Мы, Мигель Мартинес. Испания Влад Тарханов
Мы, Мигель Мартинес #5
Отгремела Гражданская война в Германии. Вроде бы можно расслабиться, между Четвертым Рейхом немецкой нации и СССР находится "прослойка" из стран-сателлитов (ГДР, ПНР, Литва). Но радоваться рано. В Испании нарастают процессы, которые привели страну к мятежу Франко. Туда и отправляют нашего героя с задачей: сделать так, чтобы в Испании левые силы так и остались у власти.
Мы, Мигель Мартинес. Испания
Вступление
МЫ, МИГЕЛЬ МАРТИНЕС. ИСПАНИЯ
ВСТУПЛЕНИЕ
Москва. Дом на Набережной
7 декабря 1934 года
Надо бы бросить курить. Надо. Но никак не могу побороть в себе эту пагубную привычку. Дым сигарет успокаивает. Правда, не меня. Сказать, что я нервничаю - это не сказать ничего. После моего возвращения из Германии сложилось впечатление, что я попал в опалу. Нет, после приезда со мной встречался Киров, потом две недели я пребывал в руках двух братьев-гипнотизеров, которые выкручивали мне мозг, чтобы я записал всё, что касалось моей деятельности во время гражданской войны в неметчине. Я исписал кучу бумаги, составляя отчеты и объясняя каждый свой шаг и принятое решение. Причём писал с такими подробностями, о которых и сам не подозревал, видимо, товарищи майоры (а обоих моих гипнотиков произвели в майоры НКВД, ничего себе у них карьерный рост!) хорошо со мной поработали. А я как раз из разряда гипнабельных товарищей, правда, мне блокировку эти ребята поставили от спецов из конкурирующих организаций, но это была ИХ защита, так что покопаться в моих мозгах для них проблемой не было. А потом наступила тишина, я как будто стал никому не нужен. Мне оставили работу в качестве корреспондентом «Правды», но
только-то и всего. Деньги? Ну, я раньше очень неплохо зарабатывал и хранил деньги в сберегательной кассе. Так что какой-то запас у меня был. На сигареты и водку хватало. И на молодую жену тоже. Из крупных трат только новая большая кровать. И только потому, что из-за темперамента Лины со старой полуторной мы благополучно регулярно сваливались. Надоело до чертиков! У нас случился первый семейный скандал: госпожа Мартинес (она же Кольцова) не хотела уходить из Коминтерна. Я же знал, что эту структуру Сталин рано или поздно распустит, и очень многим бывшим коминтерновцам не поздоровиться. Впрочем, среди них реально было слишком много троцкистов - не по партийной принадлежности, а по убеждениям и стилю работы: даешь мировую революция прямо сейчас и точка! Да, позвольте пару слов без протокола о себе. Я «попаданец». По дороге в Питер влетел в какую-то хрень фиолетовую, оказался тут, в теле известного писателя и журналиста Михаила Кольцова. Так Михаил Пятницын стал Михаилом Кольцовым[1]. Какое-то время мы с ним соседствовали в сознании, но после гибели Марии Остен, Миша стал проявляться всё реже и реже, а с
появлением Лины исчез совершенно. А я был ему благодарен за помощь, ибо он меня часто выручал.
Я, конечно, успел тут много чего натворить: и Троцкого сумел ликвидировать еще в Турции, пока он не успел создать свой Четвёртый Интернационал и расколоть коммунистическое движение, а его архив оказался в руках сотрудников товарища Сталина. Удалось вовремя принять меры для предотвращения голода 1933 - 1934 годов, у руля НКВД стал Киров, был предотвращен заговор Тухачевского-Енукидзе, сорвана попытка опорочить значительную часть красных командиров (в первую очередь высокопрофессиональные кадры еще царской армии). Потом мне удалось убрать самого Гитлера, причем руками его же соратников. На не состоявшегося фюрера всплыл такой компромат, что его гибель стала неизбежной. Приход нацистов к власти не получился, но в Германии вспыхнула гражданская война, в которой я сыграл свою роль. Пусть и не решающую, но всё-таки. В результате Веймарская республика распалась на ГДР и Четвёртый Рейх под началом Пауля фон Гинденбурга, провозгласившего себя императором. Польша была разгромлена и скукожилась до узкой полоски нескольких провинций (часть земель отошли ГДР, часть - нам, почти по линию Керзона, вот только
Львов туда не попал)[2]. Прибалты дружными рядами проголосовали за включение в СССР в виде автономных областей Российской Федерации. Японию выбили из Маньчжурии, последняя стала дружественной нам страной, а агрессию самураев перенаправили на Южный Китай - кормовую базу Гоминьдана. Во Франции к власти пришло правительство социалистов во главе с Бланком, которые почти сразу и почти во всём легли под империалистов своей страны. Хотя к власти пробились в тесном союзе с коммунистами. Эти социал-предатели решили ограничиться только внутренними послаблениями для рабочего класса, во внешней политике оставаясь под влиянием старшего британского брата.
И вот я сейчас оказался на обочине истории. Никому не был нужен. Я еще числился кем-то по ведомству Артузова, но оттуда ни слуху, ни духу, Артур вообще не появлялся на горизонте. Даже не позвонил ни разу. Брат Боря, который обладал фантастической способностью собирать сплетни и слухи сообщил мне, конечно же по огромному секрету, что САМ не доволен итогом гражданской войны в Германии и, соответственно, моей деятельностью там. По его мнению, было сделано недостаточно для того, чтобы вся немецкая нация стала под знамена социализма.
Папироса сгорела до тла. Блин! Задумался, чуть не попалился. Отбросил окурок вместе с тяжелыми думами в урну из консервной банки и пошёл досыпать, а то шесть утра, и ни в одном глазу, что-то сегодня мне не спиться…
[1] См. книгу «Мы, Мигель Мартинес».
[2] Про это можно узнать из книг серии «Мы, Мигель Мартинес» 1 - 4.
Глава первая
Вызов в Кремль
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВЫЗОВ В КРЕМЛЬ
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
7 декабря 1934 года
Сегодняшний день начался с приезда Кирова, он принёс данные по делу Зиновия Марковича Ушакова-Ушимирского. Это был один из немногих преданных сотрудников еще Ягоды, который больше работал по Украине и относительно недавно переведенный в центральный аппарат теперь уже НКВД. Его карьера в ВЧК-ГПУ протекала неспешно, но он уверенно лез вверх несмотря на то, что не имел серьезного образования, заменяя его упорством в работе и умением добиться поставленной цели любыми средствами. Этот тип происходил из небольшого местечка под Киевом, основную массу населения которого составляли евреи. Он не учился в хедере, был помощником отца-плотника и этой профессией овладел весьма неплохо. В период Империалистической попал в число дезертиров, во время революции вступил в красную гвардию, воевал с петлюровцами и всякой нечистью на Украине. Особой храбростью не отличался, но и труса не праздновал. После Гражданской пошел по линии ВЧК, опять-таки, работал на Украине в разных регионах. Считался эффективным следователем, умеющим вскрывать заговоры и добиваться результатов. Постоянно использовал пытки и выбивал показания
из подозреваемых самыми жестокими методами. Сфабриковал несколько дел на видных специалистов и ученых, работающих в Киеве и Харькове. Во время голода 1933 года фильтровал отчетность в Москву, не «пропуская» сигналы с мест, покрывая верхушку республики. Когда же на Украину приехала спецкомиссия во главе с Берией, проявил невиданное рвение, вывалив компромат на руководство республики и товарища Косиора. Спасал свою шкуру как мог. Пытался вину за искажение информации на местах переложить на своих заместителей, заметал следы. Его оставили на службе исключительно в качестве приманки. Следили за тем, кто будет с ним контактировать и с кем у него связи. Какое-то время Зиновий Маркович вёл себя тише воды, ниже травы. Но время камень точит. Решил наш объект, что находится в безопасности. Стал налаживать старые связи и контакты. Очень осторожно. Постоянно перепроверяясь, перестраховываясь, вот только вели его профессионалы своего дела. Так что всплыла его связь с этническими поляками, которых подозревали в сотрудничестве с офензивой[1]. А когда в Варшаве к власти пришли коммунисты, то ведомство Кирова получило
и доказательства того, что Киевлянин, агент польской «двуйки» это и есть «товарищ» Ушаков-Ушимирский. Сталин выслушал доводы Кирова, который утверждал, что больше нет смысла пытаться кого-то на этого живца ловить, надо его брать, а то по косвенным признакам, Зиновий Маркович готовится к переходу границы. С этим предложением Кирова Сталин согласился. И дал свою резолюцию. Должность Ушакова была из того списка, на арест которого должно быть согласие вождя[2]. Утвердительную резолюцию Иосиф Виссарионович поставил. Теперь этим проходимцем должен будет заняться люди Сергея Мироновича.
- Сделай процесс над ним показательным и открытым. Общественность должна знать, что мы не допустим перегибов социалистической законности. И другим умникам урок будет.
А вот потом пришёл Артузов, а за ним и Молотов. Артур Христианович принёс весьма неутешительные новости: по всей видимости, дела в Испании начали неуклонно сдвигаться к путчу военных. В частях и гарнизонах появились эмиссары, как удалось выяснить, с британскими дипломатическими паспортами в карманах. Официально они старались помочь испанским военным улучшить состояние их объектов, но все прекрасно понимали, что дело идёт о завуалированной покупке верхушки армии. Впрочем, состояние экономики государства было таково, что на коррупцию в войсках смотрели сквозь пальцы. Есть хотят все! Очень серьезно зашевелилась католическая церковь, одна из непризнанных политических сил в Испании. И это тоже настораживает. Поступили пока что первоначальные сведения о контактах групп военных между собой. Особенно сильна оппозиция республиканской власти на флоте, моряки-консерваторы, там всегда процветали монархистские течения, а значительное число анархистов (их действительно на флоте было немало) приняли участие в Гражданской войне в Германии и пока что назад, в Испанию не вернулись. Дело в том, что Британия ввела и
поддерживала морскую блокаду ГДР, а Франция постановила участников интербригад считать наемниками, то есть военными преступниками. Париж таким образом хотел избавиться от балласта анархистов, которые были сильны и во Франции, а теперь оказались в Германии, заодно и соседям подгадить, чисто по-петушиному, исподтишка. Но самым главным оказались информация о начавшихся контактах представителей военных Испании и Четвертого Рейха, конечно, пока секретные и неофициальные. Тем не менее, это настораживало. Гинденбург резко активизировал программу военного строительства в Германии, объявил о несущественных и устаревших условиях Версальского договора, фактически, их денонсировал. И на этом фоне тесные связи между военными двух стран при весьма заинтересованном участии представителей Муссолини настораживало. Без мировой поддержки переворот станет фикцией. Но пока что он из фикции переходит в разряд весьма вероятного события с сколачиванием серьезной международной антикоммунистической коалиции.
- Товарищ Молотов, а что слышно по твоим каналам, НКИДа? Что говорят дипломаты?
- Товарищ Сталин (при посторонних, которые не были вождю друзьями, Вячеслав Михайлович никогда не обращался к вождю по партийной кличке «Коба»), по данным наркомата получается, что против нас британцы пытаются сколотить что-то вроде нового Антикоминтерна. Дипломаты и разведка англичан активизировалась практически во всех странах Европы. Отмечается усиление антисоветских настроений в Турции и Иране, которые до сих пор были достаточно к нам лояльны. Во всяком случае, первые. Как вы знаете, сначала антикоммунистическим блоком должны были стать Польша-Венгрия-Румыния и Финляндия с включением туда прибалтийских лимитрофов. При этом главной ударной силой блока планироваласьПольша, которую начали активно кредитовать для строительства военной промышленности, более того, предполагалось усилить панство за счет части Германии и Чехословакии. Впрочем, эти планы были вскрыты нашей разведкой и дипломатами.
Тут товарищ Молотов несколько приукрасил ситуацию, к сожалению, дипломаты СССР в этом вопросе оказались не на высоте. А немногочисленные военные атташе в капиталистических странах из-за своей неопытности предоставляли не разведданные, а слухи и сплетни, которые им удавалось собирать. Ситуация немного изменилась, когда военные атташе стали проходить по ведомству ОГПУ, точнее, стали подчиняться ИНО, проходить более качественную подготовку и занялись, наконец-то тем, чем должны были изначально: созданием разведывательных сетей, получением агентов влияния. Но товарищ Артузов предусмотрительно не стал товарища Молотова поправлять. Скромность - отличительная черта хорошего разведчика, а хорошего царедворца - умение и знание, когда и кому надо промолчать.
- Сейчас становится ясно, что основной ударной силой антикоминтерновского пакта, который вот-вот будет заключён в Европе станет Германия. Точнее, Четвёртый рейх. Очень может быть, что устранение Гитлера было большой ошибкой, товарищ Сталин. Гитлер и Гинденбург не могли найти общий язык. Там вопрос решался: или один, или второй, но никак иначе. Гитлер не шел на соглашения с милитаристами. А вот Геринг для них оказался своим человеком. Они сейчас работают общим концертом[3], опасным для нас. Конечно, польско-гэдээровский буфер - это хорошо, это осложняет немцам движение на Восток, о котором они мечтают. Но такой вот тесный союз нацистов и милитаристов создает из Рейха реального агрессора, первыми шагами которого будет агрессия против наших союзников.
А вот тут Артузов не смог промолчать.
- Товарищ Молотов не совсем информирован о планах Гитлера, который как никогда был близок к власти, причём мог получить ее вполне демократическим путем. Сценарий событий после этого был бы следующим: назначение Гитлера канцлером, какая-то провокация, например, покушение на нового канцлера Германии, или поджог Рейхстага, в чем обвинили бы коммунистов. После запрещения компартии и репрессий против политических противников, должен был умереть Гинденбург, а Гитлер провел бы решение об отмене поста президента и сосредоточил бы всю власть в своих руках. И вот тут мы бы узнали бы почем фунт лиха.
Сталин усмехнулся в усы, фактически, Артузов на память процитировал одну из докладных аналитических записок Строителя, в которой обосновывалось необходимость проведения против Адольфа спецоперации. Более того, такое развитие событий было в иной реальности, в которой Германия получила возможность атаковать СССР на очень и очень широком фронте, в самых неблагоприятных для страны условиях.
- Думаю, товарищи, устранение Гитлера, как и компрометация нацистской партии была вполне своевременным ходом. По этому вопросу позиция товарища Артузова мне понятна. Впрочем, сомнения товарища Молотова тоже понятны. Только тут хочу сказать, что между нацистами и немецкими милитаристами - как монархистами, так и просто военными ветеранами не было кардинальных противоречий. Еврейский вопрос? Не настолько сильно волновал милитаристов. Среди них антисемитов более чем достаточно. А вот реванша хотят все они. То есть точка соприкосновения в наличии и более чем актуальная. Некоторые культурные различия… Но после чистки партии, которую устроил Геринг, нацистская партия приобрела некоторый лоск. Которого у нее не было, да, это упростило их интеграцию. Но, при более ярком и харизматическом лидере, которым был Гитлер их союз стал бы более тесным при полном доминировании нацистской идеологии. Партия военных (Гинденбурга) будет более острожной и милитаризация Германии не будет идти слишком быстро. Во всяком случае, мы на это рассчитываем.
Это совещание закончилось поздно. Настолько поздно, что несколько встреч перенесли на более удобное время, а наутро Сталин попросил пригласить товарища Кирова. Уже почти в полночь он набрал номер телефона. У него вошло в хорошую привычку иногда звонить кому-то по телефону. Вот только никогда эти звонки не были случайными. Вождь точно знал кому и зачем он звонит. Трубку подняли и мужской голос ответил:
- Кольцов на проводе.
- Это хорошо, что вы еще не спите, товарищ Кольцов. Это очень хорошо. Коммунистам спать некогда, товарищ Кольцов, особенно когда рядом молодая и красивая жена.
- Да, товарищ Сталин, вы правы. - как-то неуверенно проблеяли в рубку с той стороны. Это состояние шока и растерянности, которую испытывают люди при звонке вождя его всегда немного веселило.
- Я вот по какому поводу звоню, товарищ Кольцов. Не кажется ли тебе, что отдых твой немного затянулся?
- Даже очень затянулся, товарищ Сталин.
- Значит, я правильно звоню, товарищ Кольцов. Завтра, в одиннадцать часов в моей приемной. Будет небольшое совещание. Твое присутствие обязательно…
Иосиф Виссарионович положил трубку телефона, усмехнулся, ему показалось, что он уловил мысль на другом конце провода: «Неужели я со Сталиным на „ты“?».
[1] Двуйка - название польской разведки, она имела два отдела: офензива - внешняя разведка и дефензива - контрразведка.
[2] В РИ Ушаков был переведен из Украины в центральный аппарат ОГПУ в 1934 году, но очень быстро получил назначение в Саратов. В ЭТОЙ реальности был откомандирован из Украины раньше, в 1932 году, а сейчас был на должности помощника начальника Второго (особого) отдела НКВД.
[3] Термин, который появился с подачи «железного канцлера» России Горчакова, который много внимания уделял общему согласию монархов Европы, которую называл «европейским концертом». А вот то, что концерт может сыграть и антироссийскую арию не додумался.
Глава вторая
Важный разговор
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
Москва. Дом на Набережной
8 декабря 1934 года
Неужели я с товарищем Сталиным на «ты»? Вот уж неожиданность. Я никак не мог отойти от неожиданного вызова в Кремль. И по какому поводу меня вызывают, не понятно. И Артур, гад такой, ничего не говорил, хотя может быть, он не в курсе? Но вообще-то я числюсь по его ведомству. Посмотрел на часы.
Пять минут первого.
Начался новый день.
Лина проснулась, ее разбудил этот звонок.
- Что случилось, милок? - она спросила на русском, правда, чуть коверкая язык. У неё русский очень даже неплох, но иногда бывают довольно симпатичные ляпы.
- Милый, так говорить правильнее. - автоматически ее поправляю. Супруга на эти поправки не обижается, она наоборот, довольна, любит и умеет учиться. Впрочем, за это время она мне хорошо поставила испанский, у меня теперь произношение настоящего каталонца. Так что нас союз еще и взаимно обогащает.
- Что случилось, милый? Что за звонок? С кем ты говорил? - от правильно поставленных вопросов никуда не деться, ответ надо обязательно давать.
- Кажется, у меня будет новое задание. Вызывают в Кремль на совещание.
Почему-то не хотелось говорить, что мне звонил САМ. Наверное, это все ещё последствия того скандала с Коминтерном. Правда, Лина меня всё же послушалась. Но без работы она не осталась, ее подобрал Валерий Михайлович Горожанин (в девичестве Вольф Моисеевич Гамбург), заместитель Артузова, отвечающий за подготовку разведчиков на Западном (европейском) направлении. И Лина сейчас обучалась у него, впрочем, в этих неофициальных университетах ИНО работало множество интересных товарищей. Сам Горожанин прослыл типом более чем выдающимся. Имел несомненный литературный талант, признанный как Маяковским, так и Кольцовым. По молодости состоял в партии эсеров, был арестован. В Тираспольской тюрьме познакомился с Котовским, что сыграло потом в его карьере немаловажную роль. Эмигрировал, потом вернулся в Россию, на волне всеобщего патриотизма пошел добровольцем (вольноопределяющимся) в царскую армию во время Империалистической, но быстро разочаровался и вскоре дезертировал, перешел на нелегальное положение, и всю свою неуёмную энергию направил на подготовку революции. В Одессе он стал рядовым красногвардейцем,
одновременно там же начались его первые опыты на литературной ниве. С девятнадцатого года член РКП(б), был на подпольной работе в Одессе, арестован деникинцами, приговорен к расстрелу, но быстрое бегство белых из города позволило Красной армии освободить многих заключенных, в числе которых оказался и Горожанин. С этого времени он на различных должностях в ЧК и ГПУ, активно боролся с петлюровским подпольем, внедрил к ним своего человека. Участвовал в операции по захвату атамана Тютюнника. В начале тридцатых был из Украины переведен в центральный аппарат ГПУ, вскоре оказался в иностранном отделе одним из замов его начальника. Я говорил, что был хорошо знаком с Маяковским? Так вот, Володя ему даже стих посвятил.
СОЛДАТЫ ДЗЕРЖИНСКОГО
Вал. М.
Тебе, поэт,
тебе, певун,
какое дело
тебе
до ГПУ?
Железу -
незачем
комплименты лестные.
Тебя
нельзя
ни славить
и ни вымести.
Простыми словами
говорю -
о железной
необходимости.
Крепче держись-ка!
Не съесть
врагу.
Солдаты
Дзержинского
Союз
берегут.
Враги вокруг республики рыскают.
Не к месту слабость
и разнеженность весенняя.
Будут
битвы
громше,
чем крымское
землетрясение.
Есть твердолобые
вокруг
и внутри -
зорче
и в оба,
чекист,
смотри!
Мы стоим
с врагом
о скулу скул?,
и смерть стоит,
ожидает жатвы.
ГПУ -
это нашей диктатуры кулак
сжатый.
Храни пути и речки,
кровь
и кров,
бери врага,
секретчики,
и крой,
КРО!
1927 г.
Так вот Вал.М. - это и есть Валерий Михайлович Горожанин.
(Горожанин и Маяковский)
В РИ Горожанин станет жертвой ежовских чисток, который практически уничтожил ИНО, расставив на руководящих должностях своих людей, в том числе личных партнеров-гомосеков. Но ТУТ, в этой реальности, пока что Ежов (после оглушительного провала как руководителя Ленинградской партийной организации) оказался на маленькой должности в Средней Азии. Покуда его не арестовали (не за что было), но и к серьезным рычагам власти его не допускали. За ним приглядывали, он прошел курс лечения гомосексуальных наклонностей, но никаких шансов на возвышение у него нет. Сталин не прощает провалов и невыполненных обещаний. Не можешь - не берись! А если взялся, то делай!
Был ли я доволен тем. что Лина попала в ИНО? Сложно сказать, но я-то ее уже хорошо знал. поэтому понимал, что с ее деятельным и неугомонным характером она всё равно найдёт приключения на свою роскошную задницу. Представить ее заведующей какой-нибудь библиотекой просто невозможно. Она - человек действия. И даже многочисленные ранения её не могут остановить. Мы вышли на балкон и закурили.
- Ты довольный?
Лина спросила, бросив окурок в жестяную банку-пепельницу. Я оценил, что места для окурков более чем достаточно, значит пока что чистить не буду, после этого ответил:
- Да. Надоело бездельничать.
- У тебья это хорошо получается. - не смогла не съязвить любимая. Я в ответ пожал плечами, раз она так считает, то кто я такой, чтобы ее переубеждать? Тут супруга неожиданно перешла на испанский:
- Нам надо поговорить. Серьезно. Не здесь.
Ну что же. Есть место, в котором можно и поговорить. Уверен ли я, что мою квартиру прослушивают? Нет, не уверен. Просто знаю, что техническая оснащенность органов пока еще недостаточна. Но при этом идёт вперёд семимильными шагами. Так что совершенно исключить этого не могу. Ну и время сейчас позднее. Включить граммофон на всю громкость будет весьма странным делом. А вот ванная и шум падающей воды из душа… Поговорим. Заодно и помоемся. Заодно… ну как получится…
Ничего не получилось, кроме разговора. Мы даже не раздевались. Включили душ и Лина (у неё тоже развивается паранойя, как и я боится прослушки) сказала:
- Тебье не кажется, что Сталин ведет коммунистическое движение не туда, где нужно?
- Что ты имеешь в виду, Лина? И давай, перейдем на испанский.
Если честно, такое начало разговора меня ошарашило. Хорошо, что я не сказал супруге, что звонил мне именно Иосиф Виссарионович.
- Мировая революция, Мигель. Мне кажется, что Сталин не хочет мировую революцию делать. Он противопоставляет свою волю общим интересам коммунистического движения. Для него ваша страна, СССР, находится на первом месте.
- Дорогая, смотри, сейчас, кроме СССР, революция победила в Польше, ГДР и Литве. На очереди Латвия и Эстония. Тебе не кажется, что в этом и твоем тезисе о нежелании делать мировую революцию есть противоречия?
- Но это скорее результат военных действий. А не революционного движения в этих странах.
- А ты считаешь, что социализм должен прийти в страны только путем вооруженного восстания, насильственного захвата власти? Есть и другие методы. Вот, в Польше прошли выборы и к власти пришла Польская рабочая партия - коммунисты, пусть и в блоке с социалистами, но они на первых ролях. В ГДР выборы будут буквально на католическое Рождество, перед Новым годом, там, по всем данным коммунисты вообще самостоятельно сформируют правительство. Чем это плохо?
- Очень медленно, милый! Очень медленно!
- Это мнение только твое, или еще и других товарищей из Коминтерна?
- Не только моё, так многие думают. Говорить бояться, только между собой.
- Лучше бы и между собой не болтали лишнего. Понимаешь, меня удивляет, как это Коминтерн и его товарищи не учатся на своих же ошибках. Когда в СССР большевики пришли к власти, они потратили огромные средства - в валюте, золоте, драгоценностях на то, чтобы раздуть пожар мировой революции. Но в странах Европы революционная ситуация не назрела настолько, чтобы эти попытки оказались удачными. А, самое главное, не было экономической базы для неё. Да, деньги у буржуазии изъяли и отправляли за границу страны, но для революционных армий необходимо снабжение оружием и боеприпасами. Это раз! И правильная идеология. Это два! А мы спешили! Вот это и есть троцкизм - готовить революцию там, где для нее нет условий, фактически, делать ее на штыках, не имея программы преобразований. Только гений Ленина позволил буквально на ходу, на коленке, создать теорию построения социалистического государства. Мы сделали много ошибок, но тем не менее, мы прекрасно понимаем, что мировой капитал не даст нам длительной передышки. Он готовит новую войну против нас. Значит, нам нужно стать экономически мощным государством, тогда
будут и средства для мировой революции. И Сталин подходит к распространению социализма не как Троцкий, который был готов броситься в атаку, не позаботившись о тылах. Стратегия Сталина - это обеспечение экономического, политического тыла мировой революции и социализма. Это не соглашательство, не отступление от идей коммунизма. Это планомерное движение вперед, дорогая!
И все-таки чувствую, что влияние Коминтерна - это очень большая проблема. Ведь, фактически, ВКП(б) находится у Коминтерна в подчиненном положении. Но при этом кормит и поит эту огромную организацию, фактически, бюрократическую надстройку над мировой разведывательной сетью с коммунистическим уклоном. Но и разгонять и запрещать эту организацию сейчас просто неправильно будет. Идеи мировой революции и всеобщего справедливого общества более чем востребованы в массах. Это необходимо учитывать. Национализм еще не стал основной идеологией противостояния с коммунизмом, хотя и набирает силы. Но пока у СССР нет адекватной разведывательной сети в мире… Придется терпеть Коминтерн.
- Ты попрекаешь Коминтерн в том, что мы потратили много денег зря?
- Мы всю Гражданскую войну ходили по грани. Нас могли уничтожить и смять. Деникин, Колчак, Юденич, Врангель, поляки, Антанта. И мы отрывали деньги, необходимые для Красной армии и отправляли их в Европу, где их и просрали, ты уж извини, я не про героизм наших товарищей, а про общий итог их работы. Но я не ставлю это в вину ни нам, ни Коминтерну, мы просто ошибались. Проблема в том, что товарищ Сталин из наших ошибок сделал выводы. А Коминтерн никаких выводов делать не хочет. Сейчас самое важное - построить мощную промышленность в СССР, и тут твои товарищи могли бы помочь: привлекать кадры, не только инженерные, нам и квалифицированные рабочие нужны! Нам нужны технологии и оборудование! Это сейчас наиважнейшее для всей мировой революции. Потому что, если нас сомнут, то и мировое коммунистическое движение задавят, прихлопнут, как таракана тапком.
- Ты так думаешь?
- Я в этом уверен. Все ошибаются, товарищ Сталин тоже ошибается, но он всегда делает выводы из своих ошибок, поступает так, как выгоднее всего на данном этапе.
- Ты слышал о болезни Каменева? Говорят, что его отравили. Я не скажу кто так говорит, но говорят…да.
- Лина, я это не слышал, ты это не слышала. И никому про это не говори, никогда. Мы точно не знаем, что с Каменевым случилось, он уже не молодой человек, почему не может заболеть? Почему обязательно отравлен? Я видел его две или три недели назад, он выглядел неважно, это правда.
- Хорошо. я все поняла.
Ну а потом мы все-таки приняли душ (вместе) и залезли в кровать досыпать те несколько часов, которые остались перед утром.
Глава третья
Дан приказ ему на Запад
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДАН ПРИКАЗ ЕМУ НА ЗАПАД
Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
8 декабря 1934 года
- Товарищ Кольцов, а вас я попрошу остаться.
Иосиф Виссарионович припечатал меня к стулу практически точной цитатой из неснятого тут пока еще фильма. Правда, интонации были совсем не такие, как у Броневого. Трехчасовое совещание по испанской тематике только-только закончилось. Устали все. Вождь тоже человек, тоже мог устать. Но вот решил оставить меня для особого разговора. С глазу на глаз. Надо сказать, что такой чести и доверия я удостаивался нечасто. Несмотря на то, что я попаданец, в ближний круг вождя не попал. Да и не мог, априори. Сталин излишней доверчивостью не страдал. И к каждому человеку долго присматривался, оценивал, как тот работает, как справляется со своими заданиями. В его работе не до сантиментов. Когда все вышли, вождь попросил чаю. Вскоре на столе оказались расставлены вазочки с печеньем и вареньем нескольких сортов, крепко заваренный чай в стаканах с серебряными подстаканниками с гербами СССР. Новодел, но созданный в добрых имперских традициях. Сахарница с кусками колотого сахара. Особого приглашения ждать я не стал, как только хозяин кабинета приступил к чаепитию, от него не отставал. Печенье было действительно
божественно вкусным, да и варенье ему не уступало, чувствовалась рука искусного повара (или поварихи). Всему хорошему быстро приходит конец. Чаевничанию тем более.
- Ты не спеши, налей себе еще. - Сталин включил «доброго хозяина», напоминая такого старого аксакала, который философски смотрит на мир с вершины горы. На которой провел всю свою долгую жизнь. Неспешно набивает трубку, доставая небольшими горстями табак из кисета и аккуратно утрамбовывает его пальцем, при этом успевает еще чуть-чуть покатать его между пальцами, прежде чем упаковать в камеру. Но при этом нет-нет да глянет исподлобья, как рентгеном прошьет. Так что как ты не старайся, а хищника в себе не спрячешь. Может быть, специально дает ему прорваться наружу? Чтобы я не слишком-то наглел и расслаблялся? А я и не наглел. Налил еще половину стакана, да и всего пару печенек стоптал. А потом застыл в ожидании, когда вождь докурит. Интересно, что он такое курит сейчас? Явно не «Герцоговину Флор», но скорее всего, какой-то ориентальный табак, очень уж крепок его аромат. Но спросить постеснялся.
- Значит так, Михаил. - произнёс Сталин, выбивая пепел в стальную пепельницу с гербом СССР. - Есть у меня для тебя поручение. Личное. Ответственное. Ты хорошо подумай, соглашаться или нет. Согласишься - назад дороги не будет. Тебе надо будет закрыть испанский вопрос. Понимаешь задачу?
- Ответственность понимаю. Задачу не совсем. Что имеется в виду «закрыть вопрос»? Что мы должны получить в итоге. Вот в чем главный вопрос, товарищ Сталин. Если коммунистическую Испанию, то на данном этапе это невозможно. Если победа в гражданской войне или ее предотвращение, судя по всему, для этого есть серьезные предпосылки. Но нужны и серьезные полномочия, и ваше полное доверие. Как и самостоятельность принятия решений, товарищ Сталин. Без этого никак, а тут главный вопрос: насколько вы мне доверяете? Потому как если мне в палки колеса будут вставлять всякие Андрэ Марти, то толку от этой игры не будет - совершенно.
- Вах, какой ты хитрый товарищ, Кольцов! Тебе уже бывший товарищ Марти точно не помешает. А еще ты какой-то мстительный. Но мстительный наперёд: тебе человек ещё ничего плохого не сделал. а ты его уже актировал! Ладно, шучу я. С Марти поступили правильно. Я материалы перепроверил по своим каналам, тебе дали точную информацию. Что еще?
- И никаких военных советников от Коминтерна, там толковых спецов кот наплакал, а хаос внести своим вмешательством могут еще какой. Военное руководство только из рядов РККА. Даже командиры интербригад. Вот комиссарами туда коминтерновцев можно и нужно.
- Вот не любишь ты коминтерновцев, за одним редким исключением. Да! И что мне с этим делать? Коминтерн - это вышестоящая организация. У них могут быть свои резоны, а?
- Или я и моя ответственность. Или они и их ответственность. Тут как на войне, Иосиф Виссарионович. Единоначалие - залог успешного ведения боевых действий.
- Ты еще скажи, что институт красных комиссаров был абсолютно ненужной инстанцией.
- Не скажу, в условиях Гражданской войны он был необходим, особенно, учитывая, что приходилось привлекать не слишком надежных военспецов.
- Вот, правильно мыслишь!
- Думаю, в Испании этот опыт тоже пригодиться, товарищ Сталин. А самое главное, разрешите мне отобрать команду тех, с кем буду работать по Испании.
- Тогда решаем так, товарищ Кольцов. У тебя есть пять дней на то, чтобы подготовить общие планы и персоналии по основным направлениям, по которым ты будешь работать. С кем, что и когда - примерно. Персоналии и обоснование. Этапы, задачи на каждом этапе, силы и средства, которые для этого нужны. Если меня твой план устроит - будешь его воплощать в жизнь. Нэт… на нет и суда нет. Иди, Миша. Иди и старайся. От тебя самого сейчас многое зависит.
Глава четвертая
Четвертый рейх
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧЕТВЕРТЫЙ РЕЙХ
Бонн. Малый императорский дворец.
8 декабря 1934 года
Пауль фон Гинденбург, он же император Пауль I, для своей резиденции в Бонне выбрал здание Старой Ратуши. Оно было в его вкусе: в меру вычурное, но при этом и достаточно компактное - этакий компромисс между скромностью и показательной роскошью. Ратуша получила новое название: «Малый императорский дворец» и на ее флагштоке взвился личный штандарт новоиспечённого кайзера. Построенное в конце восемнадцатого века в стиле рококо архитектором избирательного суда Маком Левелли административное здание быстро очистили от местных чиновников, отремонтировали, провели необходимые реконструкции, и 15 ноября Гинденбург сюда торжественно въехал. Не смотря на свой почтенный возраст, новый император был еще полон сил и энергии. Конечно, он часто и с удовольствием болел, но при этом продолжал держать руку на пульсе событий в стране и мире. Казалось, что он вечен и править будет бесконечно долго. Он ведь не для того возложил на себя корону Германской империи, чтобы в ней сразу же сдохнуть! Нет, не на того нарвались!
Человек, которого кайзер принимал в малом рабочем кабинете был его старым добрым знакомым. Не смотря на свое довольно скромное звание (оберст), он так и оставался одним из самых влиятельных людей страны в тени. При этом никто не мог сказать, что он находится под его влиянием. Полковник Вальтер Николаи происходил из семьи потомственных прусских военных, и к русским баронам Николаи отношение имел как однофамилец, нет, при большом старании, родственные связи найти можно было бы, но они были настолько призрачны… В годы Великой войны он руководил разведкой Германской империи и с ее поражением вышел в отставку в чине полковника Генштаба. Тем не менее, сказать, что он совершенно отошел от дел было бы неправильно. Внешне, он вёл жизнь типичного отставника, ибо за ним, как и за многими другими военными деятелями подобного масштаба победители вели пристальное наблюдение. Веймарскую республику лишили права иметь разведку. Но тут произошла небольшая подмена. Неофициально созданием нового Абвера занимался бывший заместитель и близкий соратник Николаи полковник Фридрих Гемпп, он же его и возглавил, Но на самом
деле, Вальтер продолжал уже в подполье заниматься своим любимым делом. Великолепный конспиратор, он сумел так и остаться нераскрытым даже дотошными британцами, не говоря о менее успешных французах и американцах. В двадцать восьмом Гемпп, окончательно сформировавший структуру Абвера и выстроивший его деятельность на пользу Веймарской республики, ушел на теоретическую работу, он засел за конфиденциальный многотомный труд, под названием «Секретная военная разведка и контрразведка»[1]. Сейчас Абвер возглавлял генерал-майор Фердинанд фон Бредов, человек, который не симпатизировал нацистам[2]. И это была та причина, по которой Пауль фон Гинденбург хотел видеть полковника Николаи. Визит был неофициальным, полковник хорошо загримировался под обычного чиновника низкого ранга, его провели с черного хода, соблюдая все правила конспирации. А маршрут был выстроен так, чтобы никто его заметить не мог.
(Здание Старой ратуши в Бонне, на флагштоке флаг Бонна, а не Гинденбургов)
Пока полковник не появился, император вспоминал церемонию коронации, в которой он поступил подобно великому Наполеону - надел корону на свою голову сам. Итак, первый император Четвёртого рейха чувствовал себя победителем. Всё-таки, он контролировал почти всю империю. Пусть ГДР временно и откололась, но это именно что временный эффект. Очень скоро Рейх возьмет своё. Кстати, с Четвёртым рейхом немецкой нации получилось не слишком-то и здорово. Дело в том, что поначалу своего мятежа речь шла о Веймарской республике, точнее, о мятеже правительства против власти президента и ни о какой империи. Но потом мятеж подняли нацисты, а толстый ублюдок в Мюнхене провозгласил создание Третьего Рейха! Гинденбург терпеть не мог этого слащавого кастрата да еще и наркомана несмотря на то, что Геринг был боевым пилотом-асом и героем Великой войны. Но приходилось терпеть! Ради Великой Германии! В общем, в этой ситуации он вынужден был при объявлении о создании монархии провозгласить создание уже Четвёртого Рейха немецкой нации, чтобы его империю не путали с нацистский образованием, которое и обычным государством
считаться не могло. Тем не менее… Интересно, что при объединении, нацисты предлагали объединиться именно под названием Третьего рейха, но этот вопрос для императора был принципиальным и просуществовав пару месяцев, Третий рейх отправился в небытие. Говорили, что Германа этот факт до сих пор жутко бесит. Но такова цена поста канцлера.
- Вальтер, главный вопрос, по которому я хочу узнать твое мнение: кого нам назначить на должность начальника Абвера?
- А чем не устраивает фон Бредов? - без какой-либо эмоции на лице уточнил полковник.
- Меня он устраивает вполне - как профессионал и как человек. Он не устраивает Геринга. И в этом вопросе мне придётся уступить. Политика, Вальтер, политика и ничего более.
- Вы планируете отправить генерала в отставку? - и опять никаких эмоций. На самом деле где-то внутри Николаи торжествовал. Фердинанд фон Бредов был человеком Курта фон Шлейхера, который, будучи канцлером, сумел продавить назначение своего протеже, не смотря на сопротивление Николаи, которому генерал не импонировал от слова совсем.
- Нет, ему найдется должность в Генеральном штабе. Терять таких специалистов - слишком большое расточительство.
- Я согласен с вами, мой император.
- Вальтер, мы тут тет-а-тет, сколько тебе говорить, что без чинов, а? И я слишком ценю твое мнение, чтобы не понимать, что на этом месте нужен другой человек. Может быть, согласишься?
- Вступить в одну реку дважды?
Тут неожиданно у полковника наконец-то прорезались эмоции. Конечно, ему очень хотелось бы снова возглавить эту службу, но… Николаи задумался. Ему понравилось руководить этой конторкой из тени. А брать на себя ответственность, да еще в столь сложной ситуации? И тем не менее, император заставил его поволноваться.
- Пауль, всё-таки я вынужден отклонить ваше чрезвычайно лестное предложение. Сложившееся положение дел меня вполне устраивает. Да и здоровье моё не такое, чтобы снова работать по шестнадцать часов в сутки. Нам нужен молодой и энергичный человек, который сможет расширить возможности организации. Возрастет объем аналитической информации. А вы знаете, я привык всё перепроверять сам и не смогу кому-то передать часть полномочий и ответственности. Вам нужен более гибкий ум. А меня лучше привлекать для отдельных операций, там мой опыт сможет реально помочь.
- И кого в таком случае сможешь рекомендовать?
- Лучший вариант - вернуть на место генерала Швантеса. Гюнтер политически нейтрален. Кроме того, он учился и у меня, и у Фридриха. И будет на своем месте.
- А что ты скажешь по поводу капитана цур зее Конрада Патцига? Геринг предложил на это место его или капитана цур зее Вильгельма Канариса?
- Тут всё просто: наш главный нацист хочет забрать влияние на Абвер у сухопутных и переподчинить ее морской разведке.[3] По всей видимости считают, что такое изменение вектора зависимости обяжет моряков и усилит их позиции в организации. Пока что отношение к этим бюргерам-нацистам в конторе однозначно негативное.
- Очень может быть, очень может быть, Вальтер, что ты прав. Значит, Швантес. И в этом вопросе уступать больше не собираюсь. Усиление влияния флота не самый лучший вариант. В этом ты прав.
Пауль фон Гинденбург принял решение. После чего они немного выпили, минут десять провели в светских разговорах ни о чём. Эти десять минут император позволил себе просто пообщаться со старым соратником, многолетняя служба империи не прошла даром. Они хорошо знали друг друга и даже недолгая дружеская беседа были для уставшего от бремени власти пожилого человека сродни глотку свежего воздуха в жаркую летнюю ночь.
* * *
Бонн. Рейнский региональный музей
8 декабря 1934 года
Оскар фон Гинденбург был всего лишь майором. При этом еще и наследным принцем. Казалось бы, отец мог бы сына хотя бы в полковники произвести, но император не спешил. Оскара он любил, но держал в строгости. Ведь сынок должен был перехватить у него бразды управления Германией. И тут важно воспитать в нём умеренность и скромность. Без этих качеств хорошего руководителя Четвёртого рейха не получится. Нет, в чёрном теле отпрыска император не держал, но теперь, оказавшись на вершине власти, следил за его моральным обликом более чем строго. Следовало сделать всё возможное и невозможное, дабы фамилия Гинденбургов осталась незапятнанной. А сейчас Оскар был оторван от военной среды - отец натаскивал его на правление, стараясь вбить в голову искусство руководить огромным хозяйством. И нельзя утверждать, что парень оказался совершенно бесталанным и ни на что не годным, отнюдь. Он делал успехи. Конечно, ему бы характер закалить, он выросчуть мягче отца, сказывалось влияние матери. Но на троне он должен стать жестким и даже жестоким руководителем, а то не заметит, как превратиться в марионетку марионеткой в
умелых руках какого-то кукловода.
Сейчас же Оскар с супругой и детьми проводил время в одном из старейших музеев Германии - Рейнском региональном музее в Бонне. Экскурсию проводил сам директор, впрочем, пройдя через несколько публичных залов, он пригласил принца и его семью осмотреть закрытые запасники, в котором сберегались настоящие реликвии, которые не выставляли на всеобщее обозрение. В хранилище дети с Маргарет (супругой Оскара) ушли осматривать коллекцию, а их папа задержался у какого-то экспоната и через пару минут был сопровожден в комнату реставраторов, где никого не было, кроме человека в штатском платье, которого реставратором ну никак назвать нельзя. Военная выправка и властное выражение лица с довольно правильными аристократическими чертами выдавали его с головой. Коллеги пожали друг другу руки. Генерал-лейтенант только-только создаваемого Люфтваффе Вальтер Вефер был доверенным лицом Геринга. И да, при вступлении в должность канцлера Геринг «зарезервировал» за собой и своими людьми создание военно-воздушных сил Четвёртого рейха.
- Итак, Оскар, вы обдумали наше предложение?
- Когда?
- В феврале.
- Вы не оставляете мне выбора. Ни в коем случае не следует допустить беспорядков. Это будет гибелью рейха.
- Вы прекрасно понимаете ситуацию, Оскар.
- Да, Вальтер, мне очень хотелось бы, чтобы все прошло естественным путём…
- Всё в руках господа, Оскар. И если всё пройдёт естественным образом, тем лучше. Но у нас нет больше времени. Ваш отец не понимает того. насколько надо спешить. Время уходит, а мы только топчемся на месте.
- Вы знаете, что даже у моего влияния на отца есть свои пределы.
Оскар пожал плечами. Нацисты рвались к власти. К чему спешить? Он не знал, что у Геринга и его людей были обязательства перед очень солидными людьми, которые вложили деньги в их партию. И теперь требовали быстрейшей отдачи. Но император уже никуда не спешил. Он старался укрепить свою власть и пока что не собирался умирать[4].
- Поэтому вы и должны быть готовы. Я обещаю, что вы узнаете все наши резоны. Как только всё случиться. И все наши договоренности будут в силе. Империя превыше всего!
После этих слов генерал Вефер вышел, а Оскар поспешил присоединиться к семье.
[1] В РИ Гемпп писал его по 1944 года. Этот труд получил еще название «Отчет Гемппа». В 1945 году этот документ достался американцам. Засекречен до сих пор. Хранится в военном архиве во Фрайбурге. Вернуть в Германию американцы его отказались.
[2] В РИ погиб в ночь длинных ножей в 1934 году. Но в ЭТОМ варианте истории этой ночи не было. Так что жив и возглавляет Абвер.
[3] Несмотря на особую элитарность и даже аристократичность военно-морских офицеров, они оказались кастой военных, наиболее преданных Гитлеру, недаром его преемником оказался не Геринг, а Дениц.
[4] В РИ Пауль фон Гинденбург умер в 2 августа 1934 года. Существует версия о том, что его отравили по приказу Гитлера, естественно, недоказанная. Тем не менее, Оскар фон Гинденбург приложил много сил для того, чтобы нацисты пришли к власти.
Глава пятая
Неудачное похищение
ГЛАВА ПЯТАЯ
НЕУДАЧНОЕ ПОХИЩЕНИЕ
Париж
22 декабря 1934 года
Генерал-лейтенант Российской императорской армии Евгений Карлович Миллер с утра 22 декабря собирался посетить один из французских банков, где ему лично была открыта небольшая кредитная линия. Ради посещения сего важного заведения он оделся в гражданское платье. Приближалось Рождество. Ведь многие русские офицеры, отправляясь на чужбину постарались вывезти свои семьи, в том числе естественно и детей… И генерал решил хоть как-то сделать русским детям в Париже небольшой праздник. Пусть и за свой счет. На это мероприятие Евгений Карлович имел свои резоны: в ноябре в киренаике полыхнуло. Местные племена как взбесились, на небольшие городки и центры торговли стали нападать банды арабов, которые объявили себя борцами за независимость Киренаики. При этом не было атак немногочисленных итальянских гарнизонов. Оккупационная администрация, совершенно недавно сумевшая подавить восстание арабских племен пребывало в недоумении и каком-то ступоре: нового всплеска войны никто не ожидал. И самые боеспособные части, способные эффективно противостоять восставшим вывезли в Италию, метрополию. И теперь надо было
решать, какими силами гасить новую волну борьбы. Может быть, пока повстанцы не нападают на итальянскую армию, сделать вид, что ничего не происходит: бандиты шалят, только-то и всего.
И в этой обстановке небольшие отряды частной военной кампании «РИА»[1] оказались неожиданно востребованы именно в качестве охранных дружин. Сейчас более двухсот казаков и офицеров внесли свой вклад в оборону городков Киренаики. В декабре планировался переезд еще двух рот ЧВК РИА сюда же. Спрос на хорошо вооруженных и умеющих пользоваться оружием наемников оказался более чем велик. Тут еще надо учитывать, что торговля в этом регионе осуществлялась караванами, и сейчас вся она была парализована. Кроме всего прочего, один умный человек, пусть и жид и большевик, подсказал генералу организовать именно частную военную кампанию. В Женеве на подставное лицо, капитана Ивана Ильича Свешникова, оформлена кампания РИА, в уставе которой четко прописали возможность оказания военных услуг. Так что работа в Киренаике осуществлялась на вполне законных основаниях. Итальянцы вынуждены были смотреть на появление почти полноценного пехотного батальона в Киренаике сквозь пальцы - они не собирались тратить силы и средства на защиту небольших городков, держали гарнизоны только в самых крупных поселениях и портах. И
вообще, проблемы не совсем черных жителей Африки не слишком волновал белого смуглого шерифа.
На этом фоне приятным оказалась новость о том, что в районе Бенгази удалось выкупить большой участок земли, на котором остались брошенные местными жителями дома. Их было совершенно недостаточно для того, чтобы организовать полноценную русскую колонию, но… лиха беда начало. Во всяком случае, как база для охранной конторы, это было более чем удачно. Тем более, что к полковнику Михаилу Алексеевичу Заславскому, который командовал небольшим отрядом ЧВК РИА обратился местный купец, предложивший организовать сопровождение его товара. Из-за хаоса восстания каждое племя в пределах своих границ установило новые тарифы за охрану каравана от конкурентов. Говоря проще: страховые выплаты на пути груза перевалил за планку рентабельности. А вот сопровождение каравана с товаром всего одним, но хорошо вооруженным и обученным отрядом, который может послать на три буквы банду в сорок головорезов - это оказывалось в данной ситуации экономически выгодным решением. Интересная штука, банды арабов-разбойников редко когда превышали сорок человек, сказки «Тысячи и одной ночи» вспоминаете? Там эта традиция хорошо описана.
Кто-то высказывал мысль, что это не столько связано со священным числом Корана, сколько с тем, что больший отряд в условиях пустыни тяжело обеспечить водой. Ну не знаю, но в действительности, повстанцы действовали небольшими мобильными отрядами, используя тактику: налетел - ограбил - убежал. И лучше всего им могли противостоять мобильные отряды тех же казаков, в каждый из которых обязательно надо включать пулемёт. А легкое вооружение, вплоть до минометов, было обещано неожиданными «партнёрами» генерала Миллера.
Понимал ли Евгений Карлович, что бравший у него интервью Михаил Кольцов - агент ОГПУ? Несомненно. И то, что его и его организацию используют в своих целях большевики, весьма генерала напрягало. Но… перспектива получить очень жирный кусок. Пусть и не сразу, и при тайном сотрудничестве с коммунистами… За всё надо платить. Генерал считал, что перспективы для его людей (к которым относил все остатки выдворенной из России Белой армии) - открываются более чем неплохие. Пятнадцать тысяч высоко профессиональных бойцов смогут спокойно контролировать Киренаику, а оформление прав на необходимые участки земли - а потом поиск и геологоразведка - так и для этого есть специалисты, необходимо только оборудование. Но, чтобы оторвать такой жирный кусок, надо твердо стоять на африканском берегу. И тогда русская колония в Африке может достигнуть ста тысяч и более человек, представляя собой серьезную силу. Как говориться, игра стоила свечей, как минимум. Хотя и была рассчитана в долгую.
Неожиданно на углу улицы, в которую авто должно было повернуть, генерал заметил девушку, которая так и притягивала его взгляд, он никак не мог понять, чем, пока эта девица не отбросила муфту, и направила на машину пистолет. Вот оно! Он почувствовал опасность. На мгновение мелькнуло сожаление, о том, что охрану с собой не взял. Хотя предупреждали его. И начальник охраны, и несколько хорошо информированных знакомых, что краснопузые ведут на него охоту. А вот убить или захватить и вывезти в Россию, в плен к большевикам, какое это имеет значение. Сейчас рядом с генералом был только шофёр. Он был вооружён, но сейчас точно достать оружие не успеет. Машина притормаживала, чтобы войти в поворот, но как только стала совершать маневр, как раздались первые выстрелы. И всё-таки его хотели взять в плен. Стреляли-то по колесам, чтобы лишить авто хода. Чтобы не выскочить на обочину и врезаться в каменную ограду какого-то особняка, Михаил, шофёр стал тормозить, одновременно пытаясь достать револьвер, что ему удавалось плоховато. Тут перед лобовым стеклом машины возник боевик, который двумя выстрелами поставил на
жизни шофера точку. Он навёл револьвер на генерала, который молча и спокойно решил встретить смерть. Убьют - это лучше позорного плена и жутких допросов в ЧК. Тут дверца автомобиля распахнулась и какой-то скрипучий неприятный голос произнёс:
- Не делайте глупостей, генерал, убивать мы вас не собираемся, но сделать больно нам разрешили. Выхолите и следуйте за…
Вдруг человек, произносивший эту речь как будто подавился словом, после чего стал оседать на землю. Генерал посмотрел вперед - худощавого человечка с револьвером, убийцы Михаила Поборского, шофера не было видно. Тут открылась дверца авто со стороны водителя, тело которого выкинули на улицу, в машину сел хорошо сложенный человек среднего роста явно семитской наружности.
- Закройте дверцу, генерал! Я отвезу вас в безопасное место.
Он захлопнул дверцу со своей стороны, генерал, молча со своей. Он спокойно рассматривал своего неожиданного спасителя, машина дала газу и рванула вперед, со скрипом перевалив через какое-то препятствие, возможно, и человека. В зеркальце заднего вида он увидел ноги лежащей на улице женщины. Машина плохо слушалась руля, но через двадцать минут они оказались на окраине города, где автомобиль пришлось оставить. А через восемь-десять минут ходьбы они вдвоем зашли в небольшой домик, в котором никого не было. По стене вился плющ, а дом был огорожен зеленой изгородью из какого-то колючего кустарника.
- Генерал, вы можете отдохнуть. Тут есть выпивка. Рекомендую. От стресса весьма помогает. Тут есть телефон. Можете вызвать своих людей. И позвольте мне откланяться.
- Погодите, молодой человек, можете мне не называть вашего имени, но скажите, зачем вы меня спасали?
- Зовите меня Мишель. А зачем спасал? Приказ. Вы слишком несерьезно относитесь к своей охране, генерал. А в операцию в Киренаике вложено много средств и сил. И позволить кому-то эту игру порушить мы не можем.
- Вот как? Значит, за свое спасение мне вас благодарить не надо?
- Знаете, генерал, моя бы воля - сам бы вас актировал. Согласитесь, есть за что.
- Я выполнял свой долг.
- А я свой.
Н-да, Евгений Карлович понял, что разговор не получается, налил рюмку водки и махом выпил, не закусывая. Чуть полегчало, как только напиток полетел, согревая пищевод в желудок.
- И всё-таки, я хочу понять…
- Евгений Карлович, кто вам сказал, что в СССР всё однозначно и на троне сидит красный император? Есть разные полюсы силы. Если хотите - разные башни Кремля. Кое кто поставил на прекращение гражданской войны с переходом в стадию сотрудничества с теми, кто покинул Родину. Но есть те, кому это не нравится. Скажем так, ваше похищение - дело рук сотрудников Коминтерна. И я не уверен, что это будет последняя попытка. Поэтому обеспокойтесь нормальной охраной. Я всё время страховать вас не смогу, генерал.
Человек с псевдонимом Дуглас (он же Сергей Михайлович или Соломон Мошкович Шпигельглас) при разговоре с генералом Миллером душой не кривил. Был бы приказ - он бы похитил генерала или даже пристрелил его в Париже, не вывозя на родину. Но был приказ совсем другого рода, в котором сплелось и политика, и экономические интересы страны, и желание насолить фашистам в Италии, слишком они рьяно стали поддерживать немецких нацистов. Спасение белого генерала не могло украсить его биографию, но… приказы не обсуждаются, их выполняют.
[1]Российская императорская армия
Глава шестая
Дорога дальняя
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ДОРОГА ДАЛЬНЯЯ
Москва. Дом на набережной. Квартира Кольцова
21 февраля 1935 года
Любую миссию надо долго готовить. События в мире, кажется, понеслись вскачь. Поэтому процесс подготовки оказался несколько скомканным. Артузов нервничал, это было видно. Объем оперативной информации, подготовка групп боевиков и разведчиков, да и мной парочка инструкторов занялась довольно плотно. Лина готовилась вместе со мной. Через неделю после вызова в Кремль я снова был приглашен в кабинет вождя, где предоставил ему основные пункты моего плана. Когда Иосиф Виссарионович прочитал первый пункт плана он просто взвился от негодования, таким злым я его никогда не видел. Удалось мне его вывести из себя. Да…
- Я этого никогда не сделаю! Никогда! Ты слышишь, придурок конченый!
Я последнюю фразу вождя передал в весьма коротком и чуть приглушенном исполнении. На самом деле эта фраза выглядела более длинной и чуть более грубой. Но мне пришлось эту бурю переждать и пережить. Хотя… никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу.
- Почему ты считаешь, что это необходимо? - чуть отойдя от крика и вернувшись в более-менее нормальное состояние, спросил вождь.
- Там дальше всё изложено.
Сталин взял себя в руки и стал читать текст. Я прекрасно знал, что написанные аргументы будут оказывать большее впечатление и будут рассмотрены внимательнее, чем просто высказанные во время разговора фразы. У каждого человека есть свои особенности психики. Мне казалось, что к написанному Иосиф Виссарионович относится намного внимательнее, чем к фразам в разговоре. Ведь письменное предложение - это принятие человеком ответственности, фактически, я утверждаю, то-то и то-то и меня за это можно потом спросить. Нет, память у вождя тоже очень цепкая, и сказанное во время разговора он крепко запоминает, даже если это произнесено на фоне приема алкоголя. Но в письменном виде…
- Ты уверен в своих выводах?
- Товарищ Сталин, я уверен, что без этого предложения начинать операцию в Испании просто неразумно. У нас там очень маленькое окно возможностей и еще меньше пространство для политических маневров. А без этого мы так и не получим стратегического преимущества перед своими противниками.
Хозяин хмыкнул. Он стал читать документ дальше, там были аргументы, которые ещё больше укрепляли моё мнение. Кроме первого пункта там было еще семь предложений, но ни одно из них такой резкой реакции вождя не вызвали. А я было приготовился к длительной острой дискуссии, но решил самый спорный вопрос выставить первым. И психологически это оказалось верным приемом: выпустив пар с самого начала, Сталин остальные вопросы рассматривал спокойно и продуктивно. Вот только каким будет результат разговора? В этот день никакого ответа я не получил. Но через два дня Артузов приехал ко мне в гости. И по этому факту я понял, что мой план принят.
15 января 1935 года вышла статья товарища Сталина «О хронологии Гражданской войны в России и роли товарища Троцкого в мировом коммунистическом движении». Она официально посвящена декрету Ленина о создании Красной армии. В этой статье, которая произвела мировую сенсацию, Сталин подробно остановился о роли Троцкого в Октябрьском перевороте и Гражданской войне. При этом было весьма положительным образом отмечены усилия Льва Бронштейна в создании Красной армии, и ее успехах в ходе боевых действий против международной интервенции и белого движения. Но статья критически освещала и деятельность Троцкого, указывала на его ошибки и предательскую позицию по многим важным вопросам.
«Несомненны организаторские заслуги Льва Бронштейна, сумевшего в короткий срок привлечь для создания и укрепления Красной армии военных специалистов, в том числе офицеров и генералов бывшей царской армии. В тоже время часто решения товарища Троцкого были излишне авантюрными и принесли много вреда делу мировой революции. Так, совершенно необоснованной было большое доверие, оказанное Львом Бронштейном бывшему поручику царской армии Тухачевскому, чьи слишком необдуманные действия привели к катастрофе и поражению Красной армии под Варшавой. К сожалению, Тухачевский слишком переоценил свои заслуги, стал примерять на себя роль красного Бонапарта и вступил на путь предательства и службы заграничным хозяевам-капиталистам. Еще больше вопросов вызывает деятельность Льва Бронштейна по предоставлению концессий западным капиталистам. Необдуманные действия товарища Троцкого привели его к противостоянию с большевистской партией, на что ему было своевременно указано. Будучи в Константинополе, Лев Бронштейн осознал ту пропасть, в которую утащила его фракционность и противостояние с рядовыми членами нашей партии,
он сумел отказаться от своих заблуждений и даже отправил в Политбюро письмо с покаянием и намерением приложить все свои силы для борьбы с новой чумой двадцатого века - фашизмом и национализмом. К сожалению, болезнь вырвала товарища Троцкого из наших рядов. Эта трагедия привела к тому, что жена Бронштейна, Седова, покончила жизнь самоубийством. Советское правительство обратилось к правительству Турции с предложением передать нам останки товарищей Троцкого и Седовой для торжественного захоронения у Кремля в мемориале героев революции. И мы получили на это согласие».
Всё-таки Сталин великий политик. Он мне казал, что категорически не будет стоять в почетном карауле и провожать Троцкого в последний путь. Но ничего - и в карауле стоял, и гроб с его телом немного нёс. И, как мне кажется, даже получил от этого какую-то порцию торжественного удовольствия.
Казалось бы - для чего мне это было нужно? А ларчик просто открывался. В Испании троцкисты имели серьезное влияние. Коммунисты-сталинисты тоже имелись, но всё-таки их было намного меньше. В тоже время, сторонники Льва Давыдовича еще не сумели сорганизоваться, и не допустить раскола не слишком-то сильного коммунистического движения на этом этапе было приоритетной целью. Кроме того, была и вторая цель: если показать другое отношение к Троцкому, то остатки хорошо законспирированных его сторонников рано или поздно, но расслабятся, вылезут из щелей и их можно будет отстранить от власти - кого просто перевести на не слишком ответственную работу, а кого и с летальным исходом. Так что одним маневром достигались даже не две, а три цели. Третья - это усиление влияния на американских коммунистов. Вот там точно все поголовно были троцкистами. И все деньги, получаемые по линии Коминтерна, и свои усилия они использовали исключительно во вред СССР. В тоже время важно было укреплять позиции Советского Союза в самой развитой капиталистической стране. Так что как-то так.
Из последних событий - покушение на генерала Миллера в Париже было организовано слишком ретивыми коминтерновцами. Сталин был в бешенстве. Противостояние с Коминтерном стало входить в острую фазу. У вождя были верные товарищи в руководстве Коминтерна, тот же Вильгельм Пик, например. Но эта организация всё-таки не оставила попыток подмять под себя ВКП(б), имитируя бурную деятельность. Мне пришлось отвлекаться от подготовки и составить доклад, в котором подробно проанализировать «успехи» агентов Коминтерна. И тут на помощь мне пришла статистика. Конечно, плюс допуск к совершенно секретным материалам. Тем не менее, было показано, что количество провалов в процентном соотношении к деятельности того же ИНО превышало у Коминтерна почти в три раза. Более того, почти половина провалов ИНО была связана с использованием агентов мирового коммунистического интернационала или из-за контактов с ними. Более того, в некоторых случаях можно было говорить о том, что работники Коминтерна преднамеренно подставляли сотрудников ИНО, обеспечивая себе лояльность полицейских структур, необходимых для их деятельности. В
этом плане «раскрученная» нами деятельность Андре Марти оказалась более чем кстати. Отдельно было исследование эффективности деятельности Коминтерна по продвижению мировой революции: попытки, успешность, ошибки, потраченные средства. Ну а выводы были ясными: или распустить Коминтерн, показав капиталистам, что мы хотим с ними договариваться, или же реформировать эту контору, сделав ее фактически разведывательно-диверсионным органом при ВКП(б). И то, и другое, несомненно, вызовет сопротивление некоторых его деятелей, но продолжать финансировать этих балоболов, проваливающих одно дело за другим смысла просто не было. После этого доклада Сталин вызвал меня к себе еще раз.
- Скажи, чем было вызвано в твое время прекращение деятельности Коминтерна? Ты вскользь упомянул про это.
Да, но это было не в этом докладе. Неужели эту информацию из меня не выкачали? Не верю. Но тогда зачем этот вопрос?
- Товарищ Сталин. Дело в том, что с нападением Германии на СССР сложилась крайне тяжелая обстановка и нам очень нужна была помощь Англии и САСШ. Большая территория и много населения оказались заняты врагом, а перебазирование заводов за Урал вызвало временное прекращение поставок в РККА снаряжения. Доходило до того, что тяжелые танки вы буквально поштучно распределяли по фронтам.
- Я?
- Вы взяли на себя ответственность и стали председателем чрезвычайного органа управления страной Государственного Комитета Обороны. В тоже время руководители капстран хотя и провозгласили нас союзниками, но реально помогать не слишком-то спешили. Тогда и пришлось пойти на манёвр: распустить Коминтерн. Помогло ли это? В целом да, британцы стали помогать чуть активнее, да и САСШ ввели для нас программу поставок по схеме ленд-лиза. Правда, поставляли не самое лучшее, но и это свою роль сыграло.
- Мы могли справиться без этой помощи?
- Могли. И справились бы. Но прошло бы это намного сложнее. И потери были бы больше.
- Ты как считаешь, надо ли сейчас распускать Коминтерн?
- Считаю, что сейчас это несвоевременно, товарищ Сталин. Это будет воспринято капиталистами как проявление нами слабости. А слабых начинают рвать всей сворой. Польская кампания показала, что РККА достаточно сильна, чтобы решать стратегические задачи, но это заставит врагов готовиться намного лучше. А у нас, если мы будем почивать на лаврах, будут серьезные проблемы. В этом случае нам необходимо реформировать Коминтерн. Из его верхушки сделать нечто вроде мирового дискуссионного клуба, где коммунисты разных стран будут обмениваться мнениями по разным вопросам. Но основной должна стать разведывательно-диверсионная деятельность. Думаю, будет полезным объявить открытым бюджет дискуссионного подразделения и скрыть существование второго отдела организации. А насчет того, что у нас уже есть ИНО, так им тоже наличие конкурирующей организации пойдет на пользу. Я так думаю.
И больше меня никто от подготовки к испанской миссии не отвлекал.
И вот на кухне моей квартиры мы собрали втроем: я, Лина и Артузов. Артур привез немного водки и балык. Надо сказать, что в бытовом плане моя жизнь с появлением Лины серьезно изменилась. Нет, супруга у плиты не стояла и пироги мне не пекла: у неё на это элементарно не было времени. Кроме того, кушать то, что приготовила Лина… я самоубийцей не был. Она такие дозы специй применяла! Ладно, просто острую пищу я люблю и иногда ем. Но острую и одновременно пригоревшую - отказываюсь категорически! Жену я люблю, куда деться. Надо принимать человека таким, какой он есть. Я так и делаю. Но что при этом есть, ась? В общем, у меня появилась наемная работница, тетя Глаша. Не сомневаюсь, что, прежде чем попасть ко мне, она прошла через фильтр НКВД. Простая сельская баба, которая жила в пригороде Москвы. Но вот готовила она отменно. Простая крестьянская пища, но всегда свежая и вкусная. Я ее не обижал, и зарплата у неё была побольше, чем у генеральских горничных. А она как-то к Лине прикипела душой. Чем-то ее супруга моя зацепила. Если со мной Глафира Афанасьевна почти не разговаривала, только по делу: что
купить, что приготовить, понравилась ее стряпня или нет, то с женой она часто шушукалась по секрету. Но сейчас ее дома не было. Отпустил пораньше, знал, что Артур появится.
Выпили за успех нашего безнадежного дела. Поговорили на отвлеченные темы. А что по делу говорить? Всё уже переговорено, маршрут, прикрытие, легенда. Мандат от товарища Сталина я тоже получил. Свои полномочия знаю. Круг лиц, допущенных к делу мне тоже известен. Так что осталось только уйти на маршрут. А пока посидеть спокойно, поговорить вот так, ни о чём. К девяти вечера Артур нас покинул. Зато появился брат Боря с женой и сыном. Опять был семейные посиделки. Хорошо, что Глаша как чувствовала, наготовила на цельную роту. Смели почти всё.
А наутро дорога дальняя.
Глава седьмая
Большая делегация
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
БОЛЬШАЯ ДЕЛЕГАЦИЯ
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
22 февраля 1935 года
Иосиф Виссарионович заканчивал работу над докладом, посвященным годовщине создания Красной армии. Но тут Поскрёбышев сообщил, что на прием просится Молотов по срочному делу. Сталин прикинул объем оставшейся работы и согласился встретиться с наркоминделом через час с четвертью. Надо сказать, что торжественно-поздравительная часть получилась более чем удачной, а вот часть критическую, мотивирующую на новые свершения, вождь переписывал уже третий раз. Он не хотел делать критику огульной, но только конкретной, ибо считал, что без этого фрагмента его речь будет неправильной нельзя военным дать зазнаваться. Не так уж и легко они одолели поляков, было выявлено множество недостатков, за которые бойцы и командиры Красной армии расплачивались кровью. Но и обрушиться с критикой - пусть справедливой, и только с нею было в корне неправильно: победа есть победа! Но превратить праздничный доклад в разнос, пусть и справедливый было… И вот наконец-то поставлена последняя точка и перед приходом Молотова можно позволить себе выпить чаю.
В назначенное время Вячеслав Михайлович вошёл в кабинет вождя. Они уже сегодня утром встречались, поэтому не здоровались.
- Что у тебя случилось?
- Получена телеграмма из нашего посольства в Вашингтоне. Они просят согласовать состав правительственной и коммерческой делегации для переговоров в Москве.
- Что известно по спискам? Кого ждём?
- Кроме представителей госдепа и специального представителя президента всех делегатов можно разделить на две категории: промышленники и банкиры. Они только вроде бы вместе, но каждый преследует собственные интересы.
- Зашевелились, всё-таки, да?
- Да, получилось.
Американцы пока что не слишком-то спешили делать экономические вливания в СССР. Раздумывали, прикидывали. Было время (когда был страшный неурожай), когда даже за золото ничего продавать не хотели - только за зерно. Тогда вынуждены были пойти на снижение темпов индустриализации, но под капиталистов не прогнулись. А когда пустили слух о найденных залежах золота и о возможном участии французов в их (залежей) разработке… Плюс в их политических кругах было много противников такого сближения со страной страшного большевизма. Но экономический кризис диктовал другие правила игры. И капиталисты всё-таки решились. Вот только они за свою помощь постараются содрать не только последнюю рубаху, но и шкуру с твоего тела. Самое главное, что приезд этой делегации стал реальностью благодаря небольшой, но изящной операции, проведенной ИНО под руководством Артузова. По разным каналам американцам оказались сброшены намеки, что Советскому Союзу надоело ждать предложений по сотрудничеству от САСШ и в ближайшее время откроется окно широких возможностей для французского капитала. Парижу погасили почти все долги царского
правительства, так что больших препятствий возникнуть не должно бы. Верность британским союзникам? Верность дело хорошее, но денежки всё-таки врозь! А получение концессий и заказов на промышленное оборудование обещало выдернуть Францию из ямы кризиса и даже прервать зависимость от англосаксонского капитала. А вот это было очень серьезной угрозой. Пока одни представители из Вашингтона окучивали Гинденбурга, навязывая ему свои условия сотрудничества, при котором экономика Германии должна получить хороший пинок для развития, но при этом попасть под зонтик американской финансовой системы, другие всё-таки решились заняться товарищем Сталиным! Флаг им в руки и барабан на шею! Остаётся только посмотреть, что из этого получится.
- Так, а что там товарищ Форд приезжает?
- Нет, Генри Форд сейчас находится в Бонне, охмуряет императора германской нации. Но там проект просто гигантский. По нашим данным, немцы хотят получить суперзавод, который будет давать большое количество автомобилей. А вот их родные заводы, в первую очередь, Порше, Хеншель, Майбах, МАН, Даймлер, Крупп, Рейнметалл будут производить танки и прочую бронетехнику. Но они будут использовать те мощности, которые имеются уже сейчас в наличии.
- Что еще известно по американской делегации в Четвёртом рейхе?
- Вроде бы есть договоренность по строительству завода радиодеталей. Кроме того, по вопросам связи намечается серьезное сотрудничество. Американцы предложили нескольким перспективным немецким специалистам работать в своих лабораториях при неограниченном финансировании. Пока что мы не знаем направлений этих исследований, но, учитывая секретность, с которой мы столкнулись, речь идёт о военных разработках.
- Это очень плохо, что мы не знаем деталей, Вяче. Постарайся по своим каналам хоть что-то узнать, а я напрягу Артузова, пусть начнут искать.
- Сделаем всё возможное.
- Хорошо. Вот еще что, на двадцать восьмое назначено совещание по поводу Коминтерна. Ты смотрел предложения, которые нас заинтересовали? Что ты думаешь?
- Реформировать Коминтерн, конечно же, необходимо. Это надо было сделать даже раньше, как только мы убрали оттуда Каменева и его банду.
- Мы их не всех оттуда убрали, далеко не всех. Они, и недобитые троцкисты нам всё ещё палки в колеса вставляют.
- Тем более надо реформировать. Но вот насчет дискуссионного клуба, мне кажется эта идея мертворожденная. Эти трепачи ни за что не согласятся считать себя дискуссионным клубом, вообще клубом не захотят себя считать. Им же нужна реальная власть, деньги, влияние.
- Вот именно. Но мы сделаем это чуть-чуть по-другому. Мировой институт марксизма-ленинизма, который эти болтуны и возглавят - типа их задача разработать теорию продолжения мировой революции для каждой конкретной страны, которая будет в Коминтерне представлена. И за скобки Коминтерна выведем практиков, тех, кто будет эти идеи воплощать в жизнь. Только воплощать они будут наши идеи. Об этом мы и позаботимся в первую очередь. А когда мы разделим эту контору на две, то и вычистить балласт будет намного проще.
Неожиданно в кабинет вошел Поскрёбышев.
- Товарищ Сталин! Срочное и сверхважное сообщение из Бонна. Два часа назад после непродолжительной болезни скоропостижно скончался император Четвёртого рейха, Пауль Первый.
Глава восьмая
На маршруте
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
НА МАРШРУТЕ
Аргентина. Буэнос-Айрес. Ресторан «Пуэрто Кристал»
11 апреля 1935 года
Есть города, которые олицетворяют собой нацию. Чаще всего - это столица национального государства. Но в Буэнос-Айресе наблюдалась совершенно необычная атмосфера, по которой судить об аргентинцах было бы несколько неразумно. Это город-космополит, в котором люди разных этносов и национальностей смешались в котле молодого государства, переживающего сейчас не лучшие времена. Кто только не переселился сюда за те немногие (для города) годы, которые он существовал. Испанцы и итальянцы оказались первыми европейцами, осваивавшими устье реки Параны, залив Рио-де-ла-Плата. Надо сказать, что первое европейское поселение в этом месте аборигены достаточно быстро разрушили и сожгли дотла. Им основанная испанскими конкистадорами крепость стала костью в горле. Место расположения Буэнос-Айреса было стратегически важным, это оценили как британцы, так и французы, которые пытались выбить оттуда испанцев, но неудачно. Впрочем, это происходило во время наполеоновских войн, но закончилось тем, что в стране произошла революция, а страна (тогда еще не Аргентина, это были Объединенные провинции Рио-де-ла-Плата) получила
относительную независимость. Но именно с этого времени город стал центром эмиграции, куда стали приезжать жители многих стран. Сейчас в этом многонациональном котле кого только не было: кроме испанцев и итальянцев наиболее многочисленные диаспоры представляли собой французы, чуть меньше были представлены немцы и русские, не обошлось и без евреев. В общем, тут, как в Ноевом ковчеге всякой твари было по паре. Надо сказать, что становление Аргентины как государства оказалось сложным процессом, а Буэнос-Айрес даже некоторое время был самостоятельной державой. Надо сказать, что развитие города и развитие страны оказались абсолютно разными процессами. Столица стремительно растет и богатеет. Тут высокий уровень жизни, который намного выше состояния жителей нищей страны. В нём было построено первое в Латинской Америке метро, развитая система трамвайного сообщения, создана довольно мощная промышленность и сформировалась весьма оригинальная культура.
В этот апрельский день погода в городе портилась. С моря надвигался циклон, несущий ненастье, порывы ветра подгоняли грозовые тучи, срывали с пешеходов шляпы, заставляя немногочисленных прохожих искать укрытия. Вот-вот, буквально с минуту на минуту, должен был хлынуть ливень, который в этих местах становился стихийным бедствием, если не в столице, то в провинциях стопроцентно. Человек, который сидел на открытой террасе ресторана «Пуэрто Кристал» непогоду не замечал. Он относился к породе людей, которые уверены, что если они находятся в данном месте, то ничто им помешать не может. Тем более, что ему надо было подумать. Он смотрел на море, вид волн, набегающих на волноломы, помогал ему сосредоточиться. Мужчине на вид было около тридцати лет, может быть, чуть более. Довольно массивная, крупная фигура, такое же тяжеловесное лицо с достаточно грубыми чертами, массивной нижней челюстью, прямым носом и чуть оттопыренными ушами. Тонкие губы непроизвольно складывались в какой-то презрительной ухмылке. Весь его вид говорил о высоком положении этого человека, его слишком поверхностном отношении к людям. Как
напишет позже один гениальный поэт: «Презренье к ближнему у нюхающих розы пускай не лучше, но честней гражданской позы»[1]. Удивительно, но в этом человеке сочеталось и то, и другое: и презренье к ближнему, и гражданская поза. Он носил весьма приличный костюм от одного из лучших портных этого города. Либорио Хусто, сын нынешнего президента страны, генерала Агустина Педро Хуста. В Аргентине в тридцатом году произошёл военный переворот, отстранивший от власти слишком прогрессивного для местного и международного капитала президента Иполито Иригойена[2]. Впрочем, движущей силой и мозгом переворота был генерал Хосе Феликс Урибу. К сожалению заговорщиков, Урибу заболел раком и вскоре после переворота умер, а на его место встал ничем не примечательный генерал Агустин Педро Хусто. А вот генеральский сынок оказался человеком весьма неординарным.
Во-первых, он был коммунистом.
Во-вторых - известным писателем.
В-третьих - считал себя чуть ли не королевским отпрыском и непререкаемым авторитетом.
Сильный порыв ветра напомнил сидевшему на террасе господину, что непогода всё-таки приближается, а первые крупные капли дождя, упавшие на навес заставили очнуться и войти в обеденный зал. Либорио хорошо знал местную кухню. Поэтому пришёл на эту встречу заранее и заказал себе мясо, которое тут у шефа получалось просто изумительным. А вот морепродукты тут выбирают только туристы. В этом месте почему-то получить хорошую рыбу или иные свежайшие дары моря было невозможно. А вот нежнейший стейк с мраморными прожилками в тёмной, откормленной на прекрасных лугах страны говядине… как это было замечательно! Но сейчас Хусто заказал себе крепчайший кофе и уставился в пространство за окном, где начинался настоящий тропический ливень.
На эту встречу он согласился далеко не сразу и как только пришёл, сразу же постарался показать визитерам свое презрительное к ним отношение. Он точно знал, что они приехали из России, страны, которая отвергла его кумира - Льва Троцкого, отвергла несмотря на то, что он для неё сделал. Сначала Троцкий совершил революцию, а затем выиграл гражданскую войну и победил армии многочисленных интервентов. Это был великий человек, которому так и не дали власти, а заставили прозябать в неизвестности! Для Либорио это настоящий образец подлинного революционера - уверенный в себе и своем пути, пусть даже излишне самоуверенный, но в этом его отношении к окружающим для него были все основания. Лев был прообразом сверхчеловека, не видеть очевидное могли только слепцы! И вот такой слепец приехал к нему с какими-то своими целями. При этом он еще и автор весьма ругательной статьи, в которой смешивает его кумира с грязью. И вот, во время встречи, этот руссо сумел серьезно пошатнуть уверенность Либорио в себе и своем кумире. Оказывается, его новый знакомый не только был знаком с Троцким, сам Лев революции корректировал
ту самую ругательную статью, которая вышла из-под пера этого проходимца. Более того, ему предъявили черновики статьи, где, несомненно, рукой его кумира, были сделаны правки. Это было выше его понимания. Зачем? Зачем Льву нужен был этот странный манёвр. Но, оказывается, это не все новости, которые смогли его поразить. Троцкий передал с этим человеком покаянное письмо, адресованное лично Сталину. Произошло это незадолго до его смерти. И этот тип намекнул, что смерть Троцкого могла быть связана с этим письмом, кураторы Льва из САСШ не могли допустить, чтобы покаяние его кумира стало известно всему миру, поэтому есть теория, что его просто отравили неизвестным веществом. Об этом косвенно могла свидетельствовать и смерть его супруги, Седовой, которая, правда, произошла намного позже мужа, но, может быть, ей досталась не такая большая доза яда? Об этом страшно даже подумать!
Но и это оказалось не самым шокирующим событием. Оказывается, что руководство СССР обратилось к правительству Турции с целью передачи тела Троцкого в Советский Союз для его торжественного захоронения у Кремля, на главной площади страны. И что еще более удивительное, Либорио получил личное приглашение от товарища Сталина на церемонию торжественного перезахоронения Льва Революции в Москве. Конечно, по его заслугам, то лежать Лев Давыдович, должен, как минимум, рядом с Лениным в мавзолее. Правда, его не забальзамировали и состояние тела можно только представить, насколько паршивое. Но… Даже то, что его тело привезут в Москву - это уже было весьма неожиданным и шокирующим фактором. Интересным оказалось и то, что такие же приглашения получили видные троцкисты во всём мире. Что это? Гигантская ловушка? Собрать всех и прихлопнуть за один заход? Вряд ли тиран-Сталин рискнёт на такой откровенный враждебный ход. Но тогда что же? В письме говорилось и о том, что приглашённые получат и доступ к архиву Льва Троцкого, переданного СССР вдовой буквально накануне ее смерти. А его новый знакомый прямым текстом
сообщил, что, попав в Турцию, Лев Давыдович оказался «под колпаком» у американской разведки, которая его фактически изолировала и не давала возможности работать, а архив выдающегося революционера должны были перевезти в САСШ, чему сам Троцкий сопротивлялся до самой смерти. И самую его важную часть завещал передать в музей революции, который открыли в Москве. Значит, его кумир хотел реально добиться сближения с большевистской партией, в которой так долго состоял? А так ли это на самом деле?
А за окном началась настоящая тропическая гроза с ужасающим ливнем. Впрочем, гроза, разрывающая душу молодого троцкиста из Аргентины, казалась не менее ужасной. Он рассчитался, как всегда, оставив небольшую сумму на чай официанту (обычно это была мелочь, но принималась всегда с огромной благодарностью) и уже собирался выйти на улицу, как был остановлен предупредительным швейцаром. Задумавшись, он даже не заметил того разгула стихии, которая буквально затопила площадь перед рестораном. И шагни он только туда, как вымок бы до нитки. Швейцар заслужил свое вознаграждение (мелочь в карманах молодого человека никогда не переводилась), а сам Либорио предпочел подняться в номер, чтобы там переждать грозу. Впрочем, туда можно заказать виски и девочек. Двух! На сегодня этого достаточно. Слишком много сил ушло на неподъемные мысли, от которых просто необходимо отвлечься.
* * *
Аргентина. Буэнос-Айрес. Отель Централь.
11 апреля 1935 года
Мы остановились в небольшом старинном отеле на углу улиц Солис и Адольфо Альсина (названа в честь известного аргентинского юриста, а позже и министра армии и флота). Небольшое трехэтажное здание в колониальном стиле не поражало роскошью, но уровень комфорта был более чем достаточным, особенно за те скромные деньги, которые мы могли себе позволить. Наше с Линой турне почти подошло к концу. Через три дня - пароход «Кристобаль» отправится в Европу, в марсель, но по пути сделает остановку в Португалии, откуда мы уже попадём в Испанию. Вот такой вот замысловатый маршрут получился. До Аргентины мы побывали в САСШ, точнее, Чикаго, после чего Мексика, Чили, Бразилия. И вот, венец этого турне - Аргентина. Самое главное - в номере большая и удобная кровать, на которой можно хорошо выспаться, и не только.
Мы успели вернуться в номер до того, как тропический ливень накрыл всё вокруг стеной серой мглы. В такое время великолепно пишутся стихи. Хорошо, что я не поэт и есть чем заняться до отъезда. А что вы хотите? У меня молодая красивая жена, да и сам я не стар, да и не суперстар, а обычный человек с обычными человеческими желаниями. Так что извините, но ближайшие пару часов я буду слишком занят, чтобы вам что-то рассказывать.
Куда-то идти лень… Ветер рвет крыши, дождь хлещет, как из ведра. Лина, завернувшись в халат что-то читает. У меня есть немного времени, чтобы рассказать, что сейчас с нами происходит. Вроде бы ничего нового - мы выполняем миссию и создаем легенду. Пара журналистов из Мексики (по происхождению), которые работают на французскую газету, направляется в Испанию после большой поездки по странам мира. У меня в чемодане серия очерков, которые описывают места, в которых мы побывали. Очерки на испанском. Лина очень сильно помогла с переводом и правкой литературного стиля. У неё отличный журналистский нюх. Кроме того, из каждого большого города мы отправляли телеграммы с нашими очерками на адрес парижского издательства. Ну а то, что в этих сообщениях были зашифрованы еще и наши краткие сообщения - это уже параллельный профит. Почему США и крупнейшие страны Латинской Америки? Хотя бы потому, что именно в этих государствах наиболее сильны позиции коммунистов-троцкистов. Почему? А откуда выполз сам Троцкий? Он - воплощение вложений американских капиталистов-финансистов (в основном, еврейской национальности) в
русскую революцию. Мощная Российская империя, имеющая царствующую антисемитскую семью Романовых, этих господ не устраивала от слова «совсем». И вот в САСШ приезжает перспективный молодой человек Лева Бронштейн. Он уже показал, что имеет талант, пишет много и хорошо. Так почему бы и нет? И вот молодой русский революционер снимается в каком-то заштатном боевике производства «фабрики звёзд» Голливуда. И официально получает за это вознаграждение, который многократно превышает гонорары самых известных звёзд того времени. В бушующую, беременную революцией Россию он едет на пароходе через Лондон, где его задерживают агенты британских спецслужб, обеспокоенные тем, что революционер везет огромную по их меркам сумму денег. Оказывается, бритиши за Львом Давыдовичем следили в САСШ, так сказать, недремлющее око… Но тут появилась кавалерия из-за холма. Точнее, сотрудник американского посольства (очень может быть, что он имел какое-то отношение к разведке), который и объяснил кузенам, что этот товарищ наш и трогать его не стоит. А как вы думаете, откуда у Льва Давыдовича появился такой авторитет среди матросов,
которые его в бурные дни революций так преданно охраняли? Авторитет зарабатывается и покупается. Примерно так.
Понятно, что американские коммунисты находились под колпаком различных спецслужб и влияние Троцкого, которого американская пропаганда постоянно раскручивала и рекламировала имело место. И это необходимо было как-то учитывать. В первую очередь потому, что из САСШ и Латинской Америки потом в Испанию отправились боевые отряды интернационалистов-троцкистов, которые были силой, не подчиняющейся республиканскому командованию. Впрочем, такой же силой были и отряды анархо-синдикалистов. И это необходимо было как-то нивелировать. И тут как раз в СССР происходит первая «оттепель». Признаются реальные заслуги Троцкого (а он у него, несомненно, были), хотя искренне говорят о его ошибках и просчётах. При этом приглашают откровенных троцкистов для работы по созданию теории мировой революции в условиях новой стадии империализма. То есть - сначала создание рабочей теории, потом - воплощение ее в реальность. Говоря проще, Сталин и его окружение начали работать на имидж советской власти как самой прогрессивной. На этом фоне возникла большая такая вероятность избежать страшных репрессий тридцать седьмого - тридцать
девятого годов. Ведь эти ужасы возникли из-за поражения Сталина в борьбе с новой партийной бюрократией, на стороне которой выступила ежовская НКВД. Иосиф Виссарионович вынужден был поддаться давлению со стороны тех, кто обеспечил ему победу над старым, еще ленинским, ядром партии. Но именно эта верхушка хотела неограниченной власти, а если в твоих руках находятся сотни, тысячи человеческих жизней, то… Это и есть самое огромное искушение - искушение безнаказанностью. Но сейчас во главе НКВД находится преданный товарищу Сталину Сергей Миронович Киров, Ежов находится на очень незначительной должности, а лидеры ленинской партии постепенно сходят со сцены истории по вполне естественным причинам: болезни, аварии, да мало ли что может случиться с человеком? Но никаких громких шпионских процессов не происходит, хотя оппозиция в партии и под запретом. И это вселяет определенные надежды. А еще необходимо учитывать, что Надежда Аллилуева жива и здорова, занята важным делом и скандалы в семье почти что исчезли, на них просто нет времени. Тоже фактор немаловажный!
[1] И. Бродский «Мексиканское танго»
[2] Иполито Иригойен сделал много для улучшения условий жизни рабочих и крестьян Аргентины, ну а его отстранение… если учитывать, что в его планах была национализация нефтедобывающей и перерабатывающей промышленности страны, ничего странного в этом не было.
Глава девятая
Человек с бульвара дель Корсо
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЧЕЛОВЕК С БУЛЬВАРА ДЕЛЬ КОРСО
Рим. Виа дель Корсо. Палаццо Бонапарте
16 апреля 1935 года
(Антонио Гойкоэчеа)
Середина апреля тридцать пятого года в Вечном городе выдалась исключительно теплой, приезжему могло даже показаться, что вот-вот начнется лето, хотя житель Апеннинского полуострова только бы усмехнулся на такое предположение: просто обычный весенний месяц чуть-чуть порадовал погодой, усмехнувшись и готовя за спиной какую-то пакость. Верить апрелю нельзя. Поэтому приехавшие в Рим жители жаркой Каталонии кутались в довольно теплые плащи, им тут было не слишком комфортно. Для Антонио Гойкоэчеа и его идейного товарища, тоже Антонио, только де Лисарса Ирибарен это была вторая поездка в столицу Италии с сугубо деловой целью. Первая была в составе чуть более представительной делегации: они приехали в прошлом году вместе с Рафаэлем де Оласабалем-и-Эулатом, но сейчас Рафаэль лежал в больнице и им пришлось совершить эту путешествие уже вдвоём.
В прошлом году они пытались договориться с Муссолини о поддержке их движения в Испании и подготовке государственного переворота. Оба они принадлежали к одному движению - монархистов, то есть были сторонниками провозглашения монархии, хотя и представляли разные фракции этого весьма лоскутного объединения. Гойкоэчеа являлся представителем альфонсизма - то есть сторонником возвращения к власти свергнутого короля Альфонсо XIII, а Лисарса слыл ярким приверженцем карлизма - сторонников возвращения к власти потомка Бурбонов. В тоже время, почти все они объединились вокруг идеи насильственного изменения государственного строя молодой республики. Казалось бы, свергнута диктатура Мигеля Примо де Риверы, страну ждет процветание и бурное развитие, но многие были с такой постановкой вопроса категорически не согласны. Республика казалась слишком рыхлой, слишком нерешительной, слишком левацкого толка. А богатым состоятельным и состоявшимся гражданам Испании требовалась сильная власть и сильная рука, которая сможет подавить любое народное возмущение. Народ, который вырвался во время восстания против Риверы на
свободу необходимо было снова загнать в узду и заставить повиноваться.
Но в тридцать четвертом переговоры ни к чему не привели. Всё внимание Дуче и Италии было приковано к Гражданской войне в Германии. Именно туда уходило итальянское оружие, там ковалась победа над мировым коммунизмом. К сожалению, победа завершилась полупобедой. Хотя почти вся немеччина и стала монархией, коммунистам удалось организовать свой анклав - Германскую Демократическую республику. И там уже полностью наводить свои, коммунистические, порядки. Поэтому, хотя и в результатах переговоров испанские монархисты уверены не были, они рискнули еще раз обратиться к итальянским фашистам за помощью.
Они почти две недели провели в Риме, пытаясь добиться аудиенции у Муссолини, но пока что все их попытки были более чем провальными. Они уже практически отчаялись: никакие старые связи почему-то не работали, они получали всюду от ворот поворот. Но вчера на виллу, которую они снимали в пригороде, принесли приглашение посетить маркиза Мишьятелли. Маркизу принадлежал палаццо Буонопарте - дворец в самом начале Виа дель Корсо, известный тем, что в нём до самой своей смерти проживала матушка Наполеона Буонопарте. Это приглашение было интересно тем, что никакой связи с маркизом у приезжих не было, и встречи с ним они не искали. Вот с Бенито Муссолини или его зятем, Галеаццо Чиано домогались изо всех сил, а вот с этим маркизом… Правда, на Виа дель Корсо располагалось министерство иностранных дел, в палаццо Киджи, но какая тут связь? Да, когда-то Муссолини, будучи по совместительству, еще и министром иностранных дел, с балкона министерства произносил пламенные речи (а оратором дуче был недюжинным, это признавали даже его заклятые враги). Но какая тут связь?
В своей политической карьере Антонио Гойкоэчеа часто был вынужден принимать компромиссные решения, что откровенно претило его радикальной натуре. Он предпочитал всем решениям силовой путь, никаких переговоров и уговоров - противник должен быть повержен, и никаких иных вариантов! К своей цели он пёр как бык на тореадора. Будучи министром внутренних дел в кабинете Мауро он отличался всё той же упёртостью и отсутствием политической гибкости, правда, он пробыл в той должности всего пару месяцев - очередной раскол мауристов привёл к выходу одного из лидеров неоконсерваторов, которым и оказался Гойкоэчеа, из движения. Идеологически именно он стал выражать систему «органической демократии», из которой потом и вышла концепция франкизма, то есть мировоззрение будущего диктатора и победителя гражданской войны. Антонио же считал своим идеалом фашистскую систему Муссолини, настаивал на том, что именно такими методами необходимо восстановить порядок в стране. Не менее радикально был настроен и его партнер, представляющий другое крыло монархистского движения - карлизм, Антонио де Лисарса Ирибарен. Во-первых, он
имел очень хорошие связи в среде испанских военных. Во-вторых, был причастен к формированию в Наварре и Андалусии военизированной партийной милиции - рекеты. Он организовывал контрабандные поставки оружия для наиболее активных групп монархистов, но при этом не набивался в лидеры движения. Можно сказать, что Лисарса был техническим исполнителем, кем-то вроде Красина в большевистской партии. Человек, который много знал и много делал, но при этом не находился на виду. Но именно его технический опыт, умение наладить поставки контрабандой и явились тем фактором, из-за которого его участие в переговорах в Италии стало обязательным. Надо сказать, что и внешность он имел непримечательную, был похож на провинциального бухгалтера или клерка из небольшого банка[1].
(Антонио де Лисарса Ирибаррен)
И вот, ровно в назначенное время (два часа пополудни) два монархиста из далекой Испании вошли в парадный подъезд палаццо Буонопарте. Их встретил мажордом, который принял плащи и провёл господ в предназначенную для встречи комнату. Надо сказать, что помещения небольшого дворца были обставлены с весьма скромной роскошью. Тут не было вычурной и безвкусной демонстрации богатства, в доме царила стильная красота, которая подчеркивала вкус хозяев и усилия весьма дорогого дизайнера. Правда, минимализмом маркиз Мишьятелли тоже не страдал. Так что всего было в меру. На небольшом столике оказались выложены сигары, сигариллы и папиросы - на любой вкус, а также внушительная коллекция алкогольных напитков. Но никто так и не появлялся. В ожидании маркиза гости заняли предназначенные им кресла (они стояли рядом, тут ошибиться было невозможно). Ожидание затягивалось. Со стороны маркиза это было просто невежливо. Но господа испанцы спокойно сидели, так и не притронувшись ни к сигарам, ни к напиткам, нервничали. А что еще им оставалось делать? Это они сюда приехали в роли просителей, а не наоборот.
Тут раздались быстрые шаги. Дверь открылась и в неё стремительно вошёл, нет, точнее даже сказать, влетел, Бенито Муссолини. Лицо дуче было раскрасневшимся, он явно откуда-то пришёл в спешке и был чем-то озабочен. Весьма озабочен. Тем не менее, при виде вставших переговорщиков быстро принял любезный вид и поздоровавшись, поинтересовался их здоровьем и тем, насколько им понравился Рим. Владение гостей итальянским ему пришлось по душе. Он даже изобразил на лице приветливую улыбку.
- Итак, господа, что вас привело ко мне? - поинтересовался диктатор, всем своим видом демонстрируя, что много времени уделить на переговоры он не сможет.
- Нам необходима ваша поддержка. Власть в Испании перешла к богомерзким исчадиям ада - большевикам. Наше движение решило выступить против этой власти. В нашем распоряжении почти пятьдесят тысяч верных и преданных людей, которые не побоятся запятнать свои руки кровью, чтобы избавить страну от коммунистической заразы. Но нам нужно оружие. Нам нужна любая поддержка. Причём, как на этапе подготовки восстания, и, что не менее важно, когда оно начнётся и войдёт в острое противостояние с властью в Мадриде.
- Что вам надо?
- В первую очередь оружие. Винтовки, револьверы, пулеметы и патроны. Много патронов. Если есть возможность хоть какую-то артиллерию…
- Но-но-но… господа! Если ручное оружие - это еще куда ни шло, то пушки… Пушки нет. Пока что нет! Учтите, пока вы не начнёте - только легкое вооружение. И большего не просите… Впрочем… Завтра вас примут в палаццо Киджи. Думаю, что сумма, которую я могу выделить вашему движению, приятно вас удивит. Но! Не советую вам меня подвести! В нужный момент ваше выступление должно взорвать страну! Шествие Коминтерна по Европе необходимо остановить. Кстати, с этим согласен и герр Гинденбург. Очень может быть, что добровольцы-монархисты из Германии окажут вам помощь. Советую после Рима направиться в Берлин. Конечно, пока что Рейх не стал производить вооружение в достаточном количестве, но хоть что-то они вам выделить тоже смогут. Правда, будет мешать красная Франция… Но это тоже решаемый вопрос. Причем весьма оперативно решаемый. Не смею вас больше задерживать и прошу меня извинить, дела.
* * *
Рим. Палаццо Киджи. Кабинет министра иностранных дел Чиано.
16 апреля 1935 года
(выступление Муссолини с балкона)
- Джан! На кого мне приходится тратить свое время! На каких-то занюханных монархистов, которых раздувает от своей мнимой значимости! У нас пятьдесят тысяч штыков! Только нет винтовок! Дайте нам оружие, и мы перевернём Испанию вверх дном! Клоуны!
Муссолини ворвался в кабинет своего зятя в весьма раздраженном состоянии. Впрочем, таковым его состояние было уже давно. Дела в новой Римской империи (как хотел бы считать Бенито свою фашистскую Италию) шли ни шатко, ни валко. В Кирениаке восстали местные племена. Подкрепление, присланное из метрополии, столкнулось с отчаянным сопротивлением хорошо вооруженных (по местным меркам) повстанцев, применявших старую добрую партизанскую тактику. Военные требовали прислать бронетехнику, но бронемашины, которые имелись у Рима, для условий войны в песках и пустынях не подходили совершенно. При этом на повестке дня было вторжение в Эфиопию, которое не хотелось откладывать. А сразу два фронта страна могла и не потянуть. А если не поспешить, то англичане или французы постараются прибрать этот еще не занятый кусок Африки себе, тут даже думать не надо. Опоздаешь - останешься у разбитого корыта. А без колоний империи не бывает!
- Знаешь, я решил им всё-таки помочь. Дам немного оружия и денег тоже дам. Но при этом я отправил их к Гинденбургу. Пусть с ним ищут общий язык. Все они идейные монархисты, вот пусть и думают. Три головы лучше, чем две! Может быть, что-то умное придумают.
Довольный произнесенной сентенцией, диктатор упал в кресло, после чего сосредоточился на сигаре, которую подхватил со столика.
- Мы получили сообщение от канцлера Германии Германа Геринга. Он просит принять его для переговоров.
- Хм…ф… - произнёс дуче, разжигая и раскуривая Ларранагу[2].
- Он везёт предложения не только о сотрудничестве, но и о более тесном союзе. Предлагает заключить что-то вроде антикоминтерновского пакта.
- Это интересно. Но сначала мне надо его выслушать. Я не слишком доверяю немцам. Впрочем, я всем не очень доверяю, даже тебе[3]!
- Кроме того, меня просит принять посол СССР, хочет обсудить приезд делегации для переговоров о строительстве в их стране заводов.
- Что они хотят?
- Всё и побольше.
- Ну, всё мы им не дадим. А вот за золото и за нефть что-то, возможно, возможно… Джан, ты постарайся узнать подробности и подготовься к этим переговорам со всем тщанием. Нам вливания в экономику средств очень нужны.
- По нашим сведениям, в Москве сидит серьезная делегация из САСШ. А русские в это время ищут, с кем бы еще заключить контракты. Весьма в этом деле активизировались.
- Сталин не дурак. И не хочет складывать все яйца в одну корзину. Тем более, что капитал, с которым ему приходится дело иметь еврейский. Поэтому ищет и альтернативные пути. Попадать под пяту Ротшильдов ему не хочется. Удивительно! Капиталисты готовы продать большевикам промышленность, которой они поставят мировую буржуазию на колени! Мы живём в удивительное время, зятик! Ну что же, если мы сможем что-то откусить от этого большого русского пирога, надо это сделать. Поговори с нашими капиталистами, что они могут предложить, так, чтобы заработать. Прилично заработать! Что-то еще?
- Наши военные атташе сообщают, что англичане начали активно что-то разнюхивать в Эфиопии. Мне кажется, что в Киренаике они тоже мутят воду. Докладывают, что оружие поступает туда через Палестину, а местные власти смотрят на это сквозь пальцы.
- Завтра будет совещание с военными. Я хочу знать всё о готовности к вторжению в Эфиопию. Мы опаздываем, Джан, мы опаздываем.
- Но на фоне волнений в Киренаике…
- Нам и организовали эти волнения, чтобы мы не смогли расширить наши африканские владения. Никто не возражает, вроде бы… но стоит нам притормозить, и на Эфиопию найдутся желающие! А Киренаика? Там всегда будут восставать бедуины. Мы будем их понемногу вырезать! Пусть все идёт как идёт. Подкрепления мы туда отправим. Немного.
Муссолини выпустил в потолок приличный клуб дыма, после чего продолжил:
- Величие империи в ее свершениях, Джан!
Выпустил еще клуб дыма, который стал расползаться по потолку сизым туманом.
- Когда-то всё средиземноморское побережье Африки принадлежало нам. Не вижу никаких причин отказываться от того, в чём было сосредоточено величие Рима.
Выдав еще одну великую мысль, диктатор задумался, перестав обращать на зятя-министра хоть какое-то внимание. Он вспомнил свою революционную молодость, когда молодой социалист мог позволить себе только дешевые папиросы, но почему-то он тогда получал от них намного больше удовольствия, чем сейчас от дорогих кубинских сигар. Парадокс! И именно этот логический ребус заставил не старого еще мужчину задуматься.
- Я хотел бы, чтобы Средиземное море снова стало внутренним озером римлян! Это - программа максимум!
- Но англичане никогда…
- Ты прав, дорогой родственник, ты прав. Англичане… Ты смотришь в корень проблемы. И договориться с ними не получится. Да…
- Но есть и еще интересные новости из той ж Киренаики.
- Ну что еще?
Бенито явно собирался уходить, эта неожиданная задержка его явно раздражала.
- В районе Бенгази стали селиться русские эмигранты. Они купили там небольшой участок земли и строятся.
- Их там много?
- Несколько сотен человек, все семейные.
- И что? Чем они занимаются?
- Их нанимают для охраны местные богачи. Там эти их kossaks… Они вроде легкой нерегулярной кавалерии, которая хороша в антипартизанских действиях. Говорят, что некоторые торговцы хотят пригласить туда еще группу этих нерегуляров, чтобы эффективно охранять торговые караваны.
- И сколько их может туда прибыть?
- Примерно полторы-две сотни.
- Отношение к властям?
- Лояльное.
- Ха! Это не проблема! За ними никто не стоит. Кто они? Осколки бывшей империи? Они никому не нужны. Местные их нанимают? Прекрасно? Или повстанцы их прикончат, или они повыбивают аборигенам зубы. И то, и другое нас устраивает. Но… пусть за ними приглядывают… одним глазом.
[1] Примечательно, что Лисарсу смело можно было бы назвать «счастливчиком». В РИ во время Гражданской войны он по дороге в Лиссабон (где должен был встретиться с мятежным генералом Хосе Санхурхо) был арестован республиканцами, попал в тюрьму в Мадриде. И сумел там уцелеть во время так называемой Образцовой тюремной резни 1936 года и был освобожден франкистами. Играл видную роль в политической жизни страны.
[2] Por Larranaga - Сорт кубинских сигар, выпускаемых с 1834 года до наших дней, в Гаване.
[3] Недоверие к собственному зятю было не таким уж необоснованным. В свое время голосовал за отстранение Муссолини от должности. Был расстрелян с молчаливого согласия Дуче.
Глава десятая
Генеральское интервью
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЕНЕРАЛЬСКОЕ ИНТЕРВЬЮ
Лиссабон
18 апреля 1935 года
В Португалии мне пришлось немного задержаться. Какой мне интерес застрять в Лиссабоне? Мне очень хотелось взять интервью у знаменитого военачальника Хосе Санхурхо, человека, который имел все шансы возглавить восстание, но глупо погиб из-за перегруза самолета, в котором отправлялся на родину. К сожалению для меня, окружение генерала очень серьезно относилось к вопросам его безопасности, а сам Хосе интервью кому попало не давал. Мне стоило больших усилий найти человека (не связанного с Коминтерном), который мог бы представить меня Санхурхо и помочь преодолеть порог недоверия. Такая фигура, пусть и не совсем однозначная, всё-таки нашлась. Ею оказался известный португальский врач и писатель Жайме Зузарте Кортезан. У этого блестящего (по португальским меркам) поэта и драматурга была довольно-таки бурная и интересная биография. Студентом он изучал две науки: искусствоведение и медицину. Но в последней практиковал недолго, отдав всю свою энергию преподаванию литературы и созданию первых своих произведений. Стал увлекаться и политикой, создал с товарищами движение «культурный ренессанс». Но тут
разразилась Империалистическая война и Кортезан пошел в армию добровольцем, получив должность врача в полевом госпитале, о чем потом написал мемуары. Был ранен, награжден Военным крестом. После окончания войны назначен директором Национальной библиотеки Португалии. Во время диктатуры Салазара вынужден был покинуть свой пост главного библиотекаря страны и эмигрировал, сначала в Испанию, потом перебрался во Францию. Самое главное - он имел связи и авторитет не только у португальцев, но и у испанских военных. Более того, оказалось, что он неплохо знаком с генералом Санхурхо. И это в моём положении оказалось настоящим джек-потом. Правда, к Жайме тоже надо было найти подход. И всё это, что называется, оказывалось «шито на тонкую нитку».
К Кортезану мне дал рекомендательное письмо Жайме де Магальйянш Лима, известный португальский писатель, к тому же толстовец. Он даже несколько недель гостил у графа в Ясной Поляне, где Лев Николаевич очень тепло отзывался не только о нём, но и португальской литературе в целом. Надо сказать, что господин Лима даже внешне пытался подражать своему кумиру и носил громадную седую бороды, одевался просто и не броско. Господин Жайме смог пополнить личный архив бесценным для себя раритетом. Это был отрывок из дневника, в котором как раз Лев Николаевич тепло отзывался о приезде к нему в имение «интересного португальца». Конечно, этот автограф был ничем иным как искусной подделкой, сделанной умельцами товарища Кирова. Но, её качество в некотором роде превосходило оригинал гарантировано, даже лучшая почерковедческая экспертиза ничего обнаружить не сможет. В любом случае господин Лима был счастлив. А в Париж с моим человеком отправилось его рекомендация. Уже с нею получить соответствующую записку к генералу Санхурхо от Кортезана стало делом техники. Правда, письмо от португальского диссидента не оказалось
волшебной палочкой, и мне пришлось ждать несколько дней прежде, чем генерал передал своё согласие на встречу. При этом само интервью было обложено целым рядом условий, в том числе тем, что беседа состоится на конспиративной квартире и кроме меня самого никого туда я не приведу. По всей видимости, бывалый ветеран Рифской войны серьезно опасался террористов, для которых он являлся лакомой целью. А несколько дней задержки были связаны с тем, что меня пытались «просветить» служба безопасности главного заговорщика Испании.
(тот самый Рено Монакватро - современный вид, машина, сохранившаяся в Бельгии)
И вот, 18-е апреля наступило. В условленном месте меня поджидала машина, неприметный автомобиль семейного класса Renault Monaquatre (тип YN1), который фирма Рено начала выпускать в тридцать втором году. Это классический двухдверный седан, который по своему внешнему виду напоминал мне Гелендваген из моего времени. Вот только мощность послабее да цена похлипче, да дым из выхлопной трубы пожиже. И еще - классический черный цвет. Впрочем, от многих других авто подобного дизайна и того же цвета он практически не отличался. Как только я сел в машину - в бок мне уперся револьвер, а на голову нахлобучили мешок, от которого воняло пылью, хорошо, хоть не мышами. Мой «проводник» в мир испанского генералитета оказался молчуном, а я решил не обострять ситуацию и так мы примерно минут сорок - сорок пять ехали в полной тишине. Только звук мотора, шорох шин, скрип тормозов. Я понял, что мы выехали за город. Когда же автомобиль остановился, меня из него вытолкали и провели куда-то в дом, только один раз предупредив, что тут ступеньки и надо идти осторожно. В доме пыльный мешок был снят - я оказался в небольшом,
скромно обставленном помещении, в котором меня тщательно обыскали, изъяв все мои «писательские принадлежности», оставив только блокнот и ручку-самописку. При мне мои вещи перекочевали в коробку, которую положили в довольно громоздкий сейф. Вообще-то о таком в предварительных условиях ничего сказано не было, но… высказывать протест или как-то еще «шебуршеть» по этому поводу я не решился. Слишком серьезной выглядела охрана генерала. И то, что настроены они были более чем решительно, чувствовалось сразу же.
(генерал Хосе Санхурхо)
И вот в небольшую комнату, вошёл сам Хосе Саехурхо. Я был немного удивлён: генерал облачился в парадный мундир, на котором разместилась целая вязь различных наград, среди которых выделялся высший военный орден Испании - Королевский военный орден Сан-Фердинадо (святого Фердинада). Почему я был удивлён? Хотя бы потому, что даже политические противники считали генерала человеком простым, скромным, лишенным сеньорских замашек[1]. Неужели он так сильно изменился за последнее время?[2] Герой Рифской войны был известен своей заботой о солдатах и демократичностью в отношениях с подчиненными. При этом он еще и умел добиваться побед, о чем свидетельствовали многочисленные награды. Надо сказать, что шестидесятидвухлетний военный уже порядком потяжелел и офицерскую выправку сохранял с видимым трудом. Пожалуй, о силе его характера говорил только взгляд опытного человека, оценивающего своего собеседника по одному ему понятным критериям. Генерал спокойно и как-то даже величественно опустился в приготовленное для него кресло, вызывающее ассоциации с троном. Классический психологический приём: хозяин (сильная
сторона) вальяжно развалился в кресле, а проситель (журналист) расположился на неудобной табуреточке. Как говориться, почувствуйте разницу! Он и первым начал разговор, расставив таким образом акценты так, как ему казалось выгодным.
- Господин Мартинес, мы изучили газету, на которую вы работаете. Как на мой взгляд, в ней печатается слишком много материалов явно левого толка. Тем не менее, ваша газета старается сохранять объективность, вы даете там место и для высказываний нормальных людей.
Генерал сделал небольшую паузу. Я его услышал. Нормальными он считает только тех, кто разделяет его политические взгляды. И да, газета, за которой я числюсь - вполне реальное издание, которое предоставляет свою площадку под разные платформы - только плати за размещение материалов. Так что тут вы меня не достанете.
- Именно эти соображения и сделали нашу встречу возможной.
- Скажите, генерал, это не для статьи, чем вызваны такие строгие меры предосторожности? Вы чего-то опасаетесь?
- Тут, в Португалии, среди дружественного нам режима мы е испытываем серьезных опасений. В тоже время, мне стало известно, что мои недоброжелатели из республиканцев радикального толка готовят покушение на мою жизнь. А потому никакие меры предосторожности лишними не будут.
- Благодарю за разъяснение. Скажите, в чём, по-вашему, была причина неудачной попытки переворота, которую вы осуществили совсем недавно, в августе тридцать второго?
Мой вопрос сразу же генералу не понравился. Правда, мы не оговаривали, какие темы подниматься не будут. Но то, что Хосе Санхурхо аж перекосило, и его маска превосходства сразу же треснула, говорило о многом.
- Нас предали! - раздраженно бросил он, но потом взял себя в руки, и решил дать ответ в более спокойном тоне.
- Верность присяге - это главное в жизни военного. Мы давали присягу королю. Антигосударственный переворот изменил саму природу власти в нашей любимой родине. Поэтому наше решение провести реставрацию монархии не кажется мне чем-то фантастическим. Только сакральная личность монарха может дать устойчивость общественному устройству страны, и никак иначе. Эти идеи широко распространены в обществе, ведь многие граждане намного лучше жили под сенью короны, чем живут сейчас - при республиканской демократии.
- Многие стали жить лучше, генерал. У республики достаточно защитников, или я ошибаюсь?
- Вы, несомненно, ошибаетесь. Мы готовили наше выступление долго. К сожалению, были вынуждены перенести начало выступления из-за того, что среди нас затаился предатель. Мы военные, а не профессиональные революционеры, нас учили воевать, а не конспирации и устройству тайных организаций. К сожалению, мы выявили не всех изменников, и о нашем выступлении стало известно властям. Именно поэтому восстание за восстановление законной власти ограничилось только Севильей. Там верный мне гарнизон поднялся по тревоге и занял все стратегически важные точки провинции и города. К сожалению, выступление верных монархии войск частей в Мадриде окончилось их поражением - захватить правительственные здания они не смогли. В других городах войска не поддержали наше выступление - это и стало причиной нашего поражения. Если бы всё шло согласно нашим планам, в Мадриде уже сейчас развевалось королевское знамя, а республиканский триколор исчез со страниц истории. Впрочем, власть социалистов показала свою несостоятельность - к власти в стране пришли консерваторы, хотя и монархия не была восстановлена, но и социализм в Испании
никто строить не собирается.
- Вы считаете, что социалистическая идея всеобщего равенства и справедливости неверна?
- Бог сделал людей неравными друг другу. Кто мы такие, чтобы идти против божественного проведения?
- Скажите, те ужасные акции против деятелей католической церкви, которые мы наблюдали, это проявление чего? Левые утверждают, что священники противились установлению республиканской власти и агитировали за сохранение монархии.
- А иной позиции у церкви быть не могло. Свержение монархии - это шаг против божьей воли, это сокрушение тех моральных и этических принципов, на которых строилось наше общество. И то, что святые отцы поддерживают идею реставрации монархии, вполне понятная позиция, которую я целиком разделяю.
- То есть, ради восстановления монархии вы готовы повторить попытку вооруженного захвата власти?
- Сейчас у нас есть возможность совершить реставрацию вполне мирным путем, в вооруженном выступлении нет никакой необходимости. Но если изменившаяся обстановка заставит нас действовать более радикально, я, не задумываясь, отдам приказ на выступление. И уверен, что меня поддержат на этот раз намного больше военных. Республиканское правительство показало свою слабость. Мы уверены, что сейчас получили бы большую поддержку среди самых разных слоев населения.
- Тогда несколько вопросов по поводу политики республиканского правительства. Левые утверждают, что в армии существует перекос в сторону высшего офицерского состава. Всего сухопутные силы страны составляют шестнадцать дивизий, и в армии в общей численности насчитывается около восьмисот генералов. Учитывая даже преподавательский состав академий и училищ, потребности армии составляют не более восьмидесяти, максимум, ста генеральских должностей. Большая часть генералитета - это старики, которые забыли, как держаться за оружие. Это типичные паркетные шаркуны, которые получают весьма приличное государственное обеспечение. Как вы смотрите на этот вопрос?
- Правительство левых считало, что путем сокращения должностей можно обиться экономии средств. Но на армии не экономят! Иначе не заметишь, и уже будешь кормить армию захватчика. Все генеральские должности занимали люди достойные, показавшие верность традициям и монархии. Король знал, кого продвигать наверх. Да. для кого-то это что-то вроде пенсии, но эти люди отдали себя и свое здоровье защите отечества. И получили право на эти жалования по праву. Кто они такие, чтобы изменять установившееся положение дел? Руки прочь от армии! Дурацким реформам в армейской среде не место! Я достаточно исчерпывающе ответил на этот ваш глупый вопрос?
- Несомненно, генерал.
- Скажите еще, земельный вопрос: как вы оцениваете попытки республиканского правительства решить вопрос с землей?
- Это самая большая глупость, которую только смогли сделать господа, пришедшие к власти. Насмотрелись на большевистскую Россию и решили, что в Испании можно попробовать повторить этот дикий эксперимент. К сожалению, крестьяне стали поддерживать эти идеи, но, только незначительная часть крестьян, не самая значительная. И что мы видим? Все эти реформы провалились! И этот итог, на мой взгляд, закономерен. Землей наделял монарх, в основном, за верную службу королевству. Почему какие-то крестьяне, неграмотные и голодные будут решать, кому и сколько земли надлежит обрабатывать? Глупость!
- Вы, генерал, герой войны с рифскими племенами. На ваш взгляд, Испании так необходимы колонии?
- Я вижу в этом божественное предназначение Испании. Мы несли свет цивилизации племенам Америки и Африки. И кто сказал. Что эта миссия для нас не актуальна? Да, времена нашего могущества, когда к голосу монарха из Мадрида в тишине прислушивались во всем мире минули, но мы обязательно восстановим былое величие империи! И война с рифскими племенами - это всего лишь первый шаг к восстановлению нашего могущества и былого величия!
Ого и амбиции у господина Санхурхо. Что это: убеждения его или просто красивая поза, на которую все военные весьма горазды?
- Генерал, скажите, вы понимаете, что без международного признания идеи реставрации Бурбонов на троне Испании нежизнеспособны? Вы уверены в международной поддержке вашего, скажем так, проекта?
- Для восстановления справедливости нам не нужна чья-либо поддержка. Достаточно будет, того, чтобы нам не мешали делать своё дело.
- Но республиканское правление стало результатом демократического волеизъявления. Что можно ему противопоставить? Диктатуру? Военный диктат власти и реставрацию старых порядков? Многим кажется, что возврат к старому невозможен. Точка невозврата пройдена. Вы так не считаете?
- Я не согласен с этим глупым мнением. И время расставит все на свои места.
На этом интервью было окончено. Мне отдали свои вещи. Предварительно просмотрев записи, которые я делал на французском языке. Заодно меня предупредили, что я обязан согласовать с представителем генерала текст статьи. И лучше будет, если напечатанный вариант и буквой от согласованного текста отличаться не будет. Лучше для меня, естественно. Я точно знал, что эти предупреждения далеко не пустые сотрясания воздуха - с журналистами-оппозиционерами расправлялись быстро и решительно.
Ну а я получил еще один фрагмент в общий пазл политической жизни Испании. И выводу меня пока что не радовали: избежать гражданской войны никак не получится: слишком многие силы хотят ее свершения и вопрос только в одном: кто первым начнёт в ЭТОТ раз в ЭТОЙ ветке истории?
[1] Это мнение принадлежало Игнасио Идальго де Сиснеросу, военному летчику, аристократу, который, тем не менее, поддерживал коммунистов и был активным участником Гражданской войны на стороне республиканцев.
[2] В РИ генерал Санхурхо разбился во время перелета в Испанию, когда узнал о выступлении Франко. Он взял с собой огромный багаж. Когда пилот самолета предупредил генерала, что летит с большим перегрузом, тот ответил: « Я должен буду облачиться в лучшие одеяния, как подобает новому правителю Испании». Что, согласитесь, не совсем укладывается в парадигму особой скромности генерала.
Глава одиннадцатая
Письмо Сталину
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ПИСЬМО СТАЛИНУ
Мадрид
25 апреля 1935 года
К концу апреля с ситуацией в Испании я, в принципе, ознакомился. Это вылилось в отчёт, который зашифровал личным шифром и отправил в Москву. Знаю, что в Кремле уже ожидали и мой анализ ситуации, и предложения, с которыми должен был определиться, по какому плану предстоит двигаться дальше. Надо сказать, что меня весьма беспокоило интервью, которое я взял у генерала Санхурхо. Мне как-то не верилось, что контрразведчики, которые были при нём, не «расшифровали» мою личность, впрочем, во время беседы генерал намекнул на это «толстое обстоятельство» почти что напрямую. И при этом он всё-таки посчитал необходимым встретиться со мной и дать соответствующее интервью. Зачем? Несомненно, таким образом он передавал зашифрованное послание моему руководству. Но какое? Предупреждал, что в случае прихода к власти правительства «левых» военные обязательно выступят? Только и всего? Как на мой взгляд, это слишком мелкая причина и не это самое главное. Тем более, что наш разговор буквально дословно я отразил в статье, которую отправил по указанному мне адресу, чтобы сотрудники опального военного просмотрели и
убедились, что я ничего не исказил.
'Товарищ Иванов, анализ ситуации в Испании указывает на то, что возникновение гражданской войны становится неизбежной реальностью в ближайшей перспективе. Реакционное правительство Алехандро Лерруса пошло по пути соглашательства и подчинения крупной буржуазии. Все социальные завоевания леворадикального правительства Асаньи оказались блокированы, наступил период усиленной реакции против левых сил. Не смотря на то, что Леррусу было поручено создать республиканское правительство, в созданном им кабинете большинство постов занимают монархисты, а республиканцы - всего несколько незначительных должностей и курс самого Лерруса направлен на укрепление позиций радикально настроенных сторонников монархии - карлистов. Эта контрреволюционная деятельность ведется под лозунгом привлечения правых к управлению страной и купированию возможной гражданской войны созданием правительства всеобщего единства. Весьма примечательная глупость - своими действиями они не купируют, а приближают начало Гражданской войны.
В тоже время среди самых радикальных монархистов зреет недовольство участием их соратников под руководством Хосе Марии Хиль Роблеса в правительстве. Нам стало известно о переговорах представителей монархистов с Муссолини, которые проходили в Риме, на которых обсуждалась возможность военного выступления монархистов против республики. По данным наших источников, радикально настроенные монархисты могут опираться на группировку в пятьдесят-шестьдесят тысяч боевиков. Хотя мы уверены, что эта цифра завышена, но даже половина этого контингента может представлять для существования республики серьезную угрозу. Сложность ситуации еще и в том, что восстановление королевской власти поддерживает католическая церковь, которая имеет сильное влияние на массы крестьян. Этому способствует и то, что крестьянские реформы правительства Асаньи так и не решили главный вопрос, правительство пошло на уступки крупным помещикам, так и не осмелились раздать землю крестьянам по типу «черного передела» в России.
Осень тридцать четвертого года стала осенью поражения выступления рабочих, организовавших почти полторы тысячи забастовок, большая часть которых проходила под знаменами анархистов. Но выступление рабочих было довольно быстро подавлено войсками. При этом только в Астурии восстание имело какие-то успехи. Это стало результатом откровенно плохой организации и координации революционного движения, фракционности, отсутствия единого центра управления и руководящей силы одной партии. На эту роль претендовали анархисты, но большая число их самых активных членов была отвлечена на Гражданскую войну в Германии в качестве интербригадовцев, где они себя неплохо проявили (при должном командовании). Но именно этой части анархо-синдикалистов так сильно не хватало во время октябрьских выступлений рабочих в Испании. Надо сказать, что Коминтерн и его усилия тоже были в октябре абсолютно недостаточны. На низкую эффективность координаторов Коминтерна указывают на тот факт, что они были, по их свидетельству, отвлечены на события в Германии. Это принципиально ложная позиция. Товарищи, курирующие Испанию, никак не
занимались событиями в Германии, более того, в составе интербригад численность коммунистов не превышала двадцати процентов. Такое требование центра как раз было вызвано обеспокоенностью судьбой революционного движения в стране. Но деятели Коминтерна проявили не свойственную им пассивность, не обеспечив координации в революционной работе. Были ошибки и в кадровых вопросах. Так, за поставки оружия и организацию тайников с ним отвечал Индалесио Прието Туэро, который эту работу провалил, а большинство складов легко обнаружила полиция. В результате пролетариат Андалусии оказались безоружными и ничего не смогли противопоставить правительственным войскам. В Астурии рабочим удалось сохранить склады оружия в неприкосновенности, чем и объясняются успехи восстания на его первом этапе. Но отсутствие координации революционных сил привело к тому, что правительство смогло обеспечить многократный перевес в военной силе и подавить восстание пролетариев. В результате были арестованы тысячи активных революционеров. Наступил период реакции и подавления республиканских «левых» сил.
Очень настораживает положение в компартии Испании, в которой сторонники покойного Троцкого организовали свою фракцию. Они не вышли из компартии, но блокируют многие ее действия. Необходима санкция для продолжения работы с троцкистами и привлечению их на нашу сторону. Также тревожит растущая популярность среди рабочих и населения Мануэля Асаньи. При всех своих достоинствах, господин Асанья склонен на поиск компромиссных решений, старается учитывать интересы не только рабочего класса и крестьянства, но и буржуазии. Если в результате выборов или контрпереворота к власти приведут Асанью, ничего хорошего не будет - он слишком нерешителен и в самый сложный момент упустит все возможности подавить антиреспубликанские выступления. В тоже время создаваемый им народный фронт - объединение левых партий имеет все шансы победить на выборах в феврале следующего года в Кортесы. Необходимо продолжить работу с Асаньей с тем, чтобы в правительстве были представлены более решительные товарищи, которые смогут также более решительно противостоять антиреспубликанским силам.
Военные. В целом удовлетворены положением дел при правительстве Лерруса и сейчас активного выступление даже для восстановления монархии не планируют. Тем не менее, если к власти придут левые силы, вероятность военного мятежа приближается к ста процентам. При этом уже сейчас можно выделить фигуры, которые могут играть главные роли при выступлении военных: это генерал Хосе Санхурхо, который имеет самый большой авторитет среди испанских милитаристов, кроме него Мануэль Годед, Франсиско Франко, Хуан Ягуэ и Хиль Роблес. На наш взгляд, необходимо убрать с политической доски в ближайшее время, как минимум, трех из этих пяти персонажей, но всё должно выглядеть как несчастные случаи. Оптимальный вариант - актировать всех пятерых.
Военно-морской флот. В нём сильны антиреспубликанские тенденции, основная часть офицерского состава настроены промонархистски, очень незначительно влияние анархистов и республиканцев. В тоже время значение позиции флота сложна переоценить: во время подавления октябрьского восстания силами флота на материк были переброшены наиболее реакционные и боеспособные военные контингенты из Марокко.
Фалангисты Хосе Примо ле Риверы - национал-клерикалисты, близкие к итальянским фашистам. Экономическая основа движения - интегральный национализм. Это проявление национализма имперского толка, которое провозглашает восстановление Испании как империи, при этом ее отличие от монархистов - не считают необходимым условием для возвышения страны и восстановления империи реставрацию монархии ни под флагом Бурбонов, ни какую иную династию. Их мнение говорит об эффективности всеобщего сотрудничества под сенью военной диктатуры. Военщина - основа порядка и процветания. Сильная вертикаль власти и опора на свои производственные силы. Также готовятся к вооруженному захвату власти, имеют серьезное влияние в армейских кругах. Они создали собственные вооруженные отряды, которые скопировали с штурмовиков нацистов копируют штурмовые отряды нацистов в Германии.
Националисты и сепаратисты. Сепаратизм отдельных провинций (Каталония, страна Басков, и т.д.) необходимо также учитывать в политических раскладах. Центробежные тенденции обязательно осложнят ситуацию в стране. В октябре были попытки сепаратизма в отдельных провинциях, подавленные правительственными войсками. В тоже время, предоставление автономии отдельным регионам страны (например, превращение ее в союз республик, подобно СССР) может быть эффективным оружием, если применить его вовремя - в тоже время правительство Асаньи на такие меры просто не способно. Особенно если во главе его будет стоять сам Асанья.
Анархисты серьезно ослаблены. И это тоже фактор, который необходимо учитывать. Более того, считаю своевременной мерой организовать проникновение в страну анархистов-интернационалистов, которые сражались в Германии и с которыми наши товарищи проводили соответствующую работу.
Исходя из анализа обстановки можно сделать следующие выводы: при определенных условиях инициировать начало гражданской войны могут различные политические группы. Так, если власть в стране останется у правых, то восстание могут инициировать: 1. Анархисты, 2. Коммунисты-троцкисты или коммунисты-коминтерновцы, 3. Сепаратисты. Если власть будет у левых, то в таком случае можно ожидать начала войны со стороны: 1. Военных, 2. Монархистов, 3. Националистов-клерикалистов, 4. Сепаратистов.
Не имеет значения, какая из групп станет инициатором восстания, имеет значение, сколько противников режима сможет объединить вокруг своего движения и чью сторону примет армия.
Перед выборами февраля месяца тридцать шестого года складывается обстановка, при которой левые, объединенные единым фронтом могут получить перевес в кортесах и сформировать правительство. Поэтому выступление второй группы инициаторов представляется более реальной.
Необходимые меры: 1. Усилить дисциплину и единство со стороны коммунистов, постараться избавиться от фракционности в компартии, при этом подчинить троцкистов политбюро компартии. 2. Вернуть в страну анархистов-интернационалистов, особенно Дурутти и его товарищей, провести с ними вербовочную работу. 3. Усилить позиции коммунистов в левом фронте, постараться провести в левое правительство более решительных деятелей, способных принимать быстрые и ответственные решения. Быстрое подавление восстания лучше всего осуществлять в первый-второй день выступления. 4. Актировать группу военных, наиболее влиятельных и настроенных более всего радикально, в первую очередь генералов Санхурхо и Франко. Вмешательство фактора С[1] в исторический процесс может вызвать изменения в раскладах сил военных и, если восстанием будет руководить Хосе Санхурхо, результат может оказаться весьма обескураживающим. 5. Изменить методы работы Коминтерна и поставить сюда более адекватных товарищей, способных решительно реагировать на сложную политическую обстановку. 6. Заранее отправить в страну группу Д и Л для проведения
подготовительных работ по своему профилю[2]. 7. Запланировать весной тридцать шестого приход в Испанию мощной эскадры СССР для возможной нейтрализации или поддержки военно-морского флота республики. 8. Усилить агитационную работу с частями армии и флота республики.
Искренне ваш, Мигель Мартинес'.
Искренне ваш - это фраза-код, которая говорит о том, что обнаружена слежка, но письмо пишется не под контролем спецслужб.
И да, слежку за собой я обнаружил еще два дня назад. А вот не надо думать, что жандармы в Испании совсем лаптями щи хлебают: во-первых, у них там лаптей нет, во-вторых щи они не готовят, у них там другие дешевые супчики своего производства имеются.
Зашифровал послание, после чего передал его Лине и сообщил, что действовать мы будем по третьему коду. И это означает, что я остаюсь в качестве фактора-приманки. А вот Лина с моим посланием обязана выскочить из паутины, которую уже расставили спецслужбы, и обязательно передать послание адресату.
Надо отдать ей должное: никаких истерик и глупых вопросов, надо работать по третьему коду, значит так, и никаких проблем. Рефлексии сопливой интеллигенции - это не для настоящих коммунистов. Метод ухода? Парик. Форма горничной. На этот раз мы останавливались не в небольшом отеле или пансионате, а в довольно крупной гостинице с большим количеством персонала, как раз для того случая, как этот. Парик. Ватные валики, которые чуть-чуть изменят форму лица, соответствующая одежда, пакет с грязным бельем, в котором спрятано мое послание. Я смотрю на улицу. Лина спокойно уходит, если бы ее обыскивали, то подала бы знак. Но нет, значит, всё прошло штатно.
Ну что же, есть повод расслабиться. Обрезаю кончик кубинской сигары (почему бы и нет)? Устраиваюсь в удобном кресле с кривыми ножками, что-то от стиля барокко. Впрочем, я в стилях не специалист, может быть и ошибаюсь. Рядом на столике бокал с бренди. Напиток из Франции (но не произведен в провинции Коньяк, поэтому бренди, а не коньяк), качественно отдает клопами. С сигарой самое то. Правда, докурить мне не дали. От сигары осталась примерно треть, когда я опрокинул остатки янтарной жидкости в глотку: услышал, как кто-то аккуратно вскрывает дверь.
- Господин Мартинес? Прошу пройти с нами.
- Докурить я могу? - наглею в ответ.
- Нет!
Ну вот… началось.
[1] Имеется в виду фактор изменения исторической перспективы - Строитель.
[2] Группа ликвидаторов и группа диверсантов.
Интерлюдия 1
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
Питтсбург, штат Пенсильвания, САСШ
25 апреля 1935 года
Марко Локкерини в этот год исполнилось пятьдесят три года. Он попал в САСШ в возрасте пяти лет. Очередная история небогатых итальянских эмигрантов, обреченных на прозябание на новой, и не слишком ласковой родине. Семья Локкерини была довольно большой: у Марко было пять братьев и две сестры. Почему именно ему решили дать образование, сложно сказать. Но именно ему выпал шанс, и надо быть полнейшим дураком, чтобы им не воспользоваться. Где крутятся деньги? В банке! Так молодой итальянец и пошел по стезе финансиста, а к сорока годам стал довольно известным финансовым аналитиком, которого пригласили работать в империю Ротшильдов, которая укрепляла свои позиции и по эту сторону океана. Настоящий прорыв произошёл семь лет назад, когда ему доверили возглавить аналитическую службу семьи Ротшильд. Если говорить простым языком - собственную частную разведывательную службу с очень большим бюджетом и серьезными возможностями. И первое, что сделал на своем месте господин Локкерини, это наладил неформальное сотрудничество с государственными службами разведывательного сообщества. И не для того, чтобы экономить на
силовом компоненте своего отдела, отнюдь. Но эта кооперация позволяла использовать (на взаимовыгодной основе) ресурсы государства, пусть и неофициально. Но решить кое-какие проблемы становилось проще, пусть и немного дороже. И вообще, Марко часто ощущал себя пуком, который находится в центре большой паутины и дергает за одному ему известные нити.
Примерно год назад в сферу его интересов попал один весьма интересный персонаж. Интересы семьи Ротшильдов имели один важный аспект - российский. Огромная страна с невообразимо разнообразными богатыми ресурсами. В тоже время работать с русскими было непросто, даже несмотря на то, что семья вложилась в революцию и имела некоторое отношение к созданию СССР. В тоже время, руководство большевиков делало вид, что ничего никому не должно. И это было в корне неправильно. А в последнее время каким-то таинственным образом сошли со сцены те несколько важнейших агентов влияния, на которых опиралась семейство краснощитовых баронов[1]. В тоже время продолжался поиск новых лиц, на которых можно было бы опереться в новом переделе мирового господства. И Семья собиралась в этом переделе активно поучаствовать. Например, вложиться в финансирование промышленности и милитаризации Германии и СССР. Из их противостояния на континенте потом можно будет получить серьезный профит. И если с влиянием на Гинденбурга и Геринга было все более-менее решено, то влияние на Сталина - это было слабое место проекта. А тут в поле рения
появился перспективный журналист, который, по его данным, имел на первые лица страны какое-то непонятное влияние. И вот уже десять месяцев на него собирали досье, рассматривая жизнь буквально через лупу. Сейчас он пребывал в Испании вместе с супругой. Впрочем, учитывая, что его прикрывали всего два телохранителя, правильное предположение было в том, что эта женщина тоже телохранитель, правда, с которым у объекта сексуальные отношения. А это - слабость!
И вот Марко ждал сообщения от его конфидента в Старом Свете. Чего он хотел? Нет, не устранить человека, а, скажем так, завести знакомство. А ради этого небольшая просьба испанским коллегам - арестовать, но не прессовать. Только психологическое давление. Поскольку просьба была подкреплена не только финансовым вливанием, но и крепкими связями, в успехе операции Марко не сомневался. И как только получил сообщение, что клиент созрел, как вылетел в Европу.
[1] Герб баронов Ротшильдов - красный щит, отсюда и фамилия Ротшильд - красный щит.
Глава двенадцатая
Допрос
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ДОПРОС
Ферма на окраине Мадрида
1 мая 1935 года
Несколько дней меня мариновали. Типичная психологическая обработка, направленная на то, чтобы вывести меня из равновесия, поселить неуверенность, лишить опоры через полную изоляцию от общества. А потом ночью меня перевезли хрен его знает куда. И вот уже третьи сутки лишали сна. Меня запихнули в подвальное помещение без окон, только с дверью, за которой сменялись надзиратели, главной задачей которых было не давать заснуть. Каким образом они этого добивались? Элементарно, Ватсон. Как только я прислонялся к стене или ложился на пол - в камеру врывался один или два мордоворота и, тривиально избивали. Ну да, обычный человек от такой обработки обязательно сломается. А я что, необычный человек, что ли? И что из того, что «попаданец»? В общем, время провожу более чем весело. И даже изображать из себя подавленное состояние не надо - всё и так получается без всякого кривляния. Нет, к чему-то такому меня, конечно же, готовили. Особенно надо мной хорошо поработала парочка гипнотизеров, которые поставили мне что-то типа ментальных блоков. То есть, есть вещи, которые я ни рассказать, ни написать на себя донос
не смогу. Но и к такой обработке меня тоже готовили, правда, больше теоретически, практических занятий было не так много. Оно и хорошо, с одной стороны… а вот с моей стороны ну совсем-совсем не гут. И пока что я понял одну простую вещь: меня не собираются расстреливать или предавать какой-то казни, значит, я кому-то нужен. Скорее всего, для вербовки… ну или просто хотят переговорить. Правда, говорить со мной собираются с позиции силы. И показывают мне, что моя жизнь - копейка и если я не буду сотрудничать, от меня избавятся, как от балласта… И эта ситуация меня, откровенно говоря, совершенно не вдохновляет.
- Salga!
Черт возьми! Я даже не понял, что дверь открылась и в ней нарисовалась морда самого противного дуболома. Что он сказал?
- Rapido! Salga!
А! с вещами на выход… Ну, поскольку вещи у меня отобрали, то просто на выход, еще и торопит, сволота! Стараюсь идти небыстро: с вытянутыми из ботинок шнурков особо не расходишься, а этот типчик меня не только словами поторапливает, пару раз толкнул с особым изуверством. В общем, пока дошел обзавелся синяком на бедре и порезом на скуле. Какие гостеприимные испанские парни! Меня затолкали в еще одну камеру, или комнату без окон. Это что, подземный этаж тут имеется? И как его штурмовать, если что? Хотя, уверен, меня силовым путем вызволять не будут. И всё теперь зависит от того, что хотят местные спецслужбы: показательный антишпионский процесс или произвести вербовку шпиона или агента влияния. Однако, думаю, сегодня-завтра всё станет на свои места. Думаю, всё-таки сегодня, меня уже достаточно промариновали, я должен стать куда как более податливым…
В камере меня встретил какой-то большой и какой-то кубической формы полицейский. Зато сразу стало ясно, с кого Пикассо писал свои кубистские картины. Такое впечатление было, что, если этот господин откроет рот, так его глаза вылезут где-то на затылке. И вообще, более грубой работы как его лицо я еще не встречал. И никакого проблеска интеллекта. Бля! Значит, началась следующая стадия психологической обработки: знакомство с плохим полицейским.
Так оно и оказалось. Кубический на меня наорал, а для большей убедительности еще и сбил с табуретки на пол. Ну что, ради дела и на оплеванном полу поваляться можно, а тут пол вполне себе цивильный, видно, что недавно делали влажную уборку, можно сказать, пляжные условия! Правда, долго отдыхать мне не дали, а потянули вверх, этот, который из кубиков состоит, ростом метра под два, плюс-минус пару сантиметров, не более того. Это я со своими сто шестьдесят два на его фоне выгляжу как воробей на фоне павлина.
Ор кубического полицейского был непритязателен - он требовал, чтобы я назвал своё настоящее имя. И пока что смог из меня выдавить только то, что я Мигель Мартинес. Чтобы окончательно впечатлить клиента, он еще и засветил мне в глаз, так, что я снова навернулся с табурета, а еще из глаз такие искры посыпались. Тот, кто знает, как это, меня поймёт. А кто нет - тот не поймёт, правда… Блин, когда же появится добрый полицейский? Понимаете, если ты даже готовился к тому, что тебя будут пытать, это не означает, что воздействие противника на тебя проходит бесследно. Еще как ломает и корежит. И я понимаю, что жду появления напарника кубического с какой-то надеждой. Значит, смогли они меня надломить. Во всяком случае, как только мой допрашивающий решил, что сделал достаточно, и клиент созрел, как вышел из камеры, а в неё вошел приятный, опрятно одетый мужчина лет пятидесяти с набриолиненными волосами. Вот этот типчик и должен играть роль «доброго» полицейского. Смуглый, с тонкими усиками под носом, почти что черные глаза, густые брови. Скорее всего, итальянец, смуглость-то не испанская. Да и гордый римский
профиль никуда от него не делся. Да, по всей видимости макаронник. Нежели мною заинтересовался кто-то из агентов Муссолини? Хм… Всё страньше и страньше, как говорила Алиса, попав в Зазеркалье[1]. Кажется, сейчас начнётся самое интересное. И с чего же ты зайдёшь? Какие козыри выложишь в начале разговора, а что припрячешь к концу?
- Мигель Мартинес?
Он задает вопрос, раскладывая на столе бумаги, и делает отметку в каком-то блокноте. При этом у него очень дорогая ручка-самописка. Нет, это точно не «Паркер», это куда как более навороченное. Белое золото, очень похоже… А, вот оно что… тут цифры 1912. Значит, это Монтеграппа, итальянский производитель очень дорогих перьевых авторучек. И кто ты у нас такой? Обычный следак с ТАКОЙ дорогой вещицей стопроцентно ходить не будет. Зуб даю!
- Или всё-таки Михаил Кольцов?
Моё имя произносит с невыразимым акцентом, скорее всего, заокеанского происхождения. Это он круто, решил раздавить меня информацией, показать, что они всё про меня знают. Тоже заход слишком самоуверенный, слишком… Конечно, если клиент точно дозрел, то это ход сильный, но если ты что-то примерно такое ожидаешь, то хрен вам, товарищи, а не Вася Векшин![2]
- Давайте остановимся на Мигель Мартинес. - озвучиваю свою позицию. У моего оппонента чуть правая бровь приподнялась. Это что, он так на неожиданность реагирует? Посмотрим, какие еще знаки его тело выдаст.
- Имя им Легион. - зачем-то цитирует Евангелие. Весьма необычный тип мне попался.
- Понимаете, господин Мартинес, в силу вашей профессии, вы слишком много и часто путешествуете и найти вас непросто. Пришлось попросить знакомых пригласить на беседу. Вот только у меня сложилось впечатление, что они немного перестарались. Просил же их просто вас поберечь, а то время сложное, сами должны понимать.
- Извинения не приняты, господин Аноним. Если вы хотели со мной поговорить, могли бы просто назначить мне встречу в любом, даже не самом дорогом кафе Мадрида, и я бы вам не отказал.
Получай ответочку, а еще постарался уколоть его, намекнув на финансовую несостоятельность. Судя по ручке, этот господин забыл про голодные годы, но вот то, что он не аристократ, а выходец из весьма небогатого сословия, это скорее всего. Так что посмотрим, как дальше пойдет беседа, она же допрос, она же вербовка или перевербовка.
- Кофе в Мадриде отвратительный. Поэтому это не вариант.
О! товарищ-то с юморком. Посмотрим, что дальше предложит.
- Итак, Майкл… (это что, американец? Или американский итальянец - переселенец в первом-втором поколении?) мне известны ваши таланты. Но для начала прошу честно ответить на один вопрос…
Он сделал паузу, и уставившись мне в глаза выпалил:
- Ты агент Коминтерна?
Эту фразу он выдал на паршивеньком русском… Звучало это примерно так: «Тьи агьент Комьинтегрна?». Но то, что он эту фразу выучил - впечатляло. Звучало это смешно, но мне-то было не до смеха. Правда, ответил я сразу и без тени сомнения:
- Нет.
- Странно, Майкл. Я был уверен, что ваши путешествия по миру спонсированы именно мировой организацией комми.
Надо сказать, что его испанский был ненамного лучше его русского. И мне было сложно улавливать смысл его фраз.
- Мистер Аноним. Может быть, перейдем на английский, мне кажется, нам так будет проще понимать друг друга.
Эту фразу я говорю на английском. Мой собеседник чуть вздрагивает, но быстро берет себя в руки. И мы переходим на английский.
- Меня зовут Диего Карваль. Живу в Испании последние семь лет.
- Мне показалось, что вы из итальянских эмигрантов, первое-второе поколение в САСШ. Или я не прав?
- Не прав.
Слишком резко оборвал фразу. Значит, угадал, а насчет того, что ты, сука, Диего… Поищи другого придурка, чтобы тебе поверил.
- Хорошо, дон Диего, чем я оказался вам настолько полезен, что вы рискнули на столь экстремальное знакомство?
- Мне кажется, что вы, Майкл, хотите открыть карты?
- Да, длительный блеф - это не мой метод ведения переговоров. Я предпочитаю сразу расставить свои позиции и говорить, отталкиваясь от фактов, а не от выдумок и допущений.
- Но так совсем не интересно, Майк, согласитесь?
- Зато не так болезненно. Насколько я понимаю - у меня всего две альтернативы - найти с вами общий язык или исчезнуть. Поэтому давайте без длинных прелюдий. Что вы хотите. Дон Диего?
- Хорошо. Тогда вам надо несколько минут на то, чтобы меня молча выслушать. Когда я закончу - можете задавать вопросы и высказывать комментарии.
На несколько секунд наступила тишина. Мне показалось, что я слышу даже шаги охранника в коридоре. Для меня субъективно прошла целая вечность, прежде чем мой оппонент заговорил.
- Майкл Кольцоф талантливый журналист с выраженной авантюрной жилкой. Он один из самых влиятельных работников пера в СССР, редактор нескольких журналов, в том числе сатирических, корреспондент самой влиятельной газеты в стране - «Правда». Несколько лет назад он попал в опалу. Обычно, человек, который в вашей стране попадает в немилость властей оказывается в лапах ЧК, но эта доля каким-то образом Кольцофа миновала. И уже это одно вызывает массу вопросов. Дальше еще более удивительные вещи. Кольцоф не только не закрыт в тюрьме, а он катается по миру. Но врагов в СССР давно перестали выпускать из страны. Еще один тревожный звоночек. И, что самое интересное, Майкл Кольцоф возникает в странах, где происходят очень важные события. Конечно, он не главное действующее лицо этих событий, но, как кажется мне, он действует за кулисой. И получает очень неплохие результаты для вашей страны. Он привлёк моё внимание тем, что несколько раз события в Европе шли совсем не так, как прогнозировали наши аналитики. Мои ребята практически не ошибаются. В Германии должны были на выборах победить нацисты и новым канцлером
стал бы Гитлер. Но этого не происходит. Мы почти год искали причину поражения наци. И нашли её. Вот она, сидит передо мной. И меня очень настораживает ваш интерес к испанским делам. Поэтому мне и захотелось поговорить с вами, прежде чем решать, оставлять вас в живых, или не стоит. Полномочия, чтобы решить вашу судьбу у меня есть. Что скажешь?
- Если я скажу, что вы не правы, это вас, дон Диего, не убедит?
- Абсолютно верно.
- Тогда я скажу, что вы не представитель государственной спецслужбы. Судя по всему, вы живете в САСШ, много лет, занимаетесь аналитикой и связаны с разведывательными спецслужбами своей страны. С кем именно - мне сложно сказать, может быть, даже с несколькими. Вы возглавляете частную аналитическую или, точнее, разведывательную спецслужбу. Соответственно, работаете на какую-то финансово-промышленную группу. На какую, пока сказать не могу - у меня слишком мало данных для выводов. Аналитики у вас есть свои, и зачем я понадобился вам, даже представить себе пока что не могу.
- Чай? Кофе?
- Кофе.
Значит, захотел взять паузу. Ну что же, мне небольшая передышка тоже не повредит. Слишком уж плотно меня прессовали эти уроды.
- Кофе и апельсиновый сок. - приоткрыв дверь командует так называемый «Диего». Заодно он достает сигареты - американские, «Лаки Страйк». Да, так на мелочах и прокалываются агенты. Впрочем, он стопроцентно не полевой агент. Так что ему допустимо. Приносят мой кофе. Пауза чуток затягивается.
- И как тебе кофе?
- Дерьмовый. - честно отвечаю. - Но лучше, чем их поганый чай.
- Хорошо, Майкл, - как только я отставил чашечку с напитком, продолжил мой оппонент. - Объясните еще одну такую особенность: почему у вас так резко изменился стиль? Очень редко журналисты меняются, в том плане, что стиль их письма остается примерно одинаковым. Но мои парни заметили такую закономерность - есть большое количество статей, в которых именно стиль выдает другого человека.
- И как вы это объяснили?
- На наш взгляд, вам эти статьи писали. Видно, что старались под ваш стиль попасть, но всё равно, отличия видны невооруженным глазом. Следовательно, вы были заняты чем-то совсем другим, а не журналистикой, а кто-то писал за вас эти бумажки. Остается только выяснить, чем таким вы занимались, раз вас так надежно прикрывали в стране?
- Неужели и в этом никаких догадок, дон Диего?
- Не надо моё имя произносить столь иронично. Мне кажется, что вы играли роль агента влияния. Под хорошим прикрытием. Не обычного шпиона, резидента или диверсанта, наши аналитики считают, что вы выполняли роль доверенного лица вашего лидера, Сталлин, кажется, так.
- Ваши аналитики зря жуют свой хлеб, а насчет масла, так они вообще на него не заработали, дон Диего.
- Это почему? - мой собеседник оказался несколько озадаченным.
- Потому что моя роль примерно такая же, как и ваша, дон Мигель. Я аналитик. Только у меня нет под рукой команды, анализ я делаю самостоятельно. А мои поездки? Дело в том, что из одной точки не видны те нюансы, которые и дают возможность делать прогноз более-менее точным. И по поводу моего влияния и роли в окружении вождя вы тоже серьезно ошибаетесь. Я только делаю анализ по тем вопросам, которые от меня требуют. Не предлагаю решений, не намечаю какие-то ходы. Для принятия решений есть другие люди с другим уровнем ответственности. И ещё… На Сталина очень сложно оказывать какое-то влияние. Я не знаю людей, которым он бы безоговорочно и безгранично доверял. Поэтому я уверен, что я не один такой аналитик в пуле Кремля. Есть и другие. Ну а я, в силу своей профессии, имею чуть больше возможностей именно на изучение нюансов. Так что не представляю, какой интерес могу иметь для вашей конторы.
- Вы так хладнокровно списываете себя из этой жизни. Вы верующий.
- Что вы, коммунист и верующий…
- А почему вы так отрицаете свою связь с Коминтерном. Разве ваша ВКП(б) не часть Коминтерна? Разве ваша охранница, Лина Оденсе не сотрудник этой организации?
- Нет, нет и еще раз нет. Я достаточно точно ответил на ваши вопросы, или вам требуется более развернутый ответ?
- Мы настаиваем на куда как более развернутом ответе.
Ну что же, пришла мне в голову одна мысль. Появилась. Когда я глотал этот чудовищно горький кофе, единственным достоинством которого было более чем достаточное количество сахара.
- Хорошо, предположим, вы возглавляете аналитический отдел империи Морганов, Рокфеллеров или Ротшильдов, не имеет значения…
Еще как имеет! А ведь что такое отсутствие практики полевого агента! Чуть-чуть дернулся зрачок при третьем имени, значит, американские Ротшильды. Ладно, поговорим…
- Хочу предложить вам одну тайну. Вы проверяете эту информацию, а когда убедитесь в ее достоверности, тогда мы будем говорить на одном языке. И я откровенно и развернуто отвечу на все ваши вопросы.
- Хм… вы что, никуда уже не спешите, Майкл?
- А куда мне спешить из-за ваших идиотских действий меня будут всё время подозревать в шпионаже, вы выписали мне «чёрную метку», дон Диего. И как восстановить доверие моего руководства? Понятия не имею. И тут несколько дней, даже недель, никакого значения не имеют.
- Предположим… И что вы хотите мне сообщить?
[1] Кольцов-Пятницын ошибается, по мнению переводчиков, это Алиса сказала, попав в страну чудес…
[2] Перекрученная цитата из «Места встречи изменить нельзя».
Глава тринадцатая
Вербовка
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ВЕРБОВКА
Ферма на окраине Мадрида
1 - 6 мая 1935 года
В допросной наступила тишина. Пусть переварит информацию. Сейчас он в состоянии более чем шоковом. Так что я наглею, достаю сигарету из пачки «Лаки Страйка» и закуриваю, удачно чиркнув спичкой. Надеюсь, что «дон Диего» вскоре очнется и займется своим основным делом - анализом и проверкой полученной информации. Вот, начинает думать. Во всяком случае, когда он открыл дверь и крикнул, чтобы принесли кофе и бутерброды и что-то там ему, как вскоре все оказалось в камере. После перекуса, которым занимался исключительно я, потому что сам «Диего» набулькал себе бокал виски и потихоньку его потягивал, закурив сигару. Я тихо жевал, чтобы дать ему возможность расслабленно подумать.
- Вот что, Майкл… я решил проверить вашу информацию. Через пару дней мы вернемся к этому вопросу. Вас никто не тронет. Обещаю. Но… пару дней вам придётся провести не слишком в комфортных условиях.
Меня перевели в комнату-камеру чуть получше, даже с маленьким окошком под самым потолком. Впрочем, окошко было настолько узким, что пролезть в него у меня не получилось бы, даже если бы каким-то чудом удалось к нему добраться. Но вот что действительно произошло, так это то, что от меня отстали и я смог (впервые, наверное, за неделю) выспаться.
А вот кому было не до сна, так это господину Локкерини. Он подождал, когда выведут из допросной большевика-журналиста, после чего достал магнитофон, который был спрятан в стол, за котором сидел допрашиваемый. Надо сказать, что эту технику, которая записывала звук, и которую можно было использовать для того, чтобы проанализировать прошедшую беседу, итальянец полюбил с первого взгляда, еще только когда увидел эту громаду на ВВС.
(магнитофон Маркони-Штилле в студии ВВС, 1932 год)
Называлось это устройство рекордер и использовало стальную ленту. Чуть позже ее обзовут магнитофоном, поскольку немецкий прототип под названием «Магнетофон К1» даст название всему классу звукозаписывающих на ленту аппаратов. Ну а громада рекордера Маркони-Штилле мало того, что обладала внушительными габаритами, она использовала стальную ленту шириной в 3 мм и вращалась со скоростью 1500 мм в секунду. И, теоретически, поломка оного агрегата могла закончиться веером стальных осколков, поэтому работали с нею при помощи дистанционного управления, и в комнате, когда велась запись, никого не было. Стандартная пленка имела длину 3 км и позволяла вести получасовую запись. Для Марко это было недостаточно, но когда появилась первая более-менее компактная модель, его служба урвала пяток таких агрегатов, которые даже в продажу еще не пошли. Так что в начале тридцать четвертого года они получили ограниченную партию приборов, способных записывать целый час разговора. Правда, микрофон оставлял желать лучшего, но в целом, запись получалась весьма приемлемого качества. Недостатком было то, что само устройство
должно было находиться недалеко от объекта, голос которого записывало. Ну, в каждом новом методе есть свои издержки. Вот и был создан специальный стол, в который этот агрегат влезал, и который не мешал записи.
(этот Магнетофон, который уже существует в переносном варианте, 1935 год)
Марко допил виски, не ощутил его вкуса (голова была совершенно забита другими мыслями), как и не почувствовав привычного расслабления после выкуренной сигары. Более того, черт его знает по какой причине табак стал неприятно горчить, и он в раздражении раздушил в пепельнице почти половину дорогой сигары. Вытащил бобину с лентой, на которую был нанесен магнитный слой, после чего тяжело вздохнул. Оставаться на этой базе ему не хотелось, но вернуться в отель и там слушать запись он себе позволить не мог. Поэтому поднялся на второй этаж, который был полностью в его распоряжении, охрана даже никого туда не пускала, заняв позицию на лестнице и отсекая любых посетителей.
Добравшись в комнату, он почувствовал, что напряжение его понемногу начинает отпускать. В такой ситуации самое лучшее было выспаться. С этой целью он и употребил виски, чтобы вырубиться. А за время сна его мозг сам проведет необходимую работу. Уже поутру можно будет прослушать все на свежую голову и принять какие-то взвешенные решения. Вот, что совершенно противопоказано нормальному аналитику, так это спонтанные действия. Методичность и последовательность действий - залог успеха.
Утром он проснулся в половину седьмого, после душа оделся и спустился на первый этаж, где с аппетитом позавтракал: после вчерашнего внушения помощник достал-таки нормальный кофе и на завтрак соорудил шефу его любимый капучино. Наслаждаясь чудесным напитком и тостами с сыром Марко постепенно приходил в то самое безмятежное состояние духа, которое позволяет работать наиболее эффективно. И никаких эмоций! Эмоциональность, точнее, излишняя эмоциональность - путь к провалу. Это железное правило он усвоил уже давно. И всегда ему следовал. Поэтому также спокойно поднялся в себе в комнату и предупредил, чтобы к нему никого… вообще никого. Пока он не закончит, его тут нет! Бобину вставил в рекордер. Нажми на кнопку - получишь результат[1]. Нажал. Получил.
'Агрегат выдал шипение, которое потом сменилось речью, которую можно было неплохо разобрать, несмотря на то, что иногда появлялись посторонние звуки:
- Чтобы мы с вами понимали друг друга, совершим небольшой исторический экскурс в далекое прошлое денег.
- Это настолько обязательно? - его собственный голос выдавал порцию раздражения, голос русского журналиста был абсолютно спокойным.
- У нас с вами серьезный разговор, или просто болтовня?
- Серьезный разговор. - поколебавшись, ответил.
- Так вот, если серьезный разговор, то пару минут придётся потерпеть. Начинать с тринадцати серебряников, которые получил Иуда за свои услуги я не буду.
А это что? Намёк на то, что предавать и сотрудничать со мной он не намерен? Или просто так, к слову пришлось. Как раз тот случай! Видно же, что этот типчик ничего просто так не говорит. Значит, всё-таки тонкий намёк на толстые обстоятельства. Конечно, я погорячился и сработал непрофессионально, мне надо было выйти на контакт лично, но я отвык от такого типа работы, всё больше в кабинете, вот и накосячил.
- Хорошо, я слушаю.
Вот тут, помню, мне удалось привести волнение к почти нулевой отметке и взять себя в руки.
- Главный секрет современной финансовой системы в том, что ею руководит очень ограниченный круг лиц. И не надо думать, что что-то происходит по воле случая. Молодым и талантливым дают возможность сколотить новые империи, но потом они всё равно попадают в руки того, кому должны принадлежать.
- Очень смелое предположение.
В этом моменте Марко посетила мысль, что мне очень качественно вешают лапшу на уши. Сейчас выдадут историю с мифическими теориями заговора смешанного в пропорциях: один факт на одну теорию.
- Хорошо. Факт первый: если взять сто самых богатых семейств в Венеции, Флоренции, Милане, Риме, вы весьма удивитесь, когда выясните, что за последние триста лет список этих семейств почти не изменился. И никакие смены политического устройства на это не повлияли.
- Предположим, но если взглянуть на другие страны…
- Кроме СССР. Хорошо… В Англии список самых богатых землевладельцев практически не изменился с времен Вильгельма Завоевателя. Самые богатые люди Швейцарской конфедерации, которая не воюет последние пару сотен лет также неизменны. Надеюсь, термин «старые деньги» вам хорошо известен?
- В общих чертах.
- Так вот, в мире были две банковские системы, которые конкурировали друг с другом. Это венецианцы и тамплиеры. После разгрома тамплиеров второе знамя перехватил папский престол, который стал распространять мифы о том, что тамплиерам в самый последний момент удалось куда-то все свои сокровища вывезти и спрятать - самым надежным образом. На самом деле, богатства ордена осели в подвалах Ватикана. Но вот венецианские банкиры не собирались сдавать свои позиции, хотя и понимали, что противостоять могуществу католической церкви крайне сложно. Кстати, войны гвельфов и гибеллинов в Италии - это как раз военное выражение противостояние этих систем. В архивах можно будет найти документы, стоит только хорошо поискать. Проигрывая на Аппенинском полуострове венецианское золото перебралось на один весьма интересный остров, после чего и началось возвышение Англии. После открытия Колумба золото из Нового Света потоком хлынуло в Испанию, на земле которой мы находимся, но счастья королевству это не принесло. Тем более, что католическая церковь стала одним из основных выгодополучателей колонизации Америк. Зато
венецианцы не дремали: они занялись тем, что получалось у них давно лучше всего: пиратством. На их деньги приватиры оснащали корабли, которые устроили охоту за испанским золотом Нового Света. Разгром Непобедимой армады стал закономерным итогом - римское золото стало проигрывать венецианскому, которое сделало ставку на молодого британского хищника. Поэтому термин англосаксонское золото неправомочен: это венецианское золото. И через своих агентов венецианцы по-прежнему контролируют его. Но перейдем к более близким к нашему времени событиям: Первой мировой войне. А она стала результатом столкновения военного блока, созданного опять-таки на венецианское золото, известного как Антанта, и папского золота, которое, кроме Швейцарии, стало основой экономической мощи Германской империи - поэтому кайзер противился проникновению в его страну английского капитала. Папскому золоту опасный венецианский конкурент не нужен.
- Все это красиво. Но богатые люди появляются, строят свои промышленные и финансовые империи. Им что, это не принадлежит?
- Весьма справедливое замечание. Только именно в этом вопросе все весьма и весьма интересно. Чтобы наращивать капитал, нельзя допускать застоя. Это любой толковый финансист прекрасно знает. Поэтому активные молодые гении получают возможность создать что-то свое. Пример Банк оф Америка, который в девичестве был Банк оф Италия, созданный вашим соотечественником Амадео Джаннини. Блестящая бизнес-идея, создать банк для обслуживания среднего слоя, ведь один клиент с миллионом намного более проблемный, чем тысяча клиентов каждый со своей тысячей долларов. А именно эмигрантам понадобилась финансовая поддержка, чтобы стать на ноги. Только вы хотите сказать, что он смог бы что-то сделать на голом энтузиазме? Его идею выслушали, в неё вложили деньги. Могу сказать, что будет в дальнейшем: уже сейчас он не владеет Банк оф Америка в той степени, как владел Банк оф Итали, в совет директоров вошли люди от тех структур, которые и дали ему финансы на эту идею. После его смерти, по моему мнению, его сын или дочка еще какое-то время будут «рулить» семейным бизнесом, но очень скоро получат свои отступные и это дело
перейдет в руки его настоящих владельцев. По этому поводу еще наш великий писатель Максим Горький говорил, что через три поколения крупнейшие купеческие семьи вырождаются, теряют свои капиталы. Есть из этого правила исключения. Тоже семейство Фордов, они и после смерти Генри будут уверенно держать бизнес в своих руках. Но это исключения, которые подтверждают правила. Скажете, что неубедительно?
Помнится, в этом месте я только кивнул головой.
- Хорошо, смотрите. American union bank. Был открыт в семнадцатом году. Закрылся во время Великой депрессии в недалеком от нас тридцать первом. Это был «первый вброс» в переделе собственности, который и стал результатом Великой депрессии. Слишком много молодых денег, слишком быстрый рост неконтролируемой массы. Возьмите статистику, в САСШ примерно в тридцать первом году было двадцать четыре тысячи банков, из них треть - находились в системе федерального резерва, а остальные шестнадцать тысяч работали по старым схемам с большими рисками. И вот кризис тридцать первого года с крахом на бирже и резким падением количества банков. Но просто устранить конкурентов не так интересно. Важно получить их активы. Кроме того, у населения еще достаточно много денег, чтобы пережить начало экономического кризиса. О банковском празднике тридцать третьего года вам говорить не надо - вы ведь сами наблюдали и анализировали этот всплеск открытия банков в стране, причем в таком количестве, что, казалось, кризис преодолен. Но вы же знаете, что основой банковского краха стала система подсчета резервов и создание «мыльного
пузыря» фиктивных резервов, которые говорили об устойчивости банков, однако, на самом деле, ситуация была как раз на грани нестабильности. И ФРС не способствовало тому, чтобы даже те банки, которые входили в его систему, имели достаточную стабильность. Суть самой ФРС - это концентрация денег вокруг держателей «старых денег». То есть молодые деньги должны идти на поклон к старым деньгам и становится частью этой системы. И менеджеры молодых денег никогда не станут владельцами финансовых империй, только наемными сотрудниками, которых будут использовать и выкидывать по мере необходимости. Пример, Caldwell and Company. Мощный, в прошлом, финансовый холдинг, который владел долями во многих предприятиях. Но вот с банкротства этой молодой и финансово активной корпорации началась волна банкротств по всей Америке. Потом лопнул Bank of United States в Нью-Йорке, четвертый по величине банк страны. И понеслось. А теперь посмотрите на доли в финансовом рынке на начало тридцать пятого года. Это вы сможете сделать? Кто сохранился, кто преумножил свои состояния? Не поверю, что вы такой аналитики не делали для
Ротшильдов, на которых работаете.
Вот тут меня проняло, он всё-таки смог меня вычислить, но как? На основании каких данных? Неужели я столкнулся с аналитиком, который намного меня сильнее? И всё-таки пока что все его рассказы напоминают мне досужие россказни на кухне, где всегда фигурируют мировой еврейский заговор и злобные революционеры с кинжалами в зубах, которые переползают через мексиканскую границу, чтобы перерезать горло американскому мирному обывателю. Такие разговоры прекрасно способствуют продаже огнестрельного оружия. Но и не более того.
- Я вижу, что вы не слишком-то убедились в моих теориях и они для вас кажутся досужим домыслом. Но, мы ведь можем посмотреть на это и под другим углом. И сделать это намного проще, чем вам кажется. Дело в том, что я написал книгу, которую так и назвал «Старые деньги Европы - куда они подевались». Я ещё не отправлял эту рукопись в издательство.
(О том, что это на самом деле была аналитическая записка, сделанная для товарища Сталина, которая к тому же оказалась ему отправлена буквально накануне ареста, Марко узнал намного позже произошедших далее событий). Пауза - это перекур, который мы оба синхронно устроили.
- Это номер банковской ячейки, в которой хранится рукопись. Она на русском языке. Материалы, которые к рукописи прилагаются - на английском. Есть немного на французском и немецком, но это буквально единичные документы. Обеспокойтесь хорошим переводчиком, лучше из эмигрантов, у вас там таких людей достаточно. За копейку малую сделают приличный перевод. Вот только выбирайте такого, которого не жалко будет потом пустить в расход. Сами понимаете, деньги любят тишину, особенно старые. Поэтому я и не решаюсь эту рукопись отправить в редакцию. Боюсь, что ее время ещё не наступило'.
Прослушав эту беседу до конца, господин Локкерини аккуратно снял бобину, размотал пленку и при помощи кухонного молотка привел её в неудобоваримое состояние. После чего отправился в Лиссабон, в банке которого и была арендована ячейка, правда, чтобы ее открыть не надо было ни паспорта, ни каких документов вообще: только пятнадцатизначный код, который Марко выучил наизусть.
[1] Цитата из какой-то малоизвестной песни.
Глава четырнадцатая
Штурм
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ШТУРМ
Мадрид, Каса Альберто
9 мая 1935 года
Каса Альберто - это небольшой ресторанчик, если хотите, кафе почти в самом центре Мадрида. Почему это мне там опасно появляться? Ещё чего? Для меня 9 мая - праздник, который на всю жизнь со мной. Пусть до этой даты еще десять лет, и я постараюсь сделать всё, чтобы такой трагедии, как первые годы Великой Отечественной не случилось, а этот день для меня так и будет Праздником с большой буквы. И пусть всякие недомерки в моём ТОМ времени трепались, что это день траура, идиоты… Я очень хорошо помню родителей, которые ТУ войну застали, пусть и детьми. И они, и деды - этот день праздновали. Для них день траура и трагедии был 22 июня, а вот 9 мая - только праздником, пусть и со слезами на глазах. А всяким недочеловекам, которые свои бредни скрашивают россказнями про преступления сталинского режима, веры нет. Тем более, когда я оказался тут, в ЭТОМ времени. Да, время жёсткое и с врагами никто не церемонится. Но и враги такие, что ни с кем церемонится не собираются. Так что каждый работает теми инструментами, которые имеются под рукой, и никак иначе. Как говорили в ТО время: чем моложе блогер, тем хуже ему
жилось при Сталине.
А что мне сделается? Я хорошо загримировался, стал платиновым блондином, Лина тоже перекрасила волосы, одеты мы как богатые буржуа. А манерам Паулину обучили как следует: её ведь тоже готовили к разным миссиям, играть роли от нищей до принцессы. Кстати, талант актрисы у неё имеется. Хотя эти тряпки она одевала на конспиративной квартире почти скрипя зубами. Ладно. Пока она делает заказ (её испанский всё-таки куда лучше моего и в традиционной испанской кухне она разбирается тоже куда как лучше) не буду вас томить, расскажу, как я тут оказался.
Надо сказать, что после разговора с «доном Диего» я понимал, что дни мои сочтены. Да. удалось выиграть небольшую передышку. Но сейчас, подняв мои документы, аналитик Ротшильдов поймёт, что мои знания представляют для его клана огромную опасность. А в таких случаях самое лучшее поступать по принципу «нет человека - нет проблемы». Во всяком случае, это самый рациональный подход. Не предложит же он мне будучи в восторге от моих аналитических способностей занять его собственное место? Фигвам - народная индейская изба получается[1], скажу я вам откровенно. И всё-таки, я тянул время не только для того, чтобы чуть дольше пожить. Был у меня и шкурный расчёт. А заключался он в том, что меня должны были вытащить отсюда. Или убить, если вытащить не получилось бы. Даже прорабатывался вариант штурма тюрьмы в Мадриде, с привлечением для этого соответствующих сил и средств. А охотников пострелять, да еще в сатрапов и палачей более чем предостаточно. Столица Испании похожа на гигантский паровой котел, в котором закипает революция, настолько обострились противоречия в обществе. И при этом на руках у самых разных
групп боевиков масса стрелкового оружия. Так что теракты, убийства и стычки, в том числе с применением огнестрела, тут вполне обыденное явление.
Конечно, скорее всего, меня перевезли сюда именно, потому что заметили нездоровый интерес к той тюрьме, в которую меня запихнули сразу после ареста. Вывозили меня в арестантской робе, накрыв голову мешком, чтобы я не видел, куда меня перемещают, машина ехала весьма запутанным маршрутом, опять-таки, чтобы ничего не мог понять. Впрочем, я не настолько хорошо знал Мадрид, чтобы ориентироваться по звукам, куда и кудой меня везут. Дело в том, что так-то у меня охраны считай, что и не было. Два телохранителя настойчиво попадались на глаза соглядатаям. Да вот, еще Лину считали тоже охранницей из Коминтерна, как удалось выяснить позже. А что, и тело охраняет, и дает спустить мужской пар, так сказать…
А в реальности, кроме этих двух «болванчиков», с меня не спускала глаз небольшая, но весьма подготовленная группа товарищей. И кто в неё входит, я понятия не имел. Знал только, что они существуют. И знал, что если меня арестуют, то смогу рассчитывать на их помощь. До определённого предела, на которое у них есть полномочия. Если меня не смогут вытащить, то… вариант того, что постараются убрать, вполне вероятен. Ну, я понимаю, на что подписывался. Большие возможности - большая ответственность, потому и риски для моей шкуры соответствующие.
Как потом оказалось, меня всё-таки потеряли. Но время я тянул не зря. Нашли. Кто ищет, тот всегда найдёт. Правда, пришлось им надавить на одного большого человека, который понял, что с его семьей могут приключиться большие неприятности. А именно этот продажный полицейский и отдал приказ на моё задержание по просьбе одного коллеги. Пришлось и с этим коллегой побеседовать, да еще так, что он стал калекой. А не надо было вилять хвостом и пытаться обманывать. Наши ребята этого очень не любят. Правда, калекой он оставался недолго: как только рассказал, где меня держат, и кто стоит за похищением, как покинул этот бренный мир. На самом-то деле тут ребятам пришлось проявить находчивость, чтобы изобразить несчастный случай с господином Некто. Смогли. И потом несколько дней наблюдений, прежде чем в ночь на седьмое мая меня вытащили из камеры. Дело в том, что я понял, что пришла помощь только тогда, когда дверь камеры открылась и туда вошла Паулина со своей любимой «Береттой». Модель М34 этой итальянской фирмы совсем недавно появилась на рынке, имела хорошие характеристики, небольшой вес и Лине чрезвычайно
понравилась. Малую партию привезли из Италии в СССР и супруга сразу же отжала у инструктора по стрельбе один ствол себе. И ни разу не пожалела. Хотя и бурчала иногда, что семь патронов это все-таки маловато.
( Beretta M 1934)
Правда, при освобождении мужа (то есть меня) пострелять Паулине не довелось. Охраны на ферме было немного: шесть человек всего. Впрочем, это мне так кажется, что немного. При соответствующе расторопности и наличии приказа охрана могла бы меня убрать, видимо, такого приказа у них всё-таки не было. Ну а то, что я шума выстрелов не услышал, так это… ребята пользовались оружием с глушителями, что-то типа знаменитого БРАМИТа. И в штурмовую группу входило всего четверо (кроме Лины). Кроме того, была группа прикрытия, вот она была многочисленнее и перекрывала подъезды к ферме. В неё входили и местные товарищи, переодетые в полицейскую форму, так или иначе, но у штурмовиков потерь не было от слова «совсем». Охрана состояла из местных сотрудников какой-то спецслужбы, которые расслабились, уверенные в своей безнаказанности и в том, что их никто не будет атаковать. Хотя бы потому, что их место расположения никому не известно. Тут надо сказать спасибо нашим ребятам: наблюдение за фермой им удалось наладить на самом высоком уровне: их просто не заметили. Благополучно проморгали они и проникновение отряда
захвата на ферму, тем более, что сами избавились от собак - попросили хозяев их убрать, чтобы ферма выглядела необитаемой. Выявив схему наблюдения и где тут слабые места, закрытые зоны, и т.д., почти что ночью, в сумерках, пошли на штурм. Сумерки тут короткие, надо было успеть. Успели.
А потом меня отвези на конспиративную квартиру, в которой меня уже ждал сам товарищ Дуглас. Он же Сергей Михайлович Шпигельглас. Он же Соломон Мовшевич-Менделевич Шпигельглас, один из лучших сотрудников ИНО тридцатых годов, отменный и циничный ликвидатор, самые громкие операции которого были еще впереди. Мне устроили небольшой допрос: его интересовало, о чём со мной беседовали, кто со мной встречался и каким образом проходили эти дни. Потом меня оставили наедине с бумагой и предложили написать отчет, подробный отчет обо всём, что происходило на ферме. Надо сказать, когда меня вытаскивали, я посоветовал поискать металлическую ленту с записью моего допроса, я почему-то был уверен, что запись велась. Её нашли, хотя и в поврежденном виде. Но обещали отправить её в Москву, может быть, там смогут ее восстановить, хотя бы частично. Для меня это был вопрос принципа: эта лента могла быть лучшим доказательством моей невиновности. Наутро следующего дня мне посоветовали не покидать комнату и ждать приезда товарищей из Москвы. Правда, Лину ко мне допустили. И это было добрым знаком. А сегодня, девятого, я с
самого утра поднял бунт и предупредил, что в обед пойду отмечать праздник. Когда меня спросили какой, ответил, что важный. И лучше меня пристрелить, если не хотите выпускать. Нет, Дуглас на обострение не пошёл. Значит, не имеет приказа меня прессовать, интересно, кого они тогда ждут? Хотя, мелькнула у меня мысль одна, но я решил ее придержать при себе, а вдруг фантазирую.
И вот я в ресторанчике, то, что за мной было прицеплено аккуратное наблюдение - ни на секунду не сомневался.
- Мигель, скажи, что у тебя за праздник?
- Это день большой победы… в моей семье, например.
Я старательно виляю хвостом, чтобы Лине не раскрыться. Не имею право. В мою иновременную сущность она пока что не посвящена. Конечно, она чувствует какую-то разницу между мной и другими людьми, но считает, что это разница национальных менталитетов. Евреи в Испании весьма оригинальные люди. Поэтому пока что не считаю необходимым плодить сущностей. А уж спину она мне прикроет, если понадобиться, и Беретту свою пустит в ход, если мне хоть что-то будет угрожать. Даже в кафе пришла со своей любимой игрушкой в дамской сумочке, хорошо, что гранату не прихватила? Или прихватила? Оцениваю размер сумочки, вообще-то вполне могла вместо пудреницы гранату туда засунуть. А ведь признайся, тебя это возбуждает. Именно такая, взрывная Паулина Оденсе-Кольцова, женщина-атомная бомба в твоём кармане. Да… И не сомневаюсь, если получит приказ меня ликвидировать, она сначала выстрелит в сердце мне, а потом, скорее всего, и себе… Вот такой постоянный стресс на мою голову, который не даст мне увязнуть в тине расслабления. И вместо сердца пламенный мотор это не про самолёт, это про неё, мою Лину. Мы заказываем мясо и
местное вино, красное, густое, как бычья кровь. Это кафе известно и своими морепродуктами, но Лина смешно морщит носик - она сказала, что повезёт меня туда, где морепродукты свежайшие, дешевые и их приготовят прямо на рынке так, что пальчики оближешь! И я ей верю. Она-то в курсе! Так что не будем уподобляться туристам и поклонникам здорового образа жизни, тем более, что говядину тут готовят так, что просто пальчики оближешь! Какой-то местный рецепт и очень хороший местный повар. Говорят, что во время корриды тут могут подать блюдо из погибшего на арене быка. Не знаю, не проверял, да и сомнительно это, честно говоря.
- Я очень нервничала. Тебя били? Крепко?
- Не слишком сильно, старались только запугать.
- Не смогли?
- Конечно, не смогли. Чтобы меня сломать просто избить - это мало.
- А что еще?
- Спать не давали…
- Вот чёрт фосьми…
На этот раз даже не поправлял - было лень, наслаждался этими минутами свободы. Принесли вино. Очень простенькая этикетка. Чем проще этикетка, тем качественнее оказывается продукт под нею. Не всегда. Но у вина в подавляющем большинстве случаев. А Лина в выборе точна - вино действительно красное и терпкое, не сухое, скорее его можно отнести к полусухому, но до полусладкого не дотягивает. Очень приятный букет с нотками каких-то горьких трав. Неожиданно, но очень вкусно! А что она возмущается, так её тренировали, тоже пару дней не давали заснуть, так что она понимает, каково было моё состояние.
- За победу! - поднимаю тост.
- За нашу победу! - отзывается Лина.
Ну вот, теперь хороший советский фильм остался без гениальной фразы. Впрочем, гениальные фразы висят в воздухе, их оттуда надо только достать и вставить: кто в книгу, кто в фильм, кто в стих, в общем, кто куда дотянется.
В общем, два часа пролетели незаметно. Но когда вернулся на конспиративную квартиру, меня там уже ждали два товарища в гражданской одежде. К сожалению, мои ожидания оказались верными - это были два майора государственной безопасности, гипнотизёры, мать их так… Теперь понятно, что вождь точно будет знать, предали его или нет. Впрочем, мне-то опасаться нечего. Разве что отчет Сталину о старых деньгах я передал противнику без разрешения. Но тут бабушка надвое гадала кто кого вербовал. Очень жаль, что в момент штурма дона Диего на базе не оказалось. Скорее всего, уехал за моими бумагами. Ничего, если он их достал, то обязательно наши дорожки еще пересекутся. Во всяком случае, настрой у меня был совершенно спокойный. И я отдался в руки прибывшей Инквизиции.
[1] Цитата из мультфильма
Интерлюдия 2
ИНТЕРЛЮДИЯ 2
Питтсбург, штат Пенсильвания, САСШ
21 мая 1935 года
Я чуть было не вылетел со своего места с летальным исходом. Моё руководство посчитало провалом исчезновение Кольцоффа из наших рук. Мне удалось отбиться только тем, что решение его задержать было принято по приказу руководства, который я считал ошибочным. В подтверждение этого я привёл ленту с записью допроса, из которой было ясно, что наш клиент достаточно охотно пошёл на контакт. Если же быть честным, я предлагал несколько вариантов инициативной встречи с объектом - и такое задержание с грубым давлением на человека было не основным планом. Но в Лондоне один из семьи Ротшильдов, к которому планы попали на утверждение, выбрал именно вариант силового давления. И кто им в этом виноват? Из контента допроса следовало, что Майкла беспокоило доверие своего руководства, следовательно, он был настроен на конструктивное сотрудничество. Именно этим я объяснил тот факт, что под надуманным предлогом убрал охрану из наших сотрудников, оставив там на хозяйстве только местных наемников. Типа я предвидел, что его могут попытаться отбить и сделал вид, что мне необходимо забрать какие-то секретные документы. Ленту
с той частью допроса, в которой шла речь про «старые деньги» я уничтожил. («дон Диего» не знал, что кроме него запись вели и эти «лохи-наемники», у них тоже было весьма любопытное начальство, так что у Кольцова оказалась вся запись их беседы, правда, чуть в испорченном состоянии).
В общем, удалось выкрутиться. А в качестве доказательства пришлось сфабриковать документы, которые я якобы изымал из банка в Лиссабоне. Потому что та папка, которую мне подсунул Майкл… это была бомба. Дело не в самой теории заговора, а в том, что она была подтверждена документами. В таком случае говорят, что тайное всегда становится явным… Но… тайны старых денег. Это жестко. Я даже не давал его текст переводчику. Мне хватило того, что смог просмотреть документы на английском. Сделать выводы из них для меня проще простого. И ведь действительно, получается, что деньги (их основная масса) концентрируются в двух центрах силы. А еще он очень интересно пишет о способах перераспределения средств, при этом рукотворный кризис даже не самый интересный. Например, при утрате эффективности руководства семейным бизнесом, наследники вдруг бросаются в меценатство, коллекционирование, а на их место ставят нужных лиц, так семья оттирается от бизнеса, сохраняя видимость достатка, но уже ее капиталы ей не принадлежат. Или вот у миллионеров появилась блажь: не оставлять детям в наследство бизнес, так небольшой
стартовый капитал, а все средства завещаются какому-то фонду, к которому семья миллионера никакого отношения не имеет. Есть более жесткие и более мягкие схемы: дробление капиталов, дружественное и не очень поглощение и т.д. Интересно он пишет о роли Ротшильдов как о «мостике» между римскими и венецианскими банкирами. Золото должно двигаться, не всё время эти две системы находятся в состоянии войны. Там еще о роли фиатных денег, при котором привязка валюты к золоту исчезает, поскольку тормозит спекулятивные схемы получения сверхприбыли. В таком случае, кто контролирует печатный станок, тот и держит финансовую пирамиду на своих правилах игры.
Конечно, мне было интересно изучить выводы самого Кольцоффа, поэтому я стал брать уроки русского языка (а языки мне всегда давались легко), во всяком случае, кое-сто теперь могу из его текстов разобрать. Но вопросы у меня к нему остались. И вот, сегодня я получил визитку от господина Мигеля Мартинеса, на которой было написано: 11 июня, ресторан Sobrino De Botin. О! Один из старейших ресторанов Европы! Кажется, интересный разговор всё-таки состояится.
Глава пятнадцатая
Все дороги ведут в Мадрид
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В МАДРИД
Мадрид
11 октября 1935 года
Появившиеся на конспиративной квартире Куни и Орнальдо (оба получили майоров госбезопасности, наверное, не только из-за работы со мной, люди с такими талантами нужны всегда и везде) были в обычной гражданской одежде и выглядели как среднего достатка коммивояжеры. Казалось, что один сейчас вытащит из саквояжа сковородку и начнет тебе впихивать посуду от Цептера, а второй - косметику от Авона… Но взамен этого Орнальдо вывесил перед моим носом цепочку с каким-то камешком в золотой оправе, и я «уплыл». Что я говорил и что рассказал - не помню, от слова «совсем ничего не помню». Впрочем, мне как раз и скрывать было нечего. Уверен, что товарищи-гипнотизеры смогли просто подтвердить мою непричастность к этому провалу. А потом я написал докладную, которая полетела с ними вместе в Москву. И в этом документе постарался обосновать необходимость моего пребывания в Мадриде. Ибо начатое должно быть продолжено. Правда, пришлось затратить изрядно времени и толику средств на не совсем легальное преображение личности, но что-то надо было делать. Так я стал платиновым блондином. Но в моей ситуации краска для волос и
ножницы парикмахера не могли дать полной гарантии изменения личности. Не совсем приятные процедуры в виде валиков из какого-то нейтрального, но не самого приятного материала чуть изменили форму лица плюс обувь, которая изменила походку, я чуть-чуть подрос, не слишком, но всё-таки. Естественно, поменяли документы. Теперь я Мишель Марти, гражданин Франции (мой французский оказался чуть лучше моего испанского, а акцент на испанском как раз стал вполне объясним). Но пришлось расстаться с Линой. Слишком яркая примета. Нет, ее не отозвали из страны, тут нашлось для неё дело. Не скажу, что это меня обрадовало. Но возглавить комсомольскую организацию (точнее, это я так ее называю, а здесь это коммунистический союз молодежи) накануне выборов - тоже дело немаловажное.
Испания неотвратимо двигалась, а точнее её настойчиво подталкивали к своеобразному моменту политического перелома: выборам февраля тридцать шестого года. Тогда, в МОЕЙ реальности, победил Народный фронт, в котором молодая компартия, которая не так давно отделилась от троцкистов, влияния не имела. Но это было в ТОЙ, моей реальности. ТУТ и сейчас ситуация складывалась иначе. Компартия избежала раскола. Временно разногласия между троцкистами и сталинистами ушли на второй план. Испанские товарищи тоже перестали письками меряться, извините за такое поганое сравнение, но иначе я эти интриги не могу назвать. В стране происходило обострение реакционной политики правого правительства, которое пыталось откатить назад все завоевания правительства Асаньи. И благодаря этому все более-менее прогрессивные общности стали концентрироваться вокруг этой неординарной личности. При этом там оказались представлены самые разные политические силы, как говорилось в одной мудрой книге «каждой твари по паре». Мне лично представлялось неправильным влезать в этот винегрет, чтобы что-то менять. Победили на выборах и без этого.
Главные усилия я сосредоточил на пропагандистской компании коммунистов, которая была откровенно слабой и слишком популистской. И при этом моей задачей было сделать так, чтобы на момент формирования правительства в его состав вошли как можно более решительные лидеры. Кроме того, были переоценены личности заговорщиков. Так, я настаивал на том, чтобы «актировать» кроме Франко, Мануэля Годеда и Хуана Ягуэ. Причём сделать это заранее, задолго до выборов. А вот с личностью генерала Санхурхо я решил повременить - сейчас убирать его было невыгодно. И не потому, что без него не нашлось бы кому восстание возглавить, отнюдь, генералов, не слишком обремененных служебными обязанностями, и с низкой социальной ответственностью в стране было хоть жопой жуй. Дело было в том, что Хосе Санхурхо в португальском изгнании вёл себя уже как военный диктатор Испании. И его высокомерие могло оттолкнуть от восстания часть монархистов, особенно альфонсистов. А любой раскол в стане врага - это лишний шанс для победы республиканцев.
Сыграть на противоречиях альфонсистов и карлистов - чего лучше? Не знаю, интрига, это дело такое… неоднозначное. Весь вопрос в том, что нельзя допустить начала гражданской войны по самому плохому сценарию. При этом важно и сделать так, чтобы коммунисты Испании наконец-то стали той силой, которая будет иметь решающее значение в раскладах Народного фронта. Потому что спасти республику могут только радикальные преобразования, которые выбьют власть из рук крупных латифундистов в селе и буржуазии в промышленности. Тем более, что затяжной кризис поставил крест на модернизации производственного потенциала Испании. И это тоже было необходимо учитывать. А потенциал, в том числе военно-экономический, у страны был не так уж и плох. Если учесть, что военные корабли они не заказывали у британцев, а строили самостоятельно, это говорило о многом. На это время военно-морской флот - это своеобразный показатель потенциала промышленности, потому что он требует определенного технического уровня. То есть, или ты строишь корабли имея серьезный уровень технологий, или делаешь дорогие корыта, которые в бою не имеют
никакого шанса противостоять серьезному противнику. Польша, не смотря на ее, достаточно высокий, промышленный потенциал, так и не смогла наладить строительство своего флота - корабли закупала у Британии и САСШ, где их клепали, как машины Форда - массовыми партиями.
Всё жаркое испанское лето я провёл в поездках по стране. Сотни лиц. Тысячи судеб. Десятки важнейших переговоров. Я постарел за это лето на пять или шесть лет, как минимум. Очень сложно представить себе ситуацию, в которой тебе надо постоянно принимать решения, менять их, корректировать из-за того, что обстановка на местах далека от той идеальной обстановки, которую ты выстроил у себя в голове. Почему революция - это так сложно? Потому что в Испании революции как таковой, и не случилось. И поэтому ни о какой диктатуре пролетариата речи не шло вообще, а демократическая структура в моменты кризиса априори проигрывает структуре диктаторской. Пока демократы раскочегарятся, диктаторы их уже всех расстреляют.
Сегодня утром у меня состоялась встреча с Буанавернтурой Дуррути. Кстати, о встречах… На назначенную мною рандеву с «доном Диего», который в девичестве оказался начальником аналитической службы одного из банков семейки Ротшильд, Марко Локкерини, так и не явился. Почему? Не знаю, да и знать не хочу. Это его дело. Очень может быть, что просто не смог. А посылать кого-то с весточкой для Мигеля Мартинеса не рискнул. Полиция не слишком-то и усердствовала в моих поисках. Дело в том, что люди, меня охранявшие, никакого отношения к спецслужбам не имели - это были наемники, которые были отобраны из фалангистов, поэтому так успешно и прошла операция моего освобождения. Против подготовленных волков Шпигельгласа они были как котята, да, жирные, откормленные котята с коготками… но ничего реального этим волкодавам они противопоставить не смогли, разве что помяукать и обмочиться перед смертью. А выглядело там всё как разборки между бандами, которых в то время в стране расплодилось со страшной силой, и почти каждая из банд ходила под прикрытием какого-то политического стяга.
Надо сказать, что со времен Гражданской войны в Германии мы с Дуррути сдружились. Не раз встречались, Хосе человек горячий, но с головой был дружен. В его интербригаде собранной из анархистов, анархии как таковой не было. Единоначалие и авторитет командира был на такой высоте, что его приказы и не думали обсуждать или выступать с альтернативным мнением. Хорошо, что он быстро осознал: анархия в боевых условиях - ключ к поражению. На отдыхе… да, он давал своим ребятам свободу, иначе они бы его разодрали бы к чертям собачьим! А так, в строю или в бою его интербригадовцы очень быстро стали одним из самых сильных и профессиональных отрядов ГДР. Зачем мне был нужен Дуррути? Хотя бы потому, что он имел влияние не только на НКТ (национальную конфедерацию труда - большой анархо-синдикалистский профсоюз), но и входил в состав руководящего органа ФАИ (федерации анархистов Испании). Именно ФАИ принимало самые ответственные решения, которые потом воплощались в жизнь уже системой профсоюзов, в которых НКТ играла первую скрипку.
Мы сидели в небольшой таверне, пили местное кислое вино, от фруктовой бурды (что-то типа сангрии, перебродивших цитрусовых) мы дружно отказались, а дорогого благородного напитка из виноградного сока тут днем с огнем не найти. Сначала вспоминали наше боевое прошлое, я передал другу привет от Жлобы, с которым те стали не разлей вода во время совместных походов и штурма Берлина.
- Хосе, ты теперь хорошо в Берлине ориентируешься? - поинтересовался, делая небольшой глоток вина, пытаясь (безуспешно) уловить букет оного.
- Неплохо, Мигель, там брусчатка в крови моих парней. А зачем тебе это? - он пьет вино как воду, завидую…
- Знаешь, не исключено, что придётся брать его еще раз. Сам понимаешь, Геринг не успокоится, пока не доберется до Кенигсберга. Придётся ему лапы пообламывать!
- Ну, это мы завсегда! Ты же знаешь, где меня найти, если что?
И Дуррути весело рассмеялся. Надо сказать, что среди антифашистов Испании он прославился непримиримостью и последовательным сопротивлением национализму в самых его неприкрытых формах.
- Так я тебя уже нашёл. И «если что» как раз сейчас и происходит.
И тут веселость с лица Буанавентуры исчезла за секунду.
- Говори, Мигель, я весь во внимании.
- Хосе, смотри, что происходит. Асанья собирает левый блок, ему будет противостоять блок правых. В этой ситуации почти два миллиона анархистов оказываются в позиции стороннего наблюдателя.
Увидев, что Дуррути хочет что-то возразить, я быстро, чтобы он не успел перебить меня, продолжил:
- Нет, я всё понимаю, знаю, что ваши все будут голосовать за левых, но… ты должен понимать… этого мало. Почему я так говорю? Да потому, что Асанья слабый лидер. Вместо реформ, которые нужны рабочим и крестьянам, он будет топтаться в поисках компромисса. И знаешь, чем это всё закончится?
- Чем? - сумел вставить вопрос мой собеседник.
- Компромиссом в формировании правительства, компромиссными решениями в крестьянском вопросе и вопросах труда, компромиссом в чистках армии и на флоте.
- Вполне возможно.
- Да, Асанье решительности не будет хватать, хотя авторитет у него весьма серьезный. И закончится это всё тем, что военные выступят и возьмут власть в свои руки. Нет, нет, конечно, в этом случае восстанут не только анархисты, но и коммунисты, это даже не обсуждается, но хватит ли нам всем сил, чтобы не дать военной хунте взять верх? Понимаешь, если Германия была не так далеко от СССР, и наша помощь шла по разным каналам, а после разгрома Польши вообще препятствий для неё не было, то в Испании всё намного сложнее.
- О чём ты, Мигель?
- О том, что если не удастся подавить выступление военных в первые же дни, то войны в долгое республиканское правительство на своих ресурсах не потянет. А помощь из СССР легко заблокировать. Наш флот не в состоянии пробиться даже через итальянский, не говоря о Роял Неви. А правительство левых во Франции слишком неустойчивое. И если его сменят на более правое, то вполне возможна блокада сухопутных границ.
- Твои аргументы мне понятны, а что ты предлагаешь?
- Необходимо, чтобы в правительстве были решительные люди, которые не побоятся взять ответственность на себя. Тут есть такое правило золотых суток. Если за первые сутки мятеж не удалось подавить, то шансы восставших на успех растут с каждым выигранным ими днём. Конечно, бывают варианты, но сути от этого они не меняют: быстрое подавление мятежа залог мирного существования общества. Гражданская война - это испытание, которое Испания может и не выдержать.
- Излагаешь ты ясно, но что ты от меня хочешь?
- Необходимо, чтобы если не ФАИ, то НКТ вошли, официально вошли в коалицию Народного фронта, в противовес Национальному фронту фалангистов. И позицию заняли там активную, а не соглашательскую. Нам всем необходимо иметь больше рычагов давления на Асанью.
- Да, ну у тебя и запросы, Мигель… ты же знаешь, такая позиция противоречит самой идеологии анархизма.
- Хосе, а ты подумай, что гражданская война уже идёт. И ты снова на фронте. Есть там место твоей идеологии? Или нет?
- Есть! - твёрдо отвечает и бьет себя в грудь - Вот тут, в моём сердце!
Красиво сказал, пафосно! Но тут же добавил:
- Но в строю никакой анархии места нет. Только ФАИ - это не Первая интербригада. Те же Херминаль и Федерика будут против[1]… Очень резко против.
И Дуррути задумался. Когда принесли кофе, он внезапно очнулся и сообщил:
- Я подумаю над твоей проблемой. Но если бы были доказательства реального заговора военных, то мне было бы проще, намного проще…
- Это не заговор военных, Хосе, точнее, это сговор военных, монархистов и фалангистов, в котором каждый получает свой кусок пирога. Увидишь, во время выборов они пролетят, Асанья будет формировать правительство…. Но что из этого получится, сейчас мы можем изменить будущее. Решайся! Уверен, ты найдешь нужные слова. А я подброшу тебе аргументы, которые позволят убедить товарищей.
Мы расстались опять-таки на дружественной волне. Станет ли Дуррути моим агентом влияния у анархистов? Тут бабушка надвое гадала, гарантий нет никаких. А пока я вернулся в свою квартиру, где меня уже ждал товарищ Дуглас.
- Поговорили?
- Общий язык нашли.
Потом мы с Дугласом обсудили подробности переговоров.
- Пятнадцатого генералитет собирается на совещание в Мадриде. Думаю, что один несчастный случай мы в состоянии провернуть так, чтобы никто не подкопался. Даже два, но это всё-таки будет наводить на мысли. А один в самый раз.
- То есть, это будет именно несчастный случай: автомобильная или авиакатастрофа? Я правильно понимаю?
- Да, правильно. Что именно - не скажу. Но комар носа не подточит.
Когда Дуглас нервничает, он начинает немного грассировать и глотает окончания слов. На сей раз он абсолютно спокоен. Значит, нашелся какой-то надежный вариант уборки и зачистки.
- А что от меня требуется? - вижу, что Дуглас от чего-то мнется, но так и не говорит.
- Твоя санкция. Без неё не могу.
- И ты хочешь, чтобы я не вдаваясь в детали, дал разрешение на акцию?
Дуглас пожимает плечами в ответ. Понимаю, что если надавлю, то подробности покушения он мне выдаст. Вот только, не пойму: нужно оно мне, или нет. Решаю, что нет.
- Действуй!
И на морде Шпигельгласа, украшенной здоровым сливообразным шнобелем, расплывается довольная улыбка.
[1] Федерика Монтсени-и-Мале, и ее муж, Херминаль Эсглеас Хауме - известные и влиятельные анархисты.
Глава шестнадцатая
Взвейтесь соколы орлами
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ВЗВЕЙТЕСЬ СОКОЛЫ ОРЛАМИ
Мадрид
18 октября 1935 года
Сегодня в Мадриде проходят двойные похороны. Хоронят двух генералов. Франко и Ягуэ. Самолёт, на котором они улетали с совещания потерпел аварию в пятидесяти километрах от Мадрида. Не выжил никто. Причина - ошибка пилота. Во всяком случае, это официальная версия, ибо никаких следов взрывчатки по свежим следам не обнаружили, а многочисленные свидетели видели резко падающий самолет, за которым не тянулось никакого шлейфа. Может быть, ошибка пилота, может быть, техническая неисправность, а может и отчаянная птичка-камикадзе пошла на таран. Кто разберёт. Судя же по довольной физиономии Шпигельгласа понимаю, что это именно его сотрудники приложили руки к этому скорбному инциденту. Почему скорбному? А чему тут радоваться? Только недалекие и слабые люди радуются смерти врага. Смерть - это такая штука, к которой надо относиться с уважением, тем более, когда хоронят твоего оппонента. Радоваться смерти противоестественно, и говорит о низком культурном уровне человека или человечества, тут с какой стороны посмотреть. Нет, конечно, сдох Максим и хрен с ним, это я понимаю. Забыли и точка! Пора заниматься
живыми. Тем более, что от них проблем можно ожидать еще огогогогогого сколько, а от этой парочки генералов уже никто ничего ожидать не будет.
Вечером притащил в номер бутылочку портвейна - не три семёрки, а настоящего божественного напитка из винограда выросшего и набравшего силу Солнца на просторах Португалии, которое только и имеет право так называться. И вино - это сладкое, десертное, это правда. Но и вкусное, это от него тоже не отберёшь. И настоящий портвейн, это еще и очень дорогой напиток. А у меня на столе самое настоящее произведение искусства из Португалии. Густое, как кровь, которую мы пустили в самом начале Гражданской войны, о которой знаем только мы с Дугласом. Я не шучу. Для нас эта война уже идёт. Правда, пока что она ведётся скрытными методами диверсий и саботажа. Но очень скоро перейдёт в открытую фазу. Причём, чем раньше, тем лучше. Наша идея проста - пока Германия еще не настолько окрепла, потеряв примерно четверть территории (ГДР), надо спровоцировать начало гражданской войны и оказать испанским товарищам намного более действенную помощь. Из Кенигсберга приехал курьер, все три интербригады, которые состояли, в основном, из испанских анархистов и, в меньшей мере, коммунистов проходят усиленные тренировки и
слаживание, оснащаются самым лучшим оружием. Им в наших планах отведено особое место. Кстати, их состав пополнили не только французские, но и немецкие и польские товарищи. Так что о общая численность этого объединения воинов-интернационалистов приближается к девяти тысячам бойцов. Очень приличный показатель. Тем более, что руководство провело усиление бригад командным составом из СССР. При этом сделали акцент на командирах среднего звена, которые выпускались из училищ уже после Гражданской войны и боевого опыта не имели. В Китае действовали ветераны, в том числе бывшие военспецы в большом количестве. И показали себя более чем достойно. А вот эти комроты, комбаты и прочие - им-то опыта взять было неоткуда. А из них и вырастают командармы. Когда не самые толковые отсеиваются по естественным и не очень причинам. А командует всем этим соединением… Не поверите, генерал-майор Жлоба. За бои в Германии он получил Героя Советского Союза (уже ввели эту награду, но не в апреле тридцать четвертого, а в январе тридцать пятого)[1]. И да, в стране Советов произошло возвращение нормальных званий командирского и
рядового состава. Не без сопротивления старых большевиков, мол, возвращаются времена золотопогонников. Нет, погоны в армии и флоте не появились - петлицы, но никаких там комбригов, комкоров и прочего. Как и военврачей и другой чехарды, при которой в званиях можно запутаться. В Стране победившего социализма была принята концепция армии мирного времени и военного резерва. При этом открыто множество военных училищ. В первую очередь, готовивших младший командный состав. Армия мирного времени должна состоять более чем наполовину из профессиональных военных - выпускников военных училищ, которые будут тянуть лямку рядовых, готовые стать командирами в военное время. При этом формировался резерв именно командиров низшего и среднего звена, которые, отслужив свой срок, уходили на гражданку, но с обязательным призывом на ежегодные курсы «повышения квалификации».
- Дуглас, а почему ты так сияешь? - спрашиваю, чуток подкалывая товарища Шпигельгласа, мы ведь оба понимаем, почему он такой довольный.
- Хорошо и аккуратно сделанная работа радует. - лыбится Соломон Мовшевич, ну, в этом деле я его понимаю. Уронить генерала Франко - дорогого стоит. Правда, среди начальства армейского генералов тьма, способных тоже хватает. Но несостоявшейся каудильо превосходил всех прочих одним - решительностью. Превосходил… и это хорошо. Да и Ягуэ, который напросился с ним в последний полёт тоже свою долю заслужил… та еще тварюка. И дело даже не в гражданской войне, которая еще не началась, а в подавлении тех народных выступлений, которым командовали оба эти персонажа. Жестокость они проявляли неизбирательно, как говориться: убивайте всех, а Бог уже разберет, где правые, а где виноватые.
К своему сожалению, я не был специалистом по истории Гражданской войны в Испании и в моей памяти, даже под гипнозом, не сохранились ее эпизоды, кроме нескольких плюс воспоминания на основе книг, которые я прочитал. Имею в виду художественную литературу, да того же Хэмингуэя. Нет, какие-то персонажи всё-таки отложились в памяти, но далеко не все. Вот и сейчас я понимал, что с исчезновением этих двух генералов из жизни события Гражданской, в том числе ее дебют, могут пройти совсем по другому сценарию. Хотя, именно этого я и добивался. Правда, устраивать тотальный генеральский террор всё-таки не следовало. У армейских есть своя контрразведка и не все там тупые дуболомы. Быстро сложат два и два и мы получим бунт полковников, и не известно, что будет хуже. Именно из этих соображений я решился сохранить жизнь Хосе Санхурхо. Этот человек был неплох в логистике и был уважаем в войсках, но при этом весьма заносчив и нетерпим к чужому мнению. Если это не было мнение солдата! Но мнение солдата его авторитету не угрожало, а вот если против него выступал кто-то влиятельный, то Санхурхо не успокаивался, пока не
выживал этого человека с занимаемой должности.
И тут мои размышления были прерваны связным Дугласа, Лимонником. Павел Луговой получил такой псевдоним не за то, что был потомком английскоподанного, он им не был. Но из всех напитков он признавал исключительно лимонад, который мог пить в совершенно невообразимых количествах, утверждая, что врач сказал ему о нехватке в его организме витамина С. Если смотреть на его мощную спортивную фигуру с ослепительной улыбкой, в которой сияли крепкие белые зубы, в недостаток аскорбиновой кислоты верилось с трудом. Точнее, не верилось абсолютно. Но можно ведь сказать, что в этом заслуга лимонов? Или я ничего не понимаю в медицине, или Паша нас всех разводит на жалостную историю, чтобы никто ему не мешал пить лимонный напиток. Кстати, здешний лимонад совершенно не похож на лимонад моего времени: шипучку, заправленную лимонной кислотой в лучшем случае. Это напиток из натуральных отжатых лимонов, который готовят почти сразу перед употреблением. Есть вариант и воды с лимонным сиропом. Но, опять-таки, натуральным, а не эссенцией, извращением химической промышленности. Как на мой вкус - очень даже недурно.
- Что тебе, Лимонник? - поинтересовался Дуглас.
- Орёлик наш опять накосячил. - бросил Паша, уселся за стол и заказал официанту принести лимонад.
Орёлик, это никто иной, как товарищ Орлов, Александр Михайлович. Он же (при рождении) Лейба Лейзерович Фельдбин. Моя заноза в заднем месте. Он появился тут, сопровождая теплую команду из Москвы (майоров Куни и Орнальдо), но только братья-гипнотизеры отправились в столицу нашей родины, а этот типчик остался тут, типа, на контроле. Нахрена он нужен был? Вот этого я никак не помнил. Единственное, что я вспоминал, что был такой перебежчик, генерал Орлов, который осел в САСШ, но был ли это этот Орлов? И какой из него генерал? Нет, что-то тут не сходится[2]. Но я насторожился и посоветовал Дугласу проследить за этой «птицей», слишком мне не понравился его настрой - строго придерживаться линии партии. При этом он утверждал, что только его видение линии партии стало единственно верным, а все остальные искренне заблуждаются. И его роль - выявить, может человек отказаться от своих заблуждений, или ему нужно помочь избавиться от них навсегда. И первое, чем начал заниматься этот резидент НКВД - так полез для чего-то в компартию Испании, наводить там «порядок». И это не смотря на то, что я ему в разговоре это
делать запретил. Строго запретил. Но на мой запрет Лейба Фельдбин забил свой тоненький еврейский болт, почему-то решив, что ему лучше видно и он получил инструкции сверху, а «жираф большой, ему видней»[3].
- И что теперь? - Дуглас сидел всё также расслаблено, но по тому, как изменился его взгляд, я уловил то внутреннее напряжение, которое в нём появилось и быстро нарастало.
- Наш орёлик решил проявить самостоятельность. Он отправил в Москву запрос на устранение Андреу Нина. Утверждает, что это самый активный антисталинист Испании и человек, который может разрушить компартию, вызвать раскол.
- А то, что именно устранение Нину нашими людьми может этот раскол спровоцировать он не подозревает? - у меня возник вполне справедливый вопрос. Паша в ответ пожал плечами.
- Считает, что можно будет прикрыться репрессиями властей…
- И вызвать революцию снизу? В то время, как все опросы показывают, что Народный фронт имеет все шансы взять власть мирным путём? То есть, получается, что гражданская война возникнет в ситуации, когда армия будет подавлять вооруженное восстание народа, которое вполне может признать незаконным. В то время, как нам важна ситуация, когда военные будут восставшими, которые будут выступать против законного правительства! Чёрт подери! Что в мозгах у этого орёлика? Дуглас, надо очень осторожно выяснить, кто его сюда к нам послал и кто инструктировал перед отъездом. Сможешь?
- Поговорим. - коротко бросает Шпигельглас. И я понимаю, что да, поговорит. В это время Дуглас стал руководителем силового блока под моим контролем, был осведомлен в моих планах по Испании и полностью их поддерживал. Тем более, что зимой планировалось серьезное усиление его группы, готовилась целая команда очень зубастых специалистов, которых я запросил у Москвы. В том числе такие «зубры», как Илья Старинов и Наум Эйтингон. Конечно, они пока что не зубры, а так, «зубрята», но надо же им где-то тренироваться? Вот и подходящий для этого случай. А то ведь надо будет кому-то и линию Маннергейма в руины превращать. Кому, как не им?
А по поводу того, что мы знали, о чём сообщал Орлов в центр? Он использовал систему шифрования через книгу, это весьма надежный способ, если только не знать первоисточник, которая становится ключом к разгадке шифра. Увы… не самый надежный способ, на самом-то деле. Достаточно вычислить эту книгу. Ну, а мы это сделать смогли. И только лишь потому, что мне этот орёлик почему-то не понравился с самого начала[4]. Вот только не давала спокойствия одна мысль: сейчас вся переписка Орлова с центром идёт через нашего радиста. А неужели те, кто его сюда отправил не озаботились о резервном канале связи? Не может такого быть. Тут явно хорошо подготовленная подстава, вопрос только в том: играют ли нашего Лейбу Лейзеровича втёмную, или он вполне себе осознанный предатель и вредитель?
- Что делать будем? - поинтересовался Дуглас.
- Надо срочно отправить в центр сообщение о подрывной деятельности нашего орёлика. А там посмотрим. Но… если центр подтвердит решение об устранении Нина, я остановлю эту операцию своими полномочиями.
Надо сказать, что мандат, выданный вождём, позволял мне это сделать. Конечно, за это надо будет ответить, но ответ буду держать перед Сталиным, а не какими-то мелкими шавками из НКВД. Поэтому пришлось садиться за аналитику и писать донесение «наверх». Вот не люблю я этого дела - писанины. Я, в прошлой своей жизни, выбирал такую работу, в которой надо было или меньше писать, или можно было бумажки сбросить на чьи-нибудь плечи, а самому этим не заниматься. Но тут, в ЭТОЙ реальности, мне стало казаться, что работа разведчика - это сплошной поток бумаг и всяких там справок, отписок и прочей бумажной ерунды. Жутко раздражает, если честно. Но, с другой стороны, понимаю, что большая часть из них необходима. И всё равно раздражает… Характер-то не перепрешь…
Мы с Дугласом и Лимонником расположились на улочке, по которой обязательно должен был пройти траурный кортеж. Столик на тротуаре, неспешный разговор. Прохладные напитки и кофе, который лучше всего в эту жару спасает от раскаленных мыслей. И вот оно… ударила по ушам траурная музыка. Из-за поворота показался артиллерийский лафет, на котором установили закрытый гроб, судя по фотографии, первым везли генерала Ягуэ, а уже за ним, буквально через пару минут показался еще один лафет с телом генерала Франко. За лафетами несли награды усопших, по бокам шел почетный скорбный караул (у всех солдат и офицеров на рукавах траурные ленты). Оружие обнажено. Последний поход. Как и все, встаем и застываем в почтительном молчании. А что, отдать минуту почтения врагу, причём сильному и достойному - это тоже часть нашей работы. Кроме того, что это своеобразная точка. Всё! Работа сделана, акт можно подписывать, актированный точно отправился в небытие. А вот и военный оркестр прошествовал, выдуваю скрипучие ноты похоронного марша. Боже ж мой! Какой у них тут этот марш противный! Звучит, как вой ста тысяч кошек в
мартовские ночи. Не могли взять оркестр получше?
Но вот потянулись родственники и боевые соратники. А вот и конец скорбного шествия. Всё! Можно расслабиться.
- Земля им всем стекловатой! - произношу тост.
- За успех нашего скромного дела! - подхватывает Дуглас.
А Лимонник скромно опрокидывает стопку коньяка внутрь себя, поддерживая наше легкое торжество. А что? Поработали все. И хорошо поработали, не будь я Кольцовым!
[1] Звание Героя Советского Союза ввели как высшую награду страну 16 апреля 1934 года. А вот вручать Золотую Звезду как знак отличия ввели только 1 августа 1939 года.
[2] Действительно, не сходится. Александр Михайлович Орлов действительно в тридцать восьмом перебежал в США, выдавал себя за генерала, которым не являлся (звание в системе НКВД майор госбезопасности, что соответствовало званию полковник). Проживал в США под именем Лев Лазаревич Никольский.
[3] Цитата из В. Высоцкого
[4] Вообще-то в бегстве Орлова было много непонятного, так сказать, белых пятен. Во-первых, он стал невозвращенцем, испугавшись отзыва в Москву, хотя, по свидетельству Ежова, никто его арестовывать не собирался. Во-вторых, он многое рассказал своим кураторам в США, но при этом не выдал агентуру, к которой имел непосредственное касательство, в том числе Кима Филби и его группу. Более того, утверждал, что вообще не выдал никого, а показания про агентов НКВД давал весьма расплывчатые. Но при этом выдал методы работы своей организации, написал разоблачения режима Сталина, где умело смешивал вымысел с фактами. Интересно, что ему предлагали в шестидесятых-семидесятых годах вернуться в СССР, утверждая, что считают его не предателем Родины, а невозвращенцем. Но Орлов от этого отказался.
Глава семнадцатая
Преступление и наказание
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Мадрид
25 декабря 1935 года
- Мигель, что делать будем?
- Срать очень мелким гавном! - другого ответа на вопрос Дугласа у меня в тот момент не было.
Знаете, если у тебя чуйка вопит, надо к ней прислушиваться! А я тут опять забыл это золотое правило, и не только для попаданца - вообще по жизни. Ведь думал я о том, что Орлов может иметь запасные каналы связи кроме моих? Это же прописные истины для полевого агента - ни в коем случае не надеяться на единственный канал. И иметь в запасе несколько резервных вариантов. Вот по такому каналу и получил Орлов добро на акцию по устранению Андреу Нина. И даже провёл эту операцию. Причём грубо, топорно, бездарно. Во-первых, он нанял отморозков, с которыми даже фалангисты побрезговали бы связываться. Во-вторых, эти ушлёпки не смогли сработать чисто, может быть, это и хорошо. В любом случае, Нина выжил, хотя и находится в военном госпитале. И состояние у него - тяжелое. Ничего более пока что не известно. В-третьих, они даже уйти не смогли по-человечески: из группы террористов полиция по горячим следам смогла взять двоих криворуких исполнителей, и выйти на всю банду было делом техники и времени. И, существовала очень большая вероятность того, что эти ушлепки расколются в полиции до самого дондышка. И сдадут
нанимателя. Вот только сам ли Орлов нанимал? Или кого-то использовал вслепую? Кто входит в его группу? Стало ясно, что он имеет в Испании своих боевиков, о которой мы ни слухом, ни духом. Но если это сделано по приказу Сталина, то весь мой план можно похерить и спокойно отправляться домой: если не Санхурхо, то тот же Мола возьмёт власть в свои руки и станет диктатором этой бедной страны.
- Мигель, надо успокоиться…
- Надо, Дуглас, ой, как надо. АЗ-ОХ-Н-ВЭЙ! Этот Фельдбин, а глик то им гетрофен, идиот, цудрейтер, он может сделать нам большой цурес.
Бамс! Это что, проснулось подсознание самого Кольццова и выдала эти ругательства на идиш? Нет, азохен вэй, это мне знакомо, я это выражение точно слышал раньше, оно означает…. Оно означает… В памяти всплыло, что это типа всё настолько плохо, что можно только вздохнуть «ох!» и «вэй!». Цурес… это что-то типа цимес, только наоборот… Аааа. Нет, цурес это беда, очень большая беда. А цимес, это, типа смысл. Цудрейтер, оказывается, я сам и перевёл, это идиот, но в отличии от мишугаса (безвредный идиот) это очень даже вредный идиот, отморозок. А что там за глюк привалил? Точнее, глик… вспомнил! Это означает дословно «куча счастья вам привалила» в том смысле, что пришла такая беда, что пора уносить ноги! Фуууух… разобрался. Шпигельглас смотрит на меня такими добрыми глазами. Чего это он?
- Миша, если тебя прорвало на идиш, то у нас понейший тухес, я правильно всё понимаю?
- Ага, и эта полная еврейская жопа наступила уже здесь и сейчас. А самое главное, надо понять, по чьей указке работает наш орёлик.
- Я весточку отправил. Думаю, что-то выясним.
- Времени выяснять нет. Надо как-то купировать эту деятельность Лейбы Лейзеровича, иначе всем нам крышка. Моя задача, как ты знаешь, не допустить гражданской войны в Испании или сделать так, чтобы Народный фронт в ней победил.
По всем признакам выходит, что, не смотря на сопротивление правых, Национальный фронт, точнее конгломерат левых на выборах должен одержать победу. Тогда мятеж военных станет более вероятен, но левые выступают в роли правительства, их позиции изначально более сильные и мировая поддержка мятежников не будет всеобъемлющей. Тем более, что Германия пока еще не нарастила свой военный потенциал. А если спровоцировать военных вовремя на мятеж и быстро его подавить, то республика может выстоять, и красная Испания из мечты превратится в реальность.
- И в этот момент может выясниться, что Нани хотят убрать не фалангисты, а самые обычные большевики-сталинисты. Это, во-первых, скандал и раскол в компартии. Во-вторых, раскол и ослабление сил Народного фронта, что даёт шанс правым остаться у власти. Учитывая, что армия чуть ли не самая влиятельная политическая сила в стране - революцию они смогут задавить. А другого выхода, кроме восстания у левых не будет. В-третьих, это дискредитация Советского Союза в глазах наших друзей. Многоходовочка получается, один всего теракт, а какой от него резонанс может пойти, страшно даже подумать.
Надо сказать, что к этому времени я уже подостыл и ругательства на идиш из меня уже не лезли, хотя теперь полезли матюки, причём в самом неограниченном количестве.
- Ты прав. - сказал я, а дальше минуты три изгалялся на коренном русском, и от моих фраз глаза Шпигельгласа становились всё более квадратными. Кажется, мне удалось за это короткое время ни разу не повториться.
- Ты и так умеешь.
- Могём! - отвечаю, чувствуя, что теперь меня окончательно отпустило и можно перейти на конструктивный разговор.
- Не могём, а могем! - поддерживает волну Дуглас. Блин, он что, тоже попаданец? Откудова у него эта фраза из кинофильма «В бой идут одни старики»? Надо проверить.
- Скажи не тут продается славянский шкаф? - вбрасываю.
- Какой шкаф? Он же тут испанский? И мы ничего не продаем, Миша, с тобой всё в порядке?
- Теперь точно в порядке, Сергей Михайлович. Продолжим? - Уфф… кажется, гениальные фразы просто носятся в воздухе. А то от попаданцев было бы не протолкнуться.
- Несомненно.
- Только мне кажется, что нашим орёликом управляет кто-то посторонний. Вот только кто? Первый вариант: крыса в ИНО. Возможно?
- Более чем. - подтверждает мою мысль Дуглас.
- Второй вариант: кто-то из Коминтерна. Сам знаешь, у ИНО с Коминтерном были слишком тесные связи, мы использовали их агентуру и наоборот. Есть такая вероятность, что Орлова играет кто-то очень влиятельный из Организации. Тем более, там остались троцкисты в более чем достаточном количестве. А методы он использует как раз по методичкам Коминтерна.
- Надо прошерстить его связи с этой конторкой, посмотреть, с кем он работал раньше, я так понимаю. - Сделал себе заметку мой собеседник. Киваю ему головой.
- И третий вариант: его играет кто-то из высшего руководства страны. То есть, крыса пробралась в окружение вождя. Это для нас самый хреновый вариант. Потому как я не уверен, что мы сможем его самостоятельно раскрутить.
- Вариант, что Фельдбин - инициативный дурак ты не рассматриваешь? - поинтересовался Дуглас.
- В принципе, можно принять как четвёртую версию, но мне она представляется маловероятной. Лейба сволочь, но не дурак.
- Ну это про любого из нас можно сказать - подкидывает шпильку Шпигельглас.
- Согласен, можно. Давай наметим план действий, потому что сидеть на попе и ждать, как события развернуться нельзя - ни в коем случае.
- Работаем! У меня вот такие мысли по этому поводу…
А дальше пошла обычная работа - составление планов, кому какие поручения раздать, кого чем нагрузить, что делать в первую очередь, что отложить на потом. А что тут поделать? У меня тут в подчинении очень мало людей, поэтому разогнаться не могу. А еще надо учитывать два момента: первый, это то, что Орлов тоже не будет сидеть на попе. А будет продолжать путать карты и заметать следы, чтобы мы его за жопу ухватить не могли. Второй же момент был в том, что я полностью, на сто процентов Дугласу не доверял. Как говорится, доверяй, но проверяй. Поэтому я решил воспользоваться еще и своим личным каналом, чтобы отправить срочное сообщение Сталину. Чувствую, что без его вмешательства ничего не сдвинется с места. Особенно, если надо инициировать внутреннее расследование. Тут без его одобрения ну никак!
* * *
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
27 декабря 1935 года
Время шло к полуночи. Обычно в это время вождь никого не принимал - работал с документами, иногда звонил по телефону, но личные встречи в такое время могли быть вызваны только чрезвычайными обстоятельствами. Без четверти полночь в кабинет вошёл запыхавшийся Киров.
- Коба, что случилось?
- Случилось, Сергей, случилось. Сейчас еще Артузов подъедет, и начнём.
Вождь несколько минут сомневался, дёргать ли начальника ИНО, но всё взвесив, решил, что всё-таки надо. Дело касалось его епархии, значит, надо выяснить, что у него там не так. Пусть отдувается. Через семь минут в кабинет вошёл и Артузов, он поздоровался, извинился, что дорога заняла столько времени: его вызвали с загородной базы ИНО, где проводил собеседование с агентом, который должен был отправиться в Стамбул в качестве резидента-нелегала.
- Собрались. Хорошо. Теперь читайте. Экземпляр один. Так что читайте вместе. Копию снимать не собираюсь.
Пока прибывшие товарищи читали послание Кольцова, Иосиф Виссарионович закурил, чтобы не выдавать своего нервного состояния. Это был какой-то замкнутый круг. Почему-то внутренние враги не собирались сдаваться. Они постоянно искали возможности подгадить и Сталину, и самому Советскому государству. Почему? Проиграли… признайте поражение и работайте на благо страны. Тогда вас не тронут. Но нет… Всё равно… интриги, подставы, вредительство. Причём прикрываются правильными лозунгами, но вся их деятельность направлена на то, чтобы эти лозунги у народа колом в горле стояли! Вот, Бухарин, любимец партии. Вроде объяснили ему ошибки, понизили, ты начни работать, исправлять ситуацию. Покажи себя ценным сотрудником, а не болтуном от партии. Так нет… Сейчас на каждом углу по секрету жалуется на несправедливость, рассказывает, как его ценил Ленин. Урод! И что с таким делать прикажешь? А ведь обещал никого не за дело не убирать. А вот такие разговоры, это как? Дело? Или еще нет?
- Прочитали? Что думаете?
- Я Кольцова знаю, он точно по ерунде тревогу бить не будет. Насколько я понимаю, планы по Испании утверждены. И тут под них подводят бомбу. Возникает вопрос: кто это делает и откуда он знает, каковы наши планы и как им навредить? - задумчиво проговорил Артузов.
- Это уже целых два вопроса. - заметил Сталин, вытряхивая трубку и занимаясь ее чисткой, вроде бы и не обсуждает ничего, так обмен мнениями. - Так кто такой Орлов? Инициативный дурак или враг?
- Сейчас это не имеет принципиального значения. И то, и другое одинаково опасно. Сейчас самое главное - нейтрализовать эффект от его действий и вернуть состояние к утвержденному нами плану. А параллельно начать поиск крысы. Возможно, мы ее и не найдём, если её нет, а наш агент просто проявил дурную инициативу. Но… очень многое указывает на то, что это не инициативник, а чей-то агент. - Это уже подал голос Киров.
- Что именно указывает? - поинтересовался вождь.
- Разрешите, товарищ Сталин? - произнёс начальник ИНО, получив молчаливое согласие вождя, продолжил: - Есть несколько фактов. Во-первых, сопровождать агентов в Мадрид должен был другой человек, но он накануне отправления получил травму - не справился с управлением служебным авто. Остался жив, но ехать не мог. Так Орлов и попал в группу с Орнальдо и Куни. Но у него были инструкции - вернуться с сопровождаемыми товарищами. И тут, прямо в Мадриде он ссылается на то, что получил приказ остаться и перейти в подчинение к агенту Строитель. А радист группы Кольцова получает квитанцию с подтверждением командировки Орлова. Но… из нашего ведомства никто такую радиограмму не отправлял. Она не числится в журнале учета. И судя по этому сообщению Строителя, у агента Орлова в Испании оказалась своя группа. А это уже ни в какие ворота не лезет. Это указывает на то, что у него весьма серьезные покровители.
- И кто?
- Пока даже не могу предположить, кто. Мы изъяли на экспертизу автомобиль нашего агента, надо проверить, если авария была подстроена, может быть, появится какая-то зацепочка. И взяли под наблюдение радистов, которые дежурили в соответствующее время на узле связи. Считаю, что их надо допросить, и серьезно. Пока что это всё. И еще нужна будет помощь НКВД. Надо установить, кто из агентов в эти дни отправился с заданиями за границу. Очень может быть, что какую-то группу официально отправил во Францию, например, а оттуда они перешли в подчинение Орлова.
- Распределите работу. Смотрите, не спугните крупную рыбу. Нас исполнители интересуют постольку, поскольку. Главное - найти заказчика этой фанаберии. Сейчас решается главный вопрос - сумеем ли мы подготовиться к новой мировой войне. А она уже неизбежна. Но пока существует Красная Испания, на нас никто не рискнет рыпнуться. Сначала ее попытаются раздавить. И вот мы должны сделать так, чтобы не раздавили. Тогда война начнётся в конфигурации, для нас наиболее благоприятной. Так что вы решаете задачу государственной важности. И найти внутреннего врага - не менее важно! Свободны. Сергей, задержись на минуточку.
Как только Артузов покинул кабинет, Сталин посмотрел Кирову в глаза и произнёс:
- За Артузовым установить наблюдение, только очень аккуратное. Он имел больше всех возможностей устроить этот саботаж. И да… я ему доверяю, в определенных пределах, но в этом деле ни к кому доверия нет. Только у тебя есть. Работай. И мне нужен результат! Настоящий, а не выбитые признания. Этот враг не должен уйти.
- Сделаем. Привлеку лучших и самых доверенных людей. - Киров понимал, что сегодня спать придется на рабочем месте. Опять в комнате отдыха на диванчике. Ну а что делать? Уже не раз и не два ему приходилось даже не спать, а дремать у себя на боевом посту. Впрочем, так работала почти вся страна: на рабочем месте люди пахали, и на время особого внимания не обращали. Надо - значит надо.
- Что думаешь по поводу ситуации в Испании? Что там делать будем?
- Коба, там есть Строитель, вот пусть он и решает. Он на месте. Нам отсюда обстановка не видна так, как ему там, на месте. Дай ему приказ разобраться по своему усмотрению. Ну а мы посмотрим, что и как делать будет. И потом разберем его действия по косточкам.
- Мысль здравая. Но не много ли мы ему воли даем? Что думаешь?
- Ситуация такая, что если он будет за каждым чихом у нас спрашивать разрешения, то всё провалит. И мы будем в этом виноваты. Мы, а не он.
Сталин задумался. Он очень не любил выпускать контроль ситуации из своих рук, но понимал, что по-другому в этот момент исторического процесса ну никак не получится. И это его здорово нервировало. Привычка, да, контролировать - это привычка, которая не раз спасала ему не только жизнь, но и политическую карьеру. А тут полагаться на человека из совершенно другого времени. Другого человека! Это отличие Пятницына от людей его времени нет-нет, да и пробивалась. И вызывала пусть подсознательное, но всё-таки серьезное раздражение.
- Хорошо. Я дам ему разрешение действовать на своё усмотрение, даже ликвидировать опасность самым радикальным образом. И подумай, кем мы сможем усилить его группу. Фортус уже отдохнула? Может быть, надо привлечь их семейный дуэт? Пусть возвращаются на родину мужа[1].
- Согласен. В любом случае, агентуру в Испании надо усиливать.
- Раз согласен, то проследи, чтобы ИНО в этот раз не «накосячило». Возьми этот вопрос на контроль.
- Будет сделано.
- Вот за что я тебя, вождя[2] карательного органа пролетариата люблю, так это за краткость изложения! - настроение вождя явно стало получше. Он себе даже пошутить позволил.
[1] Мария Фортус и ее муж в РИ работали в это время в Испании, в НАШЕЙ версии истории они были переведены в Германию и принимали активное участие в гражданской войне. После ранения Мария получила небольшой отпуск, который сейчас и закончился.
[2] Очень часто Сталин называл Кирова вождем ленинградского пролетариата, а тот Сталина - вождем мирового пролетариата. Но теперь Киров возглавил НКВД…
Глава восемнадцатая
По лезвию ножа
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ПО ЛЕЗВИЮ НОЖА
Мадрид, Алькала, Общество изящных искусств
5 января 1936 года
Никак не пойму, как это коммунистам удалось для своего саммита в новом, тридцать шестом, году оккупировать Общество изящных искусств? Это здание строили по проекту архитектора Антонио Паласиоса пять лет, и оно считается украшением не только улицы Алькала, но и всего Мадрида. Особняк с богатым декором действительно впечатляет, причём не только снаружи, но и внутри. Самое интересное, что конференция компартии проходила в бальном зале, как самом большом. Есть в этом какая-то особая фигура юмора, не находите ли? Я тут официальный делегат от ВКП(б), можно сказать, официально зарегистрирован и имею права… некоторые. Конечно, кроме права голоса - это дудки! Итак, почему я здесь? А надо! Пока делегаты собираются, я заглянул в курительную комнату, где можно было перехватить табачного дыма, заодно расскажу вам по порядку, что меня сюда привело.
Итак, как только из Москвы на самом высоком уровне мне дали добро на любые действия по нейтрализации слишком бурной деятельности Орлова, у меня уже были данные наружного наблюдения, которое вели не ребята Дугласа, а местные товарищи, которые для этого использовали пацанов-подростков. Что-то типа местной пионерии и комсомола Дети трущоб, местные гавроши, но тем не менее, хорошо организованные. Так что группу прикрытия нашего орёлика мы уже вычислили: три товарища из центра. И тут возникла чисто техническая проблема: взять самого Орлова мы могли, но вот его охрану… тупо не хватало исполнителей. А если привлечь местных товарищей, то у них подготовка не совсем такая, как надо, они способны лишь на прямолинейные грубые действия. Впрочем, нам удалось вычислить и банду, с которой связался Орлов, их главарь пока еще успешно скрывался от полиции. Вот для ликвидации этого типуса местные сгодятся. Как раз работа по их профилю. Банда называлась «Басурас» - мерзавцы (причем в весьма уничижительном смысле: даже не «бастардо» или «каналья», где можно уловить нотки жалости, не «имбецил» - недоумок, где есть нотки
сочувствия, а что-то наряду с «карбон» - урод, сволочь). Басурас - это не просто мерзавцы, а мусор, отброс, отморозки. Примерно в таком значении этого слова местным удалось точно вскрыть саму сущность этих «бандитос». И именно таким ублюдком, дрянью был и их главарь Энрико Гассиа, мужчина тридцати двух лет, педофил, не гнушающийся никакой грязной работы.
Ситуация складывалась так, что нам стало необходимо вмешаться. Дело в том, что Орлов умудрился лично выйти на Гассиа, хотя и представился британцем, но из него же пёрло родной Одессой так сильно, что никакой плохонький английский не мог прикрыть этого прискорбного (для разведчика) факта. Почему это произошло? Всё тот же дефицит исполнителей, плюс чудовищная самоуверенность и наглость, одна из характернейших черт души советского агента. И вот тут важным было сделать так, чтобы главный басурас не попал в полицию и не сдал нашего орёлика местным господам, которые и раскрутят ситуацию к своей выгоде.
Тридцать первого декабря уже прошлого, тридцать пятого года, местным товарищам удалось выйти на след Энрико. Он переехал из Мадрида в Хихон, где завалился в местный бордель, в котором бандершей была его бывшая любовница. Да и сам бордель был его личным вложением награбленного и неправедно заработанного. Но не надо было этим хвастать, парень. Наши люди за этим заведением присматривали, и появление в нём господина Гассиа для них незамеченным не прошло. Так что конспиративная квартира для басураса получилась так себе. Его изъяли буквально накануне нового года, когда гости борделя пребывали уже в весьма солидной кондиции и мало что соображали. Всё дело в том, что вино у них оказалось особой крепости, которую напитку добавила порция хорошего снотворного, оно еще имело и легкий наркотический эффект, усиленный алкоголем, так что отдыхающая в борделе публика еще и схватила галюники. Персонал, кстати, тоже. Так что «дона» Энрико никто не схватился еще два дня. А когда обнаружили, что его нет, так мало кто, по большому счету, расстроился. Во всяком случае, искать или спасать его желающих не нашлось. Не было
у него друзей. Только подчиненные. А ждать от них преданности не приходилось, для этого хотя бы не надо быть мерзавцем.
После непродолжительного, но весьма интенсивного допроса останки руководителя местной банды отправились в свежую могилу на кладбище Хихона. Может быть, ее постоялец и был против такого соседства, но, как говориться, насильно будешь мил, если сопротивляться нету сил.
А наша группа воспользовалась новым годом как поводом. Орлов в этот день пил. Жёстко. Для этого он нашёл местный аналог водки, пачаран, убойная (при не самом высоком содержании спирта) штучка. Вообще-то пачаран - это тридцатиградусная настойка, которая содержит в себе спиртовой экстракт ягод терна. Выстаивается в дубовых бочках, куда добавляют еще и ароматические травы. Крепко бьет по мозгам, вызывает наркотическое привыкание, способно, при постоянном употреблении, вызвать безумие. Правда, в МОЕ время найти настоящий пачаран было уже крайне сложно: промышленные технологии превратили этот убойный напиток в обычный ликеришко, да и крепость его снизили, в современном мне мире она гуляет от двадцати до тридцати градусов, но не выше. А ТУТ встречается и покрепче. Вот такой очень крепкий (почти в тридцать шесть градусов) напиток наш орёлик сумел раздобыть, причём большой пятилитровый бутыль, ну и накачивался им в своё удовольствие. Его «тройка» охранников бдила, но не слишком при этом напрягалась. Ударную группу захвата составили ребята Дугласа, с самим товарищем Шпигельгласом на острие удара, а вот
местные товарищи обеспечивали техническое обеспечение и прикрытие операции на дальних рубежах. Они выделили и свою тройку головорезов, которую можно использовать, если бы возникли сложности, но всё обошлось. Даже удивляюсь, как можно было так быть беспечным! С Орловым всё ясно - потом выяснилось, что первое января - это день, в который трагически погибла его юношеская любовь. Непонятно, почему он выбрал именно это поводом отключиться? Ещё менее ясно, почему так беспечно вели себя приданные ему агенты? Или они считали, что им ничего не грозит? Или просто не были в курсе, что практически провалили ту операцию, на которую получили санкцию, пока не знаю у кого. Самым сложным было не включать в операцию группу Марии Фортус. Они прибыли буквально накануне, в моё распоряжение, как главы резидентуры. И рвались в бой. Но менять планы на ходу - это неправильно в корне. Поэтому их группа была в стратегическом резерве. На случай, если всё пойдёт очень и очень плохо. И да, они получили разрешение даже на ликвидацию товарища Фельдбина, если возникнет такая необходимость. Приятно понимать, что наверху тебя
воспринимают более-менее серьезно.
И вот пришло время заняться Орловым серьезно. Сначала Сашу отмочили в холодной воде, чтобы алкоголь вышел из организма, а наш орёлик протрезвел. Дали ему часов восемь выспаться (толку пока что от него не было никакого), потом скормили ему активированного угля, и только через сутки у нас получилось начать получать от него первые сведения. Как мы и подозревали, его использовали «вслепую». То есть, он знал человека, который ему передал инструкции, но это была настолько мелкая шишка, что не верилось, что именно этот «деятель» из ИНО мог быть автором этой сложной комбинации. Нет, у него даже не могло быть исходных данных для анализа. Да и занимался он материальным обеспечением ИНО, короче, был на должности завхоза, только в сферу его интереса входило обеспечение ИНО тут, на месте. Канцелярия, ремонты в здании, и ничего более. Но вот, оказывается, на руках у него оказалась серьезная бумага за подписью Самого. Поэтому Орлов был уверен, что выполняет поручение вождя. Не сомневаюсь, что это была подделка. А это однозначно смертельный приговор. И не от НКВД, а с подачи тех, кто стоял за Мережковским
(фамилия этого секретного завхоза). Ну не верю, что его оставят в живых! Так и оказалось. Инфаркт миокарда угробил товарища завхоза буквально через три дня после объезда Орлова и группы товарищей в Испанию. Впрочем, у Артузова и товарищей на Родине будут и другие зацепки. Думаю, смогут вычислить, кто стоит за командировкой Орлова, кто там такой умный, блин!
Кому он отчитывался? Ответ - никому! Его пустили в самостоятельное плаванье с одной целью - вызвать взрыв в Испании ДО выборов февраля этого года. Это должно было стать революцией (мятежом) левых сил. Не просто левых. Центром кристаллизации выступления должны были стать анархисты, которые пока что не вошли в Народный фронт и те, кого в МОЕЙ истории назвали поумовцы - троцкисты, которые все ещё входили в состав компартии. По мыслям товарища Орлова террор против троцкистов должен был привести к тому, что они инициируют всеобщую забастовку, и начало гражданской войны случится намного раньше. Для этого был выработан график устранений, кроме басурас Лейба планировал привлечь для этого еще одну банду, которая имела связи с фалангистами. Но с ними было сложнее, это были, так сказать «идейные» горячие парни, которые с недоверием относились к иностранцам, особенно если они слишком походили на евреев. А тут еще и прокололись эти мерзавцы, на которых Орлов (по недомыслию либо из-за дефицита времени) сделал ставку. И у меня просто голова раскалывалась - кто такой умный решил вмешаться в мои планы?
И вот представьте себе такую сюрреалистическую картинку: сидят почти что в центре Мадрида три еврея и решают горькую судьбу четвёртого еврея. Чем не точное выражение мирового антисемитизма? Трое: Кольцов, Дуглас и Фортус. Четвёртый - Фельдбин. В общем, то еще сборище… Но нам надо как-то успеть нейтрализовать воздействие Орлова на ткань ЭТОЙ реальности, чтоб его мыши забодали. И как? Получилась задача с кучей неизвестных. Не знаю, нашли ли мы правильное решение, но никакого иного выхода не было.
До начала конференции в бальном зале Общества изящных искусств оставалось еще около часу. В переходах и залах этого здания пока что толпились по большей части делегаты из провинций, приехавшие заранее. Правда, руководство уже собралось. Ждали как раз меня. Я поинтересовался у дежурного с красной повязкой на рукаве, где можно найти Долорес. Да, да, та самая Долорес Ибаррури. Только сейчас она не одна из руководителей компартии, а только рядовой член политбюро этой, пока еще не слишком массовой организации. Конечно, она уже выделяется на общем фоне, но до пика ее политической карьеры далеко. Главное, что пока что в партийном руководстве преобладают сторонники Троцкого, которые настаивают на решительных преобразованиях, особенно в земельном вопросе.
Захожу в комнату, в которой накурено так, что сквозь клубы дыма лица людей рассмотреть можно далеко не всегда. И в этом довольно большом помещении открыта малёхонькая форточка, и всё! Нет, я не противник курения, сам дымлю потихоньку. Правда, как попал в Кольцова, стал курить намного меньше, чем курил сам, да и меньше, чем курил Миша. Почему? Сам не знаю. Не тянет. Только иногда, когда хороший коньяк достану. Ну, кто понял, это шутка речи такая. Мне навстречу сразу же выходит Хосе Диас. Он сейчас один из самых влиятельных людей в компартии. Протягивает руку.
- Мы ждали вас, Мигель.
Пожимаю протянутую руку. В голове мелькают кое-какие данные. Тут у меня прорыв небольшой случился. Началось с того, что я понимал, что Куни и Орнальдо уехали, и мне никто не поможет вспомнить информацию про Орлова. А то всё были у меня какие-то сомнения по поводу товарища Фельдбина. Во и сел в медитацию, вспомнив кое-что, чему меня эти ребята обучали в Москве. Сначала ничего не получалось. Наверное, с шестой или седьмой попытки передо мной стала всплывать какая-то информация. Вот не удивился, что она была похожа на статьи из Википедии. Скорее всего, это моё подсознание выдало информацию в самом привычном для моего (но не кольцовского!) сознания. Весьма своеобразный юмор у этого моего подсознания. Я-то всю жизнь ТАМ относился к Вики как к чему-то несерьезному, во всяком случае, источник данных из неё такой себе. Я старался пользоваться закрытыми форумами и сообществами по интересам. Там было намного больше ценной и проверяемой информации. И вот всплыло, что этот Орлов именно тот кадр, что сбежит в САСШ, и еще сумеет выдать там кучу ценных сведений, поливая грязью Сталина и его режим. Впрочем, он не
выдал свои контакты, которые сумел заполучить во время Гражданской войны в Испании. И еще… он в Реальной Истории МОЕГО времени сделал очень много для того, чтобы республика проиграла. Правда, делал это с благими намерениями. Но именно ими и вымощена дорога в ад. Это его заслуга в том, что произошли военные столкновения между коммунистами и сторонниками ПОУМ, теми же коммунистами, только с троцкистского фланга. Его деятельность выглядела как укрепление позиций компартии, которой руководили Диас и незабвенная Пассионария[1], но на самом деле она повредила общему делу и ускорила процесс поражения республиканцев. В общем, это и повлияло на окончательное решение по нашему орёлику. Но в моей голове всплыла еще кое-какая информация по некоторым персонажам. Вот и про то, что этот худощавый энергичный испанец уже болен раком желудка, всплыло как-то само собой.
Вслед за Диасом ко мне подошла и Долорес. Мы поздоровались. Это она организовала моё краткое выступление перед руководством компартии незадолго до начала конференции. Ну а вот и мои главные оппоненты, друзья и идейные соратники раненого при покушении Нани: Хоакин Маурин-и-Хулиа, деятель профсоюзного движения, крайне левый экстремист, близок к крестьянским кругам и постоянно настаивает на решении аграрного вопроса по методу Октябрьской революции: отдать всю землю крестьянам и переделить. Так называемый «чёрный передел»[2]. Второй - Хулиан Гомес Гарсиа, похожий на еврейского учителя испанец, взявший в честь Максима Горького псевдоним Горкин. Он известен, как один из организаторов компартии, работал и в Коминтерне, но как троцкист, был изгнан из организации. Публицист, журналист, писатель. Убежденный противник Сталина. В МОЕЙ реальности они уже откололись от компартии, но тут пока что удалось раскола избежать. Не время сейчас, совсем не время.
Правда, вот и группа поддержки Диаса: Фернандо Клаудин, известный теоретик коммунистического движения, Педро Чека - один из самых молодых членов ЦК КПИ, подающий надежды лидер коммунистов, Хосе Ларраньяга Чарукка - коммунист из басков, вынашивает идею создания компартии страны Басков. А еще вижу Антонио Михе Гарсиа - из Севильи. Не только коммунист, член ЦК, но и влиятельный профсоюзный деятель, возглавляет Всеобщую унитарную конфедерацию Труда - не самый маленькое объединение профсоюзов. Еще один колоритный персонаж Винсенто Урибе Гальдеано, полубаск-полукастилец. Много внимания уделил созданию Народного фронта, имеет в нём авторитет. Ну что же, вижу, что симпатиков линии Сталина тут больше, впрочем, это не самое главное.
- Товарищи, вы знаете, кого я представляю! - начинаю свою небольшую, но очень важную речь. Зал тут же затихает.
- Нами выявлена провокация, которая имела своей целью подрыв всего коммунистического движения в Испании, внесения раскола в его ряды. Для этого были использованы предатели рабочего движения. Нам стали известны организаторы покушения на товарища Нина.
Зал затих, затем поднялся шум, который тут же смолк, как только я продолжил.
- Более того, организатор покушения тут, в Испании, находится в наших руках и дал признательные показания. Этот человек был завербован год назад в Париже белогвардейской разведкой генерала Миллера. Он польстился на большие деньги, которые ему обещали. Но с ним работали через белогвардейцев специалисты совсем другой разведки, намного более богатой и влиятельной. И его гонорары выплачивались исключительно в британских фунтах…
[1] Пассионария - Страстная или цветок страстоцвет, партийная кличка, под которой Долорес стала широко известна в Испании, правда, утвердилась она в сознании народной во время Гражданской войны.
[2] Чёрный не потому что неправедный. А потому что земля чёрного цвета. вот такая двойная символика получилась.
Глава девятнадцатая
Победа в единстве
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ПОБЕДА В ЕДИНСТВЕ
Мадрид
февраль 1936 года
Начало февраля получилось у меня более чем насыщенным. Во-первых, занимался коррекцией пиар-компании Народного фронта, победа которого в МОЕЙ реальности не была безоговорочной. Тут на стороне левых сыграла сложность и запутанность избирательной системы, по подсчетам получалось, что за Народный фронт проголосовало чуть больше, чем за Национальный (объединение крайне правых), при том, что еще было определенное число голосов за центристов, которые вообще оказались не при делах. Моя же цель была в том, чтобы левые победили настолько убедительно… вот, даже не могу подобрать точный эпитет насколько. В любом случае, их политический успех должен показаться всем всесокрушающим. И тут мной был вброшен клич: «Победа в единстве!». Красивый лозунг, за которым ничего, фактически, не значилось. Но под этот лозунг удалось добиться не только поддержки со стороны анархистов, но и привлечь активистов анархо-синдикалистских профсоюзов и всех их организаций для работы с населением. При этом особое внимание товарищи, для которых анархия была мамой порядка, сосредоточили на кораблях военно-морского флота. Традиционно
(практически в любой стране) именно матросы становились ударной силой анархистов самых разных мастей и направлений. Чем-то им идеи существования вне государственной системы оказались близки по духу. Может быть потому, что в каждом моряке затаился пират. У кого лучше, у кого хуже?
Первого февраля этого года на меня неожиданно вышел «дон Диего», он же Марко Локкерини, человек, возглавляющий аналитическую службу корпорации Ротшильдов. Я рассчитывал, что наша встреча состоится несколько. Сейчас она была, как бы вам сказать, немного не в струю. Но раз мистер Локкерини нашёл всё же возможность перекинуться несколькими словами, то надо ему уделить чуток внимания. Опять не высплюсь! Впрочем, во время всей испанской командировки времени на выспаться у меня не было и дня. Даже, когда очутился под арестом, так и там, суки, спать не давали. И это я при встрече господину Марко обязательно напомню! Я не злопамятный, просто память у меня слишком хорошая.
И в тот же самый день на меня вышел человек от генерала Миллера. И ему надо было уделить внимание. Ливийский проект нельзя оставлять без присмотра. И как впихнуть в этот день невпихуемое? Ответ: никак! Перенёс встречу с эмиссаром белогвардейцев на завтра, пусть не обижается. А мне пора в ресторан Сабрино де Ботин. Как я, наверное, уже упоминал, один из старейших ресторанов Европы. Правда, не так давно хозяева сделали ему небольшой ремонт и чуть подновили интерьер, но дух старины заведение не только не утратило, а напротив, чрезмерно бросалось в глаза. Но опять же, я в ресторанном бизнесе не эксперт, и не самый большой ценитель утонченной роскоши. В мое время была модной песенка французской певицы ЗАЗ (неужели ее творческий псевдоним расшифровывался как Запорожский Авто Завод?) «Je veux» (Я хочу)[1]. Вот где-то такой взгляд и у меня на все эти «роскошные штучки-дрючки». Помню, как выглядел самый первый ее клип на эту песню: девочка в каком-то необъятном вязаном свитере прямо на мостовой вместе с музыкантами, одетыми в обычную одежду поет эту замечательную песню, при этом весь ее вид - я своя, я из
самых простых парижан, вот такой эффект имел этот клип. Влюбился с первой ноты, а ведь там еще и весьма оригинальный голос, с легкой хрипотцой, придающий ее песням особый шарм. Извините, отвлекся. На ZAZ позволительно.
В ресторане меня, естественно, страховали. Но Марко приехал один, чем меня и удивил, и обрадовал. И первые слова его были извинением за непродуманную схему общения, которую он выбрал в первый раз.
- Марко, а давайте сыграем в открытую?
- В смысле? - удивился Локкерини.
- Поговорим честно - максимально честно. Это поможет нам найти точки соприкосновения. Я ведь уверен, что вам что-то от меня нужно.
- Вы правы, Мигель. Я, конечно, не удивлён, что вам удалось выяснить кто я и чем занимаюсь. Это верно, у меня есть о чём с вами переговорить.
- Неужели вы проверили информацию, которую я передал?
- Несомненно. И понял уровень вашей компетенции. Прошу прощения - я недооценил вас. Это ошибка, которую я совершил из-за недостатка информации. Теперь мне удалось расставить все по своим местам.
- М… И?
- И я понял, что вы не станете ни моим сотрудником, ни агентом влияния. Хотя второй вариант для меня был бы предпочтительнее. Поэтому… предлагаю партнерство. По некоторым позициям мы хотели бы иметь ответы на вопросы, которые важны нашей организации.
- И что я получу взамен? Кроме вашего хорошего отношения? Сразу оговорюсь, предлагать мне деньги бессмысленно.
- Да я и не сомневаюсь. Вы, русские меня поражаете. Вы согласны терпеть дискомфорт и жуткие неудобства ради великой цели. А если эта цель обманка?
- Любая цель - обманка, Марко. Любая провозглашенная цель. Это звучит слишком цинично?
- Да, неожиданно. Вы не верите в коммунизм?
- Как в великую цель - верю. Как в ближайшую реальную перспективу - нет.
- И как можно с такой идейной подоплекой что-то строить?
- Сила - в вере, Марко. Самые страшные войны - религиозные. Оцените коммунизм как новую религию и вам всё само по себе станет по местам.
- Это жёстко. И это требует нашей переоценки. Я подумаю над этим вопросом.
- Хорошо. Итак, что вас так волнует? Мистер Локкерини, я весь внимание.
Ловлю себя на том, что наш диалог начинает мне приносить удовольствие. Это вроде партии в шахматы - соревнование интеллектов, ловушки, атаки, защита, недомолвки, паузы. Ладно, посмотрим, куда меня эта партия заведёт.
- Моих нанимателей волнует перспектива вложений в экономику СССР. Точнее, финансовое обеспечение наших инвестиций. У вашей страны не очень хорошая репутация в деловых кругах. Вам не доверяют. Но перспективы инвестиций завораживают.
- То есть бароны заинтересованы в инвестициях в СССР, но при этом чего-то опасаются? Я правильно понимаю. При этом в делегации бизнесменов, которые приезжали для ведения переговоров ваших представителей не было.
- Наших официальных представителей не было. - уточнил мой оппонент.
- Хм… значит, кто-то играл роль доверенного лица и задавал нужные вопросы. Хорошо. И что же вас интересует.
- Гарантии инвестиций.
- Как я понимаю, моего честного слова будет маловато? - пошутил я. Марко сначала посмотрел на меня, как на идиота, а потом понял, что это шутка и улыбнулся.
- Мигель, прошу, не ставьте меня в дурацкое положение. Я чуть было вам не поверил.
- Хорошо, что не поверили. Моё слово, конечно, что-то да значит. Но решает у нас в стране только Политбюро. И решающий голос по всем вопросам лично у товарища Сталина. И не надо думать, что есть какая-то персона, которая может повлиять на принятие решения в вашу пользу. Чем больше вы потратите ресурсов для приобретения агентов влияния - тем больше будете разочарованы. В ближайшей перспективе. Можно, конечно, приобрести такого агента и законсервировать его до того момента, когда вождя не станет. Все люди смертны. Но нет никаких гарантий, что его не раскроют и ваши инвестиции в конкретного человека не пойдут прахом.
- Разумно, но это не мне решать.
- Согласен. А теперь посмотрите на ситуацию с моей точки зрения. Бароны будут вкладывать деньги в Германию (Четвёртый рейх) и СССР, и делать это параллельно. Для чего? Понятно, для чего - в ближайшей перспективе - столкнуть их лбами. Желательно, чтобы в этом междусобойчике прищемили хвост и Британской империи. Когда же на материке пойдет заварушка, то есть боевые действия, то от Франции полетят ножки да рожки. Результат - Франция, Германия, Британская империя и СССР выходят из войны ослабленными, а САСШ приходит как большой и добрый дядя, дает всем щелбанов[2] и собирает все сливки. Поскольку все будут должны вашим хозяевам, то Ротшильды переходят в другую лигу, насколько я понимаю, их главная цель стать одними из хозяев той части финансов, которые контролируются старыми еврейско-венецианскими семьями. То есть, вы окончательно вписались в англосаксонский проект? Только планируете стать его хозяевами. Логично. Что же за гарантии вы хотите получить?
- Сибирь.
- В смысле?
- Концессии на разработку недр Сибири. На пять лет.
- И всё?
- В качестве гарантий это будет достаточно.
- То есть, вы хотите получить доступ к ресурсной базе страны? У вас работают хорошие аналитики. Конечно, если армии Германия доберутся до Урала, вы, в перспективе, получаете все богатства Сибири фактически за бесплатно. А вы уверены, что удастся сохранить свое влияние в таком варианте событий? Уверены? Или я не прав?
Марко в ответ пожал плечами. Мог бы и не делать вид, что он не в курсе.
- Понимаю, что Крым в качестве гарантий вы не хотите, потому что думаете, что его нам не удержать, а Геринг его обязательно отберет. Непотопляемый авианосец и контроль за Чёрным морем… И лучшая в мире гавань для военного флота. Приблизительно ясно.
Я задумался. Что тут сказать? Если бы я не знал хода исторического процесса… Да, Ротшильды разевают роток, по-серьезному. И не боятся, что пасть-то порвется? Значит, на сороковой - сорок первый год по-прежнему планируется второй мировой Армагеддон. Нет, не только баронами, там и остальные игроки уже все фишки расставили по местам. И в СССР вкладывать все равно будут. Только не совсем то, что нам надо будет. Можно построить кучу заводов, которые будут производить, например, гексоген. Но оставить при этом один компонент в технологической цепочке, который СССР изготовлять не сможет и будет вынужден покупать у америкосов. И что? А то, что вся цепочка и все возможности страны будут находится в зависимости от поставок из САСШ. И кто будет получать максимум прибыли? Вот именно. Насколько я помню, именно так в МОЕЙ реальности и произошло. Немцы торпедировали корабль, который доставлял уже закупленные химикаты из САСШ и всё… высокоэнергетические пороха Советский Союз не мог производить сам и вынужден был их закупать у нагличан и пиндосов. Прости Господи за эти выражения, но из песни слов не выкинуть.
- Марко, я могу дать вам совет. Конечно, он будет не таким уж и бесплатным. И спрячьте чековую книжку. Возможно, мне понадобиться от вас услуга. В ближайшее время. И вы мне ее окажете.
- Хорошо. Что за услуга?
- О! Вашим хозяевам это не будет стоить и цента. Но что именно… чуть позже, мистер Локкерини, чуть позже.
- Тогда хорошо, я согласен.
- На всю Сибирь вам даже разевать рот не стоит. Этого никто не получит. Но кое-что интересное вы получить сможете. Для этого вам нужно отправить уполномоченного представителя к Сталину и предложить ему те заводы, которые ему необходимы, в том числе те, на которые распространяется запрет. Можно это сделать через Латинскую Америку. Вы получите не только золото, но и доступ к ресурсам. На те же пять лет. Может быть не в Сибири. Но, обещаю, это будут весьма «вкусные» объекты. Но решать это будет только один человек. И условия для него должны быть более чем приемлемые. Или ничего не будет. СССР никогда не сможет угрожать САСШ. Хотя бы, потому что у нас нет, и никогда не будет океанского флота. Который сможет составить конкуренцию вашему. В СССР флот - это прикрытие морских флангов. Мы материковая держава с могучей армией. Быть сильным и на море… это для нашей экономики слишком. Поэтому где-то так, мистер Локкерини. Сотрудничество должно быть взаимовыгодным. И не пытайтесь подмять Сталина под себя. Это личность не того масштаба. Ничего не получится. А выгоду вы упустите. Играйте с ним в открытую и
честно. Тогда вы получите свою прибыль. И очень хорошую прибыль. Достаточную для того, чтобы выйти на те первые позиции в мировых финансах, о которых ваши хозяева так бредят. А я помогу вам ограбить Францию.
- Почему Францию? - удивился Локкерини.
- Потому что галлов не жалко! А в их кубышках осталось слишком много золота, которое не принадлежит вам. Глупость!
- Это и будет ваша требуемая услуга?
- Нет… это будет совместный проект. Где с меня вся техника, а с вас небольшой стартовый капитал. Зато прибыль будет фантастической!
- Неужели вы не боитесь стать героем финансовой аферы? И у нас есть кому заняться этим и без вас. - Марко казался разочарованным.
- Увы, мистер Локкерини, вы не представляете себе, чего можно добиться, используя новейшие технологии. Да, эта акция будет разовая. Но этого, поверьте мне, хватит.
Вот на этой приятной ноте мы и расстались. А что? Туману я напустил достаточно, сказал и не сказал тоже многого. Захотят ли Ротшильды пойти на контакт с вождем? Время покажет. Думаю, они прекрасно понимают, что риски есть риски. Но почему они решили на меня надавить так грубо? Им что настолько не хватало информации? Или думали, что я могу как-то повлиять на Иосифа Виссарионовича? Тогда они наивнее наивного чукотского мальчика.
А нас следующий день необходимо было уладить все вопросы по Ливийскому проекту. Русский Бенгази разрастался. Уже триста шестьдесят семей переселились, но кроме них более двухсот казаков, солдат и офицеров, которые представляли частную военную (охранную) компанию. Так и подмывало переименовать ее в «Вагнер». В конце концов так и сделали. Дело в том, что в Швейцарии возникли проблемы. Левые партии в местном типа парламенте стали возмущаться этой фирмой, запретили такой вид деятельности. Так мы ее перерегистрировали в Румынии. А что? Там охотно берут взятки. И такой бардак, что никто теперь нашу ЧВК не заденет. Просто следов не найдут. Но, главное - надо что-то решать с оружием. Повстанцы уже стали пошаливать неподалеку от русского поселения. Предварительно у меня было согласие на передачу им полутора десятков пулеметов «Максим», шести пушек Барановского и двух горных трехдюймовок 1909 года, которые каким-то чудом сохранились в запасниках РККА. Тем не менее, с достаточным количеством боеприпасов, этого усиления должно хватить, чтобы отвадить храбрых воинов Аллаха от покушений на россиян. При этом у
итальянцев дела шли откровенно плохо: они никак не могли справиться с партизанскими действиями всадников-кочевников. Налеты на караваны полностью перекрыли снабжение войск в отдаленной части колонии, более того, оттуда уже вынуждены были отвести гарнизоны трех фортов, та же участь ждала еще пяток укреплений, к которым доставка припасов стала проблематичной. Курьер сообщил, что к ним обратился итальянский полковник и предложил взять на себя оборону района у Бенгази.
Мне не понравился такой вариант. Как всегда, господа макаронники хотят русских кинуть. Пусть те обеспечат безопасность портового района, проливают кровь, в это время итальянцы смогут сконцентрировать силы на критически важных участках и подавить восстание. И потом попрут нашу колонию из Бенгази на выход. Правда, это предложение давало разрешение на применение тяжелого вооружения. Скорее всего, обнаглевшиепотомки римлян думали, что это всё возьмут у них в аренду. Шиш им, а не аренда! Своё будем иметь!
Кроме всего прочего в ближайшее время в русский Бенгази переедут еще более двух сотен семей русских эмигрантов. Правда, итальянцы им разрешения на поселение не дают, но и жить пока что не мешают. Типа, владельцев нансеновских паспортов не замечают. Насколько я знаю, наша разведка усиленно готовит какого-то вождя арабов превратить в супервождя… С целью погнать итальяшек за океан. А что? В Эфиопии им как-то надавали по жо самые помидоры. Почему тут, в Киринаике, не набросать? И вот тогда наши ребята себя покажут. А почти батальон русской императорской армии в тех местах, да с артиллерией и пулеметами - сила! Главное - воспользоваться моментом! Кто сказал, что с белыми нельзя иметь дело? Дело нельзя иметь с дураками!
А через несколько дней пришла новость о том, что на выборах победил Народный фронт! В чем я лично не сомневался!
[1] Авторский перевод песни, сорри, не удержался:
Мое желание
Поселите меня в Ритц, а мне зачем?
Украшенья от Шанель, а мне зачем?
Подарите лимузин - что с ним мне делать?
Папалапапапала
Нанимаете служанок, мне зачем?
Дом купили в Невшатель, а мне зачем?
Башню Эйфеля? А что с ней делать?
Папалапапапала
[Припев]
Хочу, чтоб начинался день с любви,
Для счастья деньги ваши не нужны
Душа моя чиста кристально
Папалапапапала
Подарите лучше вы свободу мне
А условности пускай горят в огне
Приглашаю вас в свою реальность!
Папалапапапала
Вы манерны - это слишком для меня!
Я могу руками есть - такая я!
Говорю я громко, не стесняясь, вы простите!
Я не притворяюсь - я живу!
Речь с шаблонами давно не по нутру,
Как чужда манерность ваша, вы взгляните!
Я такая, извините!
Папалапапапала
[Припев]
Хочу, чтоб начинался день с любви,
Для счастья деньги ваши не нужны
Душа моя чиста кристально
Папалапапапала
Подарите лучше вы свободу мне
А условности пускай горят в огне
Приглашаю вас в свою реальность!
Папалапапапала
[Припев]
Хочу, чтоб начинался день с любви,
Для счастья деньги ваши не нужны
Душа моя чиста кристально
Папалапапапала
Подарите лучше вы свободу мне
А условности пускай горят в огне
Приглашаю вас в свою реальность!
Папалапапапала
[Припев]
Хочу, чтоб начинался день с любви,
Для счастья деньги ваши не нужны
Душа моя чиста кристально
Папалапапапала
Подарите лучше вы свободу мне
А условности пускай горят в огне
Приглашаю вас в свою реальность!
Папалапапапала
[2] Вместо более употребительных аналогов слова щелчок - сlick, flicf, или fazed я использовал чуть менее употребительное, но более точное в данном случае выражение «use my finger». Дословно: двинуть моим пальцем.
Глава двадцатая
Ху из Кто
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ХУ ИЗ КТО
Мадрид
19 февраля 1936 года
(Мануэль Асанья-И-Диас, президент Испании времен Гражданской войны)
Надо сказать, что результаты выборов 16 февраля отличались от тех, что были в МОЕЙ реальности. Насколько я помнил, перевес Народного фронта был весьма сомнительным, а если считать голоса, то правые и центристы получили намного больше голосов. Если бы не поддержка анархистов, то левые пролетали бы, как фанера над Парижем. Вот только правые и центристы не шли одним блоком. Это и спасло тогда ситуацию. ТУТ обстановка сложилась принципиально иной. Народный фронт получил 324 места из 473[1]. Важнейшим фактором стало отсутствие раскола в компартии, в результате чего коммунисты получили 87 мест в парламенте, превзойдя по влиянию социалистов (82 места), но уступив республиканской левой партии Мануэля Асаньи (89 мест). Таким образом, они могли принять более активное участие в создании правительства. Тем более, что социалисты сделали очередной «финт ушами». Они сказали, что будут поддерживать кабинет Асаньи, но при этом непосредственно в его работеучаствовать не будут. Лидеры социал-демократов (фактически, мелкобуржуазной партии), понимали, что перед новым правительством стоят задачи проведения решительных
социальных реформ, которые не понравятся буржуа. Отсюда и эта формула: «я умываю руки». Сейчас происходили консультации по поводу кабинета министров и его конкретных персоналий. Надо сказать, что я имел некоторое влияние на некоторые группировки от которых многое зависело. Мог действовать как через коммунистов, где хорошо знали мои полномочия, да и авторитет после разборок покушения на Нина был весьма велик. Плюс через Дуррути имел какое-то влияние на анархистов, которые имели весьма серьезные результаты - именно они обеспечили победу НФ в некоторых ключевых регионах. Правда, ситуация была все ещё спорной. Правые готовили военный переворот. Генерал Мануэль Годед Льопис вышел с предложением к президенту Алькале Саморе не признавать результаты выборов, аннулировать их и ввести в стране военное положение. Самора согласился, но окончательное решение переложил на плечи временного премьер-министра Портеллы Вильядареса. Последний был сторонником переворота, но инициатором его стать не хотел. Кроме того, ему казалось. что силами одного генерала, пусть и достаточно влиятельного, переворот не осуществить, а
захочет ли ВСЯ армия поддержать введение военного положения, это тот еще вопрос.
Стало ясно, что именно Асанья будет формировать правительство. От коммунистов туда предложили ввести Хосе Диаса, Долорес Ибаррури, Андреу Нина и Хоакина Маурина. Очень серьезна дискуссия велась и по поводу военного министра, на должность которого Мануэль Асанья хотел провести «независимого», но уже не слишком энергичного героя Рифской войны генерала Карлоса Маскелета Лакаси. Сначала новый премьер-министр вообще хотел обойтись в правительстве без коммунистов, но уж слишком у тех оказались хороши результаты. И с этим нельзя было не считаться. Потом предложил два министерских портфеля, но, когда социалисты заявили о своей позиции, вынужден был «удвоить осетра»,«выделив» уже четыре портфеля. И сейчас обсуждалось, какие именно. Но для меня принципиальным было именно назначение военного министра. Почему? По моим воспоминаниям (я не был уверен в их точности, но всё-таки) именно инертность военного министра правительства республиканской Испании и сыграло свою роль в том. что выступление армии не удалось подавить в первые же дни. А после переброски Рифской армии на континент уже стало поздно - мятеж набрал
силу и стал слишком опасным для республики. И началась война на истребление оппозиции. Медленная, упорная, когда противникам правых оставалось либо бежать из страны, либо погибнуть. Другой альтернативы просто не было.
А еще стало известно, что Геринг и Муссолини всё-таки сумели договориться по Испании, они решили задавить республику и воссоздать на Пиренейском полуострове монархию или военную диктатуру. Такой выбор был связан с тем, что среди правых подавляющее большинство составляли монархисты двух течений: карлисты и альфонсисты. В смысле сторонники Карла Бурбона и приверженцы бывшего короля Альфонсо. Те еще крысы. Плюс фалангисты - те же нацисты испанского разлива. Плюс генералитет, а армия в республике оставалась независимой силой, которая сама играла важную политическую роль. Особенно надо было учитывать, что при королевской власти было произведено в генеральские чины огромное количество офицеров, которые еще и висели тяжелым грузом на бюджете страны - у них были весьма внушительные оклады. И с теплого места никто так просто уходить не хотел. В МОЕЙ истории полыхнуло летом, когда правительство Асаньи не смогло справиться с вызовами, которые стояли перед обществом и предложить какой-то выход из исторического и экономического тупика. Сложной была и позиция Сталина (соответственно и Коминтерна) по этому
клубку противоречий. Опять же в МОЕЙ ветке истории вождь принял решение не поддерживать радикальных земельных реформ по типу «чёрного передела» в России. И на ПОУМ (троцкистов) началась кампания пропаганды и противостояния с нею, во время гражданской войны произошли даже столкновения между поумовцами и республиканскими войсками. Как вы понимаете, на пользу республике это не пошло. Позиция Иосифа Виссарионовича была, в принципе понятна и обоснована. Во время череды революций девятнадцатого - начала двадцатых годов именно слишком радикальные преобразования на селе приводили к противостоянию социалистической власти и крестьянства. Типичный пример - та же Венгрия, где революция победила, но потом ее странные шевеления в крестьянском вопросе привели к поражению. В тоже время именно затгивание земельной реформы правительством Асаньи вызовет массу крестьянских волнений, что будет способствовать усилению влияния фалангистов на селе.
Рано утром девятнадцатого я встретился с Долорес Ибаррури и передал ей информацию о том, что генерал Годед ведет переговоры с гарнизонами крупнейших городов страны с целью совершения переворота и отмены результатов выборов, в чем нашел понимание как со стороны временного премьер-министра, так и президента. Ситуация становилась критической. Правда, были данные, что командиры столичного гарнизона пока не готовы пойти за генералом, но ведь время так быстро утекает сквозь пальцы, а военные могут и передумать. Ситуацию необходимо использовать, и делать это быстро и оперативно! И тут я предложил сделать военным министром Себастьяна Посаса Переа. Генерал Посас, как один из героев Рифской войны был достаточно популярен в армии и имел серьезный вес в жандармерии, его даже прочили в генеральные директора последней организации. При этом он заслуженно считался убежденным республиканцем и продемонстрировал свою верность выбранным идеалам. Как компромиссная фигура он показался мне более-менее подходящим для работы военным министром.
Надо сказать, что Пассионария сумела «взорвать» совещание победивших союзников. Её сообщение о готовящемся перевороте не было чем-то необычным, Асанья и прочие товарищи такой ход событий не исключали. Но вот получив все расклады и по фамильный состав сторонников переворота, республиканцы напряглись. Это действительно делало ситуацию критической. Решение о выдвижении ультиматума президенту Самора было принято единогласно. Так же были преодолены разногласия по назначениям министров, военным министром стал «независимый» то есть, не состоявший ни в какой из партий генерал Посас. Важнейшим для нас стало назначение министром по делам крестьянства Маурина, сторонника «чёрного передела». Асанья в сопровождении группы военных и жандармов отправился на прием к Алькале Саморе. После часовых переговоров, которые сопровождались многотысячной демонстрацией левых у президентского дворца, президент подал в отставку. Тогда же объявили, что внеочередные выборы состоятся на очередном собрании Кортесов. И мало кто сомневался, что им станет сам Мануэль Асанья. Было решено, что новым премьер-министром и министром
финансов станет Хуан Негрин Лопес. Известный ученый-физиолог принадлежал к довольно умеренным силам в Народном фронте, он был сторонником социалиста Индалесио Прието и считался убежденным приетистом. Поэтому он устроил центристское крыло НФ, но тем не менее, по многим вопросам Негрин поддерживал позицию коммунистов. То есть, оказался неким компромиссом между большинством сил в новом правительстве. Первое заседание новых Кортесов назначили на двадцать третье февраля, чтобы не откладывать это дело в долгий ящик. Страна нуждалась в стабильном управлении и срочных политических и экономических реформах.
* * *
Мадрид
20 февраля 1936 года
(генерал Мануэль Годед)
Генеральный директор аэронавтики и третьей инспекции армии (довольно высокий пост) Мануэль Годед Льопис пребывал в отвратительном состоянии души и тела. На его лице, напоминающем бультерьера, застыло брезгливое выражение, он никак не мог отойти от многочисленных переговоров и звонков, которые совершал в эти напряженные дни. Увы, пик карьеры, казалось, он уже проскочил. Будучи короткое время начальником Генерального штаба генерал Годед так и не стал авторитетом для большинства военачальников страны. Таким, как тот же Санхурхо. Да, он помнил, с каким энтузиазмом выполняли приказы этого португальского беженца. И тут же зло ощерился: но и выступление самого Санхурхо удачно так провалилось. И весь его авторитет коту под хвост. Слишком много генералов, и каждый трясется за свое место. Подлые, лживые и трусливые ублюдки!
Мануэль родился в далеком Сан Хуане де Пуэрто-Рико, в семье высокопоставленного чиновника. Пошел по военной стезе, закончил Высшую военную школу в Толедо, с тринадцатого года - офицер Генерального штаба, отличился в военных действиях в Марокко, участвовал в высадке испанских войск в заливе Алусемас, что стало ключевым фактором в победе над местными племенами. Был начальником штаба у генерала Санхурхо. За боевые заслуги оказался произведённым в бригадные, а потом и дивизионные генералы. Из-за критики диктатуры Примо де Риверы отправлен в отставку. Но с приходом к власти республиканцев стал начальником Генерального штаба. Санхурхиада. Новая отставка, немилость… и постепенное возвращение к рычагам власти. Довольно бурная биография!
Тут в комнату вошел адъютант и сообщил, что прибыл Хиль-Роблес. Мануэль кивнул, разрешив пригласить бывшего министра. Хосе Мария Хиль-Роблес и Киньонес был во временном правительстве военным министром, именно он выбил для Годеда эту должность, достаточно высокую, но недостаточно значимую для столь амбициозного военного. Можно было сказать, что они были друзьями. Ревностный католик, он считал ошибочным и неправомерным излишний антиклерикализм республиканцев, после чего перешел в лагерь правых, хотя и был в числе противников диктатуры Примо де Риверы. Потом он стал организатором и фактическим лидером Независимой конфедерации испанских правых (CEDA), главной «фишкой» которых стала борьба за восстановление прав католической церкви. Во время его министерства начальником Генерального штаба стал покойный ныне генерал Франко, они вдвоем продвинули на руководящие должности много офицеров и генералов с крайне правыми взглядами. Среди них оказался и Годед. Несмотря на участие последнего в санхурхиаде[2] Мануэль получил возможность отличиться при подавлении восстания рабочих в Астурии. Бои были сложными и
жаркими, рабочие дружины, хорошо вооруженные и дисциплинированные, оказывали серьезное сопротивление правительственным войскам. Но Франко и Годед действовали решительно и беспощадно. Это и дало им возможность подавить начинающуюся революцию. Плюс удалось реквизировать запасы оружия в других провинциях страны, не дав очагу восстания разгореться и стать всеобъемлющим.
- Мануэль, у меня плохие новости. - поздоровавшись, произнес бывший министр. - Наши планы раскрыты. Президент ушёл в отставку. Портелла струсил. Нам не на кого опереться. Теперь любое выступление будет казаться мятежом. И обречено на поражение.
- Нам действительно не на кого опереться, Хосе. Те несколько гарнизонов, которые готовы выступить никакой роли не сыграют. Мадрид молчит. Ни одна сука гарнизонная не телится! А ведь именно сейчас, до заседания новых Кортесов они уязвимы. Хватай и расстреливай прямо тут, на месте! Все в одном городе! Почти все…
Последнюю фразу он произнёс уже не так энергично, как будто воздушный шарик благополучно сдулся.
- Я знаю, Мануэль, что сейчас происходит в армии. Никто не хочет взять ответственность на себя. Вот если кто-то рискнёт… может быть, они присоединятся…
- И постараются забрать все плоды победы себе. Я в курсе, Хосе, я в курсе. У нас слишком много паркетных шаркунов, получивших генеральские погоны от старого придурка Альфонсо. У нас генералы расплодились как кролики на моей ферме.
- У тебя есть кролики на ферме? - удивился Хиль-Роблес.
- Они все передохли. Их было слишком много. И за неделю не стало. - оппонент вежливо улыбнулся, понял тонкий намек генерала.
- Это мадера? - поинтересовался гость, увидев утвердительный кивок хозяина, налил себе бокал темно-красной жидкости, чуть принюхался, стараясь ощутить букет, сделал небольшой глоток и удовлетворенно поставил бокал на столик рядом с креслом, в котором он устроился.
- Весьма недурственно! - похвалил напиток.
- Да, удачный год, хороший урожай. - подтвердил выбор приятеля генерал.
- Тебе надо скрыться. Я слышал, что левые требуют твоего ареста. Правда, пока Кортесы не объявили об полномочиях нового правительства, а Мола командует жандармерией, опасаться не стоит. Но это всего несколько дней! Они ведь могут тебя обвинить и в серьезном преступлении и просто расстрелять. После подавления восстания в Астурии ты - одна из самых ненавистных левыми фигур.
- Мне бежать? Куда? В Португалию? К Санхурхо? Глупость! - Мануэль сжал губы в тонкую полоску. - Не дождётесь!
- А ты не спеши с выводами и решениями. И почему обязательно в Португалию. Более того, я считаю, что тебе не мешало бы выехать на инспекцию Рифской армии. Посмотреть, как там идут дела, помочь укрепить ее аэронавтику. Насколько я знаю, там с аэропланами не так уж и хорошо. А так, даже переведи туда пару эскадрилий для борьбы с туземцами. Пока ты на этой должности! А у меня пока еще печать военного министра. Уверен, оттуда тебя выдернуть не смогут, там ты будешь в безопасности, а подкинешь рифским воякам подкрепления, так они тебе будут благодарны. Сам знаешь… В наше время это важно.
- А почему бы и нет? Идея неплохая. Однозначно Марокко лучше Португалии. Подождешь, я подготовлю приказы.
- Конечно. Тем более, я могу тут их и подтвердить. Не будем терять время.
Пока генерал готовил приказы, а военный министр (может быть и бывший военный министр) смаковал мадеру, в стране происходили перемены. И об одной из них вскоре наши герои узнали. Затрезвонил телефон. Потом появился адъютант и сказал, что это премьер-министр Портелла разыскивает министра Хиль-Роблеса. Тот взял трубку. Выслушал. Положил ее на рычажки телефонного аппарата, после чего развернулся к генералу и произнёс:
- Только что сообщили, что в автомобильной катастрофе погиб генерал Мола.
[1] В РИ они получили 268 мест. При этом за левых голосовали 4654116 избирателей, хза правых - 4503524, за центристов - 400901, а еще 125714 голосов получили баскские националисты.
[2] Именно так в Испании называли неудачный мятеж генерала Санхурхо
Глава двадцать первая
Бедная, бедная Франция…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
БЕДНАЯ, БЕДНАЯ ФРАНЦИЯ…
Европа - Африка
Февраль - декабрь 1936 года
В начале февраля 1936 года коммунисты Франции вынуждены были выйти из правительства социалистов, во главе которого стоял месье Бланк. Лидер французских мелких буржуа не собирался идти по пути решительных социальных реформ, забалтывая их, чем напоминал приснопамятного «главноуговаривающего» Керенского. Красивые лозунги… во внутренней политике все социальные реформы были постепенно свернуты, во внешней - Франция стала идти в кильватере британского хозяина. Это было поразительно (с одной стороны), с другой - о продажной сущности всех европейских социал-демократов не следовало забывать. Решительные на словах, на деле они превращались в амебовидные политические образования, не способные даже куда-то двигаться. В лучшем случае выдвигали ложноножки и тут же прятали из в абсолютно аморфное тело. Правда, кризиса правительства не произошло - коммунисты надеялись, что всё-таки смогут как-то влиять на кабинет министров, но уже через парламентскую фракцию, которая была не такой уж и маленькой. Зато это мне развязало руки. Если вы думаете, что разговоры о деньгах могли пройти мимо господ Ротшильдов, то вы
заблуждаетесь. Известные своими спекуляциями (особенно с золотом и акциями) финансисты не могли упустить возможность заработать миллионы. На это накладывалась особенность финансовой системы галлов. Очень много денег находились в руках «среднего класса», который вкладывал эти накопления в банки или другие финансовые учреждения и жили на проценты от доходов. Психологически - это была оптимальная среда для нового МММ. Осталось только дать идею… О! Нет, конечно, понятие финансовой пирамиды было более чем известно, но… все финансовые пирамиды имеют в своей основе человеческую жадность. А этот порок столь распространен, что не воспользоваться этим просто невиданная глупость.
Итак, в первых числах февраля появились статьи в журналах, которые говорили о том, что ученые нашли источник дешевой энергии, которая сделает переворот в мировой экономике. Речь шла об урановом топливе. И у многих физиков с мировыми именами расспрашивали о перспективах такой энергетики. И никто, даже Альберт Эйнштейн не отрицали возможность (пусть и чисто теоретическую) такого физического феномена. Тем более, что в основе этих работ легли труды Жюлио и Марии Кюри - французских ученых с мировым именем. Что еще и подогревало галльский патриотизм. Правда, тот же Ферми вступил со статьей, в которой утверждал, что в современных условиях воспользоваться эффектом радиации для получения энергии вряд ли получится. Но на эту (практически единственную) статью никто не обратил внимания.
А в марте в газетах появились сообщения о том, что в далеком африканском Конго была выкуплена земля и началось строительство станции на урановой руде. Небольшая фирма приобрела урановые шахты и преступила к строительству строила экспериментальную станцию, которая должна доказать реальность использования радиации для производства энергии. И 1 апреля 1936 года произошло торжественное открытие станции, которая дала первые киловатты электроэнергии. И тут же в кинотеатрах был запущен документальный фильм о преобразовании атомной энергии человеком. Описывались перспективы этой энергетики. Инженеры и физики посещали эту станцию и только пожимали плечами. Она действительно давала энергию! Сияли лампочки, приборы показывали выработку очень мощного потока электричества. Правда, в рабочие залы никого не пускали, из-за угрозы радиации здоровью человека. Но вот красивые схемы реакторов были нарисованы на многочисленных плакатах, а само производство защищено множеством патентов. 10 апреля было объявлено об создании уранового концерна, который выкупил все патенты и права на устройство электростанций на уране, в
первую очередь для Франции. И тут же началась биржевая лихорадка. Акции росли как на дрожжах. А когда правительство еще и за бесценок продала (фактически, передала) УКФ[1] десять участков земли для строительства электростанций, начался настоящий ажиотаж. При этом УКФ обнародовали бизнес-план. В котором оговаривалось строительство первых пяти станций в Конго для обеспечения бесперебойной добычи урана. При этом они продавали горнодобывающим концернам свою электроэнергию по таким ценам, что оставались с восьмисот процентной прибылью. И из этих сумм гарантировали выплаты по краткосрочным дивидендам. То есть, обыватель мог вложить свои средства на срок от месяца до года и получить прибыль в двести процентов. В мае месяце начались первые выплаты. И за четыре месяца в финансовой сфере Франции начался кошмар. В УКФ вкладывались огромные суммы. На пике вкладов количество денежной массы двукратно превысило годовой бюджет страны. Урановые сертификаты стали самой востребованной ценной бумагой в стране. В октябре концерн объявил, что его капитализация достигла потолка и новые вклады не принимаются. А потом
закрылись приемно-обменные пункты. В один день. Внезапно. Исчезли и деньги: куда - никто не знал. Одними из самых пострадавших оказались Ротшильды, которые обменивали акции и франки на золото.
Было инициировано расследование аферы, которое вскрыло неприятные факты: никаких электростанций в Конго не строилось. А работающая на уране станция оказалась красивой фальсификацией. Стрелки дергались, гудели аккумуляторы, бежало электричество по проводам, и возвращалось обратно… Это была красивая фальшивка. Дорогая? По сравнению с той прибылью, которую получили неизвестные концессионеры - ерунда! Оказались разорены миллионы честных французов. Немедленно разразился Правительственный кризис, Леону Блюму припомнили выделение земли непонятному концерну. Социалисты вынуждены были уйти в отставку. Новое правительство возглавили правые, а коммунисты увеличили почти в полтора раза количество мест в парламенте. Обвинения в коррупции привели пять членов кабинета министров-социалистов на скамью подсудимых.
Ротшильды сумели-таки выйти сухими из воды, они выбили себе государственные гарантии возврата утерянных средств. Иначе финансовая система Великой Франции просто схлопнулась бы. Кроме того, наша МММ вытаскивала из граждан этой среднеевропейской страны преимущественно золото: одним из условий стало выплата дивидендов именно по вкладам золотом по супервыгодному курсу 1,8 соотношение золотого франка к бумажному. То есть, вложив 1000 золотых франков (не имело значения в каких золотых монетах) человек через месяц получал бумажными 3600 франков. Чем не прибыль. И да, расчёт на человеческую жадность полностью оправдался. Очень мало нашлось умных господ, которые умудрялись выйти из пирамиды через месяц-два, как вносили туда свои кровные.
Я остался этой операцией удовлетворён. Во-первых, мы и Ротшильды очень неплохо заработали. Мы - это СССР и (очень немного) я. Во-вторых, финансовая система целой страны легла под Ротшильдов. В-третьих, СССР получил финансы, очень большие финансы (почти годовой бюджет Франции), который ушел на промышленное строительство и укрепление нашей обороноспособности. В-четвёртых (и это чуть ли не самое главное) была скомпрометирована сама идея урановой энергии. После такого скандала получить у не разбирающихся в физике бизнесменов и политиков финансирования разработок урановой бомбы будет нетривиальной задачей.
20 ноября произошли внеочередные парламентские выборы, на которых социалисты пролетели как фанера над Парижем. К власти пришло правое правительство, которое стало сворачивать все социальные реформы и программы левых Леона Блюма. Правда, экономический кризис и масса недовольных обманутых УКФ вкладчиков привело к тому, что за короткое время (три месяца) сменилось четыре кабинета министров!
В общем, тридцать шестой год был крайне неприятным для Франции (частично зацепило некоторых вкладчиков из Великобритании, Швейцарии и даже Германии). И вот тут оказалось, что УКФ не принимали складов иностранных граждан, если они не были гарантированы государством. Красиво! И если своих граждан правительство тупо кинуло на произвол, то с иноземцами так не прокатывало. А куда исчезли тонны золота? А хрен его знает… Их искали! Впервые свои золотые запасники вынуждены были открыть все банки! Даже Ротшильды. И фигвам! Народная индейская судьба!
За эту авантюру я лично получил орден Ленина. Не героя соцтруда, но всё же… оценили высоко!
[1]Урановый Концерн Франции
Интерлюдия 3
ИНТЕРЛЮДИЯ 3
Нью-Йорк. Штаб-квартира американского отделения банка Ротшильдов
12 января 1937 года
Почему я раньше не женился? Да потому что на это у меня не хватало финансов. Вы знаете, что такое большая итальянская семья? И только старший сын, который получил приличное образование и более-менее достойно оплачиваемую работу? И, конечно же, этот старший сын вынужден был большую часть своей зарплаты отсылать семье. Чтобы поддержать ее в такой сложный момент. Надо, чтобы они понимали, что их сын ценит то, как было им тяжело, но они сумели дать ему образование и шанс в жизни. Да, он воспользовался этим шансом почти на все сто процентов. Правда, чуть-чуть не профукал его. Всего одна ошибка, которая могла стать фатальной. Ему даже срезали гонорар наполовину. Хорошо, что всё повернулось так, как повернулось. После уранового кризиса во Франции ему, Марко Локкерини неожиданно предложили стать членом семьи Ротшильд. Оценили его заслуги по праву. Да, эта девочка, которую он берет в жены - далеко не наследница капиталов семьи, она из побочной ветки, так сказать, кадрового резерва семейки. Но Эмма носит фамилию Ротшильд, а я теперь Локкерини-Ротшильд, чёрт меня подери! И хотя это не значит, что мне
автоматически дадут кусок пирога, конечно же нет, но у меня стало намного больше возможностей этот самый кусок ухватить.
Семейка хорошо разбогатела на кризисе Франции. И сейчас заканчивает строительство более пятидесяти предприятий в СССР. В том числе и оборонных. Чтобы это получилось, пришлось сменить правительство на Кубе и поставить там совершенно лояльного и абсолютно коррумпированного генерала. Очередной диктатор. Ну и что, нам не престало носом вертеть. Работаем с тем материалом, что имеем в наличии. Зато остров стал удобной перевалочной базой, откуда грузы направлялись в Чили, а оттуда в СССР. В этой южноамериканской стране большевики (при нашей помощи, конечно же) произвели свою революцию. С целью? О! Социалисты Чили сразу национализировали медные шахты, у них в стране руда чрезвычайно богата медью. А еще (и это, наверняка, даже более важно) из Чили в Советский Союз пошли караваны торговых судов, забитых первоклассной чилийской селитрой. А это первоклассная взрывчатка.
В конце января в страну Советов направятся инженерно-технические кадры, которые должны помочь наладить производство на построенных заводах. Почему всё получилось так быстро? А для заводов были готовы площадки, пустые забетонированные пространства, на которых одновременно устанавливались станки и росли стены цехов. Это было нечто фантастическое! При этом никакого русского бардака! Все стройки контролировались их злобным НКВД. И дисциплина труда там была просто невообразимая!
Что получила семья Ротшильдов? Нет, доступ к богатствам Сибири, как предсказывал наш «консультант» Микеле Кольцофф, мы не получили. Но вот к богатейшим месторождениям золота, серебра и драгоценных камней в Таджикистане - да! Условия простейшие - оборудование через пять лет останется на месте, а СССР получает одну треть от полученного из недр золота. Серебра и драгоценных камней. Пять лет! И, насколько я знаю работников корпорации Ротшильдов - за это время они вытащат из этих недр если не всё, то почти всё, что там есть! И никто стесняться не будет!
Правда, там есть и уран. Нам предложили поучаствовать в его добыче, но Ротшильды отказались. Как выяснилось, ядерная энергетика - это миф! Да, через подставных лиц Советы купили урановые шахты в Африке, после этого скандала акции на них обвалились, наши брокеры выкупили их и перепродали с неплохим дисконтом подставным лицам, которые, несомненно, являются тайными агентами НКВД. Как объяснил тот же Кольцофф, уран - это сверхтвердый металл, который становится в сплаве основой бронебойных сердечников противотанковой артиллерии. Его только нужно немного очистить, чтобы использовать в сплавах. Впрочем, это проблемы русских.
Впрочем, нечего думать о делах. Меня ждёт невеста. Брак решили зарегистрировать в нашем офисе, среди сотрудников, так сказать, мотивировать их на трудовые свершения. Говорят, что Эмма обладает несносным характером, да и на лицо не слишком-то красавица. Но если смотреть сквозь призму приданного (а оно более чем достойное), то и личико девушки не кажется таким уж и страшненьким. Так… чуток неприятным. И то, в основном из-за пренебрежительной гримаски, которая никогда ее личико не покидает. Да, уверен, что она меня презирает, а что еще хотеть от этой избалованной особы? Но против воли родителей не попрешь, как и ее родители не могут ничего против воли главы семейства.
И да. я в курсе, что для семьи я всего лишь ресурс. Ценный ресурс, который принёс им огромную прибыль. Но… Разве не на этом я строил всю свою карьеру? Надо быть честным с самим собой, я сознательно шёл на то, чтобы стать этим самым «ценным семейным ресурсом». Ну вот, мне пора! Звучит музыка, не знаю, кто сочинил этот до дури затасканную мелодию, чтобы его черти в аду на сковородке жарили! И под этот чудовищно торжественный грохот я вышагиваю навстречу невесте. Широко улыбается папаша, ага, искренне радуется. Что сбыл эту проблемную девицу, да еще и подсунул ей такого жениха, что это выглядит как месть родителей родной доче. А что? Тоже такое возможно! Кривится мамаша, а вот она и не скрывает, что хотела для Эммы партию чуть получше. Нет, она хорошо знает свое место в семейных раскладах. И сказочный персидский принц ее девочке не светит ни за какие коврижки. Не вышла ни мордой, ни воспитанием. Если хотите заарканить принца или будущего диктатора, надо заранее готовить невесту, да еще и под конкретного человека. И не говорите, что такое невозможно. Вон, японские девочки из одного и того же семейства
смогли же охмурить что Сунь Ятсена, что Чан Кайши?[1]
Что это со мной? Трушу? Да… наверное, да. Конечно, приданное даст мне возможность устроить семейные дела и не зависеть от своих итальянских родственников. Впрочем, тут нет ни мамы, ни папы - условия моих новых родичей, черт бы их побрал! Какие-то даже не бароны, а крутят носом от честной итальянской семьи! Снобы! Впрочем, это не приданное позволит мне выделять родственникам те же деньги, это мои гонорары возрастают, и эта сумма уже не будет иметь для меня такого значения. Надо во всём видеть положительные моменты. Даже в расходах на свадебный костюм! В жизни не заказывал бы его у этого портного! Престиж! Да синьор Реччи шьет не хуже, а один еврей с Бронкса даже лучше! Но нет… престиж! И я заказываю костюм у одного из самых пафосных кутюрье этого города! Чёрт меня подери!
Ну вот папаша подводит ко мне невесту и на публику вытирает угол глаза платочком, типа расчувствовался. Что-то там бубнит священник. Умудряюсь вовремя буркнуть свое «согласен». А что невеста? Её согласия, кажется, даже не было слышно. Извини, девочка, вряд ли я лишу тебя невинности в эту первую брачную ночь… Я-то знаю, круг ее общения и список приключений, которые она искала на свою широкую задницу. Но оторвусь-то по полной. Будешь знать горячего итальянского парня, черт меня подери! Последний звук фанфар! Церемония закончена. Здравствуй, неизведанное и прекрасное будущее!
[1] Тут американский эксперт-аналитик ошибся. Сестры Сун действительно «охмурили» что Сунь Ятсена, что Чан Кайши. Они принадлежали влиятельной китайской семье, и имели связи с США. А вот японская жена в биографии Сунь Ятсена присутствовала. Будучи женатым, пребывая в Японии, он, не разведясь с официальной супругой Лу Мучжэнь, женился на молодой японочке Каору Оцуки.
Глава двадцать вторая
Серый кардинал
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
СЕРЫЙ КАРДИНАЛ
Мадрид
1 марта 1936 года
- Да пошёл ты! - громко проорал и добавил: - Спать честным людям не дают…
Тапок, которым я пытался попасть в Дугласа валялся под дверью. А этот шутничок хренов приперся зачем-то в шесть утра. Это, можно подумать, он не знает, что ко мне Лина приехала. Знает, падла, сам ее вчера привёз, а ещё меня разыграл, сказал, что на девочку напали фалангисты и ее отвезли в больницу. Я метался по комнате, собирался, а он наблюдал и угорал. Потом чуть не схлопотал по морде. Но, гад, всё точно рассчитал. Как только Лина вошла в комнату мне стало как-то не до него. Ему, сволочи, не понять, что я элементарно боялся… В МОЕЙ реальности Лина погибла, попав в засаду фалангистов, точнее, она сбилась с пути и в селении оказались враги. Она застрелилась, чтобы не попасть им в руки. И эта наглая самодовольная морда меня чуть до инфаркта не довела! Вот и сейчас… чего приперся в такую рань, что не ясно, что я спать лег час назад всего… Да нет, не лёг - вырубился. И какого он меня с утра достает? Ну да, я над ним тоже подшутил, не без того. Но ведь по-доброму, ласково… А то он, как генерала Молу (тогдашнего начальника жандармерии) аккуратно на тот свет отправил, так стал нос задирать. Ну да, по
сравнению с Орловым он профи! Но только не надо из себя строить Джеймса Бонда! В общем, ему было за что мне мстить. Хотя это так мелочно… блин! Натянул на голое тело халат и выполз к раннему посетителю.
- Кто рано встает, тому Бог дает. - вежливо сообщил Дуглас, пожимая мне руку.
- А тому, кто поздно ложится - дает женщина. - сообщил я нашему Бонду.
- Миша, не кипятись. Орлов повесился.
- Бля…
- Решил не ожидаться отправки в Россию.
- Так это вроде должно было через два дня состояться, или я что-то путаю?
- Ничего не путаешь.
- Как он узнал?
- Догадался. Мы ведь, обычно, начинаем перед отправкой скармливать клиенту транквилизаторы, чтобы он легче транспортировался. Вот он и…
- Плохо это.
- Не слишком хорошо, да…
- Ладно, раз приперся, пошли, помянем… хотя и сволочью Лейба оказался, но всё-таки человек.
Зашли на кухню. Я достал початую бутылку арманьяка. Эту божественную жидкость мне передали с оказией из Франции. Их местный коньяк по сравнению с ним просто жалкая пародия на горячительные напитки. Вот этот да… продирает до костей! Выпили, ничего не говоря и не чокаясь. К смерти, даже врага, надо относится с уважением.
* * *
Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
2 марта 1936 года
- Скажите, товарищ Куусинен, как быстро мы сможем организовать социалистическую революцию в Финляндии?
В кабинете Сталина только два человека. Шторы плотно задернуты несмотря на то, что еще только четыре часа дня, в комнате царит полумрак, разгоняемый несколькими лампами, но свет их неярок и не раздражает. Отто Вильгельмович (или Виллевич) Куусинен, невысокий, но уже седой мужчина, сорока семи лет, секретарь Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала на несколько секунд задумался.
(тот, кто сидит и подписывает - Отто Куусинен)
Как один из основателей Финляндской коммунистической партии, он был достаточно компетентен в том вопросе, который задал ему вождь, тем более, что связи с родиной он старался не терять. В семнадцатом году он в Гельсинфорсе встретился с Лениным, участвовал в гражданской войне в стране Суоми, а после поражения красных (благодаря вмешательству кайзеровской Германии) перебрался в Россию. Он считался одним из самых влиятельных работников Коминтерна, при этом постоянно поддерживал линию товарища Сталина. Кстати, именно благодаря ему прошла последняя реформа Коминтерна, который официально занялся исключительно разработкой теоретических вопросов коммунистического движения. Но вот почти незаметная пауза минула и прозвучал ответ:
- Всё зависит от финансирования, товарищ Сталин.
- Считайте, что оно будет неограниченным. В разумных пределах, конечно же.
Отто Вильгельмович подумал еще несколько секунд, как-то даже шевеля губами, как будто что-то прикидывая.
- Три месяца, товарищ Сталин.
- Насколько к ней готов пролетариат, и поддержит ли ее крестьянство? - задал вопрос вождь, находясь практически за спиной оппонента. Куусинен чуть вздрогнул, Иосиф Виссарионович передвигался по кабинету практически бесшумно.
- Товарищ Сталин, пролетариат в стране ослаблен после гражданской войны и развязанного белофиннами террора. Но положение пролетариата весьма сложное, угнетение местной и иностранной буржуазией становится все сильнее с каждым днём. Состояние крестьянства не такое сложное, но при энергичных действиях рабочих дружин и обеспечения оружием и добровольцами-интернационалистами, уверен, победа будет за нами. Чтобы нейтрализовать кулацкие элементы в крестьянстве можно пообещать конфисковать земли крупных помещиков, в основном, это шведы, так что это будет действенным механизмом нейтрализации сельского населения. Последним фактором, который может помочь, это репрессии местной власти против оказавшихся в Финляндии русских. Правда, в последнее время наблюдается отток белоэмигрантов куда-то в Африку, уже подали заявку на переселение почти сто семей. Но пока они не уехали, то шансы воспользоваться их недовольством реальны.
- Значит, узкие места: финансирование и вооружение?
- И наличие интернационалистов. Я предлагаю использовать интербригады, которые сейчас проходят обучение в Германии.
- Хорошо, товарищ Куусинен. Сколько вам нужно будет времени, чтобы составить детальный план восстания?
- Неделя, это минимум, товарищ Сталин.
- Хорошо. Через неделю, девятого марта, вы предоставите план и его предварительно посмотрят товарищи Киров и Шапошников. Только эти двое. Никому больше этот план не показывать. Десятого в двенадцать мы вчетвером этот план обсудим.
- Я понял, товарищ Сталин. Всё сделаю.
- К составлению плана можете привлечь одного, максимум двух самых доверенных товарищей. Можете быть свободны.
Как только Отто Куусинен покинул кабинет, Иосиф Виссарионович закурил папироску, на какое-то мгновенье огонек от спички озарил его весьма злое выражение лица. Перекурив, Сталин поинтересовался у Поскрёбышева, приехал ли Киров. Узнав, что только что вошёл, попросил его пригласить и принести чаю. Киров уже был утром у вождя, повторный вызов его встревожил.
- Коба, что случилось?
- Чай давай попьем. Знаю, я тебя не напою чаем, будешь бегать голодным.
За эти несколько минут перекура вождь успокоился. Чай, варенье, булочки и печенье как-то волшебным образом почти моментально оказались на столе. Умение постоянного секретаря вождя быть незаметным и, одновременно, незаменимым просто поражало. Ближайшие четверть часа в кабинете установилась тишина. Нет, звуки размешиваемого сахара, хруст печенья - всё это присутствовало, но никаких разговоров не вели. И только после того, как таким же волшебным образом приборы исчезли со стола, начался серьезный разговор.
- У меня был Отто. Ты его не встретил, когда шёл сюда?
- Нет, не встретил. И что?
- Пообещал за три месяца и кучу золота организовать революцию в Финляндии. Почти гарантирует реальный результат.
- Насколько я читал сводку, в Финляндии нет никакой революционной ситуации…
- Ты про идеи Ленина? Так это верно: пока что пролетариат получил подачку от капиталистов и успокоился, да еще и действие националистической пропаганды. Во всём виноваты плохие русские. Крестьяне живут неплохо и земельный вопрос в Финляндии не стоит так остро. То есть низы вполне могут себе жить по-старому. Кризиса власти мы тоже не наблюдаем. Значит, верхи тоже могут управлять по-старому. Плюс… финская компартия серьезно ослаблена, следовательно, нет движущей силы революции.
- Это верно, Коба. Но почему Отто так уверен в успехе? Он что, не понимает этого? Или надеется на то, что в критический момент СССР вмешается, как раньше вмешалась Германия?
- Именно на этом и строится расчет Куусинена. Посмотри вот эти бумаги.
На столе оказалась тонкая папка с документами, которую Киров стал внимательно изучать. Сталин сделал свет поярче, чтобы его другу и соратнику стало проще читать. Прочитав, он с удивленным видом спросил:
- Почему ты его еще не дал арестовать? Или его не надо арестовывать?
- Он мне нужен… был. Чтобы реформа Коминтерна прошла проще. Нет, ты сам знаешь, что проще не получилось. Недовольных много. Но именно Отто смог приструнить самых борзых и наглых. Посмотри еще вот эту бумагу.
К Кирову попала схема, на которой значились связи Куусинена в Коминтерне. Очень получилась интересная зарисовка, в самом центре которой значился серый кардинал, как паук на страже своей паутины.
- Интересно? - поинтересовался вождь.
- Очень.
- А теперь посмотри на вот этот рисунок.
На следующей схеме были заграничные связи Куусинена. Тоже получилась весьма интересная зарисовка. А вот несколько связей были аккуратно подчёркнуты.
- Форды и Рокфеллеры? Каким образом? - Киров выглядел совершенно ошарашенным.
- Прочитай вот тут объяснительную записку.
- Хм… вот оно как получается…
Киров отодвинул новую папку, как будто прикоснулся к ядовитому скорпиону. Но тут же перед ним оказалась еще одна.
- А это последние художества нашего товарища Отто. Если его можно назвать товарищем…
- Назвать этого господина товарищем у меня теперь язык не поворачивается. - заметил Сергей Миронович, приступая к изучению последней папки.
- Получается, что он вполне сознательно постарался превратить Испанию в абсолютный провал СССР?
- Да, и нанести ущерб репутации коммунистической идее, нашей компартии и товарищу Сталину лично. Потому что поражение республиканской Испании будет рассматриваться именно как поражение лично меня! Понимаешь, да!
В речи вождя прозвучали нотки раздражения. И даже появился грузинский акцент, что случалось только в минуты очень сильного волнения.
- Когда? - спросил Киров. Конечно, полностью вопрос прозвучал бы так: «Когда мне его арестовать?», но краткость - это сестра таланта.
- Пусть пока походит, даже побегает. А когда придёт к тебе с планом революции, то мы этот план внимательно посмотрим. А потом у товарища случится инфаркт, например. Для всех он умрёт. Нэт, он обязательно умрёт, только сначала много что нам расскажет.
- Понял, подготовлю группу.
- Да, и пока никакой слежки. Пусть будет всё как обычно, не надо привлекать какого-то внимания. Он осторожный очень и опыт конспирации у него тоже немаленький. Рисковать не надо… Поэтому отбери самых надёжных товарищей. Самых надёжных. В ЭТОМ деле утечки быть не должно.
- Сделаю.
- Это хорошо… а план его посмотри внимательно. Вдруг что-то дельное предложит.
Сталин довольно неожиданно перевёл стрелки разговора. Впрочем, Киров знал такую особенность своего друга и смог быстро включиться в новый поток мысли.
- То есть, революция в Финляндии - это реальная цель.
- Более чэм реальная. Хотя и условий для неё пока что нэт. Она нам необходимая.
- Пока что не понял. Ведь если там понадобиться наша интервенция, то это серьезно осложнит внешнеполитическую ситуацию и, думаю, у нас снова могут возникнуть серьезные проблемы с индустриализацией. Могут опять наложить эмбарго на поставку оборудования.
- Скажу так… Есть предварительная договоренность с некими Ротшильдами. Так что, да, поставки станут сложнее и будет больше транспортных издержек, но этот вопрос решаемый. Даже больше того скажу, успешно решаемый. У нас есть несколько целей, но главная - это подготовиться к будущей войне с мировым капиталом. Не видишь, где связь?
Киров пожал плечами, ему показалось, что пока что связи между событиями он не улавливает.
- Смотри, единственная страна, которая может создать мощную сухопутную армию, чтобы завоевать нас - это Германия. Согласен?
- В принципе, да. не румынам же с нами воевать, эти много не навоюют. - подтвердил идею вождя начальник НКВД.
- Но, чтобы Германия смогла пойти на нас войной ее необходимо максимально усилить. Так?
- Согласен.
- За счет Польши не получится, а мы еще и кусок Германии подмяли. Значит, остается Франция. И ее Геринг проглотит, пусть не сразу и не быстро, но проглотит. Французы боятся воевать. Слишком дорого им обошлась Империалистическая. А с такими настроениями потрепыхаются немного и сдуются. Согласен?
- Весьма вероятный вариант. - вынуждено одобрил мысли вождя Киров.
- Но пока Испания под левыми, поход на Восток затевать будет сложно - тыл не обеспечен, а война на два фронта для Германии опасна. Они вообще не выдержат войны на истощение. Опыт уже имеется. И что из этого следует?
- Что вот-вот вспыхнет гражданская война в Испании. И чтобы обеспечить тыл, Геринг окажет восставшим военным максимальную помощь.
- Нэ только Геринг, Муссолини тоже будет в доле.
Иосиф Виссарионович наконец-то начал набивать трубку, но делал это медленно, успевая продолжать диалог.
- А теперь представь сэбе, что в Финляндии одновременно с событиями в Испании возникнет революция? Что будет делать товарищ Геринг?
Последняя фраза прозвучала с максимально возможной иронией.
- Германия не сможет эффективно помогать и Финляндии, и Испании. Пока что ее военная промышленность только восстанавливается. Значит, скорее всего, пойдут на помощь финнам, у них с ними старые связи и симпатии.
- Да! им финны ближе будут!
- Тогда Испанией, например, займётся Муссолини, а они сосредоточатся на Суоми. - сделал логичный вывод Киров.
- И это увеличивает шансы в Испании. Оптимально - и Финляндию успокоить, и Испанию сохранить. Но тут уж как получится.
- Но тогда всё упирается в сроки.
- Верно. И у нас трёх месяцев нэт. В Испании всё может вот-вот завертеться.
- Но тогда… получается, что Отто всё-таки пока еще нужен? - осторожно поинтересовался Киров.
- Нэт… Мы уже подготовили туда других людей. Более надёжных. С этим катами[1] пора заканчивать.
* * *
Москва. Квартира Отто Вильгельмовича Куусинена
2 марта 1936 года
- Ты сегодня чем-то взволнован?
Марина Амирагова, молодая девушка (она была моложе Отто всего на каких-то тридцать лет) выглядела взволнованной. Куусинен начал жить с ней совсем недавно. При этом он так и не развелся со своей официальной супругой Айно Туртиайнен, сотрудницей советской разведки с псевдонимом Ингрид. Но вот потянуло на молодое мясцо. Пока что супруги притирались друг к другу. Надо сказать, что у советских вождей того времени такие неравные по возрасту браки были в моде. Одного Бухарчика стоит вспомнить. Как говориться, седина в бороду, а бес в ребро, но советские лидеры были атеистами, так что бес тут был не при чём. Скорее, всё-таки гормональный взрыв перед андропаузой… Извините, чуток отвлекся, тем более, что девушкой Марина была видной. Да и Отто был пока еще мужчиной в самом расцвете сил. Но на вопрос «подруги» надо было что-то отвечать. Удивительно, но секретарь Коминтерна ответил правду.
- Сегодня был у Хозяина. Он хочет устроить революцию в Финляндии.
- И что? разве ваши рабочие не хотят освободиться от гнёта эксплуататоров? - довольно наивно спросила Марина.
- Совсем не хотят. - раздраженно буркнул Куусинен.
- Ой! И что делать? Нельзя Его подвести? - девушка выглядела обеспокоенной.
- А залить кровью мою Финляндию можно? Если бы был хотя бы какой-то шанс… И всё равно. Этим планам надо помешать.
- Ой, Отто Виллевич, ты осторожнее, зачем тебе это?
Марина часто называла своего партнера по имени-отчеству.
- Так надо, Мариша, так надо. И не переживай, я всё сделаю аккуратно. А ты про этот разговор забудь. Поняла?
- Уже забыла. Пойдём?
- Да. да, минутку только, умоюсь…
Почему товарищ Куусинен так был откровенен с молодой женой? Осторожность потерял. Не только. Пару месяцев назад через него прошла заявка достать партию магнетофонов производства немецкой Телефункен для НКВД. И он сделал всё, чтобы этот интересный прибор достать не смогли. И был уверен, что никто его подслушать не сможет. Правда, он не подозревал, что личная разведка вождя имела на своем вооружении магнитофоны советского производства. Нет, это не было пока еще серийное производство. Небольшой кооперативчик (типа шарашки при Берии) выдал пробную партию достаточно портативных приборов, тем более что Борис Александрович Рчеулов получил неожиданно приличное финансирование, штат помощников и сумел создать уникальный (по тем временам) микрофон, позволявший сделать очень качественную запись. И тут совпало два фактора: первым подозреваемым, чьи разговоры «писали» на намагниченную ленту был именно Отто Виллевич Куусинен, и вот этот разговор сумели записать и передать вождю, который слушал и наслаждался услышанным. Приятно точно знать, кто твой враг и насколько он опасен.
[1] Лицом нетрадиционной ориентации (довольно грубо)
Глава двадцать третья
На крутой волне
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
НА КРУТОЙ ВОЛНЕ
Бискайский залив
19 мая 1936 года
Николай Герасимович Кузнецов стоял на мостике линкора «Большевик» (бывший дредноут «Генерал Алексеев»), в кильватере его небольшой эскадры шел гидрокрейсер «Ворошиловец» (бывший «Алмаз»), а по бокам - два эсминца охранения «Поспешный» и «Пылкий». Еще парочка «Дерзкий» и «Беспокойный» находились в охранении каравана транспортов, спокойно и медленно чапающих своим восьмиузловым ходом вдоль берегов Франции. По графику, эта группа тихоходов должна прийти в точку назначения немного позже, чем туда доберется соединение Кузнецова. Николай Герасимович задумался о своем задании. Это было очень сложная операция. Пришлось ему голову поломать над ее планированием. А уж осуществить на практике… Так получилось, что в его распоряжении снова оказалась та же Бизертская эскадра, которую сейчас называли «Эскадрой Севера». Дело в том, что в Кронштадте после прихода туда этих батлшипов стало как-то тесновато. И не потому, что кораблей стало много - там еще парочку подобных эскадр можно было бы разместить, но вот очень уж местные «балтийцы» стали ревностно относиться к «понаехавшим». А что? Командных должностей на
флоте не так уж и много, амбиции у флотоводцев более чем, до откровенных конфликтов не доходило, но напряжение чувствовалось.
А поскольку было решение строить базу на реке Мурман, точнее, ее и начали строить еще в тридцать четвертом и ударными темпами, то на зиму тридцать шестого эскадру Кузнецова отправили в незамерзающий северный порт. Там была еще не совсем готова инфраструктура, но к эскадре придали четыре недавно построенных сторожевых корабля, десяток торпедных и шестерку артиллерийских катеров, вот только плавмастерскую оставили на Балтике. В марте случилось обострение отношений с Норвегией. По привычке их китобои и рыболовецкие суда паслись в наших водах, а несколько китобойных флотилий прикрывали даже вооруженные корабли, которые вроде как к ВМФ Норвегии никакого отношения не имели, но с маленькими пограничными катерами СССР справлялись на раз-два-три. И появление военной эскадры их мало смущало. По дипломатической линии ноту Москвы проигнорировали. Тогда Кузнецов получил приказ навести порядок. И не стесняться. Приказ шёл с самого верха. А не стесняться посоветовал в личном звонке Сам. И сторожевики в сопровождении четверки «Новиков» вышли на тропу войны. За короткое время было арестовано полтора десятка
китобоев, двадцать два промысловика, занимающихся рыбной ловлей, потоплено два китобоя и три вооруженных артиллерией посудины непонятной принадлежности. Уже в апреле ни одного норвега в наших водах не наблюдалось. Правда, и эскадры в Мурманске не было.
Дело в том, что, охренев от такой наглости Советов, король Норвегии предъявил СССР ультиматум с тем, чтобы наши власти не трогали норвежские корабли, которые имеют все права ловить рыбу где они хотят. А чтобы это узаконенное браконьерство имело все основания, Осло потребовало убраться советским людям с Шпицбергена и объявило, что эти острова принадлежат исключительно Норвегии и русским там делать нечего! На следующий день по предъявлению ультиматума на Шпицберген прибыл норвежский флот. Небольшой отряд красногвардейцев расстреляли, а шахтеров и других русских, там проживающих (в том числе группу метеорологов) вывезли в концлагерь на материке. Стало ясно, что эта провокация готовилась заранее, и, скорее сего, власти Норвегии науськивали бриты, с которыми у гордых викингов были слишком уж близкородственные отношения[1].
Ответную комбинацию лепили буквально-таки на ходу. В одно прекрасное сумрачное утро «Дерзкий» и три артиллерийских катера вошли в фьорд, на берегу которого располагался концлагерь с нашими людьми. Один точный выстрел свалил сторожевую вышку с единственным пулеметом, а десант с катеров - полтора десятка морпехов привел охрану в состояние негодности. При этом никого не убивали - охрана была из местной полиции, которая сразу сдалась. Но увидев, в каких условиях содержались наши соотечественники и чем их кормили, морячки как-то слишком возбудились и объяснили местным стражам порядка, что, если они охраняют, то и делать это надо порядочно, а не так, как они привыкли. Сделав такое внушение, после которого полицейские медленно расползались к домам ближайшего селения, погрузили людей на подошедший транспорт и увезли домой. В это же время три эсминца под присмотром дредноута «Ворошиловец» перемешивали с грязью недостроенные норвегами укрепления двух островов Шпицбергена. Потом пошел десант. Несколько выстрелов с берега не помешали нашим ребятам, а только придали злости. Пулеметные точки были погашены
стомиллиметровками «Новиков»[2]. Так что вскоре острова стали советскими. Туда прибыл караван транспортов с оборудованием и артиллерией береговой обороны. И началось возведение полноценной военно-морской базы.
А «эскадра Севера» пошла вдоль норвежских берегов, наводя там шороху. На траверзе Трондхейма эскадру атаковала авиация королевства, вот тут оказалось, что усиленное зенитное вооружение на кораблях эскадры оказалось более чем кстати. Сбив шесть самолетов и не дав противнику отбомбиться, эскадра зашла с ответным визитом в фьорд и разнесла там все в щебенку. При этом береговая артиллерия почему-то молчала, оказалось, они просто не получили приказ перейти в боевую готовность и на дежурстве на каждой батарее кроме одного офицера и одного солдата-наблюдателя никого не было. Да и захода советской эскадры в порт никто не ожидал, ведь официально никакой войны никто никому не объявлял! После этого Кузнецов направился к Осло. Когда советские корабли появились на рейде столицы, в городе началась форменная паника. Король готовился к отъезду вглубь страны, вел переговоры об эвакуации его и семьи в Британию (в Швецию он почему-то бежать не хотел). Из Бергена на английском эсминце был вывезен в Лондон золотой запас страны (кстати, обратно он так и не вернулся, даже поле того, как кризис был преодолен). А
советский адмирал направил делегатов для начала переговоров в Кристианию, где они были с каким-то облегчением приняты королем. Через неделю стояния советской эскадры у столицы потомков гордых викингов, дипломаты договорились. Норвежцам был наложен запрет на ловлю рыбы и китобойный промысел в наших водах, Шпицберген признавался территорией СССР. Конфискованные корабли оставались в собственности нашей страны, а моряков и пленных возвращали в Норвегию. Кроме того, мы получали на пятьдесят лет в аренду (за один рубль золотом) Киркенес с прилегающими землями до реки Тана. А еще состоялся военный трибунал над захваченными в плен пиратами, расстрелявшими советских военнослужащих. Этих военнопленными не признали и возвращению в Норвегию они не подлежали. Парочку командиров повесили, остальные же отправились отбывать свои пятнадцать лет в лагерях за Полярным кругом.
Надо сказать, что лаймы попытались было заявить протест и вообще сообщили, что этот договор противоречит международным правилам и соглашениям. Впрочем, джентльмены сами устанавливают правила и сами их нарушают. Так что наша страна на эти вопли из Лондона никакого внимания не обращала. Отношения наши с Туманным Альбионом снова зашли в тупик. И пытаться прогнуться под островитян, чтобы нас потрепали по плечу, никто не собирался. Как писал один гениальный поэт[3]: «у советских собственная гордость». Вот этому принципу товарищ Сталин и следовал, тем более, что понимал: к войне (любой войне) бритиши не готовы. Они даже начали выводить боевые корабли в резерв, потому что содержать столь большой флот становилось слишком уж накладно.
А «эскадра Севера» после Осло направилась в Кронштадт, где пополнила боезапас и провела текущий ремонт, больше всего Кузнецов опасался за состояние механизмов на эсминцах, которым досталось еще во время Гражданской войны в Германии. Ну а потом состоялся выход к берегам Испании.
Задача советского эскадры была однозначно весьма и весьма сложной: необходимо было блокировать испанский флот и добиться его лояльности республике. А с этим как раз были серьезные сложности. У этого государства, расположенного на Пиренейском полуострове, был неплохой флот. Номинально. Самым слабым местом его были самые крупные корабли. Точнее, два дредноута (линкора) типа «Эспанья»: «Хайме I» и «Альфонсо XIII». Это была английская разработка, которая соблюла главное требование заказчика - экономию средств. Головной линкор этой серии «Эспанья» затонул во время Рифской войны (1923 год), тупо наскочив на мель у берегов Марокко. Эти корабли имели не очень удачную артиллерию - 4 спаренных башни 305 мм орудий главного калибра, с не самой лучшей баллистикой (в данном случае компании Виккерс хвастаться было нечем), плюс два десятка 102 мм скорострельных орудия в барбетах. Очень слабой оказалась ПВО этой серии дредноутов, да и по размерам они были одни из самых маленьких (полное водоизмещение чуть больше шестнадцати с половиной тысяч тонн). 12 котлов Ярроу и 4 турбины Парсона позволяли этим посудинам в
лучшие времена выдавать скорость в 19,5 узлов. Сейчас дай Бог достичь устойчиво семнадцати. Имели неплохое бронирование, но слабую противоторпедную защиту. Но, тем не менее, они считались линкорами и составляли главную ударную силу флота. Кроме этого в составе ВМФ насчитывалось пять легких крейсеров. Из них два считались откровенно устаревшими скаутами (эскадренными разведчиками) в откровенно отвратительном состоянии. Это крейсера «Мендес Нуньос» и «Республика». Никаких выдающихся характеристик у них не было, артиллерия откровенно слабая (шесть шестидюймовок), а скоростные характеристики просто смехотворные. В лучшие времена скорость крейсера - шеститысячника составляла 29 узлов, но сейчас он не мог развить и двадцати шести. Чуть поновее и более-менее удачными считались три легких крейсера, построенных в период после Империалистической войны. «Либертад», «Адмирал Севера» и «Сервантес» считались весьма неплохими легкими крейсерами, предназначенными для операций на торговых коммуникациях условного противника. Эти крейсера имели водоизмещение более девяти тысяч тонн, обладали хорошими скоростными
характеристиками (могли держать ход до 34 узлов). И вооружением их не обделили. Восемь шестидюймовок удачно дополнялись четверкой 102-мм скорострелок. В общем, очень неплохая легкая кавалерия. Кроме этого, в составе флота включены дюжина эсминцев типа «Чуррука», достаточно современных на то время (опять-таки проект бритиши подогнали). Плюс к этому пятерка устаревших, но еще болтающихся на воде миноносцев, несколько канонерок, дюжина субмарин, которые были в запущенном состоянии, плюс вооружались откровенно паршивыми итальянскими торпедами. То есть реальной угрозы не представляли.
Намного интереснее ситуация была с кораблями, которые достраивались. А их было четыре: на вервях в Эль-Ферроле строились два тяжелых крейсера «Канариас» и «Боларес». А в Картахене готовились к спуску на воду два эсминца того же типа «Чуррука». Тут надо остановиться на состоянии вообще экономики страны, которую очень сильно потрепал экономический кризис. Испания обладала уникальными железными рудами, в которых содержания железа составляло от пятидесяти процентов и выше (до шестидесяти). То есть, из двух тонн руды получалась тонна железа. Прекрасный результат! Но основным покупателем этой руды оказался Лондон. По многим показателям этот продукт был качественнее даже всемирно известной шведской руды. И он прекрасно подходил для строительства кораблей, которых в преддверии Мировой войны на Британских островах лепили как пирожки. Будучи нейтральным государством, во время этой всемирной бойни Испания сумела обеспечить серьезный экономический подъем: ее шахты и верфи были завалены работой, продовольствие оказалось востребовано всеми участниками конфликта. Правда, промышленность так и не была развита, а
статьи экспорта составляли как раз сырьевые ресурсы. И вот, после войны проходит Вашингтонская конференция, фактически, останавливается гонка вооружений на море. И… испанская руда оказывается никому не нужна! Лучшие шахты работают на десять процентов своих возможностей. И это считается весьма неплохим результатом. Сговор британцев и американцев фактически разорил бедную Испанию. Поэтому финансировать достройку кораблей было просто невозможно… Но тут сразу после выборов на помощь пришел Советский Союз. Он заказал республиканскому правительству строительство пары тяжелых крейсеров, однотипных с «Канариасом» и четырех новых эсминцев, договорившись чуть улучшить проект «Чуррука». И сразу же нашлись деньги на завершение кораблей, которые уже отошли от стенок доков и теперь проходили ходовые испытания. А на вервях производили закладку шести кораблей для советской страны. При этом было непонятно, или продадут британцы стволы, особенно в 203-мм, но к этим кораблям стволы делали на Обуховском заводе и они по своим характеристикам мало уступали британским аналогам.
(тяжелый крейсер «Канариас» после модернизации 1970 год)
В начале марта республиканское руководство свело корабли фактически в две эскадры, одна из которых базировалась в Ла-Корунье и Эль-Ферроле - это линкор «Эспанья» (бывший «Альфонсо»), который стал на модернизацию, оба тяжелых крейсера, проходящих ходовые испытания, отряд новых эсминцев (четыре единицы типа «Чуррука»), надо было учитывать и четыре строящихся минных заградителя на тех же верфях в Эль-Ферроле. Но самый большой отряд ВМФ был собран в Малаге - это десяток новых эсминцев, линкор «Хайме I», и пять легких крейсеров. В Барселоне базировался отряд подводных лодок, плюс всякая плавающая мелочь, которую нельзя было назвать посудинами, которые ходят по морю, ибо их выход на воду мог стать мгновенной катастрофой. Руководство флота решало вопрос. Какие подлодки оставить в строю, ибо из двенадцати штук только половину можно было бы пытаться использовать в бою. Вторую половину скорее можно было прозвать самотопами. Три старых эсминца типа «Ласага» и отряд канонерских лодок крутились у берегов Марокко, а номерные миноносцы (совершенно устаревшие развалюхи) бултыхались у островов, принадлежащих
республике.
Исходя из этого и была разработана операция «эскадры Севера». Караван с вооружением и двумя бригадами интернационалистов под прикрытием двух эсминцев направлялся в Ла-Корунью. С целью захватить военно-морскую базу и феррольские верфи. Гарнизон был откровенно ненадежен, из-за слишком сильного влияния монархистов. Если случиться мятеж - он практически весь перейдёт на сторону санхурхистов. Тем не менее, больших сил на эту операцию Кузнецов не считал нужным выделить: линкор «Эспанья» был разоружен, на крейсера орудия установили, но не было еще прицелов и не успели смонтировать приводы башен. Всё доделывалось на ходу. Вместе с ходовыми испытаниями, на которых оба систершипа показали весьма приличные скоростные характеристики, уверенно выдавая 33 - 34 узла. А пара мелких канонерок охранения никакой угрозы не представляла. Официально ожидался визит советских кораблей в порты Испании с чисто дружескими целями: на других посмотреть и себя показать. Кроме того, было объявлено, что советы хотят модернизировать пару эсминцев на вервях Картахены. А по дороге заглянут в Малагу. А если говорить откровенно, то
просто её захватят. Точнее, оказжут помощь республиканским матросам и офицерам удержать флот от восстания.
Перед Гибралтарским проливом эскадра должна была встретиться с океанским лайнером «Маджестик». Это фактически пассажирский корабль немецкой постройки (один из самых больших в мире), который после Империалистической достался Британии и стал работать на трансатлантических рейсах. В тридцать пятом году появился огромный французский лайнер «Нормандия», начале тридцать шестого года «Маджестик» продали за не очень большие деньги какой-то бельгийской фирме, которая собралась использовать его для круизов по Средиземному морю. Вот только первым каботажным рейсом он подобрал в ГДР Первую интербригаду и теперь должен присоединиться к «эскадре Севера», для осуществления десанта в порту Малаги. Николай Герасимович справедливо посчитал, что только моряков будет для захвата военно-морской базы и порта маловато. А вот более трех тысяч опытных солдат - самое то. Вторая и третья интербригады шли в караване, направляющемся в Ла-Корунью. Интересен был и их состав - если Первая интербригада состояла в основном из испанцев, то вторая - это испанцы плюс французы, а в третьей кого только не было: французы, немцы, поляки,
русские. И сейчас именно от них зависело, удастся ли восставшим перебросить войска из Марокко на материк. Ключевой вопрос будущей Гражданской войны.
[1] Ну, викинги по островам неплохо так потоптались, а если учесть, что Вильгельм Завоеватель тоже был из викингов, то…
[2] Точнее, на эсминцах этой серии стояли 104-мм универсальные скорострельные орудия с очень хорошей баллистикой. И стволы таких орудий, как и лейнера для них производились Обуховским заводом, так что с их заменой проблем не было.
[3] Имеется в виду В. Маяковский, если кто не в кусре.
Глава двадцать четвертая
Над всей Испанией безоблачное небо
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО
Марокко. Тетуан. Штаб Рифской армии
30 апреля 1936 года
Ни в одной точке мира еще не собиралось столько генералов, как в небольшом городе северного Марокко - Тетуане. Посудите, именно сюда сбежали часть военачальников из метрополии, как только стало известна их роль в готовящемся перевороте с целью аннулировать результаты выборов. Среди них самым известным, соответственно, и самым влиятельным справедливо считался Мануэль Годед. Кроме того, он отличался решительным и немного авантюрным характером, кроме того, имел принципиальную позицию по поводу будущего своей страны и был готов за это самое «светлое» будущее пролить море крови. Место генеральского совещания охраняли регулярес. Эти войска формировались из марокканцев. Местные обоснованно считали их предателями, поэтому служили они верно и в их надежности не было необходимости сомневаться. В составе Рифской (или Африканской) армии числилось восемь полков этих самых регулярес, правда, двухбатальонного состава, да еще и батальоны были некомплектные. Но это следствие постоянных боевых действий - партизанская война тут не прекращалась ни на день.
Двадцатого апреля в Марокко были высланы много высших офицеров, в чьей надежности республиканское правительство откровенно сомневалось. Так что многие еще не успели тут нормально устроиться. Мануэль прошёлся мрачным взглядом по постовым, на их форме была нашита эмблема регулярес: сверху королевская корона, под нею две скрещенные винтовки и арабский полумесяц. Он слышал, что республиканцы потребовали изменить эмблему, но были посланы далеко и надолго. Это вызвало у него легкую усмешку. Были еще силы, которые откровенно показывали свое отношение к власти быдла. Неужели так просто понять, что власть должна принадлежать лучшим. И король - это только один из них. Это еще Платон доказал, что самая прогрессивная форма власти - это власть аристократии (лучших людей). Как-то так.
(регулярес принимали активное участие в Гражданской войне на стороне франкистов)
Войдя в палатку для совещаний, которая больше походила на огромный шатер арабского шейха: по размеру и по количеству ковров, которые это помещение украшали, Годед недовольно поморщился. «Да, любят тут, на Востоке пустить пыль в глаза» - раздраженно он подумал. Ему лично за эти несколько месяцев эта марокканская пыль сидела уже в печенках, каждый день выплёвываясь вместе с кусками раздраженных легких.
- Генерал! - к Мигелю подошел довольно высокий мужчина, бригадный генерал Хосе Мильян-Астрай-и-Террерос, командир Иностранного Испанского легиона. Его можно назвать одним из самых опытных вояк: начал он карьеру с удачного участия в подавлении восстания на Филлипинах, потом перспективный офицер учится в школе генерального штаба, получает отличные оценки, даже занимается преподавательской деятельностью. Затем становится участником Рифской войны, во время которой получил звание майора. И именно тогда ему и поручили сформировать Иностранный легион. Это соединение он создал во время самого критического момента войны с марокканцами, когда испанцы получали довольно увесистые плюхи от местных племен, успешно применявших партизанскую тактику. Чтобы получить боеспособное соединение, Хосе изучал опыт французского Иностранного легиона[1]. Получает звание подполковника и становится во главе вновь созданного формирования. Под его началом служил покойный генерал Франко (тогда еще только майор, но подающий серьезные надежды)[2]. Во время боев Хосе получил четыре ранения, последнее из них закончилось потерей
глаза, который сейчас прикрывала черная повязка. Те не менее, совсем недавно, буквально перед выборами, ему поручили вновь возглавить эту часть Африканской армии. И генерал Мильян не отказался.
- Слушаю вас, генерал. - отозвался Мануэль Годед.
- Вам не кажется, что пора? Еще несколько дней и тут будет столько болтунов в генеральских аксельбантах, что они любую правильную идею заболтают! Вот… Из прибывших уже двое заявили, что именно они должны возглавить мой легион только потому, что они старше меня по званию, а мне надо знать своё место. Говорят, что на командование регулярес тоже есть целая пятерка претендентов. И никто никому уступать не собирается.
Годед скривился. Ему эти интриги «высокого» военного начальства стояли как кость поперек горла.
(попасть легионерам на материк было непросто)
- Вы правы, пора. Но вы же знаете, больше всего наши великие полководцы грызутся за то, кто возглавит восстание. И пока они не поймут, что альтернативы Санхурхо нет, ничего не сдвинется с мёртвой точки. Всё остальное - это только детали. Но надо поторопиться. Иначе республиканцы вычистят всех наших сторонников с командных должностей и поднять знамя борьбы будет непросто.
- Думаю, нам надо объединить усилия, генерал.
- Согласен.
Через четыре часа совещание закончилось. Генерал Годед вылетел из шатра-палатки в совершенно озверевшем состоянии. Четыре часа переливания из пустого в порожнее - это для него было слишком. Высшие командиры испанской армии предпочитали не обсуждать дело, а мерялись заслугами, чинились, как будто им предстояло обсудить места за торжественным обедом с присутствием монарха, а не вопрос вооруженного восстания и установления нормальной власти в стране. Вслед за взбешенным Мануэлем выскочил Хосе Милян. Они, слова не сказав друг другу, быстро шли по военному лагерю, направляясь к машинам и охране, которая сосредоточилась у стоянки.
- Как в гавне искупался. - подвёл итоги командир Иностранного легиона, когда военачальники почти добрались до места сосредоточения множества машин.
- Генерал, я в бешенстве. Очень жалею, что у меня с собой не было пулемета. Без большинства этих болтунов мы бы уже вошли в Мадрид. Победителями!
- Кстати, вы слышали, что пришёл приказ перебазировать обе авиационные эскадрильи, которые вы сюда отправили, обратно в метрополию?
- Когда? - Годед аж скрипнул зубами.
- Сегодня в полдень. И я хотел обсудить этот вопрос, так мне даже не дали слова.
- Я переговорю с командиром авиационного крыла Африканской армии. Думаю, можно будет как-то затормозить этот процесс.
- Мануэль, завтра ко мне приедет несколько человек, настроенных куда как более решительно. И у них реальные рычаги влияния на конкретные части нашей армии. Думаю, мы сможем поговорить и принять какие-то конкретные решения.
- Когда?
- В семь вечера.
- Я буду.
- Это очень кстати. Мы рассматривали вас в качестве лидера восстания. Я знаю вашу позицию, касаемо генерала Санхурхо, и мы ее разделяем. Но на начальном этапе восстания руководить им надо отсюда, а не из Португалии. Передать вашему бывшему начальнику рычаги власти мы всегда успеем.
Годед нырнул в авто, махнул рукой, и водитель нажал на газ тронулась, вслед за нею рванула машина охраны. Его переполняли эмоции, большинство из которых положительными назвать было сложно. Ему надоело постоянно наталкиваться на слишком осторожных советников, которые, имея минимальный боевой опыт, совершали действия пот типу «как бы чего не вышло». И чаще всего они просто бездействовали. Лишь бы не потерять свое место у кормушки. А есть еще и безразличные ко всему. Эти опаснее всего. Они думают только о своих амбициях, интригуют, рвут когтями себе место под солнцем. На остальное им наплевать. Эти будут под теми, кто будет побеждать. И делать на них даже минимальную ставку - очевидная глупость. Но где найти верных и решительных? Где? Посмотрим, кто завтра появится у генерала Мильяна. И тогда будем решать. На какое-то мгновение мелькнула мысль: может быть, действительно, именно ему стать во главе восстания? Санхурхо далеко, постепенно теряет все рычаги влияния. А он тут. На месте. Но тут же откинул эту мысль как еретическую. Все-таки у его начальника намного больше влияния не только в военных, но и
политических кругах, он может объединить вокруг себя все разрозненные силы оппозиции республиканцам и добиться, наконец, реставрации монархии.
Определившись с ближайшими задачами, генерал Годед как-то внутренне успокоился. Это было чертой его характера. Как только перед ним возникало препятствие, он какое-то время позволял себе колебаться, обдумывая пути его преодоления. Но, приняв решение, действовал стремительно и решительно, согласно возникшему в его голове плану. И ведь была же такая удачная возможность не допустить республиканцев к власти вообще. Проворонили, заболтали… Он осознал, что этот шанс лично для него - последний. Или грудь в крестах или голова в кустах[3].
* * *
Марокко. Тетуан. Штаб Иностранного легиона.
1 мая 1936 года
Есть разница в большом совещании, на котором люди собрались просто чтобы поговорить, и собрании реальных заговорщиков, решившихся действовать и обговаривающих исключительно организационные моменты вооруженного выступления. Здесь никого не надо было уговаривать на мятеж, эти люди приняли решение и теперь важно только расписать роли и продумать детали и этапы выступления. В том числе политические и агитационные моменты. Нельзя забывать, что информационная борьба с правительством Испанской республики будет непростой именно в области пропаганды и идеологии. И тут с неожиданной стороны проявил себя номинальный «хозяин» их собрания, бригадный генерал Хосе Мильян-Астрай-и-Террерос. У него оказалось несколько просто блестящих идей плюс связи с некоторыми гражданами страны, которых можно было бы назвать медиамагнатами, точнее, людьми, которые владеют довольно популярными газетами центристского и правого толка. А пока что распределялись роли и прикидывали, кто и где сможет помочь восстанию.
- Полковник Хосе Мастардо Итуарде, начальник военной школы в Толедо. Он гарантирует участие в восстании местного гарнизона, которым не так давно командовал. - адъютант Мильяна при этих словах воткнул в Толедо жёлтый флажок.
- Полковник Антонио Аранда Мата на нашей стороне, но гарнизон в Овьедо невелик, а милиция достаточно сильна. На первом этапе сохранит нейтралитет, но присоединится к восстанию при первой же возможности. - Говоривший Хосе Лопес-Пинто Бериссо, сосланный из Кадиса в Африканскую армию, взял очередной флажок. Овьедо украсило карту белым цветом.
- Бригадный генерал Фидель Давила Арондо сейчас в отставке и проживает в Бургосе. Гарантирует присоединение гарнизона города к нашему общему делу. - Еще одна золотистая точка на карте.
- Мигель Кампинс Аура, командующий войсками в Гранаде отказался поддержать восстание. - на карте появился красный флажок.
- Генерал Доминго Батет Местрес в этой же когорте. - уточнил еще один из участников совещания.
- То есть, Шестая дивизия участия в восстании принимать не будет? - уточнил Годед.
- На первом этапе, несомненно. - Ответил подполковник Рафаэль Гарсиа Валиньо, сосланный в Рифскую армию сразу же после прихода республиканцев к власти.
- Подлежат аресту и ликвидации. - злобно буркнул Мануэль, незаметно для себя оказавшийся в роли лидера повстанцев.
- А вот на генерал-лейтенанта Гонсало Кейпо де Льяно и Сьерра мы можем положиться. Он сейчас генеральный инспектор корпуса карабинеров, гарантирует их невмешательство в первые дни восстания и переход значительной части корпуса под наше влияние после начала выступления. Я говорил с ним перед отъездом в Марокко, его позиция более чем твердая. - заметил подполковник Лопес-Пинто.
- Это хорошая новость. - улыбнулся Хосе Мильян.
- Аналогичная ситуация с генералом Мигелем Мануэль Виргилио Хоакин Кабенальясом Феррер. Он командует пятой дивизией в Сарагосе. В его штабе много республиканцев. Присоединится к восстанию чуть позже, когда устранит помехи оппонентов, и тогда гарантирует контроль над городом. - в Сарагосу воткнулся жёлтый флаг.
- Контроль Сарагосы крайне важен. Это, думаю, никому доказывать не надо. - Годед задумался на минуту. - Но не менее важно занять Эль-Ферроль и Картахену. Именно там верфи и флот, который перебросит Африканскую армию на материк. Это принципиальный вопрос для успеха нашего дела.
- Генерал, со стороны флота проблем не будет. Гарнизоны Картахены и Эль-Ферроля небольшие, там преобладают монархисты или даже фалангисты. Их сопротивления быть не должно. Сложнее с Барселоной, там, где сосредоточены экипажи отряда субмарин, там очень сильно влияние анархистов, да и состояние подводного флота неважное. Правда, командиры подлодок и их старший офицерский состав наш, они готовы при начале восстания перебраться в Картахену. Так что опасаться атак из-под воды нашим караванам не будет необходимости.
- Что у нас по авиации? - удовлетворенный ответом Рафаэля Гарсиа, задал вопрос Годед, хотя и сам был относительно в курсе, поскольку сам еще недавно исполнял обязанности инспектором авиачастей.
- С авиационным парком у нас дела обстоят не слишком хорошо. Вы сами знаете, в тех двух эскадрильях, что сюда перебазировались, всего четырнадцать самолетов смогли взлететь и приземлиться. Один пилот во время перелета разбился, а еще один сделал вынужденную посадку прямо у кромки моря, хорошо, что сумел дотянуть до берега, но его аэроплан восстановлению не подлежит. Аналогичная ситуация в метрополии. Из более двухсот пятидесяти единиц техники в боевом состоянии не более восьми десятков. И перегнать их сюда будет проблемой. При этом большая часть офицерского состава поддержат наше выступление. Можно сказать, что собственной авиации у правительственных войск не будет.
- К сожалению, у нас в стране нет транспортной авиации, чтобы перекинуть войска на материк. - заметил Мануэль Годед. - Да и с авиационным бензином все не так просто. Будем оперировать тем, что имеем. И просить поддержки со стороны наших вероятных союзников.
После этого продолжилось обсуждение уже конкретных деталей выступления, кто и где начинает мятеж, задержание представителей республиканских властей, необходимость освобождения генералов, которые оказались под арестом в метрополии, прочие детали операции, так что совещание продлилось почти до полуночи. Но вот назначен и час и день начала восстания. Под конец именно Годед подвёл его итоги.
- Итак, господа, шестого мая сего года мы начинаем именно с выступления в Марокко. Совершив переворот, мы начнём переброску верных нам частей на материк. Начало акции - пять часов утра. В семь часов того же дня наша радиостанция передаст условную фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо». По этому сигналу начнутся выступления преданных нам гарнизонов по всей стране. Особое внимание следует уделить гарнизону Мадрида, учитывая довольно большие силы народной милиции, которые там сосредоточены. Кроме того, принципиально важными становятся присоединение к восстанию гарнизонов военно-морских баз Ла-Коруньи и Картахены, где сосредоточены основные силы нашего флота. Как только флот сможет обеспечить охрану караванов с войсками - начинаем переброску Рифской армии на материк. Опять-таки, захваченные базы становятся местами безопасной высадки наших корпусов. Прошу не забывать об информационном прикрытии нашей операции. Сразу же мы от имени Временной хунты Испании обратимся за помощью к Германии и Италии и потребуем от Франции и Великобритании придерживаться нейтралитета к событиям в нашей стране. Я ничего
не упустил? В таком случае, господа, за работу.
Правда, ни Годед, ни собравшиеся в штабе Испанского легиона заговорщики не знали того, что в это время в метрополии прошли новые задержания и были арестованы еще целый ряд заговорщиков, в том числе такие ключевые для восстания фигуры, как Кейпа де Льяно и Кабаньерос. Впрочем, эти репрессивныедействия держались республиканцами в секрете. До поры, до времени.
[1] При этом не занимался тупым копированием. Он в свой Иностранный легион набирал граждан Испании, но только живущих в колониях, например, на Кубе, Майорке и т.п.
[2] Правда, с этим мнением не все были согласны. Один из генералов отмечал, что Франко всячески отлынивал от поездок в передовые части, предпочитая проводить время в барах приморских городков.
[3] Генерал применил, конечно же, не русскую поговорку, а каталонскую идиому, по смыслу близкую к русской, но я взял на себя смелость перевести ее нашим отечественным аналогом.
Глава двадцать пятая
Начало
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
НАЧАЛО
Тетуан
6 мая 1936 года
Последние дни и даже часы до выступления казались генералу Годеду просто бесконечно долгими. Никогда он еще так не волновался. При том, что с большинством участников мятежа всё было решено, но в самый последний момент что-то заупрямились карлисты. Они требовали, чтобы восстание проходило под знамёнами королевства, да еще и сразу же провозгласило восстановление королевской власти, хорошо, хоть альфонсисты палок в колеса не вставляли. А потом фалангисты выдвинули свой ультиматум. И никаких монархических устремлений в программе мятежа, по их мнению, быть не должно. Это было немного удивительно, ранее среди националистов идея восстановления монархии большого отторжения не вызывала. И тут такой финт почти на самой финальной прямой. Есть от чего психовать!
Надо сказать, что всё разрешилось благодаря генералу Санхурхо. В Лиссабон самолёт доставилпредставительную делегацию монархистов и фалангистов. И мудрый лис смог со всеми ними договориться. Даже предположить сложно, что он им всем обещал. Впрочем, скоро всё станет известно. В четыре утра должен приземлиться самолёт с генералом на аэродром около Тетуана. Хосе Санхурхо считал, что он должен быть в центре восстания. И раз все начинается в Марокко, то именно тут и его место. Вот только такой перелёт был довольно сложный и ни один из летчиков ВВС Испании не рискнул взять на себя ответственность за столь опасный рейс. Пришлось обратиться к англичанам, которые предоставили один из своих лучших транспортных самолетов и опытный экипаж, для которого полет в ночных условиях - обычное дело.
И вот самолёт со звучным именем «Стремительный дракон» показался на горизонте. Аэродром подсветили. Мануэль с группой солдат, выбранных в качестве почетного караула, двинулся по направлению к посадочной полосе. Поднялся сильный ветер, который мог помешать приземлению. Нос енота[1] топорщился прямо в направлении, с которого аэроплан заходил на посадку. В глаза ударило пылью, поднятой очередным порывом стихии. Но нет, дракон уверенно шел на посадку, еще минута, колеса его коснулись земли. Первым из аппарата выбрался невысокий полный человечек, который метнулся в сторонку и стал извергать из себя остатки еды. Это был Луис Болин, проживающий в последнее время в Лондоне и работающий корреспондентом монархической газеты АВС. Именно он организовал этот перелет, арендовав у авиакомпании из Кройтона «Оллей Эйруэйс» этого самого «Стремительного дракона», за штурвалом которого находился капитан Бебб, один из самых опытных пилотов компании. Луис пригласил в полет еще и отставного Хью Полларда, которого сопровождала дочь и ее подруга. Это было прикрытие поездки. Борт вечером приземлился в Лиссабоне, где
подобрали генерала Хосе Санхурхо с его двумя адъютантами, которые, одновременно, выполняли функцию телохранителей[2].
И вот из недр летательного аппарата вылез генерал. Его пошатывало, но он держался, хотя лицо его казалось в мертвом свете ламп каким-то зеленоватым. Годед стремительно подскочил к спустившемуся на землю командующему и лихо отдал честь. За его спиной уже выстроился почетный караул. Легионеры взяли массивные ружья на плечо и. согласно уставу, буравили прибывшее высокое начальство глазами. Болин, кажется, уже отблевался, и теперь очень осторожно занимал позицию в свите Санхурхо. Хосе пожал руку, а потом и обнял своего боевого товарища.
- Рад приветствовать вас на земле Марокко, мой генерал! - голос Мануэля оказался наполнен торжественными и радостными нотами.
- Мой друг, теперь мы покажем этим мерзавцам, что такое сила армии! На этот раз никаких отступлений! Победа или смерть!
Последнюю фразу генерал почти прокричал так. чтобы его слышали солдаты. Потом он обошел строй почетного караула. А в это время обслуживающий персонал начал выгружать из недр самолета многочисленные чемоданы «скромного и простого в обращении» генерала.
- Как тут у вас обстановка? - поинтересовался он у Годеда.
- В Тетуане власть принадлежит нам. Тут и арестовывать никого не надо. Сейчас войска выдвигаются из мест расположения и занимают основные города провинции.
- Обратите внимание на Сеуту и Танжер. Это критически важные порты, без которых переправить войска в метрополию будет крайне сложно.
- За взятие Сеуты под контроль отвечает генерал Хосе Мильян. Я присоединюсь к отряду, который пойдет на Танжер. Там есть отряд канонерских лодок, матросы окажут нам поддержку, но в обоих городах проблем пока что не предвидится.
- А кто занимается Мелильей?
- Мы отправили туда в качестве начальника гарнизона подполковника Рафаэля Гарсиа. Он сообщил, что его части готовы присоединиться к восстанию.
- Хорошо, действуйте. Сообщите Гарсиа, если он победит в Мелилье, быть ему полковником. Этот город тоже важен. Оттуда тоже можно перебрасывать подкрепления на материк. Когда закончите в Танжере, я туда приеду. И напомните, чтобы сразу же во всех городках открыли пункты срочного набора в регулярес. Нам понадобиться много легкой пехоты.
- Но оружия совершенно недостаточно, мой генерал.
- Будет оружие. Не сразу, но будет. Как только мы тут возьмем власть и организуем правительство - хунту, я обращусь к Муссолини и Герингу. Есть предварительное согласие обоих. Только бы в метрополии нас не подвели! Оставаться правителем Марокко я не собираюсь! А теперь покажите, кто проведет меня в мою резиденцию. Мне надо привести себя в порядок. В пустыне нас немного помотало.
И буквально через четверть часа на взлетно-посадочной полосе у Тетуана остался только «Стремительный дракон» и несколько караульных, прикипевших к своим постам. А над горизонтом медленно поднималось весеннее солнце - наступил первый рассвет Гражданской войны.
* * *
Мадрид
6 мая 1936 года
В президентском дворце никто не спал. Мануэль Асанья с самого утра, как только пришли новости о мятеже в Марокко, понял, что то, о чём его предупреждали друзья и союзники, началось. На его одутловатом, почти лишенном эмоций лице (всё-таки возраст давал себя знать), на этот раз можно было увидеть не только растерянность, но и собранность, целеустремленность. Как сказал один человек «мятеж надо давить, пока он не стал революцией». Фактически, в его дворце собрались все министры и шел почти непрекращающийся совет, особенно руководящей тройки: президента, руководителя военного ведомства и премьера правительства. Хуже всего было то, что пока что была более-менее ясна ситуация только по Мадриду. Кроме того, несмотря на то, что мятеж в столице провалился, в некоторых районах города еще продолжалась стрельба. Было неспокойно. И как-то особенно гадко на душе. Всё дело в том, что все его устремления построить республику для всех граждан все стремительнее становились утопическими и несбыточными мечтами. И всё началось с визита этого русского, Мигеля Мартинеса, который при личной встрече предъявил очень
серьезные полномочия от своего вождя, Сталина.
Мануэль прекрасно понимал, что доверять Сталину нельзя, тот исполняет волю Коминтерна и будет проводить жёсткую линию конфронтации с социалистами, и вообще, строить социализм в Испании Асанья не собирался. Но этот русский еврей сумел президента (а встреча прошла почти сразу же после инаугурации) удивить. Он показал секретную статью Сталина «О государственном капитализме, как форме трансформации общества в социальное государство». То есть, ему предложили выстраивать в стране вполне адекватную ситуации и его личному пониманию справедливости государственную структуру, при которой сохранится капиталистическая система и при мощном государственном контроле, что позволит заложить серьезные социальные гарантии беднейших слоев населения. И важнейшим вопросом становился земельный. На его возражения, что реформа продвигается, правда, медленно, из-за сопротивления крупных землевладельцев, которые имеют на местах много власти и влияния, Мартинес ответил, что промедление с переделом земли смерти подобно. После долгих дискуссий был принят указ о переделе земли, по которому был установлен земельный максимум, а
все излишки передавались крестьянской общине, которая и решала, как она распределит эту землю: будет ее обрабатывать коллективно, создавая кооператив, или поделит между отдельными крестьянскими семьями. При этом в некоторых селениях шли по пути раздела земли и объединения части хозяйств в кооператив. А чтобы помещики не взбунтовались, им предложили компенсации в виде участков под плантации цитрусовых в Испанском Марокко. При этом также в виде компенсации обещали кредит саженцами и небольшие денежные выплаты. Надо сказать, что несколько семей уже воспользовались этим предложением и перебрались за море.
И сразу появились серьезные последствия этого «чёрного передела». Во-первых, власть помещиков быстро растаяла. Потому что крестьянин не дурак, когда дело идет о его выгоде. И когда государство говорит: возьми землю у своего помещика, он идет и берёт. Потому что своя земля греет ему душу намного сильнее, чем любые обещания крупного землевладельца. Сильно сопротивляющихся помещиков быстро упокоили. На самом деле крестьяне люди жестокие, скот убивать им не привыкать. А человек что скотина, разве что на своих двоих передвигается, так это поправимо. Ноги всегда оторвать можно. В общем, ничего нового не произошло: смена землевладения прошло кроваво и быстро. Причём во всех провинциях страны одновременно. В том числе там, где проводилась осторожная реформа Асаньи. Но там семьи хлебопашцев получили слишком незначительные приварки к своим наделам, поэтому активно включились в чёрный передел. Во-вторых, на селе рухнуло влияние католической церкви. Да, крестьянин существо темное и забитое. Но когда государство сказало: берите и делите землю, а святой отец берет крест и становится на защиту земли помещика, то
уронить батюшку на землю, и чуть-чуть по нему потоптаться для крестьянина грехом не является. А вот не забрать землю, которую тебе дают - это уже большой грех! Кое-где запылали церкви. Но правительство республиканцев эти провокационные события быстро купировало. Теперь, если священник выступал против земельной реформы, церковь закрывалось, а ее имущество и земли переходили во владение крестьянской общины. И крестьянам это понравилось!
- Мигель, вы уверены, что этот указ надо подписать? - голос президента охрип, он сегодня слишком много говорил.
- Мануэль, даже не раздумывайте. Необходимо лишить Африканскую армию боевого потенциала. И этот указ донести до каждого солдата. Завтра - послезавтра максимум, Санхурхо возьмёт под контроль Марокко. И получит плацдарм для наступления на республику. А туземные войска - самые надежные части мятежников, это ведь они подавляли восстание в Астурии.
Президент подумал пару минут. К сожалению, он уже от усталости падал с ног, даже крепкий кофе не помогал. Потом подписал указ и вызвал секретаря.
- Аугусто, это необходимо срочно опубликовать. И организуй передачу указа по радио.
Как только посетитель и секретарь покинули его кабинет, наступило несколько минут благословенной тишины. Правда, через четверть часа военные будут докладывать то, что удалось узнать по итогам этого дня. Но пока можно отдохнуть. Мануэль закурил сигару. Врачи запрещали ему курить. Но сегодня он наплевал на все запреты. Потому что потому, вот! Выглянул из окна: оно выходило на внутренний двор, где нёс службу усиленный двумя пулеметными точками взвод охраны. Солдаты бдили. Это подействовало на президента успокаивающе. Почему-то в эти минуты он стал раздумывать о Мигеле Мартинесе, который еще и Михаэль Кольцофф. Чем-то его этот невысокий, чуть полноватый русский журналист раздражал. Может быть, слишком самоуверенный? Впрочем, Мигель прекрасно понимал, что без надежного союзника республике просто не выжить. И ради Испании готов был наглость русского потерпеть. До поры, до времени. При этом польза от этого «товарища Мигеля» была более чем серьезная. Хотя бы то, что он сумел достать партию немецких «магнетофонов»[3], которых в свободной продаже не было и более того, обучил им пользоваться доверенных
сотрудников спецслужб. Благодаря этому были установлены и изобличены хорошо замаскированные предатели, находящиеся на высоких постах в армии и флоте, но готовые предать и присоединиться к мятежникам.
Пару дней назад их арестовали. Правда, некоторых, самых влиятельных, тайно. Надо было иметь повод окончательно задавить военную камарилью. Провести более решительные преобразования армии. От иллюзии социалистов, что при смене строя армию может заменить народная милиция, Асанью излечила практика Гражданской войны в России. Но армия должна, точнее. Обязана быть вне политики. Правда, как этого добиться, он не знал. Ему не нравился и тот указ, который он подписал. Президент очень переживал, что предоставление полной независимости Испанскому Марокко вызовет парад суверенитетов провинций, которые получили весьма серьезные автономии. Вообще-то следующим шагом его реформа представлялось создание союза социалистических республик Пиренейского полуострова (ПССР). Но при этом у федерального центра должны быть серьезные полномочия в стратегически важных вопросах. И вот так некстати этот мятеж! Подписанный указ о независимом испанском Марокко имел еще и такую мину замедленного действия: военные становились гражданско-административной властью в стране, определяли ее статус - от республики до монархии или
диктатуры, полностью самостоятельно. Африканская армия подлежала демобилизации, а ее солдаты и офицеры получали при увольнении наделы земли, более чем достаточные для безбедной жизни. При этом республиканское правительство обещало построить сеть опреснителей, чтобы дать техническую воду для полива земельных участков в засушливой зоне. На оставшихся в армии этот указ не распространялся. А что помешает солдату уволиться, получить землю и потом вернуться служить? Ничего! Но время-то он потеряет. На какое-то период Африканская армия частично утратит боеспособность. А что еще надо? Пока и это хорошо. И тут до Асаньи внезапно дошло, что земли в Марокко не так уж и много. Точнее не так, пригодной для обработки земли. Это значит, неизбежно столкновение высылаемых из метрополии помещиков и местных вояк, которые сами захотят стать крупными землевладельцами! Воистину, коварство Мартинеса почти Макиавеллевское!
Теперь Асанья смотрел на подписанный указ совсем под другим углом. И понял, что там еще и заложена бомба под единство антиреспубликанской коалиции. Особенно, если монархисты захотят возвести срочным образом на трон Бурбона. Им-то всё равно, что трон будет стоять в Танжере или Тетуане, корону они будут считать всеиспанской. А военные планируют чисто свое правление: хунту, то есть добиваются своей власти без оглядки на коронованного придурка (а то, что на примере Бурбонов можно было писать диссертацию о вырождении королевских династий - очевидный факт). Вот так и рушится единство коалиции. Нет, может быть, это сработает, а, вполне возможно, что и нет, но песочку в механизм восстания, несомненно, подсыплет.
Тут в кабинет вошел секретарь, оторвавший Асанью от размышлений. Он стал расстилать на столе большую карту Второй республики. В кабинет вошли военные и премьер-министр. Пора узнать, что происходит в стране.
[1] Конус из полотна, который указывает направление и силу ветра.
[2] В РИ подобный перелёт был, но он доставил в Марокко генерала Франко.
[3] Более-менее компактный аппарат компании Телефункен носил название «магнетофон», это после войны оно трансформировалось в более привычную для нас форму
Глава двадцать шестая
Как надо давить паровозы
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
КАК НАДО ДАВИТЬ ПАРОВОЗЫ
Эль-Ферроль
7 мая 1936 года
Капитан де фрегате Нико Роблес (он же капитан 3-го ранга Николай Ефремович Басистый) нервно курил на мостике эсминца «Дерзкий». Раннее майское утро только-только подсвечивало бухту и мощную верфь, на которой строились лучшие корабли испанского военного флота. Было свежо. В городке еще раздавались одиночные ружейные выстрелы. Как говориться, мелкие эксцессы. Взгляд командующего сводным отрядом прикрытия то и дело возвращался к остову тяжелого крейсера «Канариас», полупритопленного и выбросившегося на мель неподалеку от входа в бухту Эль-Ферроля. Николай Ефремович тяжело вздохнул. Глубины тут были не такие уж и запредельные, так что ему, можно сказать, повезло. Но как начальство оценит его неудачу? Всё-таки ему приказывали оба тяжелых крейсера захватить. Получилось только один.
В район Ла-Коруньи караван, который прикрывали два «Новика» из Бизертской эскадры, успешно отремонтированные на французских вервях, прибыл еще четвертого мая. Согласно плану, сделал разворот в море и совершил маневр в международных водах, направляясь в обход Пиренейского полуострова. Пятого поздно вечером был получен условный сигнал и караван, перестроившись, направился к портам назначения: предстояло захватить военно-морскую базу и феррольские верфи вместе с кораблями, которые там находились. Шестого рано утром корабли под дружественными флагами с таким же дружеским визитом вошли в Ла-Корунью (эсминец «Беспокойный», сторожевой корабль и два транспорта с десантом), а сам Басистый на «Дерзком» и с еще двумя транспортами и сторожевиком ушел в Эль-Ферроль. В Ла-Корунье все прошло более-менее просто и без осложнений. О дружеском визите были предупреждены местные власти, которым стало как-то сразу не до визитеров: при получении по радио сигнала «Над всей Испанией безоблачное небо» народная милиция была приведена в боевую готовность и выдвинулась к военно-морской базе, блокирую казармы матросов. В самом
городе военные, лояльные республиканскому правительству, организовано вывели верные части, поддержав народную милицию. Жандармерия сохраняла вооруженный нейтралитет, не вмешиваясь в происходящие события. Гарнизон базы был не настолько велик, чтобы оказать более-менее достойное сопротивление, а та небольшая канонерская лодка, которая отвечала за охрану порта, против «Беспокойного» никак не играла. Да и не пыталась оказать какое-то сопротивление. После начала высадки десанта (первого батальона интербригадовцев) очень быстро порт оказался в руках республиканцев. И теперь выгрузке оставшегося контингента воинов-интернационалистов никто не мешал. После того, как в городе был установлен порядок и выступление мятежников быстро и эффективно подавлено, в порт зашли транспорты с вооружением, боеприпасами и продовольствием для республиканской армии. Началась разгрузка довольно внушительного каравана.
Намного сложнее оказалось дело в Эль-Ферроле. Там экипажи обоих тяжелых крейсеров находились под влиянием монархистов. В первую очередь, практически весь офицерский состав. И они тщательно готовились к выступлению. К сожалению, немногочисленная милиция не смогла помешать всем мятежникам прорваться к кораблям, блокировали только часть из них в казармах. Почти треть заговорщиков находилась в частных домах, концентрируясь неподалеку от порта. Они и смогли пробиться к оставленным без присмотра батлшипам. Пытались захватить оба крейсера, но небольшой отряд матросов-республиканцев сумел взломать оружейку и открыл по монархистам огонь, не дав захватить «Балеарес», а вот «Канариас» оказался во власти восставших. И тут в бухту врывается эсминец под красным флагом. Басистый тяжело вздохнул. Ему крупно повезло, что на орудия тяжелых крейсеров еще не установили затворы (официально - в них нашли дефекты и срочно ожидали поставку замены, на самом деле республиканские власти просто вывезли их из верфей и перепрятали от греха подальше). Правда, сразу же в ситуации советские моряки не сумели сориентироваться, что
дало возможность мятежникам сделать попытку вырваться из западни. «Дерзкий» еле увернулся от уверенно шедшего на таран тяжелого крейсера. Разница в весе позволяла ему разрезать разнести лёгкий эсминец на куски. В условиях тесной бухты маневрировать было чертовски сложно. И если «Дерзкий» сумел увернуться, то шедший за ним номерной сторожевик (скорее катер, чем полноценный сторожевой корабль) попал под раздачу просто потому, что ему сманеврировать просто не осталось места. Понимая, что его стодвух миллиметровки даже в упор для тяжелого крейсера что слону дробина (может быть, что-то там поцарапает, но смертельной раны не нанесёт) Басистый отдал приказ на торпедную атаку, пока крейсер не вырвался на свободу. Удар торпеды оказался более чем удачным: крейсер повело и выкинуло на мель. Экипаж вынужден был выбросить белый флаг. Вчера его люди оценили состояние подбитого крейсера как ремонтнопригодное. Сегодня утром должны были начать осмотр специалисты местной верфи, чтобы определиться с ходом работ. А кап три (это звание Басистый получил при аттестации в январе этого года) стал капитаном де фрегате ВМФ
Испании, и командующим Феррольской Эскадрой.
Надо сказать, что Басистый оказался командующим этим небольшим, но зубастым отрядом кораблей не случайно. Это был военный с опытом еще Империалистической войны. Его служба началась в далеком четырнадцатом году. В пятнадцатом он закончил школу юнг в Севастополе, а в следующем - минную школу учебного отряда Черноморского флота. Служил минно-машинным унтер-офицером на эсминце «Жаркий» и миноносце «Сулин». За успешные минные постановки на Босфоре был удостоен Георгиевской медали. Во время Гражданской войны повоевал не только на Черном море, но и на Волге, на Каспии. После Гражданской занимался преподавательской работой, в тридцать первом закончил Военно-морскую академию. После ее окончания оказался на Тихом океане. В тридцать шестом отозван в распоряжение Кузнецова, будучи начальником отдела боевой подготовки штаба флота. В общем, как реального боевого опыта, так и теоретических знаний ему хватало. Но тут появился дежурный матрос, прервав размышления командира.
- Товарищ командир, вас просят пройти в рубку. - обратился он к Басистому.
Николай Ефремович отбросил скуренную наполовину сигарету и отправился на боевой пост. Там его ждали радист и переводчик.
- Срочное сообщение с эсминца «Лепанто».
- Ну что там? - поинтересовался капитан Нико Роблес. Согласно плану учений, отряд эсминцев типа «Чуррука» из четырех единиц заранее вывели в море и они должны были вернуться на базу не ранее десятого мая.
- Сообщают, что отряд разделился, получив сигнал мятежников. Два эсминца поддержали республиканцев и возвращаются на базу в Ла-Корунье. Вторая пара поддержала заговорщиков и ушла в направлении на Канарские острова. Запросили приказ, что им делать.
- Кто запросил? - уточнил Басистый.
- «Лепанто» и «Санчес Баркастеги» - там держат флаг республиканцы.
- Прикажите им идти на базу. И сообщите на «Беспокойный». Пусть будут в полной боевой готовности. А если это хорошо подготовленная провокация мятежников? Пусть приведут в боевую готовность береговую оборону базы.
И Николай Ефремович опять серьезно задумался. Нет, тут, в Эль-Ферроле порядок все-таки навели. И самым правильным решением было отправиться в порт по соседству и подстраховать товарищей. Через три часа «Дерзкий» малым ходом отправился в Ла-Корунью. Сам Басистый остался со штабом отряда и отрядом морских пехотинцев на феррольских верфях. Предстоял огромный объем неотложной работы.
* * *
Картахена
7 мая 1936 года
(дредноут (линкор) «Ворошиловец», он же «Император Александр III », «Воля» «Генерал Алексеев» в 1917 году до ремонта и модернизации)
Он чуть-чуть не опоздал. Капитан де Навио Николас Лепанто (он же капитан второго ранга Николай Герасимович Кузнецов) с тревогой рассматривал погром, который случился в бухте Картахены. К сожалению, его отряд пришёл в порт, когда там уже вовсю шёл бой. Большая часть матросов и морских офицеров была настроена промонархически, к восстанию готовились тщательно, на кораблях и в гарнизоне морской базы велась активная пропаганда и агитация антиреспубликанского толка. За правительство были, в основном, экипажи эсминцев и легких сил. Служившие на крейсерах и линкорах элита флота оставалась на твердых реакционных позициях. В том числе командование базы и кораблей, которые прикрывались вроде бы нейтральным или даже сочувственным отношением к новой власти, тем не менее, практически все были вовлечены в заговор. Более того, им удалось сформировать ударные отряды моряков и раздать им стрелковое оружие - с одной целью, захватить город и порт и удержать его против сил республиканской милиции и верных правительству армейских частей. Когда начался мятеж, командующий сухопутными войсками в Картахене проявил
нерешительность и не занял ключевые точки города, что должен был сделать, услышав сигнал для всеобщего восстания. В этой ситуации одной только народной милиции совершенно не хватило бы, чтобы подавить выступление монархистов. Правда, на помощь народной милиции выступили карабинеры - жандармерия. Именно они помогли как-то затормозить начало мятежа, вооружили моряков-республиканцев (большую часть из них составляли убежденные анархисты) и благодаря этому флот не стал легкой добычей мятежников.
Вошедшую в бухту эскадру Севера под командованием Кузнецова ожидало эпическое полотно разбушевавшейся Гражданской войны. На кораблях Испанского флота шли бои. На легком крейсере «Сервантес» и на линкоре «Республика» (бывший «Альфонсо XIII») трепетал флаг монархии, но на них все ещё раздавались выстрелы - мятежники добивали группы преданных республике матросов, оказывающих сопротивление. Правда, судя по всему, им оставалось совсем немного времени, небольшие группы еще как-то отстреливались, но вяло и чувствовалось, что у них просто вот-вот кончатся патроны и участь их будет незавидной. На крейсерах, точнее, около стоянки крейсеров шел стрелковый бой: монархисты никак не могли пробиться к основной группе крейсеров и овладеть ими, кроме того же «Сервантеса», на котором бой был весьма и весьма интенсивным и нельзя было сказать, что мятежники его полностью контролируют. Да, флаг восстания они вывесили, но до окончательной победы на единственном захваченном крейсере было далековато. «Ворошиловец» подошёл вплотную к «Республике», огнём пулемётов расчищая палубу испанского линкора. По своим габаритам
советский дредноут намного превосходил испанский недолинкор, поэтому позиция для огневого контроля и последующего десантирования отряда морской пехоты оказалась более чем удобной. И вот тут показало свое превосходство автоматическое оружие, которым вооружили морпехов. Фактически, это были пистолеты-пулеметы под пистолетный патрон 7,62?25 ТТ (потомок маузеровского 7,63?25 мм). Их конструкцию разработал Дегтярёв на основании рисунка ППС (пистолета-пулемета Судаева образца 1942 года). Сам Алексей Иванович был еще слишком молод и только-только заканчивал службу в армии, железнодорожных войсках, собирался поступать учиться на инженера. У Василия Алексеевича Дегтярева дело пошло более-менее ладно, напоминающий тот же ППС пулемёт-пистолет ППД-35 получился достаточно быстро, сохраняя главные достоинства его аналога: высокую технологичность, простоту, надежность. Самые большие проблемы возникли с магазином, для начала Дегтярёв хотел поставить однорядный дисковый на шестьдесят патронов, но потом всё-таки сумел пристроить рожковый двухрядный на тридцать выстрелов.
И сейчас Николас Лепанто не без удовольствия вспоминал, как быстро морские пехотинцы зачищали палубы линкора от матросов противника. Да. этот ППД - не дура-винтовка. С которой не развернутся, а дальность выстрела в ограниченном пространстве корабля не имеет значения, а вот способность быстро выплюнуть рой пуль - еще как имеет смысл! В общем, перебив основные силы мятежников и пленив небольшую часть мудро поднявших руки вверх врагов, советские морпехи стали высаживаться на берег, чтобы оказать помощь отрядам, которые сражались у бухты крейсеров.
И именно там разгорелись самые тяжелые бои. Главной проблемой оказалось то, что «Маджестик» из-за обидной поломки отстал и вошёл в бухту Картахены только уже почти ночью, когда бои временно затихли. Конечно, высадка почти трёх тысяч хорошо мотивированных и обученных пехотинцев сразу же изменила расклад сил. Но до этого времени ситуация складывалась весьма неоднозначно. Пока «Ворошиловец» застрял, стараясь захватить «Республику» к отрядам монархистов подошло подкрепление, и они смогли почти полностью захватить «Сервантеса», более того, учитывая наличие на крейсере полного боекомплекта, мятежники стали наводить орудия на корабли республиканцев. Экипажи же легких крейсеров и эсминцев были слишком заняты разборками с отрядами мятежников в бухте. На самих боевых единицах оставались небольшие отряды прикрытия без канониров. Правда, сначала с «Сервантеса» ударили вспомогательные орудия 47-мм. Их предназначение - зенитки, но и по пирсу они молотили изрядно. Шестидюймовки главного калибра и 102-мм универсалки стали выцеливать корабли республиканцев, стоящие на приколе. Их носовая башня А попыталась накрыть
своим первым залпом «Ворошиловец», но попасть не смогла, из-за неудобного положения последнего, большей частью прикрытого «Республикой». А вот кормовая башня накрыла с первого залпа эсминец «Поспешный». Получив стопятидесятимиллиметровый снаряд в скулу и второй почти рядом с правым бортом, советский эсминец аж подпрыгнул, его снесло в сторону, и он стал быстро тонуть. Потери были ужасающие, но они были бы еще больше, если бы корабль не успел высадить отряд морпехов, которые сейчас на пирсе попали под артиллерийский обстрел. Но вот «Ворошиловцу» стрелять главным калибром никто не мешал. Так что очень скоро «Мигель Сервантес» запылал, его артиллерия оказалась подавлена. Однако, он успел наделать делов, нанеся урон еще одному эсминцу, но уже испанскому, а также серьезно повредив свои систершипы «Альмиранте Сервера» и «Принсипе Альфонсо», которые республиканцы ещё не успели переименовать. После этого жаркие бои разгорелись у причалов двух нетронутых легких крейсеров, куда рвались ударные отряды заговорщиков. Но, получив подкрепление из советских морпехов, республиканцы уверенно удерживали позиции.
Поутру ситуация резко изменилась: ночная высадка Первой интернациональной бригады имени Батьки Махно (он умер в Париже как раз накануне испанских событий, а почти весь личный состав бригады составляли идейные анархисты) расставила всё на свои места. А в одиннадцать часов дня на стороне правительственных отрядов выступили части военного гарнизона Картахены. Слишком нейтральный бывший командир гарнизона был арестован, ключевые точки города перешли под контроль республиканцев. Бои в порту и в районе верфей продолжались, но у остатков мятежников никаких шансов не осталось. К вечеру седьмого мая практически все очаги восстания верные правительству отряды успешно подавили, в плен сдалось более трехсот монархистов. Какая-то часть смогла уйти, но в большинстве своем мятежники были просто перебиты. Подняли руки небольшая горстка (по сравнению с общим числом участников).
Естественно, что эти бои имели свои последствия для их участников. Николай Ефремович Басистый (Нико Роблес) был награжден Орденом Красного Знамени и получил кап-два. Николай Герасимович Кузнецов подрос до каперенга и удостоился Ордена Ленина. Его тут же, девятого мая, назначили главным советником по военно-морским делам испанского республиканского флота. Басистый - его заместителем и командующим 2-й эскадры флота в составе линкора, двух тяжелых крейсеров и четырех эсминцев, базирующейся в Ла-Корунье. Правда, предстояло еще довести до ума и отремонтировать большую часть батлшипов, но это было всего лишь делом времени. Вторым следствием стала продажа «Эскадры Севера» Испанской республике, что сразу же резко усилило флот страны. А на караване торговых судов в обстановке строжайшей секретности в СССР отправился золотой запас страны, в том числе и как гарантия оплаты полученных военных кораблей.
По итогу - в распоряжении мятежников оказались два более-менее современных эсминца, тройка старых номерных миноносцев, пятерка канонерок и несколько сторожевых катеров. Никаких более-менее серьезных сил на море мятежники так и не получили.
Глава двадцать седьмая
Критический момент
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
КРИТИЧЕСКИЙ МОМЕНТ
Мадрид. Президентский дворец
7 мая 1936 года
Министры правительства Испании собрались в большом кабинете Президентского дворца, вокруг стола на котором вместо скатерти красовалась большая карта страны с разноцветными флажками отображающими обстановку на утро этого дня. Вот в кабинет энергичным шагом вошёл президент Асанья. Накануне совещания он читал оппозиционные газеты, которые обвинили его в узурпации власти и подтасовках результатов выборов. Можно подумать, что его политические противники были в белых перчатках и подтасовок не совершали! Еще как совершали. По совету своих политических советников в республиканских газетах развернулась антимонархическая пропаганда. С публикацией подтасовок и фальсификаций выборов, особенно в сельской местности, в которой власть до недавнего времени принадлежала крупным землевладельцам. Всё-таки вовремя решили вопрос с землей, фактически, выбив у значительной части населения веру в лозунги правых партий. Потому что лозунги лозунгами, а земля, которую тебе дали - вот она, уже твоя, ее уже надо обрабатывать. И кто тебе её дал?
(план Мадрида )
Но ситуация складывалась сложная, даже критическая. Если бои в Мадриде практически прекратились, хотя отдельные очаги сопротивления мятежников были локализованы, но не подавлены, но всё-таки в столице стало относительно спокойно, то в провинциях спокойствия не наблюдалось. Тем не менее, совещание началось именно с освещения ситуации в столице. Доклад делал генерал Мигель Нуньос де Прадо, которому поручили подавить путч. Он пользовался полнейшим доверием президента и большинства министров.
- При получении сигнала «Над всей Испанией безоблачное небо» отряды народной милиции вывели из казарм. Главной нашей целью было не допустить разгула необоснованного насилия в городе.
Действительно, сразу же милицианос окружили и закрыли представительства правых организаций: в первую очередь штаб-квартиры фалангистов и карлистов, находящиеся там мятежников арестовали. Были проведены задержания лидеров парламентской оппозиции, в том числе Кальво Сотело, настоящего лидера всей промонархической группировке в Кортесах. Кроме него еще целый ряд политиков самого разного масштаба. Но никаких политических убийств! Всё делалось строго в рамках закона. Пока еще в рамках закона. Надо сказать, что народную милицию начали набирать, как только к власти пришли представители Народного фронта, более того, заранее подготовили указ о преобразовании милицианос в национальную гвардию, по факту, приравняв их к тем же карабинерам. Но восстание внесло свои коррективы в планы правительства. Тем не менее, милиционеров поместили в казармах и стали усиленно готовить, таким образом, создавая свою лояльную вооруженную силу. Начальником военного гарнизона, а теперь и военным комендантом Мадрида как раз стал докладчик: генерал де Прадо. Он сумел провести чистку частей гарнизона от оппозиционно настроенных
офицеров, заменил командный состав основным воинских соединений, что, несомненно, сыграло свою роль в ходе мятежа.
Самым крупным успехом восставших стало захват казарм Дона Хуана и находящейся рядом Образцовой тюрьмы, вот только оппозиционеров свозили не туда, там находилось только несколько весьма неблагонадежных офицеров, которые, тем не мене, особой популярностью в войсках не пользовались. Тем не менее, из тюрьмы выпустили всех и при этом не ограничились лишь политическими. На свободу вышло немало уголовников. В это же время милицианос и добровольцы из рабочих дружин группировались у трёх основных точек города: Народного дома, Кортесов и Президентского (бывшего королевского) дворца. Рабочие ожидали раздачи оружия. И оно не заставило себя долго ждать. Добровольцы заранее были расписаны по отрядам, которые возглавили группы более-менее подготовленных милицианос. Никакого хаоса и передачи оружия политическим партиям не происходило. Как и не было разгула террора со стороны правительства. Решение действовать жёстко, но в рамках закона пока что соблюдалось.
Основные бои в городе происходили в двух районах: на Пасесо де Прада, где в отелях «Ритц» и «Палас-отель» собрался импровизированный штаб фалангистов и карлистов. Туда же стекались сторонники мятежников. Сюда и был нанесён первый удар народной милицией. Разгорелся тяжелый бой с участием почти тысячи человек с обоих сторон. У восставших были пулеметы, которые те установили на верхних этажах отелей, откуда было удобно контролировать подходы к обоим зданиям. Первые атаки милицианос закончились большими потерями республиканцев. Но когда к площади подтянули верные правительству военные части с артиллерией, блокировав этот район, участь мятежников была решена. Пушки подавили огневые точки повстанцев, а народная милиция занималась, в основном, задержанием разбежавшихся мятежников. Они не ожидали такого огневого воздействия и оказались быстро деморализованы.
Намного сложнее шли бои у казарм Монтанья, в которых располагались верные правительству части, но они оказались на пути ударных колонн мятежников, которые вышли из казарм Дона Хуана и направлялись к Президентскому дворцу. Надо сказать, что командиры республиканцев проявили нерешительность, и только появление у казарм самого Мигеля Нуньеса изменило ситуацию. С ним пришло подкрепление в виде роты преданных и мотивированных республиканцев, плюс два броневика, которые своим пулеметным огнем смогли остановить продвижение повстанцев и откинуть их от казарм. Генерал действовал более чем решительно: сомневающихся командиров немедленно отстранил, одного арестовал и тут же расстрелял. Этого хватило, чтобы убедить всех, что шутки закончились и придётся сражаться всерьёз. Сначала правительственные войска сумели организоваться и дать решительный отпор мятежникам, а когда тем в тыл ударили отряды милицианос, прорвавшиеся по улице Альберто Агилеры, судьба этого сражения была решена.
- Центр города полностью контролируется правительственными войсками, отдельные очаги сопротивления остались на окраинах. Среди них, наибольшую угрозу представляет район железнодорожного вокзала, куда пробилось несколько отрядов мятежников. Кроме того, что само здание вокзала капитальное, у противника есть пулеметы, правда, всего три единицы, но применять артиллерию в этом районе представляется нецелесообразным. Мы стягиваем туда ударные части и броневики. Штурм назначен на одиннадцать часов.
- А артиллерию подтянули? - поинтересовался военный министр, генерал Посас.
- Две полубатареи трёхдюймовых орудий. - четко отчитался генерал де Прадо.
- Думаю, нам не надо стесняться и опасаться каких-то разрушений в столице. Намного важнее не дать противнику нанести нам ущерб, да и терять людей в такой обстановке в корне неправильное решение. Генерал, действуйте решительно! - Себастьян Посас оказался неожиданно человеком достаточно жестким и крови явно не боялся.
- Будет сделано! Я лично прослежу за штурмом.
- Предложите им сдаться. Конечно, они не согласятся, но мы таким образом докажем, что предоставляли мятежникам шанс на спасение. - вставил реплику Асанья. Он, конечно же, понимал, что в этой ситуации сохранить чистоту рук не получится, но хотел хотя бы по первым временам оставаться в рамках закона.
- Нам не до чистоты перчаток, господин президент! Думаю, необходимо срочно вводить по всей стране военное положение и переходить к методичному и жесткому истреблению мятежников. именно истреблению. Поэтому мы подготовили закон о чрезвычайном военном положении, который необходимо самым срочным образом проголосовать в Кортесах.
Асанья поморщился. Последняя реплика Хосе Диаса, лидера коммунистов, его совершенно не устраивала. И вводить военное положение он не хотел, во всяком случае, по всей Испании. Ему казалось, что таким образом он теряет контроль над ситуацией. Но тут в поддержку предложения комми выступили не только его однопартийцы, но и оба присутствующих на совещании генералы. И, как опытный политик, Мигель Асанья понял, что плевать против ветра не самая лучшая идея. А тут еще и Пассионария ввернула фразу, что паровозы надо давить, пока они еще чайники. Кажется, что-то подобное ему говорил этот русский, как его… Мартинес! Вот, его русское имя сложное, язык сломаешь, пока произнесёшь. Так что Мартинес. Мигель Мартинес.
- Дамы и господа! Товарищи! Прошу всех вернуться к положению в стране. - предложил президент. После небольшого обсуждения обстановки в столице и последовавшего за ним перерыва на большом столе расстелили карту Пиренейского полуострова с нанесённой на неё обстановкой.
Вроде бы ничего страшного не произошло, более того, Асанья был уверен, что дальше Испанского Марокко восстание не пойдёт. Слишком уж у мятежников положение внутри страны неустойчивое. Они не получили тотального преимущества, да еще и в столице их выступление, фактически, провалилось. Так что расслабляться не следовало, но бить тревогу и впадать в панику ни в коем случае не стоило.
Обстановку в стране докладывал генерал Рафаэль Посас.
- Ситуация складывается следующим образом: Астурия поддерживает правительство. В основном, благодаря тому, что шахтерам вовремя раздали оружие. В Овьедо полковник Аранда попытался присоединиться к мятежу, опираясь на гражданскую гвардию, которая находилась под его влиянием и фалангистов. Но Гонсалос Пенья не доверял Аранде и сумел организовать отряды народной милиции из шахтеров, получившей достаточное количество стрелкового вооружения, в том числе и пулеметы. Полковник-предатель был арестован и в тот же день расстрелян, остатки фалангистов бежали. Правительственные войска и отряды народной милиции прочно удерживают Хихон, Сантандер, Бильбао и Сан-Себастьян. Единственно сложности в Хихоне, где группы мятежников попытались выбить отряды народной милиции из казарм Симанакас, но подошедшие колонны рабочих и шахтеров деблокировали преданные республике части и нанесли мятежникам поражение. Благодаря высадке Первой Интернациональной бригады имени Махно удалось удержать Ла-Корунью и Эль-Ферроль. Единственным крупным городом и портом на побережье в руках мятежников оказался Виго, в котором мутили воду
перебежчики-санхурхисты из Португалии. В Леоне ситуация пока что неясная. Идут бои. В город прибывают отряды добровольцев, которые вооружаются самым срочным образом. Генерал Бош перешел на сторону мятежников, но подполковник Салья сумел удержать городской арсенал и казармы, начал раздачу оружия шахтерам, по его данным в город прибыло более двух тысяч добровольцев, которые сразу же влились в отряды народной милиции.
Генерал сделал небольшую паузу, выпил воды. Было видно, что он волнуется, но пока что ничего слишком хорошего сообщить не в состоянии.
- Наибольших успехов мятежники добились в северных провинциях. Практически без сопротивления были захвачены Бургос, Вальядолид, Памплона и Сарагоса. Идут тяжелые бои в Саламанке, но тут у нас есть шанс удержать город. А вот Касарес также оказался очень быстро в руках мятежников. Бои с переменным успехом проходят в Севилье, Кордове и Барселоне. Больше всего тревогу вызывает обстановка в Барселоне, по нашим данным туда прибыл генерал Годед, один из лидеров мятежников, правая рука генерала Санхурхо. Под контролем мятежников оказались Канарские и Балеарские острова, Мальорка, Кадис и Испанское Марокко. В городах Гранада, Малага и Мурсия бои идут с явным преимуществом правительственных сил. В Валенсии все спокойно, выступление мятежников удалось сразу же подавить.
- Какова обстановка на флоте и в авиации? - поинтересовался Асанья.
- Хотя нам удалось удержать большую часть кораблей, фактически, наш флот небоеспособен. Не хватает подготовленных командных кадров. Большая часть моряков остались настроены против республики и подали рапорты об увольнении. Фактически, у нас боеспособны на сегодня шесть эсминцев, шесть субмарин и несколько сторожевиков. Даже если русские передадут нам свои корабли, нам некого ставить на их мостики. Просто нет готовых командиров на наши боевые корабли. Аналогичная ситуация с авиацией. Большинство пилотов на стороне мятежников. Хотя технический персонал и охрана аэродромов не позволила перелететь на аэродромы мятежников, у нас зверский дефицит летчиков. Не скажу, что у мятежников ситуация складывается лучше. У них нет транспортной авиации, а истребительная невелика, но у них пилотов в избытке. Если им подбросят аэропланы, ситуация в небе будет не в нашу пользу. Из военных кораблей у них только два современных эсминца, остальное- мелкий хлам, которому и в море выходить рискованно.
- Скажите, генерал, как вы оцениваете обстановку в целом?
- Я оцениваю это как угрозу среднего уровня. Фактически, у противника три серьезных очага восстания, которые между собой не связаны. Самый большой - это треугольник Вальядолид - Памплона - Сарагоса. Еще два небольших - это Виго и Касарес. Критически важно удержать в наших руках Саламанку, Севилью, Кордову и Барселону. Наибольшая наша критическая уязвимость - это даже не порт Виго, а Кадис. Это, фактически, ворота на материк из Марокко. И появление тут частей Рифской армии более чем вероятно. Отсюда следует фактическая необходимость блокады побережья у Кадиса.
Асанья опять немного поморщился это «фактическое» слово-паразит в устах генерала Посаса его почему-то напрягало. Впрочем, генерал был воякой, а не оратором, так что ему это позволительно.
- Наша стратегия в этот промежуток времени: собирать силы и не допустить объединения сил мятежников. Необходимо обеспечить перевес наших сил в ключевых точках и не допустить подхода резервов из Африки. Я закончил. Конкретные распоряжения готовятся Генеральным штабом и будут сегодня вечером представлены президенту.
Выдав последнюю фразу, военный министр тяжело выдохнул и немного ослабил галстук, ему явно этот доклад дался непросто. Это о победах докладывать легко и приятно. Тут слово опять взял президент.
- Нам стало известно, что генерал Санхурхо обратился от имени военного правительства - хунты к Германии, Британии, Франции и Италии с призывом поддержать единственно законную власть в стране, то есть его. По нашим данным, Лондон и Париж склоняются к позиции нейтралитета, галлы даже скажем так, благожелательного нейтралитета. А чем нам собирается помочь Советский Союз?
Сказав последнюю фразу, президент уставился на меня, представителя Сталина, который был в числе пригашенных на это важное совещание. Пока что я исключительно в журналистском стиле конспектировал ситуацию в стране по докладам местных военных. Черкал в блокноте, сильно сокращая слова. И ничего более. Теперь же придётся говорить.
- Хочу сказать, что я не военный специалист. Но, могу точно спрогнозировать, что недооценивать опасность мятежа - непростительная глупость. В гражданском обществе Испании социальный классовый раскол уже произошёл и гражданская война или мятеж - только вывел наружу все противоречия, которые иным путём решить невозможно.
Я обвел комнату взором. Мой испанский все понимали. Это хорошо!
- СССР будет всеми силами поддерживать республиканское правительство. Это позиция однозначная. Вы должны знать, что, кроме трёх подготовленных интернациональных бригад, частично в их составе и граждане Испании, мы отправили вашей стране тридцать танков, сто двадцать орудий с боеприпасами для них и тридцать самолетов-истребителей последнего поколения. Большая партия стрелкового вооружения и боеприпасов к ним. Готовы передать в ваше распоряжение и корабли «Эскадры Севера» в том числе линкор «Ворошиловец». С караваном, который сейчас разгружается в Ла-Корунье прибыли военные советники, а также специалисты: летчики, моряки, танкисты, которые будут обучать ваших военных и окажут любую возможную помощь в деле разгрома мятежа.
Я заметил, как в глазах министров возникает уверенность в победе, которой ранее не было.
- Но я хочу сказать, что совершенно против выжидательно-оборонительной тактики правительственных войск. Сейчас восстание наиболее уязвимо, разбито на центры, которые не соединены воедино, не имеют общего командования и должной координации своих усилий. Этим моментом необходимо воспользоваться, чтобы задавить ростки мятежа как на можно большей территории. Следует не дать Северной группировке повстанцев получить доступ к морским портам. Получить прочный тыл и наладить военное производство в стране самым решительным образом. Дело в том, что есть данные, что Лондон серьезно рассматривает возможность морской блокады испанского побережья с целью наложения эмбарго на поставки вооружения воюющим сторонам. Как вы понимаете, их нейтралитет будет не в вашу пользу. Сейчас Лондон не заинтересован в испанской железной руде. Благодаря Вашингтонской конференции они могут экономить на своем флоте, только проводя его вынужденное обновление устаревших единиц. На это у них ресурсов более чем достаточно. А у вас между добывающими руду провинциями, угольными шахтами и металлургическими заводами нет железнодорожного
сообщения!
- Потому что перевозки выгоднее делать морем. - заметил кто-то из министров.
- В условиях морской блокады они просто прекратятся! Британцы будут забирать вашу руду как стратегический груз. И не подавятся! И доставка подкреплений и боеприпасов станут проблемой, которую будет сложно решить. Поэтому я предлагаю следующее…
Глава двадцать восьмая
Первые успехи
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ПЕРВЫЕ УСПЕХИ
Барселона
11 мая 1936 года
Генерал Годед, руководивший восстанием в Барселоне, ясно ощущал, что он и доверившиеся ему солдаты находятся практически в безнадёжном положении. Два дня непрерывных боев, показавшийся призрак успеха и наступившая потом катастрофа стали причиной того, что дух мятежников резко упал почти до нуля. С самого начала восстания, командир гарнизона Барселоны, кавалерийский генерал Фернандес Бурриель был на стороне путчистов. А вот командир расквартированной в Барселоне кадровой дивизии, которая и составляла основу гарнизона, генерал Льяно де ла Энкомьенда остался верным республиканскому правительству и намеривался готов вывести войска против мятежников. Ночью с седьмое на восьмое мая, воодушевленный успехами в Марокко, где восставшие контролировали всю провинцию, генерал Годед прибыл самолетом в Барселону. Он был уверен в успехе предстоящего выступления, главным, по его мнению, следовало устранить генерала Энкомьенда и занять центр города. По планам путчистов, колонны преданных делу военных должны выдвинуться из мест своего расположения к площади Каталунья (Пласо-де-Каталунья), а уже оттуда, подобно
щупальцам гигантского спрута охватить центр города, закрепиться и после этого не церемонясь привести к покорности рабочие окраины.
(план Барселоны)
Надо сказать, что позиция президента Каталонии Компаньеса могла косвенно способствовать успеху мятежа. Политик совершенно успокоился после докладов военных о верности частей гарнизона и на требования как профсоюзных деятелей (большей части анархо-синдикалистов) так и центрального правительства начать раздачу оружия народной милиции ответил категорическим отказом. Он посчитал эти крайние меры слишком преждевременными и боялся взрыва неуправляемого хаоса и разгула анархии с неизбежными эксцессами. Но восьмого рано утром президент Асанья все-таки достучался до уставшего мозга Компаньеса. По радио беспрерывно транслировали выступления Пассионарии, других лидеров коммунистов, профсоюзов, анархистов. В этих условиях вышедшие на улицы рабочие стали получать оружие. Командовавшие гражданской гвардией города генерал Аррагурен и полковник Эскобар начали быстрыми темпами «разгружать» подконтрольные им арсеналы, раздавая винтовки и патроны рабочим дружинам.
Мятеж в Барселоне должен был начаться в восемь утра, но мятежники не сумели вовремя нейтрализовать преданных правительству офицеров, поэтому первые колонны солдат, которым объявили, что они идут подавлять мятеж анархистов, под командованием полковника Лопеса-Амора выдвинулись в сторону площади Каталунья только в одиннадцать часов. Время оказалось катастрофически упущенным, но этого пока что никто не сознавал. Хорошо, что солидную порцию бренди солдатам раздали быстро и оперативно. Согласно планам путчистов, три колонны - две пехотные и одна артиллерийская направились в центр города. Но к сердцу города - площади Каталунья добрались далеко не все и далеко не сразу. Хуже всего ситуация сложилась для артиллерийской колонны. Фактически, путчисты получили в свое распоряжение полубатарею трехдюймовок и весь штаб артиллерийской бригады, то есть множество бесполезных без пушек офицеров. Основная колонна была остановлена народом, окружена, а после присоединения к толпе гвардейцев и вооруженных до зубов милицианос солдатики как-то быстро передумали сражаться против народа и даже согласились свои пушки
повернуть против своих же офицеров, дабы им, сволочам, не повадно было!
Но после полудня на Пласо-де-Каталунья разгорелись тяжелые и кровопролитные бои. Туда дошла колонна мятежников из казармы Педральбес, расположенной на северной окраине Барселоны. К вечеру площадь устилали сотни убитых и раненых тел. Подошедшее подкрепление позволило мятежникам оставить площадь за собой. Правда, народная милиция, гражданская гвардия и верные правительству войска удерживали две важнейшие точки: университет и отель «Фалькон», откуда пулеметным огнем блокировали наступление путчистов.
Генерал Годед выбрал своим штабом помещение в порту Барселоны. Он был уверен, что в ближайшее время подойдет подкрепление с Балеарских островов, где мятеж получился более чем удачным. Почти к ночи на пристань стали высаживаться обещанные резервы - батальон пехоты из Мальорки одновременно с батареей трехдюймовок. Вместе с частями гарнизона и военно-морской базы Барселоны уже получалась солидная сила. правда, прибрежную часть города блокировали отряды милицианос, но Годед был уверен, что утром наведёт порядок в порту и прилегающих к нему кварталах города. Тем более, что он мог опираться на казармы Атансарес с мятежными войсками.
Девятого наступил решающий день мятежа в Барселоне. Путчисты, захватившие площадь Каталунья, своим штабом сделали отель «Колон». Но к утру верные правительству отряды контролировали Виа-Лайетана и Калье-де-лас-Кортес, а отель «Фалькон» превратили в хорошо укрепленный пункт обороны, обложили окна мешками с песком. Оборудовали многочисленные пулеметные точки, подтянули артиллерию. Повторный штурм Университета и отеля «Фалькон» провалился. У мятежников не было бронетехники, а в артиллерии преимущество перешло к правительственным войскам. Утром того же дня части под командованием генерала Годеда попытались ударить в сторону площади Каталунья, чтобы соединиться с остальными отрядами путчистов. Но колонна, вышедшая из казарм Атансарес застряла в боях у здания Женералитета, а сам Годед был остановлен у Кафедрального собора, около которого республиканцы создали укрепленный пункт обороны, опять же, у них было в достатке артиллерии и пулеметов. К ночи стало ясно, что запал мятежников выдохся. Наступление прекратилось. Путчистов отбросили к казармам Атансарес, генерал Годед отошёл в порт, надеясь получить
еще подкрепления, но и на военно-морской базе произошли изменения: преданные правительству матросы и офицеры смогли её захватить, вывести на охрану порта сторожевые катера, перекрыв доступ транспортам с подкреплением. У войск на Пласо-де-Каталунья заканчивались боеприпасы и их со всех сторон выдавливали обратно, под отель «Колон».
В Барселоне практически вся гражданская гвардия оказалась на стороне республиканского правительства. Подобная ситуация нигде более не повторилась: в большинстве городов отряды гвардии чаще всего раскалывались в зависимости от политических предпочтений, в некоторых полностью переходили на сторону мятежников. Кроме того, милицианос были не просто вооруженной толпой. Нет! Их готовили, они оказались заранее разбиты на отряды, знали, где получать оружие, с ними проводили стрельбы. В общем, хотя их подготовка, ни шла ни в какое сравнение с регулярными войсками, но и нулевой ее считать нельзя ни в коем случае. Плюс милиционеров обучали инструктора, большая часть которых прошли бои Гражданской войны в Германии и имели реальный опыт сражений, плюс ветераны Рифской войны. Так что хоть какие-то представления о дисциплине и правилах ведения боевых действий они имели.
Ночью к генералу Годеду добрался связной из отеля «Колон», сообщивший о критическом положении мятежников, оторванных от снабжения боеприпасами. У них заканчивались патроны и утреннюю атаку республиканцев отбивать уже не чем. Генерал решился воспользоваться радиостанцией, которая располагалась в здании генерал-капитанства и обратился к своим сторонникам с призывом прорываться в Сарагосу, где мятеж взял верх. Сам с небольшим отрядом отошел к казармам Атансарес, в которых пока еще боеприпасов было в избытке. У колонны Колумба был оставлен заслон из двух пулеметов с шестью солдатами, которые должны были прикрыть отход отряда Годеда из порта.
Утром десятого бои в центре города прекратились: небольшая часть мятежников (в основном, офицеры) попытались пробиться в сторону Сарагосы, этот прорыв оказался неожиданным для республиканцев и большинству путчистов удалось ускользнуть. Солдаты же начали сдаваться, поскольку сопротивляться у них сил уже не было. А вот бои у казарм Атансарес продолжались до ночи. Сначала республиканцам никак не удавалось блокировать полностью казармы, потому что небольшой отряд у подножия колонны Клумба почти до ночи удерживал свою позицию. И только после гибели последнего защитника этой укреплённой точки правительственным войскам удалось взять последний оплот мятежников в плотное кольцо окружения.
В восемь часов утра артиллерия республиканцев открыла по казармам ураганный огонь. Часть зданий оказалась разрушенной, положение путчистов стало безнадежным. И генерал Годед отдал приказ сложить оружие. На следующий день он был расстрелян вместе с другими руководителями мятежа в Барселоне[1].
* * *
Фронт под Луго
11 мая 1936 года
На вопрос: «Почему я тут оказался?» ответ был простым и сложным одновременно. Во-первых, и это самое главное, тут проходила самая первая наступательная операция республиканской армии. Точнее, её план разработали буквально «на коленке» советские военные советники, высадившиеся в Ла-Корунье. Цели проводимого наступления были более чем прозаичными: из Ла-Коруньи выдвигались две колонны. Одна - на Луго, с задачей пробиться дальше на Леон, чтобы создать нормальный коридор между этими городами, а вторая - на Виго с намерением отбить у мятежников единственный крупный порт на побережье Атлантического океана. Навстречу первой колонне должны были выступить войска из Леона - отряды шахтеров-милицианос вместе с отрядом гражданской гвардии, оказавшейся верной присяге правительству. Им предстояло занять Понферраду и затем совместными усилиями очистить дорогу Леон-Ла-Корунья. Сильного сопротивления путчистов не предполагалось, во всяком случае, данные разведки говорили о том, что более-менее серьезные силы ожидают нас в Виго. Но реальность оказалась, вполне естественно, далекой от ожидания. Под Луго оборону
держало около батальона фалангистов и карлистов. Как потом удалось выяснить, полковник Гвардиола собрал под Луго шестьсот двадцать мятежников и успел подготовить пусть жиденькую, но всё-таки линию обороны, состоящую из тонкой линии окопов, нескольких пулеметных гнезд и полноценной артиллерийской батареи, которую притащили на позиции из Виго. Орудия путчистам в достаточном количестве «продали» португальские военные, в открытую поддерживающие испанскую заварушку. Хорошо, что хоть официально власти Португалии заявили о нейтралитете, мол, не поддерживаем никого, разбирайтесь сами. Аналогичные заявления сделали Франция, Британия и большинство других европейских стран, а Лондон даже предложил провести в первых числах июня конференцию о нейтралитете и объявлении эмбарго на поставки оружия сторонам гражданского конфликта. СССР сразу же заявил о поддержке законного республиканского правительства и всемерной помощи, которую будет оказывать Мадриду в подавлении реакционного выступления военщины. А вот Германия и Италия пока что сохраняли молчание.
В восемь часов утра под Луго разгорелся бой. Передовые отряды колонны республиканцев вошли в столкновение с обороняющейся стороной, предприняли импровизированную атаку, понесли потери и отступили. Надо сказать, что погодные условия Испании диктовали весьма своеобразный ритм ведения боев: основные маневры следовало совершать в утренние и вечерние часы. Потому что полуденной жары ни люди, ни техника не выдерживали. Обычай сиесты (полуденного отдыха) появился в этих краях совершенно не зря. В самую жару никто боевых действий не вёл, дураков-то нет. Так и тут получилось. Республиканцы предприняли еще одну попытку штурма. Точнее, это всё-таки была разведка боем, когда наступающие прощупывали позиции обороняющейся стороны. Республиканцы наступали силами двух батальонов Первой интернациональной бригады имени батьки Махно. Всего в бригаде было пять батальонов пехоты по шестьсот человек списочного состава плюс усиление: артиллерийский дивизион, пулеметная рота и минометная батарея. Надо сказать, что потери наступающей стороны не были слишком значительными - около двух десятков убитых и сотни раненых.
Всё-таки происходила разведка боем, а не полноценный атакующий навал. Сколько потерял противник? А кто его знает?
В пять часов пополудни две колонны танков в сопровождении пехоты совершили обходной маневр, охватывая позиции путчистов по флангам. В шесть часов заговорили пушки республиканцев, которые начали обрабатывать выявленные позиции противника, стараясь выбить пулеметные точки. Завязалась контрбатарейная борьба: ответили орудия мятежников. В это время наступающие ввели в бой танки на флангах, в каждой колонне было по восемь новых танков Т-26 и по два пулеметных Т-18, которые осуществляли разведку. Одновременно с этим в атаку поднялась пехота интербригадовцев, которую прикрывали десяток броневиков. Такой комбинированной атаки повстанцы, большую часть которых составляли не профессиональные военные, а ополченцы (те же фалангисты и карлисты), не выдержали и стали стремительно отступать. Вскоре отступление перешло в повальное бегство. Луго был занят! Остатки разбитого войска отошли на Гунтин. В Луго прибыли миицианос из Ла-Коруньи (состояли из портовых рабочих), их задачей стало оборонять город от возможной атаки мятежников с юга (того же Гунтина). А наша колонна в пять часов утра выступила на Понферраду.
Впереди двигалась колонна танков (рота из десяти машин) в сопровождении двух рот пехоты на машинах. Основные силы нашего отряда передвигались пешим порядком, артиллерию тащили лошади, танки и бронемашины были в голове и хвосте построения. Я сумел ночью отправить репортаж о первой наступательной операции республиканской армии, закончившейся серьезным успехом. Материал ушёл в Мадрид и тут же был переправлен в Москву. Днём колонна остановилась на отдых. Вечером еще один марш. Передовой отряд подошёл к отрогам Кантабрийских гор, которые необходимо ещё преодолеть. Путь шёл через перевал, который находился на высоте примерно тысяча сто метров над уровнем моря.
На удивление, перевал не охранялся. Хотя, если бы путчисты тут выстроили оборонительную позицию, сбить их с неё было бы весьма нетривиальной задачей. Но небольшой заслон из вполне себе нейтральных солдат, которые не собирались ни с кем воевать препятствием для наступающих не стал. Тринадцатого мая наш отряд пересек перевал и двинулся в направлении на Понферраду. По нашим предварительным расчетам, мы должны были примерно в этом месте встретить отряды из Леона. Но они не появились. Пятнадцатого утром, подойдя к цели нашей экспедиции, мы поняли, что произошло: милицианос из Леона не смогли сломить сопротивление мятежников. против тысячи шахтеров сражались примерно семьсот повстанцев, и только отсутствие у них достаточного количества снарядов не позволило разгромить народную милицию Леона вдребезги. Все три броневика, которые притащили с собой милиционеры, горели на поле перед городком. Оно же было усеяно трупами атаковавших. Командир авангарда решил не ждать подхода основных сил и действовать немедленно. Атака его в тыл противника увенчалась полнейшим успехом. Услышав выстрелы и кавардак в тылу
мятежников потрепанные, но по-прежнему отчаянно ненавидящие врага шахтеры поднялись в атаку. И этого хватило для полного разгрома отряда путчистов - отступить не удалось никому.
В Леоне меня догнала новость о тяжелых боях под Виго, где мятежники, получив оружие из арсеналов соседнего государства, создали достаточно прочную линию обороны. Они попытались задержать атакующую группу республиканской армии в Сантьяго-де-Компастелла и Понтеведра. Но эти бои необходимы были только для того, чтобы укрепить позиции у Виго. Для их преодоления пришлось использовать не только авиацию, но и морскую артиллерию. Из Ла-Коруньи подошли два республиканских эсминца, которые своими стодвух миллиметровыми орудиями прошлись по фланговым позициям мятежников, которые упирались в побережье. Туда и был направлен удар интербригадовцев. После упорных и тяжелых боев город перешёл под контроль правительственных войск, а единственным местом, куда могли доставить морским путем части Рифской армии стали порты вокруг Кадиса.
Пятнадцатого числа пришли сообщения о подавлении путча в Севилье, Кордове и Саламанке. Провалилась повторная попытка мятежа в Леоне и Гвадалахаре. История сдвинулась с проложенной заранее колеи. Надо сказать, что была еще одна важная черта, которая отличала ту ситуацию в МОЕЙ реальности от ЭТОЙ. Не было разгула анархии и хаоса террора со стороны властей. Профсоюзы играли не такую решающую роль в подавлении мятежа по той простой причине, что правительство республики и президент Асанья на этот раз проявили намного больше воли и решительности. Уже девятого мая был создан оперативный штаб при президенте, куда вошли не только видные военачальники, преданные республике, но и советские советники. Именно он координировал действия всех республиканских сил, не давая им разделиться по партийным признакам. «Победа в единстве!»
[1] В РИ генерал Годед тоже был арестован и расстрелян в Барселоне, правда, он обратился по радио к мятежникам с призывом сложить оружие. Это его от расстрела не спасло, но прибавило республиканцам энтузиазма.
Глава двадцать девятая
Все решается на море
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ВСЁ РЕШАЕТСЯ НА МОРЕ
Гибралтар
Июль 1936 года
Конец мая и июнь оказались весьма успешными для республиканской армии. После взятия Виго правительственные войска сумели занять последний серьезный оплот в этом регионе Оренсе, установив полный контроль над Атлантическим побережьем. В середине июня интербригадовцы взяли Касарес, и последний анклав путчистов, имеющий в своем тылу португальскую границу и получавший помощь из сопредельного государства, пал. В конце июня республиканцы провели штурм на участке фронта, прилегающем к Гибралтарскому проливу. Были отбиты у повстанцев Херес-ла-Фронтера, Санлукар-де-Баррамеда и Пуэрто-Реаль. В руках мятежников остались Пуэрто-де-Санта-Мария и Кадис - единственных два пункта, в которых можно было высадить подкрепления из Африки. Но с этим была проблема. Это побережье усиленно патрулировали корабли бывшей «Эскадры Севера», переданные Испании Советским Союзом, к ним присоединились эсминцы и легкие крейсера, которые не пострадали в майских сражениях за Картахену и Ла-Корунью. За всё это время мятежники сумели протолкнуть в Кадис один крупный транспорт с батальоном регулярес и и две посудины поменьше с
аналогичным количеством легионеров. И именно эти отряды стали становым хребтом обороны Кадиса. От высадки с моря этот важнейший порт прикрывали многочисленные береговые батареи, поэтому от штурма с моря Кузнецов и его штаб отказались. Гарантий, что флот сумеет подавить четырех и шестидюймовые орудия Виккерса, стоявшие на берегу, никто предоставить не мог, а восьмидюймовки, стерегущие вход в бухту Кадиса, могли пустить на дно и любой из дредноутов республиканского флота. Поэтому решение брать Кадис с суши казался самым правильным и логичным: береговые батареи предназначались для обороны с моря и чисто технически вести огонь по наземным целям не могли. Но тут фалангисты, которые составляли большую часть гарнизона порта, сумели создать серьезную линию обороны, с траншеями, блиндажами и дотами на всей ее протяженности. Причем траншеи шли в два ряда, соединенные замаскированными переходами. В общем, фортификация строилась по традициям окопной Империалистической войны и могла сдержать натиск довольно крупных сил противника.
В конце мая Германия и Италия заявили о свей поддержке путча, и о невозможности соблюдать нейтралитет в этой ситуации. В поддержку Рима и Берлина весьма решительно выступил и Ватикан. Верховный понтифик, конечно же, выразил своё возмущение разгромом церквей, арестами священников, которые осуществляла республиканская гвардия. Были факты и расправы с далеко не святыми служителями культа, которые уже стояли костью в горле своим прихожанам. Но по сравнению с МОЕЙ веткой истории этих эксцессов оказалось крайне мало. Как говорится, всё познаётся в сравнении. Двенадцатого июня на аэродром под Тетуаном прибыла эскадра из двенадцати транспортных самолетов «Юнкерс».
Первый рейс Ю-52[1] совершили под Оренсе, перебросив туда почти две сотни легионеров. В планах мятежников значилось отбить Виго, но наступление экспромтом провалилось. После этого оглушительного поражения транспортная авиация Четвёртого рейха перевезла за короткие сроки к Кадису более двух тысяч легионеров и регулярес. Чтобы перекрыть этот воздушный мост, на фронт у Гибралтара были переброшены все присланные СССР истребители И-16, которые устроили охоту на немецкие транспортники. Все пилоты ишачков были из Советского Союза, просто потому, что испанцев не успели подготовить, но уже в июле появились первые два звена, под управлением местных товарищей. Устаревшие испанские аэропланы мятежников не смогли прикрыть немецкие «индюшки»[2], которые браво посыпались с неба, а переброске новейших немецких мессеров помешали события в Финляндии, в которой вспыхнула революция. Восставшие рабочие захватили Выборг и удерживали большую часть Гельсинфорса. СССР заявил о поддержке восстания рабочего класса соседнего государства, чем вызвал гнев не только Германии, но и союзников по Антанте: Франции и Великобритании.
Антанта оказала помощь Маннергейму, отправив финскому правительству самолеты и танки, а вот Германия оказалась втянута в эту заварушку намного серьезнее. Геринг считал, что исчезновение с границ СССР такой угрозы, как недружественная Финляндия, которая обязана стать союзницей Четвёртому рейху, это слишком хорошо для Москвы и допустить этого не хотелось. Поэтому в Суоми отправились отряды немецких добровольцев, по отработанной ранее схеме. Плюс поставки вооружений (в первую очередь артиллерии, пулеметов и боеприпасов к ним).
Поскольку внимание Германии оказалось отвлечено на Финляндию, то помощью мятежникам занялся Муссолини. Италия попала в ловушку, рассчитывая не сильно напрягаться с помощью генералу Санхурхо. Но Германия выпала из обоймы, и тяжесть переброски Африканской армии на материк пришлось взвалить на свои плечи. Попытка сделать это воздушным путем провалилась: Фронт стал приближаться к Кадису, зонтик ПВО работал как следует, итальянские истребители не смогли завоевать преимущество в воздухе, уступая по своим характеристикам советским «ишачкам», которых немецкие пилоты, а за ними и все остальные прозвали «крысами».
В начале июля в Африку, на аэродромы Рифской армии стали прибывать эскадрильи истребителей из Италии. Но в бой их не вводили: в распоряжении мятежников почти не осталось транспортной авиации. Да и итальянские новейшие бипланы Фиат CR 32 все-таки уступали И-16, и предназначались они для обеспечения одной-единственной операции: удару итальянского флота по боевым кораблям республики. К началу июля части Африканской армии мятежников стали стягиваться в Сеуту, там же накапливались транспортные лоханки, для скорой переброски их в Кадис. Германия смогла выделить еще двенадцать Ю-52, переделанных в бомбардировщики, которые могли сбросить на головы врага до двух тонн бомб. Флот Италии значительно превосходил флот Испании, даже с учетом кораблей, которые были переданы Советским Союзом, и Муссолини в победе своих моряков не сомневался.
Во-первых, ВМФ Италии имел целых четыре линейных корабля, правда, они были заложены в начале века и представляли собой грозную силу только во время Империалистической войны, когда по своим техническим параметрам не уступали кораблям аналогичного класса ведущих морских держав. Два из них были одной серии «Конте ди Кавур». Одноименный линкор, давший название этой серии, кроме «графа Кавура» верфи «Ансальдо» построили однотипные «Джулио Чезаре» (у нас он более известен как «Новороссийск», который передали в качестве репараций СССР после Второй мировой) и «Леонардо да Винчи», перевернувшийся в шестнадцатом году. Вторая серия линкоров этого типа имела всего два экземпляра и оба они уверенно несли флаг фашистской Италии. Это «Кайо Дуилио» и «Андреа Дорио». Надо сказать, что «граф Кавур» еще не завершил прохождение модернизации в Триесте и был от ввода в эксплуатацию далёк. Аналогично складывалась судьба «Джулио Чезаре», который находился на верфи в Генуе и планировался к постановке в строй в начале тридцать седьмого года. Так что на самом деле у Италии на ходу было всего два линкора, которые тоже
нуждались в «омолаживании», что позволило бы их эксплуатировать еще несколько десятков лет. Впрочем, дуче уже принял к действию новую программу усиления военного-морского флота, которой предполагалось заложить серию из четырёх новейших линкоров, имеющих выдающиеся, по этим временам, характеристики. Надо заметить, что все корабли линии, построенные в Италии, предназначались для весьма ограниченного театра боевых действий - Средиземного моря, и в той же Атлантике вряд ли достигли бы столь же хорошие показатели. В любом случае - ударный кулак у гордых потомков римских легионеров всё-таки наличиствовал. При том, что выучка итальянских моряков была вполне неплохой, с этим кулаком следовало считаться. Кроме них в линию могли встать семь тяжелых крейсеров, все послевоенной постройки. Два однотипных «Тренто» и «Триест». Обладая мощным вооружением, они имели ослабленное бронирование, которое компенсировалось улучшенными ходовыми характеристиками. То есть, из троицы показателей: ударная сила - броня - скорость, создатели этой серии крейсеров выбрали первый и третий. Чуть более продвинутой серией стали корабли
типа «Зара». Их было четыре единицы, и они отличались более мощной системой бронирования (считались самыми удачным вариантом системы защиты среди крейсеров «вашингтонского» типа). Но скоростные характеристики у них немного уступали более ранней серии (максимум 32 узла против 35 у «Тренто»). Это были крейсера «Зара», «Пола», «Фиуме» и «Горициа». Самым современным и мощным по характеристикам, вобравший в себя всё лучшее от обоих проектов оказался тяжелый крейсер «Больцано», ставший в строй в тридцать третьем году. На испытаниях он выдал максимальную скорость в 36,8 узлов, оказавшись самым скоростным батлшипом этого класса в итальянском флоте.
Кроме них, Мусолини мог выставить десять легких крейсеров, более сорока подводных лодок и полусотни различных кораблей типа эсминцев, сторожевиков, тральщиков и минных заградителей. В общем, преимущество над флотом Испании, даже с учетом «Эскадры Севера» было подавляющее. И вот, в начале июля Муссолини всё-таки принял решение своими кораблями очистить трассу от Сеуты на Кадис и обеспечить бесперебойную переброску сил Африканской армии. Для этого готовился серьезный конвой из транспортных кораблей, способных за раз перевезти дивизию с полным комплектом вооружения и боеприпасов. Объединенную группировку кораблей ВМС Италии возглавил адмирал эскадры Иниго Кампиони, один из самых авторитетных специалистов, а начальником штаба назначили дивизионного адмирала Альбетро да Зара, обладающего выдающимися способностями флотоводца. Удивительным фактом казалось то, что при наличии неплохих по техническим характеристикам кораблей, достаточно квалифицированного командования, хорошо обученного экипажа кораблей, боевые эскадры Италии постоянно терпели поражения. Одно за другим. Немногочисленные победы давались
таким напряжением сил, что серьезно к ВМФ этого полуостровного государства почти никто не относился. Скорее всего, надо было бы порыться где-то в психологических настройках, но кто в это время подобным занимался? Никто - правильный ответ.
11 июля 1936 года эскадра Средиземного моря в составе двух линейных кораблей («Кайо Дуилио» и «Андреа Дорио»), трех тяжелых («Зара», «Пола» и «Фиуме») и четырех легких крейсеров-систершипов («Альберто да Джуссано», «Альберико да Барбиано», «Джованни делле Банде Нере» и «Бартоломео Коллеоне») в сопровождении шести эсминцев и двух тральщиков вышла из Генуи в направлении на Гиралтар. Пятого июня туда отправился отряд из пяти подводных лодок, а тринадцатого закончилось сосредоточение на аэродромах Марокко сорока истребителей «Фиат CR 32». Операция «Очистка» («Reverso» на итальянском) началась.
[1] Один Ю-52 перевозил 18 пехотинцев с полным комплектом вооружения. Грузоподъемность его была порядка двух тонн.
[2] Так в Испании прозвали Ю-52
Глава тридцатая
Битва у мыса Камариналь
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
БИТВА У МЫСА КАМАРИНАЛЬ
Атлантика. Мыс Камариналь
15 июля 1936 года
До Трафальгара оставалось всего каких-то пару часов ходу, но принимать бой пришлось тут, на не самых выгодных для испанского флота условиях. Кузнецов, находился на борту «Мадрида», такое имя получил «Ворошиловец» в республиканском флоте (вот уж много раз переименованный батлшип получался, кем он только не был: поначалу это был «Император Александр III», потом его временное правительство переименовало в «Волю», а добровольцы в «Генерала Алексеева»). Эскадру кораблей, которые, маневрируя, отходили в Атлантику от грозной итальянской армады, составляли два линейных корабля и отряд из трёх легких крейсеров, которые в линию никак не поставить. Кроме того, за строем крейсеров маячила четверка эсминцев, которые выполняли основную работу по патрулированию вод у Кадиса. Отступление испанского флота было вызвано необходимостью: на соединение с ним спешил отряд Басистого в составе срочно отремонтированного линкора «Республика» (плохая традиция переименовывать корабли именами потерпевших катастрофу) и тяжелого крейсера «Балеарес». К сожалению, «Канареас» восстановить еще не успели, но еще два корабля линии,
это два корабля линии. Получилось бы соотношение четверо против пятерых (три линкора и один тяжелый крейсер испанцев против двух линкоров и трех тяжелых крейсеров итальянцев. А в таких условиях уже дать бой имело смысл. Тем более, что против шести эсминцев у Кузнецова должно стать восемь вполне боеспособных кораблей подобного класса (в составе отряда Басистого было еще четыре эсминца: два типа «Новик», прошедших модернизацию во Франции и два вполне современных испанских). Но главный сюрприз, на который делал ставку Николай Герасимович находился на маршруте между мысами Марокк и Камариналь. Там разместился отряд из пяти субмарин, расположенных веером. Да, состояние подводного флота оказалось более чем отвратительным, но на вервях Барселоны смогли шесть подлодок подремонтировать, а потом, весьма осторожно их выставили на позиции у берегов Атлантического океана. Их задачей было сделать залп из своей позиции и тут же уходить в сторону Трафальгара. Никакого геройства! Командирами субмарин стали офицеры Советского флота (у испанцев по-прежнему оставался дефицит офицерских кадров, в этом плане ничего не
изменилось).
На рассвете пятнадцатого итальянская армада подошла к Кадису, который неспешно и методично обстреливали орудия главного калибра испанских линкоров. Правда, Кузнецов получил сердитую радиограмму от командующего британской базы Гибралтар, который потребовал прекратить разрушать порт, мол, это составляет угрозу повреждения кораблей королевского флота. То есть, нейтралитет лимонников был таким себе… странноватым! При приближении итальянского флота Кузнецов отвел свои батлшипы от Кадиса и стал маневрировать, показывая, что в случае появления транспортов с десантом, готов вступить в бой. Кампиони понимал, что угрозу больших артиллерийских кораблей необходимо устранить: без этого никакой высадки быть не может. Началась гонка-манёвры, которая и привела испанский флот к позиции у мыса Камариналь. К сожалению, макаронники имели преимущество в скорости, идти к Трафальгару смысла не было. Пришлось принимать бой на этих позициях. С начала битвы у этого мыса сработала ловушка субмарин. Был серьезно повреждён тяжелый крейсер «Фиуме», который сразу же вышел из боя и отправился к Сеуте, но не добрался и затонул в
Гибралтарском проливе - условия Атлантики оказались для покалеченного корабля слишком серьезным испытанием, которое он не прошёл. А вот легкий крейсер «Бартоломео Коллеоне» словив торпеду, сразу же затонул. Если бы успел подойти отряд Басистого, ситуация стала бы ровной, но пока что преимущество фашистов было подавляющим: два тяжелых крейсера, с восьмью 203-мм орудиями главного калибра каждый - весьма весомый аргумент. К пяти часам пополудни отряд Басистого застал на плаву только линкор «Мадрид», избитый до потери пульса. Правда, из линии макаронников выпал еще и тяжелый крейсер «Зара», который до спасительной бухты Сеуты смог дотянуть, но требовал, как минимум, капитального ремонта. Бой разгорелся с новой силой. Но быстро вечерело, в этих условиях в бой вступили эсминцы, как ни странно, но испанские легкие корабли смогли не только надрать задницу итальяшкам, но и влепить одну торпеду в линкор «Андреа Дорио». Не смертельно, но неприятно. Получив повреждения, линкор из линии выпал, а в условиях «два на два» Кампиони предпочел не рисковать и отошёл на Сеуту. Правда, последнее слово в этой бойне сказали
немецкие летчики. В небе тоже шла горячая схватка: двадцать шесть И-16 против сорока Фиатов, которые, хотя и уступали по своим характеристикам, но их было тупо больше! Только мастерство пилотов «крыс» не давало реализовать численное превосходство асам Муссолини. Но тут своё слово сказали асы Геринга: Ю-52 прорвались к кораблям республиканцев, они точно уложили парочку бомб в «Мадрид». Уже избитому линкору этого хватило: он стал быстро крениться, экипаж приступил к срочной эвакуации. Вскоре бывший «Император Александр III» ушел под воду.
Каждая из сторон объявила о своей победе. Вполне естественно, хотя, скорее всего, победу надо было бы записать на республиканцев: они не допустили доминирования итальянского флота и смогли парировать угрозу отправки десанта в Кадис. Впрочем, если из Италии подойдёт подкрепление, то кто знает, чем всё это может завершиться…
Эпилог
ЭПИЛОГ
Испания. Эрасоте
22 ноября 1936 года
Я стою на краю братской могилы и понимаю, что жизнь моя закончилась. В этом мире всё заканчивается, как закончилась и эта гражданская война. С другим результатом, более выгодным нам. Справедливым или нет - не имеет никакого значения. Мятеж военных оказался подавлен. Это было сложно, нет, это оказалось архисложно. Всё висело буквально на волоске этим летом, когда дуче, возмущенный результатом большого морского сражения, отправил в Сеуту все свои боевые корабли, которые только можно было бы использовать для охраны десанта в Кадис. Но 23 июля Кадис пал. И у мятежников не оставалось клочка побережья, контролируемого их сторонниками. Нет, они не успокоились и попробовали провести десант в Малагу, даже смогли высадить какие-то части. Но подошедшие к городу бронепоезда с тяжелой артиллерией (130-мм пушки, это не игрушки) помогли перемешать десант с землей, а укрепления военно-морской базы крепко удерживались гарнизоном. Ведь воевали они с макаронниками! И уступать этим не позволяла им честь. После Британия объявила о блокаде побережья Испании, направив свой флот для того, чтобы обеспечить эмбарго на
поставку вооружения противоборствующим сторонам. Правда, нейтралитет лимонников был настолько избирательным, что позволил Африканской армии в сентябре сделать попытку высадиться еще и в Сан-Себастьяне, практически у французской границы. По всей видимости, генерал Санхурхо сумел договориться с Антантой не только о пропуске кораблей с десантом, но и о снабжении группировки через границу с Францией. Иной причины высадки именно в этом месте я лично не видел. Одновременно с высадкой, путчисты начали последнее своё наступление из Памплоны и Бургаса в направлении на Сан-Себастьян. Именно тут пропала группа милицианос, в которую входила и моя дорогая Лина.
А в октябре всё закончилось. В первую неделю после высадки был окончательно разгромлен корпус Африканской армии в Сан-Себастьяне. В конце месяца разбиты наступающие отряды путчистов и началось стремительное контрнаступление республиканской армии. Ему способствовало то, что СССР сумел провести еще два больших каравана, в составе которого было более тысячи хорошо подготовленных и тщательно отобранных добровольцев, которые заняли должности командного состава среднего звена, кроме того, достаточное количество техники и вооружения, главное же - боеприпасов. В середине октября один за другим пали основные опорные пункты мятежников: Памплона, Сарагоса, Бургос. Путчистам катастрофически не хватало боеприпасов, их попытка пробить коридор к морю была последней ставкой в этой войне, которая была бита. А с одними штыками на пулеметы идти идея хуже средней.
Накануне капитуляции путчисты смогли осуществить в Мадриде крупный теракт, в ходе которого был ранен президент Асанья, убит премьер-министр Кабальеро и несколько министров, среди которых и Хосе Диас, лидер испанских коммунистов. Временно Пассионария стала премьером, по стране прокатилась волна ответных репрессий. Одиннадцатого ноября мятежники в материковой части Испании окончательно сложили оружие. Пятнадцатого генерал Санхурхо подписал соглашение о независимости Северного Марокко, при котором его сторонники получали эту провинцию в собственное пользование. Правда, они взяли на себя обязательства не иметь военно-морского флота (кроме отряда небольших сторожевых катеров) и транспортной авиации. Дело в том, что этот закон республиканского правительства разлагающе действовал на Рифскую армию. В нём были прописаны гарантии наделения ветеранов этой самой армии земельными участками и предоставление кредитов на ведение сельского хозяйства. Для большинства солдат, в том числе регулярес - легкой пехоты, которая набиралась из местных жителей, это было более чем щедрое предложение. Так, последняя высадка в
Сан-Себастяьне шла только силами Испанского легиона, регулярес сражаться отказались категорически. В этих условиях Сахурхо предпочел синицу в руках журавлю в небе. Как оказалось, он не прогадал.
Я же весь октябрь искал свою Лину. Нашёл, но увы лишь могилу… Её отряд попал в окружение отряда фалангистов у небольшого селения Эрасоте. Тут они все и сложили свои буйны головы. Местные жители говорили, что бой был жаркий, но у республиканцев закончились патроны и последние бойцы подорвали себя гранатой, чтобы не сдаться врагу. Пощады никто не просил. Жители Эрасоте и похоронили героев, попавших в засаду фалангистов.
Вот тут, стоя над могилой любимой женщины, я понял одну простую истину: любовь - это вопрос времени. Точнее, хочешь ты на этого человека тратить время своей жизни или нет? Я был готов потратить на Лину всё свое время… но опоздал. И её не стало. И меня тоже не стало. И было больно, чертовски больно! И ничего поделать с этой болью я не мог и не хотел. И только возмущался сукой-историей, которая с завидным упорством отбирала моих любимых женщин: Марию Остен и Паулину Оденсе.
Март-май 2024 года
От автора:
Спасибо всем прочитавшим и купившим эту книгу.
Первая книга серии находится тут:
Последняя будет выкладываться тут:
Всем хорошего чтения и такого же замечательного настроения!
|
