Сохранить .
Дмитрий ТУМАНОВ
        ИМЕНЕМ СВЕТА!
        (C) Права на произведение защищены. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения автора запрещается.
        Анонс
        Солнце с траурной короной нависло над миром, который волею высших сил отныне разделен на светлую и темную половины. Теперь все люди, способные носить оружие, направляются на север, где должна состояться роковая битва Света и Тьмы, от исхода которой и будет зависеть судьба человечества. Но кто же разработал этот зловещий сценарий переделки мироустройства и кто успешно претворяет его в реальность? Это и предстоит выяснить расследователю Мельвалиену Райену, который продолжает расследование по делу о Конце Света, в процессе которого он, вопреки своей воле, умудрился стать хранителем Серебристой Луны - священного клинка Вознесения, а также Аверграндом - Последним Рыцарем Света и еще, по совместительству, потенциальным спасителем мира. Но, коли вы записаны в спасители, то от вас уже требуется не только изобличить могущественного врага, но и непременно победить его с обязательностью морального уничижения. Задача, как это обычно и бывает в подобных случаях, - из разряда невозможных, но теоретически выполнимых. Однако удастся ли нашему герою совершить сей благородный подвиг, встав под знамена защитников
светлого будущего, проникнувшихся идеей безоговорочного торжества добра и справедливости? Это, а также многое другое, станет ясно из настоящей книги, которая называется "Именем Света!"
        Глава 4
        I know, truth with me, - in it my basic might,
        Called as Sun flame and name of the Light!
        1
        Если вы сомневаетесь, какое местоимение более применимо к факту вашего бытия в данный момент: "еще" или "уже", но при этом у вас чешется шея и свербит в носу, то значит вы - определенно "еще".
        С этой сомнительной философской мыслью я, оглушительно чихнув, обрел когда-то утерянное сознание. Теперь, пожалуй, стоит и память освежить. Итак, зовут меня Мельвалиен Райен, мне тридцать три года - для мужчины это не возраст, тем более для горца, которому неприлично жить менее сотни лет. А горец я самый натуральный, можно даже сказать, чистокровный - родился я в маленькой горной деревушке, а до недавнего времени проживал в городе Эйсе, - большой, шумной и грязной столице обширного горного края, который мои земляки то ли с жуткого перепою, то ли с не менее жуткого похмелья некогда назвали Фаценией.
        Здесь я провел почти всю свою жизнь, в которой мне приходилось заниматься самыми разными делами - полезными и глупыми, веселыми и скучными. Но меня всегда притягивала та их сторона, которая была скрыта от меня, отчего я и сам постепенно притягивался к непознанному. На протяжении последних десяти лет я гордо именовал себя частным расследователем и решал самые обыденные проблемы людей - от любовных измен до государственных переворотов. Эта, в общем-то необычная для нашего мира и времени деятельность меня вполне устраивала, поскольку временами приносила неплохой доход, и к тому же давала мне свободу совать нос в самые интересные места и предоставляла определенную независимость по отношению к сильным мира сего.
        Конечно, мои расследования отнюдь не всегда проходили гладко, бывало и так, что моя излишняя любознательность оборачивалась малыми и крупными проблемами для меня самого. Но, как правило, мне удавалось выкручиваться из неприятностей без серьезных потерь - уж не знаю, то ли сыскное чутье мне помогало, то ли уродился я таким везучим. Конечно, сыскная работа довольно опасна и непредсказуема, но, вопреки устоявшемуся мнению, большая ее часть протекает в задумчивых размышлениях у камина, с кружкой горячего травяного настоя и чистым листом бумаги, на котором разгадываются даже самые запутанные загадки.
        Вот так я и жил - тихо, размеренно, время от времени устраивая себе авантюрные похождения. Но моя спокойная жизнь закончилась в тот день, когда в небесах ни с того ни с сего появилось второе солнце, которое впоследствии назвали Огненным Оком, - предвестником Конца Света. А Конец Света, как известно, бывает только один раз, и отмечать такое событие нужно более чем достойно. Во всяком случае, большинство людей вознамерились оформить свое вознесение на Небеса так, как оно и подобает - с песнями, молитвами и во всем чистом, но при этом постараться успеть выпить все то, что в принципе, возможно выпить.
        Однако ж сыскались такие неугомонные личности, которые не захотели чин-чином отбыть в лучший мир, а возжелали выяснить - какой такой злопыхатель устроил Светопреставление и кому надлежит надраить морду до состояния полной неовеществленности. Естественно, самим им раскрутить процесс не хватило соображения, но зато его хватило на то, чтобы вспомнить, что есть-де на свете такой знаток сыскного дела, который способен, сев на стог сена, найти в нем рекомую иголку, и что проживает он не где-то за тридевять земель, а прямо у них под боком.
        В результате этот самый знаток был безжалостно извлечен из постели, в которой собирался встретить Конец Света, и в добровольно-принудительном порядке был направлен на путь истинный - следственный. И мотало меня по этому пути вдоль и поперек, - где только не побывал: в горах, лесах, пустынях, городах, подземельях, а то и вообще непонятно где. А уж сколько натерпелся за время своих приключений и злоключений - не дай Небеса никому. Кстати, пора бы уже и выяснить, куда на сей раз завела меня кривая следственная дорожка. О-открываем глаза... Хм-м, - о-открываем еще раз. Мир в красных тонах. И где же это я нахожусь?
        Я обнаружил себя на роскошном ложе с ярко-красным балдахином, вышитым золотыми узорами, изображавшими стилизованные языки огня. Все подушки и покрывала были тех же красно-горящих тонов, что для меня, привыкшего понимать нормальную постель, как нечто пушистое и белоснежное, показалось несколько странным.
        Золотые треноги, стоявшие вокруг кровати, напоминали застывшее пламя, но при этом какая-то часть огня огнем и оставалась, причем переход совсем не был заметен. И огонь здесь удивительный - не трещит, не чадит, даже не колышется.
        Постель - явно нелюдская, огонь - тоже ненастоящий. Это могло означать лишь одно - я нахожусь в обители архимагессы Беллианы Огненной, что находится в столице Чессинии, Гелленополисе, куда мы с Таниусом и Штырем так стремились попасть. Мы... Теперь уже только я...
        Краем глаза я приметил какое-то движение, - красная ткань скользнула по моему виску, мелькнула и пропала из поля зрения, скрипнул потревоженный табурет. Неужели великая волшебница самолично меня выхаживала, денно и нощно сидела в изголовье и утирала целебной тряпочкой пот с моего больного лобика? Интересно, почему она до сих пор не сказала ни слова, - ведь уже заметно, что я очнулся.
        Рука с красной тряпкой вновь потянулась к моему челу, и я с запоздалым ужасом обнаружил, что эта самая рука покрыта густой рыжеватой шерстью. Подавив в себе настойчивое желание заорать от испуга, я медленно повернул голову, все еще тая надежду, что мне это просто почудилось.
        Увы, - предчувствия меня не обманули. На подушке, сжимая в ладони красный платок, сидела небольшая обезьянка буро-рыжей масти. Уловив мое движение, она, испуганно взвизгнув, прыгнула на стоявший рядом с кроватью табурет и настороженно посмотрела на меня, готовая в случае надобности отскочить еще дальше.
        Я детально рассмотрел мою необычную сиделку, и в голову полезли смутные подозрения. Обезьянка была одета в простроченную жилетку из алого тисненого бархата, на ее груди болтался золотой медальон, изображавший заключенный в круг огонь, а ее лапка сжимала самый настоящий магический жезл, от которого исходило легкое мерцание.
        Беллиана?.. Фу ты, глупость какая, - ведь не может же великая волшебница быть обезьяной! А тебе кто-нибудь говорил, что она - человек? А Штырь?.. Но ведь и он тоже не уточнил, какие между ними были отношения! Вообще-то, если верить сказаниям и легендам, настоящие колдуны с легкостью могут перекинуться зверем, но при этом в их глазах остается гореть искра разума. А у этой мартышки, (ай-ай, о чем ты думаешь, дурень неразумный, - она ведь наверняка мысли читать умеет!) прошу прощения, - мартышки-волшебницы, то есть я хотел сказать, - волшебницы-мартышки... Ну, в общем, вы все поняли. Так у нее взгляд очень даже разумный.
        - Беллиана? - осторожно промолвил я, внимательно глядя обе... архимагессе в глаза, предполагая, что сейчас в моей голове раздастся ее ментальный ответ.
        И ответ раздался, но не совсем тот, на какой я рассчитывал. Волосатая кудесница истошно завизжала, прыгнула мне на грудь и, продолжая верещать, принялась колотить меня волшебной палкой по лбу, выбивая из моей головы самый натуральный колокольный звон.
        "Может быть, она меня таким образом лечит?" - подумал я, прикрыв глаза и смиренно принимая щелчки и затрещины. - "Я где-то слышал, что звон колоколов исцеляет искалеченную душу".
        - Лоран, перестань безобразничать, - прозвучал откуда-то сбоку нежный, глубокий и мелодичный голос. - Я давно уже услышала твой сигнал. Между прочим, голова нашего гостя - не погремушка, а ты - не звонарь.
        Ах ты, шкодливая рыжая образина! Ты - обыкновенная обезьяна, да к тому же мужеского пола! Я протянул руку, чтобы схватить негодника и задать ему взбучку, но мартышка ловко увернулась и вскарабкалась вверх по балдахину, где, почувствовав себя в недосягаемости, принялась радостно визжать и качаться на ободе.
        А я, уже не обращая внимания на вопли маленького проказника, пялился на женщину в длинном платье красного бархата, сплошь расшитом бордовыми узорами и окантованном золотой нитью, - она возникла словно из ниоткуда, вступив из полумрака комнаты в круг света.
        До сего момента я был более-менее знаком только с одной настоящей магессой, поэтому наивно предполагал, что волшебницы в основной своей массе являются высокими стройными красотками с ногами от зубов и аристократическими замашками, причем, вне зависимости от своего колдовского стажа, выглядят они от силы лет на двадцать пять. И теперь я немножко разочаровался, - чессинская архимагесса не была ни высокой, ни стройной, ни красавицей. Я, однако же, не сказал, что она не была симпатичной, - многие из тех женщин, что встречались на моем жизненном пути, с ней и рядом не стояли.
        Но было в Беллиане и кое-что особенное, волшебное. Прежде всего, это прекрасные волосы, - их длинный шлейф свободно развевался во все стороны и блистал на свету живой огненной волной, время от времени перекатывающейся через плечи. И еще у нее были крупные, как у куклы, пронзительно-серо-голубые глаза, окаймленные густым веером ресниц, всегда широко открытые и... совершенно неподвижные.
        - Ты уже понял, кто я. Я тоже знаю твое имя, подробно наслышана о твоих подвигах и даже отчасти чувствую твою судьбу. Понимаю, отчего ты не любишь таких, как я, но среди обычных людей обманщиков и негодяев ничуть не меньше. Чтобы поступить с человеком так, как ты сейчас предположил, мне необходимы веские доказательства его виновности. Но поскольку недобрых намерений у тебя нет, то и опасаться тебе меня не стоит. Насколько ты мне можешь доверять? Настолько, насколько сочтешь нужным. Ничего настолько страшного, в чем ты пытаешься меня подозревать, я не совершала и, если понадобится, я это докажу. Разница в возрасте и положении - пропасть? Для меня это ничего не значит, - все люди равны перед природой. Просто представь, что мы с тобой - старые знакомые, встретившиеся вновь после долгого расставания. Ты уже понял, что я могу распознавать образы твоих мыслей, но я могу и неправильно их истолковать. Поэтому лучше, если ты тоже будешь что-нибудь говорить, иначе полного взаимопонимания у нас не получится.
        - А-а... Э-э... Что со мной случилось? Я здесь давно? - поинтересовался я, вдруг сообразив, что совершенно не помню, как сюда попал.
        - С тех пор, как я обнаружила твое бездыханное тело у дверей моей башни, прошло двенадцать полных дней, - с легкой и грустной улыбкой сказала Беллиана, садясь на краешек моей кровати.
        Волшебница не смотрела на меня в прямом смысле этого слова, но в то же время я явственно ощущал ее внутренний взгляд. Странно, возникает такое чувство, будто тебе глядят прямо в душу. Но ничего, мне подобное уже не впервой, со временем привыкну.
        - И все это время я не приходил в сознание!? Какая же хворь на меня напала, что я столько времени валялся, как бревно бесчувственное?
        - Это была костяная лихорадка, более известная, как проклятие мертвых. Обычно эта болезнь таится в древних захоронениях и поражает грабителей могил, убивая свои жертвы в течение одного-двух дней. То, что ты выжил и вовремя сумел добраться сюда - просто чудо.
        Костяная лихорадка? Ну и дела, а я-то думал - обычная простуда... Однако получается, что, надышавшись могильным прахом в склепе под некрополем, я более-менее здравствовал еще шесть дней - в три раза больше отведенного срока. И в самом деле, чудо, - тут никакой горской закалкой не открестишься.
        - К сожалению, ты пришел один, - вновь грустно вздохнула магесса, на миг показалось, что ее глаза заблестели влагой. Но нет, - это мне всего лишь показалось.
        Сейчас она спросит - где мои спутники? И как же мне рассказать ей о том, что ее любимый друг сейчас обретается в лучшем мире, а пепел его тела развеян ветром по всей округе? Поймет ли она, и не стану ли я после этого врагом для нее? Что же мне сказать?
        - Я понимаю, - тебе тяжело, но ты должен крепиться. В ту ночь я, увидев костер на том берегу, сразу поняла, что случилась беда. Потом я узнала некоторые подробности через призрачных обитателей астрального мира - невидимых свидетелей всего, что происходит в мире живых.
        - Я не мог их спасти! Один за другим они умерли у меня на руках, и я ничем не мог им помочь.
        - Я знаю. Щепку пустынного анчара - дерева смерти, я обнаружила в обшлаге твоей куртки. Из его черной древесины в древней Хиггии рабы умершего господина делали для себя гробы, а в наше время горцы Ликхигга вытачивают из твердых, как кости, сучьев анчара ритуальные кинжалы для кровной мести. Смертоносный яд дерева-убийцы иссушает вены, от него нет противоядия, - даже я не смогла бы вылечить твоих друзей. Но все же мне хотелось бы взглянуть на Лорана... в последний раз.
        - Я сжег их тела. Прости меня.
        - Прощаю. За свою долгую жизнь я пережила многих людей, к которым была привязана сердцем. К такому нельзя привыкнуть, но я знаю, что переживу и эту боль. Время - лучшее лекарство для душевных ран, а у меня этого снадобья - неограниченный запас. Кроме того, у меня не было времени для страданий, - твоя душа держалась в теле из последних сил, и я должна была спасти тебя любой ценой. В последнем разговоре с Лораном я дала ему обещание - помогать тебе всем, чем смогу. И я исцелила тебя, поделившись собственной жизненной энергией.
        - Значит, я полмесяца находился на грани между жизнью и смертью?
        - Нет, всего лишь несколько часов. Все остальное время ты пребывал в лечебном трансе, - помимо костяной лихорадки у тебя обнаружился еще и ушиб мозга. Тебе бы еще пару дней стоило поспать, но...
        - Что-то случилось?
        - Возможно. Уже неделю вокруг моей башни плавают военные лодки, а по причалу снуют чужие люди. Я отправила моего... ученика выяснить, что там происходит. Прошло три дня, как его нет. А сегодня, ближе к вечеру, в мои двери постучался старый человек и сказал, что хочет видеть Мельвалиена Райена, потому что он - его товарищ и пришел предупредить его о грозящей опасности.
        - У меня больше нет товарищей, - одни враги остались.
        - Мне он тоже не понравился. Поэтому я ответила, чтобы он зашел попозже, - спокойно, даже не осознавая своего промаха, ответила Беллиана, и по моей спине пробежал легкий холодок. Опять кто-то пришел по мою душу и этот "кто-то" узнал, что я - здесь.
        - А не проще было бы вывесить у дверей табличку с надписью "Приемные часы расследователя Райена - ежедневно после полудня"? И где теперь этот так называемый "товарищ"?
        - Внизу дожидается, наверное, - все так же спокойно, лишь слегка удивившись моему язвительному тону, ответила волшебница.
        С ума сойти! - человеку больше сотни лет, за это время приобретен невероятный жизненный опыт, но при этом она спокойно пускает незнакомца в свой дом и оставляет без присмотра. Что это - детская наивность или старческий маразм?
        - Не волнуйся, в моей башне тебе ничего не угрожает, - спохватилась Беллиана, почувствовав мое беспокойство. - Не желаешь взглянуть на нашего незваного гостя?
        - А я уже могу ходить?
        - А ты попробуй.
        - И попробую. Ой, что-то я правую ногу не чувствую - это, случаем, не протез? До какой же группы инвалидности меня тут долечили?
        - Что-что? - Беллиана, недовольно прищурив глаза, внезапно хлопнула в ладоши, отчего слабо мерцавшие светильники разом вспыхнули, озарив красноватым заревом всю комнату, и я увидел свои пожитки, сваленные кучей в углу.
        - А-а, пустяк, - это я ногу отлежал (Эй-эй, Валиен, не вздумай еще раз так пошутить! Чародеи - народ серьезный, и нашего обывательского юмора они совершенно не понимают).
        - Постарайся говорить то, о чем думаешь, - иначе я могу тебя неправильно понять, - извиняющимся тоном вымолвила Беллиана и умиротворенно улыбнулась мне, сгладив возникшее недоразумение.
        - Можно попросить тебя не смотреть, как я одеваюсь... Ну вот, опять глупость сморозил, - ты же меня все равно не видишь!
        - Отчего же? Еще как вижу, причем - насквозь, - не удержавшись, прыснула волшебница, однако потом вежливо отвернулась и стала дразнить мартышку, с восторженным визгом носившуюся между мной и кроватью и раз от разу пытавшуюся умыкнуть что-нибудь из моих вещей.
        - Кажется, ты ему понравился, - усмехнулась Беллиана, внимательно наблюдая, как я гоняюсь за лохматым воришкой, ловко стащившим мой поясной ремень. - Все это время Лоран спал рядом с тобой и призывал меня, как только чуял изменения в твоем состоянии. Он даже блох у тебя пытался искать.
        Видимо, он же их на меня и напустил. Теперь я понял, почему у меня в носу свербило и не только в носу. Да, Лоран, ты такой же мелкий пакостник, как и твой тезка при жизни. И не тщись уволочь мой клинок, - силенок не хватит.
        - Меч лучше оставить здесь, - вежливо, но твердо предупредила Беллиана, когда я уже собирался забросить Серебристую Луну за плечо. - Как я уже сказала, в моей башне ты в полной безопасности, но если тебе вдруг вздумается его здесь обнажить, - последствия будут непредсказуемыми.
        - Пусть будет так, - не вполне поняв смысл сказанного, неохотно согласился я.
        Однако, взяв в руки клинок Вознесения, отлучить его от себя было уже непростой задачей, - все мое естество протестовало против подобного легкомысленного поступка. Это было странное, ни на что не похожее ощущение незримой, но явной привязанности. Никогда не пробовал курить веселую травку, но вот теперь представляю, как чувствует себя курильщик, у которого отбирают вожделенный косячок. Постойте-ка, а кто из нас двоих главный, - я или эта кривая железяка? Молчишь? Вот то-то же.
        На ажурной, звенящей под ногами металлической лестнице, уходящей вниз и вверх, царила кромешная темень. Понятно, что Беллиане не требовалось вовсе никакого освещения, но меня совсем не радовала вероятность оступиться в потемках и продолжать считать ступеньки не внутренностями головы, а ее поверхностью.
        И только я так подумал, как вновь получил доказательство того, что волшебница умеет даже если и не читать мысли, то уж точно распознавать их характер, - последовал щелчок пальцами, и надо мной вспыхнуло мягкое мерцающее сияние, осветившее все вокруг. Эта "летающая лампочка" старалась держаться точно над моей макушкой, так что, как я не крутил головой, мне не удавалось ее разглядеть. Для меня такая подсветка оказалась как нельзя кстати, хотя, наверное, со стороны это выглядело глупо.
        - Отчего же? - вновь прочитала мои мысли Беллиана, наблюдая за мной сзади. - Очень неплохо смотрится, - воистину святой воитель. Жаль, не видит никто...
        - А где твои слуги? И где же тот неизвестный герой, что доставил меня сюда? Кто-то из твоих людей? Уж я дознаюсь, по какой такой причине нерадивый лентяй расстелил меня у порога в качестве коврика для обуви, - спросил я Беллиану, когда мы спускались вниз по лестнице, накручивавшейся нескончаемыми витками между толстенной центральной опорой башни и ее сравнительно тонкими внешними стенами.
        - У меня нет слуг. Я не знаю, кто тебя привез, - совершенно невозмутимым голосом ответила волшебница.
        - Ты не знаешь? Но меня привезли на лодке, которую послала ты.
        - Я ничего не посылала.
        - Как?! Разве Штырь, то есть Лоран, - не предупредил тебя о нашем появлении на том берегу?
        - Последний раз он связывался со мной из какого-то мертвого города, и с того раза мне о вас ничего не было известно. Тем не менее, я знала, что все вы живы и приближаетесь ко мне. А в ту роковую ночь, заметив зарево на другом берегу, я поняла, что это - все... И еще я почувствовала едва ощутимый призыв о помощи. Тогда я спустилась вниз и обнаружила тебя, лежащего без чувств на причале.
        Ну и дела... Кто же откликнулся на сигнал моего костра? Я, хотя и смутно, но помню, что к берегу подошла лодка-плоскодонка, а в лодке кто-то был. И эта странная лодка оказалась там почти сразу после того, как я зажег костер. Но до Гелленополиса было достаточно далеко, а ожидать нашего появления на диком и безлюдном берегу Елового Хвоста наверняка никто не мог. И даже, случись какому-то сумасбродному полуночному рыбаку в тот час оказаться поблизости, - при виде столба пламени, устремившегося к небесам, он, враз позабыв и про снасти и про улов, задал бы такого стрекача, что весла на ходу трещали бы.
        Может, мне все почудилось в горячечном бреду? В таком случае, каким образом я перебрался через Большую Ауру? Пересечь вплавь это огромное озеро даже здоровому человеку не по силам, да и лодке до противоположного берега надлежало плыть не менее часа. А сейчас выяснилось: мне, чтобы попасть сюда, потребовалось столько же времени, сколько Беллиане - спуститься вниз с верхнего яруса башни.
        Что это - очередное чудо? Получается, что я через тот костер сиганул, птицей-голубицей обернулся, по воздуху над водами пролетел, треснулся башкою о зачарованную дверь башни и оборотился в прежнего добра молодца, но уже с сотрясением мозга.
        Эх, Валиен, Валиен, где ты потерял свой здравый смысл? А что еще предположить, если нормальным образом я попасть сюда ну никак не мог! Но вот то, что я за свой "пролет" заплатил - это факт, причем факт доказуемый, - моя подкаблучная монетка-талисман бесследно исчезла.
        Пока я размышлял о своей странной "доставке", лестница кончилась монолитной металлической дверью иссиня-фиолетового оттенка перекаленного железа. Наверное, ее было невозможно ни взломать, ни вскрыть, поскольку дверь не имела ни малейшего намека на замок, да и скобы петлей тоже отсутствовали. Кроме того, на дверь было явно наложено мощное колдовское заклятие, - по поверхности металла беспорядочно бегали маленькие огненные искорки. Скорее всего, эту преграду нельзя никаким огнем прожечь - проще рядом через каменную стену прорубиться, так что беру свои слова назад насчет доверчивости хозяйки этой башни.
        Беллиана, позволив мне рассмотреть чудо-дверь, приложила к ней руку. Все бегающие огоньки разом метнулись к ладони, исчезли под ней, и дверь тут же поехала в сторону, а на ее поверхности остался светящийся отпечаток ладони.
        Моя "лампа" потухла, как только мы вышли из темноты на свет. За дверью обнаружилась огражденная узорчатыми перилами площадка, завершавшаяся пологой лестницей и слегка нависающая над небольшим залом, отделанным темно-красным полированным гранитом и золотистой кружевной окантовкой. Вдоль стен беспорядочно стояли мягкие кресла и пуфы с ярко-розовой обивкой, резные столики красного дерева и такие же, как в верхних помещениях, златоогненные светильники. В целом, зал напоминал комнату ожидания в апартаментах высокопоставленного чиновника. Окон здесь не оказалось, - они в башне вообще отсутствовали, как таковые, но на противоположной стороне зала была еще одна железная дверь, - б?льших размеров и двухстворчатая.
        - Наконец-то вы вернулись, - а то я уже собрался сам подниматься наверх, - раздался осипший, надрывно каркающий голос, доносившийся из дальнего, затемненного угла. - Вот мы и встретились опять, господин Райен. Не ожидали, что я найду вас здесь? Насколько бы вы не были проворным и везучим, как бы не запутывали следы, - от длинной руки Закона вам все равно не убежать...
        Кресло у дверей развернулось в нашу сторону, и моему ошеломленному взору предстал тот, из чьих морщинистых когтистых лапок мне по ходу свих приключений несколько раз удавалось вырываться. Это был все тот же Чарнок из рода Джурок, - судья, церковник и контрразведчик в одной ипостаси. В своей оборванной малиновой мантии он удачно гармонировал с окружающей обстановкой, оружия в его руках не было и вообще, выглядел он вполне мирно и безобидно. Но я уже имел возможность убедиться, насколько опасен этот человек и как он умеет использовать других людей для достижения своих целей.
        - В гробу я видал таких товарищей! - возмущенно воскликнул я, в первую очередь, обращаясь к Беллиане. - У меня просто руки чешутся желанием добраться до длинной шеи этого засушенного мерзавца. А можно его испепелить прямо сейчас?
        - Обстановку жалко, - притворно вздохнула Беллиана (была ли это шутка?). - К тому же, я никогда не лишала жизни беззащитных людей, тем более в собственном доме, и не собираюсь делать этого впредь.
        - Но это даже не человек, а злобная и коварная тварь, смердящая дыханием Тьмы! (И это сорвалось с моих уст? Разрази меня гром, во что я превращаюсь?!)
        - Увы, темная сила покинула меня, и теперь я - самый обычный смертный, - всплеснул руками Чарнок, и его лицо скуксилось скорбно-обиженной гримасой. - Но Тьма обещала мне покровительство, если я вновь заслужу ее доверие и выполню ее волю. И я ее выполню любой ценой. Мельвалиен Райен, - властью, данной мне Регулаторием, я объявляю вас арестованным! Заранее предупреждаю, что в случае сопротивления или попытки к бегству вы будете уничтожены. Хотя бежать вам теперь некуда, - башня окружена войсками, и каждый (здесь судья метнул выразительный взгляд на волшебницу), кто осмелится оказать вам поддержку, будет объявлен врагом трех государств Коалиции со всеми вытекающими последствиями. Пройдемте, Райен, вас ждет уютная камера на военном баркасе, что стоит у причала.
        - Я с тобой никуда не пойду. Я никуда не пойду! - сорвался я на крик и вопросительно взглянул на Беллиану.
        По отстраненному выражению лица архимагессы было совершенно непонятно, что она думает об эскападе, произнесенной судьей, и слушала ли она его вообще. Но мой вопль она услышала и ответила, четко и громко:
        - Он никуда не пойдет. Попрошу вас немедленно покинуть мой дом. Вы даже не понимаете, с кем вы имеете дело и против кого собрались пойти.
        - Хотите поиграть в героев? Что ж, вы сами выбрали свой путь... - разочарованно пожал плечами Чарнок, нехотя покинул кресло, подошел к входным дверям и трижды ударил в них каблуком сапога.
        В ответ с той стороны донесся противный скрежещущий треск, завершившийся громким шипящим взрывом, словно бы в дверь ударила шаровая молния.
        - Кажется, эти вандалы сломали мое запирающее заклятие, - грустно вздохнула Беллиана. - А я его целый месяц отлаживала. Зря они так...
        Створки дверей распахнулись, и в комнату, бряцая доспехами и оскальзываясь подкованными сапогами по гладкому полу, ввалился вооруженный до зубов отряд, облаченный в темно-синие с желтой простежкой туники чессинской армии. Два десятка заряженных арбалетов были наведены на нас, два десятка напряженных готовностью пальцев легли на спусковые скобы, два десятка глаз устремили на нас свой холодный и бесстрастный взор сквозь прицелы. И под таким убийственным взглядом мне стало очень не по себе, причем слово "очень" в этой ситуации было бы уместно повторить еще два-три раза.
        - Я прекрасно понимаю, с кем имею дело, - самодовольно усмехнулся Чарнок, занявший позицию на фланге стрелкового отряда. - Каждая из стрел в этих арбалетах зачарована так, что может пробить только один из двадцати известных видов стальной защиты, но каждая - разный. Поэтому как бы вы не изощрялись, - один арбалетный болт прямо в сердце вам обеспечен. Вы и теперь намерены препятствовать аресту Райена?
        - Вы думаете не то, что говорите. Вы не настолько уверены в себе, как желаете показать. У вас ничего не получится, - невозмутимо ответила Беллиана, отчего-то медлившая с нашим спасением. Более того, я услышал, как за моей спиной с глухим стуком закрылась железная дверь, - теперь путь к отступлению был отрезан. - Я догадываюсь, кто подсказал вам подобный способ убийства мага. Но она не знала, что...
        - Беллиана, архимагесса Чессинии, также известная под кличкой "Огненная", - резко и зло прервал ее судья. - Я, Чарнок рода Джурок, верховный судья Травинаты, полномочиями, предоставленными мне Регулаторием, признаю вас виновной в противодействии представителям законной власти во время задержания особо опасного преступника. Вследствие этого я признаю вас государственным врагом Коалиции и приговариваю к смертной казни через расстрел!
        - Постойте! Не делайте этого! - спохватившись, отчаянно воскликнула Беллиана. - Еще не поздно все исправить...
        - Поздно. Приговор не подлежит обжалованию и надлежит немедленному исполнению, - сухо и жестко ответил ей судья Чарнок. - Команда, пли!
        Арбалеты грянули одним пронзительным ударом, исторгнув из своего нутра смертоносный сплав стали и колдовства. Человеческому глазу невозможно проследить полет стрелы, но сейчас я видел, словно в замедленном сне, как сверкающие полосы сливаются в единый поток, устремленный прямо в грудь недвижимой Беллианы. Но у подножия лестницы этот поток воткнулся в невидимую преграду и застыл прямо в воздухе, моментально потеряв свою яркость и сияние. Время возобновило свой ток, и стрелы, теперь уже обычные стрелы, со звоном осыпались на пол.
        Очевидно, Чарнок был настолько уверен в своем успехе, что случившаяся неудача основательно сбила его с толку. Какое-то время судья растерянно смотрел то на стрелы, то на Беллиану, потом задумчиво пробормотал:
        - Как же так? Почему они не отлетели назад?
        - Ответ прост и очевиден, - на мне не было никакой магической брони, - с легким презрением ответила ему волшебница. - Она мне и не нужна, потому что я сейчас - в своем доме, который является моей постоянной защитой от таких самоуверенных недотеп, как вы. А теперь я наглядно покажу вам, что умею не только защищаться, и что "Огненная" - это не моя кличка, а моя сущность!
        С этими словами Беллиана резко выбросила вперед руки с распростертыми пальцами, и, повинуясь ее безмолвному приказу, все светильники, стоявшие вдоль стен, разом выплеснули облака клубящегося пламени. Уже через несколько секунд зал под нашими ногами оказался полностью заполненным огнем.
        Пламя исчезло так же внезапно, как и появилось. Подпаленную команду Чарнока, до того жавшуюся у входа, словно ветром сдуло, - через распахнутые настежь двери доносился их удаляющийся топот. Сам судья остался внутри и теперь осторожно вышел из-за тлеющего кресла. Несмотря на то, что все вокруг дымилось и местами даже горело, - выглядел он хотя и испуганным, но совершенно невредимым.
        - Его защитил... Да, это - талисман, - слегка поколебавшись, сообщила Беллиана.
        - Да, это талисман! - едко передразнил ее уже пришедший в себя Чарнок. - И мне ваш огонь не страшен! И вы напрасно думаете, что победили меня. Я не особенно рассчитывал на поддержку местного гарнизона, поэтому привез в Гелленополис лучших бойцов Контрразведки Юга. Они-то не побегут с поля боя, даже если будут гореть живьем. Особый агент Удавка! - крикнул судья, повернувшись в сторону открытой двери. - Начинайте!
        Как только несколько фигур метнулись в дверной проем, из ближайших светильников в них тотчас же ударили плотные огненные струи. Но контрразведчики пробежали сквозь пламя, не обратив на него никакого внимания, - я успел рассмотреть, что их черные одежды обволакивала блестящая, переливающаяся оранжево-красными бликами пленка.
        - Сплошная огненная защита, совсем свежая. И я знаю, кто ее сделал, - спокойно произнесла Беллиана, отступая вверх по ступеням и отводя руки назад, словно оттягивая тетиву невидимого лука.
        Шестерка черных убийц одним стремительным броском проскочила зал и уже собиралась взлететь на лестницу, когда на них обрушился невидимый сокрушительный удар. Все шестеро отлетели аж до противоположной стены, сметая своими телами подвернувшиеся столы и кресла.
        Но оказалось, - это был отвлекающий маневр. Седьмой агент, маленький верткий крепыш, прикрывавшийся за распахнутыми плащами штурмовой группы, в последний момент скользнул в сторону, совершенно невероятным скачком оказался на баллюстраде и оттуда прыгнул прямо на меня. Я даже сообразить ничего не успел, как мое горло захлестнула острая петля.
        - Стоять, - иначе он умереть, - злобно просипел коротышка, обращаясь к Беллиане, и удавка в его руках слегка натянулась. - Моя взять его, господин главный агент!
        - Отличная работа! - восторженно крикнул Чарнок, захлопав в ладоши. - Выводи его отсюда. Эй, бойцы, немедленно встать! - хрипло рявкнул он на лежавших вповалку контрразведчиков, с большим трудом приходивших в чувство после убойного магического удара. - Идите готовить баркас к отплытию!
        - Постойте! Вы забыли про меня! Ведь я теперь - тоже преступница! - закричала Беллиана, видя, как агент Удавка, прикрываясь за моей спиной, тащит меня в непроглядную тьму за входной дверью. Эх, и как же я теперь раскаиваюсь, что, послушав горе-волшебницу, поступился собственными предчувствиями и оставил Серебристую Луну наверху! Мне бы ее хоть на миг в руки, - уж я б тогда всех супостатов нашинковал, как капусту в салат.
        - Прощайте, архимагесса. Вы потерпели поражение, но я великодушно оставляю вас в живых, - усмехнулся судья, неуклюже раскланявшись и шаркнув ножкой.
        - Я не признаю таких поражений, ты, ничтожество! - яростно крикнула Беллиана, и из всех светильников ударили столбы пронзительно-яркого пламени, превратив потолок зала в бурлящее огненное озеро. - Я знаю, у тебя есть достойный противник для меня. Я вызываю ее на поединок. Я ставлю собственную жизнь и честь против свободы Мельвалиена Райена!
        - Какие же вы, колдуны, наивные... Я пришел сюда за Райеном, а ваша жизнь и тем более ваша честь мне совсем ни к чему, - усталым голосом престарелого учителя, в сотый раз втолковывавшего прописные истины нерадивому ученику, ответил ей судья, после чего развернулся и заковылял к выходу.
        - Я принимаю вызов! - прозвучал знакомый звонкий голосок, исходивший снаружи, из темноты, - кое у кого была слабость к красивым фразам и эффектным выходам.
        Вслед за голосом в дверном проеме появилась и его обладательница. Сейчас Калинта была одета по-походному, но все так же в своем кислотно-ядовитом стиле. На ее ногах красовались изящные зеленые полусапожки из крокодильей кожи и подчеркивавшие стройность ее длинных ног бледно-зеленые лосины с широким серо-коричневым кантом, узор которого очень походил на змеиную кожу. Выше топорщилось очень короткое облегающее блестящее платье ярко-зеленого цвета, расшитое темно-зелеными, переливчатыми змеистыми узорами и украшенное россыпями мелких драгоценных камней. Последними "Зелёнка" была усыпана прямо-таки с ног до головы, - светившиеся изнутри изумруды были везде: на роскошном ожерелье, на многочисленных браслетах, на кольцах, даже на ногтях. Но самый большой изумруд, размером с хорошее яблоко, венчал оголовок ее магического жезла, изображавшего все ту же ползучую гадину, разверзшую пасть и силящуюся проглотить исторгающий внутренний свет камень.
        - Я, Калинта Природная, архимагесса Зеленодолья, принимаю твой вызов, но на своих условиях! - дерзко крикнула молодая волшебница, выходя в центр зала и не обращая никакого внимания на огонь, бушующий со всех сторон. - Ежели победишь ты, тогда Райен успешно околеет, а ежели ты уступишь мене, то он останется живой и даже... будет волен.
        - Постой, мы так не договаривались! - возмущенно воскликнул Чарнок, но тут же умолк, когда Калинта медленно повернулась, подошла к нему, коварно улыбнулась и тихо прошипела:
        - Вы сами мене сказали, что Райен сгубил моего горемычного мужа - Лорриниана Ледяного. Засим он либо сдохнет, либо поможет мене ноне заделаться самой набольшей магессой на Южной Земле.
        - Твоего мужа убил не я, а вот этот крючконосый сморчок! - возмущенно встрял я в их разговор.
        - Это... ложь? - скосив на меня глаза, настороженно спросила Калинта.
        - Конечно! Как вы только могли подумать иное? - нервно заюлил судья, отводя руку за спину и судорожными жестами давая понять агенту Удавке, чтобы тот позаботился о моем молчании.
        Тут же петля сдавила мне горло, и в следующие несколько минут я уже думал лишь о том, чтобы не забывать вовремя дышать.
        - Усе ваши недомолвки мы оговорим опосля, - холодно промолвила заподозрившая неладное Калинта. - А оперечь и Райен, и вы - остаетесь туточки. Вы вняли моим словам, господарь судья?
        - Да, конечно, - неожиданно легко согласился Чарнок. - Старший агент, привяжите арестованного и идите готовить... галеру.
        При чем тут галера, когда он меня только что на баркас приглашал? Я заметил, что судья не добавил "к отплытию". А после того, как Удавка примотал меня к креслу тонкой огнеупорной веревкой так основательно, что я не только не мог пошевелить ни одним пальцем, но даже дышал с большим трудом, Чарнок, слегка наклонившись, показал особому агенту какой-то знак. Удавка лишь слегка кивнул в ответ и неспешно удалился в темноту причала. Какую пакость они задумали на этот раз?
        А тем временем в зале стало жарко в самом прямом смысле этого слова, - чемпионский поединок на чародейское первенство Южной Земли в женской категории был в самом разгаре. Беллиана, сжимая в руках непонятно откуда взявшийся длинный золотой посох с крупным рубином в навершии, обрушивала на противницу потоки огня и взрывающиеся с оглушительным грохотом файерболы. Калинта, чья одежда и кожа казались залитыми жидким пламенем из-за покрывающей их огненной защиты, так же неистово размахивала своим змеиным жезлом, с которого срывались плотные кислотные струи цвета болотной тины и маленькие, мерцающие призрачно-зеленым сиянием шарики, прожигавшие гранитные плиты, словно бумагу. Вокруг все пылало и плавилось, но волшебницы оставались совершенно невредимыми и лишь усиливали свой натиск.
        В горячке боя они и думать забыли, что тот, чья жизнь поставлена на кон, по ходу дела может запросто отправиться на небеса, не дожидаясь выявления победителя, - к концу этой зрелищной магической перепалки я уже начал задыхаться от кислотных испарений, а вокруг меня все чаще падали горящие обломки мебели.
        Чарнок стоял в самом безопасном месте зала - за спинкой моего кресла, и я чувствовал, что его рука, постоянно державшая кинжал у моего горла, дрожит от волнения. Но когда над головой у судьи просвистела объятая пламенем столешница, его нервы не выдержали. Чарнок отбежал к дверям, а мне деваться было некуда. Набрав воздуха в грудь, сколько смог, я отчаянно заорал, перекрывая грохот схватки.
        - Вы! Немедленно прекратите!!! Глупые бабы, - вы ничего поумнее придумать не можете!?
        - Отчего же? Можем! - в один голос воскликнули волшебницы.
        Видимое сражение прекратилось, - теперь обе магессы застыли, словно изваяния, пристально смотря друг другу в глаза.
        - Что это за колдовство, - кто кого переглядит? - спросил я, совершенно не понимая, что они сейчас делают.
        - Они пытаются напасть друг на друга в призрачном астральном мире, - пояснил Чарнок, вновь вернувшийся к моему креслу. - Для простого человека такая атака, в худшем случае, может закончиться головной болью, а вот отлучение мага от доступа к астральным потокам лишит его всей волшебной силы и грозит безумием. Это может затянуться надолго, но я ждать не собираюсь, - галера уже готова и ждет сигнала.
        В магическом сражении высокого уровня, когда задействованы силы невероятной разрушительной мощи, любая, даже на первый взгляд, незначительная ошибка, может дорого обойтись тому, кто ее допустил. А поскольку господа чародеи, как правило, очень дорожат своей драгоценной жизнью, то гораздо больше внимания они уделяют своей защите, нежели атакующим действиям. Так что схватка опытных, примерно равных по силам колдунов может длиться часами, пока это им не надоест, или же один из них, наиболее слабый духом, не преувеличит силы противника и не сочтет нужным отступить. Ведь гораздо проще и безопаснее впоследствии чужими руками прирезать противника ночью в кровати, чем, искушая судьбу, отбивать файерболы собственной задницей.
        Я уже начал предполагать, что поединок затянется до утра, но напряженное противостояние разрешилось самым неожиданным образом, - Калинта, внезапно встрепенувшись и прокричав какое-то неразборчивое заклинание, вырвала мерцающую сферу из пасти колдовского гада и ткнула им в сторону Беллианы.
        Зеленый жезл задрожал, изогнулся и внезапно удлинился на два десятка локтей, - теперь это была самая настоящая змея, чья узкая треугольная голова, похожая на наконечник копья, летела прямо в лицо огненной волшебнице.
        Тотчас воздух вокруг хозяйки башни заколебался, превращаясь в завесу из крупных шипастых коричневатых пластин, какие бывают на спине у взрослого болотного крокодила. Порою доли мгновения достаточно, чтобы проиграть бой, или же выиграть его. И сейчас Беллиане не хватило этого мимолетного мгновения, чтобы ее защита успела обрести непробиваемую прочность, - извивающееся зеленое чешуйчатое копье с чмокающим треском пронзило крокодилью шкуру, и сломанная защита лопнула, разметав по залу сотни растворяющихся на глазах пластин.
        А змея молниеносно обвилась вокруг горла чессинской волшебницы и, пронзительно зашипев, раскрыла зубастую пасть прямо перед ее недрогнувшим, но побелевшим лицом.
        - Ты проиграла! Сдохни! - победоносно воскликнула Калинта.
        Следующее движение Беллианы я просто не успел уловить зрительно. Вероятно, то же произошло и с зеленодольской волшебницей, не успевшей отразить удар, обрушенный со страшной силой на магическую змею. От этого сокрушительного удара гадючий жезл разлетелся на несколько частей.
        Золотой посох Беллианы также пострадал, согнувшись подковой и лишившись всей своей волшебной силы, а его рубиновое навершие отлетело прямо под руку сбитой с ног Калинте. Та немедленно схватила тускло сиявший камень и, поднимаясь, торжествующе произнесла:
        - Теперича часть твоей души - в моих руках, а сама ты - в моей власти! И ежели я раскокаю твой рубин, - то, звестимо, ты лишишься ума. Ведь ты не хочешь, чтобы я его кокнула? На колени передо мной, старуха! Твое время минуло, узри торжество нового поколения!
        - Не преувеличивай свои способности, девочка, - спокойно произнесла Беллиана. - Я полностью перекрыла тебе доступ к энергии, а без нее Рубиновый Бутон тебе не разбить. Безусловно, ты сильна и талантлива и могла бы даже если не победить меня, то хотя бы достойно отступить с поля боя. Но ты еще слишком молода и поэтому совершила маленькую, но роковую ошибку. Взяв мой камень в руки и прикоснувшись к нему собственной огненной защитой, ты раскрыла мне секрет ее внутреннего сплетения.
        Зеленая волшебница, совершенно переменившись в лице, отбросила рубин, но было уже поздно, - сорвавшаяся с вытянутого пальца Беллианы маленькая искорка ударила ей прямо в лицо. Пронзительный крик Калинты подстреленной птицей заметался по залу, отражаясь от гранитных стен, ее огненная защита исчезла, превратившись в сизый дым. Чародейка согнулась, прижимая ладони к обожженному лицу.
        - Так кто из нас проиграл? - все так же спокойно, но уже со зловещей ноткой в голосе произнесла Беллиана, а в ее отведенной руке уже наливался слепящим оранжевым пламенем огненный клубок.
        - Ты не порешишь мене, потому как у мене имеется сие! - вскидывая голову, со стоном прошипела Калинта, а в ее залитой кровью руке тускло блеснул потухший зеленый шар, - тот самый, который раньше украшал оголовок змеиного жезла. - Внутрях обретается гибельный газ, супротив коего даже ты не сможешь противостоять. Ежели сия стеклянная сфера грянется об пол, - никто не выйдет отсель живым... окромя мене. Ваши души источатся прямо в ваших телах! Ты сгинешь, судья тоже сгинет, и Райен... Ведь ты же не хочешь, чтоб Райен сгинул? Засим - на колени! Может статься, ты и превосходишь мене, как оператор энергии, но в хитрости и сметливости ты мене - не соперница!
        Выговаривая все это, зеленая волшебница заливалась истерическим смехом, - похоже, поражение на астральном фронте выбило из нее последние остатки разума. А Беллиана что-то задумала, - ее руки были отведены за спину, и лишь по едва уловимому движению плеч и губ угадывалось, что повелительница огня сплетает сложные и тонкие магические чары. Но лишившаяся магической чувствительности Калинта этого уже не замечала, продолжая выплескивать на противницу клокочущие бешеной пеной ядовитые всплески ярости и ненависти:
        - Стерва горючая! Ты горько наплачешься за то, что искурочила мой дивный лик! Я отомщу тебе сторицей, курва паленая! Я заставлю тебя слизывать пыль с моих ног, я вырву твою рыжую гриву заодно с кожей, я буду поливать тебя кислотой, покуда она не прожжет тебя до костей! Ты будешь извиваться в крови, крича от боли и от собственного бессилия...
        - Поскорее бы эта сучка сдохла, - одни проблемы из-за нее, - глухо проворчал Чарнок, то и дело косясь в сторону дверей.
        Беллиана ждала от него именно этой мысли. Медленно и величественно она отвела руку, в которой трепетала разбрасывавшая искристые брызги ослепительная красно-голубая огненная молния. Но я неотрывно смотрел на другую руку, - ту, что сжимала мою смерть. Ее ладонь повернулась вниз и разжалась, безумный лающий хохот резанул по ушам, и маленький тусклый шарик нехотя скользнул вниз.
        Все, что имеет вес, стремится к земле, но не все, что стремится к земле, на нее упадет. Эта простая истина сработала как нельзя кстати, - пол под ногами Калинты колыхнулся прозрачной волной. Стеклянная сфера, отскочив упругим мячиком от этого странного марева, взлетела под потолок, срикошетила от гранитной балки, снова ударилась об пол и на излете мягко упала прямо в вытянутую ладонь Беллианы.
        - Стеклянный щит... - прошептала потрясенная чародейка. - Но как ты смогла, то же не можно - зараз огонь и стекло?
        - Совершенно невозможно, - согласилась Беллиана (почему она медлит с ударом!?). - Я даже не умею ставить эту редкую защиту, и не только эту. Ты сильно удивишься, узнав, что я - одна из тех немногих операторов, кто способен направлять только потоки собственной стихии. Я далеко не всесильна и у меня есть уязвимые места. Но в то же время у меня есть хорошие друзья, которые помогают мне там, где я слаба, и поэтому я остаюсь непобежденной. А вокруг тебя - такие же подлые лжецы, как и ты сама. И ты это прекрасно знаешь, и потому ты можешь рассчитывать только на свои силы. И потому ты обречена на поражение.
        - Не губи мене... - жалобно захныкала Калинта, заслоняясь рукою от сияния нависшей над ней молнии. - Я ни в чем не повинна. Я - токмо лишь сломанное орудие в руках того злобного убивцы.
        Калинта ткнула пальцем в оторопевшего судью, но это был отвлекающий маневр, - я успел заметить, как ее другая рука вроде бы случайно скользнула в складки платья. Что за тайное оружие скрывалось там? - этого я разглядеть уже не успел. Слепящий огненный поток разрезал зал надвое и, вылетев в дверь, исчез в ночи, а когда пламя опало, то выяснилось, что от претендентки на звание первой волшебницы Южной Земли не осталось ничего, кроме нескольких оплавленных стекляшек.
        - До чего же резво удирает, - аж пятки сверкают... - задумчиво пробормотал Чарнок, провожая взглядом объятый пламенем комок, стремительно удалявшийся к противоположному берегу озера. - Кажется, нам тоже пора. И не вздумай возражать, - кинжал у меня всегда наготове.
        Судья с кряхтением поволок меня, привязанного к креслу, в сторону выхода, до которого было лишь несколько шагов. Я особо и не возражал, потому что чувствовал, как тлеет веревка, которой я был связан, - ее неуязвимость к огню исчезла вместе с разрушенной защитой Калинты, и теперь Беллиана осторожно сжигала веревочные волокна. В то же время я осознавал, что магесса не могла мне ничем помочь, а судья внимательно следит за мной, и первая же попытка освободиться самостоятельно закончится для меня летальным исходом. Казалось, спасения ждать было неоткуда.
        Когда-то в школе диверсантов нам внушили простую истину: тот, кто умеет ждать - рано или поздно дождется подходящего момента. И я его все же дождался. Чарнок вытащил меня из башни в темноту ночи, отдышался и вышел на причал, где громко и очень натурально прокричал совой, - видимо, призывая лодку. Пока он там ухал, надрывая глотку, я тоже зря времени не терял. И когда судья вернулся, руки у меня уже были свободны.
        Чарнок понял это, лишь когда мой кулак впечатался в его челюсть. Я предполагал, что для семидесятилетнего дедушки такого сногсшибательного удара уже будет достаточно, однако не успел я размотать ноги, как этот старый пенек набросился на меня, тяжело хрипя и размахивая кинжалом.
        Впрочем, боец из судьи оказался аховый, - с разбега пытаясь ткнуть меня ножичком под ребро, он ухитрился промахнуться чуть ли не на локоть. В ходе этого неуклюжего выпада он вновь наткнулся своим лицом на мой кулак и заработал такой увесистый подзатыльник, что покатился кубарем, с грохотом врезавшись в распахнутую створку железной двери. Судья еще нашел в себе силы встать, но, приняв на себя мой завершающий удар - креслом наотмашь, он сумел проковылять лишь несколько шагов внутрь башни, и там свалился навзничь.
        В этот миг за моей спиной раздался быстро нарастающий рокот и треск, - будто рушился целый дом. Повернувшись, я с содроганием увидел, что прямо на меня, вспарывая причал двузубым тараном, как ткань - ножницами, и взметая в воздух обломки досок, из непроглядной темноты ночи вылетает огромная военная галера.
        Вот она, - последняя гадость судьи Чарнока. Я заскочил в башню и опрометью рванулся вглубь зала, но в который уже раз мои хилые, онемевшие от тугих веревок ноги подвели меня, - нет, с ними надо что-то делать. Я споткнулся на ровном месте, растянулся на полу, закрывая голову руками, и успел подумать, что даже если эта ужасная лодка умеет плавать посуху, то в эту маленькую дверь она ни за что не пролезет.
        Тем не менее, галера попыталась сделать это. Башня содрогнулась от тяжелого удара, а вокруг меня со страшным грохотом что-то обрушилось. Удивительно, что в меня почти ничего не попало, - может колдовская башня и меня тоже защищает?
        Однако, подняв голову и стукнувшись затылком о металл, я понял, что в который уже раз спасен каким-то чудесным образом. Я лежал аккурат под широким медным тараном, который и прикрыл меня под кучей из камней и кусков обшивки галеры. А вот если бы я не упал так вовремя, - меня как раз бы на этот таран и нанизало, точно поросенка на вертел.
        Что ж, высшие силы по-прежнему меня хранят, вот только для чего? Какая роль отведена мне во всемирном представлении под названием "Светопреставление"? Кто я сейчас и кем я стану, если доживу до его конца?
        Вылезая из-под завала, я наткнулся на тело Чарнока. Теперь я мог точно сказать, - здесь жизненный путь судьи завершился. Вся нижняя половина его тела была погребена под обломками стены, из-под которых растеклась бурая лужица. Но судья был еще жив, - шевельнулась голова, открылись припорошенные пылью веки, а согнутые пальцы на безжизненно лежащей руке слабо дернулись, призывая меня к себе.
        - Ты... жив. Несмотря на все - жив, - хрипло прошептал Чарнок, смотря мне в глаза. - Игрок был прав, ты - избранник судьбы. Но тебя ждет последнее испытание - Аверкорд. Черное затмение - это всеобщее знамение, - так координаторы Света и Тьмы начали последний отсчет. С этого дня все армии Южной Земли держат путь на север, к роковому полю, чтобы сразиться в последнем бою за этот мир. Ты тоже пойдешь туда, - Он тебя там ждет. А это - возьми себе. Это - твой приз за то, что ты смог вырваться из плена Контрразведки в Травинкалисе, хотя шансов на спасение у тебя тогда не было ни единого.
        В раскрытой ладони судьи лежал золотой перстень с крупным рубином, грани которого переливались частыми багровыми всполохами.
        - Это ведь кольцо сплошной огненной защиты? Какая редкая вещь, - откуда оно у тебя?
        - У Калинты купил, когда мы сюда плыли. За два мешка фальшивых цехинов. Теперь эта жадная змеюка, наверное, на том свете себя за хвост кусает оттого, что мне его продала и что вообще со мной связалась.
        - С ней все понятно, - девица сражалась за большие деньги, еще большую власть и безграничное собственное честолюбие. А что двигало твоими поступками? Что заставляло тебя преследовать меня?
        - Высший Приказ Контрразведки, переданный по ментальной Сети. Я не мог противиться ее воле, и никто из агентов не может. Разве что Удавка...
        - Вот этот маленький даниец, который несколько минут назад чуть не придушил меня? Он что, какой-то особенный?
        - Он не особенный, он - особый. Большего я не могу сказать, - Сеть не дает. Она сильна и безжалостна, - даже Игрок не смог вытащить меня из ее паутины.
        - Видимо, его способностям тоже есть предел. Но почему ты продолжал исполнять волю Игрока, даже когда он расстался с тобой? Ведь ты же знал, что он больше никогда не вернется к тебе.
        - Да, знал. Повторное слияние разрушило бы мое сознание. Но он обещал мне жизнь после смерти.
        - И ты ему поверил? Игрок и ложь - это одно и то же.
        - Нет. Люди могут обманывать других людей, но нельзя лгать самому себе. А мы с ним были единым целым... Я умираю, но не боюсь смерти, - теперь я знаю, что это всего лишь переход в иное состояние души... Врата Бездны уже раскрыты, - вечность зовет меня...
        Я инстинктивно вскинул голову, на мгновение ощутив себя на дне черной бездонной пропасти. Но надо мною был все тот же дочерна прокопченный каменный свод зала. Когда я опустил глаза, Чарнок из рода Джурок был уже мертв.
        - Райен, нам нужно уходить, - прервала затянувшуюся тишину Беллиана. Во время схватки волшебница была спокойна и уверенна в себе, но сейчас в ее голосе зазвучали тревожные оттенки. - Снаружи, под покровом ночи сгущается зло.
        - Какое еще зло? - мы же всех победили. Или не всех?
        - Далеко не всех. Башня окружена десятком галер, которые начали обстреливать ее из катапульт. Пока они палят наугад, но как только кто-то из них догадается поджечь тот корабль, что застрял в дверях, - здесь начнется настоящий ад.
        В подтверждение ее слов снаружи раздалось несколько громких всплесков и один трескучий удар, - видимо, камень угодил в причал.
        - Как же нам уходить? Единственная дверь завалена, а через решетки воздуховодов даже мышь не пролезет. Но для нас еще не все потеряно. Как гласит народная мудрость: "Если выхода нет, - его надо сделать". Ты сможешь прожечь стену?
        - А дальше что? - недовольно фыркнула волшебница. - Сходни разрушены, а плавать ты умеешь? И я настолько же. Поэтому положись на меня и следуй за мной - наверх.
        "Один раз уже положился, - чуть голову не оторвали", - мрачно подумал я, но последовал вслед за Беллианой на лестницу. За закрывавшейся дверью раздался грохот, - один из снарядов пробил крышу привратного зала.
        - Я сделала все, что могла, и ты не можешь меня ни в чем упрекнуть! - крикнула через плечо волшебница, пока мы бежали вверх по лестнице.
        "Когда твой дом станет моей могилой, - я уж точно не смогу тебя упрекнуть!"
        - При всем твоем желании я не позволю тебе умереть! Даже и не пытайся!
        На этот раз Беллиана не соизволила зажечь мне магическую подсветку, поэтому я был вынужден униженно карабкаться на четвереньках. Впрочем, иначе удержаться на ногах было совершенно невозможно, - враг пристрелял свои орудия, и теперь стены башни содрогались от тяжелых ударов. И ведь не палубные катапульты стреляют, - из тех можно крушить корабельные борта, но никак не каменные стены толщиной в несколько локтей.
        - Это бьют баллисты с городских стен, - сбивая дыхание, крикнула волшебница. - Башня старая, долго не выстоит, но наверх мы добраться успеем.
        "А оттуда - как? Взлетим в небо на крылатой огненной колеснице? Или воздушный вихрь перенесет нас по воздуху, точно в сказке: за тридевять земель, да подальше отсель? Или мы просто исчезнем здесь и в то же время проявимся в другом месте?"
        - Я бы исчезла, если бы не один беспомощный нытик...
        Ох уж эти женщины, - последнее слово всегда остается за ними! Однако далеко не всегда это веское слово приятно тому, кому адресовано. Так, препираясь, мы добежали-доползли до площадки, где располагались жилые комнаты. Беллиана прошла еще выше - в свой колдовской чертог, а я заскочил в ту комнату, где почивал полмесяца без просыпу.
        Вот мои пожитки, - вроде бы вороватая мартышка ничего не стащила, а вот и мой ненаглядный клиночек. Как же я, чурбан неотесанный, мог тебя здесь оставить? Я ж без тебя, словно мужчина без достоинства! Уж больше я тебя не покину, как бы госпожа архимагесса вкупе с ее ужимистым дружком меня не убеждали. Пойдем, моя серебряночка, посмотрим, каким образом они собираются нас спасать.
        Волшебница уже ждала меня, одевшись в ярко-красный походный плащ. Однако никаких сумок, мешков и иного походного снаряжения у магессы не было, - в руках она держала лишь тонкую трость из слоновой кости. Из профессиональной оснастки на Беллиане наблюдалось только длинное наборное ожерелье из всяческих предположительно волшебных штучек: почерневших деревянных фигурок, разноцветных граненых кристаллов, побрякивающих металлических висюлек, неведомо чьих усохших когтистых лапок и всего такого прочего. Звездой коллекции спятившего мусорщика был увесистый костяной кулак, сложенный смачной фигой. А из-за плеча волшебницы выглядывали черные глазенки еще одного "талисмана", удобно угнездившегося в широком капюшоне плаща.
        - И это - все? Ты собралась в путь, не взяв с собой ничего, кроме этого блохастого создания? Где же твои вещи? Где, наконец, Жезл, Сфера и Книга? - решил проявить я свою осведомленность по части магического снаряжения, но, как оказалось, попал впросак.
        - Ты когда-нибудь видел, чтобы маг странствовал по свету с рюкзаком за плечами? - раздраженно ответила Беллиана. - И впредь не задавай подобных глупых вопросов. Ты готов?
        - К чему?
        - Значит, готов. В путь!
        Я и в самом деле был готов ко многому, но только не к тому, что у меня под ногами провалится пол. С пронзительным и отчаянным криком я полетел в черную мглу. Да сколько же еще раз нужно испытывать меня падением в темноту? Для чего меня тренируют? Ух, как я ненавижу этот процесс...
        Как только воздух в груди кончился, завершилось и падение, - я оказался в воде, но не собственно в воде, а в медленно погружавшемся вниз воздушном пузыре. Насколько я понял, это было что-то вроде водяной защиты, - как я ни пытался дотянуться до оболочки, она постоянно ускользала из-под моих рук. Внизу, подо мною, обнаружился еще один такой же пузырь, - внутри него расположилась Беллиана, державшая огонек в руках.
        Утопление завершилось неприятным казусом, - нижний пузырь остановился, а я въехал в него, сел прямо на шею волшебнице и сшиб ее с ног. Но, поскольку там, куда я приземлился, уже кое-кто сидел, - этот кое-кто немедленно вцепился своими длинными клыками в мое самое ранимое и бережно хранимое. От боли, а больше от испуга, я отчаянно завопил, а, передохнув, поперхнулся и с ужасом понял, - я только что вдохнул осветительный огонек Беллианы. Тут я уже заорал не на шутку, внутренне готовясь сгореть заживо.
        - Только дай мужчинам волю, - они тебе на хребет сядут и ножки свесят, - проворчала Беллиана, выбираясь из-под меня. - Отчего же ты заливаешься так, словно тебе пятки поджаривают?
        - Я огонь... проглотил.
        - Не страшно - я еще сделаю. А теперь поспешим, - воздуха у нас мало, а путь под заливом длинный.
        И в самом деле, чего я ору? - у меня же на пальце кольцо огненной защиты. Наверное, я теперь смогу съесть уголь, поджечь его внутри себя и выдувать пламенные фонтаны не хуже ярмарочного фокусника.
        - Не советую, - изжогу заработаешь, - усмехнулась повелительница огня. - И вообще, с зачарованными предметами баловаться не стоит, - никогда не знаешь, каков у них энергетический предел и срок годности.
        Сотворив новый магический фонарик и включив мою надголовную "подсветку", волшебница уверенно двинулась в узкий подводный коридор, нащупывая дорогу своей тростью. Долгое время мы шли по затопленному тоннелю, рассекая мутную придонную воду. Все это время я мысленно рассказывал Беллиане про свою прежнюю жизнь, а также про то, как влип в историю со Светопреставлением и про то, как продвигалось мое расследование, - в общем, про все свои приключения и злоключения, начиная от младых ногтей и кончая сегодняшними событиями. А поскольку я - известный любитель пожаловаться по делу и не по делу, то весь мой жизненный путь окрасился в ярко выраженный страдальческо-мученический оттенок. Когда коридор закончился на дне старого заброшенного колодца, и мы выбрались из воды, Беллиана грустно посмотрела на меня и тихо сказала:
        - Из твоего рассказа я поняла далеко не все, и далеко не все, что поняла, - поняла правильно. Но одно я теперь знаю точно, - ты самый несчастный человек из всех, кого я знала.
        - Я бы не хотел, чтобы меня считали таким. Все те слабости, что рождаются в моей голове, я никогда не выскажу вслух. Потому что я исполняю обязанности воина Света, объявившего войну мировому злу, и во мне еще живет рядовой Мельвалиен Райен, солдат имперской армии. И я никогда не забуду крылатые слова покойного сержанта Миррона: "Боец ни на миг не должен терять присутствия духа и на каждый удар судьбы отвечать доброй зуботычиной, широкой усмешкой и крепким словцом". Вот так я и иду по жизни... Но все же иногда хочется вылезти из панциря и излить душу, - не для того, чтобы тебя пожалели, а для того, чтобы поняли.
        - Я... понимаю.
        - Вот и славно. Ой... Святые Небеса, что в городе творится! Неужели это Контрразведка устроила?
        В Гелленополисе происходило нечто ужасное, - треть города была охвачена пламенем, а сверху на городские кварталы обрушивался шквальный огненный град. Стреляли из баллист на городских стенах и с озера, где под покровом темноты прятался вражеский флот. А, судя по тому, что пламя разгоралось очень быстро и сразу во многих местах, - имели место и многочисленные поджоги.
        - Смерть стучится в нашу дверь, - дрожащим, срывающимся голосом произнесла Беллиана. - Ее черные слуги поняли, что мы выскользнули из башни, и теперь они подло мстят мне, разрушая мой город. О, мой прекрасный Гелленополис, - здесь я родилась, здесь я провела свои лучшие годы, здесь я стала женщиной, здесь я познала любовь и страдание. И теперь мой родной город погибает на моих глазах, а я... Я ничего не могу сделать! Злодеи знали, куда нанести удар, - прямо в мое сердце. Мой милый город... Они объявили мне войну, и они горько пожалеют об этом, а я... Я уничтожу их всех, до последнего! И этот последний будет умирать долго и мучительно, - он будет корчиться и извиваться на плазменной жаровне, он будет медленно сгорать снаружи и изнутри, как свечка, я буду втыкать в его тело огненные иглы, сжигающие душу, я...
        - Ты сделаешь все, что считаешь нужным, но на эту тему мы как-нибудь в другой раз поговорим, а сейчас нам надо где-то отсидеться. Ночью по полям бегать не след, - не хотелось бы впотьмах наткнуться на нелюдей в черном. А что это там, на холме темнеет? Крепость какая-то...
        - Это руины старого форта - бывшей крепости Контрразведки. Сейчас там никто не живет.
        - А как ее название? (неужели мне сейчас повезет?!) У нее было название?
        - Я не помню точно, но оно как-то связано с пауками.
        - Паучья Цитадель!? Так, с этого места, пожалуйста, поподробнее...
        Пока мы шли через гречишное поле к холму с руинами, Беллиана рассказала мне все, что она знала об этой крепости. А, как оказалось, знала она все, потому что описанные события происходили при ее жизни.
        Форт был построен данийскими инженерами спустя двенадцать лет после битвы на Багряной, когда Чессиния вступила в антиимперскую Коалицию северных стран. Тогда чессинская армия наращивала свою боевую мощь, - строились новые крепости, закупалось оружие и вербовались наемные войска, - страна готовилась к большой войне с соседним Сасмареном, вступившим в союз с жаждущей реванша Империей. В это же время в Чессинию вернулась Беллиана, - Тайная Седмица поручила ей объединить местных колдунов, обучить их и подготовить к предстоящим сражениям.
        Та война была затяжной и кровопролитной. В течение года обычные и магические битвы гремели на границе, - леса стояли обугленные, реки пересохли, а выгоревшие поля были устланы разлагающимися трупами, которые терзало безмерно расплодившееся и обнаглевшее воронье. Обе противоборствующие стороны бросали в котлы сражений все новые и новые войска, но никто так и не смог добиться решающего успеха.
        И тогда противники обрушили друг на друга все колдовские силы, которыми они располагали. Сасминские чародеи устроили сильнейшее землетрясение, вызвавшее значительные разрушения и сильно поднявшее уровень воды в Большой Ауре, - размеры озера увеличились вдвое, а многие прибрежные города, в том числе и большая часть Гелленополиса, скрылись под водой.
        Ответный удар Коалиции был не менее жестоким, - Сасмарен охватили пожары, а его столица - прекрасный Сасмарсоник, был сожжен дотла. Результат содеянного безумства был страшен: погибли десятки тысяч людей, обе страны лежали в руинах. Лишь тогда противники осознали, что они натворили, и война прекратилась сама собой...
        И кто же сжигал вражеские города? Ответа на этот четко сформулированный вопрос я не получил, но почувствовал, как у повелительницы огня дрогнул голос. Я понял, что некоторые страницы биографии она старалась забыть, вычеркнуть из своей памяти. Тщетно. Уже нет в живых современников той поры, но для нее это было, словно бы вчера. Я провел на войне полгода, и этого мне хватило на всю жизнь, а Беллиана воевала против Империи несколько десятков лет.
        Собравшись с мыслями, волшебница продолжила свой рассказ. Несколько десятков лет форт, защищавший Гелленополис с севера, оставался разрушенным. Потом его отстроили данийцы, разместившие там свой гарнизон, - в это время Чессиния и Сасмарен, оставаясь верными союзному долгу, вновь вступили на тропу войны. Вялые столкновения на границе продолжались несколько лет, пока не пала Империя. Сасмарен, лишившись главного союзника, немедленно капитулировал, данийские войска ушли на захваченные земли Юга, и крепость вновь оказалась брошенной. Однако ненадолго, - три года назад в ее стенах обосновалась Контрразведка.
        Конечно, Беллиана не смирилась с тем, что наглые ищейки Коалиции поселились прямо у нее под носом. Самый проворный из воров Гелленополиса, нанятый ею через Лорана, проник в цитадель под видом добровольца-наемника и выяснил, что там устроил ставку Среднеземный отдел Контрразведки, и что в крепости в массовом порядке ведется вербовка агентов, их обучение, снаряжение и отправка в южные страны целыми боевыми отрядами. Туда же отправлялись караваны с оружием и фальшивыми деньгами.
        Что-то явно назревало, но это что-то обрушилось, как снег на голову, - возвратившись из поездки в Данидан, Беллиана обнаружила, что Паучья Цитадель подверглась полному разгрому и разорению. Даже применив все свои колдовские способности, Беллиана так и не смогла узнать, что там произошло, - духи эфира молчали, как заговорщики, а все магические следы вокруг цитадели были сметены астральным ураганом невиданной силы. Единственное, что она смогла предположить, - в наш мир прибыло нечто или некто, чья сила сопоставима с силой всех магов Южной Земли, вместе взятых...
        Я-то уже догадывался, как именовался ураган, разметавший крепость, но без доказательств любые догадки останутся всего лишь догадками. А доказательства следовало искать внутри...
        Тут волшебница внезапно остановилась, подняв голову в сторону нависающих над нами стен, и тихо сказала:
        - Внутри находится один маленький человек - он сидит около огня.
        - Кого же он тут высиживает, - уж не нас ли? Ты можешь прочитать его мысли?
        - Слишком далеко. Я могу с уверенностью сказать лишь то, что он хочет спать.
        - Сейчас разберемся, кто он такой и что здесь делает. Я буду вести дознание, а ты разберись, что творится в его голове. Если что-то пойдет не так, - сразу залепи ему файерболом промеж глаз.
        Забравшись на холм и пойдя вдоль стены, мы нашли ворота, - точнее, то место, где эти ворота когда-то были, пока их не выворотила неведомая сила. От толстых дубовых створок, окованных медными листами, уцелели лишь искореженные обрывки металла, да перекрученные полосы петель.
        За воротами царила кромешная тьма, только стены одного из полуразрушенных зданий вблизи ворот высвечивались слабыми огненными отблесками, - там горел костер. Судя по толщине и высоте стен, раньше здесь находился арсенал или тюрьма. Вход внутрь некогда преграждала массивная стальная дверь, но теперь она валялась далеко в стороне, будучи выбита вместе с косяком и частью стены.
        Я вошел в развороченный проем, крепко сжимая обнаженную Серебристую Луну, готовый в любой момент отскочить в сторону и открыть обзор для обстрела Беллиане. В ладони волшебницы тлела тусклая оранжевая искра, похожая на те, что устремляются ввысь из потревоженного костра. С виду в маленьком мерцающем огоньке не было ничего опасного, но сегодня я уже видел последствия поражения этим оружием и не хотел бы оказаться на месте той предполагаемой мишени, что беспечно дрыхла у костра, укутавшись одеялом и выставив обутые в сапоги ноги к угасающему огню. У меня не было ни капли сомнения, - это была искусно сделанная обманка. До чего же банальная уловка, однако до сих пор многие на нее попадаются, выходя на свет и подставляясь под прицел укрытого темнотой босоногого стрелка.
        - Он прячется в руинах, - шепотом сообщила магесса. - Пока я не нахожу его опасным.
        - Эй, парень, сейчас же брось оружие, - я тебя отлично вижу! - крикнул я, оставаясь в тени.
        Конечно, я немножко преувеличил свои зрительные способности. Может быть, даже сильно преувеличил, но тот, кто скрывался под покровом тьмы, знать этого не мог.
        - Я не могу бросить оружие, - у меня его нет! - заунывно отозвались руины. - А вы кто такие будете? Я вас не знаю...
        - Если ты сейчас же не выйдешь, - шеф-повар Беллиана Огненная превратит тебя в цыпленка табака, прожаренного до костей! Считаю до трех, - раз, два...
        - А-а-ай! Подождите, - я за что-то зацепился! - жалобно взвыл голос, сопровождаемый треском рвущейся одежды. - Все, я уже выхожу! Не делайте из меня жаркое, господин Райен, - я вам еще пригожусь.
        Из темноты руин, спотыкаясь на камнях и суетливо прилаживая оторванный рукав, выбрался маленький коренастый человечек с таким жалобно-плаксивым выражением лица, что мне на мгновение стало стыдно за мои угрозы. Карлик был одет, как и прежде, в черную кожу, на его коротенькой шее был намотан красный шелковый платок, а на голове красовалась ярко-красная плисовая шапочка. А я-то гадал, - кого же из свиты Чарнока не хватает? Эту "Красную Шапочку" мы уже видели в тюремных застенках Травинкалиса, но, к счастью, познакомиться поближе нам тогда не довелось.
        - Фиско Шустрый - всецело к вашим услугам, - раболепно раскланялся карлик, чье лицо моментально приобрело виновато-заискивающий образ. - Покорнейше прошу простить меня за все былое, - впредь подобное не повторится.
        Сейчас я с ним за все поквитаюсь. А, собственно, за что? Нагадить он нам вроде бы не успел, - наоборот, мы ему физию попортили, - на лбу Фиско до сих пор красовалась поджившая, но все еще хорошо заметная надпись "отдамся". Со времен нашей последней встречи в камере пыток этот "шустрик" внешне ничуть не изменился, но его поведение стало совершенно иным. А почему?
        - Что ты здесь делаешь? За нами следишь? Кто тебя послал? - обрушил я град вопросов на карлика, который довольно быстро отошел от испуга и теперь с пыхтением натягивал подсохшие и ужавшиеся сапоги.
        - Я таки здесь по приказу его чести судьи Чарнока, но он уже мертв, так что...
        - А если он жив?
        - При том, что живы и вы? Это едва ли... Судья шел на смерть. Он не мог противиться воле Сети...
        - Ты знаешь про Сеть? Значит, ты тоже агент!? Тогда я не завидую твоей судьбе, - у меня на ваше паучье отродье уже большой зуб вырос, - снесу башку без излишних церемоний!
        - Нет! Я не контрразведчик, мамой клянусь!
        - А вот это мы сейчас и проверим, - ну-ка, покажи свою ручку. Да не эту - правую, правую покажи! Так, - это что? Вот это - что!?
        - Это - рисунок. Это всего лишь рисунок, - он легко стирается. Вот... вот сейчас... нет - надо с мылом...
        - Я тебе сейчас его вместе с рукой сотру! Сейчас же говори, кто ты такой! Должность, звание, задание - быстро! Хоть одно лживое слово, и я за себя не ручаюсь! Ну!?
        - Ай! Ай-ай, осторожнее! Уберите это от моего горла! Я признаюсь, - я шпион, я заслан в Контрразведку, чтобы выяснить ее планы.
        - Кто твой наниматель?
        - У меня нет нанимателя, - есть только хозяин... и я не знаю, кто он.
        - И как же тогда тебя завербовали? Выкладывай все и даже не думай соврать, - магесса Беллиана хорошо чувствует ложь (в чем я совершенно не был уверен) и если что...
        - Я не знаю, - я с хозяином никогда не встречался.
        - Что-то ты темнишь, мелюзга крысячья! Ты - шпион, а шпиону положено общаться со своим боссом - сообщать ему новости, посылать донесения, получать распоряжения. Если ты с ним действительно не встречаешься - значит, это делает твой связной. Кто он, отвечай!?
        - У меня нет никаких связных, я не получаю никаких указаний. Я - какой-то неправильный шпион. Я сам придумываю, куда мне идти и что сделать - вот и все. Может быть, хозяин следит за мной, а может быть, - он про меня давно уже забыл, и я таки действую по собственному наитию. Я не знаю, кто я, я не знаю, зачем я все это делаю, я не знаю, чем все это кончится. Я не знаю...
        - Я вижу, что ты вообще ничего не знаешь! И ты еще смеешь называться шпионом?
        - Я не хочу быть шпионом - мне до смерти надоело это вынюхивательское ремесло! Я устал, я не могу больше так жить. Если бы я знал, где найти хозяина, я таки посчитался бы с ним за все эти проклятые годы. Увы, - я не знаю, где его найти. А вы не знаете? Нет... А может, их милость подскажет?
        - Отойдем на минутку, - он никуда не убежит, - ответила Беллиана, обращаясь ко мне.
        - Я ему не верю, - сказал я, едва мы вышли в темноту развалин. - Если он и в самом деле шпион, то он не должен был бы этого говорить и изображать приступ склероза.
        - Но если бы он заявил, что он - контрразведчик, то ты бы ему и в самом деле снес голову, - возразила Беллиана. - У него не было иного выхода, как сознаться.
        - И что же ты о нем думаешь? По-твоему, он - мальчик-паинька?
        - Нет, конечно. Но у него нет дурных намерений, и я не считаю его опасным. Тем не менее, в этом шустром шпиончике есть нечто странное, - часть его ауры и часть сознания закрыты для моего взора. Выглядит это как... грубо говоря, как сейф, плавающий в киселе. Взломать его нельзя, - объект сразу погибнет, а открыть его можно только магией Металла, с применением которой эта "скорлупа" и была изготовлена. Это заклинание чрезвычайно сложное - оно наложено из астрала и касается тонкой энергии сознания. Очень немногие маги-металлисты способны сотворить подобное. Скажем прямо, - я знаю только одного такого. Надеюсь, ты понял, кого я имею в виду?
        - Эргрот Стальной, архимаг данийский. - осторожно предположил я. - Уже третий раз это имя всплывает в моем следствии, и это не может не наводить на определенные подозрения. Ты много о нем знаешь?
        - Чересчур много - мы знакомы с ним более сотни лет. Если рассказывать все - дня не хватит.
        - Ладно, потом расскажешь, - сейчас у нас другая задачка на уме. Итак, в процессе ее решения мы пришли к выводу, что только хозяин владеет ключиком к сейфу памяти нашего карлуши. А хозяин, судя по всему, не кто иной, как сам Эргрот Стальной, и это не есть хорошо... - задумчиво вздохнул я, и тут меня озарило. - Зато теперь я понял, каким образом Фиско шпионит, - все мало-мальски нужные и ценные сведения откладываются в стальной коробочке под красной шапочкой. Гром и молния, - похоже, в этой крохотной головке содержатся все сведения о Контрразведке и не только о ней! Вот почему он почти на любой значимый вопрос отвечает "не знаю", - все знания там, внутри, за стальной дверцей! Как бы ее приоткрыть легонечко, самую малость, - чтобы наш ходячий сейф не сыграл в ящик...
        - Я не смогу, - сразу открестилась Беллиана. - Ты тоже не сможешь, а этот шустрик - и подавно.
        - Тогда обратимся к самому изготовителю. Скажем: так мол и так, ключи потеряли, открыть не можем, а внутри, между прочим, заключена тайна сотворения мира, - мрачно пошутил я, но тут же в голову закралась мысль: "А почему бы и нет?"
        - Тебе решать, - равнодушно пожала плечами Беллиана. - Можешь тащить проходимца хоть на край света, но знай, что каждый твой шаг и каждый твой вздох будут запечатлены в его сознании.
        - Мне скрывать нечего, - возразил я. - Но если я разгрызу этот орешек, - следствие сделает огромный шаг вперед. Итак, я решил: мы отправляемся в Данидан, на встречу с главным начальником магическо-металлического цеха, - у меня уже накопилось немало вопросов к этому подозрительному типу. А этого недомерка мы возьмем с собой, но обыграем это так, будто он сам к нам напросился.
        - Фиско Шустрый, - торжественно заявил я, вернувшись к костерку, где означенный имярек нас и ожидал. - Посовещавшись с волшебницей и прибегнув к ее высокой магии, я выяснил личность твоего хозяина и имею некоторые предположения насчет его местонахождения. И так уж случилось, что в ближайшее время я собираюсь его навестить.
        - Возьмите меня с собой! - заискивающе пропищал Фиско. - Прошу вас, возьмите! Иначе я таки все равно пойду следом за вами. Так возьмете?
        - Ну, допустим, - возьмем. А что ты умеешь делать?
        - Я выполню все, что изволите, господин Райен! - гордо заявил шустрик.
        В этот момент он живо напомнил мне некоторых солдат-новобранцев, изо всех сил старающихся выслужиться перед начальством. К сожалению, я на своем опыте знал, какими лодырями и захребетниками они впоследствии становятся. Что ж, надеюсь, этот балласт мне недолго терпеть придется.
        - Фиско Шустрый, вы приняты в наш отряд предпоследним по старшинству (здесь я не упустил возможности поиздеваться, - самую низшую должность у нас занимала мартышка). В ваши обязанности вменяются: приготовление еды, устройство лагеря и все такое прочее, что я сейчас и не упомню. Вопросы есть?
        - А у вас есть ночная ваза? - виновато-заискивающе спросил Фиско. - Судья Чарнок был брезглив и заставлял меня вычищать свой горшок сразу, как только он сделает свои дела. Нет, я таки не против, но все же предпочитаю оказывать иные услуги.
        Вероятно, в забытой предыдущей жизни шустрик был слугой, и лакейские привычки настолько влились в его кровь, что даже неосознанно он продолжает услуживать тем, кого считает выше себя. Зато сколь несладко приходится тем, кто оказался под ним - я уже видел в Травинкалисе.
        - Нет у меня никакого горшка. А если попытаешься оказать мне "иные услуги" и попутно будешь оглаживать похотливым взглядом каждого приглянувшегося мужика, - повешу на первом же суку, - строго предупредил я, вспомнив про определенные наклонности карлика, но Фиско, поначалу недоуменно взглянув на меня, расплылся в широкой улыбке:
        - Ах, вы таки об этом... Не извольте беспокоиться. Внедрившись в Контрразведку, мне было выгодно казаться извращенцем, - эта форма общения надежно прикрывала мою шпионскую деятельность. На самом же деле я в этом отношении самый обыкновенный.
        Что-то с трудом верится, - уж больно склизко тогда у тебя глазенки блестели. Посмотрим, - время покажет, кто есть кто. С рассветом мы двинемся в путь, а сейчас я попытаюсь просеять твой мозговой кисель на предмет сведений о паутине Контрразведки и ее обитателях.
        ***
        Два часа я пытал Фиско о деталях его пребывания в Южном отделе Контрразведки, вогнал горе-шпиона в пот, сопли и истерику, при этом сам взмок, как тягловая лошадь, но так ничего от карлика и не добился. Что он там искал, что он узнал? - оставалось тайной за семью печатями, - Фиско даже не помнил, по какой такой причине он приходил к нам в тюремный подвал.
        - Если бы я смог увидеть те места, где я побывал, - возможно, я таки что-то бы и вспомнил, - виновато отговорился шустрик, бросая долгий взгляд на черные контуры руин.
        И я вдруг понял, - он что-то вспомнил, потому что раньше бывал здесь. А раньше здесь хозяйничали контрразведчики - Среднеземный отдел, кажется. И какой же мне прок от этих воспоминаний? - тут же одни развалины остались. Хотя... пускай рассказывает, - мое сыскарское чутье найдет крохотный бриллиант знания в куче пустой словесной породы. А если не найдет, - невелика беда, - и без того в голове сущий бардак.
        - Рассказывай, облегчай душу - до рассвета еще далеко, - зевнул я и устроился поудобнее, готовясь задремать.
        Но после первых фраз сон - как ветром сдуло. Не то что ветром - ураганом. Я напряженно сидел, внимая каждому слову, каждой интонации, и ощущал себя тем сказочным трудягой-рудокопом, который, всю жизнь продалбливаясь в гору по скудной золотоносной жиле, в один прекрасный день нежданно-негаданно провалился в пещеру из чистого золота. Несмотря на всю странность моего нового спутника и ни на грош ему не доверяя, я исподволь чувствовал - все сказанное карликом происходило на самом деле. Отрешенно смотря куда-то в даль пространства и времени, Фиско начал свой удивительный рассказ:
        - Мне довелось провести в этих стенах всего лишь один день, но этот день я таки запомнил на всю жизнь - его невозможно забыть. Первого числа месяца августа минувшего года я прибыл в Паучью Цитадель, где ожидалось нечто невероятное, - все агенты Среднеземного отдела Высшим Приказом были срочно созваны в крепость. Выяснилось, что контрразведчики задержали странную девочку, - это случилось при непосредственном участии их агента Таежника, который таки утверждал, что девочка - посланница небес, что она творит чудеса, и что перед теми, кто ей поможет, таки откроются врата вечности. К тому времени в Контрразведке уже знали о таинственной гибели патриархов Храма, а в народе на эту тему уже ходило множество самых невероятных слухов, и в некоторых из них таки упоминалась девочка с золотыми ножницами. Главный агент отдела лично беседовал с задержанной, и она таки подтвердила все его догадки, но при этом наотрез отказалась не только служить Контрразведке, но даже показать свою необычность. Несговорчивую чудесницу заперли в чулане, полном крыс и тараканов, а ножницы отобрали и скрупулезно исследовали их на
предмет магии. Однако результат оказался ничтожным, - все участвовавшие в этом колдуны решительно и однозначно выразили свое мнение: вся необыкновенность этих ножниц лишь в том, что они сделаны из золота, а во всем остальном - таки самые обыкновенные. Раздосадованные дознаватели вновь переключились на девочку, применяя самые жесткие методы допроса. Но она молчала, - ясно было, что она будет молчать и под пытками. И тогда, чтобы сломать ее строптивость, агенты таки переключились на самого Таежника, - с ним они уже не церемонились. И лишь когда Главный пообещал, что если девчонка и дальше будет противиться, то ее друга таки запытают до смерти, - только тогда она согласилась. И вот настал этот торжественный день, этот страшный день, - он до сих пор снится мне в кошмарных снах. Все агенты Среднеземной Контрразведки, облаченные в парадные мундиры, собрались в Церемониальном зале, где должно было случиться чудо, которое бы сделало Контрразведку величайшей и единственной религией мира. Я тайно проник в зал и, дабы не вызывать излишних подозрений, устроился на галерее для музыкантов под самым потолком -
оттуда таки было видно все, что происходило внизу. Лусани - худенькая и нескладная девочка в простом крестьянском ситцевом платьице, одиноко стояла посредине зала, опустив покрасневшие глаза к полу. Под звуки фанфар в зал внесли ее золотые ножницы, лежавшие на бархатной подушечке и перевязанные розовой ленточкой. Какой шибко умной голове пришла в голову светлая мысль: для верности привести в зал истерзанного пытками и при том одетого по форме Таежника, - того таки никто никогда не узнает. Встретившись с ним глазами, Лусани поняла обман и вернула ножницы в бархатный плен. Возникла неприятная заминка. Главный агент долго улещал Лусани, суля ей золотые горы и бриллиантовые реки, а потом грозился замучить и убить ее товарища, если девочка не подчинится. Но на все его посулы, увещевания и угрозы она таки ответила лишь одно: "Я тебе не верю. Солгавший единожды - солжет вновь". И тогда Главный, взбешенный непокорством девицы, дал отмашку, и его подручная Бледная Тень перерезала горло Таежнику одним взмахом руки. Главный агент бросил под ноги Лусани ее ножницы со словами: "Если ты и сейчас не покажешь чудо и
таки не дашь клятву верности Контрразведке, то и твоя участь будет такой же". Девочка молча подняла ножницы и, сжав их до боли побелевшими руками, метнула ненавидящий взгляд на убийцу. Они стояли, пристально смотря друг другу в глаза, пока Главный не расхохотался противным издевательским смехом. И что бы вы думали?! Чудо таки случилось! Ножницы в руках Лусани полыхнули пронзительно-яркой вспышкой и вывернулись острыми гранями наружу, превратившись в сияющее золотое лезвие. Оно, вырвавшись из тонких девичьих рук, взлетело в воздух, описало длинную светящуюся петлю, напрочь срубило голову Бледной Тени и с разворота ударило прямо в спину оторопевшему Главному, пробив в нем огромную дымящуюся дыру. Все так и застыли от такой ужасной неожиданности, а потом агенты разом выхватили мечи и кинжалы и толпой бросились на девчонку. Но никто таки не сумел подойти к ней даже на несколько шагов, - смертоносное оружие летало с неописуемой скоростью, накручивая искрящиеся светоносные круги вокруг своей хозяйки. Свет таки пронзал все на своем пути, разметывая во все стороны куски разбитой облицовки, обломки оружия и
окровавленные, разорванные на части тела контрразведчиков. С каждым убийственным ударом кольцо поражения расширялось и его сияние становилось все ярче. Когда ослепительный сгусток света таки начал крушить стены и колонны, - мое внутреннее чувство самосохранения заорало благим матом: "Эй, шустрик, хватай ноги в руки и чеши отсель, - сейчас здесь все разнесет к едреной бабушке!". Тогда я вышиб окно, выскочил на балкон, спрыгнул с третьего этажа и проломил собою крышу какого-то курятника, едва не переломав ноги и шею. Как оказалось, я таки не зря доверился гласу подсознания, - спустя несколько секунд половина Церемониального зала взлетела в небеса. Изо всех сил я рванулся к крепостным воротам, - так быстро я никогда в жизни не бегал. Под моими ногами содрогалась земля, сверху сыпался самый настоящий град из камней и черепицы, а сзади рушились стены домов и башен. Я уже не бежал - я таки летел на крыльях захлестывающего душу ужаса. Ворота были открыты, только это меня и спасло, - я таки успел выскочить наружу, когда за моей спиной грянул последний, оглушительный удар. Меня подбросило в воздух и несколько
раз перевернуло, а что было дальше - уже не помню. Очнулся я в грязной луже на дороге, в сотне шагов от стен, а над разрушенной крепостью еще клубился плотный столб дыма. Для ста двадцати агентов и трех сотен наемников Среднеземного отдела Цитадель стала братской могилой. Все они так и остались здесь, кроме меня и...
        - А что случилось с Лусани? - встревожено спросил я. - Неужели она тоже погибла?
        - Девочка таки вышла невредимой из дыма и огня, все ее тело и одежда светились, а со сверкающего золотого лезвия, которое она крепко сжимала в руках, стекала кровь. Ее кровь. Я понимал ее ненависть к контрразведчикам и уже мысленно распрощался с жизнью. Но одного мимолетного взгляда Лусани было достаточно, чтобы понять, что я не один из них, и не убивать меня. Она спустилась к перекрестку, где ее ожидали двое: высокий рыцарь в белых одеждах и бритоголовый одноглазый тип с явно воровской внешностью. Они таки ушли на север, по Данийскому тракту. Данийский тракт ведет в Данидан, все дороги ведут в Данидан, на север... Да, они таки ушли на север. И мы уйдем на север. Мы все уйдем на север, и никто не вернется назад...
        Шустрика явно заклинило, - сначала он, нервно кусая ногти, повторял одни и те же слова, лишь меняя их местами, потом и вовсе понес какую-то околесицу о бренности бытия и сущности жития. Было уже очевидно - больше он ничего не может рассказать.
        - Этого одноглазого типа звали Лино Бритва, - он был моими глазами в Контрразведке, - грустно сказала Беллиана, скользя тонким пальчиком по своей белой трости. - Я рада, что он не погиб. Значит, Лино разглядел в девочке Лусани то особенное, что заставило его забыть обо всем и пойти вместе с ней в Данидан.
        Данидан, снова Данидан и опять Данидан... Солнечная ода величавости и белокаменная песнь Севера - так называют его поэты. Это самый крупный город на Южной Земле, расположен он на самом большом речном острове в устье самой крупной реки Кобины и является столицей самой большой и сильной страны, сияющей в ореоле нынешней славы и древних легенд. Крепкие широколицые парни в лиловых накидках протоптали полмира своими пыльными подкованными сапогами.
        Сокрушив Империю, данийцы при поддержке войск Коалиции запросто могли бы прибрать к рукам всю Южную Землю, но после этого им еще пару десятков лет пришлось бы подавлять повсеместные народные восстания и дворянские мятежи. Поэтому расчетливые данийские регулаторы выбрали более надежное и выгодное средство завоевания, и теперь власть и влияние Данидану приносят деньги, - данийскими золотыми цехинами, по большей части состоящими из железа, расплачиваются в любом уголке нашего маленького мира.
        Кстати, о деньгах. В ходе моего следствия выявилась цепочка распространения фальшивых монет. Мне удалось выявить две перевалочные базы контрразведчиков: Верховный Приход в Травинкалисе и Паучья Цитадель в Гелленополисе. Остается выявить исходную базу - голову даю на отсечение, что монетные станки установлены в подвалах главного штаба Контрразведки.
        А вот выяснить, откуда именно бьет новый денежный источник, на самом деле не так уж и сложно. На Южной Земле монету чеканят только в двух местах. Прежде всего, в Сторсе, где раньше был имперский монетный двор, а ныне штампуют деньги для всех, кто заплатит. Впрочем, Сторс вряд ли станет производить подделки, - его герцог крайне осторожен, расчетлив и не любит рисковать понапрасну. Помимо всего прочего, здесь имеет место и важная финансовая подполека, - золото Сторса добывается в шахтах прямо под городом, а доставка свинца, добываемого в южной Сьерне, через полконтинента, сделала бы произведенные из него монеты воистину золотыми.
        Поэтому у фальшивых свинцовых цехинов, заполонивших южные страны, может быть только одно место производства - Данидан. Пронырливые данийские деляги имеют большой опыт по подделке денежных знаков - во время большого перемирия с Империей они умыкнули у имперцев секрет устройства штамповального станка. Когда же война возобновилась, - экономика Империи рассыпалась в прах под нахлынувшей волной поддельных империалов данийского производства - фальшивомонетный двор работал круглосуточно.
        А теперь монетные станки попали в руки к контрразведчикам. Для тех, кто не знает, как выглядит такой станок, поясню: если не рассматривать детали устройства механизма, то, по сути, станок - это здоровенная стальная плита с монетными штампами, падающая на другую такую же плиту.
        Чтобы перетащить подобное громоздкое устройство с места на место, потребуется уйма времени и средств. Может быть, в средствах агенты и не стеснялись, но время их поджимало, - ведь каждый нерабочий день - это денежные потери и задержка спланированной операции на юге. Следовательно, даже если станки и вывезли из монетных цехов Данидана, то они должны были остаться где-то в самом городе, в крайнем случае - в его окрестностях. Похоже, права выспренняя данийская поговорка: "Все пути ведут в Данидан". Знать, и нам туда дорога...
        ***
        Рано утром мы спустились с холма и, пропустив шедший скорым маршем пехотный полк чессинской армии, незаметно влились в первые ряды колонны беженцев, вытекавшие из Гелленополиса бесконечной лентой, насквозь пропахшей дымом и горем.
        Я мог идти пешком долго - настоящему горцу вообще не прилично передвигаться иначе, как на своих двоих. Но коротконогий Фиско, поминутно спотыкавшийся на разбитой дороге, и тем более незрячая Беллиана со своей тросточкой сильно замедляли наше продвижение, - я уже начал подумывать о том, не купить ли нам место в телеге хотя бы для магессы.
        Но мир оказался все же не без добрых людей. Рядом с нами замедлился фургон, богато украшенный россыпями резных посеребренных завитушек, и толстощекая испачканная физиономия в малиновой ермолке, выглянув из прорехи в пологе, сочувственно пробасила:
        - Эй, путник, закидывай сюда свою женку с гебенком, да и сам залазь - ноги таки, небось, не казенные.
        - У нас денег почти нет, - грустно ответил я, охлопывая карманы.
        - Что деньги, - вздохнула чумазая личность, шмыгнув носом. - Деньги у нас самих есть - пегвым делом их, пгоклятущих, спасали. Да только на них сейчас ничего не купишь. Нам таки жгать нечего, а у вас, вижу, полные сумки всякой снеди.
        - Ну, не такие уж и полные... - начал было отнекиваться я, но погорелец скуксился и часто зашмыгал, растирая мокрую сажу по щекам:
        - Детки кушать пгосят. У меня шесть голодных гтов, а до Тугфиса - тги дня пути. Мы таки дотянем, а вот деточки... Смилуйся, добгый человек, - все отдадим, только гебятенков накогмите!
        - Накормим, накормим! - раздался позади него звонкий голос Беллианы. И когда она только успела туда забраться? - Мы всех накормим!
        - Софа, сестгица, ты слышишь, - нас таки всех накогмят! - воодушевленно заорал хозяин фургона, перекидываясь через козлы. - Скажи Сусику, чтобы посуду пгинес! И Пишика с Мишиком тоже позови!
        - Сколько же у вас тут родни? - ахнул я, увидев, как с разных сторон к нам подбегают восторженные люди с котелками и чашками.
        - Все мы из Вегхнего квагтала, все годня дгуг дгугу, все - свои, все - наши. Спегеди - наши, сзади - наши, позади них - тоже наши, а вот дальше - уже не наши. Не беспокойтесь, - чужих мы и близко не подпустим! - распорядился глава "наших", настороженно вглядываясь в хвост "своей" колонны. - Эй, пагни, гоните таки отсюда этих попгошаек из Нижнего! Только их нам еще не хватало...
        - Как же мы накормим такую ораву? - тихо спросил я Беллиану, но она лишь хитро подмигнула мне и ответила:
        - Или я не волшебница?
        - Волшебством сыт не будешь, - вздохнул я, но магесса уже обращалась ко всей толпе голодающих из Верхнего квартала:
        - Посмотрите на этот красивый резной сундук. Все видите - он пустой. Но сейчас я сосчитаю до трех, и сундук будет полон еды. Раз, два, три! Сундучок, наполнись!
        Из сундука повеяло легкой дымкой, крышка распахнулась, и все присутствующие, включая меня и Фиско, не удержались от восторженного вздоха - сундук был доверху наполнен всякой снедью. Здесь были горячие хлебные караваи, копченые окорока и запеченные цыплята, пузатые бутыли с молоком, кринки со сметаной и творогом, свежие овощи и фрукты, медовые пряники и засахаренные марципаны.
        - Мой походный продуктовый запас, - вздохнула Беллиана, но видно было, что она ничуть не жалеет о содеянном. - Сейчас он им больше нужен. Ну что ты смотришь на меня, как мышь на крупу? Я же знаю, что ты со вчерашнего дня ничего не ел. Возьми что-нибудь, пока все не разобрали.
        Еда исчезла почти мгновенно. Только когда сундук показал дно, глава семейства спохватился, захлопнул крышку и уселся на нее широким задом, всем своим видом показывая: "Все - халява кончилась даже для родни".
        - Мусик Мусиковский, - запоздало представился толстяк, гордо выпятив голую грудь в прожженном жилете, поверх которого одиноко болталась звездочка-талисман. - Стагшина Вегхнего квагтала и лучший гезчик по дегеву в Гелленополисе... Был, - тяжело вздохнул он и с нескрываемой грустью посмотрел назад. Дорога как раз взбиралась на холм, и отсюда было видно огромное черное облако, повисшее над догорающим городом.
        - Как такое получилось? - задал я неуместный, но обоснованный вопрос. - Почему вы не спасали свои дома? - ведь рядом целое озеро воды.
        - Таки как же их спасать, когда пгоклятый огонь водой не тушится! - с надрывом воскликнул Мусик, но тут же взял себя в руки. - Все, все таки погибло: дом о двух этажах, лавка, мастегская, сагаи там всякие. Сами-то ели успели ноги унести. Поутгу слух пгошел, что столицу спалили солнцепоклонники из Единого Хгама.
        - Полноте вам, батяня! - пробасил широкоплечий редкоусый детина, лениво правивший конями. - Огонь таки явно колдовской - значит, кто-то из местных огненных чагодеев постагался. Знать бы, кто, - мы бы с ним такое сотвогили... А ваша жена - она ведь тоже...
        - Нет - она не из них, - поспешил оборвать я юношеское вольнодумство и вопросительно взглянул на Мусика. Тот недовольно нахмурил брови и, изловчившись, отвесил парню затрещину.
        - Таки думай, да не задумывайся! Кто тебе, замогышу, на свет помог годиться? Знахагка. А кто тебе, согванцу, ногу вывихнутую впгавлял, когда ты с соседской сливы слетел? Целитель. А кто тебе, остолопу, дивчину-кгалю нашел? Вогожея. А кто тебе...
        - Ладно, батя, я все помню, - обиженно загундел наказанный сынок.
        - Помни кгылатые слова: всяк тгуд почетен, а магический - почетен вдвое. Ну, таки сам посуди своим недогазвитым умишком: как могли колдуны поджечь собственную столицу, котогая осыпала их золотом и почестями? Это все чужаки - солнцепоклонники...
        - А разве не агенты подожгли город? - вякнул было Фиско, но тут же умолк, узрев сразу несколько настороженных взглядов и мой сжатый кулак, выглянувший из-под полы незаметно для остальных.
        - Какие агенты? Агенты кого? - с недоумением переспросил Мусик. - Стганно, что вы здесь задаете такие вопгосы. Вы таки сами, случаем, не шпионы?
        - Ну... эти... люди в черном. Ведь вы их видели... должны были... хоть раз, - окончательно увял Фиско, впрочем, не теряя присутствия духа.
        - Ах, вы таки про них! - облегченно вздохнул Мусик. - Видел, конечно. Но они на нашей стогоне. Они - наши защитники и пговодники. Так сказал чегный человек из сна. Ведь вы видели сон полмесяца назад? Нет? Стганно, - у нас его все видели.
        - Мы сами нездешние...
        - Оно и заметно - вы все чистенькие, и гечь у вас какая-то не та... Значит, тот сон вы не видели... Стганно, очень стганно. Если вы - настоящие чессинцы, то вы не могли не видеть сон...
        - Конечно, мы его видели, - успокоил я не в меру подозрительного резчика. - Мы просто вас проверяем. Расскажите нам про сон - вкратце.
        - Тепегь таки все понятно, - с облегчением вздохнул Мусик. - Соседей из Нижнего квагтала тоже пговеряли тгетьего дня, а ноне и до нас очегедь дошла... Сейчас я все гасскажу - у меня память хогошая. Как сейчас помню: в ночь после того дня, когда солнце обгело чегную когону, всем нам пгиснился один и тот же сон. Посланец добгых богов - печальный жгец, одетый в тгаугную тогу, со слезами на глазах призывал нас сплотиться и идти на севег, на гешающую битву с солнцепоклонниками, котогые таки собигаются поджечь нашу землю...
        - Постойте, вы и в самом деле верите в эту чушь?! - перебила старшину погорельцев Беллиана.
        - Еще вчега немногие из нас воспгинимали это всегьез, но сегодня, пгощаясь с пепелищами наших домов, мы сегдечно гаскаиваемся в своем невегии. Мы идем к новой жизни, мы - свободны, нам нечего тегять, и мы таки отомстим злодеям. Мы выйдем на последнюю битву - у меня есть топог, жена возьмет нож, а стагшему сыну мы сделаем копье. Пусть все мы погибнем, но миг будет спасен, и наши дети будут жить.
        Грустно это слышать. Две противостоящие силы науськивают людей друг на друга, нимало не стесняясь в средствах. И люди верят, что идут сражаться за правое дело. Ну почему там, наверху, не могут разобраться сами? Зачем надо втягивать в небесную распрю земных обитателей? Ведь люди так слабы и ранимы. Именно поэтому они верят в вас, кем бы вы ни были: Тьмой или Светом, добрыми или злыми богами, сущностью или идеей. Так не пользуйтесь же доверием людей для того, чтобы причинять им боль.
        Но что им, высоким, до наших чаяний? От земли до неба далеко, слышно плохо, да и видно все мелко. Ну и ладно - без вас разберемся, не впервой. С благоволения Небес или вовсе без оного, мы уже третий день едем по широкому, мощеному крупным булыжником тракту, ведущему прямиком к данийской столице. Впереди нас походным строем идут чессинские войска, позади, сколько хватает глаз, тянется колонна погорельцев из Гелленополиса.
        Несколько раз колонну проверяли разъезды контрразведчиков, но нас они почему-то в упор не замечали. А волшебница при этом лишь хитро щурила глазки и на мои вопросы отвечала молчанием. Что ж, старый добрый отвод глаз в ее исполнении пока действует исправно.
        К вечеру мы въехали в маленький городок Турфис, расположенный в устье самой крупной в этих засушливом степном краю речки Турфы, являющейся естественной границей Чессинии и Данидана. Привратная стража, согласно порядку военного времени усердно шмонавшая всех подряд, почему-то не обратила на нас никакого внимания, точно так же поступали и многочисленные военные патрули на городских улицах. Сердечно распрощавшись с Мусиком и его многочисленной родней, мы отправились к большому скоплению построек на берегу, - там, по заверениям Беллианы, нам надлежало остановиться.
        Местечко называлось "Озерная дева", над его входом в сиянии красных фонарей расположилась жирная хвостатая русалка, сжимавшая в обеих руках по пенной кружке и похотливо подмигивавшая прохожим, причем самые примечательные части ее тела были отнюдь не русалочьи. Чуть ниже на нескольких языках крупными светящимися в полутьме буквами было написано: "Наши девушки - самые своеобразные!". Это окончательно подтверждало предположение о предназначении заведения.
        - Э-э, это ж таки самый натуральный бордель! - воскликнул Фиско, заглядывая в окна, для чего ему приходилось довольно высоко подпрыгивать. - Госпожа Беллиана, неужели и вы...
        Шустрик не успел договорить, - изгиб белой трости притянул его за шею, а через мгновение карлик обиженно взвыл, получив серию хороших плюх.
        - Любая добропорядочная женщина жестоко оскорбилась бы, услыхав такое, - выговаривала волшебница, ритмично отвешивая оплеухи. - Твое счастье, что ты договорить не успел, и что я не могу применять магию в городе, контролируемом ищейками Контрразведки и их прихвостнями мелкомагического пошиба.
        - Виноват... каюсь... искуплю... - плаксиво заныл Фиско, и мне отчего-то стало его жалко. Ну, ляпнул человек, не подумавши, да и явно не всерьез, - зачем же его за это лупить почем зря? Но, если посмотреть с другой стороны, то наш болтун сам виноват, - знал ведь, что магесса читает мысли, и что ее сословие шуток совсем не понимает.
        - Сейчас я тебя прощаю, но в следующий раз пощечины будут огненные, - произнесла успокоившаяся волшебница, и я отчего-то нисколько не сомневался, что в следующий раз она именно так и поступит, причем без всякого зазрения совести.
        - И все-таки, почему же мы остановились именно тут, а не на нормальном постоялом дворе? - уточнил я невысказанную мысль Фиско.
        - Здешний хозяин - один из тех немногих, на кого я могу положиться в это нелегкое время. Три поколения его семьи служили мне верой и правдой, хотя и зарабатывали на жизнь не совсем честным ремеслом - контрабандой. Завтра утром мы пересечем озеро на быстрых яликах контрабандистов и тайно высадимся на данийском берегу, а сейчас нас ждет веселое заведение дядюшки Родера. Да, мы проведем эту ночь в борделе, но что в этом такого постыдного? Ведь вы - нормальные мужики с нормальными мужскими потребностями. Неужели я, женщина, должна вам об этом напоминать?
        - Да как сказать... - промямлил было Фиско, но я легонько ткнул его в спину, и шустрик тут же умолк, вспомнив наш недавний разговор.
        Обойдя многочисленные пристройки и флигели, мы добрались до главного входа под развратной русалкой. Для приграничного захолустья обстановка оказалась очень даже ничего: на стенах были резные панели из кипариса, чистые беленые потолки украшала изящная лепнина, полы сплошь устилали пестрые ворсистые ковры, за тяжелыми малиновыми портьерами скрывались изящные решетчатые двери, уводившие в завлекающую глубину спальных покоев. Посреди главного зала выпускал журчащую струю маленький фонтанчик, окруженный мраморными статуями полуобнаженных фигур обоего пола.
        - Здравствуйте, дорогие гости, - звонко прощебетала одна из статуй, оказавшаяся вполне живой и оч-чень привлекательной девицей. - Добро пожаловать в "Озерную деву", где вас ждут всевозможные услуги и развлечения. На всякий случай предупреждаю, - осторожно добавила она, окинув критическим взглядом наши запыленные одежды, и без того не отличавшиеся особой роскошью, - Наше заведение - элитное, цены на оказываемые услуги - соответствующие, и если вы не в платежеспособном состоянии, то...
        - Милочка, позови сюда Родера, пока я не вышла из себя и не спалила его порочный вертеп! - резко оборвала ее Беллиана и так пронзительно взглянула на девицу, что та испуганно взвизгнула и умчалась куда-то вглубь дома, шурша малиновыми занавесями.
        Вскоре оттуда донесся высокий пронзительный голосок, а вслед за голосом появился и его обладатель - низенький полный широколицый мужчина лет пятидесяти, с прилизанными волосами под круглой шапочкой-чессинкой, тонкими усиками над пухлыми жизнелюбивыми губами и узкими раскосыми глазками, теряющимися в складках красных мясистых щек. Одет он был чрезвычайно вычурно и в то же время безвкусно: золотые цепи и кольца перемежались с медным монисто, которое мужчинам носить вовсе не к лицу, а пышное жабо и шикарная, густо расшитая золотым кантом жилетка соседствовали с лосинами, обтягивающими тонкие ножки, что при довольно внушительном объеме фигуры производило забавное впечатление.
        - А вот и наша неугомонная огнепоклонница - добго пожаловать в мою несвятую обитель! - ретиво воскликнул толстячок, театрально размахивая короткими руками. - Опять их милость соизволили посетить мою лачугу, хотя, помнится, как в последний газ фыгкали - дескать, не вегнусь я больше никогда в твое блудное цагство. Ан нет, - вегнулись таки, не побгезговали кговом стагого сутенега! И сколь себя помню, все-то им не терпится что-нибудь подпалить - видать, в детстве со спичками не наигхались! А попгосишь их, скажем, огонь в печи газжечь - тут же нос воготят, - дескать, непгистойно чессинской агхимагессе зажигалкой габотать!
        - Все такой же ворчун и фат, - облегченно вздохнула Беллиана. - Здравствуй, дядюшка. Давно не виделись - постарел, обрюзг, но все еще тот котяра. Когда девушек-то в покое оставишь?
        - Когда в могилу сойду, - хитро улыбнулся Родер, изысканно шаркнув ножкой и впившись губами в протянутую руку волшебницы. - Наша семья на это дело никогда не жаловалась.
        - Знаю, знаю, - твой отец тоже порядочным потаскуном был, а уж про деда я и не говорю - по всей Чессинии о нем слухи ходили.
        - Да-а, до подвигов деда мне таки далеко... - усмехнулся Родер и подмигнул волшебнице, причем так, чтобы это заметили все.
        - Хочешь подвигов? Тебе представится такая возможность, - перебила дядюшку ничуть не смутившаяся Беллиана. - За нами охотится вся чессинская армия и Контрразведка Коалиции впридачу. Твоя задача - переправить нас через границу. Задача ясна?
        Надо было видеть, как побледнело и осунулось лицо Родера.
        - Я... не могу... - пробормотал толстячок, избегая смотреть Беллиане в глаза. - Я давно отошел от дел и избавился от лодок. А тепегь, согласно закону военного вгемени, все суда Тугфиса захвачены Контгазведкой, и из гогода можно выбгаться только посуху.
        - Ах, какая жалость, - он избавился от лодок! - приторно вздохнула Беллиана, разминая пальцы. - Может, тебе помочь и от борделя избавиться? Могу посодействовать - всего лишь каких-то полчаса, и от него совсем ничего не останется.
        - Постойте! Как я мог забыть! - хлопнув себя по лбу, поспешно воскликнул не на шутку перепугавшийся Родер. - Один ялик у меня таки остался - в сагае лежит! Пгавда, он стагый и сильно гассохся, но за ночь мы его законопатим - будет, как новенький! А чтобы ваша милость ни в чем не сомневались - я таки сам его и поведу. Ведь вы же пошутили, вы же не будете поджигать мой домик?
        - Я подумаю, - уклончиво ответила Беллиана, но улыбку все же не сдержала. - К восходу лодка должна быть на воде. А сейчас предоставь моим спутникам все, чего они пожелают.
        - Конечно, обязательно, всенепгеменно! - всплеснул ручками обрадованный Родер. - Пожалуйте за мной, гости догогие, мы таки сделаем все, чтобы хоть как-то скгасить тяготы вашего пути. Сегодня вас ждут сплошные удовольствия: на пегвое - госкошный ужин с девочками, на второе - пагная баня с девочками, на тгетье - умопомгачительная ночь все с теми же девочками. А если пожелаете, то можно и с дгугими - девочек у меня много, на любой вкус. Они милы и обольстительны, они таки помогут вам полностью гасслабиться, они воплотят в геальности любые ваши фантазии. А для госпожи Беллианы...
        - Спасибо, я уж как-нибудь обойдусь без девочек, - оборвала дядюшкины порочные разглагольствования волшебница. - И без мальчиков тоже. Зато, пока наши мужчины будут таять в объятиях ваших женщин, мы с тобою пообщаемся наедине. О, нет, не обольщайся, - я имею в виду не то, о чем ты сейчас подумал.
        - Да я таки особо и не надеялся, - уныло вздохнул дядюшка. - Куда мне до деда...
        ***
        Девушки, девушки, девушки. Девушки - это хорошо, но когда их бывает слишком много - голова идет кругом.
        В общем, очнулся я глубокой ночью в компании некоторого количества мирно посапывающих девиц, - в потемках было и не разобрать, сколько их вокруг меня скопилось. Ай да Валиен, - не ударил в грязь лицом, не посрамил горскую мужественность!
        По правде говоря, я смутно помнил, чем занимался этим вечером, и причина тому - местное молодое вино, оказавшееся на удивление крепким. И теперь это же вино, только уже в переработанном виде, настойчиво просилось наружу.
        Конечно у нас, в диком горном краю, этот вопрос решался просто - походом до ближайшего окна. Но мне, как человеку, испорченному цивилизацией, глубоко претило облегчаться на крышу общественного заведения. Посему я, накинув на плечи первую попавшуюся тряпку, впоследствии оказавшейся женской юбкой, вышел во двор и отправился на поиски отхожего места, ориентируясь исключительно по запаху, поскольку из освещения исправно работал только лунный свет.
        Запахи, как известно, бывают разные. В результате я оказался сначала в свинарнике, а потом - в крольчатнике, и уже там мое неодолимое желание окончательно перебороло вялое сопротивление благопристойности.
        Что ж, кролики, думаю, на меня в обиде не будут - им по ночам не до того. Интересно, что скажет прислуга, увидев поутру эту огромную лужу посреди крольчатника. Наверное, то, что кролик был очень крупный и очень долго терпел.
        А какая замечательная погода нынче ночью - дневной жары словно бы и не было, с озера веет благодатной свежестью, сквозь редкие перистые облака мерцают звездные искорки. Половинка луны висит над крышей, а по ее ребристым жестяным скатам сбегает неизменная лунная дорожка. Где же ты, моя Лунная Дева, когда ты спустишься ко мне? Я понимаю, что это - всего лишь сказка, но надежда все же светит в моем сердце, как огонек одинокой свечи в темном окне.
        Если не ошибаюсь - в окне моей спальни. Странно, я свечку точно не зажигал, - попросту не нашел. Девушки с моим уходом как будто не проснулись. Кто же тогда?
        Теряясь в догадках, я поднялся в свою комнату. Однако никакой свечки на окне не было. Но и без нее я разглядел: кое-что здесь изменилось за время моего недолгого отсутствия. Зачем-то кровать подвинули, да и девушек на ней поубавилось - в темноте слышалось одиночное сопение, изредка переходящее в похрапывание. Фу, что за храпунью мне привели, - неприлично девушке, хотя бы даже и легкого поведения, так громко изощряться. Вот предыдущие - были девушки, так девушки, просто на загляденье, а эта... Какая-то она маленькая, жесткая, плоскогрудая, и... О небо, - это даже не девушка! А кто? Кто дрыхнет в моей постели!?
        В этот момент луна вынырнула из облаков, озарив своим сиянием комнату, и я с тихим ужасом понял, что это - вообще не моя комната, а на кровати...
        На кровати безмятежно спал Фиско, и на его лице высвечивалась подозрительно довольная улыбка. Вот же угораздило! Ну ладно бы, к Беллиане в постель залез - тут еще можно было бы понять. Но к этому... Вот ведь, - сам забрался в постель к мужелюбу, да еще и приобнял его с соответствующими намерениями. Позор, позор на мои будущие седины!
        Но, похоже, Фиско так и не проснулся - видать, крепко его девки приласкали. А может и не девки вовсе... Так. Я пошел, меня здесь не было. Вот и моя комната - эх, дурная голова, забыл, что сам же оставил дверь приоткрытой, чтобы по возвращении не промахнуться впотьмах.
        Нет, все же мне не почудилось, - зажженная свечка действительно стояла на подоконнике, однако никого постороннего в комнате не было. Кто ее зажег? Явно не девушки, - они все так же сладко посапывали, пребывая в объятиях сна, и вряд ли просыпались. Одна, две, три... четыре!? Нет - это всего лишь подушка... Ладно, мне тоже спать пора - сегодня рано вставать, а насчет появления свечки мы потом разберемся. Сейчас я ее погашу и...
        - Все-таки стремишься оказаться в темноте? - прозвучал за моей спиной мелодичный бархатистый мужской голос, - настолько неожиданно, что я вздрогнул всем телом. - Это твоя внутренняя сущность начинает проявлять себя.
        Медленно и осторожно я повернулся, одновременно нащупывая рукоять Серебристой Луны, лежавшей рядом, на лакированном столике. Я был готов увидеть все, что угодно, от чудовища из Бездны до пустого места, но все равно еще раз вздрогнул, - по другую сторону кровати стоял высокий узкоплечий мужчина, облаченный в длинную тогу, в слабом отсвете свечи отливавшую металлом и менявшимися серебристыми узорами. В ртутном отблеске одеяния, скрывавшего незваного ночного гостя с ног до головы, отчетливо выделялись ладони с необычайно тонкими и длинными пальцами, на одном из которых серым шишковатым наростом бугрился крупный шипастый перстень.
        - Вы... Вы - кто? Вы как сюда попали? Вы под кроватью прятались? - дрожащим голосом выдавил я, осознав, что дверь за спиною незнакомца осталась закрытой.
        - Под кроватью? Как можно - это уже совсем несерьезно. Я просто появился прямо здесь, - устало промолвил металлизированный пришелец.
        От этих слов я вздрогнул вторично, осознав нехорошее предчувствие. И слепому ясно, что это колдун, и колдун с отнюдь не хилыми возможностями. Судя по легированной мантии, он - из школы Металла. Неужели передо мною - сам архимаг Эргрот?
        - Кто я такой, - ты уже и сам понял, а теперь еще и увидишь.
        С этими словами незнакомец откинул капюшон, открыв бледное вытянутое бесстрастное лицо, отмеченное характерной печатью потомственной аристократической хандры. Но на этом тусклом маловыразительном облике разительно выделялись крупные, слегка скошенные и угольно-черные глаза, источающие пронзительное ледяное поветрие и почти видимые флюиды мрака. Так я и думал. Так я и знал, что Он когда-нибудь доберется до меня, и все же надеялся, что это будет когда-то потом. И вот настал тот самый миг, когда "потом" превратилось в "сейчас". Но сейчас я уже не безоружен, в моих руках - самое сокрушительное в мире оружие, и сейчас мы еще посмотрим - кто кого.
        - И ты собираешься сразить меня этой мухобойкой? - кисло ухмыльнулся Игрок, и я с ужасом осознал, что сжимаю в руках хлопушку, которой накануне собственноручно истреблял местную ползучую и летучую живность.
        Серебристая Луна все так же преспокойно лежала на столике, но на том, что стоял по другую сторону кровати, куда мне было уже не дотянуться. Сон, морок или отвод глаз? А вдруг клинок по-прежнему у меня в руках? Впрочем, на ощупь, на запах и даже на вкус это была самая натуральная мухобойка.
        Тут мне сделалось уж совсем не по себе. Отступать было некуда - окна забраны решеткой снаружи, а единственный выход оставался за спиной у моего врага. Ну что, что делать - ведь не стульями же в него кидаться!?
        - Страшно стало? - усмехнулся архимаг, присаживаясь на прикроватный пуфик. Похоже, прямо теперь он меня убивать не собирался.
        - Зачем все это? - устало вырвалось у меня. - Как ты мне надоел.
        - А стульями и в самом деле кидаться неприлично. Поэтому забирайся обратно в кровать, обними девушек, расслабься и просто послушай меня, - слегка скривившись, ответил Игрок на мой невысказанный вопрос. Неужели и Эргрот умеет мысли читать? Тогда совсем плохо мое дело... - Когда я соединялся с простыми людьми - тебе удавалось меня победить. Удалось победить и нежить, хотя в том случае тебе просто повезло. Но в этом теле я стал намного сильнее и поэтому для пробы сил решил устроить нечто вроде тренировочного боя. По его результатам выяснилось, что мастеру-оператору, сиречь высококлассному магу, при встрече один на один ты ничего не сможешь противопоставить. Я бы использовал все свое умение, но, поскольку ты попался на самом простейшем заклинании - обмане зрения, то дальнейшая игра не имеет смысла, и ты можешь считать себя убитым. Вот так (с этими словами Эргрот резко взмахнул рукой, и перед моим лицом мелькнуло нечто блестящее, - я даже пошевелиться не успел). Но забивать тебя, как глупого наивного телка, было бы неинтересно, - я предпочитаю играть на равных. Или почти на равных. Так что - живи пока
и постарайся приобрести новые навыки. Хоть времени на это почти не осталось, зато у тебя есть два опытных учителя. Если собрать ваши возможности, так сказать, воедино, то у меня будет более чем достойный противник.
        - Два учителя? - переспросил я с сомнением. Если насчет Беллианы я еще понимаю, хотя и сильно сомневаюсь, что освою науку огненного производства, то чем мне поможет твой шпион-размазня? (если Эргрот не откажется от последнего, то мы получим явные доказательства его связи с Фиско)
        - А тебе не кажется странным, что его до сих пор никто не раскрыл, хотя он и вращался в том круге, куда посторонним вход заказан? Почему сама всевидящая чессинская архимагесса не сочла его опасным, имея все на то основания? Наконец, почему ты, опытный и подозрительный расследователь, вот так, запросто, поверил своему бывшему врагу, к тому же взял его с собой и даже спишь /глупая усмешка/ рядом с ним?
        - Выходит, - он пользуется магией, чтобы задурить всем мозги? - неуверенно предположил я, но сразу усомнился. - Нет, - Беллиана сразу бы почувствовала любое магическое воздействие. Здесь что-то другое. А что...
        - Скоро сам узнаешь, - вдруг резко оборвал меня Эргрот. - Я забыл предупредить, - старое правило трех вопросов все еще в силе, и два вопроса ты уже задал. Так что хорошенько подумай, прежде чем спросить что-то еще.
        О чем бы таком его спросить? Кажется, я знаю, о чем.
        - Как доказать достоверность тайных сведений из сознания Фиско? - тщательно и взвешенно сформулировал я коварный вопрос, который вынуждал Эргрота или раскрывать способ открытия "мозгового сейфа" шустрика, или самому извлекать то, что там хранится. Однако услышал я совсем не то, что хотел.
        - Сам характер заклинания Платинового Шлема, наложенного на Фиско, не позволяет ему выдавать заведомо ложные сведения, но расскажет он только то, что позволено мною.
        - Значит, рассказ про события в Паучьей Цитадели...
        - Совершенно правдоподобен. Это - твой приз за то, что ты убил Главного агента Контрразведки. Как видишь, я умею быть благодарным. Если ты уничтожишь самого Верховного, - я расскажу тебе про то, как девочка Лусани завершила свой путь на Южной Земле. Конечно, для этого тебе придется повстречаться со мной воочию, и для одного из нас эта встреча станет последней. Я догадываюсь, что ты не рвешься на свидание со мной, но у тебя нет другого способа завершить твое следствие. Потому что я - единственный выживший свидетель того, что случилось с Лусани. Единственный - ты понял!?
        - Понял, но не поверил. Почему я должен тебе верить!? Тебе, моему врагу?
        - Это уже четвертый вопрос, - лишний, поэтому я сам не буду отвечать на него и примерно отображу ход твоих собственных мыслей. Напряги свои ленивые мозги, Райен, и вспомни - разве Игрок заблудших душ хоть раз тебе солгал? А если ты в этом не уверен, то зачем самого себя обманывать? И почему ты решил, что твой враг - именно Игрок? Не сам ли ты себя в этом убедил?
        - Но факты, обстоятельства...
        - Кому, как не тебе знать, что и то, и другое можно толковать по-разному.
        - Это так... Но все равно, - я тебе не верю!
        - Ну что ж, - не верить ты всегда неплохо умел, а вот по-настоящему верить, похоже, так и не научился. Впрочем, мне - все равно. Но тому, что я тебе скажу напоследок, тебе придется поверить. Поскольку правила не запрещают мне доводить сведения, уже известные тебе, то я имею сказать следующее: близится Конец Света, - координаторы уже начали обратный отсчет; грядет роковая битва, - противоборствующие армии уже направляются к полю битвы; твой путь лежит на север, - там решится твоя судьба.
        - Перед решающей схваткой мы еще встретимся? - спросил я с надеждой, что Игрок даст какую-то зацепку.
        - Все может быть, - уклончиво ответил колдун, вставая. - Сейчас я прикоснусь к тебе, и ты проснешься. До встречи.
        Эргрот положил свою ладонь мне на лоб, и я инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, - надо мною склонялись настороженные лица Беллианы и Фиско. Я посмотрел на окно, но свечки там не оказалось. Неужели это был сон? Конечно, сгоревшую свечку могли убрать уходившие девушки, но все же...
        - Как же он умаялся, бедняжка, - горестно вздохнула волшебница. - Эти девицы - такие настойчивые.
        - И не говорите! - возмущенно поддакнул Фиско. - Сколь я их не выгонял, - одна из них таки ухитрилась ко мне ночью в постель забраться. Вот, смотрите - нижнюю юбку оставила. Потом, правда, убежала, - наверное, кто-то ее спугнул.
        - Ты сам, наверное, ее и спугнул, - встрял я в разговор, догадавшись, о ком идет речь. - Девушки, знаешь ли, ласку любят, а от тебя они этого сто лет не дождутся.
        - Вот вы где, господа хогошие, - донесся от двери заспанный голос Родера. - Все таки уже готово: завтгак - на столе, ялик - на воде, туман - на озеге. Настоятельно советую вам потогапливаться, - завтгак и ялик, конечно, никуда не денутся, но туман пгостоит таки еще часа тги, не более, а до секгетной бухточки на данийском бегегу около часа пути.
        ***
        Пока мы набивали желудки на пустой и холодной кухне, я рассказывал о своем странном сне. Фиско больше уделял внимания своей тарелке, чем мне, но я-то знал, что ему и не обязательно внимать - достаточно просто слышать и каждое сказанное мною слово сохранится в его памяти.
        Зато Беллиана слушала меня внимательно, не забывая, впрочем, и про еду. Когда я, закончив, спросил ее мнение, волшебница надолго задумалась, и лишь когда я переспросил повторно, - ответила:
        - Судя по твоему описанию, это действительно был Эргрот. Но этой ночью он не мог быть здесь и, тем более, не мог сотворить какое бы то ни было заклинание, - я бы это сразу почувствовала. По той же причине это не мог быть и фантом. Других способов создать реальный образ не существует, поэтому, что бы тебе сегодня не явилось, - оно имело только астральную форму и, следовательно, было сном.
        - Ну надо же, а сам я и не догадался, - возмущенно фыркнул я. - Есть способы передачи снов на расстоянии. Ты знаешь, что я имею в виду.
        - Знаю, - мне тоже снился Белый Странник с колючим венцом, - поколебавшись, ответила Беллиана. - Но, поскольку я в чудеса не верю, то могу сказать, что для послания такого сообщения надо обладать источником энергии космического порядка, а направить послание такого уровня иначе, как всем сразу, даже теоретически невозможно.
        - А как насчет Неразъемных Браслетов? - помнится, с их помощью колдуны внушают рабам свои мысли на расстоянии.
        - В основе их действия - обыкновенная телепатия, усиленная магией. Браслеты изобретены школой Металла, и я не знаю, как далеко они продвинулись в их совершенствовании. Но, в любом случае, Браслеты - это две половинки неделимого целого, и они могут связываться только друг с другом. Более того, только операторы школы Металла способны навязывать свою волю посредством обратной связи через Браслеты. Поэтому, если твоя пара не попала в руки к одному из них, - тебе ничего не грозит.
        - Обе моих пары сломались, - грустно вздохнул я, вспомнив моих славных хранителей, так не вовремя меня покинувших. И в этом также повинен Эргрот. Ночь, тишина, лунные блики на неподвижных телах. Так тяжело это вспоминать...
        - Я чувствую то же, что и ты, - прошептала Беллиана, взяв меня за руку. - Горе пришло в наш дом, и нам остается лишь одно - терпеть.
        - Я вытерплю. Мы, горцы, вообще народ терпеливый. Мы все покорно сносим: поборы мытарей, несправедливость чиновников, унижения феодалов. Но, стиснув зубы от обиды, мы точим острые клинки и с холодной злостью ждем того мига, когда чаша терпения переполнится. И тогда тот, кто добавил в нее последнюю каплю, сполна умоется собственной кровью. Так что Эргроту я не завидую. А теперь расскажи мне о нем - помнишь, ты обещала. Все рассказывать не обязательно - только то, что ты считаешь существенным.
        - Вкратце, так вкратце. В первый раз я столкнулась с ним в третьем классе данийской магической Академии, когда этот прохиндей, по чьему-то недосмотру ставший подмастерьем, на моих глазах попытался соблазнить моего нового друга - довольно симпатичного мальчика. Я заступилась за него, получила оплеуху и сгоряча всадила Эргроту искру в зад. Ох, он и вопил, - как сейчас помню. Тогда я думала, что я права, но оказалось, что у этой парочки и раньше была... так скажем, тесная связь. Вот и верь после этого мужчинам. А меня за совершенное злодеяние чуть совсем не выгнали из Академии, но ограничились тем, что приговорили к шести месяцам исправительных работ на кухне, - там как раз полы некому было мыть. До сих пор помню запах гнилой засаленной тряпки - так мечтала засунуть ее в рот этому извращенцу...
        - Занятно, ведь и Фиско тоже...
        - Да, вокруг Эргрота всегда крутились мальчики определенного поведения. Но я не про это хотела сказать. Эргрот тогда даже не попытался дать мне сдачи, хотя силы были очевидно неравны. Ведь мог бы меня в порошок стереть, так нет же, - сразу побежал жаловаться ректору. Он всегда был ничтожеством, он и сейчас такой.
        - Нет, как раз сейчас он уже не такой. Соединившись с Игроком, Эргрот получил то, чего ему не хватало всю жизнь - смелость. И вот теперь он по-настоящему стал опасен. Продолжай дальше.
        - Наша следующая достопамятная встреча случилась на поле боя у Елового Хвоста, когда я была уже выпускницей Академии. Тогда Империя и Данидан готовились к решающему выяснению отношений, стянув к холмистой пограничной гряде все свои войска. Не последнюю роль в предстоящем сражении должны были сыграть и данийские маги. Вся Академия в полном составе: восемнадцать мастеров, тридцать шесть подмастерьев и около шести сотен учеников во главе с самим милордом ректором прибыла к Еловому Хвосту. Мы так надеялись на безоговорочную победу, но произошло нечто ужасное, - имперские чародеи попросту отрезали нас от астрала, а потом на нас с тыла обрушилась имперская кавалерия. Престарелые маги, знаменитые мастера, мудрость и гордость Южной Земли, в панике разбегались по полю, ища хоть какого-нибудь укрытия, но их догоняли, рубили и секли, как на скотобойне. Так бесславно погибла Академия. Я отстреливалась из жезла до последнего заряда, а потом и меня достала имперская сабля, - до сих пор шрам за ухом остался. Очнулась я глубокой ночью в овраге, переполненном мертвыми телами. Оказалось, что в том же овраге
прятался и Эргрот, который позорно сбежал из армейского лагеря накануне битвы, - этот трус прятался среди трупов и пребывал на грани помешательства. Эргрот всегда боялся оставаться рядом с покойниками, но в тот раз я выбила из него истерику вместе с парой зубов и заставила похоронить наших погибших товарищей.
        - Увы, в нынешнем преобразованном состоянии он мертвых не только не боится, а даже использует их в своих целях. Но все же какие-то прежние инстинкты у него должны были остаться, и при случае на этом можно сыграть. Продолжай, пожалуйста.
        - Самая знаменательная наша встреча произошла во время легендарной битвы на Багряной, на Грозовой Скале. Я притащила туда Эргрота чуть ли не волоком и пригрозила, что если он не будет сражаться или попытается сбежать, как трусливый заяц, - быть этому зайцу зажаренным до состояния пепла. И тогда ему пришлось выкладываться в полную силу, а сила эта имеет просто невообразимые размеры. Он в одиночку бился с Грандмагом Империи и поразил его, а когда небеса разверзлись голубым огнем, - он принимал на себя удары молний так же, как и все остальные. Он ничем не пожертвовал в обмен на вечность, но мне кажется, пламя небесного огня выжгло в нем последние остатки человеколюбия и честности. В тот день я стала для него первостепенным врагом. Впоследствии Эргрот так и не решился бросить мне вызов в открытую, но возможность делать мне мелкие пакости и подлости он никогда не упускал. И в следующий раз...
        - Конечно, мне было очень интересно прослушать историю под названием "Жизненный путь негодяя", - прервал я Беллиану. - Но ее продолжение мы услышим в следующий раз, - дядюшка Родер вот уже минут пять мнется у дверей и пытается нам сказать, что лодка готова, и нам уже пора отправляться.
        - Именно это я таки и хотел сказать, - энергично закивал Родер. Содержателя борделя было не узнать: зеленая пятнистая куртка, такого же цвета штаны, черные сапоги до колен и того же цвета платок, повязанный на голове, делали его похожим на заправского пирата. - Ялик уже стоит у пгичала, а всю пгислугу и девушек я еще вчега отпгавил в гогод - наше отплытие никто не увидит. Эх, вспомним таки лихую молодость, когда я безлунными ночами водил осевшие от гхузов лодки по тайным озегным пготокам. Какие тогда были богатые ходки - после них склады ломились от товагов, кагманы тгещали от денег, а вино лилось рекой. А какие тогда были девушки!
        - Кто о чем, а хромой - о костылях, - усмехнулась Беллиана, выходя на причал. - И это убожество называется лодкой? А где же у нее весла?!
        То, что мерно покачивалось на легкой озерной волне, на лодку и впрямь походило очень отдаленно, - скорее это была узкая и длинная пирога с заостренным носом и тонкой мачтой, сильно смещенной к корме, отчего возникал заметный крен.
        - Это самый настоящий контгабандистский ялик, - обиженно возмутился Родер. - Он очень легкий и маневгенный, а весла ему таки не нужны по очень пгостой пгичине: ходить под пагусом быстгее и тише. Весь пегевозимый гхуз укладывается спегеди, и тогда ялик угавновешивается. Пожалуйте на богт, но учтите, что на судне вплоть до пгибытия должна соблюдаться полная тишина - на воде звуки слышно далеко.
        ***
        Ялик медленно пробирался сквозь прибрежные заросли камыша, направляясь к протоке, а я мысленно пробирался сквозь дебри следствия о Конце Света, осмысливая и приводя в порядок все те сведения, что мне были уже известны.
        На первом плане следствия - эфемерное создание, называющее себя Игроком заблудших душ. Что этот блуждающий дух из себя представляет, я уже знаю, но какую игру он ведет - мне пока непонятно. С одной стороны, он многократно пытался убить меня, но с другой - не сделал этого сегодня ночью, когда ему ничего не мешало. Думаю, что я все-таки нужен ему, но для чего? Надо будет спросить при следующей встрече.
        Какое отношение имеет Игрок к происходящему на земле и в небе? Похоже, что никакого. Даже несмотря на то, что он пытался устроить пришествие Тьмы в Эштре. Я исхожу из простейшей причинно-следственной очередности: сначала в небе над Эйсом появилось второе солнце, и только потом исследующий эфир колдун Аргхаш вызвал на допрос странного духа, которого не удержали ни заклинания, ни серебряные цепи.
        С той поры Игрок, бродя по миру, методично перебирал людские души, как орешки в корзине, пока не нашел самый твердый и самый гнилой орешек нашего мира - презренного и растленного архимага Эргрота, вырвав того из плена черной паучьей сети. Хотя очевидна принадлежность Игрока к силам Тьмы, очевидно, он играет не на стороне моего второго врага - Контрразведки.
        Как мы выяснили, Контрразведка по сути - это незримая Сеть, вездесущая и безжалостная, и каждый попавший в нее пропадает навсегда. Однако, несмотря на многочисленность ее паутинок, все они - простые люди, вплоть до главных агентов, поэтому с точки зрения следствия они мне неинтересны. Иное дело - Верховный агент, он же Бледная Поганка. Этот тип беспрекословно управляет всей этой толпой потому, что каким-то загадочным образом умеет подчинять себе людей. Настолько прочно, что они, не задумываясь, убьют себя, если на то будет необходимость. Достопамятен трагический случай, когда бывший голова Эштры Фуфырь, сболтнув лишнее, тут же наложил на себя руки. Видимо, в его голове что-то было заложено, и для этого было достаточно одного взгляда Верховного.
        Умея влиять на сознание людей, Верховный вполне мог устроить и повсеместное массовое безумие в нашем мире, хотя для этого ему потребовались бы огромные силы или, как выражается Беллиана, источник энергии космического порядка. Но, даже если и так, - способности управлять людьми явно недостаточно для того, чтобы устроить Светопреставление и поэтому...
        Поэтому ему нужен был Эргрот, один из сильнейших магов Южной Земли. Будучи в подчинении у Бледной Поганки и получив доступ к тому же безграничному источнику силы, Эргрот мог сотворить все, что угодно. Я уже предполагал, что вся эта точность по датам солнечных превращений показывает причастность не просто человеческого разума, но разума мага, которого с младых ногтей учили делать магические операции в самые удачные для этого дни. Вот он и сделал все вовремя: Огненное Око появляется в ночь весеннего солнцестояния, а Траурное Солнце Горя возникает в полдень летнего солнцестояния.
        Итак, подведем итоги. Все ниточки следствия так или иначе тянутся к Эргроту и Верховному агенту. Причем Эргрот сейчас на стороне Игрока, но, поскольку Игрок даже не пытается восстать против Верховного, это означает, что именно последний обладает исключительной возможностью доступа к источнику безграничной энергии. Сдается мне, именно глава Контрразведки готовит Конец Света. И если он, как и Белый Странник, обладает такими же возможностями являться множеству людей во сне, то именно его имели в виду Чарнок и Эргрот, упоминая про Координатора Тьмы.
        Интересно, а кто же тогда - Координатор Света? Неужели - Лусани? Нет, вряд ли, - Эргрот сказал, что она каким-то образом завершила свой путь на Южной Земле. К тому же я не вполне понимаю, на чьей она стороне. Да, за ней явно стоит Свет, но с другой стороны, ее путь залит кровью. Так может ли она быть Мессией, которая несет добро и исцеляет людские души? Тогда у нашей девочки довольно устаревший способ исцеления людей, попавших под влияние Тьмы - решительное отделение заблудшей души от бренного тела. Уж скорее, это она - Координатор Тьмы.
        Кроме того, неясна природа источника силы Лусани, - ведь в ее странных ножницах не было выявлено магического начала, хотя и слепому ясно, что в этом случае имеет место нечто сверхъестественное. А вот здесь стоит отметить, что в Бледных Тенях, верных слугах Верховного агента, в свое время тоже не было выявлено ничего магического. Более того, - их нельзя было обнаружить с помощью магии, и любые заклинания оказывались против них бесполезными. Аналогия очевидна, но все же я поостерегусь зачислять Лусани в злодейский пул, - доказательств пока недостаточно.
        Мои размышления были прерваны тихим ругательством Родера, который ожесточенно дергал веслом и веревкой, управлявшей парусом.
        - О, боги, чтоб вас так, гастак и напегекосяк! Что с пготокой твогится, - вода таки словно взбесилась! Озеро спокойно, дует восточный ветегок, но нас таки тащит пготив течения - обгатно к устью Тугфы. Чтоб у меня все напгочь отсохло, - такого никогда не было и быть не может!
        - Может, если кто-то очень захочет, - ответила Беллиана, вглядываясь в мелкую водную рябь. - В нашем деле и не такое бывает.
        - Да пгоклянут боги всех колдунов! - глухо рыкнул Родер, но, подумав, изрек, - Конечно, кгоме госпожи Беллианы. - Потом еще подумал и добавил. - И всех ее дгузей.
        - В конце концов, нас таки куда-нибудь вынесет, - робко высказался Фиско. - Вон, впереди сквозь туман что-то чернеет. Наверное, это тоже чья-то лодка.
        - Накагкала таки ворона, - дрожащим голосом прошептал Родер. - Судя по кгивому бушпгиту, это данийский капег, - пгистанище бандитов и дезегтигов. Тихо все! Только бы мимо пгоскочить. Только бы...
        Сквозь туман донесся требовательный рев: с трудом можно было разобрать, но кричали по-данийски.
        - Что они хотят? - спросил я у Беллианы, которая одинаково хорошо владела многими иностранными языками, включая даже те, о которых я не имел ни малейшего понятия.
        - Они требуют, чтобы мы подплыли к ним, иначе они будут стрелять.
        - Не боись, пгоскочим, - у них пагуса загифлены и якогь опущен, - неожиданно взбодрился Родер, разворачивая рулевое весло. - Под косым пагусом мы таки от них уйдем запросто. Только бы до камышей добраться. Еще пагу десятков локтей, и...
        Сзади в тумане что-то грохнуло, и корма нашей утлой посудины затрещала от тяжелого удара. Щепки полетели во все стороны, мы повалились друг на друга, а Родер, стоявший за рулем, с плеском свалился в воду.
        - Гагпуном богт газвоготило! - взвизгнул он, всплыв и отплевываясь от ряски. - Сейчас ялик потонет! Спасайся, кто может!
        Дядюшка быстро-быстро, по-собачьи, поплыл к уже близким зарослям камыша. Сбоку раздался еще один всплеск - это Фиско нырнул в воду и вопросительно уставился на нас.
        - Мы плавать не умеем, - виновато развела руками Беллиана. - А ты следуй вслед за Родером, - он поможет тебе выбраться из Турфиса. Если будем живы, встретимся на данийском берегу. Еще возьми Лорана - пусть хотя бы он спасется. Теперь - плыви.
        Волшебница решительно вытащила мартышку из капюшона, показала на Фиско и, тяжело вздохнув, опустила обезьяна в воду. Нельзя сказать, что Лорану понравилось купание, но на борт он возвращаться не стал, зато забрался на шею отплывавшего Фиско, отчего карлик бултыхнулся с головой и чуть не утонул.
        Тем временем ялик постепенно погружался. Я поначалу пытался вычерпывать воду, но вскоре бросил это бесполезное занятие - своими движениями я только еще больше подтапливал лодку.
        - С детства боялась утонуть, - произнесла Беллиана, своим пафосным тоном только усугубляя трагизм нашего нелепого положения. - А теперь мне почему-то совсем не страшно. Я верю, что ты меня спасешь.
        - И я верю, что ты меня спасешь, - съязвил я, лихорадочно ища путь спасения. - Вот так, с беззаветной верою друг в друга, мы и потонем.
        Из тумана надвинулась большая черная тень - это подошел капер, вблизи оказавшийся ветхой речной яхтой. Вдоль ее борта собралось два десятка весьма колоритных личностей с внешностью профессиональных головорезов. Конечно, самым живописным в этой толпе был капитан - ражий бородатый мужлан с широким шрамом через все лицо. Одет он был еще более противоречиво: потрепанная лиловая армейская туника удачно гармонировала с полосатыми штанами каторжника, а на патлатой голове изящно смотрелся кружевной дамский чепчик.
        Переговоры оказались недолгими. В конце концов, Беллиана прокричала что-то угрожающим тоном, и даже зажгла небольшое пламя в руке, но пираты дружно заржали в ответ, а капитан показал на гарпунную станину, направленную прямо на нас.
        - Они не собираются нас убивать и даже не будут нас грабить, - объяснила мне волшебница. - За наши головы объявлена награда, и эта банда очень хочет ее получить. Взамен за наше спасение они потребовали дать слово, что, пока мы в их руках - мы не причиним вреда ни им, ни кораблю. Конечно, им предпочтительнее схватить нас живыми, но, в крайнем случае, они могут подождать, пока мы утонем - достаточно лишь одного выстрела.
        - Мы и без их выстрела скоро утонем, - возразил я, судорожно вычерпывая воду, которой с каждой секундой набегало все больше. - Обещай им, что мы будем паиньками. А вот когда окажемся на яхте - тогда и покажем наглецам, кто есть кто.
        - Я никогда не нарушала свое слово, и впредь не собираюсь и тебе тоже не позволю, - неожиданно резким и жестким тоном возразила Беллиана. - Если так, то я лучше утону.
        - Обещай им все, что угодно, - мы сейчас пойдем ко дну! - взвыл я, заметив, что наша лодка начинает крениться на корму.
        Волшебница коротко крикнула, и тут же сверху упала веревочная лестница. Подхватив одной рукой и Беллиану, и наши с Фиско котомки, другой я вцепился в веревки, чувствуя, как ялик стремительно начал уходить в воду.
        Спасены, но надолго ли? Яхта со скрипом развернулась и, маневрируя большим косым парусом на носу, медленно пошла в сторону пристани Турфиса. Сейчас нас доставят в распростертые руки контрразведчиков, и тогда я гроша ломаного не дам за наши жизни. Может быть, рискнуть и нарушить слово? - ведь я-то его не давал. Но нет - Беллиана не поддержит меня, а у пиратов на такой случай есть несколько молодчиков с луками наготове. Что же делать? - мы ни в коем случае не должны оказаться на пристани.
        Нас отвели на нос яхты, и я понял, что теперь возражать нашим пленителям будет весьма затруднительно. Вокруг разместилась бдительная охрана - шестерка узкоглазых и обритых здоровяков с кольцами в ушах и с саблями наголо. Это были опытные сторожа - каждый внимательно смотрел за нами, и, когда я невзначай прикоснулся к эфесу Серебристой Луны - на мою руку тут же легло холодное лезвие. Беллиану охраняли еще строже - сабли покачивались буквально в ладони от ее головы. Впрочем, магессу это нисколько не волновало - она преспокойно жевала стебли водяного щавеля и по ходу дела переводила мне разговоры пиратов.
        Тем временем между лидерами банды разгорелась спора - худосочный одноглазый тип что-то говорил капитану, показывая на данийский берег. Убеждения на капитана возымели точно такое же действие, как укус комара - на быка, - главарь только фыркал и отрыкивался, отгоняя назойливого паразита. Одноглазый лопотал все сбивчивее и громче, и, в конце концов, сорвался на крик. Данийский язык плохо переводится на фаценский, а пиратский жаргон, изобилующий крепкими словечками - и подавно. Поэтому дословный перевод в исполнении Беллианы звучал достаточно забавно:
        - Твоя забыть, зачем твоя здеся плавать? Сырой колдун ждать моя с пленный на тот берег! Он ставить награда за поимка - целый мешок золота!
        - Твоя колдун - угорь скользкий и жила кашалотовый. Моя его не видеть, но моя знать про его подлючий кишка, потому моя не верить его рыбий харя. Зато моя знать, что люди из Черная Контра только за их головы давать золото в два раза больше! Моя везти пленные в Турфиш и продавать их Контра.
        - Твоя хотеть надувать моя?! Твоя знать, что моя голова слетать с плечи, если моя не доставить их к колдун! Твоя тупой башка не понимать, что колдун мочь достать нас даже из могила, оживить, запытать, а потом опять затолкать в могила - живьем! Твоя должен бояться колдун!
        - Моя хотеть начхать на его волшебный задница и на твоя крысячий морда! Моя послать твоя в далекие края!
        - Твоя-я не мо-очь так говори-ить!!!
        - Валить отсюда, крыс сухопутный, жрущий собственный навоз! Моя послать твоя и вся твоя родня!
        - Твоя - жадный плавучий жаба, сдохший от обжорство! Береговое братство не прощать измена!
        - Твоя здесь - никто! Твоя здесь нет! Исчезать, пустое место! Моя послать твоя в твою с твоим твоя!
        - А-а-а! Твоя-я зря-я так сказа-ать! Сейчас литься кро-овь! Сейчас...
        Две бандитские партии явно собирались подраться - руки пиратов уже тянулись к ножам и колчанам.
        - Золото, золото - все проблемы из-за него, - вздохнула Беллиана с укором. - Сейчас они получат столько золота, что захлебнутся в нем.
        Беллиана резко крикнула, оборвав пиратскую перепалку, взметнула руками, отчего сабли недремлющей охраны скрестились прямо на ее шее, и на палубу прямо из воздуха выпала груда золотых самородков. Обе группы пиратов, в мгновение ока забыв про назревавшую распрю, смешались и рванулись подбирать богатство, свалившееся с неба. Но главари, конечно же понимавшие, с кем имеют дело, тут же окрикнули своих людей, а наиболее жадные и непонятливые из них схлопотали по шее.
        С подозрением, предполагая подвох, пиратские лидеры подобрали камни и внимательно попробовали их на зуб, на блеск и на потертость, потом доверили сделать то же самое своим помощникам. В конце концов, даже наиболее осторожные согласились, что держат в руках самое настоящее золото. И тогда в глазах всей команды зажегся тусклый огонек - явный признак золотой лихорадки.
        А Беллиана крикнула еще что-то такое, отчего вся команда не смогла сдержать восторженного возгласа. Волшебница подошла к откинутой крышке трюмного люка, воздела руки, и прямо из воздуха в трюм посыпался золотой дождь. Вся банда сорвалась с места с резвостью горных козлов, метнулась в золотой поток и исчезла в глубине темного проема. Наши охранники также сиганули туда, даже рулевой бросил свой пост и с разбегу рыбкой нырнул в трюм, кого-то там крепко зашибив. Когда кроме нас, на палубе никого не осталось, волшебница ударом ноги захлопнула люк.
        - Сорока-белобока, жадная воровка, монетку хватала и в клетку попала, - с издевкой пропела магесса детскую скороговорку, неуловимо изящным движением защелкивая засов на люке.
        - Что ты им сказала такое, отчего они словно обезумели? - задал я вполне обоснованный вопрос.
        - Я сказала примерно следующее: все то, что они не смогут подобрать - превратится в камень, - усмехнулась Беллиана, поводя носком сапога по крышке, из-под которой доносились возмущенные вопли, - видимо, хоть золота и было много, все равно на всех не хватало. - Как видишь, приступы златолюбия иногда бывают настольно сильными, что напрочь отбивают способность здраво мыслить. Сам посуди, - откуда ж взяться такому богатству у бедной волшебницы?
        Я поднял один из самородков - на ощупь это было самое настоящее золото, такое же тяжелое и гладкое. Как же тогда? Неужели - обман зрения? Но все же это золото, - ведь я, извиняюсь, не слепой!
        - Ты сам себя убеждаешь, - менторским тоном произнесла Беллиана. - Человек может убедить себя в чем угодно, ему нужно всего лишь немножко помочь увидеть то, что он желает увидеть. И тогда самые простые камни становятся золотыми.
        - Как же не позволить себя обмануть? - спросил я, вертя камень и так и этак, но по-прежнему находя только золото. - Мне очень нужно, чтобы меня никто не смог обмануть.
        - На самом деле это просто, - усмехнулась волшебница. - Взгляни на вещи беспристрастно, и ты увидишь их истинную форму. Попробуй, - у тебя должно получиться.
        Попробуй. Легко сказать... Закрыв глаза, я изо всех сил представлял себе, что держу в руках камень, но, открывая их, видел все то же золото. Не получается. А если изменить отношение к самому золоту? Золото не виновато, что люди выбрали его средством наживы и предметом вожделения. В конце концов, это всего лишь металл, как и любой другой. И в жизни любого человека рано или поздно настает тот момент, когда золотая лихорадка проходит, и все видится в истинном свете, без перевода в денежную стоимость. Для меня этот момент наступил сейчас.
        Устало вздохнув, я открыл глаза. На ладони лежал обыкновенный серый камень, обточенный водой и пестрящий розовыми прожилками. И этот скромный камушек отныне был для меня прекраснее всех драгоценностей мира.
        Тем временем туман рассеялся, и я заметил несколько серых силуэтов судов, расположившихся у данийского берега, - нас явно ждали, и путь через озеро был закрыт. Теперь для нас не оставалось ничего другого, как пересечь границу по Данийскому тракту. Я, вообразив себя моряком, попытался управлять кораблем, крутя тяжелый рулевой барабан и направляя корабль к устью реки Турфы. Получалось с трудом, - норовистое колесо чуть не вышибло мне зубы и несколько раз ощутимо заехало рукоятью по ребрам. Несмотря на все мои старания, штурман из меня получился никудышный, - яхту все равно несло по ветру. В конце концов она, пробороздив камыши, уткнулась в крутой берег, неподалеку от которого темнели крепостные стены Турфиса. Мы вернулись туда же, откуда отплывали утром.
        А в Турфисе явно что-то происходило и это "что-то" остро напоминало мне то, что случилось с Гелленополисом. Над городом реяли черные дымовые шлейфы, что говорило о многочисленных пожарах, оттуда же направлялась к берегу большая группа всадников в желто-синих расцветках, - все мои маневры были отлично видны с городских дозорных башен, и начальник местного гарнизона озаботился выяснить принадлежность судна, севшего на мель на подведомственной ему территории.
        - Они будут здесь через пару минут, - довольно ухмыльнулась Беллиана, когда мы сошли на берег. - Ой, как наши солдаты пиратов не любят. Особенно данийцев.
        - Подозреваю, что с нами они обойдутся не лучше. И спрятаться-то здесь негде - кругом берег голый...
        - У нас нет времени для того, чтобы прятаться - до моста через Турфу рукой подать, и нам желательно оказаться на той стороне прежде, чем границу закроют. А что касается этих... Они не заметят ни тебя, ни меня. Им будет попросту не до того, - ведь на палубе корабля всюду рассыпано золото. А вот и наши ретивые воители подоспели, - давай отойдем в сторонку, чтобы ненароком не затоптали. Ты только посмотри на их стать, на их уверенность и непоколебимость. Это настоящие мужчины, - доблесть и гордость чессинского народа. И как только им не жарко в тяжелых железках и в шерстяных плащах?
        Солнце и в самом деле пекло немилосердно, но люди в желто-синей форме этого не замечали, - на четвереньках они ползали по палубе севшего на мель корабля, собирали желтые тяжелые камушки и дрожащими руками запихивали их за пазуху. Некоторые плакали от нахлынувших чувств. Это был самый счастливый момент в их жизни, и лишь время от времени они настороженно поднимали голову, снедаемые тревогой, - не видит ли их кто?
        Но их уже никто не видел. Час мимолетного счастья в обмен на пару коней - справедливый обмен, не правда ли?
        2
        Опаленные степным июльским солнцем, к полудню мы выехали к границе, - здесь Данийский тракт, выбравшись из городских ворот Турфиса, несколькими витками спускался по песчаному крутогору к реке и упирался в длинный и приземистый мост, срубленный на скорую руку из цельных бревен и перегороженный двумя шипастыми рогатками, - посередине и на той стороне. Его окрестности были подозрительно пусты, - с этой стороны граница вообще не охранялась.
        Едва выехав на взгорок, Беллиана подала мне знак остановиться и какое-то время "осматривала" противоположный берег.
        - Что ты видишь на той стороне? - волнительно спросила она меня. - Описывай детально и подробно - возможно, сейчас от твоей зоркости зависят наши жизни.
        Увы, ничего особенного я там не видел: скалистый данийский берег выглядел неприступной каменной стеной, а вдоль кромки воды и поверх замшелых крутобоких утесов тянулась сплошная зеленая стена из кустов и деревьев.
        Единственный прогал в этих зарослях был с другой стороны моста, где под нависающим каменистым обрывом возвышались выбеленные стены пограничного укрепления. Рядом с перекрывающей мост рогаткой, спасаясь от палящего полуденного солнца в сени раскидистых кустов акаций, вяло перекидывалась в карты пара изнывающих от безделья упитанных и мордастых солдат в данийской военной форме, - вероятно, постовые. Дежурный наблюдатель, которому надлежало стоять на раскаленной солнечными лучами дозорной вышке, не выдержал варки в этом поднебесном котле, слез на балюстраду поста и там, удобно устроившись на стуле, лениво оттачивал свой клинок. Сморенный жарой начальник караула преспокойно дрых, привалившись спиной к собачьей будке, рядом с которой так же умиротворенно спал распластавшийся в дорожной пыли здоровенный лохматый пес.
        - Возможно, ты видишь не все, - осторожно высказалась Беллиана, выслушав мои сбивчивые натуралистические изыски.
        - Конечно не все. Я же не могу видеть сквозь стены поста, да и в зарослях вокруг него целую армию можно запросто спрятать.
        - Я имела в виду не это. Река, мост и весь данийский берег опутаны невидимыми нитями сигнальных мин, зачарованы отводом обычного зрения и скрыты заклинанием "Свинцовая завеса" - непроницаемым для моего внутреннего взора сплошным магическим заслоном. Скорее всего, здесь поблизости один из металлических колдунов Эргрота. Может быть, их даже несколько.
        - Подумать только... А с виду вроде бы - обычный мост и обычный пост, - грустно вздохнул я. - Ты хочешь сказать, что нам здесь не пройти?
        - Элементарная магия операторов школы Металла - не препятствие для меня, - ответила Беллиана, наклонив голову и внимательно изучая темную заводь. - Те металлисты, кто постарше, не понаслышке знают о моих способностях и никогда не выйдут против меня в открытую. Если же на нас осмелится напасть кто-нибудь из новопосвященных, то осознать свою роковую ошибку он уже не успеет, - от моего Огненного Вала еще никто не убегал. Меня беспокоит не чужая магия, а эта река, - в ней есть что-то неправильное. Я не сильна в водной магии, но чувствую в глубине вод какое-то напряжение. Отсюда ушло все живое.
        - А кто не успел, - тот околел... - задумчиво вздохнул я, внюхавшись в зловоние, исходившее от прибрежной полосы, густо устланной дохлыми речными обитателями. - Я думаю, нам пора ехать к посту, иначе эти мордовороты в лиловых майках могут превратно истолковать нашу нерешительность.
        - Едем, - слегка поколебавшись, ответила Беллиана, продолжая внимательно изучать реку. - Но все же будь внимателен - сейчас твои глаза должны смотреть за нас двоих.
        Как только мы подъехали к настилу, в моем сознании надрывно взревела сирена тревоги - где-то рядом таился враг. Я немедленно осадил свою лошадь и поднял ее на дыбы, прикрываясь ее грудью от возможного выстрела, и вынудил лошадь Беллианы сделать то же самое, без лишних церемоний ухватив ее за хвост. Правда, мои руки оказались быстрее языка, и в то время, как я предупреждал саму волшебницу, она уже летела вверх тормашками на встречу с густой дорожной пылью.
        Будь я один, - в следующее мгновение я бы уже лежал под мостом, обнажая клинок и заряжая арбалет. Но сейчас у меня на руках была спутница, - абсолютно незрячая, при том совершенно грязная и невероятно возмущенная. Хотя Беллиана и утверждала, что ничего не видит, - ее ладони безошибочно определяли местоположение моих щек.
        - Каюсь, виноват... заслужил... а-ай, ухи-то заче-ем дра-ать?! Люди же смотрят!
        На нас уже обратили внимание стражи границы. Один из картежников нехотя поднялся, поправил перевязь и медленно побрел к нам, выкрикивая что-то на своем ужасном лающем языке и знаками показывая подойти к рогатке на мосту. А зачем? Этот лентяй мог и не утруждаться так, преспокойно дожидаясь нас в тени.
        Не добившись своего, пограничник перелез через барьер и быстро пошел к нам, держа руку на эфесе меча, в его голосе появились недовольно-угрожающие нотки, - теперь он явно приказывал нам идти на ту сторону границы.
        А я отметил еще одну странность, бросающуюся в глаза любому, кто прошел армейскую школу: боец был явно не из молодых, но его форма была заправлена по уставу, поясной ремень плотно облегал то место, где полагается быть талии, кольчуга не имела выпавших колец, а ремешок шлема-бахтерца был плотно застегнут под подбородком. Старослужащий - он и в данийской армии старослужащий, а этот... Этот - не настоящий солдат, а какая-то ряженая подстава. Но почему же его сапоги выглядят начищенными до блеска, хотя вокруг - пылища страшенная?!
        Множество мелких неувязок рождает одну большую несуразицу. Этот круглолицый увалень не только не был солдатом, он и человеком-то вряд ли был. Я сразу вспомнил древнехиггийские песчаные фантомы. Вероятно, с тех пор магия сделала большой шаг вперед и научилась создавать точные человеческие образы. Но вряд ли принцип их развенчания изменился за тысячу лет. Главное - ни на секунду не усомниться в нереальности иллюзии, а стало быть...
        Стало быть, всемирно известный расследователь Мельвалиен Райен, он же воитель армии Света, носитель клинка Вознесения, самый что ни на есть Распоследний Рыцарь и все такое прочее, - плевать хотел на вашу изощренную волшбу, мастера кудесники!
        Причем, в самом прямом смысле слова. Я набрал в рот побольше слюны, и когда солдат подошел на расстояние плевка, - смачно харкнул прямо в его широкую узкоглазую харю. Эффект оказался потрясающим - мой могучий плевок угодил стражнику точно промеж глаз, но при этом он насквозь прошиб его лоб и вылетел из затылка, оставив в голове аккуратное отверстие. Пораженный боец скосил безмерно удивленные глаза к продырявленной переносице и... с плеском осел, вмиг превратившись в грязную лужу.
        - Что это было? - недоуменно спросила Беллиана. - Кто-то пролил воду?
        - Да так, - тут один жидкокостный... по мосту растекся, - смотря вдаль и теряя дар речи от происходящего, ответил я.
        Воздух за мостом колыхнулся и прямо у меня на глазах разошелся, словно гигантский занавес. Сам пост остался там же, где и был, но вся его охрана, включая и дремлющего пса, и даже его будку, словно растворилась в воздухе, а на дотоле пустой дороге проявилось больше сотни солдат в сине-желтой чессинской форме, выстроившихся в боевой порядок и сжимающих в руках опущенные пики и заряженные арбалеты.
        Перед ними маячили несколько невзрачных фигур в серых, отливающих металлом клобуках, скрывающих лица, а впереди всех стоял высокий и осанистый старец с длиннющей белой бородой, облаченный в мантию, переливающуюся отблесками множества оттенков - от насыщенно голубого до лоснящегося вороного. Его рука держала нечто, предположительно являющееся магическим посохом, хотя посохом это можно было назвать с очень большой натяжкой. Жезл представлял собой обрезанный кусок водяной струи сильного напора, бьющий из глотки какой-то дивной рыбины, являющей собой огромную разверстую зубатую пасть, без всяческих ненужных промежутков переходящую сразу в хвост. Похоже, что это и был тот самый сырой колдун, коего недобрым словом поминали данийские пираты.
        - Давно не виделись, госпожа Огненная! - хрипло и вызывающе крикнул старик. - В это нелегкое время вы так нужны Коалиции. И отчего же вы нынче не на нашей стороне? Зачем вы спутались с нашими противниками? И почему вы мне не отвечаете? - ваше молчание лишь подтверждает вашу измену. Но мы не забыли ваши заслуги перед Коалицией, и, в конце концов, каждый имеет право на ошибку - главное в том, чтобы вовремя осознать свою неправоту. Леди Беллиана, вам простят все ваши прегрешения, если вы сейчас же перейдете на нашу сторону. Я жду вашего мудрого и дальновидного решения, но не заставляйте меня ждать долго.
        - Интересно, из какого заплесневелого чулана его вытащили? - тихо спросил я волшебницу, внимательно слушавшую напыщенную речь, но сообразил, что она-то сейчас там ничего не видит. - На том берегу ошивается толпа народа, а впереди всех какое-то бородатое пугало в синем кафтане руками машет, точно ворон на поле отгоняет. Тебе, случайно, не знаком его голос?
        - Очень даже знаком. Это - архимаг Аржаса Ардон Водный - правая рука Эргрота и самый сильный маг нового поколения, - вздохнула Беллиана, нервно перебирая пальцами складки одежды. - Считает себя честным дворянином, но на самом деле он очень коварный и опасный заклинатель. Не хотелось бы с ним повстречаться на поле боя, но...
        - Видимо, я уже не дождусь правильного ответа, - прокашлявшись, заявил седовласый чародей. - Леди Беллиана, вы объявлены врагом Коалиции. Я не имею полномочий преследовать вас на чессинской земле, однако, если вы попытаетесь пересечь данийскую границу, - я буду вынужден вас уничтожить. Но, поскольку я - истинный дворянин, то все решится в честном порядке. Я вызываю вас на магический поединок. Передо мной - мой барьер, а ваш стоит на мосту. Правила просты: кто отступил от барьера, - тот проиграл и обязан уйти с пути победителя.
        - Не играйте с огнем, господин архимерзавец, - я знаю, что вы, равно как и любой другой представитель школы Воды, не способны установить огненную защиту, - вызывающе крикнула Беллиана, и на кончиках ее пальцев замерцали язычки пламени. - А я не обременена глупыми аристократическими правилами и буду сражаться так, как сочту нужным. Пусть я вас и не вижу, но это не помешает мне сжечь вас прямо сейчас!
        - Неужели вы поднимете руку на своих земляков? - приторно засмеялся старик, обводя руками ряды солдат. - За моей спиной стоят две сотни чессинцев - это и есть мой самый надежный щит против ваших массовых атак. А уж с элементарными-то я как-нибудь сам справлюсь. Госпожа архимагесса, вам не к лицу отказываться от поединка. Пожалуйте к барьеру!
        Беллиана сделала неуверенный шаг вперед, но я задержал ее.
        - И думать забудь! Сейчас мы играем на его поле, и все обстоятельства - против нас. Лучше потерять лицо, чем голову.
        Волшебница промолчала, но огонь на ее пальцах потух.
        - Обидно. Я еще никогда не уклонялась от сражения, - грустно вздохнула Беллиана, но в ее голосе явственно чувствовалось облегчение. - Теперь меня сочтут трусливой.
        - Надо же, - пламенная повелительница не приняла мой вызов! - огорченно-издевательски воскликнул Ардон. - В таком случае вам предстоит сразиться со своими же соотечественниками. Вперед, солдаты, - убейте изменницу!
        - Мой народ никогда не поднимет меч на свою волшебницу! - закричала Беллиана, вскидывая руку, тотчас запылавшую, словно факел. - Конечно, вы можете заставить их под угрозой смерти...
        - Вы думаете, - они вас уважают? - прервав ее, возмущенно завопил Ардон. - Какое слепое заблуждение, - они вас люто ненавидят! И я тут совершенно не при чем, - третьего дня вы по наущению врагов Коалиции сожгли стольный Гелленополис, и теперь каждый добропорядочный чессинец будет хвататься за топор уже при одном только упоминании вашего имени. Вы - изгой собственного народа, госпожа магесса! Вы отверженная и презираемая всеми и каждым!
        - Это абсолютная ложь! - отчаянно воскликнула Беллиана. - Я не сжигала нашу столицу! Отчего вы верите лживым наветам чужеземца, а мои правдивые слова пропадают втуне!? Люди, за что же вы меня так ненавидите!? Я исцеляла ваши раны, я лечила ваших детей, я принимала роды у ваших жен! Неужели вы в одночасье забыли все то добро, что я делала для вас и нашей страны? Люди, скажите хоть что-нибудь!
        А люди в сине-желтых туниках хранили молчание. Некоторые из них опускали головы, некоторые - отворачивались, но ни один не сказал ни слова. Однако и в бой никто не рвался, - это говорило о том, что аржасскому архимагу чессинцы тоже не очень-то верят.
        - Им нечего сказать, - ненависть сдавила их горло и сковала их сердца, - прервал затянувшееся молчание Ардон. - Даже ваши огненные соратники отвернулись от вас и сохранили верность Коалиции.
        - Ты снова лжешь! - возмущенно воскликнула Беллиана. - Этого не может быть никогда! Они трижды умрут, но не предадут меня!
        - Но это уже случилось, - рассмеялся Ардон. - И сейчас рядом со мной находится один из них. Лануар, выйди и покажись своей бывшей властительнице.
        - Лануар? Нет, - кто угодно, но только не он... - всхлипнула волшебница. - Это... это мой...
        Сквозь молчаливые нестройные ряды солдат протолкался веснушчатый молодой человек среднего роста, с ярко-рыжей кудрявой шевелюрой, в красной накидке, расшитой в те же огненно-золотые тона, что и платье Беллианы.
        - Это - неправда! Ардон захватил меня обманом! - пронзительно закричал Лануар, срывая голос. - Не верь им, не верь ни единому слову! Они устроили западню! Скорее уходи отсюда!
        - Конечно, вы можете уйти, - равнодушно развел руками Ардон. - Но тогда пострадает ваш ученик и мой заложник, - я сделаю ему такую роскошную клизму, что ваш мальчик попросту лопнет от переполняющих его чувств. Думаю, что теперь вы не откажетесь от сражения. К барьеру, леди Беллиана!
        Побледневшая волшебница бегом устремилась на мост, в обеих ее руках засверкали, словно огненные клинки, длинные языки пламени. И я бы не успел ее перехватить, если бы не видящая ничего вокруг себя волшебница не споткнулась на неровном бревенчатом накате. Я схватил ее сзади за плечи, но, пронзительно закричав, она вывернулась, и пылающие ладони с размаха ударили меня в грудь, рассыпая огненный фейерверк. Хорошо еще, что я временно огнеупорный, а так бы подрумянились мои ребрышки, как у бычка на кухонной жаровне. Беллиана крепко стиснутая моими объятиями, забилась изо всех сил, колотя меня своими маленькими кулачками, но вскоре затихла и лишь изредка всхлипывала, уткнувшись носом в мой воротник.
        - Вот и наступил день моего триумфа, - едко усмехнулся прищурившийся Ардон, внимательно наблюдавший за нашими прыжками и ухватками. - Сегодня я сделал то, что не удавалось никому и никогда - сломил волю великой и непобедимой архимагессы, победив ее без единого удара. Наконец-то мы увидели в ней то, что естественно для женщины, но совершенно неприемлемо для волшебницы - простые человеческие слезы, как зримое воплощение обиды и отчаяния. Я даже и предположить не мог, что знаменитая повелительница огня на поверку окажется такой безвольной истеричкой.
        - Не смей так о ней говорить! - яростно крикнул Лануар, метавшийся между шипастой преградой и торжествующим чародеем. - Бесчувственный истукан, ты даже представить не можешь, сколько людского горя она пропустила через свое сердце!
        - Так иди и утешь ее, - возмущенно фыркнул Ардон, скрестив руки на груди. - Иди-иди, пока тот ушлый оборванец тебя не опередил.
        - Ты... отпускаешь меня?
        - Величайшее достоинство победителя - проявление милости к побежденному! Я с подобными тебе слабаками не только не воюю, но и вообще не желаю общаться, так что сейчас же убирайся с глаз моих прочь. И впредь не вздумайте даже сунуться на данийскую землю! Эй, слезноглазая, можешь расцеловать своего чувственного любимчика!
        Лануар перелез через барьер и осторожно пошел в нашу сторону, косясь через плечо и ежесекундно ожидая удара в спину. Но аржасский архимаг молча повернулся и, неотступно сопровождаемый своей металлической свитой, быстро пошел прочь от моста. Солдаты, уже опустившие пики и разряжавшие арбалеты, поспешно расступались перед колдунами, сминая строй, спотыкаясь, толкая друг друга и пытаясь отдалиться от чародейской клики как можно дальше.
        И тогда Лануар издал какой-то нечленораздельный, утробный крик и побежал через мост, а Беллиана рванулась навстречу ему. Но только рванулась, и не более того. Что заставило меня удержать ее? Как она трепетала в моих руках, ах, как она умоляла отпустить меня...
        Что-что? Это я-то - жесткий и черствый!? Выбирайте выражения, господа и дамы, - не хлебный каравай оцениваете! По роду моей вынюхивательской профессии иногда приходится быть грубым и прямолинейным, иногда - галантным и обходительным, но всегда - осторожным и подозрительным. Ни за что не поверю в великодушие негодяя, - когда такое бывало, чтобы заложников отпускали за просто так. Ну не может не быть здесь подвоха...
        Лануар уже перелезал через второй барьер, когда река вокруг моста забурлила, и из воды показались конусовидные столбики льда, напоминающие клыки крокодила невероятных размеров. Вот она - ловушка. Не зря водяной маг так настойчиво приглашал Беллиану в центр моста...
        - Беги сюда! Беги!!! - заорал я Лануару, некстати зацепившемуся полой накидки за острые железные шипы барьера.
        Молодой маг, увидев исполинские челюсти, стремительно поднимающиеся из воды, отчаянно рванулся, раздирая зацепившуюся ткань, но державшие ее шипы вдруг зашевелились, изогнулись крючьями и вцепились в Лануара, прижав его к рогатке так плотно, что он больше не смог пошевелиться.
        - Прощай, мама! - успел воскликнуть он, прежде чем чудовищная ледяная пасть сомкнулась, сокрушив толстые бревна, словно щепки, и, поглотив полмоста, исчезла в черной глубине речного омута. Поверхность воды вновь успокоилась, и наступила тишина. Полнейшая тишина. Словно бы и не случилось ничего...
        - Возвращаемся в город, - прошептал я, глядя на замершую Беллиану. - Мы должны уйти отсюда.
        Бесполезно. Сраженная горем, она меня не слышала и не понимала. Что же мне теперь делать? Как вернуть человеку утерянное сознание?
        С тракта за нашей спиной донесся протяжный визг, и сразу же на крутогор вылетел всадник в высокой рыжей шапке с красным околышем. Завидев нас, он, не сбавляя хода, бросился прямо на поехавший под конскими копытами склон, продолжая все так же истошно орать.
        "Кто бы это ни был, он явно не с мирными намерениями", - грустно подумал я, взводя арбалет.
        Но, внимательно присмотревшись, я опустил уже наведенное оружие. К нам, нещадно охлестывая коня ножнами кинжала, мчался Фиско, а на его плечах "шапкой" восседал возбужденный Лоран, который верещал во всю глотку и размахивал своим красным платочком, отчего смахивал на бывалого матроса-сигнальщика. Как только наш отставший арьергард воссоединился с основными силами, волосатый крикун немедленно перескочил на свое законное место - в капюшон плаща Беллианы, использовав в качестве промежуточных трамплинов два конских крупа и мою голову.
        - Что здесь случилось? Кто развалил мост, и почему вы еще тут? - закричал было разгоряченный шустрик, но умолк, заметив нестройные ряды чессинских солдат, втягивающиеся в зеленую гущу.
        - А что случилось в городе?- задал я встречный вопрос. - Где Родер и от кого ты так резво удираешь?
        - Нету больше Родера, - контрразведчики разгромили бордель и дядюшку... на воротах... повесили, - жалобно, по-детски захныкал Фиско. - Да, я трус, - я спрятался в сарае и потом под видом агента сбежал из города. А там та-акой ужас творится. Беженцы из Гелленополиса грабят дома тех горожан, что не могут дословно повторить черное послание. Городская когорта отстреливает иноземцев, контрразведчики убивают людей прямо на улицах и сжигают дома тех, кого подозревают в измене, а подозревают они таки всех подряд. Чессиния объявила войну солнцепоклонникам, чессинская армия во главе с Великим Князем направляется на север, на решающую битву с армией Света. Через южные ворота в Турфис уже входят военные колонны, а их сопровождает все Южное отделение в полном составе, - я особого агента Удавку видел, как вас сейчас. Это его люди преследуют меня. А другого моста через реку нет? О-ой, мы таки пропа-али... - заныл вдвое сильнее прежнего карлик, взглянув на недвижимую волшебницу и на мое помрачневшее лицо.
        - Выше по течению Турфы, в полутора днях пути, есть брод, - безжизненно вымолвила очнувшаяся Беллиана. - В свете происходящего, вряд ли его оставили без внимания...
        Но раздумывать нам уже было некогда, - преследователи Фиско были уже близко, очень близко. Загонщики действовали умело и слаженно - два небольших отряда уже вышли к речному берегу слева и справа, рассыпавшись цепью и отрезав нам пути к отступлению. А со стороны города уже раздавался топот множества коней - это приближались основные силы Контрразведки. С каждой секундой наше положение становилось все более и более беспомощным. Черная паутинная петля неумолимо сжималась, и нам оставалось только одно - идти на прорыв...
        - Они же нас расстреляют в мгновение ока! - плаксиво взвыл Фиско, возводя очи горе и трагично заламывая руки, а я с большим усилием сдержался, чтобы не присоединиться к нему. - Ваша прекрасная милость, сделайте хоть что-нибудь! Умоляю, вытащите нас отсюда побыстрее, - ведь вы же умеете...
        - Побыстрее? - с явным сомнением в голосе переспросила волшебница. - Что ж, воля ваша. Мне теперь все равно, а вы потом не жалуйтесь. Возьмите лошадей в поводу и прикройте им глаза - им этого видеть не нужно.
        С этими словами Беллиана провела пальцем по воздуху, изображая круг, и перед нами прямо в воздухе зажглось широкое кольцо тусклого багрово-голубоватого огня. Нижний край кольца исчезал в дороге, а блеклые и маслянистые языки пламени, в изобилии исторгаемые пылающим ободом, плавно стекали внутрь его, образуя мерцающий и колыхающийся проход.
        Насколько я знаю, эти огненные ворота предполагают перемещение в пространстве или, говоря по научному, - "телепортацию". Тогда что ж мы раньше-то дорожные версты верхами, да пехом меряли? А тут раз, - и ты уже на другом краю земли, в другой стране, в другом городе. Легко и удобно.
        Однако что-то уж слишком быстро соорудила волшебный портал Беллиана, - я хоть по части магии и дуб дубом, а сообразил, что, несмотря на всю эффектность, сотворенное заклинание - достаточно простое, а по-ихнему, колдовскому, - элементарное, то бишь доступное каждому первому мало-мальски способному чародею. А они, знаете ли, разные бывают: хорошие, не очень хорошие и очень нехорошие, причем последние по части злоупотребления своим талантом заткнут за пояс любого и каждого.
        Вследствие этого на ум приходит старая воровская поговорка: "Хлеб и глотки режет один и тот же нож". Представьте себе: темной ночью, в то время как вы преспокойно спите в своей кроватке, у вас в спальне возникает вот такое горящее кольцо. Из него вылезает дружная компания в остроконечных колпаках и черных масках, пеленает вас и прочих домочадцев вашими же простынями до состояния окуклившихся бабочек, после чего, уже не таясь, изымает денежки из вашего сейфа, столовое серебро из вашего посудного шкафа и ваши любимые соленые огурцы из вашей кладовки. Затем отягощенная уже не вашим добром колдовская шайка благополучно линяет обратно в кольцо, оставляя на стене корявую надпись: "Спасибо за ваше добро!".
        Вот такая мрачная перспектива нарисовалась. Впрочем, для сотворения заклинания перемещения, помимо собственно воли колдуна, необходимы разные сопутствующие обстоятельства, начиная от благоприятного расположения звезд и светил, и кончая насыщенностью газа, испускаемого заклинателем от натужного усердия. Мне однажды приходилось расследовать преступление, в котором жулики проникали в запертое помещение с помощью заклинания, промораживающего путь сквозь пространство. Воспоминания были малоприятные - я, оказавшись внутри такого вот прохода, чуть в сосульку не превратился. Правда, сейчас нам не грозит возможность поджариться, но все равно лезть в горящую дыру мне не очень хочется.
        Тем временем пространственный коридор сформировался окончательно, но его конец по-прежнему невозможно было разглядеть, - в нескольких десятках шагов от края стенки сливались воедино. А на песчаный обрыв, круто нависавший над нами, уже вылетели первые всадники в черном, и тут же по ушам резанул яростно-торжествующий крик, вырвавшийся одновременно из нескольких десятков глоток, - это заметили нас.
        - Следуйте за мной, не прикасайтесь к огню, не останавливайтесь и ни в коем случае не оглядывайтесь, - сказала волшебница и первой вступила на узкую полоску земли, насквозь пронзавшую огненное сияние. Ее фигура тотчас приобрела зыбкие, размазанные очертания, - словно неведомый живописец, измученный творческой хандрой и жестоким похмельем, в безумном порыве душевной страсти выплеснул на свое свеженамалеванное полотно ведро воды.
        Нестройные вопли и выкрики, доносившиеся с обрыва, перекрыла и оборвала четкая и недвусмысленная команда: "Стрелки, на взвод! Огонь на поражение без команды!".
        Та-ак... Все страхи побоку и скорее внутрь, - покуда меткие стрелки из Контрразведки не превратили меня в ежика. Но вслед за волшебницей в горящее кольцо, начхав на неписаный закон отступления, гласящий о том, что начальству положено смываться первым, рванулся прохвост Фиско, таща за собой свою упирающуюся кобылу. Моя сивка-бурка тоже учуяла неладное, нервно задергалась, попыталась скинуть с головы мою куртку, но за неимением рук не смогла; после чего строптивая скотина была заволочена мною в огненный окол за мгновение до того, как наверху щелкнули тросы первых разряженных арбалетов. Однако сквозь стены портала внутрь не залетела ни одна стрела, - мы уже были в пламенеющем нигде и шли в переливающееся никуда, насквозь пронзая время и пространство.
        Коридор лоснящегося пламени оказался не очень длинным и закончился настолько неожиданно, что я даже не успел заметить, как вышел из него. Просто в какой-то миг я осознал, что иду уже не в малиново-голубеющих сводах, а под самым обыкновенным небом, а под ногами у меня - не странная землеобразная чернота, а простая степная трава, высушенная жгучими лучами июльского полуденного солнца.
        Мы стояли на высоком многоглавом кургане, заросшем пожухшей, но еще не полегшей высокой степной травой-ковылем, из которой одиноко торчал покосившийся и потертый временем каменный идол, - несусветное творение первобытного камнереза, попытавшегося соединить в одном образе человека, суслика и ручную пилу. Получилось не очень. Совсем не очень. Был бы я заказчиком, - этот "шедевр свободного искусства" немедленно превратился бы в надгробный памятник для ваятеля-криворучки. На макушке идола тускло мерцал маленький белый шарик. Что бы это ни было - это мне не нравится...
        - Это мой пространственный маячок - по нему я и ориентировалась, создавая коридор, - пояснила Беллиана, почувствовавшая мое настороженное состояние. - Вообще-то ты не должен был его увидеть. Наверное, на твоем восприятии сказался переход.
        Не спорю, было занятно путешествовать сквозь пространство, но пора определиться, куда же привел нас короткий путь. Судя по характеру местности, мы все еще в Чессинии - вокруг холма, волнуемое порывистым ветром, колыхалось необъятное желтое море. На юге оно простиралось, сколько хватало глаз, а на закате, у самого горизонта, за степью тускло поблескивала водная гладь Большой Ауры. На севере и на востоке степь бугрилась верблюжьими горбами многочисленных холмов, за которыми возвышались зеленеющие лесами и накрытые туманной пеленой предгорья, а еще выше, словно вырастая из безбрежного облачного океана, сплошным белым частоколом вздымались заснеженные пики.
        - Брод на северо-востоке, в часе пути отсюда, - сообщила волшебница, "смотря" при этом совсем в противоположную сторону. - Проблема в том, что сотворить новое заклинание Прожигателя Пространства невозможно, пока действует старое. И я не могу сказать, успеем ли мы покинуть это место до того, как нас обнаружат...
        - Вот так всегда с магией - условия и ограничения сплошь и рядом, - устало вздохнул я, взлетая (а, точнее, вползая) в седло. - В таком случае обойдемся без колдовства. Даже если не особенно торопиться, к вечеру мы уже затеряемся в дебрях предгорных рощ на данийском берегу, а там Контрразведка нас не найдет, разве только с помощью Бледных Теней... Фиско, у местных агентов есть на вооружении эти твари? И вообще, расскажи мне о них: что это за создания, кто их сотворил и кому они подчиняются?
        - Не знаю, ничего не знаю, - пробурчал как-то сразу посерьезневший шустрик, неотступно следовавший за мной. - Могу лишь сказать, что к каждому из главных агентов было приставлено по одной, чтобы стать его тенью в буквальном смысле. Про Северный отдел я почти ничего не знаю, про уничтожение Тени главы Среднеземного отдела - уже рассказывал, а Тень Чарнока пропала без вести...
        - Она была обезглавлена вот этим самым клинком, - похлопал я по рукояти Серебристой Луны, преисполнившись незаслуженной гордости. - Ничто и никто против него не устоит.
        - Да? - скептически хмыкнул Фиско, с заметной долей сомнения посматривая на меч Вознесения. - Что ж, может быть. Тень не является совершенно неуязвимой, ее преимущества - в скорости и ловкости, недоступных для обычного человека. Поэтому, при всем моем глубочайшем уважении к вам, я таки не верю, что решающий удар нанесли именно вы.
        - Я этого и не утверждал... - начал было оправдываться я, но еще не оформившаяся мысль вылетела у меня из головы, выбитая осознанием того, что, проехав уже пару минут, мы по-прежнему находимся на вершине все того же холма!
        - Это... как же понимать? - повернулся я к Беллиане, которая, как я предполагал, должна была ехать вослед.
        Но волшебница не только не ехала, - она преспокойно сидела на травянистой кочке в нескольких шагах позади меня, поджав ноги и устремив недвижимый взгляд, как всегда - непонятно куда. Рядом с ней, на кочке поменьше, в такой же нехитрой позе устроился ее хвостатый спутник. С некоторой натяжкой это можно было назвать коллективной медитацией в полевых условиях, но я сильно сомневался в том, что наша обезьяна, равно как и любая другая, способна общаться со всемирным разумом. Тем более в тот момент, когда она явно собирается навалить кучку.
        - Заклинание продолжает действовать, - спокойно пояснила Беллиана. - Принцип Прожигателя Пространства очень прост: двигаясь с заданной скоростью, одно и то же расстояние можно пройти разными способами, но за один и тот же период времени. Если бы мы шли пешком, то путь досюда занял бы у нас полтора дня.
        - Значит, эти самые полтора дня нам придется отсиживаться здесь? - простонал Фиско, раньше меня уяснив всю подлую суть заклинания.
        - Не отсиживаться, а отлеживаться, - грустно усмехнулась Беллиана. - Считайте, что вы полтора дня шли пешком, пусть даже не слишком быстро, но беспрерывно. Так кто из вас хотел побыстрее убраться из-под Турфиса?
        - Если б мы знали... Это все он, вредитель! - ткнул я пальцем в Фиско, на которого уже навалилась накопленная усталость, - шустрик кулем бухнулся с лошади, отполз несколько шагов в сторону и неподвижно замер, распластавшись в высоком травостое.
        А я даже из седла вылезти не успел, - разом отказали и руки, и ноги, после чего небеса и земля совершенно неожиданно поменялись местами, и последняя, оказавшись сверху, всем своим весом обрушилась мне на голову. Вот они, последствия, - неучтенные полтора дня беспрерывной ходьбы даром не прошли. Ой, мама, ой, и отчего ж я слабенький такой...
        ***
        Небо. Перед тобою только чистое небо. Странная это штука - небо. Его вообще-то как бы и нет, но ты его видишь и для тебя оно - реально. Только ты и небо - один на один. Если долго-долго смотреть в опрокинутую чашу небосклона, то вскоре возникает ощущение падения. И вот ты уже паришь, широко раскинув руки, над насыщенно ярко-голубой пропастью, забыв про все иное. Это - твой полет, только твой. Может быть, ты падаешь, а может быть - возносишься. Конечно же, ты хочешь узнать, как закончится твой полет, но выяснить это возможно лишь одним способом - долететь до конца.
        Увы, вся загвоздка в том, что у неба нет предела, и поэтому предвидеть финал своего пути невозможно. Его можно лишь почувствовать в тот миг, когда ты все-таки перейдешь ту незримую грань, из-за которой уже нет возврата. И, когда это случится, - ты вдруг осознаешь, что стал тем, к чему стремился все это время - небом. Таким образом, даже достигнув цели, ты все равно не увидишь того, к чему стремился, потому что почувствовать самого себя извне не дано никому. Даже небу.
        Нет, вы не волнуйтесь, - это не рассуждения моей неприкаянной души, досрочно освобожденной из своей телесной оболочки. Я все еще жив и здоров, я лежу на кургане посреди бескрайней степи, устремив взгляд туда, где ему не за что зацепиться. Заклинание перемещения, приковавшее нас к холму вернее любых оков, перестанет действовать через несколько часов, но продержимся ли мы столько? Дело в том, что...
        - И что бы вы думали? Они таки идут прямо сюда, - приглушенно проговорил Фиско, сползая с плеча каменного истукана. - Двойной цепью рассыпались по степи - далеко, сколько взгляда хватает. В первом ряду идут егеря с собаками и вооруженные крестьяне, а за ними верхами едут контрразведчики и рейдеры-наемники с арбалетами и луками наготове. И как они только нас нашли, - ведь мы же никакого следа за собой не оставили!
        - К сожалению, оставили, - возразила Беллиана, внимательно рассматривавшая непрошеных гостей своим колдовским способом. - В астральном мире наш путь отмечен жирной прогоревшей бороздой, и любой оператор, наткнувшись на нее, сразу определит, в каком месте нас искать. А у наших преследователей есть сразу несколько таких астральных следопытов, но все они - слабенькие провинциальные колдуны. Сейчас я выведу их из игры... Сейчас...
        Ветер, исправно дувший в нашу сторону и не позволявший собакам облавы учуять нас, донес истошные протяжные вопли, - словно бы кому-то с корнем вырвали мужеские принадлежности.
        - Да, примерно так они себя и чувствуют, - подслушала мои мысли Беллиана. - Зато теперь они приблизительно узнали, где мы находимся. И теперь вся эта орда заявится к нам на ужин.
        - Может быть, степь подожжем? - осторожно посоветовал я. - Тогда они враз разбегутся.
        - Может быть - разбегутся, может - и нет, а вот мы таки точно в дыму задохнемся, - проворчал Фиско, - ему идея с поджогом пришлась крайне не по душе.
        - Оставим пожар на десерт, - разрешила наш спор явно проголодавшаяся магесса. - Вы попридержите коней, а я устрою маленький фейерверк для наших загонщиков. Пока они в панике мечутся по степи и подтягивают резервы, мы плотно покушаем, - ночью будет уже не до того.
        Сказав это, Беллиана замерла на мгновенье, вытянув руки, и в них появился светящийся шар, весьма похожий на тыкву формой и размерами. Волшебная тыква подпрыгнула на ладонях и плавно взмыла над курганом, а издали донеслись тревожные упреждающие крики.
        Но эти крики были просто тишиной по сравнению с тем адским грохотом, что раскатился по степи спустя несколько секунд. Световая сфера с пронзительным свистом металась в небесах и взрывалась залпами десятков ослепительных ракет, которые с протяжным ревом рассекали закатный небосвод и обрушивались на степь рассыпчатым огненным градом, при этом часть ракет ниспадала и непосредственно на наши головы.
        - Это всего лишь праздничный салют! Он совершенно безопасен! - заглушаемая гулом своего творения, крикнула Беллиана, определенно почувствовавшая наше волнение.
        Ну, это еще с какой стороны посмотреть... Я еле сдерживал двух взбесившихся зверюг, неистово рвущихся в разные стороны, а вокруг меня с диким ржанием носилась третья, тащившая волоком несчастного Фиско, при своем небольшом росточке неспособного одновременно удержать ее в узде и устоять на ногах.
        В конце концов, шустрик въехал головой в мой вещмешок, выпустил повод, и его освободившаяся гнедая галопом понеслась вниз по холму. То есть она попыталась это сделать. Забавное это было зрелище, - лошадь скачет во весь опор, и при этом не двигается с места ни на шаг.
        - Ненавижу магию! Ненавижу колдунов, ..., так их и растак! Чтоб их всех ..., в хвост и в гриву! Да сверзится гром небесный на их нечестивые головы! - позабыв про приличия, взвыл всклоченный, исцарапанный и обозленный карлик, гневно потрясая кулачками в сторону тихо посмеивающейся Беллианы.
        Как говорится, - не упоминай возвышенное всуе, в особенности, когда поблизости находится тот, кто с небесами накоротке. Опрометчивая просьба Фиско была услышана и немедленно исполнена - световой шар, исчерпав свой боезапас, замерцал, затрещал и лопнул, словно перезревший плод, густо усыпав курган семенами-ракетами. Одна из них хлопнула прямой наводкой по темечку коротышки-сквернослова, вышибив из его головы звездную россыпь и все непечатные выражения, а десяток оставшихся в воздухе ракет закрутился над нашими головами огненным кольцом. Разогнавшись, огненная цепочка разомкнулась, и все десять ракет, одна за другой, всадились за шиворот оглоушенному Фиско, - мгновением позже изо всех щелей его одежды ударили фонтаны искр.
        Выглядело это забавно и удивительно, однако самого шустрика отнюдь не вдохновила идея превратиться в огненного человека, - живой фейерверк очумело носился по холму и орал благим матом на всю степь. Интересно, что подумали внизу при виде этакой огневушки-поскакушки? - то ли ритуальные пляски свихнувшегося фанатика-самосожженца, то ли у раздолбая-колдуна магию на корпус замкнуло...
        Час спустя, когда похоронное солнце уже нырнуло в блистающую лужу серебра на западе, а косматая грива зверя-Ночи еще только показалась над сереющими льдами гор, - мы, неприкаянные странники, застрявшие между временем и пространством, уже доканчивали свой нехитрый ужин. Ели молча: я размышлял о судьбе мира и моей роли в его спасении, Беллиана как-то ухитрялась одновременно медитировать и уплетать за обе щеки рыбный паштет, насквозь прокопченный Фиско до сих пор дулся на волшебницу, а обезьян Лоран, как младший по должности, исполнял обязанности часового, сидя на макушке каменного идола.
        Но вот мартышка тревожно взвизгнула и замахала своим красным платочком (вообще, занятно, для чего он ей? - на голову не повязывает, за воротничок во время обеда не засовывает, не сморкается в него и пот им со лба тоже не вытирает).
        - К нам идет один человек, - невнятно произнесла Беллиана, дожевывая кусок пирога. - Он спокоен и имеет мирные намерения.
        - Переговорщик? - предположил я.
        - И к тому же шпион! - с комичным видом бывалого служаки добавил Фиско. - Обычно у контрразведчиков на переговоры ходит командир, - ему, как наиболее осведомленному лицу, проще вести переговоры.
        - Неразумная тактика, - возразил я. - А если его захватят в плен для допроса с пристрастием? Или попросту убьют?
        - Агента невозможно взять в плен живьем, убивать же переговорщика и вовсе нет смысла - с мертвого какой спрос? А обязанности погибшего агента в качестве своего рода наказания временно возлагаются на его начальника, таки допустившего гибель подчиненного. Таков непреложный закон Контрразведки - незаменимых людей нет. Но Главного агента сразу заменить некем, поэтому в Южном отделе Контрразведки обязанности Чарнока исполняет Удавка - особый агент.
        - Именно он сюда и идет, - сообщила Беллиана. - Теперь понятно, почему он так уверен в себе, - у него есть огнезащитный талисман. И еще у него на поясе висит славный ножичек - с этой вещицей ему любая элементарная магия нипочем.
        - На вершину его допускать нельзя! - тревожно замахал руками Фиско. - Парнишка смышлен не по годам - быстро сообразит, что мы таки не можем уйти отсюда, и после переговоров нас в два счета расстреляют из луков. Но поболтать с ним стоит хотя бы для того, чтобы потянуть время. Эх, если бы я смог спуститься вниз...
        - Фантом! - осенило меня. - Там, на мосту под Турфисом, были водяные иллюзии и выглядели они не хуже настоящего человека. Беллиана?
        - Я могла бы сделать копию Фиско из огня, - опустив глаза, вздохнула Беллиана. - Но подозреваю, что та форма, в какой я его вижу, будет очень отдаленно походить на оригинал.
        - Все-таки попробуй, - а вдруг получится? - умоляюще попросил я.
        Волшебница не ответила, но попробовать все же решилась, - ее разведенные ладони полыхнули лучащимся огненным золотом, а с губ сорвались самые обычные слова, какие все мы часто употребляем в своей жизни. Но, будучи сказаны именно в такой рассчитанной интонации и ритме, они сплетались в чарующее, беззвучное, и в то же время громогласное заклинание:
        Солнечный отблеск пронзит окоем,
        Пламенный оттиск на сердце твоем,
        Сила стихий, снизойди на меня,
        Встань, воплощение духа огня!
        Жидкое золото стекало с пылающих ладоней, расползалось мириадами тончайших огненных нитей, которые сплетались между собой, являя ослепительно светящийся силуэт, на человека действительно никоим местом не похожий. И, как оказалось, это было еще не все:
        Мудрость богов, повтори этот лик,
        Древность веков, дай творенью язык,
        И на распутье астральной тропы
        Будет рождение новой судьбы!
        Ну-ка, ну-ка, что же это такое мы тут родили? Ой... Святые Небеса, какая преотвратная мерзость получилась. Новоиспеченный Фиско номер два только фигурой походил на свой оригинал. Внешне же он выглядел, как слоистое серо-буро-малиновое желе из ягодного киселя, грязи и железной окалины, - весь этот компот потихоньку вращался и переливался, однако, не смешиваясь оттенками и не теряя формы человеческого тела.
        - Привет! - льстивым шустриковским голоском изрекло создание, медленно подняв голову, вместо волос густо усыпанную металлической стружкой. - Меня зовут Фиско-младший. Я вам нравлюсь? Я похож на моего старшего брата?
        - Будешь похож, если названного братца целый день купать в чане с блевотиной и умащивать поносом. Госпожа кудесница, в процессе колдовства вы ничего не упустили? Подумайте еще раз, поскольку то, что вы сотворили, выглядит, как рыбий пузырь, залитый дерьмом язвенника-засранца, обожравшегося наждачной пылью.
        - Опуская вышеупомянутые непристойные эпитеты, с уверенностью могу сказать: именно таким я и вижу Фиско, - совершенно спокойно ответила Беллиана, но я понял, что волшебница, уже привыкшая к моим двусмысленным выражениям, все же слегка обиделась. - Между прочим, вы, мой друг, под тем же углом зрения выглядите немногим лучше его. Хотите, я и вашу копию сотворю? Нет? А зря, - могли бы посмотреть на себя, так сказать, изнутри. Так что вот вам мой совет на будущее: никогда не судите превратно о тех вещах, смысла которых никоим образом не понимаете!
        - Но как же эта... это... пойдет на переговоры? - уступая давлению недовольной магессы, продолжал упорствовать я. - Ведь подмену за версту видно.
        - Неужели? - хитро прищурилась волшебница и лихо щелкнула пальцами. - Ты полностью уверен в этом?
        - Конечно, я же не слепой... Ой! А это как?
        Я аж обалдел от неожиданности, - на месте склизкого гомункулуса стоял второй Фиско, совершенно настоящий и на вид, и на ощупь! Оба скалили зубы и еле удерживались от смеха, - неужели я сейчас настолько глупо выгляжу, что даже это гадкое создание смеется надо мной. И что за заклинание такое? - накладывается вот так, запросто. Отвод глаз? Вроде бы не то, - в этом случае я бы созерцал пустое место. Эх, не знаток я в колдовстве, не знаток... Беллиана, кончай надо мною изгаляться, объясни по-человечески!
        - Это всего лишь отражение, - тот же, как ты выражаешься, отвод глаз, но в другую сторону. Неужели ты не заметил перевернутости образа? - менторским тоном произнесла волшебница, удовлетворенная проявлением моей тупости.
        - Значит, отражение... А кто утверждал, что колдовать умеет только по огненной части?
        - Как бы тебе понятнее объяснить... Это не магия в том смысле, как ты ее понимаешь, а простое взаимодействие двух сознаний - твоего и моего. Я, как опытный оператор, могу внушить тебе все, что угодно, но только то, что ты уже когда-нибудь видел и то, что не выбивается из общего ряда образов.
        - А, теперь понял. В народе это называется наваждением, но развеять мороку обычно помогают родовые обереги - не купленные, не дареные, а тайным словом заговоренные. Я прав?
        - Прав-то прав, но если человек ослаб духом, то не поможет ему никакой оберег. К тому же у тебя при себе ничего подобного нет.
        - Есть... То есть был - старинная серебряная монета. Кажется, я ее потерял...
        - Вообще-то такие вещи просто так не теряются. Но уж если так получилось, - возьми это.
        Магесса зачерпнула горстью воздух, словно запустила руку в невидимый карман, и в ее ладони возникла жестяная звездочка, некогда покрашенная розовой эмалью, от древности изрядно потемневшей и облупившейся, - такими дешевыми безделушками у нас в Фацении украшают дома в преддверии новогоднего праздника.
        - Это Рассветная Звезда - талисман спасения для самого дорогого человека, с незапамятных времен передающийся из рук в руки, от сердца к сердцу. Его когда-то дал мне Лоран, а теперь он - твой. Придет время, и ты встретишь того, с кем останется твое сердце и эта звездочка.
        - Благодарю, хотя и не думаю, что достоин такого доверия. А звездочка и в самом деле волшебная - в моих глазах твой кисельный чудик обрел прежнюю безобразность.
        - Если выдастся немного свободного времени, я научу тебя видеть мир в его истинном виде - это не так сложно, как кажется. А сейчас наш огненный друг пойдет исполнять свою миссию. Я буду управлять им, а Фиско... Ах да, ему потребуется кое что.
        Беллиана вновь покопалась в воздухе, показав нам пару слабо светящихся золотистых металлических полосок, своей формой подозрительно напоминавших одну колдовскую штучку, уже порядком мне надоевшую, но избавиться от которой было не в моих силах.
        - Совершенно верно, это - огненные Неразъемные Браслеты. Они также, как и твой Браслет, не имеют никакого отношения к артефактам, потому что являются совершенным заклинанием и могут быть использованы только один раз. А ты чего ждешь? Надевай - и вперед.
        - Я? Нет, я это не надену! - в ужасе взвизгнул Фиско, отскочив так проворно, словно ему сунули под нос гадючий клубок. - Вы хотите меня... подчинить! Нельзя! Не надо! Не-е-ет!!!
        Шустрик споткнулся, упал, отполз к моим ногам и вцепился в них с такой силой, что я обеспокоился о целостности моих костей. Карлика трясла крупная дрожь, его глаза закатились, а изо рта капала слюна вперемешку с пеной.
        Что это - нервный срыв, припадочный приступ, или то, о чем я думаю? А думаю я об убийственной воле Сети. Но ведь Фиско - не настоящий агент. Что же ему мешает? Может быть то, что находится у него в голове?
        - Не понимаю, отчего такой испуг, - пожала плечами Беллиана, бросив светящиеся полоски под ноги судорожно дернувшемуся шустрику. - Эти Браслеты не настоящие, а всего лишь кустарная подделка моего изготовления. По первому же твоему желанию они разомкнутся и исчезнут без следа. Именно по твоему желанию, поскольку смыкать их будешь ты сам: первый - на своей руке, второй - на руке своей копии. Если ты уже имел дело с Браслетами, то понимаешь, что я имею в виду.
        - Я понял, - пролепетал на удивление быстро пришедший в себя Фиско. - Не извольте сомневаться, ваша милость, - все будет исполнено в должном виде.
        Как же этот подлиза умеет владеть собой! Наверное, только таких и берут в шпионы. Пару секунд назад он являл собою жалкое, вусмерть перепуганное создание, балансировавшее на грани между разрывом сердца и непроизвольным суицидом. Теперь же Фиско сноровисто и деловито насаживал Браслеты и осторожно крутил головой, осваиваясь в "новом теле", которое вперевалочку спускалось вниз по холму, оставляя за собой узкую просеку в высокой траве. Беллиана, взявшая на себя управление движением фантома, замерла в привычной позе внутреннего созерцания.
        Вот так всегда - для каждого находится важная и интересная работа. Кроме меня и лошадей. Но даже эти зверюшки не бездельничают - усердно набивают животы, готовясь к предстоящему марш-броску через границу. Один я слоняюсь, как неприкаянный, и чувствую себя натуральным балластом. Пускай золотым, но балластом. Эх, за кого меня держат...
        Снедаемый муками совести, я вовремя вспомнил, что в нашем отряде имеется еще один иждивенец - наш любимый блохастик. Мартышка, уставшая от безуспешных попыток вскрыть мой мешок, бесцельно слонялась по холму и явно скучала. Иди-ка сюда, Лоран, я покажу тебе мой магический кристалл. Надо же, светится, как фонарик, - беллианино колдовство чует. В его голубоватом сиянии мы с тобой и будем друг друга развлекать. Ты в карты перекидываться умеешь? Вижу, умеешь, - сразу все тузы из колоды выбрал. Сейчас мы с тобой будем играть... скажем, на раздевание. Сразу предупреждаю, если будешь жульничать и прятать карты в карманцах - изловлю, отшлепаю и привяжу к стремени за хвост. Оу, да ты даже тасовать умеешь, причем немногим хуже твоего тезки, - похоже, именно он и научил тебя картежничать. Тогда уж и раздавай - посмотрим, на что ты еще способен...
        Прошло два часа, небо заметно потемнело. Беллиана и Фиско по-прежнему оставались в безмолвии. Я уже начал беспокоиться о судьбе переговоров, - тем более что ушлый обезьян оказался профессиональным игроком и раздел меня до исподнего. Конечно, он и сам при этом проиграл несколько раз, но снимать с Лорана единственную жилетку и тем самым заканчивать игру было неинтересно и небезопасно, учитывая остроту обезьяньих клыков.
        Как-то незаметно наступила ночь, в фиолетовом небе зажглись первые звезды, из-за гор на востоке уже взошла лунная долька, а степь вокруг нас высветила множество огоньков, окружавших высоту со всех сторон. И это были уже не факелы - огни стремительно множились и расползались, запахло горелой травой. Вскоре наш холм окружало огненное кольцо, разраставшееся с каждой минутой - похоже, противник все-таки решился поджечь степь.
        На западном склоне кургана, где только что шли переговоры, тоже вспыхнул огонь, и сразу же ночная тишина взорвалась залпом десятков разряженных луков, а воздух наполнился свистом падающих стрел.
        - Палят в белый свет, как по мишени, - проворчал Фиско, утирая пот со лба. - Мой двойник таки свое дело сделал и сгорел ясным пламенем - Удавка проткнул его противомагическим кинжалом.
        - Как прошли переговоры? На каких условиях предлагалась капитуляция? - поинтересовался я.
        - Ни на каких. Особый агент два часа убеждал меня сдаться по-хорошему, а в это время его люди окружали холмы. Впрочем, пока они нас не видят и...
        И тут снизу раздалось лошадиное ржание - это изгалялся тот самый особо смышленый агент, очень правдоподобно изображая возбужденного жеребца. Настолько правдоподобно, что одна из наших лошадей ответила ему, выдав наше местонахождение. Тут же над нами просвистела горящая стрела, и остальные стрелки противника поправили прицел.
        На наше счастье, было уже достаточно темно и вражеские лучники, стрелявшие навесом, не видели, что их стрелы относит ветром. Все же некоторые мазилы ухитрялись промахиваться на несколько десятков локтей, и тогда их стрелы падали вокруг нас. А мы с замиранием сердца вслушивались в свистящий шелест смертоносного дождя и пристально смотрели на Беллиану, что молча отсчитывала время, оставшееся до конца заклинания.
        - Пора, - наконец, сказала волшебница, и все, включая мартышку, облегченно вздохнули. - Между прочим, Валиен, - почему ты без штанов? Впрочем, одеваться уже нет времени, - садитесь в седла и готовьтесь к прорыву. По сигналу-вспышке следуйте за мной.
        - Через степной пожар!? - недоуменно-испуганно вскрикнул Фиско. - Вам то все ничего, а мы сгорим, как мотыльки!
        - На всех и на всем давно установлена сплошная огненная защита, - ответила Беллиана, энергично разминая руки, что уже говорило о многом. - При том, что здесь сейчас произойдет, - только она вас и спасет. Вашему зрению это не повредит, но прикройте глаза лошадям, - сейчас вы воочию узрите то, что увидеть вблизи еще не удавалось почти никому. По крайней мере, свидетелей уже не оставалось...
        Говоря с нами, магесса хлопала ладонями, - эти хлопки звучали не хуже громовых раскатов, а с рук клубами слетала светящаяся искристая пыль, скатывавшаяся в тонкий, излучавший пронзительно-голубой свет обруч размером с десяток шагов в поперечнике - в центре обруча стояли мы.
        - Напряжение создано, - воскликнула Беллиана, отряхивая ладони. - Вы готовы? Все готовы!? Начинаю отсчет!
        Раз - и стихия срывается с рук -
        Пламенный обод направлен вокруг!
        Два - и энергия влита в огонь -
        Вихрю потока астральный разгон!
        Три - и сжигающий звездный накал
        Преобразуется в Огненный Вал!
        Что вслед за этим случилось, на бумаге не отобразить, - это надо было видеть. Цвет обруча сменился с голубого на белый, после чего он полыхнул так пронзительно, что зарябило в глазах. А в следующее мгновение вокруг нас с низким нарастающим ревом взметнулась в небо стена пронзительно-яркого пламени - на какое-то мгновение показалось, что весь мир, кроме начисто выгоревшего пятачка земли вокруг нас, превратился в сплошной огонь. Сухую траву пламя слизнуло в одно мгновение, но размеры выжженного участка стали постепенно увеличиваться, и я понял - огненная стена движется, причем с каждой секундой все быстрее и быстрее. Достигнув подножия холма, опавший и потускневший, но все еще грозный вал несся уже быстрее скаковой лошади. А гул при этом стоял такой - уши закладывало.
        На фоне ярко оранжевого, клубящегося огненного урагана мелькнула ярко-синяя вспышка - в руке Беллианы, бросившей своего коня вослед безумствующей стихии. Гонка сквозь огонь началась. Теперь главное - не отстать. А я-то даже штаны натянуть не успел...
        Огненный Вал, прокатившись по близлежащим холмам и распадкам, превратился в бушующий пожар, подгоняемый усилившимся ветром и жадно пожирающий степь. Что сталось с нашими врагами, оказавшимися лицом к лицу с ужасным заклинанием - неизвестно. Наверное, от них даже пепла не осталось.
        Впрочем, самые зловредные, похоже, все же уцелели: навстречу нам из пламенной завесы вынырнул один из агентов, - вполне невредимый благодаря плотно обволакивавшей его красноватой пленке, однако совершенно ничего не видящий. Сослепу он сунулся прямо под копыта наших лошадей, и уж тут-то огненная защита ему не помогла.
        А мы несемся дальше, овеваемые огненным ветром, и земля горит у нас под ногами. Хоть огонь нам и не страшен, но сухой удушливый дым разъедает глаза и глотку, а сквозь слезы с большим трудом различим синий маячок. Еще немного, и мы задохнемся. Белли, сделай же что-нибудь!
        У пожарных бытует устойчивое мнение, что в огне брода нет. Но любую истину можно опровергнуть на практике - новая вспышка пронзила ночь, и вперед устремился пламенный поток, испепеляющий траву на корню и сбивающий пожар. Потом еще один и еще один.
        Наконец, мы вырвались из огненного зарева в темноту ночной степи. Теперь в руке волшебницы пылал "простой" факел, - широкая световая лента длиною в несколько локтей. Нашей замечательной проводнице было все равно - светит ли ясное солнышко, или вокруг темень - хоть глаз выколи. К тому же Беллиана отлично знала местность и уверенно вела нас сквозь ночь.
        Вскоре холмы расступились, и мы, проломив заросли кустов и пару оград, но не сбавляя хода, влетели в какую-то странную станицу - здесь не оказалось ни одной улицы, зато изгородей было во множестве. Собаки во дворах рвали глотки до хрипоты, однако местные обитатели оказались на диво благоразумными и не вышли с вилами в руках выяснять, кто же это ломится напрямик через их ухоженные огороды и палисады и с тихой руганью проделывает дыры в их добротных заборах.
        Проломившись сквозь несколько десятков изгородей, два сарая и один курятник, из которого наш маленький проныра бессовестно умыкнул петуха, мы оказались на окраине селения. Отсюда была хорошо видна дорога, рассекавшая станицу и спускавшаяся к реке, мерцающей серебристой рябью лунного света.
        - Данийский берег открыт - на нем нет ни единой души, - произнесла Беллиана, медленно поводя головой. - Путь свободен.
        Я не был настолько уверен - пока все шло слишком гладко. Подозрительно гладко. Эргрот и его подручные не могли не знать про эту переправу. Контрразведчики не могли не догадываться о том, куда мы направляемся. Те или другие просто обязаны были оставить здесь засаду. Тем не менее, Беллиана утверждает, что вблизи брода никого нет, а ей я склонен верить. Все же, здесь есть какая-то ловушка, но вот какая?..
        Мы уже подъехали к броду - здесь река разливалась широко, и сквозь чистую воду просматривалось песчаное дно, из которого проглядывали редкие каменные голыши. А в десятке шагов от берега лежал крупный бурый камень, подозрительно крупный и подозрительно зловонный...
        Уловив мою мысль, Беллиана запустила световую ленту над рекой, осветив поверхность воды, и только теперь я смог понять, что же это такое. На броде лежала дохлая корова, причем, судя по запаху, дохлая не первый день. Странно, ведь отсюда люди берут воду, они должны были убрать труп. И если они этого не сделали до сих пор, - значит, на то была причина. Что же им помешало?
        И тут я вспомнил, что на мосту под Турфисом Беллиана не смогла почувствовать магическое заклинание, спрятанное под водой. Все правильно - именно на Беллиану ставятся все западни. Меня господа архимаги в расчет не берут, а зря. Теперь я знаю, где ловушка - в воде!
        Для подтверждения своих догадок я подобрал камень и забросил на середину брода. Круги разошлись по воде, но ничего необычного не случилось. Может быть, предмет должен плавать... Вслед за камнем последовала палка, но результат получился тот же... Может быть...
        Тут я вопросительно посмотрел на Фиско, который держал за горло уворованного петуха, - неугомонная птица упорно не желала мириться с уготованной ей печальной участью и сопротивлялась всеми конечностями.
        - Может, мы его лучше съедим? - робко предположил шустрик, но я был непреклонен.
        Отчаянно заорав, петух-смертник отправился в свой последний полет и, продолжая раздирать горло, спланировал на середину брода. Но не утонуть была уготована ему судьба, - из водной глади вылетели три блестящие "нечто", отдаленно напоминавшие разверстый капкан на толстой цепи. Их зубастые пасти растерзали несчастного кукареку еще в воздухе, так что приводнился "пернатый сапер" уже не то что не совсем живым, но даже и не совсем целым.
        - Вот это да... - изумленно-испуганно охнул Фиско, уже изготовившийся спасать подневольного участника эксперимента. - Что ж это за дрянь такая?
        - Железные Змеи - одно из самых сложных заклинаний магии Металла, - ответила заметно осунувшаяся и погрустневшая Беллиана. - Занимает много времени, но действует неотразимо. Кажется, я догадываюсь, чье это творение. Данеуш, хватит прятаться, - мы тебя уже вычислили!
        Последние слова она выкрикнула, повернувшись к реке. Некоторое время река была спокойной, но потом внезапно водная гладь вспучилась, и у противоположного берега возникла фигура, отливающая мокрым металлом.
        - Я не советую тебе вставать на моем пути! - крикнула волшебница, но голос ее предательски дрогнул. - Уйди прочь, иначе я сварю тебя прямо в воде!
        - Госпожа архимагесса хотеть вскипятить река? - скептически усмехнулся металлический маг. - Госпожа архимагесса хотеть смешить моя - она сейчас не мочь согреть даже себя.
        Я прикоснулся к Беллиане и непроизвольно отдернул руку - ощущение было такое, словно прикасаешься к покойнику. Да и выглядела волшебница немногим лучше - слишком много энергии отдала она сегодня...
        - Моя исполнять приказ мастер Эргрот, - продолжал ломать язык Данеуш. - Архимаг Ардон направить моя перекрыть этот дорога и никого не пускать в Данидан. Моя не пускать ваша на тот берег. Ваша уходить отсюда!
        Металлический маг исчез, словно его и не было, - все так же тихо и неторопливо журчала река, но теперь мы знали, какая угроза скрывается в ее глубине. Все пути в Данидан оказались надежно перекрыты. Что же нам теперь делать? Куда идти? И почему, опустив голову, молчит Беллиана? Неужели величайшая волшебница современности смирилась с поражением?
        - Решайте скорее! - взволнованно пискнул Фиско, наблюдавший за нашими тылами. - Нутром чую, агенты близко, - в холмах за станицей уже факелы мелькают.
        - Есть в округе другие переправы? Может быть, вплавь... - спросил я Беллиану, и по скорбному выражению ее побелевшего лица понял - другой дороги нет.
        Но я ошибся, - волшебница подняла руку и указала на горизонт, украшенный черной зубчатой каемкой в розовом свечении восхода.
        - Горы Мрстр, - упредив мой еще не произнесенный вопрос, сказала Беллиана. - Высокие. Неприступные. Покрытые вечными льдами и снегами. Там есть один проход - им можно попасть прямо в Багряную Долину, а оттуда до Данидана - рукой подать.
        - Так чего же мы таки здесь стоим?! - воскликнул Фиско, нервничающий все больше и больше. Теперь уже и я видел мелькающие искорки в распадках между холмами - наши преследователи приближались.
        - Этот путь в один конец, и билеты туда продает сама смерть, - глухо произнесла волшебница. - Втроем через Мрстр нам не пройти. Там бесследно исчезали отряды из десятков опытных операторов и сотен отборных воинов, и нам...
        - У нас есть другой выбор? - жестко оборвал я ее.
        Беллиана лишь пожала плечами. И она и я знали, что другой выбор есть всегда - спрятаться, затаиться, выждать, вверить свою судьбу слепому случаю. И также мы знали, что сейчас сделать этот выбор мы не имеем права, - слишком многое и многие от нас зависят. Странно, я себя раньше так никогда не ощущал - я всегда знал, что могу отступить и остаться в живых. Но теперь я чувствую, что, не видя ни одного пути, в конце которого не маячило бы надгробие, я все равно должен идти вперед. Наверное, таков и есть путь для героя...
        - Эй, господа начальники, кого мы ждем? В горы, так в горы! - ободрил наши совместно невеселые мысли Фиско, нетерпеливо гарцевавший вокруг нас и готовый сорваться с места в любой миг. - Или мы по горам никогда не лазали!?
        И то правда, - горца горами не запугаешь, горцу горы - дом родной. В молодые годы я все скалы вокруг своей долины облазил, никого и ничего не боялся - ни трескучих морозов, ни голодных зверей, ни лихих людей. Горы защитят того, кто их любит и накажут того, кто их не уважает. Главное - всегда верь в себя, помни о том, что ты - урожденное дитя гор, ну и... про топорик за поясом тоже не забывай.
        А мы тем временем неуклонно продвигались сквозь предрассветные сумерки на восток - навстречу горам, навстречу свету, прочь от черноты, неотступно преследующей нас. Степь уже кончилась - холмы вокруг нас уплотнились в гряды и вздыбились лесом. Немного сбавив ход, мы неслись по каким-то оврагам, продирались по заросшим лесным тропинкам, пересекали небольшие речушки.
        Лишь ближе к утру, когда вокруг поднялись горные отроги, а тропа стала каменистой, гонка взяла перерыв - затемно в горах ездить опасно, да и лошадей все же следовало беречь. Мы остановились посреди небольшого ущелья, сплошь заросшего кряжистыми горными соснами и густым колючим подлеском неизвестной породы.
        Я сполз со взмыленного конского крупа и только сейчас осознал, какую роковую ошибку я совершил, забыв надеть штаны перед ночной скачкой. Ох, братцы, никогда не пытайтесь ездить на лошади без штанов - натрете себе все, что можно, и что не можно... Ой, больно-то как... Держась за многочисленные потертости и с превеликим трудом сдерживаясь от того, чтобы не взвыть волком, я еле-еле доковылял до ближайших кустиков (а что ж вы хотите - полночи терпел!).
        Вернувшись, я обнаружил, что худо не мне одному, - отдавшая все силы Беллиана лежала без сознания, разметав россыпи потускневших медных волос по росяной траве. Фиско старательно пытался привести магессу в чувство, но с тем же успехом он мог добыть огонь при помощи трения палочек о собственный лоб. Эх, невежа, ну разве можно женщину по щекам охлапывать, - ведь синяки же останутся! И за волосы ее таскать тоже совсем не обязательно. Вот если бы ледяной водичкой окатить... Нет, она и без того как льдинка, - лучше уж сразу кипяточком...
        - Открытое пламя...- еле слышно прошептала волшебница и вновь отключилась. Бедняжка, - сегодня ей пришлось выложиться полностью.
        - Пламя - это хорошо, - задумчиво вздохнул Фиско. - Покушаем горяченького, согреемся...
        Шустрик полностью перекинул на меня заботы о перетрудившейся волшебнице и с облегчением занялся более привычным делом - приготовлением завтрака. Но с этим, казалось бы, нехитрым делом, возникла неожиданная проблема - костер, сложенный из совершенно сухих веток, никак не хотел загораться - искры из кресала таяли в воздухе, даже не долетая до затравки.
        - Это она... - пробурчал догадливый карлик, бросив бесполезное занятие. - Забирает все, без остатка. Похоже, кушать нынче будем только холодненькое...
        - А ты отойди подальше, - глядишь, что-нибудь да и получится, - высказал я логичное предположение.
        Фиско так и сделал. Сложенный в нескольких десятках шагов от предыдущего, костер все же разгорелся. Но едва я принес к нему окоченевшую волшебницу, - набравшее силу пламя как ветром сдуло. Зато и Беллиана очнулась.
        - До Призрачного ущелья еще день пути, а добраться туда нам надо до заката, - простонала магесса, с большим трудом приподняв голову с моих колен. - Но сейчас мне надо быстро восстановить энергию. Только костер должен быть побольше, раз в... сто.
        - Так чтобы нарубить столько дров, надо весь день топорами махать! - в один голос воскликнули мы.
        Но волшебница лишь вяло развела руками, - дескать, что вы с меня хотите: я - слабая женщина, причем уставшая, как несчастный ослик, крутивший мельничный жернов весь день без передыха, и замерзшая, как остриженный верблюд в зимнем зоопарке. А вы - два здоровых лба, за последнюю пару дней не ударившие палец о палец, при этом измученные попеременным сидением и лежанием. И посему, если в вас осталась хотя бы капля совести и сострадания, то вы не то что за день, - за пару часов вырубите весь лес в округе, а потом еще и покушать мне сготовите, и песенку прогорланите, и спляшете вприсядку. Конечно, она была права во многом, почти во всем, но такова уж женская натура - недостаточно просто заставить мужчин работать. Нет, им обязательно надо, чтобы мы, бездельники этакие, еще и почувствовали себя виноватыми...
        Третья попытка разжигания костра увенчалась успехом, - Беллиана успешно сдерживала себя, и по чертам лица, искаженным в пламенном отблеске, было заметно, каких внутренних усилий ей это стоило. Зато потом, когда костер сильно разгорелся, волшебница начала понемногу оживать, греть ладони, а потом и вовсе отбросила основы приличия, запустив руки прямо в огонь. Тонкие и юркие пламенные змейки скользили сквозь ее растопыренные пальцы, обвивались вокруг рук и вливались в рот, ноздри, уши, а может, и еще куда-нибудь - зрелище было не для слабонервных. При этом магесса издавала урчащие утробные звуки и тряслась, словно под электрическим разрядом, а с ее вздыбившихся волос срывались россыпи искр.
        Наблюдать воочию эту огненную вакханалию оказалось совершенно невозможно как для рассудка, так и для желудка. Фиско дунул в кусты сразу, как только все началось, я продержался немного дольше, но вскоре меня так повело и замутило, что я пришел в себя лишь, когда сообразил, что лежу навзничь на комле упавшей сосны шагах в двадцати от костра, и при этом меня выворачивает наизнанку. Хорошо еще, что покушать не успел...
        Вернувшись к нашей стоянке и настороженно приглядываясь к фигурке Беллианы, я обнаружил две явные перемены в ее поведении: одну хорошую, другую не очень. Радовало то, что все огненные бесчинства уже прекратились, и передо мною сидела прежняя, весьма симпатичная женщина. Но меня просто взбесило, что эта симпатяга, находясь в полном здравии, уже подчищала котелок с кашей, приготовленной на троих, причем с добавкой.
        - Ты же все равно сейчас есть не хочешь, - невозмутимо заявила Беллиана, облизывая ложку. - А наш маленький проныра уже позавтракал сушеными яблоками, которые под шумок стащил из твоего мешка.
        - Где бегает этот ворюга!? Поймаю - уши оторву! - взвыл я, с запозданием сообразив, что волшебница ловко перевела стрелку, уйдя от ответа.
        - Ни к чему за ним гоняться - сам придет, никуда не денется, - продолжала успокаивать меня Беллиана. - А ты присаживайся, отдыхай и пей мятный отвар - в твоем состоянии это очень даже полезно.
        Но даже попить в это скверное утро мне не дали, - из кустов с треском вывалился растрепанный и исцарапанный Фиско.
        - По коням! - истошно взвизгнул он, суматошно раскидывая и затаптывая костер. - Агенты близко!
        А издали уже доносился приглушенный стук конских копыт - охота на нас продолжалась. Напялив свои дурацкие клоунские штанишки и стиснув зубы, я вновь поднялся в седло. Что ж делать, - придется терпеть. Если после весенних конских переходов у меня на заднице мозоли выросли, то теперь они и на ногах будут и между ног тоже...
        Мы штурмовали горы весь следующий день, лишь изредка давая отдышаться коням. На узких и опасных каменистых тропах можно было передвигаться лишь шагом и часто ведя лошадей в поводу. По этой же причине наши преследователи не могли догнать нас, хотя несколько раз мы видели их черные плащи издалека, а однажды, когда дорога петлей огибала очередной каньон и, поднимаясь в гору, возвращалась назад, нас даже обстреляли снизу. По сведениям Фиско, в Южном отделении Контрразведки было сто двадцать агентов, но после степного пожара в исполнении Беллианы их заметно поубавилось - теперь количество наших преследователей сократилось до шести десятков. Как я и подозревал, все они, включая их лошадей, имели защиту от огня - попытка Беллианы закидать их файерболами успеха не возымела.
        К вечеру мы вышли в небольшое, но длинное ущелье. Его нижняя часть представляла собой каменистую луговину, утыканную густыми купами кустарника и редкими искривленными деревьями. Верхняя половина была раза в два крупнее и шире нижней, - она возвышалась крутым обрывистым выступом, зажатым отвесными скалами и залитым непроглядной сумеречной чернотой, при взгляде на которую становилось немного не по себе. Еще дальше возвышались неприступные горные вершины, покрытые вечными снегами. Другого выхода из ущелья не было.
        - А дальше - сквозь гору, - упредила мой невысказанный вопрос Беллиана. - Но туда мы пойдем завтра утром, а сегодня нам всем надо будет хорошенько выспаться и восстановить свои силы. Внизу, в лощине, есть маленький домик, где мы и заночуем.
        - Вряд ли те, кто идут следом, дадут нам отоспаться, - скептически проворчал я. - Они будут здесь уже за полночь.
        - Во-первых, после полуночи войти в Призрачное ущелье отважится только самоубийца. Во-вторых, я установила несколько мощных огненных мин под скалами, нависающими над входом в ущелье. Но, даже если кто-то из агентов и уцелеет под камнепадом, - ночью им будет совсем не до нас.
        Я почему-то представлял наше ночное убежище обычной деревенской избушкой со стенами из неотесанных камней, с низкими окнами и остроконечной крышей из дранки - такими в нашем горном захолустье любая деревня застроена. Однако представления о домах у сельского уроженца и архимагессы целой страны были далеки друг от друга, как небо и земля. "Маленький" домик в реальности оказался маленькой крепостью с железными воротами, стрелковой галереей на уровне второго этажа и дозорной башенкой на углу.
        Я немножко приободрился - все ж какая-никакая, а защита. Но, когда мы подъехали совсем близко, стало ясно, что в этот затерянный в горах уголок мира нога человека не ступала последнюю сотню лет. Лучи заходящего солнца высветили удручающую картину: вокруг форта густо разрослась жимолость, а в его осыпающихся стенах обнаружились огромные развилистые трещины - последствия былых землетрясений.
        Тяжелые ворота проржавели и прикипели к косяку, но для моей серебряночки не было непреодолимых преград. Тремя взмахами руки я вырезал в окованной побуревшими металлическими листами створке дверь поменьше - размером с человеческий рост и держащуюся на одной петле.
        - Проходите, сегодня нам еще многое предстоит сделать, - уверенно заявила волшебница, тщательно заплавляя проделанный мною проход. - Ограждающее заклятие стен еще не утратило свою силу, и внутри мы будем в полной безопасности.
        Ну-ну... Свежо предание, но верится с трудом, - мы уже имели неоднократную возможность убедиться, чем оборачивается означенная "полная безопасность". Причем убедиться, так сказать, на собственной шкуре. Причем... О-ой, Валиен, ты хоть временами соображай, о чем думаешь!
        Беллиана прервалась на полуслове и молча повернулась ко мне, - ее недвижно-поблескивающие глаза выражали такую укоризну, что мне в который уже раз стало стыдно за распущенность своих мыслей. Что, этого мало? Ну, так и быть, - всецело признаю и осознаю ширину и глубину своей вины. Постараюсь больше так не думать. Тебе этого достаточно?
        - Раньше здесь была опорная точка для подъема на ледник, - преспокойно продолжила Беллиана, видимо, удовлетворенная моими извинениями. - Возможно, в домах осталось какое-нибудь горное снаряжение - оно очень облегчит наше предстоящее восхождение. Поэтому мы сейчас разделимся и осмотрим здесь все.
        Через крепостные стены вездесущий кустарник не прорвался, но природа и здесь взяла свое, - двор сплошь зарос бурьяном высотой в человеческий рост. Над высохшим пропыленным травостоем возвышались черные остроконечные крыши нескольких строений, жавшихся к стенам форта: жилой двор, конюшня, кузня, кухня, какие-то ветхие полуразвалившиеся сараи. Все надворное хозяйство пребывало в удручающем состоянии - кровли зияли многочисленными дырами, потрескавшиеся стены крошились и осыпались, рассохшиеся двери вылетали с полпинка.
        Внутри двухэтажного жилого двора царила полная разруха. Коридоры заросли многолетней паутиной, на полах громоздились кучи мусора (и откуда он только взялся в таком количестве?), а потолки насквозь прогнили - под ними было опасно не то что ходить, а даже дышать. Тем не менее, я учинил в комнатах двора тщательный обыск. Увы, то немногое, что я нашел, уже не годилось ни на что, кроме как в костер. Подняться на второй этаж я все же не рискнул - покосившаяся лестница держалась, что называется, на честном слове.
        Беллиане повезло больше - волшебница, обыскивавшая кузницу и оружейный склад, откопала в их недрах пару ледорубов, крючья, насапожные когти и подсумок с костылями - все снаряжение было аккуратно завернуто в промасленные тряпицы и выглядело, как новенькое. Учитывая то, что и я и Фиско были людьми запасливыми и таскали в своих мешках прочные длинные веревки, а также теплую одежду, - к покорению гор мы теперь были вполне готовы.
        Тем временем Фиско, определив коней на постой в конюшню, давно лишившуюся крыши, напоследок решил пошарить в кухне - трудно сказать, что он рассчитывал там найти после стольких лет запустения. Но добротную дубовую дверь напрочь заклинило, и тогда шустрик, недолго думая, уперся ногами в косяк и дернул за скобу изо всех сил, вырвав ручку вместе с тем, к чему она была приколочена.
        Определенно, покосившееся здание как раз на этой двери и держалось, - внутри сразу же что-то угрожающе затрещало, и через мгновение кухня с грохотом обрушилась, разнеся вдребезги соседние сараюшки и чудом не похоронив под обломками неудачливого мародера.
        - Очень кстати, - изрекла Беллиана, присматриваясь к образовавшемуся завалу. - Здесь я сделаю Огненный Горн. Между прочим, это заклинание разработано лично мною.
        - В обычном кузнечном горне обычно раскаляют металл перед ковкой. А что же делают в огненном? - с нескрываемым сомнением переспросил я.
        - Восстанавливают направленность постоянных энергетических завихрений посредством центробежной поляризации потоков. Все понятно?
        Мне ничего не было понятно, и продолжать расспросы я не стал, решив ограничиться тем, что увижу. А в руках волшебницы появились витой золотой прут, слегка сплющенный посредине и изогнутый подковой, и кроваво-красный камень размером с кулак.
        Где-то я их уже видел... Поднапрягши память, я вспомнил недавний поединок архимагесс: тогда в руках у Беллианы был посох с рубиновым оголовком - источник потрясающей разрушительной мощи. Вот теперь кое-что прояснилось - волшебнице явно осточертело колдовать, что называется, вручную, и она решила перековать свою испорченную колдовскую финтифлюшку.
        Золотой прут и рубин, отброшенные небрежной рукою, упали в центр кучи обломков, вокруг которой стремительно пробежала огненная дорожка. А ведь вокруг-то - сухая трава и деревянные дома... Отсюда возникает резонный вопрос: владеет ли наша поджигательница смежными навыками огнеборца и умеет ли тушить творение рук своих? Если нет, то этот сухостой вскоре так заполыхает, - только ноги уноси.
        Но выяснить пожарные способности магессы в этот раз мне так и не удалось. То ли Беллиана мастерски управляла процессом горения, то ли данное колдовство имело такую особенность, - пламя продвигалось только внутрь образовавшегося огненного круга. Стремительно поглощая траву, обломки досок и целые бревна, языки пламени становились все выше и выше и постепенно закручивались в огненную спираль, послушные мелодичному распеву заклинания:
        Раз, - и стихия срывается с рук -
        Внутрь направленный пламенный круг!
        Два, - и энергия влита в огонь -
        Вихрю потока астральный разгон!
        Три, - и сгорающий Огненный Вал
        Преобразуется в звездный накал!
        Похоже, творческие изыскания у магов не в чести, - к чему придумывать что-то принципиально новое, когда можно взять нечто, всем хорошо известное, вывернуть его наизнанку и выдать за свое изобретение. Нам было представлено, по сути, то же самое заклинание Огненного Вала, только направленное внутрь кольца, а не наружу. Вот вам и Горн...
        На мое счастье, Беллиане было не до подслушивания моих мыслей, - сотворенная ей огненная стена сжалась, сплелась в небольшой бело-голубой шар, сиявший так сильно, что смотреть на него было невозможно. Потом световая сфера подернулась уже знакомым нам красноватым лоснящимся оттенком. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить - сейчас будет обратная отдача.
        - Ложись! - не своим голосом вскрикнула магесса, падая в траву, но в этот раз я ее опередил.
        - А? Что? Где? - раздался сзади голос Фиско, отправившегося расседлать лошадей и задать им корм. - Что там...
        Огненный горн лопнул с таким гремучим хлопком, что у меня на миг заложило уши. Земля дрогнула, и в следующее мгновение над нашими головами пронеслась горячая воздушная волна, начиненная разнокалиберными осколками и обломками, после чего земля содрогнулась еще раз и наступила мертвая тишина.
        Медленно поднимаясь и тряся контуженной головой, я с содроганием осматривал то, что раньше было фортом. Бурьян полег, как скошенный, травинка к травинке - радиально от места взрыва. Все постройки развалились, как карточные домики под дуновением ветра, - уцелела только конюшня, стены которой были сложены из камня и по толщине немногим уступали крепостным. Наконец, в том углу, где некогда стояла кухня, а позже был устроен Огненный Горн, - дымилась внушительная воронка, над которой парил, испуская слабый лучистый свет, золотой жезл, в навершии которого сияла ярко-красная звездочка.
        - Растравить вашу сныть... - выругался потрясенный Фиско, стоявший в дверях конюшни и с нескрываемым ужасом взиравший на разительные перемены в облике форта. - Я таки поначалу подумал, что небо на землю упало. Ан нет, - это их милость опять изволит ставить эксперименты на устойчивость нашего рассудка. Госпожа архимагесса, я таки не имею ничего ни против вас, ни против вашего колдовства, но еще несколько таких опытов, - и я таки начну нервно заикаться и писаться с перепугу. В следующий раз, когда вы пожелаете еще что-нибудь взорвать, то предупредите меня. Тогда я таки убегу подальше и еще подумаю - возвращаться обратно, или нет.
        - Никуда ты теперь не убежишь, - привыкай к жизни на вершине вулкана, - спокойно, с тонким намеком на иронию ответила ему волшебница, при этом многозначительно щелкнув пальцами-зажигалкой.
        Шустрик как-то сразу поник, - видимо сообразил, что с ним-то в случае чего церемониться не станут. А магесса деликатно взяла меня под локоть и подвела к мерцающему посоху.
        - Рубиновый Бутон восстановлен, - тихо промолвила Беллиана, а магический жезл, перестав светиться, медленно подлетел и мягко лег ей в руку, - теперь я смог детально его разглядеть. Для волшебной вещи конструкция была довольно простенькой: два перевитых золотых прута сплетались в оголовке спиралеобразной корзинкой, в которой угнездился крупный багровый самоцвет, состоявший из множества тончайших кристальных пластинок. - Внутри этого камня - частица моей души, в лепестках его памяти, как в страницах книги, хранятся все заклинания школы Огня и различные их сочетания, а также сведения обо всех известных мне заклинаниях других школ и течений, как то: условия их применения, сильные стороны и уязвимые места. К тому же это настолько мощное оружие, что оно способно прожигать даже стационарную, то есть талисманную огненную защиту (демонстрация была произведена немедленно, - две огненных ракеты одновременно сорвались с рубинового наконечника и ударили в стену, оставив в камне внушительные дымящиеся выбоины). Теперь мои силы и знания - всецело к твоим услугам. Скажи, что ты хочешь, и я постараюсь исполнить
твою просьбу.
        - Да чего уж там... - смущенно пробормотал я. - Мне как-то привычнее самому исполнять женские желания.
        - В таком случае... возьми в оборот нашего недорослика и организуй ужин. И не надо столь невежливо фыркать - сам напросился.
        ***
        Горная ночь необычна - она начинается сразу, но не везде. Солнце только-только закатилось, и небо расцвечено розовыми и лиловыми разводами редкой облачной сыпи. Заоблачные вершины еще сияют ослепительной белизной в отблесках тающего заката, а маленькое, стиснутое угрюмыми серыми скалами ущелье уже затоплено густыми сумерками, сквозь которые не видно ничего, кроме костра, отражающегося в зеркале серебряной дуги и двух задумчивых лиц, глядящих на огонь. Завтра мы войдем в Мрстр - неприступный горный массив, овеянный тайнами и страхами многих древних легенд. Что нас там ждет? И вернемся ли мы оттуда? Как-то тоскливо, и на душе кошки скребут.
        - Не унывай, мы выходили и не из таких переделок, - ободрила меня Беллиана. - Хочешь, я тебе песенку спою? О том месте, куда мы сейчас идем.
        - Ты умеешь петь? Удивительно...
        - Ничего удивительного в этом нет, - усмехнулась Беллиана, вставая и потягиваясь с ленивой грациозностью львицы. - Ты думал, раз я - колдунья, то и не умею ничего, кроме как колдовать? Поэтому, если ты мне подыграешь... Ты, вообще-то на чем-нибудь играть умеешь?
        - Не знаю. Разве что на барабане...
        - Ну, барабана у нас нет, так что используй котелок с ложками. А на чем умеет играть наш маленький дружок?
        - Я на лютне умею! - воскликнул Фиско и открыл рот от удивления, когда прямо перед его носом рука нашей фокусницы "вытащила" из воздуха самую настоящую лютню - резную, лакированную, с инкрустациями и позолотой.
        - Осторожнее, - антикварная вещь, взята под расписку, - предупредила Беллиана. - А ты в саже не вымажись - и без того чумазый. Все готовы? Начинаем!
        Магесса дала нам такт и, произнеся для разминки горла несколько фраз, мелодично и звонко запела балладу:
        На грани миров есть заоблачный пик,
        Хранящий волшебный, пленительный миг,
        Когда на вершине восстанет в сияньи восхода
        Застывшее чудо - святая вода -
        Каскад голубого прозрачного льда,
        Явленная миру земная печать небосвода.
        Там ветер морозный печально поет,
        Там время навеки заковано в лед,
        Но твердо Святыня стоит, бросив вызов природе,
        И в ней подо льдом, в плену голубом
        Бесстрастно блистает луны серебро -
        Чудесный подарок, частица души небосвода.
        Теряются в тучах колонны из льда,
        И настежь открыты Святыни врата,
        Но смертным в небесную чашу закрыты проходы,
        Ведь только герой, от рода святой
        И в свете рожденный под полной луной -
        Достоин принять восхитительный дар небосвода.
        Но люди упорны и сотнями лет
        Идут караваны к запретной горе,
        Презрев бесполезность сего рокового похода,
        И многие те, кто шагал к высоте,
        Остались в горах, позабыв о мечте,
        И приняли сердцем бездонную глубь небосвода.
        Пусть в мире осталась одна пустота,
        Но светит вдали голубая мечта,
        И мы устремимся за ней через версты и годы,
        Ах, как не стремись в безбрежную высь,
        Все ж рано иль поздно, закончишь ты жизнь
        И станешь своею заветной мечтой - небосводом.
        - Да-а-а. - восхищенно произнес Фиско, когда затихли последние аккорды. - Что уж тут говорить, - талантливые люди талантливы во всем.
        - В юности я выступала на концертах в Гелленополисе, - скромно потупившись, пояснила Беллиана. - Правда, моей певческой карьере пришел конец, когда я однажды в порыве души выдала такую высокую ноту, что подожгла амфитеатр. Поэтому местные власти обеспокоились избавиться от меня и услать подальше - в магическую Академию Данадана.
        - Ты не жалеешь, что не стала певицей?
        - Я ни о чем не жалею, - мило улыбнулась Беллиана. - В той жизни я была изгоем - никто не хотел со мной дружить, люди меня сторонились и даже боялись. Попав в школу магии, я почувствовала себя личностью, а это стоит дороже любого призвания. А песни петь я и сейчас могу, только сочинитель из меня неважный.
        - А кто написал эту песню? - что-то уж больно мотив знакомый. Этой весной я встречал Лорриниана, твоего бывшего...
        - Моего бывшего. Прямо в точку попал. Да, эти стихи написал он - один из немногих живущих, кто своими глазами видел ледяную Святыню. Кстати, ты уже догадался, что означает "луны серебро"?
        - Неужели это Серебристая Луна? Какая же у нее невероятная история. Между прочим, я подметил, что ты ни разу не спросила меня о клинке Вознесения, хотя кому, как не тебе, видеть его внутреннюю сущность. Поэтому у меня уже давно возникло чувство, что ты знаешь о моем мече гораздо больше меня.
        - Предчувствия тебя не обманывают. Я знаю о его удивительных возможностях не только потому, что изучала древние предания и легенды, связанные с Серебристой Луной, но прежде всего потому, что сама содействовала ее возвращению в этот мир. Ты заинтригован? Конечно, я все тебе расскажу. Сказание о голубом льде ты уже услышал, а теперь я расскажу то, что является реальностью. А, чтобы все было понятно, - начну я издалека, из глубины времен.
        И Беллиана начала повествование. Правда, чессинская архимагесса не умела рассказывать коротко, поэтому ее рассказ далее представлен в моем изложении - более сжатом и более понятном для читателя, неискушенного в тонкостях магических наук.
        Первым делом мы упомянем о Святыне. Судя по древним летописям, небесный храм, затерянный в горах Мрстра, существовал испокон веков, и дамейские ведуны, потомки и ученики вымерших в незапамятные времена волхвов Мрстра, прекрасно знали дорогу туда. Но Дамелианское царство погибло несколько сотен лет назад, сокрушенное своим заклятым соседом и конкурентом - Даниданом. Вместе с государством канули в лету и его ведуны, причем наиболее нерасторопные отправлялись в страну забвения прямиком из пыточных камер. Тогда времена и нравы в нашем мире были простые и суровые...
        Так или иначе, кто-то из испытуемых дал слабину, и данийские колдуны вызнали тайный путь в Святыню через горы, снарядили туда несколько экспедиций, из которых вернулась только одна, ощутимо поредевшая и с неутешительными новостями. Гигантское куполообразное сооружение из голубого льда обнаружилось у подножия одной из вершин в горах Мрстра. Оно возникало из ниоткуда с первым рассветным лучом солнца и исчезало в никуда с последним лучом заката. Но войти внутрь его колдуны не смогли, как ни пытались - видимо, святости не хватило. Как бы им тогда пригодился хранитель тайны ледяного храма... Увы, последний из ведунов к тому времени был мертв уже несколько десятков лет.
        Шли годы и столетия. Данийские колдуны, а потом и маги стихийных школ, упорно выискивали потомков дамейских ведунов по всему миру, попутно разгадывали смысл знаменитого прорицания насчет врожденной святости и время от времени снаряжали экспедиции для практической проверки своих теорий. Но искать бы им тот секрет до скончания веков, если бы в один знаменательный день на Южной Земле не высадился имперский десант вкупе со священниками Единого Храма и в особенности, храмовыми воинами.
        Как выяснилось, будущие храмовники, (кстати, - только мальчики) рождаются исключительно в полнолуние - именно таких младенцев разыскивают тайные посланники Гранселинга. Если подходящее дитя найдено, то в дальнейшем за ним ведется внимательное наблюдение, - чтобы убедиться в наличии у него необычайных способностей. Если таковые способности все же были обнаружены, то прошествии пяти-шести лет ребенка забирают на обучение в орден, походя внушая безутешным родителям, какая почетная судьба выпала их чаду, и подкрепляя высокопарные объяснения звонкой монетой. Впрочем, у особо непонятливых родителей детей попросту похищают.
        Беллиана этого не говорила, но от себя я добавлю, что нередки были и те случаи, когда урожденные воины Света, не будучи во младенчестве замечены орденскими посланниками, впоследствии становились отличными бойцами и однажды сами находили дорогу в Гранселинг. И в этом опоздании не усматривалось ничего зазорного - вступить на истинный путь никогда не поздно. Я знал одного такого, уроженца нашей деревни. Родился он в полнолуние или нет - про то мне неизвестно, но парнишка всегда был лучшим в бое на любом оружии, и уже в двенадцать лет никто в округе не мог победить его. Все ему говорили, что он достоин чего-то большего, чем служить в дружине местного князя, а церковные служки подбивали его отправиться в орден Храма. В конце концов, парень и сам поверил в свою избранность, а, поверив, одним прекрасным утром собрал котомку и ушел, ни с кем не прощаясь.
        Достиг ли он своей цели, стал ли он тем, кем хотел? - этого никто не знает. У каждого человека своя жизненная стезя, и даже служители Единого Храма не в силах избежать того, что им предначертано судьбой.
        Но вернемся к нашей истории. Так или иначе, всех рыцарей Гранселинга роднит одно и то же начало и конец: настоящий храмовник рождается под полной луной и сражается за торжество Света до последнего вздоха. Поэтому любой воин Храма отвечал требованиям легенды и вполне подходил на роль отмычки для ворот Святыни.
        Кому первому пришла в голову эта "светлая" мысль, история умалчивает, но в очередную экспедицию догадливые данийцы "пригласили" одного из храмовников, предварительно похитив его и заковав в цепи, укрепленные самыми прочнейшими удерживающими заклинаниями. В таком виде "опытный образец" переправили через полконтинента, затащили в горы, подвели к пресловутым вратам и уже спорили, какими способами проверять храмовника на выживаемость, если он таки не пройдет внутрь.
        Но свершилось чудо, - впервые за тысячи лет нога человека переступила порог Святыни. Причем парень оказался отнюдь не дураком, - немедленно уловил суть явления, спрятался внутри и решительно отказывался выйти назад, предпочтя скорее умереть от голода и холода, нежели под колдовскими пытками.
        Как говорится, за язык никого не тянули. Хочешь околеть - флаг тебе в руки. Тогда мы добудем другую отмычку и на сей раз так ее отшлифуем, что новый засланец даже испражняться будет исключительно по команде. И сколько человек сможет прожить на высокогорном леднике без теплой еды и обогрева? Дня три-четыре, не больше. Сделав поправку на закаленность и выносливость храмовника, маги прождали у ворот почти месяц, после чего, преисполненные чувством глубокого удовлетворения от проделанной работы, отбыли отогреваться в свой жаркий Данидан.
        А через несколько месяцев в крепость Гранселинг явился тот самый храмовник - оборванный, обросший, исхудавший, обмороженный до кровоточащих язв, но еще относительно живой и вполне здравомыслящий. Излечиваясь и отъедаясь, он рассказал удивительную историю своего пленения и последующего спасения. Как оказалось, подневольный "засланец" вовсе не собирался помирать геройской смертью, - он просто заблудился в огромном ледяном лабиринте и не смог найти обратный путь. Зато, блуждая в голубом сумраке, он наткнулся на какую-то огромную статую, державшую на ладонях ледяную плиту с вмороженным в нее по рукоять странным мечом, похожим на лунный ободок перед затмением.
        Когда наш первопроходец попытался взять необычное оружие, клинок словно взбесился, оттяпал ему эфесом три пальца, и при этом легко рассек колдовские оковы, которые, как утверждали их создатели, в принципе невозможно было разбить. Истекающий кровью храмовник долго бегал по храму, ища выход наружу. Наконец, он нашел выход, но не тот, - вторые ворота оказались вообще по другую сторону гор. Бедолага плюнул с досады и побрел наугад через льды и скалы, уже не надеясь на спасение.
        Но небеса благоволят отчаявшимся, - спустя несколько дней наш герой вышел к Багряной Долине и каким-то чудом сумел спуститься с ее отвесных скал. Добраться обратно в орден уже было гораздо проще. Там покоритель Святыни и прожил остаток своих дней, а сразу после смерти был канонизирован.
        - С той поры церковники спали и видели, как бы заполучить тот таинственный меч. Они сразу окрестили его Клинком Вознесения, - тем самым, что, согласно пророчествам отцов-основателей Храма, спасет мир от вторжения Тьмы, - с заметной ноткой скептицизма произнесла Беллиана, прервав свой рассказ по вполне уважительной причине - травяной настой из листьев подорожника и тимьяна уже вскипел, и Фиско, вооружившись половником, сноровисто разливал его по кружкам.
        Тут оно и началось. В ущелье раздался грохот взрыва, потом еще один и еще. На западе темноту рассеяла затяжная вспышка, и все прекратилось, лишь эхо еще долго перегоняло рокочущие затихающие отзвуки.
        - Три из четырех, - пробормотала Беллиана, неторопливо дуя на горячий настой. - Четвертая мина не сработала, что означает - до нее уже никто не дошел.
        - И все-таки я схожу на стену и посмотрю, - возразил я скорее из упрямства, чем по необходимости высматривать что-либо в кромешной темноте. - Контрразведчиков ни в коей мере нельзя недооценивать.
        Я поднялся на стрелковую галерею форта, однако отсюда были видны лишь колышущиеся верхушки разросшейся жимолости, скупо освещенные прятавшейся за облаками луной. Тогда я залез еще выше, - на смотровую площадку дозорной башенки, огражденную коваными металлическими перилами. Отсюда просматривалось все ущелье насквозь, но ходить по недобро поскрипывающему полу площадки следовало крайне осторожно, - и без того ненадежная конструкция настолько обветшала, что грозила развалиться от первого же чиха дозорного, нюхнувшего здешней вековой пыли.
        Если магесса надеется на свою магию, то я, натасканный диверсант и записной сыщик, - предпочитаю надеяться на свои глаза, уши и, так сказать, нюх. И, в особенности, на внутреннее чутье, которое сейчас явно чувствовало что-то недоброе, опасное. Краем глаза я даже замечал какие-то движущиеся тени, но было ли там хоть что-нибудь - понять я никак не мог, поэтому вновь и вновь всматривался в волнующееся море кустарника вокруг форта, в заросшие редким лесом склоны ущелья и даже в скалы, нависавшие над головой сплошной черной стеной.
        Внизу, на стене, мелькнул свет, раздалось знакомое пыхтение, и вскоре в круглом проеме показалась голова Фиско, державшего в одной руке факел, а в другой - кружку с еще дымящимся настоем.
        - Выпейте отварчика, господин Райен, - пролебезил шустрик, присаживаясь на край люка. - Их милость лично для вас приготовила. Тут травка какая-то хитрая подмешана, - эх, позабыл таки, как она называется. То ли "пела у дома", то ли "белая донна"... В общем, эта штучка позволяет видеть невидимое и слышать неслышимое. Не бойтесь, я ее уже попробовал, - на вкус таки ничего, а вот чувство... Нет, объяснить не могу, - сами увидите.
        Оставив кружку и факел, Фиско скользнул вниз и исчез во тьме, - вскоре я уже слышал его детальный доклад о том, что приказание исполнено в точности, вовремя, слово в слово и так далее и тому подобное.
        "Что ж, Беллиана - колдунья добрая, меня она ценит и иногда даже уважает. Поэтому, если она когда-нибудь и преподнесет мне отраву, то сделает это исключительно из благих намерений", - сделал я глубокомысленный вывод и, зажмурившись, выпил одним глотком все содержимое кружки.
        Фу ты, гадость какая! Но терпимо, - по молодости, случалось, и не такое пивали, и ничего - ни разу не помер. Правда, желудок не всегда удерживал выпитое, ну так это - дело житейское. И то была забористая брага, подчас настоянная в помойном ведре и сделанная из того, что в этом ведре ранее находилось; а это - всего лишь какая-то безобидная травка...
        Так, поднимая свой дух, я продолжал окидывать окрестности своим цепким взором. А с головой у меня творилось что-то странное, - поначалу ощущение было такое, словно по мозгам старательно колотили подушкой. Но с каждым разом неведомый мучитель ударял все реже и слабее - наверное, выдыхался. И с последним ударом мне в голову хлынула волна странных, томительных звуков, каковых не бывает наяву, а глаза стали видеть, словно через гигантскую линзу. Все окружающее воспринималось четко и на одинаковом расстоянии, как пейзаж на картине, зато - со всех сторон сразу, в том числе и с тех, куда я раньше даже и не пытался заглянуть.
        Полагаю, это состояние и называется - измененное сознание. Не спорю, чувство и в самом деле ни с чем не сравнимое, но что оно нам даст на деле? С этой мыслью я вновь принялся просматривать окрестности, в чем не преуспел - темноту новое зрение рассеивало с тем же успехом, что и потушенный фонарь. Но когда из-за облаков выглянула луна и осветила восточный склон, я заметил там какое-то движение, а когда вгляделся - по моей спине пробежало стадо упитанных мурашек. По склону нестройной цепью не то шли, не то плыли по воздуху десятки уродливых полупрозрачных силуэтов, - это их грустный, тягостный стон пронизывал ущелье, которое не зря называлось Призрачным.
        Внезапно сквозь тоскливое завывание прорвался самый обыкновенный детский плач, но доносился он из близлежащих кустов. Ребенок. Но откуда тут ребенок? В этих диких и безлюдных горах, в этом страшном месте, где не обитает никакой живности, кроме мух и пауков, - ребенку взяться просто неоткуда. Наверное, мне это просто мерещится после ударной дозы волшебного зелья.
        Но жалостливое хныканье повторилось, а на прогалине между кустами зашевелилась маленькая фигурка. Все-таки ребенок. Надо его оттуда вытащить, пока те страхолюдины до него не добрались. Но для начала надо его рассмотреть, как следует, - может, это какой-нибудь детский призрак под стенами бродит. Если он от света факела прятаться не будет, значит - живой...
        Я перегнулся через перила, держа факел в вытянутой руке и пытаясь разглядеть то, что маячило под кустами. Тут же внизу раздался шелестящий шорох, - мою правую руку и шею захлестнуло веревочной петлей. Немедленно последовал сильный рывок, но я успел отпрянуть назад и замотнуть ослабший на мгновение аркан за угол ограды, - большего я сделать уже не мог, но теперь меня хотя бы не придушит веревкой.
        "Все-таки контрразведчики прорвались...", - мелькнула мысль в голове, и тут же последовал второй рывок, гораздо более мощный, - теперь меня тащили уже несколько человек. Ржавые гвозди, которыми перила крепились к полу, выдернулись с пронзительным скрипом, и меня, ухватившегося в ограду всеми частями тела, неуклонно потащило вниз.
        Какое-то время я сползал по крутому замшелому контрфорсу башни, потом скольжение застопорилось - покореженная ограда зацепилась за торчащую из стены балку, и я завис на высоте около четырех человеческих ростов от земли.
        Внизу дернули еще раз, да так сильно, что тот кусок перил, на который была намотана веревка, попросту оторвался, причем вместе со мной. В этот же миг аркан, зацепившись за гарду лунного клинка, с треском лопнул, и снизу раздались приглушенные ругательства - кое-кто не устоял на ногах. А я остался на стене, хотя и в крайне неудобном положении - ножны Серебристой Луны зацепились за перила, и я теперь фактически висел на них. Меч прочно застрял промеж кованых финтифлюшек, и вытащить его, оставаясь в моем подвешенном состоянии, не было никакой возможности.
        - Если твоя противиться и орать, - тогда моя твоя стрелять, - тихо зашипел чей-то голос у меня под ногами. Знакомый, кстати, голос, и принадлежит он все тому же агенту Удавке.
        Факел, уроненный мною вниз, но каким-то чудом не погасший, вознесся с земли и разгорелся, осветив лица нескольких людей. Только лица, все остальное надежно сливалось с ночью - поэтому я их и не увидел вовремя. Но почему я их не почувствовал, почему мой внутренний звоночек на этот раз отмолчался?
        Особый агент поднял факел, внимательно вглядываясь в мое лицо, убедительно кивнул, после чего повернулся ко мне боком, заложил три пальца в рот и пронзительно свистнул. Мгновением позже глухую тишину ночи разорвал мощный взрыв, донесшийся с другой стороны форта. Вслед за этим зазвучали сухие щелчки арбалетных выстрелов и пронзительный треск рвущихся огненных снарядов, - видимо, другой отряд "паутинников" пошел на штурм крепости и наткнулся на нашу многозарядную ракетную установку по имени Беллиана Огненная.
        - Твоя должен слезать оттуда, - без обиняков заявил Удавка, подняв факел над головой. - На этот раз твоя от моя не улизнуть, - три моя человек держать палец на спусковой крючок. Один плохой движение и...
        - А что мешает пристрелить меня прямо сейчас? - огрызнулся я, осматривая кусты.
        Да, этот кривоязычный коротышка, в отличие от покойного Чарнока, не блефует и слов на ветер не бросает, - в кустах и в самом деле прятались стрелки. И, надо сказать, прятались умело, - лишь одного из них выдавал слабый лунный отблеск на отполированном арбалетном прикладе. А еще дальше...
        Это был мой шанс. В кустарнике замелькали белесые тени местной нежити, их стенающие вопли приблизились, стали громче и нетерпеливее - призрачные загонщики учуяли добычу. Конечно, агенты не могли ни видеть их, ни слышать. Чем грозит человеку встреча с призраками, я не знал, потому и спускаться не торопился.
        - Высший Приказ гласить: Райен взять живой или мертвый. Твоя подружка тебе не мочь помочь - она сейчас малость занятая. Но если женщина-маг все же будет мешать, и моя не смочь схватить твоя, - моя доставить твоя труп. Значит, твоя должен не дурить и слезать, пока стрела в башка не получать...
        Из кустов раздался душераздирающий вопль, резко оборванный тишиной. За ним, один за другим, последовали еще два предсмертных выкрика, - последний слился со щелчком разряженного арбалета, но палец умиравшего стрелка дрогнул, и выпущенная им стрела ударила в стену двумя локтями выше моей головы.
        Остальные контрразведчики, еще не поняв суть дела, без малейшего шума вынули клинки и осторожно, крадучись, двинулись к зарослям. А навстречу им тихо и уверенно выплывали призраки. Теперь я смог разглядеть их повнимательнее, при этом стадо откормленных мурашек вернулось на мою спину, за временное отсутствие на ней обзаведясь многочисленным потомством.
        Все бестелесные твари чем-то напоминали человека, но подчас это сходство было трудноуловимо, терялось в кошмарах призрачных образов. Из темноты выныривали волосатые гориллы с кабаньими головами, зубастые крокодилы с людскими ногами, горбатые лоси с многосуставными руками вместо рогов и многие, многие другие, - каждый монстр был уникален по-своему. А верхом извращения был огромный глаз, неведомо как крепящийся на человеческой ноге размером со слоновью.
        И весь этот безумный зоопарк ринулся на беззащитных, незрячих агентов. Призраки набрасывались с разбега, вонзали свои когти и зубы в людские тела, вырывали из них нечто светящееся и жадно пожирали, злобно огрызаясь на соплеменников и порою вступая с ними в потасовки.
        Не прошло и минуты, как все контрразведчики уже лежали замертво. Все, кроме Удавки, - особый агент, догадавшись о причине внезапной гибели своих подчиненных, отступил к стене, сжимая в одной руке факел, а в другой - длинный изогнутый кинжал, переливающийся всеми цветами радуги. Призраки уже несколько раз порывались подойти к нему, но свет факела отпугивал их, а с магического кинжала срывались радужные блики, наталкиваясь на которые, твари отскакивали с болезненными взвизгами.
        - Беги отсюда! - крикнул я Удавке. - Уноси ноги, пока они на тебя все разом не кинулись.
        - Твоя сейчас не радоваться, - моя еще вернуться за твоя голова, - прошипел особый агент и, выставив впереди себя радужное лезвие, скользнул в кусты.
        Действительно, в моем подвешенном состоянии радоваться было нечему. Только-только я избавился от одной напасти, как появилась другая, - распотрошившие контрразведчиков призраки скучковались подо мною, чинно уселись рядком и, воздев свои уродливые морды к вожделенной добыче, стали ждать, когда же яблочко горного сорта по имени Мельвалиен Райен соизволит, наконец, дозреть и упасть. Самые нетерпеливые и голодные пытались бросаться на стену, но с визгом отлетали, словно получили увесистого пинка, - защитная магия форта пока действовала надежно.
        Затихшие было отголоски сражения за форт вновь возобновились, - внутри часто гремели залпы магической двухзарядки и стоял непрекращающийся злобно-заунывный вой, раз от разу прорезаемый отходными криками неудачливых охотников, повстречавшихся с огненными ракетами. К тому же, судя по отсветам и обилию дыма, там занялся нешуточный пожар. Да, ночка выдалась горячей...
        Время шло, ограда над моей головой неприятно потрескивала, а заплечный ремень ножен, на котором, собственно, я и висел, поскрипывал еще более подозрительно. Если я сейчас свалюсь - тогда все, конец, - распотрошат мою несчастную сущность, как куренка на псарне. Где ж вы где, мои хранители? Я, конечно, понимаю ваше затруднительное положение, но мое-то - еще хуже. Эй, там, за стеной, - вы оглохли, что ли!? Где вы шляетесь, так вас и растак, - я не собираюсь висеть здесь до утра! Эй, господа хорошие, товарищи мои дорогие, братья и сестры мои любимые! Небесами заклинаю, - снимите меня отсюда!!!
        Вот с обращения к возвышенному и надо было начинать, - Небеса услышали мои отчаянные вопли, сжалились над горемычным страдальцем и сбросили веревочную бухту. Между прочим, мою собственную. Опять этот кривоногий карапуз рылся в моем сидоре!
        Я обвязался веревкой, вскарабкался по прутьям ограды и принялся извлекать Серебристую Луну из их стального плена. Однако призраки, поняв, что добыча от них уходит, начали проявлять просто чудеса сообразительности, - они начали запрыгивать на спину друг другу, образуя некое подобие колонны. А поскольку вес у призрака практически равен нулю, и тому, кто оказался в основании, было без разницы, сколько оглоедов забралось к нему на хребет, - очень скоро эта колонна выросла до моего уровня. Последним на вершину забрался странный зверек, с виду похожий на крупного зайца, - я бы его зайцем и назвал, если бы не его разверстая зубастая пасть размером с хороший чемодан.
        Заяц-чемодан устроился поудобнее и уставился на меня, осклабившись во всю ширину своего впечатляющего рта, отчасти напоминавшего камнедробилку. Я мило улыбнулся в ответ и обнажил свой единственный боевой зуб. Зато какой, - длиной в три локтя и оч-чень острый.
        Демонстрация моего "серебряного клыка" впечатлила зубастого грызуна до самой глубины души, ежели таковая у него вообще имелась, - заяц-чемодан в ужасе заверещал, прикрыл глаза лапками и осуществил невероятный прыжок из положения сидя, причем - назад, начисто побив все мыслимые и немыслимые рекорды по части прыжков и сверзившись в кустарник аж на другой стороне ущелья.
        Тот читатель, кто не спал на школьных уроках и хоть немножко изучал естественные науки, возможно, вспомнит, что любое действие равно противодействию. Оказалось, что этот закон с тем же успехом действует и на неовеществленные тела, - от могучего толчка задних конечностей катапультировавшегося зайца вся призрачная колонна потеряла равновесие и с пронзительным уханьем обрушилась на пронизанную защитной магией стену форта. Ох, и визгу тут было! Больно ушибившись об заклятие и отлетев от стены на пару десятков шагов, призрачные акробаты со стоном поднимались и принимались искать того ушастого паршивца, который все им и испортил.
        А я тем временем забрался на стену, где меня ждал Фиско. Вот невежа, - даже руку не подал... Уже собираясь отчитать его за нерасторопность, чуть было не приведшую к фатальным для меня последствиям, я заметил, что у карлика распорото и наспех перевязано правое предплечье.
        - Пустяк, - царапина, - угрюмо буркнул шустрик, стараясь не глядеть мне в глаза. - А вот Беллиана...
        - Она жива!? Что с ней?
        - Не знаю. Агенты ворота взорвали ее же огненной миной, а потом такая заварушка началась, - до сих пор в глазах огненные сполохи мерцают. Я за спиной у магессы прятался - и то вот зацепило. А в нее из арбалетов в упор стреляли... раз двадцать. Потом, когда эта бестелесная жуть внутрь хлынула, - она послала найти вас. Пока вас искал, пока веревку искал...
        Я уже не слушал его, сорвавшись вниз по лестницам и устремившись к воротам, на месте которых теперь был огромный, полузаваленный камнями пролом. Эти злыдни в черном постарались... Встреться мне сейчас на пути контрразведчик, - на клочки бы разорвал.
        Но вокруг не было никого, - только выжженная трава и обугленные, скукожившиеся трупы. Много трупов. И зловещая тишина. Неистребимый запах гари и сгоревших тел вызывал тошноту. Где же ты, Беллиана!? Ты не должна была погибнуть, ты не могла оставить меня, ты не...
        Неглубокая воронка посреди двора, обрывок красной ткани и опаленный клок рыжих волос. Вот и все, что осталось от моей волшебницы. Она сражалась за меня до последнего вздоха. Как же я ее не уберег? Какой я после этого рыцарь?
        Внезапно позади меня, в конюшне раздался взрыв, и оттуда, вышибив горящую дверь, вылетел исторгающий предсмертный вопль сгусток огня. А в проеме появилась она. Воистину, в этот миг Беллиана была прекрасна: бездонные глаза сияли ослепительным голубым светом, беснующийся пламень волос развевался над гордо поднятой головой, россыпи искр пробегали по мерцающей одежде, а хрупкие руки крепко сжимали раскаленный жезл, с навершия которого курился легкий сизый дымок.
        - Вынуждена вас огорчить, - средств передвижения у нас больше нет, и дальше мы идем пешком, - промолвила волшебница и устало сползла по жезлу, а на раскаленном железе зашипели капли крови. Только сейчас я заметил бурые разводы на ее платье.
        - Не беспокойся, я чувствую себя гораздо лучше, чем выгляжу, - поспешила успокоить меня Беллиана. - К утру я буду в полном порядке. Отправляйся спать, этой ночью к нам больше никто не придет, - призраки нашли лошадей контрразведчиков.
        Спать посреди поля боя? Гм... Достойно, но непристойно, - надо хотя бы похоронить останки павших. Фиско долго отлынивал от участия в похоронной команде, ссылаясь на свое боевое ранение, но, в конце концов, ему тоже пришлось таскать обгорельцев в яму из-под магического горна, где мы устроили братскую могилу.
        По завершении похорон оскорбленный моей "бесчувственностью" шустрик молча завернулся в одеяло и ушел спать на стену, а я удобно устроился в корыте, служившем некогда поилкой для лошадей. Время от времени я посматривал на Беллиану, но в отблесках затухающего костра фигура волшебницы оставалась все такой же недвижимой. Погасли последние язычки, потухли угли, и все погрузилось во тьму.
        Но вот тьма расступается. Я вновь иду по бесконечной дороге, пронзающей сумрачную равнину и убегающей к едва освещенному горизонту. Серые, выцветшие люди устало бредут по ней, а их лица землисты и бесстрастны. Небо затянуто тусклыми, свинцовыми тучи, из которых сеет крупный серый снег. Опускаясь на землю, он смешивается с грязью, делая ее холодной и вязкой. Люди, окружающие меня, все чаще спотыкаются, падают и, упав единожды, уже не поднимаются. С каждым шагом идти становится все тяжелее, но останавливаться нельзя ни на шаг, - я должен, обязан дойти до заката.
        "Я могу тебя подвезти", - доносится откуда-то тихий печальный голос. Позади меня тоскливо скрипят колеса, и сбоку появляется катафалк, запряженный парой угольно-черных коней, у которых нет глаз. На облучке сидит кучер - монах в черной рясе и черных перчатках. Его лицо скрывается в тени широкого клобука, но я и так знаю, кто он.
        "Зачем все эти страдания? Там, впереди, тебя никто не ждет. Ты все равно не дойдешь, и ты это знаешь", - грустно вопрошает человек в черном. - "Для тебя давно уже приготовлено место".
        Черный могильщик кивает на гроб, стоящий на ложе позади него, на тело, лежащее в гробу. Я смотрю туда, и колючий ком крика застревает в горле. В гробу лежу я.
        "Что предначертано, - того не изменить", - вздыхает вестник смерти. - "Но у тебя еще остаются два выхода: упасть в небытие и превратиться в дорожную грязь или повернуть назад и обрести бессмертие".
        "У меня есть еще один выход - сражаться!" - возражаю я, отводя руку за спину. Серебристая Луна пребывает на своем месте.
        "Это - не выход. Это - путь к выходу, причем не самый разумный", - пожимает плечами черный возница. - "Каким путем идти, - это твое дело, но в конце пути перед тобой все равно останутся только два выхода. И тогда тебе нужно будет сказать всего лишь одно слово: "Да" или "Нет"".
        "Нет", - поспешно говорю я, и порыв морозного ветра бьет мне в лицо. Все вокруг исчезает, и я срываюсь в ледяную пропасть. Холод пронзает меня до глубины души, и сознание начинает меркнуть, превращаясь в лед. Смерть и бессмертие сливаются воедино в падении, которому нет конца.
        ***
        Падение закончилось в лошадиной поилке. Это был сон? Но если это был всего лишь сон, то почему я чувствую себя так, будто заснул в сугробе? Приоткрыв один глаз, я не поверил тому, что увидел, поэтому пришлось открывать и второй.
        Вокруг меня все было покрыто инеем. И это при том, что сейчас - конец июля. Я понимаю, что здесь - горы, что ночью в горах тепло не бывает. Но заморозок - в середине лета! Положительно, природа сошла с ума.
        А еще я чувствовал явственный зуд на шее и груди, и зудели они неспроста, - на заиндевевшем одеяле были очень хорошо заметны прыгающие черные точки. Повернувшись, я обнаружил, что спал этой ночью не один, - у меня под боком тихо сопел рыжий разносчик паразитов. Ах, зараза хвостатая, сейчас я тебя...
        Почувствовавший холод Лоран приоткрыл глаза, косо посмотрел на меня, недовольно заворчал и требовательно потянул одеяло на себя. В следующее мгновение блохастое создание, безжалостно выброшенное из корыта, обиженно скуля, побежало жаловаться своей хозяйке.
        Волшебница сидела в том же положении, что и ночью, вдобавок была покрыта густым налетом инея и выглядела совершенно неживой. Признаться, первым делом я подумал, что бедняжка замерзла ночью, но тут магесса вздрогнула, открыв глаза, и громко чихнула. Это уже лучше - мертвые не чихают. Но, похоже, наша огненноносица простудилась. Зато теперь будешь знать, что даже если ты великий маг, сверхчеловек и ходячая печка в одном лице, - все равно не след ночевать на холодной земле.
        - Я еще никогда не простывала! Это просто невозможно! - заявила очнувшаяся магесса и снова чихнула, а в ее руке появился богато расшитый красный шелковый платок, который немедленно и основательно был выпачкан.
        - Не знаю, как это явление у магов называется, а по-нашему, по народному - самая обыкновенная сопливость, - возразил я, вызвав бурное недовольство магессы:
        - Ты!.. Ты!.. Да как ты можешь! Да ты ничего не понимаешь... - начала было выговаривать возмущенная Беллиана, но тут за нее "заступился" спускавшийся со стены Фиско:
        - Господин Райен, вы таки ошибаетесь. У волшебниц - все волшебное, даже сопли!
        - Злые вы! Вот уйду я от вас - наплачетесь! - обиженно фыркнула Беллиана, отворачиваясь и продолжая истязать несчастный платок. - Вообще, нам уже пора идти, - до Призрачных равнин еще далеко, к тому же Блеклый Лес таит в своей чащобе немало угроз, да и Железная Дорога в полдень закроется.
        - Что такое Призрачные равнины, Блеклый Лес и Железная Дорога? - затеребили мы магессу, перебивая друг друга.
        - Придет время, - сами увидите, - язвительно ответила Беллиана, умываясь горстью инея. - Я вам не справочная, бесплатных сведений не даю, так что терзайтесь в неведении.
        Похоже, за ночь волшебница излечила все свои раны, но нерастраченная внутренняя энергия требовала выхода, поэтому первыми и единственными жертвами эмоциональной разрядки оказались мы.
        - Живее, лентяи! - требовательно восклицала Беллиана, подгоняя наши сборы. - Забудьте про костер - греться будете на ходу. А если кто-то уж совсем окоченел и не может с места сойти, то я с превеликим удовольствием помогу - пара ракет в задницу согреет лучше любой печки и придаст просто-таки невероятное ускорение.
        - Набрал попутчиков на свою голову, - украдкой пробурчал я, закидывая мешок за плечо. - Вот теперь и терпи.
        - А покушать? - жалобным голосом простонал Фиско. - Мы на голодный желудок далеко не уйдем.
        - Есть будете на ходу! - недрогнувшим голосом заявила магесса. - А кое-кто, между прочим, до утра сухари грыз. Я все слышала!
        Фиско уже хотел было возразить, даже открыл рот, но потом подумал, почесал затылок и, во избежание получения внезапного ожога языка, благоразумно промолчал. Я, наперед зная, что женщину не переспорить, а женщину-мага - не переспорить никогда, тоже не стал вступать в дискуссию.
        Беллиана еще какое-то время ворчала, перечисляя все известные ей мужские недостатки, но потом успокоилась. Все-таки хотя она и была великой волшебницей, но в глубине души все же оставалась обыкновенной женщиной. А женщины не могут долго сердиться, если им никто не возражает. А когда они перестают сердиться на нас, они начинают о нас заботиться. На мои продрогшие плечи лег удивительно легкий плащ, сотканный вперемешку из обыкновенных и огненных нитей, и уже через пару минут я почувствовал себя бодрым и согревшимся. На душе стало тепло и уютно, словно бы я целый вечер сидел дома, у камелька и болтал о пустяках с самыми близкими друзьями. Правда, вместе с плащом мне достался и его хвостатый обитатель, поэтому время от времени меня покусывали блохи, но Лоран честно пытался их выбирать, поэтому я и на него был не в обиде.
        Фиско досталась беллианина муфточка - шустрик натянул ее себе на голову и расплылся в довольной улыбке. Забавный человечек, что и говорить. У него масса недостатков, их явно больше, чем достоинств, но все же, почему я считаю его хорошим? Наверное, у мальца все-таки есть какой-то секрет завоевания доверия. А, может, он просто умеет располагать к себе людей? И я постоянно задаюсь вопросом: является ли Фиско сам по себе личностью или это личность того, кто скрывается за стальной дверцей его сознания? Что ж, время покажет, кто есть кто.
        А Беллиана? Несмотря на всю ее открытость, я постоянно открываю в ней все новые и новые черты характера. Она очень близка мне, как человек и друг, но невероятно далека, как маг и сущность, познавшая бессмертие. В различных ипостасях она бывает разная: добрая, и жестокая, любящая и хладнокровная, самоуверенная и нерешительная. Какая она на самом деле? Наверное, я так никогда и не узнаю ее до конца.
        Не сбавляя шага, мы шли по промерзшему и затененному ущелью, - печальное солнце только-только выползло из-за гор, и его лучи, с трудом пробиваясь сквозь туманную дымку высокогорья, пока освещали только небо и верхушки скал. Шли довольно быстро, поскольку, хотя дорог здесь не было и в помине, но постоянно попадались едва заметные тропы, - некоторые из них терялись в кустарнике, другие выводили на открытое пространство. Об их происхождении я долго ломал голову, - откуда взяться тропинкам в этой глухомани, если самый крупный из местных зверей - таракан? Последние, правда, были здоровущие, размером с ладонь, - отродясь таких не видывал. Но ведь даже тараканий табун не в состоянии протоптать столь основательные просеки, - а ощущение создавалось такое, будто по лесу некогда прогулялась колонна вымуштрованных слонов, вытоптавшая на своем пути всю более-менее крупную растительность.
        Конечно, насчет слонов я немножко преувеличил, но ненамного. К тому же эти дивные тропы, кем бы они ни были проложены, жили по каким-то своим, тропиночным законам, вопреки человеческой логике и здравому смыслу, - они изгибались, петляли, даже поворачивали назад, но при этом мы понемногу приближались к верхнему уровню, который нависал над нами черными громадами выступающих скал.
        Продвигаясь все дальше и дальше вглубь ущелья, я все больше убеждался, что с природой творилось нечто непонятное, - упругая горная трава за ночь пожелтела и повяла, кусты склоняли промокшие ветви до самой земли, с редких деревьев опадали еще наполовину зеленые, но уже усыхающие листья. А сейчас, я повторяюсь, конец июля.
        Странно, не правда ли? А то, что преждевременная осень наблюдается в горах - странно вдвойне. Горные растения похожи на нас, горцев. В суровом горном краю выживают только стойкие и выносливые, поэтому и тем, и другим, нипочем и бесплодные земли, и трескучие морозы, и снежные бураны. А то, что было сегодня ночью, даже холодом назвать нельзя, - так себе, легкий свежачок. Странно, очень странно...
        - Странно, что ты заметил это только сейчас, - тихо сказала Беллиана, глубоко вздохнув и взяв меня под руку. - Это продолжается уже месяц, с того самого дня, как солнце потемнело. И с каждым днем оно все неотвратимее и неодолимее.
        - И все-таки, что же происходит с миром? - не совсем понимая смысл сказанного, спросил я. - По всем признакам, наступает зима.
        - Да, это зима. Последняя зима, - дрожащим голосом произнесла Беллиана и внезапно всхлипнула, уткнувшись мне в плечо. - Наша планета умирает. Я наяву вижу, как она страдает и гибнет, и мне страшно. Очень страшно. И я ничего не могу сделать...
        Могу ли я спасти этот мир? Навряд ли... Кто я такой? Да никто, - мошкарик перелетный, мелочь назойливая. И что я могу сделать? Я могу только пытаться идти вперед и сметь надеяться, что иду не зря. Вот и все.
        Так мы и идем, неизвестно куда, неизвестно зачем. "С дороги неторной нельзя отвернуть, но тайные тропы укажут вам путь..." Кто сочинил эти строки, какой неведомый поэт обещал надежду всем блуждающим и заблудшим? Загнать бы его в лесок на денек, чтобы это разнеженное дитя лиры на своей талантливой шкурке прочувствовало всю прелесть и обаяние бездорожья. И чего это я нынче такой жестокосердный...
        У самого обрыва кустовой лабиринт, наконец, закончился, и странная тропа влилась в большую поляну, посреди которой рос высокий, стройный раскидистый клен - все прочие растения словно отстранялись от него, словно пытались отползти подальше. Откуда он только здесь взялся? - кленовые рощи часто встречались в Зеленодолье, росли клены и в некоторых уголках северной Фацении, в том числе и в моей родной долине. Но в этом сухом и жарком краю их я не видел ни одного.
        Чем-то этот одинокий клен похож на меня - заброшен волею жестокой судьбы в чужие края, без права на возвращение и с ощущением отсроченной гибели. Засуха сразила влаголюбивого лесного щеголя, - вся его листва давно уже опала с почерневших, прогнувшихся веток и устилала холодную землю желто-серым саваном забвения. Лишь один маленький и изогнувшийся листик, уцепившийся за самую верхнюю ветку, упорно трепетал на ветру, из последних сил цепляясь за усыхающее древо.
        Что может сделать один простой листик, когда против него - все законы природы? Очередной свозящий порыв безжалостно сорвал его и понес... против ветра? Листик летел медленно и неуверенно, качаясь, словно легкая лодочка на бурной волне, но неуклонно приближаясь ко мне. Я неуверенно протянул руку, и листик, словно ждавший от меня решения, уверенно спланировал в мою ладонь.
        Шутить изволите? Я покосился на Беллиану, - волшебница изо всех сил старалась сделать вид, будто она тут не при чем. Но, когда я вновь перевел взгляд на листик, то не поверил своим глазам, - на моей ладони лежало маленькое, изогнутое тремя гранями зеркало, по форме точь-в-точь напоминавшее кленовую пядь. В одной из граней я, естественно, увидал свое изумленное лицо. О, небеса, я ли это? - грязный, обросший, с синевой под воспаленными глазами с расширенными зрачками, в глубине которых блистают красные огоньки...
        - Что это? - упавшим голосом вопросил я, переводя взгляд на Беллиану. - Опять наваждение? Скажи на милость, зачем ты сделала эту безделушку? Надо мной поиздеваться? Я и без того догадываюсь, что мне в теперешнем виде закрыт доступ не только в любой приличный дом, но даже и к помойным бачкам в его дворе.
        - Не каждому дано видеть себя таким, каков он есть на самом деле, - ответила магесса. - И я тут вовсе не при чем... почти не при чем. Это не магическое зеркало - это редкий природный артефакт, называющийся Кленовое Распятие. Он висел тут просто так, ожидая того, кто разглядит его особую сущность.
        - А если бы не дождался?
        - Тогда бы он упал на землю и превратился в обычный кленовый лист. Но зачем добру зазря пропадать?
        - И это правильно, - хорошее добро всегда можно продать. Какая же польза от этой штуковины помимо того, что она показывает мое одичавшее отражение?
        - Как ты видишь, на Распятии - три грани. В одной из них ты видишь себя таким, каким ты стремишься быть.
        - Ну, листочек, покажи, и по форме доложи. Опять там эта страшная рожа... Что-то зеркальце темнит, - не хочу я быть такой страхолюдиной. Наверное, рано ты его сорвала - не дозрело еще. Ничего, полежит у меня за пазухой - дойдет. А что показывают остальные грани?
        - Отражение на второй грани ты можешь увидеть только боковым зрением - в ней отражается тот, к кому ты стремишься. В третьей грани отражается твой враг, но обычным зрением эту грань увидеть нельзя. Ничего больше этот листок не показывает.
        И все? А я-то думал, - вещица и в самом деле стоящая. Артефакт, артефакт. Я и без зеркальца осведомлен, кто есть мой враг и к кому я стремлюсь. Впрочем, почему бы и не посмотреть...
        И я посмотрел. Странно, я никогда ее раньше не видел, но это лицо словно бы всплыло в моей памяти. Вздернутый курносый носик, напряженно сжатые маленькие розовые губки, солнечные брызги веснушек-конопушек на нежных девичьих щечках, беспорядочная россыпь волнистых локонов цвета льна, в которых ослепительно сияют огромные голубые глаза-васильки.
        Привет, Лусани, совершенно чудесная девочка с совершенно непонятными намерениями. Именно такой я тебя и представлял. Рано или поздно, наша встреча должна была произойти. Я знал, - вторая грань покажет именно твое отражение, хотя... в глубине души надеялся увидеть в кленовом зеркале совсем иной образ. Но, видно, не судьба.
        - Хватит в зеркало пялиться, - не красная девица, - дернула меня за рукав магесса. - Распятие не показывает несбыточные видения, из чего следует, что рано или поздно, но ты достигнешь своей цели. А сейчас нам пора идти дальше, - горы не любят запоздалых гостей.
        Крутая каменистая осыпь, ведущая в верхнюю часть Призрачного ущелья, серой лентой устремлялась в дымчатую бело-голубую высь. Дойти туда, до самого верха, где небо сливалось с землей, отсюда представлялось не только невозможным, но даже и в какой-то степени кощунственным.
        А горы напряженно ждали непрошенных гостей, готовя достойный прием тем, кто дерзнул нарушить их вековой покой. Но трое маленьких людей, кажущихся тщетными букашками на фоне величественных снежных исполинов, все же упорно ползли вперед, навстречу смертельным опасностям и гнетущей неизвестности, бросая вызов высоте и судьбе. Они верили в свое предназначение, и эта странная, непонятная вера слабым, но ровным светом осеняла их измученные души.
        Глава 5
        1
        Поднявшись в верхнюю часть Призрачного ущелья, мы оказались словно бы в другом мире. Не то, чтобы природа здесь была какой-то иной, - растения казались вполне знакомыми: из густого непролазного подлеска вздымались разлапистые и кряжистые горные сосны, редкие поляны шуршали высохшими зонтиками болиголова, а обочины едва угадывающейся тропы сплошь заросли каким-то особо крупным папоротником и неисчислимым множеством грибов-поганок.
        Все выглядело обычным, за исключением одного, - растительность была сплошь серой и отчасти бесцветной, а грибная поросль вообще смахивала на скучковавшиеся стайки сухопутных медуз. Блеклый Лес казался совсем выцветшим, обескровленным и представлялся очень подходящим местом жительства для бестелесной нежити. И я определенно чувствовал, что сейчас за нами кто-то или что-то следит.
        - Призраки здесь действительно есть, только сейчас они прячутся от солнца в пещерах, - укрепила мои подозрения Беллиана. - Но они - не главная опасность в этом лесу. Посмотри во-он туда...
        Я вгляделся в дальний прогал и поначалу не поверил своим глазам: промеж двух совсем немаленьких сосенок раскинулась паутинообразная сеть из световых лучей толщиной с тонкую веревку, а размерами зловещее переплетение превосходило любой корабельный парус. По слабо светящимся лучам изредка пробегали голубые искры, что предполагало наличие того, кто эти искры испускает.
        - На любого охотника всегда найдется другой охотник, - предвосхитила мой вопрос волшебница. - Те, кто плетет эту страшную паутину, являются энергетическими существами и питаются тонкой энергией призраков, - их душами. Впрочем, твоей энергией они тоже не побрезгуют, так что задевать паутину из глуполюбопытственных намерений крайне не советую.
        - Пауки-душееды... Бр-р, жуть какая. А кто еще здесь обитает? - спросил Фиско, опасливо косясь на световую сеть и нащупывая руками рукоять кинжала.
        Ответа не последовало, из чего я заключил - нам того лучше и не знать. Благо, в длину этот кошмарный лес оказался не очень протяженным, и по случаю утреннего сна ночных охотников из зарослей на нас никто не выпрыгивал.
        До конца ущелья уже было недалеко. И тут, как это почти всегда бывает, когда все идет хорошо, - судьба напоследок приготовила жирную и смачную гадость. У самых скал дорогу нам преградил целый светопаутинный ковер, и обойти его не наблюдалось никакой возможности.
        Причем, не одни мы оказались в таком тупиковом положении - с другой стороны паутины вяло переминалось кошмарное создание, походившее на самого обыкновенного запечного таракана, обожравшегося фосфора и вымахавшего до размеров матерого пещерного медведя.
        Чудовище осторожно поводило длинными и переливчатыми усами-вибриссами, не касаясь, однако, световых нитей, концы которых скрывались в густой кроне близлежащего дерева, - видимо, там и свил себе гнездо призрачный ловец. Тут таракан-переросток почуял нас. Очевидно, позывы громадного и голодного тараканьего чрева в какой-то момент возобладали над животными инстинктами, заключенными в маленькой и неразумной головке. Шестилапая тварь зацепила усом световой луч и притянула его на себя, при этом задев светопаутину передними лапами. Спустя несколько минут, предпринимая усердные, но тщетные попытки освободиться, фосфорический таракан уже целиком был залит белым светом.
        Охотник показался неожиданно - на жертву прямо из воздуха выпало нечто светящееся ядовито-желтым оттенком, на паука совсем не похожее - три десятка суставчатых лап и пара острейших жвал выглядели жалкими придатками на фоне огромного волосатого брюха. Впрочем, душеед только казался неповоротливым, - гнущиеся во все стороны лапки-щупальца замелькали с бешеной скоростью, оплетая добычу, а стремительные челюсти двумя искрящимися молниями вонзились в затрещавший панцирь энергонасекомого и испустили настольно мощный разряд, что тараканья башка попросту отлетела и подкатилась к нашим ногам.
        Сейчас бы этому уроду пару ракет в брюхо, пока он до нас не добрался... Но Беллиана отрицательно покачала головой, потом зачем-то подняла тараканью голову с еще судорожно шевелившимися челюстями, и о чем-то задумалась. В это время охотник жадно поглощал свою добычу. Мне показалось, а может, и не показалось, - энергопаук раз от разу приглядывался и к нам. Но что бы он там себе не думал, - эта кормежка стала для хищника последней, потому что наша повелительница огня, собравшись с мыслями, устроила ему взрывное несварение желудка. В результате прожорливую тварь разорвало на сотню маленьких паучков и раскидало по окрестным кустам.
        Световая паутина исчезла, и путь стал свободен. Как всегда, большой победе сопутствовали мелкие неприятности - меня и Фиско, стоявших в двух десятках шагов от места взрыва, с ног до головы окатило светящейся волной кашеобразных паучьих внутренностей, так что мы на какое-то время превратились в светлячков. Хорошо еще, что запаха нет.
        - Иначе было нельзя... - начала было оправдываться Беллиана. - Они поглощают любую энергию извне.
        - А прятаться за нашими спинами таки было можно... - спешно отряхиваясь, заявил возмущенный Фиско и вдруг осекся, показав куда-то вверх.
        Подняв голову, я увидел несколько десятков быстро опускающихся паутинных лучей.
        - Прячьтесь, - они почувствовали нас! Если хотя бы один луч вас заденет - в следующее мгновение здесь появятся все пауки Блеклого Леса, - воскликнула Беллиана, заскочившая в ближайшую расселину с разительными для незрячего человека хладнокровием и проворностью, - в локте над ее головой скрестилось сразу несколько световых линий.
        Куда же тут прятаться? - кругом кусты одни... Лоран, не успевший проскочить за своей хозяйкой, испуганно взвизгнул, развернулся и быстро-быстро вскарабкался по голому стволу стоявшей поблизости ветвистой и искривленной горной сосны. Там обезьян принялся скакать по веткам и истошно орать, чем-то напоминая кота, которому дверью прищемили хвост и остальное прилежащее.
        Фиско, пометавшись туда-сюда по полянке и сообразив, что спасать его вроде бы никто не собирается, доверил это благородное занятие самому себе, скинул сапожки и, кляня свою тяжелую судьбу еще более тяжелыми выражениями, полез на ту же сосну немногим хуже мартышки.
        Как же так? - все меня бросили. Нехорошо, несправедливо... По деревьям я отродясь не умел лазать, поэтому прикорнул за ближайшим камнем, но с запозданием сообразил, что лучи-паутинки исходят со всех сторон, и теперь один из них движется над моей головой, а другой - чуть подальше, но прямо на меня. Ни подпрыгнуть, ни откатиться.
        Но в этот раз я даже не успел воззвать к Небесам, - солнечные блики на Серебристой Луне подсказали решение. Обыкновенный свет имеет свойство отражаться, а чем же паучий свет отличается от обыкновенного? Ничем. И, решительно вздохнув, я поставил поперек светопаутины свой клинок.
        Результат превзошел все мои ожидания - луч, соприкоснувшись с идеально зеркальной поверхностью меча, совершенно исчез. Оглядевшись, я с нескрываемым удивлением обнаружил, что исчезли вообще все паутинки. Неужели энергопауков настолько напугало то, что они нащупали?
        - Слава богам, - господин Райен таки смекнул, как отключить паучью сигнализацию, - обрадовано воскликнул Фиско, свесившийся с соснового сука и пристально наблюдавший за мной. - Светлая голова, - что тут еще скажешь. Не пал духом, даже когда ее милость изволили в овраг сигануть. Кстати, как там она? Ау-у, ваша милость! Вы где?
        Беллиана не ответила - она с натужным пыхтением пыталась выбраться из ямы, но самостоятельно ей это сделать не удавалось, - склоны оврага были крутые и скользкие. Вытянуть ее наверх удалось только с помощью веревки, да и то - с большими потугами. Ох, какая же ты тяжеленькая, - кушать надо меньше.
        - Тебя не спросили! - огрызнулась волшебница, представлявшая собой жалкое и забавное зрелище, - она была перепачкана вонючей бело-зеленой грязью с ног до головы и походила на ту глупую курицу, что устроила гнездо под общим насестом. - Каждый мнит себя семи пядей во лбу, а вот руку бедной женщине так никто и не подаст.
        - Таки незачем было в овраг прыгать, - наиболее здравомыслящие из присутствующих своевременно залезли куда повыше, - съязвил шустрик, тут же предусмотрительно спрятавшись за моей спиной. - А вот если бы госпожа архимагесса таки вспомнили про зеркала - и того бы делать не пришлось.
        - Да, действительно, - почему ты раньше мне об этом не сказала? - спросил я, поспешно сунув карлику мой отнюдь не огнестойкий мешок, поскольку в руках у донельзя серьезной магессы уже полыхнули пламенные короны.
        - Потому что не знала! Вообще, дело здесь не в зеркалах, - раздраженно ответила Беллиана, запуская горящие пальцы в свою основательно загаженную шевелюру. Оказывается, магесса решила заняться облагораживанием своей внешности и теперь приводила себя в порядок посредством обжига - только пыль во все стороны летела. - В нашем случае, я полагаю, ключом оказалась или, собственно, Серебристая Луна, или...
        Волшебница не докончила фразу, но недвусмысленно кивнула в мою сторону. Я?! Да полноте вам! Ведь я, хотя и наречен Последним Рыцарем, все же имею сожаление признаться, что остаюсь самым обыкновенным человеком и до настоящего воина Храма мне далеко, как от земли до небес. Или Беллиана знает что-то, чего не знаю я? Кто его знает, - может, я тоже под полной луной рожден? Правда, насчет врожденной святости слабовато - ну не было у нас в роду ни одного святого. А уж родители, царствие им небесное, и подавно святостью не отличались, - батюшка по молодости еще тот был гуляка, да и матушка недолго в девках сидела... Нет, не во мне дело, - в той штуке, которую я таскаю за спиной, и которая притянула меня к себе крепче любого магнита. С помощью клинка Вознесения даже самый последний бродяга превратится в народного героя и надежду человечества, а уж для меня это тем более сложности не представляет.
        Покинув Блеклый Лес и попетляв между скалами, лесная тропа уткнулась в разверстый зев огромной пещеры, в которую заметно тянуло ветерком. Хотя... нет, не пещеры - это был коридор, уходивший вглубь горы с заметным подъемом и сплошь состоявший из арок черного металла, гнутых острым углом. По всем признакам это было железо, но ржавчина не тронула шероховатые ребристые стены ни единым пятнышком.
        - К сожалению, секрет обработки был утерян тысячу лет назад. Это действительно чистое железо, но оно прочнее стали, - сообщила Беллиана, заметив, как я пытаюсь расковырять стену мечом, что получалось с трудом. - Тоннель называется Железная Дорога, а также Подземка, и является объектом паломничества для операторов Металла.
        В нескольких шагах от края из потолка выставлялся краешек мощной плиты толщиной в пару локтей. Похоже на створку ворот, - тем более, что на песчаном полу имеется соответствующая бороздка. Древний Мрстр был надежно защищен - эту преграду никаким тараном не пробить, да и магия ее тоже вряд ли возьмет.
        - Насколько я знаю, такие же ворота есть и с другой стороны Подземки, - добавила Беллиана. - В полдень и в полночь одни из них открываются, другие - закрываются. Солнце будет в апогее через полчаса, и у нас еще есть немного времени.
        - А почему мы не можем войти туда прямо сейчас? - недоуменно спросил Фиско.
        - Потому что это место также называют Дорогой Призраков.
        - Это значит?..
        - Да, они всегда здесь были. Они и сейчас здесь - несколько десятков. Подождите меня у входа - я расчищу путь.
        Магесса несколько раз разрядила свой ракетный посох вглубь коридора, потом неспешно двинулась внутрь, сноровисто отстреливая всех встречных и поперечных.
        - Не нравится мне такой поворот... - тоскливо вздохнул Фиско, вглядываясь в удалявшиеся огненные вспышки. - Добро бы просто через горы перелезть. Таки нет, - на каждом шагу всякая напасть засела. А сколько их еще в горах? Тысячи? Сотни тысяч? Таки навалятся всем скопом - никакая колдовская палка не спасет.
        - Таки тебя ж туда никто силой не тащит - сам напросился, - передразнил я шустрика.
        Фиско забавно нахмурил брови и хотел было возразить, но замолчал, - потому что затихло эхо ракетных залпов, а из черной глубины коридора донесся приближающийся глухой рокот. Это был...
        - В сторону! - крикнул я, оттаскивая недогадливого карлика в ближайшую яму, подальше от входа.
        Вовремя, - из тоннеля ударил ослепительный фонтан огня. Вырвавшись на свободу и прокатившись по окрестности, беснующееся пламя испепелило на корню всю подвернувшуюся на пути растительность, а местами даже расплавило песок. Это был все тот же Огненный Вал, зажатый в объятиях горы и оттого обретший еще большую силу. Что же вынудило магессу использовать это страшное оружие там, где его применение грозило гибелью самому заклинателю?
        Но вот в коридоре раздались частые шаги, - волшебница вылетела из темноты, вздернула в небо трясущиеся руки, и из них тут же ударили длинные огненные струи.
        - Таки перегрелась наша зажигалочка, - иронично резюмировал происходящее Фиско, благоразумно укрывшись за моей спиной. - Собственным колдовством перегрелась. Может, пламенная душа ее милости таки и сделана из огня, но тело-то у нее обыкновенное - человеческое.
        - Их там... не несколько десятков... - отдышавшись, вымолвила волшебница дрожащим голосом. - Их там - несколько сотен.
        - Сколько?!!!
        - Я... жезл уронила... теперь все пропало... - еле слышно прошептала Беллиана и, закрыв лицо ладонями, тихо всхлипнула.
        - Похоже, нам таки здесь и не пройти, - придется возвращаться в Турфис, - высказался Фиско с нескрываемым облегчением. - Солнце уже на полдень пошло. Сейчас ворота закроются.
        Это был удар. Столько времени и сил было затрачено, чтобы добраться сюда, и вот - путь оказался закрыт. Но у меня еще оставалась последняя надежда.
        - А нельзя ли уничтожить призрачную сущность каким-нибудь иным способом? - спросил я, недвусмысленно намекая на мой лунный клинок.
        - Можно - твой меч именно для этого и предназначен. Но ты все же не обладаешь проворностью воинов Храма. Если хоть один призрак достанет тебя...
        - Я все понял. Допустим, мы не можем их ни развоплотить, ни сжечь, - продолжал упорствовать я. - А что еще можно сделать с бестелесной сущностью при помощи магии? Можно ее усыпить, или отравить, или еще как-нибудь испоганить?
        - Испоганить можно все, что угодно, - вздохнула Беллиана, но в ее глазах замерцал огонек мысли. - А вот отравить...
        В ладони волшебницы появился тусклый шарик зеленого стекла размером с кулак, - вспомнилась недавняя схватка двух архимагесс, в финале которой Калинта угрожала растворить наши души тем газом, что заключался внутри сферы. А ведь у призраков тоже есть душа.
        - А мы сами потом туда сможем войти? - заныл карлик, совсем не обрадованный нашим новым почином. - Я не знаю, есть ли у меня душа, но если есть - я не хочу ее лишиться!
        - Вся калинтина отрава была основана на астральной поляризации воздуха, для которой не существует энергетических преград, - невозможно защититься от того, что распространяется не физическим движением, а случайным отражением от астрального мира. Поэтому единственная возможность спастись от такого газа - просто не дышать. Но ворота закрываются за пять минут, а газ полностью распадается за десять - не дышать столько времени способны только природные операторы и, по-видимому, храмовники.
        - Я и за две-то минуты позеленею, а уж после десяти - откачивать придется, - веско возразил я, но как таковая, идея мне понравилась. - Насколько я понимаю, - в момент перезакрытия и те, и другие ворота какое-то время остаются открытыми, отчего в Подземке возникает нешуточный сквозняк. А, поскольку днем воздушные потоки поднимаются в горы, - дуть будет именно в сторону высокогорья. Если зашвырнуть этот шарик в тоннель, то ветерком его насквозь продует отравой за какие-нибудь пару минут...
        - Но обычного ветра нам недостаточно, - необходим также и энергетический, - уточнила Беллиана, прервав мои размышления. - Решено, - я буду сводить направленный поток, поэтому кидать шарик будешь ты.
        А почему я, а не... Но Фиско быстрым шагом удалялся за скалу, а когда я его окликнул, - лишь прибавил ходу. Ах ты, трус несчастный! Хотя, по большому счету, я и сам не храбрец.
        Тем временем в тоннеле что-то заскрипело и клацнуло, и черная плита с противным скрежетом медленно поползла вниз. Волшебница небрежно щелкнула по зеленой сфере ногтем с таким звоном, что я нервно вздрогнул, и торопливо сунула ее мне, а сама встала напротив тоннеля и подняла руки, растопырив пальцы веером. Никакого энергетического ветра я, естественно, не увидел, но перетряхнуло меня вторично и уже гораздо более ощутимо - с кончиков пальцев ног и до кончиков волос. Волнистые шелковистые локоны самой магессы распрямились в струнку, встали дыбом и между ними забегали искры, а в глазах Беллианы заблистало пламя. Который раз уже такое вижу такое преображение, но все равно каждый раз не по себе становится, - возникает неотступное ощущение, будто тебя заперли в одной палате с буйнопомешанным психом.
        А сквозняк получился еще тот - ветром в тоннель потащило пыль и пепел, и вскоре вокруг уже не было видно совершенно ничего. Подойдя на исходную позицию к песчаному холмику сбоку от входа, я почувствовал, как от волнения у меня дрожат руки. Я, к сожалению, очень даже понимал, что я бросаю. И если дрогнет рука...
        Но все же, несмотря на весь драматизм момента, попасть стеклянным шариком в железную стенку с расстояния двух десятков шагов - невеликая проблема. С этим справится и самый распоследний герой. И никому не обязательно знать, что этот самый герой-раз...й ухитрился уронить означенный шарик, отчего с ним едва не случился сердечный приступ.
        Впрочем, все обошлось... Что поделать, - по жизни всякое бывает... И тому же все живы-здоровы... Ну и что такого случилось?.. Эх ты, криворучка х...! - куда тебе мир спасать, если ты не смог по-путевому сделать то, с чем справился бы и пятилетний ребенок!
        Примерно с такими мыслями я шагал по темному коридору, освещаемому световым факелом Беллианы. Тоннель оказался на удивление длинным и прямым, а на другом его конце маленьким пятнышком светился выход - вторые ворота открылись своевременно. Судя по спокойствию магессы, призраков здесь уже не было, а когда нам повстречался круг черного расплавленного песка с золотым посохом посредине, Беллиана заметно повеселела.
        - Теперь можно и перекусить, - сообщила она, вытаскивая, по своему обыкновению, из-ниоткуда копченую куриную грудку. - Только не останавливайтесь надолго. Пока все идет хорошо.
        - Чего ж тут хорошего, - уныло буркнул Фиско, на которого явно давили черные своды. Впрочем, он тоже полез в мешок.
        - Пока никто не умер. Хотя место тут, безусловно, гиблое, - копните песочек, сами увидите.
        Раскопки были недолгими. Особо ничего и не стараясь найти, я все же нашарил почти не ржавую саблю грубой ковки, остатки кожаного подсумка, сапог с пожелтевшей костью внутри и череп с сохранившимися волосами. Сухость кругом - все мумифицируется. Сразу вспомнился некрополь в Хиггии, на душе стало муторно и захотелось поскорее уйти отсюда.
        - Так оно и есть, - уточнила магесса. - Мы стоим на кладбище. Под нами десятки, если не сотни мертвецов - из тех, кто не дошел до Призрачных равнин.
        И мы тут собрались отобедать?! Конечно, поминки по усопшим - дело святое, но вкушать прямо на их могилах - полное непотребство даже для меня. А эти двое - жрут, как ни в чем не бывало. Ах да, они же оба чессинцы, а, значит, - язычники. Тогда да, - какой спрос с идолопоклонников? Далеки они от Небес...
        - Не дальше, чем ты (чмок-чмок), - вполне членораздельно прочавкала сквозь набитый рот Беллиана, почувствовавшая ход моих мыслей. - И, вообще, кто бы говорил, - отщепенец (чмок-чмок). Ты же только прикрываешься моральными устоями, а если посмотреть глубже, - там сплошной эгоцентризм (чмок-чмок). Конечно, это придает определенную устойчивость (хрум-хрум), но не верить в высшие силы и руководствоваться одним лишь здравым смыслом, противопоставляя, таким образом, свое сознание общему, - по меньшей мере, неразумно (хряк! ух, как же наша страдалица оголодала, - даже хрящи глодает). Дело в том, что все мы - неотделимые частицы единого целого и не можем ни уйти из этого континуума, ни существовать вне его (хряк-хрусть! вот мы уже и до косточек добрались). Это я тебе, как мастер-оператор, говорю (тьфу! так вот они какие, благородные манеры высокопоставленных особ, - а мы-то по темноте своей думали, что чавкать и плеваться во время трапезы как бы и неприлично...).
        А, если серьезно, то везет мне со спутниками-философами, - вроде бы слова умные и даже почти все понятные, но все-таки, что она имела в виду? То ли я такой тупой от природы, то ли просто еще не дорос до интеллектуального уровня архимагессы. Впрочем, насчет отщепенца я отлично понял - тут она в точку попала. Я и сам себя так чувствую - нет во мне ни страстной любви, ни истиной веры, ни связи с родной землей. Один я, совсем один.
        - Я тебя понимаю, - тяжело вздохнула Беллиана. - Я тоже потеряла своего любимого, свой дом и стала изгнанницей своего народа.
        - А я даже не знаю, что я потерял, - всхлипнул Фиско, давясь сухарями. - Я так хочу вспомнить все и стать нормальным человеком.
        Оказывается, мы, трое, хоть и такие разные, но у всех одна и та же беда - мы окончательно и бесповоротно выпали из своей прошлой жизни. Наверное, поэтому мы так держимся друг друга, потому что кроме нас, у нас никого не осталось. И, пока мы вместе, пока мы идем к своей цели - мы надеемся обрести лучшее. В этом и есть наша вера.
        ***
        Призрачные равнины оказались широким пустынным платом, вздыбившимся редкими пластинчатыми скальными останцами. Восточный конец Равнин терялся за горизонтом, с остальных сторон плато ограничивали белоснежные хребты Мрстра, - с этой стороны горы выглядели гораздо ниже, но оставались такими же впечатляющими и неприступными. Вокруг не было ни травинки - сплошная серость, наводящая тоску и уныние.
        - Нам на ту сторону, - махнула рукой Беллиана, показывая на север. - Равнины нужно пересечь до заката - сами знаете, почему.
        Знаем, знаем. Поставленная задача казалась выполнимой, но, когда мы спустились со скал на равнины по крутому и обрывистому серпантину, я поправил свое мнение, - ровными равнины казались только сверху, а вблизи оказались - рытвина на колдобине. Никакой дороги там и в помине не было - только и приходилось смотреть под ноги, чтобы не скатиться по осыпи и не провалиться в какую-нибудь дыру. Необычная для гор сухая удушающая жара ходу тоже не добавляла.
        Для здоровых и крепких мужчин было вполне реально пересечь плато до заката. И будь я один - я бы наддал и дошел, - мне, урожденному горцу, не привыкать ходить по камням. Но мои "наставники", никогда ранее не поднимавшиеся в высокогорье, совершенно выдохлись. Беллиана, нащупывавшая путь своей неизменной белой тросточкой, еще держалась, но уже тяжело дышала. Еще бы, - каково ей было идти там, где и зрячий-то запросто сковырнется.
        А с Фиско было еще хуже, - карлик с трудом семенил на своих кривых ножках, все чаще и чаще спотыкаясь и падая. Несколько раз он уже скатывался по каменистому крошеву, обдирая одежду и руки, а напоследок ухитрился въехать в какую-то узкую каверну, где и застрял, вопя от страха, - шустрику отчетливо казалось, что чья-то холодная рука щупает его зад. Пока я вытаскивал несчастного паникера - прошло еще полчаса. А траурное солнце неумолимо клонилось все ниже и ниже, и где-то на середине пути я понял - до заката нам не успеть.
        - Привал, - объявил я, приведя измученных путников в длинную тень одного из черных останцев. - Отдыхаем до заката, потом идем дальше. Освещение дороги и отстрел встречных призраков возлагаются на госпожу архимагессу. Возражения есть?
        - Призраков здесь нет, - выдохнула Беллиана, устало сползая по камню. - Странно, такого не должно быть. Призрачные равнины - самое опасное место на пути к Святыне. Раньше они здесь даже днем при плохой погоде слонялись. В начале - в горах, я еще ощущала призрачное присутствие, но на равнинах их уже не было ни одного.
        - Будем надеяться, что это мы их напугали, - отшутился я, но спокойствия это не придало.
        - Или кто-то еще, - вякнул Фиско и осекся, когда я посмотрел на него исподлобья. - Может быть, - те светящиеся чудовища?
        - Может быть, - глухо ответила Беллиана, усаживаясь в медитативную позу и уходя в транс. - Может и не быть.
        Волшебница отключилась, третий и четвертый члены команды прикорнули рядышком и вскоре дружно засопели, а мне отчего-то не спалось, но и заняться тоже было нечем. Присев в тени, я в который уже раз начал разглядывать Серебристую Луну - такой необычный предмет просто-таки напрашивался на детальное рассмотрение.
        В результате по ходу тщательного изучения священного меча я обнаружил в нем еще три странности. На внутренней стороне полой рукояти обнаружилась тонкая, едва заметная резьба - это говорило о том, что баланс у меча, безусловно, когда-то был. Но что он мог из себя представлять, и какую силу обретал собранный воедино меч, - я мог только догадываться. Что, если он окончательно раздваивался?
        Да-да, в это трудно поверить, но и без того тонкий лунный клинок состоял из двух плотно притянутых друг к другу частей, просвет между которыми даже не был заметен невооруженным глазом. О его наличии я догадался по косвенным признакам, а именно - по пыльному следу, который оставался после разреза камней и по странному поведению капли воды, которая упорно не хотела стекать на нижнюю грань лезвия. Сразу возникала мысль о желобке кровостока на обычных клинках, - может быть, здесь имеет место своего рода энергосток? Или энергосток - это та дырка на перекрестье эфеса, сквозь которую ничего не видно. С какой стороны ни глянь, создается ощущение, что смотришь в замочную скважину, другая сторона которой находится невообразимо далеко от тебя.
        Все это, конечно, было занимательно, покуда я, известный любитель опытов, не сунул в означенную дырку мизинец. Нет, никто его не откусил и никуда он не пропал, - он просто там застрял. Наглухо. И все попытки по смачиванию ни к чему не привели - через пару часов палец начал неметь и опухать. Тут я уже встревожился не на шутку и растолкал Беллиану.
        - Что я могу здесь сказать, - с ухмылкой произнесла волшебница, осмотрев мою "беду". - Ситуация тяжелая, требуется ампутация.
        - Мне сейчас не до шуток - помоги палец вытащить! - обиженно возмутился я.
        - А я и не шучу, - на моей памяти еще ни один идиот не додумывался совать пальцы в ось пространственного маяка.
        - Какой маяк, какая еще ось, - у меня палец в дырке застрял!!!
        - Зато в какой дырке! Считай, что полпальца ты уже лишился.
        - Ты что, не видишь, вот же он - с другой стороны торчит, вполне целый! Ах, разрази меня Небеса, вот оно что, - ты же по-другому видишь. По правильному... Т-тогда что же мне делать!?
        - Если будешь и дальше тянуть с операцией - твою энергетическую оболочку затянет туда целиком, - заявила магесса очень серьезно. - Успокойся, палец останется прежним, но чувствовать ты его уже не сможешь.
        - Чтоб ты ржой покрылась, проклятая железка! Режь!
        Сжав зубы, я закрыл глаза, надеясь, что процедура не будет больнее вырывания больного зуба, но почувствовал лишь облегчение, когда меч отпал. А когда я осторожно взял его за рукоять, то с удивлением почувствовал, что ощущаю... себя!? В грубом сравнении поясню: волосы воспринимаются и чувствуются, как неотъемлемая часть своего тела, при том, что отрезать их можно совершенно безболезненно. Так вот, - представьте, что этот клок волос вы можете возвращать на их былое место по своему усмотрению. Это было невозможно, но это было так.
        - И как оно? - с легкой улыбкой поинтересовалась Беллиана. - Теперь почувствовал, как душа соединяется с остальным миром? Со мной было то же самое, только сразу и целиком.
        - Ты хочешь сказать, что и я теперь...
        - О, нет, на физическое бессмертие не рассчитывай, - для этого нужно быть оператором энергии. А чтобы быть оператором - нужен врожденный талант и усердие в обучении. Я имею в виду то, что ты, слившись с маяком и впаявшись в пространственно-временной поток, теперь и сам стал неизменным ориентиром в спорадическом хаосе всего сущего.
        - Да. Как интересно. А теперь скажи, пожалуйста, простыми словами.
        - Попросту говоря, к тебе потянутся людские души. Сами того не осознавая, люди будут видеть в тебе островок стабильности в меняющемся мире и источник света в серости будней. А оправдаешь ли ты их ожидания, или нет, - это зависит только от тебя...
        - А что все-таки у вас случилось? - влез в разговор Фиско, проснувшийся от моих воплей, но так и не понявший, какая оказия приключилась со мной. - Кому чего отрезали и припаяли?
        - Палец у меня отрезали, - проворчал я, потирая освобожденный мизинец (сразу скажу, что в дальнейшем половина его так и оставалась онемевшей). - И к мечу припаяли, да так ладно, что я через него и сам заделался эдаким фонариком для всех бабочек и комаров в округе. Тебя, небось, тоже ко мне тянет?
        - Честно сказать? - умильно расплылся карлик, и от его залоснившихся глазок меня всего перекосило. - Честно-честно?
        - Потом скажешь, - поспешно ответил я. - Солнце уже село, пора идти дальше.
        При слове "идти" карлик сразу поник, но возражать не стал - ночевать на равнине ему тем более не хотелось. И мы продолжили наш путь. Уже стемнело, и Беллиана зажгла свою световую ленту. Но, не пройдя и сотни шагов, волшебница резким движением погасила ее, остановилась и замерла, пристально уставившись на восток.
        - Что там? Я ничего не вижу, - только туман из низин наползает, - тихо спросил я, но магесса не ответила. - Или это что-то призрачное?
        Какое-то время магесса стояла, недоуменно покачивая головой. Я тоже вгляделся в сумрачную серость и ничего примечательного не заметил, но на душе отчего-то стало очень неуютно. Возможно, так животные чувствуют приближение беды.
        Внезапно в руке волшебницы проявился посох, - две искрящихся хвостатых ракеты ушли высоко в небо и, описав дугу, погасли далеко от нас, даже не долетев до земли.
        - Нет, только не это! - воскликнула Беллиана сдавленным и дрожащим голосом. - От этого нам не убежать и не спастись! Вверх! На скалу!
        Впервые за все время нашего совместного пребывания я почувствовал испуг в ее голосе, и оттого мне стало страшно по-настоящему. Я опрометью метнулся к черневшему позади нас останцу, метнул крюк на край скального выступа и лихо туда вскарабкался, даже и не думая о том, что в любую секунду могу сорваться. Оттуда я кинул веревку Фиско - вдвоем с ним мы подняли наши мешки, а потом и магессу с ее хвостатым напарником.
        Произведя такую нелегкую работу, я присел было отдышаться, но Беллиана, едва глянув на восток, взвизгнула в непритворном ужасе:
        - Выше! Еще выше, - иначе мы все погибнем! И быстрее, - оно уже надвигается!
        Что же там надвигается? Поднимаясь на вторую ступень останца, я изо всех сил пытался не смотреть вниз, зная, каковы будут последствия. Но когда я все-таки добрался до следующей площадки и скинул веревку для шустрика, то невольно опустил глаза. Меня тут же повело - перед глазами все поплыло и так перехватило дыхание, что пришлось отойти в сторонку и отдышаться. Как не вовремя случился этот приступ высотобоязни...
        Поднявшийся Фиско сразу все сообразил и без лишних слов в одиночку принялся затаскивать мешки и подгонявшую его волшебницу. Последнюю мы поднимали уже вдвоем, поскольку маленький коротышка просто физически не мог вытянуть такую тяжесть в одиночку.
        Вот вроде бы и все... Но, едва поднявшись, Беллиана вперилась вниз, даже не удостоив взглядом двух замученных, истекающих соленым потом бурлаков. Постояв так и что-то прикинув в уме, она заявила уже более спокойно, но не менее уверенно:
        - Нам надо подняться еще выше! И не прекословьте мне, если хотите дожить до рассвета!
        Выше, так выше, но только как!? Выше была только вершина, вздымающаяся над нами неприступной черной башней. Добросить крюк до ее верха было совершенно невозможно, а скалолазный способ отпадал сам собой из-за его медлительности.
        Оставалось только одно - кому-то надо было вскарабкаться по почти отвесной скале локтей эдак на сотню, закрепиться костылями и уже оттуда попытаться забросить "кошку". Я поднялся было, но сразу понял - у меня сильно дрожат руки, и если я сейчас полезу на эту крутизну, то неминуемо сорвусь.
        Я переглянулся с Фиско. Тот тоже поглядел на свои стертые до крови детские ладошки и, тоскливо поглядев на меня, пожал плечами и шмыгнул носом. А вдруг пронесет? Ведь пока что с нами ничего не случилось...
        Мы расписались в своем бессилии, но Беллиана не собиралась сдаваться. Со сдавленным ворчанием она отобрала у меня крюк и торопливо принялась приматывать ее веревкой к жезлу. Невольные зрители предстоящего трюка очень скоро догадались, какой фокус удумала волшебница и, не сговариваясь, метнулись хорониться за ближайшим выступом.
        А Беллиана, закончив собирать "ракетный гарпун", ткнула посох навершием в скалу и разрядила - в упор. Это был еще тот удар - грянул гром, ночь на мгновение превратилась в день, гора содрогнулась, над нашими пригнутыми головами засвистели мелкие каменные обломки, а в нескольких шагах от нас шлепнулось нечто более крупное и тяжелое. Судя по сдавленному стону и последовавшей за ним круто завернутой астрологической тираде - это был отнюдь не камень. Подняв глаза, я первым делом увидел, как алая черта стремительно падает на вершину скалы. Удачно, с первого раза попала...
        - Вставай же! - заорала на меня Беллиана тихим шепотом, вытаскивая из-под камня стенающего шустрика за ногу. - Вы мужчины, или кто!?
        - Или кто, - жалобно пропищал карлик, которому было уже все равно и все по барабану - лишь бы от него отвязались.
        - Оно и видно! Похоже, среди вас Лоран - единственный мужчина. Посмотрите, - он уже лезет наверх.
        И в самом деле, обезьянка шустро карабкалась на вершину горы по ярко светящейся веревке. Судя по тому, что вскоре веревка дергаться перестала и сверху никто не упал - цель была достигнута.
        - Ты - следующий! - ткнула волшебница пальцем в грудь Фиско, да так, что под ее раскаленным пальцем на шустрике задымилась куртка.
        - Я нет... Я-а... я-а... я не полезу. Она же там еле держится, - дрожащим голосом заканючил карлик, шаг за шагом отступая от грозной магессы, пока не уткнулся спиною в камень. - Почему - я? Господин Райен лучше меня умеет...
        - Потому что, если ты сейчас же не полезешь, - я тебя...
        - Фиско, ты же самый маленький и легкий из нас, - оборвал я магессу, поскольку в этот раз огненная коса наткнулась на железный камень, и в воздухе ощутимо повеяло смертоубийством. - Если ты не сделаешь это, - мы точно тут все загнемся. А если ты вдруг сорвешься, то Беллиана с помощью магии смягчит твое падение. Правда, госпожа магесса?
        Я не был уверен ни в том, ни в другом, но надеялся, что правда содержится хотя бы в одной из фраз. К тому же я догадывался, что волшебница не будет лгать ни в каком случае, но легко может чего-то недосказать.
        И Беллиана оправдала мои ожидания, - она молча кивнула - один раз. Просто и лаконично - и этого было достаточно, чтобы поднять окончательно павшего духом шустрика на последний подвиг. С горестно-разочарованным вздохом смертника, идущего на плаху, Фиско поплелся к веревке и, повисев на ней для пробы, полез наверх, надрывно напевая тоскливую песенку каторжан: "Прощайте, мама, прощай, отец, мой путь далекий - в один конец. Прощай, дочурка, прощай, сынок, мой путь далекий - на полный срок". И так далее, и в том же духе.
        Успев попрощаться со всей родней по три раза, карлик успешно добрался до вершины и, оглянувшись на нас, то ли приветственно помахал ручкой, то ли изобразил донельзя неприличный жест - снизу было не разобрать, да и не было времени, - я уже лез наверх, предусмотрительно закрепившись страховочным узлом. Как оказалось - не зря, поскольку высота давила на меня тяжелым прессом, и руки дважды соскальзывали со ставшей вдруг гладкой веревки. Но я воздевал глаза к небесам, сжимал зубы и снова лез и лез, - до самого верха, где меня вытянул Фиско.
        Еле-еле мы подняли наши пожитки и втрое потяжелевшую магессу, причем тащить пришлось мне одному, - шустрик скорее висел на канате, чем тянул его. Думаю, что если бы я вдруг упустил веревку, - он был бы только рад этому. Но я все же вытянул Беллиану и с чувством, исполненным достоинства, рухнул навзничь, ото всей души пройдясь по родословному древу всех ненавистных врагов, из-за которых я, уставший, как тягловая лошадь на каменоломне, и злобный, как дикий жеребец в период гона, - холодной промозглой ночью торчу на одинокой скале посреди горной пустыни, окружаемый неизвестно чем.
        - Вы хотите воочию увидеть то, от чего мы спасались? - сказала магесса, бесцельно прохаживаясь по нашему убежищу размером в поперечнике не более десятка шагов. - Между прочим, подобное не видел никто и никогда.
        - Нет, я даже знать этого не желаю! - завопил шустрик, заворачиваясь в одеяло и отгораживаясь от волшебницы, как от прокаженной. - Хватит с меня этих ужастиков, - прошлой ночью насмотрелся до печеночных колик! Господин Райен, я и вам не советую...
        - Нет, я должен это увидеть, - тихо возразил я. - Хотя бы даже и из обычного любопытства. Надо что-нибудь выпить?
        - Нет, пить настой беладонны уже не обязательно, - он до сих пор растворен в твоей крови. Со временем ты научишься ощущать мир и без стимулятора, а пока что почувствуй его запах, - ответила подошедшая Беллиана и сунула мне под нос пучок травы. - Просто вспомни те ощущения, с которыми изменяется твое восприятие.
        На этот раз перекос сознания прошел более гладко, - я просто чувствовал, как учащается пульс, угол зрения постепенно растягивается в сторону затылка, а слух выворачивается сразу во все стороны. Опять возникло непривычное, но уже знакомое состояние измененности. Описать это состояние словами я затрудняюсь, но попробую: теперь я видел и слышал не глазами и ушами, а как бы непосредственно сознанием, но при этом и глаза и уши исправно работали, и я при должном желании мог бы переключиться к обычному восприятию. Только желания такого возникнуть не могло, - представьте себе, что у вас вдруг выросла еще одна пара рук. Поначалу это непривычно и даже страшновато, но потом вы вдруг понимаете, что иметь четыре руки очень даже удобно и практично. Я бы назвал это ощущение третьим глазом, совмещенным с третьим ухом и с прямым подключением к памяти.
        Все то время, пока мое сознание переустанавливалось, я смотрел на восток, - оттуда надвигался плотный стелющийся туман, крутящийся упругими белыми валами. И больше ничего. Но когда я осознал, какой этот туман, - меня так затрясло, что я с трудом удержался на ногах. Я ощущал себя песчинкой на берегу океана, которую в любой момент может смахнуть в пучину набежавшая волна.
        - Это - Протосущность, или Туман Небытия, - облекла мои эмоции в словесную форму Беллиана. - Он и разумен и неразумен одновременно, он постоянен снаружи и хаотичен внутри, он существует в одной и той же форме и в реальном, и в астральном мирах. Он существует вне времени, а при движении он преобразует любую энергию, встретившуюся на его пути, в то первичное вещество, из которого состоит он сам и которое является первоосновой Вселенной. Именно надвигающиеся туманные волны прогнали призраков с плоскогорья. Определенно, туман как-то способствует появлению призраков, но, попав в него, они растворятся без остатка.
        - А откуда он вообще здесь взялся? - спросил я, смотря вниз на белое клубящееся море и с трудом унимая дрожь. Беллиана была права, уводя нас со второй ступени скалы, - местами ее уже окутало едва заметной дымкой.
        - Это - последствие войны древних. Хиггия и Мрстр были готовы отразить удар противника, но никто не был готов к тому, что на них обрушится отраженный удар своего собственного оружия. Потому сейчас на месте Хиггии - безжизненная пустыня, а на месте Мрстра - Туман Небытия. С той далекой поры туманные облака окутывают долину Мрстра и изредка поднимаются на плоскогорье. Хотя, если верить летописям, подобного наплыва не было никогда. Может быть, это связано с тем, что творится с нашим миром...
        - Но как же мы теперь выберемся отсюда?
        - Утром туман отступит, - он так же, как и призраки, не переносит лучей света.
        - Надеюсь, он не поднимется еще выше. Тогда нам уже никуда не надо будет торопиться, - будем бегать по горам сворою жутких бестелесных монстров. Лоран сделается человеком, Фиско станет рогатым сусликом, ты превратишься, скажем, в... трехголовую саламандру, а я...
        - А ты будешь маленькой назойливой собачкой с преогромнейшим любопытным носом, вынюхивающим все и всех подряд, - едко поддела меня магесса, но тут же рассмеялась - нервы у всех нас были не в порядке.
        ***
        До рассвета я практически не сомкнул глаз - трудно заснуть, когда вокруг тебя колышется смертоносная пелена. Кроме того, мне не давало заснуть внутреннее ощущение опасности - за плотной туманной завесой явно кто-то прятался. Несмотря на заверения волшебницы, что в этом тумане не может быть никого и ничего, я чувствовал, а порою даже слышал чье-то присутствие. Сквозь туман изредка пробивался шорох осыпавшихся камней, тихие, едва уловимые шаги, один раз там даже кто-то фыркнул, а может быть, кашлянул.
        Впрочем, я не исключаю, что все это мне только казалось - к новому восприятию все-таки надо было привыкнуть. Но на всякий случай я не убирал руку с эфеса Серебристой Луны. Беллиана тоже не спала, держа свой огненный посох на коленях. И только Фиско, урожденная смесь трусости и пофигизма, - начхал на все наши страхи и безмятежно посапывал в расщелине, исходя из простого обывательского принципа: "То, чего я не вижу - не существует, а на то время, пока я сплю, - мир вообще исчезает".
        Вроде бы ты знаешь, что солнце встает каждое утро - так всегда было, есть, думаю, - так будет и впредь. Но хотя бы раз в жизни бывают такие моменты, когда в сознание подспудно закрадывается липкая и холодная мыслишка: "А вдруг в этот раз оно не взойдет? Да, такого никогда не случалось и, покуда стоит этот мир, - такого просто не может случиться. А если все же?.."
        И в этом вся человеческая природа - бояться того, чего не случится никогда. С первым проблеском зари Туман Небытия начал сворачиваться в клубки и неохотно откатываться на восток. Когда лучи восходящего солнца озарили плато, на нем уже не было и следа ночного кошмара.
        Спустя несколько часов Призрачные равнины остались у нас за спиной. Теперь настал черед гор - белоснежный Мрстр настороженно ждал своих покорителей. Четыре долгих и тяжелых дня мы поднимались по узким горным тропам, затаив дыхание, пробирались по осыпающимся карнизам над бездонной пропастью и карабкались по отвесным обрывам, вбивая в промерзшее тело скал костыли и ледорубы. То и дело под ногами дрожала земля, сверху на нас сыпались камни и лед, изредка обрушивались гремучие лавины. Чем выше мы поднимались, тем хуже становилась погода - сначала это был пронизывающий ветер, потом к нему добавился снег, а под конец, когда мы вступили на ледник, - хлынул убийственный град, причем градины не уступали размером бобам, а некоторые были даже и поболее.
        С призраками проблем не возникало. У подножия гор они еще попадались, но Беллиана знала свое дело, и для недалеких умом бестелесных бродяг первая же встреча с нами неизменно оказывалась и последней. А вверху призраков уже не было ни одного - то ли их ветром сдувало, то ли они холод не любили. А холод в высокогорье был не слабее, чем у нас в Фацении зимой, и если бы Беллиана с помощью своего чудесного жезла не растапливала снег и не раскаляла камни в местах стоянки, - мы бы дали дуба уже в первую ночь.
        И все-таки у меня оставалось ощущение, что за нами по-прежнему кто-то следит. Издалека и осторожно, - чтобы магесса не заметила.
        Под вечер четвертого дня Фиско, за время горного штурма обросший редкой заиндевевшей щетиной, а во время последней ночевки еще и обморозивший нос, взобрался на очередную обросшую льдом скалу, присвистнул от изумления и простуженным срывающимся голосом заорал:
        - Это Она! Мы дошли до Нее! Мы дошли!
        Это действительно была Она. Не верилось, что это создали люди, пусть даже с помощью магии. Святыня была огромна, она нависала над нами, вырастая из гор и закрывая полнеба. Гигантские колонны голубого льда, поднимаясь из леса игольчатых ледяных сосулек, вздымались в небо, где терялись в туманной дымке и растворялись в небесной синеве.
        Справа и слева громоздились отвесные скалы - ледяной храм располагался в седловине между двумя неприступными горными пиками, белоснежные вершины которых были окутаны непроглядным туманом. Но наша цель была видна - снежная тропинка пролегала через гладкое ледяное поле, заросшее колючими торосами, прямо к черной арке входа в Святыню. Скоро мы будем уже внутри...
        - Сейчас мы туда не пойдем, - осадила меня волшебница. - С последним лучом солнца Святыня исчезнет вместе с теми, кто оказался внутри, и если мы своевременно не успеем выйти оттуда, то всю ночь будем бегать по этому темному морозильнику в тщетных попытках согреться. Не исключая и меня, поскольку внутри не действует никакая магия. Поэтому внутрь мы войдем только поутру, а сейчас я покажу вам кое-что, отчего ваш приключенческий азарт сразу же сойдет на нет.
        Беллиана повела нас по белой тропинке, но не к храму, а чуть в сторону - туда, где от подножия скалы отходил пологий выступ, покрытый снегом. Подойдя поближе, я с удивлением обнаружил, что это вовсе никакой не выступ, а самый настоящий дом, построенный из крупных каменных блоков и имевший маленькую железную дверь, в каковую с трудом мог протиснуться человек. Узкие зарешеченные окна немногим уступали крепостным бойницам, и в целом, сооружение походило на самую обыкновенную тюрягу.
        - Исследователи Святыни пребывали здесь неделями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они построили здесь домик и благоустроили его примерно так же, как крепость в Призрачном ущелье, - на крыше, на наружных стенах и на оконных решетках до сих пор сохранилась охранная защита, - ответила Беллиана на мой невысказанный вопрос.
        "Не иначе, они с собой целый полк каменотесов привели", - подумал я. Однако, вглядевшись в поверхность стен, я изменил свое мнение: блоки были не вырублены, а выплавлены. Вероятнее всего, это было каменное литье - процесс очень трудоемкий и дорогостоящий. Таким способом обычно изготавливались какие-нибудь чаши и вазоны, но тут перед нами был целый особняк из литого базальта. В принципе, для магов это несложно - одни расплавляют камень, другие - охлаждают формы, а третьи... Что ж, кому-то придется и осликом поработать.
        Внутри дом оказался несколько больше, чем снаружи, - он представлял собой две расположенные одна над другой круговые анфилады комнат с отдельными каминами, разделенные каменными переборками и примыкающие к большому круглому помещению в центре. На верхнем этаже центрального зала располагалась кухня, а подвальная часть служила своего рода котельной - там стояла огромная печь, и оттуда же выходили все каминные трубы.
        Внутренняя обстановка комнат была простой, даже аскетической: каменные столы, каменные кресла, каменные кровати с каменными подушками и каменными ночными горшками. В котельной обнаружился запас каменного угля, в кладовке лежали окаменевшие от времени сыры и мешки с мукой, а в погребе висели мерзлые тельца неизвестных животных, - с поправкой на сроки хранения их тоже можно было назвать каменными.
        В целом, жилище выглядело сносным, за исключением того, что печь в котельной была сложена на редкость халтурно. К тому же печная труба сзади оказалась отчасти разобрана, отчего дым при первой растопке пошел вовнутрь. Похоже, что кто-то из некогда проживавших здесь магов пытался прочистить дымоход, но вовремя одумался и бросил это черное и неблагородное дело, предпочтя жить в чистоте и холоде. Общими усилиями мы вернули камни на место, а Беллиана с помощью своего жезла заплавила швы в кладке.
        Однако печное дело - это тоже в своем роде волшебство, и, как выяснилось, этим умением всезнающая магесса никоим образом не обладала. От чрезмерного усердия она чуть не расплавила саму печь, но дым все равно продолжал откуда-то просачиваться, и впоследствии мы с Фиско, попеременно работавшие кочегарами, вылезали из котельной со слезящимися глазами и припорошенные угольной пылью.
        После окончания отопительной маяты можно было начинать более приятный процесс - готовку. Ледяной сыр и окостеневшие тушки мы трогать не стали, а вот муку, которая отлично сохранилась на холоде, пустили в дело, и через час в протопленном доме уже витал заманчивый аромат припекающихся блинов.
        - Кому - с яблоками, кому - с мясом, кому - с фасолью, кому - с... непонятно чем, а кому - вовсе без ничего, но зато быстро? - перебирая остатки наших продуктов, весело восклицал Фиско, в котором неожиданно проснулся поварской талант.
        - Мне - быстро! - одновременно крикнули мы с Беллианой и, переглянувшись, дружно рассмеялись.
        - А быстро только слюна готовится! - задорно усмехнулся шустрик, также знавший эту известную кухонную поговорку.
        - Так слюна давно остыла, - а еды-то нет, как нет! - хихикнула Беллиана, хитро прищурив глазки.
        - Повар наш изрядный жила - пустим повара в омлет! - поставил я точку в задорной детской кричалке, а Лоран проворно вскочил на стол и с визгом начал колотить по нему миской, мастерски изображая оголодавшего едока.
        Теперь развесело смеялись уже все, даже Лоран - конечно, по-своему, по обезьяньему. А потом мы ели румяные, пышущие жаром блины, пили обжигающий густой отвар из шиповника и непринужденно болтали, радуясь этому счастливому моменту жизни, - когда в камине пылает огонь, когда тебя окружают добрые друзья, когда весело и легко на душе, когда все невзгоды остаются снаружи и любые проблемы кажутся легко решаемыми.
        Слово за слово, - разговор зашел о Святыне и о Серебристой Луне, а Беллиана вспомнила, что не закончила свой рассказ о том, как клинок Вознесения появился на свет.
        Немало лет минуло с той поры, когда врата Святыни впервые отворились человеку. За это время отгремело множество битв, Империя и Данидан успели помириться, повоевать и вновь помириться. И все это время имперский Храм и данийская Академия операторов магии, а затем и ее правопреемница - Тайная Седмица, никогда не расставались с мыслью заполучить вожделенное сокровище. Но, поскольку друг без друга в этом деле они обойтись не могли, - обе стороны постепенно пришли к соглашению действовать сообща.
        И вот, спустя тридцать лет после битвы на Багряной, в горный поход выступила объединенная экспедиция храмовников и небесных магов. Руководство последними по чьему-то явному попустительству было доверено Эргроту Стальному, который совершенно не горел желанием делиться лаврами победителя с Беллианой, являвшейся тогда его основным конкурентом в беспрерывной подковерной борьбе за лидерство в магическом союзе.
        Но проблема заключалась в том, что дорога к Святыне проходила через земли огненной волшебницы, и явное исключение Беллианы из списка участников экспедиции влекло за собой ее неизбежный срыв. И тогда коварный даниец устроил маленькую и подлую хитрость, - он попросил Беллиану прибыть к нему в резиденцию вместе со всеми ее учениками и соратниками, которые должны были бы и составить ядро судьбоносного похода.
        Что огненные маги, ничтоже сумняшеся, и исполнили. А, прибыв в Данидан, они обнаружили, что экспедиция уже давно собрана и ушла в горы. Ярости чессинской архимагессы не было предела (здесь Беллиана не упомянула, во что вылилась эта ярость, но я заподозрил, что ее команда дотла спалила дворец гнусного обманщика). Бросаться в погоню было поздно, и магесса осталась в Данидане - ждать возвращения экспедиции.
        Но экспедиция не вернулась, - ни через несколько дней, ни через месяц, ни позже. На поиски исчезнувших так никто и не отправился, - как раз в это время Империя и Коалиция вновь развязали войну, и все небесные маги принимали в ней непосредственное участие.
        А Эргрот? Он появился на общем собрании Тайной Седмицы лишь спустя год после того, как его решили считать погибшим, а на освободившуюся должность назначили молодого преемника. Выглядел пропавший так, будто сбежал из сумасшедшего дома, не долечившись. Когда же Эргрота спрашивали, - что, собственно, с ним случилось, - он начинал нервно трястись и хвататься за ледоруб, который с того времени постоянно таскал с собой. Впрочем, постепенно Эргрот вернулся к своему былому состоянию, а после того, как его преемник скончался при невыясненных обстоятельствах, - опять заделался архимагом и с новыми силами начал плести тайные интриги в стремлении стать главным среди Небесных.
        А про неудачную экспедицию к голубой Святыне вскоре забыли, - мало ли их было в истории? К тому же у магов возникла новая горячка: все мало-мальски способные операторы устремились на поиски Серебристой Луны - легендарного артефакта древности, спустя многие тысячелетия вновь появившегося в этом мире. Единственным из Тайной Седмицы, кто не гонялся за небесным даром, была архимагесса Беллиана, воочию видевшая это чудо и знавшая, в чьих руках оно находится...
        Прервав свой рассказ, Беллиана резко встрепенулась и уставилась в кухонную стену.
        - К нам приближается человек. Нет, не человек - призрак. Или все-таки человек? Ты чувствуешь его? Он... он уже у дома. Я плохо вижу - стены мешают.
        Я и в самом деле чувствовал нарастающее враждебное присутствие, отчего и сам постепенно начал озлобляться. Все было так хорошо, и вот какая-то злобная тварь удумала испортить нам вечеринку. Но на каждого врага у нас найдется добрый клинок, и не только клинок.
        Если к нам на огонек пожаловал призрак, то мне его лучше увидеть... Я сосредоточился, "включая" внутреннее восприятие. Получалось не очень, - неотработанный механизм запуска явно барахлил. Но когда я, вспомнив былые подвиги, треснулся лбом о столешницу, - система сразу заработала.
        Потирая ушибленный лоб, я обнажил клинок и вышел из кухни в затемненную анфиладу, с запозданием сообразив, что даже со сверхзрением я впотьмах не вижу и собственного носа и надо бы прихватить факел.
        Но в нашем арсенале имелось кое-что и получше, - над моей головой зажглась все та же "лампочка" подсветки, и ее хватило, чтобы осветить всю комнату. Здесь не было ни души - ни живой, ни призрачной. Никого не обнаружилось и во второй, и в третьей комнатах. Мы обошли все кругом - решетки оставались на месте, и дверь была закрыта.
        - И где же наш незваный гость? - с раздражением спросил я волшебницу, когда мы пошли уже на второй круг. - Если он караулит снаружи, дожидаясь, пока кому-нибудь из нас не приспичит выйти по нужде, - так и пусть отсиживается в сугробах хоть до утра, а я лучше пойду спать.
        - Он на крыше, - уставившись в потолок, сообщила Беллиана. - Он очень быстрый - теперь он уже... в подвале.
        - Но как он мог туда попасть? - недоуменно воскликнул я, немедленно устремляясь к лестнице. Ведь вся крыша... Дымоход! Мы заложили его стенку, но заклятия-то на ней уже нет. Призраки могут проходить сквозь камень?
        - Нет, но им достаточно малейшей щелочки, - сухо ответила магесса, доставая из воздуха свой жезл.
        - Судя по той дымаре в котельной, щелочка-то была... Ай! Не делай так больше!
        Волшебница, до того ведшая себе вполне прилично, ни с того ни с сего жахнула из своего посоха прямо в пол, проплавив в нем здоровущую дыру.
        - Не попала... - пожала она плечами и тут же продырявила пол еще раз, - с тем же результатом. - Он сейчас прямо под нами! Сейчас я еще попробую...
        - Хватит уже! Прежде чем ты так его подстрелишь, этот домик превратится в решето. Лучше мы спустимся в подвал и подберемся к нему поближе-е-е... У-у, ёкс...
        Немногие люди умеют делать два дела одновременно. Среди магов такие уникумы встречаются еще реже, и наша архимагесса к ним, к сожалению, также не относилась. Пока она на ходу заряжала свою огненную двустволку, - мое надголовное освещение устроило короткое затмение. Оно было действительно коротким, но этого мгновения мне хватило, чтобы оступиться и пересчитать все оставшиеся ступеньки своей тыловой частью, по ходу дела снеся лунным клинком каменные перила и часть лестницы. Предупреждать же надо! - чувствую, теперь мне синяк на заднице обеспечен.
        От крепкого удара о гранитный пол "лампочка" вновь вспыхнула, и я явственно увидел нечто полупрозрачное, метнувшееся в соседнюю комнату. Все-таки призрак. Интересно, как он сюда просочился? - дверь в котельную была наглухо закрыта, а охранное заклятие, как я уже знал, было здесь повсюду.
        Ну, так или иначе, - здесь ты от нас никуда не денешься. Я пойду прямо за тобой, а Беллиана в другую сторону - мне навстречу, закрывая за собой все те двери, которые мы при осмотре дома имели ошибку оставить открытыми.
        Держа в уме такой расклад, я вошел в комнату, захлопнув за собой створки. Внутри никого не было. Однако, когда я подошел к следующей двери, - из-за косяка на меня метнулась тускло-серебристая тень. Метнулась, но, разочарованно зашипев, отпрянула, едва не нанизавшись на острие Серебристой Луны, и выхватила собственное оружие.
        Только теперь я разглядел непрошенного гостя. Как я и догадывался, это был опять же Удавка, но уже не тот, какого я видел несколько дней назад в Призрачном Ущелье. Несмотря на черную одежду, особый агент выглядел бесцветным, полупрозрачным и еще неуловимо смахивал на большую ящерицу. Короче говоря, - почти призрак. Однако его призрачный кинжал оказался более реальным, чем что-либо в этом мире, - скрестившись с Серебристой Луной, он выдержал удар, а я почувствовал отдачу.
        - Моя все-таки добраться до твоя! - прошипел сквозь зубы призрачный коротышка и набросился на меня с холодной яростью.
        Конечно, выходить с кинжалом против двуручного меча - практически безнадежная затея, если оба единоборца одинаково умело обращаются со своим оружием. Но я-то никогда не владел навыками сражения двуручником, а этот агрессивный шибздик, похоже, был мастером по кинжальному бою. Во всяком случае, я лишь успевал отбиваться от неуловимых и опасных выпадов, попутно круша окружающую обстановку (даром, что каменная), а в мозгу сидела одна лишь мысль - долго ли я так продержусь.
        Долго держаться мне не пришлось, поскольку подмога, на мое счастье, успела вовремя. К сожалению, Удавка почувствовал Беллиану раньше меня и успел юркнуть в камин за секунду до того, как его разнес сокрушительный ракетный залп.
        - Еще пара таких ударов, - и эта хибарка обрушится на наши головы, став нашей гробницей, - сдавленно выдавил я, рассматривая котельную через то место, где пару секунд назад еще была стена. - Где он сейчас?
        - Наверху. Наверное, ждет, пока мы снова разделимся. Ведь ему нужен только ты.
        - Похоже, что так. И Удавку в его новом состоянии внутри дома мы переиграть не сумеем, - если, конечно, по трубам не научимся ползать. Следовательно, его необходимо выманить наружу. А на холодок призрачного контрразведчика можно выманить единственным способом - мне придется сыграть роль жертвенного козленка. Ну а для того, чтобы козленок этой студеной горной ночью и в самом деле не стал жертвой - нужны две вещи.
        - Шапка и полушубок?
        - А, ну да... Тогда - четыре.
        ***
        Спустя четверть часа я одиноко стоял посредине поля ледяных торосов, опираясь на рукоять Серебристой Луны и надсадно орал, понося призрачного агента на чем свет стоит и вызывая окочурившегося ублюдка на честный бой. Так скажем, - почти честный, потому что мой засадный отряд оставался в доме, время от времени запуская осветительные ракеты через окна, и в случае неудачи был готов оказать боевую поддержку. Но все же Беллиана была слишком далеко для того, чтобы успеть вовремя.
        Это понял и Удавка. Призрак появился неожиданно, сзади меня, но я к таким уловкам контрразведчиков уже привык, поэтому мгновенно развернулся и приготовился отражать атаку. Агент настороженно замер. Определенно, он искал подвох в моих действиях, но видел одни лишь слабые места - именно это его и настораживало.
        - В чем есть твой тайный оружие? - наконец, сдавленно прошипел Удавка, кружа вокруг меня.
        Ага, так я ему и сказал! Нет, какие же они все-таки наивные, эти особые агенты...
        - А это что, по-твоему? - помахал я Серебристой Луной. - Один удар - и тебя нет.
        - Твоя нет - раньше. Моя мочь убивать твоя голыми руками. Вот так, - веско возразил ящерообразный контрразведчик, запуская себе руку в живот и выдирая кусок бесплотных внутренностей.
        - Оу... Сделай так еще раз! Да-а, я бы так не смог... А зачем тогда тебе этот тесачок, - не иначе, ты ломтиками меня хочешь порезать? Ну ты и мясни-и-ик... Брось перышко - не позорься. Недостойно агенту убивать противника, как барашка на заклании.
        - Моя достоинство в том, чтобы достойно выполнять задание, - заученно прошелестел Удавка, и вдруг его призрачная чешуйчатая морда искривилась в некоем подобии улыбки. - Да! Моя понимать теперь - твоя хотеть моя заболтать, обмануть и убить моя, как дурак! Это - типичный колдовской прием, но ведь твоя не колдун! Тогда это есть твоя последний ошибка!
        Неуловимым движением призрачный агент скользнул в мою сторону, ловя кинжалом мой меч, а другой рукой пытаясь схватить меня, за что придется. Первое ему успешно удалось, но вот вторая его рука с размаху напоролась на маленький, длиной в полторы ладони, огненный нож "от госпожи Беллианы", который доселе успешно скрывался в пустой рукояти лунного клинка и в ослепительном энергетическом сиянии оного был незаметен даже для призрака.
        Как оказывается, призраки тоже способны чувствовать боль. Истошно взвыв, Удавка отдернул дымящуюся распоротую руку, но сам отскочить уже не успел, и я на том же размахе ударил его по кисти другой, рассекая одним ударом и призрачный кинжал, и сжимавшие его пальцы.
        А освобожденное лезвие Серебристой Луны уже стремилось к бесплотному телу. Казалось бы, все, - абзац ящеренку. Но искалеченный агент как-то совсем не по-человечески изловчился вывернуться и, лихо перекатившись, на четвереньках заскочил под ближайший торос.
        Ку-уда?! От нас не уйдешь! В черном небе надо мной одна за другой рвались осветительные ракеты, превращая непроглядную ночь в ясный день, а я с хриплым ревом опьяневшего от битвы штурмовика обрушивался на заросли льда, сметая их подчистую размашистыми ударами. Призрачная тень металась, спотыкалась, падала, ползла, и все-таки, благодаря своему невероятному проворству, вновь и вновь ускользала от сверкающей серебряной полосы.
        Но если в тактике отступления мой противник оказался ловчее, то в стратегии явно проиграл, - кружным маневром я вывел его прямо на заклинание Беллианы, ранее приготовленное на случай моего провала и отступления. Вокруг нас вспыхнуло широкое огненное кольцо, из которого не было выхода.
        Пометавшись, Удавка понял, что попал в ловушку, но, как оказалось, - это только придало ему безумной храбрости. Исходя из принципа победы любой ценой, ящеропризрак набросился на меня, действуя своими покоцанными руками, как мечами, и успешно увертываясь от моих размашистых ударов.
        Поначалу я был несколько ошарашен такой дерзкой выходкой и поначалу даже начал отступать. Но согласитесь, внаглую наскакивать с голыми руками на человека, вооруженного двуручным мечом, - крайне чревато для здоровья. И я бы, в конце концов, самостоятельно успокоил неугомонного агента, если бы некая не по возрасту умная особа по имени Беллиана Огненная, подбежав поближе, не вздумала решить все мои проблемы, так сказать, одним взмахом своей волшебной двухзарядки. Конечно же, она целилась в Удавку, только увертливый агент все это прекрасно видел и успел вовремя отскочить, прикрывшись мною, посему ближайшим на линии обстрела оказался именно я.
        О небеса, ну кто же так стреляет?! Никогда не давайте в женские руки орудие опаснее кухонного ножа! Огненный заряд, срикошетив ото льда, смачно влепил мне по самому мягкому месту, отчего я птицей взмыл над ледяным полем, при этом кувыркаясь не хуже циркового акробата, и с нешуточной высоты шмякнулся об затрещавший лед, после чего не сразу обрел сознание, а потом еще долго чувствовал себя натуральной отбивной. Хорошо, что на мне огнеупорное колечко, а иначе быть бы мне все той же отбивной, но еще и качественно прожаренной. Ну, Беллиана, ты... Нет, даже слов приличных не могу подобрать, - сквернословие с языка так и рвется. Ох, Беллиана, мозги твои недалекие, рука твоя нелегкая, - как же задница-то болит! Поди, синяк сплошной, неделю сидеть не смогу.
        А вот Удавке досталось гораздо сильнее, - взлетая к небесам, я мельком успел увидеть, как вторая ракета разорвалась у него прямо под ногами. Когда я малость оклемался и приковылял к призрачному агенту, тот скрючился, исподлобья угрюмо смотря на меня, неестественно вывернув одну ногу и сжимая искалеченными руками оторванную ступню другой.
        - Твоя победить моя, - угрюмо пробормотал он. - Твоя мочь моя убивать. Но Сеть велика и могуча, - она все равно добраться до твоя.
        - Он странный, - уже не человек, но еще и не призрак, - произнесла подошедшая Беллиана. - Вероятно, он надышался тумана, но поглотить туман его не успел. Или не сумел.
        - Твоя моя - убивать, - раскачиваясь, монотонно бубнил искалеченный агент. - Твоя моя жалеть и убивать.
        - Ты прав, я - человек жалостливый и долго мучаться тебе не дам. Но сперва ты расскажешь мне все о Контрразведке, особый ты наш. И в чем же твоя особенность?
        - Ха. Ха-ха. Моя твоя ничего не сказать - моя уже готов умереть.
        - Умереть или сгинуть? Если я милосердно снесу тебе голову клинком Вознесения, - твоя душа будет спасена и вознесется на Небеса. Но если ты будешь упрямствовать, - за дело примется моя огненная ассистентка. И тогда, поверь мне, - от тебя уже нич-чегошеньки не останется.
        - Моя не верить в Небеса, моя не верить в душа, моя верить только в боги и судьба. Если моя следовать предназначение и выполнять свой долг в этот мир, - боги возрождать меня в другой.
        - Вот так, значится... В таком случае... я не буду тебя убивать. Я попросту отрежу тебе руки и ноги, и ты будешь тут валяться до скончания веков.
        - Ха. Ха-ха. Моя умереть, когда захотеть, - моя иметь смертельный код.
        - Так закодируйся, - чего ждешь? К твоему сведению, призраки не могут себя убить, - они и так уже в списках живых не числятся.
        Удавка поначалу ухмылялся, потом улыбка вмиг покинула его лицо, и он, вытащив из воротника иголку, ткнул ею себя за ухо, а потом в отчаянии попытался нанизать свою голову на ближайшую сосульку. Бесполезно, - неудачливый самоубийца пронзительно взвыл и забился головой об лед, а потом вдруг бросился ко мне, пытаясь дотянуться до лезвия Серебристой Луны. Увы, на сломанных ногах далеко не убежишь...
        Я благоразумно отступил за Беллиану, в руках которой появился яркий пламенный клинок. Итак, освещение в норме, пациент на месте, главный хирург наточил скальпель, - сейчас начнется операция без наркоза в полевых условиях. Интересно, призраку очень больно, когда его режут на части? Очевидно, Удавка подумал о том же, - особый агент совершенно перекосился в лице и умоляющим голосом заорал:
        - Моя все сказать! Если твоя обещать, что убить моя сразу - моя сказать все, что знать! Ппо-жа-луй-ста...
        Непривычное слово для злодея, согласитесь. Ну, уж коли он дошел до такой степени унижения, - расскажет все, как на духу.
        И Удавка рассказал все что знал. При этом насколько я мог судить, - он ни разу не покривил душой. Да и зачем врать тому, кто давно уже не жилец на этом свете.
        Начнем с самого главного вопроса: кто создал Контрразведку и кто ее возглавляет? Ответ: один и тот же... субъект (Удавка, видимо, хотел сказать - "человек", но усомнился в том, что это слово в должной степени подходит к тому, о ком идет речь). Как Верховного зовут на самом деле, - не знает никто, а агенты промеж себя и втихомолку называют его Бледной Поганкой и Внутренним Смотрителем. Каждый агент встречается с ним хотя бы раз в жизни. Одна мимолетная встреча взглядов, - и в твоем сознании уже засела чужая смертоносная мысль, сторожащая тебя вернее любого цепного пса. Некоторые думают - с ней проще жить: наверняка знаешь, что тебе предписано, что - дозволено, а что - запрещено под страхом смерти. Конечно, ты всегда можешь прочитать код смерти и умереть, так сказать, по своему желанию, но эта же мысль внушает презрение к жизни и превозносит службу Контрразведке, делая ее единственно важной жизненной целью. А в основе Контрразведки - Сеть, связывающая воедино всех агентов и не только агентов. Слушай Сеть, чувствуй Сеть, делай так, как просит Сеть, и ты будешь счастлив. И, как ни странно, агенты
действительно счастливы служить Сети верой и правдой, телом и душой, и они готовы умереть с чувством выполненного долга, - когда Сеть их об этом попросит. Потому что каждый из них - неотъемлемая часть Сети, а Сеть - это они, все вместе взятые.
        А в центре Сети - он, всевидящий и всезнающий. Верховный. Его приказы передаются непосредственно по Сети. Как? В мозгу вышестоящих агентов сами собой возникают посторонние, четко сформулированные мысли. Правда, на каждом последующем уровне иерархии эти мысли улавливаются все труднее, а рядовые тайные агенты уже не могут ее понять, - до них приказ доносится в устной форме.
        Но не каждый приказ предназначен всем сразу, и далеко не каждый можно изложить мысленно, не исказив содержание, поэтому подробные планы доверяются бумаге, которая, в отличие от мыслей, примет и стерпит все. А, поскольку письменные распоряжения летать по воздуху пока не научились, - нужен кто-то, чтобы их доносить. Для этого у Верховного паука есть еще три маленьких проворных паучка - его особые агенты, доносящие письма-пакеты до отделений. Каждый из них имеет такую же сторожевую мысль, что и любой агент, но в отличие от прочих, "особисты" не имеют ни начальников, ни подчиненных. Они даже не являются постоянной частью Сети, поскольку связаны с нею через какое-то удаленное соединение, которое включается по мере надобности. Особые агенты даже с Верховным лично не встречаются, все документы и донесения проходят через шесть урн во дворе его ставки.
        Где находится эта ставка? На северном отроге Багряной Долины стоит мрачный черный замок с режущим слух названием "Черный Отрог". Считается, что там обитает злобный данийский архимаг по имени Эргрот Стальной, ставящий изуверские опыты на живых людях, - оттого у замка дурная слава, и местные жители стараются обходить его стороной. На самом же деле в Черном Отроге угнездилась Контрразведка, а что касается колдуна... Может, он и впрямь там живет, но никто из особых агентов его и в глаза не видел. Их, собственно, и не впускали дальше второго двора, - все входы внутрь надежно охраняются Бледными Тенями.
        Кто такие Бледные Тени и откуда они берутся? Достоверно никто не знает, но это - все же люди. Или, по крайней мере, они раньше были людьми, - неизвестно, что с ними сотворили в ставке Верховного, откуда они и появляются время от времени.
        Возможно, особый агент знал еще что-то важное, возможно, у меня и не будет второго такого случая допросить контрразведчика живым (точнее - условно живым), но все, что мне было нужно, - я уже услышал. В конце концов, я же не палач и вижу, как страдает этот призрачный калека.
        Остался невыясненным лишь один вопрос: что же случилось с самим особым агентом, - как он дожил до такого эфемерного состояния и где его чудесное противопризрачное оружие? (ну, посудите сами, к чему оно покойнику?) На этот вопрос я не получил внятного ответа, - Удавка утверждал, что преследовал нас вплоть до Железной Дороги и даже успел протиснуться в щель под опускающимися воротами, когда мы уже ушли достаточно далеко. Но на Призрачных Равнинах он потерял нас, а ночью заплутал в тумане, где и выронил свой зачарованный кинжал прямо сквозь ножны, а поднять его уже не смог. Потом он потерял сознание и видел странный затяжной сон, в котором маленькая ящерка, в панике убегая от какой-то хищной птицы, срывалась со скалы, падала в пропасть и разбивалась насмерть, и этот смертельный забег продолжался бесконечное число раз.
        Только на следующий день Удавка пришел в себя в каком-то глухом ущелье и с ужасом осознал, во что превратился, - он сам и вся его одежда сделались полупрозрачными, а чувство ощущения исчезло напрочь. Зато теперь он мог видеть наши незримые следы, а также преследовать нас днем и ночью, невзирая на погоду, - это и позволило особому агенту догнать нас. И все это время продолжалось его неуклонное превращение в чудовище: призрачное тело начало покрываться крупной чешуей, ногти выпали, а на их месте проросли саблевидные когти, зубы понемногу превращались в клыки, а вчера он с ужасом обнаружил, что у него прорастает хвост.
        - Твоя убить моя! - вновь заплакал коротышка. - Моя не хотеть быть бестелесный ящер! Твоя жалеть моя и убить сейчас! Ппо-жа-луй-ста...
        Во имя милосердия. Так надо. Забудь про ненависть и помоги ему.
        - Огонь или меч? - задал я последний вопрос. - Что ты выберешь?
        - Меч, - грустно, но облегченно вздохнул особый агент. - Моя не верить в душа, но... вдруг моя все же ее иметь?
        Удавка взглянул мне в глаза и неожиданно расплылся широкой наивной улыбкой. Да, даже самые законченные негодяи надеются на лучшую долю и на кусочек счастья, пусть даже не в этой жизни. Он протянул мне руку, а я протянул ему благословенное серебристое сияние. Короткая вспышка, и два тончайших луча устремились в разные стороны: один, серый и тусклый - извиваясь, торопливо скользнул в землю, а другой белый, светящийся, - неудержимо устремился ввысь, и в черном бархате ночного небосклона зажглась еще одна звезда...
        В звенящей горной тишине, шипя, догорали последние осветительные ракеты. Мы неспешно направились к дому, огибая разбитые мною торосы. Беллиана сокрушенно качала головой, осмысливая вслух только что услышанное:
        - Я всегда считала, что Контрразведка - детище Эргрота, что он создал эту страшную организацию для того, чтобы подчинить себе всю Южную Землю, что именно он стоит за всеми узаконено-преступными акциями людей в черном. Как же я была слепа, как могла не видеть очевидного? Ведь Эргрот, несмотря на свой очевидный операторский талант, всегда был трусливым, развращенным и эгоистичным интриганом. Сам он никогда не делал чего-либо значительного, взваливая ответственную и тяжелую работу на других и потом присваивая лавры победителя. Как же я его переоценила!
        Зайдя в дом, мы сразу проследовали в кухню, - отогреваться. Но, едва войдя внутрь, я почувствовал - здесь есть кто-то лишний. Фиско, бессовестно пропустивший наше сражение за правое дело, на пару с обезьянкой тихо посапывал в одном из каменных кресел, стоявших у камина. В том, которое было обращено ко мне. А в другом...
        А в другом сидел Он. Я сразу узнал эти тонкие холеные руки с несоразмерно длинными пальцами, этот серый шипастый перстень, похожий на злокачественную бородавку, эту легированную тогу, богато украшенную серебряным шитьем. Это был он - Эргрот Стальной, данийский архимаг, мнящий себя главой Тайной Седмицы и всех колдунов Южной Земли. А с недавних пор - еще и Игроком заблудших душ. Но если при первой нашей встрече в таверне Турфиса я еще сомневался, - не пригрезился ли он мне, то сейчас я уж точно не сплю.
        - Мое приветствие, господин Райен, - раздался мелодичный чарующий голос. - Приятно вновь с тобой пообщаться.
        Следом за мной в дом вошла Беллиана и, не задержавшись ни на мгновение, проследовала прямиком к жерлу печи. Учитывая крайне напряженные отношения между двумя последними Небесными магами, по меньшей мере, я ожидал от нее реакции дикой кошки, нос к носу столкнувшейся с охотничьим псом. Но волшебница спокойно подошла к огню и встала спиной к креслу Эргрота. Похоже, что она не ощущает его присутствие, а значит - это даже не иллюзия. Фиско дрыхнет, как убитый, вижу и слышу Эргрота только я. Но ведь я не сплю. Как же так?
        - Я существую только в твоем воображении, - рассеял мои сомнения Эргрот, поднявшись из кресла, - на освобожденное место тут же села Беллиана. - Поэтому ты в любой момент можешь меня прогнать. Но нужно ли тебе это? - вот в чем вопрос.
        - А что нужно тебе?
        - Это был первый вопрос. А ответ таков: ты, целиком и полностью, - так сказать, со всеми мозговыми потрохами и прочими серебристыми приложениями. Собственно, час нашей встречи уже назначен судьбой. То же место, то же время, то же событие. Ты понимаешь, что я имею в виду?
        - Э-э, не совсем.
        - Я поражаюсь, как от такого непроходимого тупицы может зависеть существование человечества. Долина Багряная, ночь с двадцать восьмого июня на первое августа сего года. Понял теперь?
        - Столетие битвы на Багряной? (вот он где скрывался, любитель круглых дат!)
        - Именно в ту ночь сто лет назад на Багряной решалась судьба мира. Именно в эту ночь она решится вновь, причем тем же способом - в битве справедливости и произвола, добра и зла, Света и Тьмы.
        - Ты имеешь в виду - Аверкорд?
        - Что? Ах да, ведь некто Мельвалиен Райен возомнил себя Аверграндом, спасителем мира. Хорошо, будем считать это вторым вопросом. Что ж, не буду разубеждать. Если ты проиграешь, - Тьма действительно заполонит этот мир. Помнишь Эштру?
        - Врата Бездны, открывшиеся над колокольней?
        - Это была лишь проба сил, жалкое подобие того, что произойдет первого августа.
        - Постой, ведь сегодня - двадцать пятое июня! Мы в самом сердце Мрстра, - я же не успею за четыре дня добраться отсюда до Багряной!
        - Сегодня - уже час, как двадцать шестое июня, и в твоем распоряжении - три дня. Как ты доберешься до места, мне неинтересно. Но если ты не прибудешь на место в указанный срок, то за неявку тебе и всей твоей армии будет засчитано поражение со всеми вытекающими последствиями. Надеюсь, ты все понял?
        - Постой, какая армия? У меня нет армии.
        - Мой тебе совет - никогда не пытайся выглядеть глупее, чем ты есть. Ваша армия большей частью уже прибыла к месту предстоящей битвы, и размеры ее впечатляют, - ваш Координатор отлично постарался, - чуть ли не каждому добропорядочному человеку в душу постучался. Впрочем, наш Координатор тоже свое дело знает, а поскольку у него больше и помощников, и возможностей, - наша армия будет больше вашей. Но ведь это нормально, - добро всегда играет в меньшинстве, не так ли?
        - А зачем...
        - Это твой последний вопрос. Хорошенько подумай прежде, чем его задать. Возможно, сегодня наша последняя мирная встреча.
        - Я знаю, какой вопрос задать. Но, будучи наслышан про насквозь бесчестную натуру архимага Эргрота, я совершенно не уверен, будет ли ответ правдивым. Ибо вопрос того стоит.
        - Я понимаю, о чем ты. Прежний Эргрот мог соврать тебе на чистом глазу. Настоящий, слившийся с Игроком заблудших душ, - не приемлет ложь, и ты это знаешь.
        - Возможно. Мой вопрос является сутью моего следствия и будет совершенно конкретным, а ответ на него может быть только "да" или "нет". Итак, я спрашиваю: Светопреставление устроили архимаг Данидана Эргрот и Верховный агент Контрразведки?
        Игрок замялся, - он явно не хотел отвечать на этот вопрос и начал издалека:
        - Видишь ли, здесь все не так просто, как ты думаешь...
        - Да или нет?!
        - Да! Легче тебе стало от того, что твои враги обрели конкретное лицо?
        - Нет, но все стало более-менее понятным.
        - Ничего ты не понял, да и понять не хотел. Впрочем - это твое дело, тебе его и вести. До конца. Прощай.
        Металлизированная фигура исчезла, растворилась в воздухе, оставив меня теряться в раздумьях. Одна из задач моего следствия вроде бы разрешилась - основные зачинщики Конца Света были названы поименно. Другой вопрос, как они это проделали? Кажется, Эргрот намекал еще на что-то, и я догадываюсь - на что. Без поддержки свыше злодейская парочка вряд ли смогла бы провернуть столь ответственное дело. Кто-то стоит за ними, а скорее даже - над ними, и этот загадочный кто-то явно обладает неограниченной силой, но не способен реализовать ее без помощи исполнителей. Кто же это может быть? Один из языческих богов, в существовании которых я имею большие сомнения? Или все-таки - пресловутая Тьма? Может быть. Но источающая ледяное поветрие Бездны темная сущность Игрока и тусклая серость глаз контрразведчиков и облика Бледных Теней, - это, как говорят в Чессинии, две большие разницы. Надо будет разузнать у небесной волшебницы насчет гостей из высших сфер - ей они все-таки и виднее и понятней.
        Что ж, если список непрошенных гостей закрыт, то прием на сегодня окончен, а мы - отправляемся спать. Фиско с мартышкой так и остались дрыхнуть в кресле на кухне, а мы с Беллианой пошли в соседнюю комнатку. Однако, какие тут аскетические кроватки - небольшое удовольствие спать на холодном камне. Я перевертывался с бока на бок, натащил на себя и под себя все, что только было можно, но все равно чувствовал - на таком ложе мне не заснуть.
        - Валиен, иди ко мне, - раздался тихий голос магессы. - Здесь хватит места для двоих.
        Да, с какими дамами мне только не приходилось спать в одной кровати, но с волшебницей... А, собственно, почему бы и нет? Она тоже женщина.
        - Случается - иногда, - усмехнулась Беллиана - ее кровать была теплой, как хорошо протопленная печь, а от самой "топки" исходило знойное веяние. Может быть, она так возбуждается?
        - Кажется, ты о чем-то хотел меня спросить? - мурлыкнула магесса, опустив горячую руку мне на грудь так резко, что я вздрогнул. - Спрашивай, не стесняйся.
        - Каким образом сущности из Бездны могут попасть в наш мир? - неожиданно для себя самого ляпнул я и мысленно прикусил язык. Что ты мелешь, дурачок, у тебя в постели женщина, которая пылает от нетерпения, чуть затронешь - воспламенится.
        - Всему свой черед, - вновь нежно заурчала Беллиана и потянулась совершенно по-кошачьи. Да, такая киска способна пробудить огонь страсти даже в том мелком типе, что сейчас спит на кухне. Я, конечно не Лорана имею в виду, хотя...
        - Да, Райен, - на двусмысленные пошлости ты всегда был горазд, - усмехнулась "кошечка", и как бы случайно выпустила свои коготки. А коготки у нее были хоть и не волшебные, но длинные и остры-е-е...
        - Займемся устранением непрерывного пробела в твоем образовании, - произнесла успокоившаяся Беллиана, моментально превратившись из той кошки, что по весне бегает на свидания с котами в ту, что по осени учит своих несмышленых котят охотничьим повадкам. - Как ты сам себе все это представляешь?
        - Думаю, если для вас, магов, попасть в астральный мир - пару раз поскрипеть мозгами, - следовательно, и на тамошних сущностей действуют те же законы.
        - Не совсем так. Астральные сущности не обладают телами и, по сути дела, являются чистой энергией. Их пространство является одномерным, и воплотиться в нашей трехмерной реальности для них чрезвычайно проблематично, а закрепиться в ней - практически невозможно. К тому же, очень немногие из них пожелают вернуться в "ограниченный" по их мнению, мир. Правда, есть некоторые сущности, которые при поддержке извне и ряде благоприятствующих обстоятельств способны это проделать.
        - И кто же эти шустрые перебежчики?
        - Исключая высших небожителей, для которых нет ничего невозможного, остаются совсем немногие - все они по тем или иным причинам не прижились в астральном мире и имеют желание вернуться назад. Как правило, операция вызова не вызывает большой сложности; много труднее заставить вызванного духа удержаться в непривычной для него среде. Считается, что из духов грубой энергии лучше всех в нашем мире закрепляются баньши. Баньши - это своего рода, изгои астрала, - эти духи образуются из душ тех редкостных негодяев, которые творили свои злодейства настолько бессмысленно, что не просто разрушили свои души, но превратили их в хаос. Хотя мир грубой энергии и принял их после смерти, но там тоже есть своя упорядоченность, поэтому энергопоток не принимает в себя настолько хаотические сущности, стремясь выжать их из себя, словно саднящую занозу из пальца. А куда можно вытолкнуть эту занозу? Правильно, - только обратно в наш реальный мир и только, если кто-то оттуда поможет ее вытащить.
        - Но зачем? Кому нужна эта головная боль?
        - Мало ли... Люди донельзя изобретательны в своей глупости и глупы в своей изобретательности. Главная проблема - найти баньши в астрале. Как я уже упомянула, это довольно-таки редкий вид. Вызвать хаотичный дух для опытного оператора не представляет совсем никакой сложности, - тот с легкостью согласится на любой, даже самый кабальный для него договор, ведь наш мир для баньши - одна большая кормушка. Вытащенный из небытия дух подселяется к тому человеку, что добровольно готов его принять и дает ему свои сверхъестественные способности. Но плата за них жестока, - баньши начинает свою охоту, убивая неугодных хозяину людей и пожирая их энергетические тела.
        - Вот она, потаенная изнанка проклятия Гористоков! Я сразу понял, что истребитель их рода - не совсем обычный человек. Но он, несмотря на удивительную неуловимость, все же не был магом. Сразу возникает вопрос, кто вытащил эту дрянь из Бездны?
        - А сам ты не догадался?
        - Не знаю... У нас в Эйсе настоящих колдунов было днем с огнем не сыскать - архимаг Аргхаш всех выжил. Стало быть, это его рук работа - больше просто некому. Вот, змеюка подколодная, - чтоб он сдох и не проснулся! Впрочем, он и так уже...
        - А ты не подумал, что операторы ничего не делают без должной необходимости?
        - Да уж, все вы такие... Ну кому и зачем понадобилось истребить весь род Гористоков?
        - Не знаю, - смысла в этом действительно нет. Разве что задача заключалась в том, чтобы убить кого-то из Гористоков.
        - Кого-то? Да, нынешней весной Контрразведка внесла Альдана Гористока в Высший Приказ в одну графу со мной. Но прошлой зимой про паучьих агентов в наших краях никто и не слыхивал, а этот свихнувшийся убийца-духоносец охотился на все семейство без разбору. Причем меня он и пальцем не тронул, а ведь был такой момент, когда ему достаточно было лишь продвинуть шпагу на полпальца вперед. Так что одно с другим не сходится, - эти две страницы, конечно, одним пером и на одной бумаге писаны, но только они - из разных книжек. Узнать бы их автора... А что происходит с баньши, когда он насытится?
        - Хаотический дух вечно голоден. В конце концов, он изведет и хозяина, доведя его до самоубийства. А без его энергетического тела баньши не может удержаться в нашем мире.
        - Пожалуй, так оно и было с тем серийным безумцем. Он хотел умереть, - я понял тогда это по его глазам. После его гибели странные убийства прекратились. Но сейчас, когда к хаотичному рецидивисту примазался Игрок заблудших душ, - их слившаяся троица вовсе не желает прощаться с нашим миром, раз от разу находя себе новые тела и убивая все больше и больше людей. Как ты это объяснишь?
        - Обладая достаточным уровнем знаний, объяснить можно все, - не так ли, господин расследователь? Вероятно, твой дух-перебежчик является одним из мэцкаи, - в потустороннем мире они встречаются еще реже, чем баньши. При жизни эти сущности были могущественными колдунами, творившими зло из собственной прихоти. Очутившись после смерти в астральном мире грубой энергии, они, благодаря огромному уровню эгоизма, не слились с единым потоком энергии и остались самодостаточными сущностями, отчего сохранили все свои знания и способности, включая возможность возвращения в реальный мир. Здесь мэцкаи могут удерживаться одной лишь силой разума, но для этого им нужна энергетическая оболочка и, конечно, тот, кто его вызовет в наш мир. Ты уже понял, на кого я намекаю?
        - Наш магический пострел, как всегда, - везде поспел, - съязвил я, не желая пребывать в роли неразумного дитяти, которому все разжуют и в рот положат. - А как поспел, - так его и сорвали.
        - В день, когда появилось Огненное Око, Аракхас говорил со мной и с Эргротом через Сферу и предупредил, чтобы мы не пытались с ним связаться, поскольку он собирается выяснить причину возникновения второго солнца, и при этом через ту же Сферу вызывать на допрос по астральному эфиру всех духов, без разбора. Но что-то у него не получилось, - видимо, произошел какой-то несчастный случай.
        - А Эргрот не мог спровоцировать этот несчастный случай? - предположил я. - Ведь у него и у его подельника Бледной Поганки, как у основных организаторов Конца Света, была прямая заинтересованность в том, чтобы тайна возникновения Огненного Ока так и оставалась тайной.
        - Нет, - Аракхас для полной надежности отключил наши Сферы от своей. Да подобное и невозможно, - для того, чтобы иметь возможность воздействовать через чужую Сферу, нужен код доступа к ней. Естественно, такие коды не рассказывают вероятным конкурентам на магическое первенство. Нет, - причина того, что произошло с Аракхасом, относится к тем сущностям, которые были вызваны им на допрос и которые каким-то образом сумели вырваться на свободу. Вообще-то самовольный побег духов из астрала весьма затруднен хотя бы потому, что этому препятствуют простейшие, отработанные столетиями защитные меры. Так, например, проникновению баньши в реальный мир должны были помешать серебряные цепи, а относительно мэцкаи те же функции осуществляет гексаграмма.
        - Наверное, специалист по допросу духов совсем не ожидал, что две этих чрезвычайно редких и при этом противных друг другу сущности смогут объединиться для осуществления своих преступных намерений и прорвать все его защитные преграды. Как же мне истребить эту спевшуюся духовскую кодлу? Будь они призраками, еще куда бы ни шло, - тех мы уже навострились отправлять по назначению. Но ведь колдовской дух - это, по сути дела, мысль, которая живет сама по себе. Как можно уничтожить чужую мысль, если со своими-то справляешься с трудом? Не ровен час, она к тебе самому в голову забурится.
        - Самый простой способ - ни о чем не думать, - возразила волшебница со знанием дела. - Избавься от пагубных мыслей, и тогда никакая мыслеинфекция к тебе не прилипнет.
        - Легко тебе говорить - не думать. Я вот все время о чем-нибудь да думаю, - хочу того, или нет. Хорошо, - допустим, я смогу так усердно покрутить своими мозгами, что их судорогой сведет. Но как изничтожить залетную мысль в чужом сознании, причем - насовсем?
        - Интересная задача... Никто и никогда еще не пытался убить баньши, как сущность. В этом попросту не было смысла, - лишенный тела дух немедленно возвращался в астрал. Но, судя по тому, что некоторые баньши хранят на себе шрамы энергетических ожогов, - их можно уничтожить обычной магией. А для этого дух нужно задержать, зафиксировать в точке магического удара, чтобы он не улизнул раньше времени. Я думаю, пространственный маячок, приколоченный ко лбу в качестве мишени для пары ракет, выпущенных в упор, решат эту нехитрую задачку. Конечно, "баньшированный" архимаг Эргрот и сам по себе орешек не просто твердый - стальной. А о том, какие новые возможности предоставил ему астральный лазутчик, - я могу только догадываться. Возможно, это аномальная физическая и энергетическая мощь баньши, но никак не новые заклинания. Все, чего достигла современная магия Металла, Эргрот знает и так, а прилепившийся к нему мэцкаи живет воспоминаниями прошлого и не способен к самостоятельному творчеству, - это дано лишь живым. А я знаю, на что способен данийский архимаг, и поэтому я уверена, что вдвоем с тобой мы сумеем
расколоть этот гнилостный орех.
        - Уверена, говоришь? С недавних пор твоя уверенность меня порядком пугает. Ну, допустим, мы и баньши поджарим, и Эргрота тоже завалим, хотя, сдается мне, при этом нам здорово придется попотеть, и хорошо, если не кровавым потом, - задумчиво вздохнул я. - А как же Игрок? Он опять уйдет?
        - Скорее всего, так оно и случится. Но после уничтожения баньши проблема с твоим злым гением отпадет сама собой, - лишившись хаотичного "скакуна", он неизбежно покинет наш мир. Конечно, если тот, на кого он посмотрит в момент перехода, добровольно не согласится принять мэцкаи в свое сознание. Думаю, что ни ты, ни я к таким добровольцам не относимся, а об устранении всех мало-мальски подходящих для нового слияния нужно будет заблаговременно позаботиться. Ты уже понял, на кого я намекаю?
        - Фиско?
        - В первую очередь. Почему, сам понимаешь.
        - Понимаю.... Но, может быть, как-нибудь обойдется. Все-таки мне его жалко.
        - Мне его тоже жалко. Увы, он - несчастная безвольная игрушка в руках своего хозяина. Насчет пересадки сознания Эргрот его даже спрашивать не станет, и совсем необязательно, чтобы карлик при этом был поблизости.
        - Неужели никак нельзя его спасти?
        - Разве что сам Фиско сумеет сломать наложенное заклинание. Но, учитывая его бесхребетный характер, подобный вариант развития событий практически невозможен. Поэтому выход я вижу только один...
        - Нет! Шустрик мне нужен живым, - в его мозгу хранятся очень важные сведения. В любом случае, я... Я не смогу убить его.
        - Если ты не сможешь, - это сделаю я, причем без малейшего колебания. Хотя кое в чем ты прав, - сначала мы должны узнать, какие секреты хранятся в его бронированной головке. Но если этот сейф не будет вскрыт - он будет взорван, причем прежде, чем отправится в иной мир владелец ключа.
        - А ты не задумываешься, ради чего мы готовы убить несчастного человечка, который и без того по жизни судьбой обижен? Лишь потому, что он может, я подчеркиваю - всего лишь может стать вместилищем для злого духа? И кто же мы после этого? "Хорошие парни"? И чем же мы, в таком разе, отличаемся от плохих?
        - Может быть тем, что плохие убеждены в своей правоте и их не мучает совесть за содеянные преступления. Может быть, хорошими следует считать только тех, кто сделает все возможное, чтобы не совершать эти преступления. Я не знаю. Я оператор, но я - отнюдь не философ, как ты ошибочно предполагаешь. Я просто живу и совершаю то, что считаю правильным. А судить, что из содеянного мною есть добро, а что есть зло - это привилегия богов.
        - Я не знаю, какого мнения придерживаются всякие там боги, но я не считаю убийство невиновного человека правильным решением.
        - У тебя нет иного выбора. Есть лишь два варианта: ждать, пока мэцкаи соединится с Фиско и при первом же удобном случае всадит в тебя нож, либо самому убить карлика в качестве превентивной меры. В обоих случаях жертва будет невинна.
        - Может быть, обойдется и вовсе без жертв? В том, что Фиско и Игрок найдут общий язык, я почти уверен, - шустрик не сможет не поддаться искушению колдовского духа. Но при соединении он останется сам собой, поэтому не будет мне врагом. Вдруг я тогда и с Игроком сумею договориться...
        - Ох, Валиен, Валиен... - разочарованно вздохнула Беллиана. - Такие наивные, как ты, долго не живут. Если ты будешь часто поворачиваться спиной таким к никчемным, безвольным личностям, как Фиско - будь готов, что однажды тебя ударят в спину. В целом же поступай, как знаешь, - это твой враг и твоя дуэль. А теперь спи - сегодня нам опять предстоит насыщенный день, поэтому столь желанные тобой маленькие постельные развлечения мы перенесем на другой раз.
        ***
        Разбудил меня крепкий травяной аромат, - услужливому Фиско взбрело в голову подать нам настой в постель. Вот подлиза, уж как старается лизнуть поприятнее... Настой, правда, отменный. И почему это я к мальцу отношусь пренебрежительно? Ведь если хорошенько подумать, - мне за всю жизнь никто и никогда так не угождал, в хорошем смысле этого слова. Честное слово, сегодня шустрик заслужил благодарность. Выспавшийся и довольный, он был в своем репертуаре - улыбчиво лебезил, рассыпался любезностями, даже пару раз изысканно шаркнул ножкой. Вот оно, само воплощение преданности, - стоит навытяжку, скалит зубы во весь рот и даже не догадывается, что сегодня ночью решался вопрос его жизни и смерти.
        Посмотрев в подобострастные телячьи глаза карлика, я всей душой возмутился - как же можно убивать такого симпатягу? Мы же не звери, в конце концов... Но все же какое-то чувство сомнения покалывало исподволь. Мельком взглянув на изворотливые пальцы шустрика, ловко сворачивавшие салфетку, я отчего-то представил, как эти же пальцы, сжимающие наточенную бритву, в кромешной темноте медленно подбираются к моему горлу, и ощутимо вздрогнул всем телом.
        А телу надо доверять. За годы общения с воровским миром я хорошо усвоил одну истину: если ты отчего-то сомневаешься в человеке, - значит, для сомнения есть причина, которая может быть и неосознанной. И если я сейчас смог с легкостью представить такое пренеприятное развитие событий, то у меня на это есть какие-то основания. Именно поэтому поставленный ночью вопрос пока оставался открытым - совсем чуть-чуть, на маленькую щелочку.
        Было еще очень рано, но Беллиана вытащила нас на мороз - созерцать явление голубой Святыни. Честно говоря, я ее уже вдоволь насмотрелся вчера и предпочел бы поспать подольше, но магесса иногда умела быть очень убедительной, причем для каждого - по-своему. Поэтому мы битых полчаса стояли в сугробе, ежились на пронизывающем ветру и тупо пялились на одинокий серый пик.
        Горизонт уже осветился зарей, а Святыни все не было и не было. Я не видел, как она появилась, - просто после очередного сладкого зевка я с изумлением обнаружил, что гора раздвоилась, а в седловине между двумя совершенно похожими пиками стоит Она.
        Очевидно, людям не дано было увидеть само появление небесного храма, - позже оказалось, что Фиско именно в этот миг нагнулся почесать ногу, а Беллиана почувствовала внезапное головокружение, отчего на пару секунд потеряла зрение.
        И только бессловесный Лоран видел все. Можете мне не верить, но мартышка сделала круглые глаза, почесала в затылке и отчетливо произнесла: "Офигеть, не встать". После сего невероятного и необъяснимого случая я еще долго косился на обезьянку, смутно подозревая, что блохастый сквернослов просто раздумывает, что бы ему еще эдакое завернуть, а потом еще дольше пытался заставить строптивую скотину произнести хотя бы слово. Тщетно, - дар речи исчез столь же быстро и неожиданно, как и появился, а от упрямой твари я так ничего и не добился, кроме сполошного визга и нарочито презрительной демонстрации красного седалища. Видимо, чудеса случаются только там и тогда, где им предопределено свыше.
        Например - вблизи Святыни и в момент ее появления. Размеры Святыни не просто подавляли - они уничижали: глядя на это колоссальное творение, обоснованно считавшееся отражением Небес, с легкостью можно было представить, как чувствует себя человек, представший перед самими Небесами. Горы, поджимавшие ледяной храм, и сами по себе были такими огромными, что при взгляде на их вершины приходилось задирать голову. Но Святыня была много выше гор и верх ее, изредка мелькавший сквозь мглистую туманную пелену, терялся в такой невообразимой вышине, что разглядеть было невозможно. А о размерах храма, которые в полной мере имели право именоваться расстояниями, достаточно сказать лишь то, что сквозь исполинскую ледяную колоннаду мы шли, по самым скромным подсчетам, минут десять. За колоннами, в центре сплошной голубой стены чистейшего льда, смыкавшей небо и землю воедино, огромным окном в иной мир открывалась черная арка входа в Святыню.
        - Нам таки взаправду можно туда войти? - плаксиво пропищал Фиско, подавленный огромными размерами храма. - Древние боги таки не разгневаются?
        - С этой точки зрения нам нечего опасаться, - успокоено ответила Беллиана. - Все ограждающие заклятия были связаны с лунным клинком и потеряли силу, как только артефакт был вынесен отсюда. Что касается самой Святыни, то ее необычность лишь в том, что здесь все энергонити астрала статичны - однажды они замерли раз и навсегда. В пределах храма время также теряет ход, отчего становятся невозможными любые энергетические преобразования. Здесь не только нельзя накладывать заклинания, но и вообще каким-либо образом оперировать с энергией.
        - А что будет, когда клинок возвратится обратно? - спросил я. - Вдруг Святыня захочет вернуть свое? - случится какое-нибудь колдовство, и мы оттуда вовсе не выйдем.
        - Не случится. Заклятия не возникают сами по себе, - их кто-то накладывает. Сейчас же здесь нет ничего и никого - только лед и покой. К тому же ты избран лунным клинком, а вся магия этого места держалась только на нем.
        - Хотелось бы верить... - вздохнул я, но на душе немного полегчало. А, собственно, с чего бы это мне волноваться, ведь это дом Серебристой Луны, а, поскольку клинок стал частью меня, - значит, это и мой дом тоже. Эй, духи безмолвия, отворяйте шире двери, - хозяин пришел!
        С такими бодрыми мыслями я и вступил под голубые своды храма, бегло осматривая "свое" хозяйство. Так - здесь трещины в полу, здесь - полколонны отвалилось, здесь... но какой же он все-таки огромный - конца и края не видать. Наверное, здесь днями можно ходить и при этом не то что второй выход не найти, но и первый - потерять.
        - Беллиана, ты знаешь короткую дорогу через этот ледяной лабиринт?
        - Я? Каким же образом? Я никогда не была здесь.
        - Ну, может, какой-нибудь астральный отпечаток и все такое...
        - Какой еще отпечаток!? Здесь очень давно не было ни единой живой души.
        А неживой души? Ясно, сам понимаю, что глупость сморозил. Но, коли магия нам тут не поможет, то придется нашему сыскарю носом землю шерстить. И если бы землю - на ней хоть что-то остается, а вот на льду... Давай-ка, брат-следопыт, работай, приложи все свое умение, иначе мы здесь будем блуждать до зимы.
        Как оказалось, следы остаются и на льду, в особенности, если этот лед никогда не тает: полазив вокруг да около, я обнаружил едва заметные штрихи от шипованных башмаков - это наша, фаценская выделка, у самого такие же. Стало быть, здесь когда-то прошли храмовники, причем ступали осторожно, иначе бы вмятины остались. А вот здесь их следы уже перекрываются широкими соскребами от подкованных сапог - явно данийская работа. Эти уже торопились, - изредка поскальзывались и падали, в нескольких местах я нашел характерные сколы от холодного оружия.
        Потом мой зоркий глаз высмотрел медный амулет, закатившийся в ямку под колонной, - он изображал какого-то многорукого божка с головой слона, причем со змеей вместо хобота. От безделушки просто-таки веяло язычеством, следовательно, амулет был данийский, - никакой храмовник, будучи в здравом уме, себе на шею такое убожество не наденет. Значит, маги Эргрота вошли в Святыню вслед за рыцарями Храма - сразу, как только меч обрел хозяина, и запирающее заклятие исчезло.
        - Валиен, посмотри вверх, - тихо сказала Беллиана. Теплая компания все это время неотступно следовала за мной и благоразумно помалкивала, наблюдая за моими усердными поползновениями.
        Я отвлекся от очередной занимательной трещинки и механически поднял глаза, а когда осознал то, что увидел - поначалу не поверил собственным глазам. Передо мной возвышалась гигантская ледяная статуя, размерами не уступавшая приличному замку, - она изображала человека, восседавшего в медитативной позе. Складки на одежде образовывали лестницу, ведущую от подножия до подноса размером с городскую площадь, - он покоился на руках голубого исполина.
        Облик у статуи, если конечно не учитывать внушительный размер, был самый обыкновенный - таких простодушных, слегка тронутых хитрецой физиономий я за свою жизнь повстречал немало. Вероятно, древние обитатели Мрстра не слишком отличались от нас. Но меня не оставляло странное чувство, что где-то я уже видел эту самодовольную мордашку...
        - Знаете, господин Райен, - он таки на вас похож, - высказался Фиско, переводя взгляд с меня на статую и задумчиво потирая щеку. - Тот же нос, тот же разрез глаз, подбородок опять тот же... Точно, это вы и есть.
        - Глупости, это самый обыкновенный тип лица, у нас в горных деревнях такие синюшные продувные рожи в любом кабаке околачиваются. А эта убогая доисторическая хламида? Да я отродясь ничего подобного не носил! А это что за палка у него из-за спины торчит?..
        - Это - лунный клинок, - с легкой издевкой сообщила Беллиана. - В плетеных ножнах.
        - Да?.. Занятно... Но еще ни о чем не говорит, - клинок хранился здесь тысячи лет, и статуя вполне может изображать одного из его предыдущих владельцев. Между прочим, в наших старинных легендах вскользь упоминается, что прародителями фаценского народа были именно древние обитатели Мрстра. Вот так все и объясняется.
        - А плетеные ножны?
        - А что в этом такого особенного, - может быть, кожу в те времена еще и не умели выделывать. Зато лыко наши предки испокон веков вязали отменно.
        Святые Небеса, кого я убеждаю? Я же не помню, когда в последний раз смотрелся в зеркало (Кленовое Распятие не в счет, поскольку оно отражало меня в совершенно непотребном виде). А со стороны, как известно, всегда виднее... Нет, это совершенно невозможно, - как могли эти древние ледорубы... тьфу, - ледотесы, взглянуть сквозь тысячелетия и изваять мой облик? А если с помощью магии? Маловероятно, - даже если какая-нибудь магия тогда и была, то самая примитивная, вроде наскальных рисунков и зубных наговоров. Но ведь кто-то же построил этот храм и выковал этот меч. А кто сказал, что это сделали люди? Ну, в таком разе и препираться нечего - с Небесами не поспоришь.
        Путаясь в сомнениях, я продолжал искать следы, и вскоре наткнулся на целую тропу. Вот здесь когда-то прошли люди, много людей - большую часть следов составляли выбоины от скалолазных когтей. Они очень торопились, уже хотя бы потому, что не сняли когти, - в них хотя и не поскользнешься, но бегать все же неудобно. А потом...
        Потом нам стали встречаться вмерзшие в лед капельки крови, и чем дальше мы продвигались, тем больше их было. Вскоре мы шли по кровавой тропинке, осматривая следы былого сражения - следы ударов на колоннах, разбитые льдины, заиндевевшие обломки оружия, вмерзшие в лед обрывки одежды. Кровь была размазана и разбрызгана повсюду, но нам не встретилось ни одного трупа.
        Испарились они, что ли? А может, вместе с телами, да прямиком на небо? Впрочем, какое нам дело, - вот он, выход, точно такой же, как и с южной стороны. Наконец-то, - я уже порядком задрыг в этой ледяной синеве, - сейчас Беллиана организует камин из камней и...
        Волшебница остановилась на полушаге и резко щелкнула пальцами, но ничего не произошло.
        - Что? - недоуменно спросил я, и тут же понял - здесь еще кто-то есть, и этот кто-то настроен к нам совсем недружелюбно. - Это люди или призраки?
        - Включай внутреннее зрение и будь готов ко всему, - прошептала волшебница.
        - Ну вот, опять-таки страсти-мордасти... - проворчал Фиско, прячась за моей спиной. - Я, пожалуй, уши заткну и шапку поплотнее на глаза натяну - толкните меня в бок, когда надо будет ноги уносить, или когда все кончится.
        Увы, все еще только начиналось, и начиналось не самым приятным для нас образом. Из арки, из-за ближайших к ней колонн медленно выходили призраки. Именно выходили, а не выплывали, поскольку в них не было ни капли звериного, - обычные люди, только прозрачные насквозь. По этой же причине представлялось затруднительным с первого взгляда определить их народность, но на первый взгляд, носастых, ушастых и узкоглазых промеж них не было, что придавало некоторые надежды в плане переговоров (да, Райен, до чего ж ты додумался, - какие могут быть расовые особенности у человеческой души?).
        Также я определил, что призраки были явно не первой свежести, - их тяжелые и угловатые панцирные доспехи можно было с уверенностью назвать устаревшими, и покрой потрепанных армейских туник, лишенных даже намека на рукава, также был архаичным. И то и другое вышло из моды несколько десятков лет назад и, даже несмотря на прозрачность, выглядело настолько грязным, словно эти призраки нашли свой последний приют в угольной шахте. Судя по всему, нам повстречалась одна из пропавших экспедиций былых времен, - теперь осталось выяснить их прижизненную принадлежность.
        Отделившись от остальных, неторопливым церемониальным шагом к нам направилась четверка призраков. Один из них, довольно внушительный по призрачным меркам тип, определенно, являлся командиром бесплотного войска. Другой призрак, согласно рангу выглядевший чуть подохлее и попрозрачнее - торжественно нес легионный штандарт, а двое знаменных стражей, настолько мелких и худых, что их и видно-то было с трудом, - держали на локтях обнаженные мечи. Остальные призраки держали оружие в ножнах - это говорило о том, что прямо сейчас на нас нападать не станут.
        Вглядевшись в призрачный стяг, видом своим более походивший на оборванный женский пеньюар, нежели на боевое знамя, я судорожно сглотнул - там был изображен священный Лотос в круге. А выступать под этим знаменем имел право исключительно храмовый легион. Как раз их-то мне и не хватало. Храмовники и в прижизненном виде склонны к скоропалительным действиям, а уж в таком виде, когда им терять абсолютно нечего - в бесконечной борьбе за истинную веру недолго и вообще забыть про здравый рассудок. Посему... Я даже боюсь представить, какова будет их реакция, когда до них, наконец, дойдет, что на закорках у какого-то подозрительного проходимца болтается не что иное, как их превозносимый священный храмовый меч? Наверное, от горемыки не останется даже такой вот прозрачной занавесочки.
        Пока призрачная делегация приближалась к нам, остальные воины потихоньку нас окружали, - всего их оказалось несколько десятков. Чего-то они от нас ждут, но чего? Кто знает, что на уме у призрака? Надо бы им что-нибудь сказать, пока вся эта толпа терпение не потеряла и на нас не бросилась. Все же я не зря изучал язык Империи в приходской школе и в военном лагере имперской армии. Понимать-то я хорошо научился, а вот красиво излагать свои мысли темному деревенскому горцу, равно как и рядовому солдату по жизни не требовалось.
        - Привет! Мы - свои! - сказал я, изобразив широкую жизнеутверждающую улыбку, и приветственно помахал рукой, ощущая себя законченным идиотом.
        - Сейчас мы разберемся, для кого вы свои, - бесстрастно и глухо прозвучал голос главного призрака, - на его груди белым золотом матово отливал командорский значок. - Немедленно отвечайте, как к вам попал клинок Вознесения!?
        Тут я замялся. Сказать, что я вытащил упомянутый меч из груди их командора? Так я еще жить хочу. Но не говорить правду тоже нельзя - эти святоши в любом своем виде чуют ложь за версту.
        - Клинок? Ах, вы про этот мечик... - выдавил я, лихорадочно подбирая слова. - Все очень просто. Отправился я, значится, погулять. По пустыне. Гулял, гулял, тут вижу, - меч из камня торчит...
        - Из камня? В пустыне? - недоуменно изрек храмовник, склонив голову и состроив сосредоточенную мину. Примерно с таким выражением лица охотятся на тараканов, только у этого охотника вместо тапочки под рукой была длинная шпага, - тоже почти прозрачная, но оттого не менее смертоносная.
        - Нет, не в пустыне - в горах. Я подошел, потянул, а он взял, да и вытянулся...
        - Из камня? - и без того постная физиономия храмовника стала еще более скептической.
        - Да. То есть нет, - это была могильная плита. Там был некрополь.
        - Вот значит как... - в бесстрастном голосе храмовника уже явственно ощущался звон металла. - И кто же покоится в той могиле?
        - Я не...
        - Что? Я не слышу!? - призрачная рука медленно, нарочито-показно поползла к эфесу шпаги, и я вдруг понял - если следующая моя фраза будет истолкована неверно или даже хотя бы двояко, то... Ну ладно, - если ты так настаиваешь, буду говорить только правду и ничего, кроме правды.
        - Региста, воительница вашего ордена, предотвратившая прорыв Тьмы ценой собственной жизни! - с внезапно нахлынувшей озлобленностью выпалил я и с вызовом уставился в глаза призраку. - Я ее не убивал!
        - Я вам верю, - неожиданно тихо и спокойно произнес храмовник. - В той жизни Региста была командиром нашего отряда. Значит, она все-таки погибла... Что ж, ничто не вечно. Но светлая ей память.
        Все призраки, как по команде, склонили головы и прижали правые руки к сердцу.
        - Стало быть, вы смогли вынуть меч из надгробия ее могилы, - продолжил допрашивать меня командор после короткого молчания.
        - Совершенно верно.
        - Но взять клинок Вознесения способны только трое - святой воин Единого Храма, Мессия Света и Апостол Тьмы. Кто же из них вы?
        Сказать ему, что я - рыцарь Храма, причем - последний по списку? Так ведь не поверит - не похож я на храмовника ни одним боком, а на святого - ни одним чихом. На Мессию - и подавно. Тогда остается последний вариант, при котором этот фанатичный поклонник странного имени Света одним движением руки исключит меня из числа живых. Что же сказать, что же...
        - Склонитесь, мертвые и дайте нам дорогу! - величественно заявила Беллиана, выступив вперед и подняв руку. Перед вами Их Светлость Авергранд, следующий к Аверкорду!
        Как это было произнесено, такие же и имело последствия, - лед заблистал в глазах мертвых воинов, и все их призрачные клинки одновременно вылетели из ножен и беззвучно взметнулись вверх. Ох, глупая курица, ну кто ж тебя за язык-то тянул. Что теперь с нами будет...
        Стремительная серебристая дуга со свистом рассекла воздух и застыла, мелко дрожа, готовая отразить и вернуть любые удары. Но их не последовало, - прозрачные клинки оставались в положении... салюта? Призраки меня приветствуют!? Мертвые отдают честь живому! Невероятно, немыслимо, поразительно...
        - За курицу - ответишь, - тихо прошипела волшебница и с непринужденной улыбкой всадила свои длинные ногти в мой и без того травмированный задик.
        У-а-а-а-а!!! Это я взвыл, не выдержав драматичности момента. Но уже в следующее мгновение десятки призрачных глоток надрывались в ответном приветственном реве:
        "А-вер-гранд! А-вер-гранд! Ра-да сла-вен А-вер-гранд!"
        - Теперь у тебя есть своя личная гвардия! - прокричала мне в ухо волшебница. - И таких воинов не было ни у кого и никогда.
        Вот эти - моя гвардия? Занятно. Мне никогда не доводилось кем-то командовать. Тем более - духами. Хотя, наверное, с ними проще, чем с живыми людьми: есть не просят, спать не хотят, никогда не устают и колотушек не боятся. Просто-таки идеальные солдаты. А вот мне до идеального командира ой как далеко. Впрочем, кой-какие армейские привычки у меня еще остались.
        - Командор, постройте отряд и доложите согласно уставу, - обратился я к офицеру. Приказ был выполнен немедленно, - воины Света всегда славились своей строевой выучкой.
        - Ваша светлость Авергранд, легион Единого Храма в составе пятидесяти трех бойцов построен и ждет ваших распоряжений. Ведущий легиона командор Принципус. - бойко отрапортовал храмовник и вытянулся в струнку, ожидая дальнейших указаний.
        - Маловато вас для легиона, - пробурчал я, прохаживаясь туда-сюда с чувством непонятно откуда просочившейся важности, но все же стараясь не приближаться к призрачным бойцам, - все-таки неизвестно, насколько они остались людьми. - Впрочем, - отряд, вольно. А теперь, командор, объясните мне, кто такая Региста, что произошло с вашим отрядом, и как вы дошли до такого прискорбного состояния.
        Доклад храмовника был по-военному сух и краток, поэтому я возьму на себя смелость немного его оживить. Итак, Региста оказалась урожденной дочерью того самого храмовника, что первым вступил под своды голубой Святыни. (Вот как? Но в таком случае эта Региста, и та вздорная леди командор, что передала Серебристую Луну мне, - две совершенно разные персоны, ведь между ними лежит пропасть длиной в семь десятков лет). На первый взгляд - ничего необычного в этом нет. Но только на первый. Случай рождения ребенка у храмового воина сам по себе был вещью неслыханной, - во избежание возникновения церковных династий и опасности возобладания родственных чувств над духовными, служителям Храма было запрещено иметь детей под угрозой отлучения. Но, поскольку сей вопиющий факт выяснился только спустя несколько месяцев после того, как сам грешник тихо-мирно отбыл в лучший мир и уже был причислен к лику святых, то дело замяли, - не отлучать же, в самом деле, святого?
        Таким причудливым образом Региста оказалась святой от рождения и уже наполовину соответствовала пророчеству - с той стороны, которая была недоступна любому другому человеку. Тут-то ревностные служители церкви и смекнули, какой драгоценный необработанный алмаз попал к ним в руки. А сообразив это, они уже не жалели ни сил, ни средств, ни времени для того, чтобы алмаз превратился в бриллиант и в лучах света засверкал всеми своими гранями. Что, в святом писании сказано, что женщины не могут становиться служителями Храма? Так вы знаете, недавно наши ученые братья наконец-то решили эту мучавшую поколения несправедливость, - какой-то недобросовестный переписчик не там запятую поставил и от испуга за содеянное тут же кляксу посадил. Что, женщина неспособна стать полноценным воином? О-о, вы, наверное, не читали имперские летописи, - в древности женщины были телохранителями всех королевских родов! Что значит, понятие "Последний Рыцарь" - не женского рода? Рыцарем может стать любой, в ком есть хоть капля благородства, а Последним Рыцарем - тот, кто получит благословение священного Конклава. А оно уже
получено! Еще вопросы есть?..
        Вопросов больше не было, и семьдесят лет назад совместная экспедиция Единого Храма и данийских магов вышла из форта в Призрачном Ущелье и устремилась к Голубой Святыне, чтобы еще раз попытаться раскрыть ее тайну. Обе партии совершенно не доверяли друг другу и, резонно предполагая сражение за артефакт, отрядили на это дело самых опытных воинов. Архимаг Эргрот предпочел перестраховаться и взял с собой всех магов школы Металла и всю регулаторскую гвардию - пять сотен лучших бойцов Севера, способных драться вслепую, полагаясь исключительно на слух. Региста же взяла только свой небольшой отряд, но каждый из ее бойцов стоил сотни иных.
        Во время пути через кишевшие призраками горы обе стороны еще как-то сдерживали свою взаимную неприязнь, - общий враг сплачивал отряд. Но, когда экспедиция прибыла к подножию Святыни, храмовников немедленно заперли в подвальных комнатах привратного дома и ясно дали понять, что внутрь пойдет только один из них. Если он не вернется - судьба остальных будет горше того горчичного газа, который маги накачают в подвал. В случае отказа подручные Эргрота были готовы обрушить на непокорных весь свой магический арсенал, и все же коварные данийцы совершенно не ожидали, что храмовники смиренно согласятся с предложенными условиями.
        Но, как данийцы не готовились, как не перестраховывались, - все произошло согласно плану Единого Храма. Рано утром, когда их конкуренты видели десятый сон, храмовники разобрали стенку у трубы дымохода (так вот из-за кого мы так набегались за призрачным агентом!), вылезли наружу сами и вытащили доспехи, обернув их своими белыми одеждами (крепко же они тогда извозились - даже после смерти чумазыми остались), а потом в ожидании явления Святыни они до рассвета отсиживались в сугробах (!!!).
        С первым солнечным лучом черная колонна белых воинов вступила под своды небесного храма. Они предполагали сделать все тихо и незаметно, но когда Региста вынула Серебристую Луну из ледяной глыбы, по голубому безмолвию прокатился оглушительный колокольный звон, - это сломались защитные печати на входах. Теперь быстро скрыться не представлялось возможным, - кровопролитное выяснение отношений с разъяренными данийцами было неизбежно, и на этих "стальных переговорах" решающим словом мог стать каждый клинок. Несокрушимым живым щитом храмовники перекрыли северные врата Святыни. "От вас зависит судьба мира. Никто из врагов не должен пройти", - сказала Региста, благословляя тех, кому предстояло стать неизвестными героями. Прощаясь, леди командор обронила странную фразу: "Я вернусь за вами, обязательно вернусь".
        Она ушла, а храмовники остались и приняли свой смертный бой. Странная это была битва, - павшие, отдохнув полчасика, вновь вставали в строй и сражались с такой яростью, что живые падали рядами, а от призраков только клочья летели. Поскольку магия в Святыне не действовала, а сами призраки друг друга насовсем убить не могли, то бесплотных бойцов становилось все больше и больше. В конце концов, призраками стали все участники сражения, а когда слабым духом данийцам надоело убивать одного и того же противника в сотый раз, - они утеряли всяческий интерес к дальнейшему противостоянию и разбрелись, кто куда. В живых остался только Эргрот, которого защищала горстка телохранителей, оставшихся преданными ему даже после смерти. Но и сбежать архимаг уже не мог, - храмовники окружили его кольцом и намеревались сражаться до победного конца.
        Спустя два дня беспрерывной схватки окоченевший и оголодавший Эргрот был вынужден сдаться на милость победителя. Как известно, военнопленных служители Храма никогда не убивали, но работать заставляли за троих, так что если те и помирали в плену, то исключительно от усердного труда во благо Света. Что сейчас делать с пленным, никто не знал, поэтому архимага попросили похоронить павших, взамен пообещав оставить его в живых и даже отпустить.
        Однако задача выдолбить во льду могилу на несколько сотен тел была не из легких и требовала значительных временных и трудовых затрат. На сколько дней затянулись похороны, призраки сказать затруднились, но к концу сего скорбного мероприятия его милость заметно отощал, отморозил уши и пальцы на ногах и малость тронулся умом, - покидая Святыню, он иступлено хихикал и пытался говорить с самим собой, причем в нескольких лицах сразу.
        Эргрот ушел, и в Святыне время замерло, казалось, навеки. Но, верные своему долгу и своему слову, храмовники продолжали охранять свой пост и ждать возвращения их командора. Они помнили последние слова Регисты, в тысячный раз повторяя врезавшиеся в душу строки Десятого Апокрифа: "И придет воин с юга, и серебряным полумесяцем поведет неупокоенные души на Аверкорд, в последний бой с силами зла..."
        И воин этот, стало быть, я? Занятственно... Но каковы бойцы, а? Другие на их месте давно бы уже убогими выродками по Призрачным равнинам слонялись, а эти ждали здесь семьдесят лет только потому, что выполняли приказ вышестоящего командира. C такой бы армией, да на поле предстоящей битвы.
        Идея, безусловно, хороша, только как я их поведу? Днем призраки должны прятаться, а если я с ними ночами буду пробираться, - они в человеческом обличии недолго продержатся. А, ставши тварями неразумными, они первым делом меня же и загрызут. Задачка еще та...
        - Никого никуда вести не надо. Это же духи, - их вызывают, - проворчала мне в ухо Беллиана. - Я тебе объясню, как это делается - потом. А сейчас скажи им что-нибудь возвышенное и пойдем отсюда, - у меня уже зубы от холода свело.
        Слова магессы насчет вызывания меня несколько ободрили - возможность находиться следующие несколько дней в компании покойников меня совсем не радовала. К тому же я и сам уже порядком замерз. Набравши в грудь морозной голубизны, я рявкнул, обращаясь к призрачному строю:
        - Воины Единого Храма! Вы знали, для чего рождены, вы верили в свое предназначение, и даже смерть не поколебала вашу веру! Десятилетиями вы ждали этого мига, - и вот он настал! Судьба вновь дает вам шанс доказать вашу преданность правому делу! Готовьтесь к грядущей битве, - через два дня вам предстоит выйти на поле Аверкорда и первыми принять на себя удар превосходящих сил Тьмы! Только от вас зависит, - будет этот мир существовать, или канет во мрак! Тьма вездесуща, но Свет не знает преград! Я верю в вас, доблестные воины! Вместе мы выстоим в этой битве, и мы победим - Пламенем Солнца!
        - И Именем Света! - грянул многоголосый ледяной раскат.
        - И ради всего святого, хотя бы чуть-чуть почиститесь перед боем, - тихо добавил я, но этого уже никто не услышал.
        - Хорошая речь - почти как у Белого Странника, - сказала Беллиана, когда мы покидали Святыню. - Одно только слово лишнее.
        - Какое?
        - "Я".
        ***
        Странное дело, вроде бы мы блуждали по ледяному храму от силы несколько часов, но когда вышли наружу - был уже поздний вечер, и Святыня исчезла в тот же момент, как только мы от нее отвернулись. Очевидно, вне зависимости от времени вступления под голубые своды, войти внутрь второй раз за один и тот же день было невозможно также, как родиться дважды, - Небеса не позволяли.
        Но я на эти мелочи уже не обращал внимания. У меня в голове, словно дикая птица в клетке, трепетала единственная мысль - как добраться до Багряной Долины за два дня? Я перебирал все мыслимые и немыслимые варианты, но вынужден был признать - на этот раз задача выглядела совершенно неразрешимой. Может быть, магесса нам поможет? Беллиана, ты меня слышишь?
        - Слышу, слышу, - ответила волшебница, занятая важным делом - растапливанием снега и льда на месте нашей ночевки. - Увы, ничем не могу помочь, - до Багряной несколько дней пути, а Прожигатель Пространства не действует на таком расстоянии. К тому же, он открывается на мой маячок, или на другой очень яркий ориентир. Но на данийской земле моих маяков нет, а единственным достаточно ярким ориентиром в моем поле зрения являешься только ты.
        - А есть...
        - Нет. По крайней мере, я других способов не знаю, - недовольно возразила волшебница, купаясь в клубах пара от растаявшего снега. - Но Региста проделала тот же путь за один день, и ты должен выяснить, как она это сделала.
        - А...
        - Я все тебе расскажу, только знаешь ли, не на голодный желудок.
        Магесса в своем репертуаре, - ворчит и фыркает, пока в рот чего-нибудь не положит. В это время от нее мало что добьешься. Зато в сытом состоянии Беллиана готова хоть до утра огненные фокусы показывать и соловьем разливаться. Поэтому я терпеливо дождался, пока их милость изволят накушаться и, обретя благостное состояние духа, наконец, закончат описывать историю Серебристой Луны.
        - И вот стою я, ни жива ни мертва, а перед моим лицом мерцает ослепительная дуга света, которая в любой миг может уничтожить меня всю, без остатка, без права на возрождение... - вздохнула волшебница, закатив глаза и подопрев щеку пальцем.
        - Постой, а не лучше ли начать с начала? - вежливо прервал ее я.
        - Ах да, конечно, - спохватилась Беллиана, возвращаясь из плена воспоминаний, и повела свой рассказ, приведенный ниже в моем собственном изложении по причине чрезмерной живописности рассказчицы.
        Итак, Серебристая Луна спустя тысячи лет вновь явилась миру. Когда на вратах Святыни сломались охранные заклятия, - это почувствовали все операторы мира. Поэтому Беллиана, уже собиравшаяся покинуть Данидан, отправила свою свиту домой, а сама решила задержаться в данийской столице еще на несколько дней. Первым делом волшебница осмотрела астральный мир, не нашла там ничего необычного и со следующего дня начала допрос местных эфирных духов. Ох, как она потом кляла себя за то, что прервала собственные поиски Серебристой Луны, доверив это ответственное дело каким-то безвестным сущностям.
        Местные духи оказались крайне нахальными и несговорчивыми, однако утром второго дня допросов они пали под натиском упорства повелительницы огня и поведали, что видели в Багряной Долине печальную девушку с очень-очень необыкновенным мечом, одиноко идущую по данийскому тракту на север, к Данидану. Внутри у Беллианы упало все, что только могло упасть - немедленно проведя стремительный поиск с применением всех видов магии, волшебница обнаружила, что ослепительный артефакт, равного которому нет в этом мире, уже не только не движется к Данидану, но пребывает в стенах имперского посольства, а к данийской столице на всех парусах уже подходит имперская эскадра.
        Серебристая рыбка ускользала из рук, и действовать надо было незамедлительно. Беллиана с этим прекрасно справилась, - ее шпионы сыпали золото горстями, распространяя самые дикие и невероятные новости, и уже к полудню того же дня возбужденные народные массы окружили посольство плотным кольцом, требуя выдачи "воров". А когда среди горожан прошел слух, что имперский десант ворвался в город и истребляет все на своем пути, - толпа взорвалась, растерзала охрану и разгромила посольство.
        Но Регисты там уже не было - она бежала подземным ходом, ведущим к гавани, где ее и поджидала сама Беллиана. Они встретились на пирсе, столкнувшись нос к носу, и замерли друг перед другом, - в грудь храмовницы уперся заряженный Рубиновый Бутон, а перед глазами магессы вспыхнуло сияние лунного клинка. А имперские корабли уже входили в гавань, поэтому все решали мгновения.
        И тогда более опытная Беллиана, понимая, что схватка неизбежна, и что, скорее всего, живым из этой схватки не выйдет никто, все же попыталась разрешить противостояние миром и предложила отдать меч "по-хорошему".
        - ... И тогда случилось неожиданное, - юная девушка, закусив губы, взяла клинок за лезвие голой рукой и протянула мне его рукоять со словами: "Если ты сможешь взять его, он - твой". И тогда я прикоснулась к мерцающей сфере баланса (А я-то думал, - чего в этом мече не хватает? Интересно, где и у кого теперь эта сфера?). Но, едва дотронувшись до меча, я поняла, - Серебристая Луна нашла того, кому была предназначена, и разлучить эту пару не в силах никто, кроме них самих.
        - И ты ее отпустила? Просто так?
        - Да. И ничуть не сожалею об этом. Известная истина "Каждому - свое" вновь оказалась права. К сожалению, остальные Небесные маги не разделяли моей точки зрения. Поэтому они назвали меня вселенской дурой и лишили права голоса в Тайной Седмице, а потом развязали самую затяжную и кровавую войну в истории человечества. И все только ради того, чтобы увидеть заветный клинок и понять, что никому из них не было суждено взять в его руки.
        - А как же Региста? Вы с ней больше не встречались?
        - Нет. Серебристая Луна вновь исчезла с астрального горизонта и появилась лишь тогда, когда над миром нависла огнистая угроза.
        И в этот тревожный час клинок Вознесения вновь воссиял в руках Регисты, второй по счету. Но между ней и той легендарной храмовницей, что вынесла меч из небесного храма, определенно была еще какая-то связь, - ее просто не могло не быть, очень уж имя редкое. Прямо скажем, я больше его и не встречал никогда, а означает оно - "Доблестная воительница". Согласитесь, обычным девочкам такие имена не дают.
        Жаль, что я не успел пообщаться с леди командором подольше - не пришлось бы теперь голову ломать над загадками прошлого. Только кто ж тогда знал, что следующей "регистой" буду я...
        ***
        Утро прихватило меня морозом в прямом смысле слова, - слегка пошевелившись, я почувствовал, что мое одеяло примерзло к камню. Видимо, огненная волшебница забыла согреть нашу стоянку ночью, и от совершенного превращения в ледышку меня спасло лишь ее присутствие под одеялом, - согревая меня ночью, магесса плотно прильнула к моей спине. Хорошая девочка, заботится обо мне. Может, ты меня и спереди погреешь?
        Спросонья я перевернулся на другой бок, одновременно нащупывая женскую талию, но при этом моя рука наткнулась на нечто совсем другое - то, чего у Беллианы оказаться никак не могло, будь она хоть трижды волшебницей.
        В предчувствии ужасного мои глаза распахнулись со скоростью выстрела, и тут же из моей осипшей глотки вырвался страдальчески-тоскливый стон. Рядом со мной, прижимаясь ко мне всеми частями тела, лежала отнюдь не Беллиана, а именно тот субъект, коего я бы хотел видеть как можно дальше от своей постели.
        - Как спалось, мальчики? - раздался звонкий голос магессы откуда-то издалека. - Не замерзли? Я вас покинула ненадолго, чтобы разыскать путь во льдах. Впрочем, думаю, - вы наедине без меня не скучали.
        Позор. Ох, какой позор, - я всю ночь спал, прижавшись спиной к этой ласковой грелке! И если бы только спиной, - некстати вернувшаяся магесса застукала нас в весьма фривольной позе. Все, братец Валиен, теперь твоя мужская непорочная репутация замарана так, что за всю жизнь не отмоешься.
        - Ка-кой вы сла-авный, господин Райен. - раздалось из-под одеяла. - Я даже и представить не мог, что ночью вы будете таким... горячим.
        - Руки прочь, похотливое создание! - истошно взвыл я, поспешно выскакивая на холод. - Ах ты, паскудник! Да как ты только посмел?! Запорю!!!
        - А я что? Я - ничего, - вновь раздалось под одеялом. - Как же я мог что-то посметь без вашего соизволения? Как я мог даже подумать об этом!?
        - Головой-то ты, может и не посмел бы, а вот...
        - Хватит ссориться, мальчики! - перебила меня Беллиана. - Народная мудрость гласит: "Дорогу осилит не сидящий, а идущий". Вы же тратите время на пустую болтовню, - может статься, именно этих драгоценных минут нам и не хватит впоследствии.
        Волшебница была права, - до назначенного Эргротом срока осталось два дня, а мы до сих пор сидели высоко в горах и совершенно не представляли, как отсюда выбраться. Наскоро прожевав холодный завтрак, мы отправились в путь, придерживаясь северного направления и, благодаря проницательному взору Беллианы, обходя трещины, коими изобиловал ледник. Сказав, что дорога являлась гладкой, я бы нисколько не погрешил против истины - дороги в этом царстве льда и вовсе не было, но она появлялась после того, как огненное пламя, бившее на сотню шагов вперед, превращало снег в толстую корку наста. Идя по свежеуложенному ледяному тротуару, мы, даже несмотря на скалолазные когти, прилагали недюжинные усилия, чтобы не упасть и не порхнуть с этой самодельной горки в бездонные сугробы внизу - путь все время шел под уклон.
        Один раз я все-таки оскользнулся - хорошо, что связывающая нас веревка далеко улететь мне не дала. Но в связи с этим несущественным происшествием, которое иначе бы и упоминать не стоило, мне в голову пришла одна идея, - правда, требующая подтверждения на местности. Ближе к полудню мы подошли к краю ледника, и я, горя идеей проверить свою шальную догадку, немедленно полез на ближайшую скалу.
        Есть! Ай, да Райен, не зря тебе доверили решать мировые проблемы, - есть у тебя еще просветы в мозгах! Внизу, примерно в арбалетном выстреле слева от нас, простиралось огромное ледовое ущелье, своим дном плавно переходившее в длинный ледяной язык, конец которого исчезал где-то далеко внизу, в туманной дымке. Так вот, - снега в этом ущелье не было, его начисто выметало шквальными воздушными потоками, беспрерывно сквозившими с горных вершин. Вы поняли, на что я намекаю!?
        - Как тут не понять, - ответила Беллиана, терпеливо выслушав мои сумбурные размышления. - Кое-кто в детстве на горках не накатался. Может, мы до конца и с ветерком доедем, но там же и расшибемся в лепешку.
        - Но ведь Региста это сделала, - за день она просто не могла добраться вниз каким-либо другим образом! - парировал я, и на это Беллиане уже было нечего возразить.
        Фиско не видел обрыва и поэтому ничего не добавил в общее обсуждение, но, когда мы добрались до ущелья и увидели всю его грандиозную красоту и высоту, - шустрик взвыл сиреной, проклиная всех и вся и искренне жалея о том, что вообще связался с двумя полоумными самоубийцами. Впрочем, он тут же заткнулся, получив сразу два увесистых подзатыльника.
        Используя горное снаряжение, мы спустились вниз по отвесному склону ледника. Спустя семьдесят лет выяснить, каким именно образом и в каком именно месте Региста скатилась по леднику, естественно, было невозможно. Поэтому, пока шустрик на пару с волшебницей в прямом смысле слова, колдовали над обедом, добиваясь того, чтобы еда была горячей, но не сгоревшей, - я сосредоточенно придумывал наиболее безболезненный способ спуска с гор. Наш общий опыт в этом отношении был равен нулю: Лоран в расчет вообще не принимался, Фиско и Беллиана выросли в тех краях, где снег выпадает лишь по большим праздникам, а единственный более-менее настоящий горец хотя в свое время и катался с крутых ледяных горок, но высокими они выглядели только для ребенка, а средством передвижения при этом служила своя спина, в редких случаях - спина наиболее вредного из младших братьев.
        Здесь же вариант с "живыми" санками, что называется, "не катил", поскольку в конце спуска от таких санок не осталось бы и мокрого места. А, поскольку санкостроение в наше темное и необразованное время пребывало в зачаточном состоянии, - придумывать конструкцию приходилось по наитию.
        В результате, после получаса жаркого, а временами и пламенного обсуждения, изо льда было вырезано несколько небольших образцов. Наиболее удачный и устойчивый из них был воплощен в более крупном размере и из более прочного материала. Горные санки марки "Райен" пятой модели отдаленно походили на контрабандистский ялик Родера и представляли собой узкую лодку-плоскодонку с балластом на носу, рулевой пластиной на корме и двумя дополнительными полозьями-балансами, расположенными с боков и чуть сзади (без них санки теряли боковую устойчивость и перевертывались на каждой встречной колдобине). И все это - из камня.
        Я с гордостью представил свое творение остальным членам саночной команды. Трудно сказать, понравилось ли оно будущим ледовым гонщикам, - по крайней мере, критика из их уст не прозвучала. Восходя на борт, никто из них не проронил ни слова. А на низко опущенные головы и похоронные выражения лиц можно было и не обращать внимания. Конечно, я и сам подспудно ощущал, что санки немножко неполноценные, но что в них было не так, чего в них не хватало, - этого мне никто не мог подсказать.
        Поэтому нам оставалось только помолиться, кто как умел, привязаться покрепче и вручить свою судьбу в руки слепого случая, полномочный представитель которого исполнял роль впередсмотрящего, и не в меньшей степени - в руки кормчего, которые сейчас упирались в борт и тщетно пытались столкнуть санки с места. Бесполезно. Пока мы грузились, они успели примерзнуть ко льду.
        Кажется, я немного не рассчитал с размерами - наверное, санки невозможно было сдвинуть и впятером. Я себе чуть пупок не надорвал и, не будь с нами огненной волшебницы, - мое творение так бы и осталось вечным памятником моему безмерному усердию. Но Беллиана, как это за ней водится, решила проблему одним взмахом руки - языки пламени обволокли каменное дно, растопив лед. А поскольку санки уже стояли на склоне, то по воде они поехали очень доже неплохо. Я тоже постарался, придавая им ходу, а потом еле успел заскочить внутрь - так резво мы рванулись вперед.
        И началась безумная гонка во льдах, я бы сказал - наперегонки со смертью. Уже через пару минут мы вкатились в густой высокогорный туман, сквозь который не было ничего вокруг. Да мне было и не до осмотра местных красот - со стороны нашей "всевидящей" то и дело следовали команды поправки курса, и я натужно ворочал тяжеленную каменную пластину руля.
        Спустя какое-то время туман рассеялся, вокруг как-то вдруг все потемнело, а Фиско, за неимением других обязанностей исполнявший роль вечно недовольного пассажира, громко икнул - то ли от страха, то ли от изумления. Я бросил взгляд через плечо и обомлел: мы неслись с огромной скоростью по узкому ущелью, отвесные стены которого вздымались так высоко, что наверху оставалась лишь небольшая полоска света. И, что было еще хуже, - ущелье сужалось с пугающей быстротой. А впереди... Впереди не было света - сплошная тьма.
        - Райен, направо! - надрывно крикнула Беллиана, и сгустившуюся темноту осветило огненное облако, выпущенное магессой. - Направо до упора!
        Я так и сделал, но в тот же момент руль шаркнул о камень и обломился - от этого толчка мне чуть не вывихнуло руки. Мгновением позже санки влетели во тьму и ухнули куда-то вниз, отчего их сотряс тяжелейший удар, сопровождающийся скрежетом и треском. Огромные массы снега обрушилось мне на спину, отчего я сложился чуть ли не втрое и ощутимо приложился лбом о бортик.
        Короткое беспамятство длилось недолго. Очнувшись и высунув голову из мокрого и липкого снега, я обнаружил, что санки завалены им до краев, но по-прежнему несутся с бешеной скоростью, только кормой вперед - причиной этого было отсутствие обломившегося правого полозья. Вокруг расстилалось все то же ущелье, но теперь оно было заметно шире, и окружающие его скалы заметно понизились. Очевидно, мы уже спустились достаточно низко, потому что воздух здесь казался теплее, а ледник был нашпигован мелким гравием, отчего санки при движении издавали жуткий скрежет. А где же остальные члены саночной команды? Вроде бы как все были привязаны...
        Из снега одновременно высунулись еще три головы с последующим пронзительным вскриком, истерическим взвизгом и полузадушенным писком, - сами догадайтесь, кто на что горазд.
        - Мы с пригорочка летели, - тормозили, как умели, - невольно вырвалось у меня, и тут я с замиранием сердца понял, чего не хватало в моем творении. Останавливать его было нечем.
        А затянувшиеся гонки тем временем нужно было срочно прекращать, - наше искалеченное транспортное средство металось по льдистым ухабах из стороны в сторону, как подстреленная лошадь, и грозило перевернуться на первом же крупном камне.
        Как остановить такую махину? Наша беда была в том, что каждый пытался сделать это по-своему. Шустрик забросил кошку на ближайший камень, но веревка толщиной в палец лопнула, словно ниточка, сбив мелкого неудачника с ног. Вслед за этим Беллиана пустила огненного петуха впереди санок, но лед почему-то упорно не хотел гореть, а талая вода лишь ускоряла наш и без того стремительный спуск.
        Моя идея остановки была самой простой и надежной, - я попросту перекинул ноги за борт и всадил в лед скалолазные когти. Моими усилиями, а может, и потому, что спуск стал положе, наш ход действительно замедлился. И все было бы хорошо, если бы под санки не попалась здоровая каменюка, и зацепившиеся за нее тормоза не оторвало напрочь. Хорошо, что не вместе с ногами.
        А ледник уже выдыхался - гравия в нем становилось все больше, а впереди темнели каменистые наносы, - отсюда они напоминали могильные холмики с редкими надгробиями. Если мы в них впишемся на полном ходу, то эти могилки станут нашими. Неприятная перспектива, что и говорить. Нет, говорить что-либо уже поздно - надо срочно что-то делать.
        Но что еще можно было сделать с санками - я уже не знал. Секунды уносились в вечность, а каменные гребни приближались с пугающей быстротой. Остановиться мы по-прежнему не могли, поэтому оставалось только одно - прыгать.
        - Режь веревки, все за борт! - скомандовал я и, не дожидаясь ответа, первым переметнулся наружу, тормозя мешком и собственным брюхом.
        Когда же я прекратил движение - обнаружилось, что одежда на мне свисает клочьями, но сам я вроде бы цел, если не считать ободранных локтей и ушибленного носа. Как есть солдат разбитой армии во время беспорядочного зимнего отступления.
        Пошатываясь на ветру, я встал и, оглядевшись, с изумлением обнаружил, что кроме меня, из санок не прыгнул никто. Так-то вы выполняете приказы своего командира... Впрочем, лишившиеся рулевого санки уехали недалеко, - надсадные вопли Фиско разносились далеко вокруг.
        Спустившись по ущелью, я обнаружил санки, уткнувшиеся в рассыпавшуюся кучу камней, на которой мои спутники дожидались меня. Беллиана выглядела на удивление чистой и невредимой, а вот стенающий Фиско выглядел неважно, - на его скуле разливался иссиня-малиновый кровоподтек, левая штанина была закатана и перебинтована, а левая же рука безжизненно висела на перевязи. Увидев меня, он взвыл вдвое громче прежнего.
        - Я таки дальше не пойду-у-у. - плакался шустрик. - Я смертельно ранен. Похороните меня зде-е-есь. Простите меня, господин Райен, - я таки совсем не могу идти.
        - Мы тебя здесь не бросим. Если надо будет - то и понесем. Ты маленький, легонький... Все действительно так плохо? - осведомился я, обращаясь к волшебнице.
        - Пустяки, - всего лишь ушибы, царапины и незначительный вывих, - успокоила меня Беллиана. - Так что этот симулянт и пойдет, и побежит, если понадобится. Или я не права?
        Фиско, прижав к груди пострадавшую руку, честно попытался изобразить гримасу невыносимой боли, но, не обнаружив ни капли жалости и сострадания в наших каменных сердцах, молча слез с камня, закинул свою котомку за плечо и заковылял вниз по ущелью.
        Зря мы с ним так обошлись... С другой стороны, карлик и сам виноват. Всего лишь неделю назад он являл собой сплошное заискивание и лебезение, но как же он распоясался за последнее время! И таким он стал от нашего хорошего к нему обращения, - при прежних хозяевах он бы наверняка и слова не пикнул, даже если бы его постоянно били и унижали. Ведь Фиско по своей сути - слуга, и как истинный слуга, он безупречен, знает свое место и никогда не переступит пределы дозволенного. Но сохрани вас Небеса когда-нибудь попасть в услужение к такому, как он, ибо нет более придирчивого и жестокого хозяина, чем тот, кто сам прежде был слугой.
        Ущелье постепенно расширялось и понижалось. Льда здесь уже не было - только голые камни, по которым журчал ручеек, стекавший с ледника. Вдоль него мы и шли, стараясь не сбиться с пути. Ближе к вечеру ручеек нырнул под скалу и исчез - слышно было, как с другой стороны он ниспадает куда-то глубоко вниз.
        Поднявшись на скалу, я задержал дыхание, в восторге от увиденного.
        - Мы пришли, - сказала Беллиана. - Мы успели.
        Багряная Долина. Я сразу понял, - это великолепие, раскинувшееся подо мной, не могло носить никакого иного названия. Грандиозные каньоны темно-красного гранита отвесно обрывались вниз, - пропасть была такой глубокой, что дух захватывало. И не только дух, - моя высотобоязнь так хлестко ударила в голову, что я тут же отскочил от края, зажмурил глаза и плюхнулся на ближайший камень, для верности обхватив его руками. Как меня замутило, - кажется, что даже камень подо мной шевелится... Что!?
        Открыв глаза, я содроганием обнаружил, что сел я не на камень, а на спину нашего карлика, вставшего на четвереньки и вознамерившегося подобраться поближе к обрыву. И это бы еще ничего, но то, за что я так проворно ухватился, - оказалось ни чем иным, как фискиной твердокаменной задницей.
        - Ой, я это случайно, я хотел... То есть, я - не хотел, я не это имел в виду!
        - Ох, господин Райен, вы таки тяже-елый! - сладко улыбнулся Фиско, чем окончательно поверг меня в смущение. - Но я готов денно и нощно выдерживать вашу тяжесть!
        - Перебьешься как-нибудь. Беллиана, куда нам двигаться дальше? Где-то здесь должна быть тропа, по которой можно спуститься вниз.
        - Тропа есть, только она находится ближе к северному отрогу Багряной, - несколько смутившись, произнесла Беллиана. - Там, по моим расчетам, мы и должны были оказаться. Видимо, где-то не туда свернули.
        - Так чего же мы здесь сидим? Идти надо.
        - Нет, сегодня засветло дойти мы уже не успеем, а завтра утром мы должны быть уже внизу - время поджимает. Поэтому у нас нет другого выхода, кроме как спускаться в долину прямо здесь. Нужно прикинуть, хватит ли нам веревки...
        - Какая еще, к богам собачьим, веревка! - возопил шустрик, подползя к самому краю и высунув голову за каменный карниз.- Тут же высотища непомерная - плевок до дна не долетает! Даже если всю нашу одежду узлами перевязать - и то нужной длины не достанет! Хотя... может, таки и достанет, если волшебный плащик их милости на ремни порезать, - он прочный...
        - Вперед я тебя на ремни порежу, - возмущенно фыркнула Беллиана. - Как мы будем спускаться вниз - моя забота. А вы, пока еще совсем не стемнело, внимательно рассмотрите долину - это легендарное место стоит того, чтобы навсегда запечатлеть его в памяти. Если возникнут вопросы - я подскажу. Все-таки это место моей славы. Здесь я одержала свою первую победу.
        На первый взгляд, за исключением невероятной крутизны обрыва, ничего необычного в долине не наблюдалось. Вся она, кроме обширных нагромождений скал в верхней северной части, представляла серо-желтое, выгоревшее под солнцем поле, - знаменитые багряные маки уже отцвели. Зелень еще держалась возле ледникового ручейка, ниспадавшего в долину небольшим водопадом, - он образовывал у подножия скал небольшое озерцо, плавно переходящее в заросшую тростником длинную канаву.
        - В прошлом веке ручеек назывался речкой Багряной, а внизу было болото, в котором во время битвы напрочь завязла имперская конница, - сообщила Беллиана, пытаясь придать голосу тон военачальника, - примерно с тем же успехом, как если бы означенный вояка вздумал обсуждать фасоны женских подвязок. - Только поэтому наши войска не смели первым же ударом во... во... Как называется у военных, когда бьют сбоку?
        - Фланг?
        - Да, именно так.
        А в легенде про эту счастливую случайность почему-то ничего не упоминается. Ну, на то она и легенда... Мы же учтем сей исторический факт, хотя теперь в той пересохшей луже и котенок не завязнет. Что у нас дальше?
        А дальше долина, собственно, и кончалась, - с запада она была ограничена широкой черно-серебристой гладью полноводной Кобины - самой большой реки на Южной Земле. И без того немаленькая на всем своем протяжении, Кобина разливалась в устье и оттого была скорее похожа на морской пролив с широкими песчаными пляжами.
        - Данидан в часе езды к северу отсюда, поэтому их корабли могут подойти сюда в любой момент, - продолжала просвещать нас огненная воительница. - Сто лет назад многоярусные морские имперские галеры не смогли войти в Кобину из-за низкой... усадки (?). Поэтому во время битвы на реке господствовал данийский флот, в переломный момент битвы высадивший в тылу противника... как это называется?
        - Десант?
        - Совершенно верно.
        И об этом легенда умалчивает. Скорее всего, судьба того десанта была трагичной и прозаичной - их попросту затоптали во время беспорядочного отступления. Но, тем не менее, этот решительный ход имел успех, и если новая битва на Багряной все-таки состоится, - он вполне может быть повторен.
        Продолжая осматривать долину своим стратегическим взглядом, я все больше убеждался, - место для грядущего сражения было не то чтобы подходящим, но, как бы это точнее сказать, - справедливым для обеих враждующих армий: долина имела два противостоящих входа - между рекой и двумя неприступными горными отрогами: северным и южным (на южном сейчас стояли мы). Поэтому, если не учитывать возможность нападения с реки, сколь либо значимые обходные маневры и удары во фланг были практически невозможны. Проходы в долину были достаточно широкими, чтобы ни один из противников не мог их перекрыть с заметной выгодой для себя, и при этом они были усыпаны обломками скал различной величины. Это лишало обороняющуюся сторону всякой возможности маневра и вынуждало ее размещать свои основные войска на небольшой возвышенности в центре долины. Там, на равном расстоянии между двумя граничными отрогами, в полевую желтизну вклинивался еще один небольшой горный выступ, продолжавшийся внизу каменистой осыпью и как бы деливший долину на две части. В его продолжении, в самом центре долины, одиноко возвышался высокий черный
монолит.
        - Грозовая Скала, - сообщила Беллиана. - Тогда, сто лет назад, она была выше. И вот этого тогда тоже не было.
        Я проследил взглядом за ее пальцем и увидел большую черную нашлепку в середине горной цепи, ограничивавшей долину с севера. Это определенно был тот самый замок, о котором упоминал покойный Удавка. Вот он, Черный Отрог, змеиное логово Эргрота и осиное гнездо Контрразведки, - конечная цель моих странствий и моего следствия.
        Отсюда, с противоположного края долины, вражеская цитадель казалась маленькой, изящной и опасной игрушкой, - той самой, что не замедлит всадить отравленную иглу в неосторожные руки. Замок, безусловно, обладал некоей зловещей красотой, но для обороны и, тем более для осады, он выглядел малопригодным. Рассматривая детали, я различил два галерейных яруса тонких колонн, идущих вдоль подножия трехъярусной зубчатой стены с надстройками и единственной башней-донжоном в западном углу. Над верхней стеной замка в закатных лучах что-то тускло поблескивало, - что это могло быть, я так и не понял и обратился за советом к Беллиане.
        - Я не вижу там ничего особенного, - ответила магесса, "осмотрев" замок. - Но ты попробуй посмотреть другим взором.
        Я напряг свое внутреннее восприятие - сейчас это получилось легче и биться головой ни обо что не пришлось. Но увиденное меня совсем не обрадовало, - из блистающей штуковины в небо исходил тончайший туманный луч. Он был похож на мимолетную паутинную нить, на мгновение высвеченную солнцем. Нечто похожее было замечено мною, когда уходил Удавка. И если тогда я просто не успел ни разглядеть, ни понять суть явления, то теперь сомнений быть не могло, - я воочию видел Сеть. Ту, самую, что пронзает и порабощает людские души.
        Проследить второй конец паутинки было несложно, - серая нить тянулась на запад, теряясь в свете кровавого диска заходящего солнца. Точно разглядеть было нельзя, но любые сомнения отпадали, - она была нацелена прямо в траурное светило. Как все до ужаса просто.
        - Неужели этого раньше никто не видел? Ведь вы, всеведущие маги, не могли этого не замечать?
        - В Данидан нас не пускали очень давно, - вздохнула Беллиана. - А в астральном мире этого луча вообще нет.
        - Но я же отчетливо вижу...
        - Только истинным взглядом. Иначе ты ее и в упор не разглядишь.
        - Разве такое может быть? Ведь все, что есть в нашем мире...
        - Значит, - не все. Никто из дружественных мне операторов не знал, в чем причина происходящего. Поэтому, хотя все мы остро чувствовали беду, - мы не могли ничего предпринять... И сейчас не можем - нельзя уничтожить то, чего нет. Поэтому вся надежда - на тебя и на твой лунный клинок, который, как мы уже знаем, способен рассекать любые энерголучи. Ты должен дойти до замка и разрезать эту нить.
        - Все так просто?
        - Ты повторяешься и это совсем не просто. Не щадя твои нервы, я скажу, - это почти невыполнимо. Против тебя будут брошены все силы врага, - врага, который будет сражаться до последнего вздоха. Скорее всего, главная битва начнется уже завтра.
        - А сегодня наши противники начали проводить рекогносцировку местности, - сообщил я, вглядываясь в четыре маленьких точки, быстро продвигающиеся с той стороны долины к черному монолиту. - Судя по тому, что за головным всадником развевается что-то длинное и белое, - это не кто иной, как дедушка Ардон собственной персоной. Нет, вы только посмотрите на этого наглеца! - мечется зигзагами по предстоящему полю боя и просто нарывается, чтобы его подстрелили. Ты сможешь его достать отсюда?
        - Аржасский архимаг отнюдь не дурак и, тем более, не "бегущий кабанчик", - возразила волшебница, оттаскивая меня за скалу и торопливо перебирая свое нагрудное ожерелье. - Он, как всегда, все точно просчитал. Если бы я была внизу с Рубиновым Бутоном, то меня уже давно бы заметили - вся долина перекрыта магическими сигнальными нитями. Если бы я попыталась произвести массовую атаку без своего жезла, - он, имея жезл, поразил бы меня первым. А мои элементарные атаки не принесут ему существенного вреда, поэтому единственное, чем он сейчас рискует, - это повседневная возможность сверзиться с коня и банально свернуть себе шею. Вообще-то замысел Ардона ясен, - он хочет, чтобы я вышла из себя и раскрыла свое присутствие. А там уж за меня возьмутся другие, - те, кто до поры до времени таятся в черном замке. Но мы им этого удовольствия не доставим, - пускай Ардон и его подручные копытят долину хоть всю ночь. Нас на такой высоте они все равно не увидят, да и нет у операторов такой привычки - поднимать очи горе. А мы с наступлением темноты разведем костерчик, плотно покушаем и отоспимся, потому что завтра такой
возможности нам может уже и не представиться.
        ***
        Обильно расплескав сполохи кровавого зарева по небосклону, распухшее багровое солнце с черным пульсирующим кантом медленно и тяжело погружалось за западный горизонт. А на востоке, в щербинах нависающих над долиной гор уже собирала свои силы вездесущая тьма. Там тоже шла война: черные тени, вырываясь из мрачных глубин ущелий, нахлестывали на подножия порозовевших, но все еще сияющих высокогорных ледяных исполинов. Порывистые потоки ветра, стекающие с вершин, приносили с собой звуки поднебесной битвы: злобный вой нападающих, отчаянные вздохи защитников, горестные стоны павших. Раненые горы стойко держались, сражаясь за каждую высоту, за каждый камень, но их поражение было предрешено, - ледяные цитадели падут, как только исчезнет последний луч света - света их надежды. Так было всегда, так есть и так будет.
        Говорят, что природа предчувствует беду. Это неправда, - беду предчувствуют люди. Мы долго сидели, опустив головы и руки, пока темнота не сгустилась настолько, что стало нелегко не только различать друг друга, но, казалось бы, даже и дышать. Только тогда Беллиана, спохватившись, зажгла магический костерчик в углублении между скалами. Странный это был огонь - в его свете наши лица выглядели серыми и неживыми, как... как у покойников.
        - Настоящий бы... - грустно вздохнул Фиско, рассматривая свою бледную руку. - Давно таки у настоящего костра не сидели. Да только где в этой пустоши дров раздобыть? Таки невозможно...
        - Если очень захотеть, - любая задача перестает быть невозможной, - загадочно улыбнулась Беллиана, и в следующее мгновение в магический костер из ниоткуда бухнулась целая поленница. - Ой, прошу прощения, - немножко не рассчитала...
        - Ай... ничего, - я и не такие кренделя получал, - ответил Фиско, кривясь и потирая ушибленное толстым чурбаком колено. - А дрова-то какие, - березовые! Но откуда? - в этом краю березы таки отродясь не росли.
        - Это мой маленький секрет, - вновь состроила глазки Беллиана. - Когда рядом настоящая волшебница, - самые несбыточные желания имеют свойство сбываться.
        - Сейчас бы еще кусочек мяса побольше, травки какой-нибудь, да пару вертелов, и я тогда бы вам такую вкуснятинку приготовил, - языки бы проглотили, - размечтался шустрик и открыл рот от удивления, когда перед ним появились тонкий и острый стальной прут явно магического характера и мешочек с пахучими приправами. Напоследок в руки загадывателя желаний упала промороженная до костей курица, которую, судя по позе и странному выражению глаз, заморозили живьем, причем - на взлете.
        - Таки не я один в станичном курятнике затарился, - хихикнул шустрик и недоуменно уставился на закачавшийся в чурке скобяной нож.
        - Таки кому-то придется куру потрошить, - едко усмехнулась волшебница, начисто опалив тушку несколькими разворотами ладони. - Приступай, а мы с Райеном немножко прогуляемся и обсудим кое-какие детали завтрашнего дня.
        - Вот так всегда, - вздохнул Фиско, берясь за нож. - Генералам - планы строить, поварам - еду готовить, и никак не наоборот. Каждый должен заниматься своим делом.
        И это правильно. Наше дело - мир спасать, и посему на всякие разные мелочи мы отвлекаться не должны. Имея в виду такой расклад, два доморощенных стратега потихоньку поднимались на самый верх горного отрога и неспешно обменивались своими мыслями:
        - ...так все-таки есть у меня собственная гвардия призрачного призыва или нет? Помнится, ты говорила что-то насчет их вызова, но тогда я не совсем понял, что ты имела в виду.
        - Хотя неупокоенные воины и обретаются в реальном мире, они все же являются энергетическими объектами, и поэтому могут перемещаться непосредственно через астрал, - терпеливо объяснила Беллиана наставническим тоном, похлопывая белой тростью по ладони.
        - А..., это... как?
        - Имея первую степень энергетической свободы и, ориентируясь на направленный сигнал, духи могут перемещаться в одномерном пространстве астрального континуума.
        - Одномерное пространство, Контин-нум... Занятно. А теперь попробуй объяснить все это мне, горянскому неучу, простыми человеческими словами.
        Трость в руке волшебницы задергалась еще быстрее. Похоже, что магесса уже приближалась к тому состоянию, когда учитель, выведенный из себя твердолобостью своего ученика, применяет последний, самый эффективный способ внедрения знаний в глупую башку - ускоренное приложение указки ко лбу.
        - Так рас-так... Какой же ты ту...тяжелый. Что ж, придется тебе прочитать лекцию по основам энергетики для начинающих адептов. Начнем с самого простого. Ты веришь в существование души?
        - Раньше не верил, а теперь... После того, что я насмотрелся за последние несколько месяцев, поверишь во что угодно.
        - Очень хорошо, - мне хотя бы в философские дебри о сущности бытия углубляться не придется. Просто прими к сведению, что душа, это неотъемлемая часть астрала - мира идей и эмоций. С самого рождения мы неосознанно принадлежим к двум мирам: реальному, в котором мы реализуем свои ощущения, и астральному, в который мы попадаем в своих снах и настолько привыкли к этому, что уже и не обращаем внимания. Душа постоянно самосовершенствуется и в какой-то момент своего развития она обретает возможность свободного выхода в астрал. И тогда она освобождается от телесной и энергетической оболочек и идет по бесконечному тоннелю навстречу свету - именно так и выглядит направленный сигнал.
        - Нечто подобное я уже видел, и даже едва туда не угодил. Только на другом конце было совсем не светло. Там была темнота, сплошная бездонная тьма.
        - Да, случается и такое, - именно таким путем следуют слабые, неразвившиеся души, вступившие на путь сомнения и саморазрушения. Но это совсем не означает, что они там погибают.
        - По мне так уж лучше в Бездну провалиться, чем неприкаянным привидением в горах скитаться. Но, насколько я понимаю, храмовым воинам, имевшим несчастье сложить свою голову в ледяном храме, в свое время не просигналили фонариком ни с Небес, ни из Бездны?
        - Совершенно верно. Святыня непроницаема для посторонних энергетических потоков и все те, кто там погиб - стали призраками, причем посмертно заключенными в небесной обители.
        - А как же те ужастики, что резвились в Призрачном Ущелье? Возможно, некоторые из них действительно распрощались с телами в ледяной твердыне семьдесят лет назад, но ведь только на нашем пути их встретилось во много раз больше. Получается, они были в горах всегда?
        - Считается, что большинство призраков - неупокоившиеся обитатели погибшего Мрстра. Скорее всего, причиной того, что их души остались в нашем мире, являются испарения Тумана Небытия, сквозь пелену которого в астрале невозможно увидеть не то что сигнал призыва - вообще ничего. Поэтому несчастные скитаются какое-то время, а потом, чтобы предотвратить неизбежный в таких случаях распад, заново обретают свою собственную энергетическую оболочку, отобрав ее у какого-нибудь слабого или больного животного. После этого неприкаянные души навсегда остаются в нашем мире, постепенно превращаясь в искаженное подобие того, кого лишили жизни в бессознательном стремлении выжить самому. Какая страшная и печальная судьба их ожидает...
        - Еще бы. Прожить целое тысячелетие в образе кошмарного монстра - незавидная участь. А повторного сигнала свыше не бывает?
        - Этого никто не знает. Но, в любом случае, для того, чтобы получить второй шанс, надо умереть второй раз. Не каждый на это отважится.
        - Это точно. Но нам покойнички нужны только в единожды умершем виде. Из твоей лекции я вывел одну понятную мысль, - чтобы призвать призраков, надо им просто посветить зачарованным предметом?
        - Принципы ты схватываешь буквально на лету. Производить вызов нужно в темноте, - солнце дает сильные помехи. И еще. Для правильной работы заклинания нужна не столько большая, сколько постоянная энергия. А мой жезл-концентратор имеет малую энергетическую емкость, отчего быстро перегревается, - я опасаюсь, что он просто расплавится, прежде чем я успею вызвать хотя бы одного призрачного воина.
        - Но ты можешь использовать мой клинок. Сдается мне, в нем содержится такая могучая сила, что можно вызвать разом всех призраков Мрстра.
        - Ты опять близок к истине. Хотя я не могу сама использовать твой меч и после этого остаться в живых, но теперь Серебристая Луна является частью тебя. А к тебе я могу прикоснуться безо всякой опасности, правда?
        Рыжеволосая бестия немедленно обвила меня за талию и так соблазнительно прижалась, что я почувствовал, как мои щеки становятся пунцовыми. Кто бы мог подумать? - меня опять соблазняет женщина! И не кто-нибудь, а самая знаменитая женщина Южной Земли за последнюю сотню лет. Может, предчувствие грядущего ненастья ее так раскрепостило? Ну как тут отказать...
        - Спасибо, что помнишь мой возраст, - с нарочитым холодком ответила Беллиана, вернувшись к своему прежнему занятию - истязанию белой тросточки. Ох, Валиен, чурбан ты неотесанный, - разве можно о женщинах даже думать такое! Будешь ты теперь в ночь перед роковой битвой спать не в обнимку с горячей и страстной любовницей, а в обнимку сам с собой, и то, если опять какие-нибудь блохастые и развратные товарищи втихушку в постель не заползут.
        - Так что там дальше насчет вызова?
        - Завтра, после захода солнца, будь вместе с мечом рядом со мной. Что будет дальше - сам увидишь.
        - Коротко и ясно - всегда бы так... А зачем мы, собственно, лезем на эту кручу - ведь вокруг все равно уже не видно ни зги?
        Беллиана не ответила на мой вопрос - он уже не нуждался в ответе. Вскарабкавшись на скальный перешеек и, подавая руку магессе, я интуитивно глянул на ту сторону, и у меня остро захолонуло в груди. Тысячи огней рассеивали сумрак, укрывавший предгорье, тысячи костров горели на широкой равнине у подножия скал, тысячи пылающих сердец-звездочек сияли сквозь тьму отчаяния и безнадежности.
        - Это - твоя армия, - шепнула мне в ухо волшебница. - Будь же достоин тех, кто пришел сражаться за наш мир.
        - Моя армия... Да, кажется, видение Эргрота тоже говорило про координатора, про армию, про роковую битву. Но я не воспринял его слова так буквально, и уж точно не предполагал, что желающих поучаствовать в знаменательном событии под названием "последний и решительный бой" будет несколько больше, чем пальцев на обеих моих руках.
        - В мире еще есть хорошие люди, и все те из них, кто мог сражаться, - уже здесь. Тебя это удивляет?
        - Нет... Нет, но... Но это значит, что где-то там, за противоположным отрогом, стоит армия противника - явно не меньших а, скорее всего, гораздо больших размеров.
        Гром и молния, ведь все это происходит на самом деле! Если битва действительно случится, то она будет такой грандиозной, что легендарное сражение прошлого века покажется рядом с ней жалкой усобной стычкой! А если учитывать современный уровень развития боевой магии, - завтра долина превратится в горящее кровавое пекло. Наконец, если Эргрот исполнит свою угрозу и целым морем кровушки сумеет открыть врата Бездны, выпустив ее обитателей, а Небеса при этом, конечно, в долгу не останутся, - неизбежно начнется Аверкорд... Вот гадство! Завтра случится судный день нашего мира, а я - грязный, как последняя чушка, и небритый, как ежик молодой. И белья свежего нет, и хожу, понимаете ли, в обносках. И следствие еще не раскрыло все свои тайны. Не-ет, мне на Небеса еще рано! Вы слышите, там, наверху! Я не хочу умирать!!!
        - Не надо все так драматизировать, - успокоила меня Беллиана. - Может, все не так уж и плохо. Завтра мы спустимся вниз, встретимся с лидерами нашей армии и решим, как быть. Может быть, мы сумеем договориться с противником, и большой битвы вовсе не будет...
        - С кем ты собираешься договариваться!? С мерзавцем Ардоном? С подлецом Эргротом? Или с этой паучьей сворой, что душит нашу планету? С ними может быть один разговор - языком стали и огня!
        - Не забывай, - в основном, на той стороне такие же обычные люди. Они тоже не хотят сражаться и умирать, - их просто обманули.
        - А их не обманули?! - возмущенно взревел я, ткнув пальцем в огненную россыпь внизу. - Кто привел их сюда? Ты? Я? Нет, - это все наверху, на Небесах, затеяли, причем затеяли первыми. Кто-нибудь слышал про Армию Тьмы? Нонсенс, - таковой в природе нет! А Армия Света - есть! Вот они, десятки тысяч безумцев с мозгами, промытыми религиозной ахинеей - скучковались здесь с целью улучшения мира. Но они забыли, что добро не насаждается ударами топора по головам несогласных! И то, что при сем весьма сомнительном мероприятии погибнут десятки тысяч таких же одурманенных жертв - тоже совершенно никого не интересует! Мы просто не найдем никого, желающего вести переговоры, потому что те немногие, в ком еще горит искра здравомыслия, по той же причине не пойдут против толпы фанатиков.
        - И что же, по-твоему, нам делать?! - взвилась Беллиана. - Сидеть, сложа ручки, и смотреть свысока, как две толпы, одурманенные возвышенными идеями, перебьют друг друга? Или прорываться к замку, полагаясь только на свои силы?
        - Первое будет подлостью, второе - самоубийством. Думаю, нам все-таки не стоит отказываться от разумной помощи, - осторожно, взвешивая каждое слово, произнес я, сходя со скалы. - Так что я согласен с твоим предложением, - завтра утром мы спустимся в стан "нашей" армии и найдем там тех, кто окажется способным осознать неоднозначность происходящего и вникнуть в истинную подоплеку событий. Может быть, они помогут нам. Если же нет, то... А это еще что такое?
        В центре Багряной Долины одиноко мерцал маленький огонек. Я мог с уверенностью сказать: когда мы поднимались на скалу, его там еще не было.
        - Ардон оставил наблюдательный пост у Грозовой Скалы, - пояснила Беллиана. - Трое... нет, - двое людей: один внизу, у костра, другой - наверху. Как только наша армия соберется и начнет приближаться к долине, - они предупредят своих, и армия противника первой выйдет на поле боя, заняв лучшую... как ее?
        - Позицию?
        - Пусть так, хотя я под позицией понимаю нечто совсем другое (!?)
        - Хм. Боюсь, что тогда произойдет нечто еще более худшее: враг тайно подтянет войска, и на наши пехотные колонны, идущие походным маршем к полю боя, обрушится лавина тяжелой кавалерии.
        - Это будет настоящая бойня.
        - Поэтому мы должны снять дозорных, захватить скалу на рассвете и только тогда идти в лагерь нашей армии. Фиско с его ушибленной ручкой - не в счет, Лоран - тем более, - значит, на каждого из нас приходится по одному противнику. Удар должен наноситься издалека и одновременно, чтобы никто из них даже дернуться не успел - неизвестно, какие средства оповещения у них имеются. Я сниму своего из арбалета, а ты подстрелишь своего маленькой огненной искрой, - надеюсь, ее не...
        - Я уже говорила, что в долине нельзя применять магию, - нас сразу же обнаружат.
        - Как же быть? Второго арбалета у нас нет.
        - У меня есть стреляющее оружие немагического характера. Уверяю, - оно гораздо тише и надежнее твоей трещотки.
        - Хорошо. Этот вопрос мы решили. Теперь осталось...
        - Покушать, как следует.
        - Ну, этого у тебя не отнять...
        ***
        Штатный повар Фиско постарался на славу, - жареная на углях курятина оказалась на редкость сочной, насыщенной и пронизанной дивным ароматом - одновременно и сладким, и острым, и благоухающим. Никогда ничего подобного не ел. Или, может мне это только показалось, как кажется прекрасным небо тем, кто готовится умереть, - при том, что в любое другое время они бы на него даже и глаз не подняли. Так уж устроены люди, - ценят лишь то, что могут потерять.
        В эти последние минуты, когда костер уже догорает и вечер подходит к неизбежному концу, речи невольно становятся тише, а глаза - задумчивее. Лоран уже тихо сопел, удобно устроившись на моем мешке, мы с Фиско сидели и молча смотрели на рдеющие угли, а Беллиана ушла на край скалы, и вскоре оттуда донеслось ее прекрасное переливчатое пение. Эта удивительная песня была всплеском ее исстрадавшейся души, стоном ее чувственного сердца и квинтэссенцией ее бессмертной сущности.
        Я хочу увидеть этот мир -
        Небосвод лазоревого цвета,
        Облака, густые, как зефир,
        В розовом сиянии рассвета,
        Как, пронзая тьму, лучистый круг
        Устремится ввысь над небесами,
        Я хочу увидеть все вокруг
        Широко раскрытыми глазами.
        Это - сильнее меня, только живу я, храня
        Пламя неугасимого огня.
        Я хочу увидеть блеск стрекоз
        В желтизне ромашкового луга,
        Алые бутоны нежных роз,
        Чьи шипы царапают мне руки,
        Как отважный сокол рвется ввысь,
        Взмыв над изумрудными лесами,
        Я хочу увидеть эту жизнь
        Широко раскрытыми глазами.
        Это - сильнее меня, только живу я, храня
        Пламя неугасимого огня.
        Я хочу увидеть даль морей,
        Ливень в блеске грозовых разрядов,
        Чистый, как слеза, лесной ручей
        И каскады горных водопадов.
        Где же ты, незримый мой кумир, -
        Я молю, взывая в бесконечность,
        Дай мне шанс - увидеть этот мир,
        Прежде, чем шагну в седую вечность.
        Это - сильнее меня, только живу я, храня
        Пламя неугасимого огня.
        Я хочу увидеть лица тех,
        Кто мне дорог, и по ком страдаю, -
        Их улыбки, взгляды, добрый смех
        Не видны под черною вуалью.
        Одинок и пуст ночной эфир,
        Но, смывая темноту слезами,
        Я хочу увидеть этот мир
        Широко раскрытыми глазами.
        Это - сильнее меня,
        В вечность уйду я, храня
        Пламя неугасимого огня.
        - Ты не одинока. Я - с тобой, - подойдя и бережно обняв волшебницу за плечи, нарушил я звенящую тишину, когда смолкли последние аккорды этой грустной песни.
        - Спасибо, - вздохнула магесса, и на мою руку упали теплые капли. - Я пою эту песню уже сто лет. Моя заветная мечта - увидеть этот мир и умереть. Пусть так - я согласна. А стихи сочинил для меня Лорриниан, - он, не задавая ни единого вопроса, смог отразить в ней все мои чувства. Знаешь, я ему немного завидую, - бард нашел в себе силу воли вернуть свою жертву Небесам. Может быть, если я тоже откажусь от своей, - я смогу видеть?
        - Но тогда ты потеряешь большую часть своей силы и станешь смертной.
        - Поверь, - это не такая уж и значительная потеря по сравнению с тем, что я уже потеряла. Наверное, я так и сделаю, когда наше приключение завершится. И тогда я стану обычной женщиной. Почти обычной. Скажем так, - женщиной с некоторыми колдовскими способностями. Но в этом нет ничего пугающего, ведь каждая женщина - немножко колдунья. Или я не права?
        - Наверное, - так оно и есть... - поразмыслил я, вспоминая тех женщин, с которыми был близко знаком в последнее время. Храбрая воительница Региста. Добрая и ворчливая тетушка Кларисса. Блистательно-прекрасная Сандра... Милая Сандра, где же ты теперь? Как сложилась твоя судьба в это предгрозовое лихолетье?
        - Ты не возражаешь, если я немножко побуду одна? - деликатно прервала мои грустные воспоминания магесса.
        - Да, конечно, - вернувшись к суровой реальности, вздохнул я и вернулся к костру, а магесса продолжила изливать душевную печаль в безответную темноту долины. В ее щемящих мотивах звучали и тоска по родине, и вольный дух странствий, и странные, причудливые распевы, похожие не то на магические заклинания, не то на народные заговоры.
        - Что она там себе думает, - ее ж таки услышат внизу, - проворчал Фиско, переводя взгляд с затемненного силуэта магессы на меня. - Таки скажите уже что-нибудь, господин Райен.
        - Может, оно и к лучшему. Вдруг ее песня западет кому-то в душу, и тогда одним хорошим человеком в мире станет больше, - задумчиво ответил я и вдруг понял: шустрик сам хочет мне что-то сказать, причем выбрал для этого именно тот момент, когда магесса далеко и не хочет слушать никого, кроме самой себя. - Ну?
        - Я таки не должен этого никому говорить... - зашептал шустрик, подбирая нужные слова. - Разве что кроме собственного сына, но... но... - тут он начал сбиваться и, казалось, сомневаться в том, что вообще решился на этот разговор.
        - Но у тебя нет сына.
        - И, наверное, - таки не будет. Не потому, - не из-за меня. Просто я чувствую... Я не переживу завтрашний день. Я не за себя боюсь, - он пропадет.
        - Кто - он?
        - Дар. Чудесный дар, переданный мне по наследству. Дар располагать к себе любого и таки выглядеть в его глазах тем, кем ты хочешь.
        - Ага. Теперь понятно, почему тебе все доверяют, хотя, по логике событий, тебе, как крайне подозрительному типу, давно бы уже надлежало болтаться в петле. Это какое-то заклинание?
        - Это - не заклинание, потому как для его использования таки не нужно иметь магическую силу. Это - вообще не колдовство, потому как его таки не распознать никакой магией. Это - тайное Слово, заключающее в себе древнее пророчество. Всего лишь Слово, но, пока оно известно лишь одному человеку, - оно таки превыше любого колдовства.
        - Но если ты мне его скажешь...
        - Слово не будет иметь силы в устах своего нового хранителя, пока... Пока старому не придет пора покинуть этот мир.
        - Спасибо за доверие, но сдается мне, что завтра у тебя будет намного больше шансов выжить. Мне придется прорубаться сквозь толпы врагов, а тебе достаточно отсидеться в укромном уголке и вылезти, когда уже все закончится. Так?
        - Нет. Я таки пойду за вами. До конца. Я не знаю, правильно ли я делаю, но внутреннее чувство подсказывает мне: таки надо. А вдруг я... таки спасу вашу жизнь ценой собственной?
        - Ты этого действительно хочешь? Или это тебе тоже внутренний голос подсказал?
        - Я готов таки погибнуть за вас, - жалобно шмыгнул шустрик, но глаза его при этом так сверкнули, что все мои сомнения в его неискренности совершенно исчезли. - Знаете, почему? Никто и никогда не благодарил меня. Кроме вас. И поэтому же я доверяю таки вам мое Слово, - приблизьте ухо...
        Не... не может быть! И это - Слово?! И это передавалось людьми из поколения в поколение?! И я, лучший расследователь Южной Земли, не мог этого понять! Но ведь я этого не знал, не мог знать... бездоказательно.
        Мир перевернулся в моих глазах с ног на голову. Какое-то время я недвижимо сидел, словно мне хряснули по темечку кузнечным молотом. Нет, берите выше, - наковальней. И звон в голове стоял еще тот. Потом я тупо посмотрел на испуганного Фиско, явно не ожидавшего такой реакции, встал и пошел. Куда, спрашивается? Да никуда - просто нарезал круги по окрестностям, пока в потемках не споткнулся и не приложился лбом о камень, отчего мои мозги перевернулись еще раз, встав на прежнее место.
        Да, воистину неисповедимы пути небесные... Кто бы мог подумать, что меня на них занесет? Но теперь назад хода нет, придется идти по ним. И идти, согласно неписанным правилам, до конца.
        Как я добрался до своего одеяла, как заснул? Хоть убей, - не помню. Только вновь я иду по бесконечной дороге, стрелой пронзающей сумрачную равнину и убегающей к горизонту. Света на закате практически нет, а небо затянули тусклые, свинцовые тучи. Вокруг меня ковыляют серые, безучастные фигуры, похожие на истуканов, вылепленных из глины и праха, а их лица своей окаменевшей недвижимостью напоминают погребальные маски. Неужели и я выгляжу вот так же: не то живой, не то покойник? Или это сон такой нецветной?
        Но нет, - впереди мелькнул кто-то в черном плаще, и я пробиваюсь к нему, расталкивая окружающих локтями, сбивая кого-то с ног. А люди не оказывают сопротивления - они идут механически, словно куклы, втаптывая в дорожную грязь тех, кого я уронил. Наконец, я добираюсь до человека в черном и хватаю ее за плечо. Фигура медленно поворачивается, ее лицо скрыто под капюшоном, но я уже знаю, я догадался - кто это.
        "Ты хочешь что-то сказать?" - звучит в голове тихий шепот. - "Ты готов принять вечность?"
        "Нет! Тебе не убедить меня. Я - Последний Рыцарь. Я знаю Слово, я готов к битве, - защищайся!", - с этими словами я протягиваю руку за спину, вовсе не будучи уверен, что Серебристая Луна - там.
        Но клинок на месте и послушно ложится в мою руку. В то же момент в руках у черной фигуры появляется кривая зазубренная коса с лезвием оттенка глубокой темноты.
        "За что же ты собрался сражаться? За них?" - удивленно и грустно вопрошает фигура, кивая на нестройные ряды размеренно шагающих и неуклонно падающих серых болванчиков. - "Пустое, - они все давно уже мертвы. Так же, как и ты. Но у тебя еще есть последний шанс, воспользуйся им".
        "Не верь ему", - звучит мягкий спокойный голос у меня из-за плеча. - "Поступай так, как считаешь нужным".
        Я узнаю этот голос - голос Белого Странника. Где-то на самом краю моего зрения мелькает его развевающаяся белая хламида и тускло поблескивает колючий стальной венок, скрепляющий волнистые пряди волос.
        "На чьей же ты стороне?" - с заметным удивлением спрашивает черная фигура. - "Определись - раз и навсегда".
        "Я - на стороне правды!" - с этими словами серебристое сияние с пронзительной вспышкой обрушивается на взметнувшуюся навстречу полосу черноты. Удар невообразимой мощи отбрасывает меня, все вокруг меркнет, и я просыпаюсь.
        Кларисса? Ну зачем ты меня будишь, - ведь сегодня воскресенье, клиенты не придут. Не надо...
        - Проснись, - сказала сосредоточенная магесса, тряся меня за плечо. - Нам пора.
        Нам пора. Эти два слова обрушились, как громовой раскат. На чистом небе еще сияли звезды, но ночь уже начала свое тактическое отступление с расчетом вернуться спустя сутки и, возможно, навсегда. Непроглядный мглистый сумрак устилал долину под нами, - долину, где уже через несколько часов предстояло развернуться величайшему сражению всех времен и народов. Сражению, которое могло стать последним для нас и для нашего мира. Теперь его судьба напрямую зависела от нас, и поэтому нам было пора идти.
        2
        Сборы были недолгими, - на самом деле все было продумано и приготовлено еще вчера вечером, чтобы в ответственный момент мысли о чем-то несделано-забытом не лезли в голову. Впотьмах, спотыкаясь и чертыхаясь на камнях, ведомые всевидящей магессой, которая ни разу не запнулась, мы добрели до небольшой, сглаженной, идущей под уклон площадки над ниспадающим в долину ручьем.
        - Это здесь, - уверенно произнесла Беллиана, осматривая камни вокруг. - Подходящее место для спуска.
        - Я все еще не понимаю, каким образом ты собираешься доставить нас вниз, - возразил я заспанным голосом. - Но, уж если на то пошло, - с другой стороны скалы мы могли бы спуститься гораздо ниже. Что в этом месте такого особенного?
        - Раньше ручей протекал здесь, пока совсем недавно не пробил себе новую дорогу, - сообщила волшебница, мерявшая шагами бывший водосток. - Но энергия текущей воды все еще идет по старому руслу. Именно в этом потоке я могу применить одно древнее и полузабытое заклинание, причем так, что его не почувствуют вражеские шпионы. Дай мне свою веревку.
        Я ожидал, что Беллиана начнет колдовать над мотком каната с целью ее удлинения, заговаривать волокна на прочность, или еще что-нибудь в этом роде. Но магесса меня поразила, - она просто замотала конец вокруг скального выступа, сбросила бухту в пропасть и недвусмысленно кивнула вниз.
        - Не понял...
        - Лезь!
        - Куда!? Чтобы достать до дна, таких веревок штук пять надо!
        - Лезь, говорю! И не вздумай смотреть вверх или вниз, пока доберешься до конца.
        - Мне же там не закрепиться. Госпожа разумница, - вы когда-нибудь пробовали вбивать костыли в гранит? Дохлое дело...
        - Я тебя сейчас самого на костыли поставлю, демагог несчастный! Лезь без вопросов, пока я тебя туда своими руками не скинула!
        И ведь с нее станется... Молча выругавшись, я взялся за веревку, продел конец в страховочную скобу, как следует подергал, потом осторожно начал спускаться, крепко держась за канат и пытаясь почувствовать болтание нижнего конца. Веревка под моими руками, как я и догадывался, была самой обыкновенной - никаких заклятий. Не знаю, что задумала эта рыжая дура, но когда веревка кончится, мне так и так придется закрепляться на стене. И грохот при этом будет неслабый - внизу проснутся даже те, кто не спал. И где же этот конец? - не пропустить бы его...
        Тут я почувствовал, что веревка начала раскачиваться независимо от меня - очевидно, Беллиана загнала на нее и Фиско. Еще не хватало, чтобы этот недомерок скользнул мне на голову, - тут уж никакая петля не спасет, будем считать наши косточки внизу. Что-то я медленно спускаюсь, конца даже и не чувствуется. Может быть, Беллиана наложила какое-то замедляющее заклинание, чтобы я в случае соскальзывания не выпустил веревку из рук? Ой, ёкс-с! Какая зараза сверху кидается!? Доползу - убью!
        Нечто не очень тяжелое ударилось мне в плечо и затем с сухим стуком загремело на камнях внизу. Судя по звуку, это не могло быть ни чем иным, как костяной тростью волшебницы, а это означало, что на линии нас было уже трое, не считая обезьяну.
        Конечно, моя веревочная бухта была не чета фискиной, лопнувшей при первом же сильном рывке. Она была изготовлена в лучших горских традициях, - ведь в горах от прочности веревки зачастую зависит человеческая жизнь. Веревка представляла собой шесть скрученных натяжным станком прядей, сплетенных из лучшей горной пеньки и прошитых прочнейшими козьими жилами, и могла выдержать вес четырех-пяти человек моего сложения. Но я совершенно не был уверен в том, что за долгие годы забвения на чердаке пенька сохранила свои свойства. Она могла подгнить, пролежаться, ее могли погрызть крысы. О, эти крысы, - они так любят грызть все, что ни попадя! Достаточно одного лишь прогрыза, и все мы доберемся вниз раньше, чем предполагали... Да где же этот конец, расплети его вразнос!
        И в этот миг мои ноги коснулись земли. Не камня - земли! Пораженный, я присел и ощупал все, что было подо мной, не выпуская веревку из рук и резонно опасаясь, что неизвестно откуда взявшийся клочок земли может исчезнуть в любой момент. Нет, это было не наваждение, - я стоял на самой настоящей земле. Более того, я нащупал конец веревки - ее оставалось в длину еще локтей пять. Все правильно, мы еще на скале.
        Но откуда взяться земле там, где еще вчера ее и в помине не было? Все еще ничего не понимая, я поднял голову, нарушив указание магессы, и наказание последовало немедленно - прямо в лицо мне вписались грязные сапоги Фиско. Было не столько больно, сколько обидно, - этот недомерок запинал меня, и внаглую устроился у меня на спине.
        - Это вы, господин Райен? - прошептал шустрик. - Таки уже можно открыть глаза? Мы где?
        Вопрос в тему - сейчас выясним. Я вновь поднял голову и получил вторичный, уже гораздо более ощутимый удар каблучками в лоб, отчего упал навзничь, созерцая рассветное звездное небо над высокими нависающими скалами, с которых черным ниспадающим шлейфом шуршал ручей. Опять меня бьют. За что? Я к вам со всей душой, а вы меня - ногами. А я... Что!? Не верю глазам своим! Мы... внизу? Но как? Ведь веревка никак не могла достать до дна! Это... какое-то колдовство?
        - Можешь считать и так, - ответила магесса, вытягивая веревку, - та шла послушно, словно не была привязана... Так ведь она и не была привязана! Это что же, получается, - веревка спускалась вместе с нами? Невероятно, невозможно, но - вот оно.
        - Между прочим, этот фокус придумали ваши неповоротливые предки - чтобы лишний раз за веревкой не бегать и вообще ее не отвязывать, - с издевкой произнесла Беллиана, глядя на меня. - И исправно работает он почему-то только тогда, когда первым по веревке спускается как раз такой ленивый горец, как ты. А ты хорош, ничего не скажешь. Личико у тебя, милый, такое, - у свинюшки рыльце чище будет. А ну, живо марш к ручью - отмываться!
        Меня запинали, так я ж еще и виноват! Уже достаточно рассвело, и можно было видеть, что мы попали не прямо в долину, а на небольшой скальный выступ за водопадом, - сверху его не было видно. Но отсюда при должной сноровке можно было спуститься прямо к озерцу.
        - Это место не перекрыто энергетическими сигнальными нитями. Но в долине их очень много, поэтому мы здесь должны оставить все зачарованные предметы, которые могут нас выдать, - сказала Беллиана, скептически уставившись на мое свежевымытое лицо, но никак это не поясняя. - Лучше оставить здесь все наши вещи и дальше идти налегке, взяв только оружие.
        Магесса расстелила свой чудо-плащ, взмахнула рукой, словно открывала какой-то замок, и энергично тряхнула руками воздух. Мама дорогая, что только оттуда не посыпалось: мешочки и тряпочки, рюмки и кастрюльки, шкатулки и ящики, флакончики и бутылки, еда и объедки, нижнее белье и простыни, косметика и строительные инструменты, походная мебель и дрова, россыпи волшебной бижутерии и сотни мятых исписанных бумажек... В общем, все то, что взяла бы с собой запасливая женщина, если бы у нее была под рукой безразмерная сумочка. Рубиновый Бутон утонул в горе всякой нужной и ненужной всячины, Сфера Связи скатилась с груды барахла и больно упала мне на ногу. Наконец, поверх всей этой кучи высотою в человеческий рост плюхнулся большой плюшевый медведь. Ну а он то, он тебе зачем?
        - Должны же у каждой женщины быть свои слабости, - смущенно ответила магесса, и если бы не темнота, я был бы уверен, что она покраснела. - Теперь ваша очередь, - я прослежу, чтобы у вас не осталось ничего, что могло бы раскрыть наше присутствие.
        Фиско, кроме своего "мозгового сейфа", не имел ничего магического и избежал проницательного взора волшебницы, зато на меня она уставилась с видом ушлого мытаря, узревшего шитый золотом кафтан на плечах бедного налогоплательщика.
        Что ж делать, придется "разоблачаться". Мой магический арсенал отправился в мешок, который я схоронил под ближайшим кустом. Собственно, все эти кристаллы и зеркальца были мне без надобности, и единственное, что я считал за стоящую вещь и с чем не хотел расставаться - так это с кольцом огненной защиты. Без него как-то неуютно находиться рядом с огненной волшебницей, которая, случись что, за файерболом в карман не полезет.
        Ну и конечно же, Серебристая Луна. Одно только чувство, что я ее здесь брошу, внушало непонятный, животный страх. Даже, памятуя о том, что мой меч никто не сможет взять, я не мог избавиться от этой тянущей привязанности. Но я - это все же пока я, и никакое самое расчувственное чувство не может преодолеть приказ моего сознания. Так что священный клинок останется здесь, а я отправлюсь в долину, вооруженный одним лишь арбалетом. Каким все же я чувствую себя беззащитным - ощущение, будто нагишом в еловый лес иду.
        Стоп! А как же Неразъемный Браслет? Эта серебристая полоска явно магического характера, но снять-то ее я не могу!
        - Твой Браслет не является предметом, - высказалась Беллиана, внимательно осматривая меня с ног до головы. - Я уже говорила, что это всего лишь заклинание, причем настолько закрытое, что на него не реагируют даже магические кристаллы. Но вот это тебе придется оставить здесь.
        Магесса ткнула пальцем в мой нагрудный карман. Хм, вроде бы я все выложил... Ах, вот оно что, - защитный медальон, обеспечивший мне ожог руки (до сих пор, кстати, след "лотоса" остался) опять провалился в подкладку. Надо будет не забыть убрать его подальше от одежды, не то в случае магической заварушки он меня не только не спасет, но и подожжет вдобавок. А лучше эту безделушку вообще кому-нибудь сплавить, поскольку пользы от нее почти никакой и единственно, от чего этот талисман спасал - от недоделанных призрачных уродцев в языческих гробницах. При том, что на настоящих призраков он даже и не реагировал.
        Вроде все. Теперь - к Грозовой Скале. Мы обогнули озерцо и, перейдя вброд грязную канаву, пригибаясь, двинулись к центру долины. Шли осторожно, частыми остановками, прислушиваясь к каждому шороху - сейчас любая, самая малая неосторожность могла стоить нам жизни. Но вокруг нас раскинулась тишина - ветра не было, наши собственные шаги словно глохли в сыром утреннем воздухе, и лишь редкие всплески волн на реке нарушали дрему спящей долины. Беллиана, держась чуть в стороне от меня, тонкими неуловимыми движениями скользила через травостой, который тут же смыкался за ее спиной, не оставляя никакого следа. Никакого оружия у волшебницы я пока не заметил, - в ее руках была лишь все та же тонкая костяная трость. Ну а самый трусливый член нашей команды шуршал где-то далеко позади нас, постепенно отставая, - наверняка в случае неудачи он был готов задать стрекача.
        У подножия скалы царило затишье, но, когда имеешь дело с контрразведчиками, тишина и спокойствие, как правило, оказываются подозрительными. Все ближе и ближе огонек костра под скалой, отчетливее становится запах вареного мяса. Завтракать собираются, гады...
        Наконец, мы подобрались достаточно близко, - уже совсем рассвело, и я отчетливо видел фигуру часового на скале. Странный он, - стоит себе, не прячется, но шевелится время от времени. Значит, не обманка. Раз. Два.
        На счете "три" щелкнул арбалет, - черная фигура на вершине издала резкий звенящий звук и с деревянным стуком повалилась вниз, проломив редкие заросли бузины под скалой. В то же миг Беллиана взмахнула тростью, которая издала резкий свист. Хм, оказывается, это и не трость вовсе, а самый натуральный сарбакан, какие в ходу у дикарей из Съерны. Оружие и в самом деле меткое и бесшумное, - такие же трубки с ядовитыми стрелами использовали в минувшей войне данийские рейдеры, долго не жившие по причине своей абсолютной неспособности бегать быстрее ответных арбалетных болтов.
        Отправив Беллиану и Фиско к костру, я, вновь зарядив арбалет, осторожно полез в кусты, куда упал подстреленный мною наблюдатель, но вблизи бузинник оказался не таким уж редким, и без света там было вообще невозможно что-либо разглядеть. Вернувшись за огнем, я обратил внимание, что второй агент сидит, безжизненно склонив голову набок, а из его шеи торчит крупная оперенная игла. Он так и не проснулся, шагнув из снов прямо в вечность... Такой молодой, еще усы не пробились.
        - Хоть и молодой, а уже на кривую дорожку вступил. Таки поделом ему, паучонку, - издевательски-нравоучительно произнес Фиско, бесцеремонно выворачивая карманы трупа и выкидывая в костер все то, что, по его мнению, было "ненужным".
        Последовавшие вслед за этим события чуть не провалили всю нашу операцию. Мелкий мародер, закончив обшаривать мертвеца, выудил у того из-за пазухи какую-то трубку, покрутил ее в руках, даже понюхал, но, признав вещь напрочь бесполезной, отправил ее по назначению - в огонь.
        В костре незамедлительно затрещало, и сразу же оттуда вырвалась белая полоса огня. Она с ревом пронеслась над испуганно пригнувшимся шустриком, грянула в скалу, отскочила от нее, выбив гроздья искр, и на обратном лете ударилась мне в каблук. Я едва устоял на ногах, оторопело посмотрел на огнедышащую трубку, выписывающую вокруг меня искристые фортеля, и, спохватившись, бросился ее затаптывать. Еще хорошо, что трава поутру была сырая от росы, - а то бы пожара было не избежать.
        - Это всего лишь ракета! - с усмешкой крикнула Беллиана, - ее все происходящее только забавило. - Дави ее, дави, она не кусается!
        - Зато жжется, зараза, - все башмаки мне опалила, - озлобленно проворчал я, с остервенением вдавливая горловину издыхающей трубки в землю. - На такой сигнал вся колдовская свора сбежится.
        - Не сбежится, - успокоила меня волшебница. - В этом устройстве не было магии - только селитра и магнезия. А скала заслонила вспышку.
        - Будем надеяться на лучшее, а кое-кому уже сейчас стоит готовиться к худшему, - глухо рявкнул я, прожигая карлика взглядом. - Эй, ты, мелочь вредоносная, я к кому обращаюсь? Сдается мне, сейчас я возьму обратно свои слова насчет рукоприкладства...
        Но Фиско даже и ухом не повел, - он, вооружившись невесть откуда раздобытым факелом, внимательно всматривался в лицо обчищенного им покойника, при этом лицо самого шустрика менялось просто-таки на глазах.
        - Я его таки уже видел однажды, - прошептал Фиско, нервно кусая пальцы. - Этот парнишка - особый агент в Северном отделении Контрразведки. Это означает, что где-то поблизости - их Главный. Это значит, что...
        - ...Главный сейчас лежит в кустах в обнимку с арбалетным болтом, - рявкнул я, вырывая факел из дрожащих лапок карлика. - Да не трясись ты так, - он в любом случае мертв, даже если я в него и не попал. Сейчас я пойду и обыщу его. Ох, и угораздило же гада в такую непролазность сверзиться...
        Добравшись до застрявшего в ветках тела, я удостоверился в том, что мой глаз еще зорок. Хотя враг принял смерть не от моей руки, - болт лишь оглушил его, угодив в каску и сбросив со скалы, при падении с которой агент свернул себе шею. И он действительно оказался Главным, - паук на запястье агента был золотым, как и у покойного судьи Чарнока. Рядом обнаружились несколько поленьев, вымазанных горючей смесью, - наверное, на скале заранее был подготовлен сигнальный костер. Обыскав мертвого контрразведчика, я обнаружил кресало, разбитое зеркальце, трубочную ракету, тут же поставленную мной на собственное вооружение, и еще очки-линзы в золотой оправе, украшенной драгоценными камнями, - слишком симпатичные для того, чтобы оставлять их покойнику.
        В обязанности агента явно вменялось подать сигнал в Черный Отрог. В этом, собственно, не было ничего необычайного, странность заключалась в другом - зачем Верховный отправил руководство отдела на передовую? Это могло означать даже не то, что он в них больше не нуждается, а, скорее то, что они ему мешают управлять остальными агентами. А это не могло не настораживать, - все шло к тому, что здесь, в прямой видимости из замка, Бледная Поганка взял в свои руки все паутинки Сети. Если это и в самом деле так, то надежды на мирный исход противостояния, мягко скажем, иллюзорны.
        Погрузившись в мысли, я на обратном ходу запнулся обо что-то мягкое и едва не упал. А то, обо что я запнулся, с глухим ворчанием отползло под кусты и там затихло. Помнится, Беллиана ночью сомневалась, видит ли она двух или трех человек. Теперь ясно - третьим была собака. Логично дозорному отряду держать при себе сторожевого пса, только что-то он очень уж худой да смирный. Наверное, эти злыдни в черном вовсе не кормили своего охранника, - неудивительно, что он их не предупредил в нужный момент. Но мы животных любим и поставим песика на довольствие - теперь он будет на нашей стороне. Жучка, Бобик - возьми!
        Я вытащил из котелка агентов кость со шматками разварившегося мяса, перехватил факел поудобнее и на четвереньках полез под куст. Но, едва сунув туда голову, я обмер сплошняком с макушки до пяток, и сердце екнуло так, что я чуть не умер от его разрыва. Какая там собака! - из под куста на меня тупо пялилась унылая человеческая образина с землистой кожей и тусклыми бесцветными глазами. Так вот почему Беллиана не увидела третьего... Потому что этот третий не имеет души.
        То ли от внезапного столбняка, то ли оттого, что подсознание вспомнило, что Бледные Тени не видят тех, кто не движется, - я замер, даже не дыша, и пристально смотрел в глаза серой смерти. Почему оно... она меня не убила еще на подходе к скале? Почему не убила, когда я пристрелил ее подопечного? Почему не убила даже тогда, когда я уж на нее саму наступил? Собравшись с последними остатками духа, я наклонил факел, осветив бесстрастную мордочку. Тень поморщилась, но от света не отстранилась, даже когда я помахал у нее факелом перед глазами.
        Что тут на меня нашло - какой-то прилив непонятно откуда взявшейся храбрости. Со словами: "Нарекаю тебя Тузиком. Жри, скотина неблагодарная!" - я затолкал суповую кость в маленький безгубый ротик, сгреб совершенно не сопротивлявшуюся Тень за шкирку и вытащил из-под куста, заявив во всеуслышание:
        - Я легавую бледной породы изловил!
        В гробовой тишине зазвенели ложка, выпавшая из рук карлика, что подъедал вражескую похлебку, и трость магессы. Оба смотрели на меня одновременно и с нескрываемым ужасом, и с явным сомнением, - словно я притащил к ним голодного льва с табличкой на шее: "Считать домашним животным".
        Молча посмотрев на своих остолбеневших спутников, я задал обоснованный вопрос:
        - Кто-нибудь объяснит мне, почему мы все еще живы?
        Беллиана не нашлась с ответом, - очевидно шок от того, что в нескольких шагах от нее обнаружилась Бледная Тень, был у магессы еще больше, чем у меня. Но Фиско, подумав, ответил:
        - У нее не было приказа, а без приказа Тень таки не действует. Значит, в данный момент она безвредна.
        - Тогда ее надо обезглавить, пока приказ не поступил.
        - Не думаю. Если вы таки попытаетесь ее убить, Тень будет защищаться.
        - Тогда как ее обезвредить?
        - Есть у меня одна идея. Благодаря моему тайному дару я, как это уже бывало раньше, могу сказаться агентом Контрразведки, и Тень будет обязана исполнять мои приказы. Я таки попробую переподчинить ее, но для этого нужно время.
        - Хорошо. Сейчас я и леди Беллиана прогуляемся до лагеря армии Света. Если к моему возвращению Тень не будет хотя бы обезврежена, - я лично снесу ей башку Серебристой Луной. Кроме того, ты будешь следить за долиной и приготовишь завтрак посытнее. И не делай вид, что не из чего, - от тебя трофейной колбасой за версту пахнет и сухари из карманов сыплются. Усек?
        - Все будет исполнено в лучшем виде, господин Райен! - клятвенно заверил меня шустрик. - А если здесь вдруг кто-то появится, то я таки дам вам об этом знать.
        Со стороны зрелище переподчинения Тени выглядело презабавно. Фиско и Тузик уселись друг напротив друга, после чего принялись фыркать друг на друга и корчить забавные рожи, - все это напоминало не то ссору вздорных детишек, делящих песочницу, не то братание двух слабоумных обезьян.
        - Пойдем, недосуг нам на цирк смотреть, - нетерпеливо потянула меня за рукав Беллиана. - Постой-ка. Это еще что такое!?
        Волшебница решительно запустила руку мне за пазуху и выудила оттуда мой боевой трофей - очки-линзы в драгоценной оправе.
        - А-а... Э-э... Это тебе... подарок. Чтобы лучше видеть. (Ой! Опять ляпнул, не подумавши. Каюсь, бью себя пяткой в лоб, - такое больше не повторится!)
        - Ох, Валиен, Валиен... До чего ж ты докатился, - очки с трупа снял и тут же девушке подарил. Ну, скажи, пожалуйста, как мне это понимать? Совесть-то у тебя есть?
        - Э-э... Не знаю. Со стороны - виднее.
        - Теперь и я - не знаю. Впрочем, как ты сам понимаешь, эта вещица мне ни к чему. Лучше отдай ее Фиско, пусть позабавится.
        Так я и поступил, скрепя раздосадованное сердце стальными обручами необходимости. Шустрик, конечно, сильно удивился такой щедрости с моей стороны, но очки взял, и с удвоенной энергией продолжил травить несчастного Тузика.
        В то же время мы с волшебницей отправились к южному входу в долину. Идти было неблизко, поскольку поле было достаточно просторным, но просматривалось оно недалеко - было раннее утро, и с чернеющей справа реки натекал низко стелющийся туман.
        А где туман - там и роса. Беллиана все так же уверенно рассекала отсыревшую траву, при этом на ее одежде не оставалось ни единого мокрого пятнышка, тогда как я отсырел чуть ли не по пояс, и вдобавок, когда мы вторично перебирались через ту самую историческую канаву, - провалился в болото по колени. Вот так, кому-то - сухость и комфорт, а кому-то - мокрые штаны и хлюпающие башмаки. Увы, жизнь несправедлива, но уж такова она по сути своей, поэтому нам не на что пенять и не в наших силах изменить что-либо, кроме собственного отношения к жизни.
        Но в данный момент меня эти философские разливы не особенно заботили - и без того было о чем подумать. Вновь и вновь я пытался проникнуть в замыслы Контрразведки, разместившей свои фигуры на поле грядущей битвы. Вроде бы все казалось очевидным - пост на Грозовой Скале готов был подать сигнал в любой момент: днем - зеркальцем, ночью - костром, ночью и в проливной дождь - ракетой.
        Но имелась здесь одна неувязочка. Уже достаточно рассвело, и я мог разглядеть, что даже с вершины Грозовой Скалы вход в долину не просматривался. За дальними скалами южного отрога долины река делала крутой изгиб, - именно там, в излучине реки и расположился лагерь армии Света.
        Бесполезность размещения наблюдателей на Грозовой заставляла задумываться, - а был ли это основной дозор, или агентам надлежало лишь передать полученный сигнал в замок? Или же снятый нами пост был и вовсе обманным, предназначенным для того, чтобы отвлечь внимание от настоящего? Между прочим, последняя версия кажется наиболее достоверной - ведь если бы дозор был настоящим, пусть даже промежуточным, то охранявшая его Бледная Тень не отсиживалась бы по кустам в качестве наглядного пособия, а нарезала круги вокруг скалы, выискивая вражеских лазутчиков.
        Так или иначе, у Контрразведки должен быть еще один наблюдательный пункт, из которого хорошо просматривается лагерь противника. Позиция непосредственно на южном отроге исключалась - Беллиана наверняка бы почувствовала вражеских шпионов, когда мы вчера сами там лазили, а забраться на такую высоту по отвесным скалам за одну только ночь было невозможно даже при помощи всех колдунов Коалиции.
        Тогда где же прячутся контрразведчики? Может быть, они сидят в воде по уши, стиснув ракету в зубах, готовые дать сигнал тревоги? Или они где-то на речном берегу - прячутся в тростнике, скрытые непроглядной туманной завесой? Между прочим, туман какой-то странный - стоит стеной, даже не пошевелится. Может быть, он что-то скрывает?
        - Туман - магический, - подтвердила Беллиана. - Определенно, Ардон постарался, - река скрыта от моего зрения.
        - Сдается мне - неспроста... - протянул я. - Дозорные могут быть только там, поскольку на входе в долину спрятаться негде, разве что камнем прикинуться. К тому же, если в армии Света имеется хоть один немного здравомыслящий командир, то здесь наверняка расположился их передовой заслон.
        - Вот и они, легки на помине, - проворчала магесса. - Они не настроены агрессивно, но все же не делай резких движений.
        Я покрутил головой и, хотя сквозь туман было плохо видно, различил слабое шевеление травы сразу в нескольких местах - это ползли пластуны. Наверняка ранты, у них в притундровом высокотравье это часто практикуется. Но до чего же неумелые, - издалека слышно, как сопят. Были бы они у нас в диверсантах, ни один из них не пережил бы свой первый рейд.
        - Эй, ребята, вставайте! Мы свои - фронтовая разведка, - приглушенно крикнул я. - Все равно мы вас уже заметили!
        Вообще-то прятались они хорошо, - если бы не подсказка Беллианы, то я бы мимо них прошел и не заметил. Но пластуны явно не являлись солдатами, а понятие "военная смекалка" для деревенских парней было так же чуждо, как лесному оленю - седло. Эти же ребята оказались простые, как обух топора, - сразу двое вскочили, стушевались от собственной глупости и нырнули обратно в траву. Впрочем, упорства им было тоже не занимать, - минут через пять ползучая ватага, поголовно сырая по уши, добралась-таки до нас, взяла в кольцо и поднялась, готовая метнуть отведенные кинжалы.
        - Хаять, не хехехихя! - невнятно просипел красноносый пластунский командир с белой повязкой на голове и в чине сержанта. Коренастый опытный волчара, свою нашивку он прилепил прямо на лоб - чтобы думалось лучше. У него, похоже, единственного настоящего бойца в этой сельской разведке, было сразу пять кинжалов: по одному в каждой руке, еще два - за спиной и самый большой - в зубах, отчего выговор приобретал странный оттенок.
        - Простите, что?
        - Хаять!
        - Кого хаять?
        - Команда была - стоять, понимаешь! - ощерился старший пластун, наконец, догадавшийся вынуть кинжал из зубов, - до сержанта было шагов десять, но даже с этого расстояния я почувствовал ощутимый перегонный запашок. - Орржие на землю! Кто такие!? Кому служите!? Кем засланы!? Стоять, понимаешь! Не поворрчиваться! Ррки не прртать! Стоять, понимаешь!
        - Дык, они же свои, - фррнтавая ррзведка... - робко попытался вступиться за нас один из тех бойцов, что вскочили вначале. Но сержант его резко оборвал:
        - Именем Света, двадцать подзатыльников за попытку сговоррться с веррятным врргом!
        - Есть двадцать подзатыльников... - убито пробормотал незадачливый переговорщик и начал отвешивать тумаки самому себе, причем усердствовал не на шутку. Да-а, если в армии Света всех так муштруют - неудивительно, что ее бойцы такие, м-м... недалекие.
        - Эй, господин главнокомандующий, мы...
        - Молчать! Стоять, понимаешь! До выяснения обстоятельств вы считаетесь военнопленными! Капитаны ррзберутся, что с вами делать и как вас опррходовать! А ну, вперрд, маррш, ррки не опускать! Шаг влево, шаг впррво, понимаешь...
        Понимаем, понимаем, два раза объяснять не надо. Беллиану, "бедную слепую женщину, подолом которой вражий лазутчик попытался прикрыться", сержант деликатно сопровождал под локоток, - у него и в мыслях не было, что эта самая женщина способна положить всю его команду одним движением пальчика. Напротив, меня, замученного следствием и затурканного обществом расследователя, который и мухи не обидит, - как "опасного шпиона", вели под конвоем сразу четверо тупорылых лбов с белыми тряпочками на головах и ножами наготове. Вели медленно и с трудом - от каждого из конвоиров разило перегоном за версту, и в нынешнем неустойчивом состоянии передвигаться по-пластунски им было гораздо сподручнее.
        Добравшись до каменной россыпи под дальней скалой южного отрога, я разглядел на вершинах камней замаскировавшихся стрелков, - судя по пятнистой серо-зеленой одежде, это были зеленодольцы и, похоже, те самые, что весной воевали в банде Бубая. Этим сорвиголовам перегон успешно заменял воду, так что в случае неудачной вылазки пластунов лесные стрелки, даже будучи пьяными в зюзю, могли бы положить нас первым же залпом. Что ж, беру свои слова обратно, армия Света не совершенно безнадежна. Хотя, если в нее набрали всех, кого ни попадя...
        За камнями нас уже ждали, причем с распростертыми объятиями, - в налетевших на меня толстячках я опознал краснощеких братьев-близнецов - трактирщиков из Эштры. Теперь близняшки оказались в начальниках, - на их покатых касках, перевязанных под подбородком ажурными белыми тесемками, красовались жестяные капитанские звездочки, а статус отрядных командиров обозначали застиранные белые накидки, в мирное время служившие простынями. К сожалению, белые одежды не превратили ушлых хозяйчиков ни в воинов, ни в священников, - на их простодушных лицах читалась все та же хитрованская подобострастность, с какой они ранее стояли за стойкой. Чего же стоит вся армия, если лучших офицеров, чем эти барыжки, у них не нашлось?
        - Ррйен? Глазам своим не веррм! Ррйен! - наперебой орали трактирщики. - Наррд, все сюда! Геррй Эштррры и великий воин Ррйен снова с нами! Урра! Ррйен, понимаешь - наша святыня! С Ррйеном мы победим!
        Набежавшая толпа мало что поняла из этих невнятных рыков, но одно поняла точно - к ним в руки попал залог победы и для неизбежности грядущего успеха надо к этому залогу приложиться, и, таким образом, "облагодатиться". И, поскольку весь отряд попытался сделать это немедленно, то где-то спустя полминуты я надсадно взвыл - даже не потому, что у меня затрещали ребра, а потому, что начал задыхаться в миазмах перегара, которым убойно разило от каждого бойца доблестной армии. Видимо, трактирщики и на войне не забыли свое ремесло.
        Волной народной радости меня забросило на здоровенную, стоведерную бочку из-под перегона. Судя по звуку - пустую. Неужели они ее за одну только ночь выхлестали? Я понимаю, что стоять на передовой холодно и скучно, но сто ведер - на три сотни человек!
        - Э-э, свя-атыня-а, а, ну, речь заверни! - неистовствовала поддатая толпа контуженных в голову и по этой же причине сплошь и рядом перевязанная белыми повязками. Кто побогаче, умотался обрывками собственной рубашки, кто победнее - вонючими застиранными портянками. - Про торжество справедливости, про победу Света, ну и все такое, понимаешь...
        Признаться, я не думал, что формирование собственного боевого отряда пойдет так гладко. Никаких закулисных переговоров с лидерами, никаких утомительных убеждений, никакого вдалбливания прописных истин в бронированные армейские мозги. Вот она, восторженная толпа, смотрит мне в рот, жаждет моей речи и почти уже в моих руках.
        - Тихо!!! - неожиданно для себя самого рявкнул я, подивившись громкости собственного голоса. - Хотите потрогать меня? Разрешаю! Хотите молиться на меня? Да сколько угодно! Но никакие проповеди и воззвания я здесь читать не буду - я вам не поп и не агитатор! Я ваш командир, и с этой минуты вы поступаете под мое личное командование! Теперь вы - специальная штурмовая когорта... нет, для когорты вас маловато, - будете ротацией, а в просторечии - ротой. Провидением на вас возложена огромная ответственность, предполагающая не менее значимые обязанности. И если уж мне придется вести вас в бой, то сначала я сделаю из вас настоящих солдат. Отныне вы все будете делать исключительно по команде: ходить строем, держать оборону, идти в атаку и на обед. Даже сопли утирать вы будете по команде! Забудьте про Свет, Тьму и всю прочую им подобную галиматью! Теперь для вас есть только одна святыня - армейская дисциплина и только один закон - приказ командира. Всё поняли?!
        Вокруг меня воцарилось гробовое молчание. В народе медленно, но неуклонно вызревал тихий ужас - святыня оказалась с сержантскими замашками, а святые слова уж очень походили на армейский Устав. Но я уже, как говорится, "вошел в роль" и обрушился на жавшихся в сторонке капитанов:
        - Вы, краснорожие прохвосты, - да-да, я к вам обращаюсь! Согласно Уставу, даже в мирное время на боевом посту солдат должен быть трезвым! А что я наблюдаю здесь? Почему бойцы под мухой! Армию разлагаете?! Расстреляю на месте!
        - Так... Начальство ррзрршило, понимаешь... - в звенящей тишине упавшими голосами прошептали капитаны-трактирщики, вокруг которых сразу же образовалось пустое пространство, а наверху заскрипели натягиваемые луки, - похоже, кое-кто воспринял мои слова чересчур буквально.
        - Расстрел откладывается до выяснения обстоятельств, - поспешно произнес я. - Где означенное начальство?
        - Там - на холме, в поместье, понимаешь, - перебивая друг друга, затрещали белобрюхие капитаны, тыкая дрожащими сосисочными пальцами в сторону лагерного поля. - Мы вас пррнепррменно пррводим, Ваша Светлость...
        - Остальных, именем Света, башкою в реку, - к моему возвращению все должны быть трезвы, как стеклышко, - распорядился я, ища в толпе взглядом Беллиану. - И не называйте больше меня Светлостью!
        Однако волшебница как сквозь землю провалилась, - наверное, она устала ждать, пока я приструню подвыпившую рать, и навострилась искать своих братьев по разуму. Чем и мне стоит сейчас заняться - трех сотен свеженавербованных сторонников для моих далеко идущих замыслов было явно маловато.
        Вынырнув из перегарного смога на передовой, я двинулся широким шагом по дороге, ведущей к далекому, окруженному невысокой стеной белому двухэтажному особняку, который отсюда походил на перегруженную торговую баржу, медленно дрейфующую посреди пестрого моря колышущейся на ветру ткани. Сзади неотступно семенили братья-трактирщики, как-то сразу признавшие командира в моем лице. А-а, ну да, - я же для них теперь маяк света в море тьмы. Занятно. Неужели так будет с каждым встречным? Если да, то к полудню шаг в шаг за мной будет ходить многотысячная толпа, внимая каждому моему мимоходному изречению и вслушиваясь в каждый многозначительный чих. Кошмар какой-то, право слово...
        Над горами разливался алый восход - медленно, натужно над горами выползало раздутое до безобразия кровавое солнце с черной бахромой, предвещавшее беду. Для многих оно встает сегодня в последний раз. И если я не сделаю то, что должен сделать, слово "многие" будет означать - "все".
        Тревожная рассветная заря высветила придорожный хаос - совсем недавно здесь произошла жестокая битва. Тут и там пред моими глазами представали съехавшие на обочину и перевернувшиеся повозки, поломанная и побитая утварь, втоптанные в пыль тряпки, бывшие некогда одеждой, раздавленные детские игрушки. И бурые разводы на желтой дорожной пыли. Они были почти на каждом шагу. Я не смотрел в придорожную канаву - я знал, что там увижу. Смерть собрала здесь обильную жатву.
        Под ногой что-то блеснуло - это была простая жестяная звездочка, безжалостно вдавленная шипованным сапогом в пятно подсохшей крови. Я узнал этот медальон, узнал и красивую, резную повозку, лежавшую под откосом вверх колесами. Эх, Мусик, Мусик... Вот она, твоя последняя битва. Не добрался ты до новой жизни. Ну, зачем, зачем все это...
        - Они дррлись, как одерржимые, - тихо произнес один из братьев, косясь на обочину и поминутно осеняя себя святым знамением. - Они, понимаешь, бррсались на копья и мечи яррстными зверрьми. Мужчины, женщины, старрки, дети - все, понимаешь. Все - до последнего. И все они - здесь. Наших тоже много полегло, а те, кто выжил, понимаешь, - вторрй день пьют горркую. Совсем маленькие дети с ножами в ррках. Как это можно? Что сталось с нашим миррм?
        - Мир обезумел, - тяжело вздохнул я, ускоряя шаг. Теперь я понял, почему командиры армии Света распорядились выкатить бочки с перегоном, - трезвыми глазами смотреть на этот тошнотворный ужас было совершенно невозможно.
        Вскоре мы дошли до лагеря, расположившегося по обеим сторонам дороги, а местами и прямо на ней. Миновав продирающих глаза постовых, мы углубились в беспорядочное нагромождение палаток и шатров, - царство белых тряпок различных размеров и различной степени загаженности раскинулось далеко окрест. Чем дальше я шел, тем больше убеждался: эта армия не то что неспособна победить, - она неспособна даже добраться до поля боя. Уныние, пьянство и расхлябанность низводили армию Света вернее вражеских клинков - тут и там валялись опорожненные бутылки, бесхозное оружие и сами участники священного похода.
        В столь ранний час в лагере царило вполне объяснимое запустение, - солдаты должны были отоспаться перед боем. В худшем случае, отойти после вчерашнего. Промеж шатров шныряли какие-то подозрительные личности, изредка проходили патрули, но нас пропускали без единого слова, хотя и подозрительно косились на меня.
        - Господин Ррйен, не искушайте ррвностных поборрников Света, - не выдержав, в голос взмолились светоносные кабатчики после очередного бдительного осмотра. - Наденьте повязочку.
        - А вот это вы видели?! - рявкнул я, поднеся к обеим красным мордам по фиге. - Не дождетесь!
        Братья тут же заткнулись, посерьезнели и, пока мы шли до места, лишь тихо перешептывались, а со мной не обмолвились ни словом. Очевидно, у них просто не укладывалось в голове, как может такой несомненный сторонник светлого пути не иметь на себе ни единого белого лоскутка. В конце концов, они сошлись на том, что это какая-то особая военная хитрость, и облегченно вздохнули.
        Ближе к поместью шатры стояли тесно, оставляя для прохода небольшие улочки. По той же причине здесь было люднее - народ уже просыпался и потихоньку начинал готовиться к выходу: завтракать, точить оружие, в последний раз подгонять доспехи, возносить оберегающие молитвы.
        Последнему активно способствовали служители Единого Храма. Священники, которых в лагере имелось не несколько, и даже не несколько десятков, в отличие от своей паствы, выглядели свежо, ухоженно и одним своим видом вызывали уважение. А, судя по тому, насколько слаженно и споро они действовали, - чувствовалось присутствие церковной организации. Вскоре мы натолкнулись и на самих организаторов, - близ дороги раскинулся большой полосатый шатер, украшенный белыми полотнищами и золотыми символами Священного Лотоса и являвшийся полевым собором, - монахи то и дело сновали внутрь и наружу.
        Мельком, просто из любопытства, я заглянул за открытый полог шатра и увидел занятное зрелище: на полу стояла точная копия лагеря. Вокруг нее с задумчивым выражением лица расхаживал не кто иной, как бывший легионный капеллан Лино Алантер, ныне облаченный в выходной патриарший наряд - белую златотканую рясу и белую же митру с Лотосом, а в руках его скользили те самые коралловые четки, что я ему передал в Сестернице.
        Видимо, четочки Андариона как раз и являлись патриаршим символом. Так получилось, что я, сам того не зная, назначил Алантера на самую высокую ступень церковной иерархии и через это облек его огромной ответственностью, - то-то капеллан так взгрустнул, когда получал мой "подарочек". Да уж, в который раз убеждаюсь о неисповедимости путей небесных. Впрочем, при всей моей неприязни к церковной иерархии, я даже рад, что во главе Храма встал рядовой его служитель, не понаслышке знающий цену благословения для тех, кто часто смотрит смерти в лицо.
        В шатре толпилось много монахов. Выстроившись в длинную очередь, вновь прибывшие почтительно склонялись перед новоизбранным патриархом, получали какие-то указания и бодро устремлялись их исполнять, тогда как другие, составлявшие очередь поменьше, наоборот, докладывали о выполненной работе. В ожидании разговора с Алантером те и другие тихо беседовали между собой, делясь последними новостями. Тут же шуршали писцы, наскоро конспектирующие все услышанное ими и буквально на коленке выписывавшие только что сочиненные патриаршие циркуляры и эдикты.
        Несмотря на всеобщую толчею, Алантер каким-то особым внутренним чутьем, присущим исключительно церковникам, почувствовал меня, нашел глазами и решительно поманил к себе. В каждом его движении чувствовались стать и величественность. И откуда что взялось? Неужели эта одежда, всего лишь пара расшитых белых тряпок, придает ему такую духовную силу? А этот проникновенный взгляд... Его просто невозможно выдержать, глаза как-то сами опускаются. Ох, неспроста все это. Неужели Его Святейшество и есть координатор Света? На Белого Странника вроде бы не похож, но кто его знает?
        Кем бы Алантер не был, поклона он от меня так и не дождался. Осмелев, я вновь взглянул ему в глаза, покрасневшие от долгих бессонных ночей, набрякшие иссинью под глазами и переполненные усталостью.
        - Здраствуйте, господин Авергранд, - неожиданно просто для своего сана начал разговор Алантер, - годы пребывания в солдатской среде отразились на манерах бывшего капеллана. - Как продвигается ваше следствие? Сегодняшнее ваше появление под нашими шаткими сводами - к худу или к добру?
        - Уж и сам не знаю, - невесело хмыкнул я. - Хороших новостей у меня нет, зато плохих - хоть ковшом черпай. Но, может быть, вы меня чем-то порадуете? Как-никак, вы здесь теперь главный и поэтому имеете наиболее полные сведения о том, что здесь творится.
        - Да полноте вам! - отмахался патриарх, сделав недоуменное лицо. - Кто я такой? Простой слуга Небес, стоящий к ним лишь на ступеньку ближе остальных. О том, что происходит вокруг, я имею весьма смутное понятие, - командование армии не посвящает Храм в свои планы. С другой стороны, и наша миссия не подразумевает участие командиров, - я и мои духовные братья призваны поддерживать боевой дух воинства в целом и каждого его бойца в частности. На это уходят все наши силы, и для сбора сведений, столь необходимых вам, у нас попросту не хватает ни времени, ни людей. Но, несмотря на все трудности, пока мы пока успешно справляемся, - еще ни один воин Света не усомнился в праведности своих деяний и в конечной победе истиной веры.
        Ага, прям разбежались они вам докладывать о своей духовной нестойкости! Если уж кто-то и вздумает дезертировать, то вряд ли он перед этим пойдет исповедоваться к батюшке. Знавали мы в свое время, как они солдат истине учат: молитва на завтрак, проповедь - на обед, песнопение - на ужин. Для особо косноязычных и непонятливых - поклоны с утра до вечера. От такого воспитания даже самые упертые язычники меньше чем за неделю становились ревностными сторонниками светоносной церкви.
        Не обращайте внимания, - это я так, от злости безысходной ворчу. Вообще-то, священники делают нужное дело - без святого слова эта армия развалилась еще бы на полпути к Багряной. И, странное дело, - Храм участвует в войне, готовится к последней битве, но в армии Света отсутствуют храмовые воины. Их нет вообще ни одного - это даже Алантера насторожило. Но его святейшество совершенно серьезно заявил, что все идет по плану, а воинство Храма должно появиться в решающий момент Аверкорда и своей духовной силой добыть победу. Так-де в пророчествах написано... Ну-ну, посмотрим, а пока отправимся на встречу с реальным командованием этой странной армии, - думаю, мне с ними есть о чем поговорить.
        Примерно за полсотни шагов до стены поместья палатки резко кончились. Здесь когда-то был большой яблоневый сад с гравийными аллеями для выгула местной знати, но после нашествия армейской саранчи от сада остались частые пеньки, а от аллей - срубленные фонарные столбы и поломанные скамейки. Несколько крупных яблонь все же уцелело по очень веской причине - из них сделали виселицы. Висельников, правда, там почему-то не было, но и без них деревья, увешанные веревочными петлями вместо яблок, внушали острую неприязнь и неотступное желание держаться подальше.
        Впрочем, одному типу было побоку, что висит у него над головой, - толстощекий увалень с одутловатым лицом и стреляющими глазками, опознанный, как привратник из трактира Люкса Золотого Язычка, спозаранку прохаживался по дорожкам и орал:
        - А вот семечки! Кому семечки! Семечки не простые, целебные, - полезны для пищеварения, и безотказно помогают в случаях запоя и похмелья! Подходите, люди добрые, - последний мешок остался, за полцены продаю!
        Э, нет, лоточник хитрозадый, второй раз ты меня не проведешь. Однако мне все же пришлось задержаться, - братья-трактирщики взяли продавца семечек в оборот и долго, яростно с ним торговались, сбивая цену. Услышав их препирательства, на призывы "народного целителя" из окрестных палаток потянулся страдающий перечисленными недугами народ, и вскоре вокруг "благодетеля" собралась приличная толпа. Дурачков, наивно верящих в подобные чудеса, во все времена хватало с избытком.
        Я подождал-подождал, потом плюнул и дальше пошел один, - вход в поместье был уже недалеко. Но у кованых решетчатых ворот меня решительно остановили, - ставку командования охраняли сплошь закованные в латы сторсовские наемники, в обязанность которых вменялось подозревать всех и каждого, вплоть до соседа по койке. Это, кстати, вполне обоснованно, когда охраняешь золотые копи, златоплавильный цех, монетный двор и непомерно богатое хозяйство того, кто всем этим владеет.
        Один из стражников ушел в особняк и через какое-то время вернулся с крепким, молодцеватого вида усачом, щеголяющим богато изукрашенным панцирем, блестящей каской с плотным пучком страусиных перьев, алыми шелковыми шароварами с тройным лампасом и вычурным, расшитым золотой нитью ярко-зеленым плащом с малиновым подбоем. Уже по одному виду этого бравого вояки можно было догадаться, что он являлся зеленодольским генералом, причем настоящим, строевым, - правая кисть славного вояки была плотно перебинтована. Где-то я его раньше видел... Хотя нет, показалось, - я с моей неблагодарной работой готов подозревать каждого встречного лишь потому, что его рожа мне отчего-то не понравилась.
        - Кто таков!? - гаркнул зеленодолец еще с крыльца. - Имя, звание, должность, цель прибытия?
        - Мельвалиен Райен, расследователь фаценской короны, - заорал я в ответ. - Имею ценные сведения для вашего командования.
        - Кто докажет, что ты не шпион и не наемный убивец? - с ходу перейдя на личности, недовольно спросил расписной генерал, подойдя к решетке и с явным сомнением оглядев меня с ног до головы.
        - Вы полагаете, что шпионы и наемные убийцы ходят через парадный вход? - съязвил я. - Именем Света, немедленно пропустите меня к командованию!
        - Мало ли кого тут шляется, - хряпнут стакан и мнят собя стратегами, - фыркнул зеленодолец, изобразив крайнюю степень презрения. - Мандат имеется?
        Я выудил из-за пазухи изрядно попорченную перипетиями моих предыдущих приключений бумаженцию "Во имя и от имени...". "Народный" генерал долго и внимательно изучал королевский указ, ожесточенно почесывая затылок. Похоже, что из всех, кто сюда приходил, "мандат" обнаружился только у меня, и узколобый вояка просто не знал, что делать с ним и со мной.
        - Они сейчас на совете. Ждите, - в конце концов, пробурчал упертый вояка, вернул мне бумагу, повернулся всем телом и уже хотел было уйти. Но вдруг передумал, оглянулся на меня и переспросил.
        - Как, говоришь, звать?
        - Райен, Мельвалиен Райен.
        - Знамое имя, - хмыкнул генерал, еще раз меня осмотрел и махнул рукой, разрешая страже пустить меня внутрь. - Ежели ты и впрямь тот, кем собя мнишь, - так внутри тебя ждет кое-кто...
        Затоварившиеся семечками трактирщики остались ждать меня на скамеечке у ворот. Но сразу меня в поместье не впустили, - все вещи, не говоря уж об оружии, мне было приказано сдать в стоявшую у ворот камеру хранения.
        Последняя, кстати, изначально являлась обыкновенной собачьей будкой, - до тех пор, пока новые хозяева не выселили ее бесправного владельца и не провели капитальный ремонт, выразившиеся в заколачивании входа и отрывании крыши. Но все же, несмотря на проведенные благоустройства, из "камеры" так разило псиной, что я побрезговал использовать хранилище по предписанному назначению и просто сложил свои немногие пожитки кучкой у забора.
        Только тогда меня запустили во двор, внимательно осмотрели, ощупали, вытряхнули карманы, проверили каждый шов на одежде и, конечно, ничего не нашли. Но даже и этого бдительным стражам было мало, - перед тем, как войти в особняк, меня привязали за каждую руку к двум здоровым верзилам, державшим в другой руке обнаженные мечи. Определенно, стража боялась посетителей и делала все, чтобы их было как можно меньше, а лучше, чтобы и вовсе не было. Это было ненормально, - у них явно что-то случилось.
        В привязанном состоянии меня отвели, а скорее, протащили в трапезный зал, удачно соответствовавший нынешнему предназначению, - его стены украшали разлохматившиеся и поблекшие данийские знамена, тяжелые пехотные щиты, старые мечи и алебарды грубой ковки. В углах стояли пыльные рыцарские доспехи. Последние хозяева поместья внесли свою лепту в музей древнего оружия, - мебель была вполне современной: сбористые занавеси с рюшечками, мягкие кресла, диваны и пуфики с атласной обивкой. Посреди этого исторического противоречия красовался огромный обеденный стол неизвестно какой эпохи, заваленный картами, схемами и макетами.
        Вокруг стола низко склонились командиры светлого воинства. Бурного обсуждения грядущей битвы промеж них не было заметно, а когда меня чуть ли не волоком втащили в зал, - все, как по команде, не то что обернулись, а, скорее, метнулись взглядами, словно желали увидеть, по меньшей мере, Мессию. Что ж, вот он - я.
        - Это же Райен!!! - возопила дюжина глоток. - Мы спасены!
        Неужели у них все настолько плохо... Среди смурных и осунувшихся от бессонной ночи живописных генеральских мордашек я различил пару знакомых: Портавеля, избранного головы Эштры и всея Зеленодолья, и Люкса Золотого Язычка, - похоже, этот ушлый тип заделался командармом войск Травинаты. Примерно половину командной головки армии Света составляли зеленодольцы, но здесь также присутствовали и представители других народов: бородатые таежники, пара плечистых, затянутых в тисненую кожу рантийцев, даже один ушастый ундот с тоскливыми слезящимися глазами. И ни одного фаценца. Даже обидно как-то за земляков...
        - Ну, конечно. Главный спасатель, как всегда, прибыл вовремя, - пробурчал я, снимая веревочные петли и мрачным взглядом окидывая присутствующих. - И кого же тут спасать?
        Видимо, получилось слишком уж картинно, - кто-то из генералов громко икнул от волнения, а несчастный ундот, предположивший, что новоявленный спаситель своим проницательным взглядом высматривает тайных язычников, чтобы спасти их посредством обращения в истинную веру, втянул голову в панцирь, неуверенно попятился и с размаху сел мимо кресла, завалив стойку с копьями. Все остальные генералы разом вздрогнули и замерли в оцепенении. Неужели я и впрямь такой страшный?
        - Так кого тут спасать? - повторил я свой вопрос в гробовой тишине.
        - Беда у нас туточки... - переглянувшись с соседями, тихо ответил Портавель. - Токмо на вас вся надежа. Аккурат по вашей части случай - убивство загадочное.
        - А-а, всего-то... - воспрял я духом, ибо спасать армию Света в полном составе меня как-то не тянуло. - Тогда это действительно по моей части. Кто, где, когда, при каких обстоятельствах?
        - Голова наш войсковой, - туточки они, рядышком, в кухне лежат. Может, глянете хоть единым оком - чегой-то с ними сталось?
        Покосившись на напрягшихся, жавшихся друг к другу генералов, я отворил дверь в коридор, определенно ведущий на кухню, - оттуда воняло помоями. Портавель и Люкс неотступно, едва не наступая мне на пятки, затрусили следом, - попробуйте вообразить здоровущего медведя и немногим ему уступающего жирного кабана, втянувших головы в плечи и семенящих на кончиках лап - картина будет очень похожей. Я пока не очень понимал, чего они так боятся, поэтому все происходящее казалось мне каким-то трагикомическим фарсом.
        Но трупы оказались самыми настоящими: двое прикрытых плащами жмуриков освоили широкие скамьи возле кухонного стола, где когда-то столовалась прислуга, а сам "войсковой голова", закованный в полный латный доспех, громоздился непосредственно на столе, возвышаясь над грудами грязных тарелок и объедков. Этот гордый чеканный профиль сложно было не узнать, - он щурился на вас с каждой золотой марки, высматривая орлиным оком, сколько денежек у вас водится в кошельке. Это был он, - тот, кто снискал себе славу самого богатого, самого хитрого и самого умного правителя Южной Земли - герцог Сторс. А те, что лежали на скамьях, были его сыновьями. Я лично знал всех троих по одному из своих прошлых дел, поэтому с большой долей уверенности мог сказать, - из всех виденных здесь мною "народных генералов" лишь Сторс и его наследники являлись настоящими лидерами, обладавшими достойной харизмой и были способны сколотить из этого разношерстного сброда настоящую боеспособную армию. К сожалению, и враги знали об этом не хуже. Жаль мужика, - веселый был, правильный...
        - Все трое мертвы, мертвее некуда, - цинично констатировал я, бегло осматривая трупы.- И кто же теперь среди вас главный начальник? Ты, что ли, здоровяк?
        - Ни-и... - испуганно отмахался зеленодольский голова, словно его уличили в краже пирожков на рынке, и тут же сбился на шепот. - Нету у нас набольшего. Покамест никому жить не надоело, - глянь-ка на панцирь.
        Великолепный гравированный доспех покойного владыки Сторса даже на первый взгляд стоил целое состояние - он был выкован из сплава железа и золота и выглядел настолько идеально подогнанным, что, пожалуй, мог бы защитить даже от попавшей в сочленение стрелы. Но все же панцирь не спас своего владельца - на нагруднике было криво нацарапано: "И так будит с каждим".
        - Когда их убили? - спросил я, осматривая тела более внимательно, - никаких видимых повреждений пока не наблюдалось. - При каких обстоятельствах и каким оружием?
        - Герцога еще вчерась вечером нашли - прямо в этом коридорчике, что на кухню ведет, - сообщил Портавель, стараясь держаться подальше от трупов и от рокового коридора. - Темно было - никто ничего не приметил. Старшого за полночь в собственной опочивальне порешили. Заново никто ничего не приметил, хотя там охрана у дверей бдила, а на окнах - решетки кованые. А младшого уж поутру на заднем дворе, в отхожем месте замаяли - башкою в дырке застрял. И опять никто и ничего, а ведь вокруг того сортира цельная рота стояла. И никто из троих не успел кликнуть на помощь. И что самое дивное, - ни на одном из мертвяков нет ни единой царапины. Не пойму, в чем тут дело...
        - Да, умом ты никогда силен не был. А ты, Золотой Язычок, что думаешь на этот счет?
        - Таких таинственных смертей мы сроду не видали, - наверно, это колдовство на герцога наслали. Мы обратились к колдунам в час горестной утраты, - они смотрели тут и там, но все безрезультатно. Темна причастность колдунов ко всей этой истории, - быть может так, что то они все сами и устроили. Но планы стратегов - не для их ушей, и выгнали мы шарлатанов взашей.
        - А вот это вы зря, магическая поддержка нам бы сейчас была очень кстати, - возразил я, вспомнив про безвестно запропавшую Беллиану. - Что же касается предполагаемой причастности магов к данному преступлению... Действительно, по роду своей деятельности мне приходилось сталкиваться и с колдунами-убийцами и с убийственным колдовством, но это - не наш случай. Уж насколько бы злодей-чародей не был темным, во всех смыслах этого слова, писать через слово с ошибками он не станет - хотя бы из-за наличия собственного достоинства. Значит, убийца в этом плане был вполне обычным, и потому орудие преступления тоже должно быть обычным - отравление в данном случае исключается, поскольку ни один пищевой яд так быстро не действует. А, раз их убили оружием, то где-то должна быть рана и, опять же судя по быстроте кончины, скорее всего - на голове.
        Сначала я предположил, что всех троих убили отравленными иглами, но, осмотрев открытые части лиц, я не обнаружил ни малейшей ранки. Лишь повторный, более тщательный осмотр выявил маленькую каплю крови на наплечнике у младшего из наследников. Проследив, откуда она могла упасть, я сошелся на ушной раковине и, запустив мизинец в ухо, краем ногтя зацепил нечто железное. Знакомая, знаете ли, спица, - как раз под размер уха подходит.
        Теперь я знаю, кто или что убило Сторсов, но лучше бы я не знал. Лучше бы я совсем сюда не приходил. Ни в этот лагерь, ни в этот дом, ни в эту кухню, где готовят покойников. Ибо я уже догадывался, почему в этом коридорчике между кухней и трапезной так жутко воняет дерьмом. Где-то там, в темноте под потолком, таится бледная смерть. Кто будет ее следующей жертвой?
        А я уже догадываюсь - кто. Как только я выйду в зал и объявлю, что таинственное убийство раскрыто, - генералы, недолго думая, назначат меня ответственным за их спасение и заодно командующим армией Света. А в следующий момент я буду лежать, уткнувшись лицом в холодный мрамор и со стальной спицей в затылке, ощущая, как немеют мои конечности. Что же делать? Сбежать? Но черный ход - на замке, а окна зарешечены. Если бы со мною была Серебристая Луна, если бы...
        Я устало сел на лавку, привалился к стенке и закрыл глаза, но тут же открыл, вслушиваясь в отдаленный шум у входной двери. Сначала оттуда доносились возмущенные крики, затем последовал грохот и звук падающего железа, потом - опять грохот, уже ближе. Наконец, в обеденный зал влетел сбитый с ног стражник, и вслед за этим раздался негодующий рев:
        - Меня, генерала-стратега фаценской короны, вязать веревками! Не позволю! Всем морды расколошмачу! Ты, рожа свиная! Ты знаешь, кто такой Андрадо!? Нет!? Теперь узнаешь!
        Под вопль и лязг размазанного по стене охранника в зал вошло мое спасение. Этому генералу я мог доверить любую армию. Когда я еще пешком под стол ходил, Андрадо уже водил в бой имперский легион, причем его солдаты ни разу не отступили с поля боя. И если бы чванливые имперцы доверяли местным военачальникам, таким, как рейдерский легат по прозвищу Дедушка и пехотный легат Андрадо, нечто большее, чем месить грязь на фронте, - еще бы неизвестно, чем закончилась та война.
        Но что свершилось, того не вернуть. Дедушка погиб в бою при обороне Травинкалиса, а Андрадо по выслуге лет получил звание почетного генерала и был отправлен в отставку еще до падения Империи. Но отставной генерал не желал сидеть у камелька, вспоминая былые походы и победы, и активно внедрился в местную политику, а в суровое послевоенное время родине вновь понадобился его полководческий талант. Регулярная армия Фацении во многом была создана усилиями старого стратега, и под его же командованием одержала ряд побед над мародерствующими бандами таежных князьков, делавших набеги на мирные фаценские долины.
        Так что, как я уже сказал, генералу Андрадо я мог доверить любую армию. Даже такую спившуюся, как эта. С этой мыслью я пошел в столовый зал, прихватив с собой широкую увесистую сковородку, - все ж таки какое-никакое, а оружие.
        Присутствие Бледной Тени в коридоре угадывалось по характерной вони, которую тварь принесла на себе из нужника, но пока я об этом не беспокоился, - без команды Тень и пальцем не шевельнет. А командир, как я подозревал, находился где-то здесь, поблизости, и исподволь наблюдал за происходящим. Выявить его и нейтрализовать - это сейчас моя главная задача.
        Я появился в зале как раз вовремя, - разьяренный Андрадо строил зашуганный генералитет:
        - Что здесь происходит, вашу рать! Что за тюремные замашки! Вы в армии, или где!? Молчать, вашу рать! Почему вся армия пьяна в барабан, а мне до сих пор никто не налил!?
        Стратегу тут же поднесли полный стакан мутного перегона. Андрадо замахнул его залпом, скривился, выплеснул остатки на пол и, ничуть не успокоившись, продолжил костерить генералов:
        - Тьфу, отстой какой-то! Такую бодягу солдатам раздаете, а потом удивляетесь, - чего это они у вас на ногах не стоят? Не иначе, данийцы это пойло здесь специально оставили, чтоб наши бойцы еще до битвы кони откинули! А вы? Вы хоть на себя посмотрите! Ра-авняйсь! Смир-рно! О, Небеса, какое позорище, - Устав отдыхает... И это - генералы армии Света?! Да вы торгаши базарные, а не генералы! Тьфу на вас! Распустились, вашу рать, и армию распустили! Ты, недоносок ушастый, почему ремень висит - слона можно затолкать! А ты, павлин размалеванный, - ты на войну собрался, или в цирк, клоуном подрабатывать!? А ты, мелкий засранец, - кто тебя научил гадить на собственные сапоги?! А ты, боров на сносях, - ты же ни в какие доспехи не влезешь! А ты, рыжий дикобраз, - ты вообще когда-нибудь в жизни брился!? Кто это вякнул: "Начальству не положено"!? Я на вас сейчас так положу, - на том свете не отмоетесь! Молчать, вашу рать, доходяги гражданские! Я вас всех обрею, наголо, причем без мыла и заточенной солдатской ложкой! Я вас...
        Свирепый стратег не успел досказать, что он еще сделает с несчастными генералами, поскольку в этот момент в зале появился я. Андрадо оборвал речь на полуслове, резко повернулся и пристально посмотрел на меня, но еще более пристально - на мою сковородку. Он меня не узнал, - что ж, может, оно и к лучшему.
        - Рядовой Райен, имею тайное донесение, - четко отрапортовал я, вспомнив молодые годы.
        Генерал наморщил лоб, пытаясь вспомнить, где и когда слышал это имя, но так и не вспомнив, махнул рукой, указывая на занавешенный альков в другом углу трапезной. Когда я потащил за собой Портавеля и Люкса, Андрадо возражать не стал.
        - Доложите обстановку, рядовой, - сухо произнес генерал, устроившись на ложе. - Сразу вижу, что человек вы не простой и ваше присутствие здесь, в штабе армии Света, говорит о многом. А кто эти двое? - они так же похожи на военных, как я на невинную девицу.
        - Они - единственные из присутствующих здесь командиров, кому я могу доверять. Вы и в самом деле ничего не знаете?
        - Откуда, скажите на милость? Я только что с марша, но ни одна собака не объяснила мне толком, что здесь происходит и когда начнется битва. Может быть, вы введете меня в курс дела?
        На помощь мне вновь пришел указ "Во имя и от имени...". По мере его чтения у генерала постепенно ползли вверх седые брови, а, дочитав, Андрадо осторожно вернул мне бумагу, выпрямился в струнку и бодро отчеканил:
        - Готов служить королю и Отечеству! Слушаю ваши приказания, господин королевский расследователь!
        Вкратце я объяснил ему и Портавелю с Люксом тайную подноготную моего следствия, также обрисовал аховое положение в армии, - на передовой и в тылу, и, наконец, добавил, что враг безнаказанно злодействует и в самой ставке. После того, как я закончил, все трое долго сидели и переосмысливали мои слова. В конце концов, Андрадо опустил голову и прошептал:
        - Это катастрофа... Мы шли сюда через полконтинента много дней, мы верили, что станем легендой, что Небеса ведут нашу армию к победе. И вот теперь я вижу - мы проиграли, даже не начав битву. Небеса обманули нас. Обидно.
        - Поэтому нам придется сражаться без их благословения, - решительно пресек я тихую панику. - Андрадо. Вы - лучший стратег в армии Света, поэтому именно Вам предстоит вывести эту похмельную армию на поле боя и держаться там до тех пор, пока я не доберусь до вражеского логова. Люкс и Портавель. Вам предстоит еще более ответственное задание - готовьте своих бойцов к прорыву в замок врага. Воины Света, вы готовы выполнить свою миссию?
        Все трое уверенно кивнули. Я чувствовал, что каждый из них был невысокого мнения о своих способностях, но они верили в меня - потому что больше им было не во что верить. С Небесами, или без помощи оных - я постараюсь оправдать их доверие.
        - Но это будет еще нескоро, а сейчас нам предстоит проредить собственные ряды, - предупредил их я. - Собирать стражу бессмысленно, - они могут не успеть и уж явно не смогут нам ничем помочь. Генерал, у вас надежный клинок?
        - Всю войну с ним прошел, - отозвался Андрадо, похлопав по рукояти своего легионерского меча. - Добрая старая закалка - даже железо рубит.
        - Вы будете нашей ударной силой. Облейте лезвие перегоном, наденьте шлем и наглухо закройте забрало, иначе Тень сделает из вас мясной фарш. Люкс и Портавель, вооружитесь алебардами, - вы будете отталкивать эту тварь от генерала, одному ему не справиться. Ну а я займусь своим привычным делом - буду искать паршивую овцу в стаде баранов.
        Выйдя из алькова, мы быстро направились к стайке генералов. Кто из них - враг? Бледной Тенью может управлять лишь контрразведчик, значит - должны быть в наличии блеклые глаза. Сероглазых здесь лишь пятеро. Уже лучше. Что еще? Агенты, как и Бледные Тени, чужды алкоголю. Тогда таежников можно сразу исключать, от них так разит - закачаешься. Остаются трое, причем все трое глядят как-то странно. Наконец, у паутинников есть маленький отличительный знак - паучок на правом запястье. По этому признаку отпадают еще двое зеленодольцев, - они уже насупились и держатся за мечи, готовые ответить на любую подлую выходку с моей стороны. Остается один - постоянно попадающийся на глаза, и при этом серый во всех отношениях ундот. Насколько я помню, ундотская религия запрещает пить своим последователям что-либо крепче молока и, как это ни странно, показывать иноверцам свое тело, кроме лица. Видимо, это он...
        - Покажи ручку, ушастый, - прошипел Люкс, неумолимо надвигаясь на ундота.
        Тот лишь отнекивался, отступая от Золотого Язычка, пока не уперся спиной в непоколебимый торс Портавеля, могучие руки которого тисками сжали узкие запястья подозреваемого. Поняв, что его, по низшей мере, собираются обесчестить, а по высшей - даже лучше и не думать, ундотский военачальник завопил так истошно, что на его крик сбежалась стража, ведомая тем самым бравым усачом, который, как оказалось, был местным комендантом.
        - Где враги? Замочу гадов на хрен! - утробно зарычал он, выхватывая клинок.
        Каков герой, а? И тут я вспомнил, где слышал столь замысловатое и столь же непонятное выражение и видел эти шикарные, пышные усы - в банде Бубая, когда мы попали в плен к зеленодольским разбойникам. Тогда этот хам попытался по-тихому нас ободрать, но ободрать ему удалось лишь собственный лоб.
        Если бы этот тип был просто бандитом, то это было бы еще полбеды, - нынешняя беда перетасовала былых врагов, и многие из них оказались на нашей стороне. Но этот субчик ходил в подручных у Кривого, а Кривой, как вы помните, был тайным агентом Контрразведки. Ой, неспроста у него правая рука замотана...
        - Мы обнаружили вражеского шпиона, - заявил я, тыкая пальцем в ундота, который, поняв что все это - совсем не шутка, взвыл еще на полтона выше. - Комендант, арестовать его!
        - Ах, каналья! - рявкнул усач, и, потирая кулаки, рванулся к извивающемуся ундоту. - Туточки я из него усю душу вытрясу! Он у меня...
        Бум-м-сс! Когда генерал пролетал мимо меня, порываясь придушить "каналью", тяжелая литая сковородка взметнулась вверх и с размаху влепилась в переносицу подозреваемому. Естественно, голова у того остановилась, а, поскольку ноги еще продолжали бежать, то последовал и второй "Бум-м-сс" - затылком о мраморный пол.
        - Вроде дышит, - неуверенно проговорил Андрадо, ощупывая шею сраженного зеленодольца. - Живучий, сволочь. А что там у него на руке?
        Стратег вспорол перевязку на кисти, и толпившийся за его спиной генералитет охнул, - среди них затесался самый настоящий контрразведчик.
        - Вражжеский убийца схваччен, и теперь мы можжем назначчить новвого командира, - завопил писклявый тоненький голосок у меня за спиной. - Кто соглассен на славного Андрадо?
        - Мы согласны! - откликнулось сразу несколько голосов.
        - Молчать! Придушу провокатора! - дико взвыл я, вскакивая на ноги. В ту же секунду что-то жесткое и упругое ударило меня в спину и сшибло с ног с такой силой, так что я плюхнулся животом на сковороду и лихо прокатился по гладкому полу, заехав под приземистый стол и собрав собой всю паутину, которая нарастала там годами.
        Когда я, разгребая кучи мусора и груды пустых бутылок, нашел-таки выход из-под стола, - в трапезной уже вовсю развернулась облава на смерть. Генералы и подоспевшие к ним стражники по нескольку человек разом набрасывались на неуловимого серого человечка, метавшегося между ними с невероятным проворством. Они пытались зажать его в угол и там затыкать алебардами, но, как я уже говорил, пол был скользкий, и босая Бледная Тень имела значительное преимущество перед обутыми в подкованные сапоги загонщиками. Несколько из них уже лежали неподвижно - Тень не промахивалась с первого удара.
        - Андрадо, вперед! Она ищет тебя! - крикнул я стратегу, неуверенно жавшемуся в задних рядах сражающихся, и устремился ему на помощь, но замер, услышав у себя за спиной скрип натягиваемого арбалетного троса. Медленно, едва дыша, я обернулся, а в голове звенела, кричала одна-единственная мысль: "Они всегда работают тройками".
        На меня в упор, с нескольких шагов тырились взведенная арбалетная станина и серые, бесцветные глаза ундота, про которого все позабыли. Напрасно, как оказалось.
        - Я, Ушастик, главвный агент Среднеземного отделла, уполномоччен исполнить Высший Приказ Контрразведкки, - высокопарно пискнул ундот, торопливо вставляя стрелу в желобок. - Мельвалиен Райен, вы приговоренны к смертти. Умритте же с мирром...
        Умирать я пока не собирался, а терпеливо ждать, пока меня приговорят и расстреляют по всем правилам - тем более. Поэтому я, заслоняясь сковородкой, выстрелил первым, и первым, что мне подвернулось под руку - в высокий лоб излишне медлительного агента вписалась тяжелая гранитная чернильница. А в следующий миг мне в грудь ударил тяжелый кузнечный молот. Отлетев на несколько шагов и сбив пару кресел, я согнулся, напряженно выкатив глаза и восстанавливая дыхание. Доберись до меня сейчас эта медлительная пискля с печальными глазами, - тут бы и кончилась моя история. Но с подачи моей тяжелой руки, руки борца со всемирным злодейством, ундоту тоже крепко досталось - он закатился под посудный шкаф и вроде бы вылезать оттуда не собирался.
        Сбоку раздался яростный вопль победы - наши как-то ухитрились стреножить отвязную серую скотинку и теперь с удвоенными усилиями превращали ее в отбивную. Наши. Я все-таки оказался на этой стороне. Чего мне это будет стоить, я еще не понял в полной мере, но то, что беспристрастности уже не будет - это я знаю точно.
        Ко мне подлетел ликующий стратег. Его доспех усеивали многочисленные вмятины, шлем был разбит всмятку, а забрало болталось на одной петле, но глаза у старого вояки горели огнем сражения, а меч до рукояти был залит сероватой кровью - сегодня новоиспеченный командующий лично повел в бой своих воинов, одержав свою первую победу. И какую! - в другой руке генерал держал за волосы отрубленную голову Тени.
        - Я ее... А она - меня... А я ее - гладием, да по шее, по шее! - Андрадо переполняли эмоции, а мне при взгляде на грязный комок в его руках вдруг стало дурно и нестерпимо захотелось на свежий воздух.
        - У меня... еще остались... некоторые неотложные дела. Поэтому армию вы поведете без меня, - пробормотал я, судорожно выравнивая дыхание. - Поднимайте войска, генерал, но не покидайте лагеря, пока я не подам вам сигнал к выступлению - это будет белая ракета. Если ее не будет - выступайте в третьем светлом часу. В любом случае, до полудня вы уже должны быть в Багряной и укрепиться у Грозовой Скалы. Там мы с вами и увидимся. До встречи.
        Опустив приличествующий в таких случаях поклон, я повернулся и дунул на выход, с трудом сдерживаясь, чтобы не опростаться прямо в коридоре. Растолкав прискромневших стражников, я вылетел за ворота и плюхнулся на скамейку - братьев-трактирщиков давно уж и след простыл. Впрочем, кое-какой след после себя они все же оставили, заплевав все вокруг семенной шелухой и накарябав на спинке скамейки надпись: "Ранты - наилучшие". Правда, какой-то шибко грамотный шутник потом снизу дописал: "из ассенизаторов".
        Кто такие ассенизаторы, я уже не задумывался, поскольку висел плетью, перегнувшись через подлокотник, и тихонько страдал. Временами желудок успокаивался, но только я вспоминал, как меня только что едва не пристрелили, - все начиналось по новой.
        К этому времени лагерь уже проснулся и теперь гудел, как растревоженный улей. Позади меня беспрестанно сновали люди, - они о чем-то возбужденно разговаривали, перекрикивались, некоторые даже обращали на меня внимание. Однако в процессе борьбы с собственным нутром я не особо вникал в голоса массовки, пока не услышал нечто, из ряда вон выходящее:
        - ...пожалуйте сюда, господа! - донесся сзади разливистый, бархатистый тенор, - похоже, кто-то проводил экскурсию по местным достопримечательностям. - За этим высоким забором размещается ставка верховного главнокомандования армии Света, где в настоящий момент решаются судьбы мира. Посмотрите, господа, какие мужественные стражи охраняют ворота - это лучшие бойцы Юга, способные сокрушить любого врага. О, нет, внутрь нас не пустят, - высокомудрых генералов нельзя отвлекать ни на минуту от составления планов грядущей баталии. Поэтому пройдемте дальше (а голос-то был знакомый и принадлежал он Лорриниану, - тому самому барду-бездельнику и бывшему магу, с которым мы познакомились этой весной). Вокруг поместья находится яблоневый сад. То есть находился - еще вчера наши славные воины вырубили его на дрова. Где яблоки? Странный вопрос. Яблоки были нагло съедены врагами, но мы еще заставим их об этом пожалеть. А вот, господа, обратите внимание: слева на скамейке - наш потенциальный герой, Авергранд Мельвалиен Райен. В данный момент он отдыхает и собирается с силами, готовясь к предстоящей битве.
        - Как он напряжен, бедняжка, - аж весь трясется.
        - Э-э, господа! Да ведь он, понимаешь, блюет!
        - Фи, как грубо, - не блюет, а самоочищается!
        - Мэм, вы совершенно ничего не понимаете, - это есть новый, еще неосвоенный метод медитации.
        - Ох, как же его "медитирует"!
        - Господа, прекратите издеваться и не мешайте творческому процессу! - возмущенной насмешкой воскликнул столь знакомый звенящий женский голос. - Я неоднократно говорила вам, что судьба нашей победы - в руках этого чрезвычайно храброго и столь же скромного рыцаря.
        Спасибо на "добром" слове, от скромности я действительно не умру. Однако, где же вы изволили шастать, госпожа архимагесса? - пока вы тут по экскурсиям ходите, меня чуть насмерть не убили. А, помнится, кто-то собирался меня защищать!
        Теплые ладони Беллианы прикоснулись к моим вискам, и вся дурнота разом исчезла - словно бы и не было ничего.
        - Слушайте, гид-недоучка, - сквозь зубы обратился я к Лорриниану, который с преспокойным видом устроился рядом на скамейке. - Вы зачем сюда приперлись? Песенки с натуры сочинять?
        - Верно совершенно! - усмехнулся бард, не обращая на мой нелицеприятный тон. - Даже свою старую походную гитару прихватил. Где только она со мной не была, - помнится...
        - Вспомнится в другой раз, - оборвал я его, рассматривая робко толпящийся поодаль и откровенно глазеющий пестрый народ - полсотни, а то и более. - А это еще кто? Прямо-таки балаган в полном составе, даже коверный имеется (под коверным я имел в виду Лорриниана, но из-за моей соответствующего вида одежды получилось так, что каждый из "балаганщиков" воспринял мои слова на мой же счет, отчего они дружно захмыкали).
        - Здесь - все маги, колдуны, заклинатели, факиры, знахари, врачеватели и иже с ними, кого я только смогла найти в этом пьяном стойбище, - ответила Беллиана, защищая своих подопечных. - Именно им предстоит отражать атаки магов противника.
        - Кому-кому? Вот этому мелкотравчатому сброду!? - удивленно переспросил я, скептически рассматривая наиболее живописного из членов магической "бригады" - самого натурального нищего, к тому же одноглазого, колченогого и опирающегося на костыль. С таким вороватым выражением глаза, в драных обносках и оборванной цепью каторжанина на ноге, побирушка прекрасно бы смотрелся на паперти, а еще прекраснее - в остроге, но уж никак не на поле боя.
        - Не смотри на них так, - у настоящих операторов внешность обманчива.
        - Но не настолько же... Хотя - тебе виднее. Сейчас "настоящие колдуны" могут отдыхать, но к полудню все они должны быть на Грозовой Скале, причем в самом боевом расположении духа. Для достижения оного разрешаю принять на грудь, но в меру. Кто напьется - будет безжалостно утоплен в бочке перегона в назидание остальным. Всё поняли, орлы мистические!?
        Ответом было дружное унылое "угу", и толпа немедленно разбежалась. Похоже, я малость передавил, - чувствую, вообще никто из них на битву не придет.
        - Придут, даже прибегут, - успокоила меня Беллиана. - Они уже сделали свой выбор - отступать поздно.
        - А наступать - рано, - резонно возразил я. - Руку даю на отсечение, у Контрразведки есть пост слежки за лагерем. Пока мы его не снимем, армия не может выступить, не подставившись под удар прямо на марше.
        - Двое моих операторов уже ищут наблюдателей противника у входа в Багряную - своими способами, - сказала магесса. - Думаю, нам тоже пора отправиться туда.
        Армия Света пробуждалась, встряхивалась, потягивалась с глухим рокочущим урчанием, словно огромный взъерошенный кот, накануне дорвавшийся до валерьянки и после вчерашнего обнаруживший себя голодным, злым и одолеваемым неутолимым желанием с кем-нибудь подраться.
        На обратном пути к Багряной мы втроем (Лорриниан увязался следом) уже проталкивались через людское столпотворение, замешанное на железе, грязи и заумных идеях, порою противоречащих друг другу и даже здравому смыслу. Какой только ахинеи не услышал мимоходом: что армию Света поведет в бой некий спустившийся с гор святой-отшельник, которого за десятилетия истового моления на горной вершине просквозило истинной верой до глубины души, отчего теперь святошу не берут ни мечи, ни стрелы (наверное, церковники нашли какого-то бродягу с отмороженными мозгами и безумным взглядом и сделали из него "героя"); что тех, кто тверд в вере, и будет сражаться до последнего вздоха, Небеса вознаградят восхитительной неземной благодатью, а те, кто погибнет в борьбе за правое дело - возродятся не менее чем герцогами, а самые храбрые воины - так даже и королями (интересно, где Небеса найдут столько свободных герцогств и королевств?); что в разгар битвы, когда Тьма заполонит мир, поражение будет казаться неминуемым и всем смертным останется только уповать к Небесам, - грянет гром, засверкают молнии, и на землю сойдет
Небесная Рать, а возглавлять ее будет сам Белый Странник, - верхом на белом драконе и вооруженный мечом, выкованным из света (Небесная рать, белый дракон, меч из света - они сказок начитались, что ли? Всем давно известно, что от Небес сроду ничего не дождешься, разве что мелкой гадости от залетной птицы); что сойдутся Белый Странник с Черным Жрецом в жестоком поединке, и ударит десница белая в сердце черное, и от того удара великого мир взорвется, превратится в свет и ниспадет в Бездну, уничтожив ее навсегда (а стоит ли тогда копья ломать, коли так и так всех уделают, - и правых и виноватых); что, когда вокруг останутся лишь пепел и руины, - ослепительным лучом света с небес спустится Мессия, исцелит страждущих, воскресит умерших, очистит и спасет грешную землю (хотя, если верить предыдущей версии Конца Света, то спасать уже будет не просто некого, но даже и нечего).
        Нам бы их оптимизм... Когда мы добрались, наконец, до скал южного отрога, - солнце окончательно вылезло из-за гор, отчего заметно потеплело, но туман на реке даже и не собирался расходиться. Ага, вот и господа операторы. И это называется разведкой? Да по ним же издалека видно, что изнывают от безделья!
        На широком песчаном пляже Кобины слонялась парочка балахонистых типов - один поменьше, другой побольше. Тот, что поменьше, медленно пересыпал песок из одной ладони в другую. Его старший товарищ пускал "блинчики" и на полном серьезе считал, сколько раз голыш отскочит от водной глади. Тьфу, колдуны, называется, - глаза б мои не смотрели...
        Мы спустились на пляж и направились к развлекавшейся парочке. Я ожидал, что Беллиана с ходу устроит им выволочку, но ошибся. Что-то здесь было не так, как казалось на первый взгляд. Едва завидев нас, оба чародея прекратили свои странные занятия, подошли навстречу и довольно вежливо представились:
        - Кико Гранитный, архимаг Рантии, к вашим услугам, - кивнул головой высокий тип с темным, обветренным лицом, словно высеченным из камня, и длинными жесткими вьющимися волосами, прореженными сединой.
        - Кико младший, к вашим услугам, - откланялся смуглолицый мальчуган лет тринадцати, - омоложенная копия рантиского архимага.
        И ведь сопляк сопляком, усы еще не пробились, голос не ломается, а уже - колдун. И мордашка серьезная не по годам. А вот с твоим папашей мы уже встречались года три назад, - правда, тогда он именовался Гранитом и выдавал себя за странствующего мага без определенного места работы. Помнишь меня? Должен помнить - ваш брат-чародей всегда все помнит и, к сожалению, плохое лучше, чем хорошее.
        - Мельвалиен Райен, расследователь, - представился я, но, спохватившись, пояснил: "Расследователь Фаценской короны". Поскольку и это не произвело на архимага должного впечатления, я добавил: "Воин Ордена Храма, носитель священного клинка Вознесения, а также Последний Рыцарь".
        - И где все эти господа? - прищурившись, произнес Кико, с невозмутимым видом заглядывая мне за спину. - Кажется, они от вас отстали.
        - Какие... - озадачился было я, оглядываясь, но вдруг понял, что это был розыгрыш, и я на него купился. Причем с ним на моей памяти это уже не в первый раз. Маг, способный шутить и понимать шутки - белая ворона в стае своих угрюмых серых товарок, но Кико, похоже, это нисколько не волновало. Если он и помнил меня, то очень хорошо это скрывал за постоянной маской невозмутимости.
        - Вы нашли наблюдателей противника? - без обиняков, перешел я сразу к делу. На воспоминания о прошлом и вытекающее из оного выяснение отношений совершенно не было времени - солнце лезло в небо все выше и выше, а до полудня оставалось от силы часа три.
        - Они там, - архимаг невнятно махнул рукой в сторону реки. - Мы давно уже были готовы и ожидали только вашего появления. Если позволите, мы приступим к их устранению.
        - Приступайте, - пробормотал я, - Только побыстрее, пожалуйста, - время не ждет.
        Я и не предполагал, что все начнется настолько быстро. Едва я закончил говорить, как юный волшебник что-то выкрикнул, театрально вскинул руки, и с берега над нами взвилась огромная пылевая туча. Она была настолько плотной, что на мгновение мне показалось, стало нечем дышать. Но пылевой шквал пронесся над нашими головами и упругой волной прокатился над рекой, начисто сметя волшебный туман.
        На реке, примерно в трехстах локтях от берега, открылась маленькая яхта. Там началась суета - контрразведчики поняли, что они раскрыты, и спешно начали поднимать паруса.
        - Уйдут. Стреляйте, они сейчас уйдут! - воскликнул я, отплевываясь от набившейся в рот пыли. - Да сделайте же что-нибудь!
        Архимаг небрежно и элегантно повел плечами, ясно давая понять, кто тут кого не должен учить, и выудил из недр своих безразмерных одеяний простой галечный окатыш размером с небольшое яблоко. Погрев его в руках несколько секунд, Кико тяжело вздохнул и развел руки. Камень остался висеть в воздухе между его ладонями. И все.
        "Здрасьте, пожалуйста! Тут судьбы мира решаются, а их милость впал в детство и изволит ярмарочные фокусы показывать...", - поначалу подумал я. Но галька начала двигаться, перемещаясь от ладони к ладони: сначала медленно, потом быстрее, потом ее движение стало настолько быстрым, что камень размылся в серую полосу. Появился звук: легкий свист плавно перерос в жужжание, потом в гудение и, наконец, в пронзительный визг. Когда я уже подумывал, не заткнуть ли мне уши, - раздался резкий хлопок и звук исчез напрочь. В то же мгновение архимаг резко развел руки.
        На миг мне показалось, что река встала на дыбы - две огромные волны с ревом рванулись в небеса, оставляя между собой белый пенный след, в конце которого ударил черный фонтан. Когда волны схлестнулись, взметнулись вторично и опали, взволновав речную гладь, яхты на реке уже не было.
        - А... хорошо вы умеете камушки кидать, - потрясенно выдавил я, всматриваясь в уносимые рекой обломки. - А еще раз так сможете? Сдается мне, - из корабельной команды кто-то уцелел.
        - Возможно, - с невозмутимым видом произнес Кико, поднимая ближайший камушек. - Можете сразу заткнуть уши.
        Спасибо, что хоть сейчас предупредил. Я плотно вкрутил указательные пальцы себе в уши, но Кико задумчиво перебирал камень пальцами, даже не смотря на него, и отчего-то не торопился применять свою разрушительную магию. Вместо этого он о чем-то переговаривался с Беллианой, пару раз кивнув в мою сторону.
        До меня не сразу дошло, что рантийский архимаг опять меня обставил. Освободив уши, я услышал не слишком понятную концовку его фразы:
        - ... его, как два пальца, извиняюсь, обмочить. Раньше был дубовым пнем, а теперь, после обработки и отшлифовки, стал дубовым столиком. Неужели никого лучше не нашлось?
        - Никого я не искала, - сам нашелся, - возразила Беллиана оскорбленным тоном старожила, которому сказали, что всю жизнь он зря коптил небо. - Я вообще тут не при чем, - это там, наверху, такой расклад устроили. Так что все претензии - туда, пожалуйста.
        - А я, стало быть, - при чем, - возразил в ответ архимаг. - Кико, как всегда, крайний. Стало быть, ему всю эту кашу и расхлебывать - большим и вонючим половником.
        - А я, между прочим, в эту самую кашу уже по уши вляпалась! - возмущенно взвыла Беллиана. - И тебя, между прочим, сюда тоже не я приглашала! Так что не обессудь - принимай обстоятельства таковыми, какие они есть... К сожалению, больше никого по эту сторону нет - только мы с тобой остались... Мы - и он.
        - Эх вы, мудрилы астральные, - обидно вздохнул я, устанавливая сигнальную ракету. - Что бы помочь, подучить... Так ведь нет, - каждый норовит стрелку перевести. Нет, господа хорошие, опоздали вы пальцы слюнявить, - запал зажжен и выстрел состоится.
        Белая полоса светящейся дугой пронзила бездонную небесную голубизну. Сигнал к наступлению подан, теперь назад пути нет.
        - Пойдемте, господа. Когда армия выступает в поход, ее руководству надлежит быть в авангарде, - патетично произнес я, взбираясь по прибрежному откосу. - Лорриниан, - команда была для всех! Вы что, перед битвой забыли ноги помыть?
        - Какие еще ноги? Здесь столько рыбы к берегу прибило... - восторженно восклицал бард, сгребая глушенные тушки в мешок. - Сейчас, подождите...
        - Оголодал наш голосистый петушок, - усмехнулся я. - Вон там, в затончике, самая большая плавает - не иначе, белуга, чешуей так и блистает. Давно мечтал белугой полакомиться, - знатная рыбка, царская. Жаль, у нас в горах они не водятся. Тащите ее сюда, устроим шикарный завтрак с видом на долину.
        Увы, поесть нежного белужьего мяса мне так и не довелось. Добравшись до серебристого бревнышка, Лорриниан заорал, настойчиво призывая нас к воде. Извлеченная общими усилиями из воды "белуга" в ближайшем рассмотрении оказалась безжизненным телом в мокрой металлизированной одежде, щедро украшенной илом и обрывками водорослей. Маг Металла? Кого-то он мне напоминает...
        - Да-да, это тот самый любитель подводного плавания, из-за которого мы были вынуждены лазать по горам, - освежила мою память Беллиана. - Данеуш, хитрый жук-плавунец, хватит прикидываться утопленником! Хоть ты и умеешь долго не дышать, но меня-то все равно не проведешь. А ну, вставай, водолаз недоделанный! Если на счет "три" не встанешь, - я тебя посчитаю настоящим покойником и кремирую на месте. Раз... Два...
        - Зачем? - бесстрастным голосом живого мертвеца возразил "утопленник", скрестив руки на груди. - Моя все равно не жить, - так хоть отдохнуть перед последний путь.
        - Нет, только посмотрите, каков наглец! - возопил я, пнув недвижимого мага в плечо, - правда, осторожно. - Разлегся тут, как крокодил на лежбище! Где это видано, чтобы дознатчики стояли, а допрашиваемый отлеживался и расслаблялся? Нет, мы тебе не только отдохнуть не дадим, но даже вздохнуть лишний раз, - пока ты нам не выложишь все, что знаешь и даже то, что не знаешь.
        - Бесполезно, - вяло произнес Данеуш, натужно улыбаясь блистающим рядом железных зубов. - Ваша мочь допрашивать моя, ваша мочь пытать моя, ваша даже мочь терзать моя душа, но все это - бес-по-лез-но. Оператор Металла мочь переносить любой боль.
        - Увы, это так, - подтвердила Беллиана. - Их этому с детства учат - раскаленным железом. Эргрот придумал.
        Изувер, больше ничего не скажешь. Доберусь до мерзавца и это тоже ему в счет поставлю. А с этим-то нам что делать? Так и так он нам ничего не сообщит, хотя, печенкой чую, знает много. В плену его держать чрезвычайно опасно - одни Железные Змеи чего стоят, и кто его знает, на что этот подводник еще способен? Тогда - в расход? Ну, это всегда успеем, а вот если...
        - А согласишься ли ты сотрудничать с нами, если мы тебя потом отпустим? - выразился я неожиданно для архимагов, которые уже тихо спорили, решая, кому придется исполнять презренную роль палача - сиречь, лекаря, обязанного облегчить страдания неизлечимо больного пациента. Обоим моя идея не понравилась, зато сам "неизлечимо больной" выказал легкую заинтересованность.
        - Тогда моя металлический коллеги сделать с моя то же, что не сделать ваша. Так и так - конец один.
        - А если мы предложим тебе нечто, от чего ты не сможешь отказаться? - заявила Беллиана, перекивнувшись с Кико.
        - Например? - все так же безжизненно произнес лежачий маг.
        - Должность архимага Данидана и Грандмага Южной Земли - в случае победы, конечно.
        Последовало долгое молчание. Полежав и посовещавшись взглядом с облаками, Данеуш неторопливо поднялся и столь же неторопливо изрек:
        - Моя согласен. Ваша теперь мочь требовать от моя все, что хотеть, за один исключение: моя не согласен воевать против моя бывший соратник. Теперь моя рассказать вам все, что знать. Но перед тем, как говорить, моя просить запечатлеть ваша обещание.
        В ответ Беллиана и Кико не сказали ничего, но Данеуш заметно ободрился. Очевидно, ответ был дан в другом измерении - там, где понятие "ложь" не имеет значения.
        Теперь наша очередь. Я задал магу Металла несколько наводящих вопросов, затем последовали вопросы скрытые, а завершал дознание жесткий перекрестный допрос с участием обоих архимагов.
        Проверку на искренность Данеуш выдержал, но уж больно специфическими оказались его сведения. Архимагов, безусловно, все сказанное очень заинтересовало, а вот я из его околомагической тарабарщины мало что понял. Но суть ухватил - в Черном Отроге сейчас находятся все маги школы Металла, также имеются маги растительные, водяные, каменные и ледяные и, по слухам, из Чессинии еще должны были прибыть около десятка огненных. Между прочим, последнее вызвало взрыв негодования Беллианы, но ее быстро успокоили - потому как "должны" еще не значит "обязаны".
        Численность магических сил Коалиции Данеуш сказать затруднился - одних только знакомых ему мастеров там присутствовало десятка три. Общее же количество чародейского сословия, в добровольно-принудительном порядке согнанного на величайшую битву всех времен и народов, оказалось просто огромным - в маленьком замке Эргрота на всех не хватало не то что комнат, но даже и подвалов, отчего несчастные рядовые заклинатели спали вповалку в коридорах, да и то - по очереди.
        А атмосфера в замке царила воистину ужасная: всюду витал удушающий смрад, расползавшийся из лабораторий, в которых денно и нощно готовились чародейские боеприпасы, отхожие места были переполнены, с едой постоянно случались перебои, а Контрразведка в беспрестанном поиске вражеских лазутчиков шерстила всех подряд, невзирая на звания и ученую степень, - кое-кто из уведенных людьми в черном назад уже не вернулся.
        Данеуш стоически терпел все это неделю. Но однажды ночью, после очередного выяснения отношений с агентами, его ни за что ни про что несколько часов продержали в сыром и затхлом подвале. Выйдя из кутузки, взбешенный маг проклянул всех и вся и тотчас покинул замок, отпросившись в разведку у самого себя. Возвращаться он даже не собирался и уже третий день блаженствовал на окруженной прибрежным тростником песчаной банке недалеко от берега, прямо под носом у неприятеля, а питался раками, устрицами и сырой рыбой. Во время ловли последней мы его и пристукнули.
        Далее, Данеуш отвечал на дотошные расспросы архимагов насчет каких-то узловых систем защит, принципов коллективной поддержки и выбора ирреальных чисел. Всю эту заумь я пропустил мимо ушей, поскольку меня больше интересовали вполне реальные категории. Такие, например, как численность, состав и боеспособность войск противника.
        Но здесь Данеуш оказался совершенно бесполезен, - выяснилось, что ему это было просто "неинтересно". Впрочем, он подтвердил мои подозрения - армия Коалиции расположилась за северным отрогом Багряной, и их было "много". Я слегка надавил, и Данеуш согласно уточнил, что их было "очень много". На чем я и удовлетворился, поскольку, если бы я и дальше настаивал, - он бы договорился до того, что их слишком много, невероятно много, невозможно много. Какая, собственно, разница: много - оно и есть много, и ни больше, ни меньше.
        И последнее, что меня интересовало, - как поживают наши злодеи? Оказалось, оба там: Эргрот возложил командование магическими силами Коалиции на архимага Ардона, а сам безвылазно сидит в своей башне, сотворяя какое-то чрезвычайно опасное заклинание. Бледную Поганку, то бишь Верховного контрразведчика, несколько раз видели на стене верхнего двора - туда агенты не пускали никого, даже магов Металла, проверявших замковую защиту. И это - неспроста...
        А спроста у нас ничего не бывает. Так уж по жизни повелось.
        Взобравшись на речной берег вторично, я разглядел на юге черную черту, медленно движущуюся по тракту - армия Света выступила в свой последний марш-бросок на север. Нам тоже пора. Я окликнул магов, чересчур увлекшихся допросом перебежчика.
        - А с ним что делать? - кивнул я в сторону Данеуша. - С собой, что ли, тащить?
        - Он еще не все нам рассказал, - возразила Беллиана, буквально таща за рукав покорного мага-подводника. - Я склонна ему верить, но уж если ты так настаиваешь, - мы возьмем его на поруки.
        - Младший будет постоянно за ним присматривать, - уточнил Кико-старший.
        В рукаве мальчишки тотчас блеснул тонкий острый кинжал, а в глазах, хоть юный маг и старательно скрывал свои эмоции, все же промелькнула гордость от возложенной на него миссии, довольно скоро сменившаяся на возмущение от возложенного на его спину мокрого мешка с рыбой. Многомудрые наставники знали, как умерить гордыню у пылкой молодежи.
        А что касается мага-перебежчика, - конечно, я осознавал, что его присутствие в наших рядах могло привести к серьезным неприятностям. Как и другие чародеи его уровня, Данеуш непринужденно мог вести двойную и даже тройную игру, и при этом очень правдоподобно изображать из себя наивную овечку.
        Однако, будучи настоящим шпионом и участвуя в игре с такими ставками, да к тому же зная, что мы совершенно обоснованно будем подозревать его, как лжеца и мухлежника, - маг Металла немедленно и безоговорочно согласился бы на любые наши условия, даже если бы при этом ему, во избежание малейших подозрений по отношению к своей персоне, пришлось бы отправить в лучший мир добрую половину своих бывших союзников. Напротив, вместо этого упертый патриот четверть часа готовил себе ореол мученика. И если бы архимаги не придумали способ выудить из него сведения, - именно такая участь ему и светила.
        Этот вариант не проходит, размышляем дальше. Наемным убийцей железнозубый маг также не являлся, - не тот профиль. У Данеуша вообще не было ни оружия, ни заменяющих его наложенных, либо подготовленных заклинаний. Опять же, если бы у него имелись хоть какие то враждебные намерения, то Беллиана его и близко бы ко мне не подпустила - испепелила бы прямо на песочке.
        Еще немного подумав, я отверг и мысль о том, что Данеуша подослали просто для того, чтобы сообщить нам ложные сведения о противнике, - по сути дела, от водоплавающего металлиста я так ничего и не узнал. А архимаги быстро бы раскусили подлог, - при обсуждении высоких материй трудно ввести в заблуждение человека, более осведомленного в затронутом вопросе, чем ты сам.
        Посему, исходя из всего вышеперемысленного, я почти готов был поверить в неприкрытую циничность мага-перебежчика. Почти - если бы не помнил, для чего все мы здесь сегодня собрались. Чтобы переметнуться на другую сторону, по меньшей мере, пойдя против воли богов, нужны очень веские основания, - скудного стола и загаженных сортиров здесь явно недостаточно. Как может человек в одночасье попрать все, во что верил и за что собирался умереть?
        С этим вопросом я и обратился к Данеушу, когда мы уже подходили к ближним скалам южного отрога Багряной. Ответ был не то чтобы неожиданным, но я был склонен ожидать подобного ответа от самого себя, чем от кого бы то ни было еще:
        - Молодой человек. Не обижаться, но вы есть профан в идеология и сильно переоценивать влияние вера. Что есть вера? Добровольное самоограничение. Кто меня призвать сюда? Черный Жрец в мой сон, - он сообщить для все люди божественный воля. Боги хотеть сказать: если ты верить в боги, то умри за боги и не сметь думать, кому и зачем это надо. Вам оно надо? А мне оно надо? Но нас никто не спрашивать. Боги не хотеть видеть маленький человек - они хотеть видеть народ и... как это по-вашему... чесать его под один гребенка. Но сказки про божественный рай, про посмертный воздаяние, про абсолютный добро - пусть слушать темный крестьяне. Моя есть оператор энергия и моя знать - все умершие превращаться в энергия, а энергия не бывать добрый или злой. Потому неважно, какой ты есть живой. Хороший человек, плохой человек - все иметь два ноги и все ходить по один путь...
        - Но, тем не менее, вы готовы были умереть, - вернул я увлекшегося философа в нужную канву.
        - Мы все однажды умирать. Причем все равно, как - конец один. Моя не видеть интерес в такой жизнь, поскольку все, что моя мочь иметь на этот уровень - моя уже получить. Но моя не хотеть умирать, если есть возможность переходить на более высокий уровень. Моя - рисковать. Как у вас говорить: "игра стоить свечи".
        Вот как. Свет и Тьма, Добро и Зло - все эти идеи меркнут перед простым словом "интерес". Данеушу интересно оказаться в шкуре Грандмага, мне интересно закончить следствие. А ведь получается, что Данеуш слеплен из того же теста, что и я, только замес этот насквозь пропитан эссенцией циничности. Ему неинтересны нужды людей, ему скучна воля богов, даже собственная смерть воспринимается, как нечто преходящее. Он ничего не боится, ни во что не верит и никого не любит - есть только интерес. Все сущности и понятия меркнут перед собственным эго. Сохрани меня Небеса стать таким...
        Подойдя к расположению сторожевого отряда, я обнаружил, что "штурмовая ротация" уже выстроилась тремя шеренгами и ожидает моего приказа. Как и положено по уставу, на правом фланге стояла командная группа - пара кругленьких краснощеких капитанов и дылда-знаменосец с удивительным знаменем - белой простыней с забавной надписью "Передовые Светоносцы Района". Не Райена, заметьте. Да, собственно, какая мне разница, - хоть козликом называйте, только рога не надо наставлять.
        Пройдясь вдоль строя, я более-менее был удовлетворен увиденным: форма вычищена, амуниция подтянута, бляшки начищены, морды выбриты, глазенки... почти трезвые - сойдет для ополчения.
        - Здорово, орлы! - гаркнул я. Вот так, - авторитет развращает, постепенно начинаю привыкать к офицерским замашкам, хоть всю жизнь себя рядовым мнил.
        - Здрав буде, воевода! - слаженно рявкнули три сотни глоток.
        - Слушайте меня внимательно, бойцы, - два раза повторять не буду. Армия Света уже выдвигается в долину, и нам доверена почетная миссия - быть острием ее клинка. И теперь я вас спрашиваю: рота готова к бою?
        - Так точно! - ухнула ротация в ответ. Молодцы, не ожидал от них такого после утреннего бодуна.
        - Отлично. Капитаны, слушайте боевую задачу! Вам надлежит довести роту до Грозовой Скалы, окружить ее тройным кольцом, а на самой скале выставить стрелков. Если придется, то с оружием в руках защищать скалу и тех, кто на ней находится. Атакующих действий не предпринимать, ждать моей команды на прорыв. Задача ясна?
        - Так точно, Ваша Светлость! - в голос выпалили братья-трактирщики. - Не изволите ли...
        - Приступить к исполнению! - срезал их я. - И не сметь называть меня Вашей Светлостью! Я и маги следуем во главе колонны, под прикрытием стрелков.
        "А-апр-рво, аго-ом ар-рш!" - пронеслось над рядами, когда я, маги и прочие к ним причисленные миновали начало строя. Один из отрядов разделился и выдвинулся вперед и в стороны двумя цепочками, держа взведенные луки наготове, - это были зеленодольские лесные стрелки. Остальные "светоносные передовики" двинулись вслед за нами двумя нестройными колоннами, готовыми в любой момент перестроиться боевым клином и прикрыть нас за своими щитами.
        Вот таким цугом мы и двинулись вдоль реки, огибая южный отрог долины. Во главе процессии, конечно, я - главный маяк армии Света, всенародная святыня и еще по совместительству - водила маленького отряда идейных идиотов. Проще говоря - герой натуральный.
        И все бы ничего, да по части стандартного героического снаряжения означенный герой гол, как сокол. Нет у меня ни боевого коня, ни зачарованных доспехов, ни сверхоружия, зато в голове болтается куча умных мыслей, придавленная еще большей кучей мыслей не слишком умных. Увы, весь мой героический арсенал - это собственные мозги. А в качестве весьма сомнительного резерва - аномальные мозги магической курии: два с половиной - в активе, один - в пассиве, еще одного по факту абсолютной бесполезности можно вообще не учитывать. Маловато, но это все же лучше, чем ничего.
        Так я и шел, погруженный в свои невеселые мысли. Архимаги о чем-то тихо шушукались, Кико-младший неотступной тенью следовал за безучастным ко всему Данеушем. Лорриниан, которому пары не нашлось, от нечего делать вспомнил про свое летописное занятие, слонялся тут и там, лепился ко всем без разбору и приставал с расспросами, пока его решительно не отшивали. Когда приставать было уже не к кому - бард пристроился где-то сзади и начал бормотать, что они-де не уважают труд хрониста, и история им этого ни за что не простит. Конечно, я мог бы ему кое-что ответить в своем духе, но вряд ли лучше, чем написал в своих стихах наш народный поэт МР:
        Время рождает героев своих,
        Жизнь порождает злодеев,
        А слава фиксирует тех и других
        В песнях, книгах, идеях.
        Но славные годы однажды пройдут,
        Померкнет былая известность,
        Злодеи падут, а герои уйдут,
        Оставшись великими в песнях.
        Как бурный поток, протекают века,
        Событья смывая волнами,
        Мотивы уносит забвенья река,
        Лишь книги останутся с нами.
        За тысячи лет, пролетевших, как мысль,
        Страницы сгниют и истлеют,
        Исчезнет значенье, забудется смысл,
        Останется только идея.
        Вот так. Какова бы ни была важность событий сегодняшнего дня, - взгляд сквозь призму времени все равно исказит их, и чем дальше - тем больше. Так что, как не усердствуйте, господин летописец, в лучшем случае наши потомки все равно переиначат все на свой лад. А в худшем - рассказывать историю будет уже некому.
        Истекающее черным елеем багровое солнце уже поднялось достаточно высоко, под его палящими лучами туман на Кобине рассеялся - даром, что был наколдованный, и теперь река просматривалась вплоть до противоположного берега, темневшего вдали узкой черной каемкой. На воде не было ни единого суденышка, что не могло не радовать.
        На земле пока тоже все шло нормально - разведчики-пластуны, прочесывавшие прибрежные заросли и близлежащие скалы, вернулись с обнадеживающими новостями: вражеских наблюдателей не обнаружено. Пуста была и долина, лишь у подножия черного монолита курился дымок от костра (мы-то знаем, чей шпион там сидит). Определенно, противник все еще ждал сигнала с яхты и со скалы. Пусть и дальше ждет и чем дольше - тем меньше у них будет времени для изменения своих планов.
        Время от времени я оглядывался на ряды ротации, мерно топотавшей следом, - меня настораживала их чрезмерная боеготовность. Еще идти и идти, а наше маленькое войско уже заметно нервничает - лица встревожены сплошь и рядом, глаза напряженно шарят окрест, почти каждый оглаживает рукоять оружия. Сразу видно - не солдаты, ждать не умеют. Нет, так дело не пойдет, - еще пара часов в таком напряге, и парни просто перегорят, потеряв настрой. Отвлечь их, что ли - песенкой детской, мелодией какой-нибудь простенькой... А почему бы и нет? - враг пока не обнаружен, до Грозовой еще далеко и даже при входе в долину нас скорее увидят, чем услышат.
        - Эй, бойцы! - крикнул я, обернувшись к ротации. - Если среди вас есть музыканты, трубадуры, дудари, да хоть кто-нибудь, кому медведи в детстве уши не отдавили, - следуйте вперед, во главу колонны, и всколыхните эту смурную толпу, пока она не впала в безудержный героизм без команды вышестоящего начальства.
        На мой призыв из колонны выскочили три умельца: первый из них, ударник из бродячего балагана, тащил на закорках потертый цирковой барабан, другой размахивал деревенской деревянной дудкой - не иначе, пастух, третий "оркестрант" вообще оказался цирюльником - его "инструментами" были медный тазик для бритья и увесистая колотушка.
        Подбежав ко мне, "музыканты" попытались показать мне свое мастерство, но в результате получилась лишь демонстрация недюжинного усердия. А стиль этого ансамбля народной самодеятельности был воистину народным и мог бы называться: "Талант попер наружу", или, скажем: "Каждый первый - невпопад".
        Да-а, ребят впору на передовую ставить, - тогда все враги в ужасе разбегутся. Вообще-то, на лучшее я и не рассчитывал, зато у нас был еще кое-кто.
        - Господин бард, перестаньте, наконец, быть пятым колесом у колдовской телеги, - махнул я рукой Лорриниану, одиноко плетущемуся за двумя магическими парочками. - Вместо того, чтобы баки заколачивать, лучше организуйте наших самородков и попробуйте изобразить что-нибудь внятное... Чтобы позабористее, да повеселее, чтобы за душу брало... ну, не мне вас учить.
        Лорриниан сначала призадумался, совмещая все заказанные параметры воедино, но потом уверенно кивнул и загадочно улыбнулся, подбирая аккорды и задавая ритм народным умельцам. Вообще-то я имел в виду походную песню, я даже не думал, что бард будет еще и играть прямо на ходу, причем так уверенно, будто он полжизни в легионном оркестре оттрубил.
        С размаха вдарив по жалобно взвизгнувшим струнам, бард дал распевку так мощно, что камни со скал посыпались. Да-а, голосом природа парня точно не обидела, хоть за это ей спасибо. И вот таким переливистым раскатистым тембром, каким нормальные люди могут только орать, если сразу не охрипнут, - Лорриниан запел:
        В небесах звезда шальная
        Призывает нас в поход,
        И течет река стальная
        От заката на восход.
        Мы идем большой толпой
        На последний мордобой -
        Чистить рожи грязным рожам,
        Что творят в миру разбой.
        Небеса нам повелели
        Извести их на корню,
        Эй, злодеи-лиходеи, -
        Прячьте хари под броню!
        Мы идем толпой на вас,
        Мы покажем высший класс
        И зарвавшимся уродам
        Мы натянем рот на глаз.
        Я сегодня сам не свой,
        С перепою сильно злой,
        Обходи меня верстою
        И останешься живой.
        Эх, трава-мурава,
        На ногах стою едва,
        Дайте в морду мне, ребята, -
        Прояснится голова.
        Кто напал на нас с похмелья,
        Тот играется с огнем, -
        Мы их просто от безделья
        В винторогий рог согнем!
        Эх, трава-мурава,
        Закатаем рукава,
        Дайте в руки мне дубину, -
        Я пойду качать права.
        Выйдем в поле на забаву
        И узнаем - кто почем,
        Кто получит честь и славу,
        Кто - по черепу мечом.
        Нам на славу наплевать -
        Мы согласны воевать,
        Если нам на поле боя
        Будут чарку наливать.
        Рвется в драку наша рота,
        Каждый первый - пьяный в дым,
        Но сегодня - день пехоты,
        Мы сегодня победим.
        Как пойдем атаковать,
        Так на все нам наплевать,
        Лишь бы ближе подобраться,
        Да покрепче надавать.
        Валит враг на нас навалом,
        Но начхать нам на навал,
        Как дыхнем мы перегаром,
        Всех положим наповал.
        Гей, бойцы-фронтовики,
        Расчехляй свои клинки,
        Чтоб узнала вражья стая,
        Кто сегодня - слабаки!
        Мы сойдемся врукопашной,
        Чему быть - тому и быть,
        И в хмельном угаре страшном
        Будем гадам морды бить.
        Позабудем про клинки
        И пойдем на кулаки,
        Дать по роже вражьей роже
        Смогут даже дураки.
        И от нашего напора
        Вражья свора задрожит
        И, намазав пятки, споро
        С поля брани побежит.
        Мы не станем возражать,
        Мы не будем их держать,
        Будем в спину им плеваться
        И пинками провожать.
        А когда затихнет рубка
        И последний снят доспех, -
        Мы поднимем наши кубки
        И отпразднуем успех.
        Не зевай, наливай,
        Пламя битвы заливай,
        Пей за тех, кто нынче выжил
        И погибших поминай.
        А еще по одной -
        За победу под горой,
        За того, кто не прогнулся,
        За того, кто стал - герой.
        "Да, оригинальная песенка, - из разряда: "что вижу, то и пою". Наверное, культура много потеряла от присутствия в ее рядах господина народного таланта", - подумал я, но потом поправил себя: "А ведь сам же его попросил, чтобы позабористей. Вот он и того - "подзаборил".
        Тем временем пестрая толпа, поголовно умотанная белыми повязками, во главе с нашей агитбригадой вступила в долину и скорым шагом двинулась к Грозовой Скале. Теперь уже стоило помолчать, поэтому, когда Лорриниану стукнуло в голову выдать еще что-то залихватское, - я, недолго думая, заткнул голосистому барду рот его же собственным шейным платком. Бывший маг завозмущался было что-то насчет произвола и удушения гласа свободы, но Беллиана так выразительно сверкнула на него глазами, что певец заткнулся на полуслове - сразу и надолго.
        Маленькая победа была достигнута - мы вошли в Багряную первыми. Более того, противник никак не проявил себя, даже когда в долину вступили первые колонны армии Света, а наш передовой отряд уже достиг черного монолита, отбрасывавшего длинную, медленно передвигавшуюся тень. "Как стрелка на солнечных часах - показывает оставшееся нам время", - машинально подумал я.
        Но эта мысль тут же вылетела из головы, когда в основании этой тени, под кустами бузины, я увидел шесть стреноженных вороных лошадей, а, подойдя еще ближе - полдесятка тел в черном, уложенных аккуратно, рядком, со скрещенными руками на груди. Похоже, наш Тузик даром времени не терял. Правда, самой Бледной Тени я нигде не замечал - хорошо прячется, бестия.
        В общем, Тень я так и не обнаружил. Зато, дальше, за кустами, узрел шестое тело - оно расположилось у потухшего костерка и, тревожно поглядывая на мой отнюдь не маленький отряд, торопливо облегчало котелок, стараясь уписать как можно больше до подхода голодной армии.
        - И как же это понимать, прорва мелкорослая?! Где наш завтрак?! Ты его весь сожрал! - гневно обрушился я на Фиско, испуганно втянувшего голову в плечи, - очевидно и логично шустрик предположил, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.
        - Еды было мало, а кушать таки очень хотелось... - заныл Фиско, горестно заламывая ручки, и тут же уставился на меня умоляюще-заискивающим взглядом. Что мне делать с этим обормотом?
        - Зови Тузика, - рыкнул я на провинившегося карлика. - То, что ты его сумел завербовать, - я вижу по последствиям. Но если фанатики из армии Света узрят Тень, свободно гуляющую по их тылам, - здесь такой бедлам случится, хоть всех святых выноси. Поэтому серенькая бестия должна постоянно находиться под моим присмотром. Что же ты молчишь, паскудник? Где она?
        Вместо ответа шустрик виновато потупился и дрожащей рукой указал на север.
        - Что-о?! Только не говори, что наш дружок вернулся к старым хозяевам с новым донесением. Ну, знаешь, всему есть границы... Если это и впрямь так, то я немедленно организую штрафной легион, первым и единственным бойцом которого будешь ты.
        - Я... я его на разведку посла-ал. - жалобно всхлипнул Фиско. - Только и сказал ему посмотреть, что там и как. Кто ж знал, что он таки не вернется-а-ай! Ай-ай-ай-и-и!!!
        - Ах ты, трепло малокалиберное! - взвыл я, тряся шустрика за шиворот, как нашкодившего котенка. - Говорил я - сразу башку этой твари снести! Так ведь нет, - повелся, уши распустил. А теперь из-за твоего головотяпства вся операция пошла насмарку! Нет, ты даже штрафного легиона недостоин, - я устрою тебе более жестокое наказание. Со мною - господа высокие волшебники, и я обещал устроить для них завтрак с видом на долину. Видишь этот мешок с дохлой рыбой? Он ждет именно тебя. Поленница уже на скале. Ты все понял, пожизненный кухарь?
        Фиско обречено взглянул на Кико-младшего, сгибающегося под тяжестью глушенного улова, скорчил гримасу смертельного ужаса и всхлипнул. Но деваться ему было некуда, - приняв промокший, воняющий тиной мешок, карлик вслед за нами побрел по узкой, высеченной в камне тропинке, в своем стремлении к вершине опоясывающей скалу несколькими витками. Конечно, я малость преувеличил насчет важности донесения беглой Тени. Сейчас, когда наши войска уже вышли на позиции, по большому счету, эти сведения уже не имели значения. Но все же жаль, что мы упустили из рук столь грозное оружие.
        С верхней площадки Грозовой Скалы и в самом деле открывался потрясающий вид: вся долина казалась огромным кратером, щербатые края которого вздымались высоко над нашими головами. Может быть, когда-то, много миллионов лет назад, сюда упала звезда, обрушив горный хребет и навеки застыв странным останцем непонятной породы, к которой притягивает металл и молнии. По словам Беллианы, в Багряной Долине грозы случались не менее раза в неделю.
        На севере не было замечено ни единого движения - противник определенно чего-то ждал. Скорее всего - сигнала. Но время идет, наши колонны подтягиваются к Грозовой, а враг по-прежнему не проявляет активности. Черный Отрог также хранил безмолвие, но что-либо разглядеть там я не мог - было слишком далеко.
        Интересно, как называется тот, кто чистит рыбу? Рыбочист? Рыбоочиститель? Рыбошкурник? Время от времени я с затаенным злорадством смотрел, как Фиско сопит и чертыхается, обдирая крупную склизкую стерлядь, упорно сопротивляющуюся даже после безвременной кончины и поминутно порывающуюся выскользнуть из маленьких ручек карлика. И это - только первая... В конце концов, стерлядь, выгнувшись, коварно запулила шустрику чешуйкой в глаз. Тот взвизгнул, скребанул ножом изо всех сил и в ответ получил в лицо целую очередь из чешуи. Только тогда незадачливый кухарь догадался предпринять защитные меры - надел подаренные мною очки. Тут же он взвизгнул вторично - уже от изумления:
        - Это - зачарованные очки! Я таки в них каждую чешуйку вижу размером с тарелку. Ай! Господин Райен, вы бы знали, какие у вас огромные глазки - черные-пречерные...
        - А ну, иди, иди-ка сюда, - я тебя шепну кое-что на ушко. Значит так, - ни к чему тебе на мои глазки заглядываться. Посему волшебные очки именем Света реквизируются на нужды гражданской обороны. И не скули, будто у тебя любимую погремушку отняли - тебе они все равно без пользы.
        - ...Обманули! Обобрали! Обидели! За что мне такая жестокая доля! Берите, все берите!
        - Да успокойся ты! Я тебе магический талисман подарю - тот, стальной, который магию поглощает.
        - А колечко таки подарите?
        - Какое еще... Ах ты, вымогатель! А ну, пшел отсюда, дальше чисти свою рыбу!
        Я надел линзы, - они действительно приближали предметы раз в двадцать, при этом контуры оставались четкими и даже приобретали объем. Хорошая штучка, мне давно чего-то такого не хватало. Вот он, Черный Отрог, - близко, рукой подать. В его затененных галереях таятся стрелки Контрразведки и много других людей, с виду - магов. Пока ни те, ни другие не проявляют активности. Вот и замковая стена, над которой что-то блестит - в ближайшем рассмотрении это выглядит, как вершины остроконечных черных пик-сосулек, растущих снизу, из двора. Пока непонятно, что это такое, - если доведется добраться внутрь, разберемся на месте. А вот и башня Эргрота - основательная, приземистая, с покатой стеклянной крышей из мелкого витража и зарешеченными металлическими переплетами в глубине небольших лоджий. Все это исполнено в серо-черных цветах, и выглядит крайне мрачно, отчего на память приходят чьи-то стихи: "Мой дом - тюрьма, я сам ее построил, сам мебель подбирал и сам благоустроил". Почему жилье злодеев так нарочито показно демонстрирует их темную натуру? Отчего бы им не расписывать свое жилье радужными тонами и в
цветочек? Самим же было бы приятно...
        Тем временем на скалу группами подтягивалась колдовская шатия, тяжело груженная своим колдовским скарбом. Бразды правления ими уверенно взяла в свои руки Беллиана - волшебница деловито и артистично гоняла свою команду, словно шеф-повар поварят на кухне. В начале на антрацитово-черной, сглаженной дождями и ветрами поверхности скалы чертились сложно переплетенные круги, пентакли и гексаграммы - конфигурация и места их расположения определялись с помощью магических маятников и противовесов, а для особо важных и сложных элементов даже производились точные математические расчеты. На второй стадии в готовых фигурах рисовались странные угловатые картинки и причудливые каббалистические знаки. Поверх наскальной живописи расставлялись подсобные колдовские причиндалы: треножники для огня, курильницы для благовоний, столики-подставки для всякой разной колдовской всячины, медные блюда непонятно для чего, даже какое-то сложное приспособление, состоящее из множества оцифрованных обручей и реек и похожее на секстан, с помощью которого мореходы ориентируют свой путь по звездам.
        Но все это было еще ничего, пока не начались заклинания. Накладывая их, одни маги вопили дурными голосами, другие скакали вприпрыжку, как сбрендившие горные козлы, третьи иступлено трясли головами и брызгали слюной. Некоторые даже впали в прострацию и с визгом катались по камням, обуреваемые трясучкой и пеной у рта.
        Я с тихим ужасом взирал на припадочные выкрутасы выпускников психушки и просто не знал, куда деться, а перепуганный Фиско вообще забился в какую-то щель, откуда блестели только его расширенные глаза. В конце концов, Беллиана, видя мое нешуточное замешательство, вежливо выпроводила всех "лишних" с вершины, сославшись на таинство предстоящей операции. Очень кстати, - еще несколько минут, и я сам бы оттуда сбежал.
        Тем не менее, себя мне чем-то тоже надо было занять, Спускаясь вниз, я по ходу дела намечал сектора обстрела для стрелков моей ротации, формировал пикеты из щитоносцев и копейщиков, которые в случае прорыва врага на скалу должны были стать надежными заслонами, и по ходу дела выговаривал внушения беспечным капитанам, которые не додумались сделать все это сами.
        Вначале я предполагал дойти до войск, которые разместились у подножия холма, в двух сотнях шагов к северу от Грозовой Скалы, и найти там Люкса и Портавеля, - страусиный плюмаж зеленодольского головы я приметил еще сверху. Но, уже спустившись вниз, я понял, что добраться туда будет весьма проблематично - через холм непрерывным гудяще-лязгающим потоком текли войска. Торкнувшись туда и сюда, я здраво решил, что начальству за подчиненными бегать недосуг, и уселся на камушек, лениво жмурясь в солнечных лучах и наметанным глазом горца оглядывая горы северного отрога, а также обширные скальные россыпи у их подножия. В процессе созерцания оных у меня зародилась одна мысль, предполагавшая мой прорыв к Черному Отрогу не таким уж и невыполнимым заданием. Как бы это еще получше прикинуть...
        - А вот семечки, кому семечки! - внезапно заголосил кто-то у меня под ухом, отчего весь мыслительный процесс пропал втуне. - Семечки не простые, волшебные, - зачарованы нашими набольшими магами и освящены самим патриархом! Тот, кто их купит, обретет уверенность небывалую, а тот, кто их съест, станет неуязвимым в бою! Налетайте, люди добрые, - полмешка осталось, за полцены продаю!
        "Во завирает, проныра! Он бы еще сюда Белого Странника вкупе с небесной благодатью приплел", - подумал я, а вслух произнес:
        - Эй, ты, брехло рыночное! Иди-ка сюда. Ты знаешь, как поступают со спекулянтами в военное время? Расстреливают без суда и следствия!
        Брыластый тюфячок испуганно сжался, испуганно смотря на меня, и неуверенно пробормотал:
        - Зачем вы так, господин хороший... Я ведь токмо для людей... для них радею... Вот, смотрите, идут воители. Тяжко и муторно им на душе, ибо идут они на погибель. Но вдруг они видят: в сторонке купец торгуется, да еще так ревностно, да с веселым блеском в глазах... Тут-то люди и смекнут: коль он так спорит за каждый грош - это неспроста. Не иначе, ведает он что-то важное и уверен он, что завтрашний день настанет... Значит - есть еще надежда.
        - И много ты семечек продал, торговец надеждой? - скептически хмыкнул я.
        - Да не... горстей пять, - вздохнул тот. - У наших-то денег кот наплакал, а у гуляк-зеленодольцев и вовсе шаром покати. Может, у рантийцев разживусь, - они народ скаредный, завсегда монетку про запас имеют. А... Я пойду, да?
        - Постой, - остановил его я. - Так ты ничего не выходишь, разве что по шее схлопочешь. Я куплю у тебя семечки, но нужно, чтобы вся наша армия это услышала. Идет?
        - Конечно! Какое счастье, что я встретился с вами! - воскликнул осчастливленный купчик. - Воистину, вы посланы нам Небесами! Вы - наше спасение!
        Как мы с ним спорили - я так в жизни так не торговался. До хрипоты, до ругани - словно продавалась целая страна. Проходящие мимо нас армейские колонны с любопытством взирали на происходящее, а некоторые командиры даже подходили поинтересоваться, что тут происходит.
        Спустя полчаса сделка, наконец, состоялась и, поскольку я в торговых хитростях и заморочках понимал немного, - состоялась она сильно не в мою пользу. Красномордый жулик "на законных основаниях" обобрал меня подчистую и моментально растворился в людской массе, а я остался с пустыми карманами, с сумкой, набитой горелыми тыквенными семечками и не слишком веселыми размышлениями.
        - Да, на что только не пойдешь ради народа... - с изрядной долей пафоса ухмыльнулся Фиско, следивший за торговлей у меня из-за спины и по ходу ее дававший не слишком умные замечания.
        - А кто мне посоветовал не назначать исходную цену? - напустился я на шустрика. - А кто уверял, что горстями будет дешевле? А кто поддакнул, что сумку тоже надо купить? Вот теперь сам ее и таскай! Кстати, почему ты здесь, когда тебе должно быть на скале и шкурить рыбу!?
        - Там страшно... - заныл карлик. - Они меня таки заколдуют, и у меня отсохнет нос.
        - Знаешь, мне совершенно наплевать, что у тебя отсохнет - нос, уши, или еще что-нибудь. Пока ты тут утром отсиживался в тенечке и трескал трофейную колбасу, я бегал, голодный, по полям и весям и боролся за мир во всем мире. И вот теперь я нестерпимо хочу жрать. Марш на работу и не вздумай еще что-нибудь вякнуть, - я лют во гневе!
        Фиско, как профессиональный слуга, нутром чуял, когда с хозяином можно попререкаться, а когда то же самое чревато нещадной взбучкой. В данном случае второй вариант был более вероятным, и шустрик уныло побрел на скалу. А я принялся расхаживать у ее подножия, с досады пиная камни и вполголоса проклиная всех купцов и торговцев на свете.
        В таком взвинченном состоянии меня и застал генерал Андрадо, прискакавший к скале с небольшим отрядом адьютантов. Спешившись, старый стратег сухо откашлялся и начал доклад:
        - Господин королевский расследователь. Вверенные мне войска вышли на заданные позиции и полностью перекрыли узкую часть долины - от скал и до реки. Фронт будет состоять из трех пехотных линий и двух сводных кавалерийских корпусов, размещенных на флангах. Первая линия уже вышла на указанные позиции и приступила к сооружению защитного частокола. Состоит полностью из рантов: три легиона строевой панцирной пехоты, пятнадцать тысяч ополченцев, две когорты конных стрелков и два легиона тяжелой конницы. Всего в первой линии тридцать две тысячи клинков, их задача - отразить первый натиск противника, а в случае неудачи - отступить под прикрытие второй линии, - ее первые колонны только что подошли сюда. В основном, вторая линия состоит из зеленодольцев, - в их недавно сформированной армии два пехотных легиона, отдельная стрелковая когорта и две кавалерийские алы, а также двадцать пять тысяч зеленодольских ополченцев. К ним присоединены четыре тысячи ополченцев из Травинаты, неполный легион тяжелой сторсовской пехоты, дружины таежных князей - около пяти тысяч человек, и еще разношерстный наемный сброд со
всего Юга - более двух тысяч. Всего во второй линии - сорок восемь тысяч клинков, и от того, как они будут сражаться - зависит судьба всего сражения. Для того, чтобы увеличить и без того зверское рвение бойцов, я распорядился доставить под Грозовую Скалу двадцать свежеокрашенных белых телег. В телегах - белые бочки с перегоном.
        - Простите - с чем? Знаете, генерал, вот такого я от вас точно не ожидал. Вы хотите, чтобы бойцы армии Света пошли в бой с окосением в глазах?
        - А вы думаете, что на трезвую голову они выдержат то, что случится сегодня? Люди идут на верную смерть, и они боятся умереть, какие бы возвышенные слова им не говорили священники. Знаете, почему во время войны крепость Горт держалась целых десять лет?
        - Там были стены непрошибаемые, и...
        - Ничего подобного, - их прошибли уже на второй год осады. Но в казематах Горта хранился имперский стратегический запас перегона. Он так и не достался врагу.
        - Так и быть - убедили. Но зачем бочки в белый цвет выкрашены? Чтоб в темноте не потерять?
        - Но ведь мы - армия Света. У нас все должно быть белое - и знамена, и одежда, и душа, и...
        - И "беленькая" во фляжках, - мрачно съязвил я. - Кажется, вы упомянули про третью линию. Где она?
        - Третья линия пока на марше и прибудет в долину приблизительно в полдень. В ее рядах только фаценцы: четыре легиона армейской пехоты, две когорты легкой кавалерии, дворянские дружины числом восемь тысяч и около сорока тысяч горянских ополченцев. Всего - шестьдесят две тысячи. Итого мы имеем армию в сто сорок тысяч клинков.
        - Совсем неплохо - такой армии даже у Империи никогда не было.
        - Не забывайте, что более половины из них ополченцы. По сути своей, они отставные солдаты, не державшие оружия в руках уже много лет, а многие - и вовсе никогда. К тому же, мы не знаем, какими войсками располагает противник...
        - Разрешите доложить, ваше благородие, - прервал генерала один из его адъютантов, - противник начал передвижение, на входе в долину замечена вражеская кавалерия.
        - Наверное, это передовой отряд. Сейчас мы их рассмотрим через очки дальнего видения... Ага, вот они. По полю в развернутом порядке лавой скачет кавалерийский отряд Контрразведки - немного, около двух десятков всадников, вооруженных саблями и арбалетами, а несколько впереди них мощными скачками несется какое-то маленькое существо, похожее на зайца. Какой-то очень уж крупный заяц... Стоп, это и не заяц вовсе - серый человечек, ловко увертывающийся от конских копыт. Так проворно двигаться может только Бледная Тень. Неужели это - Тузик?
        Да, это была наша Тень, которую я поторопился списать со счета, и которую сейчас неуклонно окружали агенты. По какой-то неведомой причине Тузик не пытался оторваться от всадников, и забирал влево, вдоль скал, хотя по нему и палили чуть ли не в упор.
        - Генерал, предупредите солдат - пропустить Тень! Стрелки штурмовой роты, на изготовку! Бей по всадникам, как только подойдут! - заорал я, срывая голос. - Сюда чеши, недоумок, сюда!
        И Тузик меня услышал. До чего же умная бестия! - Тень, круто развернувшись на ходу, шмыгнула под копыта преследовавшего ее всадника, почти сразу же подскочила вверх и в стремительном прыжке вышибла из седла другого агента, уже заносившего саблю для удара. Оказавшись на свободном пространстве позади загонщиков, Тень метнулась в нашу сторону быстрее дикой кошки.
        Контрразведчики и оглянуться не успели, а Тень уже была так далеко, что преследование потеряло всякий смысл. И только тогда я понял, почему наш серячок не оторвался от агентов сразу, - с террасы Черного Отрога сорвалась ослепительная голубая молния и ударила Бледной Тени в спину с такой силой, что несчастное создание отбросило в сторону шагов на двадцать.
        Все, конец Тузику... А, нет, постойте-ка, чего это они так разошлись? Опустив взгляд чуть ниже, я с удивлением увидел совершенно невредимую Тень, мечущуюся по полю зигзагами под шквальным ракетным обстрелом из замка. Похоже, маги переусердствовали, - они лупили по неуловимой мишени с таким рвением и подняли такую тучу пыли, что вскоре уже сами ничего не видели и далее били наугад.
        Тем временем Бледная Тень преспокойно вынырнула из густого травостоя перед нашими ошеломленными ратниками, в мгновение просочилась сквозь их ряды и вскоре была уже у скалы. Какая невероятная, невозможная проворность. Хотя адьютанты Андрадо успели предупредить войска, чтобы те пропустили Тень, но даже если бы они и пытались ее задержать - толку было бы чуть.
        Вид у нашего разведчика был скверным, любой нормальный человек от таких ран давно бы уже окочурился: из плеча Тени торчал арбалетный болт, бок был рассечен сабельным ударом, курточка сзади выгорела напрочь, - остались только рукава, плечи да воротник, а посредине голой спины чернела огромная подпалина. Однако крови на этих ужасных ранах не было ни капли, да и самой Тени повреждения, похоже, не доставляли ни малейшего беспокойства. Не задерживаясь, серенький человечек рванулся вверх по скальной тропинке, а я - за ним, но сразу же сильно отстал.
        Я добрался до верхней площадки, когда Тузик уже заканчивал донесение. Вытянувшись перед Фиско, чистившим рыбу в состоянии угрюмого остервенения, в некое подобие стойки охотничьей собаки, Тень что-то тихо сипела, - при этом шустрик, медленно меняясь в лице, выронил сначала нож, потом рыбину, и, в конце концов, сам свалился с чурбачка, неумело пытаясь сымитировать обморок. Спустя минуту, Тень замолкла и полезла в поленницу, ловко замаскировавшись под бревно, а карлик, помотав головой, поманил меня на дальний край скалы.
        - Какие сведения принесла разведка? - поинтересовался я, глядя на горестную, заляпанную чешуей мордочку нашего кухаря. - Коалиция отказывается воевать? Они не дождались нас и перебили друг друга? Противник готовится атаковать с воздуха? Вражеское воинство обожралось яблоками и в массовом порядке страдает поносом? Против нас выставили армию дрессированных гамадрилов-смертников? Говори уже, не томи душу.
        - Ох, господин Райен, - мы пропали, - сдавленно пискнул шустрик. - Лагерь противника раскинулся прямо за теми горами - шатры стоят вдоль тракта и далее, вплоть до горизонта, и там таки все заполонено войсками. В составе армии Коалиции - двенадцать полных дивизий, не считая многочисленных вспомогательных отрядов из Сьерны и Ликхигга. Нас таки прихлопнут, как клопа в матрасе - мокрого места не останется.
        - Ёкс-с... Это же... Небеса в решете, это же больше пятисот тысяч - четырехкратный перевес с запасом! Так, больше об этом никому ни слова, ни полслова. И вообще лучше молчи и даже виду не подавай - если в наших войсках узнают о таком раскладе, то их боевой дух рухнет, насмерть убитый, и никакая светомания его уже не воскресит. Полумиллионная армия... Мда-а, занятственно, чем они прокормили такую орду? И откуда, собственно, такая цифирь? Неужто Тузик и считать умеет?
        - Разве что до десяти, и то ошибается. Но он таки выцепил там какую-то важную шишку - не то генерал-регулировшика, не то генерального регулировщика, и допросил с пристрастием - прямо у того в шатре. Кажется, регулировщик не хотел помирать беззвучно, поэтому у них такая буча приключилась.
        - А почему противник до сих пор не вывел войска на поле боя. Чего они, собственно, ждут?
        - Они меняют порядок - кавалерия Коалиции отошла с дороги, освободив дорогу для огромной колонны, быстро двигающейся по тракту. Какие там войска - Тень таки не успела разглядеть, но их очень много - черная река тянется аж до самого Данидана. Нас сметет ее волнами, как песчинки. О-ой, господин Райен, мы погибли, мы пропали. Знаете, сейчас таки самое время делать ноги. А чего тут такого зазорного? Я вам дело говорю - надо таки бежать, пока еще не поздно! Вы со мной, или как?
        - Слушай меня, несчастный пораженец, - зашипел я, сгребя карлика за грудки. - Я остаюсь здесь, и остаюсь не потому, что желаю умереть геройской смертью, а лишь потому, что без моего присутствия наша чахлая армия разбежится, как тараканы ночью на кухне. Одно дело - слинять с поля боя, позорно поджав хвост, и совсем другое - отступить с боем под натиском превосходящих сил противника. Это не зазорно, это еще куда не шло. Но в любом случае, сегодня я собираюсь только наступать, пока не доберусь до самого сердца злодейского логова.
        - Армия Света неминуемо проиграет эту битву, а без ее поддержки мы таки не сможем прорваться через ряды вражеского войска, - трагически-надрывно пискнул карлик. - Вы просто погибнете, глупо и бессмысленно, а вместе с вами погибнем и мы.
        - Мы? Все это касается только меня, а тебя лично здесь никто и ничто не держит. Вот сваришь уху из стерлядки и можешь уметываться на все четыре стороны. Как говорится, скатертью дорога, да прямо от порога.
        - Я таки пойду с вами, - с неожиданным упрямством заявил Фиско. - Простите меня за мою слабость и бесполезность.
        Я хотел было что-то возразить, но тут тишком шумевшая позади меня магическая братия загомонила в полный голос - на северном входе в Багряную появился противник. Это были отряды Контрразведки: в основном - пехота, немного кавалерии и целая вереница повозок с полевыми орудиями - самовзводными аркбаллистами, скорострельными камнеметами и тяжелыми многозарядными скорпионами. А зачем им орудия? - они из них даже до середины поля не достанут. Неужели Контрразведка предполагает, что мы при таком-то убойном раскладе будем еще и атаковать их?
        Только сейчас на скалу поднялся Андрадо. Точнее, его подняли - боевому старикану, разменявшему седьмой десяток, все же было нелегко карабкаться на скалу, будучи облаченным в полный латный доспех. Зато теперь стратега сопровождали все генералы, оставшиеся в живых после утренней "чистки рядов", - предстояла последняя сверка плана действий войск.
        - Наконец-то, - долго ждать заставили, - недовольно произнес Андрадо, поднеся руку ко лбу и рассматривая черную полосу, медленно растягивающуюся вдоль скал. - Похоже, они ставят вперед свою элиту. Тем лучше. Схватка будет жесточайшей, но здесь мы будем иметь подавляющее численное преимущество. Когда противник потеряет самые боеспособные войска, их остальные бойцы падут духом. И тогда мы нанесем решающий удар...
        - Не обольщайтесь, генерал, - разрушил я мечтательные помыслы нашего полководца. - Это не передняя линия. Войска Контрразведки вряд ли вообще будут участвовать в сражении - это своего рода заградотряд для тех, кто идет следом за ними. А вот кто следует за ними... Гм... Хм-м... Ну, это надо видеть. Похоже, в даниданском зоопарке была произведена срочная мобилизация, - какой живности там только нет. И люди, знаете ли, немногим уступают своим младшим собратьям.
        Я нисколько не преувеличивал - вливавшиеся в долину орды размалеванных, увешанных перьями, когтями, зубами и факторскими побрякушками чернокожих дикарей Сьерны были разбавлены огромным количеством самого разнообразного тропического зверья. В черной толпе мелькали величественные слоны и тупорылые носороги, гигантские броненосцы и чешуйчатые кабанчики, ящеры и звероящеры различных видов и размеров и еще какие-то, совершенно неизвестные мне твари. Главным украшением воинства джунглей был, безусловно, огромный толстобокий трицератопс. Облаченный в чешуйчатую броню, неповоротливый и явно напуганный рокотом толпы ящер вел себя нервно, - могучий хвост гиганта метался из стороны в сторону, и черные воины старались держаться от него подальше. Другие животные также заметно волновались - прямо на моих глазах разъяренный слон затоптал подвернувшегося ему под ноги ротозея, а чуть позже два разномастных ящера поцапались друг с другом, - их с трудом удалось растащить.
        Случались и другие мелкие стычки, но в большинстве своем, звери брели на убой с обреченной покорностью - их явно сковывали колдовством туземные шаманы. Последние выделялись своим живописными нарядами даже в таком пестром обществе, где на войну ходили, как на праздник, и каждый воин стремился навесить на себя как можно больше побрякушек. Соответственно, чем весомее выглядели их боевые подвиги, тем больше было украшений, а уж племенные вожди были увешаны "наградами" до такой степени, что ощутимо смахивали на ходячие сувенирные лавки. Доспехов у дикарей, конечно, не было, но вместо каски у каждого на голове красовался звериный череп. Учитывая общее количество воинов, можно было задаться вопросом, - не истребили ли они под это дело всех зверей в джунглях? Что касается вооружения, то оно было тоже стандартное дикарское: ножи, копья, дротики, а самые остроглазые были вооружены луками и тряслись на спинах животных, - тех, что покрупней.
        А что на нашей стороне? Строй был уже установлен - наши войска двумя линиями перегородили долину от реки до каменной россыпи. Первая линия чуть ли не вкопалась в землю, ощетинившись копьями и двухрядным частоколом из толстых кольев, который растянулся вдоль всего фронта, а в центре - даже в два ряда. Сбитые вместе, вкопанные одним концом и заточенные на другом колья являлись простой и надежной преградой против кавалерии, даже бронированной, - как известно, на ноги лошадям доспехи еще никто не придумал. Но выдержит ли такая хлипкая ограда бешеный натиск боевых слонов и носорогов? В этом я имел большие сомнения, но Андрадо был спокоен, его уверенность передалась и мне.
        - Итак, господа генералы, вы сделали свои ставки и бросили вызов смерти, - начал я, собрав вокруг себя всех командиров. - Теперь и я вам объясню, каким образом предполагаю действовать, и как мы сможем выиграть битву. Видите тот лабиринт каменных глыб на северо-востоке долины? Если в сумерках моя штурмовая рота незаметно сумеет туда добраться, то полдела, считай, уже сделано. Позднее, под прикрытием ночной темноты мы выйдем в тыл противнику и дойдем до скал, на которых стоит цитадель врага.
        - А дальше? - усомнился Андрадо. - Насколько мы знаем, к замку ведет только одна дорога, она проходит по верху северного отрога, но спускается по ту сторону гор, и вам туда не добраться, разве что по воздуху.
        - Очевидно, противник думает так же, - я рассмотрел эту самую дорогу и нашел, что она совершенно не защищена и даже не охраняется, - возразил я. - Со стороны кажется, что северный отрог неприступен сам по себе, но я внимательно его изучил и нашел, что на самом деле его склон достаточно пологий и состоит из нескольких уступов. Там можно подняться даже без горного снаряжения, а на редких отвесных участках я буду прорубать ступени прямо в камне с помощью Серебристой Луны. Таким образом, уже к полуночи мы поднимемся до дороги и одним броском ворвемся во вражескую твердыню, - в темноте контрразведчики не увидят нас и не успеют поднять мост, а ворота, даже закрытые, нас уже не остановят. По сути, исход сегодняшней битвы решится в схватке с агентами внутри замка.
        - Если вам удастся добраться до замка незамеченными, у вас есть все шансы на успех, - одобрительно кивнул стратег, хотя я уже внутренне был готов к нещадной критике. - Исходя из вышесказанного, какова наша задача?
        - Задача у ваших войск проста и незамысловата - удерживать фронт до сумерек и с наступлением темноты поддержать наш прорыв. Генерал, вы сможете подготовить соответствующий удар?
        - Кажется, в имперских учебниках по военному искусству описывался подходящий маневр, - наморщив лоб, сообщил Андрадо, - Насколько помню, он называется "Осиное жало". Правда, этот прием не использовался уже более сотни лет, но, может быть, он нам подойдет?
        - Название ни о чем не говорит, - пожал плечами я. - Но ведь вы единственный кадровый полководец среди нас, - вам и карты в руки.
        - "Осиное жало" применяется для внезапного контрудара, когда боеспособность войск противника целиком и полностью зависит от присутствия на поле боя их полководца, - пояснил стратег, напрягая память и вспоминая некогда прочитанные строки. - Два клина наносят удар по вражескому строю в одно и то же место и продавливают его, пропуская между собой "жало" - небольшой отряд, который врывается в ставку неприятеля и крушит там все, что ни попадя. Но тут есть одно важное обстоятельство - речь идет о кавалерийском прорыве.
        - Не беспокойтесь, до скальных развалов не так уж и далеко, - мы добежим на своих двоих, - успокоил я стратега. - А потом наше "жало" воткнется в уязвимую пятку врага.
        - Есть еще одно но, - тихо добавил Андрадо. - Те, кто пойдет в клиньях, неизбежно попадут в окружение и погибнут. Солдатам не нужно знать, какая судьба их ожидает, но где найти таких командиров, которые поведут своих людей и себя на верную гибель?
        На несколько волнительных мгновений среди генералов воцарилось всеобщее молчание. Если сейчас, в этот момент, никто из них не переступит через себя... Я вопросительно посмотрел на Портавеля, опустившего глаза и напряженно кусавшего губу. Где же твоя решительность, здоровяк? Ну что ты молчишь? Я знаю, что ты не боишься смерти, и я понимаю, как дороги для тебя твои славные парни. Точно так же думает каждый из вас, но кто-то должен пойти в атаку первым...
        - Я... Я готов вести рать, - встретившись со мной взглядом, тяжело вздохнул Портавель. - Звестимо, кому-то должно быть первым. Пущай первыми ноне будут зеленодольцы.
        - А травяне чем хуже? - гордо подбоченись, воскликнул Люкс. - Нам скрываться не дюже. Мы ударим на врага и намнем ему бока. Пусть в битве падем, но наш славный народ великих героев тогда обретет. А герои нам нужны, больше золота важны. Так уж сложена природа: без героев - нет народа.
        С этим-то все понятно, - Золотой Язычок сам метит в национальные герои и, без сомнения, таковым и станет, если переживет сегодняшний день. Но Портавель... Он ведь сначала не хотел говорить. Неужели он понял мою мысль с одного взгляда? Невероятно, но сдается, так оно и случилось. Ведь, по сути, мои глаза кричали: "Пойди и умри!". И Портавель покорно согласился, ведь я же для него - свет надежды... И вот луч этого "света" только что лишил человека права выбора - жить или умереть. Кто же я после этого?
        Генералы с непривычной высоты осматривали построенные к бою войска и о чем-то продолжали совещаться, но меня это уже не интересовало. Я ушел в сторонку, сел на камни подальше от края, обхватил руками голову и стал тупо смотреть вниз. Что же я делаю, что же я делаю... Зачем я отправляю людей на смерть? Ведь они, как неразумные дети, доверяются мне инстинктивно, волею возвышенных чувств, а я - просто использую их. Я не смог признаться, что не имею никакого отношения к Свету, что я - всего лишь самонадеянный эгоист, волею судеб угодивший на стезю народного заступника. Конечно, такое положение во многом определяет мое поведение, но суть-то мою оно так и не изменило. Поэтому еще неизвестно, кто из нас кого в конечном итоге под себя перекует: стезя меня, или я - стезю? Первый вариант исторически предсказуем - этим путем ходило большинство легендарных героев, если вообще не все. А вот кем я стану, если вдруг случится второе?
        Хорошо им - тем, кто там, подо мной. Им не надо терзаться в сомнениях, у них есть одна правда и одна вера на всех. А если вдруг что-то непонятно, то добрые пастыри подумают за тебя и наставят на путь истинный. Вон они, наставники наши - трудятся, не покладая рук и распятий.
        Внизу, вдоль ровных прямоугольников шеренг, построенных в боевом порядке, неторопливо ходили монахи Единого Храма и благословляли воинов. При всей моей неприязни к церкви я преклонялся перед военными священниками, поскольку знал, что они останутся среди солдат и во время сражения - поддерживать боевой дух воинов, истово молиться за победу и умирать за веру с умиротворенной улыбкой на устах.
        Между прочим, на противной стороне происходило нечто подобное. Там усердствовали шаманы-крикуны, - туземный аналог наших армейских капелланов. Десятки нескладных фигур в перьях и шкурах кособоко приплясывали перед ордами Съерны, истошно визжа и тыкая копьями в воображаемых врагов. Все эти дикарские ритуалы с виду казались смешными и безобидными, но длительное их воздействие приводило в общем-то осторожных чернокожих воинов в состояние агрессивного безумия. Кроме того, за крикунами водилась привычка - употребить перед боем косячок дурман-травы и броситься на противника впереди всей черной оравы. Конечно, будучи укуренными в дым, к месту сражения они добегали последними, если добегали вообще, но участвовать в схватке от крикунов и не требовалось. Главное - поднять распаленную толпу в атаку и постараться, чтобы эта обезумевшая орда ненароком не затоптала их же самих.
        А горящее чернотой солнце лезло все выше и выше, напекая и без того горячие головы непримиримых борцов за правое дело. Ясно было, что ждать оставалось уже недолго, - над долиной сгущался томный и тревожный запах грядущего сражения. Как ни странно звучит эта фраза, - тот, кто хоть раз побывал в настоящем бою, поймет меня. Андрадо это тоже понял и, сопровождаемый генералами, спешно отправился вниз, - его ставка разместилась у подножия Грозовой, поскольку, хоть со скалы и открывалась великолепная панорама, но своевременно управлять войсками отсюда было крайне затруднительно.
        А на смену стратегу уже восходил его преосвященство Алантер, сопровождаемый четверкой дюжих монахов с тяжелыми витыми свечами, - патриарх возжелал освятить наш скальный аванпост. Преисполненный небесным вдохновением, его преосвященство осенял святым знамением чуть ли каждый камень, благословлял всех налево и направо и махал кадилом с таким рвением, что иные не успевали увертываться. Андрадо, не сумевший разминуться с патриархом на узкой тропинке, схлопотал пятерней в лоб и кадилом поперек спины. От такой ощутимой небесной милости у генерала, в переносном смысле слова, выросли крылья - он просто-таки полетел вниз (нет, не со скалы, конечно, но я бы и такому чуду сейчас не удивился).
        А его преосвященство, перецеловав всю мою роту, поднялся на верхнюю площадку и воскликнул, обращаясь к магической команде: "Братья и сестры! Церковь с вами!", после чего пошел с умильной улыбкой и распростертыми объятиями на поспешно отстранявшихся колдунов. Алантер даже попытался освятить магическое оборудование, но я его вовремя отвлек, - молнии, рвущиеся из глаз Беллианы и мрачные, насупленные лица заклинателей не сулили патриарху ничего хорошего.
        - Оставьте неверных, отче, - остановил я ретивого священнослужителя. - Не ровен час, от вашего радушия у них глаза на лоб полезут и дым из ушей пойдет. Лучше меня благословите.
        - Право слово, мое благословение вам ни к чему... - осторожно возразил патриарх, мимоходом отвесивший поленившемуся приподнять зад Фиско подзатыльник такой святости, что счастливчик слетел со своего чурбачка, а потом еще долго не мог произнести ни слова от переполнявших его возвышенных чувств. - Впрочем, я осеню вашу трапезу и наполню ее небесной благодатью. Кстати, что у вас тут? Рыба на затравье? М-м, пахнет восхитительно, не забудьте пригласить меня, когда будете пробовать. А вы знаете, что много сотен лет назад рыба являлась символом Единого Храма, и что этот символ сохранился и по сей день - в виде узоров на фресках и церковных одеяниях. Не правда ли, удивительно, что в этот день, решающий судьбы мирские, вы вкушаете именно рыбу?
        Патриарх изящно пытался сгладить возникшую неувязку, отчего она становилась еще более странной. "Мое благословение вам ни к чему", - ничего себе, заявочка! У меня и без того совесть пожаром полыхает, а этот радетель от чистого сердца в нее еще дровишек подкинул. Хоть и не изучал я историю церкви, но отчего-то мне кажется - еще не было такого случая, чтобы ее служитель отказал кому-либо в святом слове. Убийца ли, насильник ли, клятвопреступник ли - все они получали отпущение грехов, хотя бы и перед казнью. Каковы бы не были злодеяния людские, - любая, даже самая заблудшая душа небезнадежна. Неужели ко мне это не относится? Нет, не может такого быть... Наверное, я что-то не так понял. Возможно, Алантер подразумевал то, что ему самому впору просить благословения у меня. Нехилое у меня самомнение, не правда ли?
        В это время со стороны противника хриплым басом протрубил рог. Три раза, и после каждого гуда черно-пестное море взрывалось многотысячным ревом. Насколько помню, сие означает вызов на поединок.
        Идея единоборства в нашем изобилующем глупыми традициями мирке была столь же известной, сколь и старинной, - в былые года равные силами армии, во избежание взаимного истребления, выставляли двух поединщиков - лучших воинов, и в их одиночной схватке выявлялся победитель. Конечно, даже в те суровые и романтические времена побежденная сторона не сдавалась на милость победителю, но факт поражения в единоборстве воспринимался настолько остро, что некоторые воины бросались на собственные мечи, а боевой дух проигравшей армии падал так низко, что ее военачальник спешил заключить мир на условиях победителя, - если они были в меру разумными.
        Ну-ка, ну-ка, кто это у нас полез на рожон? Надо же, - вдоль черномазого воинства скачет их милость архимаг Ардон собственной персоной! Вот старый хрыч! - ему бы на печке отлеживаться, кости греть, да мемуары писать. Так ведь нет, - лезет куда надо и куда не надо. Тем не менее, выход колдуна означает, что поединок будет магический, и я уже догадываюсь, кого вызовет главный "водяной".
        - Звука... Проба звука... Отлично, Громкий Звук действует. Храбрые воины Света! - откашлявшись, начал Ардон, расположившийся примерно посредине между двумя армиями. Его голос, очевидно, был усилен магией - хорошо было слышно даже на Грозовой Скале. - Все мы знаем, для чего собрались здесь! Все мы готовы отстоять свою веру, а если надо - то и умереть за нее! Но вспомните об ваших и наших женах и детях, которые останутся сиротами. Вспомните и подумайте - является ли массовое смертоубийство решением проблемы? Нет - не является! Однако, поскольку настоящие воины не могут разойтись, не выявив промеж себя победителя, то я предлагаю практически бескровное решение этой проблемы - поединок! Лучший боец Коалиции против вашего лучшего бойца! Армия побежденного единоборца покинет поле боя с оружием в руках, но будет обязана выполнить волю победителя! Воины Света, вы примете такие условия?!
        Вроде бы все было просто и понятно, однако в словах Ардона ощущался подвох. Над долиной замерла напряженная тишина, - все думали, как поступить дальше. Но ушлый архимаг истолковал это по-своему:
        - Я воспринимаю ваше молчание, как знак согласия! Согласно правилам единоборства, вызывающая сторона имеет право выбрать условия поединка, вызываемая сторона вправе выбирать оружие. Схватка произойдет здесь, - в пределах голубого мерцания! (с этими словами Ардон вытащил из-под полы водянистого балахона маленький светящийся шарик и положил его на примятую траву, - тотчас вокруг шарика разлился сияющий тусклой голубизной круг шагов двадцать в поперечнике, с четко обозначенной границей). Условия поединка просты до невозможности: тот, кто выйдет из круга первым, считается проигравшим! Шарик в центре является пространственным маяком, - ваш поединщик беспрепятственно может выйти прямо в центр круга, а я обязуюсь не нападать до тех пор, пока не выйдет время ожидания. Армия Света, вы принимаете вызов!?
        - Принимают - пустую стеклотару у алкашей, - проворчал я, искоса глядя на заметно напрягшуюся Беллиану. - Нет, даже и не думай, для нас ничего хорошего из этого поединка не выйдет. Этот колдунец наверняка опять какую-то гадость подстроил.
        - Доблестные воины! Если вы так и не смогли решить, кто из вас наиболее достоин великой чести единоборца, то я помогу вам сделать этот выбор! - безрезультатно подождав ответа, напыщенно выкрикнул аржасец. - Здесь и сейчас я вызываю на поединок лучшего оператора армии Света. Бывшая архимагесса Чессинии Беллиана Огненная, вы слышите меня?! Я знаю, что слышите! Я жду ответа!
        - Просто невероятная самонадеянность, - он снял все защитные заклинания и отказался от поддержки прикрытия, - с ожесточенным злорадством произнесла волшебница. - Решив принять открытый бой, Ардон сделал большую глупость и дорого за это поплатится. Я принимаю вызов.
        - Стоять! - рявкнул я с такой силой и поспешностью, что замерли все, кто стоял на скале. - Ты - наше секретное оружие и не имеешь права ни раскрываться до времени, ни тем более поддаваться на глупые провокации.
        - Но я уже раскрыта, - Ардон вызвал именно меня...
        - Он блефует, он не знает, что ты здесь. И никто из них не знает, что ты здесь. И не узнает, пока ты не сколданешь чего-нибудь. Ты ведь не применяла магию до сих пор?
        - Это так, но... - слабо возразила волшебница, но вдруг взвилась. - Но это неважно - на кон поставлена моя честь, и я...
        - Пусть твою честь отстоит кто-нибудь еще, - резко возразил я. - К тому же, ты опоздала, - армия Света уже выставила единоборца.
        - Кто посмел!? - взвилась Беллиана и осеклась, смотря на сияющий круг. - О, нет... Ну зачем?
        В центре мерцающего голубого круга возник, недвижный и ссутулившийся, Кико-старший. Только что он стоял в двух шагах справа от меня, и вот он уже там.
        Ардон тоже был сбит с толку таким поворотом событий, поэтому его вопрос, прозвучавший после длительной паузы, оказался достаточно глупым:
        - А... Простите... Вы - действительно Беллиана?
        - Вы - первый, кто заметил эту поразительную схожесть, - сардонически произнес рантийский архимаг. - С чем вас и поздравляю.
        - Но я... А вы... - замялся уязвленный чародей. - Я вызывал на поединок госпожу Беллиану, а никак не вас.
        - Отнюдь нет, - вы обратились к Беллиане Огненной и вызвали лучшего оператора армии Света, - медленно, чеканя слова, произнес Кико. - И свидетели тому - сотни тысяч человек, которых вы заблаговременно озаботились оповестить. Вы хотите взять назад свои слова?
        - Нет-нет, - забавно тряся бородой, поспешно возразил Ардон. - Но Беллиана... Я бы хотел с ней повидаться...
        - Я бы тоже хотел. Но, как известно, - хотеть не вредно, - невозмутимо произнес Кико. - Госпожа Беллиана по независящим от нее причинам не может повидаться ни с вами, ни со мной. Увы, хотели бы вы того, или нет, я - единственный архимаг по эту сторону фронта. Поэтому, у вас есть все причины считать меня лучшим оператором армии Света. Кажется, вы хотите что-то возразить?
        - Нет-нет, - вновь затряс бородой Ардон. - Если госпожа Беллиана проявила малодушие и не явилась даже на поле боя, то я охотно признаю ваш приоритет. Позвольте осведомиться, вы уже свободны?
        - Вам ли не знать, что свобода - понятие относительное, - ответил Кико. - Впрочем, если вы имеете в виду время перемещения - то да.
        - Тогда приступим, как только платок коснется земли! - воскликнул Ардон, подбрасывая вверх лоскут полупрозрачной голубой ткани.
        Пожалуй, я был единственным, кто мог рассмотреть происходящее единоборство в подробностях. Платок Ардона падал несколько странно - распрямившись и по пологой дуге. Я сразу заподозрил его магическую подоплеку и не ошибся, - едва коснувшись примятой травы, платок резко взмыл вверх и метнулся к лицу Кико. Тот еще не успел ничего предпринять, а голубая бязь уже плотно облепила его лицо, завязавшись узелками на затылке. Мгновением спустя ткань разлетелась мелкими водяными брызгами, а одеяние Кико из серого превратилось в черно-блестящее - это сработала заранее установленная водяная защита.
        Ардон развел руками, - дескать, неплохо, но тут же был вынужден отражать ответный удар, - в его грудь с огромной скоростью врезался здоровенный булыжник. Камень раскололся вдребезги, аржасец пошатнулся, но устоял. Сложив руки на груди, он замер, внимательно смотря на своего противника, также не предпринимавшего никаких действий.
        Так аргимаги стояли, проверяя друг друга на астральную прочность. Я вспомнил, сколько времени Беллиана и Калинта сражались ментально, и прикинул, что за это время я успею пообедать - уха как раз сварилась.
        Но в этот раз долго ждать не пришлось. Определенно, маги выяснили возможности друг друга и поняли, что на астральном поле им не светит ничего, кроме ничьи, потому что не прошло и пары минут, как затишье взорвалось яростной бурей. В руках у магических единоборцев одновременно появились посохи, и тотчас воздух в голубом круге сгустился пылью - обычной и водяной вперемешку. Внутри пылевого облака часто сверкало и грохало, наружу веером вылетала каменная и ледяная шрапнель. Изредка оттуда вырывались плотные водяные струи, при попадании в землю оставлявшие заполненные водой воронки, и острые каменные иглы, каждая из которых запросто могла прошить быка.
        Наконец, схватка взяла передышку и облако расступилось, открыв взорам магический ринг. Заединщики постарались от души, - вся земля в голубом круге была вздыблена и перепахана, а на его противоположных сторонах стояли две настороженных фигуры - черная и синяя. У черной был начисто ободран левый рукав, а рука, сжимавшая посох, багровела длинным кровоточащим разрезом. Синяя фигура выглядела невредимой, но ее посох уменьшился наполовину.
        Как и чем можно разрезать водяную струю? - ума не приложу. Очевидно, и Ардон думал о чем-то подобном. Поэтому он попытался взять передышку, пока зубатка-навершие не исторгнет из пасти достаточно воды, чтобы восстановить ствол посоха.
        - А не разойтись ли нам миром, ваша милость? - тяжело дыша, воскликнул аржасский архимаг, пряча обломанный жезл за спиной. - Ведь нам нечего делить, не так ли?
        - Вы совершенно правы, коллега, - в тон ему повторил Кико. - С вами я уж точно ничего делить не буду. Посему отдайте концентратор, выйдите из круга и идите, куда глаза глядят.
        - Право дело, зачем вам мой жезл, - хрипло произнес Ардон. - Вы и пользоваться им не умеете и...
        Колдуны любят заговаривать зубы оппоненту - чтобы усыпить его бдительность, найти слабое место в защите и нанести решающий удар - единственный и неотразимый. Они считают этот ход беспроигрышным и, как правило, таковым он и оказывается. Говоря с Кико, Ардон крутил руку за спиной - незаметно для своего противника, но мне со скальной верхотуры это было хорошо видно. Прервав свою последнюю фразу, Ардон резко выбросил руку с жезлом, и водяная струя ударила на много шагов вперед. Теперь зубастая рыбина на ее конце была развернута пастью наружу, и эта ощерившаяся пакость на потоке воды устремилась к Кико.
        Я уже видел похожий прием - в той же схватке Беллианы и Калинты. Действует неотразимо, - вряд ли у рантийского архимага была должная защита, а зубки у безымянной рыбины были величиной с палец и щелкала она ими очень угрожающе. И останься ардонов жезл целым, - схватка могла бы завершиться первым же его укусом. Но, будучи укороченным, он выпрямлялся не так быстро, как в целом виде.
        Кико не стал уклоняться. Он просто шагнул вперед и чуть в сторону, а когда клацающая зубами рыбина пролетала мимо его плеча, - резко ударил водяную струю ребром ладони прямо под хвостатый оголовок. Учитывая напор, воду в жезле можно было сравнить со стальной проволокой, - из рассеченной руки Кико брызнула кровь. Но своего он добился, - жезл исчез, рассыпавшись мелкими брызгами, судорожно дергающаяся рыба упала на землю и окончила свое бытие под сапогом рантийского архимага.
        - Мы же еще можем разойтись по-хорошему... - заюлил Ардон, но Кико вскинул гранитный посох и закрутил его мельницей, отчего на аржасца обрушились залпы каменных игл. Они были настолько частые, что Ардон уже не успевал контратаковать, - он только защищался и медленно, шаг за шагом, отступал, пытаясь остаться в пределах голубого круга.
        Я предположил, что Кико будет брать противника измором, да и Ардон, наверное, тоже намечал такое продолжение схватки. Но рантийский архимаг сделал совершенно неожиданный ход, решивший исход поединка, - после очередного залпа он прыгнул вперед, перекувыркнулся, опершись на шест, и, распрямившись в воздухе, с размаху врезал аржасцу каблуком в солнечное сплетение.
        Выяснилось, что Ардон не защитился от такого удара, - да и вряд ли есть такая защита, спасающая от банального удара сапогом. Ухнув и сложившись пополам, строптивый старец вылетел за пределы голубой площадки и плюхнулся в яму, заполненную водой, которую сам незадолго до этого и вырыл.
        Выбрался Ардон оттуда не сразу, не совсем здоровым и уж точно совсем не чистым, - искупавшись в грязевой ванне, аржасец стал похож на жалкую, облезлую, побитую крысу, отходящую от наркоза после операции по пересаживанию хвоста с задницы на подбородок. Только бешено горевшие глаза говорили, что крыса была еще способна тявкать и кусаться.
        - Все свободны, Конец Света отменяется, - жалостливо-издевательским тоном произнес Кико, делано поигрывая посохом. - Ты проиграл, чумазенький.
        - Не-ет... - прохрипел с трудом дышавший аржасец, пятясь от своего противника. - Не-ет, это ты проиграл! Сгинь, несчастный!
        Спотыкаясь и падая на рытвинах, Ардон повернулся и побежал без оглядки, а потом сиганул в ближайшую воронку. Кико остался стоять там же где и был, но что-то его встревожило. Маг осторожно ткнул жезлом светящийся шарик в центре. Я тоже ощущал подвох с этим светящимся кругом - магии никогда нельзя доверять. Может быть, это ловушка...
        Тонкий блестящий луч, замеченный боковым зрением, резанул пространство, и мир вокруг меня разом погрузился в темноту. Наваждение? Я резко встряхнул головой, - тьма исчезла. Все осталось почти таким же, как за секунду до того. Почти... Там, где раньше мерцал голубой круг, - теперь зияла огромная черная яма, тонущая в мареве, будто от земли шел пар.
        - Атомная Дезинтеграция, - тихо прошептала Беллиана во всеобщем оцепенении. - Самое страшное изобретение Эргрота. На создание этого заклинания требуется несколько дней, и до сегодняшнего дня оно считалось лишь теоретическим, поскольку Дезинтеграцию, в принципе, невозможно направить из реального мира. И оно смертельно опасно для самого заклинателя, - одна ошибка в формулах, одно неправильно произнесенное слово... Я даже представить не могла, что малодушный Эргрот осмелится воплотить теорию на практике, что он догадается направить вектор выхода энергии на маяк. А на выходе происходит абсолютное уничтожение любой материи и любой энергии. И там могла быть я... Кико, добрый милый Кико, ну зачем ты туда пошел!? Там должна была быть я...
        Первые потери. Они всегда воспринимаются наиболее остро, в особенности для тех, кому ушедшие небезразличны. Я уже не слушал всхлипывания Беллианы, - я неотрывно смотрел на юного волшебника. Кико-младший замер, - его лицо превратилось в восковую маску, голубое небо отражалось в его расширенных глазах. В час скорби мужчины не плачут, в час печали маги остаются безучастными.
        Но вот глаза мальчика шевельнулись в направлении поля. Там грязная аржасская крыса выползла из воронки, попыталась отскоблить свою шкурку, неуверенно покрутила головой и возопила надрывно-трагическим голосом:
        - Моя лучшая шляпа, моя выходная ряса... Все порвано, все испачкано - одной только стирки на неделю! Что вы все смотрите на меня?! Вам смешно, да?! Вы - стадо тупоголовых баранов! И вы, между прочим, тоже! Вас пригнали на бойню и вы все тут подохнете! Сегодня! Сейчас! Храбрые воины джунглей, - в атаку, вперед! Сметите этих недоношенных уродцев! Топчите светоносное быдло!
        Ну и?.. Неувязочка вышла, господин архиподонок, - не слушаются они вас, вы даже среди своих союзников не в авторитете. Если кто-то и командовал огромной разноплеменной ордой, то точно не Ардон, - на той стороне никто и шага вперед не сделал. Зато воины нашей армии отреагировали должным образом: тысячи закаленных морозами глоток жестоко освистали мерзавца, а самые горячие выказали свое пренебрежение еще более пикантным способом - повернувшись к врагу задом и спустив штаны.
        Да, мы такие. Мы, дети сурового Юга, простодушны и прямолинейны, - выскажем в лоб все, что думаем, а если не поймут - то и покажем. Может быть, после этого кто-то и сочтет нас варварами, но по нам - варвар тот, кто двуличен и убог душою. И при этом не важно, ходит ли он в шкурах по грязной пещере или возлегает на шелковом ложе в белокаменных палатах. Порядочный человек всегда остается человеком, как бы его не испортила цивилизация.
        - Не надо. Он не заслужил такой чести, а ты не заслужил такого позора, - сжал я плечо юного мага, готовящегося нанести удар в спину Ардона, понуро ковылявшего к своим рядам. - Рано или поздно, вы с ним встретитесь - лицом к лицу. И тогда ты отомстишь ему - за все сразу.
        - Операторы не знают слова "месть", - тихо вздохнул Кико. - Есть только справедливость, и по справедливости Ардон должен покинуть этот мир. Да будет так.
        Кико-младший умолк, - в отличие от старшего, он был крайне немногословен, как и полагается ученику. Может быть, если парнишка доживет до того же возраста, он будет так же находчив и остроумен, как и его погибший отец. Если доживет... Если переживет сегодняшний день.
        Вздохнув, я пошел к костерку, где Фиско уже раскладывал всем желающим первую порцию вареной рыбы. Как говорится - война войной, а обед - сами знаете. Но в это время по рядам противника пронесся гул, довольно быстро переросший в оглушительный рев - это дикари разогревались перед битвой.
        И чего вы так разорались, макаки чернозадые? Время для битвы еще не настало, поскольку главный участник сегодняшнего действа еще не поел. Ему, голодному, воевать не с руки... А наши-то, наши-то куда ломанулись? Что, уже никто есть не хочет? Значит, мне больше достанется... Эй, торопыга, какого рожна ты меня за локоть дергаешь, - чуть тарелку на себя не опрокинул. Нет, не нужен мне твой волшебный носовик, тем более после того, как ты при мне же в него и сморкнулся. Что еще... Ба, да тут целая очередь из доброжелателей! Чего вы все вообще от меня хотите? Хромоножка, что за дрянь ты мне под нос суешь, - слизняк какой-то. В самом деле - слизняк? Мне плевать, что он защищает от ментального удара, - будь так добр, свали отсюда, не порти мне аппетит... Вот это - съесть!? Спасибо, милочка, но у меня желудок слабый, а до туалета бежать далеко... Ну а тебе чего, волосатик? Приложиться к святыне перед боем? Получай мое священное напутствие - ложкой по лбу! Доволен? А теперь - уматывайся и впредь не отвлекай святыню от святого процесса жрачки... Э! Э-э, придурок полоумный, - ложку, ложку-то верни! Ну и народ
эти фанатики, чуть за ними недоглядишь, - последние трусы порвут на сувениры. Для всех остальных объявляю: аудиенция закончена, сегодня больше приема нет! Достали уже, ходоки по святым местам, - порубать спокойно не дают. Так ведь и подавиться недолга, - вот поперхнусь косточкой, кто ж тогда вами, болезными, командовать будет? Что, - уже начинается!? Так ведь и не дали стерлядку доесть, гады...
        Полдень. Солнце зависло в зените, тень от скалы исчезла. Все замерли в напряжении. Время замерло, остался только стук сердца, отсчитывающий оставшиеся секунды мира. Пять... Четыре... Три... Два... Один... Стоп!
        Сердце замерло, захолонуло и вдруг стукнуло так, что вздрогнуло все вокруг. Эхо последнего удара прокатилось по долине, и Багряная шевельнулась, задрожала, затряслась неистово ревущим бурным морем. Началось. Помоги нам Небеса уцелеть сегодня...
        Глава 6
        1
        Пять... Четыре... Три... Два... Один... Стоп!
        Во вражеском замке что-то вспыхнуло, свистящий взрыв ударил по ушам, и десятки ракет взлетели над северным отрогом, образовав огромный светящийся столб, пронзивший голубизну небосклона. В тот же миг черные орды взревели и устремились вперед сплошным ревущим потоком, готовым смести все на своем пути.
        Даже сверху это выглядело страшно, - каково же было тем, кто стоял внизу и готовился грудью принять удар бушующего черного моря? Первые ряды армии Света встали за частоколом и сомкнули щиты, превращая строй в неразрывную линию обороны. Вторая линия наших войск, стоявшая выше по холму и стрелки из моей ротации, занявшие позиции на Грозовой Скале, вооружились луками и уже были готовы к стрельбе, но пока их сдерживал зычный рев генерала Андрадо, гарцевавшего в промежутке между двух линий:
        - Стоять! Всем стоять! Ближе! Еще ближе! Стрелки - товсь! На линейного - равняйсь! Оружие - к бою! Готовность - пять секунд! Именем Света, - ого-онь!!!
        Залп! На головы атакующих сьернцев посыпался град каленых стрел. Залп! Меткие стрелки Юга били без промаха, да и сложно было им промахнуться по такой плотной толпе наступающих. Сраженные воины армии джунглей сотнями падали наземь, и черный поток бесследно поглатывал их. Залп и снова залп!
        Лучники успели еще несколько раз разрядить свое оружие, прежде чем ревущая волна докатилась до холма. Там на врага обрушился настоящий ливень ополченских дротиков и легионерских пилумов, - на какое-то мгновение показалось, что вражеская атака захлебнулась в нескольких шагах от линии наших войск. Но в этот момент на частокол давящей массой обрушилось поначалу поотставшее тропическое зверье. Те из них, кто был помельче, так на кольях и остался, но обезумевшие от ран слоны и носороги крушили изгородь в щепки и давили всех подряд, кто подвернулся им под ноги.
        На правом фланге положение оказалось еще хуже - трубно ревущий трицератопс с разгона влетел в черную толпу, давя и калеча тех, кто не успел увернуться. Растоптав пару сотен дикарей, ящер врезался в частокол и разметал его вдребезги, после чего проложил себе дорогу через ряды армии Света, и, неуправляемый, унесся куда-то в поле, - его повожатый и все, кто сидел в корзинах на его спине, были перестреляны нашими лучниками еще на подходе.
        В образовавшийся пролом валом хлынули дикари. Их приняли на копья, но, разменивая свои жизни один к пяти, орущие и визжащие черные орды медленно начали оттеснять рантийских легионеров. Если Андрадо сейчас ничего не предпримет...
        Но наш стратег знал свое дело. На краю правого фланга хрипло протрубил легионный горн, и откуда-то сбоку, из-за каменных останцев, в восточный край вражеских полчищ врезался конный рыцарский клин. Сметая все на своем пути, рантийская кавалерия опрокинула и отбросила тысячи вражеских бойцов, прежде чем безнадежно увязла в черном месиве побоища.
        На магическом фронте тоже начались боевые действия - в нашу сторону из Черного Отрога метнулась одинокая молния. Без сомнения, маг-электрик целил в тех, кто стоял на скале, но слепящий зигзаг повел себя несколько странно, - вблизи от Грозовой скалы молния изогнулась вниз и беззвучно ткнулась в скалу. И это - все?
        - Бить молниями по железной скале - не слишком умная идея, - хмыкнула Беллиана. - Но мы - люди отзывчивые, дадим глупцу еще одну попытку. А вдруг у него получится?
        Еще трижды молнии бессильно плюхались в скалу, а на четвертый раз заряд ударил много выше, и случилось занятная штука - воздух над скалой вздрогнул, на миг превратившись в огромную зеркальную чашу, и отраженная молния рванулась назад, в замковую галерею.
        - Молодые рвутся в бой и не дружат с головой, - покачала головой волшебница. - Про защиту тоже не надо забывать.
        Сквозь дальнозоркие очки я рассмотрел, как двое агентов уносят с галереи завернутое в мешок тело - одним опасным противником стало меньше. Молниями нас действительно более не обстреливали, зато где-то минут через пять после этого случая на Грозовую обрушилась очередь различных магических атак, - все заряды потухли, даже не долетев до скалы. Наши колдуны в долгу не остались, обстреляв замок - также без видимого результата.
        Со стороны это выглядело, как вялый фейерверк, но понимание того, что одного такого попадания достаточно, чтобы отправить человека на тот свет, делало мое пребывание на скале очень неуютным. На всякий случай я прикрывался за Беллианой, периодически выталкивая из этого укрытия трясущегося Фиско с котелком, - у шустрика пребывание под обстрелом вызывало приступ нервозного аппетита.
        - Неубедительно. Слишком слабо. Только элементарные атаки. А почему? - вопрошала магесса, - сама она не участвовала в перестрелке и лишь изредка давала советы своим подопечным.
        - Понятно же, - силы берегут, - ответил я, хотя вялость вражеской магии меня тоже озадачивала. - Настоящая схватка еще не началась, а это горластое скопище чернозадых смертников - всего лишь штурмовое мясо. Наверное, их и в бой направили только для того, чтобы под ногами не путались и чтобы не провизию на них не переводить.
        Уже ясно было, что наступление армии Съерны выдыхалось. На правом фланге наши войска вновь отбросили их к частоколу, а слева и в центре дикари дальше него так и не пробились, навалив горы трупов высотой в человеческий рост. Беспрестанная стрельба сверху постепенно выбивала простаивавшие вхолостую задние ряды противника - не попасть по цели в такой сутолоке было крайне проблематично для наших лучников.
        Тем не менее, вражеское командование добилось своего. Пока наши войска отбивались от беспорядочного натиска диких орд, северная часть долины постепенно скрывалась под пестро-железным покрывалом многотысячной армии. Колонна за колонной, полки Коалиции спокойно входили в Багряную и строились вдоль горной гряды аккуратными линиями и прямоугольниками. Причем все это происходило настолько слаженно, что казалось, каждый отряд заранее знал свое место - при этом не было даже и намека на предшествующую общему построению знаменную разметку.
        Наблюдая за уверенными действиями противника, я был вынужден признать, что все события, происходившие до этого момента в долине и вокруг нее, полностью соответствовали вражеским планам, - по крайней мере, они в них укладывались. Но если так пойдет и дальше, то будет ли у нас хотя бы полшанса на успех?
        - Общая готовность! - вдруг пронзительно воскликнула Беллиана. - Всем свободным операторам - сомкнуться в кольцо! Готовится массовая атака!
        Последние ее слова потонули в громоподобных раскатах - над северным отрогом взвилась плотная серая туча. Посмотрев на нее дальним взором, я обомлел, - над горами поднимался гигантский серый столб. Это было похоже на смерч, только перевернутый устьем вверх, - вихревой поток засасывал в себя все, что попадалось в воронку, крутящуюся с бешеной скоростью. Самые крупные камни выталкивались в верхнюю часть столба, где практически переставали перемещаться, образуя каменное копье невероятных размеров.
        - Кико, брось все! В центр! Анализируй это!
        Сквозь грохот чудовищного заклинания пронзительный крик Беллианы донесся еле слышным шепотом, но юный маг, увлеченный магической перестрелкой, отреагировал мгновенно. Через несколько секунд он уже стоял, окруженный кольцом магов со сплетенными руками.
        Только бы успел, парнишка, иначе братская могила нам обеспечена. Испуская раскатистый дрожащий рев, каменный столб медленно устремился ввысь и, выбрасывая облака пыли, величаво взмыл над долиной, уходя в небо по высокой дуге. Куда он направлялся, понятно было всем.
        Однако сразу же выяснилось, что большое заклинание требует соответствующих затрат энергии и расхода времени. Если бы маг противника, создававший это грандиозное творение, не перегрузил себя внешними эффектами и не ударился в гигантоманию, а устроил бы непрестанную залповую бомбардировку - тогда, наверное, нас завалило бы камнями в два счета. А так я с удивительным хладнокровием смотрел, как серая ракета неуклюже разворачивается высоко над нашими головами, наводя свой тупой наконечник на Грозовую Скалу.
        Давай, парень, колдуй чего-нибудь, - что же ты стоишь? Но маги были поразительно хладнокровны, никто из них не шевельнулся и даже не глазом не моргнул. Надсадно взревев и испустив плотное облако пыли, огромное серое копье рванулось к нам. Признаюсь, - в этот момент я закрыл глаза, живо представив, как все это громадье обрушивается на наши головы.
        Рев падающего болида оборвался настолько резко, что от внезапности я открыл глаза. Открыл и чуть не сел от изумления, - небо надо мною было вполовину закрыто свободно парящими камнями. Все еще не веря своим глазам, я посмотрел на магов, - их кольцо стояло неподвижно, а вот Кико держал руку над головой, открытой ладонью вверх и осторожно, чуть-чуть перебирая пальцами, поворачивал ладонь.
        Святые Небеса! Это все сделал он!? Тщедушный безусый мальчишка, в чьем возрасте я еще в стражников и разбойников игрался! Конечно, ему помогли, сильно помогли, - у тех, кто стоял в кольце, были настолько напряжены лица, что, казалось, вены на них вот-вот лопнут. Но все же я поражен до глубины души. В моих глазах юный чародей поднялся до уровня архимага, коим он, без сомнения, достоин стать.
        Я еще раз посмотрел наверх: расползшаяся каменная масса медленно поднималась и крутилась, будто под ней вращался невидимый поднос гигантских размеров. И, двигаясь таким образом, она удалялась от скалы в сторону сражавшихся войск. Появление над головами закрывающего полнеба каменного "пирога" произвело на дикарей сногсшибательное впечатление. Конечно тем, кто увяз в схватке по уши, было недосуг смотреть на затмение местного значения, но задние ряды черной орды, как по команде, развернулись, побросали оружие и задали стрекача.
        В этот момент незримый поднос дрогнул и обрушил свое содержимое прямо в центр вражеского полчища. Внизу все вмиг заволокло пылью, а когда она более-менее осела, армия Света взревела победным кличем. Изрядно поредевшие черные орды беспорядочно улепетывали, гонимые лавиной нашей кавалерии.
        Вломись эта толпа в еще не выстроенные линии пехотных полков, - возникшая ситуация могла бы вылиться в большие неприятности для Коалиции. Противник понимал это не хуже нашего и, как только волна отступающих оказалась в пределах досягаемости стрелков, строевые лучники и заградотряды Контрразведки открыли по ним беспрерывный огонь из всего наличного оружия. Поле боя вмиг превратилось в поле бойни, - Коалиция имела достаточно сил, чтобы не считаться с потерями и не церемониться с пораженцами.
        Тем временем над северным отрогом начал собираться второй каменный столб. Но так как после предыдущего запуска камней там уже было маловато - процесс шел очень медленно. Когда же, наконец, слабое подобие первой ракеты было создано, - она вдруг рухнула, едва оторвавшись от земли. Выясняя причину, я пристально посмотрел на Кико, - тот делано крутил пяткой, выписывая невидимые узоры на камне.
        - А я что, я - ничего, - пожал плечами юный маг. - Я к нему только чуточку прикоснулся, а мужичок так испугался, что выронил все свое добро себе же на голову. Не умеет путем с камнями работать - теперь долго откапываться будет.
        - Это еще не все, - прервала нас Беллиана. - Сейчас нас ждет жесточайшее испытание. Посмотрите на другую сторону долины.
        К этому времени битва взяла передышку. Наша кавалерия, загнав несколько сотен недобитых сьернцев в реку, уже отступала на исходные позиции, а в рядах войск на противоположной стороне долины появилась цепочка фигур в красно-оранжевых одеждах, хорошо заметных на пестром фоне войск Коалиции, - человек десять-двенадцать. Войска перед ними спешно расступались, образуя широкий коридор, - так отстраняются от обреченных, идущих на смертную казнь.
        - Злодей все-таки заставил их выйти, - опустив голову, вздохнула волшебница, а ее губы мелко задрожали. - Все они - огненные операторы, мои друзья и верные товарищи... Были.
        - Что они собираются предпринимать? - спросил я, встревоженный нехорошим предчувствием. - Только не говори, что они собираются устроить всеобщее аутодафе. Они же своих первым делом пожгут. Нет?
        - В коллективном исполнении Огненный Вал можно сделать однонаправленным, - устало-отстраненным голосом ответила Беллиана. - Правда, исполнители при этом могут погибнуть от перегрева. До нас огненная волна не достанет, но я не смогу защитить войска - огненная защита устанавливается индивидуально.
        - Ты хочешь сказать, что они сейчас беззащитны!? - воскликнул я, обводя рукой стоящие внизу ряды. - Десяток Огненных Валов сразу - там даже земля сгорит, а от людей и пепла не останется. Неужели ты не сможешь ничего сделать?
        - Нет. Одна против десятерых - нет.
        - Но ведь это - конец! Ты понимаешь, что это - все!? Мы проиграли. Неужели их ничем нельзя остановить? Оружие какое-нибудь...
        - Оружие, равно как и боевые воздействия в данном случае бессильны - на несчастных смертниках навешано столько защит, что они еле на ногах держатся, - сообщила волшебница. - В таком состоянии они долго не протянут, но и мы можем уповать лишь на защиту.
        - Позвольте, - чем?
        - Не знаю. На равных огню может противостоять только холод. Есть один действенный способ - создание ледяной стены на пути огненного потока. К сожалению, он не осуществим - среди нас нет ни одного оператора Холода. Все они - на другой стороне, поэтому противник даже пренебрег соответствующей защитой.
        - Постой, - а Лорриниан? - вскинулся я. - Ах да, он уже не маг... Но ведь он...
        Решительными шагами я направился к барду, одиноко сидевшему на краю скалы, - самоявленный хронист армии Света внимательно следил за ходом сражения и тщательно фиксировал происходящие события в пухленьком блокноте. Завидев меня, он лишь вежливо скривился, словно говоря: "Как вы все мне надоели. Ну что вам еще надо от усталого артиста?"
        - Господин Лорриниан, - разговор по высшей ставке. Речь идет о судьбе мира. Видите этих красавчиков? Если их сейчас не остановить, то все наши войска сгорят заживо. Нужен сущий пустяк - стена из холода.
        - Это ужасно, - вздохнул бард. - Я бы на вашем месте сделал все. Во имя спасения десятков тысяч людей я, не колеблясь, пожертвовал бы собственной жизнью.
        - Ну так и побудьте на моем месте. Что вас так смущает?
        - Вы же прекрасно знаете - я более не оператор. Я ничем не могу вам помочь.
        - Но вы же сам говорили мне, что можете вернуть свою силу в любой момент. Или это не так?
        - Это так, но... - замялся бард.
        - Но - что?
        - Боюсь, что я не вынесу возвращения. В тот раз, сто лет назад, на этом же самом месте я превратился в ледышку, потом оттаивал целый час и вообще чудом остался жив. Как мне было больно тогда... В этот раз сила Небес поглотит меня - я не смогу перенести эту боль вторично.
        - Ах, ты... - встряла было Беллиана, но я вежливо отстранил ее.
        - Не надо, у нас чисто мужской разговор.
        - Поэтому я...
        - Хватит уже быть тряпкой! Кто здесь только что был готов пожертвовать собой ради людей? Из песни слова не выкинешь, не так ли? Тысячи людей погибнут из-за того, что один слюнтяй спасовал перед волей Небес. Ты сможешь жить дальше с таким грузом на совести? Или ты надеялся прожить жизнь в беспечности и ни за что не отвечать?
        - Я знал, что за все придется платить, - потупился бард. - И знал, что час расплаты однажды придет. Честно говоря, меня пугала надвигающаяся старость с ее трясущимися руками, сгнившими зубами и выжившими из ума мозгами. Может быть даже лучше, если я уйду молодым...
        - Эй-эй, отставить упадочничество! Выкинь эту глупую мысль из головы. Ты не умрешь, - по крайней мере, не сегодня. Ты слышишь меня?
        - Уж лучше бы и не слышал. На всякий случай, - прощайте, - вяло кивнул Лорриниан, отправляясь к тропинке вниз. - Да, господин Райен, есть у меня одна маленькая просьба. Если вы все же переживете этот страшный день, и вам доведется побывать в Данидане, - будьте добры, загляните в Обувной квартал, в первый дом в Башмачном переулке. Там живет мой издатель - девушка по имени Летиция. Передайте, пожалуйста, ей мои последние записи и мой последний привет.
        - Да в кого ж ты такой упертый? Еще сам ее увидишь, - возразил я, но бард уже скрылся за поворотом. Спустя четверть часа он уже стоял впереди нашего воинства, разминая руки.
        - Что ты знаешь об этом противнике? - задался я вопросом, наблюдая за огненными магами, строящимися обратным клином вдоль своих рядов.
        - Сложно сказать, чего я о них не знаю, - сдержанно промолвила Беллиана, внимательно наблюдая за полем. - Единственный из всех, кого можно и нужно опасаться, это мастер Роденфар - он идет последним. Остальные не в счет - они всего лишь подмастерья.
        - Но как не считай, - их десять, а Лорриниан - один-одинешенек. Выстоит ли он в настолько неравной схватке?
        - Защищаться всегда легче, чем нападать, - возразила Беллиана. - К тому же, не забывай, - Лорриниан все-таки был Небесным магом, хотя и не любил пользоваться своей силой. Если он обретет былую мощь, то... Внимание, они начинают. Береги глаза.
        Первая четверка огненных магов воздела руки, и к небу рванулась стена огня. Отсюда, с высоты, Огненный Вал не казался таким уж грозным, но в учетверенном размере он покрыл едва ли не треть долины.
        Оказалось, что наш стратег подготовил войска и к такому повороту событий, - обе линии выдвинули вперед облитых водою тяжелых латников, образовавших сплошной щитовой заслон. Польза от него, конечно, была невеликая, - слишком уж могуч был размах огненного заклинания. Но, по крайней мере, так наши воины чувствовали себя увереннее и не порывались спасаться бегством.
        А Лорриниан стоял, как стоял - ничего не делая. Грешным делом, я подумал, что у него ничего не получилось, но когда огненный ураган докатился до холма, - бард резко выбросил руки, и перед огненной стихией возникла сплошная ледяная преграда. Ударившись об нее, огонь сбился и отпрянул назад, накрыв огненных магов. Когда языки пламени опали, заклинателей осталось шестеро.
        - Критический перегрев неизбежен для оператора, попавшего под собственный удар, - прокомментировала Беллиана. - Теперь они будут внимательнее и осторожнее.
        Сообразив, кто именно им противостоит, оставшиеся колдуны изменили тактику боя. Следующая тройка атаковала Лорриниана боевыми заклинаниями огня, а остальные - обеспечивали их защиту. Но то ли маги Огня не могли создать совершенно непробиваемую преграду против холода, то ли на них сказывалась накапливавшаяся усталость, - спустя минут пять все трое огненных стрелков лежали воистину хладными трупами, а Лорриниан оставался все так же неуязвим для пламенной магии.
        Вторая часть магического противостояния также закончилась в нашу пользу, после чего противники взяли короткую передышку.
        - Пока длилась активная фаза, Роденфар изучал Лорриниана и искал его слабые места, - сообщила волшебница. - Теперь для нашего друга наступает решающий момент - любая его ошибка может закончиться трагически.
        И вновь над выгоревшим полем поднялась волна метущегося пламени. Сдвоенный Огненный Вал устремился в сторону сплоченных рядов армии Света, и снова на его пути встала ледяная стена. Но в этот раз, отразив огненный удар, она лопнула с печальным звоном, словно разом разбились тысячи тонких хрустальных бокалов. Отброшенный пылающий поток прокатился по степи и опал, открыв одиноко рдеющую фигуру Роденфара.
        - Он перекрыл для Лорриниана доступ к астралу, - дрогнувшим голосом сообщила Беллиана. - Теперь бард не может творить заклинания сам, а посоха-концентратора у него нет.
        - Это значит, он не сможет защитить армию!? - сообразил я, и в затылке у меня похолодело. - Это значит...
        - У противника остался один Огненный Вал, - безжизненным голосом произнесла Беллиана. - Можешь уповать к Небесам, - только их чудо может спасти людей.
        Через волшебные очки дальнозоркости я отчетливо видел Роденфара, - на его лице лежала маска гордыни и триумфа. Зачем тебе убивать беззащитных людей? Тебя же заставили это сделать! Остановись, ведь в душе ты - добрый человек! Остановись, не делай этого! Не смей! Не смей!!!
        Голубое кольцо вспыхнуло вокруг ног торжествующего мага. Голубое кольцо превратилось в ослепительный свет. Свет породил вспышку, закрученные жгуты сжатого пламени взметнулись ввысь, готовые выплеснуть свою ярость наружу, и...
        И в этот миг в огненную пелену впилась одинокая стрела бирюзового света. Пронзенное светом пламя застыло, дрогнуло и обрушилось вниз. Вспышка, оглушительный взрыв потряс долину.
        Вот и все. Там, где стоял Роденфар, теперь дымилась огромная воронка, - Огненный Вал, потеряв свою живую сердцевину, мгновенно переродился в Огненный Горн.
        Лорриниан... Наш маг распластался на обгоревшей земле. Ведь он не умер? Ни одна атака не дошла до цели - как же так? Отчего-то мне еще казалось, что он очнется, встанет и помашет нам рукой. И, лишь взглянув на скорбное лицо магессы, я все понял.
        - У него оставался последний выстрел - выстрел его небесной души, - омертвевшим голосом произнесла Беллиана. - Он сделал то, что должен был сделать. Да упокоится его душа в лучшем мире.
        А когда же моя душа успокоится? - гибель Лорриниана на моей совести. Кто откопал в мягкотелой творческой натуре зерна самопожертвования? Кто вынудил слабовольного приспособленца принять роковое решение? Кто заставил миролюбивого поэта стать обратно воином и выйти на битву? Я, я и снова я. И вроде бы я - свет надежды, но вновь и вновь этот призрачный свет приводит людей в объятия смерти и неважно, во имя чего это происходит. Так что же мне теперь делать: идти дальше по причудливому и пугающему пути Последнего Рыцаря, или же бросить все и сосредоточиться на своем следствии? Возможно, ответ на этот роковой вопрос даст мне сегодняшний день, - конечно, если я его переживу.
        Солнце клонилось к закату, а битва еще только подходила к своей кульминации. Армия Коалиции уже построилась атакующим фронтом. Сказать, что их было много, это значит - не сказать ничего. Шагов на тысячу от северного отрога все было заполонено закованными в железо людьми: над левым флангом армии Коалиции развевались фиолетовые знамена Аржаса, над правым флангом синели чессинские стяги, а в центре колыхалось огромное лиловое море войск Данидана.
        Но пока ряды противника стояли неподвижно - наступать по горячей, а местами и горящей земле было бы верхом безрассудства. Все пространство между двумя противостоящими армиями было усеяно обгоревшими трупами людей и животных, - оттуда так пахло тошнотворной гарью, что даже я, стоявший на обдуваемой ветрами скале, морщился. Каково же было нашим бойцам, которые дышали этими миазмами?
        В рядах армии Света происходила перегруппировка, но при этом наши войска по-прежнему оставались на своих позициях, а из южных ворот долины уже выходили стройные колонны фаценской армии. Они все-таки успели, хотя и опоздали на пару часов, но это у нас в крови - мои земляки никогда и никуда не приходят вовремя. Как злословят иные борзописцы - горцы даже на тот свет порой умудряются опоздать.
        - Валиен, - подозвала меня Беллиана. - Ты вокруг ничего особенного не замечаешь?
        - Да вроде бы нет, - неуверенно протянул я, осматривая долину. - Противник взял передышку, строит войска, через час они будут готовы к наступлению. Черный Отрог, понеся первые потери, тоже поутих, - там, наверное, снова что-то затевают. Вроде бы и все. Может быть, я чего-то не вижу?
        - Посмотри наверх. Нет, не так посмотри.
        - А что наверху? Солнце - как солнце, и небо - как небо. Тучи откуда-то набежали. Странно, почему они вокруг скал выстроились? - над самой-то долиной небо чистое... Ой...
        Внутреннее зрение показало мне много больше, чем я мог и хотел бы увидеть. Долина представилась гигантским стаканом, в котором крутилась серая туманность, а вниз по стенкам струилась черная накипь. С каждой минутой черных пятен становилось все больше и больше, они сбивались в комки, комки расползались длинными косматыми полосами, полосы сливались в гигантский ободок, опоясывавший всю долину.
        - Что это? Врата Бездны? Но таких размеров.
        - Они все-таки сделали это, - вздохнула Беллиана. - Мы стоим на дне гигантского жертвенника, а этот невидимый серый луч - словно жертвенный нож. Он прорезает ткань пространства, притягивая отрицательную энергию в наш мир, - с каждой человеческой смертью приток становится все больше и больше. Если потенциал энергетического дисбаланса достигнет критического значения - произойдет разрыв пространства.
        - Не очень понятно, но звучит угрожающе. Скоро закат. Пожалуй, мне пора отправиться за серебристой подружкой.
        - Да, теперь действительно пора. Заодно принеси мне защитный набор, плащ, жезл и Сферу - потом уже может не быть времени. Да, плюшевого мишку тоже прихвати - это мой самый верный и добрый талисман.
        - Господин Райен - последняя просьба! Может быть, вы и мой мешочек заодно прихватите? - заискивающе пропищал Фиско, высовываясь из-за спины волшебницы и смущенно помахивая пустым котелком. - Рыбу мы всю подъели, а в котомке у меня таки еще есть сухари. Не пропадать же им зазря...
        - О, Небеса, о нравы... - вздохнул я. - Мир того и гляди, в Бездну рухнет, а наш проглот про недоеденные сухари вспомнил! Впрочем, если это будет твоей последней просьбой, то я, так и быть, ее исполню. У кого-нибудь еще есть последние заявки? Нет? Тогда я пошел.
        ***
        "Успеть бы до наступления", - думал я, спускаясь со скалы и поглядывая на спешно строящуюся третью линию наших войск и замершие в ожидании ряды противника. - "Интересно, что думает об этом наш стратег". В конце тропинки я столкнулся с одним из адъютантов Андрадо, - генерал тоже хотел меня видеть.
        - Пока все идет нормально, - заявил Андрадо, когда я предстал перед ним. - После первой атаки потери у нас относительно небольшие - около двух тысяч против нескольких десятков тысяч - у противника. Мы успели восстановить частокол, а первая и вторая линии поменялись местами, - теперь на передовой вновь свежие бойцы. Кроме того, мы почти завершили построение третьей линии. Есть и неутешительная новость: наши лучники расстреляли почти весь боезапас, - остались только резервы и то, что принесли с собой фаценцы.
        - Стало быть, сойдемся в рукопашной, - ободрил я генерала. - Мы, дети Юга, крепки духом, когда стоим за правое дело. И неважно, если противник думает точно так же, - когда дело доходит до простого мордобоя - закаленные южане всегда побивают изнеженных северян.
        - Вашими бы устами да мед пить, - грустно усмехнулся седовласый стратег. - А теперь - самая неприятная новость: фаценские пехотные легионы застряли на переправе вблизи Согениеса, - там вражеские диверсанты обрушили мост. Так что даже бегом они на битву уже не успеют, и для нас это большая потеря. Но наше храброе ополчение не уступит любой регулярной армии, и каждый горец будет драться за двоих - за себя и за того парня, который считает его врагом.
        - Да-да. И при этом наш брат фаценец, превознося справедливость, будет отвешивать тумаки попеременно себе и тому парню, который недостаточно умен, чтобы держаться подальше от таких твердолобых и слепо верящих в победу горняков, как мы с вами, - витиевато съязвил я. - Какие еще плохие вести у вас имеются?
        - Есть одно известие, уж не знаю, хорошим или плохим его считать. Вниз по Кобине спускается неизвестный флот - несколько десятков баркасов и речных барж. На сигналы наших разведчиков они не реагировали, на переговоры не шли. Кто может быть на этих кораблях? - не знаю. Мы никого не ждем, да и некому больше выступать на нашей стороне. Все, кто мог и хотел прийти - уже здесь. Я полагаю, это какая-то вражеская хитрость, - возможно, они готовят удар нам в тыл. На такой случай у нас приготовлен резервный кавалерийский легион - в случае высадки вражеского десанта они сбросят противника в реку.
        - А что насчет нашего плана? - осведомился я, понизив голос, - вокруг нас все же было достаточно людей, а шпионы могли скрываться где угодно и проявить себя в последний момент.
        - Все готово и начнется по вашей команде, - кивнул генерал. - Исходная точка - телеги и бочки.
        Я не совсем понял, что Андрадо имеет в виду, скрывая смысл фразы под простой рифмой. Но, когда стратег, видя мое неприкрытое недоумение, стрельнул глазами в сторону белых телег, груженых перегоном, мысль обрела удивительную форму. Да-с-с, идея начинать атаку от бочек с дармовой выпивкой могла прийти в голову только фаценскому полководцу. И только такой же, как я, фаценец, мог понять глубинный смысл этой затеи. Пусть сам-то я и не пью (почти), но моя доблестная штурмовая ротация, приняв на грудь, пойдет за мной куда угодно - хоть в атаку, хоть в пекло, хоть... Ну, впрочем, туда-то нам еще рано.
        Размышляя об этом и о многом другом, я двигался ускоренным шагом к западенке под водопадом. Всего лишь шагом - пока не услышал сбоку чье-то тяжелое фырканье. Секундой позже из степной травы показалась широкая серая спина и два длинных, извилистых рога. Еще через секунду я чесанул без оглядки, куда глаза глядят, затылком ощущая тяжелый топот бесхозного трицератопса за моей спиной.
        Озерцо возникло передо мною настолько внезапно, что я не успел собраться и с разбегу прыгнул вниз, - благо, воды по случаю засухи там было мне по колено. Сигая с камня на камень, я белкой вскарабкался на скалу и только тогда услышал громкий всплеск за моей спиной. Переведя дух и взглянув вниз, я увидел идиллическую картину: трицератопс, забыв про мое существование, с довольным урчанием бултыхался в озерце, превратив его в грязную лужу.
        Все наше добро нашлось там же, где и было поутру, и пребывало в целости и сохранности. Правда, в приоткрытом мешке шустрика устроился какой-то крупный грызун, с хрустом и урчанием доедавший фискины продуктовые запасы. При моем появлении хвостатый мародер недовольно вякнул, узрев конкурента, и принялся набивать за щеки последние остатки сухарей.
        Вот незадача, - Фиско первым делом подумает, что я их сам съел. Но не тащить же мне с собой эту наглую крысу в качестве оправдания, - слишком много чести. Для крысы.
        Но у меня есть чем утешить оголодавшего карлика, - я еще кое-что пообещал ему сегодня, а именно - стальной талисман. Хоть и жалко, но придется отдать, - у нас, горцев, не принято нарушать свое обещание. Зато у меня остается огнеупорное колечко, польза от которого может перевесить все остальные магические штучки, вместе взятые. И еще я положу в нагрудный карман кленовое зеркальце, - так, на всякий случай.
        Шуганув обожравшегося сухарного воришку и затолкав беллианины вещи и заметно полегчавший мешок шустрика в мой объемистый рюкзак, я перекинул его на одно плечо, а через другое надел Серебристую Луну. Как же я по тебе истосковался, мой клиночек, - словно кусок души на место приладил. Полдня ходил беззащитным, а теперь - никого не боюсь.
        На пути назад мне предстояло пройти всего в нескольких шагах от ящера, прилегшего на камнях и греющегося в жарких лучах закатного солнца. Теперь я мог разглядеть трицератопса во всех деталях. Ничего такого страшного в нем не было, - как есть, корова, только очень большая и чешуйчатая, а уж рога такие - любой буйвол обзавидуется. Вытянутая клювообразная морда была "одета" в упряжь наподобие конской, только роль уздечки здесь исполняла цепь, - что-либо менее прочное не смогло бы удержать могучего гиганта.
        Две цепи уходили за шею трицератопса, прикрытую широким костяным воротником, - там, на загривке, располагалось место для "водителя" ящера, а на широкой бронированной спине крепилась еще одна упряжь с двумя двухместными корзинами по бокам - для остальных любителей острых ощущений. Наконец, на выступающем хребте возвышался деревянный языческий идол с устрашающего вида зубастой харей, - похоже, трицератопс работал у дикарей эдаким передвижным капищем повышенной проходимости.
        Со скалы я спускался уверенно, поскольку теперь в руках у меня солнечным отражением сияло лунное серебро. Что скажешь, клювомордая образина? Только попробуй на меня набычиться, - враз рога поотшибаю.
        Но трицератопс все же двинулся на меня. Замерев перед острием лунного клинка, он тупо уставился на меня, утробно промычал и вдруг протянул свою переднюю лапу. Из рассеченного плеча ящера торчала длинная окровавленная щепа, - обломок разнесенного им частокола.
        Ой, бедняжка. Так вот почему ты так медленно бежал, - ты храбро сражался и получил боевое ранение. А я-то с перепугу подумал, что ты мною отобедать хочешь. Сейчас, сейчас... Добрый доктор Райен вылечит больную зверушку. Ты только не брыкайся, знаю я вас, непарнокопытных, - хлебом не корми, а дай лягнуть ближнего своего. Ну-с-с, готов, рогастенький? И-и-раз!
        На счет два я полетел в лужу, получив удар огромным коленом в грудь. Но заноза осталась в моих руках, а избавленный от нее ящер облегченно зафыркал и принялся тыкаться в меня мордой, напрочь пресекая все мои попытки подняться на ноги.
        Все-все, хорош лизаться, - я так уже сырой снизу, так теперь ты меня и сверху обслюнявил. Я сказал - все, свободен! Иди, гуляй, пока обратно в армию не захомутали.
        Оттолкнув рогатую башку, я выбрался из озерца и почти бегом припустил в направлении Грозовой Скалы. Спустя какое-то время я услышал мерный топот за спиной и остановился, - четвероногий скакун-переросток неуверенно трусил следом за мной. Подойдя ко мне, трецератопс вновь ткнулся мне в руку.
        Э-э, да ты ручной совсем... А что, если я на тебе прокачусь? Не возражаешь? Эй, деревянная рожа, а ты не против, если я присвою твое средство передвижения? Раз молчишь - значит, не против. Тэ-экс... И как только на тебя, такого здоровущего, взобраться...
        Проблема решилась простым дерганьем за небольшой носовой рог, - ящер заученно прилег на передние лапы и опустил голову. На его холке, за широким роговым воротником, прикрывавшим шею наподобие щита, обнаружились приспущенные поводья и вытертое кожаное седло с высокой спинкой, но без стремян. Что ж, с лошадьми я мал-мало умею управляться, - думаю, и с тобой получится. Н-но-о, большая коняшка!
        Шея у трицератопса оказалась чувствительна к моим каблукам, - он так резво взял с места в карьер, что я чуть не вылетел из седла. Дерганым галопом ящер понесся вперед, но совсем не туда, куда было надо мне.
        Только с пятой попытки, под смех и улюлюканье задних рядов фаценских ополченцев, я загнал неуклюжую животину на холм, где меня уже ждала Беллиана в сопровождении обоих капитанов моей роты, а также Фиско с неразлучным котелком наперевес и Тузиком под ручку.
        - Вот он - я, а вот и сабля моя, - до заката успели, - доложился я, кидая карлику мой мешок и вручая нахмуренной волшебнице магические принадлежности. - Все уладил, все принес. Что-то не так?
        - А где сухари? - плаксиво взвыл Фиско, сунувшись в мешок и тут же с сомнением уставившийся на меня. - Где мои сухари!?
        - О чем это ты? Какие сухари? А они там точно были?
        - Вы... вы их...
        - По-твоему, я похож на пожирателя сухарей? Да на твои окаменелые огрызки даже умирающий голодной смертью не польстится - во избежание подавиться и ускорить свою кончину. Мне даже жалко ту несчастную крысу, что съела твой бронебойный паек - несчастный грызун скончается в жестоких мучениях... Что вы на меня так смотрите, госпожа архимагесса? Я опять что-то не так подумал?
        - Райен, ты на войне, или где? - взорвалась Беллиана, выслушивавшая мой треп на грани терпения. - Где ты шлялся целый час!? Зачем ты притащил сюда этого бегемота (!?), у которого в башке нет ни одной извилины, в чем у вас с ним прослеживается явное сродство. Разве тебе в детстве не говорили, что с дикими животными нельзя играть и тем более нельзя лезть им на шею?!
        - Он совсем домашний, - обидчиво возразил я. - Его бросили хозяева, и он ранен.
        - Сама вижу, что ранен, - проворчала магесса. - Потому за тебя и беспокоилась. Случись что - он же тебя мог раздавить ненароком. Сейчас я подлатаю толстячка - будет, как новенький.
        Беллиана поводила руками над поврежденным плечом трицератопса. Тот довольно заурчал, но потом пронзительно взревел и отскочил, когда волшебница провела по ране раскаленным Огненным Бутоном. После этого он уже не подпускал к себе нашу целительницу и позволил закончить лечение, только когда я крепко ухватил его за рог на носу.
        - Всё. Он практически здоров, - изрекла Беллиана, отходя подальше от ящера, косившегося на нее тревожно-мстительным взглядом, каким лошадь смотрит на пользующего ее коновала. - А теперь убери эту глупую тушу подальше - она меня нервирует.
        - Эй, парни, хватит уже - не в зоопарке! - крикнул я трактирщикам, которые описывали круги вокруг диковинного зверя и глазели на него, словно малые дети. - Слушайте сюда. Мне с ящеркой возиться некогда, посему отдаю ее под вашу опеку. Привяжите рогастика к скале покрепче и дайте ему чего-нибудь пожевать - сдается мне, беднягу с утра не кормили, чтобы злее был.
        - Помилуйте, батюшка воевода! - в голос взмолились трактирщики. - Как же ж к этой гррмадине подступиться? - он ведь затопчет и не заметит! А башка-то, башка-то какая, - небось, человек в пасть залезет. А он, часом, того - людей не ест? Чем вообще его коррмить?
        - Травкой, ветками какими-нибудь... Честно говоря, не знаю - это вам самим предстоит выяснить. Вокруг нашего чуда природы выставите охрану, чтобы зеваки держались подале и не пугали животину. А самих охранников предупредите, чтобы козу ящеру не показывали, за хвост его не дергали и непотребные слова на чешуе не выцарапывали - может обидеться.
        - Да полноте вам! Кто ж к такому бугаю по добррй воле подойдет! - замахали руками братья. - Уж больно он велик да стрршен. Вот если его пррукрасить малость...
        - Да мне-то все равно - делайте с ящером, что хотите, - отмахнулся я, всучив поводья братьям. - Можете его хоть в горошек раскрасить и в юбку нарядить, лишь бы он вел себя смирно. А ты все понял, рогатый? Веди себя примерно, на руки людям не прыгай и еду у них не выпрашивай. И не вздумай кого-нибудь облизать - поймут неправильно.
        Увлекаемый за поводья, трицератопс покорно пошел за трактирщиками, наперебой обсуждавшими, каким способом придать "чудовищу" более-менее благопристойный вид. Таких способов нашлось достаточно много, и последнее, что я услышал, была фраза про какую-то баночку в загашнике.
        В следующее мгновение я и думать забыл и о ящере и об его "попечителях", поскольку небо долины вновь расцветил световой столб сигнальных ракет - в эпопее под названием "Битва на Багряной" началась вторая серия. На северной стороне долины одновременно грянули сотни барабанов, выстреливая четкое, пронзительное стакатто. На самой высокой, обрывистой ноте, к ним присоединился лязг сотен тысяч мечей, мерно и звонко бьющих об оковки щитов. Грохот отразился от гор оглушительным эхом, громовые раскаты заполонили долину, и багряные скалы вздрогнули, потревоженные тяжелым маршем полков и дивизий.
        Стройные ряды войск Коалиции наступали медленно, держа ритм и линию, словно на параде. Сколько же у них линий? Три... шесть... десять!? Это даже не учитывая кавалерийские полки на флангах. Они были настолько уверены в себе, что одной этой уверенности им могло бы хватить для успеха. Если бы это была простая битва. Если бы те, кто стоял против них, не верили в свою победу вопреки всяческой логике и здравому смыслу. Если бы от исхода этой битвы не решалась судьба человечества.
        Если бы напряжение, возраставшее с каждым шагом приближающихся вражеских войск, не разрешилось совершенно невероятным образом. Какой-то малохольный задохлик из нашей светоносной братии, окончательно свихнувшись от ударившего ему в голову религиозного безумия, разделся догола и натянул свои белые подштанники на обыкновенную садовую лопату, по случаю служившую ему оружием. И это было бы еще ничего, но сбрендивший придурок воздел свое "знамя веры" над головой, гордо вскинул голову и с пронзительным криком: "Именем Света, - всех урою!" торжественно пошел навстречу приближавшемуся противнику.
        Солдаты Коалиции просто обалдели при виде такой дикой выходки. Передние шеренги сбили шаг, задние налетели на передние, многие попадали с ног, строй сломался и во вражеских рядах началась массовая давка. Обнаружив, что центр армии внезапно остановился, фланги самопроизвольно сделали то же самое, смешавшись со следовавшей сзади кавалерией. Всходы разрастающегося хаоса успешно взращивали наши стрелки, расстреливавшие последние боезапасы.
        И тут Андрадо, уловив переломный момент еще не начавшегося боя, сделал то, чего не должен был делать ни в коем случае - в ставке командования рожок протрубил сигнал всеобщей атаки. Первая линия наших войск, покинув позиции, всей своей массой обрушилась на споткнувшиеся вражеские ряды и отбросила их на несколько десятков шагов. За ними последовала и вторая линия, вдавливая тех, кто шел впереди, на вражеские клинки. Увы, сколь не храбры были зеленодольцы, - большинство из них даже не имело доспехов и им, зажатым с двух сторон, оставалось только одно - геройски умереть.
        Схватка развернулась и на магическом фронте - Черный Отрог обрушил на Грозовую Скалу залпы ракетных атак. Наши маги пока держались и даже пытались огрызаться, но вскоре противник захватил воздушное пространство - из замка вылетели стаи крупных птиц, похожих на летающих ящеров, но тускло отливающих металлом. Достигая скалы, эти странные создания пикировали вниз, а потом резко взлетали, сбрасывая оперение, и возвращались обратно в замок за новыми зарядами. Магическая команда Беллианы была вынуждена уйти в круговую оборону, поскольку частый железный дождь хлестал на них со всех сторон.
        Чудные это были перья - тонкие и легкие, но в то же время невероятно прочные и явно с магической начинкой. Попадая в человека, они с легкостью пробивали любые доспехи. Нескольких птиц нашим магам удалось сбить, но, даже падая и погибая, они стремились цапнуть противника.
        Одна из подбитых птиц упала в двух шагах от меня, грянулась о камень и разломилась на несколько частей. Как я и подозревал, птица была механической: огромные крылья, мощные когтистые лапы, маленькая голова с длинным, зубастым клювом на тощей длинной шее, - все было сработано из того же металла, что и перья.
        - Это ферроптеры - любимые игрушки магов Металла, - пояснила мне Беллиана. - Железо, из которого сделаны их перья, зачаровано так, что проникает сквозь любой металл и даже через прерывистую стальную защиту. - Если бы не Данеуш, мои операторы против них и десяти минут не выстояли.
        - Но надо же что-то делать, - озаботился я. - Глухая оборона хороша всем, кроме одного - ею невозможно выиграть сражение. Пройдет еще час-другой, и железные птахи выдавят наших магов со скалы.
        - Я так не думаю, - возразила волшебница. - Через час-другой у ферроптеров кончатся заряды. Или же их операторы выдохнутся, что гораздо более вероятно, поскольку таскать железо по воздуху - весьма утомительное занятие. Меня гораздо более волнует другое - то, что происходит над долиной.
        - Врата Бездны открываются?
        - Еще нет, но пространственная поляризация очень быстро набирает потенциал. Если разрыв и дальше будет расти такими темпами - к вечеру нас ждет нечто небывалое.
        - То есть - Конец Света?
        - Я бы не хотела сгущать краски, но... - сбилась магесса. - Но если враг доведет дело до конца, то грубая энергия неудержимым потоком хлынет в наш мир. Последствия - всеобщее безумие и гибель.
        - Наш мир и так больной на голову, но это еще не повод для того, чтобы ее ампутировать, - тяжело вздохнул я. - Тому же маньяку, кто собирается это сделать, я собственноручно вскрою черепную коробку и плюну в его воспаленные мозги. Солнце уже садится?
        - Еще нет. Я скажу тебе, когда придет время.
        И я продолжил ждать, снедаемый нетерпением. Спустя час после начала второй стадии битвы ставка подала сигнал к отступлению - слишком велики оказались наши потери в прямом столкновении. Противник сделал то же самое, но из стратегических соображений - на фланги наших отступающих войск сплошной лавиной устремилась рыцарская конница. И вновь Андрадо был вынужден ввязаться в открытый бой - сразу четыре кавалерийских клина сшиблись с вражескими всадниками в лобовом ударе, после чего тактика боя потеряла смысл, как таковая, и вдоль всей линии фронта началась жесточайшая сеча.
        Но этого я уже не видел. Солнце коснулось горизонта, и мы с Беллианой отправились сооружать портал для духов - где-то там, высоко-далеко, в голубом безмолвии подпирающих небо гор, моя призрачная гвардия ждала сигнала своего командира.
        - Что нужно делать? - спросил я Беллиану, когда мы выбрали подходящее место вызова - маленькую впадину с южной стороны холма. - Если что-то надо срезать или подровнять, так это я запросто.
        - Лучше ничего не делай, - озабоченно произнесла магесса, расчерчивая на земле какую-то фигуру. - Просто держи меч неподвижно.
        Легко сказать - у меня от волнения руки дрожат. Горячая ладонь магессы осторожно прикоснулась к моему затылку, отчего волосы на нем чуть ли не задымились - ощущение было такое, будто я сунул голову в печку. Веселенькое начало, хорошо еще, что колечко огнеупорное не забыл надеть. Ой, мама родная, что со мною происходит, что же ты со мною сотворила!?..
        А возопить было от чего. Я вдруг обнаружил, что нахожусь в каком-то сером мареве, сквозь которое с трудом угадывались контуры окружающей меня местности. Единственным источником света в этой беспроглядной туманности был лунный клинок, сиявший так ослепительно, что непроизвольно хотелось закрыть веки... если бы они у меня были. Да-да, я и сам выглядел довольно странно - мои руки представляли собою сплетение множества светящихся нитей, тянущихся туда, к солнышку-полумесяцу, зависшему над моими ладонями. Я и мой меч на самом деле были одним целым.
        Так вот ты какой, астральный мир... Интересно, как здесь выглядит Беллиана?
        "Не оборачивайся", - тревожно промелькнуло у меня в голове. Не моя мысль - ее. Как это понял - сам не знаю. - "Очерти клинком круг".
        Так... не получается же! Я пошевельнуться не могу, не то что очертить чего-то.
        "Здесь нет движения. Здесь - царство мысли. Просто подумай о том, как ты это делаешь".
        "Просто" подумай... Это не так уж и просто, как кажется. Чертись, чертись, кружок, прорежь кружок дружок... Ух ты, почти настоящее заклинание сочинил, однако толку - чуть. Вот бестолковая железяка! А ну, режь быстро!
        Произошло не совсем то, о чем я думал, - меч раздвоился, и обе светящиеся дуги сделали по обороту в противоположные стороны, вновь сомкнувшись у меня под руками так, что рукоять оказалась сверху. А там, где прошлись серебристые лезвия, осталась черная непроглядная дыра, в которой кто-то или что-то копошилось. Интересно, что там такое?
        Что именно было в дыре, я разглядеть не успел - резкий сногсшибательный подзатыльник, от которого случилось помутнение в глазах, вышиб меня из мира энергии и вернул в реальность. У-у, бяка-раскоряка, больно-то как... Да что ж ты делаешь, курва астрозалетная! - от таких плюх последние мозги через нос вылетят...
        - Любопытному на днях кое-что прищемили, - едко произнесла волшебница. - А ему - все неймется. А за курицу...
        - Да знаю я все - давно уже наперед ответил, - проворчал я, отступая на несколько шагов и недоуменно разглядывая причудливое творение моего разума - огромный, радужно переливающийся пузырь, наполненный мутной светящейся взвесью. - Это что ж я такое сделал-то?
        - Что сделал - то сделал, - многозначительно хмыкнула магесса, обходя мыльную сферу. - Сойдет для первого раза. Назовем твое вольное художество дорогой для призраков. Они появятся оттуда, когда солнце окончательно скроется за горизонтом. До того времени я буду поддерживать портал, а ты... Ты тоже можешь чем-нибудь заняться - быть может, кто-то тебя уже давно ждет.
        - Намек понял, - разочарованно кивнул я. - Меня и в самом деле ждут, причем враги даже больше, чем друзья.
        - Возьми мой защитный набор, - произнесла Беллиана, снимая с себя талисманное ожерелье с фигой. - Тебе он жизненно необходим. Там, в Черном Отроге, где магией пропитан каждый камень и за каждым углом прячется смерть, - он охранит тебя от нападок операторов Коалиции. А с остальными врагами ты и сам разберешься.
        - А как же ты? Ведь ты же не умеешь создавать никакие защиты, кроме огненной?
        - Я уж как-нибудь обойдусь - не привыкать. К тому же полная защита расслабляет. Не возражай - сам знаешь, что тебе меня не переспорить.
        Я пожал плечами и перекинул талисманную ленту через плечо, но она оказалась такой длинной, что мне пришлось перепоясаться этой обоймой крест-накрест. Ну и видок у меня - как есть уволенный матрос с корабля дураков. В таком виде ни одна чародейская собака меня всерьез не воспримет. Впрочем, мне именно того и надо.
        - Если не вернусь - можешь считать меня героем.
        - Ты у меня и так самый настоящий герой, - вздохнула Беллиана. - Я верю - ты победишь и вернешься, проехав сквозь торжествующие войска на белом коне и со сверкающим мечом в руке.
        - Все, пошел, - буркнул я, поднимаясь на холм. - Надеюсь на лучшее, потому не прощаюсь.
        Битва была в самом разгаре - армия Света перегородила долину, словно гигантская плотина, несокрушимой преградой вставшая на пути разбушевавшейся железной реки и сдерживающая натиск ее гремящих разрушительных волн. Тысячи людей от края и до края Багряной с хриплым ревом и беспрерывным лязгом колошматили друг друга, а в самой гуще боя была такая давка, что там было уже невозможно не то что размахнуться - руку поднять. Именно в этой толчее возникало преимущество ополченцев над броненосными войсками Коалиции - бойцы армии Света орали благим матом и гвоздили неповоротливых латников шипастыми кастетами и засапожными ножами. Раненые воины не могли выйти из сражения и продолжали сражаться, покуда скользкая от крови сталь еще держалась в руках. А когда оружие все же выпадало из ослабевших пальцев, они из последних сил вцеплялись в глотки врагам и валили их наземь, где и тех и других попросту затаптывали.
        В целом, наш фронт пока держался, но в бой уже втянулась большая часть кавалерии и вторая линия пехоты. Но не все - на правом фланге, позади сражающихся войск, двумя сжатыми колоннами выстроились клинья прорыва - Портавель и Люкс были готовы к выступлению.
        Я уже отправился туда, но у подножия Грозовой Скалы натолкнулся на Фиско и Тузика. Шустрик явно навострился идти со мной - на его голове красовалась новенькая белая тряпочка, определявшая его, как истинного бойца Света, но в гораздо большей степени предназначавшаяся для того, чтобы одетого в цвета Контрразведки карлика ретивые светоносцы ненароком не пришибли в горячке боя.
        Как известно, голова у большинства людей круглая, и даже простой ленточкой ткани перевязать ее можно по всякому. Однако сметливый шустрик своей повязкой ухитрился совместить героический символизм и житейский практицизм воедино - накрепко примотав свою круглую шапочку-чессинку через подбородок. Аналогичная повязка украшала и черепок Бледной Тени, отчего вид у этой парочки был дико-забавный - передо мной стояли два маломерка, страдающие жестокой зубной болью, однако получающие от этого заметное удовольствие.
        Не-е-т, господа коротышки, увольте. В таком виде я вас с собой не возьму - при вашем появлении враги надорвутся со смеху, лишив меня заслуженной геройской славы. А если серьезно, то всю прелесть присутствия Бледной Тени под моим началом уничтожали коротенькие кривые ножки Фиско. Карлик физически не был способен выдержать предстоящий бросок через долину, а тащить его на себе всю дорогу было бы слишком большой обузой для отряда.
        Но в то же время я боялся, что в случае решительного отказа шустрик все равно увяжется за мной. Поэтому, как и в случае с переподчинением Тузика, ему нужно было придумать достойное занятие. И, кажется, я его придумал...
        - Рядовой Фиско, вы не идете со мной на прорыв, - по-военному отчеканил я и тут же добавил, прежде чем карлик успел возразить что-либо. - Но не идете лишь потому, что вам поручаются два архиважнейших задания, четкое исполнение которых может переломить ход нынешней битвы. Первое - до моего возвращения бережно сохранять мой мешок от всех любопытствующих шмондриков, включая самого себя. Если узнаю, что ты опять в него лазил - руки пообрываю и скажу, что так и было.
        - Как можно! - вскинулся шустрик. - Я никогда даже таки подумать не мог...
        - Еще как мог, причем не один раз. Теперь касаемо второго задания... Помнишь его преосвященство Алантера?
        - Да, конечно, я его только что видел - стоит на скале с другой стороны и неустанно заламывает руки к небесам. А руки у него длинные. Как он меня... А за что, спрашивается? Я ж таки не его веры!
        - Не суть важно. Методом исключения я предположил, что патриарх является тем самым Координатором, руководящим всей армией Света.
        Эта мысль временами приходила мне в голову, начиная с утра, когда я встретился с Лино Алантером в его новой, патриаршей ипостаси. Действительно, в списке претендентов на звание Координатора с ним никто и близко не стоял. Но с другой стороны, ни одного убедительного доказательства я так и не получил, хотя очень внимательно изучал Его Преосвященство. Поэтому любые выводы были преждевременны, и все должно было решиться к концу сегодняшнего дня.
        - Не может быть! - ахнул карлик, сделав глаза по пятаку. - Вот почему он стоит над битвой и машет руками, как мельница, - руководит, значится. Но я бы таки никогда не догадался...
        - И никто бы не догадался - ну, почти никто. Пока об этом знаем только мы с тобой, и, может быть, сам Алантер. Но если такая же мысль придет в голову вражеским магам...
        - От Его Преосвященства таки останутся лишь воспоминания, - додумал за меня Фиско. - Его бы магическим щитом прикрыть. Но как это сделать? - он же сам таки никогда не согласится, чтобы его защищало колдовство, а не небесные покровители.
        - Поэтому защитить его нужно незаметно, исподволь. И сделаешь это ты, - произнес я, торжественно вручая шустрику стальной талисман. - Эта пластинка, поглощая магию, начинает нагреваться, поэтому будь внимателен и не подпались, как я однажды. Нет, тебе ничего делать не надо, - просто находись рядом с Алантером, потакай всем его требованиям, можешь даже помолиться с ним на пару. Но при этом подмечай все необычное в его поведении.
        Это была тонкая идея - приставить к кандидату в Координаторы Света своего доглядчика. За сегодняшний день я не успел пообщаться с Алантером достаточно близко и, наверное, такая возможность мне уже не представится. А Фиско - профессиональный шпион, своим наметанным глазом он увидит и подметит все, что покажется ему подозрительным. Другое дело, что в осмыслении полученных данных он не силен, но это уже моя работа.
        - Я с тщанием исполню ваше поручение, но... - промямлил Фиско, вновь вспомнив, что со мной он, так или иначе, не идет. - Но вы таки забыли про Эргрота. Вы его сразу убьете, а я сначала должен с ним поговорить. Как же вы там без меня?
        - Действительно, невосполнимая потеря, - с издевкой хмыкнул я. - Но уж как-нибудь справлюсь. А твоего мучителя я постараюсь притащить живьем, и ты сам с ним потолкуешь, по-своему.
        - Правда? - воскликнул шустрик, бросая на меня умильно-нежный взгляд. - Вы таки обещаете?
        - Обещаю, - прорычал я и поспешно отстранился, ибо диалог уже грозил обернуться крепкими и отнюдь не дружескими объятиями. - Но, кажется, я только что поручил тебе ответственейшее задание. Так почему же ты еще здесь, в то время как Координатора могут убить в любую секунду!? Немедленно приступить к исполнению!
        - Слушаюсь, господин Райен! Уже бегу к исполнению! - с придыханием воскликнул осчастливленный карлик и вместе с Тузиком вприпрыжку унесся прочь, во всю глотку крича о том, какой добрый и отзывчивый у него хозяин.
        Проследив за ним, я сплюнул сквозь зубы и пошел - на войну. Штурмовая ротация ждала меня в назначенном месте, за белыми телегами, на которых восседали господа капитаны с ковшиками. Ну да, как же без этого дела... Перегончиком от "Светоносцев Района" попахивало, и попахивало ощутимо, но пьяных, к моему легкому удивлению, среди них не было ни одного. Еще я заметил, что двое молодых парнишек в хвосте строя держали в руках тканевые носилки с серым шаром размером с крупный арбуз, из которого торчали три кристаллических стержня.
        Уловив мой недоуменный взгляд, белобрюхие трактирщики, перебивая друг друга, поспешили с разъяснениями:
        - Это, понимаешь, - каменная бомба. Ее дал нам молодой колдун из наших. Он сказал, что если эту штуку актизиви... активизи... в общем, запустить внутрри замка, - цитадель ррзлетится вдррбезги. Там внутри какой-то дух сидит, - запамятовали, как его...
        - Случаем, не Дух стихии? - насторожился я, с содроганием вспомнив, как такой вот душок из пробирки сравнял с землей несколько кварталов в Травинкалисе. - Как это чудо запускается? Если сразу по нажатии, то доклад о выполненном задании подрывная команда будет делать уже на небесах.
        - Такого не будет, понимаешь. Если нажать один стержень - бомба взоррвется черрз десять минут. Если два - то черрз две минуты. Если все трри - то черрз несколько секунд. Но если стерржни успеть вынуть обрртно, то взррва не случится. А вытащить их можно только этим ключом, понимаешь.
        Покопавшись в карманах, один из братьев вытащил, что бы вы думали? - штопор! Самый обыкновенный штопор, которым вытаскивают пробки из бутылок. К штопору даже прилагалась лаконичная инструкция - на одной стороне плоской рукоятки было написано: "Вкрутить до конца", на другой: "Тянуть на себя". Похоже на произведение Кико Гранитного - если бы на рукоятке было еще место, то там бы наверняка значилось что-нибудь вроде: "Для ковыряния в зубах не предназначен".
        - Не вздумайте ничего нажимать без моего приказа - башки поотрываю, если они к тому времени еще на месте будут, - предупредил я носильщиков бомбы, засовывая штопор в карман. - Рота! Общая боевая готовность! Операция "Осиное Жало" начинается!
        Забравшись на бочки, я махнул рукой, подавая сигнал клиньям, и тысячи бойцов устремились в гущу боя с истошным животным воем оголодавших волков, завидевших крупную добычу, знающих, что она им не по зубам, но все же идущих на смертельный риск. Штурмовая ротация затесалась между двумя атакующими колоннами маленьким, но шустрым зайчиком, - наша сила была действительно не в зубах, а в том, как быстро мы умеем бегать.
        То ли Андрадо все так блестяще спланировал, то ли нам просто повезло - значительная часть нашей пехоты была вооружена копьями, а в том месте, куда ударили клинья, вовсю шла кавалерийская рубка. Думаю, не надо объяснять преимущество копейщика над всадником в ближнем бою. Две ощетинившиеся железной щетиной гусеницы продрались сквозь месиво из людей и коней, оставляя за собой сотни поверженных, затоптанных тел. Я бежал в буквальном смысле слова, по трупам и старался не думать о том, что творится у меня под ногами.
        Но это было еще не все, - в промежутке между сражением и скалами сине-желтым ковром раскинулись чессинские дружины. Чессинцы, у которых дисциплина всегда хромала на обе ноги, после нескольких часов ожидания своей очереди уже не стояли, а попросту сидели и даже лежали, побросав оружие и оживленно обсуждая панораму боя, словно пришли не на войну, а в театр. Каково же было их удивление, когда вопреки сценарию актеры вдруг сошли с подмостков и предложили зрителям поучаствовать в кровавом спектакле. Какая там тактика, какой строй, какие команды - каждому солдату пришлось сражаться самому за себя. В результате чессинская армия дрогнула под сокрушительным натиском южан, пропуская клинья прорыва через свои расступившиеся ряды и запуская конницу в тыл прорвавшимся наглецам.
        Но они опоздали - передние бойцы наших колонн уже достигли скал и развернулись, готовые к отражению вражеской атаки, а чуть позже моя рота рысью ворвалась в затененные сумерками проходы и исчезла в глубине каменного лабиринта. За нашими спинами затихал шум боя - воины армии Света были намерены дорого продать свои жизни.
        Мы сделали это. Осиное жало проникло сквозь одежды врага и теперь готовилось нанести последний, смертельный укол в его черное сердце. Но для начала нам следует отдохнуть. Давно я так не бегал - сердце екает, в боку колотье, дыхание сбито напрочь. А сказываются же годы домашнего образа жизни, еще как сказываются.
        - Все... Привал... - выдавил я, когда мы уже заметно углубились в предгорье северного отрога. - Полчаса на отдых.
        Ротация попадала прямо на ходу, растянувшись между скалами на сотню шагов. Здесь, под сенью скал, уже наступил вечер, только макушки каменных утесов розовели отблесками заката. Теперь следовало выяснить, куда идти дальше, и потом успеть подобраться к самому отрогу до того, как стемнеет, - иначе мы будем плутать здесь до утра.
        Отлежавшись и отдышавшись, я попытался вскарабкаться на ближайшую скалу. Первая попытка оказалась бесплодной - только локоть себе рассадил. Во второй раз мне принесли носилки, заполненные оружием, - прорезая скалу Серебристой Луной и используя кинжалы и мечи в качестве клиньев, я довольно быстро добрался до верха.
        Оказалось, мы забрались достаточно далеко - от гряды северного отрога Багряной нас отделяло всего лишь три-четыре арбалетных выстрела. Осматривая поле боя через очки дальновидения, я с сожалением признал, что линия фронта неуклонно смещается на юг - схватка шла уже на второй линии частокола. На том фланге, где мы сделали прорыв, противник произвел контрудар, сильно потеснив наши войска - там сражение перекинулось в южную часть долины. Держитесь, ребята, держитесь из последних сил - уже недолго осталось.
        Я уже собирался спускаться вниз, как вдруг звоночек моего сознания забил тревогу, а зоркий горский взгляд зацепился за какое-то слабое движение невдалеке. Наших там нет, противник давно бы выдал себя шумом. Это вполне мог бы быть мелкий хищник, вышедший на ночную охоту. Но не в этом месте и не в этот день.
        Я еще долго рассматривал подозрительное место через волшебные очки, но так ничего и не обнаружил, а чувство тревожного предчувствия все нарастало. Когда же я перевел взгляд ближе, то меня всего передернуло - вереницы серых теней легко скользили между скалами, стремясь к беспечно разлегшейся ротации. Так незаметно и бесшумно в горах могли ходить только те, кто живет в этих горах всю жизнь. Серые грязные одежды, скользящие повадки - это были горцы Ликхигга, неважные бойцы в поле, но очень опасные в горах.
        - Рота, к бою! - взревел я с высоты горной кручи, разрывая связки. - Занять круговую оборону!
        Бойцы отреагировали мгновенно - несколько оглушительных ударов сердца, и они уже стоят спиной к спине, обнажив оружие. И в этот момент на приготовившуюся к отражению атаки ротацию изо всех проходов и щелей хлынули сотни серых лохматых фигур. Первые враги были скошены меткими лесными стрелками, но там, где падал один сраженный хигг - появлялись трое, и вскоре в потемках подо мной закипела жестокая рукопашная сеча.
        "Расположение растянуто, не удержатся...", - звенело в моей голове, пока я спускался со скалы. - "Только бы не свалиться, а там я покажу этим обезьянам, кто такой Мельвалиен Райен, и на что способна Серебристая Луна в его руках".
        Когда, наконец, я оказался над последним спуском, мои худшие подозрения подтвердились. Вражеский натиск разорвал ротацию на несколько небольших отрядов, сражавшихся в полном окружении. И, что было еще хуже, - подо мною толпилась куча хиггов. Как вы думаете, что на моем месте должен был бы сделать настоящий герой? Прыгнуть на головы врагам, устроить им кровавую баню и доблестно пасть, будучи задавленным вражескими талами? Это, знаете ли, незавидная перспектива. Да, конечно, я герой, но не до такой же степени.
        Поэтому я не торопился спускаться, выжидая подходящий момент. И тут мое внимание привлекла короткая вспышка - там, где раньше был арьергард ротации и где, между прочим, до сих пор оставалась каменная бомба. Неужели...
        Надев очки, я аж икнул от страха, - косматая фигура, увлеченно склонившись над шаром, вдавливала в него второй стержень. Я разглядел глаза горного естествоиспытателя - с таким заинтересованно-бесстрастным взглядом юные натуралисты вскрывают лягушек и кроликов. Последовала вторая вспышка, а любопытный хигг, воровато оглянувшись вокруг, уже тянул свои длинные кривые пальцы к третьему стержню. Ой, что сейчас буде-ет...
        Я плашмя плюхнулся на скалу, заткнул уши пальцами и прикрыл голову руками. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Сем-м-м-м-м-мь...
        ***
        Звон заполонил все. Все пропало, ничего нет - остался только звон, проникающий в кости, бегущий по венам и разрывающий мозг. Радует лишь одно - если все болит, значит, я еще не умер. Хотя... это еще как сказать. Раскинувшийся передо мною мир казался плоским, как стекло - он то пульсировал беспроглядной чернотой, то загорался ослепительной вспышкой и вновь проваливался в ночь. И в этой вспыхивающей тьме меня куда-то несло... несли.
        Краем глаза я различал белые фигуры, которые тащили меня на носилках. Были ли это санитары с нимбами над головами, или ангелы, страдающие жестокой одышкой? Выяснить это мне не удалось, и я вновь провалился в забытье.
        Вторая попытка возвращения к жизни оказалась менее болезненной. В голове все еще звенело, но теперь окружающая меня действительность обрела форму, звук и вдобавок больно ущипнула меня за нос.
        - Ай! Больно же... Где я?.. Я еще не умер?
        - Даже и не пытайся, - прозвучал надо мною знакомый голос. - Если понадобится, я тебя и с того света вытащу.
        Проморгавшись, я различил в сумерках бледное лицо Беллианы и мыльный пузырь за ее спиной. Сверху над ними величественно возвышалась громада Грозовой, - над скалой сгустились тяжелые тучи и мелькали стремительные черные тени. Наверное, ферроптеры все еще продолжали осаду скалы, но вспышек там уже не было - видимо, наши маги полностью сосредоточились на собственной защите.
        Что!? Гром небесный, я опять здесь! Весь мой хитроумный план проникновения в Черный Отрог накрылся медным тазом, большим и звонким, и теперь надо было все начинать сначала. Ну за что, скажите, за что мне такие испытания? Убил бы тех безмозглых кретинов, что притащили меня обратно. Сейчас... сейчас, вот отлежусь малость и такие всем разборки устрою - никому мало не покажется.
        - Как... как я здесь оказался, и что со мной случилось? - прошептал я, причем вопрос был адресован в первую очередь к моей памяти. Был прорыв... восхождение на скалу... нападение хиггов... Серая фигура, склонившаяся над каменной бомбой... И взрыв. Дальше ничего не помню.
        - Они пронесли тебя прямо через поле боя - перебежками вслед за наступающими солдатами противника, - крутя головой и разминая затекшую шею, кивнула вбок Беллиана (на периферии зрения маячили два белых пятна и две пылающие физиономии над ними). - Вид у тебя был неважный - хоть сразу на погост относи. Но в ближайшем рассмотрении выяснилось, что тебя всего лишь оглушило, хотя и очень крепко.
        - Точно-точно, - пробормотали трактирщики. - Господин Ррйен со скалы наверрнулся. И так удачно упал, понимаешь - пррмо на тела мерртвые.
        - Идите-ка сюда, братцы-спасители, - поманил я потупивших взгляд "светоносцев". - Где моя рота? Из них хоть кто-то уцелел? Где вы были, пока я... они - сражались?
        - Мы, того... Спужались малость, - комариными голосками пропищали братья. - А вблизи по случаю пещеррка была. А ррта вся там осталась...
        - Спужались, значит... - полным горечи и упрека голосом выговорил я. - Пока наши бойцы бились, обливаясь кровью и не щадя живота своего, их командиры забились в какую-то дыру и сидели там, поджав хвост. А, когда все закончилось, вы сообразили, что находитесь одни посреди врагов и пора делать ноги. Так я понимаю?
        - Так, понимаешь, - вздохнули оба и воткнули взгляды в землю.
        - Но также вы смекнули, что если вернетесь одни, причем целые и невредимые, - госпожа Беллиана спустит с вас три шкуры, а потом натянет их обратно, причем задом наперед. Поэтому вы разыскали меня и протащили с собой. А, поскольку я не вижу вашего оружия - то полагаю, что вы его бросили и прикинулись священниками, подбирающими раненых. Вот у вас и ремней нет, и ладанки наружу болтаются. Так я понимаю?
        - Так, понимаешь, - окопавшиеся взгляды трактирщиков забурились еще глубже. - От вашей пррсветлой пррницательности ничего не утаишь.
        - За проявленное в бою малодушие вас надлежало бы прогнать через строй, а потом отправить на каторжные работы в рудники. Но это - в мирное время. А по законам военного времени вас бы ждал полевой суд и расстрел, - ожесточенно произнес я, наблюдая, как трактирщики обмирают от ужаса и хватаются друг за друга, чтобы не упасть. - Но, поскольку вы все-таки вытащили командира с поля боя, пусть даже из своих, шкурных интересов, то мой приговор будет смягчен. Вы оба, как позорные дезертиры, разжалованы в рядовые.
        Я сорвал капитанские звезды со шлемов и одежд и с большим трудом удержался, чтобы не плюнуть в перепуганные рантийские глазки. По-моему, им было все равно. Это в армии разжалованные офицеры бросаются на меч, а наши мордастые братцы махнут на все рукой, пойдут в обоз и тяпнут по кружке перегона за то, что так легко отделались.
        Пускай идут, - по большому счету, я их не виню. Сам-то ведь не прыгнул на головы врагов, хотя мог бы. Мог бы и успеть прорубиться до хигга, нажимавшего стержни на бомбе. Зачем он вообще полез к ней? - ведь дикари вообще-то очень суеверны и трепетно относятся к непонятным предметам.
        А еще мне в память врезались его глаза - блеклые и безучастные, как у контрразведчиков. Наверное, тот лохмач и был агентом - слишком уж уверенно он жал на стержни, определенно зная, что делает, и каковы будут последствия его деяния. Отсюда вытекает логичный вопрос: как он мог знать об этом!? Кто вообще мог знать об этом? Кажется, я знаю, с кого спросить...
        - Куда!? - прикрикнула Беллиана, когда я, вырвавшись из ее рук, резко поднялся и едва не упал от нахлынувшего головокружения. - Лечение еще не закончено.
        - Где эти прохвосты! - взревел я, ища взглядом еще не ушедших трактирщиков. - Сюда, быстро!
        Я подскочил к разжалованным капитанам, ухватил их за грудки так, что простыни затрещали, и тихо, зловеще прошипел:
        - Как Кико узнал, что мы идем на прорыв? Когда я говорил об этом - ни одного колдуна и близко не стояло.
        - Так, понимаешь... Мы ж сами ему про то и сказали, - развели руками трактирщики. - Мы попррсили у него что-нибудь сильно волшебное. Вот он и дал бомбу, понимаешь.
        - А Данеуш? - напряженно переспросил я, вспомнив, что Кико чуть ли не по пятам ходил за магом-перебежчиком. - Долговязый колдун-даниец в блестящей робе, - он был там?
        - Не помню... Кажись, был, - вспоминали братья, перебивая друг друга. - Да-да, высокий такой - ррдом стоял. Он еще попррсил штопорр посмотррть. Чудной человек, понимаешь.
        - И вы ему дали? - укоризненно воскликнула Беллиана, долго покачивая головой. - Он же на любой кусок металла способен заклинание-метку наложить, а по ней вас могли в два счета обнаружить. Поджарить бы вас на медленном огне за такую беспечность.
        - Так, понимаешь... Кто ж знал, что он такой умелец... - еле слышно выдохнули толстячки, в глубине души уже распрощавшиеся с жизнью.
        - Убирайтесь отсюда! - мрачно произнес я, едва сдерживая клокочущий вулкан душевной злости. - Вы разжалованы из рядовых в обозники. Нет, даже не в обозники - в конюхи! Кому я доверился?! Трусам и болтунам. И еще одному предателю - ведь знал же, знал, что подлая железная выдра заслана врагом. Где Данеуш, где этот сорванный болт - я ему сейчас резьбу прямо на шляпке сделаю!
        - Кто хотеть Данеуш? - вдруг раздалось сверху, и по примятой траве каплей ртути в ложбину скользнуло гибкое худое тело. - Моя не совсем понимать, что вы хотеть сказать.
        И я ему сказал. Сказал все, что думал и даже то, что ветром на язык надуло. Данийский маг выслушал меня с поразительным хладнокровием - при том, что все это время на его плече, в готовности свершить акт возмездия, мелко дрожала Серебристая Луна. Когда я закончил и, собираясь с мыслями, сглотнул слюну, Данеуш глубоко вздохнул и ответил:
        - Ваша подозрения обоснованный. Однако, ваша не быть прав. Моя не желать ничего доказывать, даже если ваша сейчас делать резьба на моя шляпка. Но убивать моя - это большой ошибка для ваша. Моя еще мочь помочь ваша армия.
        - Тогда почему же ты здесь, а не там? - взорвался я, тыкая пальцем на скалу. - Ты бросил наших магов на погибель, а сам решил улизнуть под шумок?
        - На скала никого нет, - спокойно возразил Данеуш. - Все, кто уцелеть, спускаться вниз. Моя уходить последний и прикрывать отступление свой тело. Моя честно сражаться, потому моя горько слышать ваша злой речь.
        Только сейчас я посмотрел на одежду данийца, и моя уязвленная подозрительность забилась в самый дальний уголок сознания. Металлизированная роба мага выглядела так, будто ее сначала раскалили в кузнечном горне, а из потом полученной заготовки попытались выковать дуршлаг. Местами это решето украшали пятна гари и растекшиеся бурые разводы.
        - Что там случилось? - сглотнул я, переводя взгляд с Данеуша на Беллиану. - И что означают его слова: "спустились все, кто уцелел"?
        - Я не успела тебе сказать, - пояснила волшебница, украдкой поднимая голову и словно бы разминая шею, - я подметил, что делает она это уже не в первый раз. - Как только последний луч солнца исчез за горизонтом, поляризация разрыва достигла такого потенциала, что враг сумел открыть астральный переход, - и тогда в долину стали проникать сущности из мира грубой энергии. Пока это всего лишь стая трихорисов - мелких энергетических хищников. Трихорисов также называют гончими Тьмы за схожесть их повадок с собачьими, только питаются эти шакалы астрала любой энергией, до которой доберутся. За какие-то пару минут они уничтожили все наши труды на скале и всю защиту наших операторов. Впрочем, большую часть атак противника они тоже поглотили, иначе бы с Грозовой не спустился никто.
        - Жуть какая, - поежился я, глядя на скалу, над вершиной которой продолжали кружиться черные тени. - Аж мороз по коже пробирает. Я месяц назад с одним таким чуть не познакомился в качестве завтрака - еле отмахался. А тут их вон сколько... Что они сейчас делают?
        - Купаются в восходящих энергетических потоках скалы, - ответила волшебница. - И ждут.
        - Ждут чего? - переспросил я. - Когда появятся астральные охотники?
        Волшебница не ответила, но резко обернулась - мыльный пузырь за ее спиной вдруг слабо засветился. Я уже и не рассчитывал, что мой призрачный отряд появится в долине - солнце-то уже давно закатилось.
        - Они готовы, - произнесла Беллиана, прикасаясь к сфере. - Еще минуту...
        - Нет минута! - крикнул Данеуш, задрав голову вверх. - Трихорисы почуять приток энергия! Берегись!
        Кружившие над скалой тени рванулись вниз все разом, развернувшись черными треугольниками, но в этот момент даниец выбросил руки вверх, словно разряжая невидимые самострелы, и в налетающую черную стаю устремились десятки маленьких блестящих шариков. Спустя несколько секунд эти же шарики, потускневшие и потухшие, с глухим стуком падали в повядшую траву, а навстречу им уже отправлялся новый заряд.
        Данеуш продолжал кормить ненасытных тварей новыми и новыми порциями дроби, но с каждым залпом шариков становилось все меньше, а черные лоскутья опускались все ниже и ниже.
        - С точки зрения математики идея неплохая, - проворчала Беллиана, наблюдая за выбивающимся из сил магом Металла. - Теоретически треугольник можно взломать только кругом. А практически...
        Отбившаяся от стаи гончая Тьмы обогнула скалу и подлетела к ложбине с другой стороны, но приблизиться к порталу не сумела, - изящно раскрутившись, наша волшебница выказала навыки опытной метательницы ядра, запулив в черный треугольник своей магической Сферой. Эта косточка оказалась не по зубам астральному псу, и тварь с глухим хлопком разорвало на кусочки.
        - Хороший был шарик, - вздохнула магесса. - Артефактный. Теперь такие уже не делают. Данеуш, продержись еще несколько секунд. Держи их! Держи!
        При очередном выстреле у металлического мага дрогнула рука, и сразу несколько трихорисов, воспользовавшись этой промашкой, резко опустились в ложбину и метнулись к порталу. Данеуш решительно встал у них на пути, взволновав воздух стальной защитой, которая была немедленно разорвана в клочья, а сам маг, получив несколько ударов гибкими черными щупальцами, медленно осел на колени, корчась от боли.
        Но его храбрость дала мне несколько драгоценных мгновений для того, чтобы прикрыть портал собой и поющей сталью серебристого металла. Два длинных взмаха - и четыре усеянных зубами треугольника разлетелись на лоскутки. Последняя гончая Тьмы вильнула прямо перед лезвием, набирая высоту, но и она не ушла далеко, - из глубины астрального коридора вылетела мерцающая стрела и прошила кошмарную тварь насквозь. Они все-таки успели прийти, успели в последний момент.
        Когда я успел переключиться на внутреннее зрение? Словно наяву, я видел, как из портала, один за другим, появлялись призрачные воины Храма и немедленно вступали в схватку с наседавшими трихорисами, отстреливая пикирующих гончих Тьмы из луков и истребляя молниеносными ударами мечей тех тварей, что сумели подлететь слишком близко.
        Сражались покойные храмовники великолепно - ни одна зубастая пакость не добралась до них. Спустя пару минут стая черных треугольников, понесшая ощутимые потери, сначала отступила вверх, а затем и вовсе упорхнула куда-то в сторону реки.
        Закончив схватку, бойцы призрачной гвардии выстроились передо мной в три шеренги, во главе с командором Принципусом, блистая острыми обнаженными клинками и ожидая моих дальнейших распоряжений. Вытянувшийся в струнку строй храмовников даже отдаленно не напоминал ту опустившуюся толпу бесплотных партизан, что встретила меня в Голубой Святыне. То, что призраки сумели вернуть свою прижизненную строевую выправку, было еще понятно. Но вот как они в своем бестелесном состоянии ухитрились побриться, заштопаться и постираться? - это для меня было совершенной загадкой.
        Их было всего пятьдесят три против пятисот тысяч, но на этом поле боя они являлись абсолютным оружием. И сейчас это оружие было в моих руках. Казалось бы, чего еще думать, - скомандуй призракам, и они пойдут валить врагов налево и направо. Ребята шустрые, как на подбор - глядишь, к полуночи и управятся.
        И все-таки призраков слишком мало, и на исход битвы им не повлиять... Однако и армию Света пока рано сбрасывать со счетов. А еще у нас есть секретное оружие - передвижная огнестрельная установка, которая пока не участвовала в сражении и все боевые способности которой я даже и близко не представляю. Но теперь, когда близится полночь и битва подходит к своей кульминации, наступает пора пускать в бой все резервы и выкладывать на стол все карты, которые мы до времени прятали в рукавах.
        - Слушайте меня! - крикнул я призрачной рати. - Вы знаете, зачем вы здесь! Вас ждет роковая битва, - сегодня мертвые будут умирать за то, чтобы живые могли жить! Да, я скажу вам прямо и без недомолвок - для вас эта битва будет последней. Никто из вас не переживет рассвета... в случае нашей победы. Если же мы проиграем, и рассвет не наступит - стоило ли вам тогда жить? Спросите себя об этом, пока портал призрачной дороги еще открыт.
        - Мы готовы, - ответил за всех командор Принципус. - Мы знали, на что идем. Умирать - очень больно, но во имя торжества Света мы готовы умереть вновь и вновь. Мы готовы, веди нас, Авергранд.
        - Что ж, за мной, ребята, - вздохнул я, взглянув в мерцающие запавшие глазницы. - Вы выбрали свою стезю. А, оказавшись там, помните лишь одно - смерти нет, и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
        Во главе колонны призраков я поднялся к Грозовой Скале. Беллиана последовала за мной - она поддерживала шатающегося Данеуша под руку и что-то ему объясняла - вероятно, по-данийски, поскольку из их диалога я не понял ровным счетом ничего.
        В кустах бузины под скалой - там, где раньше находился лагерь контрразведчиков, теперь укрылись остатки магического отряда Беллианы. Численность боеспособных колдунов, без учета раненых, сократилась почти наполовину, но и оставшиеся выглядели тоже неважно. Самым невредимым из них, пожалуй, был Кико, в данное время оказывавший пострадавшим первую помощь.
        При виде нас поднялись на ноги все, кто еще был способен стоять. Решительным жестом магесса указала на вершину скалы. И она была права - сегодня неважно, каков численный и силовой перевес врага. Пока в строю с этой стороны остается хотя бы один боец - битва не закончена и не проиграна.
        Я же, вновь осмотрев батальное поле, с прискорбием обнаружил, что положение у армии Света становилось все хуже и хуже. Левый фланг пока еще держался, в центре под давлением вражеской пехоты наши отступили до середины холма. А вот справа ситуация складывалась критическая - правый фланг отсутствовал, как таковой, а сражение постепенно откатывалось в тыл наших войск, куда противник перебрасывал все новые и новые отряды кавалерии.
        На вершине холма я разглядел высокую фигуру Андрадо. Генерал, по-видимому, успел лично поучаствовать в битве - ему перевязывали предплечье, и адъютантов у него заметно поубавилось. Увидев меня, генерал оттолкнул лекаря и широким шагом направился ко мне. Плечи Андрадо были опущены, во всех его движениях просматривалась усталость и... обреченность.
        - Что с вами? - осторожно поинтересовался я. - Вас сильно зацепило?
        - Ерунда. Нас, горцев, пустяковой царапиной в могилу не загонишь, - мрачно и язвительно ответил генерал. - Вот вас, я слышал, приволокли на носилках - так вы вон уже на ногах. Все же жаль, что ваш рейд не удался - вы были моей последней надеждой. А теперь... Скажите, господин всезнайка, теперь нам на что надеяться!? Мои солдаты дерутся из последних сил, и замены им уже нет. Наш правый фланг прорван и, чтобы удержать фронт, я был вынужден бросить в бой все резервы. И нам еще крупно повезет, если мы сумеем продержаться до полуночи...
        - У меня есть отряд, который сможет перекрыть фланг, - ответил я, кивая на призрачные шеренги. - Вот они, рядом стоят.
        Генерал посмотрел на меня с жалостью и сочувствием, как на... душевнобольного? Ах, голова дубовая, я же забыл, что призраков нельзя увидеть обычным взглядом!
        - Ничего-ничего, - ободряюще похлопал меня по плечу Андрадо. - После контузии такое бывает. Отправьте ваш эфемерный отряд к скалам - может быть, они смогут там что-то сделать...
        - Принципус! - крикнул я, оборачиваясь к призрачным храмовникам. - Вы слышали приказ стратега! Перекройте правый фланг, чтобы там больше никто не прошел! Приступить к исполнению!
        - Слушаюсь, Ваша Светлость! - рявкнул командор и рванулся с холма, на ходу выхватывая меч. - Именем Света, воины Храма - за мной!
        - И не называйте меня Вашей Светлостью! - запоздало крикнул я вслед разворачивавшейся призрачной колонне.
        Проводив взглядом храмовников, я вернулся к генералу - тот кричал что-то своим адъютантам и уже не обращал на меня никакого внимания. Я вдруг понял - как стратег и как командир, я для него умер. Но я все же попытался привлечь его внимание:
        - Генерал, мое мертвое воинство поголовно... то есть подушно пешее, и на своих двоих они бегают не быстрее живых. Поэтому для успешного отражения атак вражеской конницы мне нужно хотя бы пару сотен кавалерии прикрытия.
        - Господин расследователь, я сейчас слишком занят, чтобы выслушивать ваши сказки, - резко ответил Андрадо. - Вы контужены, поэтому проследуйте в полевой лазарет - там вам окажут помощь.
        - Но генерал...
        - На войне гражданским лицам в ставке командования делать нечего - здесь они только путаются под ногами и портят воздух! - теряя терпение, прорычал стратег. - Поэтому...
        - Разрешите доложить, ваше высокоблагородие! - прервал нас запыхавшийся молоденький адъютант со свежим шрамом на щеке. - Флот потенциального противника появился в пределах видимости! Они по-прежнему не отвечают на наши сигналы.
        - Это - финал, - выдохнул Андрадо, пронзенный горевестной стрелой. - Нам нечем их остановить. Как только враг высадится у нас в тылу - битва будет проиграна.
        - Они не высадятся, - возразила Беллиана, все это время стоявшая у меня за спиной и внимательно слушавшая наш разговор. - С вершины Грозовой хорошо видна вся река, и я им не позволю дойти до берега.
        - Тогда поторопитесь наверх - сейчас дорога каждая секунда! - нервно рявкнул генерал и вновь доверил свою руку лекарю.
        А мы с Беллианой бросились наверх по неверной узкой тропинке, освещаемой лишь вспышками осветительных ракет, взлетавших над Черным Отрогом. В потемках я чуть было не сорвался, - магесса вовремя ухватила меня за ремень, а чуть позже над моей головой зажглась столь нужная подсветка. В своем призовом забеге мы обогнали вереницу магов, которая только-только добралась до середины скалы.
        Выскочив на конец тропы и переводя дух, я остановился, в изумлении от увиденного. По вершине скалы словно бы прошелся огненный смерч - здесь было сожжено все, что только можно было сжечь, местами оплавился даже черный камень скалы. И посреди этого дымящегося и остывающего ада истово молился коленопреклоненный патриарх Алантер - совершенно невредимый и даже не испачкавший свою белую рясу. А по бокам его Преосвященства втрое усердней били поклоны Фиско и Бледная Тень. Церковь, язычество и нелюдь объединились в едином порыве к истине - все трое вопили дурными голосами: "Приди, приди к нам, посланец свыше!"
        У меня аж челюсть отпала, когда я все это узрел. А как отреагировала пресвятая троица на мое появление - это вообще не поддается описанию.
        - Он таки пришел... - пискнул Фиско и треснулся лбом об камень с таким рвением, что потерял сознание. Посмотрев на дурачка, послушный Тузик немедленно проделал то же самое и привалился рядом.
        - Что это с ними? - недоуменно произнес я, обходя стороной трясущегося патриарха, рука которого металась в беспрерывном святом осенении. - А с вами что? Или это со мною что-то не так?
        - У вас... над головой... нимб! - выкрикнул не своим голосом Алантер и также бухнулся в обморок. Нет, не тянет патриарх на светлого Координатора, - таким высокопоставленным персонам сознание терять не положено.
        - И ведь права народная поговорка: "У того, кто без меры молится - ум за разум заходит", - с иронической усмешкой произнес я, доставая из внутреннего кармана кленовое зеркальце-распятие. - Сейчас посмотрим, что там у меня над головой - нимб, али рога развесистые.
        От увиденного я чуть не лег четвертым в очереди на обмороки. В ладони над моей головой обнаружился светящийся обруч, точно такой же, как у благообразных дедушек на храмовых фресках. Хороша лампочка, нечего сказать... И кто же я теперь с этой фенечкой, спрашивается? Подвижник? Пророк? Святой мученик? Небесный засланец? Эк, хватил через край, спрошу-ка я лучше у того, кто мне сотворил такую радость.
        - Что это за колдовство такое? - заявил я волшебнице, помахав рукой в области темечка. - Извольте объясниться, почему у меня над головой летает нимб?
        - Этот, как ты выражаешься, нимб - всего лишь устье твоего канала энергетической связи с внешним миром, в обиходе называемое "Кольцом Жизни", - очень понятно объяснила волшебница. - При определенном внешнем воздействии, а также при критическом внутреннем волнении этот участок человеческой ауры способен испускать свет.
        - Ну и заумь, право слово, - вздохнул я. - Но, насколько я понял, такая штука есть у любого человека?
        - Ты, как всегда, зришь в корень, - усмехнулась Беллиана. - Этот энергетический ободок есть у каждого, кто рожден под этим небом, только светится он не всегда и далеко не у всех. Тебе дана такая честь, но не задирай нос от неуместной важности - сам по себе факт обладания Кольцом Жизни не делает его носителя ни героем, ни святым. Величие человеку придают совершаемые им деяния.
        - Ладно, пропустим чтение морали, мы не затем сюда вернулись, - пробурчал я, надевая очки дальновидения и обращаясь взором к скалам, куда только что отправил свою призрачную гвардию. - Святые Небеса! Разрази меня молния! Они все-таки сделали это! Беллиана, ты только посмотри, что они вытворяют!
        На правом фланге армии Света творилось что-то неописуемое: пятьдесят три призрачных фигуры, выстроившиеся цепочкой на расстоянии удара меча, успешно сдерживали натиск многотысячных вражеских полчищ. Длинные тусклые клинки в их руках мелькали с недоступной для зрения быстротой, и каждый удар поражал сразу несколько целей. Вокруг мертвых воинов уже громоздились груды бездыханных тел лошадей и людей, и с каждым веерным взмахом призрачной стали эти груды становились все выше и выше.
        Солдаты Коалиции, видящие, как незримая рука косит их ряды, уже поняли - здесь против них стоит сама смерть. А, поняв, ужаснулись. Они бы и рады были повернуть вспять, но задние ряды не видели причины для отступления и продолжали напирать на передних, вталкивая отчаянно вопящих соратников в жернова призрачной мельницы.
        Я знал - у тех, кто попадал под призрачный клинок, не было ни единого шанса спастись, и это знание нещадно жгло мою душу. Да, конечно, сейчас идет битва за существование человечества, и солдаты Коалиции - наши враги в этой битве, но... Но они все же живые люди, и уже потому они не заслуживают такой участи. Что бы ни происходило с нашим миром, мертвые не должны убивать живых. Это неправильно, нечеловечно. А кто виноват? Кто в ответе за это?
        Я. Я, я и только я. Я знал, что случится, когда призрачные воины выйдут на поле боя, и я еще мог не допустить этой смертельной жатвы, отправив храмовников назад. Но я отправил мертвецов в битву, я благословил их убивать живых, и это решение ляжет еще одним черным пятном на моей и без того запятнанной совести.
        - Хватит терзаться, - подтолкнула меня Беллиана. - Что сделано, того не воротишь, а делал ты все так, как и должен был (нет, - ей, делящей всех людей на друзей и врагов, меня никогда не понять). А сейчас нам надо думать о том, что делать дальше - вражеский флот уже на подходе.
        И в самом деле, с юга к Багряной Долине по реке приближалась вереница силуэтов - с полсотни или около того. Но уже сильно стемнело, так что даже в мерцании осветительных ракет, рвущихся над полем боя, и даже через очки дальновидения было невозможно разобрать принадлежность каравана.
        - Они подойдут на расстояние выстрела через несколько минут, - произнесла Беллиана, поглаживая Рубиновый Бутон.
        - Мне кажется, одной твоей двухзарядки будет маловато, - с сомнением произнес я. - Конечно, вещь стоящая, но уж больно долго заряжается.
        - Зато мне так не кажется, - сухо возразила магесса, махая рукой своей магической бригаде, которая только что поднялась на скалу.
        Не знаю, что она имела в виду, но некоторые из колдунов восприняли ее жесты, как сигнал к атаке. Быстро и заученно они встали в круг и соорудили какую-то защиту, а Кико, особенно не стараясь, запустил в сторону Черного Отрога каменный шар. Каково же было всеобщее удивление, когда этот шар разнес зубец на замковой стене. Тут же все незадействованные в защитном построении маги обрушили на замок свои боевые заклинания, целясь в нижние галереи, где все еще находились маги противника. Те, конечно, худо-бедно защищали себя и даже пытались наносить ответные удары, но они становились все слабее и слабее.
        Происходящее было непонятно - раньше Черный Отрог отражал все удары, направленные в его стены и надежно прикрывал своих защитников. Теперь же каждая атака наших магов достигала цели. Почему?
        - Тот, кто вызывал гончих Тьмы, запамятовал, что абсолютное оружие всегда является обоюдоострым, - подсказала волшебница. - Перед тем, как напасть на Грозовую Скалу, трихорисы сильно ослабили замковую защиту и сожрали личные защиты тех, кто находился внутри. Наверное, Эргрот и Ардон рассчитывали, что внезапным неотразимым ударом они истребят всех моих подопечных. Но в результате их мастера теперь сами вынуждены отсиживаться в подвалах и подставлять под удар необстрелянную молодежь. Они создали все условия для того, чтобы некая чессинская леди-оператор соблазнилась создавшейся благоприятной ситуацией. И это случится сейчас, когда их корабли пойдут ко дну.
        - Шустро же идут эти корыта, - пробормотал я, разглядывая быстро приближающийся флот. - И течение их несет, да и ветер попутный - все паруса плотно вздуты... Постой! - окликнул я магессу, которая эффектным жестом перекинула ракетоносный посох на локоть. - Это... это не вражеский флот! Он идет под белыми парусами и белыми флагами. Это свои, не стреляй!
        - Кто из нас незрячий, я или ты?! - раздраженно воскликнула магесса, резко отталкивая меня в сторону. - Сними очки, если не видишь - прямо у тебя под носом проплывает целая армада, и ее сопровождают все оставшиеся трихорисы.
        Я вгляделся в черноту реки и ахнул - по центру Кобины, стараясь не приближаться к прибрежным отмелям, скользили длинные черные силуэты данийских галер со спущенными парусами и мачтами. Неслышимые в грохоте битвы и практически незаметные с берега, десятки кораблей тихо проплывали мимо Грозовой. На их черных палубах возвышались заряженные гарпунные станины, на поднятых сетках-мостиках, подобно гроздьям черного винограда, висели абордажные команды, а над кораблями мелькали все те же черные треугольники.
        Я отчетливо представлял, что произойдет, когда два флота столкнутся. Большинство неповоротливых речных барков под белыми парусами будут безжалостно пробиты медными таранами галер и пойдут ко дну. Оставшиеся суда будут загарпунены и притянуты к бортам, а сверху на их палубы посыплются разъяренные звери из данийской морской пехоты. Потом галеры высадят десант в нашем тылу, и все - можно готовиться к отправке на небеса.
        Исход боя просматривался сквозь пальцы и единственным человеком, способным предотвратить неизбежный разгром, была Беллиана Огненная, которая отчего-то не торопилась открывать огонь.
        Более того, волшебница выпустила свой первый заряд в небо. Но эти ракеты никуда не улетели, - два ослепительно светящихся шара зависли над головой магессы, творящей распевное заклинание:
        Огонь, не знающий преград,
        Вернись в свой дом обратно,
        Но, совершая путь назад, -
        Раздвойсь девятикратно!
        Раздвойся раз, раздвойся два,
        Застынь лучом момента,
        Раздвойся три, четыре, пять,
        Сложись зарядной лентой!
        Раздвойся шесть, остановись
        На оболочке внешней,
        Раздвойся семь и развернись
        Петлею бесконечной!
        Раздвойся восемь и замри
        Стремительным мгновеньем,
        Раздвойся девять
        И пройди вторичное рожденье!
        В каких именно числах выражается девятикратное раздвоение, я затруднялся сказать - с математикой у меня всегда было туго. Уже на середине заклинания я потерял счет огненным шарам, плодящимся посредством деления - их было так много, что казалось, над Грозовой Скалой повисло гигантское ожерелье, в котором вместо бусин сияли сотни маленьких солнышек.
        Вся эта огненная гирлянда тянулась вниз, замыкаясь на Рубиновом Бутоне, и когда Беллиана произнесла последнюю строку заклинания, - два огненных потока устремились к вспыхнувшему жезлу, чтобы затем ударить из его рдеющего оголовка длинной непрерывной очередью. Ракетница превратилась в бешено трясущийся и изрыгающий пламя ракетомет, который вспорол водную гладь от берега до берега, вздымая огромные фонтаны и разнося в щепки попавшие под удар галеры.
        Черные треугольники отчаянно метались над рекой, но обстрел был слишком плотным, и трихорисы успевали перехватывать лишь небольшую часть ракет. Уже через минуту на реке не оставалось ни одного боеспособного вражеского корабля - те из них, что получили сквозные пробоины, сразу пошли ко дну, а остальные галеры превратились в огромные плавучие костры и их, брошенных командой, понемногу сносило течением.
        А зарядов в воздухе над магессой оставалось еще многонько. Я предполагал, что Беллиана сейчас ударит по Черному Отрогу и сроет его до основания, но она недрогнувшей рукой направила свое ужасное оружие на ряды армии Коалиции.
        В эту минуту я понял, сколь беспощадна огненная волшебница к своим врагам и как легко обращает свое оружие против тех, кого должно поразить, но кто не нападает на тебя, и у кого нет ни единого шанса защитить себя. И поняв это, я содрогнулся. Я не думал, не верил, что человек, способный любить и страдать, может быть настолько безжалостным. Наверное, она все же не совсем человек...
        Холодное стеклянное пламя пылало в опустевших глазах магессы, вырываясь наружу из раскалившегося кристалла ее души и неся смерть всем, кто попался на его пути. Первым под огненный шквал попал аржасский кавалерийский полк, следующий по прибрежной полосе и направлявшийся в гущу схватки - через полминуты берег был завален обожженными, пересыпанными землей и песком трупами. Та же участь постигла аржасские и данийские пехотные линии, стоявшие в тылу своих сражающихся войск. Лишь когда очередь дошла до ударившихся в паническое бегство чессинцев, рука магессы остановила неумолимое движение вправо, и оставшиеся заряды достались молодцам из данийской регулаторской гвардии, которая своей попыткой наступления попыталась поднять пошатнувшийся дух земляков.
        Потери, понесенные противником от огненного обстрела, были огромны и все же несравнимы с общей численностью войск Коалиции. В ставке Андрадо вновь протрубил сигнал всеобщей атаки, но на место отступивших войск противник уже выдвигал новые полки. Причем перемещение десятков тысяч людей происходило настолько правильно, что создавалось ощущение, будто я нахожусь над военной картой, где роль войск исполняют оловянные солдатики, а невидимая рука стратега осторожно передвигает их указкой.
        Я машинально пошарил взглядом там, где мог бы находиться этот воображаемый полководец и почти сразу наткнулся на черную фигуру, - она одиноко стояла на открытой площадке самой высокой замковой башенки и медленно поводила перед собой руками.
        Кто это - вражеский колдун? Нет, не колдун - их в верхнюю часть замка не пускает Контрразведка. Значит, это ее агент и, скорее всего, тот самый - Верховный, он же Бледная Поганка, он же, я полагаю, и Черный Жрец, Координатор армии богоборцев. И ведь он действительно словно бы что-то передвигает руками...
        Как бы я хотел, чтобы моя догадка так и осталась догадкой. Но другого варианта быть не могло, - обычным способом управлять многотысячной армией, да еще и в потемках, было попросту невозможно. Только отдавая приказ всем отрядам одновременно, причем для каждого отряда - свой, можно было добиться слаженности действий армии в целом.
        Вот оно как... Определенно, каждый офицер рангом не ниже командира полка перед битвой побывал в замке, взглянул в глаза верховному пауку и попал в его паутину. Теперь понятно, почему главные и особые агенты Контрразведки оказались на передовой - если Верховный запустил Сеть в души тех, кто стоит против нас, то промежуточные звенья оказались ненужными, а возможно, даже и мешали управлять всей армией сразу.
        Но было в этой схеме и одно уязвимое место, сразу бросавшееся в глаза: если уничтожить Черного Координатора, то те несчастные, кого он обманом привел на всемирную бойню, прекратят сражаться. Может быть, не сразу и не все - контрразведчики уж точно будут биться до конца, да и элитные полки Данидана, сохраняя честь мундира, тоже не отступят с поля боя просто так. Но большая часть армии Коалиции, лишившись поддержки свыше, сразу встанет. Вот только как...
        - Я бы могла убрать человека в черном, - произнесла магесса, как всегда, подслушивавшая мои мысли. - Но есть одна проблема - я его не чувствую.
        - То есть как?
        - На той башне никого нет, - уточнила магесса. - Пустое место.
        - Но я же не... Впрочем, ты и Бледную Тень в упор не различала. Но ты можешь прицелиться по моей указке. Только выстрел должен быть очень мощным. Тузика вон молнией звездануло, так ему все ничего, а они с Бледной Поганкой, похоже, из одного невидимого теста слеплены.
        - Я попробую совершить одно заклинание, которое еще никогда и никем не использовалось из-за его огромной разрушительной силы. Но выстрел будет только один... - произнесла магесса, ориентируясь на острие Серебристой Луны в моей вытянутой руке. - Благодарю, можешь убрать меч.
        Беллиана положила Рубиновый Бутон на плечо, предварительно перекинув на него воротник и капюшон (блохастый обитатель последнего был безжалостно выселен из своего "гнездышка", но тут же нашел себе другое - в фискином вещмешке), а стержень посоха, там, где его держали руки, волшебница тщательно обернула своей меховой горжеткой. Эта предосторожность просто сразила меня и не только меня - всех колдунов с вершины как ветром сдуло, и даже коленопреклоненная троица поспешила прикинуться камнями на дальнем конце скалы.
        И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - сейчас произойдет нечто, из ряда вон выходящее. Уж если сама магесса столь старательно защищается от своего же оружия, то всем счастливчикам, обладающим огнезащитными кольцами, следует отойти подальше, а тем, кому с этим делом не повезло - законопатиться в первую попавшуюся дыру и начать составлять завещание на тот случай, если заклинание даст сбой.
        Может, мне тоже того - схорониться, пока не поздно. Все-таки волшебное колечко - штука ненадежная, кто знает, когда у него срок действия кончается? А если сегодня? Сейчас? С другой стороны, вдруг оно как раз и работает до того момента, пока я в нем не разуверюсь? А как только, так - бах! - и полруки нету, и некий господин Райен уже строчит объяснительную, сидя верхом на облаке.
        Я ничуть не преувеличиваю, - пользуясь необычными предметами, нужно всегда держать ухо востро. Должным примером здесь служит поучительная история о том, как некий недотепа, совершая естественные надобности, уронил волшебное кольцо в отхожее место. А кольцо взяло, да и обиделось - парнишку потом до-олго отскребали... от стен. Такова уж подлая суть колдовства - никогда не знаешь, каким местом от него предохраняться...
        Так, с трепетом в душе и с нерешительностью в мыслях, я и замер, когда Беллиана запела свой волшебный речитатив:
        Я открываю запретный исток,
        Я отрываю души лепесток,
        Я расплавляю кристалла листы
        Вечным огнем безымянной звезды -
        В сердце!
        Солнечный ветер согреет меня,
        Солнечным светом я буду полна,
        Звездное семя родится в огне,
        Новое пламя зажжется во мне -
        В сердце!
        Слепит сознание звездный накал,
        Ярость светила взрывает астрал,
        Вспыхни сиянием солнечных туч
        Испепеляющий Плазменный Луч! -
        В сердце!
        Из ослепительно вспыхнувшего кристалла навершия ударил тонкий красный луч, яркий настолько, что потом в глазах еще долго мерцала горящая линия. Я поспешил отвернуться и, как оказалось, сделал это очень вовремя - Рубиновый Бутон не выдержал превращения в звездное пламя и взорвался. Оплавленный золотой стержень со свистом арбалетного болта улетел в сторону скал южного отрога, а меня окатило горячей волной теплого света.
        Открыв глаза, я посмотрел на насупленную Беллиану, обрывавшую с опаленного плаща остатки сгоревшего капюшона. Руки магессы были покрыты вздувшимися волдырями, а от ее меховой горжетки осталось только воспоминание.
        Исподлобья посмотрев на меня, огненная волшебница раздраженно проворчала:
        - Что смотришь? Никогда ожогов не видел?
        - Ты промахнулась?
        - Если бы... - безысходно усмехнулась магесса. - Если бы я промахнулась - та башня, на которой стояла цель, превратилась бы в поток раскаленной лавы. Нет, я попала, попала в самое сердце, если оно там вообще есть.
        - И что?
        - И ничего! Совсем ничего! - сорвавшись, взвизгнула магесса, а в ее глазах промелькнул страх перед неизвестностью. - Если бы это черное создание обладало внутренней сопротивляемостью к магии, было бы еще понятно, но на него словно бы не действуют законы вселенной! Объект есть, его, наверное, даже можно потрогать, но я его не вижу - его словно бы не существует в нашем мире. А куда, спрашивается, девалась энергия моего выстрела, которой можно бы было зажечь звезду? Да никуда! Ни в реальности ни в астрале даже следа не осталось - словно все в какую-то черную дыру засосало... Я просто не понимаю, что это за сущность такая и поэтому не знаю, чем и как ее уничтожить.
        - Зато я знаю, чем, - попытался ободрить я Беллиану, похлопав по рукояти Серебристой Луны. - Вот этим. И даже знаю, как - видел собственными глазами.
        - Что ж, действуй, - вздохнула магесса. - И, как говорят у вас в горах - меч тебе в руки. Теперь все зависит от тебя, а я не смогу тебе помочь, как бы не хотела. Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но впервые за всю мою долгую жизнь чувствую себя бесполезной. Обидно.
        - Не говори так, сейчас ты нужна мне, как никогда. А еще ты нужна тем, кто сражается внизу. Если бы не твое огненное вмешательство, они потеряли бы последний шанс на победу. Кстати, ты заметила, что вражеские войска нарушили линейный порядок строя? Наверное, твоя атака все же достигла цели и хотя бы помешала Верховному пауку раскидывать свою Сеть.
        - Вряд ли... Если ему кто-то и помешал, так это они, - волшебница кивнула в южном направлении.
        Я совсем забыл про дружественный флот. Пока магесса смешивала с землей вражеские войска, барки с белыми парусами успели пристать к пляжам, высадив около десяти тысяч бойцов по прикидке на глаз. Спустившееся на берег воинство потекло по степи, словно пролитое молоко - все его воины были одеты в белые одежды.
        Наконец-то. Хвала Небесам - они наконец-то вспомнили про тех, кто умирает с их именем на устах. Ребята, как мы долго вас ждали. Но мы выстояли и мы достойны вашей помощи.
        Рокочущая белая волна хлынула к Грозовой, топя все на своем пути, и Багряная Долина содрогнулась от победного клича: "Именем Света - вперед!" А державшаяся из последних сил армия Света вторила им хриплым яростным ревом.
        И враг дрогнул от этой кипучей ярости - вновь перешедшие в наступление линии противника замедлили ход, а потом и совсем остановились. Так они стояли около четверти часа, пока Бледная Поганка, почувствовав, что сражение пошло не по сценарию, не начал отводить войска. Без каких либо сигналов и команд отряды противника, незадействованные в бою, все разом начали крайне поспешно отступать, оставляя тех, кто уже безнадежно увяз в схватке, на поруки их собственной судьбы.
        Их судьба была решена в следующие полчаса. Но надо признать - несколько тысяч окруженных данийцев дрались до конца, выигрывая минуты для своей перегруппировывавшейся армии. И, лишь когда, пронзенный дюжиной копий, пал последний из них, в ночи наступило тревожно гудящее затишье, прерываемое пронзительным ржанием раненых лошадей и хлопками осветительных ракет, рвущихся над северным отрогом.
        Еще одна вражеская атака была отбита, и отбита с большими потерями. После нескольких часов испытания судьбой время остановилось навсегда почти для половины защитников имени Света. Собственно говоря, мы были на грани поражения и, даже несмотря на неоценимую помощь моей призрачной гвардии, армия Света вряд ли бы продержалась еще хотя бы час, если бы храмовники не успели так вовремя. Но с ними расклад почти проигранной битвы изменится радикально, причем в нашу пользу...
        - К сожалению, те, о ком ты думаешь, присутствуют на поле боя в единственном числе, - оглоушила меня магесса. - Нам на помощь пришла армия Сасмарена и его лучшие темпооператоры. Не ожидала, что они снизойдут до наших разборок.
        - Простая армия, - простонал я, с неудержимой яростью пиная камни, - вознестись, словно на крыльях, ввысь и тут же грянуться оземь оказалось очень больно для моей горемычной души. - Еще одна горстка фанатиков - новая капля в море крови. Чем они могут нам помочь? Умереть с пользой? Тогда лучше бы уж сразу в речке утонули - местные крокодилы были бы очень довольны. А темпооператоры, - кто они вообще такие? Объясни в двух-трех словах.
        - Они управляют временем, - пояснила Беллиана, но тут же поправилась. - Дав краткий ответ, я неправильно выразилась - как таковым, временем управлять нельзя. Его нельзя ни замедлить, ни убыстрить, но можно изменить ощущение времени для человека, скорость его мысли и последовательность его действий.
        - Так... Так это их работа! - с нарастающим восхищением воскликнул я, окидывая взглядом отступавшие войска Коалиции. - К бесу всех заносчивых храмовников, если у нас появились такие могучие колдуны!
        - Зря вы так говорите, молодой человек, - прозвучал упруго-мягкий, текучий голос за моей спиной. - Мы этого не заслужили.
        Еще за мгновение до того, как я обернулся, я уже знал, чей это голос. Это, несомненно, был Он - Белый Странник, позвавший правоверных людей на последнюю битву с Тьмой. Он словно шагнул в явь из моего вещего сна: белоснежные ниспадающие одежды трепетали, как живые, длинные спутанные волосы, перехваченные венком из стальной колючей проволоки, развевались на ветру, восхитительные глаза излучали высоту и величие Небес, и перед этим пронизывающим естество взглядом невозможно было устоять.
        - Он пришел! Он таки пришел! - возопила молящаяся троица и пала ниц перед поношенными запыленными сандалиями. - Небеса (боги) с нами!
        Коротка же людская память! Только что они чуть ли не молились на меня, а теперь у них появился новый объект поклонения. Я же всеми позабыт и покинут. Даже колдуны, до того смотревшие на меня с нескрываемым пиететом, забыли про то, что участвуют в боевых действиях и в едином порыве бросились к человеку в белых одеждах, склоняясь перед ним. Даже горделивая огненная душа повернулась ко мне спиной и опустилась на одно колено. Даже я...
        Нет, от меня он этого не дождался. Я остался стоять, осмелившись бросить вызов Небесам. Преодолев настойчивые позывы к коленопреклонению, я стал изучать Белого Странника и замер, пораженный невероятной мыслью. А ведь... оказывается, я его знаю! Передо мной стоял тот самый парень из нашей деревни, который считался лучшим бойцом в округе и который однажды отправился в странствие, чтобы стать борцом за справедливость и торжество Света.
        Вот и достранствовался - стал Белым Странником, найдя свое призвание и обретя себя в ипостаси небесного волеизъявителя. Не воин, конечно, но работа у посланника свыше - воистину на износ: изнурительные молитвы, постоянные лишения, и непрекращающееся страдание за весь род людской. Тяжкая доля, что и говорить... Однако взамен, наверное, тоже что-то дается, так как парнишка при такой нелегкой жизни очень даже неплохо сохранился - хоть и старше меня на десять лет, а на взгляд больше четвертака ему не дашь. Как-то даже не верится, что мы с ним земляки. Как же его зовут? Запамятовал, а спрашивать неудобно.
        - Имею честь представиться, - мягко произнес человек в белом, - он почувствовал мою неловкость и теперь пристально смотрел мне в глаза, тем самым смущая меня еще больше. - Магистр Гранселинг - глава ордена Единого Храма и хранитель Стального Венца.
        - Расследователь фаценской Короны Мельвалиен Райен, - гораздо более сдержанно и жестко произнес я, принимая бренную тяжесть небесного взгляда. - Имею честь именоваться Последним Рыцарем и быть хранителем Серебристой Луны.
        А мой титул все-таки длиннее, пускай даже и на одно слово... На какое-то время мы замолчали, смотря друг другу в глаза. Смотреть в лицо небесному посланнику было тяжело, почти невыносимо, но я должен был это выдержать. Если я отведу взгляд первым, то признаю его власть надо мной, признаю, что я - ничто по сравнению с тем, что источается из его глаз. Я - личность, как бы они не пытались этого не замечать.
        Тем не менее, кто-то из нас должен был первым моргнуть. Это оказался я, поскольку Небеса пошли на маленькую подлость и закинули мне соринку в глаз. Но они так и не дождались моего преклонения.
        - Ваша Светлость, мы так долго вас ждали, - робко высказался Алантер, прерывая затянувшееся молчание. - Мы молились, ждали и надеялись, что вы придете и приведете воинов Храма. Но Ваша Светлость привела с собой лишь ненадежных язычников и их нечестивых колдунов. Где же истинные защитники веры? Где ваш храмовый легион?
        - В преддверии Конца Света Легион Единого Храма пребывает там, где ему и должно быть, - на пути к Аверкорду, - спокойно и четко ответил Магистр. - А среди тех, кто пришел за мной, нет ни одного язычника - все эти люди добровольно обратились в истинную веру не далее, как сегодня утром.
        - Все до единого? - с восхищенным недоверием воскликнул патриарх. - И даже колдуны?
        - Они - в первую очередь (изумленный присвист Беллианы). Ибо поняли мудрые старцы, что в сей судьбоносный час всеобщее единение превыше застарелых предрассудков.
        - Неужели? А при смене веры они астральную клятву давали? - попыталась уточнить Беллиана, - в ее голосе тоже звучали нотки сомнения.
        - Право же, не знаю, о чем вы, - быстро ответил Магистр, запечатлев на огненной волшебнице свой лучезарный взгляд. Магесса его выдержала, но при этом ее всю передернуло, и впредь в разговоре с Гранселингом она сомнительные темы не затрагивала.
        А я вообще не имел желания с ним общаться. Перекинувшись несколькими фразами о происходящем в данный момент, я незаметно отошел в сторонку, наблюдая за происходящим в долине. Как я и подозревал, мое отсутствие осталось незамеченным - все внимали чарующим речам Белого Странника, раскрыв рты и позабыв обо всем на свете.
        Впрочем, вскоре ко мне присоединился быстро оклемавшийся и ныне условно реабилитированный данийский маг-металлист, чье сознание протестовало против приоритета сверхъестественного над человеческой волей еще сильнее, чем мое собственное.
        - Что ваша думать об этот человек? - кивнул Данеуш на происходившую за его спиной "нагорную проповедь". - Он мочь реально помочь наша?
        - Не более, чем самый распоследний церковный служка, - проворчал я, украдкой косясь на разливающегося словесной благодатью первосвященника Единого Храма. - Трепаться-то они всегда горазды, а вот как до настоящего дела доходит - тут уж нам, простым фронтовым трудягам, приходится впрягаться. Разве небесный посланник будет самолично штурмовать Черный Отрог? Нет, - он поднимет на святое дело всех своих почитателей и одарит их таким безудержным рвением, что подневольные добровольцы эти горы зубами будут грызть... Если, конечно, доберутся до северного конца долины, в чем я лично сильно сомневаюсь. Но, даже если вдруг и доберутся, то при всей поддержке свыше к замку им не воспарить - не орлы покамест, и от благословений крылья у них тоже не вырастут.
        - Зачем крылья? - с легким недоумением произнес Данеуш. - С эта сторона горы есть тайный путь в замок.
        - Ч-т-т-о? - еще не веря своим ушам, выдавил я. - И... и ты! Ты об этом молчал!
        - Моя про это никто не спрашивать, - преспокойно возразил даниец. - А ваша все скрывать от моя. Моя узнавать ваш план, когда ваша уже уходить на прорыв, но моя тогда держать общая защита и не мочь уйти отсюда.
        - Но ты!.. То есть - вы. Вы же не могли не понимать, что я не могу, не имею права вам доверять. Даже сейчас я все еще подозреваю вас, но... Но это уже неважно - в силу сложившихся обстоятельств у меня нет иного выбора, чем довериться вам. А теперь объясните все как можно подробнее - любая неучтенная деталь может привести к провалу.
        Я долго допрашивал Данеуша, переспрашивая по нескольку раз - из-за постоянно возникающей проблемы внятного перевода с данийского языка понять, что именно маг имеет в виду, было совсем непросто. Поэтому, чтобы не загружать и без того уставшего читателя, я изложу рассказанное им в своей трактовке.
        Оказалось, что маг Металла узнал о существовании тайного пути в замок совершенно случайно. В преддверии грядущей битвы Данеуш метался по долине несколько дней кряду, устанавливая новые сигнальные энергетические нити. Работа сама по себе была выматывающей, к тому же, возвращаясь в замок за полночь, уставший маг всякий раз необычайно долго дожидался ужина.
        В конце концов, не выдержав измора голодом, возмущенный Данеуш устроил внезапную ревизию на замковой кухне и обнаружил, что дежурные повара дрыхнут, вусмерть пьяные, и им хоть кол на голове теши, а поварята из ночной смены ходят по стеночке, пропахшие дымом и с нездоровым блеском в глазах.
        Обозленный маг выцепил одного из них и припугнул так крепко, что перепуганный парнишка обмочился со страха и без задней мысли заложил своих друзей. Выяснилось, что сорванцы, пока за ними никто не смотрит, спускались в долину, собирали высохший мак в снопики, поджигали его и обкуривались до одури.
        Возник резонный вопрос - как они покидали Черный Отрог, откуда и днем-то выйти непросто?
        Тут-то и выяснилась любопытная вещь, имеющая архиважное значение во всей нашей истории. В замке Эргрота, как и в любом достойном укреплении такого рода, имелся собственный колодец - благо, под горой там была пещера, через которую протекала подземная река. А из той пещеры имелся выход наружу, на скалы, откуда при должной сноровке можно было спуститься прямо в долину.
        Раз можно таким путем покинуть замок, то тем же путем в него можно и проникнуть, не спрашивая разрешения у хозяев и не платя за осмотр местных достопримечательностей. Естественно, архитекторы замка учли такую возможность и перекрыли пещеру сплошной монолитной стеной - настолько высокой и мощной, что опалубкой для этой гигантской конструкции послужили бревна бальзового дерева, чьи отпечатки до сих пор сохранились на шероховатой каменной поверхности.
        Прекрасно зная, на кого работают и какие неприятности могут возникнуть в случае малейшей промашки, зодчие перестраховались, придав конструкции невероятный запас прочности. Сооруженная ими преграда по толщине не уступала хорошей крепостной стене и была непробиваемой для любого тарана и даже для боевой магии. И она бы была полностью непроницаемой, если бы не одна маленькая оплошность. То ли по пьяному делу, то ли по чьей-то преступной халатности, при возведении стены одно из бревен уронили и замуровали в кладку. Естественно, производственный брак вылез наружу, когда опалубку убрали, но исправлять что-либо было уже поздно, и спохватившиеся строители, дабы избежать смертоносного гнева высокого начальства, второпях обрезали торчащий комель и наскоро замазали торец глиняным раствором, выдав бревно за выступающий камень.
        Подлог не был замечен при сдаче объекта, но проявился спустя несколько десятков лет, когда легкое бальзовое бревно сгнило, превратившись в труху. На его месте осталось сквозное отверстие соответствующей ширины, которое и обнаружили мальчишки с кухни, чистившие забившиеся грязью водостоки. Собственно, только они и могли пролезть через ту узкую дыру - даже худосочный Данеуш там едва не застрял, когда осуществлял свой побег из замка.
        - Значит, этим путем можно попасть прямо в кухню замка? - уточнил я, осмысливая заманчивую перспективу. - А дальше?
        - Из кухня можно пройти во все жилой и нежилой замковый помещения, в том числе - в привратный двор, - терпеливо сообщил Данеуш (за сегодняшний день я спрашивал его о внутреннем устройстве Черного Отрога уже пятый или шестой раз). - Привратный двор охранять замковый стража, оттуда через дубовый ворота можно пройти в военный двор. Военный двор охранять Контрразведка - оттуда можно пройти в башня Эргрот и наверх, через железный ворота, - в верхний двор. Из верхний двор нет другой выход - никто не знать, что там есть.
        - Вот это нам и предстоит узнать. Тайное проникновение и внезапный удар - лучше меня в этом деле никто не разбирается. Но для начала нам надо собрать диверсионный отряд и подумать, как пересечь долину. Эх, вспомним годы молодые, вспомним рейды боевые... Данеуш, а вы в каких войсках служили? Ах да, вы же маг, вам не положено. Но придется.
        Итак, один участник моей диверсионной группы уже определился. Осталось набрать еще троих лазутчиков, причем самых мелких, чтобы в дыру смогли пролезть. У вас возникает обоснованный вопрос - почему именно троих? Скоро узнаете, при некоторых обстоятельствах даже мысли приходится скрывать от окружающих. А пока...
        Пока я направился к пастве, внимающей святые слова Белого Странника, помахивая своим поясным ремнем. Когда проповедь прервалась, и все недовольно посмотрели на меня, я, выдержав паузу, произнес:
        - Господа маги, колдуны и прочие присутствующие! Сегодня вы все храбро сражались. Но все ваши усилия пропадут впустую, если среди вас не найдутся те, кто отважатся бросить вызов смерти и пойдут со мной на вылазку в Черный Отрог. Я нисколько не преуменьшаю опасность, - скорее всего, из этого рейда не вернется никто. Но, если мы достигнем своей цели - наши имена обессмертятся в веках, и грядущие поколения будут считать нас великими героями, спасшими человечество от гибели. Я не сомневаюсь, что каждый из вас горит желанием совершать подвиги, но в этот раз в герои принимают только тех, кто обладает скромной комплекцией. Короче говоря, будущий герой должен быть худым. Очень худым. Почти как я.
        Славная речь, не правда ли? На меня посмотрели, как на умалишенного, но я, не обращая внимания на сочувствующие взгляды, принялся обмерять всех подряд. К сожалению, подавляющее большинство кандидатов в герои оказались слишком упитанными, и мерка, снятая с узких плеч Данеуша, без рискованной натяжки подошла только троим. Причем это были именно те, о ком я и подумал в первую очередь: Фиско, Бледная Тень и Кико. От шустрика проку не было никакого, но без него не пойдет Тузик, на чью помощь я очень рассчитываю. Зато Кико нужен здесь, на Грозовой - без его удивительного таланта второразрядные колдуны не смогут выстоять в последней магической схватке даже при поддержке Беллианы. Но если мальчик остается здесь, то мне нужен еще один...
        Мои глаза, помимо воли, наткнулись на фигуру Магистра, осматривая его аскетичные формы. Может, все-таки лучше найти кого-нибудь под скалой, - какая мне от Гранселинга польза, кроме духовной поддержки? Однако другая часть моего сознания возражала, что в тот бедлам, что творится сейчас внизу, мне лучше вообще не соваться и лучше брать, что есть.
        Но измерять объем бедер у посланника Небес у меня как-то не поднимались руки. Поэтому я просто кивнул ему - за мгновение до того, как он кивнул мне. Нет, не обольщайся, не я иду за тобой, а ты идешь за мной.
        Итак, диверсионный отряд набран, при том, что двое из четверых не подчиняются мне лично, а еще двоим я не могу доверять в полной мере. Это значит, что выполнение задач предстоящего рейда почти полностью ложится на мои плечи. Конечно, я и раньше предполагал, что мне придется делать все самому, но я хотя бы надеялся, что это будет не так, что меня кто-то поддержит, а кто-то прикроет мне спину. Увы, Валиен, твои надежды так и остались надеждами, и теперь тебе осталось рассчитывать только на себя. Смогу ли я выдержать этот груз ответственности?
        - Не сомневайся - сомнения убивают решительность, - произнесла Беллиана, отводя меня в сторонку. - Просто делай то, что должен. Так, как я.
        - Нет. Так как ты, у меня не получится. К тому же я думаю не о правильности моих поступков, а об их смысле. И думы эти совсем невеселые.
        - Хватит ныть! Думать надо было раньше, - теперь настала пора действовать, - с укором воскликнула магесса, подняв глаза к небу. - Судьба мира решится в ближайшие часы. Обратись наверх истинным взглядом, но не останавливай там взор.
        Хотя ночь была ясная, над Багряной сгустились тяжелые тучи - это было видно даже невооруженным взглядом. В их черной клубящейся круговерти я уже готов был увидеть нечто вроде черного колодца, какой был над колокольней в Эштре. Но, переключившись на внутреннее зрение, я просто оторопел - неба над долиной вообще не было! Надо мной зияла кромешная пустота, из которой, одна за другой, вылетали стремительные черные тени. Я попытался разглядеть их, но уже в следующее мгновение с ужасом ощутил, что не Бездна раскинулась не надо мной, а я завис над ней в предчувствии неизбежного падения.
        - Сказано же, не всматривайся, - толкнула меня магесса. - Впрочем, я тебя не виню - на этом пути еще никто самостоятельно не поворачивал назад. Лучше посмотри, кто пришел оттуда.
        Впереди коалиционных рядов выстроилось множество черных зловещих силуэтов. Черные блестящие латы с множеством шипов скрывали их жуткие фигуры, потрепанные черные плащи развевались за их спинами, руки в колючих рукавицах крепко сжимали длинные черные клинки, тусклые багровые огоньки мерцали под опущенными забралами.
        - Рыцари Тьмы, - вполголоса произнесла Беллиана. - Элита военных преступников всех времен и народов получила второй шанс. Будь уверен, они им сполна воспользуются.
        - Моя призрачная гвардия встанет на их пути, - возразил я, обратив внимание на редкую цепочку храмовников, растянувшуюся вдоль рядов армии Света. - Хотя их и меньше черных рыцарей раз в десять, но каждый воин Храма, будь он даже покойник со столетним стажем, стоит сотни врагов.
        К сожалению, численность рыцарей Тьмы была именно такого порядка, и с их незримым присутствием армия Коалиции стала выглядеть совсем по-другому. Под покровом ночи разноцветье одежд и знамен слилось в один цвет - черный. Теперь это была армия Коалиции Тьмы - та самая, в существовании которой я так упорно сомневался.
        В этом свете и название нашей армии обрело смысл - частые вспышки над горами освещали ее поредевшие ряды, придавая им своеобразную "светящуюся" окраску. Оказалось, Андрадо изменил характер построения войск. Перекрыть долину целиком уже не хватало сил, и стратег сосредоточил всех оставшихся бойцов в ее центре, причем построил их развернутым клином, словно сам собирался атаковать.
        Может быть, это и озадачит того, кто дергает за невидимые ниточки армии противника, но ненадолго - когда начнется последняя схватка, все вражеские войска двинутся в центр поля битвы. Таким образом, большая его часть останется свободной, и в этот раз мне не придется пробиваться через сражающихся. Проблема тут будет в другом - меня наверняка заметят из замка. Но тут уж ничего не поделаешь.
        - Не беспокойся, им будет не до того, - сказала Беллиана, показав сначала на небо, потом - на скалу. - Спустя сто лет, голубой огонь вновь споет свою прекрасную песню.
        - Это значит, - как в песне? Но вы же все погибнете!
        - Возможно, не погибнем. Возможно не все. Возможно - не мы. Когда имеешь дело с высшими сферами - возможно все.
        - А как же остальные? Они об этом знают?
        - Более того, это была их идея. Я, однажды почувствовавшая эту боль, никому бы не пожелала такой участи. Но, раз остальные операторы хотят этого - я укреплю их решительность, приняв первый удар на себя.
        - Ты уверена, что так нужно?
        - Ты сам ответил на свой вопрос. Полночь уже близко и тебе пора идти. Когда в Грозовую ударит первая молния - ты должен быть как можно дальше от скалы.
        - А... а где же твой блохастый компаньон? Может быть, мне его забрать с собой?
        - Лоран уже находится у Фиско - он о нем позаботится (интересно, кто из них о ком позаботится?). Иди же, - мое сердце отнюдь не огненное, и я не хочу прощаться с тобой вечно.
        - Все-все, уже ухожу. За сегодняшний день мы прощаемся уже второй раз и, кажется, в последний. У каждого из нас есть очень мало возможностей увидеть новый рассвет.
        - Возможно все, - вздохнула волшебница. - Может быть, мы и не увидимся больше в этой жизни. Но на всякий случай я говорю тебе: до свидания, доблестный рыцарь Валиен.
        - До свидания, прекрасная леди Беллиана.
        И вот я уже веду свою диверсионную группу вниз. На скале остались только маги, готовящиеся к своей последней битве. А под скалой меня уже ждал генерал Андрадо - у него осталось лишь два адъютанта. Может быть, стратег оттаял в отношении меня и намерен выяснить, что я собираюсь предпринять теперь, - в час, когда любое решение наверняка будет окончательным, и возможности что-то исправить больше не представится?
        Я уже обдумывал, что именно ему сейчас скажу, но на последнем витке тропинки в нескольких шагах передо мной что-то вспыхнуло. Отстранившись, я осторожно заглянул за поворот, - там, на камнях, светился маленький белый шарик - уже знакомый мне пространственный маячок. Не думал, что ими можно стрелять - похоже, у противника боезапасы на исходе.
        Но тут же мою беспечность всколыхнул сигнал подсознательной тревоги. Более того, этот звоночек, верой и правдой служивший мне полжизни, каким-то образом соединился с внутренним зрением, и оно включилось само по себе.
        И в этом ареале на тропинке проявилось нечто. Эта сущность явно пришла из Бездны. Ее фигура хоть и была похожа на человеческую сложением и одеждой, но вместо головы размещался клубок кольчатых щупалец, на конце каждого из которых светилась маленькая точка. Уловив мое движение, все эти щупальца разом повернулись в мою сторону, а в гибких безсуставных руках мелькнули тонкий черный кинжал и длинный хлыст, словно бы извивающийся сам по себе.
        - Осторожнее! Здесь Темный Захватчик, - донесся сзади спокойный голос Магистра. - Не дайте ему захлестнуть вас - иначе он утащит вашу душу.
        Где ж вы раньше-то были, ваша святость? А что бы вам самим с этой тварью не разобраться? Пока Гранселинг говорил, я с большим трудом отбивался от кинжальных выпадов щупальцеглавого чернеца. На хлыст я просто не успевал отвлекаться, и если бы не Тузик, неизменно встававший на пути черной ленты, рвущейся к моему горлу, - меня "утащили" бы уже раз десять.
        Но вдруг Захватчик прекратил свой натиск и даже отскочил на несколько шагов, а меня резко оттолкнули в сторону со словами: "Не ваше это дело - с темными воевать. Нам это всегда сподручнее". Как вы думаете, кто это был? Нет, не угадали. Гранселинг остался там, где и был - в хвосте процессии.
        А передо мной на тропинку вышел патриарх Алантер. Изменение в его облике угадывалось даже со спины - прежде всего это сказывалось на его руках, светящихся так, словно их намазали яркой фосфорической краской. Но и в целом священник выглядел так, словно его коснулась небесная длань.
        Может быть, оно и было на самом деле так, поскольку черной твари это очень не понравилось, - она, громко зашипев, атаковала патриарха, но в последовавшей короткой рукопашной схватке получила несколько чувствительных ударов и потеряла хлыст. Окончательно потеряв рассудок от боли, Темный Захватчик набросился на Алантера, и тот, улучив момент, эффектным ударом ребра ладони срубил обрубок со щупальцами под корень.
        Сраженный пришелец из Бездны исчез, развоплотившись в мгновение ока, а патриарх, тяжело вздохнув, прислонился к скале и медленно сполз вниз. Странное свечение по-прежнему лучилось с его рук, но все же теперь это был простой старый человек, которому вдруг нестерпимо захотелось отдохнуть... от жизни.
        - Предоставьте слугу небесного воле Небес, - произнес Магистр, когда я попытался привести Алантера в чувство. - Если они сочтут, что его путь не завершен, - он вернется к нам. Если же нет - не нам это оспаривать.
        А может быть, слуге небесному хватило бы и искусственного дыхания? Но кто я такой, чтобы спорить с посланником свыше.
        Спустившись со скалы, я немедленно направился к нервно прохаживающемуся Андрадо. Но, как оказалось, стратег ждал вовсе не того, на чьи плечи и мозги была возложена миссия спасения мира. Сухо поприветствовав меня, генерал подошел к Магистру и отчеканил:
        - Ваша Светлость, принятые распоряжения выполнены целиком и полностью. Вверенная мне армия готова атаковать неприятеля согласно плану.
        - В полночь ждите последнего сигнала, - коротко ответил Гранселинг. - Удачи вам, генерал, и да хранят вас Небеса.
        - Спасибо им и Вам, - вдруг совсем не по-военному произнес генерал дрогнувшим голосом, а в глазах его на миг мелькнула влага. Но это была мимолетная слабость - спустя несколько мгновений генерал уже пришпоривал коня, направляясь к войскам, которые он должен был повести в решающий бой.
        - Какой безмозглый идиот додумался отдать приказ атаковать противника, имеющего многократный перевес в численности? - раздраженно прошипел я, провожая взглядом удаляющегося стратега. - Кто, в конце концов, командует этой свихнувшейся армией?
        - Я, Координатор сил Света, - прозвучал голос у меня за спиной (услышал-таки, слухач небесный - наверное, не зря говорят, что Небеса все видят и слышат). - Я несу ответственность за все, что здесь происходит. Только я и более никто.
        Ежу понятно, кого он имел в виду под словом "никто". Впрочем, этот самый "никто" на другую реакцию Небес и не рассчитывал - он и сам, будучи в роли самозваного руководителя светоносного общества, чувствовал себя не в своей тарелке, а, скорее, в общей супнице, которую ему нахлобучили на башку. А вот теперь до нас снизошел сам небесный шеф-повар, и всем сразу стало ясно, кто в нашей светлице настоящий хозяин, а кто - так, сбоку-припеку.
        Я не обижаюсь - на правду грех обижаться. Тем более что теперь я смогу вернуться к привычной для себя стезе - стезе расследователя и диверсанта по случаю. И вот теперь вы, господин Белый Сранник, теперь-то вы мне точно не указ. И уж если вы прибились к моему отряду и попали под мое командование, то извольте беспрекословно подчиняться моим приказам. Вы все поняли?
        Может, Магистр Гранселинг и ничего не понял, поскольку вся эта тирада так и не вышла из моего рта. Но по моему осклабленному выражению лица он прочитал смысл моей мысли - и согласно кивнул.
        Так-то, - знай наших! Может, на командарма я еще не тяну, но сержант из меня уже получается неплохой - даже небесного засланца сумел приструнить.
        А теперь - к делу. Для тех, кто еще не догадался, каким образом я собрался пересечь долину, в которую войск набилось, как монет в кошельке у менялы, - объясняю. Под Грозовой Скалой, в небольшой ложбинке, заросшей бузинником, своего часа дожидалось трехрогое бронированное транспортное средство повышенной проходимости.
        Мысль использовать мощь и скорость трицератопса таким образом возникла у меня еще при подготовке первой попытки прорыва к северному отрогу. Но тогда я, взвесив все "за" и "против", вынужден был отказаться от столь заманчивой идеи - испугавшись ревущей толпы, гигант мог передавить половину наших войск. А вот теперь, под покровом ночи, серую фигуру ящера могли и не заметить, - несмотря на впечатляющие размеры, он умел передвигаться почти бесшумно.
        По идее, ночью в заросшей кустарником ложбине должно было быть темно, как у того же трицератопса сами знаете где. Однако при взгляде снаружи возникало ощущение, что там запалили большой костер. Ну, братцы, вы либо совершенная бестолочь, либо - совершенная сволочь. Ведь любой деревенский ребенок знает, что звери смертельно боятся огня.
        Впрочем, откуда у горожан-трактирщиков такие познания? Эти доходяги если что и знают - так это как пойло разбавлять, да как упившихся клиентов обдирать... Но все-таки за издевательство над беззащитным животным я сейчас их еще раз разжалую - из конюхов в ассенизаторы (так и не спросил, что это за профессия такая, хотя нутром чувствую, что незавидная).
        Проломившись сквозь кусты, я уже готов был излить на разгильдяев весь свой гнев (а его за сегодняшний день у меня накопилось немало), но так и замер с распахнутым ртом.
        В ложбине сиял не костер, а трицератопс! Ящер светился насыщенным бело-желтым светом, будто бы целиком намазанный фосфором, только еще ярче. В столбнячном изумлении осматривая мирно жующее пресмыкающееся, я не знал, то ли мне истерично смеяться, то ли горько плакать.
        Братцы-светоносцы от души поизвращались над доверчивым ящером: на его крестце красовался огромный белый бант, наподобие тех, которыми девочки заплетают косы, на спине возвышался шикарный белый флаг из драной простыни, шею украшал белый передник с рюшечками - увеличенная копия детского нагрудника, а на рога были навиты длинные белые ленты портяночного происхождения. Завершающим штрихом этой дивной композиции являлась банка из-под краски, нахлобученная на маленький носовой рог трицератопса. На банке была различима светящаяся надпись: "Святая эмульсия. Использовать только в крайнем случае".
        Что... Что вы... Что вы сделали с несчастным созданием? - заплетающимся языком произнес я.
        - Так... Покррсили, понимаешь, - с напыщенной гордостью заявили трактирщики. - Теперрь он - настоящий светоносный бык.
        - А огрунтовать вы его не подумали!? - тоскливо взревел я, поняв, что в таком виде трицератопсу не только не удастся незаметно пересечь поле боя, - там он будет самой большой мишенью для обстрела. - Эмульсия даже не отскабливается! Где вы раздобыли эту дрянь и что имеется в виду под крайним случаем ее использования?
        - Да шут его знает, чего там понаписано, - читать-то мы не мастаки... - недоуменно переглянувшись, пробормотали маляры-самоучки, пряча за спиной светящиеся руки. - Мы эту баночку намедни сп... спозаимствовали у Его Пррсвященства. Хотели, понимаешь, еще святее заделаться.
        - Нет, святее уже некуда, - разочарованно вздохнул я, прекратив тщетные попытки ошкурить чудо-краску - легче было чешую ободрать. - Только воистину святые ранты могли такой маленькой баночкой выкрасить целого ящера и еще друг друга в придачу.
        - Так мы ж экономные святые, понимаешь, - с сомнительным самодовольством произнесли братья.
        "Выискались экономы на мою голову... Хотя... Хотя возможно, оно и к лучшему", - вдруг подумал я, вспомнив, как патриарх Алантер использовал похожую краску в схватке против исчадия Тьмы. - "Если эта эмульсия обладает теми же свойствами, то ни одна мразь из Бездны к нам и близко не подойдет".
        - Отряд - по коням! То есть - по корзинам, - распорядился я, но в этот момент Фиско, уже давно порывавшийся мне что-то сказать, но выжидавший момента, оттащил меня на несколько шагов в сторону и прошептал:
        - Я таки предчувствую беду. Не поймите меня превратно, господин Райен, но я чувствую - у меня в голове что-то не так. Я искренне хотел быть на стороне Света, я даже молился, чтобы это было так, но мне страшно. Я слабый, никчемный человечек, и я боюсь - не смерти боюсь, а того, что меня таки могут заставить пойти против вас помимо собственной воли.
        - Не говори глупостей! - сдавленно прошипел я, отрывая шустриковы пальцы от своего рукава. - Для человека ничто не может быть сильнее собственной воли. Если она у него вообще есть.
        - Но только если эта воля - его собственная, - всхлипнул карлик. - Если я таки поведу себя неправильно - не вините меня. А насчет Тузика не беспокойтесь - он таки будет защищать вас в любом случае. Я приказал ему не выполнять мои команды, если я вдруг... буду не я.
        - Господа, быстрее! - прозвучал за моей спиной нетерпеливый голос Магистра. - До полуночи осталось очень мало времени.
        - Мы уже все решили! - крикнул я в ответ и чуть ли не волоком потащил расклеившегося шустрика к трицератопсу. - Перестань хныкать - наш небесный заступник не допустит тебя на сторону врага. Он кого хочешь переубедит, и в чем угодно.
        - Он не сможет меня переубедить! - всхлипнул Фиско, когда я подсаживал его в корзину. - Ведь он - мой отец!
        - Что!? - эта новость так шарахнула по моему рассудку, что я невольно разжал руки, а карлик бухнулся в корзину головой вперед. - Но ведь ты же не знал своего отца!
        - В том-то и дело, - поморщился шустрик, поправляя съехавшую набок белую перевязку. - А вот как увидел его, так и узнал. Хотел ему на шею кинуться, только другие "сынки" меня опередили.
        - Ну и дела... - потрясенно покачал я головой, вспомнив, кем Белый Странник был в моих глазах. - Выходит, он для каждого...
        И в этот момент кусты на краю ложбины затрещали - кто-то вломился в них со всего разбега. Я уже потянулся за Серебристой Луной, но из темноты выскочила маленькая фигурка. Я узнал в ней запыхавшегося и раскрасневшегося Кико-младшего.
        - Вот... записка... от госпожи Беллианы, - переводя дыхание, произнес он. - Думал, не успею.
        "Записка" оказалась обыкновенным поленом, на котором была выжжена короткая и непонятная фраза: "Он тебе - нужнее".
        Нужнее - кто? Полено, что ли? Но полено вроде бы - "оно", да и зачем оно мне? Ах, вот она о ком!
        Юный маг смущенно стоял передо мной, ожидая ответа и даже не скрывая своего волнения. Я понял, что он не уговаривал волшебницу, - Беллиана сама решила исключить парнишку из списка приговоренных к небесной любви.
        - Вы возьмете меня? - робко произнес Кико, с надеждой глядя мне в глаза. - Я понимаю, что я не должен желать славы и стремиться к подвигам, но... Но я и в самом деле нужен вам - со мной вам будет безопаснее.
        - Не думаю, что вам со мной будет безопаснее, - грустно вздохнул я, похлопав парня по плечу. - Для вас безопасней всего было бы вообще держаться подальше от этой кровавой долины. Но уж коли вы, юноша, выбрали путь для героя - добро пожаловать в отряд таких же безумцев. "Белый конь" вас уже ждет и лучшее место в наших рядах для вас всегда найдется. Кстати, насчет посадочных мест... У нас они все заняты - разве что сверху, на крыше, то бишь на спине как-нибудь прицепиться.
        - Молодой человек может занять мое место, - произнес Гранселинг. - А я поеду на спине, поскольку мне не нужно ни к чему прицепляться.
        - Да пожалуйста, - раздраженно отмахнулся я, взлетая в седло на гладком чешуйчатом загривке трицератопса. - Можете хоть под хвост залезть, только не жалуйтесь потом, что от вас дурно пахнет. Все на местах? Все готовы? Вперед, светоносная коняжка!
        Ящер, оторванный от жвачки, недовольно всхрапнул, взбрыкнул и резво взял с места в карьер, вылетев из ложбинки на долинный простор. Удачно избежав столкновения со скалой, мы обогнули Грозовую и оказались на самой вершине холма, где собрались все священники и те раненые бойцы, кто был уже не в силах сражаться, но еще мог стоять и молитвой поддерживать своих оставшихся в строю товарищей. Пробравшись сквозь их коленопреклоненные ряды, я придержал рогатого скакуна, осматривая долину в последний раз и запечатлевая ее в своем сознании, словно череду застывших картинок.
        Эта панорама была достойна названия "Преддверие Конца Света". Поле боя скупо освещалось тусклыми багровыми вспышками осветительных ракет и, насколько хватало взора, оно сплошь было завалено трупами. Чуть дальше, словно белый скалистый остров посреди океана мрака, стоял клин армии Света, плотно сбитый и готовый к последнему бою, а перед ними тонкой светящейся полоской растянулись мои призрачные воины. Еще дальше клубилась непроглядная Тьма, над которой завис мрачный силуэт Черного Отрога, источающий переливчатые мерцающие сполохи враждебной магии. А над нами, на вершине Грозовой Скалы, рассеивая давящий гнет поглощающей мир Бездны, сиял маленький, но страстный и неугасимый огонек нашей надежды.
        Все они были готовы. Они ждали тот полуночный момент, когда вездесущая Тьма поглотит последний кусочек Света, тот момент, когда истина становится явной, тот момент, после которого решается все. Долина замерла звенящей тишиной, которую нарушал лишь стук невидимых часов обратного отсчета судьбы нашего мира.
        - Посмотрите на небо, - вдруг произнес Белый Странник. - Мы - не одни.
        Я повернул шею и хотел уже высказать все, что думаю об его небесных покровителях, но тут у меня сам собой включился внутренний взор, и мой язык словно прилип к небу от увиденного. Над долиной царил бездонный мрак, но над горами и, в особенности, на западе, небо оставалось ясно-звездным. И в этой звездной россыпи сияли два маяка - крупный лучащийся полумесяц и невероятно яркая звезда, которой на небосводе ранее никогда не было.
        - Звезда и Корона... - выдохнули восторженные голоса за моей спиной. - Небесное знамение. Святые пророчества начали сбываться.
        Они уже давно начали сбываться, если кто-то не заметил. И если бы в небе сияли просто месяц и звезда - это бы и оставалось всего лишь знамением. Впрочем, для остальных оно таковым и оставалось, - я же моим ненормальным взглядом усмотрел там нечто большее. Нечто высшее. Высшее Нечто, соизволившее обратить внимание на тех, кто собрался умирать за него и во имя него.
        А умирать собирались на полном серьезе. Там, внизу, взрывая гнетущую тишину долины, прозвучал хриплый рык генерала Андрадо, гарцевавшего на белом коне впереди армии Света:
        - Фаценцы! Земляки! Братья! Мы долго шли к этому дню, мы долго ждали этого часа, пока за нас сражались другие. Но теперь мы сами решим собственную судьбу! Теперь мы готовы принять последний бой! Теперь наше место - в передних рядах! Снимайте доспехи! Снимайте рубахи! Прочь щиты! В последней битве нашей единственной броней будет наша несокрушимая вера! И с верой в душе мы будем сражаться, как истинные горцы - голыми по пояс и пьяными до неистовства! Прочь щиты! Мы не боимся смерти! Смерти нет! Прочь щиты! Мы сильнее врага, и мы сметем их! Здесь и сейчас мы сокрушим Тьму именем Света!
        Так уж водится, что легче умирать налегке и веселей погибать навеселе. Спокойно, совсем по-житейски, тысячи людей (и не только людей!) разоблачились, словно собираясь в баню, и над замершим в ожидании своей судьбы миром зазвучала песня - та самая, которую пели наши предки, отправляясь в свой последний бой:
        Взовьются во мраке святые знамена,
        И истина Храма пребудет с тобой,
        А в небе зажгутся Звезда и Корона,
        Ведя нас к победе пресветлой тропой.
        Но если твой путь в этом мире прервется, -
        Попробуй примерить терновый венок,
        И сердце твое воссияет, как солнце,
        Вливая огонь в раскаленный клинок.
        Прочь щиты, и руби от плеча
        Огненной сталью кровавого цвета,
        Прочь щиты, лейся, песня меча
        Пламенем Солнца и Именем Света!
        Прочь щиты, - все решится сейчас
        Пламенем Солнца и Именем Света!
        Удар. Удар. Еще удар - счет пошел на секунды. Все ближе и ближе тот миг, после которого нет возврата. Над Черным Отрогом вспыхнуло призрачное зарево творящихся там заклинаний. Тьма подобралась, изготовилась к броску.
        - Ар-рмия Света-а, слуша-ай мои последние команды-ы! - взревел Андрадо, поднимая коня на дыбы. - Прочь щиты-ы! Замахнуть стопар-ря! Клинки наголо-о! Вы - готовы-ы?!
        - Мы - готовы. (Произнес я, и над моей головой вспыхнуло пресловутое кольцеобразное свечение, которое я все-таки избегал называть нимбом)
        Секундная тишина, и в этой тишине прозвучал последний удар.
        - Пламенем Солнца! (Беллиана, и над ее распростертыми руками, над Грозовой Скалой засияло маленькое солнце)
        - И Именем Света! (Белый Странник, и в его воздетой ладони высветилась ослепительная световая точка, а по его виску из-под колючего стального венца скользнула тонкая красная струйка)
        - Армия Света! (Андрадо, и в его вытянутой руке яростным огнем полыхнула сталь простого легионерского меча)
        - Вперед!!! (Все люди мира, искренне верящие в победу добра и справедливости)
        2
        Вспышка, - удар! - огромный столб света вспорол тьму над Багряной и осенил армию Света, уходящую в свою последнюю атаку. Вспышка, - удар! - раскрывшаяся над долиной Бездна вздрогнула и забурлила, выплевывая черные клубящиеся потоки губительной энергии, стекающие туда, где стояли ряды армии Коалиции. Вспышка, - удар, удар, удар!!! - попавшее в перекрестный огонь небо разразилось непрестанным громом и вспыхнуло сотнями ветвистых голубых извилин, - Небеса были готовы к последнему и решающему сражению.
        И оно началось. Под оглушительный грохот небесной канонады сияющий клин вторгся в противостоящую темноту, и в тот же миг по армии Света из Черного Отрога развернутым веером ударила плотная тускло блистающая волна боевой магии. Но вражеское заклинание не достигло своей цели, поскольку еще несколькими мгновениями ранее в Грозовую Скалу ударила первая молния, и на пути смертоносного стального веера раскинулась частая искрящаяся сеть, рассеивающая магию Металла в пыль.
        А на поле уже началась схватка между мертвыми храмовниками и рыцарями Тьмы. На каждого из моих призрачных гвардейцев приходилось по десятку врагов, но храмовников это ничуть не смущало. Мечи в их руках мелькали настолько быстро, что казались невидимыми, а бесплотные черные ошметки разлетались во все стороны.
        Но не все темные рыцари вступили в схватку - большая их часть оставалась стоять впереди недвижимого строя Коалиции Тьмы и ждать, когда жертвы сами придут к ним.
        Я не увидел, как армии столкнулись, - именно в этот миг Свет нанес свой неотразимый удар. Воздетая рука Магистра Гранселинга сжалась в кулак, а когда она разжалась, - вся долина на мгновение превратилась в ослепительное сияние.
        - Вперед! - прозвучал повелительный голос Белого Странника - видимо, в моем сознании, поскольку уши у меня к тому времени уже заложило напрочь.
        Что я делаю? Куда я еду? Этого я уже не осознавал, - мир вокруг меня превратился в свистопляску светотеней и магических разрядов. Зажмурившись и подождав, пока в глазах не перестанет гореть незримый огонь, я осторожно приоткрыл веки и обнаружил, что все еще сижу в седле, а трицератопс несется во весь опор к опаленному речному берегу, по широкой дуге огибая поле боя.
        К сожалению, это обнаружил не только я, - вода и земля перед нами вздыбились фонтанами взрывов. И хотя вражеский маг сильно поторопился с ударом и прицел у него сбился порядочно - своего он все же добился. И без того насмерть перепуганный трицератопс взревел так, что перекрыл громовые раскаты и, круто отвернув из-под обстрела, со всего разгону врезался в левый фланг армии Коалиции.
        Оказавшись в гудящем котле, где варились звенящая сталь и людская плоть, ящер потерял последние капли рассудка. Я еще пытался управлять им, но это было все равно, что управлять лодкой без весел - обезумевшая скотина неслась напропалую, давя всех и вся, кто подвернется у нее на пути. Через какое-то время мы оказались в самой гуще сражения, но...
        Но это было не сражение. Ударная световая волна одним махом вымела из Багряной всех черных рыцарей и всю спустившуюся в долину Тьму, включая и ту, что успела проникнуть в людские души и отразиться в их глазах - зеркалах души. И теперь эти зеркала были разбиты, а тысячи тысяч бойцов армии Коалиции стояли недвижимо, судорожно сжимая оружие и вперив незрячие очи в небо, пока их страдание не заканчивалось на острие светоносного клинка.
        Это была бойня. Свет ослепил своих противников, лишив неотъемлемого права честного боя - возможности защищаться. Именно Свет устроил это избиение, что творилось вокруг нас. Озверевшие от крови и от собственной ярости светоносцы прорубались сквозь вражеские ряды, словно косари через травяную падь. А за неистовыми жнецами Света оставалось чисто скошенное поле. Мертвое поле.
        Но что остается траве, кроме как уповать на милость свыше? И над рядами армии Коалиции катилось рыдающее блеяние молитвы к тому единственному, кто сейчас мог их защитить. К Тьме.
        И Тьма услышала их зов. И Тьма пришла. И Тьма нанесла ответный, равновесный удар, и от этого удара мир в глазах сражающихся превратился в непроглядную ночь. Тотчас схватка в долине прекратилась. И в самом деле, - как прикажете сражаться, если нет возможности отличить своего от чужого? А если нет разницы между своим и чужим, то стоит ли сражаться вообще?
        Итак, сражение, которому предстояло решить судьбу мира, повернулось совершенно неожиданным образом - спустя всего лишь четверть часа после начала схватки обе противостоящие армии уже были выведены из строя в результате неотразимых ударов Света и Тьмы. Однако на астральном зрении колдовских бригад эти "спонтанные порождения коллективно-религиозного разума" никак не сказались, поскольку все маги были закоренелыми атеистами, и если уж во что-то и верили, так это исключительно в собственную неуязвимость, да и то с некоторыми оговорками. Поэтому магическая битва продолжалась своим чередом, постепенно подходя к кульминации. Черный Отрог и Грозовая Скала обрушили друг на друга все свои силы и резервы, отчего небо над Багряной превратилось в огромное полыхающее и громыхающее поле боя.
        А мы тем временем продолжали свой прорыв к вражескому замку. Кроме самого "транспортного средства", никого из членов моей команды "темное ослепление" не затронуло - по разным, вполне и не вполне объяснимым мотивам. В результате затмение даже пошло нам на пользу, поскольку я сумел вернуть управление подслеповатым трицератопсом. Ящер, потеряв окружающий мир из виду, заметно присмирел и, растолкав своей тушей несколько полков Коалиции, зарысил к скалам северного отрога.
        До гор оставалось рукой подать - всего лишь пересечь две холмистые гряды. Однако на этих холмах сплошной черной цепью растянулись заградотряды Контрразведки, которые оказались очень даже зрячими для ослепленных - сверху по нам хлестнул плотный арбалетно-орудийный залп. Большая часть снарядов была отражена каменно-стальной защитой в исполнении Данеуша и Кико, но несколько стрел все же прорвались сквозь нее, угрожающе просвистев над нашими головами, а небольшое ядро катапульты зацепило бок ящера.
        Несчастное пресмыкающееся взвыло дурным голосом, наклонило голову и принялось крутиться на месте, пытаясь поддеть предполагаемого врага на рога. Успеха сей маневр, естественно, не возымел, а обстрел тем временем продолжался и становился все более прицельным и опасным: деревянному идолу разворотило башку стрелой из баллисты, Гранселингу разорвало рясу арбалетным болтом, а в Тузика, прикрывавшего Фиско, попал крупный камень, и если бы Бледная Тень была обычным человеком, то она отделалась бы не легким испугом, а тяжелым увечьем.
        Наш рейд требовал срочной перегруппировки и пересмотра плана наступления, но для этого нам требовалось более-менее сносное временное укрытие. Оно нашлось поблизости - под одним из холмов я углядел нечто вроде крупной канавки с насыпью и погнал туда строптивого ящера, нещадно колотя его башмаками по затылку. Трицератопс поначалу заупрямился, но потом отчего-то очень охотно взял нужный курс и со всего разбега в эту самую рытвину и плюхнулся, утонув в ней почти наполовину, а потом с довольным урчанием завалился набок, вынудив своих седоков присоединиться к грязевому купанию.
        Конечно, ящеру было сплошное удовольствие поваляться в жидкой смрадной грязи. Но его пассажиры были совершенно не в восторге, поскольку канавка оказалась... м-м, как бы это сказать помягче. Ну, в общем, когда в одном месте собирается большая толпа людей, то где-нибудь в близлежащих кустиках стихийно возникает общественный сортир. И, чем больше народа - тем, соответственно, больше и отхожее место. Ну а в армейских порядках сей важный процесс происходит тем же нехитрым образом, только несколько более организованно - по команде и без расшатывающих дисциплину разговоров типа "не хочу" и "я уже...". Поэтому, учитывая численность и откормленность войск Коалиции, вы сами поймете, в какой обширной параше мы оказались.
        Вынырнув из зловонной лужи, я мрачно оглядел остальных вляпавшихся диверсантов, которые смотрели на меня еще более мрачно.
        - Что вы все на меня уставились, как голодная змея на жирную мышь? Я за собой никого насильно не тащил, а вы, записные диверсанты, прекрасно понимали, что наш путь будет умащен отнюдь не благовониями.
        - Ох, господин Райен, мы попали, так попали, - надрывно пискнул Фиско. Шустрику с трудом удавалось не булькнуться с головой, чему сильно содействовала мартышка, совершенно не желающая утопать в нечистотах. - Мы таки по уши в дерьме.
        - Не трави душу - сам вижу, в чем мы сидим.
        - Наша отсюда даже вылезти не мочь, - вздохнул Данеуш, с трудом приспосабливающийся к столь непривычной для мага среде. - Моя никогда не думать, что будет умирать в сортир.
        - Ерунда. Мы обязательно прорвемся и сами всех... того, - в сортире... - глухо проворчал я, пытаясь не дышать и даже не думать, в чем я сейчас сижу. - Сейчас все вместе подумаем и придумаем что-нибудь...
        - А нельзя ли найти другое укрытие? - робко вопросил Кико, отскребая от себя палочкой налипшие нечистоты. - Чуть-чуть почище.
        - Эй, парень, прекрати скоблиться! - возмутился я. - Нам за свой вид стыдно станет. К тому же настоящему диверсанту должно сливаться с местностью, и если уж он очутился в дерьме, то и выглядеть должен соответствующе. Ты лучше сползай наверх и глянь, что там за бугром творится. Мне кажется, или они действительно перестали стрелять? Может, у них стрелы кончились.
        - Они в самом деле перестали стрелять, - сообщил Кико, вернувшись через пару минут. - Наверное, они нас не видят.
        - Конечно не видят, - проворчал я. - Эвон как вымазались, даже наше небесное посольство изволило загадиться. Постой-ка... Не видят, говоришь? А помнишь ту пылевую тучу, что ты наколдовал на берегу поутру? Если ты сможешь смастрячить еще одну такую, то под ее прикрытием мы пройдем прямо сквозь позиции контрразведчиков. Так сможешь?
        - Пустяки, - пожал плечами юный маг. - Такое любой оператор Камня умеет. Только видеть в этой пыли я не смогу. И никто не сможет.
        - Мой тебе совет, юноша, - нравоучительно произнес я. - Не ставь свои способности во главу угла, ибо всегда найдется тот, кто сможет сделать то, чего не можешь ты сам. Мой план таков: все вы обвяжетесь трицератопсовой цепью, а я проведу вас сквозь пыльную бурю, и для этого мне глаза не понадобятся.
        - И каким образом? - удивился Кико, но сразу вспомнил про приличествующую магу невозмутимость и склонил голову в знак согласия. - Я могу начинать?
        - Быстрее же, - проворчал я, снимая цепную узду с морды ящера и украдкой смотря на исчезающее небо. - Мир вот-вот накроется бездонным тазиком, а он еще разрешения спрашивает! Всем пропустить цепь через пояса, встать за мной гуськом, замотать лица и ждать моей команды.
        Внезапно воздух вокруг меня превратился в непроглядное месиво, сквозь которое с трудом можно было различить пальцы на вытянутой руке. Вскоре над нами уже бушевал самый настоящий ураган, но ветер дул в попутную нам сторону, - это сильно облегчало предстоящий бросок до замка.
        Конечно, если мы вообще устоим на ногах, - юный маг, взявшийся за порученные ему "пустяки" с несоразмерным усердием, перестарался, и перестарался сильно, наверное, подняв в небо всю пыль и весь пепел долины.
        Но, так или иначе, он сделал то, что должен был сделать. Теперь - дело за мной. Самое главное - включить свое внутреннее зрение без участия зрения обычного так, как это сделала Беллиана сегодня вечером, когда мы вызывали призраков. Задача казалась простой, но не имела исходных данных, поскольку я не очень-то представлял, как можно увидеть мир изнутри себя. Может быть, мне помогут?
        С этой сомнительной надеждой я поднялся во весь рост и обратился в небо лицом с закрытыми глазами. Я знал, что я должен там увидеть, и мое сознание меня не подвело - каким-то новым, непонятным чувством я уловил сияние небесного знамения и ослепительный взор того, что стояло за ними. Наши взгляды пересеклись, и это Нечто вдруг подмигнуло мне.
        И тогда я прозрел. Странно было видеть окружающее не глазами, - мир с астральной точки зрения представлялся мне огромной сферой, заполненной мутной серой взвесью, в центре этой сферы находился я. В принципе, окружающая местность сохранила свои очертания и размеры, и вместе с тем приобрела ряд странных особенностей. Например, сила свечения предметов определялась величиной энергии, заключенной в объекте, цвет показывал уровень их агрессивности, а расстояние здесь отсутствовало, как таковое - казалось, до всего можно было дотянуться рукой.
        Но общие направления пространства остались прежними. Позади меня все также возвышалась Грозовая Скала, в которую часто вонзались яркие голубые нити. Пройдя сквозь магический "ткацкий станок", они расползались причудливой сетью в небе над Багряной и в яростной схватке сплетались с пронзительным шитьем острогранных серых жгутов, что извергались из Черного Отрога плотными длинными очередями.
        Вражескую цитадель просто-таки распирало от захлестывающей ее темной энергии. Пока их маги успевали "перерабатывать" полученную силу в боевые заклинания, но силы человеческие, как известно, не беспредельны, и уже было заметно, что замковая магическая защита натянулась, как кожа на барабане.
        Что будет, когда она лопнет, и бурлящий поток черной гадости обрушится в долину? Сколько ее еще в этой бездонной дыре? Нельзя! Нельзя мне туда смотреть... Да и незачем - что бы там, наверху, себе не думали, но земные дела вершатся земными способами, и диверсантский удар исподтишка не самый плохой из них.
        А теперь - вперед, не оглядываясь и не останавливаясь! Подхлестываемые песчаными бичами, мы бросились в объятия бури. Поначалу продвижение шло медленно, все участники "цепной команды" попеременно падали, белые одежды Гранселинга надулись, как паруса и порывались отправить своего хозяина в полет, а маленького Фиско просто сбивало с ног шквальными порывами ветра.
        Но ближе к гребню холма мы уже приноровились, перешли на бег и бежали, пока мне не заехало поперек грудины какой-то толстенной палкой, которую я с астрального недогляду принял за ветку куста. Переводя дух, я обнаружил, что мы выскочили прямо на позиции заградотряда контрразведчиков, а я натолкнулся на отведенный рычаг одного из их стрелковых орудий.
        Самих агентов вокруг не наблюдалось, - я увидел их, лишь когда мы перебрались на подветренную сторону холма. Все контрразведчики тройной цепью стояли посреди склона, одной рукой взявшись за пояс соседа, а другой - держа отведенный для удара клинок.
        С моей, внутренней точки зрения, это выглядело своеобразной паутиной, сплетенной для того, чтобы остановить нас - мелких, но назойливых и кусачих насекомых. Конечно, сквозь пыльную бурю ни одна "паутинка в черном" не могла ни увидеть нас, ни услышать даже со всеми преимуществами связывавшей их Сети, но все вместе они образовывали преграду, которую нам никак нельзя было миновать.
        Но можно было прорвать, или... прострелить. Я вернулся к орудию, которое чуть не сломало мне ребра, - это была большая аркбаллиста, стреляющая сразу несколькими снарядами величиной с рыцарское копье.
        Такие штуки с наилучшим эффектом применялись против медленной латной пехоты и в случае попадания прошивали щиты и доспехи, словно иголка бумагу. Слабая же сторона баллист заключалась в том, что они, имея достаточно высокую скорострельность, были слишком тяжелы и неповоротливы для маневров и поэтому обычно использовались не в полевых сражениях, а при осадах крепостей и городов.
        Эта баллиста оказалась из того же разряда. При одном только взгляде на ее огромные колеса, высота которых достигала моей груди, я сильно усомнился, что даже вшестером нам удастся развернуть станину орудия.
        Но тут же у меня родилась другая идея. Баллисту с большим трудом затащили на склон и для того, чтобы она не скатилось обратно, под задние колеса подложили упоры-клинья. Размерами клинья были под стать колесам, и их нельзя было выбить ногой, или разрубить мечом. Обычным мечом.
        Два серебристых взмаха, и "самоходное" орудие медленно тронулось с холма, а мы побежали вслед за ним. Особо выбиваться из сил не пришлось, поскольку склон был достаточно пологим. Но баллиста, изготовленная из цельных бревен и брусьев толщиной в человеческую ногу, все же была очень тяжелой. Докатившись до агентов, она продавила их ряды, как проламывается лось сквозь молодой осинник - незаметно для себя, но очень пагубно для осинника.
        Впрочем, для этого "лося" побег на свободу оказался последним - чуть ниже по склону баллиста налетела на камень и завершила свой путь в виде груды обломков на дне заросшего кустами распадка. А мы успели проскочить в образовавшийся проход прежде, чем края цепи вновь сомкнулись.
        Мы прорвались, и хотя последний ряд агентов начал спускаться вслед за нами - им уже ничего не светило. И, в то время как контрразведчики продолжали вслепую ловить нас в холмах, наш "цепной" диверсионный отряд уже добрался до скал, в вышине над которыми часто пульсировало размытое черное пятно вражеского замка.
        Вход на тропинку нашелся быстро, однако лезть на скалы в бурю было невозможно - дороги не видно, да и сдуло бы нас с нее в два счета. Кико утихомирил песчаную метель, но все равно подниматься к пещере было сущим мучением. Мало того, что ветер прижимал нас к горе с такой силой, будто хотел расплющить в лепешку; так мы, ко всему прочему, оказались в опасной близости от магического сражения.
        Битва Бездны и Небес подходила к своему апофеозу и, похоже, перевес склонялся в сторону последних. Голубые разряды ветвились прямо над нашими головами, а некоторые попадали прямо в Черный Отрог, взрываясь слепящей вспышкой и обрушивая россыпи каменного крошева на наши головы. Но Бездна продолжала накачивать замок энергией разрушения, и его магическая оболочка трещала по всем швам. Что-то случится, когда она не выдержит?
        Пещера, ведущая к замковому водоводу, оказалась не очень высоко над долиной, но она располагалась в глубине скальной расщелины, и входа не было видно до тех пор, пока мы не вошли прямо в него. Запалив заранее приготовленные факелы, мы двинулись в недра гор по узенькой тропке, натоптанной ногами малолетних курильщиков.
        По мере нашего углубления в недра гор грохот наружного сражения понемногу затихал, пока не исчез совсем. И тогда в ушах проявились звуки подземного мира: эхо от упавшего где-то камня, прерывистый стук капающей воды, шелест крыльев потревоженных летучих мышей.
        Подгорная полость казалась огромной - ее верхние границы терялись в выси, недоступной для факельного света. В противоположность заросшим сталактитами сводам, дно пещеры было гладким и неуклонно поднималось вверх - местами полого, а местами нам приходилось взбираться по бугристым выступам окатанного дна. Очевидно, когда-то подземная река вытекала прямо в долину, но вода, как известно, точит камень, и однажды поток проложил себе новую дорогу, оставив старый путь для тех, кто пойдет следом.
        Сколько времени мы шли по пещере, я сказать не берусь. Наверное, не так уж и много. Но, когда факелы сгорели на треть, впереди обнаружилась перегораживающая проход стена, по размаху не уступающая крепостной. Тропинка оканчивалась у ее подножия, в куче сгнившей трухи, в локте над которой зияло узкое отверстие лаза.
        Очень узкое. Я даже засомневался, может ли человек вообще туда пролезть и не проще ли вырубить рядышком проход пошире. Конечно, стена защищена от обычной боевой магии, но моя-то серебряночка уровнем повыше будет. Как жаль, что рядом не было Беллианы - она бы подслушала мои мысли и пресекла мой безрассудный порыв в зародыше.
        Пока Бледная Тень, посланная вперед на разведку, забиралась в дыру, я отошел в сторонку и убедился, что на меня никто не смотрит. После чего примерился и осторожно шаркнул по стене Серебристой Луной. Последовала яркая вспышка, а я взвыл от боли - отброшенным клинком мне чуть не вывихнуло кисть.
        На стене осталась глубокая царапина. И всего-то? Может, еще раз попробовать - со всего размаха?
        - Не надо больше так делать, - резко остановил меня Данеуш. - Этот стена содержать заклинание Радужный Защита и мочь отражать ударный энергия. Чем сильней ваша бить стена, тем сильней ее отдача. Отдача, способный пробить стена - обрушить ее и погубить всех наша.
        - Что ж вы раньше молчали! - потрясенно проговорил я, осознав, что сейчас чуть не похоронил всех нас. - Могли бы сразу предупредить!
        - Раньше моя даже не мочь думать, что ваша способен на такой глупость, - фыркнул маг и демонстративно отвернулся.
        А "моя" еще и не на такую глупость способен. Что поделаешь, в этом весь я, и моя неуемная любознательность когда-нибудь меня погубит.
        Из отверстия в стене донесся тихий скрежет - это вернулась Бледная Тень, не обнаружившая иных препонов для нашего проникновения в замок. Для начала на ту сторону был протащен мой мешок вместе с его хвостатым обитателем, затем настала очередь людей.
        - Данеуш - первый. Фиско - второй. Кико - третий, - распорядился я, определяя очередность пролаза в дыру. - Потом я, а Гранселинг идет последним, - сдается мне, что у господина небесного посланника слишком толстая... конфигурация. Не ровен час, он застрянет в дыре, а у нас нет времени, чтобы его оттуда выпихивать.
        Нет, что ни говори, а единоначалие - ценная штука. Все участники диверсионного отряда согласно кивнули и выстроились у дыры в порядке очередности, а Гранселинг молчаливо пристроился у меня за спиной, - Небеса не нашлись с достойным ответом.
        Первый - пошел! Второй - пошел! Третий - пошел! Четвертый... Постойте, ведь четвертый - я! Не посылать же себя самого - неудобно как-то. И спиной вверх лезть тоже неудобно. И, вообще, надо по-другому развернуться... Оп-па... Оп-поньки. Вот от себя я уж точно такого не ожидал. Наверное, надо толкнуться посильнее. Й-эх! Упс-с...
        - Господин Райен? - наклонился надо мной встревоженный Фиско. - Что с вами?
        - Он застрять, - невозмутимо произнес подошедший Данеуш. - Безусловно, он застрять, как толстый белка в узкий дупло (конечно, под этими словами маг подразумевал кое-что другое, но уточнять, что именно он имел в виду - я, пожалуй, не буду).
        - Кое-кто тут научился слишком много говорить, - проворчал я, тщетно пытаясь продвинуться хоть куда-нибудь.
        - А кое-кто тут научился слишком много есть, - бесцеремонно ответил маг-металлист. - Но это не беда - Бледная Тень сейчас вытащить его оттуда.
        Несмотря на бурные протесты того, кого надлежало вытаскивать, в воротник куртки с треском вцепилась пара маленьких рук. Мне тут же вспомнился случай под Травинкалисом, когда такая же Тень чуть не оторвала мне голову, и оттого сделалось очень муторно на душе. Мне очень не хотелось, чтобы меня придушили собственным воротником, и это нежелание выразилось в крайне нелицеприятных словах, кои в приличном повествовании употреблять совершенно неуместно.
        - У Тени же силища немеряная, - уныло произнес Фиско, выслушав мои отборные возражения. - А если мы господина Райена по частям вытащим? О-ой, бедный мой хозяин... Чем нам таки его тогда склеивать?
        - Чем угодно, но только не соплями, - в духе своего папаши ответил Кико. - Пускай Тень тянет Райена, а мы - ее. Раз-два - взяли! Три-четыре - потянули!
        Разрываемый на части, я заорал дурным голосом, предчувствуя скверный исход "потягушек", но в этот момент на мою заднюю часть обрушился такой удар, что я вылетел из дыры, как пробка из бутылочного горлышка, попутно сбив с ног всю тягловую упряжку.
        Секундой спустя из отверстия выскользнул Гранселинг с донельзя умильным выражением лица.
        - Магистр, это вы так расстарались? - пораженно и возмущенно произнес я, потирая отбитый и оголенный зад. - Мне словно тараном в огузок заехали! Что это было!?
        - Небесный пендель, - развел руками Гранселинг. - Такой чести удостаиваются лишь немногие избранные. Вы должны благодарить Небеса за оказанную вам честь.
        - Ёкс-с! Их милостью я схлопотал убойный пинок и чуть без задницы не остался! - возопил я, с трудом приподнимаясь на ноги. - Так я же за это Небесам еще и спасибо сказать должен!?
        - Между прочим, Небеса опускают тот момент, что вы стоите перед их посланником со спущенными штанами и исподним, - возразил Гранселинг, надменно опуская глаза и приподнимая бровь. - И уж если вы решили таким оригинальным способом привлечь внимание свыше, то знайте, что там вам гордиться особенно нечем.
        - А вы... - не нашелся с ответом я, поскольку спешно напяливал содранные о стенки дыры штаны. - А вы, как представитель высшего разума, могли бы и промолчать из тактичности. Вот так! А вы все чего вылупились? Что, никогда мужика без штанов не видели? Все, представление закончено, идем дальше!
        А дальше пещера, собственно, и заканчивалась, - мы вышли на берег подземного озера, расположенного в промежутке между двумя небольшими водопадами. У самого берега из текучей озерной глади выступала железная труба водовода, в дальнейшем своем протяжении изгибавшаяся вдоль стены, на которой она была закреплена, и уходившая во мрак над нами.
        - Наша уже приходить под замок, - сообщил Данеуш. - Теперь наша подниматься наверх.
        Сначала я поискал взглядом лестницу, привычную в моем понимании - со ступенями и перилами, но потом сообразил, что сама труба и являлась лестницей - по всей высоте в нее были вделаны скобы. Металл, из которого был сделан водовод, по всей видимости, был зачарованным, и на нем не оказалось ни единого пятнышка ржавчины. Но зато труба была покрыта слоем какой-то жирной слизи, отчего подниматься нужно было очень осторожно. Так что нам по пути наверх пришлось проявлять воистину обезьянью ловкость - при том, что единственная обезьяна среди нас путешествовала со всеми удобствами и от нечего делать развлекалась внедрением блох в волосы своего носильщика и их последующим поиском. Фиско ругался вполголоса, но сделать ничего не мог - руки у него были заняты, а в соревновании по клацанию зубов он безоговорочно проигрывал мартышке.
        Таким образом, мы поднялись до колодца - маленького помещения, располагавшегося в углу кухни и наполовину занятого громоздким ручным насосом. Отдышавшись сидя друг на друге, мы приступили к выполнению главной фазы диверсионного рейда - внезапному нападению на вражеские тылы.
        Происходило сие мероприятие следующим образом: шестеро грязных и вонючих диверсантов высадили дверь и с криками: "На пол! Все упали на пол!" вывалились в замковую кухню, тут же подав наглядный пример тому, как именно надлежит падать на пол.
        В кухне немедленно случился всеобщий и неуправляемый переполох. Большая часть кухонных работников и работниц с воплями и причитаниями расползлась по щелям и закуткам, а самые отважные повара похватались за ножи и сковородки, сгоряча решив оказать захватчикам достойное сопротивление. Но когда над их головами пропела серебристая сталь, а по кухне полетели останки разрубленных кастрюль и мясных тушек, - правильно оценившие расклад сил храбрецы дружно побросали свой инвентарь и уверенно полезли под столы, с чувством преисполненного достоинства выталкивая оттуда тех, кто выказал себя обыкновенными трусами.
        В среде кухонной братии нашелся и настоящий герой, вздумавший сбежать и предупредить "своих". Правда, далеко убежать ему не удалось, и пострадал он, как и положено герою, несколько более других - схлопотав консервной банкой по затылку.
        - Лежать! - вскочив на плиту и продолжая размахивать Серебристой Луной, заорал я. - Лежать - бояться!
        На этом мои скудные познания в данийском языке заканчивались, а наглые кухари, до неприличия быстро сообразив, что убивать насмерть их никто не собирается, продолжали драть глотки, теперь уже переспрашивая друг друга, что именно я сказал и как именно сказанное мною следует понимать. Я силился перекричать их, однако это было все равно, что коту, возжелавшему найти лакомый кусочек в недрах помойки, заставить замолчать уже облюбовавшую тот же пиршественный рай стаю ворон. Отстаивая свое моральное превосходство, коту приходилось орать во все горло, но быть бы ему заклеванным (и заплеванным), если бы в воронью стаю не ворвался блистающий металлом стервятник. Выйдя в центр кухни, Данеуш хлопнул в ладоши и произнес всего лишь несколько слов, но вокруг при этом наступила полнейшая тишина.
        - Что вы им такое сказали? - удивленно произнес я, всматриваясь в недвижно распластавшихся по полу поваров.
        - Это непереводимая игра слов, - попытался уклониться от ответа Данеуш, но Фиско, также немного понимавший по-данийски, нашептал мне на ухо:
        - Он сказал им, что вы - воплощение злого бога Зубодера и что у каждого, кто еще хоть раз откроет рот - таки выпадет язык и отсохнут зубы. Хотя, может быть, и наоборот...
        - Ну и ну... Уж кем меня только не называли, но богом - впервые, - хмыкнул я, приподнимая ближайшего кухаря за химок. - Эй, ты слышишь? Я - бог!
        Удостоенный божественного признания дородный повар недоверчиво взглянул на меня, его зрачки моментально расширились, после чего дядя тихо ойкнул и потерял сознание. Надо же, - поверил. На чистом глазу поверил!
        - Слово начинает действовать, - удрученно прошептал Фиско у меня за спиной. - Значит, мне уже недолго осталось.
        - Глупости, - проворчал я. - Эти толстомордые парни с детства забивают себе мозги языческой ахинеей, причем с таким усердием, что для воображения места в голове уже не остается - в результате все мало-мальски необычное представляется им божественным. Впрочем, нам до их скудоумия нет никакого дела, - мы только что захватили плацдарм на вражеской территории. Это уже успех, но нам надо продвигаться дальше. Данеуш, куда ведут выходы из кухни?
        - Один - в кладовая, другой - в трапезная, третий - в привратный двор.
        - Ясно. Скажите поварам, что страшный бог велел им забиться в кладовую и сидеть там тихо, как мышки. Затем вы берете Тень и отправляетесь на разведку и подготовку пути нашего дальнейшего наступления. А мы тем временем прикроем вас с тыла, для чего сделаем вид, будто в кухне ничего не случилось, и будем надеяться, что за время вашего отсутствия сюда никто не завалится. Кико и Фиско - наденьте фартуки, поварские колпаки и прикиньтесь поварятами. Вашей задачей будет сторожить двери и предупредить меня, если поблизости кто-то появится. Гранселинг... Ваша задача - не путаться у меня под ногами, а колпак вы можете не надевать - у вас и без того вид характерный.
        Проследив за тем, чтобы под столами не осталось какого-нибудь глухого или слишком тупого кухаря, я лично спустился в кладовку и закрыл засов на ее дверях. Вроде бы все...
        И в этот момент события пошли совсем не по сценарию. Дверь в кухне распахнулась, открытая ногой, там зазвучал хриплый дребезжащий голос. Сначала разговор велся по-данийски, потом перешел на чессинско-фаценский:
        - ... Ах ты, отрыжка кухонная, значит, ты по-данийски плохо понимаешь? Так я тебе, иноземная скотина, еще раз объясняю: у меня обезвоживание, и мне нужна вода! Буль-буль-плюх! Ты понял меня? - вода! Тьфу, какой-то урод беспонятливый попался, на каком языке тебе еще объяснить?
        - Больше ни на каком не надо, - произнес я, поднимаясь в кухню и вынимая Серебристую Луну. - Мы все вас прекрасно поняли.
        Фигура, стоявшая в требовательной позе перед молчаливым Гранселингом, резко обернулась, и перед моими глазами предстал архимаг Ардон, сильно ободранный и покоцаный, но еще вполне жизнеспособный.
        - Вы еще кто такой? - нахмурился аржасский архимаг. - Мясник, что ли? Нет, на мясника вы не похожи. Где-то я вас видел...
        - На мосту под Турфисом. - уточнил я. - С другой стороны моста.
        Ардон сразу все понял и дернулся взглядом к дверям, на которых одновременно лязгнули засовы. Открытой оставалась только дверь колодца, и маг-перестарок метнулся к ней, с поразительным для его возраста проворством перепрыгивая через столы. Но этот впечатляющий забег с препятствиями прекратился перед неодолимым серебристым барьером, уткнувшимся резвому бегуну прямо в нос.
        Рыбка попалась в невод, рыбке надлежало быть съеденной, но почему-то рыбка упорно не хотела этого понимать.
        - Вы хотите меня убить? - произнес Ардон так удивленно, словно в его глазах подобное развитие событий не могло расцениваться иначе, как страшное святотатство. - Но зачем? Я вам не враг! Мы всего лишь противники, волею судеб оказавшиеся по разные стороны фронта. Ответьте, - зачем?
        Я отрицательно покачал головой, давая понять, что знаю все его разговорные уловки, и заболтать меня ему не удастся. Поняв это, Ардон тут же сменил тактику, попытавшись вывести меня из себя:
        - Ах да, вы хотите отомстить мне за то, что я тогда утопил любимого щенка вашей подружки, огненной потаскушки. Каюсь, виноват, но! Но у меня был приказ Эргрота - любыми способами остановить вас. Я подчеркиваю - любыми! Вы хотите наказать меня за то, что я слишком старательно исполнял приказы начальства? Я понимаю, что месть - благородное дело, но...
        - Наказывают обычно детей - ремнем по мягкому месту, - резко прервал я словесный понос аржасца. - К сожалению, вы из этого возраста уже давно вышли, иначе я бы вас и в самом деле выдрал, как последнего засранца. А что касается мести - наверняка по вашу падшую душу найдется много желающих, но первым в очереди стоит вот этот молодой человек, чьего отца вы подло сгубили не далее, как вчера. Кико, он - твой.
        - Простите, не расслышал ваше имя, - обернулся Ардон к юному магу, на всякий случай осторожно прикрываясь за кухонными котлами. - Сико? Бзико?
        - Меня зовут так же, как звали моего отца, - ответил Кико. - Так же, как отца моего отца, а уж его-то вы не могли не знать.
        - Почем я должен знать собачьи клички брехливых рантийцев? - возопил аржасец, а его рука медленно потянулась к стоявшему поблизости глиняному горшку. - Немедленно представьтесь так, как положено настоящему колдуну!
        - Берегись! - упреждающе крикнул я, заметив, что горшок начинает подрагивать. - Он что-то задумал!
        - Я знаю, - бросил в ответ Кико, ловко отражая подвернувшимся под руку противнем выпад звенящей струи кунжутного масла.
        В следующий момент этот же противень звучно вписался в высокий магический лоб, отчего его обладатель отлетел на полки с продуктами, опрокинув их содержимое на себя. Когда Ардон с кряхтением выбрался из-под завала, у него был очень неприглядный вид, - маг был пересыпан мукой, заляпан яичным желтком и, вдобавок, выпачкан дегтем, невесть откуда взявшимся на кухне.
        - Колдунами называют себя лишь профаны и мошенники, - сдержано произнес юноша, наблюдая за своим поверженным врагом. - А мое полное имя - Кико Песчаный, оператор мастер-класса и со вчерашнего дня - архимаг Рантийский.
        - Не дорос ты еще до архимага, сопляк, - злобно огрызнулся Ардон, ища взглядом что-нибудь пригодное для драки. - Сейчас я тебе преподам урок, дай только до жидкости добраться.
        - Для настоящего оператора недостойно переходить на личности, даже в разговоре с врагом, - возразил Кико, уже с заметной толикой презрения. - Вы - не настоящий оператор.
        - Неужели? - неожиданно сменил тон аржасец. - А знаете... Возможно, вы правы. Поэтому давайте будем считать, что вы меня победили и разопьем мировую. Кстати, вы знаете, что данийское вино считается лучшим в мире, а местные повара считаются лучшими его ценителями? Здесь наверняка найдутся вина самых изысканных сортов...
        У меня от такой речи уже слюнки потекли. Данийские повара, прославившиеся по всему миру своим мастерством готовки, были и в самом деле известны, как любители хорошо выпить, и забавная присказка "Мне все по хрень и колпак набекрень" была придумана именно про них. Лично я, за сегодняшний день поистрепавший нервов на десяток лет вперед, тоже был бы не прочь обрести подобное успокоенное состояние и сейчас от бутылочки темненького действительно не отказался бы.
        Однако по легкому покачиванию головы Кико я понял, что Ардон не достиг желаемого, - отвлекающий выстрел был произведен не по той цели. А по слишком резко отведенному взгляду аржасца я догадался, что он все же обнаружил столь необходимую ему жидкость. В дальнем углу виднелся, прикрытый ветошью, пузатый бочонок, явно не пустой.
        - Спаивать молодежь недостойно для порядочного человека, а вы недостойны более пребывать в этом мире, - строго ответил Кико. - Поэтому я вызываю вас на поединок!
        Ардон хотел еще что-то сказать, но в этот момент над его головой разорвался мешок с мукой, после чего в белом облаке, заволокшем все вокруг, разразилось ожесточенное кухонное побоище с переворачиванием столов и плит, метанием друг в друга посуды и сопровождавшей все это безобразие магической винно-мучной схваткой.
        Когда пыль осела, кухня являла собой форменный разгром - казалось, уцелели здесь только стены, да и те были местами пошкрябаны. В центре поля боя, держась друг за друга, стояли два измученных противника и из последних сил лупцевали друг друга поварешками.
        - Хватит уже с ним цацкаться, - раздраженно проговорил я, отряхиваясь от муки. - Вот тебе ступка - тресни упрямца по кумполу разок, да так, чтобы он больше не встал.
        - Это не по-честному, - слабо возразил Кико, но ступку все же взял.
        Очевидно, увесистая гранитная посудина оказалась слишком тяжелой для измотанного схваткой юноши, и он выронил ее прямо на ногу завопившему аржасцу.
        - По-твоему, голова у него в сапоге находится? - возмутился я. - Попробуй еще раз, и побыстрее - нам пора уходить отсюда.
        - Нет. Теперь - моя очередь, - прохрипел Ардон и, с трудом распрямившись, поднял ступку над головой. - Умри же, мальчишка!
        - А ступка-то каменная, - выдохнул Кико.
        - И что? - недоуменно скосив глаза вверх, спросил аржасец.
        - А то, - ответил Кико. - Она успела побывать в моих руках.
        - Нет, - отрывисто охнул Ардон, сев на ступку и пытаясь оторвать внезапно застывшие руки от ступки - тщетно, а потом он уже и разогнуться не смог. - Не-е-ет! Будь ты проклят, мальчишка! Будь ты... Будь...
        - Что это с ним? - спросил я, осматривая колдуна, застывшего в двусмысленной позе. - Столбняк?
        - Заклинание Окаменения, - вздохнул юный маг... нет, - архимаг. - Простое элементарное заклинание Камня, действующее лишь на тех глупцов, что пытаются использовать источники чужой силы.
        Через минуту все было кончено, - посредине кухни расположилась статуя, изображавшая немощного старика, восседавшего на ступке с такими выпученными глазами, будто его сразил убийственный запор. А сотворивший это изваяние скульптор обессилено привалился рядом и еле слышно замурлыкал какой-то легкомысленный мотив. Это была самая главная схватка в его пока еще короткой жизни, и парнишка вышел из нее победителем. Причем победил он в честной схватке, хотя и рисковал при этом своей жизнью. Не многие герои способны на такое.
        И в это время в дверь, ведущую к привратному двору, тихо поскреблись - это вернулась наша разведка.
        - Почему вы так задержались? - спросил я вошедшего Данеуша, с поразительным спокойствием осматривавшего последствия кухонной баталии. - Что происходит снаружи, и почему до нас не доходят отзвуки боя?
        - Противоборство операторы кончаться, - моя думать, что они уже все погибать. Но сражение еще продолжаться - на дорога перед замок идти жестокий драка. Сюда рваться армия с фаценский флаг впереди, против них биться все войска Контрразведка.
        - Значит, какой-то из отставших отрядов фаценской армии все-таки успел добраться до Багряной и сумел прорваться через заградотряды Контрразведки, - удовлетворенно прицокнул я. - Но когда они доберутся до замка, то ворота должны быть открытыми, о чем мы и должны позаботиться.
        - Мы уже об этом позаботиться, - кивнул Данеуш. - Тень тихо убирать агенты на башни и ворота привратный двор. Потом Тень опускать ворота, а я испортить подъемный механизм.
        - Не ожидал от вас такой прыти, - уважительно произнес я, - в моих глазах бывший предатель возвысился до уровня перебежчика по идеологическим соображениям. - Я бы вас орденом наградил, только нет его у меня, к тому же я полагаю, вам он и не нужен. Думаю, что вы будете достойным Грандмагом, если переживете сегодняшнюю ночь, - это и будет вашей самой лучшей наградой за совершенные подвиги. Но это - потом. А сейчас нашему диверсионному отряду предстоит двигаться дальше и захватить военный двор - ключевую позицию Черного Отрога. Фиско, хватит по котлам шариться! Гранселинг, мы уже выступаем! Кико...
        - Пожалуй, я останусь здесь, - еле слышно ответил юноша, не нашедший сил для того, чтобы подняться. - Прикрою вас с тыла.
        - Удачи вам, ваша милость, - махнул я рукой, отдавая честь.
        - Вам удачи, господа диверсанты, - слабо улыбнулся Кико. - А теперь идите и устройте нашим врагам славную взбучку.
        ***
        Наш отряд понес первые потери, но мы добрались до сердца вражеской цитадели, и теперь нам предстояла решающая схватка с Контрразведкой и с двумя главными ниспровергателями мирового порядка - Бледной Поганкой и архимагом Эргротом. По моим прикидкам, нам предстояли две дуэли, вытекающие из логики развития сюжета: первая схватка между Данеушем и Эргротом за магическую корону Данидана и всей Южной Земли, вторая - между Координаторами Света и Тьмы, то бишь Магистром Гранселингом и Бледной Поганкой - за судьбу нашего мира. Попутно Фиско на пару с Тузиком должны были добить оставшихся агентов Контрразведки, а я... У меня имеется непреходящее занятие - довести следствие о Конце Света до логического конца. Поэтому участвовать во всех попутных драчках я буду только в крайнем случае, - мозги у меня драгоценные, их надо беречь и ни в коем случае не подставлять под вражеские клинки.
        Так я предполагал, пока мы пробирались по темному и опустевшему привратному двору к воротам двора военного, располагавшегося на более высоком уровне. Естественно, эти ворота оказались закрытыми и, естественно, меня это не остановило и не насторожило, - тем более что мой внутренний звоночек тревоги отмолчался, не обнаружив никакого враждебного присутствия.
        Двумя размашистыми ударами я проделал широкое отверстие в толстых дубовых брусьях ворот, и первым внутрь шмыгнул Тузик. Покрутившись во дворе, он вернулся с очень обнадеживающими новостями - внутри никого не оказалось, и можно было двигаться дальше.
        Военный двор оправдывал свое название - здесь царил воистину армейский порядок, чем он разительно отличался от той хозяйственной свалки, что располагалась ниже уровнем. Здесь же практически ничего не было, только несколько статуй по углам, редкие вазоны с кустиками и шесть мраморных урн у ворот, которые, как мы уже выяснили, служили начальнику паучьей Сети для его сношений с особыми агентами.
        Почему контрразведчики оставили военный двор без охраны? Ответов могло быть два: либо Верховный отправил на дорогу свои последние резервы, либо его лучшие бойцы укрепились в верхнем дворе. Последнее было более вероятно - верхний двор нависал над нами огромным многобашенным бастионом, его расположение было таково, что оттуда представлялось возможным простреливать оба нижних двора, площадку перед замковыми воротами и саму дорогу.
        К небольшим воротам верхнего двора вела крутая лестница с балюстрадами и вазонами, широкая у подножия и постепенно сужавшаяся кверху, - она располагалась справа. А прямо перед нами возвышался мрачный фасад, такой же, как у языческих храмов: с толстыми колоннами, портиком и фризами, на которых были изображены какие-то истощенные и костлявые фигуры, подозрительно похожие на восставших из праха мертвецов.
        За статуями внутри колоннады тускло поблескивала железная дверь. Насколько я мог видеть в окружающей темноте, ее створки были плотно закрыты. Я постоянно косился в ту сторону, ожидая подвоха со стороны Эргрота - за той дверью находилась анфилада, ведущая прямо в башню данийского архимага, маячившую одиноким черным столпом на фоне звездного западного неба. Но туда мы пойдем в последнюю очередь. Сейчас мне надо проникнуть в последний оплот Контрразведки - верхний двор, из которого все так же стремился в небо паутинный луч Сети, и туда же был направлен самый сильный поток энергии Тьмы.
        Я решительным шагом направился к лестнице, но у самого ее подножия меня вздернул сигнал внутренней тревоги. Почти непроизвольным движением я выхватил Серебристую Луну, принимая боевую стойку и готовясь отразить удар из темноты. И в этот момент наверху, в противоположном конце лестницы, лязгнула металлом о металл несмазанная дверь, и чей-то сухой голос проскрипел на фаценском наречии, отражаясь от стен причудливым стучащим эхом:
        - Ты все-таки добрался сюда. Тем лучше - здесь все и решится. Эргрот, - свет на арену!
        Пространство над нашими головами замерцало мягким сиянием, высветившим правильный круг в центре двора и лестницу, на верхней площадке которой стояла фигура, кутавшаяся в черную накидку и черный же плащ. То и другое - с паучьими символами Контрразведки. Лицо и непропорционально крупная голова скрывались под большим капюшоном, но тощие серые руки были открыты, и я отчетливо различил на них четырехпалые кисти. Сомнений быть не могло, - передо мной стоял сам Бледная Поганка.
        И, судя по правильности его выговора, сомнений не могло быть еще и в том, что Верховный агент Контрразведки, к моему стыду и к стыду всего фаценского народа, оказался моим земляком. Тем больше было у меня прав истребить этого выродка, уже одним фактом своего существования позорящего нашу гордую и честную нацию.
        Не смотреть! В глаза ему не смотреть! Я поспешно отвернул голову и только благодаря этому заметил легкое шевеление в углу двора, за цветочным вазоном.
        Вы вспомнили, кто охранял ставку Контрразведки? И я вспомнил. А, вспомнив, резко отскочил в центр двора, где сжались кучкой остальные члены диверсионного отряда, и крикнул:
        - Данеуш, - Стальную Защиту! Здесь Тени!
        Блистающие стальные очереди ударили по нам из всех темных углов, но маг-металлист все же успел поставить защиту, и смертоносные спицы бессильно осыпались на гранитные плиты двора.
        Вслед за этим из темноты вынырнули и сами Бледные Тени - в количестве четырех штук. Еще раз убедившись в том, что сквозь заклинание не могут прорваться их спицы и ножи, серые создания попытались добраться до нас голыми руками. Но, наткнувшись на наши клинки и получив несколько чувствительных ударов, Тени отступили и принялись расхаживать вокруг нас кругами, словно голодные коты вокруг мышек в клетке. Как говорится, видит око, да сталь крепка.
        Тени не знали усталости, они могли бы ходить так и день и месяц. В то же время мы не могли выйти из невидимой скорлупы Стальной Защиты с оружием и вообще с любой другой железкой в кармане. Нельзя было перемещать и саму защиту, поскольку она, по словам изготовителя, оказалась привязана не к защищаемым объектам, а к определенному месту.
        В результате и мы, и противники оказались в тупиковой ситуации, но нам требовалось срочно что-то предпринять, поскольку дорога была каждая минута. Внутренним взором я видел, что укрепленные магическим каркасом стены верхнего двора уже покрылись сетью трещин, из которых истекали черные вязкие ручейки темной энергии. Замковая защита могла рухнуть в любой момент, и Бледная Поганка прекрасно понимал это, часто оглядываясь на дрожащие стены верхнего двора.
        - Пора, - вздохнул Гранселинг у меня за спиной и... исчез!
        Как он это смог!? Только что я спиной ощущал его ровное дыхание, а мгновение спустя Магистр уже стоял подножия лестницы, поднимая ногу на первую ступень. Я и раньше подозревал, что небесный посланник в силу своего статуса должен обладать значительными сверхъестественными способностями, но такого, конечно, не ожидал. Тем более ничего подобного не ожидал и Бледная Поганка. Верховный агент испуганно заслонился руками, отступил назад, и крикнул:
        - Остановите его! Эргрот, на помощь!
        Теневые псы тотчас прекратили "выхаживать" нас и всей стаей бросились на Гранселинга, нацеливаясь ему в спину. Но Магистр, не глядя, отмахнулся рукой, и все четверо Теней кубарем отлетели в разные стороны.
        Одной из них не повезло, - Тень вкатилась в нашу незримую "клетку", прямо под мой клинок. Надо отдать должное реакции серого создания, - Тень успела сгруппироваться и отбросить тело в сторону, оставив на линии удара лишь руку, коей незамедлительно и лишилась.
        Кажется, мы побеждаем... Эта мысль успела промелькнуть в моей голове прежде, чем слева от меня с грохотом распахнулись ворота анфилады, и почти сразу вслед за этим на мои плечи с визгом плюхнулся Фиско. Его маленькая когтистая ручка крепко вцепилась в мой подбородок, а к моему пульсирующему горлу прикоснулась холодная острота фискиного кинжала.
        - Ай! Ай-ай! Что я делаю! - пронзительно заверещал шустрик, дрожа всем телом. - Это не я! Кто-то заставляет меня! Это не я!
        То, чего Фиско так боялся, все же случилось, - теперь его действиями управлял кто-то другой. И этот кто-то также проник и в мой мозг. Краски мира померкли, все вокруг потускнело и застыло большой объемной картиной. Казалось, даже само время застыло вокруг меня, словно я выпал из реальности и очутился непонятно где и когда.
        - Простите меня, господин Райен! - жалобно пищал невероятно далекий голос шустрика. - Это не я! Я не хочу! Я... (тут в привычный писклявый голос карлика вклинился звучный завораживающий баритон) А тебя, мелюзга, никто и не спрашивает... Не слушайте меня! Не слушайте! Не... Приветствую тебя, Мельвалиен Райен, мой дорогой и глубокоуважаемый враг. Эргрот уже здесь. И первым делом я попрошу тебя немедленно убрать меч в ножны, иначе сейчас прольется чья-нибудь кровь.
        - Фиско, ты слышишь меня! Борись, не сдавайся! Ты сможешь устоять перед ним!
        - С кем это ты говоришь?. Никакого Фиско здесь нет. Здесь вообще никого и ничего нет, - есть только ты и я.
        Я был вынужден признать, что теперь это действительно был Эргрот, - рука, державшая нож у моего горла, была длиннопалой и ухоженной, а на ее среднем пальце сидел уже примелькавшийся шипастый перстень.
        - Убери же меч, наконец! - нервно произнес Эргрот. - Он заставит тебя сделать глупость, а этого, поверь мне, не желаем ни ты, ни я.
        А Серебристая Луна и в самом деле была готова метнуться наверх и в мгновение срубить руку, державшую нож у моего горла. Может быть, она бы и успела это сделать, но я-то знал, чья это рука на самом деле. Поэтому я преодолел навязчивое искушение и спокойно, очень медленно убрал звенящий от напряжения клинок в ножны. Конечно, я не отказался от мысли собственного спасения, но сделать это нужно было как-то иначе и тоньше.
        - Так-то лучше, - удовлетворенно прозвучало сзади. - Я дам тебе небольшую передышку, чтобы ты смог остыть и воспринять происходящее более спокойно. Согласись, действовать с расчетом всегда полезнее, чем сгоряча. Расчетливость же тебе сегодня еще понадобится.
        - Смотри, как бы тебе моя расчетливость боком не вышла. А теперь объясни, что со мной случилось? Почему все вокруг меня застыло?
        - Это ты застыл. Я ненадолго ускорил твое собственное время. Заклинание несложное, зато действует очень надежно - на некоторое время внешние события не будут тебя отвлекать, и мы сможем поговорить наедине и спокойно.
        - Не знаю, как ты, но я не могу быть спокойным, когда мне в горло тычут ножом. Вообще, каким образом ты оказался здесь? Насколько я знаю, Стальная Защита не пропускает заклинания Металла, если... Если это самое заклинание уже не находится внутри защиты. Значит, это все из-за того металлического ящичка, спрятанного в мозгах Фиско? Платиновый Шлем, кажется...
        - Конечно, догадливый ты наш. Как бы мы иначе с тобой общались на расстоянии? Платиновый Шлем способен передавать мысли и создавать иллюзии, неотличимые от реальности.
        - Так это все же иллюзия? Ты - иллюзия? Я уже знаю, что если не верить в иллюзию - она исчезнет. Поскольку на самом деле тебя здесь быть не может, то...
        - Не преувеличивай свои способности, - слегка усмехнулся Эргрот. - Конечно, в исполнении мастера воображаемое и реальное успешно подменяют друг друга. Но как бы ты не пытался развенчать мои иллюзии, ты все равно будешь помнить, что Фиско действительно висит у тебя на плечах, что его нож у твоего горла абсолютно реален, и что мне достаточно одной моей мысли, чтобы рука, сжимающая нож, слегка дернулась.
        - Да я уже давно понял, что попал в твою ловушку. Но если ты не убил меня сразу, - значит, пока я тебе нужен. А зачем?
        - Время задавать вопросы еще не пришло. Хотя ты прав, - ты мне сейчас действительно нужен. Очень нужен. Но только ты, а остальную твою команду я собираюсь ликвидировать прямо сейчас. Чтобы ты мне не помешал, случайно или намеренно, - я ненадолго выведу тебя из игры.
        - Райен, что происходить с ваша? - сквозь глубины пространства и потоки времени донесся до меня голос Данеуша. - Почему ваша разговаривать сам с собой?
        Я хотел ему ответить, но не смог. Я словно застыл, не имея возможности пошевелить ни одним пальцем, хотя при этом все прекрасно слышал и понимал. Зато мир вокруг меня снова ожил, вернувшись к прежнему состоянию. За одним исключением, - в нем по-прежнему присутствовал Эргрот, державший нож у моего горла. Но теперь данийского архимага видел и Данеуш. Я определил это по внезапно расширившимся зрачкам мага-подводника, которому все же хватило железной выдержки, чтобы не дрогнуть ни единым мускулом лица.
        - Приветствую тебя, мой дорогой друг Данеуш! - вновь затянул свою коварную песню Эргрот. - Мой дорогой... предатель. Я знал, всегда знал, что ты когда-нибудь предашь меня, своего учителя и наставника и захочешь занять мое место. Но я также знаю, что ты никогда не осмелишься бросить мне вызов в открытую, без повода.
        - Моя не желать бросать вам вызов (Вот это да! - а я так на это рассчитывал). Господин Райен просить моя помочь, и моя приходить с ним. Если ваша хотеть разобраться с моя, то ваша должна отпускать Райен. Райен тут совсем не при чем.
        - О, еще как при чем! - воскликнул данийский архимаг. - Вот что я тебе скажу, мой бывший ученик и соратник. Ты влез не в свою игру. Эта игра ведется по правилам, которые устанавливаю только я, я же их и меняю, когда захочу. А сейчас правила таковы: или ты немедленно снимаешь защиту и уходишь отсюда, или Райен немедленно становится покойником! Правила ясны? Считаю до трех! Раз! Два!
        - Стоп! - воскликнул Данеуш, послушно вскидывая руки вверх. - Уже снять. Моя уже здесь нет.
        Маг Металла медленно, не опуская рук, но опустив голову, удалился в сторону ворот и вскоре исчез в темноте. Неужели я ошибся в нем? Нет, скорее, я ошибся в себе. Я стал вести себя, как Последний Рыцарь, я доверился собственным чувствам и забыл про главное правило сыщика: "Доверяй только здравому рассудку". Ведь знал же, что нельзя полагаться ни на Фиско, ни на Данеуша, поскольку и тот и другой были шпионами врага и плотно сидели у него крючке. Ведь прекрасно понимал, что Тузик и Гранселинг мне не подчиняются, поскольку их настоящие хозяева имеют на меня собственные виды. Но я презрел голос разума, я потащил их всех за собой, и теперь я расплачиваюсь за свои ошибки и пребываю на волоске от смерти.
        - Угроза убить меня была блефом? - дрожащим голосом спросил я. - Ведь ты же не собирался действительно убивать меня?
        - Отчего же, - высокопарно произнес Эргрот, и его хватка чуть-чуть ослабла. - Правила есть правила, - их нарушать нельзя. Кто тут у нас еще остался? А, всего лишь Ликвидатор номер шесть со сбившейся настройкой. Номер шестой, включитесь в Сеть Верховного.
        Как вы поняли, под Ликвидатором номер шесть имелся в виду Тузик, который смотрел на меня и плотно облапившего меня Эргрота и при этом тупо лыбился, словно мальчишка, исподволь подглядывающий за уединившейся парочкой. Э, парень, уж не думаешь ли ты, что мы - друзья, или хуже того - любовники? И может ли вообще Бледная Тень думать самостоятельно, или только исполняет приказы?
        - Номер шестой, приказываю вам включиться в мою Сеть! - требовательно произнес Эргрот. - Ликвидатор, с вами все в порядке?
        Однако Номер шестой неотрывно смотрел на нас и ждал чего-то еще. А я вдруг понял, - Тузик не может войти в Сеть Бледной Поганки потому, что к тому уже подключены Эргрот и две Тени, а строгая и безупречная структура Сети не позволяет управлять более, чем тремя паутинками сразу. У Эргрота в подчинении также были две Тени и еще оставалось одно свободное место?, но и ему Тузик не мог подчиниться, потому что Фиско, еще будучи в своем уме, заранее предусмотрел и блокировал такую возможность. Значит...
        Я мигнул Тузику, и тот мигнул мне в ответ. Так он теперь мне подчиняется? Интересно, каким образом можно управлять Бледной Тенью? Может - мысленными командами?
        - Глупая Шестерка! - начал терять терпение Эргрот. - Немедленно включись в мою Сеть, иначе я тебя уничтожу!
        Знаешь, серенький дружок, лучше тебе сделать вид, что ты включился, куда надо. А там посмотрим, что мы с тобою сможем сделать. Давай, иди туда и встань в теневой строй - пятым.
        Есть контакт! Тузик, невесть за какую провинность обозванный "шестеркой", покорно поковылял к остальной четверке Теней, выстроившихся у подножия лестницы, и пристроился к ним сбоку. Эргрот внимательно проследил за ним и удовлетворенно хмыкнул:
        - Таким образом, мы и ликвидировали твой непобедимый отряд. Заметь, - ликвидировали без кровопролития и на добровольных началах. В этом и заключается почерк настоящего мастера, для которого важен не только результат, но и изящество его достижения. А теперь посмотрим, с каким успехом проходит диалог в верхах. Мне кажется, что там сейчас начинается самое интересное.
        На лестнице верхнего двора и в самом деле происходили интересные события. Магистр Гранселинг дошел уже до середины пролета, когда и без того непроглядное небо над замком затмилось, словно там зависла огромная туча. Нет, даже не так, - ощущение было такое, словно мы находились в огромной кастрюле, и эту кастрюлю только что прикрыли жирной закопченной крышкой.
        В небе над нами зависло огромное гладкое черное тело. Именно тело, а не предмет, - оно было живое, и от него веяло холодным поветрием. Я сразу вспомнил странную черную тучу, которую я видел над Травинкалисом, и которую, по словам Регисты, неоднократно видели над Эйсом этой весной. Возможно, появление этого исполинского летающего существа было как-то связано с теми беспорядками, что происходили в обоих городах в тот момент, а, возможно, именно оно их и вызывало.
        Последний вариант имел некоторые обоснования, - существо не принадлежало Тьме, оно было одной природы с Бледными Тенями и Верховным контрразведчиком. Но сравнивать их можно было не более корректно, чем слона с мышью, - то, что висело сейчас над нами, было невероятных размеров и одной своей величиной давило на рассудок так, что мысли начинали путаться и сбиваться в клубок навязчивого безумия.
        - Еще один шаг, и я убью всех людей в долине! - крикнул Бледная Поганка, остерегающе вскинув вверх руку, - лишь теперь я разглядел, что рука у него была самая обыкновенная, человеческая, только мизинец на ней был удален.
        - В таком случае, я применю это, - спокойно ответил Гранселинг, прикасаясь к мотку колючей проволоки на своей голове. - И тогда спорить нам будет уже не за что.
        - Но это же твой мир! Ты не смеешь! - взвизгнул Поганка, но Гранселинг лишь пожал плечами и вступил на следующую ступень со словами:
        - Мой мир будет принадлежать людям, или не будет принадлежать никому. Я - человек, а ты - никто, пустое место. И ты был бы достоин внимания не больше, чем пустое место, если бы не возалкал власти над миром, заделавшись Координатором Тьмы. И тогда меня, смиренного служителя Небес, назначили Координатором Света - только для того, чтобы остановить тебя. И я это сделаю, хотя и знаю, что Свет и Тьма равносильны, и в нашем поединке не будет победителя. Теперь же прими мой вызов, и пусть вечность рассудит нас.
        - Ты не смеешь! - еще пронзительнее возопил Поганка. - За мной стоит Сеть! Ты не посмеешь идти против Сети!
        - Лакейская душа, - безжалостно заклеймил Верховного агента Эргрот, внимательно наблюдая за тем, что происходит на лестнице. - Мог бы и рискнуть, я бы на его месте точно рискнул. Но этот слизняк был слугой до того, как ему вживили координаторские мозги, причем слугой весьма трусливым и нерешительным. Даже, став Верховым агентом Контрразведки и Координатором Тьмы, получив абсолютную власть и невероятные возможности, он так и не научился брать ответственность на себя. Сейчас он просит помощи у Сети. А Сеть ему отвечает: "Тебе уже предоставлены достаточные ресурсы - используй их. А если ты не в состоянии этого сделать - Сеть тебя заменит". Да, незаменимых людей нет, и нашему Координатору все же придется решиться на то, чего он никогда не делал раньше, - сражаться самому. Если ты уже научился видеть вещи с энергетической точки зрения, то тебе будет интересно посмотреть на их поединок. Вот, они уже начинают...
        Поскрипев мозгами, я подключил дополнительный вариант восприятия мира. В этом видении Координаторы Света и Тьмы оставались на месте, но пространство между ними было заполнено световыми и темными лучами, которые скрещивались друг с другом, рубили друг друга и старались прорваться к самым главным сплетениям, выходящим из темени каждого Координатора. Так прошла минута, другая, - силы были явно равны, и противостояние могло затянуться надолго.
        - Поганка хочет, чтобы в тот момент, когда он переведет всю свою энергию на атаку, я нанес удар в спину его противника, - вдруг произнес Эргрот. - Он считает, - это та соломинка, что сломает хребет светоносному быку. Неважно, прав он в этом, или ошибается, - приказ передан по Сети, и я не могу не выполнить его.
        - Так он прав, или нет?
        - А вот это мы сейчас и увидим...
        Я предполагал, что данийский архимаг освободит хотя бы одну руку для атаки, и я как-то сумею этим воспользоваться. Но Эргрот не дал мне даже такой малой возможности. Вся его атака выразилась в простом плевке. Но этот плевок завис в воздухе перед моим лицом, тут же потемнел, стал цвета ртути и, застыв блестящим металлическим шариком, мгновенно метнулся в сторону белой мишени.
        Я знал, что магическое оружие, в отличие от заклинаний, всегда направлено в намеченную цель, поэтому почти никогда не промахивается. Знал это и Бледная Поганка, конечно, знал и сам Эргрот. Но никто, кроме Гранселинга, не знал, что стальной заряд пробьет его тело насквозь. Белый Странник был посланником Света, поэтому он был частью Света, и тело его тоже было из Света. А Свет может быть преградой только для Тьмы, и ни в коем случае - для материи и энергии.
        Но пуля, предназначавшаяся Гранселингу, была волшебной, и она не могла не попасть в цель. В любую цель, которую можно поразить в принципе. Поэтому маленький шарик продолжил свой целеустремленный полет, - он мелькнул вдоль лестницы, вдребезги разнес попавшийся на пути вазон, отчего изменил направление, ударил в стальную створку ворот, и, срикошетив от нее, на излете ударил в спину Бледной Поганки.
        Этот безобидный даже для обычного человека удар стал роковым для темного Координатора, - на мгновение все его энергетические лучи замерли. Всего лишь на мгновенье, но, воспользовавшись этой мимолетной паузой, один из лучей Света прорвался к голове Верховного и рассек канал, связывающий его с Тьмой. А все остальные световые линии тотчас скрестились вокруг тоненькой серой ниточки, тщетно пытающейся вырваться из светового капкана.
        Казалось бы, - сейчас световые лучи сомкнутся, нащупают Сеть, проследят ее лучи и испепелят ее всю, без остатка. Но Сеть оказалась сообразительной и не стала подставлять себя под удар. Она просто отступила, разомкнув попавшее в опасность соединение. Какой бы значимостью не обладала связь Сети и ее Координатора, - это было всего лишь одно соединение, одно из многих.
        Я мог только догадываться, какой удар это был для Верховного. Бледная Поганка упал на колени, неуверенно поднялся, снова упал и пронзительно заорал, словно его выворачивали наизнанку:
        - Эргрот! Включи меня в свою Сеть! Немедленно!
        - Я бы и рад, только мест свободных нет, а размыкать соединение по своему желанию я не могу, - ты же сам отключил мне эту функцию, - колко ответил данийский архимаг. - Попробуй к Бледной Тени подключиться.
        - Ты дурак, - к чему я подключусь, если у Теней нет разума! - продолжал надрываться "отключенный". - Эргрот! Включи меня! Я не могу больше ни с кем связаться!
        - А кто в этом виноват? - делано удивился Эргрот. - Кто перестроил Сеть Контрразведки на удаленное соединение? Сам напортачил - сам и расхлебывай!
        - Это же ты мне посоветовал... Эргрот! Спаси меня, - он меня убьет! - захрипел Поганка, в ужасе отшатываясь от поднимающегося к нему Гранселинга. - Тени, остановите его! Эргрот, сделай же что-нибудь! Я обладаю чужим мозгом, я не должен умереть!
        - Зачем чужие мозги тому, кто своими пользоваться толком не научился? - нравоучительно произнес Эргрот. - Впрочем, что-нибудь я сейчас обязательно сделаю...
        Белый Странник уже поднимал руку для последнего удара, но в этот момент данийский архимаг резко щелкнул пальцами, и петли на одной из створок двери верхнего двора лопнули звонким выстрелом. А после второго щелчка стальная литая дверь сорвалась с места, пролетела через всю площадку и врезалась в спину Верховного агента с такой силой, что тот просто промелькнул под опускавшейся рукой Гранселинга и, исполнив корявое сальто над лестницей, шмякнулся у ее подножия с таким стуком, словно туда бросили мешок с костями.
        - До чего же живучая сволочь, - проворчал Эргрот, наблюдая, как Поганка со стоном поднимается на колени. - Впрочем, я его только что спас, и он должен быть благодарен мне.
        - Я тебе потом припомню такое спасение... Остановите! Остановите же его, - он уничтожит Источник! - зашелся визгом Бледная Поганка, который потерял последние остатки самообладания, увидев, как Гранселинг подходит к открытой двери верхнего двора. - Тени, остановите его! Эргрот! Если ты ничего не можешь сделать - создай оружие Тьмы, и я сам его уничтожу!
        В руках у Верховного блеснула железная спица, подобранная им тут же, у подножия лестницы. Тотчас четверка Бледных Теней (Тузик благоразумно остался стоять на месте) серыми молниями взметнулась вверх по лестнице, но Гранселинг, даже не оборачиваясь, взмахнул распрямленными руками, и в последовавшей вспышке света вся теневая четверка взлетела выше замковых башен. А фигура в белых одеждах все так же спокойно и размеренно продолжала свой путь к верхнему двору, до дверей которого оставалось не более десятка шагов.
        Но, делая очередной шаг, он так и не опустил ногу, застыв в движении. И это случилось не только с Магистром, - застыло все вокруг. Я понял, что Эргрот вновь ускорил мое собственное время.
        - Я не могу не выполнить приказ Бледной Поганки. Нас все еще связывает Сеть, и в случае неповиновения он может убить меня в любой момент, - озабоченно произнес архимаг, в его голосе чувствовалось напряжение. - Между тем, для создания зачарованного оружия обе моих руки должны быть свободны. Поэтому у тебя появляется некоторая свобода действий, а у нас появляется столь долгожданный момент. Не спрашивай меня ни о чем, - Сеть контролирует меня, и я не только ответить, я даже подумать неправильно не могу. Но, полагаю, ты знаешь, что надо сделать. Действуй очень быстро - в твоем распоряжении будет только девять ударов сердца и девять шагов. Помнишь, что я тебе говорил? - расчетливость движений и спокойствие сознания. Мы начинаем на счет "три". Ты готов? Раз! Два! Три!
        Руки аргхимага резко разомкнулись, и окружающий мир вновь пришел в движение. Но это был словно замедленный сон продолжительностью в девять ударов сердца.
        Один! Я срываюсь с места. За моей спиной раздается короткое заклинание.
        Два! Моя рука стремится за спину. Сзади меня сгущается мрак.
        Три! Серебристая Луна выброшена из ножен. Жирный темный луч вылетает из-за моей спины и касается железной спицы в руке Верховного агента.
        Четыре! Лунный клинок пролетает перед моим лицом и перехватывается второй рукой. Спица окутывается черной дымкой.
        Пять! Меч отводится за голову. Теневое оружие становится безотсветно-черным, - теперь это оружие Тьмы.
        Шесть! Мышцы напряжены до предела, вся моя сила вливается в меч. Четырехпалая рука с зажатой спицей отведена для броска.
        Семь! Начинается раскрутка меча. Луч Тьмы срывается с руки Бледной Поганки.
        Восемь! Звенящее лезвие стремится к распрямившейся черной фигуре, а черный стержень летит в спину Гранселинга.
        Девять! Серебристая Луна с поющим свистом срезает черный капюшон, а оружие Тьмы бесшумно пронзает белую фигуру.
        От удара я разворачиваюсь и вижу отведенный для броска нож в руке Эргрота. А я не то, что отскочить, я даже пошевелиться не могу. Он также знает это, и легкая улыбка искривляет его губы.
        - Простой закон сохранения внутреннего времени гласит: вслед за ускорением неизбежно следует замедление, - удовлетворенно говорит Эргрот. - Ты спрашиваешь, почему ты оказался в такой ситуации? Не ищи в своих действиях ошибку, - ты сделал все правильно, лучше и нельзя было. Но ты действовал согласно моему плану, и ты играл с моей подачи, поэтому победителем все же буду я. А ты проиграл, Мельвалиен Райен. В результате твоей последней проверки выяснилось, что ты недостоин меня. Поэтому ты сейчас умрешь...
        - Нет! - вдруг прорывается откуда-то тонкий голосок, и торжествующее выражение лица Эргрота сменяется недоуменным. - Нет! Не-е-ет!!!
        Десять!? Упругая серо-блестящая волна врезается в легированную фигуру, разбивая ее на мелкие осколки.
        Вражеские чары исчезли, и все вокруг вернулось в прежнее состояние. Передо мной стоял Фиско с непонимающим взглядом и ножом в руке, отведенной для броска. В десятке шагов за его спиной высился Данеуш, стряхивающий с рук металлическую пыль.
        - Что я могу сказать... - устало выдавил я. Мысли путались у меня в голове и слова давались с трудом. - Я не думал, что у тебя хватит духа вернуться. Но ты спас меня и... Спасибо.
        - Моя заслуга в том невелика. Моя только разрушать иллюзия. Это сделать он, - произнес маг-подводник, кивнув на приходящего в себя Фиско. - Если бы не он, то ваша умереть бы здесь. Моя впервые видеть, как Платиновый Шлем давать сбой.
        - Что со мной? - испуганно воскликнул Фиско, поднимая глаза на меня и на руку, все еще сжимавшую нож. - Что это!? Что я делал сейчас?
        - Ты был во власти Эргрота и... Язва тебе в печенку, ты чуть меня не угрохал! - взвился я, но тут же остыл. - Впрочем, твоей вины в этом нет, так что успокойся - все уже закончилось.
        - Что!? Я хотел убить вас!? - испуганно закричал Фиско, выронив нож и отпрянув от него, как от ядовитой змеи. - Как я посмел? Как я мог поднять руку на своего хозяина - на самого лучшего человека в мире!? Как я мог даже подумать такое!? Нет! Нет мне прощения! Я таки пойду к Эргроту. Я должен искупить кровью...
        - Стой! Куда!? - крикнул я, увидев, что шустрик бросается в ворота анфилады. - Он же тебя прихлопнет, как муху!
        - Простите меня! Простите! Простите! - доносились из темноты удаляющиеся рыдания.
        То, что раздосадованный Эргрот сейчас оторвется на Фиско, сомнений не вызывало. Впрочем, еще более я был уверен, что убивать шустрика архимаг не станет, - ведь теперь все драгоценное содержимое сломавшегося мозгового сейфа можно было достать только через память самого карлика. И меня бы не слишком заботило, каким образом эта сладкая парочка будет выяснять отношения, если бы наш раскаявшийся искупитель не утащил на себе все мое имущество, включая обезьяну.
        Держите жулика, - он у меня последние штаны упер! Я уже бросился вдогонку, но Данеуш меня остановил:
        - Он сделать свой выбор, и ваша не вправе его останавливать. Ваша сейчас должен идти наверх, пока еще не поздно. А наша должен остановить их.
        Их? Из темных углов двора на свет выползали недобитые Бледные Тени. Обожженные, хромые, покалеченные, они выполняли последний приказ Бледной Поганки - не допустить врага в верхний двор. У подножия лестницы на их пути встали Данеуш и Тузик, причем последний сделал это совершенно самостоятельно, без моей команды.
        А я бегом взлетел вверх по лестнице. Гранселинг лежал у самого входа в верхний двор, привалившись спиной к холодному металлу двери. А ведь до входа в бастион ему оставалось сделать только шаг. Но, видно, не судьба...
        Магистр был еще жив. Увидев меня, он слабо улыбнулся и произнес:
        - Кто бы мог подумать там, наверху, что останавливать Тьму придется именно тебе. Удивительный расклад, не правда ли? Но теперь уже неважно, кто ты есть на самом деле: Последний Рыцарь или просто без меры везучий расследователь, - ты должен войди внутрь и закончить мое дело. Я же завершаю свой путь земной, и завершаю его со спокойной душой, - я сделал все, что надлежало сделать мне, как Координатору Света. Почти все, - одного шага не хватило. Ты сделаешь его за меня.
        - С вами все будет в порядке, - поспешил я успокоить Магистра, но, задействовав внутреннее зрение, понял, что это не так. Из спины Белого Странника струился ручеек света, а его обычное ослепительное сияние потускнело.
        - Прими Стальной Венец, - произнес слабеющим голосом Гранселинг. - Он даст тебе возможность войти туда и не погибнуть. Для этого достаточно лишь слегка сдвинуть колючки, только не забудь их вернуть в разомкнутое положение, когда все закончится. Вообще, будь очень осторожен с этим артефактом и не пользуйся его силой без крайней нужды. Мы пока не знаем большинства его способностей, нам известно лишь, что Венец не зря называют даром смерти. Он постоянно напоминает о себе и исподволь соблазняет своего носителя попробовать его в действии. И чем чаще ты его будешь использовать, чем больше будешь хотеть сделать это снова и снова. Однако лишь те, чьи души заполнены злом и Тьмой, могут пользоваться Венцом без особого вреда для себя; на простых же людей Венец действует губительно. Он обещает подарить бессмертие, и он действительно может его дать, - но это мертвое бессмертие, сводящее с ума тех, кто решится вступить на проклятый путь разрушения своей души. Впрочем, выяснилось, что истинные воины Храма не подвержены тлетворному влиянию артефакта, поэтому тебе, как... Авергранду, можно не опасаться его...
Конечно, если ты не окончательно не освободишь силы противоборства, заключенные в двух обручах. Если случится так, что ты все же попадешь в ситуацию, в которой был сегодня я, и у тебя не будет иного выбора, - сомкни обручи Венца воедино, и тогда... Никто не знает, что случится тогда. В незапамятные времена Венец был выкован колдунами древней Хиггии, - он веками накапливал в себе злобу рода людского и, высвободив ее однажды, уничтожил одним ударом целую страну. Трудно даже представить, сколько злости накопил Венец за последовавшее тысячелетие бесконечных войн и раздоров. Во всяком случае, в твои руки вверяется самое разрушительное оружие, которое когда-либо существовало в нашем мире.
        - Кто бы мог подумать, что в двух железных ободках заключена такая сила... - сказал я, с превеликой осторожностью принимая Венец и одевая его себе на голову, - при этом ничего особенного со мной не произошло, а страшные с виду железные колючки на самом деле оказались очень упругими и совсем не кололись. - Ведь вы же не собирались его применять на самом деле?
        - У меня были такие полномочия, - скупо произнес Гранселинг. - Они есть у каждого, кто носит Венец. По сути, тебе предоставляется возможность уничтожить мир одним движением руки... Это тяжкое бремя, его невозможно оценить и нельзя сказать заранее, - вынесешь ли ты его, удержишься ли от неотступного желания разрушения? Я сумел удержаться - на последнем рубеже. Надеюсь, что и ты сумеешь. Кажется, я сказал тебе все, что должен был. И теперь...
        - У меня есть одна просьба. Когда я гляжу на вас, я вижу юношу из моей деревни, но я знаю, что вы - это не он. Если бы я мог...
        - Увидеть мое истинное лицо? Наверное, ты сильно удивишься, когда узнаешь, что увиденное тобою и есть истина, которую дано увидеть лишь избранным. Мы с тобой действительно односельчане, и я даже немножко помню тебя, - маленького чумазого сорванца, всюду совавшего свой любопытный нос. Как давно это было - словно в другой жизни.
        - Да, время сейчас другое, и мы уже не те. Но кто бы тогда мог подумать, что судьба мира будет зависеть от двух горянских мальчишек, родившихся в одной и той же деревне? Похоже, что без покровительства высших сил здесь не обошлось.
        - Да, пути небесные воистину неисповедимы. К сожалению, они не всегда заканчиваются так, как хотелось бы нам. Вот и мой путь в этом мире уже закончен, а тебе еще идти и идти. Так иди же вперед и никогда не оглядывайся. Никаких сомнений, - только вперед. Прощай.
        Прощай. Я повернулся, резким кивком головы включил внутреннее зрение и, сжимая вспотевшими ладонями эфес Серебристой Луны, осторожно вступил под мрачные своды замкового бастиона. Первым моим ощущением было, будто я нырнул в черную стоячую воду, - настолько густым и непроглядным казался воздух, пропитанный Тьмой.
        Тьме мое вторжение не понравилось, - ко мне тотчас же потянулись ее черные упругие щупальца. Как же я про факел не подумал... Но тут же засиял лунный клинок, и наваждение рассеялось, - вокруг меня была всего лишь ночная темнота.
        С запозданием, но я вспомнил слова Гранселинга о необходимости использования Стального Венца. Торопливо нащупав ближайшие колючки на верхнем и нижнем обручах, я совместил их, поворачивая верхний обруч на одно деление. Перекинувшись друг через друга, колючки распрямились с резким щелчком, и в тот же миг меня всего передернуло от ощущения, что железная игла пронзила череп и стреканула прямо в мой мозг. Может, так оно и случилось, поскольку я чувствовал, что на мою бровь стекает капля крови. Но боль сразу же прошла, и на короткое время я ощутил прилив... всемогущества? Это совершенно непонятное и доселе неизвестное мне чувство захлестнуло мое сознание и просилось вырваться наружу. Я понимал, что могу, например, пробить кулаком стену или даже взлететь к небесам. Я чувствовал, что могу сделать вообще все, что захочу, - только для этого надо было передвинуть обруч еще на одну колючку, потом еще на одну, вкалывая в мозг все новые и новые порции эликсира бессмертия.
        Теперь понятно, как Венец убеждает людей вступить на стезю разрушения и размягчения собственного мозга самым коварным наркотиком - чувством всесилия. А затягивает оно и в самом деле основательно - с первого же раза. Многие, оказавшись на моем месте, забыли бы про все на свете, подсев на бессмертное иглоукалывание и потихоньку превращались бы в счастливых идиотов. Но меня на этой наркотической мякине не проведешь, - я не из того теста сделан и воспухать от сомнительного удовольствия отнюдь не собираюсь.
        Почувствовав мое сопротивление, навязчивое всемогущество поспешно улетучилось, не забыв, однако, оставить памятку, где его искать в случае острой необходимости.
        Преодолев соблазны Венца, я поднялся по второй лестнице, выходившей на площадку верхнего двора, и увидел то, что не смог разглядеть с южного отрога и с вершины Грозовой. То, ради чего так рвался сюда. То, что мне предстояло уничтожить.
        В центре пустого двора размещалась красивая в своей уродливости и совершенстве черт огромная черная мерзость, отдаленно похожая на огромного паука-сенокосца, лежащего лапами кверху. Его маленькое тельце и длинные, устремленные кверху ноги были неподвижны, но маленькие щупальца-сегменты между ними находились в беспрерывном движении, источая из брюха твари серые паутинки и вплетая их в серую же нить, уходящую в небеса. Это и был Источник Сети. Видно, не зря у контрразведчиков паук на руках красовался, - картинка та была с натуры писана.
        Я осторожно, бочком начал подбираться к странному существу, не обращающему на меня никакого внимания. Я уже начал подумывать, что Источник по природе своей неразумен и не может защищать сам себя. Но, когда до цели оставалось не более десятка шагов, паук почувствовал появление чужого разума и резко выбросил в мою сторону серую нить.
        Однако я был наготове и отпрянул, а серебристое лезвие тут же рассекло паутинку пополам. И тогда Источник словно взбесился, - тело его затряслось, а сегменты замелькали с бешеной скоростью, выбрасывая в меня все новые и новые нити. Я увертывался, падал, рубил рвущиеся ко мне серые лучи, но паутинок становилось все больше и больше. В конце концов, меня накрыло целым мотком паутины, - десятки лучей скользнули к моей голове, чтобы захватить мое сознание, включить меня в Сеть и подчинить меня. Но все они разом отпрянули, когда на моей голове вздрогнул Стальной Венец.
        Ага! Нашелся камень и для этой косы! Утрись, Сеточка, не добраться тебе до моих мозгов, - у меня на голове каска из волшебной колючей проволоки! А вот теперь мы посмотрим, кто чего стоит в рукопашной!
        С неистовым рычанием я бросился вперед, прорвался сквозь паутинную завесу и наотмашь полоснул по трепещущему пауку серебристым лезвием, срубая лапы и сегменты. Удар, - и не будет больше Контрразведки! Удар, - и Солнце снова станет чистым! Удар, - и Тьма уберется из нашего мира! Сдохни, тварь, сдохни!
        Еще один удар, и лопнула главная сетевая нить, уходящая в небо, а в моем сознании раздался пронзительный жалобный крик - крик обреченного на смерть в одиночестве. Источник был отрезан от Сети, но я, впав в яростное исступление, продолжал рубить и сечь агонизирующее создание, пока оно не превратилось в груду истекающих слизью останков.
        Вот и все... Утерев пот со лба, я взглянул на небо, где сквозь расступающиеся черные тучи начали проглядывать мигающие звездные маячки. Разрази меня молния, - я все-таки сделал это! Я разрезал Сеть, Я остановил Тьму, Я предотвратил Светопреставление! И сделал это не небесный посланец, не земной маг, даже не борец за светлое будущее - самый обычный человек, на которого судьба взвалила самое тяжкое бремя, но который это бремя не только вынес, но и донес до конца.
        Впрочем, нет, пока еще не все. Дело о Конце Света пока не закрыто, мне еще предстоит решающая схватка с архимагом Эргротом - злодеем номер два и моим личным врагом по совместительству. Он ждет меня там, в железной башне, над которой все еще клубится темный вихрь бездонного колодца. Заставлять ждать тебя невежливо даже твоего врага, - и я уже иду. Час нашей решающей встречи назначен судьбой, и для кого-то из нас эта встреча станет последней.
        Покинув пропитанные Тьмой угрюмые стены верхнего двора, я спустился к выходу из бастиона и осторожно выглянул из-за уцелевшей створки, пытаясь определить, как закончилась схватка моего отряда прикрытия с Тенями и что вообще происходит в военном дворе, где было подозрительно темно и тихо. Неужели они все погибли?
        Сияние над ареной нашего недавнего боя уже почти исчезло, но даже в потемках я сумел разглядеть четыре маленькие фигуры, неподвижно лежавшие на лестнице. Одна из них оказалась безголовой, двое других были так истерзаны, что напоминали тряпичные игрушки, побывавшие в зубах у ретивого щенка.
        Четвертая... Это был Тузик. Мой верный защитник сражался до конца, до последнего вздоха. У скрючившейся на ступенях Тени была вывихнута нога и почти оторвана правая рука, а голова просто лежала на плече, не в силах подняться на разорванной шее. Расцарапанное лицо серого человечка сморщилось в горестной гримасе, а в его глазах...
        В его глазах стояли слезы. Может быть, мне это просто показалось, - ведь Бледная Тень не имеет души. Но Тузик заслужил право получить ее, - хотя бы перед тем, как умереть. Дрожащая худенькая рука вздрогнула и поднялась в последний раз, показывая мне под лестницу.
        Следуя указанию, я перегнулся через перила лестницы и там, в темноте, разглядел переливчатую робу металлического мага, лежащего ничком на обломках разбитого вазона. Мои предчувствия оправдались самым скверным образом, - верхом на Данеуше сидела черная изогнувшаяся фигурка и настойчиво душила мага той единственной рукой, что еще оставалась у нее в наличии.
        Несчастный из последних сил пытался разомкнуть стальную хватку, но безуспешно. А Бледная Тень была настолько увлечена процессом, что услышала мое появление, лишь когда каблуки горных башмаков клацнули о гранитные плиты.
        Для того, чтобы нанести удар, мне нужно было сделать еще пару шагов, но я уже понял, что не успеваю, - маленькая голова мгновенно развернулась в мою сторону, а рука с зажатой спицей уже была отведена для броска.
        И тогда я сделал точно то же, что спасло меня при первой встрече с Бледной Тенью, - замер недвижимым столбиком, волевым приказом пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце. Серые глазки некоторое время смотрели в мою сторону так, словно искали меня. Однако я стоял смирно, и Тень, не обнаружив опасность, обратилась к своему прежнему делу - удушению данийского мага. И этим она допустила ошибку, - в следующий миг серебристая молния уже летела к грязной худосочной шее. Надо отдать должное нечеловеческой реакции этого создания, - Тень успела отшатнуться, подставляя под удар последнюю оставшуюся руку.
        Казалось бы - все. Но я на мгновение забыл, что имею дело с созданием, которое не ощущает боли и для которого поставленная цель превыше собственной жизни. И в тот момент, когда отрубленная по локоть рука еще только кувыркалась в воздухе, Бледная Тень подпрыгнула вверх, исполнила невероятный кульбит и ногами вышибла Серебристую Луну из моих рук с такой силой, что сбила меня с ног.
        Я упал на живот, лицом в кучу земли, и даже не успел развернуться на спину, когда ноги проклятой твари обхватили мою шею. Я тщетно пытался их раздвинуть - с таким же успехом я мог раздвинуть дверной косяк. Попытка нанесения удара, от которого у любого нормального представителя мужеского полу возникает состояние крайне болезненного оцепенения, также не привела к ожидаемым последствиям. Я брыкался, отбивался, даже пытался перевернуться, но все безрезультатно. И если бы не тот факт, что душить ногами вполне здорового и активно сопротивляющегося человека несподручно даже для сверхсильной Бледной Тени, - я бы отправился на Небеса, позорно удавленный промеж двумя худосочными ляжками.
        А так... Глядишь, и поживу чуточку подольше. Что-то хряпнуло надо мной, потом еще и еще раз, и ломовая хватка ослабла. Последним усилием я сбросил с себя задергавшуюся в конвульсиях тварь, отполз и опрокинулся на спину, судорожно глотая воздух. Рядом со мной, стоя на коленях, так же тяжело и урывками дышал Данеуш, в руке которого тускло блестел тяжелый шипастый кастет. А под воротником его разорванной одежды виднелся широкий наборный ошейник, тоже с шипами. Положительно, этот парень удивляет меня все больше и больше.
        - Откуда это... у мага? - спросил я, переводя дыхание. - Ладно бы, - вышибала какой-нибудь, или урка-показушник... Но у мага-то откуда такие штучки?
        - Когда моя быть молодой... - продышавшись, сказал Данеуш, перевязывая обрывком робы кровоточащую ногу, пострадавшую от острых когтей Тени. - Моя быть уличный хулиган. Моя ходить в черный кожа, носить кастет и ошейник, и задирать тех, кто быть недовольный мой образ жизни. Но однажды моя повстречаться с мастер-оператор и после жестокий трепка усвоить, что сила и удача - это еще не все, и что в голова тоже должно что-то быть. А когда моя сам стать мастер-оператор, - моя понять, что сила вообще ничего не значить без ум.
        - Но причем здесь ум? - недоуменно произнес я, покосившись на издыхающую Тень, у которой был проломлен затылок. - Тут-то все дело как раз в ловкости и везении.
        - Нет, тут только расчет, - покачал головой маг-подводник. - Как известно, оператор Металла не убиваться при помощь металлический оружие. Поэтому моя предполагать, что если будет приказ на устранение моя персона, - исполнять его будет Ликвидатор. А, поскольку моя знать характер теневой ухватка, - моя предпринять превентивный меры.
        - Ну, допустим, это понятно, - не хотел сдаваться я. - Но каким образом вы узнали уязвимое место Теней? Их же никто и никогда раньше не убивал. Что это, как не случайность?
        - Нет, - логический предположение, - возразил Данеуш. - Если ваша хоть немного изучать естественный наука, - ваша должен знать, что тело получать нервный сигнал из головной мозг через спинной мозг. Логично было бы предполагать, что место, где эти двое мозги соединяться между собой, - являться самый уязвимый точка в человеческий тело. А тело у Бледный Тень самый обыкновенный - человеческий. В отличие от мозг, - Ликвидаторы не уметь думать, поэтому их реакция мгновенный, как мысль. А их мозг совсем не иметь энергия, будто бы его и нет совсем.
        - Мозг, говоришь? А у этого шмонделя что на голове присобачено? - озадачился я, подбирая отрубленную голову Бледной Поганки, которая валялась в грязи посреди развалившейся клумбы. - Что это? Опухоль черепа? Или у него каска прямо под кожу зашита?
        У покойного Координатора была крайне необычная форма головы, - словно на обычную человеческую черепушку насадили урезанный изнутри костяной тор толщиной с предплечье, и сверху обшили кожей. Причем обшили в буквальном смысле, - многочисленные швы и стежки создавали впечатление, будто эта странная голова некогда претерпела множественные черепно-мозговые травмы, после чего была собрана заново, но не на операционном столе, а, скорее, в швейной мастерской. Продукт вольного творчества операторов швейно-магических дел отдаленно походил на качественно сшитый кожаный мяч, - меня так и подмывало подбросить его в воздух и пнуть со всей дури.
        - Это... То, что снаружи - наверное, запасной мозг, - задумчиво произнес Данеуш, осторожно ощупывая трофейный череп. - Он иметь та же природа, как у Ликвидатор, он так же не обладать энергия, и моя астральный взгляд его совсем не видеть. Моя хотеть бы изучать это. Ваша позволять?
        - Бери, - сувенир на память, - махнул я рукой. - На досуге разберешься, что там внутри понапихано, и каковы эти внутренности на вкус и цвет. Потом мне доложишь о результатах... Что такое? Что-то не так?
        Маг, только что с интересом крутивший координаторский черепок, вдруг напряженно замер, повернувшись в сторону арки ворот привратного двора. Я понял, - маг обратился сознанием в мир энергии и пытается почувствовать то, что не видно простыми глазами.
        - Сюда идти люди. Много люди, - прошептал Данеуш, возвращаясь из астральной вылазки. - Они все иметь доспехи и оружие.
        Всего-то? Тоже мне, удивил, провидец-металлоискатель, - я бряцание доспехов за стеной уже минуту как слышал. Вот если бы ты таким образом мог отличать своих от чужих, - цены бы тебе не было. Но в любом случае, нам пока не стоит высовываться из-под лестницы, - пристрелят еще сгоряча, а потом доказывай, что ты и арбалет не обнажал, и из меча в них тоже не целился.
        Вот в прорубленном мною проеме появились первые фигуры с факелами. Проникая во двор, они прижимались к стенам и перебежками, прикрывая друг друга, с лязгом, переругиванием и звучными падениями начинали продвигаться вперед. Было уже ясно, что это не контрразведчики, - те умели ходить и бесшумно, и незаметно.
        А эти... Словно медведи на пасеке - ломятся, куда глаза глядят, а потом на следующий день жалуются, что морда отчего-то опухла и рот не открывается. О-о! Узнаю своих земляков, - никто, кроме них, не может высказать свое недовольство окружающей темнотой в двух словах, причем настолько емких и полновесных, что я даже не осмелюсь их здесь приводить.
        Пытаясь выбрать более удачное место для наблюдения за горной группой захвата, я взобрался на один из вазонов, но сделал это так неудачно, что цветник развалился под моими ногами, а во дворе наступила полная тишина. И в этой тишине какой-то особо умный солдат осведомился:
        - Эй, кто тут есть?
        - Свои, болван! - заорал я в ответ и тут же нырнул под лестницу.
        Я правильно оценил ход мыслей в солдатском мозгу, - сначала мое укрытие было обстреляно дружным арбалетным залпом, и уж только потом другой смекалистый догада, судя по темпераменту - сержант, заорал, надсаживая глотку:
        - Всем стоять, ни с места! Вы окружены! Бросайте оружие и выходите по одному, - медленно, с вытянутыми в стороны руками! В случае неповиновения последует стрельба на поражение!
        - Я выхожу, но оружие бросать отказываюсь! - крикнул я, убирая меч в ножны и решительно выступая из темноты на свет. - Я - командир диверсионного рейда армии Света! Если вы не заметили, - замок уже захвачен нами! А теперь быстро позовите начальника! Я сказал, - быстро!!! Вы еще здесь!? Минута промедления, и ваш отряд в полном составе отправится на пару недель на похоронные работы!
        Такова уж армейская сообразительность - чем громче орешь, тем быстрее доходит... Один из солдат галопом убежал в привратный двор, и через несколько минут передо мной, окруженным настороженной толпой солдат, стоял весь офицерский состав отряда вкупе со знаменосцем и трубачом. Флаг у них действительно был фаценский... между прочим, с королевским гербом.
        Так вот оно в чем дело! Это был не отставший отряд армии Света. Это был тот самый королевский легион, который по весне устроил на меня облаву, а позже участвовал в битве при Травинкалисе. Как вы помните, последний раз мятежный легион генерала Гористока был замечен возле крепости Сестерниц, где они успешно выдержали осаду превосходящих сил данийской армии. Далее их следы теряются, но, исходя из фактов, мне остается предположить следующее: воспользовавшись тем, что все армии противника были сведены к Багряной, легионеры беспрепятственно пересекли данийские владения и, зайдя в тыл армии Коалиции, внезапным ударом взяли на копье замок Черный Отрог, таким образом, почти добравшись до указанной цели, - той, что скрывается в железной башне и уже назначила мне встречу. Именно мне, сыщику Райену, а никак не этой толпе бронированных фанатиков с медвежьими повадками.
        - Легион, слушай меня! - заорал я, обращаясь ко всем присутствующим. - Я - расследователь фаценской Короны. Я обладаю правом действовать во имя Короны и говорить от имени Короны!
        Я прекрасно знал, как и чем пронять этих громил, вымуштрованных до степени полного преклонения перед монархией и Его Королевским Величеством. Одно лишь упоминание Короны заставляло их замереть, балансируя на задних лапках и навострив уши до перпендикулярного земле состояния. Во дворе вмиг установилась полная тишина, нарушаемая лишь всеобщим сопением.
        Я предполагал, что для начала у меня запросят подтверждающие бумаги, потом наперебой будут спрашивать и переспрашивать, как я тут оказался и что я здесь вообще делаю. А потом какой-нибудь ушлый тип подозрительно прищурится и скажет: "А документики-то у него липовые! К стенке его, ребята!".
        Все эти маленькие военные хитрости давно известны, иной раз я и сам их использовал, будучи армейским диверсантом. Но я никак не ожидал того, что мне поверят на слово. Протолкавшись через толпу солдат, вперед вышел знакомый мне еще по Эйсу молодой офицер со строевой выправкой и, сморщив нос от моего сортирного благоухания, четко доложил:
        - Капитан Стренцис, исполняющий обязанности командира королевского легиона. А вас я вроде бы где-то уже видел. Только не помню, где. Позвольте узнать ваше имя.
        - Меня зовут... Авергранд, - ответил я, памятуя, какую антипатию вызывало мое собственное имя у других командиров "светлого авангарда".
        - Последний Рыцарь!? - не смог сдержать возгласа Стренцис, враз отвлекшийся от ненужных и опасных для меня воспоминаний. - Но ведь госпожа Региста, - это же ее меч...
        - Да, ее, - был, пока не обрел своего нового хозяина. Можете убедиться, - ответил я, выразительно похлопав по рукояти Серебристой Луны. - Как видите, клинок не пытается меня покусать, и вы знаете - почему.
        Капитан глубоко задумался, но, очевидно, выступы сомнения в капитанском мозгу совпали с впадинами непреложных фактов, и он согласно кивнул, продолжая свой доклад:
        - Имею честь доложить вам, что легион является передовым отрядом армии Света и в настоящее время выполняет приказ ее главнокомандующего - генерала Альдана Гористока. Легионеры остаются верны фаценской Короне, но в настоящее время приказ командования армии Света имеет для нас первостепенное значение.
        - И в чем же заключается этот приказ? - язвительно осведомился я, осваиваясь в роли "королевского голоса". - Уж не в том ли, чтобы захватить архимага Эргрота?
        - Я не имею права разглашать... - стушевавшись, произнес капитан. - Это сказали вы, - не я.
        - Но если цели фаценской Короны и армии Света совпадают, то почему бы нам с вами не действовать заодно? - задал я решающий вопрос.
        Стренцис сильно задумался, - такой поворот событий не укладывался в его выровненных Уставом мозгах. Рассмотрев вопрос со всех сторон, он счел правильным перевернуть ответ с ног на голову:
        - Вы можете действовать заодно с нами. Если вы знаете, в какой части замка находится Эргрот, - вы можете указать нам дорогу. Вам также будет позволено его допросить, но его судьба будет решаться представителем командования армии Света. То есть - мною.
        - А... собственно, почему бы и нет? - ответил я, быстро смекнув, что арест подозреваемого, как самая опасная часть моей работы, может быть проведен и без моего участия. - Эргрот прячется в башне, куда можно пройти через эту анфиладу. Можете приступать к его захвату, - я согласен с вашими условиями.
        - Зато я не согласен! - прогремело у нас над головами, да так, что все пригнулись. - Внутрь пойдет только господин расследователь. В противном случае анфилада станет могилой для тех, кто войдет в нее.
        - Колдун запугивает нас! - крикнул Стренцис, успокаивая сам себя. - Солдаты! Именем Света, вперед!
        Легионеры проворно побежали к проему, но тут же отскочили назад, когда прямо перед ними грянулся огромный кусок фриза.
        - За мной, бойцы! - надсадно заорал Стренцис, выхватывая меч и сам первым бросаясь в черноту проема. - Вперед, на прорыв!
        Увы, прорыв Стренциса не продвинулся дальше порога, - внезапно закрывшейся дверью капитан был отброшен в гущу своих бойцов, а на то место, где он только что стоял, обрушилась одна из колонн. Легионеры вновь подняли своего командира на ноги, но стоял он уже с трудом.
        - Если этот упрямый осел еще раз попытается прорваться в башню, то я весь двор по камешку раскатаю, - раздался над нами недовольный голос Эргрота. - Это не составит мне никакого труда, - здесь все пропитано энергией разрушения, и я, по сути, одной только своей волей удерживаю замок от уничтожения. Поэтому я предупреждаю в последний раз: внутрь войдет только Райен!
        - Тьма с тобой, проклятый колдун, - пусть идет, - простонал капитан, со скрежетом поднимая смятое забрало. - Подождите, как он вас назвал? Мне не послышалось?
        - Меня зовут Авергранд! - проорал я капитану прямо в лицо. - Вы еще этого не поняли?
        - Значит, послышалось, - облегченно выдохнул Стренцис. - Тогда вы должны сделать то, что сделала бы Региста, и вам это по силам даже одному. Идите туда, возьмите Эргрота за грудки и узнайте, кто стоит над ним, и кто на самом деле устроил Светопреставление. Он должен это знать, а вы должны заставить его дать вам ответ.
        - Я жду вас, господин... Авергранд! - вновь донесся голос сверху, причем в последнем слове этой фразы прозвучала явная издевка.
        - Я постараюсь взять Эргрота живым. Но если у меня не будет другого выхода, и мне все-таки придется убить колдуна, - тогда защитная магия Черного Отрога исчезнет, и цитадель, скорее всего, разрушится под натиском наполнившей ее энергии Тьмы, - поспешно сказал я, обращаясь к Стренцису. - Я постараюсь оттянуть момент решающей схватки, а вы как можно быстрее выводите из замка всех, кто еще остался в живых и выносите тех, кто идти уже не в состоянии. В числе неходячих и двое раненых магов из армии Света: один здесь, под лестницей лежит, другой - этажом ниже, в кухне отдыхает. Обращайтесь с ними бережно, - они самые настоящие герои. Как только замок будет пуст, пусть протрубит легионный горн, - это будет сигналом начала моей решающей схватки. А я сейчас иду внутрь. Пожелайте мне удачи, господа светоносцы.
        Я поспешно пошел к входу в анфиладу, поскольку своевременно заметил, как один из младших офицеров легиона в свете факела рассматривает какую-то бумажку, очень напоминавшую мне ту, на которой рукою Альдана Гористока был нарисован мой портрет с прилагающимся пояснениями. Ускорив шаг, я уже подошел к дверям, когда услышал сзади яростный крик Стренциса:
        - Райен? Это же Райен! Остановись, исчадие Тьмы! Держите его, бойцы! Не дайте ему уйти!!!
        Поздно, - я уже вбежал в распахнутые ворота анфилады, и они тут же закрылись за мной, а снаружи раздался удар, сотрясший все вокруг, - судя по звуку, там обрушился весь фасад. Теперь назад пути нет.
        Теперь - вперед. Только вперед. Железные двери бесшумно распахивались передо мной, когда я подходил к ним, и с лязгом захлопывались за моей спиной, с каждым ударом словно бы отрезая меня от внешнего мира.
        Но меня, прошедшего сквозь сонмы испытаний, уже сложно было запугать подобными дешевыми трюками. И я, чеканя и оттягивая шаг, уверенно шел через огромные пустые залы, границы которых словно терялись во мраке. Еще недавно в анфиладе бушевало пламя битвы - здесь было так жарко, что даже каменная облицовка оплавилась местами. Но теперь меня окружала тишина, нарушаемая лишь гулким стуком моих каблуков.
        Небесный огонь покинул замок, оставив после себя разгром и разорение. Наружные стены анфилады зияли многочисленными пробоинами, кое-где догорали очаги пожара и всюду громоздились кучи обломков вперемешку с бездыханными телами защитников Черного Отрога. Маги стихий, агенты Контрразведки, солдаты Коалиции и простые слуги, - в жизни они были так далеки друг от друга, но смерть уравняла их всех.
        А меня ждала маленькая победа, - в первых же залах я обнаружил монетные станки, которые, как я и предполагал, попали в руки Контрразведки и послужили ей самым весомым оружием достижения мирового господства. Рядом со станками громоздились наполненные монетами ящики, а пол вокруг них был просто усыпан поддельным золотом. Именно отсюда, из этого фальшивомонетного цеха в Черном Отроге начиналась эпопея покорения южных стран. Здесь была квинтэссенция мирового зла, здесь днями и ночами чеканились ложь и обман, облеченные в форму маленьких блестящих кружков, которые своим пленительным блеском затмевают людские души.
        Теперь это зло уже не причинит никому вреда, - машины, штамповавшие золотую ложь, были разбиты и сожжены неотразимыми ударами небесного гнева. А фальшивое золото, попав в голубой огонь, расплавилось, почернело и стало тем, чем оно, по сути, и было, - низкосортным железным ломом, непригодным даже для того, чтобы выковать гвозди.
        Все-таки приятно подтверждать результаты собственной догадливости. Жаль, что Беллиана не видит меня сейчас. Сквозь проломы в стенах и ночную тьму смутно угадывались очертания Грозовой Скалы, но там не светилось ни единого огонька. К великому прискорбию, Данеуш оказался прав: те, кто был удостоен откровения Небес, не вынесли голубого пламени небесных поцелуев. А Беллиана... Может быть, кто-то из ее отряда и уцелел в той грозовой круговерти, но у огненной архимагессы, не имевшей никакой магической защиты, шансов остаться в живых было меньше всех. И если моя волшебница все же... Если ее больше нет с нами, - тогда там, наверху, я буду сражаться за нас двоих. Пусть у меня нет и малой толики ее способностей, но я сделаю все, чтобы оправдать ее надежды.
        Вот и башня, - передо мною распахнулись последние двери, за которыми открывалась узкая лестница, крутой спиралью обвивавшая мощный центральный ствол. Как все это похоже на башню Беллианы. Конечно, и размах здесь был побольше, и роскошность вычурного данийского стиля была несравнима со скромностью отделки покоев чессинской архимагессы, но эту чародейскую каланчу построили точно так же, - наверное, в самой ее конструкции заключалась какая-то магическая особенность.
        Последний поворот, последняя дверь, открывшаяся с противным скрежетом, и вот оно, логово врага, передо мной. Большой круглый зал, занимавший весь последний этаж башни, имел высокие зарешеченные окна с балконами и ажурный каркас купола крыши. Еще недавно то и другое было остеклено, но после нынешней магической перепалки в башне не осталось ни одного целого стекла, отчего здесь гуляли лютые сквозняки. Но самый жуткий сквозняк был сверху, - из черного колодца Бездны, зависшего над башней, дуло пронзительным черным поветрием, от которого содрогалось сердце и ежилась душа.
        В саму башню небесный огонь не добрался, но здесь и нечему было гореть. Металл и камень в разных сочетаниях: колодезь в центре зала, шкафчики, полки, стеллажи, стулья из гнутого железа, многочисленные столы, загроможденные колбами и пробирками, какими-то блестящими хитроумными инструментами и приспособлениями явно магического характера, - все это многообразие предметов пребывало в беспорядке, местами было повреждено и засыпано битым стеклом.
        В целом, обитель данийского архимага больше напоминала запущенную научную лабораторию, нежели человеческое жилье. А ее хозяин в своей неизменной металлизированной тоге, висевшей на нем, как халат на вешалке, после иллюзорного развенчания, устроенного ему Данеушем, выглядел помятым и оскорбленным профессором, которого поставил впросак его собственный ученик.
        В ожидании меня Эргрот нетерпеливо расхаживал по залу, словно голодный волк в клетке, и выглядел крайне недовольным. А, поскольку для мага держать недовольство в себе опасно для рассудка, то колдун вымещал свою злость на Фиско. Карлик, с опущенными плечами и обреченным выражением лица, покорно стоял на парапете колодца и служил своеобразной мишенью для пристрелки магической пращи архимага, давшей роковой сбой во время схватки во дворе. Металлические шарики, наподобие того, что сразил Бледную Поганку, изредка появлялись над ладонью Эргрота и, раскручиваясь в воздухе, с удивительной меткостью попадали несчастному страдальцу точно в середину лба, где уже наливался синяк приличных размеров.
        Подойдя поближе, я понял, почему шустрик не может убежать, - его сапоги были намертво прибиты гвоздями к деревянному бортику колодца. Прибиты вместе со ступнями. Ах ты, живодер поганый. Дай только срок, - я эти гвозди тебе знаешь куда забью... Нет, лучше не туда, - не хочу тебе даже такое удовольствие доставлять.
        - Явился, наконец, - я уж думал, этому недомерку придется каску на голову надеть, чтобы он сумел тебя дождаться, - раздраженно проворчал Эргрот, запуская очередной шарик с удвоенной силой, отчего мишень обреченно пискнула. - Фу-у, как же вонизмом от тебя несет! Где вы изволили колобродить, господин расследователь, и в какой помойке вас угораздило искупаться?
        - Это был твой первый вопрос, - ответил я с вызовом.
        Архимаг аж весь вскинулся, но тут же взял себя в руки и с легкой улыбкой произнес:
        - Молодец, подловил-таки старого шулера. Хорошо, пусть мой вопрос таким и останется, - мне все-таки интересно, как ты вообще смог сюда пробраться, хотя преград на твоем пути было поставлено немало. Начинай, - до рассвета еще далеко.
        - А при чем тут рассвет... - насторожился я, но вовремя сообразил, что с таким же успехом подловить могут и меня, причем на какой-нибудь несущественной глупости.
        И я начал свой рассказ, медленно бродя по залу и рассматривая все, что подвернулось на глаза и что могло пригодиться в предстоящей схватке, неизбежность которой была для меня очевидна. Я рассказал про то, как мы спустились с гор, как захватили Грозовую Скалу, как я раскрыл заговор в ставке армии Света, как захватил и перевербовал Данеуша, как набрал себе последователей и как впоследствии погубил их в неудачной попытке добраться до замка. Наконец, я красочно обрисовал свой повторный прорыв в Черный Отрог, вплоть до уничтожения Бледной Поганки и Источника Сети.
        Как мне показалось, Игрок внутри Эргрота услышал то, что ему было надо, и остался доволен моим рассказом. Но сам данийский архимаг продолжал сохранять маску видимой невозмутимости, поэтому я так и не понял, что же именно он хотел услышать от меня. И тогда я начал свою игру.
        - Помнишь нашу первую встречу в "Полумесяце"? С той поры прошло немало времени, но мои вопросы остались теми же. И первый из них - что здесь происходит? Теперь, когда ты не связан Сетью, - ты можешь ответить на этот вопрос. Слаженность действий армии Коалиции, противоречивая деятельность Контрразведки, нечеловеческая быстрота Бледных Теней, второй мозг на голове Бледной Поганки, живая туча над замком, паукообразный Источник Сети и сама Сеть, связывающая все это воедино. Что все это значит? Что происходит в мире?
        - А сам ты еще не понял? - кисло ухмыльнулся Эргрот. - Это - вторжение. Вторжение не из реального мира, не из астрала, даже не из далеких глубин космоса, а из ниоткуда. Эти существа пришли из мира, где материя не обладает энергией, и где мысль осязаема. Хочешь сказать, - такого мира не может быть? Я тоже так думаю... думал, пока меня самого на мысленную иглу не насадили. Так что теперь уже неважно, что может быть, а чего быть не может, - эти существа есть на самом деле, и они успешно покоряют нашу планету. И то же, что творится на Южной Земле, - происходит и по всему миру.
        - И что же происходит в мире?
        - Этого не знаю даже я, - Сеть не дает ответов на вопросы, она только приказывает. Но то, что вторжение уже началось, - это я знаю точно. А обо всех мировых событиях сведущ только Координатор, но его нам уже не спросить. Кстати, спасибо тебе за то, что ты убил его и освободил меня из Сети. Поганка был моим слугой до того, как я сделал операцию, сделавшей его Координатором Сети, и какова же была его благодарность? Придя в себя, этот мерзавец первым делом всадил в меня сетевую нить, и уж потом он на мне вовсю отыгрался. Даже, когда я, соединившись с Игроком Заблудших Душ, получил его невероятные разрушительные способности, - и тогда я не мог противостоять воле Сети и приказам Верховного. Более того, Бледная Поганка сразу понял мое изменение и потребовал, чтобы я сделал его повелителем Тьмы. Конечно, я понимал, насколько опасна эта затея, но у меня не было выбора. Во избежание моей безвременной кончины я должен был четко исполнять все приказы Верховного и ждать удачного момента. И сегодня этот момент мне представился.
        - А что насчет этих существ... - заикнулся было я, но Эргрот сначала развел руками, а потом неожиданно показал мне козу. Это могло означать лишь одно: он сам об них ничего не знает, а любая моя фраза, произнесенная с вопросительной интонацией, будет считаться полноценным вопросом.
        - Теперь мой второй вопрос, - произнес Эргрот, и его голос приобрел зловещий оттенок. - Что предлагал тебе Координатор Света, и что ты ему ответил? Вообще, какие отношения были между вами? Постарайся вспомнить дословно, - это имеет очень важное значение.
        Тут я призадумался. Исключая последний откровенный разговор, наши отношения с Гранселингом были весьма натянутыми и напоминали сомнительное противостояние бойцового пса-чемпиона и беспородной дворняжки, - первый даже не мог помыслить о возможности сравнения себя и той жалкой шавки, что путалась у него под ногами, а последняя прекрасно это осознавала, но изо всех сил пыталась сделать вид, что она здесь тоже что-то значит. Конечно, Магистр не упускал возможность поставить меня на место, кое я в его глазах заслуживал. С другой стороны, ведь и я делал то же самое, только своими способами.
        Но при всем этом Гранселинг соглашался со всеми моими требованиями. Хотя я знал, что если эти требования пойдут вопреки небесным планам, то Магистр пойдет своей дорогой, а если бы я вдруг оказался на этой дороге в качестве препятствия, - участь моя была бы незавидной. И хотя Магистр не сделал ничего против меня, но он и ничем мне не помог, если не считать приснопамятного "небесного пенделя". Но даже и в этом случае он помог мне не потому, что мне нужна была помощь, а опять же потому, что я стоял у него на пути. С другой стороны, ведь и я поступил бы также в отношении него.
        В результате я пришел к удивительной догадке, - Магистр относился ко мне точно так же, как я - к нему. Отсюда вывод: он считал меня достойным себя, хотя ни разу этого не выказал. Именно потому он отдал мне Стальной Венец, - это было единственное, что он мне предложил. Только сейчас я понял всю странность этого предложения, - Координатор Света вручил мне артефакт разрушения, оружие мертвых. Значит, в его глазах я был достоин этой зловещей колючки. Но достоин в каком плане? Как прикажете это понимать?
        - А понимать это следует так, - саркастически усмехнулся Эргрот, поскольку все свои размышления я излагал вслух. - Или на тебе свет клином сошелся, или - одно из двух.
        - Из каких двух? - не понял я, но вновь увидел перед собой козу. Что ж, придется самому домысливать. А пока что сменим тему...
        - Как я понимаю, твой второй вопрос будет про некую маленькую девочку с большими ножницами.
        - Как я помню, ты обещал мне рассказать о ее судьбе, если я убью Верховного агента. Пришло время выполнять обещание.
        - Что обещано, - того не воротишь, - философски произнес Эргрот. - Хотя я бы не прочь затянуть эту интригу чуточку подольше. Но, раз обещал рассказать, значит, так тому и быть. А, чтобы было понятно, что к чему, - я начну издалека, так сказать, из глубины времен. Раз в году, в день осеннего солнцестояния, в Палладиуме - даниданском правительственном дворце проходит пышный и красочный карнавал, на который приглашаются все самые знатные особы Южной Земли. В этом бы не было ничего особенного, если бы на карнавал не приглашался один простой человек из народа, любое желание которого должно быть беспрекословно исполнено. Этот странный обычай уходит корнями в самые ранние времена данийской истории, когда раз в году человек, выдержавший три суровых испытания, мог приказать правителям города исполнить любое его желание, и те не вправе были ему отказать. Что поделаешь, - таков закон, а законы нужно исполнять. Однако тот же закон можно было обойти, и властители Данидана нашли хитрый способ уйти от народного волеизъявления, устроив в этот судный день костюмированный маскарад, на котором бедняки наряжаются
богачами, а богачи облачаются в нищенские лохмотья. Как узнать правителей в огромной толпе ряженых? Но даже этой безопасности властителям показалось мало. В законе не было сказано, каким именно испытаниям должен подвергаться народный волеизъявитель. Поэтому испытания дошли до наших времен в виде трех самых жестоких истязаний, какие только мог придумать коварный данийский разум. Первое испытание - боль телесная, когда испытуемый подвергался изощренной пытке. Хотя эта пытка и не имела последствий для здоровья испытуемого, - немногим удавалось ее пройти. Но даже эти смельчаки не выдерживали второго испытания - боли душевной, когда сознание испытуемого обрабатывалось искусниками, которые могли влезть в человеческую душу и, вывернув ее наизнанку, сломить самое упорное сопротивление, - так что третье испытание уже и не требовалось. Проходили годы и столетия, смельчаки давным-давно перевелись, и древний судьбоносный закон постепенно превратился в ритуальную традицию. Традиция так и оставалась традицией вплоть до прошлогоднего маскарада, когда случилось невозможное, - какая-то девчонка-малолетка с Юга бросила
вызов государственным устоям Данидана и... преодолела два испытания. Поэтому в день маскарада весь Регулаторий стоял на ушах, - власть данийских правителей пошатнулась, и происходящее могло обернуться для них катастрофой. И тогда они придумали самое страшное, как им казалось, испытание, - такое, которого никто не в силах пройти. В городе было объявлено, что третье испытание случится вечером в данийском Палладиуме, и по прохождении его испытуемая действительно получит право на любое желание. Я к тому времени уже имел приглашение лично от старшего Регулатора и мог бы прибыть на карнавал в любой момент. Но, предполагая, какой в городе будет фурор, - я прибыл в Палладиум еще до полудня. А что творилось в Данидане под вечер! Взбудораженные толпы заполонили бульвары и скверы вокруг правительственного дворца, и армейское командование, опасаясь давки и смертоубийств, было вынуждено перекрыть все подходы к Палладиуму. Но этим они только раззадорили любопытство горожан, - народ все продолжал и продолжал прибывать, запрудив все окрестные улицы. Кареты и паланкины прибывающей знати вязли в людской массе, и
чопорные аристократы были вынуждены в пешем порядке пробиваться сквозь толпу. А, учитывая тот факт, что многие богачи, собираясь на маскарад, оделись голодранцами и побирушками, - добраться до ворот Палладиума для них оказалось весьма проблематично. Наиболее пунктуальные, равно как и опоздавшие, и вовсе не попали на карнавал, но ждать их, естественно, никто не собирался, и праздник начался в назначенное время - в первом темном часу, когда солнце окончательно исчезло за горизонтом. Гигантский Торжественный Зал Палладиума, свободно вмещавший в себя до двух тысяч человек, гудел, как пчелиный улей, - он был переполнен людьми в самых различных костюмах. Большинство из них, как я и предполагал, были переодетыми регулаторскими гвардейцами, но здесь также присутствовала вся правящая элита Данидана, включая трех Регулаторов - соправителей Данидана и фактических властителей Южной Земли. После церемонии открытия карнавала и торжественной прелюдии герольдами объявлено о появлении изъявителя народной воли. Зазвучали фанфары, и в зал ввели маленькую хрупкую девочку в скромном деревенском платьице. Ее звали Лусани,
и с виду она была самой обыкновенной девочкой, так что иные даже усомнились в том, что это именно она - та самая испытуемая. Девочку сопровождал высокий стройный мужчина, - его лицо, как и положено всем участникам карнавала, скрывалось под маской, но он был облачен в одежды рыцаря Единого Храма, отчего за его спиной звучали язвительные усмешки и явные издевательства. Однако человек в белой мантии не обращал на оскорбительные выкрики никакого внимания, поэтому праздная толпа вскоре переключилась на обсуждение самой возмутительницы спокойствия. Что тут только не было сказано: и что платье у нее столетней давности, и что прическа у нее метлою сделана, и что веснушки нынче совсем не в моде. И даже золотые ножницы в ее руках вызывали не настороженность, а, скорее, сконфуженность. Все присутствующие единогласно сошлись на том, что эти ужасные стригали совсем не идут такой очаровательной голубоглазой "симпапулечке". Кто-то даже хотел их у нее отобрать, но Лусани столь выразительно сверкнула своими голубыми глазищами, что услужливый радетель в страхе отшатнулся от нее и позорно растянулся на полу. А Лусани
спокойно перешагнула через неуклюжего придворного и, миновав толпу пышно разодетых масок, подошла к трем нищим, скромно притулившимся в уголке за колоннами. Она взяла их за руки и вывела в центр зала, а я даже не чувствовал - видел, как трясутся руки у переодетых Регулаторов. Их судьба висела на волоске последнего испытания, которое называлось "испытание судьбой". И вот оно началось: вновь взревели фанфары, и в зал внесли золотой поднос с двумя маленькими чашами с прозрачной жидкостью. В одной чаше был смертельный яд, в другой - чистая вода. Испытуемой предлагалось самой выбрать свою судьбу и выпить содержимое одной из чаш. В полной тишине Лусани подошла к подносу и какое-то время колебалась с выбором, но потом все же решилась. Взяв правую чашу, она подошла к старшему Регулатору и взглянула ему в глаза, словно пытаясь найти в них ответ. Ее взгляд был настолько пронзителен, что правитель не выдержал его и отвернулся. И в этот момент в тишине прозвучал звон упавшей чаши. Не той, что была в руках Лусани. Той, из которой выпил человек в белых одеждах. Девочка рывком обернулась в его сторону, и несколько
секунд они стояли, смотря друг другу в глаза, пока рыцарь в маске не пал замертво. Испытуемая сделала правильный выбор, ей оставалось только принять выбранную судьбу, но... Отчего-то она медлила. Вновь обернувшись к Регулатору, она протянула ему свою чашу. Тот сначала сделал вид, что не понял, но когда предложение последовало во второй раз, и вновь последовал отказ, - всем стало ясно, что дело нечисто. Вокруг обманщика сразу образовалось пустое пространство, даже его соправители поспешили отстраниться и затеряться в толпе. Теперь уже в гробовой тишине в третий раз Лусани протянула кубок, на плохом данийском сказав: "Закон требует справедливости". И тогда подлый Регулатор хлестким ударом выбил чашу из тонкой девичьей руки и рассмеялся Лусани в лицо со словами: "Глупая соплячка, засунь свою наивную справедливость себе куда подальше! Я - сам себе закон, и ты ничего не сможешь сделать со мной! А теперь - поди прочь, пока тебя не отдали на утеху моим рабам!". Неизвестно, поняла ли его Лусани, но она произнесла слова, которые оказались понятны только мне: "Закон превыше лжи, и справедливость взывает к
возмездию!" И, сказав это, она ткнула Регулатора ножницами прямо в горло. Ослепительное сияние заполнило зал, заполнившие его люди застыли, не смея верить в происходящее. И в этом свечении прозвучала еще одна фраза: "Справедливость в том, что возмездие неотвратимо для всех, ибо Небесный закон превыше всего! Я знаю, что я должна сделать, и я это сделаю!" Сказав это, Лусани ударила себя ножницами в грудь, и мир взорвался. Я успел поставить отражающую Радужную Защиту и поэтому единственный из всех присутствующих уцелел. Ударной волной меня выбросило через окно с такой силой, что я пролетел над дворцовыми стенами и сверзился в реку в паре сотен локтей от берега. Разбитый и оглушенный, я плавал в воде и видел, как над дымящимися руинами Палладиума в небо вздымается луч света, и по этому лучу в небо уходит Она. Она была воплощением Света, она была из Света, она была самим Светом.
        - Это значит... Лусани убила себя!? Она умерла?
        - В физическом смысле - да. Но в отношении духовной силы она поднялась на новую, доселе никем не изведанную высоту. И если понятие "Мессия Света" не может быть применено к этому состоянию духа, то я даже не знаю, куда еще можно прогрессировать, - ведь стать светлее светлого невозможно.
        - Давайте назовем все своими именами, - для того, чтобы подняться на эту высоту, Лусани принесла в жертву две тысячи человек и себя в придачу. И где же здесь добро, носительницей которого должна быть истинная Мессия? В упор не вижу!
        - Ты просто не туда смотришь. Мессия должна стать носительницей добра, когда она станет Мессией, из чего следует, что до преображения она должна сочетать в себе и доброе и злое начало. То есть - быть обыкновенным человеком. Ты ведь не отрицаешь, что девочка изначально была самой обыкновенной?
        - Это действительно так. Но я даже и подумать не мог, что Лусани станет Мессией Света. Ведь за ее поступью тянется кровавый след, а стать Мессией можно лишь одним путем - постепенно уничтожая в себе зло, пока оно не иссякнет совсем.
        - Думаю, что и так тоже можно, но этот путь слишком длинный, - во всяком случае, длиннее человеческой жизни. Лусани же нашла короткий путь. Своим стремлением к абсолютной справедливости она выявила в себе доброе и злое начало и начала развивать их, заранее не зная, каков будет результат. При этом две противоположности постоянно боролись, постепенно разделялись и очень быстро усиливали друг друга. И в тот момент, когда девочка впервые оборвала человеческую жизнь по собственной воле, поляризация ее чувств достигла предела, и добро со злом стали столь же несовместимыми, как жизнь и смерть. И тогда Лусани своими чудесными ножницами вырезала из себя все зло, превратившись в воплощение чистоты и любви.
        - Но это воплощение было достигнуто ценой тысяч загубленных жизней! О какой чистоте и любви тут вообще можно говорить!?
        - Истина в том, что чистота познается через грязь, а любовь познается через ненависть. Все познается в сравнении с противным.
        - Все-все, хватит пичкать меня философскими притчами. Я хочу услышать простое и внятное разъяснение из разряда тех, что подшиваются к следственному делу. Поэтому я поставлю вопрос ребром: ради кого все это делается и для кого все это нужно? И сам же на него отвечу: ради людей и для людей. Но в чем же здесь человечность!?
        - Тогда и я тоже поставлю вопрос ребром: возможно ли стать Мессией, оставаясь человеком?
        - Что? Так она теперь уже и не человек?
        - Она теперь больше, чем человек, и мыслит иными категориями, - непонятными для нас. Став Мессией, Лусани достигла совершенства, и ей больше нечего было делать на унылой земле, погрязшей в грехах и заблуждениях. Поэтому она ушла в Небеса, - только они достойны ее духовного величия. И что ей теперь судьбы нашего мира? Может быть, она когда-нибудь и в самом деле соизволит снизойти до его спасения, но мне отчего-то в это верится с трудом. Вот такая история. Господин расследователь желает уточнений?
        - А что еще тут можно уточнять? У сказки о маленькой девочке с большими ножницами оказался очень грустный конец. Мне и девочку жалко и за себя обидно, - ведь на нее я возлагал огромные надежды, а на ее поиски я затратил уйму времени, усилий и нервов. И все зря, - по факту смерти главной фигурантки мне придется прекратить дальнейшее расследование дела Лусани. А я так хотел увидеть Ее своими глазами. Теперь же... Теперь я могу встретиться с Ней только на Небесах. Но для этого...
        - Для этого тебе нужно сделать всего лишь один шаг, - подсказал Эргрот. - Тебе по силам сделать этот шаг, и я могу тебе помочь. Странно, не правда ли? Твой злейший враг предлагает тебе помощь. Что ты скажешь на это?
        - У нас еще осталось по одному вопросу, - сдавленно прошептал я. - Спрашивай.
        - Пожалуй, свой последний вопрос я оставлю про запас, - загадочно улыбнулся Игрок. - Поэтому сейчас - твоя очередь. Твой вопрос я уже знаю, - ты хочешь узнать, кто я...
        - Нет! - резко выкрикнул я, выхватывая Серебристую Луну, - клинок полыхнул ярким сиянием, разгоняя по углам черные тени, ниспадавшие из Бездны. Лишь одна из них ненадолго задержалась в зеркале Света. - Я хочу узнать... Кто - я?
        - Очень своевременный вопрос, - задумчиво поднял глаза Игрок. - Но если ты его задал, - значит, у тебя на него есть и ответ.
        - Мало ли чего у меня есть! Вопрос был задан тебе, и ответ на него надлежит дать тебе. Отвечай немедленно!
        - Пожалуй, я не могу сейчас на него ответить, - цедя слова, произнес посерьезневший архимаг, по-прежнему глядевший ввысь, и мне не составляло труда понять, куда именно он смотрит. - Заметь, я не сказал - не хочу, поскольку от моего желания здесь ничего не зависит. Я сказал - не могу.
        - Ты не ответил на вопрос, - произнес я, покачивая Серебристой Луной. - Ты - проиграл.
        - Еще нет, - возразил Игрок после недолгого молчания. - Ведь ты тоже не ответил на мой вопрос.
        - Но ведь ты его и не задал. Я все еще жду твоего вопроса. Но также я жду и сигнала легионной трубы. И если сигнал прозвучит раньше, - ответом на все вопросы станет удар моего меча.
        Несмотря на явную угрозу с моей стороны, Эргрот продолжал молчать, устремившись взором в черную дыру Врат Бездны. Пауза затянулась, явно назревал взрыв, но запал был погашен тем, про кого уже и думать забыли, но кто по-прежнему находился здесь и все слышал.
        - А можно мне задать тот же вопрос? - пискнул Фиско, преисполнившись смелости. - Только одна просьба, пожалуйста... Скажите мне, - кто я?
        - Всего-то? - криво усмехнулся архимаг, нехотя оторвавшись от астральных странствий. - Я думал, что ты попросишь нечто большее. Но, так и быть, я тебе отвечу. Ты - ошибка природы. Ты должен был умереть дважды: после рождения уродом и после неудачной операции по пересадке чужого мозга. Но ты почему-то выжил, и меня всегда интересовало - почему? Я досконально изучил твои мозги, я полностью подчинил тебя себе, я заставлял тебя делать все, что я захочу. Но я так и не узнал того, что хранило тебя все это время.
        - И не узнаешь, - расплылся в мстительной улыбке Фиско. - Потому что это уже узнал кое-кто другой. Пусть ты сейчас убьешь меня, но я рад, что таки сумел тебе насолить напоследок.
        - Рано радуешься, - злорадно осклабился Эргрот. - Прежде, чем я тебя убью, я открою твою память. И тогда ты вспомнишь все те унижения, которым ты подвергался годами. И тогда ты содрогнешься от воспоминаний. И тогда ты на коленях будешь умолять меня прервать столь презренную и позорную жизнь. Я открываю забрало Платинового Шлема. Вспомни все!
        Фиско на мгновение замер и тут же задохнулся в рыданиях:
        - Это сделал я? Это сделал я! Умоляю, убейте меня, господин Райен, - лучше смерть, чем вспомнить такое!
        - Что ты вспомнил!? - крикнул я, тряся обмякшего карлика за плечи. - Скажи мне.
        - Если я скажу, - вы будете презирать меня до конца жизни, - простенал шустрик.
        - Но если ты не скажешь, то я до конца жизни буду презирать себя за то, что не помог тебе, - ответил я. - Доверься мне и поделись со мной тем грузом, что лежит на душе.
        - Нет у меня души, - убито вздохнул Фиско. - Я же язычник... Был. Пока однажды не предал своих богов. Моим злым богом был мой хозяин и повелитель - Эргрот, архимаг данийский. От рождения я таки был его рабом, и сколько себя помню, колдун каждый день подвергал меня столь изощренным страданиям и истязаниям, какие только могли родиться в его развращенном мозгу. А моим добрым богом был маленький хомячок, которому я жаловался на все свои беды. По сравнению со злодеем-хозяином маленький славный пушистик казался мне воплощением всего добра в мире, и я таки был готов на все ради него. Так я и жил, пока в один горестный день Эргроту не захотелось новых ощущений. Он приказал мне достать хомячка, - он знал, что в замке есть только один хомяк. Мой. Я не выполнил его приказ, и мой "добрый" хозяин таки предоставил мне выбор: или принести хомяка, или умереть жестокой смертью. И тогда я смалодушничал. Я устрашился смерти и предал своего бога. Я таки принес его этому извращенцу и собственными руками его... Как же мне больно это вспоминать! А мой бог так верил мне - до последнего момента. И так горько плакал, когда
умирал.
        - Изверг. Натуральный изверг, - выдавил я сквозь зубы, прожигая взглядом архимага. - Это тебе тоже зачтется.
        - В тот же день я сбежал из замка Эргрота, хотя и знал, что на меня наложено такое сильное заклятье, что скрыться от хозяина мне таки не удастся. Но тогда мне было все равно. Я предал своего злого бога, и таки готов был умереть. Но мой хозяин оказался настолько жесток ко мне, что не прервал мое жалкое существование, а попросту отпустил, забрав у меня последнее, что ему еще не принадлежало, - мою память. Хозяин влез в мой мозг и стал использовать меня в качестве своего шпиона, из-за его замыкающего память заклятия я таки позабыл многое, почти все. Но одна мысль жгла мое сознание постоянно: я - предатель, и моя судьба - предавать всех, кого я таки встречу на своем пути. Теперь я предал-таки и вас, мой добрый господин Райен.
        - Это не так! - воскликнул я. - Сегодня ты спас мою жизнь, и потому я прощаю тебе все твои прегрешения, в которых, по большому счету, нет твоей вины.
        - Не надо меня оправдывать, пожалуйста, - плаксиво прошмыгал Фиско. - Я тот, кто я есть - жалкий слабовольный предатель. А сейчас я стану еще и клятвопреступником, потому что я поклялся этому негодяю никому и ни за что не говорить о том, что таки скажу вам сейчас. У Эргрота есть маленькая, но жизненно важная для него тайна...
        - Не вздумай! Убью! - запоздало вздернулся архимаг, поднимая ладонь с летающими над ней шариками. Но Фиско уже выпалил:
        - Эргрота таки можно убить металлическим оружием! Что, получил, злыдень развратный? Это - моя маленькая месть для твоей вонючей железной задницы! Теперь можешь убивать меня, сколько влезет, - мне таки уже ничего не страшно!
        - Но как такое возможно? Ведь он же, насколько я знаю, маг Металла? - усомнился я, разглядывая наливающегося гневом Эргрота так, словно передо мной стояло некое удивительное существо, которое не ест, не пьет, не дышит и размножается посредством вылизывания собственных причиндалов.
        Эргрот тут же почувствовал усмешку в моем взгляде, заметно смутился и отвел глаза, делая вид, что речь идет вовсе не о нем. Шарики, только что готовые рвануться к карлику и изрешетить его, выпали из разжавшейся руки и дробью застучали об пол.
        - Он действительно представитель магической школы Металла, причем сильнейший за всю историю этой школы, - уточнил Фиско, несколько ободрившийся тем, что прямо сейчас убивать его не будут. - Но за его огромной силой таки скрывается один изъян. Эргрот не способен накладывать на себя заклинания собственной стихии и поэтому не может защититься от атак с использованием металла в любом его виде. Кроме меня, об этом таки никто не знал, потому что никто даже и помыслить не мог, что такое вообще возможно. Я и сам догадался об этом, когда задумался: почему, в то время как даже самые начинающие маги Металла щеголяют золотыми челюстями, - этот прохиндей ходит с гнилыми зубами и страдает от зубной боли? Вы бы знали, как у него изо рта воняет.
        - Так-так... А ну-ка, зубки покажите, - издевательски произнес я, посмотрев через свои увеличительные очки на архимага, который как раз открыл рот и собирался сказать что-то сказать в ответ. - У-у, какие очаровательные гнилые пенечки. Да вам, батенька, там давно надо все повыдирать на корню!
        Эргрот, со стуком захлопнувший рот, а для верности еще и прикрывший его рукой, еще более стушевался, заметался глазками, а потом гортанно хмыкнул и вообще отвернулся, чтобы я не увидел краску, разлившуюся по его лицу. А свободную руку колдун отвел за спину и показал мне крайне неприличный жест, вполне уместный для какого-нибудь пьяного забулдыги, но никак не для того, кто считает себя вхожим в элиту магического сообщества.
        Вот так, значит... Ну, это уже хамство. В следующее мгновение Эргрот ойкнул и схватился за голову, - это я решил поучить колдуна элементарной вежливости и заодно проверить, действительно ли его можно пришибить металлом. Я запустил в архимага гирькой от весов и со злорадным удовольствием выслушал стоны подопытного, прошедшегося по всей моей родне совершенно непечатными выражениями. А вот за такое уже начинают бить, и бить больно.
        - Вперед, господин Райен! - воодушевленно воскликнул Фиско, восседавший на колодезной "трибуне" и за неимением других свидетелей исполнявший роли сразу всех зрителей. - Ату его, ату! Мочи гада! По кумполу его, по кумполу! Да возьмите таки колотушку потяжелее, - нечего с этим поганцем цацкаться!
        И в самом деле, для пробы надо было выбрать гирьку потяжелее, - тогда бы колдун, глядишь, сразу копыта отбросил. А теперь нам предстоит жарить друг друга "до победного". Причем начнется все это прямо сейчас, поскольку момент, ради которого я оттягивал решающее выяснение обстоятельств, настал, - только что в ночи трижды протрубил легионный горн, подтверждающий, что, кроме нас, в замке не осталось людей.
        - Вы оба умрете! - прокаркал Эргрот, давясь злобой и потирая ушибленный затылок. - Прямо сейчас! Ты, жалкий червяк! Твое главное наказание будет в том, что ты будешь видеть, как убивают твоего любимого хозяина, и при этом будешь понимать, что ничем не можешь ему помочь. А ты, недоделанный спаситель мира,...
        Однако, увидев, как "недоделанный спаситель" уже тянет руку к следующей, самой крупной гирьке, архимаг быстро сообразил, что пламенные речи в адрес врага - это конечно, штука полезная, но их явно недостаточно для того, чтобы предотвратить грядущую черепно-мозговую травму.
        Поэтому Эргрот тут же прекратил разливаться словесным поносом, взмахнул руками, и в следующее мгновение я стоял в окружении трех десятков его ухмыляющихся иллюзорных копий. Брошенная гирька насквозь пробила башку одной из них, но иллюзия даже и не думала распадаться, - фальшивый Эргрот просто провел рукой по образовавшейся дырке, и та немедленно затянулась. В следующую секунду в мою спину ударила шариковая очередь. Все магические пули попали в цель, но ни одна из них ее не поразила, - защитный набор Беллианы действовал безотказно.
        - Полная защита - это неинтересно, - разочарованным хором пропели колдуны. - Что дальше делать будем? Мы оказались в тупиковой ситуации: я тебя вижу, но не могу поразить, а ты меня можешь, но не видишь.
        Не вижу, говоришь? А вот это мы сейчас и выясним. Не зря я пил магическую отраву и бился головой обо что ни попадя, приучая свой мозг к иному восприятию мира. Вот оно где пригодилось. Сейчас мне предстоит генеральная проверка - нужно выявить истинный образ среди сонма иллюзорных.
        Поднатужившись, я вывернул свое сознание наизнанку и принялся внимательно изучать толпу архимагов. С внутренней точки зрения все иллюзии выглядели одинаково. Все они переливались металлом и чернотой, словно внутри были наполнены ртутью вперемешку с грязью, у всех над головами виднелись черные переплетения астральных каналов, наконец, все тридцать тупо щерились, один в один повторяя ухмылку оригинала. Только который же из этих колдунов настоящий и как найти его среди копий, если эти копии от первоначального образца ничем не отличаются?
        Способ исключения здесь не годился, поскольку иллюзии постоянно перемещались, а уничтожить их оказалось не по силам даже Серебристой Луне - слишком уж устойчивыми их сделал мастер. Правда, Стальной Венец так и просился в действие, предполагая развеять все копии сразу. Поразмыслив, я отклонил это предложение, - очень уж высока показалась мне плата в три поворота обруча. Венец ведь только предполагал, что сможет это сделать, тогда как я вполне обоснованно подозревал, что если один такой укол вверг меня в состояние легкого помешательства, то от трех у меня мозги наверняка в кашу превратятся. Должно быть какое-то иное решение проблемы...
        И я его все же нашел! Опустив голову и тупо рассматривая носки собственных башмаков, я увидел то, что ранее не замечал - следы. Причем не простые - астральные. Некоторые почти стерлись, другие были свежими, но у каждого они были свои. Например, мои следы горели ярко и долго, сливаясь в одну сплошную линию. Редкие следы Фиско выглядели мелким тусклым пунктиром, а следы Эргрота, которых здесь было больше всех, создавали впечатление глубоких штампованных оттисков.
        Иллюзии не оставляли следов! Они не были живыми, поэтому их путь в астральном мире людских душ не был отмечен ничем. Теперь мне, как опытному следопыту, не составляло никакого труда вычислить Эргрота по его самым свежим следам, - хитрый колдун прятался за распахнутой дверцей шкафа, изредка выглядывая оттуда и подсматривая, что я намереваюсь делать дальше.
        Каково же было его изумление, когда эта дверца рухнула, срезанная одним ударом серебристого клинка. А, поскольку дверца была из кованого железа и упала ребром прямо на ногу незадачливому игроку в прятки, - изумление немедленно повысилось до шокового уровня. Все копии Эргрота моментально исчезли, а оригинал, испуская карканье смертельно раненой вороны, на одной ноге поскакал подальше от меня.
        - Добейте таки его! Именем Света, именем богов, именем едреной бабушки, - добейте! - надрывались восторженные "трибуны". - Смерть врагам светлого будущего! Вырезать зло под корень! Отрубить все, что болтается! Подлецов - на мыло! Извращенцев - на кол! Прелюбодеев - на ...!
        Давясь от смеха, я пошел вслед за Эргротом, - как-то уж слишком просто складывалась для меня решающая битва. Я уже подумывал, - стоит ли вообще убивать Эргрота и не ограничиться ли тем, что устроить колдуну хорошую трепку, после чего раздеть его догола, заковать в кандалы, облить дегтем, вывалять в перьях и в таком виде возить его по городам Южной Земли, выставляя на всеобщее посмешище.
        Но мое недолгое расслабление оказалось роковым. Эргрот, оправившись от болезненного удара, взмахнул в мою сторону рукой и что-то коротко крикнул по-данийски. Тотчас меня дернуло сразу во все стороны: Стальной Венец сорвался с моей головы и укатился куда-то в угол, Серебристая Луна выскочила из моих рук и воткнулась в противоположную стену, вслед за ней отправилась и ременная бляха вместе с лопнувшим ремнем, жестяные пуговицы моей труверской куртки, вырванные с мясом, разлетелись по всей башне, а от моих многочисленных карманов и кармашков, набитых всякой нужной и ненужной мелочью, осталось только воспоминание. Единственным оставшимся на мне металлическим предметом был Неразъемный Браслет на запястье, но он, как я уже знал от Беллианы, только внешне выглядел сделанным из серебра, а по сути своей являлся воплощенным заклинанием, защищенным от любого внешнего воздействия.
        Я стоял посреди зала и заторможено смотрел на ухмыляющегося Эргрота. При этом одной рукой я ощупывал себя, выясняя, не оторвало ли вместе с одеждой и мне чего-нибудь, а другой рукой пытался схватить с ближайшего стола вещицу потяжелее. Однако все предметы, которые были сделаны из металла, отлетали от меня прежде, чем я успевал до них дотянуться.
        - Удивлен? - пропел Эргрот, удовлетворенно похрустывая пальцами. - Ты забыл, что имеешь дело с мастером. Я действительно не могу защитить себя от металла, но и совсем беззащитным мне оставаться тоже не хотелось. Поэтому я установил сплошную Стальную Защиту на тебя, чтобы ты даже прикоснуться к металлу не смог. Все гениальное просто, не так ли? Но я добавлю еще один мастерский штришок, который завершит картину твоей беспомощности.
        Произнося эти слова, Эргрот сотворил еще одно заклинание, и вокруг меня выросла железная решетка. Ее прутья так плотно прилегали к оболочке Стальной Защиты, что я не мог даже пошевелиться и ощущал себя, как та селедка в бочке.
        - Держитесь, господин Райен! - заголосила "группа поддержки", приколоченная к трибуне. - Эргрот измотан сегодняшней битвой! Он страшно устал! Продержитесь еще немного, и все его заклинания таки начнут рассыпаться металлической пылью!
        - Я и не отрицаю, что пребываю не в лучшей форме, - возразил архимаг. - Но на вас двоих меня хватит. И прежде, чем мои заклинания рассыплются пылью, вы сами рассыплетесь прахом.
        - Все это совсем неправильно, - возразил я, лихорадочно думая, что же мне делать дальше. - В результате мы опять оказались в тупиковой ситуации. Ты по-прежнему не сможешь поразить меня, а я не смогу до тебя добраться. Лучше освободи меня, и разрешим наш спор простым мордобоем. А взамен я обещаю не использовать металл, поэтому ты останешься в живых в любом случае.
        - К сожалению, судьбы мира простым мордобоем не решаются, - патетически произнес архимаг, с довольным видом расхаживая вокруг меня и рассматривая мою одиночную камеру. - Но в одном ты прав. Ты-то уж точно не сможешь до меня добраться. А вот насчет себя я не так уверен.
        Подойдя к одному из столов, Эргрот открыл шкатулку из полированного стекла и вытащил из нее гладкий черный цилиндрический стержень с набалдашником на конце, из которого торчали два металлических рога. По этим рогам с треском перебегали голубые разряды, - чувствовалось, что внутри футляра содержалась какая-то мощная сила.
        - Что это? - спросил я, пытаясь придать своему голосу уверенность. - Мешалка какая-то. А что ей мешают?
        - Это обычный разрядник, в котором начинающие операторы концентрируют свою энергию, чтобы потом из нее получилось боевое заклинание, - ответил Эргрот, поглаживая круглую рукоятку настолько странными движениями, что у меня промелькнула пошленькая мысль: а только ли для этого предназначается разрядник? - Но дело даже не в самом разряднике, а в том, что в нем заключено в данный момент. А заключен в нем... (тут Эргрот взял паузу, чтобы выдержать значительность следующих слов) самый настоящий небесный огонь, одну из молний которого я сумел поймать во время сегодняшней битвы. И теперь этот разряд - в моих руках. Ты понимаешь, что это означает?
        - Против небесного огня не существует защиты, а металл притягивает молнии, - глухо пробормотал я, только сейчас осознавая всю уязвимость моего положения.
        - Совершенно верно, - подтвердил архимаг. - Я предполагал использовать этот неотразимый аргумент в разговоре с твоей огненной подружкой. Но уж если госпожа Беллиана не смогла добраться до места нашей встречи, так не пропадать же предназначенному ей заряду зазря. Ставлю все, что у меня есть за душой, против костяной фиги, болтающейся у тебя в области пупа, что я не промахнусь, стреляя молнией по железной решетке с расстояния двух десятков шагов. Так что готовься превратиться в прах, господин Авергранд.
        - Врагу не сдается наш храбрый герой! - зазвенел фискин голосок справа от меня. - Он таки не будет стрелять! Вы ему нужны! Это всего лишь игра!
        - Да, это всего лишь игра, но сейчас в этой игре наступает развязка, - жестко ответил Игрок, пронзая меня черными провалами зрачков. - Если случится невозможное, и ты каким-то чудом выиграешь у смерти, тогда я пойму, что ты - не просто везунчик, а именно тот, кто мне нужен. Если же ты сейчас умрешь... Тогда мы проиграем оба. И не только мы, - проиграет весь этот мир.
        - Я не очень понимаю, почему судьба мира зависит от того, буду ли я жить или умру, - отчеканил я, гордо поднимая голову. - Но если это так - стреляй. Я готов, я никуда не уйду. Чего же ты ждешь?
        - Я... боюсь, - вдруг поник Игрок. - Много раз я пытался тебя убить, но ты каждый раз проходил через очередную проверку. И теперь, в последней проверке, когда от тебя ничего не зависит, - я боюсь, что ты не пройдешь ее, и все окажется зря.
        - Вы пройдете эту проверку, господин Райен! - крикнул Фиско. - Вы должны пройти, - я знаю! И вы таки знаете, - почему я это знаю! Не бойтесь! Вас хранит сама судьба!
        - Стреляй же, - сквозь зубы прошипел я. - Стреляй, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного, что даст тебе повод усомниться в чистоте проверки. Стреляй!
        Ослепительная вспышка резанула мне по глазам, и мир померк. В голове замелькали огненные круги, замерцали световые пятна. Но одно я знал точно, - я был жив. Зрение прояснилось, и я увидел Эргрота, стоящего передо мной с потерянным видом.
        - Что случилось на этот раз? - спросил я его. - Рука дрогнула? Разрядник не сработал? Или молния не попала в цель?
        - Моя рука не дрогнула, разрядник сработал, и молния попала в цель, - угрюмо произнес архимаг. - Но она попала не в ту цель.
        Я медленно повернул голову, и мои губы задрожали, не в силах вымолвить ни слова. Там, на бортике колодца, где стоял Фиско. Где раньше стоял Фиско... Там, на почерневшем брусе, дымились его обугленные сапожки, а на полу сиротливо лежала круглая красная шапочка, обгоревшая по краям.
        - Ты убил его... - безжизненно произнес я. - Ты убил его!
        - Я не хотел... - вяло оправдывался Эргрот. - Я не понимаю, как такое могло случиться, - словно какая-то сила отклонила молнию от тебя.
        - Твоя проверка завершилась, не так ли!? - возопил я. - А теперь пусти меня, поганый ублюдок! Я отдам моему погибшему другу последние почести.
        Эргрот махнул рукой, и окружающая меня решетка рассыпалась железной пылью. Я молча подошел к колодцу, поднял шапочку и засунул ее себе за пазуху. Я уже понял, почему молния отклонилась от цели. Ее притянул щит-талисман, остатки которого застыли повсюду мелкими каплями почерневшей железной окалины.
        А ведь я его сам отдал шустрику, хотя мог бы и не отдавать. Получается, что я предопределил его судьбу, и в гибели Фиско я был виноват даже более чем Эргрот. За что, за что мне такая доля - хоронить своих друзей!?
        Поднатужившись, я выдрал обгоревший парапетный брус с тем, что осталось от Фиско, и скинул его в колодец. Все ж какая-никакая, а могила. Спустя несколько секунд падения где-то глубоко, под землей раздался всплеск, и вновь наступила тишина. Подземная река надежно скроет останки моего друга...
        - Пойдем, - вздохнул за моей спиной Эргрот. - Нам пора идти.
        - Идти куда? - непонимающе уставился я на него.
        - Туда, - архимаг ткнул пальцем вверх, где над нашими головами до сих пор крутилось черное жерло Врат Бездны. - Ты прошел последнюю проверку. Ты достоин стать Апостолом Тьмы. Прими меня в свою душу, я дам тебе всю силу Тьмы, и вместе мы станем тем, кто спасет мир от вторжения.
        - Может быть, Тьма и сможет спасти наш мир, заполонив его собой. Но это будет уже не тот мир, и вряд ли живущие в нем люди будут счастливы жить в таком мире. Есть и другой способ спасения мира, - это сделает Мессия.
        - Мессия? - скептически произнес Игрок. - Тебе ли не знать, что Мессия олицетворяет добро и созидание. А одним добром иномировое вторжение не остановить, - здесь нужна сила разрушения, и только Тьма способна дать эту силу. И теперь я задам тебе мой последний вопрос. Ты примешь Тьму?
        - Нет!
        - Жаль, - развел руками Эргрот. - Добровольно наше слияние прошло бы гораздо успешнее. В таком случае, мне не остается ничего иного, как применить насилие и самому внедриться в твое сознание.
        - Только попробуй! - злобно ощерился я. - Я знаю, что ты не сможешь этого сделать без моего согласия, да и ты знаешь, что тебя ждет очередная неудача. Сегодня - не твой день. Ты уже проиграл все, что у тебя было за душой, включая и саму душу. Так что теперь ты - никто. Кстати, можешь забрать свой утешительный приз - костяную фигу. Она идеально символизирует результат все твоих усилий и стараний. Оставайся здесь, на обломках своей надежды, а я - ухожу искать иной путь спасения мира.
        - Ты не сможешь просто так уйти! - зашипел Эргрот, яростно пиная "утешительный приз". - Ты никуда не уйдешь! Я не выпущу тебя из замка!
        - Я найду способ выбраться отсюда, - ответил я, незаметно косясь на колодец. - Но я же не сказал, что я уйду, а ты останешься в живых. Нет, я должен убить тебя, а также угнездившихся в тебе злобных духов-переселенцев баньши и мэцкаи, - причем так, чтобы ни один из вас не улизнул.
        - Сильно замахнулся, - смотри, как бы не надорваться! - нагло рассмеялся Эргрот. - Впрочем, ты уже можешь начинать убивать меня. Чего же ты ждешь? Вот он я, весь перед тобой! Убей же меня, убей, противный мальчик!
        В этот момент башня содрогнулась от вершины до основания, все факелы в зале погасли, и тотчас снаружи на балконе полыхнуло яркое зарево. Затем раздался оглушительный удар, и тяжелая железная рама оконного переплета вылетела внутрь, сметая столы и шкафы.
        А в наступившей темноте на фоне огненного сияния вырисовалась невысокая фигурка с длинными развевающимися волосами и тонкой тростью в руке, и в озадаченной тишине прозвучал звонкий голосок:
        - Всем привет! Надеюсь, я не опоздала? А что это вы тут в потемках сидите? Секретничаете? Бросьте, - какие у вас могут быть секреты от меня?
        Струя пламени ударила в решетку купола, заливая его огненной пленкой и скрывая за собой бездонный колодец, отчего в башне стало светло, как днем и даже в какой-то степени уютно.
        - Вы бы знали, что творится на севере! - возбужденно воскликнула Беллиана, спрыгивая с подоконника. - Я только что видела это в астрале и могу с уверенностью сказать, что наша грандиозная драчка на Багряной просто меркнет рядом с тем, что сейчас происходит в Империи.
        Магесса, не в силах сдержать чувств, ходила взад-вперед по залу, лихо размахивая своей тростью. После небесных поцелуев она выглядела вполне здоровой, хотя вид у огненной волшебницы был несколько помятый и закопченный, а ее чудесный красный плащ сгорел до такой степени, что его остатков хватало только на хитончик фривольной длины. Впрочем, такой покрой очень подходил волшебнице, - он почти полностью открывал ее ноги. Кстати, очень стройные и симпатичные ножки, - как я раньше этого не замечал?
        - Райен! Немедленно прекрати пялиться на мои ноги и объясни мне, почему этот железнорогий козел еще жив!? - с показным возмущением воскликнула Беллаана. - Вообще, что тут у вас происходит? И где этот бездельник Фиско, которому я поручила присматривать за тобой?
        - Эргрот убил нашего маленького друга, - вздохнул я, показывая обгоревшую фискину шапочку. - Это все, что от него осталось. А на мне висит сплошная Стальная Защита, и я не могу даже дотянуться до Серебристой Луны.
        - Ах ты, падаль позорная! - сиреной взвыла магесса и устремилась к остолбеневшему Эргроту. - Ты еще пожалеешь, что Райен тебя сразу не убил! Я же не настолько милосердна и не дам тебе подохнуть, пока весь список твоих прегрешений не вспомню! Получи! Получи!
        Набросившись на Эргрота, Беллиана неистово принялась хлестать его своей тростью. Тот поначалу даже и не пытался сопротивляться. Но, когда особо точный удар рассек ему бровь, архимаг хрипло взревел и отвесил волшебнице такую плюху, что она отлетела на несколько шагов и врезалась в шкаф с колбами и пробирками, опрокинув все его содержимое на себя.
        - Подонок! Как у тебя только рука на женщину поднялась! - выкрикнула Беллиана, поднимаясь из груды битого стекла.
        - Ты - не женщина, ты - настоящая фурия! - гордо подбоченись, в тон ответил ей Эргрот.
        - А за фурию - ответишь, - холодно произнесла магесса, и с размаха влепила архимагу файербол промеж глаз.
        - А отчего бы и не ответить! - воскликнул Эргрот, и в грудь Беллианы хлестнула стальная очередь. - Нам давно уже пора получить ответ на вопрос: кто из Небесных останется последним?
        И зал тотчас превратился в поле боя. Сначала маги пытались вытолкать друг друга из астрала. Поняв бесполезность этой затеи, они обрушили друг на друга залпы элементарных магических атак, - также без малейшего вреда друг для друга, зато с большим ущербом для окружающей обстановки.
        Наконец, противники разошлись по разные стороны зала, и я понял, - сейчас в ход пойдут самые разрушительные массовые атаки, которые только имелись в арсеналах архимагов. Насчет себя я особенно не волновался, - сплошная Стальная Защита надежно прикрывала меня от атаки Эргрота, а огнеупорное кольцо спасало от атаки Беллианы.
        Однако в зале было еще одно существо, про которого все забыли, но которое, несмотря на всю свою бесполезность и даже некоторую вредоносность, не заслуживало того, чтобы сгореть заживо или превратиться в железное изваяние. Я имею в виду Лорана, который все это время тихо сидел в моем мешке, притулившемся в уголке между шкафчиками с мумифицированными уродцами. Изнутри доносилось мерное сопение, похрустывание и потрескивание, по которому я догадывался, - обезьян времени зря не теряет и за отведенный ему срок старается нанести моему имуществу максимальный ущерб.
        Закинув мешок за плечо, я почувствовал, как передвигается внутри все содержащееся в нем железо. Но, по крайней мере, сейчас оно уже не отлетало от меня, - я даже исхитрился подобрать валявшийся поблизости Стальной Венец и приторочить его к рюкзаку ремешком. Фиско оказался прав, - чары Эргрота постепенно слабели, и уже скоро я смогу удержать в руках Серебристую Луну.
        А тем временем маги уже закончили чтение заклинаний, и в тишине предрассветной ночи прозвучали два боевых клича:
        - Огненный Вал, в бой!
        - Железный Смерч, в бой!
        Две стихии вырвались на свободу, схлестнувшись между собой, и волны расплавленного железа растеклись по обугленным и дымящимся руинам, - за несколько секунд башенный зал превратился в гигантскую раскаленную домну. А маги, успешно пережив сотворенное ими разрушение, вновь начали перепалку, успешно используя в качестве оружия ту огненно-железную "кашу", что горела и хлюпала у них под ногами.
        Я же, подождав, пока они втянут друг друга в бой настолько, чтобы уже не видеть никого, кроме своего противника, преспокойно пошел через залитый жидким огнем зал, намереваясь вытащить торчавшую в стене Серебристую Луну и своим внезапным вмешательством в магическое противоборство завершить оное одним ударом.
        Однако, пройдя несколько шагов по луже расплава, я почувствовал какой-то слабый треск на моей руке и с ужасом понял, - огнезащитное кольцо не выдержало испытания расплавленным металлом и пошло трещинами, а волшебный рубин совершенно почернел. Двумя длинными прыжками я успел заскочить на ближайший стол прежде, чем кольцо лопнуло, распавшись надвое, и упало в наползавший железно-огненный поток. Стол оказался чугунным, и какое-то время я, затаив дыхание и пружиня Стальной Защитой, угрожающе балансировал над горящим расплавом, но потом поймал равновесие.
        И только я подумал, что спасся, - оказалось, что из огня я попал в полымя. Через каких-то пару минут обтекаемый железной лавой стол так раскалился, что я почувствовал себя рыбой, жарящейся на сковородке. А сменить позицию было уже нельзя, - ближайшим местом спасения был подоконник, но, чтобы добраться до него, нужно было сделать не менее десятка шагов по дымящейся огненной зыби. Поэтому мне оставалось только сидеть, скорчившись, и ощущать, как с шипением плавятся подошвы моих башмаков и как начинают спекаться мои ноги. Беллиа-а-на-а-а!!!
        - Сейчас, сейчас... Подожди минутку, и я поставлю на тебя Огненную Защиту.
        - Какая минутка!? Я же за эту минутку сгорю!!!
        - В чем тебе желаю успеха! - донеслось с другой стороны зала. - А, чтобы тебе, не дай бог, кто-нибудь не помешал, - я поставлю на тебя самую надежную защиту - Радужную!
        - Нет! - воскликнула Беллиана, выбрасывая руку в мою сторону.
        Но было уже поздно, - мерцающая переливчатая полоса ударила мне в грудь, как раз в то самое место на талисманной ленте, где еще недавно висела костяная фига, и которое теперь, по причине моей же собственной глупости, оказалось моей уязвимой точкой. Не выдержав этого выверенного удара, защитная система лопнула, а ее содержимое разлетелось по всему залу. Тотчас же радужная пленка обволокла меня и заключила в правильную сферу, отразившись от которой, заклинание Беллианы вернулось назад и поставило Огненную Защиту на саму заклинательницу. Воспользовавшись замешательством магессы, Эргрот прокричал какое-то заклинание, и в его руках заблистали два обоюдоострых меча.
        В ответ Беллиана просто вскинула руки, и в зале наступила полная темнота. Остыл стол под моими ногами, застыло горящее железное озеро, исчез пламенный купол над нашими головами, вокруг не осталось ни единого огненного проблеска. Но то же время в руках магессы засиял, залучился невероятно изящный и красивый клинок, рядом с которым блекла даже сама магесса.
        - Браво! - воскликнул Эргрот, приближаясь к магессе. - Заключив весь доступный тебе огонь в один меч, ты решила сыграть ва-банк в нашей игре. Это смело, но глупо. Ты знаешь, что проиграешь, ибо в рукопашной схватке жаркий огонь всегда уступает холодному металлу.
        - Моя сила - не в Лучистом Клинке, а в горячем сердце, - ответила ему волшебница. - Твое же сердце выковано из бездушного металла. А огонь всегда плавит металл, и я расплавлю твое холодное железо огнем своей пламенной души.
        Широко размахнувшись мечом, Беллиана набросилась на врага. Эргрот встретил ее атаку веерной защитой, и три магических меча столкнулись с такой яростью, что все вокруг смело сокрушительной ударной волной. Этот удар нес в себе столь необузданную мощь, что если бы я не прикипел подошвами к железному столу и не вцепился в него мертвой хваткой, - меня бы просто унесло и расплющило об стену. Столкновения противоборствующих сил сотрясали башню от купола до основания, по полу пошли трещины, стены стали рушиться, а с сверху посыпались железные балки купольной решетки.
        Но маги не замечали этого. Теперь, сражаясь на пределе своих возможностей, они являли собой воплощение своих стихий. В непроглядной черноте бездонной тьмы, в отсветах вспышек скрещивающихся клинков, в дымном мареве остывающего железа, мелькали две сияющие фигуры, - одна из них рдела бурлящим пламенем, другая переливалась ртутью и блистала отраженным огнем.
        Поначалу мне казалось, что этой схватке не будет конца, и заключенные в мечи стихии просто разрушат все вокруг и похоронят меня под грудой обломков. Но с каждой минутой башня содрогалась все слабее и слабее, - маги явно выдыхались. Стычки клинков становились реже, расчетливее, и становилось ясно, что счет уже пошел на удары.
        Казалось бы, - в этой схватке победит тот, у кого осталось больше сил. Но апофеоз поединка оказался совершенно иным, - после очередного сотрясшего башню столкновения огненный и стальной мечи разлетелись вдребезги. Наносивший удар Эргрот совершенно не ожидал такого разворота событий и неуклюже упал, выронив свой второй меч прямо под ноги огненной волшебнице. Архимаг порывисто дернулся, протягивая руку к утерянному оружию, но на рукояти клинка уже стоял красный сапожок волшебницы, а наконечник ее белой трости уперся в горло незадачливому противнику.
        - Игра окончена, - сурово сказала Беллиана. - Из Небесных должен выжить только один. И это будешь не ты.
        Коротко размахнувшись, магесса влепила в лицо отшатнувшемуся данийцу светящийся шарик пространственного маяка, тут же ударила его тростью в горло и... Трость сломалась. С легким недоумением Беллиана взглянула на обломок и тут же попыталась всадить его в глаз врагу. Результат оказался тем же.
        - Костяная защита, - прохрипел неуязвимый архимаг, поднимаясь на ноги и брезгливо стряхивая маячок. - Вроде бы мелочь, но неужели ты думала, что я пренебрегу ею в столь ответственный момент.
        - Не пойму, в чем дело, - задумчиво произнесла волшебница, разглядывая рукоять трости. - У меня есть артефакт, исключающий любую костяную защиту, кроме его собственной.
        - Ты имеешь в виду это? - усмехнулся Эргрот, доставая из кармана фигу, которую я так неразумно ему подарил, и которую он все-таки подобрал. - Мне ее отдал Райен. Отдал по доброй воле.
        - Валиен, ну зачем ты это сделал? - грустно произнесла Беллиана. - Если бы я сейчас убила Эргрота, то его заклинания, наложенные на тебя, сразу бы исчезли, и тебе оставалось бы только проткнуть его тело Серебристой Луной.
        - Так уж получилось, - с пыхтением произнес я, энергично раскачиваясь взад-вперед и пытаясь оторвать башмаки от стола. В конце концов, мне удалось сделать это, - увы, с подошвами пришлось расстаться.
        - Впрочем, это уже неважно, - произнесла магесса. - Эргрот уже ничего не сможет нам сделать, так как вся его оставшаяся сила заключена в клинке под моей ногой, до которого он сможет добраться только через мой труп.
        - Через твой труп, говоришь? - недобро прищурился архимаг. - Это я могу устроить, поскольку у меня еще кое-что осталось в запасе. Ртутная Пелена, в бой!
        Эргрот протянул руку в мою сторону, и радужное свечение вокруг меня исчезло. Но в то же время клинок под ногой магессы растекся блестящей лужицей и, прежде чем Беллиана успела отскочить в сторону, - ртутная пленка втекла на ее ногу. Магесса отчаянно сопротивлялась, - струя жидкого пламени окатила данийца с ног до головы, но успеха это не принесло. Уже через несколько секунд блестящая пелена покрыла все тело волшебницы, превратив ее в живую статую, отчаянно, но безуспешно пытающуюся стряхнуть ртуть со своего лица.
        - Ртутная Пелена совершенно безвредна для ее здоровья, - сообщил Эргрот, с заметным удовлетворением наблюдавший агонию огненной волшебницы. - Но она не позволяет совершать заклинания и пресекает доступ воздуха. Сколько может не дышать оператор энергии, пусть даже мастер-класса? Минут пять, от силы десять. Вот мы и подождем. Мы ведь никуда не торопимся, - правда, господин Райен? Как вам моя корона Грандмага Южной Земли?
        Эргрот повел рукой по своей робе, собирая остатки стекающего с нее огня, добавил в них железной пыли, в изобилии устилавшей место недавней схватки стихий и немножко поводил руками, придавая форму творению. В результате получилась изящная, но безвкусная безделушка, наподобие тех, что надевают балаганные шуты, когда хотят показать зрителям правителя, причем не в самом лучшем свете.
        Впрочем, архимаг остался доволен своим произведением и гордо подвесил горящую корону над головой, - она так и осталась там висеть, показывая, что магической силы у колдуна осталось еще достаточно, чтобы разбрасываться ею по пустякам.
        Пока самозванный грандмаг таким образом развлекался, я, сбросив рюкзак и неуклюже передвигаясь по залитому остывшим железом полу, пытался схватить Серебристую Луну и урезонить наглеца. Не тут то было! Стальная Защита пружинила под моими ногами и на каждом шаге пыталась сбить меня с ног, а лунный клинок, словно верткий угорь, ускользал у меня из рук в самый последний момент, когда я уже собирался сомкнуть пальцы. Придавить ногой лезвие тоже не удавалось, а когда я, разозлившись, плюхнулся на меч брюхом, - он вылетел из-под меня и укатился на другую сторону зала, пролетев всего лишь в нескольких шагах от ног Эргрота.
        - Райен, мой тебе совет - оставь бесплодные попытки поймать свой расчудесный клинок. Ты же прекрасно понимаешь, что даже если каким-то образом тебе удастся схватить меч, то удержать его ты все равно не сможешь, - иронично произнес архимаг, краем глаза наблюдая за моими прыжками и ухватками. - Давай лучше мы вместе посмотрим, как погибает величайшая волшебница современности и поаплодируем ее несгибаемой стойкости. Впрочем, ты еще можешь спасти свою подругу. Но для этого тебе нужно ответить на мой последний вопрос, сказав только одно слово.
        - Не дождешься, - грубо буркнул я, прыгая на лунный клинок с таким расчетом, чтобы он полетел в сторону Эргрота и хотя бы ступни этому злодею отрезал.
        Конечно, архимаг внимательно наблюдал за моими потугами и просто отошел в сторону, когда Серебристая Луна пролетала мимо него. А я торопливо вспоминал, что еще из волшебного арсенала имеется у меня в мешке, и чем я могу спасти погибающую магессу. Стальной Венец? Возможно, но он мне сейчас недоступен уже по факту своего наименования. Сфера Связи Лорана? Если попасть ею в голову, можно проломить череп, - к сожалению, у этого негодяя череп прочнее металла. Не то. Магический кристалл Таниуса? Я и без него знаю, что здесь магия из каждой щелки прет. Тоже не то. Зеркальное Кленовое Распятие? Показать его Эргроту, чтоб он посмотрел на свои гнилушки во рту и умер от позора? Опять не то. Звездочка Беллианы? Увы, она жестяная и такая маленькая, что мне ее не поймать. Обезьяна? Ее, что ли, натравить ее на Эргрота, - пусть закусает злодея до смерти.
        А, собственно, и все. Больше у меня нет ничего полезного, только обычный походный набор бродяги: зимняя одежда, одеяло, сменное белье, веревка, топорик, горное снаряжение, мешочек с тыквенными семечками и бутыль с перегоном. Эх, ничегошеньки я сделать не могу. Напиться, что ли, с горя... Или этого гада напоить вусмерть? Хотя, насколько я знаю, Игрок на дух не переносит алкоголь. Но, с другой стороны, Эргрот - истинный даниец, а за свою бывалую жизнь я еще не встречал ни одного данийца-трезвенника.
        Нащупав в рюкзаке плетенку, заложенную туда еще в Эйсе и успешно пережившую все мои приключения, я решительно пошел к архимагу. Тот поначалу насторожился, но тут же расслабился, увидев, что именно я держу в руках.
        - Спасибо за предложенную честь, но я это дело не потребляю, - усмехнулся Эргрот. - Предпочитаю получать удовольствие иными способами. Но ты, конечно, можешь выпить хоть всю бутылку. Может быть, тогда у тебя хватит смелости дать мне положительный ответ.
        - Это не простой перегон, - ответил я, вытаскивая бутыль из оплетки и любовно поглаживая горлышко. - Посмотри, что написано на бутылке.
        - И что же там написано? - поинтересовался заинтригованный архимаг. - Не вижу, поднеси поближе... Марка "Голубой Огонек", произведено в Эйсе в таком-то году, крепость... И что бы это значило?
        - А вот что!
        Коротко размахнувшись, я шарахнул бутылкой по пламенной короне Эргрота, засадив ее на голову мага по уши. А "Голубой Огонек" прекрасно оправдал свое название: лицо, руки, одежда колдуна, - все застило языками горящего перегона.
        Как вы помните, в Эштре я поразил Игрока голубым огнем зачарованного данийского кинжала, и тогда таскающему его баньши досталось очень крепко, - он чуть не сгорел совсем. И сейчас случилось нечто похожее. Горение перегона пронзило Эргрота до самой глубины его темной души, - объятый голубым пламенем колдун трясся и утробно ревел, словно изгоняемый нечистый дух.
        - Великовата оказалась тебе верховная корона, - назидательно произнес я, и, закатав рукава, принялся дубасить горящего злодея с левой и с правой. - Вот тебе в ухо - за Миррона, вот тебе в челюсть - за Таниуса, с размаху в нос - за Лорана, еще пару раз промеж глаз добавим за Фиско, а уж за все мои злоключения тебя стоит бить исключительно ногами и исключительно по самому чувствительному месту!
        Пока я отводил душу, вы, наверное, уже успели задаться вопросом: какая же связь между магическим огнем и горением обычного перегона? Да очень простая. Как вы думаете, в чем закаливают волшебное оружие? Отнюдь не в воде, а в той жидкости, которая со свойствам сходна с будущей магией оружия и которая должна впитаться в сталь, чтобы укрепить ее. Что же послужило основой для кинжала Голубого Огня? Правильно - самый крепкий перегон. А где делают самый лучший перегон? Конечно же, в нашей родной Фацении. У нас вообще все наилучшее, но самое главное богатство моей страны - честные и добрые люди с крепкими кулаками и с самой изощренной смекалкой во всем мире.
        Под моими крайне болезненными ударами Эргрот не мог сосредоточиться для спасительной медитации, и был вынужден снять с меня Стальную Защиту, чтобы воспользоваться ее энергией в целях собственного пожаротушения. В какой-то миг я почувствовал, как залитый железным расплавом пол перестал предпринимать попытки уронить меня. В таком случае...
        Я опрометью бросился к валявшейся поблизости Серебристой Луне, но объятая пламенем фигура взметнула руки, что-то крикнув, и я застыл в движении. Воспользовавшись своей возвращенной энергией, колдун сумел замедлить мое внутреннее время. Лунный клинок лежал всего лишь в шаге от меня, такой близкий и такой недоступный.
        Я ничего не мог сделать. А горящий архимаг, спотыкаясь, подбежал к Беллиане и стянул с нее Ртутную Пелену, покрывая ей свое тело и понемногу сбивая голубой огонь. Если он сейчас загасит пламя и восстановит силы, - все начнется по новой. А второго попадания в ртутный кокон Беллиане уже не пережить, - она и так уже вся синяя, как дохлая курица. Надсадно дыша и кашляя, волшебница пошла в мою сторону, и я с содроганием понял, что она собирается сделать.
        - Я... должна... Я должна... сделать это... сама, - словно убеждая себя, выговаривала Беллиана. - Я возьму меч.
        - Нет! Нельзя! - закричал я мысленно. - Не трогай! Он убьет тебя!
        - Только мое тело, - ответила магесса, выровняв дыхание и протягивая руки к мелко дрожащей серебристой дуге. - Ведь моя душа бессмертна. Это должно было случиться семьдесят лет назад, но тогда я не решилась. И только теперь я поняла, что все эти годы жила одной мечтой - прикоснуться к Серебристой Луне. И теперь, когда у меня нет иного способа спасти тебя, - я осуществлю свою гибельную мечту. Прости меня! Я хочу это сделать, и я должна это сделать!
        Тонкие пальцы волшебницы сомкнулись на ребристой рукояти, и тут же выгнувшиеся назад когтистые полумесяцы эфеса молниеносным выпадом пронзили ее ладони. Беллиана слабо вскрикнула, но тут же прикусила губу, медленно распрямилась и, поднимая меч перед собой, с тоскливым плачущим криком устремилась на Эргрота.
        Даниец, к тому времени уже погасивший часть голубого пламени, пару секунд оторопело смотрел на нее, не в силах поверить в происходящее. Впрочем, аргимаг довольно быстро пришел в себя, выбросил вперед руки, и Ртутная Пелена слетела с его тела, расправляясь тончайшей блистающей простыней и устремляясь навстречу огненной волшебнице.
        Но сверкнул росчерк серебристого сияния, и блистающая пленка беззвучно лопнула, как мыльный пузырь, не оставив после себя никакого следа. Беллиана вздрогнула от этого удара, но неотступно продолжала двигаться на врага.
        Она приближалась все ближе и ближе, и Эргрот начал медленно отступать, резко выбрасывая вперед руки и последними каплями своей силы устанавливая видимые и невидимые барьеры между собой и летящей к нему серебристой дугой, разбивавшей все эти преграды с удивительной легкостью.
        Когда между ними оставалось три-четыре шага, Беллиана резко пошатнулась и с трудом удержалась на ногах. Но в этот момент Серебристая Луна словно встрепенулась, и под мрачными сводами башни коротко прозвенела та самая мелодия, что когда-то была мной услышана в мертвом городе, - та самая, что высвобождала всю неописуемую мощь лунного клинка:
        "Серебро! Сиянье Света - серебро!"
        Меч был готов к решающему удару. Его лезвие вспыхнуло и, почти вырываясь из рук Беллианы, метнулось к отшатнувшейся металлизированной фигуре. Отчаянным судорожным движением Эргрот еще попытался спасти себя, отбивая удар небольшим жезлом, испускающим вокруг себя мерцание Радужной Защиты. Но обычное заклинание уже не смогло сдержать неукротимую ярость Небес, - с легким хлопком серебристая дуга пробила переливчатую преграду, рассекла жезл пополам и по самую гарду вонзилась в грудь колдуна.
        От этого удара замок содрогнулся до самых основ, все вокруг меня замельтешило и вдруг резко замерло. Замерла оседающая на пол Беллиана, выпустившая рукоять Серебристой Луны. Замер Эргрот, схватившийся за эфес правой рукой и пытающийся вытащить пронзившее его серебристое сияние, - тщетно, когтистые полумесяцы вцепились в его грудь мертвой хваткой.
        Даже голубое пламя на одежде архимага застыло остекленевшими острыми язычками, и в этой неподвижности я смог разглядеть, что левой рукой даниец судорожно загребает воздух, словно пытается в нем что-то раскопать.
        Я понял: Серебристая Луна отрезала Эргрота от астрального мира. Это означало, что колдун утратил контроль над собственными заклинаниями, удерживающими разрушение Черного Отрога от натиска темной энергии, и что сейчас здесь все начнет разваливаться на части.
        Но в этом было и наше спасение. И заключалось оно в неотвратимости закона изменения времени, согласно которому, вслед за замедлением неизбежно следует ускорение. Эргрот, без сомнения, был великим магом, но с этим он ничего не мог поделать, - как только он утратил способность управлять энергией, наложенное на меня заклинание тотчас сработало в обратную сторону, предоставляя мне драгоценные секунды для нашего спасения. А оно было рядом, - за девять ударов сердца мне нужно было успеть добежать до колодца и броситься в его черные глубины, где бежала спасительная река.
        Один. Я срываюсь с места. Мир вокруг меня снова оживает и начинает двигаться - медленно, как во сне.
        Два. Я подхватываю свой рюкзак и перебрасываю его за спину. Высунувшаяся наружу голова любопытной мартышки получает нахлобучку и с недовольным взвизгом исчезает в мешке.
        Три. Теперь я вижу, что сжимает левая рука Эргрота. Это маленькая стеклянная капсула с заключенным в ней Духом Стихии. Это - последнее и неотвратимое оружие, наша общая гибель. Я устремляюсь к Беллиане, - я должен одновременно успеть подхватить волшебницу и обезоружить врага. Иначе я не успею спасти нас.
        Четыре. Я успел! Я подхватываю Беллиану, и ее болтающимися ногами с разворота выбиваю смертоносную капсулу из руки данийца. Но когда я распрямляюсь, перед моим взором возникает Серебристая Луна. Она словно кричит: "Постой, а как же я? Ты - это я! Возьми меня! Брось ее, - она обречена. Брось ее, возьми меня!".
        Пять. Это мой выбор. Я чувствую себя так, словно отрываю себе руку, но я должен оставить меч здесь, поскольку я не смогу нести полубесчувственную волшебницу одной рукой, - слишком уж она тяжелая.
        Шесть. Я бегу к колодцу. У меня за спиной торжествующе звенит Стальной Венец. Я отказался от Серебристой Луны, но отказался в его пользу. И это - тоже мой выбор и... мое проклятие.
        Семь. Колодец уже близко. За моей спиной звучит предсмертный крик умирающего колдуна. Ладонь Беллианы сжимается, и в ней появляется точно такая же колбочка с червячком внутри. Что она задумала? Она же погубит нас!
        Восемь. Я запинаюсь, но все же удерживаюсь на ногах, взлетая на бортик спасительной шахты. По ушам стегает душераздирающий визг Лорана, и тут же резкий толчок бьет в спину, сбрасывая меня в спасительное средоточие темноты. А сзади раздается хриплый крик: "Имя твое - свобода!"
        Девять. Я падаю вниз, в черную текучую глубь. Вслед за мной, крутясь в воздухе, уже летит стеклянная капсула, но Беллиана бросает навстречу ей свою и слабым шепотом произносит: "Имя твое - свобода!"
        Десять. Две яркие вспышки расцветают надо мной, и страшный взрыв разрывает мир в клочья. Больше нет ничего, остается только бездонная пустота. И я падаю, падаю, падаю в ее распростертые объятия.
        ***
        - Валиен. Ты слышишь меня?
        - Да.
        - Я вижу все это.
        - Что же ты видишь?
        - Нет, не так. Твой клинок отсоединил мою душу от вечности, и высшие силы вернули мне мой залог за небесный дар. Теперь я вижу, как обычный человек. Это настоящее чудо: я вижу, как встает солнце, как ползут по небу кучерявые облака, как в поднебесной вышине слабо колышутся ивы, склоняя свои листья к моему лицу, как маленькая букашка неуклюже ползет вверх по тонкому травяному стеблю, расправляя крылья и готовясь устремиться в безбрежную голубую высь. Какое счастье видеть все это собственными глазами. За это стоило сражаться. За это стоит умереть.
        Мы лежим у самого берега, на ровном песчаном дне небольшого затончика, держа друг друга за руки. На перекатах вытекающей из горных недр речки журчит вода, и ее прохладные потоки переливаются через наши распластанные тела, вымывая из них усталость и злость.
        Тишина. Благословенная и священная тишина природы окутывает сознание. Лишь ветер слабо шелестит в верхушках деревьев, а наверху, в глубине зеленых крон, пронзительно и радостно щебечет пичуга, встречая восходящее солнце.
        Где-то там, в далеком большом мире, гремят битвы, ниспровергаются престолы и превращаются в руины города, но для разливающейся звонкой трелью крохотной птахи все это совершенно безразлично. Она празднует новый день, и для нее нет ничего важнее этого. Для певца рассвета песня - это жизнь, поэтому он пел, поет и будет петь, пока живо его дерево - его собственный маленький мир. Пока есть еще надежда, что утро в этом мире вновь настанет.
        Йошкар-Ола, 2002-2004гг.
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к