Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / СТУФХЦЧШЩЭЮЯ / Трусов Сергей : " Портрет В Городском Пейзаже " - читать онлайн

Сохранить .
Сергей Трусов.
        Портрет в городском пейзаже
        --
        Журнал "Фантакрим-MEGA"
        OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000
        --
        Ожидание становилось невыносимым. От стылого ветра коченели суставы, небо затянуло серыми тучами, и не хватало только дождя. Время шло, а обещанное зрелище никак не могло начаться.
        Афиши были расклеены загодя. Яркие, зазывные, они приглашали всех желающих на главную городскую площадь. Заранее был воздвигнут и помост - подобие театральной сцены. Поговаривали, что городские власти запретили окраску общественных сооружений, ибо неудачно выбранный цвет мог вызвать накал политических страстей и привести к беспорядкам. Наверное, по этой причине помост остался непокрашенным и смотрелся как-то по-деревенски. Тем не менее, горожане надеялись на сюрприз. Ходили слухи, будто на этот раз зрелище действительно окажется зрелищным. В общем, в назначенный день толпа запрудила всю площадь.
        Разумеется, я тоже находился в гуще событий. Нахлобучив шляпу и запихав кулаки в карманы плаща, пока что крепился. Гомон толпы, холод и ожидание бередили не самые лучшие чувства, и я опасался, что могу не сдержаться и дать выход своему раздражению. Это было бы нежелательно. Моя агрессивность - друзья подтвердят - могла доставить немало хлопот окружающим.
        Итак, время шло, по-прежнему что-то не ладилось, и толпа недовольно роптала. Внезапно поблизости кто-то сорвался и невнятно, с надрывом понес нецензурщину. Меня всего всколыхнуло и, взмахнув кулаком, я тоже проорал угрозу, обращаясь к пустому помосту. Получилось импульсивно, с экспрессией, на меня посмотрели с уважением. Но мне было наплевать, ибо никого из рядом стоявших я не знал и не собирался производить здесь какое бы то ни было впечатление. Обо мне позабыли, и только чья-то прыщавая харя продолжала таращиться в мою сторону.
        "Наверное, из деревни", - решил я и сразу отвлекся, поскольку на помост взобрался какой-то хлыщ.
        Хлыщ продержался недолго - в нем узнали известного демагога и стащили за ноги. Я решил воспользоваться суматохой и залезть на помост, чтобы резануть им всем правду-матку, но тут передо мной возникла та самая прыщавая харя.
        - Извините, - прослюнявил незнакомый мне тип. - Можно вас спросить?
        Я раздраженно посмотрел, прекрасно понимая, в чем тут дело.
        В такие дни посторонних в город не пускали, но иногда кто-нибудь прорывался, и, естественно, у него возникала масса вопросов. Что я мог ему сказать? Битый час надо потратить на то, чтобы разъяснить несведущему смысл происходящего. И начинать пришлось бы издалека - мол, народ всегда тяготел к хлебу и зрелищам, а власти, по мере возможностей... ну и так далее. Однако с некоторых пор с хлебом стало туговато, и основной упор делался на публичные зрелища. Чего только ни показывали! Народные гуляния, парады, салюты, факельные шествия, всевозможные конкурсы и многое, многое другое. Но вскоре фантазия устроителей иссякла, и зрелища свелись к политическим митингам. Именно тогда и решили город закрыть...
        Все это мигом прокрутилось в моей голове, но я понимал, что за пару минут втолковать провинциалу идею зрелищ просто невозможно. Тем более, что хлыщ опять взобрался на помост и принялся проталкивать в сознание толпы какую-то свежую мысль. Кулаки у меня зачесались, однако гость нашего города продолжал на меня смотреть, и я нетерпеливо буркнул:
        - Ну!
        - Простите, - засмущался он. - Говорят, вы художник...
        Это было неожиданно, и я опешил. Художником я не был. Правда, на мне была широкополая черная шляпа, длинный плащ, и, возможно, мое одеяние сбило чужака с толку. Впрочем, мы все являемся в чем-то художниками. А если, например, иметь в виду непредсказуемые эмоции и поступки, то я, наверное, принадлежал к школе самого Ван-Гога. В общем, я не понял, о чем идет речь, а посему вновь недовольно буркнул:
        - Ну!
        - Я бы хотел... - прыщавый потупился, но тут же собрался с духом: - Нарисуйте, пожалуйста, мой портрет!
        Ей-Богу, я не из робкого десятка, но от таких слов отшатнулся. Дело в том, что физиономия незнакомца никак не могла претендовать на роль побудительного импульса для творческого порыва. Однако странный тип смотрел на меня так просяще, что я, невольно сконфузившись, мягко посоветовал:
        - Да зачем же... Может, вам лучше обратиться в фотоателье? Там, между прочим, могут сделать прекрасный портрет.
        - Мне бы хотелось в масле! - вожделенно выдохнул раб навязчивой идеи.
        - В масле, - хмыкнул я. - А акварель вас не устроит?
        - Нет, - прошептал он. - Вы уж поймите меня правильно.
        - Да уж, конечно, - пробормотал я и покосился в сторону помоста.
        Там бушевали страсти. Двое дюжих молодцов схватили хлыща за руки и тянули в разные стороны. Но оратор лишь получил дополнительную устойчивость и разорался пуще прежнего. Вероятно, ему было все же больно, поскольку теперь в его голосе слышалась неподдельная озабоченность. Какие-то люди - наверное, сподвижники хлыща - пытались вскарабкаться на помост, но их тут же стаскивали вниз. Во мне все вскипело, и я проклял своего собеседника, из-за которого потерял столько драгоценных секунд.
        - Ну, так как? - промямлил надоедливый тип, заискивающе улыбаясь.
        - Послушайте! - сдержанно прорычал я. - Ведь это же очень дорого! Гораздо дешевле сходить к фотографу!
        - Я заплачу! - с жаром заверил маньяк-натурщик. - Вы не сомневайтесь! Конечно, всей суммы у меня при себе нет, но ведь мы и не успеем за один сеанс! Может, в качестве аванса подойдет вот это?..
        И он, распахнув куртку, указал на внутренний карман. Из кармана торчало горлышко бутылки, заткнутое куском газеты. В самой бутылке плескалась мутная жидкость.
        - Это что? - спросил я внезапно осипшим голосом.
        - Сивуха, - скромно потупился обладатель зелья.
        - Вижу, что сивуха, а из чего она сделана?
        - Из ячневой крупы...
        Мой мозг лихорадочно заработал в новом направлении. Я ни разу не употреблял "из ячневой крупы", да и самой крупы не видел, наверное, года два.
        - Пошли! - решительно процедил я, ухватив дорогого гостя за воротник.
        Мы выбрались из толпы, зашли в подъезд ближайшего дома, поднялись на второй этаж и расположились у подоконника.
        - А разве мы не пойдем в вашу мастерскую? - опешил натурщик.
        - Видите ли, в чем дело... - я изобразил творческую задумчивость. - Сегодня мы все равно ничего не успеем. Сначала ведь надо подготовить холст, подобрать краски, помыть кисточки. Да и вообще там у меня беспорядок. Давайте завтра!
        - Ну во-от... - разочарованно протянул он.
        - И кроме того! - Я все более воодушевлялся. - Вы ведь не хотите получить элементарное отображение реальности, на которое способен любой подмастерье? Вам, вероятно, хочется иметь портрет, наполненный внутренним смыслом?
        Он глянул на меня придурковато, и я повторил:
        - Хотите психологический портрет?
        - Да! - выдохнул он. - Хочу! Психологический...
        - Сделаем! - заверил я, - Только для этого мне надо узнать о вас побольше или, выражаясь художественным языком, э-э... пошарить по сусекам вашей души!
        Он неуверенно осклабился, воображая, видимо, что распахнул свои сусеки. Но меня интересовали не его желтые зубы, а содержимое внутреннего кармана. Поэтому я пояснил:
        - Это очень кстати, что у вас с собой есть. В состоянии легкого опьянения люди лучше понимают друг друга, да и вообще... Вы согласны?
        Вместо ответа натурщик торопливо извлек бутылку, поставил ее на подоконник и зашарил в боковых карманах своих необъятных штанов. К моему удивлению, на свет божий явились: стакан, ломоть хлеба, свежий огурец и спичечный коробок с крупной каменной солью. Пока мой новый приятель возился с бумажной пробкой, я перочинным ножом порубал огурец.
        - Ну, - сказал я. - За живопись!..
        Потом выпил он, и, закусив, мы завели разговор о жизни художников. В принципе, особых трудностей я не испытывал - выручало высшее образование. Я рассказал про таитянские похождения Гогена, трагическим шепотом поведал об отрезанном ухе Ван-Гога, вспомнил зачем-то Сезанна и на нем запнулся. Но, к счастью, натурщик уже захмелел.
        - Я понимаю, - гнусавил он. - Творчество... вдохновение... художники...
        - Да, - вздохнул я. - Трудно.
        Мы замолчали. Из окна виднелась часть площади, и там происходили какие-то события. Людская масса колыхалась штормовым морем, повсюду пестрели паруса плакатов и лозунгов, а в воздух беспокойными чайками взмывали головные уборы. Чуть приглушенно волнами накатывалось: "А-ааа... А-ааа..."
        Я искоса глянул на собутыльника. Страждущий персонального воплощения на холсте смотрел в окно, улыбался и, судя по всему, чувствовал себя вполне комфортно. Похоже, он полностью отдался во власть действия сивухи и уже не помышлял ни о каком портрете. Невольно я позавидовал его реакции на алкоголь. Наверное, этот человек вел здоровый образ жизни, чего нельзя было сказать обо мне. Я был перенасыщен шлаками, питался лишь бы чем и вдобавок периодически попадал в стрессовые ситуации. Это не могло не сказаться - в животе у меня забурчало, в глазах стало двоиться.
        Я зажмурился, набрал побольше воздуху, задержал дыхание и раскрыл глаза. Двоилось по-прежнему. Тогда я закрыл левый глаз и стал взирать на мир правым. Однако вскоре глаз устал, и я снова его открыл.
        Натурщиков было двое. Один смотрел в окно, улыбался, а другой косился на меня и тоже улыбался, но с какой-то издевкой. Некоторое время я бессмысленно таращился перед собой, а потом вдруг понял, что этого просто не может быть.
        Я начал экспериментировать. Когда закрывал какой-нибудь глаз, изображение становилось нормальным - один натурщик, как и положено, смотрел в окно. Но когда оба глаза были раскрыты, одна прыщавая рожа пялилась на улицу, другая - на меня!
        Понятно, я испугался. Первая мысль - меня опоили какой-то дрянью. Наверняка сивуха содержала в себе наркотические примеси, и вот, пожалуйста, - глюки. Не скажу, чтобы я был паинькой - пивал всякое, да и курил что попало, но наркотики - ни-ни! С этим у меня строго.
        Однако через минуту я усомнился. Почему-то в моем сознании исказилось только фантомное изображение натурщика. Ни окно, ни подоконник, ни бутылка, ни их точные копии не превращались ни во что иное. Конечно, в таких вопросах я был неискушен, но полагал, что думаю правильно, - подобных наркотиков не существует.
        Тем временем копия натурщика продолжала издевательски ухмыляться, и я спросил:
        - Чего уставился?
        Натурщики вздрогнули. Теперь они оба стояли в фас, но все равно чем-то отличались. У меня возникло желание зарядить одному из них по носу и посмотреть, что получится. Однако я опасался промазать, да и вообще не мог решить - кому именно, и, чтобы успокоиться, закрыл правый глаз.
        - Вы что-то сказали? - промямлил близнец, оставшийся в одиночестве.
        Мне стало неловко. В конце концов, меня угостили и, можно сказать, на халяву, поскольку никакого портрета я не нарисую, даже если бы захотел.
        - Да так, ничего, - уклончиво ответил я. - Кстати, а ты когда-нибудь раньше пил эту сивуху?
        - Конечно, - удивился он. - А что?
        - И все было нормально? Никаких последствий?
        - Да что вы?! Мы ж ее для себя делаем!
        - Понятно, - кивнул я. - Ну-ка, посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
        Он воззрился на меня непонимающе и слегка испуганно - чувствовалось, что пытается что-то сообразить, но мыслительный процесс шел явно со скрипом.
        - У вас один глаз закрыт! - прошептал он, наконец.
        - И все? - строго спросил я.
        - Все, - неуверенно ответил он, но тут же расплылся в улыбке: - А-а! Это вы меня так изучаете! Чтобы портрет хорошо получился, да?
        - Угадал, - вздохнул я и открыл правый глаз.
        Второй натурщик заходился в беззвучном хохоте. Зрелище это было невыносимое, и, чтобы не подвинуться умом, я отвернулся к окну.
        Толпа на площади продолжала безумствовать. Люди что-то кричали, махали руками, а в одном месте то ли боролись, то ли уже дрались. К сожалению, помост в сектор обзора не попадал, и о причине волнений можно было только гадать.
        Неожиданно у меня возникло интересное предположение. Поскольку недотепа зациклен на своем портрете (кстати, надо бы выяснить, зачем он ему), то, возможно, этот желанный портрет стал как бы второй его сущностью. Так они и живут бок о бок, словно сиамские близнецы, только один - настоящий, а другой - в некоем новом качестве вожделенного изображения. Каким образом это согласуется с биологической природой человека, а также с физической картиной мироздания, я, конечно, не знал, да и не хотел вдаваться в такие подробности, ибо уже давно подозревал, что все официальные научные теории - всего лишь разновидность мистификации. Само собой, любому человеку свойственно желание видеть себя с лучшей стороны. А посему идеализированная копия наверняка превосходила оригинал по очень многим параметрам. Не исключено даже, что фантом настолько довлел над реальным объектом, что сам же и явился причиной "комплекса натурщика" - внушил бедолаге бредовую мысль кому-нибудь попозировать. Впрочем, это была уже чисто философская постановка проблемы сродни известной: что появилось раньше - курица или яйцо?
        Моя гипотеза мне понравилась. Во-первых, она худо-бедно объясняла феномен, а во-вторых, льстила моему самолюбию. Ведь если сиамские близнецы вышли именно на меня, то, значит, полагали, что во мне имеется жилка художника. Я, в свою очередь, эту братию разглядел, тем самым доказав, что такая жилка во мне действительно есть. Как говорится, критерий истины - практика, ну а на практике все подтвердилось. И не важно, что художественное восприятие проявилось под воздействием сивухи, главное - оно есть, и я способен подмечать то, чего не видит глаз рядового обывателя. Осознание того, что из меня мог бы получиться настоящий художник, всколыхнуло во мне сложные чувства; погладив пустую бутылку, я пожалел о загубленном таланте.
        - Да... - неожиданно вздохнул сосед. - Надо было брать две. Так и знал, что одной не хватит...
        Я промолчал. Не беда этого парня, что он воспринял мой жест столь однозначно. Беда в другом - хороший, в общем-то, парень находился под чужим влиянием и сам не ведал, что творит.
        - Слушай, - сказал я, решив кое-что проверить. - А зачем тебе портрет?
        И хотя я специально не поворачивал головы, все равно почувствовал, как натурщик напрягся.
        - Ну как... - бормотнул он. - Портрет...
        - Тогда представь, что он у тебя есть! - выпалил я, боднув оконное стекло. - Твои действия!
        - Ну как... - тупо повторил он. - Портрет...
        Я скосил глаза. Горемыка хлопал ресницами, смотрел растерянно, и на лбу его выступил пот. Фантом же, поджав губы, сверлил меня настороженным взглядом. Я понял, что моя теория близка к истине, если не соответствует ей полностью. Это было неприятное прозрение. До сих пор меня забавляла игра доводов, в которой я упражнялся из любви к софистике, да и просто из чистого любопытства. Теперь же я походил на жонглера, который, потехи ради, соорудил над собой огненную карусель и вдруг увидел, что факела смешались, сложились в горящий ком и вот-вот обрушатся вниз. Мне стало не по себе, и хотя рассудок еще держался, сердце забило тревогу...
        ...Я смотрел в глаза фантома и, ничего больше не видя вокруг, беспомощно сознавал, что происходит невозможное, - взгляд непонятного существа подавлял, лишал меня воли и, не встречая ни малейшего сопротивления, затягивал в омут черных зрачков. Казалось, еще секунда, и эфемерный тип станет не менее осязаемым, чем тот болван, с которым мы распили бутылку. Я боялся и в то же время желал скорейшей развязки - неопределенность меня угнетала...
        Но вышло все по-иному. В глазах фантома промелькнуло снисходительное выражение, словно он меня испытал, остался доволен и пока отпускает. Меня действительно отпустило, я вздохнул и, как это порой случается в моменты пробуждения, успел ухватить отголосок ушедшего сна: фантом во мне не ошибся - именно такой "художник" ему и нужен...
        Я вновь обрел способность видеть вокруг и рассуждать более-менее здраво, но разрази меня гром, если я хоть что-нибудь понимал! Горемыка-натурщик, реальный человек, пьяница и собутыльник, тоже очухался, заулыбался, зачмыхал носом, и, глядя на его простецкую физиономию, можно было поклясться, что простофиля и знать не знает, какого злодея на себе возит! А злодей-то до сих пор виделся вполне отчетливо, разве что слегка потускнел! Да, я видел его, допустим, я художник, но зачем я ему нужен??!
        Ответа, естественно, не последовало. Фантом погрузился в какие-то размышления, а его носитель - бессловесная тягловая сила - смотрел на меня преданно, с надеждой, по-собачьи. В его глазах светилось желание иметь портрет, и я понял, что если сейчас же не переключусь на что-то другое, то сделаю страшное... Скрипнув зубами, я отвернулся к окну.
        Мероприятие на площади пребывало в фазе затишья - никто не дрался, не буянил и не качал права. Наверное, все, кто хотел и смог, уже выступили, и толпа, в ожидании чего-нибудь новенького, привычно томилась надеждой. Вид из окна был почти идиллический, и я подумал, что он вполне достоин кисти художника.
        Внезапно позади послышался шорох. Я обернулся. и моим глазам предстала многообещающая картина - по лестнице, крадучись, поднимался блюститель порядка. В руке он сжимал дубинку, на левом боку висела рация, на правом - кобура. Увидав, что его заметили, блюститель замер.
        - Вы здесь чего? - строго спросил он.
        Несмотря на грозную амуницию, страж порядка выглядел слегка неуверенно и уж как-то слишком напряженно. Создавалось впечатление, будто он ожидал застать врасплох двух террористов, наводящих на толпу какой-нибудь гиперболоид.
        - Да вот... - неуклюже объяснил я.
        - Та-ак, - протянул страж.
        Конечно, блюститель порядка был вправе иметь любые подозрения. На мне, как я уже говорил, были широкополая черная шляпа и длинный плащ, а мой товарищ сейчас и вовсе являл собою образ типичного уголовника, попавшего в западню. В общем, преступная группа в составе генератора идей и послушного исполнителя была налицо.
        Чтобы внести ясность, я плавно качнулся в сторону, имея целью рассекретить сервировку подоконника. Но бдительный страж, скользнув цепким взором по моей фигуре, еще более напружинился. Вероятно, он не исключал возможности, что я могу распахнуть плащ и полоснуть автоматной очередью. И хотя я не раз попадал в переплеты гораздо более экзотические, сейчас почему-то положение казалось совершенно безвыходным. Рация на боку блюстителя тревожно попискивала, и я покорился судьбе.
        Но, как ни странно, обстановку разрядил натурщик.
        - Дык это, - сказал он. - Мы уже все. Больше не будем.
        Простые эти слова произвели магическое действие. Блюститель порядка расслабился, вроде бы даже хмыкнул, но тут же снова посуровел.
        - Распиваете, - констатировал он. - Вам что, ресторанов не хватает? Почему в подъезде?
        - Так мы же студенты! - прорвало меня и, внезапно ощутив какую-то легкость и даже молодой задор, я обиженно зачастил: - Стипендия маленькая, на обеды не хватает, с приятелем встретились, куда нам идти?
        - Значит, так, - невозмутимо подытожил страж. - Все убрать, и чтоб духу вашего здесь не было! Ясно?
        Дальнейшее произошло стремительно. Страж куда-то исчез, мы подхватили объедки, скатились по лестнице, вылетели из подъезда. Чудовищной силы удар обжег мою спину, и я, кувыркнувшись, протаранил кусты. В положении лежа увидел, как страж, лихо крутнув дубинкой, дважды приложился к натурщику. Друг приземлился рядом, мы тут же вскочили, бросились наутек. И вроде никто не гнался, но дико ныла спина, и я, как чумной, помчался во весь опор. Свист ветра, мелькание, топот - не помню, как оказался на площади. Наверное, стадный инстинкт вынес туда, где казалось всего безопаснее, но спрятаться серой мышкой не вышло. Толпа заорала, меня подхватили, и я воспарил над всеми. Кричал, кусался, лягался, потом вдруг увидел натурщика и сразу смирился - я не один.
        Так мы и плыли параллельным курсом над бушующим морем людей, пока чьи-то руки не поставили нас на помост. Теперь я сверху глядел на скопище граждан, пытаясь понять, что же они скандируют. Наконец, разобрал:
        - Ска-жи! Ска-жи! Ска-жи!
        Я догадался, что должен что-то сказать, уже и собрался дать какие-то объяснения по поводу происшедшей ошибки, но тут мой взор набрел на плакаты, которыми щедро, как свечами пирог солидного юбиляра, была утыкана многотысячная толпа.
        С плакатов ухмылялась прыщавая рожа натурщика!
        Это было настолько нелепо, что я онемел. События последнего часа вмиг прокрутились в моей голове: ожидание, холод, сивуха, разбуженный глаз живописца, фантом и, наконец, двойной удар дубинкой, сыгравший, видимо, роль заключительного мазка кистью. Дурацкая цепь случайностей замкнулась недостающим звеном, и натурщик получил свой портрет.
        Я раскрыл рот, чтобы поведать собравшимся о мистическом казусе, но толпа внезапно притихла, и я тоже невольно осекся. Чья-то рука подсунула моему собутыльнику мегафон. Натурщик, явно смущаясь, прочистил горло. Площадь замерла, я тоже...
        Господи, что еще мог сказать любитель сивухи! Ну конечно, залудил с перепугу о справедливом распределении ячневой крупы! Я был уверен, что мы все помрем со смеху, но когда толпа в едином порыве огласила площадь счастливым воем, меня покачнуло, я оглох, ослеп и вообще перестал что-либо ощущать.
        ...Так я и стоял на помосте, нахлобучив шляпу и запихав кулаки в карманы плаща, смотрел на кишащий внизу муравейник и, наконец, наметанным глазом художника отыскал лицо блюстителя, который совсем недавно огрел НАС дубинкой...
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к