Возвращение на Обитаемый остров Владимир Третьяков
        Эта повесть по праву считается одной из самых интересных и читаемой среди всего того, что было написано братским тандемом фантастов - Аркадием и Борисом Стругацкими. Законченный в 1969 году, «Обитаемый остров» затем переиздавался 24 раза в 13 странах мира, а спустя ровно сорок лет свет увидел одноименный фильм, снятый Фёдором Бондарчуком и тепло встреченный почитателями творчества братьев Стругацких. Но не только читатели постоянно возвращаются и перечитывают любимую ими повесть. Писателей она также «тревожит», и сейчас Вы держите в руках книгу, в которой Максим Каммерер возвращается на планету Саракш, попадает в самое сердце Островной Империи, где находит ответы на многие вопросы, которые до этого мучили не только его, но и его руководителя, знаменитого Странника - Рудольфа Сикорски.
        Владимир Третьяков
        Возвращение на Обитаемый остров
        «Тойво был еще школьником, а Биг-Баг проник в Островную Империю, в самую столицу…» А. и Б. Стругацкие
        Небольшое предисловие
        Желание написать продолжение к одной из самых любимых повестей братьев Стругацких, возникло у меня очень давно, когда в который уже раз перечитал «Ветер гасит волны», и наткнулся там на то место, где есть мимолетное упоминание о возвращении Каммерера на Остров. Некоторое время идея так и сидела где-то в глубинах моего подсознания, но однажды концепция такой повести в общих чертах сложилась, и я принялся за работу. Первые шесть глав были написаны единым махом, но вот потом началось нечто, весьма напоминающее события, происходившие еще в одной работе братского тандема - «За миллиард лет до конца света» …
        Однажды, это было в 1996 году, я зашел в книжный магазин, и среди прочего увидел первый том «Времени учеников», на котором стоял гриф «Миры братьев Стругацких». Купил без раздумий и колебаний, придя домой тут же начал листать. Быстро разобрался, что это не сами Стругацкие, а нечто совсем другое. Оказывается, популярность братьев не давала спокойно спать не только мне, но и издателю Андрею Черткову, который решил пойти на некий эксперимент: попросил известных и малоизвестных российских фантастов написать продолжение к наиболее популярным произведениям Стругацких. Предисловие к первому тому написал единственный из оставшихся на тот момент в живых - Борис Натанович. С предисловия я начал чтение, но вынужден был сделать остановку по причине учащенного сердцебиения, ибо младший Стругацкий там излагал общую идею ненаписанного, а лишь задуманного романа братьев, в котором они хотели описать… второе пришествие Максима на Острова. Запахло мистикой, и это обстоятельство надолго выбило меня из колеи. Начатая повесть на долгое время была, не то что бы позабыта, но не писалась вовсе. Лишь с наступлением
третьего тысячелетия был сделан очередной рывок, который, скорее всего, напоминал страдания больной черепахи, передвигающейся со скоростью три километра в четыре месяца: страничка - перерыв на неделю, еще две - месяц. Такими темпами, параллельно работая над другими вещами, мне удалось доковылять до тринадцатой главы. И тут опять дала о себе знать мистика, в виде сообщения, о том, что Федор Бондарчук решил экранизировать «Обитаемый остров». И опять остановка, в ожидании того, что же у него получится. Фильм посмотрел несколько раз, и, наверное, как и большинство почитателей творчества АБС, не получил полного удовлетворения. Спору нет, фильм поставлен эффектно, с размахом, но все же, тем, кто не читал саму повесть, трудно понять ее киношный вариант. Точно такое же ощущение у меня возникло после сравнения двух вариантов «Человека амфибии»: вроде бы в фильме все хорошо, но все же чего-то не хватает. С другой стороны, Бондарчук увидел свое произведение именно так, а не иначе, сумел поставить достойный фантастический блокбастер, за что честь ему и хвала. Меня же увиденный фильм подвиг на еще один рывок, на
сей раз завершающий. Думаю, у моего продолжения «Острова» найдется немало критиков, а потому имею заявить следующее: я не пытался оригинальничать, а просто желал осуществить очень заманчивую идею, заглянуть за последнюю страничку «Обитаемого острова», и показать всем, какими могли быть дальнейшие приключения знаменитого Максима Каммерера. Автор
        КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РОМАНА АРКАДИЯ И БОРИСА СТРУГАЦКИХ «ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ»
        Роман был написан в 1969 году, с тех пор неоднократно переиздавался, и на сегодняшний день по праву входит в число классических произведений фантастического жанра. Популярность его за четыре десятка лет не упала - в 2009 году известный кинорежиссер Федор Бондарчук экранизировал «Остров», и фильм снискал самые благоприятные отзывы у зрителей.
        Роман Стругацких можно условно отнести к созданному писателями циклу о жизни и работе землян в ХХIIвеке. Это был Полдень человечества, когда технический прогресс до неузнаваемости изменил планету. Космические полеты на огромные расстояния стали обыденным явлением: тысячи землян на биомеханических кораблях могли отправиться в любой неисследованный конец Вселенной, как в туристский поход. Но случались и ЧП. Так, главный герой романа Максим Каммерер, при попытке посадки на неизвестную планету был атакован метеоритом. Сам пилот остался невредимым. Поставив корабль на авторемонт, он в одних шортах отправился на прогулку по местному лесу, и спустя несколько минут услышал мощный взрыв.
        Корабля больше не было, а Максим остался на чужой планете без всякой надежды когда-либо вернуться на Землю. В дальнейшем выяснилось, что его транспортное средство уничтожили аборигены-каторжники в рамках программы зачистки территории от опасных устройств и механизмов, которые сохранились после войны.
        Через некоторое время Максима взяли в плен. В лагере для заключённых его подвергли допросу, приняли за горца, который не знает местного языка. Далее Максима, в сопровождении гвардейца Гая Гаала, направили в некий научный центр, в котором его подвергли изучению (лишь значительно позже Максим понял, что он находился в телестудии, где с его мозга копировали необычные воспоминания, а вовсе не пытались вступить в Контакт). Затем Максима, уже понимающего несколько слов, забрал из центра некто Фанк и везёт в город. По дороге ему стало плохо, его вытаскивают из машины вооруженные люди, а Максим остался в одиночестве. После прогулки по городу, Максим зашел в закусочную, где встретил молодую девушку - Раду, сестру Гая Гаала, и вызвался проводить ее домой. По дороге на них напали вооруженные бандиты. Используя сверхъестественные для обычных людей физические способности землян 2157 года, Максим легко справился с бандитами.
        В своем земном происхождении Максим никого убедить не может: из-за особенностей атмосферы и чудовищной рефракции поверхность планеты кажется вогнутой, и жители Саракша уверены, что живут на внутренней поверхности сферы, в единственном из существующих миров. Попытки Максима изложить настоящее положение вещей привели бы к тому, что его объявили сумасшедшим. Поэтому он говорит, что потерял память и не пытается разубедить окружающих в том, что он действительно дикарь, спустившийся с гор в Страну Отцов.
        В это время его разыскивает Фанк по поручению Странника, очень влиятельного человека.
        Дома у Рады Максим знакомится с ее семьей, и благодаря Гаю Гаалу попадает в гвардию на правах кандидата.
        Максим изучает официальную доктрину, согласно которой подавляющему большинству населения, поддерживающему правителей страны - мудрых и справедливых «Неизвестных Отцов», сумевших прекратить войну, противостоят «выродки» - жестокие маргиналы, пытающиеся уничтожить башни ПБЗ (противобаллистической защиты), подкупленные соседним государством Хонти. Выродков можно распознать по приступам головной боли, происходящим у них дважды в сутки в строго определенное время.
        На Максима производит впечатление искренний энтузиазм, с которым население поддерживает Неизвестных Отцов и гвардию. Максим участвует в операции по аресту выродков, а затем присутствует на допросе и вынесении приговоров. Против его ожидания, выродки оказываются обыкновенными людьми, часто умными и смелыми, суды над ними быстрыми (несколько минут), а приговоры - жестокими. Максим начинает сомневаться в официальной версии. Гвардейский ротмистр Чачу назначает Максиму «испытание кровью»: приказывает расстрелять пленных выродков. Вместо этого Максим отпускает их, после чего Чачу расстреливает Максима, но тот выживает благодаря феноменальным способностям жителя Земли ХХIIвека. Максим находит представителей подполья с целью узнать, что происходит на самом деле.
        В это время Неизвестные Отцы, обеспокоенные экономической ситуацией в стране, решаются на войну с Хонти. Эту идею поддерживает Умник - Государственный прокурор.
        Подпольщики (все они - выродки) принимают Максима и рассказывают ему, что никаких баллистических ракет у соседних государств - Хонти и Пандеи - нет. Реальное назначение башен, по словам выродков, испускать излучение, вызывающее нестерпимую головную боль у небольшой группы людей с целью объявить их врагами. Уже 20 лет подпольщики с переменным успехом уничтожают эти башни (которые, однако, в течение считанных дней восстанавливают).
        Максим считает эту деятельность бессмысленной и вредной, но соглашается участвовать в операции. Ему вместе с другими подпольщиками удается взорвать башню. Но операция оказывается ловушкой сил безопасности. И Максим бежит. Он возвращается в квартиру Гая и Рады Гаал, и рассказывает им о том, что узнал, но ни Гай, ни Рада не допускают мысли о том, что Неизвестные Отцы ошибаются или лгут. Гай считает, что выродки обвели Максима вокруг пальца.
        Вскоре их арестовывают. Максима и пойманных выродков посылают на юг, расчищать южные границы от старой военной техники и мин, уничтожать мутантов, строить сеть ПБЗ все дальше на юг.
        Узнав об этом, Странник просит у Государственного прокурора передать Максима ему. Прокурор соглашается, но, изучив дело Мака Сима, и поразившись его физическими характеристиками (особенно невосприимчивостью к излучению), приказывает немедленно доставить сосланного к себе, а Страннику сообщить о смерти Максима.
        В лагере Максим узнает от подпольщиков всю правду о башнях. Правда оказывается ужасной. Излучение Башен на самом деле постоянно оказывают гипнотическое воздействие на людей, заставляя их слепо верить правительственной пропаганде, выполняя приказы правителей. Дважды в день излучение усиливается, вызывая у людей эйфорию и восторженное преклонение перед властями. Лишь малая часть населения, называемая выродками, не подвержена действию гипнотического излучения, однако при его усилении испытывает ужасные боли. Сами Неизвестные Отцы тоже являются выродками. «Иммунитет» к излучению дал им возможность оставаться трезвомыслящими, захватить и на протяжении долгого времени удерживать власть над страной. Расплатой становятся те же самые страдания, которые испытывают все остальные выродки и от которых не могут спасти даже сильные обезболивающие средства. Основной целью части руководителей подполья провозглашается уничтожение системы ретранслирующих башен для избавления населения от оболванивания, и особенно уничтожение Центра - главного излучателя страны. Другие руководители подполья хотят захватить контроль
над башнями для своих целей. Именно поэтому назначение башен скрывается не только властями, но и руководством подполья.
        Максим решает бежать из лагеря. Территория не охраняется, но вокруг - радиация, поэтому заключённые бежать не могут. Максиму, однако, радиация не страшна (еще одна феноменальная способность землян будущего). Он ремонтирует старый танк и угоняет его (при этом Мака Сима объявляют погибшим). Совершив побег и подобрав по пути сосланного на границу Гая, Максим оказывается на юге в, некогда цветущей части империи, а сейчас выжженной атомной войной пустыне, где живут люди-мутанты, страдающие от радиации и притесняемые со всех сторон гвардией и дикими людьми с юга. После выхода из зоны действия башен, Максим рассказывает Гаю истинное положение вещей и убеждает его в своей правоте. Отсутствие гипнотического излучения пагубно сказывается на состоянии Гая - у него все проявления абстинентного синдрома.
        Попытки Максима поднять восстание мутантов или убедить их вступить в союз с южными дикарями для нападения на Страну Отцов, безуспешны: мутанты слабы физически и морально; все, что им нужно - прожить ещё 10 - 20 лет.
        После неудачи поднять восстание вождь мутантов (бывший полковник медицинской службы Империи) дарит Максиму один из последних самолетов планеты - огромный бомбовоз. Максим решает заключить союз с Островной Империей - отдаленной страной с сильным флотом, чьи белые субмарины иногда нападают на Страну Отцов. Вместе с Гаем он летит туда. Но самолет сбивает оставшаяся со времен войны автоматическая система противовоздушной обороны. Максиму удается посадить сбитый самолет. У берега Максим и Гай находят полузатонувшую и заброшенную белую субмарину, а в ней альбом с фотографиями - свидетельствами массовых убийств жителей Страны Отцов и мутантов (в том числе массового расстрела детей), отражающими идеологию Островной Империи. Становится ясно, что ни о каком союзе с Островной Империей не может быть и речи.
        Узнав, что Страна Отцов начала войну с Хонти - бывшей частью единой Империи, Максим с Гаем возвращаются в лагерь. Вместе с другими заключенными, их отправляют на фронт расчищать минные поля перед войсками. Во время боя Гай гибнет, однако Максиму удается выжить, и он попадает в Институт под руководством таинственного Странника, одного из влиятельнейших членов Правительства. Он соглашается там работать. Сам Странник находится в длительном отъезде.
        Война приводит к поражению Страны Отцов. Государственный прокурор, который был сторонником войны, понимает, что за это Отцы должны казнить его через несколько дней. Он связывается с Максимом и сообщает координаты Центра, управляющего всей системой башен. Максим, используя феноменальные физические способности, нечувствительность к излучению, уничтожает Центр. При попытке убить Странника, который до этого момента кажется главным злодеем, выясняется, что тот на самом деле является землянином Рудольфом Сикорски, работником Галактической безопасности. Странник обвиняет Максима в том, что тот своей самодеятельностью испортил тщательно подготовленный план спасения планеты Саракш, и указывает на его промахи. Так, лучевое голодание в 20 % случаев заканчивается шизофренией; для восстановления экономики и хозяйства требуется дезактивация практически всего почвенного покрова планеты; на государство надвигается голод и инфляция. Кроме того, Островная Империя готовит крупное вторжение в Страну Отцов, остановить которое без «черного излучения» (излучение, вызывающее тяжелую депрессию) представляется
затруднительным.
        Максим желает остаться на Саракше, но Сикорски настаивает на том, чтобы он вместе с Радой отправлялся на Землю.
        Глава 1
        Противный, словно пищащий комар, зуммер видеофона, способный разбудить даже мертвецки усталого человека, буквально, подбросил Максима на постели. Он посмотрел на светящееся табло часов и увидел там цифры - 4: 30.
        «Какого черта!», - пробормотал Максим и, сгоняя остатки сна, крепко потер руками лицо. Затем сунул ноги в шлепанцы и подошел к аппарату.
        Все еще недоумевая по поводу столь раннего звонка - такого не бывало с момента его возвращения на Землю, он надавил клавишу приема. Экран засветился, и на нем появилось лицо человека, которого Максим менее всего ожидал сейчас увидеть. Это был знаменитый Рудольф Сикорски, он же Странник собственной персоной!
        Прошло уже около двух лет с того времени, когда они расстались, причем совсем не дружески. Говоря точнее, разошлись они почти врагами: Сикорски так и не простил экс - сотруднику ГСП его грубого вмешательства в дела резидентуры землян на планете Саракш, и отправил Максима в изгнание примерно с теми же выражениями, которые обычно произносит хозяин нашкодившего на кухне кота. Сделано это было очень грубо, да еще и в присутствии таких людей, у которых Мак Сим считался непререкаемым авторитетом. Вторая сторона конфликта также не осталась в долгу, вспылив от незаслуженных оскорблений, и в ответ, наговорив много нехороших слов, чего до этого никогда в отношении старших себе не позволяла, но уж очень ей было обидно тогда.
        И вот теперь, спустя уйму времени, обидчик звонит и, наверняка, вовсе не для того, чтобы просить пардону за прошлые обиды. Извинения в четыре тридцать утра, вряд ли смогут сгладить конфликт, скорее наоборот, еще больше усугубят нанесенное ранее оскорбление. Нет, скорее всего, жажда примирения здесь все же вторична, а на первом плане у Странника что-то другое.
        Максим прикоснулся к клавише «ожидание», отошел на несколько шагов назад, прислонился к спинке кровати и не без злорадства принялся изучать на экране изображение унылой физиономии Сикорски.
        «А ведь Странник, гроза всех Неизвестных Отцов, самый непонятный и непредсказуемый для них человек в их же собственной стране, довольно здорово сдал за этот год, - подумал Максим. - Вроде, даже, как постарел. Хотя, возможно, это у него от недосыпу».
        Сикорски, действительно, выглядел неважно. На его лысом, как коленка, черепе ясно просматривались темные пигментные пятна, говорящие о том, что резидент землян на Саракше, никогда не страдавший избытком здоровья, в последнее время стал уделять ему непозволительно мало внимания.
        Вдоволь насладившись изучением внешнего вида своего оскорбителя, Максим, наконец, вздохнул, переключил видеофон на холл, заботливо поправил одеяло на разметавшейся во сне Раде, и вышел из спальни, плотно затворив за собой двери.
        - Добрый вечер, Рудольф! - Максим постарался вложить в свое приветствие весь сарказм, на который только был способен в этот момент.
        - Вечер? - растерянно произнес Сикорски, поднимая на него глаза. - А, ну да! Прошу прощения за то, что потревожил тебя… - он потер пятерней лысину и, без всякого намека на смущение, добавил:
        - Еще раз извини, но мой звонок вызван обстоятельствами настолько чрезвычайными, что я не счел возможным откладывать его до более подходящего времени. Можешь поверить, у меня сейчас на счету каждая минута.
        - А почему вы считаете, что ваши «считанные минуты» идут хоть в какое-то сравнение со временем моего отдыха? - Максим откинулся на спинку кресла и постарался придать голосу полное безразличие к собеседнику. - Мне помнится, некоторое время тому назад вы вполне определенно и категорично, в уничижительном тоне, высказались по поводу моего возраста, и моих же умственных способностях. С тех пор я повзрослел незначительно, да и, надо полагать, остальные мои качества увеличились не на много. Так что же произошло с вами, Рудольф, неужели вы готовы взять свои прежние слова обратно и, наконец-то, извиниться передо мной. Ведь я вам теперь зачем-то понадобился, или я опять не прав, а?
        - Я знаю, что обидел тебя, - поспешно ответил Сикорски. - Все сказанное мною, было выплеснуто в запале и я, возможно, не отдавал себе отчета в том, что говорил. Да, я, действительно был зол на тебя, но на то имелась причина. Еще бы, разрушить такую стройную систему! Столько лет упорного и кропотливого труда швырнуть собаке под хвост! Так что, сам понимаешь, я не робот, а живой человек, со всем набором соответствующих эмоций. Но, если ты считаешь себя оскорбленным, то постарайся понять меня и извинить. А сейчас, довольно ребячиться и становиться в позу, потому что мне без тебя нынче не обойтись. Было время, когда мы уклонялись от взаимных объятий, а теперь должны протянуть друг другу руки. Кстати, - Сикорски постарался изобразить на лице подобие улыбки, хотя чувствовалось, что это ему дается не без труда. - На Саракше в определенных кругах тебя считают … м-м-м… как бы это поточнее сказать… Ну, в общем, ты там, в каком-то смысле, национальный герой, что ли. Я думаю, тебе приятно будет узнать об этом.
        Это была откровенная лесть и в этот момент Максим вдруг почувствовал, что больше не испытывает ни капли ненависти к этому бесконечно усталому и раздраженному человеку. Да и позвонил он неспроста. Не станет Рудольф Сикорски от нечего делать вести праздные разговоры и совершать реверансы просто так. Чего-то ему нужно, причем позарез и не от кого-нибудь, а именно от него, Максима Каммерера. Что-то у него там, на Саракше стряслось, и он, тот, кого на этой планете знали как Странника, сейчас нуждается в помощи бывшего легионера, подпольщика, каторжника Мак Сима. Ему вдруг стало стыдно за свое чересчур амбициозное поведение, он смутился и не без труда выдавил из себя:
        - Не стоит… Я слушаю вас. Что там случилось?
        Сикорски, казалось, только и ждал этого вопроса. Он заговорил быстро, но отчетливо, тщательно проговаривая каждое слово, как будто перед этим долго репетировал свою речь.
        - Мак, мне нужно немедленно встретиться с тобой. У нас там, на Саракше, произошло нечто такое, о чем бы мне не хотелось говорить по видеофону. Нужен непосредственный контакт с тобой.
        - Но почему именно я? - немного растерянно спросил Максим.
        - Этого в двух словах не расскажешь, нужно обязательно увидеться. Ты не против?
        - Ну, раз такое дело, то, пожалуй… - Максим, не ожидавший такого напора, сдался.
        - Как мне найти твой дом? - Сикорски уже превратился в прежнего Странника и заговорил тоном делового человека. От его прежней усталости, казалось, не осталось и следа.
        - Мой номер вы, надеюсь, знаете. От «нуль» кабинки направо по тропинке. Там есть доска с указателем. Усадьба «Мак Сим». Если хотите, я вас встречу минут через пять.
        - Нет, не получится. Сегодня на вашем направлении нуль - транспорт не работает - профилактика. Я буду у тебя на флаере, минут через сорок.
        - Тогда ориентируйтесь на юг от города. Я включу над моим домом красно - зеленый маячок. Его будет видно издалека.
        - Ну, хорошо, тогда жди! - сказал Сикорски и отключил связь.
        С минуту Максим сидел в задумчивости, переваривая все услышанное. Поняв, что все сможет проясниться только после того, как Рудольф приедет, он перестал ломать голову, шлепнул себя ладошками по голым коленкам и направился в бассейн.
        Прохладная вода сомкнулась над ним и, не выныривая, Максим проплыл до противоположной стенки, оттолкнулся от нее ногами, и дальше уже шел по инерции, лишь слегка шевеля ногами. В центре бассейна он всплыл на поверхность, и немного полежал на спине, отдыхая.
        Да, с момента окончания эпопеи на его Обитаемом Острове пролетело почти два года. Помнится, вернулся он тогда на Землю совершенно ошеломленным и смятенным. Путешествовать где бы то ни было, Максиму больше не хотелось - впечатлений, полученных на Саракше, хватило надолго и с лихвой. Другой работы, которая бы захватила, увлекла его всерьез и надолго, в ближайшем обозримом будущем не предвиделось. Тогда он решил взять тайм - аут, и какой-то период жизни посвятить себе и той, за которой был теперь в ответе. Максим вряд ли смог бы сейчас ответить на вопрос, когда же в нем проснулась любовь к Раде. Там, на Саракше, в чужом и, порой, страшном мире, она и ее брат Гай стали для него самыми близкими существами. Еще тогда Максим поймал себя на мысли, что думает о них как о людях, а не как о жителях другой планеты. Это была или какая-то необъяснимая загадка природы, или нечто другое, но опять же загадка, которую еще предстояло разгадать ученым, но представители Саракша в генетическом плане ничем не отличались от землян. И все же они уступали своим собратьям - атомная война, недавний голод и лишения не могли
не наложить отпечатка на некогда красивую расу. Немного позднее Максим узнал, что эта планета не единственная, где наблюдается подобный феномен. Надежда, Гиганда - здесь также жили гомо сапиенс.
        Некоторые ученые пытались объяснить подобную диковинку промыслом неких «высших сил», очень давно осуществивших в Галактике «Великий посев», и подобное заявление даже породило кое - где религиозный всплеск, впрочем, незначительный. Возможно, такие предположения были верны, но Максиму вовсе не хотелось ломать себе голову над этой проблемой. Его любви к Раде она никак не касалась. Есть глобальная проблема, а есть конкретная любовь, и точка. А уж как там все когда-то получилось - при посредстве, или же как-то само по себе, не суть важно.
        От праправнучек Евы Рада все же отличалась, но не внешностью (тут она уступала многим), а, скорее, духовно. Возможно, именно такими были женщины Земли несколько веков тому назад, когда умели посвящать себя любимому человеку целиком и полностью, а в случае необходимость могли и защитить его от различных напастей. Таких теперь уже, наверное, и не осталось - институт семьи постепенно изжил себя, и это вполне объяснялось настоящим равенством не только обоих полов, но и всех людей. Да к тому же, когда в мире так много всего интересного, чего ты еще не видел собственными глазами, не трогал руками, и все это можно посмотреть, пощупать, забота о единственном человеке неизбежно отступает куда-то на задний план, становится лишь одной из граней огромного и прекрасного кристалла под названием Жизнь.
        Рада была совсем другой. Для нее Мак, особенно в самом начале их знакомства, был чем-то вроде божества. Она, правда, никогда не падала перед ним на колени и не возносила к нему молитвы. Даже наоборот, бывало, поругивала за некоторые мелочи, вроде брошенной как попало обуви, или неубранной посуды, которые он, со свойственной ему привычкой мыслить глобально, частенько допускал. Но даже в такие моменты ее огромные серые глаза излучали такое количество душевного тепла, от которого нельзя было не растаять. Так на Максима смотрела только мать.
        Рада оказалась на редкость прилежной и способной ученицей. Уже через месяц упорных занятий она вполне сносно говорила по-русски, а небольшой акцент, мягкость произношения, совсем не портили ее речь, а напротив, придавали ей какое-то особенное очарование.
        Параллельно с учебой молодая семья начала строить дом. Место для него было выбрано в малолюдном месте, подальше от чудес цивилизации. Сделал это Максим специально из опасения за психику жены: как ни крути, а Рада, прибыла на Землю с отсталой планеты. Конечно, он много рассказывал ей о том мире, в котором ей предстояло отныне жить, но когда воочию видишь величие технического прогресса собратьев по разуму, буквально, на каждом шагу, с непривычки это как-то угнетает и вполне может вызвать приступ депрессии.
        Опасения Максима оказались напрасными. Период адаптации Рада перенесла стойко. Она не особенно удивлялась тем бытовым чудесам, которые окружали ее, и большинство из них стремилась переиначить на свой лад. Хотя не обошлось и без некоторой доли комичного. В первый же день пребывания на Земле, когда молодые супруги поселились в пустующем коттедже на берегу реки, Максим на несколько минут отлучился, а когда вернулся, увидел Раду сидящей на шкафу. Подтянув колени к подбородку, она убеждала робота - уборщика не трогать ее, причем автомат, при звуках незнакомого для него языка, что называется, «завис» и, забыв о своей основной работе, бесцельно елозил по полу взад - вперед. Максим пнул робота, чем привел его в нормальное состояние, а снятой со шкафа Раде еще раз прочитал лекцию о том, чего нужно бояться, а чего нет.
        Дом у них получился потрясающим. Он сочетал в себе привычные для Рады формы зданий Саракша, кстати сказать, отличавшихся очень рациональной архитектурой, и имел полный набор удобств, привычных для Максима, включая крытый бассейн и небольшой зимний сад. Против последнего Рада категорически не возражала.
        Строили сами, и только в особо тяжелых случаях призывали на подмогу киберов. Иногда на стройку захаживали любопытные соседи. Кто-то восхищенно ахал, кто-то, напротив, недоуменно пожимал плечами, совершенно искренне не понимая, зачем нужно тратить драгоценное время и силы на подобную стройку, когда вокруг полно пустующих коттеджей.
        Кухню Рада целиком планировала сама, причем настояла на том, чтобы Максим установил в ней привычную для нее электроплиту, вознамерившись готовить самостоятельно. Линии доставки пищи она не доверяла, говоря, что в любое блюдо, если хочешь сделать его вкусным, повар обязательно должен вкладывать кусочек своей души. «А у вас готовят бездушные автоматы, потому и пища такая безвкусная!».
        Максим, уже знакомый с ее кулинарными способностями, вынужден был согласиться с такой железной логикой, и занялся поисками необходимой плиты. Это потребовало прямо таки гигантских усилий и, в конечном итоге, ему не удалось найти ничего удовлетворительного. Пришлось заказывать промышленный агрегат и самостоятельно переделывать его, подгоняя под размеры помещения. Но зато теперь Рада закармливала мужа разнообразными вкусностями, умело сочетая поварской опыт сразу двух миров.
        Другим ее увлечением были зимний сад и небольшой огород, разбитый на заднем дворе. Рада где-то доставала семена совершенно немыслимых овощей, а затем с любовью и тщанием выращивала их. Максим поначалу посмеивался, но потом начал помогать, и совершенно неожиданно для себя втянулся в это увлекательное занятие. Потом Рада начала его учить готовить и небезуспешно. Так, незаметно, в трудах и хлопотах, как-то удивительно гармонично, пролетели эти два года, и, казалось, ничто эту гармонию не сможет нарушить. А вот сегодня этот ранний звонок…
        Максим перевернулся на живот, в несколько мощных гребков, доплыл до стенки бассейна, выбрался из него и, набросив на голое тело купальный халат, отправился на кухню готовить завтрак.
        Глава 2
        - Это ты здорово придумал - насчет завтрака, - Сикорски поддел вилкой кусок поджаренной ветчины, и отправил его в рот. - Признаться, сейчас не могу даже припомнить, ел ли я хоть что-нибудь за эти двое суток. Хотя спорамину за это время мною изничтожено огромное количество - никак не меньше упаковки. На одном спорамине и держусь. Но питаться одними лишь таблетками - это сам понимаешь…
        Он аккуратно промокнул корочкой хлеба остатки яичного желтка, прожевал, затем отхлебнул из кружки кофе и, оглядевшись по сторонам, добавил:
        - И вообще, хорошо тут у тебя. Наверное, такую технику нынче можно найти лишь в музее. Сам творил?
        Максим усмехнулся и любовно огладил сверкающий никелем агрегат:
        - Что-то сам, а что-то пришлось изуродовать до неузнаваемости. Вот эту микроволновку, к примеру. Но, в общем-то, да, все своими руками.
        - Замечательно! - еще раз восхитился Сикорски. - Ничего не скажешь, руки у тебя растут, откуда надо. - Он отставил кружку в сторону и, посерьезнев, сказал. - А теперь - к делу.
        Расстегнув молнию на куртке, резидент КОМКОНа полез во внутренний карман, достал оттуда несколько кусочков картона и протянул их Максиму:
        - На, посмотри.
        Это были фотографии. Но не привычные стереоснимки, а обычные, плоского изображения, правда, цветные, очень хорошего качества. Максим взял их и начал рассматривать. На всех фотографиях центральным персонажем представал один и тот же молодой человек, почти во всех случаях в военной форме. Лишь на первом он был в плавках и стоял на пляже в компании двух весьма привлекательных девушек. На заднем плане виднелась прогулочная яхта. Все трое улыбались и пребывали, надо полагать, в довольстве собой и выпавшим на их долю отдыхом. Максим смотрел на снимки, отмечая, что лицо парня кажется ему знакомым.
        - Где-то я, по-моему, его уже видел, - пробормотал Максим, вновь перебирая снимки.
        Он остановился на том, где военный был снят на фоне какого-то старинного здания, стоявшего на набережной.
        - Черт, - вырвалось у Максима. - Но ведь это же офицер флота Островной Империи. И откуда, в таком случае, я могу его знать? - Он перевел глаза на следующий снимок, где моряк был уже не один, а в группе ему подобных офицеров. Они стояли на пирсе, а фоном им служила…
        - Белая субмарина… - как завороженный прошептал Максим.
        - Что, знакомая штучка? - деловито осведомился Сикорски.
        - Еще бы - знакомая! - воскликнул Максим. - Осязал, можно сказать, вот этими самыми ладошками. И даже в чреве одной такой побывал, правда, подбитой.
        - Это где же ты успел? - живо поинтересовался Сикорски.
        - На побережье, - ответил Максим. - Мы тогда с Гаем, братом Рады, сбежали с каторги и решили попутешествовать немного. Дошли до моря и наткнулись. Она, видно, на мель попала, а тут береговая охрана подоспела. Поковыряли ее из танков прилично. М-да… Было дело… - он еще раз перебрал фотографии и с задумчивым взглядом бросил их на столешницу.
        - Кстати, а как там твоя Рада? - поинтересовался Сикорски.
        - Она вовсе не там, а в спальне, - отшутился Максим. - Нормально, Рада. Гораздо лучше, чем можно было ожидать. Похоже, что все блага нашего мира ее как-то не очень и тронули. Хотя, со своей стороны, я постарался сделать все, чтобы ее не захлестнула волна чрезмерных впечатлений.
        - Вас, а вернее сказать, ее, как я слыхал, пытались даже… м-м-м… как бы, исследовать? Шутка ли - первый брак между представителями разных планет…
        - Ага, пробовали, - мрачно произнес Максим. - Потом перестали пробовать. Это когда один из этих исследователей ступеньки на моем крылечке собственным копчиком пересчитал.
        - Суров ты, однако. Что так?
        - Я их сразу честно предупредил, чтобы они не лезли в мою личную жизнь со своими приборами и вопросами. Это для них она инопланетянка, а для меня Рада, прежде всего, жена, такая же, как у любого из этих ученых. Человек, а не бессловесный кролик для опытов. Не хотим мы, чтобы над нами ставили всякие дурацкие эксперименты. Хотим просто жить и любить друг друга. Она, потому что роднее меня у нее никого не осталось, а я, потому… да просто потому, что, черт побери, люблю, и все тут! Только вот…
        - Что? - живо поинтересовался Сикорски.
        - Да ребенка она хочет, - тихо произнес Максим. - Да и я, собственно, не против. Но… пока что-то у нас не получается. Не знаю в чем причина - у каждого из нас порознь, вроде бы все в порядке, а вот вместе - пока никак. Еще в самом начале доктора нам сказали, что между нашими расами никаких различий нет.
        - Наверное, все же какие-то есть, - сказал Сикорски. - Хоть и немного, но и этого, незаметного даже для микроскопа, порой, бывает достаточно. Другой состав атмосферы, фон, опять же… Они ведь там у себя еще сравнительно недавно атомными игрушками баловались, так что… да даже рацион питания способен в ряде случаев… - он ободряюще улыбнулся. - Ничего, не унывайте, получится у вас! В крайнем случае, медицина поможет. Она у нас на многое способна, да и народ там, все больше пытливый и любознательный. Им только свистни, так они мигом прибегут, забудут враз, каким местом ступеньки считали.
        - Не, - твердо сказал Максим. - Я хочу сам. Чтобы все шло естественным порядком. Пока, во всяком случае. А там видно будет.
        Он вновь перевел взгляд на фотографии, взял их в руки, перебрал раз, другой и сменил тему:
        - И все же я никак не могу отделаться от чувства, что где-то видел этого типа…
        - Видел? - Сикорски был явно доволен произведенным эффектом. - Пожалуй, что да, ты мог его видеть, причем ежедневно. Ну-ка подойди к зеркалу и посмотри на него еще раз.
        - Точно! - воскликнул ошеломленный Максим. - Вылитый я! Только у него волосы потемнее и глаза… Массаракш! - вырвалось у него ругательство, от которого он так и не избавился со времен, проведенных на Саракше. - Нет, ну как похож, как будто нас родила одна и та же мать! Так значит, в Империи проживает мой двойник?
        - До недавнего времени так и было, проживал, - флегматично отозвался Сикорски.
        - То есть? - не понял Максим. - А сейчас он где?
        - Этот твой двойник, вот уже… - Сикорски вскинул руку к глазам, - вот уже шесть часов, как находится у нас… как бы это сказать… в плену, пожалуй, но об этом пока еще не знает, потому как, пребывает в данный момент в бессознательном состоянии.
        - А подробнее можно? - хмуро спросил Максим. - От начала и до конца, ибо родилось у меня ощущение того, что вы, с вашим богатым, но несколько гипертрофированным умом, замышляете в отношении меня и этого парня какую-то комбинацию.
        - Я попросил бы тебя не оскорблять мой ум, хотя я не очень-то и обиделся. На этой проклятой планете уже через несколько месяцев начинаешь думать совсем иначе, чем у нас. Как ни крути, а бытие - определяет сознание, и от этого никуда не денешься. А в отношении плана - ты прав. План есть. - Сикорски пододвинул кружку. - Ну-ка плесни мне еще кофейку, а потом я тебе расскажу, чего я замыслил.
        Максим машинально налил кофе и приготовился слушать.
        - Тебе, наверное, известно, - продолжил Сикорски, - что все наши попытки внедрить на Островах хотя бы одного агента до сих пор заканчивались полнейшим провалом?
        - Да, слышал, - подтвердил Максим. - Павлов, потом, кажется еще, этот, как его, Гривс? - Он пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить другие фамилии.
        - Гржимек, - подсказал ему Сикорски. - Иржи Гржимек, Эндрю Робсон. Они погибли, пытаясь проникнуть на Острова. Джонни Гривс, во всяком случае - это уж точно. Радио Островов сообщало о его казни, а об остальных у меня просто нет сведений. Они исчезли, пропали, как будто их и не было. Все правильно, попытки проникнуть туда закончились ничем, а попасть туда и закрепиться на Островах, нам крайне необходимо. Мы ведь до сих пор не имеем об Империи почти никаких достоверных сведений - так, одни ветхозаветные легенды. Радиоперехваты их передач нам мало что дают. Там, по большей части, обычная пропагандистская трескотня. Предположительно - у власти находятся военные - верхушка командования флотом. Они-то и способствуют постоянному нагнетанию в стране милитаристской истерии, запугиванию населения опасностью военного вторжения к ним. Мол, если враг завоюет их страну, то разрушит веками создававшееся гармоничное государственное устройство и самобытную культуру народа. С другой стороны - Островная Империя сама является постоянным источником агрессии. Несколько попыток массированного десанта ликвидированы уже
при мне, а, сколько их было до меня, и сколько их предпримут еще!? Так что - человек там нам нужен, буквально, позарез, и никакой-то простолюдин, а обязательно знатного происхождения, в идеале, даже, с примесью императорской крови. Что бы он мог как-то снабжать необходимой и достоверной информацией из самых верхов, а при необходимости - мог влиять на те или иные события. Короче, нужен не просто шпион, а супер - агент. Но… Острова окружены практически непроницаемой обороной. Их система ПВО сбивает все летящие предметы, величиной крупнее голубя, да и по морю тоже… все настолько густо заминировано… А коды они меняют круглосуточно.
        - Да, - задумчиво протянул Максим, - плохо дело. Не зная коду - не суйся в воду. Значит, выходит, что у нас с Гаем и по воздуху туда добраться не было ни единого шанса?
        - А вы что, пытались? Это когда же? - Сикорски удивленно вскинул брови вверх.
        - Да все тогда же, - Максим откинулся на спинку стула. - Когда я с каторги сбежал, да заодно и Гая с собой прихватил. Мы ведь как на побережье-то оказались? Мы ведь на Острова на бомбовозе летели. Да не долетели - сбила нас ракета - автомат. Вот мы и рухнули, аккурат, возле берега.
        - На бомбовозе?! - изумился Сикорски.
        - Точно так! - подтвердил Максим. - После побега мы попали к «мутантам», и они подарили нам изумительный самолет. Личный бомбовоз принца… не то Кирту, не то - Вирку, сейчас уже и не вспомню. А назывался он «Горный орел». Это запомнил. Страшно громадный, величественный, но тихоходный. Это его и подвело. Так что, не судьба нам тогда была до Островов добраться. Так и так сбили бы. Но, извините, я, кажется, вас перебил?
        - Угу, - мотнул головой Сикорски. - В общем, попасть на Острова у нас не было никакой возможности. Но, лишь, до вчерашнего дня.
        - А что же произошло вчера, - подобрался Максим, - Я весь внимание.
        - Вчера наши ребята засекли одну белую субмарину. Всплыла он недалеко от берега - километрах в пяти. Наша команда прибыла на место, но никаких активных действий не предпринимала - просто сидели на прибрежных камнях и ждали. Через пол - часа дождались. Внутри субмарины раздался взрыв и она начала медленно тонуть. Наблюдатели не растерялись, на лодку, на всякий случай, опустили силовой купол, затем обследовали субмарину и обнаружили там трех еще живых моряков, находящихся в бессознательном состоянии. Среди них был и твой двойник. Вскоре на место происшествия прибыл я, и когда увидел того офицера, то понял, что имею тот самый шанс, которого ждал так долго. Похож он на тебя - изумительно!
        - То есть, я так полагаю, что вы хотите каким-то образом осуществить подмену, так? Но… - Максим встал, взъерошил еще немного влажные после купания волосы, сделал несколько шагов по кухне, снова сел. - Но как? Я ведь даже языка не знаю, не говоря уже обо всем остальном. Обычаи там, другие специфические особенности, включая владение в совершенстве профессией офицера подводника! Да одна лишь подготовка всего этого перечня займет чертову уймищу времени. Я ведь не самоубийца, и прекрасно понимаю, что мало одной лишь похожести. Здесь нужно быть похожим идеально, до единой, даже самой мельчайшей родинки. Но и тогда остаются такие существенные «мелочи», как отпечатки пальцев, радужная оболочка глаз и тому подобное, образцы которого, при их-то режиме секретности и тотальной бдительности, наверняка, хранятся где-нибудь в Имперском Адмиралтействе в большом сейфе. Да и, кроме того, у этого парня есть какие-то индивидуальные особенности, всем известные привычки, любимые словечки, наконец, о которых знает весьма узкий круг людей, и которых не буду знать я. Да меня же там расколют в два счета! Нет, Рудольф,
по-моему, вся эта ваша затея очень сильно попахивает авантюрой в чистом виде.
        - Во! - Сикорски торжествующе поднял указательный палец вверх. - Ты зришь в самый корень, и тысячу раз прав. Есть целый набор индивидуальных особенностей, на изучение и овладение которыми можно угробить очень много времени, но идентичности добиться все же не удастся. Можно «сделать» тебе новые отпечатки пальцев, радужку глаз, скопировать все родинки с искомого образца. На это уйдет не так много времени. Но на знание языка, профессии, любимых словечек, индивидуальных черт характера… Тут ты прав. Но, и не прав. Есть один человек, который, в буквальном смысле, за пару часов способен превратить тебя в кого пожелаешь, в том числе и того, кто нас в данный момент интересует. Ты про институт мозга что-нибудь слышал?
        - Нет, - подумав несколько секунд, ответил Максим, - такого что-то не припоминаю.
        - Оно и неудивительно. Его деятельность уже давно свернули, а сам институт ликвидировали после одного достаточно трагического инцидента. Случилось он уже довольно давно. Но осталась лаборатория, о которой знает лишь очень ограниченный круг лиц. Так вот, опыты в этой лаборатории не прекращались ни на один день и, надо сказать, они там добились весьма впечатляющих результатов.
        Сикорски сделал паузу, посмотрел на Максима, который сидел, слегка приоткрыв рот, и продолжил:
        - Так вот, руководит этой лабораторией мой однокашник и старый приятель - Ян Комарницкий. Я уже связался с ним и вкратце, не особенно вдаваясь в детали, обрисовал ситуацию. Он внимательно меня выслушал и подтвердил наш достаточно давний разговор о возможности совмещения в одном теле двух мыслящих субстанций. Не стану пудрить тебе мозги специальными терминами, я и сам там далеко не все понимаю, скажу только, что Янек умеет, как бы, «подселять» «Я» одного человека, в мозг другого. Поначалу это задумывалось на тот случай, если вдруг, скажем, умирал какой-нибудь гений. Чтобы продлить ему жизнь, всю информацию с его мозга, все, что он знает и умеет, должны были пересаживать другому человеку. При этом тот оставался самим собой, но, одновременно получал колоссальный опыт, навыки и знания гения. Ну что, теперь понял?
        - Чего уж тут не понять! - хмуро отозвался Максим. - После того, как вы мне все так просто и доходчиво объяснили…
        - Но могут возникнуть два вопроса, - не обращая внимания на иронию собеседника, сказал Сикорски. - Первый: не сможет ли разум «гения» подчинить себе «нормального»? Отвечаю на него отрицательно: нет, не сможет. Я специально этим интересовался. Ян что-то делает для того, чтобы тот, кого подсадили, оставался личностью подчиненной. Второй вопрос, пожалуй, наиболее щекотливый. Как ты, человек с нормальной, со здоровой психикой, сумеешь «переварить» личность в чем-то ущербную?
        - Не понял…?
        - Ну, как бы тебе объяснить! - Сикорски покусал губы. - Никто ведь не знает, что внутри у того парня. Вдруг он садист, растлитель малолетних детей, убийца, наконец, ну и так далее… Как отреагирует твоя психика на его память, привычки? Это ведь, я тебе скажу, перегрузки, почище любой центрифуги. Сможет ли твоя здоровая психика перебороть дурные инстинкты, и не приведет ли этот эксперимент к печальному финалу? На этот вопрос я могу тебе дать только один ответ: не знаю. Не знаю, братец! - он нервно забарабанил пальцами по крышке стола. - Тут последнее слово - за тобой. Давить на тебя я не могу и не хочу, ты личность свободная, мне не подчиненная и присягу на верность никому не дававшая. Скажешь - «да» - будем пробовать. Откажешься - никто тебя не осудит.
        Сикорски замолчал. Молчал и Максим, обдумывая ситуацию. Он прекрасно понимал, что его собеседник, да и вся миссия землян на Саракше, ждали этого случая очень давно и, если сейчас его упустят, то неизвестно, сколько еще времени уйдет на бесплодное ожидание другого такого шанса. С другой стороны, даже если все пойдет удачно, и он сумеет благополучно попасть на Острова и закрепиться там, то выполнение задания может растянуться не на один - два месяца. Возможно, понадобится даже не один год. Но возможен и другой вариант, когда все с самого начала сложится плохо. Оставить Раду в такой ситуации одну - об этом даже страшно подумать.
        Сикорски, похоже, угадал направление его мыслей:
        - Я понимаю, как нелегко тебе сейчас принять решение. Молодая жена, новый дом… Но ты ведь не сможешь вечно так жить! Если бы я не знал твоего характера… Месяц, может быть год пройдет - ты все равно станешь искать себе работу. И не простую, а рискованную, чтобы адреналин клокотал и фонтанировал. От этого ты никуда не уйдешь, не убежишь. На Земле, или на Саракше, но ты будешь искать приключений, опасных приключений, потому что мирный труд огородника - это не твое. Ну, так как? - и выжидающе посмотрел на Максима.
        Тот, сидевший потупившись, поднял глаза и сказал:
        - Конечно, вы правы, я не создан для спокойной жизни и рано или поздно… Как я понимаю, времени на раздумье у меня нет, и окончательный ответ вы хотите получить прямо сейчас, сию минуту?
        - Да, - деревянным голосом произнес Сикорски. - Именно так, времени на долгие размышления нет.
        - В таком случае…, - Максим выдержал небольшую паузу и решительно закончил. - Я принимаю предложение и готов приступить к работе под вашим началом в том качестве, которое вы мне определите.
        - В таком случае - почему ты до сих пор еще сидишь, а не бежишь переодеваться? Вперед! Или ты решил поехать к Комарницкому в этом халате?
        Они встали, и в это момент дверь кухни открылась и на пороге появилась заспанная Рада.
        - Мак… Ой! - вскрикнула она, заметив постороннего, и в смущении подалась назад.
        - Подождите! - бросил Максим. - Я сейчас… - и вышел вслед за супругой.
        Сикорски остался один и от нечего делать принялся разглядывать натюрморт, висевший на стене. Через несколько минут дверь открылась и Максим, уже одетый, окликнул его:
        - Идемте, все улажено!
        Они вышли из дома и двинулись по мокрой от росы траве на площадку флаеров. Сикорски сел первым, включил двигатель и только потом оглянулся на садящегося сзади Максима:
        - Что ты ей сказал, правду?
        Тот, смущенно глядя в сторону, выдавил:
        - Я сказал ей… только часть правды. То, что улетаю на Саракш. Но, при этом я умолчал, насколько это может быть опасным, - помолчав немного, он добавил:
        - По-моему, она все поняла, и я сейчас чувствую себя последней сволочью.
        - Почему, ведь ты ей не соврал? - Сикорски недоуменно вскинул брови.
        - Знаете, что она мне сказала? Что любит меня, и будет ждать сколько угодно долго, потому что с ней остается частица меня.
        - Как это, тебя…?
        - А так. Ребенок у нас будет! Вчерашний тест оказался положительным.
        - Да ты что! - Сикорски в изумлении покачал головой, а затем положил свою ладонь на руку Максима.
        - Ничего, все нормально, сынок! - сказал он. Не бери в голову - все будет хорошо.
        Глава 3
        - Ян Викторович! - раздался испуганный женский голос из громкоговорителя. - У нас на главном блоке пошла перегрузка!
        Через огромное окно, соединяющее операционный бокс с комнатой наблюдения, Сикорски увидел, как вокруг столов, на которых лежали Максим и моряк с белой субмарины, засуетились люди в белых халатах. Двое подбежали к огромному, похожему на шкаф, транслятору и озабоченно уставились на мерцающие огоньки индикаторов на передней панели. Их цвет из желтого постепенно начал превращаться в ярко красный, предупреждая об опасной перегрузке. Тело моряка на первом столе едва заметно начало подрагивать. А на соседнем, где лежал Максим, белая простыня, прикрывавшая его, вдруг отлетела в сторону, открыв мускулистое обнаженное тело, которое начало биться в сильнейших конвульсиях, как будто попало под мощные разряды электрического тока. Суета вокруг этого стола стала напоминать панику.
        Комарницкий тряхнул копной рыжих волос, поморщился, как будто его самого сильно ударило, и крикнул в стоящий на столе микрофон:
        - Спокойно, ребята! Семен, кончай ночевать и плавно переходи на дублирующий фильтр! Только мягко, без рывков, ты меня понял? И без паники, работа продолжается! Мари, уменьши нагрузку на два деления, но опять же, плавненько. Ничего, тише едешь - меньше кочек замечаешь.
        Один из его помощников, стоящих возле транслятора, вероятно едва не заснувший Семен, что-то повернул на передней панели. После этого рубиновый цвет индикаторных лампочек вновь начал меняться на желтый, а тело Максима постепенно успокоилось. Его вновь накрыли простыней, и уже через несколько минут ничего в боксе не напоминало о прежней суматохе. Каждый опять был занят своим делом.
        Комарницкий достал из кармана портативный видеофон и набрал номер. После нескольких гудков на маленьком экране появилось круглое лицо что-то жующего молодого человека, который, увидев того, кто его вызывал, широко и радостно улыбнулся.
        - О, Ян Викторович! Рад вас видеть и слышать. Чему обязан?
        Комарницкий сдвинул густые брови и сразу же стал похож на грозного льва, изготовившегося к прыжку на свою жертву.
        - А вот я, Анатоль, как-то не очень рад тебя слышать, а, тем более, видеть. Ты чего, милый друг, мне опять халтуру подсовываешь? У меня сейчас, по твоей милости, чуть было ЧП не произошло. Ну, в чем дело, я тебя спрашиваю?!
        - Помилуйте, Ян Викторович, какая-такая халтура, о чем вы? - голос Анатоля был полон недоумения и обиды.
        - Какая халтура, говоришь?! - Комарницкий стал еще больше похожим на льва, ибо в его голосе теперь появились рыкающие звуки. А кто мне третьего дня фильтры привозил, а?! Скажешь не ты?!
        - Точно так, - смиренно подтвердил Анатоль. - Привозил, было дело, не отказываюсь.
        - Так вот, мой милый, первый из них «сдох» через десять минут работы, второй протянул чуть больше. По твоей милости сейчас очень хороший и, не в пример тебе, умный человек едва не превратился в слабоумного идиота. Теперь ты понимаешь, о какой халтуре я тебе толкую?
        Анатоль молчал. Даже на маленьком экране было отчетливо видно, как его лицо покрывается красными пятнами.
        - Пойми, мой милый, - немного ослабив нажим, продолжал Комарницкий. - Я ведь здесь работаю не с крысами и морскими свинками. У меня ведь живые люди! Ошибки в моей работе категорически недопустимы. А потому-то я требую не просто аппаратуру, а самую лучшую, наивысшего качества. А ты, как я вижу, этого никак не можешь понять!
        - Ян Викторович! - начал было оправдываться Анатоль. - Я даже не могу представить, каким образом…
        - Ах, вот так вот, ты не можешь представить? - вновь загремел Комарницкий. - А ну-ка, теперь попробуй представить, что будет, если по твоей милости у меня вдруг произойдет сбой? Представил? Нас уже однажды пытались прикрыть, а после ЧП - нас не только прикроют, но и прихлопнут. И правильно сделают, между прочим. После этого мы с тобой сгодимся лишь для того, чтобы нам доверили работу кибер - дворников, да и то я очень сомневаюсь, что доверят. Вот так-то, теперь ты понял!?
        - Да, Ян Викторович, - смиренно ответил Анатоль. - Виноват, чего уж там. Я все понял. С сегодняшнего дня я лично стану проверять и перепроверять все, что вы заказываете. Заверяю - ЧП больше не повторится.
        - Смотри! - Комарницкий говорил уже спокойно. - Я очень надеюсь на тебя. Ну ладно, до встречи. Пока!
        Он сунул видеофон в карман и обратил свой взгляд в окно бокса. Там двое техников доставали из шкафа транслятора испорченный фильтр, от которого валил дым.
        - Это действительно настолько опасно? - спросил Сикорски. - Я имею в виду - сумасшествие…
        - Да, нет, - рассеяно ответил Комарницкий, - это вряд ли. Автоматика все равно бы отключила программу. Так что Анатоля я ругал больше для порядка. Чтобы не подсовывал всякую непроверенную дрянь, - он немного помолчал, жуя губами, потом добавил: - И чтобы знал свое место, а то в последнее время он начал чересчур заноситься. А ведь молоко еще на губах не обсохло!
        Некоторое время однокашники молча смотрели в окно, а затем Сикорски спросил:
        - Как ты думаешь, Ян, он выдержит?
        Комарницкий посмотрел на него удивленно.
        - Ну, я же сказал тебе, что это не опасно…
        - Я не о том, - перебил его Сикорски. - Понимаешь, в чем тут дело, - он немного замялся, не находя нужных слов. - Дело в том, что Максим сейчас принимает информацию человека очень необычного. Строго говоря - это даже не вполне человек.
        - Не понял, - недоуменно протянул Комарницкий, - как это - «не человека»? А кто же он тогда?
        - Янек, - глаза Сикорски начали бегать, а на его гладком черепе проступили крупные капли пота. Наконец он решился:
        - Дай мне слово, что все, что я тебе сейчас скажу, останется строго между нами.
        Комарницкий, как это было принято у них еще в школе, приложил правую руку к груди, наклонил голову и с чувством произнес: «Чтоб я сдох»!
        - Годится, - сказал Сикорски. - В общем, это… существо… житель другой планеты.
        - С Саракша! - догадался Комарницкий.
        - Точно! - подтвердил Сикорски. - с Островов.
        - Матерь божья! - нараспев произнес Комарницкий. - Это ж надо…! Да, но какое сходство! Я уж не говорю о чисто внешнем. Руди, но как же такое возможно, я ведь сам лично его осматривал! Я видел его анализы…
        - Да, тут поневоле начнешь верить в Бога. Они как братья - близнецы, как сыновья одной матери.
        - Теперь я начинаю понимать, зачем тебе понадобился дубликат этого парня. Ты хочешь забросить его на Острова?
        Сикорски кивнул. Комарницкий на некоторое время замолчал, в раздумье покачивая головой, затем заговорил:
        - Это хорошо, что ты мне сказал о своих планах, Руди, иначе бы его раскусили в первый же день. Ты видел татуировку на правом запястье у этого, как ты выразился, существа?
        - Конечно, - ответил Сикорски. - Стилизованный под субмарину морской змей, ты его имеешь в виду?
        - Да, именно эту, - подтвердил Комарницкий. - А знаешь ли ты, что это не просто украшение, а своего рода опознавательный знак?
        - Что?! - теперь пришла очередь удивляться Сикорски. - Ты уверен?
        - Да, - ответил Комарницкий. - Кто-то из моих ребят сказал мне об этом мимоходом, но тогда я не обратил на это внимания - оно мне надо? А теперь всплыло в памяти. Это очень хорошо, что ты посвятил меня в детали своих намерений.
        - Вы сможете в точности воспроизвести эту татуировку?
        - Конечно, для нас невозможного - нет. Ребятки у меня - золото. Только это займет минут двадцать сверх нормы. Да, и рука поболит немного - и все. Но зато ни один эксперт не сможет отличить копию от оригинала. Эх, нам бы лет на двести назад перенестись с нашей-то аппаратурой!
        - Это еще зачем?
        - Так деньги фальшивые печатать!
        Сикорски присвистнул и покрутил указательным пальцем у виска.
        - У вас тут все с такими глупыми мыслями ходят, или только главврач? - спросил он.
        - Да ладно тебе, - рассмеялся Комарницкий. - Уж и пошутить нельзя. Кстати, как мне кажется, ты беспокоился совсем о другом?
        - Да, - согласился Сикорски. - Меня тревожит вот что: сумеет ли Максим «переварить» информацию этого моряка. Не то, где он родился и вырос, и даже не специфику его профессии, а психическое состояние потенциального убийцы. Да, несмотря на свой молодой возраст, он уже насмотрелся всякого. Но одно дело собственные ощущения, а другое - когда внутри тебя растворено совершенно чуждое тебе мировоззрение. Ведь экипажи белых субмарин формируются, как нам известно, отнюдь не из пацифистов. Как раз, наоборот, там все, от рядового матроса, до командира - такие подонки, что обычный рядовой садист по сравнению с ними покажется ласковым котенком. Вот я и хочу выяснить: получится ли у нас впрячь в одну телегу «коня и трепетную лань»?
        - Ну вот, теперь я совершенно точно знаю, что от меня требуется, - сказал Комарницкий. - Главное в нашем деле - это ясность желаний клиента, а уж, как нам их удовлетворить, мы и сами знаем.
        На несколько секунд он задумался, как бы собираясь с мыслями, затем достал из ящика стола толстую тетрадь и быстро пролистал ее. Найдя нужное место, начал что-то подсчитывать, шевеля при этом губами и записывая результаты вычислений на листке бумаги. Затем взял в руки микрофон и отдал команду в бокс:
        - Жак, послушай меня, на третьем уровне передвинь регулятор на два положения вниз. Сделал? Теперь смотри шестой. Сколько там сейчас? Девять и две? Доведи до ровной десятки. Пока все.
        Затем он повернулся к Сикорски:
        - Ну вот, теперь, я думаю, ничего страшного с ним не произойдет. Теперь твой Максим защищен. Я потом тебе, если хочешь, объясню, что к чему. Когда он вернется, я просто «сотру» его вторую личность, и он опять станет таким, как и прежде. Правда, до конца стереть все же не удастся, но процентов на восемьдесят пять - девяносто, я могу гарантировать. А, может быть, даже и больше.
        - Годится! - Сикорски поднялся со стула и потер руками лицо. - Сколько времени продлиться эта твоя экзекуция?
        - Еще полтора часа, без мелочи, - сказал Комарницкий, глянув на большой циферблат на пульте. Потом ему нужно еще отдохнуть. Хотя бы пару часиков.
        Сикорски потянулся до хруста в костях:
        - Янек, найди мне тоже какой-нибудь уютный диванчик, а? Спать хочу, прямо таки, зверски.
        … Барон Турренсок очнулся от сна и повел глазами по сторонам. Он лежал на кровати в комнате без окон. Кроме того, рядом с его ложем стояли два табурета и тумбочка, на которой находилась, как это предписывалось корабельным уставом, аккуратно сложенная форма офицера подводного флота. Его форма, Турренсок отметил это про себя, как бы мимоходом. Но вот что это за комната, и каким образом он в ней очутился? Страшно болела голова. Боль пульсировала и мешала думать, сосредоточившись на чем-то конкретном.
        Турренсок поднял руку, чтобы помассировать виски, при этом мелькнула татуировка - морской змей в виде субмарины. «Мой личный опознавательный знак!» - механически констатировал мозг. Но почему же кожа так нестерпимо зудит, как в тот день, когда ему, выпускнику училища, торжественно нанесли этот код на правое запястье? Непонятно и странно. И вообще, что это за комната, и как он в ней оказался? Неужели его ранило в бою?
        Турренсок отбросил одеяло в сторону и внимательно осмотрел свое тело. Да нет, непохоже, вроде бы все на своих местах, да и шрамов свежих не прибавилось. Он перевел дух и принялся массировать виски. Постепенно боль начала уходить, и уже почти совсем исчезла, как вдруг, совсем рядом, в коридоре раздались чьи-то осторожные шаги, и вслед за этим в дверь осторожно постучали. Совершенно не отдавая себе отчета в том, правильно ли он поступает, Турренсок приподнялся на кровати и крикнул:
        - Топи рант!
        Дверь открылась, и на пороге появились друзья - однокашники: хмурый, со следами недавнего сна на припухшем лице Сикорски и сияющий, как бляха на ремне новобранца, Комарницкий.
        - Ну, что я тебе говорил, Руди! - закричал торжествующе доктор. - Что ты только что сейчас сказал?
        - Я сказал - «можно войти!», - ответил «Турренсок», немного помедлив и приходя в себя. Только теперь до него начало доходить, кто он и где находится.
        - Вот видишь! - Комарницкий торжествующе развел руки в стороны. - В незнакомой обстановке его организм сам выбрал нужную линию поведения. Если бы он сейчас находился в госпитале где-то на Островах и дал разрешение войти, сказав это по-русски, то беды бы не избежать - его бы моментально признали шпионом, а так, кроме смеха - ничего не случилось. Теперь тебе все понятно?
        - Ясно, не тупой, - хмуро ответил Сикорски.
        - Ну, а раз тебе все ясно, то из этого следует, что ты проиграл наше пари. Чем будешь расплачиваться - как в прошлый раз - «Кровью тахорга»?
        - Экий ты кровожадный стал! - буркнул Сикорски. - Некогда мне по Пандорам разъезжать. - Я тебе лучше трехлитровый бочонок «Хонтийской росы» привезу. Не пожалеешь! «Кровь» по сравнению с «Росой» - не более чем самогон.
        - Ладно, «Роса», так «Роса»! - добродушно согласился Ян Викторович. - Мне, в общем-то, безразлично, ты же знаешь - я пью очень умеренно, но ведь здесь - дело принципа.
        Он уселся на один из табуретов.
        - Ну, - обратился он к Максиму. - Как чувствует себя наш пациент?
        Тот наконец-то пришел в себя от того неожиданного фортеля, который выбросил его организм.
        - Голова еще побаливает, - он потер пальцем переносицу. - А так, все вроде бы в порядке.
        - Ну, что голова болит, так это нормально. Такую нагрузку перенести - это вам не по полосе препятствий пробежаться. Нагрузочка сверхъестественная. Странно, если бы голова у тебя не болела. В этом случае я бы сказал, что у тебя просто нет мозгов. - Комарницкий полез в карман, достал из него пакетик и вытряхнул оттуда несколько капсул желтого цвета. - На вот тебе леденчиков, полечи свою головушку. Глотай не разжевывая.
        Максим сделал так, как ему было велено, и собрался было встать с кровати, но в глазах у него вдруг неожиданно потемнело так, что он чуть не упал на пол. Сикорски успел его подхватить и осторожно опустил на прежнее место.
        - Минут через десять все пройдет, - успокоил Комарницкий. - Пусть пока еще полежит.
        Сикорски кашлянул и выразительно посмотрел на друга.
        - Что, простудился? - участливо поинтересовался у него Ян Викторович.
        - Янек, мне бы надо кое о чем пошептаться с Максом, - ответил ему Сикорски. - Ты бы не мог нас на время оставить наедине?
        - Комарницкий несколько секунд внимательно смотрел на друга, а затем очень многозначительно произнес:
        - М-да! - и обиженно поджал губы.
        - Ну ладно, - сдался Сикорски. - В конце концов, ты и так уже знаешь, более чем… Оставайся, черт с тобой!
        Комарницкий сразу же повеселел?
        - Я тут тихонько посижу, а вы давайте… интересно же…
        - Как твоя голова? - обратился Сикорски к Максиму.
        - Уже гораздо лучше, - ответил тот, не открывая глаз. - Отпускает понемногу.
        - Тогда слушай и запоминай! - Сикорски опустился на табурет и начал говорить:
        - По прибытию на Саракш тебя и еще двух матросов, которые были вместе с этим офицером, вновь поместят в субмарину, на прежние места. В бессознательном состоянии. Потом, когда вы придете в себя, вас возьмут в плен и поместят в лагерь. Пару недель вы проведете в карцере, каждый в отдельной камере. Это необходимо, чтобы «замаскировать» то время, которое нам понадобилось на твою подготовку, а твои товарищи потеряли счет прошедшим дням. Тогда уже никто не сможет сказать, когда точно вас взяли. Понятно?
        Максим кивнул головой - ясно, мол.
        - После карцера вы какое-то время поработаете на пользу общества, а точнее, Неизвестных Отцов, на местных стройках народного хозяйства. Не спорь, все должно быть предельно достоверно. А потом вам устроят побег. Уходить станете на катере. Это быстроходная военная машина, с очень простым управлением, так что справишься. А уже дальше придется надеяться только на себя. Что там будет на Островах… - Сикорски вздохнул. - Эх, мне бы туда! Но видно, пока - не судьба. Теперь вот еще что. Возьми-ка себя за кожу в районе локтя левой руки. Чувствуешь шарик?
        Максим взялся за то место, где было сказано и, действительно ощутил там нечто, напоминающее горошину.
        - Что это? - спросил он.
        - Биоконструкция установки нуль - Т. Она хоть и небольшая, но в пределах Саракша мощности у нее хватит. Это на крайний случай, если возникнет необходимость срочно эвакуироваться. Сделаешь себе маленькое харакири, а как ее активировать - ты прекрасно знаешь. Прикрепишь установку на какой-нибудь плоский массивный металлический предмет. Это будет старт - платформа. Ну, а если все пройдет нормально, то изредка по ночам можно приходить в гости к нам.
        Максим улыбнулся.
        - Горячку там не пори, - продолжил Сикорски. - Осмотрись хорошенько, вживись, а уж потом начинай действовать в соответствии с обстановкой. Не вздумай делать карьеру, а то знаю я тебя - начнешь карабкаться наверх по черепам. Учти, опыта у тебя в интриганстве почти нет, а без него тамошних царедворцев, которые не один ряд зубов на этих делах стерли, не одолеть. Главное - закрепиться, хоть садовником, хоть помощником сторожа. Когда сделаешь это, постарайся выполнить первое задание - выяснить, где у них верфи. Ни на одном из снимков со спутника мы не смогли определить место строительства субмарин. А знать его - чрезвычайно важно. Кстати, - он усмехнулся. - Мы ведь с тобой до сих пор еще не знакомы. Расскажи-ка мне немного о себе. Как хоть тебя звать - величать?
        Максим наморщил лоб:
        - Зовут меня - Турренсок. Происхожу я из очень древнего и славного баронского рода Кейзо. Все мои предки по мужской линии служили моряками на флоте Его Императорского Величества. Я не нарушил традицию. В позапрошлом году окончил училище, а на субмарине состоял в должности… - он наморщил лоб и немного замялся, подыскивая нужные слова. - … Главным политическим вдохновителем.
        Сикорски поднялся:
        - Хорошо, пока достаточно. Остальное расскажешь по дороге, - он посмотрел на часы. - Времени в обрез. Ты сам идти сможешь?
        - Да, все нормально, - сказал Максим, вставая с кровати. - Пилюля Яна Викторовича творит чудеса.
        - Ну, тогда давай с ним прощаться и пойдем.
        Они поочередно обнялись с Комарницким. Тот смахнул набежавшую слезу и сказал Максиму:
        - Удачи тебе, сынок!
        Сикорски еще раз кивнул однокашнику и, без лишних слов, первым вышел из комнаты.
        Глава 4
        Шаг… второй… третий… четвертый… Всего их триста пятьдесят четыре. Сосчитаны они давно - еще в первый день, и Максим чувствовал, что каждый из них дается все труднее и труднее. Время, как будто остановилось, а ведь это еще только полдень - самая жара, и работать в этом пекле предстоит долго, до позднего вечера. Хотя, назвать работой то, чем он занимается на протяжении последнего месяца - значит оскорблять столь высокое понятие, каким принято считать труд. Набрать корзину битого щебня в карьере, затем, держа этот груз на плече, подняться по деревянному трапу, пройти по пыльной тропинке до неглубокого обрыва, под которым уже дожидается очередной самосвал, и вывалить камни в его кузов. Идти необходимо осторожно, чтобы не оступиться на каменной крошке и не загреметь вниз с двадцатиметровой высоты. Потом предстоит спуск вниз за новой порцией. И так весь день. Корзина с камнями весит килограммов тридцать пять - сорок. Не так уж и много для тренированного молодого человека, но уж больно тупая эта работа. За несколько дней уровень интеллекта падает катастрофически, почти до нулевой отметки. Прямо-таки,
кусками отваливается и остается лежать там, в карьере, на трапе и даже падает в кузов самосвала. И сколько времени продлится еще эта каторга - непонятно. Сикорски обещал, что не станет затягивать с побегом, но дни бегут, силы тают, а от руководителя операции нет ни ответа, ни привета.
        «Еще день продержусь, а потом не выдержу - сам сбегу, без всякой помощи. То-то переполоху будет!» - злорадно подумал Максим, вываливая камни из корзины в кузов. Он вытер пот тыльной стороной ладони, выпрямился и оглянулся вокруг. Из карьера гуськом по трапу тянулись такие же, как и он бедолаги - каторжники. Чуть выше того места, где все они опорожняют корзины, на невысоком гребне сидят легионеры с автоматами наизготовку.
        Все, нужно спускаться вниз, а то ближайший к нему солдатик с глуповатым деревенским лицом и оттопыренными ушами, сегодня какой-то очень уж нервный. Может, он письмо из дома получил, где сказано, что невеста, не дождавшись его со службы, выгодно выскочила замуж за сынка местного преуспевающего бакалейщика. А может, у парня просто изжога после утрешней перловки… Одним словом, жизнь у него с утра дала трещину, а тут еще его совсем некстати назначили в конвой, на охрану этих полутрупов. Да, такой шмальнет из своего автомата, не особо задумываясь, зачем он это делает, хотя бы просто для того, чтобы поднять свой жизненный тонус. Он даже не по заключенному шмальнет: за просто так убиенного с него могут и взыскать. Нет, он шмальнет рядом, чтобы падаль эту ходячую подстегнуть. Чтобы он, гадюка имперская, запрыгал, как бы танцуя, и тем самым развеял грусть - тоску, а заодно и остальных собратьев по охранному ремеслу повеселил. «Все должно быть предельно достоверно», - вспомнил Максим фразу, произнесенную Сикорски, и невесело усмехнулся.
        У них, у охранников, жизнь ведь, в сущности, тоже не сахар. Развлечений особых нет, вот они их и придумывают сами, а изобретательность в этом деле, как правило, ограничена размерами портупеи. Недаром ведь дядюшка Кану иронично подтрунивал над ним с Гаем: «Как надену портупею, так тупею и тупею». Нет, с нервным охранником действительно лучше не связываться. Сейчас рисковать нельзя. Максим тяжело вздохнул и поспешил в карьер.
        Операция «Микроб», по его мнению, началась успешно. Прогрессоры вытащили белую субмарину из укрытия, где она находилась все то время, пока готовили Максима, и отбуксировали точнехонько в то место, где лодка потерпела аварию. Затем очень быстро восстановили на ней ту обстановку, которая обычно бывает на судне минут тридцать спустя: дым, гарь, тела погибших в характерных позах. В этот «интерьер» поместили двух бесчувственных матросов и Максима - Турренсока, очень удачно имитировавшего состояние человека, пережившего удар взрывной волны. После этого земные наблюдатели мгновенно исчезли с места происшествия, предоставив дальнейшим событиям развиваться естественным путем.
        Матросы, пришли в себя почти одновременно, но в тот момент, когда они совсем уж было собрались покинуть тонущее судно, раздался слабый стон «вернувшегося из небытия» «Турренсока». Спасение товарищей по оружию, в особенности старших по званию, являлось для моряка подводника Империи делом чести. Поэтому Максиму сунули под нос флакон с какой-то гадостью, приводившей в чувство еще лучше нашатыря, после чего, взяв под руки, вытащили на палубу. Лишь там Максим позволил себе слабым голосом осведомиться о том, что же случилось.
        - Лодка тонет, надо срочно уходить! В живых остались только мы, - ответил ему матрос по имени Серк.
        «Турренсок» с усилием поднялся на ноги и, опершись на плечо второго матроса, которого звали Клуг, спросил:
        - Вы уверены, что живых больше нет?
        - Так точно, вашдитство! - по-уставному отрапортовал Серк. - Проверяли, мы единственные, кто уцелел после взрыва.
        - Хорошо, - распорядился «Турренсок». - Берите личное оружие, мешки с сухим пайком и выходите, а я пока уничтожу секретные документы. Нельзя чтобы они достался врагу.
        Вскоре моряки уже выбрались на берег, уселись среди огромных валунов и начали обсуждать план своих дальнейших действий. Решили скрытно двигаться берегом моря, искать какое-нибудь судно, хотя бы небольшое. Если понадобиться - захватить его, а уж дальше вверить себя воле волн и Морского Бога.
        Они прошли несколько километров, когда на них «совершенно случайно» нарвался танковый патруль береговой охраны. Бежать или отбиваться не имело смысла - танкисты двумя короткими пулеметными очередями строго ограничили рамки свободы подводников, а затем погнали их в плен.
        Следующие две недели они просидели в карцере - каменном мешке без окон, где чувство времени терялось очень быстро. Это было главное, чего добивался Сикорски: в случае чего никто из пленников не смог бы точно вспомнить, сколько же они просидели - десять или двадцать дней, потому что часы у них предварительно отобрали. А потом - лагерь, работа в каменоломне и ожидание.
        Заключенные успели сделать еще по два рейса, и лишь после этого раздался долгожданный сигнал, призывающий их на обед. Меню традиционное, повторяющееся изо дня в день: миска бурды из какой-то разновидности местной брюквы, именуемая здесь супом, вяленая рыба с максимально возможным содержанием в ней соли, да кружка мутной жидкости, которую здесь надлежит называть чаем. После такого обеда желудок, по наблюдениям Максима, начинал работать как-то уж очень «удивленно».
        «Островитяне» старались держаться вместе. Охрана очень строго следила за тем, чтобы заключенные не переговаривались между собой. В карцере троица подводников сидела порознь, каждый в индивидуальном отсеке. Турренсока, как офицера, старательно изолировали от основной массы. Но делалось это не из какого-то особого к нему уважения, а по чисто практическим соображениям: старший по званию способен стать инициатором беспорядков или коллективного побега. Рядовой, правда, тоже на многое способен, но командир есть командир, у него организаторских способностей все же побольше. Так что, напрямую переговорить со своими подчиненными Турренсоку не удавалось, и тогда он избрал другой способ для общения. Когда колонну заключенных вели на работу, он становился в строй рядом с Клугом, брал его руку в свою и, легким касанием пальцев, при помощи кода Мэга, который знал любой моряк, передавал все, что хотел сказать.
        Сегодня, когда его терпению пришел конец, Максим «сказал»: «Будьте внимательны и держитесь поближе ко мне». Клуг все прекрасно понял и в знак этого едва заметно кивнул головой. Вот и сейчас, он вместе с Серком расположился неподалеку, изредка бросая осторожные взгляды в сторону своего начальника.
        Прозвучал сигнал об окончании обеда, и каторжники нехотя начали подниматься. Неспешным шагом, почесываясь, позевывая и потягиваясь, они подошли к тому месту, где были свалены корзины, разобрали их и, построившись цепочкой, приступили к работе.
        И снова шаг… другой… третий… Максим уже давно потерял счет количеству перенесенных за сегодняшний день корзин, да и был ли хоть какой-то смысл их пересчитывать? Труд все равно рабский, и даже спасибо за него никто не скажет, не говоря уж о чем-то более существенном. Думать о том, как будет выглядеть их побег? Но он уже не один десяток раз прокручивал в уме самые разные варианты, и при этом понимал, что наяву все будет выглядеть совсем иначе, с новыми эпизодами и действующими лицами.
        Где-то рядом коротко и гулко простучала автоматная очередь, но Максим даже не замедлил шага, и не оглянулся. И без того все ясно: еще чья-то грешная душа, не выдержав тех лишений, которое испытывает тело, вырвалась из него и устремилась в лучший мир. А вернее, ей помогли вырваться и устремиться.
        А время все тянулось, тянулось и тянулось… Но, наконец, прозвучал сигнал, известивший об окончании рабочего дня. На сегодня все. Сейчас их построят и поведут в лагерь, а там уже ждет перекличка, более чем скромный ужин, после чего можно будет вытянуться на узких и жестких нарах, забыться тревожным сном. До утра. А назавтра опять сюда, чтобы целый день снизу наверх таскать опостылевшую тяжелую корзину, ежеминутно ожидая выстрела в затылок.
        «А может быть Сикорски, таким образом, проверяет меня, мою способность пойти на самостоятельные шаги?»
        Эта мысль, нечаянно пришедшая в голову, возбудила в Максиме жажду действий, причем незамедлительных. Решение пришло мгновенно. Он нашел взглядом обоих матросов и кивнул им, мол, будьте рядом, после чего начал пристраиваться в конце колонны. Клуг и Серк, поняли его и встали рядом. Конвойные навели порядок, и длинная лента каторжников потянулась к выходу из карьера.
        Осторожно посматривая по сторонам, Максим все же старался как-то отвлечься, и думать сосем не о побеге. Например, о Раде, которой вскоре предстоит стать матерью.
        Внезапно ему почудилось, что она в этот момент занимается чем-то таким, что как-то связано с появление на свет их первенца. Мысль эта показалась Максиму настолько интересной, что он увлекся ею, представляя тот момент, когда ему удастся взять на руки своего ребенка. Кого же произведет на свет его супруга - мальчика или девочку? Хотя, какая разница. Главное, что это будет их малыш, дитя двух миров.
        Внезапно где-то рядом послышался посторонний звук. Максим очнулся от грез и огляделся. Дорога в этом месте проходила очень близко от моря, а звук исходил от работающего двигателя небольшого катера береговой охраны, приставшего к берегу в каких-то пятидесяти метрах от того места, где сейчас проходили заключенные. Разглядывая судно, Максим невольно замедлил шаг, но тут же почувствовал сильный тычок в спину. От неожиданности и той силы, с которой был нанесен удар, он не удержался на ногах, споткнулся и упал вперед, инстинктивно вытянув руки. Но коленку все же зашиб и довольно сильно. Превозмогая боль, Максим перевернулся на спину, попытался сесть и увидел перед собой разъяренное от гнева лицо того самого лопоухого мальчишки - легионера, уже готового добить упавшего каторжника. Выражение его глаз было таким, что стало понятно: этот выпустит очередь и даже глазом не моргнет, а стало быть, ждать пока Сикорски организует побег, смысла уже нет. Тут не до жиру, нужно спасать свою драгоценную шкуру, пока ее не продырявили!
        Все дальнейшие действия заняли у Максима какие-нибудь мгновения. Конвойный приблизился к поверженному каторжнику слишком близко, по предыдущему опыту зная, что активных ответных действий ему ждать не придется. И ошибся, не учтя того обстоятельства, что в любом правиле существуют исключения. Подъемом левой ноги Максим зацепил пятку солдата, а правой нанес сильный удар в колено. Теряя равновесие, конвоир широко раскинул руки, как будто хотел взлететь, выпустил автомат, который, описав короткую дугу, попал в объятия Серка. Сам же легионер тяжело, как мешок с песком, рухнул на землю и, ударившись затылком о некстати подвернувшийся камень, затих навечно.
        Его напарник на какую-то долю секунды замешкался и тоже не успел ничего предпринять - камень, пущенный меткой рукой Клуга, угодил ему прямо в лоб. Раздался глухой удар, короткий вздох и тело несчастного грузно осело в придорожную канаву.
        В следующее мгновение троица уже неслась к берегу, туда, где стоял катер. Впереди - Клуг с Серком, а чуть сзади, прихрамывая, бежал Максим. Цель была уже рядом, когда за их спинами раздались крики вышедших из ступора охранников и застучали автоматные очереди. Клуг внезапно вскрикнул, выронил оружие, схватился за плечо и остановился. Сейчас он представлял собой отличную мишень. Максим догнал его, подхватил автомат и дал длинную очередь перед достаточно резво бегущими легионерами. Не ожидавшие такого отпора преследователи, дружно попадали в пыль, попытались организовать ответный огонь, но было уже поздно - Серк, поднаторевший в прошлых абордажных боях, уже расчистил палубу катера от перепуганного экипажа. Увидев перед собой разъяренного человека в потрепанной и грязной форме подводника Островной Империи, катерники даже не попытались оказать сопротивление, а с воплями ужаса начали прыгать в воду. Максим дал еще одну заключительную очередь поверх голов, заметил краем глаза, что Клуг уже ухватился здоровой рукой за борт и с максимальной скоростью, какую мог в тот момент развить, рванулся вперед.
Преодолев последние метры, он совершил отчаянный прыжок, скрывшись за бронированной стенкой, по которой тут же горохом простучали пущенные вдогонку пули. Катер взревел и, оставляя за кормой пенный след, понесся в открытый океан.

* * *
        - Рудольф, у нас ЧП!
        - Что случилось?
        - «Микроб» сегодня сбежал, не дождавшись нашего сигнала!
        - Как это - сбежал, ты чего плетешь?!
        - Наш источник в лагере сообщил, что вечером, после того, как заключенных привели с работ, там поднялась жуткая суматоха. Говорят, что «микробу» и еще двоим, удалось уйти на катере береговой охраны. Среди конвойных есть потери: двое убитых и двое раненых.
        - А откуда там взялся катер?!
        - Катер не наш. Полагаю, что он там оказался совершенно случайно.
        - Черт бы его побрал!!! Ну, Мак… сукин сын!!! Нет, он, наверное, решил окончательно отравить мне жизнь? Теперь за ним, как пить дать, будет погоня.
        - Да, она уже началась. На поиски беглецов вылетел гидросамолет.
        - Это плохо. Так, ладно, хватит посыпать голову пеплом. Какой там у них катер?
        - Скорее всего, типа «поплавок». Живучесть у него отличная, да к тому же нет нужды заботиться о топливе.
        - Реактор?
        - Так точно!
        - То есть, если в него попадут снарядом крупного калибра…
        - На гидросамолете, насколько я знаю, нет пушек крупного калибра.
        - Это немного успокаивает. Но, вдруг, все же… Жан, необходимо подстраховать «Микроба». Немедленно передай ребятам на спутник, чтобы они следили за этим самолетом очень внимательно. Если что - пусть сбивают его к чертовой бабушке. Но все должно быть предельно достоверно, чтобы даже комар носа не подточил!
        - Все ясно!
        - Смотри, я на тебя надеюсь. О любом изменении в худшую сторону, докладывай мне немедленно, в любое время дня и ночи.
        - Понял.
        - Ну… А, впрочем, может оно даже к лучшему, что он сбежал именно так, а? Сейчас, наверняка, в эфире идут активные переговоры, а на Островах все это слышат. Нет, все получилось очень неплохо и, главное, естественно. Пока, во всяком случае. Все, давай связь со спутником и обеспечь мне там…
        - Считайте, что уже обеспечил.
        Глава 5
        Клуг зубами разорвал обертку бинта и, морщась от боли, попытался замотать раненую руку. Но рулончик плохо слушался, марля никак не хотела ложиться ровными витками, а потом вовсе вырвалась из пальцев и, разматываясь, покатилась по палубе. Клуг сквозь зубы выругался, потянулся за ускакавшим бинтом, и в этот момент катер сильно качнуло на волне. Потеряв равновесие, матрос ударился головой о бронированный экран, зашипел от боли и начал ругаться уже в полный голос.
        Максим, некоторое время наблюдавший за его действиями, достал из аптечки новый бинт и присел на корточки рядом с раненым:
        - Давай помогу… - сказал он, и тут же, поймав на себе изумленный взгляд Клуга, понял свой промах, ибо дремавший где-то в глубинах подсознания Турренсок очнулся и пнул его изнутри довольно чувствительно. «Ты чего творишь, дерьмо акулье?! - не услышал, а почувствовал Максим голос барона. - Тоже мне, разведчик задрипанный! Спалишься ведь, так и не успев начать свою бурную деятельность, якорную цепь тебе на шею! Да где ж ты видел, что бы офицер флота Его Величества, дворянин в двенадцатом колене, унизился до помощи нижнему чину, плавучей миной тебя по дурной башке!»
        Ситуация сложилась критическая и, чтобы разрешить ее в свою пользу, необходимо было быстро соображать, потому что недоумение Клуга начало переходить в иронию. И тогда, дабы она не начала прогрессировать, Максим выпрямился, набрав в легкие побольше воздуха и, перекрывая шум двигателя, проорал:
        - Чего уставился!? Мы бежали из вражеского плена вовсе не для того, чтобы нас догнали и пустили ко дну, на корм рыбам. Лично я хочу добраться до дому, и там еще не однажды быть полезным Родине. Но чтобы ее достичь, мне здесь нужны полноценные моряки, а не полудохлые крабы! Прекрати скалиться, сволочь, а не то ты у меня сейчас враз проглотишь все свои зубы до единого!
        Такое обращение офицеров с рядовыми считалось на Имперском подводном флоте в порядке вещей, и Клуг, вспомнив службу, и забыв про рану, моментально вскочил на ноги, вытянув руки по швам. На лице у него появилось выражение тупой готовности повиноваться командиру даже в том случае, если он прикажет спрыгнуть с катера и плыть за ним вдогонку. Серк же, стоявший в это время у штурвала, присел от полученного акустического удара, а затем уважительно посмотрел на командира.
        Поход, в котором произошла авария субмарины, стал первым для молодого офицера Турренсока и, понятное дело, у него, было не так много времени для самоутверждения. Сейчас же оно произошло моментально.
        - Ну, давай свою руку! - уже значительно тише сказал Максим. - Да не стой столбом, садись - мне так удобнее.
        Рана оказалась совсем не опасной. Пуля лишь сорвала порядочный лоскут кожи и слегка чиркнула по мышце. Максим промыл все дезраствором, сделал перевязку, причем довольно квалифицированно, после чего Клуг благодарно кивнул и, закрыв глаза, привалился к борту. Максим присел рядом, дабы успокоиться и немного передохнуть.
        «Да, чуть не вляпался, - подумал он. - Но вроде бы обошлось. Раньше они видели во мне лишь субмарин - мичмана, даже имени моего не знали. Я для них был, хоть и старшим по чину, но все же салагой, которого можно слушать, но поступать так, как им заблагорассудится, а то и вовсе никак. Теперь же, попав в экстремальные условия, они, наверняка, поняли, что относиться ко мне как прежде, у них не получится. Анархия, вместо толкового единоначалия, еще никогда не приводила ни к чему хорошему. А, организовав побег, и надо признать, мастерски организовав, а потом вовремя прикрикнув, я поставил их на место, показав, кто на судне старший. Теперь у меня есть команда, которая, несмотря ни на что, будет работать четко, как хорошо отлаженная машина».
        Катер, тем временем, на приличной скорости пожирал пространство, унося беглецов от враждебного берега. Максим с тревогой посмотрел за корму, но преследователей там не увидел. Пока все было спокойно, и чтобы чем-то занять себя, он спустился в машинное отделение, осмотрел двигатель. Вскоре выбрался обратно и, с озабоченностью в голосе, сказал:
        - Движок сильно греется. Это плохо. Надо бы остановиться где-то, посмотреть внимательно, в чем там дело. Да и воды у нас маловато.
        - Я знаю эти места, - отозвался Серк. - Здесь неподалеку имеется небольшой необитаемый островок, ваш бродь. На карте он обозначен как остров Зеленый. Мы там года два тому назад всплывали, ремонтировались немножко. Да и родничок в тех местах имеется. Водичка, как сейчас помню, вкусная, даже лучше минералки с реки Сеи. Вот этот островок! - он ткнул пальцем в трофейную карту, на которой клочок суши выглядел едва заметной точкой. - Если все будет нормально, то до темноты доберемся. - Серк тревожно оглянулся назад, и очень тихо прошептал. - Но только если обойдется до темноты.
        До островка они дошли без приключений. Сбросив скорость до минимума, Серк очень осторожно вошел в небольшую бухточку, внимательно осматривая берега. Кто его знает, какие случились перемены с тех пор, когда он высаживался здесь в прошлый раз.
        Но сейчас удача сопутствовала беглецам - остров по-прежнему был необитаем. Катер подогнали к прибрежным кустам, тщательно замаскировали, после чего Максим с Серком прихватили емкости и отправились на поиски родника. Клуг, по причине ранения, не способен был таскать тяжести, так что остался чинить двигатель.
        - Хорошо бы здесь пожить хоть немного среди этой красоты, - мечтательно произнес Максим, раздвигая густую траву. Но тут же опомнился и совсем другим голосом сурово сказал. - Но нельзя, Родина ждет, и мы должны спешить к ней, чтобы быть готовыми выполнить любой ее приказ.
        Получилось фальшиво, хотя слова правильные, не придраться. Серк, повидавший на своем веку всякое, в ответ лишь крякнул, протянув неопределенно: «Да - а….».
        Они прошли с полкилометра в подъем, спустились в балку и до слуха Максима донесся звук журчащей воды.
        - Пришли, - объявил Серк. - Вот он, родник.
        Вода оказалась и вправду удивительно вкусной, чему Максим несказанно удивился. Ему и раньше доводилось пить родниковую воду на Саракше, но везде она была в значительной степени испорчена радиацией. Здесь же неприятный привкус отсутствовал, и это не могло не радовать. Отпив несколько глотков, Максим моментально почувствовал прилив новых сил - вода явно была целебной.
        - Ну, что, ваш бродь? - восторженно спросил Серк. - Какова минералочка?
        - Да, - ответил Максим. - Пожалуй, здесь намного лучше, чем на Сее. Но в моем имении она точно такая же. Прямо на кухне из крана бежит.
        Серк с сомнением посмотрел на него, но из вежливости не стал ничего говорить.
        Было уже темно, когда они с полными емкостями отправились в обратный путь. Шли молча, старательно ощупывая землю под ногами, и потому времени на дорогу ушло гораздо больше.
        Клуг их встретил на берегу. С важным видом он вытирал руки промасленной ветошью. По всему было видно, что неисправность он устранил.
        - Ну, как дела? - спросил его Максим.
        - Все в порядке, ваш бродь! Можно двигаться хоть сейчас.
        - Благодарю за службу! - Максим позволил себе легкую улыбку. - А вот двигаться - отставить. Нам предстоит долгий путь, а потому необходимо хорошенько отдохнуть и выспаться. Да и тебя не мешало бы подлечить.
        - Рад стараться! - гаркнул Клуг. Затем, сбавив тон, сказал уже нормальным голосом. - Я тут пошуровал по закуткам и нашел ихний неприкосновенный запас. Консервы, галеты, сахар… Так что, ужинать сейчас станем.
        Он раздал уже откупоренные банки с тушенкой, которые моряки, уже давно не видевшие подобной роскоши, в рекордное время опустошили, и даже ухитрились вылизать изнутри.
        - Эх, хорошо, но, как всегда мало, - с сожалением сказал Клуг. - Однако пора спать.
        - Погоди, - сказал Максим. - Давай-ка я тебя немного полечу. Здесь вода и вправду целебная. Если до утра твоя рана не затянется, то отдам тебе свое родовое имение. Серк, разбинтуй мне его.
        - Ну, уж, имение, - как-то сразу оробел Клуг. - Управляющим, если только…
        - Идет, - согласился Максим, прикладывая к ране чистую тряпицу, смоченную водой из источника. - Управляющим тебя я, пожалуй, возьму.
        Он наложил руки на его плечо и сконцентрировал свою энергию на ране. Клуг вначале зашипел от боли, но вскоре на его лице разлилась блаженная улыбка. Через пять минут Максим легонько оттолкнул его и, не говоря лишних слов, отправился в кубрик спать. За его спиной Серк восхищенно цокал языком, рассматривая в свете фонаря почти затянувшуюся рану.
        Полноценного отдыха у Максима не получилось. Долго крутился с одного бока на другой, что-то ему мешало, но, в конце концов, он все же провалился в короткий сон. Разбудил его протяжный и тревожный крик какой-то птицы, пролетавшей неподалеку. Максим сел, потянулся, пошел к воде и с удовольствием ополоснулся. Уже рассвело, и сквозь заросли прибрежного кустарника, бухта, в которую они вчера вошли, была видна, как на ладони.
        - Ну, что, ваш бродь, может быть, переждем немного здесь? - раздался рядом чуть хриплый со сна голос Клуга. - Тут тихо, нас за кустами не видать. А через пару дней, когда все уляжется, двинем дальше. Куда нам сейчас торопиться: жратва есть, воды - хоть залейся. Отдохнем немного от этой проклятой каменоломни.
        Максим слегка вздрогнул от неожиданности, и резко повернулся.
        - Пожалуй, этого нам как раз делать не следует, - ответил он, чуть помедлив.
        - Поставь себя на место наших преследователей. Островок этот единственный в этих местах, и они непременно выйдут на него. Если начнут прочесывать, то тогда уйти от них будет значительно труднее. Но даже если им не удастся нас найти, катер они с собой заберут обязательно, и тогда мы рискуем остаться здесь надолго. В море проще - скорость у катера приличная, да и маневрировать можно. Так что, уходить нам нужно отсюда, и как можно быстрее. Давай, буди Серка, приготовьте поесть, а я пока осмотрю вооружение. Только костер не разводите, а то дым будет издалека виден. Там спиртовка есть, вскипятите кофе на ней.
        - Слушаюсь, ваш бродь! - сказал Клуг. - Сейчас разбужу. Да, и огромное спасибо вам за лечение - рана совсем затянулась, даже шрам почти не виден. Я и не знал, что вы умеете наложением рук лечить.
        Максим, удивляясь проницательности моряка, посмотрел на него.
        - Научился у своей кормилицы, - соврал он хладнокровно, сам не понимая, зачем это сделал. - Только ты, братец, уж никому об этом не рассказывай, а то еще толки разные пойдут, глядишь, в колдовстве могут обвинить. А вода в этом источнике действительно лечебная.
        Пока Клуг будил Серка, и они вдвоем готовили завтрак на спиртовке, Максим снял чехол с носового орудия и осмотрел его. Это была небольшая пушка, заряжавшаяся кассетой из шести снарядов. Боекомплект имелся в достатке - его могло хватить на пару часов боя. От пушки Максим перешел к кормовому спаренному пулемету, и еще раз убедился в том, что береговая охрана содержала вооружение в полном порядке. Патронов, правда, было не так много.
        - Ваш бродь, идемте завтракать, все готово, - позвал его Серк.
        Беглецы в полном молчании поели разогретой тушенки, выпили кофе, после чего Максим скомандовал:
        - Ну, все, хватит отдыхать. Пора уносить отсюда ноги.
        Через несколько минут катер отчалил от берега. В бухте шли самым малым ходом, с тревогой посматривая вперед, держа наготове пушку. Опасность столкнуться нос к носу с погоней, в этом месте была особенно велика. Но, выйдя в открытое море, стоявший у руля Серк, дал полный газ и, напустив на себя беспечность, начал во все голос орать страшно неприличную песенку о пирате, попавшем после долгого плавания в таверну к девочкам. Максим строго на него посмотрел, погрозил пальцем, а когда это не помогло, дал из пулемета короткую проверочную очередь. Клуг от неожиданности вздрогнул, проглотил последние слова куплета, и больше уже не пел.
        - Следить за курсом! - приказал ему Максим. - И будь внимательнее, а то за борт выброшу!
        В тот же миг до его слуха донесся какой-то посторонний стрекочущий звук. Максим поднял голову, покрутил ею и остолбенел. Да, он ожидал погоню, но никак не мог предположить, что на их поимку бросят авиацию. Прямо на катер на небольшой высоте шел гидроплан, и намерения его пилота были ясны. Клуг и Серк, также привлеченные звуком с небес, как по команде повернулись на шум, а затем в упор уставились на своего командира, ожидая его распоряжений.
        Медлить было нельзя, и Максим уже в следующую секунду проорал:
        - Отставить панику, приготовиться к отражению воздушной атаки!
        Орать так громко, в общем-то, не требовалось - оба подчиненных находились совсем рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Но именно звук громкого голоса привел в чувство команду, а самое главное, его самого, и настроил всех на боевой лад. Клуг, не дожидаясь дополнительных распоряжений, уже закладывал катер в крутой вираж, а Серк рванулся к пулемету. Максим перехватил его за руку и уже более спокойным голосом приказал:
        - Отставить! За пулемет я встану сам, а ты - обеспечивай боепитание.
        Самолет, тем временем, промахнувшись с первого раза, теперь заходил на повторную атаку, но уже с кормы. Максим поймал его в прицел, дал очередь, но сильная волна так ударила в борт, что трасса выстрелов ушла в сторону. Максим еще раз нажал на спуск, снова промазал и увидел, как от днища гидроплана отделилась черная точка и, увеличиваясь в размерах, полетела прямо на него.
        - Лево руля! - скомандовал он, перекрывая голосом все прочие шумы.
        Клуг среагировал мгновенно. Катер мотнуло так, что Максим едва не вылетел из сидения стрелка. Тут же раздалось глухое «бум» и справа вырос фонтан воды.
        - Уф, - выдохнул Максим, тыльной стороной ладони отер со лбы то ли пот, то ли брызги, долетевшие после взрыва и, развернув турель пулемета, приготовился вновь встретить неприятеля.
        Вторая атака завершилась с обеих сторон столь же безрезультатно. Максим давил на гашетку не переставая, и очень скоро, расстреляв все патроны, растеряно смотрел на приближающийся самолет. Тот надвигался уверенно и неотвратимо, неся на своих крыльях смерть. Казалось, летчик уже понял, что его противник не может сопротивляться. Теперь он стремился подойти к нему на самую убойную дистанцию, чтобы наверняка расстрелять из своих пулеметов. Но, чуть опередив стрелка, Клуг заложил новый вираж, и очередь прошила волны, не причинив урона беглецам. Лишь после этого из трюма появился Серк, тащивший новую коробку с патронной лентой. Вдвоем с Максимом они перезарядили пулемет и открыли ответный огонь по самолету, заходившему в очередную атаку.
        Но в этот момент случилось нечто непонятное: Максим ясно увидел, как трассирующая дорожка прошла чуть выше гидроплана, но с небес на него упал, на мгновение задержался и тут же погас едва заметный луч бледно - зеленого цвета. Двигатель самолета после этого вдруг закашлял, а потом и вовсе смолк. Крылатая машина, отвалив в сторону, вначале странно клюнула носом, затем выровнялась, начала медленно планировать и, наконец, коснувшись поплавками воды, замерла вдалеке. Серк, некоторое время наблюдавший за всем этим с открытым ртом и, видимо, ничего подозрительного не заметивший, пустился в пляс, рискуя свалиться за борт.
        - Завалил, как есть, и пить дать, завалил! Как мы его сделали, а, ваш бродь?! А может притормозить, да расстрелять его, супостата из пушки?
        Клуг, услыхавший это, по его мнению, дельное предложение, уже сбросил обороты. Пока Максим раздумывал, стоит ли задерживаться, чтобы выразить свой праведный гнев в отношении противника, в задней части самолета открылся прямоугольный люк. Оттуда на воду один за другим плюхнулись два небольших, по метру с небольшим, предмета. Взревели двигатели, и оба малыша, каждый по своей дуге, рванулись вперед, стараясь взять беглецов в вилку.
        - Автоматы… - выдохнул Клуг, - на дистанционке… На таран идут… Ну, все, похоже - амба нам! Во, прут!
        - Спасайся, кто может! - отчаянно крикнул Серк и, уже занес ногу, приготовившись прыгнуть за борт.
        - Отставить панику! - прикрикнул на него Максим. - Садись на мое место, а я к пушке. Клуг, давай ходу! Выжми все, что там у тебя есть! Ох, мы сейчас и попотеем!
        Он загнал кассету в казенник, поймал один из автоматов в прицел и нажал на спуск. Выстрелы шли с интервалом в пол - секунды, но, как назло, все попали в «молоко». На корме Серк поливал из спарки второй автомат, но тоже безрезультатно. Еще минута, и произойдет неизбежное столкновение, взрыв… Единственная возможность уйти от погони - это уничтожить тех людей, которые «ведут» автоматы, но самолет теперь находился вне пределов досягаемости орудия, а, значит, и надеяться на спасение не приходилось.
        Положение складывалось отчаянное. Внезапно Серк крикнул что-то нечленораздельное и вытянул руку, показывая куда-то за борт. Максим посмотрел в ту сторону и остолбенел: прямо к самолету на бешеной скорости приближалось нечто, оставляя на воде белый пенный след.
        - Торпеда, ваш бродь! - теперь уже понятно заорал Серк. - Точно, торпеда!
        Спустя секунду мощный снаряд, пущенный неизвестно кем и непонятно откуда, достиг цели. Раздался оглушительный взрыв, вверх взметнулся столб пламени и гидросамолет, вместе с теми, кто в нем находился, перестал существовать. Вслед за этим, автоматы - малютки, лишенные управления, бестолково закружились на месте и вскоре беспомощно замерли.
        Беглецы, с трудом осознававшие факт собственного спасения, постепенно выходили из столбняка и начали делиться впечатлениями.
        - Фу, кажись, пронесло! - облегченно выдохнул Серк.
        - Это наши, точно наши! - вторил ему Клуг, глядя по сторонам.
        Теперь всем было ясно, откуда пришла помощь. Торпеду могла выпустить только субмарина, а подводный флот имело лишь одно государство на Саракше - Островная Империя.
        - Всплывут или нет? - Клуг перевесился через борт, напрягая зрение и пытаясь хоть что-то разглядеть среди волн.
        - Да, хорошо, если бы сейчас нас подобрали, - поддакнул ему Серк. - Конец нашим мучениям.
        Максим, также не сводивший глаз с морского простора, усмехнулся про себя. Опыт Турренсока подсказывал ему, что с их возвращением на Острова главные испытания только начнутся. Имперские чиновники не очень-то жаловали тех, кто попадал в плен, а затем каким-то образом возвращался на Родину. Скорее всего, придется опять пройти лагерь. Станут проверять и перепроверять, и трудно сказать, как долго это может протянуться - месяц или год. Бывало, что бывшие пленные и вовсе не выходили на свободу, постепенно превращаясь в лагерную пыль. Мысли о перспективах на будущее были не очень радостными, а вслух о них распространяться не хотелось.
        - Что-то не видать ничего… - несколько упавшим голосом произнес Серк, и в тот же миг неподалеку от катера внезапно вздыбилась вода, а когда опала, то на ее поверхности показалась рубка субмарины, окрашенная в вызывающе белый цвет, с гордым гербом Империи на самом видном месте. Раздался лязг открываемого люка, и на палубе появилась человек в черном мундире. Он поднял вверх обе руки и скрестил их над головой.
        - Стоп машина! - голосом продублировал этот сигнал Серк, а Клуг добавил:
        - Все, приехали, на выход с вещами!

* * *
        - Рудольф, я только что получил последнее сообщение со спутника!
        - Жан, только не томи меня. Как там обстоят дела у нашего «Микроба»?
        - Не беспокойтесь, Рудольф, все нормально. Похоже, «Микроб» попал в цель.
        - Подробности, пожалуйста!
        - Я сейчас попрошу ребят перегнать видеозапись, и вы все сами увидите.
        - К чертям запись! Это потом. У меня сейчас просто нет времени пялиться на экран. Давай своими словами.
        - Хорошо. Самолет ребята сбили. Напряжение было слабенькое, всего двадцать процентов, так что вряд ли луч кто-то заметил. Со стороны все выглядело очень естественно - очередь из пулемета и тут же двигатель самолета вырубается. На катере полный восторг по поводу победы. Потом, правда, возникло некоторое осложнение.
        - Что такое опять?
        - С самолета на них пустили два управляемых автомата. Я уж было, подумал, что им придется прыгать за борт…
        - А просто взорвать самолет твои ребята никак не могли?
        - Конечно, могли. Но в этом случае им бы пришлось давать полную мощность, и луч интенсивного рубинового цвета заметил бы даже слабовидящий.
        - Да, пожалуй, ты прав. Помощь с небес - это как-то очень подозрительно. А наш «Микроб», как и жена Цезаря, должен быть вне всяческих подозрений.
        Ладно, давай дальше. Как же им удалось выкрутиться?
        - Да им, похоже, сама чертова бабушка ворожит! Откуда ни возьмись - появилась субмарина и добила самолет торпедой, наших морячков погрузили к себе на борт… Так что теперь они движутся к Островам в подводном положении, исключающим любые неожиданности.
        - Твоими бы устами… Вы их видите?
        - Да, сканер ведет субмарину.
        - Хорошо, Жан, дайте им «зеленый свет», чтобы никаких случайностей… Ох, как мне нужен агент на Островах!
        - Все понятно. Да не переживайте вы так, Рудольф, все будет в порядке.
        - Хотелось бы, но после стольких неудач… По дереву не забудь постучать. Ну, все, отбой.
        - Счастливо!
        Глава 6
        - Ну, что будем с ним делать, Барум?
        - А что такое? Проверка закончена, и она показала, что этот субмарин - мичман, даже находясь в плену, вел себя достойно, как и подобает настоящему офицеру. Так что, я не понимаю твоих сомнений.
        - Могу я с тобой говорить откровенно, не опасаясь, что ты где-то проболтаешься?
        - Ну, о чем ты?! Мы же с тобой вместе не один год служим, выпили вместе не один боченок морской воды. Говори, в чем дело?
        - Понимаешь, у меня к этому парню есть собственные счеты. Вернее, даже не к нему, а к его отцу. В свое время он забил до смерти моего брата, и я поклялся отомстить либо ему, либо кому-то из их поганой родни. Сейчас как раз у меня появился шанс сдержать слово, данное матери и поквитаться с одним из этих гадючьих Кейзо.
        - Да ты что, неужели забил до смерти?! А как все это случилось?
        - Брат шел по улице, когда старый барон, в компании таких же, как он пьяных дружков, пристал к нему по какому-то пустяку. Ну и, как это обычно бывает, слово за слово… Видимо, брат ответил этой сволочи как-то чересчур резко, ну тот его и начал месить, пока весь дух не вышиб. Сейчас же я хочу отплатить его сынку той же монетой. Барум, дружище, подыграй мне.
        - Я, конечно, понимаю твои чувства, но кровная месть… Ты же знаешь, сейчас с этим очень строго, и по идее, я должен бы донести на тебя…
        - Ты не можешь так поступить со мной, Барум! Как-никак, мы ведь оба принадлежим к одной касте. К тому же, я не предлагаю тебе рисковать собой. Я по этому делу старший, так что вся ответственность лежит на мне. Тебе необходимо лишь подыграть мне, причем не за просто так. Вот, у меня здесь десять тысяч империалов - этого хватит на то, чтобы купить неплохой домик на побережье.
        - Взятку предлагаешь?
        - Ну, какая же это взятка? Так, знак признательности.
        - Хорошо, но в чем же ты думаешь его обвинить?
        - Постараюсь вывести из себя, а там посмотрим. Может быть, за нападение на меня, или что-то в этом роде. Уверен, что при его характере, он обязательно где-то сорвется. Главное, ты будь в соседней комнате, все внимательно слушай, чтобы нам действовать воедино.
        - Понятно. Хорошо, давай так и поступим.

* * *
        Следователь был сух и подчеркнуто официален. На его худом, обтянутом морщинистой кожей лице, не отражалось никаких эмоций. Для него человек, сидящий за столом напротив, был очередным подследственным, и не более. Объект работы, вроде станка, у которого рабочий, изготавливая детали, зарабатывает деньги. Сколько таких же людей приводили сюда к нему для допроса, и сколько еще приведут?
        - Имя? - скрипучим голосом произнес он так, что было непонятно, вопрос это или же просто слово, произнесенное в пустоту.
        - Что? - переспросил Максим, еще не привыкший к такой манере разговора.
        - Я сказал, имя? - повторил свой вопрос следователь.
        - Чье? - вновь переспросил Максим, полагая, что его собеседник, уже осведомленный о его личности, спрашивает о ком-то другом, или же просто так оригинально шутит.
        - Твое имя. Я спросил, как тебя зовут? - на лице чиновника все еще отражалась смесь скуки и равнодушия к субъекту, сидящему напротив.
        Ага, а он, оказывается, вовсе и не думает шутить! И это ему, потомственному дворянину, какой-то смерд осмеливается тыкать?!
        Баронская кровь и память предков мгновенно вскипела в жилах Максима, но он, прекрасно понимая, что сейчас не его время, тут же остыл, и спокойно, с достоинством, но все же смиренно ответил:
        - Мое имя - Турренсок, - затем, выдержав паузу и, с усмешкой добавил. - Но хамы, вроде тебя, обращаясь ко мне, и тем, кто равен мне по происхождению, всегда называли нас на «вы» и, кроме того, не забывали обязательно добавлять: «Господин барон». Ты меня понял?!
        После такой тирады в комнате на некоторое время повисла зловещая тишина. Следователь в упор рассматривал наглеца, осмелившегося оскорбить его при исполнении нелегких служебных обязанностей и, как бы переваривал сказанное. Когда же смысл фразы полностью дошел до него, он, не меняя выражения лица, сделал едва заметный жест сигаретой. Как будто стряхивал с нее пепел. В ту же секунду на Максима сзади обрушился удар страшной силы, опрокинувший его на пол. Потом его долго били. Даже нет, его месили и топтали ногами, как грязь на дороге, раскисшей от осеннего дождя. Спокойно и даже деловито, без какой-то особой злобы, просто выполняя свою служебную обязанность. У ребят такая работа - месить, но только не грязь, а живых людей. И, надо отдать им должное, справлялись они неплохо - когда Максима наконец-то оставили в покое, дозволив вновь взгромоздиться на табурет, на его теле, пожалуй, не осталось ни одной клеточки, которая бы не ныла от боли. Да, эти парни умели отрабатывать свой хлеб, а то, что ремесло себе такое выбрали… Ну что ж - это только родителей себе не выбирают, а профессию - каждый
самостоятельно, что называется, по душе. Кому что нравится…
        - Итак? - голос следователя вернул Максима к прерванному разговору.
        Тот сплюнул в сторону кровавый сгусток, поднял голову и направил свой тяжелый взгляд в ту точку, где сходились брови вопрошавшего.
        «Когда-нибудь и на моей улице будет праздник, и я влеплю тебе в это место. Как раз, между глаз. И если они после этого не выпрыгнут, то можешь считать это своим счастьем, но до конца своей жизни на всех фотографиях у тебя будут очень близко посаженные зенки…», - подумал Максим, а вслух спокойно произнес:
        - Что именно - «итак…»?
        И вот тут-то следователь не выдержал. Он подался всем телом вперед, словно собрался боднуть Максима. На лице его, до этого не отражавшем ровным счетом ничего, теперь вспыхнул фейерверк эмоций, самой яркой негативной окраски.
        - Ах ты, баронское отродье! - рявкнул он столь яростно, что ему, вероятно, мог бы позавидовать любой хищник, почувствовавший запах крови своей жертвы. - Ты, наверное, не понял, куда ты попал?! Ты, наверное, не представляешь, что все сидящие на этом месте для меня равны. Да будь это обычный крестьянин или принц крови, если ты сидишь на этом месте, то мне твое происхождение глубоко по фигу. Вы все для меня - говно свинячье! Но ты тугодум, и тебе, значит, мало одного урока?! Придется повторить его. А если и он не пойдет тебе впрок, то тебя будут продолжать учить до тех пор, пока ты не усвоишь науку. Тебя будут бить, но не дадут потерять сознание. Бить и бить до тех пор, пока ты по собственному желанию, своим длинным языком не вылижешь пол в этой комнате, а передо мной ты это сделаешь дважды и трижды. Но если и после этого ты не поймешь, кто ты есть в этом мире, то тебя снова будут бить так, пока ты не изъявишь желание тем же поганым языком отполировать мои сапоги!
        Следователь сдержал свое слово. Ошибся он лишь в одном - Максим все же потерял сознание. Видимо, заплечных дел мастера где-то перегнули палку. Когда он очнулся, то на месте своего мучителя увидел совсем другого человека. Это был добродушный на вид толстяк, в мундире, расстегнутом едва не до пупа, и со сладенькой улыбкой, как будто приклеенной к его луноподобному лицу. Заметив, что подследственный уже способен более - менее адекватно воспринимать окружающую действительность, толстячок откинулся на спинку стула, и елейно - противным голосом заблеял:
        - Как ваше самочувствие? Кажется, мой коллега самую малость переусердствовал? Но признайте - вы сами в этом были виноваты. Зачем нужно злить человека при исполнении его обязанностей? Он у нас считается отличным работником, но самолюбив и даже раним чуть больше, чем другие. Тем более, вчера ему сообщили, что его брат погиб во время дальнего похода. Такие известия, сами понимаете, не прибавляют настроения. А вы, вместо того, чтобы активно сотрудничать со следствием, начинаете запираться, кичиться собственным достоинством, унижать нашего уважаемого работника. Неужели вам так трудно понять, что у вас, в вашем теперешнем положении, есть только одна возможность смягчить свою участь - дать следствию честные и правдивые показания о том, как и при каких обстоятельствах, вы были завербованы нашими врагами, и с каким конкретным заданием прибыли на Острова… Ну, так как, поговорим?
        Максим усмехнулся разбитыми губами. Понятно, на контрасте работают: злой дядя - добрый дядя. Старо, как мир, но, надо признать, приемчик действует безотказно. Так и хочется припасть к этой толстой и волосатой груди, оросив покаянными слезами засаленный мундир добряка и покаяться… Ладно, хватит корчить из себя «белую кость», надоело быть битым.
        - Ну, что же, можно и поговорить, - сказал он. - Я вовсе не хотел нервировать вашего коллегу. Просто добивался, чтобы ко мне обращались сообразно моему званию и происхождению.
        - Ну, вот и хорошо, вот и чудесненько! - радостно взмахнув пухлыми ладошками, вновь заблеял толстячок. - Давайте, уж, простим его, а? Он, действительно, перенервничал накануне. Я уверен, что со мной у вас не будет подобных… э-э… осложнений! - и, подтверждая свои слова, властно крикнул куда-то за спину Максиму:
        - Конвой, свободен! - после чего налил в стакан воды и протянул его. - Нате, выпейте, это взбодрит и освежит вас.
        Максим с усилием сделал несколько глотков, закашлялся, поставил стакан на стол и, как бы в раздумье, произнес:
        - Так вот оно, значит, как? Значит, меня обвиняют, ни много, ни мало, а в измене присяге Его Величеству Императору и Родине?
        Толстяк сочувственно покивал, почмокал пухлыми губами и сказал:
        - Да, честно говоря, вашему теперешнему положению особенно не позавидуешь. Лично я бы завидовать не стал.
        - А почему бы вам ни спросить о том, как я вел себя в плену у тех матросов, которые бежали вместе со мной? Как мы вырвались на свободу, как сбили самолет?
        - Дело в том, что ваши товарищи… как их там…, - следователь взял со стола несколько листков, поднес их к глазам и прочитал:
        - Серк и… э-э-э… Клуг… Да, именно так - Серк и Клуг. Они уже во всем сознались, да… Поведали о том, как их, а вместе с ними и вас, пленили, потом склонили на путь измены, после чего - организовали побег. Про задание, поставленное перед ними, поведали. Вот: «По прибытию на территорию Империю, нам поручено было сплотить вокруг себя группу людей, недовольных режимом, а в дальнейшем организовать серию террористических актов, покушений на высших чинов администрации, а главной целью - физического устранения самого…», - в этом месте следователь воздел правую руку вверх и указал на портрет Императора, висевший на стене. - Да-с, господин барон, вот так вот-с. Вы изобличены своими друзьями полностью, - следователь довольно потер ручки и гаденько хихикнул. - Извольте убедиться, если желаете. Протокольчики вот, и подписи собственноручные… Вот, значит, Серк, а это - Клуг. Хотя, простите! Наоборот! Это Клуг, а это Серк! Так что, теперь слово за вами…
        Максим некоторое время сидел неподвижно, молча, наблюдая за спектаклем, а затем потер болевший бок и спросил:
        - Простите мою неосведомленность… как мне к вам обращаться?
        - О, извините великодушно, господин барон, совсем забыл представиться, - притворно сконфузился следователь. - Ради всего святого… Старший следователь Барум… К вашим, так сказать, услугам…
        - Так вот, Барум, - опуская должность, веско произнес Максим. - Во-первых: Серк и Клуг - мне совсем не друзья. Они не могут быть со мной на равных, даже если не принимать во внимание мой титул, а учитывать просто воинское звание. Я - офицер, а они - рядовые матросы. Я всегда и при любых обстоятельствах буду настолько выше их и, простите, вас, что даже намек на какие-то дружеские отношения между нами для меня крайне оскорбителен. Настолько, что даже не должно возникать намеков на них. Это понятно?
        - Ну, это просто образное выражение, - попытался перебить его Барум.
        - Ну, так и выбирайте выражения! - раздраженно повысив голос, продолжал Максим. - Теперь - следующее. При тех методах следствия, которые я уже успел почувствовать на собственной многострадальной шкуре, для меня совершенно неудивительно появление на вашем столе подобных бумажек. Было бы крайне удивительно, если бы их у вас не было. Таким показаниям, выбитым из моих подчиненных, грош цена. И годны они лишь для того, что бы вы, или кто-то еще применил их… гм-м… скажем, в гигиенических целях.
        - Вы не правы, вы абсолютно не правы, господин барон! - запальчиво воскликнул Барум. - Вот, извольте сами убедиться. Здесь написано: «Сей протокол прочитан мною, и подписан без какого - либо давления». Смотрите!
        - А-а-а…, - отмахнулся Максим. - Бросьте, господин следователь… От меня-то вы чего хотите? Чтобы я точно такую же чушь написал… без давления… так, что ли? Не дождетесь. Совершенно официально вам заявляю: я не шпион, ни в чем сознаваться не намерен. Не в чем мне каяться! И клепать на своих соратников, даже если они, по каким-то причинам совершили глупость, я не стану. А теперь - воля ваша. Можете меня расстрелять, повесить, утопить или отправить на бессрочную каторгу… у вас выбор широкий. Решайтесь, зарабатывайте свою награду, и пусть вам от этого станет лучше жить.
        - Ну, какой вы, право… - огорчился Барум. - Не нужно уж так-то… Давайте-ка мы с вами лучше сейчас успокоимся. Вот вам ручка, бумага. Возьмите и напишите о своих злоключениях. А потом мы сравним вашу исповедь с показаниями ваших дру… простите, подчиненных. Пишите, не торопитесь, а я уж, с вашего позволения, пойду. Вы не поверите, господин барон, сколько у нас сейчас дел. Один заговор за другим. И со всех смутьянов необходимо снять допрос. Спать стали по четыре часа в сутки. Так что, вы не спешите, а когда закончите - кликните охранника. Он позовет меня.
        Барум собрал со стола бумаги, запер их в сейф и, позвякивая ключами, неторопливо удалился. Максим остался в комнате один. Некоторое время он собирался с мыслями, а затем взял ручку и скрупулезно, в деталях, изложил свою версию того, что с ним происходило в последнее время. Затем перечитал написанное, кое - что исправил и, откинувшись на спинку стула, удовлетворенно хмыкнул. Его труд получился несколько суховатым для Максима Каммерера, но для барона Турренсока - в самый раз. Собственно говоря, с какой это стати ему писать приключенческий роман? Все по военному - кратко и точно. Тогда-то и там-то произошло то-то и так-то. Без лишних соплей и эмоций, обыкновенный рапорт.
        Сейчас его занимал совершенно другой вопрос: как выбраться из того положения, в которое он вляпался, отчасти по своей, отчасти по чужой воле, и как побыстрее вырваться на свободу?
        Ситуация, в которой он по прибытию на Острова может попасть за решетку по обвинению в измене Родине, специально с Сикорски не обсуждался. Тогда на это просто не хватило времени. Спешили, не до того было. О возможности такого варианта Максим догадался позже, уже во время побега, да и то, не сам догадался, а подсказал его ему «сидевший» внутри барон Турренсок. Даже, кажется, злорадствовал при этом, негодяй. Хотя, вроде бы, и не должен, разве может злорадствовать обыкновенная бездуховная информация? Но, все же, вляпался, ничего не скажешь! Как говорится, из огня - да в полымя. Но, полностью безвыходные ситуации встречаются крайне редко, так что, пока появилась такая прекрасная возможность - нужно посидеть и подумать, как же ему все-таки выкрутиться.
        В том, что он ни в чем добровольно не сознается - это, наверное, его следователи уже поняли. Запугать его - не получится. Значит, они постараются найти какой-то другой путь для своего успеха. Могут, например, попробовать применить к нему ментоскопирование. В Стране Отцов, помнится, подобная техника была на весьма неплохом уровне, и он там выдавал им такие картинки… Но тогда он шел на контакт сознательно, специально, иногда подключая к реальным воспоминаниям яркие образы, рожденные воображением. Другое дело здесь, на Островах. В каком состоянии у здешней науки находится изучение мозга - можно только гадать, но при любом раскладе, эту технику можно обмануть - было бы желание, да определенные навыки. И то, и другое, у него, безусловно, есть. Главное - полнейшая концентрация сознания, и умение выпустить из него только то, что захочешь сам. Пусть проверяют, так он им такого «навспоминает», что впору будет вручать орден!
        Но до ментоскопирования дело не дошло. Хлопнула дверь, и перед Максимом опять возник тот самый худой следователь, который так и не соизволил ему представиться, и которого, без всяких натяжек, можно назвать «злым дядей».
        - Ну что, написал свою сказочку? - спросил он хмуро, усаживаясь на свое место.
        Максим молча подтолкнул ему свои записки. Следователь взял их в руки, некоторое время читал, затем хмыкнул, и брезгливо бросил на стол. Прежним, лишенным эмоций голосом, он произнес:
        - Я вижу, ты так ничего и не понял. Тебя ведь просили написать правду и ничего более. А она заключается в том, что ты - платный или идейный - это не столь уж важно - агент Отцов. Вот и все. Именно такую правду ты и должен был написать. О том, как и при каких обстоятельствах тебя завербовали. И все.
        - А какие у вас есть основания подозревать во мне изменника? - спокойно спросил Максим. - Что у вас есть на меня?
        - У меня есть двое, подчеркиваю, двое свидетелей твоего преступления. Они, правда, тоже изменники, и как свидетели, так себе, слабоваты. Для военного трибунала их показания вряд ли сойдут. Но, лично мне на них наплевать. Мне нужен ты и я сделаю все, чтобы тебя упрятали в лагерь, лет так на пять - семь.
        - Это как же? - с интересом спросил Максим.
        - Как?! - с неприкрытой издевкой переспросил следователь. - Скоро ты все поймешь, а пока не будем торопить события.
        Он нажал кнопку на крышке стола. Дверь резко распахнулась, и на пороге появились те самые громилы, уже однажды «месившие» ногами Максима. Они медленно двинулись на него, и намерения их были просты и очевидны. И вот тут-то дал о себе знать Турренсок.
        «Ну, уж нет, второй раз бить себя я вам не позволю!», - завопил он из подсознания Максима. - «Кто я вам, кукла для битья, или боевой офицер - подводник?!».
        Арестованный вскочил на ноги и приготовился отразить нападение. Только защищаться и ничего более - ему просто не хотелось вновь пережить те неприятные ощущения, которые он уже однажды испытал, лежа на полу, принимая на себя удары.
        Люди Островов были неплохими бойцами, но они совсем не представляли, насколько отстают от техники рукопашного боя жителей Земли. Субакс - вид единоборства, объединивший в себе лучшие приемы борьбы и обороны всех народов мира, преподавался во всех школах мира, как один из основных предметов. Любой шестнадцатилетний юноша, даже достаточно средне подготовленный, мог не особенно напрягаясь противостоять трем - четырем головорезам - десантникам с Белых Субмарин, вооруженных холодным оружием. А Максим был далеко не худшим в этой борьбе - перед выпуском он два года подряд становился чемпионом школы. Сказался и опыт борона Турренсока, чей род всегда славился на Островах, давая Империи отличных воинов.
        Результат схватки с громилами оказался для них обескураживающее - неожиданным. Им даже не удавалось дотронуться до своей жертвы - каждый раз она, даже будучи запертой в углу, каким-то непостижимым образом ускользала от, казалось бы, неотразимых ударов. Со стороны это смотрелось настолько необычно и эффектно, что следователь, поначалу спокойно сидевший за столом, даже привстал, от удивления широко раскрыв рот. Попав под магию той красоты, которую демонстрировал арестованный, он не в силах был даже произнести слова ободрения в адрес своих подручных. А они, тем временем, все более распалялись. Движения их становились все более размашистыми и, казалось, настолько мощными, что попади они в цель, и она разлетится на мелкие кусочки. Но кулаки лишь рассекали воздух, буквально, в нескольких сантиметрах от лица Максима, не причиняя ему при этом не малейшего вреда.
        Вот один из них, двухметровый верзила, с красным от возбуждения лицом, изрытым неприятными ямками оспы, улучил момент, нанес, как ему казалось, разящий удар, но в очередной раз промахнулся и, не удержавшись на ногах, с силой врезался головой в стену. Тяжело выдохнув воздух, он осел на пол, перевернулся на спину и, широко раскинув ноги, замер. По его лбу медленно текла струйка темной крови, исчезая за левым ухом. Второй экзекутор в растерянности остановился, не зная, продолжать ли ему бой с неуловимым подследственным, или же остановиться и помочь товарищу. Следователь же, наоборот, оживился. Он проворно выскочил из-за стола и, довольно потирая сухонькие ручки, воскликнул:
        - Замечательно, ты отлично сыграл отведенную тебе роль!
        Глава 7
        Максим, почесываясь, перевернулся на другой бок, устроился поудобнее на жестком ложе и, прикрыв глаза, еще раз постарался уснуть. «Не получается, отвык я от клопов, - констатировал он. - Последняя встреча с этими мерзкими тварями у меня состоялась в штрафном вагоне, когда мы с Зефом на войну ехали. Эх, сейчас бы контрастный душ принять или в бассейне поплескаться…».
        Максим вновь повернулся, на этот раз на спину, закинул руки за голову, и уставился на тусклую лампочку, висевшую над дверью камеры.
        Кроме него здесь, похрапывая, посапывая, бормоча что-то невнятное и, конечно же, почесываясь, спали еще двадцать восемь заключенных. Пошел уже третий месяц с того дня, как его, бывшего субмарин - мичмана и барона Турренсока, втолкнули к уголовникам. Как и пообещал ему следователь. Однако он слегка ошибся, причем - дважды. Во-первых, осудили Турренсока всего на два года, а не на шесть, как было предсказано. Конвойный, пострадавший при нападении на Максима, оказался парнем достаточно порядочным и, рассказал на суде, как все на самом деле было. Судья, также вполне честный человек, усмотрев факт давления на подследственного и провокацию со стороны следователя, хотел было это дело замять, и освободить Турренсока из-под стражи, но на его беду, вмешался какой-то хмырь. Он приблизился к судье, что-то долго шептал ему на ухо, после чего тот, хмурясь, как от зубной боли, вынес свой вердикт: два года общего режима. Надо полагать, хмырь был из Адмиралтейства, где, как известно, не очень-то жалуют офицеров, вначале попадающих в плен, а затем чудесным образом оттуда сбегающих. Да еще и без единой царапины, с
трофейным катером в придачу. Обвинение в измене родине, против родовитого дворянина, при отсутствии каких - либо улик, выдвинуть было невозможно, а вот на «противоправные действия против представителя органов дознания» натянуть все же сумели. И осудили. На всякий случай, вроде как дезинфекцию провели.
        Во-вторых, следователь заблуждался в отношении судьбы Турренсока, предсказывая ему незавидную долю в камере. Уголовники, несмотря на дворянское происхождение барона, не прикончили его втихую, а, наоборот, прониклись к нему уважением. Вначале, правда, едва он только перешагнул порог камеры, ему стало ясно, что побороться за свой авторитет придется серьезно.
        Выручил опыт, приобретенный за время недолгой каторги, да Зефовы уроки, опять же. Экс - профессор Аллу Зеф всегда был отменным рассказчиком - этого у него не отнять. Да и тюремные порядки… Они хоть в Стране Отцов, хоть в Островной Империи - мало чем отличаются. Так, детали несущественные. Понять, кто в камере является «кукловодом», и дергает за ниточки остальных заключенных, не составило особого труда. Когда «шестерки» начали всячески доставать новичка, провоцируя его на ответные действия, он одним движением руки смел их всех в угол, и в мгновение ока очутился рядом с нарами, на которых с безучастным видом сидел местный «папа» - авторитет по кличке Жало.
        Это был человек, без каких - либо выдающихся физических достоинств, но великолепный психолог, умеющий руководить толпой. Однако в этом случае он допустил промашку, не распознав вовремя с кем имеет дело. Жало даже не успел испугаться, как оказался где-то под потолком, откуда и брякнулся плашмя на бетонный пол. Пока пахан приходил в себя, наглый новичок собрал с нар его нехитрые пожитки и сбросил на пол, а на их место начал спокойно стелить собственную постель. Все это время в камере царила зловещая тишина. Наконец Жало встал на ноги, поворочал шеей туда - сюда и сделал рукой едва заметный жест рукой. Его подручные как будто только этого и ждали - вокруг Максима моментально образовался тесный кружок тяжело дышащих головорезов с одинаково зловещим выражением на тупых физиономиях. Сразу стало ясно, что они явно не желают предложить обидчику «честь и место» или хотя бы отведать с ними хлеба - соли. У нескольких мордоворотов в руках оказались заточки, говорившие о намерениях хозяев гораздо больше, чем они сами вообще могли сказать нормальными словами.
        Максим поднял вверх правую руку с раскрытой ладошкой, ясно показывая всем, что не хотел бы ни с кем больше конфликтовать, но при этом улыбнулся так, как это, наверное, сделал бы волк, загнавший в тупик стадо овец, а затем очень четко, с расстановкой, произнес:
        - Я вижу, ребята, у вас есть непреодолимое желание поставить меня на то место, которого я, по вашему мнению, заслуживаю. Могу вас разочаровать: вы, вероятно, приняли меня совсем за другого человека. Я заслуживаю гораздо большего почтения к себе, чем то, которое вы собираетесь мне сейчас оказать.
        - А кто ты такой? - хрипло спросил его один из тех, кто находился в первом ряду. - Назови себя.
        - Мое имя Турренсок, - спокойно ответил Максим. - Барон Кейзо. Я прямой потомок тех господ, которым ваши ублюдочные предки готовы были лизать подошвы сапог, лишь бы добиться их благорасположения.
        Услыхав такое заявление, толпа как-то незаметно начала оседать. Согнув конечности в коленях, сокамерники принялись медленно пятиться назад. О боевых подвигах баронов рода Кейзо на Островах ходили легенды. По слухам, которые обрастали леденящими душу подробностями, как снежный ком во время лавины в горах, пропорционально количеству рассказчиков, с мужчинами Кейзо было бессмысленно схватываться врукопашную. Они были неуязвимы для врагов, а каким было их количество, им было без разницы, - пять, десять или пятьдесят… Итог всегда был одинаков: соперники ложились на поле боя, и дальше могли передвигаться только в качестве главных действующих лиц на похоронных процессиях. Бароны же отделывались, как правило, пустяковыми ранами, или, лучше сказать, царапинами.
        Причины такой сказочной неуязвимости и живучести, обычно, объяснялись предельно просто: здесь не обошлось без союза с темными силами. Слухи были столь устойчивы, что триста с лишним лет тому назад против баронов решено было начать религиозное преследование. В ответ глава клана объявил, что если Кейзо не оставят в покое, то он сам начнет поход на зажравшихся и погрязших в роскоши и разврате церковников, сметет всех в море, а на их место посадит своих безземельных родственников. Тогдашний император, которому жизнь духовенства также была противна, а независимость баронов вызывала вполне объяснимую тревогу, занял выжидательную позицию, не принимая официально ничьей стороны. Любой исход этого конфликта стал бы для него выгодным. Победи бароны, и с ними можно было договориться о реформе церкви, хотя бы частичной секуляризации церковных земель. Если бы верх взяли святоши, то и в этом случае император оказывался в выигрыше, потому как, с политической арены убиралась опасная и грозная сила. Но угроза Кейзо, сказанная во всеуслышание, произвела на главу церкви и его сторонников неизгладимое впечатление. Они
испугались и отступили. Бароны остались в своих имениях и продолжали жить в привычном ритме, забавляясь на пирах, турнирах и охоте. Император же, после того как конфликт завершился ничем, разочарованно произнес историческую фразу: «Одни ссыкуны, а другие - лентяи! И таким народом мне приходится управлять!», - после чего отправился на долгосрочный отдых в курортное место у моря.
        На самом же деле, многое в тех слухах, конечно, было преувеличено. Иногда бароны все же умирали не своей смертью. Весьма редко, но такое случалось. И все же, убить Кейзо на поле боя считалось почти невозможным. А все потому, что очень давно, когда род только зарождался, одному из его основателей удалось разработать уникальную технику ведения рукопашного боя. Она сочетала в себе приемы борьбы с оружием, без него, а также гимнастику, благодаря которой боец мог передвигаться на ристалище с невероятной скоростью и наносить противнику неожиданные, быстрые и, как правило, смертельные удары. Обучение будущего воина начиналось, чуть ли не с пеленок и продолжалось, постоянно совершенствуясь, всю жизнь. Суть же и тонкости борьбы передавалась по наследству от отца к сыну и держалась в строжайшей тайне от всех любопытствующих. Отсюда и результаты, а также неумирающие, на счастье Максима, слухи. Кстати говоря, он и сам мог прекрасно постоять за себя, даже не имея опыта Турренсока - субакс ни в чем не уступал науке Кейзо, а кое в чем даже превосходил ее.
        Жало некоторое время ошалело смотрел на постыдное отступление своего воинства, но вот лицо его перекосилось от гнева:
        - Что вы пятитесь от него, как вареные омары?! - заорал он, пиная ближайшего к нему дружка. - Он же один, возьмите его, он ваш, трусы!
        - Так ведь он же - Кейзо! - нерешительно возразил ему пнутый. - Он ведь… того… неуязвимый. Покалечит, и весь остаток жизни придется тратиться на одни лишь лекарства.
        - Вперед, скоты! - взревел Жало. - Ну, убейте его! Оторвите ему башку, и об остальном можете не беспокоиться. Ваши проблемы я решу сам.
        Повинуясь голосу вожака, толпа нерешительно двинулась вперед. Тут же Максим мягко вскочил с нар, мгновенно переместился в самый центр камеры, там, где стоял Жало, ухватил его за одну ногу, оторвал от пола и начал крутить им над головой так, как обычно удальцы в прежние времена, желая предотвратить нападение противника, вращали оглоблю или тяжелую дубину. Пахан взвыл от ужаса, а когда скорость его вращения предельно возросла, то заключенным ясно послышалось басовитое гудение от рассекаемого телом воздуха. Кольцо вокруг Максима разомкнулось - зрители теперь прижались к стенам, не сводя широко распахнутых глаз от страшного снаряда. Максим, удовлетворившись произведенным эффектом, ослабил скорость вращения до минимума, и резко отпустил свою жертву. Жало описал короткую дугу, тяжело врезался в косяк, с огромным трудом приподнялся на четвереньки, и тут же дверь камеры распахнулась. Двое охранников подхватили бывшего лидера подмышки и выволокли прочь.
        С тех пор Жало в камере больше не появлялся, а к Турренсоку заключенные стали относиться с огромным уважением, граничащим с подобострастием. Он принимал подобное обращение, как и подобает человеку его высокого происхождения. Не сказать, чтобы оно ему очень нравилось, но деваться было некуда - приходилось соответствовать созданному им же самим образу. Пару ночей, правда, пришлось недоспать из-за опасения, что какой-то скрытый сторонник Жала надумает проверить, насколько верна легенда о неуязвимости баронов Кейзо. Но все обошлось, видимо, наглядный урок и демонстрация бойцовских качеств была настолько впечатляющими, что охотников проводить подобные проверки, даже тогда, когда новичок спит, не нашлось, и Максим успокоился на этот счет.
        Зато беспокоило другое. Перспектива провести на тюремных нарах целых два года бездейственно, отнюдь не радовала. Второе посещение Саракша получилось каким-то менее удачным: вначале - один лагерь, теперь другой, хотя и с общим режимом содержания. Ну, первый лагерь - это суровая необходимость, «легенда» требовала именно такого расклада. Но тогда, когда казалось, что появилась надежда, став героем, вернувшимся домой из вражеского плена, закрепиться на Островах, начать постепенно вершить карьеру, осуществляя свою миссию разведчика, вдруг выяснилось неприятное обстоятельство. На два года всяческую активную и полезную деятельность приходится отложить, и побыть это время в качестве заключенного.
        Конечно, в уныние Максим не ударялся, потому как знал, что из любой ситуации, даже из самой, на первый взгляд, безнадежной, есть выход, порой, даже не один.
        «Ладно, - сказал он себе. - Раз уж все равно сна нет, нужно постараться суммировать и подытожить то, что я сейчас имею, привлекая на помощь моего друга Турренсока. Итак: из этого лагеря сбежать возможно, особенно если учесть, что прежнюю сноровку я еще не растерял. Сбежать, пробраться, скажем, в горы, прихватив с собой или отыскав на месте какой ни на есть массивный металлический предмет - крышку от канализационного люка, к примеру. Потом провести на себе небольшое «харакири», как выразился Сикорски, достать из тела биомеханическую горошину, активировать ее и, вырастив устройство нуль - Т, приладить к искомой крышке. На все про все, уйдет, максимум, два дня. А затем вернуться на базу и честно признаться Сикорски: «Экселенц, я все прекрасно понимаю, вам в Империи нужен надежный агент, но поймите же и вы меня: я не могу работать в таких условиях!».
        «Поймет он его, или нет?» Максим задал себе этот вопрос, и тут же устыдился того, что сама мысль о побеге с Островов пришла ему в голову. Придется отложить этот вариант на самый худший момент. Нужно помозговать и над другими.
        Конечно, два года сидеть здесь, греть нары, не имея связи со своими, это очень долго. На Земле за это время его, еще чего доброго, сочтут погибшим. Не все, разумеется. Рада будет его ждать хоть сто лет, и ни за что не поверит, если ей даже принесут извещение о смерти, заверенное патологоанатомом. Не такой она человек.
        Рада. Максим поймал себя на том, что уже давненько не думал о жене. Как она там? Что делает? Не вообще, а именно сейчас, в конкретную минуту… Ночь сейчас на Земле или день?
        Нет, сейчас нельзя расслабляться, нужно гнать прочь все подобные мысли! Не время сейчас для них. Надо мозговать, как быть дальше.
        Предположим, что два года ожидания у моря погоды - это не его путь и побег все же придется совершить. Уйти в горы, организовать там партизанский отряд из людей недовольных режимом. Недовольные всегда найдутся. О, это уже кое-что! Вот где их только искать, недовольных-то? Ну, это вопрос уже второстепенный. Как советовал один древний полководец: главное ввязаться в драку, а там - посмотрим.
        Мысль о таком развитии событий показалась Максиму более перспективной, и он начал продумывать детали предстоящей операции. Но внезапно в коридоре раздались шаги, затем загремели ключи в замке, дверь открылась, и в камеру осторожно вошел еще один ее обитатель по кличке Хорек, занимавший соседние с Максимом нары.
        - Ты откуда? - спросил его Максим, приподнимая голову.
        Хорек от неожиданности вздрогнул, обернулся на голос, затем приблизился к Максиму и зашептал:
        - Да я, это… с кухни, полы там, понимаешь, драил… послали меня… вот я, значит, и того… Слышь, Барон, ты, пожалуйста, ничего такого не думай… это просто совпадение, что меня уже третий раз подряд на кухню… а я ничего такого… Барон, я там хлебцем разжился. На, пожуй…
        - Давай, - Максим протянул руку. - Да не дрожи ты так. Берут тебя на кухню, ну и радуйся… пока. Хоть сытым будешь, да и нам кое-что перепадет. Чего слышно?
        Хорек протянул горбушку хлеба, горестно вздохнув при этом. Максим, как и полагалось по неписанному тюремному закону, отломил небольшой кусочек и ленивым жестом вернул остаток Хорьку. Мог бы, конечно и не давать - закон гласил, что вся добыча принадлежит главарю, а уж он потом распоряжается ей так, как считает нужным. Хорек взял подачку, впился в нее зубами, сразу ожил и свистящим шепотом затараторил:
        - Новость сейчас слыхал от вертухаев. Они там сидели, курили и трепались. Новость - закачаешься! Ну, значит, они вдвоем сидят, смалят, а тут входит третий, этот, толстый такой… как же его…? А, ну не важно. Ага, заходит, значит, подсаживается к этим двум и говорит, что, буквально, сейчас слушал радио, и там, якобы, передали, что наш старик - император скончался от этого… ну, как его… Словечко такое заковыристое… А, вспомнил! От аплексического удара, вот!
        - Апоплексического, - поправил его Максим.
        - Как? - переспросил Хорек. - Апоплексического? А я как сказал?
        - Аплексического.
        - Ну, возможно, не знаю, я сам таким еще не разу не болел.
        - А чего там дальше, - перебил его Максим. - Чего там этот вертухай еще рассказывал?
        - А, ну дальше - просьба к подданным, мол, соблюдать спокойствие, дисциплину, значит, и все такое, вот… А в конце, якобы, сказали, что власть переходит к младшему сыну усопшего императора - Агану пятому. Вот такая вот приятная новость.
        Максим несколько секунд лежал молча, и даже затаив дыхание. Вот оно, случилось! Теперь о плане побега на время лучше забыть, потому как открывался шансик. Небольшой, правда, но все же. И шансик этот надлежит попытаться использовать.
        - Барон! - забеспокоился Хорек. Ты чего, заснул, что ли? Новость - то, как тебе, я спрашиваю? За такой ведь новостью скоро могут и последствия быть, а? Скажем, амнистия…
        - Нормальная новость, - намеренно лениво протянул Максим. - Амнистия, говоришь…? Может быть, очень даже может быть, что и амнистия… Ты, это, Хорек, слышь…?
        - Чего?
        - Я говорю, ты пока не трепись про это никому, понял? Меньше треплешь - дольше живешь. А сейчас, давай спать.
        - Давай, - неохотно и несколько разочарованно согласился Хорек, которому подобная реакция на его сенсацию была несколько непонятной. Сейчас бы он с большим удовольствием еще немного почесал язык с Бароном, смакуя перспективы предстоящего будущего, в котором амнистия, конечно же, занимала ведущее место. Но особенно обидной показалась ему необходимость в ближайшее время держать язык за зубами. А ведь расскажи он завтра эту новость в камере всем, так его авторитет поднялся бы выше заоблачных горных вершин. Однако раз Барон сказал молчать, то придется подчиниться. Хорек вздохнул, повернулся на бок и спустя несколько минут уже сладко посапывал, причмокивая губами.
        Максим же, улегшись поудобнее, прикрыл глаза, и постарался повертеть принесенную Хорьком новость, рассмотреть ее со всех сторон, призвав для этого на помощь своего главного советника Турренсока.
        «Так, - размышлял он. - Что мы имеем? У старого императора двое сыновей. Близнецы и разница в возрасте между ними - несколько минут. Но отношения между ними никогда нельзя было назвать братскими. Младший - Аган, которого и провозгласили новым императором. Кстати, а почему именно его, ведь, по всем правилам, сейчас не его очередь. Да, тут кроется какая-то тайна, которую надлежит выяснить. Если Аган играет нечестно, то в ближайшее время возможны различные интересные комбинации, которые, в конечном счете, сведутся к борьбе за власть. А та, в свою очередь, способна перерасти в гражданскую войну с самыми непредсказуемыми последствиями. А что же у нас со старшим? А со старшим, Дженсом, я, то есть Турренсок, конечно, в свое время учился в военно-морском училище. На разных курсах, правда, но это неважно, потому что, мы с ним там не только виделись, но и даже разговаривали. Так… Теперь можно предположить, что этот самый Дженс, паренек в высшей степени капризный, с очень повышенным самолюбием. В этом случае он вряд ли согласится со своим братцем, в отношении его претензий на отцовский трон. Они-то и в
лучшие времена жили, как сведеныши, а теперь и вовсе перегрызутся. как собаки. Так что, будет драка за место под солнцем, во время которой население всей страны, как гражданское, так и военное, в эту драку неизбежно втянут. Кто-то последует за старшим, а кого-то соблазнят разнообразные посулы младшего. И вот тут-то для меня начнется самое интересное. В свое время, покойный ныне император, назначил Дженса главным смотрителем всех «мест перевоспитания». Должность эта тогда была чисто декоративной. Но это тогда. Сейчас же, в силу сложившихся обстоятельств, «главный надзиратель страны» получал в свои руки огромную силу. Вне всякого сомнения, Дженс постарается использовать данную ему судьбой возможность на всю катушку, и поставит под свои знамена заключенных, предварительно наобещав им с три короба. Боюсь, что в такой ситуации Агану придется несладко в борьбе против братца. Как-никак, а в тюрьмах и лагерях народу сидит гораздо больше, чем может выставить сегодня новоиспеченный император. Ставлю сто паек своего сахара против рваной робы Хорька, что если только Дженс не круглый дурак, и не растерял
собственного самолюбия, то все будет именно так, как я и подумал. Так что, рановато думать о побеге и организации партизанского движения. С этим пока погодим. А для начала нужно привести свой мундир в надлежащий порядок, дабы Дженс, во время своего неизбежного визита к нам, мог не только заметить, но и узнать бывшего собрата по учебе. Ну, а дальше все зависит только от меня. И нужно постараться не ударить мордой в грязь, и показать, на что я способен. Да так показать, чтобы у Дженса просто не осталось другого выхода, кроме как обласкать меня и приблизить к своей венценосной особе. Да, если все ляжет так, как мне представилось, то Сикорски получит агента такого калибра, о котором он и мечтать-то не смел.
        Успокоенный последней мыслью, Максим как-то незаметно для себя начал дремать, а потом и вовсе заснул, и уже не просыпался до самого утра.
        Глава 8
        В последующие три дня жизнь в лагере очень заметно приостановилась. Заключенных перестали выводить на работы за пределы охраняемой зоны, предоставив им строить по этому поводу самые разные догадки. А так как заняться было нечем, то оставалось только сидеть на нарах и разговаривать между собой. Говорили разное. Одни твердили о вполне возможном ударе возмездия со стороны Материка, который уже «достали» постоянные пиратские рейды белых субмарин Островной Империи. Другие «аналитики» пришли выводу, что, скорее всего, в самое ближайшее время всей лагерной братии предстоит переселение в другие места. Мол, здесь, на старом месте, всю черновую работу они, в основном, уже завершили, и теперь на их место придут «вольные», которые и будут доводить до ума новый сверхсекретный объект. Третьи уверяли, что это не так, и до окончания черновых работ «еще о-го-го сколько…». Скорее всего, в первоначальный проект вкралась какая-то инженерная ошибка, и когда ее исправят, то работа вновь закипит в утроенном темпе. «Вот увидите, - говорили они. - Под это дело, как пить дать, рабочий день увеличат, а пайки оставят на
прежнем уровне, если еще больше не урежут».
        Одним словом, недостатка в предположениях и догадках не было, но только двое заключенных знали истинную причину перевода лагеря на казарменное положение, но оба помалкивали. Хорек, хотя его и распирало от желания раззвонить всем и вся о возможных грядущих переменах в статусе большинства обитателей камер, боялся наказания за свою трепотню со стороны всесильного и жестокого Барона. Максим же, просто молчал, стараясь быть выше всяких сплетен, как ему, собственно говоря, и подобало себя вести, учитывая высокое теперешнее положение в тюремном обществе. Как никак, авторитет, а никакая-нибудь сявка мелкая!
        Так, незаметно, как одно счастливое мгновение, пролетели эти три дня. За это время заключенные ходили лишь во внутренние наряды, радовались нежданно свалившейся на них возможности передохнуть от каторжного труда, да продолжали высказывать различные версии того, как долго будет продолжаться подобная лафа. А на четвертый день все переменилось.
        Утром на поверке начальник лагеря приказал привести территорию в образцовый порядок. «Чтобы у меня все тут блестело, как у кота… гланды, а какая сволочь вздумает филонить - пойдет в расход!».
        Закипела работа. Под присмотром бригадиров, заключенные, несколько отвыкшие за эти дни от привычной физической нагрузки, охая и вполголоса матерясь, проклиная свою непосильную долю, принялись наводить лоск на все то, что бросалось в глаза, и даже было скрыто от оных. Особо нерадивым постарались еще раз доходчиво объяснить основную мысль начальника, о том, что статья о саботаже все еще продолжает действовать, и что ежели кто начнет волынить, так вполне может в эту статью вплотную вписаться.
        Особо несведущим в тонкостях уголовного кодекса, была прочитана короткая лекция о значении слова «саботаж», и предусмотренном в законе наказании по этой статье в условиях военного времени. Вплоть до расстрела. Последнее обстоятельство подчеркивалось особо и произвело двойной эффект. Во-первых, скорость работ заметно повысилась, а во-вторых, лагерные «аналитики» получили очередную порцию пищи для размышлений. Теперь стало ясно, что те, кто говорил о возможном ударе возмездия, наверное, были правы, а иначе, зачем было говорить о военном положении. Понятно было и другое: «раз пошел такой базар, то скоро надо ждать приезда «шишек», которые начнут отбор «пушечного мяса» в штрафные отряды, коим надлежит принять на себя всю тяжесть удара вражеского десанта».
        Это было, конечно, гораздо хуже, чем просто амнистия, но все же гораздо лучше, чем вообще ничего. Народ прекрасно был осведомлен о непроходимости минных полей, окружавших Империю, и надеялся дожить-таки до победы, получив после нее свободу и чистый паспорт. Да и вообще, жизнь на войне представлялась многим весьма веселым мероприятием, где можно и самогоночки вволю попить, и травки покурить, да и в «самоход» к девочкам в ближайшую деревню из траншей отлучиться, а то и вовсе - «ноги сделать».
        Наконец состояние внешнего вида лагеря удовлетворило начальство. Контингент приказано было развести по местам до особого распоряжения. В томительном ожидании предстоящих событий, прошли вечер и ночь. Утром заключенных подняли на полчаса раньше обычного, разрешили в ускоренном темпе привести себя в порядок, и проглотить традиционную порцию перловой каши, в которойсамые пытливые аналитики, против обыкновения, разглядели следы присутствия жира. Это вызвало дополнительные толки, которые достигли своего пика, когда настала очередь пить чай. Он был с отчетливым сладковатым привкусом! Такого завтрака не могли припомнить даже сидельцы с самым большим стажем пребывания в этом лагере. Тут же, некто во всеуслышание высказался в том духе, что «это только цветочки, а полновесная малина начнется на фронте». Последняя фраза была встречена гулом всеобщего одобрения.
        После завтрака лагерников построили на центральной аллее, и сам начальник прошелся вдоль шеренги, придирчиво осматривая каждого стоящего в ней. Всех, у кого был замечен хотя бы малейший непорядок с одеждой, он жестом руки отсылал в швейную мастерскую для устранения. Дойдя до Максима, он колючим взглядом окинул его, хоть и потрепанный, но вполне сносный мундир, довольно хмыкнул, изобразив при этом на лице подобие улыбки, и не говоря ни слова, пошел дальше. Затем остановился, как будто вспомнив что-то, вернулся обратно, и, привстав на цыпочки, прошептал Максиму на ухо:
        - Я надеюсь, у вас не было причин быть недовольным условиями содержания, господин барон?
        Максим хотел было, как положено, ответить громко и односложно, но, поняв, что вопрос был задан неспроста, вовремя сдержался. Улыбнувшись одними уголками рта, он чуть заметно кивнул, мол, все в порядке, претензий нет.
        Осмотрев заключенных, и дав необходимые указания, начальник удалился в свой коттедж. После этого прошел час, другой, третий, но никаких других команд не поступало. Заключенные все так же стояли в строю по стойке «вольно», негромко переговариваясь между собой. Максим старался не вмешиваться в общую дискуссию, а старательно, уже в который раз, пытался выстроить линию своего поведения на случай предстоящей встречи с Дженсом. В том, что она состоится уже скоро, он даже не сомневался, а всплеск эмоций по отношению к нему со стороны начальника, расценил как добрый знак. Все будет в порядке.
        Прошел еще час томительного ожидания. Заключенным разрешили стоять еще вольнее и даже, неслыханное дело, дозволили курить, раздав по три пачки дешевеньких сигарет на бригаду. Максим усмехнулся про себя. Страхуется начальник, чувствует, что придется вскоре вести своих подопечных в атаку в условиях, когда у многих зеков, недовольных им, в руках будет боевое оружие. А, может быть, не знает, а лишь чувствует это, что не меняет сути дела.
        Над строем повисло облачко сизого дымка. Заключенные, большинство из которых имело уголовное прошлое, с удовольствием смаковали дармовое курево, и продолжали обсуждать перспективы своего бытия в ближайшем будущем.
        Наступило время обеда. Но, против обыкновения, питание организовали не в столовой, а здесь же, в строю. Огромные кастрюли, расположенные на тележках, повара катили вдоль шеренги, выдавая каждому миску с непривычно густым и ароматным супом, в котором плавали мясные волокна. На второе подали макароны с маслом(!), а на третье… компот из свежих фруктов!
        После такого обеда, проведенного, правда, в условиях близких к походным, даже самые недалекие и недогадливые поняли, что на их скромные персоны сделаны ставки, и размер их весьма значителен. Кое-кто, возгордясь сверх меры, начал позволять себе лишнее, как-то громкие разговоры, плевки и жесты оскорбительного свойства в сторону охранников. Хулиганам было в мягкой форме вначале указано, а когда это не возымело необходимого действия, то конвоиры, без лишних разговоров выдернула из строя парочку самых злостных нарушителей и без долгой канители шлепнула их на виду у всех. Чтобы остальные помнили свое место, а не то… По законам военного времени, как говорится.
        Сидельцы на какое-то время оцепенели от ужаса, а, оценив в полной мере суровую силу воспитательной меры, без всякой команды заняли привычные места в строю, подтянулись и притихли. Наступила почти полная, можно даже сказать, мертвая, тишина. Так прошло еще около часа.
        Внезапно кто-то вскрикнул и показал рукой в небо. Все взгляды мгновенно устремились в этом направлении, и каждый увидел еле заметные, но с каждой секундой становящиеся все больше и больше, точки. Вскоре всем стало ясно, что это вертолеты. Три огромные металлические стрекозы, летящие в сторону лагеря развернутым строем. Вот они сделали вираж и начали заходить на посадку.
        Внезапно, прямо из густых, низко повисших облаков, на них вывалился небольшой истребитель без каких - либо опознавательных знаков. Раздалась короткая очередь, и все стоящие на аллее увидели, как пулеметная трасса протянулась от самолета и уперлась в один из вертолетов. Через секунду прогремел мощнейший взрыв, и объятая пламенем машина, разбрасывая по сторонам огненные капли, камнем рухнула на землю невдалеке от лагеря.
        У Максима в этот момент сжалось сердце. Неужели его надеждам не суждено сбыться, ведь гибель Дженса, а в том, что в одном из вертолетов летел именно он, сомневаться не приходилось, означала крах его плана.
        В лагере началась паника. Стройная шеренга заключенных рассыпалась. Каждый искал себе место для укрытия. Охранники, поначалу растерявшиеся не меньше, постарались создать отпор неведомо откуда взявшемуся противнику, но делали это на редкость неорганизованно, стреляя в белый свет, как в копеечку, и рискуя попасть по вертолетам даже раньше, чем это сделает пилот истребителя.
        А тот, тем временем, развернул крылатую машину, дав длинную очередь в сторону стрелявших. Пули частой строчкой взбили фонтанчики пыли в опасной близости от охранников и те, не желая далее искушать судьбу, кинулись врассыпную. Теперь уже никто не мешал самолету спокойно расстреливать беззащитные вертолеты, которые бестолково мотались из стороны в сторону, так и не рискнув пойти на посадку.
        Максим вышел из столбняка, и мгновенно оценил обстановку. Если каким-то образом сейчас не помешать самолету, то через несколько минут он отправит оставшиеся вертолеты в гости к первому, густые клубы черного дыма от которого высоко вздымались над лагерной оградой.
        А почему бы, собственно, и не помешать ему? Всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от Максима стояла караульная вышка, покинутая часовым. Там ясно виднелся великолепный, готовый к бою, крупнокалиберный спаренный пулемет, предназначенный в обычной обстановке для удержания заключенных в повиновении. Но так это же в обычной, а сейчас вполне годящийся для поражения воздушной низколетящей цели.
        Максим левой рукой поймал пробегавшего мимо Хорька, который, поддавшись общей панике, вознамерился было под общий шумок «слинять».
        - За мной! - гаркнул он, глядя в переполненные первобытным ужасом глаза своего сокамерника.
        Хорек тут же пришел в себя, мотнул головой в знак понимания, и огромными скачками понесся вслед за Бароном.
        - Поправляй ленты, следи за патронами. Сможешь? - торопливо спросил Максим, когда они взлетели на вышку. Хорек снова кивнул, шумно сглотнул слюну и начал пододвигать патронные коробки поближе к установке.
        Максим же быстрым движением сорвал со стволов чехлы, отшвырнул их не глядя в сторону, и развернув турель, изготовился к стрельбе. Он дал упреждение, и что есть силы, надавил на гашетку. Мимо. Трасса чуть-чуть опоздала и прошла в стороне от цели. Летчик заметил угрозу, оставил на время свои беззащитные жертвы, которые от него все равно не смогли бы далеко уйти, развернулся, и начал атаку на новую цель. Теперь он летел прямо на вышку и рев его мотора буравом вгрызался в мозг. Максим поймал самолет в прицел и начал стрелять, но в тот же миг увидел, как под крылом истребителя сверкнуло пламя. «Ракета», - успел подумать Максим, и тут же на него навалился грохот взрыва, что-то больно ударило в грудь, тело поднялось в воздух, и полетело в пустоту…
        … Очнулся он от едкого запаха, исходившего от пузырька, который держал перед его носом лагерный лекарь. Максим сел, и держась руками за гудящую, словно медный колокол голову, огляделся по сторонам. За то время, пока он пребывал в бессознательном состоянии, паника в лагере прекратилась. Заключенных собрали, вновь построили, а охрана заняла привычные места. Лишь поваленная и разрушенная вышка напоминала о недавней атаке. Ракета угодила под одну из опор и, взорвавшись там, опрокинула все сооружение. Самого же самолета нигде не было видно. Зато оба уцелевших вертолета стояли на посадочной площадке, и от нее в сторону аллеи шла группа людей в военной форме.
        - Ты сбил его! - раздался рядом с ухом восхищенный возглас Хорька. - Барон, ты влепил ему очередь прямо в фонарь! Он и мявкнуть не успел, только осколки брызнули в стороны. Вот только ракету успел пустить чуть раньше тебя. Но мы-то уцелели, а он сейчас догорает где-то за теми холмами. Барон, ну ты ваще…!
        - Два выстрела слились в один… - машинально пробормотал Максим по-русски.
        - Чего, чего? - не поняв, переспросил Хорек.
        - Встать помоги, говорю, вот чего, - раздраженно ответил ему Максим, понимая, что едва не прокололся на пустяке.
        - А-а-а… - протянул Хорек, подставляя руку.
        Максим облокотился на нее и выпрямился. С другой стороны его услужливо подхватил лекарь. Максим тряхнул все еще гудящей головой и, пошатываясь на слабых, словно ватных ногах, направился в строй.
        Дженса он узнал сразу, несмотря на то, что тот заметно поправился с тех пор, когда Турренсок его видел на выпускном вечере по случаю окончания училища. На принце был скромный, военного образца мундир, но без знаков различия и орденов. Дженс, в сопровождении начальника лагеря и нескольких офицеров своей свиты, медленно шел вдоль строя, строго глядя на стоящих в нем заключенных, и одновременно, не особенно стараясь подбирать выражения, поносил всю лагерную администрацию.
        - Твои люди вели себя, как панельные шлюхи, которые удирают со своего поста, при одном только появлении полицейского. А сам ты разве был лучше?! В какой дыре отсиживался ты, в то время когда на мою жизнь покушались?! Уж, не в солдатском ли сортире? А ведь я лично просил тебя организовать встречу и быть готовым ко всему. Ты понимаешь значение этого выражения: «Ко всему!», в том числе и к самому худшему.
        - Но, Ваша Светлость! - пытался оправдаться начальник. - Все случилось настолько неожиданно…
        - Что?! - вскипел Дженс. - Неожиданно?! То, что Аган сейчас может пойти на все, лишь бы избавиться от меня, это для тебя тоже неожиданность?! Ну, тогда ты просто тупица, не способный понять самых простых и очевидных истин, и я просто напрасно трачу на тебя свое красноречие. Слава Богам - создателям, что среди этой толпы нашелся хоть один человек, способный думать и действовать в критической ситуации. А кстати, где этот храбрец?
        - Он перед вами, Ваша Светлость! - торжественно произнес начальник, делая плавный жест ручкой в сторону Максима.
        Дженс повернулся на каблуках и, прищурившись, уставился в указанном направлении.
        - Ба! - воскликнул он с восхищением. - Так значит меня спас все-таки офицер! Они все же у вас есть. - Он коротко хохотнул. - Только почему-то герои стоят совсем не в том строю. Но, черт побери! - Дженс вплотную приблизился к Максиму и грозно нахмурился. - Почему боевой офицер содержится вместе с уголовниками, это еще что за бардак?!
        Начальник лагеря попытался было что-то сказать, но принц перебил его:
        - Постой, а ведь я тебя откуда-то знаю. Назови себя, герой.
        - Субмарин - мичман барон Турренсок Кейзо, - браво отрапортовал Максим, вытягивая руки по швам, одновременно с этим щелкая каблуками. - Имел счастье учиться вместе с вами в училище, Ваше Величество!
        - Ну, ну… - несколько смущенно протянул Дженс. - Рановато еще меня так величать… - Но по всему было видно, что эти слова были для него приятны.
        - И все же, объясни мне, субмарин - мичман, как ты очутился здесь, среди этих…
        Он сдержался и не произнес того, о чем думал, вероятно, потому, что не желал с самого начала оскорблять тех, кто потенциально являлся солдатами его будущей армии.
        - Ладно, - прервал Дженс самого себя. - Все расспросы - потом, после окончательной победы. Когда-нибудь, за бутылочкой старого марлетского, ты расскажешь мне историю своих злоключений, я расскажу тебе свою историю, и мы вместе посмеемся над превратностями наших судеб. Ну, а пока я считаю себя твоим должником, но оставаться им надолго не намерен. И вот доказательство того: ты больше не заключенный, - он протянул Максиму руку. - Ты свободен. - Принц усмехнулся. - Но я не был бы самим собой, если бы не оговорил твое освобождение одним условием, о котором речь будет чуть позже. Уверен, что тебе это мое условие понравится. Потерпи.
        Он ободряюще кивнул головой и, повернувшись, направился к трибуне с микрофоном. Взойдя на нее, принц несколько секунд оглядывал строй заключенных и, наконец, заговорил, вначале тихо, но с каждой секундой голос его набирал силу, пока не загремел на полную мощь:
        - Братья! Я обращаюсь к вам именно так, потому что в этой стране у меня не осталось больше людей роднее, чем вы. Меня Дженса, сына и законного наследника вашего правителя, убитого самым подлым образом моим младшим братом Аганом, сейчас этот самый Аган, на ваших глазах чуть было не лишил жизни. Эта не первая такая попытка. Совсем недавно его наймиты покушались на меня во время моей поездки по стране. Но провидению было угодно даровать мне жизнь, и покарать то слепое орудие, которое послал коварный отцеубийца. Аган с самого раннего возраста проявлял неумеренное честолюбие и жажду власти. Если его не остановить сейчас, то этот зверь в образе человека зальет нашу прекрасную Родину реками крови, в том числе и вашей. Именно для того, чтобы не допустить этого, и прервать страшную поступь чудовища, я прибыл к вам сюда за помощью. - Дженс остановился и, выдержав паузу, продолжил. Теперь он уже почти кричал, и Максим совершенно отчетливо видел, что слова принца находят в среде заключенных понимание и поддержку:
        - Братья! Кто из вас желает с оружием в руках послужить торжеству правого дела?! Кто из вас хотел бы после этой службы сменить позорную робу арестанта на гражданский костюм свободного человека, сделайте три шага вперед!
        Возникла короткая пауза, после которой толпа взревела, и в едином порыве, подалась вперед. Среди всех Максим был, конечно же, первым.
        - Я верил в вас! - продолжал реветь на трибуне Дженс. - Я знал! Отныне все вы солдаты моей армии, а вашим командиром я назначаю… - он строго посмотрел в сторону начальника лагеря. Тот приосанился и сделал робкий шажок вперед.
        - … Я назначаю… барона Турренсока Кейзо! - неожиданно закончил Дженс.
        Тут уже толпа взревела так, что Максиму показалось: грохот канонады по сравнению с этим ужасным звуком, не более чем шепот умирающего. Ему казалось, что он спит. Ничего себе - поворот темы!
        А вокруг него уже столпились бывшие заключенные, а ныне солдаты армии Дженса, продолжая орать и подбрасывать в воздух арестантские шапочки.
        А вот и сам принц с улыбкой благодетеля приближается в сопровождении свиты. Широко раскинув руки, заключает в объятия, ласково треплет за ухо и шепчет:
        - Служи мне хорошенько, и ты достигнешь таких высот, о которых даже не смел мечтать, - внезапно шепот его стал свистяще - зловещим. - Только смотри, не оступись - можешь упасть значительно ниже ватерлинии.
        Он отпрянул назад и пристально посмотрел в глаза Максиму так, что тому сразу же стало не по себе. Это был взгляд хищника, оценивающего свою добычу.
        Глава 9
        - Да, брать крепостИ - это вам не фраеров пасти… - пробормотал себе под нос Максим и, откинувшись на спинку походного стула, вновь, в который уже раз, посмотрел на план крепости, издалека и с прищуром, как будто пытаясь увидеть в этом листе бумаге что-то новенькое, то, что ранее ускользало от его взгляда. Никаких свежих мыслей разглядывание не принесло - крепостная стена выглядела монолитом, не имеющим слабых мест. Чтобы хоть как-то отвлечься, Максим продолжил начатую мысль:
        - … и не мусор мести… и не деньгу грести… и не интриги плести… Крепостя брать, это, дружище, искусство. Полководческое. А с этим у меня пока тово-с, не очень.
        Он еще раз приблизился к плану, надеясь увидеть там хоть какое-то слабое место в обороне противника, но после минутного напряжения, сдался.
        Вот уже без малого месяц армия экс - уголовников, под общим руководством кандидата в императоры Дженса, пыталась овладеть столичными крепостными стенами, возведенными еще в местные средние века, неким царем - Горохом, для защиты от варварских племен. Умели строить в старину, ничего не скажешь, потому как атаки и тогда, лет двести тому назад, и сейчас, не приносили никаких ощутимых плодов. Стены восьмиметровой высоты складывались из огромных валунов, скрепляясь между собой раствором особой прочность с каким-то секретом. Кроме того, внешняя сторона облицована под небольшим углом гладкими, как стекло плитами, взобраться по которым возможно было лишь при помощи штурмовых приспособлений. Солдаты Дженса, имевшие лишь легкое стрелковое оружие, поначалу прибегли именно к такому древнейшему способу штурма. Преодолев широкий и заполненный водой ров, они устремились к стенам, неся к ним наскоро сколоченные лестницы. Но сметенные с них огненным шквалом, который на них обрушили защитники, в панике откатились на исходные рубежи, потеряв при этом убитыми, раненными и утонувшими во рву, несколько сотен человек.
Так что, взять крепостные стены с наскока не удалось, как, впрочем, не получилось это сделать и со второго и с третьего раза. Пришлось прибегнуть к осаде, которая так же не приносила никакого эффекта.
        Столица была окружена стенами с трех сторон, а четвертая выходила к морю, по которому горожанам совершенно беспрепятственно подвозилось все необходимое для нормальной жизни. Торговцы, правда, пользуясь сложившимися обстоятельствами, несколько взвинтили цены, но не до астрономических высот. Так что, пережив легкий испуг месяц тому назад, жители столицы возобновили привычный быт, не особенно обращая внимание на то, кто там сидит под городскими стенами.
        Небольшой, но отлично обученный гарнизон, подчинявшийся узурпатору и отцеубийце Агану, успешно справлялся с многочисленной, но бестолковой армией Дженса, ежедневно и ежечасно нанося ей урон посредством меткой стрельбы.
        Морально - волевой дух осаждающих, еще совсем недавно надеявшихся на легкую победу, после которой неизбежно должен был последовать обещанный Дженсом трехдневный грабеж богатой Столицы, поначалу находился на очень высоком уровне. Но сейчас, после нескольких неудач и многочисленных потерь, настроение начало падать столь же стремительно, как лавина камней, катящаяся с гор. Почувствовав опасность, большинство солдат Дженса, которые в глубине души все же оставались обычными урками, начали задумываться о том, как бы «сделать ноги», надеясь пересидеть этот «грандиозный кипиш» до поры до времени где - нибудь в спокойном и укромном уголке. А там, как говорится, «будем посмотреть».
        Некоторые, наиболее отчаянные, от разговоров об истинной свободе, перешли к реальным действиям, сбежав-таки с передовой. Пришлось прибегнуть к непопулярной, но весьма действенной мере пресечения подобных действий - заградительным отрядам, состоявших из кадровых военных и охранников лагерей. Отловив нескольких дезертиров, очень неудачно выбравших время и место побега, им устроили публичную казнь, после чего поток «бегунцов» значительно уменьшился, хотя и не иссяк совсем. Только теперь, не желавшие воевать и погибать за здорово живешь люди, начали придумывать более хитроумные способы, вроде угона личного вертолета Его Почти Что Императорского Величества, как теперь называли Дженса в окопах, почти не снижая при этом громкости голоса.
        Вертолет потом обнаружили километрах в тридцати от места старта, изрядно помятым, без малейших признаков топлива и тех двенадцати человек, которые улетели на винтокрылой машине. Те же, кто еще не решился бежать, старались отсиживаться в блиндажах, не рискуя высовываться под пули защитников Столицы. Вышибить их из укрытий и послать в новую атаку, не представлялось возможным. По большей части солдаты либо отсыпались впрок, либо играли в карты, ставя на кон, все что возможно, в том числе личное оружие и обмундирование. Проигравшие, не стесняясь крыли матом всех и вся.
        Так что, воинская дисциплина в этой армии опустилась гораздо ниже критической черты. Офицеры откровенно побаивались своих подчиненных, способных в любой момент пустить им пулю в спину, а Дженс, прекрасно видевший, что за последнее время от его авторитета не осталось и следа, ходил мрачный, как грозовая туча.
        Максим понимал, что так долго продолжаться не может. Необходим был моментальный и значительный успех, иначе оружие, столь опрометчиво врученное уголовникам, способно будет обратиться против тех, кто его дал. Необходима была артиллерия, хотя бы для того, чтобы взломать массивные крепостные ворота, но тяжелых орудий в Империи не производили вообще, а те легкие, которыми оснащались субмарины, находились в руках Агана.
        Можно было бы попробовать сделать подкоп под какой-то участок стены или даже ворота и рвануть там мощный заряд, но как в таком случае обойти ров, Максим даже не мог представить?
        Кто-то из офицеров предложил начать производство орудий в сельских мастерских. Дженс одобрил это предложение и повелел начать работу. Достаточно быстро первый опытный образец был изготовлен и доставлен в лагерь осаждающих. Пушку, достаточно примитивную, заряжавшуюся не с казенной части, а прямо со ствола и стреляющую разрывными снарядами, выкатили на подготовленную позицию и зарядили. Дженс, как и все остальные, с сомнением смотревший на этого уродливого монстра, приказал совершить первый выстрел тем, кто его ковал. Кузнецы, было, замешкались, но грозный окрик главнокомандующего заставил их двигаться побыстрее. Сотворив быструю молитву во спасение своих грешных душ, старшой поджег фитиль и через несколько секунд грянул выстрел. Снаряд, описав широкую дугу, перелетел крепостную стену, раздался взрыв, о последствиях которого можно было лишь догадываться по интенсивному ответному огню, который открыли защитники крепости, старавшиеся попасть в канониров. Те, впрочем, были неплохо защищены, и весь град пуль пришелся в земляной бруствер, окружавший артиллерийскую позицию.
        Приободренные первым успехом на бомбардирском поприще, кузнецы загнали в свою пушку следующий заряд, но, видимо, энтузиазм помешал им правильно определить количество пороха, который превысил допустимую величину. Второй выстрел оказался на редкость неудачным, или вернее сказать, трагическим. Ствол разорвало, и все сельские мастера полегли на месте, пораженные осколками своего детища. Стало ясно, что второе орудие ковать будет просто некому.
        Именно после этой неудачи Максим начал искать что-то принципиально новенькое, нечто такое, что могло бы подарить удачу, иначе эту проклятую крепость можно осаждать с прежним успехом и год и два и все десять. Как когда-то осаждали Трою ахейцы. Тоже, как дураки штурмовали, штурмовали, пока один из них, хитроумный Уллис, внезапно поумнев, не придумал, как обмануть троянцев. Деревянный конь. Именно эта обманка с воинами внутри, отчасти напоминающая современную боевую машину, и решила исход многолетней осады, практически, за одни сутки. Стоп! Максим хлопнул себя по лбу, поняв, что почти решил труднейшую задачу. Вряд ли аборигенам известна эта чисто земная история старика Гомера, а значит, есть смысл попробовать рассказать им ее на свой лад. Так сказать, преподнести в наглядных образах. Остается только придумать какой вид придать местному Коню, но то, что слепо копировать земной опыт нельзя, было ясно.
        Взгляд Максима вновь стал осмысленным, и теперь искал на столе другую карту, где изображался план Столицы и прилегающих к ней окрестностей. Выполненная в крупном масштабе, она содержала множество подробностей. Были указаны все ручейки, участки брода, всевозможные холмики с указанием их высот и даже лески с четкими значками тех деревьев, которые там преимущественно росли. Те же подробные указания касались и всех населенных пунктов, сел и деревень, с точной цифрой количества дворов. Помимо этого, на карте имелись специальные метки, обозначавшие местные достопримечательности. Одна из них, находившаяся всего-навсего в пяти километрах от Столицы, очень заинтересовала Максима. Музей, а над ним два скрещенных меча. Военный музей, где, если покопаться капитально, можно найти много чего интересного. Вполне возможно, там найдется и то, что в данный момент так необходимо для успешного завершения осады крепости.
        Максим резко встал, пригнувшись, вышел из блиндажа, и уже не разгибаясь из опасения схлопотать пулю, направился по ходу сообщения к резиденции Дженса.
        Сдав личное оружие охране, которая в такой ситуации не делала исключений ни для кого, Максим дождался приглашения и вошел в походные покои принца.
        Дженс встретил его не очень радушно, скорее, даже безразлично. Похоже было, что он уже потерял всяческую надежду найти победное решение своему предприятию, и теперь всерьез подумывал о сдаче позиций, с последующим сохранением собственной чести и достоинства при помощи пистолета, заряженного одним патроном.
        - Ваше Величество, - обратился к нему Максим. - У меня к вам есть разговор, но я бы хотел, чтобы он состоялся с глазу на глаз.
        Дженс посмотрел на него тусклым взглядом, и после небольшого раздумья, вялым движением руки выпроводил всех присутствующих вон.
        - Я слушаю вас, барон, - сказал он голосом, не выражающим ни малейшего интереса. - Что там у вас еще?
        Максим, не вдаваясь в ненужные подробности, коротко изложил суть своего нового плана, и испросил высочайшего дозволения на осмотр, в паре со своим ординарцем, музея военной истории. Дженс выслушал его не перебивая. В конце доклада стало видно, что кандидат в Императоры заметно оживился. Не так уж что бы очень, но все же.
        - Хорошо, барон, действуйте, - произнес он голосом, в котором затеплилась надежда. - Возможно, вы и правы, кто его знает. Возможно, именно там вы найдете ключик к воротам этой крепости. Только вдвоем вам туда идти не следует - это опасно, а я не хотел бы рисковать столь ценной головой, какой является ваша. Поэтому, я дам вам нескольких своих головорезов, которые смогут в случае чего помочь и охранят вашу жизнь, если в том возникнет необходимость.
        - Я вполне способен сам защитить себя, Ваше Величество, - ответил ему Максим, и понял, что Дженс просто опасается, как бы он не удрал от него, подобно другим. «Нет, господин мой, мне от тебя бежать нет резону. Повязаны мы с тобой, как сиамские близнецы - куда ты, туда и я, и постараюсь сделать все, чтобы ты, Дженс, поскорее добрался бы до трона. В этом вся надежда на успех моей миссии».
        Сопровождение, выделенное Максиму Дженсом, состояло из двух амбаловидных детин, очень напоминавших несгораемые сейфы. Даже внешне они были практически неразличимы. На их лицах не читалось ничего, кроме личной преданности своему повелителю. Других искр разума не мелькало, и Максиму сразу стало ясно, что эти ребята, очень похожие на примитивных роботов, не остановятся ни перед чем, чтобы выполнить свой долг до конца, даже если он будет для них ужасным. Поэтому он сразу же оставил надежду хоть как-то разговорить их, и общался только с Хорьком, служившим теперь у него в качестве ординарца. С этой ролью тот справлялся легко, предваряя любое желание своего начальника, даже если оно еще им только обдумывалось, но не озвучивалось. Хорек мог достать все необходимое для создания необходимого комфорта, начиная от фляжки со спиртом или дефицитной тушенки, и заканчивая теплыми, богато расшитыми разнообразными узорами, одеял, без которых по ночам было достаточно прохладно. По привычке он, конечно же приворовывал, и это было рискованно. Красть у своих в уголовной среде считалось тягчайшим преступлением. Но Хорек
все делал настолько виртуозно, что подозрений на него не падало.
        По жизни Хорек был типичной «шестеркой», но обязанности свои выполнял не подобострастно, а с известной долей достоинства, совершенно искренне радуясь тому, что сумел вовремя угадать желание старшего. Сам же он довольствовался тем, что перепадало ему с барского стола, но и подачки принимал так, как будто делал одолжение Максиму. Одним словом, Хорек был тем самым идеальным ординарцем, за спиной которого любой полководец мог чувствовать себя в плане быта, как за каменной стеной.
        Небольшой отряд дошел до поста заградгруппы, где один из сопровождающих амбалов показал часовому выданные Дженсом пропуска. Без лишних слов им открыли шлагбаум и показали направление, по которому легче всего было добраться до музея военной истории.
        Ничего интересного по пути не случилось, и спустя час четверка подошла к металлическим воротам, закрытым на огромный висячий замок. Максим надавил на кнопку звонка, и где-то далеко раздался звук, очень напоминавший корабельный ревун. Прошло несколько минут томительного ожидания, но на этот сигнал, способный разбудить даже мертвого, никто не откликнулся. Тогда детины принялись колотить в ворота прикладами автоматов, делая это столь рьяно, что едва не разнесли оружие вдребезги. Эффект и на этот раз получился нулевым. Потеряв всякое терпение и надежду войти на территорию музея, как нормальные посетители, Максим приказал всем отойти в сторону, а сам короткой очередью срубил замок. Лишь после этого на тропинке, ведущей в глубину двора, появился согнутый дугой старик в истрепанной форме субмарин - боцмана. Рядом с ним шел огромный черный пес, наверняка, такой же древний, как и его хозяин.
        - Кто такие, чего здесь расстрелялись? - недружелюбным голосом спросил он, подойдя вплотную к воротам. Густой запах перегара совершенно явственно говорил о том, что субмарин - боцмана оторвали от очень важного занятия, которому он решил посвятить всю оставшуюся часть жизни. Вооруженные люди, похоже, не вызывали у него особого страха. Видал он и не такое и не таких, а алкоголь, недавно принятый им вовнутрь, только усиливал его пофигизм ко всему происходящему за пределами созданного им самим мира. Однако походка у старика была удивительно ровной, а речь достаточно внятной.
        - Нам необходимо осмотреть ваш музей, - вежливо ответил ему Максим.
        - А пропуск у вас есть? - угрюмо спросил субмарин - боцман. - У нас тут строго, только по специальным пропускам.
        - Такой пропуск тебя устроит, старик? - вопросом на вопрос ответил ему один из амбалов. Он подошел вплотную к воротам и, широко расставив ноги, демонстративно положил на плечо свой автомат.
        Старик с уважением посмотрел на его статуеподобную фигуру и, отступив на шаг, буркнул: «Вполне».
        Путь был открыт, и вся компания дружно двинулась по тропинке. Почти сразу Максим увидел первые образцы военной техники, стоявшие слева и справа на специальных площадках. Это были корабельные пушки, стрелявшие когда-то ядрами и составлявшие основную огневую мощь парусного императорского флота двухвековой давности. О том, чтобы использовать их сейчас в качестве осадных орудий, нечего было и думать: орудия не были обеспечены в необходимом количестве боекомплектом. Возле каждой из них лежало по несколько снарядов, которыми при желании можно было стрелять, но тащить все это хозяйство за пять километров к укреплениям Столицы из-за трех - четырех выстрелов - только смешить ее защитников. Да и крепостным стенам эти ядра, как слону щелобаны.
        - Чего ищете-то? Может, я подскажу чего, - спросил у Максима старик, увязавшийся за компанией, и уже успевший понять, кто здесь старший, и что эти люди пришли сюда не с праздным интересом, а с вполне определенной целью.
        Максим и сам не знавший, что определенно ему нужно, повернулся на голос и тут же заметил за густо растущими кустами нечто такое, отчего сразу же понял: они не зря сюда пришли. В десяти шагах от него стоял самый настоящий танк. Именно на таких, достаточно легких и скоростных машинах, с мощным вооружением, разъезжали береговые патрули.
        - Откуда он здесь? - спросил он у субмарин - боцмана, кивая в сторону кустов.
        - Танк-то? Так это наши доблестные десантники года три тому назад во время высадки на вражеское побережье отбили у неприятеля в неравном бою. Я как раз заканчивал службу, так экипаж моей субмарины и отличился. Два танка мои «кайманы» сумели подбить, а этот захватили в целости и сохранности. Потом его на транспортной лодке домой доставили. Хотели скопировать, для наших внутренних нужд, ну там, ежели подавлять бунт придется, или еще чего, но что-то там, у инженеров не пошло, так они его сюда и сдали. С тех пор он здесь и ржавеет, а жаль, потому как, трудов на него затрачено было, страшно сказать.
        Максим обошел находку и внимательно оглядел ее со всех сторон. Даже этот поверхностный осмотр показал, что трофеями в императорском военном музее дорожили. Ходовая часть исправна, разве что необходимо было подтянуть траки. Максим одним прыжком взобрался на корму, открыл командирский люк и перекинул ногу вовнутрь. Хорек был уже рядом, подавая руку для опоры. Амбалы так же подошли поближе, с интересом наблюдая за всем происходящим.
        - Слыш, дед, а снаряды к этой коробке есть? - спросил Максим, сидя верхом на башне.
        - Есть, как не быть, - ответил старик. - Все до единого находятся на складе. Только он закрыт и опечатан.
        - Пусть тебя это не волнует, - сказал Максим. - Нам там кроме них ничего больше не нужно. Только их, да еще бочку горючего.
        - А вот этого нет, тут уж не обессудьте.
        - Ясно, - откликнулся Максим. - Ну что ж, нет, так нет, будем искать. Так, парни, слушай боевой приказ! Где хотите, а чтобы в ближайшее время нашли мне топливо. Задание понятно?
        Амбалы молчали, затем один из них сказал:
        - Нам, это… не дозволено оставлять вас. Обязаны быть при вашей особе неотлучно.
        - Хорошо, пусть один остается, а другой отправляется на поиски. И побыстрее, если не хотите, чтобы я доложил о вашем отказе выполнять мои приказы Их Величеству, - раздраженно сказал Максим и исчез в башне.
        Когда он, с перепачканным в смазке лицом, но довольный произведенным осмотром, выглянул из люка, возле танка стоял лишь один сопровождающий. Второй, видимо, побежал выполнять приказ.
        Глава 10
        - Хорек, ну долго вы там будете еще возиться?! - крикнул Максим из открытого люка механика.
        - Щас, барон, ребята уже заканчивают, - отозвался ординарец, контролировавший процесс погрузки в танк снарядов. - Чуточку осталось и можно ехать.
        Максим пальцем сбил шлемофон на затылок и вытер пот со лба. За те пять суток, что его отряд находился в музее, была проделана огромная работа по восстановлению боевых возможностей трофейного танка. Двигатель разобрали до последнего винтика, осмотрели, нет ли каких дефектов, и вновь собрали. Здесь все оказалось предельно просто и надежно. Что - что, а бронетанковую технику в Стране Отцов умели делать очень качественно. Затем пришел черед пушки и пулеметов. Они также были в порядке, но нуждались в чистке. Эта крайне утомительная процедура была поручена амбалам. Те поначалу решили только создать видимость работы и, несколько раз прогнав банник по каналу ствола, доложили о том, что все готово. Максиму пришлось, подобно придирчивому, но справедливому капралу, объяснить филонам всю важность чистоты оружия перед боем, после чего заставить их более тщательно подойти к своим обязанностям. Наконец, часа через полтора, когда с ребят сошло семьдесят семь потов, им было милостиво дозволено «оправиться и перекурить».
        Полученный урок не прошел даром, и пулеметы амбалы выдраили так, что они, как сказал Хорек «блестели и пахли одеколоном «Букет Столицы». Так что, собственно, танк был готов к походу уже к концу второго дня их командировки. Гораздо больше времени заняло изготовление «хобота» и «хвоста» - специальных приспособлений, о необходимости которых Максим подумал, когда представил, как танк будет преодолевать ров. Можно, конечно, обойтись и без них, забросать в нужном месте канаву камнями, или пробросить колейный мост. Но все это потребует много время и, конечно же, привлечет внимание защитников крепости, которые, несомненно, заинтересуются активностью неприятеля и переведут на данный участок дополнительные силы. И тогда прощай фактор внезапности, который в плане Максима играл очень значимую роль. Да и без жертв не обойтись, а они, в условиях недовольства действиями командования, очень нежелательны. Лучше уж потратить еще некоторое время, и лучше подготовиться к операции, которую Максим уже окрестил «Троянский конь».
        «Хвост» и «хобот» были просты по своей конструкции, но для их изготовления потребовалось найти необходимые материалы, сварочный аппарат и достаточно много необходимых инструментов. Все это предоставил субмарин - боцман: при музее имелась достаточно неплохая мастерская. Но основную работу пришлось делать самому, так как его соратники, за исключением Хорька, были способны лишь принести - подать.
        Кроме приспособлений, необходимых для преодоления рва, Максим усилил броневую защиту танка, для чего навесил на него некоторое количество стальных экранов, снятых с других экспонатов. Вес машины несколько подрос, а скорость, по идее, должна была снизиться, но решающего значения для успеха операции этот факт не имел. Даже напротив, усилив защиту, Максим страховал себя от таких неприятных неожиданностей, к примеру, как наличие у горожан чего-то вроде базуки, которая могла выстрелить и поразить танк в самый неподходящий момент.
        Параллельно со всеми работами, Максим занимался еще одним, совершенно секретным делом - подготовкой своего тайного убежища в боевом отделении, где ему необходимо было остаться, как в «троянском коне», и сыграть роль «хитроумного Улисса», после того, как машина все же будет «подбита». Свободного места было немного, но Максим все же нашел небольшую нишу, где можно было, скрючившись в три погибели, перележать без движения какое-то время. Свое убежище он отгородил гибким пластиковым листом, который выкрасил под общий фон. Теперь туда можно было быстро юркнуть, схоронившись до поры до времени.
        Наконец Хорек крикнул, что у них все готово и «уже можно».
        - По местам! - скомандовал Максим. - Сейчас я вас, с ветерком…
        Он высунулся из люка, отсалютовал поднятым вверх большим пальцем субмарин - боцману, который в эти дни был ему верным помощником, успев привязаться к деятельному барону Турренсоку.
        - Пока, старик! Будет угодно богам - увидимся! - крикнул он и надавил на стартер.
        Двигатель взревел, Максим осторожно и плавно направил танк по центральной аллее в сторону открытых ворот, а как только миновал их, дал полный газ. Машина рванула вперед, подобно легковому автомобилю, мягко покачиваясь на неровностях грунтовой дороги. Максим немного поманеврировал, потом сделал остановку, и усадил на свое место Хорька. Именно ему надлежало сыграть роль механика - водителя в предстоящем деле. Ординарец быстро понял, что к чему и спустя час уже управлял танком не хуже своего командира.
        - Ты чем думаешь заняться после этой заварухи? - спросил его Максим, перекрывая рев двигателя.
        Хорек посмотрел ему прямо в глаза, потом потупился и едва слышно ответил:
        - Не знаю, наверное, опять пойду воровать. Другого я ведь ничего делать не умею.
        - Дай сейчас же клятву, что завяжешь, и я тебя возьму в личные шоферы, - сказал твердым голосом Максим. - Немного подучишься только. А может быть и еще что-нибудь придумаем.
        Хорек посопел носом.
        - Ну, положим, до конца заварухи нам с тобой еще дожить надо, - сказал он, глядя в сторону от собеседника. - Но если уцелеем, и ты не отменишь своего предложения, то сочту за честь служить тебе в любом качестве, хоть шофером, хоть лакеем. А завязать я обещаю. Это не так сложно. Мне самому это дело уже порядком обрыдло. А что делать, если после смерти моего папаша, мне как-то семью кормить нужно было. Вот с семи лет и приобщился?
        - Заметано, - подвел итог Максим. - Ладно, давай на максимальной до той ямы и попробуй еще раз через нее.
        Хорек мастерски подлетел к яме и, немного сбавив скорость, перебрался на другой край. «Хобот» и «хвост», выполнявшие роль дополнительных опор, справились со своей задачей на сто процентов.
        - Лихо, - похвалил Максим. - Молодца, ничего не скажу. Так, ты пока передохни, а мне нужно проверить вооружение.
        Он поднялся и прошел к башне, возле которой, ухватившись за поручни, сидели бледные, как бумага, шкафоподобные братья - амбалы. Похоже, что Хорек их укатал.
        - Слезайте пока и отойдите в сторонку, - сказал им Максим. - Я хочу пострелять.
        Амбалы посмотрели на него и, вероятно, заподозрив в таком приказе желание от них избавиться и угнать танк куда подальше, дружно помотали головами, не в силах произнести ни слова.
        - Ну, не хотите, как хотите, - махнул на них рукой Максим. - Мое дело предупредить. Уши хоть прикройте - оглохните.
        Он влез в люк наводчика, прильнув к окулярам прицела, нашел цель - старое сухое дерево, после чего зарядил пушку, еще раз хорошенько прицелился и нажал на спуск. Грохнул выстрел и «мишень» разлетелась мелкой щепой в разные стороны. Проверка пулемета также не заняла много времени. Оружие находилось в полном порядке, и было отлично пристреляно. Максим выпрыгнул наружу, мельком глянул на держащихся за уши амбалов и спустился к Хорьку.
        - Ну, все, я закончил, можно двигаться, - сказал он. - Только не гони, а то парни нам всю машину заблюют. На них уже сейчас смотреть страшно.
        Хорек коротко хихикнул и тронул танк вперед на самой малой скорости.
        Они уже почти подъехали к передовым позициям, когда Максим дал команду остановиться за невысоким холмиком и заглушить двигатель. Он поманил к себе одного из амбалов, и когда тот спустился, сказал:
        - Сейчас двигай к Их Величеству и с глазу на глаз скажи ему, что у нас все готово для решающей атаки. Постарайся убедить его в том, чтобы он пришел сюда с минимальным количеством людей. Нам нужно четко определить порядок наших действий, а лишние уши в таких делах - только помеха. Ты все понял?
        Детина кивнул и спешным шагом отправился в лагерь осаждавших. Не прошло и получаса, как он вернулся вместе с Дженсом и двумя его телохранителями. Приблизившись, принц широко раскинул руки и улыбнулся.
        - Я верил, что вам удастся все сделать как надо, барон. Где вы нашли это чудо техники?
        - Там, где и хотел, в музее. Трофейный танк. Мне кажется, властитель должен лучше знать свои владения и все, что в них находится.
        - Всего знать - невозможно. Тем более - я еще не властитель. Все еще может повернуться, так или иначе. На все воля великих Богов - Создателей. Но, ближе к делу. Так значит, при помощи этого… - Дженс похлопал танк по броне, - … ты хочешь одолеть неприятеля?
        - Да. Именно для того я и позвал Ваше Величество, чтобы обсудить мой план и, если возникнет необходимость, скорректировать его.
        - Хорошо, говори, что ты придумал.
        - У вас есть с собой план крепости?
        - Да, конечно, - Дженс достал из кармана схему и развернул его.
        Максим взял из рук принца бумагу, и увлек его немного в сторону. Несколько минут они о чем-то оживленно беседовали, и чувствовалось, что Дженса этот разговор очень заинтересовал. Он внимательно слушал, кивал головой, а то вдруг принимался спорить, размахивать руками. Наконец они закончили и вернулись к танку.
        - Все, мы пошли, - сказал Дженс. - Пока отдохните, подкрепитесь. Там кое-что принесли… Значит, сигнал две ракеты, после чего вы начинаете. Ну, до свидания! - он обнял Максима, прижал к себе и шепотом добавил:
        - Я очень на тебя надеюсь, слышишь? - после чего легко оттолкнул его от себя, круто повернулся и, не оборачиваясь, пошел в лагерь.
        Пока подчиненные Максима отдавали должное яствам со стола принца, главная надежда Империи прилег в тени танка. Есть ему не хотелось, а вот отдохнуть бы совсем не помешало, потому как за эти дни спать ему довелось совсем мало, да и то урывками. Он предупредил Хорька, чтобы тот не зевал, и когда увидит две ракеты, разбудил его.
        Максим сразу же провалился в сон, и очнулся лишь тогда, когда ординарец легонько потряс его за плечо:
        - Просыпайся, барон, ракеты…
        Сон слетел тут же. Максим посмотрел в темнеющее небо и увидел там только след от погасшего сигнала.
        - По местам! - подал он короткую команду и, обратившись к своим телохранителям, добавил:
        - Вы доезжаете до поста и там спрыгиваете. Остальное мы сделаем сами.
        Хорек уже завел машину и ждал сигнала к движению. Максим уселся на свое место и скомандовал:
        - Вперед, возле поста сделаешь короткую остановку.
        Хорек развернул танк и погнал его по тропинке. Максим высунулся из люка, подставляя лицо прохладному ветерку и сбрасывая с себя остатки сна. До него уже доносились звуки боя: треск автоматных очередей и разрывы ручных гранат слышались все сильнее. Они доехали до поста, где возле часового их охранники спрыгнули на землю. С этой точки вся панорама сражения отлично просматривалась. Максим видел, как, преодолев ров, к крепостной стене, стреляя на ходу, устремились штурмовые группы. Наступление шло сразу на двух участках, которые находились вдалеке от ворот. Медлить дальше было нельзя.
        - Хорек, давай сейчас на полной до рва, аккуратно через него переправляйся, и газуй на ворота. Как только почувствуешь запах дыма - тут же уходи через аварийный люк, а обо мне не беспокойся. И не вздумай ослушаться - завалишь все дело. Ты все понял?
        Верный ординарец кивнул в знак полного понимания и, не дожидаясь еще одной команды, сходу рванул вперед на максимальной скорости. Максим же зарядил пушку и приник к окулярам прицела, высматривая возможную опасность. Их появления никто не ждал. И защитники Столицы, и солдаты Дженса, по театрам и музеям не хаживали, а потому отродясь не видывали у себя на Островах такого чуда-юда, как танк. Не зная чего от него можно ожидать, они лишь оторопело наблюдали за его движением. Однако первый снаряд, выпущенный Максимом и, разорвавшийся в одной из амбразур, быстро привел всех в чувство. Атакующие, почувствовав могучую техническую поддержку, радостно взвыли, и с еще большим остервенением рванулись к стенам. В рядах же осажденных, особенно после второго снаряда, угодившего в крепостные ворота, мгновенно возникла паника. Воротам не был причинен какой-то особенный ущерб - осколочно-фугасная граната была не в силах пробить мощную плиту, но грохот вызвала порядочный.
        Хорек, под этот шумок уже добрался до рва, и осторожно переправлялся через него. «Хобот» плотно лег на противоположную стенку колесами, которые, при помощи гусениц начали двигаться вперед. Вот и они достигли цели, и теперь танку помогал «хвост», на конце которого были такие же колеса, как и на «хоботе». Рывок и бронированная машина, преодолев препятствие, поползла к воротам. Еще один выстрел и вновь ворота загудели тревожным набатом. Теперь Максим внимательно наблюдал за всем тем, что происходит на стене. Вот справа появился человек, стреляющий по танку из своего автомата. Короткая пулеметная очередь заставила его спрятаться. Слева выглянул еще один защитник с гранатой в руке. Пусть бросает ее, она ручная и не принесет никакого вреда, но даст возможность выполнить задуманное.
        Взрыв прозвучал на корме и в тот же момент Максим поджег дымовую шашку. Она занялась сразу, и через несколько секунд дым уже клубился вовсю. Звякнул десантный люк - это Хорек, прикрываясь завесой, пошел спасаться. Пора было подумать и о себе. Под восторженные вопли, раздавшиеся со стен, Максим скользнул в свое убежище и притих там.
        Лежать, согнувшись в три погибели, было страшно неудобно. Приходилось терпеть и прислушиваться к тем звукам, которые доносились извне. Судя по ним, защитники Столицы, воодушевленные успехом, продолжали вести активные действия против неприятеля, который от паники уже переходил к беспорядочному бегству. Пока все шло так, как и задумывал Максим. Вскоре он получил еще одно подтверждение правильности своего плана - по броне зацокали подковки сапог, и вслед за этим кто-то спустился в боевое отделение. Вначале совсем рядом слышалось лишь тяжелое дыхание, а затем раздался голос:
        - Давай сюда, здесь никого нет.
        Теперь гостей было двое. Первое время они, похоже, осматривались, знакомясь с незнакомой техникой. Потом тот, что проник в танк первым, произнес:
        - Как стрелять из пушки и пулемета - ясно, а вот как развернуть эту сферу?
        - Может нужно вращать это колесо? - сказал второй. - Ну-ка, дай я попробую.
        Легко заскрипело колесо поворота башни, и это означало, что гости идут по верному пути.
        - Стой! - приказал первый. - Нормально. Дай я прицелюсь.
        На несколько секунд воцарилась тишина, а затем грохнул выстрел. Судя по довольным восклицаниям, последовавшим после этого, они куда-то попали. Дальше стрельба пошла гораздо быстрее, а возгласы стали более деловитыми, наверняка, попадания стали привычными.
        - Бегут! - воскликнул первый. - Давай-ка, вон в ту кучу.
        Грянул очередной выстрел.
        - Здорово! - выкрикнул второй. - Теперь они не скоро очухаются!
        - Все, хорош! Нужно поберечь снаряды.
        - А с машиной, что будем делать?
        - Тут ее бросать нельзя, всякое ведь может быть. Нужно ее как-то втянуть за ворота.
        Максим, лежавший тише пыли, внутренне возликовал. Эти ребята, похоже, читали его мысли.
        - А как мы его туда втащим? - спросил второй. - Нет времени разбираться с тем, как он заводится, уже почти темно.
        - Можно попробовать лебедкой. Поднять ворота, застопорить, потом отсоединить от них трос и прицепить к этой банке. Там мощность большая - должна справиться.
        - Хорошо, пошли.
        Опять стало тихо и Максим, лежавший в полной темноте, позволил себе немного расслабиться и даже задремал. Разбудили его громкие голоса, затем танк качнулся и медленно пополз. Через несколько минут движение прекратилось, а гул восторженных голосов стал еще громче.
        «Народные гуляния по поводу победы, - подумал Максим. - Ну, погуляйте, недолго уже осталось». Он поднес к глазам часы со светящимся циферблатом. До контрольного времени оставалось три часа и сорок три секунды. Уже сейчас штурмовые группы готовятся к предстоящему штурму, который должен стать решающим. Максим на мгновение представил, что станет с защитниками крепости, когда толпы озверевших уголовников ворвутся в город, и по спине его пробежал озноб. Страшная эта штука - гражданская война, когда брат идет на брата, готовый уничтожить его полностью, так, чтобы не только следа, но даже воспоминания не осталось.
        Шум продолжал нарастать, видимо, посмотреть на трофейную диковинку подходило все больше и больше народа. Но в танк никто не лез, или из-за простой боязни чего-то неизвестного, или не подпускала охрана.
        Лежа в своем тесном и неудобном убежище, Максиму ничего больше не оставалось, как прислушиваться к пьяным голосам. Преобладали выкрики «Победа!» и здравицы в честь нового императора Агана. Но удалось разобрать и кое - что другое. Например, то, что неприятель наголову разбит, позорно бежал, а Дженсу, скрываться от справедливого возмездия осталось недолго. Кричали и про то, что защитникам Столицы удалось захватить богатые трофеи, в том числе богатый винный запас «самозванца» Дженса.
        Спустя час гомон на улицах начал постепенно стихать, а затем и вовсе прекратился. Максим подождал еще некоторое время, и, наконец, решившись, выбрался из ниши. Он привел тело, затекшее от неподвижного лежания, в порядок и бесшумно пролез к десантному люку, который после бегства Хорька, никто и не подумал закрывать. Максим змеей выскользнул наружу, некоторое время лежал между гусеницами, приводя в порядок бешено колотящееся сердце, и давая возможность глазам привыкнуть к темноте.
        Наконец он двинулся вперед и почти сразу же понял, что попал в очень необычное место. Танк притащили на довольно большую площадь, которая теперь была, буквально, завалена телами. Здесь вповалку лежали мужчины и женщины, но все они не были мертвецами. Отовсюду доносился густой храп, причмокивание и неясное бормотание, говорившее о том, что людей внезапно, и совершенно неожиданно для них самих, охватил тяжелый сон.
        Максим решительно ничего не мог понять. Конечно, можно праздновать и радоваться, плясать от души, а потом падать от усталости и мгновенно засыпать. Все это можно как-то понять, если бы речь шла о каком-то частном случае, но здесь же налицо было массовое выпадение в осадок. Опыт подсказывал Максиму, что такое возможно только в одном случае - когда на толпу оказывается внешнее воздействие. Так было в Стране Отцов, где при помощи специального излучения, подавляющему большинству населения внушались «правильные» мысли относительно политики правительства и прекрасной жизни в государстве, в то время как действительность была, мягко говоря, совсем не радужная. Какое-то время, пока излучение врубали на полную мощность, люди неистово радовались жизни, пели и прыгали от восторга. Многие падали в обморок от чрезмерного напряжения. Так что, здесь картина, в общем-то, похожая. Но каким образом воздействовали на местных жителей, не излучением же?
        Максим нагнулся к одному из спящих, богатырского вида мужчине, храп которого выделялся среди других. Густой винный перегар ударил ему в ноздри, и тогда многое стало понятным.
        «Ай да Дженс, ай да сукин сын! - подумал он. - Наверняка эти люди пили то самое вино, которое захватили в нашем лагере. И кандидат в императоры догадался подсыпать в него какое-то мощное снотворное! Ну что же, это только облегчает мою задачу. Вот только интересно, есть ли в этом сонном царстве бодрствующие?», - подумал Максим и, приглядевшись, увидел вдалеке несколько фигур, бродящих по площади. Это могли быть обычные мародеры, но встречаться с ними, или с кем-то другим, не входило в планы Максима. Он пригнулся и по бороздам танковых гусениц направился прочь с площади. Следы должны были неизбежно привести его к воротам.
        Однако, пройдя метров триста, он понял, что его опасения, были не напрасны. Свет костра и негромкий разговор говорил о том, что дисциплина в армии Агана отнюдь не хромала. Моряки - подводники, вынужденные временно воевать на суше, привычно несли караульную службу, не отвлекаясь на такие мелочи, как празднество по случаю великой победы. Теперь надлежало действовать осторожно.
        Максим, плотно прижавшись к стене, подобрался поближе к караульным. Вокруг костра сидело с десяток моряков и негромко обсуждали недавнюю викторию.
        - Не рассчитали они своих силенок, - говорил пожилой вояка, наверняка, побывавший во многих переделках. - Вот если бы у них получился этот трюк с машиной, сумели бы сломить ворота, тогда другое дело. С воодушевленным противником воевать сложно. Хлынули бы вслед за своей коробкой, как саранча, чтобы нам делать? Но не судьба - подбили машину, тут у них и упадок сил приключился. А кто, кстати, ее грохнул?
        - Да этот, как его… Сиода, кажется, из третьего экипажа, - ответил сидевший рядом матрос. - Стручок, первогодок, а смотри-ка, не испугался, запулил гранатой в железного дракона. Теперь, наверняка, из рук самого Их Величества награда будет, повышение в чине, да и отпуск на родину. Везет же некоторым! Я вот уже третий год служу, а кроме внеочередных нарядов, ничего не знал.
        - Удача, она и есть удача, - вздохнул ветеран. - Одним она сама в руки идет, а другим никак не дается.
        Максим оценил свои шансы. С десятью, или даже большим количеством бойцов, если действовать неожиданно, он бы справился. Однако без шума здесь не обойтись, и тогда со стен могут сбежаться еще человек сто, не меньше. Столько ему не одолеть, особенно если учесть, что начнется стрельба. Значит, нужно действовать хитростью и быстро, потому что штурмовые отряды уже ждут в нетерпении. Что в такой ситуации можно придумать? Частенько в такие моменты мозг начинает работать в ускоренном режиме, а тогда решение даже самой сложной задачи приходит неожиданно быстро. Этот случай не стал исключением.
        Максим бесшумно вернулся на площадь и подошел к тому самому здоровяку с мощным перегаром.
        - Извини, братишка, - пробормотал он, приподняв спящего и снимая с него его куртку. - Мне она сейчас нужнее. Как-нибудь при случае постараюсь вернуть.
        Он сбросил с себя свой форменный китель и переоблачился в экспроприированную куртку. Новый наряд дополнила широкополая соломенная шляпа, валявшаяся неподалеку. Теперь обратно к воротам. Выйдя на открытое место, Максим, изображая пьяного, направился прямиком к костру. Заметив его, матросы прекратили беседу и уставились на подошедшего.
        - Эй, ты откуда, красавец!? - окликнул его пожилой матрос.
        - Здорово, мужики! - пьяным голосом выкрикнул Максим. - Вы тут мою собачку не видали?
        - Какую тебе еще собаку, чучело!? - воскликнул ветеран. - Ты ведь едва на ногах держишься. Иди - проспись, а твоя сучка сама домой прибежит.
        - Она не сучка, а кобель, - возразил Максим. - Породистый, вот такого размера. - Он показал рукой себе на пояс. - Специально откармливал к празднику, а он сбежал. Теперь не знаю, что делать. Жена мне за него голову оторвет.
        - Собачка? Ничего себе! - заржали вразноголосицу моряки. - А твоего кобеля, случаем, не Бычком кличут?
        - Нет, не надо смеяться, мне и так нехорошо. Люди сказали, что мой песик побежал к воротам. Можно я здесь у вас поищу? - Максим сделал несколько шагов по направлению к стене, пошатнулся и едва не упал.
        - Эй, эй, сюда нельзя! - крикнул ему молоденький матрос, поспешно подбежав и пытаясь поддержать. Но не сумел, Максим удачно рухнул под самую стену, туда, где темнота делала его невидимым.
        Матросик попробовал было поднять упавшего, но у него ничего не получилось. С тем же успехом он мог бы попытаться сдвинуть бетонную сваю.
        - Чё с ним делать, господин субмарин - лоцман? - спросил он. - Тяжелый, зараза.
        Субмарин - лоцману ужасно не хотелось уходить от тепла костра и возиться с каким-то пьяным. Чего его бояться…
        - Да брось его, - проворчал. - Проспится - сам уйдет.
        Бдительность была утрачена, и данным обстоятельством необходимо воспользоваться.
        - А если господа офицеры увидят? - спросил матросик.
        - Они сейчас сами от радости под самую ватерлинию налились. Раньше, чем к завтрашнему ужину, в себя не придут. А там опять продолжат праздничный банкет. Кстати, чего там этот придурок про свою собачку говорил? Никто ее не видел? Сейчас бы мяска на углях запечь, в самый раз.
        Ответом ему было молчание. Потом кто-то предположил:
        - Наверное, она в суматохе за ворота сбежала, да там и осталась? Может поднять чуть - чуть, да позвать.
        Субмарин - лоцман заколебался. Какие-то остатки дисциплины, вбитые в него очень давно офицерским стеком, сейчас не очень активно боролись с подступившим голодом. Максим, оставшийся без присмотра, понял, что необходимо как-то ускорить процесс дозревания старого служаки. Он вскочил на ноги, и с ловкостью обезьяны вскарабкался на крепостную стену, которая с внутренней стороны не была гладкой, а напротив, имела очень много впадин, за которые так удобно было цепляться. Перевесившись на ту сторону, Максим коротко и отчетливо тявкнул по-собачьи и тут же вернулся на исходную позицию. Караульные не могли видеть этого маневра - пьяный бюргер был скрыт от них каменной лестницей, ведущей на стену. Но, услышав собачий голос, они насторожились.
        - Кажется кобель и впрямь там, - произнес один из них.
        - Давай, поднимай ворота, - сдался субмарин - лоцман. - Сейчас мы его отловим. Эй, вы, двое, к лебедке - марш!
        Караульные кинулись куда-то в сторону, где вскоре раздался скрип двери, а вслед за этим броневой щит ворот медленно пополз вверх и остановился, достигнув высоты человеческого роста. Но в тот же миг перед субмарин - лоцманом и его командой вместо ожидаемого ими пса, появились люди в маскировочных костюмах с короткими десантными автоматами наперевес. Караульные не успели произнести ни единого звука, как оказались уложенными на землю. Только после этого Максим отважился выйти из темноты поближе к костру. Заметив его, командир десантников, не скрывая восхищенного взгляда, шепотом произнес:
        - Прекрасно, барон! Выше всяческих похвал! Вы сделали работу целой армии. Нам остается только довершить начатое, и занять город. Думаю, что больших потерь теперь не будет. А вы отдыхайте.
        Он повернулся к воротам и махнул рукой. Повинуясь этому знаку, из темноты начали выходить отряды «разгромленной» армии Дженса. Они шли сплошным потоком, и конца им не было видно. Максим, по-прежнему стоявший в сторонке, неожиданно для себя представил возможное развитие дальнейших событий. Воображение нарисовало ужасную картину, заставило сжаться сердце, перехватило дыхание. Он почувствовал себя преступником, с руками по локоть запачканными в крови горожан, вся вина которых заключалась лишь в том, что они сейчас живут здесь и на них автоматически распространяется клеймо врагов. Пока еще возможно что-то сделать, предотвратить неизбежное зло - необходимо как-то действовать. Убедить Дженса не допустить массовых грабежей и насилия по отношению к мирным бюргерам.
        Максим сорвался с места и, протиснувшись между стенкой и солдатами очередного отряда, бегом отправился на поиски принца.
        Глава 11
        Под ногами похрустывало битое стекло, тротуар был завален мусором - рваным и грязным тряпьем, бумагой, мелкими предметами домашнего обихода, не представляющими никакой ценности для солдат - победителей. Впрочем, называть их так, можно лишь с известной долей иронии - по сути своей они так и остались урками разного калибра, которые, как только представилась возможность, тут же начали грабить мирных жителей, а при малейшей попытке оказать им сопротивление, убивали любого, кто вставал у них на пути.
        Максим шел вперед по направлению к императорскому дворцу, с трудом вдыхая столичный воздух, насыщенный дымом многочисленных пожаров, сопровождавших грабежи. Ему не удалось прорваться к Дженсу сразу после входа войск, чтобы постараться предотвратить бесчинства озверевших от крови и безнаказанности уголовников. Никто тогда не мог точно указать местонахождение принца, и лишь когда рассвело, Максим понял, где можно найти его. Именно со стороны императорского дворца доносилась интенсивная стрельба - видимо, ставка Агана до сих пор еще не была взята, и там шел последний бой.
        Где-то совсем рядом, во внутреннем дворе, страшно закричала женщина, взахлеб залаяла собака. Короткая автоматная очередь оборвала призыв о помощи на самой высокой ноте.
        Максим поморщился, не в силах что-то предпринять в этой ситуации, и пошел дальше. Убедить сейчас пьяных лагерников образумиться - это все равно что просить милостыню у нищего сироты - не поймут. А начать наводить порядок при помощи оружия, так придется расстреливать всех подряд - ситуация уже вышла из под контроля. Да ее, собственно, никто и не пытался контролировать, все было пущено на самотек. Кстати об оружии. Максим вдруг осознал, что в руках у него ничего нет, а автомат, или, на худой конец, пистолет, ему еще предстояло где-то добыть. На этих улицах становилось небезопасно - могли шлепнуть в равной степени, как свои, упившиеся до положения риз, так и какие-нибудь народные мстители.
        Максим прошел еще пару кварталов, увидел открытую дверь харчевни и понял, что если сию минуту не съест хотя бы кусок хлеба, и не выпьет стакан воды, то просто не сможет двигаться дальше. Он перешагнул низкий порожек и очутился в достаточно большом и полутемном помещении, где за столами уже не было свободных мест - группа солдат вовсю праздновала взятие столицы.
        - Ба, да это же сам Барон! - раздался громкий возглас откуда-то из глубины комнаты. - Виват!!!
        Максим увидел обращенные к нему со всех сторон лица. Через мгновение помещение огласилось дружным ревом. Все присутствующие вскочили на ноги, каждый тянулся к нему со своей кружкой, желая непременно выпить с героем. Максим сквозь силу улыбнулся, подождал пока восторги несколько поутихнут, затем взял у одного из солдат емкость с вином и поднял ее над головой.
        - За победу! - произнес он негромко. - И за нашу свободу. Мы добыли ее в бою, и все было по-честному. - Сказав это, Максим залпом выпил вино, поставил кружку на стол, выхватил с тарелки кусок мяса, рванул его зубами, и с набитым ртом, добавил: - Фу, до чего же хорошо. Кажется, не ел уже целую вечность.
        Солдаты дружно захохотали, как будто услыхали отличную остроту. Максима усадили за стол, налили еще вина, положили в отдельную тарелку мяса и вообще постарались окружить вниманием и заботой. Но через несколько минут, когда все вновь вернулись к прерванной трапезе, и о его существовании забыли. Максим, успев подумать о мимолетности славы, поглощал еду, и слушал похвальбу соседей по столу.
        - Подходим к одному особняку, - говорил здоровяк с лицом изрытым оспинами. - Видим, по всему, хозяин зажиточный, взять будет что. Ну, значит, стучим по-культурному, чтобы открыли. Тишина, как будто все вымерли. Раз такое дело - открываем сами. Отмычка у нас универсальная, спасибо Дженсу. - Он показал на автомат, и окружающие с пониманием заржали. - Вошли, осмотрелись, оказывается все дома, но гостей принимать не желают. Я им, так, вежливо объясняю, мол, гоните цацки, какие есть, и не вводите во грех. Молчат. Тогда я выхватываю из толпы девчонку лет восьми и еще раз вежливо объясняю, что или у них сейчас будет обычная драма, либо - великая трагедия. Поняли. Хозяин спустился в подвал и притащил шкатулку. А там! И брюлики разные, и монетки золотые, еще довоенной чеканки. У ребят аж глазенки разбежались в разные стороны. Вот так мы сегодня забогатели. Кто как, а лично я, когда кончится вся эта заваруха, открою свое дело. Пока, правда, не решил чем займусь, или ресторан со стриптизом, или публичный дом с дансингом. Охоч я, братки, до баб, страшно сказать.
        - А мы с Глистом сегодня уже нашли двух сестренок, - поддержал тему тщедушный человечек, сидевший за другим концом стола. - Девки справные, пальчики оближешь! Я таких раньше только в журналах видел. Вначале ломались, ну мы им тогда с Глистом свои аргументы предъявили. Вначале те, который у тебя отмычкой называется, а потом и другие достали. И ничего, распробовали - понравилось.
        Максим не встревал в разговор, а, насытившись, постарался незаметно выскользнуть из харчевни.
        Завернув за угол, он увидел на тротуаре тело первого погибшего. На молодом парне, уткнувшемся лицом в асфальт, была морская форма курсанта - подводника. Карманы ее оказались вывернутыми - солдаты Дженса не теряли времени попусту. Максим задержался подле трупа на несколько секунд, посмотрел, нет ли рядом с убитым оружия и, не найдя, продолжил путь. Видимо, с этого места и начался настоящий бой за Столицу. Немногочисленные и разрозненные сторонники Агана отступали к дворцу, где, пользуясь его крепкими стенами, организовали оборону.
        Чем ближе Максим подходил к конечному пункту, тем больше трупов ему стало попадаться на пути. В одном месте павшие лежали тесной группой. Их было не менее пятнадцати человек, причем среди них находились и недавние заключенные, и солдаты из заградотряда. Судя по всему, всех их скосило одной пулеметной очередью, и Максиму не составило труда определить место, из которого ее выпустили. Стреляли из укрытия, оборудованного в летнем кафе - там, за несколькими мешками с песком лежал еще один курсант - подводник, расстрелянный в упор несколькими автоматными очередями. Патронов не жалели, тело паренька было разорвано пулями в клочья. Максим проверил пулемет. Он был в полном порядке, вот только патронов к нему не было - стрелок расстрелял их полностью и, видимо, тогда же его и прикончили, уже не опасаясь. Невдалеке, в разбитом окне первого этажа виднелась светлая голова еще одного стрелка. Этот, наверняка, погиб от взрыва гранаты. Максим перевесился через подоконник и увидел то, что искал. На полу валялся короткий десантный автомат со снаряженным магазином. Теперь, имея в руках оружие, можно было чувствовать
себя спокойнее и двигаться по улицам, ежесекундно таящих в себе опасность, гораздо увереннее.
        Стрельба возле императорского дворца, тем временем, стала еще более ожесточенной, и Максим перешел на ускоренный шаг, стараясь при этом контролировать возможные огневые точки в окнах домов.
        Внезапно грохот стрельбы стих, и в наступившей вслед за этим относительной тишине Максим услыхал приближающийся шум автомобиля. Вскоре он появился из-за угла. Это была машина, предназначенная для высших чинов флота, обычно такие закреплялись за командирами крупных соединений подводных кораблей.
        Автомобиль проскочил мимо него, но тут же затормозил, дверца открылась, и оттуда появился один из амбалов, сопровождавших Максима в его танковом поиске.
        - Барон! - радостно крикнул он, выскакивая на мостовую. - Какое счастье, что я вас нашел! Садитесь быстрее, император приказал мне разыскать вас и доставить к нему.
        «Ну вот, - подумал Максим, захлопывая дверцу. - Меня везут на первый прием к императору. Интересно только - казнить или продолжать миловать?»
        Дворец во время штурма, конечно же, изрядно пострадал. Массивные колонны, подле которых уже стояли на посту кадровые офицеры подводного флота, оставшиеся верными Дженсу, были посечены пулями, большинство окон выбиты, но в целом, повреждения не носили необратимого характера. За месяц - другой все здесь можно восстановить до первозданного состояния.
        Сопровождавший Максима амбал показал часовому пропуск, и тот, сделав уставной шаг в сторону, пропустил обоих за массивную, оббитую чеканной бронзой, дверь. Они прошли по широкой главной лестнице на третий этаж, туда, где располагалась имперская приемная. Турренсоку так высоко еще не доводилось забираться. Во дворце он побывал лишь раз, когда после окончания училища, тогда еще отец Дженса, торжественно вручал им офицерские погоны и короткие парадные сабли - символ чести и достоинства подводника. Но это происходило на первом этаже в огромном зале церемоний.
        Выпускников, их тогда набралось около двухсот человек, ввели строем, сразу же приказали садиться за длинный стол, заставленный вазами с фруктами, сладостями и бутылками с легким игристым вином. Император появился, буквально, через минуту и сразу же приступил к церемонии. Вначале он поздравил всех с успешным окончанием училища и присвоением первого офицерского звания, а потом предложил присутствующим выпить за это. Затем бывших курсантов по одному приглашали к императорскому трону, где в хорошем темпе производилось вручение кастовых атрибутов. Помнится, Турренсока охватила тогда какая-то пугающая робость, и лишь невероятным усилием воли он заставил себя не грохнуться в обморок, а четко, по военному подойти к царственной особе, принять из его рук саблю и погоны, отдать честь и, печатая шаг, вернуться на место…
        Максим вошел в приемную, где уже не было заметно даже малейших признаков штурма. Секретарь при виде вошедшего, сразу же вскочил со своего места, и бесшумно открыв дверь кабинета, исчез. Пока он докладывал, Максим критически оглядел себя в массивном зеркале и пришел к выводу, что в такой одежде отныне можно заниматься лишь хозяйственными работами, скажем, очисткой подвалов, но никак не являться на прием к главе государства. Он наклонился чуть вперед, пытаясь рукавом счистить грязь на брюках, но внезапно почувствовал, как на спину легла чья-то рука.
        - Не нужно так стараться понравиться мне, барон, - раздался знакомый голос. - Вы мне дороги в любом виде.
        Максим выпрямился и, увидев смеющегося Дженса, невольно улыбнулся ему в ответ.
        - Оставьте в покое свое тряпье, - сказал новоиспеченный император. - Сейчас вам выдадут совершенно новый мундир. Голубчик! - обратился он к секретарю. - Организуй-ка нам в атакующем темпе портного с готовым платьем, а мы пока отдохнем от ратных дел. А ты, - Дженс похлопал Максима по плечу. - Заходи ко мне.
        Они прошли в кабинет, где на столе стояла пузатая бутылка темного стекла, а разнообразные закуски, разложенные по тарелочкам, источали такие дивные ароматы, что заставили Максима, в общем-то, недавно поевшего, шумно сглотнуть слюну.
        - Что, проголодался? - Дженс еще раз добродушно улыбнулся и широким жестом пригласил гостя садиться. - Давай, выпьем за победу, а потом поговорим о том, что нам предстоит делать дальше.
        Он налил в бокалы темное и густое, как кровь, вино.
        - Ну, поехали. За нашу победу, после которой в моем государстве все пойдет совершенно иначе, чем при моем папаше, упокой боги его душу.
        Они поднялись. Максим хотел было протянуть свой бокал, чтобы чокнуться, но, вовремя получив внутренний толчок, сдержал свой порыв. На Островах не были принято касаться кубками - перед распитием вина их просто поднимали, приветствуя сотрапезников.
        Напиток огненной струей пробежался по глотке, обжег пищевод, а спустя несколько секунд, ударил в голову. Стало как-то удивительно легко и приятно.
        - Отлично! - воскликнул Максим. Не дожидаясь повторного приглашения, он зацепил вилкой сразу несколько мелких грибочков, и отправил их себе в рот. Дженс, смакуя вино мелкими глотками, молча наблюдал за ним. А Максим, не обращая внимания на придворный этикет, знакомый с детства каждому представителю дворянского сословия, продолжал быстро орудовать двузубой вилкой, и успокоился лишь тогда, когда перепробовал все деликатесы.
        - Ваше - ство, разрешите!? - в дверь просунулась сияющая физиономия секретаря. - Портной доставлен.
        - Проси! - коротко приказал ему Дженс, вставая с места.
        В кабинет вошел, явно робея, невысокий пожилой человечек. Испачканные мелом рукава потертого пиджака, висящий на шее клеенчатый сантиметр выдавали в нем представителя сословия, снабжающего человечество высококлассными предметами туалета. Портной, подслеповато щурясь, прошел до центра кабинета, нерешительно кивнул присутствующим и остановился, сложив руки на причинном месте. На несколько секунд воцарилась тишина, которую нарушило появление секретаря, который нес вешалку с висевшим на ней роскошным мундиром морского офицера. Максим сразу же почувствовал, что он предназначался именно для него, и все же глаза отказывались верить увиденному: на погонах присутствовали три широкие лычки субмарин - мастера первого ранга, до которых Турренсоку, с его званием мичмана, служить бы, как медной рынде. Однако Дженс развеял его сомнения.
        - Ну-ка, примерь, - сказал он, забирая у секретаря вешалку, и передавая ее Максиму.
        - Кто, я… - растерянно произнес тот, машинально вытягивая руки по швам.
        - Ну, а кто же еще!? - грозно воскликнул Дженс. - Давай, пока я не передумал. Сбрасывай свое тряпье, оно теперь тебе не пригодится.
        Максим взял мундир и, отойдя в дальний угол кабинета, начал переодеваться. Все оказалось настолько впору, как будто портной до этого провел не одну примерку. И все же мастер еще несколько минут крутил и вертел клиента вокруг оси, беззвучно шевеля при этом губами. Откуда ни возьмись, появился подмастерье с портативной швейной машинкой и мундир в два счета был доведен до идеального состояния.
        - А теперь, субмарин - мастер первого ранга, соблаговолите помыться, - сказал Дженс, открывая боковую дверь. - Там есть ванна и все, что необходимо для купания. Заметь, ванная не какая-нибудь, а самая что ни на есть, императорская. Потом внукам будешь рассказывать! Давай, мойся, только слишком не задерживайся, у меня к тебе есть серьезный разговор.
        Максим прошел в ванную, включил воду, добавил в нее ароматической пены и оглядел себя в зеркале. Новоиспеченный субмарин - мастер первого ранга, глядевший оттуда на него, впечатлял и чем-то даже нравился. Максим подмигнул своему отражению, и оно повторило этот мимический жест, как бы давая понять, что, мол, прорвемся, милок, не дрейфь.
        Горячая вода приятно расслабляла, а выпитое вино начало клонить в сон. Чтобы окончательно не раскиснуть, Максим приступил к помывке, а в конце, дабы взбодриться, включил холодный душ, пару минут постояв под ним.
        Когда он вернулся в кабинет, на столе уже стояли кофейные чашки и пузатый графинчик с ликером, а Дженс в расстегнутом мундире восседал, задравши ноги на соседний стул, покуривал тонкую сигарету и изредка прихлебывал из своей рюмки.
        - Ну вот, - сказал он, внимательно оглядев Максима с ног до головы. - Теперь ты действительно похож на боевого офицера. Садись, выпей кофейку.
        Максим присел на краешек стула, налил себе в чашку ароматнейшего черного кофе, отхлебнул и приготовился к разговору. Дженс некоторое время молчал и, наконец, заговорил:
        - Ты, наверняка, думаешь, что столь высокое звание, полученное тобою сегодня - это лишь аванс на будущее?
        Максим глянул исподлобья, но промолчал, ожидая продолжения.
        - Ты прав, - не обманул его Дженс. - это действительно всего лишь аванс, да к тому же, неполный. Я могу ценить верных мне людей и, если они того достойны, не скуплюсь, так что тебя еще ожидает боевая награда, которую ты вполне заслужил, как приложение к званию. Но… - он поднял указательный палец вверх, как бы подчеркивая важность момента. - Все это предстоит отработать верной службой, а уж как она пойдет, зависит только от тебя. Вспомни, что я тебе уже однажды говорил, - в этот момент глаза Дженса неприятно сузились, а голос понизился до свистящего шепота, от которого моментально вспотела спина. - Я могу не только щедро награждать, но и сурово наказывать. А первое свое задание ты получишь уже сейчас.
        Максим вскочил, как этого требовал устав, вытянулся в струнку, но Дженс ленивым жестом показал, чтобы он садился на место.
        - Сейчас ситуация в стране пока еще очень нестабильна, - сказал он чуть глуховатым голосом. - Даже в столице порядок будет наведен лишь через несколько дней. Предстоит поставить на место мародеров и бандитов, и борьба за чистоту рядов моей армии уже началась. Кроме того, нам нужно подавить остатки мятежа в провинции и найти, а затем судить моего братца.
        - Что, сбежал? - одними губами спросил Максим.
        - Да, - подтвердил Дженс. - И пока мне не удалось выяснить, куда именно. Если он подался в горы, то тогда нам предстоит долгая война с местными, которых Аган постарается привлечь на свою сторону. Если же он захватил субмарину и ушел на ней в море, то тогда бороться с ним будет полегче. Вход к нам на Острова в сто раз дороже выхода.
        Дженс немного помолчал, а затем тихо произнес:
        - А теперь самое главное. В ближайшее время я готовлю налет на побережье материка.
        Максим удивленно вскинул брови вверх. Налет?! На побережье?! Сейчас?!
        - Именно, - подтвердил Дженс.
        - Но… - слова застряли в горле у Максима.
        - Понимаю твое недоумение, - кивнул головой Дженс. - Мы с древности жили пиратством, но сейчас, по твоему мнению, для этого не совсем подходящий момент, ты это хотел сказать?
        - Точно так!
        - Все правильно, время для акции, вроде бы, неподходящее. Но откладывать ее далее я не могу.
        На лице Максима ясно читалось недоумение, и Дженс продолжил:
        - Пока никаких вопросов, это потерпит. А чтобы ты не терзался любопытством, скажу: непосредственно в рейде ты участвовать не будешь. Твое задание будет совсем другим. Чуть позже я тебе о нем расскажу подробнее. А сейчас - иди, отдыхай. Мой ординарец уже присмотрел для тебя шикарную квартирку в центре города. Кстати, тебе по званию полагается денщик.
        - Я оставлю Хорька, - сказал Максим вставая. - Привык к нему.
        - Хорошо, Хорек, так Хорек, - согласился Дженс. - Проверенный в деле денщик - это, как родная мать. Кстати, а где он сейчас?
        - Не знаю, он ведь ушел из танка перед штурмом.
        - Я распоряжусь, чтобы его нашли и доставили к тебе на квартиру. Ладно, у меня все, барон. Приятных сновидений.
        Дженс также встал, давая понять, что разговор завершен. Максим в ответ щелкнул каблуками, отдал честь и, крутнувшись на месте, вышел в приемную.
        Секретарь вскочил, повинуясь заведенному порядку приветствовать старших по званию, сколько бы раз они перед ним не появлялись, но Максим не обратил на это никакого внимания. Он мельком оглядел офицеров, ожидавших приема, и задержался на одном, показавшемся ему знакомым. Все точно, в кресле сидел тот самый тощий следователь, по милости которого он и загремел в лагерь. Их глаза встретились и несколько секунд оба сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Следователь не выдержал и отвернулся первым, а Максим хмыкнув, двинулся на выход.

* * *
        - Ваше Величество, разрешите мне засвидетельствовать вам мое…
        - Тебе сказали в приемной, сколько времени отпущено на аудиенцию?
        - Точно так, две минуты.
        - Тогда не теряй их и говори, что там у тебя важного?
        - Я старший следователь Сарт, Ваше Величество. Служил верой - правдой еще вашему покойному батюшке. В свое время вел дело барона Турренсока Кейзо. Видя его теперешний фантастический взлет, и приближение к вашей священной особе, хочу предупредить вас от возможных неприятностей, которые могут пасть на вашу голову при посредстве этого господина.
        - Я помню тебя, Сарт. Отец упоминал о тебе, как об одном из самых преданных ему людей. Но, короче, в чем дело?
        - Этот Турренсок. Он не… Турренсок.
        - А кто же?
        - Не могу знать, Ваше Величество. Одно лишь могу сказать, что человек, который только сейчас вышел из вашего кабинета, вовсе не тот, за кого он себя выдает. Поверьте моему двадцатилетнему опыту службы в контрразведке, спросите мое начальство, и оно подтвердит: за все это время я не допускал ни единой ошибки.
        - То есть, прямых доказательств у тебя нет?
        - Точно так, Ваше Величество, нет. Я просто хочу вас предупредить, чтобы вы были осторожнее с ним. Нутром чую - он способен погубить и вашу священную особу и Империю.
        - Бред…
        - Ваше Величество, заклинаю вас, будьте осторожнее. Доверьте мне следить за ним и, клянусь честью офицера, я предоставлю вам доказательства. Награды мне никакой не нужно. Верное служение вам - уже великая для меня награда.
        - Хорошо, спасибо за рвение. Ступай, я подумаю над твоим предупреждением. Но никакой слежки за Кейзо. Ты понял?! Никакой! Я сам справлюсь, если в том будет нужда.
        Глава 12
        Дженс не обманул своего нового фаворита. Максим, уже переодевшийся в домашний халат, найденный им старинном платяном шкафу, еще только осматривался в своем новом шикарном жилище, которое, видимо, принадлежало одному из сторонников свергнутого Агана, как в переднюю ввалился Хорек. Видок у него был еще тот: денщик барона Турренсока весьма смахивал на огородное пугало, которое провело на своем посту, как минимум, один полевой сезон. Видавший виды мундир размера на два больше, чем это необходимо, был ужасно грязен, а из многочисленных прорех виднелись фрагменты тела Хорька, такой же степени чистоты, что и одежда хозяина. Благоухал он, соответственно, не дамскими духами, а тем самым ароматом, что и все обитатели блиндажей и окопов спустя месяц фронтовой жизни. Впрочем, внешний вид и собственный запах нисколько не смущал солдата. Он сиял подобно только что начищенной бляхе новобранца - подводника и тут же полез к Максиму с поцелуями, тем самым, выражая ему благодарность за то, что не забыл, решив пригреть. Однако Максим, вспомнив, как его совсем недавно принимал Дженс, тут же его осадил. Отступив на
шаг, он загородился рукой и, поморщившись, произнес:
        - Ох, и чучело! А запах! И это денщик действительного субмарин - мастера первого ранга?! Тьфу!
        Хорек, прекрасно знавший воинское звание барона, которого он считал своим товарищем, услыхав о его столь масштабном повышении в чине, моментально изменился в лице и, наконец-то, осмотрев себя, растерянно и одновременно жалко, улыбнулся. На его лице яснее ясного читались слова, которые он хотел бы произнести, но в данной ситуации не решился. Мол, это не я к тебе напросился, а ты сам меня позвал. Максим добродушно расхохотался, глядя на своего собрата по оружию, стоявшего посреди прихожей на полусогнутых в коленях ногах, и явно не зная, что же ему делать дальше: прямиком топать на выход, чтобы уже никогда не возвращаться, или же немного погодить.
        - Снимай с себя это тряпье, сверни и выброси в мусоропровод, а потом марш в ванную. Она в конце коридора. Отмывайся - не стесняйся, мыла, шампуни - не жалей. Потом поговорим о твоих обязанностях. Кстати, ты, наверное, голоден?
        Хорек, уже сдиравший с себя грязные лохмотья, в ответ только утвердительно мотнул головой и шумно сглотнул слюну.
        - Тогда мойся тщательно, но быстро, а то можешь не поспеть к ужину, - пошутил Максим и, развернувшись, направился в кухню. За своей спиной он вначале услыхал яростное сопение и едва слышные проклятие в адрес сапог, которые никак не хотели сниматься, а спустя несколько секунд торопливый топот голых пяток по полу. Хорек, в котором еще окончательно не проснулся дух свободы после нескольких лет проведенных в лагере, как никто другой прекрасно понимал, что означает опоздать в столовую к ужину.
        - Барон, э-э-э… А мусоропровод у тебя, виноват, у вас, где?
        - Там, - Максим не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону крышки люка. - Открой и брось.
        - Ясно, - по военному сказал Хорек, и тут же задал еще один вопрос. - Эта…
        Ваше сиятельство, а что такое «шампунь»?
        Максим обернулся и с сожалением посмотрел на голого денщика, держащего в руках рванину.
        - Ты, что, деревенский?
        - Так точно, - идиотски хихикнув, ответил Хорек. - Таких словов отродясь не слыхивали.
        - Там на полочке несколько разноцветных флаконов, так это и есть шампунь. Специально для мытья башки, так что не вздумай там его из горла хлебать, - сказал Максим, а затем, предельно понизив голос, добавил. - Ох, и дубина! Ну, ничего, острогаем, сделаем еще из тебя волшебную палочку.
        Спустя полчаса свежевымытый, благоухающий какими-то невероятными ароматами, и одетый в просторную пижаму Хорек, за обе щеки уписывал закуски, найденные Максимом в холодильнике.
        - Ничего себе жратва! - едва выговорил он, икнул, запил вставший поперек горла кусок соком из дорогого хрустального бокала, и вновь накинулся на еду.
        - Слушай сюда, - сказал ему Максим, сидевший напротив, и начал неторопливо втолковывать своему подчиненному его обязанности. - Запомни: ты должен постоянно быть при мне на тот случай, если мне понадобится твоя помощь.
        - Это ясно и так, э-э-э… барон, - кивнул Хорек. - Я ведь все это уже однажды делал. Там, во время осады.
        - Далее, - терпеливо продолжал Максим. - Ты ни в коем случае, особенно если я не один, не должен перебивать меня, или встревать в разговор. Это понятно?
        - Конечно же. Ну, а если, скажем, вы там несете ахинею, а в мою голову закралась умнейшая мыслища, тогда как?
        - А никак. Сопи в тряпочку, а умные мысли оставь при себе. Когда я позволю - тогда и поделишься. Кроме того, называй меня только по званию - господин субмарин - мастер первого ранга. Никаких «баронов» чтобы я больше не слышал.
        - Даже когда мы одни?
        - Даже тогда. Тебе нужно к этому привыкнуть. Еще не хватало мне выслушивать насмешки от моих коллег, по поводу того, что у меня разбалованный денщик.
        - Ладно, - беспечно произнес Хорек, тут же схлопотал увесистую затрещину, после чего вскочил, вытянулся в струнку и, возвысив голос, гаркнул:
        - Виноват, господин субмарин - мастер первого ранга.
        - А виноватые у нас ходят какими?
        - Битыми, господин субмарин - мастер первого ранга.
        - Во, вижу, ты способный ученик, усваиваешь быстро.
        - Так тут попробуй, не усвой, - Хорек все еще стоял на вытяжку и одной рукой осторожно потирал макушку. - Все равно, как если бы лопатой огрел.
        - Ничего, тяжело в учении - зато потом дешевле лечение, - успокоил его Максим. Поехали дальше.
        Они беседовали еще около часа и, наконец, усталость, накопившаяся за последние дни, взяла свое. Позевывая и потягиваясь, оба отправились спать: Хорек - на диванчик в отведенную для него каморку рядом с прихожей, а Максим в спальню, на огромную двойную кровать. Но странное дело - как только голова землянина коснулась валика, который на Островах использовался вместо привычных Максиму подушек, сонное состояние сразу куда-то улетучилось. Некоторое время он просто лежал, расслабившись и прикрыв глаза, прокручивая в сознании события последнего времени. Вскоре до слуха Максима донесся храп, издаваемый Хорьком, умотавшимся не менее своего командира. Пришлось вставать и прикрывать дверь. Оставшись в полной тишине, Максим снова прилег, и как-то незаметно для себя уснул, а во сне увидел Раду, держащую на руках младенца, который, сопя и причмокивая от удовольствия, сосал грудь матери.
        - Кто у нас родился, дорогая, мальчик или девочка? - спросил он у супруги, и в тот же миг младенец оторвался от груди, и повернул к нему покрытую редким пушком головку. Максим посмотрел ему в личико, стараясь определить пол ребенка, но с ним вдруг начали происходить какие-то странные метаморфозы. Нос заострился и стал похожим на птичий клюв, губы вытянулись в одну сплошную линию, на лоб набежали волны продольных морщин, а кожа покрылась желтовато - коричневыми пятнами.
        Это было лицо Сикорски. Он нехорошо усмехнулся и, не размыкая губ, произнес издевательским тоном:
        - И этому молокососу я доверил ответственейшее дело - быть моими глазами и ушами на Островах. Да ведь он же забыл обо всем на свете и, похоже, решил остаться здесь навечно, сделать карьеру! Он даже не интересуется тем, кто же у него родился!
        Максим попробовал было что-то возразить, но голос вдруг куда-то пропал и из горла вырывался лишь непонятный храп. А Сикорски на руках у Рады внезапно начал расти в размерах, превращаясь в гиганта. Он тянул вперед жилистые, покрытые рыжим волосом руки, стремясь дотянуться до горла Максима, а у того не было сил сорваться с места и убежать подальше от этого монстра - ноги как будто приросли к полу. «Как же Рада держит его на руках?! - подумал он, с жалостью глядя на жену. - Ей ведь тяжело!», и тут же проснулся. Все тело было покрыто противным липким потом. В неярком свете ночника Максим рассмотрел лежащее на прикроватной тумбочке полотенце, дотянулся до него, и провел по лицу. Приснится же такой кошмар! Хотя, сны, даже самые страшные и непонятные, порой, могут нести вполне достоверную информацию. Скорее всего, в данном случае, имеет место нечто подобное. Как пить дать, он действительно стал отцом, и Рада родила, именно сына. Верно и то, что ему уже пора вспомнить о той миссии, ради выполнения которой его отправили на Острова.
        Максим прикоснулся к запястью левой руки, ощутив пальцами едва заметный шарик, о котором уже давно забыл и думать. Именно эта крошечная горошина, созданная земными биомеханиками, должна превратиться в устройство нуль - транспортировки, стать своеобразным мостом между Островами и базой прогрессоров в Стране Отцов, где уже давным-давно ждут сообщений от «Микроба». Хотя, возможно, его уже так же, как и других агентов, успели внести в список пропавших без вести, фактически похоронив.
        «Пора напомнить о своем существовании», - подумал Максим.
        Он осторожно спустил ноги с кровати, выпрямился, и на цыпочках направился в ванную. Все что ему сейчас требовалось для небольшой хирургической операции, находилось в шкафчике над зеркалом. Максим открыл его, взял с полочки флакон со спиртом, кусочек ватки, вытянул из пачки одно лезвие для бритья, и положил все это в карман халата. Так же тихо вернулся в спальню, запер дверь на щеколду и, сев на кровать, сосредоточился на том участке руки, где под кожей была спрятана горошина. Обезболивать травмированные конечности его научили еще тогда, когда он учился в школе. Собственно не одного его - искусство древних медиков Тибета было доступно любому ребенку Земли. Немного позже юношей и девушек учили более сложным упражнениям, позволявшим им контролировать работу собственного организма. Максим мог замедлять биение сердца или вообще останавливать его на час - другой. Ему был известен способ ускоренного заживления ран, после которого не оставалось неприятных для глаза рубцов. Сейчас эти знания должны были ему пригодиться.
        Избранный участок запястья начал неметь. Максим ущипнул кожу в этом месте и не почувствовал боли. Операцию можно было начинать.
        Но именно в тот момент, когда он был готов достать из кармана лезвие и сделать небольшой разрез, какой-то внутренний импульс, идущий от сидящего где-то в недрах подсознания Турренсока, заставил его насторожиться.
        «Слишком уж гладко все идет, - подумал Максим. - Я ведь не проверял эту комнату, равно как и всю квартиру на предмет «клопов». Раззява, чуть не сгорел, как мотылек, летящий на огонь. Сикорски ведь предупреждал меня о том, что контрразведка Его Императорского Величества свой хлеб ест не зря, и служит не конкретному Агану или Дженсу, а всему государству. Всякие там перевороты данное ведомство не привыкло замечать, а потому появление в приемной моего старого знакомого следователя, может быть отнюдь не случайным совпадением. Да, расслабился ты, братец! Тут, поди, на каждом квадратном сантиметре по одному микрофону, а может быть, и миниатюрные телекамеры имеются. Надо бы осмотреться осторожненько. Кстати, если эти ребята уже начали игру против меня, то, наверняка, провели душевную беседу с Хорьком, пообещав ему за содействие приличный участок земли с домиком, да пенсионное обеспечение до конца жизни. Нет, определенно верить никому нельзя!».
        Максим прилег и начал, не поворачивая головы, одними глазами осматривать все подозрительные участки спальни. Очень скоро его подозрения подтвердились. Первый «клопик» был вделан в ножку пепельницы, стоящую на журнальном столике. Цвет ее едва заметно отличался от двух других. Вскоре обнаружились еще два микрофона, а вот телекамер не было. Обезвредить находки не составило особого труда. Аккуратно положенные на них вещи снизили чувствительность. Теперь можно было приступать к операции. Короткий надрез и «горошина» упала на маленькую тарелочку. Активировать ее нужно уколом обыкновенной иглы в миниатюрное отверстие, после чего биомеханизм будет расти, и преобразовываться в течение сорока минут. Кроме того, нужно отыскать массивную металлическую платформу, закрепить на ней полученное устройство, и установку по нуль - транспортировке можно считать готовой.
        Максим обратил внимание на огромное металлическое блюдо с гравировкой чьего-то фамильного герба на поверхности. Оно висело на стене и крепилось очень просто, так что снять его бесшумно не составило труда. Положив на тарелочку рядом с «горошиной» несколько бесполезных вещей, необходимых ей как питание для роста, Максим вышел в прихожую, заглянул в коморку, где на диванчике, свернувшись калачиком, по-прежнему похрапывал Хорек. «А ведь я даже не знаю, как его зовут по настоящему, - подумал Максим. - Интересно, а сам-то он помнит свое имя, или уже забыл. Кличку получил еще в детстве, так что, вполне возможно, она стерла имя, данное родителями».
        Осторожно прикрыв дверь коморки, он прошел на кухню, включил чайник и пока тот закипал, написал на бумажной салфетке записку, адресованную ординарцу, в которой просил его не будить без особой надобности и готовить завтрак.
        Захватив кружку чая, он вернулся в спальню, уселся в кресло, и потягивая горячую ароматную жидкость, начал смотреть за процессом преобразования. «Горошина» уже выпустила усики, к предметам на тарелочке, и начала поглощать их содержимое, одновременно увеличиваясь в размере и меняя формы. Вскоре она превратилась в прямоугольник величиной с шоколадную плитку. Дождавшись, когда на ней высветится рубиновый огонек, Максим взял достаточно горячий брусок и быстро приложил его к нижней части блюда. Несколько секунд и устройство намертво приклеилось к платформе.
        Часы показывали четверть пятого. Вряд ли Хорек проснется в ближайшие час - два, и это означало, что рискнуть можно. Максим поставил блюдо на пол, немного помедлил, стараясь унять нервную дрожь, затем облачился в свой новенький парадный костюм, и встал на платформу. Короткая вспышка и вот он уже находится в огромном зале на стационарной площадке Базы. За полукруглым пультом подремывает ночной дежурный Лева Безруков. Максим осторожно подкрался к нему и рявкнул:
        - Кому спишь, дежурный?! Диверсанты с островов идут!
        Безруков от неожиданности едва не опрокинулся на пол, потом вскочил и непонимающе уставился на появившегося неведомо откуда человека в форме. Наконец он пришел в себя, узнав в офицере Максима, радостно раскинул в стороны руки и тонко завопил.
        - Живой, Макс, ой… А мы ведь тебя… А у тебя ведь… Ой, сейчас…
        Он нажал на пульте кнопку и через минуту из динамика донесся недовольно - сонный голос Сикорски.
        - Безруков, какого дьявола!? Если ты и сейчас скажешь, что задел эту проклятую кнопку нечаянно, то можешь тут же писать заявление с просьбой направить тебя на работу в качестве ученика дворника.
        - Какой случайно, Рудольф! Тут у нас такое… Максим появился!
        Последовала короткая заминка, после чего Сикорски совсем другим голосом буркнул: «Сейчас буду».
        Не прошло и минуты, как дверь с шумом распахнулась, и в зал ворвался резидент землян. Он стоял на пороге, всматриваясь в лицо Максима так, как будто видел его впервые. Наконец Сикорски сделал несколько быстрых шагов вперед и заключил своего разведчика в объятия столь горячо, что у того что-то внутри екнуло.
        - Живой, - прошептал резидент, отрываясь от Максима. - Дай-ка я на тебя еще раз погляжу.
        - Шеф, - осторожно пытаясь высвободиться, предупредил тот в ответ. - У меня не так много времени. Давайте не будем терять его, иначе я сильно рискую.
        - Да, да, - Сикорски опомнился и повлек Максима к выходу. - Понимаю, пойдем ко мне.
        Они вышли в коридор и начали разговор на ходу.
        - Первый вопрос: как там Рада?
        - О, могу тебя поздравить! Ты стал отцом великолепного карапуза!
        - Мальчик?
        - Да, пацан просто чудо. Я его видел на днях. Супруга твоя в порядке и чувствует себя прекрасно.
        - Как назвали?
        - Гаем. Я так думаю, что это в честь Цезаря.
        - Нет, у Рады был брат. Погиб…
        - Извини, я не знал.
        Они дошли до комнаты Сикорски, где Максим в самой сжатой форме поведал историю своих прежних злоключений и нежданного теперешнего возвышения.
        - Однако за мной продолжается негласный контроль, - заключил он.
        - Хорошо, продолжай вести себя как пай-мальчик, и выходи на связь лишь в крайнем случае, - кивнул головой Сикорски. - Задание у тебя остается прежним. Продолжай карьерный рост, и под это дело выясни место строительства субмарин.
        - Кстати, - перебил его Максим. - Император намечает налет на побережье.
        - Это хорошо, что ты меня предупредил, постараемся их достойно встретить.
        - В походе буду участвовать и я, но роль мне отводят какую-то особую, пока не знаю какую.
        - Будь осторожен, - Сикорски встал и подошел к столу. Сейчас я покажу нечто для тебя приятное. - Он нажал кнопку на небольшом пульте, и тут же в пространстве возникло голографическое изображение Рады с ребенком на руках.
        - Ну, вот, - сказал Сикорски. - Посмотри, хотя бы так.
        Максим, не скрывая восторга, всматривался в знакомые и любимые черты жены, перевел взгляд на малыша.
        - На кого он похож, Рудольф?
        - На меня, конечно, - усмехнулся Сикорски. - Видишь, такой же лысый. Пойдем, тебе нужно возвращаться.
        Они вернулись в зал. Максим направился к платформе, но Сикорски его остановил.
        - Дай-ка мне твой перстень на минутку, - попросил он.
        - Зачем?
        - Хочу сделать миниатюрный транслятор, оформленный под этот перстень. Пора нам уже знакомиться с жизнью Империи собственными глазами.
        - Понял, - сказал Максим, стягивая перстень с пальца. - Подарок императора.
        - Вот на его мне в первую очередь интересно посмотреть.
        Сикорски отошел в угол помещения, где стоял какой-то сложный агрегат, поколдовал там, и через несколько минут вернулся, подбрасывая на ладони перстень.
        - На, держи, - сказал он. - Старайся не снимать его. И давай уже, отправляйся.
        Вновь очутившись в спальне, Максим некоторое время прислушивался, потом осторожно водрузил блюдо на место, снял парадный мундир, и лишь после этого отодвинул щеколду на двери. Он услыхал звон посуды на кухне и с облегчением вздохнул.
        - Доброе утро, господин субмарин - мастер первого ранга! - приветствовал его Хорек. - Изволите завтракать?
        - Изволю, - буркнул Максим. - Подавай.
        - Как спалось, господин субмарин - мастер первого ранга? - в голосе денщика едва сквозили ехидные нотки, но придраться было не к чему.
        - Плохо спал, - озабоченно ответил Максим. - Почти всю ночь мучился, только под утро задремал.
        - Что так?
        - Да ты понимаешь, братец, привязалась одна мысль относительно тебя, а будить тебя я как-то не решился, уж больно сладенько ты похрапывал там у себя в коморке.
        - А что за мысль, господин субмарин - мастер первого ранга? Может быть, сейчас я смогу вам помочь, хотя где мне с моим скудным умом…
        - Не знаю, не знаю… - с плохо скрываемым издевательским сомнением, произнес Максим. - По силам ли тебе нынче вспомнить свое имя?
        - Что значит, по силам, господин субмарин - мастер первого ранга, - беспечно ответил денщик. - Хорьком меня зовут.
        - Нет, ты, наверное, не понял. Я не про кличку твою спрашиваю, которую тебе в лагере дали, а про твое настоящее имя.
        Хорек на несколько секунд задумался, а потом хлопнул себя по лбу и радостно рассмеялся.
        - Так свое настоящее имя я, наверное, никогда и не узнаю. А назвали меня так вовсе не в лагере, а в моей родной деревне. Так и помру Хорьком.
        - Как так?! - изумился Максим.
        - А так! - Хорек, все так же улыбаясь, начал накладывать в тарелку яичницу с ветчиной. - Понимаете, тут такое дело… Недалеко от моей деревни жил колдун. Злой, понятное дело. Боялись все его жутко, но трогать не решались. Кто его знает - нашлет, скажем, мор, или того хуже, проказой наградит. Одним словом, не лезли в его колдовские дела, да и он деревенских не трогал. Но, на всякий случай и от греха подальше, ребятишкам нашим двойные имена давали.
        - Зачем?
        - Так ведь они же повсюду шныряют, могут невзначай и в логово к колдуну попасть, нашалить там. Так вот, для того, чтобы он в сердцах не проклял их по имени, его при рождении записывали в специальную книжицу и прятали ее в особое место, а ребенка называли кличкой. Скажем, Волком, или, как меня, Хорьком. Проклянет колдун меня по этой кличке, а проклятие это и ляжет на тварь бессловесную. Тоже грех, конечно, но все ж … Так и жили в нашей деревне всякие звери, да и называлась она соответственно.
        - Как?
        - Зоопарком, - рассмеялся Хорек. - Но боюсь, что это тоже не настоящее название. Просто кто-то один вякнул, да так и пошло.
        - Занятно.
        - Рад, что вам понравилось. - Хорек присел на табурет возле окна. - А что касаемо меня, так мое второе имя очень даже мне подходит. Похож я на этого зверька, тут уж ни дать, ни отнять.
        - Да уж, - сказал Максим, отправляя в рот кусок ветчины. - А ты, что же не завтракаешь?
        - Я уже. Выспался и тут же поел.
        В прихожей раздался телефонный звонок. Хорек вышел из кухни и тут же вернулся, неся в одной руке трубку, а в другой аппарат.
        - Вас, - сказал он. - Кажется, император.
        Он произнес это таким тоном, как будто речь шла не о высшей особе в государстве, а о каком-то баронском сослуживце.
        - Да, Ваше Величество, - произнес Максим в трубку. - Добрый день.
        - Отдохнул? - поинтересовался Дженс. - Тогда послушай. Война - войной, но пора и наводить порядок в моем государстве. В этой связи у меня для тебя есть срочное дело. На север от столицы, километрах в тридцати, орудует довольно большая банда. В основном, она состоит из дезертиров, и есть сведения, что среди них может быть мой братец. Короче, банду надо уничтожить, и эту операцию я хочу поручить тебе. Собирайся и давай срочно во дворец - составим план действий. Машину я уже выслал.
        - На севере? - переспросил Максим, в котором мгновенно всплыла генетическая память Турренсока. - Но ведь где-то в этом районе находится наше поместье.
        - Тем более, - воскликнул Дженс. - Ты эти места знаешь, как никто другой, тебе и карты в руки. Ну, все, собирайся, жду, - и дал отбой.
        - Кстати, - сказал Максим Хорьку, передавая ему телефон. - Мне тут предстоит прогулка в собственное поместье, посмотреть, что там и как. А то, знаешь, с этой войной… Всякое может быть.
        - Оно верно, - закивал головой Хорек. - Лишний пригляд никогда не помешает.
        - И вот думаю, взять тебя с собой, или оставить здесь на хозяйстве?
        - Как прикажете, - смиренно ответил Хорек. - Прикажете в поместье - отправлюсь, скажете в прорубь - так же не задержусь.
        - Нет, в прорубь пока не требуется. Решено, беру тебя с собой. Мне только нужно съездить на прием к императору. А ты пока собирайся.
        - Чего собирать-то?
        - Полный боевой комплект. Боюсь, прогулка у нас будет не из простых.
        - Понято, - смиренно отрапортовал Хорек. - Все сделаем в лучшем виде. Не извольте беспокоиться.
        Сказав это, он полез в карман, вытащил из него лист бумаги, протянул Максиму и показал пальцем, чтобы тот читал молча.
        Максим развернул листок, где корявым почерком было написано:
        «Барон. Перед тем как миня атправили к тибе адин хмырь наверное из контр разведки пытался склонить миня к сатрудничиству. Чтоб я значит наблюдал за табой и аба всем ему дакладывал.»
        Максим прочитал, усмехнулся, после чего поджег лист от зажигалки, и когда он догорел, бросил пепел в раковину. Подняв глаза на денщика, он улыбнулся и едва заметно кивнул. Хорек не обманул его ожиданий, на него можно было положиться.
        Глава 13
        - Так, эти ящики ставьте сюда.
        Максим, одетый в камуфляж без знаков различия, вышел из подъезда и, стоя в сторонке, наблюдал за тем, как Хорек руководит погрузкой боеприпасов в автомобиль. Машина, которую ему выделил Дженс на время проведения операции, была, что надо. На вид, обычная легковушка, она имела бронированный корпус, пуленепробиваемые стекла и колеса. Так что, император позаботился об успехе операции.
        Ее план сложился у Максима по дороге во дворец. Дженс внимательно выслушал предложения, и без лишних разговоров распорядился выделить все необходимое, предупредив, что если Аган все же обнаружится среди дезертиров, то его, во избежание ненужной волокиты, желательно пристрелить прямо на месте.
        - Да разверни же ты их, раззява, ноги ведь некуда будет… - продолжал со вкусом командовать Хорек. Ох, неловкие, а вроде бы на вид деревенские. Расторопности в вас, ни на ноготь. Или вы оробели от моего господина?
        - Точно так, - вполголоса ответил ему один из морпехов, грузивших в этот момент цинк с пулеметной лентой. Эти парни были рекомендованы Максиму, как отличные стрелки, но первое впечатление при взгляде на них, не вызывало к ним особого доверия. - Про них ведь легенды ходят, - продолжил солдат. - Будто от одного их взгляда уже любому дурно делается. Только посмотрит внимательно, и противник оружие бросает, в плен идет сдаваться. Так это, или как?
        - Есть такое дело, - важно ответил ему Хорек. - Не до такой степени, конечно. Но если надо он и без всякого взгляда одним щелобаном убить может. Но вы не бойтесь, он, в общем-то, не зверь какой, человек нормальный, я бы даже сказал, веселый. Без веской причины, за просто так, щелобаны не раздает. Так что, веди себя спокойно, естественно, и все будет нормально.
        «Вот так и рождаются легенды», - подумал Максим, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец из-за поворота показалась колонна тентованных грузовиков. Подъехав к дому, они остановились, и из головной машины выпрыгнул пожилой субмарин - капитан. Четким шагом он подошел к Максиму и отрапортовал:
        - Отряд готов к выполнению задания, господин субмарин - мастер первого ранга.
        - Давайте так, - сказал Максим. - За город выедем вместе, после чего я поеду вперед, а вы задержитесь на пару часов. Выдержите этот интервал, а затем сразу же выдвигайтесь вот сюда. - Он расстегнул планшет, достал из него карту и указал пальцем нужную точку.
        - Все ясно, - кивнул ему капитан. - Сделаем все в точности.
        - Надеюсь на это, - улыбнулся в ответ Максим.
        В этот момент погрузка боеприпасов завершилась, и Хорек пригласил его садиться. Сам он, вместе с водителем, молчаливым ветераном шоферской баранки, сел впереди, а Максим, с двух сторон прикрытый морпехами, разместился на заднем сидении.
        Машина тронулась, покатила по знакомым, с недавнего времени, столичным улицам. Здесь уже навели относительный порядок. Трупы убрали, и кое - где отряды пленных под надзором конвоиров начали разбор баррикад и завалов. Навстречу им с поднятыми руками прошла небольшая группа людей в форме армии Дженса, которых сопровождали моряки с карабинами наперевес.
        - Мародеров, кажись, повели, - прокомментировал Хорек. - Дорвались, сволочи… теперь обратно в лагерь…
        Пока машина доехала до городских ворот, им повстречалось еще несколько подобных групп. Похоже, император, действительно, решил восстановить в стране спокойствие, если, не моргнув глазом, приказывает арестовывать своих вчерашних соратников.
        Максим предъявил у ворот пропуск, охранник внимательно его осмотрел, разве что на зуб не попробовал, и разрешил проезжать.
        Вскоре колонна миновала места, где еще недавно располагались позиции войск, осаждавших столицу, и выбралась на шоссе. Здесь грузовики остановились, а легковушка продолжила путь. Максим прикрыл глаза и постарался еще раз прокрутить намеченный план. Согласно ему, автомобиль с его группой, с максимальным шумом, действуя предельно нагло, должен проехать на территорию занятую дезертирами, и постараться вовлечь их в погоню за чужаками. Следующий этап операции надлежало произвести в окрестностях фамильной усадьбы Кейзо. Максим хотел, чтобы его ребята заманили противника к укрепленному замку, навязали бой, после чего стыла в дело должны вступить основные силы морских пехотинцев, которым был дан приказ блокировать силы смутьянов и уничтожить их, не беря пленных. На эти цели император выделил около шестисот человек, коих, учитывая внезапность нападения, должно было с лихвой хватить для успеха дела.
        Километров через десять пришлось сделать остановку. Прямо на шоссе из огромных бетонных плит был сооружен блок - пост. Вышедший навстречу солдат в форме береговой охраны, сделал жезлом жест, приглашая остановиться, а затем скомандовал всем выйти из машины.
        - В чем дело? - с нотками раздражения спросил его Максим. - Вот мой пропуск.
        - Не извольте беспокоиться, ваш - бродь, - успокоил его солдат. - Обычная процедура досмотра.
        - Но я выполняю приказ Его Величества!
        - Мы тоже, - спокойно ответил солдат, ожидая пока пассажиры покинут автомобиль.
        На шум голосов из-за блоков вышел молоденький субмарин - мичман, почти ровесник Максима, и еще двое рядовых с автоматами наизготовку.
        - В чем дело? - спросил старший и, узнав Максима, сказал ему:
        - Простите, но вам придется подчиниться, господин…
        - Субмарин - мастер первого ранга, - подсказал ему Максим.
        - Так точно, - вытянулся в струнку мичман. - У нас приказ - досматривать всех без исключения.
        - Понимаю, - махнул рукой Максим. - Действуйте.
        Услыхав это, его спутники разом покинули автомобиль и, сложив оружие на асфальт, отошли в сторону.
        - Пока идет досмотр, не могли бы вы пройти со мной на блок - пост. - Скорее не попросил, а приказал офицер.
        Максим пошел вслед за ним и очутился внутри небольшой крепости. Взять ее штурмом, даже располагая значительными силами, было непросто. На углах блок - поста размещались пулеметные гнезда. Там постоянно дежурили по два бойца, готовые в любой момент открыть огонь по приближающемуся противнику. Кроме того, в бетонных стенах были проделаны бойницы, из которых можно было стрелять из автоматов. Судя по всему, гарнизон состоял не менее чем из пятидесяти отлично обученных и закаленных в военных передрягах солдат.
        - Дайте мне еще раз посмотреть на ваш пропуск, - субмарин - мичман был сух, но корректен. Взяв бумагу, он прошел в блиндаж и начал с кем-то разговаривать по телефону. Затем вернулся, протянул пропуск и сказал:
        - Все в порядке, можете ехать, только я бы на вашем месте не совался в тот район.
        - Что так?
        - Это страшные люди. Несколько раз они пытались атаковать наш блок - пост, ведя впереди себя мирное население.
        - Ну, и как же вы поступили?
        - Если я с вами беседую, то вы понимаете, каким может быть мой ответ.
        - М-да, - только и нашел, что ответить Максим. - Вам не позавидуешь.
        - Одно успокаивает, - вздохнув, произнес мичман. - Через пару дней нас сменяют. Ох, тогда я напьюсь и забудусь. Хотя, те крики, наверное, будут звучать у меня в ушах до гробовой доски. Кстати, - переключил разговор на другую тему мичман. - Может быть вам помочь чем. Боеприпасы у нас не лимитированы, да и трофейный пулемет могу подарить.
        - Нет, не нужно, - похлопал его по плечу Максим. - У нас имеется все необходимое, для того, чтобы не дать себя в обиду. А за предложенную помощь, большое спасибо.
        - Ну, как знаете, - буркнул мичман. - Ладно, удачи вам и милости богов.
        Он подал знак, по которому со стороны въезда заработала лебедка, убирая с дороги бетонную плиту, а когда автомобиль въехал на блок - пост, заработала другая, открывавшая выезд. Максим на ходу запрыгнул в машину, отодвинув плечом одного из морпехов.
        - Вперед, самый полный, - скомандовал он.
        А мчаться на полной скорости пришлось и без этой команды, потому что вскоре с шоссе пришлось съехать на грунтовку, ведущую в сторону нескольких поместий, в числе которых было и Кейзо. Здесь по обеим сторонам пошли невысокие холмики, за которыми, в случае надобности, можно было легко устроить засаду и прицельно стрельнуть из базуки. Впрочем, засада не заставила себя долго ждать. Стрелять наобум, правда, не стали. Просто на одном из холмов появилось два вооруженных мотоциклиста, и один из них поднял руку вверх, явно приказывая остановиться.
        - Сзади еще двое, - предупредил водитель, смотревший в зеркало заднего вида. - И тоже при пушках.
        - Так, сбавляй ход, и медленно подъезжай к тем, которые впереди, - распорядился Максим, доставая гранату. - Как только поравняемся, будь готов давить на газ. Понял?
        - Так точно, ваш бродь, - ответил водитель. - Втопим, как положено.
        - Ты тоже будь готов, - обратился Максим к морпеху, сидевшему у левой двери. - Услышишь команду - бросай гранату.
        Машина сбавила ход и начала медленно подползать к мотоциклистам. Максим приоткрыл дверцу, слегка высунулся и, широко улыбаясь, сделал рукой успокаивающий жест. Мол, не стреляйте, все в порядке. Это успокоило мотоциклистов, и один из них даже сошел на землю. Лениво подбрасывая автомат на руке, он сделал несколько шагов вперед. Это были его последние шаги, потому что Максим проорал: «Ходу!», швырнул в него гранату, и захлопнул дверцу. Почти одновременно вслед за первым, прозвучал второй взрыв, а машина рванула вперед на максимально возможной скорости.
        Максим оглянулся назад. Граната, брошенная морпехом, произвела больший эффект, чем его. Она попала точно под мотоцикл, и взрыв разнес машину вдребезги.
        - Так, а вот и преследователи, - констатировал водитель.
        В тот же момент по корпусу автомобиля неприятно звякнули несколько пуль, отчего пассажиры невольно пригнули головы. Максим обернулся, и в клубах пыли, поднятой их машиной, заметил еще двух мотоциклистов.
        - Нужно одного из них убрать, - произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Морпех, сидевший теперь в середине, не произнеся ни слова, передернул затвор своего автомата, приподнялся и открыл верхний люк.
        - Подожди, - одернул его Максим. - Я скажу когда.
        Вскоре они добрались до своеобразного перекрестка, места, где дорога расходилась на две. Левая вела к соседскому имению, а правая - во владения Кейзо.
        - Налево! - скомандовал Максим водителю. - А ты, - он тронул за руку морпеха, - можешь начинать.
        Солдат кивнул, встал и просунул голову в люк. Спустя секунду прогремела короткая очередь. Максим увидел, как один из мотоциклов, летевший на полной скорости, вдруг как будто напоролся на невидимое препятствие и взорвался. Видимо пуля попала в бензобак, потому что вверх взметнулось огненное облако, и раздался оглушительный взрыв.
        - Задание выполнено, ваш бродь, - доложил морпех, опускаясь на сидение.
        - Ну, ты силен! - восхитился Максим. - Это ж надо, на полной скорости и с первой очереди.
        - У нас в горах по-другому и не положено, - скромно ответил морпех. - Когда на лошади дичь догоняешь, так тоже нужно попадать с первого выстрела. Иначе отец бить будет, ведь каждый патрон у нас - на вес золота.
        - Так вы, значит, горцы?
        Солдаты в ответ лишь кивнули.
        - А как же на службу попали? До вас ведь добраться трудновато.
        - Так, это, - промолвил второй солдат. - Соль у нас в поселке кончилась, так нас двоих старейшина и отправил. Мы спустились, а нас, значит, того, повязали.
        - Во, как… - удивленно протянул Хорек с первого сидения. - Бывает же такое! Но поселок, как я понимаю, так до сих пор сидит без соли? Какая печаль!
        - Так, теперь за нами идет только один мотоциклист, - прервал беседу Максим. - И надо сделать так, чтобы он остался в живых, но за нами уже не гнался. Как вам такое задание?
        Второй солдат пожал плечами, повернулся назад и вытащил из багажника чехол, в котором находилась снайперская винтовка.
        - Только если точно попасть, мне нужна короткая остановка, - сказал он, досылая патрон.
        - Скомандуешь, как будешь готов, - успокоил его Максим.
        Морпех высунул голову в люк и громко выкрикнул: «Стоп»! Водитель тут же сбросил скорость и затормозил. Дальнейший ход событий показал, что снайперские качества у горцев Империи превосходят всякую молву. Раздался выстрел, мотоцикл вместе с седоком завихлял, опрокинулся, затем невысоко подскочил, несколько раз перевернулся и замер.
        - Готово, - доложил снайпер, пряча винтовку в чехол. - В переднее колесо попал.
        - Видел, - с восхищение сказал Максим. - Искренне завидую вашему искусству. Постараюсь не забыть.
        - Ну, что, ваш бродь, ехать, или как? - спросил водитель.
        - Погоди, - ответил Максим, открывая дверцу. - Не убился он там?
        Очень скоро он убедился, что кости у мотоциклиста крепкие. Тот сел, покрутил головой, стараясь прийти в себя и, наконец, встал на ноги.
        - Нормально, - констатировал Максим, садясь в машину. - Жить будет. По крайней мере, в ближайшие часы. Все, поехали дальше.
        Водитель хмыкнул, и тронул автомобиль. Главное дело было сделано. Группа привлекла к себе пристальное внимание и, надо полагать, ее предельно наглые действия в районе, в котором бандиты считали себя полновластными хозяевами, притянут к ней все силы. Они ехали в имение Моссов. Память Турренсока помогла вспомнить Максиму в мельчайших деталях визиты молодого барона к соседям, у которых росли две весьма аппетитные сестренки близняшки. Как недавно все это было. Отец, правда, прекрасно зная склонности Турренсока, не очень-то поощрял эти хождения.
        До имения добрались нормально. Лишь там все пассажиры поняли, на что способна озверевшая толпа. Прекрасный дом, который некогда являлся гордостью Моссов, теперь превратился в груду обгорелых развалин. Повсюду валялись остатки разбитой мебели, посуды, тряпье и прочий хлам. Немного в стороне виднелась безобразная куча частично сгоревших книг. Видимо, начавшийся дождь помешал огню, потушив костер. Максим вышел из машины и, подойдя к куче, вытянул снизу книгу, пострадавшую менее других. «Особенности сельского хозяйства в горных районах Империи», прочитал он на обложке. Это был авторский труд дядюшки Мосса, агронома по профессии. Пригодится ли эта книга будущим поколениям Островов?
        Максим аккуратно положил находку на траву, и огляделся по сторонам. Включив память Турренсока, он постарался найти направление, ведущее к лесной просеке. Это был самый короткий путь из имения Моссов к замку Кейзо.
        - Кажется туда, - указал он пальцем. - Только, если память меня не подводит.
        Машина подъехала к просеке.
        - Ваш бродь! - обратился к Максиму морпех, стрелявший первым. - Давайте мы выскочим, следы колес заметем.
        - Вот этого, как ра, з и не нужно делать, - осадил его порыв Максим. - Пусть они найдут нас без труда. Нам именно это и требуется. А вот пару - тройку «растяжек» в этом месте поставить, совсем не помешает. Надо их хорошенько разозлить. Чтобы они все на нас поперли. Прихлопнуть всех разом и не отлавливать потом каждого поодиночке. Давайте, бойцы, дерзайте! Но ставьте аккуратно и незаметно.
        Морпехи захватили с собой гранат и кинулись выполнять задание. Несколько минут спустя они вернулись и слегка запыхавшимися голосами доложили о том что «все сделано в лучшем виде и кое-кто тут хорошенько покувыркается».
        Путь по просеке не занял и двадцати минут. Автомашина выползла из леса, и пассажиры увидели величественный замок, родовое гнездо баронов Кейзо. Разрушить внушительные каменные стены, веками служившие предкам Турренсока надежной защитой, бандитам было не под силу. Но даже беглого взгляда хватило для того, чтобы понять - они побывали здесь и, не встретив сопротивления, взяли все, что им необходимо, и убрались восвояси.
        Въехав в распахнутые ворота, машина остановилась посреди просторного двора. С минуту Максим выжидал, но никто навстречу не вышел: видимо немногочисленные слуги, из страха попасть под горячую руку озверевших дезертиров, давно уже разбежались кто куда.
        - Хорек, поставь перед воротами несколько мин, - начал распоряжаться Максим. - Остальные начинайте разгрузку, и давайте за мной в главную башню.
        Солдаты споро начали выполнять приказ, и в этот момент раздался первый, а вслед за ним и второй взрыв.
        - Так, началось, - констатировал Хорек. - Нужно поспешать. Хотя, двигаться они теперь будут осторожнее.
        Его предсказание сбылось, больше взрывов не последовало, и это могло означать одно из двух. Либо преследователи обнаружили остальные растяжки и теперь осторожно продвигаются вперед, либо, испугавшись столь агрессивных «гостей», махнули на них рукой и убрались восвояси. Второй вариант был бы крайне нежелательным.
        Пока баронский денщик занимался установкой мин, остальные поднялись вслед за Максимом в башню, где начали спешно готовиться к отражению нападения. Крупнокалиберный пулемет был установлен на самом верху. Это была позиция морпехов. Одному из них необходимо было поливать свинцовым дождем всех рискнувших проникнуть через главные ворота, а второй - снайперским огнем должен был охранять позицию от тех, кто вознамерится стрелять по ней из базуки. Еще один пулемет установили у входа в башню, предварительно соорудив перед ним баррикаду. Защищать ее предстояло Максиму и водителю. Хорьку досталась «скользящая» позиция. Перебегая с одного этажа на другой, он обязан был метать в нападавших гранаты, коих в его распоряжение выдали аж два ящика.
        В принципе, защищаться здесь можно было против любых сил, ибо каких-то других вариантов, кроме лобовых атак, у желающих взять башню просто не было. Обойти ее не представлялось возможным. Даже если бандиты с тупым упрямством будут безостановочно переть на пролом, а они, наверняка, встретив внушительный отпор, призадумаются, то станут искать какие-то другие варианты, которых не так много. В этом случае боеприпасов должно хватить с лихвой на час боя. За это время помощь подоспеет всяко. Если только… Об этом, лежа за баррикадой, почему-то думать не хотелось.
        Внезапно в тишину, стоявшую непроницаемой стеной, вплелся какой-то посторонний звук. Максим прислушался и вскоре распознал в нем, пока еще отдаленный, рев мотоциклетных моторов.
        - Хорек! - крикнул он денщику, все еще возившемуся с установкой мин. - Давай, завязывай там.
        - Щас! - откликнулся тот. - Осталось чуток маскировочку довершить, и все будет шик - блеск. Ни одна собака не унюхает.
        - Смотри, сам не подорвись на своей маскировке, - проворчал Максим. - И останься у ворот. Как покажутся - рви к нам.
        - Понято, - ответил Хорек и подтвердил прием распоряжения взмахом руки.
        В ожидании пролетели еще минут двадцать. Бандиты явно не спешили на рандеву со своими предполагаемыми жертвами, видимо, полагая, что они все равно от них никуда не денутся. Но вот когда рев моторов начал перекрывать все остальные звуки, Хорек, наблюдающий за лесом, выкрикнул что-то нечленораздельное и рысью направился к баррикаде.
        - Едут, ваш бродь, - отрапортовал он, приблизившись. - И идут тоже. Чего-то многовато их на нас пятерых, - прибавил он тихо, вроде, как себе под нос.
        - Не боись, зверек - Хорек, - подбодрил его Максим. - И не такие виды видывали, однако, уцелели. Ты об опасности не думай, а просто делай свое дело. Если хорошо будешь делать, так они тебя бояться станут. Все, вперед на свой номер!
        - Есть! - вяло ответил Хорек и, жалобно шмыгнув носом, как бы про себя, добавил. - Блин, и почему всякие напасти валятся на голову только мне?! И так всю жизнь, безо всякого просвета…
        Он поплелся наверх, а Максим в этот момент подумал, что за последние годы тоже навидался всякого. А пожил-то он не так уж и много, всего двадцать с небольшим лет.
        Меж тем, на пригорке показались преследователи. Впереди на мотоциклах не спеша катила тройка, видимо, самых лихих вояк. За ними, беспорядочной толпой валила орда пехотинцев, вооруженных автоматами и карабинами. Мотоциклисты остановились, провели меж собой короткую беседу, а затем, тот, что сидел на центральной машине, взмахнул рукой, выкрикнул какой-то воинственный клич и дал газ. Его товарищи повторили этот маневр. Побежала вперед, подхватив вопль, и толпа. Это была классическая психическая атака, рассчитанная на то, чтобы одним быстрым и решительным рывком подавить у противника волю к сопротивлению.
        Максим внутренне сжался, ожидая последующих событий. Они не обманули его. Почти одновременно прогремели три взрыва, в воздух вместе с вырванной землей полетели искореженные куски металла и тех, кто еще недавно был людьми. С очень скверной, надо сказать, репутацией, за которыми числился не один десяток грязных дел, но все же людей.
        Смысл происшедшего был понятен лишь защитникам замка. До атакующих он дошел не сразу, и они поплатились за это. Не в силах мгновенно остановить свой бег, бандиты влетели на минное поле. Вновь прогремели взрывы, и лишь после этого толпа отхлынула, оставив на поле около полутора десятков убитых и искалеченных. Изрыгая проклятия, раненные тянули руки к своим товарищам, умоляя их о помощи, но те не решались приблизиться к опасному месту.
        Максим, внимательно наблюдавший за ходом событий, обратил внимание на то, что нападавшие, отойдя на исходную позицию, сгруппировались в одной точке и начали совещаться. Завершился совет быстро, и объяснение тому было простым: видимо, решение в случае отпора действовать именно так, а не иначе, проговаривалось заранее. Максим, увидев столь изощренную «домашнюю заготовку», не мог не прийти в ужас. Бандиты вытолкнули вперед нескольких человек, вероятно, местных жителей, взятых в заложники уже давно. Среди них были изможденные лишениями женщины, дети и старики. Всяческая воля к сопротивлению у них уже была утрачена и, по всей видимости, многие ожидали смерти, как некого блага, способного избавить от дальнейших мучений. Подбадривая этот живой щит выстрелами вверх, бандиты медленно двинулись вперед, соблюдая солидную дистанцию. Раздался первый взрыв, за ним - второй, третий… в воздух вместе с комьями земли взлетели рваные клочья того, что несколько мгновений назад было живыми людьми.
        «Как все просто», - подумал Максим, оцепеневший от увиденного, и понявший, что стрелять по этим обреченным людям он не сможет. «Они возьмут нас без всякого шума, а затем станут пытать медленно, изощренно с особым вкусом». Турренсок, способный подсказать то, как ему действовать в такой ситуации, не подавал признаков жизни. Наверняка, он так же не видел до этого ничего подобного.
        К счастью морпехи, сидевшие на самом верху, набравшиеся в свое время у себя в горах опыта борьбы со всевозможным противником, не потеряли навыка и присутствия духа. С самого верха главной башни замка раздалась длинная пулеметная очередь, и Максим увидел, как от идущих позади заложников бандитов, в буквальном смысле, в разные стороны полетели кровавые клочья. Крики тяжелораненых были столь сильны, что смогли заглушить все остальные звуки. Бойня продолжалась недолго, всего несколько секунд, но за это время цепь атакующих перестала существовать. Следующая очередь смертельным градом обрушилась на тех, что стояли на холме, вынудив их залечь и отползти из опасной зоны. Все это время заложники растеряно стояли, не зная, как им поступить. Максим высунулся по пояс из-за укрытия и, сколько было сил, закричал:
        - В сторону, уходите в сторону!
        Его голос вывел людей из оцепенения. Кто-то согнувшись в три погибели, а иные в полный рост, побежали прочь из опасного места. На некоторое время воцарилась тишина, по всему чувствовалось, что против защитников замка замышляется очередная каверза. Так оно и вышло. С того места, за которым укрылись бандиты, высоко в небо взлетело несколько предметов. Оставляя за собой густой хвост черного дыма, они описали высокую дугу и шлепнулись на землю перед воротами замка.
        - Дымовые шашки, - с досадой произнес водитель. - Завесу поставили, сволочи. Теперь нам тяжеленько придется, ваш бродь…
        Ветер дул как раз в сторону главной башни, и густой дым быстро заполнял двор, закрывая видимость защитникам замка, одновременно с этим мешая им дышать. Ситуация сложилась очень непростая, она требовала немедленных и быстрых ответных мер. Максим вскочил на ноги и, задрав голову кверху, крикнул:
        - Эй, наверху, прикрывайте меня огнем.
        Схватив пулемет, он, что есть сил, рванул к воротам, выскочил из них и, еще находясь в дыму, наугад дал первую очередь, ведя ствол слева направо. Тут же застучал пулемет с башни. В ответ раздалась беспорядочная стрельба, крики раненых. Максим залег и, не переставая давить на гашетку, начал осторожно ползти вперед, рискуя напороться на одну из мин, поставленных Хорьком. Вскоре дым поредел настолько, что можно было не только дышать, но и видеть противника. Попав под перекрестный огонь, бандиты начали отходить. Максим продолжал стрелять им вслед до тех пор, пока они не убрались за укрытие. Еще одна атака была отбита. На поле перед замком лежало довольно много трупов, а если бой пойдет такими темпами и дальше, то капитану с его отрядом нечего будет делать.
        Однако где же обещанная помощь?! Самое бы время сейчас ударить по деморализованному противнику в тыл. Максим бросил взгляд на часы и поразился: с момента боя прошло совсем немного времени, чуть больше двадцати минут, и это означало, что, как минимум, минут сорок придется надеяться только на собственные силы.
        Действие дымовых шашек заканчивалось, и чтобы не оставаться на открытой местности, Максим вместе с пулеметом перебрался обратно за баррикаду. Ожидать следующего хода бандитов пришлось недолго. На этот раз они отбросили прежнюю самоуверенность и решили действовать максимально эффективно. Из-за холма показались три огромных металлических щита и, плотно сомкнувшись, медленно направились к воротам замка.
        Максим оценил находчивость противника. Танка или бронетранспортера у него не было, но почему бы для этих целей не использовать мускульную силу самых крепких бойцов. За одним таким щитом могли скрываться человек пять - шесть: двое тащили броню, а остальным предстояло сыграть роль десанта. Подобраться к щитам не представлялось возможным - находившиеся за ними бандиты вели непрерывный автоматный огонь по баррикаде. Одновременно с этим, с холма начали обстреливать башню, с находившимися там снайперами - горцами, не давая тем высунуться.
        Максим прицелился и дал щедрую очередь по центральному щиту. Как об стенку горох. Пули, попав в цель, оставили на ней лишь вмятины и слегка притормозили движение этой «живой» крепости. Оставалось одно, подпустить врагов поближе и попробовать забросать их гранатами.
        - Приготовься, - приказал Максим водителю, доставая из ящика пару противопехоток. - Как подойдут к воротам - бросай.
        - Понятно, - откликнулся водитель, и также вооружился гранатами. - Сейчас мы их…
        Но противник был не так глуп, чтобы подставляться под столь очевидный удар. Не доходя до ворот, щиты остановились и десантники, выскочив из-за них, бросились в разные стороны от ворот под защиту стен.
        - Ну, все, хана нам пришла, - процедил водитель. - Сейчас они нас…
        Мощный взрыв не дал ему договорить. Брошенная из-за стены граната не долетела, и ее действие способно было лишь слегка напугать. Но уже следующие броски оказались более точными. Сразу две гранаты упали под баррикаду, взметнув вверх груду рухляди. Максима изрядно оглушило, да вдобавок к тому завалило обломками. Плохо соображая, он все же пытался высвободиться, и это у него плохо получалось. Внезапно чьи-то руки ухватили его и с силой дернули кверху.
        - Уходим, барон, - как сквозь вату донесся до него голос верного Хорька. - Давай в темпе, пока нас тут не кончили.
        Опираясь на плечо денщика, Максим доковылял до двери в башню.
        - Там еще водитель, - пробормотал он, держась за голову. - Забери его, Хорек.
        - Все, нет у нас больше водитлы, - ответил тот. - Отвоевался, бедолага.
        Максим повернулся и увидел развороченную баррикаду, лежащее ничком окровавленное тело, а вдалеке бегущих к воротам замка бандитов. Некоторые из них уже показались в проеме. Хорек одну за другой швырнул в них две гранаты и тут же принялся закрывать дверь. Она была изготовлена из толстой стали, подвешивалась не на петлях, а, двигаясь в пазах, входила в каменную стену и способна была на некоторое время сдержать неприятеля.
        - Готово, - Хорек подхватил еще не до конца пришедшего в себя командира, увлекая его вверх по деревянной лестнице. - Ничего, контузия - это не смертельно, - продолжал бормотать он. - Это пройдет.
        Внизу послышались удары в дверь.
        - Давайте, давайте, - крикнул им Хорек и добавил тише. - Стучи, не стучи, а без взрывчатки вы ее хрен возьмете.
        Удары в дверь тут же прекратились, как будто бандиты услыхали последнюю фразу. Слышно было только как они, перебивая друг друга, громко кричат, но слов разобрать было невозможно. Максим с Хорьком поднимались все выше и вот, наконец, показался светлый прямоугольник люка, ведущего на верхнюю площадку башни. Снайперы помогли ему подняться. Оба были бодры и без единой царапины. Каких либо признаков страха или растерянности они не испытывали: по всему видно, что в свое время им доводилось бывать в передрягах и круче этой, но они выпутываться из них.
        - Ваши предложения, бойцы, - обратился к ним Максим, вставая на ноги. На просторной площадке можно было стоять почти не сгибаясь, толстостенные зубцы неплохо защищали от пуль, которые продолжали щелкать по камням, не давая даже выглянуть в сторону противника.
        - Я так думаю, ваш бродь, что это… дверь они все же вышибут, - сказал один из горцев. - А значит нельзя им дать подняться к нам.
        - Сейчас, я им дам подняться! - Хорек одну за другой выбросил вниз две гранаты. После взрывов в адрес защитников посыпалась отборная брань, из чего можно было сделать вывод, что снаряды нашли свои цели.
        - Ну, и? - вернулся Максим к теме разговора.
        - Я предлагаю, как только они начнут лезть наверх, бросить вниз несколько гранат. Завалить лестницу, а заодно и их.
        - Толково, - с иронией произнес Хорек. - А как мы потом сами спускаться станем, на крыльях, что ли?
        - Помощь придет, можно и по канату будет спуститься, - успокоил его горец.
        - Это на данный момент не столь важно. Сейчас главное уцелеть, чтобы эти гады до нас не добрались.
        - А башня от наших взрывов не расколется? - с опаской спросил Хорек. - Вон она какая древняя. Рухнем все вместе, и будет нам тут братская могила. А лично мне героическая смерть не нужна. Я еще пожить бы хотел. Детишек завести, внуков понянчить, ну и все такое.
        Замечание было резонным. Максим выглянул в люк, прикидывая, как бы поудачнее бросить гранаты, чтобы разрушить хоть небольшой фрагмент лестницы, но самим при этом уцелеть.
        - Можно рискнуть, - сказал он, закончив осмотр. - Если гранаты бросать не все сразу, а по одной. Кстати, сколько их у нас?
        - У нас нет, - в один голос ответили морпехи. - Только пулемет и винтовка. Патронов еще много.
        - И я пустой, - ответил Хорек. - Вот эти две последними были.
        - А где же ящик? - спросил Максим. - Там ведь этих гранат валом было.
        - Так это… я когда увидел, как они в атаку поперли, так к вам на подмогу вместе с ящиком и кинулся, - виновато, ответил Хорек. - А уже внизу мне не до него было. Я вас вытаскивал.
        - Ясно, - констатировал Максим. - Разрушить лестницу нам, стало быть, нечем. Хорошо хоть пулемет есть. Попробуем отбиться. Не думаю, что их надолго хватит, собой жертвовать.
        Действительность показала, что бандиты думали так же. Им совсем не хотелось лезть под кинжальный пулеметный огонь. Их план расправы с обидчиками оказался простым и рациональным. Вначале грянул взрыв, от которого башня ощутимо закачалась, а крышку люка подбросило взрывной волной. Из этого можно было сделать вывод, что дверь не уцелела. Вслед за этим остро завоняло бензином.
        - Кажись, нас хотят поджарить, - заметил Хорек, принюхиваясь. - М-да, выбор у нас был не велик, но лично я предпочел бы умереть мгновенно, под обломками, чем медленно поджариваться, вроде того бифштекса.
        Он приоткрыл люк и тут же захлопнул, морщась от пахнувшего в лицо едкого дыма.
        - Все, полыхает, что твоя преисподняя, - сказал он обреченно, закрывая крышку.
        Снизу раздалось довольное ржание бандитов. Максим посмотрел на часы. Стрелки показывали, что установленное время, после которого должна прийти помощь, уже истекло. Неужели случилось нечто непредвиденное?
        Прошло еще несколько минут. Стоять и дышать на площадке башни становилось невозможно из-за все более усиливающегося жара и густого дыма. Первым потерял сознание Хорек. Он упал ничком и Максим постарался посадить его и прислонить спиной к стенке, но внезапно почувствовал приступ дурноты. Он постарался задержать дыхание, но в этот момент до него донесся шум автомобильных моторов, а затем началась беспорядочная автоматная стрельба. Максим, понимая, что может упасть в обморок, сумел все же подняться. Рискуя быть подстреленным, он заглянул между зубцами и увидел на поле идущих в атаку морских пехотинцев. Теряя силы, Максим поднял пулемет и дал вверх длинную очередь трассирующими пулями. Лишь после этого в голове помутилось, и он упал ничком подле своих бойцов.
        Глава 14
        Вернувшееся сознание породило и невыносимую боль во всем теле. Максим осмотрел бинты, затем больничный бокс, рассчитанный, видимо, на важных персон, после чего прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, настроив организм на нормальную работу. Прежде всего, необходимо освободиться от тяжести в голове. Отравление угарным газом, в довесок к полученным ожогам, не прошло даром, и местной медицине необходимо очень постараться, чтобы вернуть ему утраченное здоровье. Но валяться на больничной койке две, а то и три недели, означало пропустить нечто важное, а этого позволить Максим сейчас себе не мог. Дома, имея под рукой соответствующие препараты, на излечение ушло бы часа полтора, не больше. Здесь же ничего этого не было. Оставалось надеяться только на собственные силы и заниматься самолечением без медикаментов. Это, как минимум, сутки.
        Настройка мозга, главного штаба, отвечающего за нормальную работу всего тела, была достаточно трудоемким делом, которому мешала эта тупая боль в голове. Наконец Максиму удалось сосредоточиться, начав «диктовать» внятные приказы по определенной схеме, знакомой любому жителю Земли еще со школьной скамьи. Каждая формула, услышь ее человек непосвященный, прозвучала бы для него откровенной тарабарщиной, набором ничего не значащих слов, но лишь такая и никакая другая комбинация звуков способна была заставить каждый орган, каждую его клеточку начать освобождаться от ненужного хлама и приводить себя в порядок.
        Максим закончил отдавать «приказы» и вскоре почувствовал, что приложенные усилия постепенно приносят свои положительные плоды. Вначале на лбу выступила обильная испарина, которая затем распространилась по всему телу. Организм начал сам бороться с накопившейся в нем гадостью, выводя ее прочь.
        Максим с трудом дотянулся до висевшего в изголовье полотенца, отер им лицо и бессильно уронил руку. Он чувствовал, что температура уже подходит к критической, но опасности в этом не было, хотя потеря сознания в такой ситуации была вполне возможна. Не наговорить бы в бреду чего лишнего на своем родном языке. И хотя он в палате находился в гордом одиночестве, необходимо учитывать всякие неожиданности. Надеяться на то, что приветливая и добродушная с виду медсестра не является секретным осведомителем, и не донесет «куда надо», если услышит нечто подозрительное, было бы верхом беспечности.
        Борясь с подступающим приступом сонливости, Максим из последних сил постарался заблокировать центры, отвечающие за разговорную речь, и лишь после этого провалился в глубокий сон.
        Время, проведенное в этой яме, не прошло даром. Когда Максим проснулся, за окном стояла уже глубокая ночь. Бокс освещался лишь тусклым светом ночника, позволявшим рассмотреть лишь очертания отдельных предметов. Страшно хотелось пить. Оно и не удивительно - организм потерял столько влаги, что простыня и подушка были, хоть выжимай.
        Максим спустил ноги на пол, взял стоявший на тумбочке графин и принялся пить прямо из горлышка. Успокоился он только после того, когда осушил емкость до последней капли.
        - Уф, хорошо! - пробормотал Максим, потягиваясь. Теперь он не чувствовал никакой боли, тело вновь было полно энергии и сил. Хоть сейчас можно рвануть на десять тысяч, да к тому же, поставить личный рекорд.
        Максим присел на кровати, и начал сматывать с себя бинты, которыми его густо опутали врачи в местах ожогов. Кожа восстановилась полностью и приобретала свой естественный розовый цвет.
        Спать больше не хотелось, и Максим решил выйти на улицу, подышать свежим ночным воздухом. Он натянул тесную больничную пижаму, висевшую на спинке кровати, вышел в коридор, и спустился по лестнице на первый этаж. Здесь за столиком дремал преклонных лет медбрат. Максим не хотел его будить, надеясь выйти незаметно и тихо, однако этого ему не удалось сделать - решетчатая дверь, ведущая к выходу, оказалась запертой.
        - Слышь, служивый, - обратился он к ветерану медицинского фронта, легонько похлопав его по плечу. - Отопри калитку, я хочу на свежий воздух выйти.
        Медбрат встрепенулся, внимательно посмотрел на разбудившего его человека и, узнав, внезапно переменился в лице.
        - Куда вы, господин барон! - воскликнул он, вскакивая со стула и махая руками так, как будто увидел приведение. - Вам же нельзя, у вас же ожоги, вы же при смерти.
        - Какие ожоги, ты в своем уме, - рассмеялся Максим. - На, смотри!
        Он расстегнул пижаму, обнажая молодое красивое тело.
        - Ну, где ты видишь тут хоть одно обожженное пятнышко.
        Медбрат осторожно, дабы не оскорбить достоинство стоявшего перед ним дворянина, дотронулся указательным пальцем до Максимовой груди. Некоторое время он пребывал в недоумении.
        - Ужели такое возможно, - наконец вымолвил он. - Ведь третьего дня я самолично принимал вас, а потом еще помогал бинтовать. Чудеса, да и только.
        - Убедился? - Максим застегнул пижаму. - Я вовсе не призрак, а живой и здоровый. Такое, порой, возможно. Ладно, хватит удивляться, открывай ворота.
        Медбрат с некоторым сомнением полез в карман и вытащил из него связку ключей.
        - А чего вам на улицу понадобилось? - не то, спрашивая, не то, осуждая, пробормотал он. - Ночь на дворе, мало ли чего там произойти может. Спали бы у себя в боксе как все нормальные больные, так нет же…
        - Я же сказал уже - воздухом хочу подышать. Душно в боксе.
        Медбрат открыл дверь, пропуская Максима.
        - Да, отец, - сказал он, проходя к выходу. - Я проголодался жутко. Так что, ты уж будь так добер, расстарайся, пошуруй там насчет пожевать. Если молочка найдешь, тащи, и моя благодарность не будет знать границ. Я далеко уходить не стану, на скамейке посижу.
        Оставшись один, санитар не стал торопиться выполнять порученную просьбу. Первым делом он снял телефонную трубку, набрал номер, и когда на том конце ответили, сказал:
        - Это Маллиш, санитар из госпиталя. Вы просили позвонить, если что случится.
        - А что у вас произошло? - вопросил, позевывая голос в трубке.
        - Только что господин барон спустился на первый этаж, попросился на улицу подышать свежим воздухом, а так же, вынести ему поесть.
        - Как ты говоришь, - с недоумением произнес голос в трубке. - Спустился вниз! А кто же ему помогал?
        - Никто не помогал. Они самостоятельно спустились. Самое поразительное, господин барон двигался столь легко, что я было, грешным делом, подумал: преставился он у себя наверху в боксе, а мне явилось бестелесное привидение.
        - То есть, ты хочешь сказать, что он шел без затруднений… Он что же, выходит, выздоровел? Но у него же обширные ожоги…
        - Нету у него никаких ожогов. Кожа, как новенькая, розовая, словно бы у младенца, даже красноты нездоровой не видно.
        - Хорошо, - произнес голос после некоторой паузы. - Твое рвение не останется без внимания. Продолжай за ним присматривать, и позднее доложишь обо всем. Обещанная награда - за мной.
        Санитар положил трубку на рычаг, и лишь после этого отправился на кухню, набрал там в тарелку каши из котла, прихватил бутыль молока и добрый ломоть хлеба. Поставив все это на поднос, он пошел на улицу.
        Он ожидал найти Турренсока мирно сидящим на скамейке, но ошибся. Увиденное поразило санитара настолько, что он замер, не в силах двигаться дальше. «Больной», которому по идее надлежало еще не один день лежать в боксе обездвиженным, таковым быть не желал, и в приличном темпе «нарезал» круги вокруг большой клумбы. Оглянувшись на скрип дверей, он остановился и, голосом лишенным какой-либо одышки, крикнул:
        - А, это ты! Ну, как, нашел чего-нибудь? Поставь там, на скамейке, я сейчас закончу и подойду.
        Санитар сделал то, что ему было велено, и почтительно замер, наблюдая, как Турренсок от бега перешел к выполнению силовых упражнений.
        - Господин барон, - наконец осмелился произнести он. - Разрешите мне вернуться на пост, а то там телефон… Сами понимаете, мало ли чего может случиться.
        - Да, да, любезный, - сказал Максим, не прерывая отжиманий. - Конечно, иди. И огромное спасибо тебе за… ну, еду.
        Санитар направился на свое место, но по пути оглянулся и, покачав головой, пробормотал себе под нос.
        - Это ж надо такое… Сколько лет живу, а такого быстрого выздоровления еще не видал.
        Максим же, завершив разминку, направился к скамье, где отдал должное холодной каше. Запив ее молоком, он наконец почувствовал себя заново рожденным, готовым к новым подвигам во славу…
        Посидев еще немного на скамье, Максим затем вернулся обратно в бокс, где прилег, погрузился в размышления о предстоящих делах, и под это дело как-то незаметно задремал. Разбудили его громкие голоса в коридоре, и спустя несколько секунд в бокс ворвалась довольно внушительная компания. Возглавлял ее самолично Их Императорское Величество Дженс, за которым семенил лысый толстяк - насмерть перепуганный главный врач, а уже за ним, сверкая шитьем парадных мундиров, следовали адмиралы субмарин - флота, их адъютанты и охранники. Завидев эту толпу, Максим нерешительно поднялся навстречу.
        - Вот он, герой! - воскликнул Дженс, широко распахнув руки для предстоящих объятий. - Ну, как твое здоровье, храбрец?
        - Все нормально, Ваше Величество, - ответил Максим, прижатый к груди Императора. - Готов к выполнению вашего следующего задания.
        - Вот это я понимаю… - от восхищения Дженс не мог подобрать нужные слова. - Все бы мои подданные являли собой подобный пример! Постой, - он оторвал от себя Максима и пристально на него посмотрел. - Но мне говорили, что у тебя обширные ожоги, на излечение которых потребуется несколько недель. Ты же, прямо таки, искришься здоровьем. Как так? Уж не знаменитое ли колдовство Кейзо здесь замешано?
        - Никак нет, Ваше Величество, - спокойно ответил Максим. - Слухи о колдовстве, которое якобы присуще нашему роду, не имеют под собой никакой почвы. Справедливо в них лишь то, что мои предки с давних пор собирали по крупицам древние знания, которые и помогли мне нынче воспрять из пепла. Если хотите, я могу многому научить и вас.
        - Хочу, хочу, непременно, - ответил Дженс, улыбаясь. - Но только позже, когда у меня появится свободное время. Сейчас же мне хочется отметить твой подвиг, Турренсок и наградить так, как он того заслуживает.
        Он повернулся к свите и взял из рук адъютанта открытую коробочку, где на синем бархате, сияя и переливаясь драгоценными камнями, лежала высшая награда Империи - орден Морской Звезды первой степени.
        «Солидно! - подумал Максим, а Турренсок добавил. - К этой игрушке полагается целый ряд привилегий и очень приличная пожизненная пенсия».
        - Немного, правда, не по статусу, - торжественно произнес Император. - «Морскую звезду» положено вручать только высшим чинам, начиная с субмарин - адмиралов, а тебе только на днях присвоено звание субмарин - мастера первого ранга. Ну да ладно, будем считать, что я несколько опережаю события, и субмарин - адмирала ты вскоре получишь. Так что, орден - это вроде как аванс на будущее.
        - Одну минуту, Ваше Величество, - остановил его Максим. - Прежде чем вы наградите меня, я хотел бы узнать о судьбе моих соратников, с которыми мне довелось отбивать атаки врага. Как они?
        Дженс опять повернулся к свите и спросил врача:
        - Как там остальные герои?
        - Не могу знать, Ваше Величество, - ответил медик смущенно. - Это как-никак нижние чины, и их направили в другой госпиталь.
        - Немедленно узнать об их состоянии, - приказал Дженс. - Минута времени.
        - Есть, Ваше Величество, - выкрикнул врач и исчез.
        Пока он отсутствовал, императорский адъютант откупорил бутылку вина, налил его в изящные бокалы и отпил маленький глоток из одного. Присутствующие смотрели на него с нескрываемым интересом, но ничего неожиданного не произошло.
        - Все нормально, - сказал адъютант, - вино можно пить.
        В тот же миг вернулся запыхавшийся главврач.
        - У меня не очень хорошие вести, Ваше Величество. - Произнес он сдавленным голосом. - Двое из трех уже умерли, а третий находится в тяжелом состоянии.
        - Кто именно? - спросил Максим с тревогой.
        - Кажется ваш денщик.
        - Слава Богам! - С облегчением произнес Максим. - Я многим ему обязан.
        - Повышенное единовременное пособие семьям погибших и офицерская пенсия на двадцать лет, - распорядился Дженс. - Денщику господина субмарин - мастера дать самый лучший уход и лечение. И при первой же возможности переведите его в этот госпиталь.
        - Спасибо, Ваше Величество, - просиял Максим. - Вы даже не представляете…
        - Представляю, - буркнул Дженс. - Ну, что, теперь можно приступить?
        Он взял орден из коробочки и, держа его перед собой, торжественно произнес:
        - За проявленный героизм и мужество в бою с противником, многократно превосходящим в силах, и учитывая прошлые заслуги, оказанные государству и мне лично, орденом «Морской Звезды» первой степени награждается субмарин - мастер, барон Турренсок Кейзо.
        Император хотел было прикрепить награду на больничную пижаму, но потом махнул рукой.
        - На, держи! - сказал он, протягивая орден Максиму. - Прикрепишь потом сам на свой парадный мундир. Виват герою, господа!
        Толпа радостно взревела и подняла вверх бокалы с вином, приветствуя Максима, которому в этот момент пришла в голову шальная мысль перенести в эту страну одну старинную земную традицию. Как бы случайно он уронил свою награду в бокал с вином, деланно смутился, но потом, широко улыбнувшись, осушил кубок и поймал орден губами.
        - Ну, вот, обмыл, - произнес он, показывая его присутствующим. - Теперь можно носить с гордостью.
        - Красиво, - заметил кто-то из свиты. - Благородные бриллианты, омытые старым добрым вином.
        - Не спорю, - рассмеялся Дженс. - Пусть отныне этот случайный поступок превратится в красивую традицию. Награды с этого дня надлежит омывать вином. Да будет так!
        В ответ раздались крики одобрения и льстивые здравицы в адрес Императора и его фаворита. Дженс досадливо поморщился, но прерывать ничего не стал, а обратился к Турренсоку:
        - Так ты точно в порядке?
        - Совершенно, Ваше Величество. Готов хоть сейчас приступить к работе, - повторил Максим.
        - Давай не будем торопиться, - Дженс начал задумчиво раскачиваться с носка на пятку. - Останься здесь еще ненадолго. Пусть медицина внимательно осмотрит тебя со всех сторон, выдаст свое авторитетное заключение, после чего можно будет начать серьезный разговор о твоей дальнейшей работе. Поверь, я действительно делаю на тебя большую ставку, и не хочу рисковать срывом того важного дела, которое хочу поручить тебе. Нельзя в такой ситуации слишком доверяться своим внутренним ощущениям. Поручим лучше это приборам.
        Он посмотрел на стоящего неподалеку главврача и поманил его пальцем.
        - Сколько времени тебе нужно для проведения полного осмотра субмарин - мастера?
        - Я думаю, что двух дней будет вполне достаточно, Ваше Величество, - ответил подскочивший главврач.
        - Тогда можешь приступать к нему через… - Дженс бросил взгляд на часы, - … пять минут.
        - Слушаюсь, Ваше Величество, - главврач крутанулся на месте, и моментально убежал отдавать соответствующие распоряжения.
        - Вот и все, Кейзо, - сказал Дженс, легким движением ладони стукнул Максима по плечу. - Я ухожу, дел, понимаешь, невпроворот. Завершай тут лечение, и не вздумай как-то мухлевать, а после того, как тебя отпустят, сразу же на доклад ко мне. Там и поговорим. Пока.
        Он повернулся и пошел к двери. Следом за ним рванула свита.
        Максим остался один. Он присел на краешек кровати и начал разглядывать «Морскую Звезду». Однако насладиться этим занятием ему не дали. В боксе появились два дюжих санитара с каталкой, погрузили на нее Максима и повезли на осмотр.
        Главврач сдержал слова. В течение двух дней важный пациент пребывал в роли подопытного кролика, подвергаясь самым сложным медицинским тестам. Наконец все закончилось, и Максим получил справку, в которой значилось, что объект осмотра, субмарин - мастер первого ранга Турренсок Кейзо, здоров без каких-либо оговорок. От себя лично главврач добавил, что еще никогда не видел, чтобы в одном человеке здоровья было на экипаж субмарины.
        Перед уходом из госпиталя Максим заглянул в палату, где лежал переведенный в офицерский госпиталь Хорек. Денщик был еще слаб, только - только пришел в себя. Максим взял его за руку и несколько минут молча смотрел в глаза боевому другу. Со стороны казалось, что он сидит просто так, из сочувствуя к раненному. На самом же деле шел процесс внушения, установка на скорейшее выздоровление.
        Покончив с этим, Максим вытер капельки пота, выступившие у него на лбу. Затем, достав из кармана несколько золотых монет, сказал стоявшему рядом Маллишу:
        - Держи. Присмотри за ним. Любое его желание должно выполняться так же точно и быстро, как мое. Ясно?
        - О чем речь, - с улыбкой ответил медбрат. - Все сделаю в лучшем виде, не извольте беспокоиться.
        После госпиталя Максим, не заезжая домой, прямиком направился в резиденцию императора. Движение общественного транспорта в столице еще не было до конца налажено, так что пришлось останавливать военный грузовик. Водитель должным образом воспринял новенький мундир субмарин мастера первого ранга, но наибольшее впечатление на него произвела «Морская Звезда».
        - Куда вас? - спросил он, явно робея.
        - В императорский дворец не затруднит?
        - Оно, конечно, лично мне не тяжело, - ответил водитель. - Только к самому дворцу не получится. Там патрули за два квартала тормознут. Требуется спецпропуск, а у меня его нет.
        - Ничего, я прогуляюсь, - сказал Максим, усаживаясь. - Трогай.
        Некоторое время они ехали молча, а затем водитель, не выдержав, спросил:
        - Простите, ваш бродь мою навязчивость, но не тот ли вы барон Турренсок Кейзо, о котором на днях писали в «Имперском драконе»?
        Максим усмехнулся.
        - Тот самый? - ответил он. - Только я не знаю, что там обо мне настрочили эти писаки из «Дракона».
        - У-у-у… Написали - будь здоров, - с восхищением покачал головой водитель. - Будто бы вы, в одиночку, перебили пять сотен дезертиров, а несколько тысяч взяли в плен. За сей подвиг Император лично пожаловал Вам «Морскую Звезду».
        - Врать не стану, - скромно ответил Максим. - Насчет ордена - все верно. Император лично приехал для вручения в госпиталь. Все остальное - это уже преувеличение, если не сказать, фантазия. Во-первых, я там не один был, а с четырьмя бойцами. Журналистов с собой не брали. Мы лишь заманили врага в ловушку, а все остальное сделал отряд морпехов, за что им честь и хвала. Правда, - добавил он после паузы. - Мы там тоже накрошили порядочно.
        - Да, уж, - значительно сказал водитель. - Я думаю, что «Морскую Звезду» за просто так давать не станут. К тому же, сам Император! Эх, мне бы такую везуху! О «Звезде» мне даже и мечтать нечего, а от обычного ордена я бы не отказался. Домой возвращаюсь, а девушки меня видит с наградой, и готовы отдать герою все самое ценное, что у них есть. А девушки у нас в деревни, я вам скажу, ваш бродь…
        - Ты за дорогой лучше следи, мечтатель, - строго сказал Максим. - А то так можно в родную деревню и на инвалидной коляске вернуться.
        Водитель понял, что несколько забылся и замолчал. Они доехали до КПП, и здесь Максим вышел из машины. Вяло козырнув дежурному, он беспрепятственно прошел мимо. Лишь на входе в резиденцию его остановили.
        - Ваш пропуск, господин субмарин мастер, - опустив остаток звания, несколько развязно потребовал лейтенант дворцовой гвардии.
        Турренсоку такое обращение явно не понравилось. Порой молодежь, лишь только облачившись в гвардейские мундиры, перестает замечать обычных боевых офицеров.
        - У меня нет пропуска, - спокойно ответил Максим. - Но мне необходимо попасть на прием к Их Величеству.
        - Даже не знаю, чем могу вам помочь, - с едва уловимым ехидством сказал офицер. - Без пропусков не велено.
        - Чем помочь, говорите? - как бы в раздумье спросил Максим. - А вы свяжитесь с канцелярией, и скажите, что субмарин мастер первого ранга барон Турренсок Кейзо, как и было приказано ему Императором, явился для продолжения службы. Хотя, - Максим безразлично повернулся. - Если у вас есть желание поменять свои погоны на унтер-офицерские, то вы можете этого не делать.
        Видимо, лейтенант так же читал заметку в «Драконе», потому что, услыхав с кем имеет дело, тут же бросился исправлять свой промах. Через пару минут Максим уже поднимался по лестнице, которая вела в кабинет Дженса. Адъютант Императора услужливо выскочил ему навстречу.
        - Рад вас видеть в добром здравии, господин барон, - бархатно проворковал он, распахивая дверь. - Прошу, Их Величество ждет.
        Максим вошел без стука, и в соответствии с уставом вытянулся в струнку, щелкнув каблуками.
        - Вижу, вижу, Кейзо, - радушно встретил его Дженс. - Страшно рад. Не надо докладов. Дай мне лучше глянуть справку из госпиталя.
        - Здравствуйте, Ваше Величество, - сказал Максим, протягивая бумагу.
        - Однако, - восхитился Дженс, окончив чтение. - Ну, если все в порядке, давай немного подкрепимся и пойдем. Нам предстоит долгий путь и ожидание.
        - Осмелюсь спросить, куда мы направимся? - поинтересовался Максим.
        - Мы пойдем принимать твою субмарину, Турренсок, - сказал Дженс, бросив быстрый взгляд на собеседника. - А вернее сказать, будем присутствовать при ее рождении. То, что тебе предстоит сегодня увидеть, доводилось наблюдать лишь избранным. Только прошу, не задавай никаких вопросов. На многие из них я не смогу тебе ответить. Оно подобно божьему творению и лежит за пределами обыкновенного человеческого понимания. Тебе ясно?
        - Точно так, Ваше Величество, - с каменным лицом ответил Максим. - Готов следовать за вами немедленно.
        - Нет уж, - возразил ему Дженс, увлекая в соседнюю комнату, где на столе уже все было готово для обеда. - Вначале давай подкрепимся. Там, куда мы придем, поесть не удастся.
        Они принялись не спеша поглощать пищу.
        - Посмотри-ка это, - сказал Дженс, передавая Максиму пачку сброшюрованных бумаг.
        Это были подробные чертежи субмарины. Даже беглого взгляда было достаточно для того, чтобы понять - такого подводного судна в Империи еще не было.
        - Это супер - субмарина, - с ноткой хвастовства произнес Дженс. - Справишься?
        - Думаю, да, Ваше Величество, - ответил Максим, внимательно изучая чертежи. Весь опыт Турренсока, изучавшего устройство субмарин в училище, и имевшего кое-какой практический опыт, подсказывал ему, что Император не хвастает, а лодка, которую им предстоит увидеть, уникальна. Как минимум, в два раза больше обычных, она имела мощную силовую установку, что положительно сказывалось на ее скорости. Вооружена субмарина была не одной, а двумя автоматическими пушками, ракетной системой, а также восьмью торпедами. Кроме того, на судне предусматривались комфортные условия для всего экипажа, а не только для офицеров, как на обычных лодках.
        - Конечно, справишься, - подтвердил Дженс, откидываясь на спинку кресла. - Там все предельно автоматизировано, так что вести ее можно даже одному. И ребенок справится. Да и команда подобрана из очень опытных моряков. Ждут тебя для представления. Завтра познакомишься. Ну, поел? Тогда давай переодеваться и в путь. Чертежи возьми с собой.
        Он подошел к шкафу, вделанному в стену, и открыл дверцу. В нише стояли пять скафандров, предназначенных для работы в отравленной атмосфере. Максим сложил чертежи и присоединился к Императору. Он достал один костюм и с интересом начал его рассматривать.
        - Там, куда мы пойдем, без них не обойтись, - предупредил его вопрос Император. - Одевай этот. Тебе он придется в пору.
        «Интересно, - подумал Максим, облачаясь. - Что это за верфь, где нельзя работать без скафандра. Не под водой же она. Этот костюмчик для этого не предназначен. Что-то тут не так!»
        Он надвинул было шлем, открыл воздушный вентиль и вдохнул, но Дженс остановил его.
        - Не нужно пока. Я скажу когда, - сказал он, показав жестом в сторону овального люка в стене. - Нам сюда.
        Они подошли к люку. Дженс костяшками пальцев пробарабанил по нему с определенной расстановкой ритмичную дробь, после чего раздался тихий щелчок, и массивная плита отошла в сторону, открывая проход на каменную лестницу, ступени которой уходили куда-то вниз.
        Воздух здесь был довольно спертый и влажный, здорово отличавшийся от того, который подавали кондиционеры в императорские покои. По всему чувствовалось, что люди этой дорогой ходили нечасто. Дженс пошел вперед, подсвечивая себе фонариком. Шаги тяжелых ботинок создавали эхо в пустых каменных сводах.
        - Нужно будет провести электричество, - сказал он, опережая мысли Максима по тому же поводу. - Я говорил об этом отцу уже давно, но он так и не нашел времени отдать соответствующее распоряжение. К тому же, здесь высочайший уровень секретности.
        Ступени окончились, и некоторое время спутники шли по ровному коридору, пока не уперлись в массивные ворота. Они казались очень древними, замысловатый орнамент на их поверхности был изрядно попорчен влагой. Дженс обеими руками ухватился за мощный рычаг, пытаясь пригнуть его вниз, но его усилий не хватало.
        - Помоги мне, - обратился он к Максиму. - Мне одному не справиться. Позаржавело все…
        Вдвоем они навалились на рычаг, и дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Медленно и со скрипом створки ворот раздвинулись настолько, что бы пропустить человека.
        - Все, хватит, - хрипло сказал Дженс. - Теперь нужно надеть шлем.
        Максим повиновался. Они прошли через ворота и очутились в небольшом помещении. «Шлюзовая камера», - раздался в наушниках у Максима голос Дженса.
        Створки теперь, все с тем же скрипом закрылись сами. Видимо, вес людей, стоявших на полу камеры заставил механизм сработать автоматически. Раздалось шипение откачиваемого воздуха, после чего открылась дверь на противоположной стороне.
        Максим шагнул вслед за Дженсом и очутился в широком тоннеле с полукруглым потолком. В нем было довольно светло - путь впереди был виден метров на двадцать, причем рассеянный свет исходил не от ламп, а прямо от стен. Они не были гладкими, а, казалось, складывались из мелких янтарных камешков, создавая непередаваемо красивый искрящийся узор. Увиденное поражало, так как здорово отличалось от принятых в Империи, и привычных глазу архитектурных форм и построений.
        Пока Максим озирался по сторонам, Дженс ушел вперед, и пришлось его догонять скорым шагом.
        - Не отставай, - прозвучал в наушниках голос Императора. - Тут есть боковые ответвления, в которых можно так заблудиться, что потом и не найдут. Да и кому тут искать кроме меня.
        Первый боковой коридор вскоре им повстречался. Он был такой же ширины что и тоннель, шел, мягко изгибаясь, как будто был сделан не руками человека, а каким-то гигантским червеобразным существом. И еще одно наблюдение, которое сделал Максим после получаса ходьбы: несмотря на то, что скафандр весил прилично, усталости не ощущалось. Создавалось ощущение того, что сила тяжести в тоннеле была меньше, чем вне его.
        Путники прошли уже изрядное расстояние. Наконец Дженс подал знак остановиться.
        - Дальше придется передвигаться ползком, - сказал Дженс. - Немного, метров двести, но на максимальной скорости.
        - Почему? - удивленно спросил Максим.
        - По полу, - с некоторым раздражением ответил Дженс. - Там увидишь, что к чему. И не вздумай приподниматься или останавливаться. Гнев Богов настигнет мгновенно.
        - Понял, - откликнулся Максим, решительно ничего не понимая.
        Дженс опустился на пол, распластался и, не поднимая головы, быстро двинулся вперед. Максим последовал его примеру. Некоторое время он слышал в наушниках лишь хриплое дыхание Императора, но вскоре его перекрыли щелчки, напоминавшие электрические разряды. Это впечатление дополнили яркие световые вспышки, которые, несмотря на то, что Максим даже не пытался поднимать головы, слепили и заставляли жмуриться. Постепенно единичные щелчки слились в единое басовито - угрожающее гудение, но спустя несколько секунд оно внезапно оборвалось.
        - Все, можно вставать, - сказал Дженс. - Фу, я весь мокрый, как будто только что искупался.
        - Я не лучше, - отозвался Максим, поднимаясь на ноги. - Давненько так не тренировались.
        Он огляделся по сторонам. Широкий тоннель закончился, и теперь они стояли в огромной пещере. Стены и сводчатый потолок ее также был покрыт янтарными камешками, а в центре темнело огромное подземное озеро.
        - Сейчас, - пробормотал Дженс и направился вдоль берега. - Иди за мной.
        Максим повиновался. Они прошли немного вперед и остановились рядом с небольшим сооружением, напоминающим каменный постамент. Дженс снял с руки перчатку и положил ладонь на его верхнюю поверхность, которая тут же начала излучать слабый малиновый свет.
        - Готово, - произнес Император. - Давай чертежи.
        Максим передал бумаги, которые Дженс аккуратно подравняв, положил на камень. Затем он вынул из кармана предмет, который оказался стеклянным сосудом, до половины заполненным темной жидкостью. Присоединив его к чертежам, Император обхватил Максима за талию, увлекая его на прежнее место, к выходу из тоннеля.
        - Быстрее, быстрее, - почти выкрикнул он, переходя на бег.
        Максим, еще не понимавший всех этих действий, тем не менее, воздерживался от вопросов, прекрасно понимая, что в данной ситуации лучше всего смотреть и запоминать. Вопросы можно будет задать и позже.
        Они остановились и в тот же миг зеркало озера начала светлеть. Вскоре цвет его из темно - синего преобразовался в молочно - белый, а на спокойной до этого поверхности появилась легкая рябь. Одновременно с этим Максим ощутил легкую вибрацию, исходящую от грунта. Это было похоже на начинающееся землетрясение, но внезапно раздавшееся низкое гудение, подействовало успокаивающе. Где-то под землей явно начал работать мощный механизм.
        - Пройдем на смотровую площадку, - сказал Дженс, указывая рукой вверх. - Оттуда наблюдать удобнее и безопаснее.
        С площадки, действительно, смотреть было гораздо удобнее. Максим неожиданно вспомнил, что все происходящее может быть интересно не только ему одному. Он осторожно, чтобы не заметил его спутник, стащил перчатку с руки и направил перстень в сторону озера, которое опять поменяло цвет на светло красный. Под водой, или чем-то другом, что находилось в огромной чаше, явно происходила сложная работа. Из глубины, один за другим, начали подниматься огромные воздушные пузыри. Они лопались со страшным шумом, создавая высокую волну, заливавшую весь берег.
        Цвет жидкости в водоеме постоянно менялся, последовательно проходя весь спектральный диапазон. Вначале это происходило медленно, но постепенно темп увеличился настолько, что от постоянного мелькания в глазах начала кружиться голова.
        Внезапно этот гигантский калейдоскоп прекратился. Жидкость в озере начала светлеть, и вскоре стала прозрачной. Наступившая тишина давила на уши не меньше чем только что закончившаяся какофония звуков. И тут Максим увидел, как из глубины озера поднимается нечто огромное. С каждой секундой это тело приобретало четкость и когда оно с шумным плеском выскочило на поверхность, удивлению субмарин - мастера первого ранга не было предела. В нескольких десятках от него на воде покоилась субмарина ослепительно белого цвета. Внешне она в точности походила на чертеж.
        «Элементарная биомеханика, - подумал Максим. - Почти такая же, которой пользуемся мы на Земле. Теперь понятно, почему наблюдатели не разглядели верфей. Они попросту выращивают свои корабли. Как репку или картофель. Но откуда у них такая сложная технология?»
        - Все, - каким-то будничным голосом произнес Дженс. - Это твоя субмарина, барон. Пошли обратно. Автоматика позаботится обо всем остальном. Завтра лодка будет ждать тебя у пирса.
        Прежней дорогой они вернулись в императорские покои, где, приведя себя в порядок, уселись за стол и отдали должное еде и напиткам. На экспедицию в подземную пещеру ушло не менее шести часов, так что аппетит, с которым поглощалась пища, был вполне понятен. И тут Максим решился и задал вопрос, который долго вертелся у него на языке. Произнесено это было между двумя глотками вина, как будто, между прочим.
        - Ваше Величество, сегодня вы открыли мне, пожалуй, самую главную тайну Империи. Почему?
        - Почему именно тебе, ты хочешь сказать? - переспросил его Дженс. - Понимаешь, в чем дело… - он внимательно посмотрел в глаза собеседнику. - Я внимательно присматриваюсь к тебе, и с каждым днем убеждаюсь в том, что ты достоин высшего доверия. Поэтому, ты сегодня видел то, чего удостаивались очень немногие. Почему ты попал в их число? Потому что отныне именно тебе я доверяю строительство подводного флота. У меня и без того хватает работы.
        - Но ведь я так ничего и не понял, - почти искренне сказал Максим.
        - Там и не нужно ничего понимать, - устало произнес Дженс. - На то он и дар Богов, чтобы воспринимать его таким, какой он есть, и не пытаться проникнуть в его природу.
        - Дар Богов?!
        - Именно так, - подтвердил Император. - Мои предки его получили сразу в готовом виде. Главное условие, которое перед ними было поставлено: пользуйтесь, но не пытайтесь влезать руками. И еще одно. Увиденную тобой систему необходимо подпитывать.
        - Чем?
        - Видел емкость, которую я поставил на плиту? В ней так называемая «Кровь Богов». Сейчас запасы ее у меня подошли к концу, и их необходимо пополнить. Именно для этого я и готовлю набег на северное побережье, в котором тебе надлежит сыграть решающую роль. Основные силы нашего флота пойдут на отвлекающий маневр, с целью увести в сторону все силы береговой охраны. Они пограбят немного, если найдут что-то достойное, а тебе же в это время необходимо проникнуть на Зеленый остров и добыть там «Кровь Богов». Все подробности в пакете, который ты получишь перед отплытием, а вскроешь по прибытию на место. А теперь - давай отдыхать.
        - Зеленый? - переспросил Максим. - Знакомые места…
        - Тем лучше, - буркнул император. - Все, хватит рассказов, я устал зверски.

* * *
        - Интересную историю ты мне сейчас рассказал, Максим. - Сикорски задумчиво потер пятерней лысину и потом добавил. - Все это очень напоминает историю пятнадцатилетней давности на планете Саула.
        - А что там произошло?
        - Понимаешь, планету эту обнаружили, в общем-то, случайно. Трое туристов решили почему-то отдохнуть не на тривиальной Тагоре, а захотели попробовать открыть что-то свое, новенькое. Ну и открыли. Населенная планета, гуманоиды земного типа. Общество на уровне раннего средневековья, угнетение человека человеком в полном объеме, и никаких признаков промышленной революции. Но, при этом, наши туристы столкнулись с одним феноменом. Недалеко от концентрационного лагеря, где содержались политические противники существующего режима, они обнаружили две бездонные ямы, соединенные между собой многокилометровым шоссе. Сразу же бросилось в глаза, что по нему беспрерывным потоком двигались машины самой различной конфигурации и, скорее всего, назначения. К местным жителям они не могли иметь никакого отношения просто по определению. Примитивное средневековье не способно породить атомные двигатели. Аборигены, надо отдать им должное, все же заинтересовались явлением, и пытались проникнуть в его суть: они использовали заключенных для вывода отдельных машин-автоматов с шоссе, а потом старались понять принцип управления
ими.
        - Машины? Как это… Откуда же они там появились?
        - Выползали из одной ямы, а проваливались в другую.
        - Я не о том. Вы же сказали, что они не имели отношения к тамошней цивилизации. Чьи же они тогда были?
        - Комиссия по контактам пришла к выводу, что это следы деятельности Странников.
        - Что за Странники? Помнится, это ваше прозвище в стране Неизвестных Отцов.
        - Это совпадение и не больше. Просто я первым выдвинул предположение, что в Галактике существует очень древняя раса, которая и осуществила Посев, дав начало разумной жизни на разных планетах. В шутку и меня прозвали Странником. Но я вот что хочу сказать: дело в том, что Саула не единственное место, где земляне обнаружили вещественные доказательства существования Странников. Кроме того, они оставили искусственные спутники рядом с Владиславой, излучатель в стране Отцов, который ты относительно недавно благополучно угробил.
        - Кто старое помянет - тому глаз вон.
        - Кто забудет - тому оба! Но, ближе к делу. Судя по твоему рассказу, стены тоннеля, по которому вы шли с императором, также отделаны янтарином, да и сам процесс «рождения» субмарины очень напоминает то, что происходило на Сауле. В общих чертах, конечно, но все же. На Сауле Странники действовали как-то безвозмездно, а здесь у них любовь с интересом. В том, что Странники и Боги - это одно и то же, я даже не сомневаюсь. Эх, посмотреть бы на них самому, хоть одним глазком!
        - Мне уже тоже захотелось. Сделаю все возможное для этого.
        - Ладно, давай вернемся к нашим делам. Что за рейд там затевается?
        - Будет предпринято нападение на побережье, в котором примет участие почти весь подводный флот. Цель нападения - отвлекающий маневр. Главная же задача - проникновение моей лодки на остров Зеленый, откуда мне надлежит вывести «Кровь Богов».
        - Это еще что за «Кровь»?
        - Судя по всему - это жидкость с очень сложным составом. Предполагаю, что она необходима Богам, или Странникам, если угодно, для подержания жизненных сил. В обмен на нее они дают потребные Империи изделия, в первую очередь, субмарины и оружие.
        - Понятно. Хорошо, продолжай набирать очки, добывай «Кровь», двигайся вверх по служебной лестнице, а мы постараемся уничтожить максимально возможное число субмарин. Хотя, честно говоря, это мартышкин труд.
        - Почему?
        - Ты привезешь новый запас «Крови» и флот быстро восстановится. И это в то время, когда экономика Империи должна заниматься мирным строительством.
        - Можно попробовать уничтожить устройство в тоннеле.
        - Ни в коем случае. Ты уже однажды «поработал», до сих пор расхлебать не можем. Есть у меня одна идея.
        - Какая?
        - Постарайся мне сделать портрет твоего императора. Желательно, как можно более детальный.
        - Обнаженный, что ли?
        - Это было бы идеальным вариантом.
        - Надо подумать.
        - Думай. Все время думай. И давай отчаливай на свои Острова, а то, как бы тебя там не хватились.
        Глава 15
        Пройдя сквозь минные заграждения, огромная белая субмарина вошла в прибрежные воды Островной Империи. Можно было всплывать.
        Их уже ждали. Медленно, почти торжественно, с экипажем, стоящим на палубе в парадном строю, лодка вошла в бухту Столицы и направилась к месту своей постоянной стоянки. Прогремел приветственный залп береговых орудий: на берегу уже получили сообщение об успехе похода.
        Легкий толчок и судно замерло у причала. Максим вскинул руку к козырьку фуражки, салютуя встречающим, впереди которых стоял, вскинувши вверх обе руки, Император Дженс.
        Доклад получился коротким, но Максим уже чувствовал, что скоро ему придется живописать во всех подробностях то, как проходило плавание.
        Так оно и вышло. Через полчаса в рабочем кабинете Императора он начал рассказ. Дженс слушал своего фаворита с горящими глазами…

* * *
        - Стоп машина! Перископ на поверхность! - отдал команду Максим и через несколько секунд прильнул глазами к прохладным окулярам оптического прибора. Перед ним раскинулась бухта островка, знакомого ему еще со времен «побега» из плена и «возвращения» в Империю. Все тот же прибрежный пляж, за которым раскинулись густые заросли тропического леса, казавшегося с большого расстояния, и из-за полного безветрия, нарисованными на холсте. Казалось бы, все тихо, можно спокойно всплывать и, не таясь подходить к берегу. Нет, торопиться не нужно, спешка, частенько, дорого обходится торопыгам. Максим еще раз внимательно, стараясь не пропустить даже малейшей детали, принялся осматривать берег. Груда камней, отдельно стоящее дерево… а что это за белый предмет? Похоже на кусок тряпки, привязанный к кусту. Зачем он там висит? Ну-ка, ну-ка…
        - Боцман, подойди сюда, - сказал Максим, не отрываясь от окуляров. - Мне требуется «свежий» глаз.
        Рядом не докладывая, задышал здоровяк Васор, гроза рядового состава субмарины.
        - Посмотри-ка ты, - Максим отошел от перископа, уступая место боцману. - От твоих глаз ничего не скроется. Заметишь что подозрительное - скажи.
        Васор занял его место у перископа и, тяжело сопя, принялся крутить влево - вправо рукоятки прибора. Наконец он замер, некоторое время стоял неподвижно, а затем сквозь зубы проговорил.
        - Кажется этот островок не такой уж необитаемый, ваш - ство. Клянусь, кто-то поспел сюда раньше нас.
        - С чего ты взял? - бесстрастно спросил Максим.
        - Тряпка на кустах, - ответил боцман, не отрываясь от перископа. - Похоже на какой-то знак или памятку. А чуть в стороне камни видны, за которыми виднеется шлюпка, ваш - ство. Едва заметно, но все же.
        - Вот и мне то же самое показалось, - подтвердил Максим, покусывая губы. - Значит, не ошибся.
        Он задумался. Васор стоял рядом, не мешая начальству. Наконец Максим принял решение.
        - Переходим на режим соблюдения полной тишины, - сказал он чуть слышно. - Лишние хождения по лодке прекратить. Акустику - слушать вражескую субмарину. Она должна быть где-то рядом. Вести за берегом постоянное наблюдение. Подготовить трех опытных пловцов для немедленного десанта. Все.
        Боцман подбросил руку к голове, развернулся и исчез с мостика.
        - Вы бы отдохнули, барон, - обратился к нему первый помощник по фамилии Курриш. Лишь одному ему, учитывая дворянское звание, солидный срок службы, и многочисленные заслуги, Максим дозволял некоторую фамильярность в обращении. - Двое суток ведь без сна уже. Идите, я тут сам справлюсь.
        - И в самом деле, - зевнул Максим. - Пойду сосну. Если случится что-то, даже не очень серьезное, буди меня.
        Он прошел в свою небольшую, но уютную каюту, расположенную рядом с мостиком, не раздеваясь, прилег на диван, и едва голова коснулась валика подушки, провалился в сон.
        В нем Максим шел по широкому полю родной планеты. Густая трава приятно гладила босые ноги, приглашая прилечь на нее, чтобы все тело насладилось ее шелковистой нежностью. Он упал на спину, подставил лицо теплым лучам солнца, зажмурился, и тут же почувствовал, как кто-то настойчиво трясет его за плечо. Максим сладко потянулся, не открывая глаз сел, и потряс головой.
        - Акустик услыхал посторонний шум, - услыхал он шепот Васора.
        - Хорошо, давай его сюда, - ответил Максим, пытаясь выгнать из себя остатки сна. - Фу, как и не спал вовсе!
        - Может кофе? - спросил Васор, с сочувствием глядя на командира.
        - Да, братец, организуй, пожалуйста. - Максим сунул голову под кран и включил холодную воду. - И сделай предельно крепкий, - добавил он.
        Освежающая процедура вернула его к реальности. Максим вытер голову пушистым полотенцем, затем отпер дверцу сейфа и достал оттуда пакет, переданный ему Императором. В нем находились инструкции. Максим еще раз перечитал бумагу, написанную ровным почерком Дженса, в которой тот объяснял, где и как необходимо взять Кровь Богов. В пещере имеется неглубокий колодец, в котором и находится эта волшебная жидкость. Откуда она появляется - загадка природы. Один раз в два года ее из колодца забирают, используют по назначению, а за это время колодец опять наполняется. К инструкции прилагалась карта острова с пометками, сделанными Императором. Максим расстелил ее на небольшом столике и, откинувшись на спинку стула, стал ждать прихода разведчиков.
        Но первым в каюту вошел Васор с подносом, на котором стояла чашка кофе и тарелочка с печением.
        - Прикажите акустику подождать, или…
        - Или. Пусть входит, время дорого.
        Васор исчез. Через несколько секунд дверь бесшумно открылась, и вошел акустик по имени Таррс.
        - Ваш - ство, разрешите доложить! - начал он.
        - Да, давай поближе сюда, - сказал Максим, прихлебывая горячий, страшно крепкий кофе, от первых же глотков которого в голове прояснилось. - Ну, что ты там услыхал.
        - Посторонний шум, ваш - ство, - ответил Тарс. - Звук металла на неизвестном мне подводном объекте. Осмелюсь доложить, что по моим предположениям это субмарина. Видимо, у них что-то упало на борту.
        - Далеко она?
        - Нет, совсем рядом, - Тарс подошел к карте, наморщил лоб и, немного поколебавшись, взял в руки карандаш. - Вот тут мы находимся, - он поставил жирную точку, а здесь - они. - Он бесшумно пошевелил губами, подсчитывая в уме расстояние и, подвел итог. - Два, максимум два с половиной дина, ваш - ство.
        Хорошенькое дело, - сквозь зубы проговорил Максим. Он еще раз посмотрел на карту. Два дина - это четыреста метров в привычных земных мерках. Можно чуть - чуть приблизиться, сократить расстояние, но стоит ли рисковать? Пожалуй, нет. Лучше ждать дальнейшего хода событий, а уж потом действовать по обстановке, быстро и решительно.
        - Хорошо, - сказал Максим, отрывая взгляд от карты. - Благодарю за службу, свободен.
        Матрос четко повернулся и покинул каюту. Максим некоторое время после этого еще размышлял. На берегу находится группа, которая, скорее всего, высадилась с субмарины неизвестного происхождения, которая находится в подводном положении недалеко от его лодки. Каковы бы не были цели экипажа неизвестного судна, в данном случае, они мешают его миссии, а это означает лишь одно: на острове находится противник. Теперь дальше. Подводный флот сейчас только у одного государства, а значит, эта лодка совсем недавно покинула Острова. Логика подсказывает, что экипажем субмарины командует брат нашего Императора Аган. Он еще не потерял надежды вернуть себе престол, а сделать это может только одним способом - перехватить «Кровь Богов», поставить страну на грань экономической катастрофы, после чего выйти на политическую сцену «во всем белом», продиктовав свои условия и правила дальнейшей игры. Вот и весь расклад Агана, и нужно ему помешать исполнить задуманное.
        Обдумав все это, Максим вызвал по селектору мостик.
        - Слушаю вас, барон, - откликнулся Курриш.
        - Зайдите в мою каюту, - сказал Максим. - Нужно обсудить предстоящую операцию.
        Помощник не заставил себя ждать.
        - Присядьте, - пригласил его Максим. - Обстановка у нас такая… - он постарался, опуская ненужные детали, рассказать Курришу сложившееся положение вещей.
        Тот, выслушав командира не перебивая, затем внимательно изучил карту и лишь после этого осмелился высказать свое мнение.
        - Сложное дело, - сказал он. - Можно, конечно, десант на берег, но не исключено, что там, ожидая нападение, выставили наблюдателей. Тогда неизбежна большая драка, исход которой невозможно предугадать.
        - Да, я тоже думаю, что открытая высадка исключена - нас просто расстреляют, как слепых котят.
        - Операцию возможно провести только ночью. Высадить на берег несколько групп и постараться окружить лагерь и передавить их там.
        - Ночью? - Максим с улыбкой посмотрел в глаза помощнику. - Это гораздо лучше. Но при одном условии.
        Курриш непонимающе вскинул брови.
        - Если наши враги не начнут сворачивать свое пребывание на острове еще засветло. Тогда нам необходимо будет предпринимать какой-то неожиданный ход.
        - Тогда остается ждать?
        - Именно. Быть в постоянной готовности, особенно боевым пловцам. Я сам их поведу.
        - Барон!
        - Не возражайте, Курриш. Это мое дело, и мне отвечать перед Императором за его исход. Когда их лодка всплывет, а мы выйдем из торпедных аппаратов, начинайте медленное сближение. Как увидите, что мы осуществили захват, также всплывайте. А сейчас ступайте на мостик, и скажите боцману, чтобы мне принесли гидрокостюм.
        - Слушаюсь.
        Через несколько минут в каюту вошел Васор.
        - Ваш - ство, - сказал он с укоризной. - Стоит ли подвергать свою жизнь…
        Максим не дал ему договорить. Он посмотрел на «грозу подводного флота» так, что тот моментально увял, словно вовремя неполитый цветок.
        - Давайте, я вам помогу, - буркнул боцман и начал с отеческой заботой облачать командира в гидрокостюм.
        Затем Максим прошел на мостик. Там приказал усилить наблюдение за берегом, а сам присел, и незаметно для себя вновь задремал. Впрочем, долго рассиживаться ему не позволила изменившаяся обстановка.
        - Ваш - ство, - раздался возле уха быстрый шепот. - Просыпайтесь, на берегу появились люди.
        - Сколько времени? - спросил Максим, быстро вскакивая.
        - Четверть девятого, - ответил Курриш. - Уже смеркается.
        Максим прильнул к перископу, и увидел на берегу группу из четырех человек, кативших большую металлическую бочку. В тот же миг в бухте вспенилась вода, и на поверхности появилась боевая рубка, а затем и вся вражеская субмарина.
        - Вперед! - сам себе скомандовал Максим и направился в сторону носового отсека, где располагались торпедные аппараты. Там его уже поджидала тройка боевых пловцов, готовых выполнить любой приказ командира. Они были вооружены ножами и короткими бесшумными автоматами.
        - Я впереди, остальные следуют за мной, - сказал Максим, после чего взял в рот загубник кислородного аппарата и надвинул маску.
        Они вышли в воду одновременно и, повинуясь знаку старшего, устремились за ним. Максим, как и Турренсок, всегда считался отличным пловцом, и сейчас плыл так, как будто стремился побить мировой рекорд. Но и ребята не уступали ему, держались рядом. Вода в бухте была достаточно мутноватой, рассмотреть в ней что-то было трудновато, да на это и не было времени, необходимо спешить. По расчетам Максим, а у его группы была достаточная фора перед соперниками. Тем предстояло погрузить тяжелую бочку в лодку, и преодолеть с ней гораздо большее расстояние. Впрочем, и пловцам нужно было проделать определенную работу, обезвредив экипаж субмарины, причем сделать это надлежало быстро, и как можно более тихо.
        Корпус лодки, который под водой напоминал огромную сферу дирижабля, появился перед глазами неожиданно. Максим остановился, и подал знак своим подчиненным сделать то же самое, приблизившись к нему.
        Пловцы поняли ему и, сгрудившись, приготовились к дальнейшим распоряжениям. Максим указал пальцем на себя, затем на самого рослого моряка и показал, что им надлежит заходить с кормы. Товарищи приняли у них кислородные баллоны, ласты, после чего оба диверсанта пошли на поверхность.
        Тьма уже сгустилась настолько, что можно было рассчитывать на неожиданность. Максим осторожно поднял голову на поверхность и осмотрелся. Возле главного люка, со стороны обращенной к подплывавшей шлюпке, стоял один наблюдатель. Второй же, обойдя рубку, собрался справить малую нужду. Напарник Максима понял ситуацию без подсказки. Он погрузился в воду, а, вынырнув из нее, быстрым движением метнул в свою жертву нож. Моряк умер сразу, не успев что-то понять и произнести хотя бы звук. Он не упал в море, а как по заказу мягко осел на палубу. Здоровяк знал свое дело. Максим не успел и глазом моргнуть, как его напарник уже стоял рядом с покойником, снимая с него куртку и напяливая ее прямо на гидрокостюм. Потом он высунулся из-за рубки, что-то сказал второму наблюдателю и, дождавшись, когда тот подойдет к нему, сделал быстрый выпад. Подхватив свою жертву, он переместил его подальше от любопытных глаз за рубку, а сам ушел на его прежнее место. Максим проплыл вдоль корпуса субмарины и, ухватившись за поручень, взобрался на палубу. Он повторил трюк здоровяка с переодеванием и начал помогать оставшимся в воде
диверсантам. Когда те присоединились к нему, Максим прошептал:
        - Контролируйте люк, ждите и будьте готовы в любой момент вступить в бой. Мы пошел встречать гостей.
        Шлюпка уже проделала большую часть путь. Она шла с трудом: по всему было видно, что груз тяжел, и это отрицательно сказывается на скорости движения.
        - Не поднимая шума, - прошептал Максим здоровяку.
        Тот в ответ кивнул, мол, не впервой, мог бы и не предупреждать.
        Наконец шлюпка ткнулась в борт субмарины, и оттуда крикнули:
        - Эй, на посудине, держи конец!
        Максим поймал брошенный канат, привязал его к поручню, и в ответ сбросил две веревки. Люди в шлюпке обвязали ими бочку, после чего скомандовали:
        - Все, можете тащить!
        Одно усилие, и бесценный груз поднят. Следом за ним на лодку один за другим начали подниматься сопровождающие его лица. Их было четверо, и силы были равны, но фактор неожиданности сыграл свою роль. Несколько секунд потребовалось Максиму и его бойцам для того, чтобы нейтрализовать врагов. Их связали крепким шнуром, заклеили пластырем рты, и оставили лежать рядком на свежем ветерке.
        Оставалось обезвредить тех, кто оставался внутри субмарины. Один за другим боевые пловцы скользнули в люк, а дальше действовали, как единый, хорошо отлаженный механизм. Не произведя ни единого выстрела, действуя лишь ножами, они быстро захватили судно. Лишь после этого Максим подал условленный сигнал специальным фонарем Курришу.
        Пока их лодка шла на сближение, Максим приказал освободить рот одного из пленных и устроил ему допрос. Очень скоро он знал все, что ему было нужно. На острове оставалось еще восемь человек во главе с Аганом. Все они пока находятся в глубине острова, и шлюпка должна была вернуться за ними.
        - Не станем заставлять их ждать, - решил Максим. - Курриш, вы остаетесь за старшего. Перегружайте бочку на нашу лодку, а эту затопите. Семь человек, - он пальцем указал, кто именно, - марш в лодку. Десантируемся на берег…
        - Вот, собственно, и все, - закончил свой рассказ Максим. - Бой был коротким, настолько неожиданным стало наше нападение. С нашей стороны лишь один нижний чин получил легкое ранение, а противник, потеряв сразу четырех, счел за благо сдаться.
        - Как вел себя Аган? - с неподдельным интересом спросил Дженс.
        - Ваш брат, Ваше Величество, в момент атаке не был в состоянии адекватно воспринимать окружающий его мир.
        - Что так?
        - Он был мертвецки пьян, и по этой причине спал, - без тени улыбки сообщил Максим. - Даже стрельба не разбудила его.
        - Пьян… - Дженс машинально повертел в руке бокал вина, и отставил его в сторону. - Что ж, будем считать, что он пропил свой шанс поставить Империю на колени. Теперь Империя поставит на колени его. Спасибо, барон, вы отлично выполнили порученное вам дело. Но есть и крайне неприятная новость, если говорить о десанте вообще. Со скорбью можно констатировать полный его разгром: из тридцати пяти субмарин вернулись только шесть. Да и на тех экипажи изрядно потрепаны. Да, пощипали нас основательно! Такое ощущение, что на Материке о десанте знали и заранее были готовы к его отражению. Теперь придется восстанавливать флот, так что ваш успех, на фоне общей неудачи, пришелся как нельзя кстати. «Кровь богов», добытая вами, поможет новому строительству. А вот с экипажами просто беда: придется формировать их из совсем молодых ребят.
        Дженс нахмурился, встал и поднял бокал.
        - Давайте помянем всех погибших! - произнес он.
        Максим также встал. Они отпили вина, и некоторое время стояли молча. Наконец Император пришел в себя, и совершенно спокойным ровным голосом произнес:
        - Вы достойны самой высокой награды барон, но я пока даже не придумал, какой она будет. Пока отдыхайте, набирайтесь сил, думаю, недели вам для этого вполне хватит. За это время я обязательно что-то придумаю.
        В этот момент в голове Максима пронеслась шальная мысль.
        - Ваше Величество, разрешите мне на эту неделю поехать в родовое поместье, - сказал он. - Там требуется навести порядок. А после жду Вас к себе в гости. Ваш визит в замок Кейзо станет наилучшей наградой для меня.
        Дженс при этих словах слегка усмехнулся, подошел к стоящему на столике телефону и произнес в трубку:
        - Роту строителей с завтрашнего дня на неделю в распоряжение субмарин мастера первого ранга Турренсока Кейзо.
        - Думаю, такая помощь Вам не будет лишней, - добавил он, возвращаясь к обеденному столу.
        - Благодарю Вас, Ваше Величество! - ответил Максим, вставая. - Ваша доброта не имеет границ!
        - Полно, барон, - замахал рукой Дженс. - Поверьте, это мелочь, по сравнению с тем, что вы для меня сделали. Не стоит…
        - Разрешите быть свободным? - спросил Максим, понимая, что аудиенция завершена.
        - Да, отдыхайте…
        Глава 16
        Следующая неделя выдалась для Максима весьма хлопотной и пролетела как-то уж очень быстро. Но зато и восстановительные работы в замке Кейзо шли небывалыми темпами. Военные строители старались вовсю, и у них на то были веские причины: заказчик не ограничивался тем, что давал задания, но и придирчиво проверял все сделанное. Но не боязнь какого-то наказания заставляла людей трудиться по четырнадцать часов в сутки. Для них существовал совсем другой стимул - ежедневная оплата за качественный и добросовестный труд по тройному тарифу. Понятное дело, каждый стремился заработать как можно больше.
        Максим не скупился: за несколько веков бароны Кейзо накопили изрядное состояние, а сознание скуповатого, но в данный момент подчиненного, а потому, безвольного Турренсока, без колебаний подсказывало номера банковских счетов.
        Но не только ремонтом занимались строители. Несколько человек возводили во дворе замка совершенно новый объект, назначение которого было неведомо даже им, видавших всякие виды, мастерам. Прежде всего, необычен был выбор материала: не камень, не кирпич, а обыкновенная древесина, стоившая на Островах, к слову сказать, недешево. По эскизам, которые выполнил сам подрядчик, а потом еще показавший, каким образом следует увязывать между собой бревна, строилась настоящая русская баня.
        Обитатели Империи привыкли мыться в ванных или душе. Они не имели ничего, даже отдаленно напоминающего то, чему на Земле слагались песни.
        Еще с раннего детства Максим впервые попал в подобный деревенский храм гигиены, и с тех пор, особенно после сильного физического напряжения, всегда старался восстановиться в старинной, как мир, парилке. Именно этой новинкой он хотел удивить Дженса, а заодно выполнить поручение Сикорски - показать Императора в его первозданном виде. Поэтому, возлагая на баню большие надежды, Максим не только контролировал, но и сам активно участвовал в ее сооружение.
        Но сложнее всего оказалось даже не строительство, а совсем другое - заготовка веников для парилки. Привычных для любого землянина берез и дубов, на Саракше, понятное дело, не росло, а потому пришлось что-то придумывать, импровизировать. В конечном итоге Максим остановил свой выбор на ристе - дереве, отдаленно напоминающем финиковую пальму, листья которой, по словам местных знахарей, обладало целебными свойствами.
        Но и этим хлопоты не ограничились. В условиях тотального дефицита в стране всего и вся, необходимо было проявить изрядную смекалку и сноровку, чтобы достать необходимые стройматериалы - кирпич, цемент, стекло. И не только это. Дезертиры основательно «похозяйничали» в поместье, разграбив и унеся все, что только было возможно, и Максим потратил немало времени объезжая столичные магазины, скупая в них мебель, посуду, ковры, постельное белье, и еще кучу всего того, без чего нормальный баронский замок просто не может нормально существовать.
        Рядом с ним постоянно находился верный Хорек. После того, как Максим провел с ним сеанс внушения, он быстро пошел на поправку, правда, все же не так, как если бы он был жителем Земли. Помощь, которую оказывал денщик, можно смело назвать бесценной. Бывший уголовник, при помощи какого-то особого чутья, присущего только ему одному, мог разыскать старинный канделябр, письменный прибор двухсотлетней давности, редкой красоты фарфор, и еще кучу разных мелочей, способных произвести впечатление на самого взыскательного гостя замка Кейзо.
        Все старания были не напрасны, и спустя шесть дней, сидевший в Максиме Турренсок, констатировал, что поместье, несколько веков верой и правдой служившее его предкам, сейчас выглядит жилищем, достойным старинного рода.
        Высокий гость проявил изрядную пунктуальность, свойственную большинству военных, и не заставил себя ждать. Утром следующего, после окончания всех работ, дня, Дженс прислал курьера с письмом. В нем Император извещал, что его неофициальный визит в замок господина барона Турренсока Кейзо, состоится сегодня после полудня.
        Максим вызвал к себе управляющего и, не называя конкретного лица, сообщил, что скоро прибудет очень важный для него гость. А потому, всех лишних и праздношатающихся из имения надлежит на время удалить, оставив только действительно нужных людей. Управляющий осведомился насчет того, на сколько персон надлежит готовить обед. Здесь Максим ничем не мог ему помочь, потому как даже не представлял численный состав Императорской свиты. Немного подумав, он махнул рукой и с неуверенностью произнес:
        - Готовьте, братец, человек так на сто! Гулять, так гулять.
        Находившийся рядом Хорек как-то странно хрюкнул, словно подавился, потом попробовал было возразить, в том смысле, что широта души, она, конечно, качество, очень достойное, присущее лишь избранным особам, но где-то ж нужно и меру знать. Но Максим посмотрел на своего ординарца - денщика так, что тот осекся на полуслове и побежал вслед за управляющим исполнять барскую волю.
        В полдень Максим поднялся на главную башню. Ступени новой лестницы слегка поскрипывали под ногами, как бы напоминая о делах не так давно минувших дней. Почти сразу же хозяин замка заметил пыльный шлейф, поднятый приближающимся эскортом императорских автомобилей. Спустя несколько минут в широко распахнутые ворота въехали пять машин. Первыми, держа в руках автоматические пистолеты, выскочили натасканные телохранители, мгновенно оценившие степень возможной опасности для венценосной особы, и лишь убедившись, что угрозы нет, открыли дверцу бронированного «Империала», давая возможность явить себя Дженсу.
        Распахнув руки, он двинулся к успевшему спуститься с башни Максиму. Император был одет в легкий охотничий костюм, отчего встречавший его в парадном мундире хозяин замка, почувствовал себя несколько стесненным.
        Гость почувствовал это и, заключив субмарин мастера первого ранга в могучие объятия, произнес:
        - Я же предупредил, что мой визит будет неофициальным. Не стоило так уж себя изнурять в такую-то духоту!
        - Что вы, Ваше Величество, - смущенно постарался оправдаться Максим. - Разве можно… Не всякий ведь день ко мне приезжают такие гости…
        - Полноте, барон, давайте по-простому! - воскликнул Дженс. - Можно ведь хоть здесь обойтись без этих утомительных дворцовых церемоний, и на несколько часов вспомнить, что мы обычные молодые люди, любящие повеселиться и даже подурачиться. А, как у нас обстоят дела с развлекательной программой?
        - Это я вам обещаю, Ваше Величество, - улыбнувшись, ответил Максим. - Есть у меня одна «домашняя заготовка», сюрприз, который, надеюсь, вас удивит и порадует.
        - Ну, вот, совсем другое дело! - с чувством хлопнув Максима по плечу, произнес Дженс. - А то расфуфырился здесь… Обед, наверное, заказал персон на сто… Ничего этого не нужно, пусть все будет, как в деревне - что есть, то и на стол! Кстати, перекусить бы с дороги - совсем не помешает.
        Максиму оставалось лишь пожать плечами. Что ж, большую часть грандиозного обеда, рассчитанного на самых взыскательных господ, придется съесть простым деревенским мужикам и бабам. Пусть и у них, хотя бы раз в жизни, будет праздник, о котором они станут вспоминать до конца своих дней.
        Они не спеша направились к баронскому дворцу. По пути Дженс крутил головой, восхищенно цокая языком, а, заметив странное бревенчатое сооружение, указал на него пальцем и спросил:
        - А это, что такое?
        - Это, Ваше Величество, тот самый сюрприз, о котором я вам говорил.
        - Вы собираетесь показать мне его сейчас же?
        - Нет, сейчас оно еще не готово, давайте несколько попозже.
        - Вы интригуете, барон, - засмеялся Дженс, и шутливо погрозил пальцем. - Учтите, я крайне любопытен до всяких таких штук, а мое терпение не безгранично.
        - Учту, Ваше Величество, - смиренно склонил голову Максим, и, подозвав жестом находящегося неподалеку Хорька, сказал ему вполголоса. - Давай, начинай топить, только все делай, как я учил.
        Хорек кивнул в знак понимания, и поспешил в баню.
        Осмотр дворца не занял много времени. Император задержался лишь в библиотеке. Он задумчиво провел пальцем по корешкам стоявших на стеллаже богато оформленных книг, которые собирались многими поколений Кейзо, и которые удалось сохранить от дезертиров в подземном тайном хранилище. Задержавшись взглядом на переплетенном в кожу томе, Дженс снял его полки, раскрыл наугад и хорошо поставленным голосом прочитал: «У государства есть лишь две задачи. Во-первых, всячески заботиться и защищать своих граждан всегда и повсюду, ибо они создают богатство страны. И, во-вторых, не мешать им заниматься тем, что не противоречит законам. Законы же должны быть строгими и не выходить за рамки общественной морали. Когда эти две задачи не соблюдаются, а на граждан страны оказывается давление - это неизбежно приводит к недовольству, скрытому, а затем и открытому противодействию. Такое государство не сможет быть долговечным».
        Он захлопнул том, несколько секунд посидел, задумчиво глядя перед собой, а затем прибавил:
        - Каково сказано, а!? Четыре с лишним сотни лет тому назад мой предок Дарри V Премудрославный написал свое «Завещание», в котором каждая строчка - словно математическая формула.
        Максим, не имея что добавить к этому, лишь покивал головой.
        - Кстати, - продолжил Дженс, - нам необходимо поговорить на эту тему.
        - Какую? - не понял Максим.
        - М-м-м… понимаешь… как бы…, - Дженс старался найти нужные слова. - Одним словом, последствия нашего разгромного рейда заставили меня серьезно призадуматься над тем, не нуждается ли наша старая, как мир, Империя в серьезном переустройстве. Короче, в моем окружении не так много умных людей, способных мыслить конструктивно, и вовремя дать дельный совет. Ты как раз из таких.
        На Максима откровения Дженса подействовали ошеломляюще. Что это - искренняя попытка стать просвещенным монархом, или нечто другое? Скажем, проверка на лояльность, своеобразная провокация… Он покусал губы, затягивая время, и, наконец, выдавил:
        - Я предполагал, что Вы приедете ко мне в гости отдыхать, а не решать серьезные государственные проблемы. Но раз так, то мы обязательно побеседуем, Ваше Величество. Только, вначале слегка подкрепимся, а потом будет обещанный сюрприз. А если после него у Вас еще останутся силы и желание говорить о политике, тогда извольте, я готов.
        - Вы опять ввергаете меня в бездну любопытства, барон, - усмехнулся Дженс. - Я уже, буквально, сгораю от него. И мне стало невероятно интересно. Чем таким вы собираетесь меня удивить, о чем я еще ничего не слыхал? Ох, интриган…
        Выходя из библиотеки, Максим перехватил находящегося рядом управляющего, и шепнул ему несколько слов. Тот вначале удивленно вскинул вверх брови, но потом покорно кивнул и побежал в сторону кухни.
        - Прошу, Ваше Величество, нам сюда, - произнес Максим, указывая в сторону небольшого зала. - Пообедаем там.
        Небольшой стол накрыли очень быстро. Максим сам накладывал блюда в тарелки, и при этом старался все пробовать первым, как бы давая понять гостю, что ему не нужно бояться отравления. Похоже, Император прекрасно его понял, хотя и не подал вида. Находясь в прекрасном настроении, Дженс непрерывно шутил, рассказал несколько смешных историй. Он попробовал закуски, отдал должное рыбному супу, кусочку нежирного жареного мяса, поданного в остром соусе, отпил глоток вина, после чего заявил, что утолил голод, и теперь ждет обещанных развлечений.
        - Хорошо, Ваше Величество, - смиренно ответил Максим. - Только ответьте, пожалуйста, на один вопрос: как Вы переносите высокую температуру?
        - Прекрасно, - не задумываясь, ответил Дженс. - Мне нравится, когда стоит жаркая погода. Помнится, как-то мне довелось побывать…
        - Я не погоду имею в виду, - не совсем тактично перебил его Максим. - Речь о настоящей жаре.
        - Не знаю… - Император немного растерялся. - Думаю, что постараюсь выдержать.
        - Тогда пойдемте. Я собираюсь Вас познакомить с новой оздоровительной системой. Главное в ней - воздействие пара на организм, который изгонит из него всю накопившуюся грязь и придает здоровья. Думаю, вам это должно понравиться.
        - Грязь во мне? - засмеялся Дженс. - Вы забываетесь, барон! Перед вами, как - никак Император, богоподобное существо. Ладно, не напрягайтесь так, я пошутил, идемте.
        В сопровождении телохранителей они вышли во двор, и направились к бане, из трубы которой струился сизый дымок. Дженс удивленно разглядывал диковинное строение, а, подойдя вплотную, пощупал рукой бревенчатый сруб, и восхищенно поцокал языком.
        - Интересный способ крепления, - заинтересованно произнес он.
        - А главное, на это не требуется гвоздей, Ваше Величество, - отозвался Максим.
        - Но какая расточительность с вашей стороны, барон, ведь древесина так дорога! Вы транжира!
        - Когда речь идет о здоровье, Кейзо не привыкли скупиться. - Максим скромно потупился.
        Пока они беседовали, телохранители вошли в баню, но задержались в ней ненадолго. Крепкие ребята выскочили наружу, шумно отдуваясь.
        - Все чисто, - выдохнул один из них, вытирая со лба капельки пота. - Но уж больно жарко! Как вы там будете?
        - А мы разденемся догола, - хладнокровно заметил Максим. - Так легче.
        Он распахнул дверь, приглашая Императора войти первым. Следом двинулся один из охранников. Максим не возражал. В предбаннике их встретил обнаженный по пояс Хорек, покрасневшее тело которого лоснилось от пота.
        - Ваше Величество, дозвольте обратиться к субмарин - мастеру первого ранга, - по-уставному обратился он к Дженсу.
        - Валяй, - добродушно буркнул тот, оглядывая просторную комнату.
        Здесь царил идеальный порядок: на вешалке - просторные банные простыни, вдоль стен - мягкие удобные диванчики и массажная лежанка, на столе - чайник.
        - Разрешите доложить, господин субмарин - мастер первого ранга: печь натоплена, температура не превышает заданную вами норму, дрова готовы.
        - Хорошо, голубчик, можешь идти отдыхать, - кивнул Максим. - Я тут сам справлюсь.
        - Что мне нужно делать, барон? - спросил Дженс.
        - Делайте, как я, - скомандовал Максим, сбрасывая с себя одежду и поправляя перстень на руке.
        - Хорошо, - с некоторым сомнением произнес Император, следуя его примеру. - Ты хозяин, тебе и командовать, а мне подчиняться. Думаю, ты хорошо знаешь, что делаешь.
        Они закутались в простыни и прошли в парилку. Там Максим вначале уложил гостя на полок, расположился на другом.
        - Полежите так спокойно, Ваше Величество, вначале нужно прогреться.
        Приятное тепло начало растекаться по телу. Щекоча кожу, по ней побежала первая капля пота, за ней другая, третья…
        Минут через пятнадцать Максим встал, завершая первую фазу процедуры.
        - Я даже немного задремал, - признался Дженс, когда они расположились на диванах. - До чего хорошо и спокойно!
        - Сейчас будет еще лучше, - хмыкнул Максим, наливая в чашку чай, настоенный на целебных травах. - Выпейте это.
        Император взял чашку, и принялся прихлебывать горячий напиток, причмокивая от удовольствия.
        - Нам предстоит вторая стадия, - сказал Максим, вставая.
        - Вторая, так вторая, - охотно согласился Дженс. - Пойдемте.
        На сей раз, хозяин уложил гостя на полок, затем поддал немного пара, и начал осторожно растирать тело Императора ристовым веником, от которого по всему помещению начал распространяться пряный аромат. Дженс блаженно кряхтел от удовольствия. Пот лился с него ручьями. Помассировав так венценосную особу, Максим сделал еще одну паузу.
        Третий заход получился самым коротким, ибо Император с непривычки продержался недолго. Короткие удары веника вызвали у него непроизвольный выкрик, от которого очнулся дремавший в предбаннике телохранитель. Держа пистолет наизготовку, он ворвался в парилку, и едва не выпалил в Максима. От выстрела его удержала лишь представшая его глазам диковинная картина - голого Императора подвергали порке, и он даже не делал попытки, чтобы сопротивляться. Парень взирал на происходящее с открытым ртом, не зная, что ему предпринять.
        - Дверь закрой, пар выходит, - рявкнул Максим, продолжая хлестать охающего от сладостной пытки Дженса.
        Телохранителя от этого рыка словно ветром сдуло.
        - Все, барон, довольно! - наконец взмолился Император.
        Максим остановился. Он подхватил Дженса под руку, помог ему встать с полка, а затем окатил из ведра прохладной водой.
        - О, благодетель! - только и смог вымолвить гость, и пошатываясь, пошел из парной. Он чуть ли не залпом выпил чашку остывшего чая.
        - Хорошо! - слабым голосом произнес он, падая на диван и промокая простыней лоб. - Что, браток, тебе, наверное, тяжело? - добавил он, обращаясь к томившемуся в застегнутой на все пуговицы одежде телохранителю. - А ты, давай, того, раздевайся и с нами. Знаешь, какая там благодать!
        Телохранитель дернул было руку к верхней застежке, но тут же одумался, и замотал головой, мол, нельзя мне, на службе, как - никак.
        - Жаль, - посочувствовал ему Дженс. - Ну да, ладно, тогда иди на воздух, чего тебе тут маяться. Иди, тебе Император приказывает, - повысил он тон, заметив колебания охранника. - Иди, я сказал, нам нужно с бароном с глазу на глаз переговорить.
        Телохранитель тяжело вздохнул, и вышел.
        Дженс налил еще чая, сделал большой глоток, и лишь после этого начал разговор:
        - Нам предстоят великие дела, Кейзо, - произнес он, рассеяно глядя в пространство. - После нашего бесславного налета на Материк, завершившегося полным разгромом, я по-другому начал оценивать собственную миссию.
        Император на некоторое время замолчал, и Максим, прекрасно понимая всю важность происходящего, не торопил события.
        - Все наши предки жили морем, но постепенно пиратство вытеснило другие промыслы, - наконец опять заговорил Дженс. - Мы грабили, и за счет захваченных богатств крепла Империя. Но однажды всему приходит конец. Неделю тому назад я понял, что дальше жить за счет других, у нас не получится. Жители Материка готовы отчаянно защищать даже то малое, что у них еще есть. Говоря коротко, мы потеряли слишком много, чтобы говорить о каких-то завоеваниях. После этого я понял, что необходимо перестраивать всю экономику. Вместо субмарин стране нужно совсем другое: тракторы и комбайны, грузовики и строительная техника… Нам много чего надо. Именно это, не военное снаряжение, а мирную продукцию нам предстоит создавать при помощи Богов.
        Максим еще раз поправил перстень, чтобы Сикорски и его окружение лучше видели и слышали исповедь Императора. А тот продолжал говорить, стремясь донести до собеседника всю грандиозность своих замыслов.
        Дождавшись небольшой паузы, Максим постарался опустить императора с неба на землю.
        - Начиная программу мирного строительства, - сказал он ровным тоном, каким обычно говорит учитель с не самым успешным, но имеющим свое мнение по любому поводу учеником, - вы сразу же столкнетесь с множеством трудностей.
        - Трудности? О чем ты?
        - Прежде всего, при такой программе огромные массы людей, занятых сейчас службой на флоте, останется не у дел. Вы навлечете на себя гнев множества людей, которые из ваших почитателей превратятся во врагов.
        Император удивленно вскинул брови.
        - Как минимум, весь офицерский корпус, Ваше Величество, - спокойно продолжил Максим. - Это те люди, которые ничего, кроме как воевать, убивать и пиратствовать, другого делать не умеют. Это те люди, которые сильны своей дисциплиной и единством, так что вам придется иметь дело не с многочисленными, но разрозненными врагами, которых можно сломить поодиночке, а с мощной организацией. На словах они, возможно, поддержат все ваши начинания, но втайне будут вынашивать замыслы по вашему отстранению от власти. Вы даже не успеете начать свои реформы, а уже получите либо пулю от снайпера, либо яд в бокал.
        От этих слов Император вначале растерялся, но быстро пришел в себя.
        - Но ты-то сам, Кейзо, надеюсь, со мной? - с усмешкой спросил он.
        - Я - да, но что это меняет? Шлепнут нас обоих.
        - Не посмеют!
        - Может быть, и не посмеют. Может просто арестуют, изолируют до конца дней, вернут на трон Агана, предварительно продиктовав ему условия его освобождения. И все опять вернется на круги своя.
        - Я постараюсь их опередить.
        - Хорошо, допустим, недовольных вы укротите, - Максим смотрел прямо в глаза Дженсу. - Что дальше?
        Собеседник молчал, и тогда Максим продолжил.
        - Собственно, я вижу лишь два пути развития страны: регрессивный и прогрессивный. При первом - «кровь Богов» можно использовать для производства предметов потребления, чтобы каждый житель страны мог бесплатно получить все, что ему необходимо для жизни. Телевизоры там, холодильники и прочие автомобили. Все у всех есть и все довольны. Но такая схема может работать лишь определенное время. Сколько, я не знаю.
        - Почему?
        - Сейчас у нас есть «кровь Богов», при помощи которой можно производить все, что угодно. Но она может закончиться рано или поздно, ведь все в нашем мире имеет свое начало и, соответственно, конец. И это означает, что по такому рискованному пути двигаться не стоит, а стало быть, наш путь другой - прогрессивный.
        - И в чем он, по-твоему?
        - Прежде всего, нужно создавать станки, механизмы, машины, способные производить предметы потребления и воспроизводить себя. Нужны чертежи.
        - Чертежи есть, - перебил его Дженс. - В нашем распоряжении имеется огромная техническая библиотека, которая находится в идеальном состоянии. Захватили как-то во время одного из предыдущих рейдов.
        - Но есть и другая составляющая всего этого процесса, - Максим поднял вверх указательный палец. Я имею в виду людей, которые должны работать на всех этих станках и механизмах. И вот тут возникает проблема: прежде чем начать трудиться, они должны обучиться, и в совершенстве знать свое дело. Но кто ж их всему этому научит? Насколько я знаю, подобных преподавателей у нас просто нет.
        - М-да, точно, проблема! - Император задумчиво отпил из чашки. - На полное осуществление задуманного, может статься, и нашей жизни не хватит. В чем-то вы убедили меня, и я теперь нахожусь в полной растерянности. Даже сомнения появились - стоит ли начинать новое дело, или оставить все, как есть. Может статься, на наш век хватит, а там, пусть другие расхлебывают. Ладно, считаю наш разговор незаконченным, но дальше уже думать ни о чем серьезном не могу. Устал я после вашей баньки, и хочу спать, прямо таки, зверски.
        Император встал с дивана и сладко потянулся.
        - А париться мне понравилось, нужно будет вам и у себя баньку поставить, - сказал он, и во весь рот зевнул. Все, показывайте мою спальню.
        Глава 17
        Максим спрыгнул с нуль - платформы, и тем самым заставил встрепенуться дремавшего за столом дежурного.
        - Кончай ночевать, начальство давай! - протрубил он на ухо молоденькому пареньку.
        - А, что!? - вскинулся тот, и, увидав знакомое лицо, успокоился. - Извините, сморило, начал было оправдываться он, но Максим его перебил:
        - Я говорю, начальство давай! - гаркнул он. - Время дорого!
        Дежурный не заставил себя повторять дважды, и тут же бросился по коридору, исполнять просьбу, прозвучавшую, как приказ.
        Спустя минуту он вернулся в сопровождении заспанного Сикорски. Видно было, что он торопится, даже халат на нем был застегнут не на нужные пуговицы.
        - Молодец, что ты сейчас заглянул к нам, - скороговоркой заговорил резидент, нежно беря Максима под локоток, и увлекая его в отдельную комнату. - Пойдем, нам нужно обсудить нечто важное.
        Они расположились в уютном кабинете - Сикорски в рабочем кресле, Максим на диване.
        - Спасибо, Мак за сегодняшнюю работу! - начал Рудольф. - Хотя, с другой стороны, то эротическое шоу, которое вы устроили со своим Императором, вогнало в краску всех наших девиц. Как он там себя чувствует после баньки?
        - Как и положено в таких случаях, дрыхнет без задних ног, - ответил Максим, понимая, что речь идет о Дженсе. - К тому же, в чай было добавлено хорошее снотворное. А что такое? Я вижу, вы тут уже начали вынашивать коварные замыслы.
        - Есть такое дело, - хитро усмехнулся Сикорски, и начал перебирать на столе кусочки картона. - А, что там… Дежурный!
        В дверях мгновенно появился паренек.
        - Ну-ка, братец, одна нога здесь, другая - там. Тащи сюда Кузьмина. Он на втором этаже, в двадцать четвертой. Быстро!
        Пока дежурный бегал, Сикорски щелкнул клавишей на столе, и на экране визора замелькали картины банных процедур. Камера - перстень передала изображение настолько качественно, что можно было смело пересчитать все родинки на теле Дженса.
        Наконец из коридора донесся топот шагов, и на пороге комнаты тяжело дыша появился… Максим не верил своим глазам. Перед ними, одетый в линялую футболку и помятые шорты, стоял Их Величество Дженс, собственной персоной. Сходство было просто поразительным.
        - Ну, каково! - довольный произведенным эффектом, произнес Сикорски. - Знакомься, это Вася Кузьмин, которому предстоит сыграть роль Императора.
        - Хорош! - восхищенно воскликнул Максим, пожимая руку, протянутую ему лже - Дженсом. - Очень похож.
        - Да, нам здорово помогло переданное тобой еще раньше изображение, - откликнулся Сикорски. - И все же поработать с Василием еще придется, Во - первых, нужно правильно подобрать тембр голоса - у Василия он не такой тонкий, как у эталона. Потом нужно тщательно проверить каждый миллиметр кожи, скопировать татуировку и, наконец, перенести сознание Императора.
        - А может не стоит, - с сомнением сказал Максим. - Вы же слышали наш сегодняшний разговор. Как-никак, у Императора серьезные намерения. Может, дадим ему шанс самому заниматься страной.
        - Нет, думаю, его нужно все же заменить, иначе с его упрямством, он может наломать таких дров, что потом не обрадуешься.
        - Но…
        - Никаких «но»! Я сказал, пусть лучше поработает наш человек. Так будет проще, и без неприятных сюрпризов. Все, Максим, я так решил, и это сейчас не обсуждается. Сможем мы его прямо сейчас перебросить к нам?
        - В принципе, да. Перед дверями в спальню дежурят телохранители, но туда можно попасть и из подземного хода. Главное, что бы не зашуметь. А сколько нужно времени на подготовку двойника. Придется ведь перебрасывать Дженса на Землю к Камарницкому.
        - Вовсе нет. Камарницкий усовершенствовал свою методику, и теперь процесс перегонки сознания занимает всего несколько минут, а произвести все это можно прямо у нас. Аппаратура уже готова и настроена. А насчет Дженса, ты не беспокойся. Он поживет на Земле, подучится… За ним присмотрят надежные люди, которые покажут, как можно и нужно жить. В принципе, он парень неплохой, мне понравился. Думаю, мы сможем его перековать, и позднее вернуть на Острова. Пусть станет первым просвещенным монархом.
        - Хорошо, с ним все ясно, - Максим сделал паузу, а потом продолжил, - а как быть со мной?
        - А что с тобой? - Сикорски сделал вид, что не понимает о чем речь.
        - Меня вы не хотите заменить. Задание я выполнил, пора бы уже и в отпуск.
        - Понимаешь…
        - Да, я все понимаю, - начал закипать Максим. - Но я черт его знает сколько времени не видел жены, у меня сын родился, а я его еще на руках не держал!
        - Мак, пойми, - терпеливо перебил его Сикорски, - Василию без тебя на первых порах будет очень сложно. Пока все наладится… Ну, давай, родной, хотя бы еще пару - тройку месяцев!
        - Массаракш! - по давней привычке ругнулся Максим. - Все у вас через… ж - ж - жертвоприношение!
        - А Раду ты даже сегодня сможешь повидать, - радостно сообщил Сикорски.
        - Как так!?
        - Я ведь словно чувствовал, - продолжал Сикорски. - Попросил ее прилететь к нам. Она сейчас на Спутнике. Ей здесь оказаться - плевое дело.
        - Она одна?
        - Да, конечно одна. Пацан еще мал, и она не стала брать его с собой. Там сейчас твои родители им занимаются. Рады, до безумия! Так что, давай, дуй обратно, перегоняй Императора, а потом встретишься со своей Радой. До утра еще времени много.
        - Ладно, раз такой расклад, я пошел, - согласно кивнул Максим.
        Вместе они вышли из комнаты и направились к нуль платформе. Сикорски, семенил рядом, забегая вперед, и пытался что-то внушить насчет осторожности, и еще раз осторожности. Максим же, пропуская его слова сквозь уши, думал совсем о другом. Например, о том, уместятся ли они вдвоем с Дженсом на одном блюде. В принципе, оно достаточно большое и если обнять Императора, прижаться к нему поплотнее, то все должно пройти, как надо.
        - А не повлияет ли наш общий вес на грузоподъемность платформы? - неожиданно спросил он.
        Сикорски вначале не понял, а потом хихикнул.
        - Никак не повлияет, - ответил он. - Это же не самолет. Там - да, лишку нагрузил и уже не взлетишь. Нуль-т - это совсем другое дело. Здесь масса не играет роли. На одном конце вы превращаетесь в кванты энергии, а на другом - вас обратно собирают из этих «кирпичиков». И все.
        - Успокоили… - буркнул Максим, ступая на платформу.
        Мгновенная вспышка света, и вот он уже в своей спальне. Вокруг все было настолько тихо, что казалось, малейший шорох может прозвучать, как громовые раскаты.
        Максим сошел с блюда, подкрался к двери, осторожно отодвинул щеколду. В коридор он вышел босиком и с замиранием сердца двинулся к гостевой спальне. Выглянув из-за угла, он увидел двух телохранителей Дженса, которые сидели на стульях и отчаянно боролись со сном. У одного голова откинулась назад, а из приоткрытого рта раздавались весьма характерные звуки. Другой охранник еще пытался держаться, но было видно, что совсем скоро сон одержит победу над ним.
        Максим вернулся к себе, осторожно, дабы не произвести даже малейшего шума, закрыл дверь. В полной темноте, он снял с кровати пушистое покрывало, и только приготовился укутать в него свое нуль-т блюдо, как внезапно вспыхнул свет ночной лампы направленный ему в лицо, и который словно бритвой резанул по глазам. Лишь через несколько секунд он увидел того, кто нажал выключатель. Перед ним, ехидно ухмыляясь стоял ни кто иной, как истинный хозяин замка Кейзо, настоящий барон Турренсок, собственной персоной. В руке он держал пистолет с глушителем, а ствол его смотрел прямехонько в лоб Максима.
        - Что, не ожидал? - зловеще прошипел Турренсок. - А я вот решил зайти к себе в гости, да и самозванца заодно проведать. Ты как, не против?
        Ошеломленный Максим молчал. Между ним и Турренсоком были три метра. Можно было попробовать изловчиться и, запустив в противника тяжелое блюдо, одновременно прыгнуть, сбить с ног. Нет, далеко, не успеть, неплохо натренированный барон успеет выстрелить первым.
        А тот, словно прочитав мысли землянина, коротко скомандовал:
        - Блюдо - на пол! Только тихо, и без разных там фокусов, иначе - стреляю!
        Максим был вынужден подчиниться.
        - Теперь отойди на три шага и сядь на пол, - продолжал командовать Турренсок. - Все, достаточно. И руки за голову. Где мы находимся?
        «Ба, да ведь он не узнает свою собственную комнату после реставрации, - понял Максим. - Не понимает, что именно он сейчас хозяин ситуации. Что ж, нужно потянуть время, постараться поймать его на утрате бдительности, а там, возможно, взять вверх в короткой схватке».
        Но тянуть время не понадобилось. Турренсок прошел чуть вперед к своему сопернику, и блюдо оказалось за его спиной. В тот же миг от импровизированной нуль платформы до самого потолка вырос цилиндр молочно белого цвета, внутри которого Максим увидел… Раду.
        Он решительно ничего не понимал, равно как и Турренсок, который моментально среагировал на короткую вспышку и резко развернулся. Не растерялась лишь Рада, которая еще стоя на платформе, толкнула барона в грудь. Удар получился коротким и резким. Не ожидавший его Турренсок, потерял равновесие и начал падать на спину. Для смотревшего на эту сцену со стороны Максима, время внезапно замедлилось. Он отчетливо видел, как голова борона опускается все ниже и ниже, ударяется об угол кровати, а из рассеченной раны появляются капли крови. Но одновременно с этим Максим услышал негромкий хлопок выстрела. Рада, зажав рот рукой, стала медленно опускаться на колени, а на ее белой блузке появилось и начало расплываться красное пятно.
        И вот тут растянутое, словно желе время, вернулось к своему обычному ходу. Вновь над блюдом вырос молочно белый столб, и из него один за другим выскочили два человека. Не тратя слов на объяснения, один из них подхватил почти упавшую Раду, крепко ее обнял и, вернувшись на платформу, исчез. Следом второй, проделал ту же самую комбинацию с Турренсоком. Прошло лишь несколько секунд, а Максим, все еще сидевший на полу, был снова в комнате один.
        Из ступора его вывели чьи-то осторожные шаги в коридоре и тихий стук в дверь. Нужно было открывать, чтобы как-то объяснить встревоженным телохранителям Императора, причину странного шума.
        На ходу выключив горевший ночник, задвинув под кровать валявшееся на полу блюдо, Максим сорвал с себя одежду, в чем мать родила, подошел к двери и распахнул ее.
        - Что такое? - спросил он у охранника, широко зевая.
        - Извините, господин барон, но с вашей стороны раздался подозрительный хлопок, как будто кто-то стрелял, - произнес телохранитель, при этом, норовя что-то рассмотреть в темноте комнаты. Только бы он не почуял запах пороховой гари. Впрочем, окно в комнате было открытым, и сквозняк должен был ликвидировать все последствия выстрела.
        - А, пустое! - предельно равнодушно отозвался Максим. - Хотел посмотреть который час, включил ночник, а лампочка возьми, да и лопни. Такая дрянь, я тебе скажу, эти лампочки! Только купили, а она взяла, да и лопнула!
        - Так, значит, у вас все в порядке? - на всякий случай еще раз спросил телохранитель.
        - Конечно, братец, - через силу улыбнулся Максим. - Некому тут стрелять, да и не в кого. Иди спокойно на свой пост.
        Лишь закрыв дверь, он понял, что едва не провалился. Но мысль о возможном разоблачении тут же отошла на задний план, а заслонила ее другая. Рада ранена, возможно, очень опасно, и сейчас только от его решительности зависит то, как быстро он может быть с ней рядом.
        Максим перевел дух и продолжил сборы, прерванные нежданным появлением Турренсока. Лишь пройдя сквозь потайную дверь, ведущую в подземелье, он задал себе вопрос о том, как барон вообще мог появиться в спальне. Единственная догадка, которая все логично объясняла, заключалась в том, что ему каким-то образом удалось обмануть своих земных стражей, попасть на летевший к Саракшу корабль, а на станции воспользоваться нуль-т. Но раздумывать над тем, верно ли это предположение, или же дело обстояло как-то иначе, было некогда - Максим подошел к той потайной двери, что вела в спальню Императора.
        Она бесшумно убралась в стену. В комнате тускло горел ночник, освещая лицо безмятежно посапывающего Дженса. Он спал, подтянув ноги к самому подбородку так, что кроме него на широченной кровати можно было смело уложить еще с полдюжины людей в тех же позах.
        Максим на цыпочках пересек спальню, остановился, несколько секунд стоял не шевелясь, затем опустил на ворсистый ковер блюдо и достал из кармана баллончик с парализующим газом. Задержав дыхание, он коротко надавил на кнопку, пустив струю в сторону Дженса. Постоял еще несколько секунд. Сердце в груди колотилось так, что казалось, могло разбудить даже мертвого. Но Император не шевелился, и лишь перестал сопеть. Все, пора транспортировать его на базу и спешить к раненой Раде.
        Вплотную приблизившись к Дженсу, он подсунул одну руку ему под колени, другую под плечи, и дернул тело на себя. Странное дело, ему не удалось приподнять Императора хотя бы на сантиметр. Максим сделал еще одну попытку, и с тем же успехом.
        Ничего не понимая, он выпрямился, встряхнул головой, стараясь отогнать наваждение и еще раз попробовал поднять Дженса. И на это раз у него ничего не получилось: человек, весящий никак не более семидесяти килограммов, словно превратился в свинцовую статую.
        - Что, не получается? - вдруг прозвучал чей-то тихий голос.
        Максим ошеломленно крутанул головой, стараясь увидеть говорившего, но кроме спавшего Император так никого и не увидел.
        - Не старайся, у тебя все равно ничего не выйдет. Подожди, я сейчас тебе помогу, - вновь заговорил голос, и теперь Максим понял, что слышит его не ушами, а лишь воспринимает сознанием.
        В то же мгновение прямо из спящего Дженса начал подниматься еще один человек. Секунда, и вот рядом с кроватью стоит призрачная фигура.
        Максим решительно отказывался что-либо понимать, а лишь во все глаза смотрел на незнакомца. Даже легкая сутулость не могла скрыть его гигантский, за два метра, рост, но не это обстоятельство поразило Максима. Лицо фантома напоминало фарфоровую маску. Такое же белое и блестящее, как будто покрытое глазурью, неподвижное, оно словно принадлежало статуе. Длинная, доходящая до пола серая хламида, скрывала тело незнакомца, так что невозможно было с уверенностью сказать, есть ли у него руки и ноги, или же одежды наброшены на проволочный каркас.
        Мысли в голове Максима путались, но как бы предваряя самый первый возможный вопрос, фарфоровый человек «произнес»:
        - Я один из тех, кого местные жители считают богами, а вы, земляне, называете «странниками». Ты нравишься мне Максим, и я готов с тобой поговорить, но только не здесь. Хочешь, я покажу тебе нашу базу, а заодно отвечу на все твои вопросы?
        Максим, не в силах произнести даже слова, лишь шумно сглотнул слюну, и утвердительно кивнул в знак согласия. В следующее же мгновение он очутился в огромном пустом зале, стены которого излучали мягкий желтоватый свет.
        Странник находился рядом. Он чуть повел головой, и неведомо откуда появились два кресла. Это можно было расценивать, как приглашение располагаться. Максим так и поступил, утонув в удобном, облегающем тело материале. Странник устроился в другом кресле, сделав это вполне по человечески, и снова «заговорил»:
        - Ты можешь не задавать вопросы, потому что я ясно читаю их в твоей голове. У нас не так много времени, так что я ограничусь лишь самой общей информацией, а если успею, добавлю некоторые детали. Прежде всего, о главном: вы правильно определили, что мы древнейшая цивилизация во Вселенной, которая сохранилась от предыдущего цикла творения. Своей планеты, которую можно назвать нашей Родиной, мы не имеем. Нас очень много и нам даровано не только бессмертие, но и возможность по желанию мгновенно переноситься в любую точку пространства и времени. Но мы не всемогущи. Над нами нависает некая сила, которую можно назвать Мирозданием. Именно оно руководит всем, что происходит в каждом уголке Вселенной, а нас, в свое время, избрало проводниками своих идей, контролирующими ход грандиознейшего по своему замыслу Эксперимента. В чем его суть, какие цели он преследует, нам неведомо. Мы являемся лишь слугами, выполняя данные свыше приказы. Именно наша цивилизация осуществила так называемый «посев», заселив множество планет разумными существами. Не везде они имеют человеческий облик, но в целом ряде мест гуманоиды
аналогичны землянам. После этого мы осуществляли контроль, наблюдая за развитием своих детей, а когда поступал соответствующий приказ, корректировали его ход. К примеру, в свое время на Земле наше вмешательство помогло предотвратить атомную войну. А на Саракше нам приказали вмешаться лишь после того, когда конфликт едва не привел к гибели планеты. Почему именно так, я не знаю. Это Эксперимент, в котором мы исполняем роль инструментов, своеобразных колб, пробирок, реактивов и катализаторов, хотя повсюду, где мы контактировали с разумными существами, нас принимали за богов. Сейчас нам приказано покинуть Саракш. Почему? Я опять же не могу ответить на этот вопрос. Возможно, Мироздание желает дать шанс проявит себя вам, землянам, а в будущем сделать нашими преемниками. Лично мне ваша энергичность очень импонирует. Конкретно с тобой мне было легко работать.
        Последняя фраза заставила Максима довольно усмехнуться.
        - Кстати, - продолжил Странник, - что касается Дженса, то нет особого смысла подменять его. Мое сознание ушло из него, но я уже внедрил в него сущность вашего Василия Кузьмина. Это в моих силах. Так проще, да и вам мороки меньше. А вот станки и оборудование вам придется завозить с Земли самим, или же наладить производство на месте. Наша «фабрика» прекратит работу сразу после моего ухода. Ну, вот и все, мне пора.
        Он поднялся, и Максим увидел, как в складках одежды промелькнула кисть руки. Вполне обыкновенная, человеческая рука, о пяти пальцах, но только очень худая и такая же фарфорово-белая, как и лицо.
        - Сейчас ты вернешься в спальне Дженса, - предупредил Странник. - Не забудь забрать оттуда свою нуль-т платформу. И еще. Весь наш разговор тебе не удастся вспомнить, но самое основное останется навсегда. Удачи тебе!
        Странник двинулся к янтарной стене зала. Дойдя до нее, серая фигура на мгновение остановилась. Странник обернулся, кивнул головой, словно прощаясь, и исчез. Свет в зале вдруг ярко вспыхнул, и в тот же миг Максим очутился в спальне Дженса. Он, словно находясь во сне, подобрал с ковра блюдо, и побрел к ведущей в подземелье дверце …
        - А что было дальше? - спросила Рада, нежно щекоча травинкой лицо Максима.
        Они валялись на травке рядом с домом, подставляя ласковому солнцу уже неплохо подзагоревшие тела.
        - А дальше я передал весь наш разговор Сикорски, - не открывая глаз, ответил Максим. - Ты бы видела, как он выглядел в тот момент. Синий - синий, аж зеленый… Еще бы, столько лет гоняться за странниками, даже получить соответствующее прозвище, а как дошло до контакта с ними, так они выбрали меня, а не его. Вот так…
        - А что будет дальше? - опять спросила Рада.
        - Судя по всему, твою родную планету намерены кардинально преобразовать, и все начнется с Островной Империи. Дженс и так не знает, куда девать энергию, а тут еще получил такой генератор, как Вася Кузьмин. У этой парочки дело пойдет на лад.
        - А ты туда вернешься? - в голосе Рады ясно слышались тревожные нотки.
        - Пока не знаю, - перевернувшись на живот, отозвался Максим. - Пока я в отпуске. Целых два месяца - я твой. А потом Сикорски предлагает мне место в своем ведомстве. Посмотрим…
        Он вскочил на ноги, прошелся колесом и снова упал перед восхищенной Радой.
        - Все, мать, хватит трепаться, пошли нашего Гая поднимать! - воскликнул он, заключая супругу в объятия. - Что-то малыш сегодня заспался.
        - Кстати о малышах… - прошептала Рада, приблизившись к уху мужа. - Я прямо таки мечтаю, чтобы у Гая появился братик.
        - А почему не сестренка? - строго спросил Максим, и, подхватив Раду на руки, понес ее к дому.