Тайны отдела охраны музеев Тереза Тур
        Белые ночи Санкт-Петербурга - время романтиков, влюбленных и туристов.
        Праздник выпускников «Алые паруса», казалось, пережили. Русалья неделя подошла к концу.
        Тут бы Егору Ивановичу Старцеву отдохнуть - пить в кабинете кофе, слушая байки старейших сотрудников вверенного ему отдела. Но увы…
        Набережные Невы решили по-другому. Придется забыть о старом конфликте и просить помощи у Ведьмы, смириться со странностями девушки по имени Фенек. В интересах дела, разумеется.
        Тереза Тур
        ТАЙНЫ ОТДЕЛА ОХРАНЫ МУЗЕЕВ
        1
        30 июня 3: 55. Дом на Петровской набережной.
        Санкт-Петербург. Нева. Белая ночь.
        Звучит романтично. Почти как начало стихотворения или нежного, чуть печального романа.
        Однако в этой ночи ничего красивого и романтичного не было… Красно-синие, нервные всполохи машин дежурной части. Оцепленная желтой лентой детская площадка. Люди в форме с какими-то нарочито равнодушными лицами. Бледное лицо мужчины. Ребенок, плачущий на его руках. Время от времени взгляд кого-то из людей в форме натыкался на этого мужчину… и становился почти человеческим.
        - Пожалуйста, - тогда говорили ему, - идите домой. Как только что-то будет известно…
        - Понимаете, - в сотый раз начинал объяснять мужчина, прижимая к себе еще крепче малыша, - моя жена никогда бы…
        - Мы понимаем, - и в голосе появлялось рефлекторное псевдосочувствие, от которого становилось еще горше.
        К ограждению, возле которого с открытыми глазами дремал сержант, подъехал крутой мотоцикл со «скромным» логотипом BMW на бензобаке. Сержант завистливо присвистнул - и настороженно взглянул на мужика, одетого в стиле крутого байкера: черная кожа, крутой шлем, похожий на немецко-фашистскую каску.
        Мужик тем временем подъехал, заглушил сыто и негромко работающий мотор, снял шлем, нацепил на руль… и направился прямо к ограждению. Уверенно так направился. Привычно.
        - Куда! - жестко сказал охранитель желтой ленточки. - Куда прешь?
        Увидев алую ксиву с золотыми орлами, служивый сначала вытянулся, но потом, посмотрев внимательнее - уж очень ему не понравился неуместный здесь байкер - заорал:
        - Че, совсем охренел! Отдел музеев?!
        - Старшего позови, - без тени возмущения сказал мужик в черном.
        Было ему на вид лет под сорок. Не высокий, крепко сложенный. Добродушное круглое лицо каким-то чудесным образом было одновременно и брутальным, и обаятельным, и… незапоминающимся… Живые, блестящие глаза имели особенность зрачка в большинстве случаев занимать всю радужку, от чего казались черными и хитрыми. На самом же деле они были ярко-синие, искренние и наивные, особенно в тех случаях, когда это необходимо. Большой, чуть шершавой ладонью привычным движением он погладил гладко выбритую макушку и скривился не то в улыбке, не то в усмешке, чуть пожимая плечами, встречая озабоченно семенящего к нему мужчину.
        - Иду я, иду, - на вопль сержанта отозвался уже следователь, - свои это, пропусти. Добрый вечер, Егор Иванович!
        - И вам не болеть, господин старший следователь.
        Байкер преодолев заграждение и бдительного охранника, уже пожимал руку старшего.
        - Что-то органы стали слишком часто меня вызывать на место преступления, Алексей Васильевич, - пожаловался он следователю.
        - Иваныч! После тех тралялей, что ваше начальство позволило себе выписать нашему начальству… Да еще и в присутствии москвичей… Радуйся, что тебя на всякую бытовуху не вызывают… А планы такие были.
        - Так думать же надо! Если из Летнего сада начинают чинно расходиться по своим делам статуи, то надо не спецтранспорт из психушки свидетелям вызывать, а нас! Кстати, вандалов, которые украли защитные щиты с Медузой Горгоной, что двадцать семь лет висели себе спокойно на ограде, вы поймали?
        - Так это не вандалы были!
        - А кто? - изумился Егор Иванович.
        - Ваши и были, - сказал следователь. И лицо его превратилось в маску абсолютного счастья. - Ваши. Реставраторы.
        - Вот ведь как оно бывает, - даже не удивился музейщик. - Бардак, как говорит мой папенька, дело добровольное… Да. Если завтра тебя будут вызвать на убийство и разгром к нам в Управление - так это я гневаться буду… Заберешь меня под арест - я хоть высплюсь у вас, за решеткой.
        - Нее, завтра - никак. Завтра не мое дежурство. Я пойду на отсыпной…
        - А здесь что? Как в Летнем саду? Или начальство приказало мой сон просто так порушить? Из вредности?!
        - Здесь вообще непонятно что, - печально покачал головой следователь. - Женщина пропала. Ребенка в коляске трехмесячного бросила. Свидетели всякую ересь несут.
        - А вы чего сразу примчались? Двое суток положенных не выждали?
        - Вот только не надо про бездействие правоохранительных органов…
        - Ладно тебе, Алексей Васильевич. Вы тут кинулись прямо-таки всеми силами, потому что…
        - Она - дочь нашего… - и следователь поднял палец к небу.
        - Ясно. Ладно, пошли беседовать.
        Парочка сидела на скамейке, тесно прижавшись друг к другу. Девчушка была заревана, а парень нервно зажал руки между колен. Молодых людей ощутимо потряхивало.
        - Привет, ребята! Меня зовут Егор Иванович, - обратился к свидетелям «музейщик». И у меня есть одна особенность: я верю всему, что говорят люди. Рассказывайте!
        - Ее похитили дети, - безучастно ответила ему девушка, - понимаете, маленькие дети… Крошечные… Дети… Крошечные…
        Парень только кивал и трясся.
        - Да… Толку от твоих свидетелей… - подытожил Егор Иванович.
        - Обрати внимание: двор огороженный. И камеры установлены. Мы уже посмотрели запись. Сначала пришли эти, - кивок на юношу и девушку. - Парень открыл вход во двор своим магнитным ключом. Они сидели на скамеечке, миловались. Вышла женщина. Потом через какое-то время помехи. Потом - представляешь - фигня какая-то. Парочка мечется по двору. Коляска с ребенком осталась. Где стояла - там и стоит. А женщины нет. И, похоже, что калитку никто не открывал.
        - А чего женщина ночью вышла-то на улицу? - недовольно спросил Егор Иванович.
        - Муж говорит, что ребенок раскапризничался, никак не унимался. Она решила выйти с ним - оказывается, они так часто по двору ночью гуляют. Двор закрытый - значит безопасный.
        - Да… несуразность какая-то.
        - И не говори, - согласился господин следователь. - Не считая того, что у этой «пропавшей» дамы могла попросту крышечка уехать. И завтра-послезавтра она, даст Бог, обнаружится где-нибудь. Живая.
        - Не знаю. Что-то странное тут есть. А свидетели не обдолбанные случаем?
        - Нет. В баночку уже писали - ничего. В трубочку дули - тот же отрицательный результат.
        Тут девушка, словно почувствовав, что речь зашла о них, поднялась, подошла к следователю и забормотала, как в бреду:
        - Уродцы… Это были уродцы. В шапочках. Странных шапочках. И запах. Запах дохлятины. Ужасный запах дохлятины…
        - Занятная история, - произнес спустя некоторое время Егор Иванович. Они со следователем стояли в сторонке и курили.
        - Ваше? - с надеждой спросил Алексей Васильевич.
        - А то, - выпуская дым, ответил «музейщик».
        - Чего делать будешь?
        - Ведьму искать, - на полном серьезе ответил Иванович.
        2
        30 июня 8:30 Здание Администрации Санкт-Петербурга на Английской набережной.
        - И вот представляете, Анфиса Витольдовна, стою я перед ней и понимаю… - до Старцева, сладко дремлющего на диване в Управлении, донесся жизнерадостный смех его старейших сотрудников. Начальник удивленно приподнял бровь - обычно старая гвардия выясняла отношения, брюзжала и спорила. А вот так - мирно да со смехом… Старцев и не помнил, чтоб они так приходили на работу.
        - Конечно, Михаил Ефремович, я тоже удивилась! - сквозь смех раздался другой голос, женский.
        - А как удивился отец Иннокентий…
        И снова смех.
        Нет, спать в таких античеловеческих условиях на работе стало совершенно невозможно - Старцев помотал головой. И стал просыпаться.
        Голоса Анфисы Витольдовны и Михаила Ефремовича, гулко разносясь в старинном здании, надолго опередили их стареньких владельцев, которые медленно преодолевали высокие пролеты.
        Поэтому Старцев встретил их на лестничной площадке третьего этажа, которое в здании администрации и занимало Управление.
        - Доброе утро! - хмуро поприветствовал он непонятно с чего жизнерадостных сотрудников.
        - Разрешите доложить! - со смехом вытянулся перед ним Михаил Ефремович. - Порядок на кладбище восстановлен. Если бы не Анфиса Витольдовна, нас бы съели.
        Старцев опять помотал головой - и с укоризной во взоре уставился на сотрудников.
        - А давайте зайдем в кабинет - и усядемся, - предложила Анфиса Витольдовна.
        Как и всегда, ее пожелания, рекомендации и приказы исполнялись молниеносно. А как еще? Эта величественная дама умела внушить трепет. В ярко-синих, ничуть не поблекших от возраста и утрат глазах было что-то… чуткое, искреннее, но не терпящее возражений. Ее бесшумная походка, ее безупречная осанка, идеально выглаженные и отстиранные, старинного кроя, но каким-то непостижимым образом всегда уместные блузки неизменно украшала массивная, овальная брошь. Иссиня-черный камень, в глубине которого плясали маленькие синие искорки, порой гипнотизировал, а порой был и вовсе не заметен. Он, казалось, жил своей жизнью, но при этом был во власти своей загадочной хозяйки. Кроме этой броши Анфиса Витольдовна украшений не носила, причуд не имела, сохраняла хладнокровие, ясность и остроту ума. От этой женщины исходила сила, ей хотелось покоряться.
        И даже Михаил Ефремович - а он единственный из всех с ней спорил - было у них такое развлечение на двоих - сегодня согласился. И даже закивал.
        - Так что у вас случилось? - утреннее совещание началось лишь спустя полчаса, - пока сварили кофе, пока уселись…
        - Как вы помните, - начал Михаил Ефремович, - вчера днем появилось сообщение, что накануне ночью, недалеко от Старо-Никольского кладбища что-то большое и черное, похожее на огромную кошку, напало на людей. И даже кого-то загрызло. Поскольку кладбища находятся под особым контролем, было решено подключить отца Иннокентия. И вместе с ним проверить.
        - Вообще-то - кладбища - это его епархия, зачем там мы-то? - широко зевая, пробурчал Егор Иванович.
        - Мы всполошились потому, что есть легенда - на Старо-Никольского кладбище похоронен чернокнижник, который на этом самом кладбище пытался вызвать демона. Но что-то пошло не так. Чернокнижник во время обряда погиб, а демон превратился в огромного черного кота.
        - Я всегда считала эту историю байкой, не заслуживающей доверия! - решительно вмешалась Анфиса Витольдовна. - Известно, что самая мощная защита - на кладбищах. И чтобы там что-то подобное делать… Для этого надо сначала погост разорить.
        - Да, но мы все знаем историю, приключившуюся в начале девяностых на Охтинском кладбище, когда мертвых подняли, - возразил Егор Иванович.
        - Там сначала поработали вандалы, потом администрация стала уплотнять умерших. А потом уже секта пришла - и натворили они дел!
        - Да ничего особенного не случилось. Все, кто участвовал в ритуале - погибли. Из простых граждан никто не пострадал. И даже не заметил. Мы успели, - пожал плечами Михаил Ефремович.
        - А те, кто участвовал в ритуале - не люди что ли? Там в основном подростки были, - возмутилась Анфиса Витольдовна. Дама элегантным, совершенно молодым движением чуть тронула кончиками пальцев прическу. Копна серебристых волос была прихвачена полукруглым гребнем с вырезанными на нем русалками. Брошь заискрилась, синие глаза метнули в собеседника молнию, а одна из русалок, как на секунду показалось Старцеву, недовольно дернула хвостом…
        - Надо головой думать прежде, чем демонов вызывать. К тому же эти подростки, чтобы провести ритуал, нескольких человек умертвили! Так что, на мой взгляд, каждый получил то, что хотел. А вот умерших жалко. Они ведь покойники. Уж чего-чего, а покой заслужили.
        Михаил Ефремович подарил Анфисе Витольдовне почти виноватый взгляд, но по всему было видно, что злить свою собеседницу ему нравится. Его зеленые глаза были такими же живыми и яркими, как у его коллеги, несмотря на тот же весьма преклонный возраст. Бороды он не носил, был всегда идеально выбрит и коротко стрижен. Густые и жесткие волосы поседели не равномерно - перец с солью. Крючковатый нос, резкие черты лица, очень высокий рост. Телосложения он был скорее сухощавого, но одного взгляда на широкую, чуть сутуловатую спину хватало, чтобы почувствовать недюжинную силу. Михаил Ефремович был силен, как Илья Муромец, и по отделу на эту тему ходило немало легенд. Он слегка прихрамывал на правую ногу, поэтому пользовался палкой. Палка была массивная, и пахло от нее сосной. Просто палка, но на ней почему-то постоянно задерживался взгляд. Старцев усилием воли оторвал его, провел ладонями по выбритой голове, и взмолился:
        - А можно поближе к вчерашней истории, а то у меня и так голова болит!
        - Хорошо, - покладисто согласился Михаил Ефремович. - Ближе к полуночи мы выдвинулись. Белая ночь. Марево над кладбищем. Красота!
        - Еще ближе.
        - А я с ними отправилась, - уточнила Анфиса Витольдовна. - Мне любопытно стало, что же на кладбище происходит на самом деле.
        - И это любопытство спасло нас с отцом Иннокентием. На нас действительно выскочила большая черная кошка. Отец Иннокентий молитву изгоняющую читает, я защиту ставлю и силок кидаю энергетический, чтобы тварь не убежала.
        - А кошка оказалась самая реальная. И даже не кошка, а молоденькая пантера.
        - И была она очень голодная! Хорошо еще, что Анфиса Витольдовна умеет животных заговаривать.
        - Погодите! - Егор Иванович приоткрыл глаза, - а откуда в Петербурге пантера? Они же здесь не водятся?
        - Пантеры - нет, - согласился с ним Михаил Ефремович, - а вот идиоты - да. А в последнее время идиоты водятся часто с деньгами. Это вообще страшный вид.
        - Точно. - Анфиса Витольдовна и не стала спорить, и даже сделала вид, что не заметила в речи коллеги слова «идиот». - Я, когда маленькую заговорила, узнала, что ее отловили и привезли в подарок одним… торговцам. Захотелось им чего-то экзотического - вот партнеры и расстарались. А потом им пантера надоела - они ее попросту выгнали.
        - Хорошо еще, что накануне люди не пострадали. Загрызла она собаку.
        - Пантера - бедненькая, мечется. Голодная. Перепуганная. Малышка ведь совсем! Но мы с утра к ее горе-хозяевам… наведались!
        Егор Иванович пожал плечами - уж кого-кого, а хозяев зверушки, обреченных на большие и малые неприятности, ему жалко не было.
        - Пантера сдана в зоопарк. Порядок в городе восстановлен, - бодро отрапортовал Михаил Ефремович.
        - И вас с отцом Иннокентием не съели, - меланхолично отметил начальник.
        - Так точно, - кивнул сотрудник.
        - Вот и хорошо. Пишите отчет, - подытожил Егор Иванович. - И, Анфиса Витольдовна, можно просьбу. Почти личного характера?
        - Конечно, - величественно кивнула дама.
        - Надо отправиться к реставраторам - в чьем ведении находится Летний сад - и объяснить, что щиты, решетки и все остальные детали снимаются только после согласования с нами. И объяснить так, чтобы они на всю жизнь запомнили, а лучше и внукам передали.
        - Так статуи разбежались не из-за вандалов?
        - Оказывается, нет. Коллеги постарались.
        - Какой-то у вас вид не бодрый…, - посмотрела на него Анфиса Витольдовна, - ночью вызывали?
        - А как же!
        - Пора штат увеличивать, Егор Иванович. Вы же сами понимаете, что пора. По нашему этажу должны бегать около десятка сотрудников. А что получается? Вы один. Мы с Михаилом Ефремович все больше консультируем. Молодой человек ваш с компьютером - это замечательно, но из оперативников, что по городу бегают - считай - вы один.
        - И секретаря надо найти, чтобы отчеты составляла! - тяжело вздохнул Михаил Ефремович.
        - Вы живете в состоянии аврала уже год - с тех пор как… - замялась Анфиса Витольдовна.
        - Все? - поинтересовался начальник.
        - Вам надо спать. Вам надо кушать. Вам надо нормально жить! А если случится что-то масштабное! Даже вы не сможете быть в двух местах одновременно!
        - На этом закончили, - резюмировал Егор Иванович. - У нас в городе женщину похитили!
        И он стал рассказывать о своих ночных поездках.
        Михаил Ефремович стразу переместился к огромной, во всю стену, карте Санкт-Петербурга. И как только назвали адрес, достал красные флажки. Один установил в точку, которая была во дворе дома, другими стал помечать что-то еще, понятное пока только ему.
        Анфиса Витольдовна отправилась к картотеке. Ряд деревянных ящиков, занимал целую стену напротив карты.
        Спустя минут тридцать - Егор Иванович успел подремать - его старая гвардия появилась рядом с диваном, готовая дать отчет. Но по их недовольным лицам начальник понял, что ничего толком они не нашли.
        - Может, русалки? - поинтересовался Старцев.
        - Не должны бы. Хотя сейчас идет русалья неделя, мы ведь сделали все необходимое для того, чтобы эти создания не трогали людей.
        - Березу заплетали? - поинтересовался начальник.
        - Все как полагается, - пожал плечами Михаил Ефремович.
        - Две молодые березки к земле пригнули, лентами перевязали, - стала перечислять Анфиса Витольдовна. - Потом заплели косы из веток. Под деревом угощения. Обязательно вареные яйца. В этом году особенно удачно получилось. Боренька провел целую Интернет-компанию. Так огромное количество молодых людей приняло в этом участие. Языческие культы снова в моде, знаете ли.
        - Борис - молодец! - Похвалил их бойца интернета Михаил Ефремович. - У него даже толкинисты березки плели. Он им такую теоретическую базу подвел, что они поверили.
        - Мы-то уже стары березки заплетать, - как-то печально отозвалась Анфиса Витольдовна.
        - А что молодые люди выделывали после березок…, - мечтательно закатил глаза старый сотрудник. - Для закрепления эффекта, видимо!
        - А вы-то откуда знаете? - с подозрением посмотрела на него коллега.
        - Так они… это… на сайте выкладывали. А мы наблюдали. Контролировать же надо…
        - Значит, это, скорее всего, не русалки? - отвлек сотрудников от выяснения интереснейших аспектов Старцев.
        - Они бы защекотали всех. Было бы несколько трупов - и все.
        - Тогда кто это?
        - Место же замечательное! - начал Михаил Ефремович. - Петровская набережная. Нева рядом. Петропавловская крепость - рядом… Стрелка Васильевского острова тоже. Практически это может быть все, что угодно.
        - Я бы вообще запретила людям селиться в таких «замечательных» местах. Вот были здесь до Петра Первого запретные леса - и на Васильевском, и на Заячьем - где сейчас крепость. Так туда людям вообще запрещено было просто так появляться. Только в особое время. И с особыми ритуалами.
        - И хорошо, если не в роли жертв, - не мог не съязвить Михаил Ефремович.
        - Тогда считали, что границу с Иным, не понятным нам миром, необходимо закрывать именно так, - пожала плечами Анфиса Витольдовна. - По всей земле такие разломы разбросаны. Их немного, но они есть. Но вот строить в таком месте город… Это только у нас!
        3
        1717 год, лето.
        Генерал-губернатор новой столицы Российской Империи - Санкт-Петербурга - был в смутном, тревожном состоянии.
        Наверное, Александр Данилович Меншиков слишком долго оставался на одном месте. Да еще и в каком! В столице! Вот странствовать с Петром по Европе, бешено носиться на коне на поле боя, первым взобраться по лестнице в захваченную крепость… Это да. Говорить одно, думать уже про другое, нестись куда-то на край света за третьим… Вот это жизнь. А тут?!
        Генерал-губернатор тяжело вздохнул и, чуть натянув поводья, остановил послушного коня.
        Ночь никак не наступала. Красноватое солнце почему-то злобно поглядывало на безумцев, решивших строить здесь город. Меншиков вспоминал, что раньше он не чувствовал в этих местах такого противоборства человеческой воле. Или ему казалось от усталости, или раньше эти места относились к людям по-другому: с любопытством, но без злобы.
        Что же изменилось?
        Вот уже два года он безвылазно сидел в Санкт-Петербурге и следил за тем, чтоб город все-таки строили… Это, конечно, выгоднее - что ни говори. Но он поближе познакомился с тем местом, где Петру пришло в голову строить его «парадиз». Кстати, даже он, Меншиков, не знал, почему именно здесь. Почему на этих островах, окруженных болотами да вырубками векового леса…
        Вообще, когда царь велел: «Граду быть» и потом, когда они чуть больше десяти лет бывали тут наездами, никто из приближенных - да и сам повелитель - не понимали толком, что это за место.
        Что-то он отъехал достаточно далеко от обжитой и местами каменной части города. Вокруг него были землянки и шалаши пригнанных на работы. Мужики спали вповалку, нарубив лапника. А кое-где еще догорали костры.
        -..Чего ж хотели? - вдруг слух Александра Данилыча потревожил чей-то голос. Кому-то тоже не спалось. - Это ж надо, дотумкали… Русалку ловить. Вот водяной и озлился!
        - Ой, Прошка! Все бы тебе врать-то!
        - Не любо - не слушай, - откликнулся тот самый жизнерадостный голос, который был так неуместен среди каторжных.
        - Сказывай дальше, - прохрипел чей-то сиплый голос.
        - Известное дело - русалки - они не злые. Любопытные - страх какие. Но не злые…
        - Во брешет! А как же мужики дохнут от русальей щекотки?
        - Так то ж с озорства.
        - Хорошо озорство!
        - А ты не лазь ночью подле воды. А если уж приперло - так гребень с собой возьми. Русалка будет косы чесать, а ты и уйдешь подобру-поздорову.
        - А нынче что же в городе деется?
        - Озлили их. Порядочно озлили. Слыхивал - мужики сказывали, что русалку в бочке привезли с моря. Русалка та особая, с хвостом. Дева морская - не чета нашим, речным, что с ногами. Отловили, дескать, царя-батюшку порадовать. Больно охоч он до диковинок.
        - Болтали.
        - Во! А русалка та издохла.
        - Так ты, морда каторжная, мнишь, что из-за сказок твоих новики - парни молодые да здоровые - в Неву кидаются? Да так, что еще ни одного живым не вытащили? - над костром из тумана появился всадник.
        Мужики вскочили да истово закрестились. Потом, увидев человека в треугольной шляпе с перьями, в немецкой дорогой одежде, закланялись.
        - Ты прости нас, господин, за сказки неразумные, - обратился к нему самый старый.
        - Прошка - кто? - жестко спросил Меншиков.
        Повисло короткое молчание. Потом один из мужиков - совсем молодой парень - шагнул вперед.
        - И что прикажешь с бедствием делать?
        Парень помолчал. Потом, решившись, поднял на Генерал-губернатора глаза - наглые, отчаянные, веселые - и четко произнес:
        - К Водяному на поклон идти.
        - Давайте вернемся к похищенной женщине. Я знаю, что это похищение и что оно связано с Иным миром. Я это почувствовал, - вмешался Егор Иванович. - Анфиса Витольдовна, кто мог заинтересоваться женщиной, 1986 года рождения. Зовут - Нина Александровна Немцова. Родилась двадцать первого марта. Ребенку три месяца.
        - Не знаем, - переглянувшись с Михаилом Ефремовичем, ответила Анфиса Витольдовна. - На мой взгляд, если бы похищали для ритуала - то младенца. Но на такие зверства - именно в плане магии - мы уже сто лет не натыкались.
        - Если бы вылезла водяниха - это вполне могло бы произойти - Нева близко совсем и как раз белые ночи - то утащила бы молодого человека. Женщины ее не интересуют.
        - Может, это продвинутая водяниха. Современная? - задумчиво проговорил Михаил Ефремович.
        Анфиса Витольдовна посмотрела на него недоуменно, Старцев хмыкнул - видимо, общение с Интернетом, который под руководством Борьки осваивал пожилой сотрудник, не прошло бесследно. И Михаил Ефремович покраснел.
        - А если это все-таки ведьмы? - сменил тему Егор Иванович.
        - Возможно и такое, - опять переглянувшись с коллегой, осторожно ответила Анфиса Витольдовна - про нелюбовь нынешнего начальника управления к уважаемому сословию ведьм знали все, - однако…
        - Надо смотреть по ее дате рождения, кому и для какого ритуала она могла понадобиться, - добавил Михаил Ефремович. - И тогда поймем, кто ее похитил. Я этим займусь.
        - И пройтись по двору, откуда похитили жертву, посмотреть. Я, пожалуй, съезжу. - Отозвалась Анфиса Витольдовна.
        - И с ведьмами поговорить. Наверняка, кто-то из них, - решительно подытожил начальник. - Да, а что у нас с плановыми мероприятиями?
        - Праздник выпускников «Алые паруса» - пережили, - отозвался Николай Ефремович. - Летнее солнцестояние - двадцать второго июня - пережили. К началу русалочьей недели - подготовились.
        - Вот только со дня на день открывается выставка-продажа - «Африка - экзотика и реальность». Экспонаты будут из частных коллекций. И надо бы посмотреть, еще на таможне, что они там привезут.
        - Да… - согласился Егор Иванович, - африканские артефакты с их непонятной магией да помноженные на Петербург с его энергетикой - эффект может быть самый феерический!
        - Надо смотреть и защиту ставить! А кто поедет?
        - Я попрошу Екатерину Юрьевну нам помочь - она как раз в старинных экспонатах хорошо разбирается.
        Анфиса Витольдовна посмотрела на начальника жалостливо - Екатериной Юрьевной звалась бывшая супруга Егора Ивановича. Еще недавно сотрудница их Управления, она переехала в Москву и ныне являлась ведущим таможенным арт-экспертом.
        - А может…
        Но тут раздался телефонный звонок. Это был Алексей Васильевич - следователь. Он нашел похожие случаи.
        4
        30 июня 11:05 Стоянка у гипермаркета неподалеку от набережной лейтенанта Шмидта.
        - Вот отсюда тоже пропала женщина. Маргарита Николаевна Ивлева, 1976 года рождения, не замужем.
        Алексей Васильевич вздохнул, предложил Старцеву сигарету, затянулся сам. Старцев был благодарен этому человеку за его «нормальность». После ничем не примечательных, пахнущих сосной палок, вводящих в длительный транс, живых русалок на гребешке старушки и прочих эффектов его отдела, этот обычный во всех смыслах человек был для него как глоток свежего воздуха. Алексей Васильевич реагировал на все быстро, оперативно, специалистом был внимательным и профессиональным. При этом его жизненное кредо «меньше знаешь - крепче спишь» избавляло начальника отдела музеев от лишних вопросов и необходимости что-то объяснять. Даже внешность следователя была ничем не примечательна и восхитительно нормальна. Высокий, стройный. Средних лет. Светловолосый и сероглазый.
        - Ребенку пять месяцев. Няня говорит, что, когда она уходила, то говорила хозяйке, что памперсы заканчиваются. А та еще ответила, что заработалась совсем - и забыла купить. И что это не страшно - они с Машенькой - так дочку зовут - съездят и купят. - Продолжил рассказывать Алексей Васильевич.
        - А когда это было?
        - В ночь с двадцать седьмое на двадцать восьмое.
        - И они во сколько за покупками в магазин направились?
        - Что-то после часа ночи. Сейчас диск с записью видеокамер принесут - посмотрим точно.
        - Так тут тоже видеокамеры есть? - удивился Старцев.
        - Сейчас везде видеокамеры есть… А толку.
        - И что охрана говорит?
        - Была женщина, - поморщился следователь. - Поставила переноску с ребенком в машину. Открыла багажник - сумки поставить. Потом камера пару раз мигнула - и все. Машина на месте, ребенок на месте. Пакеты с покупками - в багажнике. Женщины нет. И, понимаешь, на записи помехи те же, что и в первом случае.
        - А кто нашел ребенка?
        - Местные труженики. Товарищ из солнечного зарубежья тележки собирал, увидел распахнутую дверь и подошел к машине.
        - Вышлите мне в отдел записи с камер - тех, что были во дворе, и с этих, магазинных. Я еще своим покажу.
        - Так что здесь было? - спросил Алексей Васильевич.
        - Забрали ее. Я чувствую. Только не понимаю - кто… И посмотри, что получается - пропадают женщины раз в три дня. А что тогда тремя днями раньше? Это когда получается… Ночью с двадцать четвертого на двадцать пятое?
        30 июня 12:45 Отделение полиции на набережной реки Фонтанки.
        - Не знаю… Мутная эта девица. Виктория Максимовна Петрова, 1995 года рождения. Я думаю, что никуда она не исчезала. И, тем более, никто ее не похищал. Бросила коляску на улице перед подъездом - и свалила к какому-нибудь очередному хахалю. Вы знаете, какой у нее послужной список по малолетке? А что она к своим шестнадцати годам два аборта сделала? А на третий раз рожать надумала? Нет, я вам точно говорю: ударилась в загул, очнулась непонятно где непонятно кем… Тут и про ребенка вспомнила. А может, вспомнила только у нас, в отделении полиции, когда на нее дело завели за оставление в беспомощном состоянии. А сейчас, конечно, придумывает черти что!
        Участковая - капитан полиции - немолодая крепенькая тетечка с кучеряшками - была эмоциональна. Видно было, что эта история задела даже ее - человека по долгу службы и жизненному опыту - достаточно равнодушного.
        - А когда это случилось? - поинтересовался Егор Иванович.
        - В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое.
        - А нашлась она когда?
        - Да кто ее знает! Задержали мы девушку-красавицу на квартире у ее соседей-алкоголиков двадцать восьмого утром. Говорят, что вроде бы пришла двадцать седьмого ночью.
        - Через трое суток, если допустить, что она говорит правду.
        - Нашли мы ее пьяную. Говорит, что так испугалась, что зашла к друзьям. Выпила - для просветления в мозгах. А тут мы!
        - Давайте мы все-таки с ней поговорим, раз уж приехали, - обратился Старцев к представителям полиции.
        - Давайте, - пожал плечами Алексей Васильевич.
        Девочка была какая-то несчастная, потерянная. И очень-очень молоденькая. Старцев ожидал увидеть оторву, - бесстыжую и наглую. А увидел затюканное жизнью существо, и неожиданно для себя почувствовал жалость.
        - Мне отдадут моего сына? - обратилась она к Старцеву, должно быть, почувствовав сочувствие в его глазах.
        - Смотря, что вы сделали. И, самое главное, чего вы не делали…
        - Я не пила в тот вечер, когда исчезла. Правда. - Девчонка оглядела слушающих и сосредоточилась на Старцеве, старательно не замечая остальных.
        - Что вы помните?
        - Мы гуляли с Вадиком перед сном…
        - Вадик - это?
        - Это мой сын. Да… Мы гуляли. Я трезвая была. Правда!
        - А потом?
        - Потом… - Девочка убрала патетику из голоса и заговорила обычно. Устало. - Потом я ничего не помню. Очнулась. Бреду по дороге… И, главное, не понимаю - день или ночь… Светло ведь.
        - Дальше. Что было дальше?
        - Я поймала машину, уговорила подвезти. Уехала к Паше… К друзьям, - пояснила она, увидев вопросительный взгляд Старцева. - Да! - Решительно закивала она. - У них я выпила. Я так испугалась… Какая-то тоска…
        - И вы не помните, как и куда исчезли? Где были эти три дня? Как их провели? С кем?
        - Тоска… Я помню тоску. По свету. По жизни. По маме…
        - И это все? - уточнил Старцев.
        - Все. - Печально кивнула девочка и усмехнулась, - похоже, я не сильно себе помогла?
        - Увы… - не стал ее обманывать Старцев. И отправился к двери.
        - Я помню запах, - пробормотала себе под нос девчонка, словно опасаясь, что ее кто-нибудь услышит. - Так покойники пахнут, когда их в закрытых гробах хоронят…
        - А пошли-ка посмотрим место, откуда ты пропала. - Остановился в дверях Старцев. Сотрудник отдела музеев вспомнил, что об ужасном запахе тухлятины говорила ему вчера свидетельница.
        - Вы ей поверили? - поинтересовалась у него участковая, а Алексей Васильевич вопросительно посмотрел. Они курили уже втроем, отпустив девицу.
        - Если женщина, которая пропала у супермаркета, найдется на третьи сутки, то есть сегодня к ночи, то - да. Я бы ей поверил. А где ее ребенок?
        - Мальчика забрала тетя этой красотки. Там история такая… Обычная. Жили-были две сестры. Погодки. Из самой обычной семьи. Неполной - папа рано умер. Одна стала врачом, профессором. А другая… Другую пришлось хоронить в закрытом гробу - пила с кем-то. Нашли в лесопарке - падение с высоты своего роста - что там вышло и с кем… Дочка, к сожалению, пошла в маму, не в тетю. Теперь оформляется лишение родительских прав, тетка хочет оставлять мальчика у себя. И честно говоря, я думаю, что ему там будет лучше. Даже если на этот раз Виктория говорила правду.
        - А я думал, что такого в центре уже не осталось, - обратился Старцев к женщине-капитану, разглядывая двор. - Расселили да выкупили.
        Питерские «колодцы»… Уходящие в небо грязно-желтые стены, запах мочи и помоев, - неприятный, конечно, но вместе с тем обладающий каким-то особым магнетизмом депрессивно-меланхолического транса. Вот она, визитная карточка знаменитой «достоевщины». В таком доме, под самой крышей - комнатка с архитектурой гробика. У стены кушетка с порванными пружинами, с желтым, как эти стены, выцветшем матрасом. На нем трясется в лихорадке молодой человек, охваченный граничащей с психозом тоской. Тонкие черты лица, восковая бледность рассвета белой ночи над Невой, шершавое, изъеденное молью полотно пальто, под которым тонкие, мерцающие голубой паутиной вен пальцы сжимают теплое, гладкое древко топора.
        Эта картина мгновенно пронеслась в памяти, когда взгляд чуть задержался на самом последнем этаже, и вот наконец он тонет в квадратике неба… Свобода, тоска, вера, раскаяние, надежда - все это вливается в грудную клетку одновременно, не спрашивая и не предупреждая душу - готова ли она, примет ли…
        И каким бы ни было в этот момент небо - пасмурным, ясным, - давящим тяжестью свинца, либо зовущим ввысь прозрачностью лазури, - «небо-над-Питером» - это нечто осознаваемое сознанием, воспринимаемое чувствами, - субстанция, живущая своей жизнью и по своим законам. И чем дольше ты не покидаешь город, - тем сильнее его чувствуешь. И это чувство, простите, - бесполезно описывать словами.
        Старцев с невероятным усилием оторвал взгляд от неба, чтобы не дать магии колодца завладеть им окончательно, глубоко вдохнул - и тут же пожалел об этом. Мерзкий запах мочи перестал навевать философские размышления. Фу…. Зато отрезвляет.
        На первый взгляд ничего, что могло привлечь его внимание и хоть как-то пролить свет на случившееся, не было. Скользя глазами вдоль стен с характерными подтеками, он случайно встретился взглядом с серой кошкой, которая мгновенно съежилась и пулей шмыгнула в подвальное помещение через прямоугольное окошко. Старцев подошел к двери подъезда, дернул дверь на себя, вошел…
        Да уж. Куда романтичнее вглядываться в квадратик неба, утопая в перспективе линий и вспоминая великого классика. В подъезде было темно, сыро, хотя лето в самом разгаре, и отвратительно настолько, что хотелось скорее выйти на улицу. Настроение испортилось окончательно. Его охватила злость.
        Значит когда ты «дочь самого» (он вспомнил, как следователь поднял палец и закатил глаза), когда двор, в котором ты живешь, закрывается, охраняется, оборудован камерами, и не выполняет функции общественного туалета в ночное время суток - ты имеешь право на защиту и справедливость.
        Он вспомнил огромные, темно-карие, почти черные, лишенные всякой надежды глаза Вики. Подъезд, где она жила молчал, давил на Старцева своей исторически сложившейся безысходностью. Таковы законы жанра, - ничего не поделаешь, девушка Вика… Ты родилась не в то время, не в том месте, ты живешь в неправильном подъезде - и у тебя нет шансов на спасение.
        Высокий черный армейский ботинок пнул огрызок с какой-то прилипшей к нему серой склизкой гадостью. Кошка, немного осмелев и устроившись на подвальном окошке, проследила за ним взглядом, но ни тронулась с места. Он добьется правды и вытащит девчонку из этой передряги. Он не нашел ничего, ни одной зацепки, - но каким-то невероятным образом колодец, в котором жила Вика убедил его, что она говорит правду. И сделав еще один вдох, он наконец-то заметил, что следователь ему что-то увлеченно рассказывает, с чувством пританцовывая кучеряшками.
        - В Петербурге всегда так было и так будет, - говорила между тем следователь. - И у нас - на набережной Фонтанки - как и везде… В одном дворе - богатые. У тех - камеры, отгороженные дворы. Дизайн местами. Шлагбаумы. Охрана. Всё загородиться от остального города хотят. А рядом - вот так.
        5
        30 июня 14:30 кафе 8-я линия Васильевского острова.
        - Спасибо, Анфиса Витольдовна! - Старцев одновременно говорил по телефону и искал, где же забегаловка Ирмы - и не находил, от чего начинал злиться еще сильнее. - Да. И у меня уверенность, что это три наших дела. И похититель один и тот же. И я не смог проследить, куда женщин уволокли. Вы к реставраторам? Отлично! А Михаил Ефремович смог что-то разузнать по датам рождения, кому женщины могли понадобиться? Никому? Еще лучше… Нет, я забыл позвонить на счет африканской выставки. Вы сами позвоните? Спасибо огромное!
        Старцев нажал на кнопку отбоя и вздохнул с огромным облегчением - что-то, а звонить бывшей жене и просить о помощи не хотелось. И не потому, что Катя стала бы издеваться или скандалить. Или отказала бы в помощи. Нет. Просто до сих пор было больно. И как-то не понятно: почему получилось так, как получилось.
        Старцев плохо помнил, как называлась забегаловка Ирмы, зато не забыл, что определение «забегаловка» относительно ее кафе бесило Ведьму по-настоящему, а потому старался давать такое определение только мысленно. Как бы он не любил ведьм вообще, а Ирму в частности, он все-таки считал, что злить настоящую ведьму - глупо, а злить Ирму - глупо вдвойне. Поворот, еще поворот, - он зашел во двор старого фонда на восьмой линии Васильевского острова, где на первом этаже располагалось разыскиваемое кафе. Место было шикарное во всех смыслах, и с точки зрения магии в том числе. Да уж… В умении вести дела Ирме не откажешь. Черт… Это не то кафе!!! Но он же точно помнит - восьмая линия, вход со двора….
        Перед ним красовалась неоновая вывеска в рокерском стиле: «ПАРКОВКА». Он уже хотел развернуться и удалиться в поисках зелено-желтого названия (не то «Ирма», не то «Ирэна», не то «Ирис» - что-то в этом роде), вполне соответствующего названию кафе, которое для прикрытия своей основной деятельности обычно держали Питерские ведьмы, как его внимание привлекла дощечка на двери: «Парковка. Бар».
        Табличка была деревянной, очень искусно сделанной. По периметру вырезаны узоры и символы, замаскированные под растительный орнамент настолько тонко и изящно, что узнать их было очень трудно - излюбленный прием Ирмы. Окончательно же он убедился в том, что не ошибся адресом, когда увидел, что композиция завершается маленькой фигуркой летящей на метле ведьмы в огромной треугольной шляпе. Внимания табличка не привлекает на первый взгляд, но, если присмотреться - сомнений в стилистике данного заведения у вас не останется никаких. Старцев совсем растерялся. Неоновая вывеска раздражала холодным голубоватым светом и названием.
        Что за ерунда, - зачем это Ирме вдруг понадобилось? Или современные ведьмы сменили метла на мотоциклы? Ну тем хуже для них… Это уже слишком! Мотоциклы - та часть его души, куда он никого не собирался пускать, тем более ведьм!
        И начальник отдела грубо толкнул дверь, проигнорировав изящный кованый молоточек, висящий под табличкой. Конечно, можно было бы им воспользоваться, почувствовать атмосферу старой сказки, как, видимо, и было задумано дизайнером, - но сейчас было не до сантиментов. Старцев шагнул в полумрак.
        Надо признать - впечатляло. При всем своем раздраженном, скептическом настрое, - он на несколько секунд искренне поддался очарованию этого места. Старцев с трудом попытался вспомнить, как кафе выглядело раньше - аккуратные столики, чистенькие зеленые скатерти, розочки в вазочках. Кажется, это было именно так, хотя он и не был последнее время частым гостем у Ирмы. Тогда восхищение у него вызывали разве что отлично сваренный каппучино и фирменный грушевый пирог. Но теперь…
        Не совсем понятно каким образом достигался эффект обволакивающего тебя со всех сторон тумана, - ощущение, будто это сон. Пахло можжевельником и чем-то еще, и это что-то еще возвращало к детским мечтам и заставляло забыть на время обо всем, кроме теплого молока и оладушков с вареньем… Под потолком висели кипы душистых трав, стойка бара была выложена из камней, в нишах - светильники с горящими свечами. Но самым удивительным были отсеки вдоль стен, где стояли метла самых разных видов и форм. Пышные и совсем редкие, с резными ручками красного дерева и просто с необработанным древком из сломанной ветки… С рунами, нанесенными краской, привязанными амулетами, перьями и мехом, с глиняными колокольчиками на кожаных шнурках, наконечниками из кости…
        Кое-где рядом с метлой висел плащ с капюшоном средневекового покроя, а над некоторыми отделениями чуть покачивались массивные клетки с остатками корма, но птиц в них не было. Заметив в одной клетке задушенную мышь, Старцев обрадовался. Ирма превзошла саму себя, конечно, - дизайн что надо, да и название, теперь он это признавал - оригинальное, но за такие изыски санэпидемстанция по голове не погладит, так что Ведьма теперь у него в руках - стало быть, все выложит!
        Глаза привыкли к полумраку, и он увидел за барной стойкой девушку, что-то наливающую в огромный бокал, на котором сидел маленький дракончик. Нет, это уже слишком! И он решительно шагнул к стойке с самым суровым видом, на который только был способен. Магия кафешки сдаваться не собиралась. Дракончик на бокале оказался фарфоровым, таким же белым было лицо девушки, которая приветливо-вопросительно посмотрела прямо в глаза, не произнеся ни слова. Он тут же сделал заказ - каппучино и грушевый пирог.
        Черт, - он не собирается угощаться, он же пришел вывести Ирму на чистую воду… Но девушка уже колдовала над чашкой, и запах корицы почти примирил с идеей сначала выпить кофе. Он решил не идти в зал, и уселся на высокий табурет за стойкой. Девушка улыбнулась, зажгла свечу. Он внимательно наблюдал за новой официанткой Ирмы.
        Ярко-зеленые, чуть раскосые глаза, веснушки, длинные стянутые в высокий хвост каштановые волосы. Худенькая, спортивная. Белая майка, джинсы с прорезями. На левой лопатке - татуировка. Собака с огромными ушами - как у кролика… Странное животное, - но кажется, он что-то подобное видел, - не то в зоопарке, не то по Animel Planet.
        Будто читая его мысли, девчонка произнесла:
        - Фенек. Маленькая лисичка - живет в пустыне. Вы когда-нибудь видели иллюстрации Экзюпери? Не задумывались, почему он такие большие уши у лиса нарисовал? Он имел в виду фенека.
        - И ты сделала себе татуировку? Поклонница Экзюпери?
        - Нет. Фенеков. А Ирму я сейчас позову. Вы к ней?
        Старцев кивнул. Девочка удалилась. С наслаждением и сожалением одновременно он допил капучино и отправил в рот последний кусок пирога. Нигде в Питере нет такой вкуснятины - только у Ирмы, и этот факт его злил. Сейчас было необходимо собраться с мыслями перед боем.
        Итак, - что мы имеем? Кафе Ирмы приобрело новый дизайн, новый имидж, новое название. Все - очень круто, конечно, но, во-первых, это напрямую отсылает к ее роду занятий, а Ведьмы обычно стараются маскироваться, во-вторых что-то не похоже чтобы тут толпились толпы посетителей… Идем дальше. У Ирмы работает девочка. Не то и правда не простая, не то просто со странностями. И как бы не хотелось Старцеву верить во второе - он чувствовал, что девочка обладает способностями.
        - Убейте меня мокрым полотенцем, кого я вижу!? Какими судьбами? Я смотрю, уже попили кофе? Замечательно, - пойдемте ко мне? Еще кофейку хотите? Я девочке скажу еще сварить, или может быть тогда уже чаю? Сильный, громкий, с элегантной хрипотцой женский голос обволакивал, усыплял… Его чарующий магнетизм уже почти заставил забыть обо всем. Но он помнил, зачем пришел.
        - Спасибо, Ирма. Все очень вкусно. Больше ничего не надо - я по делу.
        Старцев задумался. Он вспоминал. Смотрел на нее и вспоминал.
        Ирма Каримовна Хан - сильнейшая Ведьма Петербурга, по одной ей понятным причинам не входящая в состав официального Ковена Санкт-Петербурга и Москвы. Насколько он знал, открытого конфликта с Ковеном у Ирмы никогда не было, но и звали ее туда - он это тоже знал. Ковен был невероятно влиятельной и в какой-то степени беспощадной организацией, хотя и не официальной. Как Ирме удавалось удерживать статус Верховной Ведьмы, не входя в его состав, для него была загадка. В любом случае все вопросы он решал только с ней - так уж повелось.
        Он любил ее голос, всегда поддавался его очарованию, но был способен держать себя в руках. Он знал каждое выражение ее лица, и сейчас, когда широкие скулы на слегка смуглом лице чуть обострились от напряжения, а серые глаза смеялись, - он понял, что она напряжена, заинтригована, но не напугана. Вспомнил, как нашел кафе. Быстро, несмотря на то, что был тут последний раз очень давно, - голова не кружится, не тошнит… Значит никаких чар защитных против него Ирма, в отличие от прошлого раза, не наводила.
        - Ну - по делу так по делу. Пойдем.
        Они зашли за барную стойку, нырнули вглубь помещения, - и оказались в кабинете Ирмы. Кабинет сильно изменился. Раньше он был похож на рабочее место бухгалтера кафе - компьютер, калькулятор… Только подсвечник с обгоревшими свечами напоминал о том, что закрыв дверь и задернув шторы тут раскладывались карты ТАРО желающим узнать судьбу и изменить свою жизнь…
        Теперь все было по-другому. Подсвечники, ножи, камни, карты, - не стесняясь, красовались на полках. Удобный, покрытый черной скатертью стол. Два кресла. Полумрак, благовония… Ведьма играла в открытую - она явно больше никого не боялась. Это приободрило Старцева, он почувствовал, что ищет в правильном направлении, и решил перейти в наступление:
        - Новый имидж?
        - Да! Нравится? Это все Фенек, - видел уже девочку мою?
        - Фенек?! Это что - имя?
        - Нет, это не имя. Это больше чем имя. Не очень-то я люблю оборотней, если честно… Но из этого лисенка под моим чутким руководством, возможно, что-то путное и вырастет. Во всяком случае, девочка пока меня радует - это все она придумала! Я уже давно мечтала сделать что-то свое - так, чтобы мне было комфортно.
        - Какие оборотни, Ирма? Оборотней не существует! Во всяком случае, в нашем мире…
        - Ты пришел прочитать мне лекцию о существующих и не существующих мирах Старцев? Об оборотнях, вампирах, ведьмах? Маэстро, а можно в следующий раз? А то мне сегодня некогда…
        Старцев сделал первый промах. Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя подвергать слова Ирмы сомнению. И только по одной причине - она всегда в конечном итоге оказывалась права. Но… оборотни?! Это уже слишком. Слишком даже для него.
        - Ирма… Женщины пропадают. Их маленькие дети остаются, а женщины пропадают. Это ваших рук дело? Только давай честно и сразу. Во-первых, - я устал, а во-вторых - совы в клетках в качестве аксессуаров твоего нового умопомрачительного интерьера, это, конечно, круто, но санэпидемстанция дохлых мышей не одобрит, - так что выкладывай, и побыстрей! И… знаешь что? - Старцев откинулся на спинку кресла, закинул руки за голову, улыбнулся одной из самых очаровательных улыбок. Этот вариант в его обширном арсенале значился с пометкой «только для женщин», и произнес:
        - Зря я, наверное, от кофе отказался!
        Он был доволен собой - теперь она никуда не денется. Есть только один монстр, с которым не может справиться и которого боится великая Ирма - Санэпидемстанция! А он, Старцев, - повелитель этого монстра!
        - Фенек, девочка, - сделай, пожалуйста, еще капучино, двойной.
        Ирма прикрыла дверь, села напротив, поправила прическу, часы на запястье, улыбнулась, и, выбрав самый сладко-саркастический режим своего магического голоса, промурлыкала:
        - Вам понравилась наша идея? Ой, мы очень рады…. Я же говорю - талантливая девочка, мы с ней на одной волне! Мышка в клетке - муляж. Держать живых сов не получится, как Вы совершенно справедливо заметили, - могут быть проблемы с санэпидемстанцией. Поэтому птички у нас просто как будто улетели.
        - А Ведьмы - как будто ушли?
        - Ну конечно. Припарковались. Весь транспорт у нас в сохранности, парковка охраняемая, каждое стойло для метлы - на сигнализации, за определенную плату - древко полируем, прутья чешем, подновляем руны сажей с драконьей кровью…. Все для клиентов, бизнес прибыльный и чистый.
        - Допустим… - набрал в легкие воздуха Егор Иванович.
        Старцев, - что-нибудь еще? - Ирма нарочито зевнула, глаза сузились и вспыхнули недобрым огнем, таким же кроваво-красным, какими были сейчас ее волосы. Волосы Ирмы всегда меняли цвет. Это не было колдовством, - это была лишь неотъемлемая часть ее непостижимой, изменчивой, творческой натуры… Ее волосы были длинными и черными с фиолетовыми прядями, каштановыми и вьющимися, русыми, рыжими - сейчас же они были огненно-красными и короткими…
        Старцев наслаждался второй чашкой каппучино и думал. Может быть, он действительно ошибся? Дизайн кафе Ирмы - не страшнее толкинистов, - ей, действительно, нечего бояться. Какая же она красивая, когда полностью владеет ситуацией… А она ей полностью владеет почти всегда, черт возьми…
        - Ладно, хорошо… Женщины почему пропадают? Ведьмы?
        - Нет. Не мои девочки точно. Да и вообще… Ничего такого за последнее время не было. Давно не было. Даже скучно - видишь, - приходится развлекать себя самой!
        - Вижу. А вот мне не скучно. Совсем. В городе пропадают женщины. Трое за девять дней. Одну вернули истощенной - в ней практически не осталось жизненной энергии. Я уверен, это кто-то из ваших.
        - Ну, естественно, - во всем виноваты ведьмы!
        - У меня есть повод так считать.
        - Глупости!
        - Возможно, но от лица Управления я требую, Верховная, чтобы Вы провели расследование и отчитались по его результатам.
        - Отчиталась? Вы с ума сошли?
        Егор Иванович бросил на нее тяжелый взгляд - наверное, таким награждали Ведьм инквизиторы, приговаривая к костру и искренне веря, что только это и может спасти их несчастные души.
        - По результатам отчитаетесь, - повторил он тихо. И вышел.
        - Убейте меня мокрым полотенцем… - выдохнула Ирма Каримовна, - каков, а!
        И она растерянно оглянулась по сторонам. Заметила девушку, которая привела Егора Ивановича в кабинет, но не успела выйти и была свидетельницей «беседы».
        - Каков, а? - повторила Верховная.
        - Он - что… Не понимает, с кем разговаривает? - Фенек посмотрела на наставницу как-то испугано.
        - Почему не понимает? Прекрасно понимает. Старцев знает, какой силой я обладаю. И мне порой кажется, что он хочет, чтобы я ее использовала, чтобы схлестнуться со мной в открытую…
        Верховная ведьма помассировала виски пальцами, словно у нее нестерпимо заболела голова.
        - Почему?
        - Ох, девочка моя… Да потому что он когда-то придумал много чего… И о нас. И о том, что я сделала. И чего я не делала…
        - А вы?
        - А я… Убить я его, конечно, убью - без сомнения. Нет в нем силы. Но он наверняка как-то извернется… Хотя… Вне зависимости от того, чем все закончится - мне придется покинуть город.
        - А Петербург - то место, которое дает силу…
        - И это тоже… И силу мы можем черпать за счет разломов в Иной мир. Мир, что приманивает тех, у кого есть хоть толика силы. Завораживает. Мне кажется иногда, что я без этого города буду себя чувствовать, как рыба, выброшенная на берег - вот он, воздух… А вдохнуть не могу…
        - И что вы будете делать?
        - Я окажу услугу Управлению музеев. Будем расценивать наши действия именно так. Только им это будет дорого стоить. А потом буду пытаться договориться, чтобы нас оставили в покое…
        6
        30 июня 16:20 Петропавловская крепость. Улица Времени.
        В Петропавловской крепости есть двухэтажный жилой дом - желтый, классического петербургского канареечного цвета. Если выйти из дома, то прямо перед ним будет расположен бастион Нарышкина - тот самый, с которого открывается обворожительный вид на Неву, Дворцовый мост и Зимний.
        Любопытные туристы фотографируют этот дом всегда старательно - на нем написано, что это - памятник архитектуры XVIII века и что в нем раньше была гауптвахта.
        Однако в этом доме живут люди. Представьте себе - в Петропавловке, на улице Времени… В самом сердце города, которого не должно было бы существовать…
        В основном здесь были расположены служебные квартиры сотрудников Управления музеями при президенте Российской Федерации.
        Вот в дом номер один и направился во второй половине дня Егор Иванович Старцев, начальник Питерского отделения этого самого четвертого отдела.
        - Привет, Борька, - закричал он с порога, открыв дверь своим ключом, - к тебе можно?
        - А то! - закричали откуда-то с другого конца квартиры, - заходите!
        - Как дела в городе над вольной Невой?
        - Придурков много на земле… И разных судеб, - старательно запел Борис. Пел он, надо отметить, ужасно.
        - За операцию по русалкам объявляю благодарность! А у нас тут новые напасти… Информация, что для чего-нибудь надо женщин похитить. У которых имеются маленькие дети… Такого не проскакивало?
        - Нет. - Борис удивленно покачал головой, - в Интернете такого не было. Никто не светился.
        - Выясни, пожалуйста. Что-то меня это дело беспокоит. У тебя попить что-нибудь найдется?
        - Тархун, - с гордостью ответил знаток Интернета и его обитателей, занимающийся в Отделе отслеживанием в Сети всех, кто мог причинить вред или беспокойство на вверенных территориях. Надо отметить, что с каждым годом таковых становилось все больше.
        - Тархун, - скривился Старцев, - как ты его пьешь! И он же зеленого цвета, ядовитого такого. Сплошной краситель с ароматизатором!
        - Тархун, - радостно закивал Борис, - я его люблю. Тут мне вчера доставка привезла гадость какую-то коричневую. Так у меня целая баталия была! А теперь все в порядке. Тархуном я обеспечен. Жить можно. Есть будете?
        И Борис выкатился из-за стола на коляске. На вид парню было года двадцать три-двадцать четыре, но так как, сколько ему лет точно никто не знал, считалось, что двадцать три. День рождения же решено было праздновать в тот день, когда его нашли. Светлые волосы упрямо росли во все стороны, удивительной красоты зеленовано-серые глаза стыдливо прятались за довольно толстыми линзами очков. Торс угадывался спортивный, и крепкий, под неизменной олимпийкой с изображением панды на спине.
        - В следующий раз меня пивом обеспечь, - проворчал Старцев и отправился за ним.
        - Никакого пива! - строго ответил сотрудник. - Оно вредно для здоровья, к тому же вы на байке гоняете с такой скоростью, что пива вам нельзя. Да еще и в любой момент вызвать могут - и вы полетите… - Тут его голос невольно сорвался в тоску.
        - Это да… - сделал вид, что не услышал этой тоски Старцев. - Но пива-то хочется…
        - Есть чай! В пакетиках. И Анфиса Витольдовна еду принесла.
        - Давай, что есть! Как там твои подопечные?
        - Они мне в последнее время облегчают работу - все выкладывают в Интернет. С замыслами, списками групп, местами встреч… Ставишь программы - и вперед, по ключевым словам - все выскакивает. Вот, например, сегодня ночью у нас в дубовой роще на Таллиннском шоссе - party от сатанистов.
        - Что за ересь, - Старцев даже жевать прекратил. - Что у нас сатанисты в Священной дубовой роще забыли?
        - Так, шабаш у них?
        - Шабаш бывает у ведьм, сходка в дубовой роще - у каких-нибудь язычников, друидов на худой конец. А сатанисты должны собираться… На развалинах храма, скорее всего. А так… безграмотно как-то получается.
        - Егооор Иванович! - протянул насмешливо подчиненный. - Вы еще им пойдите лекцию прочитайте о правильном поведении сатанистов при встречах. А еще объясните необходимость принесения человеческих жертв и выдайте им ритуальные тексты для призыва сатаны. Для повышения интеллекта и всеобщей грамотности населения.
        - Все равно - безобразие! - отрезал начальник. - Ну, зафанател кем-то - всякое бывает… Так ты книжечку открой, буковки почитай. Там ведь все написано…
        Борька гоготал уже, не сдерживаясь.
        - Вас что, печалит то, что сатанисты ведут себя не должным образом и плохо учили то, что должны делать?
        - Меня печалит то, что вокруг одно невежество!
        - Да ладно! Подростки как подростки… Социально активные. За рощами в окрестностях Питера они у меня присматривают - и на том спасибо. Если что не так - сразу пишут. Мы так весной предотвратили вырубку леса на севере города, помните? Где еще дуб заветный…
        - Бардак - дело добровольное! Сатанисты присматривают за деревьями… Бред…
        - Вот такие у нас в Питере странные сатанисты… С гринписовским уклоном, - гордо ответствовал Борька.
        - Слушай, а что твои сатанисты-гринписовцы в лесу забыли?
        Борька довольно и даже гордо захрюкал от смеха:
        - Так мы же все неформальные группировки, как вы знаете, подвигли плести березки - чтобы от русалок людей уберечь. Провели титаническую работу. Я им дезинформацию подкинул и убедил всех, что так и положено. По звездам считали и не по звездам… Каждой группировке свою легенду. Они и верят.
        - Я про это уже слышал, Михаил Ефремович был в восторге.
        Борька совсем закатился:
        - Еще бы не в восторге! Все в восторге - особенно ребята из секты.
        - Так что у них случилось-то?
        - Заплели они березки, красиво, кстати, получилось. Отпраздновали - выпили как следует. И решили закрепить это дело оргией. Под теми самыми березками.
        - И что?
        - Кому-то в порыве страсти ли, или от выпитого - померещились русалки. Грациозно качающиеся на ветвях тех самых березок, и в лучших традициях местного фольклора, расчесывающие длинные золотые волосы…
        - Никто не пострадал?
        - Нет, но белочка оказалась заразной… Померещились девы речные не ему одному! Многие потом даже утверждали, что те самые русалки проявили к ним пылкие чувства! Я подробности опускаю, чтоб вас не смущать, но если хотите - почитайте форум сами!
        Борька веселился от души, а Старцев схватился за голову, и тихо, чтоб его не услышал юный хакер, застонал:
        - Вот заразы! Мне что теперь - от Водяного упреки слушать, что его… девочек совсем залюбили?
        Вздохнув, он с недоумением спросил:
        - Так, а собираются они еще раз зачем?
        - Надеются на продолжение! - отчитался Борька.
        И они снова засмеялись. Вот только… каждый о своем.
        - Хорошо придумали, а теперь к делу - можешь задать поиск по ключевым словам - похищение женщин с ребенком?
        - Тогда получится, что женщин похищали вместе с ребенком.
        - Нет. Ребенка оставляли, а женщин забирали.
        - Хорошо.
        - И началось это с двадцать третьего на двадцать четвертое.
        - А ночью раньше ничего не могло произойти?
        - Вот это и надо выяснить. Ладно, пошли ужинать. Потом будем работать.
        Они который раз всматривались в кадры съемки. Борька увеличивал, раскладывал покадрово… Проматывал побыстрее. Все равно было непонятно, куда подевались женщины, и кто их забрал.
        Видеосъемка огороженного двора сменялась кадрами гипермаркета. Фигура одной похищенной женщины - другой. Но это по-прежнему ничего не проясняло. Несколько секунд мутного экрана - и все. Дети остаются одни - женщины исчезают. Пробиться не получалось никакими фильтрами.
        Ближе к одиннадцати у Старцева зазвонил телефон. Это был следователь.
        - Женщина из супермаркета нашлась.
        - Где? Когда? - оживился Егор Иванович.
        - Не так давно, на перекрестке Суздальского и Светлановского.
        - Это же северная окраина города.
        - Именно. Ее чуть не сбил водитель. Он утверждает, что потерпевшая появилась прямо перед колесами. Самое интересное, видеорегистратор это подтверждает.
        - А что говорит женщина?
        - Она вообще не говорит…
        - И где она сейчас?
        - В Бехтеревке, в отделении неврозов.
        - Там встречаемся?
        - Слушай, давай с утра. У меня сегодня типа был выходной! - взбунтовался следователь.
        - Завтра с утра так завтра с утра. - Не стал спорить Егор Иванович. - Только вот смотри: ближе к ночи третьего дня нашлась потерпевшая. Получается, что ваша девчонка, Виктория, которой никто не верит, говорила правду - ее тоже похищали.
        30 июня, 23: 57. Двадцать третий километр по Мурманскому шоссе.
        Ветер благодаря полям похожего на немецкую каску шлема не бил в лицо, - а деликатно заглядывал под них, - будто здоровался. Как же он любил просто нестись в ночи куда глаза глядят… Конечно было в этом что-то мальчишеское, что-то наивно-романтичное, и возможно, действительно не очень подходило его почтенному возрасту. Но в такие минуты он был самим собой.
        Романтичным, беспечным, рисковым, и… сентиментальным. Глаза начинали блестеть от слез, если ночная прогулка затянулась и удалось встретить рассвет в живописном месте. Воспоминания задевали за живое, и что-то, чему категорически запрещалось высовываться в остальное время, начинало лезть прямиком в душу, и что уж совершенно не вписывалось ни в какие рамки - в голову лезли стихи. Записную книжку с редкими откровениями таких вот ночных поездок байкер хранил в потайном карманчике кожаного чемодана в заклепках, намертво прикрученного ремнями к торцу сидения.
        От горячих камней пар
        Так горит изнутри Земля
        Я босыми ногами встал
        Впрочем - может быть и не я…
        И дрожащею дряхлой рукой
        Странно, - вроде еще не старик?
        Флягу взял, что принес с собой,
        И сухими губами приник
        Стало весело и легко,
        Стало сумрачно все вокруг…
        У меня теперь нет врагов,
        Я не знаю, что значит «друг»
        Захочу - прилетит Дракон,
        Его крылья - мои рабы,
        Захочу - превращу в огонь
        Чуть идущий от камня дым…
        Я не знаю, кто я такой,
        И моя ли тянулась рука
        Разбудить уснувшую кровь
        Каплей горького молока…
        Ледяной щемящей тоски
        У того молока вкус
        Три глотка молока змеи
        Пострашней, чем ее укус…
        «Быть самим собой, не о чем не думать» - повторял про себя Старцев, незаметно прибавляя скорость, и чувствуя себя абсолютно счастливым. Он забыл о работе, несмотря на то, что ради этой самой работы он и несся сейчас за городом в ночи на немыслимой скорости. Он забыл о личных проблемах прошлых и настоящих, он не думал даже о дочери, и - о чудо, - он не осознавал, что снова летит спасать мир, - он просто ни о чем не думал, давил на педаль, сжимая обе ручки вкусно пахнущей и приятно шуршащей кожей перчаток. «Быть самим собой, ни о чем не думать»…
        Перед глазами снова, как много лет назад встал образ хитроглазого, увешанного мокрыми зарослями травы, речных водорослей и кувшинок старикашки. Скрипучим голосом он поучал, грозя скрюченным пальцем с зеленым, покрытым мхом ногтем: «Ты должен быть самим собой, ни о чем не думать. Рожь возьмешь с собой в холщовой суме, соли с кулак, самогона кувшинчик. Коня, на котором прибудешь, обезглавишь, голову в озерцо кинешь, - и жди».
        Зерна ржи, как выяснилось опытным практическим путем, вполне удачно заменяла буханка бородинского хлеба, самогона кувшинчик бутылка водки «Президент», а вместо свежеотрубленной головы несчастного животного в рюкзаке подпрыгивал руль от детского велосипеда. Последняя вынужденная имитация, адаптирующая общение со сверхъестественным в рамках реалий мегаполиса приводила представителя того самого сверхъестественного в ярость…
        Старцев улыбнулся, наклонил мотоцикл, вписываясь в довольно крутой поворот на бешеной скорости, - и снова увидел перед собой хитрые, поразительно ярко-зеленые глаза, будто болотные огоньки, мерцающие в полумраке: «Это что такое????!!! Это что…..???? Голова коня твоего железного??? И ты думаешь, я на это куплюсь? А рожь где? А сроку положенного не выждал? А заклинание сорок раз, прежде чем воду мутить не отчитал? Да ты хоть понимаешь, что я тебя на смерть замучить щас должен, - за такие дела? Лихорадкою болотной извести?..»
        Быть самим собой… Ни о чем не думать… Только сжимая руль своего верного железного коня он мог быть «самим собой», и только со ста сорока на спидометре он начинал «ни о чем не думать». В этот мир он не пускал никого и никогда. Никогда никого не катал. Просились многие, - жена в свое время обижалась, - но байкер был непреклонен. Позже это просто стало необходимостью, - настройкой входа в иной мир…
        Ветер превратился в мерное жужжание, колеса будто заскользили по чему-то маслянистому, вязкому, уши чуть-чуть заложило, как в самолете сразу после взлета, и чуть голубоватое свечение обозначило поворот в лес.
        После железнодорожной насыпи надо было повернуть налево и проехать еще несколько километров.
        Старцев заглушил мотор, загнал мотоцикл в лес, чуть в сторону от дороги - и решительно шагнул в сторону блестевшей между березами воды.
        - Все равно все беседы о том, что происходит на Неве, надо начинать с него… - пробормотал он.
        - А молодой человек не обидит беззащитную девушку? - раздался в темноте нежный голос.
        Старцев вздрогнул всем телом и стал срывать с себя кожаную куртку.
        - Любимый! - пропел голос совсем рядом - и нежные руки обняли его, - ты пришел к своей Купаве?
        - Не коснись меня нечисть ни словом ни делом. Ни огнем, ни водою, ни ночью, ни днем, - скороговоркой пробормотал Старцев и вывернулся, оставив в руках у русалки свою кожаную куртку.
        - Ну, вот за что ты так со мной, - печально проронила нечисть, поглаживая вещь, которая только что была на человеке и принюхиваясь к теплому, живому запаху.
        - Там, в верхнем кармане для тебя подарок, - засмеялся Егор. - Не грусти!
        Он быстрым шагом направился к воде. Вытащил из рюкзака руль от детского велосипеда.
        - Со дна золотого, на ночь темную. Владыка речной - покажись! - проговорил он фразу вызова. - И кинул руль в воду.
        Что-то плеснуло на глубине. Стало стремительно приближаться. Ближе. Ближе.
        - Нет, я не понял, - ворчливо проговорил косматый старик с длинной бородой, откуда-то появившийся на коряге у берега. - Где лошадиная голова, которую надо кинуть в воду? Где рожь? Опять ты с этой железякой? Как это называется?
        - Велосипед.
        - А чего не от своего коня?
        - Ну, знаешь ли… Мой конь кровей нездешних, цены немалой, - возмутился Старцев.
        - Жадный ты и неуважительный, Егор Иванович! - печально сказал водяной.
        - Слушай, - покаянно покачал головой Старцев. - Какие счеты между друзьями? Зачем тебе руль от моего мотоцикла? Отрезанной головы несчастного животного у меня нет. Есть только водка и сигареты. Еще хлеб ржаной. Будешь?
        - Наливай скорей, пока хозяюшка не проснулась, - тихо и быстро проговорил старик, оглядываясь на гладь реки. - А кто это там бродит?
        - Купава вышла встречать, - поморщился Старцев.
        - Надо же как присохла девка… Не обижал бы ты ее. Радости у нее и так не много… Али не красавица?
        - Красавица. Только боюсь я у тебя на дне оказаться.
        - Если бы тебе была судьба на дне у меня оказаться, - насмешливо проговорил старик, - ты бы уже у меня в чертогах сидел, да нас с хозяюшкой разговорами развлекал…
        - Купавушка, - окликнул он русалку. - Ты пойди пока, погуляй, девочка! Нам поговорить надо.
        Девушка подошла. Кинула на колени Старцеву его куртку. Показала гребешок - именно его и вез Егор ей в подарок - и убежала.
        - Пойдет на ветвях качаться, волосы расчесывать да песни припевать. Жалостливые.
        Старцев пока постелил газетку. Разложил хлеб, разлил по стопкам водку.
        - Кстати говоря, - недовольно протянул Водяной. - Что там твои людишки учудили с моими девочками? Как можно спохабничать было русалок так, что они шутки свои позабросили и на землю носа не кажут?
        Старцев, стараясь быть серьезным, рассказал о происках Борьки и вдохновленных им сатанистов.
        - Совсем мир с ума сошел, - как-то печально заявил водяной. Подумал - и добавил. - Надо выпить.
        - За здоровье! - он чокнулся с водяным. Выпили.
        - Ты опять по делу? Просто же так не приедешь старика навестить?
        - По делу, - вздохнул Старцев.
        И он рассказал о том безобразии, что творится в городе.
        - Не русалки, - покачал головой старик. - И вообще, не водные. Утопленниц несколько дней не прибывало. А в город нам соваться сейчас… Как-то охоты нет. Шумно там стало. И грязно. И дети эти ваши человеческие… Это же кто такое бесчинства выдумал, когда они школу заканчивают! Кстати, последи - у воды часто окончание школы празднуют. Так они пьяные такое говорят, такое творят… Что ладно уж меня или моих подданных - мы к людям привычные и добрые. Достаточно добрые, - поправился он, увидев насмешку в глазах Старцева. - Так они кого похуже могут вызвать. И не жителей приграничья, как мы с тобой. А кого-то посерьезней. И поголодней.
        Как Егор и подозревал, водяной был не в курсе.
        - И что получается? - говорил он хозяину вод, уже прощаясь - Синий сумрак над рекой прорезала ало-золотая полоска. - Никто ни при чем. Никому эти женщины не нужны. А пропадают…
        - Если что узнаю - найду возможность сообщить. Ты к Неве хотя бы раз в день подходи, - кивнул он - и исчез.
        Старцев покидал все в рюкзак - и отправился к своему мотоциклу.
        - Не уходи, - Купава была у той же березки, - не уходи. Мне ведь ничего от тебя не надо. Только немного тепла…
        Егор развернулся навстречу прекрасной девушке, посмотрел ей в глаза. Увидел то же одиночество, что заставляло его не давать себе ни секунды передышки, чтобы не задумываться над тем, что происходит с его жизнью… И неожиданно для себя - потянулся к русалке. Запутался в длинных волосах, нашел ее губы. А они оказались теплыми. И сладкими.
        Противно стрекотала сорока. Упорно, тревожно. И такое впечатление, что прямо возле головы.
        Старцев приподнялся на локте. Лес. Поляна. Рядом - прекрасная обнаженная девушка расчесывала подаренным им гребнем золотые волосы.
        - Вот видишь, - засмеялась она. - Живой.
        Ее голос колокольчиком разнесся по полянке.
        - Будешь помнить водяного дочь? - она легонько поцеловала его.
        - Буду, - растерянно пообещал Егор.
        - Ладно, помогу я тебе. Заслужил…, - она лукаво блеснула глазами, пальчиком поманила к себе и прошептала на ухо. - Двадцать шестого лунного дня, где носы кораблей каменных - колдовство было…
        - Спасибо, - погладил ее волосы Егор.
        - Колдовство было не наше.
        - В каком смысле?
        - Чужое. Раскаленное. От него было больно. Я словно обожглась…
        - А ты в городе была? - И тут он вспомнил свои ощущения во время прогулок вдоль набережных - будто кто-то следит за ним пристально.
        - Придешь еще - скажу! - и звонкий смех растаял среди деревьев.
        7
        1 июля. 9:45 Психоневрологический институт им. Бехтерева. Улица Бехтерева.
        - Как-то мы не догадались, что пока доктора не проведут пятиминутки и прочие необходимые процедуры, то разговаривать с нами не будут, - пробурчал Старцев.
        - Пятиминутку, - усмехнулся Алексей Васильевич. - Мы уже пятьдесят одну минуту ожидаем.
        - Интересно, что скажет доктор, если ты ему сообщишь, что считаешь минуты?
        - Не-не-не… Со здешним добрым доктором мои состояния обсуждать не надо…
        Мужчины переглянулись, пытаясь отреагировать на шутку. Получилось как-то невесело. И очень нервно.
        На самом деле - коридор как коридор, больница как больница. Все чистенькое, в персиковых тонах, на стенах - веселые постеры с цветами. Преувеличенно важные медсестры, спешащие по делам, но думающие о чем-то своем.
        У Старцева здесь как-то странно холодел затылок, словно что-то ужасное, то, чего он всю жизнь панически боялся, осторожно поглаживало его голову.
        - Давно ждете, молодые люди? - Егору Ивановичу не показалось - на этот профессионально-мягкий голос дернулся не только он, но и следователь.
        - Мы по поводу Маргариты Николаевны Ивлевой, женщины, которая к вам вчера поступила.
        - Поступила, - кивнул психиатр.
        - Когда мы сможем с ней побеседовать?
        - Побеседовать…, - доктор грустно усмехнулся. - Пока у нее ступор. Утрата речи, обездвиженность. Мышечный тонус повышенный. Она попросту безразлична ко всему.
        - Травмы? - спросил Алексей Васильевич.
        - Нет. Этого нет. Ни травм головного мозга, ни еще каких-либо повреждений на теле не зафиксировано. Анализы крови - чистые. Где бы она ни была, препаратов никаких не получала.
        - И что с ней? - нахмурился Старцев.
        - По всей вероятности, острый реактивный психоз. Какая-то психическая травма дала его. На лекарственные средства организм не откликается - вот что плохо. Так что на счет «поговорить»… Не знаю.
        - Могу я взглянуть на нее? - Егор Иванович был уверен, что несчастную утаскивали в Иной мир, но по тому, как описывал врач состояние пострадавшей, воздействие было слишком сильным.
        - А на каком основании, молодой человек? - строго смотрел на него лечащий врач.
        - У нас есть еще одна похищенная. - Ответил за него Алексей Васильевич, показывая удостоверение.
        - Я просто взгляну - и все. - примирительно сказал доктору Старцев.
        - Как вам будет угодно, - скептически отозвал психиатр. - Пойдемте со мной.
        1 июля 17:06 Петровская набережная. Недалеко от дома третьей жертвы.
        Выйдя из дома скорби, Старцев сначала доехал до Стрелки Васильевского острова, припарковал мотоцикл. И отправился блуждать по городу в надежде, что перпендикуляры улиц, гранит набережных, ленивое течение Невы и серое небо Санкт-Петербурга подскажут ему ответ на вопрос: что все-таки происходит в городе.
        Он шел неторопливо. Всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь в окружающую его действительность.
        Похищенные женщины, которых утащило в Иной мир. Женщины без толики дара - по крайней мере, те две, которых вернули. Женщины с выбранной жизненной силой - ее, на сколько он мог судить, забрали нарочно. Обычно посещение Иного мира действует хоть и угнетающе на психику человека, но не так разрушительно, как он наблюдал во втором случае.
        А вот интересно, почему юная особа - как ее там - Виктория - так легко перенесла потерю жизненной силы? То ли надо было и второй водки дать выпить, то ли… Надо посмотреть повнимательнее на девочку. Может, отдав свою жизненную силу, она получила что-то взамен?
        Он прошел от места первого похищения на набережной Фонтанки до набережной лейтенанта Шмидта. Еще раз осмотрел парковку. Вздохнул. И отправился к Петровской набережной - к дому третьей похищенной.
        Рядом вода. Во всех случаях рядом вода. Если бы их утаскивала какая-нибудь водная нечисть, то женщины должны были бы быть совсем у воды. Да и находили бы их утопленными. Черт-черт, не слушай!
        Но вода - это не только среда обитания всякой живности - благожелательно и не очень расположенной к человеку. Вода - это проводник магии. Наиболее устойчивый в нашем мире.
        Зачем? Зачем кому-то могли понадобиться женщины. От их детей, кстати, жизненной силы было бы больше, и забрать ее легче…
        - И вам доброго, - откликнулся он на чье-то приветствие. Потом сфокусировался. Перед ним стояла Ирма. И эта девочка из кафе, которая его встречала.
        - О, как! - восхитился он, - и что вы тут делаете?
        - То же, что и вы… Ходим вдоль набережных, гуляем, - яда в голосе ведьмы было чрезмерное, на его вкус, количество.
        - И что вы хотите мне сказать? - Старцев перевел взгляд на Неву.
        - Ни одна из тех Ведьм, что я знаю, не принимала в этом участия. Это кто угодно, только не мои девочки.
        И снова он попал под магию ее незабываемого голоса - ему нестерпимо захотелось сделать шаг ей навстречу, прижать ее к себе. Старцев дернулся, чтобы прогнать неуместные мечты. Самое обидное, - он не был под заклятием - Ирма над ним не колдовала, никак не воздействовала. Он бы почувствовал.
        - И я должен поверить, потому что? - Егор Иванович перевел на нее тяжелый взгляд.
        - Не знаю, - Ирма устало пожала плечами. - Мне, честно говоря, все равно, веришь ты мне или нет. Уже все равно. Единственный раз, когда оказалась замешана ведьма, я тебе абсолютно правдиво сказала: «Да, это ведьма»…
        - Но отказалась выдать ее.
        - Девочка только выполняла заказ. Она не несет ответственности за то, что случилось.
        - Да что ты! - ненависти в нем было столько, что Фенек отшатнулась. Ирма же продолжала смотреть Старцеву прямо в глаза. Устало и печально.
        - Я могу лишь сожалеть.
        - Знаешь, куда ты можешь пройти со своими сожалениями… - прошипел Егор.
        - Я пришла помочь. Тебе нужна моя помощь?
        - Да, мне нужна помощь, - злобно прорычал начальник Управления. - Я абсолютно ничего не понимаю в этом чертовом деле.
        - Фенек пыталась мне помочь, но пока результатов нет.
        - Это я уже слышал, а как-то по-человечески ее называть можно?
        - Грубиян! - это была Ирма.
        - Нет! - одновременно возмутилась Фенек.
        - Я никого не хотел обидеть, - сдал назад Страцев, - просто это достаточно странно, когда человек не имеет человеческого имени.
        - Смотри, девочка моя, - уже своим обычным, чуть насмешливым голосом, заметила Ирма, - вот это - классическое поведение мужчины. Мало проявить бестактность. Надо еще упорствовать.
        - Все. Понял. Простите. Так ты говоришь, что…, - он на секунду запнулся. - Фенек может помочь?
        - У меня, правда, ни в одном месте не получилось. Кружится голова, и мерещится кровь. Кровь на асфальте. И изломанная фигура женщины, - девчонка говорила тихо, глаз не поднимала, волосы почти полностью скрывали ее лицо.
        - Это еще откуда? - удивился Старцев. - Ни у одной из двух похищенных телесных повреждений не было.
        Девушка подняла лицо, худенькими бледными пальцами убрала волосы, прилипшие к вспотевшему лбу, сильно, со свистом втянула в себя воздух, зажмурилась…
        Егор смотрел на нее, но так и не смог уловить мгновения, когда она переменилась. Как-то сжалась, приникла к земле, при этом повороты головы время от времени были очень резкими, как у дикого зверька. Старцев готов был поклясться, что уши у нее изменились, вытянулись.
        - Кровь!.. Кровь и смерть. А еще запах. Какая вонь!
        Мордочка исказилась от боли, но, тем не менее, девочка побежала. Как будто… по следу. И Старцев, и Ирма видели, как ей плохо.
        Несколько шагов - ее зашатало. Но она упорно продолжала идти, вынюхивая.
        - Все! Достаточно! - Ирма схватила ее за плечи и дернула на себя. - Еще не хватало, чтобы с тобой что-то случилось!
        - Я смогу! - зеленые глаза сверкнули настолько злобно, что Старцева передернуло.
        - Конечно, сможешь, мягко заговорила наставница. - Только надо подготовиться, понять, что тебе мешает.
        - Будем считать, что это я тебе помешал, - пробурчал Старцев уже беззлобно. - Тебе надо выпить горячего сладкого чаю.
        - Согласна, - поддержала его Ирма. - И чаю выпить, и съесть чего-нибудь. Давайте поймаем машину - и поедем к нам.
        - В вашу насмешку над байкерами я не поеду, - насупился Старцев. - Ведьмы и оккультисты собираются - вот и называли бы «На помеле». Или «У ведьмы». А то - «Парковка».
        - Это игра. Игра слов, - с жалостью посмотрела на него Ирма.
        - Это введение в заблуждение, - продолжал упорствовать Старцев.
        - Хорошо, - не стала спорить с ним Ирма. - Заблуждение так заблуждение. Тогда где здесь можно выпить чаю. И поесть.
        - Тут? - оживился мужчина. - Петропавловская крепость в двух шагах. Здесь есть чудесный ресторанчик кавказской кухни. Я как-то помог хозяину избавиться от нашествия крыс - с тех пор меня там любят.
        - Крыс? - спросила Фенек. Было видно, что ей интересно, но общаться… она не то побаивается, не то не очень умеет. Был в ней какой-то надлом, какой-то внутренний страх и недоверие ко всем, кроме Ирмы.
        - Как, разве вы не знаете, что крысы - существа магические? И их невозможно вывести ничем иным, как только применив магию высочайшего уровня, на которую я лично большой мастер?
        - У уважаемого Егора Ивановича очень много знакомых в городе. Я уверена, что нашелся и в санитарно-эпидемиологической службе. - Почему-то опять ядовито сказала Ирма. - Он-то и помог вывести крыс.
        Девочка ничего не ответила, лишь выразительно покосилась исподлобья.
        - Вот-вот, - почему-то огорченно ответил Старцев, видимо тоже что-то вспомнив.
        1 июля 18:10 Ресторанчик недалеко от Петропавловской крепости.
        - И все-таки это очень опасно, - недовольно пробурчала Ирма, - ночью, к воде. Да еще и в русалью неделю. - Это даже не то, чтобы опасно. Это глупо.
        - Ничуть, - сытость придала Старцеву какое-то странное умиротворение, которого он давно не испытывал. - Водяной - мой старинный друг. Еще с тех пор, как я - при строительстве очередных очистительных сооружений - потихоньку вложил в стену некую стеклянную бутылку. В той бутылке была бумажка, на бумажке наговор, защищающий местных жителей от разделения Невы. Они же могли погибнуть.
        - Почему?
        - Практически любое вмешательство человека в природу ведет к гибели существ, привязанных к этому месту. Дамба должна была перекрыть реку - естественный ток воды нарушается - те, кто обитает - гибнут. Я придумал, как спасти наших местных.
        - Местных - в смысле?
        - Водяной и его подданные - такие же, в сущности, пограничники, как и я. Как сотрудники Управления. Только разве что за порядком они не обязаны следить. А так… Могут здесь жить, могут - там. Их омуты бездонные - это по сути, точки перехода. Но при определенных нарушениях с нашей стороны они попросту вымрут.
        - И тебе стало их жаль? - насмешливо поинтересовалась Ирма.
        - Почему нет? Они не должны гибнуть из-за нас. Это просто несправедливо. Они не сделали ничего дурного.
        - Да что ты!
        - Они не злые. Они просто не любят, когда их тревожат.
        - Это водяной - твой приятель и собутыльник, - упорствовала Ирма. - А русалки?
        - У меня гребень заговоренный с собой был. Анфиса Витольдовна сработала.
        - Все равно. Нечего человеку в полночь около воды делать. А если бы их была толпа?
        - Зато я узнал, кто и где творил колдовство. И это не ведьма.
        - Потому что тебе сказали русалки?!
        - Именно.
        - А когда тебе это говорила я…
        - Ты - лицо заинтересованное. И девочек своих будешь прикрывать до последнего. Цените это, - улыбнулся он ученице Ирмы.
        Сначала она боялась, что эти двое схлестнуться - и устроят на людях что-нибудь совсем уж неприличное. А что получилось? Выпили чаю - Старцев, поморщившись, принял решение алкоголь не употреблять - и дамы его поддержали. Съели шашлыка с лавашом. И сидят, мирно так беседуют уже с час. Кто же они? Друзья? Любовники? Самое интересное, что те два года, что Фенек училась у Ирмы, она имени такого - Старцев Егор Иванович - не слышала.
        - Скажи вот мне! - вдруг рассердилась Ирма, хотя ее собеседник, казалось, не давал ей никакого повода - сидел и дремал. - Вот почему тебе так трудно все сделать по-человечески?
        - Как именно? - похоже, Старцев продолжал дремать.
        - Позвонить, сказать, что тебе нужна помощь! Без ультиматумов. Вообще - зачем эти безумные подвиги по городу в одиночку?! Зачем все время лезть на рожон, когда можно обратиться…
        - К друзьям? - был задан тихий вопрос.
        Ирма только махнула рукой.
        Повисло неловкое молчание.
        - А знаешь что? - обратился он к ведьме. - Может быть, ты и права. Мне нужна помощь. Твоя помощь…