Пустой мир. Кровь и честь Кирилл Тимченко
        Книга перенесет нас в фантастический мир, полный тайн и загадок. Главный герой книги - барон Эдвард Тристанский, глава одного из могущественных домов королевства Рейнсвальд, без памяти влюблен в баронессу Изабеллу. Союз двух любящих сердец не только принесет счастье влюбленным, но и поможет завершить давно начатый другом Эдварда проект «Сакрал», который изменит устоявшийся баланс сил. Но судьба всегда вносит свои коррективы, и эта история не стала исключением. Сможет ли барон закончить начатое другом и им самим дело, отомстит ли за смерть возлюбленной? Ответы на эти вопросы вы сможете найти, прочитав замечательную книгу Кирилла Тимченко «Пустой мир. Кровь и честь».
        Кирилл Тимченко
        ПУСТОЙ МИР
        КРОВЬ И ЧЕСТЬ
        Глава 1. Поверхность
        Мир, рожденный первым во всей многомерной Вселенной, уже должен был умереть и исчезнуть, пройдя свою эпоху рождения и расцвета так давно, что об этом времени не осталось даже воспоминаний. Только благодатное забвение, обещающее покой и тишину древним руинам, никак не наступало. Он с упорством бился в предсмертной агонии, и лишь где-то глубоко, под скопившимися слоями смерти и разрушения, продолжало глухо стучать его истощенное сердце, никак не желающее остановиться.
        Высшие силы, создавшие реальность, оказались настолько впечатлены такой тягой к жизни, таким отчаянным нежеланием умирать, что смирились с происходящим, и вместо забвения подарили миру его нынешнее существование на грани жизни и смерти. В качестве платы за это он стал кладбищем для тех из созданных ими мирозданий, отметенные как ущербные или не выполнившие своего назначения. Здесь память о неудавшихся экспериментах должны была сохраняться вовеки под их любопытствующим взором. Демиурги изучали и запоминали свои собственные ошибки, чтобы позже не повторять их вновь, наблюдая за тем, во что в итог выльются начатые эксперименты. Никакие законы мироздания теперь не были абсолютным началом и идеалом. Этот мир более не предназначался для порядка, так что Демиурги и не стремились его поддерживать, оставив все на волю случая.
        Обширные пространства поверхности этого мира никогда не была приветливым местом ни для одного живого существа. Лишь погруженные в вечный мрак пепельные равнины, усеянными величественными останками давно погибших цивилизаций. Заброшенные развалины древних городов, когда-то величественных, но от которых остались лишь обветренные остовы. В бесконечных лабиринтах разрушенных зданий обитали жуткие существа, сумевшие приспособиться к столь суровым условиям, и небольшие, похожие на мох и лишайники, растения, выживающие без солнечного света. Эти развалины были надгробиями давно забытых миров, посещаемые только суровыми пустошными ветрами, несущими с собой зараженную пыль и испарения кислотных озер. Растянувшись на поверхности на тысячи километров, вплетали в себя огромные остовы небоскребов, засыпанные песком и пеплом дороги, полуразрушенные комплексы зданий и давно заброшенные площади с памятниками всеми забытым героям.
        Судьбы тех живых созданий, что еще пытались выжить там, никогда особо не интересовали Демиургов. Они слишком малы и слабы, чтобы обращать на них хоть какое-то внимание и тратить время, которое весьма ценили даже в своей бесконечной жизни. Конечно, порой эти мелкие существа, остатки прежних попыток создать нечто, достойное их взгляда, забавляли, но не более того. А эти ничтожества копошились там, на развалинах собственных величественных империй и грандиозных миров, рухнувших, когда, казалось, достигли вершин величия и совершенства. Одни из них действительно, собственными усилиями, медленно, с потом и болью преодолевая каждый шаг, сумели выбраться из пепла мироздания, вернувшись к технологиям и цивилизации. Другие так и остались в том каменном веке, в который были отброшены гибелью собственных цивилизаций, постепенно превращаясь в дикарей и забывая, кем когда-то являлись.
        Пусть их старый мир и изменился безвозвратно, унося в темноту безмолвия все то, что когда было постоянной частью их жизни, пусть теперь им приходится бороться с самой природой и сущностью этого нового, черного и мертвого, но сами люди все равно остались прежними. Власть, достоинство и богатство терзают их души так же, как и раньше, заставляя сражаться друг с другом с не меньшим ожесточением, с каким их предки когда-то убивали друг друга под светом яркого солнца, ныне забытого и остававшегося только в детских сказках.

* * *
        Древнее покрытие заброшенной дороги проламывалась под широкими траками тяжелого танка, едва протискивавшегося между покосившимися стенами еще стоявших зданий. Для подобной махины необходимо широкое пространство и свободный обзор, а не такая зажатость маневра, но он продолжал уверенно двигаться вперед, сминая любое возникающее перед ним препятствие.
        На капитанском мостике танка сейчас в легком полевом снаряжении, состощим из укрепленного комбинезона со встроенным каркасом жесткости и закрепленного коплекта внешних накладных бронепластин, заложив руки за спину, стоял молодой барон Тристанского Дома, руководивший операцией прямо на поле боя. Как истинный дворянин, Эдвард был высокого роста и с тренированным телом, к тому же усиленным целым рядом операций, проведенных еще в младенчестве, но при этом с характерными аристократически тонкими чертами лица. Как и все, рожденные и росшие под искусственным освещением, имел бледную кожу и белые волосы, коротко стриженные и не мешающиеся под боевым шлемом. Больше всего выделялись природной голубизны глаза, отличительная черта его рода, хотя подавляющее большинство его подчиненных имело характерный при нехватке цветовых пигментов красноватый цвет зрачков.
        Эдвард Тристанский лишь покачал головой, глядя на изображение, показываемое сейчас на обзорных мониторах. Компьютер собирал информацию, объединял и пропускал через ряд фильтров, выводя в итоге уже полноценное трехмерную графическую модель. Ему казалось, что использовать тяжелый танк «Викинг» в таких условиях было ошибкой. С другой стороны, это является отличной проверкой всех его систем в полевых условиях, максимально приближенных к настоящим сражениям, но без особой опасности для самой машины и экипажа.
        Танковый класс «Викинг» называли сухопутным линкорам, и проектировался изначально как сверхтяжелый многофункциональный танк, доминирующий на поле боя. Общим весом вместе с запасом топлива и боеприпасов не менее сорока тысяч тонн, закрытый тяжелой броней и накопительными дефлекторными щитами, способными выдерживать обстрел почти любой мощности, такой танк из орудия основного калибра мог подстрелить противника на расстоянии до тридцати километров, прямой наводкой сбивая даже крупные воздушные цели. Для большей проходимости гусеницы были разделены попарно и так же закрыты броней, оставаясь, к сожалению, одним из самых уязвимых его мест из-за собственного веса и габаритов. Ремонт в полевых условиях был невозможен, и танк с поврежденной гусеницей превращался в большую, хоть и хорошо бронированную, но все же неподвижную мишень.
        - Прикрытие вступило в огневой контакт с противником в пяти километрах от нашего местоположения, господин, - сообщил один из операторов на мостике, - Просят огневой поддержки. Сопротивление не серьезное, но они не хотят рисковать техникой. Противник в большом количестве применяет реактивные заряды, могут прожечь броню в случае прямого попадания.
        - Рассчитайте курс, - кивнул Эдвард в ответ, - проверим второстепенные орудия.
        Доподнительное вооружение «Викинга» состояло из двух рельсовых орудий с электромагнитными ускорителями калибра сто сорок миллиметров, совершенно бесшумно выпускающих снаряд на скорости до пяти километров в секунду. Стрелять из них сейчас было все равно, что из пушки по крысам, но лучших мишеней пока что не предвидится.
        Настоящий противник представлял собой кочевую орду дикарей, вторгшихся в зону влияния поверхностной базы. Первый контакт с ними, довольно вежливая просьба покинуть эту территорию, окончился неудачно, дикари ответили отказом. Дом Тристана не привык спрашивать дважды, и в ответ было принято решение уничтожить всех пришельцев, заодно проверив новую, только поступившую на вооружение технику, еще нигде прежде не использовавшуюся.
        - Фиксирую две мишени, - передал координатор огня, - в шести километрах от нас. На сигнал «свой-чужой» не реагируют. Обнаружены многочисленные пуски реактивных снарядов по позициям союзных единиц.
        - Сквозь здания прострелим? - поинтересовался молодой барон, выведя на главный монитор трехмерное изображение поля боя. Между танком и обнаруженными целями высились громады полуразвалившихся небоскребов.
        - Да, господин. Снаряды пробьют развалины без угрозы обрушения, - ответил оператор, получив данные от наводчиков.
        - Тогда попробуйте подбить их из второстепенных орудий, - приказал барон, - огонь залпами, повторный выстрел только после корректировки прицела.
        Оба электромагнитных орудия развернулись в сторону целей и дали залп. Пятикилограммовые снаряды почти беззвучно пробив стоявшее на пути полуразрушенное здание, оставив в нем только крупные дыры, и обе точки целей сразу же исчезли с радара.
        - Сверните как можно ближе к ним, мне нужен визуальный обзор, - велел Эдвард, - Хоть поймем, по чему сейчас стреляем.
        Пока транк проламывался сквозь городские развалины, барон вызвал автобота с чашкой кофе. Ранним утром организм все же требовал ударную порцию кофеина для окончательного пробуждения. Небольшой дрон с антигравом, выполнявший роль слуги на мостике, прибыл минуту спустя, держа на подносе чашку кофе. Армейский, со складов, напиток даже близко не стоял рядом с те, что приходился Эдварду по вкусу, но его сейчас почти не ощущал, будучи слишком занят ситуацией на поле боя. Отпив глоток, включил внешнее радиовещание, вслушиваясь в общий белый шум и обрывки радиопередач.
        Эфир сейчас заполнен сигналами дикарей, только начавшими понимать, с кем столкнулись. Все их вооружение на деле оказалось не способным выстоять против техники Тристанского Дома, но отступать теперь уже было некуда. Слабо бронированная и маломощная техника, представлявшая собой вручную собранные из обломков автомобили и грузовики, ничего не могла противопоставить вымуштрованным и отлично экипированным бронетанковым подразделениям Тристанского бароната, опиравшимся на мобильные возможности тяжелых транспортов и десант пехотных соединений. Начиналось методичное уничтожение окруженной орды, которой только и оставалось, что принять последний отчаянный бой.
        В конце улицы появился в зоне прямой видимости один из танков сопровождения, передав сообщение, что основное сопротивление противника развернулось в соседнем секторе. В этот же момент на другом конце улицы показался большой и тяжело нагруженный грузовик, в сравнении с огромной тушей «Викинга» казавшийся совсем миниатюрным. Прежде защищенный высокими бетонными стенами и по большей части небронированный, дикарь до этого момента оставался вне локационного покрытия «Викинга». Наверное, и на самом грузовике не было никаких средств обнаружения, иначе просто не объяснить, как он выехал прямо на прямую наводку двух тяжелых боевых машин. Танк сопровождения выстрелил первым, но из-за неожиданности появления цели и спешной наводки, снаряд прошел мимо, взорвавшись в паре метров левее. Машину тряхнуло ударной волной, но водитель удержал управление и сразу же сдал назад, спешно ретировавшись в тот же проулок, из которого и появился.
        - Вторым калибром, навесной, с напалмовой начинкой, - сказал Эдвард, подключив картинку со спутника, висевшего над полем боя. Снова обнаружить сбегающий грузовик не составило никакой проблемы, осталось только задать траекторию выстрела.
        Вторая башня «Викинга», расположенная чуть ниже главного калибра, задрала орудие вверх и сделала выстрел. Напалмовый снаряд триста пятидесятого калибра вылетел почти вертикально, достиг высшей точки своей траектории, после чего рыхнул вниз. Примерно на высоте двухсот метров сработал взрыватель, и горящий напалм разлился на территории в несколько десятков квадратных метров. Картинка померкла в белом матовом свете, а место, где ехал грузовик, исчезло в потоках пламени.
        Передав танку сопровождения задание подтвердить уничтожение вражеской единицы, Эдвард приказал «Викингу» двигаться дальше, к месту скопления основных сил дикарей. В том районе от городской застройки почти ничего не осталось, только обгорелые развалины высотой в два или три этажа, что для «Викинга» как открытая местность. Удивительно, почему дикари выбрали именно этот участок для обороны, но может быть, из-за того, что и им тоже ничего не загораживало обзор. Стоило только выехать, как в дефлекторный щит одной из башен угодил реактивный снаряд, пущенный по низкой дуге. Заряд оказался недостаточно мощным, не способный ни пробить, ни даже серьезно повредить его, оставив только небольшую черную кляксу взрыва, растаявшую через пару секунд, но предупреждение все же неплохое.
        Тут же рассчитали траекторию полета, зафиксировав сразу несколько вражеских единиц. Небольшая группа, сумевшая обойти отряд прикрытия, следующий по флангам «Викинга».
        - Главный калибр, - только и приказал Эдвард, отхлебнув еще кофе и переведя основной дисплей на изображение с внешних камер. У этих дикарей не было ничего, что могло нанести повреждения столь мощной боевой единице, - посмотрим, каков будет результат от поражения небронированных целей, - те несколько миллиметров стали и чугуна, что прикрывали корпуса обнаруженных единиц, назвать броней у него язык не поворачивался.
        Основным орудием танка являлась импульсная пушка класса «разрушитель», до этого устанавливающая только на крейсерах или фрегатах. Направленный импульс посылал двухтонный снаряд на расстояние до тридцати километров при стандартной силе гравитации, но из-за мощной энергетической отдачи устанавливались магнитные стволовые тормоза, так что конструкция башни даже была изменена специально под подобное орудие.
        Первый выстрелом попали прямо с середину двигавшегося колонной отряда, превратив в пыль две машины и взрывной волной отбросив еще одну далеко в сторону. Ударная волна, смявшая развалины в нагромождения щебня, раскидала так же несколько небронированных грузовиков, оставив от них только сплошное месиво железа, фанеры и защитных материалов. Шедший в голове этой колонны небольшой танк, усиленный дополнительной навесной броней и переживший первый удар, развернул орудие и сделал ответный выстрел, угодив куда-то в лобовую часть «Викинга», но снова даже не повредив его. Второй раз целились уже по нему, уничтожив вместе с остатками спешно собиравшейся вновь колонны.
        - Двигаемся дальше, - когда целей на этом участке не осталось, приказал Эдвард, возвращаясь взглядом к командному пульту. Здесь на тактическом дисплее отмечалось расположение всех единиц отряда, затягивающих кольцо вокруг последних сил противника, все еще пытающихся сопротивляться. И чем дальше они продвигались вглубь кольца, тем больше целей появлялось. Неудивительно, что сразу дикари отказались от мирного предложения покинуть эту территорию, у них было не меньше нескольких сотен единиц тяжелой техники, не считая грузовиков и подвижных платформ, почти целый городок на колесах, представлявший в пустошах серьезную силы. Странно даже, что еще нигде не осели, ведь вполне могли бы даже захватить какой-нибудь небольшой анклав и сделать его своим, подумал тристанский барон. Скорее всего, все еще искали наиболее подходящее место.
        «Викинг» прицельно стрелял с небольших остановок, громя последние точки сопротивления, где дикари еще пытались укрепиться, постепенно подбираясь к самому центру. Вся дорога сверхтяжелого танка вскоре отмечалась чадящими кострами горящей и развороченной техники, которую обрабатывали порой сразу из нескольких калибров. Операторы прокладывали курс к зафиксированному спутниками большому количеству техники противника, в основном подвижные и слабо вооруженные платформы, либо же тяжелые многоосные грузовики, сбившиеся в кучу и не способные себя защитить. Отличная возможность обкатать прицельные системы «Викинга».
        - Скорострельным шестидесятимиллиметровым, длинными очередями, - почти ленивым тоном приказал Эдвард, наблюдая на дисплеях появляющиеся точки обнаруженных целей. В этот момент по танку вели огонь, но без какого либо результата, снаряды или соскальзывали, или разбивались, даже не оставляя царапин, в лучшем случае, небольшие подпалины. Скорострельные пушки в ответ прочертили сразу несколько очередей разрывов по скоплению врага, круша небронированные борта или легкую противопульную броню грузовиков как тонкую бумагу.
        - Слишком много в одном месте, - задумался тристанский барон, глядя как «Викинг» из нескольких своих орудий разносит технику дикарей, - разумнее было ее рассредоточить. А если бы, к примеру, у нас была бы авиация? Пары заходов было бы достаточно, чтобы тут одни воронки остались… - и уже громче приказал, - подключите тепловизор, разрешение на поиск любых форм жизни.
        Экран тут же расцвет теплыми и холодными оттенками цветов тепловизора. Яркими красками полыхали горящие грузовики, расцветали красными лепестками новые взрывы и вспышки разрывов снарядов, но людей, которые здесь должны были бы быть, почти не отмечалось, попадаясь слишком редко.
        Здесь должны быть семьи и мирные жители, не занятые охраной конвоя, последние остатки которого сейчас добиваются карательными силами, но ничего даже близко подобного не обнаружено. Машины банально брошены вместе с минимальным числом смертников, оставшихся удерживать оборону и создавать видимость присутствия всего племени.
        - Прекратить огонь! - приказал Эдвард, обнаружив, что стрелять особо и не по кому, - их здесь нет! Отправьте разведботы, пусть обследуют всю окружающую территорию, - дикари все-таки сумели его удивить, сообразив, что ориентируются тристанские войска прежде всего на технику. Собрали ее в одном месте, используя как приманку, а сами ушли другим путем, выигрывая хоть немного времени, чтобы оторваться от преследования.
        - Господин, - примерно через минуту прозвучал голос связиста, - наши радары фиксируют приближение воздушного транспорта. Код «свой-чужой» передается на параметрах Дома Гористаров. Судно не вооружено, но его взяли на прицел. Какие будут ваши приказания?
        - Не стрелять. Если бы эти падальщики хотели войны, то прислали ракету с ядерным зарядом, а не транспорт. Запросите у него цель пролета здесь. И заодно сообщите в ультимативной форме, что здесь наша территория, если у него нет тут конкретной цели визита, то собьем без каких-либо дополнительных предупреждений.
        - Будет сделано, господин, - подтвердив получение приказа, связист отключился.
        До сих пор появление представителей этого Дома не предвещало ничего хорошего, но с ними необходимо поддерживать если не добрососедские, то, как минимум, нейтральные отношения. Гористары были не менее крупным и значимым Домом, чем сам Тристанский Дом, а теперь еще они даже не постеснялись прибыть в зону военных действий на его собственной территории. Тут уже не остается других вариантов - либо случилось что-то настолько важное, что Гористары не смогли переварить это самостоятельно, либо откопали какую-то действительно большую гадость, и, исходя ядом, торопились излить ее на голову молодого главы дома.
        Стоило определенных усилий удержаться от мысли отдать приказ сбить их корабль, а потом еще выдвинуть Гористарам претензии, по какому праву посылают свои воздушные силы над территорией, подконтрольной другому Дому. От исполнения подобной задумки удерживало лишь только то, что Эдварду интересно, что же такое задумало это столь противное ему семейство. Транспорт в ответ на запрос на посадку получил разрешение на приземление в паре километров отсюда, где карательная экспедиция устроила временный полевой лагерь.
        «Викинг» сделал поворот, передней левой гусеницей снеся остатки какого-то здания, и направился в ту же сторону, оставив пехотным частям, только подъезжающим к месту боя, окончательную зачистку местности и уничтожением последних групп уцелевших. Эдвард был уверен, что дикари не могли далеко уйти, в невооруженной части обоза, как передавал разведка, находилось не менее трех тысяч гражданских, и они не могли просто так исчезнуть.
        Только показывать сам «Викинг», остававшийся еще секретной разработкой, послам Гористаров тристанский барон не собирался. Гораздо лучше будет, если приедет встречать послов на обычном пехотном вездеходе, к тому же на нем будет легче добраться до точки сбора. «Викингу» придется объезжать широкий и глубокий разлом, протянувшийся через зону боевой операции, а вот бронетранспортеру будет вполне достаточно проехать по одному из нескольких кремниевых мостов, проходивших над разломом. Когда территорию только начали осваивать, геологи заявили, что ничего искусственного здесь нет, все лишь результат очередного Катаклизма, бушевавшего здесь около десяти-двенадцати тысяч лет назад. Он и вызвал разлом в земле, настолько глубокий, что посланный вниз датчик дошел до пределов зоны посылаемого сигнала, но так и не достиг дна. Мосты, скорее всего, тоже были результатом его влияния, кремниевые структуры в них почти полностью разрушены, из-за чего обычно монолитный минерал здесь был пористым и похожим больше на вулканическую пемзу.
        По плану, у Эдварда и личного состава мостика был отдельный выход из танка, прямо на крышу танковой башни, через двухуровневый люк, но им можно воспользоваться только в доке базы, где на такой высоте установлены мостики, позволяющие без особой опасности спуститься на землю, а так приходилось пользоваться одноразовыми прыжковыми ранцами. В переходном шлюзе имелись костюмы для безопасного выхода на поверхность. Естественно, легкие и не предназначенные для ведения боевых действий, состоявшие из композитного материала, с двумя внутренними слоями: из свинцовых нитей и искусственного утеплителя. Завершал все кевларовый шлем с противогазом и небольшим баллоном с запасом сжиженного воздуха, так как на поверхности кислородная атмосфера, пригодная для дыхания, встречается крайне редко. Для встречи с Гористарами больше подошел бы парадный камзол с расшивкой из золотых и зеленых цветов, основных цветов герба Дома, но в полевых условиях может подойти и такой комбинезон, пусть решат, что их визит не так уж и важен.
        Снаружи давление немного меньше стандартного, и как только внешний люк шлюза открылся, воздух резким порывом вылетел наружу, сдув туда же редкую пыль, уже успевшую скопиться в углах камеры. Внутренний монитор, проецируемый прямо на забрало шлема, несколько раз мигнул, настраиваясь на изменение освещения, и только после этого стал показывать более или менее четкую картинку. В левом нижнем углу высветились основные показатели внешней среды, из которых следовало, что человек без защиты дыхания сможет здесь прожить не больше суток, после чего легкие забьются пылью и пеплом настолько, что они откажут. В верхнем левом углу также появилась локационная сетка, куда передавались данные со спутника. Сейчас ее большую часть занимала огромное пятно, отображавшее «Викинг». Рядом с ним было еще одно маленькое - транспортер, дожидавшийся Эдварда.
        Спрыгнув вниз, молодой барон активировал прыжковый ранец, затормозивший падение и позволивший мягко приземлится на покрытое трещинами и обломками дорожное покрытие. От самого «Викинга», в такой близи казавшегося действительно огромным, веяло жаром и сильным, пробивавшимися даже через фильтры, запахом раскаленного железа и озона. Так же пахло горелым топливом и горящей техникой, слабый ветер, постоянно дующий в сторону Эдварда, приносил с собой смрад пожаров, оставшихся от разбитого конвоя дикарей.
        Бронетранспортер, большая четырехосная боевая машина, засекла его появление и подъехала буквально через несколько секунд. Один из боковых люков открылся, и там показался солдат, жестом руки приглашая зайти внутрь. Его стандартный боевой костюм внешне напоминал древние доспехи, с тяжелой внешней сегментированной броней, при этом сохраняя такую же подвижность, что и без него. Подобное снаряжение составляло основу войск Тристанского Дома, а на их базе уже разрабатывались самые различные модификации.
        - Господин, мы готовы отправляться, - доложил солдат, отдав честь. Через внешние динамики его голос был больше похож на гудение минотавра.
        - Тогда поехали, - сказал Эдвард, залезая внутрь и закрывая люк за собой. Водитель по первой же команде резво включил с места сразу третью скорость, разгоняясь по дороге, оказавшейся далеко не самой ровной. Под колесами постоянно попадались провалы или рухнувшие развалы стен, из-за чего машина подскакивала и тряслась. Если бы не эластичные ремни, держащие на своих местах пассажиров, всех находящихся внутри уже давно кидало бы по всему отсеку как шарики в полупустой банке. К сожалению, для слабо бронированной техники, к которым относили и такие транспортеры, это был единственно дозволенный способ перемещения по зоне боевых действий, обеспечивающий шанс на выживание. Врагов, конечно, почти не осталось, но многочисленные опасности пустоши на ничем не контролируемой территории никто не отменял.
        За минимально возможное время бронетранспортер успел доехать до одного из кремниевых мостов, идущих через разлом, разделявший этот сектор на две части. Здесь один из старых городских небоскребов свалился, когда большая часть фундамента осыпалась вниз, рухнув прямо поперек протянувшейся через кварталы широкой трещины, чудом не треснув и не развалившись, но так оставшись и дальше висеть над пропастью. Вокруг этого здания постепенно и вырос один из мостов. Длинные и толстые наросты кремния, похожие на угловатые лозы, оплетали опоры и прорастали сквозь перекрытия упавшей железобетонной конструкции, соединяясь на верхних уровнях в некое подобие моста, кривого, местами разветвляющегося, а местами снова стягивающегося и перекручивающегося как растрепанный канат. Одна из таких кремниевых полос была достаточно широка и протяжена, чтобы по ней мог проехать бронированный транспорт.
        А уже сразу за этим мостом начиналось давно затвердевшее шлаковое озеро, поглотившее прежнюю городскую площадь и большую часть окружавших его зданий, похожих на затопленные в реке развалины, где сейчас развернулся ремонтный блок и оперативная база Тристанского Дома. Рядом с развернутыми куполами полевых солдатских палаток на антигравитационных подушках уже висел приземлившийся транспорт Гористаров с приставленным трапом. Посол, получается, сошел на грешную землю поверхности, дожидаясь аудиенции барона.
        Бронетранспортер медленно съехал с кремниевого моста на растрескавшееся древнее дорожное покрытие, сразу попав под прицел трех ракетных турелей, закрывавших это направление. На поверхности всегда приходилось быть осторожным и внимательным, здесь существовало множество прочих опасностей кроме привычных дикарей и мутантов. Сегодня исключение сделано лишь для воздушного судна Гористаров, но и то, находясь на территории базы, оно продолжало находиться под прицелом сразу нескольких зенитных комплексов, с такого расстояния способных разорвать его бронированный корпус на куски всего за пару секунд.
        Основой лагеря являлась размещенная в центре мобильная ремонтная установка, способная полностью разобрать и собрать обратно танк среднего класса всего за пару часов. И уже вокруг этой установки разбили оперативный лагерь, расставив большие палатки из полимерного материала, тяжелого и прочного, с укреплявшими их металлическими каркасами. Периметр лагеря закрывали несколько слоев колючей проволоки под напряжением и расставленные автоматические лазерные турели, стрелявшие по любым биологическим объектам, показывающимся в зоне поражения и не имевшие определительных чипов солдат Дома.
        Транспорт, проехав мимо напряженно попискивающих дроидов-охранников, еще несколько секунд ведущих его лазерами наведения, остановился около командного центра, рядом с установленной полевой радиовышкой, где пилот уже открыл двери, сообщив о прибытии на базу.
        В лагере сильно пахло озоном от работающего ремонтного блока, но хотя бы можно было дышать без респиратора. Кислородная установка воспроизводила в радиусе пяти сотен метров вокруг себя вполне пригодную для дыхания атмосферу. Только не могла вытянуть кислый и горький запах, почти неосязаемо чувствовавшийся вокруг. Непонятно даже само его происхождение, но пока никому не мешал, никого сильно и не заботили такие мелочи, поверхность доставляла слишком много других проблем, чтобы еще и тратить время и ресурсы на попытки избежать неприятных, но все же не опасных запахов.
        У входа в шатер столовой, охраняемый двумя бойцами Тристанского дома, сейчас стояло еще несколько гористарских солдат, бросавших по сторонам затравленные взгляды. Их снаряжение не сильно отличалось от тристанского, но уж больно сильно украшено геральдической росписью, напоминая парадное, сверкавшее красными и золотыми цветами, основными цветами герба Гористара. Самой же заметной деталью были декоративные наплечки в виде оскаленной головы пустошного волка, гербогово животного Гористарского Дома. Парадное снаряжение лишний раз подчеркивало мирные намерения посла этого Дома. Там же стоял и сир Дариер, полевой командир всей карательной операции, явно дожидающийся прибытия своего сюзерена.
        - Господин, - сир Дариер поклонился, как только увидел Эдварда, - сошел посол Гористаров, сейчас он ждет вас внутри. Не знал, куда его можно определить, но в столовой он хотя бы не увидит ничего лишнего.
        - Превосходно, - согласно кивнул тристанский барон, - он не представился?
        - По имени нет, - покачал головой офицер, - но, похоже, кто-то из родового семейства. Видимо, действительно что-то важное, если Гористары решили рискнуть кем-то из своих родственников. Мы ведь вполне могли сбить транспорт еще на подлете…
        - Увеличьте количество постов по периметру, - приказал Эдвард, оценивая возможные последствия и сразу начиная готовиться к худшему, - и предупредите основную поверхностную базу, пусть будут готовы к возможному нападению. Они вполне могут пожертвовать одним из своих, а потом застать нас врасплох… Да, и начинайте уже собирать войска. Нам нет смысла охотится за каждым дикарем, поверхность убьет последних и без нашей помощи.
        - Как прикажете, господин, - кивнул офицер в ответ, - и, кстати, ваш «Викинг» передал данные с разведботов на расшифровку. Вам сообщить о результатах?
        - Обязательно, - Эдвард еще раз посмотрел на дверь столовой, - посол там один?
        - Один, и без оружия. Мы у него даже церемониальный кинжал забрали, кивнул его вассал.
        - Встреча тет-а-тет, - усмехнулся в ответ и хлопнул полковника по плечу, - как свидание, но только с врагом.
        - Гористары намного хитрее любой девушки, - сказал сир Дариер, не ответив на попытку разрядить обстановку, - и пойдут на все, чтобы помешать нам. Мы ведь даже до сих пор не знаем, были ли они причастны к гибели вашего отца.
        - Если мы это узнаем и сможем доказать, - тотчас посерьезнел Эдвард, - то единственное, что они от меня получат, будет небо, полное боевых кораблей, и земля, засыпанная водородными бомбами. И уж никакими послами я их предупреждать не буду, - с этими словами, отдернув полог, вошел внутрь.
        Столовая отличалась от всех остальных установленных палаток тем, что больше напоминала ангар для воздушной техники по своим размерам, ведь внутри могли разом поместиться все солдаты, участвовавшие в операции, хотя большую часть времени пустовала. Из всей меблировки внутри находились лишь длинные и широкие пластиковые столы и скамьи, выстроенные в несколько рядов протяженностью во все помещение, за которыми солдаты и принимали пищу. Внутри в этот момент никого не было, кроме самого посла, сидевшего здесь с таким видом, будто одно лишь его присутствие облагораживало данное место, и одинокий служебный дрон, убиравший грязную посуду.
        Посол даже не поднялся, когда Эдвард, одетый лишь в простой полевой защитный костюм, вошел внутрь. Сам одетый как на торжественном приеме, в отделанном дорогими мехами парадном камзоле и теплом плаще с такой же меховой подбивкой, Гористар чуть слышно постукивал по полу металлическими набойками каблука, ожидая, пока вошедший подойдет ближе.
        - Барон Тристанский, как я понимаю? - протянул он, когда Эдвард подошел, - говорить я обязан только с ним, без чьего-либо еще участия.
        - Перед тобой барон, а не адъютант, - ледяным тоном сказал молодой правитель Тристана, смерив своего собеседника столь уничижительным взглядом, что посол моментально растерял всю свою напускную спесь и, утратив прежний хозяйский вид, поднялся, подобающим образом поклонившись.
        - Тогда позвольте и мне тоже представиться, - сказал он, разгибаясь и снова посмотрев на молодого барона, - Такиль Аз’Сабир де Гористар, личный посланник великого графа Гористара, великого Дома королевства Рейнсвальд.
        Посол упомянул родовое имя Дома, значит, приходился прямым потомком одной из ветвей этого древнего рода, знаменитого даже не столько своими огромными богатствами, хоть и упорно выставляя их напоказ, сколько вечно скользкой и грязной политикой, жестокостью как к врагам, так и к своим вассалам, а главное, постоянной, словно у них это уже заложено в генах, склонностью к обману. Еще ни один из Гористаров не удержался от того, чтобы, изловчившись, не ткнуть кинжалом в спину бывшему другу. Потому и соглашения с ними заключали только по самой острой необходимости, либо когда были полностью уверены, что поддержание этого соглашения будет выгоднее Гористарам, чем его расторжение.
        Тристанский баронат в этом ракурсе выгодно отличался от Гористаров. Еще дед Эдварда любил говорить: «Будь честен с другом, жесток с врагом и справедлив с союзником, тогда сможешь иметь опору в нужде, помощь в беде и победу в войне». Тристанский Дом имел соглашения почти со всеми Домами Рейсвальда, кроме Гористаров и еще нескольких, бывших или потомственными Домами этого рода, либо его старыми союзниками, больше походившими на вассалов, поскольку почти не имели возможности вести собственную политику.
        Из-за относительно спокойных границ с другими Домами Тристанский баронат мог уделять часть энергии и ресурсов на развитие качественных возможностей своей армии, уделяя немало внимания постоянному совершенствованию техники и вооружения, исходя из правила, что дешевле подготовить одного опытного солдата, чем двоих новобранцев. Гористары же всегда воевали числом, активно используя не только свои армии, но и технологии клонирования, буквально заваливая поля сражений трупами своих бойцов. В общем, в человеколюбии или расовой толерантности этот Дом никто обвинить не мог.
        - Тогда можно ли мне осведомиться, Такиль Аз’Сабир, что же вас заставило покинуть безопасность родного Дома и прилететь сюда? Так далеко от Рейнсвальда, где есть риск быть сбитым или попасть к мутантам, - спросил Эдвард, усаживаясь на скамейку напротив, - и сразу, давайте забудем о дворцовом этикете, здесь не королевские залы, чтобы потеть над всеми этими нагромождениями титулов и рангов. Здесь зона боевых действий, говорить приходится четко и по делу.
        - Как изволите, - наклонил в знак согласия голову посол, сев по другую сторону стола, - как вам известно, у Дома Гористаров до сих пор нет соглашения с вашим Домом с плачевных событий времен вашего прадеда.
        - С плачевных? - удивился Эдвард, - насколько мне помнится, ваши корабли намеренно напали на конвой, идущий под знаменем Тристанского бароната, и защищавшие его солдаты были просто вынуждены открыть огонь. А баронат был вынужден ответить на такое недвусмысленное оскорбление…
        - Что привело к военным действиям, длившимся более двух лет, - закончил посол, - и это делает произошедшее лишь еще более трагичным, поскольку уверен, что ни одна из сторон не мечтала о войне друг с другом.
        - Давайте немного конкретнее о цели визита, - предложил Эдвард, возвращаясь к теме его прибытия, - все-таки, чем обязаны такой… - чуть задержался, подбирая подходящее слово, - такой неожиданной встрече?
        - Видите ли, во многом мое прибытие связано с деятельностью вашего союзника, герцога Камского. Если быть точным, связано даже с его определенными кораблестроительными планами. Понимаете, торговая деятельность герцогства во многом мешает процветанию нашего графства, и до сих пор мы с этим мирились…
        - Думаю, мирились вы с этим в первую очередь из-за того, что на Камских верфях стояли гарнизоны тристанских войск. И до сих пор стоят, готовые стрелять по любым вашим кораблям, какие только подойдут на расстояние выстрела. И в том, что торговые корабли сворачивают туда, во многом виноваты вы сами, постоянно поднимая пошлины за товары, - вежливо улыбнувшись послу, поправил Эдвард.
        - Торговая политика Гористаров вряд ли может каким-то образом касаться вашего бароната, господин барон, - так же притворно улыбнулся посол, - в то время как подготовка «Сакрала» напрямую угрожает торговой и внешней политики графства. И мой граф весьма обеспокоен так же и тем, что Тристанский баронат так же вкладывается в постройку этого корабля и даже привлекает в этот проект другие Дома, снабжающие герцогство средствами, вполне достаточными для завершения этого проекта. «Сакрал» может оказаться гибельным проектом для всего Рейнсвальда.
        Эдвард мысленно улыбнулся. Так вот, значит, в чем крылась действительная цель встречи. «Сакрал» должен был стать первым в истории колонизационным кораблем класса «Миротворец», спущенным со стапелей Рейнсвальда, в нем использовались древние технологии, за огромные средства выкупленные у Реструкторов, модернизированные и измененные уже тристанскими и камскими учеными. До сих пор многие Дома считали закладку этого корабля слишком амбициозным и рискованным проектом, в одиночку герцогство не смогло бы вытянуть и половины его постройки, но теперь, из-за помощи Тристанского Дома и определенных событий, связанных как со всем Домом, так и лично с Эдвардом, финансирования должно было хватить. Причин было еще больше, если связывать все с внутренней политикой Рейнсвальда, но зашевелились Гористары именно в свете недавно заключенного Эдвардом договора, сообразив, какая опасность им угрожает, если корабль будет завершен.
        - Видите ли, - осторожно ответил тристанский барон, тщательно подбирая слова, - внешняя политика бароната так же никаким образом не касается Гористарского феода до тех самых пор, пока между нашими Домами не будет заключено соглашение. Проект «Сакрал» был в первую очередь задуман как развитие Рейнсвальда, а главное, был одобрен королевской волей. И могу вас заверить, что будет завершен даже при сопротивлении вашего Дома. Так что можете передать своему барону, что его озарение насчет важности этого корабля наступило слишком поздно, и в настоящее время в его средствах проект более не нуждается.
        - Проект «Сакрал» был одобрен волей Иинана Третьего, - кивнул посол, - а король сейчас находится при смерти. Несмотря на то, что все мы молимся за его выздоровление, должны быть готовы ко всем возможным исходам его болезни. Вполне может оказаться, что преемник может наложить вето на завершение проекта. Не думаю, что тогда вложившиеся в его постройку Дома окажутся весьма рады такому повороту событий.
        - Могу вас заверить, - мило улыбнулся Эдвард, - я уверен в том, что король справиться с этим небольшим недомоганием, и в дальнейшем будет радовать нас своим царствованием на престоле Рейнсвальда. Есть ли у вас еще какие-то вопросы?
        - Да, есть и очень срочные. Во многом именно из-за них я здесь, - кивнул посол, словно что-то вспомнив, - так как мы не смогли достигнуть договоренности в первом вопросе, то я с прискорбием перехожу ко второму, по какому и был вынужден сюда прибыть. Сейчас, как понимаю, вы объявили зону боевых действий здесь, занятые уничтожением группы дикарей, вошедших на эту территорию…
        - Вы чрезвычайно проницательны, друг мой, - съязвил Эдвард, - думаю, другие могли подумать, что здесь просто состоялся выездной раут Дома, но вы же сразу посмотрели в самую суть. Остается только понять, для чего же об этом спросили?
        - Вопрос в том, что группа находится под покровительством графа Гористара, давшего им разрешение на проход по этой территории, находящейся под контролем королевства. И вашу операцию можно назвать прямым оскорблением великого барона, - посол безвинно улыбнулся, сказав эти слова как нечто само собой разумеющееся.
        Эдвард силой воли заставил улыбку остаться на лице. Самое неприятное, что получалось из этой ситуации, так то, что события снова развивались так, как хотел граф Гористар. Этот старый павиан с чрезвычайно раздутым самомнением, которое с еще большим старанием поддерживала целая толпа подпевал и лизоблюдов, все же был отличным мастером интриг и успевал все просчитывать на несколько шагов вперед. Получается, специально заставил дикарей прийти сюда и даже уверил их в полной безопасности лишь для того, чтобы потом тристанцы разбили все племя в пух и прах. И теперь эти дикари, пролившие свою кровь ради чужих интересов, стали отличным козырем в руках графа Гористара, выглядя как оскорбление его Дома со стороны Тристана. Только вряд ли он думает, что теперь Эдвард станет так легко ему уступать.
        Снова приторно добродушно улыбнувшись послу Дома Гористаров, тристанский феодал спокойным тоном ответил, потратив пару минут на то, чтобы правильно подобрать слова. Может быть, эта пауза была принята послом как проявление слабости, но тем интереснее разочаровать его в этом.
        - Во-первых, хочу вам напомнить, что данная территория не является зоной влияния Рейнсвальда, а входил в подконтрольную зону поверхностной базы Дома Тристана. И это обозначает лишь то, что никто, кроме главы Дома, не имеет права юрисдикции на данной территории. И, в чем Дом Гористаров мог уже не раз убедиться, - Эдвард внутренне улыбнулся, сумел ввинтить напоминание о прошлых поражениях от тристанских войск, - что Тристан всегда готов защищать свои территории, вне зависимости от того, насколько силен противник. Так что в данном случае разрешение Гористара на проход по этой территории является прямым оскорблением мне, ведь ваш граф здесь не имеет подобных прав. Единственное, что он мог сделать в помощь этому племени, если так уж не терпелось им помочь… Хотя в благотворительности его никто не мог никогда упрекнуть… то должен был обратиться ко мне с просьбой о том, чтобы уже я лично мог принимать решение в их отношении. Так как он этого не сделал, то все они, по всем принятым нормам и законам нашего королевства, являются нарушителями суверенных границ, с которыми и поступать следовало любым
подходящим образом. Можете дословно передать вашему сюзерену мои слова.
        Посол снова не смог удержать свою мимику и на долю секунды на его лице проступило выражение раздражения, словно рассчитывал на такой вариант, но все же надеялся, что Эдвард поступит по-другому. Такой же поступок заставлял переходить к более неприятным, пусть все же и запланированным, действиям.
        - Жаль… Весьма жаль, что вы не согласны следовать авторитету нашего барона, - сокрушенно покачал головой посол, - граф Гористар очень высокого мнения о вас, но в то же время вы не можете не понимать, что опыт в управлении не приходит сразу, ему нужно долго и тяжело учиться, нередко даже на собственных ошибках. И я уверен, что графу Гористару будет горько наблюдать, как вы совершаете те ошибки, от которых так хотел вас предостеречь…
        - При всем моем уважении к вашему сюзерену, - уже жестче ответил Эдвард, - я предпочитаю свой личный опыт, в котором могу быть уверен. А у меня его уже не мало. Может, нашего разговора это и не очень касается, но от каких ошибок меня хотел предупредить граф? До сих пор я следовал заветам моего отца и пока еще не был разочарован в данном отношении, хотя порой, на мой взгляд, некоторые решения казались… чересчур гуманными.
        - Видите ли, - посол тоже не собирался отступать, - мой сюзерен вынужден защищать свои прямые интересы и, главное, свою позицию, а вы уже не в первый раз поступаетесь с его решениями. И еще одно оскорбление, нанесенное вами сегодня, может переполнить чашу весов его поистине безграничного терпения.
        - Действительно, терпения у него хватает, особенно, когда оно касается его столь значительной персоны, - с сарказмом заметил Эдвард, - однако, прошу вас продолжить начатое. Кажется, вам есть, что еще мне сказать.
        - Конечно, есть. Вы можете исправить ситуацию и восстановить прежние отношения, но для этого вам всего лишь достаточно будет отказать от финансирования «Сакрала». Граф рассчитывает, что вы его поймете, ведь это будет лишь тратой огромных средств, которые все равно не окупятся. И вы еще будете благодарить его за то, что предупредил вас.
        - Если это единственное пожелание сюзерена, то я с удовольствием… - Эдвард внимательно посмотрел на посла, но тот уже справился с собой, сохранив каменное выражение лица, - откажу ему в этом. И даже добавлю, что «Сакрал» будет спущен со стапелей для завершающих работ сразу после публичного объявления моей помолвки.
        - Значит, свадьба у вас все-таки состоится? - спросил посол без тени удивления, - тогда думаю, что имею право передать от лица графа самые искренние поздравления и пожелания счастливой семейной жизни.
        - Никогда не думал, что Дом Гористаров пожелает мне счастливого супружества в этом браке, - сказал Эдвард, но поклонился, следуя по правилам этикета, в ответ на поздравление, - передайте ваше сюзерену, что благодарен ему за пожелания. И добавьте, что мне очень бы хотелось, чтобы только этим его заботы о моей будущей свадьбе и закончились. Теперь же позвольте с вами попрощаться. У меня сейчас множество неотложных дел, на которые приходится тратить свое время.
        - Как вам будет угодно, - поклонился посол, - задерживать вас на большее время не собираюсь. Все, что мой сюзерен велел мне передать, я уже сказал в скромной надежде, что все же вы задумаетесь над этим и примите правильное решение, не совершая скоропалительных поступков.
        - Будьте уверены, я никогда не принимаю поспешных решений, - заверил его Эдвард, поднимаясь, чтобы попрощаться. Словно специально в этот момент в столовую вошел связной, дважды поклонившись, сначала своему барону, а потом уже гористарскому послу.
        - Господин, - отрапортовал связной Эдварду, - вы велели сообщить вам сразу, как только будут расшифрованы данные с разведбота. Все данные считаны, там обнаружен подземный ход, уводящий в систему пещер глубоко под уровнем земли. Господин полковник велел направить туда несколько тяжеловооруженных отрядов, но ему нужно ваше подтверждение на применение силы к убегающим дикарям. Сейчас они еще держаться на расстоянии, но уже находятся в зоне поражения. Каковы будут ваши распоряжения?
        - Мои распоряжения будут весьма просты, - он бросил быстрый взгляд на посла, стоявшего с выжидающим видом. Повернувшись к связному, закончил начатую фразу, - убейте всех, кого найдете. Никого в живых не оставлять.
        Посол кивнул, принимая такое решение. Теперь ему точно есть, что сказать старому Гористару. Когда связной вышел, Эдвард следом тоже указал на дверь, предлагая сопроводить посла до трапа корабля, на что его собеседник любезно согласился. Сейчас снаружи несколько шумнее, чем в начале, поскольку боевые подразделения уже возвращались с поля боя к пунктам эвакуации, и большая часть из них проезжала здесь.
        На прощание еще раз обменявшись любезностями с послом, стоя у самого трапа, Эдвард провожал его взглядом до тех пор, пока транспорт Гористаров не поднялся в воздух, быстро набирая высоту и разворачиваясь в сторону своего Дома. Не успел тот окончательно исчезнуть из виду, как к стоявшему барону подошел сир Дариер, с самым вопросительным видом, надеясь услышать подробности разговора. Как командующий силами Дома на этом секторе поверхности, он не мог так просто закрыть глаза на появление здесь представителей потенциального противника.
        - Что хотел посол, господин? - спросил полковник, подождав, пока Эдвард к нему повернется, - снова возникли противоречия?
        - Они никогда и не ослабевали, - спокойно ответил его сюзерен, - только теперь этот гнилосос действительно начал понимать, что последнее время мы только и занимались тем, что подливали масло в костер у него под ногами. Думаю, это была его последняя мирная попытка заставить меня отказаться от «Сакрала» мирными действиями. Видят Небеса, единственное, что удерживает меня от войны с ним, только моя свадьба. Не хочу начинать ее на поле боя, но если все же Гористары нападут первым, мы должны быть готовыми к тому, чтобы ответить. Ясно, полковник?
        - Господин, мы всегда готовы, но у меня остается один вопрос. Неужели вы верите, что барон готов начать войну без поддержки во дворе короля?
        - Король при смерти, - разумно заметил Эдвард, - и все те взятки, которые я и мой отец потратили на то, чтобы настроить королевских министров в нашу пользу, теперь ничего не значат. Эти жирные толстоносы сидят и ждут нового короля, преемника несчастного Иинана, и побегут с радостным визгом за каждым его решением как к корыту с кормом. Так что сейчас Гористару самое время начинать войну. Он рассчитывает в ней победить, а значит, сразу укрепить позиции своего кандидата. А тот уже одобрит любое его действие, каким бы незаконным оно ни было изначально… Полковник, велите подготовить мой корабль. Я возвращаюсь на Рейнсвальд. Придется превращать помолвку в военный совет. И все из-за этого павиана! - вздохнул тристанский барон с откровенным расстройством. Меньше всего хотелось думать о политике в такой светлый день. Странно звучит подобная фраза в мире, где никогда не восходит солнце, но для молодого барона свадьба действительно должна была стать лучиком света в его жизни.
        Глава 2. Рейнсвальд
        На высоте нескольких тысяч километров над поверхностью, окруженный поясом многочисленных мелких и крупных спутников из обломков разных размеров, в воздухе находится огромный остров. Поднятый в воздух древней и неизвестной силой, он стал ее одним воздушным островом высоко в небесах над опустошенной и выжженной поверхностью. Его основу составляют скальные породы, измененные потрясениями невероятного по мощности Катаклизма, когда-то прошедшего по этим землям. Те, кто жил там, называли его Рейнсвальд, в честь единственного в этом секторе огромного водопада, с размытой водой скалы Хребет Дракона, падающего с берега Рейнсвальда вниз, на поверхность. И именно эта вода позволяла жизни существовать здесь. Водопад питали выбирающие на поверхность реки, просачиваясь сквозь многочисленные трещины, из подземных пещер и поднимаясь все выше и выше, и в итоге разделяя на части пустоши своими извилистыми руслами с крутыми берегами. Легенды гласили, что воду этому острову дают мощнейшие аномалии, скрытые в недрах скал, такой же силы, что и аномалия, поддерживающая Рейнсвальд в стабильном состоянии и не дававшая ему
обрушиться вниз.
        Катаклизмы… Безумные штормы энергии и разрушенной материи, накрывающие целые области, были кошмаром этого мира, порой стирая сотни квадратных километров из этой реальности, либо же преобразуя их в нечто совершенно новое, являлись так же и последней надеждой на выживание. Энергия Катаклизмов, закручиваясь в самом эпицентре в гигантские вихри, разрушала обычные структуры веществ, изредка образуя новые, иногда даже более надежные соединения, такой же природы, как и многочисленные аномалии.
        Тишину и покой равнин и горных хребтов острова, покрытые барханами пересушенной пыли и пепла, нарушали лишь ветры, пролетающие над Рейнсвальдом. Изредка они превращались в настоящие пылевые бури, на огромной скорости несущие тысячи тонн песка и пересушенной земли через трассы, проложенные через территории острова, обрушивались на сталебетонные купола оранжерей или наполовину врытые в землю жилые комплексы. За их стенами жили и работали тысячи людей, следившие за закрытыми от причуд погоды полями и парками. Без таких аграрных комплексов, порой занимавших сотни квадратных километров и уходившие на десятки метров под землю, весь остров мог остаться без чистого воздуха и пищи, а зародившаяся здесь цивилизация оказалась бы на пороге гибели. Каждый раз после того, как ветер утихал, на трассы снова выходили машины, расчищая покрытия от выползавших на дороги пылевых барханов, перекрывавших полосы движения или же засыпая технические постройки на обочинах.
        Или же пылевые бури, закручиваясь в вихри и торнадо, поднимавшие в воздух целые обломки скал и вырывая с корнями столбы и указатели, пытались осилить укрепленные высокие стены древних замков и крепостей, где несли службу гарнизоны многочисленных Домов, сильных и богатых дворянских родов, разделивших эту суровую землю на свои владения.
        Благодаря Домам Рейнсвальд и процветал, достигнув нынешнего величия и продолжая развиваться и расширяться, раскинувшись не только на сам остров, но и на многие другие острова и колонии, далеко раздвинув границы королевства. Дворяне, потомки таких же простых жителей острова, когда-то давно, на заре его истории, решившихся взять на себя ответственность за судьбы и жизни всех остальных, сплотили и объединили почти разбитых колонистов, пытавшихся здесь выжить, преобразовав общество в жесткий феодальный строй. Сформированные и возглавленные ими отряды разбили и уничтожили местных аборигенов, истребили практически всех опасных тварей и обеспечили господство человека на этой земле. Разделив остров на феоды, навеки поклялись соблюдать установленные границы, и с тех пор царил относительно спокойный мир, все еще продолжавшийся до сих пор. Дворянские Дома защищали свои земли и все королевство не только от опасностей окружающего мира, но и от внешних врагов, орд мутантов и враждебных государств, на протяжении всей своей истории ведя продолжительные и жестокие войны, кровью оплачивая свое право править.
        И Дома поддерживали развитие оранжерей и кислородных фабрик, заводов по отчистке воды и производству пищи, формированию целых городов, закрытых куполами или врытых в землю. Огромные промышленные комплексы под их контролем перерабатывали руды из богатых залежей с огромной и бескрайней земли, раскинувшейся внизу, чаще всего именуемой Поверхностью. Со стапелей верфей сходили большие торговые и военные корабли, подготовленные для перелетов по открытому пространству, пустоте между такими же островами, порой расположенными на расстоянии в несколько парсеков друг от друга.
        Центром всего этого мира, столицей Рейнсвальда, был город Кенингхорм, внешне похожий на пирамиду, сложенную из нескольких десятков огромных, достигающих в диаметре нескольких километров, шаров защитных куполов. На самом верхнем уровне находился великолепный королевский Дворец, красивейшая постройка во всем Рейнсвальде, настолько прекрасная и узнаваемая, что ему не требовалось даже отдельного названия. Единственное здание в столице, не закрытое защитным куполом, вместо него всю постройку защищали мощные силовые поля.
        Этот остров был прекрасен в своей жестокости и суровых условиях жизни, где правили балом сила и стойкость, а люди с рождения понимали свое место в этом мире, готовые служить и работать в обмен за безопасность и благополучие, свое и своих родных. И все же, он был домом для миллиардов граждан, и за закрытыми куполами кроме заводов по производству оружия и первопроходческой техники развивались искусство и творчество, дружба и любовь. Люди не могли жить без этого.

* * *
        Над островом, как всегда, раскинулась вечная ночь. Лишенный небесного светила, этот мир не знал другого времени суток. Темнота была первоосновой, любой огонь когда-нибудь погаснет, в то время как ее бесконечности ничего не требуется. Единственная вечность, созданная природой.
        Эдвард отпил из своего бокала и глубоко вздохнул. Он не любил темноту - именно так представлялась ему настоящая смерть, в своей неудержимой и бесконечной жадности поглотить все живое. Бесконечная тьма, в которой душа блуждает в поисках выхода и не находит его, бессильно мечась в тюрьме без оков и засовов. Сколько бы ни говорили проповедники о высших силах и лучших местах, так и не смог себя заставить поверить ни в одно из их изречений, убежденный лишь в том, что если какой-то из богов и существовал, у него просто не хватило бы воображения, чтобы создать подобное. Ни один бог не станет разрушать ради самого процесса разрушения, в этом нет ни логики, ни смысла.
        Даже здесь, на балконе родного замка Тристанского барона, темнота вольготно расположилась на расстоянии всего лишь нескольких метров от перил. Настенные плазменные факелы, с пляшущими огоньками ярко-голубого пламени, поставленные здесь еще по прихоти его деда, не могли развеять ее полностью, лишь отгоняли чуть от замковых стен.
        Поставив бокал рядом, Эдвард облокотился на перила, чувствуя кожей холодный камень и слушая, как медленно двигаются его собственные мысли. Фактически, этот балкон был одной из самых уязвимых частей замка, не прикрытый ничем, кроме силового поля, генерируемого в паре сотне метров за перилами, дабы никто и ничто не могло помешать дворянину насладиться моментом уединения.
        Эдвард повернулся к темноте спиной и глубоко вздохнул. Всего несколько лет, как стал бароном, но ему все это уже успело надоесть, поскольку дворяне, кажется, совсем забыли, кем же являются на самом деле. Король Иинан Третий теперь уже бесповоротно слег, через несколько дней после того, как ему исполнилось двести восемьдесят лет. Почтенный возраст, особенно при его положении, когда всегда приходиться оглядываться за спину и помнить о врагах, в любом случае появляющихся в тени престола. Иинан был хорошим королем, честным и справедливым, когда надо даже жестоким, но ровно до тех пор, где кончается необходимость, не рискуя и не заходя дальше. Всего лишь месяц болезни, и от него осталась только собственная тень, бледное отражение прежде великого человека.
        Последний раз Эдвард видел его пару месяцев назад, на торжественном приеме во Дворце, резиденции королей вот уже двадцать пятое столетие. Слабый, исхудавший то ли от болезни, то ли от лекарств, едва державшийся на ногах и совсем сгорбившийся под весом королевский регалий, Иинан уже не выглядел достойным правителем. И даже Эдвард в тайне желал ему смерти, что сейчас станет лишь успокоением для этого истощенного и измученного человека.
        Дворяне, не дожидаясь даже его окончательной смерти, уже делят власть, выставив сразу трех новых претендентов на престол. Сейчас их интриги больше похожи на мышиную возню, никто не смеет выступить против живого короля в открытую. Даже если у них и выйдет совершить переворот, то возведенный на престол претендент лично сотрет всех бунтарей в порошок, вне зависимости от того, помогали ли они ему выступить на престол или же пытались поддержать его соперника. Предавший однажды вполне способен предать и во второй раз. К тому же, феодалы являются самой надежной опорой престолу, его стабильности и порядку на острове. Так что любой, кто пытается ее расшатать, удаляется, как прогнившая деталь, ради спокойствия остальных. Так было и раньше, но сейчас масштабы возни уже развернулись до такого, что ее не остановит даже подписанное королем собственноручно завещание, и ныне сложившиеся партии проигравших претендентов вряд ли согласятся его признавать без боя.
        Промышленные баронаты северного полуострова, соединенные с остальной частью анклава лишь знаменитым Хальским мостом, чудом инженерного искусства, поддерживали ставленника графа Гористара, графа Розмийского. Сына короля, молодого и очень эмоционального юношу, но слишком доверчивого, чтобы править самостоятельно. Клан Гористаров попытается захватить власть в свои руки через его голову, что не несет ничего, кроме масштабного воровства из казны да еще большей усобицы между баронатами. К тому же, Гористары наверняка снова развяжут экспансию на Саальт, сейчас балансирующего на грани гражданской войны. Эдвард, как и его отец, всегда выступал категорически против этого. Конечно, наступление несло огромные сиюминутные прибыли, но в итоге они лишь бы озлобили ближайшего соседа, которого в подчинении Рейнсвальду все равно не удержать, столь мощную оккупационную армию король не смог бы собрать на постоянной основе. А значит, в конце концов, все снова перерастет в позиционную борьбу с взаимными перехватами торговых караванов и отдельных боевых кораблей, как в прошлый раз. Тогда королевство едва само не
свалилось в гражданскую войну, и лишь усилиями его деда удалось заключить мирный договор. Зато Гористар уже не в первый раз призывал «вернуться и добить врага», явно надеясь нажиться на военных заказах.
        Вторым претендентом на трон был некий Вассарий Гельский, обосновавший свои претензии на престол женитьбой на племяннице нынешнего короля. Теперь уже очень быстро забыл, что перед женитьбой дал клятву, что не будет иметь претензий к короне, что уже делало его крайне неприятной личностью. Однако с ним тоже приходилось считаться, поскольку его поддержали бароны Остезейского договора, а от них зависели торговые связи с другими анклавами Цитадели, созданной более восьми тысяч лет назад. Соглашение связывало четырнадцать крупнейших анклавов в секторе договорами о торговле, взаимном нейтралитете и поддержке. Рейнсвальд и Саальт тоже входили в это соглашение, что все же не мешало им грызться между собой время от времени. Так же остезейцы контролировали связи с анклавами корсаров, от рейдов которых так же неслабо зависела экономика острова.
        Важно, что эти торгаши никогда не были особенно верными своему слову, возможно, это уже выработанная черта характера, появившаяся у них с опытом своей деятельности. А может, как по меткой фразе его друга, «дрянь к дряни всегда липнет». Если баронам доказать, что Вассарий вряд ли достигнет престола, они от него очень быстро отвернуться, и тогда у него будет надежда только на своего двоюродного дядюшку, герцога Хлейта, сделавшего целое состояние на разведении скота и фермерском хозяйстве, к тому же имевшего несколько хороших оружейных заводов. Он вполне может собрать неплохую коалицию в свою поддержку, если решится.
        Лично Эдварду наиболее приятен был третий претендент, граф Фларский, приходившийся ему почти что родственником, во всяком случае, в возможном будущем. Его поддерживали бароны, не стремившиеся к серьезным изменениям и довольные тем тихим порядком, который наконец-то восстановился на острове. Предложенная же им программа реформ не несла ничего столь радикального, чтобы этого можно было опасаться, но, конечно, как и любые нововведения, постоянно подвергалась критике. Граф был наследником короля по материнской линии - королева Сандра уже имела детей, когда вышла замуж, многие говорили, что из-за этого будут проблемы, но тогда Иинан не желал ничего слушать, охваченный страстью к ее красоте. А вот теперь, кроме прямого наследника короля, остался один только барон Гельский, вряд ли не приложивший к этому руку, но граф хотя бы не собирался начинать войну, как только получит престол.
        К тому же, Эдварду не стоило так опрометчиво поступать и отказывать в поддержке двоюродному племяннику деда своей возлюбленной, ныне баронессы Карийской, а в будущем баронессы Тристанской.
        И стоило о ней подумать, как дверь приоткрылась и, вместе со звуками музыки и постоянных разговоров, без которых, кажется, не обходился ни один прием, на балкон вышла сама баронесса, кутаясь в алую шаль цветов Карийского бароната. Она была в самом расцвете своей красоты, только достигнув взрослого возраста девятнадцати лет. Ростом чуть ниже Эдварда, с фигурой, словно вырезанной из розового мрамора по идее самого гениального скульптора, задумавшего сотворить совершенство в виде человеческого облика. Во всяком случае, Эдварду всегда так казалось. Золотые волосы были собраны в удивительную прическу, украшенную перламутровым гребнем, а на бледном лице с большими светло-голубыми глазами играла задорная улыбка, когда-то именно и покорившая Эдварда, растопив прежде каменное сердце. Едва слышно переставляя ноги в бархатных туфлях, девушка подошла к нему и взяла за руку.
        - Не стоит оставлять гостей, когда заканчиваются тосты, - с укоризной заметила дочь Карийского Дома, - могут подумать, что ты не такой уж и хороший хозяин, каким кажешься. Я ведь тоже думала так в начале.
        - А теперь уже считаешь, что и самой стоит сбежать от этих бесконечных разговоров о политике и торговле? - сказал Эдвард с усмешкой. При виде своей возлюбленной все мысли о борьбе за престол вылетели из головы. У него вообще все из головы вылетало со свистом, стоило ее увидеть. Наверное, только эта девушка и могла заставить забыть обо всем на свете. Даже немного подался вперед, надеясь получить поцелуй, но наследница Карийского бароната со смехом оттолкнула его.
        - Прошу вас быть осторожнее, барон Тристанский, вы на мне еще не женаты, - она с укоризной помахала своим пальчиком перед его лицом, а потом легонько, почти бегло, поцеловала в щеку, - и мой папа может сильно расстроится по этому поводу.
        - Я считал иначе с того самого дня, как увидел тебя, - сказал Эдвард, снова взяв бокал в руки и сделав еще один глоток. Вино уже успело порядком остыть, но он даже не обратил на это внимания, - ты всегда с тех пор была для меня баронесса Тристана.
        - Скажи мне, что делаешь здесь один, когда гости внутри и в тепле, - на балконе было действительно прохладно, но в одиночестве Эдвард этого не замечал, - неужели здесь можно найти что-то, чего нет больше нигде?
        - Здесь можно найти время спокойно поразмыслить, - сказал молодой барон, - в то время как в другом месте обязательно найдется человек, который решит, что без его частой, но бессмысленной болтовни тебе не обойтись, - он снова попытался поймать ее, но баронесса Карийская, заливисто смеясь, как совсем маленькая девочка, довольно ловко увернулась.
        - У тебя очень красивый дом, - внезапно заметила Изабелла, остановившись, - как ты можешь не замечать эту красоту? - она могла потрясающе быстро менять темы для разговора, так что порой за ее мыслью невозможно угнаться. Иногда у Эдварда даже начинало шуметь в голове, когда его возлюбленная в очередной раз переходила на что-то другое, а потом перескакивала обратно, при этом успевая сохранять какие-то логические связи, понятные, впрочем, только ей одной.
        Со своей оценкой Изабелла была точна. Дом Тристанских баронов был построен еще в глубокой древности, и лишь при Эдварде окончательно остановились работы по его расширению. Древний замок на вражеской земле, ведущий свою историю чуть ли не с момента заселения острова, когда первый корабли приземлились там, где сейчас стоят монументальные верфи Камского порта. Буровые машины, дробя и плавя породу, создавали огромные залы и коридоры, порой больше похожие на лабиринты, многочисленные подсобные и жилые помещения. Целые боевые батареи были полностью спрятаны в глубине скал, выдвинув наружу только орудийные стволы. Архитекторы возвели Тристанский замок в готическом стиле, с высокими арочными потолками, тонкими резными колоннами и многочисленными скульптурами и лепниной, занимавшей каждый свободный участок.
        Даже сам балкон, где сейчас находились, был отдельным произведением искусства, украшенный кроме многочисленных настенных барельефов двумя двадцатиметровыми фигурами мужчины и женщины, расположенных по обе стороны и вырезанные из какмня с такой точностью, что можно было разглядеть даже отдельные складки на одежде. Они поддерживали герб Тристанского бароната - вставший на задние лапы грифон, державший в одной лапе меч лезвием вниз и во второй цветущую ветвь.
        - Я в этом доме с детства, - сказал Эдвард, все-таки подойдя к ней, в этот раз она уже не стала снова играть в догонялки, а просто прислонилась к его груди, - и уже успел устать от него. Когда обвенчаемся, то переедем в новую резиденцию Тристана, более светлую и гораздо меньше похожую на боевую крепость. И немножко меньше, чтобы не держать рядом целый гарнизон. А этот замок будет служить для того, для чего и создан. Будет защитной крепостью.
        - А может быть, я хотела здесь остаться, - сказала она с улыбкой, - кто знает, может, мне еще понравятся высокие потолки и скульптуры неизвестных мне людей.
        - Не думаю, - покачал головой Эдвард, - Он тебе надоест через две недели, а еще через три ты уже заскучаешь по уюту Карии. А этого я хочу меньше всего, можешь мне поверить…
        - Господин, - их прервал один из солдат внутренней стражи Тристанского бароната, сейчас, в честь данного банкета, одетый в парадную форму, - простите за вторжение, но около причала завис корвет и просит посадки. Агрессивных действий не проявляет, но в списках гостей не значится, так что командование решило вас оповестить.
        - Вот видишь, - сказала будущая баронесса Тристанская, отпуская Эдварда, - гости не любят, когда на них не обращают внимания, и становятся настойчивыми.
        - Тогда иди и развлеки их, - Эдвард поцеловал ее в щеку, - а я скоро вернусь.
        Солдат пошел впереди, показывая дорогу. Хоть барон и провел не меньше половины своей жизни в этом замке, но все же не помнил всех коридоров, особенно к различным служебным помещениям. Только сначала идти пришлось через весь банкетный зал, где и собралось большинство гостей. Один из крупнейших в замке, больше трех сотен квадратных метров, с тремя фонтанами и широкими анфиладами вдоль стен, сейчас полный роскошно одетых людей и едва заметной роботизированной прислугой. Приехало множество гостей, зная, что именно на этот день барон Тристанский решил поставить официальное признание будущей помолвки с единственной наследницей Карийского бароната. Если объединяться оружейные и корабельные заводы Тристана с плантациями Карии, этот союз может перерасти в одну из ведущих сил на острове, с какой придется считаться любому политику. К тому же, с такой поддержкой герцог Фларский, в чью поддержку открыто выступал отец Изабеллы, может рассчитывать на успех в своем предприятии.
        Солдат поднялся по анфиладе, разумно решив, что так пройти будет легче, чем протискивать через напыщенную толпу, рискуя отдавить ногу какому-нибудь герцогу или барону, но и там Эдварда уже ждали.
        - А! Вот и сам главный виновник торжества, - широко улыбаясь, встретил его барон Карийский, весьма крупный мужчина, в котором, после юбилея девятого десятка с остервенением боролись рост и быстро сокращавший отставание вес, отошел от группки, с которой только что вел разговор, - я очень рад, что увидел тебя именно сейчас.
        Зная барона не понаслышке, Эдвард понял, что его давно уже здесь поджидают, специально решив устроить все как чисто случайную встречу. Порой ему даже начинало казаться, что и встреча с Изабеллой, ставшей его любовью, была не случайностью, а тщательно продуманным планом барона, точно воспроизведенным в правильной последовательности.
        - Господин, - Эдвард приложил правую руку к сердцу, общепринятый знак приветствия. В принципе, они равны, даже сам тристанский барон был чуточку выше по строгой социальной лестнице острова, из-за большего значения его заводов для всего государства, но теперь перед ним отец невесты, а это уже другие ранги, где муж дочери в любом случае стоит ниже ее отца.
        - Ты не будешь против, если сейчас пройдусь с тобой? - спросил барон, положив будущему зятю руку на плечо, - Нам найдется, о чем поговорить.
        - Я иду к пристани, - пояснил Эдвард, жестом приглашая присоединиться, - туда как раз должен подойти еще один корабль, хотя все гости уже прибыли. Не знаю, будет ли вам это интересно. В любом случае, не могу вам отказать.
        - Вот и хорошо, - кивнул барон, - ты хоть представляешь, кто это может быть?
        - Честно говоря, уверен только в том, что не буду очень рад его увидеть. Я не разослал приглашения лишь тем людям, что наверняка испортят весь вечер.
        - И поэтому ты пригласил капитана корсаров? - барон захохотал, как над удачной шуткой, - будь уверен, без хорошей пьянки и пары драк такие люди любой вечер посчитают скучным. Или, если останутся достаточно трезвыми, попытаются разнообразить подобную рутину.
        - Я не отказывал своим гостям в праве привести с собой кого-нибудь еще, - сказал Эдвард, постаравшись не выдать своего удивления. О том, что у него на вечере сейчас находится капитан корсаров, узнал только сейчас. И этот факт его немало удивил и даже поразил. Не то, чтобы корсары вызывали у него отвращение, но он не мог понять тех помыслов, что заставляют их участвовать в подобном. Рейды всегда представлялись ему чем-то жестоким и бесчеловечным, не говоря уже об их участниках.
        - На самом деле, тут все гораздо сложнее, - барон немного утихомирил свой обычно громкий голос и почти перешел на шепот, - его привел с собой герцог Камский. И это напрямую связано с проектом «Сакрала».
        - Что? - Эдвард даже притормозил, - Райсор совсем с ума сошел? - молодой барон был настолько удивлен, что забыл даже об этикете, - Вы хотите сказать, что он хочет доверить командование «Сакрала» корсару? Я не буду спорить, они отличные капитаны, видел записи с их участием, но «Сакрал» не рейдовый корабль, он с самого начала был предназначен для гораздо большего.
        - Многие тоже так считают, - согласился барон, - но герцог непреклонен. Считает, что ни один офицер Королевского флота не сможет сделать то, на что рассчитан «Сакрал». От этой компании зависит будущее всех Камских верфей. Герцог полностью заложил их, до нитки. И ты это знаешь не хуже меня. Если предприятие провалится, то весь порт окажется под чужим контролем. А это смерть для герцогства. С учетом растущего влияния Гористаров на торговлю… Ты, надеюсь, в курсе, кого из претендентов на престол они хотят поставить?
        - Наследника, графа Ростийского, - кивнул Эдвард, - он будет марионеткой у них в руках, как и весь остров в результате. Вас, как понимаю, такой вариант не устраивает?
        - Конечно, нет, - барон даже надулся, - даже еще меньше, чем этот выродок Вассарий, со своими захватническими замашками. Только, думаю, ты должен знать, что барон Гельсский является другом Респира. А с ним, думаю, не захочешь лишний раз столкнуться, - вот это было серьезное предупреждение.
        Респир был потомком одной обнищавшей ветви Гористарского рода, но сумел добиться благосклонности промышленников этого же клана, а вместе с ними и самого графа Гористара. Сейчас Респир носил титул герцога Росского, но чисто формально, Росс был под протекторатом Гористарского графства, и отдавать его в полное владение такому несдержанному человеку было в высшей степени глупым поступком. А эта репутация за новоиспеченным герцогом уже успела закрепиться основательно. Многие даже считали его не вполне здоровым психически, достаточно лишь увидеть его вечно вытаращенные глаза, пульсирующую жилку на виске и моментальные вспышки истерии по любому поводу.
        Сначала Респир возомнил себя наследником всего Гористарского графства и попытался устроить заговор, но в самый последний момент передумал. Точнее, его заставили пойти на такой шаг, чтобы не быть повешенным на глазах у толпы. Через месяц после этого он кинулся в другую крайность, начав вкладывать все имевшиеся у него средства в торговлю, в результате потеряв все, поскольку совершенно не умел играть на бирже. Виновных, естественно, нашел на Саальте, и даже написал королю просьбу устроить против соседа военную операцию, чтобы вернуть его деньги. Слава Небесам, письмо не дошло.
        А последней его истерией было то, что он по уши влюбился в Изабеллу с твердой уверенностью, что отвечает ему взаимностью. Одно это делало их с Эдвардом непримиримыми врагами. Гористарский граф Респира даже тайно поддерживал, рассчитывая, что в любом случае извлечет выгоду. Может, все же добьется своего, и тогда получит на блюдечке Карийский баронат. А может, в худшем варианте, сделает какую-нибудь глупость и расстроит помолвку, тогда союза Тристана и Карии не будет. В подобном случае Гористары просто от него избавятся, вместе со всеми теми проблемами, которые этот сумасшедший буквально генерирует вокруг себя.
        - Я надеюсь, Респир помнит мое обещание застрелить его, если хоть только еще раз посмотрит в сторону Изабеллы? - сухо спросил Эдвард, чувствуя, что такого он не предвидел.
        - Помнит, - кивнул барон, - но это не мешает ему отправлять ей письма каждый день. Если тебе интересно, можешь даже почитать их, я принесу.
        - Не стоит, лучше отправьте их в солдатский туалет. Там их используют для того, для чего на самом деле созданы, - Эдвард только сейчас обратил внимание, что уже шли служебными коридорами, чьими украшениями были только короба вентиляции на правой стороне потолка, - а что говорит по этому поводу сама Изабелла? Какова ее реакция?
        - Ревнуешь? - барон ехидно ухмыльнулся, но продолжать шутку не стал, встретившись с ледяным взглядом Эдварда, - по этому поводу можешь даже не волноваться. Изабелла в жизни не променяет такого жениха, как ты, на этого психа. Хотя его настойчивость в какой-то мере делает ему честь, - Рокфор посмотрел на своего будущего зятя, - не каждый может быть настолько целеустремленным.
        - Его настойчивость только показывает, что он не способен увидеть правду и живет в каком-то своем мире, выдуманном и заточенном только под него. Там нет места людям, эмоциям, обстоятельствам и прочему. Только одно его невероятно раздутое самомнение. Мне остается только надеяться, чтобы, в конце концов, он не заставил меня сдуть этот мирок. Однако если будет настаивать…
        - Не стоит, - барон взял его за локоть, словно пытаясь успокоить, - все можно решить гораздо спокойнее и без развязывания войны с Гористарами. Вот именно об этом я и хотел поговорить с тобой.
        - Вы хотите предложить сбросить на них несколько мегатонн и разом покончить со всем этим семейством? - усмехнулся Эдвард только для того, чтобы барон сразу выложил все карты и не водил разговор вокруг да около, как он любил, больше часа.
        - Нет, конечно, - барон, кажется, решил, что Эдвард сейчас может серьезно рассматривать такое решение проблемы, - все гораздо цивилизованнее. Я предлагаю тебе официально сделать свой выбор в поддержку одного из претендентов на престол. В том случае, если он взойдет на престол, ты получишь вполне ощутимую поддержку при дворе, и Гористарам не останется ничего другого, кроме как отказаться от своих затей. Уверен, что оружейные заводы марки «Тристан-цикл» станут весомым аргументом в предстоящей борьбе за трон Рейсвальда.
        - И, как я понимаю, - спросил Эдвард, - на корвете сейчас находится один из претендентов? А именно, граф Фларский. Или все же ошибаюсь?
        - Ты, как всегда, снова попал в самую цель, - сказал барон, похлопав его по плечу, и довольно улыбнувшись, - и думаю, уже догадался, что это я его пригласил. Он не должен был прибыть сразу, чтобы не возникло ненужных разговоров. Да и тебе должна остаться свобода выбора, ибо как иначе показать свою верность короне, кроме как самому пригласить наследника как еще одного гостя на столь важное торжество? - барон специально оговорился, сказав «наследник», а не «претендент». Так говорят, только когда уверены, что этот человек единственный, у кого законные права на престол.
        - Да будет так, - согласился молодой барон, а потом повернулся к солдату, стоявшему у двери в рубку управления, - пригласите корабль на посадку, а я встречу его пассажиров уже там. И не беспокойтесь за безопасность, все в порядке.
        - Так точно, господин, - солдат откланялся и исчез на ближайшем пересечении коридоров.
        Тристанский замок, как и многие другие, имел две пристани: внешнюю и внутреннюю парадную. Последняя обычно использовалась для приема высоких гостей, но была слишком маленькой, чтобы там могло пришвартоваться большое количество кораблей. Чаще всего суда просто высаживали там своих пассажиров, а уже после отправлялись швартоваться на простые терминалы внутренней пристани. Внутренняя пристань занимала естественную полость в скале, где строители выстроили причалы для швартовки. Главным украшением здесь были монументальные статуи титанов, поддерживающих потолок, сами по себе не меньше прибывшего корвета, как и все прочие украшения пристани, даже статуи гарпий, поддерживающие причалы в воздухе, предназначенные для подчеркивания их величия и могущества Тристанского Дома.
        Створки шлюза, отделявший парадную пристань от окружающего пространства, медленно ушли в пазы внутри стен, пропуская внутрь сильный ветер, уравновешивающий температуру и давление внутри и снаружи. И в образовавшийся проход уже медленно проходил корвет, используя одни только посадочные двигатели. Относительно небольшой по меркам военного флота и без серьезного бронирования и вооружения, всего лишь с двумя тяжелыми орудиями. Только именно этот корабль, привезший сюда столь важного гостя, не предназначался для настоящих сражений. Слишком уж много на нем было украшений и слишком мало вооружения. На носу, вместо привычной боевой рубки и башни основного калибра, была смонтирована фигура карающего ангела с мечом, поблескивающая искорками силового поля. Большую часть борта украшали многочисленные резные фигуры и барельефы, щедро раскрашенные золотом и серебром, изображавшие сцены древних сражений и старых мифов. Лишь по бокам, словно в дань уважения боевому предназначению корабля, стояли орудийные казематы, как и полагалось на судах такого типа. Оттуда в разные стороны смотрели скорострельные пушки, но на
фоне общих украшений они не производили должного впечатления, наоборот, казались даже лишними. Орудия же на верхней и нижней палубе вообще были убраны, за исключением того минимума систем воздушной защиты, без которых в пути обойтись невозможно. Всем своим видом корабль демонстрировал богатство и величие своих хозяев, но способен был выглядеть достойно только на парадах и в доке мирного города. В реальном бою не выдержал бы даже атаки истребителей.
        - «Величие», - заметил барон, плотнее закутываясь в собственный плащ, поскольку шлюз оставался открытым, и температура на пристани продолжала падать, - гордость флота Флара. Кстати, именно на нем и был подписан договор о создании графства Фларского и включении его в королевство Рейнсвальд. Живая легенда, как говорят простолюдины.
        - Я бы посчитал лучшим в данной ситуации прибыть на штурмовом крейсере, - заметил Эдвард, - он выглядит достойно в любой ситуации, а таким явным желанием покрасоваться своим богатством граф может навредить себе. Промышленники многое могут простить, но не дополнительных конкурентов на внутреннем рынке. Тем более, кажущихся такими богатыми. Феодалам нужно показать силу, а не богатство. Страх может породить уважение, но от зависти добра ждать не приходится, - закончил свою мысль, наблюдая, как стыковочные захваты, подцепив корабль магнитными клешнями, медленно подтягивают его к причалу, - она приносит лишь обиды и желание отомстить.
        - Граф никаким образом не собирается притеснять местных баронов, - заявил его собеседник, но не вполне уверенно. Скорее имел в виду, что не будет трогать тех, кто уже сейчас выступит на его стороне.
        - Неужели? До тех пор, пока не начнет перекупать активы наших внутренних рынков? - переспросил Эдвард, но не стал развивать тему дальше. В конце концов, всем нельзя угодить, обязательно найдутся недовольные любым существующим режимом.
        Тем временем корабль уже успел пришвартоваться, и сервисные дроны уже слетались к швартовым креплениям, проверяя все стыковочные соединения.
        Парадный трап, тихо гудя сервоприводами, распрямился и состыковался с бортовым люком корабля. Эдвард быстро оглянулся на почетный караул, состоящий из личной гвардии барона, поднятой с момента обнаружения корабля, сейчас одетый в парадную форму и уже выстроившийся вдоль красной дорожки, взяв на плечо натертые до блеска старые и чисто церемониальные винтовки, снабженные штыками. Старший офицер, командовавший караулом, вытащил силовую шпагу и встал наизготовку. Гвардейцы могли так простоять несколько суток, не шевельнувшись, подчиняясь полученным приказам не смотря на все остальные факторы, полностью посвятив себя служению своему феодалу. Для такой верности и контролируемости у них удаляли память и встраивали в мозг чипы, подавлявшие волю и инстинкт самосохранения, но усиливающие боевые навыки и сопротивляемость усталости.
        Люк корвета открылся с тихим шипением, и первыми оттуда показались охранники, сопровождавшие графа. Высокие и мускулистые, они были явными мутантами, с настолько перекачанным телом, что на них даже нормальной формы не нашлось, только металлические детали брони, державшиеся с помощью широких кожаных ремней. В руках несли тяжелые штурмовые винтовки, какие обычно в войсках использовались как оружие поддержки, слишком уж громоздкие и неповоротливые, зато этим ребятам пришедшиеся как раз в пору. Тристанский барон не смог сдержаться от мимолетной гримасы отвращения. Мутантов терпеть не мог в любых проявлениях, даже зная, что некоторые, наиболее стабильные формы мутаций, даже в войсках используются. Жаль, что граф, кажется, был другого мнения и даже в качестве личной охраны держал таких чудовищ.
        Сам граф, показавшийся следом, на их фоне казался совсем небольшим и невыразительным, даже одетый в роскошный парадный камзол цветов правящего Дома Флара. Лишь только когда вышел вперед для приветствия, больше не оттеняясь своими громоздкими телохранителями, Эдвард смог оценить его по достоинству. Граф был почти двух метров роста, немного широковат в плечах и с крупной грудной клеткой. На худом и вытянутом лице уже успело отпечататься выражение человека, привыкшего править, но не принимать ответственности за свои ошибки. Нос слегка вздернут вверх, но с горбинкой перелома, придававшей лицу немного мужественности.
        - Добро пожаловать в мой скромный дом, граф, - поклонился Эдвард, - я весьма польщен, что вы решили удостоить меня чести принимать вас в Тристанском замке. Буду надеяться, что и вы запомните радушие моего Дома.
        - Полно вам, барон, - граф ответил на поклон, но быстро перешел на простой тон, чем сразу завоевал симпатию Эдварда, - не стоит утруждать себя такими высокими речами, когда я прибыл не за этим. Подобного уже успел наслушаться у себя дома, а сюда прилетел, надеясь на бокал хорошего вина и задушевный разговор… и, естественно, убедиться, что моя родственница, баронесса Карийская, действительно нашла себе достойного супруга.
        - Могу вас уверить, граф, - вступился сам барон Карийский, - этот человек более чем достоин руки Изабеллы. Один из самых благородных людей всего Рейнсвальда, можете поверить мне на слово.
        - Мой добрый друг, Рокфор, - граф протянул руку для рукопожатия барону, - я всегда привык вам во всем доверять… кроме скачек, разумеется. В этом деле у каждого своя голова должна быть, - графу придворный этикет, видимо, тоже успел безумно надоесть, и его пренебрежение эти правилами положительно сказывалось на мнении Эдварда, убежденного, что все словесные обороты, придуманные для использования, являлись ничем иным, как попыткой скрыть настоящие чувства.
        - Вы пройдете с нами к остальным гостям? - спросил Эдвард, неприязненно глядя, как мутанты из охраны графа выстраиваются рядом с его гвардейцами. Каждый из них был, по меньшей мере, втрое больше нормального человека, и его солдаты в парадной форме казались совсем беспомощными на фоне этих громил, - или мы так и будем тут одаривать друг друга любезностями, пока не кончится все вино?
        - Барон, - граф проследил за взглядом Эдварда, - вам не нравятся мои охранники?
        - Не в обиду будет сказано, но я всегда крайне пренебрежительно относился к мутантам любой породы. И даже скажу, что не понимаю, зачем нужно их брать на службу. Если уж так хочется сохранить им жизнь, то можно отправить на какие-нибудь грязные или тяжелые работы. По-моему, только люди имеют право служить в охране дворянина, никто больше, - Эдвард жестом пригласил всех проследовать за ним обратно к залам для гостей.
        - А вот и очень зря. Это великолепная охрана. Они настолько тупы, что не способны понять даже само значение слова «предательство», в голове у них только одна мысль, и в данном случае, защита своего хозяина. С радостью умрут, спасая мою жизнь, если потребуется. А учитывая их силу и выносливость, мало кто даже попытается совершить такой опрометчивый поступок, как напасть на них.
        - Не стоит говорить о мутантах в такой счастливый день, - прервал их барон Карии, - все-таки официальная помолвка моей дочери, и я не хочу слышать в этот день такие тяжелые вопросы, как чистота человеческой крови. Отложите это на другой раз.
        - Что ж, это верное замечание, - согласился граф, - барон, простите, не знаю вашего имени… Тяжело все время обращаться только по титулу. Вы ведь позволите обращаться к вам по имени?
        - Эдвард… В честь отца назвали, - кивнул тристанский барон, жестом освободив следовавших за ними гвардейцев.
        - Он и сам не запятнал имя своего великого отца, - вставил Рокфор, - герой обороны Такийской провинции, когда на нее хлынули мутанты.
        - Наверное, с тех пор у вас и появилось чувство вечного недоверия к этим существам? - спросил граф, - но можете не отвечать, я слышал, что там творилось. Вам тогда должно было быть не старше восемнадцати, ведь прав? Обязательная для всех молодых дворян служба в армии короля. Там закаляется характер, и находишь настоящих друзей, - он с тоской вздохнул, видимо, вспоминая собственные годы на королевской службе, - А так же окончательно понимаешь, готов ли служить королевству или только самому себе. Лично для меня это стало началом и концом военной карьеры. Знаете, именно тогда я понял, что мое оружие - не силовая шпага и не лазерная винтовка. Моим оружием стало слово. И порой разит оно куда сильнее, чем любое другое. Вы ведь оставили службу в королевской армии после гибели своего отца?
        - Именно так, граф, - подтвердил Эдвард, задержавшись перед дверьми из белого мрамора, расписанными золотыми рельефами. Вели они в так называемый Белый Зал, меньший по размерам и намного уютнее Большого Зала, но сейчас народа там почти не было, кроме нескольких молодых наследников, заигравшихся в бильярд. Они низко поклонились проходившим мимо дворянам, но после этого сразу вернулись к игре. Эдвард оглянулся на них, и снова вернулся к прерванной фразе, - только мой отец пропал, а не погиб. Ни тела, ни корабля так и не нашли. Конечно, это только формальности, но все же хочется надеяться…
        - Естественно, - граф положил ему руку на плечо, - простите меня за бестактность. Я даже рад вашей вере в то, что ваш отец жив. Многие преемники, наоборот, были бы сильно обрадованы тем, что место на престоле освободилось… Да, и мое имя Дэлай. Когда мы одни, можете ко мне так обращаться. Однако ответьте, ненависть к мутантам пошла у вас с тех пор?
        - Вряд ли, господин, - отрицательно покачал головой Эдвард, - Такийская провинция тут ни при чем, хотя я и потерял много хороших друзей. Там это чувство, скорее, окончательно сформировалось. Мутантов терпеть не могу с детства, даже сам не знаю, почему, - напоминание о событиях в той провинции заставило Эдварда вспомнить своих сослуживцев, не выживших до окончания обороны, из-за чего некоторое время он перестал быть участником разговора, погрузившись в воспоминания.
        И лишь когда уже начали подходить к дверям зала, граф, наконец, завел речь о настоящей цели своего прибытия сюда. Немного откашлявшись, он обратился к Эдварду с самым спокойным тоном.
        - Извините за мою прямоту, барон, но, как я понимаю, такой крупный баронат, как Тристанский, не может не участвовать в грядущей борьбе за престол. Сейчас все претенденты активно ищут союзников, которые помогли бы склонить чашу весов в свою пользу и без военных действий. Чью сторону собираетесь занять вы?
        - Тристанский баронат никогда не имел общих корней с королевской династией, как вы знаете, - начал Эдвард издалека, собираясь с мыслями. Ответ лежал на поверхности, но все же нужны были определенные усилия, чтобы произнести его вслух, - до сегодняшнего дня. Изабелла приходится вам родственницей, а потому, согласно закону кровного родства, я обязан сделать весьма определенный выбор. Сейчас могу пока лишь поручиться, что Тристанский баронат не выступит против вас. К тому же у нас весьма тесные связи с герцогом Камским. Мы безвозмездно спонсируем его войска, пока все средства уходят на постройку «Сакрала», так что думаю, он согласится с моим решением. Официального признания вашей стороны в этот день не дам, уж простите. Сегодня хочу повременить с политикой.
        - Мой дорогой друг, - Рокфор, кажется, облегченно вздохнул, - я был уверен, что ты не пойдешь на попятную, хоть это и не совсем то, что я ожидал услышать. И все же, теперь спокоен за свою дочь, ведь действительно отдаю ее в руки человеку чести.
        - Барон, хорошие слова, - одобрил граф, но продолжить фразу не успел.
        - Граф Фларский, претендент на престол Рейсвальда! - объявил глашатай, когда они зашли в зал, к остальным гостям, - приветствуем вас на приеме Тристанского Дома!
        Публика отреагировала весьма положительно на его появление. Многие герцоги и бароны были не против увидеть такого человека на престоле, хотя представители Остезейского союза только поклонились в знак приветствия, но лично подойти предъявить свое уважение не соизволили. Эдвард про себя отметил, что стоит потом еще заглянуть к представителю союза в Тристанском баронате, и поговорить по этому поводу. Ведь все-таки сейчас все в его доме, а значит, должны подчиняться тем правилам, которые здесь установлены, вне зависимости от своих политических предпочтений.
        Когда люди немного успокоились, к их небольшой компании подошел герцог Камский, уже изрядно навеселе. Одной из черт характера этого человека была, что он пить не умел совершенно, но даже будучи совершенно пьяным, не терял головы и мог вполне спокойно рассуждать о самых сложных вещах.
        - Эдвард, друг мой, - тут же принялся с ожесточением трясти руку графу, - я рад, что ты привел сюда нашего будущего короля. Надеюсь, он тоже одобрит проект «Сакрала» и поможет с его реализацией.
        - Мы как раз о нем говорили, - граф с трудом вырвал руку из тисков Райсора, - вы действительно считаете, что столь дорогостоящий проект будет успешным. И что же случится с вашими землями, если он не оправдает надежд?
        - О, по этому поводу можете не беспокоиться, - Райсор поймал еще один бокал вина с подноса проезжавшего мимо официанта, - я нашел отличного капитана для этого дела. То есть, думал, что нашел капитана, но вместе с ним, оказывается, нашел офицеров для команды и отличную цель для будущей миссии.
        - Кстати, о капитане, - включился Эдвард, - знаешь, в первый раз слышу, что это будет корсар. Мог бы хотя бы предупредить меня, что зовешь такого человека в мой дом. Не то, чтобы я отказал, но все же…
        - Барон, он очень достойный человек, - вступился за своего протеже Райсор, - и не подтверждает ни одну из тех сказок, что мы часто слышим о корсарах. Да и вообще, что это я только говорю… Вам надо самим его увидеть, тогда все поймете. Сейчас его приведу. Так, в последний раз видел его около столика с пуншем… сейчас вернусь, но только никуда не уходите… - и тут же, отвесив легкий поклон, скрылся среди других приглашенных.
        - Этот Райсор надежный человек? - протянул граф, глядя ему вслед, - а то производит впечатление какого-то мечтателя. Я бы даже сказал, легкомысленного человека. Ему можно доверять?
        - Райсор отличный друг и еще лучший союзник, - уверенно ответил тристанский барон, - но вы правы, он мечтатель, и никогда не смотрит на реалии. Потому он и заложил сразу два корабля. Правда, второй вскоре пришлось заморозить, поскольку герцогство не выдерживало постройки сразу двух кораблей такого масштаба, как «Сакрал». Он едва вытягивает и один, и то с помощью помощи соседей. Мне пришлось уговаривать его даже от того, чтобы принять помощь Гористаров. Ведь тогда бы они очень быстро подмяли под себя весь проект. А что это значит, думаю, объяснять не стоит.
        - И кто еще входит в спонсирование проекта? - спросил граф, и добавил, - у вас отличное вино, барон, передайте похвалу виноделу.
        - Из основных спонсоров в проект входит сам герцог Камский, я, больше на правах союзника, поскольку с самим проектом связан гораздо меньше, чем со спонсированием герцогства, барон Карийский и герцог Хаервика, барон Старфордский, граф Истинский и представители Остезейского союза. Сейчас о своей доле подумывают бароны Касмарского союза, но уже больше о спонсировании будущей колонии. Сам корабль фактически достроен, осталось закончить с инженерным и горным оборудованием, - подвел подсчет Эдвард, - честно сказать, я не уверен, что все окупится, но, как бы то ни было, еще одна нормальная и приносящая прибыль колония для Рейнсвальда не будет лишней.
        - Граф Фларский, позвольте засвидетельствовать мое почтение, - к ним подошел с собственной персоной тучный мужчина с круглым хорошо выбритым лицом, в перешитом под разросшуюся фигуру военном мундире, богато украшенном наградами и офицерскими регалиями из золота и серебра, - герцог Хаервика, к вашим услугам. Прошу меня простить, но я совершенно случайно услышал ваш разговор со своим компаньоном, герцогом Камским, и пришел вас просить о милости. Будьте столь любезны уговорить его отказаться от этой дурной затеи с капитаном корсаров. Это же немыслимое безрассудство!
        - Я думаю, Райсор вполне отдает себе отчет о том, что делает, - заметил Эдвард.
        - Конечно, барон, но вы не видели еще самого капитана. Это же самый настоящий корсар, как в детских страшилках. Он угонит «Сакрала» быстрее, чем мы глазом успеем моргнуть, - герцог даже вздрогнул и обернулся, словно боялся, что сам корсар стоит у него за спиной, готовясь голыми руками разорвать его на части за дерзкие слова, - Матерь Небесная, а вот и он…
        В самом деле, из толпы гостей вынырнул Райсор, ведя за собой человека, который, действительно, больше кого-либо другого подходил под определение корсара. Высокий и мускулистый, что не могли скрыть даже пышные одеяния камзола, и на званый вечер пришедший в характерных высоких корабельных сапогах с магнитными подковками, чуть слышно позвякивавших при каждом шаге, с загорелым и обветренным лицом, нижнюю часть которого закрывала аккуратная бородка, с небольшими косичками на скулах и подбородке. Самой заметной чертой корсара был вертикальный узкий и глубокий шрам, идущий через левый глаз, который никогда не пытались удалить.
        - Постойте с нами, - попросил герцога граф, поймав за руку, когда тот попытался ретироваться, - мне так же важно знать и ваше мнение, прежде чем о чем-то просить герцога Камского.
        - Позвольте вам представить, - к ним присоединился Райсор, - капитан Северед Альквир, бывший капитан корабля «Край», - и повернулся уже к корсару, - а перед вами граф Фларский, один из претендентов на престол и корону, барон Тристанский, наш радушный хозяин, барон Карийский и герцог Хаервика, с которым вы уже знакомы…
        - И, кажется, при нашей последней встрече назвал меня «бездушной тварью», - капитан чуть приподнял бокал в знак новой встречи с герцогом, - но я не обижаюсь.
        - Почему бывший капитан? - поинтересовался граф, - Вы ушли из своего дела?
        - Не я ушел, а корабль покинул меня, - заметил Северед с грустью, - тогда решился и купился на обещание богатых выплат, когда князья Саальта снова начали грызться между собой. Обещали легкую работу и большие деньги, мало кто смог бы устоять. И я даже не сразу понял, что таких наемников будут использовать чисто в качестве живого щита для основных войск. В общем, мой корабль попал под жесткий зенитный огонь, и, несмотря на все усилия, его изрешетили так, что от экипажа осталось меньше половины, а кто выжил, едва успел эвакуироваться. С тех пор я был капитаном только номинально, лишь из-за того, что команда отказалась меня смещать, оставив своим полноправным лидером. Мы едва сводили концы с концами в Хаервике, когда герцог Камский меня нашел, и с тех пор я снова обрел цель в жизни. Я видел «Сакрал» и могу сказать, что это, наверное, единственный корабль, показавшийся мне краше «Края».
        - Вы жили в Хаервике? - пискнул герцог, только сейчас сообразивший, что речь идет о его землях, - как же про вас никто не слышал?
        - Наверное, потому, что только в сказках у корсаров рога и когти, - усмехнулся Рокфор, - а перед нами самый обыкновенный человек. И вполне воспитанный, я бы сказал. Некоторым даже следовало бы у него поучиться.
        - И все-таки, вы действительно корсар? - спросил Эдвард капитана, с любопытством его разглядывая, - что вы хотите с «Сакрала»? Этот корабль не строился как рейдовый. С его помощью будут создаваться колонии, а не разрушаться поселения мирных жителей.
        - Вы ведь барон Тристанский? - переспросил Северед, с таким же любопытством рассматривая своего собеседника, - Прошу великодушно меня простить, я еще не успел запомнить здесь всех в лицо. Герцог Камский уже предупредил, что от вас можно ожидать сопротивления моему назначению, так что постараюсь вас убедить. Видите ли, не все корсары получают наслаждение от убийств и погромов. Не буду говорить за всех, конечно, но для многих это всего лишь средство добывания средств для жизни и ремонта корабля. Для торговли корсары слишком прямолинейны, а для постоянной службы слишком легки на подъем, и выбранное ими ремесло состоит не в том, чтобы перебить как можно больше народа. Главная цель рейда - получить как можно больше прибыли и пролить как можно меньше крови. Не думаю, что такие принципы так уж вам далеки.
        - Я выступаю не столько против самих корсаров, сколько против тех результатов, что следуют за ними. Кровь, трупы и развалины. Корсары редко нападают на укрепленные анклавы, чаще атакуя цели намного слабее их, с каждым рейдом загоняя их все дальше и дальше назад в развитии. Я видел записи с таких анклавов. Рейдирование на них совершается порой раз в столетие, но каждый такой налет превращается в катастрофу…
        - Господин, - Северед поднял ладонь в знак протеста, - то, что вы сейчас описали, называется не рейдированием, а обычным разбоем. Корсары редко атакуют дважды один и тот же анклав. Не спорю, не из человеколюбия, а из чисто практических выводов. При частом повторении налетов добыча с каждым разом становится все меньше и меньше, порой просто не окупая затрат, потраченных на организацию рейда. В поисках добычи корсары уходят в дальние разведки, в поисках еще не нанесенных на карты территорий. В одном из таких рейдов я и наткнулся на Аверию.
        - Аверия? - Рокфор напряг свои мысленные воспоминания, - Я считаюсь неплохим картографом, но что-то не припоминаю острова или территории на поверхности с таким названием. Где находится?
        - И сомневаюсь, что вспомните. Она находится в малоисследованных дальних рубежах сектора, в Адовых Потоках. Я показывал записи оттуда герцогу. Он тогда задумывался о Кальстераде, но мне удалось его переубедить. Кальстерад слишком далеко и слишком сложен в заселении, в то время как на Аверии условия для развития колонии самые положительные, к тому же есть даже довольно мирное население. Тоже люди, что уже само по себе поразительно, к тому же с крайне низким уровнем мутаций при рождении.
        - Откуда такое странное название? - продолжал сомневаться Рокфор.
        - Местные сами так называют свой остров, - сказал капитан, - дикари, что там обитают. Скорее всего, остатки старой цивилизации, когда-то там существовавшей. В любом случае, несмотря на крайне примитивный образ жизни, имеют достаточно неплохие знания о физике и устройстве нашего мира. Они даже знают основы принципа работы пространственных двигателей, но не представляют, для чего он нужен. Какие-то остаточные знания, как я понимаю, свидетельства очень быстрой деградации.
        - Как бы это не переводилось, но мы колонизируем Аверию и сделаем ее еще одним миром Цитадели, - самодовольно заявил Райсор, - мы развиваемся и идем вперед, таков один из принципов нашего существования.
        - Мы не развиваемся, - довольно критично заметил капитан корсаров в ответ, - в этом я с вами не соглашусь. Всю свою историю здесь, человечество, как и другие расы, просто копается в могилах, выискивая остатки прошлых цивилизаций. Вот что вообще мы знаем о своем мире? Досконально о нем мы не известно практически ничего, кроме того, что многое кардинально отличается от известных и применяемых нами самими законов мироздания. И еще одного факта, что вокруг нас и повсюду: на других островах, на поверхности, глубоко под ней… в общем, везде есть развалины других цивилизаций, множества различных миров, почему-то нашедших свою смерть именно здесь, на этой всеобщей и грандиозной свалке. Это ведь даже по-другому назвать нельзя. В этом мире даже нет естественных светил, хотя в мифологии почти каждого народа отмечаются легенды о реальном источнике света на небесах. Даже мы сами до сих пор пользуемся понятиями день и ночь, не задумываясь о настоящем их значении.
        - Для капитана боевого корабля вы слишком хорошо разбираетесь во многих философских вопросах, - заметил граф, - и вы, я так понимаю, сторонник теории, что наш мир всего лишь чьи-то обломки.
        - Господин, - приложил руку к сердцу капитан корсаров, - вы, как я понимаю, никогда не были на поверхности и не видели того, что там порой встречается?
        - Нет, как-то не пришлось, у меня и на островах дел хватает, - заметил граф, не очень довольный вопросом, но капитан, кажется, не обратил на это внимание.
        - Поверхность на всем своем протяжении, - пояснил Северед, - по большей части представляет собой сплошные развалины, порой пересекающиеся скальными горами неимоверной высоты. Развалины некоторых построек настолько масштабны, что в них можно спрятать этот замок. Я не согласен с тем, что наш мир создан таким изначально из-за какого-то провидения или высшего существа. Даже острова, высоко над поверхностью, и то несут на себе следы других цивилизаций. Вот даже, к примеру, Рейнсвальд. Всем известно, что на глубине, под поверхностью, расположена целая сеть искусственных тоннелей, часть из которых совмещается с естественными. Только кем вырыты искусственные, с квадратными залами и лестничными переходами, и для чего, неизвестно. Мне разрешили поискать в архивах королевской библиотеки, и там я нашел по этому поводу много интересного. К примеру, вам даже не известна общая карта этих подземных коридоров. Экспедиция Фролова, организованная восемьдесят лет назад, пропала без вести, не нашли даже следов. Две другие спасательные экспедиции, посланные на их поиски, тоже бесследно исчезли. Разведкоманда Юрова
пятнадцать лет назад также погибла при невыясненных обстоятельствах, выжил только один из младших помощников, и то от него так ничего и не смогли добиться, кроме пускания соплей да бессвязного бреда, даже мыслескопия не помогла.
        - Вы весьма хорошо разбираетесь в данном вопросе, - с удивлением заметил Эдвард, - любите историю? Или занимались ей до того, как стали корсаром?
        - Скорее, увлекаюсь историей, - согласился капитан, - видите ли, на корабле во время гиперпрыжка, если он не разваливается на части, возникает огромное количество свободного времени, которое просто необходимо чем-то занять, если не хочешь сойти с ума от скуки. Вот, мой навигатор, к примеру, отличный музыкант, пишет неплохую музыку, а главный механик рисует. Не скажу, что превосходно, но его картины покупаются, а признание порой для художника самое важное.
        - А что, если говорить об Аверии, можете про нее рассказать? - спросил Рокфор, возвращаясь к прежней теме.
        - Ну, Аверия имеет громадный потенциал. Там явно когда-то была весьма процветающая цивилизация, но потом что-то произошло, и почти все погибли. У местных это в памяти сохранилось как «война колдунов». Точнее сказать не могут. Предки жили в красивых домах с множеством огней, потом создали колдунов, сначала добрых, но потом все поссорились и передрались, перебив друг друга. А колдуны и вовсе исчезли. Так что, понимайте, как хотите, - корсар развел руками, - в действительности, Аверия не очень большой остров, вряд ли наберется в сумме даже двадцать миллиардов квадратных миль в общей площади, но он очень активно застроен. Это целых три небольших острова, совмещенных друг с другом. Основной, над ним чуть выше, примерно в трех тысячах километров, еще один, а на расстоянии двухсот-трехсот километров, третий, соединенный с основным искусственным мостом, не менее грандиозным, чем Хальский мост. Население немногочисленно и старается держаться от застроенного центра как можно дальше. Ну, вот это как раз объяснимо. Там сохранилась действующая система защиты, в то время как самое страшное оружие населения -
фитильные ружья на самом примитивном порохе. И в завершение, на расстоянии, что можно рассмотреть в визор дальнего действия, есть еще несколько подобных островов, поддающихся дрейфу по дальней орбите вокруг самой Аверии.
        - Действующая система защиты? - поразился Эдвард, - как она еще работает? Даже если никакие важные узлы не повреждены, то любые источники энергии должны уже выдохнуться. Никаких запасов не хватит.
        - Ну, почти любые источники энергии, - кивнул Райсор, - Северед сказал, что там действующий нуль-реактор, он и поддерживает систему в боевом состоянии. С таким источником энергии наша колония может не зависеть от поставок из центра, развиваясь практически автономно.
        - Райсор, друг мой, - наклонил голову Эдвард, - скажи, когда ты собирался об этом сказать? Когда бы высадился на острове? Или когда бы уже передали, что реактор обнаружен? Почему ты это скрывал?
        - Это я посоветовал господину герцогу пока об этом молчать, - сказал капитан корсаров, - информация все же не стопроцентная, могу и ошибаться. К тому же, у экспедиции есть немало противников, и думаю, тогда они постарались бы сделать все возможное, чтобы вылет не состоялся ни в коем случае. Вряд ли кого-то устроит, что его соперник получает в руки почти бесконечный источник энергии.
        - Насчет противников… - вспомнил Эдвард, - Гористары все так же тверды в своей позиции против экспедиции «Сакрала»? Не так давно они снова пытались заставить меня отказаться от спонсирования постройки, но потерпели неудачу. Зная это семейство, могу сказать, что так они это не оставят.
        - Совсем наоборот, - заметил Райсор, - теперь они просто всем советуют отказаться от участия и забрать деньги, поскольку экспедиция все равно провалится. Хотя на днях на верфь с визитом приезжал Респир. Ничего хорошего из этого не вышло, конечно, но он просил осмотреть «Сакрал», сказал, что хочет вложить свои собственные капиталы.
        - Респир? - неприятно удивился Эдвард, - Надеюсь, ты не подпустил его к кораблю? Не хватало только, чтобы еще этот ненормальный там что-нибудь открутил.
        - Ну, он на корабль смотрел только снаружи, в этом я не мог ему отказать. К тому же все-таки приходится учитывать, что он один из Гористаров, ему нельзя отказать без действительно веской причины, чтобы не портить отношения со всем кланом. А они, могу сказать точно, наверняка воспользовались бы таким случаем, чтобы выдвинуть претензии, - сказал Райсор, - а мне война совершенно без надобности.
        - И все же, могу сказать вам, что меня такой визит взволновал, - добавил Северед, - конечно, не сильно глубоко разбираюсь в ваших внутренних делах, но позвольте добавить, что это больше походило на разведку. Респир со своей компанией шнырял по верфи практически весь рабочий день, от монтировочных доков до складов с инженерным оборудованием. После его визита мы усилили охрану, но пока ничего не произошло. На верфи спокойно, но могу на собственном опыте сказать, что самое страшное место то, где ничего не происходит.
        - Вы хотите сказать, что Гористары могут попытаться захватить верфь и корабль? - удивился граф, - неужели у них хватит наглости пойти на это? Такой поступок заставит весь Рейнсвальд объединиться против них.
        - Не Гористары, господин, - сказал Эдвард с самым мрачным видом, - а именно сам Респир. Могу вас заверить, этот человек совершенно непредсказуем. Он может наплевать на весь свой Дом, если решит, что от этого станет известнее. А Гористары могут просто отказаться от него после такого поступка, разом убив двух зайцев. Избавятся от неугомонного родственника и на корню обрубят проект «Сакрала».
        - В таком случае, я сделаю все от меня зависящее, чтобы не допустить такого, - сказал граф, - Я могу вступить в проект на правах участника и вложить необходимые деньги в него. Он не рискнут спорить с претендентом. Конечно, при одном условии…
        - Каком? - жадно спросил Райсор, почувствовав финансовое вливание в свое дело. Можно сказать, что он бы согласился на любые условия, если они гарантировали взлет «Сакрала» со стапелей.
        - Колония, основанная этим кораблем, должна будет вступить в состав королевства как феод, признавший сюзеренитет графа Фларского. Думаю, это будет серьезный удар по моим соперникам, - сказал он, посмотрев на Райсора. Капитан корсаров, заметив взгляд Эдварда, только повел плечами, говоря, что, мол, этого стоило ожидать. Молодой барон понимающе кивнул, еще в начале понял, что интерес графа к проекту обоснован чем-то большим, чем простое любопытство. Таким предложением он и приковывал к себе своих союзников, уже никто из участников проекта не сможет отступиться от графа, не лишившись вложенных в колонию капиталов.
        - Конечно, господин, - кивнул Райсор, - это большая честь для меня. Как только вы позволите, мои люди подготовят все необходимые бумаги. Только надо будет оговорить кое-какие мелочи, а потом можно и заключить договор. Вы сколько здесь пробудете? Или оставите доверенных лиц?
        - Я думаю, если хозяин замка позволит, немного воспользуюсь его гостеприимством и остановлюсь здесь ненадолго. К тому же вы говорите, что корабль практически готов и может со дня на день взлететь. Я бы хотел это видеть, - сказал граф, обратившись к Эдварду с самым спокойным видом.
        - Конечно, господин, можете оставаться, сколько вам захочется. Свободных комнат для гостей у меня хватает, можете занять любую, какая вас устроит, - сказал владелец, заодно подумав, что мутанты из охраны тоже, наверное, останутся здесь. Хорошо хоть, что замок достаточно большой, чтобы не видеть их каждый день.
        - Эдвард, а когда же ты все-таки собираешься сделать свое объявление? - спросил Рокфор, болтавший в стакане остатки своего коктейля, - а то гости, как замечаю, все больше увлекаются разговорами о политике, чем о помолвке.
        - Успокойтесь, барон, - сказал Эдвард, - все уже подготовлено. И время, кстати, подходит. Сразу после танца, который объявят, если не ошибаюсь, через десять минут, я возьму слово.
        - Так вы действительно собираетесь жениться? - переспросил капитан корсаров, - Конечно, гости говорили об этом, но мне больше казались обычными придорными слухами. Позвольте тогда вас сердечно поздравить. И среди корсаров ходит поговорка, что жена лучше хорошей пробоины может держать корабль капитана в доке.
        - Действительно, Эдвард, - с улыбкой заметил Райсор, - после женитьбы ты, думаю, все-таки осядешь в своем имении и перестанешь спускаться на поверхность при каждой тревоге?
        - Изабелла очень бы хотела этого, - согласился Эдвард, - но думаю, в таком случае я довольно быстро превращусь в брюзгливого старика, ищущего только где бы выпить да рассказать о своем героическом прошлом. А сам даже не могу представить свою жизнь без службы. Что мне тогда делать?
        - Идти в политику, - уверенно сказал граф, - при дворе очень не хватает честных и уверенных людей, как вы, все больше старики, пекущиеся о собственном богатстве, чем о процветании государства. Я бы вас с радостью принял.
        - Рад это слышать, граф. Даже дам слово подумать над вашим предложением…
        - Господин, - к ним снова подошел солдат из охраны, - прошу меня простить, что снова вас отвлекаю, но у пристани корабль Гористаров, требующий места для стыковки. Мы активировали несколько орудий, но это не похоже на нападение. Что прикажете делать?
        - Ну, стрелять по ним сейчас явно не стоит, - предложил граф, приподняв одну бровь в знак удивления, - взрывы могут испортить настроение вашим гостям. Я бы предложил их впустить.
        - При всем моем уважении, господин, - заметил Эдвард, - но все же это мой дом и позвольте мне самому решать, что делать с незваными гостями. К тому же всем известно, что с Гористарами у меня очень прохладные отношения, тем более, после последних событий.
        - Барон, вы имеете в виду ваш конфликт с Респиром? - спросил капитан и тут же, заметив удивленные взгляды, добавил, - гости только и говорят, что Респир уже успел пообещать выкрасть будущую невесту, считая, что брак ей навяз насильно.
        - Респир всего лишь псих, место которому в лечебнице, - отрезал Эдвард, - я впущу их только для того, чтобы потом выкинуть вон. Не желаю видеть здесь ни одного человека из этого клана, тем более, в такой день. Впусти их, солдат, и передай, чтобы их проводили сюда. Не собираюсь больше их встречать лично. Если там будет герцог Росский, не пускать дальше порога автостоянки.
        - Так точно, господин, - щелкнул каблуками солдат и, откланявшись, вышел.
        Глава 3. Неприятные встречи
        - Герцог Росский со свитой! - торжественное объявление церемониймейстера заставило Эдварда дернуться от неожиданности, так что чуть не выронил бокал из рук, услышав ненавистное имя.
        - Какого демона он здесь появился? - молодой барон ругнулся, сразу отвлекшись от танцующих пар в центре зала, а точнее, от Изабеллы, которую пригласил на танец двоюродный брат. Дочь Карийского Дома видела его в мирной жизни слишком редко. Сейчас наследник вассального Карийскому баронату герцогства проходил обязательную службу в королевских войсках и смог выкроить буквально двое суток, чтобы вернуться вернулся домой из части, расквартированной для защиты колонизационного поста в одном из отдаленных анклавов, с которым Рейнсвальд сейчас вел торговлю. Изабелла видела брата даже реже, чем своего жениха, постоянно занятого делами родного бароната, и нельзя было отказывать ей в таком шансе.
        - Успокойся, Эдвард, - сказу придержал его Рокфор, стоявший рядом и тоже наблюдавший за танцем своей дочери, - думаю, у твоих подчиненных должна быть очень веская причина, чтобы ослушаться прямого указа.
        - Конечно, должна быть, - прошипел молодой барон сквозь зубы, стараясь хотя бы внешне выглядеть спокойным, - иначе я просто прикажу их всех расстрелять, за неподчинение и халатность!
        - Граф Гористар со свитой! - объявили следующими, от чего удивился уже Рокфор, попытавшись рассмотреть над головами собравшихся здесь дворян появление одного из главных политических и территориальных соперников Тристанского бароната.
        - Что? Этот старый пень тоже решил сюда пожаловать? Он-то что задумал? - Карийский феодал даже не думал скрывать своего удивления. Хотя у его феода с Гористарами никогда не было серьезных противоречий, отношения между ними в лучшем случае можно было назвать натянутыми.
        - Думаю, только то, чтобы провести сюда Респира! - решил Эдвард, отставляя бокал на поднос дрона-официанта, - Если граф взял его под свой протекторат, моя охрана не могла ему препятствовать и помешать провести его в зал как гостя. Вот только чего он этим добивается? Устроить еще один скандал? На его совести их и так больше, чем у всего моего рода! Рокфор, вы позволите, я вас оставлю… по правилам этикета мне необходимо самому, как хозяину приема, встречать графа. И ничего не говорите Изабелле. Если она узнает, что этот псих здесь, то точно испортит себе остаток вечера, - оставив карийского барон, принялся пробираться к парадным дверям.
        По пути Эдвард выбрался из общей толпы зрителей и направился к столам с закусками, где, помнится, оставил некоторое время назад графа Фларского, выдержавшего длительный перелет и успевшего проголодаться. Теперь, когда объявили танцы, в банкетном зале оставалось немного народу, в основном только старики, уже отвыкшие от танцев, да и те, кто их не считал себя хорошим танцором.
        Граф, как ни странно, относил себя ко вторым, с трудом избежав белого танца, поскольку многие из молодых дворянок оказались очень даже не против станцевать с претендентом на королевский престол.
        - Барон, куда вы так торопитесь? - граф сам увидел его, и помахал рукой, сам обращая на себя внимание, - мне казалось, вы были просто очарованы танцами. Нашли что-то интереснее? - отвлекшись от разговора с корсаром, он заметил, как напряжен хозяин сегодняшнего вечера.
        - Противнее, - возразил Эдвард, - вы слышали, что Респир все-таки пожаловал сюда, даже зная, какой прием ему будет оказан.
        - Я слышал вашего глашатая, - кивнул граф, держа пальцами шоколадную вишенку, - только не думал, что вы отреагируете уж столь эмоционально. Гористар один из самых уважаемых феодалов королевства, без его внимания не обходится ни одно событие столь важного политического значения, как, например, ваша свадьба.
        - Мне совершенно безразличен Гористар, - отрезал Эдвард, - я не доволен, что он привел с собой графа Росского. В последний раз, когда мы встречались лично, я пообещал этому человеку, что прострелю ему голову… Может быть, вы пройдете со мной? Граф будет весьма удивлен, что его решили встретить с порога именно в таком составе.
        - Господа, извините, что встреваю в ваш разговор, но можно мне с вами? - спросил стоявший рядом с ними Северед, - хотелось бы лично увидеть этого самого Респира, о котором столь много говорят… Он, должно быть, весьма оригинальная личность…
        - Конечно, капитан, - согласно кивнул головой тристанский барон, - и не рассчитывайте, что все пройдет гладко. Возможно, вам придется оттаскивать меня от этого негодяя.
        - Я бы скорее позволил вам его забить до смерти, - усмехнулся капитан, отставив свой бокал в сторону и расправив плечи, - но, думаю, это не пойдет на пользу вашему честному имени. Хотя обычно я драки не разнимаю…
        Представители Гористаров все еще стояли у входа, в сопровождении взвода вооруженной охраны из тристанской гвардии. Старый граф Гористарский, опирающийся на костяную трость с набалдашником из крупного драгоценного камня, в подбитом черным мехом кафтане красного цвета с золотой вышивкой в виде тонких лоз, покрытых цветами и листьями. Уже отметивший свое второе столетие, граф отпустил короткую белую бороду и сплетал волосы в длинный хвост на затылке. Орлиный нос и толстые брови завершали внешний вид этого человека, одного из самых опасных и умных феодалов королевства, даже при дворе своего соперника стоявшего с видом хозяина. Респир на его фоне совсем терялся, хоть и выглядел сейчас так, будто его уже смертельно оскорбили. При входе у него забрали все оружие, даже церемониальную шпагу, оставив только пустые ножны. По правилам этикета подобное уже являлось серьезным оскорблением.
        - Барон Тристанский, - старый Гористар успел поздороваться прежде, чем Респир открыл рот, а перебивать своего могущественного дядю тот не решился, только краснел и наливался кровью, вынужденный молча стоять в тени графа, уже готовый начать скандал. Респир даже внешне не производил впечатления психически здорового человека, бледный, с тонким лицом и красными глазами, все время бегающими из стороны в сторону, и с дергающимися уголками рта, словно с трудом контролируя собственную мимику.
        - Граф Гористарский! - поклонился Эдвард в ответ, - в последнее время вы слишком часто посещаете мои земли. Или даже дикарей приглашаете, меня не предупредив…
        - Как всегда, твой дом встречает нас со всем своим широко известным гостеприимством, - старый граф Гористара улыбнулся сквозь бороду, - Как понимаю, вы говорите про тот случай на поверхности. Простите великодушно, я надеялся на ваше понимание, но, кажется, мы уже разъяснили ситуацию, и дело решилось миром.
        - Кроме нескольких тысяч убитых дикарей, - кивнул Эдвард, - и вашего посла, предупреждавшего о вашем недовольстве… Хотелось бы услышать и ваши собственные объяснения по этому поводу.
        - Не думаете же вы, что я стану вас обвинять в убийстве кучки дикарей? - старый граф даже развел руками, неожиданно радикально изменив свою позицию по сравнению со словами посла, - мы с вами уяснили некоторые вопросы и четко очертили свои интересы, большего мне от вас и не требовалась, мой дорогой друг.
        - К сожалению, не могу назвать вас другом, - еще раз поклонился тристанский барон, - и все же, прошу ваших объяснений по поводу прибытия сюда, барон Гористарский, - ему не терпелось как можно быстрее закончить этот диалог и уже выставить всю делегацию из ворот замка. Не желал видеть Гористарского графа и его протеже Респира сегодняшним вечером, но правила этикета заставляли оставаться вежливым и искать повод для того, чтобы просить их покинуть замок.
        - К моему глубокому сожалению, мы вынуждены были отвлечь вас от столь важных дел с совсем небольшой просьбой, на которой очень настаивает мой родственник, герцог Росский, - старый барон взглядом указал на Респира, - сам я приехал, чтобы поздравить вас с помолвкой. И еще приветствовать графа Фларского, который. Как говорят, он тоже почтил этот вечер своим присутствием.
        - Кажется мне, я не извещал никого, куда направляюсь, - громко добавил граф обвинительным тоном, и Эдвард не без удовольствия отметил мимолетное выражение растерянности на лице Гористара. Однако старик был слишком хитер, чтобы признавать свою ошибку, как и причину, по которой узнал о его приезде на помолвку.
        - Господин, простите своего старого слугу, что не смог сразу выказать вам свое уважение, будучи не приглашенным на этот приятный во всех отношениях вечер, - натянуто улыбнувшись, старый граф Гористар поклонился, - ваша слава, граф, бежит далеко впереди вас самих. И будьте уверены, уже весь Рейнсвальд знает, что вы оказали Тристану большую честь своим визитом в столь важный для барона день.
        - Ну, учитывая тот факт, что не прошло и часа, как я ступил на землю Рейсвальда, это говорит о том, что у здешнего дворянства невероятно длинные языки или же слишком большие уши, которыми они узнают слишком много лишнего, - довольно холодно заметил граф, не поддавшись лести. И, как бы между прочим, добавил, - И, кстати, как здоровье моего уважаемого соперника, графа Розмийского? Не поскользнулся ли он еще на той губе, которую в последнее время раскатал гораздо шире, чем подобает серьезному человеку?
        - Я передам графу ваши заботы о его здоровье, - вежливо ответил граф Гористар, проглотив колкость не моргнув и глазом, - думаю, граф Розмийский по достоинству оценивает свои шансы, поскольку в наше время слишком многие уже забывают о принципах настоящего дворянина, требуя то, что не принадлежит им по праву.
        Старый граф Гористар прошелся по той самой грани, что разделяет придворные фразы с еще легкими оскорблениями, и теперь уже граф Фларского вынужден был пропустить мимо ушей направленное в его сторону замечание. К сожалению, продолжающийся обмен колкостями был прерван самым грубым образом, когда Респир дошел до предела, истощив свое недолгое терпение.
        - Да к демону ваши интрижки! - довольно громко рявкнул, выйдя вперед, - можете с ними и потом разобраться! Я приехал сюда только ради одной цели! Я хочу видеть ее немедленно! Куда вы ее спрятали? - он настолько осмелел, что открыто толкнул в плечо своего дядю, чуть не потерявшего весь свой важный и напыщенный вид, запутавшись в меховых накидках и едва сумевшего сохранить равновесие.
        Граф Фларский, впервые столкнувшись с такой эмоциональной личностью, как Респир, не смог скрыть своего удивления от увиденного и даже отступил назад, рефлекторно протянув правую руку к рукоятке пистолета, лежащего в кобуре. Только Респир все равно не обращал на него внимания, как, впрочем, и на всех остальных, полностью сконцентрировавшись на стоявшем перед ним Эдварде.
        - Не смейте меня обманывать и говорить, что ее здесь нет! Я все прекрасно знаю! Вы перевезли Изабеллу из этой ее вечной тюрьмы, Карийского дворца, где в заточении держали с самого детства, сюда. Думали, что я не смогу найти ее в этом месте! Только все равно вы просчитались! Наши чувства гораздо выше всего этого!
        - Простите меня за вмешательство, - наклонившись к Эдварду, прошептал Северед, не отрывая глаз от безумца, продолжавшего кричать на весь замок, - он все время такой или только касательно этого вопроса? Его ведь в клетке держать надо, не выпуская… даже если он дворянин…
        - Думаю, его лучше повесить бы надо было, - так же шепотом сказал Эдвард, даже не особо вслушиваясь в тот бред, что, захлебываясь, нес Респир, окончательно отстранивший своего дядю в сторону, - а Гористар, кажется, знал, что именно так все и будет, что меня больше всего и пугает. Старик что-то задумал…
        - Дело пахнет порохом, - заметил корсар, глядя на вытаращившего глаза Респира, - помяните мои слова.
        - Граф! - уже громче, чтобы перебить вопли Респира, обратился граф Фларский к Гористару, - уймите своего друга, пока наш хозяин не решил выпроводить его!
        - Да кто ты такой! - теперь Респир, подавившись очередным посылом к своей чистой любви к Изабелле от того, что его кто-то посмел прервать, впервые обратил на графа внимание, - ты из той же шайки, сговорившейся, чтобы отнять у меня любовь всей жизни! Неужели можно представить себе, что такую любовь разрушит расстояние!
        - Она не желает тебя видеть, Респир, - отрезал Эдвард, не желая больше молчать, - и в этом я с ней полностью согласен. И уж тем более она никогда не любила тебя! Перестань орать как пьяный на площади, и попытайся хоть что-то сохранить от своей чести, которую и так уже почти всю растерял! - эфес шпаги приятно охлаждал ладонь, напоминая о данном обещании.
        К этому моменту вокруг собралась уже значительных размеров толпа гостей. В Тристанском замке была великолепная акустика, так что вопли Респира слышали буквально все приглашенные, теперь поторопившиеся увидеть причину такого шума. Герцог Росский был тем самым гвоздем программы, какой многие желали увидеть, надеясь на незабываемое зрелище, его безумные его чувства к дочери Карийского рода, какие сам никогда не скрывал, были даже более интересной темой для разговоров и сплетен, чем любовь самого тристанского барона. В действительности, мало кто хотел расстройства помолки Эдварда с Изабеллой, поскольку это один из немногих браков в Рейсвальде, заключенный по любви, а не только по одному расчету, что уже само по себе редкость в политических событиях королевства.
        - А ты самый главный из всех злодеев! - герцог Росский, наверное, кинулся бы на Эдварда, если бы Гористар не успел схватить его за плечо, - как ты вообще только можешь думать, будто такая чистая девушка, как Изабелла, может отдать свое сердце такому деспоту, как ты! Она ненавидит тебя! Она писала мне, как ненавидит тебя!
        - Писала? - изумленно выгнув бровь, переспросил Северед, увидев, что барон Карийский тоже подошел к ним, - мне казалось, он ее только издалека видел.
        - Ну, ему может казаться, что и писала, - пожал плечами барон, исподлобья глядя на Респира, говорившего о его дочери, - не знаю, правда, кто. От моей Изабеллы ему никогда и строки не было написано, могу поклясться своей честью.
        - Приведите ее сюда немедленно! Покажите ее мне, я хочу видеть, что вы с ней сделали! - почти завизжал Респир, вырвавшись от своего дяди, попытавшегося его удержать за локоть, - я никуда не уйду, пока не увижу ее! Где моя Изабелла?
        - Барон, держите себя в рамках, - теперь уже пришла очередь хватать за руки Эдварда, порывавшего выхватить шпагу и проткнуть Респира на глазах у всех. Его терпение не было безграничным, тем более, после таких прямых оскорблений в его адрес при гостях еще и в его же доме. Он почти успел выдернуть шпагу из ножен, но капитан корсаров поймал его за руку в последний момент, удержав от столь необдуманного поступка.
        - Этим днем будет объявлено о помолвке моей дочери и барона Тристанского, - вмешался, Рокфор, пытаясь обратиться к рассудку этого человека, - так что прошу вас, перестаньте доставлять всем неудобства своими бессмысленными претензиями!
        - Помолвка? - Респир только сейчас разобрал это слово и сразу побледнел.
        - Вообще, его даже жалко, - негромко добавил Северед, занятый только тем, что продолжал удерживать Эдварда от необдуманных действий, - он ведь действительно любит ее. Причем настолько сильно и без оглядки, что теряет рамки реальности. Такое чувство достойно уважения.
        - Он достоин только того, чтобы я проткнул ему сердце, - прошипел Эдвард сквозь зубы, снова попытавшись вырваться, но у корсара была действительно железная хватка, - и только дайте мне возможность, как немедленно это сделаю. Небесами клянусь, я на нем живого места не оставлю, если он еще раз скажет ее имя, - в этот момент тристанскому барону было плевать абсолютно на все, начиная от правил этикета и заканчивая мнением своих гостей.
        - Думаю, вам не пойдет на пользу затевать драку в таком месте, - так же негромко заметил корсар, - здесь все же не корабельная кают-компания. Да и там бы это смотрелось, по меньшей мере, безрассудно.
        - Вы желали меня видеть, герцог Росский? - Изабелла, вместе со своими фрейлинами и в сопровождении нескольких подруг, вышла к нему, пройдя сквозь расступившихся гостей. Сейчас в ней не было и капли прежней теплоты и веселости, она была столь же холодной, как лед на пустых камнях, сколь же и прекрасной, как бритвенной остроты лезвие клинка. Ее появление остудило все стороны спора, заставив всех замереть в удивлении, только наблюдая за столь сильно изменившейся дочерью Карийского Дома.
        - Я вас слушаю, герцог, что вы хотели мне сказать? - в своем серебристом платье она действительно напоминала клинок, разговаривала таким спокойным, но твердым тоном, что даже этот псих немного остыл. Увидев наяву и так близко человека, про которого столько мечтал, впервые растерялся, даже не зная, как реагировать на такую холодность. В его грезах, в болезненном воображении, такой Изабеллы попросту не существовало. Она должна была броситься ему на шею, целовать и кричать, как его любит, но точно не разговаривать таким ледяным тоном.
        - Изабелла, любовь моя, - Респир протянул к ней руку, но она отшатнулась, не дав и коснуться себя, - что они с тобой сделали? Почему ты так холодна? Я пришел забрать тебя отсюда. Мы будем вместе, как в наших мечтах…
        - Я не желаю вас видеть граф, - так же спокойно ответила Изабелла, пронзив его ледяным взглядом, - никогда не хотела и не хочу быть с вами. Я вас никогда не любила, а сегодняшним днем будет объявлено о моей помолвке с бароном Тристанским, так что прошу вас впредь не беспокоить меня. Если вы действительно любите меня, оставьте свои мечты и не мешайте мне быть счастливой, - с этими словами девица Карийского рода развернулась и снова скрылась среди гостей вместе со своей свитой.
        Респир, окончательно сраженный фактом явления своей любви воочию, даже не нашелся, что сказать, бессильно открывая и закрывая рот в попытке хоть что-то из себя выдавить. Та Изабелла, что на самом деле существовала, вдребезги разбивала все его мечты, не оставляя никакой надежды.
        - Но ты же любишь меня, - прошептал он вслед. И эта фраза словно вернула его к жизни, - ты же любишь меня! Ты любишь меня! Любишь! - Респир попытался следом за ней броситься в толпу гостей, но охрана, по сигналу Эдварда, схватила его, не дав и шага сделать. Герцог окончательно утратил всякое самообладание, вырываясь и лягаясь, продолжая что-то выкрикивать вслед Изабелле. Охранники, схватившись за руки, не давали ему броситься следом в толпу, удерживая на месте, но в то же время, помня, что перед ними дворянин, старались не применять грубую силу.
        Эдвард уже не смотрел на него, вместо этого глядя на барона Гористара, стоявшего в самой расслабленной позе. Кажется, все происходящее не только не трогало его, но даже забавляло, и лишь легкая улыбка блуждала у него на губах, вместе с самым задумчивым выражением лица. Сейчас этот человек больше всего походил на шахматиста, сделавшего удачный ход и ожидающего реакцию соперника.
        - Прошу вас, уведите его отсюда, - попросил Рокфор графа Гористарского, пока все отвлеклись на буйствующего Респира, - герцог Росский и так уже вышел из себя. Не дайте ему окончательно опозорить собственное имя, а заодно и ваше.
        - Да, конечно, - согласился Гористар, словно только заметив буйства своего протеже - Респир, друг мой, я думаю, нам уже пора.
        Охрана Эдварда буквально с рук на руки передала так и не успокоившегося Респира свите графа. Когда они уходили, Эдвард еще слышал крики этого человека, чувствуя себя так, словно поскользнулся на автомобильной подножке и упал в грязь.
        - Знаете, это мне напомнило один случай на Тайхоте, - сказал Северед, тоже задумчиво глядя вслед Респиру, - там была немного похожая история, только любовь была настоящая. И дело очень паршиво кончилось.
        - А можно немного точнее? - попросил Эдвард, эмоционально опустошенный после прошедшего разговора, - думаю, что сейчас не самое время рассказывать истории, но мне просто необходимо чем-то выбить из головы воспоминания об этой встрече. Так что, прошу вас, не стесняйтесь и рассказывайте все, что помните, - они вернулись к фуршетному столику, где тристанский барон первым же делом налил два бокала вина, один из которых протянул своему собеседнику.
        - С удовольствием, - корсар кивнул и продолжил рассказ, пригубив вино, - так вот, на Тайхоте это тоже успело стать частью истории. Когда мы там приземлились, люди рассказывали ее как красивое, но жутковатое предание. Тогда остров был разделен на несколько карликовых государств, занимавшихся только тем, что изводили друг друга в постоянных междоусобицах… Интересно, что к каждой такой стычке им требовался повод, дабы выглядело все законно хотя бы приблизительно, поскольку начинать войну просто так считалось… невежливым, что ли. И вот во всем этом постоянно бурлящем котле интриг и взаимных претензий, двое детей, королевские отпрыски, полюбили друг друга. Девушка была из правящей семьи другого королевства, а отец влюбившегося паренька оказался весьма циничной персоной, сразу сообразив, как всем этим воспользоваться. Он изводил сына, постоянно приезжая туда то на прием, то на встречу, то просто как бы случайно, но девушку позволял увидеть издалека, порой обмолвиться парой слов, но ничего больше. До тех пор, пока его родной сын не решился сделать самую большую глупость в своей жизни и не попытался
выкрасть девушку. Охрана принцессы, конечно, тут же пристрелила ловеласа при первой же попытке пробраться в ее покои, но дело было сделано. У его папаши уже стояли войска на границе, и он тут же, объявив о покушении на члена своего семейства, начал наступление уже через пару часов после гибели своего отпрыска. Его противник, так ничего толком не понявший, что происходит, не успел даже собрать собственные войска, как был разбит.
        - Хотите сказать, что Гористар ищет повод, чтобы объявить мне войну? - спросил Эдвард, - это невозможно! Он не пойдет на открытый конфликт прямо сейчас.
        - Ну, войну он, может, не объявит, но я чувствую, что этот старик практически толкает Респира к какой-то глупости. Такой большой и очень болезненной глупости, которая, в первую очередь, ударит по вам, - сказал Северед с самым серьезным тоном, - так что посоветовал бы вам готовиться к самому плохому. Вплоть до налета на замок… - он опустошил свой бокал и тут же снова потянулся за кувшином вина.
        Чего бы ни хотел Гористар в действительности, но отравить церемонию объявления помолвки у него получилось. Изабелла была просто сама не своя, когда вышла с Эдвардом к своему отцу, торжественно читавшего небольшую речь о том, почему он согласен с тем, чтобы его дочь вышла за этого человека. За Эдварда, отвечая на вопрос, почему он берет в жены эту девушку, должен был говорить поверенный, поскольку отца у него не было. И подобную честь было решено отдать герцогу Камскому, как самому близкому другу, заодно успевшему окончательно протрезветь к нужному моменту.
        Это очень старый обычай, уходящий корнями глубоко в историю, когда их предки еще только выживали в этом жестоком мире, где любой брак был связан с желанием усилиться и стремлением защитить тех, кто дорог. Мужчина должен был подтвердить свою способность к обеспечению семьи всем необходимым, а так же возможность защитить ее, если понадобиться, а женщина, в свою очередь, должна была не стать для него обузой и могла продолжить его род.
        Под конец слово взял граф Фларский, как претендент на престол, а в будущем, как надеялся, уже и король, объявив свое высочайшее согласие на брак, со всей помпезностью, на которую только был способен, и, обращаясь от своего лица, говорил «мы», в третьем лице, на что имеют права одни лишь короли. Остезейцы, еще остававшиеся в замке и живо обсуждавшие прибытие Гористаров, а так же возможную войну между этими Домами, чуть не перевернулись от таких услышанных слов, но не ушли, побоявшись оскорбить барона.
        - Итак, официальная часть нашего мероприятия подошла к концу, - не сдерживая улыбки, подошел к Эдварду барон Карии через несколько минут после завершения церемонии. Снова объявлены танцы, но тристанский барон был слишком нервным после недавней встречи, чтобы танцевать, отвечая на каждое приглашение вежливыми отказами.
        - Именно, - улыбнулся кончиками губ его будущий зять, - передавайте вашей жене искренние заверения в моей радости по этому поводу. Кстати, вы ведь мне так и не сказали, почему она не порадовала эти мрачные своды, - молодой барон обвел глазами потолок Большого Зала, - своим визитом?
        - Нездоровится, - пожал Рокфор плечами, - Врачи говорят, что ничего серьезного, но я все же не стал рисковать и утруждать ее перелетом сюда. На нее воздушные корабли плохо влияют. Думаю, из-за перегрузок и ее слабого сердца. Изабелла тоже волновалась по поводу ее отсутствия, но я решил, что так будет лучше всем.
        - Примите мои искренние поздравления, - граф Фларский подошел к ним минутой позже, в сопровождении одного из остезейских баронов, выглядевшего, по меньшей мере, задумчивым, - позвольте представить господина Заистрита, одного из соучредителей Остезейского банка. Он весьма интересуется моим возможным участием в спонсировании экспедиции «Сакрала».
        - Остезейский банк вложил весьма значительные суммы в создание этого корабля и спонсирование самой экспедиции, - подчеркнул остезеец, приветствовав поклоном Эдварда и Рокфора, - поэтому мы считаем вправе быть извещаемыми о событиях, какие связаны с данным кораблем. Сообщение о том, что экспедиция «Сакрала» будет направлена на… - он задумался на пару секунд, подбирая наиболее подходящие слова для данной ситуации, особенно когда сам граф находился рядом, - на спонсирование политических игр, связанных с престолонаследием, для нас несколько неожиданно.
        - Кредит на спонсирование «Сакрала» всегда оставался открытым, насколько я помню, - пожал плечами Эдвард, сразу же разозлившийся из-за того, что ему не дают побыть счастливым хотя бы час, снова втягивая в политику, - в действительности о таких вещах надо спрашивать герцога Камского, а не меня. Все-таки это его проект, я лишь один из соучредителей. И потом, колония, если будет успешной, будет находиться под протекторатом короны, а не феодала. Так что мне не совсем понятны ваши сомнения…
        Остезейский банк редко когда обращался к эмоциям, предпочитая рассчитывать чистую прибыль, веря цифрам гораздо больше, чем всему остальному, вместе взятому. И если шансы графа Фларского начнут расти вместе с успехом экспедиции Сакрала, то банк могут ждать большие финансовые потери, связанные с невозвратом средств, вложенных в ныне поддерживаемого ими претендента. В другом же случае, если начинать борьбу с графом, придется отзывать свои вложения в экспедицию, что так же влечет за собой большие проигрыши в ожидаемых прибылях. Остезеец хотел прояснить ситуацию, но барон Тристанский сейчас не горел желанием ему помогать.
        - Наши отношения с Остезейским Союзом последнее время несколько натянуты, хотя совместное предприятие по разработке урановых руд на севере Флара процветает, принося всем ощутимую выгоду, - усмехнулся граф. Подхватив с подноса официанта два бокала с вином, протянул один из них банкиру, но тот вежливо отказался, - думаю, мы вновь можем с вами найти общий язык, если…
        Что именно «если», он так и не успел договорить, остановившись на середине предложения, поскольку к их скромной компании подошел Райсор в сопровождении капитана Севереда и еще одного остезейца, видимо, занятые тем же вопросом.
        - О, друг мой, - кивнул карийский герцог Эдварду, - кажется, у нас с нашими друзьями возникло небольшое непонимание в плане финансирования. Только думаю, ты уже в курсе… - закончил он, заметив стоявшего здесь же барона Заистрита, - как по мне, то совершенно не хочется втягивать «Сакрал» в политические игры. Этот проект, наверное, самое важное дело в моей жизни, не желаю разменивать его на политику.
        - При всем моем уважении, - кивнул барон Заистрит в ответ, - проект «Сакрал» является, наверное, одним из самых важных политических событий последних двадцати лет. При его закладке сложно было представить себе, что столь амбициозный проект реален в действительности и даже способен подойти к той стадии, когда можно говорить о его готовности. Прежде на создание колонии уходили многие годы, а чтобы ее обеспечивать и снабжать, пока не наладит самостоятельное производство, требовались десятки рейсов нескольких кораблей. Колонизационный корабль, имеющий все необходимые возможности для обустройства полноценных поселений, способных выйти на автономное обеспечение практически сразу же, не может не стать очень важной картой в политике домов. Хотя бы потому, что представляет собой практически неиссякаемый источник дохода…
        - Конечно, все это прекрасно понимают и без вас, - грустно усмехнулся Райсор, - только неужели нельзя обойтись без всего этого? Я хотел построить «Сакрал» потому, что мечтал о расширении Рейнсвальда. Мы не может быть вечно ограничены рамками одного острова и ряда колоний. Вокруг целый мир, неизведанный и неисследованный, а мы торчим на этом кусочке земли, грызясь друг с другом за каждое месторождение. Это же глупо!
        - Вы думаете, если «Сакрал» будет действовать, грызня прекратится? - усмехнулся Северед, - неужели вы столь наивны? При все моем уважении… - он приложил руку к груди и чуть поклонился своими собеседникам, - я действительно восхищен тем, что вижу на Рейнсвальде. Столь крепкую и развитую цивилизацию можно увидеть редко, но согласитесь сами, без постоянных войн любая цивилизация обречена на медленно вымирание.
        - Простите? - удивился Рокфор, - вы хотите сказать, что все, что мы делаем для поддержания мира и порядка бессмысленно, поскольку людям нужны войны? Вот это действительно звучит глупо! - он усмехнулся и отпил из своего бокала.
        - Нет, именно это как раз и не имел в виду, - покачал головой Северед, - ваши действия по уравновешиванию сил на острове и согласованию конфликтов до того, как они возникают, абсолютно правильны, и если бы не вы, то кто-то другой просто обязан заниматься подобным. Только сейчас ответьте мне честно, без утайки, неужели все те конфликты, что возникают между Домами, порой настолько серьезные, что выливаются в настоящие сражения с тысячами погибших, действительно не могут быть решены мирным путем? Что все эти локальные войны ведутся из-за действительно важных вещей?
        - Нет… - после некоторого раздумья покачал Рокфор головой, - почти всегда причина мелочна, решить ее можно гораздо спокойнее, чем король и старается заниматься. Если бы только не эта вечная гордыня.
        - Вот именно об этом я и хотел сказать, - сказал Северед, - больше половины войн в нашей истории начинались не из-за того, что они действительно необходимы, а из-за того, что есть повод. Причины, конечно, всегда куда более значительны, но и тоже очень похожи. Земли, богатства, люди… В общем, ресурсы для развития и роста, что необходимо любому, будь он простым человеком или целым государством.
        - Наш друг хочет сказать, что людям всегда мало того, что они имеют, - усмехнулся остезеец, - и поэтому они все время хватают больше и больше. Когда свободные ресурсы заканчиваются, они начинают отбирать их друг у друга, причем этот процесс не зависит от количества самих ресурсов.
        - А вы угадали, - кивнул корсар, даже приподняв бокал в знак уважения, - люди таковы по природе. Допустим, вы организуете полноценную колонию, способную даже приносить прибыль. Скажите, что это повлечет за собой?
        - Новые возможности для инвестиций, - первым сказал Райсор, до этого момента молчавший в назревавшем споре, - новые рабочие места. Новые территории, в конце концов. Миры Цитадели довольно молодая конфедерация, не насчитывающая и тысячи лет, но мы развиваемся, что уже не может не радовать. А развитие полезно всем… А этим мы как раз снимай с повестки дня ваш вопрос по поводу борьбы за ресурсы. Экстенсивное развитие хороший ответ на него.
        - Не согласен, - покачал головой Северед, - я видел возможности «Сакрала», и при подобной базе, что даст колонии Аверия, вы нанесете серьезный удар по сложившимся рыночным отношениям на Рейнсвальде. Об этом ничего не думали? Что может сделать с устоявшейся системой всего лишь еще одна новая ветвь?
        - Развивайте вашу мысль дальше, капитан, - попросил Эдвард прежде, чем Рокфор открыл рот, чтобы возмутиться, - ваш ход мыслей кажется мне интригующим. Все только и носятся с «Сакралом» и теми прибылями, что он принесет. Вы второй человек после Гористара, кто отзывается о нем негативно. Чем обоснуйте?
        - Ничем, за исключением моих собственных рассуждений, - честно признался корсар, - однако, если они вам интересны, то я продолжу. Видите ли, в истории, если заниматься сразу широкими периодами, можно заметить, что все рано или поздно повторяется. Люди продолжают упорно наступать на одни и те же грабли, хотя уже успели прекрасно запомнить их существование и выучить их местоположение. Мой почтенный наниматель, герцог Камский, - он при этом кивнул Райсору, - говорит о расширении и прогрессе, но расширение влечет за собой и дополнительную нагрузку на системы управления, увеличение самого управленческого аппарата и усложнение всех структур. И чем дальше, тем более сложной и разветвленной становится вся сеть. И тем сложнее ей становится управлять, поскольку сразу же начинается перекос в развитии. Активно развивающиеся колонии оттягивают от центра возможности, в то время как он начинает стягивать к себе ресурсы. И это тоже вызывает ряд новых вопросов. В центре все чащи и чаще задаются вопросом, зачем вообще стараться и работать, если окраины все равно все сделают… А в колониях, напротив, все больше
недоумевают, зачем они так стараются, если от центра, кроме как в системе управления, никак не зависят? Зачем им вообще надо их обеспечивать?
        - Так рушились многие империи, - кивнул Рокфор, - Тоже самое сейчас происходит на Саальте, и из-за этого же там разгорелось вот уже две гражданских войны. Только не думайте, что Рейнсвальд пойдет таким же путем. Дома слишком крепки и подготовлены, чтобы трещать по швам из-за инакомыслящих.
        - Однако колонии действительно начинают вытеснять местное производство даже с внутренних рынков, - сказал Эдвард, - конкретно в Тристане это связано с тем, что там мы сразу внедряем передовые возможности, в то время как старые заводы и комплексы модернизировать намного сложнее, из-за чего они порой уступают по качеству продукции. Честно признаюсь, решить эту проблемы сложно и порой даже весьма проблематично. Как я понимаю, господин Северед хочет сказать, что колония на Аверии может стать переломным моментом в этом процессе?
        - Почти, - кивнул корсар, - представим, что все вложенный в «Сакрал» средства начнут окупаться. А они будут окупаться, в этом будет уверен любой, кто только видел масштабы подготовки и организации. Рейнсвальд буквально зальет деньгами, наряду с качественной и дешевой продукцией, поступающей из колоний. Мне надо объяснять, что из этого последует далее?
        - Переизбыток денег приведет к инфляции и падению спроса, - кивнул Эдвард, - особенно на фоне того, что у нас нет такой финансовой дыры, в какую можно сливать весь этот избыток. А вот теперь и мне это кажется действительно опасным…
        - Не стоит принимать такие рассуждения всерьез, - усмехнулся остезеец, - особенно, если вы тесно связаны с банковским делом. Никакого переизбытка не будет, напротив, данные средства приведут к укреплению положения многих Домов, в настоящее время испытывающих те или иные трудности. Финансовая система тоже обретет стабильность, если бароны получат столь необходимые им возможности для развития и организации. Прибыль от «Сакрала» пойдет в первую очень на развитие феодов тех благородных, кто вложился в этот проект. А это куда более сложный процесс, чем кажется с поверхностного взгляда, - он посмотрел на корсара, но Северед лишь сделал вид, что не обратил внимания на брошенный в его сторону выпад, скрыв свое лицо за бокалом вина.
        - Скажите, кто-нибудь из здесь присутствующих вообще был на месте будущей колонии? - меняя тему разговора, пока он не вылился в тяжелый и продолжительный спор о возможностях финансовой системы Рейнсвальда, вклинился граф Фларский, - «Сакрал», должно быть, впечатляющ, но неужели не важна сама первая колония экспедиции. Ведь ее возможности во многом и будут зависеть от имеющихся там полезных ископаемых и тех условий, с какими, собственно, придется столкнуть колонистам на первых этапах ее освоения.
        - Кажется, только капитан Северед и был на Аверии, по его словам мы и судим о ее возможностях, - пожав плечами, сказал Рокфор, - действительно, вы не находите это слишком наивным? - вопрос был в первую очередь адресован Райсору, почему-то воспринявшего это как очень личный вопрос.
        - Капитан Северед показал себя ответственным и честным человеком, - выпрямившись и приняв серьезный вид, заявил герцог Камский, - у меня нет причин не доверять ему, особенно в вопросах, напрямую касающихся его компетенции или ответственности. По имеющимся у него данным… не только словам, - он сразу сделал поправку, от которой почему-то больше всех усмехнулся сам корсар, - Аверия сейчас действительно подходит как нельзя лучше для организации колонии в качестве первой задачи проекта «Сакрала». Корсар дал мне слово, и я взял его под свой протекторат. Сомневаясь в его надежности, вы сомневаетесь и в моей тоже.
        - Никто и не смеет сомневаться в надежности слов нашего капитана, - успокоил его герцог Фларский, - несмотря на мое крайне мимолетное знакомство с ним, я уверен, что человек с подобными понятиями о чести не может оказаться лгуном… И все же, барон Карийский в определенном смысле прав. Не стоит рисковать такой экспедицией, как «Сакрал», отправляя ее в неизвестность, опираясь лишь на слова, сказанные одним человеком. Необходим более серьезный подход…
        - И что же вы имеет в виду? - поинтересовался капитан Северед, чуть наклонив голову, - я хорош в управлении кораблем, но как мне уже было ранее сказано, да и от чего вовсе и не отказываюсь, в проектах по созданию колонии мои познания невелики. Герцог Камский специально для этого включил в состав экспедиции отдельным образом обученных и подготовленных людей. Я общался с ними и могу подтвердить, что это мастера своего дела, на каких можно смело положиться.
        - Слова графа не лишены смысла, - добавил карийский барон с задумчивым видом, - Аверия находится слишком далеко, чтобы Рейнсвальд мог оказаться ей сиюминутную помощь. Нам просто необходима разведка данной территории, а еще желательнее видеть там и передовую базу, готовую к прибытию «Сакрала». Тогда, думаю, нервы представителей практически всех Домов, вложившихся в проект, будут спокойнее.
        - Передовая база? - удивился Эдвард, - в этом есть смысл?
        - Не думаю, что настолько уж значительный, - пожал плечами Райсор, - «Сакрал» полностью обеспечен всем необходимым, чтобы исключить любые ошибки…
        - Люди, которые так говорят, чаще всего и гибнут от того, что не желают верить в реальность, - неожиданно не поддержал своего сюзерена капитан корсаров, - наш мир устроен таким образом, что неприятности в нем случаются гораздо чаще, чем исполнение наших собственных планов. Господа, - обратился следом к остальным присутствующим, - идея о передовой базе на Аверии, которая сейчас зародилась в нашем диалоге, весьма разумна, и с ней я полностью согласен. До окончательного завершения первого корабля осталось меньше календарного года, значит, времени для реализации этой идеи осталось тоже очень мало. Так что основной вопрос по этому поводу заключен в том, есть ли у проекта возможности выпустить вперед несколько уже готовых кораблей для разведки территории и закладки базы?
        - Тристан может выделить три корабля класса «Меч», - сказал Эдвард, упомянув эскадренные фрегаты, сейчас проходившие профилактический ремонт на верфях рядом с замком, а потому на время снятые со службы, - для их подготовки потребуется меньше трех дней, после чего они могут отправляться в путь.
        - Эдвард, неужели это так важно? - спросил Райсор, - «Сакралу» не требуются такие предосторожности. И, кроме того, кто возглавит данную передовую экспедицию? Тем более, состоящую из кораблей Тристанского флота?
        - Значит, самого барона ты вычеркиваешь из этого списка? - усмехнулся Эдвард, - или считаешь, что я не могу справиться с подобным заданием?
        - Друг мой, у вас свадьба на носу, - рассмеялся граф Фларский, - вам сейчас должно быть не до исследовательских операций. Скорее, вами должны заниматься организаторы торжеств и труппы бродячих артистов, - он похлопал Эдварда по плечу, - женитьба порой становится куда важнее даже дел самого государства, столько там всего неожиданно оказывается невероятно важным!
        - Если мы говорим про Аверию, то сложно представить более подходящий вариант, чем отправить туда нашего капитана, - сказал один из остезейцев, - он единственный из присутствующих здесь, кто лично был на этом острове и действительно знает, чего там можно ожидать. Только, не сочтите за недоверие, но Остезейский Банк был бы против, если передовую экспедицию на новую колонию возглавил бы корсар. Подобное звучит несколько… радикально…
        - Я могу возглавить экспедицию, - вклинился Райсор, - дела в герцогстве сейчас стабильны, а проект «Сакрал» практически завершен, мое участие в нем сведено к минимуму. К тому же, тогда Остезейский банк не будет возражать против присутствия корсара на корабле, - добавил герцог с легким, но неприкрытым сарказмом, и, повернувшись к Эдварду, еще добавил, - а ты, друг мой, спокойно готовься к свадьбе. Для тебя вряд ли будет что-то важнее этого.
        - Кстати о свадьбе, - спросил барон Заистрит, - гости только и обсуждают, что может произойти после этого. Действительно ли мы получим союз, который сможет поспорить с Гористарами, превосходя их как количественно, так и качественно? Данный поворот в политике может сказать на всей расстановке сил в Рейнсвальде. И многие уверены, что Гористары так просто это не оставят.
        - Гористары ничего так просто не оставляют, - сухо добавил Эдвард, - после исчезновения моего отца они приложили все усилия, чтобы Дом Тристана был стерт с карты Рейнсвальда. К их большому сожалению, все планы на этот счет провалились, но отношения между нашими Домами с тех пор сильно охладились. Особенно это сильно сказывается на поверхности, где мы уже не связаны столь серьезными правилами, как здесь.
        - Значит, слухи о столкновениях сил Гористаров и Тристана на поверхности являются прадой? - удивился остезеец, - я слышал подобные новости, как и то, что Гористары берут очень крупные кредиты на перевооружение своей армии. Многие удивляются, для чего нужны подобные силы. Некоторые ждут даже полноценной войны… - прервавшись, чтобы сделать глоток из своего бокала, продолжил, - заводы производят оружие, все больше и больше. Оно обязательно будет использовано… рано или поздно.
        - Гористары не решаться на открытую войну, - вмешался граф Фларский, - во всяком случае, до того момента, как Рейнсвальд не получит нового короля. Наш всеми любимый Иинан умирает, и даже лучшие врачи не могут ничего с этим поделать. Вы можете себе представить войну в период междуцарствия? Она разорвет Рейнсвальд на части, а то, что останется целым, добьют саальтцы.
        - Естественно, поэтому они пытаются разрушить брак моей дорогой дочери с Эдвардом, - сказал Рокфор, - когда я давал согласие на их союз, у меня и в мыслях не было слияния Домов, но у меня один взрослый ребенок, а ее младший брат слишком мал, чтобы править Домом. Первый мой наследник, мой старший сын, погиб в аварии на поверхности, так что наследник этого брака станет наследником обоих Домов. И если это будет еще одним гвоздем в гроб Гористаторов, то буду только рад этому!
        - Ходят слухи, что они и к аварии, где погиб сын барона, приложили руку, - сказал шепотом Эдвард графу Фларскому, - а Изабелла должна была бы выйти замуж за герцога Хармонта, племенника барона Гористара. Во всяком случае, он присылал сватов меньше чем через неделю после наследника Карии. Никто еще не знал обо мне и Изабелле, что в итоге оказалось очень неприятным сюрпризом для Хармонта.
        - Могу представить его разочарование, - усмехнулся граф, - получается, он своими же руками свел своих врагов, чтобы сделать их еще сильнее. Неудивительно, что он теперь готов использовать даже Респира, чтобы исправить такую ошибку.
        - Не напоминайте мне про этого человека, - сразу отрезал Эдвард, - я до сих пор не могу смириться с мыслью, что у него хватило храбрости в такой день явиться в мой дом! И что самое возмутительное, он вышел отсюда живым! - барон шумно выдохнул и опустошил свой бокал, - ведь в самом деле, не мог же я его пристрелить на глазах у всех гостей. Или мог?
        - Не стоит идти у него на поводу, - уверенно сказал граф, - в конце концов, улыбнитесь! - с этими словами еще и хлопнул Эдварда по плечу, - У вас ведь сегодня помолвка, а не похороны! Неужели Респир может испортить этот день? Конечно, сложно не признать, что он весьма нелицеприятная персона, но ведь это не может сравниться с красотой вашей невесты. Могу поспорить, каждый второй мужчина Рейнсвальда сейчас вам завидует… Порадуйтесь хотя бы тому, какая прекрасная пара у вас будет!
        Сейчас все мысли молодого барона и так были направлены на Изабеллу, история, рассказанная Севередом, никак не выходила из головы, кружась в мыслях как волчок, раскручивая опасения о том, что Респир мог попытаться напасть на замок. Конечно, атаку отобьют, но в бою Изабеллу могли ранить или даже убить. К тому же, атака могла быть тайной, без стрельбы и артиллерийских дуэлей, с Респира может статься подослать наемного убийцу. Так что, в любом случае, Изабелле будет безопаснее вдали от Тристанского замка.
        - Барон Карийский, можно вас на несколько слов, - наконец, не выдержав собственных размышлений, он отвел Рокфора в сторону, в этот момент увлеченно беседовавшего с остезейцем о возможностях вложений в Остезейских банк и о том, какие преимущества это дает. Нельзя сказать, что его будущий родственник так легко закончил разговор, с явным сожалением попросив остезейца подождать. Ради ее безопасности, Изабеллу следовало немедленно отправить куда-нибудь из замка, пока не станет ясно, что затеял Гористар и какую роль во всем этом играет Респир.
        - Ты уверен, что это необходимо? - сразу поинтересовался Рокфор, когда его будущий зять высказал свои опасения напрямую, отведя в курительную комнату, сейчас, по счастью, никем не занятую, - неужели ты опасаешься за прочность стен своего замка?
        Небольшое помещение с улучшенной вентиляцией, обставленное мягкой мебелью и со всем необходимым для спокойных разговоров по душам как нельзя лучше подходила и для обсуждения вслух размышлений Тристанского барона.
        - Стены выдержат, в этом уверен, но я не уверен столь же твердо, что это сможет выдержать Изабелла. Война - дело сугубо мужское, и женщинам в ней лучше не участвовать. Поймите меня правильно, - сказал Эдвард, оглядываясь, словно у них за спиной мог неожиданно оказаться шпион, - если Гористары действительно что-то задумали, то лучше, чтобы она была как можно дальше от всего этого.
        - Ну, я привык уже доверять тебе, Эдвард, и ты еще ни разу не подводил меня, сколько помню, - хлопнул Рокфор его по плечу, - если считаешь, что так будет лучше, значит, так действительно будет лучше. Только куда ее отправить, чтобы Респир не нашел ее? Ты уже что-нибудь придумал?
        - Пока у меня на примете есть только одно место, где она будет в такой же безопасности, как в этом замке, но никто и не подумает ее там искать, - сказал Эдвард, задумавшись только на несколько секунд, - только для этого мне нужен Райсор.
        - Райсор? - удивился Рокфор, - я, конечно, понимаю, что вы старые друзья и у вас за плечами много всего, пережитого вместе, но ты уверен, что ему можно доверить такое дело? Я к тому, что он все-таки довольно говорливый парень и часто болтает, не подумав. Твой друг ведь может даже не понять, что проговорился.
        - Я доверяю Райсору как себе, - подтвердил Эдвард свой выбор еще раз, - он поймет, какой важности все это дело и никому и слова не скажет. Кроме того, у него во дворце достаточно моих людей и солдат, присланных по нашей договоренности. Они смогут защитить ее, если все-таки что-то пойдет не так.
        Тогда почему ее не станут искать именно там? - спросил Рокфор, слегка удивившись, - всем известно, сколь тесные отношения между Тристанским баронатом и Камским герцогством. Гористар обязательно засунет туда свой длинный и любопытный нос. Это же очевидно.
        - Сейчас все герцогство работает на «Сакрал», - пожал плечами Эдвард, - Там и так полно людей в форме Тристанского бароната, еще несколько человек, появившихся там, не вызовут особых подозрений. И потом, с началом закладки первого корабля наши контрразведки провели основательную чистку, практически уничтожив всю шпионскую сеть в герцогстве, Гористар там будет нем и слеп. И потом, это же слишком очевидный ход, чтобы его рассматривать, - он даже позволил себе улыбнуться, - а старый барон любит просчитывать сложные комбинации.
        - Что ж, это звучит вполне убедительно, - согласно кивнул Рокфор, - Домой ее тоже не получится переправить, мы тоже граничим с землями Гористаров, там она может оказаться даже уязвимее, чем здесь.
        Самого герцога оказалось найти не так уж и сложно. Его снова обнаружили в компании остезейских баронов, теперь уже издалека начавших разговор о возможном увеличении швартовых мест на его верфях, а так же хотя бы небольшом снижении таможенных пошлин, и герцога пришлось чуть ли не силой отрывать от баронов, которые никак не хотели его отдавать, ни о чем не договорившись. И все же, под предлогом большой важности, Райсора отобрали, оставив на прощание только обещание вернуть сразу, как решат один весьма важный вопрос, требовавший его немедленного участия. Когда герцога ввели в курс дела, то без лишних вопросов понял опасения своего друга, согласившись предоставить его невесте приют на несколько дней.
        - Одно «но», - сказал только герцог Камский, - Что тогда делать с передовой базой на Аверии? Если будущая баронесса будет в моем замке, то просто не смогу оставить ее одну, особенно на фоне того, что мы ждем нападения на Тристан или «Сакрал». А я должен возглавить экспедицию…
        - Я полечу, - уверенно сказал Эдвард, - И возьму твоего корсара, он лучше всех знает те места, с этим поспорить никак нельзя. За ним я тоже оправил, необходимо ввести Севереда в курс дела.
        - Это безумие, - категорически высказался барон Карийский, - Если ты сейчас исчезнешь из замка, Респир может посчитать, что это наилучший момент для нападения, если самого барона не будет дома. Ты лишь сознательно подставишь свой замок под удар.
        - На это я и рассчитываю, - согласно кивнул Эдвард, - Если мы сейчас окапаемся в своих замках и будем ждать, то он так и не ударит. Выступить в открытую не посмеет, для такого смелого шага банально слишком труслив. Однако если меня не будет на месте, то может рискнуть. И в этот момент и сможем его схватить, - он сжал кулак, представляя, что сейчас между пальцев находится горло этого человека, - Барон Карийский, в ваше подчинение на момент моего отсутствия перейдут все военные подразделения Тристанского бароната. И приведите в боевую готовность ваши собственные войска. А ты, друг мой, - теперь повернулся к Райсору, - тоже будь готов немедленно выступать. Нападать на Камский замок и верфи Респир не посмеет, так что если перебросишь часть сил на Тристанское направление, это не сильно скажется на безопасности. Однако если Респир нападет на Тристан, вы должны будете стать теми клещами, что сомнут его и отрежут от Гористарского бароната…
        - Эдвард, ты пытаешь поймать такую крупную рыбу на живца? - усмехнулся Рокфор, - Хотя даже я купился, когда услышал, что ты оправляешься в экспедицию. Респир с его эмоциональными вспышками тогда просто обязан будет напасть, если вообще собирается этим заниматься… Ладно, здесь ты меня уговорил. Только скажи теперь, сколько ты будешь отсутствовать, занимаясь колонией? Изабелле не понравится, что ее бросают на попечение знакомого всего лишь через сутки после объявления вашей помолвки. Ты знаешь мою девочку…
        - Я прошу вас правильно объяснить принятое решение, - опустил глаза Эдвард, надеявшийся, что этот вопрос все-таки не прозвучит, - будь моя воля, то ни за что бы не стал ее покидать, но, как всегда, жизнь ставит перед нами совсем другие задачи…
        - Простите, мне сказали, что меня искали? - в комнату, осторожно приоткрыв дверь, вошел Северед, сейчас только в шелковой рубахе на голый торс, без своего камзола, и с плохо стертым следом помады на шее, ясно говорившим о причине его исчезновения.
        - Да, конечно, - кивнул Эдвард, - мне сейчас очень важно ваше мнение, и надеюсь сейчас его услышать. Проходите, налейте себе выпить, вам это наверняка сейчас необходимо… - он дружелюбно улыбнулся и указал на бар за креслами, где расположились дворяне.
        - А я думал, что благородные люди подобные вещи не обсуждают, - корсар с радостью принял предложение, налив в стакан янтарной жидкости из одной из бутылок и снова повернувшись к своим собеседникам.
        - Мы солдаты, и в походах проводили не меньше, если не больше времени, - усмехнулся Рокфор, тоже заметивший следы женской ласки на капитане, - и будьте уверены, такие разговоры бывали порой единственным, что согревало нас в пустошах… Однако сейчас мы все же не об этом хотели с вами поговорить…
        - А о том чокнутом друге Эдварда, как я понимаю, - усмехнулся Северед пригубив бокал и с удовольствием причмокнув, оценив вкус напитка, - без ума влюбившегося в его невесту… С того момента как он появился здесь, вас словно подменили, - заметил корсар, повернувшись к Эдварду, - такие вещи порой не стоит принимать так близко к сердцу…
        - Я привык просчитывать любые возможности заранее, - сказал тристанский барон, - это вносит некую уверенность в будущее. Кроме того, у меня никак не выходит из головы та история, что вы мне рассказали. Вдруг Респир совершится на подобную глупость…
        - Для этого он слишком безумен, - уверенно сказал Северед, - вы видели, как резко поменялось его отношение, как только он увидел вашу невесту настоящей, а не в том виде, что себе придумал? Теперь он не любит ее, а ненавидит вас, поскольку в его фантазиях вы тот самый злой гений, что превратил его возлюбленную в кусок льда, с каким и столкнулся здесь и сейчас…
        - Тогда он тем более попытается напасть на замок! - уверенно сказал Эдвард, - и мы собираемся приготовить для него здесь небольшой сюрприз.
        - В действительности, все можно сделать гораздо проще, - пожал плечами Северед, опираясь на спинку кресла, - у меня в подчинении три сотни моих людей, в каждом из которых я уверен. Плюс еще полторы тысячи тех, что отбирал вместе с герцогом Камским в корабельную охрану «Сакрала». По тем данным, что я навел после того, как этот… Респир… посетил верфь, в непосредственном подчинении у него сейчас чуть меньше тысячи человек. И в основном это такие же искатели приключений на свою пятую точку, как и он сам. Я хотел бы посмотреть на будущую охрану в деле, как и на то, что помнят о штурмах мои собственные люди. Единственное, что потребуется, так несколько транспортов, и через сутки о Респире уже можно не вспоминать…
        - Нет, это совершенно недопустимо, - развел руками Рокфор, - такого нам не простят. Открытое нападение на представителя дворянского рода… Нет, это совершеннейшим образом недопустимо хотя бы из-за того, что после этого Гористар получит в свои руки не только вполне оправданный повод начать войну, но и поддержку короны, поскольку закрыть глаза на такое в столице тоже не смогут…
        - Капитан, здесь принято действовать аккуратно и желательно исподтишка, - скривился Эдвард, словно ему самому была противна эта мысль, - это есть рейнсвальдская политика, подставить подножку соседу, самому при этом оставаясь незапятнанным. Мы хотим заманить Респира в ловушку… - он рассказал ему подробности плана, на что капитан отреагировал коротким смешком, но все же согласился с этим предложением.
        - Если бы мы говорили о любом другом человеке, то рассмеялся бы вам в лицо и сказал, что такой план не имеет шансов на реализацию, - усмехнулся корсар, - только мы говорим о человеке, у которого действие все время опережает мысль. Ваш отъезд должен подействовать на него как красная тряпка на быка, но ринется в бой лишь в том случае, если сам Гористар спустит его с поводка.
        - Если он вообще сможет его контролировать, - усмехнулся Рокфор, - этот человек однажды даже сам покушался на него, и если бы не телохранители старого барона, кто бы знает, кто сейчас стоял во главе Дома Гористаров.
        - Вы сильно рискуете, отправляясь в такую даль с исследовательской миссией, пока ваш родной феод находится в столь щекотливой ситуации, - сказал Северед Эдварду, удивленно покачав головой, - но если вы действительно решились на такой шаг, то мне остается только снять перед вами шляпу и выразить свои искренние пожелания успеха. Можете на меня рассчитывать.
        - Значит, решено, - сказал Райсор, - вы отправитесь на Аверию и подготовите там все к прибытию «Сакрала», а мы здесь с Рокфором позаботимся о том, чтобы сохранить безопасные тылы, - он хлопнул ладонями, - такие планы внушают надежду, хотя, я, повторюсь, надеялся, что мой проект не окажется втянутым в политические дрязги… Жаль, что без этого не обошлось…
        - Тогда будем надеяться, что когда граф сядет на престол, он снова наведет порядок и усмирит радикалистов, - сказал барон Карийский, - стоит только королевской власти ослабнуть, как все тут же хватаются за мечи и вспоминают старые обиды. Даже ты, Эдвард, - он повернулся к своему будущему зятю, - обменял политику на свою семью. Весь в отца пошел…
        - Сейчас не время вспоминать фамильные истории, - отказался Эдвард, - может быть, мой отец и совершал ошибки, но в наследство от него мне достался один из сильнейших баронатов Рейнсвальда. Единственное, что могу сделать для него, так это сохранить такое наследие, а позже передать уже своему сыну. Я очень надеюсь, что Изабелла сможет понять… - он не закончил фразу и, оборвав ее в самом конце, повернулся к капитану, - господин Северед, я думаю, нам с вами сейчас стоит пройти в центр управления, там мы сможем спокойнее обсудить детали и маршрут будущей экспедиции. Приятного вечера, господа, - он поклонился оставшимся в комнате и, пропустив корсара вперед, вышел в основной зал.

* * *
        - Ты уверен, что это необходимо? - спросила она, наверное, уже в седьмой раз, стоя на подножке броневика, готового отправляться, - так быстро покидать тебя?
        Собрать небольшой конвой для отправки Изабеллы в Камский замок оказалось не проблемой, куда сложнее скрыть это от гостей, продолжавших веселится. Внезапное исчезновение невесты вызвало бы множество вопросов, поэтому при подготовке пришлось воспользоваться предлогом, что она приболела от сильного переживания при встрече с Респиром, и уединилась в предоставленных ей покоях, не желая больше никого видеть.
        - Поверь, это необходимо, - сказал Эдвард, тоже чувствуя сильное желание оставить ее рядом с собой, не смотря ни на что, но логика удерживала от такого глупого шага, - как появится хотя бы малейшая возможность, я сразу же вернусь к тебе. Это все равно ненадолго, только до тех пор, пока не найдем способ избавится от Респира. В любом случае, постараюсь как можно быстрее вернуться. К тому же, наша свадьба не переносится, мы в любом случае отпразднуем ее со всем задуманным парадом, обещаю… - он с трудом заставил себя отпустить ее руку и помог подняться до корабельного люка, где ее уже ждала охрана в виде гвардейцев тристанского бароната.
        - Несколько лично доверенных мне капитанов боевых кораблей верфи будут извещены, что происходит, - сказал уже сам Райсор, поднимаясь следом, возвращаясь в герцогство вместе с дочерью Карийского Дома, лично проследить за ее безопасностью, - если что-то пойдет не так, мы сразу посадим ее на корабль и отправим сюда, благо верфи совсем рядом. Пусть тогда они побегают.
        Главное теперь не вызывать подозрений у Гористаров и Респира, все должны быть уверены, что Изабелла с этих пор будет находиться в Тристанском замке. Если они действительно что-то готовят, то все их помыслы должны быть направлены только сюда, а сама она будет в безопасности в гостях у Райсора.
        - Я думаю, что и мне тоже пора отправляться домой, - решил Рокфор, когда корабли отчалили, стоя на причале рядом с Эдвардом, - надо подготовить своих людей. Гористары, конечно, сильны, но не думаю, что у них хватил войск воевать сразу с тремя феодами. Только по итогам условия будем ставить уже мы. И думаю, ты их одобришь, - еще раз пожав руку Эдварду, он отправился к своим машинам, уже готовым к отъезду.
        Глава 4. Экспедиция
        После окончания званого вечера Эдвард вернулся к капитану корсаров, оставшегося в центре управления. Вместе с несколькими высшими офицерами Тристанского флота там готовили будущую экспедицию, исходя из тех возможностей, что сейчас могли предоставить склады стратегического резерва Тристанского замка.
        - Барон, рад вас снова видеть, - кивнул ему головой корсар, заметив его возвращение, - я впечатлен, честно признаюсь. С тем, что вы сейчас имеете, замок может пережить даже полноценную осаду, даже если она просто упадет с неба. И я понимаю, какое доверие вы мне оказываете, предоставив доступ к подобным сведениям. Надеюсь, не разочарую вас.
        - Я тоже очень на это надеюсь, - кивнул Эдвард, - иначе мне придется вас убить. Так что у нас есть, если говорить конкретно?
        - По большому счету… - протянул Северед, сверяясь со списком, - все, что необходимо и даже то, что может оказаться просто полезным. Как мне доложили ваши офицеры, фрегаты уже практически прошли ремонт и могут быть спущены обратно в открытое пространство хоть завтра. Мне бы ваши возможности, когда я готовился к рейдам… прежде все необходимое приходилось буквально стаскивать по кусочкам, и а подготовку могли уходить месяцы. С вами же достаточно выписать несколько заказов на склады и уже можно отправляться.
        - Мы не отправляемся в рейд, - покачал головой Эдвард, - пожалуйста, не проводите параллели с тем, что мы здесь делаем. Это колония, а не захватническое нашествие, - взял у него планшет с данным, решив проверить, что загружается в трюмы, - ситуация складывается вполне неплохо, если бы не главные ее причины…
        - Господин, - к ним подошел один из связистов, - верфи подтвердили положение с фрегатами. Они будут готовы в течение тридцати часов. Экипаж и абордажные команды так же будут подготовлены в течение данного времени. Прикажете приступать к погрузке запрошенных ресурсов?
        - Конечно, - кивнул Эдвард, возвращая Севереду планшет, - передайте командованию, что фрегаты должны быть готовы взлетать, как только мы прибудем на верфь. И прикажите подготовить мой шаттл к полету. Хочу лично пронаблюдать за финальными стадиями приготовления. Капитан? Вы что-то хотите сказать?
        - Да, это связано с экипажами, - сказал корсар, как только связист отошел, - я хочу, чтобы туда были включены и мои люди. Не поймите неправильно, но пространство вокруг Аверии никак нельзя назвать безопасным, там есть несколько аномалий, некоторые даже перемещающиеся. Кроме того, я вряд ли смогу оказать какое-либо серьезное влияние на ситуацию, если буду единственным из всей экспедиции, кто уже бывал там. Мои советы помогут, но не сильно. А вот еще люди, бывавшие там, не могут не пригодиться.
        - Я понял вас, - кивнул барон, - вы сказали, что у вас три сотни человек? Можете отобрать из них сотню и включить в состав экипажа. Выберите тех, кого считаете наиболее важными в данной ситуации. Вас это устраивает?
        - Вполне, - кивнул Северед, - этого будет достаточно, чтобы обойтись малой кровью… Кроме того, барон, как вы относитесь к аборигенам? И что вы собираетесь с ними делать, если не секрет, когда все же встретимся с ними? Аверия населена, и местные вряд ли просто так согласятся на то, что теперь кроме них на острове появится еще кто-то.
        - В первую очередь это будет зависеть от того, как они сами себя поведут, - пожал Эдвард плечами, - я не сторонник того, что каждая колония должна полностью зачищаться от местного населения, чтобы потом не возникало проблем. Люди нам нужны в первую очередь. Однако если они попытаются организовать сопротивление или хотя бы мешать нашей колонии, то иного выбора у меня не останется.
        Подготовка к вылету в действительности, как только планы столкнулись с реальностью, заняла намного больше времени, чем Эдвард рассчитывал сначала, но подобные события практически невозможно предсказать заранее. Вместо рассчитанных изначально тридцати часов на подготовку ушло больше ста шестидесяти, пока техники и инженеры не подтвердили, что корабли полностью готовы к перелету. И все это время Эдвард лично следил за подготовкой экспедиции, уже на месте внося поправки.
        В первую очередь на фрегаты грузилось оружие и техника для возведения фортификационных сооружени, разбивки первоначальной военной базы и укрепления положения будущих колонистов на острове. Все остальное снаряжение, необходимое для развертывания полноценной и автономной колонии доставят с «Сакралом» или в ходе следующих рейсов. Кроме того, барона немало волновали еще и местные, от которых, по словам Севереда, можно ждать самых разных выпадов.
        - Они последние из быстро деградировавшей культуры, - уверенно рассказывал корсар, когда они стояли над увеличенными фотографиями, сохраненные им с последнего визита на Аверию, - некоторые группы местных ушли из развалин городов на относительно чистые пустоши западной части верхнего острова. Большинство же еще занимает активно застроенные центр, южные и восточные регионы, - Северед показал пальцем на карте, где легче всего их будет встретить, - там поистине монументальных комплекс зданий, перед какими бледнеет даже ваша столица. Частично они заселены, и местные считают одно из довольно крупных поселений, что занимает сразу несколько уровней одного из небоскребов, своей столицей. Там же еще сохранились и частично действующие системы защиты, но местные обходят их стороной, автоматические пушки стреляют по всем подряд, без разбора. И честно сказать, стреляют чертовки метко… Хотя большие территории города заброшены и пришли в запустение, там довольно опасно и часто встречаются дикие звери и племена окончательно деградировавших дикарей, с какими у местных уже закоренелая вражда…
        - Где может находиться нуль-реактор? - спросил Эдвард, изучающе разглядывая карту, - он должен стать нашей основной целью после того, как прибудет «Сакрал». Если получится взять под контроль его мощности, развитие колонии пойдет в разы быстрее…
        - Я не могу говорить точно, но скорее всего, в северных регионах, - указал корсар на другое скопление, похожее на сильно укрепленный город, - там мы нашли хорошо укрепленный космодром, где даже сохранилось несколько кораблей в различной степени заброшенности. Близко подобраться не смогли, поскольку еще действуют системы защиты, а я не хотел терять людей ради простого любопытства. Повсюду следы продолжительных боев, видимо, сражения там шли до последнего, когда анклав уже скатывался в пропасть одичания. Я готов правую руку заложить, что дрались там именно за нуль-реактор те, кто еще пытался сохранить цивилизацию.
        - А высаживать мы будем, как я понимаю, в западном секторе? - барон показал на отдельно выделенный участок, еще и обведенный Севередом, чтобы точно не быть незамеченным, - еще один космодром?
        - Целая верфь, - кивнул Северед, - тоже со следами очень сильных боев, но большая часть инфраструктуры сохранилась. И именно там я высаживался со своими людьми, и там же встретил там местных. Брать с них особенно нечего, не окупятся даже выпущенные в них патроны, но торговля оказалась положительной, они даже еще помнят о порохе и частично об электричестве. Тоже следы присутствия нуль-реактора, используют электроэнергию, подключаясь к старым кабелям, проходящим через здания или подземные уровни, но откуда оно берется, и принцип его действия не понимают. Во всяком случае, когда я бывал у них в последний раз. К тому времени, когда снова будем там, многое может измениться, местные легко обучаемы.
        - Они не кинутся на нас, как только приземлимся? - спросил Эдвард, повернувшись к экрану, где сейчас выводилась картинка с верфи.
        - Готовьтесь к тому, что попытаются, - прямо сказал Северед, - в прошлый раз обошлось все мирно, они воздушные корабли до меня несколько столетий не видели, но за те несколько лет, что прошли, отношение уже могло поменяться. Кроме того, там мог побывать еще кто-то, оставив после себя очень негативный отпечаток.
        - Еще кто-то? - спросил Эдвард, - только не говорите, что может оказаться так, что прибыв на место, мы обнаружим уже занятый остров.
        - Будто вас это остановит, - усмехнулся корсар, - небольшая колония, засевшая на вашем участке, не сможет помешать организовать свою собственную. Или вы не хотите пролить немного крови, рискуя потерять миллиардные вложения в экспедицию и, собственно, сам «Сакрал»?
        - Нет, конечно, - удивился Эдвард в ответ, словно говоря о самых банальных вещах, - это наша колония. И все же, с подобного начинать не хочется, так что будем надеяться, что никого там не окажется. У нас могут возникнуть какие-то еще проблемы с местными, кроме взаимонепонимания?
        - Могут, - кивнул Северед, - местная управленческая верхушка сделает все возможное, чтобы помешать вам любым путем. Вы будете забирать у них власть…
        - Тем хуже для них, - кивнул Эдвард, - я не собираюсь подставлять колонистов под угрозу из-за пары десятков богачей, уверенных в собственной безнаказанности. К тому же, чаще всего наилучшим способом убить змею оказывается отрезать ей голову. Если придется, именно так и поступим, - он снова посмотрел на карту острова, раздумывая, сколько же работы там предстоит даже по самым примерным расчетам.
        Само по себе основание новой колонии не являлось для него самого чем-то неизведанным. Прежде уже приходилось участвовать в организации несколько фортпостов на поверхности, что очень похоже на первоначальные этапы организации крупной колонии, хотя, конечно, в гораздо меньших масштабах. И все же, Аверия находилась гораздо дальше от Рейнсвальда, в случае необходимости или опасности помощь оттуда так быстро получить не получится, любая ошибка может стать роковой для всей экспедиции, а вся ответственность лежала теперь только на его плечах.
        Эдвард снова вспомнил отца, стоящего перед ним и опирающегося на трость. После ранения хирурги так и не смогли полностью восстановить сустав, тело отвергало биоимплантаты, а вставить на его место кибернетический не позволил сам барон, не желая подвергаться аугментации. Он стоит все равно прямо, несмотря на то, что колено начинает болеть, и прямо смотрит в глаза своему сыну. Эдварду тогда было только десять лет, в тот день разбил старую вазу и всю вину попытался свалить на дрона-уборщика.
        - Пойми, наконец, что ты отличаешься от всех остальных людей, - голос отца звучит строго и твердо, как удар хлыста, и Эдвард, не смотря на то, что никто и не замахнулся, втягивает голову в плечи, как перед ударом, - ты дворянин, наследник титула барона. Тебе вести за собой всех этих людей, и не только вассалов, но и каждого, кто живет в Тристанском баронате. Они верят в тебя, смотрят на тебя, готовы следовать за собой даже в самую Бездну, в конце концов, они доверяют тебе свои жизни и свое будущее. И ты не имеешь права просто так отказываться от того, что ты сделал. Быть дворянином, значит, в первую очередь, нести ответственность за каждый свой поступок. Не бежать от нее, не прятаться, а принимать с гордо поднятой головой и уверенностью в том, что ты делаешь. Отказываясь от ответственности, ты обманываешь тех, кто верит в тебя. Тех, кто надеется на тебя. Обманывая их, ты сам лишаешь себя опоры, ведь тебе они нужны не меньше, чем ты им, - отец глубоко вздохнул и сделал шаг вперед, - ты есть и будешь дворянином, этот титул ты заслужил по праву рождения, но честь дворянина ты получить должен сам.
Именно она определяет, кем ты будешь. А честь и ответственность очень часто совпадают… Так кем ты будешь?
        - Человеком чести! - задрав нос вверх, звонко говорит десятилетний Эдвард.
        - Человеком чести, - глухо повторяет двадцатитрехлетний тристанский барон в полголоса, отворачиваясь от карты Аверии, - Нельзя отказываться от того, что уже сказал. Нельзя…

* * *
        Три эскадренных фрегата, один из основных классов кораблей, составляющий ударную силу Тристанского флота наравне с более тяжелыми и массивными крейсерами, хорошо вооруженные и бронированные, как нельзя лучше подходили к выполнению главной цели экспедиции.
        Флагманом эскадры стал только что прошедший модернизацию «Заря надежды», десятибашенный фрегат с двухкилометровым корпусом, снабженный массреактивными и рельсовыми орудиями крупного калибра, размещенными в башнях и казематах, а так же бортовыми батареями лазерных орудий и ракетных установок.
        Капитаном фрегата назначен Федал Де Кастери, один из опытнейших офицеров флота, за свои заслуги получивший звание титул благородного и звание адмирала, прошедший практически всю карьерную лестницу начиная с простого матроса, специально выбранный для этой экспедиции тристанским бароном. Сначала он высказывался против того, чтобы его место занял корсар, но узнав, что непосредственно кораблем или эскадрой Северед командовать не будет, а лишь отвечает за маршрут и точку назначения, все же согласился на его присутствие на капитанском мостике. Старый и опытный, невысокого роста адмирал, помнивший еще деда Эдварда, в выглаженном белоснежном кителе Тристанского флота засегнутом на все два ряда пуговиц, бряцающий многочисленными наградами и знаками почета Тристана и Королевской армии. Он ухмылялся сквозь густую, бороду, все равно время от времени исподлобья поглядывал на корсара, бывшего почти на полторы головы выше.
        - Старт прошел успешно, - доложил рулевой, когда все три корабля, ревя стартовыми двигателями, медленно поднялись со своих мест в закрытых доках. Похожие на сигары корпуса, с высокими надстройками сверху и снизу основного корпуса и угловатыми контурами башен с длинными стволами орудий, корабли осторожно двигались через припортовую зону пространства, постоянно находившуюся в движении, от небольших орбитальных лихтеров до огромных сухогрузов, вынужденных стыковаться с дрейфующими доками для разгрузки.
        До точек перехода необходимо лететь на двигателях реального пространства, и только после их достижения можно переходить на сверхсветовые скорости. Из-за перехода на искусственную гравитацию при взлете у многих начинались головные боли и приступы тошноты из-за меньшей, по сравнению с природной, силы тяжести. И даже Эдвард, проведший не одну сотню часов на борту, почувствовал, что его начинает мутить, но оба капитана чувствовали себя, во всяком случае, внешне, отменно.
        Фрегаты достигли точки для прыжка примерно через три часа реального времени. Прыжковые системы, использовавшиеся на Рейнсвальде, считались одной из самых стабильных и безопасных технологий для быстрого перелета через огромные расстояния открытого пространства, когда между островами могли пролегать десятки парсеков. Принцип действия опирался на теорию многомерности пространства и его нестабильности в этом мире. Сквозь измерения проходил не только сам корабль, но и область реального пространства вместе с ним, выполнявшая роль подушки при переходах и защищавшая корабль от разрушения. Минусом было только то, что в точках входа и выхода из прыжка все в радиусе от нескольких десятков метров до нескольких километров захватывалось защитным полем корабля, в зависимости от его размеров, что могло приводить к серьезным разрушениям и даже гибели небольших островов, особенно если прыжок происходил достаточно близко. Поэтому возле каждого острова существовали точки переходов, зачищенные и свободные, чтобы корабли могли без всяких опасений использовать прыжковые двигатели.
        - Лучше использовать точку Б-четыре, - сказал Северед, указывая на нее на голограммной карте, - более безопасный маршрут и выход из нее будет на расстоянии от Аверии, - заметив вопросительный взгляд барона, добавил, - Лучше заранее узнать, что нас там ждет, чем вываливаться прямо перед носом у развернутых зенитных батарей. Кроме того, я не могу ручаться, что вся старая система защиты острова от воздушных кораблей деактивирована, мы фиксировали локационные сети над анклавом, но это никак не могут быть местные. Мой корабль тогда прошел ниже возможной зоны их действия, но он и был меньше по габаритам…
        - Хорошо, - кивнул Де Кастери, а потом передал рулевому, - рассчитать переход из точки Б-четыре. Сменить координаты.
        - Давно не были на капитанском мостике? - спросил Эдвард у Севереда, когда «Заря надежды» лег на новый курс, заметив, как только странно посматривает по сторонам, с ностальгией и будто сожалением, - Воспоминания?
        - Да, барон, - кивнул корсар, - Вот уже четыре с половиной стандартных года, как я капитан без корабля… забавно, не так ли? А сейчас снова стою на капитанском мостике, направляясь к той начальной точке, что привела мой корабль к гибели. Странное совпадение…
        - Если вы были правы, и у нас все получится, будет вам новый корабль, - кивнул Эдвард, - даю вам свое слово. Вы показали себя действенным и надежным человеком, и если мое мнение не изменится, имеете шанс стать моим другом…
        - Звучит так, словно вы хотите сделать мне комплимент, - усмехнулся корсар, - но ваше раздутое самолюбие не дает ему нормально вылезти наружу… Не обижайтесь, это всего лишь шутка. И помогаю вам не потому, что жду от вас каких-то подарков или благодарностей, я принес клятву верности герцогу Камскому, и его просьбы для меня равносильны приказаниям. Хотя, не могу не признаться, что с вами приятно работать, вы производите впечатление надежного партнера, а это редкость в наши времена…
        «Переход в прыжковый режим! Переход в прыжковый режим!» одновременно с включившейся сиреной заговорила система оповещения механическим голосом. «Всем занять места по штатному расписанию! Внимание! Переход в прыжковый режим! Всем занять места по штатному расписанию! Внимание!..» Со стороны прыжок выглядел так, словно корабль резко вытянулся и уменьшился в размерах, после и вовсе исчезнув. На его месте оставался только клубящийся туман, обычно рассеивающийся за несколько секунд. За это же время фрегат, если считать относительно привычной системы координат, уже успел пройти несколько тысяч километров.
        Эдвард облегченно выдохнул, когда тревога отключилась, и снова можно было покинуть свои места. Все внешние камеры сейчас были заблокированы, дисплеи обзора отключены, из-за чего могло показаться, что корабль стоит на месте. Только работала вычислительная аппаратура, рассчитывающая маршрут, какой необходимо пройти, чтобы выйти обратно в реальное пространство в необходимой точке. Он никогда особенно не пытался разобраться в этой технике, и, видя быстро бегущие столбики цифр на экране, подумал, что и не очень хочет в этом разбираться.
        - Все в норме, господин, - кивнул Де Кастери, подойдя к своему сюзерену, - Маршрут проложен, будем в точке выхода примерно через двести часов.
        Отмеченное время прошло незаметно, занятое подготовкой к высадке. Из-за спешки в организации экспедиции последние тренировки и отладку действий десантных групп приходилось вести уже на борту фрегата. В основном это были уже опытные и проверенные бойцы, как группы спецназа и штурмовых подразделений Тристанского бароната, так и корсары Севереда, далеко не новички на борту корабля и отлично понимавшие, что такое жизнь и война в открытом пространстве. Самым сложным оказалось научить их взаимодействовать друг с другом, и эта притирка как раз и происходила в тренировочных залах. Военные доктрины, по которым готовят солдат бароната, предусматривали неспешное и планомерное выматывание противника активной обороной и постоянными контратаками, в случае же наступления используя тяжелую технику и массированные авиаудары, сокрушавшие даже самую глубокую и хорошо эшелонированную оборону. Корсары, наоборот, предпочитали быстрые удары по самым уязвимым точкам с максимальным уроном, и последующие отступления прежде, чем противник успевал отреагировать. Такие противоположные друг другу техники не могли не вызывать
разлаженности в действиях, потому бойцам еще нужно притереться друг к другу и научиться взаимодействовать, узнать сильные и слабые стороны другу друга, равно как и то, в каких условиях их использовать, чтобы достигнуть максимального эффекта.
        Эдвард волновался лишь по поводу того, что могут возникнуть проблемы во взаимоотношениях бойцов, но тренировки происходили в атмосфере здорового соперничества, без конфликтов и лишнего напряжения. Северед, стоявший рядом и так же наблюдавший за тренировками, тоже выразил свое облегчение по поводу того, что солдаты нашли друг с другом общий язык.
        - Барон, можно один вопрос? - спросил Северед, - Жизнь корсара приучает мыслить только сегодняшним днем, не заглядывая далеко в будущее, до ближайшего боя, но сейчас у меня все равно возникают вопросы, на какие мне бы хотелось услышать от вас ответ…
        - Конечно, - кивнул Эдвард, отрываясь от только что полученного отчета о последних тренировках. Головорезы Севереда влезли в тыл имитируемого противника, пока тристанские штурмовики били по флангам, и в итоге оказались под перекрестным огнем своих же союзников, не сразу сообразивших, что бойцы с оружием во вражеском тылу их товарищи. Будь бой настоящим, половина корсаров осталась бы лежать на поле боя из-за дружественного огня, - Что хотите услышать?
        - Что вы будете делать, если у Респира получится совершить то, что задумал? - спросил корсар прямо, - Если ваша ловушка не сработает, и вы проиграете. Куда вы тогда будете возвращаться? И будете ли?
        - Маловероятно, - пожал Эдвард плечами и посмотрел на корсара, оторвавшись от инфопланшета, - Однако если подобное случится, то я не буду особенно долго думать, что делать или ныть по этому поводу. Просто убью его, как и всякого, кто в этом момент попробует встать на моем пути. Такой ответ вас устраивает?
        - Вполне, - кивнул корсар, - примерно на такой ответ я и надеялся. Хотя, давайте верить в будущее. В то, что ваш план пройдет гладко и Тристан встретит нас с парадной игрой оркестра, а не ревом пушек.

* * *
        Возвращение в реальное пространство произошло в гуще метеоритного поля, Северед предупреждал об этом заранее, поэтому корабли выходили сразу с поднятыми силовыми щитами, и огромные глыбы камня, без всякой поддержки висевшие в воздухе, исчезали в ярких вспышках пламени, разрушаемые разряжаемой в них энергией дефлекторов.
        Пока корабли пробивались сквозь метеоритные поля, Эдвард стоял на мостике флагмана, смотря во тьму на обзорных мониторах, с внешних камер пока передавалась только пустое изображение, усеянное каменными обломками. Лишь локаторы дальнего действия, установленные на кораблях, сумели засечь береговую линию острова, выстраивая ее сейчас при моделировании трехмерной карты.
        Капитанский мостик расстилался прямо перед ним, сразу за перилами командного возвышения, общей длинной около пятидесяти метров, вытянутой трапециевидной формы. Верхняя часть стен и потолок закрыты огромными обзорными экранами, куда передавались данные с внешних камер, формировавшие трехмерное изображение той части кружающего пространства, до которой только дотягивались локаторы дальнего действия. В центре шел небольшой пандус для капитана и его адъютантов, а по обе стороны от него, разделенные на несколько секций, сидели операторы с личными терминалами контроля и управления, отвечающие за определенные системы корабля или его секторы.
        - Расстояние до острова? - спросил Де Кастери, стоявший рядом с бароном перед капитанским пультом управления. Старый солдат, он практически не обращал внимания на дисплеи и бегущие по ним данные, больше внимания уделяя своим подчиненным, от чьих действий и быстрого выполнения команд в первую очередь и зависела жизнь корабля.
        - Триста тысяч единиц, - доложил оператор, обернувшись на его голос, - Перешли на стандартную крейсерскую скорость. Метеоритное поле замедляет движение, ближайшая точка выхода в свободное пространство на примерном расстоянии двухсот единиц при сохранении прежней скорости.
        - Подготовьтесь к микропрыжку, - приказал Де Кастери, - точка выхода сто пятьдесят тысяч до острова. Рассчитать координаты и передать остальным кораблям.
        Микропрыжок прошел успешно, и корабли снова вернулись в реальное пространство на расстоянии ста пятидесяти тысяч от береговой линии острова. Ближе уже опасно, и оставшееся расстояние придется преодолевать в реальном времени.
        - Расчетное время подлета к острову четыре часа, - сообщил оператор, - двигатели работают в пределах нормы, проблем не обнаружено. Активируем локационные сети…
        Эдвард усмехнулся. За двести часов корабли преодолели расстояние в несколько парсеков, но для того, чтобы пройти еще сто пятьдесят тысяч единиц им потребуется целых четыре часа времени, коротать которое придется на мостике корабля. Правда, расчетам барона на то, что следующие четыре часа обернуться глубокой скукой, не суждено было оправдаться, и уже через час локаторы неожиданно сообщили, что фиксируют приближение неопознанного объекта. Его траектория слишком правильная и ровная, чтобы быть естественной, и вместо того, чтобы приближаться к острову, притягиваемой его силой гравитации, объект удаляется. Это означает еще один воздушный корабль, к тому же идущий наперерез их траектории.
        На «Заре надежды» тут же объявили боевую тревогу, активировав основные дефлекторные щиты, пока орудийные расчеты готовились к стрельбе. Перейдя в дрейф, корабли эскадры перестроились в одну прямую линию, готовые встретить вероятного противника непрерывным огнем уже на расстоянии пятнадцати тысяч единиц. И все же, не смотря на полную боевую готовность, Эдвард не рассчитывал на бой, одиночный корабль не станет ввязываться в схватку сразу с тремя кораблями, особенно, уже обнаруженный, если только им управляет не полный дурак. К тому же, тот капитан действовал открыто, даже не пытаясь как-то скрывать свое присутствие, либо же пытаться маневрированием улучшить свое положение, больше всего это походило на приветствие.
        - Принимаем некодированное сообщение, - через несколько минут ожидания и медленного приближения неопознанного корабля, сообщил один из операторов, - это сигнал вызова видеосвязи, один из общих каналов. Какие будут приказания?
        - Откройте канал, - кивнул Эдвард, - если нам суждено отправить на тот свет их капитана, то я хочу хотя бы знать, кого именно.
        Спустя несколько секунд на центральном мониторе капитанского пульта контроля отобразилось изображение человека в некогда очень красивом и дорогом костюме, но уже изношенном и потрепанном, давно небритого, с низким лбом, широким подбородком и грубыми скулами. Вероятно, это и был капитан приближавшегося к ним корабля, поскольку сидел вразвалку на капитанском кресле, держа в одной руке уже открытую бутылку с каким-то пойлом. Увидев, что его собеседник стоит и ожидает хоть какой-то реакции, усмехнулся, обнажив щербатые зубы, самым бесхитростным образом нарушая все возможные правила этикета, хотя не стоило ожидать, что в такой глуши хоть кто-то будет озадачиваться подобными вопросами.
        - Ну, здрасьте… И чего это такие видные лорды забыли в нашей глуши? - он приподнял вверх одну руку, вероятно, в знак приветствия, - явижу, у вас серьезные корабли, красивые и новые… будет жалко их дырявить, поэтому разворачивайтесь быстрее, здесь наша территория.
        Опешивший от такой наглости Эдвард первые несколько секунд не знал, даже, с чего начинать, то ли просто рассмеяться в лицо этому пьянчуге со слишком завышенным самомнением, то ли сразу начинать с угроз, поскольку нормальный диалог с ним он не хотел, да и вряд ли бы смог вести. Еще больше удивился тому, что даже слова сказать не успел, как вмешался Северед, сделавший пару шагов в сторону и показавшийся в зрачке камеры.
        - Когда это ты начал заниматься колонизацией, Стетфорд? - с неприкрытым сарказмом спросил корсар, поглядывая на своего собеседника со смесью раздражения и усмешки, - для тебя это слишком сложная работа, надо признать, куда сложнее, чем тот разбой, каким занимался прежде…
        Появление Севереда в зоне действия объектива почему-то произвело разительное изменение в поведении этого человека, названного Стетфордом. Чуть не подавившись тем, что было в бутылке, побледнел так, что стало видно каждую точку на его лице, сразу сев прямо, как на допросе.
        - Северед? Твою ж мать! Ты тут что делаешь… Ты же умер… Ты же умер! О черт! Ты живой! Ну какого черта именно здесь?! Мать твою! - словесный поток, видимо вырывавшийся совершенно самостоятельно изо рта этого человека, слишком разнервничавшегося, чтобы его контролировать, мог бы продолжаться и дольше, если бы на дисплее не отобразился другой человек, стоявший до этого так же вне зоны видимости камеры. С тонкими чертами лица, выглядевшими так, словно их специально затачивали, едва прикрытыми тонкой бородкой, и такими же узкими и хитрыми глазами, еще больше сузившимися, когда он всматривался в изображение на своем экране.
        - Северед! Какие люди! А тебя действительно уже с успехом похоронили… А ты все равно живой… - заговорил он, странно вытягивая гласные, - что же тут делаешь?
        - О, и ты тут! - усмехнулся корсар, на секунду повернувшись к Эдварду, не совсем понимавшему, что здесь вообще происходит. Однако видя, что диалог пока не переход в стадию конфликта, барон кивнул, разрешая Севереду продолжить, - ну ясно, кого еще мог найти себе в компаньоны такая деревенщина, как Стетфорд. Значит, вы объединились для того, чтобы организовать колонию? Яквир, даже для тебя это выглядит слишком глупо! И позволь спросить, где твоя «Матерь боли»? Она настолько плоха, что уже не может подняться самостоятельно? Или вы экономите топливо и отправляетесь в рейды всего лишь на одном корабле?
        - Мы просто решили, что нам не помешает постоянная база, - пожал плечами человек, названный Яквиром, сразу потерявший часть своего самодовольства. Наверное, он рассчитывал, что разговор будет идти в несколько ином ключе, - а этот островок отлично подходит для того, чтобы с него начинать. Ты же сам видел, здесь можно отлично развернуться…
        - Не с вашими ресурсами, - усмехнулся Северед, - хотя, конечно, это ваше право. И если вы тут уже закрепились, то мы найдем себе другое место. Что ж, желаем здесь вам удачи. Мы тогда скоро будем собираться в другую сторону…
        - И вы здесь не останетесь? - удивился Яквир, - это же отличное место, ты сам видел остров. Здесь есть отлично сохранившиеся города, много техники и местное население без серьезных мутаций. Для колонии что-то другое и лучше найти намного сложнее, - странные слова для человека, который еще пять минут назад угрожал боем, если фрегаты немедленно не уберутся с орбиты острова, но Северед почему-то широко улыбался, даже не пытаясь скрыть своего саркастического отношения к ситуации.
        - Нет, что ты. Это же ваша колония, и мы никоим образом не собираемся вам здесь мешать, - пожал плечами корсар, - зачем? Нам легче будет разбить колонию на другом месте… - он снова повернулся к барону и на секунду показал ему свою искреннюю, смеющеюся, улыбку.
        - Мы? - переспросил Яквир, - с тобой есть еще кто-то? Компаньон? - почему-то он сразу вцепился в эту фразу, переводя разговор в другое русло.
        - О, прошу меня простить, сразу не представились, - изобразил Северед сожаление на лице, - прошу любить и жаловать, барон Тристанский, Эдвард Тристан, Рейнсвальдский феодал. Именно ему в настоящий момент я служу, он же является владельцем кораблей, перед которыми ваша шаланда так глупо красуется, - и показал на Эдварда, который все еще не понимал, к чему идет диалог, но судя по уверенному поведению корсара, все шло так, как он планировал. Вежливо кивнув, тристанский барон попросил и ему представить собеседников по ту сторону экрана.
        - Капитан Яквир Тиамок, - указал Северед, - командир судна «Матерь боли», и рядом с ним Стетфорд Мирк, командир корабля «Чаша грехов». Вольные пираты, потихоньку мародерствующие на развалинах этого мира. Любить и жаловать по вашему усмотрению…
        - Так это вы владелец экспедиции? - поинтересовался Якрив, практически с просьбой в голосе, - должно быть, проделали большой путь, добираясь сюда. Неужели захотите улетать отсюда так быстро? Здесь отличные места…
        - Мы не думали, что здесь будет кто-то еще, но если вы все же настаиваете, мы бы задержались здесь. Хотя бы для того, чтобы подышать свежим воздухом, - не желая расстраивать начатую корсаром игру, добавил Эдвард, глядя на пиратов и пытаясь понять, что же им нужно, раз так огорчает отказ потенциального противника от боя.
        - Вот и отлично! - обрадовался Стетфорд, - А на земле уже поговорим, что делать дальше! Следуйте за нами, мы уже расчистили пару причалов, там пристыковаться можно без всяких проблем.
        - Увидимся на земле, - кивнул Северед, отключив канала связи. Сразу же после этого, больше не сдерживаясь, расхохотался почти в полный голос, явно находя что-то очень смешное. И только под сомневающимися взглядами барона и Де Кастери, не понимавших ситуацию так же хорошо, попытался объяснить причину своего бурного веселья, - Господа, не стоит так на меня смотреть, я еще не до конца сошел с ума…
        - Тогда в чем причина? - удивился Эдвард, - Аверия должна была стать колонией, стоит ли от нее так легко отказываться, увидев здесь один никчемный корабль? К тому же никак не сравнимый с нашими собственными силами…
        - В том, что мне жаль тратить на это корыто боеприпасы, - развел руками Северед, - они оба, и Яквик, и Стетфорд, самые обычные налетчики, не способные ни на что серьезное. Грабят деревни и мелкие поселения, которые сами себя толком защитить не могут. Из-за этого же и такое состояние кораблей, поскольку средств на их ремонт просто не хватает. Скорее всего, как-то узнали, что Аверию будут пытаться колонизировать, причем в ближайшее время. Уверен, что слухи о «Сакрале» разошлись гораздо дальше, чем вы предполагаете, точно так же как и то, что никто не делал секрет из того, какой остров будут колонизировать. Вот эта парочка и решила, что колонизаторы не станут рисковать людьми, кораблями и оборудованием, выметая их отсюда вместе с их нехилым скарбом, а просто возьмут на службу, хотя бы в качестве колониальных войск. Для этих капитанов это последний шанс спасти собственные корабли и свои столь драгоценные шкуры прежде, чем их сместит взбунтовавшаяся команда, выбравшая кого-то нового.
        - Нас не может ждать внизу засада? - спросил осторожно Де Кастери, поглядывая на точку вражеского корабля на локаторе, уже взятого на прицел. Достаточно лишь отдать приказ, чтобы разорвать его в клочья за несколько залпов, - корабль у них, конечно, жалок, но откуда мы знаем, какие у них пешие силы…
        - Нет, по поводу засады беспокоиться не стоит, - уверено покачал головой Северед, - мы их последняя надежда на то, что вся эта суматоха с колонией и сиденьем здесь выльется хоть во что-то прибыльное, а не очередную пустую трату ресурсов. Даже они не настолько дураки, чтобы думать, что смогут справиться с экипажами сразу трех боевых кораблей. Нас внизу, уверен, ждет сытный ужин и бессмысленные разговоры по поводу того, как здесь хорошо…
        - Значит, посмотрим, что они могут нам предложить, - пожал плечами Эдвард, - заодно посмотрю на самих этих людей. Как по мне, впечатление производят еще хуже, чем сам корабль… - он брезгливо повел плечами, боясь представить, каким образом можно довести себя и корабль до такого состояния.
        «Чаша боли», как назывался корабль Стетфорда, шел по низкой орбите вокруг острова, пока не вышел к некогда большому и хорошо развитому порту, расположенному прямо на внешней островной линии, с далеко выходящими в открытое пространство причалами, снабженными антигравитационными установками и высокими башнями маяков. Не меньше пятисот километров портовой линии, развернутой вдоль берега с шестью десятками трехуровневых причалов, уходящих в открытое пространство на пятьдесят километров, каждый из которых заканчивался полноценной крепостью, примерно три километра в самой широкой части, с защитными орудиями, башнями комплексной защиты и радиовышками. Маршруты подлетов к причалам отмечали небольшие сигнальные маячки, дрейфующие прямо в воздухе, но часть из них за прошедшее время потерялась, еще часть сошла со своих мест, хотя все еще можно было увидеть те маршруты подлета, что задуманы архитекторами порта.
        Вдалеке локаторы засекли так же дрейфующую пристань, давно заброшенную, но еще державшуюся в воздухе, и, судя по контурам, еще и систему внешних фортов. Эдвард про себя отметил, что если все-таки останутся здесь, то стоит заняться этими объектами подробнее, но пока были другие, более важные задачи.
        - Видите, господин? - Де Кастери указал на небольшой объект, находившийся на расстоянии всего в нескольких километрах от них, - судя по всему, это сбитый линкор, габариты совпадают. Что такой корабль мог забыть здесь? И кто его уничтожил? - капитан фрегата глубоко вздохнул, - а может быть, он дрейфует здесь уже несколько тысячелетий…
        - Он был здесь и в прошлый раз, - заметил Северед, обратив внимание на указанный Де Кастери объект, - скорее всего, его сбили тогда же, когда и разрушен был анклав. Здесь шла жестокая война на истребление, с применением самых последних средств уничтожения, следы подобного вы еще увидите на острове. Они сами себя загнали в каменный век, так и не успев осознать, что творят… - корсар тоже вздохнул, сложив руки на груди, - и никто уже и не узнает, ради чего они сражали и умирали…
        Порт и верфь впечатляли своими размерами, даже по первым прикидкам не меньше, чем Камские верфи, хотя те и считались крупнейшими на Рейнсвальде. Стоянки, по меньшей мере, для нескольких сотен кораблей, огромные промышленные зоны, сухие доки и гигантские ангары складов закрывали весь горизонт, все доступное для локаторов ближнего действия пространство. Высокие маяки и диспетчерские вышки все еще поднимались над общим ландшафтом построек, оттеняя несколько военных фортов, построенных здесь, вероятно, для обеспечения безопасности и противовоздушной защиты, и многоуровневые комплексы гражданских построек, частично разрушенные военными действиями и частично временем.
        - Действительно впечатляет, - протянул Эдвард, разглядывая выстраиваемое локаторами изображение, - Здесь была действительно мощная и развитая цивилизация. Я думал, что достигнув определенного уровня развития, высокоразвитые государства наконец-то могут отказаться от междоусобных войн, ограничившись только внешней защитой или агрессией и активным освоением новых территорий… но уж точно не столь грубыми внутренними войнами…
        - Однако эти не смогли… - заметил капитан корсаров, - Когда я был здесь в первый раз, то так и не смог обнаружить следов внешних катаклизмов или какой-либо природной катастрофы, вынудившей людей сражаться друг с другом за оставшиеся ресурсы. Они начали войну, потому что сами захотели этого… Чем больше владеем, тем больше желаем… Никогда не слышали такую фразу?
        - Не слышал, но почему-то она мне кажется очень знакомой, - кивнул Эдвард, - наверное, именно по этой принципу я и живу сейчас… И все же, разрушения не настолько сильные, чтобы не пытаться восстановить инфраструктуру комплекса, это сильно бы помогло будущей колонии.
        - Не думаю, что наши новые друзья задумывались о подобном, - пожал плечами Северед, - Они, наверное, закрепились где-нибудь ближе к центру города, в жилом секторе, где роскошные апартаменты и здания не так сильно пострадали от военных действий. Зная Яквира и его тягу к роскоши, почти уверен, что там у них сейчас основная база, центр их так называемой колонии. Барон, сразу приготовьтесь к тому, что увиденное на поверхности может сильно отличаться от того, что вы планировали как начало колонизации.
        «Чаша грехов» пошла на снижение, направляясь к пятому причалу, где верхний уровень был даже частично освещен. Там же, рядом с так и не убранным разбитым корпусом еще одного корабля, надежно пришвартованного стыковочными манипуляторами, находился еще один корабль, примерно таких же размеров и комплектации, как и «Чаша грехов». Вероятно, это и была «Матерь боли», о которой Северед спрашивал.
        Де Кастери, не без опасения присматриваясь к получаемым с пристани данным и координатам, велел остальным кораблям так же заходить на швартовку, внутри себя молясь о том, чтобы древние механизмы, пусть и снова запущенные, нигде не дели сбоя и не повредили фрегаты. Сами швартовые места по размерам отлично подходили для кораблей подобных размеров, и могли принять даже куда более крупные корабли, а магнитные манипуляторы, сработавшие, когда фрегаты заходи на стыковку, оказались достаточно мощными, чтобы их удержать. Громко лязгнув, выходя из стандартных пазов, огромные трехпалые манипуляторы с вполне слышимым грохотом и скрипом окислившихся и давно не смазанных механизмов подцепили специально предназначенные для этого разъемы в бортах кораблей, удерживая их в стационарном положении.
        - Откуда здесь столько энергии, чтобы питать причалы? - удивился Де Кастери, разглядывая изображение полуразрушенного комплекса причала, какими-то чудом удерживающегося еще в воздухе, - Я могу понять антигравы, удерживающие пристань, в них обычно устанавливают внутриядерные реакторы, способные несколько тысячелетий проработать без вмешательства человека, но здесь же должна быть общая сеть питания…
        - Вот на этот вопрос я могу ответить вам без проблем, - сразу пояснил Северед, - в порту есть две атомные электростанции с остановленными и охлажденными реакторами во вполне сносном состоянии, во всяком случае, когда я видел их в последний раз. Даже у этих разбойников должно хватить ума, чтобы запустить хотя бы одну из них, и этого вполне хватит для пары подобных причалов, - он окинул взглядом изображение порта.
        - Добро пожаловать в крепость Нортмуд! - по радио раздался голос Ярвика, когда «Заря надежды» спустила трапы, - Мы с удовольствием познакомимся с вами лично и представим вам наши достижения здесь.
        - Нортмуд? - удивил Де Кастери, - С тиаримского этого значит Северная Гордость. Допустим, Тиарим на юг отсюда, но неужели этому анклаву здесь есть, чем гордится? Или это просто самодовольство?
        - Ярвик хорошо говорит на тиаримском, - кивнул Северед, - А по поводу самодовольства вы уже могли видеть, что как раз этого чувства у них даже больше, чем нужно. Хотя видели вы только верхушку айсберга…
        Барон в сопровождении двух капитанов и вооруженной охраны спустился с трапа корабля, одетый в военную полевую форму, и внизу их уже ожидали первые колонисты здесь, в сопровождении части своих команд. На Эдварда они произвели не самое приятное впечатление: никакого представления о строе, форме или походном порядке у них даже не наблюдалось. Бойцы были одеты, кто во что горазд, причем большая часть брони и оружия напоминала трофеи, добытые в бою, за какими не особенно и следили, изматывая до последней стадии, а потом просто выбрасывая и заменяя чем-то другим. Яквир оказался высоким и тощим человеком с жидкой бородкой и длинными грязными волосами, затянутыми в хвост на затылке, одетый в белый с золотом камзол и черные высокие офицерские сапоги. Стетфорд уже избавился от своей бутылки, к какой прикладывался во время диалога по видеосвязи, но все равно своим видом производил впечатление давно и упорно пьющего человека, которому уже все надоело. Оба так внимательно смотрели за бароном, ожидая от него хоть чего-то, что уж слишком начинали напоминать попрошаек, чем только ухудшали первое впечатление о
себе.
        - Рады вас приветствовать, - попытался изобразить что-то среднее между поклоном и реверансом Яквир, - Как видите, мы уже успели подготовить пристань к прибытию новых кораблей.
        Эдвард оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что именно этот человек имел в виду под словом «подготовить», но не было похоже, что здесь вообще к чему-либо готовились. Большая часть причала оставалась заваленной обломками и битым стеклом, кусками ржавой арматуры и давно сгнившей техники, которую никто даже не пытался убрать. Стены и опорные конструкции оплетали лишайники и странные серые растения, похожие на лианы, только слишком тонкие и с множеством ветвей, а единственным источником света здесь были установленные в разных местах мощные технически лампы с длинными и толстыми кабелями, вьющимися по полу.
        На причале были и рабочие, скорее всего, набранные из местных, в простых серых робах из брезента, занятые разборами завалов и примитивным ремонтом наиболее поврежденных стен. Присматривали за ними крепкие парни в простой солдатской форме без знаков отличия, только с легкими металлическими шлемами, на каких изображен кулак, держащий две молнии, наверное, символ одного из пиратов. Заметив приближение своих хозяев, простые рабочие спешили убраться с дороги, в то время как их надзиратели улыбались и кланялись. Эдвард бросил взгляд на корсара, который шел рядом с ними с таким видом, будто на него вылилось содержимое корабельной уборной, ничего не говоря и держа руки в карманах камзола.
        - Значит, вы нанимаете местных в качестве рабочей силы? - спросил Эдвард у Стетфорда, явно не знавшего, куда деть руки и с радостью бы приложившегося к новой бутылке. Дернувшись от того, что барон с ними заговорил, посмотрел на него со смешанным чувством удивления и непонимания.
        - Нанимаем? Господин, это же обычные дикари, мы их набрали из ближайших поселений. Работают на нас, пока могут, а после этого собираем новых. Их здесь хватает… - пират развел руками в стороны, - замену найти очень легко…
        - То есть, это рабы? - заключил Эдвард, неприязненно посмотрев на охранника, улыбавшегося настолько натянуто, что в этот момент его физиономия напоминала хищный оскал, - и этих бугаев вы тоже набрали из местных?
        - Да, из тех, кто соглашается нам служить, - кивнул Яквир, - К сожалению таких не много, в основном местные разбегаются, как только видят наши транспорты. Если же пытаются сопротивляться, то пулеметным огнем уничтожаем все сопротивление, а потом выжигаем поселок вместе с теми, кто выжил. Чтобы остальным неповадно было, - он пожал плечами, - дикарям нужно показывать силу, барон, иначе они начинают слишком много о себе думать…
        - Да, это, конечно, верно, - одобрил Северед, нагоняя их с видом человека, увидевшего что-то очень противное, - если курица не несет яйца, то пристрелите ее, и дело с концом. Яиц после этого, конечно, много не получите, но сам принцип важнее всего остального! - и бросил взгляд на рабов с таким видом, словно его сейчас действительно стошнит.
        - А вы никогда не думали, что с дикарями можно вести себя другим образом? - поинтересовался Эдвард, подходя к колесным внедорожникам с открытым верхом, стоявшим на расчищенном участке под охраной еще нескольких стражников. Их уже ждали водители, но не из местных, а из команд пиратских кораблей, - они могут быть полезными, если не травить при каждом удобном случае…
        - Они дикари… - пожал Яквир плечами, - зачем с ними вообще считаться?
        Северед ответил на это, громко прочистив горло и сплюнув, так что даже Эдвард не успел вставить ни слова, а потом понял, что и сам лучше не сможет выразить свое отношение к этому. Только вздохнул и молча сел на свободное пассажирское кресло. Де Кастери сел в другую машину, вместе с Севередом, а Яквир и Стетфорд оказались в одной машине с бароном.
        Пока машины ехали по одной из немногих расчищенных трасс, Эдвард смотрел по сторонам, стараясь получить как можно более точное представление об острове и хотя бы примерно представить объемы работ. К сожалению, прибывшие сюда первыми пираты не озаботились о дорожном освещении, только выделили небольшими фонарями, стоявшими через каждые двести метров, расчищенную полосу. Разглядеть можно было только то, что попадало под свет мощных передних фонарей автомобиля: нижние уровни высотных зданий, уходившие высоко в небо, фрагменты мостов и переходов, остатки столбов освещения и навеки застывшая гражданская техника, насквозь проржавевшая и разваливающая от времени.
        - Очень впечатляет, не правда ли? - заметил Стетфорд, - их предки смогли так многого добиться, да и сам по себе остров очень богат ресурсами. Кроме того, здесь частично сохранилось снабжение электричеством, хотя мы все еще пытаемся отследить источник. Он находится где-то под островом, глубоко в тоннелях…
        - Впечатляет, действительно, - кивнул Эдвард, посматривая по обе стороны от машины на проносящиеся мимо развалины, - местные так и не покинули развалины города? Или вы собираете рейды за ними в дальние районы?
        - Нет, часть племен до сих пор пытается обживать разрушенные здания, - усмехнулся Яквир, - хотя никакой особой опасности они не представляют. Деградировали очень быстро и очень далеко, до уровня фитильных мушкетов, это максимум, на что они способны…
        - Значит, порох они все же сохранили? - заметил Эдвард, - хотя от него отказываются в последнюю очередь, слишком уж полезная вещь. Интересно было бы посмотреть на них со стороны, на что они вообще способны…
        - Через пару дней мы хотели организовать новый рейд за работниками, - Стетфорд пожал плечами, - нам требуется все больше людей, чтобы расчищать и ремонтировать здания, а местные самостоятельно к нам приходить не собираются…
        - Вы должны знать герцога Сарского, - сказал Эдвард, обернувшись на полуразрушенный памятник какому-то великому человеку в доспехах, почти сразу же оставшийся позади, - сейчас он называет себя королем Дарта и когда-то начинал с подобной колонии.
        - Конечно, слышали, - кивнул Ярвик, - у него вольная гавань, где остановиться может любой корабль, и там очень хороший торг, где можно выгодно продать все трофеи. Он стал действительно великим человеком.
        - Он начинал примерно с такой же колонии, - повторился Эдвард, - и таким жестоким образом никогда не относился к местным. Его подход в итоге оправдался вполне успешно, в развитый анклав с самыми передовыми возможностями и немалым населением, постоянно увеличивающимся в численности.
        - У нас нет таких ресурсов, какие были у короля Дарта, - сказал Ярвик, - и мы не можем себе позволить нянькаться с аборигенами! Тогда можно смело закладывать свои корабли и забыть о них…
        - Это мы еще посмотрим, - отмахнулся Эдвард, - где вы сейчас закрепились?
        - В центре, там есть несколько неплохо сохранившихся зданий, какие надо было только вычистить и отремонтировать. Теперь у нас там даже есть свет и горячая вода, - Стетфорд даже зажмурился от удовольствия, - мы заняли всего лишь несколько уровней, а то, что выше, пока все так же заброшено, работы непаханое поле…
        Продолжая двигаться через развалины, машины вскоре выехали на широкую магистраль, в конце которой выделялось освещенное по внешнему периметру здание, занятое пиратами, о каком Стетфорд и говорил. Его легко было отличить от всех остальных по прожекторам вдоль периметра и ярко горящим электрическим светом квадратикам окон и контурным маячкам. Архитекторы Аверии почему-то решили обойтись без защитных куполов, предпочтя им укрепленные внешние стены, способные выдержать натиск вредной атмосферы, излучений и проносящихся над островом штормов. Из-за этого здания получались очень мощными и крупными, порой гораздо больше и выше тех, что Эдвард считал привычными. Занятый и вновь частично обжитый небоскреб поднимался в небо, как минимум, на три километра, точнее пираты сказать не смогли, сами до конца его не исследовали, и был намного больше, чем могло представить неподготовленное воображение. Нижние уровни по форме напоминали ступенчатую пирамиду, плавно переходящую в прямую, как луч, конструкцию, где через равное количество уровней размещались закрытые ромбовидные террасы. На нескольких уровнях здание даже
соединялось переходами с другими, но большая их часть уже обрушилась со временем, оставив только куски металлических каркасов.
        - Это далеко не самый большой, - усмехнулся Стетфорд, заметил, как задрал Эдвард голову, пытаясь разглядеть верхушку небоскреба, - ближе к центру города есть совершенно грандиозные постройки… Прямо под верхним островом, проходят сквозь него и идут все дальше вверх! Настоящие вертикальные мегаполисы, местные даже сами толком их не изучили, сил не хватает. Там же миллионы уровней, миллионы помещений… целую армию вполне можно спрятать, и никто ее никогда не найдет, пока она сама не покажется… Я даже не представляю, как цивилизация, способная создать подобное, смогла погибнуть.
        - Разрушать всегда легче, чем создавать, - заметил Эдвард безразличным тоном, - потомки тех, кто все это построил, воспринимали все, что их окружало, как должное, не ценили и не считались с этими достижениями, когда сами же начали их разрушать. Итог мы сейчас и видим…
        - Все, мы уже подъезжаем, - прервал их Ярвик, указывая пальцем на подсвеченный снизу монумент, изображающий высокого человека с волевым лицом, двумя руками держащего меч, опущенный острием к земле, около которого машины сделали поворот. Казалось, памятник с разочарованием смотрит на окружающие его развалины. Эдварду, не сразу сообразившему, в чем особенность этого памятника, пояснили, - мы используем его как ориентир для подъезда к базе. Местные почему-то его очень чтут, украшают венками и приносят ему всякие дары, считают за какого-то бога или чего-то подобное. Наше осветительное оборудование дикари часто ломают и сбивают указатели, но вот этот памятник ни за что трогать не станут, слишком он уж ценен для них самих. Потому и используем его, чтобы ненароком не потерять направление.

* * *
        Созданная пиратами база на любого опытного человека впечатления не производила, даже с первого взгляда становилось понятно, что никаких особых усилий к ее организации не прилагали, а просто использовали уже имевшееся так, как получилось. Может быть, это из-за того, что не видели нужды в ее укреплении и правильной фортификации, а может быть, из-за того, что не считали местных за серьезных противников, поскольку даже столь примитивные укрепления станут для них серьезных препятствием.
        Защита базы состояла из трех широких рядов колючей проволоки, накрученной на сделанные из рельсов ежи, за которыми еще стояла двухметровая бетонная стена с небольшими дотами для пулеметных точек и лазерных излучателей. Ворота в ней и вовсе открыты, если так можно назвать шлагбаум с приваренной арматурной решеткой, так же густо обмотанный колючей проволок, установленный на шасси и просто отдвигаемый в сторону, когда подъезжали автомобили.
        При этом пираты огородили значительную территорию вокруг небоскреба, укрепив ее по периметру несколькими сторожевыми вышками с крупнокалиберными пулеметами, развернув внутри ряд однообразных брезентовых палаток, по большей части складского или технического назначения. Под склады и сервисные службы использовали и нижние ярусы самого небоскреба. Внутри здания уже установили частичное освещение, пусть и примитивное, больше технического назначения, со стелющимися по полу толстыми кабелями, уходящими куда-то вглубь зданий. Охранные дроиды, установленные около проходов, мигали разноцветными линзами визоров, реагируя на проходивших мимо людей.
        Для Эдварда, начинавшего свою службу в королевской армии, а позже уже и в войсках самого Тристанского бароната, в отдаленных колониях и внешних базах, такой подход к укреплениям выглядел просто бездарным. Даже небольшая кочевая орда дикарей, какие нередко встречаются на поверхности, смогла бы с легкостью проломиться внутрь, устроив настоящую резню.
        Джипы, проехав под поднятым шлагбаумом, остановились на большой парковке, специально выделенной для стоянки пиратской техники. Здесь же стояли несколько тяжелых колесных грузовиков и легких транспортных флаеров для быстрой переброски войск, выглядевшими старыми и изношенными, прошедшими через немалое количество боев и уже не раз ремонтированные. Когда машины все-таки остановились, Эдвард первым вышел из остановившегося автомобиля, пока оба пирата что-то еще тихо обсуждали между собой, и подошел к Севереду, приветствовав его коротким кивком головы.
        - И как вам здесь? - сразу же поинтересовался барон, - это не колония, а какой-то цирк… С таким подходом легче сразу все разбомбить, чем пытаться что-то исправлять…
        - Это не цирк, а имитация бурной деятельности, - сплюнул корсар, полностью согласный с мнением барона, - вы думаете, они способны на что-то большее? Я удивлен даже тем, что у них вообще получилось хоть сколько-то здесь продержаться. Подобные стоянки обычно ничем хорошим не заканчиваются… Однако поговорим об этом позже, я вижу, наши друзья собираются нас куда-то позвать, - кивнул на пиратов, жестом приглашавших их зайти внутрь здания с освещенным холлом.
        Их провели в парадный холл здания, где все еще проходили ремонтные работы. К сожалению, вместо того, чтобы использовать те возможности, что давали достижения цивилизации в виде ремонтных дронов и автоматических укладчиков, ускорявших весь процесс и минимизировавших присутствие человека, пираты предпочитали пользоваться трудом рабов. Такой подход, конечно, намного дешевле и проще, но вот эффективность оказывалась крайне низкой. Собрав вдоль стен леса из строительных материалов, рабы, одетые только в безобразные серые робы, скрывая лица за масками или даже простыми тряпками, штукатурили и красили стены, перекладывали разбитую плитку на полу и пытались восстанавливать те украшения, остатки каких еще сохранились местами.
        Задерживаться здесь гости не стали, сразу поднявшись на лифте на сороковой этаж, где находились личные покои пиратских командиров. Лифтовые кабины, двигались они со скрипом и качкой, установленные в шахтах, видимо, уже пиратами. Эдвард все больше удивлялся и одновременно раздражался тому, что слишком многое здесь сделано на скорую руку, а еще больше оставлено просто так, как есть, без особых усилий и попыток что-то исправить. Северед в это время выглядел так, будто его пригласили в цирк, только вместо обещанных клоунов и дрессированных животных заставляют смотреть на пустую арену, слишком уж легко читается разочарование на его лице.
        - Проходите! Конечно, здесь не королевский двор, но мы тоже стараемся, как можем, - когда створки кабины открылись, Ярвик жестом показал им на резные двери из пластитека, охраняемые двумя автоматчиками из абордажных команд, - чувствуйте себя как дома. Коротко кивнув, охранники отступили в стороны и раскрыли двери. Северед в этот момент хотел что-то добавить, даже рот раскрыл, но в последний момент сдержался и проглотил уже заготовленную язвительную фразу.
        Наверно, это были единственные помещения во всей колонии, о которых пиратские капитаны действительно беспокоились. Определить можно хотя бы по тому, насколько все здесь качественно отделано и богато украшено, прямо противоположно тому, что можно увидеть на территории всей остальной базы. Сюда тащились все трофеи с острова, какие только пираты считали достаточно подходящими, от чего создавалось впечатление, будто попал в мистическую пещеру разбойников, сваливавших в одну кучу все свои сокровища. Рядом с мебелью из настоящего черного дерева стояли украшенные золотыми шелками кресла, а в больших стеклянных шкафах расставили сервизы из стекла, хрусталя или фарфора, иногда целые, но чаще только частично или вовсе отдельные предметы. По углам комнат каменные или металлические статуи, непонятно что или кого изображающие. Стены украшали старые ковры из разноцветных тканей, с висевшими на них картинами или трофейным оружием. Для трофеев выделили даже отдельную стену, развесив старые и грубой сборки фитильные мушкеты рядом с висевшими там же кривыми саблями и даже несколькими арбалетами, вероятно, отбитые у
местных.
        В центре зала, находившегося сразу после столь впечатляющей гостиной, уже накрыт большой стол, с несколькими переменами блюд на фарфоровом сервизе с серебряными приборами. Эдвард не стал отказываться от только что приготовленной пищи, особенно желанной после корабельная кухни из полуфабрикатов. Пираты не стали даже приглашать за стол, просто сами сели на свои места, молчаливо позволив и остальным поступить так же. По первому же хлопку Стетфорда появились слуги, молодые девушки в довольно откровенных одеждах, закрывавших их ровно настолько, чтобы прикрыть минимум, но почти не оставляя места для фантазии. Эдвард заодно подметил, что служанки боялись смотреть в глаза, дергаясь от каждого жеста в их сторону.
        - За наших новых гостей! - поднял бокал с игристым напитком Ярвик, когда все расселились и тарелки были наполнены, - чтобы наше сотрудничество было долгим и плодотворным! - все молча подняли бокалы в ответ. Эдвард осторожно пригубил содержимое своего бокала, но напиток оказался на удивление приятным и ароматным, не похожим ни на что из того, что пробовал в Рейнсвальде или на поверхности.
        - Так какие будут наши дальнейшие планы? - поинтересовался Стетфорд через несколько минут, когда все утолили первый голод, - вы видели, какие здесь есть возможности и что можно построить на Аверии, есть объединить наши усилия.
        - Здесь вы правы, Аверия действительно впечатляет, будучи даже в таком плачевном состоянии, - сказал Эдвард, откинувшись на спинку своего кресла и глядя на пиратов с противоположной стороны стола, - только то, как вы к этому подходите, не выдерживает никакой критики. То, что вы делаете, способно похоронить все надежды на колонию уже на этом этапе.
        - Мы исходим из того, что у нас есть, - пожал плечами Стетфорд, - хорошо только, что аборигены обеспечивают нас достаточным количеством рабочей силы, да и с припасами обычно волноваться не приходится…
        - В первую очередь подход к аборигенам и надо изменить, - сказал барон, - ограбление и бессмысленное уничтожение местных продолжаться не может. Мы не можем развивать колонию до конца не уверенные в том, что нам кто-то не готовятся воткнуть нож в спину при первой возможности. Подход к местным необходимо изменить, причем радикально.
        - И каким же образом? - поинтересовался Ярвик, - мои парни считают, что имущество аборигена принадлежит тому, кто первым успеет его забрать. Собственно, как и сами жизни этих дикарей. Переубедить их в этом будет довольно сложно.
        - Значит, вам придется приложить усилия, чтобы донести до них мои слова, - сказал Эдвард, - во-первых, никаких больше рабов, чтобы и напоминаний об этом больше при мне не было. Будут только вольнонаемные рабочие из тех, кто согласится по своей воле с нами работать, а всех остальных мы отпустим, принеся все необходимые извинения. И не будет больше никакого рейдирования на поселения местных. Это наши аборигены, и мы не совершаем рейды на свои собственные территории. Если нам что-то понадобится, то будем платить за это столько, сколько скажут нам они сами, без всяких угроз и принуждений. Для начала этого хватит, чтобы исправить уже сложившееся здесь впечатление…
        - Мы будем цацкаться с аборигенами только для того, чтобы они о нас хорошо подумали? - удивился Стетфорд, - господин барон, я, честно сказать, не могу увидеть в этот никакого смысла. Для чего это нужно?
        - Теперь они наши аборигены, - твердо сказал Эдвард, - это наши люди, наш народ и наш остров. Колонии в первую очередь необходим приток свежей крови и населения. Кто будет формировать ее население и рабочий ресурс? Экипажи кораблей? А кто тогда будет заниматься всем остальным? Аборигены должны сами к нам идти, все остальное лишь разжигание вражды, которое рано или поздно перейдет в полноценную войну. И пусть мы ее выиграем, но что тогда? Зачем нам нужна колония, в которой никого нет?
        - Вы собираетесь цивилизовать местных? - усмехнулся Ярвик, - что ж, я даже не буду пытаться отговаривать вас от этого. Хотя, честно сказать, сильно сомневаюсь в том, что что-то получится…
        - А вам и не нужно быть уверенным, - холодно ответил ему Эдвард, - будет достаточно, если продолжите выполнять приказы быстро и правильно.
        - Значит, вы принимаете наше предложение? - спросил Стетфорд, прервав своего компаньона прежде, чем тот успел ответить на слова Эдварда, - будет обидно, если покинете нас ни с чем.
        - Я думаю, мы пока здесь останемся, - кивнул головой тристанский барон, - говорить о чем-либо еще рано, но сейчас разумным будет заключить соглашение, по которому вы предоставляете нам свободу действий и передвижений, в ответ мы обеспечиваем вас технически и, думаю, снарядим вас более современным оружием… И, конечно же, ваши корабли перейдут под командование капитана Севереда. Извините, но использовать их как полноценные боевые суда я опасаюсь…
        - Думаю, нам стоит собрать все команды, как они воспримут подобное, - пробормотал Стетфорд, - каждый выразит свое мнение по этому поводу…
        - Никаких собраний, - оборвал его сразу молодой барон. Кивнуы на Севереда, который, видимо, решил не вмешиваться в разговор, сконцентрировавшись на жарком из ягненка, пояснил, - наш общий друг мне рассказывал, что часто на пиратских судах царит подобная демократия. Каждый член корабля имеет права голоса и есть собрания экипажа, там вроде как решаются голосованием наиболее важные вопросы, если их так можно назвать. Так вот, здесь никаких подобных глупостей не будет, можете сразу забыть про них. Вы отвечаете за свои экипажи, они подчиняются вам. Если вы не в состоянии контролировать собственных людей, тогда, пожалуйста, найдите тех, кто может это сделать. С ними я уже и буду решать подобные вопросы.
        - Не думаю, что такие перестановки всем понравятся, - сказал Ярвик, немного сбитый с толку и не ожидавший от молодого барона такой твердой позиции, - наши люди привыкли к тому, что они имеют право выражать свое мнение…
        - Пусть выражают, - разрешил Эдвард, - однако решения я принимаю с вами, мне все равно, что будут думать об этом ваши люди. Если им что-то не понравится, тогда будьте любезны донести до них эту простую мысль, что существует порядок подчинения чинов. Если матросы могут указывать капитану дальнейшие действия… Тогда такому капитану здесь делать нечего…
        - Хорошо, мы разберемся со своими людьми, - кивнул Стетфорд, первым сдавший позиции и решивший не усложнять разногласия, - если мы с этого дня союзники, то, может, у нас что-то и получится.
        Эдварду показалось, что почему-то более разумным из этой парочки выступает как раз Стетфорд, в то время как Ярвик производил впечатление самовлюбленного наглеца, не видевшего рамок поведения.
        - Завтра возьмем воздушные транспорты и осмотрим окружающую территорию, - сказал Эдвард, - надеюсь, вы проводите разведку территории? - он с сомнением посмотрел на Стетфорда, не нашедшегося, что можно сразу ответить на столь прямо поставленный вопрос.
        - У нас недостаточно ресурсов для дальней разведки, - уточнил Ярвик, - и мы ограничиваемся только наблюдением за той местностью, где непосредственно действуем. Об остальном знаем лишь только то, что передают сканеры кораблей, когда поднимаемся на дежурство…
        - Понятно… - протянул Эдвард разочарованно, - значит, нам предстоит гораздо больше работы, чем я предполагал с самого начала. Что ж, ваше счастье, что мы готовились к тому, что здесь вообще никого не будет, и всю операцию придется начинать с нуля. Расскажите хотя бы о том, что вам вообще известно об этом анклаве.
        - Ничего такого, о чем вы бы хотели услышать… - начал Ярвик, но его неожиданно прервал Северед, все же решивший вставить в диалог и свою парочку фраз, а может быть, просто уставший от столь долгого молчания.
        - Как вы знаете, я был здесь несколько лет назад и провел первоначальное изучение территории, - отметил корсар, аккуратно стряхивая салфеткой с бороды крошки трапезы, - о чем уже в общих чертах и рассказал барону. Нам бы в первую очередь хотелось знать, что изменилось с того времени. Надеюсь, аборигены еще не научились от вас пользоваться лазерными излучателями…
        - Нет, конечно, - рассмеялся Стетфорд, - это дикари, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Большего сопротивления, чем пара ружейных выстрелов, мы не встречали, в основном луки и стрелы. Хотя, не буду спорить, холодным оружием пользуются вполне мастерски, но согласитесь, против пулеметной очереди ни один мечник не сможет противостоять… Единственной проблемой являются местные культисты, организовавшие что-то вроде партизанских действий против наших патрулей.
        - Значит, местные оказывают сопротивление? - усмехнулся Северед, - неудивительно. Вы начали швыряться бомбами и расстреливать мирных жителей без всякой на то причины, естественно, не оглядываясь и на последствия. Конечно, этого вполне достаточно, чтобы объявить вам войну. В прямом противостоянии шансов у них никаких нет, но вот что с партизанскими действиями?
        - Доставляют проблемы, - признал Стетфорд, - атакуют наши отряды и патрульные группы. Из-за этого нам даже в состав патрулей пришлось включить бронемашины и усилить сами группы. Стандартные пары они резали, не оставляя никаких следов. У них много опытных разведчиков и еще более опытных диверсантов… Этого нельзя не признать… Мы отвечаем тем, что рейдируем в ближайшие от места нападения поселения, и уничтожаем все, что шевелится, - он усмехнулся, - оставляем только нескольких, чтобы рассказали о наших действиях.
        - И тем сильнее их раззадориваете… - протянул Северед, - местные теперь наверняка считают, что единственные, кто могут дать ответ пришедшим с неба, так это партизаны. И толпами вливаются в их ряды… ничего не скажешь, отличное решение проблемы…
        - А как нам еще было поступать? - не выдержал Ярвик, - они убивали наших парней! Что, просто молчать и ничего не делать, видя, как они режут нас одного за другим? - он даже бросил приборы на стол, громко звякнувшие о тарелку.
        - Не давать им повода нападать на вас, - ответил корсар, - что им еще оставалось делать, когда вы выжигаете целые деревни только за то, что они сразу не отдали вам все, что у них есть? Даже самая трусливая и беспомощная тварь будет защищаться, если загнать ее в угол. А именно так вы и поступаете с местными, не оставляя им никакого выбора!
        - Хватит! - оборвал споривших Эдвард, - культисты в любом бы случае могли стать нам проблемой, с фанатиками любого толку бессмысленно вести переговоры. Пока отставим их на второй план. Будем надеяться, что изменив отношение к аборигенам, мы заставим их поменять свои взгляды относительного того, стоит ли поддерживать культ дальше или все же мы меньшее из зол…
        - Нам необходимо знать, какова организация местных, - так же добавил Де Кастери, - их основные укрепления и то, что они могут нам противопоставить. Способны ли они объединиться, если все-таки посчитают нас угрозой?
        - Нет, на это они пока не способны, - покачал головой Стетфорд, - иначе мы бы уже увидели это. Поселения слишком далеко друг от друга, и каждое слишком занято насущными проблемами, чтобы еще выделять людей на какие-то общие планы. Есть несколько крупных поселений, из тех, что местные называют городами, но туда мы наведывались в первую очередь. Так что сейчас они серьезной опасностью не являются. Да и в любом случае, объединившись, местные не представляют серьезной угрозы. Разбегаются, как только услышат треск пулемета…
        - Значит, вы разрушили практически все центры торговли и обмена аборигенов, - протянул Северед, - разбомбив эти города… Что ж, как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем начнется голод? Вы практически перекрыли кислород всей торговле на Аверии. Купцы не выходят с караванами просто потому, что им больше некуда идти! Люди не могут найти еду, поскольку там, где были ярмарки, сейчас лишь воронки от ваших бомб! И когда начнется голод, все они посмотрят на вас! И тогда уже будет все равно, сколько у вас пулеметов и легкой авиации…
        - Капитан, не сгущайте краски, - попросил Эдвард, - Здесь мы как раз в состоянии помочь. В самом худшем случае организуем доставку гуманитарной помощи, что, кстати, только сыграет нам на руку. Нет ничего проще, чем едой завоевать симпатии голодного человека.
        - Если начнется голод, одной едой нам не отделаться, - сказал Северед, - Все равно винить будут нас, что, в принципе, справедливо. Местным будет нужна жертва, не предоставив которой, мы даже на шаг не приблизимся к пониманию. Думаю, не стоит объяснять, кого именно они будут требовать… - корсар бросил взгляд на Стетфорда, рефлекторно потянувшегося к пистолету в кобуре. Тот, заметив еще один взгляд от Эдварда, положил руку обратно на стол, напряженно разглядывая корсара в ответ.
        - Будем надеяться, что до этого не дойдет, - сказал барон, уже второй раз утихомиривая начинающийся спор, - мы не собираемся никем жертвовать, но с этого дня все пойдет по-другому, - и посмотрел на пиратов, - И прошу вас, не давайте мне повода сомневаться в вашей верности нашему сегодняшнему соглашению.
        Стетфорд кивнул первым, явно с облегчением относясь к тому, что новые союзники с Рейнсвальда все-таки решили остаться. Ярвик же несколько секунд сомневался, но сообразив, что остается в одиночестве, тоже поклонился барону, заверив его в своих самых искренних намерениях поддерживать сегодняшнее соглашение.
        Глава 5. Аборигены
        Следующий день начался очень рано, даже еще до привычного времени подъема, не смотря на то, что общий праздник, спонтанно начавшийся почти сразу после встречи команд пиратских кораблей и флотилии Тристана, практически не прерывался. Большая часть его участников так и не сомкнула глаз, если только не засыпали после слишком большего количества выпитого. Пираты и матросы флота нашли много общего, несмотря на то, что их разделяло. Поскольку было заключено соглашение, то и делить им особо нечего, разве что делиться корабельными запасами спиртного и местного вина, пришедшегося всем по вкусу. Вне зависимости от того, в какую форму одеты, моряки всегда могли найти общие темы, а еще и с алкоголем разговоры начинались гораздо легче и быстрее. Немаловажную роль в празднике играли и местные девушки, имевшиеся на базе, по каким тристанские моряки и солдаты уже успели основательно соскучиться, как за время перелета, так и за долгую службу в казармах. Гам, пьяный гогот, смех и громкое хоровое пение песен шанти не смолкали всю ночь, а особо затянувшиеся компании не расходились до самого сигнала подъема. Сейчас
такие вольности командование прибывшей эскадры простило, солдатам тоже нужен отдых, тогда они гораздо охотнее в следующий раз пойдут в бой и сделают все, что от них требуется.
        Эдвард, в отличие от подавляющего большинства своих подчиненных, после пары выпитых бокалов и произнесенных тостов отправился спать в выделенную ему комнату. И поднялся с первым сигналом подъема, уже мысленно выстраивая свой план на день.
        На базе с самого подъема царило необычайное оживление, тристанские офицеры поднимали людей вне зависимости от того, как поздно вчера заснули и к какой команде относились, распределяя по подразделениям задачи, которые сегодня необходимо выполнить, с криками и руганью. Привычные к куда более вольному отношению с офицерами пираты никак не хотели откликаться по первой же команде, а порой и вовсе не желали признавать первенства тристанских офицеров, из-за чего возникали споры, когда стороны чуть ли не за оружие хватались, но до стрельбы дело пока не доходило.
        После заключенного вчерашним днем соглашения часть ресурсов прибывшей флотилии перенаправлена на нормальную организацию фортификаций и укреплений пиратской базы, чтобы превратить ее в полноценный форпост. Строительные материалы, инженерных дроидов и роботов еще требовалось сюда доставить, и уже формировались колонны из имевшихся у пиратов грузовых машин для отправки в порт, где корабли уже разгружаются. Пираты, не готовые к столь активным действиям, в портовой зоне больше мешались под ногами, чем помогали, несколько шокированные такой масштабно развернутой деятельностью, что организовали тристанцы, превращая развалины причалов хотя бы в какое-то подобие порта, а не полуосвещенные дикарские пародии, какие пираты здесь устроили.
        Эдварда же сейчас гораздо больше беспокоила планируемая на сегодня разведка, но уже через пару часов были подготовлены несколько легких транспортов и группа сопровождения, что будет следовать за бароном, отправившимся на осмотр своих будущих владений. От использования легкой наземной бронетехники, правда, пришлось отказаться, вместо них взяли невооруженные, но хорошо укрепленные флаеры пиратских кораблей, какие те использовали для быстрой выгрузки и загрузки солдат, несмотря на свой небрежный внешний вид остававшиеся во вполне сносном состоянии, только пилотов заменив на тристанских.
        Внешнего впечатления эти машины не производили. Тяжелые и неуклюжие, с объемным отсеком общего назначения квадратной формы, раскрывающимся с любой стороны, и угловатым колпаком с металлическим каркасом и полимерным стеклом, закрывавшим кабину пилота и координатора, с четырьмя посадочными турбинами, по две с каждой стороны, и неуклюже смотревшимися основными турбинами в хвостовой части. Подобные транспорты были чуть ли не основной десантной силой пиратов, хорошо бронированные и скоростные из-за мощных антигравов, удерживавших аппарат в воздухе.
        - Ближайшее поселение находится примерно в двадцати километрах отсюда по прямой, но на сама деле дорога займет около сорока, - предупредил Ярвик, все еще зевая и залезая во флаер после барона. Внутри было грязно, воняло машинным маслом и реактивным топливом, а внутренние стенки, и так захватанные и заляпанные, сплошь были изрисованными картинками самого различного содержания и заклеенные фотографиями голых красоток. Эдвард брезгливо морщился при виде всего этого и мысленно пообещал себе, что как только вернуться, сразу же отдаст приказ проверить всю пиратскую технику, а потом ее тщательно вымыть, как внутри, так и снаружи, - Мы туда уже наведывались несколько раз, так что не ждите ничего особенного. Я вообще сильно сомневаюсь, если честно, что там будет кто-то живой. При звуке наших двигателей местные разбегаются и прячутся, этому они быстро научились, - он усмехнулся, - Курите?
        - Нет, не держу такой вредной привычки, - покачал головой Эдвард, больше занятый тем, что в последний раз проверял крепежи своего бронекостюма типа «Алтас», легкого варианта стандартного пехотного экзоскелета, предназначенного для массового использования в линейных пехотных соединениях. «Атлас» же предполагался в первую очередь для использования в разведке. Легкий, снабженный мощной системой слежения и наблюдения, но хорошо укрепленный, чтобы выдержать попадания из пулемета на средней дистанции, Эдварду он казался непривычным, слишком ненадежным по сравнению со стандартным боевым снаряжением. Только сейчас надо было показать местным не свою военную мощь, этого они уже успели наглядеться, а то, что к ним пришли с мирными намерениями. Выглядеть при этом как танк, вставший на ноги, было бы не совсем желательно, могут неправильно оценить намерения.
        - А зря, - покачал Ярвик головой, - У местных отличный табак…
        - С добрым утром! Если можно так выразиться… - в отсек зашел Северед, сейчас снаряженный в стандартную панцирную броню, только шлем висел на поясе, - Кстати, кто-то из вас вообще задумывался когда-либо, почему мы используем такие слова, как день или утро, несмотря на то, что здесь круглые сутки сплошная темнота…
        - Так удобнее, - пожал Ярвик плечами, - Сев, только давай без твоих рассказов, у меня и так башка после вчерашнего болит, не хватало еще твою трескотню выслушивать…
        - Все разговоры еще будут, но только когда вернемся, - подтвердил Эдвард, наблюдая в раскрытую дверцу, как в соседний транспорт грузятся бойцы штурмового отряда, взятые ранее на флагмане флотилии. Явно вчера выпившие лишнего, сейчас солдаты весело перешучивались, обсуждая вчерашнее и комментируя внутренне убранство пассажирского отсека. Их с собой брал только из-за того, что на этом настоял Де Кастери, остававшийся на базе вместе со Стетфордом, наблюдать за тем, чтобы не случилось чего-нибудь неожиданного. Например, чтобы пираты не додумались нарушить соглашение, пытаясь воспользоваться тем, что барон и корсар будут далеко от основного лагеря. Главное же, тристанскому капитану предстояло контролировать процесс разгрузки кораблей и разбивки в порту уже нормальной оперативной базы рядом с местами для стыковки кораблей.
        Сорок километров для транспорта на антигравитации не такое уж и расстояние, и координатор из пиратов хорошо знал маршрут, по которому им предстояло следовать. Доверившись его опыту, оставалось только наслаждаться теми видами, что дарил остров и системы ночного видения вместе с периодически включаемыми прожекторами, ради чего специально летели медленно, используя скоростные возможности машины на самом минимуме. Вблизи небоскребы Аверии выглядели еще более впечатляющими, чем на экранах радаров. Освещенные мощными лобовыми прожекторами транспортников, они казались взятыми из другой эпохи, старые, потрепанные, но вполне прошедшие испытание временем. Двенадцатиметровый флаер казался совсем крохотным на их фоне, когда пролетал мимо высотных стен из полиметаллов и бетона, щерившихся разбитыми окнами. Верхние уровни оплетали белесые лианы лишайников, растущих даже в абсолютном мраке только за счет тех питательных веществ, что удавалось им каким-то образом получать из воздуха и той пыли, что приносили с собой ветра. Широкие открытые площадки и целые улицы, проходящие в паре километров над землей,
соединяющие эти титанические здания, выветренные и постепенно осыпающиеся от времени, но пока что еще вполне успешно противостоящие ее натиску, теперь оплетали лишаи и странного типа растения, прежде виденные Эдвардом только на поверхности.
        - Капитан, а как здесь решают проблему с водой? - поинтересовался Эдвард у Севереда, оторвавшись городских пейзажей, - Как до сих пор получается поставлять на верхние уровни этих зданий, и откуда вообще здесь берется? - он указал на блеснувший в свете прожектора небольшой водопад, срывавшийся с полуразрушенной аллеи, проходившей примерно на километровой высоте, - Как я понимаю, здесь есть свои источники?
        - Есть, - кивнул Северед, - Мои люди во время последнего моего появления здесь обнаружили на территории города два таких, оба аномального происхождения. Старой цивилизации они тоже были известны, и входили в древнюю систему канализационного снабжения, частично там даже еще действуют старые насосные станции, так что они и заталкивают воду на самый верх, без этого аборигены давно бы вымерли. Кстати… кажется, мы подлетаем к такому поселку… Думаю, нам стоит использовать каналы ночного видения, неразумно приближаться так близко с включенными прожекторами.
        То, что Северед назвал поселком, в действительности представляло собой малопонятное нагромождение хижин, облепивших арочную конструкцию моста, проходившего между двумя небоскребами. У местных еще действительно сохранилось представление о том, как нужно пользоваться электричеством, и, видимо, доступ к одному из рабочих кабелей, поскольку стены поселения ярко освещены примитивными лампами накаливания, четко обозначающими внешний периметр. Несложные укрепления, собранные буквально из обломков ближайших зданий, местные восстанавливали, наверное, в первую очередь после последнего налета, поскольку весь остальной поселок нес на себе следы разрушений. Многие хижины обгорели после пожаров, другие разрушены попаданиями бомб, часть стен и вовсе разрушена. Эдвард даже разглядел несколько сгоревших повозок, переделанных из корпусов старых автомобилей, которые местные так и не успели оттолкать за пределы поселения, слишком занятые более серьезными проблемами.
        Подлетающие флаеры заметили в самый последний момент, когда транспорты приблизились меньше, чем на триста метров к поселку, и в случае нападения все равно бы не успели ничего сделать. Да и поднятая тревога не прибавила ничего, кроме лишней паники на улице, хотя уже через минуту начали проявляться следы некоторой организованности, что не могла не появиться после того, как пираты начали рейдировать в эти места. Во-первых, группки людей начали в разных точках поселка разводить большие костры, куда тут же начали забрасывать целыми мешками что-то очень едкое и плохо горящее, но именно из-за этого в воздух начали подниматься целые клубы дыма, застилавшие обзор, наверное, единственный известный для них способ защиты от воздушных атак. Конечно, при использовании ночных каналов или же тепловизора, из-за горячего воздуха, поднимающегося вместе с дымом и пеплом, картинка смазывалось, но можно переключиться на локаторы трехмерного моделирования, и тогда все изображение поселка, пусть и немного угловатое, снова становится ясным и четким. Во-вторых, люди очень быстро организовались, хаотическая беготня по
улицам прекратилась, взрослые мужчины, уже вооруженные примитивными ружьями и арбалетами, направляли группы женщин и детей куда-то в безопасные места, за пределами поселения, по-видимому. Поразительно, но они даже соблюдали правила светомаскировки, не пользуясь факелами или фонарями, только пользы от этого было немного. Достаточно подключить инфракрасные визоры, чтобы с точностью до метра определить местоположение отступающих, как только выходили из зоны задымленности. Все выглядело примитивно, слабо и глупо, молодой барон буквально заставлял себя отнестись с уважением к людям, что использовали все свои немногочисленные возможности, чтобы дать хоть какой-то отпор пиратам, пусть это и выглядело больше похожим на жест отчаяния.
        Эдвард заставил себя впечатляться тем, как эти люди действовали, как организовались и что пытались сделать, чтобы защитить себя и близких. Все их дома, укрепления и фортификации полностью сделаны вручную, без использования техники, только самые примитивные инструменты. Действительно сложно перевозить кучи щебня тележка за тележкой, только собственными руками вбивать сваи и вручную выкладывать стены, на что уходит масса человеческих сил, которые уже потом никаким образом не вернуть. Десяток человек с колонизаторской техникой способны построить такой поселок меньше, чем за неделю, еще и с перерывами на еду и сон.
        - Будем спускаться? - поинтересовался Ярвик, приоткрыв десантную дверь и разглядывая поселок снизу, когда уже кружили над поселком, высматривая отдельные детали, - Эти не занимаются хозяйством, есть только несколько подсобных участков, в большинстве своем здесь могильщики и искатели, тащат из развалин все, что еще можно использовать. Или то, что кажется ценным… У них порой можно найти действительно стоящие вещи, да и вашим людям, наверное, уже хочется ноги размять?
        - Нет смысла, - покачал головой Эдвард, - Торговать мы с ними сейчас не будем, они не в таком настроении, а устраивать здесь перестрелку тоже ни к чему. Летим дальше. Что там по маршруту?
        - Поселок земледельцев, - сказал Северед, одевая шлем, чтобы не чувствовать дыма, клубы которого уже добрались до барражирующих на низкой высоте флаеров, - думаю, вам будет интересно посмотреть, как местные занимаются сельским хозяйством, будучи не в состоянии снова запустить гидропонные фермы. До них отсюда примерно тридцать или сорок километров должно быть, если мне не изменяет память… - на всякий случай сверился со своим планшетом, - Там должно быть довольно крупное поселение. В последний раз, когда там был, численность населения превышала шестьсот человек.
        - Всего лишь? - удивился Эдвард, повернувшись к корсару. В этот момент кто-то из местных все-таки решился и выстрелил, мушкетная пуля с громким звуком ударилась о бронированный корпус, заставив барона дернуться от неожиданности.
        - Первый! - усмехнулся Ярвик, выглянув наружу и пытаясь высмотреть стрелка, - давно мы у них не были, раз так обнаглели, что первыми огонь открывают. Осмелели… скорострельность у них никакая, не больше выстрела в минуту. Надо будет им напомнить, кто здесь хозяин на самом деле…
        - Забудьте о своих имперских замашках, - велел ему Северед, - эти люди не виноваты в том, что пытаются защищаться от вам подобных… Барон, для этих мест шестьсот человек считаются уже довольно крупным поселением. В тех местах, что местные называют городами, население редко превышает несколько тысяч человек.
        - Хорошо, летим к этим земледельцам, посмотрим, чего же от них можно ожидать, - кивнул Эдвард, - там попробуем высадиться, мне все же хотелось бы посмотреть на местных вблизи, а не на расстоянии пистолетного выстрела. Заодно и покажем, что больше стрелять в них не собираемся. Велите пилоту рассчитать курс.
        Транспорты поднялись выше, выходя из облаков дыма, а чуть позже и вовсе покинули поселение, так что даже свет электрический фонарей, освещавших внешний периметр, окончательно исчез во тьме, скрывшись за очередным зданием. Ближе к центру застройка постепенно становилась все плотнее и плотнее, поскольку они теперь направлялись к центру анклава. Чем ближе, тем небоскребы становились все больше и грандиознее, но вместе с ними увеличивалось и количество следов прошедшей здесь войны, оставившей на теле этого мегаполиса такие раны, что даже тысячелетия забвения так и не смогли срыть их все до конца. Многие здания серьезно повреждены боями и артиллерийскими обстрелами, разрушены целые уровни и секции, так что порой в них зияли такие дыры, что в них без особых проблем смог бы пройти легкий крейсер. А на одной из площадей, в окружении рухнувших зданий, обнаружился даже полуразрушенный остов гигантского космического корабля, габаритами напоминавший тяжелый крейсер, каким-то образом сумевший забраться так глубоко в городскую застройку, но теперь беспомощно лежащий на боку с разбитым бортом и сорванными
башнями главного калибра.
        Место, куда они держали курс, до войны, погубившей Аверию, являлось комплексом гидропонных ферм и чем-то вроде городского парка под отдельным куполом. А теперь там было одно из немногих мест на территории города, где еще возможно ведение сельского хозяйства. Внешне этот комплекс напоминал установленные друг на друга стеклянные шары, чем-то похожие на защитные купола Рейнсвальда, только гораздо меньшие по размерам. Не меньше десятка подобных пирамид сразу разместились на огромной свободной площади посреди густой городской застройки. Только в самом центре стояло высокое и тонкое, как игла, здание высотой в несколько сотен метров, сужающееся с каждым новым уровнем. От него к куполам шли тонкие подвесные переходы, но испытание временем выдержала лишь малая часть из них, остальные обрушились, оставив оборванные стропы креплений и болтающиеся от порывов ветра куски внешней обшивки. Часть стеклянных секций куполов тоже разбита и осыпалась, когда под ними развалились опорные конструкции, а остальные покрылись слоем грязи и пыли, но в основном, по внешнему виду, комплекс не пострадал, вполне пригодный к
восстановлению.
        - Вон там, - указал Ярвик на одну из таких стеклянных пирамид, отличавшихся от остальных только тем, что ближе к уровню земли постройка слабо освещена, равно как и подходившая к ней дорога, вдоль которой через равные промежутки установлены осветительные фонари, служившие в качестве указателей для приближающихся караванов.
        - Спускаемся ниже, - скомандовал Эдвард, - высадимся и попробуем пройти пешком. Это не рейд, - особенно выделил эту фразу, посмотрев на Ярвика, уже взявшего штурмовую винтовку, - а дружеский визит, назовем это так. Оружие доставать только по моему прямому приказу, никак иначе. Если вы или кто-то из ваших людей поступят в обход моих указаний, вас расстреляют даже без всякого суда. И очень надеюсь, что еще раз мне не придется вам повторять эту фразу… - пират недовольно на него посмотрел, но перечить все же не стал, поставив оружие на предохранитель и убрав за спину.
        Транспорты, снизили высоту у первого подходящего места высадки. Когда-то вокруг этих стеклянных комплексов были разбиты парки с деревьями и открытыми лужайками. Сюда, наверное, приходили местные жители из окрестных жилых кварталов, чтобы отдохнуть и забыть о повседневных делах в этом маленьком островке зелени посреди бетонных и композитных джунглей этого казавшегося бесконечным мегаполиса. Теперь же от всего прошлого великолепия остались только высохшие стволы деревьев, еще торчащие среди пересушенной земли, превратившейся в пыль и раздуваемой ветром. На этом безжизненном фоне только ярко выделялись дорожки из композитного материала, практически вечного и неподверженного действию времени.
        Только снижаясь, обнаружили, что здесь далеко не все так спокойно, как могло показаться с первого взгляда. На широкой разъезженной дороге, проложенной после деградации анклава прямо через дорожки и заброшенные газоны, теперь горели совсем недавно подожженные повозки. Рядом с ними валялись тела вьючных животных, используемых в качестве тягловой силы, и возниц, буквально изрезанные и изрубленные на куски.
        - Это не наши люди, - отрицательно покачал головой Ярвик, когда на него посмотрел Эдвард, как на первого из возможных подозреваемых, - я никого не отправлял сюда в последнее время. Да и не похоже это на моих парней, они бы так просто не подожгли такую кучу товара, - пират указал на продолжавшие тлеть тюки с поклажей, так никем и не вытащенные из сгоревших повозок.
        - Спускаемся! Здесь выйдем, - велел барон, быстро приняв решение, указывая пилоту на место посадки рядом с дорогой, - посмотрим, что там произошло. Не хватало нам еще кого-нибудь, запугивающего местных, будто без этого проблем мало! - открыв десантную дверцу, все же еще добавил, - стрелять только по моему прямому приказанию! И только по целям, что проявляют открытую агрессию.
        Забрав с собой штурмовую винтовку, Эдвард первым вышел наружу, на ходу закрепляя шлем своего доспеха. Нейроинтерфейс еще пару секунд загружался, прежде чем активировались основные системы, вызвав легкий укол боли, связанный с подключением к нервной системе. Как и у большинства боевых костюмов, здесь имелся как режим свободного обзора, так и закрытый режим, когда все изображение передавалось напрямую на прозрачное внутреннее забрало с внешних многоканальных визоров, сразу обработанное в предварительно выбранном режиме. Включив ночной канал, можно было даже в кромешной тьме видеть как при ярком свете ламп, но сейчас пожарища отбрасывали слишком яркие блики, все сливалось в белых пятнах света. И Эдвард поднял внешнее забрало, оставив только внутреннее прозрачное, одновременно с защитой от агрессивной атмосферы и возможного воздушного загрязнения выполнявшее роль монитора для передачи второстепенной информации вроде указаний положения союзников или параметров своего костюма.
        Система сканеров, когда барон с подчиненными, держа оружие наготове, подошел к горевшим повозкам, сообщила, что обнаружены биологические потенциальные цели, обозначив присутствие тех, кто напал на караван. С первого же взгляда было видно, что нападение прошло совершенно неожиданно и сразу с нескольких сторон, не дав ни охранникам, ни возницам ни единого шанса отреагировать. Их тела так и валялись вокруг, на тех же местах, где и погибли, застигнутые врасплох, некоторые даже расчехлить не успели собственные клинки и мушкеты. Нападавшие использовали, кажется, только луки и холодное оружие, но тела мертвых словно продолжали рубить даже после смерти, слишком много резанных и глубоких ранений.
        Эдвард оглянулся в сторону появившейся красной метки на локаторе, приближавшейся к ним со стороны высохшего леса, и уже через пару секунд на обзорном мониторе загорелось еще несколько, направлявшихся к ним с той же стороны. Не меньше десятка, практически столько же, сколько и высадилось сейчас из его отряда. Кто бы это ни был, но двигались они не очень быстро, стараясь полукругом охватить небольшую группу штурмовиков, слишком сильно напоминая такими действиями засаду, устроенную, видимо, дикарями, не знакомыми с биолокаторами. В любом случае, эту столь глупую засаду обнаружили еще прежде, чем они даже была готова. Обнаруженные биологические объекты можно пристрелить уже сейчас, сухой ствол дерева не является серьезным препятствием для репульсорного снаряда штурмовой винтовки, но Эдварду хотелось посмотреть, с кем же сейчас имеет дело.
        - Стрелять только по моему приказанию! - повторился барон, поднимая руку вверх в знак предупреждения, но сам все же на всякий случай все же сняв автомат с предохранителя. В этих местах стоило быть готовым ко всему, а учиться стрелять первым начинал еще на службе в королевской армии, где наглядно объясняли, чем могут закончиться попытки начать дело миром с незнакомцами. Первое же проявление агрессии со стороны местных, и его штурмовики перестреляют всех, кто окажется в зоне поражения.
        Нападающие появились в зоне прямой видимости спустя всего несколько секунд после того, как их засекли. Люди без ярко выраженных следов мутаций, но все же заметно отличавшиеся от тех мирных обывателей, каких видели в первом поселении. Дикари разукрашены боевыми красками и татуировками, облачены только в средства легкой химзащиты, одетой буквально на голое тело, порой даже лишь в виде частичных фрагментов, оставляя открытыми целые участки кожи, покрытые буграми наростов и химических шрамов. Вооруженные лишь холодным оружием, топорами и копьями, не делая ни малейших попыток к переговорам или мирному общению, дикари с боевым кличем ринулись в атаку, прямо на наставленные на них дула автоматических винтовок.
        Эдвард выстрелил первым, прямо в лицо ближайшему противнику, бежавшему на него с поднятым над головой топором. Репульсорная пуля, оставив после себя протяжный звук на высоких нотах, в клочья разнесла оказавшуюся на пути черепную коробку, забрызгав товарищей дикаря ее содержимым. Остальные бойцы как по приказу открыли прицельный огонь следом, восприняв первый выстрел как команду, так что нападение закончилось быстро и жестко, огненный шквал за несколько секунд перебил налетчиков, слишком примитивных или разъяренных, чтобы попытаться устроить хоть что-то, похожее на настоящую засаду.
        - Интересно, здесь есть еще такие? - Эдвард подошел к одному из трупов, перезарядив магазин своего оружия и попытавшись носком сапога перевернуть лежащее на земле тело, пробитое пулями насквозь сразу в нескольких местах. Жилистые и с хорошо развитой мускулатурой, что очень часто встречается у кочевых племен на поверхности, когда практически все в жизни человека решается его физическими возможностями и выносливостью. Там естественный отбор быстро отсекает всех, кто не может соответствовать столь жестким рамкам. Обернувшись к пирату, барон задал вопрос, - Ярвик, вы не встречали подобных аборигенов? Они не похожи на тех, что я уже успел увидеть.
        - Встречали, молодой господин, - усмехнулся пират, задержавшийся на пару секунд, чтобы подобрать один из топоров убитых. Вероятнее всего, тоже повесит на свою трофейную стенку в лагере, когда вернется, но здесь Эдвард вмешиваться не стал, у каждого есть свои собственные отклонения, и у Ярвика, видимо, проявляются в виде склонности к трофеям. Перевернув ногой труп другого убитого налетчика, все еще сохранившего голову в неповрежденном виде, чтобы всем стало видно его лицо, показал на странную татуировку, проходившую ото лба к подбородку, еще и слабо светившуюся в темноте. Больше всего походила на геометрический узор, с расстояния похожий на схематично нарисованный череп, - это клан Черепов, кочевники с кислотных пустошей. Уж не знаю, чем они там питаются, но ядовитые испарения особого ущерба им не наносят, наверное, прижились там как-то. Здесь занимаются только грабежами и разбоями, отправляя такие вот охотничьи отряды по всему острову. Нападают, грабят и снова исчезают среди ядовитых туманов, оставаясь безнаказанными. Даже мы с ними ничего особенно сделать не смогли, племена постоянно
перемещаются, и с воздуха их очень сложно обнаружить в кислотных туманах, ни датчики движения, ни тепловые визоры почти не дают никакого эффекта.
        - Как думаешь, это все? - поинтересовался Северед, подойдя к пирату, - странно, что я о них никогда не слышал… Мутанты, по всей видимости, все равно ни один нормальный человек в подобных условиях выжить не сможет. Интересно было бы вскрыть одного такого, посмотреть, как смогли выработать иммунитет к испарениям, - поставив винтовку прикладом в землю, присел перед трупом, внимательно разглядывая его в свете фонаря,
        - Можете забрать один из трупов, - пожал плечами Эдвард, стоявший чуть в стороне, пытаясь разглядеть поселение в визор дальнего действия, - на флагмане, насколько помню, есть вполне подходящая препараторская, чтобы найти ответы на все интересующие вас вопросы относительно этих дикарей. И лучше бы еще понять, как можно их выследить и перехватить. Меня не устраивает, что рядом с колонией могут обитать подобные кровожадные твари…
        - Они похожи на разведчиков, - заметил Ярвик, нервно оглядывавшийся по сторонам, словно ожидая появляющегося из ниоткуда второго отряда дикарей, - основной отряд должен быть где-то еще. Либо приближается к поселку, либо уже его атакует, хотя отсюда сложно что-либо говорить… - ничего, кроме светлых точек работающих внешних ламп с такого расстояния различить невозможно. Оставалось только пожалеть, что не стали загружать на транспорт хотя бы один наземный вездеход, чтобы быстро доехать до ворот, маячивших впереди.
        - Оставьте группу прикрытия барражировать над нами, - приказал Эдвард связисту, тут же кивнувшему и подключившемуся к каналу пилотов, - если что, стрелки прикроют нас с воздуха. А нам, господа, предстоит легкая пешая прогулка до поселка аборигенов. Спросим, как у них дела… Вперед, здесь больше нечего делать! - молодой барон махнул остальным рукой.
        Дорога, ведущая к поселку, была хорошо раскатана, покрытая промоинами и колдобинами после многочисленных повозок, курсировавших здесь в обе стороны. Только ближе к поселку прежде идущее по полю простое направление превращалось уже во что-то, близко похожее на дорогу, засыпанную щебнем и битым камнем. Здесь за ней следили и постоянно обновляли, засыпая промоины бетонной крошкой, обновляя сточные канавки на обочинах и ближе к самим воротам даже выкладывая по обе стороны галькой. Конечно, такой примечательный ориентир не мог не вывести налетчиков на саму деревню, и местные поплатились за свое пристрастие к порядку.
        Нападение налетчиков произошло в самый разгар рабочего дня, если судить по все новым и новым следам той нечеловеческой жестокости по отношению к беззащитным крестьянам, мимо трупов которых солдаты теперь проходили. Через пару сотен метров движения по дороге отряд барона натолкнулся на еще несколько разграбленных телег, но эти почему-то налетчики поджигать и даже грабить не стали, но возниц и охранников убили с такой же эффективностью и так же жестоко. Только тут был уже убит один из нападавших, дикарь лежал на дороге, раскинув руки в стороны, с железными вилами в груди, почти такой же, как и те, что напали на отряд.
        Примерно через следующие сто пятьдесят метров на дороге оказалась еще одна телега, перевернутая и с рассыпавшимся грузом маленьких черных плодов. Возница лежал чуть в стороне, с топором в спине, видно, пытавшийся убежать, но неудачно.
        - Они шли к поселку, - определил Ярвик, обходя телегу вокруг и делая первые выводы по найденным следам, - видите, сколько отпечатков вокруг? Шли прямо на деревню, убивая всех, кто встречается на пути. Если бы были обычные налетчики, то обошлись парой караванов и свернули в сторону, прежде чем их обнаружили… А эти шли намеренно. Получается, это не налет…
        - Завоевание? - удивился Северед, - это уже что-то новое… Империи, конечно, дело не новое, но честно признаю, не ожидал ничего подобного здесь. Не с их уровнем развития… - кажется, он усмехнулся, но из-за закрытого шлема лицо оставалось невидимым.
        - К демону это все, - отмахнулся от таких обсуждений Эдвард, - никаких завоеваний здесь не будет, во всяком случае, пока я не скажу иначе. Если эта деревня играет действительно такую большую роль в этом регионе, то нашей первостепенной задачей будет склонить ее на свою сторону, никаких других хозяев у нее быть не должно. Особенно, если это мутанты… - добавил неприязненно. Чистки местного населения от мутировавшего генокода были необходимой частью процесса развития любой колонии, обнаружившей пригодных для ассимиляции аборигенов, но здесь подобными вопросами придется заниматься гораздо плотнее, чем рассчитывалось изначально.
        Серьезность и жестокость этого нападения подтвердилась, когда группа вышла к воротам поселения. С такого близкого расстояния стеклянный купол бывших оранжерей казался огромным, уходя в обе стороны так далеко, насколько хватало глаз, и теряясь в темноте. Единственным проходом внутрь с этой стороны был только крупный грузовой терминал, где до сих пор стояли проржавевшие контейнеры и тяжелые колесные грузовозы на давно сгнивших шинах, по размерам соперничающих с габаритами танка. Когда-то здесь проходила даже монорельсовая ветка, но от подвесной дороги и опорных столбов мало что осталось, кроме самой погрузочной станции. Большую часть опорных конструкций местные разобрали на баррикады, какими укрепили проезд, построив что-то вроде нескольких примитивных дотов, но без заметного огнестрельного вооружения, только в одном стояло что-то, напоминающее примитивную дульнозарядную пушку на колесном лафете. Из контейнеров и фрагментов грузовиков поперек терминала выстроили нечто, играющее роль защитной стены, где в качестве ворот поставив самоходную платформу на гусеницах, дополнительно обшив ее листами
железа.
        По тому, что осталось от всех этих фортификаций, пробитых сразу в нескольких местах, легко предположить, что укрепления были взяты неожиданным и быстрым штурмом, к какому охрана не была готова совершенно. Нападающие атаковали быстро, даже не стали задерживаться, чтобы всем пройти сквозь пробитые в обороне дыры, часть из них поднялась на укрепления, используя наспех сколоченные из арматуры и каких-то веток лестницы. Хотя все же встретились с сопротивлением, несмотря на всю неожиданность нападения. Защитники успели положить не меньше двух десятков нападавших стрелами и метательными дротиками, но как только внешние стены пали, судьба деревни была решена. Оборону внешних укреплений вырезали без всякой жалости, и теперь тела фермеров усевали пространство позади стен, буквально изрубленные на части.
        - Боевая готовность! - приказал Эдвард, разглядывая всю эту картину, словно срисованную с забойного двора, - стрелять прицельно, здесь могут быть еще живые гражданские. Их не трогать…
        - Какая разница, каких аборигенов убивать! - удивился Ярвик, снова не понимая всего происходящего, идущего вразрез с его прежними принципами, - кочевники и так тут всласть порезвились, если мы добавим еще парочку трупов, то никто и внимания не обратит! - даже развел руками, не видя особой важности в таком приказе.
        - Друг мой, не заставляйте меня и дальше жалеть о нашем соглашении, - покачал головой Эдвард, все больше и больше раздражаясь присутствием этого своенравного пирата, - если вы убьете, пусть даже и случайно, хотя бы одного местного крестьянина, то к остальным телам я добавлю уже ваше. Даже честно вам признаюсь, не буду долго колебаться по этому поводу.
        - Да кто ты такой… - возмутился уже Ярвик, но почти сразу рядом с ним оказался Северед, с винтовкой, якобы случайно направленной ему в грудь.
        - Барон Тристанский, дворянин Рейнсвальда, человек благородных корней, которому я поклялся служить, - совершенно спокойным тоном произнес корсар, не убирая оружия, - чья кровь для этого мира в десятки раз ценнее, чем та, что течет в жилах такого разбойника, как ты сам. И то, что сейчас ты хочешь сказать, уже можно соотнести с бунтом. И думаю, ты не хуже моего понимаешь данный факт, равно как и то, как именно поступают с бунтовщиками на корабле… - только после этого опустил оружие, а Ярвик, усмиренный, убрал руку с эфеса своей сабли, осознавая, что сейчас не самое подходящее время, чтобы пытаться доказывать свое превосходство.
        - Прошу прощения, барон, я еще не совсем привык к вашим идеям, - произнес пират уже спокойным тоном, усердно стараясь не оглядываться на Севереда, - просто дайте мне еще немного времени, чтобы окончательно во всем разобраться.
        Коротко поклонившись, Ярвик отошел в сторону, продолжая стрелять глазами в корсара и явно что-то еще желая добавить к сказанным словам, но никак не находя в себе достаточно смелости.
        - Только не очень медлите, - кивнул Эдвард, приминая извинения пирата, но доверяя ему все меньше, - у нас впереди будет еще много дел, где у вас будет возможность показать себя с лучшей стороны, - и только теперь снова позволил себе повернуться к пирату спиной, возвращаясь к прежним задачам.
        - Господин барон! Тут выживший! - доложил один из штурмовиков по внутреннему каналу связи, - сильное ранение. Разрешите использовать медикаменты? - в голосе солдата прозвучало сомнение, но с чем оно связано, с пренебрежением к аборигенам, либо же с тем, что они все равно вряд ли смогут помочь при таком ранении, сказать сложно. В любом случае, находка бойца оказалась важной, и этот человек должен прожить достаточно долго хотя бы для того, чтобы рассказать о произошедшем здесь.
        - Окажи всю посильную помощь, мы сейчас тоже будем, - ответил Эдвард и кивнул остальным, чтобы следовали за ним, - кажется, сейчас получим хотя бы часть ответов на наши вопросы.
        Выжившим оказался одним из защитников, которого нападавшие просто не стали или не захотели добивать при налете. Несчастному воткнули в спину копье, вышедшее через грудь, удивительно, что от такого не погиб сразу, вместо этого теперь медленно умирая от боли и кровопотери. Штурмовик вколол ему обезболивающего и сыворотку для ускорения свертывания крови, но это были лишь только временные меры, какие не могли изменить всей ситуации. Внутренние органы серьезно повреждены и потеря крови слишком высока, чтобы пытаться спасти этого человека без помощи медицинских модулей и полноценной операционной, до ближайшей которой было несколько сотен километров, в порту, где сейчас стояли тристанские фрегаты.
        - Ты меня понимаешь? - поинтересовался Эдвард, присев рядом с раненым.
        Снаряжение местного было совсем легким, брезентовая одежда с нашитыми на нее защитными пластинами из металла, и легкая разгрузка для дополнительных боеприпасов вроде метательных ножей и коротких стрел для арбалетов. Подняв голову, абориген, сообразив, что сейчас обращаются к нему, что-то прошептал, но Эдвард сам не смог понять ни слова, язык сильно отличался от того, что использовали на Рейнсвальде, а о существовании общепринятых языков здесь, вероятно, не знали.
        - Я буду переводить, - подсел рядом Северед, - у них язык не очень сложный, выучить его не особая проблема, - нагнувшись ближе к аборигену, повторил вопрос барона на местном языке и выслушал последовавший ответ, - он говорит, что на них напали неожиданно, ничего не успели сделать. Ха, ну да, самое хорошее оправдание…
        - Скажи ему, что мы хотим помочь, - сказал Эдвард, снова поднимаясь и оглядываясь по сторонам, - Куда направились нападавшие и куда могут отступить его сородичи? Времени бегать по всему комплексу нет ни у нас, ни у местных…
        - Он вам не верит, - сказал корсар через пару минут, передав слова барона раненому и выслушав от него ответ, - говорит, что люди с небес не принесли сюда ничего хорошего, только смерть и разрушения, а их деревня и так сильно пострадала, чтобы еще отдавать ее нам на разграбление. Да… вы действительно оставили о себе хорошее впечатление, ничего не скажешь, - это уже обращение к Ярвику, стоявшему чуть в стороне и больше смотревшему на тристанских солдат, чем по сторонам. Пират в ответ только презрительно усмехнулся, добавив что-то вроде короткой фразы о бесполезности дикарей.
        - Скажи ему, что выбор у него не велик, - предложил барон, вздохнув и не желая тратить время на лишние уговоры, - либо всю его деревню вырежут налетчики, либо он рискнет и даст нам шанс спасти его сородичей от верной гибели. Если бы мы хотели их перебить, то нет ничего проще, чем оставить здесь все как есть, не вмешиваясь, - барон снова вздохнул, поражаясь человеческой глупости, - А этот поселок мне нужен в целостности и порядке, а не разоренный каким-то мутантами… Можешь тоже ему это перевести, если первая фраза окажется неубедительной.
        - Хорошо, он все расскажет, - кивнул Северед через пару минут, когда перевел раненому все сказанное. Странный у них язык, слишком много гласных звуков, лишь изредка перемежавшихся согласными, но и то почти все шипящие, - ему все равно больше нечего терять, да и надежд у них действительно никаких не осталось… Говорит, в дальней части купола есть укрепление, там люди должны прятаться, если враг ворвался внутрь, - он еще раз прислушался к тихим словам умирающего, теперь силившегося сказать как можно больше, пока еще может дышать, - если кто-то еще и смог выжить, то все будут собираться только там. Внутри купола есть указатели, которые приведут нас прямо к нужным воротам… Хотя, мне кажется, гораздо проще будет идти просто по трупам. Может быть, будут еще и другие участки сопротивления, но об этом он ничего не знает, ничего подобного прежде никогда не было. Господин барон, это действительно не похоже на простой рейд, - добавил корсар уже от себя, снимая с пояса фляжку и дав сделать раненому несколько глотков, о чем он, наверное, тоже просил.
        - Ему нужно милосердие? - спросил Эдвард, вытаскивая из кобуры пистолет.
        - Да, пожалуй, - кивнул Северед, выслушав ответ от раненого, - ему уже все равно, - вытащив пистолет из кобуры, одиночным выстрелом разом оборвал мучения несчастного.
        Вторые ворота, установленные на выезде из терминала, и вовсе выбиты с петель, валяясь на покрытой трещинами бетонной площадке, а неподалеку, всего в нескольких шагах, точно так же валялся брошенный и уже ненужный таран, представлявший собой простое спиленное сухое дерево, очищенное от веток и коры. Большая часть погрузочного терминала, превращенного местными в укрепления перед этими примитивными ворота, разрушена и местами даже еще горела. Вонючий и едкий дым, исходивших от медленно сгоравшего пластика и обгорающих полимерных блоков, был настолько сильным, что пришлось снова опустить внешние забрала, подключив воздушные фильтры.
        Местные, видимо, потеряв первую линию обороны, еще некоторое время пытались задержать нападавших около входа под купол, но наспех собранные баррикады, по большей части представлявшие собой перевернутые телеги и корзины с камнями, какими пытались перегородить проход, оказались бесполезны. Для большего удобства проезда грузовых машин и провоза контейнеров архитекторы изначально сделали здесь широкий терминал на шесть полос, с мельмитоловым покрытием, но именно это и сыграло решающую роль при штурме. Слишком широкий проход, слишком тяжело защитить и полноценно укрепить для немногочисленных крестьян. Баррикада оказалась слишком длинной и ненадежной, из-за чего у защитников не хватило сил закрыть все участки под напором численно и качественно превосходящего противника.
        За полуразрушенными баррикадами снова начиналась цепочка истерзанных трупов, у нападавших явно какая-то мания на уродование тел убитых врагов, что говорит о чрезвычайной жестокости и агрессивности. Люди бежали, спасаясь от преследователей, но без особого успеха. Порой еще встречались тела налетчиков, погибших там, где обреченные все-таки оказывали последнее отчаянное сопротивление. Вроде старика, пытавшегося защитить близких, в последней безумной и бессмысленной попытке проткнул вилами грудь напавшего на него бугая за несколько секунду до того, как ему самому разбили голову топором, чуть дальше охотник с разряженным арбалетом, успевший положить нескольких нападавших, прежде чем его изрубили на куски. За ними, всего лишь в паре шагов, один из дикарей с топором в груди, а рядом изрубленная на куски мать, все еще прижимающая к себе окровавленный сверток… И все же, тел фермеров и мирных жителей было во много раз больше, чем нападавших, почти все изрубленные и окровавленные. Их убивали без всякой жалости, как и принято у дикарей.
        Убей или будешь убитым. Подобное Эдвард не раз видел на поверхности, да и сам, если честно признавать, отдавал похожие приказы. Разглядывая тела под ногами, он жалел их, но не потому, что погибли в муках или так рано, до таких глупостей в отношении дикарей еще не опустился, в душе говорили только логические рассуждения. Эти люди могли стать его поданными, а вместо этого совершенно бессмысленно полегли под ударами кровожадных дикарей, не принеся никому никакой пользы. Если бы он прибыл сюда на пару дней раньше, то ничего подобного могло и не произойти, все остались живы и успешно ассимилировались с населением колонии.
        Эдвард вел отряд вперед, осторожно продвигаясь среди тел, мимо разрушенных домиков и складов, разграбленных и местами даже подожженных, но огонь плохо расходился среди полимерных обломков, распавшись на маленькие, до сих пор тлеющие огоньки.
        Под куполом вокруг дороги росли поля со странными злаками, слабо светящиеся в полной темноте, но при этом с твердыми и мясистыми зелеными листьями, слабо покачивающимися на ветру. Подобные растения были известны и на Рейнсвальде, но их никогда не использовали как сельскохозяйственные, поскольку плодоносили мало, да и сами плоды были волокнистыми и безвкусными.
        - Зато неприхотливые, - заметил Северед, когда барон выразил ему свои сомнения по поводу того, что здесь выращивают, - господин, вы же бывали на поверхности, сталкивались с дикарями… У них нет таких возможностей, какие доступны в цивилизованных анклавах, так что приходится выкручиваться из того, что имеют. Главное для них, чтобы было съедобно, а остальное уже такого значения не имеет, тем более, что такие растения плодоносят постоянно, а не отдельными периодами. Я ел кашу из таких плодов, вполне сытно, хотя о вкусовых качествах говорить не приходится… ноги с такого не протянешь, и большинство аборигенов радо уже такому результату… - по его словам введение нормального сельского хозяйства на этой территории станет настоящим спасением для большинства местных, буквально выживающих день ото дня не смотря на все свои усилия. Даже первичные возможности, что станут доступны с внедрением имеющихся тристанских технологий окультуривания земельных угодий, наверняка привлекут к себе и колонистам множество местных, готовых на многое ради сытного будущего.
        Чуть дальше расположился действительно большой поселок, больше всего похожий на широко разросшуюся деревню. Со стоявшими без всякого строгого плана большими избушками из старого дерева и фрагментов пластитековых или сталепластовых конструкций, огороженными заваливающимися заборами, чье охранное предназначение и вовсе сомнительно. Домики облепляли прежние постройки сельскохозяйственного назначения, обветшалые и заброшенные, использовавшиеся еще тогда, когда анклав еще не погиб и не вернулся в первобытное состояние. Сейчас все эти примитивные и даже порой откровенно выглядевшие так, словно собранные из мусора, походили на то, будто по ним ураган прошелся, с выбитыми дверями и окнами, обгорелые и с проломленными стенами.
        - Они не восстановятся самостоятельно после такого, - оглядываясь по сторонам, предположил Северед, наблюдая весь этот разгром, - даже если не брать в учет все разрушения, барон, то посмотрите, сколько погибших. И по большей части взрослые мужчины, на которых и приходится основная часть работы… На поселке можно смело ставить крест…
        - Ни за что. Достаточно только посмотреть на все это, - развел руками Эдвард, словно пытаясь охватить руками весь комплекс, - это место нельзя оставить просто так, из-за каких-то налетчиков. Подробные сады ничуть не хуже тех, что строятся на Рейнсвальде. Если использовать их не так примитивно, как до сих пор делали местные, то можно решить проблему еды для всей будущей колонии, - он указал на полузаброшенные оранжереи, распаханные примитивными инструментами местных фермеров. Структура и порядок организации, что использованы здесь, действительно впечатляли. Гидропонные поля были сконструированы в виде огромных шестигранников, размещающихся на разной высоте и с разных сторон купола, расставленных друг над другом в виде правильной решетки. Вероятно, прежде весь комплекс освещался мощными лампами, имитирующих наиболее оптимальное освещение для благополучного роста растений. Они сохранились только частично, по большей же части разбитые или перегоревшие из-за неправильного использования. Не работали и системы обновления и промывки почвы, из-за чего местным фермерам приходилось вручную поливать и
распахивать поля, но их сил хватало лишь на то, чтобы обрабатывать лишь пару нижних ярусов, оставив все остальное медленно загнивать без надлежащего ухода.
        В центре всей системы находилась диспетчерская вышка из гладкого белого материала, до сих пор чистого и неповрежденного, композитного происхождения, уходившая далеко наверх, к вершине оранжерейного купола. Оттуда, вероятно и шел контроль за всеми работами, и там же, у ее основания, располагались основные корпуса для обработки и уборки продукции, когда-то полностью автоматизированные, судя по остатки конвейерных линий и роботоцехов, ныне почти разобранные местными на различные детали или для переплавки металла. Часть из них была заброшена за непригодностью, а другая часть использовалась не по прямому назначению, приспособленная под сиюминутные нужды крестьян. Одним из этих корпусов, как сказал Северед, и должно быть то последнее укрепление, где могут прятаться остатки населения деревни. Туда же, получается, сейчас должны стягиваться налетчики, не до конца утолившие жажду крови и разрушений.
        - Движение! - солдат, передавший сообщение, открыл огонь по мелькнувшим в проходе между домами теням. Несколько налетчиков, пытавшихся укрыться среди развалин, все же выдали себя и вынуждены были броситься вперед, надеясь, что успеют втянуть солдат в рукопашную схватку прежде, чем их перестреляют, но только попали под перекрестный огонь. Изрешеченные пулями тела повались всего лишь в нескольких шагах от того укрытия, из какого выскочили.
        - Итак, о нас теперь знают, - сказал Эдвард, первый делом проверяя датчик патронов, поскольку громкое эхо от шума выстрелов разносилось далеко под куполом, сообщая буквально каждому здесь, что произошло, - надо торопиться, скорее всего, теперь эти мутанты переключатся на нас. Распределите сектора обстрела вокруг отряда, двоих в резерв, остальным огонь на поражение.
        Отряд перестроился и дальше направился к диспетчерской башне, Эдвард старался успеть к ней прежде, чем налетчики сообразят, что действительно происходит. Только чем ближе подходили к центру, тем дикарей становилось больше, занятых, в основном, грабежом брошенных домов и складов. Мало кто из них действительно был готов к бою, оставляя оружие либо поблизости, либо просто бросая его, не видя другой опасности. Штурмовики, расстреливая каждого дикаря на пути, и не в силах что-либо противопоставить мощи скорострельного оружия, налетчики пытались бежать, но чаще всего их догоняли репульсорные пули. Немногие даже понимали, что происходит, звуки автоматического оружия были им незнакомы, напоминая сухую и почти неслышимую трескотню, в отличие от громких залпов примитивных местных мушкетов. Раненных и еще дышащих дикарей солдаты добивали пистолетными выстрелами или прикладами, Эдвард приказал не брать пленных.
        Первое серьезное сопротивление отряд молодого барона получил только когда вышел на дорожную развязку перед старыми терминалами сортировки и погрузки. Старые контейнеры и грузовики так и стояли до сих пор с давно сгнившими шинами и развалившимися траками в тех положениях, что когда-то их оставили рабочие, поскольку убрать с дороги столько тонн ржавого металла у местных просто не было возможности. Разоренные металлические контейнеры, разложенные в штабеля для будущей транспортировки, здесь сложились в целый лабиринт, в проходах которого максимум могли разойтись два человека.
        И, скорее всего, в этом лабиринте было что-то ценное или важное, раз именно там было больше всего врагов. На открытых расстояниях все решало огнестрельное оружие, но в узких переходах между высокими стенками ржавых контейнеров солдаты успевали сделать всего несколько выстрелов, прежде чем приходилось сходиться в рукопашной с очередным дикарем, неожиданно выскочившим из-за только что убитого товарища. Единственное, что оставляло преимущество тристанским штурмовикам, было силовое оружие, широкие и короткие клинки, отлично подходящие для ближнего боя, какими уверенно кромсали ничем не защищенных дикарей. Барон с корсаром использовали куда более изящные силовые шпаги, аккуратно разрезавшие человеческий торс без единой зацепки, с легкостью рассекая мясо и кости, в то время как Ярвик вытащил широкий абордажный палаш монокулярной заточки, с легкостью рубивший примитивное оружие дикарей.
        Пережив пару коротких, но жестоких схваток, Эдвард приказал использовать дронов-разведчиков, помогавших избежать подобных засад, паря сверху, заранее обнаруживая налетчиков, после чего их закидывали гранатами. Не подозревая о подобном оружии, они толпись за поворотами, собираясь в группы, видимо, чувствуя прилив храбрости от наличия сородичей поблизости, и даже одной брошенной осколочной гранаты хватало, чтобы вывести из строя не меньше десятка человек, но сломили сопротивление дикарей все же два активированных огнемета.
        Струи химического пламя, за несколько секунд превращавшие человека в обугленный кусок мяса, заливавшие проходы на два десятка метров вперед, вселили в дикарей религиозный ужас, наконец-то обратив в бегство и вынудив бросить позиции на развязке. Выбитые на открытое пространство, они уже не представляют особой опасности, и бойцы прицельно расстреливали их из автоматов, даже не давая возможности сбежать.
        - Пусть бегут, - наконец, в очередной раз перезарядившись, приказал Эдвард, опуская оружие и наблюдая за тем, как уцелевшие разбегаются в разные стороны в панике еще что-то крича и бросая оружие. Серьезной опасности они уже не представляют, а в том, что смогут навредить, будучи поодиночке, разбитые и рассеянные, или же выжить в диких развалинах, барон сомневался, - передайте транспортам, чтобы следили за окружающей территорией. С воздуха подавлять любые попытки перегруппироваться.
        Перегруппировавшись, отряд продолжил дальнейшее движение, сквозь полузаброшенные здания и перерабатывающие корпуса, где теперь местные держали скот и занимались разведением скота, все еще надеясь найти здесь выживших. Не обладавшие жалостью дикари в каком-то кровавом безумии перебили даже всю скотину, теперь валявшуюся в загонах. Неразобранные снопы, привезенные сюда для переборки, раскиданы и растоптаны, ящики с плодами, стоявшие рядом, точно так же рассыпаны, а все, что в них было, раздавлено и перемешано, словно нападавшие специально уничтожали все то, что фермеры не успели забрать сразу перед отступлением. Такое называлось тактикой опустошения, и применялась даже не для того, чтобы напугать противника и заставить его сдаться, а для того, чтобы не дать ему и малейшего шанса на выживание, даже если как-то спасется после первого налета. Всю деревню обрекали на голодную смерть, но судя по тому, что на это вообще затратили столько усилия, Эдвард сделал вывод, что выжившие были, и, что даже еще важнее, налетчики не могли до них добраться, неистовствуя по этому поводу.
        - Это должно быть где-то здесь, - сказал Северед, оглядываясь по сторонам, когда группа вышла на еще одну дорожную развилку с остановившимся здесь навеки грузовиком на сгнивших колесах. Местные его использовали как смотровую вышку, даже на разваливающимся от времени кузове установили самодельную башенку в несколько ярусов из кусков старого пластика. Наверху, уставившись в небо, горел кустарный прожектор, к какому вел толстый кабель от ближайшего здания. Отправив двух бойцов проверить, куда он ведет, остальным Эдвард приказал следовать дальше, в поисках укрепления местных.
        Тел здесь было особенно много, и не меньше, чем убитых фермеров, на растрескавшемся от времени покрытии дороги валялись трупы налетчиков, истыканные стрелами. Они, вероятно, несколько раз пытались пройти через это простреливаемое пространство, но каждый раз атаки захлебывались из-за большого количества убитых. Особенно много тел было около тех ворот, из каких сейчас вышли.
        - Внимание! - первым успел крикнуть один из штурмовиков, когда неожиданно яркий луч света вспыхнул на противоположной стороне развилки, осветив участок, где стояли солдаты. Тут же полетели стрелы, но их силы не хватало даже на то, чтобы пробить панцирную броню, рассчитанную и не на такие попадания. Солдаты по привычке залегли за ближайшими укрытиями, беря противника на прицел, но Эдвард их остановил.
        - Не стрелять! - скомандовал барон прежде, чем кто-то успел выстрелить. Дроны уже передавали сведения, что на крыше здания напротив разместилось около десятка человек, стрелявших в их сторону из примитивных арбалетов, и сейчас достаточно всего лишь одной ошибки, чтобы перечеркнуть любые возможные переговоры. В случае перестрелки пришлось бы полностью уничтожить деревню, чего сам барон старался не допустить больше всего, - не отвечать на огонь! Укрыться и не высовываться!
        - Кажется, ваши аборигены не очень горят желанием разговаривать с вами, - усмехнулся Ярвик, но тут же втянул голову в плечи, когда по его шлему чиркнула стрела, срикошетившая в сторону от ржавого бока грузовика, - может, они и не знают, что теперь они ваши аборигены
        - И что собираетесь делать? - спросил корсар, перебежавший от одного укрытия к другому, чтобы оказаться рядом с бароном. Происходящее скорее его забавляло, чем пугало, - Они наверняка тоже слышали выстрелы, но между этими дикарями и тем, что представляют собой пираты этих двоих, - кивнул в сторону Ярвика, - особой разницы не видят. И могу поспорить, что нас как раз перепутали с их карателями. Будут драться до последнего, терять им уже нечего… Демон бы их побрал! - стрела ударила его по шлему, но, так и не сумев пробить внешний слой металла, отскочила в сторону. Судя по ругани корсара, от неожиданного толчка в затылок он сильно ударился о внутреннее забрало лицом.
        - То же, что и в начале, попробую с ними поговорить, - сказал Эдвард, выглянув на секунду из-за своего укрытия и снова спрятавшись, - перебить мы их всегда успеем, тем более, от них вообще мало что осталось. Мне они нужны живыми… - он вздохнул, - так, отряд! Стрелять над головами! Постарайтесь никого не зацепить, но пусть бояться и на секунду высунуться из-за укрытия!
        Через пять секунд автоматический, но не прицельный огонь начал прижимать дикарей к укрытиям, не давая продолжать стрельбу. Луки и арбалеты далеко не самое плохое оружие, но чтобы из него стрелять необходимо встать хотя бы на одно колено, что сложно и банально страшно делать, когда над головой злобно свистят пули, срывающие куски с бетонных козырьков, за какими сейчас прячешься, пролетая всего в нескольких сантиметрах выше твоей макушки. Стрелки старались не расходовать много патронов, ведя огонь короткими очередями по три выстрела, но даже этого хватало, чтобы лишить стрелков возможности вести ответный огонь.
        - Вперед! - потащив Севереда за собой, барон вышел на открытое, со всех сторон простреливаемое пространство, оставив автомат в укрытии. Оказавшись на виду, сразу же поднял руки вверх и приказал своим подчиненным остановить огонь. Его подчиненные, удивленные таким поступком своего командира, все же выполнили приказ и перестали стрелять, но никто и не подумал ставить оружие на предохранитель, продолжая держать на прицеле то место, где должны показаться стрелявшие по ним местные.
        - Барон, я конечно, пониманию, - сказал Северед, стоя рядом с ним и оглядываясь, - что данная ситуация несколько выходит за рамки того, что вы представляли, прилетев сюда, но может, не будем все доводить до абсурда?
        - Капитан, если ничего не сделать, нам просто придется перестрелять здесь всех уцелевших, - сказал Эдвард, посматривая наверх. В режиме ночного видения можно было увидеть защитников, снова поднимавшихся и целившихся в него из примитивных арбалетов и каких-то примитивных ружей, - А этого мне, поверьте, совершенно не хочется. Эти люди напуганы, вот и стреляют во все, что движется. И то, что мы так себя ведем, может заставить их задуматься в том, что мы враги… Переводите! - он услышал голос одного из защитников, что-то прокричавших им, в интонации было мало хорошего, но это все же какой-то контакт, более мирный, чем стрельба друг в друга.
        - Он признал в нас «людей с неба», - сказал Северед, прислушиваясь к словами фермера, - только думает, что мы пришли потому, что здесь и так все плохо. И говорит, что они знают, что шансов выстоять против нас немного, но драться будут до последнего. Ожидаемое поведение…
        - Скажи им, что мы другие, - велел Северед, - мы хотим помочь, а не убивать их. И пусть не заставляют нас это делать, их смерть мне не нужна. И да, можешь представить им меня и рассказать, для чего сюда прибыл.
        - Чтобы колонизировать их? - удивился корсар, - не думаю, что они оценят такой подход… Это гордые люди, жизнь здесь научила их быть твердыми…
        - Нет, просто скажи им, что мы хотим поставить здесь свое поселение. И что мы собираемся положить конец рейдам «людей с неба», - он обернулся за спину, на своих людей, вцепившихся в свое оружие и целившихся в защитников, - нам нужен с ними мир, а не война.
        Северед, подключив внешние динамики своего костюма, постарался как можно точнее передать все слова барона. Конечно, эти люди испуганы и сломлены, готовясь только к смерти, но слова Эдварда подарили им ту самую надежду, в которой так нуждались в последние часы. Не было особых причин, чтобы верить этим словам, но даже отчаявшемуся человеку так хочется надеяться, что самый темный час оказался позади, и еще сможет выжить после всего пройденного.
        Эдвард, пока защитники молчали, решился на еще один шаг, рискованный, но который мог подтолкнуть к продолжению разговора. Выйдя немного вперед, осторожно, одной рукой, расстегнул кобуру и выложил на старое растрескавшееся дорожное покрытие свой пистолет, после чего отстегнул шпагу и так же положил ее на землю, показывая, что не вооружен. Затем велел повторить эти действия Севереду.
        Местные стрелять не стали, но точно так же не убрали и прожектор, продолжавший светить в лицо. Секунды тянулись медленно, как тягучая масса, еле-еле перетекая в минуты, двигавшиеся еще медленнее, но ожидание все-таки оправдало себя. Укрепленная листами железа с длинными шипами дверь перед ними все же приоткрылась, и оттуда вышли два человека, вооруженные чем-то, похожим на однозарядные винтовки, держа и барона, и корсара на прицеле. Один из них что-то сказал, даже крикнул, а потом поманил рукой к себе.
        - Он говорит нам подойти поближе, - перевел Северед, - барон, кажется, они действительно в нас сомневаются, с явными врагами подобных переговоров обычно не ведут. С другой стороны, вы уверены, что хотите продолжать?
        - Мне нужны эти люди, друг мой, - пожал плечами Эдвард, опуская руки и направляясь к фермерам, - они не станут пытаться нас убивать первыми, если в них сохранилось хотя бы капелька разума. И даже если все пойдет совсем плохо, вы же не думаете, что смогут причинить нам какой-то серьезный вред? - усмехнувшись, он постучал себя пальцем по нагруднику. Их проверили и обыскали, насколько это возможно, и только после этого дали пройти внутрь, но оставив остальных бойцов снаружи.
        Эдвард, оказавшись внутри, понял, что у фермеров дела еще хуже, чем подозревал вначале. Небольшие помещения здесь прежде, вероятно, использовались в качестве общежития для служащих, во времена расцвета Аверии работавших тут посменно. Маленькие комнаты с рядами старых металлических кроватей, расставленных вдоль стен, освещенные только аварийными лампами, забитые народом, которого здесь гораздо больше, чем первоначально планировалось. Старики, женщины и дети, успевшие добежать сюда, делили и так малое пространство с раненными и измотанными бойцами, едва сдерживавшими отчаяние, накатывавшее на них. В воздухе пахло кровью, потом и страхом, ощущавшимся настолько явственно, что даже барону стало неприятно.
        Эти люди просто обязаны были погибнуть, Эдвард понимал это, наверное, даже лучше их самих. Они уже проиграли, и даже не из-за того, что потеряли большую часть боеспособных мужчин, забиты в угол и почти не имеют припасов, чтобы продержаться хотя бы еще несколько дней. Они сами не верили в то, что могут победить, опустили руки и только по инерции, из-за упорного нежелания умирать, еще продолжали драться, а с такими настроениями шансов на победу не остается.
        Его с корсаром вели через забитые людьми помещения, где на них смотрели со смесью любопытства и страха, барон чувствовал и прожигающие взгляды ненависти, и замечал тех, кто смотрел на них с плохо скрытой надеждой. Среди выживших уже, наверное, разнеслась весть о том, что «люди с неба» разогнали налетчиков и сами пришли с предложением мира. Почти погасшая надежда вновь вспыхнула в этих людях, но они сейчас сами боялись в нее поверить, и только смотрели на странные и тяжелые, на их взгляд, боевые костюмы Тристанского бароната.
        - Куда нас ведут? - поинтересовался Эдвард, оглядываясь. Снимать шлемы внутри пока не стали, а их сопровождающие на подобном не настаивали, поэтому сложностей с общением по внутренней связи не возникало, - или это такая экскурсия для нас?
        - Скорее всего, к местному начальству, - предположил корсар, - и оно наверняка находится в самом дальнем и самом защищенном углу всего этого. Барон, как вам вообще впечатление от подобного? То, что вы хотели увидеть?
        - Я уже видел подобное, - честно признался Эдвард, - когда мы зачищали от местных территории будущей колонии Антрийского герцогства. Тогда я был в составе королевских войск, старший лейтенант. Договориться с местными аборигенами так и не получилось, добровольно покидать свои земли они тоже не собирались, поэтому поступил приказ зачистить всю территорию. После того, как они поняли, что с нашими возможностями им не тягаться, пытались прятаться в подобных местах… Прятали тех, кто им был дорог… А мы находили их одного за другим с помощью дронов и теплокровной слежки. И спускались с огнеметами в подобные укрытия, вычищая все до тех пор, пока дроны не докладывали об отсутствии признаков жизни.
        - Барон, после этого вы еще смели называть корсаров кровожадными? - усмехнулся Северед, - По-моему, это очень похоже на лицемерие…
        - У нас был приказ! - процедил Эдвард, - и мы его исполняли так, как и было положено. Без вопросов и обсуждений. Не нам было решать, правильно это или нет!
        - Вам, барон, - покачал головой Северед, - на то у вас и есть собственная голова, чтобы самостоятельно решать, как следует поступать. Вы всегда могли плюнуть в лицо своему командиру и отказаться от роли палача… Солдаты не убивают беззащитных, поскольку они не для этого идут в армию. А вот палачи убивают… И тоже не считают себя виноватыми.
        - Потом продолжим, - сдался Эдвард, не желая участвовать в споре, который все равно проиграет. Ведь и сам не мог подобрать в свою защиту ни одного другого аргумента, кроме того, что уже был сказан, отводить все на строгое следование воинской дисциплине при споре со столь свободолюбивым человеком, как корсар, совершенно бессмысленно, - Давайте сейчас будем думать о делах насущных, сейчас это гораздо важнее.
        Здесь пришлось спускаться по старой лестнице, защищенной еще одной баррикадой. Сразу за ней, буквально на ступеньках, тоже сидели и лежали люди, усталые и напуганные, расползающиеся в стороны, когда их группа шла мимо, а за их спинами сразу начинали шептаться, пытаясь разобраться, зачем же эти «люди с неба» здесь оказались.
        Внизу, на подземном уровне, разместили склады и аварийные запасы на подобный случай осады и обороны. Даже по первоначальным, бегло брошенным взглядам, становилось понятно, что их было слишком мало, чтобы прокормить такое количество людей даже несколько дней. Здесь же, рядом с теми, для кого не хватало места на верхнем уровне, стояли вооруженные мужчины, охранявшие эти скудные запасы, настороженно смотревшие на барона и корсара.
        Остановились только у небольшой двери, где из пустых ящиков тоже сложили какое-то подобие баррикады, перегородившей коридор, с двумя охранниками, сидевшими перед бочкой с костром внутри, распространявшей вонючий дым, едва вытягиваемый вентиляцией.
        - Кажется, там те, кто хотели с нами поговорить, - сказал корсар, пока их охранники разговаривали с охраной у дверей, - как я и говорил, в самом дальнем углу. Разрабатывают что-то вроде плана спасения, не могу понять точно, слишком быстро говорят. Их несколько, кажется, старейшины… Хмм, может быть, вполне нормально для родоплеменного строя. Да, нам все-таки разрешают войти, только охрана будет все равно сопровождать. Если что-то пойдет не так, сразу же нас пристрелят. Хорошая шутка…
        - Слишком уж негативно вы ко всему относитесь, - сказал Эдвард, усмехнувшись, представив попытку пробить из примитивного мушкета материал его боевого костюма, способный остановить импульсную пулю, - у нас гораздо больше шансов выбраться отсюда живыми, чем у всех остальных здесь, вместе взятых. Не относитесь к этому всему так, словно ни на что не способны…
        - В данном случае меня больше всего пугает ваше слишком ветреное поведение, - пояснил Северед, оглянувшись на толкнувшего его стражника, - В Тристане вы вели себя несколько спокойнее, а вот почему здесь так легко изменили ваши взгляды на окружение, никак не могу понять.
        - Потому что это мои люди, - пожал Эдвард плечами, словно говорил обыденные вещи, - Может быть, сами они об этом еще не подозревают, но главное, что я сам уже это знаю. И они точно не смогут причинить мне вреда. Иначе будут наказаны…
        И смело зашел в небольшое помещение, где сидели сейчас «старейшины». Все же Северед где-то ошибся с переводом услышанного, поскольку этих людей стариками никак нельзя было назвать, в комнате площадью не больше десятка квадратных метров собралось шесть крепких взрослых мужчин в разномастном камуфляже и примитивном снаряжении, которое местные мастерили самостоятельно. Раскуривая самокрутки, они о чем-то пытались договориться, разложив на столе перед собой несколько старых карт, где узнавались примитивные планы купола, его коммуникаций и подземных сооружений, набросанные чуть ли не от руки, но у них ничего не получалось согласовать, из-за чего атмосфера в комнате заряжалась негативом, все больше переходящим в отчаяние. Когда Эдвард вошел, разговоры сразу смолкли, и один из них, уже начинающий стареть мужчина с густой бородой, где проявлялась седина, бросил короткую фразу, явно обращаясь к «людям с неба».
        - Он сказал, что говорит от лица всех, кто еще жив и прячется здесь, а потому его слово можно воспринимать как слово всей деревни, - перевел Северед, а потом представился сам и представил барона.
        - «Люди с неба» еще никогда не помогали нам, но уже успели принести очень много зла, - сказал старейшина, посмотрев на Эдварда, которого Северед назвал главой прибывшей экспедиции, последовательно переводя его слова, - почему вы теперь так резко изменили свои планы? И почему мы сразу же должны поверить вам?
        - «Люди с неба» не все одинаковые, - ответил барон, пользуясь услугами корсара как переводчика, стараясь говорить проще, дабы слова точно доходили до старейшины, - те, кто пришел раньше нас, были алчными и глупыми, они пользовались тем, что сильнее вас, и потому нападали на ваше поселение. Мы же другие. И мы знаем, что сильнее вас, и вы это знаете. Только нам не нужна ваша смерть, нам нужна ваша жизнь. Нам нужны вы сами, чтобы наше поселение росло и развивалось, без этого то, ради чего мы приехали сюда, будет бессмысленной тратой сил и ресурсов…
        Перевести подобное было уже сложнее, но Северед справился со своей задачей, доведя до старейшин основную мысль. Между ними загорелся спор, который понять очень сложно, говорили одновременно практически все сразу. Корсар просто не успевал все схватывать, но те обрывки, что все же переводил, только подтвердили уверенность Эдварда в том, что эти люди настолько отчаялись, что готовы были ухватиться даже за столь тонкую соломинку, как протянутая рука помощи совершенно незнакомого человека.
        - Они спрашивают, что вы хотите взамен, - наконец, через несколько минут к ним снова обратился предводитель этих людей, а его слова Северед перевел барону.
        - Скажи им, что я предоставлю им безопасность от нападений этих дикарей, рейдов пиратов и диких мутантов, их деревню будут охранять наши люди, но взамен мне нужно, чтобы все они принесли клятву верности, признали мое главенство, как и то, что никогда не пойдут против моего слова. Кроме того, мне нужны молодые люди, которых можно будет обучить нашим знаниям и технологиям, - сказал Эдвард, подумав, - Для начала это все…
        Усмехнувшись, корсар перевел эти слова старейшинам, в результате чего там снова разгорелись споры, смысл каких был понятен и без всякого перевода. Одни отказывались добровольно подчиниться «человеку с неба», другие же понимали, что самостоятельно после такого налета деревня оправиться не сможет, а даже если они переживут это, то станут легкой добычей для соседей, что не преминут воспользоваться такой слабостью. Периодически они снова обращались к барону за отдельными вопросами, от которых Севереду порой просто становилось смешно.
        Барон спокойно отвечал, ничего не скрывая, вырисовывая ту общую картину, в которую местные фермеры должны были вписаться. Ему не нужны рабы или бесплатные работники, как сначала думали, как раз наоборот, те местные, что войдут в состав будущей колонии, будут рассматриваться как полноправные и свободные члены общества. Конечно, ради этого они должны отказаться от старого общества и старых властей, признать власть Тристанского бароната и выплачивать соответствующие налоги, иметь обязанности и получать права, как и прочие граждане. Нет, Эдвард не согласен ни на какие уступки и не будет рассматривать компромиссные варианты, и да, ему данные комплексы необходимы, он собирается заниматься их восстановлением и введением в эксплуатацию на тех мощностях, что закладывались еще архитекторами. В случае отказа фермеров от его предложения он все равно не откажется от претензий на эти комплексы, но в таком случае разговор уже будет вестись уже с помощью оружия, где у местных нет никаких шансов.
        И в итоге они все же согласились. С сомнением и недоверием, но все же согласились, придя к выводу, что другого шанса у них выжить больше не будет, а «человек с неба» все же предлагает больше возможностей, чем любой другой из оставшихся у них путей.
        Конечно, на этом разговоры не закончились, даже в таком соглашении еще оставалось очень много того, что необходимо было здесь прямо сейчас и без всякого промедления, чтобы закрепить уже закладывавшийся союз. Эдвард первым делом велел привести наиболее опытных разведчиков и охотников, чтобы составили как можно более подробную карту окружающей территории, с указанием безопасных троп, аномалий и других поселений, пока Ярвика с группой бойцов отправили на посадочную площадку встречать транспорты.
        Старейшины активно включились в процесс, скорее пытаясь разобраться, что же на самом деле за человек Эдвард, и чего от него стоит ожидать. От данного слова отказываться уже поздно, но им еще предстояло только научиться доверять друг другу. Местные сообщили всю необходимую информацию, в первую очередь по собственной деревне, что в ней было до налета, что еще могло сохраниться, и что уже без посторонней помощи никогда не возместить. Разговоры были конкретными и детальными, так что уже скоро барон перестал обращать внимание на прошедшее время.
        Примерно через пару часов вернулся Ярвик с оставшейся частью штурмового отряда, оставив только несколько бойцов для охраны транспортов. Они так же принесли с собой аварийный запас пищи и воды, имевшийся на каждой воздушной машине и предназначенный для аварийных ситуаций. Эдвард распорядился доставить его в селение, помочь людям и так испытывавшим нехватку еды, сами же в экстренном случае всегда могли связаться с базой и кораблями.
        Пока раздавали пищу, у барона образовалось немного свободного времени, когда и вышел наружу, через уже открытые ворота, пусть еще и под охраной пары штурмовиков с ручными пулеметами. Теперь стоял без маски, вдыхая спертый, плохо фильтруемый воздух, наполненный запахами сырой земли, животных экскрементов, гнилой и свежей травы, и, конечно же, недавно пролитой крови.
        - Ну как, барон, я думаю, вы довольны? - к нему подошел Северед, что-то дожевывая, - добились того, чего хотели? Местные начинают присоединяться к вашей маленькой карманной империи…
        - Нет, друг мой, это не империя, - усмехнулся Эдвард, - Это всего лишь еще одна колония Рейнсвальда, которая еще очень долго будет окупать вложенные в нее средства. И только после этого, должно быть, начнет приносить прибыль.
        - Абсолютно все равно, как вы это называете, - покачал головой корсар, стряхнув с бороды последние крошки, - пусть это кредитная колония экономического союза Тристанского бароната, Камского герцогства и демон знает кого там еще. Только эти люди, - он кивнул назад, за дверь, - видят вас, подчиняются вам и, если вы оправдаете их ожидания, пойдут за вами даже за край этого мира. Им без всякой разницы, как раскладываются политические силы на шахматной доске, на которой вы играете у себя дома. Здесь совершенно другая доска, и здесь уже не кредиты играют роль, а реальные силы. Люди, промышленность и ресурсы, а это здесь принадлежит вам. Ну, или будет принадлежать, - он пожал плечами, - если вы поступите правильно.
        - Я тоже об этом подумал, - кивнул барон, больше углубившись в свои мысли, - про то, как следует поступить. Думаю, все же позволю этой парочке дать мне отобрать у них этот остров. Аверия действительно имеет очень большой потенциал, который грез просто так бросить, тем более, сами они его извлечь не смогут, могут лишь погубить то, что здесь уже имеется.
        - Нет, они все равно бы сослужили хорошую службу для местных… в долгосрочной перспективе, - бросил Северед, - я давно понял, что люди существа приспособляемые. Практически из всего, что с ними происходит, могут извлекать пользу…
        - Поясните, чем две команды грабителей и разбойников, управляемые парочкой кровожадных капитанов способны принести пользу аборигенам? - удивился Эдвард, скосив взгляд на непринужденно стоящего корсара.
        - Тем, что они принесли с собой. Как бы их техника не устарела, она все равно на столетия технического прогресса опережает то, что есть у местных. И как бы что ни происходило, они их знакомят с ней: набирают рабов, заставляют обращаться с теми или иными приборами, что-то даже теряют в стычках с налетчиками. Этих крупиц достаточно, чтобы сразу толкнуть технический прогресс на десятилетия вперед. Вы видели их рабов, что каждый день работают с электрическими инструментами, пользуются плазменными лампами и всем прочим. Они, в конце концов, видят, как мы используем то, что для нас обыденная вещь, но для них это недостижимая вершина человеческого гения…
        - Это я понимаю, - кивнул Эдвард, - во многих колониях аборигены на удивление быстро схватывают новые знания и пользуются ими, но вы все-таки не ответили на мой вопрос…
        - Вы видели их корабли? Видели их команды? Они оставили грязный след на этом острове своей колонией. Кровавый и бесполезный, но с ним так же и очень много технических достижений. Что-то местные не поймут, что-то окажется слишком сложным, чтобы повторить, что-то ненужным и даже опасным, но что-то они поймут и научатся пользоваться. Без нас этим двоим пиратам пришлось бы цепляться за эту колонию до последнего, команда бы им не простила все затраченные ресурсы и усилия, какие, оказывается, ушли в пустую. Им пришлось бы рейдировать и снова возвращаться сюда, чтобы хоть как-то поддерживать здесь жизнь, но я знаю, что приносят их рейды. Ничего! Они не окупают даже содержание корабля, и поэтому, в конце концов, им пришлось бы осесть здесь, и тогда, рано или поздно, местные подстерегут и прирежут их во время одной из попоек. Примерно то же будет и с командой, которую частично вырежут, а частично ассимилируют… И от них они многому научатся из того, что мы считаем повседневностью.
        - Незавидная участь, - вздохнул Эдвард, - не хотелось бы повторять подобное.
        - Вы уже идете другим путем, - усмехнулся корсар, - не буду ничего предсказывать, поскольку никогда прежде не участвовал в столь масштабных делах, но почему-то уверен в том, что вы не переоцениваете свои силы.
        - Вы видели этот город, капитан? - спросил Эдвард. Естественно, сейчас они ничего увидеть не могли, тьма скрывала от них пейзаж, но барон смотрел больше в свои воспоминания, - когда-то это был центр чего-то грандиозного и величественного! Когда этот мегаполис жил, даже Рейнсвальд на его фоне мог показаться мелкой деревней. И я хочу вернуть ему его прежнее величие. Не сейчас, и скорее всего, даже не при моей жизни, но если начать, когда-нибудь люди будут из других секторов добираться до этих мест только ради одной цели. Своими глазами увидеть Аверию, - он с жадностью втянул в себя воздух, успокаивая мысли и приводя их в порядок, - Райсор хотел, чтобы этот остров стал еще одним анклавом Цитадели, теперь же я хочу, чтобы Цитадель сама просила Аверию войти в ее состав!
        Глава 6. Дикари
        Каждый день с того самого момента, как корабли тристанской эскадры прибыли в воздушное пространство Аверии, Эдвард с головой находился в работе, пытаясь контролировать практически все, от комплексных планов развития до закладки первых долговременных укреплений, проводя все свободное время в разъездах по острову, намечая границы и возможности будущей колонии. Слишком многое только еще предстояло сделать или переделывать, исправлять ошибки пиратов и претворять в жизнь намеченные планы.
        В первые дни главный центр и общий штаб было решено переместить ближе к портовой зоне, оставив на месте разбитой пиратами базы только укрепленный район, для удержания окружающей территории, и в качестве резервной базы для групп дальней разведки и исследовательских команд. Основная же деятельность развернулась вокруг подготовки и ремонта порта и причалов, именно там должны останавливаться корабли с Рейнсвальда и других колоний, и что самое важное, именно там должен встать на прикол «Сакрал».
        Рабов, набранных пиратами, как и их надсмотрщиков, первым же делом распустили, оставив только тех, кто изъявил добровольное желание остаться. Таких, конечно, было немного, большинство захотело вернуться домой, в чем не стали отказывать и развезли по родным поселениям, довозя до самых ворот, порой сильно пугая местных очередным появлением «железных птиц». В качестве подарков раздали небольшие и необработанные кусочки чистого металла, используемые здесь в качестве средства обмена, и едой вместе с заверениями, что прежняя политика «людей с неба» закончилась. Многие из вернувшихся домой бывших рабов обещали рассказать своим, что никакой опасности для местных колонисты больше не представляют, наоборот, желают мирного сотрудничества.
        Надсмотрщики же, видно, понимая свою ситуацию и то, что им свои же не простят, что переметнулись к врагу, остались почти в полном составе, и из них сформировали три роты охранников, некоего подобия колониальной милиции, и теперь учили обращаться с полуавтоматическим оружием. В реальном бою их возможности, конечно, будут невелики, но отбиться от стайки мутантов все же будут в состоянии. Эдвард к ним, как и ко всем, кто в его глазах выглядел предателем, относился с плохо скрываемым презрением, но отказаться от такого количества верных солдат просто не мог. Верных в том смысле, что у них не оставалось никакого другого пути, кроме как служить колонии. Оказавшись за ее пределами и без защиты барона, станут объектом мести для любого, кто узнает в них пиратских надсмотрщиков. А по тому, сколько рабов развезли по ближайшим поселениям, шансов оставаться неузнанными у них оставалось мало.
        Много времени уделялось дипломатии, направленной на установление добрососедских отношений с местными, и здесь уже дело продвигалось медленнее, после пиратских налетов и рейдов к любым появлениям «людей с неба» относились с большой опаской, не говоря уже о том, чтобы заключать с ними какие-то соглашения. Только после того, как несколько ближайших деревень, во многом убежденных бывшими рабами, что вернулись в целости и сохранности, действительно успев заметить разницу между пиратами и экспедицией барона, все же согласились на выдвинутые Эдвардом условия, лед был растоплен и дело, все-таки медленно, но начало двигаться вперед.
        Сформированные сводные команды из пиратских экипажей и абордажных групп с фрегатов бароната выдвинулись на защиту тех деревень, что приняли подданство. Вместе с ними же направляли группы инженеров и археотехников, для изучения имевшихся там возможностей и будущей пользы от этих поселений. Местные, по первому анализу, оседали на наиболее защищенных участках, где легко обороняться и есть возможности для развития, такие как источники воды или еще работающие электрические кабели. Чаще всего поселения закладывались либо в сохранившихся жилых районах, где оставалось очень много элементов и деталей повседневной техники, использовавшейся местными, либо участки промышленной застройки, где тоже немало следов аверийских технологий, каждая крупица которых была важна экспедиции Эдварда. Аверия пала, находясь на уровне развития чуть выше, чем сам Рейнсвальд, общие принципы используемых технологий чаще всего вполне понятны и объяснимы, но порой некоторые находки ставили исследователей в тупик, превосходя все то, что можно встретить на родине. И именно на такие артефакты охотились в первую очередь, отправляя в
секретные тристанские архивы. Они не являлись частью соглашения о спонсировании колонии и разделе прибылей, а делиться подобными находками, что могут толкнуть прогресс даже на десятилетия вперед, Эдвард не собирался.
        Активнее всего развивали связи с местными и возможности их дальнейшей ассимиляции в отношении фермерских хозяйств и расположенных на их территории деревень, поскольку вопрос еды и ее воспроизводства едва ли не был самым важным для будущей колонии. В обычных случаях колонии разворачивали гидропонные фермы на втором этапе развития, первоначально используя регулярные поставки с Рейнсвальда и спонсирующих феодов, очень сильно зависели от порой ненадежных и плохо проверенных путей снабжения еще долгое время. В данных же условиях можно было с самого начала стать независимыми от снабжения в этом вопросе, хотя на пути к успешному разрешению возникло сразу две проблемы. Во-первых, реставрация имеющихся ферм и оранжерей требовала немалых ресурсов, какими сейчас колонисты не обладали, и на данном этапе получалось использовать и лишь немного усовершенствовать лишь то, что обрабатывали сами местные. А во-вторых, что более проблематично, необходимо было наладить регулярное движение грузового транспорта от фермерских хозяйств до основной базы колонии в порту, для чего требовались хорошие дороги и безопасность
маршрутов.
        Прежние автомагистрали и монорельсовые дороги, имевшиеся на острове, пришли в состояние полной негодности. Трассы засыпаны старой техникой, обломками рухнувших зданий и баррикадами, порой настолько старыми, что сохранились еще со времени боевых действий в городе. Часть секций и пролетов разрушена, от мостов и подвесные уровни дорог почти ничего не осталось, но самая тяжелая ситуация оказалось с восстановлением линий монорельсовых дорог, от которых не осталось и двадцати процентов прежней транспортной сети.
        Первые конвои с продуктами и гуманитарной помощью для деревень приходилось отправлять в сопровождении тяжелой техники и бронетранспортеров, не только для расчистки завалов, но и для отражения возможных атак разбойников и мутантов, агрессивно реагировавших на активизировавшуюся деятельность колонистов. И если дикари довольно быстро сообразили, что с их возможностями отбить у хорошо вооруженных и защищенных конвоев хотя бы что-то практически невозможно, то дикие мутанты продолжали бросаться под траки и прицельную стрельбу танков сопровождения.
        В портовой зоне, как только разобрались с первыми проблемами, связанными с развертыванием передовой базы, бросили основную часть техники на строительство фортификационной системы, первоначально восстанавливая имевшиеся там военные форты и дополнительно укрепляя обнаруженные и снова запущенные атомные электростанции, обнаруженные в порту. Пираты до их приезда уже сумели запустить одну, но ее мощностей уже не хватало, и техники бароната активировали две остальных, что существенно облегчило последующие работы. Используя имевшуюся строительную технику и не завися от корабельных генераторов, рабочие в короткое время очистили портовую зону от старых завалов и рухнувших зданий, приступив к реконструкции тех, что еще можно было использовать. Роботы могли работать круглосуточно, как и автоматическая техника, так что над портовой зоной постоянно висело облако строительной пыли.
        Когда-то портовую зону от всей остальной городской территории огораживала высокая трехуровневая стена с рядом наблюдательных вышек, по большей части сохранившаяся, но закрывавшая слишком большой участок, и ее восстановление не несло значительной роли в контроле существующего периметра. Вокруг нее расставили автоматические станции наблюдения и запустили патрули дронов. Этого вполне хватало для предупреждения о приближении опасных животных или групп разбойников, но полноценное ее удержание не несло никакого смысла. Гораздо важнее было укрепление обозначенных по принятому плану развития границ колонии.
        Для периметра новой базы строили новую стену вокруг старого комплекса административных зданий, где Эдвард решил разместить командный и военный центры, основу будущей колонии. В один периметр так же входил один из восстанавливаемых фортов и электростанция, отдельно укреплялись две остальные и обеспечивались контакты с другими фортами на территории портового комплекса.
        Легче всего шли работы по расчистке и введению в действие причалов. Полностью восстановить весь функционал порта, обеспечив работу всех причалов и стыковочных мест сейчас не было ни возможностей, ни необходимости. Сейчас будет вполне достаточно четырех или пяти полностью функционирующих причалов, способных принять сразу не менее двадцати кораблей в общей сумме.
        Причалы слабо пострадали от военных действий и последующего периода запустения, и самое главное, продолжали работать антигравитационные системы, удерживавшие причалы в стабильном состоянии. В ходе работ восстанавливались магнитные крепления, вентиляции, освещения и шлюзовых переходов, на остальной территории шли работы косметического характера, восстанавливая внутренние интерьеры и очищая от мусора. Над портом, освещенным прожекторами, постоянно стоял гул строительной техники, и на многих работах участвовали местные, поскольку специалистов хватало, но все время не хватало простых рабочих среди водителей и техников, где их не могли заменить дроиды. Всего несколько уроков и практических занятий, и местные уже вполне уверенно работали на тяжелой колесной строительной техники, так что глядя на них, Эдвард был уверен, дай еще пару месяцев занятий, и смогут освоить воздушный и антигравитационный транспорт.
        Отдельно обстояли дела с кораблями, сведенными теперь в единый корпус под управлением Севереда, часто в шутку называемый «первым колониальным флотом», изрядно злившей барона. Естественно, основную силу в нем составляли корабли, прибывшие из Тристана, корабли пиратов не могли составить им никакой конкуренции ни по тактико-техническим характеристикам, ни по состоянию. Первое, что сделал Северед, когда немного разобрались с делами, провел полную ревизию обоих кораблей, оказавшись весьма удивленный результатами.
        - Господин, у меня нет цензурных слов, чтобы выразить свое отношение к тому, что происходит на этих шаландах, - рассказал тогда Де Кастери, ознакомившись с отчетами ревизионных команд, - Там царит какая-то бездумная демократия, непонятно на что направленная и непонятно каким образом контролируемая. Получается, капитаны управляют кораблем чисто номинально, наверное, имеют какую-то власть только в ходе прямого боестолкновения, когда приказы уже нельзя выносить на всеобщее обсуждение. Во всех остальных случаях все решает собрание высших офицеров корабля, таких как штурман, первый навигатор, первый инженер и им подобные. Решения выносятся на обсуждение и все вместе думают, стоит ли с этим соглашаться или необходимо ввести какое-то поправки. Если не достигают общего согласия, то вопрос тогда выносится на обсуждение всей команды, которая решает тем, за какой вариант ответа поднято больше рук. Смешно… Что касается технического состояния корабля, оно и вовсе оставляет желать лучшего. Основные орудия действуют только на пятьдесят процентов мощности, бортовые батареи, вероятно, в ходе последних
боестолкновений, повреждены, ремонт там проведен самый примитивный, остальное держится только на честном слове… В любом крупном анклаве их легче было бы пустить на слом, чем пытаться ремонтировать. Меня вообще удивляет, как они каким-то образом все еще поднимаются в воздух…
        - Пустить их на слом мы пока себе позволить не можем… - покачал головой Эдвард, - соберите экспертов и скажите, что вообще с ними можно сделать, но корабли необходимо использовать. Мы не можем постоянно гонять наши фрегаты на мелочные задания, хотя бы два из них должны постоянно находиться здесь.
        Если выбирать из двух зол меньшее, «Чаша боли» оказалась в несколько более подходящем состоянии, чем второе судно, поэтому, установив на корабль лучшее из имевшегося локационного оборудования, его отправили на дальнюю орбиту, контролировать окружающее пространство. А для того, чтобы не возникало каких-либо вопросов, в экипаже провели серьезные переустановки, поставив почти на все управляющие посты офицеров бароната, как и сильно смешав в экипаже пиратов с матросами с тристанских кораблей.
        Больше всего сейчас Эдвард боялся неожиданного нападения на колонию, особенно со стороны Гористарского графства. Несмотря на все достигнутые успехи, оборона их базы, особенно противовоздушная, была еще очень слаба, и вряд ли сможет противопоставить хоть что-то неожиданно вышедшей из прыжка рейдерской эскадре. «Чаша боли» должна засечь противника на максимально доступном расстоянии, чтобы успеть предупредить колонию.
        - Мы должны понимать, что сейчас находимся не на безопасных территориях Рейнсвальда, - уверял тогда он Севереда, когда выделил часть рабочих на восстановление хотя бы одного ремонтного дока, - Гористары вряд ли просто так позволят развиваться колонии, против которой столь усердно сопротивлялись. Возможно, выступить напрямую они и не смогут, но средств для того, чтобы нанять кого-нибудь и ударить по Аверии, у них хватит в любом случае.
        Ремонтные доки этого анклава в лучшие годы своего существования могли обеспечить всем необходимым и полностью восстановить практически любой корабль, даже самый разбитый, но от них мало что осталось. Все либо заржавело, либо рассыпалось и обвалилось, либо растащено местными и переплавлено в примитивные инструменты. Инженеры сосредоточили все свои усилия на двух закрытых ремонтных доках для небольших судов, куда вполне можно установить восьмисотметровую «Чашу боли», что еще могли быть восстановлены, очистив от накопившегося мусора и развалин, восстановив основные конструкции. Для ремонта использовали либо то, что найдено в других доках, либо отливая новые детали с помощью имевшихся промышленных мощностей нескольких запущенных мобильных цехов переработки, привезенных из бароната.
        Первый док был более или менее готов уже через неделю напряженной работы, и туда сразу же поставили «Матерь грехов», привести в более подобающий вид, восстановить бронирование и системы вооружений. Используя материалы с поврежденного линкора, дрейфующего около порта, на корабль ставили усиленные бронелисты и начали реконструировать бортовые батареи, заменяя поврежденные или изношенные орудия. Почти километровый корпус корабля облепили леса и подвижные блоки, где работали ремонтные дроны с тристанских кораблей. Ярвик некоторое время возмущался по поводу того, что его корабль приковали к одному месту, и он теперь еще долгое время не сможет снова подняться в воздух. Только когда ему показали чертежи ремонта, сразу успокоился и теперь едва сдерживал довольную улыбку, представляя, какой «Матерь грехов» будет после того, как сойдет со стапелей. Северед не мешал ему радоваться по этому поводу, поскольку пирату только еще предстояло услышать, что «Матерью грехов» он больше командовать не будет, как и то, что большую часть его офицеров сняли со своих постов, назначив на другие должности. Никакого доверия
они у барона не вызывали, равно как и их капитан, а некоторые уже обращались к нему с предложением сменить Ярвика, поставив их командовать новой «Матерью грехов», чем уже доказали тот факт, что верить им не стоит. Барон уже хотел отдать приказ расстрелять всех, обратившихся с подобным предложением, но его удержал Северед, предупредив, что таким образом он может спровоцировать бунт среди пиратов, все еще не настолько доверяющих барону, чтобы простить расстрел своих старых офицеров и последующее назначение на их места тристанцев.
        Для подготовки к возможной обороне в одном из восстановленных фортов начали монтироваться ракетные установки для запуска кораблей класса «земля-орбита» с термоядерными боеголовками, как оружие последнего шанса, если возможные нападающие смогут разбить воздушную эскадру. В это же время на одном из небольших спутников острова монтировали станция дальнего слежения, поскольку на самом острове еще предполагалось размещение шахт для ракет дальнего действия, способных вести огонь по кораблям противника, находясь вне зоны поражения их орудий.
        Первый корабль, прибывший на орбиту Аверии, появился через пять недель после того, как барон с эскадрой столкнулись с пиратами, приближаясь к острову. За это время уже многое успело измениться, в частности, уже работали первые три направляющих маяка на причалах, и уже начинала действовать первая диспетчерская вышка для связи с прибывающими кораблями. После стандартного обмена сообщениями, оказалось, что корабль прибыл из Рейнсвальда, и нес на себе герб Карийского бароната.
        - Включите видео связь, - велел Эдвард, поднявшийся на вышку, как только получил сообщение, что на орбите острова находится вооруженный корабль, - Не думаю, что это Гористары, но все же хочу быть уверен в том, что мы не разрешаем стыковку кораблю, полному наемников…
        - Барон, вы слишком уверены в том, что на колонию собираются нападать, - заметил Стетфорд, в тот момент находившийся рядом и изъявивший желание подняться на вышку вместе с ним. За те недели, что прошли в постоянном сотрудничестве с тристанскими офицерами, пират уже успел серьезно измениться, пропала его привычка постоянно ходить полупьяным и разбавлять свою речь ругательствами, даже одеваться стал опрятнее, начал бриться и следить за своим внешним видом. В нем словно вновь начал проявляться тот человек, что когда-то был прежде, чем опустился до такого скотского уровня под давлением обстоятельств и собственного отчаяния.
        - Я считаю, что лучше быть осмеянным из-за страха потерять крепость, чем потерять крепость из-за страха быть осмеянным, - сказал Эдвард, не поворачивая головы, - Так что включите видео связь, хочу увидеть их капитана.
        На установку видеосвязи потребовалось около минуты, поскольку использовалась еще старая антенная система, остававшаяся на вышке и ржавевшая там несколько тысячелетий. Часть модулей техники отремонтировали, часть заменили, но сигнал все равно оставался слабым и неуверенным. Мешало и магнитное поле острова, и только благодаря усилиям связистов канал все-таки был налажен, после чего на обзорном экране проявилось изображение капитанского мостика, изредка прерываемое помехами. И первое же лицо, какое увидел барон, оказалось лицо его будущего тестя Рокфора.
        - Эдвард! Я очень рад тебя видеть! - улыбнулся барон Карийский, расставив руки в стороны, словно собирался обнять его прямо по видео связи, - И очень рад, что ты в добром здравии и с тобой все в порядке. Как видишь, я тут к тебе в гости наведался! - старик довольно улыбнулся, словно тоже радуясь возможности вырваться из постоянных интриг Рейнсвальдского высшего света.
        - Барон, - чуть поклонился Эдвард, - Весьма удивлен тем, что вы вообще решились сюда прилетать. Особенно после того, как просил вас присмотреть за моим баронатом, - последние слова произнес с нажимом, напоминая о данном слове.
        - На Рейнсвальде пока еще все спокойно, как в полный штиль в открытом пространстве, - отмахнулся Рокфор, - Зато у меня столько новостей, что мне просто необходимо о них рассказать, иначе меня просто разорвет изнутри. Кстати, скоро ли вы наладите систему подпространственной связи? Подобное общение курьерами вызывает у меня легкое раздражение… - он усмехнулся, уперев руки в боки, - Что вообще за последние недели ты смог тут сделать? Хотя бы горячая вода есть?
        - Для вас, дорогой друг, у меня найдется даже родниковая минеральная вода и пара мойщиц, чтобы помочь вам принять ванну, - рассмеялся Эдвард, махнув рукой Сетфорду, отменяя тревогу, - Мои люди сейчас сообщат координаты посадки и можете спокойно стыковаться, указанные причалы теперь полностью работоспособны.
        - То есть, не успел я прилететь, как ты уже предлагаешь мне изменять моей благоверной? - распушил усы Росфор, услышав о мойщицах, - Хотя… ловлю на слове, если они будут симпатичными. И моей ни слова… - и снова довольно усмехнулся, - И еще… таких выходок тебе самому проделывать я не позволю, когда все-таки женишься на Изабелле, - даже пригрозил ему пальцем. От этого жеста связисты не выдержали и заулыбались, с опаской поглядывая на своего барона, но Эдвард был в слишком хорошем настроении, чтобы изображать из себя обиженного.
        - И в мыслях не держал, - честно развел молодой барон руками, - Стыкуйтесь, я вскоре прибуду на пристань, покажу вам, чего мы уже успели достигнуть. Надеюсь, вас это впечатлит.
        «Контор», так назывался прибывший к острову корвет, пристыковался у первого причала, что работники порта и ремонтники отметили шумными овациями, как первый самостоятельный корабль, подошедший к восстановленному причалу, хотя некоторые нервничали, как бы не отказали какие-нибудь только что восстановленные узлы, еще не проверенные в реальном действии. Рядом еще оставался корпус старого разбитого корабля, стоявшего здесь, наверное, еще в те дни, когда Аверия проходила через период упадка, стремительно возвращалась в первобытное состояние, но его не убирали оттуда специально, используя как материал для производства необходимых в ремонте элементов или деталей.
        Эдвард сам с небольшим сопровождением прибыл на причал к главному люку, встречать делегацию Карийского бароната с самим бароном во главе. Одетый в легкий походный костюм, Рокфор выглядел невероятно довольным тем, что сам прибыл на Аверию, рассматривая все вокруг с каким-то детским восторгом, наверное, вспоминая времена своей молодости, когда сам путешествовал по отдаленным колониям и приграничным аванпостам.
        - Ты уверен, что вам понадобится помощь «Сакрала»? - оглядываясь по сторонам, спросил Рокфор спустя некоторое время после того, как встретил Эдварда и прошелся по причалам порта, - здесь и так все неплохо выглядит, и как погляжу, ты не жалеешь сил на продолжение работ.
        - У нас мало времени, поэтому приходится торопиться до прибытия самого корабля, - пожал молодой барон плечами, - пусть здесь все и выглядит неплохо, но без возможностей «Сакрала» эта колония вряд ли сможет превратиться во что-то большее, нежели простой городок на окраинах Рейнсвальда, не говоря уже о том, чтобы стать частью Цитадели…
        - Теперь и тебя заразила эта идея, не так ли? - поинтересовался Рокфор, усаживаясь в пассажирское кресло внедорожника, на котором Эдвард приехал его встречать, - Райсор буквально места себе не находил в последние дни, ничего не зная о том, что здесь происходит. Если идея с колонией себя не оправдает, он, наверное, просто не переживет подобного.
        - Насчет Райсора, - напомнил Эдвард, - как дела у Изабеллы? Она не скучает?
        - Твой друг делает все, чтобы временное заточение в замке Камского герцогства не удручало твою будущую жену, - успокоил барона Рокфор, - но насколько я знаю, она по тебе действительно скучает. Все должно было произойти совсем по-другому, если бы не это появление Респира, - покачал головой встревоженный отец, - тебе сейчас следует готовиться к свадьбе, а не прозябать на окраинах пространства, готовя новую колонию…
        - В политике нет места для отдыха, - заметил тристанский барон, - вы что-то говорили о новостях, какими не терпится поделиться?
        - Не здесь, - покачал головой Рокфор, - слишком много посторонних ушей. Сейчас пока ты хвались. Я видел причалы, они впечатляют даже без тех восстановительных работ, что провели под твоим наблюдением, но это вряд ли единственное, чего достигли здесь.
        - Мы могли бы достигнуть и большего за этот период, - сказал Эдвард, - но работа с местными пока еще идет медленно, последствия пиратских рейдов, из-за которых нам до сих пор не доверяют аборигены, а те соглашения, что все же получилось заключить, пока самые поверхностные. Результатов можно ожидать только через несколько месяцев. Это и то при самых положительных прогнозах…
        - Рейды? Твой корсар говорил, что на этом анклаве никого нет, кроме аборигенов, - удивился Рокфор, оглядываясь по сторонам и разглядывая мелькающие мимо машины руины, как и сам молодой барон делал в первый день своего пребывания здесь. Масштабность заброшенного города непреднамеренно наводила на мысли о том, что любое, даже самое невероятное, величие и могущество проходит, оставляя после себя лишь пепел и запустение. Каждый, кто видел этот заброшенный город, невольно сравнивал его с Рейнсвальдом, сможет ли тот достигнуть такого же величия, и не рухнет ли так же, оставив после себя только развалины.
        - До нас здесь успели закрепиться пираты, - спокойным тоном уточнил Эдвард, - ну и относились к местным соответствующим образом. Нам, правда, удалось обойтись без стрельбы, и я принял их вассалитет, - барон пожал плечами, успев свыкнуться с этой мыслью и не находя в ней ничего слишком странного, но Рокфору такое еще было в диковинку, что ясно выразилось на его лице.
        - Вассалитет? Пиратов? - изумился карийский барон, - Эдвард, стоило тебе только покинуть Рейнсвальд, как голова тут же прохудилась… Представь, что будет, если об этом узнают дома! Барон Рейнсвальда принимает вассалитет у разбойников!
        - Здесь не Рейнсвальд, - сказал молодой барон, - и ничего я никому не собираюсь рассказывать, за исключением того, что посчитаю нужным рассказать. Рокфор, кстати, добро пожаловать в Новую Аверию, первоначальную базу экспедиции, - Эдвард указал на возвышавшуюся впереди ярко освещенную стену, высотой двенадцать метров, где через каждые пятьдесят метров уже достраивались сторожевые башни с артиллерийскими и пулеметными точками. На крышах уже развевались подсвеченные флаги Камского герцогства и Тристанского бароната, а так же бело-красное полотнище с золотым орлом, сжимающим в лапах молнии, флагом самой колонии. Пока что еще временное, необходимо подтверждение от геральдического собрания, но Эдвард все же уже использовал его, чтобы не вызывать лишних вопросов и не пользоваться флагами пиратов или собственно самого Тристанского дома.
        Автомобиль заехал в главные ворота, остававшиеся открытыми, но перед ними уже разместились укрепленные бетонные доты с пулеметами и скорострельными лазерными излучателями. Сразу после ворот, на небольшой площади стоял танк, прикрытый бетонными укреплениями и направивший пушку на проезд. Чуть дальше уже размещались корпуса и казармы, частично возведенные с нуля из строительных блоков, а частично занимавшие здание административной части порта, составившей основу Новой Аверии.
        - Что, есть, кого опасаться, раз так укрепляетесь? - усмехнулся Рокфор, оглядываясь по сторонам, - такое чувство, будто вы ждете нападения с минуты на минуту… - он вышел из машины и не без удовольствия потянулся, - Здесь хорошая охота? А то пока летели, я думал, что окончательно превращусь в желе, и сюда придется привозить уже в тележке. От долгого безделья мои мышцы будут ни на что не способны.
        - Охота здесь, я бы сказал, интересная, - усмехнулся Эдвард, тоже выходя из машины и, отпустив охрану, пошел впереди, показывая дорогу, - только не совсем понятно, кто на кого охотится, то ли мы на мутантов, то ли они на нас. Твари, что живут в этих развалинах, на редкость хитрые и опасные, я уже успел потерять пару человек от нападений диких хищников. Пришлось даже создавать истребительные команды, зачищающие территорию от местной фауны.
        - Значит, я здесь задержусь, - удовлетворенно кивнул Рокфор, - может, здесь найдется еще парочка подходящих трофеев! Только сначала нам необходимо решить все дела. Ты покажешь мне, где можно расположиться, или прикажешь будущему тестю спать с солдатами в одной казарме?
        - Конечно, - кивнул молодой барон, показывая на ярко освещенное высотное здание, - прошу следовать за мной.
        Здание внутри полностью перестроено, инженеры удалили оттуда все оборудование и почти все межкомнатные перекрытия, оставив только опорные стены и конструкции, позже создав принципиально новую планировку помещений, разделив каждый уровень на ряд крупных апартаментов, специально предназначенных для приема высоких гостей. Когда «Сакрал» прибудет и начнется полномасштабное развитие колонии, многие из тех, кто вложился в эту экспедицию, захотят посмотреть, на что уходят их средства. Поэтому с самого начала очень важно подготовить достойные для их статуса помещения, где гости смогут устроиться со всеми удобствами, не мешая друг другу и окружающим.
        Только внутренний интерьер еще не соответствовал требованиям, здесь находилась в первую очередь практичная и удобная корабельная мебель, соседствовавшая с редким антиквариатом, выторгованным у местных. Вопрос украшений и меблировки можно было решить, когда начнут действовать регулярные торговые маршруты колонии с Рейнсвальдом, где и можно закупить всю необходимую мебель с соответствующим уровнем роскоши.
        - Неплохо, - оценил Рокфор, когда поднялись на верхний уровень и зашли в предложенные ему покои. Новые магнитные лифты, установленные в старых шахтах, позволяли подниматься на нужный этаж за секунды, не тратя лишнего времени на ожидание и тряску в прежних старых и рассыпающихся кабинах. А в предложенных Карийскому барону апартаментах установили широкие панорамные окна из бронестекла, где открывался отличный вид на Новую Аверию, постоянно ярко освещенную прожекторами строек и словно совершенно не ложившуюся спать. Бросив свой камзол сервисному дрону, барон Карийский подошел к окну, - как понимаю, ты специально решил поселить меня здесь, чтобы хвастать результатами?
        - Не только из-за этого, - усмехнулся Эдвард, приглашая пройти на второй этаж апартаментов, - а так же из-за того, что в курительной здесь установлено несколько слоев шумоизоляции и радиоотражения. Разговор там подслушать известными нам способами практически невозможно, так что если вам действительно есть, что рассказать, то лучшего места для приватной беседы не найти.
        - Тогда идем туда, - кивнул Рокфор, - показывай, куда направляться?
        Курительная комната представляла собой небольшое помещение с парочкой столов и мягкой мебелью для наиболее приятного времяпрепровождения, и усиленной вентиляцией, чтобы ни дым, ни запах не выходил в остальные комнаты. Распорядившись доставить сюда бутылку местного вина, Эдвард сел на диван, напротив странного вида панно, изображавшее что-то, похожее на воздушный корабль, но бездумно ярких оттенков, сделанное местными. Жители деревни, у которых выкупили это чудо чьей-то художественной мысли, говорили, что изображенным здесь образом должен появиться пророк неба, какой создаст здесь настоящий рай на земле и вознаградит всех по заслугам и деяниям. Рокфор тоже проследил за взглядом своего товарища, но не найдя в панно ничего особенного, уселся в кресло спиной к нему, протянув ногу к трескающему в небольшом камине искусственному огню, красивому и теплому, но совершенно не обжигающему. Раскурив одну из сигар, он не без удовольствия затянулся, и лишь тогда начал свой рассказ.
        - Я не мог доверить эти новости никому другому, поскольку получены они, скажем так, не совсем законным путем, - пожал Рокфор плечами, выдохнув облачко светлого дыма и пару секунд наблюдая, как оно тает в воздухе. - официально шпионаж за другими дворянами запрещен, а король весьма негативно относится к подобному поведению.
        - Будьте любезны, расскажите о самочувствии короля, - попросил Эдвард, - когда я улетал, ему было только хуже.
        - Иинан умирает, - сухо ответил Рокфор, - я видел его как раз перед отправлением сюда, и теперь он не может даже самостоятельно подняться с кровати, чтобы сходить в уборную. Какая проклятая ирония! Человек, лично поведший Пятый корпус ветеранов на прорыв в Такийской провинции, сейчас не может даже в туалет сходить, чтобы не испачкать всю кровать. Святые Небеса, я не хочу такой же судьбы!
        - Тем более следует поторопиться, - кивнул Эдвард, - когда король умрет, начнется борьба за престол, и тогда колония станет мощной картой в руках того, у кого окажется. Она должна быть достаточно самостоятельной, чтобы пережить этот период застоя и противостояний. «Сакрал» должен прибыть сюда до того, как Иинан издаст последний вздох…
        - Кстати, возвращаясь к тому, что хотел рассказать, - напомнил Рокфор, - Гористары собирают коалицию, подтягивая к себе мелких герцогов и баронов. А граф Розмийский с каждым днем становится все наглее, почти в открытую собирая войска и тренируя наемников, словно собирается вести боевые действия прямо на территории Рейнсвальда. Естественно, после такого бряцания мечами остальные претенденты на престол весьма волнуются, граф Фларский тоже подготавливает все силы, но мы пока не можем начинать переброску его отрядов на территории острова, это будет выглядеть уж слишком вызывающе. Поэтому сейчас находимся в весьма подвешенном состоянии… С другой стороны, из-за этого, Эдвард, тебе не придется волноваться по поводу нападения на Тристанский замок, можешь смело возвращаться домой…
        - С чего вы это взяли? - удивился Эдвард, - мы охотимся на Респира, а не на конкурентов графа Фларского в деле усаживания его пятой точки на престол! - он произнес это даже резче, чем ожидал, - Вам надо снова все объяснять? Респир похож на паровоз, который прет прямо вперед, не разбирая дороги и никуда по сторонам не глядя, даже на происходящее перед его носом. Вы думаете, он станет медлить из-за того, что на острове вот-вот может разгореться война? Он псих, а психов нельзя предугадать! - Эдвард даже встал и оперся о спинку дивана. В этот момент в комнату заглянул сервисный дрон с подносом, расставив на столе набор бокалов и предусмотрительно открытую бутылку местного вина. Успокоившись, Эдвард взял бокал себе и протянул еще один Рокфору, - Попробуйте, отличный напиток. Я даже думаю поставлять его на Рейнсвальд, он там точно должен иметь спрос…
        - Да, согласен, отличное вино, - согласился Рокфор через минуту, пригубив содержимое своего бокала, - я бы даже сказал, что вряд ли пил что-то лучшее. Однако, Эдвард, мы все же говорим не о Респире, а о бароне Гористаре. Для него этот чокнутый родственник не более, чем бешеная собачка на поводке, какой всегда можно затянуть покрепче, а можно ослабить, чтобы попугать окружающих. Старик копит силы для того, чтобы захватить престол королевства, а если Респир сейчас ударит по Тристану, то часть своих сил ему придется погубить ради чокнутых фантазий влюбленного недоумка. И он сам сказал, что не пойдет на это, - уверенно сказал Рокфор, разглядывая на свет цвет напитка в бокале.
        - Как можно говорить об этом с такой уверенностью? - спросил Эдвард, присаживаясь на край дивана и болтая бокалом в руке, - мы давно конфликтуем с Гористарами, и барон никогда не давал повода думать о себе как о простом и предсказуемом человеке…
        - Я же сказал, что шпионить за другими баронатами не вполне законно, но это не значит, что мы не практикуем ничего подобного, - усмехнулся Рокфор, - у меня есть несколько опытных агентов, отлично отрабатывающие те немалые деньги, что им платят. И с того самого дня, как барон Гористар пришел на помолвку, я бросил все силы на то, чтобы узнать, что же он затевает на самом деле. Твой план весьма неплох, но все же самой крупной переменной в нем был сам Респир, а мы не можем вечно держать войска в состоянии повышенной боеготовности. Так вот, за Гористаром слежку установить не получилось, я потерял двух человек при провале, но вот Респир слишком официозная личность, чтобы даже задумываться о том, что за ним могут шпионить. Так что сейчас я знаю о нем все, даже то, о чем он сам только догадывается. Он действительно надеется напасть на Тристанский замок, пока тебя нет, уверенный так же и в том, что Изабелла там. Безумец! - не выдержал Рокфор, - только даже у него хватает ума понять, что пытаться провернуть подобное со своим отрядом в восемьсот человек чистое самоубийство. Ему нужны корабли, каких у него
нет и, к счастью, не предвидится в необходимых количествах, так что недостающую часть клянчит у Гористара, но тот не собирается разбазаривать свой флот на подобные мелочи. Как и не дает ему войска… Респир хочет сорок тысяч солдат и поддержку тяжелыми танками! Представить себе можешь подобное?
        - Могу, - кивнул Эдвард, - Респир не отличался логическими взглядами на мир, предпочитая вести себя так, как сам того пожелает. Значит, вы уверены, что без поддержки Гористара он не решится на нападение? Он непредсказуем, и честно признаюсь, что всегда опасаюсь, говоря об этом человеке в будущем времени.
        - Уверен, - кивнул Рокфор, - Гористар запретил ему что-либо подобное, пообещав взамен Тристанский баронат, когда граф Розмийский придет к власти. Как я понимаю, эти слова действительно звучали из уст старика Гористара, но вот насколько ни справедливы, все же приходится сомневаться.
        - Серьезно? - рассмеялся Эдвард, услышав подобную глупость, - Тристанский баронат? Он что, хочет полностью перекроить политическую карту Рейнсвальда? Или думает, что новый король может творить все, что угодно?
        - Когда Иинан умрет, многое изменится, - покачал головой Рокфор, - я видел уже смерть короля и, боюсь, могу увидеть смерть и еще одного, но в предыдущие два раза, когда выбирали нового короля, ничего подобного не было. Сейчас же слишком многие держат друг друга за горло, готовясь вцепиться челюстями до крови, как только получится подобная возможность. Королевские войска не будут вступать в схватку без нового короля, и, боюсь, со смертью Иинана Рейнсвальд захлестнет череда локальных войн. А в этом безумии может произойти все, что угодно.
        - Гористар раскрыл рот на Тристанский баронат? - уже со злобой прошипел Эдвард, перестав воспринимать подобные слова как шутку, - тогда думаю, он не будет против, если я выбью из его и так слишком жадной пасти несколько зубов? А что остезейцы?
        - Остезейцы колеблются, - пожал плечами Рокфор, - и из-за этого Вассарий цепляется за каждого, кто готов стать его союзником. Если остезейские банки перестанут его поддерживать, это очень сильно пошатнет его позиции и претензии на престол. Экспедиция на Аверию началась, «Сакрал» практически закончен, с того самого момента, как ты отбыл сюда, активы Камского герцогства растут не по дням, а по часам, а акции экспедиции уже готовятся пробить потолок. На бирже маклеры сходят с ума, акции феодов, что успели вложиться в экспедицию, упорно растут, обгоняя конкурентов. Остезейцы успели перекупить часть и теперь бояться прогореть, если поддержат не того. Держатели акций, кроме того, могут потребовать и возвращение своих вкладов, а это нанесет по банкам еще один очень серьезный удар. Еще немного, и они уже в открытую поддержат графа Фларского, что уверяет всех в необходимости политики экстенсивного развития королевства…
        - Гористар не допустит такого усиления своего соперника, - сказал Эдвард, - он сделает все, чтобы, если хотя бы не «Сакрал» остановить, то как можно сильнее придавить колонию. И действовать ему тогда придется быстро, еще до смерти короля. Остезейские банки могут перевесить чашу весов в пользу того, кого поддержат…
        - Что, Вассария уже не берешь в счет? - грустно усмехнулся Рокфор, - а именно из-за него я к тебе и прибыл. Вассарий вполне может ударить по Аверии, причем в ближайшее время. Тебе надо готовиться именно к этому, а не к безумию графа Росского.
        - Этот трус? - удивился Эдвард, - он даже никогда не числился в королевской армии. Один из тех людей, которые могут очень много говорить, но как только доходит до дела, то сразу исчезают в ближайших кустах. Не в его нынешнем положении планировать что-то подобное! - Эдвард снова встал, начиная нервничать. Колония только начинала вставать на ноги, боевые действия на ее территории никому не были нужны. Пусть даже и получится отбить возможный налет, но какой ценой это обернется для самой колонии, сложно даже представить, будет разрушено все то, чего уже удалось достигнуть, и все придется начинать заново, преодолевая возрастающее недоверие местных, которые тоже увидят, что «люди с небес» не всемогущи.
        - Он сейчас в отчаянном положении, - сказал Рокфор, - остезейцы его главная опора, но колония и вложенные в нее средства все больше и больше попадают в сферу влияния графа Фларского. Тристанский же барон, отправившийся лично для подготовки основы для будущей колонии, официально заявил о его поддержке, как и герцогство Камское, организатор всей экспедиции и официальный кредитор на Аверии. Герцог Хлейта тоже уже не стремится поддержать своего родственника, стремительно теряющего влияния, но не выказывает никаких симпатий и остальным претендентам, ждет от него решительного шага. Желает подтверждения, что этого человека действительно можно вести к престолу, не опасаясь, что ставил не на ту лошадку. Понимаешь, Эдвард? Вы словно клещами вытаскиваете из него то единственное, что еще могло его привести к власти, а такого так просто не оставит даже последний из глупцов.
        - Что он готовит? Чего ждать? - прямо спросил Эдвард, отворачиваясь к стеклу, где внизу ярко светились гирлянды осветительных фонарей и длинные лучи прожекторов, - и, главное, когда?
        - Если решится, то очень скоро, - кивнул Рокфор, - мои люди докладывают, что он набирает наемников, в первую очередь, вольных рейдеров и пиратов. В общем, всех, у кого есть корабли, не приписанные к Рейнсвальду или его колониям. Сейчас вся эта эскадра собирается на Сомрийских верфях, официально там нет ни одного его собственного корабля. Не самый мощный флот, какой можно представить, но этого будет достаточно, чтобы выбить тебя с Аверии. «Сакрал» вряд ли уже отменят, но тогда он будет хозяином колонии…
        - И сразу станет фаворитом в гонке, - закончил его мысль Эдвард, - рискованный шаг, король может не потерпеть такого, если ему об этом вообще доложат. С другой стороны, если у него получится, как рассчитывает, то проблемы сразу решаться.
        Тристанский барон снова налил себе вина, раздумывая над всем услышанным. Вот в чем недостатки отсутствия межпространственной связи, новости доходят слишком медленно, не успеваешь вовремя на них реагировать. Сидя здесь, он слишком сильно отставал от остального Рейнсвальда, вынужденный только наблюдать, но не способный уже самостоятельно удерживать инициативу.
        - Если он нападет на колонию, то развяжет войну, - наконец, сказал Эдвард, разглядывая содержимое своего бокала и с трудом подбирая слова, наиболее точно выражающие его размышления, - должен это понимать. Как и то, что даже если мы не вышибем его с Аверии обратно первой же контратакой, то в затяжном конфликте у меня все равно больше возможностей и ресурсов, даже если найдет союзников, согласившихся участвовать в прямом столкновении.
        - Ты схватишься с союзом Хлейта и Гельского бароната, - кивнул Рокфор, - и что тогда будешь делать, когда Гористар ударит вам в спину? Иинан может не дожить до конца вашего конфликта. Я не стану воевать на два фронта, и тебе не позволю втягиваться в такой конфликт, так что Вассарию необходимо показать, что мы готовы оборонять Аверию до последнего, вне зависимости от того, какой противник выступит против нас. Самым простым способом будет усилить группировку войск, находящуюся здесь. Твоих трех кораблей для этой цели, конечно, маловато, необходимо гораздо больше. Сколько кораблей ты можешь выделить для защиты острова в ближайшее время? - спросил барон, подходя к разложенной на столе карте Аверии, где было еще слишком много пустых и незаполненных мест, - я прямо сейчас могу выделить шесть крейсеров при поддержке корветов и эсминцев. Потом, если дела пойдут так, как задумано, смогу выделить еще несколько.
        - Мы можем ударить по Сомрийским верфям прямо сейчас, - сказал Эдвард, задумавшись, вспоминая, откуда еще можно перебросить силы, - если отозвать с дальних рубежей разведывательную экспедицию, то дня через три, а может быть и меньше, у меня будет свободно два линкора и четыре дредноута. С ними примерно десяток фрегатов и крейсеров вместе с кораблями сопровождения. При поддержке ваших крейсеров этого должно быть достаточно, чтобы разогнать наемников Вассария. Они не будут рисковать собственными шкурами, вступая в схватку с эскадрой, практически равной им по силе…
        - Вассарий может выставить с Сомрийских верфей сейчас двадцать пять или двадцать шесть тяжелых кораблей, и их число постоянно растет, - уточнил Рокфор, - из которых уже один линкор и восемь дредноутов, остальное крейсера и фрегаты. Он не станет так просто убегать при виде нашей эскадры, даже если мы ударим прямо по верфям. И на основании чего мы вообще ударим по вольному порту? У нас нет ничего, кроме данных, и то полученных не совсем законных путем, и если Вассарий обратится к королю, тот вынужден будет выступить в его защиту. Представляешь, к чему это может привести?
        - Значит, вы просто предлагаете сидеть здесь и ждать, пока Вассарий сам лично не явится к острову? Надеясь только на что, что только формирующаяся система предупреждения засечет эскадру прежде, чем она выйдет из прыжка прямо над нашими головами? - сквозь зубы выдохнул Эдвард, - и как тогда пострадает колония, если бой начнется прямо над ней? Пары термоядерных ракет хватит, чтобы сравнять с землей все, чего мы уже успели достигнуть!
        - А что ты еще предлагаешь? Самим развернуть войну в надежде на то, что Гористар не обратит на нее внимание? Эдвард! Твой отец никогда бы не стал так рисковать! - напомнил Рокфор, - ты и так занят по уши, сейчас на тебе лежит ответственность за один из самых масштабных и рискованных проектов Рейнсвальда за последнее столетие! И не так много надежных друзей, чтобы опрометью бросаться в подобные авантюры!
        - За колонию я как раз не беспокоюсь, - отмахнулся Эдвард, - Северед с ней отлично управится. Райсор нашел отличного человека, которому можно доверять, не опасаясь, что предаст тебя в самый опасный момент. Люди чести редкость в наше время… - он предложил еще немного вина будущему тестю, но тот отрицательно покачал головой.
        - Он корсар! - напомнил Рокфор, - человек, который грабит и убивает ради наживы. Сам вспомни, как ты о них отзывался еще пару месяцев назад.
        - Однако ему я уже верю гораздо больше, чем большинству дворян Рейнсвальда, - заметил Эдвард, - он из тех людей, что говорят прямо, не утаивая свои настоящие мысли. А у нас никогда не знаешь, действительно ли человек улыбается тебе, или уже держит за спиной нож, чтобы воткнуть тебе его между лопаток. Наверное, этим и отличается дикое пространство от нашей цивилизации!
        - Ты еще можешь об этом пожалеть… - покачал головой Рокфор, но продолжить фразу не успел, поскольку именно в этот момент в дверь постучали и вошел молодой курьер в форме кадета, один из тех юношей, что набирали в селениях, заключивших союз с колонией, для обучения и последующего формирования будущего населения.
        - Господин барон, меня отправили к вам с сообщением, - обратился курсант, - господин капитан Альквир сообщает, что ваше присутствие ему сейчас необходимо. Велел передать, что они нашли налетчиков, но те скоро снова могут уйти из зоны наблюдения, - закончив фразу, кадет замер по стойке смирно, как учили, ожидая дальнейших распоряжений. Эдвард специально несколько секунд подождал, наблюдая за реакцией курсанта. Удивительно, не прошло и пары недель, как многие из молодых ребят научились уже общаться на их языке. Как оказалось, у обоих языков гораздо больше общего, чем можно сначала представить, особенно в правилах грамматики.
        - Свободен, возвращайся к себе, - кивнул барон, и, повернувшись к Рокфору, предложил, - отложим пока наш разговор, появились дела, с какими временить не стоит. Вы, кажется, хотели попасть на охоту? Нечто подобное сейчас могу вам предложить…
        - Налетчики? - удивился Рокфор, - что, здесь не все так тихо, как может показаться с первого взгляда? Кто это?
        - Северед расскажет вам намного больше про них, чем я, - сказал Эдвард, показывая ему, куда следует идти. Штаб гарнизона находился в соседнем квартале, где прежде находился центр управлений полетами.
        - Он изучал их, поскольку мы предполагаем, что это мутанты, ибо живут в условиях, в каких ни один человек не может нормально существовать. А главное, - Эдвард пропустил барона Карийского вперед, когда вышли на улицу, где уже выводили из гаражей бронетраспортеры и готовили грузовые аэрокоптеры, - эти выродки регулярно атакуют наши грузовые караваны и подконтрольные поселения. Без особых успехов, конечно, но и без внимания оставлять подобное мы не можем. Уже давно пытались отследить их местоположение, но они кочевники и постоянно двигаются. Имеющиеся у нас спутники направляли по изменяющейся орбите, чтобы захватить как можно большую территорию, - объяснил Эдвард, - если честно, я сомневался, что из этого что-то выйдет, но почему-то рад, что ошибся.
        Здание командного штаба представляло собой большой купол и, несмотря на то, что большая часть помещений находилась ниже уровня тротуара, в высоту достигало нескольких десятков метров, и еще примерно сорок метров добавляла координационная вышка с собственной антенной, установленную тристанскими инженерами, используемую как ретранслятор, лишь передающий сигнал другим антеннам. Внутри же большую часть купола занимал один огромный зал, с множеством диспетчерских мест и компьютеров, над ними на стенах разместились многочисленные дисплеи, порой в диагонали больше нескольких метров, и широкие голограммные объективы. Часть из них отключены, поскольку спутники и камеры, для вывода данных с которых предназначены, еще не активированы или даже еще не выпущены на орбиту.
        В центре зала был голограммный проектор в виде стола, рядом с которым сейчас стоял Северед в компании Стетфорда и Де Кастери, что-то обсуждавших на фоне трехмерной проекции Ядовитых пустошей. Красными точками и проявлявшимися надписями с короткими пометками о примерных характеристиках отмечались, скорее всего, скопления дикарей.
        - Барон! Наконец-то! - заметив их приближение, чуть поклонился Северед и следом Стетфорд, еще не привыкший к нормам рейнсвальдского этикета и немного опаздывавший, из-за чего казалось, будто он страшно неуклюж. Корсар же сразу обратил внимание и на второго посетителя, - очень рады видеть и вас, барон Карийский, не ожидали, что вы сможете найти свободное время и порадовать нас своим визитом, - в конце фразы указал на проекцию, - прошу меня извинить за несоблюдение норм этикета, но нам приходится торопиться, пока еще контролируем ситуацию.
        - Докладывайте, - кивнул Эдвард, опираясь двумя руками на край стола, - вы нашли мутантов?
        - Да, - кивнул корсар, - только это, скорее всего, случайность, а не закономерный итог наших усилий. Кажется, у них религиозный праздник или что-то вроде этого, из-за чего племена дикарей вышли на возвышение, и наши спутники наконец-то смогли их обнаружить, даже не смотря на густую пелену туманов, - указал на скопление красных точек на холмистой местности, на общей проекции возвышавшейся над остальными низинами примерно на двести или даже двести пятьдесят метров, - Здесь даже по приблизительным подсчетам нескольких тысяч человек, из чего следует, что на виду сразу несколько племен, собравшихся на общую встречу… праздник или нечто подобное. Если нанести удар сейчас, то можно лишить гидру сразу всех голов…
        - Сколько времени займет дорога? - уточнил Эдвард, - здесь будет мало нескольких десантных групп, они просто разбегутся от первого же удара, а наши усилия пропадут впустую.
        - Поэтому я решил, не дожидаясь вашего прямого указания, приказать подготовить группу аэрокоптеров и легкую бронетехнику для переброски. По воздуху дорога займет чуть меньше пятнадцати часов, а судя по тем приготовлениям, что сейчас наблюдаем со спутника, - он переключил голограмму на двухмерное изображение, передаваемое с камер в режиме реального времени, - Они будут находиться на этой территории гораздо дольше…
        На мониторах было видно, как дикари, с такого расстояния похожие на муравьев, копошились, разбивая небольшие жилые палатки и крупные шатры. Ярко горели костры, освещая все происходящее, играли дети, а женщины что-то готовили или занимались еще чем-то, что с такого расстояния не разобрать точно. Эдвард только удивился, как их много. Тысячи кочевников собрались в одном месте, не проявляя друг к другу никакой враждебности, наоборот, работая вместе и слаженно. Словно отвечая на немой вопрос барона о причинах такого, камера чуть сдвинулась на пару градусов, переведя в центр экрана большое капище, диаметром больше двухсот метров, с множеством идолов и каменными, похожими на арки, конструкциями. Здесь явно религиозный центр кочевников, и сюда, как предполагал Северед, все собирались на какой-то большой и важный праздник, даже не подозревая о том, что такое скопление народа может быть легко обнаружено. Без такого общего собрания спутники, настроенные на поиск живых объектов, вряд ли бы когда-нибудь смогли обнаружить подобное место.
        - Тогда выдвигаемся, как только будем готовы, по ходу обсудим план операции, - кивнул Эдвард, глядя на копошащихся дикарей, отложивших в сторону все свое оружие, - Мирный праздник, судя по всему, и табу на оружие. А в своих пустошах считают себя в полной безопасности. Де Кастери, вы останетесь здесь, перепоручаю вам все полномочия. Стетфорд и Северед полетят со мной, мне необходима как можно более точная координация действий. Адмирал, - обратился к Де Кастери, все еще стоящего около голограммы и внимательно наблюдавшего за картиной, - Найдите Ярвика и поручите ему отправится к фермерам, у них снова возникли какие-то проблемы с оросительными системами. Пусть возьмет группу инженеров и лично проследит, чтобы все было в порядке. Потом передо мной отчитается.
        - Он не будет доволен тем, что его отправили к фермерам, когда остальные участвуют в боевой операции, - заметил Стетфорд, - В последнее время и так начинает жаловаться, что мы здесь сами становимся похожи на аборигенов, занятые строительством и фермами, а не рейдированием. Господин барон, лучше вам известить его…
        - Он принял вассалитет, а потому должен исполнять мои указания, - отрезал Эдвард, - Если я посчитал, что мне он будет нужнее у фермеров, то ему остается только подчиниться. Барон… - он повернулся к Рокфору, стоявшему рядом и пока что не вмешивавшегося в разговор, - Вы участвуете или все же решите пока отдохнуть здесь после долгого перелета?
        - Я хоть и стар… - усмехнулся Рокфор, хлопнув руками по своему весьма внушительному животу, кажется, ставший еще больше с момента их последней встречи, - да и не во всякий бронекостюм влезу, но ты все же не думаешь, что этот старик ни на что не сгодится. Естественно, я с вами!
        - Превосходно! - кивнул Эдвард, - Господа, пятнадцать минут на сборы, после этого встречаемся на борту борта ноль один. Больше не смею вас задерживать.
        Основа плана заключалась в быстрой и неожиданной переброске крупного отряда в самое сердце Ядовитых пустошей, к собравшимся кочевьям дикарей так, чтобы они не смогли вовремя обнаружить опасность и, снова разбившись на маленькие группы, раствориться в ядовитых туманах. Под каждый аэрокоптер отряда закреплялся бронетранспортер с уже загруженными войсками, из-за чего для высадки требовалось всего лишь несколько секунд, после чего отряд уже мог вести активные наступательные действия. Боевые машины специально подготовлены для использования в условиях зараженной местности, с утяжеленным бронированием и улучшенной системой воздушной фильтрации. Внутри каждого из них находилось двадцать бойцов регулярной легкой пехоты Рейнсвальда. Единственным исключением были две машины, несущие на себе многоцелевые вездеходные транспортеры «Ворон», предназначенные для перевозки пехоты в тяжелых экзоскелетах. Десять боевых костюмов класса «Цербер», сами по себе являющиеся настоящими танками, поставленными на ноги, должны были стать основной ударной силой, какая переломит хребет кочевникам, сломив их волю к сопротивлению.
У дикарей просто не было оружия, способного повредить подобное творение человеческого военного гения, предназначенное для уничтожения себе подобных в любых количествах.
        Поднимаясь выше, аэрокоптеры переводили винты в направляющее положение, подключая антигравитационные двигатели. Во главе эскадрильи, уже в воздухе строившейся в походное положение, встал борт ноль один, где Эдвард дорабатывал план действий и на ходу раздавал конкретные указания. Умением командовать, как отмечали многие, он пошел в своего отца, считавшегося одним из самых выдающихся стратегов и тактиков Рейнсвальда, способный даже с меньшими силами наголову разбить количественно и качественно превосходящие силы врага. Именно со временем правления деда Эдварда, а позднее и его отца, связывают эпоху расцвета Тристанского бароната, быстро превратившегося в одну из важнейших фигур на политической доске Рейнсвальда, потеснившего в сторону даже своих наиболее давних конкурентов, став одним из ведущих феодов королевства. И их наследник, кажется, не собирался отступать от этих достижений, хоть ему еще предстояло многому научиться на собственном опыте.
        - Северед, возьмите десять машин и перережьте вот эту дорогу, - указал Эдвард на широкую тропу, уходящую вниз по склону с вершины холма, где сейчас находились кочевья. Использование инфразвуковых локаторов позволило получить полную трехмерную модель холма и прилегающих территорий. Кочевники явно выбирали это место с тем условием, что в случае нападения его будет удобно защищать, найдя наиболее подходящее среди скоплений скал и скальных обломков бритвенной остроты камней. Всего несколько троп вело к подножию холма, но только одна из которых была достаточно широкой, чтобы по ней могли пройти тяжело нагруженные повозки со скарбом кочевников, и именно ее и предстояло перекрыть Севереду. Проведя указкой ярко красную черту, барон дополнил, - вас высадят примерно здесь, на этом участке. После команды выдвигайтесь к холму, но медленно и осторожно, я уверен, что когда начнется бой, большая часть невооруженных дикарей направится именно этой дорогой. Вы должны не выпустить их… Стетфорд, вы возьмете пятнадцать машин и окружите холм с запада и юга, здесь, как видите, тоже несколько тропок. Когда убедитесь, что
все выходы перекрыты, тоже начинаете подъем наверх, наверняка, вам еще придется поучаствовать… Еще три машины останутся в резерве на тот случай, если мы кого-нибудь все же упустим.
        - Господин барон, - включился корсар в его монолог, - не хотите ли вы сказать, что возглавите атаку «Церберов» по центру капища? - в его голове буквально сквозила уверенность в том, что услышит сейчас положительный ответ, и уже готовился выдвинуть аргументы против подобного необоснованного риска, но Эдвард поспешил его разочаровать.
        - Нет, конечно, - усмехнулся тристанский барон, не отворачиваясь от карты, - я высажусь лишь после того, как «Церберы» зачистят первый плацдарм вместе с группой бойцов, и мы попробуем захватить живым хотя бы одного из их лидеров. Мне необходимо точно знать, что мы здесь обнаружили. А для этого необходимы пленные, как минимум, способные разговаривать…
        - Эдвард, это мало напоминает охоту, - заметил Рокфор, молчавший до этого момента и только внимательно слушавший весь разговор, - это больше напоминает… - он задумался на пару секунд, подбирая наиболее подходящее слово, - это больше напоминает резню… Ты собираешься уничтожить всех? И женщин, и детей, тех, кто никак себя не может защитить. Неужели это действительно так необходимо?
        - Барон, - повернулся к нему Эдвард, - это действительно необходимо. Единственное, что мы можем от них ожидать, так это новых нападений, но что самое главное, я не желаю видеть на территории этой колонии даже оседлых и прирученных мутантов, в каком бы обличии они не показались. Эти твари опасны в любом своем проявлении. Точно так же мне совершенно не нужен дрейф мутировавших генов среди населения колонии, если мы попытаемся ужиться с ними.
        - Мутанты? Все-таки они мутанты? - удивился Рокфор, - Судя по данным снимкам, внешне они вполне похожи на самых обычных людей, только диких…
        - У них очень сильные мутации внутренних органов, - ответил Северед, - мы препарировали несколько трупов, где нашли множество ярко выраженных отклонений от норм человеческого тела. Под воздействием агрессивной внешней среды у них изменилась практически вся система дыхания и большая часть пищеварительного тракта. Они люди только внешне, внутри это безумие генного и гормонального уровней. Скорее всего, отсюда и столь ярко выраженная агрессивность и атрофированные мыслительные процессы. Мои познания в возможностях биологического прогресса или регресса слишком малы, чтобы утверждать точно, но можно предположить, что еще несколько десятков поколений, и мутации достигнут такой стадии, что мыслительные процессы окончательно будут заменены инстинктами. Людьми их можно назвать с очень большой натяжкой…
        - Они загрязняют генофонд Аверии, и у меня нет другого выбора, кроме как полностью уничтожить их, - кивнул Эдвард, получив подтверждение словами корсара, - до последнего существа, чтобы не осталось и следа от подобных мутаций. Я понимаю, что это жестоко, но это все же намного легче и реальнее, чем потом по крупинкам выковыривать зараженный генокод из всего социума. Вы сами не хуже меня знаете, что необходимо делать с мутантами… - Эдвард знал, что барон Карийский не придерживается того же мнения. Он уже не раз публично делал замечания о том, что Рейнсвальд проводит слишком жесткую политику по отношению к мутантам и гибридам, вне зависимости от того, что они сами собой представляют. Конечно, в Известном Пространстве существует огромное количество анклавов, где к мутациям и межрасовым бракам относятся с куда большей толерантностью, но к таким вещам в королевстве мало кто относился с пониманием.
        - Если считаешь нужным, делай, - кивнул Рокфор, - отговаривать тебя больше не буду. Только не думай, что из-за этого стану отказываться от уже сказанных слов.
        - Спасибо, - кивнул Эдвард и посмотрел на часы, - скоро уже подлетаем, осталось меньше часа. Прикажите перейти пилотам на режим маскировки, не будем вызывать лишнего шума, - в маскировочном режиме гирокоптеры отключали все внешние фонари и осветительные приборы. Только в закрытых пассажирских отсеках, где не было ни одного иллюминатора, светились мягким красноватым светом аварийные лампы, не мешавшие глазам привыкать к темноте. Отключались и складывались так же и вертолетные винты, оставляя только антигравы, из-за чего скорость уменьшалась, а единственным звуком, какой теперь издавали гирокоптеры, было лишь тихое гудение ветра, рассекаемого обшивкой корпуса.
        Пилоты, подключив зрительные нервы напрямую к внешним камерам, продолжали вести машины даже в состоянии полной темноты. Машины продолжали двигаться тем же ровным строем, держась на два километра выше уровня ядовитых туманов, застилавших все равнины, но постепенно понижая высоту с каждой последующей минутой полета. Густой и плотный, издалека похожий на кисель, туман растекался повсюду, закрывая этот участок острова толстой пеленой, скрывая от любопытных глаз все, что могло происходить под его покровом. Иногда внизу можно было различить отдельные всполохи света, вспыхивающие на пару секунд. Туманы порой лежали спокойно и ровно, как вата, а местами начинали бурлить как растревоженный вулкан, рассыпаясь клубами во все стороны. Где именно находился их источник, никто точно не знал, а о причине их появления по острову ходили самые разные легенды, но никто не мог сказать ничего точного. Скорее всего, это была еще одна аномалия этого безумного мира, нарушавшего свои же собственные законы.
        Наконец, впереди показались яркие костры капища и расположившихся вокруг него племен. Чуть притушенные туманами, они казались размазанными по горизонту, но с каждой секундой отблески становились ярче и точнее, и здесь же эскадрилья разделилась на несколько групп, размеченных по плану молодого барона, отправляющихся по своим целям. Как стая хищных птиц, аэрокоптеры окружали ничего не подозревающую добычу, быстро, бесшумно и уверенно занимая указанные позиции. Опускаясь в туман, каждый зависал на расстоянии нескольких метров над поверхностью, задерживаясь не больше, чем на несколько секунд, чтобы сбросить бронетранспортер, и тут же снова поднимаясь выше.
        В тумане все казалось совсем иным, чем привыкли видеть солдаты, свет фонарей заканчивался уже на расстоянии нескольких метров, дальше приходилось полагаться только на сканеры и детекторы, даже сами звуки казалось, звучали здесь совсем по-другому, словно приглушенные. Закручиваясь в спирали, туман обвивал двигающиеся колеса бронетранспортеров, вытягивался за ними длинными щупальцами и забирался, кажется, в каждую щель, уже через пару минут пробравшись в салоны автомобилей, застилая приборы управления и линзы противогазов. Солдаты затихли, закончились и шутки, и бессмысленные разговоры, слышны только щелчки проверяемого оружия.
        Три машины все еще кружили в воздухе, над самым центром капища, где еще ничего не подозревавшие дикари начинали проводить какие-то свои обряды. Даже невооруженным взглядом Эдвард видел скопившиеся толпы народа перед высокими идолами, вырезанными из камня и размалеванными различными красками. Под ритмичный стук барабанов жрецы в ритуальных одеяниях уже приступали к казни пленников, буквально заживо разделывая их и щедро окропляя кровью основания каменных истуканов. Можно было атаковать, но сначала должна пройти подготовка, нанеся быстрый удар по противнику, ошеломив и деморализовав его силы.
        Боевые машины вышли из режима маскировки прямо над дикарями, и воздух тут же разрезал гул снова включаемых винтов, лопастями рубивших туман на куски. Выйдя на пикирование, аэрокоптеры сбросили первые бомбы, разорвавшиеся в самом центре толпы, выкашивая десятки собравшихся там людей, взрывами ослепляя и оглушая дикарей. Сразу за бомбардировкой десантировались «Церберы», прямо туда, где пару секунд назад взорвались сброшенные снаряды. Подготовленные для уничтожения живой силы противника, эти боевые костюмы вооружены скорострельными пулеметами и огнеметами, активированные еще в воздухе. Не ожидавшие ничего подобного дикари успели только осознать, что видят прыгающие на них антропоморфные фигуры из металла, весом по несколько тонн каждая, как поток свинца и огня буквально смел их, а выжившие бросились врассыпную, практически не думая о сопротивлении.
        Залитый кровью алтарь вместе с несколькими еще живыми пленниками, жрецами и охраной в парадных одеяниях буквально испарило залпом плазменного огнемета, а прилетевшая спустя пару секунд ракета раздробила основание истукана, стоявшего сразу за ним. С громким треском идол подломился и рухнул прямо на остатки алтаря, разбрызгивая во все стороны грязь и осколки камня.
        «Церберы» приземлялись без всяких проблем, продолжая вести ураганный огонь по всему, что попадало в зону поражения, зачищая площадку и разгоняя уцелевших, уже практически закрепив победу. Дикари, пораженные таким ударом, лишись как боевого духа, так и командования, поскольку почти все вожди и жрецы находившиеся в центре зоны высадки, у самого алтаря, не успели сделать ничего, как были быстро и безжалостно уничтожены. Все, что теперь оставалась дикарям, так просто бежать, бросая все и спасая только собственные жизни.
        Только на спусках с холма уже двигались снабженные спаренными пулеметами и курсовыми огнеметами бронетранспортеры, при поддержке цепей пехоты, прицельно стрелявшим по разбегающимся кочевникам, не делая разбора между гражданскими и вооруженными. На узких тропинках практически сразу же организовались заторы из-за наваленных тел, и еще больше народа топталось в давке, застряв на узких тропинках и практически не имя возможности их никак обойти. Солдаты же, продолжая вести непрерывный огонь, шаг за шагом поднимались наверх, заставляя дикарей отступать назад, прямо под огонь «Церберов». Некоторые дикари, конечно, пытались уйти, пролезая между скал и каменных россыпей, но пули снайперов находили их уже через несколько шагов.
        С неба снова ударили аэрокоптеры, в этот раз прямо по паникующим толпам, проходя на бреющем полете и расстреливая дикарей пушечным и пулеметным огнем, превратив тропинки в настоящую кровавую кашу, по солдаты снова пошли вперед, прямо по трупам, расстреливая тех, кто еще сумел выжить. Сопротивления практически не было, те воины, кто не погиб в первые минуты, и кто все-таки смог добраться до своего оружия, по отдельности особой опасности не представляли, их расстреливали еще до того, как успевали сделать хотя бы пару шагов.
        Битва была выиграна, не успев даже толком начаться, но теперь настало время полной зачистки. Приказ был единственным, прямым и без каких-либо оговорок, «выживших быть не должно», никакой пощады детям, женщинам или старикам. Методично, квадрат за квадратом, тристанские солдаты зачищали этот холм, проверяя каждую палатку и каждую телегу. С визгом, криком и плачем вытаскивая тех, кто пытался прятаться, уничтожая на месте и не обращая внимания ни на какие мольбы.
        Эдвард сошел на землю холма спустя пятнадцать минут после начала высадки, когда вокруг алтаря не было уже ни одного живого врага. В боевом снаряжении, но без оружия, спустился по трапу и втянул в себя воздух, с шумом проходящий сквозь фильтры противогаза, который все равно не мог отсеять весь смрад и вонь пожарищ. Вокруг было так ярко, что нет необходимости даже подключать визоры шлема. Горели подожженные палатки и наваленные друг на друга тела, химическое пламя оказалось настолько едким, что продолжало пожирать даже обугленные трупы, отбрасывая во все стороны яркие оранжевые блики, игравшие отражениями в лужах крови и рассыпанных вокруг гильзах. Здесь нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на чье-то тело, но Эдвард на это не обращал внимания, за свою короткую жизнь уже видевший поля сражений и куда большего масштаба.
        Его интересовало другое, солдаты доложили, что взяли несколько мутантов живыми, не простых жителей, каких даже допрашивать особого смысла не было, а командиров или вождей, сложно сказать, какое из этих названий им подходило больше. Сейчас этих пленников собрали около еще стоявшего идола, напоминающего человека, только с грубыми и примитивно вырезанными чертами лица. Несколько солдат у его основания охраняли около десятка пленников, многие из которых ранены, все равно приказа доставить в целости и сохранности не было.
        - Ну как, ты доволен? - поинтересовался Рокфор, оглядываясь вокруг и не зная, куда можно устремить взгляд, чтобы не видеть всей этой резни, - Мутанты уничтожены, а ты можешь праздновать победу…
        - Это не победа, - покачал головой Эдвард, вслушиваясь в сообщения по внутреннему каналу, пока пленных уводили на транспорт. Ими должны заняться специалисты, которые смогут вытянуть всю необходимую информацию, если она вообще у них есть, используя техники допроса, какие невозможно применять в полевых условиях. Вздохнув, молодой барон повернулся к Рокфору, - Это даже сложно назвать боестолкновением. Больше тут подходит слово… зачистка… Да, наиболее подходящее. Вы же не празднуете победу, разобравшись с паразитами у себя на кухне? - усмехнулся при подобном сравнении, - Барон, не думайте, что мне это доставляет хоть какое-то удовольствие. Если бы была хотя бы какая-то возможность избежать подобного, я бы воспользовался ею, но они мутанты… мы не имеем права оставлять их в живых… Кстати, Рокфор, я же обещал, что у вас будет отличная охота. Сейчас как раз есть такая возможность… Когда вы вообще в последний раз охотились на дикарей? Датчики зафиксировали несколько убегающих, мои люди хотели отправить дронов, но я подумал…
        - Друг мой, если бы я только был в неплохой физической форме, - усмехнулся Рокфор, и под маской его противогаза даже появилось что-то, похожее на ностальгическую улыбку, - Сейчас я уже не в том состоянии, чтобы лазить по скалам. Оставь это дронам…
        - Как скажете, - пожал Эдвард плечами, - В королевской армии мы несколько раз устраивали охоту за выжившими дикарями, но почему-то мне так никогда и не удавалось выбиться в победители или даже просто в лидеры.
        - В охоте не важно, кто победил, кто проиграл, - попытался выразить свое отношение к этому Рокфор, - Здесь важен сам момент охоты, противостояние того, кто охотится и того, на кого охотятся. С дикарями самое сложное в том, что охотник сам может в любой момент превратиться в жертву. Какими бы мы возможностями не обладали, все же это их мир и их законы, а мы же ограничиваемся высокими стенами и закрытыми куполами, продолжая отказываться от того, что вокруг… от первобытного состояния, когда важно только то, что сами из себя представляем… Эх… Эдвард, я порой жалею, что когда-то не родился в таком племени…
        - Неужели, барон? - удивился Эдвард, предложив направиться обратно к аэрокоптеру, где их ждал горячий чай и первые отчеты офицеров, докладывающих об уничтоженных группах противника, - Вы считаете, что они чем-то лучше нас?
        - Эдвард, они не лучше и не хуже нас… они другие… - попытался объясниться Рокфор, - Сравнивать их и нас это все равно, что пытаться найти что-то общее между орбитальным лихтером и тяжелым танком. Они живут другими правилами и в другом мире, нежели мы сами. Сам попробуй представить подобное, когда в твоей жизни нет этой постоянной суеты, подковерной возни и непрерывных заговоров, что оплетают нас, путают и мешают даже просто понять, ради чего мы на самом деле живем… Как думаешь, наша цивилизация стоит подобного?
        - А они каждый день борются за свое существование, как с окружающим миром, так и населяющими его тварями, погибая от любой мелочи. Даже от глубокой царапины, где в кровь проникает заражение, но нет в наличии и простых антибиотиков, чтобы остановить подобное. А в любой момент с неба могут спуститься работорговцы, пираты, налетчики или просто такие как мы, решившие, что отстрел дикарей с борта антиграва довольно неплохое развлечение, - показал Эдвард другую сторону, - Они каждый день заняты столь примитивными вещами, что не могут даже просто так постаять, как мы, рассуждая об отстраненных вещах… Стоит ли наша цивилизация такого? - повторил Рокфору его же вопрос.
        - А ты сам не хотел бы хоть на пару дней поменять свою жизнь на что-то более простое и понятное? - спросил его карийский барон, - отказавшись от всего, что есть сейчас, от той бессмыслицы, что мы называем политикой и светской жизнью? На ту, что есть у них, посвященную действительным целям, где опасности открыты, а друзья настоящие? - и глубоко вздохнул, - Я понимаю твое отношение к дикарям, сам служил в королевских войсках и даже участвовал в отражении нескольких довольно крупных нашествий их орд на колонии на поверхности. И все же, с возрастом в голову приходят уже совсем другие мысли, начинаешь по-другому смотреть на совершенно привычные вещи…
        - Может, и хотел бы, - задумавшись, ответил Эдвард, но быстро встрепенулся, - И все же, не нам решать, где и кем родится. Нам выпала такая жизнь, и многие бы ей позавидовали, так что остается лишь прожить ее достойно, - ответил Эдвард и зашагал к борту ноль один, добавив совсем тихо, чтобы только сам и расслышал, всего лишь одну фразу, - чтобы не было стыдно умирать…
        Глава 7. Вольные торговцы
        Барон Карийский отбыл обратно на Рейнсвальд через три дня после уничтожения стойбища дикарей. Ему искренне не хотелось покидать Аверийскую колонию, но события на Рейнсвальде требовали его немедленного возвращения без учета чьих-либо частных пожеланий. Нельзя пускать на самотек все происходящее там, иначе, пустив все на самотек, может потерять над ней контроль.
        Эдвард после отъезда своего будущего родственника снова остался в компании пиратов и корсара, продолжая заниматься делами колонии и искренне стараясь не думать о происходящем на родине и о своей невесте. Лишние мысли только отвлекали его внимание, которое сейчас, напротив, требовалось сосредоточить, поскольку, чем больше развивалось колония, тем больше появлялось самых различных проблем. Несмотря на первоначальные успехи, равно как и то, что уже было достигнуто даже больше, чем можно ожидать даже в самых смелых предположениях от столь спешно подготовленной экспедиции, вся тяжелее нависал вопрос со строительством и реставрацией старых зданий.
        Еще четыре недели пролетели словно один день, когда Эдвард порой оказывался так занят, что забывал считать дни. Колонии требовались все новые помещения под склады, жилые корпуса, общественные и административные учреждения, требовались материалы и снаряжение для развития жилой инфраструктуры для местных, все больше привыкающих к «людям с неба» и все больше им доверявшим. Конечно, такой процесс был неизбежен, горячая вода, свежая еда, фильтрованный воздух и качественное освещение перевешивали все возможные опасения, что еще могли испытывать аборигены по отношению к новоприбывшим. К колонистам теперь чуть ли не каждодневно присоединялось все больше племен и деревень, но так же начинал расти поток беженцев и переселенцев, особенно после того, как было разгромлено стойбище в Ядовитых Землях.
        С мутантами ситуация складывалась не самым положительным образом, особенно, если верить допросам пленных. Пойманные на стойбище дикари с успехом выдержали и психологические атаки, и физические пытки, но все же против двойной дозы сыворотки правды им устоять не получилось, погруженные в полубессознательное состояние, выдали ответы на все интересующие оперативников вопросы. Как оказалось, уничтоженное стойбище действительно было съездом целого ряда племен, но далеко не всех и даже не целиком. Уничтожив его, колонисты нанесли тяжкое поражение всем кочевникам Ядовитых пустошей, обессилив и обескровив их, но победа все же не оказалась решающей. Жаждущие мести за гибель сородичей и осквернения священного места, теперь дикари совершали вылазки не только за добычей и рабами, но и просто из жажды убийства, не видя особой разницы, кого следует убивать. Небольшие поселки и деревни, раскиданные по развалинам старого мегаполиса, несли серьезные потери и разрушения после подобных налетов, погибло много невинных людей, а некоторые селения и вовсе оказались уничтожены жестокими налетами, оставлявшими только трупы
и развалины.
        Ответ, конечно, последовал незамедлительно, карательные группы солдат и абордажных команд, выдвигаясь на аэрокоптерах, догоняли некоторые такие банды и истребляли всех до последнего человека. Введенная система патрулирования так же позволяла перехватывать многие группы, выдвигающиеся из Ядовитых Земель, и, агрессивно реагируя на такие вылазки, уничтожать их прежде, чем успевали добраться до поселений местных аборигенов. Только этого все же было недостаточно, рейды, одинаково кровавые для обеих сторон, продолжались, и Эдвард понимал, что ему нужно куда больше людей и техники, чтобы окончательно покончить с угрозой мутантов, использующих свое численное преимущество.
        Беженцы из разграбленных поселений, выжившие или просто согнанные с привычных мест налетчиками, теперь отправлялись к стенам колонии, надеясь хотя бы там найти защиту и прибежище. Им в этом старались не отказывать, условие для вхождения в состав колонии на правах равноправного члена общества было только одно - полностью отказаться от старой жизни и принять тот образ жизни, что вели сами колонисты. Большинство соглашалось, а если же нет, то им предлагали два пути. Первый - развернуться и идти своей дорогой, а второй, более либеральный, - поселится рядом, привыкая к новому устою и позднее изменить свое решение, если такое желание возникнет.
        Для беженцев реставрировали несколько ближайших к порту жилых небоскребов, соединив их единой инфраструктурой и отгородив высокими бетонными стенами от остального района. Этот комплекс на планах нового района колонии получил название «Прототип один», на котором Эдвард и ставил свой пока что самый грандиозный эксперимент по перевоспитанию местного населения в добропорядочных и верных подданных Тристанского бароната. Вокруг него быстро стали оседать и многие другие местные, пока что еще не принявшие решения ни окончательно отказаться от старого образа жизни, ни напрямую обратится за поддержкой к колонистам. В первую очередь, это были торговцы. Несколько осевших у ворот колонии торговых кланов разбили в старом помещении закрытого корабельного ангара целый рынок, пользовавшийся спросом не только у местных, но и у солдат и матросов колонии, не видевших ничего плохого в том, чтобы закупать там свежие продукты вместо консервов и сухих пайков, выдававшихся на корабельных кухнях. Первоначально возникли большие проблемы в качестве выбора средства обмена, местные использовали небольшие кусочки чистого
металла как альтернативу монетам, но почему-то не имевшие ни определенного стандарта или веса.
        Окончательно разобравшись, что на самом деле все споры по поводу веса используемого кусочка металла не имеют под собой никакого серьезного обоснования и договориться можно лишь только в каждом конкретном случае отдельно, Эдвард решил стандартизировать этот рынок. Лучше ввести в оборот ликвидную валюту, какую подделать или изменить уже невозможно, и если она получит спрос, то тогда рынок всего острова коренным образом изменится.
        Для оплаты труда наемных рабочих из местных, вместо тех же кусочков металла или натуральной продукции, стали печатать небольшие пластинки с гербом Рейнсвальда из золота, серебра или платины. Они имели разный номинал и разную стоимость, на них можно было покупать вещи и продукты в нескольких открывшихся на территории колонии и «Прототипа» магазинах, чем сначала ввели аборигенов в состояние ступора, не сразу сообразивших, почему такие пластинки нельзя, например, разделить, смять или переплавить, чтобы использовать как-то иначе. Такими же пластинками стали пользоваться и солдаты, торгующиеся с купцами и посещавшими рынок. Оставалось только ждать, когда до местных уже дойдет, что этими пластинками можно пользоваться и для торговли друг с другом, после чего начнется привязка всего внутреннего рынка острова к колонии.
        После окончания первого месяца, минувшего с момента разгрома стойбища, к союзу с колонией присоединилось еще несколько мелких и три особо крупных поселений аборигенов, из-за чего пришлось еще больше распылять имевшие в распоряжении вооруженные силы, обеспечивая новым подданным поддержку и защиту. И что самое главное, подтверждая свое постоянное присутствие там для последующего усиления уже после того, как явится «Сакрал». Эдвард все больше начинал чувствовать нужду в нем, ресурсы и возможности экспедиции подходили к концу, а регулярного снабжения так и не было, только отдельные корабли, прибывающие из Тристана или Карии. Несколько легче стало, когда подошла эскадра, присланная Рокфором, но полностью воспользоваться сейчас их возможностями Эдвард не мог, ожидая нападения Вассария, оставив корабли на ближних подступах к острову, возле одного из имевшихся спутников. Достаточно большого, чтобы там могли встать на прикол боевые корабли, находясь в состоянии боевой готовности к тому моменту, когда дежурившая на дальней орбите «Чаша боли» не подаст сигнал о приближении вражеского флота. Хорошо только,
что корабли привезли дополнительную строительную технику, материалы и дронов, оказавших неоценимую помощь колонистам в строительстве и расширении подконтрольных территорий.
        Еще через несколько дней прибыли корабли Тристанского бароната, и капитан флагмана передал Эдварду видеосообщение, записанное графом Фларским. Сообщение предназначалось для конфиденциального просмотра и не являлось официальным. На видеозаписи граф сидел в полевом мундире без каких-либо отличительных знаков, с сигарой и чашкой кофе в руках. Поздравив с успешным основанием первоначальной базы, он выразил так же свое убеждение, что даже такая активная деятельность, предпринятая столь неожиданно, не повлияет на сроки свадьбы, и брак с дочерью барона Карийского не будет перенесен на более позднее время. Граф не стал распыляться по поводу своих дальнейших планов, сообщив только о том, что сейчас ему постепенно удается завоевывать доверие остезейских банков, которые все же опасаются за свои средства, вложенные в «Сакрал» и будущую колонию. Конечно, банкиры убеждены, что их поддержка одного из его соперников на престол никак не скажется на их дальнейшей деятельности и уже существующих вкладах и инвестициях, если граф все же займет престол. На этих словах Дэлай фыркнул от смеха, но все же, их доверие к
собственному претенденту становится все слабее, вытесняясь возникающими вопросами и сомнениями, Вассарий все меньше и меньше становится похож на того, кому в будущем суждено сесть на престол Рейнсвальда, но вот Гористарский ставленник становится все активнее.
        Основной смысл, содержавшийся в сообщении, заключался в том, если отбросить всю остальную словесную шелуху, что Эдварду необходимо как можно быстрее самому вернуться на Рейнсвальд. Необходимо лично рассказать о достигнутых успехах, поскольку ничего достоверно неизвестно при дворе, зато уже вокруг колонии на Аверии роится огромное множество слухов, и их количество только увеличивается с каждым днем. Правильно сыграв на этом атмосфере домыслов и сплетен его соперники могут сильно покачнуть пока еще растущие котировки, пусть и их прирост уже начал снижаться из-за отсутствия достоверных сведений.
        И с другой стороны, теперь у Аверии уже стояла целая эскадра, с натяжкой способная называться флотом охранения, хорошо подготовленная и обеспеченная, имевшихся собственных корабельных запасов у экипажа, взятых на несколько месяцев автономного путешествия, должно хватить, чтобы держать ее в боевой готовности круглые сутки, даже не спуская с орбиты. Нападение Вассария отобьют, если он все же решится напасть, тристанский барон был уверен в этом, оставался открытым только вопрос, какой именно ценой это все будет сделано, не будут ли похоронены под развалинами труды многих дней и бессонных ночей всего лишь за несколько минут ожесточенного боя, кипящего на дальней орбите? На этот вопрос барон не мог точно ответить, как не мог и сейчас покинуть Аверию, поскольку нападения можно ожидать в любой момент.
        Новости с Самрийских верфях от шпионов Карийского барона только ухудшали ситуацию. Вассарий наращивал количество кораблей самого разного класса, не гнушаясь помощью пиратов и наемников, и каждый день новые корабли, не зарегистрированные в Рейнсвальдском королевстве, подходили к причалам, где стояла вся наемная эскадра. Большинство из этих кораблей, конечно, слабы по сравнению с линейными судами Тристанского и Карийского флотов, больше напоминая то, как выглядели «Чаша боли» или «Матерь грехов», когда Эдвард обнаружил их на Аверии, но все же в прямо столкновении имели шансы перетянуть чашу весов на свою сторону, взяв не качеством, так количеством.
        С другой же стороны, с каждым новым кораблем, становившимся на прикол у Самрии, время возможного нападения только приближалось. Команды требовали оплаты, жалование выплачивалось с того самого момента, как они поступали под руководство Вассария, и им регулярно требовалось снабжение и продовольствие. И все это тяжким грузом ложилось на плечи претендента на престол, как и его казны соответственно. Вечно подобное продолжаться не могло, расходы не могут расти постоянно, и в какой-то момент станут слишком большими, и тогда будет нанесен удар. Именно его Эдвард и боялся пропустить, пока будет находиться на Рейнсвальде, но и предложение графа Фларского было вполне разумным, чтобы просто так от него отказываться.
        - Северед, друг мой, - в один из дней после этого видеосообщения нашел Эдвард капитана корсаров на пристани, где тот сейчас занимался руководством над общей реконструкцией причала. Ответственное задание, от которого барон не стал бы отрывать, если бы не изменившиеся обстоятельства. Корсар не был таким человеком, чтобы отдаленно наблюдать за своими подчиненными, расположившись в удобстве и давая лишь дополнительные указания. Ему просто необходимо находится в самом центре действа, лично контролируя каждый момент, потому следом за ним весь штаб по реставрации двигался по пристани к самым ответственным участкам работ.
        - Можно было бы и быстрее, но местные только осваивают нашу технику, поэтому работы идут не темы темпами, какие возможны, - Северед указал вниз на стыковочное место, сейчас облепленное лесами и кранами. При свете промышленных прожекторов и под охраной солдат несколько десятков человек и примерное втрое большее количество дронов занимались ремонтными работами.
        - Хорошо хоть только то, что все же укладываемся по графику, иначе можно сразу шею в петлю засовывать, - усмехнулся корсар и пригладил бороду, уже приобретшую седоватый оттенок из-за осевшей в волосах строительной пыли, после внимательно посмотрев на барона, - Вы просто по этому поводу поинтересоваться пришли или есть какие-то другие вопросы?
        - Мне необходимо, чтобы вы отправились на Рейнсвальд в качестве моего представителя, - сказал барон, - И доложили о первых успехах наших кредиторам, а то, кажется, вскоре половина Рейнсвальда встанет на уши из-за сплетен. Подберите для демонстрации то, что на ваш взгляд, представит наши результаты в лучшем свете, и… - Эдвард чуть задумался, - Возьмите с собой еще Ярвика, пусть посмотрит на высшее общество.
        - Наверное, вы сейчас пошутили, - не изменившись в лице, поинтересовался Северед, - Ярвика отправить на Рейнсвальд? Я не говорю о том, что на пирата там будут смотреть искоса, сам практически такой же, но… Вы же должны понимать, что там он нас продаст вас при первой возможности и еще сам доплатит, чтобы его выслушали.
        - Это будет вашей дополнительной целью, - кивнул Эдвард, - проследите за ним, я хочу посмотреть, действительно ли он готов предать нас. На всякий случай, снабдите его дезинформацией, но такой, чтобы выглядела правдоподобно. Остальное он уже должен сделать сам, но ни в коем случае не мешайте…
        - Как скажете, барон, - кивнул Северед, - Неужели ситуация ухудшается настолько, что необходимо контролировать происходящее на Рейнсвальде? Мне казалось, что экспедиция имеет большой успех в высших кругах общества, во всяком случае, когда мы отправлялись сюда…
        - Ничто не вечно, - усмехнулся Эдвард, опираясь о перила и разглядывая происходящие на причале работы, - Когда у тебя что-то получается, всегда найдется тот, кто захочет вставить тебе палки в колеса.
        - И кто же пытается нам помешать? Респир? - сделал предположение Северед, отвернувшись от барона и вернувшись к схемам, - Только не думаю, что в таком случае вы стали бы нервничать и думать, что этот человек может как-то изменить общественное мнение Рейнсвальда. Я, пусть был там и не долго, но успел заметить, что для того, чтобы быть выслушанным, надо являться либо известной персоной, либо иметь очень властительного и уважаемого покровителя. Респир, конечно, имеет подобного, только мне кажется, его слава больного на голову намного опережает все его усилия и старания быть услышанным. Доверять психопату? Помилуйте… - он вытащил из общей кучи чертеж, чем-то его заинтересовавший, и подошел ближе к лампе, разглядывая мелкие детали, - Барон, вы ведь не об этом думаете, не так ли?
        - Прости, немного ушел в себя, - кивнул Эдвард, несколько потерявший нить разговора после того, как перешли на обсуждение Рейнсвальда и его особенностей, а на него снова нахлынули воспоминания об Изабелле, - Нет, Респир меня не волнует в этом отношении. Для того, чтобы заставить людей отказаться от собственных денег репутации одной одиозной и сумасшедшей личности мало, но вот Гористар пользуется тем, что я отсутствую, и начинает новую компанию по дискредитации колонии. Так что дайте дворянам то, что они хотят услышать, и пусть Гористар тогда пытается доказать, что Аверия лишь пустая трата средств.
        - Все будет сделано в лучшем виде, - кивнул Северед, снова повернувшись к барону, - Приложу для этого все старания. Что-нибудь еще мне следует знать или передать? - он спросил это больше для проформы, но Эдвард все равно почувствовал укол, пусть и непреднамеренный.
        - Конечно, - кивнул молодой барон, - Если получится, обязательно навестите мою невесту и передайте мой самый пламенный привет и надежду на то, что скоро увидимся, - он вздохнул, действительно расстроенный тем, что не может полететь сам. Слишком многое сейчас поставлено на кон, чтобы просто поддаться мимолетному душевному порыву и, бросив все, лететь обратно на Рейнсвальд, в объятия любимой.
        Кажется, Северед в этот момент понял, что зацепил не совсем ту ниточку в душе молодого барона, чем собирался, а потому сразу же замолк и, откланявшись, ушел вниз по лесам, к строителям, на ходу что-то приказывая на повышенных тонах. Эдвард еще несколько минут после его ухода, опершись о перила, смотрел в черную пустоту за пределами острова, вспоминая Рейнсвальд, где находится тот человек, ради которого он готов рискнуть всем в своей жизни, вне зависимости от цены. И ради нее приходится быть так далеко от родных мест, занимаясь совершенно посторонними, но очень важными делами настолько, что не находится даже лишней минуты, чтобы написать видеосообщение.
        Вместе с Севередом на Рейнсвальд отправится и видеосообщение для графа Фларского с объяснениями причин, почему сам не прибыл на Рейнсвальд.
        Аверия была даже не полноценной колонией, а только заготовкой для нее, ожидающей прибытия «Сакрала», официальное завершение строительства и подготовки которого должно было произойти в ближайшие дни. Данное событие не станут откладывать из-за того, что самого Эдвард в это время будет слишком занят, пытаясь разобраться в той закулисной игре, что сейчас творится вокруг королевского престола…
        В этом месте можно было и помягче, и Эдвард даже нажал кнопку «пауза», раздумывая, не стоит ли перезаписать, но решил, что все равно и так все знают, насколько ожесточенная намеревается борьба, и уходить от этой темы значило лишь показать свою боязнь или нежелание участвовать, что в любом случае могло нехорошо отразиться на мнении графа. Отпустив кнопку паузы, он добавил, что сейчас Тристанскому барону необходимо быть в том месте, какое является самым важным для бароната и всего союза, но при этом так же осознает всю ту важность графского предложения. Поэтому представлять достигнутые на Аверии результаты будет один из самых доверенных членов экспедиции, капитан Северед Альквирский, с каким уже успели познакомиться у него на приеме, у этого человека будут и ответы на другие вопросы, если такие возникнут в дальнейшем. Окончив запись, Эдвард еще дважды просмотрел ее, убеждаясь, что не допустил никаких ошибок или неточностей, прежде чем сохранил и отправил корсару.
        Разобравшись с дипломатическими делами, что тяжким грузом висели на совести, а заодно постаравшись выкинуть из головы мысли об Изабелле, настойчиво преследующие его и мешающие работать, Эдвард уже было собирался отправиться в одно из фермерских поселений. Там произошло одно из последних нападений кочевников, и там Стетфорд устроил оперативную базу, приняв командование над несколькими сводными группами бойцов, зачищавших территорию не только от кочевников и налетчиков, но и от многочисленных опасных и хищных тварей, что тянулись к человеческому жилью, как черный мотылек тянется к яркому свету электрической лампочки.
        И в тот момент, когда проверял крепления своего боевого костюма, лишний раз убеждаясь, что ничего не болтается и не открутилось, чтобы в самый важный момент не отвалилось и не дало сбоя, пришло сообщение от Де Кастери, сейчас занятого в действующей части порта, где сообщалось, что к ним прибыл корабль вольных торговцев, чем немало удивил Эдварда. Вольные торговцы были членами старой и весьма уважаемой Торговой Гильдии, раскинувшей свои караваны и исследовательские экспедиции практически по всему Известному Пространству и даже за его пределами. Гильдия безмерно обогащалась за счет торговли редкостями, артефактами исчезнувших цивилизаций и прокладки новых трактов, по которым, следом шли уже и другие корабли, постепенно преображая уже сложившее представление о том или ином секторе.
        Удивителен тот факт, что они пришли сюда, где раньше не было никакой возможности для внешней торговли, а поселения аборигенов появлялись на картах слишком редко, получаясь слишком маленькими и одичалыми, чтобы пытаться вести с ними хоть сколько-то эффективный обмен. По всей вероятности, до Гильдии уже дошли слухи, что Рейнсвальдом организуется новая колония, и данный корабль был разведчиком, прибывшим оценить и спрогнозировать возможности торговли с ней. От подобного шанса отказываться не стоило, подобные отношения будут взаимовыгодны обеим сторонам, и Эдвард быстро записал ответное сообщение дрону, прося Де Кастери занять торговцев до того момента, пока сам не прибудет к причалу, где сейчас стыковался только что прибывший корабль.
        Первая нормальная трасса, что была отреставрированная и полностью введена в использование, как раз соединяла «Новую Аверию» с действующей частью порта, с новым мельмитоловым покрытием и магнитными линиями, ограждена от еще заброшенных территорий силовыми полями и полностью освещена. Расположенная на высоких опорах и примерно на двадцати метрах над поверхностью острова, со стороны казалось светящимся мостом, перекинутым между двумя вновь действующими участками старой портовой зоны. Главное, что ее введение в эксплуатацию значительно облегчало связь между этими двумя жизненно важными секторами новой колонии, позволив высвободить большое количество солдат и техники, прежде занятой охраной этого пути. Стандартный внедорожник армейского образца, используемый колонистами для пассажирских перевозок, преодолевал трассу меньше, чем за двадцать минут, нигде не задерживаясь и не сбавляя скорости, поэтому Эдвард надеялся, что вольные торговцы не успеют сильно заскучать к тому моменту, как приедет, чтобы лично их приветствовать.

* * *
        Корабль вольных торговцев «Великая Эпоха», трехкорпусное чудо инженерной мысли, когда бывший грузовым тяжеловозом, но прошедший через несколько модернизаций, длиной примерно три километра, остановился около первого причала. Большая часть его экипажа оставалась на борту, спустилась в порт только делегация офицеров корабля, а так же та необходимая команда грузчиков, что помогала с разгрузкой прибывшей партии товаров.
        Де Кастери не без удивления смотрел на крупногабаритные грузовые контейнеры, извлекаемые один за другим из трюма корабля, следом, под предупредительные свистки дронов, расставляемые на разгрузочных площадках. Рядом с ним сейчас стояли двое высших офицеров вольных торговцев. Один из них был гибридом, помесью человека с транианцем, что внешне выражалось в темно-красном оттенке кожи, глубоких вертикальных бороздах на лице, практически полностью отсутствующих носе и двум тонким витым рогам, идущих от висков, но прилегавших очень плотно к черепу и уходящих куда-то в район затылка. Второй был даутрийцем, гуманоидом, внешне похожим на человека, только предки его расы явно относились панцирным рептилиям, из-за чего практически все тело покрывал крепкий роговой панцирь, закрывавший даже лицо наподобие шлема. Лишь при желании он мог раздвигать пластины в стороны усилиями мышц, но то, что скрывалось за ними, было далеко от привлекательного по человеческим меркам, а потому Де Кастери был даже рад, что этот вольный торговец еще не вступал в диалог.
        - …Конклав нашей Гильдии получил известия, что молодой барон Тристанский отбыл на основание новой колонии в рамках проекта «Сакрал», после чего принял решение, что Гильдия должна поддержать молодого барона в данном начинании, - закончил свою мысль гибрид, поправив воротник своего камзола, застегнутого на все пуговицы. Судя по нашивкам на его рукаве, это был первый помощник капитана, но сам глава экспедиции так до сих пор не спустился с корабля.
        - Нас ваше прибытие весьма обрадовало, - кивнул Де Кастери, - но в то же время мы весьма удивлены, что Гильдии узнала о нашей экспедиции так быстро. Колонии нет еще и трех месяцев, и мы никак не ожидали, что кто-то о ней узнает в столь короткий срок. Особенно учитывая, с какой скоростью новости расходятся по Известному Пространству, - офицер посмотрел на вольного торговца, но гибрид сделал вид, что не понял скрытого за этим рассуждением смысла, только сложил руки за спиной, наблюдая за разгрузкой.
        За их спинами в этот момент затормозил армейский внедорожник, и оттуда вышел Эдвард, одетый почему-то не в камзол цветов бароната и не в парадную форму, а в разведывательный бронекостюм, лишь шлем болтался на поясе. Де Кастери про себя удивился, зачем надо было одеваться именно подобным образом, но решился воздержаться от произнесения своих сомнений вслух рядом с вольными торговцами. Для них информация была все тем же товаром, что можно купить или продать, а постоянно тренируемый аналитический склад ума позволял выстраивать верные логические цепочки даже из одного случайно услышанного замечания.
        - Рады вас приветствовать лично, юный барон Тристанский, - оба вольных торговца синхронно поклонились, повернувшись к Эдварду, - И позвольте нам выразить приветствие от всей нашей Гильдии, что желает вам искренних успехов во всех ваших начинаниях, и путь ваш чтобы был чист, а небо рассеяло тьму перед вашими глазами, - после месяцев общения с пиратами и простыми рабочими витиеватые фразы вольных торговцев звучали непривычно, - И позвольте передать вам искренние соболезнования о вашей несчастной матери, чей жизненный путь оборвался так рано, и вашем отце, пропавшим во тьме. Мы искренне надеемся, что однажды он все же вернется, живым и здоровым.
        - Весьма благодарен вам, - кивнул Эдвард, вспоминая правила светского этикета, - И позвольте и мне выразить вам мои самые наилучшие пожелания во всех ваших делах и начинаниях, как равно и то удивление, что вызвал у меня ваш приезд сюда. Мы ждали многих, но никак не думали, что наша колония станет известна столь далеко, чтобы слух о ней дошел и до столь уважаемых членов Гильдии.
        - Нас прислал Конклав, - неожиданно заговорил второй торговец, все не раздвигая лицевых пластин, из-за чего голос звучал приглушенно и нечетко, - Для оказания вам помощи в налаживании торговых путей. Наш корабль будет лишь первым из многих, что еще придут к этим причалам, - в конце фразы снова чуть поклонился, выказывая свое уважение.
        - Очень на это надеюсь, - кивнул Эдвард, - Может быть, мы продолжим наш разговор в более подходящем для подобного месте? Набережная пристани, конечно, не совсем подходит для подобных дискуссий. Я предлагаю проехать с нами, вам и вашим людям предоставят помещения для отдыха, более удобные, чем корабельные каюты, а мы с вами сможем спокойно обсудить все необходимые вопросы в тишине, тепле и покое.
        - Весьма любезно с вашей стороны, - кивнул гибрид, - и мы не станем отказываться от вашего предложения, просим лишь подождать, когда к нам присоединится глава нашего трейда с предложением от пославшего нас Конклава. Не посчитайте это за оскорбление, увидев капитана, вы сами поймете причину такой задержки, - заранее извинился вольный торговец, хотя барон пока еще не видел той причины, по которой и следует приносить извинения.
        Предложив офицерам вольных торговцев устроится в подогнанных к причалу машинах, Эдвард сам остался снаружи, ожидая появления капитана прибывшего корабля, заодно и решив переговорить по поводу случившегося с Де Кастери. Тот все так же стоял на прежнем месте, заложив руки за спину и внимательно разглядывая возвышающуюся над ним махину корабля. Старый и опытный капитан явно знал о вольных торговцах гораздо больше, чем сам барон, и к его совету явно стоило обратиться.
        - Так что скажете по всему этому поводу? - поинтересовался Эдвард, становясь рядом с ним, - Почему к нам прибыли вольные торговцы?
        - У меня есть версия по этому поводу, - сказал офицер тристанского флота, не оборачиваясь, - Состоит в том, что на Рейнсвальде есть представительство Гильдии, связанное с Конклавом. И переполох на Королевской бирже из-за акций «Сакрала» не мог пройти незамеченным для торговцев, вот и хотят убедиться во всем сами. Только подобную экспедицию, - взглядом указал на несколько десятков грузовых контейнеров, уже выгруженных на складскую площадку, - не организуешь даже за месяц, если только они не держали ее готовой уже долгое время.
        - Это первое, о чем подумал, когда увидел краны возле корпуса корабля, - кивнул Эдвард, пожав плечами, - Только я еще не совсем понимаю, для чего это все, прямой разговор был бы гораздо проще. Честно признать, после исчезновения моего отца контакты бароната с вольными торговцами ослабли, не до них было.
        - Если мы и получим ответ, то разве что спросив у вольных торговцев напрямую, - кивнул Де Кастери, в начале правления Эдварда сам участвовавший в оборонительной операции при защите Тристанского замка, - Однако Гильдия не из тех организаций, к каким можно относится легкомысленно. Половина всего, что делают вольные торговцы лишь каботажные перевозки, но вторая половина очень опасна и рискованна. Такие люди не привыкли бросать слова на ветер.
        - Прошу прощения, господа, кажется, вы ждете именно меня, - в сопровождении двух дроидов-телохранителей к ним подошел, а точнее сказать, подлетел, уже умудренный годами старик с широкой окладистой бородой и в кителе капитана вольных торговцев. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, что все же имели в виду его помощники, когда говорили, что капитан запаздывает. У него просто не было нижней половины туловища, оно заканчивалось чуть ниже бедер, дальше шла сложная аугметика, завершающаяся антигравной платформой, выполнявшей роль инвалидной коляски. Старательное делая вид, что ничего особенного и не происходит, Эдвард протянул ему руку для приветствия, представившись и сразу попросив перейти конкретно к делу, здесь у всех не хватало времени, чтобы тратить его на точное соблюдение придворного этикета.
        - Такой подход мне нравится, молодой человек, - усмехнулся капитан и энергично пожал протянутую руку. Эдвард никогда не считал себя слабым, но в этот момент ему показалось, что он просто сунул ладонь под траки проезжающего мимо танка, - Меня зовут Сэвер Алитер. Как вам, наверное, уже сказали мои люди, нас прислал Конклав Гильдии… И мне сообщили, что вы не хотите решать подобные вопросы сразу.
        - Я бы сказал, что подобное поведение можно называть неразумным, - сказал Эдвард, - В дипломатии каждый шаг следует принимать взвешено, чтобы убедится во всех наступающих последствиях. И тем более, такие вещи не стоит решать вот так, на улице, среди рабочих и работающей техники, - добавил он, оглядываясь, - Думаю, под крышей и в более благоприятной обстановке решать дела можно гораздо легче и спокойнее.
        - Вот здесь вы правы, - снова усмехнулся капитан, - Что ж, здесь мы всего лишь гости, поэтому командуете, дорогой барон, а мы постараемся не отстать от вас. Будем надеяться, что ваша колония соответствует той славе, что бежит впереди вас! - он достал откуда-то из своего кителя курительную трубку, а чуть позже, похлопав по карманам, нашел упаковку табака, и принялся ее набивать, распространяя вокруг себя довольное приятных запах сушеных листьев. Эдвард не без удивления отметил этот момент, настоящий листовой табак был очень редкой и дорогой вещью, далеко не каждый мог себе это позволить, даже имея достаточные средства, в настоящее время даже непросто выйти на человека, продающего такие вещи.
        - Будете? - предложил Сэвер, заметив взгляд Эдварда, когда уже направлялись к машинам. Увидав приближение своего капитана, остальные вольные торговцы быстро расселись по пассажирским местам, так что ждали буквально только их. Де Кастери решил остаться, проконтролировать процесс разгрузки, а заодно убедиться, что ничего, кроме того, что отмечено в декларации, случайно не окажется на территории порта. Причин не доверять Гильдии, конечно, серьезных не было, но все-таки лишний раз убедиться в подобном являлось разумной предосторожностью.
        - Нет, благодарю, но не имею такой привычки, - покачал головой Эдвард, - Прошу вас, - он приоткрыл дверь машина и подождал, когда капитан вошел внутрь. Ему было даже немного интересно, как он, лишенный ног, сможет устроиться на пассажирском кресле, но Сэвер просто отключив антиграв и вполне удобно уселся, пристегнувшись ремнем безопасности. Сев рядом, барон кивнул водителю, что можно отправляться, - Скажите, пожалуйста, а что за славу вы имели в виду, когда говорили, что она бежит впереди меня?
        - А вы разве этого сами не замечали? - усмехнулся вольный торговец, - барон, вам нет и двадцати пяти, а вы уже наворотили столько, сколько не каждый успевает сделать за собственную жизнь! Вы пережили исчезновение своего отца, а после этого смогли удержаться на своем месте, когда, казалось, все для вас должно было закончиться, - он усмехнулся, заметив, как погрустнел Эдвард. Воспоминания о тех днях ему никогда не доставляли особенного удовольствия, но капитан, кажется, был слишком толстокожим, чтобы понять подобное, а может, просто делал вид, что не понимает, - Вы провели впечатляющую компанию против количественно превосходящего противника, наголову разгромив его одним только тактическим мастерством. Извольте простить мне этот комплимент, но далеко не каждый мальчишка сможет так точно разобраться во всех тонкостях ведения современной войны. А вы смогли… Одно это уже заставило сплетников всего Известного Пространства говорить о вас. Про дальнейшее я сам знаю только со слухов. Новая колония на поверхности для добычи редкоземельных металлов, из-за чего вы сделали Тристан практически автономным от
внешних поставок… Проект «Сакрал», от которого на ушах весь сектор, тоже встал на ноги не без вашей помощи… Этого разве не достаточно, чтобы о вас говорили? Или вы себя не настолько цените? - он снова усмехнулся и выглянул в окно, где они как раз, встав на магнитные линии, неслись по направлению к «Новой Аверии», - И здесь вы тоже неплохо себя ведете… Успехи налицо…
        - Я просто не думал, что занимаюсь чем-то особенным, - Эдвард пожал плечами, - Отец всегда говорил, что надо идти вперед, если же остановишься и не станешь ничего делать, то вскоре покатишься назад… Он любил повторять эту фразу…
        - И весьма мудро говорил, - кивнул капитан Сэвер, - Только понимаете, люди сильно отличаются, далеко не все такие идеалисты, смотрящие только вперед. Многим становится завидно при виде ваших успехов, пусть вы даже и не стремитесь к подобному. А зависть рождает сплетни, сплетни рождают слухи, слухи рождают внимание. Людям интересно, что с вами происходит, они ждут ваших ошибок, ваших промахов, ведь это обсуждать гораздо интереснее, чем смотреть, как вы идете вперед и вперед, сминая одну преграду за другой. Привыкайте к этому…
        - Жить в окружении завистников? - Эдвард не оценил такого юмора, - Не самая приятная перспектива, не находите?
        - Таков удел всех, кому достаются роли вроде вашей, - назидательно сказал капитан вольных торговцев, - Если вы не хотите вызывать зависть, не хотите критики и не хотите, в конце концов, врагов, что стоят у вас за спиной и ждут возможности вогнать вам кинжал между лопаток, то просто откажитесь от всего. Откажитесь от своих мечтаний и идеалов, откажитесь от поставленных целей. Станьте никем и ничем, тогда у вас и не будет подобных проблем. Иначе, привыкать все же придется… - он сделал паузу, чтобы вытрясти пепел из трубки, - если же не сможете привыкнуть, то… мне будет очень печально узнать о вашей смерти.
        Эдвард даже не нашелся, как ответить на такие слова, поскольку, получалось, что капитан вольных торговцев был прав, и, так или иначе, придется привыкать к той непрерывной политической возне, что всегда была непременным атрибутом Рейнсвальда, от которой он все время пытается сбежать под самыми различными предлогами.
        «Новая Аверия» вольных торговцев вряд ли могла удивить, но все же они высказали Эдварду, что создать подобное за тот короткий срок, пока здесь размещена колония, способен далеко не каждый, даже при наличии всей имеющихся ресурсов. Барон спокойно воспринял все эти комментарии, пригласив своих гостей посетить и устроиться в гостевом комплексе, сейчас еще пустующим по большей части, но каким инженеры уже давно занимались с расчетом на то, что все же Аверия должна стать крупным торговым центром.
        - Так что же вы все-таки хотите здесь найти? - наконец, спросил Эдвард, когда вольные торговцы разместились в предложенных помещениях. Команду они так и не стали спускать с корабля, сказав, что сейчас не то время, чтобы давать им отдых Званый обед в честь их приезда устроили в гостевом зале, рассчитанном, конечно, на большее количество человек, но барон в этот раз велел накрыть отдельный стол.
        Пока сервировали места для гостей, у них оставалось немного свободного времени, чтобы обсудить все вопросы или, хотя бы, предварительно их наметить, чем и решил воспользоваться барон, уставший уже от комплиментов и бессмысленной изящной болтовни, лишь попросту убивающей время. Сэвер после этого вопроса посмотрел на него так, словно уже давно ждал подобного, удивляясь все больше тому, что не услышал раньше ничего подобного.
        - Конклав Гильдии прислал нас, чтобы помочь вам с обустройством колонии, - начал он уже прежде слышанную фразу, но молодой барон почти сразу же прервал его быстрым жестом руки.
        - Это я уже слышал, друг мой, - сказал Эдвард, усаживаясь удобнее в своем кресле, - но неужели Конклав думает, что я действительно буду столь наивен? Гильдию можно обвинять во многом, но уж точно не в чистосердечной благотворительности, и до сих пор практически каждое ее действие рассчитано на то, чтобы приносить прибыль. Так что я все же еще раз задам свой вопрос «зачем же вы все же здесь?» Что именно Гильдии потребовалось от Аверии и моей колонии в частности? - он мило улыбнулся, пряча под этой улыбкой свои настоящие эмоции. Дальше продолжать подобный спектакль не собирался, считая, что и так отыграл уже достаточно, после чего необходимо вскрывать карты.
        - Вы знаете историю Аверии, дорогой барон? - усмехнулся капитан вольных торговцев, сделав жест своему офицеру, чтобы не вмешивался, хотя тот уже открыл рот, чтобы что-то сказать, - Точнее, то, что именно здесь произошло?
        - Только то, что помнят местные и что можно понять после раскопок археотехников, - пожал плечами Эдвард, - здесь была война, в которой погибла большая часть местного населения, а уцелевших не хватило для того, чтобы удержать цивилизационные возможности в норме. Анклав пришел в упадок, а позднее и вовсе оказался почти заброшенным… только племена дикарей, падальщиков на теле рухнувшей цивилизации, - повторил Эдвард услышанную от Севереда как-то фразу, - Таких историй в Известном Пространстве десятки, разве не так?
        - Нет, не так, - покачал головой вольный торговец, - Аверия всегда была уникальной, иначе бы Гильдия не обращала на нее столько внимания. Она уничтожена не собственным населением, как многие думают. Ее уничтожил кто-то еще, какая-то сила, нанесшая столь мощный и быстрый удар, что у анклава не было никаких шансов не то, чтобы защититься, но даже просто подготовится к отражению этого удара. Кем бы ни были нападающие, их целью являлось полное уничтожение всей разумной жизни здесь, что получилось у них с переменным успехом… - он усмехнулся, - местные успели использовать последний свой шанс… Вы видели Ядовитые пустоши?
        - Конечно, - кивнул Эдвард, - мы все еще продолжаем отстреливать кочевников, что порой вылезают оттуда в рейды на поселения фермеров. Очередная аномалия?
        - Нет, оружие, - добавил старший помощник капитана, - Из-за него мы частично здесь. Поймите, мы сейчас открываем вам карты, и поэтому рассчитываем на ваше понимание и сотрудничество. Конечно, глупо было бы предположить, что тристанский барон воспримет наше появление здесь как что-то само собой разумеющееся, но Гильдии тоже мало что о вас известно конкретно… - он замолчал, словно чуть не проговорился о чем-то важном, и, закрывая неловкую паузу, сразу же снова вмешался Сэвер.
        - Ядовитые газы, что сейчас извергают пустоши, являются защитным покровом, что когда-то укрыл убежища последних выживших от нападавших, - сказал капитан вольных торговцев, - это пока все, что нам самим известно, нужны более конкретные исследования. Те, кого вы сейчас планомерно уничтожаете, являются прямыми потомками последних выживших этой великой нации… Удивительная ирония, не находите? Фермеры и прочие, вероятно, недобитки, остававшиеся в развалинах, когда вражеская армия спешно покидала анклав, столкнувшись с оружием, которому не могла противостоять…
        - Откуда у вас такие сведения? - поинтересовался молодой барон, вырвавшись из путаницы собственных мыслей, щедро сдобренной непонятно откуда взявшейся информацией об острове, почему-то пришедшей от вольных торговцев,
        - Записи в архивах, - сразу ответил Сэвер, - мы сами обнаружили их случайно пару столетий назад. Старые, потертые и очень древние инфосервера, буквально вытащенные из огня. Противоречивые записи переговоров, тактические и оперативная информация о боях внутри города, обрывочные данные об оружии «Саван»… много различного белого шума… но нас заинтересовало несколько сообщений. То, зачем сюда пришла армия, уничтожившая Аверию, все еще здесь. Они не смогли найти его, и вынуждены были в итоге убраться с пустыми руками.
        - Если речь идет о нуль-реакторе, то никакого разговора здесь и быть не может, - так же открыто сказал Эдвард, тоже решив не играть в молчанку, а выложить все в открытую, - У нас есть сведения о нем, и он необходим колонии, так что можете смело забыть об этом. Теперь это часть Рейнсвальда.
        - Нет, он нас не интересует, - сразу покачал головой Сэвер, - конечно, нуль-реактор тоже очень занятная и редкая вещь, но можете не волноваться, Гильдия не имеет никакого желания пытаться с вами оспаривать права на него.
        - Что ж, в таком случае с моей стороны было бы невежливо отказывать и вам в поисках. Если ваши поиски никоим образом не будут угрожать колонии, то не в моих правилах мешать вам, - барон заметил, как напрягшиеся вначале вольные торговцы теперь тоже немного расслабились, - Только у меня к вам остается еще один вопрос… Почему же вы не начали этих исследований раньше?
        - Гильдия не может позволить себе открывать полноценную колонию в такой отдаленности от основных торговых путей, - сказал Сэвер, пожав плечами, - Это было бы слишком затратно и слишком мала вероятность успеха, мы вынуждены признавать и такие моменты. И поэтому нужен был надежный союзник, какой возьмет на себя основные обязанности по поддержанию колонии на острове, что, соответственно, повысит и нашу продуктивность. Молодой дворянин с Рейнсвальда как раз подходит для подобной роли, - он скорее извиняющимся тоном произнес последнюю фразу, не зная, как на подобное может отреагировать собеседник, но Эдвард только усмехнулся.
        - Что ж, друзья, боюсь вас разочаровать, только сейчас это место можно вряд ли назвать спокойным, - он снова усмехнулся, - Колония, конечно, неплохо показала себя в первое время, но у нас слишком много проблем, чтобы гарантировать безопасность еще и вашей экспедиции. Сейчас над Аверией висит угроза вторжения, нам приходиться держать здесь целую военную эскадру, и то мы не можем быть уверены, каким образом развернутся возможные сражения.
        - Данный оборот нас не может устраивать, - сменил выражение лица на озабоченное капитан вольных торговцев, - поиски и исследования могут продлиться не один год, и не хочется думать, что за это время колония может пережить войну, вторжение или даже осаду. Скажите, а никаких возможностей избежать подобного нет? - поинтересовался с некоторой надеждой, - Методом, исключающим прямые военные действия. Хотя бы на этом участке?
        - Мы не уверены, что они вообще будут, - честно признался Эдвард, - И все же, такие опасения у нас есть. В том, что Аверия все равно в итоге останется за нами, особых сомнений не возникает, но каким именно путем пройдут боевые действия, точно сказать не можем. Все-таки, это война, там ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов, - пожал барон плечами.
        - В таком случае, мне нужны более подробные инструкции от Гильдии, - вздохнул Сэвер, - о подобной ситуации нам не было известно, и нет планов, как именно поступать в связи с этими новыми обстоятельствами… В общем, мне нужны новые указания.
        - Мы до сих пор не можем наладить нормальную подпространственную связь, - извиняющимся тоном сказал Эдвард, - но в остальном, конечно, можете поступать так, как считаете нужным. В данном положении, как понимаю, мы пока пришли к соглашению?
        - Конечно, - кивнул капитан вольных торговцев, - мы разворачиваем передовую базу и надеемся на поддержку с вашей стороны, поскольку собственных ресурсов у нас едва ли хватит для подобного, - судя по тому, как сказал эту фразу, изначально при подготовке экспедиции рассчитывалось на теплый прием и поддержку. С таким поворотом событий молодой барон, конечно, на деле могли возникнуть проблемы, «Новая Аверия» уже практически исчерпала все имевшиеся ресурсы, а воспроизводимых едва хватало для дальнейшего развития, но и отказать не мог. Гильдия могла значительно облегчить жизнь колонии, либо, наоборот, серьезно ей помешать, если невежливо поступить с ее представителями.
        - Надеюсь, ваша база не будет настолько временной, как рассчитываете, - мило улыбнулся Эдвард, - Постоянный форпост Гильдии оказался бы весьма полезен.
        Субсектор, где Аверия располагалась, был одним из редко посещаемых, без регулярных торговых маршрутов и практически с минимальным количеством действительно развитых миров, какие здесь с легкостью можно пересчитать по пальцам. Постоянные торговые связи колонии были будущим, о котором сейчас Эдвард сейчас мог только мечтать.
        Позже, за столом, обсуждались уже не столь важные вопросы, и спрашивали теперь, в основном, вольные торговцы, интересуясь островом, его особенностями и дальнейшими планами развития, особенно после завершения строительства «Сакрала». Молодой барон старался отвечать честно, но не особо открыто, рассказывая ровно столько информации, чтобы сложилось благоприятное впечатление, но недостаточно, чтобы открыть то, что надо хранить в секрете.
        Особенно интересовал вольных торговцев нуль-реактор, о котором Эдвард упоминал, но здесь как раз особенно рассказывать было нечего. На его существование указывало очень много второстепенных особенностей острова, как, например, так и не сгнившие окончательно системы энергоснабжения, спустя тысячелетия продолжавшие давать столь необходимое освещение поселкам фермеров, либо же отсутствие даже развалин достаточно мощных энергостанций, способных вырабатывать минимально необходимое количество электричества для снабжения всего мегаполиса. Те же, что уже были обнаружены, несли на себе всего лишь вспомогательную роль, либо же обеспечивали автономное существование отдельным объектам особой важности. Много сил на его поиски тристанский барон пока не выделял, отложив до того момента, когда прибудет «Сакрал», когда будет больше и свободного времени, и людей, и ресурсов, до этого же было слишком много более важных задач.
        - Аверия действительно таинственна, как невеста в брачном наряде, - усмехнулся Сэвер, показав свою любовь к красивым сравнениям, - кто бы мог подумать, сколько всего может оказаться всего лишь на одном острове? Скажите, а на верхний остров вы еще не поднимались? - он упомянул ту часть острова, что располагалась гораздо выше основной территорией, но все же была с ней связана напрямую высотными горными хребтами. Некоторые небоскребы даже соединяли эти два участка, и там, выше, тоже располагались развалины города, военных баз и еще одного порта, предназначенного для военных нужд, гораздо меньшего по размеру и хуже сохранившегося, поскольку бои там протекали гораздо жарче и дольше.
        - Нет, у нас недостаточно ресурсов, чтобы сразу охватить такие масштабные территории, - покачал Эдвард головой, - Только несколько команд разведки составляют карты и изучают территорию для будущего освоения. Мы рассчитываем заняться верхним островом после прибытия «Сакрала», выделив туда значительные силы. Пока же мы постепенно продвигаемся в центр мегаполиса и частично в катакомбы. Они, кстати, здесь достойны отдельно упоминания, - он передернулся, снова почувствовав те неприятные ощущения, что успел получить в подземной, давно заброшенной и куда более опасной части острова, состоявшей из сплошных коридоров, залов, спусков и естественных пещер и ущелий.
        Вероятно, естественные полости появились на острове гораздо раньше, чем на острове оказались первые люди, но основатели еще старой Аверии нашли способ их расширить, укрепить и использовать. Тысячи километров подземных тоннелей проходили десятками метров ниже уровня земли, включая в себя системы канализации, коммуникаций, установки для очистки воды, подземные склады и многое прочее, но сейчас все это было заброшено и находилось в страшном запустении, заброшенное с тех самых пор, когда цивилизация на острове с треском рухнула. Всего лишь два раза он спускался вместе с командами диггеров, так называли разведчиков, специально подготовленных для исследования подземных комплексов и структур, и отлично запомнил старые гнилые установки, лестницы и складские полки. Подземные автостоянки были полны рассыпающейся на глазах техникой и транспортом, в салонах некоторых машин даже сохранились человеческие скелеты, настолько старые, что неловкого касания хватало, чтобы кости рассыпались в пыль. Пыльный, застоявшийся воздух, такой вязкий, что приходилось надевать противогазы, чтобы получалось прогонять воздух до
легких, без опасения задохнуться, и бесконечная мрачная темнота, давящая на плечи и мешающая идти вперед.
        Чем глубже спускаешься, тем больше коридоров и проходов открываются взору исследователя, где на нижних уровнях искусственных тоннелей уже проходит разветвленная система метрополитена, частично разрушенная, с глубоко залегающими станциями, часть из которых была так же завалена и уже не имела собственных выходов на поверхность. В последние годы агонизирующей на Аверии цивилизации там, судя по оставшимся следам, устраивались лагеря для выживших, большая часть которых, к сожалению, там и осталась. Некоторые станции, буквально замурованные из-за обрушений тоннелей, были сплошь усеяны костями, белевшими в свете фонарей заходивших туда команд.
        Еще ниже уже располагались технические тоннели, канализация и коммуникации, разветвленная сеть коридоров, переходов, сервисных соединений и небольших залов, имевших, чаще всего, сразу несколько выходов в другие системы. И оттуда же шли спуски в еще глубже располагавшиеся системы естественных пещер и искусственных коридоров, соединявших их друг с другом. Часть таких коридоров была пробита еще с использованием мощной горноразрабатывающей техники, широкие и прямые проходы с правильными стенами, потолками и полом, другие же выбиты явно вручную, с использованием простейших средств труда, вроде лопат и кирки. Примерно на том же уровне располагались военные бункера, убежища глубокого залегания, резервные склады и многое другое, до чего разведчики еще не добирались. Автоматические дроны, отправленные на составление полноценной трехмерной карты, до сих пор продолжали свою работу, отсканировав меньше половины всех помещений и структур.
        Хотя страшнее всего оказались те существа, которые жили в этой тьме, и чем глубже проникали команды исследователей, тем более жуткими и опасными становились нападающие на них твари. В сплетении тоннелей метрополитена и скоростной доставки разведчикам приходилась сталкиваться с одичавшими тварями, после препарирования трупов которых оказалось, что это тоже мутировавшая ветвь человечества. Потомки тех выживших, что смогли приспособиться к узким тоннелям, отсутствию света и постоянной борьбе за выживание, где единственной пищей оказались другие существа, точно так же охотящиеся друг на друга. Ловкие, быстрые, способные с одинаковой легкостью передвигаться по стенам, потолку и полу, цепляясь за малейшие трещины и выступы, но абсолютно лишившиеся разума, только первичные животные инстинкты, что хоть как-то еще поддерживали их стремление выживать. Стетфорд даже поймал одного живьем, отмыл, накормил и переодел, из-за чего тот стал даже больше походить на человека, если бы не серая пупырчатая кожа, слишком длинные пальцы и лишенные зрачков глаза. Ничего с ним не получилось, даже ментальное сканирование не
выявило никаких признаков разума, после чего тварь пристрелили из жалости.
        - Нуль-реактор должен быть где-то в этих катакомбах, - сказал Эдвард, повторив фразу капитана корсаров, возвращаясь из воспоминаний к реальности, - но чтобы взять его под контроль, потребуется что-то большее, чем просто несколько отрядов пехоты, - он вернулся к своей тарелке, но вольный торговец все же спросил.
        - Господин барон, можете мне уделить несколько минут? Прошу прощения за такую скрытность, но у меня очень личное дело, и не хочу, чтобы кто-то еще об этом узнал, - к Эдварду осторожно подошел Стетфорд, попросив его на личный разговор, но вольные торговцы согласно закивали, согласные, что есть проблемы, какими не стоит делиться с посторонними. Выведя барона в коридор и только там, оглядевшись и убедившись, что никого рядом нет, облегченно вздохнул.
        - Что-то важное? - спросил Эдвард, еще не совсем понимая, к чему бывший пират устроил подобное представление, к тому же, грубо нарушив принятый этикет, пусть здесь и колония, где нравы гораздо проще.
        - Барон, вы ведь знаете, что вместе с Севередом на Рейнсвальд отправляется Ярвик? - прямо спросил Стетфорд таким тоном, словно должно прозвучать как настоящее открытие, - Он будет в составе экипажа фрегата, готовящегося к вылету…
        - Да, я лично его туда назначил, - не совсем понимая, что из этого разговора должно выйти, кивнул Эдвард, - Вас это каким-то образом задевает? Простите, но вы в настоящий момент нужны мне гораздо больше здесь, а он принесет больше пользы, находясь там.
        - Барон, я считаю, что обязан вам рассказать об этом, - замялся Стетфорд, став больше похожим на маленького мальчика, в первый раз приглашающего девушку на танец, - я, конечно, понимаю, что мои слова можно понять двояко, но, тем не менее, тоже без внимания их оставлять нельзя…
        - Друг мой, - твердо сказал Эдвард, - Говорите конкретнее, у меня нет ни малейшего желания выслушивать ваши сомнения по поводу того, понимаете ли, о чем говорите, либо же вас просто прорвало и замолчать вы уже не в состоянии, - он еще раз вздохнул, - Что вы хотите сказать?
        - Ярвик не вернется, - сказал Стетфорд, - Он сам мне предложил отправиться вместе с ним и искренне рад, что вы назначали его в этот полет. Сказал, что уровень этой колонии для него слишком мал, а на Рейнсвальде возможностей гораздо больше. Барон, это может звучать, как простая попытка очернить его в ваших глазах, и я сам не привык разговаривать о подобных вещах, но мне кажется, вы должны знать об этом.
        - Вот от кого именно, но вот от вас такого я не ожидал услышать! Думал, что вы с ним, по меньшей мере, друзья, и на подобное заявление вашей чести не хватит, - Эдвард заметил, что Стетфорд сразу напрягся, но не стал его пока ни в чем разубеждать, вместо этого предложив пройтись по коридору, - Ярвик не тот тип людей, которым можно доверять. Странно только, что вы еще раньше этого не поняли. И отправил его на Рейнсвальд лишь с тем расчетом, что там, освободившись от моего непосредственного контроля, он покажется свое истинное лицо, - заметив, как изумился Стетфорд, даже позволил себе усмехнуться, - Неужели вы думали, что я не предвидел подобного развития событий? Однако, к моему удивлению, сегодня еще обнаружил, что недооценивал одного верного человека, находящегося рядом со мной. Вы сегодня подтвердили ту клятву верности, что давали мне, и мне нужно лишь просить у вас прощения, что прежде сомневался в вас, друг мой, - и чуть поклонился бывшему пирату.
        - Барон, это я у вас должен просить прощения, - Стетфорд, обрадованный такой неожиданной похвалой, вытянулся по стойке смирно, - Вы дали мне второй шанс начать новую жизнь, и у меня не было даже и малейшей мысли как-либо подвести вас.
        - А вот у вашего друга, получается, такие мысли есть, - кивнул Эдвард, - поэтому у меня есть предложение к вам. Если Ярвик предаст меня, вы же не последуете его примеру?
        - Ни за что, - отрицательно покачал головой Стетфорд, стараясь выглядеть как можно увереннее, - Я уже давал вам клятву.
        - Тогда вы должны помочь мне, - велел барон, - Северед уже в курсе, но теперь мне нужно, чтобы вы дали Ярвику столько информации, сколько он вообще сможет взять с собой…
        - Не совсем понимаю вас, - удивился бывший пират, - я, наоборот, предполагал, что придется многое изменить, чтобы не смог рассказать о ваших планах…
        - Конечно, нет, - Эдвард рассмеялся, - Та информация, что он получит, будет полной выдумкой, но хотя бы внешне похожей на достоверную. И получив ее, Ярвик должен отправиться с ней к Гористарам, понимаете?
        - Вы хотите, чтобы я его подтолкнул к этому шагу? - начал понимать Стетфорд, и молодой барон кивнул, добавив, что здесь уже бывший пират сам должен определиться, как будет поступать. Конечно, он имеет и полное право отказаться, Ярвик станет разменной фигурой в рейнсвальдской политике, и вряд ли сможет продержать дам достаточно долго, прежде чем получит кинжал в спину.
        И все же, Стетфорд согласился, посчитав верность барону важнее союзных отношений, прежде связывавших пиратов.
        Глава 8. Необратимые решения
        Эдвард с трудом корректировал взгляд на бутылке с каким-то необычайно крепким напитком, принесенной в его кабинет пару дней назад Стетфордом, и сейчас уже опустошенной больше, чем на три четверти. Если бы ему раньше сказали, что можно вот так вот спиться меньше, чем за несколько месяцев, то рассмеялся тому человеку в лицо, но сейчас уже чувствовал, что недалек от того состояния, в каком был сам этот пират, когда впервые встретили друг друга. Пальцами растерев виски, налил себе в стакан еще немного янтарной жидкости и залпом выпил, ощущая себя так, будто заглотнул хорошую порцию лавы, настолько крепким и обжигающим было это пойло, но оно хотя бы отгоняло сон, который так и лез в глаза. С другой стороны, ему действительно не мешало бы поспать хоть раз за последние четыре дня.
        До этого глаз сомкнуть не получалось совершенно, все время возникали неотложные дела, где необходимо было присутствовать, в основном конкретные моменты, связанные с колонией. Стетфорд пытался его выдернуть из этой постоянной суеты, даже приводил девушек, когда останавливались в деревне фермеров, но сильно помочь не могли даже эти полные страсти моменты, мысли продолжали витать совершенно в других областях.
        Прошедшая после приезда вольных торговцев неделя пролетела быстро и незаметно, полностью посвященная делам колонии и эскадры, все еще дрейфовавшей на дальней орбите в ожидании возможного нападения. Эдвард за последнее время настолько погрузился в дела, что уже не замечал, как время мчится мимо него, смазывая отдельные лица, разговоры, решения, превращая все это в сплошной вихрь событий, подхвативший молодого барона и не дававшей и минуты, чтобы остановится и задуматься хоть о чем-то, напрямую не касавшихся проблем «Новой Аверии».
        Больше всего дел было, конечно, с размещением форпоста вольных торговцев, так же расположившихся на территории порта, но отдельно от колонистов, заняв комплекс построек сухого дока, где прежде корабли проходили капитальный ремонт. Среди многих построек и металлических конструкций чисто технического назначения сохранились еще несколько высотных зданий, где прежде размещались административные или какие-то иные учреждения со сходными обязанностями, возможно даже, жилые помещения для рабочих, что здесь трудились каждый день. По сделанным исследователями находкам можно сказать, что робототехника на Аверии была вообще развита слабо, и для поддержания столь масштабной цивилизации требовался ежедневный труд миллиардов человек, занятых тяжелой и вредной работой, так что вполне может быть, что многие и жили буквально на своих рабочих местах, не уезжая далеко.
        Инженерные команды колонистов и вольных торговцев практически сразу приступили к формированию нового периметра, расчищая проходы и улицы в сухих доках от накопившегося там за тысячелетия мусора и обломков, устанавливая новые стены и реставрируя здания, где должны размещаться вольные торговцы и привезенное ими снаряжение, оказавшееся весьма полезным для подобных работ. Форпост должен быть готов к приему новых кораблей и новых экипажей, поскольку Эдвард все же рассчитывал, что вольные торговцы здесь задержатся, и новый торговый маршрут, что будет проложен, свяжет Аверию и с другими анклавами, а не только с феодами Рейнсвальда, потому и строили с запасом и расчетом на будущее.
        Примерно в это же время из Рейнсвальда прибыл еще один корабль, с гербом графа Фларского, привезя партию грузов и новое видеосообщение. В нем граф выражал свое разочарование по поводу того, что сам Эдвард не смог прибыть, но уверил, что отлично понимает его ситуацию и даже готов и дальше способствовать развитию Аверии, чтобы поддержать проект. Кроме того, сам капитан корабля рассказал последние новости из того, что происходило на острове. Оказывается, его корабль отправили сюда буквально через несколько часов после того, как к Камским верфям прибыл корабль Севереда. Сам граф сейчас находился там же, устроив некое подобие оперативного центра, чтобы лучше реагировать на ситуацию на острове. Дела, видимо, действительно приобретали крутой поворот, если графу пришлось покинуть свой феод, лишь бы не упустить контроль над придворными событиями и случайно не оказаться за бортом политической жизни. Одна только новость о том, что прибывает корабль с Аверии, снова подстегнула котировки на биржах, и свободных для продажи акций «Сакрала» на рынке практически не осталось, но даже эти новости блекли перед теми,
что действительно тревожило очень многих дворян.
        Все соперники на престол активно собирали войска, война так и висела в воздухе, это чувствовал даже король, собравший Общий Совет и потребовавший немедленного разоружения излишних войсковых частей. Его послушались, но все это «разоружение» сводилось к тому, что вновь формируемые войсковые части, как и собираемые запасы вооружения и армейского снаряжения перешили в колонии, где и продолжалась консолидация сил.
        Эдвард, слушая все это, буквально каждым сантиметром кожи чувствовал, что ему надо вернуться на Рейнсвальд, в такое время баронат просто не может быть без своего барона. Только отравив Севереда туда, теперь не знал, с кем оставить колонию и что следует делать с наемным флотом Вассария, висевшим над ним как топор палача.
        - Можете пока остаться здесь? - спросил Эдвард капитана корабля, - нам нужен каждый корабль, а, графу, я надеюсь, в ближайшее время ваши услуги не понадобятся, - он чувствовал, что практически просит капитана об услуге, но ничего не мог с собой поделать.
        - Конечно, господин, - кивнул капитан корабля, удивленно посмотрев на барона, - мы после прибытия к вам должны были направляться к скоплению Хавкира, но, если вы настаиваете, то можем задержаться на пару недель, все равно у нас свободный график патрулирования, - пожал он плечами, - Это действительно необходимо?
        - Да, - уверенно кивнул Эдвард, - огневая мощь вашего корабля нам понадобится в ближайшее время… пока еще не совсем поздно… - прошептал себе под нос так, чтобы больше никто не слышал. Отойдя в сторону, уже в полный голос добавил, приказав ближайшему дрону, - Немедленно найдите Де Кастери, пусть подойдет в мой кабинет… как же все это надоело… - прошипев уже сквозь зубы, сам быстрым шагом направился к лифту, какой мог привезти к его апартаментам.
        Когда добрался туда, Де Кастери, откровенно выражая нетерпение, покачивался на каблуках перед дверьми его кабинета, подойдя буквально на пару минут раньше, но уже с кейсом в руках, где были инфопланшеты и несколько спешно сложенных бумажных карт. Заметив приближение своего барона, капитан все же вздохнул с облегчением и поклонился.
        - Барон! Что-то случилось? - спросил адмирал, разом опустив все принятые в данном случае приветствия, по одному только напряженному виду Эдварда поняв, что ситуация далека от понятия спокойной, - можно уже паниковать или пока еще не время? - сказал совершенно серьезно, чем вызвал лишь короткую усмешку Эдварда.
        - Пока еще не время, но уже надо готовиться к этому, - сказал молодой барон, нажатием пальца открыв дверь и пригласив его войти. Подойдя к столу, заваленному документами, планшетами и картами, одним широким жестом смахнул все на пол. Оглядев столешницу и убедившись, что ничего больше не мешается, выдвинул панель и активировал голограммную карту Рейнсвальда и основных его колоний, практически половину субсектора, так что основные острова и замки отмечались только небольшими точками отметок.
        - Адмирал, у вас опыта больше, чем у меня в несколько раз, вы отлично послужили мне во время войны за наследство, и сейчас мне как никогда раньше, нужен ваш совет… - вздохнул Эдвард, собирая мысли в голове вместе, уже разбежавшиеся в разные стороны.
        - Весь во внимании, - кивнул Де Кастери, ожидая, что именно Эдвард хочет ему показать. Молодой барон, активировав режим взаимодействия, принялся быстро чертить на карте зоны влияния баронатов, и отмечать те вольные верфи и анклавы, с какими пришлось столкнуться в последнее время. Выходило так, что они практически граничили друг с другом, а местами даже и накладывались одна на другую. Экстенсивное развития Рейнсвальда в субсекторе захватывало все больше неисследованных территорий, все ближе пограничные маяки колоний подходили друг к другу, все меньше простора для свободных исследователей и независимых колонистов. Все ближе выбор, который обязательно встанет, если не начинать ничего менять, где остаются всего лишь два пути, один из которых шел через сплошные войны и разрушения, где в пепле непрерывных сражений останется всего лишь один победитель, истощенный и обессиленный, едва держащийся на ногах. Второй же вел к радикальным реформам и переменам, какие обязаны будут отразиться на всех сторонах жизни Рейнсвальда. Эдвард не знал, к какому именно пути они подойдут, но чувствовал, что для самого себя
решение придется принимать очень скоро.
        - Смотрите… - указал он Де Кастери, - как складывается порядок вещей… Король при смерти, борьба за престол вот-вот начнется, но и так уже все напряжены настолько, что достаточно бросить тлеющую спичку, что вспыхнет все сразу. И я здесь… - он ткнул в точку на самой окраине сектора, где не было ни одной зоны влияния, только белое пятно на политической карте, - на самой окраине, занимаюсь делами, какие не настолько важны, как мое присутствие на Рейнсвальде. Наверное, я все же допустил ошибку, что лично отправился сюда, а не пытался влиять на ход тех вещей, что сейчас идут на острове. Респир так и не напал, Гористар в открытую не объявил войну, Иинан умирает… Адмирал, я не знаю, как мне следует поступать сейчас… Стоит ли возвращаться на Рейнсвальд, либо же необходимо остаться здесь, следовать первоначальному плану и пытаться разобраться с Вассарием, чья эскадра сейчас нависла над нами…
        - Барон… - прокашлялся офицер тристанского флота, нервно передернув плечами, - прикажете мне говорить с вами как политик или как военный? - он посмотрел на своего сюзерена, - поскольку в обоих случаях ответы очень сильно отличаются друг от друга, и я не знаю, какой вам больше самому понравится.
        - Говорите, как офицер флота, - кивнул Эдвард, - вы рождены в семье с достойным прошлым, и кровью уже не раз доказывавшей моему роду верность и преданность. Я хочу услышать мнение военного, политики все равно слишком часто врут…
        - Как военный, я просто обязан сказать вам, что необходимо атаковать, - прямо сказал Де Кастери, ткнув пальцем по Самрийским верфям, - сейчас войска вашего соперника похожи на мощный и опасный танк, но разобранный по частям и подготовленный к перевозке. В то время как эскадра, что сейчас висит на нашей орбите, стянута в кулак и готова в любой момент ударить, - он тоже сжал пальцы и стукнул по столу, - если начинать наступление прямо сейчас, то можно добиться серьезного преимущества. Все равно мы не сможем бесконечно ожидать его нападения, а когда оно все же произойдет, я боюсь, наших сил будет недостаточно, чтобы его удержать… Противник набирает все новых наемников, и они уже превышают нас количество. Бить надо сейчас, пока еще есть возможность…
        - Зубы демона! - ругнулся молодой барон, - я думаю точно так же, но вокруг слишком много самых различных «но», какие не дают мне отдать приказ. Что будет, если Вассарий поймет, что именно мы нанесли удар? И как потом доказать, что это было всего лишь превентивное наступление, чтобы защитить Аверию? У нас нет ничего конкретного, кроме домыслов и той информации, что получена путем шпионажа. Король это не признает за доказательство…
        - Значит, надо, чтобы удар был настолько сильным и мощным, чтобы никто не смог об этом рассказать, - усмехнулся Де Кастери, - не должно остаться свидетелей или тех, кто сможет опознать наши корабли в дальнейшем, - он развел руками с таким видом, словно это решение лежало на поверхности, странно только то, что до него до этого еще никто не додумался. А может, наоборот, хорошо, что еще никому мысль устроить геноцид целого анклава не взбрела в голову. Самрийские верфи были очень старым и развитым анклавом, вольным портом, куда ежедневно прибывали и стояли на приколе десятки кораблей. Уничтожить все будет не то, что невозможно, но не позволят даже моральные принципы, какими Эдвард всегда привык руководствоваться.
        - Вы предлагаете мне убить несколько миллиардов человек? - все же решился спросить напрямую Эдвард, глядя на Де Кастери и пытаясь понять, именно ли это он имел ввиду, либо же что-то другое, - я не могу представить себе подобное…
        - Нам незачем уничтожать целый анклав, - пожал плечами его подчиненный, - Самрийские верфи вольный анклав. Вряд ли они станут официально выступать на той или иной стороне рейнсвальдских дворян, спорящих друг с другом, а даже если и рискнут сделать столь опрометчивый шаг, то им нужны будут железные доказательства, чтобы король обратил на них внимание. Нас должны интересовать только наемники и люди Вассария, что сейчас находятся там. Только их уничтожение нам и нужно, остальные особой роли не играют. Конечно, можно было бы отбомбиться и по портовой зоне, - он пожал плечами, переключив карту на те голограммные модели Самрийских верфей, что у них сейчас имелись, - но это может вызвать обострение уже с местными властями…
        - Мы не будем уничтожать ни в чем не повинное гражданское население ни под каким предлогом, - отрицательно покачал головой Эдвард, - еще можно понять уничтожение наемников в порту, но просто так разбомбить половину города только из-за того, что там может находиться несколько человек из экипажей Вассария. Я не готов отдать такой приказ… - молодой барон выпрямился и задумчиво смотрел на карты верфей. Здесь его сомнения были вполне обоснованы, во-первых, потому что Самрийские верфи имели с Рейнсвальдом довольно тесные связи, удар по ним мог серьезно сказаться и на экономике самого острова. А во-вторых, население этого анклава было примерно на том же уровне развития, как и Тристанский баронат, и применять к ним такие же методы военных действий, как и к дикарям или заметно отстающим по уровню развития анклавам Эдвард не мог себе позволить. Все же должны быть моральные ограничения и этические рамки, какие нельзя переступать.
        - Как прикажете, барон, - кивнул Де Кастери, - но если вы сказали говорить мне как военному, то я настаиваю на нанесении превентивного удара по Самрийским верфям. Они оттягивают наши силы и наши резервы, кроме того, мы отдаем противнику инициативу, вынужденные действовать по его плану. Вассарий и Гористары, в отличие от нас, самостоятельно принимают решения, в итоге вынуждая нас подстраиваться под них. В таких условиях мы даже не то, что выиграть, мы эффективно действовать не в состоянии.
        - Святые Небеса, почему же у меня связаны руки этой политикой! Приходится сидеть и ждать, что же случится дальше… С Респиром… С королем… С графом, демон их всех раздери! - выдохнул Эдвард, в бессилии ударив кулаками по столу, - я не могу бесконечно ждать! Хорошо… - решился молодой барон, уставившись холодным и ничего не выражающим взглядом на голографическую карту. Вздохнув и последний раз еще успев подумать, прежде чем отдать приказ, сказал, - готовьте корабли… И чтобы ни один из вольных торговцев ничего не узнал. Если хоть один что-то поймет, то вскоре знать будут все.
        - Может, проще заставить их замолчать? - предположил Де Кастери, - у меня хватит людей, чтобы все прошло быстро и без лишнего шума…
        - Ни за что! - тут же отрезал Эдвард, - во-первых, в Гильдии уже знают, что их экспедиция достигла точки назначения, а во-вторых, их форпост слишком важен для дальнейшего развития колонии, чтобы так им рисковать из-за одной операции. Капитан, в течение суток все корабли должны быть готовы, до отлета не сообщать ни координат, ни какой-либо другой информации о точке прибытия. Выполнять!
        Де Кастери, щелкнув каблуками, развернулся и вышел, печатая шаг, и молодой барон был готов поклясться, что теперь этот человек выглядел куда более довольным, чем в начале их разговора. Сам Эдвард, как только закрылись двери, без сил опустился на стул и обхватил голову руками. К чему приведет только что принятое решение, он боялся даже представить, но почему-то казалось, что к чему-то очень плохому. Слишком много всего на него навалилось, и не знал даже, что именно может привести его к трагическому финалу.
        - Небо, если там на самом деле что-то есть, помоги… - прошептал Эдвард против собственной воли, отказываясь признавать даже самому себе, что может обратиться за помощью к неким высшим силам, в существование которых никогда и не верил, но и для одного человека этого было слишком много. В этот момент не хотелось ничего, только тишины и покоя, и не видеть никого из людей, чтобы никто не входил и не приближался к нему. И стакана того самого пойла, что принес Стетфорд, от него хотя бы в голове становится меньше мыслей.

* * *
        Легкий фрегат «Искатель», разведывательного класса, летел на скорости, превышавшей все дозволенные нормативы, никем не управляемый и не способный свернуть в сторону или маневрировать. И прямо перед ним простиралось открытое и свободное пространство, давно расчищенное от всевозможного дрейфующего мусора тысячами корабельных прыжков, только пустота и простор, где остерегаться надо лишь других кораблей, что могли выйти из прыжка на данном участке. Работающие в форсированном режиме двигатели оставляли яркий инверсионный след сгорающего воздуха и разгоняя корабль все быстрее и быстрее, делая его похожим на торпеду, неумолимо летящую вперед. Фрегат двигался так быстро, что сканеры успели его засечь в самый последний момент, когда он практически вошел в портовую зону, уже находясь в слепой зоны основных автоматических защитных орудий, ворвавшись в царившую здесь суету.
        Небольшие воздушные суда, вроде сервисных шлюпок, орбитальных лихтеров, траспортников и причальных экспрессов не были препятствием для разогнанного до скорости снаряда корабля, просто вспыхивая и сгорая в переведенных на максимальную мощность носовых щитах. Некоторых относило в сторону инерцией движения столь крупного судно, и они, вращаясь и теряя управление, сталкивались друг с другом или врезались в неподвижные орбитальные станции и дрейфующие причалы, вызывая только еще больший хаос и беспорядок.
        Фрегат же прошелся вдоль правого борта стоявшего на приколе фрегата «Меркив», принадлежащего клану пиратов Черного Меча, сминая его дефлекторные щиты, выдвижные антенны и палубные настройки, серьезно повредив две носовые башни, зацепив их щитами и практически полностью своротив дула орудий. Мгновенная закипевшая плазма в орудийных отсеках детонировала с мощностью хорошей бомбы, разорвав в клочья толстые кожухи, закрывавшие разгонные кольца и вырвавшись в относительно свободное внутреннее пространство башен. Там плазма, быстро переходя в газообразное состояние, взорвалась во второй раз, разрывая многометровые броневые пластины как тонкие щепки. Меньше, чем за секунду после столкновения нос «Меркива» оказался охвачен бушующим голубым плазменным огнем. А фрегат уже летел дальше, на полной скорости врезавшись в кормовые надстройки другого крейсера, «Менлай Лоннау», принадлежащего младшему сыну герцога Харисского, лишенного наследства и отправившегося в вольное странствие, быстро приобретя славу жестокого и циничного корсара, не стеснявшегося никакими средствами для достижения собственных целей.
Незаконнорожденный сын стоял на мостике своего корабля, командуя выходом из сухого дока, когда моментально закрывший все обзорные экраны нос фрегата, сминая так и не поднятые толком дефлекторы, проломил одну из кормовых башен. Не замедлившись от моментально образовавшегося на месте башни взрыва, дальше снес большую часть кормовых конструкций вместе с капитанским мостиком, буквально размазав его по толстому бронированию. Охваченный пламенем, «Менлай Лоннау», уже никем и ничем не управляемый, пролетел дальше, ударившись в борт стоящего на другой стороне дока линкор «Кизиас», основную ударную силу собираемой здесь эскадры, бронированным носом проломив бортовое бронирование. Двигаясь дальше, подгоняемый работающими двигателями, проникая все глубже и глубже, круша переборки, внутренние помещения и межуровневые перекрытия. Охваченный пламенем нос фрегата зацепил системы охлаждения орудийных башен, и в ту же секунду десятки тонн жидкого азота, разом вылившиеся из разорванных труб, залили ближайшие помещения. Несколько десятков человек погибли очень странной смертью в этом огненном аду, моментально замерзнув
насмерть.
        А фрегат летел все дальше вперед, от столкновения потеряв часть носовых щитов и сам охваченный огнем, превратившийся уже в болид, который ничем нельзя было остановить. На полной скорости влетев в ремонтный док, фрегат практически сразу снес большую часть жилого сектора, превратив небольшие квартирки рабочих и зону отдыха для матросов и членов экипажа в сплошную мешанину металла, охваченную огнем. Из-за удара отклонившись от курса, фрегатбуквально переломил стоявший на профилактическом ремонте дредноут «Хассель», к его несчастью, со снятым бронированием, и раскаленный нос врезавшегося в него судна разорвал шпангоуты и каркас как тонкие ниточки, разбив корпус корабля пополам. Реактор «Хасселя», задетый уларом, потерял часть внешней защиты и ядерное топливо из разбитых емкостей смешалось, достигнув критической массы, и следом раздался взрыв, превосходивший все виденное ранее, общей мощностью не менее трех мегатонн, разорвавший на куски весь ремонтный док и обрушивший на стоявшие у причалов корабли наемников и пиратов настоящий дождь из обломков и охваченных пламенем кусков обшивки.
        Сам фрегат, уже превратившийся в раскаленную болванку, потерявший носовые щиты и остатки еще имевшегося носового бронирования, врезался в причал, проломив его и, как пуля, пробив борт второго линкора эскадры. Гордость флота Гельского феода, один из старейших и мощнейших кораблей всего Рейнсвальда, стоявший здесь для того, чтобы возглавить будущее выступление на назначенную цель. Двенадцатикилометровая громадина линкора задрожала от мощного удара во всех своих частях, когда фрегат, круша броню и переборки, наконец-то окончательно развалился на части, и в этот же миг взорвался его собственный реактор, достигнув критической стадии. Этот взрыв с корнем вырвал одну из башен линкора, отправив вместе с ней в полет большую часть бронирования и каркаса бортовой части корабля. Снова содрогнувшись во всех своих частях, линкор «Лорд Нарриав» разломился. Его носовая часть, больше чем не удерживаемая, рухнула на находившийся внизу корвет, смяв его как тонкую бумагу. Казалось, агония линкора будет бесконечной, но следом взорвался один из дополнительных реакторов, и ударной волной кормовую часть отбросила назад,
на и так изуродованный причал, где корабль и остановился, задержанный многочисленными ребрами жесткости и каркасными опорами.
        На все произошедшее не потребовалось и нескольких секунд, так быстро все произошло, в реальном времени превратившись в череду ярких взрывов, потрясших всю эту часть Самрийской верфи, где находилась эскадра Вассария, уже почти готовая к своему завоевательному походу. Над Самрией на несколько минут расцвело настоящее солнце, от света которого люди закрывались руками и хватались за глаза, крича от боли из-за опаленной сетчатки. А потом на портовую зону обрушился целый дождь обломков самых разных размеров, пробивавших защитные купола и стены.
        Еще не отгремели последние взрывы, продолжавшие рвать на части и так изуродованную секцию порта, как еще действующие сканеры и уцелевшие орудия орбитальной защиты засекли появление в ближайшей точке выхода из прыжка целой эскадры, сразу строившейся в боевое положение. В первой линии располагались корветы, разбитые на пять небольших групп, во второй находились фрегаты, усиленные тяжелыми крейсерами, а за ними, разрывая пространство в вихрях защитного поля, один за другим вышли в реальность три десятикилометровых линкора. На ходу выравнивая строй, корабли двинулись к верфи, наводя орудия на уцелевшие корабли эскадры. Без каких-либо определяющих знаков и сигналов, с закрашенной или сбитой символикой, только огромные черные черепа на бронированных бортах, где должны были находиться гербы феода, к которому принадлежат.
        На Самрийских верфях под сигналы тревоги многие вольные корабли спешно покидали свои места, обрывая крепления и оставляя не успевших вернуться из города матросов, быстро уходя в сторону от сражения. Другие ложились в дрейф и начинали готовить орудия и бортовые батареи, наводя их на из ниоткуда взявшегося противника, но опасаясь открывать огонь первыми. Стрелять начали только дальнобойные орудия воздушной обороны верфей, из тех, что еще уцелели после столь неожиданно нанесенного удара и не отключились после произошедшей катастрофы, но одиночные залпы на предельное расстояние не могли причинить серьезного вреда приближающимся кораблям, только вспышки выстрелов указали на местоположение орудий. И уже вскоре, когда эскадра подошла ближе, корветы дали залп торпедами, направленными в первую очередь на окончательное подавление противовоздушной обороны, но часть торпед пошла по уцелевшим кораблям эскадры Вассария, пытавшимся организованно выйти из горящей секции. Многочисленные обломки и остовы горящих кораблей и почти полностью разрушенного дрейфующего причала мешали правильному построению, так что
кораблям буквально приходилось выползать из порта, по одному обходя разломанные корпуса и отчаянно маневрируя, чтобы не оказаться одному против целой эскадры. Влетевшие в этот хаос торпеды только еще больше усилили беспорядок. Не успев выпустить перехватчики, и не сумев полностью поднять дефлекторные щиты, корабли пытались увернуться от быстро приближающихся торпед, но возможности для маневра были минимальны. Два крейсера и вовсе столкнулись бортами, ошибившись при перестроении из-за быстро приближающейся торпеды. Фрегат «Квинст», уже успевший выйти и порта, развернул носовые дефлекторы и успел перехватить первые три торпеды, но еще две все же прорвались и угодили в уязвимые кормовые надстройки, тут же расцветая вспышками тактических ядерных зарядов. Еще удерживаясь в полете, «Квинст», чадя разгорающимся пожаром, отвернул в сторону, но, пройдя всего несколько километров, лег в дрейф, пытаясь справиться с огнем, чтобы остановить пожар прежде, чем дойдет до реактора.
        Эдвард смотрел на Самрийские верфи с таким же чувством, с каким охотник смотрит на маленького детеныша, чью мать только что застрелил. Жалость, быстро исчезавшая под потоком осознания того, что изменить уже ничего нельзя, и грубое, но непоколебимое чувство, что отступать уже некуда и необходимо идти дальше, доводя свою работу до конца. Стоя на капитанском мостике линкора «Трайвера», назначенного флагманом, он видел на мониторах перестроение кораблей противника, в спешном порядке пытавшихся создать что-то вроде единой линии фронта, развернутого к приближающейся эскадре. «Трайвер» принадлежал Карийскому баронату, крупнейший корабль в эскадре, вооруженный сверхтяжелыми орудиями с массускорителями, запускавшими снаряды на скорости в несколько тысяч километров в секунду, пробивающие практически любые щиты и корабельное бронирование насквозь. Раздалась команда офицера, и буквально через пару секунд носовая башня, вооруженная спаренной пушкой, повернулась и дала залп. Человеческий взгляд не успевал проследить за яркими точками снарядов, оставивших в пространстве тонкий след сгоревшего воздуха, в доли
секунды прошедшие расстояние в пятнадцать тысяч единиц и поразившие легший в дрейф «Квинст». Бронирование буквально разваливалось на части после первых же попаданий, охваченное плазменным огнем, но корабль еще жил, судорожно выжимая из работающего в аварийном режиме реактора последние толики энергии, удерживаясь в воздухе.
        - Господин барон? - к нему подошел Де Кастери, - с вами все в порядке? Вы выглядите разочарованным, - спросил он с сомнением, словно опасаясь услышать приказ об отступлении, но заставил только Эдварда вздрогнуть и встрепенуться
        - Докладывайте, - велел молодой барон, подходя к трехмерному проектору, в реальном времени отображающему ситуацию на поле боя. Многочисленные оранжевые точки отмечали нейтральные суда, красными светились корабли потенциального противника, а зелеными точками указывались союзники, идущие сейчас ровным строем на сближение с скоплением вражеских красных отметок, - первый этап пройден, теперь сближение…
        - Так точно, - кивнул Де Кастери, - брандер сыграл свою роль, оказавшись даже эффективнее, чем мы предполагали первоначально. Времени на перегруппировку у них уже не осталось, так что, скорее всего, бой будет идти против отдельных групп и кораблей противника, - он отмечал указкой места возможных столкновений, - мы постараемся действовать максимально быстро и эффективно, прежде чем подойдет возможное подкрепление со стороны Вассария. Нанесем максимально возможный урон, после чего снова отступим в гиперпространство, не оставив после себя никаких следов.
        - Кроме разоренного порта, - протянул Эдвард, - постарайтесь выманить их на открытое пространство, - приказал он, указывая на вражеские корабли, все еще находящиеся в смятении и бессистемно разлетаясь из разрушенных доков, - нам не нужны лишние разгромы верфей… Есть атаковать сейчас, большая часть портовой зоны окажется под огнем… разрушения будут колоссальными…
        - Господин, мы можем их перебить так и не выпустив из порта, - запротестовал Де Кастери, - да, конечно, будут дополнительные разрушения причалов и доков, но данный подход гораздо эффективнее, нежели втягивание в артиллерийские дуэли в кораблями противника в открытом пространстве, - он попытался добавить еще что-то, но барон в данном вопросе был непреклонен.
        - Капитан, я повторяю, дайте им выйти из порта, после чего займемся их уничтожением, - твердым тоном сказал Эдвард, не приемля никаких возражений, - я не собираюсь окончательно добивать Самрийские верфи только из-за того, что таким образом мы потратим меньше снарядов. И главное, наша цель корабли, а не сами верфи, или вы опасаетесь, что мы не сможем с ними расправиться в честном бою? - одарив своего офицера жестким взглядом, указал на голограммное изображение, где постепенно выстраивалась эскадра противника.
        - Нет, никак нет, - щелкнул сапогами Де Кастери, - сделаем как будет приказано, - он кивком головы попрощался и спустился с капитанского мостика к связистам, передать новый приказ барона.
        Еще не совсем понимая, почему противник внезапно сбросил скорость и дал время для подготовки, остатки недавно мощной эскадры воспользовались полученной передышкой, перегруппировавшись и перестроившись в боевой порядок, понеся существенные потери и лишившись почти трети кораблей. Наемники уже не были уверены, что стоит ввязывать в бой с неизвестным противником, потеряв инициативу и вынужденные столкнуться с превосходящими силами. Им обещали разграбление практически беззащитной колонии, для чего необходимо только смять сопротивление небольшой эскадры тристанцев, но про то, чтобы их начнут уничтожать прямо в вольном порту, не было сказано ни слова, а умирать, да еще и за чужие, к ним никак не относящиеся, интересы, никто не горел желанием.
        Два корвета, видимо, решив не рисковать в столь опасном бою, начали спешно отступать к ближайшей точке прыжка, отколовшись от остального соединения, но, как оказалось, таинственный противник не собирался никого выпускать. Пять вражеских корветов начали преследование, поддерживаемые группами перехватчиков. Юркие и подвижные пятиместные аппараты, несшие пушечное и бомбовое вооружение, прорвавшись сквозь зенитный огонь и атаковав отстающий корабль, нанеся серьезные повреждения основному двигателю и почти уничтожив один из рулевых, из-за чего скорость его резко упала, и меньше, чем через десять оказался в зоне поражения орудий корветов противника. Отчаянно отстреливаясь и пытаясь маневрировать, корвет еще жил несколько минут, прежде чем многочисленные попадания импульсных и плазменных орудий, буквально рвавших его лишенное дефлекторов бронирование, вызвали детонацию реактора и боеприпасов. Наемник исчез во вспышке взрыва, а его товарищ почти успел дойти до того места, где возможен переход в прыжок, но в последний момент получил попадание торпеды, сброшенной с одного из перехватчиков, точно в сопло
основного двигателя. Взрыв двигателя практически разорвал кормовую часть корвета, и потерявшее управление судно перешло в дрейф, чуть позже так же оказавшись под перекрестным огнем преследователей.
        Пока уничтожались убегающие корабли, основные силы втягивались в схватку на расстоянии меньше десять тысяч километров до верфи, для подобных сражений практически минимально допустимое. Наемники, видя судьбу товарищей, решили идти на прорыв, надеясь, что хоть кому-то удастся прорваться сквозь строй вражеских кораблей и успеть уйти в прыжок.
        Первыми в артиллерийскую дуэль вступили корветы, дав еще один залп из торпедных аппаратов, заставляя идущие навстречу друг другу корабли менять маршруты, маневрировать и сбивать прицелы. Фрегаты и крейсера выпустили отряды штурмовиков и перехватчиков, принявшиеся сбивать летящие к кораблям торпеды, и небо между эскадрами расцвело многочисленными взрывами и длинными очередями из скорострельных пушек и излучателей. Одноместные истребители различных модификаций вступили в яростный и жестокий бой, в котором нельзя было допускать ошибок, и даже малейшая оплошность могла показаться фатальной. Может быть, из-за этого у пилотов этих авиамашин всегда была традиция оставлять свою номерной знак на борту корабля, оставляя либо технику, либо инженеру своей стальной птицы, чтобы потом забрать по возвращении, если оно, конечно, вообще будет.
        Со стороны такой бой казался быстрым и подвижным танцем, где любое случайное касание или иная ошибка танцующих может закончиться смертью. Истребители двигались на предельно допустимых скоростях, преследуя друг друга, засыпая небо длинными очередями лазерных и импульсных зарядов, пытаясь обмануть противника в мастерстве фигур высшего пилотажа, уходя от преследования или же, наоборот, внезапно появляясь у своего недавнего преследователя на хвосте, чтобы несколько раз выстрелить и, пробив защитные щиты, уничтожить его. Те группы, что прорывались сквозь эту пляску смерти, тут же рвались к вражеским кораблям, стараясь атаковать антенны связи, рулевые двигатели и другие уязвимые точки столь крупной цели.
        Всего лишь несколько торпед достигло своих целей, сумев прорваться через истребителей и зенитный огонь. Два корвета атакующих получили незначительные повреждения, с другой же стороны, получивший одновременно три попадания из-за ошибок в генерации дефлекторного щита, быстро терял высоту еще один корвет, с охваченными огнем верхними палубами.
        Вскоре после обмена первыми залпами началась и артиллерийская дуэль. Орудия главного калибра били по противнику, расчерчивая окружающее пространство инверсионными следами снарядов, пролетавшими на огромной скорости только для того, чтобы в следующую секунду взорваться с невероятно яркой вспышкой, соприкоснувшись с дефлекторным щитом корабля-цели. Порой снаряды пробивали щит, постепенно слабеющий из-за новых попаданий, или же рвали на части многометровой толщины броневые слои, выбрасывая в открытое пространство куски сверхпрочного металла размером с аэромобиль.
        Линкоры и фрегаты, подходя ближе, совершали маневры поворота или уклонений, молотили друг друга залпами орудий бортовых батарей, не столь мощных, как орудия основного калибра, но куда более многочисленных и скорострельных, способных после нескольких полных залпов нанести и более серьезные повреждения, чем попадание сверхтяжелого снаряда. Многочисленные вспышки от попаданий и ответных выстрелов буквально осветили борта противоборствующих кораблей, прорываясь сквозь дефлекторные щиты, не способные выдержать столь массивный обстрел, и постепенно круша бронирование, выводя из строя отдельные орудия и разбивая внешнюю обшивку, от чего в небо тут же устремлялись всполохи пламени. Поврежденные и охваченные огнем отсеки блокировались противовзрывными переборками, и туда тут же направлялись команды дронов и ремонтников, заново восстанавливающих обшивку, накладывающих заплаты и тушившие пожары. От каждого попадания на пульте повреждений загорался очередной тревожный огонек, гаснувший по мере того, как пробоины запечатывались, и восстанавливалось хотя бы временное функционирование отсеков, но гасли они
гораздо медленнее, чем появлялись новые.
        С капитанского мостика линкора весь бой больше напоминал шахматную партию, где не видно фигур противника. Они появляются только тогда, когда до них могут дотянуться твои собственные фигуры, все остальное же исчезает из поля зрения, приходится предугадывать действия противника, предсказывать его маневры и рассчитывать, куда самому следует ударить, чтобы случайно не подставить уязвимое место под удар противника. Эдвард чувствовал, как пот струиться по лбу, но времени не было даже на то, чтобы утереться, слишком много противоречивых данных, слишком много информации о своих и чужих кораблях сыпалось из донесений, приходилось все это выслушивать, анализировать, отметать ненужное и выбирать главное, чтобы использовать в следующую секунду.
        Вражеский крейсер с поврежденной кормовой башней, оставлявший за собой длинный шлейф плазменного огня, горящего топлива и кислорода, зашел с правого борта, открыв беглый огонь из лазерных излучателей и ракетных установок, обрушившись на дефлекторный щит, и так едва действующий, принявший уже слишком много попаданий и не успевающий восстановиться. «Трайвер» был вынужден сбросить скорость и повернуть вправо, открывая ответный огонь по противнику. Несколько минут оба корабля методично обрабатывали друг друга, после чего снова разошлись, двигаясь по разным орбитам вокруг Самрийской верфи. На линкоре начался пожар на одной из батарей, где выпущенная с крейсера ракета угодила в только подготовленный для стрельбы лазерный излучатель, взорвавшись и вызвавших последовательную детонацию только что подключенных энергетических батарей. К счастью, его получилось быстро локализовать, но теперь за кораблем шел длинный шлейф дыма.
        - Передайте Старву, чтобы перешел на более высокую орбиту, его корветы нужны, чтобы поддержать Эсселя! - командовал Эдвард, практически не обращая внимания на громогласную артиллерийскую перестрелку и царивший вокруг организованный хаос сообщений, приказаний и отчетов, - и мне нужен «Ирриат», пусть немедленно отходит на правый фланг, иначе мы рискуем упустить этот фрегат… Демон! Какого черта Ирвис делает на левом фланге?! Кто будет затыкать дыру в центре? И пусть уже отзывает свои перехватчики, этот корвет уже никуда не денется, хватит на него тратить боеприпасы, - он оглянулся на Де Кастери, стоявшего чуть выше, рядом с рулевым и корректировавшим курс из-за приближающихся торпед, только что выпущенных в сторону линкора от подошедшего слишком близко корвета. Дав залп, он попытался отступить, но ответный выстрел сразу трех башен основного калибра, пробив его корпус насквозь, вызвал цепную реакцию взрывов, сотрясших корвет от носа до кормы. Разбитый и загоревшийся ярким голубым пламенем от изливавшейся из разбитого реактора плазмы, корвет ушел в дрейф и начал быстро терять высоту.
        - К нам снова приближается этот крейсер! - и так поврежденный, получивший еще несколько попаданий от второго линкора, корабль с изображением улыбающегося демона на месте герба, вновь заходил на расстояние залпа, сделав крутую петлю по высокой орбите.
        - Пусть подождет! У нас своих проблем хватает! - отмахнулся Де Кастери, с руганью обрушившись на рулевого, почему-то начавшего переход на более высокую орбиту. Корабли тем временем снова сошлись в артиллерийской дуэли, где почти истощенные дефлекторы практически не играли роли, снаряды пропахивали многослойное бронирование как тонкую жесть, круша внутренние переборки и вызывая все новые и новые вспышки пламени и разгерметизации отсеков. Эдвард видел сканированное изображение крейсера на одном из обзорных мониторов, с разбитой носовой броней и жуткими пробоинами, порой в глубину на несколько палуб. Сам «Трайвер» выглядел примерно так же, если верить панели повреждений, где загорались, гасли и снова загорались все новые и новые иконки, отображавшие пробоины и не отзывающиеся на проверочные сигналы отсеки.
        Совершенно неожиданно атакующий крейсер взорвался, обдав корпус линкора многочисленными обломками, и на несколько секунд внешние камеры ослепли от мощной вспышки, из-за чего часть экранов побелела на некоторое время.
        - Мы потеряли «Харзер»! - доложил один из связистов, вскочив со своего места и упомянув один из фрегатов Карийского бароната, присланный Рокфором в качестве поддержки, - Только что доложили!
        - Демон! - ругнулся Эдвард, - вышлите Ирвиса, пусть размажет того сукиного сына, кто это сделал! Необходимо заткнуть эту дыру как можно быстрее! И, в конце концов, добейте уже этот линкор, пока он не снес еще кого-нибудь! - упомянул про последний сверхтяжелый корабль противника, серьезно поврежденный и уже вставший в дрейф, но продолжавший вести огонь. На его счету уже был один сбитый фрегат, из тех трех тристанских, что вышли в экспедицию на Аверию, маневрировавший и случайно угодивший под прицельный огонь его орудий главного калибра.
        Шахматная партия постепенно становилась яснее, разваливаясь на отдельные участки, ходы и перестроения. Фигуры словно стали быстрее и лучше, в то время как вражеские быстро сокращались в числе, отступая к уже определенным полям, потеряв инициативу и вынужденные словно действовать по указке, оказываясь именно там, где было лучше всего. В какой-то момент шахматная доска, на которой вместо вырезанных из кости фигурок передвигались огромные боевые корабли, а пустые поля наполняли обломки и остовы, дрейфующие в открытом пространстве, стала совершенно ясной и четкой, противник не мог больше прятать свои ходы, как не мог и реагировать правильно на всю окружающую его ситуацию. Партия завершилась совершенно неожиданно, словно взял еще одну пешку для нового хода, с удивлением замечаешь, что вражеских фигур на доске больше нет, завершающий удар оказался всего лишь одним из череды многих, и только горящие остовы вражеских кораблей напоминали о том, что здесь еще совсем недавно происходило.
        Операция успешно завершена, план сработал так, как и рассчитывалось, не развалившись от столкновения с реальностью. И пусть было множество всяких сомнений, вопросов и неуверенностей до последнего момента, сейчас они казались уже незначительными, почти полностью растворяясь в свете одержанной победы. Конечно, были и потери, на «Харзере» был младший сын герцога Альского, еще совсем молодой парень, рвавшийся в свой первый в жизни настоящий бой, проходивший здесь стажировку перед отбытием в Королевскую армию, дома. В Альсе его ждала девушка, Эдвард помнил, как он показывал ее фотографию как-то вечером после общего собрания. Да что говорить, на «Харзере» было три с половиной тысячи матросов, солдат и членов экипажа, и почти у каждого девушки или даже семьи, которые теперь уже никогда их не дождутся, и все из-за того, что сам он не смог миром разрешить вопрос с Вассарием.
        Тристанский барон смотрел на формируемую внешних сканерами трехмерную картинку пространства перед кораблем, высвечивающие многочисленные обломки и куски обшивки, притягиваемые магнитным полем линкора и вращающиеся вокруг его корпуса как небольшие спутники. Любая война, пусть даже самая маленькая и порой состоящая всего лишь из одного сражения, приносила с собой слезы и кровь, отнимая друзей и товарищей. И как бы он ни хотел, ему придется снова и снова вести войска в бой, лишь потому, что он хочет защитить хотя бы то, что ему уже принадлежит.
        - Приготовьте десантные челноки, - приказал спокойным тоном, не показывая сковавшее грудь напряжение, - начинаем вторую фазу операции.
        Только теперь бросил взгляд на корабельные часы, показывавшие, что с того момента, как они вышли в реальное пространство, прошло чуть больше одного часа, но казалось, будто целая вечность, растянутая и тягучая, каждое мгновение которой сейчас сияло в голове яркими следами, выжженными в памяти вспышками орудийных залпов.
        Вторая фаза операции заключалась в окончательной зачистке порта от войск Вассария и уничтожении всех его офицеров. Пусть даже флот разбит, но там внизу, на поверхности острова, было расквартировано несколько полков наемников и регулярных частей его феода, готовые подняться на корабли в любой момент. Их тоже необходимо было уничтожить, чтобы, во-первых, никто не смог рассказать о том, что здесь произошло, а во-вторых, чтобы в следующий раз граф трижды подумал, прежде чем пытаться повторять подобное.
        Войска на поверхности уже знали, что произошло с эскадрой, как знали и то, что на этом нападающие не остановятся, так что готовились к отчаянной обороне, пытаясь сообщить своему сюзерену о нападении. Может быть, это у них и удастся, перекрывать подпространственную связь у Эдварда не успел, но все же подкреплению требуется время, чтобы прибыть к независимому порту, находившегося на расстоянии нескольких сотен парсеков от Рейнсвальда, и к этому моменту всяческое сопротивление здесь уже должно быть подавлено.
        С расчетом на максимально быстрый и мощный удар тристанским бароном подготовлены и десантные отряды, состоявшие из проверенных ветеранов и бойцов с тяжелым вооружением. Им уже отдан приказ не трогать гражданское население, как в воздушном бою не тронули вольные и относящиеся к Самрийским верфям корабли, но здесь потери среди мирных жителей наверняка будут, поскольку и обороняющиеся, и атакующие не собирались себя ограничивать в используемых средствах.
        В этот раз Эдвард не стал лично возглавлять атаку на поверхности, убежденный Де Кастери и теми доводами, что никто не должен видеть барона, вне зависимости от того, во что он будет одет, как и то, что его руководство с орбиты будет гораздо полезнее, нежели несколько удачных выстрелов по противнику из винтовки. Так что, стоя перед голограммным столом, где уже были отмечены основные скопления войск противника, молодой барон с напряжением наблюдал, как спускаются десантные челноки, попадая под зенитный огонь скорострельных орудий и скрытых батарей излучателей ближнего действия. Эту противовоздушную защиту подавить практически невозможно, такие мобильные установки вполне могут перемещаться и развертываться посредством пары человек, благо вес и размеры позволяли подобное. Приходилось надеяться только на бронирование и дефлекторные щиты, да еще на курсовые пулеметы, с помощью которых экипаж мог отвечать прицельным огнем по подобным огневым точкам. Как человек, с детства воспитываемый как командующий войсками, как старший офицер, обязанный подавать пример, Эдвард чувствовал, что сейчас просто обязан быть
с теми, кого только что послал прямо на жерла пушек, не способный им помочь никак иначе, кроме как поддержкой штурмовиками и истребителями, прикрывавшими десантные группы.
        Челноки опускались в порту один за другим, практически с ходу вступая в бой. Войска Вассария бросались в отчаянные контратаки, стремясь уничтожать зоны высадки прежде, чем там успевали укрепиться десантники, но получалось у них это слабо без своей поддержки с воздуха и под постоянными налетами штурмовиков, звенья которых, хоть и понесли потери, но продолжали уверенно контролировать воздушное пространство.
        Единственным неизвестным моментом здесь все еще оставалось поведение войск самой Самрии, до сих пор не вступившими в бой. Кажется, отцы анклава сообразили, что именно здесь происходит, и вмешиваться в разборки между рейнсвальдскими дворянами не собирались, решив, что лучше пожертвовать частью порта, чем рискнуть всем и выступить на одной из сторон в конфликте, поскольку ответ придется держать в любом случае, вне зависимости от того, кто победит или проиграет.
        Эдвард не отрывался от голограммного стола, руководя общим планом сражения и отправляя подкрепления тем, кто в этом больше нуждался, или же усиливая группировки десантников, сумевших добиться определенных успехов. С первыми поступавшими докладами и сообщениями ситуация начала проясняться, становясь больше похожей на реальность. Отряды регулярных сил Вассария дрались с жестокостью обреченных, не пытаясь идти на переговоры и совершенно не желая сдаваться, потому их и истребляли до последнего человека, в ход шли даже огнеметы и появившаяся трофейная бронетехника. Кажется, Вассарий действительно замышлял полноценное вторжение, внизу был целый мобилизационный склад, с огромными запасами оружия, армейского снаряжения и тяжелой техники, совершенно новой, без знаков принадлежности и регистрационных номеров, из-за чего являлись отличным трофеями.
        Наемники же таким же высоким боевым духом не отличались, первоначальные огневые контакты с ними так же характеризовались жестокостью и большими потерями с обеих сторон, все-таки сражаться они умели, но при этом не видели никакого смысла умирать за своего нанимателя. После первых неудачных контратак среди наемников было замечено бегство и дезертирство, как поодиночке, так и целыми группами, покидавшие все равно бессмысленные бои. Многие просто бросали оружие и сдавались, клянясь, что не собирались делать ничего плохого. С появлением первых отчетов о взятых в плен наемниках Эдвард хотел сначала отдать приказ об уничтожении всех солдат противника, без какой-либо разницы, сдавались ли они или нет, но все же передумал. Пленники будут доставлены на корабли, где пройдут психологические проверки и ряд тренингов, после чего вступят в отряды колониального ополчения Аверии, где либо покажут себя хорошими бойцами, готовыми к службе в регулярных войсках, либо погибнут. Либо, что самое плохое, покажут собственную бесполезность и все равно будут уничтожены. Такой вариант понравился даже Де Кастери,
согласившегося в таким приказом, что был тут же доведен до солдат.
        Сдача в плен солдат противника допускалась, в том числе и тяжелораненных, медицинские отсеки вскоре будут забиты битком, судя по поступающим сообщениям, но обратный путь до Аверии был коротким, да и санитарные бригады были готовы к подобному, уже сейчас обустраивая в коридорах дополнительные койки, раскладывая скатки, медицинскую аппаратуру и препараты. Страшно представить, что все это может пригодиться, но Эдвард, уже участвовавший в подобных компаниях, знал, что когда челноки будут подниматься обратно, груженные ранеными и уставшими бойцами, то даже всех этих приготовлений окажется недостаточно.
        Порт внизу горел. Сломленные, прижатые к стенки и лишенные поддержки, войска Вассария все еще сопротивлялись, цепляясь за последнюю отчаянную и лишенную всякой опоры надежду. Наверное, Эдвард бы и сам так себя вел, окажись в подобной ситуации, сражаясь до последнего патрона в отчаянном желании перебить как можно больше врагов, прежде чем доберутся до него самого, но сейчас находился на другой стороне, методично и хладнокровно уничтожая другим скопления вражеский войск, опорные точки и огневые позиции. Туда, куда войскам не получалось пробиться сразу, направлялись штурмовики, пушечным огнем и бомбовыми ударами подавляя последнее сопротивление, оставляя после себя лишь обгорелые руины, а идущие следом десантные отряды добивали тех, кто еще подавал признаки жизни.
        При этом же старались избегать ненужных потерь и среди мирного населения, оставляя эвакуационные пути открытыми. Через бреши в охваченных боями кварталах уходили рабочие верфей, их семьи, многочисленные служащие, простые обыватели, зашедшие на портовые улицы с желанием пропустить пару кружек в местном кабаке, и многие другие, о ком нельзя даже точно сказать, что именно делали здесь. Через эти же пути уходила и часть дезертиров, на ходу срывавшая с себя форму и бросавшая одежду. Некоторых ловили патрули, расстреливая на месте, другого отношения к людям, изменившим воинской клятве, и быть не должно, других выдавали сами беженцы, боявшиеся, что репрессии могут применить и к ним, но кое-то все же проскальзывал, уходя от боя. Опасности в них уже никакой не было, от своего бывшего сюзерена будут скрываться едва ли не тщательнее, чем от Эдварда, поскольку их осудят и расстреляют за дезертирство, ни о чем не спрашивая. Пусть уж лучше доживают остаток своих дней на Самрии, в тишине и позоре.
        Эдвард сильно рисковал, ведь приходилось распылять силы, зачищая квартал за кварталом, дом за домом, в то время как совсем рядом стояла хорошо вооруженная и оснащенная армия Самрийского анклава, а из открытого пространства в любой момент могло подойти вызванное подкрепление Вассария. Де Кастери, стоявший рядом, выглядел гораздо спокойнее, докладывая о происходящем и указывая на возможные варианты развития событий. Адмирал больше напоминал игрока в покер, держащего в руках выигрышную комбинацию и дожидающегося финала.
        - Господин! К нам приближается одиночный корабль. Не вооружен, посылает запрос на стыковку, - доложил один из связистов, подскочивший со своего места как ужаленный, в то время как внизу, на поверхности Самрии, войска барона добивали последние очаги сопротивления, - какие будут приказания?
        - Кто это? - Эдвард обернулся на голос, оторвавшись от голографического стола и бросив взгляд на один из основных обзорных экранов, куда уже выводилось изображение небольшого пассажирского транспорта, медленно приближающегося к нависшей над портом эскадре. Корабельные орудия уже взяли его на прицел, но даже по первоначальному сканированию ясно, что никакой угрозы это небольшое пассажирское судно представлять не может, во всяком случае, до того момента, пока не пристыкуется. Ведь внутри может оказаться все, что угодно, от отряда берсеркеров до бомбы планетарной мощности, способной испепелить линкор от носа до кормы.
        - Есть запрос на видеосвязь, - повернулся связист, - Разрешите подключение?
        - Включите только голосовой канал, - велел Эдвард, - никакого видео. А так разрешите связь, посмотрим, кто же с нами хочет поговорить… - хотя он был практически уверен, что это самрийцы. Отцы вольного порта вряд ли станут так просто наблюдать за всем происходящим, когда война ведется буквально у них дома, грозя в любой момент обрушиться и на жилые кварталы.
        - Говорит представитель правительства анклава Самрии Удтар Ди’Отри, - сразу же ожил динамик, когда связист щелкнул переключателем, - Повторяю, говорит представитель анклава Самрии! Мы требуем выхода на связь с командующим эскадрой, совершившей нападение на наши верфи и на находившиеся там корабли! Немедленно ответьте, иначе мы будем вынуждены принимать меры!
        - Мы можем сбить его прямо сейчас, - сказал Де Кастери, глядя на Эдварда, все еще стоявшего молча и выслушивающего попытки выйти на связь посла Самрии, - одного залпа хватит…
        - И втянуться в бой с кораблями анклава? - усмехнулся Эдвард, - после только что пережитого боя? Нет, на это нас не хватит. Не с такими силами, - он кивнул связисту, чтобы включил двухсторонний канал, и спокойным тоном ответил, - с вами говорит командующий эскадрой. Я готов выслушать ваши предложения, если, конечно, вам вообще есть, что предложить.
        - Мы требуем допустить нас на борт и немедленно прекратить эскалацию конфликта на территории Самрийского порта! - ответил посол, чем несколько удивил Эдварда, не ожидавшего подобного резкого тона, как и того, что не было никаких попыток угроз, только прямая констатация своих требований. Возможно, они действительно не представляют, с кем сейчас разговаривают, и значит, что долгие часы, потраченные на маскировку кораблей, не прошли даром, принеся результаты.
        - Как скажете, готовьтесь к стыковке, - усмехнулся Эдвард и отключил связь, не дав послу сказать больше ни одного слова. Заметив удивленное лицо Де Кастери, пожал плечами, - пусть знают точно, с кем могут вступить в конфликт, если в открытую выступят на стороне этого недоделанного кандидата на престол, - он скривил презрительную усмешку. Такой король Рейнсвальду не нужен, что боится идти в открытую и действует исподтишка, чужими руками, сам оставаясь в относительной безопасности и непричастности к собственным делам. Необходимо уметь брать ответственность, чтобы в тебе признали настоящего короля, а не ряженую куклу, посаженную на трон.
        - Как скажете, - кивнул Де Кастери, следом приказав рулевому перейти в дрейф и подготовить стыковочный шлюз. Одновременно были подготовлены и абордажные команды, на тот случай, если дипломатическая миссия все же окажется ловушкой. Как и в любом другом случае, тристанский барон решил перестраховаться, несмотря на то, что сам не верил в подобный вариант развития событий. У самрийцев достаточно кораблей, чтобы одолеть их в честном бою, нежели чем рисковать подобным образом, а у остатков еще верных Вассарию сил на подобную операцию уже не хватит.
        Посла на палубе встретила вооруженная охрана, потребовав сдать все оружие, после чего им завязали глаза и разделили. Оставив всех остальных ждать, самого посла отвели в тюремный блок корабля, оставив в защищенном изоляторе. Не то, чтобы таким образом Эдвард собирался его унизить или каким-то образом напугать, но сам корабль не принадлежал тристанскому баронату, и раз уж решил открыть свою личность послу, то не стоит привлекать сюда и своих союзников, принуждая их вставать перед выбором. Изоляторы абсолютно неотличимы друг от друга даже на самых различных кораблях, одинаковые металлические стены и решетки, иногда дополненные силовыми полями. Там при выключенном освещении посла посадили на стул и сняли с глаз повязку, снова пообещав, что ничего плохого с ним не сделают.
        - Что все это значит? - возмущенно спросил темноту, уже не зная, как именно следует реагировать на такое поведение. Вероятно, рассчитывал, что статус посла и мощь Самрийской эскадры, находящейся у него за спиной, дают ему право чувствовать себя в безопасности при разговорах с любым человеком, - вы собираетесь меня убить? Это же глупо!
        - Успокойтесь, господин Удтар Ди’Отри, никто вас не собирается даже пальцем трогать, в этом никакой нужды нет, - Эдвард включил свет и вышел вперед, - в наших интересах, равно как и в ваших, продуктивный диалог, который приведет к согласию, устраивающему обе стороны. Как и то, что ни одному из нас не понравится, если все завершится еще одним воздушным сражением над вашим анклавом, - молодой барон пожал плечами, - и прошу извинить меня за принятые меры предосторожности, но данная операция очень опасна в политическом плане. Так что мы вынуждены применять меры максимальной предосторожности, чтобы не вызвать тех событий, какие не сможем контролировать.
        - Однако свое лицо вы мне показали, барон Тристана, - усмехнулся самрийский посол, довольный тем, что смог узнать собеседника, - я узнал вас сразу же, как только увидел. И не могу понять, что это значит, то ли то, что вы слишком уверенны в своих силах, то ли то, что вы намного глупее, чем принято вас считать.
        - Данный жест лишь означает, что мне не нужны осложнения в отношениях с Самрийским анклавом, - не стал выражать никаких эмоций по этому поводу Эдвард, - скорее, я даже надеялся на то, что вы меня узнаете. И, как понимаю, вас сюда прислали с приказом разобраться, что же здесь все происходит. Я сразу вам передам те условия, на которых мы свами разойдемся с миром и без всякого недопонимания с обеих сторон. Во-первых, мы не будем грабить, разрушать или разворовывать те части порта, в каких идут сейчас бои. Во-вторых, дальше тех секторов, где бои уже идут, они распространяться не будут. В-третьих, мы спокойно улетим отсюда, как только будем уверены, что остатки тех наемников Вассария Гельского, что здесь были расквартированы, уничтожены.
        - Барон, вы совершаете агрессию в отношении независимого и вольного порта, что не может не повлечь за собой последствия, но еще и выставляете новые условия? - посол был то ли удивлен, то ли возмущен таким предложением, определить по его интонации сложно, но он хотя бы был еще настроен на продолжение диалога.
        - Начнем с того, что Самрийские верфи предоставили рейнсвальдскому феодалу технику, место и, главное, поддержку и соответствующее снаряжение для подготовки экспансии на территорию другого феодала, - решил сыграть на политических формулировках Эдвард, учившийся подобным вещам у его отца, который был не только хорошим тактиком, но и неплохим политиком. Прежний Тристанский барон всегда повторял, что политика это единственная сфера в жизни, где кроме слов ничего не надо, а черное может стать белым, если достаточно долго на этом настаивать. Молодой барон Тристанский понимал, что власти Самрии сейчас нервничают и не знают, как следует поступать при столь опасно сложившихся отношениях со столь сильным и разноплановым партнером, как Рейнсвальд. Так что надо совсем немного, чтобы подтолкнуть их в нужную сторону.
        - Все действия с нашей стороны не несли никакого агрессивного характера, - посол попытался отойти от этого вопроса в сторону, - снаряжение и обеспечение поставлялись не для эскалации агрессии, а для обеспечения договоренностей сторон согласно тем документам, что были подписаны. Все соответствовало законам рынка и у нас не было даже достоверной информации, для чего именно готовиться эскадра, которую ваши корабли уничтожили с подобной жестокостью… А теперь продолжают уничтожение порта анклава в попытках добить последних выживших…
        - И все же, - Эдвард не собирался отступать, пока не добьется согласия посла, - верфи обеспечивали и поддерживали эскадру, которая, по нашим сведениям, готовилась для вторжения на территорию, находящуюся под протекторатом моего баронота, что уже является само по себе нарушением условий договора Цитадели, к каким относится Рейнсвальд. Кроме того, формирование подобных сил уже дает нам право на превентивное нападение, вне зависимости от того, где и под чьим флагом они располагаются и подготавливаются…
        - Ваши действия можно трактовать законными ровно до того момента, как вы начали обстрел верфей, таким образом нанося непосредственный ущерб имуществу и подданным независимого порта. И наше первоначальное требование немедленно прекратить агрессию и начать отвод ваших войск из порта и с ближней орбиты, - твердо сказал посол, - в ином случае ваше поведение уже будет рассматриваться как акт агрессии против непосредственно Самрийских верфей, на какой мы вынуждены будем ответить.
        - То есть, таким образом, вы принимаете на себя протектор над остатками разбитых войск феодала Гельского, не так ли? - Эдвард почувствовал, что сейчас зацепил за что-то более конкретное, нежели чем простые общие фразы. Такая игра была опасной, проходя по самому тонкому лезвию, разделяющему состояние мира и войны между разговаривавшими сейчас людьми. И оставалось только надеяться, что и у посла хватит нервов и красноречия продолжать переговоры, а не вскочить с места с объявлением того, что говорить дальше нечего. Повисло напряжение, разрядившееся немного лишь тогда, когда посол снова заговорил, в этот раз все же пойдя на уступки.
        - Вольный порт не собирается признавать своего протектората ни над одной из сторон, равно как и не желает участвовать в данном конфликте, - он осторожно подбирал слова так, чтобы даже случайно не допустить какой-либо двусмысленности или недосказанности. Задержавшись на пору секунд, посол добавил, - Боевые действия ведутся на нашей суверенной территории, которую нам позволено защищать любыми силами и средствами, вне зависимости от того, насколько законны идущие там бои. Сейчас у вас есть возможность эвакуировать свои войска с территории анклава, о чем мы в данный момент настаиваем, таким образом прекратив сражение и уничтожение имущества и граждан Самрии. У вашего соперника подобных возможностей пока нет, из-за чего, в силу необходимости, они будут вынуждены пока остаться на территории нашего порта, но мы немедленно уведомим их сюзерена о сложившейся ситуации и так же, как и от вас, потребуем их немедленной эвакуации. Мы заявляем о нейтралитете, но так же имеем право защищаться, что включает в себя и уничтожение войск любой из сторон конфликта. Вне зависимости от того, к кому относятся, если они
нарушают условия нашего нейтралитета, - посол повторился и посмотрел на Эдварда, но обнаружил на лице оппонента лишь многозначительную улыбку, вроде как забавлявшегося всей сложившейся ситуацией.
        - Справедливое требование, - кивнул тристанский барон, - Если бы не одно «но». Нам необходимо физическое уничтожение каждого, кто мог бы выступить официальным свидетелем произошедших здесь событий, - заметил, как дернулся мускул на лице посла, но решил не предавать этому особого значения, и только краем зацепил очень важную для самрийских властей тему. Линкоры несли на себе достаточный боезапас, включая в себя несколько планетарных бомб, вполне способных нанести катастрофические разрушения по всему острову, и если бомбардировка начнется прямо сейчас, флот просто не успеет ее предотвратить. Эдвард же с серьезным видом продолжил, - а это требование подразумевает всех солдат и офицеров Вассария Гельского, что находятся сейчас на территории вашего порта. И, к сожалению, я не могу согласиться с предложенными вами условиями, не смотря на то, что нахожу их вполне справедливыми, - опасное заявление, особенно, если учесть, в определенном смысле вся Самрия является свидетелем произошедшего, а ее официальные представители и их слова тоже могут рассматриваться королем как вполне законное обвинение.
        - Могу вас заверить, что мы не собираемся выступать как обвинители или защитники какой угодно из сторон данного конфликта, - сказал посол даже быстрее, чем Эдвард ожидал, не потратив ни секунды на размышления, - у меня есть полномочия говорить такие утверждения, так что можете рассматривать их как официальное заявление правления вольного порта. Конечно, мы не можем гарантировать, но не кажется ли вам самим, что те уцелевшие, что еще находятся внизу, не смогут предоставить никаких конкретных доказательств, что именно Тристанский барон организовал это нападение? - он перешел на более личный тон, чем еще больше удивил Эдварда.
        - Если Самрийский анклав гарантирует, что не станет выступать как свидетель или обвинитель в случае возможных разбирательств, то я готов начать отвод своих войск, - кивнул тристанский барон, - мне так же необходимы заверения, что Самрия не станет оказывать поддержки уцелевшим войсками Вассария Гельского, все еще остающимся на территории порта, равно как и какую-либо поддержку в расследовании произошедшего здесь.
        - У меня есть полномочия заверить вас, что вольный порт не будет оказывать никакой поддержки оставшимся войскам за исключением тех, что указаны в договоре, заключенном с их сюзереном, - неуверенно начал посол. Эта фраза так же означала, что недобиткам, какие еще останутся, если отвести войска прямо сейчас, будет обеспечена медицинская и иная помощь для поддержания их существования до прибытия сюда подкреплений Вассария. На произвол судьбы их не бросят, но, с другой стороны, Эдвард понимал, что и дальше настаивать не стоит, уже подошел к границам терпения самрийцев. А посол вольного порта еще не закончил, - Мы разрешаем лишь эвакуацию оставшегося снаряжения и личного состава, но не приемлем каких-либо эмиссаров от вашего лица или ваших соперников для проверки и личного наблюдения за выполняемыми условиями. И это будет касаться так и возможных требований о проведении расследования случившегося, - он кивнул головой, подтверждая слова Эдварда, - Вольный порт не намерен более участвовать во внутренних спорах Рейнсвальда, вне зависимости от того, между кем они ведутся.
        От этих слов Эдвард едва сумел удержать свои эмоции при себе и только кивнул в ответ. Самрийские верфи получили урок, что значит участвовать во внутренних спорах рейнсвальдских дворян, позарившись на большие прибыли, и не желали больше иметь дела с внутренней политикой королевства. Точно так же, как и получил урок Вассарий Гельский, решивший, что может обмануть всех и сам диктовать условия.
        Дальнейший разговор, продолжавшийся не очень долго, прошел в более спокойной обстановке, поскольку оставалось обсудить лишь отдельные моменты только что заключенного соглашения, особенно того, что касалось выплат компенсаций за причиненный ущерб. Эдвард признавал, что здесь вольный порт имеет право требовать восстановление разрушенных комплексов и повреждений, нанесенных инфраструктуре порта, но напрямую Тристанский баронат не мог выплачивать подобные репарации, и сошлись на условиях, что выплаты будут произведены за счет трофейного вооружения и снаряжения, захваченного у Вассария, уже находящееся на территории порта. Ситуация довольно глупая, потому что немалая часть этого снаряжения и техники поставлена если не самим вольным портом, то по его каналам, но плата за них уже была внесена, и юридически все захваченное принадлежало сначала Гельскому, а после сражения уже Тристанскому баронату, и подобный подход устраивал обе стороны. Решили вопросы и о возможном вооружении или сбитой техники, что могла оказаться на развалинах разрушенной части порта, где шли бои, и по этому поводу Самрия гарантировала
ее последующее уничтожение без использования в качестве свидетельств против Тристанского бароната.
        В итоге заключив соглашение и начав отвод войск, Эдвард вскоре вернулся на капитанский мостик линкора, где его уже ожидал Де Кастери, рассматривавший на одном из обзорных мониторов медленно удаляющийся транспорт с послом вольного порта на борту. Военный человек в большей части своей личности, адмирал считал, что лучшим решением была бы полная зачистка всего острова, включая гражданское население, лишь после чего можно говорить об отсутствии свидетелей, но политическая ситуация складывалась иначе, и это тоже приходилось принимать во внимание. Он лишь поклонился барону и поинтересовался дальнейшими планами.
        - Возвращаемся на Аверию, - приказал Эдвард, - забирайте наших людей с острова вместе со всем нашим снаряжением, какое вообще можно переместить на челноки в ближайшее время. Боевые действия прекратить немедленно…
        - Значит, кто-то из гельских останется в живых? - несколько скептически спросил Де Касетри, разочарованно вздохнув, - барон, вы затеяли очень опасную игру.
        - Я начал эту игру, когда только родился, - усмехнулся Эдвард, - И не мог выбирать, участвовать в ней или нет, так что мне остается лишь выбирать, каким именно путем должен пройти. И сейчас считаю, что худой мир здесь будет гораздо лучше доброй войны. Самрия нам еще пригодится, а Вассарий не сможет здесь найти достаточно, чтобы хватило на обращение к королю, - он взял у адмирала планшет с данными о количество сдавшихся в плен наемников и солдат из регулярных частей, - кто-то из них точно обладает теми сведениями, что могут подтвердить наши данные, и не думаю, что их слова могут понравиться королю… А если Самрия нас все же предаст… То мы вернемся, но уже с куда большими силами… и засыплем остров планетарными бомбами.
        - То есть, вы все-таки собираетесь в ближайшее время обратно на Рейнсвальд? - переспросил Де Кастери, - на Аверии еще слишком много не законченно, чтобы говорить хоть о каких-то итогах…
        - Мне в любом случае необходимо домой, - усмехнулся Эдвард, впервые за долгое время искренне улыбнувшись, - все-таки у меня свадьба в ближайшие дни, и нет никакого желания ее пропускать…
        - Тогда позвольте вас поздравить, - Де Кастери, видимо, совсем забыл об этой очень важной для его сюзерена дате, чего сейчас и сильно засмущался, но поторопился исправить, - надеюсь, ваш брак будет действительно счастливым и долгим.
        - Друг мой, вы даже представить себе не можете, как я сам на это надеюсь, - вздохнул Эдвард, - это единственное, что все еще дарит мне радость от этой жизни.
        Глава 9. Счастье так близко
        Разворачивающийся на обзорных мониторах вид медленно приближающегося Рейнсвальда вызывал в душе Эдварда самые противоречивые чувства, начиная от радости по поводу возвращения домой, до злости, как только мысли возвращались к политике королевства. Клубок интриг завязывался все туже и туже, как непрерывно растущая черная дыра, затягивающая в себя всех, у кого хватило глупости даже просто прикоснуться к нему. По привычке сжимая рукоять силовой шпаги, висящей на поясе, Эдвард раздумывал, стоило ли действительно так поступать, устроив официальное возвращение прямо к королевской пристани, где, как обещалось, на встречи будет сам Иинан Третий, решивший лично встретить Эдварда, несмотря на свое тяжелое состояние. Прохладный металл эфеса в руке привычно успокаивал, словно напоминая, что в какой бы тяжелой ситуации не находился, всегда найдется тот, кто всегда сослужит верную службу, пусть даже это и будет неодушевленный предмет. Вспоминая те дни, что прошли с того момента, как эскадра под его командованием отправлялась на Аверию, Эдвард с трудом даже собирал все прошлые воспоминания в единое целое, не
понимая, как окончательно не сошел с ума, занятый всеми навалившимися на него заботами.
        Последние дни проходили как в лихорадочном бреду, смешавшись в непрерывную круговерть приказов, решение и сборов. Ему пришлось оставить колонию на Аверии, возложив всю ответственность на адмирала Де Кастери, обещав прислать еще людей, снаряжения и техники как только хотя бы немного разберется с делами дома, но в последние дни приходилось тяжело всем. Та часть доков Аверии, что была восстановлена и подготовлена, оказалась не готова к приему такого количества кораблей, что вернулись из нападения на Самрийские верфи. Не было ни одного, что остался без каких-либо повреждений, ремонт требовался всем, некоторым кораблям даже срочный, ведь ни один из них нельзя было возвращать на Рейнсвальд в таком состоянии.
        Первоначальные усилия были сосредоточены на восстановлении трех тристанских фрегатов, которые должны составить эскадру Эдварда для возвращения домой, с остальными же пришлось повременить. Даже сейчас, когда он уже подлетал к королевской пристани, на Аверии продолжали идти ремонтные работы, стирающие последние следы боев с участвовавших там кораблей.
        Немало проблем возникло и с ранеными, доставленными в колонию в большом количестве, медикаментов и снаряжения было достаточно, но не хватало места и подготовленного персонала, пришлось привлекать местных, очень сильно удивленных по поводу того, что между «небесными людьми» тоже случаются войны. «Новая Аверия» на некоторое время превратилась в один большой госпиталь, что так же привлекло внимание и вольных торговцев, заинтересовавшихся произошедшим. Пришлось объясняться и с ними, но здесь обманывать было не с руки, Гильдия так или иначе все равно узнает правду, но для Эдварда последовавшая реакция оказалась несколько удивительной, поскольку вольные торговцы знали, кажется, заранее, что произошло, и лишь потребовали подтверждения своих догадок. Аверия была им намного нужнее, нежели связи с Самрийскими верфями, и даже предложили свою помощь в том случае, если конфликт с данным анклавом не пройдет бесследно и потребуется необходимость в поиске новых торговых путей.
        Де Кастери остался заканчивать дела и самими с вольными торговцами, ожидающими еще один корабль от Гильдии с новым снаряжением и пополнением для персонала, и, конечно же, решать возникающие проблемы с местными. После отлета эскадры нападения налетчиков участились, изменились и отношения с несколькими крупными поселениями, власти которых решили, что с отлетом барона есть шанс выйти из-под наложенного на них протектората. Эдвард приказал решать проблемы без применения силы, но если такая необходимость все же возникнет и других способов разрешения не останется, то потери среди гражданского населения при проведении силовых операций должны свестись к минимуму.
        К сожалению, молодой барон понимал, что его свадьба станет далеко не первым по важности пунктом в плане его пребывания на Рейнсвальде на фоне всех тех дипломатических задач, что необходимо решать по приезду к королевскому двору. Назревающая гражданская война вытесняла собой все остальное, огромной черной хламидой загромождая все свободное пространство в голове. Рейнсвальд вот уже несколько тысячелетий не знал полноценных гражданских войн, и Эдвард не хотел, чтобы его свадьба стала последним мирным событием, которое следом может сменить бессмысленная резня феодалов в братоубийственной войне за право поставить на престол своего наследника. Ее необходимо было остановить прежде, чем она начнется. Любой ценой, любым путем…
        Прибыв на несколько дней раньше указанного официально срока, Эдвард первым делом направился в Тристанский замок, где сразу же с головой углубился в накопившиеся здесь дела. Система внутреннего самоуправления и контроля через назначаемых наместников, введенная еще его отцом, позволяла лишь поверхностно касаться большинства вопросов, связанных с повседневным управлением территориями, люди сами об этом неплохо заботились. Гораздо больше проблем было с внешними делами, какие сразу же и завалили его с головой.
        Барон Карийский прилетел в замок на следующий день после его собственного прибытия вместе с представителем от графа Фларского, сразу же втянув в ту натянутую до предела нить политики, в любой момент готовую разорваться. Первым же делом был официально подписан договор о союзничестве с Фларским графством, к которому уже присоединился Карийский баронат и Камское герцогство, а так же еще длинный перечень многих старые и крупные феодов, чьи главы отлично понимали, что произойдет, если к власти придет ставленник Гористаров. Эдвард так же позволил войскам графа Фларского расположиться крупным гарнизоном в крепости Танаис, опорном приграничном укрепленном районе на границах с Гористарским баронатом. Сейчас эти войска должны были выступать лишь как демонстрация силы графа на территории самого Рейнсвальда, но группировку предполагалось продолжать усиливать на тот случай, если без военных действий не обойдется. Граф боялся тратить время на переброску своих войск сюда уже после того, как начнется открытая борьба за престол.
        Новости в Рейнсвальде распространялись гораздо быстрее всего остального, и в день прибытия на стол Эдварда лег отчета отдела разведки, где сообщалось, что Гельский баронат был уже в курсе произошедшего. Власти Самрийского вольного порта все же остались верным заключенному с Эдвардом соглашению, дав Вассарию только забрать остатки собственных войск, но отказавшись выдавать какую-либо информацию и не позволив проводить собственное расследование на территории порта, окончательно рассорив с ним отношения. Узнав об этом, Эдвард велел отправить в Самрию своих дипломатов и конвой с гуманитарным грузом, подобные союзники ему наверняка пригодятся.
        Конечно, какие-то косвенные доказательства по поводу того, кто же мог уничтожить его корабли, у Гельского феодала имелись, пусть их и было недостаточно для предъявления прямого обвинения, такие как рассказы солдат или фрагменты записей с уничтоженных кораблей. И теперь, пылая чувством мести, претендент на престол уже подготавливал новые силы для нападения на Тристанские земли, пусть такое и могло перерасти в полноценную войну.
        На следующий день прибыл и представитель от Остезейских банков, к которым Эдвард сразу после приезда отправил посла с письмом, отлично понимая, что Вассарий все же попытается найти способ ответить за разгром его сил у Самрии, не желая ему отдавать инициативу.
        Прибывший представитель Остезейского союза сообщил, что Вассарий Гельский сейчас просит у банков новые транши на покупку наемников и войск, но теперь у банковского руководства возникли серьезные опасения, что и эти деньги останутся без возврата. Те силы, что формировались на Самрийских верфях, оплачивались большей частью из полученных по кредиту денежных средств от фондов Остезейских банков, и как именно их собирается теперь Вассарий возвращать, ни он, ни руководство банка не представляли. И вместо того, чтобы заботиться хотя бы о процентных выплатах, претендент на престол теперь просит еще больше денег, чтобы собрать новую армию повторно.
        Так что в отношении надежности вкладов и их возвратов Тристанский баронат выглядел куда более надежным партнером. К тому же, банки тоже вложили немало средств в строительство «Сакрала», и прибыли, получаемые сейчас из-за роста акций на рейнсвальдской бирже, во многом оказывали свое влияние на мнение банковского руководства по поводу того, как следует поступать в дальнейшем.
        Уже сейчас в долгосрочной перспективе противостояние Тристанского бароната с Гельским было фактически проиграно Вассарием и его союзниками, резервы Эдварда намного больше и обеспечивают необходимое превосходство. И именно из-за этого поддерживаемый сейчас Остезейскими банками претендент, если все же решится на открытое столкновение, должен действовать быстро и уверенно, чтобы не потерять то немногое, что еще держал в руках. Остезейский союз, напротив, уже сомневался в своей прежней уверенности в том, что барон Гельский будет следовать их интересам, а не использовать фонды банков для своих собственных.
        - Так что вы предлагаете? - спросил тогда Эдвард прибывшего остезейца, глубоко вздохнув. Остезеец в своем черном, как ночь, военном мундире с белыми знаками отличия, застеснутом на все молнии, присел в кресло перед его столом, сплетя пальцы рук и положив их на колени, пристально рассматривая молодого барона, рядом положив свою небольшую фуражку с таким же белым козырьком. Высокий и тонкий, он больше напоминал хлыст, а его легкие и плавные движения только усиливали это впечатление. Потомственный дипломат, таких видно с первого взгляда. Сделав глоток из своего бокала, Эдвард закончил мысль, - насколько я помню, руководство Остезейских банков не устраивает фигура графа Фларского из-за предложенных им реформ в вопросах экономической политики острова и финансовой контроля внешней торговли феодов. А с недавнего времени Тристанский баронат официально выступил на его стороне в споре за королевский престол, если король все же отправиться в лучший мир. Мой баронат всегда поддерживал с вами тесные и партнерские отношения, на какие, надеюсь, могу рассчитывать и в дальнейшем, но вот теперь у нас в вопросах
политики возникли… некоторые разногласия, какие тоже нельзя оставлять без внимания.
        - Наши вопросы по поводу дальнейших взглядов на политику графа Фларского и его возможный приход к власти, - на слове «возможный» остезеец сделал особое ударение, - мы могли бы обсудить и позднее, в более спокойной обстановке. Мое же прибытие сюда связанно с совершенно другими вопросами. Во-первых, мне дано указание поздравить вас с уверенной победой над войсками Гельского феода, - при этом Эдвард постарался сохранить каменное выражение лица. Только банкир все же понял, что попал в самую точку, - не волнуйтесь, это всего лишь слухи, каким мало кто доверяет, но практически все рады услышать, так что можете не принимать такие поздравления. Почти весь Рейнсвальд в курсе столь успешно проведенной вами операции, и лишь немногие всерьез осуждают ее, ведь барон Гельский действительно собирался атаковать Аверию, что сильно бы укрепило его позиции в случае успеха. Тот факт, что вы оказались быстрее и сильнее в данном случае, лишь подтверждает, что вы действительно сын своего отца, и вам перешло большинство его талантов. Так ли это, или дела все же обстоят иначе, но Остезейские банки хотят видеть вас своим
надежным экономическим партнером все зависимости от того, как именно расходятся наши политические взгляды. Аверии необходимо финансирование, которое мы можем предоставить, взамен же нам достаточно уверенности в том, что Тристанский баронат будь продолжать колонизацию острова и поддерживать проект «Сакрал».
        - Вассарий Гельский может повторить попытку захвата Аверии, перехватив контроль над проектом «Сакрал», - пожал плечами Эдвард, - конечно, я не стану оставлять данный факт как данность, и это может вылиться в полноценную войну между нашими двумя баронатами. Кого вы станете тогда поддерживать? - напрямую спросил Эдвард, облокотившись о столешницу стола, за каким сейчас сидел, перебирая доклады и записки, пока не пришел банкир.
        - Вас, - честно и не особо долго раздумывая, сказал банкир, - Вассарий вполне успешный кандидат на престол, и его взгляды во многом совпадают с теми, что поддерживает мое руководство. И все же, в свете последних событий мы все больше склоняемся к тому, что барон Гельский в случае начавшихся военных действий будет убыточным вложением средств, в отличие от Тристанского феода, известного долгой и славной военной историей. Однако это вовсе не значит, что Остезейские банки согласятся поддерживать графа Фларского как кандидата на престол.
        - Значит ли это, что Остезейские банки готовы заключить соглашение с Тристанским баронатом? - спросил Эдвард, - При том условии, что в случае конфликта за королевский престол вы все равно будете поддерживать моего соперника?
        - Примерно так в настоящее время ситуация и складывается, - сказал представитель Остезейского союза, - и, как доверенный посол Высшего круга, я могу передать вам, естественно, исключительно приватно, несколько иное предложение, которое вас наверняка заинтересует, - банкир по-птичьи склонил голову набок и, улыбнувшись, внимательно посмотрел на Эдварда, - Барон Тристанский, а почему вы сами никогда не хотели выдвинуть свои претензии на Рейнсвальдский престол? Осетезейские банки были бы рады видеть подобного короля во главе государства, который преследует не только свои собственные интересы, но и действительно заботится о всеобщем процветании…
        - Что?! - Эдвард почувствовал, будто его с размаху удварили молотом по голове. Он ожидал многого, но только не подобного предложения от столь консервативной организации, какой являлся Остезейский союз, - Уважаемый господин, я очень надеюсь, что сейчас ослышался, и вы не предлагали мне ничего подобного…
        - Барон! Оглянитесь! - представитель банков даже встал со своего места, - Сейчас Рейнсвальд на грани, готовый в любой момент обрушиться в гражданскую войну, что разрушит здесь все, созданное трудами многих поколений. Гористары рвутся к власти, не считаясь с ценой, промышленники Хельса формируют армии, чтобы объявить о своей независимости, если к власти придет граф Фларский, войска Гельского феода накапливаются у границ, чтобы силой потребовать то, что не смогут получить иным путем. И на фоне всего этого умирающий Иинан Третий, которого убивает его же собственное окружение, не довольное тем, что из-за его политики растет лишь могущество Рейнсвальда, но никак не их собственное. Мы уже почти раскололись, но Остезее не нужен Рейнсвальд, охваченный огнем и войной, разбитый на части и натравливающий сам себя карманные армии своих феодалов. Поскольку здесь же висит Саальт, который непременно воспользоваться моментом, чтобы начать ответное вторжение на нашу территорию… - банкир глубоко вздохнул, - мы понимает это особенно остро именно сейчас, когда война практически висит на пороге. Вы смогли отсрочить
ее, ударив по Вассарию Гельскому, но и его мы поддерживаем до сих пор лишь потому, что не могли найти достойной замены, никакие другие кандидаты нас не устраивают. Только вы можете стать тем королем, что спасет Рейнсвальд от гибели, потому я и прибыл сюда, чтобы сделать вам подобное предложение. И вы должны его принять! Во имя всего Рейнсвальда, во имя того, за что тысячи лет сражались наши предки. С нашей поддержкой, объединив под своей рукой Тристан, Карию и многих других вы можете спасти всех от гражданской войны…
        - Род Тристана не имеет родственной связи с королевской династией, - сказал Эдвард, возвращаясь на прежнее свое место. Сейчас старался думать логически, не обращая внимания на играющий у него в голове оркестр, зазвучавший с того самого момента, как остезеец произнес свое предложение вслух, - у меня нет ни малейших прав на престол, так что все то, что вы говорите, абсурдно.
        - Нет ничего более абсурдного, чем думать, что люди отличаются друг от друга из-за того, что родились в разных семьях, - отмахнулся банкир, - род Тристана не менее славен деяниями и предками, чем королевский. И сейчас эта династия на закате, слишком много различных браков, слишком много непрямых потомков, каждый из которых имеет право претендовать на королевский трон…
        - Это измена! - рявкнул Эдвард, с трудом справляясь с противоречивыми чувствами, клокочущими в его душе, - то, что вы сейчас предлагаете, нельзя трактовать иначе. Пойти против всех устоявшихся порядков, против всех тех законов, на которых изначально строился Рейнсвальд! Просто потому, что считаю себя лучше всех остальных? Это предательство и одного вашего предложения уже достаточно, чтобы я мог убить вас здесь и сейчас!
        - Только вы этого не сделаете, - усмехнулся банкир, видя, что Эдвард даже не пытается встать со своего места. Не получив ответа, он договорил, - вы ведь тоже все это отлично понимаете, не хуже меня или вашего будущего тестя. Рейнсвальд достиг пика своего развития, за которым может быть только падение, и именно поэтому вы уделяете столько внимания колонизации. Это ваш второй шанс, тот путь, что выбрали для себя. Поскольку у вас не хватает прав на то, чтобы официально заявить требование на престол и остановить процесс деградации, не так ли? - говорил спокойно и уверенно, не отрывая взгляда от тристанского барона, - мы предлагаем вам другой способ. Возьмите престол, и никто не осмелится вам в этом помешать. Ваша же женитьба на Изабелле Карийской даст вам достаточно прав по крови. Вы станете родственником королевского рода, а ваш сын законным наследником, который сможет претендовать на престол после вашей смерти и продолжить ваше дело. Разве спасение целой цивилизации не стоит того, чтобы один раз перешагнуть через правила, которых все придерживаются?
        - Я поклялся в верности королевскому престолу, - твердо процедил сквозь зубы Эдвард, - поклялся на клинке, что никогда, ни словом, ни делом не преступлю законов Рейнсвальда и данной клятвы. А теперь вы говорите, что должен нарушить ее? Разве вы бы так говорили, если я и когда-либо раньше нарушал данное мне слово? - теперь он встал, - Что вообще можно сказать о человеке, нарушившем данную им клятву? О человеке, лишенном чести? Разве можно таким путем встать на престол?
        - Вы говорите как ваш отец, - улыбнулся остезеец, - когда мы предложили вашему деду заявить свои права на престол вместо того, чтобы выступить на стороне Иинана, тогда еще герцога Барийского, но никак не Третьего. Видно, у вас это в крови.
        - Он никогда не рассказывал, что деду предлагали выступить кандидатом на престол, - уже более спокойным тоном сказал Эдвард, подойдя к барному шкафчику и налив себе еще вина. После услышанного ему просто необходимо было что-нибудь выпить, лишь бы привести роившиеся в голове мысли в порядок, но успокоиться все равно не получалось. Мысли неслись как машины на магнитной автостраде, оставляя лишь вытянутый след фар в памяти, тут же исчезавший среди десятков остальных, врезаясь друг в друга, отлетая в стороны, но тут же снова вставая на полосы и продолжая свой безумный гон. Может ли он быть королем? Что вообще он сможет, став королем? И сможет ли вообще? Сколько крови придется пролить, сколько несогласных будет? Один за другим вопросы пролетали в голове, порой вытягивая за собой ответы, а порой так и исчезали, не получив никакого разумного объяснения.
        - Я думаю, ваш отец далеко не все вам рассказывал, - понимающе кивнул остезеец. - Иначе вы бы вряд ли вернулись с Аверии даже ради свадьбы. Вашему деду уже предлагали взять трон Рейнсвальда силой для себя или для своего сына, но они отказались. Оба, без всяких объяснений, ограничившись практически теми же словами, что и вы сейчас. Честь в этом королевстве много значит, но кажется, у вашего рода это заложено уже в крови, и ничем не вытравить. Такому можно лишь позавидовать, - банкир снова улыбнулся, но в этот раз улыбка выглядела уже совсем иначе, словно говорящий сожалел о собственных словах, произнесенных сейчас или чуть раньше, - но самой сути это не меняет. Что вам вообще известно о планах графа после того, как он займет престол?
        Тут уже была очередь улыбаться Эдварда, поскольку конкретно о планах графа он не знал, только общие слова, что и так известны каждому, что и так известны каждому, согласившись поддерживать его больше из уважения к Рокфору, и слишком много времени проведя вдали от Рейнсвальда.
        - Можете не продолжать, - кивнул банкир. - вы слишком честны, чтобы шпионить за собственными союзниками. В этом плане ваш отец был несколько более проницательным человеком, да и вам бы пора принять подобное. Особенно после того, как ваш собственный родственник чуть вас же не убил из-за права на титул барона Рейнсвальда, - банкиру, кажется, надоело сидеть на одном месте. Пока он мерял кабинет барона шагами, Эдвард пытался понять, что этот человек хочет на самом деле, внимательно наблюдая за каждым его жестом, словно надеясь увидеть в них подсказку или зацепку.
        Банковские кланы еще считались дворянами, но основная суть этого значения для них была давно потеряна. Эти люди больше не были воинами, то есть, теми, кто готов с оружием в руках отстаивать собственные земли и собственную честь, защищать интересы короля и тех людей, кто принес им клятву вассалитета. Они стали торговцами, менялами, ростовщиками, да кем угодно, но только не теми, с кем можно сравнивать идеал рейнсвальдского дворянина. И все же, уже давно ни одна война и ни один серьезный конфликт на Рейнсвальде или его колониях не решались без участия остезейцев или их представителей. Они как стервятники слетались туда, где умирали люди и рвались снаряды, обменивая деньги на кровь и кровь на деньги, богатея от каждой войны.
        С одной стороны странно, что остезейцы не желали полноценной гражданской войны в Рейнсвальде, ведь сложно даже представить, какие прибыли могли им принести постоянные военные заказы и транши. Только с другой стороны, их поведение вполне логично, хаос, в какой впадет королевство в случае гражданской войны, обрушит саму систему кредитования, а вместе с ней и могущество Остезейских банков.
        - Ваше содружество тогда, кажется, потеряло несколько миллиардов выданного кредита, не так ли? - Эдвард усмехнулся. Союз тогда действительно поддержал его дядю, уверенные в том, что все прибыли и проценты будут возвращены с разоренного Тристанского бароната. Никто не ожидал, что молодой и не имеющий никакого опыта наследник сможет отбить столь мощное нападение и даже выиграть войну за то наследство, что принадлежало ему по праву.
        - В нашем деле тоже бывают и потери, и ошибки, - чуть поклонился банкир, чтобы скрыть эмоцию, отобразившуюся у него в этот момент на лице, - приходится рисковать, чтобы удерживаться на плаву, но что вообще есть наша жизнь без риска?
        Разговор так ничем и не закончился, остезеец, поняв, что его предложение не нашло соответствующего отклика в душе молодого барона, вскоре его покинул, договорившись только об экономическом сотрудничестве.
        И сей час, официально возвращаясь на остров, Эдвард думал о слишком многих вопросах, порой почти забывая, какова же истинная причина его возвращения на Рейнсвальд. В королевском порту его будет встречать Иинан Третий, все-таки поднявшийся с постели, словно решив еще раз доказать всем, что тот железный дух, что томится в его истощенном теле, не сломить никакой болезни. И даже едва дыша, он сможет доказать, что заслужил корону Рейнсвальда по праву деяний, а не потому, что ему кто-то помогал в борьбе за престол.
        Там же будет его возлюбленная, Изабелла, вернувшаяся из Камского замка, сейчас находившаяся под охраной гвардии ее отца и королевской армии, и вряд ли даже Респир будет настолько безумным, чтобы попытаться напасть прямо здесь. Хоть один положительный момент в его отъезде, прояснивший ситуацию с этим сумасшедшим, оказавшимся на коротком поводке у барона Гористара и неспособным к серьезным самостоятельным действиям. Можно больше не опасаться его безумных действий и возможных неожиданных нападений. Во всяком случае, до смерти короля и начала борьбы за престол.
        - Волнуетесь, барон? - спросил сир Де Адрил, один из его вассалов, тоже участвовавший в экспедиции на Аверию и командовавший правым флангом в ходе боя у Самрийских верфей. Сейчас этот человек сам заметно нервничал, гадая о том, что должно случиться, - свадьба довольно важное решение, отказаться уже будет нельзя, и придется принимать ответственность не только за себя, но и за свою жену…
        - Друг мой, волнуюсь я не о свадьбе, - Эдвард покачал головой. - я волнуюсь о том, что может произойти после этого. За то, в каком мире нам придется жить дальше… Что мы сделали не так, раз стоим на пороге гражданской войны? Сильный король, справедливая монархия, но все равно бароны уже готовы рвать друг друга на части…
        - Господин, вам не стоит мыслить столь уж негативно, - покачал головой Де Адрил. Несмотря на свой внушительный внешний вид, с натренированной фигурой, заметной даже под парадным мундиром, волевым лицом с квадратным подбородком и холодными глазами с красноватым оттенком, этот человек на деле оказывался весьма добродушным здоровяком, все время пытавшимся найти что-то хорошее, - все еще может измениться в лучшую сторону. Война ведь еще не началась, а новый король, что вполне возможно, сможет остановить ее. В нашей истории еще не было случая, когда бароны решались организованно подняться против короля, - услышав эти слова, молодой тристанский барон едва заметно улыбнулся. Отдельные восстания все же случались, но они так и не смогли развиться во что-то полномасштабное. Союз остальных баронов и королевские войска каждый раз одерживали верх над восставшими без особых усилий, оставляя принципы существования целыми и в нерушимом состоянии. Смог бы он сам одержать верх в подобном случае? При помощи своих союзников и остезейских банков?
        А может быть, остезейцы подталкивали его к подобному безумному поступку только для того, чтобы бросить Тристанский баронат потом в одиночестве, против ополчившегося на него всего остального Рейнсвальда, и лишить графа Фларского той поддержки, в которой тот сейчас нуждался. Подобного противостояния Эдвард не смог бы выдержать даже при всех имеющихся у бароната ресурсах, был бы смят и разгромлен объединенными силами королевства. Само имя Тристанского рода было бы вычеркнуто из всех родовых и дворянских книг, предано анафеме и забвению. Версия выглядела похожей на правду, и сейчас молодой барон даже мысленно похвалил сам себя, что не поддался мимолетному порыву, не приняв предложения представителя Остезейского союза и оставшись верен старым идеалам.
        Глубоко вздохнув, Эдвард закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться только на том, что происходило сейчас, а не на тех возможностях, что могли бы появиться или были бы утеряны, прими он то или иное решение. Все это слишком отстраненно от реальности, пройдено и должно быть забыто. Молодой тристанский барон не отличался особой закрытостью, но обычно рассказывал ровно столько, сколько нужно, не открывая того, что думал на самом деле, уверенный, что эмоции, рвущиеся из человека, не могут являться ничем иным, кроме как проявление слабости.
        - С вами все в порядке, - поинтересовался его вассал, подходя ближе. - вы сильно нервничаете в последнее время. Может быть, вам следует показаться врачу? - Де Адрил был практически ровесник его отцу, пройдя с ним через очень многое, и к ребенку своего прежнего сюзерена, которого еще сам качал на руках, относился практически так же, как к своему родному. Один из немногих людей, кто беспокоился об Эдварде как о человеке, а не как о политической фигуре королевства. И порой молодой сюзерен был ему за это очень благодарен.
        - Все в порядке, - отрицательно покачал головой барон в ответ, - просто усталость. Подготовьте корабль к стыковке, не стоит всех остальных заставлять ждать. Там, наверное, собралась целая куча народа, чтобы поглазеть на колонистов… - он рассмеялся. - Друг мой, мы снова в центре внимания…
        - Барон, вы в центре внимания, - без тени недовольства сказал Де Адрил, - говорят только о вас и о капитане Севереде. Этот человек, по слухам, произвел целый фурор в высших кругах королевского двора. И кстати, по большей части это слава успешного ловеласа… - дворянин усмехнулся, но постарался спрятать ухмылку в своих пышных усах. - для многих придворных дам это целое экзотическое увлечение, настоящий корсар с далеких пустошей открытого пространства… Еще немного, и вам вообще вряд ли получиться уговорить его снова вернуться на Аверию, - он усмехнулся вместе с Эдвардом, но быстро забыл о веселом настроении и вернулся к корабельным делам.
        Корабль, двигаясь на минимальной тяге, медленно подходил к королевскому порту, в отличие от многих находившегося не на окраине острова, со смотрящими в окружающую пустоту причалами, а высоко над его поверхностью, являясь частью огромного технического комплекса столицы Рейнсвальда. Порт Кенингхорма представлял собой гГигантская дрейфующая станция, связанная с верхними уровнями столицы несколькими орбитальными лифтами, сама по себе больше похожая на город, со своими жилыми кварталами для рабочих, портовыми улицами и бесконечными лабиринтами складов и площадок с грузовыми контейнерами.
        Столица была отдельным произведением архитектуры, представляя собой ступенчатую пирамиду из целого ряда таких куполов, надстроенных одни над другими, построенная специально для того, чтобы продемонстрировать всем величие и могущество королевства, процветающего даже в вечной тьме. Город являлся одним из древнейших поселений на территории острова, и с того момента постоянно увеличивался в размерах, к настоящему времени став одним из самых крупных и оригинальных структурных сооружений в секторе.
        Его основу составляли закрытые общими защитными куполами городские районы, застроенные в несколько уровней, а чтобы под собственным весом они не обрушались друг на друга, всю конструкцию удерживали огромные, выполняющие роль опорных колонн, моноблоки. Эти жилые модули являлись связующей системой каркаса города, на какие и цеплялись уже многоуровневые улицы, ведущие от одного блока к другому. Целые кварталы, установленные на сегментарных перекрытиях, удерживаемые арочными конструкциями и антигравитационными модулями, формировали городские уровни, а над ними размещались масштабные защитные купола из керамита и металла, защищающие от любых внешних угроз.
        Между защитными куполами, надстраиваемыми один над другим, прямо в небеса, закрытые лишь мощными стенами из композитных материалов, тянулись высотные башни в тысячи уровней, толщиной более километра. Некоторые из них являлись жилыми комплексами, в других же располагались промышленные центры, и от них в воздух поднимались столбы дыма, пепла и отработанных газов. Во многих располагались воинские гарнизоны и аэродромы для расположенных здесь эскадрилий штурмовиков и перехватчиков. На самом верхнем уровне, возвышаясь над всем остальным комплексом, стоял королевский дворец, единственное сооружение в столице, открытое для всеобщего обозрения, ярко освещенное, так что даже за сотни километров от столицы были видны его огни, и закрытое лишь мощным силовым полем. Выдержанный в стиле неоготики, этот символ незыблемости королевского порядка Рейнсвальда резко контрастировал с остальным индустриальным городским пейзажем и заброшенными песчаными пустошами острова, где лишь изредка поднимались системы заводских башен и промышленных центров.
        Один из орбитальных лифтов спускался как раз на уровень дворца, но почему-то Эдвард был уверен, что встречать их будут уже в самом порту. В отличие от многих районов столицы дрейфующий порт над ней был относительно новым сооружением, поднятым в воздух не более трехсот лет назад, представляя собой круговую конструкцию, соединенную с центральным шаром станции радиальными спицами переходов и орбитальных корпусов. Из металлического обруча диаметром чуть меньше двух тысяч километров через равномерные промежутки в окружающее пространство выходили длинные причалы, возле которых стыковались прибывавшие в столицу корабли. Каждый день к ним подходили тысячи и тысячи кораблей из колоний и других анклавов со всего Известного Пространства, порту требовались все доступные места для стыковки, и гораздо чаще их даже не хватало. Многим прибывшим приходилось дожидаться своего места по несколько дней, либо же отправляться к другим портам острова в надежде там найти свободное место.
        Координаты для стыковки команде были предоставлены заранее, поэтому фрегат направился самым коротким путем, между двух сорокакилометровых сухогрузов, гигантских порождений промышленной мощи Хальских заводов. Такие грузовые монстры курсируют по многим мирам Цитадели с грузами руды и слитков металла. Отключив основные двигатели, рулевой практически на одной только силе гравитации и посадочных двигателях медленно подвел корабль к причалу, где его тут же подхватили магнитные зажимы, аккуратно подведя к шлюзовому переходу.
        Эдвард, как полагается в таких случаях, вышел из корабля в сопровождении целой свиты, состоявшей из тристанских гвардейцев в парадных мундирах и с давно устаревшими церемониальными винтовками на плече, пары адъютантов и нескольких вассалов, составлявших его ближайшее окружение в эти дни. Сам в пышном парадном, но гражданском камзоле, подчеркивая, что экспедиция имеет лишь мирные цели, в золотом и зеленом цветах Тристанского дома, и только корабельные керамитовые ботинки, с доходившими до колен голенищами, звучно цокали магнитными подковками по металлическому трапу. Парадные одеяния всегда были пышными, с большим количеством кружев и с широкими манжетами, украшенными золотой и серебрянной вышивкой. Поверх камзола надет длинный плащ, расшитый драгоценными камнями, складывающимися в герб Тристанского Дома - поднявшийся на задние лапы грифон, а на голове тонкая диадема из голубого золота с крупным сапфиром - символ и семейная реликлия рода Тристана.
        Встречала их делегация королевского дома, а так же множество зевак из придворных, собравшихся в настоящую толпу, перегораживающую несколько поточных линий, где уже образовались заторы. Начальство верфей не собиралась вступать в спор с королевскими приближенными, организовав новую схему движения для транспортов и грузовых дронов. За те несколько секунд, пока спускался по эскалатору, Эдвард успел заметить в этой яркой и сияющей толпе цвета Карийского бароната, Камского герцогства, остезейских феодалов и, к его удивлению, даже красные и золотые цвета гористарского дома, тоже зачем-то прибывшие сюда. Этот факт все же подпортил ему настроение, но хотя бы оставалась надежда, что старый Гористар не привез с собой Респира, чтобы окончательно не испортить всю праздничную встречу.
        Под торжественные звуки королевского гимна, Тристанский барон уверенно прошел по проложенной красной дорожке к центру встречающей его толпы. Там, на украшенном золотом и драгоценными камнями кресле сидел умирающий монарх, сейчас все равно одетый во все принадлежащие к этому статусу королевские регалии и белоснежное с золотой вышивкой одеяние. Часть его лица закрывала полупрозрачная кислородная маска, но Эдвард был уверен, что сейчас Иинан улыбается, что с ним в последнее время и вовсе случалось нечасто. Кажется, старый король действительно рад видеть молодого барона, таким триумфом возвращающегося из новой колонии, первой за многие годы.
        - Ваше Величество, - Тристанский барон встал на одно колено перед королем, за ним так же опустилась его свита, - позвольте принести вам мои искренние заверения в верности принесенным клятвам и честной службе престолу. Мы вернулись с Аверии, ныне новой колонии Рейнсвальда, и просим принять ее под вашу протекцию и признать новым вашим владением и частью короны Рейнсвальда.
        Король с трудом поднялся, опираясь на помощь нескольких своих помощников, и медленными шажками подошел к Эдварду, положив дрожащие ладони ему на ничем сейчас не покрытую голову.
        - Вассал мой, верный словом и делом, - Иинан даже говорил с трудом, порой почти срываясь на кашель, а из-за кислородной маски его слова и вовсе были почти неразличимы, - признавший мое право властвовать и передавший в мои руки свою судьбу и свою жизнь. Отвечаю тебе за преданность наградой и за верность признанием. Твои дела послужили на благо королевству, и титул свой ты носишь по праву. Мы признаем Аверию частью Рейнсвальда и частью моей короны, отдавая ее в твое управление как суверенные земли королевского протектората, признавая права всех тех, кто помогал тебе и направлял тебя, - эти слова уже выбивались из принятых правил, но, речь редактировали из-за того, что колония была не самостоятельным проектом Тристанского бароната. Это совместная экспедиция, где участвовали, напрямую или косвенно, многие другие феоды, чьи права на часть прибылей так же необходимо было узаконить, - отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, Аверия принадлежит Рейнсвальду. Любые посягательства на нее есть посягательства на нашу корону и не останутся безнаказанными. А теперь
встань, барон Тристанский, сын и внук баронов Тристанских, наследник по делу и крови, правитель суверенных земель и колоний Тристанских, опора престолу и надежда королевству. Отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, в твоем титуле будут слова «герцог Аверийский»! - король все-таки не выдержал и перешел на кашель, слишком сильно и долго напрягая свои связки. И из-за этой получившейся паузы Эдвард услышал удивленный шепот и тихий гул сразу же появившихся разговоров во встречающей его толпе. Это вполне ожидаемо, даже он сам с трудом удерживал спокойное выражение лица, осознавая, что только что услышал.
        Герцог Аверийский… именно так и сказал король, но слышать такие слова одновременно радостно и удивительно, поскольку ни о каком титуле прежде не могло быть и речи, колония должна стать корпоративным проектом, а не новым феодом. И все же король, так назвав Эдварда, фактически отдавал ему все права на Аверию, за исключением нескольких чисто материальных вопросов, связанных с вложениями и выплатами прибылей. Крутой и неожиданный поворот, сразу рушивший многие планы его соперников, ведь теперь Тристанский баронат получал официальные права на новую колонию, обходя даже Камское герцогство, а с выплатами никаких проблем не предвиделось. С теми возможностями, что станут доступны после завершения «Сакрала», Аверия начнет рассчитываться по кредитам даже быстрее, чем было запланировано с самого начала.
        Оставалось понять только одну вещь, а именно, для чего король сейчас сделал все это. Все настолько заигрались в политику, что просто списали самого Иинана со счетов, но теперь он одним коротким росчерком пера всем напомнил, кто действительно является законом и единственным верным словом в этих землях. Эдвард, почти потерявший нить происходящего из-за моментально заклубившихся в голове мыслей и догадок, все же решился и поднял взгляд на короля, уже справившегося с приступом кашля.
        - Поднимись сынок, я хочу посмотреть на тебя в полный рост, - улыбнувшись, тихо сказал Иинан, обращаясь только к нему тихим голосом, - ничего не бойся, все-таки я еще король.
        Только что провозглашенный герцог Аверийский и все еще барон Тристанский неуверенно поднялся на ноги, и Иинан Третий тут же оперся на его руку, не в силах больше стоять без посторонней помощи. На этого некогда великого человека жалко смотреть, особенно если еще помнишь те дни, когда он был в расцвете сил, полный энергией и желания творить. Эдвард помнил его прежнего, тогда сам он еще совсем мальчишкой, неуверенным, наивным и свято верящим в чистоту идеалов Рейнсвальда, не подозревая, что кроится под ними на самом деле. Он впервые с отцом прибыл в королевский замок, где был представлен Иинану как наследник титула барона. В тот раз король ему показался настолько великой и могущественной фигурой, что мелкий мальчуган, стоявшим перед ним, так и не смог найти в себе смелости выйти ему навстречу, оставшись стоять, спрятавшись за плащом отца. И только оттуда, округлив от страха глаза, наблюдая, как король Рейнсвальда и барон Тристанский приветствуют друг друга, словно старые друзья.
        Теперь же этого человека, мечом и собственной волей проложившего себе путь к престолу, начавшего свое правление с полномасштабной войны против конклава Белой Башни, наголову разгромив их армии и сровняв это проклятое место с землей, уничтожившего крупнейшее пиратское гнедо в Поясе Колхиды, остановившего немало внутренних войн на самом Рейсвальде одним только своим словом, было невозможно узнать. От него осталась только изможденная оболочка, слишком упрямая, чтобы просто сдаться и умереть, болезнь и лекарства, какими его лечили, сжигали изнутри его тело, оставив только кости и кожу, и то едва державшуюся под собственным весом. Наверное, для него самого скорая смерть станет настоящим облегчением после всех тех мучений, что переживает сейчас, но сейчас не может просто так уйти, оставив трон Рейнсвальда и все свои незавершенные дела на произвол судьбы, заставляя нервно грызть ногти всех тех, кто уже метит на его место.
        После официальной встречи все направились к машинам, чтобы вернуться обратно во дворец, где должно состояться продолжение церемонии, но Эдварда по пути ждал еще один сюрприз. Ему на шею буквально прыгнула Изабелла, в пышном и красочном наряде придворной дамы, в цветах Кариского бароната, но с шалью с цветами Тристана. После долгого расставания больше не могла скрывать все нахлынувшие на нее чувства, буквально разразившись потоком слов.
        - Эдвард! Ты даже не представляешь, как же я скучала! - она обвила его шею своими руками и прижалась к груди, глядя на него влюбленными глазами. - ты улетел так быстро, да и меня заставил уехать! Я не знала, что и думать, каждый день ждала новостей, но даже их почти не было. Я так боялась за тебя, за папу, за Райсора… за всех. Мы боялись, что Респир все-таки нападет… Или нападут на тот остров, куда ты улетел!
        - Я тоже все время думал о тебе! - Эдвард впервые за очень долгое время чувствовал себя действительно счастливым, прижимая к себе любимую девушку. В такие моменты казалось, что ничто не имеет большей цены, чем она, сейчас рядом с ним, такая близкая и родная, часть его самого, которую не хочется больше отпускать. Никакие проблемы, политика и войны не стоили и пары секунд, проведенных рядом с ней. И пусть ловит неодобрительные взгляды от проходивших мимо чопорных придворных господ и дам, медленно вышагивающих к своим машинам, все равно они не играли никакой роли. Важна лишь только она, и больше ничего на свете не имело значения.
        - Эдвард! - к ним все же подошел Рокфор, и под строгим взглядом своего отца его дочь все же отпустила жениха, потупив взгляд и немного отойдя в сторону, - ты не представляешь, как же рад тебя видеть! - Карийский барон все-таки сумел отобрать Эдварда у своей дочери хотя бы на несколько минут. Отойдя чуть в сторону, сразу поинтересовался, - рассказывай, все-таки это твое дело, события у Самрии? Тут все из-за них на ушах стоят, а Вассарий взглядом способен воду кипятить. От его эскадры остались только обломки, и никаких доказательств нет. И с Самрийскими верфями разругался, угрожает им силой, если не пустят его эмиссаров в порт, но его местные послали далеко и надолго… - он внимательно смотрел на Эдварда, словно ожидал честного и быстрого ответа.
        - Неужели? - барон в ответ сделал удивленное лицо, словно услышал эти новости в первый раз, - что же там произошло? Нападение или авария?
        - Он утверждает, что на его силы напали тристанцы под твоим руководством, - прищурившись, сказал Рокфор, удивленный таким ответом. - только вот доказательств у него нет никаких, кроме сбивчивых докладов его выживших солдат. Будешь утверждать, что ты к этому происшествию никакого отношения не имеешь?
        - О таких вещах не стоит здесь говорить, - отрицательно покачал головой Эдвард и посмотрел на Изабеллу, стоявшую с обиженным видом и исподлобья смотревшую на своего отца, снова утаскивающего ее жениха в бесконечные разговоры о политике. Молодой барон улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. - я честно вам скажу, что сегодня у меня совершенно нет желания разговаривать о политике. Слишком долго был вдали от дома и, не буду скрывать, от вашей дочери, так что позвольте посвятить сегодняшний вечер ей.
        - Конечно, - Рокфор смутился, сообразив, что влез в идиллию между двумя влюбленными, слишком давно не видевшими друг друга. Усмехнувшись, махнул рукой, отпуская их на все четыре стороны, - Эдвард, только не увлекайся слишком сильно, я, быть может, от тебя и отстану, но здесь слишком много других людей, какие хотят с тобой поговорить. Может быть, тебе стоит задержаться здесь еще на несколько дней?
        - Я не могу, барон, - отрицательно покачал головой молодой барон, - «Сакрал» отправляется меньше, чем через месяц. И я должен быть на его борту, когда он прибудет на Аверию, особенно после сегодняшнего дня… - замолчал, снова возвращаясь мыслями к словам короля о даровании ему титула герцога, - вряд ли я теперь могу более свободно относиться к делам колонии…
        Рокфор кивнул, понимая его положение, но, кажется, знал немного больше, чем сам Эдвард, пусть и не торопился об этом рассказывать. Какая-то часть барона Тристанского жалела о решении сегодняшний день полностью посвятить Изабелле, поскольку дел действительно оставалось очень много, но достаточно только посмотреть на свою невесту, как все сожаление моментально растворялось в потоке теплых и добрых чувств, моментально заполнявших его душу.
        В машине Эдварда уже поджидал Северед, с выражением нетерпения на лице, но все же не мешая на время проститься с Изабеллой у кортежа Карийского бароната. Корсар не сильно изменился за то время, проведенное при дворе, только борода стала аккуратнее подстрижена, да и несколько изменились жесты, вероятно, сказывались царившие при королевском дворе порядки и правила этикета.
        - Очень рад вас видеть, барон, - кивнул корсар, как только Эдвард, сев на свое место, хлопнул дверцей, - и тороплюсь поздравить вас с победой у Самрийских верфей. Честно, я не ожидал, что вы все-таки решитесь на подобное.
        - Капитан! Не думаю, что здесь стоит разговаривать о подобном, - Эдвард опасливо покосился на прозрачное бронестекло дверцы, после чего опустил жалюзи, - вокруг слишком много сплетников, только и готовых, чтобы разнести во все уши очередную новость, лишь бы стать центром всеобщего внимания.
        - Не волнуйтесь по этому поводу, - покачал корсар головой. - в машине несколько слоев шумоизоляции и защитных систем от прослушки и сканирования, так что можете говорить, никого и ничего не опасаясь, гарантирую вам полную безопасность, - Северед кивнул головой водителю, что можно отправляться. Даже машиной управлял робот, наверное, еще одна предосторожность, предпринятая контрразведкой бароната.
        - Сначала жду вашего отчета, - сказал Эдвард, когда машина, встраиваясь в общую колонну позади кортежа короля, выехала на трассу. - только, желательно, коротко, я обещал сегодняшний вечер Изабелле, пока еще есть такая возможность.
        - Это у вас вряд ли получится сегодня, - корсар виновато пожал плечами, - я действительно сожалею, но при дворе к вашему прибытию уже давно готовились. Все настолько заигрались в солдатиков, что действительно забыли о короле. Только вот он не забыл обо всех остальных, и, кажется, собирается разрубить этот гордиев узел противоречий одним своим широким жестом, - Северед усмехнулся, - вряд ли ему нравится факт того, что сразу после его смерти большая часть Рейнсвальда превратиться в сплошное поле боя.
        - Значит, мой новый титул герцога как раз к этому относится? - спросил Эдвард. - гораздо логичнее было бы отдать его Райсору, все же он главный организатор всего происходящего. Без активной деятельности герцога об Аверии никто бы и не вспомнил, - он посмотрел в сторону, туда, где рядом должна двигаться машина Камского герцога, сейчас несправедливо, по мнению барона, обделенного.
        - Райсор отказался, - доложил Северед сразу. - король сначала предложил ему, зная о вашей тесной дружбе, но он сам сказал, что этот титул только вы сможете защитить, в отличие от герцога Камского, у которого почти весь феод в закладе. Ведь вы тоже не сможете вечно поддерживать его герцогство, занятое больше кредитами, нежели политическими проблемами.
        - Защитить? - переспросить Эдвард, - неужели все так плохо?
        - Не настолько плохо, как могло бы быть, но при дворе ходят самые различные слухи, - пожал плечами Северед. - Ваш отдел разведки отлично поработал, и у меня здесь есть довольно толстая папка с теми придворными сплетнями о вас и баронате, пользующиеся популярностью в последнее время. Крайне любопытное чтиво, местами даже очень смешное, - он усмехнулся, - однако основная суть в том, что король вновь возвращается в политику, и собирается смешать все привычные и устоявшиеся планы. По слухам, ни один из нынешних претендентов на престол его не устраивает, даже собственный сын, как ни странно. Убежденный в своих идеалах человек, ваш король, что не может не впечатлять. Граф Розмийский слишком безволен, чтобы править, а влияние на него Гористаров пугает даже Иинана, ведь он не забыл, как в прошлом это семейство активно выступало против его правления. Уж не знаю, чем они так смогли привлечь его сына, но он буквально смотрит в рот старому барону…
        - И что, он выбрал себе нового преемника? - удивился Эдвард. - и кого же?
        - Кого-то он все-таки выбрал, - кивнул Северед, - и даже сам об этом как-то упомянул, что на Рейнсвальде есть человек, которого хотел бы сам видеть своим преемником, но вот его, к сожалению, нет среди претендентов. Надо было видеть в этот момент графа Розмийского, - корсар не выдержал и растянулся в ухмылке, - весь позеленел и едва удержался от того, чтобы не броситься на отца с явным желанием придушить. Еще бы, в этот момент им, считай, пол вытерли и бросили под ноги неизвестному, хотя остальные претенденты едва ли выглядели лучше… Только король так и не сказал, кого именно он выбрал, но в последнее время все чаще интересуется вами и вашими успехами, - корсар многозначительно посмотрел на Эдварда, - вы никогда не думали о королевском престоле? Ведь с того момента, как вы женитесь на Изабелле, у вас появится право крови на него… Не этого ли ждет король?
        - Капитан! - рявкнул Эдвард, - еще одна подобная фраза и… - что именно он собирался сделать в таком случае с корсаром, договорить так и не смог, мысли вернулись к остезейцу и его предложению. Может ли это быть простым совпадением? Остезейские банки считались доверенным лицом самого короля, имевшие тесные связи с его свитой и, главное, официальным монетным двором, порой разбираясь в устройстве государственной политики намного лучше, чем многие придворные. Может быть, предложение остезейцев шло не от них самих, а от более высоких кругов. Да и что именно это было, действительное предложение или какая-то проверка, где, чтобы ее пройти, нужен был какой-то определенный ответ. И прошел ли он эту проверку или все же провалил? Снова вопросы, на какие не находилось ответов.
        - Барон, я просто хочу вас подготовить к тому, что может вас сейчас ждать, - пояснил спокойным тоном Северед, - так что надейтесь, но не особо рассчитывайте на танец с вашей прекрасной возлюбленной.
        - Приходится выбирать между работой и семьей, не так ли? - шутка у Эдварда получилось несмешной, но Северед все же улыбнулся в ответ. - наверное, поэтому вы и не женаты, капитан? - молодой барон разочарованной вздохнул, уставившись в закрытое окно, за каким сейчас должны мелькать дневные огни столицы.
        - Не совсем в этом дело, но частью вы правы, - кивнул Северед, и по интонации в его голосе Эдвард внезапно понял, что зацепил какую-то глубоко запрятанную в душе этого человека струну, которую не стоило трогать. Корсар не стал на это указывать, вместо начатой темы продолжив свой доклад, - граф Фларский рассчитывает на вашу военную помощь в случае конфликта, и вы, как я понимаю, в этом пока согласны с ним, но ему нужна практически вся военная мощь Тристанского бароната, а не только ваши оперативные базы. Сейчас это действительно необходимо, потому что граф Розмийский считает именно его своим главным соперником, а ваше официальное признание его стороны в борьбе за престол делает вас ближайшей враждебной территорией у границ Гористарского графства. В это же время Розмийское графство чуть ли не в открытую перебрасывает все свои силы под руководство Гористаров. Старый барон собирается идти ва-банк, если не получит Рейнсвальд, то его не получит никто.
        - Это на него похоже, - кивнул Эдвард. - Лучше расскажите, что известно о Респире? На что можно рассчитывать в ближайшем будущем от этого психопата?
        - Ничего хорошего, - честно сказал Северед. - Цепная собачка Гористаров, какую продолжают натравливать на вас, приучая к запаху тристанской крови. С того самого момента, как до Рейнсвальда дошли слухи о разгроме эскадры Вассария и его наемников, Гористар приучает его командовать полками графства, и в первую очередь они изучают технику боя своего потенциального противника. И догадайтесь, кто же обычно в этой роли выступает? - вопрос был скорее риторическим, и ответ на него все равно знали обе стороны диалога.
        - Тристанцы, - без особых эмоций сказал Эдвард, поворачиваясь лицом к корсару, - Вряд ли Респир мог придумать что-то более подходящее. Я даже больше удивлен, что он вообще решил проводить учения, с его-то самомнением…
        - Старый граф заставляет, - кивнул Северед. - Гоняет солдат практически до полного изнеможения, а вот Респира уже давно таким счастливым никто не видел, хотя, мне кажется, дело здесь не совсем в том, что ему поручили командовать войсками. Он что-то задумал, причем идущее в разрез со всеми планами барона и графа Розмийского. Прямых доказательств никаких нет, но вот косвенных даже больше, чем достаточно… - он покачал головой, не зная, как описать свои подозрения, но и промолчать просто не мог, - С ним очень часто появляется несколько человек, каких здесь раньше никто не видел. Для большинства это всего лишь наемники, но двух из них я знаю в лицо. Пираты, одни из самых кровожадных, - активировав планшет, корсар вывел две фотографии, сделанные скрытой камерой на одном из вечеров при королевском дворе, - первый, Матрих Череп, кличку свою получил за то, что после каждого удачного налета прибавляет к своей коллекции черепов на капитанском мостике еще один. Второй же Дуррль, мутант, чью семью заживо сожгли за то, что они родили подобного ребенка. Сам всегда ходит в металлической маске, полностью
закрывающей лицо, наверное, только поэтому и может здесь появляться, но я его знаю хорошо. Тоже еще тот психопат, окончательно поехавший на убийствах. У меня порой возникает такое чувство, что свои рейды он совершает не за добычей, а чтобы просто перебить как можно больше народа. Особенно знаменит тем, что срывает заживо с детей кожу и подвешивает на улицах разоренных городов вверх ногами, - от последних слов корсар был готов плеваться, - Если бы не дал вам и герцогу клятву, прямо там же был его и застрелил, и плевать на последствия. Их кораблей здесь нет, значит, где-то в одном из вольных портов, поблизости отсюда. Кроме того, личный отряд Респира не занимается тренировками, безвылазно сидят в своей казарме. Значит, готовятся к чему-то другому. И есть еще одно… ваши даже самые лучшие разведчики не смогли бы найти этой информации, - Северед говорил без какого-либо чувства превосходства, просто констатируя факты, - но мои люди ходят по тавернам и кабакам в портовых районах, слушают, запоминают и докладывают. Люди Респира собирают наемников, всех, кто согласится убивать за деньги, не особо интересуясь
качеством самих бойцов. Уличная шпана, беглые матросы, дезертиры и многие прочие, кто ошивается в портовых районах. Всем завербованным обещают деньги и оружие. Я хотел устроить туда своего человека, в качестве разведчика, но мы даже не смогли отследить, куда их именно отправляют. Барон… будет что-то нехорошее…
        - И все на мою свадьбу! - в сердцах сказал Эдвард, - надо было все же пристрелить его еще там, когда явился на помолвку, тогда бы было гораздо меньше проблем. А теперь этот псих получил ничем не связанные руки и к ним еще протекторат Гористара!
        - Может быть, это даже куда более важный момент, чем вы думаете, - сказал Северед, - судьба вещь непредсказуемая, кто знает, куда могут завести ее повороты.
        - А сами как думаете? - поинтересовался Эдвард. - Еще год назад я бы и представить не мог, что стану вводить в круг своих приближенных корсара, да еще в столь важных вопросах, но сейчас сижу и разговариваю с вами, поскольку кажетесь мне намного честнее, чем большинство других окружающих меня людей. Я даже подозреваю, что начинаю вам доверять, - он сам улыбнулся от этой мысли, но хотя бы здесь абсурдной ему не казалась. Скорее, более разумной, чем многое из того, что делал в последние дни.
        - Кстати о доверии, - кивнул корсар, - о Ярвике можете больше не вспоминать. Как вы и сказали, мы снабдили его дезинформацией настолько, что еще немного, и начала бы из ушей лезть, и не прошло и суток, как он оставил нас, переметнувшись к графу Розмийскому, да еще с таким счастливым видом, что мне даже стало завидно ему. Не знаю, как долго сможет ездить по ушам этому человеку, прежде чем откроется правда, но в любом случае, ваш прогноз оказался верным, - Северед снова переключил планшет на другую фотографию. Там Ярвик уже в парадном камзоле, явно совсем новом, стоял в свите графа. Зная на собственном опыте, чем может обернуться общение с этим человеком, Эдвард даже испытал нечто вроде жалости к графу. Бывший пират почувствует себя на раздолье, первым же делом начав обворовывать казну графа и его вассалов, что может зайти очень далеко. Как на это отреагируют остальные, понятно, непонятно лишь, отдаст ли граф перебежчика своим подданным, восстанавливая справедливость, либо же все-таки решится его защищать, рассчитывая на него как на оружие в будущей борьбе за престол. Наверняка Ярвик пообещал ему
помощь других пиратов в случае открытых военных действий, оплатить какую можно одними трофеями, что вполне устроит обе стороны.
        - Это было ожидаемо, - кивнул Эдвард, - однако, надеюсь, сегодня мне его увидеть не придется. Не хочется осквернять этот вечер никому не нужным трупом, - вернув планшет корсару, он одернул камзол. - все-таки дома чувствуешь себя совершенно по-другому…
        Королевский дворец был одним из самых грандиозных сооружений во всем Рейнсвальде, созданный лучшими мастерами архитектуры, скульптуры и настенной росписи, что вообще есть в Известном Пространстве. Приближающимся к нему путникам открывался великолепный вид на высокие изящные башни, завершающиеся многоуровневыми пагодами, чьи стены украшали многочисленные статуи, изображающие аллегории человеческих чувств, грехов и благородных дел. Центральный арочный проход сделан в виде многоуровневых ворот, каждая пара створок при этом была неповторима, сильно отличаясь от предыдущих. Над головой смыкались опорные арки, похожие на ребра неизвестного животного, украшенные рельефными изображениями, а сами ворота столь велики, что сквозь них могли проехать даже сверхтяжелые танки. Здесь приходило дважды поворачивать под прямым углом, дань традиции фортификации, и только после этого машины въезжали в Нижний двор, первый из семи, на какие делилась вся территория дворца. Нижний двор был посвящен военному гарнизону, целой армии, что находилась здесь, охраняя покой и безопасность короля Рейнсвальда. Танковые и воздушные
ангары, казармы и бараки для солдат были выстроены в единую структуру с внешними фортификациями, оборонительными стенами и плацами для техники и пехоты. И все же это не были простые постройки чисто прагматического содержания, чтобы не выбиваться из общего стиля, каждое такое здание представляло собой отдельное произведение архитектуры, соединенное с другими арочными переходами и башенками. Каждый плац или открытая площадка имели установленную каменную или бронзовую статую, изображающую одного из героев Рейнсвальда. Однако машины здесь не останавливались, проезжая один уровень за другим, пока не добрались до несколько соединенных друг с другом внешними переходами корпусов с большими окнами и просторными залами, составлявшими жилую часть дворца.
        Бал, посвященный успешному открытию колонии на Аверии должен проходить в Зале Героев, одном из самых больших и красиво украшенных залов, посвященным прошлым королям Рейнсвальда, но лишь тем, кто действительно остался в истории как человек, много сделавший для анклава и его процветания. Герои прошлого в сияющих доспехах, отлитыми мастерами из платины и золота, смотрели со своих постаментов на людей внизу, окруженные фресками с изображением их подвигов, а над ними потолок с изображением освещенного неба, взятого из старых легенд, удерживали на своих плечах гигантские титаны, символизирующие лучшие стороны человеческого характера. На этом фоне терялись даже самые яркие и красивые наряды придворных дам, не способные тягаться с помпезностью и роскошью окружающих стен. И одно лишь то, что король сам решил провести здесь торжество по случаю открытия колонии, говорило о многом. И о его отношении к самому проекту «Сакрал», и тем, кто его курировал. Это отметил и Эдвард, и его союзники, и, конечно, его соперники.
        Здесь Эдвард принес официальную клятву престолу и Рейнсвальду, уже не как барон Тристанский, а как герцог Аверийский, новый феодал острова. Новый герб, который позже геральдистами будет вплетен в основной герб Тристанского дома, уже был подготовлен и представлен, висевший сейчас на широком флаге рядом с гербами королевского дома и самого Рейнсвальда. Яркое черно-белое полотнище, в центре которого размещался треугольный красный геральдический щит, окантованный стилистической золотой вязью из растений с крупными цветками. В центре же был изображен шлем с острым забралом и большим плюмажем из красных, белых и золотых перьев, позади которого перекрещены три прямых меча. Под ним новый девиз, который так же станет частью и девиза Тристана «несем свет во тьму, не зная страха».
        - Своей кровью, душой и телом я приношу клятву королю и народу Рейнсвальда, - Эдвард встал на одно колено перед королевским троном, прямо перед взглядом Иинана Третьего. - Словом, делом и помыслом служить Рейнсвальду и короне, не щадя ни жизни, ни души своей, и лишь воля короля и законы королевства будут для меня путеводным светом в вечной тьме. И буду я проклят и забыт, если нарушу данное здесь и сейчас слово, преступив законы Рейнсвальда, ослушавшись воли короля, либо присоединившись к врагам королевства. Клянусь на том и никогда не забуду клятвы этой, - он снял бронированную перчатку с левой руки и, взяв у подошедшего сейчас королевского церемониймейстера кинжал, провел ладонью по лезвию, глубоко разрезая кожу и оставляя на закаленной стали вытянутый кровавый след. Сразу же подошел геральдист со свитком, где записано каждое сказанное сейчас слово, и Эдвард приложился к нему окровавленной рукой, собственной кровью подтверждая все сказанные слова.
        Теперь наступала очередь короля. С трудом поднявшись и опираясь на своих телохранителей, он подошел к Эдварду, все еще стоявшему на одном колене. У него в руках была, наверное, самая древняя и ценная реликвия Рейнсвальда, меч с именем Холдрик, оружие первого короля, с которым он спустился со своего корабля на тогда еще пустынный остров, где были лишь мутанты да племена дикарей, не имевших ничего общего с будущей цивилизацией. Символ самого существования Рейнсвальда, оружие, которое держали в руках десятки королей, ведя армии в тысячи кровавых битв, порой решавшие судьбы всего сектора. Один только вид этого меча, все еще такого же идеально гладкого и острого, заставлял невольно волноваться даже самых бездушных и бесчувственных, не раз смотревших в лицо смерти, поскольку даже они понимали, что сейчас на них смотрит более чем пятьдесят тысяч лет истории, отлитые в металле.
        - Я принимаю твою клятву, герцог Рейнсвальдский, признаю тебя своим вассалом и признаю твою службу угодной воле моей, - голос короля, усиленный динамиками, разносился по всему залу Героев, отдаваясь громким эхом под потолком, - за верную службу отмечая наградами, за предательство отмщением. Встань с колена, герцог Аверийский, - сказал король, поочередно касаясь клинком сначала его левого плеча, потом правого, а после груди и лба. - С этого дня и во веки веков, ты и потомки твои понесут сей титул дворянина, но помни о данной клятве, - он замахнулся и ударил рукой Эдварда по щеке. Только удар получился слабым, барон едва почувствовал его, - чтобы лучше помнил…
        - Ваше Величество, - Эдвард поднялся. - Нет награды большей, чем право служить вам, и нет клятвы надежней, чем даю вам здесь и сейчас, - после этой фразы зал разразился овациями и приветствиями нового дворянина. Сам счастливый, каким уже давно не чувствовал себя, барон Тристанский и герцог Аверийский, повернулся ко всем, не скрывая улыбки, поскольку сегодня имел право на подобное, не скрывать своих эмоций и действительно надеяться на светлое будущее.
        Официальная часть подошла к концу, и началось уже торжество и бал в честь нового феодала, где Эдвард снова чувствовал себя в центре внимания, хоть и не очень любил подобные моменты. Только сегодня совсем иначе, поскольку здесь была Изабелла, а рядом с ней его не заботило и все остальное.
        - Поздравляю! - она снова была рядом, обняв его за шею и поцеловав. - значит, теперь ты еще и герцог? А кем тогда буду я, герцогиней или баронессой?
        - Ты будешь моей женой, - обняв ее за талию и прижав к себе, сказал Эдвард. - И титул здесь далеко не совсем важное. Кем бы я ни был, ты все равно будешь рядом со мной… - он хотел сказать еще очень многое. Рассказать, как скучал по ней на Аверии, как волновался за нее чуть ли не каждый день, ожидая корабля с сообщением, что Респир напал на Тристан. То, как сильно ее любит, то, что готов ради нее пожертвовать чем угодно, слов и мыслей было так много, что просто не знал, с чего стоит начинать.
        - Эдвард, не стоит так в открытую обнимать друг друга, - к ним подошел Райсор, улыбающийся во все лицо, насколько хватало губ, и уже с бокалом вина в руке. - Здесь не Тристанский замок. Тут каждый посчитает за свой долг пустить о вас очередной неприятный слух… это же королевский двор, все-таки…
        - Райсор! - Эдвард, кажется, сейчас был рад видеть каждого, - давно уже не виделись! - он отпустил Изабеллу, но все равно осталась стоять рядом с ними, положив голову ему на плечо. - Рассказывай, почему произошло все именно так, и не ты сейчас стоял перед королем и не получал новый титул?
        От этих слов его невеста удивленно посмотрела сначала на Эдварда, потом на его друга, но ничего не сказала вслух.
        - Потому что моя забота «Сакрал», а не целый новый остров размером с половину Рейнсвальда, - пожал Райсор плечами, - ты даже не представляешь, что сейчас крутиться вокруг Аверии при королевском дворе, и, честно признаться, такие заботы мне точно не по плечу, а вот тебе как раз подходят. Я кораблестроитель, а не политик, - он усмехнулся, - а главное, ты и сам знаешь, что сумеешь позаботиться о нашей колонии гораздо лучше, чем кто-либо еще, - отхлебнул из своего бокала и с удовольствием причмокнул, - аверийское вино, из той партии, что привез Северед. Действительно отличный напиток, надо признать. Вам принести? - он посмотрел на своих собеседников, но увидел еще кого-то за их спинами, - доброго вам дня, барон Гельский, нравится сегодняшнее торжество? Кажется, мы с вами стали забывать, что такое балы в королевском дворце, - и приподнял бокал в знак приветствия.
        - Барон? - Эдвард обернулся, увидев перед собой еще одного претендента на престол, продолжавшего удерживать на своем лице приветственную улыбку, но вот глаза только у него были совсем не добрыми, - следуя правилам этикета, я бы сказал, что рад вас здесь видеть.
        - Мне тоже очень приятно наблюдать здесь ваше присутствие, - кивнул Вассарий, забрав с подноса пролетавшего мимо официанта-дрона один из бокалов, - ваше появление здесь столь неожиданно для всех, особенно после случившегося недавно. И лично я рад хотя бы тому, что в этот раз вы не стали хотя бы закрывать свое лицо маской… - он усмехнулся и сделал глоток. Будучи почти на голову ниже Эдварда, Вассарий меньше других напоминал рейнсвальдского дворянина, посвящая балам и пирам гораздо больше времени, чем делам своего феода, из-за чего обладал пусть и пропорциональной, ну полноватой фигурой. И его уже появлявшийся второй подбородок скрывала аккуратная белая бородка, а чтобы скрыть красный оттенок глаз он пользовался цветными линзами, придающими зрачкам желтый оттенок.
        - Что вы, я всегда привык действовать открыто, - мило улыбнулся ему Эдвард, решив подыграть в этой словесной баталии, - но порой приходится принимать те правила, по каким играют остальные игроки. Не всегда приятно открыто играть с человеком, что сам прячет свое лицо, надеясь, что о его действиях никто не узнает.
        - То есть, вы считаете, что нападать со спины и не признавать своих действий вполне нормально для рейнсвальдского дворянина? - Вассарий помрачнел, сообразив, на что намекает Эдвард, но решив не обращать на это особого внимания. Никаких действительных доказательств у Эдварда по поводу того, что его эскадра готовилась к нападению на Аверию, у него не было, как, впрочем, барон Тристанский не оставил доказательств, что именно он разгромил эти силы.
        - Я считаю, что в войне надо действовать исходя из сложившихся условий. Если твой противник собирается напасть на тебя со спины, то нет ничего постыдного в том, чтобы ударить первым, пока он сам еще не готов, - Эдвард посмотрел на Изабеллу, заметно напрягшуюся от этого разговора, от какого буквально тянуло запахом пороха и оружейного металла, - дорогая, можешь пока прогуляться пару минут? Такой разговор тебе покажется скучным… Пожалуйста… - он сделал ударение на последнем слове и Изабелла, все же недовольно поджав губы, поняла, что от нее требуется и, согласно кивнув головой, отошла к своим подружкам и фрейлинам, что-то весело и бурно обсуждавшим.
        - Барон, вам не стоит занимать такую позицию, когда речь идет о борьбе за престол, - уже более жестким тоном сказал Вассарий, как только Изабелла отошла, - сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, в любой момент ситуация может измениться.
        - Я прекрасно осознаю, что делаю, и отдаю себе отчет в своих действиях, - сказал Эдвард, обернувшись. Райсор тоже куда-то отошел, то ли в поисках Рокфора, то ли кого-то из своих компаньонов. - Однако точно так же осознаю и тот факт, что не желаю уступать кому-либо результаты своих усилий и усилий моих друзей, пусть этим человеком будет даже кандидат на королевский престол.
        - Такого врага опасно иметь, - лицо Вассария исказила на несколько секунд хищная улыбка. - А мы с вами, к большому сожалению, друзьями называть друг друга не можем. Может быть, сейчас Иинан Третий вам и благоволит, но он все же не сможет еще долго управлять королевством. Люди не вечны, впрочем, как и титулы…
        - Постараюсь запомнить сказанные вами слова, - кивнул Эдвард, вспоминая недавний разговор с остезейцем и невольно улыбаясь, - но и найду себе смелость и вам посоветовать сначала решить свои проблемы с теми, кого вы называете друзьями, и только после этого уже начинать искать себе врагов.
        - Что вы этим хотите сказать? - Вассарий не ожидал подобного ответа, но он ему явно не понравился. Может быть, еще несколько сказанных фраз, и их и так натянутый диалог перешел бы к уже конкретным угрозам, если бы в этот момент не раздались слова церемониймейстера о первом танце. Рядом с Эдвардом снова возникла улыбающаяся Изабелла и, извинившись перед Вассарием, за то, что прерывает их общение, потащила новоиспеченного герцога к танцевальной площадке, освобожденной гостями для собиравшихся пар, аргументируя это тем, что он обещал ей весь вечер.
        - Ты можешь хотя бы на несколько минут забыть о политике? - обиженно спросила его невеста, когда они закружились в танце. Легкая музыка оркестра настраивала мысли на соответствующий лад, и тристанскому барону действительно хотелось думать только о человеке, с которым сейчас танцевал.
        - Я могу, но политика не может, - улыбнулся он, - ты же видишь, что я вроде как главное лицо сейчас, не считая короля, а это накладывает очень много обязанностей, с какими и приходиться считаться.
        - А со мной надо считаться? - уже более серьезным тоном спросила она, улыбнувшись Рокфору, который стоял среди остальных и о чем-то разговаривал с тграфом Фларским, - ы исчезаешь на целый месяцы, оставляя меня только ждать и надеяться, а когда возвращаешься, то я все равно почти не вижу тебя… неужели так и будет? - она сказала уже совсем грустным тоном, понимая, что Эдвард не специально поступает так, но все же не желая мириться с тем, что ее будущий муж вынужден посвящать работе практически все свое время.
        - Нет, - пообещал ей Эдвард, - в моей жизни нет ничего важнее тебя, все, что я делаю или буду делать, только ради тебя, ни для кого больше. Как только поженимся, ты отправишься со мной, и дальше будем только рядом. Я обещаю тебе… - он улыбнулся, - хочешь, я поклянусь тебе в этом? Клятва дворянина нерушима… - и показал свою ладонь, где пунцовой линией отмечался не до конца заживший недавний разрез. Даже при ускоренно метаболизме требовалось время для затягивания разрезов, нанесенных мономолекулярным лезвием, но она только закрыла его своей рукой.
        - Я верю тебе, - положив голову ему на плечо и продолжая танцевать, сказала Изабелла, - и понимаю, что тебе тоже нелегко, и просто хочу быть рядом с тобой, не смотря ни на что, в горе и в радости, в богатстве и нищете. Ты же понимаешь это?
        Эдвард остановился, больше не обращая внимания на музыку и другие пары танцующих. В этот момент ничего другого для него просто не существовало, только они двое и первозданная вселенная, в которой каждое слово оставалось навеки, и только те чувства, что испытывал к ней, ставшие сейчас более реальными, чем все остальное, закрывая другие проблемы и мысли. Барон смотрел на нее и чувствовал, что и его невеста испытывает те же самое эмоции. Наверное, именно это и называется любовь, те краткие моменты, когда два человека понимают друг друга без слов, а их души словно сливаются вместе, не оставляя места ни для чего другого.
        - Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Ни в этом мире, ни в другом, - он взял ее раз руки и прижал к себе, - чтобы ни случилось, всегда буду рядом с тобой, и нет ничего, что сможет разлучить нас, - он почувствовал, как из глаза по щеке сбежала слеза, какую попытался удержать, но так и не смог. И видел, что его возлюбленная тоже едва сдерживает слезы радости, и не было в жизни его прекраснее этого момента.
        Глава 10. Отчаяние
        Неделя, прошедшая с того знаменательного момента, как Эдвард стал герцогом Аверийским, прошла совершенно незаметно среди многочисленных и чрезвычайно важных забот, связанных с подготовкой свадьбы и свадебных торжеств. Отсутпила даже политика, хотя Эдвард чуть ли не каждый день встречался с послами других феодалов, готовя союзы для тех возможных событий, что могут последовать после смерти короля, и решал вопросы, связанные со своим новым герцогством. Многих, кто вложил свои деньги в колонию и «Сакрал», теперь интересовали дальнейшие действия барона, и слишком много вопросов приходилось улаживать. То время, что еще оставалось после дипломатических переговоров, отбирали заботы о Тристанском баронате, его подготовке к возможной войне, проверке крепостей и войск, а так же повседневных заботах, с которыми баронат сталкивался ежедневно. И все равно, каждый день, насколько бы не был измотан переговорами и планированием, каждый день находил для Изабеллы время. До этих дней даже и представить себе не мог, как много всего, оказывается, надо сделать, начиная от подготовки списка будущих гостей и заканчивая
организацией праздничного бала. Решено его было проводить в парадных залах старого Тристанского замка, и только после всех официальных церемоний новобрачные отправятся в новую резиденцию Тристана, уже построенную бароном специально для своей будущей жены, меньшую по размерам и не столь укрепленную, как замок. Скорее ее можно назвать дворцом, где молодожены смогут провести свой медовый месяц, более уютный, домашний и подходящий для такого счастливого для обоих момента.
        Слава Небесам, что здесь большую часть обязанностей по организации торжества взяла на себя Изабелла и ее мать, оставив Эдварду и Рокфору, несколько контуженных всем происходящим и порой даже не понимающим, что именно от них требуется, более простые обязанности. Лишь изредка спрашивали, что стоит сделать, а что вовсе необязательно, но, тем не менее, желательно. Кажется, Изабелла хотела самой запоминающейся и красивой свадьбы на Рейнсвальде, и молодой барон не собирался ей отказывать в подобном, тем более, что на Аверии, куда он мог снова отправиться, места для подобной роскоши уже не будет, там все гораздо проще. Может быть, его жене будет несколько тесно и неуютно в новой колонии, но она упорно отказывалась даже допускать мысль о том, что останется здесь, если ее муж будет вынужден переезжать время от времени туда. Самой Изабелле все равно куда, лишь бы вместе с ним, как уже не раз ему заявляла.
        Наконец, столь долгожданный день настал, и Эдвард, волнуясь так же, как когда-то впервые вышел в официальный свет, прибыл к Хаморскому храму, самому древнему сооружению на Рейнсвальде, построенный Культом Неба еще в те времена, когда сюда только прибывали корабли колонистов для освоения острова. Небольшой собор, едва ли вмещавший в себя тысячу человек, возведенный на высокой скале, возвышался над пепельной пустошью, с уже изъеденными ветром и временем каменными стенами, на которых еще сохранились фрагменты когда-то украшавшей его резьбы. Именно здесь проходило большинство дворянских свадеб, как в месте сосредоточения человеческой веры и энергий, и как дань памяти истории их предков, построивших храм своей веры, до сих пор остававшейся официальной религией королевства. Посадочные площадки вокруг окружающей храм территории были уже забиты прибывающими шаттлами гостей, а на всех дорожках, ведущих к воротам храма, через каждые пять шагов стояли тристанские и карийские гвардейцы в церемониальных мундирах и вооруженные церемониальными винтовками. На расчищенных площадках на гостей смотрели обветренные
статуи древних святых и мучеников с закрытыми лицами, возвышаясь среди мертвых деревьев, истощенных местным климатом, но так и не вырубленные. Атмосфера благоговения перед древностью и религиозностью этого места заставляла усмирять свой нрав всех, от прислуги до дворян, люди переходили на шепот и осторожно рассматривали выветренные статуи и колонны собора, словно маленькие дети на построении.
        Эдвард вышел из посадочного шаттла в парадном мундире командующего, золотого и зеленого цветов Тристанского дома, более строгом, чем гражданские одеяния, с высокими армейскими сапогами и со всеми необходимыми заками отличия, от полученных наград бароната и Кролевской армии, звякающих на груди, до декоративного грифоньего крыла нашитом на левой стороне груди. Из-за душившего его волнения почти ничего не говорил, только поглядывал по сторонам, на своих вассалов в свите и друзей, идущих рядом.
        Невеста еще не прибыла, по устоявшейся традиции она должна прилететь к храму через некоторое время после прибытия жениха, и Эдвард вошел внутрь, где его уже ждали. Иконы и фрески собора, какие насчитывали уже тысячи лет, казалось, смотрели именно на него в этот момент со всех сторон, и молодой тристанский барон медленно приблизился к алтарю. На нем, освещенная лишь несколькими восковыми свечами в человеческий рост высотой, распахнув в стороны крылья, стояла высокая статуя прекрасной женщины в тоге, с распущенными волосами и с закрытым шлемом лицом, сложившая руки в молитвенном жесте. Статуя Неба, которой и был посвящен храм. У ее ног, сгорбившись под весом тяжелого голубого с золотом одеяния, стоял старый жрец, как и все служители Неба, лишенный глаз, вместо них была лишь тугая красная повязка, закрывавшая верхнюю половину лица.
        - Подходи, сын мой, - хриплым голосом произнес жрец, поманив его сухим и морщинистым пальцем. Несмотря на отсутствие глаз, он отлично видел и запоминал каждого, кто входил в его обитель. - Встань передо мной…
        Эдвард опустился на колени в шаге от алтаря и закрыл глаза. Старый жрец бормотал молитвы, окропив его святой водой, на древнем мертвом языке, заложенном в основы Культа Неба, звучавшем гротескно и пугающе под этими каменными сводами из уст слепого старика в жреческих одеяниях. Голос его звучал совсем иначе, словно доносящийся из другого измерения, от другого существа, лишь надевшего на себя оболочку этого человека, дабы заглянуть в материальный мир. Пусть это привычный обряд очищения, но Эдварда все равно пробрала дрожь. Он никогда не относил себя к верующим, и все же, появляясь здесь, чувствовал мощь энергии мыслей миллиардов верующих, наполнявшей это здание и наэлектризовывая воздух.
        - Открой глаза, сын мой, - сказал жрец, и Эдвард послушно посмотрел на него, увидев у старика в руках золотую чашу с водой. Ожидание длилось всего лишь несколько секунд, прежде чем святая вода начала дымиться, а после и вовсе загорелась ровным желтым пламенем, - Таков огонь твоей души, что светит в вечной тьме, - спокойно сказал жрец, указывая на чашу, - Небо смотрит на тебя и видит в твоей душе великую судьбу… Готовься к тому, что путь твой будет тяжел и жесток, но он уже выбран для тебя.
        Тристанский барон успел только подняться, не отводя взгляда от жреца, когда в храм вошла Изабелла в сопровождении своего отца и матери, одним своим видом заставив забыть обо всем остальном. В своем свадебном платье дочь Карийского Дома была настолько прекрасна, что не мог подобрать слова, чтобы хотя бы приблизительно описать увиденное, счастливая, как никогда прежде. Взяв за руку, принял Изабеллу у Рокфора, едва удерживающего слезы радости в глазах, и матери, которая плакала, ничего и никого не стесняясь. Сам чувствуя, что волнуется, подвел девушку к алтарю, где их уже ждали.
        Жрец, положив каждому ладонь на лоб, говорил долго, повторяя клятвы верности и долга, какие должны были произнести друг перед другом, прежде чем скрепить их поцелуем. Потом еще предстояло долгое повторение и освещения договоров вечного союза Карийского и Тристанского бароната, на основании которых и заключается их брак. Эдварду не хотелось выслушивать в этот день все сухие строчки долгого юридического текста договора, но это было необходимым злом, если не хочет, что когда-нибудь их потомки стреляли друг в друга из-за неправильно поставленной запятой.
        - Нарекаю вас мужем и женой, именем Неба и вечного Света, - наконец, закончил жрец, по очереди одевая им на пальцы обручальные кольца. - Ваши души отныне едины, сейчас и во веки веков…
        Первый поцелуй, настоящий, а не те мимолетные касания, что могли позволить себе не обвенчанные, для них был самым счастливым моментом, и хотелось, чтобы он длился вечно. Изабелла обняла Эдварда, от радости уже не сдерживая слез, а у него самого только и хватало сил, чтобы еще раз поклониться старому жрецу и выйти вместе с ней из храма на подкашивающийся ногах, слабо веря, что наконец-то прошел через все это, через все поставленные препятствия, добившись столь долгожданной цели.
        Снаружи уже ждали гости, стоявшие по обе стороны от парадной дорожки, сразу за оцеплением гвардейцев, встречавшие аплодисментами и громкими поздравлениями, желая счастливой и долгой жизни, счастья и всего остального, что только можно желать молодоженам. Эдвард и Изабелла махали им руками и счастливо улыбались, принимая поздравления, пока направляясь к шаттлу, уже готовому отправиться к новой резиденции Тристанского барона.
        На высоте при желании можно было увидеть сигнальные огни аэромобилей новостных каналов, в прямом эфире ведущих передачу со свадьбы и готовящих будущие репортажи, но старавшихся все же держаться вдали. Журналисты не хотели испытывать терпение тристанского барона, не особо желавшего, чтобы столь важный дня него день превратился в большую сплетню, какую бы пережевывали многие месяцы.
        Сейчас, если честно признавать, Эдварду было глубоко все равно, как себя ведут все эти журналисты, слишком счастливым чувствовал себя в эту минуту, но один из журналистов в таком аэромобиле все-таки слишком обнаглел. На скорости снижая высоту, он направился прямо к дорожке, ведущей к шаттлу, буквально перерезая им путь. Это было уже слишком, мимоходом подумал барон, наблюдая его крутой вираж, и если этот репортер прямо сейчас не уберется с дороги, то проткнет его своей шпагой без всяких раздумий. Молодой барон отпустил Изабеллу, обогнав ее уже на пару шагов, когда аэромобиль затормозил всего лишь меньше чем в полуметре над землей, открыв дверцу пассажирского места.
        В следующую секунду Эдвард потерял дар речи, поскольку из салона автомобиля на него смотрело перекошенное гримасой злобы лицо Респира, державшего в руках штурмовую винтовку. Не успев даже понять, как сильно в этот момент испугался, бросился назад, надеясь хотя бы успеть закрыть своим телом Изабеллу, когда раздались звуки первых выстрелов и крики гостей, еще не совсем понимавших, что происходит.
        Несколько сильных ударов в спину за доли секунды до того, как понял, что Изабелла на линии огня. Он пытался добежать, закрыть ее, подмять под себя, защитив от пуль, но темнота поглотила его вместе с последним отчаянным криком. Боли не было, только безумный страх за самого дорогого в его жизни человека…

* * *
        Реальность возвращалась медленно, судорожно цепляясь за края его сознания, вытягивая обратно из бесконечной темноты туда, где свет и тепло. Что произошло, он не помнил, лишь только ужас и отчаяние еще бились в сознании, заставляя бояться того, что могло ждать его там. Он не хотел возвращаться, лучше вечно быть здесь, где нет ничего, ни боли, ни страха, ни потерь, но кто-то или что-то все равно тянуло его туда, на свет. Свет столь яркий, что нельзя было на него смотреть, глаза слезились, но пробивался даже сквозь закрытые веки…
        В какой-то момент он понял, что этот яркий свет всего лишь лампы освещения, висевшие под белым потолком, яркие, как в больничной палате. Хотя, действительно находился в больничной палате, лежа в полупрозрачной капсуле восстановления с подведенными к ней трубками и катетерами питательной жидкости и лечебных растворов. На нем самом было множество временных имплантатов, закрывавших раны, с такими же трубками, куда поступал активный гель, ускоряющий заживление.
        Вместе с сознанием возвращалась и память, точнее, воспоминания о тех последних часах, что еще успел запомнить. Его свадьба… А потом появился Респир с оружием в руках… Он вспомнил выстрелы и его отчаянное желание закрыть собой Изабеллу. Те удары в спину, что остались еще в воспоминаниях, скорее всего, попадания пуль, он их принял вместо нее…
        - Изабелла! - его голос показался странным даже самому, какой-то хриплый и тихий, отдававшийся в легких болью при каждом слове, - Изабелла! - ни о чем другом сейчас думать не мог, чувство растущего отчаяния и безвозвратной потери наполняло его, разрывая душу и сердце. Он просто обязан был услышать хоть какой-то ответ.
        Дверь в палату открылась и в поле его зрения появилась медсестра, кажется, очень удивленная тем, что пациент очнулся именно сейчас. Мило улыбнувшись Эдварду, молодая девушка в медицинской форме подошла к восстанавливающему боксу и, прежде чем он успел что-то еще сказать, чуть сильнее открыла катетер на капельнице со снотворным. Сознание сопротивлялось действию лекарства еще несколько секунд, прежде чем снова отключилось, пустив внутрь спасительную тьму.
        Второе пробуждение было менее болезненным, только он не мог сказать даже примерно, сколько времени прошло, и, открыв глаза, увидел рядом с собой нескольких человек. Среди них был Де Адрил с рукой на перевязи, Рокфор и Северед, с новым шрамом, идущим через щеку, аккуратно зашитым и медленно заживавшим.
        - Барон, - первым спросил его вассал, наклонившись поближе, - вы меня слышите? Нам сказали, вы можете говорить. Пожалуйста, если вы меня слышите, ответьте хотя бы одним словом.
        - Адрил… - прохрипел Эдвард, попытавшись поднять руку, но она была крепко закреплена в боксе, так что мог лишь едва шевелить пальцами, - что с Изабеллой? Где она?
        - Господин… - первым сказал корсар, отодвинув Де Адрила, сразу же замолчавшего и не знавшего, что сказать. От этого молчания у барона сразу сердце забилось чаще, но он старался не допускать в свою голову даже подобной мысли, не желая признавать такую возможность. И все же, интонация Севереда была далека от радостной, уже хотелось закричать на него, велеть замолчать и не открывать рта, но, все же, должен знать правду, какой бы горькой ни была.
        - Эдвард… - голос Рокфора дрожал, старый барон сам едва сдерживал слезы. Произнесенный тристанским бароном вслух вопрос одним легким касанием разбил вдребезги его внешнее спокойствие, и теперь вынужден был даже присесть на стоявший рядом стул, чтобы успокоиться. - Изабелла… Она…
        - Что с ней? - Эдвард попытался схватить Севереда за рукав, опять забыв, что руки прочно закреплены, смог только дернуть плечом, из-за чего трубки с жидкостями заходили из стороны в сторону, - пожалуйста, скажите, что с ней! Она в соседней палате? Она будет жить?
        - Господин, - самым спокойным выглядел корсар, во всяком случае, он мог говорить без того, чтобы голос не срывался на плач. - нас предупреждали, но я не могу позволить себе скрывать от вас правду, - остановившись, чтобы собраться с духом, но, положив руку на плечо старому Карийскому барону, смог произнести вслух, - Изабелла мертва.
        - Что?! - Эдвард почувствовал, как внутри все оборвалось, рухнув в бесконечную тьму, оставив лишь пустую оболочку, разъедавшую болью разорванной на части души. - Нет! Капитан! Этого не может быть! - кажется, по щекам потекли слезы, но он даже не пытался их сдерживать. - Нет! Пожалуйста… капитан, вы же друг мне, не говорите подобного. Нет, этого просто не может быть… - отчаяние заволакивало сознание, смешивая мысли и оставляя лишь только просьбу, обращенную в никуда, которой не суждено исполнится. Примерно так же утопающий хватается за тонкую соломинку, понимая, что все равно не сможет удержаться, но не желая отказываться от того бесконечно малого шанса, на какой еще продолжает надеяться.
        - Мне очень жаль, барон… - корсар положил в его ладонь свою ладонь, крепко сжав пальцы. Эдвард вцепился в них как в последнюю надежду, не способный в одиночку справится с этой болью от осознания потери. Корсар, понимая, что он может чувствовать. - В нее попало восемь пуль. Наверное, она даже ничего не успела понять.
        - Как? Как это произошло? - каждое слово отдавалось болью, соскребая с его души еще один слой, разрывающей сознание на части, но молодой барон чувствовал, что должен знать, что произошло в тот самый счастливый момент, когда думал, что только что-то начало исправляться.
        - Респир. На аэромобиле службы новостей, - добавил Де Андрил, - наши люди нашли эту машину брошенной примерно в ста километрах от храма. Всю изрешеченную, но вы должны понимать, с каким расчетом их делают. Он сам позвонил на новостной канал, сказав, что у него есть очень интересная информация, какая может развалить ваш брак. Естественно, эти писаки купились. Тело журналиста нашли в комнатах этого ублюдка, в одной из гостиниц столицы…
        - Когда он начал стрелять, все бросились в разные стороны, - сказал Северед. - оружия ни у кого не было, только церемониальные шпаги. Никто и представить не мог, что кто-то осмелиться пролить кровь на святой земле. Гвардейцы сначала стреляли в него холостыми патронами, но Респир на это не обращал ни малейшего внимания. Райсор бросился к вам первым, но тот его срезал короткой очередью… Сейчас в соседней палате, тоже дырявый, как решето, но жить будет.
        - Вы своей жизнью обязаны корсару, - улыбнулся Де Адрил, дополнив опущенный Севередом момент, - у него одного был заряженный пистолет, хотя до сих пор никто не знает, зачем он притащил боевое оружие на святую землю, - корсар только пожал плечами, упомянув о какой-то привычке, - когда вы упали, наш корсар выстрелил в Респира и продолжал стрелять, пока не опустела обойма. Наверное, только это и помешало вас добить, - вассал похлопал капитана по плечу, - Респир получил пулю в плечо и свалился обратно в салон, после этого аэромобиль поднялся в воздух. Гвардейцы к этому моменту все-таки нашли несколько автоматов и открыли огонь, но не смогли его спустить обратно на землю.
        - Все было заранее подготовлено, - все же нашел в себе силы заговорить Рокфор. - Наемники этого ублюдка напали сразу на несколько верфей. И у них там были свои люди, без сомнения. Увели несколько кораблей, а свидетели видели, как он поднимается на борт одного из них. Сбежал с острова, теперь его ищут, но вряд ли будут этим заниматься долго. У короля хватает и других забот, чтобы искать единственного… убийцу, - он больше не мог сдерживаться, и, извинившись, вышел, едва сдерживая слезы.
        - Четырнадцать кораблей, - подтвердил Северед, - восемь у Гористаров, три с Камских верфей, одно торговое судно и еще один ваш фрегат, из тех, что стояли в охране «Сакрала». Напали даже на сам «Сакрал», но здесь мы смогли отбить наемников, боевые качества у них невысокие. Я боялся чего-нибудь подобного, но не мог представить, что решиться напасть на саму свадьбу. Это идет против всех законов, божеских и человеческих, - корсар покачал головой, все еще пребывая в шоке от увиденного собственными глазами, - такое невозможно простить ни по одним законам, ни в одном месте, куда когда-либо заносила меня судьба.
        - Никогда себе не прощу, что тогда отказался от вашего предложения, - прохрипел Эдвард, вспомнив идею корсара напасть еще в день его помолвки, - но теперь я знаю, что должен делать. Как только встану на ноги, - его лицо перекосила гримаса злобы, единственная эмоция, что еще пробивалась из-под сплошного покрова боли и отчаяния, - призову старика Гористара к ответу.
        - Не получится, - покачал головой Де Адрил. - Старый граф мертв. Респир выстрелил ему в лицо, это было первым актом всей этой постановки. Наверное, он пытался контролировать этого психа, удержать от подобного безумия, но только подписал себе смертный приговор. Дом Гористаров уже объявил цену за его голову, но вряд ли у них что-то выйдет. Он переиграл его точно так же, как и всех нас. А сейчас, наверное, сидит в каком-нибудь кабаке и смеется над всеми.
        - Недолго ему смеяться, - от мысли об этом человеке в Эдварде проснулась такая ненависть, что даже боль отступила. Холодное чувство, словно выкованное из стали, пробивалось сквозь истощенное отчаянием сознание, возвращая к жизни и заставляя мозг начинать логически мыслить. - Я убью его. За все то, что он сделал, такое не должно остаться прощенным… - он понял, что все еще держит руку Севереда, сжав с такой силой, что даже побелели костяшки пальцев. Отпустив его, добавил. - Куда бы он ни сбежал, как бы далеко не прятался, все равной найду его и заставлю ответить за все, что он сделал. Со мной… с ней…
        - Не самая хорошая идея, - попытался его остановить Северед. - Вы барон, у вас множество дел как на Рейнсвальде, так и за его пределами, не стоит губить свою жизнь лишь ради того, чтобы выследить одного безумца.
        - Жизнь?! - выдохнул Эдвард. - О какой жизни вы говорите, капитан? О какой жизни вообще может идти речь? Моя жизнь закончилась у ступенек храма, когда этот выродок расстрелял мою жену, которая только начинала жить! И меня вместе с ней. Я умер еще там, там осталась моя душа, сгорев без остатка! И не понимаю, почему вы меня спасли, почему не дали умереть рядом с ней! - он снова сорвался на крик, выплескивая из себя эмоции, как из пробитого бака, так что в палату даже вошла медсестра, но Де Адрил остановил ее жестом. Эдварду необходимо было выговориться, иначе мысли в его голове убьют барона вернее любого клинка.
        - Барон, - его вассал тоже попытался вмешаться, - я понимаю вашу боль утраты, но вы должны хотя бы сейчас вести себя спокойнее, ваш организм еще очень слаб, такие сильные эмоции могут вам повредить. Вы же не хотите до конца своих дней оставаться в инвалидной коляске? - такие уговоры все же подействовали на молодого барона.
        - Хорошо, но не думайте, что я откажусь от этой цели, - прохрипел Эдвард, цепляясь за эту мысль как за единственную, что еще позволяла дышать и оставляла жажду жизни. После смерти Изабеллы ни одна из прежних поставленных в жизни целей не казалось даже близко столь же значительной и достойной. Собравшись с духом, посмотрел на своих товарищей, - я поклялся ей, что никогда не брошу ее, всегда буду рядом. И в тот момент, когда действительно понадобился ей, то не смог помочь… не успел…
        - Это не ваша вина, барон, - сказал Северед, - никто не предполагал подобного.
        - А чья тогда? - захрипел Эдвард, - чья это может быть вина, что я не смог защитить ее даже от одного единственного психа с автоматом? Чья? Я должен был это сделать, никто другой! Но не смог… теперь только и могу, что отомстить за нее, ничего другого мне не остается. Капитан! Доложите командованию флотом, что с этого дня вы мой связной с ними, вашим словам должны подчиняться как моим собственным. И вы отвечаете за то, чтобы все корабли были готовы к тому моменту, когда встану на ноги. Де Андрил, свяжитесь с остальными моими вассалами и сообщите, что я собираюсь собрать войска. И свяжитесь с Де Кастери, пусть готовиться к прибытию «Сакрала». К сожалению, я не смогу присутствовать при этом столь важном моменте, но нельзя откладывать его отправление ни на один час. Командовать всем будет Райсор, так и передайте ему. Все мои силы будут в его прямом распоряжении, - разум работал с бешеной скоростью, не обращая внимания даже на лекарства в крови, заставляя сознание и сердце двигаться в едином ритме, заставляя его, в конце концов, жить. И пусть он сейчас прикован к кровати, совсем не значит, что не может
готовить собственные феоды к тому, что им предстоит. Ни одно лекарство не могло поставить его в этот момент на ноги быстрее, чем клокочущая в душе ненависть.

* * *
        Дни в больнице, сменявшие один другой, казались совершенно одинаковыми, но Эдвард постепенно начинали идти на поправку, окруженный заботой и усердием врачей. Только теперь тристанский барон не верил, что у него еще осталось хоть что-то, ради чего стоит жить. Единственное, что оставалось в голове, так боль и отчаяние, и светлый образ Изабеллы, такой, какой его запомнил, счастливой и радостной, смотрящей на него влюбленными глазами. Тепло ее тела и мягкие касания ее рук, тихий шуршащий звук ее платья и беззаботная улыбка, когда они танцевали на балу. Искреннее счастье, когда целовал ее, и то чувство полета, что охватывало его душу каждый раз, когда она оказывалась рядом. Он должен был запомнить это, отложить где-то в глубине своей души, чтобы окончательно не провалиться в безумие отчаяния, порой накатывающее на него. Врачи накачивали его успокоительным, чтобы дать организму хотя бы немного спокойствия, нужно было время, чтобы оставшиеся от пуль отверстия смогли нормально затянуться. Однако и в этом сне, куда проваливался вместе с дозами снотворного, его преследовал образ Изабеллы, прошиваемой пулями
и окровавленным телом падающей на землю.
        Вечно это продолжаться не могло, он просто сходил с ума, но его сознание, та жалкая часть его личности, что еще могла жить и действовать, постепенно переключало эмоции, заменяя боль и отчаяние на чистую и холодную ненависть, заставлявшую сердце биться чаще, а мозг работать быстрее. Ненависть к тому человеку, из-за которого вся его жизнь в одну секунду превратилась в бессмысленное существование. Респир, этот самый безумец, убивший Изабеллу, все еще был жив и где-то теперь радовался своей жизни, пока он был прикован к восстановительному боксу, пытаясь привести в порядок собственное тело и ломаясь в рыданиях. И пусть это было неправильно, но эта мысль, застрявшая у него в голове, стала той путевой ниточкой, по которой он выбирался обратно в нормальную жизнь. Пусть он не сможет вернуть Изабеллу, пусть в этой части его души останется один большой выгоревший след, но он заставит Респира заплатить за каждый вдох, какой сделал с того момента, как перестала дышать Изабелла. Каждая секунда, прожитая им с того дня, как убил ее, была преступлением, и пусть Эдвард даже потратит весь остаток своей уже никчемной
жизни на то, чтобы выследить его, но сделает это.
        Тристан и Аверия готовились, пока он лежал в медицинской палате. Каждый день Эдвард рассылал приказы и уведомления через своих адъютантов, не обращая внимания на запреты и возмущения врачей, пытавшихся его убедить не быть столь активным. Собирались войска и обновлялись корабли. На верфях закладывались новые линкоры и фрегаты, укреплялись замки и военные базы, возводились новые укрепрайоны и усиливались оборонительные рубежи колоний. Рейснвальд стоял на краю гражданской войны, но теперь она заботила Эдварда ровно настолько, чтобы не мешала ему в поисках Респира. Вся эта борьба за престол, за господство на острове больше его нисколько не волновали, пусть хоть поубивают друг друга. Будущее королевства ему теперь не казалось важным.
        Врачи, раньше хотевшие, чтобы он меньше рефлексировал и больше обращал внимания на окружающий мир, теперь уговаривали его не быть столь активным, и уделять больше внимания отдыху, но он не обращал на них никакого внимания. По его приказанию в палате были установлены мониторы и голографические панели, по каким мог следить за подготовкой войск и поиском Респира. Разведчики и шпионы были отправлены по всему сектору и даже в соседние сектора, отыскивая любые следы этого человека, какие только мог оставить. Никто не может бесследно исчезнуть, за каждым тянется пусть порой и еле заметный, но все же след. Эскадре из четырнадцати кораблей, что он увел из Рейнсвальда вместе с присоединившимися к нему пиратами, необходимо временя от времени заправляться, пополнять запасы воздуха и пищи, в конце концов, просто где-то останавливаться, чтобы матросы и солдаты не сошли с ума, постоянно запертые в небольших корабельных помещениях. Именно такие следы и должны искать разведчики, любые слухи, свидетелей, торговцев, что продавали им товары, собутыльников солдат и матросов, отдыхавших на берегу, даже просто тех, кто
видел эти корабли в воздухе. Что угодно, лишь бы могло указать дальнейшее направление движения, и куда они могут следовать.
        Их видели на Камерии, где интенданты закупали оружие и снаряжение, потом несколько человек утверждали, что видели такие корабли на Имсотехе, где они выгружали горнорудное оборудование и различные товары, скорее всего грузы взятых на абордаж торговых кораблях. Потом еще поступали свидетельства, что подобная эскадра атаковала Маллойс, разорив несколько городов и висевшая над анклавом, пока высадившиеся войска без всякого сожаления грабили аборигенов, забирая все, что казалось мало-мальски ценным. Респир уходил к центру сектора, где было мало освоенных островов и цивилизованных анклавов, явно пытаясь замести следы, и именно там разведчики, в конце концов, его потеряли. Однако Эдвард не отчаивался, рано или поздно о нем снова будут известия, но тогда уже будет готов к преследованию.
        - Вы хоть понимаете, какую вообще идею пытаетесь реализовать? - как-то поинтересовался Северед, приходивший к нему раз в три дня с докладом и иногда задерживавшийся, чтобы обсудить некоторые вопросы, - вы хотите найти единственного человека, затерявшегося на территории Известного Пространства, причем даже необязательно такового…
        - Вы считаете это чем-то нереальным? - поинтересовался Эдвард следя за видеопередачей на одном из мониторов, где тяжело нагруженные грузовики со стройматериалами и техникой загружаются в трюм сухогруза, готовящегося к отправке в Аверию. «Сакрал» вылетел неделю назад, но оттуда еще не поступало известий, как это повлияло на развитие колонии, так что пока продолжали действовать по графику, отмеченному в заранее подготовленном плане. Его, кстати, уже меняли, Эдвард требовал ускоренного развития, рассчитывая создать из Аверии оперативную базу, с которой и будут вестись поиски Респира.
        - Хорошо, - кивнул корсар, - давайте представим объем той работы, что вам необходимо проделать. Во-первых, поговорим о самом Известном Пространстве, что же оно собой представляет. Все мы очень легко оперируем большими цифрами, измеряя расстояние в миллионах километров, парсеках и лучевых лигах, но куда ближе к сердцу используем параметры от одного до десяти, то есть ровно столько, сколько у нас есть пальцев на руках. Так вот, Известное Пространство представляет собой несколько расплывчатых размеров шар, более или менее исследованный теми цивилизациями, с какими мы вообще имеем хоть какой-то контакт. Это примерно четыреста дуодециллионов километров от одной точки его границы до противоположной, но при условии, что лететь строго по прямой, через центр Известного Пространства, не отклоняясь ни на одну тысячную градуса в ту или иную сторону. Говорит вам что-либо это число или нет? Нет, просто огромное количество нулей, и чтобы выписать их все, понадобиться несколько стандартных печатных страниц. Так, а вот это, я уже вижу, вы представляете лучше, - он показал пальцем на Эдварда, на котором начало
проявляться что-то вроде понимания. - Чтобы вы лучше представили это расстояние, я приведу вам еще один конкретный пример. Если Респир прямо сейчас решит двигаться как раз к другому концу Известного пространства без использования прыжковых двигателей, то его корабль развалиться от старости в ржавую пыль, не пролетев и тысячной доли этого расстояния. К этому моменту на борту уже смениться несколько сотен поколений экипажа, которые окончательно забудут, куда и зачем вообще летят. И то, если это снова по прямой, не отклоняясь ни на градус, что так же нереально. Слишком много различных препятствий встречается даже в открытом пространстве. И вот на этом Известном Пространстве, - корсар развел руки в стороны. - Нам, только нам, а это весьма неточные данные, известно о нескольких триллионах цивилизаций самого различного уровня развития и прогресса. И это весьма устаревшие данные, поскольку жизнь имеет свойство изменяться, одни виды сменяют другие, одни анклавы исчезают, другие появляются. Самые старые из сведений о цивилизациях, о каких известно Рейнсвальду, относятся к тому времени, когда на эти земли
спустился первый корабль колонистов. Тоже относительные данные, не так ли? - Эдвард внимательно слушал и не прерывал корсара, что позволило ему продолжить. - Скажем так, если вы решите посетить все из этих известных, проводя на каждой по одной секунде, то умрете от старости, не посетив и десятой доли. А если мы говорим об отдельных анклавах и городах, то можете смело помножить это число еще на миллиард, если не больше, - корсар развел руками, даже не пытаясь представить столь огромный объем информации, который должен поместиться в голове.
        - Что вы этим хотите сказать? - поинтересовался Эдвард, сам уже понимая, что именно имеет в виду корсар, но хотел услышать эту фразу именно из его уст, а не произносить самостоятельно, признавая в таком случае собственное поражение еще до того, как попытался.
        - То, что используя прыжковые двигатели, Респир может оказаться в любой точке из указанных меньше, чем через три года непрерывного полета, - сказал корсар. - А новости о нем дойти досюда, если вообще дойдут, могут через несколько тысячелетий, когда ваши потомки вообще забудут о том, что был такой человек, как Респир. Вы же хотите ускорить этот процесс до рамок той относительно короткой жизни, что вам уготована, - Северед вздохнул, - я понимаю, как это звучит, но это правда, с которой, рано или поздно, вам придется считаться с подобными цифрами. Барон, вы действительно великий человек, с этим никто не будет спорить, и то будущее, что вам уготовлено, должно быть несколько больше, чем охота за бестелесным призраком. Можете сожалеть о вашей потере, но вряд ли бы Изабелле понравилось, что вы свою жизнь, которую вернули не иначе, как чудом, положили на столь бессмысленные поиски.
        - Капитан, - грустно улыбнулся Эдвард. - Наверное, я действительно могу называть вас своим другом… вторым таким человеком после Райсора. И мне кажется, понимаю, почему вы хотите уговорить отказаться от подобных поисков, но моя жизнь закончилась там, у храма, - он судорожно выдохнул, - вместе с Изабеллой. То, что вы сейчас называете жизнью, на деле таковой не является… Мне просто нужно убить этого человека, ничто больше меня не волнует…
        - Это ваш выбор, барон, - кивнул Северед, решивший не продолжать этот спор, - может быть, я и не согласен с вами, но вы дали мне гораздо больше, чем кто-либо еще, поэтому последую за вами даже в саму Бездну, можете на меня рассчитывать.
        - Кстати, капитан, - неожиданно вспомнил Эдвард, в общей суматохе и самоуничижении практически забыв об этом моменте, - почему вы не отправились вместе с «Сакралом»? Вы же были назначены его командиром. А вместо этого вы здесь, возитесь с очередным сумасшедшим, - молодой барон усмехнулся, но тут же скривился от боли, пронзившей ребра.
        - Я остался с вами, барон, - кивнул корсар без тени недовольства, - мне кажется, это справедливо. Тем более, задача, какую вы мне дали, не менее ответственна, чем командование колонизационным кораблем. А «Сакралом» командует вассал Райсора, некий Де Тилль, по первому взгляду очень хороший и ответственный человек. Я бы ему доверял.

* * *
        Королевский представитель появился в палате Эдварда спустя пару дней, в форме офицера королевской разведки, одной из самых засекреченных и могущественных организаций всего королевства, не несущих за свои действия ответа ни перед кем, за исключением самого короля.
        - Позвольте передать вам пожелания скорейшего выздоровления от Его Королевского Величества, равно как и искренние соболезнования в связи с утратой вашей молодой жены, - поклонившись, сказал агент, чье лицо было скрыто за узкими очками из непрозрачного стекла. Стоя прямо перед боксом барона, он не делал ни одного лишнего движения, казалось, что даже не дышал. Протянув ему в руки выключенный инфопланшет, пояснил, - мой господин велел мне так же передать вам данное письмо лично в руки.
        Правую руку Эдварду уже освободили от сдерживающих креплений, пулевое отверстие в ключице срослось достаточно хорошо, чтобы мышцы могли действовать без опасения снова разорваться, но накладка с восстанавливающим гелем все еще была закреплена на этом месте, пока верхний кожный слой полностью не регенерирует. Взяв из руки агента инфопланшет, молодой барон активировал экран и увидел текстовое сообщение, подписанное рукой самого короля.
        «Мой дорогой друг, хочу сказать, что искренне сочувствую твоему горю и понимаю, насколько тебе сейчас плохо и одиноко. Я тоже пережил гибель своей возлюбленной, пусть Небеса и подарили нам почти двадцать лет счастливой семейной жизни. Ваша же боль мне понятна, я разделяю ее с вами. Барон Карийский добрый и талантливый человек, его дочь была истинной частью его, наделенная красотой своей матери и талантами ее отца, всем нам будет ее не хватать…»
        У Эдварда на глазах снова навернулись слезы, но он все-таки нашел в себе силы читать дальше.
        «Мне доложили, что вы организовали все силы для того, чтобы найти этого бесчестного ренегата и предателя, Респира Гористара, что вполне предсказуемо и даже справедливо. Этот человек должен понести заслуженную кару, и он понесет ее, рано или поздно, но вы не должен забывать о том, что вы сам еще живы. Если Небеса не дали вам умереть в тот день, рядом с вашей любимой, значит, у них еще остались планы на твою жизнь. И она не должна ограничиваться одной лишь местью.
        Ваши род всегда был надежной опорой престола, поддерживая короля в самых трудных начинаниях и сделав очень многое для роста и процветания всего Рейнсвальда, и вы могли бы пойти по стопам своих предков, если бы не это ужасающее во всех смыслах событие. Я не могу вам сейчас приказывать, ваша душа слишком изранена для того, чтобы сейчас лишь слепо подчиняться воле короля, но я могу просить тебя остановиться и отложить месть Респиру на некоторое время. Сейчас мне нужен человек, который смог бы принять дело вашего отца и поддержать престол в столь трудное для него время…»
        - Проклятый демон! Здесь словно все сговорились для того, чтобы удержать меня на этом проклятом острове! - выдохнул Эдвард, еще не дочитав до конца, но уже сообразив, ради чего ему адресовано королевское послание. Взглянув на агента королевской разведки, все так же неподвижно стоявшего около его бокса, бросил ему планшет обратно, - передайте королю, что я не могу согласиться на его просьбу. Рейнсвальд сам довел себя до такого состояния, его дальнейшая судьба меня более не волнует, в отличии от судьбы человека, расстрелявшего мою свадьбу…
        - Король убедительно просил вас прочитать все письмо до конца, - спокойным тоном ответил разведчик, возвращая ему планшет, - это очень важно и, быть может, вы измените свое мнение. Прошу вас, дочитайте все до конца.
        Эдвард вздохнул, но все-таки взял в руки планшет, снова его активировав. «Я старался сделать все, чтобы Рейнсвальд развивался как сильная и уверенная в своем будущем монархия, но Небесам было суждено распорядиться так, что не смог увидеть сердце предательства прямо в моем собственном дворе, буквально у меня под носом, теперь разрастающееся и захватывающее все больше земли и душ моих подданных. Наверное, я дал слишком много воли баронам и феодалам, надеясь, что так они станут крепче и сильнее перед лицом тех угроз, что ставит перед нами остальной мир, но они ищут врагов друг меж другом, обращая оружие, призванное их защищать, против самих себя. И очень немногие видят, к чему это может привести. Мой век подходит к концу, но я не вижу среди этих людей наследника, достойного по праву деяния занять престол короля Рейнсвальда.
        Мне известно, что Тристанский баронат официально выступил в поддержку графа Фларского, этого мужественного и умного человека, достойного самых высоких похвал, но сейчас остров расколот на несколько лагерей, противоречия между которыми слишком сильны, чтобы принять нового короля. Нам грозит гражданская война, более сильная и более страшная, чем любая из когда-либо виденных прежде. Рейнсвальд может не пережить ее, вернувшись к эпохе, когда независимые лорды и короли малых королевств натравливали друг на друга свои армии в борьбе за господство на острове. Если любой из кандидатов все же возьмет престол, ему придется начинать свое правление с жестокой войны, которую может и не выиграть, и тогда погибнет все, что создавалось трудами сотен поколений.
        Я слишком много усилий потратил на создание могущества Рейнсвальда, равно как и многие знаменитые предки вашего рода. И не могу умереть со спокойной душой, зная, что все этому наступит конец. Барон Тристанский, наша королевская воля заключается в том, что хочу видеть вас новым наследником не только Тристанского рода, но и всего Рейнсвальда. Я знаю, барон Тристанский дал клятву, но герцог Аверийский никаким клятвами не связан. И вы клялись служить трону Рейнсвальда словом и делом, душой и честью. И сейчас взываю к этой клятве, как к последнему шансу. Поднимите ваш меч и объявите свое право на королевский престол, по праву деяния и праву выбора короля».
        Теперь становилось понятно, почему такое сообщение принес офицер королевской разведки, а не простой посыльный. Сам король просит его изменить уже данным клятвам, и слово его, по законам Рейнсвальда, выше, чем любое слово дворянина, дает право на подобное. Эдвард стукнул сжатым кулаком по поручню, не зная, как еще выразить свои эмоции. Объявить себя претендентом на престол, разом изменив уже сложившуюся шахматную партию, превратив еще недавних союзников во врагов и обратив против себя почти весь Рейнсвальд. И каковы тогда шансы на успехи? И каков тогда шанс найти Респира? Ввязавшись в борьбу за королевский престол, он рискнет всем, что имеет, и вынужден будет остаться на острове, чтобы не упустить столь крохотный шанс, за который придется цепляться.
        Королевский офицер забрал инфопланшет и вышел, оставив Эдварда одного, наедине с его мучительными раздумьями по поводу дальнейшего будущего. Чувство долга, чувство чести и отчаянное желание отомстить боролись в нем, смешавшись друг с другом, и он начинал понимать, что просто путается в них, смешивая понятия и значения, не зная, как именно следует поступить. Если отправиться за Респиром, то придется пойти против королевского слова, против всех тех клятв, что давал, но если действовать так, как сказал король, Респир уйдет и окончательно исчезнет в Известном Пространстве, шансов найти его уже не останется.
        Что для него важнее? Что более значимо? Хотелось вскочить и начать ломать стенки кулаками, лишь бы немного выбросить из себя все то, напряжение, что скопилось за последнее время, но король сам просит о подобном. Вряд ли кто-то может похвастаться тем, что король лично обратил на него свое внимание. Право выбора короля не использовалось вот уже несколько столетий, про него практически никогда и не вспоминали, ведь претенденты на престол решали свои противоречия не с оружием в руках на поле боя, а за столом переговоров, вполне отдавая себе отчет в том, что может привести вместе с собой гражданская война.
        Эдвард вызвал своего адъютанта и велел отправить сообщение графу Фларскому, что очень хочет его видеть и нуждается в его помощи. Чем быстрее он сможет приехать, тем будет лучше, ведь это важно не только для одного барона, но и для самого графа.
        Конечно, граф не мог прибыть в этот же день, но ответил уже через пару часов, сообщив, что его очень волнует состояние дел Эдварда и прибудет, как только это станет реальным без ущерба для его нынешних дел. Вполне ожидаемо от претендента на престол в такое нервное время, когда счет шел буквально на дни и часы, но сейчас молодому барону достаточно и такого ответа.
        В следующие дни начали поступать новые сведения из Аверии, где все-таки запустили передатчик подпространсвенной связи. «Сакрал» уже прибыл, развернул полноценную колонизаторскую деятельность, сокращая все стандартные сроки развития.
        Вместе с этим колонизаторским кораблем, ставшим новым словом в экспансивной политике Рейнсвальда, прибыл так же гарнизон из сорока тысяч солдат и боевых дроидов, полностью изменивший соотношение сила в колонии, позволив Де Кастери и его полевым командирам начать полноценное наступление на уцелевшие силы дикарей, продолжавших тревожить «Новую Аверию» и коммуникации неожиданными вылазками и налетами. Боевым дроидам не страшны ни ядовитые туманы, ни примитивное оружие дикарей, поэтому их и бросили в первую очередь на зачистку прежде недоступной для масштабных операций родной территории мутантов, разделив Ядовитые Пустоши на квадраты и тщательно проверяя каждый сектор на предмет любых жизненных форм.
        Племена мутантов оказались запертыми в своих собственных поселениях, и куда бы ни пробовали теперь выступить, их уже поджидали отряды дроидов с огнеметами и скорострельными винтовками, не знающие ни страха, ни усталости. Некоторые пытались бежать, и их истребляли, устраивая засады на равнинных участках. А другие племена все же вступали в бой в бессмысленных попытках прорваться сквозь заслоны, но в результате их точно так же уничтожали от первого до последнего, не щадя никого. У дроидов был приказ о тотальной зачистке, и любой живой объект в Ядовитых пустошах подлежал уничтожению. И на уже проверенных и зачищенных квадратах размещались детекторы движения и автоматические турели на тот случай, если кто-то все же смог избежать зачистки. Де Кастери с уверенностью докладывал, что ему вряд ли потребуется больше месяца для того, чтобы окончательно ликвидировать не только угрозу мутантов, на и сам факт их существования на Аверии.
        Прибывшая строительная техника и стройматериалы, вместе с промышленными мощностями самого «Сакрала» сразу же позволили увеличить территорию колонии в несколько раз, и первые полностью восстановление и обеспеченные новыми коммуникациями и системами жизнеобеспечения небоскребы старой цивилизации уже были готовы принять колонистов. Правда, строители и инженеры несколько меняли их внутреннюю и внешнюю структуру, подгоняя под те нормы и планы, что характерны для канонов королевства, поэтому процесс занимал несколько дольше времени, чем предполагалось изначально, но кардинально не влиял на общие сроки. К тем поселениям, что признали верховенство герцога, но пожелали остаться на старых местах обитания, начали подводить все необходимые коммуникации, выделив так же достаточные группы специалистов и техников для реставрации тех зданий, что они занимали. Хотя самой большой проблемой оставались генетические чистки, пока что проводимые максимально деликатно, но среди аборигенов, по счастью, общий уровень мутаций был крайне низким.
        После прибытия «Сакрала» к Аверии выросли масштабы восстанавительных работ по дорожной сети и путям внутреннего сообщения, а прибывшая военная техника позволила сделать их фактически безопасными даже для одиночных пеших путников. Следуя указаниям Эдварда, Де Кастери объявил эти дороги свободными для общего пользования, никакой платы за них не взималось. Любой житель Аверии, вне зависимости, был ли он из тех, кто принял вассалитет у нового государства, либо же был родом из тех поселений, что еще не признали новую власть колонии, мог пользоваться этими дорогами. В результате торговые пути постепенно начинали смещаться на маршруты этих дорог, с каждой неделей увеличивающихся по общей протяженности, привязывая коренное население к колонии все сильнее и сильнее.
        В новых обнаруженных поселениях практически не было вооруженного сопротивления колонистам, в самом худшем случае «людей с неба» воспринимали с опаской и недоверием, уже узнав о них как много хорошего от заезжих купцов, так и уже ознакомивших с некоторыми из их нововведений. Де Кастери так же докладывал, что задумка Эдварда увенчалась успехом, выпускаемые «Новой Аверией» металлические пластинки уже начали появляться в свободном обороте на острове, особенно среди купцов и караванщиков, теперь считавших обязательным долгом во время своего путешествия добраться до колонии для торговли. Привозили, в основном различные редкости и старинные артефакты, либо сельскохозяйственную продукцию, на обмен же просили либо «деньги» колонии, либо огнестрельное оружие. Первый полностью новый оружейный завод, выстроенный колонистами, заложенный еще при Эдварде, но вышедший на бесперебойный выпуск продукции уже после того, как молодой барон оказался прикованным к больничной койке, ориентировался как раз на выпуск гладкоствольного порохового оружия с латунными гильзами. Достаточно эффективного для отстрела диких
мутантов и охоты, но не слишком, чтобы представлять угрозу самим колонистам, если возникнет опасность восстания.
        С появлением «Сакрала» начали реконструкцию нескольких заводов в промышленной зоне острова и еще одной атомной электростанции, мощности уже запущенных снова начинало не хватать, чтобы обеспечить энергией все расширяющиеся потребности колонии.
        Отдельным вопросом стояло восстановление сети метрополитена, чьи тоннели охватывали практически весь остров, хотя бы частичное их возвращение к действующему режиму перевозок, грузовых и транспортных, сильно бы помогло колонии. Только здесь задача осложнялась тем, что подземелья отчаянно сопротивлялись вторжению человека, буквально каждый километр дорог и каждую встречную станцию приходилось с боем зачищать от всевозможных порождений тьмы. Де Кастери связывал это в первую очередь с воздействием излучения нуль-реактора, бывшее здесь гораздо сильнее, чем на поверхности, за такое долгое время сильно изменившее живущие там виды флоры и фауны. Адмирал тристанского флота настаивал на том, чтобы организовать полноценную экспедицию для его поисков, на что Эдвард пока ответил отказом, рассчитывая на начало этих поисков уже после того, как сам прибудет на остров. Нуль-реакторы были невероятно редкой и древней технологией, которую практически невозможно было повторить или копировать, первым исключением в этом случае стал сам «Сакрал», поэтому герцогу Аверийскому необходимо лично присутствовать при столь
значимом событии, как обнаружение еще одного нуль-реактора.
        Расширялись и торговые связи Аверии, во всяком случае, вольные торговцы остались верны своему слову, и на остров уже прибыло три их корабля, с самых разных направлений. Самым подходящим товаром для них, на удивление, оказалось местное вино, оцененное многими экспертами, хотя отлично шла на продажу продукция нескольких вновь открытых шахт, добывающих металлическую руду. Де Кастери даже начал реставрацию новых ферм для разбивки полей с ягодным растением, из которого местные и делали этот напиток, пришедшийся по вкусу и на других анклавах. А за неделю до последнего доклада, к Аверии прибыл торговый корабль независимого купца, ранее следовавший по другому маршруту, но услышавшего о новой колонии и решившего посетить ее, как один из первых и застолбить на ней место, если оправдает ожидания. У него купили весь привезенный товар по самой выгодной цене, предложили то, что уже начали производить, из чего он выбрал груз вина, мяса и огнестрельного оружия, после чего обещал еще обязательно вернуться и даже рассказать своим товарищам об этом месте.
        Это можно считать первым успехом Аверии во внешней торговле, если о ней уже начинают расходиться новости по другим торговым пунктам Известного Пространства. Отдельно Де Кастери добавил, что вольные торговцы тоже довольны своими первыми успехами здесь в плане торговли, хотя их исследования в поисках тех артефактов, ради которых и прибыли на Аверию, пока ничтожно малы. В Ядовитые Пустоши адмирал их пока не пускал под предлогом того, что там идет военная операция, и исследователей патрули могут запросто перестрелять, приняв за местных дикарей, а извиняться или разбираться после такого уже будет поздно.
        Развитие колонии сказывалось и на внутренних делах самого Рейнсвальда. Старт «Сакрала» оказал поистине колоссально влияние на котировки королевской биржи, и так уверенно растущие последние годы. Акции проекта взлетели до небес, принося невероятные прибыли всем, кто успел в них вложиться, потянув за собой и акции колонии. Сильно упрочнилось положение Камского герцогства, набравшего очень много долгов для завершения проекта и имевшего очень низкий статус кредитного доверия даже при успехе акций самого «Сакрала», но теперь, когда вложения начали приносить прибыль и долг герцогства начал уменьшаться, доверие так же потянулось вверх. Акции Тристанского бароната, частью имевшие свободное хождение на рынке, так же начали расти с того момента, как Эдвард получил титул герцога, но, конечно, до тех темпов, что были у Камского герцогства, им было не добраться.
        Зато акции гористарских заводов сильно сдали за последнее время, политика старого барона с упором на классическое развитие привела к тому, что стал проигрывать идущим вперед феодам, поддерживавшим проект «Сакрала» и экстенсивное развитие Рейнсвальда, переманившие большую часть вкладчиков. Гибель же старого главы феода, пришествие на его место совсем молодого и предательство Респира тоже сказались самым пагубным образом, хотя по этому поводу особенно волноваться не стоило, резервы феода были достаточно велики, чтобы помочь пережить и куда более затяжные и глубокие провалы в экономике. Молодой граф Гористанский попытался решить эту проблему целым рядом кредитов у Остезейских банков, но лишь вызвал недовольство своих вассалов такой политикой и увеличением налогов, чтобы было, на что выплачивать проценты без серьезных изъятий из резервного фонда.
        Экономика порой влияет на политику гораздо больше, чем сами политики хотели бы признавать, так что ослабление Гористарского феода и увеличение роли союза Тристана и Камского герцогства привело к тому, чего так и боялся старый барон. Политическое влияние начало медленно, но уверенно отходить от правого крыла, возглавляемого Гористарами, настаивавшими на расширении военной независимости баронов и военной экспансии. Теперь основное влияние перешло к более умеренному центру, где лидерство еще со времен деда Эдварда удерживал Тристанский Дом, развивавший теорию колонизации свободных территорий и политику вооруженного нейтралитета с соседями, не доводя дело до полномасштабных войн.
        Если бы у руля оставался старый барон, он наверняка мог извлечь из этого и свою долю выгоды, выстроить новый курс, пусть даже пожертвовав своим претендентом на престол. Зато его преемник не был столь дальновиден, и решил поставить все на графа Розмийского, надеясь, что с его воцарением будут возвращены и все расходы, какие баронат понес в последнее время. Граф Розмийский так же вел свою политику от обратного, решив как можно сильнее ослабить проект «Сакрал», если не полностью похоронить его, делая ставку на то, что прибыли от него лишь сиюминутные, но в дальнейшем развитие колоний приведет к перенасыщению внутреннего рынка и затяжному кризису на самом Рейнсвальде. Немалым успехом и пользовались его призывы к новой войне с Саальтом, старые обиды еще не были забыты, а нанесенные раны еще порой болели. Напряженные отношения между двумя островами были далеки от понятия мира, скорее напоминая перемирие, взятое противниками для того, чтобы восстановить потери и перегруппировать свои силы. Кроме того, напоминание о внешнем враге заставляло баронов лишний раз задумываться, а так уж ли важны внутренние
склоки и новые колонии, если в любой момент на остров могут прибыть военные эскадры как раз постепенно восстанавливающего свои прежние возможности после не так давно отгоревшей гражданской войны Саальта.
        Граф Фларский последние дни как раз и был занят тем, что собирал собственных союзников и переманивал таковых у своих противников, но оставить без внимания слова Эдварда тоже не мог, прибыв к нему, как только стало несколько легче дышать от постоянных переговоров и приемов.
        - Барон! Мы с вами уже давно последний раз вот так просто разговаривали! - граф крепко пожал его руку, как только зашел в палату, - жаль только, что сейчас это происходит при столь ужасных обстоятельствах. Примите мои искренние соболезнования по поводу всего произошедшего. Респир поступил как совершенно бесчестный человек, нарушив все возможные правила и законы. На Рейнсвальде места ему больше нет…
        - Граф, - Эдвард кивнул головой, будучи не в состоянии встать и приветствовать его как должно, - я рад, что вы все-таки прибыли. У меня к вам очень важный разговор, который, к сожалению, может повлиять на наши дальнейшие отношения.
        - Друг мой, я уже просил вас называть меня просто Дэлай, когда мы одни, - граф улыбнулся, хотя только что услышанное заявление Эдварда ему вряд ли понравилось. - Так говорите же скорее, что случилось или должно случиться, если вы столь этим так сильно обеспокоены.
        - Граф… Дэлай, - поправился тристанский барон, - мне нужна голова Респира, я думаю, вы уже это понимаете, но та политика, что сейчас складывается здесь, требует моего постоянного присутствия. Я не могу покинуть мой родной феод в поисках этого человека, не будучи уверен, что все это время он будет в безопасности…
        - Эдвард, я понимаю вас, - кивнул граф Фларский, - вы такой же, как и ваш отец, спокойный и логичный, но при этом же способный сорваться на любое безумство, если вас действительно зацепить. И мне жалко Райсора в том плане, что своими выходками он нажил себе смертельного врага в вашем лице. Уверен, вы его найдете и призовете к ответу, но мне сейчас так же необходима ваша помощь…
        - Вот именно об этом и хочу с вами поговорить, - сказал Эдвард, - когда начнется борьба за престол, я буду рядом с вами, но до этого мне необходима ваша поддержка. Тристан не будет участвовать во внутренней политике Рейснвальда когда я отправлюсь обратно на Аверию, на поиски Респира. И прошу вас не втягивать баронат в противостояние с кем-либо до смерти самого короля, когда моя помощь действительно станет необходимой.
        - Эдвард, это вполне разумное требование, - кивнул граф Фларский, - но вы сейчас должны мне так же, положив руку на сердце, честно ответить. Вы поддержите меня, если кто-то попытается оспорить мое право на престол Рейнсвальда?
        Барон Тристанский внимательно посмотрел на Дэлая, стоявшего прямо перед ним, собираясь с мыслями и думая, что стоит ответить. Ведь чтобы он не сказал, это уже будет бесповоротным решением. И это будет выбором, от которого отказать потом так просто не получится, если только хочет хоть что-то сохранить от собственной чести. Мысль бежала вперед с бешеной скоростью, за те несколько секунд, что позволил взять себе на осмысление всего сказанного, в голове появился первый, еще только очень примерный и с податливыми рамками, план. Как говорил его отец, что там, где каждый плетет свою паутину интриг, правда и ложь становятся лишь инструментом, который можно менять так, как необходима. И истина лишь в том, что говоришь и делаешь ты сам. Бесчестный подход, но Эдвард неожиданно даже сам для себя почувствовал, что ему все равно. Нет уже такого глубоко чувства убежденности, что было раньше, вселяющее в него уверенность и желание двигаться дальше, лишь спокойный и холодный расчет, не ограниченный теми принципами чести, что были у него раньше. Действительно, зачем они вообще нужны, если мир все равно не такой,
каким должен быть? Мир, где каждый говорит о чести и справедливости, но поступает лишь так, как выгодно ему, не стесняясь любых средств и путей. Мир, в котором твою любимую расстреливают прямо у тебя на глазах, но ты не можешь отомстить убийце лишь потому, что ты нужен остальным для их собственных дел. Мир, где к твоей чести призывают лишь для того, чтобы заставить тебя сделать то, что выгодно другим людям, где выгода и жажда власти перевешивает на чашах весов понятие истины и справедливости. Один раз он пошел этим путем, и чем все это закончилось…
        Перед внутренним взором Эдварда снова всплыло перекошенное злобой лицо Респира, смотрящего на него через прицел штурмовой винтовки. Если бы он только раньше поступился бы со своими столь важными, как ему тогда казалось, принципами и идеалами, то сейчас Изабелла была бы жива, а сам он вместо планов мести наслаждался бы еще одним прекрасным днем в своей жизни, без этой кровавой пелены перед глазами. Кажется, это промелькнуло и в его взгляде, поскольку граф Фларский даже отступил на шаг, когда Эдвард снова поднял на него глаза.
        - Конечно, господин, - согласился барон Тристанский и герцог Аверийский, - я признаю вас королем и помогу вам взойти на престол, но после этого я отправлюсь за головой Респира, - он судорожно вздохнул и кивнул, что Дэлай принял как знак волнения.
        - Я очень рад, друг мой, - кивнул он в ответ и еще раз пожал ему руку, - вместе мы спасем Рейнсвальд и изменим его историю. Наш путь будет славен и благороден.
        - Золотые слова, граф, - кивнул Эдвард, - ждать только больше нельзя…
        Наверное, именно в этот момент в нем и произошел перелом. Тот старый барон Тристанский, наивный и благородный, окончательно умер. Он никогда не смог бы выжить в этом мире, один, без своего отца, который все же, как щитом, закрывал его от истинной изнанки этого мира, но пропал бесследно, оставив сына одного принимать все новые удары. И его наследник не мог бороться с этим бесконечно, и теперь отошел в мир теней, куда-то в самые глубины души, где голос его уже не был слышен. Сейчас должен был встать с колен, на которые его поставили, уже совсем другой человек, способный изменить этот мир и выдержать все то, что ему приготовили. Честь, долг и слова верности уже не имели такого значения для нового барона, как прежде, ведь они всего лишь обман, тонкая пленка лжи, прикрывающая то змеиное гнездо, что на самом деле извивалось под внешне ярким и богатым фасадом Рейнсвальда. Они вырастили Респира, дали ему в руки оружие и указали на цель, а он не смог сделать ничего, чтобы остановить его. Теперь же он вгонит меч в самое сердце этого гнезда, отомстив и за себя, и за нее. Иначе не сможет даже спокойно
* * *
        Этой ночью она впервые пришла к нему, такая чистая и добрая. Изабелла улыбалась, радуясь новой встречи, и он сам не мог сдержать слез, глядя на нее. Повинуясь внезапно нахлынувшему порыву, прижал к себе и обнял, как в последний раз, чувствуя тепло ее тела и стук ее волнующегося сердца. Боль не проходила, она стала только еще сильнее, но не мог заставить себя отпустить ее, ту девушку, ради спасения которой был готов пожертвовать всем, в том числе собственной душой.
        Он чувствовал ее губы, как она целует его, словно снова переживал их подвенечный поцелуй. И его губы сами шептали слова, вырывая из глубин души самые потаенные мысли, выбрасывая их наружу сплошным потоком, поскольку скрывать от нее он ничего не мог, да и не хотел. «Я отомщу за тебя… отомщу… клянусь всем, что у меня еще осталось…», говорить было тяжело, голос срывался на плач, но она смотрела на него своими большими и нежными голубыми глазами, и от этого взора нельзя было оторваться.
        Она молчала, но он все равно понимал каждое ее слово, что хочет ему сказать. Ей не нужна была месть, как не нужны и те потоки крови, что готов пролить лишь в память о ней. Ей нужен был покой, но она не могла отступить, не могла окончательно исчезнуть, пока и в его душе не наступит покой. Даже теперь все еще любила его, не смотря на ту невидимую, но непреодолимую черту, пролегающую сейчас между ними…
        Эдвард проснулся, не понимая, был ли это сон или же уже настолько сошел с ума, что у него уже начинаются столь явственные галлюцинации. Реальным было лишь чувство невосполнимой потери, что снова охватывало его, разрушая душу и не давая спокойно мыслить. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что еще ночное время, часы едва ли перешли на вторую половину темного времени суток, Эдвард снова закрыл глаза, возвращаясь ко сну, но теперь была лишь пустота, изредка тревожимая странными и непонятными видениями, рождаемыми его подсознанием.

* * *
        Прошла целая неделя с того момента, как он принял предложение графа Фларского, и теперь впервые смог подняться из медицинского бокса, пусть и с посторонней помощью, но все же встав на собственные ноги. Столь простой момент стал для него целым свершением, придав новых сил и надежд, и с этого дня Эдвард постоянно мучил своих сиделок, заставляя их помогать ему ходить, подниматься и садиться. Как и для всего остального, здесь необходима была постоянная тренировка, пусть и с болью ее до конца окрепших и восстановленных мышц, пусть еще и на костылях, но он уже самостоятельно двигался, возвращаясь к своему прежнему состоянию. И это вселяло в него уверенность, что сможет вернуться, стать снова рейнсвальдским дворянином, а не прикованным к инвалидной коляске человеческим обрубком.
        Даже корсар удивлялся его железной воле и стремлению к жизни, радуясь, что барон нашел в себе достаточно сил, чтобы переломить собственное отчаяние. Может он еще и не знал, что барон собирается делать в будущем, но сейчас лишь искренне радовался за своего молодого господина, не без улыбки на лице ковыляющего по тропинке больничного парка с костылем в одной руке и уже начинающей седеть нянечкой, придерживающей его за другую.
        Во время одной из таких прогулок Эдвард столкнулся с Райсором, уже почти выздоровевшим, но врачи его еще не выписывали, решив окончательно убедиться в том, что вся восстановленная ткань нормально прижилась. Друзья крепко обнялись, сразу вспомнив те события, из-за каких здесь и оказались. Эдвард не мог не признать того, что Райсор рискнул своей жизнью, пытаясь ему помочь, и жертва эта была тем больше, что принесена лишь из-за тесных дружеских чувств между ними, а не из-за выгоды или расчета. А герцог Камский искренне болел за своего друга, за несколько секунд потерявшего так много в своей жизни, а сам он, хоть и был ранен, так и не смог ему ничем серьезно помочь. Наверное, первый человек, про которого барон мог сказать без всякого опасения, что является его другом, и какому мог доверять безоговорочно.
        Райсору было немного легче, за стеной больницы его ждала его возлюбленная, младшая дочь герцога Расконского, о помолвке с которой было объявлено после того, как сам герцог Камский оказался в восстановительном боксе, раскачиваясь на тонкой грани между жизнью и смертью. Дочь Расконии объявила своему отцу ультиматум, что никто другой ей не нужен, и она либо вскроет себе вены, либо обручиться с любимым человеком, вне зависимости от того, сможет ли он перебороть смерть, или же темный ангел все-таки заберет его к себе. Один из самых смелых поступков, какой только может совершить девушка, оказаться вдовой, еще оставаясь девственницей. Далеко не каждый бы решился на такой шаг, но герцог выжил, и первое, что увидел, открыв глаза, это лицо своей возлюбленной, просиживавшей возле его бокса дни и ночи напролет. Наверное, это был один из самых счастливых моментов в его жизни.
        Эдвард мог лишь радоваться их счастью, без всякой зависти, но Райсор словно стеснялся этого, думая, что его друг вспоминает о своей Изабелле, каждый раз, когда видит их счастливую пару. Конечно, ее образ всегда был в его сердце, но Тарья совсем другая девушка, а Райсор сам чуть не погиб, спасая их, тристанский барон даже заставить себя не мог пожелать им хоть что-то, кроме счастья. Их свадьба должна состояться через два месяца после объявления официальной помолвки, но к этому времени должно очень многое измениться, и Тристанский барон еще не знал, как рассказать об этом своему другу. Без помощи Райсора вряд ли многое получится, но снова рисковать своей жизнью и честью, после всего того, что уже произошло, он не имел права его просить.
        Так и во время одной из совместных прогулок, когда Эдвард уже мог ходить без посторонней помощи, у них все же завязался разговор, что же теперь предстоит в будущем. Райсор даже не ставил под сомнение тот вопрос, что его друг отправится за головой Респира, но он еще не был в курсе последних событий, почти все время проведя под наркозом. Одна из пуль прошла через позвоночник, и врачи погрузили его в искусственный сон до тех пор, пока нервный ствол снова не сросся, так что все это время было для него одним сплошным провалом.
        - Король хочет, чтобы я стал его преемником, - честно ответил Эдвард, когда они зашли вдвоем в пустующую часть парка, где не было никого другого. Говорить приходилось тихо, возможность шпионажа никто не отменял, но больше удерживать это в себе только одному Эдвард больше не мог. Райсор же теперь был единственным, с кем мог разделить подобную тайну, и, вздохнув, барон закончил фразу, - объявить свою претензию на престол, и тогда Иинан поддержит меня правом выбора короля.
        - Эдвард! - Райсор даже остановился, - это не совсем законно, ты же понимаешь? Даже слово короля не может пойти против принятых законов. Вряд ли кто-то согласится признать твои притязания как законные, может, и был бы шанс, если бы не… - он вовремя остановился, чтобы не вспоминать Изабеллу, но Эдвард и так все понял. Карийский баронат имел общие родственные связи с королевским домом, и породнившись с ним, Эдвард получил бы право крови. Теперь это уже было невозможно, а сам тристанский барон не был таким бесчувственным, чтобы жениться на другой девушке лишь для повторного шанса на это право.
        - Я понимаю, но идти против воли короля… - Эдвард вздохнул, - право королевского выбора позволяет опереться на королевскую армию Рейнсвальда, а с такой силой уже вряд ли бы кто стал спорить… Но, тогда мне придется отложить поиски Респира на неопределенный срок.
        - И тогда его след не то, что остынет, он вымерзнет, - кивнул Райсор, - это понятно даже дураку. Что тебе больше важно, Рейнсвальд или Респир?
        - Плевать мне на Рейнсвальд! - взмахнул руками Эдвард, но покачнулся, и пришлось опереться о ближайший ствол дерева, - он не имеет никакого значения, но здесь Тристан, здесь мои земли и мои подданные. Здесь, в конце концов, могилы моих предков и моя земля, на которой родился и вырос. Я не могу оставить это все просто так, а даже если и брошу, то где гарантии, что сам Рейнсвальд не догонит меня даже в Аверии? Воевать на два фронта? С одной стороны Респир, с другой новый король Рейнсвальда, что не простил моего предательства? Без Тристана я не смогу выдержать такой войны! - он вздохнул и схватился руками за голову, - Райсор, можешь ли ты понять, как сильно я хочу смерти этого выродка? Я вижу ее почти каждую ночь, но каждый раз мне не хватает всего лишь одного шага, чтобы спасти ее… А он жив! Он жив и где-то радуется тому, что натворил. Мне порой даже дышать тяжело только из-за понимания того, что он тоже где-то дышит!
        - А вместе с Тристаном ты смог бы выиграть эту войну? - спросил Райсор, стоя рядом с ним, - Кария тебя поддержит, я недавно видел Рокфора, он ненавидит весь королевский дом в частности и Рейнсвальд в общем из-за того, что они ничего не делают для поисков Респира. И он готов поддержать тебя в открытую, если ты выступишь. Поддержу и я, в этом тоже можешь не сомневаться. Конечно, мои силы не очень велики, но Камские верфи обеспечивают почти шестьдесят процентов внешней торговли всего анклава, если закрыть эти потоки, то это окажется даже эффективнее, чем несколько выигранных сражений.
        - Ты говорил с Рокфором? - удивился Эдвард, - почему же он тогда ко мне не зашел? - такое поведение старика было немного удивительным, и молодой барон боялся, что карийский барон затаил на него злобу из-за гибели своей дочери.
        - Он не может, - пожал плечами Райсор, - ты живое напоминание об Изабелле. Он не держит на тебя зла, отлично помнит, как ты даже в последние секунды пытался ее спасти, но стариковское сердце все еще болит. Как, собственно, и твое, я это вижу. И он просил меня передать тебе, что если ты попытаешься добраться до Респира, то он будет рядом с тобой, - похлопав его по плечу, герцог прошел немного вперед, рассуждая вслух, - ты и словом, и делом не раз доказывал, что тебе можно верить, что ты действительно желаешь добра этой стране. В отличие от тех же Гористаров, что не видят ничего, кроме собственной прибыли
        - Никогда! Никогда! - Эдвард подошел и крепко сжал его плечо, - никогда при мне больше не упоминай этот поганый род! Когда я разберусь с Респиром, то займусь ими! И плевать на все законы, что будут передо мной. До основания разрушу Мыс Харкии, а на развалинах их дворца поставлю памятник Изабелле! - он выплюнул это с такой ненавистью, что Райсор даже немного отступил, с удивлением глядя на своего друга, так неожиданно изменившегося в настроении. Эдвард не без труда снова взял над собой контроль и побрел дальше, заложив руки за спину, а Райсор вскоре к нему присоединился, ожидая продолжения.
        - А что ты скажешь, если сообщу тебе, что я поддержу графа Фларского? - наконец, продолжил свои признания Эдвард, - что поддержу его, когда начнется борьба за престол? Так, как мы на это рассчитывали с самого начала? Новый король, чьи претензии официально подтверждены, и кто обещал мне помощь в поисках Респира? - он снова задержался, чтобы посмотреть на небольшой цветочек, проросший между плитками дорожки, пробившись сквозь все преграды. Распустив все свои пять лепестков, растение наслаждалось уверенной победой над деяниями человека. Наступив на цветок, он посмотрел на Райсора, - что тогда? Ты будешь рядом со мной?
        - Поддержать графа? - Райсор неуверенно вздохнул, - конечно я буду рядом тобой, но, Эдвард, ты думаешь, оно того стоит? После предложения короля? И уж графу точно плевать на Респира и твою жажду мести, его беспокоит только престол. Насколько долго ты застрянешь здесь, если ввяжешься в борьбу за престол? Ведь есть еще два кандидата, и сдаваться без боя они не собираются.
        - Значит, заставим! - жестко сказал тристанский барон, - Райсор, если не будет короля, то начнется гражданская война, и что тогда прикажешь делать? Мы не сможем оставаться в стороне…
        - Ты хочешь привести графа Фларского к престолу, - кивнул Райсор, поняв, о чем ведет речь его собеседник, - с теми союзниками, что он уже собрал, это вполне реально. Я бы даже сказал, что это лучший для нас вариант из всех возможных. Только, сколько придется ждать, прежде чем Иинан Третий все-таки освободит престол? Никто же не может предсказать, как долго он еще проживет. Это может быть неделя, а может быть, еще несколько лет. За это время Респир сумеет уйти очень далеко… Может быть, тогда тебе и не стоит рваться за ним следом? Месть все равно ничего не изменит, а здесь ты сможешь добиться куда большего, чем где-либо еще. Об этом ты не думал?
        - Нет, об этом я не думал, - покачал головой Эдвард, - это единственное, что еще имеет для меня значение. Все остальное лишь второстепенно. И ждать этих событий, просто сложив руки и ничего не делая, я больше не намерен. Если необходимо, то придется их подтолкнуть…
        Глава 11. Честь не имеет значения
        Снова перед ним поднимался на горизонте освещенный королевский дворец, возвышающийся над всем Рейнсвальдом, такой же огромный и грандиозный, но сейчас казавшийся мрачным и тяжелым, словно нависающим над человеком. Прежнее величие и красота сейчас не воспринимались погрузившимся в свои думы Эдвардом, сидевшим на пассажирском сидении транспортного аэрокоптера с гербами Тристанского дома, медленно приближавшегося к посадочной площадке. Последний раз, когда он посещал это место, то танцевал с Изабеллой и был искренне счастлив, а жизнь впереди ему казалось успешной и с очень счастливым будущим.
        Эдвард вздохнул, собираясь с мыслями и отгоняя прочь все лишние размышления. Его сейчас ждет первое появление в свете после всех прошедших событий, после полутора месяцев реабилитации, почти оправившегося от полученных ран и горевшего жаждой мести. Конечно, королевский двор будет полниться слухами о его прибытии, равно как и о том, что собирается делать дальше. Сборище глупцов и сплетников, по другому думать о придворных, живущих во дворце, тристанский барон не мог себя заставить, чувствуя, как даже сейчас к горлу подбирается ком, ведь даже расстрел его свадьбы был для них не более, чем очередной интересной новостью, какую можно обсуждать и перебирать по деталям бесконечно. С какой бы радостью он посмотрел бы, как их самих расстреливают из автоматического оружия. Хотя, быть может, такое еще предстоит увидеть, если на Рейнсвальде все же вспыхнет война, не будет ни правых, ни виноватых, лишь те, кто на твоей стороне, и все остальные. Гражданская война страшнее любой другой во многом потому, что в ней брат идет на брата, друг на друга, нет правил и ограничений, нет нейтральных или невиновных.
Безумная резня тех, кто еще недавно называл себя гражданами одного государства, а потом с неистовством уничтожает своих же соседей, спишет любые ошибки и любые грехи.
        С другой стороны, ему нельзя было об этом думать, ведь сейчас ему предстояла личная аудиенция с королем, которая должна была состояться гораздо раньше, сразу после его свадьбы, но судьба распорядилась совершенно иначе, отодвинув на этот срок. Интересно только, насколько король ему доверяет, следили ли агенты королевской разведки за ним, пока находился в больнице? Его собственные разведчики ни о чем таком не сообщают, хотя несколько раз ловили внедренных в персонал больницы агентов Гористаров и даже Фларского графства. Всех их ликвидировали, чтобы дать понять твердость намерений тристанского барона. Пусть это и не повод, чтобы портить отношение с графом, но доверять ему так же, как доверял Рокфору, Райсору или даже Севереду Эдвард банально не мог. Они с ним лишь союзники, и то только сейчас, поскольку цели их совпадают. А потом слишком многое может измениться.
        - Мы заходим на посадку, барон! - доложил пилот, оторвав его от прежних размышлений.
        - Дождитесь меня! - кивнул Эдвард, - далеко от машины не отходить, может быть, придется подниматься очень быстро, - он заранее предупредил пилотов, не зная еще точно, как могут повернуться дальнейшие события. Единственное, что все еще вызывало опасение в дальнейшей его жизни в случае провала всего плана, лишь то, что может погибнуть раньше, прежде чем увидит смерть Респира. На посадочной площадке его уже ожидали гвардейцы из Стражи Трона, сопроводившие до самых дверей королевских покоев, где его уже ждали.
        По последним сведениям, что просочились в королевский двор, а оттуда уже по всему остальному Рейнсвальду, его состояние только ухудшилось со времени их последней встречи, но врачи делали все, чтобы протянуть эту бесконечную агонию, уже и сами не веря, что возможно выздоровление. Любой другой человек уже устал бы бороться с неизбежным, но только не Иинан, и в этом они даже были похожи, до последнего цепляясь за жизнь ради единственной цели.
        В отличие от всего остального дворца личные покои короля были куда менее помпезными, но гораздо уютнее, обставленные в соответствии с личными вкусами многих прежних королей, некогда живших здесь, и каждый из которых обязательно оставлял отпечаток своих предпочтений на стенах и интерьерах этой комнаты. Темные мягкие обои из натурального бархата зеленого цвета, украшенные золотой вышивкой и тонкой резьбой по настоящему дереву, покрытому слоем напыления из чистого серебра. Мягкая мебель в изысканном стиле, в основном темных цветов, с большими балдахинами, где были нарисованы гербы домов, чьи представители становились королями и вписывали очередной вензель в затейливые росписи королевского зала.
        Сейчас король ожидал его в Охотничьей комнате, наверное, одной из самых интересных, странных и пугающих во всем дворце. На стенах в качестве трофеев висели головы самых редких и жутких тварей, что отловлены на Рейнсвальде и на поверхности, где буйство сошедшей с ума природы рождает самых жутких и безжалостных монстров. Украшенные рогами и острыми, как клинки, зубами, с роговыми пластинами или толстой, как броня, кожей, головы этих существ теперь висели на стенах комнаты, как молчаливые доказательства таланта владения оружием своих убийц. У разожженного каменного камина, где, судя по аромату, идущему оттуда, горело несколько бревен из настоящего дерева, сейчас стояла тахта, где лежал Иинан, смотрящий на скачущее пламя, вгрызающееся в топливо с потрескиванием и шипением.
        - Ваше Величество, - Эдвард медленно подошел к тахте и встал перед ней на одно колено, обращаясь к королю, - мне сообщили, что Вы вызывали меня, и сейчас явился по вашему приказанию.
        - А, Эдвард, - Иинан Третий, оторвавшись от созерцания огня, посмотрел на молодого барона и добродушно улыбнулся. Лицо старика снова закрывала кислородная маска, позволявшая ему хоть как-то дышать, но испещренная морщинами кожа уже почти не слушалась уставших мышц, и улыбка выглядела так, будто король скривился от боли, - ты наконец-то пришел. Мне говорили, что твое лечение затягивается, ранения очень серьезные, но я верил, что ты сможешь перебороть свою слабость и снова встать на ноги. В наше время редко когда можно найти верных людей, но ты весь пошел в своего отца. У него вместо хребта был настоящий стальной стержень, который невозможно сломать, - король едва смог положить с трудом слушавшуюся руку на плечо Эдварду, - ни болезнь, ни раны, ни потери не могли его сломить. Не то, что меня… - король оглядел себя и медицинские имплантаты, поддерживающие в нем жизнь, - такой же стержень есть и у тебя. Я надеюсь и верю, что когда-нибудь ты сможешь свыкнуться с мыслью о любимой… нет, нет, нет… Дай старику договорить, - покачал он головой, заметив, что Эдвард хочет что-то сказать, - твой отец был одним
из немногих на этом острове, которому я еще мог доверять, зная, что им руководит верность, а не какие-то личные или материальные мотивы. И после его безвременного исчезновения у меня не осталось никого, чьему слову мог поверить. Поэтому надеялся на тебя, смотрел, как ты рос и учился быть мужчиной. И искренне был рад твоему выбору девушки и будущей жены, и теперь скорблю о ней вместе с тобой. Только сейчас, не смотря на боль утраты, ты нужен мне. Нужен, как никогда раньше, ведь от твоих слов теперь зависит судьба всего Рейнсвальда, а так же спокойствие моей души, - он жестом приказал слугам выйти, оставив их наедине, - Эдвард, сынок, ты же получал мое письмо, где я просил тебя сделать выбор. Так что, не томи меня больше, дай старику наконец-то спокойно умереть и скажи, что ты принимаешь мое предложение.
        - Ваше Величество, - Эдвард опустил голову, не в силах больше выдерживать его взгляд, только в надежде на то, что этот жест скроет выступившие в уголках глаз слезы, - я долго думал над вашими словами. Порой это было единственным, что позволяло заглушать боль в душе, но вы просите меня отказаться от данных ранее клятв, от своей чести и прежних принципов. Ради того, чтобы спасти Рейнсвальд в грядущей гражданской войне… Однако, если выбор падет на меня, остальные претенденты не согласятся с такими условиями…
        - За тобой выступит Королевская армия, - сказал Иинан, - весь королевский флот и все войска будут в твоем распоряжении. С ней и с помощью своих союзников ты сможешь подавить любое восстание, победить любого, кто попытается завладеть троном вместо тебя. Ты установишь новое правление, новые правила, больше не будет этих выборов и больше не будет такой свободы феодалов. Они все равно не умеют ей пользоваться. Ты станешь основателем новой династии, и воспитаешь своего преемника достойным и мудрым правителем, что поведет наш общий дом к процветанию. Вот, что я прошу от тебя. Только не ври умирающему… ты же сам понимаешь, что идея выбора короля изжила себя, теперь на престол претендует не самые благородные и достойные, а лишь самых богатые, хитрые и изворотливые. Они торгаши, но не короли…
        - Да, Ваше Величество, - снова кивнул Эдвард, понимая, что король действительно говорит правду. Рейнсвальд прошел золотую эпоху своего развития, когда феодалы строили новый мир, разгоняя тьму ярким светом городов и колоний, теперь их больше интересовали богатство и власть, а это уже застой, за какими дальше идет только регресс и упадок. Королевству нужны были реформы и преобразования, что смогут сорвать накопившиеся слои коросты и плесени, обнажить старые и давно заброшенные пути, вернуть желание жить, а не существовать. Эдвард когда-то тоже верил в это, околдованный словами отца, все время говорившего о будущем, о том, что только предстояло достичь, о дальних странах и далеких временах, когда человек сможет развеять тьму и обнажить истинную изнанку этого мира, прекрасную и яркую, а не то бессмыслие и кошмар, что ежедневно разъедали его.
        - Так ты станешь новым королем Рейнсвальда, моим преемником, человеком без страха и упрека, кому я передам свою корону? - Иинан, крепко сжал его плечо, насколько еще хватало сил, повторив уже заданный в письме вопрос взволнованным голосом, - мне больше некому верить, придворные глупы и жадны, феодалы наглы и бесчестны… Рейнсвальд стал другим, он изменился под весом собственной цивилизации, и его надо спасать, прежде, чем опоры окончательно рухнут. Быть может, даже мечом и кровью…
        - Да, Ваше Величество, - еще раз кивнул Эдвард, - я приму корону Рейнсвальда, и продолжу ваше дело. Усмирю баронов и претендентов, насколько это будет в моих силах. На острове больше не будет войн, только те, что необходимы для защиты королевского престола. Я готов пожертвовать всем, чтобы выполнить это обещание, - он встал на оба колена, опустив голову перед королем и положив правую руку на эфес шпаги, лишь слыша его учащенное дыхание.
        - Хорошо, - кивнул Иинан, достав из складок своего одеяния небольшой сверток пергамента, скрепленный королевской печатью, - возьми его. Это Право Выбора короля. Здесь твое имя, подкрепленное моей печатью, никто не сможет его оспорить. Тебе останется лишь показать его, чтобы получить законное право на престол, - король передал свиток Эдварду, взявшему его двумя руками, поцеловав руку короля. - Хорошо… теперь я спокоен и могу закончить свой земной путь, - он устало посмотрел на тристанского барона, державшего в руках ключ к трону Рейнсвальда, - и ты дашь мне наконец-то умереть. Открой клапан на этом имплантате, - он указал пальцем на небольшой медицинский прибор с вживленными в сосудистую систему катетерами, - там снотворное, поскольку боли не дают мне спать спокойно вот уже несколько месяцев, - и не закрывай. Я уже давно должен отравиться к своим предкам в страну теней, но до этого момента умирать мне было нельзя… - он закашлялся и Эдвард схватил его за руку.
        - Ваше Величество! - не смотря на все свои прежние помысли, сейчас молодой барон был не на шутку взволнован, - я не могу убить вас! Я… у меня рука не поднимется на подобный поступок… это же… - подобная просьба полностью сбила его с толка, ничего подобного ожидать и не мог в тот момент, когда входил под эти своды. Как он только вообще мог подумать, что у него хватит смелости, чтобы убить короля! Яд в нагрудном кармане, что принес с собой, был логичным, пусть и бесчестным решением этой проблемы, но только сейчас Эдвард осознал, что никогда бы не смог действительно сделать хоть что-то подобное, настолько это выходило за рамки привычного для него мира. Секундное помешательство, что заставило его придумать такой план, все же не смогло изменить его душу настолько, чтобы привести этот план в действие, что бы сам не думал. Только сейчас сам король просит об этом, оставляя Эдварда в безвыходной ситуации, разрывая между долгом чести и долгом верности клятвам вассалитета.
        - Дай умереть старику, - твердым голосом попросил Иинан, - а потом возьми престол. Мои руки слишком слабы, чтобы и дальше его удерживать, и ты сможешь сделать то, что я не смог. Как король я повелеваю тебе, открой этот демонов клапан! - он закашлялся и снова схватился за Эдварда, чтобы не свалиться с тахты. Чуть придя в себя, умоляюще посмотрел на молодого барона, - видишь, во что я превратился? Что со мной делают эти врачи? Всего десять лет назад я вел войска в битву против Разрушителя Ганулла, и лично сразил эту тварь в рукопашной схватке, а теперь даже не могу самостоятельно высморкаться, - он грустно усмехнулся, - я не хочу так жить дальше… пожалуйста…
        - Да, Ваше Величество, - Эдвард сдался, не зная, что можно сказать против этой просьбы. Старик просто хотел наконец-то получить покой, избавиться от того ежедневного кошмара, каким для него теперь была жизнь. Едва сдерживая рвущие грудь эмоции, все же протянул руку к имплантату и выкрутил клапан, сразу увеличив подачу снотворного в кровь королю. Доза была слишком большой, чтобы из такого сна можно было вернуться, но Иинан лишь с благодарностью посмотрел на него, пока еще организм боролся с лекарством, чтобы успеть произнести последние прощальные слова.
        - Я благодарен тебе, барон Тристанский и герцог Аверийский, - сказал король Рейнсвальда, уже погружаясь в свой последний сон, - будь мудрым королем. Прощай, я не верю в загробную жизнь, но если она все-таки существует, быть может, когда-нибудь снова встретимся… А пока я расскажу твоему отцу, каким ты стал… Пусть боги Неба помогут тебе…
        - Богов нет… - покачал головой Эдвард, но король уже не слышал его слов, глаза были закрыты, и он мирно дышал, пока снотворное продолжало и дальше поступать в его кровь. Барон продолжал стоять перед ним на коленях, с трудом сдерживая эмоции, чувствуя себя обязанным присутствовать при последних моментах жизни короля, оставившего столь значимый след в истории Рейнсвальда. Всего лишь несколько минут, в течение которых дыхание короля становилось все реже и слабее. Подключенный к нему прибор жизнеобеспечения тревожно запищал, предупреждая о слабеющих жизненных показателях, но Эдвард отключил его одним нажатием клавиши, не тревожа последние секунды жизни этого человека попытками реанимации. Только когда король, последний раз вздохнув, покинул этот мир, Эдвард прикрыл ему глаза, чувствуя, как какая-то его часть рассыпалась на мелкие кусочки, оставив на теле израненной души еще одно пустое, ничем не занятое место. Это была не такая боль, что терзала его со смертью Изабеллы, и не то чувство потери, что сопровождало его с того самого момента, как отец его пропал в пустошах открытого Пространства вместе с
исследовательской экспедицией. Скорее напоминала траурную скорбь, мрачную и возвышенную, словно провожал в последний путь великого героя, павшего с честью и достоинством. И к боли утраты и расставания примешивалось чувство гордости и величия момента, поскольку Иинан Третий действительно заслужил, чтобы люди помнили его и гордились тем, что когда-то жили в одно время с ним и шли в бой под его знаменами.
        - Король умер! - тихо произнес Эдвард, выходя из Охотничьей комнаты. Слуги, на секунду подняв на него удивленные глаза, снова опустили взгляд и спокойно, один за другим, прошли мимо него к телу короля.
        Приложив руку к груди, тристанский барон снова нащупал ампулу с ядом, которая так и не пригодилась. Король все равно сам сделал последний ход, и теперь наступала его очередь, и действовать предстояло быстро, быстрее, чем начнут все остальные. Оповещение баронов о собрании для выбора нового короля должно пройти ровно через пятьсот часов после смерти старого, а известия о смерти Иинана Третьего разойдутся по королевству меньше, чем за сутки. Пусть даже таким способом, но он запустил механизм, который теперь должен изменить Рейнсвальд.
        Выйдя из королевского дворца и забравшись обратно в аэрокоптер, барон Тристанский еще в воздухе попытался связаться с графом Фларским. Для этого пришлось воспользоваться военной сетью Тристанского бароната, поскольку на территории Рейнсвальда, конечно, его не оказалась, от чего Эдвард выругался, не смущаясь в выражениях, поскольку так всегда и происходит. Как только начинается что-то важное, вечно людей не оказывается там, где они больше всего и нужны. Граф в это время находился у себя в феоде, где руководил уничтожением напавшей на одно из фермерских поселений группы пиратских кораблей, вынужденный временно отступиться от политических игр Рейнсвальда.
        - Барон! Я очень удивлен слышать вас именно сейчас, - голос Дэлая действительно сквозил неприкрытыми эмоциями, но среди общего фона чувствовалось даже некоторое раздражение, что вполне объяснимо, - что такое случилось, раз вам столь необходимо мое внимание?
        - Граф, вы должны немедленно вернуться на Рейнсвальд, - сказал Эдвард спокойным голосом. - Король умер. Сейчас должно решиться все то, к чему мы так долго стремились, и если вы сейчас же не вернетесь ко двору, то можем потерять все то, чего уже достигли… Граф, как слышите меня?
        - Король умер? - граф даже не пытался скрыть свое удивления и радости, как карточный игрок, получивший на руки выигрышную комбинацию, не сравнимую с тем, что сейчас было на руках у соперников. - Святые Небеса! Эдвард! Немедленно поднимайте все войска! Передаю вам все полномочия командующего объединенными корпусами на Рейнсвальде, будьте готовы ко всему, что угодно, в том числе к ракетным ударам. Мы не знаем точно, как могут реагировать наши соперники! Барон! Этот день наконец-то настал! - почти что воскликнул граф Фларский, едва справляясь с волнением, после чего сразу отключился. Пятьсот часов уже пошли, и будущему претенденту необходимо очень многое успеть, чтобы выйти к собранию феодалов подготовленным к любым возможным трудностям в будущем.
        Эдвард вздохнул, справляясь с наполнявшими голову мыслями. Первый ход игры уже сделан, теперь дело за вторым. Он ждал его с того самого момента, как принял окончательное решение следовать своим путем, а не выбирать, пешкой в чьих руках ему быть. Все лишь одна общая паутина, и та, что он ткал, имела свой собственный рисунок, в который осторожно вплетались и остальные игроки, чьи действия должны быть строго определенными и заранее подготовленными, надо лишь их немного подтолкнуть в нужном направлении.
        Аэрокоптер вернулся на борт корвета, ожидающего его у королевского порта. И, как только машина коснулась посадочной площадки в корабельном доке, корвет отправился в Камское герцогство, где в своем собственном замке сейчас находился Райсор, как и обычно, занятый многочисленными и требующими немедленного разрешения проблемами, связанными с находившимися под его управлениями верфями.
        - Говорит барон Тристанский! Вызывает Камский замок! - уже выбравшись на капитанский мостик, Эдвард решил заранее предупредить своего друга о своем появлении. Тоже часть общей паутины, в которую, к сожалению, приходилось вплетать и своего друга. Рассказать ему открыто обо всех планах, подготовленных тристанским бароном в отношении всего Рейнсвальда в общем и его герцогства в частности, сразу не решался, боясь, что Райсор неправильно поймет те мотивы, каким сейчас следовал. Они были далеки от тех понятий чести, какими раньше руководствовался, но и повторять свои старые ошибки Эдвард больше не собирался, - барон Тристанский вызывает Камский замок! Повторяю! Барон Тристанский вызывает Камский замок!
        - Ваш сигнал зафиксирован, барон, - через некоторое время в наушнике раздался усталый голос связиста. - Подтверждаем ваши кодификационные данные… Принято. Перевожу на личный канал герцога, ожидайте…
        Снова пошли помехи пустого канала, но через минуту связь восстановилась, и Эдвард услышал голос своего друга, несколько уставшего и раздраженного. - Барон, весьма рад вас слышать, - хотя по интонации такого сказать было нельзя. - Что же заставило вас отвлекать меня от дел, хоть я и очень занят? Пока валялся в больнице с простреленной спиной, тут скопилась целая уйма документации, с которой никто не хочет возиться, и всю эту волокиту приходится разгребать именно мне. Так что если у вас не самые срочные новости, то лучше будет, если я свяжусь с тобой позже…
        - Райсор! Король умер, - сразу ответил Эдвард. Готовое продолжаться брюзжание по поводу того, что герцогу лично приходиться занимать столь мелочными хлопотами, моментально сменилось в наушнике на плохо сдерживаемый кашель, когда Райсор буквально подавился уже заготовленными словами, вынужденный затолкать их в себя обратно. Герцог еще не откашлялся, но тристанский барон добавил: - Мне срочно нужна твоя помощь и уверенность в том, что в дальнейших событиях могу на тебя рассчитывать.
        - Конечно, Эдвард, об этом не может быть даже никаких сомнений, - Райсор, судя по раздавшемуся звуку, просто смел со стола все накопившиеся там папки и планшеты, освобождая место для голограммного изображения. - Я велю подготовить весь военный флот и корабли союзников на верфях…
        - Я скоро буду у тебя, там и поговорим, - сказал Эдвард, - а пока объявляй полную военную готовность и мобилизуй все резервы. Будем готовиться к самому худшему. Райсор, пока меня нет, предупреди Рокфора и свяжись с Аверией, пусть они тоже готовятся. Мы не знаем, решится ли Вассарий на новую попытку захвата или нет, воспользовавшись ситуаций, но их защита должна быть готова в любом случае!
        Тристанский барон отключил канал и посмотрел на обзорный экран. Далеко под ними, уже простирались пустоши Камского герцогства, рассекаемые прямыми линиями автострад или наполовину засыпанных песком и пересушенной пылью топливных трубопроводов, идущих к верфям от гигантских подземных хранилищ. Местами возвышались закрытые купола ферм и небольших рабочих городков и поселений, соединенных друг с другом монорельсом и скоростными магнитными дорогами. Такой пейзаж практически ничем не отличался от того, что можно увидеть на территории практически любого феода. Кажущиеся с такого расстояния яркими цепочками огоньков, на деле являющиеся осветительными прожекторами внешних стен или охранных периметров, проходящие сквозь тьму и складывающиеся в интересные геометрические узоры, связанные друг с другом. Пейзаж индустриального и аграрного развития цивилизации Рейнсвальда, выгрызавшей у жестокой природы свое право на жизнь, закрываясь куполами и высокими стенами, ощетинившейся оружием и силовыми полями, готовой бороться и сражать за каждый свой шаг в этом мире.
        На этом фоне выделялся только пейзаж огромных Камских верфей, вероятно, одного из самых грандиозных человеческих творений на Рейнсвальде, если не считать огромного Хальского моста, соединявшего друг с другом две части Рейнсвальда. Расположенные на самом краю острова, с далеко выходящими в открытое пространство причалами, удерживающиеся лишь мощными источниками антигравитации, верфи протянулись вдоль берега острова более, чем на тысячу километров, издалека похожие на гигантское скопление огней. Сплошные корпуса сухих доков, способных принять даже самый гигантский линкор, корабельные стройки, где дроны собирали, как конструкторы, корабли любых размеров и предназначений, от орбитальных лихтеров до супердредноутов. Самые большие линкоры, чьи габариты не позволяли вместиться в подобный док, монтировались в дрейфующих доках в открытом пространстве за пределами острова. Высоко над верфями, соединенный с поверхностью острова лишь орбитальными лифтами, висел и еще целый дрейфующий порт, огромная орбитальная станция, предназначенная чисто для пассажирских перевозок, связанная с островом тремя орбитальными
лифтами, с такого расстояния различимые только из-за рядов мигающих огоньков, идущих вдоль корпуса.
        На верфях же размещались огромные склады открытого и закрытого типа для миллионов товаров, что ежедневно прибывали и уходили с многочисленными торговыми кораблями, курсирующими от Рейнсвальда до тысяч других анклавов, с какими шла постоянная торговля. Среди огромных металлических и керамитовых конструкций бесконечных пересекающихся друг с другом монорельсов, дорог, складских и технических помещений, кранов и мостов, возвышались несколько мощных оборонительных крепостей с высокими стенами и шестиугольными башнями комплексной обороны. Там же, рядом с верфями разместились гроздья небольших куполов рабочих кварталов, где жил практически весь технический персонал верфей. Лишь вдалеке можно разглядеть гигантские защитные купола столицы герцогства, рядом с которой, заняв вершины невысокого горного хребта, разместился Камский замок, меньший по размерам, чем цитадель рода Тристана, но так же хорошо укрепленный, пусть и более уютный и домашний на фоне гигантских помпезных готических залов Тристанского замка.
        Аэрокоптер предварительно сделал круг над замком, прежде чем получил разрешение на посадку на одной из площадок, где Эдварда уже ждал адъютант Райсора, готовый проводить его в покои герцога.
        Сказать, что Райсор был взволнован, значит, не сказать ничего, герцог Камский выглядел так, словно ему только что сообщили, что жить ему осталось несколько минут, по истечении которых сердце остановится, и он не знал, к чему бросаться и как поступать, отчаянно ища верное решение, какого, быть может, и не имелось вообще.
        - Эдвард! - он отвернулся от голографического изображения Рейнсвальда, и приветствовал барона, - ты просто смешал мне все планы этим сообщением! Это точно проверенная информация?
        - Точно, - кивнул тристанский барон. - Я лично присутствовал при его последнем вздохе. Иинан Третий мертв, и теперь престол королевства свободен… - он замолчал, вспомнив о Праве Выбора, сейчас лежавшем в одном из карманов.
        - Ты выдвинешь свои претензии на престол? - спросил Райсор сразу, жестом велев всем остальным выйти из комнаты, - ведь ради этого король пригласил тебя к себе? Иначе, каким образом ты там оказался?
        - Во всяком случае, не сейчас, - покачал головой Эдвард, - я и так был последним, кто видел Иинана живым, если сразу после его смерти выдвину претензии на престол, может возникнуть слишком большое количество сомнений у остальных феодалов. Кроме того, надо подождать, как будут развиваться дальнейшие события, борьба между остальными претендентами. Пусть сначала схватятся друг с другом, прежде чем попытаются объединиться против меня.
        - Хорошо, как скажешь, - кивнул Райсор, признавая логичность такого подхода, - каковы будут наши дельнейшие действия? Рокфор уже в курсе, сейчас вылетел сюда, Северед сейчас на дальних границах, на поверхности, но тоже вернется в течение суток. Начинать можно пока без них, ведь у нас ведь всего лишь пятьсот часов. Верно?
        Эдвард подошел к голографической карте и переключил на общее отображение политических границ феодов и королевских земель, где отображались основные города и крепости, после чего указкой начал выделять первоочередные задачи, на ходу поясняя именно их необходимость.
        - Во-первых, поднимай все войска, какие только есть, - сказал Эдвард, - Вассарий до сих пор зол на меня за события у Самрии, но теперь нет уже препятствия в виде короля, что прежде сдерживало его. Как только получит извести о смерти Иинана, может двинуться в наступление. И что самое противное, я до сих пор не в курсе, где основные силы его флота…
        - Так на Самрии все-таки твоя удаль сыграла? - усмехнулся Райсор. - Почему же раньше об этом не говорил? Не доверял?
        - Даже у стен есть уши, - пояснил Эдвард. - Если бы я признался в этом нападении, то Вассарий бы получил достаточно веский повод, чтобы ответить мне, и король вынужден был бы занять его сторону, чтобы сохранить хотя бы видимость законности на этом острове. Теперь же это уже не имеет никакого значения, претенденты будут грызть друг друга, пока у них остаются хоть какие-то силы. Райсор, слушай меня внимательно, то, что я сейчас расскажу тебе, не должен знать никто больше, - Камский герцог кивнул, и тогда смог продолжить, - Мне все равно, что будет с Рейнсвальдом, но с него мне нужны две вещи. Спокойный тыл и головы Гористаров. Мирным путем, я этого не добьюсь. И потому я заставлю их начать войну. Быструю и смертельную войну, которая позволит расставить все точки в этой истории. Я ударю первым, и Гористары вынуждены будут ответить прежде, чем подготовятся. Все пойдет так, как я рассчитал. Если начать действовать прямо сейчас, пока еще нет короля, что может остановить военные действия, то получим шанс полностью изменить расстановку политических сил…
        - Эдвард, военные действия не могут идти в эти пятьсот часов, - возмутился Райсор, как только до него дошло, что именно имеет в виду его друг, - это время скорби, а не войны. Конечно, все обычно их и занимают тем, что готовят войска, но вот чтобы напасть… - он не закончил фразу, оставив конец висеть в воздухе, - нельзя нарушать принятые законы!
        - Плевать! - рявкнул Эдвард, - свадьбы тоже нельзя расстреливать! И все же, из-за того, что все верили в этот закон, я потерял свою жену, а мы с тобой чуть не погибли. Так что пусть все эти законы катятся к демонам на рога! Мне нужен спокойный Рейнсвальд в тылу, чтобы найти Респира. И если для этого потребуется нарушить старые законы, то значит, так тому и быть! Мы поведем войну по нашим условиям, закончив ее быстрее, чем противник успеет использовать все свои силы.
        - Эдвард, ты не Респир! - попытался облагоразумить его Райсор, - нельзя нарушать законы Рейнсвальда лишь потому, что тебе этого хочется! Столько лет наши предки придерживались их, и посмотри, что они создали! Одну из величайших цивилизаций в секторе! Мир Цитадели, на который равняются все остальные. Эти законы ведь писались не так просто, в конце концов! - он смотрел на Эдварда так, будто видел его в первый раз, не понимая, как за такое короткое время его друг мог так сильно измениться, хотя понимал, с чем это было связано. Столь сильное потрясение не могло пройти бесследно, но чтобы именно так… Райсор не мог поверить в то, что сейчас слышит.
        - И что же наши предки создали? - Эдвард повернулся к нему, - что они создали такого, что нам сейчас не приходится разгребать? Мир, в котором король лишь представитель, а с его смертью феодалы начинают драться друг с другом за его место, чтобы посадить на трон своего собственного претендента лишь ради решения своих сиюминутных проблем? Рейнсвальд был всегда разделен на части, но раньше нас сдерживало хоть что-то, внешние угрозы и сила наших врагов. Последним соперником был Саальт, но от его прежней мощи теперь остались только воспоминания, и феодалам уже ничего не мешает выяснять отношения друг с другом. Гражданская война? Это должно быть нормой, если идти так, как предписывают законы? Смерть тысяч и тысяч людей, разрушения городов и заводов только ради того, чтобы выяснить, у кого же больше прав сесть на еще не остывший королевский трон? Так, что ли?! - он стукнул кулаком по столу с такой силой, что голограммное изображение заморгало, - Райсор, ты первый, кому рассказываю об этих планах, и даже граф Фларский еще не в курсе всех будущих событий. И я не могу позволить хоть кому-то меня остановить.
Я должен найти Респира, но не смогу этого сделать, если придется держать оборону Тристана со всех сторон…
        - Эдвард, я не говорил, что отказываюсь, - покачал головой герцог Камский, - просто то, что ты предлагаешь… Это же бесчестно и бездушно. Ты же сам говорил, что честь порой единственное, что отделяет нас от животных, то, что должно спасти Рейнсвальд от того, чтобы не деградировать, как многие другие анклавы. И теперь говоришь такие вещи, так что, конечно, я сомневаюсь.
        - Я был глуп, - покачал Эдвард головой, - глуп как ребенок, который верит каждому слову и не видит того настоящего мира, что вокруг него. И за это пришлось платить даже не мне, а тем, кого я люблю. Такую вот жестокую цену вынужден заплатить за то, чтобы увидеть, что на самом деле происходит. О нашу честь вытирают ноги лишь для того, чтобы добиться собственных целей. Те же Гористары или граф Фларский… - барон Тристанский оперся на край стола, вырисовывая возможный фронт военных действия, какой развернется, если претенденты все же вступят в открытое противостояние. - Даже король… Любой феодал по данным клятвам должен подчиняться королевскому слову, но он же сказал поступить против всех остальных законов Рейнсвальда. И как я должен был поступить? В любом случае пришлось бы отказаться от тех понятий чести, к каким привык, - он развел руками в разные стороны, - Что же честь вообще значит?!
        - Эдвард, прошу тебя, спокойнее, - попросил Райсор, - тебя еще только в столице, разве что, не слышали. Ответь мне только на один вопрос, ради чего тебе все это нужно? Ты хочешь дать Рейнсвальду сильного короля, который его спасет, или найти Респира?
        - Мне нужен Респир, - честно признался Эдвард, все же подумав несколько секунд, прежде чем произнести эти слова вслух, понимая, как его друг сам может отреагировать на эти слова, но врать ему не собирался, - я не могу больше ничего чувствовать по отношению к Рейнсвальду, как ни стараюсь. Без Изабеллы здесь просто нет больше для меня никакого места. Я залью королевство кровью претендентов и поставлю своего короля, но как только все закончится, отправлюсь на Аверию. Быть может, там мне будет легче, - он отошел обратно к карте и переключился на общее отображение сектора, где отдельной яркой точкой теперь горела новая колония, где сам он стал герцогом. И с уже внесенными изменениями в описание, что теперь это феод Рейнсвальда, - я сказал тебе правду, и не требую от тебя, чтобы ты не следовал старым клятвам. Если откажешься идти за мной, то пойму.
        - И с кем мне тогда идти? - усмехнулся Райсор, - с Гористарами, которые спят и видят, как прибрать к рукам мои верфи? Или с их выродком графом Розмийским, которые только и способен, что устраивать гладиаторские бои и наслаждаться этим зрелищем? Или вообще отправится на поклон к Вассарию? Чтобы он продал верфь по частям, лишь бы оплатить свои долги Остезейским банкам? - герцог положил ему руку на плечо и вздохнул, - помнишь там, в Такийской провинции, когда нас окружили? Ты вытащил меня из самой мясорубки, а я еще требовал, чтобы ты бросил меня и уходил сам, - он передернул плечами, вспоминая тот день, - казалось еще немного, и мутанты нас всех разорвут на части, но ты продолжал меня тащить одной рукой, а второй стрелять… Помнишь, что ты мне тогда ответил?
        - Я велел тебе заткнуться и сказал, что сегодня мы точно не умрем, - кивнул Эдвард, - я тоже помню тот день, смерть прошла так близко… мы все тогда почувствовали ее дыхание.
        - Точно, - кивнул Райсор, - ты отказался меня бросить даже тогда, когда сам был близок к тому, чтобы погибнуть. Слишком близко, чтобы думать о чем-то еще, кроме собственного выживания. Так неужели ты думаешь, что после такого я буду хоть немного сомневаться в том, как мне следует поступать? Если ты даже направишься в саму Бездну, то я пойду следом за тобой. Хочешь поставить Рейнсвальд на колени, тогда пошло оно все в Бездну, я помогу тебе в этом.
        - Сейчас не могу сказать тебе ничего, кроме благодарности, - кивнул Эдвард, почувствовав искренне облегчение, - мне действительно очень важны твои слова. У нас осталось меньше пятисот часов, чтобы изменить историю, и мы сделаем это вместе, - он пожал протянутую руку своего друга и впервые за долгое время искренне улыбнулся, - нас все равно никто не сможет остановить…
        - Так что ты хочешь? - поинтересовался Райсор, вставая рядом с ним около карты, - я понял про первый удар, но какой именно? Что ты хочешь этим добиться?
        - Я ударю по Росскому гергогству, - сказал тристанский барон, - если где и есть свидетельства, куда делся Респир, то только там. Гористары выступят в их защиту и, скорее всего, ударят по Тристанскому замку. Графу Фларскому придется меня поддержать, иначе он потеряет Аверию и «Сакрал». И с его помощью я без труда разобью силы гористарской армии и после этого ударю по Мысу Харкии, столице Гористаров. Я уничтожу этот род, и это станет началом всей войны. Вассарий наверняка вмешается, как и граф Розмийский. И тогда останется только разбить их, чтобы все закончить.
        - Эдвард! Ты хоть понимаешь, что это значит? - выдохнул Респир, - если Гористары тебя обвинят и эти обвинения подтвердятся, то тебя заклеймят бесчестьем. Лишат титулов и званий…
        - Кто лишит? Короля не будет, его только предстоит выбирать! - рявкнул Эдвард на герцога, прерывая его доводы, - а честь меня уже не беспокоит. Честь есть у тех, кто идет вперед, а мне нужна лишь месть. Единственное, что получат Гористары, будет повод для войны, и они им воспользуются. Я постараюсь сделать так, чтобы известие о нападении стало известным уже на Совете…
        - Это же гражданская война! - воскликнул Райсор, - ты развалишь Совет! Граф Фларский не сможет закрыть на тебя глаза, ведь тогда потеряет шансы на престол! Ты раздробишь королевство, ты понимаешь?
        - Я хочу избежать войны, что уничтожит королевство, - покачал головой Эдвард, - и это война его объединит. Если мы будем действовать быстро, то ослабим конкурентов и уничтожим других претендентов на престол. Феодалы ослабеют после войны и ничто не смогут противопоставить силе королевской армии. Иинан Третий сам сказал, что пора заканчивать с этой дворянской вольницей, ее уже слишком сложно становится контролировать… Теперь ты понимаешь, чего я хочу?
        - Понимаю, - кивнул Райсор, - ты утопишь Рейнсвальд в крови… Если бы я только верил, что графа Фларского можно миром возвести на престол…
        - Может быть и можно, - сказал Эдвард, - такой шанс все равно остается, даже если мы все будем сохранять мир и дальше. Только что потом? Остальные два претендента не встанут перед ним на колени, ты сам не хуже меня знаешь, как сейчас все готовятся к войне. Первыми приказами, что будут отданы, когда феодалы узнают о смерти короля, станут приведения флотов в полную боевую готовность и выдвижения войск к местам сосредоточения. Война все равно будет.
        - Я знаю это не хуже тебя, - кивнул герцог, - феодалы слишком хотят власти. Иинан Третий мог их еще сдерживать, но сейчас…, после того, что позволили сделать Респиру, а потом оставили Гористаров безнаказанными… Святое небо! Я всегда был сторонником мирного решения вопросов, но сейчас королевство уже не то, во что я верил… Мы стали кучкой богачей, грызущихся друг с другом… Эдвард, может быть, война напомнит дворянам, кто мы на самом деле?
        - Феодалы возглавили людей, чтобы спасти их, - безразлично ответил Эдвард старой фразой, - мы должны сражаться, чтобы сохранить то, что имеем. Кто не сможет этого понять, исчезнет…

* * *
        Справедливо ли то, что сейчас происходило? Может ли быть справедливость отдельно от чести, или же эти понятия, которые могут идти только рядом друг с другом? Может ли быть справедливость вообще в этом мире, где люди не могут даже определиться с тем, что значат столь важные слова, какие должны быть их ориентирами, но на деле сами смотрят только на деньги и собственные успехи? Или же все это на самом деле не важно, и вся жизнь та же самая сплошная паутина, в которой люди рождаются и умирают, так и не находя из нее выхода.
        Эдвард чувствовал, что потерял этот самый ориентир, полностью захваченный чувством ненависти к Респиру, и без него в душе останется лишь ничем не заполненная пустота. Во всяком случае, до тех пор, пока жив этот человек, он не сможет снова поверить в справедливость.
        - Барон, мы выходим на боевые позиции и через несколько минут будем в зоне поражения их защитных орудий, - из раздумий его вывел голос флотского офицера, подошедшего на капитанский мостик с докладом, - каковы будут ваши дальнейшие приказания?
        Тристанский барон оглянулся на операторов капитанского мостика, настраивавших защитные щиты, системы наведения и проверяя готовность всех основных систем корабля. Совсем новый дредноут, спущенный со стапелей всего лишь несколько недель назад, шел в первый свой бой, после которого он и сможет получить собственное имя, если, конечно, сможет самостоятельно вернуться на базу.
        Целая эскадра тристанских кораблей подходила к Рейнсвальдскому феоду, еще не подозревавшего о том, что его ждет в следующие несколько минут. Герцогство Росс было совсем небольшим, находившееся на маленьком острове и существовавшее в основном из-за добычи редкоземельных металлов, какие всегда имели спрос на внутреннем рынке Рейнсвальда. Герцогством называлось чисто номинально, жалкий остаток прежде могучего феода, проигравшего борьбу с Гористарским баронатом. Превратив его в очередного марионеточного вассала, Гористары вытворяли с ним все, что хотели. И оно раньше действительно принадлежало Респиру, куда его поставил старый граф Гористар, отдаляя от собственного двора. Здесь же был дворец этого безумного человека и, как Эдвард надеялся, могли остаться какие-либо намеки на то, куда он мог податься дальше, когда он сбежал из королевства, опасаясь неминуемой мести со стороны феодалов. Преемника Респиру так и не было назначено, молодой глава дома был слишком занят, чтобы еще и уделять внимание восстановлению династии Росских герцогов, таким образом, устранив столь неприятный инцидент. Юридически
герцогом еще был Респир, как, наверное, еще продолжал себя величать.
        - Беглый огонь по противнику, - приказал Эдвард, - по любым военным целям, попадающим в зону поражения. Вряд ли они смогут выставить против нас что-то серьезное, но наша задача полностью подавить любое сопротивление.
        Барон знал, что почти все военные корабли графства еще старый граф Гористар отозвал в свой флот, разумно опасаясь, что Респир может начать вести себя неадекватно, имя в распоряжении хоть сколько-нибудь серьезные вооруженные силы. Боевое дежурство над Россом обычно несли всего лишь несколько корветов и фрегатов с гербами Дома Гористара. Этого чаще всего оказывалось достаточно, чтобы предупредить любое нападение, с Гористарским герцогством вряд ли кто-то захочет связываться, но Эдварда теперь это не волновало. Они тоже виноваты в том, что произошло, а значит, должны понести наказание.
        - Орудия к бою! - прозвучала команда, когда на сканерах отобразились иконки первых вражеских кораблей. Пять целей, ни одна из которых не была больше стандартного фрегата. Очевидно, они и не предполагали, что кто-то попробует нарушить покой пятисот часов, а может быть, вообще не брали в расчет то, что барон Тристанский решится мстить прежде, чем будет избран новый король. Эдвард усмехнулся, поражаясь недальновидности преемника старого барона, - Стрелять на поражение! Близко не подходить, расстреливать с расстояния!
        Четырнадцать кораблей объединенной эскадры Тристанского бароната отправились с верфей всего лишь десять часов назад, за это время до Росса должны были дойти новости о смерти Иинана Третьего, и силы столицы герцогства были наверняка приведены в полную боевую готовность, но их никогда не готовили к полноценным сражениям. Лишь ополчение да силы внутренней полиции, каких хватало для спокойствия мирных жителей, пока Респир игрался со своими наемникам, с твердой убежденностью в том, что Гористарское графство защитит этот феод в случае необходимости. Конечно, нельзя не признать храбрость экипажей тех кораблей, что сейчас пошли в самоубийственную атаку на превосходящие силы противника, выигрывая время для подготовки зенитных батарей, но Эдвард не за тем выступил против всех принятых правил королевства, чтобы просто кого-то напугать.
        Используя свое преимущество в численности, тристанские корабли перестроились в «лаву», охватывая малочисленную гористарскую эскадру с двух сторон, подставляя их под перекрестный огонь. Те же, наступая широким фронтом, дали торпедный залп, и пошли вперед, ведя беглый огонь из орудий основного калибра в надеже сбить хотя бы пару вражеских кораблей прежде, чем их уничтожат, однако практически все торпеды, что были выпущены, были сбиты перехватчиками или же огнем зенитных батарей. Смогли прорваться только две, но одна взорвалась от столкновения с силовым щитом корабля-жертвы, а вторая, проломив щит, врезалась в хорошо укрепленный носовой сектор, опалив многослойное бронирование, но не сумев причинить серьезных повреждений.
        В ответ тристанская эскадра выпустила имевшиеся подразделения штурмовиков и истребителей, с лету атаковавших корабли Гористаров, более малочисленные звенья истребителей, выпущенных в ответ, не смогли долго сопротивляться и были буквально смяты превосходящими силами противника, после чего штурмовики атаковали сами вражеские суда, маневрируя под залпами скорострельных пушек защиты. Из-за этого кораблям Гористаров пришлось даже увеличить разрывы друг меж другом, чтобы случайно не нанести повреждений товарищам непрерывным зенитным огнем, что вели все имевшиеся орудия.
        И уже через несколько минут сближения тристанская эскадра открыла массированный прицельный огонь из бортовых батарей и орудий главного калибра, подавляя огневой мощью практически любые попытки сопротивления. Первым из боя уже через пару минут вышел один из гористарских корветов, буквально изрешеченный и охваченный пламенем, быстро пошел на снижение, пытаясь дотянуть до береговой линии острова под ним. Еще через полторы минуты почти одновременно взорвались второй корвет и один из фрегатов. Последние два корабля, серьезно поврежденные и не способные эффективно вести ответный огонь, попытались отступить, но были буквально растерзаны штурмовиками, засыпавшими бомбами и ракетами пробоины во внешней обшивке. Первая линия обороны была уничтожена, но уже вскоре эскадра должна войти в зону действия вражеских зенитных орудий, правда, без поддержки с воздуха они вряд ли могли оказаться серьезным препятствием.
        Эскадра, сбавив скорость, перестроилась в двухступенчатое линейное положение, подходя ближе к анклаву. Первыми дали залп зенитные орудия портовой зоны. Дальнобойные тяжелые лазерные излучатели, задрав высоко в небо стволы орудий, расчерчивали тьму яркими зелеными лучами, ведя огонь практически на предельной дальности. С такого расстояния уже происходило рассеивание луча, и силовые щиты без особого урона их отражали, но корабли пока не вели ответный огонь, подходя ближе, пока наводчики отмечали положение вражеских батарей и будущие первичные и вторичные цели.
        - Приготовить торпедные аппараты! - скомандовал Эдвард, забирая у робота разносчика чашку кофе. Конечно, корабельную кухню нельзя сравнивать с той, что была в замке, но все же, кофе здесь довольно неплохое, - кассетные боеголовки, первый залп болванками. Готовность в течение минуты!
        Компьютерные мозги торпед были минимально активны, способными воспринимать всего лишь одну команду, не выполнив которую, просто искали ближайшую цель, при этом уже не обращая внимания, противник перед ней или союзник, в случае же промаха просто летели дальше, пока не будет полностью израсходован запас топлива. И все же, при обстреле анклавов на земле промахнуться довольно сложно, торпеда все равно взорвется, ударившись о поверхность и нанеся значительные разрушения.
        - Первоначально поражение первичных целей, - приказал Эдвард, глядя на трехмерное изображение анклава перед ними, уже достаточно близкого, чтобы вести прицельный огонь. Зенитные орудия портовой зоны били практически без перерыва с максимально допустимого расстояния, подтачивая лобовые щиты кораблей, изредка даже пробивая их удачным выстрелом, но броня еще хорошо выдерживала попадания, оставляя лишь вытянутые подпалины с глубокими выбоинами и оплавленными краями. Одно из таких попаданий угодило в бронированный нос корабля, снеся резную фигуру фурии и накрыв несколько камер внешнего обзора. Барон пошатнулся от секундной дрожи, прошедшей по всему корпусу, и чуть не облился кофе, - Что ж, думаю, пора запускать торпеды.
        Первый залп был произведен болванками, пустыми торпедами без боеголовки, с небольшим запасом топлива, но мощными ускорителями, предназначавшимися только для того, чтобы отвлечь внимание зенитчиков от настоящих снарядов. Очень простой прием, но практически каждый раз срабатывающий, поскольку никто не мог предугадать, что именно на него сейчас летит, простая обманка или настоящая смертоносная дура мощностью в несколько килотонн. Поэтому, фиксируя приближение торпед, зенитные расчеты сразу же переключились на эти цели, активируя и скорострельные установки меньшего калибра, перекрывающие сразу целые участки неба, намеренно стреляя длинными очередями с рассеиванием. При приближении часть болванок взорвалась от прямых попаданий, некоторые сбились с курс, уходя уже куда-то далеко в сторону, отдельные же и вовсе отключились, перейдя в свободное падение, но не меньше половины удержалось на курсе, почти пройдя сквозь зенитный огонь.
        Зенитчики продолжали расстреливать первую волну, почти прекратив огонь по вражеским кораблям, когда был дан второй торпедный залп. В этот раз уже боевыми торпедами с настоящими боеголовками, двигавшимися несколько медленнее, но уже обладавшими собственными щитами, способными выдержать даже несколько попаданий, а из-за своих малых размеров торпеде обычно хватало такой защиты, чтобы дойти до цели. Стрелки, увидев на радарах, что количество быстро идущих целей увеличилось больше, чем в два раза, открыли беглый огонь, к ним присоединились и скорострельные батареи защитного купола города, поскольку часть торпед шла и в их сторону, демаскируя себя и позволяя наводчикам окончательно определиться со всеми целями.
        В ответ корабли эскадры практически сразу же открыли прицельный огонь из орудий главного калибра, в первую очередь по тяжелым и ракетным установкам, представлявших для них наибольшую опасность. Портовая зона сразу же расцвела вспышками взрывов импульсных и плазменных зарядов, крушивших все, что попадалось на пути. Эти орудия рассчитаны на пробивание силовых щитов и тяжелого многослойного бронирования, из-за чего попадание в землю, когда выделялась сразу вся энергия заряда, выражалась мощным взрывом, сносившим целые кварталы и выжигавшим десятки зданий. Неподвижные батареи, оказавшиеся под огнем, поражались даже непрямыми попаданиями, взрывные волны сносили бетонные укрепления, ломали стволы орудий и вызывали перепады напряжения, от чего детонировали индукционные катушки и накопительные батареи. Выставленные силовые щиты, какие должны защищать зенитные орудия, выдерживали всего лишь несколько прямых попаданий, после чего отключались, и следующего попадания хватало, чтобы уничтожить батарею.
        Отдельные отряды орудийной прислуги дрались до последнего, не покидая позиций даже тогда, когда выла сигнальная тревога, что их позиция взята на прицел, другие же, как только отключались силовые щиты, сразу же бежали, бросая свои позиции, в надежде спрятаться в укрытиях. Получалось далеко не у многих, огненный вал прямого попадания корабельного орудия выжигал всю секцию, и артиллеристы превращались в обгорелые головешки прежде, чем успевали даже закричать.
        К этому моменту, когда большая часть воздушной обороны пылала в плазменном огне, подошли торпеды, одна за другой разделяясь на отдельные элементы в полукилометре над целью, и каждое попадание отдавалось сразу двумя десятками взрывов, накрывавшими целые сектора, оставляя лишь развалины и пламя пожарищ. Разрывами моментально покрылся и купол города, не рассчитанный на подобный обстрел, ведь их строили в первую очередь для защиты от внешней агрессивной среды, излучения, загрязненного воздуха и возможных атомных и магнитных бурь, а не для военных действий.
        Взрывы торпед обрушали целые секции купола, ломали опорные конструкции, из-за чего грозили обрушением всей структуры. Люди внизу разбегались с улиц, засыпаемых горящими обломками, крушившими здания и переходы, некоторые из которых площадью превосходили несколько десятков квадратных метров. Силы полиции и ополчения, готовившиеся к отражению высадки десанта, вынуждены были выделить часть сил для обеспечения эвакуации гражданских в убежища, предотвращая панику и давки.
        На Росс никогда не совершалось крупных налетов и за него никогда не вели серьезных войн, слишком малым и незначительным он считался, на практике теоретические установки для действий в подобных ситуациях у ополчения проверялись впервые. Из-за этого количество суматохи и ошибок только росло, набираясь как снежный вал, а возможности разобраться с ними уже не было, на подходе была первая волна вражеского десанта.
        Зенитная оборона оказалась подавлена меньше, чем за полчаса непрерывной артиллерийской дуэли, в ходе которой портовая зона оказалась почти полностью разрушена, от нее остались только развалины корпусов и сухих доков, на причалах горели разбитые остовы немногочисленных торговых судов, так и не сумевших подняться в воздух и разбомбленных прямо на своих позициях. От нее не осталось ни одного орудия, только изуродованные стволы орудий на оплавленных огнем позициях, все еще смотрящие в воздух, где уже выходили на дрейф на низкой орбите корабли атакующей эскадры. В бой были выпущены эскадрильи бомбардировщиков и перехватчиков, подавлявших остатки легкой авиации порта и скопления живой силы противника.
        В развалинах портовой зоны уже формировались первые рубежи обороны, занимаемые силами ополчения и немногочисленных гористарских подразделений, расквартированных на Россе. Здесь их задачей было не столько разгром десанта, сколько попытка его задержать, пока не будут подготовлены основные рубежи обороны в самом городе, что должны продержаться до прибытия подкреплений из Гористарского графства. Разворачивая легкие переносные зенитные комплексы, спешно закладывая мины на возможных участках высадки десанта, они должны были при этом отбиваться от постоянных атак бомбардировщиков, пытавшихся зачистить те немногие будущие площадки для десантирования, хотя бы немного подходящие для этих целей в общей мешанине развалин и воронок, оставшихся после обстрела. Ополченцы закреплялись, заново занимая разрушенную территорию своего порта и в любой момент ожидая в небе яркие небольшие точки, предвещавших первые посадочные капсулы.
        Только первыми десантировались штурмовые дроиды в индивидуальных капсулах. У роботов нет крови и не бьется сердце, соответственно, они могли выдерживать куда большие перегрузки в полете и при посадке, с ходу выпрыгивая из смятых и перевернувшихся капсул и ведя огонь на поражения из всего имевшегося оружия. Штурмовые модели обладали утяжеленным бронированием и большими размерами, чем любые другие дроиды, доходя до четырех метров в высоту и напоминая тяжелые экзоскелеты по габаритам, снаряженные мощными огнеметами, роторными пулеметами и ракетными блоками.
        Ополчение Росса не могло соперничать с этими отточенными машинами для убийства, представляя в большинстве своем обычных гражданских, несколько раз в месяц приходивших на военные сборы для обучения навыкам владения с оружием. Многие даже ни разу в своей жизни не убивали никого, и один только вид идущих на них боевых дроидов, прицельным огнем обращавших в кровавые брызги их товарищей, обращал в бегство целые отделения. Более или менее эффективно им могли противостоять лишь регулярные боевые части Гористарского графства, хорошо обученные и подготовленные. Используя преимущество в численности, они окружали штурмовиков и либо валили их перекрестным огнем.
        А вскоре после зачистки зон высадки на них начали приземляться военные транспорты, открывавшие десантные люки на всех бортах и буквально извергавшие из себя атакующие войска всех родов, от легкой пехоты до тяжелых шагоходов с осадными орудиями.
        Разбитые и понесшие высокие потери, порой доходившие до восьмидесяти процентов от изначальной численности, ополченцы Росса первыми начали отход, местами превращавшийся в паническое бегство, по пятам преследуемые штурмовыми дроидами и десантными войсками. Несколько групп гористарских подразделений, сумевших выдержать первый удар, почти моментально оказались в окружении, хотя некоторые успели вырваться, прежде чем кольцо вокруг них окончательно закрылось, отступая под непрерывным огнем и понеся тяжелые потери. Окруженным даже не предложили сдаться, просто уничтожили минометным и ракетным огнем.
        Второй рубеж обороны пытались организовать у полуразрушенных городских стен, но проломов и пробоин было слишком много, чтобы пытаться все их закрыть, так что в столицу Росса первыми снова ворвались штурмовые группы, смешивая линии обороны и внося неразбериху в ряды защитников, буквально на плечах отступающих врываясь на оборонительные рубежи. Сразу следом за ними шли группы шагоходов и экезоскелетов, с ходу атакующих опорные точки обороны, прямой наводкой расстреливая защитные башни и укрепленные бункера из тяжелых орудий и мощных излучателей. Остатки гористарских отрядов сразу же откатывались дальше, к городским площадям внешнего кольца, где уже стояли танки и противотанковые орудия, в спешке выводимые на улицы, по которым должны идти нападающие, оставив силы ополчения удерживать противника столько, сколько смогут, но бой практически сразу превратился в избиение. Ополченцы не могли ничего противопоставить профессиональным отрядам тристанского десанта и боевым роботам, не бравшим пленных и не предлагавшим бросить оружие. Защитники, уже деморализованные бомбардировками, неожиданным нападением и тем
разгромом, что учинили в портовой зоне, долго не смогли удерживать внешние рубежи обороны, сдав внешние стены и ближайшие к ним кварталы.
        Ополчение как таковое практически перестало существовать, лишь отдельные разрозненные группы, больше и не пытавшиеся дать отпор нападающим, только пытающиеся выжить. Спастись смогли немногие, лишь те, кто успел укрыться в бомбоубежищах с остальными гражданскими, или успел избавиться от выдающей их из остальной толпы оружия и униформы. На таких дезертиров просто жалели расходовать боеприпасы.
        Городские площади внешнего кольца оказались первым рубежом, где наступление смогли задержать. Выведенные на прямую наводку танки и орудия расстреливали атакующие войска, вынужденных двигаться по узким улицам без особой возможности для маневра. Беглый огонь сметал экзоскелеты и шагоходы, усеивая тротуары обломками и телами солдат. Еще не отчаявшиеся гористарские подразделения, некоторые из которых участвовали в колониальных войнах или же локальных конфликтах на поверхности против тристанских отрядов, решили держаться до последнего, больше не отступая. Ведь и дальше отступать было практически некуда, лишь городская ратуша в центре, но рассматривалась лишь как место для последнего боя, поскольку еще надеялись на посланный в Гористар сигнал бедствия, не зная, что он перехвачен и заблокирован тристанскими связистами.
        Два часа площади внешнего кольца отражали атаки тристанских отрядов, перебив немало вражеских солдат и сами потеряв больше половины людей, но ровно до тех пор, пока тристанцы не ввели под купол осадные орудия и минометы, принявшиеся вести огонь по навесной траектории, по уже заранее распределенным координатам, площадями накрывая оборонительные рубежи. Не имевшие никакого прикрытия от артиллерийского огня танки и орудия оказались беззащитными от такого обстрела. Всего несколько минут оказалось достаточно, чтобы большая часть тех, кто не успел отойти, превратилась в оплавленные и перекрученные клочья металла, охваченные ярким голубым пламенем бушующей плазмы. Собирая остатки ополчения, тоже успевшие отступить за кольцо, гористарцы организовали планомерных отход, выходя из зоны поражения, но теперь на оставленные ими рубежи выходили тристанские десантники, больше не отставая и не давая шансов для создания новой линии обороны. Как таковая линия соприкосновения развалилась на отдельные группы еще сопротивляющихся защитников, планомерно уничтожаемых войсками Тристанского бароната.

* * *
        Эдвард, облаченный в стандартный боевой костюм, высадился из личного транспорта уже под куполом вместе с взводом телохранителей в одном из тех кварталов, где только что прошли бои. Именно здесь, как знал молодой барон, находился дворец Респира, где он, вдали от королевского двора и гористарского дома, постепенно сходил с ума, вынашивая свой изощренный план мести. Во многом именно из-за того, что еще могло остаться во дворце после этого человека, Эдвард и организовал наступление на графство, вылившееся в столь кровавый штурм.
        Дворец Респира был так же безумен, как и его хозяин. Когда-то это было действительно великолепное здание, выполненное искусными мастерами в стиле нео-рококо, но герцог Росский никогда не отличался ни пониманием, ни уважением к искусству и прекрасному. Может быть, он и сам это понимал, а потому так стремился уничтожить все красивое, что его окружало, окружая себя таким же уродством, каким была и его собственная душа.
        Внутренние интерьеры дворца были полностью разрушены его владельцем. Дорогие ковры и ткани изодраны или и вовсе сожжены, их места занимали картины великих героев из различных мест Известного Пространства, изображенных в самые кровавые моменты своих деяний, разрубавшие врагов на части, сносившие им головы, сражающиеся с мутантами и безумными тварями Бездны. Становится понятно, откуда его безумие получало вдохновение, вполне может оказаться и так, что вообразил себя одним из таких героев, предназначенных для великих дел, нежели чем быть тенью своего могущественного родственника.
        Разбитые статуи и барельефы, пьедесталы которых теперь занимали манекены солдат в самом различном снаряжении, от дикарских обносков, с грубыми копьями и топорами, до современных экзоскелетов с тяжелым штурмовым вооружением. При желании можно было представить очередной порыв безумства этого человека, когда он одевался в такие доспехи, изображая из себя воинов или солдат самых различных анклавов, примеряя на себе их обычаи и культуру.
        Библиотека дворца представляла собой сплошные развалины, хотя не была повреждена ни единым снарядом. Полки разбиты, дверцы шкафов сбиты, книги разодраны и разбросаны по полу, некоторые и вовсе прострелены, словно владелец дворца развлекался, стреляя по толстым фолиантам. Базы данных сохранились в гораздо лучшем состоянии, их не трогали, хотя большая часть отключена и давно заброшенная, судя по скопившейся на них пыли. Некоторые еще работали, их забирали связисты для проверки и расшифровки, но Эдвард шел дальше, к личным покоям Респира, где должно быть хоть что-то, что могло навести на ход размышлений этого человека.
        Широкие дубовые двери были плотно заперты, а на них вниз головой распят человек, как замок, пресекающий любую попытку взлома. Раб с невольничьих рынков, явно привезенный издалека, ведь законы Рейнсвальда запрещали работорговлю в любых ее проявлениях. Респира, видимо, такие вопросы никак не волновали, раз позволял себе подобные выходки. С другой стороны, это вполне в его духе, а безвольные рабы являлись отличным объектом для мучений.
        Двери вышибли парой выстрелов из гранатомета, и группа Эдварда вошла внутрь, пропустив вперед лишь дронов разведчиков, оглядываясь по сторонам и удивляясь тому, как жил этот человек. Если весь остальной дворец производил впечатление того, что здесь проживал буйно помешанный, то личные покои Респира выглядели так, словно вошли в покои старого и спокойного феодала, давно отказавшегося от буйной политической жизни и тихо доживавшего свои деньки в собственном имении. Старая антикварная мебель, паркетные полы и мягкие тканевые обои, украшенные золотом и серебром, портреты представителей рода Гористаров в красиво украшенных рамках и с барельефными личными гербами, очень старыми и даже с начинавшей облупливаться краской. Небольшая личная библиотека в полном порядке, но книги очень специфичные, словно специально подобранные описания военных походов и основных сражений, воспоминания и мемуары участников, труды политиков и полководцев о правилах ведения войны и подготовки к ней. Респир, похоже, возомнил себя великим стратегом, начитавшись подобной литературы, воздействовавшей на его воспаленное сознание как
энергетик, и начал готовиться к будущим завоеваниям. Пролистав книжку, лежавшую на читальном столике рядом с большим креслом с высокой спинкой и мягкими подлокотниками, где, наверное, Респир и сидел, Эдвард подумал, что это уже некая зацепка. Герцог Росский не бежал от мести и наказания, наоборот, ушел с Рейнсвальда потому, что мечтал основать свою маленькую карманную империю, только для него самого, с теми правилами, какие только он хочет. И значит, о нем еще услышат, вряд ли можно завоевывать острова и анклавы без того, чтобы об этом не пошли слухи и истории.
        - Господин, - в библиотеку зашел один из телохранителей, держа оружие на локте, - я думаю, вы должны взглянуть на эту находку, вам будет интересно, - он жестом показал, что нужно следовать за ним, направив на верхний уровень личных покоев Респира. Заинтригованный, Эдвард отложил книжку в сторону и пошел следом за солдатом.
        Еще одна пластиковая дверь, закрытая на замок, открывавшийся только по пробе крови, но гвардейцы просто вышибли ее, открыв проход, как оказалось, в личный гарем Респира, почему-то не взятый вместе с ним. Здесь снова сказывались непоследовательные логически цепи изломанной личности этого человека, не способного провести полноценную связь между причиной и следствием. Если собираешься совершить побег, то необходимо обрывать все нити, не оставляя за собой никаких следов, к каким относятся слуги и рабы. Ведь вряд ли кто сможет настолько подробно рассказать о другом человеке, как прислуга, несколько лет живущая буквально под боком, пересекаясь с ним по несколько раз в день и замечая все его привычки и наклонности. И все же, Респир оставил весь свой гарем, не озаботившись даже тем, чтобы его уничтожить, раз не мог забрать с собой, только запер, как закрывают шкаф с личными вещами, когда уезжают на отдых. Глупо и жестоко, но, в конце концов, речь идет о человеке, в чьих психических отклонениях никто и не сомневался.
        Интерьер гарема создавался из больших пушистых ковров из шкур животных, раскрашенных в теплые и нежные цвета, кроватей и диванов с полупрозрачными пологами, а так же большого количества подушек самых различных форм и размеров, разбросанных, кажется, вообще везде. Наложницы же практически раздеты, одежды ровно столько, чтобы прикрывать самые интимные участки тела, но при этом же все прикованные длинными и тонкими металлическими цепочками к кольцам, вделанным в пол. Девушка могла передвигаться по залу, но только на определенное расстояние.
        Сейчас несчастные наложницы лежали на кроватях, почти не шевелясь, видно, что многие в кровь расцарапывали руки и ноги, пытаясь освободиться от оков, но все безуспешно, кто-то уже сполз на пол, и единственное, на что их хватало, просто следить глазами за неожиданными гостями. У некоторых даже еще хватало сил, чтобы протягивать руки в слабой попытке зацепиться за детали брони гвардейцев.
        - Видимо, их уже давно не кормили, - сообщил один медиков, вызванных сюда, - они сильно истощены, многие обгрызали себе пальцы и ладони, часть уже в состоянии, близком к смерти. Какие будут приказы? - он посмотрел на барона, с удивлением рассматривавшего пленниц. Респир превзошел даже сам себя, оставив больше десятка человек на голодную смерть в собственном дворце.
        - Оказать медицинскую помощь, накормить и отправить всех на транспорт, - сказал Эдвард после минутного раздумья, - проследите, чтобы с ними обращались соответственно. Если Респир был здесь частым гостем, то явно много болтал. Быть может, что-нибудь и получится узнать от них полезного, - дернув ногой, сорвав с наколенника пальцы девушки, когда она сумела все же схватиться за него, он посмотрел на гвардейца, приведшего его сюда, - как только смогут нормально говорить, допросить. Приказ понятен?
        - Так точно, барон, - кивнул тот, - медицинский транспорт подойдет сюда через пятнадцать минут, медики осмотрят пленных и подготовят их.
        Следующей находкой Эдварда стал личный кабинет Респира, большое двухуровневое помещение с несколькими голографическими проекторами, голограммными столами и дополнительно установленным здесь командным пультом. Тут тоже все явно оставлено в спешке, и сейчас пара связистов в сопровождении интенданта занимались поиском и сбором всей возможной документации и электронной информации, что могла остаться после отбытия владельца. Множество папок, инфопланшетов и листков исписанной и исчерченной бумаги были просто разбросаны по кабинету, связистам приходилось тратить много времени даже для того, чтобы банально разобраться, что и к чему относится, снова сложить в папки и отложить для последующего изучения. Из любопытства Эдвард взял несколько листков, где оказались разведывательные данные о Карийском баронате, общие сведения о численности войск и кораблей, вооружении, использующемся сейчас, характеристика и состав боевых частей. Обобщенные сведения, которые пусть и являлись секретными, но при желании могли быть получены без особого труда. Все же шпионаж за соседями был на Рейнсвальде таким же обычным
явлением, как и локальные конфликты в колониях с мутантами и дикарями. У самого Эдварда в личной библиотеке было отведено несколько полок для материалов по Гористарскому баронату.
        - Каковы результаты? - поинтересовался он у интенданта, как раз скачивающего данные из блока памяти голограммного стола, - что-нибудь полезное есть?
        - Можете посмотреть сами, господин, - пожал тот плечами и активировал изображение. На столе сейчас же проявилось изображение скопления Оорта, находившегося на окраине сектора, и представляющее собой большую группу островов, очень тесно прилегающих друг к другу. Некоторые были даже соединены природными мостами из разросшихся гигантских лишайников, растущих на протяжении всей своей жизни и порой достигавших действительно огромных размеров. На поверхности Эдвард несколько раз видел такие лишайники, чьи стволы достигали в обхвате нескольких десятков метров, а их самих вполне можно было использовать как мосты, по каким двигалась даже легкая бронетехника.
        Скопление Оорта просто кишело жизнью и различными автономными анклавами, но не сильно ушедшими в развитии, поскольку острова почти лишены полезных ископаемых, только бедные залежи металлов и несколько мелких и очень соленых морей, где местные добывали нефть из глубоких скважин. Действительно, подходящая цель дня начала новой империи, но только почему он сразу не направился туда? По тем данным, что уже были получены от разведчиков, прежде чем они потеряли след его эскадры, Респир направился в противоположную сторону. Зачем тогда ему скопление Оорта?
        Эдвард взмахом руки велел продолжить сбор данных, а сам вскоре вышел на улицу, раздумывая, что же следует делать дальше. Главная проблема охоты на сумасшедшего в том, что даже не можешь представить, что происходит у него в голове, предугадать его действия и, значит, не можешь опережать его, вынужденный идти только по следам, то приближаясь, то снова отступая, но уж точно не способный обогнать. Раньше, когда Респира еще держал поводок старого барона, его действия поддавались хоть какому-то логическому объяснению, но сейчас он был свободен, действуя лишь так, как хотело его безумное сознание, подчиняясь сиюминутным желаниям и не оглядываясь на долгосрочную перспективу.
        - Господин барон! У нас срочное сообщение! - включилась внутренне связь, и Эдвард, включил двусторонний канал, настраиваясь на полученный сигнал, разочарованно вздохнув.
        - Слушаю. Что случилось? - поинтересовался он, кивнув в ответ на приветствие проходившей мимо группы медиков, несущих на носилках несколько тел.
        - Барон, у нас сообщение из Тристанского замка от сира Де Адрила. Докладывает о прибытии графа Фларского в столицу, теперь ожидающего вас для координации действий. Сейчас почти все вассалы собираются в столицу для общего собрания. Сир Де Адрил просит и вас поторопиться, чтоб не быть последним.
        - Понял вас, - сказал Эдвард и сразу же решил отдать несколько распоряжений, - передайте на флагман, чтобы начинали отзыв войск, мы уходим с Росса. Пусть немедленно сворачиваются и возвращаются на транспорты, здесь больше делать нечего, - с этими словами развернулся и вернулся в замок, где еще работали оперативники и связисты. Их будут забирать прямо оттуда, дав как можно больше времени для сборов информации.
        Примерно через тридцать пять часов, после того, как начался воздушный бой над Россом, эскадра Тристанского бароната покинула его ближнюю орбиту, забрав свои войска и все, что было необходимо, оставив истерзанный анклав догорать в еще не потушенных пожарах. По общепринятым правилам ведения локальных войн убежища для гражданских лиц не были затронуты или взломаны, так что большая часть населения уцелела и теперь выбиралась наружу, в развалины собственного города, занимаясь в первую очередь спасением того, что еще можно было спасти.
        Росс был серьезно поврежден, многочисленные разрушения портовой зоны и жилых кварталов сильно ударят по его экономике, но при поддержке Гористарского бароната он, скорее всего, быстро восстановиться. Целью нападавших не было разрушение и разорение анклава, а лишь дворец Респира, откуда было вывезено несколько терабайт различной информации, какой уже занимались дешифровщики.
        Глава 12. Игра в открытую
        Эдвард вернулся в столицу на том же корабле, что являлся флагманом при нападении на Росское герцогство. Пока дредноут еще ожидал места для стыковки, вылетел пряко ко дворцу на одном из корабельных шаттлов, не теряя времени, какого и так было очень мало.
        Во время перелета барон успел только переодеться и привести себя в более подобающий вид для такого визита, так что во дворец явился одетый в парадный камзол цветов Тристанского бароната в сопровождении небольшой свиты из нескольких вассалов и пары адъютантов. По прибытии оставил их на нижних уровнях, сам отправившись на верхние, где должны собираться феодалы для открытия первого собрания Совета и выбора нового короля.
        Королевский Дворец снова встречал Эдварда помпезными залами с высокими арочными потолками с затейливой резьбой, отображающей важнейшие моменты в истории королевства. Парадные залы, где сейчас собирались феодалы со всего Рейнсвальда, дополняли огромные статуи королей в боевых доспехах в нишах между колоннами, а над ними поднимались красочные витражи, специальным образом подсвеченные и кажущиеся, будто светяться изнутри.
        Сейчас здесь было многолюдно, феодалы со своими свитами и семьями собирались со всего Рейнсвальда почтить память старого короля и принять участие в выборе нового. Множество пышных и красочных камзолов и платьев казались морем всевозможных цветов, переливающимся и блестящим при свете плазменных огней огромных люстр под потолком.
        Открытой оставалась только выложенная красными коврами дорожка, вдоль которой стояли наизготовку королевские гвардейцы, и свободная площадка перед пустующим королевским троном, над которым в знак траура приспущены все флаги.
        Поднимаясь по парадной лестнице, с почетным караулом из королевской гвардейцев, стоящих через каждые пять ступенек, Эдвард чувствовал, что начинает нервничать, и чувство это связано не столько с тем, что должно произойти, сколько с осознанием того, что впервые идет на собрание феодалов в качестве барона, а не его наследника или сопровождающего. При его жизни собрание феодалов проводилось всего лишь трижды, но сам он помнил только два из них. Второе, еще отложившееся в его памяти, было посвящено объявлению войны с Саальтом, которой, к счастью, удалось избежать, а вот первое, более раннее, в памяти сохранилось только какими-то отдельными обрывками, порой проскальзывающими в воспоминаниях отдельными образами или фразами, посвящено же было избранию Иинана Третьего. Или же это была лишь его коронация? Он помнил лишь большое количество феодалов и их дам в пышных парадных одеяниях, значительность и торжественность момента, равно как и свой страх и восхищение, что испытывал, присутствуя там вместе с отцом.
        Волнение пробуждало в памяти те образы, что казались уже окончательно забытыми и потерянными, но сейчас нахлынувшими на него с новой силой, так что молодой барон шел, практически не обращая внимания на окружающих людей и только ответно приветствуя других феодалов, собравшихся в залах королевского дворца и уже оживленно что-то обсуждавших. Конечно, сейчас у всех была только одна тема - смерть короля, равно как и то, кто займет его место. Претенденты, не смотря на все те изменения, что произошли в последнее время, все еще были очень сильны и вполне могли померяться силами, если дела пойдут совсем плохо и никто не решится на уступки.
        - Эдвард! Очень рад вас видеть! - в Зале Героев, среди множества прочих собравшихся, его встретил граф Фларский. Дэлай стоял в парадных одеяниях, в сопровождении герцога Камского и барона Филорейского, одного из своих старых союзников, чей феод находился на противоположной от Тристана части острова, да и прежде с ним Эдвард никогда не напрямую не пересекался. Граф, немного нервничая, как, уверенный в своих картах и ждущий момента, когда партия начнется, крепко пожал молодому барону руку, - наконец-то вы появились. Сразу после вашего сообщения я забросил все дела и чуть ли не бегом помчался сюда. Первый раз в своей жизни мне казалось, что корабли двигаются очень медленно в режиме прыжка, - он нервно рассмеялся своей собственной шутке, - вы где были? Я думал, что уже увижу вас тут, а получилось, что именно Тристанского барона и пришлось дожидаться.
        - У меня были неотложные дела, какие необходимо было решать, - скромно ответил Эдвард, - пришлось, правда, действовать в спешке, но что-то говорить о результатах пока еще рано, - оглянувшись по сторонам, поинтересовался. - Пятьсот часов уже давно подходят к концу, и мне интересно, что собираются делать остальные претенденты? Они уже прибыли во дворец?
        - И давно, - кивнул граф Фларский, - и с каждым из них я уже успел переговорить, - по тому, какое кислое выражение приняло его лицо при этих словах, разговоры вряд ли были очень приятными, - ни один из них не собирается отступать от своих позиций. Наоборот, все вполне готовы применить и силу, если их претензии не будут признаны… Мы действительно стоим на пороге войны, и мне очень хочется быть уверенным в каждом из тех, кого сейчас называю союзником…
        - Во мне можете быть уверены, - кивнул Эдвард, вспоминая о Праве королевского выбора, лежащем сейчас в сейфе Тристанского замка, - однако нам необходимо действовать уже сейчас, если вы, граф, не хотите начинать свое правление с попыток подавить сразу два восстания на территории королевства. Чем быстрее это будет, тем лучше, - барон посмотрел прямо на своего собеседника, претендента на королевский престол, - вы же хотите быть королем? Или уже нет такой твердой уверенности?
        - Что вы имеете в виду? - удивился граф, но его смущение быстро превратилось в череду метких вопросов, - может быть, поделитесь с нами своими планами? Вы же не собираетесь действовать в одиночку?
        - Не собираюсь, - подтвердил Эдвард кивком, - именно поэтому здесь с вами, а не у себя в замке. Кстати, раз уж я только что прибыл, по праву новичка поинтересуюсь, когда же будет первое собрание?
        - Как только Стража Трона откроет зал заседаний, - сказал граф, - если верить их представителю, то должны сделать это в течение двух часов.
        Дэлай упомянул древнюю, но едва себя проявлявшую организацию, по своей структуре похожую на рыцарский орден, набиравшуюся из непризнанных сынов феодалов, но всегда небольшую по численности, в чью прямую задачу входила защита королевского трона и дворца. Точно о ней ничего не известно, за исключением внешнего вида ее членов, всегда появлявшихся на людях в белоснежных доспехах и закрытых шлемах. Рассказывают, что все рыцари Стражи Трона проходят через киборгизацию и многочисленные имплантации, навеки соединяясь воедино со своим доспехом, а от их личности почти ничего не остается, за исключением той части, что поклялась защищать королевский трон и престол от любых посягательств. В бою же их последний раз видели у ворот Белой Башни, где в самый решающий момент, когда штурм почти провалился, двести Стражей возглавили атаку в пробитые, но еще не взятые ворота, контратаковав идущую на вылазку колонну противника и наголову ее разгромив.
        - Значит, время у нас еще есть, - кивнул Эдвард, - граф, мне нужно, чтобы вы сейчас же подняли весь ваш флот и направили его к Камским верфям. Все корабли, без исключения. Они соединятся с флотом Райсора, - он посмотрел на своего друга с такой уверенностью, что тому ничего не оставалось, кроме как просто кивнуть, - и будут ожидать моих дальнейших указаний…
        - Эдвард, кто здесь претендент, я или вы? - усмехнулся граф Фларский, удивившись такой активности, - вы так уверенно командуете, что начинаю себя чувствовать неуютно на вашем фоне. Можно поинтересоваться, зачем вам понадобился мой флот? Я и так потерял несколько кораблей из-за того, что на меня напали пираты.
        - Я сумел как следует разозлить Гористаров, - Эдвард оглянулся на преемника старого барона, стоявшего с довольным видом чуть поодаль и разговаривавшего с графом Розмийским, выглядевшим уже не так довольным жизнью и заметно нервничавшим. Здесь его тоже можно понять, наступал, наверное, важнейший момент в его жизни, во время которого совершенно не хотелось позориться никаким образом, - И после того, что устроил, они будут жаждать мести.
        - И как же? - спросил граф, сразу напрягшись, - пожалуйста, только не говорите, что втягиваете меня в войну против Гористаров. Это последнее, что мне сейчас нужно.
        - Война уже на пороге, граф, - прошипел Эдвард сквозь зубы, - вы думаете, что сейчас Гористары просто так возьмут и признают вас королем? Да, у вас сейчас больше всех шансов, но стоит только глашатаю объявить вас королем, как этот поганый род выступит против вас со всеми силами, что имеет, и этого вам уже не изменить никакими уговорами. Если бы старый граф не умер, наши границы уже были бы в огне, - он кивнул в сторону нового графа Гористара, - но его преемник еще колеблется. Только отступать он точно не будет, его положение и так пошатнулось в связи с последними событиями, и теперь ему необходимо срочно укреплять свой собственный трон. А что может подействовать на вассалов лучше, чем победоносная война за королевский трон? Если же трон останется за вами, все Гористарское графство может смело прощаться со своим ведущим положением на острове, - он снова вздохнул, уговаривая графа к активным действиям, - вы для них как кость в горле.
        - И что же вы все-таки придумали, барон? - спросил граф Фларский, сложив руки на груди. Такой резкой отповеди явно не ожидал, и часть спеси с него моментально слетела, обнажая скопившееся нервное напряжение и волнение перед грядущими событиями, - что конкретно?
        - Мы атаковали Росс, центральный город и порт серьезно повреждены, эскадра, защищавшая его, уничтожена, - честно признался Эдвард, оглядевшись и убедившись, что сейчас их не подслушивают, - дворец взят штурмом, и мои люди нашли там несколько очень интересных вещей, которые помогут в поисках Респира.
        - Барон! Вы с ума сошли уже со своим желанием отомстить этому человеку! - граф чуть было не закричал в полный голос, но все же сумел спохватиться и даже закашлялся, прежде чем принялся шипеть сквозь зубы, вцепившись рукой в лацкан камзола Эдварда, - вы же понимаете, что это война! Герцогство находится под протекторатом Горситаров, и теперь у них полное право выдвинуть вам претензии! И это в те дни, когда решается, кто должен стать королем!
        - Именно поэтому мне и нужен ваш флот, - сказал Эдвард, - Гористары ударят по Тристану, где их уже ждут мои эскадры, бросив в бой все свои силы без промедления. К тому же, я еще надеюсь на помощь Кариского бароната…
        - Кстати! - вмешался герцог Камский, до этого момента стоявший рядом с приоткрытым ртом и просто не знающий, что можно сказать в подобной ситуации, - я сейчас же разыщу Рокфора! Он должен быть где-то здесь, совсем скоро вернусь… Думаю, он тоже должен быть в курсе происходящего.
        - Сейчас они еще не знают о произошедшем. Мы уничтожили все корабли, имевшиеся на Россе, и взорвали все вышки подпространсвенной связи, какие смогли обнаружить, поэтому преимущество еще остается за нами, чтобы подготовиться, - продолжил Эдвард, - пока Гористары будут связаны боями у Тристанского замка, ваши силы атакуют сам МысХаркии. Вряд ли они будут держать там достаточно сил, чтобы быть готовы к такому. Скорее всего, они вряд ли вообще будут рассчитывать, что кто-то рискнет напасть на их родовое гнездо… А если столица падет, союз вокруг графа Розмийского развалиться так же быстро, как и собрался. Гористары являются его сдерживающей силой, граф Розмийский не более чем марионетка в руках этих убийц, - Эдвард повел плечами, вздрогнув от накатившего на него желания прямо сейчас насадить на шпагу молодого барона Гористара.
        - Вы сильно изменились после того, что произошло на вашей свадьбе, молодой барон, - покачал головой граф Фларский, постепенно переваривая все услышанное. Слова Эдварда, произнесенные вслух, зацепили слабые нотки в его душе, сомневающиеся в возможном мирном исходе выборов. Вся ситуация вокруг возможного нового короля уже почти что дышала войной и порохом, не хватало всего лишь маленького шажка, каким вполне и могло оказаться признание избранного короля, но с каким будут не согласны проигравшие. Нанести упреждающий удар в данном случае выглядело бы вполне логичным решением, все равно историю напишут победители. Граф снова задумался, наверное, решаясь, какой вариант будет наиболее подходящим в этой ситуации. И все-таки согласился с Эдвардом, надеясь на логичность выбранного им пути, - прежде вы казались мне тем, кто слишком сильно заботящимся о своей чести, но сейчас я вижу перед собой человека, который умеет добиваться своих целей. Хорошо, сейчас же отправлю своего адъютанта с сообщением на корабль, чтобы он передал приказ о передислокации. Скажите только, вы уверены, что сможете выдержать удар
гористарского флота? Их новый барон молодой и импульсивный, бросит на вас все, что есть под рукой.
        - Мы выдержим. Главное, вы сделаете свое дело, - кивнул Эдвард, - сейчас же важнее всего начало выборов нового короля. У нас есть, по меньшей мере, сутки, прежде чем до Гористаров дойдет известие о событиях на Россе…
        - Эдвард, очень рад тебя видеть, - к ним подошел Рокфор в парадном камзоле цветов бароната, но с черной траурной лентой, - прими мои наилучшие поздравления в связи с твоим выздоровлением, - говорил даже без тени настоящей радости в голосе. Барон Карийский сильно сдал за то прошедшее время, что пролетело после момента их последней встречи, прежнюю веселость и позитивный настрой как рукой сняло, оставив только грусть и разочарование, читавшиеся в его глазах, - Райсор сказал, что тебе необходимо меня видеть. Что снова произошло?
        - Барон, - кивнул Эдвард в знак приветствия, - вы же хотите расквитаться с Гористарами за то, что произошло? - он говорил прямо, поскольку эта тема для него была не менее болезненно, чем для отца, потерявшего из-за них свою дочь.
        - Я лично готов придушить каждого из них, - твердо сказал Рокфор, посмотрев на тристанского барона с такой яростью в глазах, что еще немного и смог бы прожечь дыру в его теле, - пока хотя бы один из них еще жив, дышать спокойно не могу. Они… Они вырастили Респира и его безумство, и кто-то все-таки должен ответить за то, что произошло…
        - Тогда поднимайте ваши корабли, - сказал Эдвард, - уже скоро флот Гористаров попробует напасть на Тристан, и мне надо, чтобы ваши эскадры были рядом с моими. Мы им устроим такую же бойню, что и перед воротами Белой Башни, - он посмотрел на молодого графа Гористара, тоже сверлившего взглядом их небольшую группу. Вполне может быть, если бы не строгие придворные правила, по которым на территории королевского феода настрого запрещается решать любые конфликты между феодалами, то они бы уже объявили друг другу войну. Снова повернувшись к Рокфору, Эдвард спросил, - барон, я ведь могу вам так же доверять… как раньше?
        - Сынок, - Карийский барон выдавил из себя взволнованным голосом, - после того, что случилось, ты мне все равно как сын. Пусть даже и всего лишь несколько секунд, но вы с Изабеллой были женаты. Чтобы ни случалось, я поддержу тебя, особенно, если это касается возможности смешать с грязью этих безродных выродков Гористаров. Я сейчас же отдам приказ флоту направится к Тристанскому замку… Сколько у нас времени?
        - Сутки есть точно, - кивнул Эдвард, повторив ту фразу, что пару минут назад уже сказал графу, - Гористары еще не в курсе, что произошло, и им еще потребуется время, чтобы подготовить корабли. К этому моменту наши эскадры уже должны быть готовы встретить врага…
        - И к этому моменту уже будет окончательно ясен расклад сил за столом переговоров, - добавил граф Фларский, - мои союзники окажут вам всю возможную поддержку, на какую только будут способны, если война затянется и пойдет не так, как предполагалось с первого момента.
        - Да поможет нам Небо… - только и покачал головой Райсор, искренне надеясь, что они сейчас не совершают чудовищную ошибку, о которой потом всем придется очень сильно пожалеть.

* * *
        Росс действительно был лишен возможности связаться с Гористарским графством после всего произошедшего. Все военные и торговые корабли, находившиеся в портовой зоне, были либо уничтожены в ходе обстрелов, либо серьезно повреждены и не могли подняться в воздух в ближайшие дни. Уничтожены и все установки подпространственной связи, буквально отрезав герцогство от всего остального Рейнсвальда.
        Остатки сил ополчения и внутренней полиции пытались навести порядок среди гражданского населения, покинувшего убежища и теперь возвращающегося по разрушенным улицам в свои дома в поисках того, что еще можно было спасти. Начались грабежи и мародерство, сил правопорядка не хватало, чтобы все это остановить, к тому же, у них хватало и множества других проблем, начиная от еще продолжавшихся пожаров и разбора завалов, до мутантов, что лезли на огонь сквозь проломы во внешних стенах и разрушениях в куполе.
        Рано или поздно помощь все равно должна была подойти, в ближайшие города были отправлены гонцы с просьбами о помощи, и много надежд на приходившиеся из Мыса Харкии корабли, регулярно курсирующие между этими городами
        В том, что это были войска Тристанского бароната, никто даже не сомневался, на поле боя остались части доспехов и разбитая техника с символикой бароната, сохранились и многочисленные видеозаписи и фотофиксации о том, что нападавшие корабли принадлежали к флоту Тристана.
        И все понимали, что это значит. Такое нападение просто не могло пройти безнаказанным, новый барон, как только узнает о случившемся, тут же отправит все доступные силы на то, чтобы наказать тристанского выскочку за случившееся здесь. Кто-то, конечно, пытался объяснить случившееся тем, что барон Эдвард мстил за события на его свадьбе, когда сам герцог Росский расстрелял его свадьбы и убил молодую жену, но таких мало кто слушал. В конце концов, нельзя сравнивать одну жизнь с тысячами тех, кто погиб на улицах города и портовой зоны под корабельным обстрелом из орудий и торпедных аппаратов.
        Росс колебался на грани анархии и попыток сдерживать порядок в течение следующих ста сорока часов, медленно, но все же уверенно восстанавливая покой и тишину на улицах. И только после окончания этого времени подошел караван торговых кораблей из Гористарского графства, обнаруживший столь тяжелое положение столицы графства, едва пережившего нападение, и, конечно же, первым же их действием стала отправка сообщения в Мыс Харкии обо всем, что здесь произошло.
        Война начиналась…

* * *
        - Всеобщее собрание вольных феодалов королевства Рейнсвальда официально объявляется открытым, - объявил Глава Стражей Трона, стоя посреди зала в белоснежном доспехе и с закрытым шлемом, увенчанном еще и высокими белыми крыльями, - почтим честь и память нашего великого монарха и передадим престол самому достойному и лучшему из вас.
        С этими словами Глава Стражей отступил назад, позволяя всем стоявшим здесь пройти в обширный Зал Собраний, до этого при правлении Иинана Третьего открывавшийся лишь единожды. В этом месте практически ничего не изменилось с того самого момента, как дворец был достроен, как символ неизменности и твердости порядков Рейнсвальда. Огромный круглый зал с куполообразным потолком, раскрашенным древними фресками, изображавшими первые дни колонистов на острове, начало внутренних войн, эпоху войн Объединения и величайший день создания королевства. Под изображениями героев прошлого и их великих подвигов стояли на разных уровнях несколько галерей с местами для феодалов, распределенных по возрасту и времени присоединения их феодов к королевству. А в самом же центре зала был большой круглый стол для изначальных двадцати шести феодов, вырезанный из черепа гигантского дракона, уничтоженного объединенным флотом Рейнсвальда еще в начале его существования. Стол был в два уровня, внешнее кольцо предназначался для первых феодалов. И с созданием же выборной системы королей был добавлен второй уровень во внутреннем круге,
всего лишь на пять мест, предназначенных для претендентов на королевский престол, где они могли посмотреть друг другу в глаза, споря за то, кто из них должен стать новым королем.
        Эдвард занял свое законное место за внешним кругом, в большом резном кресле, стилизованном под вставшего на задние лапы грифона, символ родового герба Тристана. Резьба на столешнице перед ним изображала герб бароната, выполненный в полный размер, со всеми деталями, окантовкой и изображением геральдических зверей бароната. Личный герб Эдварда, черная железная перчатка, сжимающая эфес сломанного меча, полученный в знак признания его особых заслуг в Такийской провинции, был изображен на большом и длинном баннере, свисающим с потолка, рядом с личными гербами всех остальных феодалов за столом.
        - Претенденты на королевский престол! Если вы считаете себя достойными, то поднимитесь и войдите во внутренний круг! - призвал Глава Стражей Трона. С этими словами со своих мест поднялись трое претендентов. Граф Фларский в белых с золотом одеяниях, барон Розмийский, сейчас в геральдических цветах своего феода, зеленых с черных, и барон Гельский, в парадном камзоле алого и голубого цветов. В этот раз претендентов было три, и остававшиеся свободными места тут же убрали. Каждый вытащил свой церемониальный клинок и положил перед собой, острием в центр, так что все три меча касались друг друга.
        - Сегодня день великой печали и новой радости, - Глава Стражей Трона снова вышел на свое возвышение, объявляя о начале дебатов, - Сегодня заканчивается эпоха правления Иинана Третьего, короля, оставившего после себя великий след в истории нашего королевства. И все мы будем скорбеть о нем, но свет всегда следует за тьмой, и сегодня в наших силах выбрать нового короля, достойного, чтобы принять на свои плечи такую ответственность и вести всех остальных за собой. Каждый из вас ведет за собой людей Рейнсвальда, каждый из вас принимает ответственность за каждого из своих вассалов. И сегодня вы должны избрать достойнейшего, кому доверить свои жизни так, как вам доверяют свои жизни ваши подданные, - Глава Стражей говорил еще очень долго, представив каждого из претендентов, перечислив их основные заслуги и деяния, а так же представленные ими доказательства того, почему могут являться претендентами на престол Рейнсвальда. Это больше церемониальное действие, чем являлось действительно необходимой частью выборов, но традиции всегда оставались очень чтимой частью культуры королевства.
        Самое важное началось только тогда, когда Глава Стражей объявил дебаты открытыми для свободного обсуждения. Здесь происходил единственный момент в истории Рейнсвальда, когда каждый говорящий мог повлиять на решение и, собственно, все будущее королевства. Голоса всех были равны, и все могли выразить свое мнение, наверное, единственная уступка демократии, официально допущенная в королевстве.
        Никто и не ждал, что все закончится в первый же день. Слишком много споров и противоречий всегда возникало между феодалами, активно обсуждающими каждого из претендентов, не стесняясь в выражении личного мнения. Здесь не было разницы, насколько крупны армии феодала, и какое значение имеет для королевства, как отдаленно находится его феод от столицы или и вовсе от центрального острова Рейнсвальда и каковы его возможности. Эдвард первое время просто слушал, пытаясь прояснить для себя, как необходимо прокладывать дальнейшую стратегию действий, как выстраивать диалог с феодалами, да и просто узнать мнение большинства о том, каким должен быть будущий король. Конечно, экономические и политические возможности для становления того или иного претендента на престол обычно являлись главенствующими, но никогда не стоит забывать, что Рейнсвальд это не только флот, армии и производственные мощности, но и люди, народ, а главное, феодалы, что ведут за собой людей. Их мнение было, есть и будет решающими для избрания нового короля. Всегда разворачивается борьба за голоса малых феодалов, которых гораздо больше, чем
тех старых и могущественных феодов, чьи голоса не составляют и пятой части от общего количества. Ведь именно мнение простого большинства решит, кто же снова наденет корону Рейнсвальда, и перед кем встанут на колени все без исключения.
        Первоначальная поддержка неожиданно перешла к графу Розмийскому, как к сыну последнего короля, эпоха правления которого у очень многих оставила хорошую память. Многие считали, что правление сына Иинана Третьего станет прямым продолжением той политики, что вел его отец.
        Только его первоначальный успех не продержался очень долго, поскольку слишком уж активно его поддерживали Гористары. Поддерживающие остальных двух претендентов бароны очень быстро смогли перевести спор именно в то русло, что граф Розмийский на деле может стать марионеткой Гористаров, конечно, очень древнего и уважаемого рода, но уже давно известного своей жадностью и желанием властвовать над всем Рейнсвальдом. Становиться под пяту правления этого рода хотелось далеко не многим, и постепенно чаша весов начала склоняться к графу Фларскому, чьи сторонники активно поддерживали идеи равенства феодалов, а так же тех реформ, что могут избавить Рейнсвальд от тех проблем, что накопились к окончанию эпохи правления Иинана Третьего. Программа реформ, выдвинутая графом, предполагала в первую очередь реорганизацию торговых путей и основных торговых трактов, уже устоявшихся на территории королевства, но частью обходившие новые феоды, еще не включенные в общую систему торговли, а потому испытывающие проблемы с развитием и рынками сбыта своей продукции. Среди малых феодалов большую поддержку получила предложенная
реформа личных армий феодалов, которые прежде обладали полной свободой в принятии на вооружение самых различных технологий. Не ограниченные так же и по максимально допустимым показателям личного состава и стоявшей на вооружении техники, за исключением нескольких вето, наложенных королем на особо смертоносные и разрушительные технологии, представляющие угрозу всему королевству.
        Уже многие считали, что необходимо ограничивать возможности феодалов, поскольку столь большие армии просто не могли стоять без дела, в результате чего по всему Рейнсвальду время от времени возникали различные локальные конфликты. Порой из-за пустых мелочей, но разгоравшихся до жарких схваток, в которых гибли порой целые поселения, а потери исчислялись тысячами. И из-за этого же небольшие феоды всегда чувствовали притеснение со стороны своих старших и более могущественных соседей, с чьими армиями им, конечно, было не тягаться. Такая же реформа уравнивала бы их возможности, но сильно сказалась на отношении к графу крупных феодалов, не видевших в личных армиях, по численности порой приближавшихся к королевским войскам, ничего плохого. Сам Эдвард еще не знал, как стоит реагировать на подобное, поскольку его возможности такая реформа тоже задевала серьезно, но это был пока лишь проект. Быть может, после окончания уже подступившей к порогу войны, такие армии действительно не понадобятся, да и неизвестно, что вообще от них останется, когда отгремят сражения.
        С продолжением спора начинали вскрываться и те противоречия, что уже разделяли феодалов Рейнсвальда, не только лишь связанные с территориями и торговлей, но и уже очень старые, покрывшиеся коростой и все глубже проникающие в самую суть королевства. Не смотря ни на что, Рейнсвальд, со всей его данью традициям, верности устоям и строгой социальной иерархии, все же развивался, не останавливаясь и не замирая в эпохе застоя.
        Старые феоды начинали постепенно отставать от молодых, развивающихся и вынужденных бороться за свое место на внутреннем и внешнем рынках Рейнсвальда, а потому активно вкладывающих все доступные средства в модернизацию производства, улучшения качества и надежности выпускаемой ими продукции. Малые герцогства и баронаты чаще всего вытеснялись потоком промышленных товаров, идущих в огромных количествах от гигантов в этой сфере, вроде Тристана или Гористара. А потому прокладывали новые пути для внешней торговли в поисках покупателей. При этом из уже крепко закрепившихся на рынке феодов далеко не все стремились поспевать за новыми тенденциями, поскольку система и так хорошо работала, налаженная и эффективно действующая, все больше усугубляя разницу между количеством и качеством, принципиально разную для многих феодов.
        Проблемы возникали и с неконтролируемо развивающимися колониями, иногда становившимися самостоятельными, когда центр больше не мог их удерживать, а иногда оставаясь в прежнем статусе, но по размерам и значимости далеко превышая метрополию. Порой они двигали и развитие многих феодов, что в частности, сильно заметно в Тристанском баронате, где там сразу вводили самые передовые технологии, и постепенно расширяя на все остальные территории. Только чаще давление центра тормозило само их развитие, из-за чего порой даже оказывались нерентабельными. Некоторые старые графства и баронаты уже вовсе выступали за отказ от развития экстенсивной пполитики Рейнсвальда, считая, что королевство должно располагаться исключительно на самом острове. А вот для большинства молодых и небольших феодов такой путь экономики был единственным ключом к выживанию и даже процветанию.
        Эти и многие другие проявившиеся сегодня противоречия были лишь немногими вопросами, поднятыми только в первый день обсуждения, но они уже показывали ту глубокую пропасть, что пролегала между различными силами на Рейнсвальде, сейчас с новым энтузиазмом вцепившимися друг в друга, пока еще только на дипломатическом языке. Споры становились ожесточеннее, а слова были все жестче и жестче, появлялись уже даже открытые обвинения и угрозы. Претенденты переманивали поддерживавших их феодалов один у другого, предложения и просьбы сменялись едва ли не чаще, чем на них успевали отвечать, некоторые оставались и вовсе без ответа, а некоторые вызывали новые обсуждения, новые вопросы и новые пути для поиска ответов. Атмосфера становилась все более напряженной, и люди, запертые здесь друг с другом, все больше походили на свору голодных собак.
        Эдвард, вслушиваясь в накалившиеся до предела споры, вспомнил ту старую историю, рассказанную как-то его отцом, что если в одной банке закрыть множество пауков и даже регулярно кормить их, то они все равно начнут убивать и пожирать друг друга, до тех пор, пока не останется всего лишь один. Самый злой, самый сильный и наглый паук, сожравший всех остальных и при этом сумевший выжить. А потом он тоже умрет, не сумев переварить все то, что сожрал, подавившись, попросту не способный остановиться. Люди должны выходить на компромисс, иначе они просто рискуют повторить участь этих пауков, вот в чем мораль истории. И глядя на окружающих его феодалов, Эдвард все лучше понимал, что никто не хочет уступать. Равенство возможностей и чувство столь близкой власти, что до нее можно руку протянуть, ожесточали людей, заставляя их до последнего вздоха лезть вперед, пробивая перед собой лишь собственные интересы и не обращая внимания ни на что другое.
        Дебаты были прерваны только уже глубокой ночью, когда напряжение достигло таких пределов, что еще немного, и феодалы готовы были объявить войну друг другу прямо здесь и сейчас. Стража Трона вошла в зал, объявив, что сегодняшнее собрание закончено, и продолжить можно только на следующий день. Взвинченные и нервничающие дворяне, все еще что-то вполголоса обсуждающие, не способные сразу оторваться от разгоревшихся споров, покидали свои места и расходились по выделенным для них комнатам в королевском дворце.
        - Так что скажете по поводу сегодняшнего дня? - спросил Эдвард у графа Фларского, когда они уже выходили из зала. Граф выглядел совершенно истощенным в физическом и в моральном плане после того напряжения всех своих сил, что пережил в течение этого дня, - мне кажется, мы смогли достигнуть определенных успехов.
        - Барон Гельский, можно сказать, практически выбыл из игры, - кивнул Рокфор, подходя к ним. В отличие от многих, буквально святившейся энергией, дебаты вернули ему хоть какое-то чувство цели в будущей жизни, - У него слишком слабы шансы, а после поражения его эскадры у Самрийских верфей потерял доверие как человек, способный командовать войсками. И остезейцы от него практически откололись, - он вспоминал последний час обсуждения, когда остезейские бароны неожиданно начали переходить на сторону графа Фларского, поддерживая предложенную им политику постепенных реформ, способную в будущем серьезно изменить внешний вид и внутреннюю структуру Рейнсвальда.
        - Зато промышленники Хальса готовы держаться за графа Розмийского до последнего, - заметил граф Фларский, обреченно вздохнув, - я все же надеялся, что они оценят систему реформирования дорожного сообщения, из-за которого у них есть немало проблем с перевозками товаров. Видимо, предложения Гористаров устраивают их гораздо больше… Хотя вы правы, сегодняшний день можно назвать удачным, - он пожал плечами, - а с вами, друг мой, - он положил руку на плечо Эдварда, - у нас отдельные планы. Как вы думаете, как поступят Гористары, узнав о случившемся? Я имею в виду, относительно собрания. Представьте, какой резонанс может вызвать сообщение, что барон Тристанский нарушил нейтралитет пятисот часов! Почему мы только сразу об этом не подумали… - он покачал головой, разочарованный собственной недальновидностью, - я могу оправдать вас и даже в какой-то мере поддерживаю, но что скажут остальные феодалы? Это же действительно очень серьезное преступление.
        - Если результат будет не в нашу пользу, то вы просто откажетесь от моей поддержки, - сказал Эдвард уже подготовленную фразу, - и публично обвините меня в нарушении признанных обычаев. Де-факто наше с вами соглашение силу не утратит, но после таких публичных заявлений у остальных не останется никаких сомнений в вас и в вашей благонадежности. Гористары получат предлог для нападения, а мы получим шанс их уничтожить, - барон просто пожал плечами, словно говорил о каких-то обыденных вещах, - нам сейчас нужен только действительный результат, а не мнение об этом результате…
        - Черта с два так кто поступит! - возмутился Рокфор, слышавший каждое их слово, - Эдвард! Я не позволю тебе хоронить себя с такой же легкостью на радость Гористарам. Ты не должен так легко отказываться от всего того, что добился твой отец, даже если это в память о моей девочке. Я официально признаю вину за нападение на Росс. Если для этой войны нужны жертвы, то пусть жертвой стану я, а не ты, - прежде чем тристанский барон успел что-то сказать, Рокфор ткнул ему в грудь пальцем, - у меня есть наследник, пусть ему всего лишь семь лет, но мои вассалы помогут стать ему настоящим бароном. А ты последний из своего рода!
        - Святые Небеса! Рокфор! - отмахнулся Эдвард, - о какой чести вы говорите здесь, на Рейнсвальде! Это всего лишь, демоны их раздери, слова, о чести здесь забыли еще до вашего рождения, ей лишь прикрываются, чтобы решать свои личные дела! Все остальное вранье и ложь! В королевстве нет больше дела чести, здесь есть лишь личные мотивы! Я хочу перебить всех Гористаров, от самого барона до последнего младенца! И не вам заставлять меня отказываться от подобного!
        - Значит, у меня, мотивов, хочешь, сказать, нет? - рявкнул Рокфор, неожиданно крепко заломив руку Эдварда, чего уже никак нельзя было ожидать от такого старика, - если у кого-то и есть причины ненавидеть Гористаров, то это у меня! Чтобы дальше не было, но ты должен сделать то, чего я не смогу. Ты должен расквитаться с ними за все, что произошло. За все! Понимаешь? - он обернулся к графу, стоявшему рядом с видом человека, боявшегося вмешаться в столь яростный разговор, - граф, как будущий король, прикажите ему не принимать столь поспешных решений. Карийский баронат будет верен вам, не смотря ни на что, но Эдвард нужен вам как никто другой. За ним пойдут люди, вы видели это. Ни за мной, ни даже за вами, но он может стать тем, кто принесет вам Рейнсвальд, - Рокфор говорил горячо и поспешно, но к его словам нельзя было не прислушаться.
        - Друзья, я, конечно, понимаю, что не имею права советовать в подобном споре, поскольку Изабелла не была мне так дорога, как кому-либо из вас, - показал головой граф, - но то, что говорит Рокфор, выгоднее с политической точки зрения. Он отец, потерявший дочь, и его поступок будет выглядеть гораздо лучше в любом свете, с какой стороны не посмотри. Многие из феодалов, что сейчас в зале, имеют детей, и его чувства для них будут понятны, в то время как любовь… - Дэлай развел руками, - это чувство описать намного сложнее. А действия Рокфора… их можно даже использовать для того, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу, попытавшись выставить Гористаров виноватыми во всем произошедшем.
        - Граф! - Эдвард чуть было не ударил его в лицо, но в последний момент все же спохватился, - вы вообще понимаете, что вы сейчас говорите! Я не позволю сделать вам из гибели Изабеллы свой политический трюк! Не позволю смешивать ее имя со всей той грязью, какой является Рейнсвальдская политика!
        - Еще не время убиваться по этому поводу, - сказал граф, - Эдвард, ты знаешь, что другого выхода действительно нет, а ты нужен здесь, на Рейнсвальде. Нам нужен герцог Аверийский, феодал колонии, появление которой изменило весь прежний баланс на Рейнсвальде, герой Таркийской провинции и человек, чьими усилиями проект «Сакрал» обрел жизнь. И без которого герцог Камский никогда бы не смог его закончить. И ты нужен мне, чтобы стать королем, понимаешь? - логика говорила в его словах, и Эдвард не находил достаточно веских доводов, чтобы их оспорить. Не с этого он собирался начинать войну, не задумавшись о тех эмоциях, что могут подстегнуть Рокфора, слишком глубоко погрузившись в собственные страдания.
        - Хорошо, пусть будет так, - сказал Эдвард, снова поднимаясь, соглашаясь со словами графа и видя одобрение Рокфора, хотя все остальное его сознание выло, требуя немедленно отказаться от этого безумия. Усилием воли барон подавил в себе эмоции, какие могли ему помешать, заставив себя действовать холодно и расчетливо, - только пообещайте мне одну вещь, граф. Как только вы станете королем, все обвинения с Рокфора будут сняты.
        Граф Фларский просто кивнул в ответ, соглашаясь с тем, что и так звучало очевидным. На законы власть предержащие могут смотреть только до тех пор, пока они им нужны, в других случаях могут и закрыть глаза на их нарушение.

* * *
        Известия о том, что произошло на Россе, дошло до молодого гористарского графа спустя трое полных суток с того момента, как эскадра Тристанского барона вышла из прыжкового режима в районе этого острова. В Мысе Харкии произошедшее сразу же поставило на уши всех военных, тут же начавших подготовку войск и флота, ведь даже самый последний связист из штаба понимал, что такое нападение нельзя рассматривать иначе, как перчатку, брошенную в лицо, как вызов, за которым обязательно последует война.
        Только когда об этом услышал сам барон, то заколебался, не зная, как следует ему и дальше поступать, когда вот уже три дня идет Совет о выборе нового короля. События развивались слишком быстро, гораздо быстрее, чем новоиспеченный барон успевал реагировать, только еще обучаясь искусству быть политиком. Многие уже замечали, что у Михаэля Гористара, нового графа, нет ни умений, ни навыков его весьма талантливого деда. Последней волей старого барона, обнаруженной в заранее им написанном завещании, была как раз передача титула графа внуку, через голову его родного сына, Тарваила Гористара, резкого и несдержанного человека, в котором многие видели скорее угрозу всему баронату, если он станет его главой. Тарваил был искусным воином, но мыслил всегда слишком прямолинейно и грубо, привыкший действовать через силу, видя в переговорах нужду лишь тогда, когда речь идет о капитуляции противника. Такой выбор его собственного отца Тарваида разочаровал, но перечить все же не посмел, решив оставить себе роль отца нового графа и то огромное влияние, что мог оказать сам на родного сына.
        - Если мы нападем на Тристан, то это станет началом войны, что разойдется по всему Рейнсвальду, - пытался возражать Михаэль, сидя перед голографическим столом, на котором сейчас медленно вращалась вокруг своей оси трехмерная карта Тристанского бароната, - и у них есть союзники, с каким необходимо считаться. Эта война может расколоть все королевство и прервать выборы короля… Отец, мы должны думать еще и об этом, если хотим, чтобы Гористар устоял!
        - Черт бы тебя разодрал, Михаэль! - его отец, уже в боевом доспехе, стукнул кулаком по столу так, что по голограмме прошла рябь, - война уже началась, если ты этого еще не понял. С того самого момента, как этот недоносок Респир пристрелил девчонку тристанца, война уже фактически началась, и только наша глупость в том, что мы пропустили первый удар. Хотя, честно, я не думал, что тристанец окажется таким слезливым, так убиваясь по этому поводу, - он покачал головой, - отец его крепче был… хотя, ты ничем его не лучше! Надеюсь, ты мне не будешь давать других поводов для сомнений в том, что ты действительно мой сын! Мы Гористары, и на нашем родовом гербе волк! Мы должны быть воинами, а не говорунами. Дед твой тоже думал, что словами можно всего добиться, и посмотри, что оказалось в итоге? Застрелен в собственных покоях своим же протеже, с каким носился, как с расписной торбой! Ты хочешь так же закончить?
        - Нет, конечно, - Михаэль пожал плечами, - только нам нельзя так очертя голову бросаться в бой, рассчитывая лишь на собственные силы. У нас нет преимущества ни в кораблях, ни в войсках, да и те раскиданы по территории всего графства и наших вассальных феодов. Необходимо время, чтобы подтянуть силы, собрать людей… А к этому моменту новым королем может стать граф Фларский! Как война будет выглядеть тогда? - он посмотрел на своего отца, - как к ней отнесется новый король?
        - Поэтому действовать надо сейчас! - сказал Тарваил, - в Мысе Харкии готовы к бою триста боевых кораблей и почти полмиллиона солдат. Плюс те, что можно поднять из резерва за пару суток, это еще пара сотен как минимум. С такими силами я ударю по Тристанскому замку и сотру его в порошок, чтобы никто больше не усомнился в силе Гористаров, - он переключил голограммное изображение на масштаб всего Рейнсвальда, - тристанец слишком много сил перевел на Аверию после удачного сражения с наемниками Гельского, чтобы не допустить попыток новых нападений на колонию. А войска графа Фларского слишком далеко от замка, чтобы прийти ему на помощь в случае необходимости. Мы отступим прежде, чем Эдвард подтянет укрепления, а потом ударим снова, в этот раз уже по Аверии…
        - Ты хочешь оставить Залив Харкии без всякого прикрытия? - спросил его родной сын, подходя ближе, - мы не можем просто так оголить этот участок, там же останутся только войска обороны и ополчение. Что же они смогут сделать, если именно в этот момент на столицу нападут? Отец, я еще раз прошу тебя подумать о благоразумии, ты рвешься воевать и восстановить нашу честь, но мы рискуем потерять все… - он еще раз ткнул пальцем в изображение столицы Гористарского барона, - нельзя оставлять город без серьезной защиты. Дай мне всего две недели, и я соберу тебе армию, которой будет достаточно, чтобы разбить тристанцев.
        - Тристанцев? Ты серьезно? - Тарваил в голос рассмеялся, - через две недели на престоле будет сидеть граф Фларский, а против нас выступят объединенные армии Тристана, Карии, остезейцев и один только демон знает, кого еще. Или ты действительно так наивен? Карийский барон будет мстить за свою девчонку, он в нее всю душу вложил, а чокнутый Респир все это оборвал одним выстрелом. И он убедит нового короля в своем праве на войну. И к нему присоединится Эдвард, поскольку сам Респир черт знает где, а в Рейнсвальде каждая собака знает, как тепло твой дедушка относился к этой неблагодарной скотине. И что ты будешь делать тогда? Так же сидеть, как наседка, над своей столицей, и ждать, когда враг явится по твою душу к ее воротам? Таков твой план?
        - А твой план развязать войну прямо сейчас? - ответил Михаэль, не боясь отца. Ведь все-таки, именно он был барон, и даже родной отец не мог позволить себе разговаривать с ним в таком тоне, какой сейчас себе позволял, - и, потом, королем еще может стать граф Розмийский. А ему наши интересы гораздо ближе.
        - Предложи это тем феодалам, что завтра вновь соберутся в зале под присмотром Стражи Трона, - указал пальцем в сторону коридора его отец, - если бы им был нужен твой ставленник, то не было бы таких дебатов, какие были сегодня. И ты не хуже меня знаешь, что половина из тех, кто занимает там места, на дух нас не переносят. Потому что мы сила, а силу всегда бояться или ненавидят. И лучшего шанса избавиться от нас у них никогда не будут. Так что, поверь мне, они сделают все, чтобы не пустить графа Розмийского к власти. Однако если им сейчас показать, что Гористары не разучились держать в руках оружие, то ты сможешь посадить своего дружка на престол. Без поддержки Тристана, без Аверии и без своего «Сакрала», граф Фларский никому даром не сдался. Просто дай мне войска, - потребовал он, - нельзя думать, что все можно решать одной только дипломатией.
        - Ты точно разобьешь тристанцев? - наконец-то сдался Михаэль, - мы рискуем слишком многим, и нельзя быть неуверенным при таком поступке. Я уже отдал приказы стягивать войска со второстепенных направлений, но им нужно время. Если мы потеряем эту армию, то останемся беззащитны перед любым нападением…
        - Я привезу тебе парадные знамена из Тристанского замка, - рассмеялся его отец, - потом подаришь их своей ненаглядной женушке. Как она там после родов? И как там наш наследник?
        - Врачи говорят, что все хорошо, - кивнул Михаэль, не сумев сдержать довольной улыбки гордого отца, - роды прошли успешно, никаких осложнений не было, младенец здоровый. Жаль только, что я сейчас не могу рядом с ними…
        - Когда ты родился, я был на поверхности, - вспомнил Тарваил, - отбивали нападение мутантов на исследовательский лагерь, и у меня не было даже никакой возможности отправиться домой. О тебе узнал лишь только тогда, когда вернулся обратно на Мыс… В тот момент это было важнее всех моих побед, вместе взятых… - он потрепал сына за волосы. - А теперь ты сам барон, и я даже должен тебе подчиняться. Оглянуться не успел, как уже дедом стал…
        - Отправляйся на Мыс Харкии, забирай войска, - сказал Мхаэль, прерывая воспоминания, - я напишу письменное распоряжение со своей личной печатью, передашь командующему. И прикажи, чтобы мою семью переправили оттуда в наше поместье под Нантровиком, там все же им будет безопаснее, - он вернулся к своему письменному столу, взяв электронное перо и лист бумаги, - как только возьмешь замок, снова свяжись со мной. Если дела пойдут лучше, быть может, его и не придется оставлять уже. Ты же не откажешься от титула барона Тристанского? - он не без улыбки посмотрел на своего отца, все еще разглядывающего карту Рейнсвальда.

* * *
        Де Адрил смотрел на трехмерную карту Тристанского бароната так, словно видел ее впервые. Привычные его глазу планы местности, ферм, основных магистралей и дорог с нее исчезли, теперь ее занимали планы и схемы возможной линии фронта, укрепленные районы, потенциально опасные места, где возможны высадки вражеского десанта. Нельзя сказать, что работы по подготовке к вероятным военным действиям на собственной территории никогда не велись, еще с последней войны с Саальтом все было выверено и обустроено, но война никогда не стоит на месте. Она изменяется, приобретает новые формы и способности, ищет обходные пути и устраивает ловушки. Если расслабиться хотя бы на секунду, то снова открыв глаза, ты с удивлением обнаружишь, что безнадежно отстал и проигрываешь в этой бесконечной гонке на выживание. Те, кто не могут соответствовать все более жестким и требовательным правилам, очень скоро сходят с дистанции, сминаемые более уверенными и сильными соперниками.
        Поэтому командный штаб обороны бароната гудел как растревоженный улей. Сотни операторов на своих местах, закрыв лица шлемами нейросвязи с прямым подключением к общей базе данных, широкой анфиладой разместившиеся вдоль стен, рассылали приказы и запросы по всему баронату, перерабатывая ежечасно информации, анализируя, отсеивая самое важное и формируя отчеты, которые затем немедленно отсылались командующему. Из всех этих данных формировались общие сводки и на их основании компьютерные системы начинали прогнозировать возможности для дальнейшего развития ситуации. Собравшиеся здесь высшие офицеры, стоя перед голограммным столом, опираясь на собственный опыт, вносили поправки, которые не могла учесть не имеющая эмоций машина, и ход прогнозирования шел уже дальше, выстраивая план победы, который затем только следовало реализовать.
        Увеличив изображение, он переключился на Тристанский замок, самую уязвимую точку всей обороны. Уязвим потому, что находится практически на самой границе и едва ли не самая важная часть бароната. Можно пережить потери многих крупных городов и портовых зон, отступая назад, на другие рубежи, зализывая раны и готовясь к новым сражениям, но если потерять замок, то можно сразу выбрасывать белый флаг и сдаваться. Тристанский замок сердце всего феода, сдавать его нельзя ни в коем случае, и именно сюда нападающие нанесут свой первый и самый мощный удар. Сюда стягивались основные силы и здесь же готовили пристани для военного флота, формировали лагеря для солдат, разбивали полевые ремонтные заводы. В открытом пространстве вблизи замка выстраивались в боевое построение корабли Тристана и все еще продолжали выходить из прыжков корабли Карийского бароната, форсированным маршем перебрасываемые сюда.
        Гористары должны встретить здесь свою смерть, но Де Адрил все равно перестраховывался. Когда начнется настоящий бой, все сейчас подготовленные планы и операции смело отправятся в топку, все решать все равно будет импровизация, а потому надо максимально использовать уже имеющееся преимущество в виде своего поля боя, максимально его подготовив для будущего сражения.
        На небольших астероидах, сейчас двигавшихся по орбите вокруг Рейнсвальда и находящихся в зоне пространства Тристанского бароната, размещали дальнобойные зенитные батареи и ракетные установки. На наиболее опасных направлениях подготавливали минные поля, способные остановить даже тяжелый крейсер. В самом замке сейчас спешно проверяли все зенитные и ракетные батареи, генераторы силовых полей и системы сканирования окружающего пространства. Ремонтные бригады уже восстанавливают первые обнаруженные недочеты, но Де Адрила беспокоило сейчас не это, а то, откуда придут Гористары со своими войсками, как их встречать и чем можно пожертвовать, чтобы удержать Тристанский замок.
        - Господин, - к нему обратился один из флотских офицеров, стоявших с другой стороны стола, - мы можем разместить примерно пятьдесят кораблей в Драгунской верфи, - показав на военные верфи, расположенные на несколько километров западнее от Тристанского замка, - этого количества должно хватить, чтобы сдержать первый удар по верфям. В случае необходимости, они подойдут к замку меньше, чем за час реального времени. Это надежнее, чем полагаться на одну только огневую мощь зенитных батарей…
        - Хорошо, разместите также еще эскадрильи штурмовиков, присланных из Энтаониса, на полевых аэродромах у Восточного форта, там им должна быть работа, если противник сможет прорваться на этом участке, - добавил Де Адрил, еще некоторое время разглядывая карту. Потом еще свяжитесь с карийцами и передайте им, что мне нужно по меньшей мере шестьдесят кораблей в дрейфе в группе астероидов в квадрате КЗ-сто-пятьдесят-восемь. Если нам повезет, и противник не обнаружит их в той мешанине, то должны оказаться у них глубоко в тылу на правом фланге, - сказал он, почесав уже начинавшую проявляться щетину. Подобного с ним уже давно не случалось, всегда внимательно следил за своим внешним видом, но последние дни были слишком изматывающими, чтобы еще и уделять столько внимания подобным мелочам. Теперь он даже не тренировался и не ел как положено, почти все время проводя в разъездах по границам Тристанского бароната или в таких вот залах совещаний, где решалось слишком много важных вопросов, чтобы пропустить хотя бы один из них, - если же нет… Гористарам все равно придется выделить крупные силы, чтобы выбить их
оттуда, а значит, на правом фланге мы сможем перейти в контрнаступление… - если речь идет о Тристанском замке, то никакие потери не будут казаться чрезмерными, к тому же, в столкновении с таким опытным и опасным противником, каким является Гористарское графство.
        - Сэр, вам послание, - в комнату вошел один из его адъютантов и, поклонившись, передал планшет с данными, помеченными электронной печатью Фларского графства. Удивившись, что прислали его именно сюда, а не прямо в столицу, в руки его молодого сюзерена, Де Адрил все же активировал планшет, и там быстро появилось несколько строк с очень важной информацией, ради которой можно пожертвовать не только планшетом, но и, в определенных ситуациях, даже человеческими жизнями.
        «Разведчики с наблюдательных постов докладывают, что в Мысе Харкии большое оживление. Потенциальный противник подготавливает корабли и грузит на транспортные суда большое количество войск и военной техники. Они явно готовятся выдвигаться. Командует всем, возможно, сам Гористар Тарваил, его слишком часто видят на верфях, и он явно руководит процессом подготовки. Будьте готовы. Флот графства уже находится в прыжковом измерении, готовый выйти в зоне Харкии в любой момент, как только его покинут корабли флота бароната».
        Отформатировав планшет, Де Андрил отослал адъютанта обратно и тяжело вздохнул, потерев пальцами лоб, пытаясь успокоиться из-за внезапно на него навалившегося нервного напряжения. Вот и первый акт финальной части этой пьесы, Гористары выводят свои корабли и отправляются к Тристану. Они сначала ударят по замку, и только затем пойдут на Аверию, иначе, потеряв время в осаде, рискуют получить удар в спину от резервов, подошедших с территории самого бароната.
        Тарваил был выдающимся воином и мастером боя в рукопашном бою и с использованием холодного оружия. До сих пор ходят легенды о том, как он в одиночку зарубил гигантского огра, выше его ростом в пять раз, но, при всем при этом, он никогда в своей жизни не командовал крупными воинскими соединениями при современных, ведущихся с учетом всех последних технологических разработок, военными действиями. Его пределом были гарнизоны на поверхности, сражающиеся с мутантами и дикарями, где и заработал свою заслуженную славу непревзойденного рукопашника.
        Де Адрил пытался вызвать в своей памяти образ этого человека, последний раз которого видел, кажется, на турнире в Охсхорте, года три назад. Высокий, сильный и мускулистый, управляющийся со своим боевым костюмом так, словно в нем с самого рождения. С нехарактерными для Гористаров крашеными черными жесткими волосами, затянутыми в длинный хвост. Из-за этого многие подозревали в нем бастарда старого барона, признанного лишь потому, что его жена родила вот уже пять дочерей, но так и не обзавелась ни единым прямым наследником. Строгое, словно выточенное из камня грубым напильником лицо с волевым подбородком и холодными фиолетовыми, как и у всех остальных из его семейства, глазами, в которых читалось лишь первобытное желание сражаться и побеждать. Он с таким азартом выступал на арене, что казалось, еще немного и отбросил турнирный меч в сторону, выхватив настоящий и разрубив соперника от плеча до бедра.
        Тарваил будет действовать так, как привык, прямо и решительно, навалившись всей силой в одной точке, с упорством пробиваясь сквозь все выставленные заслоны и круша всех, кто встречается у него на пути. Не стоит даже и думать, что можно заставить его испугаться или отступить, пока под началом этого человека будет хотя бы один живой солдат, он будет продолжать наступление. Де Адрил вздохнул, представив, какие же будут потери, прежде чем наступление этого человека будет остановлено, но при этом в нем окрепла уверенность в том, что сможет отстоять Тристанский замок. Надо только продержаться достаточно долго, чтобы подкрепления и резервы с острова смогли ударить по флангам и закончить сражение разгромом противника. Надо только продержаться… ценой любых потерь.

* * *
        - Этот день мы с вами вынуждены начать с прискорбного известия. О событии, до самого основания потрясло наши представления о чести и достоинстве, присущими каждому, кто носит гордый титул дворянина королевства, - голос звучал так, словно говорящий уже готов заплакать, не в с илах больше сдерживать душившие его разочарование и боль. Глава Стражей, скорее всего, был избран на эту должность еще и потому, что являлся отличным оратором, способным задеть за живое даже феодалов Рейнсвальда и придворных, с самого детства оттачивающих умение выживать и даже бороться в условиях постоянных интриг и лжи светского общества королевства.
        Эдвард, слушающий его слова, медленно закипал от бешенства, копившегося в душе. Сейчас, в этом зале, должна произойти самая большая несправедливость, какую только видел в своей жизни, но сам он при этом не мог ничего поделать, чтобы остановить все происходящее. Наоборот, должен сидеть, поджав хвост, как последний трус, в надежде на то, что его обойдут стороной и не заметят. Он не предположил, как на все может отреагировать Рокфор, и теперь его гибко выстроенный план приобретал совершенно иные черты. Еще раз бросив взгляд на графа, обратил внимание на то, что Дэлай больше смотрит на него, чем на Главу Стражи Трона, опасаясь, что молодой барон Тристанский выкинет какую-то глупость. Все было уже обсуждено и подготовлено, разделено чуть ли не на фразы, но все равно все участники нервничали, зная, что на Совете ни один план еще не оказался действенным.
        - Сегодня нам поступило известие, что герцогство Росс, являющейся частью королевства Рейнсвальд, было самым подлым и бесчестным образом атаковано превосходящими силами другого феодала нашего королевства. Нарушившего таким образом закон пятисот часов, один из самых древних и почитаемых законов, созданный еще на заре нашей цивилизации с целью поддерживать мир и порядок во время междуцарствования после смерти короля. И сейчас я хочу попросить потерпевшую сторону, либо сторону, представляющую интересы потерпевшей стороны встать и назвать виновного, лишившего себя чести и достоинства, - Глава Стражи протянул руку в центр зала, приглашая выступить с предъявлением обвинения молодого графа Гористарского, принявшего расстроенный и разочарованный вид.
        - Братья! Как и вам, мне очень дороги и важны те законы, каким подчинены основы нашей жизни на Рейнсвальде, тот мир и покой, что они охраняют, - из него мог бы получиться неплохой оратор. Если бы только новый гористарский граф обращал больше внимания тренировкам и следил бы больше не за собственными интонациями, а за тем, как на его слова реагируют окружающие, - однако среди нас есть люди, какие не чтут их так же свято, как и мы с вами. Герцогство Росс издавна находилось под защитой Гористарского бароната. Я, как и мой предшественники, всегда чувствовал ответственность за наших друзей в герцогстве. Сейчас же, положившись на то, что по никто не смеет обнажить оружие в столь тягостный для нас момент, я ничем не смог помочь графству, когда на него так вероломно напали. Мы обнаружили на развалинах лишь свидетельства того, кто это сделал, а так же рассказы выживших, переживших этот жестокий и кровавый бой. Думаю, моих слов уже достаточно, чтобы вынести обвинения, но я хочу, чтобы вы сами приняли для себя решение, кто же виноват в случившемся, - он достал из кармана камзолу кусок внешней обшивки
экзоскелета, и, высоко подняв руку вверх, продемонстрировал его всем присутствующим. Чтобы не возникло никаких сомнений, изображение перевели еще на большой монитор, спустившийся с потолка, и там отчетливо были видны символ полка, распустивший когти геральдический грифон, и герб Тристанского дома, чуть обугленный от попадания вражеского снаряда, но все еще вполне читаемый.
        - Тристанский баронат обвиняется в нападении на герцогство Росс при нарушении всех допустимым законов королевства, а так же тяжелейшем преступлении против закона всеобщего мира в пятьсот часов, - объявил гористарский граф, не сумев сдержать улыбки. Ему точно еще требовались тренировки в выдержке и умении контролировать свои эмоции, и куда только смотрел старик, когда ставил в завещании его своим преемником…
        - Вранье! - неожиданный голос с верхних галерей моментально разрушил всю атмосферу момента, разом стерев улыбку с лица Михаэля. Тот ждал чего угодно от ответных обвинений Эдварда до выступлений графа Фларского, но точно не того, что скажут свое слово малые феодалы. Поднявшийся же дворянин в парадном камзоле ярких сиреневых цветов своего герба, повторил, - все это бессовестная ложь, чтобы запятнать один из самых старых, справедливых и благородных родов нашего королевства!
        - Тристанский барон взял свое право крови, что было у него с того самого момента, как Респир расстрелял его свадьбу, - поднялся другой феодал, пальцем ткнув в сторону графа Гористарского, - данное преступление было оставлено без внимания, не смотря на его жестокость и бессердечие. Респир являлся протеже прежнего барона Гористара, и его преступление было гораздо страшнее, чем любое из всего того, что совершал или мог совершить тристанский барон. Он запятнал невинной кровью святые земли храма! - феодал посмотрел по сторонам, ожидая поддержки, и общий одобрительный гул подкрепил его слова.
        - Герцог Росса должен был понести наказание за совершенные деяния, - встал кто-то из остезейских баронов, немало удивив всех остальных, - Гористарский баронат несет ответственность за действия своих протеже. Поэтому, по нашему мнению, поступки молодого барона Тристана являются оправданными, - остальные представители остезейского союза поддержали его поднятыми руками, - нельзя обвинять дворянина в исполнении священного права мести, пусть даже и такого жестокого. Тем более, за столь страшное преступление, оскорбившее не только его, но и каждого из нас, ибо была нарушена самая священная заповедь неприкосновенности храмовой земли.
        Эдвард не без удивления смотрел на графа Фларского, который спокойно откинулся на спинку своего кресла и с улыбкой наблюдал за всем происходящим. Не сложно догадаться, что он приложил немало стараний, чтобы события теперь развивались именно так, как сейчас разгорается защита чести тристанского бароната. У него достаточно союзников среди небольших феодов, да и просто сочувствующих ему и желающих видеть графа Фларского новым королем Рейнсвальда, а обвинения Эдварда, как одного из его ближайших союзников, выглядят как прямой удар по самому графу, что могли понять даже не самые подкованные в политике.
        - И все же, это не отменяет обвинение Тристанского барона в том, что он нарушил закон пятисот часов, - сказал Глава Стражи, выступая вперед и поднимая правую руку, чтобы успокоить начинающийся спор, где явно побеждали сторонники графа Фларского. Их слова звучали гораздо увереннее, чем обвиняющих, не имевших других доказательств, кроме нескольких предоставленных фрагментов брони и снаряжения. Выступив вперед, он повернулся к самому барону, - скажите, вам есть, что ответить на данное обвинение, признаете ли вы свою вину в предъявленных вам деяниях или же отказываетесь от нее?
        Эдвард только успел подняться, судорожно представляя, что именно сейчас необходимо сказать, разрываясь между чувством долга и ответственности за то, что сам совершил. С другой стороны точно так же тянуло данное слово Дэлаю и Рокфору, что не станет признавать свою вину, переложив ответственность на плечи барона Карийского, сохранив свое положение в Рейнсвальдской политике. И все же, прежде чем он успел сказать хотя бы одно слово, едва справляясь с моментально пересохшим горлом, как сам Рокфор поднялся, привлекая всеобщее внимание.
        - В содеянном нет вины барона Тристанского, - сказал Карийский барон твердым голосом, как и было оговорено, - он не знал о том, какие приказы были отданы его войскам и куда направлялись, занятый в своем феоде. Данный приказ был отдан от моего имени союзной группировке войск, стоявшей в Аверии. Как один из сооснователей проекта «Сакрал», я имею право командующего вооруженными силами колонии, - он вышел вперед, вставая прямо напротив молодого гористарского барона, даже сделавшего шаг назад, - Респир был герцогом Росса, и потому там я надеялся найти ответы на тот вопрос, что мучал меня уже долгое время. А именно, куда же сбежал протеже старого гористарского барона, отобравший у меня самое ценное, что было в моей жизни. Респир забрал у меня мою дочь, и не смейте говорить мне, что у меня нет права мстить за ее смерть! Я признаю, что совершил нападение на Росс, но не признаю своей вины в этом! И обвиняю Гористарское графство в гибели своей дочери! И если не будет королевского правосудия, то я сам стану этим правосудием, клянусь короной и Небом! - Эдвард сразу понял, что Рокфор вышел за пределы
отведенной ему роли, говоря уже от чистого сердца. Слезы выступили на глазах барона, а сам он вцепился в рукоятку церемониальной шпаги, едва удерживаясь от того, чтобы не воткнуть ее в грудь стоявшего напротив человека. Это понял и Глава Стражи, видимо, прочитав мысли барона в его глазах, встав ближе к ним, чтобы успеть отреагировать, если ситуация начнет выходить из-под контроля.
        - Барон Карийский, вы действительно принимаете на себя ответственность за нападение на Росс? - спросил он твердым голосом, пытаясь отвлечь его от молодого гористарского графа, просверливаемого взглядом Рокфора с таким зарядом ненависти, какой чувствовал почти каждый из находившихся в зале.
        - Я готов подписаться под каждым произнесенным сейчас словом, если в этом будет необходимость! - уверенно сказал Рокфор, поворачиваясь к нему, - Гористары ответят за убийство моей дочери, и мне не важно, каким путем мне придется призвать их к ответственности, законным или нет!
        Эдвард тяжело вздохнул, вцепившись пальцами в край стола так, что суставы побелели. Не так все должно было происходить, совсем не так, но он запустил процесс, который уже не остановить, оставалось только надеяться, что еще сможет выправить ситуацию.
        - К демону Гористаров! - неожиданный голос со стороны рядов малых феодалов поддержал слова Рокфора, - они уже давно нарушили все мыслимые и немыслимые законы Рейнсвальда, но мы все равно терпели это все, но расстрел свадьбы это уже слишком! Я был на помолвке Тристанского барона, и видел, как счастливы были молодые, сам отец и знаю, каково это, терять родных детей. Барон! Мое сердце и мой меч с вами!
        - Это война! - воскликнул граф Розмийский, поднимаясь со своего места, - вы понимаете, что вы сейчас говорите? Это объявление войны!
        - Значит, война! - рявкнул Рокфор, снимая свою перчатку и кидая ее в молодого Гористара, - я больше не желаю ждать, когда же все-таки король соизволит призвать этих выродков к ответственности. Слова сказаны, пусть теперь говорят пушки!
        - Сейчас выборы короля! - даже Глава Стражи сделал шаг назад, пораженный той ненавистью, что чувствовалась в словах Рокфора, - вы не можете прервать выборы военными действиями, оставив престол пустовать… - он хотел что-то еще добавить, растерявшись от того, что столь древние обычаи нарушаются прямо на его глазах, но Рокфор перебил его.
        - Скажите это моей дочери, какую я хоронил вот этими самыми руками, - он показал ладони стражнику, - и скажите это ее убийце, что прятали Гористары до тех пор, пока он сам не соизволил бежать. У меня уже больше не осталось слов! - поворот событий оказался настолько крутым, что феодалы в зале даже притихли, осознавая происходящее. Впервые в истории Рейнсвальда война была объявлена в зале Совета, но даже не за королевский престол, подобные распри случались и прежде, а по праву мести одним феодалом другому.
        Развернувшись, так, что приподнялись полы его камзола, Рокфор гордо зашагал прочь из зала, и никто не рискнул остановить его, задержать или хоть как бы воспрепятствовать его уходу, никто даже не пытался сказать хоть что-то, чтобы попытаться облагоразумить барона, представителя одного из древнейших и благороднейших родов в истории Рейнсвальда. И только уже перед выходом из зала Рокфор обернулся, поскольку эмоции, забитые глубоко в душу, но прорвавшиеся все разом, прямо здесь и сейчас, все еще кипели внутри него.
        - У нас всех была мечта, как и у наших предков, - сказал он так, чтобы все его слышали, - создать величайшее королевство в истории Рейнсвальда, справедливое и мудрое, где честь стала бы мерилом, а людей бы судили по их деяниям, а не по богатству и золоту. Эта мечта умерла, когда такие люди, как Гористары, пришли к власти, и я не больше не собираюсь участвовать больше в этом цирке…
        - Вы предаете Рейнсвальд и короля! - воскликнул граф Розмийский, - вы отрекаетесь от всего, что свято нам в этом мире! Если вы покинете пределы этого зала, то станете предателем, против которого объединяться все! - он ткнул пальцем в сторону барона, стоявшего у дверей, перед которым даже Стражи Трона расступились, пропуская его.
        Эдвард тоже поднялся со своего места, когда все взгляды были обращены на Рокфора, первым это заметил граф Фларский и, прежде чем кто-либо еще успел отреагировать на тристанского барона, успел подойти к нему и схватить за локоть.
        - Эдвард, что вы, черт вас раздери, задумали? - прошипел он, - теперь еще из-за эмоций Рокфора мы проблем не оберемся, но только вот не надо еще добавлять к этому собственных страданий!
        - Граф, - покачал головой Эдвард, - Война началась… И на месте Рокфора должен быть я, но из-за ваших уговоров вынужден стоять в стороне. И теперь не пытаетесь меня заставить еще его и предать, - прошипел он тише, - это и моя война. А вы решайте, что вам важнее, трон Рейнсвальда или мнение ваших конкурентов.
        - И вы тоже? - удивился граф Розмийский, увидев поднимающегося Тристанского барона, - еще один предатель!
        - Я никогда не предавал Рейнсвальд, - ответил ему Эдвард, - но порой приходится обнажить оружие, чтобы очистить этот остров от той грязи, что на нем собралась. И вас, граф, это тоже касается!
        - К черту вас всех! - к ним подошел Райсор, - никто не смеет мне говорить, что когда-либо я нарушал данное слово или клятву, но сейчас, выбирая между тем долгом, что обязан нести по закону, и тем, что мне диктует моя честь, я выбираю честь!
        Если все продолжится в таком же ключе, то Рейнсвальду грозит быть расколотым на противоборствующие части, поскольку слишком многие уже начали подниматься со своих мест, в знак согласия с только что восставшими. Череда бесконечных политических интриг, постоянных споров, мелких локальных конфликтов, в которых феодалы, решающие свои внутренние вопросы, стали обычным делом на территории королевства, но это вовсе не означало, что все согласны с таким положением дел. Кроме того, восстание вполне могло дать возможность изменить политическую карту всего Рейнсвальда, скинув старых соперников или же забрав те территории, на какие уже давно претендовали.
        Политика выборов короля в первый раз дала серьезный сбой, пусть даже из-за внешних факторов, смешав политические требования с личной враждой и страстным желанием мести, но феодалы впервые отказались выбирать короля, предпочтя вместо этого бросить обвинения в лицо друг другу и в следующий раз встретиться уже на поле боя.
        - Вы отказываетесь выбирать короля? - граф Розмиский усмехнулся. Из тех, кто остался сидеть, большинство были сторонниками Гористаров, соответственно готовые отдать свои голоса за его персону, либо же сторонники Гельского, но их было гораздо меньше, чем необходимо. Если все, кто выразил свою солидарность с бароном Карийским, просто покинут зал, то тогда именно его выберут королем, сомнительная победа, которая, тем не менее, даст ему власть над всем Рейнсвальдом, - тогда его выберут без вас! И вам все равно придется встать перед ним на колени!
        - И кем же будет этот король? - спросил граф Фларский, тоже поднимаясь со своего места. Его сподвижники уже ясно высказали свою точку зрения, готовые действовать, как бы ни сложились обстоятельства. И ему так же придется сейчас выразить свое отношение ко всему происходящему, только тогда сможет сохранить ту поддержку, что уже имел за спиной, - вы? Человек, который готов на любые унижения, чтобы получить то немногое, что позволяет свысока смотреть на всех остальных? Или барон Гельский, который уже показал, насколько он гениальный стратег и полководец, потеряв целый флот, не успев вывести его из гавани. Что вы сможете дать Рейнсвальду, кроме новых войн и позора?
        - Мы дадим ему то, что нужно королевству больше всего! - развел руками граф Розмийский, - стабильность и процветание! А не ваши бессмысленные реформы, какие принесут лишь новые проблемы. Не вам говорить сейчас за этим столом, ваши союзники предатели, они предают самое святое, что есть у королевства, так что же можно сказать о тебе самом? Не предашь ли ты так же всех остальных, получив корону? - он усмехнулся, чувствуя, что сейчас произносит вслух сомнения многих феодалов, еще находящихся в зале, выбивая из-под своего соперника основную опору.
        - Не вам говорить о предательстве! - ответил граф Фларский почти теми же словами, - вы уже продал весь Рейнсвальд Гористарам в обмен на то, что станете королем. И вы продадите корону Саальту, если они предложат достаточную цену!
        - Да здравствует король Дэлай, первый в своем имени! Король Рейнсвальда и всего королевства! - вытаскивая свою церемониальную шпагу и поднимая ее высоко над головой, выкрикнул один из феодалов Дасского скопления, бывшей колонии острова, вот уже больше двух сотен лет бывших независимым феодом, - нет человека более справедливого и честного душой и сердцем!
        - Да здравствует король! - хором отозвались многие, в том числе и восставшие против прежнего строя, - да здравствует король! Единственный и законный король Рейнсвальда! - как в древние времена, когда королевство представляло собой несколько небольших поселений, раскиданных вокруг маленьких озер с пресной водой, а правителя выбирали по тому, как громче отзовется зал общих собраний, так и сейчас люди требовали своего нового короля. Человека, в которого верили и на которого надеялись.
        - Да здравствует король Аастар Второй! Король Рейнсвальда и всего королевства! - в ответ им выкрикнули другие, поднимаясь за своего претендента, графа Розмийского, притихшего от вида собрания, превращавшегося в обычный спор и стоявшего в шаге от того, чтобы не превратиться в настоящую резню, где люди убивают друг друга лишь за то, что не могут сойтись во мнениях.
        - Немедленно остановитесь! То, что вы делаете, нарушает все законы! - попытался остановить их Глава Стражи, выходя вперед и поднимая руку, требуя тишины, - Рейнсвальд не может признать короля, выбранного таким образом. Не можете так поступать и вы, отказываясь от честных выборов наследника престола. Наше королевство должно сохранять свой путь, чтобы не вернуться во мрак и забвение, и ваши предки были выбраны, чтобы не допустить этого, как и вы, признавшие их клятвы и клятвы верности Рейнсвальду.
        - Мои клятвы верности умерли, когда расстреляли мою дочь. Когда убийцу защищали, а мне не дали даже права мести. Когда я вижу виновного, но не могу даже обвинить его в этом, - сказал Рокфор, - моя вера в Рейнсвальд умерла, когда я вижу человека, претендующего на титул короля лишь ради того, чтобы отдать его Гористарам. Когда я вижу тех, кто сейчас называет себя дворянами, но на деле лишь торгаши, не думающие ни о чем, кроме собственной выгоды. Я требую своей платы кровью, и если не получу ее, то возьму сам!
        - Как король Рейнсвальда, я даю вам право мести, - ответил граф Фларский, сходя со своего места и подходя к группе восставших, - я признаю вину Гористаров и даю вам право судить их по вашему усмотрению и вашими силами.
        - Ты не король! - рявкнул молодой граф Гористарский, - ты лишь выскочка!
        - Как ты смеешь говорить подобные слова! - вперед вышел Эдвард, сказав эти слова с такой ненавистью, что Михаэль Гористар даже схватился за рукоятку своего церемониального клинка, отшатнувшись от своего пока еще политического противника. Тристанский же барон, намеренно медленно вытащил из ножен свой кинжал, привлекая к себе внимание всех присутствующих.
        - Твой род виновен в том, что приютил и воспитал Респира, дал ему силу и оружие только для того, чтобы позже он расстрелял мой свадьбу и убил мою жену, на которой я не был женат и часа! - Эдвард говорил холодно и спокойно, но моментально завладел вниманием всех остальных, - я сам чуть не погиб там, но провидением Неба мне суждено было выжить. И теперь призываю к ответу Гористарский Дом, - он взялся за остро отточенное лезвие головой рукой, стянув с нее перчатку, и провел по нему ладонью, глубоко вспарывая кожу, так что капли крови закапали на пол, - здесь и сейчас я клянусь отомстить Дому Гористара, потребовав кровью заплатить за содеянное. И клянусь, что не успокоюсь, пока будет жив хоть кто-то, имеющий право носить родовое имя Гористар! - с последним словом он бросил окровавленный кинжал к ногам своего врага и, развернувшись, сжав в кулак окровавленную ладонь, вышел из зала, сопровождаемый лишь гробовым молчанием остальных феодалов. Клятвы кровавой мести не произносились в королевстве уже очень давно, но и никогда в истории их не произносили на общем Совете.
        - Время слов подошло к концу, - подчеркнул граф Фларский, повторяя слова Карийского барона и первым нарушая повисшую здесь тишину, - настало время пушек. Они накажут виновных и выберут нового короля вернее любых других средств…
        Эпилог
        Карийский замок напоминал цитадель тристанского рода, хоть и построен гораздо позже, в Века Раздора, в эпоху непрерывных гражданских войн между феодалами, когда в королевстве не было ни порядка, ни спокойствия. Высокие крепостные стены, размещенные не скальных склонах старого горного хребта, разделенные на несколько уровней обороны, с толстыми шестиугольными башнями комплексной защиты. По всей длине укреплений шли высокие и широкие многоуровневые башни, соединенные друг с другом переходными мостами и пристройками. И на самой вершине возвышался донжон крепости, окруженный дополнительными башнями, рядами стен и многоярусными жилыми уровнями, закрывавшими все свободное пространство между стенами.
        Крепости, подобные этой, становились опорами для армий, сходящихся в жестоких сражениях, переживая осады и штурмы, имея все необходимое для поддержания войск в боеспособном состоянии, от казарм до небольшого порта для военного флота. Карийский замок был памятником эпохи Раздора, все еще оставаясь с тех пор военным центром, в то время как семья барона жила ближе к столице, в новом замке, меньшем по размерам и больше подходящий для жизни, чем старая цитадель. И все же, именно в старом замке находилась родовая гробница Карийского рода, одного из древнейших во всем Рейнсвальде, укрытая глубоко в катакомбах под его стенами, место последнего упокоения представителей этого гордого и благородного семейства.
        Спустившись в подвальные уровни донжона по широкой лестнице, выложенной белым мрамором, уже потемневшим от времени, можно было попасть в глубокие катакомбы, большей частью естественного происхождения, появившиеся здесь задолго до того, как на землю Рейнсвальда ступили люди. Облицованные и облагороженные тоннели, порой сужающиеся или снова расширяющиеся, формировали целую систему под замком протяженностью в десятки километров, и только опытные смотрители, проведшие почти всю жизнь в этих коридорах, помнили все пути и переходы, провожая немногочисленных посетителей этих мест. И те немногие, кто сюда спускался, чаще всего шли к месту последнего упокоения членов Карийского Дома. И сегодня в эти коридоры спускался Эдвард Тристанский.
        Темный коридор, выложенный каменной кладкой, старый и древний настолько, что уже давно стерлась память о тех, кто его выкапывал глубоко под основанием замка, освещенный лишь плазменными фонарями, висевшими на стене через каждые тридцать метров, уходил все дальше и глубже под землю. При ходьбе под подошвами ботинок на старом, выложенном керамзитной плиткой, полу хрустела старая каменная крошка, осыпавшаяся от времени с потолка. Сопровождающий его смотритель был единственным, которому Эдвард позволил сейчас пойти с ним, оставив снаружи даже свою свиту, не желая кому-либо еще открывать свою терзаемую душу. Почти не выходящий из своих подземелий старик с сухим вытянувшимся лицом, покрытым глубокими морщинами, уверенно шел впереди, пока не дошел до арочного прохода, искусно украшенных скульпторами в виде небесных стражей, поддерживающих свод. На каменном покрывале, что стражи держали в руках, старым шрифтом были вырезаны слова «Мы здесь обрели покой, не тревожь наш сон. Ибо в этом мире каждый лишь в пути, и мы свой прошли».
        - Дальше я пойду один, - приказал Эдвард, подняв воротник своего камзола, чье золотое шитье поблескивало в свете фонаря смотрителя. Это казалось лишним в подобном месте, но он и так крал сам у себя время, которого оставалось очень и очень мало. И все же, сейчас сюда он должен был прийти, - ожидай здесь.
        Смотритель только кивнул и протянул ему свой фонарь. Взяв закрытый в металлический корпус плазменный огонь в правую руку, Эдвард прошел вперед, под своды семейного склепа Карийских баронов, за столь долгое время их правления здесь превратившегося в настоящие катакомбы. Длинные коридоры, пересекающиеся под прямым углом, проходили вдоль больших ниш, где стояли надгробные памятники упокоившимся здесь дворянам. Воины, политики, полководцы, герои и просто те, кто был кровно связан с правящим в этих землях родом. Многим могилам уже было несколько тысяч лет, но за ними все так же бережно смотрели и оберегали, сохраняя так, словно установлены эти надгробия совсем недавно, Эдвард шел мимо, не задерживаясь даже на то, чтобы прочитать имена тех, кто здесь похоронен. И чем дальше продвигался в затхлом воздухе склепа, тем тяжелее становилось идти, тем труднее становилось дышать, а слезы снова начинали подбираться неприятным и тяжелым комом к горлу.
        Вот поэтому он и должен прийти сюда один. Никто не должен видеть, как плачет тристанский барон в минуты слабости. А слезы уже против воли капали из глаз, когда остановился перед совсем новым надгробием, с еще первозданной белизной обработанного камня, ради которого сюда и пришел. Скульптор действительно оказался талантлив, изобразив Дух Неба в виде фигуры в тяжелом балахоне и с капюшоном, закрывающим лицо, расправившей руки над лежащей у его ног молодой женщиной. Он практически точно изобразил все черты ее лица, казалось даже, будто она улыбается, если бы только не ее подвенечное платье, пробитое пулями. И надпись золотыми буквами у основания скульптуры гласила «Изабелла Карийская, жена Эдварда, барона Тристанского и Герцога Аверийского».
        Тяжело дыша, вытащил из нагрудного кармана несколько свечей, за которыми специально сам прилетал в храм Неба, давя в себе ту ненависть, что с недавнего времени испытывал к этим культистам, но помнил, с каким трепетом Изабелла всегда относилась к подобным традициям. Поставив их на и так залитом воском надгробии, не без труда зажег трясущейся рукой, с трудом подавляя в себе давящие изнутри на грудь рыдания, и только после этого позволил упасть перед ее могилой на колени.
        - Здравствуй… прости что не смог прибыть на твои похороны, - с трудом смог улыбнуться сквозь слезы, - я и сам был недалек от того, чтобы отправиться за тобой следом, и видит Небо, так бы и поступил, если что-то мог тогда решать… Прости, что не приходил сюда раньше… Прости меня за все… Если ты меня еще как-то можешь слышать, прости пожалуйста… - единственный человек, перед которым когда-либо смел открывать свою душу, лежал сейчас по ту сторону могильной плиты, и понимание этого только еще сильнее разжигало чувство вины, что испытывал за ее смерть, - прости, что не смог спасти тебя в тот день… Ты не должна была умереть. Я должен был. Я должен был быть на твоем месте… Прости меня… Я не могу тебя вернуть… Я хочу, чтобы ты знала… - расплавившийся воск свечей медленно стекал с холодного камня и попадал на кончики пальцев, но сейчас Эдвард совершенно не обращал на него никакого внимания, занятый только теми словами, что хотел произнести, - пришел сюда сказать, что не могу никого простить за твою смерть… Знаю, ты бы не хотела этого, но я не могу даже думать о том, что они ходят по этой земле, дышат и
радуются, когда ты лежишь здесь. Я поклялся отомстить за тебя. Всем, кто виновен. Я истреблю их род до последнего, и никто больше не сможет стать наследником. Никто и никогда больше не вспомнит о них после того, как я вычеркну их из истории королевства. Прости меня за это… Я знаю, ты бы не хотела войны, но ее не избежать… Прости и за это… Девочка моя… - Эдвард чувствовал что срывается на рыдания, но и не хотел их даже останавливать, - почему они забрали тебя у меня? Почему Небо забрало тебя, а не меня? Я не могу жить. Я не хочу жить… Но я буду. Я заставлю себя жить, пока не отомщу сполна. Обещаю тебе… - слезы рвались наружу, и просто что-то неразборчиво шептал надгробию, уткнувшись в холодный камень лбом. Там была похоронена не просто его возлюбленная. Там было похоронено его сердце.
        Он должен был сюда прийти хотя бы раз перед тем, как отправится на войну. На ту войну, которая изменит королевство, раз и навсегда поставив точку в истории старого Рейнсвальда, который изжил себя и уже рушился под весом собственной цивилизации, слишком грандиозной и величественной, чтобы оставаться устойчивой бесконечно долго. Феодалы забыли, почему их предки получили власть над остальными людьми, и ради чего эта власть им была дана. Честь больше не имела того значения, что несла в себе раньше, став такой же монетой на игральном столе, как и все остальное. И когда ушла честь, на ее место пришла кровь…
        Если нельзя призвать к ответу честью, Эдвард призовет к ответу кровью.