Сохранить .
Контрабандист Михаил Юрьевич Тырин
        # Казалось бы, пустяковое дело - провести космический корабль без груза через все кордоны и посадить на совершенно безжизненную планету. Опытный галактический контрабандист Грач и не такие штуки проделывал. Тем более что за этот рейс ему была обещана кругленькая сумма. Но что-то уж больно кругленькая. За корабль с пустыми трюмами?! На безжизненную планету?! Подстава, не иначе… Острый нюх, как всегда, не подвел Грача - только на этот раз было поздно! События завертелись с такой скоростью, что впору уносить ноги, но куда их унесешь, когда вся Галактика охвачена золотой лихорадкой, граничащей с массовым умопомешательством? У Грача остался лишь один выход: хочешь спастись сам - спасай всех!
        Михаил Тырин
        Контрабандист
        Часть первая
        КОНТРАБАНДИСТ
        Земля, товарный космопорт «Камышинский».

23 октября, вечер
        Камышинский космопорт - жуткая дыра. Здесь нет ни приличных гостиниц, ни магазинов, ни развлечений. На многие гектары - одни только взлетно-посадочные площадки, склады, топливные станции, ремонтные доки и прочие безжизненные формы.
        Все невообразимо огромное, однообразное и тоскливое. В плохую погоду - втройне тоскливое. Сегодня как раз такая погода.
        С юга к этой махине примыкает крошечный городок, скорее даже поселок, где живет персонал. Всего около трех тысяч душ, и все друг друга знают, хотя бы в лицо. Там, кстати, есть и заведения, и магазины, но на чужих смотрят косо. Подцепить там сговорчивую девочку сложнее, чем поручкаться с президентом Солнечной Федерации. Бары закрываются в десять вечера. В одиннадцать обычно гаснут последние окна в домах, и поселок вымирает.

«Камышинский» - всего лишь торгово-транспортная площадка. Здесь не бывает скучающих пассажиров, делегаций, туристов, поэтому развлечения не предусмотрены. Я терпеть не могу «Камышинский», потому что здесь нельзя думать ни о чем, кроме работы.
        Вечером, без четверти пять, я стоял возле южной проходной и ждал, когда появится Толстый. Валил снег, который глушил свет и без того тусклых фонарей. В воздухе висел едкий запах ракетного окислителя - признак, по которому я где угодно узнаю космодром даже с закрытыми глазами. И еще - негромкий вибрирующий гул, который не смолкает ни днем, ни ночью.
        Я не знаю, как люди проводят целую жизнь в этом запахе и в этом шуме. Я простоял здесь всего пятнадцать минут и уже терял терпение. А люди терпят это годами. Возможно, в служащих любого космопорта зреет сумасшествие. Жаль, не знаю статистики.
        Толстый вышел из стеклянных дверей проходной ровно в пять минут шестого. Не узнать его было трудно: подпрыгивающая гора жира, обернутая в серо-голубую униформу таможенной службы, увенчанная мятой фуражкой.
        Он подошел к своей машине и приготовился втиснуться в салон, когда я неслышно выступил из темноты у него за спиной.
        - Толстый, у вас когда-нибудь бывает хорошая погода?
        Он вздрогнул, но быстро овладел с собой.
        - Грач? Черт тебя возьми, ты бы еще в офис ко мне приперся!
        - А чего это мы стали такие пугливые?
        - А ничего! И так начальство намекает, что какие-то типы ко мне то и дело шастают.
        - Да не смеши меня, Толстый. Угостишь начальство коньячком - и нет проблем. Кому нужны проблемы в вашей чертовой дыре? А «типы, которые шастают», между тем тебя кормят, помнишь?
        - Хватит базарить, садись в машину.
        В машине у Толстого всегда пахнет какой-то жратвой. И во рту у него постоянно какая-то жратва, я вообще привык видеть его жующим. Чисто эстетически мне это не нравится, но бизнесу не мешает.
        - Ну, рассказывай, - проговорил он, угнездившись в кресле.
        - Да нет, сначала ты рассказывай. И включи, пожалуйста, отопление, я чуть не околел, пока тебя ждал.
        В горле у Толстого что-то булькнуло, и я тут же определил, что час назад он отведал бифштекса. Он выудил из-под бушлата смарт-планшет и, тяжело сопя, принялся тыкать в экран своими пальцами-сардельками.
        - Сейчас, свяжусь с офисом… - пробормотал он.
        - А по памяти никак? - поинтересовался я.
        - А у меня память не бездонная. Через меня знаешь сколько такой лабуды за день проходит?
        Наконец он нашел, что искал.
        - Ну, вот, В общем, есть вариантик по этим твоим тау-логерам. Что это такое, кстати?
        - Меньше знаешь - крепче спишь. Устройства такие, небольшие и дорогие.
        - Ну, это я и сам понял. В общем, гляди. На склад они должны прийти в качестве теплового оборудования…
        - Толстый! - укоризненно воскликнул я. - Любой первоклассник поймет, что это не тепловое оборудование. Стоит только ящик открыть!
        - Это не твоя забота, Грач. Слушай дальше. Там требуется все конкретно указывать, и мой человек промаркирует контейнер как системы реакторной безопасности - какие-нибудь «А-Бэ-Це-ноль-ноль-двести», понял? Разбираться все равно никто не будет. Но посты смотрят только первичную маркировку, а там так и останется тепловое оборудование. Все! Чисто и без хвостов. Можешь отправлять груз через любой порт, наши уже не полезут!
        - А не наши?
        - А это уже твоя забота, Грач. Я за весь мир не в ответе. Ну? Что скажешь?
        Я некоторое время помолчал, раздумывая.
        - А почему именно тепловое оборудование? Можно было с тем же успехом вписать детские подгузники. Или орешки в шоколаде. Сам говоришь, разбираться не будут…
        - Да здесь-то не будут. А там, на Медее, могут и разобраться.
        - Но ведь это моя забота? Или нет?
        - И да, и нет. Я, Грач, деньги-то зазря не прошу, если ты еще не заметил. Штука в том, что на Медее возводятся четыре геотермальных комплекса, и тепловое оборудование туда везут со всех концов света - пачками! Спрятать контейнер с твоими железяками проще всего именно так. Бояться нечего - документы чистые, а лазить по ящикам с масляными железяками никому лишний раз не хочется. Это во-первых.
        - А есть еще и «во-вторых»?
        - Есть, Грач. Тебе не мешало бы знать, что для миров класса «К» строительные, отопительные, пищевые и медицинские грузы идут по желтому списку. Это тебе о чем-нибудь говорит?
        - Говорит.
        - Разницу в пошлинах напомнить или сам посчитаешь?
        - Пожалуй, сам.
        - Так что с тебя еще причитается, грамотей хренов.
        - Ну, что ж… - я пожал плечами. - Все, что причитается, ты получишь. Плюс почетную медаль «За хитрожопость» второй степени. Но на прежних условиях. Если груз не пройдет ваши посты…
        - Само собой. Как договаривались, - его глаза нетерпеливо заблестели. - А ты ничего не забыл?
        - Я ничего не забываю, Толстый. Особенно вовремя расплачиваться. В моем деле забывчивость - штука рискованная.
        С этими словами я достал из бумажника крошечный конверт из очень плотной бумаги.
        - Ну-ка, ну-ка… - Толстый придвинулся, хищно шевельнув ноздрями.
        Я вытряхнул на ладонь голубой кристаллик, который в тусклом свете салонной лампы неожиданно ярко разгорелся всеми цветами солнечного спектра.
        - Бог ты мой… - вырвалось у Толстого. - Неужели настоящий теолит?!
        - Хранил для тебя у самого сердца, - снисходительно изрек я. - Полтора карата, полные солнца.
        Он осторожно переложил камень в свою ладонь, в другой руке неизвестно откуда появилась лупа. Некоторое время он постанывал и причмокивал, разглядывая камень.
        - Он действительно мерцает ночью? И разными цветами?
        - Дома проверишь.
        - Сколько же это может стоить.
        - Ну… здесь, на Земле, примерно как твое жалованье года за два. Если, конечно, грамотно продать.
        - Да как такую красоту продавать! - вырвалось у него. - Продам, если только совсем жрать станет нечего.
        - Вы, паразиты, всегда найдете, где и что пожрать. Толстый вдруг стал серьезен. Он спрятал кристалл обратно в конверт, конверт вложил в сумочку на поясе.
        - Ладно, будем считать, с делами покончили, - сказал он. - Можно и по стаканчику, а?
        Я пожал плечами.
        - Знаешь, Толстый, ваши поилки для портовых грузчиков меня не сильно вдохновляют. Неужели не найдется на всю округу ни одного приличного места?
        Он неопределенно пошевелили бровями. Снял фуражку, почесал лысину. Потом поднял на меня взгляд и сказал:
        - А давай ко мне.
        - К тебе? Куда к тебе?
        - Ну, домой.
        - Домо-ой?! - я искренне удивился. Подобных товарищеских проявлений я за Толстым никогда не замечал. - А как же больная матушка и стервозная жена?
        - Ну, ты вспомнил… Матушка померла уже больше года как. А жена… В общем, один я сегодня. Ну, поехали?
        Я с подозрением покосился на него. Ни разу не было такого, чтобы Толстый подпускал меня к личной жизни.
        - Знаешь, Грач, - сказал вдруг он, - тема серьезная есть. Не хочется здесь, на коленках, ее разбирать.
        - Ну, раз серьезная тема… - я пожал плечами. - Поехали.

* * *
        До поселка было десять минут езды. Но снег повалил сильнее, и бортовой процессор ограничил Толстому скорость, поэтому добирались мы несколько дольше.
        Все это время я исподтишка поглядывал на него и пытался понять: с чего это ему захотелось за мной дружиться? И вообще, кто для меня Толстый? Товарищ он мне или просто партнер по не очень чистому бизнесу? Можно ли с ним поговорить по душам или его интересуют только комиссионные?
        Должен сказать, я не очень-то нуждался в душевных собеседниках, но сегодня это лучше, чем пустой вечер в обшарпанной гостинице для летного состава.
        Вроде бы и не чужие мы с ним люди, восемь лет работаем вместе и знаем друг про друга столько, что хватит на полжизни в тюремной камере. Но что это - доверие или просто трезвый расчет?
        Не знаю, с чего на меня нахлынули эти нежности. Должно быть, так: жизнь идет, а друзей нет. Есть только более или менее надежные партнеры, а еще люди, которые мне кое-чем обязаны. Этого мало. Нужны друзья.
        Войдя в захламленную, засыпанную пакетами от жратвы и не слишком свежую берлогу Толстого, я понял: никакой жены тут давно нет. И скорей всего, никогда не было. Но говорить ничего не стал.
        Толстый кивком указал мне на домашний терминал.
        - В шесть мне привозят ужин. Закажи себе, чего сам хочешь. Я пока налью по паре капель…

«Интересно, - подумал я, разглядывая жилище, - куда Толстый девает деньги? Вроде за все это время получил от меня немало, да и не только от меня, а живет, как обычный честный служащий. Или просто шифруется, прячется от подозрительных глаз, бережет все до лучших времен?»
        Он расчистил место на засаленном диване и предложил мне устраиваться.
        - В общем, как водится, у меня две новости, - сказал он, наливая коньяк.
        - Ну, начни с плохой, - вяло предложил я.
        - А кто тебе сказал, что вторая - хорошая?
        - Ну, тогда начни с самой плохой.
        - Даже не знаю, как сказать… В общем, Грач, кончилось мое время. Понял, о чем я?
        - Нет, - насторожился я.
        - Просят меня, так сказать, на покой. На пенсию. Ясно тебе?
        - Тебя - на пенсию? - изумился я. - Да быть такого не может! Толстый, ты же вечный!
        - Оказывается, нет. Еще месяц - и ты меня здесь не застанешь.
        - Толстый, ты что! На кого ты меня оставляешь, что я делать без тебя буду?!
        - Не знаю, Грач. И предложить-то ничего не могу. Ну, покажу тебе пару ребят, с которыми вроде как можно столковаться… Но не ручаюсь. Молодые - они борзые все, наглые, просто ужас. Сам с ними договаривайся, я пас.
        - Тебя - на пенсию, - не мог успокоиться я. - Уму непостижимо. А что, отодвинуть это событие никак нельзя?
        - Ну, попробуй, - фыркнул он. - Напиши заявление руководству. Мол, с целью улучшения взаимоотношений таможенной службы с контрабандистами прошу вас…
        - Я не контрабандист, - мягко поправил я. - Я таможенный брокер.
        - А хоть и брокер… - Он безнадежно махнул рукой и залпом влил в себя коньяк. - Если честно, я и так здесь пересидел больше, чем надо. Да еще такие проходимцы, как ты, биографию подпортили. Не в упрек, конечно…
        - Ай-ай-ай… - сокрушался я. - Еще столько вопросов осталось… А кстати, сколько тебе лет, Толстый?
        - Да, знаешь ли, пятьдесят два.
        - Сколько?! - ужаснулся я. - А мне все казалось, тебе чуть за сорок. Ты открыл секрет вечной молодости?
        - Грач, какая, в жопу, молодость! Сердце стучит, как отбойный молоток, ссать по утрам больно, желудок работает сутки через двое… Что вечером покушаю, то утром в унитазе нахожу - в том же виде, только по кусочкам. Так что пора мне, Грач. Надо и отдохнуть перед смертью.
        - Замолчи, дурень!
        - А пока, - он плеснул себе еще, - хочу выпить, Грач, за тебя. За то, что ты ною старость худо-бедно обеспечил и осень жизни сделал бархатным сезоном.
        - Толстый, да если б я знал… Да нам бы еще пару лет, и я бы сделал твою осень жизни золотой!
        - Поздно! - Он махнул рукой и снова одним глотком опустошил рюмку, стукнув ею о стол. - Ты и так немало сделал, Грач. Позаботился о старике.
        - Еще неизвестно, кто о ком больше позаботился, - с грустью возразил я. - Слушай, а может, я зря убиваюсь? Может, тебя поздравлять надо и радоваться?
        - Вот уж не знаю, - его рука снова потянулась к бутылке. - Не знаю, Грач. Боюсь я, что утром проснусь - и не буду знать, что целый день делать. Ты же знаешь, у нас старикам не дают никакой работы. А почему?
        - Потому что хватит уже, наработались.
        - Не-ет, - он злобно рассмеялся. - Чтоб подыхали скорей и не путались под ногами. Человек без дела - это что? - пустое место. Сердце стучит, пока сам шевелишься. Насмотрелся я уже. Сколько раз бывало: сегодня пьем за пенсионный сертификат, а через полгода - за упокой.
        - Ну-ну-ну, Толстый, это не про тебя. Придумаем мы, как твоему сердцу не дать успокоиться. Работы навалом, а с твоими-то возможностями…
        - А вот это - извините… - он покачал перед моим носом пальцем. - Я и так от каждой тени шарахаюсь. Мне, Грач, от вашего брата тоже отдохнуть пора.
        Мы выпили, некоторое время помолчали.
        - И ты хочешь сказать, - произнес я, - что теперь наши дорожки совсем разбегаются?
        - Ну, отчего же, - он кисло усмехнулся, - приезжай в гости, посидим, выпьем, поговорим.

«Кажется, ему тоже нужны друзья», - подумал я. А вслух сказал:
        - А о чем поговорим, Толстый? А если мне твоя консультация понадобится, скажем так, платная - поможешь? Или решил напрочь завязать?
        - Не знаю, Грач. Подумать мне надо, как жить. Сдается мне, что тут решать нужно, четко определить: либо я отошел от всех дел и спокойно ловлю форель, либо продолжаю месить ваше говно, решать вопросы, разруливать ситуации - и в оконцовке уезжаю отсюда в синем фургончике с бронированными стеклами…
        - Ну, думай. Советовать не могу и давить на тебя не собираюсь. Сам все решай, Толстый.
        Через пару минут привезли наш ужин, и Толстый занялся сервировкой. Посуда в его доме чистотой отнюдь не блистала, и я предпочел бы есть прямо из пластиковых лотков, но не стал обижать старика. В конце концов, мы сегодня вроде как отмечаем событие…
        - Теперь давай вторую новость, - без энтузиазма предложил я, когда мы заморили первого червячка. - Я уже не жду ничего хорошего.
        - Вторую новость… - он протяжно вздохнул. - Да ничего страшного, наоборот… Это вроде и не новость, а скорее предложение. Так сказать, финальный аккорд. Люди ко мне обратились, человечка ищут такого вот, вроде тебя.
        - Что за люди, зачем человечек? - бесстрастно проговорил я.
        Он сначала примолк, нервно барабаня пальцами по столу. Потом снова разлил коньяк.
        - Да на самом деле ничего особенного. Кораблик один нужно провести через кордоны. Нужно сделать, чтобы по документам он ушел… куда угодно ушел. А на самом деле - на Дору-14.
        - Дора-14? Что-то не припомню, - я полез в карман за блокнотом. Толстый без видимого интереса смотрел, как я тыкаю пальцем в экран, выискивая сведения про названную систему.
        - Но она необитаемая, - сказал я наконец. - И к тому же находится в блок-зоне. Кому и зачем туда понадобилось?
        - А разве это твоя головная боль? - слегка улыбнулся Толстый. - Ты кораблик-то проводи, он даже без груза. Дело пустяковое. А денежки серьезные.
        - И какие там денежки? - с подозрением спросил я.
        Толстый придвинулся и с преувеличенной внятностью, чтобы я ничего не пропустил, проговорил:
        - Пять. Тысяч. Чеков. Глобал-финанс.
        - Сколько-сколько? - у меня отпала челюсть.
        - Пять. Тысяч, - повторил он. - Вот такой тебе от меня подарок.
        Я откинулся на спинку дивана и крепко задумался. Толстый с кривой усмешкой наблюдал за мной.
        - Нет, деньги, конечно, хорошие, - проговорил я наконец. - Но…
        - Ну, что еще?
        - Какие-то они слишком хорошие. Для такого пустякового дельца. Ты говоришь, маленький кораблик без груза?
        - Так и есть. Провести его надо через Лунный терминал и дальше - через нуль-порт. Встречать не требуется.
        - А тебе это не кажется странным?
        - Что именно?
        - Толстый, чтобы заработать пять тысяч, мне пришлось бы обеспечить зеленый коридор через полгалактики для парочки составных грузовиков с отборной контрабандой на борту. А тут - маленький пустой кораблик… и пять тысяч. Может, это непростой кораблик?
        - Простой, уверяю тебя. А деньги… - он пожал плечами. - Заказчик хороший попался, не жадный. Плюс - возможно, реальных цен не знает. Ну и прекрасно!
        Я испытующе посмотрел на него и покачал головой.
        - Нет, Толстый, не прекрасно. Выкладывай все. Что это за люди и на кой леший им понадобилась совершено мертвая Дора. Да еще и заблокированная миротворцами.
        Он протяжно вздохнул и потер пальцами виски.
        - Ну, зачем тебе все это, Грач, а?
        - А затем, что я должен знать, во что ввязываюсь. Если они там что-то натворят, то я окажусь причастен, меня будут искать и найдут без большого труда. А когда найдут, припомнят многое.
        - Что они могут натворить на мертвой Доре? - с усталой усмешкой проговорил Толстый.
        - Понятия не имею. Может, это диверсионная группа - какую-нибудь летающую научную базу разгромить. Нашего брата и так обвиняют в развязывании Войны колоний. Если я замажусь в чем-то подобном… - я развел руками.
        - На-ка вот, выпей коньячку… И не говори глупостей. Я тебе такого фуфла никогда не подсовывал.
        - Ты меня знаешь, Толстый, я лучше буду говорить глупости, чем делать их.
        Он глотнул из рюмки, раскурил в трубке какие-то душистые инопланетные травки и насмешливо посмотрел мне прямо в глаза.
        - Собственно, ничего интересного ты не услышишь. Но все равно учти - я тебе ничего не рассказывал. Название «Ледяной гром» тебе о чем-нибудь говорит?
        - Ну, слышал. Военно-транспортный борт. Потерпел аварию лет десять назад, еще в самом начале Войны колоний. Кажется, где-то за шестым радиусом. Вроде около тысячи погибших, да?
        - Шестьсот сорок два, - уточнил Толстый. - Из них шестьсот тридцать - офицеры Отдельного истребительного полка «Лаванда». Элита военно-космических сил. Многие - дворяне. И угробились они не просто в шестом радиусе, а именно в системе Дора-14… - он испытующе посмотрел на меня.
        - И в чем тут интерес?
        - С тех пор там никого не было, кроме протокольной группы от военных. Сначала шла война, теперь блокировка…
        - Ах, вот оно что… - раздосадованно вздохнул я.
        - Угу, Грач, такие дела. Ты вообще как относишься к охотникам за военными сувенирами?
        - Да не очень, Толстый. Не люблю делишки, от которых мертвечинкой отдает.
        - А ты особо не принюхивайся, Грач. Собственно, они летят не за сувенирами, они…
        - Я понял, Толстый, я все понял. Они «падальщики». Будут продавать кости дворянским семьям для захоронения. И, как ты знаешь, это совсем не мой профиль…
        - А какая тебе разница? Твоя задача - провести судно через нуль-портал, договориться с кем надо. Вот твой профиль. А кости - это уже их профиль и их забота.
        Я глубоко задумался. Толстый потянулся к бутылке, но та оказалась почти пустой, и он вышел за добавкой.
        Когда он вернулся, я еще продолжал думать. У Толстого наконец кончилось терпение.
        - Ну, ты что, в ступор впал на радостях? - произнес он. - Решай уже.
        - Толстый, это очень хорошие деньги. Даже чересчур хорошие. И как раз это меня пугает.
        - Тебя не поймешь… - пробормотал он.
        - Эта работа - провести судно в блокзону - не стоит пяти тысяч чеков, - сказал я. - Либо ты мне что-то не договорил, либо они тебе не все сказали.
        - Что мне не сказали? - с досадой поморщился он. - Что еще тебе мерещится?
        - Да так, ничего. Я вот думаю, если только мне пять тысяч… Какая же выходит рентабельность у торговли покойниками?
        - Не твоя это забота, - разозлился Толстый.
        - Не моя? А если окажется, что меня, дурачка, поманят пачкой денег, а потом просто не заплатят? Жаловаться-то будет некому! Или, того почище, выкинут где-нибудь на орбите вместе с мусором…
        - Ну, ты уж совсем, Грач… За пять тысяч - выкинут?
        - Что это за люди? Ты хорошо их знаешь?
        Он встал, прошелся по комнате.
        - Грач, там… там нормальные люди. И я их худо-бедно знаю. Не те это люди, которые могут вот так, как ты сказал… с мусором…
        - Что за люди, подробнее.
        - Ну, ты слишком много хочешь! Достаточно тебе моего слова, что верить им можно?
        - Нет, Толстый, недостаточно. Я должен на них посмотреть и пощупать.
        - Так, ну все, успокойся! - он решительно уселся за стол. - Забудь! Не было разговора. Я эту работенку специально для тебя берег, но раз уж мы так боимся…
        - Мы не боимся, мы осторожничаем, Толстый!
        - Хватит осторожничать, давай просто пить, - и он придвинул мне рюмку.
        Через несколько минут он увел разговор в другую сторону, стал сетовать, что не знает, как потратить отложенные деньги и получить от этого максимальное удовольствие. Я заверил его, что по части траты денег имею кое-какой опыт и, так и быть, помогу.
        Важно, сказал я, не впасть в финансовое безумство и не пытаться сожрать больше, чем можешь. Нет смысла швырять деньги на дорогие отели, редкие блюда и экзотические развлечения. Это мишура, которая не стоит своей цены. Гораздо лучше простые, но вечные ценности. Например, уютный домик в хорошем месте. Собственный участок земли, катер, надежная машина. Вообще деньги должны давать независимость, а не порабощать.
        Настал момент, когда я вкрадчиво поинтересовался, нет ли у Толстого на примете парочки боевых подруг. Он расхохотался, потом сказал, что парочка подруг найдется, но мне они вряд ли понравятся. И по возрасту, и по комплекции, и по темпераменту - не мой тип.
        - И вообще они обе любят меня, - сказал он, - и одна про другую не знают.
        Я не сильно расстроился, поскольку не очень-то и рассчитывал. От выпитого уже подташнивало, и мы решили укладываться. Я устроился на том же диванчике, на котором сидел, лишь накрылся засаленным пледом.
        Утром, проснувшись с несвежей головой, я долго плескался в теплой ванной, приводя организм в равновесие. Попутно обдумывал свои дела.
        - Свяжи меня с этими странными людьми, - сказал я Толстому, выйдя из ванной после долгих раздумий. - Я еще не согласен, я думаю. Но в любом случае я должен на них посмотреть.
        - Но, Грач…
        - Только так, Толстый, - усмехнулся я. - Только так и не иначе.

* * *
        Если меня спросят, как я отношусь к своей профессии, я отвечу - хорошо отношусь.
        Я не считаю ее вредной. Я не считаю ее аморальной. Незаконная - да. Но тут уж извините - виноваты законы.
        На самом деле я приношу людям пользу. Я помогаю обществу преодолеть идиотизм, помноженный на человеческое паскудство, которые мешают нормальным людям нормально развивать свои дела.
        Мне это довольно приятно. Может быть, даже приятней, чем получать за это деньги. Приятно быть сильным и умным в среде, где другие (тоже, кстати, по-своему сильные и умные) теряют логическую ориентацию и веру в здравый смысл.
        За эту приятность я оттарабанил два года в орбитальной тюрьме «Кантон Мэл». Государственный обвинитель на суде орал, что такие, как я, развязали Войну колоний.
        Полная чушь. Такие, как я, могли бы предотвратить Войну колоний. Таких, как я, нужно было сажать не в тюрьмы, а в экспертные советы, в согласительные комиссии, даже в парламент. Таких, как я, нужно было внимательно слушать, а не наряжать в наручники.
        Я мог бы это доказать любому умнику с ученым значком, дайте только десять минут свободного времени и учебник политэкономии.
        Ну, да бог с ними. У них свои резоны, у меня - свои. Должен признаться, в моей работе есть один неприятный момент, который никакой философией и логикой не перешибешь.
        Этот момент - знакомство с новыми заказчиками. Дело в том, что они уже загодя смотрят на меня, как на жулика. Они заранее знают, что моя работа - обманывать. И даже неважно, кого.
        Я обманываю только государства. Как большие - начиная с Солнечной Федерации, так и всякую мелочь голопузую вроде новообразованных конфедеративных колоний. Это - дело нужное. Я давно и безвозвратно убедился, что любое государство - всего лишь кучка циничных и бессовестных людей, которые паразитируют на основной массе, забирая много и возвращая мизер. Так было тысячи лет назад, и сейчас ничего не изменилось.
        Как только увижу не такое государство, переквалифицируюсь в садовника. А пока буду делать то, что умею.
        Два дня спустя после встречи с Толстым я стоял на площади Свободы в Кишиневе и глазел на верхушку двухсотэтажного здания, именуемого, соответственно, Пиком Свободы.
        В Кишиневе было тепло, зима сюда еще не пришла. Солнечные блики отражались от мокрого асфальта и стеклянных граней небоскреба. На самой его вершине вращался стеклянный колпак, подсвеченный разноцветными лучами. Под колпаком располагалось заведение с пафосным названием «Эскорт Палас». Местные, впрочем, называли его просто «Линза», это я выяснил еще в гостинице, когда спрашивал дорогу.
        Именно там, в колпаке, мне и назначили встречу.

«Идиоты», - в очередной раз подумал я и сплюнул на мокрый тротуар.
        Несмотря на внешнюю респектабельность, «Линза» являлась вечерним танцклубом для шальной небедной молодежи. Что там творилось каждую ночь, можно себе представить. Я бы и сам с удовольствием поучаствовал, окажись свободный вечер. На дверях подобных заведений обычно есть скромная наклейка с конопляным листиком. Это чтобы какая-нибудь скромная влюбленная парочка не зашла по ошибке попить кофе.
        Сюда ходили не за чашечкой кофе. И уж, совершенно точно, деловые встречи здесь не назначали. Я всерьез подумывал, не бросить ли это во всех отношениях странное предприятие к чертовой маме. Развернуться и уйти. А потом позвонить Толстому и сказать, что он придурок, как и его партнеры.
        Но Толстый никогда не был придурком. Только это меня и обнадеживало. Я протяжно вздохнул и направился к лифту.
        К счастью, сейчас был день, и шальная молодежь еще не пришла, пожалуй, просто еще не проснулась. В ресторанном зале я увидел только двоих посетителей и легко догадался, что это именно они - мои новые заказчики.

«Идиоты», - опять подумалось мне.
        Эти клоуны сидели за стеклянным столиком в форме сердечка и пили световые коктейли. Еще одно сердечко - голографическое - вращалось над столиком в качестве декоративной подсветки. Со стороны казалось, что два педика пришли поворковать.
        Но они не походили на педиков. Один - широкий, сутулый, со спутанными рыжими волосами - напоминал только что проснувшегося медведя. Его напарник был, напротив, сухой, гибкий и, мне показалось, очень сильный физически. Лицо у него было совершенно неподвижное, словно картонная маска, и от этого выглядело безжалостным. Мне также показалось, что он здесь главный.
        Обоим лет по сорок или больше. Судя по одежде, на матушке Земле они лишь проездом. На обоих бесформенные серые свитеры грубой вязки - такие любят в экипажах грузовых кораблей дальнего следования, где важна не эстетика, а тепло и удобство.
        Видимо, этим и объяснялся выбор столь странного места для встречи. Ребята давненько не вращались в приличном обществе и просто не поинтересовались деловыми традициями, выбрав первое, что приглянулось.
        Я поздоровался, мы обменялись парой осторожных фраз, чтобы окончательно убедиться, кто есть кто. Я сел за столик, с этого ракурса сердечко стало походить на задницу. И я находился как раз меж двух половинок. «Символично, - проскочила нечаянная мысль. - Но стоит ли считать это предзнаменованием?»
        Они не представились.
        - Выпьешь? - поинтересовался человек-медведь.
        - Я сам, - вежливо улыбнулся я и постучал ногтем по столику, активируя панель заказов. Я выбрал только один пункт - черный кофе.
        Они некоторое время с подозрением разглядывали меня. Как я и говорил, первое знакомство с новыми клиентами - тягостная процедура. Это потом они будут дружески мне улыбаться, хлопать по плечу и угощать пивом. Потом, когда я пару раз вытащу их из дерьма и помогу сохранить вложенные в предприятие деньги, они разглядят во мне ценного партнера и нормального человека. А пока я просто хитрожопый проходимец, по которому тюрьма плачет, а то и пуля.
        Я тоже их разглядывал. Мне почему-то казалось, что оба они - бывшие военные. Или не бывшие… Это несколько обнадеживало, я знавал немало военных. Во всех была одна ценная черта - предсказуемость.
        Одно странно - военные в роли «падальщиков». Более чем странно. И еще - по виду они не тянули на пять тысяч чеков. Ну, никак. Я старался не расслабляться.
        Подкатил робот-официант, похожий на старинную инвалидную коляску. Парни проводили его хмурыми взглядами, словно видели в нем лазутчика. Затем человек-медведь чуть придвинулся ко мне.
        - Суть дела объяснять с подробностями или как?
        - А как же! - я лучезарно улыбнулся. - Обязательно с подробностями.
        - Сначала о деле, потом - о деньгах, - сообщил человек-медведь. - Так вот, нам требуется провести судно в блок-зону. Конкретно - система Дора-14, необитаемая…
        - Что за судно - класс, тип, назначение, - прервал его я.
        - Это старый транссистемный катер, - осторожно проговорил собеседник, покосившись на своего молчаливого товарища. - Тип - «резистор».
        - Боевой катер? - я чуть не поперхнулся своим кофе.
        - Был боевой. Теперь просто частный грузовичок. Очень шустрый, кстати говоря.
        - Ладно, слушаю дальше, - сокрушенно вздохнул я.
        - План такой: мы должны войти в нуль-канал, имея полетный план на любое другое направление, кроме Доры. Никто не должен знать, что мы отправляемся к Доре.
        - Очень интересно, - усмехнулся я. - Если не ошибаюсь, блок-зона патрулируется не только вежливыми миротворцами, но и местными силами самообороны. И что будет, если какой-нибудь патруль, осатаневший от скуки в дальнем поиске, возьмет вас с фальшивым полетным планом? Даже если они сразу, увидев боевое судно, не врежут из пулемета… Кстати, чья это территория?
        - По космополитическому реестру Дора-14 относится сразу к двум колониям - Новый Мельбурн и Алдания…
        - Вот-вот, - кивнул я. - Алдания формально еще даже не вышла из состояния войны.
        - Вообще-то вышла, - подал голос человек с лицом-маской. - По акцессионному договору от 15 октября Алдания введена в состав Нового Содружества.
        - Не смешите меня, - я снисходительно поморщился. - Договоры подписывают те, кому это выгодно. А боевые корабли по-прежнему шкварят друг дружку за милую душу. Тем более в глубоком космосе, где приглядеть за ними некому. Алданцы прослыли самыми остервенелыми живодерами еще в первые годы Войны. И к сему дню они ни капельки не подобрели.
        - Все не так драматично. Да и какой шанс встретить патруль на ничьей территории?
        - Сами знаете, какой. Все нуль-выходы легко регистрируются… Ладно, это ваши проблемы. Но я должен знать, почему вы не хотите получить официальное разрешение.
        - Разрешение на пролет через блок-зону, - сказал человек-медведь, - это полтора-два месяца хождения по инстанциям…
        - Не стоит преувеличивать.
        - И не думаю. Я знаю. А времени у нас - пара недель. Уже даже меньше.
        - То есть за пять тысяч вы покупаете возможность лететь поскорее, - сказал я и, не выдержав, коротко рассмеялся. - Вам известно, что срочные документы можно оформить по коммерческой схеме, и это обойдется раз в десять дешевле?
        - Только не в блок-зону, - покачал пальцем человек-медведь. - И второе. Мы летим, само собой, частным образом, а никаких лицензий не имеем. Нужно прикрытие: фирма или организация, у которой лицензия есть.
        - Разве так трудно купить лицензию?
        - Нам удобнее будет выступать как зафрахтованное судно. Только это должна быть реально существующая структура, занесенная в пограничные реестры, поскольку проверить будет просто. И еще нам хотелось бы избежать лишнего интереса со стороны антивоенной полиции…
        - Особого дивизиона? - уточнил я.
        - Вижу, ты в курсе, парень.
        Я мог бы возразить и доказать, что мои услуги - далеко не самый удобный и дешевый вариант в данном случае, но понял - они просто наивно пытаются утаить правду. Ладно, никуда не денутся, скажут…
        - И что же, дорогие партнеры, вам понадобилось в районе необжитой и неприветливой Доры?
        Они переглянулись.
        - Это касается только нас, - осторожно заметил человек-медведь.
        - Да неужели?! А может, поделитесь? Я не любопытный, но если вдруг среди ночи ко мне ввалится полицейский спецназ и застегнет наручники - я же должен буду хоть что-то объяснить адвокату. И стоит ли пяти тысяч статья, которую мне впаяют?
        - Какие наручники? - подал голос человек-маска. - Наша миссия абсолютно законна, никакой спецназ к вам не придет.
        - А если законна - тем более, почему бы не сказать? И еще вопрос: с каких пор абсолютно законные миссии проводятся при участии… э-э… скажем, людей моей специальности? И где еще платят пятерку галактическими чеками за проход маленького кораблика через нуль-порт?
        - А не слишком ли много вопросов? - неприязненно проговорил человек-маска.
        - Уверен, господа, что вы обо мне спрашивали не меньше, когда проверяли мою кандидатуру. Теперь мой черед: желаю знать, в какое дерьмо я могу обмакнуться в ходе нашего конструктивного сотрудничества. Итак, что скажете?
        - Что касается суммы, - неохотно заговорил человек-маска, - вас рекомендовали как человека, умеющего переправить что угодно куда угодно. И нам сказали о вашем большом опыте в этой области.
        - Так и есть, - скромно подтвердил я.
        - Так вот, мы не экономим на хороших специалистах. Важнее денег - успех экспедиции.
        - Золотые слова, - умиленно прокомментировал я. - Все бы так говорили. А вы вообще кто?
        - Я командир того самого катера.
        - Командир?
        - Э-э… Капитан, - поправился он. - Капитан Дэба.

«Ай, молодец, Грач! - удовлетворенно подумал я. - Они точно военные».
        - Знаете, господин капитан, я, кажется, догадался, что у вас за миссия, - я решил, что самое время говорить начистоту. - Я неплохо знаю новейшую историю. И, если не ошибаюсь, где-то там, на безвестном астероиде, лежат обломки «Ледяного грома»?
        Капитан быстро переглянулся со своим приятелем, в глазах его мелькнуло раздражение, потом - растерянность. «Так вам, клоуны, - злорадно подумал я. - Чтоб не держали меня за полного идиота».
        - И тут возникает новый, в высшей степени странный вопрос, - продолжал я. - С каких пор военные занимаются промыслом падальщиков?
        Эти двое просто оцепенели, и некоторое время стояла тишина.
        - Видите, как много вопросов? - посетовал я. - Поневоле задумаешься, стоит ли лезть в дело, где столько неизведанного. И даже за целых пять тысяч.
        - Мы не падальщики, - процедил капитан. Лицо его так и осталось неподвижным, ни один мускул не дрогнул. - Да, наша экспедиция не совсем обычная, она носит несколько неожиданный характер… ну… скажем так, мемориально-исторический.
        - Ну да… - негромко хмыкнул я.
        - Но, повторяю, мы действуем в рамках закона. Это траурная миссия, это, быть может, самый печальный наш вылет, но мы должны отдать долг памяти нашим боевым товарищам.
        - Кажется, я сейчас заплачу от умиления. Но прежде скажите: если ваша миссия
«мемориально-историческая», то почему Федерация не примет в ней дипломатического участия?
        Капитан коротко вздохнул, потом покосился на своего рыжего приятеля.
        - Объясни ему.
        - Ты верно подметил, мы военные, - хмуро произнес человек-медведь. - И то, что с Алданией дружить пока не очень получается, - это тоже правда. А теперь смотри сам. Девять лет назад «Ледяной гром» в составе истребительной эскадры вылетел к Алдании, чтобы принять участие в подавлении колониального мятежа. Сегодня в кабинах штурмовиков сидят те, чьих отцов сжигали и наматывали на гусеницы федеральные войска. И тут появляемся мы, бывшие бойцы истребительного полка
«Лаванда». Явились, стало быть, забрать своих покойничков. Наши имена, лица и, с позволения сказать, былые подвиги там известны. Тот мирный договор - он пальцем на стене сортира писан, ты и сам сказал. Если кто-то лишний узнает, что мы направляемся в алданский сектор, - боюсь, нас там слишком горячо встретят. Отсюда и вся наша секретность, неофициальность и прочее. Теперь все ясно?
        - Ну… вообще-то не все, - не унимался я. - Представьте себе, предлагаемая вами сумма меня, конечно, радует, но еще больше пугает. Только не повторяйте эти милые глупости про мой выдающийся профессионализм. Если я получаю пять штук, то вы получите впятеро больше. И во сколько тогда обойдется вся экспедиция? Клянусь, это будет самая дорогостоящая похоронная процессия со времен фараонов.
        - Это абсолютно не ваше дело, - довольно резко ответил капитан. - Вас не устраивает сумма? Назовите свою цену.
        - Нет-нет, сумма хорошая. Но не люблю загадок. Вот сижу и думаю: неужели груда перемороженных покойников так дорого стоит?
        - Вообще-то, - капитан начал чеканить слова, - речь идет об останках боевых офицеров. Многие из них, кстати, дворяне. И есть люди, которым небезразлично, где найдет упокоение их прах. Забытый богом булыжник на краю Галактики - не самое лучшее для них место. Экспедиция финансируется семьями погибших дворян и Ассоциацией военных вдов. Достаточно?
        Я грустно пожал плечами: понимайте, ребята, как хотите.
        - И раз уж речь зашла о деньгах… - Капитан кивнул «медведю», и тот, сняв с запястья часы, протянул их мне.
        - Здесь аванс, - сказал капитан. - Полторы тысячи чеков. Доступ забит в рубин на большой стрелке. Можете хоть сейчас обналичивать в любом банкомате. Номер счета на обратной стороне часов, под пленкой.
        - Номер счета?! - Я часто-часто заморгал. - Вы смогли положить такую сумму на обезличенный счет?
        - А вы сомневаетесь в наших возможностях? - парировал капитан.
        Я взвесил часики на ладони и крепко призадумался. Полторы тысячи аванса - это уже не игрушки. Блеф? Да нет, какой им смысл? Прекрасно знают - если нет никакого счета, значит, я сразу соскакиваю и больше на их звонки не реагирую. Если деньги есть - я тут же их изымаю и растворяю на собственных счетах, чтоб уж не отобрали… И сбегать мне не резон - за такой куш из-под земли достанут, яйца отрежут и заставят их сожрать.
        - Ну, так что? - нетерпеливо проговорил капитан.

«Они летят не за покойниками, - в этом я уже не сомневался. - На „Ледяном громе“ было нечто такое, что не потеряло в цене даже сейчас, спустя почти десятилетие. Какой-то груз… Впрочем, это меня уже не касается…»
        - Я беру ваш аванс, господа гробовщики. Ваша траурная процессия состоится.
        - И что дальше?
        - Через две недели, говорите, старт? Значит, через два дня у меня должны быть все данные на ваш катер - имущественные документы, технический паспорт, сертификат безопасности и все остальное, сами знаете. Во-вторых, мне нужен список экипажа. И не просто список, а полные кадровые файлы, вплоть до анализов мочи. И последнее - приготовьтесь, что будут еще кое-какие расходы. Но небольшие, - и я вальяжно улыбнулся.
        - А когда мы получим полетный план? - забеспокоился человек-медведь.
        - Разумеется, когда окажемся на нуль-терминале. В обмен на остальную сумму.
        - Вы гарантируете, что его подпишут? - прищурился капитан.
        - Я гарантирую, что вы уйдете на Дору, и никто об этом не узнает. Ну, почти никто. И вот еще: вы хоть догадались соскоблить со своей посудины армейскую символику?
        Капитан коротко посмотрел на своего приятеля. Тот озабоченно наморщил лоб, потом сказал:
        - Проверю лично.
        Когда я уходил, он окликнул меня:
        - Эй, постой. Я все хочу спросить: Грач - это у тебя фамилия или типа клички?
        Я обернулся, на мгновение задумавшись.
        - Ни то и ни другое. Грач - это судьба.
        Орбита Плутона,
        нуль-терминал «Плутон».

10 ноября, 3-я смена
        Я посмотрел в зеркало и кисло себе улыбнулся. Ничего не поделаешь, плохо переношу невесомость. Три дня в громыхающем, вонючем, насквозь промерзшем космическом ведре типа «резистор», да еще и в невесомости - это, скажу я вам, аттракцион на любителя. Больше всего добивал холодный сортир. Иногда казалось, что дерьмо замерзнет, не долетев до цели.
        Что поделаешь - армейский катер, сугубо утилитарная вещь. Хорошо, что дальше эти сумасшедшие летят без меня.
        Ладно, бледный внешний вид мне сейчас только на руку. Я открыл кейс и начал переодеваться. Через несколько минут из зеркала на меня поглядел уже другой человек. Скучный деловой костюмчик в полосочку, идиотские очки, прилизанные волосы на прямой пробор, мятый платок в нагрудном кармане и, наконец, апофеоз - галстук, темно-синий в тошнотворную лимонную клеточку. В сумме получился типичный менеджер-середнячок, забитый начальством, нелюбимый девушками, опекаемый мамой.
        И какой мерзавец теперь посмеет заподозрить во мне афериста?
        Прежде чем выйти к пограничникам, я открыл крошечную косметичку и нанес последние штрихи: болезненную бледность на щеки и темные впадины под глазами. Теперь придаем спине легкую сутулинку… Придирчиво взглянул в зеркало: воистину жалкое зрелище.
        По большому счету, весь этот маскарад - отнюдь не самая важная часть моей миссии. Можно даже сказать, необязательная. И все же я ею не пренебрег, как не пренебрегаю никакими мелочами. Потому что знаю - стоит только обратить на себя хоть мизерное внимание, вызвать малейшую каплю подозрения - и мелочи разрастаются в нерешаемые проблемы.
        Только бы теперь не встретилась какая-нибудь знакомая рожа.
        Я немного опоздал: к моему приходу в трюме уже вовсю шуровали пограничники. Собственно, это был не трюм, а боевая часть, из которой выскребли всю следящую, наводящую и стреляющую начинку. Объем освободился немалый, сюда вошел даже внеатмосферный четырехосный тягач и две летающие платформы.
        - Наконец-то, - пробасил большой усатый лейтенант, когда ему вежливо указали на меня. - Вы отвечаете за груз?
        - Извините. К вашим услугам, - я почтительно склонился, стараясь, впрочем, не переигрывать.
        - Что тут? Саженцы? Какие, к черту, саженцы?
        Тут я разглядел самое главное. Лейтенант не был пограничником. Две крошечные буквы, сплетенные в лаконичную монограмму на его погонах, вносили ясность. Эти буквы - ОС, что означает - Особый Дивизион.
        Это плохо. Но пока не смертельно.
        - Извините, - залепетал я, - это, к сожалению, не саженцы, это рассада. Рассада аравийского риса. Очень редкий сорт, к сожалению. Он очень хорошо приживается на Атлантии.
        - Какой, к черту, Атлантии? Тут сказано - Тарнас.
        - Извините, все верно, - заискивающе заулыбался я. - Тарнас - это звезда, название системы. А Атлантия - всего лишь планета этой системы. Она относится к мирам, особо пострадавшим во время боевых действий, и в соответствии с Федеральной аграрной программой…
        - А вы кто - садовник?
        - Нет, я, с вашего разрешения, транспортный менеджер. Вот, возьмите карточку…
        - К черту карточку. А это кто такие? - он кивнул на наш экипаж. Двенадцать угрюмых физиономий, двенадцать пар пудовых кулаков. Бывший истребительный спецназ. Мой знакомый человек-медведь (как я уже выяснил, его звали Дэф) был среди них самым, если можно так сказать, стройным.
        Когда я их впервые увидел, понял, что задача усложняется. Такие рожи, как магнит, притягивают внимание пограничников, полиции, всех проверяюще-карающих органов и служб.
        - Это рабочие-агротехники, - виновато улыбнулся я.
        - Садовники, - удовлетворенно кивнул лейтенант.
        - Ну, к сожалению, не совсем, но… почти.
        - А здесь что? И где капитан?..
        Далее пошла стандартная процедура: лейтенант занялся паспортами, а двое таможенников приступили к сверке декларации и наличествующего груза. Еще на Лунной базе капитан Дэба спросил меня, какого лешего я забил трюм ящиками с землей. Я коротко и емко ему все объяснил. На Атлантию распространяется Федеральная аграрная программа, а все грузы, включенные в программу, даже частные, проходят только первичный досмотр. И, главное, имеют приоритетную очередность прохода через нуль-канал. Иными словами, если не случится непредвиденного, на нас быстро взглянут и отправят с глаз долой.
        Я суетился у проверяющих под ногами, поминутно извинялся то за неровный пол, то за тусклую лампочку, всячески сожалел обо всем на свете, в общем, унижался изо всех сил. Я ждал, когда им это надоест, и они уберутся.
        - О черт! - Один из пограничников зачем-то полез в контейнер с рассадой и, естественно, оказался по локоть в грязи.
        - Извините! - Я бросился к нему. - К сожалению, рисовая рассада сохраняется только в среде семидесятипроцентной влажности и специального наполнителя…
        - Хватит, пошли отсюда, - с ненавистью скомандовал лейтенант своим людям, подписывая полетный план. Остались только таможенники, но волноваться было уже не о чем. Через минуту один из них протянул капитану Дэбе подписанный план.
        - Борт - на транспортер, - объявил он. - Любая свободная секция. Если поторопитесь, то уйдете в нуль уже минут через двадцать.
        Одно дело сделано. Предстояло второе, куда более важное. Я сбросил дурацкие очки и, заговорщицки подмигнув капитану, ринулся в административную часть. Не сбавляя шага, включил и вставил в ухо телефон.
        - Мымрик! Алло, Мымрик, ты меня слышишь?
        - Я весь сплошное внимание, - прозвучало в ухе.
        Мымрик - мой давний знакомый, оператор технической службы. Помнится, я неделю поил его абсентом и текилой, кормил натуральной бараниной и покупал самых сладких шлюх. В конце концов он проникся мыслью, что оказывать мне маленькие услуги не только увлекательно, но и чрезвычайно выгодно.
        - Ты готов, Мымрик? Слушай внимательно, судно сейчас пойдет на транспортер. Бортовой номер - зет-четыре-четыре-восемь. Какие варианты?
        - Есть вариант. Бросок через тридцать шесть минут. А вот и твой «зет», вижу, девятая секция. Сейчас мы его тихонько передвинем…
        - Действуй, Мымрик! Сейчас я подойду, - я переключился на капитана Дэбу. - Капитан, как прошли контроль?
        - Весело и организованно, - без эмоций ответил он. - Сейчас ползем по ленте.
        - Через минуту-другую вас слегка качнет. Не пугайтесь, вас переместят на другой транспортер.
        - Нашел, чем пугать.
        - Капитан, если там попадетесь патрулю, знаете, что говорить. Потеряли ориентацию при выходе из нуль-канала. Такое сплошь да рядом. Направление совпадает, документы идеальные. Волноваться нечего. Бросок через полчаса с небольшим, из корабля носа не высовывайте.
        - Поучи бабушку кашлять.
        Я усмехнулся и погладил небольшой перстенек в кармане. В колечке - камешек, на камешке - три с половиной тысячи чеков. Можно устроить себе шикарный отпуск длиной годика в два. Нет, на два не хватит, только на полтора…
        В технический сектор меня пропустили без особой охоты, но и без лишних вопросов - Мымрик, молодец, позаботился. Когда я вошел к нему в аппаратную, он не обернулся, только протянул руку:
        - Мне нужна цифровая виза и маршрутный табель.
        - Все готово, дружище, - я развернул перед ним веер из магнитных карточек, - выбирай любую, они все действительны.
        Он, не глядя, взял одну карточку, считал с нее подпись и вернул обратно.
        - Как жизнь-то?
        - Как видишь, весь в движении, Мымрик. Некогда дух перевести.
        - А надо бы. Давненько мы с тобой… дух не переводили.
        - Переведем, Мымрик. Дай вот только дела раскидать.
        - Собственно, у меня все, - он с весьма самодовольным видом откинулся на спинку кресла. - Судно в «отстойнике». Сейчас его пройдут техники, а через полчаса - прости-прощай. Рад бы с тобой поболтать, Грач, но… - он с сожалением взглянул на пульт, нетерпеливо подмигивающий сотней огоньков.
        - Не буду тебе мешать, - с пониманием кивнул я, бросив взгляд на часы. - Завтра-послезавтра сообщу номер счета, получишь свое сполна. Может, наконец-то купишь себе чистую футболку…
        Я вышел в пассажирскую зону, где глубоко и с чувством вздохнул. Теперь от меня ничего не зависит. Теоретически могу садиться на ближайший пассажирский транспорт, лететь домой и ни о чем не думать.
        Однако для чистоты совести следовало дождаться, пока катер уйдет в нуль-канал. Недолго думая я осел в ближайшем баре, заказав морской салат и виски с мандариновым нектаром.
        В целом денек удался. Заказ можно было бы считать пустяковым, если бы не два обстоятельства. Первое - сам корабль, бывший военный катер, на который любой чиновник посмотрит косо. И это несмотря на то, что в ходе Войны колоний немало боевых судов было восстановлено и нашло применение на «гражданке». Второе - команда. Все двенадцать человек - отъявленные головорезы, и у каждого это крупно пропечатано на лбу. Выдавать их за «садовников» было просто мучительно.
        Но, слава богу, все удалось. Мы не привлекли внимания, мы не вызвали подозрений, избежали детального досмотра, получили полетный план и благополучно встали на мембрану нуль-портала. А значит, я свои деньги отработал. Ну, почти отработал.
        Нервишки все еще вибрировали, и я то и дело поглядывал на часы. Оказывается, прошло лишь пятнадцать минут, а я уже заказывал третью дозу выпивки. Особых причин для переживаний не было, однако обстоятельства… Большие деньги - большая ответственность, поневоле начнешь трястись.
        Чтобы сделать себе приятное, я представил, как возвращаюсь домой, как заваливаюсь на любимый плюшевый диванчик и еще - как дарю своим девочкам что-нибудь такое… эдакое, сногсшибательное. Позже придумаю, что.
        Вспомнив про девочек, я спохватился: следует уже позаботиться об обратной дороге. Быстренько поймав линию доступа на свой блокнот, я углубился в полетное расписание и через минуту-другую радостно потер ладошки. Через шесть часов к земле уходил грузо-пассажирский лайнер «Триумф», и в первом классе имелась куча свободных мест.
        А заказав билеты, я вдруг перенастроился на канал нуль-связи, поскольку мне нестерпимо захотелось позвонить домой и сказать, что я возвращаюсь. Есть у меня такая дурная привычка, от которой не скоро избавлюсь, - после любого большого дела потратить кучу денег на какую-нибудь дорогую, но совершенно ненужную ерунду. Сеанс нуль-связи - как раз такая ерунда, ненужная, но очень дорогая.
        Мне ответила Луиза. Я увидел ее почти детское заспанное личико в обрамлении мелких рыжих кудряшек, и мое сердечко чуть дрогнуло. С удвоенной силой захотелось домой.
        - Здравствуй, Лисичка. Я тебя не разбудил?
        - Привет, Кролик, - с нежностью ответила она. - Ты где?
        - Я очень далеко и очень скучаю. Но я скоро вернусь. А где Снежана?
        - Сам за ней следи, - Луиза обиженно надула губки. - Убежала куда-то, ничего не сказала. Может, нашла себе кого-нибудь.
        - Лисичка, не говори глупостей. Снежана меня любит, и ей больше никто не нужен.
        - Все равно я люблю тебя больше, а она… она просто так к тебе прицепилась.
        - Ну, хватит. Когда же вы перестанете ссориться?
        - А мы и не ссоримся. Но все равно, когда приедешь - меня первую поцелуешь, договорились? Ну, пожалуйста!
        - Хорошо-хорошо, договорились. У вас деньги еще не кончились?
        - Маловато осталось. Но если ты скоро приедешь…
        - Я могу перевести вам сотню-другую чеков, если очень нужно.
        - О-о, Кролик сегодня добрый… а вот и твоя Снежана явилась.
        На экране появилась Снежана, она услышала меня еще от дверей и прибежала, даже не сняв сапожки и накидку.
        - Кролик, привет! - она радостно замахала мне рукой. - Ты уже подъезжаешь, да?
        - Ну… почти. Завтра-послезавтра, думаю, увидимся.
        - А кто тебя так причесал? И где ты откопал такой кошмарненький галстук, ты его сам раскрашивал? Кролик похож на грустного мертвого клоуна. Ты там не заболел?
        - Я - в порядке. Это мой рабочий костюм, вроде скафандра. А зачем ты покрасила волосы? Я люблю, когда ты блондинка.
        - Сегодня же смою, - поклялась Снежана. - А ты галстук тоже смой - в унитаз, пожалуйста.
        - Ты, Кролик, спроси лучше, для кого она покрасилась, - ехидно вставила Луиза. - Явно не для нас с тобой, любимый.
        - Вы обещали мне, что не будете ревновать и ссориться, - строго сказал я.
        - Мы и не ссоримся, мы только притворяемся, - Луиза вдруг обняла Снежану и поцеловала в губы. - Нам троим лучше всех на свете, правда, Снежик? Только тебя, Кролик, не хватает. Подгребай скорей.
        - Спешу со всех ног. Вы там придумайте что-нибудь вкусненькое. А еще у меня есть бочонок очень хорошего старого вина, специально приберег, чтобы отметить… - я запнулся, про дела не стоит болтать.
        - Что отметить? - оживилась Снежана.
        - Да так, дельце одно. Дома расскажу.
        - Дельце, - разочарованно вздохнула Луиза. - А я думала, ты наконец сделаешь нам предложение.
        - Сделаю, обязательно сделаю. А потом мы вместе полетим на Аль-Таир, и там нас поженят по местным законам. Я же обещал. Ну, прощайте, мои хорошие. Целую вас обеих, крепко-крепко, во все места.
        - Но меня - первую! - напомнила Луиза, и экран погас.
        Тут я наконец обратил внимание на какой-то негромкий, но очень навязчивый звук, напоминающий стрекот кузнечика. До меня дошло - в нагрудном кармане лежал телефон, который я вынул из уха, но не выключил. И из телефона уже битую минуту кто-то надрывно меня звал.
        - Грач, черт тебя побери!!! - проорал мне в ухо капитал Дэба, едва я отозвался. - Живо на борт, у нас полный трендец!
        - Что случилось? - ошалело проговорил я. - Никаких проблем быть не может. Вы ведь уже должны стоять на мембране.
        - Давай, гони сюда, нас не выпускают в нуль-канал. Быстрей, это твоя тема.
        Я выругался, как мне показалось, негромко, но официантка все же бросила на меня испуганный взгляд.
        А вы говорите, не о чем волноваться!

* * *
        Это было немыслимо. По всем правилам стартовая камера должна быть сейчас наглухо закрыта, над металлическими дверями должны мигать красно-оранжевые фонари, а индикаторы - отсчитывать минуты до старта.
        Ничего подобного я не увидел. Только распахнутые двери и мирные зеленые сигнализаторы, словно в ближайшие сутки никто не собирается никуда лететь.
        Еще больше я изумился, поднявшись на борт. В рубке ошивался уже знакомый мне усатый лейтенант. Перед ним стоял капитан Дэба и очень напряженно что-то говорил.
        - Садовник! - лейтенант увидел меня. - Что у тебя тут за дела творятся? Я выхожу в пассажирскую зону, вдруг вижу - твои ребята гуляют, никуда не торопятся.
        - Какие ребята? - изумился я.
        - Да вот эти, - он кивнул на двух парней из команды, которые стояли неподалеку, затравленно глядя в пол.
        - И что? - недоумевал я. - Им запрещено гулять? Из-за этого надо задерживать старт?
        - Да я-то старт не задерживал! Я не понял, почему они не улетели. Ваш борт уже полчаса как должен был уйти в нуль-канал.
        Я пожал плечами.
        - Вам больше нечем заняться, как следить за исполнением расписания? - проговорил я, невольно выйдя из роли, которую совсем недавно примерял. - Борт ждет своей очереди и уйдет, когда положено. Так что советую его покинуть, а то отправитесь путешествовать вместе с ними.
        Лейтенант испытующе посмотрел на меня.
        - А что это мы такие наглые стали? Думаешь, полетный план подписан - и можно офицеру грубить? А что, если я ваш вылет задержу суток на пару? Для выборочной проверки, а?
        Капитан Дэба уже переместился ко мне и порывисто нашептывал насчет денег, которые надо сунуть лейтенанту. Я не мог сосредоточиться.
        - А я виноват, что у вас тут такой бардак? - с легким нажимом воскликнул я. - Обещали вылет через двадцать минут, а сами маринуете нас тут уже целый час!
        - Никто вас тут не маринует, все полеты выполняются согласно расписанию, - тень сомнения вдруг мелькнула на его усатом лице. Он замялся, потом буркнул: - Сейчас проверю…
        Он коснулся пальцем телефона в ухе:
        - Мальцов, проверь время вылета для… для… - он повернулся ко мне и нетерпеливо махнул рукой. - Дайте транспортный код судна и номер полетного плана, живо!
        - Сейчас, одну минуту, - проговорил Дэба и в замешательстве бросил взгляд на меня.
        - Тяни время, - процедил я, а сам вызвал на связь Мымрика.
        - Ну? - Мымрик отозвался так быстро, словно только и ждал вызова.
        - Проверь мой борт, - тихо сказал я. - Текущее состояние и готовность к старту.
        - Готовность - два, - безмятежно ответил Мымрик. - Состояние… хм, тут странно. Подготовка прервана на стадии загрузки субсистемных протоколов.
        - Ну и как ее возобновить, эту подготовку?
        - Да очень просто, - сказал Мымрик с некоторой осторожностью, если не сказать, с подозрением. - Взять и возобновить. А что случилось?
        - Не спрашивай ни о чем, действуй! Возобновляй. Подожди, дай только с борта сойду…
        - Ты на борту?! - взвился Мымрик. - Грач, что у вас там происходит?
        - Действуй, говорю, позже поболтаем… - Я дал отбой, потому что увидел: усатый лейтенант пытается мне что-то втолковать, при этом выражение лица у него крайне неприятное.
        Я переключил внимание на капитана.
        - Так вот, - услышал я, - база данных сообщает, что вы уже пятнадцать минут как в нуль-канале. Что же это получается? И кто вместо вас ушел через портал?
        - Да вы сами все напутали, а у нас спрашиваете! - истерическим голосом воскликнул я, стараясь максимально походить на взвинченного маменькиного сыночка. Мысленно я негодовал - капитан Дэба должен теперь мне вдвойне заплатить за это безобразие. Раздолбаи - нашли, когда выйти погулять из корабля.
        В следующую секунду произошло то, на что я и надеялся, - в стартовой камере заголосила сирена, а люки озарились предупреждающим красно-оранжевым светом. Мымрик принудительно возобновил предпусковую подготовку.
        Придав лицу вид деловитый и озабоченный, я заговорил менее дерзко, но не менее требовательно:
        - Господин лейтенант, вы же видите - до пуска считаные секунды, идет обратный отсчет. Давайте хотя бы покинем борт и будем разбираться с этим недоразумением в другом месте. Пусть ребята спокойно улетят…
        - Вот вы у меня спокойно улетите! - Лейтенант показал старым, как мир, жестом, что мои шансы отправить катер восвояси ничтожно малы. - Я задерживаю старт до выяснения.
        Я был так увлечен препирательствами, что не следил за происходящим вокруг. А зря.
        Команда как-то незаметно сгруппировалась вокруг нас и следила за эволюциями нашего общения с неослабевающим вниманием. Лейтенант заметил это первым и тут же почуял нехорошее. Он переменился в лице и протянул руку к наушнику.
        - Мальцов… - только и успел сказать он.
        В следующую секунду кто-то из команды сунул свой кулачище ему в живот. Лейтенант отлетел метра на полтора и скрючился на полу.
        - Вали отсюда! - коротко приказал мне Дэба.
        Можно было и не приказывать. Когда начинаются подобные игры, я покидаю сцену. Это не мои методы и не моя специальность. Просыпаться в полицейском изоляторе с разбитой рожей и кучей неприятностей впереди может кто угодно, только не я.
        Я рванул к люку, который всеми своими лампочками и динамиками уже сигнализировал о последних секундах перед герметизацией.
        Но я не придал значения живучести лейтенанта. Он вскочил мне навстречу и подсек ударом ботинка под колено. Зачем - я так и не понял, наверно, я просто оказался ближе остальных. Да и не важно это.
        Важно то, что я на всем ходу перекувыркнулся и влетел головой в металлический выступ управляющей панели люка. В глазах заискрило, потом потемнело.
        Попал бы я на полметра правее - вылетел бы наружу и покинул наконец этот чертов катер.
        Но тогда бы я неминуемо погиб. Потому что просто не успел бы выйти из пусковой камеры. Люки закрылись, и мембрана выбросила катер в нуль-канал.

* * *
        Мать вашу восемь раз через дугу и коромысло!!! Как же быстро нормальная и почти беззаботная жизнь может трансформироваться в полное дерьмо!
        Десять минут назад я заказывал билеты в первый класс, вожделел встречи со своими нежными девочками, придумывал им подарки, пил виски с нектаром…
        И вот - череда дурацких случайностей, в результате которых мы имеем буквально следующее: я посреди нуль-пространства с разбитой в кровь головой и выбитым коленом, я замешан в силовом похищении офицера особого дивизиона, у меня из всех вещей только идиотский галстук, на котором даже повеситься стыдно… И пробуду я здесь не меньше… о боже мой, не меньше трех недель!!! Если только не повезет встретить случайный попутный корабль на какой-нибудь опорной точке… нет, на такое везение рассчитывать вовсе уж глупо.
        Вдобавок Мымрик остался без обещанных денег, и, скорее всего, особисты уже ведут его под локоток на серьезный разговор. Впрочем, Мымрик-то должен отмазаться, если не полный дурак. Я его инструктировал на этот счет.
        А как отмазываться мне? Неизвестно еще, в какую историю меня втянул Дэба со своими головорезами.
        Вдобавок к головной боли меня тошнило. Наверняка получил сотрясение. Все буквально плавало перед глазами… Впрочем, нет, это я плавал - невесомость! Ненавижу невесомость, ненавижу космос со всеми его тау-полями, поясами радиации, контролем давления, протечками конденсата, вибрирующим гулом в печенках, запахом преющей человечины, холодными сортирами и пластмассовой едой. Ненавижу!
        Я кое-как дотянулся до ближайшей стенки, закрепился и наконец посмотрел вокруг. Как оказалось, экипаж не разлетелся по рубке, а находился там же, где я последний раз видел. И немудрено - у них магнитные подошвы. Это я, как последний идиот, оказался на боевом катере в лакированных туфельках.
        И тут до меня дошло, чем они занимались. Они обрабатывали лейтенанта-особиста. Двое держали его за руки, третий проникновенно говорил:
        - Будешь хорошим мальчиком - станем тебя кормить, поить и на горшок водить. А на ближайшей точке отправим обратно к мамочке. Начнешь шалить - поставим в угол. Вернее, подвесим. За яйца. И с мамочкой ты встретишься уже в другом мире.
        Капитан безучастно смотрел на это со стороны. Кажется, в подобных вопросах он вполне своим людям доверял.
        - Здесь ты не начальник, здесь ты тряпка помойная, - слышал я. - Манеры свои козлиные бросай, глаза таращить на нас не надо и усами тоже шевелить необязательно. Мы не боимся. Это ты должен бояться. Чуть кого огорчишь, тут же станешь небесным телом с бесконечным периодом обращения. Ну, уразумел что-нибудь, бедолага, а?
        Раздался характерный глухой стук с последующим сдавленным стоном - особист получил под дых.
        Капитан тем временем заметил меня. Щелкнув каблуками, он умело отделился от пола и поплыл ко мне.
        - Классно выглядишь, - с чувством произнес он, оглядев мою залитую кровью физиономию.
        - Спасибо, хотел всем понравиться, - буркнул я.
        - Ну, что, господин Решение-Всех-Проблем, - он вздохнул. - Все идет как по маслу, да? Никаких неожиданностей, никаких неприятностей, а?
        - Именно так и есть, - мстительно ответил я. - Наслаждайтесь полетом, пейте коктейли и листайте журналы. Слушай, командир, какого черта твои дуболомы покинули борт прямо перед стартом? Я же ясно сказал - нос не высовывать! В каком бою вам мозги поотшибало, скажи, если не трудно.
        - Не твоего ума дело. Так было надо. Я приказал.
        - Приказал… Ну, вот и получил. Интересно, ты в боевых операциях такие же умные приказы отдавал?
        - Еще поучи меня командовать, умник хренов… - он как-то нехорошо ухмыльнулся. - Ладно, считай, что обмен любезностями окончен. Скажи-ка лучше, они там знают, куда мы летим? Можно проследить по протоколам направление броска?
        Я ответил не сразу. Я задумался, стоит ли задешево отдавать ему эту информацию. Потом все же решил не выпендриваться.
        - Разве я не гарантировал вам полную конфиденциальность? Никаких протоколов они не найдут. Мой человек все сделал… если успел…
        Я снова вспомнил Мымрика, и у меня закололо под сердцем. Как он там, бедняжка?
        - А если его хорошо допросят?
        - А он, представьте себе, ничего не знает.
        - Ну, ладно… - В голосе Дэбы просквозило заметное облегчение.
        - А вас только это интересует? - кротко поинтересовался я. - А вас не волнует, что судно уже в розыске, а искать его будут целых четыре ведомства, причем неслабых ведомства. Вы и сами знаете, какие.
        - Да… - Дэба лениво махнул рукой. - Пусть ищут. Космос - он большой, а мы маленькие. Поищут и перестанут.

«Ну, полные кретины, - поразился я. - Олигофрены, пыльным мешком по башке трахнутые…»
        - Мы освободим тебе канал нуль-связи, - сообщил капитан. - Ты должен узнать, что сейчас происходит на «Плутоне». Пусть твой человечек все хорошенько разнюхает. Мне нужно быть уверенным, что там никто не знает нашего направления.
        - Во-первых, мой человечек, скорее всего, сейчас уже в комнате для допросов. Скажи спасибо своим безмозглым гамадрилам. Во-вторых, я тебе ничего ровным счетом не должен. Ты заплатил, я отработал, все - вопрос закрыт. В-третьих, не лезь с разговорами, у меня, похоже, сотрясение мозга и дико болит голова.
        Дэба фыркнул, потом крикнул своим:
        - Док! Греби сюда, разберись с новым пациентом, - он с жалостью поглядел на меня и напоследок пообещал: - Позже поговорим.

* * *
        Все пять дней полета я промаялся в убогой тесной комнатушке с железной дверью и табличкой «Компрессор КР-600 - резервный». Возможно, компрессору тут было хорошо, а вот мне - нет. Тут нельзя было пошевелиться, чтоб не испачкаться ржавчиной и не порвать штаны об куски выдранных шлангов и арматурин.
        Особисту повезло еще меньше. Его поместили в фургон транспортера и держали там под замком, как пса в конуре.
        Мне не запрещали перемещаться по катеру, только не очень-то хотелось. Выбравшись в коридор, запросто можно было состыковаться лицом с вонючими носками какого-нибудь пролетающего мимо члена экипажа.
        Весь полет я торчал в своей каморке, страдая от невесомости и утешая себя мечтами о том, какую колоссальную пьянку устрою, когда выберусь из передряги. Заняться было совершенно нечем. Спиртного на судне не держали. Книг - тем более. Первое время я пытался развлекаться с помощью блокнота, но и фильмы, и игры почему-то вызывали только сонливость.
        Избытком свободного времени страдал не только я, однако остальные приноровились убивать это время самым безжалостным образом. Я наблюдал, как это происходит. Парни слетались в кучу где-нибудь под потолком боевой части, и начиналось:
        - А помните, как Бивень ту бабу уговаривал на сторожевой вышке?
        - Га-га-га!
        - А помните, ревизора искупали в борще?
        - Га-га-га!
        - А помните…
        Еще они возились с виртуальными подружками. Я частенько видел, как кто-нибудь зависал в любом углу с маленькой коробочкой и, глуповато улыбаясь, разговаривал с мультяшной девушкой на экране. Образы девушек и речевые модели создавали специально обученные психологи, поэтому пустые диалоги затягивали этих парней на многие часы:
        - А я красивая?
        - Ага…
        - А тебе нравятся только красивые?
        - Да всякие.
        - Но красивые больше?
        - Ага.
        - А я красивая?..
        Контактировать с экипажем не хотелось категорически. Я встречал их только в столовой. В первый день ко мне подсел парень, которого здесь все звали Крэк. Он имел грубую мужиковатую физиономию, маленькие, если не сказать, крохотные глаза и морщинки у рта от постоянной презрительно-недоверчивой усмешки.
        Он несколько минут пытливо разглядывал мою забинтованную башку, потом с подозрением спросил:
        - А ты случайно не еврей, бля?
        - Если надо, могу побыть евреем, - осторожно ответил я.
        Он помолчал, с сомнением глядя на меня, потом спросил, указав глазами на мою тарелку:
        - Будешь жрать?
        Он имел в виду ломтик редьки, который выдавался с каждой порцией пищи. Меня забавляла эта странная традиция на военных судах: на завтрак, обед и ужин обязательно какой-нибудь овощ. Не спелый помидор, конечно, а что легче сохранить: редька, морковка, репа.
        - Кушай на здоровье, - кивнул я, и больше мы с ним особо и не разговаривали: о чем мне говорить с этим одноклеточным? Но почему-то в столовой он теперь выбирал место рядом со мной. Может, из-за дополнительной дозы редьки с морковкой, которые отныне я ему жертвовал?
        Могу еще добавить, что в своем канцелярском костюмчике я тут постоянно мерз. И вдобавок выглядел как пугало.
        Мне следовало подумать, как объясняться с полицией по возвращении на Землю, но эти депрессивные мысли я всякий раз откладывал на потом. И без того было тошно. Придет время - выкручусь, не все еще потеряно.
        Незадолго до выхода из нуль-канала меня позвали на традиционный брифинг. Брифинги проводились всегда, даже если экипаж знал планету предстоящей высадки лучше, чем свою ладонь. Я не был членом экипажа, а скорее пассажиром, но игнорировать мероприятие не стал. Мне совсем не помешает знать, куда нас несет, а в справочнике толком ничего не прочитаешь.
        Нас собрали в рубке, неохваченным остался только лейтенант-особист, который так и просидел в железном ящике весь полет. Я нашел уютный уголок в районе выхода вентиляционной шахты, где никто не задевал меня конечностями. Крэк увидел меня и, по обыкновению, попытался устроиться рядом, но удобного места не нашел.
        - Приступаем, - объявил Дэба, вооружившись пультом трехмерного демонстратора. - Итак, наша цель - система Дора, желтая звезда величины один и шесть, плюс шесть планет. Система не освоена, пригодных для жизни планет не имеет. Нас интересует Бета Доры, а точнее, ее единственный спутник. Названия нет, поэтому в рабочем порядке принимается название Луна-один.
        Луна-один - шарик диаметром семь тысяч километров. Вращается по выраженной эллиптической орбите, соотношение - один к четырем, апогей - двести шестьдесят тысяч километров, период обращения - около пятидесяти часов. Тяготение на поверхности - ноль сорок один «g».
        Атмосферы нет, вулканической активности также нет, геологический состав коры ярко выраженных особенностей не имеет. Метеоритная опасность в пределах синего уровня. Реальную опасность представляют так называемые песчаные приливы - перемещения больших масс пыли, вызванные переменным гравитационным воздействием Беты. Впрочем, приливы происходят, как правило, в экваториальных зонах, а нам туда не надо.

…Живых снимков было мало, Дэба показывал нам в основном трехмерные модели. Разглядывая их и думая, какая беспросветная пустота и холод нас окружают, я с новой силой понимал, насколько ненавижу космос. Наверно, не было той власти, которая могла бы меня заставить, подобно нынешним невольным попутчикам, всю жизнь носиться среди безжизненных обледеневших булыжников-планет и столь же мертвых, хотя и горячих шаров, именуемых звездами.
        Звезды хороши, когда разглядываешь их со своего балкона, прижимая к себе свеженькую подружку и прихлебывая коктейль. Вблизи они ничуть не привлекательны, скорей наоборот…
        Не дай бог погибнуть где-нибудь здесь. Не дай бог самому стать обледенелым булыжником и целую вечность плыть в пустоте, глядя перед собой навеки застывшими глазами.
        А ведь многие, очень многие так и погибли. «Ледяной гром», например…
        По окончании брифинга капитан попросил нескольких бойцов задержаться. Им, надо думать, он собирался рассказать самое интересное, но меня к их секретам не тянуло.
        В коридоре я задержал Крэка.
        - Ты не расскажешь, как погиб «Ледяной гром»? - спросил я.
        - А зачем тебе? - с подозрением спросил он.
        - Как-никак по местам боевой славы путешествую. Хотелось бы знать предысторию.
        - Какую тебе, бля, историю? - его глаза сощурились.
        - Да не историю! Просто расскажи, интересно.
        - Интересно, бля… - хмыкнул он. - Ну, могу рассказать… если так интересно.
        Я думал, мы пообщаемся прямо в коридоре, но он сказал: «Приглашай, бля», имея в виду мою железную келью. Там, конечно, колени упирались в стену, однако я не стал возражать.
        Крэк с усмешкой оглядел мое жалкое жилище. Надо сказать, что к тому времени я обзавелся кое-каким барахлишком. Народ из сочувствия тащил мне все, что было не очень жалко, - кто бритвенный приборчик, кто старые магнитные накладки для обуви, кто ветхий засаленный свитер.
        Всю мелочь, чтоб не летала где попало, я держал в большом пластиковом пакете, привязанном к какой-то железке на потолке. Было здорово похоже на суму, с которой в глубокой древности бродили по дорогам нищие.
        Крэк перевел взгляд на меня.
        - Хреново выглядишь, - сказал он. - Болеешь?
        - Я всегда болею, когда отлетаю от Земли больше чем на пятнадцать километров, - кисло отозвался я. - Ненавижу эти перелеты.
        - Я думал, что, бля, при твоей профессии…
        - При моей профессии, - оборвал его я, - нужно в теплой конторе сидеть и помощниц за ляжки щипать, а дела решать через связь. А если приходится лично куда-то лететь, значит, дела пошли неправильно.
        - Ну, ты грамотный, тебе виднее… Так ты про «Ледяной гром» спросил. Рассказываю, что сам знаю. Шли они на Алданию, с ними шло еще четыре таких же транспорта. Как положено, бля, с охранением, со всеми делами… На выходе из «нуля» их раскидало.
«Гром» встретили алданские «иголки», охранение было еще далеко. Пока долетели, транспорт успел поймать в корму с десяток ракет и лишиться на хер половины рулевых. Пока оставшиеся двигатели кое-как еще коптили, командир пытался посадить судно на Луну-один, чтобы не притянуло к Бете, но не судьба. Кораблик просто начал рассыпаться. Шел над поверхностью, снижался, а из пробоин валились люди. Некоторые успели заскочить в скафандры, некоторые даже отстрелились в капсулах. Скорее всего, кто-то даже выжил и ждал помощи. Но помощь не пришла. Эскадра ушла на хер выполнять задание, а спасатели туда не сунулись. А когда сунулись, больше месяца прошло, осталось только бортовой журнал поднять. Вот и все, бля. Обычная история, ничего интересного.
        - А ты в то время чем занимался? - осторожно поинтересовался я.
        - Отдыхал в госпитале с воспалением надкостницы на позвоночнике. Профессиональная болезнь, продуло космическим ветром.
        - Знал кого-нибудь с «Грома»?
        - Кого-нибудь знал… - он кисло усмехнулся. - Честно говоря, весь мой взвод был там.
        - А ты, стало быть…
        - Ага, меня воспаление мое уберегло.
        Я уже почти пожалел, что коснулся этой темы, но Крэк, кажется, воспринимал разговор нормально.
        - И охота тебе туда лететь после всего?.. - покачал я головой.
        - А что, мое дело маленькое. Нам, бля, приказали - мы, бля, выполнили, нам заплатили - мы отработали.
        - Приказали? Так вы вроде уже не военные.
        - Ну, вроде не военные, а с другой стороны… Ну, ладно, - спохватился он. - Пора мне на пост херачить.
        Не знаю, почему, но в этот раз мне показалось, что не такой уж он и дебил.
        Система Дора-14, орбита Беты.

15 ноября, 16-30 GTS
        Из нуль-канала мы вышли весьма удачно: Луна-один виднелась без всяких телескопов в виде серой горошины, рядом с которой нависала багровая вишня - Бета. Была бы возможность, я б непременно поблагодарил Мымрика за точность расчетов.
        Впрочем, уже через час выяснилось, что удача - дама не всегда верная. Я услышал встревоженные разговоры за дверью, которым сначала не придал значения - ну, мало ли чего это неугомонные десантники опять галдят.
        Но гомон не утихал. Я нацепил магниты, выбрался из своей норы и побрел в направлении рубки.
        - Очень кстати, - отреагировал на мое появление капитан. - Тут как раз для тебя работенка наклюнулась.
        - Моя единственная работенка сейчас, - вяло отозвался я, - лежать в койке и не отсвечивать.
        - Ничего, придется и тебе размяться.
        Оказалось, нас уже минут сорок прощупывает луч дальней локации. Чей - неизвестно, но догадаться было нетрудно. Судя по всему, фортуна подкинула нам встречу с алданским патрулем.
        Вскоре версия подтвердилась: на пульт пришло сообщение-требование - остановиться для досмотра.
        - Сможешь договориться с ними? - спросил у меня Дэба.
        - Возможно. Но только если твои костоломы будут держать руки при себе.
        - Я прикажу, чтоб они вели себя смирно, - успокоил меня капитан.
        - Во-первых, мы еще не договорились, сколько я получу за сверхурочные, - требовательно произнес я. - Во-вторых, предупреждаю: если мы нормально договоримся, я улечу с ними. Через двое-трое суток уже буду на ближайшем нуль-терминале, а оттуда прямиком до матушки Земли.
        - А если не договоримся?
        - Ну да, вы все-таки настроены на немедленный мордобой, - устало вздохнул я.
        Алданский рейдер показался на экранах только через два часа. Это было старенькое и здорово измочаленное суденышко, ничуть не лучше нашего. Неизвестно, кто из нас победил бы, случись поиграть в догонялки.
        Началась знакомая процедура. Рейдер протянул к нашему катеру гофрированную кишку и штангу с захватом. Затем начал нас раскручивать, чтобы создать на борту какое-никакое тяготение.
        Потом через кишку посыпались алданские пограничники в веселеньких желтых комбинезонах и блестящих шлемах. Было их шесть человек - достаточно, чтоб устроить в рубке сутолоку.
        Я не спешил вступать в переговоры и смиренно стоял в дальнем углу с документами наготове. Мой маскарадный костюмчик порядком измялся за время полета и приобрел вид пижамы. И разбитая башка мой образ отнюдь не украшала. Я мог бы послужить иллюстрацией к учебнику «Как не надо вести дела».
        Алданцы вели себя по-хозяйски. Все до единого были молодые - лет по двадцать максимум - и беспредельно наглые. Они больше напоминали уличную банду, чем сторожевых маленькой гордой космической республики. Честно говоря, валять перед ними дурака мне было втройне противно.
        Я лепил несусветную чушь про саженцы аравийского риса, про сроки вызревания и нежелательность задержек в пути, большую часть подробностей придумывая на ходу. Само собой, среди юных солдатиков не нашлось специалистов по агротехнике, и мое вранье нормально съедалось и переваривалось. В том числе и про неверный выход из нуль-канала.
        Наглости у этих ребят, правда, не убавлялось. В какой-то момент они потребовали показать груз, и нам пришлось вести их в боевую часть. Видать, им было досадно, что в их сети угодили не враги республики, а жалкие землеройки с саженцами, и от отчаяния они стремились хотя бы отыграть сценарий до конца.
        Все вроде бы складывалось удачно. Я продемонстрировал ящики с мокрой грязью, поймал на себе полные брезгливой жалости взгляды доблестных алданских военных, всунул их командиру в руку фальшивую визитку и даже предложил услуги по мелиорации и землепользованию. Похоже, я надоел им уже ровно настолько, чтобы постараться от меня избавиться.
        И тут случилось непредвиденное. Впрочем, предвидеть можно все, но почему-то ни у кого не хватило на это мозгов.
        Наш пленный лейтенант дал о себе знать. Похоже, он услышал отголоски разговоров, узнал хорошо знакомые ему профессиональные нотки и решил, дурачок, что рядом свои.
        Он принялся молотить в железную стену будки ногами и что-то орать.
        Я успел заметить, как Дэба переглянулся в Дэфом. От их взглядов у меня почему-то по спине пробежал холодок.
        - Что у вас там? - мигом встал на дыбы командир алданцев - коренастый паренек с зачаточными усиками и слюнявыми губами. Он даже снял шлем, чтобы лучше слышать.
        - Это ничего… это ерунда… - залепетал я, отчаянно глядя на капитана.
        - Это борттехник под обшивкой, - сказал тот. - Срочный ремонт, видите ли…
        Но алданцы оказались не такими идиотами, как нам хотелось бы. Командир подошел к фургону и приложил ухо к стальной обшивке. Особист внутри снова начал бесноваться и грохать ботинками.
        - Немедленно открыть! - у пограничника даже голос изменился, и сам он стал будто выше ростом. Его ребята переглянулись, их пальчики шаловливо забегали по рукояткам пистолетов.
        - Ага, сейчас… - неожиданно легко согласился Дэба, затем повернулся к своим бойцам и энергично мотнул головой.
        Я и не понял, что произошло. Наши «садовники» одновременно пришли в какое-то странное движение, я словно оказался в центре водоворота. Вдруг командир алданцев тонко, как ребенок, ахнул и повалился на колени. Почему-то он начал трястись, словно ему было очень смешно. Один из наших опрокинул его на спину, затем присел на одно колено, навалился ему на грудь, и я услышал странный звук, словно кто-то ломал пополам арбузную дольку. Пограничник перестал трястись, глаза моментально остекленели.
        Пока я пытался хоть что-то понять, на полу оказались остальные пятеро. Потом я заметил, как один из наших вытирает нож об алданский комбинезон. На оранжевой ткани оставались пятна крови.
        - Вы что же такое творите, суки? - ошалело проговорил я.
        На меня не обратили ни капли внимания.
        - Бриц, Вареный и Жила - пошли наверх, - тихо, но внушительно приказал Дэба, и трое его бойцов неслышно покинули боевую часть. Я только через какое-то время понял, куда именно «наверх» отправил их капитан. «Наверх» - это на борт алданского рейдера, где оставалось еще несколько человек.
        - Я с этим уродом разберусь, - сказал один из оставшихся бойцов и направился к фургону транспортера.
        - Остановитесь, гады! - буквально завыл я. Потом я повис на спине у того, кто пошел разбираться с особистом. Меня отодрали, отшвырнули куда-то и некоторое время крепко держали за руки.
        Я слышал, как грохнула задвижка на двери фургона, как изнутри донеслась быстрая возня, которая очень скоро прекратилась. Особист даже не крикнул, даже не застонал.
        У меня перед глазами плыл желтый туман. Одно дело ошиваться по офисам чиновников, пить с ними коньяк и совать пачки денег в их бездонные карманы. Совсем другое - видеть, как на твоих глазах людей режут, словно баранов. Я к такому был просто не готов. Мне казалось, я умираю вместе с этими пограничниками.
        - И меня тоже режьте! - орал я, как сумасшедший. - Кромсайте на хрен, рвите!
        - Уберите интеллигента, - послышался равнодушный голос капитана Дэбы.
        Меня просто-напросто взяли за шиворот и поволокли в мою компрессорную камеру. Чуть позже пришел Док и пшикнул шприцем, вгоняя мне в вену какую-то успокаивающую бурду.
        Одно хорошо - спал я совершенно без снов.

* * *
        Вторые сутки за обзорным экраном висела серая глыба Луны-один. Мы никак не могли сесть, рубка выбрасывала буи и проводила сложные навигационные расчеты, чтобы не промахнуться при посадке.
        Я весь извелся. Не знаю, с чем это сравнить. Наверное, с наркотической ломкой, когда человеку плохо всегда, плохо вне зависимости от погоды, времени суток и политической ситуации в мире.
        Я не вылезал из своего железного пенала, чтобы не видеть их рожи. Я считал, что к этим людям вообще нельзя подходить, никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах. Это не люди.
        Я просто плохо знал военный спецназ. Но разве это утешение?
        Потом ко мне вдруг наведался капитан. Некоторое время разглядывал меня с чувством брезгливой жалости. Я забился в угол и смотрел в одну точку.
        - Так и будешь маяться? - спросил он.
        Что мне было ему отвечать?
        - Ты же тут ни при чем, Грач. Это наши дела.
        Лицо у него было, как всегда, картонное. Со мной разговаривал живой манекен. Впрочем, не очень живой. Просто говорящий.
        - У нас приказ - полная секретность, - продолжал он. - А приказы мы выполняем очень хорошо. Тебя же никто не трогает. К тебе вопросов нет. Будет возможность - катись отсюда к чертовой матери и забудь все, что видел. Ты ведь забудешь, Грач? Точно забудешь. Сам знаешь, что о чужих делах лишнее помнить тебе совсем не с руки.
        - Ты сам-то на что надеешься? - заговорил я. - Тебе еще отсюда улететь надо, а ближайший портал - как раз Алдания. Да и на Земле тебе припомнят этого лейтенанта.
        - Ну, через алданский портал мы уходить не собирались, - Дэба приободрился тем, что я заметил его присутствие. - А Земля… пусть помнит. Мы - люди Вселенной, нам Земля не указ, не дом родной, не строгая мамочка.
        - Вы уроды и убийцы, а не люди Вселенной. Вам людей резать нравится. Вы других методов знать не хотите. Зачем вообще меня позвали? Захватили бы «Плутон» штурмом, провели расстрелы среди персонала…
        - Много ты знаешь, Грач, про наши методы, - жестко проронил Дэба. - Ты бы знал, какие к нам методы применяли. Твоя беда в том, что ты не прошел войну.
        - Беда? Я думал, счастье.
        Дэба помолчал немного, потом лишь презрительно фыркнул. Все правильно, говорить со мной бесполезно.
        - Готовься к посадке, - сказал он. - Внизу найдем тебе какое-нибудь дело, пока ты совсем не рехнулся. Поэтическая натура, мать твою…
        - В гробу я видал ваши дела и занятия! - крикнул я ему вслед. - Знал бы, кто вы такие, сдал бы вас дивизиону со всеми потрохами еще в первый день!
        Пятью минутами позже меня посетили хмурые размышления: а в самом деле, кто они такие? Меньше всего они похожи на смиренных, боящихся каждой тени гробокопателей. Судя по повадкам и антуражу всей нашей затеи, я провел в блок-зону группу диверсантов. Правда, кому в голову могло прийти затевать диверсии в алданской вотчине, от которой у всех и так сплошные проблемы? Тонкости политики и экономики? Какие-то уж больно неуклюжие тонкости, даже для нашего шального времени.
        Спустя полчала ко мне заглянул борт-наладчик в грязном комбинезоне. Воровато оглядываясь, он протянул мне небольшую пластиковую канистру.
        - Меня Крэк прислал, - заговорщицки сообщил он. - На, возьми, бедолага. Не мучайся. Специально для тебя из кислородного компрессора сливал. Много не пей, отравишься.
        Это был технический спирт. Я буквально воспрянул духом - в канистре было ни много ни мало мое спасение. В ближайшие пять минут я раздобыл у кока банку консервированной воды и приготовил себе напиток. На вкус, конечно, невозможная отрава - просто агрессивная химическая среда, но кто сейчас думал бы о вкусе?
        Пришлось проявлять изобретательность. Пить эту мерзость в невесомости было вдесятеро трудней, но я выдержал. Я, не теряя времени, надрался в хлам, заблевал свою каюту и отключился.
        Вот так я и подготовился к посадке.

* * *
        Садились, можно сказать, без меня. Я был в отключке. Один раз пришел в себя, когда нас тряхнуло при включении буферных двигателей. Еще раз блеванул горькой желчью, которая поплыла через каюту коричневыми пузырями, и снова ушел в тошнотворный мрак алкогольного отравления.
        Мне было не так уж плохо. Я мог просто закрыть глаза и заснуть, а там, на той стороне, меня поджидали причудливые видения, в которых я плавал, подобно аквариумной рыбке.
        Само собой, пробуждение было несладким. Но я и не ждал от жизни многого. В канистре еще плескалось пара глотков теплого спирта, и я путем немыслимых ухищрений приготовил свой омерзительный коктейль. И сразу, набравшись смелости, влил в себя.
        Сначала меня чуть не скрутило в морской узел. Потом пришла некоторая легкость. Я выбрался наконец из своего заблеванного убежища.
        На меня смотрели со странной смесью отвращения и любопытства. Вылить в одно горло столько спирта - такого от меня, наверно, не ожидали. Слабый человек не смог бы. И законченный алкаш - тоже не осилил бы, ему хватило бы ста граммов.
        Одним словом, я себя проявил и заработал какую-никакую репутацию. Правда, совсем мне ненужную.
        На обзорных экранах я увидел кромку серых игольчатых скал. Мы стояли на ровной площадке приличных размеров - не менее пары километров в поперечнике. На поверхности кипела работа - человечки в оранжевых скафандрах трудились над монтажом купола. Вся подвижная техника была уже спущена и готова к работе.
        Меня больше всего радовала обретенная сила тяжести, пусть и не такая, как на Земле. Я мог почти нормально ходить. И мой желудок тоже радовался привычным условиям, хотя я и устроил ему взбучку.
        Торчать в каморке уже не было сил. Какое-то время я слонялся по катеру, мозолил другим глаза. Я все ждал, когда нас переведут в купол. Там и просторнее, и теплее, и вони такой нет, как в этой летающей казарме. Маленькая иллюзия привычной человеку среды.
        В одном из тамбуров я столкнулся с капитаном, он был в легком скафандре, с откинутым стеклом.
        - Отдыхаем? - поинтересовался он, критически оглядев мой облик.
        - Законный выходной, - пробурчал я.
        - Ну-ну… А как насчет потаскать вместе со всеми ящики, нет желания?
        - Никакого, веришь? - ответил я и побрел дальше.
        И вскоре набрел на неожиданную картину. Впрочем, не такую уж неожиданную. Двое бойцов вскрыли панели на переборке и деловито доставали из тайника короткие штурмовые пулеметы.
        Я посмотрел на них и рассмеялся.
        - В кого вы тут палить собрались? Тут одни привидения. Или думаете встретить зеленых человечков?
        Они переглянулись, потом один сказал другому:
        - Надо ему еще налить.
        Но я ушел. Я понял, отчего они так боялись встречи с дивизионом. Боевое оружие на борту - тема для серьезных неприятностей. Все сходилось на том, что я и вправду влез в какую-то военно-политическую заваруху. Будет Толстому от меня отдельная за это благодарность…
        После ужина, который я хотел гордо проигнорировать, но не смог, капитан сообщил, что к куполу подведено питание и можно помаленьку переселяться. Я, конечно, в первые ряды не полез, однако про меня не забыли. Даже персональный скафандр нашли - облупленный, заскорузлый, тяжеленный и не совсем исправный. Судя по всему, этой модели исполнилось не меньше десяти лет, и на свалку она не попала только по большому везению.
        Не в моем положении было привередничать. Я удовольствовался тем, что в куполе мне досталась небольшая, но уютная жилая секция с чистыми упругими стенами, под которыми бесшумно струился теплоноситель. И еще у меня было окно. В него я мог видеть наш катер, замерший на четырех растопыренных лапах, и часть далекого гористого пейзажа.
        Меня не посвящали в планы работ, и я не знал, как долго капитан планирует заниматься тут сбором старых костей. Да и костей ли? Как ни крути, ручные пулеметы они взяли не для развлечения. Разве что последний салют отдать над обломками погибшего транспорта?
        А если серьезно, то я от души хотел поменьше знать об этих людях и их делах. Никакой пользы или радости от посвящения в их тайны мне не грезилось.
        Тем не менее кое-какие странные детали на глаза мне попались…

* * *
        Уже на следующий день мои друзья-гробокопатели собрались в первый рейс. В окно я видел только тягач, который стоял под брюхом катера и испускал в пространство струйки белого газа. Потом началось интересное.
        В поездку собрались шестеро, у каждого к ранцу был прикреплен пулемет.
        Кого, скажите на милость, можно подстрелить на абсолютно голой, мертвой планетке, которую люди не посещают десятилетиями?
        Это было еще не все. На моих глазах в фургон погрузили несколько продолговатых ящиков, на вид очень прочных и надежных, а еще - так называемый кислородный бокс.
        Кислородный бокс - тот же скафандр, только без рук и без ног. Коробка, в которой в основном эвакуируют тяжелых больных и раненых.
        Черт меня подери, неужели через восемь лет после катастрофы «Ледяного грома» они надеются найти тут раненых?
        Одним словом, как ни воротил я нос от дел капитана Дэбы, а невольный интерес все же поселился во мне и не давал покоя.
        Экспедиция вернулась часа через три, я уже был тут как тут. Словно ненароком, я оказался возле переходных тамбуров, где Дэба встречал своих людей. Вернулись они, как мне показалось, возбужденными, если не сказать больше. Однако ничего узнать мне не удалось. Мое любопытство, похоже, было замечено, и все разговоры прошли за закрытыми дверями.
        А вскоре ко мне снова прислали борт-техника со знакомой канистрой. Собственно, этого и следовало ожидать. Гораздо проще соблюдать секретность, когда единственное постороннее лицо валяется пьяное у себя в секции и не сует всюду нос.
        Итого, у меня было два варианта поведения: либо шататься и мозолить всем глаза, либо коротать время за стаканом разбавленного спирта. Спирта уже не хотелось, вполне хватило первой канистры, чтобы почувствовать себя грязной свиньей. Но и вынюхивать чужие секреты мне быстро разонравилось: чего доброго, вышвырнут наружу без скафандра - подумаешь, одним покойником больше… Никто и не вспомнит на следующий день, что был тут такой Грач…
        В общем, я решил вести себя скромнее. И на всякий случай делать вид, что пью безбожно круглые сутки - только успевай канистры новые подносить. Но все равно, я заметил, что моих ушей молчаливо остерегаются. Вплоть до того, что откровенно закрывают двери перед носом.
        Надо сказать, они опрометчиво выделили мне секцию, где окно выходило прямо на катер. Я мог наблюдать каждый выезд, поскольку тягач всякий раз становился под брюхо катера на подзарядку. Ничего любопытного мне сначала не перепало.
        Зато потом, на третий день, я кое-что подсмотрел. Тягач ушел, пристегнув обе леви-платформы, а вернулся груженный. Те же самые длинные ящики и тот же кислородный бокс, которые я уже имел счастье наблюдать.
        Ящики были нагружены чем-то очень тяжелым. Это было видно по тому, как степенно качаются леви-платформы. И в кислородном боксе что-то было. По логике, не
«что-то», а «кто-то», но такая логика тоже казалась весьма ущербной. Что живое можно отсюда увезти? Наши пока все живы и здоровы, им эвакуация в ящике не требуется.
        Я, конечно, фантазировал, искал объяснения. Наиболее реалистичной была такая мысль: на Луне-один действует чья-то база - либо научная, либо военная, либо торговая. Чья - совершенно неважно и даже не предсказуемо. Контрабандисты, например, могут устраивать такие вот опорные точки где угодно, на любом забытом богом астероиде.
        Видимо, это очень серьезные контрабандисты, если ради них организована такая рискованная и дорогостоящая экспедиция, больше всего напоминающая разведку боем. Даже не берусь гадать, что может выступать в роли того товара, для которого были приготовлены длинные ящики. Не говоря уж про бокс…
        Заглянуть бы в стеклянное окошечко, что имеется на верхней крышке… Может, и представится шанс, но точно не сейчас. Бокс сразу погрузили в катер.
        Впрочем, с чего я взял, что там человек? Мало ли какую органическую субстанцию они хотят вывезти? Рассаду аравийского риса, если уж на то пошло…
        Заснуть мне в этот вечер удалось с большим трудом. Во время ужина купол вдруг бесшумно качнуло. Бойцы перестали есть и переглянулись. Кто-то напомнил, что вулканов и землетрясений нам здесь не обещали.
        Потом вошел Дэф и объяснил, что в ста двадцати километрах от нас случился сдвиг большой массы грунта - тот самый песчаный прилив. Хорошо это или плохо - никто так и не понял.
        Позже, когда я лег спать, земля снова покачнулась. Я - человек к землетрясениям непривычный, поэтому слегка испугался. «Слегка» обозначает буквально следующее: я вскочил на койке, судорожно схватил подушку и прислушался - не объявят ли тревогу.
        Тревоги не было. Лишь кто-то обменялся парой реплик в коридоре, и все стихло. Но ненадолго. Еще несколько часов слышались какие-то шумы, шорохи, а наше хрупкое жилище то и дело едва заметно вздрагивало. Так спать я не мог, увольте. Мне пришлось прибегнуть к помощи своего кошмарного коктейля. Таким образом, лишь через четыре часа я с грехом пополам отключился.

* * *
        Коктейль имел, как водится, двоякое действие. Но пробуждение принесло мне не только муть в голове, но и жуткий сюрприз.
        Проснувшись, я ощутил какую-то странную тишину. Еще не одеваясь, я выглянул из секции - в коридоре было пусто. Недоуменно похмыкав, я прошелся от стены к стене, и вдруг мой взгляд упал на окно.
        Первые секунды я никак не мог взять в толк, что там изменилось. Но потом понял. И реальность оказалась страшна: катера не было на месте. Вообще ничего не было - ни тягача, ни ящиков из-под оборудования, еще вчера лежащих аккуратными штабелями.
        Я, как был в одном исподнем, выскочил в коридор и пробежал по нему, заглядывая в помещения. Ни единого человека увидеть не удалось, более того, ни один прибор не работал. И вообще везде были следы поспешного отбытия.
        - Козлы!!! - вырвалось у меня из груди. - Уроды, ублюдки, скоты!!!
        Уж лучше бы меня пристрелили во сне. Не по-людски вот так оставлять человека на голой планете, без шансов выжить, а самим тайком бежать. Лучше сразу убить, если так уж бояться за свои сраные секреты.
        Я ходил от двери к двери, выл, как пес на луну, матерился и стучал кулаками в стены - что мне было еще делать?
        Потом вдруг за спиной у меня послышался недовольный голос:
        - Чего орешь-то как резаный?
        Я рывком обернулся. В коридоре стоял Жила, в скафандре, но без шлема. Я, видимо, смотрел на него как-то странно, он даже в лице переменился.
        - А… Ты откуда? - выдавил я.
        Он осуждающе покачал головой.
        - Допился… Давай собирайся. И штаны не забудь надеть.
        Он повернулся, намереваясь куда-то идти, но я одним прыжком нагнал его.
        - Стой! Ради бога, стой! Что происходит? Где все?
        - Да не лапай! - он увернулся, брезгливо поморщившись. - Меняем место дислокации. Пылевой прилив сюда идет.
        - Прилив? - я хлопал глазами. - Куда идет прилив? Где все, ты мне скажешь?
        - Да что ты разорался?! - он с досадой оттолкнул меня. - Почти все уже на новом месте. Мне только оборудование кое-какое надо перевезти на тягаче. И тебя вот тоже.
        - А чего вы меня раньше-то не разбудили?! - возмутился я.
        - Ага, тебя разбудишь… Будили.
        - Не уезжай без меня, ладно? - я помчался одеваться.
        Жизнь сразу расцвела розовыми кустами. Я даже про головную боль забыл. Самым трудным для меня сейчас было в одиночку справиться со скафандром, но я уж постарался. Я успел отметить на приборе подозрительно низкое давление кислорода, похоже, старенькая система элементарно «сифонила». Но эта проблема была вовсе не катастрофическая. На полчаса хватит точно, а больше и не надо.
        Выйдя через тамбур, я довольно долго искал тягач. Шлем не позволял крутить головой, как хочется, приходилось все время переступать. А в тяжелом неуклюжем скафандре это быстро не получалось. Наконец я услышал в шлемофоне насмешливый голос:
        - Еще на тридцать градусов правее и тридцать шагов прямо, - в следующую минуту я увидел тягач.
        Оказалось, Жила здесь не один, рядом с ним обнаружились еще две фигурки в скафандрах, они работали с погрузчиками, заполняя фургон контейнерами. Я слышал, что они переговариваются по радио, но никак не мог понять, кто это из бойцов. Знакомству с экипажем, как вы понимаете, я внимания уделял совсем мало.
        Пока я плелся, они почти закончили.
        - Куда мне - в фургон или в кабину? - спросил я.
        Почему-то мне не ответили. В фургон, где совсем недавно прикончили лейтенанта, мне лезть совсем не хотелось, и я решил проявить самостоятельность.
        - Грач, лезь в кабину, - неожиданно сказал Жила.
        - Уже! - отозвался я.
        - Слышишь, или ты уши свои уже пропил?
        - Да слышу, слышу. Лезу в кабину.
        - Грач! Алло!
        Я сполз с лестницы, обошел вокруг кабины и встал прямо перед Жилой, похлопав себя ладонью по груди.
        - Вот я. Лезу в кабину. Уже бы залез, если б ты…
        - Что ты там губами жуешь?
        Тут я запоздало понял: у меня, вдобавок ко всему, не работала рация. Вернее, работала, но только на прием.
        Я постучал перчаткой по шлему в районе уха и покачал головой. Жила понял этот немудреный жест и махнул рукой.
        - Обожди-ка, - сказал он. - Помоги платформы зацепить, а то ребята уже в фургоне.
        Леви-платформы покачивались в полуметре от поверхности рядом с тягачом, и подтолкнуть их мне не составляло большого труда. В одной были сложены газовые картриджи, в другой какие-то приборы с наскоро смотанными шлангами и проводами.
        Жила как раз закреплял первую, помогая себе небольшим молоточком, когда по ногам прошла довольно сильная дрожь. Жила только что-то буркнул, зато у меня снова зашлось от испуга сердце. Я на всякий случай посмотрел по сторонам, на сколько давал шлем… и тут я увидел такое, что звуки едва не застряли в горле.
        - Жила… Жила, смотри! - заговорил я, забыв, что он меня не слышит.
        Тогда я потряс его за плечо и показал, куда смотрел сам…
        Плато, на котором мы расположились, осыпалось. Начиная с самого дальнего от нас края, оно становилось все меньше и меньше. Оно опадало, словно берег, подмытый течением.
        Жила отшвырнул молоток, заметался на месте, потом кинулся к кабине, не забыв крикнуть мне: «Живо за мной!»
        Ему было хорошо, он в своем легком и удобном скафандре мог скакать, как акробат. Когда он уже запрыгивал на подножку кабины, я только сделал пару коротких шагов. Он включал двигатель, успевая одновременно связываться с катером:
        - Рубка, я Черепашка, у нас оползень, - слушал я у себя в шлемофоне. - Как слышите? Увожу технику, сделаю, что успею. Постарайтесь нас забрать как можно скорее…
        Краем глаза я заметил, что наш купол вдруг начал оседать на одну сторону. Из-под примявшейся стены выглянула черная трещина с быстро осыпающимися краями.
        Едва я зацепился за трап кабины, Жила ударил по педалям. Он не учел, что под нами уже не прочный камень, а жидковатая рассыпчатая каша из слежавшихся комков пыли. Тягач, вместо того чтобы плавно тронуться с места, вдруг пошел юзом, потом резко просел на левую сторону. Мои попытки пролезть в кабину увенчались крахом. Наоборот, от неожиданного рывка пальцы разжались, и я отлетел метра на два от машины, покатившись по поверхности.
        - Черепашка, доложите о ситуации! - бился о стенки шлема голос рубки. Одновременно в эфир лезли голоса двух бойцов из фургона, которые тщетно пытались выяснить, что происходит.
        Жиле в тот момент было не до переговоров. Он изо всех сил старался вывести тягач из пылевой воронки, куда его буквально засасывало.
        Я как-то сумел подняться, хотя в моем скафандре это было очень нелегко. На мгновение я потерял ориентацию в пространстве, не мог понять, в какой стороне тягач и куда мне двигаться.
        Наконец увидел. И тут же понял, как мне повезло, что я так и не попал в кабину.
        Тягач лежал на боку, бешено вращая колесами. Вернее, не лежал, он тонул. Тонул в зыбучей пыли, как в болоте. В ушах стоял невыносимый шум, все что-то кричали - и Жила, и двое парней, оказавшихся в закрытом фургоне, и связист из рубки.
        Мне было ясно лишь одно: еще несколько секунд, и я сам окажусь в таком же положении. Пока еще кое-где вокруг была твердая поверхность, но ее становилось все меньше, плато разваливалось, как непропеченный пирог.
        Я, не думая о логике, рванулся в сторону скалистых уступов, внушавших своим видом чувство надежности и незыблемости. Впрочем, «рвануться» мне не позволял костюмчик, правильнее будет сказать, что я сделал робкую попытку ползти. И тут же понял, как смешны мои надежды. До уступов, на глаз, было метров двести, но пересчитывать расстояние с поправкой на эффект безвоздушного пространства меня никто не научил.
        Сказать, что я был в панике, означает ничего не сказать. Я куда-то карабкался, выбивался из сил, а вокруг все качалось и проваливалось, словно мир падал в преисподнюю. И тут меня что-то толкнуло в спину. Я бы и внимания не обратил, но рука зацепилась за нечто прочное.
        Это была одна из леви-платформ, она все еще болталась на поверхности, как коробок в водовороте. Я вцепился в нее обеими руками и неимоверным усилием перекинул свое тело, отягощенное скафандром, через невысокий бортик. В моем положении это был самый оптимальный, с точки зрения инстинктов, поступок - опереться о какой-то прочный островок в бушующем мире. Что дальше - я не знал, да и не думал. Какие-то мгновения я наблюдал, как окончательно гибнет наш тягач: с него уже сорвало фургон, а из песка торчала только корма и задние колеса. Я ничего не слышал, никаких голосов в эфире, только сплошной свист, который существовал, видимо, только в моей голове.
        По платформе болтался один-единственный газовый картридж, от которого в этом положении проку было никакого. И вдруг я понял, что прок есть. Вернее, не я это понял, а кто-то внутри меня - более умный, сильный и спокойный, чем я. Этот кто-то моими руками взял картридж и со всего размаху (откуда только силы взялись) саданул клапаном по краю платформы.
        Хрупкий алюминий удара не выдержал, из пробоины шибанула мощная струя жидкого этана. Импровизированный реактивный двигатель действовал не более пяти секунд, но за это время платформу успело отнести метров на сто пятьдесят, и еще на столько же - по инерции.
        Здесь не было светопреставления. Платформа мягко стукнулась о какой-то валун и остановилась. Подо мной была надежная кристаллическая порода, голубовато-серая с искринками кварца. Я смотрел на нее, свесившись с борта платформы, словно не веря. В тот момент меня ничего не интересовало и не радовало, кроме этой прочной корки, по которой можно бегать, прыгать и не бояться потерять самую главную опору.
        До сих пор я верю, что самое страшное в мире - это когда под тобой колышется земля. Потому что, когда твердыня становится зыбкой, не веришь уже ни во что.
        В следующую минуту я понял, что в эфире слышен только голос связиста. Рубка тщетно взывала к своим: «Черепашка, я Рубка, доложите обстановку… доложите обстановку…»
        Докладывать, насколько я понимал, было уже некому. На всякий случай я попытался вызвать рубку, и даже пару раз стукнул по шлему кулаком - вдруг рация заработает, - но успеха мои действия не имели.
        Я не особенно волновался. Я знал, что Дэба немедленно поднимет катер в небо, прочешет все окрестности в поисках живых. Или хотя бы неживых… Надо полагать, я буду не тот спасенный, которому они очень обрадуются, но что поделаешь…
        Оставалось только сидеть на месте и верить в свою судьбу. Или в то, что платформа имеет какой-нибудь скромный радиомаячок… А даже если и не имеет, найти меня нетрудно - я ведь совсем рядом с погибшим лагерем.
        Между тем местность, где стоял наш купол, изменилась до неузнаваемости. Вместо уютного ровного плато образовалась впадина, похожая на песчаный карьер. Само собой, ни от купола, ни от тягача не осталось ни малейших следов.
        Меня сильно беспокоила проблема кислорода. Если система подтекает, то и приборы врут. Судя по приборам, мне оставалось дышать час с небольшим, но кто мог гарантировать хотя бы этот час? Никто. Разве что господь бог, с которым, впрочем, я не имел связи, как и с основной командой.
        Я лежал на спине, расслабившись, и старался дышать пореже. Можно было подстраховаться и сложить из камней гигантское SOS, но я сильно сомневался в разумности такого поступка. Выдохнешься, потратишь весь дыхательный запас, а то и покалечишься или скафандр повредишь… Нет уж, лучше спокойно ждать спасения, слушая в шлемофоне монотонные вызовы: «Черепашка, я Рубка… Черепашка, я Рубка… доложите обстановку…» Говорят, спецназ своих не бросает, а я в какой-то мере свой.
        Я начал думать, как расскажу своим девочкам об этих ужасных приключениях, как будут они смотреть на меня с тревогой и обожанием, а Луиза, скорее всего, расплачется, она у меня такая чувствительная. Я обниму ее, поцелую в рыжую макушечку и скажу: «Не плачь, малышка, все уже закончилось, я с вами…»
        Я так углубился в свои сентиментальные мечты, что едва не пропустил новое сообщение с катера. А когда вслушался, просто окаменел от ужаса. Голос из рубки донес до меня буквально следующее.

«Черепашка, я Рубка. В связи с недостатком топлива мы прекращаем поиски. Если вы живы, то знаете, что делать. Держитесь, мы вернемся».
        Они повторили это раз шесть. Я сначала просто слушал, не веря своим ушам. Потом, когда в эфире наступила мертвая - иначе и не скажешь - тишина, меня прорвало.
        - Стойте!!! - орал я, забыв про экономию кислорода. - Стойте, не улетайте, я здесь! Я жив, не улетайте, я же тут подохну!!!
        Что я только не делал. И стучал кулаками по шлему, и тряс головой, и трепал какие-то внешние разъемы на скафандре. Чуда не случилось, рация не заработала. Я и руками махал - вдруг увидят, как маленький человечек беснуется далеко внизу.
        Но вся штука заключалась в том, что я-то их не видел. А катер - объект побольше, чем человечек в скафандре. То ли они не там искали, то ли… да какая теперь разница!

* * *
        Минут через десять мои силы иссякли. Наступило какое-то неестественное спокойствие, голова стала подозрительно чистой и холодной. Наверно, небо ниспослало мне мужество, чтобы достойно встретить смерть в полном одиночестве.
        Я вылез из платформы, сделал несколько неспешных шагов наугад, неторопливо огляделся. Мне казалось, что я должен идти. Неважно, в какую сторону, неважно, что в никуда. Главное - быть в движении. Поставить какую-то цель и стремиться к ней до последнего вздоха. Это легче, чем отмерять минуты до неминуемой смерти от удушья.
        Есть и еще вариант: отщелкнуть замки шлема и уже не мучиться. Но к такому подвигу я был морально не готов.
        Я пошел. Поднявшийся над горизонтом край Доры светил мне прямо в спину, я отбрасывал длинную контрастную тень. Казалось, что я не посреди огромной каменистой равнины, а в помещении, где поставили очень яркие прожекторы.
        Ходьба моя была, прямо скажем, не быстрой. И силы - не бесконечными. Через пару минут мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Почему-то слабая сила тяжести ничуть не облегчала жизнь.
        И тут я увидел перед собой две широкие параллельные полосы, уходящие далеко-далеко.
        Не сразу я понял, что это колея - следы, оставленные нашим тягачом во время очередного выезда. Я внимательно рассматривал их, а в голове что-то вертелось, какая-то ускользающая мысль, очень важная, может, даже спасительная.
        И тут я понял. Они в последнем сообщении сказали: «Вы знаете, что делать».
        В мозгу сложилась стройная картина, которой следовало нарисоваться гораздо раньше, когда сил и нервов у меня было побольше.
        Они же куда-то ездили. И привезли оттуда кислородный бокс с содержимым. Значит, там есть кто-то живой. Или что-то живое: ну, растения, кислород, мало ли…
        Мне надо было всего лишь идти по следам тягача… Только вот сколько идти? Если полчаса, то нормально. А если полдня?
        Затея более чем сомнительная. Шанс - один на миллион. Зато появилась цель, к которой можно стремиться до последнего вздоха. Только что не было никакой надежды - и вдруг вот она! Я прямо-таки воспрянул духом. Даже силы откуда-то появились.
        И я пошел снова. Пошел по дороге, оставленной надежной и совершенной машиной, придуманной десятками умных людей. Только где она, эта машина? Нет ее больше. А я пока есть и что-то делаю, как-то пытаюсь спастись. Нет на свете машины надежнее человека.
        Я шел долго, по крайней мере, мне так казалось. Мысли об остатке кислорода и заряде батарей скафандра я старался гнать прочь. Вместо этого представлял себе, что может ждать меня в конце пути. Представлялся стационарный купол, окруженный сигнальными мачтами, парочка челноков на летном поле, рабочая суета, люди, кухня, связь…
        Не следовало, правда, забывать, что мои попутчики ездили туда с пулеметами наперевес. И ласковый прием мне вовсе не гарантирован.
        А может, там и нет ничего… Может, наткнусь я на мерзлые обломки «Ледяного грома», да там и останусь навечно, всеми забытый, никем не похороненный. Странно, почему Дэба посадил катер так далеко от места крушения… конечно, если его вообще волновало это место. То, что экспедиция у нас была не похоронная, глупо было даже сомневаться. Но никто не отменял версию, что Дэба со своими людьми пришел, чтобы подобрать какой-то важный груз с «Грома».
        Не повезло нам. Наверняка рубка проверяла грунт, прежде чем сажать катер, однако мало какая аппаратура с орбиты отличит камень от плотно слежавшегося песка. Странно, что мы сразу при посадке не провалились в тартарары…
        Я шел, и мне все мерещилось, что над горизонтом вот-вот покажется либо световая мачта, либо какое-то строение - хоть что-то, намекающее на окончание пути. Но ничего не появлялось. А идти было все труднее. Я по-прежнему нормально дышал, только вот в голове начал появляться какой-то шум, и перед глазами то и дело мелькали желтые точки, похожие на рой комаров.
        А потом я обернулся и едва не завыл от тоски: оказалось, я прошел-то всего метров триста. В заблуждение меня ввели особенности моего нынешнего положения - и тяжелый скафандр, и нехватка кислорода, и обманные оптические законы в безвоздушном пространстве. А больше всего - напрасная надежда, которой я отдался целиком, как доверчивый ребенок…
        Мои ноги подогнулись, я плюхнулся на колени. Край Доры над горизонтом создавал причудливую лучистую радугу. Она была очень красивой, но холодной, как и весь этот крошечный, никому не нужный мирок.
        Я стоял на коленях, глядя на зазубренную округлость горизонта, на резкие длинные тени камней, на едва заметные немногочисленные колючки звезд в чужом небе.

«Вот и все, Грач, отлетался», - вздохнул я.
        Никакой истерики со мной не было. Просто погано как-то стало на душе. Не так я хотел встретить этот час…
        Дора проваливалась за горизонт, холодная радуга становилась все меньше.
        Я все еще стоял на коленях, даже не пытаясь подняться и идти дальше. Куда идти-то?
        Некуда идти…
        Космическая лаборатория протовещества

«Новый Ковчег».
        Система Аквилон, орбита Тильды.

16 ноября, 10-40 GTS
        В очередной раз контролируя порядок в своем макияже, Тася заметила в зеркальце, что ее главный начальник, академик Ступич, беспокойно поглядел на часы.
        - Думаете, опоздает? - спросила она.
        - Господин Марциони никогда не опаздывает, - ответил Ступич. - Хотя и может себе это позволить. У нас все готово?
        - Давно все готово, Арго Маратович, - с легкой укоризной ответила Тася. - Все, что от меня зависит, пройдет хорошо, обещаю. Он не очень строгий, этот ваш Марциони?
        - Обычный, - пожал плечами академик. - Самый обычный миллиардер. Сдержанно вежливый, подспудно требовательный, со своеобразным юмором.
        - Я никогда не видела миллиардеров. Мне кажется, они все одинаковые. В одинаковых костюмах, с одинаковыми часами и с одинаковыми лицами. А вместо глаз - цифровые дисплеи.
        - Нет, Тасечка, миллиардеры тоже разные. Наш вот, например, довольно уникальный. Таких немного.
        - Вы хорошо его знаете?
        - Да нет… Один раз виделись вживую, когда я получал из его рук сертификат на наш грант. Ну и несколько раз общались по видео.
        - А расскажите мне про него, Арго Маратович, - Тася кокетливо одернула белую юбочку. - Я же должна знать, кого встречаю.
        - Рассказывать особо нечего… - Ступич ненадолго задумался. - Лет ему около пятидесяти, но молодится, не вылезает от косметолога. Высокого роста, курчавые волосы до плеч… Галстуки не носит принципиально, зато всегда таскает на шее толстую платиновую цепь с какой-то бляхой. Эксцентричен. По слухам, живет с двумя несовершеннолетними мальчиками. Иногда играет на русской гитаре в каком-то ресторане. Собственноручно пилотирует свой яхт-рейсер. Увлекается лошадьми, фехтованием на африканских мечах…
        - Так это здорово, Арго Маратович! Кажется, он интересный человек.
        - Что ж… - академик грустно улыбнулся. - С такими банковскими счетами каждый может купить себе интересную жизнь и стать интересным человеком, кто же спорит…
        - Вы тоже интересный человек, хотя и без банковских счетов, - успокоила его Тася. - А откуда у него деньги, Арго Маратович?
        - Ну, девочка, это не нашего ума дело. Хотя… насколько мне известно, он унаследовал небольшое состояние. А потом сделал его большим. Говорят, Война колоний ему очень помогла. Он занимался гражданскими поставками, энергетикой, еще чем-то. Нам это неинтересно, Тасечка.
        - Понимаю, нам интересно, чтобы он с нами поделился, да?
        - Ну… конечно, да.
        - Как думаете, поделится?
        - Шансы довольно велики. Я говорил, он своеобразный человек. Когда делать деньги ему стало скучно, он захотел стать общественным деятелем и начал выдвигаться где ни попадя. Успеха добился весьма скромного, кажется, получил губернаторский пост в какой-то нищей колонии с двадцатью тысячами населения. Поигрался с губернаторством - надоело, бросил. Теперь вот я пытаюсь увлечь его нашим проектом. Кажется, роль мецената ему нравится, а там посмотрим…
        Академик еще раз бросил взгляд на часы, и в тот же момент пришло сообщение от вахтенного:
        - Арго Маратович, яхт-рейсер «Оригами» вышел из нуль-канала. Прогнозируемое время стыковки одиннадцать-ноль пять по абсолютному времени.
        Академик не удержался от улыбки.
        - Точность - вежливость властелинов. Пойдем, Тасечка, встречать дорогого гостя.

* * *
        Когда Тася увидела прибывший корабль - изящный, серебристый, похожий на летящую чайку, - она немного разволновалась. Она невольно подумала о том человеке, который был в кресле капитана - о богатом, загадочном, эксцентричном и вовсе не старом мужчине с романтической внешностью.
        Правда, потом, когда Марциони взошел на борт «Ковчега», она несколько разочаровалась. Внешность у миллиардера была действительно эффектная, но какая-то ненастоящая. Сказывались медицинские омоложения.
        Марциони очень быстро, но без суеты со всеми поздоровался, каждому успел сказать какую-нибудь простую любезность, а лично Тасе прошептал, глядя прямо в глаза:
        - Oh, madame, quelle deesse a pose pour vos jambes?[О, мадам, какая богиня позировала для ваших ног? (фр.)] Его манеры были изысканными и необычными, но, как и внешность, несколько искусственными, словно отработанный ритуал. Всего за минуту он успел всем понравиться, а еще через минуту про всех забыл.
        Вниманием гостя быстро завладел академик, и мешать ему, естественно, никто не стал. Тася шла чуть позади и прислушивалась к разговору, чтобы не пропустить какое-нибудь важное распоряжение начальника.
        - Давно вас ждем, - слышала она голос Ступича. - Спасибо, что нашли время побывать у нас в гостях.
        - Еще не в гостях, - мягко усмехнулся Марцикони. - Предпочитаю считать это деловым визитом.
        - Конечно, дела прежде всего! Как раз сегодня нам есть что показать вам.
        - Я верю в предсказания, господин Ступич. Мне было предсказано, что сегодняшний день стоит потратить на вас. Voila une belle journee pour une bonne affaire! Прекрасный день для прекрасного дела! (фр.)] Кстати, перелет обошелся мне в четыреста чеков. Надеюсь, мы их окупим?
        - Думаю, что… э-э… - академик растерялся.
        - Не отвечайте. Наши усилия всегда окупаются радостью жизни и движения. L'objectif n'est pas important c'est le chemin parcouru qui compte.[Цель ничто, движение - все! (фр.)] Если бы я так не думал, то не стал бы тем, кем стал. Советую и вам пользоваться этим простым принципом.
        - Непременно, непременно… Не желаете ли пообедать с дороги?
        - Вы же сами сказали, что дела прежде всего. Так давайте займемся делом. Мне не терпится узнать, на что потрачены мои деньги.
        В этом, отметила Тася, миллиардер был прав. Его деньги, выданные научной группе Ступича, были уже почти полностью потрачены. И если сегодня не удастся его удивить, проект зачахнет, как роза в пустыне.
        - Пройдемте в испытательный центр, - предложил академик. - Мы приготовили все, чтобы вы сами увидели…
        - Не тратьте попусту слова, академик. Сами же говорите, что я сам все увижу.
        Тася немного отстала, чтобы незаметно связаться с испытателями и произнести заветное слово «идут». К ней тут же подскочил кок и, яростно жестикулируя, прошептал:
        - Так что, мне подавать или нет?
        Тася выразительно посмотрела на него: мол, не вертись под ногами. А затем поспешила за гостем.
        В смотровой кабине все блестело неестественной чистотой. Испытатели, одетые по случаю визита в белоснежные изолирующие костюмы, неслышно скользили за бронестеклом, словно исполняли некий тайный ритуал во славу науки.
        - Итак, господин Марциони, перед вами святая святых - объект наших исследований.
        Гость несколько секунд рассматривал графитовую кювету, установленную в центре испытательной камеры, потом едва заметно пожал плечами.
        - Эта сковорода со сметаной - то, о чем вы мне говорили?
        - Это не сметана. Это вообще не жидкость, не газ, не порошок. То, что вы видите, - не вещество, а, скорее, состояние вещества. Официального названия у явления нет, но мы приняли рабочее название - геоплазма. Месторождение - одна из малых планет системы Дора-14, и возможно, в конце концов геоплазму переименуют в соответствии с местом открытия…
        На самом деле Тася знала, что Ступич мечтает о другом имени для геоплазмы. Он спит и видит, чтобы открытие назвали его фамилией. Впрочем, она его за это не осуждала, поскольку свой грамм честолюбия любому ученому только на пользу.
        - Хорошо, показывайте, - Марциони принял расслабленную позу в кресле, ожидая зрелища.
        Ступич отошел к пульту, тихо сказал что-то в микрофон. Гость со снисходительным любопытством прислушивался к научной абракадабре, не выказывая нетерпения. Тася скромно сидела в углу и, сжав кулачки, истово молилась за удачу.
        В испытательную камеру въехала автоматическая тележка с цилиндрическим аквариумом. За стеклом сидела маленькая испуганная обезьянка и таращила на мир блестящие глазенки. Выросшая на всем искусственном, она выглядела больной и облезлой.
        Гость неожиданно рассмеялся.
        - Где вы тут раздобыли это существо? Уму непостижимо, на космических базах не выживает никто, кроме людей и тараканов!
        - Это клон, - отозвался академик. - Я заказываю их, используя свои связи. Это стоит некоторых средств, но другого выхода нет. Экспериментировать на людях мы пока не можем. А теперь внимание… - Ступич пробежал пальцами по сенсорам и скомандовал: - Разряд!
        Обезьяна взвизгнула и заметалась в своей банке. Марциони некоторое время сидел молча с недоумением на лице, потом взглянул на академика.
        - Ну и?..
        - Прошу внимания на мониторы. В момент, когда животное получило электрический удар, в сосуде с геоплазмой зафиксированы следующие изменения: падение плотности - восемь процентов, снижение электрического сопротивления - полпроцента, повышение температуры - шесть десятых градуса, - Ступич торжествующе взглянул на гостя.
        Но гость почему-то не торжествовал.
        - М-да… - произнес он со странной интонацией. - Поразительно. Я пролетел полгалактики, чтобы посмотреть, как вы вставляете оголенный провод в задницу мартышке. И вы полгода этим занимаетесь?
        Тася заметила, как по лицу академика сбежала струйка пота.
        - Но поймите… - запинаясь, проговорил он. - Это и есть тот результат, который мы вам обещали шесть месяцев назад, когда получали грант. Налицо восприимчивость материи к изменениям ментальной энергии…
        - Вы обещали несколько другой результат. Вы говорили, что человек сможет управлять машинами с помощью силы мысли - и это без всяких имплантатов, электродов и прочего железного хлама в мозгах. А пока я вижу только замученное животное и бадью со сметаной.
        - Да, совершенно верно! - горячо заговорил академик. - Пока только животное. Сейчас я вам покажу вторую фазу эксперимента, вы все поймете.
        - Вторую? - Марциони пожал плечами. - Давайте вторую.
        - Смотрите! - объявил Ступич, затем что-то сказал в микрофон и жестом пианиста прошелся по клавишам на пульте.
        На первый взгляд, ничего нового не произошло. Обезьяна снова вскрикнула, но потом неожиданно быстро успокоилась, легла на бок и заурчала.
        - Похоже, вы ее прикончили, академик, - констатировал Марциони. - Поздравляю.
        - Вы не поняли? - нервно улыбнулся Ступич. - Ну, естественно, вы не смотрите на приборы. А я объясню. Геоплазма отреагировала на приступ боли у животного, аппаратура зарегистрировала эту реакцию и отключила болевое воздействие. Иными словами, обезьяна дала мысленный приказ выключить разрядник.
        Миллиардер несколько секунд осмысливал услышанное.
        - Ну… а включить его она может?
        - В принципе, может, - академик озадаченно наморщил лоб. - Но зачем?
        - Как зачем? В перспективе предполагается, что человек сможет и включать, и выключать, и еще много чего делать. Или я что-то понял не так?
        - Нет, все так.
        - Но вот в чем штука… Человека всегда придется бить током, чтобы техника слушалась его мыслей?
        Несколько секунд Ступич рассеянно моргал, потом до него дошло, что гость шутит.
        - Что вы, нет, конечно, нет! Мы же работаем. Мы записываем ментограммы, анализируем их, сепарируем сигналы, затем эмулируем их аппаратными средствами и смотрим, как на них реагирует геоплазма. Образно говоря, мы учим ее язык.
        - И сколько слов уже выучили?
        - Слов? - Ступич развел руками. - Если переводить на слова, то только одно.
        - И какое оно?
        - Боюсь, не смогу воспроизвести. Это высокочастотный сигнал, определенным образом модулированный. Могу продемонстрировать, но боюсь, опыт не покажется вам слишком зрелищным.
        - Да уж… С обезьяной куда веселей. Давненько я не был в зоопарке. Скажите, это все, что вы хотели мне сегодня показать? - он поднялся с кресла, прошелся, разминая ноги.
        - Пока да, - убитым голосом проговорил академик. Тасе вдруг стало его нестерпимо жалко.
        - Угу… - Марциони задумался. Ступич стоял перед ним, как подсудимый перед трибуналом.
        - Ни за что не поверю, - сказал вдруг миллиардер, - что вы не пробовали эту штуку на человеке.
        - Э… - Ступич растерянно заморгал. - Но…
        - Что «но»? Есть проблемы?
        - Видите ли… видите ли, это слишком неизученный аспект, это еще рано, очень рано! - Академик был похож на воришку, застигнутого врасплох.
        - Ну-ну-ну! - рассмеялся Марциони. - Вы меня еще будете пугать. Так что, в чем загвоздка?
        Ступич все еще мялся.
        - Реакция есть, - тихо проговорил он. - Но непредсказуемая.
        - Вот как? - оживился Марциони. - Пожалуйста, дальше.
        - Ну… - Ступич изобразил несколько неопределенных жестов. - Все очень бессистемно. Видимо, ментальность человека в разы сложнее, чем у животного…
        - Тонкое наблюдение, - гость испустил смешок.
        - Да, конечно, это элементарно… Так вот, я продолжаю, на данном этапе невозможно предсказать, как реагирует геоплазма на боль, на страх, на удовольствие. Она даже на простое присутствие человека реагирует всегда по-своему. Потому-то мы и ограждаемся от нее электромагнитными щитами.
        - Очень интересно, - заметил Марциони. - Вот это и надо было мне показывать, а не мучение бедной мартышки.
        - Но, поверьте…
        - И слушать не хочу! Показывайте немедленно! - Марциони направился обратно к креслу, но вдруг остановился. - У меня отличная идея! Я сам хочу побыть подопытным кроликом. Посмотрим, как эта сметана примет меня, а?
        Ступич сделал страшные глаза и замахал руками. Но уже через минуту сник. Сегодня парадом командовал не он.
        Техникам-ученым не понадобилось много времени, чтобы подготовить испытательную кабину с бронестеклом и пригласить туда дорогого гостя. Марциони встал там, сложив руки на груди и иронично поглядывая по сторонам. Всем своим видом он показывал, что для него происходящее - очередная забавная игра.
        Но Тася видела, что ее шеф бледен и растерян. События шли не по его сценарию.
        - До отключения поля тридцать секунд, - доложили с пульта.

«Ну-ну», - нарисовалось на лице миллиардера.
        На счет «ноль» Ступич до крови прикусил губу. Электромагнитный шит исчез незаметно для глаз, и на первый взгляд ничего не произошло.
        Через секунду геоплазма в кювете вдруг начала набухать и менять цвет на серый, а затем - на густо-черный. Пространство вокруг нее поплыло, как знойное марево. Еще мгновение - и кювета затряслась, а затем разлетелась на части. Россыпь осколков ударила и по бронестеклу, заставив Марциони отпрянуть назад.
        Академик бросился к нему.
        - Вы целы?! - воскликнул он, хватая гостя за руки.
        Тот убрал руки и приложил их к лицу. Некоторое время он так и стоял - закрыв лицо и чуть сгорбившись. Потом жалко улыбнулся.
        - Что-то такое было… - он неопределенно помахал рукой у виска. - Голова закружилась. Странно…
        Ступич отвел Марциони в кресло, сунул ему бокал с напитком.
        - Все в порядке, - сказал миллиардер, отстраняя питье. Впрочем, было видно, как он обескуражен. - Мне показалось, что-то заглянуло в меня, - неожиданно признался он.
        Академик лишь развел руками. Гость болезненно сморщился и вновь прикрыл лицо ладонью.
        Через пару минут Марциони восстановил душевное спокойствие и даже вернул свой веселый настрой.
        - Знаете, Арго Маратович, - сказал он наконец. - Я не такой дремучий человек, каким показался вам и вашей прекрасной спутнице…
        - Но я… - оторопел Ступич, но гость его перебил.
        - Не нужно оправдываться. Я ведь вижу: вы разговариваете со мной на языке научно-популярного издания. Так вот, я не такой дикарь, каким выгляжу. И прошу извинить мой сарказм - это всего лишь неистребимая привычка все подвергать сомнению. В общем, я считаю, нам есть что обсудить. Что вы там говорили насчет обеда?
        - Да, конечно, все накрыто, - выпалил окрыленный Ступич.
        - С одним условием. Я очень щепетилен относительно напитков.
        - Но у нас…
        - Меня не интересует, что у вас. Пить будем то, что у меня. Свое вино я всегда вожу с собой.

* * * - Не возражаете, если на наших переговорах будет присутствовать еще один человек? - спросил Ступич по дороге в столовую.
        - Вы о своей прекрасной помощнице?
        - Собственно, я имел в виду другого человека.
        - Жаль, я думал, она разделит с нами радость хорошей трапезы.
        - Она, конечно, разделит, но я хотел бы познакомить вас еще кое с кем, - словно извиняясь, проговорил академик.
        - Знакомьте, - просто ответил Марциони.
        Человек уже ждал в столовой. Он поднялся навстречу вошедшим, демонстрируя военную прямоту спины и командирское лицо.
        - Генерал Бетховен, - представил его Ступич. - Наш верный союзник и, как я планирую, командующий нашей будущей маленькой армии.
        - Бетховен? - усмехнулся миллиардер. - Хорошая фамилия для военного. А для чего вам армия, господин ученый?
        - Это небольшая армия, и, думаю, без нее не обойтись. Верные и дисциплинированные люди нужны в любом большом деле.
        - В моем подчинении сейчас около четырехсот человек, - сообщил Бетховен.
        - Четыреста верных людей - это, конечно, хорошо, - пожал плечами Марциони. - Но их нужно чем-то кормить и им нужно платить. И возлагается эта обязанность, естественно, на меня. Вот я и хочу знать, зачем.
        - Хочу пояснить, что я действующий генерал федеральной армии. Мое подразделение находится на довольствии и денежном содержании правительства. Хотя и меньшем содержании, чем было во время боевых действий. Мои люди - наемники, и, хотя они имеют статус военнослужащих, в мирный период нам разрешена некоторая самостоятельность и хозяйственная деятельность.
        - То есть вы бесплатная армия? - уточнил Марциони.
        - Пока - да. Почти… Мы надеемся получить свое, когда… Когда заслужим.
        - Ну, ясно, господин генерал. Остались не у дел после Войны колоний, подсуетились, обеспечили людей каким-никаким занятием, верно я угадал?
        - Так точно, - сдержанно ответил генерал.
        - Понимаю вас… Я знавал немало военных чинов, которые вовремя подсуетились. Именно так, например, возник Особый дивизион - загадочная организация, которая может все, но не отвечает ни за что.
        Генерал поджал губы - видимо, гость задел за нечто живое.
        - Хорошо, генерал, о вас поговорим позже. Думаю, пора за стол.
        Тася знала: академик умышленно устроил достаточно скромный обед. Гость не должен подумать, что ученые тут шикуют на его деньги.
        - Итак, Арго Маратович, поговорим откровенно, - предложил Марциони, чуть надкусив плитку прессованного мяса. - Сегодня вы показали мне, на что ушел мой… нет, ваш грант. Не скажу, что сильно впечатлен, ну да ладно, это всего лишь грант. Теперь вы ведете речь о поэтапном финансировании. Что это за этапы, о каких суммах идет речь, какой результат вы ожидаете в обозримом будущем - рассказывайте все по порядку.
        - Конечно, - Ступич отложил вилку. - Первый этап - системный анализ восприимчивости. Я хочу знать, какие именно воздействия меняют свойства геоплазмы как в количественном, так и в качественном выражении. По моим расчетам, через три месяца мы сможем вызывать множественное предсказуемое изменение параметров. Я достаточно понятно объясняю?
        - Пока - да. Вы хотите знать, сколько вольт подать на обезьяну, чтобы ваше вещество, например, забулькало. Так?
        - В целом, так. Второй этап, который займет не меньше полугода, - научить человека воспроизводить нужный сигнал.
        - Полгода?! Неужели это так сложно?
        - Сложно? - Ступич пожал плечами. - Может, и не сложно, но таких исследований никто не проводил, и говорить наверняка ничего нельзя. Вот вам пример: попробуйте согнуть какой-нибудь палец на руке так, чтобы остальные не шелохнулись. Речь идет о том же самом, но на уровне мозговой деятельности. А жизнь нейронов куда меньше вам подвластна, чем движения пальцев, понимаете?
        - Хм… Понимаю, но… - Марциони показал академику ладонь, затем крепко сжал ее в кулак и пошевелил большим пальцем. - Мне это удалось! - и он рассмеялся.
        Ступич сдержанно-вежливо улыбнулся, оценив находчивость гостя. Затем продолжил.
        - Параллельно будут вестись исследования свойств самой геоплазмы. Скажу откровенно, есть серьезные проблемы. Главная из них - неустойчивость геоплазмы. Мы научились сохранять ее с помощью сильных электромагнитных полей, но для практического применения этот способ не годится. Нам придется, по сути, создавать еще одну лабораторию, но это лучше, чем отдавать исследования сторонним организациям. Более того, полномасштабные исследования нужно начинать не на этом ржавом корыте, а в условиях стационарного научного центра, где-нибудь подальше от цивилизации. Все это я указал в концептуальном плане, с которым вы, надеюсь, ознакомитесь…
        - Стойте-стойте, - Марциони поднял руку, - так вы говорите, через год технология будет готова для практического внедрения?
        - Я бы не был так категоричен. Хотя… Если сохранить нынешние темпы, если не возникнет непредвиденных осложнений разного порядка… Все это научные аспекты нашего проекта, но ведь есть и другие: политические, экономические.
        - Интересно, продолжайте. - Марциони отодвинул тарелку, похоже, космический обед его не воодушевил.
        - Важнейший вопрос: сохранение прав на интеллектуальную собственность. Месторождение находится, как я говорил, в системе Доры-14, в зоне, где влияние Федерации как нигде низкое. Пока мы сохраняем секретность нашего предприятия, но если речь зайдет о промышленном применении… - Ступич развел руками.
        - Да, это проблема, - кивнул Марциони. - Переговоры с Алданией - дело неблагодарное.
        - И тем не менее нужно искать варианты. Дора не поделена, Алдания имеет на нее равные права с Новым Мельбурном. Может быть, стоит зайти с этой стороны? И здесь вы, господин Марциони, можете оказать неоценимую помощь проекту. Используя ваше влияние в Парламенте, можно подключить какие-то дипломатические механизмы.
        - Правильно ли я вас понимаю: вы ведете речь о геологической разработке?
        - Формально - да.
        - А вопрос о синтезе этой вашей плазмы вы вообще не рассматриваете? Нам в любом случае будет проще построить производство любой сложности, чем хозяйничать на чужой территории.
        - Синтез геоплазмы сейчас нами даже не обсуждается, - покачал головой академик. - Мы ведь до сих пор толком не знаем, что это. Вернее, вообще не знаем. Кстати, вам известен возраст Вселенной?
        - Возраст Вселенной? - удивился Марциони. - Ну, не помню… Наверно, много миллиардов лет…
        - Двадцать пять, - кивнул Ступич. - Двадцать пять миллиардов лет назад появилась материя, так гласит последняя официальная версия. А вот малая планета, на которой обнаружена геоплазма, судя по некоторым признакам, в полтора раза старше Вселенной.
        - Как такое может быть?
        Ступич снисходительно усмехнулся.
        - Неизвестно, в каких условиях рождалась геоплазма. Неизвестно, какие законы природы действовали при этом. Человеческие возможности познания, увы, еще во многих вопросах весьма ограничены. Поэтому я настаиваю: нам нужно любой ценой застолбить свои права на Дору-14. Геоплазму нельзя отдавать в руки варваров ни на каких условиях.
        - А кого, простите, вы называете варварами?
        - Тех, кто выбирает голый расчет, минуя процессы познания.
        - Вы не меня имеете в виду?
        - Что вы, господин Марциони, вы человек иного склада. Вы человек любопытный, интересующийся… Я же помню, что вы сказали мне при первом знакомстве.
        - Ну, я много чего мог сказать… - слегка нахмурился Марциони.
        - Вы сказали, что в нашем проекте вас меньше всего интересует прибыть, помните?
        - Да, возможно, говорил. Но тогда была другая ситуация. Тогда еще не шла речь о моем финансировании нового направления в науке и технике. Уверяю вас, забывать о деньгах я вовсе не намерен.
        - О них и невозможно забыть. Вы деловой человек и можете осознать, о каких деньгах пойдет речь в случае нашего успеха.
        - Да-да, уже осознал. И еще я, кажется, понял, зачем вам понадобилась маленькая армия.
        - Не сомневался, что вы поймете. Геоплазма - это открытие, сопоставимое по важности… ну, не знаю - с созданием магнитной памяти! Нам предстоит серьезная борьба, и какие методы против нас будут применяться - не знает никто. Тем более в наше неспокойное время.
        - Мы готовы отразить любые методы, - вставил словечко генерал.
        - Кстати, хотел вам сказать, - академик многозначительно поднял палец. - Генерал Бетховен - человек, которому мы более всего обязаны открытием геоплазмы.
        - В каком смысле? - недоверчиво спросил миллиардер. - Армия уже проводит изыскания?
        - Не совсем так, - не слишком охотно отозвался генерал. - Нам пришлось… э-э… Пришлось выполнять служебно-боевую задачу на той самой малой планете. И мои люди не поленились обратить внимание на, так сказать… на некую странную субстанцию.
        - Поразительно, - покачал головой Марциони. - Я просто не перестаю удивляться вам. Академик готовится к конкурентным войнам, генерал занимается космогеологией… Чем еще удивите? Вот эта девушка, - он кивнул на Тасю, - она не инопланетянка?
        - Нет, Тасечка - наша, - ласково улыбнулся академик. - Она научный сотрудник, мой личный референт. Впрочем, у нее здесь много обязанностей…
        - Не сомневаюсь, - усмехнулся Марциони, откровенно оглядев Тасю с ног до головы.
        - И еще, что касается военных, - добавил академик. - Именно люди генерала Бетховена в настоящее время обеспечивают нас образцами геоплазмы. Хочу сказать, как раз сейчас одна из оперативных групп выполняет эту опасную и непростую работу.
        - Да уж… - качнул головой Марциони. - А скажите мне, уважаемый господин ученый, отчего же вы пришли именно ко мне? Почему не стали действовать через вашу Академию наук, например? Через Агентство внеземных изысканий?
        - Если б я захотел все потерять и все испортить, непременно опубликовал бы доклад, - зло усмехнулся Ступич. - Вам прекрасно известно, что существует две разные науки. Одна - чистая фундаментальная наука - это как раз мы, я и моя группа. У нас паршивое финансирование, абстрактные задачи, собачья работа, мы годами не видим родных. Я, к вашему сведению, единственный летающий академик… А есть еще прикладная наука. Она занимается заведомо выгодными и окупаемыми проектами, она берет платные заказы у частного капитала и, по большому счету, подгоняет истину под необходимый результат. Так вот, стоит нам, фундаменталистам, откопать что-то мало-мальски практичное, это сразу отдают прикладникам. Все, что нам достается, это упоминание в малоизвестном журнале.
        - Вот как, - усмехнулся Марциони, - решили, стало быть, потешить самолюбие.
        - Я же знаю, как все будет. Стоит мне объявить о неорганической материи с ментальной восприимчивостью, меня прежде всего поднимут на смех. А высмеивать у нас любят и умеют. Такое клеймо приложат, что не отмоешься.
        - Но ведь есть доказательства, - осторожно заметил Марциони.
        - Конечно, есть. Только этого никто не заметит. Материалы исследований уйдут в другие руки, а я так и останусь посмешищем.
        - Да неужели в науке царят такие нравы? - покачал головой Марциони.
        Ступич тяжело вздохнул.
        - Скажите, на вашем яхт-рейсере установлен безотносительный компас-привод?
        - Естественно, без него как без рук.
        - Полагаю, вы представляете, на каком принципе основано его действие. А знаете, кто первый исследовал и описал свойства дуалистической связи расщепленных нейтронов?
        - Да неужели вы, Арго Маратович?
        - Ну, не я… Не я, а мой ученик. Такой же, как я. И что в остатке? Прибор сегодня установлен на каждом втором космическом аппарате, лицензии на производство проданы в три десятка освоенных миров. А первооткрыватель по-прежнему торчит на орбитальном фазотроне и в жизни видит только это! - Ступич в сердцах оттолкнул свою тарелку с искусственной пищей.
        Гость с любопытством взглянул на академика.
        - Не нервничайте, пожалуйста. Если у нас дела заладятся - пригласите ученика к себе, пусть и он деньжат подзаработает. Главное - верить в удачу. Le succes sourit auc courageux.[Удача любит смелых (фр.).]
        - Конечно, - академик слабо пожал плечами. - Конечно, я верю в удачу. Что мне еще остается? Только верить и - работать.
        За столом вдруг установилась тишина. Гость что-то обдумывал, и никто не смел нарушить молчание.
        - Вот что я вам скажу, дорогой мой Арго Маратович, - произнес он наконец. - Денег я вам дать не могу.
        - Как?! - оторопел Ступич. - Но… но почему?
        - Потому что вы действуете в обход закона и общества, и неизвестно, какими неприятностями это грозит.
        - Но я же вам все объяснил! - Ступич вскочил.
        - Не пугайтесь, - Марциони насмешливо посмотрел на него. - Сядьте и выслушайте. Я не могу принять официальное участие в финансировании столь неофициального проекта. Я еще не ушел из политики, а репутация - единственное, что не купить за деньги. Здесь пахнет большими суммами, которыми не удастся ворочать незаметно. Я подумаю, как привлечь сторонние средства к вашей работе, но до поры до времени мое имя не должно фигурировать рядом с вашим.
        - И что это означает?
        - Да, в общем, почти ничего, - пожал плечами гость. - Разве что подождать вам придется чуть дольше, чем вы рассчитывали. Так что экономьте оставшиеся средства. Ну, кое-что по мелочи я вам подкину - чтоб не сидели голодными. И не забывайте про секретность.
        - Это моя компетенция, - солидно заметил Бетховен.
        Гость встал.
        - И еще. Я желаю быть в курсе всего, что делается по проекту. Не удивляйтесь, академик, если через какое-то время я пришлю своего человека, от которого у вас не должно быть никаких тайн. Оформите его хоть мойщиком пробирок, чтоб не болтался без дела, - Марциони усмехнулся. - Я свяжусь с вами через две недели. Надеюсь, порадуете новыми результатами. Ну и я вас чем-нибудь порадую…
        Операционный центр космической
        поисково-спасательной службы Нового Мельбурна.

27 ноября, утро
        Четыре часа я просидел в кабинете для допросов, пока дожидался дознавателя. Наконец он, точнее, она пришла: полненькая черноволосая девушка с усталыми глазами. Она была очень хорошенькая, свеженькая, как пирожок. И мешковатая форма поисково-спасательной службы ее почти не портила.
        Но меня ее красота ни на что не воодушевляла. Я был не в том состоянии, чтобы кокетничать с девушками. И мне было совершенно наплевать даже на то, что она видит меня в столь неприглядном виде.
        - Как вы себя чувствуете? - спросила она меня. - Вы способны отвечать на вопросы?
        - Не вполне, - ответил я, с усилием выдавливая слова.
        А сам подумал: «Здравствуй, Новый Мельбурн, с твоим безудержным гостеприимством. Продержать человека чертову уйму времени в холодной кутузке, не предложив даже стаканчик кофе, а потом цинично поинтересоваться самочувствием…»
        - Может быть, вам нужен врач? - спросила девушка.
        - Не думаю, что это поможет.
        - Как угодно. Я - сержант Котарян, старший инспектор-дознаватель поисково-спасательной службы Нового Мельбурна. Назовите, пожалуйста, свое имя, гражданство и предоставьте любые подтверждающие документы.
        - Уильям Гаусс, Солнечная Федерация. Здесь документы, - я предъявил запястье с биометрическим чипом. Девушка кивнула и придвинула ко мне смарт-планшет, чтоб я приложился к нему своим чипом.
        Нельзя сказать, что я солгал. Уильям Гаусс - мое почти настоящее имя. По крайней мере, оно совпадает с данными чипа. Другое дело, если она вздумает проверять мою личность через базы данных… Но до этого дойдет не сразу. Чипам обычно верят.
        - Вы хорошо помните события последних дней?
        - Большой точности не гарантирую, - с сожалением признался я.
        - Что ж, поговорим о том, что помните. Итак, ваше судно - спасательный бот неизвестного типа - было обнаружено за орбитой Сигмы, в зоне ответственности Нового Мельбурна. Зафиксирован универсальный сигнал бедствия. Вы официально признаны потерпевшим бедствие и обязаны отвечать на вопросы представителя спасательной службы. Вам ясна позиция?
        Я поморщился. Слишком много слов. Но все же кивнул - в принципе, все ясно.
        - При каких обстоятельствах вы оказались на борту спасателя?
        Я тяжело вздохнул. Что рассказать этой милой доверчивой девочке?
        Как я валялся на поверхности Луны-один, впитывая кровью последние молекулы кислорода и уже чувствуя в ногах подступающий космический холод. Как желтый туман плыл перед глазами, а голова болела так, словно ее зажимали в тиски. Как чувство реальности растворялось в мертвой темноте, подобно воде на горячем песке.
        То, что было потом, я принимал за предсмертные галлюцинации. Я видел, что меня несут. Их было четверо или шестеро, и кто-то все время заглядывал мне в глаза через стекло шлема… И что самое пугающее, они, эти неизвестные люди, были без скафандров!!!
        И уж совсем невероятным оказалось то, что я увидел позже. Не было оледеневших скал и зыбучих песков, не было черного неба с колючими звездами. Сквозь мутное окно шлема я наблюдал курчавые древесные кроны, на холмах росла густая зеленая трава, текли веселые ручьи. Небо было такой пронзительной синевы, что хотелось плакать.
        Что я думал в тот момент? Только одно: я умер и попал в рай. А что тут еще подумаешь?
        И еще я помнил, как потом сидел на траве возле небольшого живописного водопада. Помню теплый ветерок на лице. Россыпь свежих фруктов неподалеку. Незнакомый человек с благородной сединой и мудрыми глазами сидел напротив - ни дать ни взять какой-то античный философ. Он и одет был в некое подобие туники…
        Он задавал мне вопросы, не помню, какие. Знаю только, они были простыми и в то же время какими-то глобальными… Я долго мучился, прежде чем отвечать.
        Потом - череда каких-то невнятных образов в памяти - и вот я на борту, совершенно один. И наконец, спасатели в шлюзе…
        Как, скажите на милость, мне объяснить все это сержанту-дознавателю? Я мог бы предположить, что это была какая-то научная база, скорее всего, оранжерея… Почему-то я и сам в это плохо верил.
        - Я вас слушаю… - Барышня нетерпеливо постучала ноготком по крышке стола.
        Я снова вздохнул.
        - Это был чартерный рейс в систему Доры, - сказал я наконец. - Я связан коммерческой подпиской и не могу слишком вдаваться в подробности.
        - Вы имеете на это право, - согласилась девушка-сержант.
        - Да, спасибо… Мы потерпели аварию. Вернее, не совсем аварию… в общем, попали в землетрясение на одной из малых планет. Я остался там один, без связи, в дырявом скафандре. Практически ничего дальше не помню - кислородное голодание, обморок - сами понимаете.
        - Понимаю, - кивнула барышня. - Вы даже не помните, кто вас вытащил?
        - Буду признателен, если вы сами придумаете что-нибудь, похожее на правду.
        - Следственная часть не занимается придумыванием. Нас интересуют подтвержденные факты.
        - Не знаю, - я сокрушенно покачал головой. - Если по логике, то поднять меня там мог только алданский патруль, больше некому.
        - По логике? - она усмехнулась. - Это очень странная логика. Алданский патруль зачем-то садится на необитаемую планету, причем как раз рядышком с вами. Затем предоставляет, а точнее, дарит спасательное судно и отпускает почему-то к нам. И в каком месте тут есть логика?
        - Не знаю, - вздохнул я.
        - Все очень странно. Боюсь, мне придется допросить вас более обстоятельно. Более того, я собираюсь получить санкцию на применение спецпрепаратов.
        - Воля ваша, - уныло ответил я.
        Собственно, их сыворотка правды меня мало пугала. Во-первых, я ничего такого не знаю. Во-вторых, по местным законам предъявить мне совершенно нечего. Разве что нервотрепки не миновать.
        - Милая девушка, когда вы закончите мариновать меня тут? - устало спросил я. - Хотя бы примерный срок назовите. Очень хочется домой.
        - Это зависит не от меня. Однако ставлю вас в известность: я вызвала биометриста, сутки уйдут только на проверку вашей личности. У нас договор с Федерацией о выдаче беглых преступников, так что этой процедуры вам не избежать.
        - Я уже преступник?
        - Повторяю - это мы выясним не раньше, чем через сутки.
        Тут прозвучал мелодичный сигнал - кто-то хотел к нам войти.
        - Ваш биометрист быстро ходит, - безучастно проговорил я.
        Моя мучительница, казалось, была несколько удивлена, однако дверь открыла.
        И совершенно напрасно она это сделала. Это был, как быстро выяснилось, не биометрист.
        В комнату легкой пружинящей походкой вошел худощавый человек в черном костюме. Он обворожительно улыбнулся даме, успев быстрым и цепким взглядом охватить интерьер.
        - Примите великодушно мои извинения, - он чуть поклонился, - но обстоятельства таковы, что…
        В открытую дверь быстро проникли еще трое. Про их вид могу сказать только одно - выдающаяся безликость. Даже через минуту не вспомнишь, как выглядели.
        Барышня попыталась подняться и уже открыла рот, чтобы вслух возмутиться, но
«черный костюм» мягко положил ей руку на плечо.
        - Не вставайте, прошу вас, - с галантной улыбкой произнес он.
        Дальше я услышал сухой щелчок, и девушка застыла, как статуя. Она так и сидела, не шевелясь, не моргая, чуть приоткрыв рот.
        Я эти штучки знаю. Наши незваные гости применили блокер - это маленькая и эффективная вещица, запрещенная для ношения гражданскими лицами. Отсюда следовало - либо они не гражданские, либо им плевать на запреты. Даже и не знаю, что для меня лучше.
        И когда с блокером сунулись ко мне, я завопил:
        - Уберите эту штуку, я сам пойду, куда скажете!
        Они усмехнулись и не стали меня мучить, за что я им был благодарен. Зато быстро и проворно обыскали и прощупали внутренности сканером, забрав мои драгоценные часы с банковским доступом. И еще мне на плечо легла рука одного из них. Совсем не больно - если не шевелиться.
        Один из пришельцев сразу занялся какими-то манипуляциями с планшетом дознавателя. Через пару минут он объявил:
        - Чисто.
        - А сервер? - спросил «черный костюм».
        - Везде чисто.
        - Уходим. - Он аккуратно поправил воротник у парализованной барышни и поцеловал ее безвольную руку. - Это было великолепно, беби. Я пришлю тебе корзину желтых тюльпанов.
        Меня взяли за рукав и повели по коридору - энергично, но без излишней грубости. Через открытую дверь дежурки я увидел, что и там сидят двое сержантов с остекленевшими глазами - блокер вышибает из человека дух на полчаса и больше.
        Я старался казаться понятливым и покладистым, я чувствовал, что при малейшем моем непослушании мне либо двинут под дых, либо выломают кисть - одним словом, докажут, что следует быть паинькой. Парни действовали неторопливо и уверенно, эдакие ходячие танки. Так, по моим наблюдениям, ведут себя федеральные спецслужбы, но какого лешего федералам похищать меня на территории дружественной колонии?
        Утешало одно - мне не свернули шею сразу, а значит, можно надеяться на лучшее. Главное, что скоро все выяснится…
        Нуль-пространство,
        борт пассажирского яхт-рейсера «Альбатрос»,

28 ноября, 16-00 GTS - Стало быть, Грач… - Худощавый человек в черном костюме ощупывал меня взглядом так тщательно, словно видел насквозь каждую косточку.
        - Так меня называют только друзья, - вежливо соврал я.
        - Отлично. Давай станем друзьями. Не против?
        - Вам разве откажешь… - болезненно улыбнулся я.
        - Итак, Грач, хочу сразу сказать, что ты мой - весь без остатка. Официально ты пропал без вести. Никакого упоминания о твоем чудесном воскресении у спасателей больше нет. Могу устроить так, что ты уже не вернешься из небытия. А могу, наоборот, организовать целую рождественскую сказку: трогательную встречу с близкими, слезы счастья и прочие нежные радости. Что тебе больше по душе?
        - Ой, даже и не знаю, - покачал я головой. - А можно я посоветуюсь с мамой?
        - Нельзя. Но могу дать время на раздумье, если у тебя были другие планы.
        - Конечно, были, - в сердцах проговорил я. - Конечно, были нормальные, человеческие планы: вернуться домой, отдохнуть, напиться, потратить заработанные деньги на разные милые удовольствия. Разве это неестественно?
        - Неестественно быть таким глупым мальчиком, Грач, - с укором проговорил собеседник. - Какие деньги, какие удовольствия? Ты попал в скверную историю, и дома тебя ждет ордер на арест. На что ты надеешься со своей-то героической биографией, а?
        - Мне есть на что надеяться, - уверенно проговорил я. - Бороться с неприятностями - часть моей работы, и до сих пор я с нею справлялся… почти успешно.
        - Оптимист… - с сочувствием вздохнул незнакомец. - Как можно быть таким легкомысленным? Твоя довольная рожа на всех экранах наблюдения была крупным планом. Кстати, где ты такой галстук взял - поймал в бассейне с химическими отходами? И дружок твой показания дал в первый же день. Искренне раскаялся, активно сотрудничал со следствием - ему даже обвинение не стали предъявлять. Просто предложили работать на какой-то далекой колонии, с чем он радостно согласился.
        Я при этих словах скис, и собеседник это заметил.
        - А грехи тебе, Грач, припишут серьезные. Это не тушенку из-под налогов уводить. Один только особый дивизион на тебя такой зуб имеет! И на что ты надеешься потратить свои жалкие деньги? На какие удовольствия - на адвокатов?
        - Ладно, хватит, - отрезал я. - Если вы меня знаете, то отлично понимаете, что я - деловой человек. Так что давайте скорее к делу. Для начала, как тебя называть, дорогой партнер, и чью сторону ты представляешь?
        - Для друзей я - Бинго, устраивает?
        - По первому пункту договорились. Дальше.
        - Я действую от имени некоего влиятельного и состоятельного лица, имя которого пока не назову. Однако скажу, что это лицо участвовало в финансировании той самой экспедиции.
        - А-а, - ухмыльнулся я. - Наверно, какая-то военная вдова…
        - Какая вдова? - удивился Бинго.
        - Ну, мне так объяснили. Что экспедицию финансируют военные вдовы.
        Бинго искренне расхохотался.
        - Ну, будем называть это лицо Вдовой. Хочу также сказать, что ты уже на него работал.
        - Я много на кого работал.
        - Постарайся припомнить: года три назад ты исполнял заказ по сопровождению каких-то газовых контейнеров на небольшую колонию…
        - Гарсия, - сразу вспомнил я. - Благотворительная программа «Обогреем жертв войны». Незабываемая история…
        В самом деле, забыть такое невозможно. Это был как раз тот редкий случай, когда мне пришлось лететь вместе с грузом. Полет был недолгим - меньше двух недель. Но за эти недели случилось такое, что у меня еще долго кровь стыла по ночам.
        Я, конечно, понимал, что в контейнерах вовсе не альтернативное топливо, как мы всех пытались убедить. И я даже толком не знал, что там, - мне и не надо было это знать. Но на десятый день полета контейнеры дали течь.
        Я вдруг обнаружил, что практически все члены команды невменяемы. Капитан забился в какой-то служебный отсек, сидел там один, совершенно голый, и пускал слюни, как младенец. В столовой кок и дежурный отрубали себе пальцы и кидали их в кухонную машину. В рубке все три пилота задались целью уничтожить все экраны, дисплеи и индикаторы, все, что горит и светится. Они заперлись там, и несколько часов я слышал звон и грохот.
        Нам удалось выкрутиться. Не считая меня, двое членов экипажа сохранили остатки разума. Первым делом мы остановили сумасшедших пилотов, поскольку те целенаправленно ломали корабль. Затем вышвырнули в открытый космос все эти чертовы контейнеры, а еще полностью обновили воздух на борту. Наконец, рассадили самых буйных по отдельным каютам и сумели вызвать помощь.
        Скандал не разгорелся, поскольку нас подобрал корабль, принадлежащий тому же заказчику. Все, замяли. А мне очень недурно заплатили сверх оговоренного. Во-первых, за перенесенные волнения, во-вторых, за молчание и, в-третьих, за геройское поведение.
        В общем, я остался доволен. А когда перестали сниться кошмары, вообще стал вспоминать тот рейс как опасное, но увлекательное приключение.
        - Стоп-стоп-стоп, - я хлопнул себя по коленке. - Я понял, кто у нас Вдова. Не иначе, сам господин Марциони, великий и ужасный губернатор Гарсии?
        - Ну, какой же он ужасный? Хотя в некоторых вопросах великий. Однако приятно, что ты так проворно соображаешь. Так что ты там говорил про военных вдов?
        Я в общих словах пересказал ему версию, которую мне в злопамятном ресторане выдал капитан Дэба. Бинго от души посмеялся, особенно он веселился, когда я цитировал такие слова, как «мемориально-историческое значение», «последний долг павшим» и так далее.
        - Ты уже понял, что господин Марциони предлагает тебе новую работу? - спросил он наконец.
        - Все к этому и идет, - кивнул я. - Только воротит меня что-то от таких заработков. Ты бы, дружище, повалялся на голом астероиде без кислорода и питания, тогда понял бы меня.
        - Ну, это досадная случайность, не более того. На этот раз работа будет интеллигентная. Марциони тебя помнит. И твои способности пролезать без смазки в любое отверстие он оценил сполна. Сейчас он крайне нуждается в таком хитром проныре, как ты.
        - Польщен, - вздохнул я.
        - Вычислить твое появление на Мельбурне не составило труда. Организовать твою эвакуацию, в принципе, тоже, хотя и стоило денег. Так что вопрос о тебе давно решен.
        - Вдвойне польщен. Я понимаю, моего согласия вроде как и не требуется, но, может быть, донесете до меня суть вопроса? А то как-то не с руки говорить ни о чем.
        - Будет тебе суть. Ты уже понял, что трогательная история про военных вдов - сказочка для маленьких доверчивых карапузов?
        - Можно было и не спрашивать.
        - Хорошо. Истинная цель экспедиции, если ты еще не понял, - научные изыскания.
        - Что-о-о?!! - У меня отвисла челюсть. - Эти гамадрилы с пулеметами - ученые?!
        - Успокойся. Они не ученые, они наемный персонал, который выполняет заказ ученых. Еще один союз грубой силы и тонкого интеллекта, эффективная схема достижения любой цели. Ученые исследуют очередной объект, военные их прикрывают, а господин Марциони им платит, но он хотел бы точно знать, на что идут его деньги. Яйцеголовые обладают редкой способностью покрывать свои планы и действия туманом из наукообразной каши. Твоя миссия - эту кашу отфильтровывать и подавать очищенную от примесей информацию. Что скажешь?
        - Бред полнейший. При чем тут я? Здесь нужен научный эксперт с пятью дипломами и большой головой.
        - Не горячись. Сначала от тебя много не потребуют. Походи там, осмотрись, прочувствуй настроение… Конечно, заведи побольше друзей. Наверняка среди них окажется как раз такой эксперт…
        - Вот оно что, - раздосадованно вздохнул я. - Вам нужен резидент.
        - Ну, я бы не бросался такими словами. Мы же с тобой не шпионы какие-то, да? Мы бизнесмены, мы оперируем аналитическими данными, которые получаем из различных источников. Кто лучше тебя, Грач, в подобной ситуации подберет нам небольшой штат компетентных и в то же время общительных людей? Это вполне привычное для тебя дело - давать людям немного подзаработать, согласись.
        - Привычное, - неохотно согласился я.
        - Суть исследований мы откроем тебе чуть позже, у нас еще полно времени. Но учти, после этого обратной дороги нет.
        - Да ее и сейчас нет, - негромко заметил я. Потом спросил: - А собственно, чего вы со мной так возитесь? За что такая честь? Своих соглядатаев мало, что ли?
        Бинго грустно улыбнулся.
        - Видишь ли, Грач, господин Марциони был очень недоволен, когда узнал о вашей неудаче. Я имею в виду происшествие на нуль-портале. Не удивляйся, он знает все. Очень неосмотрительно со стороны капитана Дэбы было открывать тебе пункт назначения.
        - А как же иначе? - удивился я. - Как я проведу судно, если не знаю, куда?
        - Впрочем, тебе хорошо заплатили, да и репутация твоя отнюдь не плоха - в определенном смысле, конечно. Можно было бы довериться. Но, Грач, ставки в нашей игре столь высоки, что жизни людские стремительно падают в цене.
        - Ого, - тихо изрек я.
        - Ага… И все же отправлять тебя в небытие было бы просто расточительно. Гораздо выгоднее поставить в строй. И клянусь, если дело будет сделано, ты вернешься домой с чистой совестью и образцовой биографией. Кроме того, ты навсегда забудешь, что такое пресмыкаться перед зажравшимися таможенниками и пограничниками. Это они будут перед тобой ползать и клевать с твоих рук.
        - Они и так клюют, - усмехнулся я. - Меня вот еще волнует: не попаду ли я под статью о каком-нибудь промышленном шпионаже… Стыдно признаться, но лицензии на детективную деятельность у меня нет.
        - Грач, тебе не о лицензии надо сейчас думать, - хищно улыбнулся Бинго. - А о том, чтобы вернуться к своим потаскушкам, и желательно не с пустыми штанами, понимаешь? А про шпионаж ты зря. Ни о каком шпионаже речь не идет. Ты будешь легально работать в космической лаборатории, и тебя будут знать как официального представителя инвестора. Мы, кстати, именно туда сейчас и направляемся.
        - Что ж… Может, скажете, на какой срок я застрял в ваших проблемах?
        - Сейчас на рассмотрении годовой план исследований, а потом…
        - Что?! Годовой? Я должен год торчать неизвестно где?
        - Пока год, - спокойно ответил Бинго. - А там - поглядим. Может, и не понадобишься. Может, самому понравится.
        - Уму непостижимо! Я думал, провожусь с вами недельку-другую, а тут - целый год!
        - Можешь отказаться, - Бинго вновь хищно улыбнулся.
        - Да если б мог - ноги б моей тут уже не было! Но вы же, сукины дети, все рассчитали, все подстроили! - Я остыл так же резко, как вспыхнул. Устало махнул рукой. - С такими, как вы, бесполезно спорить.
        - Это самое разумное, что ты сегодня выдал, Грач. И, пожалуй, хватит на сегодня светских бесед. Мне осталось только сказать тебе: «Фас!»
        - Когда я приступаю?
        - Уже приступил. Сейчас ты уединишься в каюте и сочинишь подробненький отчет о своей прогулке на Луну-один. Справишься?
        - Терпеть не могу писанину. Может, я так расскажу?
        - Нет, Грач, ты все опишешь и поставишь подпись. А если у меня возникнут дополнительные вопросы, тогда поговорим.
        - Но предупреждаю, колоть в меня нейролептики бесполезно. Во-первых, скрывать мне нечего, поскольку я ничего такого и не видел. Во-вторых, могу под этим делом такой херни наговорить, что вы со своими мозгоправами сами пожалеете. И еще, верните мне мои часы. Они мне дороги, как память.
        - Какая память, Грач? - насмешливо проговорил Бинго. - Что тебе может быть дорого, кроме денег? На, хватай, - он вынул часы из ящика стола и швырнул мне. - Не нужны никому твои нищенские крохи.
        - Вот так, денежки счет любят, - строго проговорил я и спрятал свое маленькое состояние в нагрудном кармане.
        - Какие будут пожелания? Помыться, переодеться, перекусить?
        - Переодеться, - кивнул я. - Но сначала помыться. И перекусить. И если можно, парочку массажисток в ванную. Если не трудно, китаянок или малаек. И хорошо бы дворецкого в номер.
        - Приятно видеть, что ты еще способен шутить, - проговорил Бинго с некой двусмысленной интонацией и вышел из каюты.
        А я, отложив на потом составление своего первого доноса, принялся размышлять на тему: как мне сбежать из этой компании и при этом сохранить содержимое штанов в целости.
        Космическая лаборатория «Новый Ковчег».
        Система Аквилон, орбита Тильды.

1 декабря, утро
        Едва дождавшись герметизации шлюзов, Дэба выскочил на трап и вытянулся перед генералом Бетховеном.
        - Господин командующий…
        - Вольно, - отмахнулся генерал. - Пошли ко мне.
        В каюте у генерала они обнялись.
        - Ну, здорово, батя, - выдохнул Дэба.
        - И тебе того же. Ох, тяжко было тебя ждать, парень…
        Он разлил по рюмкам бренди.
        - За твое благополучное возвращение.
        - Мне можно побольше, - произнес капитан, покосившись на микроскопическую дозу.
        Бетховен рассмеялся и передал ему стакан из бара.
        - Наливай сам, сколько надо. Что, сынок, несладко пришлось?
        - А когда мне сладко-то было? Ребят вот потеряли…
        - Да знаю, - вздохнул Бетховен. - Что ж поделаешь, они - солдаты. Кстати, вы и штатского там оставили?
        - И штатского. Может, оно и лучше? Лишние глаза, лишние слова…
        - Не знаю, - покачал головой генерал. - Мне его специально советовали, он человек надежный был. Ну, да ладно, мертвых не вернуть. А поэтому - за живых! - он качнул рюмкой.
        Они помолчали, пробуя бренди. Генерал поморщился - он не признавал дешевые напитки, зато Дэба хватанул стакан залпом.
        - Значит, говоришь, все сделали? - спросил Бетховен.
        - Все, - подтвердил Дэба.
        - И Придумщика привезли?
        - Я же говорю - все.
        - Интересно на него взглянуть.
        - Ничего интересного, - пожал плечами капитан. - Человек как человек. Лучше скажи, что ты с ним делать собираешься.
        - Я думал, ты знаешь, что с ним делать. Вы все-таки служили вместе.
        - Ну, служили мы недолго. Если точно - то одиннадцать с половиной дней.
        - Судьба… - Бетховен сокрушенно покачал головой. - И все-таки, как думаешь, захочет он говорить?
        - Ничего не могу обещать, - покачал головой Дэба.
        - Дело-то такое… заставлять не хотелось бы.
        - Знаешь, батя, если сам не захочет, то мы не заставим. Но в любом случае яйцеголовые получат его только после нас. Или вообще не получат.
        - Это верно.
        - У тебя нет водки?
        - О-о, да ты увлекаешься, я гляжу.
        - Ничего, теперь можно, - Дэба откинулся на спинке кресла, запрокинув голову. - Ребят в увольнительную отпустим?
        - А чего ж, пусть погуляют. А вот ты останься, ты тут нужен.
        - Останусь.
        - Давай-ка взглянем на Придумщика.
        - С ним, наверно, медик сейчас занимается.
        - Ничего, мы не помешаем.
        Дэба неохотно поднялся, и они с генералом направились в сторону санблока. Возле двери с небольшим окошком они остановились.
        - Может, заходить не будем? - предложил Дэба.
        - Ладно, так поглядим, - генерал прильнул к окошку.
        Он и в самом деле не увидел ничего особенного. Простая больничная койка, на которой спит самый обычный на вид человек. Некоторое время генерал его разглядывал, но так ничего интересного и не увидел.
        - Не верится, - сказал он. - Просто не верится. Если б ты тут передо мной не стоял живой и здоровый, ни за что бы не поверил в такое.
        Дэба усмехнулся.
        - Посмотреть бы, как вы там… - Бетховен неопределенно повел руками.
        Капитан покачал головой.
        - Мы уничтожили все видеопротоколы.
        - Правильно, все правильно.
        Когда они шли обратно в каюту, генерал молчал, размышляя о чем-то. Наконец он заговорил.
        - Теперь, сынок, главное - момент не прошляпить. Главное - не упустить из рук то, что получится.
        Дэба усмехнулся.
        - Все и так в наших руках. А этих умников с приборчиками я за конкурентов не считаю.
        - Ошибаешься, дорогой мой. Теперь нам не с ними тягаться придется, а совсем с другими силами.
        - Какими еще силами? - насторожился капитан.
        - Академик нашел деньги. И теперь мы с тобой, да и эта посудина - принадлежим Марциони. Со всеми потрохами… А это господин очень рукастый. Загребать умеет не хуже бульдозера.
        - Я не знал, что мы будем делить проект с какими-то белыми воротничками.
        - Ну, во-первых, Марциони - не «воротничок». Марциони - это крепкие зубы и острые когти. Во-вторых, на что ж ты рассчитывал, наивный мальчик? Нужны деньги. Нужно очень много денег. Мы не соберем столько, даже если я поставлю своих людей под ружье и отправлю грабить товарные грузовики.
        - А он дал, сколько нужно?
        - Даст. Уже начал давать. Но он потребует за них ответ.
        Генерал многозначительно посмотрел в глаза капитану.
        - Посмотрим, - негромко проговорил тот, глядя в пустоту. - Еще поглядим, у кого зубы крепче. Нам и терять-то нечего. Да, батя?
        - Да, сынок. Терять нечего, только жизнь. А жизнь у солдата - разменная монета.
        Там же, пятью днями позже
        Честно сказать, в первые часы мне тут понравилось. Руководитель исследований академик Ступич лебезил и расстилался передо мной, как официант, водил по своей летающей базе и щебетал на разные голоса.
        Я, впрочем, не впадал в чрезмерное благодушие, поскольку четко знал свою роль: следить и надзирать. Никакого искреннего радушия в мой адрес тут не может быть по определению.
        - Вот здесь столовая, - рассыпал информацию мой гид. - Столовая у нас большая, еда разнообразная. Для вас обеды, конечно, будут бесплатными.
        - Да что вы! И редька бесплатно?
        - Все бесплатно, разумеется, вы же наш дорогой гость.
        - Какая честь для меня, - пробормотал я. - Лучше покажите, где я могу наконец остаться один и привести себя в порядок.
        - Мы как раз туда направляемся, - тут академика вызвали на связь, и он на некоторое время оставил меня в покое.
        Я разглядывал интерьеры моего нового дома и прикидывал, смогу ли выдержать здесь хотя бы месяц. Пожалуй, смогу. Но только месяц, а никак не год.
        Судя по всему, когда-то давно это был громадный лайнер типа «флай-сити». Повсеместно сохранились декоративные панели, светильники, даже ковровые дорожки. Правда, теперь через всю эту истлевшую роскошь тянулись кабели и шланги, а из-под заплаток тут и там что-то сочилось, но в целом комфорта здесь было больше, чем, скажем, на том же боевом катере.
        Стоило мне подумать про боевой катер, как из двери столовой появились мои старые знакомые: капитан Дэба и его помощник Дэф. Они озадаченно обсуждали что-то - пока не увидели меня. Понятное дело, не ожидали… Они одновременно остановились и прямо-таки вылупились в мою сторону. Даже на картонном лице капитана проступили какие-то эмоции.
        Впрочем, во взглядах их было не изумление, а скорее интерес. Мне представлялось, что обычно не так смотрят на ожившего покойника.
        - Вот и Грач прилетел, - негромко проговорил Дэба. - И крылышки не опалил.
        - Я тоже рад вас видеть, - сдержанно ответил я. - Вы мне как раз нужны, господин капитан.
        - Всегда к вашим услугам, господин непонятно кто.
        - А я, господин капитан, в ваших услугах не нуждаюсь. Я нуждаюсь в вашей дисциплине и исполнительности.
        - Ух ты, какие мы резкие стали, - покачал головой Дэба.
        - Грач - птица гордая, - негромко добавил Дэф. - Пока не пнешь, не полетит.
        - Что с ребятами, Грач? - спросил капитан.
        - Это ты у меня спрашиваешь? А что со мной, ты не хочешь спросить?
        - С тобой все в порядке, это я и сам вижу.
        - Да, все в порядке! - Я нервно рассмеялся. - Правда, кое-кто меня оставил в вакууме, да с дырявым скафандром, да без связи, а так - все просто прекрасно!
        - Меньше надо было спирт жрать, улетел бы вместе со всеми. Так что с ребятами?
        - Забудь. Впрочем, можешь слетать к ним в очередную траурную экспедицию. Только без меня. И еще: потрудись к завтрашнему дню представить мне подробный отчет о нашей прогулке к Доре. Очень надеюсь, что сам догадаешься приложить к нему всю телеметрию.
        - Это что-то новенькое, - удивился Дэба. - Что еще тебе сделать, Грач? Ботинки почистить, под мышками побрить?
        Я уже чувствовал, что академик посылает Дэбе какие-то знаки из-за моей спины. Впрочем, знаки не помогли, и он сам шагнул вперед.
        - Вижу, вы знакомы. Очень хорошо, потому что перед вами официальный представитель нашего инвестора, и теперь мы работаем вместе.
        Дэба сбавил обороты, но совсем немного.
        - Я не знаю никакого представителя, - произнес он с официальной прохладцей. - Я подчиняюсь генералу Бетховену и больше никому.
        - Генерал в курсе, - поспешил уточнить Ступич. - Все формальности по статусу нашего нового члена экипажа будут оформлены в ближайшее время.
        - Жду с нетерпением, - пожал плечами Дэба.
        И они пошли дальше, но возле меня Дэф задержался.
        - Рекомендую не задирать нос, - произнес он с двусмысленной улыбкой. - Ты теперь вроде как наш, Грач. А это ко многому обязывает.
        - Конкретно тебе я ничем не обязан, Дэф, - ответил я, постаравшись скопировать его улыбочку.
        Меня удивило, как буднично мы встретились. Словно только вчера расстались в каком-нибудь тихом порту. Словно не было безмолвной катастрофы, поглотившей трех их товарищей.
        Что интересно, Бинго тоже не слишком интересовался моим мистическим спасением. И не удивлялся ничему. Либо уже что-то знает, либо не слишком доверяет моим блеклым воспоминаниям.
        Ничего, всему свое время. Все выясню и по полочкам разложу. В конце концов, примерно для этого меня сюда и прислали.
        - Как мне вас официально представлять? - озабоченно спросил академик.
        - Все так же - Грач, - я усмехнулся. - Мы же знакомились.
        - Грач - это ваша фамилия?
        - Неважно. Считайте, что это статус вашего нового члена экипажа.
        В следующую минуту я пожалел, что в нужное время не стал ученым. А все дело в том, что навстречу нам выпорхнула маленькая белая пташка с большими глазами и пухлыми губками. Она увидела меня и - не поверите - улыбнулась мне так приветливо и ясно, что вокруг просто стало светлее. И не просто улыбнулась, а устремилась ко мне едва ли не с объятиями.
        - Вы, конечно, тот самый структурист из наноцентра, которого мы так долго ждем! - нежно пропела она. - Наконец-то! Мы без вас просто не можем продвинуться ни на шаг…
        Академик кашлянул.
        - Тасечка, это не структурист. Это человек господина Марциони. Он просит называть себя… э-э… просто Грач. Вот так.
        - Грач, - улыбка тут же погасла. - Как жаль… То есть мы вам, конечно, рады…
        - Не продолжайте, принцесса, - с грустью проговорил я. - Если б я мог повернуть время вспять, я бы бросил все и записался на курсы структуристов. Лишь бы вы чаще дарили мне такую улыбку…
        - Добро пожаловать на «Новый Ковчег», - сухо ответила на мой комплимент Тася и зацокала каблучками по коридору, оставив меня в полном смятении. Впрочем, мне показалось, что щечки ее порозовели.
        - Моя помощница, - запоздало сообщил Ступич. - Уверен, вы подружитесь.
        - Да куда мне… куда мне против стуктуристов?
        Ничего интересного мне не показали, да я и не ждал. Единственное, что отметил мозг, - неестественное количество праздношатающихся вооруженных людей. Они были везде - в жилых секциях, в лабораториях, в ходовых частях, просто в коридорах. Оружие напоказ не выставляли, но заметить его под одеждой было нетрудно. Я ломал голову, от кого они охраняют «Новый Ковчег», от каких внутренних врагов. Ясно, что не от внешних, поскольку тогда сидели бы на боевых дежурствах, а не ошивались где попало.
        Последующие два дня я только и делал, что болтался по базе, мозолил всем глаза и надоедал ученым дурацкими вопросами, типа: «А что это за блестящая железочка?»
        Я добился того, что ко мне привыкли, перестали на меня пялиться и тихо друг друга переспрашивать: «А кто этот придурковатый парень?» Меня вполне устраивала роль дурошлепа, которому только и есть дело до блестящих железочек и разноцветных лампочек. Все это было частью Большого Плана.
        Капитан Дэба снизошел до того, что лично принес мне свой отчет. Я бегло прочитал краткий и во всех смыслах сдержанный текст, посвященный добыче полезных ископаемых на Луне-один, и пришел к выводу, что совать мне подобную чушь - просто верх неуважения. Поэтому не удержался и высказал капитану:
        - Уверен, скорбящие военные вдовы будут рады вашим геологическим образцам. Представляю слезы радости и умиления, когда вы вручите каждой по коллекции минералов.
        Капитан посопел, потом сообщил мне, что никакая телеметрия не сохранилась, поэтому приложить к отчету сносную картинку он не может.
        Кто бы сомневался…
        Трудно было не заметить, что праздные люди с автоматами под одеждой всячески стараются прохаживаться поблизости и прислушиваться, о чем я спрашиваю ученых. Впрочем, кроме лампочек и железочек, им поживиться было нечем. Не такой я идиот, чтобы направо и налево выбалтывать свои интересы.
        Я уже вполне перестроился и относился к своему новому занятию просто как к очередному заказу. Не вполне законному, не слишком безопасному, но когда у меня были другие? Быстрее сделаю - быстрее вернусь домой. И не с пустыми карманами. Финансовый вопрос с господином Бинго я обсудил очень тщательно, и в случае удачи жизнь моя могла круто измениться.
        Впрочем, в случае неудачи - тоже…
        На третий день созрел момент для активных действий.
        Карл Лондаус приглянулся мне сразу, когда я впервые увидел его в столовой. Простой и открытый парень, слегка застенчивый, спокойный, с белыми, словно у ребенка, бровями. А ближе я с ним познакомился, извините, в душе. Спрятал его бритвенную пасту и галантно предложил свою.
        Он служил здесь оператором шлюзовых камер - то, что мне и было надо. Я заранее знал, как мне найти к нему подход.
        Если вы подойдете к полицейскому и, смущаясь и запинаясь, предложите ему взятку из трясущихся ручонок, он в лучшем случае с негодованием откажется. В худшем - согласится, но сам же вас за это и возьмет с поличным. Люди - не всегда дураки, они знают, у кого можно брать, а от кого держаться подальше.
        Самый верный способ - это выглядеть своим человеком. Эдаким братом по разуму, с которым можно и напиться, и про баб потрепаться, и в бильярд сыграть, и дела порешать. Тогда взятка не будет взяткой, она станет дружеским договором между двумя хорошими людьми. Насколько договор окажется выгодным - совсем другой вопрос.
        Итак, Карл. Вечерком я закатил к нему с бутылкой финской водки и банкой восхитительной маринованной селедочки. Благо, сухого закона на «Новом Ковчеге» не наблюдалось, магазинчик работал, и после каждой смены персонал пил, как все честные люди.
        Карл производил впечатление человека, который рад бы поговорить, но не знает, о чем. Для меня это было сущее раздолье. Я сам предлагал темы для разговоров, сам их развивал и сам заканчивал. Парню оставались только несложные вербальные операции:
«да», «нет» и «ха-ха-ха». За пару часов мы классно поболтали, хотя он извлекал из себя в основном междометия.
        После психологической отметки в две трети бутылки обоих потянуло на лирику, на грустные слова о несбывшемся, о мечтах юности и прозаическом настоящем. Короче говоря, я начал жаловаться, что никакой я не «глаза и уши» могущественного Марциони, а просто забитый клерк, один из многих. Карл грустно вздыхал и кивал.
        В один из таких моментов я и намекнул, что мне нужно проверить наш катер, что называется, пощупать пальчиками.
        - Шеф говорит, многовато топлива сожгли в последней экспедиции, - сетовал я. - Он у меня такой, каждый грош считает. У капитана напрямую спрашивать не хочется, зачем ребят зря обижать? Они и так троих там потеряли, а тут еще я со своими проверками…
        - Четверых даже, - уточнил Карл. - Я слышал, там еще штатский с ними был.
        - Ну да, я тоже слышал… - пробормотал я. - Вот думаю, как бы данные снять. Может, через центральный пульт подключиться?
        - Не, это вряд ли, - покачал головой Карл. - Катер сейчас мертвый, отключен от всего.
        - Ну, не такой уж и мертвый. Резервные батареи всегда есть, подключиться - раз плюнуть.
        - Все равно надо на борт подниматься. С пульта ничего не сделаешь.
        - Вот бы мне подняться на борт… Сниму показания, отправлю шефу с первым же сеансом, пусть успокоится. А то думает, парни по девочкам шлялись, вместо того чтоб дела решать. Как думаешь, смогу я в бокс пройти?
        - Не знаю, как ты туда пройдешь, это капитана надо спрашивать.
        - Чудак человек, я ж тебе говорю, что не хочу капитана зря напрягать.
        Карл впал в некий ступор. Не из тех он людей, которые могут тайно шаманить за спиной у начальства. С другой стороны, ему очень хотелось помочь мне - такому классному и свойскому парню.
        Я знал, как прекратить его внутреннюю борьбу.
        - Кстати, фирма предоставляет мне право пользоваться фондом представительских расходов, - деликатно проговорил я. - Там, конечно, не златые горы, но и не крохи. Чем раздавать их кому попало, я лучше тебя подогрею. Или ты здесь лопатой деньги гребешь?
        - Да какие тут деньги… - уныло поморщился Карл.
        - Вот-вот… Помоги, а? Веришь, мне и самому неохота этой ерундой заниматься, а что сделаешь?
        Карл еще колебался. И, думаю, не потому, что был патологически честен, а потому, что труслив. Простительная слабость для открывальщика шлюзовых створок.
        - Вообще я в таких делах не очень… - промямлил он. - Я тебе вот что скажу… У нас технари ключ-карту держат в специальном месте, чтоб не бегать за ней каждый раз. Я покажу, где. Ты ее возьми и дальше уж сам. Иди лучше в третью смену, когда людей поменьше. Только ключ потом обратно положи.
        - Положу! - клятвенно заверил я. - Все в лучшем виде сделаю, никто носа не подточит.
        - А если кто заметит, - продолжал Карл, - то я тебе ничего не говорил. Сам отмазывайся.
        - А разве ты мне что-то говорил? - удивленно произнес я и затем налил ему полную рюмку. - Пью за такого замечательного парня, как ты, Карл. Удачи тебе во всем.
        - Ага, - он попытался улыбнуться, но вышло натянуто. Похоже, я наделал-таки переполоха в его безмятежном внутреннем мире.

* * *
        Все получилось достаточно просто. Я нашел ключ-карту, спрятанную за каким-то электрощитом, без приключений прошел в стыковочный сектор и нашел бокс, где дремал после долгих странствий наш потрепанный катерок.
        Стоило мне подняться на борт, как нахлынули воспоминания. Не сказать, что приятные. Совсем даже наоборот. Мне захотелось поскорее сделать свои дела и убраться вон. Но поскорее не получалось.
        Хотя меня инструктировали лучшие специалисты, с подключением резервных батарей я промучился минут двадцать. Ну, не моя это профессия - в железках ковыряться.
        Еще полчаса я томительно ждал, пока загрузится бортовой процессор. Наконец приготовления завершились, и я получил возможность войти в систему.
        Действительно, все данные телеметрии отсутствовали. Но я и не ждал чуда. Все те же специалисты, пока мы летели от Мельбурна до «Нового Ковчега», усердно учили меня премудрости получения информации там, где ее вроде бы нет.
        Я нашел остатки удаленных файлов и принялся копировать в свой блокнот все без разбора. Пусть головастые профи разбираются в безумной мешанине цифр, им за это деньги платят. В том, что они разберутся, я не сомневался. Один знакомый демонстрировал мне хитрый фокус. Получив всего лишь протокольные данные о самоочистке нагара с топливных форсунок, он полностью просчитал маршрут судна, количество маневров, расстояние и даже массу груза!
        Блокнот мне выдали новый. Он был тяжелый и толстый, как кирпич. При необходимости им можно кому-нибудь качественно вложить в торец. Как мне объяснили, там есть модуль защиты от удаленного сканирования. Это чтобы никакой доброжелатель не срисовал содержимое памяти через дверь или стену. Меня, впрочем, эти новшества мало радовали. Срисуют так срисуют, не мои проблемы.
        Мне осталось только отключить питание и вообще подчистить следы своего пребывания на борту, как вдруг начало происходить нечто невообразимое.
        Спокойно дремавшая автоматика неожиданно стала просыпаться. Я отчетливо услышал, как по всему катеру словно бы прошло некое движение. Затем начали щелкать автоматические замки - везде закрывались люки и двери.
        Впрочем, не везде. Автоматика - она хоть и тупая, но к человеческому существу относится где-то даже сочувственно. Сенсоры меня, естественно, видели. Дверь за моей спиной пока оставалась открытой.
        Не успел я толком что-то понять, как раздался безликий голос бортового процессора, который с преступным равнодушием сообщил:

«Персоналу покинуть борт. До начала молекулярной дезактивации десять секунд. До начала герметизации - пять секунд. Персоналу покинуть борт либо укрыться в термокамерах…»
        У меня волосы зашевелились на голове. Если через пять секунд я не покину катер, моя плоть превратится в нечто вроде мочалки. Я даже не успел осмыслить, какого черта процессор ни с того ни с сего начал операцию и почему он дал так мало времени на эвакуацию, хотя по всем правилам должен терпеливо ждать, пока на борту не останется никого живого…
        Ноги уже несли меня к выходу. Я в мгновение ока выскочил из катера и сразу почувствовал в боксе характерный кисловатый запах. Я не знал, как называется этот газ, но имел сведения, что он сжирает кожу не хуже концентрированной кислоты.
        Шлюз был уже закрыт, что естественно, - не выпускать же едкий газ за пределы бокса. Я зажмурил глаза и бросился к створкам, на ходу вытаскивая ключ-карту. В нервотрепке руки слушались меня кое-как, и карту я, само собой, выронил. Пришлось останавливаться, открывать глаза, которые сразу начало щипать. Я старался не дышать, поскольку не хотел остаться без легких в расцвете лет.
        Когда я добежал до створок шлюза, щипало не только глаза, но и кожу. Я судорожно вогнал карту в сканер и со всего маху дал кулаком по кнопке аварийного отключения дверей.
        Двери не торопились открываться. Я слышал, как заработали компрессоры - видимо, шлюз имел особую программу при заполнении бокса агрессивным газом.
        Мне уже было больно.
        Наконец створки сработали. Я выскочил из бокса и зашелся кашлем, который, казалось, рвет меня пополам. И еще я не мог открыть глаза. Поэтому очень удивился, когда рядом раздался тихий смешок и затем голос капитана Дэбы:
        - Быстро бегаешь, Грач. Только суетишься очень.
        У меня кровь отхлынула от лица. Как же я мог так дико проколоться?!
        Я наконец разжал веки.
        Дэба стоял, прислонившись к переборке и сложив руки на груди. Похоже, он меня тут спокойненько поджидал, пока я боролся с газовой стихией.
        А в следующую секунду я еще раз испытал шок. Из прохода осторожно выглянул мой добрый друг, хороший парень Карл.
        - Ай-ай-ай, - покачал он головой с преувеличенной озабоченностью. - Как же так получилось. Ну, кто мог подумать, что на борту окажется человек…
        - Ладно, иди, - кисло усмехнулся Дэба. Усмехался он, как всегда, только голосом, поскольку лицо традиционно оставалось неподвижным.
        Карл убрался, не дожидаясь пояснений, куда ему идти.
        Капитан вызвал по радио кого-то из своих костоломов и, кивнув в мою сторону, проговорил:
        - Пострадавшего - в санблок.
        Меня словно провели сквозь строй, как в старые времена. На меня смотрели люди, а я шел и думал: «Теперь все знают: пришлый ревизор полез куда не надо и получил по заслугам». Положение, унизительнее которого не придумаешь. Только бы Тася по дороге не попалась. А впрочем, все равно узнает…
        В санблоке меня раздели, обмыли особым раствором, положили влажные тампоны на веки и дали подышать из маски каким-то удивительно приятным воздухом, от которого мне сразу стало легче. По-прежнему горела кожа, но этим все и ограничивалось. Похоже, я легко отделался.
        Когда я вышел из лаборатории медиков, то снова увидел капитана - в той же позе, у стеночки.
        - И что же ты там искал, наш юный следопыт? - с затаенной печалью спросил он.
        - То, что ты не соизволил предоставить мне по официальному требованию, - серьезно ответил я, стараясь не выглядеть жалким. - Телеметрию.
        - Ну, нет ее у меня, - с сожалением проговорил он. - Говорю же, не храним. На гражданских судах это необязательно, вот мы и не забиваем память.
        Врал он, конечно. Любой задрипанный кораблик обязан хранить данные сколько-то месяцев. Правда, частники этим всегда пренебрегали, но это до поры до времени, до первого ЧП.
        Ох, как же мне хотелось потрясти перед его носом блокнотом и хвастливо сказать: «А что у меня есть!» Пусть знают, что я умный, а они дураки.
        Нет, нельзя. И мне пришлось-таки примерять жалкую роль.
        - Теперь вижу, что нет. Теперь могу указать в отчете, что телеметрия не сохранилась.
        - А на слово верить мы уже не умеем?
        - А на слово мы вам один раз уже поверили. И в почетном карауле над прахом усопших постояли. И сами чуть было этим прахом не стали.
        - Беда с вами, господин наблюдатель, - покачал головой Дэба. - Как не совестно работать такими методами? А если я сообщу вашему начальству?
        - То оно похвалит меня за инициативу и творческий подход. А вот если я сообщу, что ты мешаешь моей деятельности, эффект будет поинтересней.
        - Ну-ну, и что мне сделает твое начальство? Зарплату урежет?
        - Мое начальство может тебе не только зарплату, но и еще кое-что урезать. Под самый корешок. Но это крайность. В лучшем случае мое начальство решит усилить контроль и пришлет еще десять таких же, как я. И тогда, капитан, ты даже пописать не сможешь без того, чтобы я рядом не стоял.
        - О-о, господин проверяющий, я и не знал, что вам нравится на это смотреть. Может, установим камеры в сортирах? Будет много занимательной телеметрии. Могу, если необходимо, составить график мочеиспускания всего экипажа - приложите к отчету. Я от чистого сердца, без претензий, такая уж ваша работа - в чужом говне ковыряться.
        Я видел, что наше словоблудие затянулось, но не знал, как прекратить пустой треп и уйти с гордо поднятой головой.
        - Поаккуратней надо, Грач, - продолжал Дэба. - Видел, что могло случиться? Травматизм в космосе пока еще высокий, непредвиденные опасности буквально кругом. В следующий раз тебя может в вентилятор затянуть или просто створкой люка пополам разрезать. Как же мы тебя начальству вернем такого, разрезанного?
        - Иди в жопу, а? - кротко попросил я.
        Он пожал плечами и, отделившись от переборки, собрался уходить. Оглянувшись, добавил:
        - Мы тебе сегодня жизнь спасли, а ты нам такие слова высказываешь. Ну, просто грубиян какой-то… В следующий раз никто тебя спасать не будет. Подумай…
        Я остался один. Ощущение было, словно меня обмакнули в помои. Но жаловаться не на кого. Кашу заварил я сам, сам ее и хлебаю. Теперь вот, похоже, попаду под особо пристальный присмотр. Работать станет стократ тяжелее. Тем более такие недвусмысленные намеки насчет створок люка…
        Меня настораживало, что они даже не попытались меня обыскать и заглянуть в блокнот. Конечно, без грамотного шифровальщика они ничего бы там не нашли, а все же… Либо дураки, либо… Нет, все-таки не дураки. Тут что-то еще.
        Я решил, что теперь придется носить этот тяжеленный и неудобный блокнот всегда при себе.

«Высплюсь хорошо, а завтра буду со свежей головой и с новыми силами», - успокоил я себя.
        Что именно я собирался делать со свежими силами, я пока не решил. Но по-настоящему хотелось только одного: бежать отсюда со всех ног.

* * *
        Сколько я ни пыжился, Тася упорно не хотела видеть во мне человека. Здоровалась она вежливо, но совершенно бесстрастно. Уж как я ни старался быть обходительным, обаятельным и галантным - все бесполезно. Моя роль в ее жизни… впрочем, какая там роль… Так, мутное пятно на заднем плане.
        Мне уже пора было понять, что не стоит стараться. Потому что никто, буквально ни один человек не пытался завязать со мной даже приятельские отношения. Не считая, конечно, этой мелкой сволочи - Карла. Да и то моя была инициатива, вдобавок обернувшаяся его подлой провокацией.
        Я не сомневался, что военные, которые имели странное и необъяснимое влияние на этой научной базе, приняли меры, чтоб изолировать меня от слишком тесных контактов с персоналом. Просто-напросто поставили на мне штамп: «Засланная тварь».
        И Тасю можно понять. Какой же девушке понравится, что на нее пялится человек, которого назвали шпионом и стукачом в одном лице? Все равно я верил, что мы подружимся. Девочек своих я увижу не скоро, мне даже не дали толком им позвонить, а без женской ласки жить вредно для психики и обмена веществ. Так мне один умный человек сказал, и я сразу и безоговорочно ему поверил.
        Однажды после завтрака меня вызвали из рубки и сообщили, что меня спрашивают по нуль-каналу. Это могли быть только люди Марциони, я даже удивился, почему они не вышли на связь раньше.
        Канал переключили на мой терминал в каюте, и я увидел на экране улыбающегося Бинго.
        - Наш глубокоуважаемый научный эксперт, - поклонился он, - чем порадуете ученый совет в моем лице?
        - У меня все по плану, - холодно ответил я. - Интересуют конкретные вещи - спрашивайте.
        - Вопросов много, - развел руками Бинго. - Даже не знаю, с чего начать.
        Я не знал, зачем он ломает эту комедию и расходует трафик дорогостоящей нуль-связи. Оба мы прекрасно понимали, что наш разговор практически открыто слушают в рубке, а значит, о конкретных делах поговорить не удастся. Хотя мне уже было, что ему рассказать.
        - Вам доставили ту центрифугу, за которую господин Марциони отдал полторы тысячи чеков? - озабоченно спросил Бинго, словно смеясь надо мной.
        - Доставили пару дней назад, - мрачно ответил я. - Уже подключили и приступили к работе.
        - Надеюсь, она действительно необходима для ускорения хода исследований.
        - Так необходима, что аж в жопе свербит.
        Он задал мне еще несколько пустых вопросов о расходах и приобретениях «Нового Ковчега», так, чтобы все подслушивающие убедились, что мы радеем только о нашем общем деле - об исследованиях Ступича.
        Я знал, что не для пустой болтовни он зарезервировал нуль-канал, и ждал, когда мы приступим к главному. Наконец дождался.
        - На федеральном терминале «Цемес» для вашего судна готовится ремонтный док, - сообщил Бинго. - Это значит, что через несколько дней вы уйдете «на витамины»…
        - Да вы что?! - радостно ахнул я.

«Витамины»… Так на жаргоне именовалось оздоровительно-профилактическое мероприятие для экипажа, когда судно проходит плановое техобслуживание. Это означало две недели веселого безделья в бесплатной гостинице с бесплатной едой. Если точнее, то это две недели беспробудного пьянства со всеми вытекающими удовольствиями.
        Наконец-то я отдохну от этой консервной банки «Новый Ковчег», от зашуганной научной братии и от их хамоватых покровителей - военных.
        - Вы этого не знали? - слегка удивился Бинго.
        - Я много чего еще не знаю. Хотя постепенно вхожу в курс дела.
        - Это прекрасно, - Бинго хитро улыбнулся. - Мы намерены возложить на вас еще ряд важных задач, так что ваша осведомленность будет играть ключевую роль в успехе наших взаимоотношений.

«Что за чушь он несет?» - мимоходом подумалось мне.
        - Надеюсь, вы успеете подготовить отчетные документы по освоению финансовых средств.
        - Успею, - я широко улыбнулся. - Уже бегу готовить. Только, если позволите, шнурки потуже затяну.
        - Я в вас верю, мой юный друг.
        Бинго убрался с экрана. А я радостно потер ладоши. Меня ждал чудесный маленький отпуск, от которого я планировал взять все! Если только мои грозные покровители не придумают мне занятие на все две недели.
        Хорошее настроение не покидало меня до обеда. В столовой я увидел Тасю, она сегодня была одна, и за ее столиком имелось целых три свободных места.

«Чем черт не шутит?» - подумал я в порыве хорошего настроения и подошел к ней.
        - Разрешите, барышня?
        Она выразительно осмотрела пустующие столики вокруг нас и пожала плечами. Я уселся, ожидая, пока прикатится робот-официант. Тася сидела прямо, демонстрируя тонкую осанку и грацию, глаза ее были опущены к столу. Дружелюбия в ее лице я пока не обнаруживал.
        - Что у нас на обед? - преувеличенно бодро проговорил я.
        - Что у вас - не знаю, - не девушка, а сплошная холодная вежливость. - А что у нас - написано в меню.
        - О-о, - сказал я, потому что больше сказать было нечего.
        Когда пауза стала невыносимой, я вновь подал голос.
        - Говорят, скоро у нас у всех небольшой отпуск? Чем собираетесь заняться?
        - Усилить теоретическую работу.
        - А я думал, мы классно отдохнем.
        - А вы и отдыхайте, - она безразлично пожала плечами.
        Ну, как с ней говорить?
        - Вам тут, наверно, непросто, - неуверенно предположил я.
        - Мне?! - удивилась Тася. - Это еще почему?
        - Ну, не знаю… хрупкая красивая девушка в большом космосе…
        - Какой кошмар, - тихо буркнула она.
        Да уж… Ляпнул так ляпнул.
        - А я вот не люблю космос, - признался я. - Мне больше по душе свежий воздух, родниковая водичка, ветерок, листочки…
        Тася посмотрела на меня в упор и негромко проговорила:
        - Могу дать классный совет. Не выходите в космос. Возвращайтесь на Землю, плескайтесь в водичке и обмахивайтесь листочками.
        - Спасибо, - растерянно пробормотал я.
        Что и говорить, кобылка с норовом. Я мучительно обдумывал, что бы еще сказать, чтоб смягчить ее ледяное сердце, но тут заработали динамики внутренней связи:
        - Внимание участникам эксперимента! Сотрудники службы главного энергетика и волновой лаборатории приглашаются в испытательный центр. Приготовиться группе оперативной изоляции…
        И тут я поймал себя на досадной мысли, что с самого утра слышу про какой-то эксперимент, но до сих пор не придал этому значения. Здесь каждый день проводились всякие плановые опыты, внутренняя связь то и дело озвучивала ход очередной ученой затеи, но сегодняшняя активность была явно повышенной.
        Мне полагалось знать обо всех основных этапах их работы, поэтому я несколько напрягся.
        - А что у нас сегодня происходит? - спросил я, стараясь выглядеть беззаботным. - Почему все так носятся, и радио не умолкает?
        - Работаем по плану, - ответила Тася, но я тут же разглядел, что она несколько растерялась.
        Значит, попал в точку. Они от меня что-то скрыли, и я могу на это пожаловаться. Вот ты и в моих руках, девочка.
        - Тасенька, буду признателен, если вы мне расскажете, чем сегодня заняты ваши коллеги. Сами знаете, не для праздного любопытства спрашиваю…
        Она растерялась еще больше. Не отвечать мне нельзя. Отвечать - почему-то не хочется.
        Она вскочила, бросив недоеденный салатик, пробормотала, чтобы я поговорил с академиком Ступичем, и поспешно направилась к двери.
        - Отлично, идем к академику, - и я вскочил вслед за ней.
        Она шла быстро и не оборачивалась, я трусил ей вслед, тщетно пытаясь поддерживать неторопливую беседу. Вдруг я почувствовал, как кто-то с силой опустил мне ладонь на плечо. И тут же услышал:
        - Здорово, пернатый, бля!
        Это был Крэк. Он стоял передо мной и улыбался во всю свою немаленькую физиономию. У него на плече висела большая сумка, сам он выглядел, как хорошо отдохнувший курортник. Поодаль стояли еще несколько таких же веселых и отдохнувших бойцов, несколько лиц были мне знакомы по полету на Луну-один. Я запоздало вспомнил, что сегодня ждали каких-то ребят из увольнительной - я случайно услышал об этом от вахтенных.
        - Ну, ты как? - весело спросил Крэк, ни капли не смущаясь и не удивляясь. - Освоился, бля?
        - Осваиваюсь, - коротко ответил я. - Извини, бежать надо. Потом поговорим, ладно?
        - Поговорим, бля, обязательно, - кивнул Крэк. - Расскажешь, что да как.
        Пока я болтал, Тася исчезла из поля зрения. Я догадывался, в какую сторону ей было надо, поэтому со всех ног устремился ее догонять.
        И вдруг я почувствовал, что падаю.
        Это было крайне странное ощущение - я вроде не спотыкался, в собственных ногах не путался, а просто ни с того ни с сего начал падать. Через секунду я понял, что не падаю, а просто-напросто лечу - исчезла сила тяжести. Навстречу мне летели трое инженеров в оранжевых комбинезонах, на их лицах я успел разглядеть крайнюю степень удивления.
        Было с чего удивляться. В этом секторе базы не было гравитационных машин, которые могут взять да отключиться, здесь сила тяжести достигалась исключительно вращением. Впрочем, обдумать превратности физических законов я не успел. Вслед за силой тяжести исчез и свет.
        В полной темноте я вписался корпусом во что-то твердое и закрутился на месте, как щепка в водовороте. Прошла секунда или две, после чего включилось тусклое аварийное освещение. Я посмотрел вокруг - и обомлел.
        Коридор терял очертания. Он был зыбким, как желе. Вдоль потолка, стен, пола что-то текло, я словно находился в канализационной трубе. Более того, в этой трубе успели появиться водоросли - полупрозрачные нити пышными гроздьями колыхались повсюду.
        И еще я успел увидеть, как на меня надвигается что-то едва различимое, поблескивающее, шевелящееся, какой-то шар из прозрачной слизи.
        Должен сказать, что голова моя шла кругом. То ли я сильно ударился, и последствия недавнего сотрясения напомнили о себе, то ли вместе с тяжестью и светом начал исчезать и кислород. В любом случае, состояние мое напоминало рассвет после пьяной ночи.
        Наконец гравитация вернулась, и я как-то подозрительно мягко плюхнулся на пол. И пьяное головокружение, кажется, начало проходить.
        Но струящееся по коридору желе никуда не делось!!! Я видел его, я ощущал его теплые мягкие волны, обтекающие тело. Воздух был наполнен какими-то полупрозрачными бликами, словно вокруг водили хороводы волшебные медузы.
        Невдалеке, как и я, ковырялся в прозрачных струях один из трех инженеров. Он заметил меня и пару секунд пялился с совершенно обезумевшим видом.
        Я поднялся на ноги и пошел, сам не зная, куда. Я слышал, как в коридорах и помещениях вокруг кричат люди, где-то топало множество ног, где-то верещали динамики интеркома.
        Потом в глубине базы раздался скрежет, да такой, что по коже побежали мурашки. Я явственно ощутил, как дрогнул пол под ногами. Через несколько секунд скрежет повторился, потом еще и еще. Теперь железное тело базы прямо-таки тряслось и ходило ходуном, я с трудом удерживал равновесие.
        Сказать по правде, я и сам ходил ходуном. Страшно было так, что не пересказать. Дико хотелось где-нибудь спрятаться, в какой-нибудь маленькой крепкой комнатке, сжаться в комок, зажмуриться и пережить этот внезапный катаклизм. Да хотя бы под одеялом затаиться, как в глубоком детстве.
        Вскоре я перестал понимать, где нахожусь, в какой части базы. Коридоры и двери слились в монотонный лабиринт, заполненный струящимся желе. Часто попадались люди, но всем было не до меня - одни беспомощно ковырялись на месте, другие куда-то тащились, третьи стояли или сидели в оцепенении. И по-прежнему базу сотрясал леденящий душу скрежет.
        Неожиданно я набрел на дыру в переборке. Сантиметровый металлопластик был порван, как бумага, сквозь щель могли бы пройти одновременно двое. Трещина прошила базу на приличную глубину, мне были видны такие же разодранные переборки метров на двадцать вперед. Чем, скажите на милость, можно так изуродовать конструкции - прочные и надежные?
        Дальше - больше. Коридор впереди был искорежен, проще говоря, сжат в гармошку. Там было темно, но когда я пригляделся, то увидел, что его пересекают выгнутые балки и переборки, напрочь перекрывающие проход. С потолка свешивались искрящиеся обрывки кабеля, где-то шипел протекающий теплоноситель.
        С первого взгляда казалось, что здесь взорвалась бомба. Я постоял полминуты, вглядываясь в темноту, пока не решил идти обратно. И тут я услышал стон.
        Я сначала подумал, что скулит маленькая собачка. Но собачек тут не водилось, это вполне мог быть человек. Тася, например. Вообще стон был не мужским, следовательно - женским. Ну, не детским же…
        Стоит ли говорить, что я тут же пошел на звук. Мне пришлось лезть через мешанину скрученного металла, рискуя застрять навеки, я посадил несколько синяков и ссадин на теле, но не остановился, пока не увидел источник звука.
        Это была маленькая обезьянка в белой распашонке. Она сидела под изогнувшейся переборкой и плакала, прижав лапки к глазам, - совсем как маленький человечек. Она была какая-то тощая, облезлая, но я и сам сейчас выглядел, пожалуй, не лучшим образом.
        Мне стало ужасно жаль ее. Всегда жаль зверьков, которые страдают по милости человека, хотя сами ни в чем не виноваты и даже не догадываются, за что их мучают.
        Я протянул руки и вытащил ее. Обезьянка доверчиво прильнула ко мне и затихла. Я чувствовал, как бешено колотится ее крошечное сердце.
        И тут я услышал голос. Кто-то не видимый мне очень внятно и спокойно произнес из темноты:
        - Как странно. Люди и животные почти неотличимы друг от друга, если думать о животном, как о человеке, а о человеке, как о животном. И многое становится понятно, если взглянуть на мир под этим углом.
        Честно сказать, у меня мурашки побежали по коже. Я невольно дернулся в сторону, приобретя еще одну ссадину на плече, но ничего не произошло. Невидимка вздохнул и притих.
        - Кто здесь? - спросил я, замирая от ужаса.
        - Мы здесь, - ответил голос. - Мы все здесь, где же еще?
        В моем положении имелся один источник света - экран блокнота. Я осторожно, чтоб не напугать обезьянку, полез в карман, но невидимка остановил меня:
        - Не трудитесь.
        Что-то клацнуло, и над нами тускло зажглась люкс-панель, чудом уцелевшая на скрученной балке.
        Я увидел незнакомца. Он сидел на накренившемся полу, притянув к себе колени и обхватив их руками. У него было очень странное лицо - невозможно было определить его возраст. С первого взгляда - мужик как мужик, но глаза, выражение лица, движения - все мальчишеское. И был совсем небольшого роста, волосы слегка всклокочены, словно он только что проснулся.
        Я обратил внимание на его одежду. Длинная бумажная рубашка, но не такая, как надевали некоторые ученые перед работой. Его одеяние напоминало скорей накидку, в которые облачают пациентов перед операцией. Изначально она была белой, теперь всю ее покрывали грязные пятна.
        - Вам помочь? - выдавил я.
        Он рассмеялся.
        - Научитесь сначала помогать себе, это важнее для всех, - в голосе просквозили твердые нотки. Он внимательно посмотрел на меня, улыбнулся. - А вас я не знаю, вы не из них.
        - Из «кого»? - тупо спросил я. Потом добавил: - Вообще да, я сам по себе.
        - Сам по себе, - как эхо повторил он. - Сам по себе - высшая форма ощущения себя, но, увы, недостижимая.
        - Вы - Придумщик, - неуверенно проговорил я.
        Я уже несколько раз слышал это странное прозвище, но так и не узнал, кто под ним скрывается. Всякий раз, когда кто-то заговаривал о Придумщике, а рядом оказывался я, разговор быстро прекращался. Но сейчас я почему-то был уверен, что передо мной именно он, загадочный Придумщик.
        - Мы все - Придумщики, - серьезно проговорил он. - В этом смысле я ничем не лучше остальных.
        - Да, наверно, так и есть, - пробормотал я. А что было ему отвечать? Честно говоря, этот незатейливый диалог с сумасшедшим меня совсем не забавил. Я думал, как побыстрее покинуть это местечко, но и оставлять его одного было бы нехорошо.
        - Нам надо уходить отсюда, - сказал я. - Здесь все может обрушиться.
        - Надо уходить, - кивнул он, - но никто не знает, куда.
        - Идемте, - я повернулся и начал прокладывать путь из завала. Обезьянка принялась тихо повизгивать у меня на груди.
        Мы без проблем и приключений выбрались в накренившийся коридор, где я остановился и прислушался. Вокруг стало потише. Нет, кое-какие звуки продолжались - например, далеко за стенами все так же истошно вопили люди, но скрежет прекратился. База больше не тряслась и не содрогалась.
        Вообще в воздухе стало спокойнее, гораздо спокойнее. Хотелось верить, что все кончилось. Правда, я еще не знал, что кроется за этим «все».
        - Вы не знаете, что случилось? - спросил я у Придумщика.
        - Я спал, потом проснулся, - скучно ответил он. - Я испугался.
        - Тут все испугались, - заметил я.
        - Все испугались. Даже те, кто испугал всех. Правда, забавно?
        - Обхохочешься, - вздохнул я. И, подумав немного, спросил: - Это вас привезли с Луны-один в железном ящике?
        Он не ответил: мы оба прислушались. По коридору кто-то продвигался в нашем направлении, я ясно слышал переговоры. Еще несколько секунд - и я увидел Тасю.
        - Ричард!!! - завизжала она и бросилась ко мне.
        Я, конечно, не Ричард, но на всякий случай шагнул ей навстречу. Оказалось, ее интересует обезьяна. Она выхватила тщедушное тельце из моих рук и едва не разрыдалась от умиления. Ни дать ни взять любящая мамаша.
        Потом она обернулась и крикнула кому-то:
        - Он здесь, идите сюда! Все в порядке!
        Я услышал топот армейских ботинок. Пятеро бойцов, увешанных оружием, как духи войны, вынырнули из полумрака и ринулись в нашу сторону. Я даже дернуться не успел, как один уткнул меня носом в стену и заорал в ухо: «Стоять, тварь с-сучья!!
»
        Я, конечно, не стал возражать и даже согласился какое-то время побыть сучьей тварью, если господам военным так угодно.
        Остальные окружили Придумщика. Я не видел, что они с ним там делают, но по звукам понял, что ему вкалывают какой-то препарат. Один из бойцов вызвал по радио начальство, и через минуту откуда-то материализовался мой старый знакомый - капитан Дэба. Сначала я услышал вздох искреннего облегчения, который относился явно не ко мне. Потом дело дошло и до меня.
        - Опять ты, Грач? - устало проговорил капитан.
        - Нет-нет, - возразил я. - Называйте меня просто: «сучья тварь».
        - Кончай кривляться. Что он успел тебе сказать?
        - Да ничего… Обезьяны вообще как-то мало говорят.
        - Грач, не доводи меня сегодня. Я сегодня очень нервный. Я сегодня и в ухо двинуть могу. Ты и так у меня словно заноза в заднице.
        - Не хочу показаться бестактным, но предпочитаю быть занозой, нежели задницей.
        - Уберите его к чертовой матери отсюда! - взорвался капитан.
        В этот раз меня провожал до каюты почетный эскорт из двух бойцов со свирепыми рожами. Гордости моей не было предела. Ну а пинок под зад, которым меня наградили на прощание, я счел за издержки профессии.

* * *
        Всю последующую неделю базу усиленно чинили. Я засыпал и просыпался под грохот и жужжание инструментов. Казалось бы: кому взбрело в голову делать это в открытом космосе, когда судно вот-вот прибудет в удобный приспособленный для ремонта док?
        Но я-то все понимал. Им любой ценой надо было скрыть, что здесь произошла чрезвычайная ситуация.
        Кстати, не такая уж чрезвычайная. Насколько я знал, каким-то чудом катаклизм обошелся без жертв. Не считая нескольких вывихов и разбитых физиономий. Что меня особенно поразило, так это атмосфера абсолютного молчания, которая воцарилась уже на следующий день. Словно ничего и не было. Словно пара ламп перегорела - вот и все происшествие.
        Как-то раз ко мне зашел Крэк. Зашел сам - я его не звал.
        Я валялся на койке с банкой пива и смотрел в потолок, мечтая о том счастливом дне, когда окажусь наконец на большой обитаемой базе, среди нормальных людей. День этот неумолимо приближался.
        Крэк переступил через порог и сразу критически осмотрелся.
        - Нормально, бля, устроился, - отметил он. - Получше, чем мы.
        - Я теперь большая шишка, - охотно пояснил я. - Самый главный наблюдатель, слышал, наверно?
        - И не раз, - он развалился на стуле. - Ну, рассказывай, бля.
        - Что рассказывать? - вздохнул я. - Живу я неплохо. Место, правда, у вас тут мерзкое. Люди какие-то нервные. Жратва паршивая. Должность дерьмовая. Заняться нечем. Отдохнуть не с кем, даже просто выпить. А так - все чудесно.
        - Про другое расскажи. Как, бля, ты оттуда вернулся?
        Я задумался ненадолго. Ну, что ему скажешь?
        - Да так… обыкновенно. Залепил дырявый скафандр жвачкой, расправил крылышки - и полетел домой.
        - Ну да, я так и думал. А рощи и водопады тоже видел, бля?
        Я приподнялся с койки - разговор приобретал интересную окраску.
        - А ты?
        - И я, - Крэк тихо рассмеялся. - И капитан, и Дэф, и пацаны - все видели. Понравилось, бля?
        - Живописно, бля, - кивнул я. - А откуда оно там взялось, вы тоже знаете?
        - Да вот… взялось, - он развел руками и опять рассмеялся. Потом сдвинул брови. - Только гляди, не трепись про это на все стороны. А то сам пожалеешь.
        - Да я уже растрепал. Следователю, спасателям, еще каким-то людям.
        - Ну? А они чего? - нахмурился Крэк.
        - Да ничего. Сочувствуют. Советуют хорошо высыпаться и слушать спокойную музыку.
        - Ну, тогда ладно, бля. Пусть лучше думают, что у тебя белая горячка или еще какая хвороба. Ты там весь запас спирта прикончил, все знают.
        - Репутация! - я со значением поднял палец.
        - Ну, тогда пошел я, - он поднялся.
        - Э, погоди! - я вскочил на койке. - Ты что же, так и уйдешь? Так и не расскажешь, что это было?
        - А ты это… - он пошевелил в воздухе пальцами. - В общем, крылышки опять отрасти, бля. Слетай да погляди.

28 декабря, утро.
        Федеральный терминал «Цемес»
        Великий день настал. Едва проснувшись, я прилип к иллюминатору и наблюдал, как
«Ковчег» входит в гигантские ворота дока. Его тащили три буксирных бота - тащили так медленно и бережно, словно наше ржавое корыто было величайшей ценностью человечества.
        Оно и немудрено. Втиснуть огромную летающую лабораторию в док можно было только с ювелирной точностью. Иначе не поздоровится ни лаборатории, ни доку.
        По правилам безопасности всех пассажиров следовало заранее убрать с борта. Но начальство, судя по всему, решило сэкономить на аренде пассажирских флайеров, и
«Ковчег» покинули лишь несколько избранных. Которым я сейчас дико завидовал.
        Мне просто не терпелось ввалиться сейчас в какой-нибудь бар, заказать полный стол выпивки и еды - чем дороже, тем лучше, - надраться, потанцевать, потискать местных девчонок, побеситься, дать кому-нибудь в рожу, получить самому: в общем, провести время и с пользой, и с радостью.
        Судя по всему, мне предстояло здесь встретить Новый год. Не сказать, что я был ужасно рад - все-таки предпочел бы дома, с девчонками. Но лучше так, чем в железной банке посреди гребаного космоса.
        Девчонкам, кстати, надо позвонить. И желательно сразу - до того, как напьюсь.
        Многочисленные обитатели нашего звездного дома уже собрали сумки и заранее концентрировались возле шлюза, оставив после себя распахнутые двери и замусоренные коридоры.
        Мне собирать было особо нечего - почти все мое было на мне. Через двадцать минут я присоединился к галдящей толпе у выхода и со сладострастием ждал первого глотка свободы. Пусть и мнимой.
        Конечно, в гофрированной кишке перехода возникла небольшая сутолока: каждого прибывшего слегка помучили пограничники. Не пользы ради, а для соблюдения профессиональных приличий. Мне волноваться было не о чем: скромная сумочка с запасными трусами и чистенькие неприметные документы.
        И все же поволноваться пришлось.
        Пограничник как-то подозрительно долго рылся в моей сумке, гораздо дольше, чем в огромных тюках прочих прибывших. Наконец достал с самого дна - что бы вы думали? - пару запаянных в пластик зубочисток, которые я, скорее всего, случайно прихватил в столовой и сгреб в сумку с остальным барахлом.
        Лицо пограничника выразило высокую степень озабоченности, когда он поднес зубочистки к глазам.
        - Мне придется вас задержать, - сказал он.
        - Что?! - я не поверил своим ушам. - Задержать? С какой стати?!!
        - Возможно, угол заточки этих зубочисток не соответствует гражданским нормативным актам автономной зоны «Цемес», - с преувеличенной серьезностью заявил он. - Мы должны все проверить.
        - Вы издеваетесь? - я едва сдержался, чтоб не вцепиться ему в физиономию.
        Глупый, конечно, вопрос. Несомненно, он издевался. И даже не скрывал это от меня. Ему нужно было любой Ценой меня задержать - только зачем?
        - Не волнуйтесь, - пограничник с сочувствием посмотрел на меня. - Если у вас все в порядке, вас немедленно отпустят.
        Когда меня уводили, я заметил прищуренный взгляд капитана Дэбы.
        - Ну, ты даешь, Грач, - усмехнулся он. - Ни минуты без приключений.
        Все прояснилось в служебном помещении. Там меня ждали двое в черных костюмах, с постными лицами.
        - Концерт обязательно было устраивать?! - разъярился я. - Нельзя было просто договориться о встрече?
        - Господин Бинго ждет вас в отеле, - сдержанно произнес один из них, и меня повели по каким-то потайным коридорам на стоянку электрокаров.
        - Извини, Грач, за спешку, - сказал Бинго, когда мы встретились в просторном номере с иллюминатором в полстены. - Но хотелось поговорить, пока ты не нажрался или не попал в очередные неприятности.
        - С фантазией у вас туго, - процедил я. - Можно было дать мне молотком по башке и утащить на носилках. Чтоб уж точно никто не догадался…
        - Отлично, так и сделаем в следующий раз. А теперь к делу. Показывай, что ты там нарыл.
        Я протянул ему блокнот с крадеными телеметрическими данными. Бинго бросил его в кейс, даже не взглянув. Потом он задавал мне разные общие вопросы, а я рассказывал о своем житье-бытье на «Ковчеге», особенно напирая на то, как мне там осточертело.
        Где-то на пятнадцатой минуте разговора я вдруг понял, что мы просто треплемся. Меньше всего наше общение походило на деловой разговор корпоративного агента с заказчиком. Я прекрасно отдавал себе отчет, что никакой действительно важной информации я не привез - меня к ней просто не допустили. И Бинго, кажется, понимал то же самое. Мои речи он воспринимал с какой-то скукой, чуть ли не позевывал. Казалось даже, что Бинго вообще информирован куда больше меня…
        И в чем тогда смысл нашего, с позволения сказать, сотрудничества? Может, он и сам поймет, что толку от меня мало и что пора отпустить меня восвояси?
        Не успел я так подумать, как Бинго прервал очередной мой монолог следующим заявлением:
        - Есть для тебя новая информация, Грач. И тема поразмышлять. Твои дружки из военного спецназа… В общем, мы навели кое-какие справки. Офицерик тот… как его, Дэба? - он служил в истребительной дивизии «Лаванда».
        Бинго глубокомысленно уставился нам меня.
        - Так, - изрек я после некоторой паузы. - И что?
        - Не понимаешь? «Лаванда» в полном составе грохнулась вместе с «Ледяным громом». Выживших нет.
        - Ну, почему… - неуверенно проговорил я. - Есть выжившие. Один мой знакомый, Крэк, он тоже там служил. Просто в момент аварии находился в другом месте, в госпитале.
        - Угу… - Бинго укоризненно покачал головой. - И Дэба, и этот твой Крэк, и еще около двадцати человек - все они находились на борту «Грома». Как раз в момент аварии. Это проверено по летным спискам. И перепроверено несколько раз через другие источники. А теперь все они ходят строем под командованием генерала Бетховена.
        - Не понял, - я озадаченно уставился на Бинго.
        - Более того, спасатели нашли бот, на котором они покинули «Ледяной гром». А вокруг него - два десятка пустых скафандров. Забавно, правда?
        - Опять не понял. И как же они спаслись?
        - Я думал, ты это выяснишь, Грач, - все так же укоризненно проговорил Бинго. - Ты сам-то как спасся?
        - Плохо помню. Да я уже рассказывал. Самая правдоподобная версия - подобрали спасатели с Мельбурна. У меня от нехватки кислорода сплошные провалы в памяти и галлюцинации.
        - Ах ты, бедный… - покачал головой Бинго. - Не пойму я тебя, Грач. Ты вроде умный. А ведешь себя сейчас, как кретин. Комедию какую-то передо мной ломаешь…
        - Да нет, не ломаю… - пробормотал я, действительно чувствуя себя кретином.
        - Ладно, поехали дальше, - вздохнул мой собеседник. - Генерал Бетховен - бывший начальник штаба «Лаванды». Правда, он как раз был в другом месте - на флагмане, вместе с командующим. Может, тебе любопытно, что лет пятнадцать назад они пересекались с академиком Ступичем. Академик в то время был еще мелким научным сотрудником и работал на каком-то военном проекте, а Бетховен возглавлял службу охраны объекта.
        - Любопытно, - я пожал плечами. - Но не очень.
        - В принципе - да, это сейчас не самое главное. Хочу тебе показать портретик еще одного выжившего…
        Он положил передо мной свой блокнот. Я увидел на экране молоденького капрала с растрепанными волосами. Он выглядел совсем мальчишкой и больше походил на курсанта, чем на бойца элитного спецназа. Хотя нашивки свидетельствовали - это именно спецназ.
        - Капрал Майкл Вернер, прошу любить и жаловать, - произнес Бинго.
        - Да это же Придумщик! - воскликнул я.
        - Во-от! - Бинго улыбнулся. - Отсюда и первая твоя задача. Кто он такой, какой от него прок, что он придумывает - мы ничего не знаем. Поэтому твое знакомство с Придумщиком нужно развить и углубить.
        - Да как же его углубить? - кисло усмехнулся я. - Его держат за семью замками, в специальной камере и всегда под кайфом. Я с ним разок пересекся, и то случайно…
        - Думай, Грач. Вот у тебя голова какая смышленая. Устрой еще какую-нибудь случайность, что ли… В общем, примени мозг по назначению. Правда, есть одна проблема.
        - Как - всего одна? - я не сдержал нервной усмешки.
        - В числе сошедших с борта этого человечка нет, - Бинго грустно вздохнул. - А примерно за десять часов до стыковки с терминалом от «Ковчега» стартовало обшарпанное суденышко под названием «Тунец». И ушло в нуль, только его и видели. Как ты думаешь, кто на нем улетел?
        - Интересная у вас логика, - хмыкнул я. - Стало быть, Придумщика убрали с глаз долой с «Ковчега» и спрятали, а я должен углублять с ним дружбу…
        - Ну, ты же умный, Грач! Ты времени-то не теряй. Ты подбирайся. Твои научные коллеги уже сегодня начнут интеллигентно отдыхать - я имею в виду, нажрутся вусмерть. Неужели упустишь такую возможность?
        - Какую возможность? - с подозрением спросил я. - Нажраться?
        - Да нет, Грач, нажрешься ты, когда закончишь дела с нами. А сегодня ты должен сдружиться с самым пьяным лабораторным очкариком, а лучше с дюжиной. И найти наконец устойчивые информационные источники. И будь понаглее, что ты мнешься, как продавец церковных брошюрок?
        - Я уже говорил, - сухо произнес я. - Дружить со мной запрещено внутренним распорядком. Сами виноваты - топорно работаете. Могли бы меня замаскировать получше, а не отправлять с рекомендацией хозяйского стукача.
        - Не надо жаловаться, Грач, надо работать. Секрет любых побед - только в нашем упорстве. Я ведь не зря битый час стучу тебе по мозгам, я же надеюсь тебя убедить. И у меня получится, готов поспорить. Вот и ты будь упорен. А то знаешь, - он сокрушенно вздохнул, - я уже готов поверить, что ты работаешь без желания. Без огонька, понимаешь?
        - Какая проницательность!
        Бинго резко сел передо мной и посмотрел так, словно я - величайшее разочарование его жизни.
        - Послушай меня, Грач. Вот объясни: тебе действительно совершенно неинтересно то, чем ты сейчас занят? Тебе плевать, что за сила едва не скрутила в штопор «Ковчег»? Наконец, тебя вообще не волнует, каким чудесным образом ты перенесся с мертвого астероида в теплый и уютный мир людей?
        - Главное - перенесся. И если я кому-то за это должен, то готов расплатиться. Но это явно не ваша заслуга, верно?
        - Поразительно, - покачал головой Бинго. - Какая же ты серая, меркантильная тварь! Ты вообще что-нибудь видишь дальше желудка? Ах да, еще твой член… Но на этом интересы заканчиваются, так?
        Я некоторое время смотрел на него с откровенной ненавистью. Впрочем, он это легко выдержал.
        - О бездонных глубинах моего внутреннего мира, - медленно произнес я, - я поговорил бы с кем-нибудь другим и в других обстоятельствах. Вы используете меня, как туалетную бумагу, причем мое согласие даже не рассматривалось. Вы играете на моих проблемах, которые сами же и создали для меня. Поэтому не ждите от меня щенячьего энтузиазма. Главный мой интерес - поскорей с вами расстаться и ваши рожи позабыть навсегда.
        - Н-да… - с печалью вздохнул Бинго. - Жаль, но не всегда члены команды осознают общность интересов… и все такое… Но я тебя слегка простимулирую, - он дружески подмигнул и швырнул через стол кредитную карточку. - Твоя первая зарплата, дорогой ты мой коллега.
        - Мои первые тридцать сребреников? - уточнил я.
        - Сейчас для нас главное, что не последние, - Бинго широко улыбнулся и галантно указал мне на дверь.

* * *
        Все как-то не так - эта мысль не давала мне покоя, пока я искал ближайший банковский терминал. Нужно было поскорей раскидать денежки по счетам, да и девчонкам кое-что подкинуть, пока совсем без меня не оголодали.
        Я нашел терминал и сунул туда карточку. И, увидев на дисплее сумму, снова подумал: все не так.
        Сумма была нормальная. Даже более чем. Вопрос: за что? Все эти недели я толкался на «Ковчеге» практически без толку. Блокнот с телеметрической информацией не в счет, Бинго им даже не особо заинтересовался. Я не принес никакой мало-мальски ценной информации, тем не менее со мной щедро расплатились.
        При всем этом я четко ощущал, что они знают гораздо больше, чем я. Интересно, от кого? И зачем тогда я, если есть более эффективные информаторы?
        Нет, определенно все не по правилам. И это явственно отравляло долгожданный воздух свободы.
        Погруженный в раздумья, я даже не посмотрел на квитанции, которые выплюнул мне банкомат. Просто сунул ворох в карман, хотя обязан был внимательно изучить каждую.
        До ужина я успел поселиться в летной гостинице, позвонить девчонкам, изучить окрестности на предмет досуга и развлечений. Терминал тоже был запаянной консервной банкой посреди пространства, но в десятки раз крупнее «Ковчега». И здесь текла нормальная жизнь, как в любом городе. Одного персонала - полторы тысячи душ, не говоря о гостях вроде меня и моей команды.
        Вечером я наконец вышел в свет. Естественно, никакого вечера на космической базе быть не может - только условный. Но условность соблюдалась хорошо: в публичных местах - полумрак, светящиеся вывески, прохлада - максимально возможная иллюзия нормальной человеческой жизни.
        Я присмотрел бар поприличнее, занял столик в углу, поставил бутылку подороже и натянул маску усталого философского одиночества. Из-под покрова одиночества я, само собой, не забывал высматривать симпатичных девчонок.
        Девки тут были как на подбор. Только вот беда - почти все в летной форме. А я прекрасно знал, что на нас, штатских, такие смотрят с брезгливой жалостью. Получалось, с выбором заведения я промахнулся…
        Некоторое время я погрустил, попутно прогрев организм спиртным, и уже собрался перекраивать маршрут на вечер, как вдруг случилось невозможное.
        Сначала я услышал нежный женский голосок, который спросил:
        - Можно?
        Я поднял глаза и… едва не упал со стула. Рядом стояла Тася. Одна. И она просила разрешения сесть со мной рядом.
        Я так засуетился, что едва не опрокинул на нее столик. Наконец мне удалось ее усадить и отправить официанта за коктейлем.
        Тася сидела прямо, не облокачиваясь на спинку стула, глаза ее были опущены, а руки сцеплены. Ее напряжение можно было истолковать как угодно. Я грешным делом понадеялся, что сейчас она признается мне в любви…
        - Я долго не решалась к вам подойти, - вымолвила она наконец. - Я не знала, что вы за человек…

«Ну же!» - мысленно подгонял ее я.
        - Но, мне кажется, вы хороший. Вы на самом деле добрый и жалеете людей. Или нет? - она уколола меня недоверчивым взглядом.
        - Ужасно добрый, - я горячо закивал. - И всех до одного жалею. Как родных.
        Она взяла салфетку и сложила ее пополам. Потом еще раз пополам. Явно от нервов.
        - Я все понимаю, - продолжала она. - У вас такая работа и такие обязательства… Но иногда нужно оставаться человеком.
        Такой поворот в ее речах мне уже не очень нравился.
        - Я прошу вас, - Тася продолжала колдовать с салфеткой, сворачивая ее в какую-то фигурку, - не причиняйте ему зла. Подождите еще немного, он обязательно со всем справится.
        - Кто? - ошалел я.
        - Арго Маратович. Академик Ступич. Вас же прислали за ним следить, а он так переживает… Ему надо дать время и оставить в покое. Он же ученый, он настоящий ученый! Он единственный здесь знает, что делать, надо только ему не мешать…
        Черт меня подери! А я-то раскатал губу. А эта девчонка пришла всего лишь заступаться за любимого начальничка.
        Был бы на моем месте какой-нибудь суперагент, он бы спокойно стряхнул пепел с сигары и спросил с холодным прищуром: «Кто тебя послал, детка?» А она бы сначала растерялась, а потом бросилась ему на грудь и расплакалась. А потом они, обнявшись, пошли бы в номер отеля… Так обычно бывает в романах.
        Но у меня не было сигары. И агентом я являлся весьма посредственным. Уж точно без приставки «супер». Поэтому я только болезненно улыбался и мямлил:
        - Да, конечно… ну, что вы… да разве я могу…
        И при этом осознавал, что обнимать мне сегодня только подушку…
        Официант принес коктейль, Тася посмотрела на него и словно стряхнула оцепенение. Она торопливо встала и сказала, не глядя на меня:
        - Мне нужно идти.
        - Уже?! А может, потанцуем? - сказал я и глупо хихикнул.
        - Не сейчас, - она развернулась и стремительно вышла из бара.
        На столе осталась салфетка, свернутая в фигурку собаки.
        А я грохнул по столу кулаком, выпил залпом ее коктейль, потом налил и еще выпил и наконец уронил голову на руки. Я себя ненавидел.
        Когда я поднял глаза, то наткнулся на знакомый взгляд. Прямо передо мной сидел Крэк и с тревогой меня разглядывал.
        - О, живой, - обрадовался он и затем, обернувшись, крикнул: - Алле, банда! Давай все сюда, тут наши ребята.
        Подошла «банда» - двое хорошо поддатых десантников, Кабан и Сися. Мир вокруг стал оживать на глазах: забегали официанты, появились новые бутылки и тарелки, музыка заиграла громче и быстрее, и даже гордые летные девушки стали оборачиваться на наш столик.
        - Ну, погнали… - услышал я.
        Алкогольный марафон начался энергичным стартом. Эти ребята пили так, будто боялись через минуту умереть. Я не успевал поморщиться, как передо мной появлялась свежая рюмка.
        Судя по всему, у нас состоялся интересный и откровенный разговор, но наутро мне вспоминались только обрывки фраз:
        - …два борта пополам, на наших глазах, о камни. Восемьдесят человек всмятку… Сами еле дотянули, все брюхо о камни изодрали…
        - …капитан через дыру вылетел и стеклом шлема о булыжник… у него половина морды теперь пластиковая, ты не понял? Вакуумный ожог…
        - …сидим, припухаем. Воздуха на полчаса. Пообосрались прямо в трусы, кроме меня, конечно… Ноют, плачут, маму зовут… связи нет…
        - …он говорит, будем тут жить, только ничего не спрашивайте… только все напряглись: говорят, хоть сейчас не лезь со всякой глупостью… а капитан в дырявом шлеме, но почему-то еще живой, только молчит все время…
        - …там типа колодцев с чем-то белым, и шевелится, шевелится… мы сели в кружок, уже прощаемся. А он говорит, все нормально, пацаны, держитесь… и откуда что взялось? Как в сказке - травка, облачко, ручеек. Капитан живой, только рожа страшная, как моя жизнь…
        - …я думал, предсмертный бред, только бред чего-то не кончается. Мы там долго загорали, может, пару месяцев… люди какие-то чужие там расплодились… а этот дурачок там и остался. Пока мы его не вытащили…
        Кто-то взял салфетку-собачку, вытер ею губы, швырнул на пол.
        В какой-то момент я увидел прямо перед собой синюю летную форму и длинный белокурый локон. И еще - руку, которая шарила в штанах у Кабана. И услышал полный разочарования девичий голос:
        - Э-э, парниша, от тебя сегодня толку не будет…
        А Кабан, показывая на меня, уверял:
        - Ты у него пощупай, он тут самый мощный мужик. Командир дивизии. Вся жопа в орденах…
        У меня пощупать не успели, от запаха духов я, кажется, блеванул прямо на чьи-то стройные белые ноги. А может, не я, не помню.
        Финальный аккорд: мы с Крэком тащим друг друга в гостиницу. Нас сопровождают два робких вежливых полицейских, не решаясь подходить близко.
        Наконец кровать… занавес.

* * *
        Меня разбудила испуганная горничная, которая подумала, что я умер. И немудрено: я лежал поперек комнаты в позе пятиконечной звезды, полностью одетый, только пиджак почему-то наизнанку. Вокруг блестели осколки вдребезги разбитого зеркала.
        Я отправил горничную за пивом, а сам полез по карманам - смотреть, сколько осталось наличных после вчерашнего.
        Рука наткнулась на комок смятых квитанций из банковского терминала.
        - Ах ты черт! - процедил я и принялся разглаживать маленькие листки.
        Через минуту нашел то, что искал. Первые три цифры на служебном бар-коде ясно и понятно указывали, что меня ждет сообщение. Вряд ли оно приятное, но прочитать его я обязан. И отреагировать в установленном порядке.
        Я по возможности привел свою внешность в порядок и вышел в холл гостиницы. Первый же банкомат попробовал квитанцию на вкус, недовольно поворчал и затем вывел на дисплей сообщение: «Ректорат обеспокоен вашим долгим отсутствием. Пожалуйста, оставьте метку пребывания».
        Воровато оглядевшись, я настучал на клавиатуре несколько цифровых комбинаций. В Ректорате их расшифруют и поймут. Не отходя от терминала, я зарезервировал в местной сети для себя телефонный номер, что следовало сделать еще вчера.
        Больше от меня ничего не зависело. Ректорат сам меня найдет, если сочтет нужным. Я отправился обратно в номер, где меня ожидала горничная с пивом, которая уже наскоро прибралась и надеялась получить компенсацию за мое плохое поведение.
        Компенсацию я выдал. После вчерашнего на душе было скверно и хотелось сделать что-нибудь хорошее. И вообще стать хорошим и насквозь положительным. Завести семью, домик с клумбой, собачку… Или какой-нибудь подвиг совершить, спасти тысячу человек ценой неимоверных усилий.
        Я промаялся так около часа и никакого подвига не совершил. Вместо этого пошел в гостиничный бар, чтобы добавить внутрь пива, да и перекусить было пора.
        Там я встретил Крэка, что логично вписывалось в схему обстоятельств. Крэк заказал пиво, кукурузную водку и омлет с ветчиной.
        - Ты не помнишь, кто вчера стюардессу заблевал? - кисло спросил он.
        - Нет, - сразу отрекся я.
        - Может, ты? Она у тебя на коленях сидела…
        - Не помню. Слушай, Крэк, а ты помнишь, что ты вчера нес про Луну-один, про Придумщика?
        - Ну, что-то нес… - он пожал плечами.
        - Так что это все было, а? Ты ведь так и не сказал.
        - А ты не понял?
        - Не-а.
        - Ну, пока сам не поймешь, я тебе ничем не помогу, - и он сделал жест, словно отринул эту тему раз и навсегда.
        - Тогда наливай… - задумчиво вздохнул я.
        Мы неторопливо лечились и закусывали, обмениваясь ленивыми репликами, потом подтянулись помятые Кабан с Сисей. Сложив мозаику из обрывков воспоминаний, мы пришли к выводу, что стюардесса облевалась сама, и так ей и надо. Нечего лезть на колени, когда серьезные мужчины отдыхают.
        Завтрак плавно переходил в новую пьянку, когда у меня заверещал телефон. Я сунул динамик в ухо и доброжелательно спросил:
        - Кому и какого черта от меня надо?
        В следующий момент мое лицо приобрело весьма бледный вид. Потому что спокойный голос из динамика проговорил:
        - Ректорат приглашает вас на коллоквиум.
        Собутыльники, похоже, даже и не заметили, что я ушел. Я нашел защищенный терминал: это был переговорный пункт компании «ИнтерПрайм», где можно было спокойно разговаривать, не опасаясь посторонних ушей. Компания могла бы зарабатывать страшные деньжищи, продавая секреты своих абонентов, но она еще больше зарабатывала, тщательно их охраняя. Уж на что дорогая нуль-связь, но приватная нуль-связь в разы дороже. И Ректорат ее оплачивает.
        В глухой кабинке - войс-боксе - чувствовалась вибрация, работала специальная защитная аппаратура. При желании можно было сделать так, что меня не услышит человек, сидящий у меня на коленях, но мне таких сверхмер не требовалось.
        На экране появилось лицо: некто седой и старый, напоминающий карикатурного профессора. Это было, конечно, не лицо, а качественная трехмерная имитация. Ректорат мог видеть меня, а я его - нет.
        - Мы не получали ваших отчетов с середины сентября, - начал «профессор», не тратя время на формальности и прелюдии. - Объясните причину.
        Что я знал точно, так это следующее: отвечать нужно коротко, откровенно, без всяких там полунамеков и жеманства. Что я и сделал.
        - Я завербован частным лицом для сбора информации об одном научном проекте.
        - Вы не получали санкции Ректората на подобные действия. Научная деятельность - не ваш и не наш профиль.
        - Да, знаю. Обстоятельства сложились неудачно. Меня шантажируют, - в этот момент я подумал: а не слишком ли жалким и пьяным покажется им мой голос?
        - Вы знаете, что Ректорат может вас защитить?
        - Знаю. Но я также знаю, что не должен этим злоупотреблять. И свои проблемы стараюсь решать сам.
        - Это неверная позиция. Только мы решаем, насколько серьезны ваши проблемы и есть ли необходимость нашего вмешательстве. В любом случае вы обязаны сообщать обо всех, абсолютно всех изменениях вашего статуса.
        - И это знаю. У меня не было возможности связаться, не вызывая вопросов. Я впервые свободен, да и то относительно.

«Профессор» неестественно застыл: видимо, те, от чьего имени он говорил, совещались. Впрочем, иногда мне казалось, что не только его облик искусственный, но и сам разум, который говорит со мной, - тоже машинный.
        - Вы обязаны в двухдневный срок подготовить подробный отчет о своем новом положении, - заговорил наконец невидимый представитель Ректората. - К отчету необходимо приложить все данные, которые вам удалось собрать на вашем нынешнем месте. Информация будет передана в компетентные ведомства. Вы, вероятнее всего, будете изъяты и займетесь своей основной деятельностью. Все прежние договоренности остаются в силе.

«Профессор» исчез без всяких «до свидания». Я вышел из войс-бокса, не зная, радоваться ли мне или грустить. Еще мне казалось, что я слишком запутался в хозяевах, уже и не знаю точно, кому служу по-настоящему. Но уж точно не себе.
        Система Даухайцо, планета RJ -01,
        окрестности Резервного командного пункта
        Вооруженных сил Солнечной Федерации.

15 января - Совсем я разучился управлять своим временем, - с грустью проговорил Марциони, бездумно водя пальцами по управляющей панели. - Пять дней полета - впустую. Даже ни одной свежей мысли в голове.
        - Так ведь праздник, - попытался утешить его вахтенный офицер.
        - Праздник? Какой?
        - Новый год.
        - Ах да, Новый год… Но праздник уже кончился. А что осталось?
        Офицер неопределенно хмыкнул и сделал вид, что погружен в вычисления. В этом разговоре он никак не мог быть полезен хозяину.
        На мостике яхт-рейсера царил полумрак. По корабельным часам было раннее утро, но вся команда бодрствовала. В обзорные люки можно было разглядеть поверхность планеты - голую и каменистую, припорошенную кристалликами замерзшей углекислоты. Восход Даухайцо ожидался только через двадцать восемь часов, но вряд ли он прибавит уюта этому ветхому, от рождения мертвому миру.
        - Ты бы хотел здесь жить и работать? - неожиданно спросил Марциони у вахтенного.
        - Нет! - испуганно ответил тот, покосившись на хозяина. - Ни за что в жизни!
        - Вот видишь… И я бы не хотел. Странные люди эти Ученые. Добровольно запирать себя в этом ледяном гробу… Не понимаю.
        - Они же искали место поспокойнее. А у военных как раз есть такое место. Значит, все довольны.
        Через минуту доложили о приближении вездеходов. Марциони пробормотал насчет своей нелюбви к скафандрам и отправился одеваться.
        Ступич лично прибыл встречать гостя на одном из вездеходов. Даже сквозь стекло скафандра было видно, какое у него ошарашенное лицо.
        Дорога от посадочной площадки до входа в бункер заняла менее пяти минут. Лишь внутри, преодолев несколько шлюзов и избавившись от шлема, Марциони обреченно вздохнул:
        - Боже мой, академик! И как вас угораздило забраться в эти катакомбы.
        Ступич первую минуту безмолвно, по-рыбьи открывал рот, пока наконец не заговорил:
        - Господин Марциони! Мы так рады вас видеть… Но это так неожиданно… Почему же вы не предупредили, мы бы подготовились…
        - Подготовились… - Марциони скептически усмехнулся. - И что бы вы мне подготовили? Очередной цирковой номер?
        - По правде сказать, - бормотал академик, - мы тут еще сидим на чемоданах. Только недавно начала прибывать аппаратура. Мы еще здесь толком и не работали. Даже не знаю, что вам показать.
        - У вас есть, что мне показать, - улыбнулся Марциони. - И даже без всякой подготовки.
        Прибыл генерал Бетховен: такой же изумленный неожиданным визитом. При этом он был не по-военному помятый и взъерошенный, только что с постели.
        - Ваши чертоги? - спросил Марциони, окинув взглядом подземное убежище.
        - Резервный командный пункт Федерации, - доложил Бетховен. - Ни разу не использовался и до последнего времени был законсервирован. Имеется в наличии реактор холодного распада, атмосферные установки и запас продовольственного сырья на пять месяцев.
        - Благодарю за службу, - иронично кивнул Марциони. - Вольно, генерал.
        - Может, хотите перекусить с дороги? - осторожно поинтересовался Ступич.
        - Да бог с вами, академик, неужели я не найду у себя, что поесть. Дела важнее. Где мы можем поговорить наедине?
        - Штабной офис к вашим услугам, - почтительно доложил Бетховен.
        - Итак, академик, сразу хочу сказать, что вы меня сильно огорчили, - заявил Марциони, когда они со Ступичем оказались вдвоем за огромным, как спортплощадка, штабным столом.
        - Огорчил? - у академика упал голос.
        - М-да, знаете ли… Все эти ваши полунамеки, недоправда, трюки с обезьянами… Со мной так нельзя. Только полная откровенность и правда. Причем вся сразу.
        - Правда? Какая правда?
        - Ну, вот, вы опять, - Марциони вздохнул и с укоризной посмотрел на академика. - Злоупотребляете вы моей добротой. И уважением к людям науки.
        Ступич хмуро молчал, уперев взгляд в стол. Он уже все понял.
        - И как же так получилось, - продолжал Марциони, - что вы, показав мне невразумительный фокус и наобещав всего-всего, забыли о самом главном? Наверно, рассеянность, да, академик? Все вы, увлеченные люди, очень рассеянные, я понимаю и даже готов простить…
        Ступич пробормотал что-то неразборчивое и еще больше нахмурился.
        - А обезьянка-то оказалась ни при чем! - Марциони хлопнул в ладоши. - А все начиналось по-другому. От меня нет секретов, я все узнал. Итак, академик, история наша выглядит так. Большой-пребольшой военный транспорт сломал хребет о какую-то богом забытую планетку на краю света. После таких катастроф редко выживают, верно? Одних сразу размазывает по стенам отсеков, Другие задыхаются и замерзают в ожидании спасателей. Но вдруг произошло чудо! Целый взвод не только выжил Посреди вакуума и космического холода, но и неплохо Провел время и поправил здоровье. Как по волшебству, среди безжизненных песков и скал вдруг вырос целый сказочный остров с фруктовыми садами и живописными холмами. Вы представляете, какие чудеса случаются на свете?
        Марциони замолк, разглядывая ученого. Ступич выглядел по меньшей мере жалко.
        - Вы… - выдавил он. - Вы мне все равно не поверили бы… Я не хотел торопить события. Я хотел получить доказательства и воспроизвести эффект в условиях…
        - Да хватит вам прибедняться, скромница вы моя! - расхохотался Марциони. - Были у вас доказательства, были! И у меня они тоже есть. Например, видеофайлы из личных протоколов ваших людей. Мне известно, господин ученый, что этот оазис и сейчас там. И более того, там живут люди! Вам это тоже известно?
        - Да, известно, - очень тихо проговорил Ступич. И, немного помолчав, добавил: - И все же, господин Марциони, я вам не соврал и ничего не исказил.
        - Только это вас и оправдывает, - Марциони перевел дух. - Я из тех людей, для которых полуправда - это еще не ложь. Хотя есть и другие люди с другим мнением.
        - Так что же вы теперь от нас хотите? - спросил Ступич.
        - Совсем немного. Сначала хотел было послушать ваши соображения по поводу этих чудес, но… - он покачал головой. - Вы же опять будете жевать сопли, углубляться в ненужные подробности и через каждое слово повторять «ничего точно не известно».
        - Но это действительно так.
        - Не совсем. Насколько я знаю, на свете есть как минимум один человек, для которого все точно известно. И именно он - центр нашей темы, а не обезьяны и не посудины с какой-то космической жижей. И я знаю, он сейчас здесь!
        Ступич вскинул на собеседника испуганный взгляд. Впрочем, взгляд тут же бессильно потух.
        - Вот он мне все и расскажет, - закончил Марциони.
        У Ступича затряслась голова.
        - Это… это нельзя… невозможно… он не может говорить, он сейчас неадекватен.
        - Ну так сделайте его адекватным! - воскликнул Марциони. - Неужели для меня не постараетесь? Сколько на это нужно времени - час, день, неделя? Я могу подождать, результат того стоит. Кстати, почему он вам все не рассказал?
        - Он и вам не расскажет, я же говорю, он неадекватен, он не понимает, чего от него хотят.
        - А я объясню! Я очень хорошо умею объяснять и определять свои цели. Кстати, как вы его называете - вроде Мечтатель, Сочинитель…
        - Придумщик.
        - Какая странная кличка. Ну, пусть Придумщик. Придумаем что-нибудь вместе. Когда вы поставите его на ноги?
        - Через три часа. - Голос академика был едва слышим, казалось, он умирает на глазах.
        - Отлично, есть время и пообедать, и отдохнуть, и побеседовать. Теперь это будет уместно.
        Ступич с трудом встал, продолжая глядеть вниз.
        - Я распоряжусь.

…Вечером Тася со стаканчиком горячего шоколада пошла навестить Ступича. Он так и ходил взад-вперед по коридору, заложив руки за спину, иногда останавливаясь возле двери и прислушиваясь.
        - Арго Маратович, подкрепитесь, - сказала Тася с жалостью в голосе.
        Академик посмотрел куда-то сквозь нее, бездумно взял стаканчик, потом опустил руку, вылив шоколад на пол.
        - Пятый час, - прошептал он. - Они разговаривают уже пятый час. Я не знаю, о чем.
        Тася могла только пожать плечами.
        - Может, поужинаете? - спросила она.
        Ступич категорично покачал головой. В этот момент Щелкнул замок. Ступич вздрогнул, словно его ударили.
        Марциони выглядел возбужденным и радостным, как юный молодожен.
        - Наша жизнь - это путь удачи и радости, академик! - воскликнул он и хлопнул Ступича по плечу. - Всегда надо точно знать, чего хочешь. Продолжайте насиловать ваших макак, а мы отправляемся в путь.
        - Мы? Кто отправляется? - Ступич удивленно, почти по-детски открыл глаза.
        - Мы! Я и этот милый юноша. Нас ждут великие дела.
        - Подождите… - Ступич побледнел, потом стал почти серым. - Это невозможно! Вы улетаете? А мы…
        - Продолжайте плановые исследования, академик. Могу прислать вольер с обезьянами. И деньги тоже у вас будут. Все у нас будет! Скоро вы мне понадобитесь, я за вами пришлю большой белый корабль с алыми парусами!
        Марциони неожиданно чмокнул Тасю в щеку и пошел по коридору странной, чуть танцующей походкой.

18 января, утро.
        Федеральный терминал «Цемес»
        Должен сказать, что мой отдых удался. Феерическое празднование Нового года незаметно перешло в отмечание Рождества, Рождество длилось несколько дней - одним словом, за эти дни я взял от жизни все, чего был лишен последнее время.
        Я стал своим человеком среди гордых девушек в летной форме, я принял участие в коллективной драке между нашими бойцами и пилотами какой-то патрульной эскадрильи, я тепло сдружился со всеми барменами и официантами, а сколько я просадил денег - это я даже не стал вычислять, чтобы не расстраивать самого себя.
        К концу второй недели душа запросила покоя. Появились странные желания - почитать, например, классику или просто пройтись наедине с раздумьями.
        В этом опасном настроении я пребывал дня три, пока не произошло то, чего следовало ожидать.
        На связь вышел незабвенный Бинго. Насмешливо глянув в мое помятое лицо, он проговорил:
        - Ну, Грач, ты совсем мышей не ловишь.
        - Каких мышей? - удивился я.
        - Все пьянствуешь… А почти все твои подопечные, между прочим, уже упорхнули в другое место.
        - Какие подопечные? Какое место? - Мозг сопротивлялся, не желая вновь помешаться в сухие рамки повседневности.
        - Академик Ступич и вся его головастая братия уже обустраиваются на новой базе.
«Ковчег» остается в доке на реконструкцию, а они продолжают исследования в пяти тысячах космических миль отсюда. А ты, как всегда, все проспал.
        - Я не спал. Я работал. Налаживал отношения.
        - С кем, интересно? Со стюардессами?
        Тут я понял, что последнее время действительно как-то редко вижу людей с
«Ковчега». Значения я этому не придавал: ну, сидят по номерам, отсыпаются… Не все же такие деятельные, как я…
        - В честь Нового года мы тебе это прощаем, - сказал Бинго. - Следующий транспорт идет туда через три дня. Сегодня же запишись у диспетчера на борт. И смотри, не проспи…
        Он отключился, а я в очередной раз погрузился в пучину подозрений и тревог. Откуда он, спрашивается, знает, что я тут со стюардессами?.. Откуда им известно, что ученые перебрались на новую базу? Ведь я - главные их глаза и уши здесь!
        Значит, не главные, подсказал мне разум. И уж точно не единственные. Кто-то из команды «Ковчега» снабжает их информацией, причем более качественно, чем я.
        Вытекает вопрос: зачем тогда держат меня? Да еще платят, причем немало.
        Ответ был столь очевиден, что я вслух выругался. Главным образом на самого себя.
        Я - не источник информации и не агент. Я - прикрытие для другого, настоящего агента. Я - ложная мишень, на которую сыплются все шишки, проклятия и неприязнь. А тем временем кто-то более осведомленный сливает людям Марциони настоящие ценные сведения.
        На душе стало пусто и погано. Я упал на кровать и минут сорок лежал неподвижно, ворочая тяжелыми ленивыми мыслями в голове. Даже выпить не хотелось. Хотелось плюнуть на все и полететь домой первым же рейсом. И будь что будет, плевать. Сволочи…
        Так примитивно меня еще никто не использовал. Даже Ректорат, зная мои способности и возможности, никогда не опускал планку ниже известного уровня.
        Кстати, надо сообщить Ректорату, что я опять переезжаю. Повалявшись на кровати еще какое-то время, я отправился искать свободный приват-терминал.
        И в тот же день получил от Ректората задание, от которого у меня на голове волосы встали дыбом.
        Система Даухайцо, планета RJ -01,
        Резервный командный пункт Вооруженных сил
        Солнечной Федерации,

1 февраля
        Оружия мне не дали никакого, зато под завязку затарили разным умным железом. По сути, это железо и было главным в предстоящем деле, а я - лишь рабочей лошадкой, которая его таскает.

«Компетентное ведомство», в распоряжение которого меня отдал Ректорат, оказалось Агентством по защите стратегических технологий. Угрюмый инструктор с большой родинкой между глаз потратил ночь на мое обучение, но я, конечно, всего не запомнил. Приходилось рассчитывать на удачу и на сообразительность.
        Какого черта я должен этим заниматься, я точно не понял. Утешало туманное обещание Ректората «ускорить мою легализацию». Я спросил, насколько ускорить. Последовало еще более туманное определение: «в обозримом будущем».
        До RJ-01 меня доставил шустрый почтовик с обаятельной женщиной-капитаном и толстым добродушным коком. Вместе со мной на планету прибыли полтора десятка добротно запечатанных контейнеров с научной аппаратурой и полдюжины ученых.
        Как выяснилось, Ступич и его команда расположились на заброшенной военной базе. Здесь была уйма помещений, где можно жить и работать, - от огромных залов до потайных закоулков.
        Тем не менее никто не работал. Меня сразу поразила обстановка вольности и безделья, царившая на базе. Охрана уже не прохаживалась по коридорам и не поглядывала по сторонам, а целыми днями играла в карты и откровенно пьянствовала. Ученые, технари бродили с этажа на этаж в домашних халатах, позевывали, дули кофе и трепались о жизни. Академик Ступич, встреченный мною в лифте, с рассеянной улыбкой кивнул и назвал голубчиком и почему-то Витенькой.
        Все это я объяснял просто: не все оборудование распаковано, работы не начаты, есть возможность еще порасслабляться.
        На мой высокотехнологичный груз никто не обратил внимания. А если бы и обратили, я б сильно не переживал. Найду, как отмазаться, терять-то уже нечего.
        Вечером пятого дня я сидел у себя в жилом модуле и готовил железяки к делу. Я знал, что на орбите уже висит целая гроздь полицейских рейдеров, готовых осыпаться на RJ-01, подобно созревшим грушам.
        Идея провести на базе полицейскую операцию была столь безумной, что мне оставалось лишь восхищаться самонадеянностью федеральных чиновников. Впрочем, с их точки зрения, не так уж все и безумно. Подумаешь: разгромить очередное нелегальное предприятие, пусть даже исследовательское. Мне объяснили, что Ступич - фактически федеральный служащий и все свои инициативы обязан согласовывать с правительственным комитетом по науке. Любая самостоятельная возня в его положении - все равно что изготовление наркотиков на государственном фармзаводе. Формальных оснований для полицейского погрома более чем достаточно.
        Чего они надеялись этим добиться, мне до сих пор неясно. Впрочем, федеральным ведомствам это свойственно - растоптать все коваными сапогами, а потом на пепелище и руинах искать смысл собственных действий.
        Мне отводилась роль - иначе и не скажешь - диверсанта. И сыграть ее следовало хорошо, поскольку полторы сотни полицейских штурмовиков там, наверху, только на меня и надеялись. Царящая на базе расслабуха здорово упрощала мою миссию, но сильно радоваться не стоило. Все равно база охранялась, все равно четырежды в сутки на стационарных постах менялись люди - пусть полупьяные, но все же вооруженные и относящиеся с подозрением лично ко мне.
        Все было продумано заранее лучшими, я надеюсь, аналитиками Агентства. Мое дело было маленькое - послушание и аккуратность. Первое, что мне внушили, - не строить из себя ниндзя. Красться по ночным коридорам и прикидываться случайной тенью - полная глупость, поскольку кругом камеры. Дойти до точки нужно спокойным уверенным шагом. А как миновать посты - это уже отдельный разговор. База строилась по типовому проекту, чертежи у агентства были, и просчитать мой маршрут заранее ничего не мешало.
        И тем не менее от меня требовалась доля творчества и импровизации.
        Импровизировать я начал еще у себя в номере. Достал бутылку вонючего кубинского рома, прополоскал им рот и еще малость плеснул на одежду. Теперь я мало отличался от здешних отдыхающих.
        На базе был объявлен отбой, однако народ все равно шатался по переходам. Танцующей походкой, помахивая бутылкой, я на виду у камер наблюдения прошел к лифту и поднялся на нулевой уровень: туда, где располагался пост у главных ворот. Это был серьезный пост, здесь могли оказаться даже трезвые дежурные. Впрочем, заподозрить меня в недобром было сложно - не собираюсь же я, вооруженный бутылкой, прорываться наружу, где в атмосфере всего полпроцента кислорода.
        Выходя из лифта, я не забыл провести в сканере ключ-картой, соединенной с маленькой электронной коробочкой, которой меня снабдили заботливые люди из агентства.
        Веселый и шальной, с бутылкой наперевес, я появился перед тремя часовыми. Меня узнали. Не сказать, что они были ужасно мне рады, но я все равно излучал добродушие.
        - Мужики! - Я приветливо помахал бутылкой. - Как мне домой добраться? Лифт не работает.
        - Что еще за новости? - Один из дежурных сверился с показаниями на пульте охраны. - В самом деле, блокирован…
        - Второй раз уже за неделю, - отозвался кто-то осведомленный. - Система сбоит.
        Я был очень рад, что здесь такая ненадежная система. Тем более что первый раз был тоже делом моих рук. Это когда я проверял свою аппаратуру.
        Дальнейшие события были просчитаны заранее. Находиться на посту мне не положено - зона в некотором смысле запретная. Ждать наладчика - неизвестно, сколько ему придется возиться. Как я и ожидал, начальник поста велел избавиться от меня с помощью служебного лифта. Все пока складывалось удачно.
        Худощавый боец с усталым и недовольным лицом повел меня в конец коридора. Он открыл створку лифта своей ключ-картой и мотнул головой, чтобы я заходил. Я, естественно, зашел. А когда остался там один, снова применил свою ключ-карту, только переключил режим на коробочке.
        Лифт поехал не вниз, как надеялся охранник, а вверх - на технические этажи. Там работала надежная автоматика, и присутствие людей требовалось редко, но я все же слегка опасался ничтожного шанса наткнуться в столь поздний час на какого-нибудь трудоголика-инженера.
        Моей первой целью был цоколь основного локатора. Десятиметровая тарелка, заключенная в шарообразную защитную оболочку, давала на центральный пульт картину происходящего на сотни километров вокруг, вплоть до висящих на орбите спутников. Систему следовало аккуратно ослепить - так, чтобы никто даже не догадался.
        Я снял со стенки аварийный ключ - такую тяжелую кривую железку - и легко подколупнул им кожух блока управления. Затем начал вытряхивать из карманов электронные штучки, лихорадочно вспоминая, куда и в какой последовательности их нужно вставлять, чтобы система заработала.
        Инструктор в прошлый раз объяснял, что мои операции именуются «многоуровневое шунтирование». Он нудно и дотошно расписывал, как работает каждый элемент, чтобы система получала фальшивый сигнал вместо того, что принимает радарная антенна.
        Я мог только надеяться, что не оплошал. Единственным сигналом о неправильности моих действий мог стать приход охраны со всеми вытекающими последствиями.
        Все штучки встали на свои места. Хотелось бы думать, что на свои. Я знал только, что активность радарной тарелки перешла в какой-то другой диапазон, и мои новые друзья из полиции должны заметить это с орбиты. Что касается обитателей базы, то они должны были оставаться в неведении не меньше часа. И только потом заподозрить, что система внешнего наблюдения ведет себя нехорошо.
        До их прибытия мне следовало осуществить еще одно важное дело, а для этого я должен был переместиться в эвакуационную шахту.
        Мне пришлось пятнадцать минут ползти в узком вентиляционном канале, потому что другого пути у меня не было. Там было пыльно и холодно. Вдобавок пришлось тащить за собой аварийный ключ - я прихватил его, потому что на том конце никакого подходящего инструмента может не оказаться.
        Я радовался только одному: что на базе еще не завелись крысы - до нас им тут просто нечего было жрать.
        Канал иногда разветвлялся, но дорогу я знал четко: мы с инструктором несколько раз мысленно прошли ее, считая все повороты.
        Наконец, злой и вымотанный, я оказался в совершенно темной шлюзовой камере. Переломил химический фонарик, огляделся, нашел очертания тяжелой герметичной двери. Ключ мне был нужен, чтобы подцепить замки и провернуть тяжелый штурвал на створке. Честно говоря, стало не по себе - за этой перегородкой космический холод, вакуум и моментальная смерть. А ну как что-то не так поверну, и створка распахнется?..
        Но все повернулось как надо, вход был гостеприимно разблокирован для незваных гостей. Мне осталось только покинуть шлюз и пересидеть какое-то время в шахте.
        Я примостился на площадке лестницы и положил перед собой фонарик, свет которого был для меня как лучик надежды на лучшее. Увы, это был слабый лучик. Гораздо сильнее действовали каменные стены шахты, уходящие в бесконечную темноту. Ни дать ни взять каменный мешок в древней тюрьме…
        Я помотал головой. О тюрьме лучше не думать. Хотя чего бояться? Я действую легально, по приказу государства. Никого не убиваю, не калечу. Единственное, что мне грозит, - негодующий взгляд капитана Дэбы, но уж это как-нибудь перетерплю.
        Мне пришлось ждать на лестнице двадцать минут. За это время я здорово замерз и даже начал шмыгать носом. Наконец послышались три четких металлических удара в створку люка. Мои новые друзья изволили прибыть почти вовремя.
        Я ответил на стук теми же тремя ударами и только после этого, убедившись, что внешние створки задраены, провернул штурвал.
        Сначала я увидел клуб ледяного тумана, который окатил меня прямо-таки космическим холодом. В тумане проступили фигуры в тяжелых скафандрах. Из холода меня бросило в жар: там было человек восемь. А я ожидал всего-то парочку специалистов да чемоданчик с аппаратурой - на них, по первоначальному плану, возлагалась миссия открыть основные ворота и блокировать охранную электронику.
        На площадке моментально стало не протолкнуться, и я поднялся чуть выше, чтобы эти мастодонты меня не затоптали. На меня совершенно не обращали внимания: сначала они помогали друг другу выбираться из скафандров, потом налаживали связь и расчехляли оружие. Судя по размеру их пушек, они собирались превратить базу в груду развалин!
        Наконец кто-то из штурмовиков заметил мое присутствие.
        - Не скучай, парнишка, скоро пойдем, - сообщили мне.
        - К-куда? - выдавил я.
        - Ворота открывать, конечно. А ты думал, по девочкам?
        - Как это, ворота открывать? - У меня затряслась нижняя губа. - Мы так не договаривались. Вы их сами должны открыть.
        - Ну, мы и откроем сами. Ты, парнишка, нас только доведи.
        - Но вы же сами все должны были - через сеть, через электронику! - в отчаянии воскликнул я.
        Мне ответил дружный хохот.
        - Если б такие дела делались через электронику, - ответил мне назидательный голос, - я бы дома сидел и плюшки ел. А ты бы, парнишка, сам тут все организовал - через кнопочки всякие.
        Я так и сел. Меня опять поимели. Причем свои же. Успокоили, насовали электронных побрякушек, убедили, что главное дело сделают умные, специально обученные люди… Вместо этого мне предстояло с небольшой шайкой полицейских головорезов прорываться с боем через всю базу!
        - Нет, ребята, так дело не пойдет! - заупрямился я. - Мы так не договаривались, я должен был только люки вам открыть и локатор грохнуть. Дальше сами.
        - Да куда ж мы сами? Заблудимся, потеряемся.
        - Ничего не знаю. Мне сказали, у вас все схемы есть, и модельный полигон для таких случаев…
        - Да, да, все у нас есть. Только живой человечек - оно надежнее. И вообще, нам сказали, ты на службе. А служивые приказы не обсуждают.
        Некоторое время я только молчал и пыхтел. Про подобный приказ я слышал впервые, а если он действительно есть? И даже если нет, его специально для меня задним числом сделают. Нет, в моем положении с Ректоратом лучше не ссориться. А то последняя опора сломается.
        - Если меня увидят с вами, мне конец. Меня из-под земли вынут и туда же закопают.
        - Ты рожу тряпочкой завяжи, чтоб не узнали, - сочувственно посоветовали мне.
        - Дайте хоть ствол какой-нибудь! - не знаю зачем попросил я.
        - Ты что, парнишка! А если убьешь кого-нибудь?
        Я промолчал. Я даже и не знал, чем возразить.

* * *
        Когда прорыв через базу превратился для меня в окончательную неизбежность, я слегка успокоился. Ну а что было еще делать?..
        А потом и вовсе понял - все не так уж плохо. Я проведу их к воротам тем же путем, каким шел сам. На этом пути препятствий быть почти не должно. Самое серьезное из них - дозор на главном посту, но это уже не мои проблемы. Просто скажу, что ворота за углом, а сам пересижу заваруху в какой-нибудь тихой щели.
        И все равно, перед тем как идти, я предупредил их:
        - Когда будете всех тут арестовывать, меня арестуйте вместе со всеми. И так, чтобы на виду у всех. Вам разве не сказали, что меня нельзя высвечивать? Я очень ценный агент и еще пригожусь.
        - Не сомневайся, парнишка, нам прямо так и сказали, - ухмыльнулся один из полицейских. Видимо, это был командир группы - все остальные называли его Старшой.
        Они все были в угловатых активных бронекостюмах и небольших таких гладких шлемах, отчего напоминали ватагу лысых гоблинов. Я выбился из сил и все проклял, пока протискивался по вентиляционному каналу, а они ползли за мной и весело перешучивались, и даже их огромные пушки и ранцы им не особо мешали. Сразу видно, ребята ко всему привычные.
        Ближе к концу этого отрезка пути я вежливо попросил Старшого угомонить своих парней - мы приближались к сектору, где теоретически могли оказаться люди из технической обслуги.
        Ребята оказались понятливыми. Даже во всей своей броне и сбруе они вдруг превратились в крадущиеся тени. Мне показалось, что я один создаю больше шума, чем они все вместе взятые.
        Оказалось, мы осторожничали не зря. Я уже готов был толкнуть дверь цоколя основного локатора, как вдруг Старшой схватил меня за рукав.
        - Это что? - спросил он еле слышным шепотом. - Это ты оставил?
        Он смотрел на коробочку электронного замка, откуда наискосок торчала ключ-карта. Есть такая известная фишка, которую почему-то не исправляют разработчики: если оставить карту в замке чуть перекошенной, замок не закроется. Этим пользуются, когда не хотят лишний раз возиться с закрыванием-открыванием.
        - Это не я, - у меня чуть похолодело в груди. - Это, наверно, наладчики. Уже просекли, что радар вырубился, пришли разбираться.
        - Ясненько. - Старшой кивнул своей группе, от нее отделились двое и заняли позицию по обе стороны двери. Остальные чуть отступили и прижались к стенам коридора.
        - Эй, вам уже пострелять не терпится? - насторожился я.
        - Не ссы, парнишка. Прилипни куда-нибудь и не отсвечивай, ладно?
        Я «прилип» к стенке за широкими спинами полицейских штурмовиков. Двое в авангарде некоторое время прислушивались, затем переглянулись и почти одновременно (не знаю, как таким громилам это удалось) влетели в распахнувшуюся дверь. Спустя пару секунд за ними ринулись остальные.
        Послышалась возня, стук, приглушенные вскрики, затем Старшой выглянул в коридор и поманил меня пальцем.
        - Погляди, парнишка, что тут за дела?
        На полу лицом вниз лежали двое бойцов-охранников без признаков физической активности. Один из штурмовиков выковыривал у них из ушей телефоны и обыскивал одежду. Возле стенда прямого управления я увидел толстощекого инженера в сером комбинезоне, который с энтузиазмом помогал полицейским затягивать наручники на собственных руках. Он взглянул на меня без особого интереса - видимо, не узнал. Да и мне, если честно, его лицо не показалось знакомым.
        Я прошелся вдоль стенда. Все мои электронные побрякушки были выдернуты из разъемов и валялись на полу.
        - Они еще не включили радар, - определил я. - Но они поняли, что он не сам по себе начал дурить. И наверняка об этом сообщили.
        - Ага, - сокрушенно кивнул Старшой. - Стало быть, муравейник просыпается.
        - Скорее всего.
        - Ну и ладно. Не впервой, да, пацаны?
        Пацаны ответили нестройным гулом одобрения.
        Пленных решено было «пристроить» здесь, связав друг с другом. Нам осталось только преодолеть шахту лифта и прямой отрезок коридора. Последнюю часть, как я надеялся, - без меня.
        Я по-прежнему шел впереди группы и первым подошел к лифту. А когда протянул руку, чтобы его вызвать вдруг ощутил чувствительный шлепок по голове.
        Оказалось, затрещину мне отвел Старшой.
        - Ты, парнишка, совсем мозгами не думаешь, да? - с раздражением и презрением ко всем штатским спросил он.
        - А… да… извиняюсь… - пробормотал я с глуповатой улыбкой.
        Бойцы рассыпались в кружок, двое начали просвечивать и прослушивать шахту. Что-то им там не понравилось, они долго совещались тихим шепотом.
        - Должна быть лестница, - сказал наконец Старшой.
        - Есть, - отозвался я. - Только она внутри шахты.
        - Да знаю… - с досадой отмахнулся он.
        Я еще не понял, что они задумали, а двери лифта уже были раздвинуты. Пятеро штурмовиков протиснулись в шахту и повисли на шестидесятиметровой высоте.
        - Нормально, - сообщил один из них. - Работаем по плану.
        Суть их плана я понял уже в ближайшие минуты. Мы вызвали лифт, и Старшой вежливо, но решительно впихнул меня туда.
        - Куда едем? - поинтересовался я.
        - Вниз, - сообщили мне. - Этаж значения не имеет, пацаны сами остановят в правильном месте.
        С этими словами он прицепил мне на грудь какую-то крохотную побрякушку - насколько я понял, видеокамеру.
        - Вот… И не ссы, все будет нормально.
        Все уже было ненормально, но куда деваться? В лифте я поехал один. Двое полицейских затихли на крыше, готовясь при нужде молниеносно вывалиться из люка.
        Меня вдруг начало не на шутку трясти. Воображение так и рисовало картинку: двери разъезжаются - и возбужденная охрана с перепугу всаживает в меня весь свой боезапас.
        В последнюю секунду проснулся здравый смысл. Скакой стати им сразу палить? А если это не я, если свои же возвращаются вместе со щекастым инженером? Да и вообще, какие у них причины для паники? Ну, подумаешь, радар заклинило…
        Лифт остановился, двери открылись. Меня никто не встречал. Я поднял глаза к люку и развел руками. Полицейских я, похоже, этим не успокоил. Мне жестом дали понять, чтобы я прошелся вперед по коридору. Эти простые парни хотели эдак незатейливо использовать меня в качестве приманки: вдруг какой-нибудь нетерпеливый охранник выскочит на меня из засады.
        Я сложил фигу и выразительно продемонстрировал, что никуда я не пойду - пусть идут сами и подставляются под пули. Мне не менее выразительно погрозили кулаком. Я чуть подумал и решил, что лучше-таки не конфликтовать в такой ответственный момент, и, мысленно перекрестившись, двинул навстречу неизвестности.
        До угла я дошел спокойно. Но стоило только за него высунуться, у виска звучно щелкнул затвор пистолета. Я не рискнул поворачивать голову.
        - Очень медленно и спокойно поворачиваешься, - прошептали над самым ухом, - и встаешь рожей к стенке.
        Я был уже за углом, полицейские не видели, в какие неприятности я попал. Зато почти все видела камера. Я мог только гадать - успеют ли они что-то предпринять до того, как меня сгоряча пристрелят.
        - Ты чего, сука, тут ошиваешься? - прошипели мне на ухо.
        Я осторожно скосил глаза и увидел того самого охранника, который провожал меня до лифта. Еще двое довольно нерешительно выглядывали из-за какой-то двери.
        - В стену смотреть! - рявкнул он. - Ты тут один?
        - А может, по стаканчику? - без особой надежды предложил я.
        - Щас, блядь, такой тебе будет стаканчик… - Больше он ничего не добавил.
        Штурмовики свалились прямо с потолка, проломив панели. Оказалось, эти сукины дети подобрались поближе по коммуникационным ходам, пока охрана отвлекалась на меня. Моего мучителя, аккуратно, с легким хрустом, сложили пополам, а что сделали с остальными, я просто не успел увидеть. Только слышал какой-то грохот и за ним - остервенелый мат, перешедший в сдавленное пыхтение.
        - Меня тоже арестовывайте, - быстро и негромко напомнил я. - Они же смотрят!
        - Как скажешь, парнишка! - Меня тут же огрели чем-то сзади по шее - не смертельно, но убедительно. Я упал на колени и ощутил, как на запястьях затягиваются пластиковые жгуты.
        Последующие сорок минут я провел лежа на полу. О том, что происходило на базе, я догадывался по звукам. Полицейские прорвались к воротам со стрельбой, которая, впрочем, продолжалась недолго. Ворота открыли, впустив основные силы, которые десантировались поблизости, воспользовавшись временной слепотой радара.
        Все делалось быстро. Резервная смена охраны только выползала из кроватей и натягивала штаны, а базу уже наводнили серо-зеленые бронекостюмы. Порой доносилась стрельба, хотя я сомневаюсь, что кто-то оказывал сопротивление полиции. Скорей, палили сами полицейские для острастки или так, для веселья.
        В лежачем положении у меня было время хорошо обо всем подумать и оценить ситуацию. Не приходилось сомневаться, что свою физиономию я показал больше, чем дозволено, и мою связь со вторжением полицейских сил проследить совсем просто.
        Теплилась надежда, что в такой суматохе никто об этом не задумается и про меня просто не вспомнят. А когда вспомнят - будет поздно. Попросту не дотянутся.
        Наконец меня подняли с пола и повели в главный аппаратный зал - большое круглое помещение, куда сейчас собрали всех обитателей базы. Я увидел кучу знакомых лиц, но почему-то ни одного лица руководящего. Ни Ступича, ни капитана Дэбы на глаза не попалось. Возможно, им предоставили отдельное помещение, а скорее всего их уже начали допрашивать.
        Меня тоже должны были увести для допроса - обязательно на виду у всех, а потом тихонько отпустить восвояси. И даже доставить до ближайшего нуль-терминала, чтобы я мог спокойно убраться домой. Моя неволя заканчивалась. Приближение священного момента портило одно обстоятельство: мне нестерпимо хотелось по-маленькому.
        Задержанных по очереди выводили из зала на допрос к дознавателям. Моя очередь пришла довольно скоро. Допрос был не совсем допрос: отсканировали подкожный чип, спросили о роде занятий, да вот, собственно, и все. Это было еще не следствие, а попросту перепись задержанных и отфильтровка наиболее интересных персон.
        Я, судя по всему, оказался интересной персоной. Во всяком случае, дознаватель едва заметно усмехнулся, когда увидел мое имя, и что-то неслышно сообщил своему помощнику.
        Я понял, что мне вот-вот объявят о завершении моей миссии - не столь героической, сколь паскудной. Особенно радовало, что совсем скоро я доберусь до унитаза.

* * * - Мы ничего не нашли, - это было первое, что я услышал, когда меня привели в штаб операции.
        Одетый в штатское полковник с птичьим носом и пронзительными глазами-лазерами ходил взад-вперед передо мной и нервно теребил антенну рации.
        - Какая досада, - отозвался я. - И чем я могу вас утешить?
        Полковник посмотрел на меня так, словно я предложил ему руку и сердце.
        - И вы еще спрашиваете?! - изумленно проговорил он. - Ваши кураторы ясно и четко заявляли, что их человек - то есть вы - обеспечит проникновение на объект и сбор доказательств.
        - Мне кураторы ничего такого не говорили, - я простодушно развел руками. - Мне приказали открыть люк и ослепить локатор - вот и все. Вы, наверно, кураторов как-то не так поняли.
        При других обстоятельствах я бы сейчас вовсю потешался над бестолковыми госчиновниками, которые даже понять друг друга не могут, не то что какое-то дело организовать. Но мне было как-то не до смеха. Нервотрепка продолжалась, и это было уже невыносимо.
        - С полным перечнем приказов и инструкций по операции мы разберемся позднее, - заявил полковник. - И вашу роль мы уточним очень тщательно. А сейчас мы ждем от вас предложений, как от человека, владеющего информацией. И при этом единственного, кому мы здесь можем довериться.
        - Какие предложения? Какая информация?! - Я уже хотел, чтоб меня вернули в общий зал к остальным задержанным. - Не надо мне доверяться, оставьте вы меня в покое!
        - Вся наша операция - пустышка, если мы не получим доказательства. Ведь она была организована на основании вашего рапорта.
        - Сочувствую от всей души. Но я не пишу рапортов и не планирую операций. Я писал отчеты о том, что видел. И все, понимаете, все!!! Я понятия не имею, что вы тут ищете. Надо вам - ищите, старайтесь, ломайте стены, допрашивайте персонал.
        Я перевел дыхание. Полковник некоторое время раздумывал, меряя шагами комнату, потом остановился, искоса поглядев на меня.
        - По-моему, вы нервничаете. О чем вы сейчас думаете?
        - Я думаю о том, - внятно проговорил я, - что мой мочевой пузырь сейчас взорвется со страшной разрушительной силой. И тогда сотни невинных людей погибнут.
        Полковник был так ошарашен, что не смог сказать ни слова. Просто показал жестом, чтоб меня отвели, куда прошу.
        Земля, Европа, Тирасполь

1 марта
        Мой бог, неужели я дома!
        В аэропорту меня сразу пригрело робкое весеннее солнышко, и я даже замер от удовольствия. Но ненадолго. Бегом к такси… нет, к аэротакси! Скорей к моим девочкам!
        Оранжевый флайер бережно опустил меня на крышу дома. Я даже не стал тратить время на покупку разных подарочков, поскольку был свято уверен - я сам и есть лучший подарочек!
        Лифт, коридор, дверь… боже, какое счастье вернуться домой…
        Дверь оказалась незапертой. Я вошел и первое, что увидел, растерянное лицо Луизы.
        - Кролик… привет… - очень тихо произнесла она.
        - Что случилось? - На меня словно ледяным ветром подуло.
        Я прошел в комнату и тут же все понял. На диване по-хозяйски развалился Бинго, задрав ноги на мой журнальный столик. Его холуи в одинаковых пиджаках торчали по углам, как сторожевые башни. Где-то в дальнем углу съежилась перепуганная Снежана, одетая только в ночную рубашку.
        Я как-то сразу понял, что они пришли не просто поговорить. Я точно знал, что грядет что-то страшное и нужно что-то делать, спасать положение. Только как? За моей спиной уже вырос серый пиджак, отрезав меня от двери.
        - Грач… - буднично проговорил Бинго. - А мы как раз тебя ждем.
        - Не могу сказать, что страшно рад, - ответил я внезапно охрипшим голосом.
        Бинго энергично встал, прошелся по комнате.
        - Что за дела, Грач? - спросил он. - Что за возню ты устроил за нашими спинами? Какие-то тайные переговоры, какой-то Ректорат, да еще и полицейские погромы. Это как-то некрасиво.
        - Не понимаю, о чем вы, - обреченно ответил я.
        - Ну да, ну да… - Он остановился спиной ко мне, уставился в окно. - Представляешь, как ты меня расстроил? Я-то думал - мы друзья, а ты бессовестно стучал на меня в полицию. Некрасиво это как-то, правда?
        - Я никуда на тебя не стучал, - процедил я, и это было почти правдой.
        - Ну, объясни тогда, что все это значит.
        - Ничего не значит. Меня задержали вместе со всеми, а потом проверили и велели убираться домой. Вот и все.
        Бинго некоторое время молчал, продолжая пялиться в окно.
        - Красиво у тебя тут, - сказал он наконец. - Хорошее место. Небось кучу денег платишь за эту берлогу, да?
        Я промолчал.
        - И вообще, неплохо ты тут устроился. Вон какие у тебя цыпы водятся…
        Он неожиданно подошел к Снежане и погладил по щеке. Затем вдруг вцепился пальцами в шею и поднял на ноги. Она всхлипнула, но даже не посмела сопротивляться.
        Мне ужасно не понравилось, как он ее держит. Как-то слишком умело, очень специально, сумев всего двумя пальцами полностью взять власть над человеком.
        - Ну, рассказывай, пернатый, как теперь все это понимать? И девочки послушают, да, куколка? - Он чуть качнул Снежану, и та вся закачалась - действительно, словно кукла. Я услышал, как за спиной начинает хныкать Луиза.
        - Итак, с чего начнем? - продолжал Бинго. - Наверное, с того, что ты - федеральный стукач, ага?
        - Нет!
        Он едва заметно сжал Снежане шею, и та вдруг побледнела и начала сдавленно кашлять.
        - Да, да, отпусти ее! - заорал я.
        - Та-ак… - Бинго ослабил нажим, я вдруг увидел, что Снежана смотрит на меня умоляюще. - Рассказывай дальше, дружочек.
        - Я не федеральный стукач, я агент полуправительственной организации Ректорат, - быстро заговорил я. - Это совсем не то, что вы думаете, я никого никому не сдаю.
        - Как интересно! - усмехнулся Бинго. - Агент, который никого не сдает. Наверно, это плохой агент.
        - Да послушайте вы! Ректорат интересует только экономика. Я всего лишь отчитываюсь - куда, каким маршрутом я направил тот или иной груз. И во сколько это обошлось. Я даже не называю имена заказчиков. А про ваши дела я и не заикался, там это никого не интересует.
        - Что еще за глупости, - я увидел, что Бинго поудобнее ухватился за шею моей девочки и готов снова сжать ее. - Ты хочешь напустить мне в мозг тумана, Грач?
        - Никакого тумана. Ректорат - координатор новой экономики. Там просчитывают новую экономическую модель взаимоотношения Федерации и колоний, удобную и выгодную. И поэтому собирают материал о теневых движениях активов и товара. Через несколько лет эти каналы и маршруты станут легальными, потому что они оптимальны.
        - Так вот ты какой, оказывается, хороший парень. Светлое будущее нам строишь. А притворяешься проходимцем. Господин Марциони очень не любит проходимцев и обманщиков.
        - Я никого не обманывал.
        - Ладно, ладно… - К величайшему облегчению, он отпустил мою крошку и даже усадил ее обратно на стул. - И сколько же тебе платят за такое благородство, Грач?
        - Нисколько. Во-первых, меня вытащили из тюрьмы до срока. Во-вторых, мне обещают пост в новом министерстве экономики плюс полный доступ к базе данных и право вести свои дела.
        - Это неплохо. Это даже отлично! И все-таки некрасиво, Грач. Ну, как-то непорядочно было с твоей стороны вести двойную жизнь прямо у нас под носом. Господин Марциони этого не просто не любит - он такое не прощает. И наказывает.
        Я напрягся - Бинго снова подошел к Снежане и положил ей руку на голову.
        - Давай его накажем, киска? - вкрадчиво сказал он ей, заглядывая прямо в глаза.
        Снежана только испуганно моргала, ее губы тряслись от страха.
        - Что бы ему такое сделать, чтобы он больше не смел никого обманывать, - проворковал Бинго, и тут… у меня почти разорвалось сердце. Он взял ее за подбородок, потянул на себя - и моя девочка вдруг словно выключилась. Она моментально обмякла и сползла на пол, как тряпичная кукла, даже глаза не успела закрыть.
        И как-то запоздало до меня донесся отвратительный, страшный хруст.
        Бинго отряхнул руки и виновато посмотрел на меня.
        - Ой, - сказал он. - Кажется, там что-то сломалось. Извини, Грач, я сегодня такой неловкий.
        Я его почти не слышал. Я смотрел на Снежану, она лежала на полу мертвая - совершенно мертвая. Она была похожа на сломанную куклу. Только что ее глаза смотрели, губы дрожали, сердце билось - и вдруг ничего нет. Совершенно ничего. Я не мог в это поверить.
        А потом у меня, что называется, сорвало болты. Я схватил первое, что попалось, - а попался как раз журнальный столик, и швырнул его в Бинго. Следом бросился сам, но не проскочил и шага. Серые пиджаки с волшебной легкостью поймали меня в прыжке, скрутили и усадили на пол.
        В уши мне словно набили ваты, но сквозь вату я все равно услышал, как истошно кричит Луиза. Я вновь попытался вырваться, и мне это почти удалось. Не знаю, откуда взялись силы, но одного из холуев я буквально отшвырнул в угол. Правда, меня почти сразу снова скрутили, на этот раз очень жестко и профессионально. Мне оставалось только хрипеть и жечь Бинго глазами.
        Он с брезгливой жалостью на лице смотрел, как я прихожу в себя. Затем продолжил.
        - Таким образом, мы имеем в твоем лице, Грач, подлого и бессовестного предателя интересов нашего дела. Тебе доверились, к тебе по-человечески относились и по-царски платили за твои довольно жалкие услуги. Но тебе этого оказалось мало, и ты решил поработать на второй фронт. Сколько ни пытаюсь, не могу придумать для тебя оправдания.
        - Я не нуждаюсь в твоих оправданиях, скотина, - прошипел я.
        - Не груби, - он покачал головой. - Я же тебе не грублю, верно? Хотя ты меня очень расстроил. Особенно твое участие в полицейском погроме на резервной базе. Ну, скажи, зачем вам все это понадобилось? Все равно же ничего не нашли, да и не могли найти. А если б и нашли - ни черта б не поняли. Ради чего все это, Грач? Ради чего погибли два невинных божественных создания?
        Два создания? Я поднял на него взгляд, уже понимая, что ничего не успею сделать. Этот мерзавец схватил Луизу за руку, рывком вытащил на середину комнаты и остановился, чтобы многозначительно посмотреть на меня. Чтобы убедиться, что я все вижу. Еще мгновение, и он с силой швырнул мою девочку прямо на окно. Я увидел, как осыпается стекло, как Луиза переваливается через подоконник, услышал ее дикий визг, рванулся изо всех сил, но все бесполезно.
        Она падала молча. Шестнадцать этажей - это около шестидесяти метров. Я услышал, как ее тело ударилось в конце этой ужасной пропасти, и затем я, кажется, отключился.
        А потом я обнаружил, что в мой лоб упирается пистолет. Впрочем, мне это уже было безразлично.
        - Казалось бы, настало время для финального аккорда нашей встречи, - сказал Бинго. - Но мне как-то даже пули жалко. В самом деле, живой или мертвый - кому ты теперь нужен?
        Они собрались уходить. В дверях Бинго обернулся.
        - Пока свободная минутка, придумай, что расскажешь полиции, Грач. Камеры, само собой, отключены.
        Я довольно долго лежал на полу рядом с мертвой Снежаной, у меня не было сил даже пошевелиться.
        Потом я все же встал. Набрался сил, чтобы связаться по экстренной линии с Ректоратом и запросить чистильщиков.
        И потом я сидел в углу, глядя, как чужие люди разгуливают по моей квартире, как решают вопросы с полицией, а в голове была только одна мысль - короткая, но фатальная.
        В самом деле, кому я теперь нужен?
        Часть вторая
        ПОД ПРИСЯГОЙ
        Земля, Европа, Национальный парк «Волжский-9».

5 января
        Все думали, что Новый год опять будет ветреным, голым и сопливым, как самая мерзкая осень. Но к концу декабря, словно по заказу, снегу навалило по пояс. И еще пришел хороший бодрящий морозец, от которого мир заметно посвежел и омолодился.
        У Толстого в избушке в любую погоду тепло и хорошо. Несмотря на его природную неряшливость, домик на высоком берегу Волги иногда кажется самым уютным местом на земле.
        На Новый год у него собралось человек двенадцать, а дожидаться Рождества остались только я да наш старый общий знакомый - Рик Барт, капитан и владелец маленького потрепанного грузовичка, облетавшего, наверно, всю Вселенную.
        Рик на вид - типичный космический волк. Ему под шестьдесят, он грубоват и бесцеремонен, лицо у него угловатое и, на первый взгляд, неприветливое. На самом Деле он нормальный компанейский мужик со своеобразным чувством юмора. Если специально не знать, ни за что не догадаешься, что вместо ног у него простые механические протезы. В лучшие времена мы с ним провернули несколько рискованных транспортных операций, которые нас не только слегка обогатили, но и в какой-то мере сдружили. Ну, а с Толстым они были друзьями ещё задолго до того.
        Я проснулся ближе к полудню и со вздохом сел на кровати, потирая тяжелую голову.
        - Ну, ты живой? - поинтересовался Толстый и протянул мне пол-литровую кружку с желтым самодельным квасом - холодным и ядреным, как слезоточивый газ.
        - Реанимация подоспела вовремя, - пробормотал я и начал поспешно заглатывать целебный состав.
        - До Рождества - никакого спиртного, - заявил Толстый. - Только чай, лыжи и беседы о вечном. Как договаривались.
        - Да я согласен, Толстый, - закивал я. - Только я на лыжах ни разу не катался.
        - А что там сложного, - подал голос Рик. - Наливай да пей.
        - Но-но-но! - Толстый погрозил ему пальцем. После выхода на пенсию он всерьез занялся своим здоровьем и сказал спиртному решительное «нет». Ну, почти решительное.
        Я особо и не настаивал. За последние горестные месяцы я пропустил через себя столько пойла, что, казалось, выработал лимит на десятилетие.
        Допив квас, я перебрался за стол. Рик потягивал чай, лениво перебирая телеканалы, Толстый возился на кухне. Еще в первый день я отметил, что с новым образом жизни к Толстому начало приходить чувство опрятности и порядка. Иногда он, конечно, сплевывал по привычке объедки на пол, но по крайней мере не таскал беляши за пазухой.
        Вообще он не уставал повторять, как похорошела его жизнь теперь, когда он ушел со службы и устроился смотрителем заповедника. Оставалось только догадываться, зачем он копил деньги - здесь их тратить было решительно не на что.
        Толстый поставил на стол блюдо с гренками и сел рядышком.
        - Грач, - изрек он, - а что ты вчера гнал насчет новой работы? Ты в самом деле теперь правительственный чиновник или пошутил спьяну?
        Я мысленно чертыхнулся. Проболтался все-таки, не выдержал. Хотя никакой большой тайны в этом нет, но все-таки не люблю трепаться раньше времени.
        - Все правда, - признался я. - Жду вызова. Белые рубашки уже закупил в количестве дюжины.
        - Ну, дела… - покачал головой Толстый. - Даже не верится. А чем будешь заниматься?
        - Ну, чем… Чем они там занимаются? Сяду в какой-нибудь офис и стану главный рабочий орган протирать. Как все.
        - Поверить не могу. Грач, ты - вольная птица - и вдруг в офис. А специальность какая? Не таможенное ли дело?
        - Договаривались, что будет экономика. Точнее не знаю, я ж теперь подневольный. У меня открытый бланк, куда угодно могут сослать. Теоретически даже пенсию тебе подсчитывать.
        - Ну, пенсию ты и так мне подсчитал… - ухмыльнулся Толстый.
        - Я б не смог, - вступил в разговор Рик. - Мне воля дорога. Ни кола, ни двора - ничего не надо, лишь бы не трогали и не учили жить.
        - Воля - это да, - со вздохом проговорил я. - Только везде есть свои темные стороны…
        Я немного помрачнел, а вслед за мной помрачнел и Толстый. Он знал, что из-за него я попал в какие-то неприятности, но большего я ему не говорил. И про гибель моих девочек он знал только самый минимум. Мы не обсуждали эту тему, но он был уверен, что мне отомстили за былые заслуги либо конкуренты, либо обиженные партнеры. И это было недалеко от правды.
        - Ну, ничего, - сказал я, чтобы разрядить обстановку. - Я буду чиновником в статусе консультанта, а значит, не такая уж неволя. Могу вести свои дела. Станет невмоготу - будет, куда сбежать.
        - Уму непостижимо, - продолжал сокрушаться Толстый. - И кто, интересно, тебя, жулика, на такое дело выдвинул? Да еще и в статусе консультанта. Это ж натурально - козла в огород.
        - Ну, не такой уж перед тобой и козел, - кисло усмехнулся я. - Знаешь, такое бывает. Меняешь жизнь, забываешь старые привычки, присягаешь Федерации - и все с чистого листа. И без того полна жопа приключений.
        - Так уж с чистого листа? А до меня вот долетали слухи, что в тюрьмах с особо перспективными постояльцами ведут специальную работу. И еще говорят, что из таких вот бывших получаются отличные ищейки.
        - Ты на что намекаешь, жирная морда?
        - Нет-нет, ничего особенного… Да, кстати, и срок у тебя был какой-то мизерный, явно не по заслугам.
        Я мысленно чертыхнулся. И откуда Толстый столько знает? Это же почти государственная тайна. Хотя «почти тайна» - это не тайна…
        - Чем бы я ни занимался в тюрьме, - хмуро сказал я, - друзей сдавать не научился.
        - Ладно-ладно, шучу… Хорошо хоть, не в монастырь уходишь, - ухмыльнулся Толстый. - А то б я совсем растерялся. Вообще я, конечно, рад за тебя. Вот начинаешь помаленьку в люди выбиваться…
        - Вот где народ в люди выбивается, - неожиданно произнес Рик и показал на телеэкран. - По-крупному, не то что вы, неудачники.
        Показывали Гарсию. Последние месяцы ее показывали слишком часто, и тема приелась. Хотя в первое время не было человека, который бы при упоминании Гарсии не цокал языком и не покачивал восхищенно головой.
        - Бывает же, - сказал Рик. - Люди по живому золоту ходили, а копнуть не догадывались.
        - Что ж… нашелся кто-то догадливый, - ответил я и слегка улыбнулся. Хотел загадочно, а получилось - злобно.
        - Я там был раз пять, - продолжал Рик. - Тоска зеленая и непроходимая. Лет пятьдесят назад там разведали какие-то ископаемые и начали вкладывать деньги. Тогда еще геоморфинг в моде был, так там таких чертогов понарыли… Одних подземных городов - три! А потом ископаемые нашли поближе, и деньги потекли мимо. Народец на Гарсии и так прозябал, а после войны там и вовсе забытый богом край.
        - Ничего, теперь заживут, - восхищенно вздохнул Толстый.
        - Думаю, может, обосноваться там, как на пенсию пойду? - продолжал Рик.
        - Визу не достанешь, - усмехнулся Толстый. - Таких желающих теперь знаешь сколько?
        - А мне вот Грач поможет. Он у нас большим человеком становится. Подумаешь, виза… Грач, поможешь обрести достойную старость на маленькой, но очень богатой колонии?
        - Не советую, - ответил я после секундного раздумья. - Все может быстро измениться.
        - Что там может измениться? Крупнейшее в освоенном космосе месторождение золота! Что там изменится - золото рассосется?
        - Может, и не рассосется… - я пожал плечами. Я уже понял, что сболтнул лишнее, и следовало выходить из положения. - Гарсия еще тридцать лет назад была спорной территорией. Этот вопрос так и не решили, бросили, когда там дела разладились.
        - Да пусть решают, сколько им вздумается. Я вмешиваться не буду - мне всего-то надо уютный домик, социальное пособие и компания для покера.
        - А если вооруженное вторжение? Сами говорите - крупнейшее месторождение. За такой куш можно и военную экспедицию снарядить, и наплевать на Федерацию со всеми ее мирными договорами.
        - О-о, Грач уже начал мыслить по-государственному! - расхохотался Толстый.
        - Ладно, - махнул рукой Рик. - Рано еще об этом Думать. Подождем, пока там все устаканится, а там поглядим… Честно говоря, темное дело. Перекопали полпланеты и не заметили целое Эльдорадо. А когда копать бросили - вдруг случайно нашли…
        - Тихо! - цыкнул вдруг Толстый.
        В наступившей тишине мы услышали шум двигателя. Он приближался.
        - Вертолет, - определил Рик. - Причем топливный.
        - То-то и оно, - с беспокойством произнес Толстый. - Здесь только на электричестве можно. Кто это у нас такой наглый?
        - А это, Толстый, за тобой летят, - безмятежно улыбнулся я. - Видать, не зря со мной в тюрьме время тратил.
        - Я тебе дам! - он погрозил мне пальцем. Потом снова прислушался. - Может, старший егерь решил с проверкой нагрянуть?
        Вертолет показался над противоположным берегом Волги. Он летел точнехонько в нашу сторону. А через пару минут завис почти над нами и начал опускаться.
        - Кого еще принесла нелегкая? - пробормотал Толстый и набросил полушубок. - Пойду встречу, разузнаю. Вы не высовывайтесь.
        У дверей он на секунду задержался и вернулся, чтоб сунуть под полушубок служебный карабин с резиновыми пулями.
        - Встречать, так со всей душой, - объявил он и скрылся за дверью.
        Я и Рик озадаченно переглянулись. Мы не успели даже ничего предположить, как Толстый вернулся.
        - Грач, - изумленно проронил он. - Это за тобой.
        - Вот тебе и государственная служба, - сокрушенно вздохнул Рик. - Ни минуты покоя.
        Я собрался быстро. В кабине я спросил у пилота, что, собственно, происходит. Он ответил, что меня срочно вызывают в Министерство. Но это я и так сообразил.
        - А к чему такая срочность?
        - Откуда ж я знаю, - пожал плечами пилот.
        Я лишь фыркнул. Все он, сволочь, прекрасно знает.
        Хельсинки, вспомогательный офис
        Федерального правительства.

6 января - Грачев Георгий Робертович. Федеральный советник второй категории, - чиновник посмотрел на меня исподлобья. - А почему вы улыбаетесь? Я что-то не так сказал?
        - Все так, - кивнул я. - Просто давно не слышал своего настоящего имени. Да еще и рядом с таким титулом.
        - Что это значит? Вы жили под чужим именем?
        - Ничего не значит, продолжайте, пожалуйста.
        Чиновник недовольно пошевелил бровями. Кадровики вообще не любят людей со странностями, тем более на министерском уровне. Мне, собственно, было глубоко плевать, полюбит ли он меня. Передо мной была пешка, которая на мою судьбу не влияла - мою судьбу решили гораздо раньше и совсем в другом месте.
        - Я обладаю достаточно высоким уровнем допуска, поэтому готовьтесь к откровенному разговору, - сказал он.
        - Готов к любому разговору.
        - Прекрасно. Мне известно, что вы два года провели в исправительном учреждении, где с вами была произведена известная вам процедура, а также вами были даны определенные обязательства.
        - Совершенно верно. Не отрицаю, я обязался работать на Федеральное правительство. И при этом мне сделали какую-то «прошивку». Что это такое, толком не объяснили.
        Чиновник снисходительно улыбнулся.
        - То, что вы называете «прошивкой», есть инсталляция особого психофизического сценария в ваше поведение. До настоящего времени процесс был законсервирован. Теперь настала очередь его инициировать, чтобы ваше моральное и физическое состояние позволяло заниматься работой особого рода.
        - Это какой же, интересно? Вы меня просто пугаете. Я буду выполнять расстрельные приговоры?
        - Если понадобится, то и приговоры. Но сейчас такой необходимости нет. Вы полетите на Гарсию в качестве эксперта-консультанта.
        - Консультанта? - я удивленно захлопал глазами. - По каким, интересно, вопросам? Как намывать золото?
        - Вряд ли у вас будет время на подобные пустяки. На Гарсии объявлено чрезвычайное положение. Туда высадились войска. И уже есть данные о серьезных человеческих потерях.
        - И что же там случилось? Неужели напали завистливые соседи?
        Чиновник печально покачал головой. Затем поднялся и включил демонстратор.
        - Это космический снимок основного гарсианского поселения Лавансаль.
        - Ну… а где само поселение?
        - Поселения не видно, оно вот под этим серым пятном, похожим на атмосферный циклон. Там, на месте, его уже прозвали Темным кругом… И что в этом круге происходит, не знает никто. Туда ушли четыре войсковые разведгруппы и даже не успели ничего толком передать. С ними утрачена связь.
        - М-да… - У меня вдруг отчего-то пересохло в горле. - Веселые дела.
        - Для пущего веселья могу добавить, что там около тридцати тысяч гражданских лиц. Сегодня-завтра правительству придется официально обо всем объявить. И скорее всего, будет сказано, что произошла какая-то природная катастрофа или техногенная авария. Ну а что там на самом деле - это вам лучше знать. Вы же, судя по отчету, были свидетелем явления подобного же свойства.
        - Ну, это совсем не так, - я категорично покачал головой. - Мне давно понятно, к чему вы клоните, но я тут совершенно бесполезен. Да, я имел отношение к исследованиям, которые финансировал Марциони, но очень отдаленное отношение. Ни к какой конкретной информации меня и близко не подпускали. Я почти ничего об этом не знаю.
        - Увы, господин советник, мы знаем об этом еще меньше. Поэтому собираем и анализируем любые крохи информации. В том числе и ваши отчеты, которые, соглашусь, весьма скупы на конкретные факты.
        - Почему бы не обратиться к тем, кто по-настояшему в курсе? К ученым, к академику Ступичу…
        - Они все там. И с ним тоже утрачена связь.
        - Может, их и в живых уже нет?
        - Может, и так. Но считать это основной рабочей версией мы, естественно, не имеем права.
        - А давно там это… вот это - вся эта ерунда?
        - Эта ерунда там, по нашим прикидкам, не меньше месяца. Войска введены примерно неделю назад.
        - Месяц? Целый месяц вы смотрели…
        - Мы смотрели то же, что и вы, господин советник. Телевизионные фальшивки. Губернатор очень умело напускал туман, очень боялся разрушить свежеобретенный имидж своего поселения. Наверно, надеялся, что происходящее там как-нибудь само рассосется…
        - Надежда умирает последней… - зачем-то пробормотал я.
        - Да-да, а первыми умирают люди. Кстати, о местонахождении и самочувствии губернатора нам тоже ничего не известно. Достоверно известно, что планету он не покинул. Его яхт-рейсер находится на летном поле.
        Я немного помолчал. Чиновник терпеливо ждал, пока я переварю информацию.
        - Я все же не очень понимаю, - произнес я, - какого результата вы от меня ждете.
        - Я и сам не понимаю, - он развел руками. - Поэтому действуйте по обстановке, так верней. У правительства в таких случаях традиционные задачи: обезопасить людей, навести порядок и наказать виновных.
        - Даже не знаю, какая задача мне больше по душе.
        - Определитесь на месте. Впрочем… - он загадочно усмехнулся. - Есть одно поручение, которое припасено специально для вас. Но о нем услышите позже - когда покончим с формальностями. Готовьтесь в ближайшие пару дней заполнить огромную груду бумаг.
        - Да я и не сомневался насчет бумаг, - пробормотал я. - Простите, но у меня еще один глупый вопрос…
        - Да-да, прошу вас.
        - Но это очень глупый вопрос.
        - Меня это не смутит.
        - Ага, хорошо… Ну, в общем, на кого я работаю?
        - Как! Вы не знаете? Разумеется, на правительство!
        - Это понятно… Поточнее бы.
        Чиновник вдруг как-то поскучнел.
        - Честно сказать, несвоевременный вопрос. Да разве это так важно?
        - А как же! Куда-то же я должен буду прийти за зарплатой?
        Он задумался, подняв взгляд к потолку.
        - Ну… скажем… Управление «Т».
        - Управление «Т»? Никогда не слышал.
        - Конечно, оно же секретное! Если будут спрашивать - так и говорите, Управление
«Т». Документы - будут. Зарплата тоже.
        - Вы это только что придумали?
        Он рассмеялся и шутливо погрозил мне пальцем. Что означало безусловное «да».
        Уходя, я остановился в дверях.
        - Вот скажите, - обратился я к чиновнику. - Вы же все заранее знали. И отчеты собирали, и операции проводили… Как же так получилось, что вы даже теперь ни к чему не готовы, ни хрена не знаете и ничего поделать не можете?
        - Полностью разделяю ваше возмущение, - сказал чиновник, глядя на меня почти с жалостью. - Уверен, виновные будут установлены и строжайшим образом наказаны.
        Орбита Гарсии, специальный крейсер
        военно-космических сил Солнечной Федерации.

15 января
        Все бы ничего, но инициализация моей «прошивки» оказалась такой живодерской процедурой, что врагу не пожелаешь. Пять дней полета я провалялся в своей каюте, каждый час ко мне заходил врач, гремел инструментами, что-то замерял, что-то вкалывал, что-то прощупывал… Меня ломало, как законченного наркомана, я просыпался по десять раз за ночь в холодном поту. Любимым местом стал туалет, хотя ел я очень мало.
        Самый пик пришелся на третью ночь, когда мне фактически не удалось заснуть. Стоило закрыть глаза, как в голову лезли какие-то древние, почти забытые воспоминания, причем какие-то очень уж яркие, резкие, объемные. Память резко обострилась, я, например, вспомнил, что над детской кроватью у меня висел маленький оранжевый космонавт, который по утрам будил меня бодрыми словами.
        Потянувшаяся из детства ниточка вытащила новые картины. Я помнил наш небольшой старенький дом на самой границе лесопарка, блины с джемом и молоком по утрам. Я вспомнил, что самым большим праздником у нас был приезд папы, который вечно на недели пропадал из дома.
        И еще я вспомнил, как однажды мама с папой засиделись поздно вечером и долго-долго о чем-то говорили, и мама плакала, а я не мог из-за этого уснуть.
        И как снова пропал папа, и мама после этого стала грустной и почти каждый вечер плакала в своей комнате. Мне было ее ужасно жалко, я тоже тихо плакал под одеялом.
        Потом была больница, где я первый раз услышал странное слово «айронемия». Мне там дали почти настоящий скафандр, только он почему-то был весь прозрачный. Я его надевал, когда меня приводили к маме. Она лежала в большом стеклянном ящике, от которого тянулись трубки и провода. Почему-то здесь все врачи ходили в прозрачных скафандрах.
        Однажды ночью мне вдруг стало невыносимо страшно, я сбежал из своей комнаты и пробрался к маме. И там я заорал так, что сбежались все дежурные. Мама лежала все в том же ящике, только она была совсем не похожа на себя. Она была какая-то раздутая, а ее кожа словно заржавела. И у нее не было глаз, только две влажные ржавые ямки на их месте.
        Мне после этого тоже пришлось полежать в стеклянном ящике, ну а маму я больше никогда не видел. И отца тоже…
        К концу пути заметно полегчало. Врач был не простой, а какой-то весь из себя засекреченный, из военного института. Перед расставанием он очень задушевно со мной поговорил и объяснил, что теперь я немного другой человек. Сильнее, проворней, решительнее, чем раньше. И соображаю лучше.
        Я, правда, ничего такого за собой не заметил, но ему видней. Он сказал, что всего лишь освободил некоторые возможности организма, которые я не использовал, потому что мне они были без надобности.
        Я-то знал, что упомянутые возможности были заложены, когда я куковал в тюрьме, но это отдельная история, которую не очень хочется вспоминать.
        Угнетало, что первое время эти возможности надо было подогревать какой-то химией, которую мне дали в виде набора баллончиков для автоматического шприца.

«Поосторожнее теперь сам с собой», - полушугя сказал доктор незадолго до посадки.
        Гарсианский космопорт выглядел уныло. Колоссальное сооружение было в свое время не достроено и почти пришло в упадок. Я увидел невероятное количество военных, они были просто повсюду, казалось, они составляют коренное население планеты. Они везде поставили свои посты, палатки, шлагбаумы, да еще растянули колючую проволоку.
        Мне нужно было срочно найти какого-то Сологуба, но перед этим пришлось постоять в очереди на досмотр. Попытка воздействовать на часовых правительственными документами не сработала.
        - Не колышет, - с сочувствием сказал мне рыжий сержант на КПП, даже не взглянув на мои рекомендации и направления.
        На Гарсии стояла студеная осень. Я ежился под ударами колючего ветра, пока солдаты неторопливо просматривали вещи и документы прилетевших. Тут и там на площадках высились серо-зеленые туши военных транспортников, словно мы попали на кладбище кашалотов. Душа неистово скучала по уюту и комфорту.
        За периметром я спросил Сологуба, мне сказали: «В штаб», - и указали на стометровую диспетчерскую башню. Она выглядела угрожающе - в том смысле, что на первый взгляд могла рухнуть в любую минуту. Я даже удивился, когда обнаружил там исправный лифт.
        На меня посматривали с нездоровым интересом - я оказался здесь единственным не в военной форме. Более того, я был в оранжевой экспедиционной куртке, которую по неведению считал здесь наиболее уместной и специально купил.
        Мне пришлось миновать еще пять постов, пока поднимался, и везде мои бумаги проверяли очень добросовестно.
        Сологуб оказался моложавым полковником, таким энергичным, что от него хотелось прикурить. Он весь перекатывался, как ртуть, ни дать ни взять шило в заднице. Я представился, он ткнул в меня пальцем и сказал: «Вы-то мне и нужны, побудьте здесь». И тут же умчался, обдав меня ветерком.
        Мы находились в самом верху башни, в круглом застекленном помещении, из которого открывались бескрайние виды на гарсианскую поверхность.
        Я глянул - и обомлел. Километрах в четырех от нас клокотало черное марево, словно сотканное из миллионов дымовых завес. Косматые черно-серые хвосты поднимались над землей, переплетались в немыслимо запутанном, непроглядном хороводе и растворялись друг в друге. Это адское зрелище заполняло едва ли не весь горизонт. Не хватало только молний, непрерывно бьющих с разъяренных небес, - и тогда бы точно казалось, что кто-то распечатал врата преисподней.
        - Первый раз видишь Темный круг? - рядом со мной остановился молодой штабной офицер.
        - Там поселение? - спросил я.
        - Вернее будет сказать, довольно большой город и шахты. Были, по крайней мере. Говорят, несколько разведчиков оттуда утром вернулись.
        - И что рассказывают?
        - Ничего не известно, с ними пока врачи занимаются. Может, вечером на совещании объявят. А можешь в эвакуационный лагерь сходить. Там гражданские - человек двести. Каждый день выходят, то по одному, то аж по двадцать человек. Пообщайся - они там такое рассказывают… А ты сам откуда?
        Мы не договорили, поскольку в этот момент заработал громкоговоритель, и абсолютно все повернулись к большому монитору. Я, естественно, тоже поинтересовался.
        Изображение шло с небольшой высоты - метров, может, пятьсот. Думаю, с беспилотника типа «Летающий глаз». Довольно скоро я разглядел две точки - двоих людей, бегущих со стороны Темного круга.
        - Гражданские? - предположил кто-то рядом со мной.
        - Нет, наши, разведчики, - ответили сзади. - Их по радиометкам увидели.
        - Вертолеты на перехват! - скомандовали через громкоговоритель. - Поднять эвакуаторы с боевым экипажем.
        В следующую минуту я увидел, кого собирались перехватывать.
        Беглецов настигала какая-то жуткая штука. Я не мог ее толком разглядеть: то ли огромный таракан, то ли галера, бегущая на веслах, как на лапах.
        - Что это? - ошарашенно выдавил я.
        - Если б кто знал… - глубокомысленно ответил мне незнакомый голос из-за спины.
        Видимость вдруг стала значительно лучше - должно быть, начали снимать с другой точки и сводить два изображения в одно. В следующую секунду начали работать орудия на вертолетах, взбивая пыль под ногами-веслами чудовища. Все, кто был в штабе, взволнованно загомонили.
        Еще несколько секунд - и бегущее исчадие ада зарылось носом в землю, а затем просто переломилось пополам. Я чуть не оглох от ликующих криков.
        Люди на мониторе продолжали бежать. И не просто бежать, а нестись без оглядки, из последних сил, падая от усталости и снова вставая. Не сбавляя скорости, они влетели в черепахообразный салон эвакуатора, и машина рывком оторвалась от земли, унося их от неведомой опасности. Вокруг меня все как один аплодировали и шумно радовались. Я тоже на всякий случай пару раз ударил в ладошки.
        - Ну, слава богу, еще двоих отбили, - сказал Сологуб, энергично хлопая кого-то по плечу.
        Тут его взгляд упал на меня. Он в мгновение ока оказался рядом, снова ткнул мне в грудь пальцем.
        - Спустишься в лагерь, найдешь расположение отряда «Оса». Отряд специальных операций - ОСА. Запомнил?
        - ОСО, - сказал я.
        - Что «осо»? - нахмурился полковник.
        - Отряд специальных операций - это ОСО. Если пограмотному.
        - Послушай, ты, грамотный! Спустишься в лагерь, найдешь расположение отряда «Оса». Там спросишь майора Грошера, это мой зам. В первую очередь переоденься, а то ходишь тут, как Санта Клаус… Сегодня вечером брифинг по поводу новой вылазки в Темный круг, ты должен там быть.
        - А-а… - заикнулся я, но полковник меня даже слушать не стал.
        - Все вопросы к Грошеру. И учти, у нас тут ученых не очень любят.
        - Да я не ученый…
        - Бездельников из правительства еще больше не любят, - и он умчался, как торнадо.
        А я отправился к майору Грошеру, размышляя, кем мне надо стать, чтоб меня хоть кто-то полюбил.
        Федеральная колония Гарсия,
        округ Лавансаль, расположение отдельного
        миротворческого корпуса «Радуга»,
        тот же день
        Переодевшись в пятнистую форму, я ощутил себя героем маскарада. И тщетно пытался себя убедить, что, наоборот, замаскировался под цвет окружающей действительности и соответствую моде.
        Впрочем, слышал мнение, что старые солдаты так же нехорошо себя чувствуют в гражданской одежде.
        Отряд «Оса» оказался совсем небольшим, всего около тридцати человек. Зато все, включая пилотов и связистов, - офицеры, из чего я заключил, что передо мной самая что ни на есть элита.
        Перед началом брифинга майор Грошер отвел меня в сторонку и предупредил:
        - Я понимаю, что тебе придется рассказывать странные вещи, но ты не тушуйся. Ребята у нас с мозгами, а кроме того, они в общих чертах ситуацию знают. Поэтому будь точным и внятным.
        - Что именно знают ребята? - уточнил я.
        - Знают, что Темный круг - это территория, где действует какое-то поле. И оно, это поле, как бы искажает восприятие реальности. Так что к странностям они готовы.
        Я тяжело вздохнул.
        - Да нет, ваше благородие, ни черта они не готовы. Вы их специально решили не пугать перед вылазкой?
        - В каком смысле?
        - В таком, что это вовсе не поле. И оно искажает не восприятие, а саму реальность. И не просто искажает, а напрочь корежит, месит, дробит на части и лепит по-новому.
        - Вот-вот, так им и скажешь. Просто ты у нас почти единственный свидетель, который хоть что-то видел и соображает.
        - Это я-то соображаю? - я прямо-таки возмутился. Нашли, понимаешь, на кого складывать ответственность.
        Но Грошер не желал слушать мои доводы. Ему уже сообщили, что наконец прибыл крупный специалист по космическим аномалиям, и он, как военный человек, информацию командования усвоил каждой хромосомой.
        Вскоре выяснилось, что главным докладчиком на брифинге буду вовсе не я. Из госпиталя доставили разведчика - одного из тех, кому удалось выбраться накануне моего прилета. Он был одет в синий больничный комбинезон и явно находился под препаратами. Его сопровождал военный медик, который недовольно поджимал губы и то и дело поглядывал на часы.
        Я сел в сторонке и приготовился слушать. Полковник Сологуб некоторое время о чем-то перешептывался с разведчиком, тот хмуро кивал. Потом внимательно оглядел слушателей. Наконец он начал говорить - как-то сразу, без всяких вступлений, даже в кулак не покашлял.
        Первые пару минут он монотонно объяснял, как и когда его группу высадили в Темный круг, какие ставились задачи, какое было оснащение, насколько хорошо работала связь и навигация. Вернее, насколько плохо. Если Уж совсем точно, то от электроники там почти не было толка.
        Затем вдруг он замолчал и некоторое время просто смотрел перед собой. Врач забеспокоился, склонился над ним, одновременно доставая из аптечки шприц.
        Бойцы негромко загудели. Им совсем не нравилось то, в каком виде вернулся с задания их товарищ по оружию. Да и мне не нравилось. Я уже давно понял: меня притащили за столько космических миль не для того, чтоб прочитать бестолковую лекцию, все содержание которой уместилось бы на клочке салфетки. Да еще инициировали. Меня явно ожидало более активное времяпрепровождение.
        - А можно описать противника? - попросил вдруг кто-то из слушателей.
        Разведчик рассеянно поглядел на рассевшихся перед ним офицеров. Он сидел и моргал, не произнося ни слова. Мы уже поняли, что пауза как-то затянулась, и даже врач снова занервничал.
        - А противника там нет, - тихо произнес разведчик. Он сказал это так, словно сам только что понял эту истину.
        Бойцы загудели.
        - Что значит нет противника? - спросил Сологуб. - Как погибли ваши люди?
        Разведчик забарабанил пальцами по подлокотникам.
        - Жора Каплан и Марк Мейсон, - медленно проговорил он, - растеклись. Или растаяли, не знаю, как вам понятней. Шли рядом вдоль стены, дорога ровная - и вдруг Жора словно провалился по самые колена. Марк начал его тянуть, а оказалось, никуда он не провалился, у него ноги словно кислотой съело. Марк ничего не успел, они оба за полминуты растворились. Ахмеда домом придавило. Тоже - ни с того ни с сего. Стоял дом и вдруг съехал набок, как куча дерьма. Большой дом, этажей шесть-восемь, кажется. И так каждый раз. Куда ни пойдем - теряем людей. На всех направлениях. Мы с Лисом чудом каким-то выбрались, сам не знаю, как…
        - Люди там есть какие-нибудь? - последовал вопрос.
        - Мало. Местные есть, но они от нас прятались. Они там всего боятся, даже друг друга. Сидят по подвалам в верхней части города. Они ведь тоже не знают, что происходит. Некоторые думают, что весь материк накрыло… Сидят, ждут, когда их вытащат. А внизу все затоплено, мы туда и не ходили. Еще огрызки есть. Мы когда первого увидели, со страху по кассете каждый в него расстрелял. А они безопасные. Просто идет человек, а у него, например, выше пояса ничего нет. Или, наоборот, раз видели только грудь, две руки и полголовы. Крутился посреди дороги, хрипел, скулил. Думали, раненый, док ему колол что-то, вопросы задавал. Только бесполезно. Они как заводные - или идут куда-то, или ползут, или просто по земле катаются. Некоторые бормочут что-то.
        - А еще что попадалось?
        Разведчик как-то растерянно пожал плечами.
        - Ну, не знаю… Ребята видели что-то такое несколько раз… Вроде как человек по очертаниям, но очень высокий, метра четыре. Только оно в тумане было, мы даже связываться не стали.
        - Видео какое-нибудь есть?
        - Есть, плохонькое. Там аппаратура вообще через раз работает. Вам покажут…
        Я заметил, что офицеры реагируют на его рассказ как-то слишком спокойно. То ли опытные, всякое повидавшие, то ли пока не осознают истинную суть происходящего.
        Потом разведчик побледнел и начал валиться со стула. Медик тут же подскочил, несколько человек помогли ему усадить пациента. Ему все-таки что-то вкололи и увели. Разговор толком и не получился.
        Наконец Сологуб представил меня. Лекция моя была лаконична и даже где-то скучновата. Я объяснил, что все, происходящее за Темным кругом, - материализованный плод человеческого воображения. Что причина всему - научные эксперименты с инопланетным веществом, которые чересчур поспешили внедрить на практике.
        Когда из зрительской аудитории донеслось, что все это похоже на сказки, я заявил:
        - Если это сказки, то я - Баба-Яга собственной персоной.
        И рассказал о своем незабываемом путешествии на Луну-один, где остался один-одинешенек в дырявом скафандре и все-таки выжил. С помощью ступы и метлы, естественно.
        И еще я высказался по поводу золотоносного месторождения, которое, по моему глубокому убеждению, являлось материальным воплощением неуемных фантазий известного всем человека. Чтобы бойцы не очень-то рассчитывали между делом поживиться. Впрочем, в этом месте Сологуб покашлял и посмотрел на меня с осуждением.
        Вопросов мне задавали мало - такую информацию слушатели должны были еще переварить. Наконец Сологуб поманил меня пальцем и отвел в соседнюю палатку, где меня уже ждали.
        Меня представили немолодому грузному человеку в пятнистой форме без знаков различия. Форма сидела на нем из рук вон плохо, из чего я заключил, что передо мной такой же наспех переодетый штатский. Так и оказалось.
        Это был эксперт какого-то правительственного комитета, я даже не стал уточнять, какого. Он сначала сунул мне распоряжение с большой гербовой печатью, где мне присваивались всяческие специальные полномочия. Я прямо-таки фыркнул, когда увидел, что местом моей работы проставлено Управление «Т». Потом этот тип начал что-то мямлить и ходить вокруг да около. Полковник Сологуб потерял терпение и выпалил:
        - Ты уже понял, что завтра высаживаешься с нами?
        - Так точно, ваше благородие, - усмехнулся я.
        - Возражений, надеюсь, нет? - вставил словечко чиновник.
        - Какие уж тут возражения? Я под присягой.
        Конечно, плевать я хотел на присягу. И никакая «прошивка» или «промывка» этого не изменит. Из-за меня погибли мои девочки - вот моя главная прошивка. Если найду тех ублюдков, которые их убили, то восстановлю баланс справедливости, хотя бы в своем собственном внутреннем мире. Если сам при этом подохну, то и это будет справедливо.
        А иначе - маяться мне всю жизнь и быть жалким.
        Обнадеживало, что главных ублюдков я знал в лицо. И они находились как раз там, куда меня направляли. Какие уж тут возражения…
        Наверно, эти мысли отразились на моем лице. Чиновник чуть нахмурился, потом сказал:
        - Нам известно, что у вас имеются и некоторые личные мотивы в этом… э-э… в этой ситуации. Очень надеюсь, что они не помешают вам принимать трезвые решения.
        - Что вы, что вы! - ухмыльнулся я. - Ничего личного, только долг и служебное рвение. И решения будут трезвые, ну, как стеклышко. Только вот… - я взглянул на Сологуба.
        - Что? - тут же насторожился он.
        - Я надеюсь, вы очень уверены в своих людях, если бросаете их туда, откуда почти никто не вернулся? Или, может, вам их просто не жалко?
        Сологуб весь как-то подобрался, после чего довольно пафосно изрек:
        - Я, конечно, уверен в людях. Они в отличие от вас, штатских, - профессионалы. Но еще больше я уверен в том, что на этот раз высадка должным образом подготовлена. Если сомневаешься, мой зам тебе все подробно растолкует. Хотя тебе это без надобности. У моих бойцов приказ - любой ценой довести тебя до места. А значит…
        - Стоп! - заинтересовался я. - Какого еще места?
        - Наши аналитики круглыми сутками ищут способ ликвидации этой аномалии, - негромко вступил в разговор правительственный эксперт. - В материалах дела Доступны сведения, что нечто подобное происходило на борту космической лаборатории «Новый Ковчег».
        - Ну, я бы не сказал, что вижу много общего с тем случаем… - возразил было я.
        - И нам также известно, каким образом удалось остановить эту чертовщину.
        - Надо же, - ухмыльнулся я. - Даже мне неизвестно, хотя я там был…
        - А ты вспомни, - глубокомысленно предложил Сологуб.
        - А чего там помнить, если я ничего не видел? Ну ползал по коридорам, потом встретил одного товарища тепло поговорили…
        - Вот! - Сологуб торжествующе поднял палец. - Вот именно!

* * *
        Какой-то я был подозрительно спокойный, когда мы с парнями загрузились в десантный бокс и принялись ждать команды на взлет. Ни страха, ни волнения… ну, так, иногда только легкий холодок по спине. Не иначе, по пути на Гарсию военный доктор вставил мне пилюлю храбрости в специальное место.
        Сидеть в боксе, кстати, пришлось часа два - командный центр все ждал какого-то просвета. Над Лавансалем сейчас кружили беспилотники и сканировали поверхность в предполагаемой точке нашей высадки. Я украдкой рассматривал бойцов, но выглядели они все безлико и одинаково - доспехи, шлемы, автоматы, ранцы. Отличались только номерами, ярко выделявшимися на форме спереди и сзади. И еще у четверых бойцов на рукавах были нашивки с красными крестами.
        Номер был и у меня - 17-й. И шлем. И автомат. И я знал, что если услышу в шлемофоне «семнадцатый», то должен ответить, это мой позывной. Если, конечно, там будет работать рация…
        Только ранец у меня был чуть поменьше и полегче, чем у других. Мне не пришлось тащить универсальные батареи, которые входят в обязательную экипировку специальных сил. Наверно, пожалели новичка.
        Уму непостижимо. Вот бы мне кто-нибудь год назад сказал, что я в такое вляпаюсь…
        Бойцы молчали. Вообще трудно представить, чтобы в мужской компании за два часа не проронили ни слова. Да еще в такой ситуации. Надо ж, как я думаю, поржать, поматериться, развеять стресс перед высадкой, а эти только молчат, словно медитируют.
        А может, и правда медитируют. Что я, в конце концов, знаю про элиту спецназа?
        Надо бы хорошо подумать, да только мне чего-то не думалось. Штабные загрузили меня пищей для размышления по самые гланды. Они что-то там сопоставили и решили, что Придумщик станет разговаривать только со мной. И только я смогу его успокоить и остановить вакханалию.
        - Есть одна неувязочка, - сообщил мне эксперт сегодняшним утром. - Все считают, что Придумщик - это капрал Вернер, поступивший на службу в «Лаванду» за несколько недель до катастрофы. На самом деле труп капрала Майкла Вернера был найден среди обломков «Ледяного грома» еще восемь лет назад. И это подтвержденный факт.
        - Думаете, вы меня удивили? - устало вздохнул я в ответ.
        Придумщика следовало искать там, где Марциони. А Марциони - в его резиденции в самом центре Лавансаля. Именно туда нас и собрались выбрасывать. Если все пройдет гладко, можно управиться за полчаса.
        Но слово «гладко» совсем не уживалось с тем, что творилось в Темном круге. Лучше об этом не думать. Тридцать здоровенных мужиков, обученных выживать даже в кипящей лаве, получили приказ беречь меня от всех неприятностей. При удачном стечении обстоятельств я там даже не понадоблюсь. Это если удастся просто-напросто вытащить Придумщика из Темного круга на базу…
        - Трехминутная готовность! - услышал я в наушнике. - Есть просвет в трехстах метрах от точки.
        У меня в груди что-то напряглось и не сразу отпустило. Начинается…
        Над нашими головами мягко заныли двигатели, бокс закачался. Мгновенно заложило уши. Мы были в воздухе.
        - Сорок секунд до высадки группы периметра.
        Периметр - это, как я теперь знал, что-то вроде группы разведчиков. Они прыгали со стометровой высоты с помощью джет-ранцев. Внизу они должны мгновенно оценить обстановку, подтвердить высадку для основной группы и прикрывать ее огнем. Если там обнаруживалась какая-нибудь непреодолимая опасность, они тут же спасались с помощью тех же ранцев - взмывали ввысь, где их подбирал эвакуатор.
        В этом, как я понял, и заключалась особая подготовленность нашей экспедиции.
        Четверо бойцов, обвешанных тяжелой броней и закованных в скелеты реактивных ранцев, переместились к открывающемуся люку, щелкая оружейными предохранителями. Я краем глаза глянул вниз - там было кипящее серое марево. Я очень живо представил себя горошиной, падающей в суп.
        Разведчики один за другим провалились в бездну. Я скосил глаза на Сологуба - он без устали повторял в микрофон: «Что видите? Что видите? Докладывайте постоянно…» Кажется, он просто не давал разведчикам вставить слово.
        Затем развернулся к остальным и дважды махнул руками вниз, давая понять, что мы начинаем снижаться.
        Я уже не волновался, мне было интересно. Бокс проскрежетал брюхом по грунту, распахнулись створки люка. Я ничего не увидел - снаружи поднялась туча пыли. Кто-то постучал мне по шлему, напоминая опустить забрало, и мы начали выходить.
        В наушниках трещало. Даже наша защищенная связь работала здесь хреновенько.

«Не разбредаться, - разобрал я голос Сологуба. - К стенам домов не прижиматься. И за „семнадцатым“ присматривайте».
        Кто-то тут же схватил меня за шиворот и пригнул к земле, словно мы находились под шквальным огнем. Я слегка обиделся, что за мной собираются присматривать, как за младенцем, но лишь самую малость. Будет случай - сам за ними присмотрю не хуже. И пригнуться я бы сам догадался.
        Бокс ушел, обдув нас на прощание горячим выхлопом, пыль начала оседать.
        Нас выбросили на пустынной городской площади, окруженной четырехэтажными домами. Клубился серый туман, улицы просматривались метров на сто, не больше.
        Единственное, что бросалось в глаза, - это следы давнего запустения. Вернее даже, не запустения, а обнищания. Этот город строился для полумиллионного населения, а сейчас в нем осталось от силы тридцать тысяч душ.
        После брифинга и мрачных пророчеств спасшегося разведчика всем казалось, что на нас сию же секунду бросятся полчища адских чудовищ, а земля разверзнется под ногами и обнажит огнедышащую бездну.
        На самом же деле нас придавила ватная тишина. Нигде еще я не слышал такой тишины.
        От вздувшегося буграми тротуара поднимались стены домов с темными пыльными окнами. На крышах и дорогах проросли деревья, повсюду гнили горы разнообразного хлама.
        Я поглядел в небо. Я был уверен, что увижу там низкие свинцовые тучи, но немного промахнулся. Это были не тучи. Это было похоже, скорей уж, на дым от гигантского пожарища. Темно-серые лохматые хвосты ползли наперерез друг другу, сталкивались, смешивались, завивались в спирали… Небо жило своей отдельной жизнью.
        Что-то здесь было не так. Я недоуменно озирался, пока в голове не щелкнуло: все дома кривые! Вернее, не то чтобы кривые, а деформированные, словно куски подтаявшего мороженого. Я не сразу понял это - подумалось сначала, что защитное стекло шлема искажает мир. Но ничего оно не искажало, а показывало все, как есть: как-никак, десантное оснащение!
        Ни одного прямого угла, ни одной плоской поверхности. Весь квартал - как сдувшийся резиновый матрас!
        Меня хлопнули по плечу: пора двигаться. Бойцы уже подготовили маленький гусеничный робот, который должен был катиться перед нами и докладывать обо всех возможных неприятностях. Эту машинку, похожую на дорогую детскую игрушку, они меж собой называли Мухтаром.

«Рассредоточиться», - скомандовал прямо мне в ухо Сологуб.
        Меня взяли под опеку сразу двое: один встал спереди, второй - за спиной. Группа двинулась по самой середине улицы - полупригнувшись, торопливым шагом, в постоянной готовности стрелять. Хотя и неясно, в кого.
        Квартал выглядел уныло. Это была зона типового социального строительства, и архитектурными красивостями даже не пахло. Впрочем, напомнил себе я, мы прибыли сюда не для того, чтобы любоваться местными достопримечательностями.
        - Всем стоять! - услышал я команду.
        Оказалось, занервничал наш Мухтар. Вместо того, чтобы бодренько бежать впереди группы, он вдруг словно споткнулся и начал кружить на месте, не слушаясь команд. Начальство тут же провело совещание с войсковым инженером. Обсуждались только две версии: либо барахлит техника, либо впереди действительно что-то нехорошее.
        - Матерь божья! - воскликнул вдруг кто-то из бойцов. - Да вы поглядите, что там творится.
        В это время туман как раз немного отступил. Мы увидели впереди несколько темных куч, похожих на старое тряпье. Не было нужды переспрашивать, я и так понял, что это мертвые люди. Причем давно мертвые. Я насчитал семерых.
        - Они шевелятся, что ли? - проговорил кто-то.
        Половина бойцов полезли за биноклями. Быстро выяснилось, что шевелятся не мертвецы - шевелится дорога. В самом деле, по поверхности, которую мы привыкли видеть твердой, словно шла крупная рябь. И фундаменты ближайших домов - они тоже колыхались, как желе.
        Инженеру удалось-таки подозвать Мухтара, который рядом с хозяевами снова стал вменяемым и послушным. Тем временем бойцы принялись швырять перед собой камни и всякий хлам, проверяя дорогу.
        Ничего особенного не происходило. Камни со стуком падали на колышущуюся твердь, подпрыгивали и катились, как и положено камням. Я заметил, что, несмотря на общее замешательство, несколько бойцов добросовестно держат на прицеле окрестности, пресекая всякую возможность напасть неожиданно.
        Сологуб подозвал связиста и с минуту вел с кем-то радиопереговоры - скорее всего, со штабом. Связь кое-как, но работала. Наверно, именно это имелось в виду под
«просветом», в который нас кинули.
        Затем он обвел нас взглядом.
        - Какие мысли, орлы? - Кажется, он с особым интересом покосился в мою сторону. Но я был пока бесполезен, да к тому же и не орел вовсе.
        - Обойти, - сказал майор Грошер.
        - А если попробовать пустить Мухтара?
        - У нас только один Мухтар.
        - В принципе, согласен. Только хочу, чтоб все знали - никто не обещает, что на другой улице заморочек будет меньше.
        Никто не возражал. И я бы не возразил. Нечего переться на рожон, когда чуть ли не под ногами такие дела творятся.
        - Не буксуем, - меня чувствительно хлопнули по плечу.
        - Хорош меня подгонять! - разозлился я. - Сейчас сам тебя так подгоню, не обрадуешься.
        - Девчонки, не ссорьтесь, - миролюбиво заметил оказавшийся рядом Грошер.
        Через минуту мы оказались на соседней улице, мало чем отличавшейся. Те же унылые обшарпанные четырехэтажки, тот же мусор на каждом ходу и чахлая городская растительность, лезущая во все щели.
        Туман полз вдоль улицы серыми вязкими языками. Иногда казалось, что он специально шныряет между нами - слушает, разнюхивает, проверяет, что за гости. Хуже всего, что из-за него мы шли почти вслепую. Спасибо бесстрашному Мухтару, который упрямо вел нас за собой.
        Он-то и услышал первым подозрительную возню в одном из подвалов. И вновь вынудил нас остановиться.
        Это было обычное жилое здание, совершенно не примечательное. Метров с десяти уже и без Мухтаровых электронных ушей можно было разобрать, что из темных окон полуподвала доносятся шорох, постукиванье и еще - какое-то чавканье.
        - Черт, не хотелось бы отвлекаться на что попало, - с досадой пробормотал Сологуб. Он снял шлем и вытер пот со лба. Затем поспешно надел обратно.
        - Там могут быть гражданские, - заметил его зам.
        - То-то и оно. - Полковник сунул было руку почесать затылок, но пальцы скользнули по гладкому своду шлема. Наконец решился.
        - Ты и ты, - он ткнул пальцем в «пятого» и «двенадцатого». - Проверить и доложить. В бой не вступать.
        Бойцы пристегнули на шлемы термооптику и скрылись в покосившемся проеме двери. Остальные рассредоточились полукругом и замерли в ожидании.
        Первую минуту я слышал в наушниках только шипение и треск. Затем не выдержал Сологуб:
        - Ну, что у вас там?
        Ответом был яростный мат, переходящий в вопль. Бойцы встрепенулись, вздергивая стволы автоматов. Первым из дверей вылетел «двенадцатый».
        - Гранату! - истошно кричал он. - Кидайте гранату!!!
        Тут же выбежал «пятый», он слегка прихрамывал и тоже кричал. За ним в дверном проеме мелькнула какая-то стремительная тень, и в спину ему ударила струя темной жидкости.
        Гранат у «Осы», как я понял, было в избытке. Сразу три металлических шарика улетели в темный провал двери, и через секунду рвануло от души! Низ дома окутался черным дымом, посыпались стекла и обломки.
        - Ну и?.. - поинтересовался полковник, когда все стихло. - Что это было?
        - Да черт его знает, - проговорил «пятый», которому никак не удавалось отдышаться. - Сами не разобрали.
        - Не понял.
        - Да сами не поняли. Вошли - там какие-то твари мечутся. Меня одна приложить об стенку успела, еле выскочил.
        - Какие твари? Это точно твари? А если там после взрыва десяток гражданских к потолку прилипло?
        - Нет, не люди, точно, - сказал «двенадцатый». - Люди так не носятся. Чуть ли не по стенам.
        - Надо идти, - напомнил майор Грошер.
        - Ну, с почином, - Сологуб помрачнел. - Противник не определен, но уже уничтожен.
        - Зато чистый тыл оставляем, - услышал я анонимное замечание в шлемофоне.
        После происшествия на сердце появился какой-то осадочек. Посетило странное ощущение, что я не в боевой экспедиции участвую, а играю в казаков-разбойников с ватагой шалопаев. Уж не знаю, почему, действия спецназа я представлял как-то иначе.
        Обшарпанная улица кончилась внезапно. Мы вышли на широкую площадь - словно шагнули в другой мир. Начать с того, что ее окружали достаточно затейливые, представительные здания в едином стиле. На всем лежала печать достоинства и дорогостоящего ухода. Мы находились в деловом центре.
        Впрочем, кое-что портило картину. Повсюду валялись вещи - сумки, обувь, какое-то тряпье, коробки, перчатки. Казалось, через эту площадь в панике, теряя последнее имущество, пробежал весь город.
        В центре площади зияла глубокая воронка с обрывистыми краями - словно кто-то взял, да и выдрал кусок гигантскими щипцами. Из воронки выглядывала часть кособокой железной конструкции. Скорее всего, это был памятник Первым покорителям. Такие памятники есть на любой колонии, и делают их обычно из списанных челноков. У самого края воронки копошилась собака - донельзя жалкая и тощая.
        - Куда, интересно, люди подевались? - произнес кто-то.
        - А вон, например, - ответил через несколько секунд Сологуб, поднося к глазам бинокль. - Полюбуйтесь.
        Я взял у него бинокль и тоже посмотрел.
        - Вон, где кусты кончаются, видишь?
        Там был фонарный столб, свитый неведомой силой почти в штопор. А между витками торчали какие-то лохмотья. И чем больше я смотрел, тем больше не хотелось верить глазам. Это был человек, которого так же свило в штопор и намотало на столб. Вернее, человек там угадывался с трудом - одни ошметки, - но сомнений не оставалось.
        - Нам туда, - сообщил полковник, указывая в противоположный конец площади.
        Там стояло массивное белое здание с куполом. Резиденция губернатора. Она же - Дом правительства. Именно отсюда, как я понимаю, великий межпланетный делец Марциони пытался управлять богом забытой колонией Гарсией.
        - Неплохо живут губернаторы… - обронил кто-то из бойцов.
        Я, разумеется, не рассчитывал войти в резиденцию и тут же упасть в объятия Марциони. Шансов, что он там, было совсем мало. Не говоря уж о Придумщике. Хотя бы какие-то следы, подсказки, крупицы информации…
        Мы пересекли площадь быстро и без приключений - хвала Мухтару. У парадного входа миновали полдюжины сгоревших машин и поднялись по широченной лестнице. Массивные двери были наглухо заперты, но Сологуб, похоже, не был настроен церемониться.
        - Рвем замки!
        Двое бойцов просветили пространство за дверями интровизором и, не увидев ничего подозрительного, заложили заряд, который аккуратно проломил дыру размером с хороший арбуз.
        Никто даже не успел подойти к дверям, они сами распахнулись, и на лестницу выполз язык черной блестящей массы, похожей на мазут. Идти через двери было нельзя - весь холл оказался заполнен этой дрянью, словно где-то там прохудился резервуар.
        - Сразу видно, где больше всего говна, - ехидно проговорил кто-то.
        После недолгого обследования здания было решено идти через окна второго этажа - благо, там имелся балкон и прогулочная галерея. Там, правда, тоже пришлось закладывать заряд - Марциони весьма обстоятельно подошел к вопросам безопасности и законопатил свое убежище решетками и железными ставнями по самую крышу.
        Пятеро бойцов остались на улице прикрывать нам тыл. Я предпочел войти в помещение с остальными. Мы оказались в типичном чиновничьем царстве, забитом шкафами, столами, серыми ящиками инфохрана и, конечно, залежами самых разнообразных бумаг, без которых не научилась существовать ни одна административная единица.
        Обстановочка, кстати, тут была вполне приличная. Не хуже, чем в любом федеральном министерстве.
        - Первый, что ищем? - спросили по рации.
        - Для начала - кабинет губернатора, - не очень уверенно ответил Сологуб. - А там поглядим…
        Не успел он это сказать, как из глубины коридора донесся жалобный крик:
        - Не стреляйте!

* * *
        Как-то не сразу поверилось, что мы в полной безопасности. Но, похоже, так оно и было. Эти четверо просидели в подвале губернаторского дома весь месяц, и с ними ничего не случилось. В отличие от тех, кто в разное время пытался прорваться к космопорту и драпануть отсюда подальше.
        Я сидел на ящике из-под консервов, привалившись к стене, и слушал рассказ небритого охранника с влажными воспаленными глазами.
        - …Папик неожиданно для всех отсюда дернул. Взял несколько человек, на крышу, в вертолет - и только его и видели. Но до порта они не долетели. Через пятнадцать минут связь оборвалась. Хотя до порта напрямую - ну, минуты три. Где кружились, куда делись - черт их знает, может, и разбились. Хотя никакого взрыва не было… Остальные не торопились, оно ж тут все постепенно начиналось. Думали, ничего страшного… И Папик всех успокаивал - нормально, говорит… Ну уж потом, дней через восемь, когда трупов на улице стало больше, чем столбов, решили прорываться. Пошли колонной, на двадцати вездеходах… Напротив госпиталя первую машину ка-ак шарахнуло чем-то! Я это не видел, я только потом саму машину видел… ну, смотрится, будто по консервной банке кулаком дать. Затем вторую - в воздух подняло и - ка-ак шлепнет о дорогу. Всмятку! Остальные засуетились, врассыпную по переулкам… И никакое оружие не помогло. Мы в последней машине были, решили вернуться и тут пересидеть. Тут хоть генератор есть, запасы, опреснитель…
        - Это правильно, - с пониманием кивнул Сологуб. - Плохой тыл - он все равно лучше хорошего боя.
        - В нашем положении - точно.
        Кроме этого охранника, тут были водитель и, представьте себе, министр финансов! Министром оказалась женщина - не молодая, но еще в соку, со следами былой ухоженности. Месяц, проведенный в подвале, ее, конечно, не украсил. Она сидела на стуле, накрыв колени какой-то полосатой тряпкой, и напоминала опереточную нищенку. Мужики выглядели еще хуже - мятые, небритые, покрытые болячками, с грязными слипшимися волосами.
        Четвертым был какой мутный тип в рабочем комбинезоне, который торчал в углу и затравленно таращился на всех, словно хомяк из клетки. Немного позже я услышал от охранника, что этот персонаж прибился к ним по дороге, ведет себя странно, рассказывает всякую чушь, но особого беспокойства не создает.
        Я чувствовал себя смертельно усталым. Никогда еще так не уставал. Буквально руки-ноги отнялись. Я сидел и отдыхал, а силы не прибавлялись. Только, наоборот, таяли.
        Сначала я списывал это на перенесенные волнения, но потом вдруг понял, что мне становится все хуже и хуже. Через пять минут я осознал, что совершенно не воспринимаю человеческую речь и что мне трудно дышать. И в глазах стало меркнуть.
        У меня еще оставались силы, чтобы позвать на помощь, но неожиданно дошло:
«прошивка» дает о себе знать. Я слабеющими руками дотянулся до ранца, вытряхнул баллончики со снадобьем, вставил один в шприц и неумело вкатил себе в ляжку пять миллилитров чего-то желтого. Стало больно. Но почти сразу сознание начало проясняться. Доктор говорил, что мне понадобится три-четыре укола, прежде чем смогу без них обходиться. Но на всякий случай дал десять - целую упаковку.
        Какой-то боец уселся рядом с финансовой женщиной и стащил с себя шлем. Он был совсем не героической наружности: конопатый, с рыжими мохнатыми бровями и утиным носом.
        - Ну, что, хозяйка, потанцуем? Как дела-то? Не боись, скоро домой…
        Женщина смотрела на него со странной смесью высокомерия и испуга. И молчала. Закралась мысль, что у нее от сидения в подвале мозги встали слегка набекрень, что и неудивительно. Боец еще некоторое время пытался ее разговорить, потом махнул рукой.
        - Пойду, перекушу, что ли…
        - Можно вопрос? - негромко обратился я к охраннику. - Ты вот говоришь, «когда все началось». А как это самое «все» начиналось?
        Он посмотрел на меня и растерянно заморгал. С минуту подумал.
        - Тут так сразу и не скажешь, - сокрушенно вздохнул он. - Вещи всякие стали происходить - то тут, то там…
        - Какие вещи?
        - Да не знаю, как сказать…
        - А просто - говори, - отрезал Сологуб. - Мы - ребята привычные!
        - Да жуть всякая! Я и сам видел. С дежурства шел часа в четыре утра и вдруг вижу: в брошенном доме окна светятся. Как бы мерцают. Ну, как будто там огонь горит. Я в окошко глянул - вдруг пожар? Смотрю - люди идут! Целая вереница, сквозь стены. То есть из одной стены выходят, в другую входят. И тут один на меня посмотрел… Ох, ну и быстро я бежал оттуда…
        - А пожар-то откуда?
        - Так это они и светились, люди! Жуть невозможная!
        - Про потоп расскажи, - подал голос водитель, который до этого только хмуро вздыхал в своем углу.
        - Ну, это само собой. Это еще в самом начале было. Ни с того ни с сего - вода. И непонятно, откуда притекла. Просто от земли поднялась - и как хлынула в Нижний город. Кто успел, тот в дома заскочил. Волна прошла просто дикая - тяжелые вездеходы, как фантики, кувыркались. И так четыре раза за день. А вода оказалась непростая. Видели, как дома перекорежены? Это после потопа. Потом вся вода в Нижнем собралась, там до самой шахты было наводнение. Вы там еще не побывали?
        - Не довелось пока.
        - Ну и всякое такое… Вообще сначала техника барахлить начала. Электричество стало пропадать. Люди стали уходить.
        - Куда? - задал Сологуб резонный вопрос.
        - А кто их знает? В сторону шахты куда-то. Просто поднимались и шли. Раз видел целая семья - отец, мать, трое ребятишек - в одном исподнем, только с кровати поднялись, да и зашагали. Я и знакомых встречал, спрашивал…
        - И что?
        - А ничего! Молчат, смотрят, словно не узнают. Потопчутся, дальше ползут. Без вещей, без ботинок… Ну, в общем, одно, другое, третье - и вот…
        - И что вы об этом думаете? - поинтересовался Сологуб.
        - Да всякое уже передумали… Вы мертвецов-то ходячих видели? Тут народ говорит, что зря эту шахту с золотом раскопали. Не чистое это золото, дьявольские проделки. Шахта двадцать лет без людей стояла. Мужики туда иногда лазили, аппаратуру старую разбирали. Там много всякого осталось, подземный город хотели строить. Так вот, один раз приходит компания в ресторан - пьяные, глумные, хохочут… И выкладывают, значит, прямо при всех на стол. Чистое золото! Вот такие булыжники! Говорят, они их простым зубилом от стен отколачивали. Папик потом перед народом выступал: говорит, что нашли, то нашли. А остальное принадлежит гражданам Гарсии. И под охрану эту шахту. Человек триста солдат, все при оружии - откуда только взялись. Весь город бегал смотреть, только никого близко не подпускали. А где-то на третий день началось… Сначала вонью какой-то из шахты потянуло, потом туман этот чертов вылез… и пошло-поехало.
        - Это газ такой, ядовитый, - авторитетно пояснил я. - Выделяется из подземных пластов и влияет на мозг. А никаких покойников ходячих тут нет, это только мерещится.
        - А когда машину об землю на моих глазах расплющило - тоже померещилось?
        - А машину водитель об стену расплющил, когда у него зеленые чертики перед глазами забегали. На всех по-разному влияет. Вот нам, например, прививки специальные сделали, мы никаких чертей не видим.
        Сологуб тем временем достал планшет и показал фотографию капрала Вернера.
        - Этого человечка не знаете?
        - Не встречали, - покачал головой охранник.
        - А этого? - На этот раз на экране был Ступич.
        - А этот бывал. Часто заходил. Это профессор-геолог, его прислали, чтоб шахту восстанавливать.
        - Ну да, геолог… - ухмыльнулся полковник. - Он тоже на вертолете улетел?
        - Вот этого не знаю, не видел. Вообще-то он в Горном институте обосновался, им там два этажа выделили. С ним еще целая дивизия помощников приехала. Тоже ученые, геологи. Как золото нашли, тут столько народа чужого появилось. Мы этот институт два дня охраняли, потом солдат прислали. Что там, спрашивается, охранять?
        - Не знаю. Посмотрим.
        - Хорошо, что вы пришли, - умиротворенно вздохнул охранник. - Только долго очень вас ждать пришлось. А что ж раньше-то не получилось?
        - Дружище, как только получилось, так сразу и пришли, - развел руками полковник. - Вот честное слово.
        - Когда вы нас заберете?
        В этот момент вошел связист и сказал, что достучался наконец до штаба. Сологуб отправился на крышу, где было развернуто специальное оборудование.
        - А мы пешком пойдем или за нами что-то пришлют? - спросила вдруг женщина-министр.
        - Непременно пришлют, - пообещал я.
        - Это хорошо. Я пешком не могу.
        Она подняла с колен свое покрывало, и я вдруг понял, что у нее нет ступней. Все, что ниже щиколоток, было замотано грязными тряпками.
        - М-да, вот тоже история… - вздохнул охранник. - Это когда от машины через площадь бежала, во что-то наступила. Ну, мы ее подхватили и сюда. Глядим, а там… вот. Ей еще повезло. Секретарша ее того… полностью растаяла.
        - Больно не было, - сказала женщина. - И крови не было. Я просто упала, и все.

«Хорошо, что тут нет того бойца, - подумал я, - который сказал ей „потанцуем“.

* * *
        Сологуб вернулся не слишком скоро. Могу только представить, что он там нарассказывал штабному начальству.
        - Ну, пока наши дела не так уж и плохи, - с преувеличенной бодростью объявил он. - До первой точки дошли, люди целы, а это уже кое-что.
        - Тут район, можно сказать, спокойный, - сказал охранник. - Вам бы ближе к шахте пройти - вот насмотрелись бы!
        - Будет надо - дойдем и до шахты, - Сологуб вдруг слегка помрачнел.
        - Будет надо, - спокойно сказал я. - В том смысле, что уже надо. Не до шахты, но в том направлении.
        - Это ты о чем? - Полковник нахмурился, заподозрив, что я посягаю на его командирское право быть самым умным.
        - Где находится космопорт?
        Полковник повернул ко мне планшет с картой.
        - Вот порт, а вот мы. И что?
        - Где-то на этой линии, - я провел через карту черту, - упал вертолет губернатора. И сам губернатор, если он жив, должен находиться неподалеку - в этих местах, насколько я понял, перемещаться на большие расстояния вредно для здоровья. Ставлю восемь к десяти, что Ступича и Придумщика он взял с собой. Поэтому считаю нужным разделить отряд и пустить одну группу по этому направлению.
        - А вторую?
        - А вторую - в сторону Горного института. Если Ступич не улетел, он должен быть там. Остаются два Шанса из десяти, что и Придумщик там, под его опекой. Мне кажется, незачем терять время и ходить такой толпой. Хотя вам видней, господин полковник.
        - Будет еще третья группа, - сказал Сологуб, подумав. - Она останется здесь в качестве боевого резерва. А где этот институт?
        - Вот здесь, - показал охранник, который стоял за спиной и слушал.
        - Без малого четыре километра отсюда, - прикинул Сологуб. - Но это по прямой.
        - Там опасно, - напомнил охранник.
        - Тут везде опасно, - отрезал Сологуб и глянул на часы. - Сейчас половина двенадцатого. Темнеет здесь после восьми. Отдохнем еще полчаса - и выдвигаемся.
        - Вы уходите? - раздался вдруг голос женщины. - А как же мы?
        - О вас я сообщил в штаб. Как только появится просвет, за вами пришлют эвакуатор. Поэтому будьте готовы очень быстро и организованно подняться на крышу, вас удобнее всего забрать именно оттуда.
        - И когда это будет?
        - Я же говорю, когда появится просвет. Тут кругом гуляют мощные магнитные поля, которые жгут электронику. Вы же не хотите, чтоб эвакуатор рухнул прямо на ваши головы?
        - Я думала, вы заберете нас с собой, - не унималась женщина, - а вы, оказывается, нас бросаете!
        - Никто никого не бросает, - попытался успокоить ее полковник. - Я оставлю здесь своих людей, за вами присмотрят.
        - Кстати, полковник, - заметил я. - Твои ребята принесли один интересный ящичек… - я кивнул в сторону, где лежал небольшой сейф, выдранный из стенки. - Я покопался, кое-чего любопытного узнал. В общем, было бы очень неплохо собрать в кабинете Марциони все его барахло и подготовить к вывозу на ближайшем эвакуаторе. Записи, документы, компьютеры… И пусть ваши умники в штабе их анализируют. Глядишь, и попадется что-нибудь для следствия полезное.
        - Я распоряжусь, - буркнул Сологуб, недовольный, что распоряжаться уже начал я. Потом он вдруг внимательно поглядел на меня. - А ты сам-то с какой группой собрался идти?
        - Я пойду искать вертолет.
        - Ага… туда, где не так страшно.
        - Туда, где больше шансов найти то, что ищем, - довольно холодно поправил я его.
        - Вообще-то, - сказал вдруг охранник, - неизвестно, куда страшнее. Мы ведь тоже в сторону космопорта ехали. Кстати, в подземном гараже стоят еще две машины. Можете взять.
        - Машины пусть останутся резервной группе, - решил Сологуб. - А мы уж пешочком прогуляемся, тут не так далеко.
        Я хотел было вслух одобрить это решение, как вдруг из темного угла поднялся тот странный тип в рабочем комбинезоне.
        - Я пойду с вами, - сказал он.
        - Что?! - изумился Сологуб.
        Тип взял какой-то сверток и сдернул с него тряпку. В руках у него блеснула оружейная сталь. Это была тактическая винтовка «Лайза» - двенадцатимиллиметровое чудовище с компрессионным усилителем и автоприцелом. Достаточно редкая и дорогая вещь.
        - Я иду с вами, - твердо повторил он.

* * *
        Охранник потянул полковника за рукав и что-то возбужденно зашептал ему на ухо. У Сологуба удивленно поднялась бровь. Он кивнул, затем довольно нерешительно подошел к типу с винтовкой.
        - Ну?
        Тот вытащил что-то из-под воротника, мне показалось, армейский медальон. Сологуб повертел его в руках, недоуменно хмыкая.
        - Гарнизонный староста, старшина Локтев, - представился тип, выпрямив спину. Как-то сразу стало видно, что он действительно военный.
        - Что еще за новости? - пробормотал Сологуб. - И чего ты хочешь… Локтев?
        - Я с самого начала был в охране шахты, - ответил старшина. - Все происходило на моих глазах. И кроме того, я знаю город. Думаю, вы не пройдете к Институту без проводника.
        - А тебе-то какой интерес? Твое дело - тут сидеть спасателей ждать.
        - Никакого интереса. Кроме того, что я - военный, а это - мой город и мои сограждане.
        - Надо же… - фыркнул полковник. Потом ткнул пальцем в винтовку. - А у вас в гарнизоне такие погремушки всем выдают?
        - Не всем. Была возможность - я взял из оружейки, что получше.
        После короткого совещания со своим замом Сологуб принял решение идти со мной искать вертолет. То есть туда, где, по его же словам, «не страшно».
        Не думаю, что он сделал это из трусости. Наверно, просто поверил, что у нас больше шансов найти хоть что-нибудь, и решил быть там, где результативнее.
        Майор Грошер возглавил вторую группу. Он отнюдь не излучал оптимизм, и мне подумалось, что он привык быть просто правой рукой командира, не более. Правая рука - она ловкая и сильная, но только если не отделять ее от туловища.
        Вопрос со старшиной решили не сразу. С одной стороны, проводник - он никогда не лишний. С другой, отряд «Оса», насколько я понял, всегда был цельной и самодостаточной боевой единицей, где люди надеялись только на себя и не доверяли чужакам. Они и мне-то не очень доверяли, но на меня был приказ.
        В конце концов, решили взять его в группу Грошера. Благо, что связист продолжал поддерживать контакт со штабом, а там подтвердили: да, был в списках такой старшина, числится пропавшим без вести.
        Обо всех наших планах, естественно, штаб был извещен в первую очередь. И перед самым нашим выходом вдруг случилось маленькое чудо: со спутника удалось получить снимок, где разглядели нечто, напоминающее вертолет. У меня, правда, ассоциативное мышление дало осечку - я в этой мутной картинке увидел сначала очертания лошадиной головы, потом поваленный дуб и, наконец, восточную танцовщицу. Пришлось надеяться на зоркость штабных наблюдателей.
        Мы быстренько сопоставили снимок с картой, и охранник помог нам определить район. Теперь нам не требовалось ничего искать, а просто идти по азимуту.
        Удручало только, что идти далековато - километров пять. К самой границе Темного круга. Лавансаль вообще оказался сильно разбросанным городом.

…Когда мы выдвинулись, вокруг заметно прояснилось. Тумана почти не было, я даже разглядел, что город расположен у подножия красивейшего горного хребта.
        Связь пока работала неплохо, связист даже утверждал, что теоретически каждый может связаться со штабом с помощью индивидуальных средств.
        Я подозревал, что это просветление ненадолго. Темный круг - он пульсировал, словно мерцал. То его почти нет, то наваливается всей своей непостижимой дьявольской силой, заставляя целый квартал встать на дыбы. И мы явно застали его в хорошем настроении.
        Сологуб шел рядом и, чувствовалось, хотел что-то сказать.
        - Ты неплохо держишься для штатского, - услышал я наконец.
        - Я не совсем штатский. Я государственный служащий. По рангу я где-то на уровне майора.
        - И насчет газа ты здорово придумал. Так и будем объяснять.
        - Это не я придумал. Это - официальная версия, которую озвучат по всем информационным каналам.
        Полковник как-то злорадно усмехнулся. И после небольшой паузы спросил:
        - А на самом деле? Ты сам-то что об этом думаешь?
        - Ну, вам же все рассказали, - устало вздохнул я. - Я ничего добавить не смогу, вот хоть режьте вы меня.
        - Нам рассказали, что ничего толком не известно. И посоветовали не озадачиваться, а сосредоточиться на выполнении задания.
        - Ну, что ж… все правильно, так и есть.
        - Но ты же варился в этом несколько месяцев! Ты больше нас знаешь и понимаешь. Почему же не хочешь рассказать? Это делу не помешало бы.
        - Потому, что я сам ни в чем не уверен.
        Сологуб некоторое время ждал, что меня все-таки пробьет на откровенности, но так и не дождался. Поэтому начал домысливать сам - вслух.
        - Нам говорили, что здесь исследовали штуку, которая называется «управляемый психосинтез». Что на какой-то планете раскопали вещество, которое принимает форму того, о чем ты думаешь.
        - В общем, верно, - кивнул я.
        - Ну и какой же умник управляет этой мясорубкой? Кому в голову такое могло прийти? Мы ведь именно его ищем, да?
        - Нет.
        - А кого? Кто все это придумал?
        - Кто угодно. Может, даже я, а может - и любой из твоих парней.
        - Это в каком смысле? - Сологуб даже оторопел.
        - Ты говоришь, кому такое в голову могло прийти… А сам-то знаешь, что у тебя в голове?
        - Да уж худо-бедно догадываюсь, - проговорил он чуть обиженно.
        - Ни черта ты не догадываешься. Тут жили тысячи людей, и у большинства в голове такая каша…
        - Ты хочешь сказать, что все это - чьи-то мысли?
        - Мысли? Да нет, на мысли это мало похоже. Это, скорее, хлам, который хранится в темных уголках сознания любого человека. В обычной обстановке он не опасен, разве что вызовет кошмарный сон. В другом случае он может довести человека до психушки. А в нашем варианте сошел с ума весь этот мир.
        Полковник с минуту обдумывал.
        - А если я сейчас загадаю, скажем, бутылку пива - она появится?
        - Вряд ли. Разве что от пива будет зависеть твоя жизнь, да и то - никакой гарантии.
        - А почему ты сказал про жизнь?
        - Потому что мое желание исполнилось, когда оно было очень сильным. Я просто хотел жить. Всего-навсего.
        - Я так думаю, тут все хотели жить. И сейчас хотят. А результат обратный. Почему?
        - Не знаю. Скорей всего, желание жить оказывается слабее элементарного страха за жизнь. Страх это уже совсем другое. Страх непредсказуем и неуправляем.
        - Значит, все, что вокруг нас, это страх…
        - Может, и так. А может, и по-другому. Походим, посмотрим, тогда будет, о чем говорить. Давай-ка лучше не умничать, а, как нам велено, концентрироваться на задании. А потом, когда на базу вернемся, - вот там сядем, нальем и обсудим. Потом еще нальем и еще обсудим. И так, пока все по полочкам не разложим.
        - О-о… это нам много раз наливать придется.
        - Ну, уж это мы перенесем как-нибудь.
        Дальше мы шли молча, я просто глазел по сторонам. Ничего интересного я не видел - обычный колониальный город, просто очень уж запущенный. Заросшие бугристые тротуары, ржавые машины, унылые ветхие дома, которые давно уже легче снести, чем отремонтировать.
        Через какое-то время я почувствовал себя неуютно. Почему-то стали мерещиться какие-то шорохи в пустых проулках, вдруг стало казаться, что нас слишком мало. Появились тревога и ощущение, что зря мы идем, ничего там хорошего не будет.
        Небо почернело, потихоньку начал выползать туман. И это был не просто каприз погоды. Происходило то, чего нам больше всего стоило бояться. Темный круг заметил нас и приготовился раздавить. Именно такое мистическое ощущение во мне поселилось.
        Бойцы мало-помалу сбились в кучу и шли, настороженно озираясь. Никто не разговаривал, только связист изредка вызывал то базу, то резервную группу. Связи не было. Мы слышали только свист ветра в пустых окнах домов.
        Идущий впереди боец остановился и пару раз взмахнул рукой, привлекая общее внимание. Мы тоже остановились - метрах в тридцати от нас дорога кончалась. Там был завал - два дома рухнули, полностью перекрыв улицу. Из утрамбованной временем кучи строительных блоков лезли какие-то фиолетовые заросли. Выглядели они как-то угрожающе, совершенно не напоминая здешнюю вялую и блеклую растительность.
        - Вполне можно перебраться, - сказал я.
        - Можно, - неохотно ответил полковник. - Только чует моя задница… - он с сильным сомнением покачал головой.
        Я так и не узнал, о чем в тот момент думала его задница, и все же решил довериться.
        В конце концов, это их дело - довести меня до точки. И пусть делают так, как считают нужным.
        - Автоколонна правительства шла этим же маршрутом, - сообщил вдруг один из бойцов, не поленившийся взглянуть на карту.
        - И что? - заинтересовался Сологуб.
        - Они тоже уперлись в этот завал и затем свернули на другую улицу. Скорее всего, вон на том пересечении. А дальше - вы знаете, что было.
        - Ты хочешь сказать, нам ждать того же?
        Боец не ответил. Но все призадумались. Через минуту Сологуб принял решение.
        - Давайте все-таки попробуем обойти. Вернуться никогда не поздно.

«Как раз в этом стоило бы сомневаться», - подумалось вдруг мне.

* * *
        Мы перешли на параллельную улицу, и сразу стало ясно - здесь все не так. Здесь явно что-то происходило до нас.
        Если прежде мы лицезрели просто обветшавшие и захламленные кварталы, то теперь перед нами лежала совсем иная картина. Из искореженного асфальта торчали скрученные в штопор трубы коммуникаций, стены домов покрывали огромные трещины, как будто по ним били исполинским молотом, с уцелевших деревьев свисали черные лохмотья.
        Здесь словно прошел ураган, и не просто ураган, а натуральный гнев божий.
        - Полковник, - неуверенно позвал я. - Давай-ка, от греха, вернемся на ту улицу. Переползем через развалины и пойдем тихонечко дальше. Не нравится мне здесь.
        - Пока ничего страшного не наблюдаю, - ответил он.
        - А потом поздно будет наблюдать, - поднажал я.
        Сологуб сомневался всего пару секунд.
        - Ерунда, - высказался он наконец. - Путь свободен, значит, надо идти.
        Мы пошли. Туман сгущался, он, казалось, вытекал мутными тягучими языками даже из темных провалов окон. Неожиданно идущий впереди боец резко остановился.
        - Что еще за дерьмо такое? - услышал я.
        Мы осторожно приблизились. Перед нами была круглая проплешина в асфальте, метра полтора в диаметре. Она шевелилась. Вернее, она слабо пульсировала. Казалось, что под дорожным покрытием затаилось какое-то существо, и мы видим лишь его крошечный фрагмент. Пульсирующая поверхность была грязно-зеленой, шершавой, бородавчатой и больше всего походила на жабью кожу. Иногда по ней стекали мутно-белые ручейки, которые моментально в нее же и впитывались.
        Боец направил на проплешину автомат и вопросительно взглянул на полковника. Тот очень внушительно погрозил ему кулаком. Затем жестом приказал двигаться дальше - очень тихо двигаться.
        Не прошли мы и пятнадцати шагов, как заметили еще одну проплешину. Она была совершенно бесформенная и тянулась в длину метра на четыре вдоль накренившейся стены дома. Потом кто-то увидел впереди еще две и еще и вскоре мы перестали обращать на них внимание. Однако двигались мы все так же осторожно, едва ли не на цыпочках.
        - Смотрите! - тихо сказал связист, останавливаясь.
        Мы увидели разгромленную автоколонну. Около десятка мощных вездеходов были разбросаны по улице, как детские кубики. В некоторых с трудом узнавались вездеходы, настолько они были изуродованы.
        - Н-да… - обронил полковник. - Такое даже вакуумная бомба не сделает.
        - Может, вернемся на ту улицу? - деликатно предложил я.
        - А ты дашь гарантию, что там мы прошагаем, как по ковровой дорожке?
        - Вряд ли.
        - То-то и оно. Знаешь старую армейскую мудрость про два снаряда и одну воронку?
        - Нет, но догадываюсь. Это типа анекдот, да? Упали два снаряда в одну воронку, и один другому говорит…
        - Хватит трепаться. Двигаем вперед, парни. Только осторожно. Если что, рассредоточиваемся и самостоятельно укрываемся в подвалах и подъездах.
        - Эх, Мухтара бы сюда… - вздохнул кто-то.
        Ближайший к нам вездеход лежал вверх колесами. Его раму словно погнули об колено да еще и наступили сверху. Из железной мешанины торчали две скрюченные руки, высохшие и почерневшие. Я поспешно отвернулся.
        - Ну, здесь все понятно, - пробормотал Сологуб. - Так, а это еще что?..
        По его голосу я понял, что сейчас увижу нечто вовсе уж неординарное. Он смотрел куда-то за меня, я обернулся - и невольно ойкнул.
        Из стены дома торчал человеческий торс. Просто торчал на ровном месте, на высоте в пару метров, словно какие-нибудь оленьи рога в гостиной. Можно было подумать, что его вбило в стену какой-то ужасающей силой, взрывом, например. Хотя такого и не бывает…
        Он был весь черный, как будто обгоревший. Но, когда мы подошли поближе, стало видно - он покрыт чем-то похожим на смолу. Один из бойцов осторожно подошел и тихонько потыкал в него стволом автомата…
        - Стой! - рявкнул Сологуб, но было поздно.
        Тело затряслось, как холодец, руки начали исполнять какой-то немыслимый танец, голова замоталась в разные стороны, а затем раздался такой вой, что у меня мороз прошел по спине.
        Торс отвалился и грохнулся о тротуар, оставив черное маслянистое пятно на стене. Он продолжал дергаться, вой сменился свистящим шипением. Он загребал руками, словно хотел скорей куда-то уползти, пальцы судорожно скребли по грязному асфальту, оставляя глубокие борозды.
        Мы все, естественно, разлетелись в разные стороны и продолжали пятиться. Все целились из автоматов, но никто не решился стрелять.
        Первым, как положено, пришел в себя полковник.
        - Спокойно! - рявкнул он. - Опустить оружие!
        Черный человек продолжал извиваться у стены, правда, уже куда менее активно. Убедившись, что бойцы держат себя в руках, Сологуб продолжал:
        - Вам же рассказывали - это «огрызок». Он не опасен. А поэтому берем ноги в руки и шагаем дальше.
        Чувствовалось, что и у него поджилки трясутся. Какие бы они ни были храбрые и отважные, а видеть такое вряд ли кому-нибудь довелось.
        Мы без приключений миновали место гибели правительственной автоколонны, от чего Сологуб пришел в состояние глубокого удовлетворения.
        - Ну, вот и все, - он снисходительно похлопал меня по плечу. - А ты говорил, в обход…
        Я не стал напоминать, что я не говорил ни про какой обход, а, наоборот, предлагал двигаться напрямую через рухнувшие дома. Какой смысл, если дела пока идут нормально.
        - Я задницей чувствую, где надо идти, - продолжал хорохориться Сологуб. - Там, где штатский ляжет костьми, там спецназ пройдет с песней!
        Я все же успел усомниться: может, он зря так гордится экстрасенсорными способностями своей задницы?
        И уже через секунду понял: зря!

* * *
        Сначала под нами задрожала земля. Я даже и не особо испугался - чувство, знакомое любому горожанину, которому приходилось идти над линиями подземки. Я, правда, не догадался подумать, откуда здесь подземка…
        Дрожь не прекращалась, а, наоборот, усиливалась. Бойцы уже замедлили шаг и тревожно переглядывались. Вскоре затрясло так, что от домов начали отваливаться куски. Сначала куски, а потом неподалеку с грохотом рухнула стена.
        Все смотрели на Сологуба. Тот стоял, нервно озираясь и даже не зная, какой отдать приказ.
        Вдруг я увидел собаку. Она бежала по улице в нашу сторону, не просто бежала, а неслась, летела, как ракета. Потом появилась, вынырнув из двора, еще одна, потом еще. Они лезли изо всех щелей, и за несколько секунд их стало, наверно, не меньше трех десятков.
        - Боже милостивый! - крикнул кто-то, тут же раздалась автоматная очередь.
        - Не стрелять! - заорал Сологуб.
        Бегущие псы визжали и скулили. Я успел подумать, что нам не помешало бы узнать причину собачьей паники, но тут раздался треск, и в двадцати шагах от нас раскололся во всю ширину улицы асфальт.
        - Вот там! - заорал кто-то слева от меня. - Смотрите туда!
        Даже туман не скрыл от нас, что в глубине улицы, метрах в пятистах от нас, поднялась над крышами густая туча пыли. Через секунду стало ясно, что она не просто поднялась, а стремительно несется в нашу сторону. И это была вовсе не пыль, а свирепый вихрь или смерч, состоящий из камней, обломков, сучьев, кусков кровли и остатков машин. Только смерчи бывают в виде столбов, а этот катился по городу на боку, как пивная банка между рядами в кинозале.
        Все это двигалось на нас со скоростью цунами, и было предельно ясно, что убежать мы просто не сможем.
        - В укрытие! - заорал Сологуб.
        Не знаю, что он имел в виду, но я, кажется, все понял правильно. Молниеносно оценив, какой из ближайших домов выглядит покрепче, я ринулся туда. Асфальт подо мной тряхнуло так, что я не удержался на ногах и грохнулся, едва не разбив лицо о покореженный бордюр. Спасло только забрало шлема.
        Вскочив на ноги, я вдруг понял, что не вижу в доме дверей. Были только окна, примерно на высоте человеческого роста. Двери, очевидно, имелись с другой стороны, но обогнуть дом не стоило и пытаться.
        Не знаю, откуда взялись силы. Я закинул автомат за плечи, разбежался - и подпрыгнув, уцепился за край подоконника. Тяжеленный ранец тянул вниз, но я отчаянным усилием сумел подтянуть свое тело и перекинуть его через подоконник.
        Снизу заорали. Я высунулся и протянул руку, в нее тут же кто-то вцепился. Я втянул в окно одного бойца, успев заметить, что остальные разбегаются в разные стороны и забиваются во всевозможные щели - в окна подвалов, в подъезды. На моей руке уже повис еще один боец.
        В воздухе носились какие-то лоскуты, ветер выл так, что кровь стыла в жилах. Пыльный вихрь уже закрывал небо, до главного удара оставались считаные секунды.
        - В подвал! - крикнул я, и двое бойцов кинулись к лестнице. Я уже практически бежал за ними, но тут взгляд скользнул за окно.
        Один из наших не успел спрятаться, он метался, как слепой мотылек, спотыкаясь и закрывая руками лицо. На нем почему-то не было шлема.
        - Сюда! - крикнул я. - Быстро!!!
        Он услышал и остановился, беспомощно крутя головой. Я понял - он действительно слепой - все его лицо было залито кровью.
        - Сюда, живо! - надрывался я, но он только топтался, шарахаясь из стороны в сторону. Потом упал на колени и сжался в комок, натягивая на голову куртку. Я вдруг понял, что означает странный шелестящий звук, висящий в ушах последние секунды. Это был летящий песок, который, будто абразивная вьюга, садил по стеклу моего шлема. А тому, у кого шлема нет, он просто съедал кожу.
        В следующее мгновение смерч накрыл квартал. Тугая воздушная волна ударила мне в грудь и отбросила к противоположной стене. Болтающийся на шее автомат больно дал по ребрам, но меня это не задержало - я кинулся к лестнице и спрятался под пролетом.
        Было ясно - мы в самом центре урагана. Ветер не просто выл, он ревел, как раненый сатана. Дом трясло, отовсюду что-то сыпалось, катилось, грохало. Я вцепился в перила лестницы, закрыл глаза и отчаянно молил о том, чтобы стены выдержали…
        - Эй, - меня тронули за плечо. - Ты целый?
        Голос слышался плохо, будто через ватный матрас. Я повернул голову: на меня с тревогой смотрел боец с докторским крестиком на кармане.
        - Ты отцепись от лестницы, там уже кончилось!
        В самом деле. Вой и свист сейчас существовали только в моей голове. Я снял шлем, перевел дыхание.
        - Ну, ты даешь! - сказал боец. - Стоишь, вцепился в перила и орешь, как резаный.
        В ушах еще свистело, и мне приходилось прислушиваться, чтобы понять.
        - У тебя кровь под носом, - сказал я. - И на шее.
        - У тебя тоже. Баротравма - знаешь такое? Перепад давления.
        Откуда-то подошел второй боец. Вдруг я вспомнил.
        - Там ваш парень спрятаться не успел. Такой… без шлема. Вспомнил - пятнадцатый номер.
        - Гера Маслов, - они быстро переглянулись. После этого мы, не сговариваясь, ринулись на улицу.
        Геру мы нашли сразу, за его телом на два десятка метров протянулась размазанная кровавая дорожка. Бойца заклинило между стеной и рухнувшим кирпичным забором. С него сорвало не только одежду, но и кожу. Вдобавок скрутило, как свежевыжатую наволочку. Он стал похож на кусок мясного фарша. Я несколько секунд смотрел на него не отрываясь, потом почувствовал, что сейчас блевану. Многое я в жизни повидал, но не такое.
        Отвернувшись, я увидел, как наше потрепанное войско выбирается из укрытий. У половины бойцов одежда была в крови, почти всех в разной степени помяли летящие обломки.
        Появился Сологуб. Шлем он нес под мышкой, и было видно, как кровь из носа и из ушей затекает за воротник. Он пошатывался, да и не только он. Нас всех контузило.
        Постепенно бойцы сгрудились вокруг трупа Геры. За несколько минут никто не произнес ни слова, стояли и молча смотрели. Больше всех был потрясен, как мне показалось, сам Сологуб. Неожиданно он посмотрел в мою сторону: его взгляд словно обвинял меня. Наверно, в том, что я привел группу под удар смерча. Я вдруг разозлился.
        - Ну, что, господин начальник? Что, интересно, теперь ваша задница чувствует? Или, может, начнем думать головой, а не жопой?
        Он затравленно глянул на меня и ничего не ответил. А я подумал, что зря выступил. Не стоило так травить командира перед его ребятами. Ему, похоже, и так было лихо. И бойцы поглядывали на него как-то нервно. Вокруг него словно появилась некая зона изоляции, он стоял среди нас, но при этом был совершенно один.
        - Эй, черти, помогите наконец! - донеслось из какого-то подвала.
        Несколько бойцов бросились туда, и через минуту вынесли на руках связиста. Он морщился и скрипел зубами - из его икры торчала кривая ржавая железяка.
        - Ну вот, приплыли… - грустно сказал боец с красным крестом на рукаве. - Этот сегодня уже не ходок, - и отправился к нему, отстегивая от рюкзака аптечку.
        Почти всем нашлось дело. Трое заваливали камнями тело Геры и рисовали какой-то медицинской пастой большой крест на стене, чтоб потом легче было найти. Другие мастерили из подручных средств носилки для связиста. А потом кто-то прошвырнулся по дворам и нашел помятую садовую тележку, так что вопрос с носилками отпал.
        Я присел возле стены дома и собирался с силами, которых осталось уже маловато. Чуть погодя рядом сел Сологуб.
        - Идем неизвестно куда… - вздохнул я. - А теперь только и будем думать, кого следующего пришлепнет.
        - Похоже на то, - вяло отозвался Сологуб.
        Я вспомнил, каким стремительным и энергичным он был, когда я впервые его увидел на командном пункте. Вот бы сейчас эту энергию… не помешало бы для общего тонуса.
        - А скажи-ка, почему твои люди такие бараны? - спросил я.
        - Почему это они бараны? - мигом оскорбился он.
        - Ну… не знаю. Мечутся, прыгают, орут… стреляют без приказа. Я представлял себе, что элита спецназа как-то по-другому держится.
        - Кто элита? Эти - элита?!
        - Ну, да. А разве не так?
        - Да брось! Они же штрафники. Все до единого штрафники.
        - Вот это новости! - искренне изумился я. - И кому же в голову взбрело на такое задание отправлять штрафников?
        - А какой идиот еще согласится? - устало усмехнулся Сологуб.
        - Постой… так выходит, что и ты штрафник.
        - Я - нет. Хотя… - он замялся. - Хотя в каком-то смысле и я штрафник.

* * *
        Минут через сорок мы вышли на окраину города. Улица упиралась в полуразрушенный бетонный забор, за которым громоздились целые горы ржавых контейнеров.
        Дальше виднелось несколько промышленных зданий, давно заброшенных и обветшавших, и покосившийся кран, похожий на скелет реликтового чудовища. Больше мы ничего не видели из-за тумана, который здесь был каким-то особенно густым и серым.
        Все чувствовали, как дрожит воздух. Впереди что-то происходило - граница Темного круга была совсем рядом. Не знаю, как остальные, а я думал только об одном - именно отсюда, с этого направления, пришел жуткий вихрь, который убил одного из наших людей.
        Мы все одновременно замедлили шаг, а затем и вовсе остановились. Мы прислушивались и вглядывались в территорию, по которой нам сейчас предстояло пройти. Царило полное безмолвие. Похоже, здесь и в обычные времена не часто ступала нога человека, а сейчас - тем более.
        - Двигаем помаленьку, - как-то неохотно скомандовал полковник. - Почти пришли уже.
        Мы перебрались через остатки забора и оказались среди многотонных завалов из старых контейнеров. То и дело где-то что-то поскрипывало и скрежетало, поэтому казалось, что любая ближайшая махина из ржавого железа может обрушиться и размазать нас по земле.
        Ноги бесшумно ступали по густой спутанной траве, под которой едва угадывалось дорожное покрытие. Наверно, много лет назад тут весело сновали погрузчики, перекрикивались рабочие, суетились менеджеры, с головой погруженные в товарно-денежные потоки. Здесь, судя по всему, была какая-то база, снабжавшая весь город. Потом людей стало меньше, город захирел, и необходимость в большой базе сошла на нет…
        Идущие впереди бойцы вдруг остановились, собравшись в круг. Я тоже подошел. В траве лежал труп - уже весь заросший, высохший, словно мумия. Впрочем, это не помешало заметить, что на нем военная форма. Верней, ее остатки.
        - Не пойму, откуда он такой взялся, - пробормотал Сологуб, присаживаясь на корточки и силясь опознать знаки различия. - Поналепили спецслужб, сам черт не разберет…
        Кто-то поковырял рядом ногой, и из травы извлекли его оружие. Это была точно такая же винтовка, какую мы видели у старшины. Только ржавая и заросшая каким-то серым мхом.
        - Слушай, командир, тут вопросик возник, - негромко сказал я. - Ты же в оружии разбираешься?
        - Это и есть твой вопросик? - он фыркнул. - Ответ положительный.
        - Эта хлопушка - она для чего используется?
        - Обычно для стрельбы. А ты что подумал?
        - А точнее? Кого в войсках такими обычно вооружают?
        - Тут и думать нечего. Оружие специального назначения для борьбы с легко бронированными целями. Гарантированно бьет бронежилеты всех классов, пулестойкие стекла, бронеавтомобили. Стенку в один кирпич легко проламывает и все такое прочее… А с чего ты так возбудился?
        - Старшина сказал, что взял из оружейки, что получше. Какого лешего, скажи на милость, ему тащить на себе эту тяжеленную дуру, которой только стенки ломать?
        - Ну, нравится ему - и пусть таскает.
        - Нет, так рассуждать нельзя. Какие такие бронированные цели он тут собрался поражать?
        - Вот ты о чем… - Сологуб призадумался. - Думаешь, он что-то недоговаривал нам?
        - Сто процентов. Он тут с самого начала, в армии - не новичок, и наверняка знает, по кому следует стрелять бронебойными. Явно не по «огрызкам» и не по бродячим псам.
        - И что ты предлагаешь?
        - Разве что связаться с Грошером, доложить ему наши соображения. Так, на всякий случай…
        Сологуб хмыкнул. Но возражать не стал. Он повернулся к связисту, которого катили на тележке где-то сзади, однако тот отрицательно покачал головой. Связи не было вообще никакой.
        У связиста на запястье болталась турбо-аптечка. Если что-то случится и он успеет вколоть себе дозу, то минуту-другую сможет прыгать и резвиться, как здоровенький. Правда, потом будет очень плохо. Но зато получит шанс, например, спрятаться.
        Через пару минут мы нашли вертолет.
        Он стоял, странно перекосившись, на обширной ровной площадке между свалкой контейнеров и огромным складским помещением с провалившейся крышей. До него было всего-то метров пятьдесят, однако никто не спешил туда бежать.
        Все пространство перед нами было заполнено какой-то отвратительной растительностью непонятного толка. Больше всего это походило на гигантскую плесень. Узловатые стебли стелились по земле, они были покрыты мерзкой на вид желто-зеленой слизью. Местами попадались бесформенные вздутия - очевидно, плоды. Ни дать ни взять гигантские бородавки размером с лошадиную голову. Все это устилало землю, лезло на столбы, стены, остатки деревьев. Вдобавок здесь воняло чем-то кисло-тухлым.
        Над растительностью ветерок гонял пряди из невесомых белых волокон, которые прочно прилипали к коже и к одежде.
        Чуть поодаль пульсировали с десяток разнокалиберных проплешин, которые мы уже имели счастье наблюдать в городе. Одна из них, огромная, расположилась прямо на стене здания, проев в ней глубокий кратер.
        Сологуб печально и задумчиво осмотрел окрестности в бинокль.
        - Ни души, - констатировал он. Как будто надеялся застать тут передвижной цирк и десяток закусочных.
        Он подобрал обломок доски и потыкал в ближайший куст плесени. Стебли легко крошились, обильно сочась слизью. Попавшийся ему плод треснул, выпустив на волю целую копну летающих волокон.
        - По-моему, ничего страшного, - заметил полковник, морщась и отплевываясь от пуха. - Можем идти.
        Однако к вертолету он прежде благоразумно послал двоих разведчиков. Они вполне спокойно добрались и, поскольку радиосвязь отказала, просто помахали нам.
        Растительность гадко чавкала и хлюпала, крошась под каблуками. Ботинки мигом покрылись слизью, которая длинными соплями тянулась нам вслед, словно не желала так быстро прощаться. В общем, это все было не смертельно. Гораздо важнее, что никто из нас не вляпался в очередную проплешину, которых, при внимательном рассмотрении, оказалось куда больше, чем подумалось вначале. Хотя очень может быть, что и вляпаться в проплешину - не бог весть какая трагедия. Но я предпочел бы проверить это не на себе.
        Я слышал, как бойцы впереди присвистывали и удивленно матерились, подойдя к вертолету. Было с чего удивляться. Фюзеляж был рассечен на две части в районе кабины. Разрез выглядел ровненьким и точным, словно здесь сработал огромный гидравлический резак. Чик - и пополам. В пилотской кабине он прошел прямо через кресла экипажа. Экипаж был здесь же. И точно так же рассечен - у одного пилота были отрезаны ноги, второго развалило начиная от плеча. Оба уже превратились в мумии и покрылись каким-то мохнатым налетом.
        В дополнение было сделано еще одно небольшое открытие. Правда, один из наших чуть не сломал в этом открытии ногу. Оказалось, разрез идет не только через вертолет, но и продолжается на земле - такой же ровненький и аккуратный. В глубину он был около полуметра, сейчас его заполонила слизистая флора, и он был незаметен.
        Не иначе, поперек площадки рубанул какой-то дьявольский топор. Очень острый, замечу.
        Отрезанная часть вертолета накренилась, потому он и выглядел странно перекошенным. Я заглянул в салон через дыру - там было практически пусто. Два ряда кресел со столиками да раздавленный смарт-планшет на полу - вот и все содержимое. Сологуб все же отправил внутрь пару бойцов, чтоб те хорошенько там порылись.
        - И что дальше? - хмуро спросил он у меня.
        Я хотел так же хмуро ответить: «Ты командир - ты и думай». Но не стал. В конце концов, я - вроде как эксперт и должен фонтанировать здравыми мыслями.
        Только почему-то ни фига не фонтанировалось.
        - Побродим по округе, - решил я. - Если кто-то жив, то далеко не ушел.
        - А если кто-то мертв, то оно и к лучшему, - продолжил мою мысль полковник. - Тогда и делу конец.
        Цинично, но логически оправданно.
        Пока мы рассуждали, бойцы успели порыться в трехмерных картах, которыми снабдили каждого. Мы находились на территории основной базы гражданского снабжения, через которую на Гарсию шли почти все закупки - от женских тампонов до тяжелых экскаваторов. Вернее, должны были идти. С упадком колонии необходимость в этом исполинском складе улетучилась.
        - Тут еще под землей целый город, - без энтузиазма сообщил Сологуб. - Надеюсь, под землю нам лезть не придется?
        - Не хотелось бы, - я покачал головой. - А какого лешего они тут так активно закапывались? Я про местные подземелья не первый раз слышу.
        - У них зима восемь месяцев из десяти. Температура опускается до минус шестидесяти по Цельсию. Подземелье отапливать дешевле. Кстати, эта знаменитая шахта с сокровищами - она не рудная. Это геотермальный комплекс, недостроенный.
        - Говорили же, что подземный город.
        - Все верно, рядом - подземный город для установок и обслуги.
        Я присвистнул.
        - Вот туда нам точно лезть нежелательно.
        Я имел представление, что такое геотермальные шахты. Чтобы докопаться до энергии ядра, приходилось рыть чудовищные дыры. Установки геоморфинга делали это довольно быстро и относительно дешево, однако любая такая шахта оставалась вызовом природе. Тревожить тектонические силы следовало с невероятной осторожностью. Всем известен случай, когда рабочий городок на полторы тысячи жителей буквально высыпался в огнедышащую пропасть, когда внизу поплыли какие-то чертовы пласты.
        Такое было, правда, давно и всего один раз, но на Гарсии сейчас стоило рассчитывать только на худшее.
        Тем более что именно с шахты начался местный апокалипсис.

* * *
        Ближайшее складское здание не открыло нам ничего интересного. Огромное строение было пустым, не считая нескольких трухлявых ящиков с каким-то ржавым железом. Человеческая нога не ступала сюда, наверно, лет десять. А если и ступала, то ненадолго и по случайности.
        Но не это остановило нас. Почти все пространство внутри огромного здания занимала гигантская проплешина. Она жила: тихо дышала, истекала белыми струйками, вздымалась пологими буграми то там, то здесь. Воняло так, что приходилось задерживать дыхание.
        Искать тут пропавших пассажиров вертолета было бы глупо. Нормальный человек сюда не поперся бы. Да и ненормальный - тоже вряд ли.
        Мы по уцелевшим металлическим трапам поднялись на крышу осмотреть окрестности.
        - Куда б ты сам пошел? - негромко спросил Сологуб.
        - Домой, - грустно вздохнул я. - А если серьезно, то…
        Я огляделся. За кладбищем контейнеров начинались бесконечные ряды одинаковых приземистых пакгаузов. Они уходили прямыми рядами прямо к ближайшей границе Темного круга и дальше, к космопорту. Когда-то их построили, рассчитывая, что сюда будут приходить товары для сотен тысяч людей. Строить - легко, обустраивать трудно. Пустые бетонные коробки так и остались стоять никому не нужными.
        Никакой тяги в ту сторону я не испытал, слишком дико, заброшенно и неуютно там все выглядело. По сути, сплошные руины. Вдали все тонуло в сером, вяло копошащемся тумане.
        - Вижу два варианта, - произнес я без энтузиазма. - Либо они выдвинулись в сторону космопорта и легли костьми где-нибудь на границе Темного круга… - я помолчал, снова попытавшись влезть в шкуру беглого губернатора.
        - Либо осели в каком-нибудь подвале и ждут с воодушевлением, когда мы их оттуда выковырнем, - закончил Сологуб, не дождавшись окончания мысли. - А подвалов тут изрядно.
        - И еще один вариант с подвалом. Включим логику: между городом и портом должна быть подземная дорога?
        - Она есть. Большой тоннель-путепровод, рассчитанный на грузовой транспорт. Он даже работал до последнего времени. Первые разведгруппы хотели пройти через него в город, но сейчас там все завалено и затоплено.
        - Но попытаться они могли, - настоял я. - Продолжаем пользоваться логикой. Когда закрыты и земля, и воздух, человек постарается проползти под землей. Я бы попробовал.
        - Мало мы работаем с населением, - вздохнул полковник. - Шутка ли - губернатор пропал. Губернаторы бесследно не исчезают, кто-нибудь да знает.
        - Как только получим надежный источник информации, сразу откажусь от своих домыслов, - пообещал я. - А пока предлагаю сосредоточиться на поиске транспортного тоннеля.
        - А чего его искать, - Сологуб хмыкнул и вытащил планшет. - Карта все покажет.
        Пока он возился с картой, меня посетило одно серьезное сомнение. Мы пробовали логику таких же, как мы, - обычных людей, блуждающих посреди чистилища. Но с Марциони мог быть Придумщик. Загадочный капрал, который все знает, но мало что говорит. Если они нашли общий язык, то всей моей логике конец. У Придумщика логики нет. Поскреб в затылке - и нате вам ковер-самолет, который не падает.
        Только почему они сразу на таком ковре-самолете не полетели? Ответа нет. Разве что они снова накачали его препаратами, чтоб умерить самостоятельность.
        Кроме Придумщика, у губернатора могло быть еще с десяток тузов в рукаве, о которых поди догадайся…
        Пока я думал, Сологуб разобрался с картой. Тоннель действительно имелся, и ближайший вход в него располагался метрах в восьмистах от нас. Этим входом был могучий лифт, рассчитанный на перетаскивание вверх-вниз портовых грузовиков.
        Вряд ли он работал, но с этой бедой мы б уж как-нибудь справились. Хуже другое. Мысль с обследованием тоннеля мне самому уже мало нравилась. Там пять-семь километров завалов и непроглядного мрака. И наверняка местные сюрпризы, каждый из которых способен раскатать нас в лепешку. А у нас еще и раненый…
        - Интересное дело, - хмыкнул Сологуб. - Лифт, видимо, исправный. И вообще до печальных событий там работала какая-то контора. Санитарный пост, что ли… У меня вся действующая инфрастуктура розовым цветом подсвечена.
        - Там могли остаться люди, - осторожно заметил я. - А люди - это что?
        - Если гражданские, то лишняя головная боль, - буркнул Сологуб.
        - Люди - это информация, полковник. Так что спускаться в тоннель нам, возможно, и не придется, - я с воодушевлением потер ладоши. - Ну, если только самую малость…

* * *
        Мы двигались через пакгаузы, поддавая ногами многолетнюю безжизненную пыль. Самый простой путь оказался не самым коротким, зато мы были уверены, что дорогу не преградят заборы, постройки и многолетние заросли.
        К санитарному посту вела широкая трасса из порта, правда, до этой трассы нам еще предстояло дойти. Спутниковая навигация по-прежнему не работала, и Сологуб не выключал планшет, вычисляя нужный нам поворот на глазок.
        Поворотов тут было много. Здесь воздвигли целый город-склад, который, по несчастью, оказался мертворожденным. Здесь все воздвигали с расчетом на бурную жизнь миллионов счастливых людей, и мало что пригодилось.
        Мы шли очень медленно, тщательно вглядываясь вперед и не забывая оборачиваться. Торопиться, по большому счету, было некуда.
        - На ночь здесь остановимся, - сказал мне Сологуб. - Чистенько, тихо, да и с крышей над головой проблем не будет.
        - Тут тысячи крыш, - согласился я. - Только совсем нет дверей. Твои парни не боятся спать в доме без дверей?
        - Ну… до вчерашнего дня не боялись.
        В пустых зданиях подвывал ветер. Я запрокинул голову к серому клубящемуся небу и подумал: сколько времени понадобится, чтобы Лавансаль вновь зажил в нормальном ритме? И будет ли вообще такое?
        Ответа не было. Да и не надо. Плевать мне сейчас на Лавансаль и всю эту колонию. На фоне серого неба суетились белые точки. Такое бывает, если долго смотреть на небо или на другой неподвижный светлый фон. До сих пор не знаю, откуда берутся эти точки. Наверно, они существуют только в воображении.
        - Ого, что это у тебя?! - Какой-то боец остановился передо мной и показал на мое плечо.
        Я приподнял забрало шлема и посмотрел. На лямке жилета чернела дыра размером с грецкий орех, ее края дымились.
        - Не знаю, - удивленно пробормотал я, пытаясь прихлопнуть ладонью тлеющую ткань.
        И тут же услышал яростный крик слева:
        - А-а-а-а, черт!!! Уберите это! Дайте воды!
        У двенадцатого номера точно так же дымился рукав. Но если меня прикрыл жилет, то на рукаве никакой защиты не было - горела не только ткань, но и кожа.
        Ему залили ожог водой, но тут сразу трое вскрикнули и принялись хлопать себя по разным частям тела.
        Я еще не понимал, что происходит. Перед моими глазами продолжали кружиться белые точки. Я бы не придал этому значения, но прямо перед моим взором одна такая точка спланировала на шлем полковника и выжгла черное пятно.
        - Уходите под крышу! - сообразил я. - Под любое укрытие, это дерьмо сыплется с неба!
        Я побежал первым. Белые точки оказались не плодом фантазии. Они действительно существовали. И не просто существовали, а прожигали все, к чему прикасались. Они спускались с неба, как снежинки, и оставляли вместо себя черные дымящиеся пятна.
        - Уходим! - подхватил мой крик кто-то из бойцов.
        К этому мгновению дымились уже практически все. И даже дорога вокруг нас стала пятнистой, понизу застелился пахучий дымок. Бойцы вскрикивали и матерились, помогая друг другу затушить одежду. Жгучий снег становился все гуще.
        До ближайшего пакгауза было полтора десятка шагов, я оказался там раньше всех. Следом подоспели и остальные, однако в широком проходе возникла сутолока: задних прижигало уже всерьез, они орали благим матом и лезли напролом.
        Я увидел, как завалилась на бок тележка со связистом, а сам он покатился по полу склада, извиваясь от боли и хлопая себя ладонями по дымящимся плечам.
        - Стой! - заорал кто-то на ухо и крепко схватил меня за ремень ранца.
        Я понял - из моей поклажи извлекают флягу с водой. Через секунду ею уже поливали связиста.
        - А это еще что за чучело?! - изумленно воскликнул вдруг Сологуб.
        Напротив складских ворот - тех самых, через которые мы сбежали с дороги, - материализовалось нечто, похожее на огромного морского ежа. Это был утыканный иглами шар диаметром чуть меньше метра. Он стоял, опираясь на полутораметровые тонкие иглы, и чуть раскачивался из стороны в сторону.
        В суматохе на появление «ежа» мало кто обратил внимание, бойцы были больше заняты собой и своими ожогами. «Еж» постоял так несколько секунд, затем втянул в себя длинные иглы и подкатился чуть ближе. И снова выдвинул их, поднявшись на высоту человеческого роста.
        Затем он весь как бы напрягся, задрожал, раздвинул иглы пошире, и я ощутил в воздухе странную упругую волну…
        Через мгновение номер седьмой, стоявший ближе всех к воротам, дико закричал, завертелся юлой и рухнул на пол. Еще в падении он почернел и скрючился, как спичка. На пол грохнулись только дымящиеся кости и клоки одежды. Отвратительно завоняло паленым мясом, меня едва не стошнило в тот же момент.
        - Всем отойти! - рявкнул полковник и первый всадил в «ежа» пол-обоймы из автомата.

«Еж» завалился назад, но затем снова втянул иглы, перекатился и замаячил перед входом - теперь уже значительно ближе.
        - Все назад!!! - Вопль Сологуба потонул в грохоте стрельбы - бойцы наконец сообразили, что к чему.
        - Уходим отсюда!
        К счастью, здание имело второй вход с торца. На улице все было затянуто дымом, огненный снег и не думал останавливаться. Соседнее здание находилось совсем рядом - какой-то десяток метров. Я перескочил туда за пару секунд, но успел поймать на запястье жгучую «снежинку», которая заставила меня завыть от боли и заскрежетать зубами.
        - Быстрее, бля! - В проходе снова образовалась толкотня, кто-то растянулся на земле, подставляя под «снегопад» все тело.
        Я увидел связиста, он бежал без шлема, прикрывая голову руками, - бежал сам. Значит, вколол-таки себе допинг. А еще я увидел второго «ежа», он стоял у противоположного торца склада и пританцовывал на своих ногах-иглах.
        - Бля-а-а-а-а! - дико завыл кто-то и покатился по земле, быстро превращаясь в дымящуюся головешку. Крик оборвался. Я даже номер не успел увидеть.
        - Идем дальше, уходим, быстро, быстро! - кричал Сологуб.
        Никто уже не пытался стрелять. У всех появилась другая сверхзадача - пройти насквозь целый квартал пакгаузов, минимально подставляясь под огнедышащие осадки.
        - Воды дайте! - истошно крикнули сзади, и я понял, что кто-то снова замешкался под открытым небом и воспламенился.
        Нас, как мне казалось, уже никто не преследовал, но мы продолжали нестись через пакгаузы, пролетев их, наверно, штук десять насквозь.
        А потом они кончились.
        Я бежал в числе первых - до тех пор, пока не увидел впереди двухметровый бетонный забор. Мы столпились у выхода в полном смятении. Сзади - «ежи-поджигатели». Впереди - огнедышащий снег. Неизвестно, какая смерть будет более легкой.
        - Что стоите, как болваны! - крикнул какой-то боец и первым выскочил под открытое небо. - Воздух чистый!
        Только теперь я понял, что здесь действительно нет никакого жгучего снега. Он весь, наверно, остался сзади - вместе с «ежами».
        За забором виднелось двухэтажное здание, довольно ухоженное, с ажурной антенной на крыше. Даже стекла целые имелись. Это радовало. Случись что - хоть какое-то укрытие над головой. Я разбежался, подпрыгнул, подтянулся и утвердился на вершине забора. Одновременно со мной рядом повисли еще несколько человек. Забор был старый и ощутимо шатался под нами.
        - Давай руку! - крикнул я теряющему силы связисту.
        Тот повис всем своим могучим весом и едва не вырвал мне сустав. Уж не знаю, как мне удалось подтащить его и перевалить через край забора. Связист рухнул с той стороны и скорчился, как гигантская креветка, со стоном хватаясь за раненую ногу. Он был без ранца. Это означало, что мы остались без основных средств связи.
        Прежде чем спрыгнуть с забора, я успел взглянуть назад - туда, откуда мы без разбора мчались. У меня мороз прошел по коже.
        На дорожках между складами стояли и пританцовывали десятка три «ежей»! Стены пакгаузов дымились, как и лежащий между ними мусор. А чуть дальше высились… я даже не знаю, как их назвать. Какие-то двуногие то ли существа, то ли механизмы высотой метров в десять. Они не спеша вышагивали между складами. И в верхней части у каждого горел ослепительный белый свет, словно происходил парад ходячих маяков.
        Зрелище задержало меня всего на полсекунды, и я переметнулся через забор, приземлившись рядом со стонущим связистом.
        Рядом затрещали выстрелы. Я прижался к земле и в сердцах выругался: похоже было, что мы попали из огня да в полымя. Огляделся и с удивлением понял, что никто из наших не стреляет. Все только удивленно переглядываются. Здесь было где укрыться - высокая трава и масса разбросанных бетонных блоков, чем бойцы поспешно воспользовались.
        Со всей очевидностью напрашивался вывод: стреляют по нам. Когда первый испуг прошел, и я оказался под защитой увесистой бетонной глыбы, удалось вычислить и направление: огонь велся аккурат из здания, во двор которого мы так неожиданно нагрянули.
        - Какой мудак палит?! - зарычал Сологуб из-за ближайшего камня.
        Его, похоже, услышали. Стрельба немного стихла, впрочем, радоваться этому я не торопился. Возможно, невидимый противник просто стал бить придельней и аккуратней.
        - Вот же с-суки! - процедил полковник и рывком взвел автомат. - Отря-а-ад! А-агонь!
        Я на мгновение оглох от канонады, в воздухе завоняло паленым, и поднялась едва заметная пороховая дымка. Потом вспомнил, что у меня тоже есть автомат. Выглянув из-за укрытия, я увидел, что с фасада здания оседает целый Ниагарский водопад пыли, выбитой нашими пулями. Бойцы палили не прицельно, поскольку целиться было пока не в кого. Зато, наверно, нам удалось здорово там всех напугать.
        Через полминуты стрельба стихла, причем с обеих сторон. Я успел высадить пол-кассеты. И совсем не страшно оказалось. Полковник выждал некоторое время, затем злорадно крикнул:
        - А еще у нас есть реактивные гранаты!
        С той стороны ответили не сразу:
        - Кто вы такие?
        - Я - полковник Сологуб, командир поисково-спасательного отряда «Оса». Со мной полтора взвода бойцов, и у всех полные ранцы боеприпасов. Поговорим или еще постреляем?
        Насчет «полтора взвода» - это он преувеличил. Однако у наших невидимых противников наступило замешательство. Пауза вышла еще дольше.
        - Полковник! - негромко позвал я. - Они боятся. Я выйду без оружия, поговорю.
        - Самый смелый, что ли? - не слишком одобрительно отозвался Сологуб.
        - Переговоры - моя профессия, - успокоил я его.
        - Ну, сходи, раз такой отважный. Только лицо проще сделай. Эй, погоди!
        - Ну?
        - Это, похоже, и есть тот самый санитарный пост, - полковник потряс планшетом с картой.
        Я отложил автомат, стянул ранец и слегка приподнялся из-за укрытия.
        - Не стреляйте! Я иду к вам.
        - Без фокусов! - настороженно предупредили меня.
        - Фокусы все в цирке, - не остался я в долгу и двинулся к зданию.
        После нашей веселой перепалки уцелевших стекол уже не осталось. В темных провалах окон кто-то копошился: меня разглядывали. Скорее всего, в прицел. Я почему-то не боялся. Может, потому, что расстреливать меня было абсолютно не за что и незачем. Да и слова «спасательный отряд» давали какую-никакую защиту от агрессии.
        - Кто вы такие? - крикнул я, когда до здания оставалось шагов двадцать.
        - Местные, - услышал я секунду спустя. - Охрана складов.
        Я едва не рассмеялся. Что, интересно, они тут охраняют? А еще интересней, от кого?
        - Ну, так я войду?
        Дверь в здании была просто выломана и аккуратно поставлена рядышком. Я вошел в обширную комнату, напоминающую банковский операционный зал: вдоль стен шла стойка с окошечками для посетителей.
        Почти из каждого окошечка на меня смотрел ствол.
        - Ну, хорош уже в войнушку играться! - призвал я. - Вылазьте, поговорим.
        Из-за стойки показался человек в замызганной синей униформе с оранжевыми вставками. Замызганной была не только форма, но и ее владелец. Явно, у него последнее время не складывалась дружба с ванной и бритвой Впрочем, при таких обстоятельствах это простительно.
        Он выступил на несколько шагов и застыл на безопасном расстоянии от меня.
        - Адам Стерлинг, начальник службы охраны торгово-промышленной базы округа Лавансаль, - мрачно представился он.
        - Грач, - сказал я. - Федеральный советник второй категории, эксперт-консультант штаба поисково-спасательной операции.
        - Спасать нас пришли? - Стерлинг чуть заметно ухмыльнулся.
        - Не вас. Город.
        Он вдруг как-то странно захлюпал. Через мгновение я понял: он смеется! Он едва сдерживается, чтобы не захохотать в полный голос и не схватиться за живот. Что тут веселого, черт возьми? Я даже невольно окинул себя взглядом: может, на мне что-то смешное прилипло, пока я под огнем ползал?
        Однако он смотрел не на меня. Он смотрел за меня. Я обернулся: несколько наших бойцов уже прошли в дверной проем. Выглядели они жутко: подранные, грязные, всё еще дымящиеся после контакта со жгучими «снежинками». Словно картофелины, вынутые из костра. Связиста с поврежденной ногой тащили под руки.
        - У нас убитые и раненые, мы потеряли связь с базой, - проговорил я, вновь повернувшись к Стерлингу. - Так и будем стоять?
        - Ах, простите! - он уже смеялся в голос, не скрываясь. - Сейчас велю подать желе и пунш!
        За стойкой тоже хохотали.
        - Спасатели, мать вашу! Город пришли защищать…
        Я недоумевал, с чего это он так раздухарился. Вроде я с ним по-человечески начал говорить… Может, понял, что мы не станем походя сносить с лица земли их убежите, потерял страх и решил сорвать злость?..
        - Это, по-вашему, смешно? - поинтересовался я.
        Он не услышал.
        - Ну, спасайте нас! Давайте же! Заворачивайте в одеяла, грузите в автобусы… Где ваши стаканчики с какао, мягкие пледы, раскладные стулья, психологи?
        Мне это надоело. Я неторопливо подошел к Стерлингу и с размаху вломил ему промеж глаз. Он с треском отлетел к стойке, даже автомат выронил.
        Мигом воцарилась тишина. Я думал, кто-нибудь хоть затвором щелкнет, однако никто не удосужился.
        Я так же вразвалочку приблизился к Стерлингу, взял за шкирку и рывком приподнял от пола.
        - Ты что, плохо меня понял, крыса складская? - и еще раз - с размаху по щеке. Не травматично, но обидно и чувствительно. - Я - федеральный советник! У нас убитые и раненые. И нам нужна помощь!
        Он подтер кровь с небритой физиономии, глядя на меня с величайшим недоумением.
        - Да я ж понял, - тихо сказал он. - Чего ж непонятного. Заходите, милости просим.
        - Вот так, - кивнул я и вдруг почувствовал, что падаю.
        А спустя секунду я действительно упал.

* * * - Мог бы и предупредить, - хмуро сказал док, отшвыривая в угол пустой шприц. - А если б я не догадался у тебя в ранце пошарить?
        - Тогда б я сдох, - сипло выдавил я.
        - Ну, это вряд ли, - усмехнулся он. - Провалялся бы, как шланг, суток пять, потом бы ожил. Все секретничаем, да?
        Вообще-то я на самом деле считал, что моя «прошивка» - это секретная штука. Оказалось, отрядный медик про подобные тайны был осведомлен в лучшем виде. Он по моему внешнему виду понял, что у меня «села батарейка», и сам догадался найти пузырьки с допингом.
        Я приподнялся, облокотившись о стену. Руки-ноги все еще тряслись, да еще в голове висел вибрирующий шум. «На кой черт, - думал я, - меня прошивали? Какой в этом был великий смысл, если я могу вот так внезапно взять и свалиться?»
        Хорошо, что не свалился раньше, когда бежали от «ежей».
        Подошел полковник, присел на корточки, разглядывая мое лицо. Потом встал, видимо, остался доволен.
        - А ты нормально продержался, - заметил он. - Целый день на ногах, с выкладкой. Если учесть, что на «гражданке» ты ничего тяжелее стакана не поднимал…
        - Поднимал, - прохрипел я. - Я экономику Федерации поднимал.
        - Шутишь, значит, здоров, - удовлетворенно кивнул Сологуб и исчез из поля зрения.
        А я вдруг задумался над его словами. И вспомнил все, что произошло за день. И высадку, и долгий пеший переход, и свои прыжки при налете смерча, и бегство от
«ежей», и прыжок через забор…
        И все это - с двадцатикилограммовым ранцем на спине.
        Нет, пожалуй, я несправедлив к своим кураторам. И Сологуб прав. В прежние времена я бы сдох еще на этапе смерча. Просто не допрыгнул бы до спасительного окна.
        Я огляделся. Насколько я понимал, мы находились в подземной части здания. Зал почти повторял то, что мы видели наверху - служебное помещение для работы с посетителями.
        Правда, здесь было куда уютней, чем наверху. И простора гораздо больше. Чувствовалось, что люди настраивались на подземную жизнь и обустраивали ее с особым усердием. Ковровые покрытия, приятная отделка стен, простая, но добротная мебель. Здесь было чисто, тепло и совершенно не чувствовалась разруха. Горел свет, даже пахло горячей едой.
        Наши парни оттаивали после перенесенных приключений: бинтовались, смазывались какой-то бурдой из аптечек, проветривали обувь.
        Я поднялся и заковылял к Сологубу, который вел разговор с местным начальством в лице Стерлинга. Главный складской охранник, увидев меня, чуть дернул щекой - наверно, оплеуха хорошо запомнилась.
        Я еще на подходе несколько раз услышал от него странное слово «вторжение», и мне хотелось теперь узнать, кто куда вторгся. Уж не мы ли - на его чертову базу?
        - О чем спорим, ребята? - поинтересовался я, тяжело опускаясь на хромированный офисный стул, который показался мне сейчас приятней и удобней царского трона.
        - …ну, мы ваших людей сейчас накормим… - невпопад ответил Стерлинг. - Отдохнете… то да се…
        - Еды у них тут навалом, - улыбнулся Сологуб. - Как-никак, склады…
        - Мы посчитали возможным вскрыть хранилища в связи с чрезвычайной ситуацией, - пояснил Стерлинг. Он, наверно, боялся, что я тут стану сверять приход с расходом.
        - Я не против, - пожал плечами я. - Сколько вас здесь?
        - Пятьдесят три человека. Два десятка моих, остальные - приблудные. Вернее, были приблудные, - Стерлинг многозначительно сощурился. - В настоящее время вы находитесь в расположении Первого отряда гражданской самообороны округа Лавансаль.
        - Звучит, - признался я. - От нас вы оборонялись очень даже бодренько.
        - Мы же ничего не знали, - Стерлинг нахмурился и почесал щеку. - Видели бы вы себя со стороны…
        - Да ладно… друг друга не перебили - уже здорово. Так от кого, вы говорите, обороняетесь?
        - А вы разве не видели? - Стерлинг заговорил тише, словно неведомый враг мог подслушать. - А от кого вы драпали, как зайцы?
        Сологуб тихо хмыкнул. Наверно, не понравилась формулировка в применении к его героическому отряду.
        - Вы разве не видите, что планета атакована силами извне? - продолжал Стерлинг. - Это вам не Война колоний! Это война цивилизаций! Я - отставной офицер, мне многое пришлось повидать. Но только не такое.
        - Да-да, я понимаю. И как вы, успешно воюете? Удалось кого-нибудь подстрелить?
        - Нас тут не трогают, - со сдержанным достоинством ответил складской охранник. - Пока не трогают. Но никто тут не сомневается, что спокойствие не вечно. У нас есть оружие и хороший запас боеприпасов. Настанет момент, когда и нам придется сказать свое слово.
        - Думаю, не настанет, - я снисходительно улыбнулся. - Вы пробовали прорываться к порту?
        - А зачем? - искренне удивился Стерлинг. - Там то же самое. Или вы думаете, они позволят нам спокойненько сесть на корабли и сбежать в какой-нибудь тихий уголок? Кстати, сколько планет уже захвачено?
        - Верите, ни одной, - устало сказал я. - Вы зря мобилизовались на войну, ее нет. Проблемы только у вас, в Лавансале. По основной версии, из-за выброса какой-то биохимической бурды на шахте.
        Стерлинг посмотрел на меня так, словно я только что растер каблуком весь его мир.
        - Это правда, - добавил я. - Мы только утром были в порту, там войска, там спасатели и лагерь беженцев. Вас бы давно вытащили, но есть большие проблемы с полетами спасательной техники.
        - Чушь… - тихо проговорил Стерлинг. - Химическая бурда, как вы это называете, не будет преследовать людей и целенаправленно жечь их микроволновыми потоками. Она не может бродить между складами, ломая стены…
        Ох, как мне не хотелось читать ему лекцию про психосинтез и все остальное!.. Если каждому встречному читать лекции, то придется остаться тут навечно.
        Я и не стал. Я посмотрел на Сологуба, и он тоже включился в разговор.
        - Это правда, - подтвердил он. - Объявлено чрезвычайное положение, вас готовы принять спасательные службы. За вами прилетят, как только позволит ситуация. Поэтому вам лучше всего сидеть здесь, доедать припасы и поменьше размахивать стволами. Стволы вам вряд ли помогут. Выходить самостоятельно не советую. Некоторым это удалось, но очень немногим. Активность аномалий выше всего на границах Темного круга… я имею в виду, города…
        - Ладно, давай ближе к делу, - не выдержал я. - Вопрос первый: мы ищем транспортный тоннель, который проходит где-то буквально под вами. И лифт, на котором можно туда спуститься.
        - Есть лифт и тоннель, - кивнул Стерлинг. - Только прока от них никакого. Мы и сами хотели туда пройти, окрестности разведать. Лифт не работает, а тоннель весь залит какой-то пакостью по самый потолок.
        - Какой пакостью? - насторожился я.
        - Могу сводить, показать, только зрелище не из приятных. Все равно, что болото дерьма. Булькает, качается, воняет… Как живое.
        - Живое… - хмыкнул я. - Ну что, тут даже дерьмо может ожить и заговорить человеческим голосом. Думаю, смотреть не пойдем, поверим на слово.
        Сологуб понимающе усмехнулся, а Стерлинг уставился на нас чуть испуганно.
        - Вопрос второй, - продолжил я, - про вертолет что-нибудь знаете?
        - Это какой? Который на контейнерной площадке упал?
        - Именно! Вы его видели?
        - Так он на наших глазах и падал. Ребята мои рядом были, они все видели. Позвать?
        - Зовите. Нет, постойте! Что с пассажирами?
        - Ничего, все нормально. Здесь они. Хлипкие мужички, не бойцы, но не гнать же их…
        Мы с Сологубом ошарашенно переглянулись.
        - Где они?
        - Кто, ребята мои?
        - В жопу твоих ребят, где пассажиры?!!
        - Пойдемте, - Стерлинг пожал плечами, искренне не понимая, с чего это мы так возбудились из-за каких-то «приблудных». - Я их на хозработы поставил, бабам помогать.
        Я так разволновался, что с шальной радости не сразу сообразил: какие, к черту, хозработы?! Кого на хозработы - губернатора Марциони? Кастрюли чистить?!!
        Увы, мы действительно зря обрадовались. Нам представили троих совершенно незнакомых мужчин - один с механическим усердием открывал консервы, двое заправляли ими кухонную машину. Похоже, они как раз готовили нашему отряду угощение.
        - Они летели на вертолете? - уточнил я на всякий случай, все еще надеясь, что это недоразумение.
        - Да, эти трое, - уверенно кивнул Стерлинг. - Ну и двое пилотов…
        Я подошел и по очереди посмотрел каждому в глаза. Они отвечали взглядами, полными преданности и надежды. Судя по всему, уже знали, кто мы такие.
        - А собственно, где губернатор? - спросил я.
        Эти трое как-то засуетились, переглянулись, потом один - пухленький и подслеповатый - наклонился ко мне и доверительно сообщил:
        - Его тут нет.
        - Потрясающе, - я сокрушенно покачал головой. - Где он? Мне известно, что он вылетел на вашем вертолете из Дома правительства.
        Они снова забеспокоились. Я вдруг почувствовал, что они очень хотят со мной поговорить, но кого-то стесняются. Стерлинга, очевидно.
        - Я должен их допросить, - сказал я Стерлингу, не тратя времени на церемонии. - Вы не могли бы нас оставить?
        - Ваше право, - он удивленно пожал плечами и вышел. Сологуб остался.
        - Итак, я вас слушаю.
        Пухленький вдруг схватил меня за руку, его губы задрожали.
        - Мы ждали вас! - выпалил он. - Мы каждый день ждали, нам обещали, что вы прибудете со дня на день. Пожалуйста, вытащите нас отсюда, сегодня же. Мы такое пережили, такое!..
        - Тихо, тихо! - я довольно брезгливо вырвал руку. - Без нервов.
        - Вы же Грач, верно? Нам говорили, что вы координируете проект. Вы во всем разберетесь, это же правда? Скажите, это правда?
        - Вы бредите? Какой, к дьяволу, проект?! В чем я должен разбираться?
        Мужчина искоса посмотрел на Сологуба и придвинулся еще ближе.
        - Ну, вы же в курсе. Не делайте вид, что вы ни при чем. С нами можно откровенно, мы свои!
        - Свои? - хмыкнул я. Они дружно закивали.
        Пухленький подошел вплотную и шепнул мне на ухо несколько слов. У меня просто отвисла челюсть.
        - Вашу-то мать… - сокрушенно выдохнул я.
        - Что происходит? - подал голос полковник.
        - Интересные новости, - ответил я. - Эти трое - наблюдатели из правительства. Федеральные чиновники. Каково?!
        - И что это меняет? - осторожно поинтересовался Сологуб.
        - Да так… в принципе, ничего. Кроме того, что весь этот, с позволения сказать, эксперимент санкционирован правительством.
        - Тише, пожалуйста!!! - взмолился пухленький. - Они не должны ничего знать. Нас порвут на куски, если узнают…
        - И пусть рвут, - злорадно рассмеялся я. - Заслужили, деловые люди, мать вашу! А какой, простите, мудак сказал вам, что я - координатор вашего сраного проекта?
        - Господин Марциони… - упавшим голосом проговорил пухленький чиновник.
        - Вот же урод! - изумился я. - У него хватает наглости записывать меня в партнеры. Уму непостижимо!
        - Это ничего не меняет, - твердо заявил Сологуб после недолгого раздумья. - У меня приказ арестовать Марциони, и его никто не отменял.
        - Кстати, вы так и не сказали, куда он подевался, - напомнил я. - Рассказывайте все по порядку.
        - Он обещал, что нас вывезут в космопорт и эвакуируют, - тихо проговорил пухленький. - Мы сели в вертолет…
        - Кто еще был с вами?
        - Его секретарь и какая-то девушка… нас с нею не знакомили. Мы думали, что нас сразу доставят на летное поле. Но он сказал пилотам, что летим на шахту. Это было ужасно. Мы почти столкнулись в воздухе с огромной скалой! Летающая скала, верите?!
        - Верю, верю, дальше, - поторопил я. Я заметил, что Сологуб копается в планшете.
        - Он вышел там, его уже ждал вездеход. Мы не видели, куда он поехал, скорее всего, спустился в один из тоннелей. Мы полетели в порт. Сначала все было в порядке, нам оставалось всего-то минут пять полета… Потом что-то ударило в днище. Вертолет зашатался, пилоты закричали… Я не знаю, что они увидели, но они жутко кричали. Мы, кажется, пару раз перевернулись в воздухе, пока шли к земле. Им удалось выровнять вертолет, но мы все равно сильно ударились о землю. Вокруг творилось что-то страшное, земля словно кипела, булыжники летали… Мы побежали к какому-то зданию, там нас встретили и привели сюда… Вот и все.
        Сологуб подсел и протянул планшет.
        - Этого не было в вертолете? - он показал снимок Придумщика.
        - Нет, не было. Хотя лицо знакомое…
        - А этого? - на этот раз на экране было лицо Ступича.
        - Нет, только секретарь и… - чиновник вдруг оживился. - Да-да, это она, та самая девушка.
        Я тоже взглянул на экран.
        - Не понял… - вырвалось у меня.
        С экрана мне жизнерадостно улыбалась Тася.

* * *
        Веселенькие дела. Я, доверчивый лапоть, наивно полагал, что мы тут - представители законной власти. Что Марциони - преступник, которого не зазорно будет пристрелить на месте. И вдруг выясняется, что никакой он не преступник, а законный партнер Федерального правительства. Рехнуться можно! Солнечная Федерация - в доле у этого афериста!
        Впрочем, из партнеров его, пожалуй, исключили. После того, как сюжет с халявным золотом претерпел столь неожиданно трагический поворот, от Марциони будут открещиваться любыми силами и средствами.
        Последний вывод сильно мне самому не понравился. «Любые силы и средства» - от этой формулировки отдает трупным запахом. Я-то кто в этой мясорубке? Наделенный полномочиями представитель Федерации или торпеда, выпущенная наугад?
        Тут же мне вспомнилось несуществующее Управление «Т», где я «состою в должности». Чего проще - по окончании операции стереть из реальности человечка, который даже нигде не числится.
        А ведь я даже ни одного имени не знаю. И ни единой должности. Все, кто со мной работал, инструктировал, - все они представлялись туманными определениями
«куратор», «эксперт», «представитель»… У меня даже прямого начальника, черт подери, нет! Лишь какие-то мутные люди, выплывающие из ничего и раздающие мне директивы.
        Долетался Грач… Вновь поплатился за свою жалкую наивность. Хотя разве были альтернативы? «Нас подняли - мы проснулись, нам сказали - мы пошли…»
        Надо будет еще раз пообщаться с теми тремя из вертолета. Хоть каплю ясности получить. Хоть одно конкретное имя вытянуть.
        Тася тоже хороша… Теперь понятно, ради кого я принимал огонь на себя. «Преданная ученица», «верная спутница», мать ее через колено… Защищала передо мной академика, словно житие святого на ходу писала. А сама аккуратно сливала информацию об исследованиях в закрома Марциони. И даже не краснела. Вот откуда их сверхъестественная осведомленность. Она ж, зараза, и про меня докладывала. Про то, как я со стюардессами… э-эх…
        На душе было на редкость гадко. Впрочем, горячий ужин слегка сгладил досаду. Мы с Сологубом единогласно решили, что идти сегодня куда-то неразумно. Самое правильное - остаться переночевать у гостеприимных складских тружеников.
        Выяснилось, что наш героический отряд все стремительнее тает. Завтра нам предстояло оставить здесь троих - связиста с его продырявленной ногой и еще двоих бойцов. Одному, потерявшему в суматохе шлем, выжгло глаз «снегопадом», а второй сломал руку, неудачно прыгнув с забора.
        Связи с Грошером и его группой не было. А это означало что угодно: например, что вся группа уже гниет под каким-нибудь завалом. Вслух этого никто не говорил, но лица все имели очень задумчивые. Тем более что и связи с базой мы лишились. Все, что было, - персональные рации, которые здесь работали в пределах прямой видимости, да и то через раз.
        Я нашел Сологуба в небольшом холле с расставленными в кружок креслами и стеклянным столиком в центре. Полковник стоял перед большой - в полстены - картой Лавансаля и задумчиво жевал губы.
        - Нашел что-нибудь интересное? - спросил я.
        Он пожал плечами.
        - Так… смотрю, что к чему. Мы здесь, - он ткнул пальцем в карту.
        - А институт?
        - Где-то здесь. А вот Дом правительства. Мы шли вот так…
        Я следил за его пальцем и думал: как было бы здорово вот так же легко завтра переместиться из одной точки города в другую. Пальцем провел - и все…
        Мы еще некоторое время молча пялились в карту, словно искали в схемах улиц и площадей некий неочевидный смысл.
        - А это что такое? - вдруг спросил я.
        - Где?
        - Вот эти серые линии, расходятся из центра. Все равно как звездочка, видишь? На наших картах я этого не замечал.
        - Не знаю, - без интереса ответил Сологуб. - Может, схемы какого-нибудь автоматического транспорта. Мало ли чего тут понастроили.
        - Это схемы волноводных каналов, - раздался вдруг голос из-за спины.
        Я обернулся. За нами стоял незнакомый мужик в комбинезоне, в руке он держал большой ящик для инструментов.
        - Волноводы - это система беспроводного подключения электроэнергии, - пояснил он. - До последнего времени она работала. Может, и сейчас работает. Я, между прочим, ее обслуживал.
        И тут меня словно камнем в голову ударило. Прямо в глазах потемнело, честное слово. Вот где, оказывается, спрятался тот самый неочевидный смысл…
        - Стоп-стоп-стоп… - пробормотал я. - А ну, полковник, покажи еще раз, как мы шли.
        - Вот так мы шли, - он показал и несколько удивленно глянул на меня. Он еще не понял. И не увидел.
        - И правительственная колонна шла так же, - уточнил я.
        - Ну, да, мы же ее видели… то, что осталось.
        - А как мог лететь вертолет?
        - Сначала вот сюда… потом… О черт! - до него наконец дошло.
        Он понял то же, что и я. Автоколонна шла точно по серой линии. А потом свернула - и влипла в неприятности. А потом этот же путь повторили мы. И с таким же результатом.
        То же самое касалось и вертолета. Пока он благополучно доставлял Марциони, маршрут пролегал в непосредственной близости от волноводного канала. Потом он удалился и, как мы знаем, оказался на земле в незавидном состоянии…
        - Это что же выходит, - ошарашенно проговорил полковник. - По этим серым веткам можно спокойно ходить?
        - И летать, и ездить, - сказал я. - Правда, слишком на это надеяться я бы не советовал. Сейчас можно только верить, что это не совпадение.
        - Грошер! - внезапно осенило Сологуба. - Он собирался идти вот так… - полковник впился глазами в карту. Через несколько секунд он радостно потер ладони. - Точно по линии! Тем же направлением, что летел вертолет.
        - Будем надеяться, что он не заблудился и не свернул с пути, - сказал я. - Тогда у нас здорово вырастают шансы увидеть его в добром здравии вместе с отрядом.
        Ух, как мне не хватало сейчас какого-нибудь мозговитого умника с техническим образованием. Желательно с двумя. Мы бы вдумчиво обсудили все, что выяснили. Глядишь, целое открытие бы получилось. Насколько я знал, беспроводное электричество - это что-то из области СВЧ. Но и нашу технику, и оборудование выжигало тоже СВЧ-поле, только какой-то другой, местной породы. Да и людей в придачу… Выходило, что одно поле как-то нейтрализует другое.
        Увы, без специфических знаний я это объяснить не мог. А главное, не знал, как этим с умом воспользоваться. Ну, не считая, конечно, того, что у нас появились безопасные маршруты передвижения. Относительно безопасные.
        И этими маршрутами следовало немедленно воспользоваться. А именно: срочно нестись к Ступичу и его бригаде. Там нашпигованных умников должно быть больше, чем достаточно. Если они еще живы, конечно. И, кстати, насколько я помнил, от геоплазмы они еще тогда умели закрываться какими-то электромагнитными щитами. Наверняка теперь научились еще лучше.
        Вечером, незадолго до отбоя, ко мне с заговорщицким видом приблизился Стерлинг.
        - Я хочу вам кое-то показать, - сказал он. - Вы, похоже, считаете меня сумасшедшим, а я, между прочим, все равно верю, что это вторжение.
        - Ну-ка, ну-ка… - заинтересовался я.
        Мы поднялись и вышли из здания. Стерлинг повел меня к какому-то железному сооружению с большими воротами и кучей колес и тросов.
        - Это грузовой лифт для одного из транспортных тоннелей, - пояснил он. - Я хочу, чтоб вы увидели, что творится у нас под ногами. Бояться не нужно, мы тут уже все проверили.
        Лифт не работал, мы начали спускаться по гулкому железному трапу, обвивающему шахту. Мы миновали несколько уровней, на одном из них Стерлинг остановился.
        - Все, - сказал он. - Здесь наша сфера влияния кончается. Дальше - их территория.
        Он посветил вниз мощным фонарем. Мне мало что удалось разглядеть, однако показалось, что внизу происходит какое-то движение.
        - Это и есть та пакость, которая залила тоннель? - спросил я.
        - Да. И не только. Сейчас мы еще немного спустимся, и вы поймете.
        - Воняет-то как… - поморщился я. Мы прогремели по ступеням и оказались десятью метрами ниже. Здесь свет фонаря давал куда больше обзора.
        Собственно, ничего качественно нового я не увидел. Широкий тоннель терялся в темноте. На две трети высоты он был заполнен пульсирующей массой - точно такой же, что наполняла уже виденные нами проплешины.
        - Это основа их жизни, - прошептал Стерлинг. - Она везде, где они. Она растет. Две недели назад она едва прикрывала пол в тоннеле. Мы все замеряем - в день уровень поднимается на пять-двадцать сантиметров. Мы заварили все входы из шахты на подземные уровни, но это лишь отсрочит наше отступление. Настанет день - и этим дерьмом зарастет весь город, и людям не останется места.
        - Я надеюсь, - тихо произнес я, - что до этого дня вас успеют вытащить спасатели.
        - Тише, - еле слышно прошептал он. - Сейчас вы кое-что увидите…
        Мы притихли. Через несколько минут Стерлинг мягко толкнул меня вбок и направил фонарь в глубь тоннеля.
        Там что-то двигалось, причем приближалось к нам. Мне стало неуютно, и я, видимо, не смог этого скрыть.
        - Не бойтесь, - шепнул мой попутчик. - Они совершенно безопасные. Мы их уже десятки раз видели.
        - И что это такое?
        Он не ответил. Впрочем, я уже видел, хотя мало что понимал. По поверхности колыхающейся массы полз металлический паук. Надо сказать, на паука он походил только большим количеством ног, а может, щупов. Он очень деловито перебегал от одной стены тоннеля к другой, замирал на несколько секунд, погружал в жижу свои ноги-щупальца и вновь бежал дальше. Ни дать ни взять путевой обходчик.
        Железный паук убежал в темноту.
        - Пошли, - Стерлинг ободряюще хлопнут меня по плечу. - А ты говоришь, «газ из шахты»…
        Наверху мне стало спокойнее. У самых дверей нашего здания я остановил Стерлинга и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
        - Нет никакого вторжения. И нет никаких захватчиков. В ваших интересах в это поверить.
        Я старался быть убедительным, но он лишь презрительно фыркнул.
        - Подожди, - я пресек его возможные возражения, на тему, что я «сам все видел». - Послушай. Газа из шахты тоже нет, это вранье для инфоканалов и общественности. Я скажу тебе, что есть на самом деле. Учти, я открываю тебе, может быть, государственную тайну, но только для твоей же безопасности.
        - И что за тайна?
        - Психосинтез - слышал такое?
        - Нет.
        - Тогда слушай. На очень древнем астероиде обнаружено вещество, которое реагирует на сигналы мозговой деятельности человека. Да и не только человека. При этом оно принимает различные формы. Это вещество доставлено сюда. Это геоплазма. Ваша золотоносная шахта - именно одна из форм его превращений. Ты хорошо меня понимаешь?
        - Лучше некуда. Такого отборного бреда я, пожалуй, сроду не слыхал.
        - Это не бред. Это действительно исполнитель желаний. Но только при условии, если желание грамотно загадать. Вашему губернатору это удалось с помощью ученых, ну и… еще кое-каких средств.
        - То есть он себе загадал золотую шахту. А мы, неграмотные, значит, загадали себе подземные реки говна и своры чудищ, которые жгут нас и размазывают по земле? Так получается?
        - Послушай. Я могу тебе все объяснить, если ты будешь слушать, а не спорить. Готов?
        - Попробуй, - с большим сомнением усмехнулся Стерлинг.
        - Вы ничего не загадали. Вы даже не знали, что можете загадывать желания, да и все равно не смогли бы. Но все вы тут мыслите. Ваши мозги работают. Геоплазма на это реагирует, но каким образом она это делает - предсказать невозможно. Тысячи людей, и у каждого свои тараканы в голове. А теперь представь: обложил ты матом какого-нибудь грузчика. Ничего страшного, бывает. Но для геоплазмы - это всплеск психофизической энергии на фоне всего неразобранного хлама у тебя в голове. Она могла отреагировать как угодно: даже произвести на свет жуткого монстра. Ты увидел этого монстра - испугался. Всплеск энергии еще больше. Геоплазма снова реагирует. Это идет по нарастающей. Оцени все это в масштабах города, где тридцать тысяч человек, и каждый злится, боится, ненавидит, напивается до зеленых чертиков, изменяет жене, бьет ребенка, ворует - что угодно.
        Стерлинг хмыкнул и надолго замолчал. Небо темнело, руины вокруг нас становились похожими на прибежища злобных духов. Так оно в каком-то смысле и было.
        - Это сколько же дерьма, - проговорил Стерлинг, - нужно носить в голове, чтобы превратить город в такое…
        - Таков человек, - заметил я. - И он переделывает мир под себя. Тем или иным способом. Ты понял, почему вам не стоит думать про инопланетных агрессоров?
        - Потому что тогда они на самом деле появятся? - со смешком произнес он.
        - Или они, или еще что пострашнее. Вы сами себя убьете. Ваши мысли и страхи вас убьют.
        Мы уже вошли в здание и спустились на жилые уровни, когда Стерлинг вновь заговорил:
        - И все-таки не клеится ваша история про вещество. Все как-то не так… Ладно, поживем - увидим.

* * *
        Утро принесло нам хорошую новость - у нас есть средство передвижения. Не бог весть что, а просто складской шестиколесный транспортер, но и это очень неплохо. Нас всего-то оставалось восемь человек, и на эту тележку мы прекрасно умещались.
        Мы очень подробно изучили предстоящий путь, чтобы ни в коем случае не отклоняться от спасительной ветки волновода. Дорога выходила вдвое длиннее, чем напрямик, но безопасный маршрут был нам милее, чем просто короткий. Да и транспортер обещал здорово сократить время в пути.
        С учетом завалов на улицах и иных непредсказуемых препятствий мы рассчитывали добраться до института максимум за три часа.
        Стерлингу я посоветовал восстановить любое оборудование связи и долбить SOS на частоте штаба. Глядишь, и пробьется сигнал, а там и спасатели наберутся храбрости сюда заглянуть.
        Мы снаряжались в дорогу. Чиновники из вертолета смотрели на нас, как на предателей. Я шутки ради предложил ехать с нами. Узнав, что мы направляемся в самое пекло, они поспешно разбежались по рабочим местам.
        В транспортере Стерлинг поставил нам под ноги пару ящиков консервов.
        - Если люди какие-нибудь попадутся, - сказал он, - раздайте там… Ну и передайте, что в любое время милости просим к нам. Нам новые бойцы не помеха.
        - Попробую завербовать в твое войско десяток-другой гладиаторов, - пообещал я. - Только, боюсь, не встретим никого. Люди сейчас все больше по подземным этажам отсиживаются.
        Выехали хорошо. Сологуб сам уселся за управление, я - рядом, остальные вполне себе нормально устроились в грузовом фургоне.
        Первые полчаса вообще казалось, что мы ни в каком не в Темном круге, а в обычной индустриальной зоне, разве что малость разоренной. Мы с полковником довольно беззаботно трепались, вспоминая, кто куда летал и кто где сколько выпил. Связь молчала.
        Потом дорога пошла через город. Мы притихли. Следов апокалипсиса хватало даже на этом, якобы безопасном маршруте. Мы впервые увидели здания, скрученные в спираль и раздавленные, как жестяные банки. Страшно представить, что тут происходило до нас. Дорога местами бугрилась, словно под ней проросли корни гигантских деревьев, но наш грузовичок хорошо с этими трудностями справлялся.
        - Я вот о чем думаю, - мрачно проговорил Сологуб. - Это поле от волноводов - оно как бы защищает нас от самих себя. Ну, вроде как экранирует наши мысли и все такое…
        - По крайней мере, такова наша версия, - поспешил уточнить я.
        - Да-да… Но то, что уже материализовалось - в других местах или здесь, но раньше, - оно же никуда не денется. Оно не распадется на молекулы, если окажется над волноводным каналом?
        - Скорей всего, нет, - усмехнулся я. - Но я, честно говоря, и не рассчитывал на прогулку по проспекту. Мы в Темном круге.
        - Вот-вот… а если выскочит на дорогу какое-нибудь новое чудо? Или даже не новое. Например, эти лесорубы-дровосеки, как их там… Те, которых мы на складе видели, - здоровенные, с фонарями. Что тогда делать?
        - А что тут поделаешь? - удивился я. - Рулем работать и на педали жать. Валить отсюда на всех парах.
        - Говорят, они быстро носятся. А ходули у них с остриями. Толстую стену - насквозь, одним ударом. Бронемашину - будто устрицу на вилку.
        - Не знаю, я устриц обычно руками приходую… Да и вряд ли мы их тут встретим. У меня настойчивая мысль, что «дровосеки» - плод мозговой деятельности некоторых складских работников. Которые мечтают сразиться с инопланетянами.
        - Может, и так. А я вот вчера поговорил там с ребятами. Они говорят, что свалили одного «дровосека». И знаешь, как? Одним выстрелом из бронебойной винтовки. Прямо под фонарь ему целились.
        - Из бронебойной? Из такой, как «Лайза»?
        - Именно из «Лайзы».
        Мы примолкли. И оба думали, видимо, об одном и том же. О старшине, который ушел с Грошером. И всем маркам оружия предпочел тяжелую и неповоротливую бронебойную
«Лайзу». Да неужели ж он знал, в кого из нее придется стрелять? Знал - и не сказал?
        Но если и там, в другом конце города, встречаются эти чудища - значит, они везде? Это уже мало походило на овеществленные выдумки.
        Картина, которую тут же нарисовала моя фантазия, оптимизмом не радовала. Шагающие сквозь руины отряды «дровосеков», шныряющие тут и там своры «ежей» с их лучевым оружием, жалкие людишки, пытающиеся защититься от всего этого с помощью своих убогих самострелов… А мы еще надеемся на какие-то там электрические поля. Прямо как дети малые.
        И на секунду показалось, что измышления об инопланетной агрессии не так уж наивны. Впрочем, я эти мысли тут же погнал прочь. Бред!
        Ах да, еще паук-обходчик. Как-то он не очень похож на плод случайной человеческой мысли или эмоции. Слишком технологичен. И деятельность его выглядит рациональной. Это вам не вопящий «огрызок», ползущий в произвольном направлении…
        Как-то стало не по себе. Вновь под кожей потянулись холодные ниточки страха.
        - Полковник, - сказал я. - А ведь ты не из спецназа.
        Он напрягся.
        - Ну-у, кое-какую подготовочку проходил.
        - Кое-какую - может быть, - согласился я.
        - Вообще-то я - начштаба службы дистанционно-технического управления, - негромко признался он.
        - Ясно. Войну только на мониторах видел.
        - Ну, не только…
        - Да ладно, не пыжься. Я-то - вообще гражданский специалист. А вот скажи лучше, за что тебя сюда сослали?
        - Да было дело… - вздохнул он.
        - Напился и упал на ракетный пульт?
        - Хуже. Изделие мы одно уронили. Дорогое. Очень.
        - Как это - уронили? Несли и уронили?
        - Да нет. Я руководил беспилотными полетами. Аппаратик один в точке «А» с полосы подняли, а до точки «Б» не довели. Испытательный образец нового ракетоносца.
        - Подумаешь, фигня какая… - фыркнул я.
        - Фигня, - кивнул он. - Если б он не упал на ангар. Где стояли еще пять подобных образцов.
        - Забойный салют получился, наверно. И что, теперь у тебя за эти образцы из зарплаты вычитают?
        - Моей пожизненной зарплаты там даже на подлокотник пилотского кресла не хватит. Нет, все проще. Командующий сказал: «Все начальство списать в пехоту». Ну и списали. И вот я здесь.
        - Лихо.
        - А ты как здесь оказался?
        - Это такая долгая история и такая неинтересная… - махнул я рукой. - Да еще и грустная. Как-нибудь расскажу, когда совсем уж нечего будет делать.
        Я вздохнул и стал смотреть вокруг. Дома здесь стояли погуще, появились даже признаки городской архитектуры - какие-то красивые заборчики, скверики - а все равно Лавансаль казался самым унылым местом во Вселенной. Не потому, что был полузаброшен, а потому, что человеческого тепла в него было вложено лишь самую малость. Он так и остался необжитой стройплощадкой. Люди ушли под землю, к теплу, оставив дома, улицы и кварталы ветшать и осыпаться на ледяном ветру. Этот город умер, еще толком не родившись. А теперь он переживал вторую смерть, и еще неизвестно, какая из них более ужасна.
        - Приехали, - услышал я вдруг голос полковника.
        - Куда? - не понял я.
        - Никуда. Вон, смотри…
        Дальше пути не было. Улицу перекрывала какая-то темная бесформенная глыба, вклинившаяся между домами.
        - Отправь бойцов посмотреть, что это, - посоветовал я.
        Сологуб кивнул, и через полминуты двое добровольцев отправились на разведку. Вернулись они скоро, но ничего толкового сказать не смогли. С их слов, на нашем пути лежало нечто «мокрое, скользкое, блестящее и вонючее. Как гнилые кишки».
        Вот тебе и безопасный маршрут. Какая-то мерзость выросла прямо над волноводом, напрочь перегородив улицу.
        - Значит, идем в обход, - пожал плечами Сологуб и уже начал разворачивать транспортер.
        - Подожди, - хмуро сказал я. - Не так быстро. Сначала высади людей.
        - Ты думаешь, что…
        - Да. Я думаю, если шарахнет по машине, остальные успеют разбежаться. Всегда надо учитывать опыт предшественников.
        - Хм… а я, выходит, разбежаться могу и не успеть?
        - Боишься - посади в кабину любого бойца. Только здесь наперед неизвестно, кому повезет.
        - Ладно, сам поведу.
        Парни высыпали из фургона, я тоже вышел и занял позицию в задних рядах. Ситуация мне совсем не нравилась. Буквально вчера мы так же сместились с прямого пути всего на квартал и тут же попали в адскую свистопляску, в которой потеряли человека. Все повторялось в точности. Для полноты картины не хватало только адской свистопляски…
        Мы очень медленно и осторожно, приглядываясь и прислушиваясь к каждой мелочи, двигались между домами. Грузовичок тихо урчал сзади. Сологуб поминутно нервировал всех бормотанием по рации: «Ну, как там? Ну, что там?» и так далее. Очень хотелось попросить его заткнуться, но я не мог сделать это перед его бойцами.
        Мы прошли переулок и свернули на параллельную улицу. Все увидели, что «гнилые кишки» тут тоже имеются, причем в немалом количестве. Правда, здесь они не заткнули проход, а просто расползлись по дороге и стенам, словно плющ.
        И вдруг я увидел, что у бойца, идущего первым, дымится ранец!
        - Э, стой! Остановись, говорю! Двенадцатый, стоять! - дошло наконец до меня. - Ты что, глухой?
        Двенадцатый, услышав свой позывной, с недоумением обернулся.
        - Назад, быстро! - крикнул я.
        Он поспешно отступил.
        - Все отходим! - Я отщелкнул замок его ранца и увидел, что там дымится смарт-планшет. Он не просто дымился, а уже начал плавиться.
        - Рация не работает, - сказал вдруг «двенадцатый».
        - Твою мать, начинается! - процедил я. И, повернувшись к машине, крикнул полковнику: - Вырубай все. Всю электронику глуши к едрене фене, понял?!
        Он ничего, конечно, не понял, но послушался.
        - Что делать будем? - встревоженно спросил меня кто-то из бойцов.
        - Не знаю, ребята, не знаю! У кого еще что сгорело или работать перестало - проверяйте. Все выключайте, пока последнего не лишились. Техника горит, значит, что-то здесь происходит. Что-то сейчас будет…
        Я лихорадочно соображал. Мне нужно было хотя бы приблизительно понять, откуда ждать проблем, с какой стороны.
        Итак, во-первых, почему здесь в воздухе такое напряжение, что дымится наша аппаратура? По логике, это стоило бы связать с разросшимися «кишками». Но почему они разрослись именно на пути волновода - там, где для них вообще должна быть, по нашей теории, мертвая зона? И чего они тут вспухли, как какой-то чертов синяк на ровном месте?!
        Синяк…
        А не такая уж плохая версия. Я подумал: почему у человека на месте ушиба вздувается синяк? И простой порез тоже распухает? Потому, что организм борется с травмой. Это было то же самое! «Кишки» боролись с излучением волновода, поэтому и наросли здесь такой огромной массой. И электрическая напряженность в воздухе - противодействие энергии волновода. Которое происходит, скорее всего, постоянно.
        Иными словами, я зря испугался, что здесь сейчас начнется что-то невообразимое. Оно не начнется, оно здесь всегда.
        И что из этого следует? Во-первых, без паники! Но это - само собой. Никуда бежать не надо.

…Интересно, как оценил бы мои умственные потуги академик Ступич? Наверно, покрутил бы пальцем у виска. Плевать. Ступича тут нет, и других теоретиков тоже нет, оценивать мой интеллект некому. Зато есть несколько бойцов во главе с перепуганным старшим офицером, и все они глядят на меня преданными глазами, полными надежды.
        - У кого-нибудь есть какая-нибудь электроника, которую не жалко? - спросил я. - Какая-то игрушка, виртуальная девушка, например?..
        - У меня есть брелок с играми, - решился какой-то боец.
        - Давай!
        Я положил маленькую коробочку на ладонь вытянутой руки и двинулся вперед - в направлении «гнилых кишок». Не прошел я и десяти шагов, как в коробочке затрещало. Через секунду пошел легкий дымок. Я остановился.
        Не знаю, показалось ли мне или вправду, но в голове как-то зашумело. Голова, насколько я знал, - это тоже своего рода электронная коробочка… Но возникло чувство, что туда кто-то заглянул - быстро и ненавязчиво, чуть осмотрелся - да и ушел восвояси.
        - Все нормально, - сказал я бойцам, вернувшись. - Мы всего лишь сунулись в неудачное место. Надо обойти.
        - Обойти? - раздался голос Сологуба. - Мы, кажется, идем по маршруту. Обойти - значит, уйти от волноводов.
        - Я в курсе. Может, поставим на голосование? Как решим - подставиться под этот выжигатель мозгов или обойти опасную зону, хотя тоже на свой страх и риск?
        - В армии не голосуют, - насмешливо напомнил Сологуб. - В армии принимают решения.
        - Да? И кто его примет?
        Сологуб тут же прикрыл варежку. Он в подобной ситуации уже принял одно «мудрое» решение, из-за которого погиб его человек. Не далее как вчера.
        - И что ты предлагаешь? - спросил наконец он.
        Вот тут настала моя очередь задуматься. И было, над чем. Идти в обход и удаляться от спасительного волновода не хотел никто - я это прекрасно видел. Вчерашнее приключение чему-то научило нас. Идти напролом, через зону, где горит вся электротехника, вроде бы проще. Во-первых, зона риска невелика, во-вторых, люди - это не техника. У них проводов, кремниевых плат и батареей нету. Хотя, конечно, все относительно…
        Наконец я принял решение.
        - У нас же есть взрывчатка?
        - Есть, и что? Предлагаешь поднять «кишки» в воздух?
        - Проще. Предлагаю пробиться вниз, к волноводу. Аккуратно поставить заряд и сделать отверстие, мы ведь это можем? И дальше идти по технологическому тоннелю. Там нас точно ничто не потревожит.
        - Это, по-твоему, проще? - расхохотался Сологуб.
        - А что тут сложного? Заложить заряд, нажать кнопку… А на поверхность выйдем через ближайший люк на той стороне. Что сложного?
        - Да? А машина?
        - А машину, дело ясно, оставим, - развел руками я. - Хорошенького понемножку.
        Нет, похоже, я переоценил простоту решения. Кажется, никто не согласился, что рвать дорогу и уходить под землю просто. И их можно понять. Следующий квартал, где никаких «кишок» нет, - совсем рядом. Буквально пятьдесят метров. А там и возвращение на безопасный маршрут, под защиту волновода.
        - Разрешите, я проверю? - сказал вдруг «двенадцатый».
        - Что? - удивились мы с Сологубом на пару.

«Двенадцатый» указал на путь между домами.
        - Дорогу. Тут совсем рядом. Туда и обратно.
        - Э-э… я бы не стал… - неуверенно заблеял я, но боец был настроен решительно.
        - Я бегом. Если что не так, сразу обратно.
        - Ну, иди, - осторожно кивнул полковник.
        - Парень, не ходи! - предостерег было я. Но Сологуб был тут все-таки главнее.
        - Аппаратуру хоть выключил? - напомнил я напоследок.
        Он пошел, быстро ускоряя шаг. Он двигался, пригнувшись, видимо, по привычке. В самом деле пригибаться тут было пока не от кого.
        Пройдя шагов тридцать, оглянулся на нас и вроде как пожал плечами, словно давал понять, что у него все в порядке.
        Он прошел уже больше половины пути, когда я увидел, что вокруг него что-то начинает происходить. Все это увидели. Сначала как-то заколыхался и потемнел воздух. «Двенадцатый» и сам что-то заметил, сбавил шаг и еще больше пригнулся.
        - Давай назад! - крикнул Сологуб. - Быстро, быстро!
        Парень и сам был рад «назад», но, похоже, у него это не очень получалось. Он словно завяз на месте, казалось, его ноги внезапно отяжелели. Между тем воздух все больше становился похож на мутный кисель. Более того, пыль, камешки, щепки и прочий мелкий мусор - все это вдруг начало «всплывать» над землей на площади в пару десятков квадратных метров. Причем как-то сразу, словно там отключили гравитацию. Сопровождалось это каким-то шелестом, потрескиванием, похрустыванием.
        - Его надо вытаскивать! - крикнул кто-то из бойцов.
        Трое тут же дернулись в сторону «двенадцатого», но тут же притормозили, услышав грозный окрик Сологуба:
        - Стоять всем на местах!
        Он перехватил мой взгляд.
        - Что делать, Грач?! Может, на машине подскочить, выдернуть его?
        - Боюсь, нечего уже выдергивать, - ответил я.
        Полковник резко обернулся и увидел то же, что и я.
        - Матерь божья!..

«Двенадцатый» превращался в нечто вроде разварившейся сардельки. Его скрутило, сплющило и порвало вдоль туловища. Слышалось, как трещат кости и рвутся ткани. При этом автомат, ранец, кровь и внутренности - все оказалось перемешано. Удивительно, но он еще стоял на ногах.
        Впрочем, стоял недолго. Ноги отделились от тротуара, и тело повисло в воздухе вместе с уличным мусором, так же колыхаясь и покачиваясь.
        Сологуб что-то прошептал - то ли молитву, то ли проклятие. Бойцы молчали, только невольно пятились маленькими шажками.
        - Уходим, - сказал я.
        - Только куда? - фыркнул полковник.
        - Все равно. Подальше отсюда. Возвращаемся назад, на ту улицу. Там спокойно обсудим. Здесь оставаться, думаю… да что за черт?!
        Земля под нами задрожала. Секундой позже в трех сотнях метров от нас в небо вдруг с ревом ударил двадцатиметровый огненный фонтан. Тут же - еще один, но уже чуть ближе. Мы не успели и присесть от испуга, как раздался грохот - и половина улицы окуталась огнем и дымом. Было видно, как в огне валятся и оседают стены домов, поднимая тучи пыли.
        - Уходим! - заорал я благим матом и первым запрыгнул в наш грузовичок.
        К чести наших бойцов, они попрыгали в фургон достаточно организованно, не потеряв ни секунды на нервную сутолоку.
        Сологуб суматошно обернулся напоследок и вдруг застыл. Глаза у него стали такими, что я понял: я тоже должен это видеть.
        И я увидел. Над огнем, руинами и клубами пыли поднималось нечто. Пока удавалось разглядеть только темную угловатую громаду. Тут же полковник дал по газам, и наш транспортер ушел за угол здания, бешено подскочив на ухабе.
        Мы вылетели на соседнюю улицу - угловатая громада была видна и отсюда. Она ворочалась, покачивалась. В какой-то момент мне показалось, что это огромная шагающая машина.
        Впрочем, нет. Не показалось. Это и была шагающая машина. Или не машина, а живой организм или не очень живой - я готов был во все поверить. К счастью, она шагала не в нашу сторону и вообще не шагала, а только топталась на месте.
        - Притормози, - сказал я полковнику.
        - С ума сошел?! - прорычал он.
        - Стой, говорю!
        Он чертыхнулся, но остановил машину. Я выпрыгнул из кабины, доставая на ходу бинокль. Из фургона слышались характерные щелчки - бойцы пристегивали под стволы реактивные гранаты.
        - Не вздумайте шмальнуть с перепугу! - предупредил я. - Потом костей не соберем.
        Шагающий монстр все так же топтался, весь в пыли, покачиваясь и натыкаясь на обломки домов. До нас ему вроде как никакого дела не было. А чего тогда вылез из своих подземелий? Да еще с таким фейерверком?
        - Странно это все… - пробормотал я, не отрываясь от бинокля.
        Видно было плохо. Не удавалось даже предположить, из чего это чудо сотворено. На металл совсем не походило.
        - Ну, поехали! - нетерпеливо позвал Сологуб. - Чего ждем? Пока на воздух взлетим?
        - Не взлетим, - ответил я. - Как будем взлетать - сообщу.
        Наши пререкания заглушил какой-то шипящий свист, а через мгновение я увидел белый дымный след, протянувшийся над кварталом. Струя дыма уперлась в верхнюю часть шагающего чудища и отметилась гулким разрывом.
        - Кто стрелял?! - крикнул Сологуб.
        Ответа не последовало. Стреляли не наши. Судя по всему, это были ручные зенитные ракеты, которых у нас не имелось.
        Тем временем еще одна ракета вынырнула из гущи развалин и дала чудищу по загривку. Удивительно, но громада здорово пошатнулась и даже сместилась на пару десятков метров, обрушив несколько стен.
        - Рация! - осенило вдруг меня. - У кого-нибудь включена связь? Включайте!
        - И дальше что? - спросил Сологуб, помахав мне включенной рацией.
        - Дальше - сканируй диапазоны. Не ясно, что ли?
        Сразу две ракеты с яростным свистом выскочили из разных точек и вонзились в тело ходячего чудовища. Залп оказался для него фатальным - громадина просто переломилась пополам и обрушилась на руины, подняв неимоверное количество пыли. Я ожидал от него больше стойкости. Как там говорили в древности - «колосс на глиняных ногах» вроде.
        - Вроде есть активность на канале, - известил меня Сологуб. - Только все закрыто скремблером. Сейчас попробуем расковырять код…
        Ему уже помогал какой-то боец, судя по всему, имевший когда-то дело с организацией радиосвязи.
        - Есть! - радостно рассмеялся полковник, обрадованный хоть какой-то удачей. - Болтают что-то. На, послушай…
        Я послушал - благо, слышимость была хорошей.

«…возвращайтесь на точки! - донесся очень знакомый голос. - Огнеметные машины пропустить вперед! И ушами не хлопать, бля!»
        Я выхватил у полковника рацию.
        - Крэк! Это ты?
        Небольшая пауза.
        - Чё, бля? - донес эфир.
        - Ничё, бля! Встречай гостей, бля!

* * * - Расслабьтесь, парни, здесь теперь безопасно, - успокоил нас Крэк первым делом.
        Он стоял на подножке довольно странной машины. Это был обычный грузовик, на который с разных сторон прикрепили тонкие листы из белого металла и сотни крошечных электромагнитных катушек. Немного похоже на броневые листы, но не броня. Вернее, не обычная броня, а волновая.
        - Яйцеголовые постарались, - объяснил он. - На такой штуке можно довольно спокойно передвигаться, где хочешь. Нас, бля, по крайней мере, еще никто не тронул. Есть еще варианты для пехотинца типа скафандра такого.
        Мы наблюдали, как огнеметные машины выжигают «гнилые кишки» - ту самую несусветную кучу, которая загородила нам проезд. Кишки горели с треском и вонью, от них разлетались дымящиеся комочки.
        - Эта дрянь везде, - сказал Крэк. - В тоннелях, в домах, на подземных этажах. Больше всего - в шахте. Но если ее вовремя выжигать, то на территории можно жить и не бояться. Мы просто берем цистерну с топливом, сливаем в подземные этажи и кидаем запал. Иногда просто горит, иногда с фейерверком. Вот сейчас сами не ожидали - целая улица вниз ушла. Зато теперь тут бояться нечего. Правда, она, сука, снова нарастает.
        - Что это за дрянь, Крэк? - спросил я. - Откуда она?
        - Геоплазма, помнишь? Из нее это все и повылазило, бля, - он сплюнул под ноги. - По всему городу расплодилось. И все так получается, что из каждой дряни - новая дрянь лезет. Вот типа той, что мы сейчас завалили из ракетниц.
        У Крэка засвистел динамик в рации, он поморщился и убрал звук.
        - У вас что за цель - весь город очистить?
        - Весь не очистим… Силенок, бля, маловато. Расчищаем только там, где живем.
        - А где вы живете, Крэк? Институт от вас далеко?
        - Рядышком, - он довольно улыбнулся. - Всего этажом выше.
        - Мои-то ребята до вас дошли? - тут же подал голос Сологуб, который до того стоял неподалеку и только слушал, не вмешиваясь.
        - Не знаю, мы никаких ребят не видели, - покачал головой Крэк. - Правда, связисты говорили, в эфире треп какой-то был неразборчивый. Но недолго.
        - Это могли быть и мы, - заметил я.
        Полковник помрачнел.
        - Угу… - я призадумался. - Ладно, Крэк, ты мне все, конечно, расскажешь, но позже. Вообще у меня вопросов куча. Но это потом. А сейчас - главное. Марциони - с вами?
        - Не-а. Еще что интересует?
        - Придумщик?
        - Опять мимо. Нету его у нас. Где искать - может, и подскажем. Но это без нас. Сами туда лезьте.
        - А хоть Ступич…
        - Этот - да. Часто у нас бывает. В основном переночевать приходит. Они все время шарят где-то, ищут что-то…
        - Кто «они»?
        - Ну, помощники его. Головастики, очкарики всякие, бля… Они теперь старательные, сговорчивые - просто загляденье… - он снова сплюнул, на этот раз с каким-то остервенением.
        - А ты, Крэк, важный стал, солидный. Прям командир!
        - Ну, командир у нас, как всегда, генерал. А еще капитан, да Дэф. Только где они, эти командиры? - Крэк развел руками и как-то нехорошо рассмеялся.
        - Надо полагать, там же, где ваш губернатор?
        Я вздрогнул, потому что у какого-то бойца рядом громко засвистела рация - так же, как только что у Крэка.
        - Может, там. А может, бля, и не там. Мне это не очень интересно, веришь? Знаешь, Грач, а тебя тут ждали.
        - Кто?
        - Ну, головастики, естественно. Не скажу, что с хлебом-солью, но все-таки. Только вот не знаю, зачем и почему.
        - Я и сам не знаю, - почти честно признался я. - А вот скажи-ка…
        - Что?
        - Нет, ничего. Показалось…
        На самом деле мне вдруг захотелось узнать про Тасю, но я тут же передумал. Узнаю потом.
        Крэк начал по рации собирать своих людей. Это было не совсем просто, потому что в эфире то и дело возникал режущий уши свист.
        Оказалось, в огнеопасном мероприятии участвовали человек пятнадцать его бойцов на пяти специально оборудованных машинах. Попадались и знакомые лица, меня то и дело окликали.
        - Ну, чё… - Крэк критически оглядел свою автоколонну. - Пристраивайте где-нибудь в середине свой чумоход. И милости просим. С нами можно ничего не бояться. А ты давай ко мне в кабину. Поболтаем…

* * * - Народу много в институте пригрели? - спросил я в машине.
        - Прилично. Человек триста, наверно. И вам места хватит.
        - Да мы к вам ненадолго, надеюсь. А с едой как?
        - Нормально с едой. Грабим, бля, склады, магазины помаленьку. А куда деваться?
        - Если закончится, могу подсказать адресок, где еще есть. Мы только что оттуда.
        - Угу, будем знать.
        - Крэк, вы со своей бронетехникой не пытались вырваться из города?
        - Пытались, - он мрачно кивнул. - Без толку. Людей только, бля, потеряли. Видишь, в чем штука: когда дряни вокруг становится совсем много, бороться с ней уже бесполезно. И защищаться трудно. Мы можем только чуть подчищать зону вокруг себя, чтоб не наглела.
        - А почему у вас электроника не горит?
        - Все потому же. Защищаем.
        - Так у вас, - я набрался смелости, - и дальняя связь, наверно, есть?
        - Да есть… Только проку от нее нет. Мы иногда слышим какую-то возню снаружи, а наш сигнал не пробивается. Но все равно пробуем иногда.
        - У нас получалось. Правда, способ какой-то хитрый был… толком не знаю, а спросить не у кого. Связиста нашего покалечило, мы его оставили там… у людей.
        - Придем на базу - обсудим с твоими. Может, кто и подскажет дельную мысль. Может, командир ваш что-то соображает.
        - Что ж со связью творится, - обеспокоенно проговорил боец-водитель, убирая громкость бортовой радиостанции. Из нее теперь слышался непрерывный свист с глубокими переливами.
        Мы двигались не быстро, поскольку город в этом районе был наполовину превращен в руины и приходилось выбирать путь между обломками домов, воронками и глубокими провалами, в которых были видны разрушенные этажи нижнего города. Многие развалины дымились.
        - Это вы тут все разнесли? - спросил я.
        - Ну, не только. Сам видел, какие тут звери иногда гуляют.
        - А кстати, что это был за «зверь», которого вы сковырнули?
        - Биг-Бэны их тут прозвали. Это не самое страшное. Он потопчется, потопчется, о стенки потыкается, да, бывает, сам грохнется. Никакого вреда, если под копыта ему не соваться. Сбить, в принципе, ручной гранатой можно. Да и появляются нечасто.
        - А кто часто? И кто страшный?
        - Ну, есть тут… «Маячки» мы их зовем. Такие пятиметровые дылды ходячие. У них типа фонаря вместо башки. Могут этим фонарем бетонную стену прожечь.
        - Видали мы таких. Только там их называют почему-то дровосеками.
        - Дровосеками? - Крэк расхохотался. - Это почему? Они что, дрова заготавливают?
        - Не знаю. Может, кому-то напомнили железного дровосека… Там мужики хвастались, что сшибали их бронебойными.
        - А думаешь, мы не сшибали… - он вдруг повернулся к водителю. - Слушай, что у тебя с двигателем? На взлет, что ли, готовимся?
        В самом деле, в мерный гул вплелось что-то визжащее, словно бесконечной железной пилой по стеклу.
        - Все нормально? - боец скользнул взглядом по приборам. - Сам не пойму…
        - Это не двигатель, - сказал я через несколько секунд. - Это где-то там, снаружи.
        Крэк высунулся в окно и через пару секунд я услышал:
        - Ух, ни хера себе новости! Тормози!!!
        Я выскочил из машины. Крэк указывал пальцем в небо, не переставая изумленно материться.
        В небе висел летательный аппарат. Невысоко, метров четыреста. Его трудно было рассмотреть, но ясно было, что это не флайер, не атмосферный бот и, естественно, не вертолет. Скорее всего, обычный челнок «земля-орбита».
        - Снижается, - настороженно заметил кто-то из бойцов.
        - Хотел бы я знать, - сказал Крэк, - кто это может быть? И какого лешего его сюда несет? Жить невмоготу, бля?
        - Может быть, спасатели? - пробормотал я. - В самом деле, ты говорил, у вас тут безопасно. А они там, в штабе, умеют как-то определять по каким-то полям… - я смущенно замолчал, поскольку понял, что несу чушь.
        - Вон еще один! - воскликнул кто-то.
        Второй челнок был гораздо дальше от нас. Оба они не торопились приземляться, словно выбирали место. В самом деле, разрушенный город был отнюдь не идеальным местом для посадки орбитального аппарата. Надо быть асом, чтобы воткнуть болтающееся во все стороны огнедышащее корыто точно на ровную площадку, каковых здесь осталось мало.
        - Либо там пилот суперкретин, либо суперпрофи, - озвучил мои мысли Сологуб, который знал толк в пилотировании, правда, дистанционном.
        - Есть еще вариант, - сказали откуда-то слева. - Посадка по лучевому наведению.
        - М-да… только откуда здесь лучевому наведению взяться? - полковник разглядывал челнок в бинокль. - Не могу понять, что у него за эмблемы на боках.
        - Галактический клуб самоубийц? - предположил я. Это была вторая моя глупая версия за последние пару минут.
        Свист двигателей нарастал, оба челнока вели себя уже гораздо увереннее. Было ясно, с минуты на минуту они сядут, и уже примерно было видно, где. Или грохнутся - как сложатся обстоятельства.
        - А давайте-ка к ним поближе, - высказался Крэк. - Только, бля, сядут - а мы уже рядышком.
        Никто не возражал. Все разбежались по машинам. Крэк распахнул люк на крыше, высунулся по пояс и комментировал поведение челноков на текущий момент.
        - Пошел… завис… нет, опять пошел… все, садится, бля… нет, уходит опять вверх… Так, а это что за…
        Его голос перекрыл грохот мощного взрыва. У меня екнуло сердце - я, естественно, решил, что встречать нам уже некого… Но я ошибался.
        - Вот сукины дети! - услышал я изумленное восклицание Крэка. - Они бомбят город!
        - Что-о? - Я попытался выглянуть в окно, но ничего не разглядел. А через несколько секунд грохнул новый взрыв.
        - Что они делают? - недоумевал Крэк.
        - Может, мы где-нибудь переждем пока? - осторожно заметил наш водитель.
        - Расслабьтесь, они всего лишь расчищают себе посадочную площадку, - сказал я.
        - Ну, значит, они точно кретины! Они же просто пробьют дыру в Нижний город!
        Крэк на некоторое время притих и наконец мрачно сообщил нам:
        - Первый сел, бля. Метров пятьсот от нас. Вроде тихо сел…
        Через десять минут мы увидели место посадки. Пилоты оказались вовсе не кретинами. Челнок стоял на обширном и, главное, совершенно ровном пустыре, образовавшемся на развилке двух улиц. Явно на этих улицах никто никогда не жил, половина зданий, разбросанных по обочинам, была даже не достроена. Места тут хватало в избытке.
        Челнок, формой напоминающий крышку гроба, безмолвно утвердился почти в самом центре площадки. Это был большой аппарат. Думаю, внутрь помещалось не меньше полутора сотен человек да еще техника. Его облицовка немного дымилась, как и земля вокруг.
        Крэк дал команду остановиться метрах в ста от места посадки. Никто не спешил покидать машины, все настороженно ждали развития событий.
        - Точно воткнулись, - уважительно заметил Крэк.
        - Еще бы, - до меня вдруг дошло. - Они ведь шли по лучу.
        - Что? С чего ты взял?
        - Мы идиоты. Мы не догадались сразу. Этот свист в рациях - все же его слышали. Это наводка от управляющего луча. Я был в десятках космопортов, и везде такое иногда происходит. Но там специальная связь, защищенная. А нам этой заразой забило все частоты.
        - Да откуда тут взяться этому гребаному лучу?! Тут что - космопорт? Это же тонны специальной аппаратуры!
        - Не знаю… - я задумался.
        - Тут есть такая аппаратура, - сказал вдруг наш водитель.
        - Где? - одновременно удивились мы с Крэком.
        - Тут же использовались автоматические леви-платформы? Они управляются как раз таким лучом.
        - Чушь! - рассмеялся Крэк. - Херня полная. Это совсем не то!
        - Это то, - негромко, но убежденно ответил водитель. - Немного другая модуляции, поменьше мощности, а так - тот же самый принцип. Грамотный специалист перенастроит это дело за полдня.
        - И кто же этот грамотей? - Крэк прищурился. - И, главное, откуда он тут взялся?
        Мы не успели ничего предположить - от челнока донесся скрежет. Гидравлика отдирала пригоревшие крышки люков. С минуты на минуту мы могли увидеть нежданных гостей воочию.
        - Ну, что… - неуверенно пробормотал Крэк, поднося к глазам бинокль. - Поближе подползем?
        - Не стоит пока, - высказался я.
        Основной люк открылся - мы это видели совершенно ясно. Однако никто не выходил. В полном молчании мы ждали минут десять.
        - Чё они, бля, тянут… - занервничал Крэк.
        Подошел Сологуб, резонно решив, что в такой неоднозначный момент все начальство должно быть собрано в один кулак.
        - По-моему, им нужна помощь, - сказал он после еще нескольких минут бесплодных наблюдений.
        - Не знаю… - буркнул Крэк. - Сели вроде нормально. Чего тогда перлись сюда, если такие беспомощные?
        - Не надо забывать - они прошли границу Темного круга, - возразил полковник. - А там что угодно могло произойти.
        Крэк кусал губы. Все понимали, что просто так развернуться и уехать мы не можем.
        - Кощей! - крикнул он наконец.
        Откликнулся боец на маленьком и юрком гусеничном вездеходе.
        - Давай-ка на своей коробочке туда. Поглядите там, что да как… Тихонько только… - Крэк включил рацию. Свиста уже не было. - Держитесь на связи.
        Четверо бойцов из вездехода защелкали затворами и пряжками бронежилетов. Машина заурчала и проворно выползла на пустырь.
        - Сильно не спеши, - говорил в рацию Крэк, не отрывая глаза от бинокля. - Мы никуда не торопимся. Особенно помирать.
        Меня терзали глупые фантазии: дескать, сейчас как выпрыгнет из люка свора мутантов, как начнет жечь нас направо и налево…
        - Что там такое… - пробормотал вдруг Крэк.
        Мы все услышали этот звук - эдакое вжиканье и клацанье, закончившееся коротким лязгающим звуком.
        - Похоже, открылся еще какой-то люк, - предположил Сологуб.
        И он оказался совершенно прав. Только это был не тот люк, которому мы могли бы обрадоваться.
        - Назад! - заорал Крэк и выдернул из стойки автомат.
        От челнока донеслось пять гулких ударов. Через мгновение рядом с вездеходом взметнулся огонь, который тут же затмила поднявшаяся на воздух земля. Насколько я понял, с челнока била автоматическая пушка.
        Люди Крэка поступили грамотно. Они не стали дожидаться второй серии выстрелов и очень резво покинули машину, разбежавшись в стороны и укрывшись, кто где может. От пушки-автомата вездеходу было не уйти.
        Наши парни тоже рассыпались и открыли пальбу по открытому люку. Скорее всего, бесполезную - едва ли экипаж челнока стал бы высовывать нос из безопасной брони.
        - Отводи технику! - крикнул я Крэку, лихорадочно пытаясь дотянуться до автомата, который болтался на ремне где-то в районе позвоночника.
        - Только твоих советов не хватает, умник, бля! - рявкнул Крэк.
        Похоже, я отвлек его от нужного дела - он связывался с Институтом и запрашивал помощь. Между тем водители сами, без всяких приказов прятали машины за домами. А остальные не просто тупо палили, а прикрывали их отход. В общем, зря я недооценивал военных. Они в специфических ситуациях тоже умеют быстро соображать. Иногда.
        Пушка снова начала долбить. Теперь уже прямо по нам. Полетела щебенка, и я поспешил отойти под укрытие зданий. Участвовать в перестрелке я не стал, потому что толку от моего участия на копейку, а риск серьезный и ничем не оправданный.
        Бойцы на переднем рубеже загомонили, и я понял, что ситуация меняется. Судя по всему, не в лучшую сторону. Куда-то побежали трое с ручными ракетницами.
        Как оказалось, из челнока выползли две тяжелые бронемашины и поползли к нам, лениво постреливая из пушек и пулеметов.
        - Всем в машины, отходим! - кричал Крэк, срываясь на кашель. - Помощь не ждем! Остаются только минеры.
        Лично меня заставлять не пришлось. Я запрыгнул в кабину и съежился там. В голове проносились какие-то слова и мысли, похожие на импровизированную молитву.
        Потом молитву перебил свист улетающих ракет и грохот разрывов на пустыре. Я, впрочем, не строил иллюзий, что мы этими ручными пукалками сейчас размочалим челнок.
        Наконец Крэк дал команду водителю, и машина сорвалась с места. Я хотел припомнить ему заявление, что с ними, дескать, бояться нечего, но промолчал. Припомню в более подходящий момент.
        Наша автоколонна развалилась: каждый удирал, как мог. Нас обогнали два вездехода, но Крэк отнесся к этому одобрительно.
        - До Института километра полтора, а там они нас не возьмут, - проговорил он. - Кто ж такие, а? Чё за суки? Чё им надо?
        Если б я знал, я б, конечно, ответил…
        Сзади грохнуло так, что у нашего фургончика задрожала обшивка.
        - Ага, бля! - расхохотался Крэк.
        Насколько я понял, вражеские броневички словили сюрприз, оставленный нашими минерами. Впрочем, веселиться и хлопать в ладоши повода пока не было.
        Я решил проведать Сологуба, который плелся где-то далеко в хвосте на своем грузовичке, и с этой целью отобрал у Крэка рацию.
        - Полковник! Ты цел еще?
        - Цел, - не сразу ответил Сологуб. - Наши все целы.
        - А не наши?
        - Да там разве разберешь?
        - Что делаете?
        - Как и вы, драпаем.
        - Правильное решение, полковник. Ладно, встречаемся в Институте.
        Я вернул Крэку рацию и спросил:
        - Сколько человек можете поставить под ружье?
        - Достаточно, - он плотоядно оскалился.
        - Не забывай, был еще второй челнок.
        - Да хоть третий. Вломим этим ублюдкам так, что по всей округе звон пойдет. Есть у нас возможности… - и он снова оскалился.
        Я призадумался, что за такие таинственные у него возможности, но уточнять не стал. Будет нужно - сам расскажет и покажет.

* * * - Ну, вот мы почти дома, - сказал наконец Крэк.
        Здание Института возвышалось над домами. Это была тридцатиметровая усеченная пирамида, вся из стекла. Я, признаться, разочаровался. Не годилось это сооружение на роль крепости. Разве что подземные этажи…
        - Встречайте, - негромко проговорил Крэк в микрофон рации. Ему ответил какой-то хрип, я ничего не разобрал.
        Но Крэк, похоже, все понял. Он в замешательстве глянул на меня, потом вновь обратил внимание к рации.
        - С кем? - спросил он.
        Снова шум, хрип.
        - Что там такое? - не выдержал я.
        - Они ведут бой, - ответил Крэк, задумчиво посмотрев на меня.
        - Бой? С кем?
        - А ты как думаешь?
        - Понятно… И что… - я не договорил.
        Желто-красный клубок огня взметнулся перед лобовым стеклом, и наш фургон подскочил, будто картонная коробочка под порывом ветра. Я оглох и ослеп, несколько секунд я словно находился внутри огромного комка ваты.
        Сквозь кровавую пелену я видел, что от бронированных лобовых стекол остались только осколки, которые торчали перед глазами подобно зубам крокодила.
        Крэк что-то орал, для меня - просто разевал рот, я не слышал ни звука. Водитель сидел абсолютно белый, со стеклянными глазами, из ушей у него текла кровь.
        Я чувствовал, что это конец. Что сейчас невидимый стрелок прицелится лучше, мелькнет еще одна красная вспышка, только уже не снаружи, а внутри кабины. И все мы превратимся в мокрые кровавые лохмотья, которые будут догнивать на обочине еще многие, многие месяцы.
        Вот такая у меня разыгралась фантазия.
        Потом первый шок отпустил, и навалились звуки. Крэк и в самом деле орал, я даже разбирал некоторые слова, орали и бойцы в фургоне. Трещали выстрелы, где-то звенело стекло.
        - Давай, давай, пошел! - услышал я рычание Крэка.
        Водитель очнулся от оцепенения, провел ладонью по волосам, по лицу, размазав кровь. Потом взялся за руль, правда, как-то неуверенно.
        - Ну, пошел, пошел!
        Это чудо, но двигатель работал. А может, и не чудо - много ли я знаю про выживаемость спецтехники? Главное - мы поехали. Крэк орал на ухо водителю и иногда сам поправлял руль. Похоже, он почти не растерялся и единственный здесь знал, что нам делать и куда двигать.
        - Ты цел? - он повернулся ко мне.
        Я лишь кивнул, успев заметить, что и у него течет кровь - изо рта, из ноздрей и из порезов от разлетевшегося лобового стекла.
        Неподалеку грохнул еще один взрыв, но вреда нам не причинил. Перед глазами мелькали дома, пустые окна, покосившиеся столбы и опоры трубопроводов - мы летели, казалось, наугад.
        - Держаться! - крикнул Крэк.
        Я рефлекторно вцепился в сиденье кресла, а в следующую секунду мы на всем ходу вышибли какие-то ворота. Я успел увидеть двор, заставленный разноцветными бочками и ящиками, потом машина снова ударила передком в какое-то препятствие и проломила его. Тряхнуло так, что мозги едва не соскочили в желудок. Мне показалось, что мы падаем, и я закрыл глаза.
        Снова удар. Я почувствовал, что мы наконец остановились. Вокруг была почти непроглядная темнота, только над головой смутно белело пятно света. Мы и в самом деле куда-то упали.
        - Бля-а-а-а… - шумно, через стон, выдохнул Крэк. - Есть кто живой?
        Из фургона нестройно ответили, что живые имеются. Я тоже промычал что-то жизнеутверждающее. Темнота рассеялась - бойцы пришли в себя, начали включать фонари.
        - Где мы? - спросил я.
        - Под землей. - Крэк вытирал кровь полой своей десантной куртки. - А ты думал, уже в аду?
        - Но-но, не так быстро! - проговорил я, озираясь.
        Это было весьма обширное помещение, свет фонарей не достигал до противоположной стены. Мне показалось, раньше здесь был большой магазин или склад - повсюду ровными рядами стояли какие-то шкафы и стеллажи.
        Все было обуглено, на полу блестели пятна черной слизи. Воняло здесь какой-то химией, причем сильно - чуть ли не резало глаза. Весьма грязненькое местечко, словно мы оказались внутри мазутного резервуара.
        - Мы это подземелье сожгли еще на позапрошлой неделе, - похвастался Крэк. - Хорошо, что я вход запомнил. Сюда вряд ли кто сунется.
        - Да уж, вошли мы красиво… И что нам тут делать? Мне тут не нравится.
        - Не нравится - возвращайся наверх. Там сейчас хорошо.
        - А если серьезно?
        Крэк не ответил, занявшись своими солдатами. Всего нас тут было шестеро, включая водителя и трех бойцов. Вроде все целые, только слегка оглушенные. Крэк убедился, что тяжело раненных нет и что никто не потерял в горячке свое оружие, только после этого объявил свои планы.
        - Вариантов у нас много: целых два. Первый - пробиться к своим под землей. И второй - пробиться к своим, но поверху, когда стемнеет. Предлагаю немедленно приступить к первому.
        Меня подмывало предложить третий вариант: смываться отсюда и искать безопасное место, но я промолчал. Как ни крути, а командую здесь не я. Приходилось уважать войсковую традицию - не бросать своих в беде. Хотя мне все они были ни капли не свои.
        - Пошли, - просто сказал Крэк и первым зашагал в темноту, поигрывая лучом фонарика.
        Я вздохнул и покорно отправился за ним. Мелькнула мысль, что и мне сейчас не помешал бы фонарик… и тут я похолодел. Мой ранец. Я оставил его в складском грузовичке, под сиденьем. И где теперь тот грузовичок? У меня остался только автомат, да и тот с одной обоймой. Бог с ним, с фонариком, там мои инъекции!
        - Крэк, - тихо сказал я. - А если я попробую по рации связаться со своей группой - добьет на поверхность?
        - Лучше не пробуй. Не добьет - расстроишься. А если добьет - нас могут пеленгануть. И тогда мы все можем сильно расстроиться.
        - Ладно, понял… А доктора у нас тут нет?
        - А ты что, приболел?
        - Нет. Пока нет.
        - Успокойся, Грач. Все будет хорошо. Налью тебе микстуры, у нас там есть…
        Хорошо ему меня успокаивать… Я шел и думал: сказать ли ему, что могу в любую минуту свалиться и уйти в отключку? Конечно, предупредить надо, но…
        Но нам сейчас хватало проблем. И мне дико не хотелось превращаться в одну из них. Пусть даже предполагаемую.
        Ладно, решил я. Если станет совсем хреново, успею объяснить, что да как. Хотя толку от моих объяснений будет, думаю, немного…
        Это было и в самом деле большое помещение. Оно закончилось покореженными металлическими воротами, которые пришлось выбивать ногами и прикладами. Крэк вел себя по-хозяйски уверенно, он знал направление и не ждал никаких сюрпризов.
        За дверью обнаружился металлический трап, тоже весь в гари и слизи, так что браться за перила я не решился. Крэк, напротив, подцепил увесистый комок на палец и сунул мне прямо под нос.
        - Недельки две - и из этого снова вырастет мерзость. Заполнит весь уровень и выползет на поверхность. Поэтому бдительность - прежде всего.
        Мы спустились на четыре яруса, вскрыли еще одни ворота и оказались на подземной улице. Она выглядела как обычная улица, только вместо зданий, офисов, магазинов - секции в стенах просторного и высокого тоннеля. И, естественно, потолок вместо неба.
        Здесь было относительно светло - кое-где тлели уцелевшие люкс-кабели. Бойцы выключили фонарики, но убирать их не торопились. Мы шли медленно, приходилось обходить не только скопления слизи, но и брошенные в большом количестве электрокары, перегородившие тоннель.
        - Тут вообще был чуть ли не главный проспект, - пояснил Крэк. - Здесь не так интересно, а вот ближе к центру города - там просто Бродвей!
        Я смотрел по сторонам. В большинстве секций сохранились следы жизни, которая кипела тут всего месяц-полтора назад. Я видел витрины, столики кафе, даже занавески на окнах. Правда, все это было покрыто липким черным слоем.
        - Крэк, не похоже, что здесь все горело, - заметил я.
        - А здесь и не горело. Мы же не можем весь город поджечь. Мы так, шваркнем огоньком слегка, и становится чисто…
        - Тут - чисто? - я фыркнул.
        - Ну, как бы чисто. А тебя что-то беспокоит?
        - А вдруг эта дрянь не сгорела? А только отползла поглубже и притаилась, а?
        - Вот и пусть, бля, дальше себе таится, - мрачно кивнул он.
        Идти становилось тяжело. На ботинки налипли черные сопли, и постоянно приходилось удерживать равновесие, чтоб не поскользнуться. Я помогал себе автоматом - из него вышел неплохой противовес.
        В какой-то момент мне пришлось перепрыгивать через очередную помойку, и в прыжке я увидел нечто такое, что едва не рухнул со всего размаха.
        Это был блестящий металлический паучок. Точь-в-точь как мне показывал Стерлинг в своих подземельях.
        Этот паучок не бегал и не суетился, а всего лишь неподвижно лежал посреди
«проспекта». Или сидел? Мне сразу показалось, что в нем есть какая-то жизнь. Вроде легкая дрожь пробегала по его беспомощно расставленным лапкам.
        - Ты чего застыл? - с недоумением спросил Крэк.
        - Смотри, - почти шепотом сказал я, указывая на паучка. - Я такую штуку уже видел.
        - Ну и? Я тоже такую штуку видел. Эй, парни? Все такую штуку видели? Нет? Ну, смотрите!
        Он вразвалочку подошел к паучку и размашистым футбольным ударом отправил его в ближайший темный угол.
        - Все… проблем нет? Тогда пошли дальше. Кстати, нам где-то тут поворачивать…
        - Крэк, смотри! - раздался вдруг встревоженный голос одного из бойцов.
        Включились фонари. Все увидели, что возле стены полулежит человек. Я подошел ближе - и меня чуть не вырвало. Он только наполовину был человеком. Вся правая половина тела и часть головы напоминала сгусток лягушачьей икры. Впрочем, это не мешало видеть, что на нем войсковая форма. И она показалась мне очень знакомой.
        - Вот же, бля… - пробормотал Крэк. - Интересно, откуда взялся этот бедолага?
        - Огрызок? - предположил кто-то.
        - Не похоже… - Крэк наклонился, посветил в лицо фонарем. - Не… не наш, - и он осторожно потянул его за плечо, чтобы повернуть лицом к нам.
        - Майор… - остолбенел я.
        - Что? - напрягся Крэк. - Ты его знаешь?
        - Знаю, - едва слышно проговорил я. - Майор Грошер, зам нашего полковника. Он вел вторую группу.
        - Интересные, бля, дела… А где вся группа?
        - Наверно, тут же, неподалеку… - у меня просто сердце упало.
        Мы постояли еще некоторое время молча. Я даже не знал, что сказать. Остальные тоже помалкивали. Всем стало как-то тревожно.
        - Ладно, пошли уже… - махнул рукой Крэк. - Чё стоять-то…
        Я кивнул. Двое бойцов уже нашли проход, в который нам предстояло уйти, и светили туда фонарями.
        - Мэ-э… мэ-э-э-э-э…
        Я подскочил на месте, потом отпрыгнул в сторону. Эти «мэ» шли от Грошера.
        - Не стрелять! - крикнул я, заметив, что все моментально вздернули стволы.
        Я очень осторожно подошел, готовый в любой момент дать драпака. У Грошера был открыт единственный сохранившийся глаз. Он смотрел на меня.
        - Мэ-э… мэ-э…
        - Майор, ты меня слышишь? Скажи, слышишь? Ну, хоть кивни или моргни!
        - Мэ-э…
        - Он что-то хочет сказать, - убежденно проговорил я. - Он в сознании, я вижу.
        Крэк лишь недоверчиво покачал головой.
        - Может, ему что-то надо? Ну, хоть воды. Дайте флягу, кто-нибудь!
        - Пулю в голову ему надо, - вполголоса проговорили у меня за спиной. - Лично я ничего бы больше не просил. Не дай бог, конечно…
        Мне протянули флягу. Я начал вливать воду небольшими порциями в полуоткрытый рот Грошера. Большая часть вытекала обратно. Внезапно по его телу прошла судорога, кулак с хрустом сжался. А единственный глаз посмотрел на меня совершенно осмысленно.
        - Мэ-э… старшина… старшина… мэ-э…
        - Что-что? - заинтересовался Крэк.
        - Тихо, - отмахнулся я. - Говори, майор, я слышу тебя.
        - …старшина… старшина… привод… привод… мэ-э-э-э… - Я вылавливал слова из хрипа и бульканья, словно куски мыла из мутной воды.
        - Какой привод, ты о чем?
        Бойцы убедились, что опасности пока нет, и стягивались в кружок. В свете их фонарей я видел, что «лягушачья икра» просвечивается насквозь, и там внутри что-то бьется, шевелится, перемещается - в общем, происходит какая-то странная и жуткая жизнь.
        - Старшина… включил… привод… мэ-э-э… - выдавил Грошер.
        - Какой привод, я ничего не понимаю!
        - Авиационный привод, - пояснил вдруг наш водитель. - То, о чем я говорил. Система лучевого ориентирования и стабилизации. Она так и называется - воздушный привод.
        - А что за старшина? - насторожился Крэк. - Он с вами был?
        - Да нет, - покачал я головой. - Старшина как раз ваш. Мы подобрали его в Доме правительства, и он сказал, что служил в охране шахты. Гарнизонный начальник какой-то.
        - А зовут его как? - Крэк весь прямо-таки подобрался, как тигр перед ударом.
        - Зовут его… - я задумался. Я не помнил, как он назвался. Старшина - и ладно…
        - Не Локтев, случайно?
        - Мэ-э-э… - донеслось от Грошера. Весь его вид красноречиво показывал, что мы прекрасно поняли, о ком идет речь.
        - Твою мать! - зарычал Крэк. - И твой приятель говорит, что Локтев включил наведение для боевых челноков? Какого черта!
        - Майор, - я вновь переключил внимание на Грошера, - напрягись еще чуток. Расскажи, как дело было? И где этот привод? И где этот Локтев? Вспомни, а? Хочешь еще воды?
        - Мэ-э-э…
        Я влил в него еще несколько глотков. Не знаю, помогла ли ему вода, но майор несколько раз глубоко вздохнул и наконец заговорил относительно ровно.
        - Он нас подставил… он сказал, там безопасно… пока нас рвали на части, он… мэ-э-э… он проскочил… он нас взял для наживки.
        - Кто? Кто вас рвал, майор? И где это было?
        - Здесь… рядом… мэ-э-э… я не знаю, я такое не видел никогда… не ходите туда… меня только цапнуло… легко… э-э-э… думал, уйду…
        Тут его перекосило такой судорогой, словно в него воткнули высоковольтный кабель. Я с ужасом увидел, что «лягушачья икра» лопнула и потекла. Грошер тихо завыл и закатил единственный глаз.
        Больше мы не услышали от него ни слова. Он только мычал и корчился. Потом он затих, ненадолго. Неожиданно его рука протянулась и ухватилась за ствол автомата, который болтался у меня на плече. Через мгновение он навел этот ствол себе под подбородок. Вернее, то, что осталось от подбородка.
        - Мэ-э-э…
        Я и без слов понял, что он от меня хочет.
        - Майор, я не могу, - я затряс головой. - Не проси, я этого не сделаю!
        - Мэ-э-э! - Это было очень красноречивое и требовательное мычание.
        - Не паникуй. Мы тебя сейчас здесь оставим, но скоро вытащим. Тут рядом ученые. Они придумают, как тебе помочь, - я нес эту несусветную глупость, прекрасно понимая, что он мне не верит. Если мы его и вытащим, то никакие ученые его все равно не спасут. Нечего было, по сути, спасать…
        - Мэ-э-э-э-ээ!
        - Дай я, - процедил Крэк, отстраняя меня в сторону.
        Я отошел подальше, в полумрак тоннеля, там стиснул зубы и зажмурил глаза. Два выстрела прозвучали совсем не страшно. Просто два хлопка один за другим.
        - Пошли, - позвал меня Крэк.
        Я больше не смотрел в ту сторону, где остался майор.

* * *
        Мы углубились в темный проулок метров на тридцать, когда кто-то из бойцов нашел автомат. Такой же автомат, как мой. Его потерял либо Грошер, либо кто-то из его ребят. Как бы там ни было, стало совершенно ясно, что пока мы идем их маршрутом.
        Автомат мы оставили, где нашли. Только полупустую обойму я прихватил - все мои боеприпасы остались в фургончике у Сологуба.
        У меня по спине то и дело пробегал нехороший холодок. Здесь было страшно. Скорей всего сыграла роль наша встреча с Грошером, но на мозги давили и другие факторы. Сколько бы Крэк ни бахвалился про свою тактику выжженных подземелий, я четко понимал - на «проспекте» было относительно безопасно, потому что он шел аккурат рядышком с ниткой волновода. Сейчас мы от него удалялись, и произойти могло все, что угодно.
        Превратившийся в пудинг Грошер - лучшее тому подтверждение.
        Это был служебный тоннель, здесь тоже имелось множество секций и каких-то неведомых ходов, но не было признаков былой кипучей жизни. Мы шли осторожно, тщательно прислушиваясь к тишине, никто никуда не торопился.
        Крэк вкратце объяснил, что намеревается привести нас как можно ближе к Институту. В сам Институт под землей не пройдешь: все входы-выходы заварены и заблокированы, так спится спокойней. Поэтому небольшой прогулочки по поверхности нам не избежать. Может, стрельба к тому времени утихнет.
        Мы шли в темноте уже минут пятнадцать, когда меня посетило уже знакомое чувство. Показалось, кто-то заглядывает ко мне в душу. И сразу возникло ощущение, что мы тут не одни. Это было отвратительное ощущение, и я гнал его прочь, но не очень получалось.
        - Притормозите, - сказал Крэк.
        Он прошелся вдоль стен с фонарем, озадаченно почесал голову и наконец вспомнил:
        - Нам сюда, - и показал на раздвижную металлическую дверь с неразборчивыми пиктограммами. - Всякие технологические катакомбы, - пояснил он мне. - Обычно здесь посторонним проход запрещен, но мы же не посторонние.
        - О да, мы тут прям родные…
        За дверью была площадка трапа. Внизу лучи фонарей выхватывали ряды каких-то баков или котлов, а еще - целую паутину труб и трубочек самого разного цвета и размера.
        - Что-то из сферы водоснабжения? - поинтересовался я.
        - Хер его знает, что тут такое, - отмахнулся Крэк. - Главное, есть проход.
        Мы осторожно двигались между баками, прислушиваясь ко всем шорохам. В лабиринте оборудования я ощущал себя вдвойне неуютно - слишком много темных углов и разнообразных укрытий для неведомой опасности. Я вдруг подумал, что именно поэтому на кладбищах ночью страшно. Там тоже много неясных силуэтов - крестов, памятников, - которые собственная фантазия может превратить в любой кошмар.
        - Вот сюда, - негромко произнес Крэк, осветив фонарем какую-то дыру в стене. - Метров десять на карачках, потом опять нормально пойдем.
        - А ты неплохо тут освоился, - заметил я. - Знаешь все ходы и норы лучше, чем свои карманы.
        - Ты бы здесь полазил с мое, тоже бы узнал, - проворчал Крэк. - Двигаем помаленьку…
        Я полз на четвереньках, чувствуя, что под моими руками какая-то упругая ткань или резина. Наконец дошло, что под нами лента транспортера. Оставалось надеяться, что у Крэка хорошая память. Если он ошибется, заблудится и мы застрянем в какой-нибудь дыре… нет, лучше об этом не думать. Искать нас тут вряд ли кто догадается.
        Я вывалился на том конце транспортерного тоннеля и сразу поразился тому, как отвратительно здесь воняет. Словно на скотобойне. Двое бойцов, шедших впереди, неподвижно стояли в полушаге от меня и светили в темноту.
        - Проходите, что ли, - сказал я. - Чего встали-то?
        - Тихо… - услышал я.
        - Что там у вас… - Я проследил за лучом фонаря и… подавился собственными словами.
        Это походило на картину «Ночь в кукольном театре». В просторном квадратном зале не было видно стен. Все стены оказались завешаны людьми! Они болтались там гроздьями, как марионетки на нитках. Нет, конечно, не на нитках. Они были словно вплетены в мешанину жирно блестящих волокон самого мерзкого вида. У меня голова кругом пошла от такого зрелища, я пошатнулся, едва удержавшись на внезапно ослабевших ногах.
        - Ну, чего столпились, - раздался недовольный голос Крэка. - Пройти-то дайте…
        Он выбирался из тоннеля за мной, и его голова оказалась точно на уровне моей задницы.
        - Тс-с-с! - прошептал я и чуть посторонился.
        Крэк вылез, поглядел - и обомлел. Он даже сказать ничего не смог, только таращился и нервно глотал слюну.
        Моим единственным желанием было сейчас нырнуть обратно на транспортер и оказаться подальше от этого места. Желательно за много тысяч километров. Но в тоннель я вернуться не мог, оттуда сейчас как раз выбирался водитель и еще один боец.
        Мы стояли неподвижно, как статуи, и молчали. Лично я боялся даже дышать. Крэк тоже помалкивал: похоже, в этой комнате его профессиональные знания и навыки закончились.
        Что-то надо было делать. До противоположной стены было метров десять-двенадцать, там был выход. Еще одну дверь, металлическую, полуоткрытую, я заметил буквально в пяти шагах от нас. Правда, над ней нависала целая гроздь покойников. А что за ней - вообще неизвестно…
        Возможно, нам стоило просто поскорей пройти это место. Скорей всего, никакой опасности тут не осталось… но верилось в это с большим трудом. Успокоить самого себя мне не удавалось.
        - Я пошел помаленьку, - очень тихо прошептал Крэк. - Вы за мной…
        Он сделал первый шаг, вцепившись в автомат до хруста в пальцах. Ничего страшного не произошло. Он сделал еще несколько шагов. Черная слизь предательски чавкала у него под ногами.
        Следом двинулись двое бойцов. Они были так напряжены, что казалось, взорвутся при одном прикосновении. Впрочем, я был напряжен не меньше.
        В общем, мы пошли. Во мне боролись два чувства: с одной стороны, хотелось быть неслышным и невидимым, с другой - подмывало броситься очертя голову к выходу и мчаться отсюда, пока хватает сил.
        Крэк уже почти перешел помещение. До выхода ему оставалось всего несколько шагов. И тут на меня снова накатило.
        На этот раз нечто не просто заглянуло в меня. Оно словно сунуло щупальце и принялось шарить в мозгах. Я сделал еще шаг, покачнулся - и остановился.
        Это, наверно, меня и спасло.
        Та стена, к которой мы шли и где был выход, вдруг ожила. Она колыхнулась, как занавеска, висящие на ней тела закачались. Что-то мелькнуло перед глазами, я невольно зажмурил их всего на мгновение, а когда открыл, увидел, что идущий впереди меня боец болтается в воздухе.
        Он болтался не сам по себе. Его вздернула какая-то волосатая загогулина, напоминающая паучью ногу. Мало того, она пробила его насквозь - от плеча до задницы. Я не успел ужаснуться, потому что внимание отвлекло другое - зал был полон такими же паучьими ногами! И они шарили везде, только чудом не задевая остальных.
        До бойца, кажется, не сразу дошло, что его дела совсем плохи. Он наконец заорал. Вслед за ним заорали мы все - наперебой, бездумно, просто от ужаса.
        В ту же секунду мы дружно и молча шарахнулись назад, к выходу транспортерного тоннеля. Думать было некогда, но лично я и без всяких раздумий понимал - пятерым мужикам не втиснуться в узкий проход.
        В зале стоял многоголосый вой, он креп и усиливался. Я поскользнулся в луже черной слизи и покатился по полу. Оказавшись на спине, я увидел совершенно жуткую картину: все стены шевелились. Висящие на них люди извивались, рвались, тряслись. И кричали. Все до единого кричали так, словно предстали перед ликом самого дьявола.
        У меня просто отнялись конечности. Я никогда не видел, чтобы сотня полусгнивших мертвецов вдруг очнулась от вечного сна и подняла крик. Я в тот момент, наверно, поседел.
        Хвала всевышнему, у меня хватило воли, чтоб не сойти с ума. Я перекатился к замеченной раньше двери и крикнул:
        - Сюда!
        Но меня, конечно, никто не услышал. Я сунулся туда первым и убедился, что там нет ничего страшного. Просто небольшая комната с какой-то невыразительной обстановкой.
        Крэк оглянулся и увидел меня. Он все понял. Он подтолкнул ко мне водителя и следом влетел сам. В квадратном зале оставалось двое бойцов, один уже наполовину втиснулся в тоннель, второй метался рядом, уворачиваясь от «паучьих ног».
        - Сюда, бля! - крикнул ему Крэк, но вряд ли был услышан.
        Сквозь многоголосый вой вдруг послышался пронзительный вопль: «паучья нога» подцепила второго бойца. Я наблюдал через узкую щель и увидел только, что его взметнуло куда-то к потолку и он так и остался там.
        Еще один боец, извиваясь, как червяк, юркнул в спасительный ход тоннеля. Больше спасать было некого.
        Я захлопнул дверь, ударил по задвижке. Лишь потом перевел дух. Мы втроем встали друг перед другом в крошечной полутемной комнате. Как выяснилось, у нас остался только один фонарь.
        - Крэк, что это было? - спросил я.
        Он только мотал головой и трясся, как лихорадочный. Вой за дверью не прекращался, но здесь он был слышен слабо - толстая дверь все глушила.
        Я еще не задумывался о том, что мы в ловушке - сейчас главным было то, что мы закрылись от кошмарных «паучьих ног» и остались целы. Я был весь обляпан тошнотворными скользкими лохмотьями, это, наверно, были человеческие останки, и данное обстоятельство никакой бодрости мне не прибавляло.
        Крэк сел на корточки и привалился к стене, сдавив ладонями виски.
        - Это «гербарий», - сказал он наконец. - Я, бля, такого еще не видел. Люди рассказывали. Вернее, я тоже видел один раз, но мертвый, брошенный. Где одни мумии по углам. А чтобы вот так - ни разу не попадал.
        - И что эти люди тебе рассказали?
        Он повел плечами.
        - Да какая разница. Мы и сами все видели.
        - Меня интересует, как мы будем выбираться.
        Я взял у водителя фонарь и осмотрел комнату. Похоже, совсем недавно это была бытовка для какого-нибудь оператора или наладчика. Здесь имелись железный шкафчик для одежды, рабочий стол с терминалом и мини-кухня в углу. Еще небольшой диванчик. Вот и все.
        - На потолок посвети, - попросил водитель.
        Увы, на потолке никаких тайных ходов мы не обнаружили. Единственный канал вентиляции был таким узким, что сгодился бы разве что для кошки.
        Мы уселись на пол и несколько минут сидели молча. Шум за дверью стихал, потом и вовсе сошел на нет. Мы молчали.
        Первым не выдержал Крэк.
        - Интересно, - сказал он, - что там Серго сейчас делает.
        Насколько я понял, он говорил о бойце, спасшемся через транспортер.
        - Спроси, - вяло посоветовал я.
        - Точно, - Крэк достал рацию. - Надеюсь, он тоже догадается ее включить.
        Увы, Серго ни о чем таком не догадался. Эфир молчал.
        - Драпает небось твой Серго, - ухмыльнулся я. - Во весь опор, только пятки сверкают.
        - Мои бойцы не драпают, - оскорбился Крэк. - В крайнем случае - тактический отход.
        - Что делать будем? Тактический отход для нас сейчас недосягаем.
        Мы помолчали еще минуту. Я смотрел на свет фонаря. Он был ровный и надежный. Хоть на что-то можно положиться…
        - Как тебя зовут-то, парень? - спросил я у водителя.
        - Макс. Рядовой Максимус Арчивадзе. Резервист первой статьи.
        - Будем знакомы, - кивнул я. - А откуда столь широкие познания про лучевое ориентирование и тому подобное?
        - Да так… - он вдруг замялся.
        - Он недоучившийся пилот, - ответил за него Крэк. - Только он не любит про это рассказывать.
        - Не стесняйся, Макс, здесь все свои, - вздохнул я. Крэк вдруг принялся шарить у себя в ранце.
        - Вот же, - выпалил он, выкладывая перед собой три небольших цилиндра бордового цвета. - Вот что надо попробовать.
        - Зажигалки, - заинтересовался Макс.
        - Одна погремушка накрывает поверхность в радиусе трех-пяти метров, - начал объяснять мне Крэк. - Полторы тысячи градусов, двадцать секунд активного горения. Переносной крематорий, бля!
        - Здорово, - кивнул я. - Только мы тоже окажемся в радиусе активного горения. Жарковато будет.
        Крэк постучал кулаком по толстой двери.
        - Выдержит, - пообещал он. - Даже пропотеть не успеем.
        Он деловито вскочил и повернулся к двери, прижимая гранаты к груди. Но вдруг остановился, неуверенно тронув задвижку.
        - Вы это… дверь-то подержите, а? - сказал он. - На всякий случай. А то, бля, сейчас как ломанется…
        Мы с Максом заняли место у двери, чтоб в случае опасности подналечь и общими усилиями ее захлопнуть. Крэк, переглянувшись с нами, положил руку на задвижку.
        - Хорошо подумал? - спросил я.
        - Хера тут думать… - глухо ответил он и потянул задвижку.
        - Крэк, стой! - крикнул вдруг Макс.
        Тот испуганно отпрянул от двери.
        - Ты чё орешь, бля?!
        - Крэк, там же пацаны наши!
        Действительно, о пацанах мы как-то и не подумали. Прямо как-то неудобно получилось.
        Крэк опустил руки и горестно взглянул на нас.
        - И чё делать? - поинтересовался он.
        Ответом было молчание.
        - Так, успокоились оба! - проговорил я. - Никаких пацанов там уже не спасешь, а нам выбираться надо.
        - Что значит не спасешь? - очень тихо произнес Макс. - Это значит, мы их живьем поджарим, да? А сами - спасаться будем?
        - Ты меня не лечи, рядовой, - сказал я. - Их уже до нас и поджарили, и переварили. Живых там нет.
        - Как это нет? Они кричали! Ты сам слышал, как страшно они кричали. Там наши парни и еще сотня других людей. И ты хочешь устроить им костер?
        - А есть другие варианты? - Я видел, что Макс не вполне вменяем, последние события здорово дали ему по мозгам.
        Он стоял молча и таращился на меня.
        - Может, Серго что-нибудь придумает? - пришел ему на помощь Крэк.
        - Интересно, что он может придумать? Отвлечет это чудище кусочком сахара из пайка?
        - Ну, не знаю, может, людей приведет…
        - Не знаешь? Зато я знаю! Все, что он сможет придумать, это забросать комнату такими же гранатами, если они у него есть. Не будьте идиотами. Помощников ему тут искать негде. А если и найдет кого-то, вариант останется тот же самый. Крэк, ты же сам знаешь, единственный путь - это жечь всю эту заразу подчистую. Ты же сам этим занимался. Ни разу не поинтересовался, сколько «пацанов» могло оказаться в любом тоннеле, который ты заливал горящим топливом?
        Крэк смотрел то на меня, то на Макса.
        И тут в дверь постучали. Мы услышали три глухих удара. Потом еще три. И еще четыре. Это не было похоже на какой-то случайный звук. К нам словно кто-то просился.
        У моих попутчиков просто челюсти отвалились.
        - Придерживайте дверь, я открываю, - произнес Крэк, откладывая гранаты в сторону.
        Он привел в готовность автомат и потянул задвижку. Мы с Максом, напряженные до предела, готовились захлопнуть дверь при малейшем намеке на опасность.
        - Это Серго! - воскликнул Крэк и рывком открыл дверь пошире.
        А потом он втащил в комнату Серго.
        Сказать точнее, он втащил половину Серго. У бойца отсутствовало все, что ниже грудной клетки. Обрывки пищевода волочились по грязному полу. Окаменевшее лицо не выражало вообще ничего.
        Тем не менее он шевелился. Одна рука ритмично двигалась, словно отдавала нам прощальный салют. Видимо, именно она молотила по двери. Возможно, он еще был жив, когда начал стучаться в комнату.
        Впрочем, он и сейчас мог быть жив. Если можно назвать жизнью то странное состояние, в котором пребывали «огрызки», пленники «гербария» и прочие порождения Темного круга.
        - Серго! - Крэк уложил тело на диванчик. Рука продолжала биться в жутковатой конвульсии. И кажется, не собиралась останавливаться. - Ты слышишь меня? Открой глаза, слышишь?
        - Крэк, остынь! - в сердцах проговорил я. - С кем ты сейчас разговариваешь? Ты видишь - он мертв!
        Крэк распрямился, отошел от диванчика. Он продолжал неотрывно смотреть, как Серго машет нам рукой.
        - Все, хватит! - сказал я. - Бери гранаты. А ты помогай придерживать дверь.
        Крэк поднял с пола гранаты, подошел к нам.
        - Ставлю десятисекундную задержку, - сказал он. - Должно хватить. По моей команде захлопываете, и я запираю.
        Я видел, что Макс бесится, но он бесился молча. Спорить было не о чем. Какие уж тут споры…
        Когда мы встали у двери, его глаза оказались напротив моих.
        - Это будет на твоей совести, - очень тихо сказал он.
        - Согласен, - твердо кивнул я. - Моя совесть не согнется под этим грузом.
        Дверь открылась, и три бордовых цилиндрика по очереди улетели в темноту. Щелкнула задвижка, мы инстинктивно отпрянули от двери, ожидая взрыва.
        Через несколько секунд за стеной раздался тяжелый вздох, и стены тряхнуло так, что сверху что-то посыпалось. Дальше мы слышали только приглушенный треск и рев пламени. Что характерно, никто в этом пламени не закричал.
        Я вдруг увидел, что на двери чернеет и трескается старая краска. Страшно было представить, что творилось по ту сторону.
        Мы несколько минут простояли абсолютно молча. Потом Крэк сделал неуверенный шаг к двери.
        - Будем открывать, что ли? - Он обмотал ладонь какой-то тряпкой и потянул разогревшуюся задвижку.
        Дверь поддалась с большим трудом - от мгновенного разогрева ее всю перекосило. В комнатушку вместе в горячим воздухом ворвался запах гари. Дым еще не рассеялся, дышать было больно. Квадратный зал оказался по колено засыпан черным горячим пеплом, который взмывал в воздух при малейшем движении. Никаких следов «гербария» мы не увидели, все сгорело дочиста.
        - Уходим, быстро, - сказал я, закрываясь от дыма и пепла рукавом.
        Можно было и не напоминать.
        Мы бегом пересекли зал, подняв за собой тучу черных хлопьев, и выскочили в свободный проход. Краем сознания я отметил, что под слоем гари что-то противно хлюпало, но не стал об этом даже думать.
        Перед нами был широкий транспортный коридор, где еще тлели уцелевшие люкс-кабели. Никто не выказывал радости спасения, но я-то видел, какое облечение испытывают мои попутчики.
        Когда мы уходили, мне почему-то подумалось про оставленного нами Серго. Как он лежит там один на диванчике и машет нам рукой. Воистину на прощание.
        - Крэк, - позвал я. - А ты раньше через тот зал ходил?
        - Только через него и ходил.
        - И что, не было никакого «гербария»?
        - Даже, бля, намека. Да я был-то там последний раз недели полторы тому как… А что?
        - Да вот думаю, откуда там все эти люди взялись? Неужели за полторы недели столько этим же путем прошло?
        - Не знаю, Грач. Я о таких вещах тут не задумываюсь. А иначе, бля, только думать и придется. А от этого череп, знаешь, как болит? И потом, если всегда думать, когда дела делать?
        - Сотня людей там осталась. А мы вот почему-то прошли. Тебе не странно?
        - Радуйся, бля!

* * *
        Тоннель был прямым и безопасным. Идти, по словам Крэка, нам осталось всего ничего. Мы шагали молча, тщательно обходя встречные «проплешины».
        Наконец Крэк замедлил шаг, огляделся и сообщил нам:
        - До Института метров сто по прямой. Но там шлюзы заварены. Поэтому мы тут по трапу поднимемся, еще чуть проползем и вылезем на улицу. А дальше - как повезет…
        Нам не повезло фактически сразу. Мы действительно поднялись по ржавой лестнице и протиснулись через какой-то замшелый ход, собрав на себя по паре килограммов пыли. Наконец оказались перед захламленным квадратным тамбуром, в котором была еще одна небольшая лестница и люк на улицу.
        Макс уже шагнул было к этой лестнице, как вдруг Крэк резко схватил его за шиворот.
        - Замри, - процедил он.
        Я вопросительно посмотрел на Крэка. Тот молча кивнул на противоположную стену.
        Я ни разу не видел таких штук, но в момент понял, что это мина. И не простая, а
«умная», с каким-то детектором. Реагировал он, может, на тепло, а может, на движение или голос.
        Главное, что нас это устройство заметить не успело. Ребристая штуковина из серого металла спокойно висела на поворотном кронштейне, за стеклянным окошечком на корпусе что-то едва заметно мерцало красным. Мы на цыпочках отступили метров на пять, после чего Крэк шумно выдохнул.
        - Ну, бля, приключения, - проговорил он, вытирая пот со лба.
        - Вы тут этих игрушек понаставили? - поинтересовался я.
        Крэк помотал головой.
        - Похоже, бля, наши новые друзья с челноков.
        - А оно им надо?
        - Да как тебе сказать… Мы, например, когда где-то встает лагерем, чуть ли не первым делом минируем подходы.
        - Отлично. Ты привел нас в их лагерь.
        - Ну, извините, ребята, другой дороги не имелось. Что делать-то будем?
        - А что тут поделаешь? Если другой дороги нет, придется идти по этой. Саперов у нас не найдется? - я посмотрел на Макса.
        Тот с сожалением покачал головой.
        - И гранаты, бля, я все там выкинул, - вздохнул Крэк. - А то щас бы как дали…
        - У меня подствольник в рюкзаке, - осенило Макса.
        - О! - заинтересовался Крэк. - Еще лучше. Ну-ка давай сейчас шарахнем…
        - Эй, погодите шарахать! - остановил его я. - Если мы на самом деле в периметре их лагеря, то рискуем тут здорово прославиться.
        Крэк и Макс озадаченно переглянулись.
        - Ну и что? - печально проронил Крэк. - Что это, бля, меняет? Мы сначала шарахнем, а потом поглядим, прибежит ли кто-нибудь. Чуть что - еще разок дадим им просраться, а потом в тоннелях укроемся, ни одна сука не достанет.
        Я сокрушенно покачал головой. Спорить в общем-то не о чем.
        - Ладно, Крэк. Ты - солдат бывалый, тебе видней. Шарахайте.
        Макс деловито пристегнул подствольник на автомат, присел на колено, укрывшись наполовину за углом, и, как было обещано, шарахнул. Вслед за грохотом из тоннеля, как из пушки, выстрелила, наверно, тонна мусора и пыли.
        - Шумновато получилось, извините, граждане, - ухмыльнулся Макс, выщелкивая пустую гильзу.
        Судя по звуку, мина детонировала. Мы подождали, пока пыль хоть немного осядет, и двинулись в тамбур. Действительно, дорога была свободна. Крышка люка вылетела, мы видели над собой серое клубящееся небо. Правда, взрывом покорежило и оторвало от стены лестницу, но это решалось легко. Мы просто приставили ее обратно.
        - Лезь первый и глянь, что там, - сказал Крэк Максу. - Мы за тобой.
        Воодушевленный удачной взрывной операцией Макс принялся карабкаться к люку. Мы смотрели ему вслед, приготовив на всякий случай оружие. Стоило опасаться, что в любой момент на фоне серого неба появится башка какого-нибудь любопытного интервента.
        И тут я ощутил, как моя кровь превращается в лед.
        - Макс, стой, - хрипло выдавил я. И, справившись с оцепенением, повторил теперь уже во все горло: - Макс, стоять!!!
        Еще одна ребристая штуковина с красным глазком висела на стене метрах в трех от пола. Макс уже почти достиг ее уровня.
        - Что такое? - он свесился с лестницы.
        Красный глазок подмигнул чуть ярче обычного, штуковина начала медленно поворачиваться на своем кронштейне…
        - Прыгай, придурок!!! - заорал я как оглашенный.
        - В чем дело-то?
        Я понял, что до смерти нам осталось полсекунды. Нет, наверно, меньше. Автоматика соображает хоть и тупо, но неотвратимо. В этот момент время услужливо замедлило свой ход. И я успел сделать минимум из того, что мог.
        А именно: найти взглядом какой-то металлический лист на полу, присесть, вцепиться пальцами и рвануть его вверх, чтоб затем под ним укрыться.
        Крэк тоже успел нырнуть под эту «крышу».
        - Прыга-а-а… - и в следующий миг на меня обрушился мир.
        Сверху дало так, словно в железный щит прямой наводкой попали из корабельной пушки. Мне сначала показалось, что меня расплющило, к чертовой матери, как таракана. Я оглох и ослеп, у меня заболел каждый квадратный сантиметр тела.
        Казалось, прошла вечность, прежде чем в глазах забрезжил свет. Я видел перед собой какое-то мутное пятно, со временем оно превратилось в лицо Крэка, который тряс меня за плечи и беззвучно открывал при этом рот. Из его рта текла кровь. И из носа, из ушей - тоже.
        Я оттолкнул его, уперся окровавленными руками в пол и каким-то чудом встал на ноги. Вокруг клубился едкий дым, но у меня не было сил даже кашлять. Я увидел на полу и на стенах блестящие красно-желтые ошметки, это был, без сомнения, Макс. Только по частям.
        Как-то от этих видов сразу потяжелело в груди. И ноги опять стали ватными. И в глазах начало темнеть. Я пошатнулся и схватился за стенку. Потом сполз по ней и некоторое время удерживался, стоя на коленях.
        - Укол! - позвал я, но вышел только булькающий хрип.
        - Я ни хера не понимаю! - донесся наконец голос Крэка. - Повтори!
        - Прошивка… - пытался выдавить я. - Прошивка… нужен укол…
        Не знаю, удалось ли ему что-то понять. Впрочем, кое-что удалось. Он понял - и это было видно по его лицу, - что со мной на руках он отсюда не выберется. А сам я уже не ходок - это тоже прекрасно понятно.
        - Грач! - доносилось до меня сквозь тысячу ватных одеял. - Слышишь, Грач?! Я за тобой вернусь. Запомни, я тебя найду и вытащу. Что бы ни случилось!
        Какое-то время я еще мог видеть его лицо, потом оно снова превратились в мутное пятно.
        Скоро исчезло и пятно. Остался лишь мрак.

* * *
        Наконец-то все хорошо. Слава тебе, господи, кончились мытарства, опасности и неопределенность. И я опять просыпаюсь в своей светлой квартире, в чистой уютной постельке, чтобы позавтракать кофе с молоком и огромным бутербродом с ветчиной и зеленью.
        Солнышко щекочет веки, упрямо заставляя оставить кровать и начать новый день. Я сладко потянулся и открыл глаза…
        Какого черта?
        Не было солнышка. И не было постельки. Только унылый свет из какой-то щели в стене и куча тряпья. Воняло плесенью и машинным маслом. Вдобавок я дрожал от холода и сырости, а кроме того, жутко хотел есть.
        Я поднялся на неверных затекших ногах и доковылял до щели. Свет улицы с непривычки резанул глаза, но это быстро прошло.
        Ну и дела…
        У меня был совсем небольшой угол обзора, но его хватило, чтобы понять, в какой заднице я оказался. Я видел несколько надувных палаток и войсковой вездеход, уткнувшийся носом в кучу слежавшихся опилок. На боку - знакомая эмблема. Неподалеку ошивались несколько людей в серой мешковатой униформе. Один из них сидел, подложив под задницу шлем, и старательно чистил ручной пулемет. Отчищенные детальки были красиво разложены на тряпочке.
        Ну, все, абзац. Приплыли.
        Я осмотрел свою, с позволения сказать, комнату. Это был какой-то старый фургон, который, видимо, провалялся тут немало лет, прежде чем стать моей Бастилией. Пары минут осмотра хватило, чтобы убедиться: выковырнуть болтик или отогнуть панельку у меня не получится. Побег невозможен.
        Я недолго поразмыслил, потом начал долбить ногой в дверь. Хуже мне вряд ли будет, а вот пожрать наверняка дадут. Тогда, на сытый желудок, и думать будем.
        Подолбив и не дождавшись ничьей реакции, я вновь прильнул к щели в стене. Люди в серой форме стояли неподалеку и задумчиво рассматривали мой фургон. Чистильщик пулемета поспешно собирал свои детальки в единый механизм. Судя по всему, ожидалось прибытие начальства.
        Дверь открылась. Солдаты встали полукольцом, тыча в меня стволами. Напугали, блин, ежа голой задницей…
        - Хоро-о-ош! - усмехнулся кто-то странно знакомым голосом.
        Я и в самом деле был «хорош». Весь изодранный, побитый, в засохшей грязи, с кровавыми корками на лице, я напоминал мифического героя, выжившего после битвы с вампирами в городской канализации.
        - Ба-а! - произнес я, разглядев наконец знакомое лицо. - Гарнизонный старшина Локтев! А я-то надеялся, что ты, сука, сдох в каком-нибудь подвале страшной смертью.
        Старшина тоже был одет в серую форму. Только «Лайзы» при нем уже не было. Вместо нее - компактный пистолет-пулемет, небрежно заткнутый за ремень. Офицерское оружие, если я не ошибаюсь.
        - Я-то не сдох. А вот ты, Грач - вылитый оживший мертвец. Четыре дня без звука провалялся в сарае. Воняет от тебя - не пересказать словами. Поэтому сначала пойдешь мыться, а только потом обсудим, как нам дружить дальше. Да, за «суку» рассчитаюсь с тобой чуть позже.
        - В последнее время прослеживается странная тенденция, - заявил я. - Множество малознакомых людей вдруг предлагают мне неистово дружить. Но дружба эта оказывается столь хрупка и недолговечна, что я уже сомневаюсь - веровать ли мне в простые человеческие чувства. Или ты тоже намерен злоупотребить моей преданностью, брат мой во Христе?
        - Что ты несешь? - брезгливо произнес старшина. - Плохо выспался?
        Он повернулся к солдатам.
        - Отведите его и суньте в воду. Лучше из шланга сначала окатить. Да и хлоркой не мешало бы посыпать… брат во Христе…
        Через сорок минут мне все объяснили. Перед этим я успел помыться и сменить одежду. Теперь на мне тоже была серая форма. Оказалось, она очень даже уютная и удобная.
        И еще я выторговал право немедленно пожрать. Без этого просто отказался разговаривать.
        - Повезло нам с тобой, Грач, - сказал Локтев, усевшись напротив меня за походный столик в палатке. - Сам в руки попался. Мы и не чаяли такой удачи.
        - Эй, подожди-ка, а вы - это кто?
        - Мы - ремигранты, - просто ответил старшина. - Много лет назад мы или наши родители прибыли на Гарсию в поисках лучшей доли. Убедились, что нас обманули и доля тут совсем хреновая. И умчались в другие земли искать там…
        - Нашли долю-то? Там-то, в иных землях?
        - Не паясничай, Грач. Мы прилетели не в слова с тобой играть. Мы хотим забрать золото. Наше золото. Нашу долю.
        - Ну, так забирайте, я не возражаю. Могу расписаться в накладной.
        Старшина протяжно вздохнул, глядя в сторону.
        - Нам не до шуток, - сказал он. - Когда мы покидали Гарсию, мы оставались ее гражданами. И у каждого из нас есть имущественные права на часть ее ресурсов. Когда Марциони раструбил на всю Галактику про свои сокровища, мы на законных основаниях потребовали поделиться. Но он ответил, что… он предложил…
        - Отсосать, - подсказал я.
        - Он сказал, что недра принадлежат истинным гражданам, а не ренегатам и отщепенцам. Примерно так.
        - Вот же дурачок, - рассмеялся я. - Скупая душонка. Золото мало что халявное, оно еще и бесконечное. Оно еще вырастет, чего его жалеть?
        - Грач, хватит нести чушь. Иначе я позову солдат, и они выжгут у тебя на спине значки любимых команд. У меня есть к тебе конкретные вопросы, и ты конкретно на них сейчас ответишь. Ухмылочку свою оставь для лучших времен, она тебе сейчас может боком встать.
        - Хорошо-хорошо, слушаю! Ой, а можно в туалет?
        Старшина вскочил и оглушительно врезал кулаком по столу.
        - Последнее предупреждение, - сказал он.
        - Уже не надо, - поспешно согласился я. - Итак?
        - Итак, ты поведешь нас в шахту, Грач. Больше ничего от тебя не надо. Просто сядешь в машину и будешь присутствовать рядом. Не утянет тебя такая нагрузка?
        - Если честно, у меня были другие планы. Я и сам собирался в шахту, только немножко в другой компании…
        - Про другую компанию пока забудь. Как закончим наши дела, тогда уж подбирай себе компанию. А сейчас выбираешь не ты. Сейчас выбирают тебя.
        - Да на кой черт я вам сдался?! Я не знаю, где золото, я ни разу не был в шахте, и мне даже неизвестно, в какую нам сторону идти!
        - Ты плохо меня слышал, Грач? Тебе не нужно ничего знать. Просто побудь рядышком, и все. - Старшина устало усмехнулся, глядя в пустоту. - Послушай меня, дружок. Я несколько месяцев проработал бок о бок со Ступичем. Я в курсе многих тайн и событий. В некоторых вещах я разбираюсь не хуже, чем он. Например, в проблемах безопасности. Ты уж меня-то не пытайся обмануть. Дороги он не знает…
        - В самом деле не знаю.
        - Ну, ты дурака тут не изображай, ладно? Хотя бы передо мной не надо.
        - Да вашу мать! Я никого не изображаю! - Этот беспредметный разговор меня уже порядком допек, я готов был взбеситься. - Я понятия не имею, чего вы от меня хотите. И твои глубокомысленные взгляды ясности не добавляют, понял?
        Локтев надвинулся на меня и заглянул глубоко-глубоко в глаза. Похоже, он в них что-то разглядел. Скорее всего, подтверждение того, что я и в самом деле не понимаю, о чем мне тут толкуют.
        На его лице промелькнуло нечто вроде сомнения.
        - Ты и в самом деле такой идиот? - уточнил он на всякий случай.
        - Дипломированный! - рявкнул я. - У меня и справка есть.
        - Чудные дела твои… - старшина покачал головой. - И ты не знаешь, кем тебя считает ваш академик?
        - Знаю. Проходимцем и шпионом Марциони.
        - Снова эти глупости… Грач, академик считает тебя человеком, с которым можно безопасно перемещаться по этому адскому уголку, причем в самые его укромные места. Собственно, поэтому тебя сюда и направили.
        - Боже, какой бред… - устало вздохнул я. - Отряд, с которым я высадился в Лавансале, потерял больше половины людей. И это называется «безопасно перемещаться»?
        - Люди пострадали потому, что идиоты. И ты идиот. Будь иначе - все могло бы обойтись меньшими проблемами.
        - Объясни.
        - Это ты мне объясни. Что в тебе такого? Почему тебя с таким нетерпением ждали и Ступич, и его охрана, и даже эти ублюдки, наблюдатели из правительства?
        - Я понятия не имею, кто и зачем меня тут ждал! - проговорил я ему прямо в лицо. - Ждали, значит, соскучились. Тебе проще об этом судить, ты сам сказал, что все тайны здесь разнюхал.
        - Все, да не все, - старшина с сожалением покачал головой. - Намеки, обрывки разговоров, подслушанные на планерках реплики - вот и всё, что у меня есть. И плюс - личный интеллект, который позволил мне сделать однозначные выводы. Между прочим, мы высадили здесь две роты бойцов, и до сих пор не возникало никаких особенных проблем. Ну, не считая встречи с твоими друзьями, любителями пострелять. Я тоже кое-что впитал, но есть еще масса открытых вопросов.
        - Ничего не имею к этому добавить.
        - А может, и не надо? - отстраненно произнес Локтев, глядя в пространство. - Ну, не знаешь ты себя, да и бог с тобой. Все равно поедешь с нами. Мне достаточно того, что я сам знаю. Ты нам нужен, без вариантов.
        Он встал, прошелся по палатке.
        - И ты даже ни разу не поинтересовался? - спросил он.
        - Чем?
        - Тем, что в тебе есть такого особенного? Почему именно тебя взяли пассажиром на перевозку самой крупной партии геоплазмы? Почему заплатили такие безумные деньги? И для чего именно ты был поставлен наблюдателем в космической лаборатории? И, наконец, почему именно тебя вытащили сюда, на другой край мира, хотя тут и своих непонятливых хватает?

«А он и в самом деле в курсе», - мелькнуло в голове.
        - Интересовался, - мрачно усмехнулся я. - Постоянно интересовался. И каждый раз находились причины. Не особо убедительные, но все же причины.
        - Ну, что ж… значит, не так оно тебе и важно. Посиди-ка еще несколько часов в своей конуре, а мы пока соберем лагерь и помаленьку начнем выдвигаться.
        - Эй, постой! - крикнул я, когда двое солдат уже собирались выводить меня из палатки. - А что с людьми? Что с Институтом?
        - А что с Институтом? - пожал плечами старшина. - Ну, постреляли чуть, поогрызались. Получили по носу и расползлись по подвалам. Ничего особенного. Меня это меньше всего сейчас волнует.

* * *
        Меня усадили в тяжелый бронированный вездеход, в самый дальний угол фургона. Остальное пространство заняли солдаты. Они косо посматривали на меня, и на этом наше взаимодействие заканчивалось. Думаю, оно приняло бы новые формы, пожелай я, скажем, выпрыгнуть на ходу.
        Впрочем, куда прыгать-то?.. Оставаться одному в Темном круге мне вовсе не хотелось. Несмотря на всяческие домыслы про мою исключительность и защищенность. Толпой проще. Всегда есть теплая надежда, что смерть, посланная тебе, наткнется на соседа.
        Локтев, похоже, в меня верил всерьез. Он даже сел в ту же машину, только не в фургон, а в кабину к водителю. Мы могли бы, при желании, поболтать в пути.
        Первое время ему было не до болтовни. Он координировал по рации движение колонны. Я лишь потом понял, что наш вездеход идет первым и прокладывает путь остальным. В узкие окошки было мало что видно.
        - Эй, старшина! - крикнул я, когда у него выдалась свободная секунда. - Мы сейчас идем вдоль ветки волновода, ведь так?
        - Ты тоже этот фокус разгадал? - усмехнулся Локтев.
        - Это был простой фокус. Ты лучше скажи, что будет, когда ветка кончится?
        - До шахты не кончится. А дальше нам и не надо. А если что не так, то на тебя вся надежда.
        - А ты не слишком ли самонадеянный? Хочешь с парой сотен ребят прибрать к рукам весь золотой запас планеты и благополучно смыться. Тут целый город адским пламенем накрылся, а они ведь этого же золота хотели.
        - Ты за меня боишься?
        - Да мне-то бояться нечего, судя по твоим же словам…
        - Ну, раз так, значит, и нам повезет

«Прав сукин сын, - подумал я. - Разобрался, что страх здесь - главная причина всех зол. Наглостью взять хочет. Только снова непонятно, при чем тут я?»
        Где-то рядом послышался автоматный треск. Солдаты закопошились было, но старшина, выслушав доклад по рации, обернулся в кабину и успокоил их:
        - По «огрызкам» долбят, паникеры. Патроны девать им, что ли, некуда?..
        Через некоторое время колонна остановилась. Солдаты высыпали из фургона, меня тоже заставили выйти.
        - Небольшая занятная прогулка, - сообщил мне старшина, придирчиво проследив, как мне спутывают руки полицейским тросиком. - Идем с нами, Грач, будет небольшой сюрприз.
        На «прогулку» с нами отправилось человек сорок, остальные рассредоточились для охраны автоколонны. Я смотрел по сторонам и пытался понять, отчего они все такие беззаботные. Над домами сквозь серый туман виднелись четыре огромные изогнутые башни - накопители станции геоморфинга. Шахта была совсем рядом. По идее, любой неосторожный шаг с нашей стороны мог стать последним.
        Вот кто-то нашел небольшую «проплешину», и несколько солдат из любопытства принялись швырять туда камни. Ничего не происходило. Старшина прикрикнул на них, но не слишком строго. Он, похоже, всерьез считал себя неприкасаемым. Ох, как мне хотелось положить конец его беззаботности и веселости. Лучше всего просто свернуть ему шею. Особенно после того, как он угробил Грошера и его ребят…
        Мы оказались перед ветхой, полуразрушенной оградой, окружающей явно промышленное здание. За оградой виднелась еще одна, но какая-то странная. Секции из серебристого металла стояли через каждые восемь-десять метров. Они соединялись толстыми проводами. В воздухе висел легкий вибрирующий звук, словно рядом работал трансформатор.
        - Вперед, соколы мои! - безмятежно приказал Локтев и указал обеими руками в сторону ограды.
        Солдаты с улыбочками перезарядили оружие и просочились через дыры. С нами осталось только четыре человека.
        - Это что-то вроде полевой лаборатории Ступича, - любезно пояснил мне старшина. - Мы бы не стали его беспокоить, но нам позарез нужно кое-какое оборудование. Эти защитные секции позволяют быстро создать безопасный периметр и сидеть в нем месяцами, не ведая страха. Нам понадобится установить возле шахты большой лагерь на все то время, пока мы будем вывозить золото. Со дня на день к нам присоединятся еще шесть челноков с рабочими и оборудованием.
        Я смотрел на него, мягко говоря, с неприязнью. Он заметил это и улыбнулся.
        - Не для себя стараюсь, для обманутого народа!
        - Но и для себя тоже, верно?
        - Но я ведь часть народа - верно?
        Из-за ограды донеслось несколько вялых автоматных очередей. Локтев озадаченно прикусил губу, но через секунду ему доложили, что территория чистая и он может заходить.
        Мы прошли во дворик. Сначала я увидел ученых - я их сразу узнал, почти все лица были знакомыми. Они стояли на коленях у обшарпанной бетонной стены на прицеле у нескольких автоматчиков.
        Чуть подальше лежал распластанный труп в пятнистой десантной форме. Я пригляделся - и у меня екнуло сердце. Я его узнал. Это был Кабан - приятель Крэка, с которым мы так славно отдыхали на «витаминах».
        - Вам обязательно всех убивать? - спросил я у старшины внезапно охрипшим голосом.
        - А давай без театрального надрыва, Грач, - отозвался старшина. - Люди гибнут за металл, слышал такое?
        - Ты сам сдохнешь за этот металл, ублюдок, помяни мое слово.
        - Помяну и тебя, и все твои слова. И даже взгрустну мимолетно. Так, а где же наш главный ум?
        Из здания вывели Ступича. Я его едва узнал, он здорово изменился. Как-то обветшал, осел, словно сдувшийся шарик. Его подвели к сидящим на земле ученым, и он понуро застыл, глядя в сторону.
        - Итак, граждане, - старшина прошелся перед пленниками, манерно заложив руки за спину, - задача перед вами очень простая. Вы должны аккуратно отключить ваши защитные цепи и столь же аккуратно погрузить их на ваши же машины. Я лично буду наблюдать за вашими стараниями. Любая попытка испортить приборы повлечет нехитрое взыскание - пулю в голову. Спасибо за понимание, можно приступать.
        Ученые растерянно переглядывались и бросали взгляды на академика, но тот имел совершенно отсутствующий вид, словно его тут ничего не касалось. После нескольких тычков прикладами работа помаленьку занялась. Только академик остался стоять, ничем не интересуясь.
        - Что же не подойдешь поздороваться? - спросил у меня Локтев. - Иди, поболтайте. Мы берем его с собой, так что вам не помешает освежить знакомство. А я пока послежу за ходом работ.
        Я уже хотел послать его подальше, а потом подумал: почему бы нет. Подойдя к Ступичу, я тихо проговорил:
        - Здравствуйте, академик. Слышал, вы меня очень ждали, и вот я здесь.
        Он с полминуты стоял молча, будто не видел меня. Я уже хотел повторить попытку, как вдруг он заговорил, очень тихо и монотонно:
        - Я сначала подумал, что вы вместе с ними. Но теперь вижу: у вас руки связаны. Я действительно вас ждал. Нам о многом нужно поговорить, но не сейчас. Двое наших охранников уцелели, они примут меры, чтобы нас освободить. Но для этого мы должны быть готовы…
        - Двое охранников? - хихикнул я. - Вы хотите сказать, что двое охранников против двухсот пехотинцев - это прибавляет нам оптимизма?
        - Не перебивайте меня, я знаю, что говорю. Мы накажем эту банду, важно будет только правильно себя вести в нужный момент.
        - Так-так, слушаю внимательно.
        - Во-первых, постарайтесь добиться, чтобы вам развязали руки. Во-вторых, что бы ни случилось, будьте рядом. Всегда старайтесь быть около меня. Собственно, это все.
        - Уму непостижимо, - восхитился я. - Вы научились этим штукам у генерала Бетховена?
        - Генерал, скорее всего, мертв. Или наполовину мертв. Он нам не поможет.
        Не сказать, что я воспылал надеждой на скорое освобождение, но старичок меня несказанно удивил. В его-то возрасте и субтильном теле задумать какой-то лихой выверт против целого войска - это, как ни крути, вызывает уважение.
        Правда, мелькнула мысль, что он раздружился с головой, но я не стал на этом зацикливаться. Будем верить в лучшее.

* * *
        Нам пришлось поскучать: погрузка защитных модулей затянулась. Я то и дело порывался заговорить со старшиной насчет моих связанных рук, но не решался. Как пить дать заподозрит, что я удумал нечто коварное. Прожженный сукин сын. В таких делах инициативу нужно проявлять очень осторожно.
        Наконец работа закончилась. Вымотанные и взмокшие помощники Ступича жалкой кучкой стояли перед Локтевым, опасаясь поднимать глаза.
        - Всем спасибо, господа, - сказал старшина. - Не смею вас задерживать.
        Не берусь описать, какими глазами они смотрели на нас, когда мы уходили. Мы оставили их без всякой защиты там, где смерть была буквально растворена в воздухе. Они не говорили ни слова, не умоляли взять их с собой, потому что было совершенно ясно - старшина ими уже не интересуется.
        Когда мы шли обратно к машинам, я взял да и завалился на него сзади, словно мешок с песком. Он, само собой, выматерил меня. Я в ответ заскандалил:
        - А ты сам попробуй, попрыгай по этим канавам со связанными руками!
        Так я ненавязчиво напомнил ему про свои путы. Про которые он, скорей всего, забыл.
        - Развяжу, когда в машину сядешь! - гавкнул он, но это была уже почти победа.
        Обещание он сдержал. Довольно потирая ладошки, я уселся на свое место, однако случилось то, что я не смог предвидеть. Ступича усадили в другую машину. И теперь я мог просто-напросто не попасть в его гениальный план.
        Колонна двинулась. Я нервничал - Ступич обещал какое-то шоу, а я даже не знал, какую роль в нем играть. Логика подсказывала только наиболее примитивные варианты. Простейший из них - налет на нашу колонну защитников Института, которых приведут спасшиеся люди академика.
        Я вытянул шею и заглянул в просвет между старшиной и водителем. В узкое стекло вездехода были видны бесконечные ряды ржавых машин и механизмов. Мы находились на кладбище строительной техники. Скорее всего, она стояла здесь еще со времен первопроходцев - сгнившая, осевшая, наполовину вросшая в почву. Машин было очень много, что и неудивительно - Лавансаль в свое время поднялся от котлована до большого города за каких-то пять-шесть лет.
        И тут я заметил, что у водителя как-то неестественно напряглась спина.
        - Мама дорогая… - тихо проговорил он.
        - Спокойно, - процедил Локтев. - Останови машину. И не дергайся.
        Я, честно говоря, тоже напрягся. Мне не было видно, что там происходит и чем они так заинтересовались.
        - Отходить надо! - крикнули из фургона другой машины.
        - Не надо, - старшина повысил голос. - Стоим на месте.
        За бортом машины, кажется, потемнело. Я продолжал смотреть через узкий фрагмент лобового стекла и наконец заметил впереди на фоне серого неба какое-то движение. Впрочем, движением это было трудно назвать, скорее, мельтешение. Словно мухи метались на фоне абажура.
        Еще через несколько секунд я и сам готов был выпалить «Мама дорогая!». Потому что там были совсем не мухи. Мухи мне почудились из-за большого расстояния. На самом деле я видел, как в воздух поднимаются и разлетаются в стороны те самые машины и механизмы, которыми было уставлено это поле. Все эти грейдеры, бульдозеры, траншейные транспортеры порхали, как хлебные крошки, сметаемые гигантским невидимым веником.

«Веник» двигался в нашу сторону. Там, где он шел, почва вздымалась огромным беснующимся валом и оседала, оставляя висеть в воздухе густую пыль. Расстояние определить было трудно, как и скорость приближения этого безумного урагана.
        - Старшина, уводи людей! - сказал я. - Не подставляйся, от этой штуки никто тебя не спасет. Я подобное уже видел, и мы там потеряли человека.
        - И я видел, - ответил он и сухо рассмеялся. - Расслабься, Грач, тебе-то точно нечего бояться.
        - Ты идиот… - обреченно выдохнул я.
        Проклятие. Кажется, таинственному плану Ступича не суждено воплотиться в реальности. Просто не успеет.
        Сзади раздался лязг, и затем - испуганные крики. Оказывается, до нас долетела какая-то железяка и пробила крышу грузовика.
        - Старшина, включи мозги! - снова подступился я. - Сейчас от нас останется кровавая каша с железным привкусом.
        Он не слышал меня, разговаривая по радио с командирами групп. Судя по всему, успокаивал их, правда, не очень успешно.
        И тут я увидел, что на нас летит… дом. Самый обычный дом, этажа в три-четыре, он несся над землей, кувыркаясь, разбрасывая в стороны отвалившиеся фрагменты. В приличном удалении от нас он пошел на снижение, коснулся земли и раскололся пополам, но не осел грудой обломков, а подпрыгнул, как на батуте, и ушел далеко вверх, теперь уже в виде двух половинок.
        Я оглянулся - из нашего фургона разбегались солдаты. Снаружи ревели моторы - водители разворачивали машины, чтобы дать драпака. Кажется, наступало лучшее время, чтобы и мне тихонько исчезнуть, только куда? Может, Ступич знает?
        Старшина что-то орал в рацию, не обращая на меня ни капли внимания, его водитель нервно газовал, ожидая команды. Сам бог велел уходить. Я наконец решился…
        Я выпрыгнул из фургона и сразу присел за колесо, чтобы не привлечь нежелательных глаз. А в следующую секунду мир вспыхнул…
        Я действительно подумал, что нас накрыло каким-то дьявольским пламенем - всё буквально утонуло в ослепительном белом сиянии. Я приготовился, что сейчас задымится одежда, затрещит кожа, лопнут глаза, но ничего такого не происходило.
        Просто белый-белый свет, льющийся со всех сторон. Глаза, конечно, резало, но не более того. Наконец зрение пришло в норму. Белый свет никуда не делся. Все вокруг выглядело, как на пересвеченной фотографии. А потом я заметил, что это не единственное изменение в окружающей обстановке.
        Я видел только небольшой участок вокруг. Он был странно выгнут, словно мы попали внутрь огромной сияющей сферы. Свет пробивал все насквозь: несколько машин, оказавшихся рядом, были полупрозрачными, я видел, как работает механизм, как шевелятся водители и, кажется, даже, как бьются их сердца.
        Потом я увидел, что вокруг, оказывается, мечутся солдаты. Их было пять или семь - полупрозрачные, жутковатые, будто амебы-переростки. Они, кажется, что-то орали, но в моих ушах стоял только многоголосый свист. Один из солдат споткнулся, упал, попытался вскочить, но не смог. Земля прилипла к нему и потянулась за ним, как каучук, длинными тягучими соплями. Я испугался, что сам сейчас так же прилипну, не смогу сойти с места и меня засосет в кошмарные глубины этой дурной планеты, где я и останусь навсегда, всеми забытый.
        - Эй, идите сюда! - донеслось откуда-то издалека.
        Я провернулся на месте, щурясь от нестерпимого сияния.
        - Сюда! Сюда!
        Мне стало невыразимо страшно. Кто и куда меня зовет? Может, это голоса из преисподней дают понять, что кончилось мое везение, последний шаг пройден и пора бы уже, как говорится…
        - Сюда! - кажется, теперь голос раздавался яснее.
        Я шарахнулся наугад и налетел на один из вездеходов. К моему изумлению, мое тело не остановилось, а погрузилось в корпус машины, как в воду. Нет, скорее, как в желе, с заметным, но вполне преодолимым сопротивлением.
        - Быстрее, пожалуйста!
        Я вскинул глаза - прямо на меня смотрел Ступич. Он был не прозрачный, а вполне естественный, нормальный и практически спокойный. Его, словно рамка, обрамляло какое-то пульсирующее кольцо радужной расцветки.
        Я напрягся и сделал шаг вперед, корпус вездехода при этом сломался пополам, как пастила.
        - Вот так! Еще!
        Чьи-то руки вцепились в меня и затащили туда, где свет в глазах сразу померк. Я ощутил прохладу и жесткую неровную поверхность под спиной.
        - Ну, давай, очухивайся. Ты целый, эй?
        Голос знакомый. Я только недавно его где-то слышал.
        - Эй, Грач, открывай глаза, все в порядке. Я же говорил, что мы тебя вытащим!
        Мои глаза просто-напросто боялись света. Слишком много его было последние минуты. Поэтому веки я разлепил с некоторым усилием и опаской.
        Высоко надо мной колыхалось серое марево. Я лежал на чахлой траве, чуть припорошенной инеем. Половину обзора занимала туша Крэка, теребящего меня за воротник. На периферии видимости наблюдался академик, задумчиво глядящий куда-то в сторону. Еще какие-то люди стояли поодаль, кутаясь в форменные куртки.
        - Очухался? Давай подымайся, надо идти.
        Я безропотно поднялся на ноги, тупо оглядываясь по сторонам. Руки-ноги вроде бы остались целы. Непорядок чувствовался только с головой, но это дело поправимое.
        - Академик, - позвал я. - Что это было?
        Он остановил на мне долгий взгляд. Казалось, он напряженно раздумывает, как бы мне ответить. Вообще меня бы устроил любой ответ…
        - Честно? Не знаю, - произнес Ступич.
        - Это как? - удивился я.
        - Я не знаю, что это было. Но ОНА сделала это для нас. Потому что мы ЕЕ об этом попросили.
        - Кто это - она?
        - Геоплазма. Вернее, теперь уже биоплазма.
        - Что еще за новости?
        - Пошли быстрее! - крикнул какой-то боец. - Тоннель зарастает!
        - Да-да, договорим позже, - кивнул Ступич со странной полуулыбкой.
        Меня завели в какую-то полуразрушенную бетонную будку, там обнаружился люк.
        - Слушай, Грач, - шепнул мне Крэк, когда мы спустились под землю. - Все хочу тебя спросить - как ты ту плиту поднял, под которой мы от гранаты спрятались. Я потом пробовал - бесполезно. Вдвоем еле сдвинули, чуть не обложились.
        - Видишь ли, дорогой коллега… - усмехнулся я. - Не знаю, что тебе сказать. Вокруг столько чудес и приключений, а ты зациклился на какой-то долбаной железяке. Живи проще.
        - Я так и знал, - вздохнул Крэк.

* * *
        Здание Института здорово поистрепалось в перестрелке, но это коснулось только внешнего вида. Выбитые стекла и покореженные конструкции пирамиды никак не сказались на жизни обитателей, ибо жизнь эта протекала под землей. А туда забияки-реэмигранты не добрались.
        Крэк настоятельно посоветовал мне избавиться от вражеских шмоток на том основании, что «бесят». Взамен выдали новенькое обмундирование со склада, и я вновь стал защитно-пятнистым.
        Мне не терпелось поговорить с академиком, но он ушел вместе с группой бойцов за своими помощниками. Теми самыми, которые остались в разграбленной полевой лаборатории.
        Впрочем, ожидание скрасила другая радостная встреча. Когда я сидел в столовой и клевал тушенку с макаронами, ко мне ворвался Сологуб. Он буквально вырвал меня из-за стола и обнял, как брата. Чуть не раздавил.
        - Это здорово, что ты живой, - в сердцах выпалил он.
        - Не стану спорить. А у тебя как дела? Твои все целы?
        - Все целы. Кроме того, я забрал резервную группу из Дома правительства. Нечего им там больше делать. Так что людей у нас хватает.
        - Это хорошо. Местные не горят энтузиазмом вести меня в шахту.
        - Все сделаем сами. Не впервой.
        - Ранец мой не привезли, случайно?
        - Какой ранец, Грач! Нашу машину размазало, как жестянку. Вместе с твоим ранцем, с оружием, со всем дерьмом. Хорошо, люди выскочить успели. А что у тебя там в ранце было?
        - Запасные памперсы, естественно. Как же я без них…
        Уколы мне уже не требовались - инициализация закончилась. А все-таки хотелось иметь парочку про запас. На всякий случай.
        Потом мне выделили комнатушку, где я пару часиков поспал. Ступич вернулся ближе к ночи. Все его люди оказались целы, только совершенно деморализованы.
        Я нашел его в лаборатории, где он увлеченно снимал показания с какой-то установки. Несколько минут я просто стоял за его спиной и деликатно покашливал, но этот способ не отвлек Ступича от его деятельности.
        - Господин академик, - позвал я наконец. - За последние часы я увидел столь странные вещи, что горю желанием об этом поговорить. Вы не против?
        - Что? - Ступич искоса глянул на меня. - Ах да, не против. Говорите.
        - Нет, это вы говорите. Если я не ошибаюсь, вы научились договариваться с геоплазмой? Нельзя ли об этом поподробнее? Хочу напомнить, что ваши опыты могли бы избавить от неприятностей многих и многих людей.
        - Собственно, говорить не о чем, - он пренебрежительно поморщился. - Мы случайно убедились, что геоплазма обладает еще одним интересным свойством - она искривляет гравитацию. А это в свою очередь, как вы знаете, влияет на свойства пространства. Мы несколько продвинулись в изучении свойств геоплазмы и уже можем инициировать некоторые эффекты.
        - А что за эффект был сегодня?
        - Если говорить примитивно, то… - он неопределенно пошевелил пальцами. - Мы подтянулись фрагмент пространства в точку, где нас смогли вытащить друзья. Признаться, мы и сами точно не знаем, как это работает, но… Работает!
        - Забавно. - Я, честно говоря, поежился. - Чем еще похвастаете? Может быть, вы, разумеется, совершенно случайно открыли способ, как заставить ее самоликвидироваться? Это помогло бы нам решить многие проблемы.
        - Она не будет самоликвидироваться. Ей тоже свойственен инстинкт самосохранения. Как и любому живому существу.
        - Угу… - Я задумчиво почесал ухо. - Значит, геоплазма у нас уже идет за живое существо.
        - А вы сомневаетесь? Вы же сами видели ее в городе, замечали, как выглядит ее производное… я имею в виду биоплазму, которая здесь повсюду. Вся наша теория была изначально неверна. Мы все считали геоплазму некоей мертвой субстанцией, которая материализует наши мысленные образы…
        - А на самом деле?
        - На самом деле это лишь одно из ее свойств. На самом деле мы столкнулись с особой формой жизни, у которой есть свои задачи. И они куда серьезней, чем развлекать нас эффектом скатерти-самобранки.
        - Вы сейчас, наверно, скажете, что это разумная жизнь, - предположил я.
        Ступич бросил свою установку и развернулся ко мне, взглянув на меня с недоумением.
        - Естественно, разумная! А вы этого еще не поняли? Конечно, всегда остается вопрос, что есть разум, но это другая тема. Биоплазма - это, безусловно, разум, а не колония тупых бактерий, например.
        - Эта булькающая слякоть умеет думать?
        - Это не слякоть, а единый монолитный организм. Друг мой, мы каждый день ходим по его телу. Он растет, он изменяет мир.
        - Хм, это я заметил…
        - Геоплазма - всего лишь семя, брошенное кем-то на мертвой планете. Люди пробудили его. Но истинная жизнь этого существа развернулась здесь. И не его вина, что наши цели не совпали и мы причинили друг другу некоторые неудобства.
        - Неудобства - это вы точно сказали, - заметил я. - Но насчет разумности что-то мне верится с трудом.
        По лицу Ступича скользнула странная улыбка.
        - Я должен вам кое-что показать, - сообщил он. - Идемте за мной.
        Он провел меня через несколько безлюдных темных лабораторий, мы спустились на два этажа по трапу и оказались в обширном помещении, похожем на склад.
        Ступич включил свет.
        - Узнаете? - спросил он, кивая перед собой.
        - Узнаю, - мрачно ответил я.
        У стены лежал разобранный на части «железный дровосек». Он был весь истерзанный, поломанный и покалеченный, но находиться рядом с ним все равно было страшно.
        - Смотрите… - Академик отогнул кусок обшивки и показал мне потроха железного чудовища. Я внимательно все рассмотрел, но ничего не понял в мешанине металлических узлов и деталей.
        - Вы ничего странного не замечаете?
        - Странного? - я усмехнулся. - Да тут все странно. Он точно не живой?
        - Вы ничего не поняли! Это не просто материализованный кошмар, как мы все тут считали раньше. Это технология! Более того, это чужая технология. Такое нельзя было придумать, здесь опыт иной реальности. Оно работает, мы проверили. Этот механизм имеет принципиальную схему и научно-техническое обоснование своей функциональности.
        - Ну, и к чему это нам?
        - До сих пор не понимаете? Ну, вот представьте - все знают, что ведьма летает на метле. Но никто не знает, как же эта летающая метла устроена. В данном случае мы видим такую метлу, которая летает не по прихоти сказочника, а потому что имеет двигатель с обоснованным принципом действия. Причем не мы его придумали, потому что мы на такое просто не способны.
        - То есть выходит, - разволновался я, - что эта ваша геоплазма-биоплазма - это целая фабрика, которая делает всякие штуки, которые…
        - «Всякие штуки», - передразнил меня академик. - Об этом я вам и твержу. Мы с вами до сих пор считали, что геоплазма лишь материализует наши фантазии. Что она слепо копирует узор электрохимических изменений в мозгу. Задумайтесь, и вы поймете, насколько наивны и нелепы были эти догадки. Геоплазма принимает лишь общий сигнал. И далее формирует вещи и явления, основываясь не на нашем, а на своем знании!
        - Спасательная капсула… - пробормотал я.
        - Что? - Академик удивленно вскинул брови. - О чем вы?
        - Я вернулся с Луны-один в спасательной капсуле неопознанного типа. Я, честное слово, не знаю, как эта капсула устроена… а потом ее не нашли, она исчезла…
        - Вот! О чем я вам и говорю! Вам нужно было одно - улететь. И геоплазма дала вам эту возможность, но своими силами. А от вас был взят только привычный образ спасательного средства. Я вам больше скажу. Тот эффект с искривлением пространства, который вас так удивил, - он произошел не из воздуха. Мы воспользовались техникой. Не своей, как вы понимаете.
        - Непостижимо, - я тряхнул головой. - Гадкая слякоть под ногами оказалась умнее нас. Я не смогу в это поверить, это просто немыслимо.
        - Ну, почему же? - Ступич подкатил стул, стряхнул с него пыль и небрежно устроился. - Всему можно найти здравое объяснение.
        - Здравое… Боюсь даже предположить, что тут можно найти здравого.
        Он ненадолго задумался.
        - Ну, что ж… попробуем оперировать привычными понятиями. У человека есть руки. Он ими пользовался, чтобы изменять мир, с тех пор как стал разумным. У биоплазмы в начале эволюции могло не оказаться рук или других органов для физического влияния на окружающий мир. Допустим, изначально это была колония бактерий. И все, что дала ей природа, - это слабо выраженная психофизическая активность.
        - Психика у бактерий? - хмыкнул я.
        - Не торопитесь с оценками. Все начинается с малого. Человек тоже начался с крошечного комочка органики в Мировом океане.
        - Ладно, допустим.
        - Мысль - материальна. Мысль - это энергия, а значит, она может тем или иным образом влиять на объекты. У нашей «колонии бактерий» не выросли когти, зубы, ноги, зато развилось нечто другое. Мы не можем даже предположить, сколько миллионов лет на это потребовалось, но это реально. Это не противоречит основным естественным законам. И теперь мы имеем перед собой следующее: органическая форма, обладающая разумом и способностью использовать этот разум, скажем так, напрямую. Без посредничества рук, ног, щупалец и прочей лишней периферии. Как вам такая схема?
        - Жутковато. Но занятно. И тут напрашивается неожиданный вопрос. А кем в вашей схеме является Придумщик? А?
        Ступич одобрительно кивнул.
        - Это очень правильный вопрос. Начнем с того, что Придумщик - биологически не человек. Вы, наверно, уже знаете - труп капрала Вернера остался на Луне-один. Придумщик ничем не отличается от человека, кроме того, что он - полностью порождение геоплазмы. Думаю, Придумщик появился только по одной причине - тот капрал первый вступил с геоплазмой в контакт. Возможно, за мгновение до смерти. Теперь мы можем давать этому существу разные определения. Переходник. Машина-переводчик. Смычка, связка, инфоканал. В нем достаточно человеческого, чтобы общаться с нами, но еще больше от геоплазмы, чтобы управлять ею. Впрочем, насчет «управлять» я не уверен. Здесь подошло бы понятие «сотрудничать».
        - А кто тогда я?
        - В каком смысле?
        - В прямом! Что за истории я слышу про свою избранность и неприкасаемость? Почему едва ли не на каждом углу мне твердят, что вся планета ждет меня с нетерпением? И вы, академик, в том числе.
        Академик отвел взгляд в сторону и некоторое время молчал.
        - Это вопрос, на который нет однозначного ответа.
        - Позвольте вам не поверить. Ведь вы что-то знаете, чего не знаю я.
        - Только одно, - Ступич грустно улыбнулся. - После вашей первой и последней встречи с Придумщиком он хочет общаться только с вами. Вспоминал вас каждый день. И Марциони стоило больших трудов, чтобы договориться с ним. Впрочем, он умеет договариваться и убеждать.
        - Договориться о чем?
        - Сами знаете, о чем.
        - Н-да… Сколько усилий потрачено впустую. Вернее, во вред. Думаю, все прошло бы куда легче и быстрей, если б меня не держали за идиота, а просто ввели в курс дела. Со мной, знаете ли, тоже можно договориться.
        Ступич покачал головой.
        - Вы же понимаете, какие возможности откроются перед тем, кто сможет найти общий язык с Придумщиком. Это истинное могущество! И вы думаете, что Марциони захотел бы разделить его с вами?
        - Теперь придется.
        - Да, теперь придется. Когда этот мир рухнул в ад, приходится идти на любые меры.
        - Красиво получается. Марциони - дьявол, опрокинувший свой мир в ад, а я - мессия и спаситель.
        - Не совсем так. Истинный мессия болен и недосягаем для нас. А вы - врач.
        - А, собственно, почему? Что во мне особенного?
        - Я надеялся, вы это мне расскажете. Но, похоже, ошибался.
        - И что мне делать дальше?
        - Идти в шахту, искать Придумщика! Кроме вас, он никого к себе не подпустит.
        - Ну, это не новость… Я от вас ждал других подробностей.
        - Каких?
        - Любых. Вот, например: вы приучили геоплазму слушаться. Это наверняка могло бы облегчить мне жизнь. Или нет?
        - Я не приучил геоплазму. Вы снова неверно понимаете. Я могу лишь провоцировать некоторые эффекты. Все не так просто. Можно ткнуть в человека иголкой, и он вскрикнет. Можно снова ткнуть, и он опять вскрикнет. Но это не сотрудничество, а всего лишь действие с предсказуемым результатом. На который, заметьте, никогда нельзя всерьез рассчитывать.
        - А эти ваши защитные поля, провода, катушки?
        - Об этом я позабочусь, но и на них не стоит слишком полагаться. Не волнуйтесь, я подготовлю вас к экспедиции, расскажу все, что знаю сам, обеспечу оборудованием. Но главный гарант нашего успеха - это вы сами.
        - Приятно осознавать себя таким важным. В кои-то веки и вы меня заметили, господин ученый муж.
        - Я бы заметил и раньше… поверьте, заметил бы, - Ступич вдруг смутился. - Если б мне сказали сразу… если б от меня не скрыли…
        - Не скрыли что?
        - Кто вы есть на самом деле.
        - А кто я есть? И кто открыл вам глаза? Ну, говорите!
        - Э-э…
        - Понимаю. «Нет однозначного ответа». Зря вы это, господин академик. Вы снова пытаетесь использовать меня втемную, а ведь знаете, что это к добру не приводит. Так когда же я смогу рассчитывать на вашу откровенность?
        - Э-э… я скажу вам все… все, что вам важно знать, перед встречей с Придумщиком. Поверьте, у меня нет от вас секретов.
        - Не верю, Арго Маратович. А правду я узнаю, не сомневайтесь. Всего хорошего.

* * *
        Мы проторчали в Институте еще день - академик хотел как следует подготовить нам защищенный транспорт. Утром накануне отъезда я сидел в столовой один и нервно глотал чай - уже третий стакан.
        Я заметил, что весь мой запал и решимость куда-то испарились, я категорически не желал покидать гостеприимные и безопасные этажи Института. То ли устал, то ли осточертели темные игры вокруг моей персоны. Скорее всего, и то, и другое.
        На четвертом стакане ко мне вдруг подсел Крэк.
        - Знаешь, Грач, - хмуро сказал он, - я тут подумал… я, бля, с вами поеду.
        - Умом повредился? - флегматично спросил я.
        - А чё? Первый раз, что ли?
        - Зачем тебе это надо?
        - Там где-то пацаны наши. Может, им помочь чем надо. Может, ждут, когда мы их вытащим.
        - Типа, спецназ своих не бросает?
        Он хмыкнул. Подумал немного и ответил:
        - Вообще-то иногда бросает. Но сейчас такого приказа не было.
        - Ясно. Ты один такой сердобольный или компанию себе собрал?
        - Один я. Больше никому не говорил.
        Столовая была грязной и захламленной. Даже на столах тут и там валялись скомканные салфетки, обрывки пакетов и прочий мусор. И на моем тоже. Я сдвинул свою тарелку к этому мусору и вдруг заметил нечто необычное. Это была салфетка, но не скомканная, а хитро сложенная, словно над ней специально постарались.
        Я взял ее в руку, развернул. Это было похоже на фигурку какого-то животного. Я повертел ее, но так и не понял, что она мне напоминает.
        - Ладно, давай, - сказал я Крэку. - Опытный проводник - не обуза.
        Он кивнул и поднялся из-за стола. А я вдруг вспомнил.
        Я вспомнил, где видел такую же фигурку. Это было давно, десять жизней назад. Это было на федеральной базе, когда мы загорали «на витаминах». Красивая девушка Тася скрутила такую же штуку из салфетки, когда мы с ней сидели за столом и она заступалась за своего начальника. Бумажная собачка - вот что это было.
        - Крэк, а Тася тоже здесь? - спросил я.
        - Тася? Нету ее, пропала уже давно. А что?
        - Давно, говоришь? - Я внимательно рассмотрел собачку. Что ж, вполне может быть, что и она валяется на этом столе давно.
        В грузовичок, который нам подготовили, влезло тринадцать человек. Трое в кабине - я, Сологуб и Крэк. Крэка я счел разумным усадить за руль. Бойцы были преувеличенно бодры, сыпали шуточками, но в целом ощущалась их нервозность. Нам предстояло вплотную подойти к шахте. Я не знал, как сложатся обстоятельства, но последнюю часть пути мне, скорее всего, придется преодолевать одному.
        Придумщик, как я слышал, не подпустит никого, кроме меня. Знать бы, за что такая честь…
        Мы проехали метров двести по поверхности, потом нырнули в транспортный тоннель. Радовало, что большую часть нашего пути можно пройти под землей. С другой стороны, удручало, что на половине дороги обрывается ветка волновода и начинается Темный круг - дикий и ничем не обузданный.
        Крэк вел машину очень осторожно и медленно, тщательно объезжая всякие железяки, ямы и кучи грунта. У нас был очень хороший грузовичок - бойкий, но послушный, с большими ребристыми колесами для бездорожья.
        Тоннель выглядел вполне обычно, не считая чрезвычайной его захламленности. Но я чувствовал, что за этой внешней обыденностью притаились сюрпризы. Ясное дело, не слишком приятные…
        - Там что-то такое впереди… - пробурчал, хмурясь, Крэк.
        Мы и сами видели, что путь перегораживает какой-то механизм. Самое странное, что от него исходило некое белое свечение, заметное даже издалека.
        - Кажется, самое время включать защиту, - ответил я, доставая бинокль.
        Ничего разглядеть не удалось, пока не подобрались поближе. Здесь Крэк вдавил тормоз, бросил руль и издал протяжное «бля-а-а-а-а!».
        Это была крытая пассажирская платформа, ржавая и перекошенная. Непонятно, откуда она тут взялась, но не это нас впечатлило.
        Свечение исходило из ее салона. Я пригляделся и понял, что вижу внутри фигуры пассажиров, сидящих в креслах. Это они светились. Это были уже не люди и даже не трупы, а всего лишь полупрозрачные лучащиеся образы в форме людей. Самое время поверить, что у человека есть душа, которая живет после биологической смерти.
        - Сгребай его, - хрипло проговорил я.
        - Чего-чего?
        - Непонятно? Упирайся бампером и сковыривай в сторону. Или до второго пришествия стоять будем?
        - Да как-то стремно, бля… - покачал головой Крэк, но затем, тихонько матерясь, взялся за руль.
        Под напором нашего грузовичка платформа съехала в сторону и перевернулась набок, освободив нам путь. Со светящимися образами ничего не произошло: они так и остались торчать в своих креслах. Я старался держать эмоции под контролем, но мои коленки ощутимо тряслись, и с этим ничего нельзя было поделать.
        Я глянул на Сологуба. Тот, похоже, был вообще ни жив ни мертв. Он скосил на меня глаза и попытался бодро улыбнуться. Вышло у него совсем не бодро.
        - Хорошо б, если бы лифт еще работал, - заметил в пустоту Крэк, продолжая вести грузовик.

«Тоже мне, проблема, - подумал я. А потом заметил, что вокруг появляется, с позволения сказать, живность. Ближе к шахте тоннель зарастал органикой - той самой скользкой вонючей субстанцией, которую мы уже имели счастье видеть. Иногда ее становилось столько, что нам оставался лишь небольшой просвет, и создавалось впечатление, что мы ползем внутри гигантской кишки.
        Сологуб тоже заметил биомассу и теперь напряженно озирался.
        - Интересно, - прошептал он, - она нас видит?
        - Вряд ли, - ответил я. - Микроволновые поля - это, как считает Ступич, ее способ передачи информации и взаимодействия с окружающим миром. В том числе и визуального. Наша «глушилка» ломает структуру этих полей. В лучшем случае, она воспринимает нас как темное пятно.
        - Хе, надо ж, наблатыкался… - ухмыльнулся Крэк.
        - То есть она нас все-таки видит, - уточнил Сологуб.
        Я подумал, что он паникует, и мне это не понравилось.
        - Может, и видит. Но мы ей не интересны. Мы для нее - пустое место.
        Я не стал добавлять, что сказанное, скорее всего, не относится к производным геоплазмы: всем этим «дровосекам», «ежам» и прочим адским порождениям. У них-то вполне могут найтись средства обходиться без электрических полей.
        А еще я подумал: главное, что она не видит содержимое наших мозгов.
        - Лифт, - сообщил Крэк. - Сука, зарос весь. Действительно, мы увидели лифт - большую ржавую клетку, в которую поместилось бы штуки три-четыре грузовичка типа нашего. Крэк был прав - лифт врос в слой органики метра на полтора.
        Мы вышли из машины, включили фонари.
        - Ну, что, - изрек Крэк, - расчехляем огнеметы?
        - Ну уж нет, - покачал головой Сологуб. - Огнеметы спалят всю проводку. Предлагаю подключить его и подергать. Если повезет, выдернем его из этой сраной кучи…
        - Ты грамотный, тебе видней, - пожал я плечами.
        Сологуб с бойцами обследовали конструкцию и нашли точку, куда подвести электричество. Двигатель лифта запитали от универсальных аккумуляторов из солдатских ранцев, а еще - для надежности - от бортовой цепи нашего грузовика.
        - Отойдите все, мало ли чего, - с безнадежной грустью предупредил Сологуб, прежде чем включить питание.
        Лифт натужно загудел, заскрипел и качнулся - и с чавканьем вырвался из плена органики. Вокруг растеклась обширная белая лужа.
        - Чудесненько! - повеселел Сологуб. - Загоняйте машину.
        Мы выходили на поверхность. Никто не знал, что нас ждет наверху, поэтому бойцы с усердием готовились - проверяли оружие, поправляли и подтягивали ремни, броню, обувь. Некоторые, я заметил, крестились.
        Лифт медленно пополз вверх. Пожалуй, слишком медленно. Мне показалось, специально, чтобы наши нервы натянулись потуже. Бойцы вцепились в оружие, хотя все уже прекрасно знали - в плане безопасности от автоматов тут пользы чуть больше, чем от ватных палочек для ушей.
        Лифт остановился. Мы находились в сортировочном шлюзе - пятидесятиметровом ангаре со сводчатой крышей. С первого взгляда было ясно, что это место уже не во власти людей. Здесь все заросло толстым слоем биомассы. Над ее влажными буграми и наростами, сочащимися мутно-белой жидкостью, торчали крыши тягачей и фургонов. С потолка свисали пятиметровые коричневые сопли, с которых тоже капало что-то белое.
        Мне казалось, что мы попали в желудок к реликтовому чудовищу.
        - Интересно, машина через это дерьмо пройдет? - подал голос Сологуб.
        - Должна пройти, - отозвался я. - Если не пройдет - подтолкнем.
        - А пешочком пройтись совсем не хочешь?
        - А волновая защита?
        - А, нуда…
        Крэк вцепился в руль и осторожно попытался выехать из клетки лифта. Мы все стояли рядом, готовые помочь двигателю, если он не осилит вязкие сгустки под колесами. Колеса бешено вращались и скользили, разбрызгивая вокруг белую мерзость. Грузовичок, тем не менее, начал двигаться - медленно, но упрямо.
        Несколько раз нам все же пришлось упереться ему в задний бампер и подтолкнуть. Худо-бедно, доползли до ворот. Они были, к счастью, нараспашку.
        Я первый вышел под открытое небо и… застыл, ошеломленный.

* * *
        Здесь все было по-другому. В первую очередь меня поразил бледный красно-желтый свет, льющийся, казалось, отовсюду. Потом я понял - свет действительно отовсюду. Светилась почва под ногами, и остатки забора, и перекошенные здания неподалеку, и даже, наверно, сам воздух. Он был почти прозрачным, непривычно чистым. Я испуганно посмотрел на свою руку - она тоже излучала красно-желтое свечение. И одежда, и ботинки, и автомат - светилось все!
        Потом я обратил внимание на другие детали. Я заметил, что весь мусор, камни, обломки веток - все это парит в полуметре над землей, чуть покачиваясь, как поверхность океана. Сам я при этом стоял твердо и вполне стабильно ощущал твердь под ногами.
        Небо здесь было тускло-оранжевое и такое же беспокойное, как и везде в Темном круге. Приглядевшись, я рассмотрел, что и в высоте плавают какие-то предметы и обломки, только чем выше, тем их меньше.
        Наклонные башни-накопители нависали прямо над нами. Шахта была совсем рядом.
        - Бля-а-а-а-а… - выдохнул где-то рядом Крэк.
        - Тихо… - процедил Сологуб, схватив меня за рукав. - Не двигайтесь. Смотрите…
        В сотне метров от нас неторопливо вышагивал «дровосек». Его верхушка была видна над кромкой светящихся кустов. Он шел, останавливался, обводил окрестности своим единственным глазом-прожектором и спокойно шагал дальше.
        - Патруль, бля… - пробормотал Крэк. - Щас документы спросит.
        - Никому не шевелиться! - негромко напомнил я. - Пусть гуляет себе спокойно.
        Через пару минут «дровосек» скрылся за обломками каких-то стен.
        - Куда дальше? - поинтересовался Сологуб.
        - А вы хотите дальше? - переспросил я после небольшого раздумья.
        - А есть варианты?
        - Они всегда есть. Дальше я могу и сам.
        - Скажешь тоже, - фыркнул Крэк. - Герой нашелся.
        - Ну, потом не жалуйтесь. Все в машину. Идем в направлении основного ствола шахты.
        Грузовик медленно двинулся между двумя полуразрушенными заборами. Я сидел, как на иголках. Иногда бампер поддавал очередной летающий булыжник, и я вздрагивал. Мне казалось, что мы вторглись туда, где нам совсем не место. И побеспокоили силы, которые ни в коем случае не стоило трогать.
        Местность вокруг все больше напоминала индустриальную помойку - редкие заброшенные здания, многочисленные захламленные пустыри и километры заборов. В какой-то момент я понял, что странное свечение вокруг нас усиливается. Потом заметил, что Крэк уже машинально прикрывает глаза ладонью, глядя на дорогу. Он то и дело начинал вполголоса материться, видимо, только этот способ мог примирить его с окружающим нас хаосом.
        Мы заехали на какую-то возвышенность, проломили бампером ветхий забор, и тут Крэк резко остановил машинку.
        Шахта и вся ее территория была перед нами как на ладони. Трехсотметровая площадка, окруженная наклонными башнями, была испещрена транспортными эстакадами и пучками трубопроводов. Но не это привлекло наше внимание.
        Не далее чем в десятке метров от нас сплошной стеной стояли «дровосеки». Я не знаю, сколько их было - наверно, тысячи. Они стояли неподвижно - молчаливые и одинаковые, как заготовки на заводе. Кое-где над ними поднимались могучие корпуса шагающих машин, но их было мало.
        Это напоминало армию, застывшую на каком-то рубеже. До тех пор, пока не поступит команда наступать. И уж тогда…
        - Вот же, бля… - вздохнул Крэк.
        - Ни звука, - прошептал я.
        Мы стояли и ждали, что будет дальше, но ничего не происходило. Они не замечали нас, а может, им не было до нас дела.
        - Что делать будем? - спросил Сологуб.
        - Для начала - думать, - ответил я.
        - Чудесненько. А потом?
        - Я так полагаю, искать объезд.
        - С объездом проблемы, сам посмотри, - покачал головой Крэк.
        - Я уже посмотрел. - В самом деле, проехать было, по сути, негде. На пространстве вокруг шахты было слишком много недостроенных конструкций, траншей и котлованов. Мы находились на единственной дороге между шахтой и городом.
        - Ступич сказал мне одну умную вещь, - негромко проговорил я. - Мы всегда видим то, что хотим видеть…
        - Не такая уж умная вещь, - нервно усмехнулся полковник. - Если разобраться, то и вовсе не умная.
        - Ступичу не свойственны глупости. Важно только правильно его понять.
        - Там что-то происходит, - прошептал вдруг Крэк. - Глядите, они начинают двигаться!
        - Где?
        - Вот там, ближе к середине, видите? Слушайте, может, нам назад, пока не поздно?
        - Может быть, - почти согласился я, поднимая бинокль.
        Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл происходящего. К нам двигалось нечто большое, прямо через шеренги «дровосеков». Они расступались и вновь застывали. Я только никак не мог распознать это «нечто», оно очень странно выглядело…
        Сначала я подумал, что зрение меня обманывает. Я помассировал глаза и вновь прильнул к биноклю.
        - Скажите, - пробормотал я, - кто-нибудь еще видит огромную бумажную собаку? Или я рехнулся?
        - Похоже, что не рехнулся, - ответил Сологуб. - Хотя мысль интересная.
        Это была точная копия фигурки, найденной мною в столовой, на моем столе. Только размер ее был метров, пожалуй, десять в высоту. Она двигалась точно в нашу сторону, и за ней оставался широкий коридор.
        - Приготовиться! - крикнул полковник своим бойцам. Впрочем, те давно уже были ко всему готовы.
        - Спокойно, полковник, - сказал я. - Без нервов. А то наделаем делов…

«Мы видим то, что хотим видеть, - снова вспомнилось мне. - Но кто решил, что я захотел видеть это бредовое чудище?»
        А ведь неспроста это. Не зря мне сегодня попалась сложенная бумажка в мусоре. Все связано, все взаимозависимо, только как эту зависимость разгадать?..
        - Там человек, - сообщил Крэк, глядя в бинокль. - Идет прямо за этим чучелом.
        - Что за человек? Ты его знаешь?
        - Не разберу… Военную куртку вижу… капюшон. Остальное - гражданское. На бабу похоже, но походке.
        - Чудесненько, - полковник облизнул пересохшие губы. - Нас встречает дама с собачкой.
        - Это Тася, - еле слышно проговорил я. - Точно, это Тася. Крэк, ну хоть ты посмотри.
        - Ну, да, Тася, наверно, - он пожал плечами. - А кому, бля, от этого легче.
        Сологуб глянул на бойцов и убедился, что все они держат «даму с собачкой» на прицеле.
        - Мне от этого легче! - воскликнул я. - Гораздо легче, ясно? И опустите оружие, от греха…
        Крэк как-то странно посмотрел на меня, но перечить не стал. Моя репутация
«избранного» работала на меня.
        - Стойте здесь и не рыпайтесь, - продолжал я. - Я пойду ей навстречу. Как будет что интересное - свистну.
        - Ты только это… громче свисти, ага? - попросил Крэк.
        Я медленно пошел вперед. Оружие оставил в машине - вряд ли от него будет толк. До передней шеренги «дровосеков» оставалось метров двадцать, когда я сбавил ход.
        Тася тоже остановилась и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ. После этого собачка застыла на месте, а потом медленно рассыпалась на мелкие кусочки, словно истлела в мгновение ока.
        Тася продолжала идти, и «дровосеки» все так же безропотно расступались перед ней. Мелькнула мысль - может, она тоже «избранная»? И не многовато ли избранных на квадратный километр?
        Наконец она оказалась передо мной. За ее спиной лежал широкий и прямой коридор, наверно, вполне безопасный.
        - Привет, - буднично сказала Тася, кутаясь в десантную куртку, которая была ей велика на семь-восемь размеров.
        - Привет, - настороженно ответил я.
        - Я сразу поняла, что ты сегодня придешь. Видел бумажную собаку?
        - Н-да, - неуверенно кивнул я.
        - Она меня привела. Утром появилась под окном и повела к тебе навстречу.
        Она говорила это так спокойно, словно огромные бумажные собаки каждый день провожают ее по делам. Хотя что я знаю о центре Темного круга? Может, здесь все так и есть.
        - Ну, пойдем? - она кивнула, приглашая меня следовать за собой.
        - Пойдем, - кивнул я в ответ. - Только… я не один. Моим друзьям можно с нами?
        - Как хочешь. - Тася даже не обернулась посмотреть на «друзей».
        Я взялся было за рацию, но она, конечно, не работала. Поэтому я просто помахал своим, и они все поняли.
        Мы с Тасей неспешно шли, а «дровосеки» неподвижно возвышались по бокам, как заколдованная стража.
        - А как вы тут оказались? - спросила вдруг Тася.
        - Просто приехали.
        - Приехали? Откуда?
        - Как откуда? Оттуда. Из-за Темного круга.
        - Как странно. Но там же ничего нет!
        - Почему же? Все там есть. Жизнь продолжается.
        - Не обманывай меня. Там ничего нет - сам посмотри!
        Она обернулась и взглянула назад - туда, откуда мы пришли. Я тоже обернулся.
        - Вот же черт! - вырвалось у меня.
        Я не увидел горизонта. Вообще никакого, даже плохонького, туманного, вялоразличимого. Местность закруглялась вверх и уходила в небо. Мы словно находились внутри гигантской сферы. Я, например, видел тот самый сортировочный шлюз, через который мы выехали на поверхность. Хотя по всем законам оптики и логики он никак не мог быть сейчас в зоне прямой видимости.
        Видимо, опять штучки с искривлением пространства. Эх, Ступича тут нет, он бы живо все разложил по полочкам…
        - Отсюда невозможно выйти, - с грустью проговорила Тася. - Куда ни пойдешь - возвращаешься в то же место. Мы пробовали.
        - Зато сюда можно войти. Кстати, я только сегодня общался с твоим начальником, с Арго Маратовичем. И он передает тебе привет.
        - Здорово, - слегка улыбнулась девушка.
        Я, честно говоря, ожидал реакцию поживее.
        - Куда мы идем? - спросил я.
        - К нашим, - просто ответила она.
        - А ваши - это кто?
        - Нас там много. И солдаты, и ученые. Все, кто остался.
        - И Марциони там? - осторожно поинтересовался я.
        - Да, - кивнула Тася и вздохнула.
        Ух ты, как интересно! Я украдкой обернулся. Фургон медленно полз за нами, выдерживая дистанцию метров в тридцать.
        - Тася, а Придумщик - он тоже… ну, в смысле, он там рядышком?
        Она почему-то не ответила, только снова вздохнула.
        Я почувствовал, что у меня болят глаза. Все вокруг стало очень ярким, контрастным, как тогда, во время бегства от Локтева и его банды. Я постоянно щурился и плохо видел, что творится вокруг нас.
        - Почти пришли, - сказала Тася.
        Я разлепил веки и попытался осмотреться. Перед нами были разбросаны какие-то промышленные постройки, опутанные трубопроводами. Еще я увидел массу людей. Они бродили или сидели, словно на большом пикнике. Впрочем, нет, пикником тут и не пахло.
        - Идем, - поторопила Тася.
        Я не ответил. Я уставился на какого-то человека в остатках лабораторного комбинезона. Человек лежал в нескольких шагах от нас. Точнее сказать, верхняя половинка человека, поскольку остальное разрослось в огромную фиолетовую опухоль, из которой сочились белые ручейки. Похоже, он находился здесь давно, он весь покрылся грязью и каким-то желтоватым налетом. Но он был жив. Он смотрел на нас, размеренно моргая.
        - Это Виктор, - сказала Тася. - Привет, Виктор, как дела?
        Человек пару раз кивнул.
        - Тебя покормили?
        Он покачал головой, глаза погрустнели.
        - Я скажу, чтобы принесли что-нибудь. - Тася повернулась ко мне: - Ну, пошли?
        - Пошли, - сказал я, тем более что мои ребята меня уже догнали, предусмотрительно оставив машину где-то сзади. Я заметил, что они перешептываются и переглядываются.
        Мы оказались около большого здания, заросшего органикой по самую крышу. Вход превратился в узкую скользкую нору, из которой на нас кто-то смотрел - какой-то странный человек.
        - Надеюсь, нам не туда? - пробормотал я.
        - Нет-нет, но мы уже близко.
        Мы свернули за угол, и тут я встал как вкопанный. Здесь таких, как Виктор, было не меньше полусотни. Половина из них вросла в биомассу, которая покрывала здесь и стены, и землю. Многие склеились своими опухолями в единое целое, кое-где из таких образований беспорядочно торчали головы, конечности, фрагменты одежды. И снова я заметил направленные на меня взгляды.
        Меня начало подташнивать. Потом я скрестился взглядами с Крэком и понял, что и ему лихо. Скажу больше - никогда не видел его таким пришибленным.
        Мы оказались около покосившихся раздвижных ворот, здесь же топтались несколько мужиков в одинаковой черной форме. Что-то в их облике мне показалось знакомым, не однажды виденным. И вдруг я понял: именно так выглядели помощники Бинго. Все спокойно-самоуверенные, подтянутые, безликие, с пустыми взглядами.
        - Тася, куда мы идем? - снова спросил я.
        - Ты же хотел увидеть господина Марциони?
        - Я? Хотел?!!
        - А зачем вам Марциони? - достаточно миролюбиво спросил один из людей в черном.
        Я замялся. Я вовсе не жаждал увидеть опального губернатора, мне и говорить-то с ним не о чем. Это все Тася решила на основании моей нечаянной фразы…
        Но тут рядом оказался Сологуб в окружении своих бойцов.
        - Губернатор Гарсии обвиняется в уголовном преступлении, и я направлен сюда для его ареста, - отчеканил он, стараясь казаться твердым и спокойным. - И я могу подтвердить свои полномочия.
        - А-а, - усмехнулись охранники. - Проходите вот туда. Арестовывайте сколько влезет…
        И как это понимать? Я был в замешательстве. Мы уже прошли ворота, а люди в черном все еще смотрели нам вслед и посмеивались.
        - Вот сюда, - сказала Тася, указывая на какой-то пролом в стене. Я шагнул - и тут же шарахнулся обратно, едва не наткнувшись на чьи-то черные скрюченные руки, торчащие прямо из стены.
        - Проходите, не бойтесь, - услышал я голос девушки.
        - Нет! - Я выставил перед Сологубом и его людьми руку. - Сначала я.
        Здесь было темно и скользко. Мерзкая органика покрывала пол и стены толстым слоем. Когда глаза привыкли к сумраку, я увидел людей. Вернее, сначала я увидел одного человека - он стоял вплотную к стене и не шевелился. Голова его безвольно склонилась набок. Вдруг я понял, что он не стоит, а висит. И увидел еще нескольких, все они висели на стене, как мухи на липкой бумаге. Нельзя было понять, живы ли они хоть наполовину.
        - Стой, это же гербарий, - просипел мне в ухо Крэк.
        - Проходите, здесь не опасно, - успокоила его Тася.
        Что ж, ей видней. Мы двинулись по коридору, превратившемуся из-за наростов биомассы в мокрую нору. Люди были на каждом шагу. Никакого беспокойства они не причиняли.
        - Они живы? - тихо спросил я у Таси.
        - Не знаю, - безразлично ответила она. - Осторожней, здесь спуск.
        Предупреждение поступило вовремя - я едва не скатился в какую-то дыру в полу. Оказалось, там была лестница, правда, почти неразличимая из-за органики.
        Я наконец догадался включить фонарь. Луч света уперся в багровые наросты, которые шевелились и подрагивали, истекая белым соком. Очередной проход мы преодолели, скрючившись в три погибели. И наконец оказались в просторном подвальном помещении, слабо освещенном обрывками люкс-кабеля.
        Свет фонаря упал на очередного вздувшегося уродца - он сидел на корточках и собирал внутренности, выпавшие из трещины в животе. Заметив нас, он спрятал глаза и жалобно заскулил. Я обошел его стороной, потом заметил, что кое-где копошатся другие люди. Зачем они тут находились и чего добивались, я не мог понять, сколько ни силился.
        - Господин Марциони вон там, - сказала Тася и остановилась.
        Я пригляделся. В сумраке угадывалось что-то массивное, неподвижное, возможно, просто груда хлама. Приличная груда, выше человеческого роста.
        - Где он? Я не вижу.
        - Ты все видишь. Иди прямо.
        Я пожал плечами и сделал, как велела Тася. Когда до этой груды оставалось шагов десять, она вдруг зашевелилась. Я остановился в нерешительности, водя туда-сюда фонарем.
        - Не бойся. Подойди, - донеслось до меня.
        Я сделал еще несколько неуверенных шагов. И наконец понял, что имела в виду девушка.
        Это была не груда хлама, а невероятно разросшееся человеческое тело. Узнаваемую форму оно давным-давно потеряло, однако, проявив фантазию, я смог определить хотя бы место, где прежде была голова. От человека, впрочем, там осталось процентов десять. Остальное - биомасса.
        - Не узнаешь? - спросил Марциони.
        - Отчего же. Вас завсегда узнаю, господин губернатор, - я все еще опасался подходить вплотную.
        Груда зашевелилась, выпустив из себя ведра два белого сока. На меня уставился глаз, похожий на сдувшийся футбольный мяч.
        - А я тут немножко приболел, - сказал Марциони. - Как говорится, жить буду, любить - никогда.
        Он как-то странно закряхтел, видимо, рассмеялся.
        - Хочешь меня прикончить? - спросил он вдруг.
        - Ты уже сам себя прикончил, - ответил я с нескрываемой жалостью.
        - Ты не прав, Грач. Ты сам не знаешь, как ты не прав. Я потерял одну жизнь, но приобрел другую. Совсем другую. Возможно, в отличие от тебя я уже никогда не умру. Я уже другой, совсем другой.
        - Это я вижу, - сложно было не согласиться. - Может, мне стоит тебе позавидовать?
        - Завидовать не стоит никогда и никому. Твоя судьба в твоих руках. Все зависит от ясности поставленных целей. Si l'objectif est clair - tu l'atteindras.[Если цель ясна, ты ее добьешься (фр.).]
        - Следует полагать, твоей целью было превращение в кучу дерьма?
        Он не отвечал. Я слышал тяжелое медленное дыхание, а еще - бульканье в недрах его нового тела.
        - Зачем это все? - спросил я. - Ради чего разрушен город и погублены люди? Неужели ради денег? Ни за что не поверю.
        - Ради людей, - ответил Марциони. - Ради граждан Гарсии. Им не повезло, они стали жителями разорившейся колонии. Они в этом не виноваты. Я пытался исправить несправедливость. Надо было только начать. Надо было только показать, что у нас все в порядке. И тогда про нас бы вспомнили. В нас бы вложили деньги и построили этот мир заново.
        - Ладно врать-то, - усмехнулся я. - Сердобольный ты наш… Плевать тебе на Гарсию и ее обиженных жителей.
        - Не тебе об этом судить, Грач. Ты - пташка мелкая.
        - Мелкая, зато шустрая. И оранжевый сейф мы, между прочим, нашли. И факты сопоставить было совсем нетрудно. Да, ты хотел построить на Гарсии гигантскую декорацию, но не для того, чтобы помочь обитателям. А чтобы привлечь внимание к себе и снова попытаться пройти в Парламент Федерации. Вот и весь твой тупой расчет. Денег ты настриг больше, чем сможешь потратить до старости, вот и захотелось новых ощущений. Стать маленьким богом, например…
        - А одно другому не мешает, Грач. Нельзя решать судьбу целой колонии, не обладая политическим весом. Здесь все одно к одному. И закончим на этом. Спорить с тобой не собираюсь, много чести.
        - Да уж, такая честь, что я аж прямо зарделся от гордости… Вопросик у меня к тебе, личного характера. Не побрезгуешь помочь мелкой пташке?
        - Что тебе надо?
        - Был у тебя помощник, веселый такой… Бинго его звали. Жив он еще?
        - А зачем тебе это?
        - Не догадываешься? Кишки ему хочу выпустить. Тебе-то он уже без надобности.
        Марциони снова закряхтел. Если он смеялся, то, убей бог, не пойму, над чем.
        - Как все нелепо устроено, - заговорил он наконец. - Ты, Грач, мог бы такими делами ворочать… а сам носишься, жизнью рискуешь, и только для того, чтобы раздавить какую-то букашку Бинго…
        - О каких делах ты мне говоришь? Все мои дела при мне.
        - Если ты до сих пор этого не понимаешь, значит, тебе еще рано это понимать. Все одно к одному, Грач.
        - Ладно, не собираюсь я тут загадки твои разгадывать. Как насчет Бинго?
        - Я не видел его мертвым. Я вообще его давно не видел. Плевать мне на него. Да и на тебя.
        Про Придумщика я даже не стал спрашивать. Толку от господина губернатора было мало, да я и не рассчитывал.
        Я выбрался на улицу и сощурился, пряча зрачки от оранжевого сияния. Сологуб замер в паре шагов, ожидая от меня свежих впечатлений.
        - Арестовать его ты, конечно, можешь, - сказал я. - Только как упаковывать? То ли ведрами таскать, то ли просто шланг протянуть…
        - Какой шланг? - Полковник испуганно взглянул на меня.
        - Марциони превратился в лужу полужидкого дерьма. Причем это дерьмо еще способно разговаривать. Можешь сходить, поболтать, показания снять какие-нибудь. Только я бы не советовал аппетит портить.
        - Я подумаю. А у тебя какие планы?
        - Все такие же. Я иду дальше, до конца.
        - Мы с тобой?
        - Не надо. Смысла - ноль.
        Я подошел к охранникам в черной форме, которые все так же топтались у ворот.
        - Эй, мужики. А далеко ли вход в шахту?
        - Недалеко, - вкрадчиво ответил один из них. - Вон мачта подъемника, там и вход.
        - А ты чего, прям так сразу - и в шахту? - заговорил другой.
        - А чего тянуть-то?
        - Да ничего. Только из шахты еще ни один человек не вышел.
        - Ну, пополню список, и всего делов, - кисло усмехнулся я. - Вам-то что?
        - Ничего. Мы тебя предупредили.
        - Ладно, - я помахал рукой. - Пока, мужики…

* * *
        Я повернулся и пошел, не оглядываясь. На душе лежало поганейшее чувство полного одиночества и бессилия. И сразу все стало как-то до лампочки. Мне следовало еще многое выяснить, поговорить с людьми, задать кучу вопросов. И вдруг все как отрезало. Не нужны никакие люди, не нужны ответы. Все и так решено.
        Я прошел полсотни шагов, обогнул какую-то будку, перепрыгнул через очередной бугор биомассы, задрожавший при моем приближении, как нетерпеливый охотничий пес.
        Потом услышал за собой торопливые шаги. Меня догонял Крэк, на плече у него висели два автомата.
        - На, ты забыл, - он протянул мне один.
        - На хрен он мне нужен? Застрелиться?
        - На хрен, не на хрен, а так оно надежнее. Бери, - он повесил автомат мне на плечо. - Я тебя провожу чуток, не против?
        - Шел бы ты лучше обратно.
        - А что мне там делать? На уродов любоваться?
        - Не знаю. Просто подожди меня. Если дождешься, обратно вместе пойдем.
        - Я тебя все-таки провожу.
        Мы некоторое время шли молча. Ботинки скользили: казалось, почва то ли пропиталась органикой, то ли превратилась в нее. Кроме того, все покрывала какая-то странная растительность, внешне похожая на гигантский красноватый мох. Она ломалась под ногами, выделяя красный тягучий сок. Казалось, мы идем по колено в крови.
        - Вот то здание рядом с вышкой - вход в шахту, - сообщил Крэк.
        Насчет здания он сказал не совсем верно. Там была ржавая коробка величиной с хороший дом. Внутри, видимо, скрывался механизм подъемника и шлюз.
        - Понял уже. А дальше что?
        - В смысле?
        - Ну, что там? Лифт, лестница или просто дыра в земле?
        - Ну, лифт, - неуверенно ответил Крэк. - Вон же колесо подъемника. И лестница должна быть.
        - Другие входы есть?
        - Должны быть, конечно. Тут разных дыр и ходов под землю не счесть. Найдем, как просочиться.
        - Что значит «найдем»? Тебе я никуда просачиваться не предлагаю.
        - Да я так, бля… Провожу, докуда можно.
        Мы вошли в коробку шлюза вместе. Среди деталей огромного механизма билось эхо наших шагов.
        - Крэк, что это? - спросил я, показывая себе под ноги.
        - Следы, - озадаченно сказал он. - От ноги…
        - Вот именно, от ноги! От чьей ноги? Кто тут мог лазить?
        - А я, бля, знаю? Мало ли дураков? Может, наши прогулялись…
        - А если не наши, то кто?
        Он пробурчал что-то, но предположений у него не было.
        - Ты тут понимаешь что-нибудь? Как это все хозяйство включается, куда идти? Мне, знаешь ли, не очень хочется полтора километра вниз по всяким норам, пешком…
        - Откуда ж я тебе узнаю? - возмутился он. - Я, бля, не механик.
        - Ты солдат, Крэк, ты все должен уметь. Даже роды принимать.
        - Роды не умею. Если только ребеночка бабе организовать - это да.
        - Стоп, а это что? - Я застыл как вкопанный, глядя перед собой. Некоторое время я силился вспомнить, что за вещь я вижу. Наконец память пробудилась.
        Это был защитный экран. Личная разработка академика Ступича. И откуда он тут взялся, оставалось только догадываться. Причем собственные догадки мне очень не понравились.
        Экран был неисправен - его, похоже, откуда-то уронили или переехали грузовиком. Оборванный кабель свился в кольца на пыльном полу.
        Мы замолчали, слушая тишину. У меня появилось навязчивое чувство, что мы тут не одни, что на нас кто-то тайком смотрит.
        Кажется, Крэк тоже это ощутил.
        - Там лестница вниз, - произнес он осторожным шепотом. - Может, спустимся, поглядим?
        - Вижу. Спустимся, чего ж делать…
        Перила лестницы были мокрыми и скользкими, в наростах биомассы, однако на ступенях этого не было. Тут явно до нас ходили, и немало.
        Мы оказались в квадратном помещении, почти пустом, не считая какого-то механизма в самом центре. У противоположной стены я рассмотрел в свете фонаря начало нового пролета лестницы, уводящей вниз.
        И еще вдоль стен стояли стеллажи, на которые я поначалу даже не обратил внимания.
        А вот Крэк - он обратил.
        - Ни хера себе, бля! - услышал я изумленное восклицание.
        Он посветил на один из стеллажей, где темнели какие-то бесформенные глыбы. Свет отразился желтоватыми лучиками. До меня быстро дошло.
        - Грач, ты только погляди! Ты погляди, что делается!!!
        Я уже видел. Все полки были завалены огромными кусками золота. Золотой запас Гарсии, видимо, просто не успели вывезти до того, как шахта взбесилась.
        - Бля, в карман ничего не лезет… здоровые больно куски… - бормотал Крэк, суетясь возле стеллажей.
        - Успокойся, - сказал я, но он не слышал. Я повысил голос: - Успокойся, ты, придурок! Нашел время. Никуда это дерьмо не денется, так что не создавай себе лишних проблем.
        - Это дерьмо, Грач, проблем не создает, - ухмыльнулся он. - Оно их, наоборот, бля, решает. Пару карманов набью - и никаких проблем до конца жизни.
        - Крэк, ты идиот! Не связывайся!
        Он по-прежнему не обращал на мои слова внимания, и я разозлился.
        - Ну и хер с тобой, придурок. Оставайся с этими железяками, мне надо дела доделывать.
        Я уже направился к той лестнице, которую заприметил вначале, но тут до ушей донесся некий посторонний звук. Он был негромкий, и в другой раз я вряд ли обратил бы на него внимание, но тут он был совершенно неуместен.
        Кто-то шмыгнул носом. В почти пустом зале это прозвучало на удивление отчетливо. Я с недоумением обернулся, посмотрев на Крэка. Тот ничего не слышал, ему было не до того.
        И снова посторонний звук. Словно металлом проскребли по камню.
        - Крэк - на пол!!! - заорал я, мгновенно поняв, в чем дело.
        - Что? - он резко обернулся.
        Мне некогда было объяснять. Я ринулся к механизму, стоящему в центре зала, попутно захватив с собой и Крэка - просто-напросто врезался в него плечом, заставив лететь в том же направлении, что и я.
        Мы упали на пол одновременно, перекатившись под укрытие механизма. За нами уже гремела автоматная очередь. Рикошетный визг заставил обоих съежиться и прижаться к полу.
        Били с какого-то балкончика под потолком. Одновременно я заметил движение у лестницы и, недолго думая, пальнул туда из своего автомата.
        Стрельба быстро прекратилась.
        - Ладно уж, вылезайте, мудаки! - услышал я странно знакомый голос. - Или гранатой вас угостить?
        Я тут же оценил наши шансы против гранаты. В нашем положении - нулевые.
        - Не надо гранат, - крикнул я. - Нам только пройти, и все. Нам не нужно ваше золото.
        - Золото нужно всем! - весело ответили мне, и я разинул рот от искреннего удивления.
        Голос принадлежал старшине Локтеву.
        - Старшина, ты-то здесь откуда? - крикнул я. - Как ты сюда прошел?
        - Как видишь, Грач, без тебя вполне обошелся. Ну, давай, вылазь. И дружка прихвати.
        - А дальше что?
        - А вот сам увидишь.
        Я малость поразмыслил. Уж больно мне не понравилось, что они обошлись без меня. Если я не нужен, стало быть… ответ удручающий.
        - Грач, я с тобой играться не собираюсь. Сначала оружие выкидывай, потом сам вылезай. Считаю до трех, и кидаю гранату…
        - Не надо гранату! - Я поспешно отшвырнул автоматы - и свой, и Крэка. - Мы выходим.
        - Лежи и не отсвечивай, - негромко процедил я Крэку и выдернул из кобуры его пистолет, сунув себе за пояс. Наслаждаться изумлением в его глазах не было времени.
        - Я иду! - Я поднялся, задрав руки.
        - И дружок твой.
        - У него твоя пуля в ноге, он не может!
        Быстро пробежав взглядом по сторонам, я заметил троих, целившихся точно мне в грудь. Один из окошка под потолком, двое - из лестничного пролета. Я допускал, что где-то могли быть и другие.
        Меня ослепил свет фонаря. Старшина спустился мне навстречу по лестнице, небрежно помахивая автоматом.

«Они нас не выпустят, - сразу понял я. - Им нет никакого резона нас отпускать. И даже в живых оставлять. Для них главное - вывезти свои ископаемые».
        - Старшина, как хорошо, что мы вас встретили! - Я чуть шагнул ему навстречу. - Мы тут такого натерпелись! Я думал, уже не выберемся.
        Несмотря на слепящий фонарь, я разглядел, как его глаза округлились от изумления - такого поворота он просто не ожидал.
        - Помогите нам, прошу, умоляю! - Я пытался быть убедительным. А между делом - еще один незаметный шаг в сторону Локтева. - Мы уже отчаялись!
        - Стоять! - он приподнял свой автомат. - Теперь на колени, живо.

«Почему он сразу не выстрелил? - крутилось у меня в голове. - Что он хочет от меня получить и на сколько у меня хватит времени?»
        Впрочем, терять время нельзя было в любом случае. Я сделал вид, что опускаюсь на колени, а между тем произвел еще шажочек в его сторону.
        - Старшина, мы думали, что сойдем с ума! - причитал я.
        Еще шаг.
        - Стоять! - Он упер ствол мне в грудь. - На колени!
        Самое время! Мне не составило большого труда увернуться от направленного на меня ствола, переместиться вбок и зажать шею старшины в сгибе руки. Сложнее оказалось блокировать его автомат. Локтев захрипел, задергался, автоматная очередь ушла в потолок, фонарь грохнулся под ноги.
        Я выхватил пистолет и, толком не целясь, шарахнул несколько раз в сторону лестницы. Там вскрикнули и заметались, по ступеням загремел выроненный автомат.
        Прикрываясь Локтевым, я отступал, методично постреливая в сторону окошка-бойницы под потолком. Бить прицельно не удавалось - Локтев извивался, как раненый питон, но я и не особенно надеялся попасть. Важнее сейчас было не дать прицелиться противнику.
        За моей спиной загрохотали короткие очереди: похоже, Крэк быстро сориентировался, дотянулся до своего оружия и тоже вступил в бой. Наши шансы выбраться росли как на дрожжах.
        - Иди первый! - крикнул я Крэку, перехватывая старшину половчей. Он уже порядком утомил меня своими попытками вырваться. - Еще раз дернешься - сломаю кадык, - прошипел я ему в ухо.
        Он не внял, продолжая вертеться. Само собой, привести угрозу в исполнение я не мог - у меня едва хватало сил удерживать его.
        - Чисто! - сообщил Крэк с лестничного пролета. - Уходим!
        Обойма пистолета была уже пуста, поэтому я просто приставил ее к голове старшины. Искренне надеясь, что он о моем блефе не догадывается.
        Спускаться по лестнице с вертящимся старшиной под мышкой оказалось втрое сложнее. Я уже подумывал о том, чтобы бросить его. Роль живого шита он уже отыграл, пусть и на три с минусом.
        И тут я услышал над головой какой-то грохот. Вернее, топот. Множество ботинок грохали по железным полам и лестницам. Тут же послышались крики.
        - Это за нами! - заорал Крэк. - Бросай этого придурка, уходить надо.
        Локтев тоже услышал своих и, собрав последние силы, рванулся от меня, едва не вывихнув мне плечо. Я со злости врезал ему рукояткой пистолета по ребрам, он сдавленно зарычал и снова рванулся.
        Я почувствовал, что теряю равновесие. Через секунду мы оба катились по железным ступеням, вскрикивая и матерясь. Локтев вдруг завыл и остановился. Я поспешно вскочил, хватаясь за отбитые бока.
        Его нога застряла между железными прутьями и просто переломилась пополам. Он выл и корчился от боли, штанина наливалась кровью.
        - Идем, идем! - Крэк дернул меня за куртку. - И это возьми.
        Оказалось, он прихватил мой автомат.
        - Вниз, бля! - крикнул Крэк.
        Мы поскакали по железным ступеням, рискуя расшибиться в лепешку и переломаться с головы до ног. Над нами было уже пролетов десять, но я все еще слышал вопли и топот наверху. Похоже, этим дело и ограничилось. Соваться за нами локтевские парни почему-то не решились.
        - Стой! - задыхаясь, позвал я Крэка. - Да остановись же ты!
        - Что? - Он замер и выключил фонарь. Мы стояли в кромешной темноте.
        - Тише… - я прислушался. - Они за нами не пошли. Можно уже не торопиться.
        - Нужно торопиться! - рявкнул Крэк. - Ты бы их отпустил? Хер знает, что у них на уме. И не факт, что там внизу нет их людей, которые золотишко добывают.
        - Успокойся. Ты уже понял, что наверх тебе нельзя?
        - Понял, не дурак. Дальше вместе пойдем.
        - Это необязательно. Можешь пересидеть в какой-нибудь тихой норе. Их тут должно быть много.
        - Вот уж хер тебе! Вместе - значит, вместе.
        - Дело твое, спорить не буду. Ты был в этой шахте хоть раз?
        - Ну, так… пару раз захаживал.
        - Это хорошо. Я тут как слепой котенок. А ты хоть что-то знаешь.
        - Ничего я не знаю!
        - Не скромничай. Из нас двоих турист здесь я. А ты - фактически местный житель, так?
        - Не так, бля!
        - Без нервов, дружочек. Итак, вопрос первый - где мы?
        Крэк засопел в темноте. По всему видать, крепко задумался.
        - Вспомогательный ствол, - выдал он наконец. - Специально для обслуживания. Метрах в пятидесяти - основной ствол. Там лифт - здоровенный такой, бля, для оборудования.
        - Вот-вот! - подбодрил я его. - А говорил, ничего не знаешь. Да ты в моих глазах уже просто горный мастер! Что еще скажешь?
        - Первый горизонт метрах в ста от поверхности. Там помещения, управляющий центр, жилые модули. Там светло должно быть. А главное - есть, где спрятаться. Можно в другой ствол перебраться по штрекам…
        - Да ты просто гений. Крэк! Ты проведешь меня тут с закрытыми глазами!
        - Ничего я не проведу. Просто первое время мы это золото охраняли. Потом Марциони своих людей поставил. А теперь пошли уже. А то мне эта возня наверху не нравится.
        Мы продолжили спуск. Лестница была чертовски неудобная - слишком узкая, с чересчур высокими ступеньками, рассчитанными конструктором-двоечником. Впрочем, другого ожидать было сложно. В таком сооружении основная ставка - на лифты. А лестницы - это так, на экстренный случай.
        Наш случай как раз и был экстренным, но неудобный спуск нас быстро утомлял.
        - Грач, - негромко позвал Крэк. - А можно кое-что спросить?
        - Тебе все можно, Крэк.
        - Ты меня удивляешь, Грач. Ты когда таким резким стал?
        - А ты о чем?
        - А о том, как ты этого черта скрутил. Одной рукой, бля! Да еще подстрелил кого-то в темноте, прямо от бедра. И все под огнем. Охереть! Пацаны не поверят!
        - Да я всегда таким был, Крэк. Ты просто не замечал.
        - Не был ты таким, Грач, - хмыкнул он. - Что я, не помню?
        - Что ты помнишь? И каким я был, по-твоему?
        - Я помню такое жиденькое юркое говнецо, которое все норовило схитрожопить что-нибудь и спрятаться.
        - Поаккуратней с терминологией, Крэк. Не «схитрожопить», а организовать комбинаторную операцию. И не спрятаться, а уйти в тень. Ну, про «говнецо» у меня вообще нет слов…
        - Да я не в обиду, Грач. Просто странно это. Кто ты?
        - Ты знаешь, кто я.
        - А откуда выкрутасам научился?
        Я подумал и решил, что незачем с ним секретничать. Какого черта? Да и секрета никакого нет.
        - Я два года провел в тюрьме, дружочек. И мне там не позволили терять время.
        - Не понял… в тюрьмах теперь ввели курсы молодого бойца?
        - Не для всех. Для тех, кто не представляет слишком большой опасности и поддается перевоспитанию. Хотя мне это слово не нравится.
        - Охереть, бля… И в кого тебя перевоспитали? Нет, подожди, это ж какой-то бред. Сажать людей в тюрьму и там учить их стрелять и пробивать бошки! Я понимаю, если б тебя там газоны стричь приучали…
        - Газоны - это для других. А в моем лице власть получила раскаявшегося, еще не безнадежного члена общества.
        Крэк тихо хмыкнул.
        - Нет, я, конечно, догадывался, что ты слегка стучишь, - откровенно проговорил он. - Потому что такие, как ты, всегда немножко стучат. Но чтоб так - со стрельбой, с прибамбасами… А если б ты в какую-нибудь банду пошел с такими умениями?
        - Чтоб я не пошел в банду, мне сделали блокировку поведения. «Жиденькое говнецо», как ты сказал. И сняли ее как раз перед прилетом к вам. Кстати, я ни на кого не стучу.
        - Ну, все понятно. Значит, зарядили тебе мозги, Грач. А когда вернешься - снова запрут?
        Я долго не отвечал.
        - Знаешь, Крэк, они там надеются, что я не вернусь. Мне так кажется.

* * * - Первый горизонт почти под нами, - прошептал Крэк. - Но мы напрямую не пойдем. Мало ли, что там за херня? Мы двинем через служебный цоколь, прямо над ним.
        - Полностью тебе доверяюсь, Крэк. Веди!
        Он изучил в свете фонаря стену и отыскал небольшую металлическую дверцу со скругленными углами. Чтобы ее открыть, потребовалось свернуть приржавевший штурвал.
        За дверью сочился слабенький искусственный свет - горели сервисные люкс-панели. Вернее, догорали. Срок их службы истек лет, наверно, десять назад, а обновить оборудование было некому. И, в общем, незачем.
        Мы шли, едва не задевая макушками низкий обшарпанный потолок. Здесь было царство труб, коллекторов, коммуникационных развязок и задвижек.
        - Вроде тихо? - шепнул Крэк.
        - Похоже, что так.
        - Где-то должен быть спуск на горизонт. Ищи какой-нибудь люк в полу или лестницу.
        - Какую лестницу-то… - начал было я, но не договорил.
        Пол под нами затрещал, и мы одновременно ухнули вниз в облаке многолетней пыли.
        - Бля-а! - услышал я и приготовился к удару о пол.
        Но удара не было. Мы мягко шлепнулись в полужидкую органику, сразу же погрузившись по пояс. В нос уперлась тошнотворная прогорклая вонь, от которой захотелось закрыться любой ценой. Но закрыться было нечем, пришлось терпеть.
        Света тут было побольше, и я сразу увидел, что помещение затоплено полностью. В биомассе плавали стулья, тумбочки, коробки и прочий застарелый хлам. Биомасса двигалась - колыхалась, закручивалась в водовороты и, похоже, куда-то текла.
        - Я щас сблюю, - услышал я голос Крэка.
        - Мне тоже тут нравится, дружочек. Давай думать, в какую сторону нам пойти, чтоб скорей выползти из этой помойки.
        - Тут и думать нечего. Иди за мной, нам придется возвращаться на лестницу. Вернее, плыви.
        - Зачем мы сюда вообще приперлись?
        - Тут есть почтовые лифты, и они могут еще работать.
        - Хочешь меня вниз бандеролью отправить?
        - Все лучше, чем, бля, пять километров вниз по лестнице. И никакой бандероли. В кабинку пару мужиков можно воткнуть, если потесниться…
        - Крэк, так, может, мы поищем такой лифт? Все равно уже вляпались. Чего нам терять-то?
        - Ну, давай поищем. Только, боюсь, я все-таки сблюю.
        - Ну, так блюй - и пошли.
        С первой минуты стало ясно, что поиск наш не будет простым и быстрым. Двигаться в густой, как суп-пюре, субстанции было чертовски тяжело. Не говоря уже про вонь, которая просто отбивала охоту жить.
        - Вернусь домой, - бормотал Крэк, - сразу в душ. И чтоб двое суток меня не трогали. Буду дерьмо вытравливать. Не знаешь, какой шампунь взять?
        - Шампунь тебе… - отвечал я. - Может, еще пену и соль для ванной? Ототрешься керосином и будешь как новенький, ясно?
        - Слушай, Грач, ты ничего не замечаешь?
        - Я много чего замечаю. Ты о чем сейчас?
        - Какая-то херня в воздухе мечется. Как будто ленты такие цветные, знаешь?
        - Не знаю. Никаких тут лент нет, успокойся.
        Я все-таки прислушался к своим ощущениям и вдруг понял: в голове как-то странно звенит. И снова это чувство, что кто-то тебя пристально разглядывает.
        - Крэк, она нас видит, - сказал я.
        - Кто?
        - Она, - я обвел рукой вокруг себя. - Биомасса. Она на нас смотрит.
        - И чё теперь, бля?
        - Не знаю. Пусть смотрит. Лишь бы не трогала.
        - Так вроде никто и не трогает.
        - Вот и славно. Пошли…
        Крэк первый свернул за угол и вдруг шарахнулся назад, едва не сбив меня.
        - Ни хера себе… - тихонько проговорил он. - Ты только глянь…
        Я осторожно выглянул из-за угла. В соседнем помещении тоже плескалась жидкая органика. И не только она.
        Там двигалось какое-то существо. Отдаленное сходство с человеком у него имелось: огромное бесформенное туловище, ноги-тумбы, приплюснутая голова без глаз. Руки были длинные, словно у обезьяны, и тоже очень мощные. Существо шуровало этими руками в биомассе, словно что-то искало. Ростом оно было не меньше двух метров.
        - Интересно, - еле слышно прошептал Крэк, - он настоящий? Или это мы его сейчас придумали?
        - Он настоящий, - ответил я. - И он занят делом.
        - Каким еще, бля, делом?
        - А вот посмотри…
        Было видно, что биомасса здесь течет более активно. И затекает в дыру в стене, забранную решеткой. К этой дыре то и дело прибивало какие-то предметы, мебель, ящики.
        Бесформенный монстр добросовестно доставал все это и отбрасывал в сторону. Там была уже целая гора из всякого хлама.
        - Ты видишь? - прошептал Крэк.
        Я видел. Там был не только хлам. Похоже, к решетке иногда прибивало и человеческие тела. В общей куче их лежало не меньше десятка.
        - Что делать будем? - осведомился я.
        - Делать? Не знаю. Наверно, сваливать… Нет, точно - сваливать!
        Существо остановилось и развернулось в нашу сторону. То ли услышало нас, то ли увидело каким-то внутренним зрением. Прошло несколько секунд - и оно шагнуло в нашу сторону.
        - Грач, надо сваливать, - настойчиво напомнил Крэк.
        - Обожди. Может, это не опасно…
        В следующее мгновение монстр рванулся к нам. Такой прыти и проворства я не ожидал. До него было метров двадцать, и половину пути он проскочил едва ли одним прыжком.
        Ему оставался еще один прыжок, когда Крэк выхватил автомат и разрядил в него целую кассету.
        - Грач, не стой, стреляй! - прокричал он, перезаряжаясь.
        Я словно очнулся. Автомат плохо держался в скользких руках, и половина выстрелов ушла в потолок. Чудище заметно сбавило ход, уж не знаю, чем наши пули могли повредить этой груде тухлого мяса. Я сменил кассету и снова начал стрелять.
        Существо окончательно остановилось, растопырило руки в стороны и вдруг начало оседать. Не садиться, не падать, а именно оседать, как тающий кусок мороженого.
        Через несколько секунд от него осталось только несколько темных разводов на поверхности.
        Мы с Крэком тяжело дышали, в замешательстве глядя друг на друга.
        - Ты уверен, что мы сейчас поступили правильно? - спросил я.
        - Ты что, дурак, Грач? - Крэк попытался постучать себя пальцем по макушке, но только испачкался и с досадой плюнул. - Что ты такое городишь?
        - Я боюсь, как бы нам это не вышло боком. Он ведь не умер. Он просто вернулся туда, откуда вышел. И в любой момент может снова выйти. Да еще и не один…
        - И что мы должны теперь делать? Кланяться им?
        - Не знаю…
        - Не знаешь - молчи. И валим отсюда скорее. - Он первый двинулся вперед, ожесточенно продираясь через сопротивление среды.
        А через некоторое время, попетляв по затопленным коридорам, мы нашли почтовый лифт.

* * *
        Эта была просто небольшая раздвижная дверь в стене, а рядом - скромная панелька управления, не залепленная, к счастью, биомассой. Крэк задумчиво потоптался рядом и наконец решился потыкать пальцем в кнопки.
        Никакой реакции не последовало.
        - Не работает? - спросил он у меня, словно именно я числился тут мастером по лифтам. Я только пожал плечами. - А ну-ка… - он поднатужился и свернул створку двери.
        Мы увидели облезлые стены лифтовой шахты. Я ожидал увидеть тросы и кабели, но их тут не было.
        - Его, наверно, не веревки тянут, - пояснил Крэк. - Он сам карабкается шестеренками по стенам. Вон, видишь - рельсы такие, зубчатые.
        Зубчатые рельсы я видел. А еще я заглянул в шахту, едва освещенную мерцанием редких люкс-панелей. Глубина была такая, что стало не по себе.
        - Крэк, там, внизу гудит что-то вроде, - сказал я. - Ты ничего не слышишь?
        - Ну, гудит и гудит… - он пожал плечами. - Мало ли, бля, что там может гудеть…
        Он все же заглянул в шахту и некоторое время что-то пристально там высматривал. Наконец оторвался и задумчиво посмотрел на меня.
        - А ведь работает лифт-то, - услышал я.
        - В смысле…
        - Ползет вверх. Сам посмотри.
        Я не стал смотреть, поверив на слово. Мы как-то, не сговариваясь, отшагнули от дверей, обновили кассеты в автоматах и заняли позиции таким образом, чтоб в случае чего было где спрятаться.
        - Далеко он? - спросил я.
        - Далековато. Но ползет быстро.
        - Чего делать будем?
        - Тс-с…
        Кабину лифта мы увидели минуты через полторы. Она плавно подъехала к проему и остановилась, среагировав на вызов панели. За ее дверью-решеткой громоздились какие-то глыбы. Впрочем, за те полминуты, пока кабина висела перед глазами, я успел разглядеть, что это за глыбы. Точно такие же мы видели наверху в стеллажах.
        Это было самородное золото. Кто-то внизу откалывал его кусками и отправлял наверх. И нетрудно догадаться, кто.
        Не дождавшись новых команд, кабина поползла дальше. Мы с Крэком переглянулись.
        - Там внизу друзья старшины, - проговорил я. - И меня это не радует.
        - А ты сюда радоваться пришел? Не боись, бля, шахта большая. Авось не пересечемся.
        - А если без «авось»?
        Крэк усмехнулся и покачал головой. Я видел, что у него возникла какая-то мысль, только он не торопится ею делиться.
        - В общем, мы им туда посылочку отправим, - сообщил он наконец.
        - Предлагаешь кабину заминировать?
        - Не-а. Минировать - это тоже можно, но возни много. Проще сделаем.
        Он полез в ранец, некоторое время сосредоточенно копался там и наконец извлек пластиковый пакет с блеклой этикеткой.
        - Все очень просто, - сказал он, коварно улыбаясь. - Клеим эту штучку вот сюда, - он хлопнул ладонью по стене чуть ниже дверей лифта, - жмем на запал - и радуемся результату.
        - Ага… - сообразил я. - А мы сами-то в шахту не уплывем вместе с результатами?
        - Ну, так отойти ж надо! Вон туда хотя бы, за трубы. Ну, что - работаем?
        - Давай, - согласился я без особого энтузиазма. - Не знаю, что оно нам даст, но…
        - Но причинить ущерб врагу - это никогда не лишнее, - закончил Крэк, а затем, окунувшись по горло в органику, установил взрывчатку на стену у самого пола.
        Мы зашли за угол и вскарабкались по эстакаде трубопровода, чтобы не уплыть с потоком биомассы.
        - Ну, бля, держитесь, суки… - вздохнул Крэк и придавил клавишу пульта.
        Шарахнуло так, что у меня, казалось, кишки в животе перемешались. Поднятая взрывом биомасса всколыхнулась штормовым валом, снося все, что плохо закреплено. Покачалась еще немного, замерла, а затем двинулась, набирая ход, в пролом, сделанный взрывом. Прямо в лифтовую шахту.
        Не прошло и пяти минут, как помещение было очищено. Точнее, освобождено от потопа, потому что до чистоты тут было ох как далеко!
        - Не теряем времени, - Крэк соскочил с трубы и побежал вызывать лифт.
        Через секунду я услышал, как он матерится.
        - Где моя дурная башка была? - сокрушался он, показывая на результаты нашей маленькой диверсии.
        Оказалось, что вместе со стеной разлетелась вдребезги и панель вызова. Зубчатые направляющие в шахте не пострадали, хотя это уже мало что решало для нас.
        - Не расстраивайся, дружочек, - сказал я, - на войне как на войне. Бывает, целишься во врага, а поднимаешь на воздух собственный склад с консервами. Тебе ли не знать?
        - Да уж, бля, дерьмо случается… - Крэк сплюнул. - Кстати, насчет консервов - может, нам перекусить по маленькой?
        - Нет уж, давай сначала из дерьма вылезем.
        - А ну, тихо!.. - всполошился вдруг Крэк. - Ты слышишь?
        - Что теперь?
        - Да все то же! - Он высунулся в лифтовую шахту и задрал голову: - Грач, он едет! Он опять сюда едет!
        - И как это понимать?
        - Да очень просто, бля! Не мы одни им управляем.
        Мы на всякий случай снова отошли, приготовив оружие. Кабина лифта доехала до проема и вдруг резко остановилась, издав душераздирающий скрежет. Она была пуста.
        - Что за дела? - пробормотал Крэк, вытягивая шею.
        - Она за что-то зацепилась, - сказал я.
        - Похоже, что так…
        Я оказался прав. Кабина уперлась в скрученные узлом куски арматуры, оставшиеся после взрыва. Она продолжала подвывать, дергаться, но это препятствие оказалось не под силу ее электромотору.
        - Надо валить отсюда, - подытожил Крэк. - Они захотят разобраться, почему не работает лифт, и придут сюда.
        - А куда валить? Будем искать другой лифт?
        - Другой лифт, - повторил он и задумался. Потом как-то странно взглянул на меня. - А какого черта нам другой лифт?
        - Не понял. Ты о чем?
        - А чем нам этот не подходит?
        - Крэк, но… он не работает. Застрял, понимаешь?
        - И чё? Залезем в коробочку, отогнем эту хренову арматуру и поедем себе дальше. Как тебе вариант?
        - Крэк, ты не переутомился? Куда поедем?! А если он рухнет к едрене фене? Лететь-то долго, соображаешь?
        - Не рухнет, успокойся. В крайнем случае застрянет. Выберемся, не проблема. А другой лифт, боюсь, нам тут долго искать придется.
        - Крэк, это сумасбродство. Куда мы приедем? Нас там уже могут ждать!
        - Три минуты назад ты собирался туда ехать и ни капельки не бздел. А теперь что не так стало?
        - Теперь? Теперь… Я не знаю…
        - Не знаешь - слушай меня. Я - знаю! В лифте - панель. Нажимаем кнопочку и вылезаем там, где сами захотим. Все, заколебал ты меня, лезь первый в этот коробок.
        - Крэк, ты меня в могилу загонишь!
        - Размечтался! Персональную могилу еще заслужить надо!

* * *
        Спуск в крошечной коробочке лифта длился минут пятнадцать и порядком нас утомил, потому что скорчились мы почище, чем зародыш в материнской утробе.
        Вдобавок мы снова попали под дождь органики, которая на некоторых горизонтах сочилась белыми ручейками прямо из стен.
        Крэк предусмотрительно остановил лифт в нескольких метрах от конечной точки, и дальше мы тихонько спустились по лестнице.
        Опасения не подтвердились, внизу нас никто не ждал. Тем не менее мы были не одни.
        Здесь были десятки людей. Пожалуй, даже сотни. Почти все они сидели на корточках, густо, словно опята в осеннем лесу. Все в одинаковых позах - сгорбленные, скукоженные, закрывающие уши ладонями, с зажмуренными глазами. И у каждого изо рта выходила какая-то жирная кишка, врастающая другим концом прямо в пол. Большинство из них было совершенно голыми, на остальных одежда едва угадывалась, поскольку всё - и люди, и пол, и стены - было покрыто скользким белесым слоем органики.
        Десятка два таких же несчастных бродили туда-сюда, натыкаясь друг на друга и издавая какие-то звуки, то ли стон, то ли хрип, то ли бульканье. Когда один из них направился прямо на нас с Крэком, мы шарахнулись от него, но он сменил направление, даже не заметив нас.
        - Грач, чё это за херня?! - прошептал потрясенный Крэк.
        - Догадайся с трех раз, - шепотом ответил я.
        Свет люкс-панелей едва пробивался между наростами органики. Я все же разглядел, что между сидящими людьми есть нечто вроде просеки - видимо, именно здесь прошел освобожденный нами поток биомассы.
        - Гляди, - Крэк показал мне на ближайшую стену.
        Теперь стало видно, что наросты - это вовсе не органика. Вернее, не только органика. Между блестящими чавкающими буфами блестело золото.
        - Осталось узнать, куда делись добытчики, бля, - пробормотал Крэк, поводя в стороны стволом автомата.
        - Думаю, мы их того… смыли.
        - Значит, не зря старались. Ну, чего, пошли дальше, что ли?
        - Постой-постой…
        Я увидел лежащего у стены человека в знакомой мешковатой униформе. На шее у него болталась разбитая дыхательная маска, сам он мелко дрожал и всхлипывал. Подойдя ближе, я убедился, что у него разбита голова. Судя по всему, потоком биомассы его шарахнуло о стену. Прямо о драгоценные самородки.
        - Все сходится, - проговорил я. - Вот и доблестные рудокопы. Должно быть, тут и другие поблизости…
        - Ну так пошли отсюда, а?
        - Еще секунду… хочу кое-что проверить…
        Я подошел к одному из сидящих на корточках людей и рассмотрел его внимательно. Было видно, как он дышит - очень медленно и мерно, словно в глубоком сне. Скорее всего, он и был во сне. Обхватившие голову пальцы были бледными с синевой, наверно, от долгой неподвижности.
        Я взялся двумя пальцами за кишку, выходящую у него изо рта, и осторожно потянул. Она поддалась не сразу. Внутри у человека раздался хлюпающий звук, и кишка вылетела наружу. Из нее сочилась белая слизь.
        Человек в ту же секунду уронил руки и завалился набок. Некоторое время только дергался и загребал ногами, потом начал кашлять. Белые клоки летели из него, будто из испорченного огнетушителя.
        Наконец он открыл мутные глаза и взглянул прямо на меня. И вновь я услышал странный жалобный звук - то ли стон, то ли хрип.
        Он сделал судорожную попытку подняться, оперевшись на ослабевшие руки, но они подломились. Я не сомневался, что после нескольких попыток у него получится, как получилось у его собратьев, которых наш поток биомассы оторвал от питательных трубок.
        - Идем, Крэк, - сказал я. - Тут все понятно.
        - Идем. А что понятно-то? Мне ничего не понятно.
        - Терпение, дружочек…
        Нижние горизонты шахты представляли собой просто пещеры с ровным полом. Кое-где много лет назад их начали отделывать, но так и не закончили. Вентиляция, впрочем, работала, освещение тоже. В любом из миров строители уделяли особое внимание их качеству и надежности. Как говорится, себе дороже. Да и нам на пользу.
        Мы шли, осторожно выбирая путь между сидящими людьми. В соседнем зале их оказалось еще больше, мне снова пришло в голову сравнение с грибами. Ни дать ни взять грибная ферма.
        - Так чего тебе понятно, а? - напомнил о себе Крэк.
        - Ступич говорил, что ему как-то удалось заглянуть в центральный ствол шахты. Через резервную систему наблюдения, которая не работала и поэтому уцелела.
        - И что там?
        - Там грандиозное строительство. Это академик так считает. Со стороны кажется, что там просто все заросло до предела, но он пригляделся внимательнее. Там что-то создается.
        - Что, бля, там может создаваться? - тупо заморгал Крэк.
        - Откуда ж нам знать? Может, какая-то машина, может город-улей. Да это неважно. Эти люди, которые вокруг нас, - знаешь, что они делают?
        - Ну, сидят. Сосут из трубочек. А чё?
        - А ничё. Они участвуют в каких-то процессах геоплазмы. Я только теперь понял. Она обеспечивает их физической пищей, а они ее - своей психической энергией.
        - На хера?
        - Она может сконфигурировать поток сознания, но для серьезного созидания нужно много энергии. И для этого ей нужны мозги - наши мозги! Похоже, то, что мы видели на Луне-один, - это так, семечки. Здесь создается что-то запредельное. Боюсь даже предположить, что именно.
        - Что-то я ни хера не понимаю.
        - Да что тут непонятного?! Они все - военнопленные, которых геоплазма привлекла к своим работам. Теперь понятно?
        - А-а… ну, так бы сразу и сказал… А то гонишь мне про какие-то потоки, мозги… Ну? И чё теперь?
        В самом деле, чего теперь? Никакой практической пользы от своего открытия я не ощутил. Да и не открытие это, а так, гипотеза.
        А все-таки приятно ощутить себя первооткрывателем.
        - Можем спасти сотню-другую человек, Крэк. Просто иди и выдергивай у них трубочки из глоток.
        - Так они же их обратно и засунут!
        - Н-да, проблема. Значит, трубочки надо отрывать и выкидывать подальше. Ну-ка, я попробую…
        Я подошел к ближайшему невольнику и уверенно вытянул кишку у него изо рта.
        - Слышь, Грач, а может, потом будем трубочки вырывать? - предложил Крэк, беспокойно озираясь.
        - Притормози чуток… интересно все-таки…
        Я подождал, пока человек прокашляется, потом заглянул ему в лицо. Тот вдруг ответил мне таким пронзительным взглядом, что я даже немного оробел. Сквозь новый приступ кашля начали пробиваться какие-то звуки. Я прислушался, ничего не разобрал, помог человеку сесть…
        Наконец разобрал.
        - Грач… сука… Крэк… суки… суки вы…
        - Капитан? - проговорил Крэк, и его челюсть отвалилась на полметра вниз.

* * *
        Я бы его ни за что не узнал, если бы не Крэк. Капитан Дэба изменился просто разительно. Словно ему пришили другую физиономию.
        И все-таки это был он. Голос, повадки, интонации - все это осталось, несмотря на его печальное положение.
        Он был почти голый. Кожу покрывали местами какие-то обрывки, больше всего похожие на луковую шелуху.
        - Пить дайте, - коротко попросил капитан.
        Крэк сунул ему флягу. Дэба присосался к ней почти на минуту. Потом отдал, а сам встал на четвереньки и с чувством проблевался.
        - В кишках так, словно говна насовали, - сообщил он заметно окрепшим голосом.
        - Капитан, ты откуда здесь? - спросил я.
        - Откуда и ты. Сверху. Специальное поручение. А какое - тебе, Грач, знать не положено.
        - Кэп, а ребята где? - подал голос Крэк.
        - А кто где… Там, там, там… Кто выжил, тех искать надо.
        - Капитан, зачем вы сюда поперлись? - настоял я.
        Он долго смотрел на меня с прищуром, а потом отвернулся, будто резко потерял интерес. Он вдруг начал ощупывать голову. Потом весело поглядел на Крэка и расхохотался.
        - Крэк, ты видишь? Нет, скажи, ты видишь?!
        - Чего? - с опасением буркнул Крэк.
        - Ты на мою рожу погляди, дубина! У меня рожа новая! Настоящая! Не пластиковая!
        - Капитан, ты сюда за новой рожей ходил? - Я вновь напомнил о себе. - А ведь ее еще наверх донести надо в целости и сохранности. Так что радость твоя может быть преждевременной.
        Он уставился на меня, и в глазах блеснули уже знакомые мне злобные искорки.
        - Кэп, скажи ему, - хмуро проговорил Крэк. - Он со мной идет. Нам сейчас понять надо… то да се…
        - Куда ты его ведешь? - спросил Дэба.
        - Так это… прямо туда, бля… к Придумщику.
        - А, ну да… - тускло проговорил Дэба после паузы. - Понятно.
        - Не понятно, кэп, - покачал головой Крэк. - Нас не Марциони послал. Грач вроде как на государство теперь работает.
        - Да мне какая разница, - со злостью усмехнулся капитан. - Хоть на черта лысого.
        Он оглядел себя и, кажется, наконец смутился своего жалкого вида.
        - Надо бы шмотками разжиться… - он поглядел в сумрак, где сидели тысячи узников. На многих сохранилась одежда - целая, хоть и пропитанная слизью.
        - Кэп, ты с нами? - спросил Крэк напрямую.
        - Что? Нет, вы без меня идите. Мне туда все равно дороги нет. Я лучше похожу, ребят поищу, кто уцелел. Слышь, Крэк, вы только сами не глупите. Кишку эту в рот - ни-ни. Сразу присосет, не оторвешься.
        - Да мы как-то не собирались, - с содроганием ответил я.
        - А это тебе только кажется, - глубокомысленно ответил Дэба.
        - Твою мать, ты скажешь наконец?! - не выдержал я. - Какого черта тебя сюда принесло с твоими ребятами?
        - Скажу, - спокойно кивнул капитан. - Ничего особенного, в принципе. Порядка и спокойствия попросить у Придумщика. Сам же видел, что там, наверху…
        - Это ты сам сообразил - к Придумщику с поклоном идти? - расхохотался я.
        - Не скалься, Грач. Не сам. Бугор послал. Марциони. Видишь, какое дело, это же из-за него вся чехарда.
        - Представь, догадался, - хмыкнул я.
        - Ни хрена ты не догадался, Грач. Все ведь спокойно начиналось. Спокойно и мирно, как в вечерней сказке для маленьких. Это потом дерьмо пошло. Когда Марциони себе новую армию захотел.
        - Какую еще армию? - изумился я.
        - Самую лучшую, - нервно рассмеялся Дэба. - На нас даже не понадеялся. Когда претенденты на золотой запас по всей Галактике объявились, он решил, что будет большая война. И создал себе личную гвардию. Ты там наверху не видел случайно? - такие уродцы ходячие, с фонарями на башке.
        - Дровосеки, - кивнул я. - Видел. Не только видел…
        - Во-во, дровосеки, гомосеки… И не только. Там много всякой дряни появилось. Такой, что никто даже не ожидал… - он замолчал, внезапно задумавшись.
        - Что ж он сам не пошел с Придумщиком разговаривать? - спросил я. - У них же такая любовь и приязнь образовалась.
        - Грач, еще раз тебе говорю - дерьмо началось. Везде, и здесь тоже! Ты представляешь себе Марциони - здесь, а? В белом костюмчике, с рюмочкой винца?
        - Я думаю, ради такого дела костюмчиком можно рискнуть, капитан. Другой вопрос, если он просто боялся…
        - Вот! Рад, что ты такой сообразительный. Боялся - это ты еще мягко сказал. Он сюда еще много кого посылал. И наших ребят, и ученых, и своих холуев. Никого не жалел. Даже девку свою один раз отправлял.
        - «Девка своя» - это кто? Тася, что ли?
        - Тася, Тася… тоже ни с чем вернулась. Но зато хоть вернулась! У них с Придумщиком вроде как любовь. Она ж его с первого дня обхаживала, ухаживала, салфеточкой протирала, водичкой поила…
        - Уколы порола… - напомнил я.
        - Не, это не она. Она чисто по уходу и заботе. Она ж такая дамочка мягкая, пушистая, сердобольная. Знаешь, она даже этих семафоров ходячих не боялась. Они ее слушались!
        - Знаю.
        - Вот… Мало с кем Придумщик хоть словом мог перемолвиться. И тебе он ничего не скажет. Зря надеешься.
        - Ну, это мои заботы, капитан… Ладно, мне идти пора.
        - Иди-иди… тут уже недалеко. Горизонтом ниже опустишься, а дальше сам увидишь, куда идти. Крэк, ты со мной остаешься?
        - Знаешь, кэп… я с ним пойду, - угрюмо проговорил Крэк. - Мы с самого начала вместе идем и… и вообще.
        - Крэк, не пори горячку! - сказал я. - Нечего тебе там делать. И толку там от тебя - ноль. Стрелять вроде уже не в кого. Собирайте тут своих ребят и ждите меня. Путь назад может тяжким оказаться. Кстати, вот… - я снял с плеча автомат и положил рядом с Дэбой. - Вам эти погремушки привычней.
        - Не-е, Грач, почти дошли уже, - шагнул ко мне Крэк. - Раньше не бросал и теперь не брошу. Верно я говорю, кэп?
        - А вы на меня не смотрите, - хмыкнул капитан. - Сами решайте свои дела.
        - Иди в задницу, Крэк, - сказал я, развернулся и зашагал от них прочь.
        Через несколько шагов он меня, разумеется, догнал.

* * *
        Широкий низкий тоннель довольно скоро привел нас к массивной клети промышленного лифта. Механизм был напрочь покорежен, но мы и не рассчитывали добраться с комфортом.
        - Полезли, бля? - просто спросил Крэк.
        - А куда ж деваться? - вздохнул я.
        Цепляясь за скользкие стальные балки, мы начали спускаться на нижний горизонт. Оттуда поднимался горячий затхлый воздух, слышался какой-то шорох и приглушенный скрежет давно заброшенных конструкций.
        - Кой черт их сюда занес? - пыхтел Крэк.
        Света внизу оказалось совсем мало. Мы включили фонари. То, что открылось нашим взглядам, напоминало уже не тоннель, а скорее нору. Всё, что успели здесь строители, это продолбить дыру и пропустить кое-какие коммуникации. Об отделке и оборудовании речь уже не шла.
        Было жарко, воздух с трудом проходил в легкие и так же тяжело выдавливался обратно. На голову капала какая-то липкая дрянь. Я подумал, что дома, если суждено, первым делом нырну в прохладный бассейн и буду отмокать там, пока хватит терпения.
        - Дэба говорил, что мы сами поймем, куда двигать, - проговорил Крэк, накидывая капюшон. - А я чего-то ни фига не пойму…
        - Просто пошли куда-нибудь. Даст бог, не заблудимся.
        - Ну, как всегда…
        Спустя минуту мы одновременно заметили впереди странное голубое сияние. Не было понятно, откуда оно льется, но фонари уже можно выключать.
        Дорогу нам преградила массивная туша термопроходчика, застывшего поперек тоннеля. Он был ржавый и замшелый, стекла в водительской кабине заросли окаменевшей пылью.
        Прямо за проходчиком в стене зияла двухметровая дыра. И из нее лился призрачный голубоватый свет.
        - Крэк, кажется, мы его нашли, - сказал я.
        - Кого?
        - Того, кого искали. Придумщика.
        - Чё-то я никого не вижу.
        - Сейчас все увидишь. Ты знаешь, я почему-то так себе и представлял это место. Оно мне снилось, что ли… В общем, полная иллюзия, что я тут уже был.
        - Ты бы это… поаккуратней с иллюзиями, ладно? Их тут и так хватает. Выше крыши всяких иллюзий и прочей херни.
        - Это не херня, Крэк, - умиротворенно улыбнулся я. - Ну, пошли, что ли?
        Я полез в дыру первым. И тут же увидел это. Все было именно так, как я себе представлял.
        Огромный сферический зал был залит голубоватым светом. Светилось круглое озеро в самом центре. Я тронул поверхность - и она спружинила. Озеро было заполнено не водой и не биоплазмой, а чем-то вроде плотного геля.
        Я наступил на него одной ногой, потом перенес вес полностью - поверхность держала меня. Я сделал несколько шагов и увидел Придумщика.
        Он застыл на самом дне, под слоем светящегося желе. На нем не было никакой одежды. Был ясно виден каждый волосок, каждая неровность на коже. Все это было совершенно неподвижным, поэтому зрелище выходило довольно пугающим.
        Но мне уже нечего было пугаться.
        - Он там живой или не очень? - проворчал Крэк, с опаской ступая на светящуюся поверхность.
        - Вот сейчас и проверим. Думаю, живой. В определенном смысле…
        - Как проверим-то? Будем копать этот холодец?
        Я молчал. Я и сам не знал, надо ли нам «копать холодец», или есть способ получше. Я разглядывал лицо Придумщика - совершенно спокойное, живое, будто он просто решил поспать.
        Черт, откуда же мне так знакома эта обстановка? Неужто вещие сны в самом деле бывают?
        - Ну, чё? - с опаской напомнил о себе Крэк. - Какие будут указания?
        - Тихо!
        Мне показалось, что в мерцающей глубине произошло какое-то движение. Придумщик вроде бы шевельнулся.
        Крэк вдруг дернулся, схватив меня за рукав.
        - Грач, ты видишь?!!
        - Ага, - ответил я.
        Придумщик открыл глаза и спокойно рассматривал нас. Так прошло две или три минуты, ничего не менялось.
        - Грач, надо его выковыривать, - осторожным шепотом произнес Крэк.
        - Не надо. Думаю, не надо. Он сам способен…
        В это мгновение поверхность озера под нами вдруг довольно сильно колыхнулась. Крэк в ужасе отскочил на берег и оттуда крикнул мне:
        - Чё стоишь, бля, уходи оттуда, сейчас и тебя засосет!
        Я не уходил. Я смотрел на Придумщика. Озеро снова вздрогнуло, потом еще раз. Придумщик зашевелился и начал подниматься к поверхности, не сводя с меня глаз. Упругая поверхность святящегося желе разошлась, Придумщик был прямо передо мной.
        - Ты за мной? - буднично спросил он.
        - Да… наверно, да! Я не знаю! - Я в этот момент дико растерялся.
        - Нам нужно уходить, - он уже полностью выбрался из голубого студня и стоял рядом, чуть покачиваясь. - Будет трудно.
        - Куда уходить? Что вообще происходит?
        - Я им нужен, они меня не оставят. Все повторится. Я должен уйти или умереть.
        - Ничего не понимаю, - с досадой проговорил я.
        - Идем, - Придумщик взял меня под локоть.
        Я заметил, что Крэк стоит ни жив ни мертв от страха.
        У самой кромки берега Придумщик остановился.
        - Сейчас произойдет нечто такое… - проговорил он. - Вы же мужественные люди. Не теряйте самообладания.
        Признаться, от этих слов самообладания у меня не прибавилось. Я только скованно кивнул в ответ.
        - Я прерываю контакт, - сказал Придумщик и переступил с поверхности озера на каменный пол.
        Сначала я почувствовал, как задрожал воздух. Из глубин шахты начал нарастать какой-то вой - все громче и громче. Крэк в замешательстве глядел на меня, он искренне надеялся, что я хоть как-то контролирую происходящее.
        Я зажал уши. Вой был не то чтобы громкий, но уж очень страшный. Крэк последовал моему примеру, его глаза отчаянно спрашивали: Грач, что это?!!
        Если б я знал!..
        И вдруг я понял. Это кричали люди. Все те тысячи пленников, которые только что лишились контакта со своим божеством, остались в одиночестве. И это одиночество было для них настолько жутким, что они кричали. Они жутко кричали, им было страшно. Я боялся представить, что сейчас творится в тоннелях, забитых перепуганными, потерянными людьми.
        А ведь нам еще предстояло идти через эти тоннели.
        Вой начал сходить на нет, но не прекратился, а лишь притих. У меня колотилось сердце. Я прикрыл глаза, пытаясь вернуть себе присутствие духа. Никакая прошивка не спасет нервы, когда творится такое.
        - Нужно идти, - сказал Придумщик.
        Я открыл глаза и увидел, что Крэк уже отдал ему свою куртку. Я подумал, что штаны и ботинки тоже не помешали бы, как-никак нам предстоял долгий путь наверх.
        - Ты знаешь, куда идти? - спросил я Придумщика.
        - Наверх.
        - Ну, это понятно, но-о…
        - Если понятно, тогда идем, - он первый двинулся по тоннелю, смешно шлепая босыми ступнями.
        - Постой, - позвал я, догоняя его. - Наверх - это далеко, несколько километров. Нам будет нужен лифт, а там нас наверняка ждут…
        - Нас обязательно ждут, - очень спокойно ответил он. - Я это чувствую. Я даже знаю, что они собираются делать и как с нами поступить.
        - Это хорошо, что ты такой проницательный, но нам-то как быть?
        - У тебя есть друзья?
        - Ну… да, - удивился я. - Вот он, например, - я указал на Крэка. - И там, наверху, много друзей.
        - Наверху нет друзей, - бесстрастно проговорил Придумщик. - Это очень плохо. Нам будет трудно.
        - Стой! - я встал прямо перед ним, заставляя его остановиться. Говорить на ходу о таких важных вещах было совсем не с руки. - Куда мы идем? И куда ты хочешь попасть? Я понимаю, что наверх, а вообще? Что ты хочешь?
        - Уйти.
        - Та-ак… - я горестно посмотрел на Крэка. - Уйти, значит. Понимаю. А куда?
        - Подальше от них.
        - И что потом?
        - Ничего. Просто свобода. Просто жизнь.
        - Ладно, допустим, понял, - я старался держать себя в руках. - А если мы уйдем, эта вакханалия вокруг прекратится?
        - Все уже прекратилось. С той минуты, как ты ступил на эту землю, все остановилось. У меня не хватало сил. Ты помог.
        - Помог? Чем?!!
        Придумщик не ответил. Он просто смотрел мне в лицо, его взгляд был немного задумчивый и в то же время совершенно наивный.
        Дьявол, почему никто не может ответить мне на этот простой вопрос? Почему, когда я спрашиваю, все молчат и смотрят на меня, как на жалкого болвана?
        Придумщик вдруг пошатнулся и сел на пол, словно моментально обессилел. Я схватил его за плечи, удерживая от падения. Он доверчиво посмотрел на меня и произнес:
        - Оно не хочет меня отпускать.
        - Кто?
        - Оно, - он обвел вокруг себя взглядом. - Существо.
        - Существо… - повторил я. - Понятно. Может, ты его попросишь?
        - Я уже попросил, и оно согласно. Но оно все равно не хочет. Ему будет трудно без меня.
        - Скажи существу, что его, скорее всего, раскатают в пыль термитными боеголовками. Пусть куда-нибудь уползает.
        - Оно знает. И оно спасется. Портал будет готов со дня на день.
        - Портал? Значит, в центральном стволе строится портал?
        - Строится. Или растет. Существо сразу поняло, что ему хотят зла. Я пытался убедить его, что люди сами не ведают, что творят. Но оно боится. Оно их боится!
        - И что будет с людьми потом? Оно убьет их?
        - Нет, они свободны. Оно же до сих пор никого не убило.
        - Ну, это как сказать…
        - Люди сами себя убивают. Люди не ведают, что творят. Я боролся. Я пытался примирить Существо и людей. Но они сами мне мешали. Им нравится убивать, и им нравится умирать.
        - Ясно, - пробормотал я, хотя ясного тут было мало. - А ты сам-то кто? Человек или Существо?
        И снова он не ответил. Только смотрел на меня с детской непосредственностью.
        - Грач, может, пойдем уже? - осторожно напомнил Крэк.
        - Ага. Ты можешь идти? - обратился я к Придумщику.
        - Могу. Нам нужно наверх.
        - Знаю, мы туда и идем, - сказал я так, словно объяснялся с малолетним идиотом.
        - Мы идем не наверх, - покачал головой Придумщик.
        - Правильно, сейчас мы идем к лифту.
        - Нам не нужен лифт, - он довольно легко поднялся и прошел несколько шагов, осматриваясь. - Вот! Я нашел…
        Он стоял у стены перед самой обычной проплешиной, которых здесь было не меньше, чем прыщей на носу восьмиклассницы.
        - Вот сюда, например, - сказал Придумщик.
        - Что «сюда»? - малость оторопел я.
        - Нам нужно войти сюда. Нам не нужен лифт.
        - Я в это говно нырять не собираюсь, - процедил сквозь зубы Крэк.
        - Крепись, дружище, - тихо ответил я. - Наверно, он знает, что предлагает.
        - Если вы боитесь, я могу первый, - любезно сообщил Придумщик.
        - Э-э… оно, конечно, да… - проблеял я. - Но ты - это ты, а мы… э-э… а ты вообще уверен, что…
        - Существо поможет вам, - быстро ответил он. - Я гарантирую.
        - Ну, все, бля, пипец… - отрешенно обронил Крэк.
        Мы подошли к проплешине, с испугом глядя, как пузырится ее поверхность и как перекатываются туда-сюда белые струйки.
        - Это просто, - сказал Придумщик, заглядывая нам прямо в глаза. - Войдите туда - и все. Что вас смущает?
        - Ну… как бы… ничего особенного, конечно… - забормотал я, обмениваясь с Крэком паническими взглядами.
        - Вот, смотрите! - Придумщик вытянул перед собой руки и шагнул в проплешину. Та поглотила его в один момент с негромким чавкающим звуком.
        - Бля-а… - простонал Крэк.
        В ту же секунду Придумщик высунулся наружу.
        - Это просто! - сообщил он.
        - Я пошел, - обреченно проронил я и зажмурился. - Встречайте!

* * *
        Шагнув вперед, я ожидал ощутить скользкие холодные объятия биомассы. Но почему-то под проплешиной оказалось тепло, хотя и влажно.
        - Вот так, - подбодрил меня Придумщик. - Теперь твой друг…
        Я осторожно открыл один глаз. Вокруг колыхалась какая-то желто-красная муть неясного свойства. Не жидкость, не дым, не студень. Просто муть.
        - Бля-а-а! - услышал я рядом полный отчаяния стон Крэка.
        - Спокойно, Крэк. Вроде здесь жить можно.
        В следующую секунду меня потащило куда-то. По ощущениям, словно я спускаюсь по спиральной горке в аквапарке. Только здесь было теплей и как-то мягче, что ли. Нет, пожалуй, больше всего это походило на проглатывание меня каким-то животным с длинной шеей. Но не жирафом, а, скорей, диплодоком.
        Меня кувыркало и швыряло в стороны, впрочем, особых мучений это не доставляло. Просто страшновато было, вот и все.
        Это продолжалось недолго, минуты две или три. Затем я ощутил под собой твердую поверхность. Я был насквозь пропитан теплой слизью, впрочем, к этим ощущениям мне было уже не привыкать.
        Я открыл глаза и выяснил, что лежу на каменном полу в приземистом захламленном помещении. Уши были заложены, что и немудрено, учитывая скорость подъема. Не прошло и пяти секунд, как из проплешины на стене вывалился Крэк - мокрый, блестящий, скукоженный, словно новорожденный куренок.
        - Жив? - коротко поинтересовался я.
        - Жив… - выдавил он. - Чувствую себя высранной карамелькой.
        Вслед за ним появился и Придумщик - тоже весь в слизи, но вполне спокойный и уравновешенный.
        - Дальше будет трудно, - тут же сообщил он.
        - Ничего, мы трудности любим, верно, Крэк? - ответил я.
        Что-то тут было не так. Я повел взглядом по сторонам, проверяя ощущения. Словно сам воздух изменился…
        Нет, не воздух. Свет стал другим. Через щели в потолке и стенах пробивались лучики, и они выглядели как-то совсем непривычно.
        Я нашел крошечное окошко и выглянул наружу. Небо было почти чистым. В нем еще висели запутанные дымные хвосты, но их было мало, и они таяли. Темный круг растворялся на глазах.
        - Что же получается, - пробормотал я, все еще не веря. - Получается, мы эту заразу сковырнули все-таки? Так просто?
        - Это не мы, - покачал головой Придумщик. - Просто люди стали свободными, понимаешь?
        - Не-а…
        - Слушай-ка, дружок… - угрюмо повернулся к нему Крэк. - А ты специально нас столько времени дожидался? Вот скажи, ты сам не мог из своего заливного выплыть, в этот долбаный говнопровод прыгнуть и прекратить весь бардак?
        - Я не мог, - покачал головой Придумщик, чуть хмурясь.
        - Крэк, включи рацию, - подсказал я. - Сейчас все должно работать.
        - Работает, - подтвердил он. - Кого вызываем?
        - Сологуба, - решил я, чуть поразмыслив. - Только, знаешь… не говори ему, где мы. А то мало ли кто еще услышит.
        - Да я и не знаю, где мы!
        - Вот, тем более. Скажи просто, подходим к поверхности, где - еще не знаем.
        - Не надо никого звать! - всполошился вдруг Придумщик. - Друзей нет! Нам будет очень трудно!
        - Все будет хорошо, паренек, - я хлопнул его по спине. - Теперь все будет хорошо.
        Пока Крэк возился с рацией, я нашел выход из помещения и выглянул наружу. Нас выбросило внутри какого-то громадного металлического сооружения, напоминающего оголенный часовой механизм. Может, это была часть лифтовых конструкций, а может, и еще что-то - я не слишком подкован в части горного оборудования.
        Ржавая лестница вела на крышу механизма. Я поднялся на десяток ступеней и окинул взглядом местность. Справа, совсем рядом, вздымалась грандиозная конструкция одной из башен-накопителей. Прямо передо мной виднелся купол над основным стволом шахты. Пространство - заброшенное, разоренное, заваленное мусором и сломанными машинами - не пробуждало ассоциаций и не имело ориентиров. Бесконечно однообразная свалка, да и только.
        - Есть связь! - крикнул Крэк, выглянув из двери.
        - Поднимайся ко мне, - позвал я. - И передавай… пусть идут в сторону четырех оранжевых баков, вон тех, видишь?
        - Не объясняй им ничего, они нас все равно пеленгуют. Правда, не очень точно - железа кругом слишком много.
        - Ничего, проще будет пеленговать. Скажи, пусть идут в нашу сторону, а мы их сверху заметим - и спустимся.
        - А сам-то не хочешь поговорить?
        - Не-а, - я покачал головой. - Что-то мне не по себе, Крэк. Какой-то кругом подвох. Так и кажется - сейчас ка-акжахнет, и все…
        - Что жахнет? Какой тут, на хер, подвох?!
        Я только покачал головой в ответ.
        Через минуту к нам поднялся Придумщик. Он молча взирал на окружающий пейзаж, и в его глазах я читал ту же тревогу, что была сейчас и у меня.
        - Что-то в воздухе, - сказал Крэк, вытаскивая бинокль.
        Действительно, в небе, уже почти совсем чистом, двигалось несколько точек. Они приближались.
        - Патрульные, - быстро опознал их Крэк. - Два беспилотника и пять обычных флайеров. А там что такое?.. - он направил бинокль вниз. - Матерь божья! Ты должен это видеть, Грач!
        Метрах в двухстах от нас появились люди. Их было уже около трех десятков и становилось все больше. Они лезли из какой-то дыры в земле, точно муравьи из норы. Вне всяких сомнений, по внешнему виду это были бывшие пленники Существа. Они вылезали на свет, щурились с непривычки и бестолково разбредались, не зная, как себя дальше вести.
        - Как смогли они так быстро подняться с такой глубины? - пробормотал Крэк.
        - Необязательно с глубины, - я пожал плечами. - Они могли быть везде. Абсолютно везде. В каждой щелке.
        Сологуба и его людей мы заметили через несколько минут. Они шли, почему-то разбившись в цепь, как при прочесывании местности, с оружием на изготовку. За ними неспешно катился джип с пулеметом на крыше, а еще чуть поодаль - угловатый броневичок с вместительным фургоном.
        - Карета прибыла, - пробормотал я. - Крэк, сообщи, что мы их видим. Пусть идут прямо на нас. А мы - им навстречу.
        Я взял Придумщика под локоть и хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но тут заметил, что губы его почти беззвучно шепчут что-то, повторяя раз за разом.

«Нет друзей, нет друзей…» - вот что шептали его губы.
        У меня испортилось и без того не радужное настроение. Мы начали спускаться по ржавому, не слишком надежному на вид трапу. Флайеры-разведчики уже кружились над нами и, скорее всего, передавали картинку и в штаб, и поисковой группе.
        В самом низу нам пришлось обходить огромную проплешину, выросшую прямо вокруг основания трапа. Не знаю, показалось мне или нет, но она выглядела вялой, как подсохшее яблоко. Белые ручейки по-прежнему перекатывались между бугорками, но уже как-то не так весело.
        Мы прошли под аркой, образованной двумя стойками трубопровода, - и лицом к лицу встретились с Сологубом.
        - Давно не виделись, брат! - крикнул он, помахав мне рукой. Затем закинул автомат за плечо и быстро пересек те несколько метров, которые нас еще разделяли. - Здорово, пернатый, - сказал он, крепко обхватив меня. - Рад тебя видеть.
        - А уж я-то как рад… - вздохнул я. - Как дела-то?
        - Налаживаются дела. Сам скоро увидишь. А в принципе, и сейчас видно.
        - М-да, видно… - я смотрел сейчас не на Сологуба, а за его спину. Угловатый броневичок подкатил уже совсем близко. Большой боковой люк открылся, и на свет божий появилось два интересных персонажа в изолирующих костюмах. У одного небольшой серебристый чемоданчик. В чемоданчике - руку даю на отсечение - шприц-машина.
        - И чё? - я перевел взгляд на Сологуба.
        - Что? - удивился он.
        - Чё дальше?
        - А что дальше? Всё, уходим.
        - Уточни, полковник, кто и куда именно уходит? Мне это очень важно знать.
        - Грач, да что с тобой? - Сологуб посмотрел на меня с тревогой.
        - Что ты удивляешься? Мы с тобой, предположим, идем на базу - в лагерь, и дальше - на ближайший рейс, домой или по месту службы, так? Крэк, допустим, тоже. А вот он - он куда идет? - я ткнул пальцем в Придумщика.
        Сологуб растерянно заморгал. Он прекрасно понял, о чем я толкую, хотя и не ожидал таких вопросов. Возле броневичка тем временем появился третий персонаж в спецкостюме и раскладные носилки.
        - Грач, да что с тобой? - неуверенно заговорил полковник. - Ты чего ерепенишься? Им займутся… те, кому положено. Врачи, ученые… все, как полагается.
        - Как полагается?! А с чего ты решил, что ему именно это полагается, а?! А если бы это тобой сейчас занялись врачи, ученые и прочие изуверы из военной медицины? Что скажешь, полковник?!
        Я наседал на него, он маленькими шагами отступал. Но, чувствовалось, готовился к контратаке.
        - Слушай меня, полковник, - я схватил его за руку так, чтобы он не смог меня оттолкнуть. Говорил я негромко, чтоб не слышали его солдаты. - Все, что тут творится, санкционировано правительством. Ты не хуже меня понимаешь, что они на этом не остановятся. А значит, апокалипсис повторится - не здесь, так где-нибудь еще. У этих болванов хватит ума возобновить эксперименты где угодно, даже на Земле. Ты хочешь нести ответственность за новые жертвы? За сотни тысяч жертв!
        - Грач, - цедил в ответ Сологуб, - ты зря тратишь слова. У меня приказ - обеспечить доставку Придумщика в лагерь. Я ничего не смогу изменить. И ты не сможешь. В город вошли войска, в небе болтаются флайеры и десантные боты, и все это подчинено одной цели - доставить твоего подопечного. А уж потом все остальное. Ты не остановишь эту махину, да и я не смогу тебе помочь, как бы ты меня ни убеждал.
        - Полковник, ты же офицер, а не сопля на ботинке! - не отступался я. - Там, под землей, сейчас десятки тысяч людей, которым нужна твоя помощь. Если прислушаешься, ты услышишь, как дико они кричат. Они зовут тебя, полковник, им нужна твоя помощь! А ты хочешь навалиться на одного несчастного человечка, которого и так задавили, замучили, закололи препаратами до полусмерти. Подумай об этом!
        Я заметил, что наше затянувшееся перешептывание уже привлекло внимание бойцов и людей в спецкостюмах. В любой момент нас могли прервать.
        - Да сколько тебе объяснять, я ничего не смогу сделать, - не унимался Сологуб. - Все уже решено, мы с тобой в этом деле просто пешки, мы ничего не сможем…
        - Сможем, полковник. Делай, что я говорю, и все получится. Во-первых, убрать куда-нибудь этих ряженых уродов с их шприцами и носилками. Во-вторых, доставить меня и Придумщика туда, куда я скажу…
        У броневичка откинулся еще один люк, из которого явился еще один персонаж. Он тоже был в костюме, только с откинутым шлемом. Едва я его увидел, меня всего затрясло.
        - Полковник… - залепетал я, - а это что… это тут откуда…
        Это был Бинго. Помощник бывшего губернатора выглядел, как всегда, жизнерадостно и беззаботно. Легкой энергичной походкой он приблизился и обратился к нам обоим:
        - Похоже, кто-то здесь не спешит исполнять федеральный приказ? - он остановил взгляд на мне.
        После секундной паузы я, справившись с собой, заговорил:
        - А с каких это пор ты, ублюдок, раздаешь федеральные приказы?
        - Осторожней с терминологией, Грач. Я могу подтвердить свои полномочия разными способами, и тебе это может не понравиться.
        - Ты мне уже не нравишься, причем давно. Что, решил сменить хозяина, гнида? Быстро разобрался, где теплей, ничего не скажешь.
        - Не тебе судить о быстроте смены хозяев, Грач, - ответил Бинго со снисходительной усмешкой. - Помнится, ты их менял чаще, чем носки.
        - У меня никогда не было хозяев, понял, ты, скотина! - Крэк положил руку мне на плечо, чувствуя, что я могу натворить лишнего. - Меня нанимали, но я никогда не делал то, что считал недостойным. Я никогда не убивал невиновных, слышишь, тварь?
        Он обернулся, очень быстро, буквально мимолетно, чтоб взглянуть на своих помощников с носилками. И тут же вернулся к разговору.
        - Теперь, Грач, у тебя есть хозяин. Заметь, тот же хозяин, что и у меня. Поэтому перестань мне грубить. У нас одна цель, и мы должны вести себя как союзники.
        - В гробу я видал таких союзников. Ты, Бинго, - вечный холуй, у тебя всегда будет хозяин, и ты всегда будешь делать то, смысл чего даже не понимаешь.
        - В этом случае ты такой же холуй, Грач, ведь и ты присягал Солнечной Федерации. Разве нет?
        - Нет, мудила, я присягал не просто какой-то сраной федерации, а ее гражданам, людям. Я помню текст присяги. А вот ты присягал каким-то дешевым уродам и…
        Я замолчал. Бинго снова воровато оглянулся, но так и не позвал своих друзей в спецкостюмах. А мне вдруг подумалось: чего это он такой разговорчивый. Он же сюда не для того шел, чтобы обсуждать со мной нравственные аспекты государственной службы. Почему он никак не займется делом, чего он ждет?
        Ответ я получил почти немедленно. Среди построек и путаницы трубопроводов замелькали солдатские шлемы. На помощь Сологубу и его людям прибыли дополнительные силы.
        Лестно, конечно, когда против троих вымотанных путников бросают целую дивизию… Знать бы, чего они так боятся. Похоже, я и сам не ведаю о наших возможностях, а вот они - они прекрасно осведомлены. Впрочем, как всегда.
        Я обернулся, чтобы убедиться - сзади мы точно так же отрезаны довольно плотной цепью вооруженных бойцов. Над головой жужжат четыре пилотируемых флайера.
        Я обменялся взглядами с Крэком. Он едва заметно пожал плечами. В самом деле выхода, казалось бы, нет.
        На самом деле выход был и очень простой. Я увидел его сразу.
        Бинго обернулся и поманил пальцем своих людей. Они охотно двинулись к нам, один на ходу вытащил из футляра шприц-машину. Я почувствовал, как напрягся Придумщик…

«Нет друзей…»
        - Крэк, действуй сам! - крикнул я, хватая в охапку Придумщика.
        В следующее мгновение я прыгнул вместе с ним в ту огромную проплешину, что булькала у нас за спиной. В самую середину.

* * *
…И что?
        И ничего! Мы, как два клоуна, валялись в проплешине, погрузившись в органику сантиметров на пятнадцать. Крэк смотрел на нас квадратными глазами. Бинго хохотал, хватаясь за сердце. Его люди тоже посмеивались.
        Только Сологуб смотрел на нас с искренним сочувствием и жалостью. Но мне от его жалости толку было совсем мало.
        Я повернулся к Придумщику и яростно прошипел:
        - Какого черта твой говнопровод не сработал?!
        Он не ответил. Его глаза были полуприкрыты, и вообще он весь казался каким-то неприятно обмякшим. Из щеки торчала голубая трубочка шприц-патрона.

«Вот же суки, - подумал я. - А если б в глаз попали?»
        М-да, смешно…
        Бинго наконец успокоился.
        - Ну, все, Грач, будем считать, что наш балаган закрыт, - сказал он, вытирая ладонью слезы. - Сейчас сядешь в машину, поедешь в лагерь, напьешься, да? А завтра запасешься пойлом и с чувством выполненного долга полетишь домой. К тебе больше ни вопросов, ни претензий.
        - У меня к тебе будут и вопросы, и претензии, сучий потрох, - проговорил я, вынимая себя из проплешины и отряхивая слизь. - Еще увидимся.
        - Вряд ли, Грач, - сказал он и в одночасье потерял ко мне всякий интерес.
        Однако он оказался прав. В том смысле, что в лагере я действительно очень качественно напился. Причем один, сам с собой. Крэка я не дождался: он потыкался туда-сюда, потом встретил каких-то своих парней, и они вместе ушли со спасателями в шахту, поднимать уцелевших. Я не был готов к благородным подвигам, поэтому быстренько выяснил, у кого можно достать пойло, спрятался в пустой палатке и предался расслаблению.
        Всю ночь вокруг стоял шум. На летном поле постоянно садились суда спасательной службы, неподалеку возводился большой промежуточный лагерь для беженцев. Мне это нравилось. Это был звук нормальной человеческой жизни. Я просыпался, чтобы хорошо отхлебнуть, порадоваться и снова уснуть.
        Лишь одно портило мою долгожданную расслабуху. Чувство неисполненного долга. Чувство того, что я предал человека, который на меня понадеялся.
        Я успокаивал себя. Я говорил себе, что он не человек. И что в любом случае я ничего не мог сделать, все решили без меня. Это не помогало. Маленький зловредный червячок грыз меня изнутри.

«Нет друзей…»

…Меня разбудил чей-то взгляд. Я долго наводил резкость в глазах, пытаясь рассмотреть человека, сидящего сейчас передо мной на корточках.
        Девушка. Коротко стриженная. В мешковатом инженерно-войсковом комбинезоне без знаков различия. С замазанными болячками на лице.
        Что еще? Вроде ничего особенного.
        - Ты меня слышишь? - спросила она. - Проснись наконец!
        Голос словно пробудил меня.
        - Тася? - Я встряхнулся и протер глаза.
        - Ты бросил его? - спросила Тася. Она выглядела так, словно только что сбежала из больничной палаты. А наверно, так и было.
        - Кого? - В принципе, можно было и не спрашивать.
        - Он очень боялся, что все так и будет. Что его никогда не отпустят, что много лет будут держать в стеклянном ящике под наркотиками. Он очень надеялся стать свободным. А ты его бросил…
        - Деточка, я тут ни при чем, - вяло откликнулся я, прикрывая рот ладонью - чтоб не так несло перегаром. - Они хотели его забрать, и они его забрали. Я ничего не мог сделать против целой армии, хоть ты тресни.
        - Если есть желание, то можешь все.
        - Не надо меня тут давить афоризмами, и так голова болит. Он сам ничего не захотел сделать, хотя мог бы. Мог бы все, что угодно, - стоило только захотеть. Вот взял бы и наколдовал себе нуль-тоннель в другую вселенную…
        - Ты ничего о нем не знаешь, Грач, поэтому так говоришь. Ты такой же глупый, как все они.
        - А ты сама-то давно умной стала? И кто, интересно, тебя уму-разуму научил. Неужели твой бывший хозяин Марциони? - Похоже, я перенапрягся с этой обличительной речью, у меня вдруг дико заломило в затылке. Я вздохнул и пробормотал: - Лучше бы ты, девочка, пива принесла…
        - Академик Ступич сегодня подписал контракт на продолжение исследований, - сказала она.
        - О-о, мои поздравления! - хмыкнул я. - Тогда - шампанского.
        - При чем тут поздравления? Он не хотел этого.
        - Ну, если б не хотел - тогда б не подписывал, верно?
        - Нет, не верно, - Тася просто сверлила меня взглядом. - Я тоже подписала. И знаешь, зачем?
        - Не-а. Ума не приложу.
        - Чтобы снова получить доступ. И доделать то, чего не смог ты.
        Я ненадолго примолк, вникая в смысл этих слов. Собственно, двойного смысла тут быть не могло.
        - Ты со мной? - спросила Тася.
        - А я нужен?
        - Очень. Больше никого нет. Несколько ребят согласны мне помочь. Наших растащили в разные стороны, допрашивают, возят к шахте, что-то ищут…
        - А тебя чего не растащили?
        - Просто на глаза пока не попалась. Ты, кстати, тоже.

«Долги надо отдавать, - подумал я. - В конце концов, я еще кое-что обещал Бинго, а другого шанса выполнить обещанное у меня может и не оказаться. Только где бы набраться здоровья?..»
        - Нужно решать быстро, - сказала Тася. - Через восемь часов его отправят на орбиту и дальше - в какой-нибудь федеральный исследовательский центр. Там мы его уже вряд ли так легко достанем.
        - Откуда ты знаешь про восемь часов?
        - Я же сказала: я подписала контракт. И у меня доступ. Не говоря уж о том, что я полечу вместе с ним.
        - И ты думаешь, теперь все становится легко?
        - Не совсем легко. Но выполнимо.
        Я поднялся, растирая виски. Голова гудела, но не катастрофически. Худо-бедно соображать я мог.
        - Что там вообще снаружи сейчас творится?
        - Челноки садятся каждые десять минут. За периметром строится лагерь для эвакуированных. Кругом солдаты. В шахте стреляют - выкуривают этих новых золотоискателей. Из города грузовики с людьми идут, все голые, больные какие-то - жуткая картина.
        - В общем, суматоха, так?
        - Еще какая! А еще три большие машины с «огрызками» пришло, сама видела. Они копошатся, расползаются, как червяки. Никто не знает, что с ними делать.
        - Ну, тут я вряд ли чем помогу. Собственно, я даже не знаю, с чего нам начать. У тебя-то, девочка, есть хоть какая-то завалящая идея?
        Тася наклонилась ко мне и радостно прошептала:
        - Есть!

* * *
        Через сорок минут мне посчастливилось повстречаться с друзьями Таси и выслушать так называемый план, в соответствии с которым Придумщик должен быть вырван из хищных лап государства и затем отпущен на волю.
        То, что я услышал, повергло меня в ужас.
        - Я одного не пойму, - сказал я, - вы хотите дело сделать или побить рекорд самой глупой смерти?
        Мы расположились на верхнем ярусе полевого госпиталя, еще полупустого, поэтому относительно безопасного для подобных заговоров. Друзья Таси - это дюжина болезненного вида научных сотрудников и лаборантов, многие из которых были знакомы мне по «Ковчегу».
        - Объясните, - интеллигентно попросили меня.
        - А что тут объяснять?! - Я поморщился и помассировал затылок, который продолжал отзываться болью на резкие движения. - Ваша вялая компания желает проникнуть на охраняемое летное поле, распугать профессиональных военных и угнать яхт-рейсер! И на все про все - десять ботаников и три пистолета!
        - У нас десять единиц оружия, в том числе автоматы, - поправили меня.
        - Да хоть тысяча пистолетов и миллион пулеметов! После первого же хлопка туда сбежится весь гарнизон! Плюс бронетехника. Плюс вертолеты и флайеры над головой. Есть возражения?
        Ответом мне было только невнятное дерганье плечами.
        - Ладно, продолжаем. Предположим, что мы оказались в сказке. Что бойцы охранения при первом же выстреле наложили в штаны, побросали автоматы и разбежались, оставив нам кислородный бокс. Вы предлагаете хватать его и тащить в губернаторский яхт-рейсер «Оригами», который кто-то из ваших якобы умеет водить…
        - Не «якобы», - подняла палец Тася. - Первый пилот «Оригами» - мой хороший друг. Он с нами.
        - Я за вас очень рад, девушка. А этот друг в курсе, что одна пулеметная очередь по шасси заставит ваш яхт-рейсер уткнуться носом в землю? И весь ваш план зависит от того, успеет ли дозорный на вышке вынуть палец из задницы!
        - Но другого варианта нет, - расстроенно произнес кто-то из «заговорщиков». - У нас есть челнок, нам его предоставили для эвакуации. Но на нем мы далеко не улетим. А на орбите висит нуль-модуль для «Оригами».
        - Мне это известно. А еще мне известно, что на орбите - самый многочисленный вооруженный флот со времен Войны колоний. И мне примерно ясно, сколько орудий будет смотреть нам в задницу, когда мы попытаемся удрать на «Оригами». Вы же ученые - посчитайте наши шансы!
        Воцарилось угнетенное молчание. Парни, видимо, считали шансы. А я бы и без подсчетов сказал, только вот точное число знаков после запятой назвать затрудняюсь.
        - И что же нам делать? - раздался в наступившей тишине чей-то голос.
        - Что делать? - Я отвернулся к окну, потому что в этот момент не хотел встречаться с ними взглядом. - Ничего особенного. Действовать надо быстро и наверняка. Безошибочно. Тася, кто, кроме тебя, полетит на «Оригами»?
        - Бинго и его охранники, - ответила девушка.
        - И все? Это хорошо. Это просто чудесно. Господа, вы сможете за оставшееся время собрать мне хорошую мощную бомбу?
        Я просто кожей ощутил, как в мою спину уперлись изумленные взгляды.
        - Ну, так что? - поторопил я.
        - Сможем, - недоверчиво ответили мне. - А зачем?
        - А затем, что… - Я прошелся от стены к стене, обдумывая, как бы выразиться просто и вместе с тем убедительно. - Затем, что наша Тася отнесет эту бомбу на борт
«Оригами». А перед стартом как-нибудь смоется оттуда. И… и собственно… Собственно, это всё, господа!
        - Что значит «всё»? - загудели слушатели.
        - Всё - значит «всё», - я выразительно хлопнул в ладоши. - Мы не сможем освободить Придумщика. Даже не надейтесь. Не можем спасти - придется убить. Без вариантов.
        В ту же секунду поднялся такой гвалт, что я поспешно прикрыл уши ладонями, предупреждая новый приступ головной боли. Все вскочили, все замахали руками и гневно начали на меня орать. У меня не было сил отвечать каждому, я просто молчал и ждал, когда они утомятся драть глотки.
        - Вы с ума сошли! - потрясенно проговорила Тася, оказавшаяся ближе всех. - Об этом не может быть и речи!
        Я обернулся и посмотрел прямо ей в глаза.
        - Деточка, вы же все видели, что произошло здесь. И вы прекрасно знаете: то же самое может произойти в любом другом месте. Ты же сама подписала бумаги на продолжение исследований! И сегодняшний гуманизм этих милых людей может стать крышкой гроба для новых тысяч! Наша главная задача - отобрать у Федерации Придумщика, а вовсе не освободить. Любой ценой! Смерть - значит, смерть. Хотите - сам при этом погибну. Могу стать человеком-бомбой, если вам тут будет угодно. Любой ценой - ты меня понимаешь?
        - Это невозможно, - услышал я голос Таси.
        - Да почему же невозможно? Кого вы жалеете, почему? Он даже не человек, он кусок биомассы в форме человека…
        - Это не так, - негромко, но уверенно возразила Тася. - Он такой же, как, например, ты, Грач.
        - Хорошо-хорошо, он такой же, как я. Но он один. А погибнуть могут десятки тысяч. Он опасен, его нужно просто-напросто обезвредить. Любой ценой.
        - Да что ты заладил про свою цену… - в сердцах проговорила девушка. - Эту цену ты и сам не знаешь. Просто поверь на слово - вариант с убийством Придумщика невозможен.
        - На слово не поверю, зайка. Ни тебе, ни кому-либо еще. Отвык я на слово людям верить, - я снова отвернулся к окну.
        Мы некоторое время помолчали, потом девушка заговорила снова.
        - Грач, придумай что-нибудь, а? Ну, пожалуйста.
        Я молчал.
        - Я понимаю, что наш план был несовершенен…
        Я не удержался и фыркнул. «Несовершенен» - очень трогательная трактовка.
        - …Но можно разработать другой план. Я имею в виду без бомбы, без убийства…
        - Можно, - легко согласился я.
        - И что для этого нужно?
        - Я скажу. Но сначала принесите мне пива.
        - Это необходимо?
        - Это архиважно для нашего успеха, - сказал я, продолжая смотреть в окно.
        Судя по возне за спиной, кто-то действительно отправился за пивом. Смешно…
        - Да, собственно, чего волынку тянуть… - я повернулся к почтенной публике. - Как мне связаться с военными? Вернее, со спасателями.
        Через минуту мне протянули коммуникатор.
        - Крэк, ты на связи?
        Несколько секунд я слышал только странное сопение, потом - знакомый голос:
        - Чё?
        - Через плечо. Когда на базе будешь?
        - Минут через сорок. А чё?
        - Повидаться надо. Разговор есть.
        Закончив с Крэком, я повернулся к Тасиным приятелям.
        - Открывайте уши пошире, господа. Ваша помощь тоже потребуется. Раз вам так не терпится помахать пистолетами, я предоставляю такую возможность. Если кого грохнут в горячке, я не виноват.
        - Мы не боимся! - крикнул кто-то. - Вы не убьете Придумщика?
        - Пока не планирую. Тася, сядь рядышком, надо кое-что обсудить. Ты мне тоже поможешь.
        В этот момент мне сунули в руку бутылку теплого пива. Я вздохнул и отставил его в сторону. Времени оставалось совсем мало. Пиво придется отложить.

* * *
        Все-таки не зря я половину жизни посвятил всяческому обману. Из тысячи секретов своей профессии я всегда выделял один. Чем сильнее человек не хочет быть обманутым, тем легче его обмануть. Чем больше он пытается быть несгибаемым и неуязвимым перед обманом, тем скорее останется в дураках. Проще всего с упрямыми солдафонами, которые считают, что побуквенное исполнение приказов и инструкций гарантирует им защиту от неприятностей и успехи по службе.
        А на самом деле все не так.

…Примерно через четыре часа после описанного разговора мы с Крэком подошли к одному из КПП на границе летного поля и сервисной зоны. Подошли не с пустыми руками. За собой мы катили четырехсотлитровую цистерну - ржавую, грязную, воняющую фекалиями.
        Под стать цистерне выглядели и мы сами - такие же чумазые и дурно пахнущие. Шевроны санитарной службы говорили сами за себя. Ни у кого не могло остаться сомнений, что шагают доблестные космические говночисты, опорожняющие отхожие места челноков и орбитальных ботов.
        В свое время я совершенно случайно узнал, что только на относительно крупных космических судах, проводящих месяцы в автономках, работают всяческие автосистемы очистки и утилизации. На челноках по сей день гораздо проще и дешевле сливать дерьмо вручную. Я даже не сомневался, что эту особенность можно как-то использовать - и вот, пожалуйста, - живой шанс.
        Уговорить Крэка обваляться в дерьме труда не составило. За последнее время мы так к нему привыкли, что считали чем-то естественным и неотъемлемым.
        Часовые при виде нашей вонючей парочки невольно рассредоточились с подветренной стороны.
        - Документы, - невнятно пробормотал начальник смены.
        - Это можно, - добродушно улыбнулся Крэк, и мы полезли по карманам, не снимая грязных вонючих перчаток. - На, принимай!
        Карточки были наскоро изготовлены кем-то из знакомых Таси с помощью карманного принт-блока. Никаких магнитных полос и чипов на них, естественно, не было и в помине. Впрочем, они и не понадобились.
        Когда я предложил часовому взять у меня из рук испачканный фекалиями пластиковый прямоугольник, чтоб провести его через сканер, тот лишь отшатнулся и замахал руками.
        - Идите, куда шли, парни. Только ни к чему тут не прислоняйтесь, ладно?
        Я от избытка чувств хотел протянуть руку, одетую в обгаженную перчатку, но передумал. Пожалуй, это будет слишком.
        - Эй, парни, вы работу сменить не думаете? - крикнул часовой нам вслед.
        - Ни за что! - ответил я. - Мы не предадим большой космос!
        - Пока все удачно, - пробормотал Крэк, воровато оглядываясь по сторонам.
        - Ну! А ты не верил, - усмехнулся я.
        - Н-да уж, я всегда говорил, что ты жулик и проходимец.
        - Нет! - горячо возразил я. - Я - лучший среди жуликов и проходимцев.
        - Не хвались раньше времени, Грач. Сейчас у нас будет самое трудное…
        Мы прикрыли лица респираторами, что в нашем положении выглядело вполне уместно. Красавец «Оригами» раскинул крылья в двухстах метрах от нас, под ним копошились мелкие фигурки - техники готовили старт. Впрочем, там были не только техники. Даже отсюда можно было разглядеть несколько личностей, уныло маячащих без всякого дела. Это была личная охрана Бинго.
        - А если знакомые все-таки попадутся? - нахмурился я.
        - Поздороваемся, - пожал плечами Крэк. - А если серьезно, бля, в этих сортирных костюмах нас родная мама не узнает.
        - Я надеюсь…
        Нас заметили раньше, чем нам хотелось. И выдвинулись нам навстречу, не позволяя приблизиться к «Оригами».
        - Куда претесь?! - рыкнул угловато-плечистый человек с пистолетом в кобуре. - Назад, это личный транспорт вице-губернатора.
        Он принюхался и поморщился, сделав шажок назад.
        - Санитарно-дезинфекционная служба, - прогундосил я. - Предполетная проверка.
        - Вам не сюда, ребята, - замахал руками охранник. Ему на помощь спешили еще двое. - Идите своей дорогой, вас не вызывали.
        - А нас не вызывают, мы сами приходим, - сказал Крэк - вкрадчиво и в то же время внушительно. - Сказано же - предполетная проверка. Касается всех.
        - Не знаю, кто там чего касается… - охранник искоса глянул на наши унавоженные сапоги, - а вам тут делать нечего. Проходите. Повторяю, это личный транспорт вице-губернатора.
        - А нам губернаторы не указ, - сообщил я. - Поселение на особом карантинном режиме. Без визы главного санврача ни одна муха не взлетит с этой площадки.
        Охранник задумался. Наконец в его голове что-то щелкнуло.
        - И что вы хотите увидеть?
        - Ничего особенного, - сказал я. - Просто проверить баки и убедиться, что они пустые. А если не пустые - опустошить и продезинфицировать.
        - Какие баки?! - хохотнул охранник. - Это транссистемное судно, здесь одноразовые кассеты на всех системах жизнеобеспечения.
        - Не волнует. Правила - для всех! - заявил я, демонстрируя неподдельную гордость за свою профессию и за торжество закона. - Раз у вас кассеты, значит, показывайте кассеты.
        Охранник часто заморгал. Глаза - ни дать ни взять мигающие лампочки на каком-нибудь древнем процессоре. Наконец процессор выдал результат.
        - Вы хотите пройти на борт яхт-рейсера? - последовал вопрос.
        Мы с Крэком иронично переглянулись.
        - А кому-то это кажется удивительным?
        Он с большим сомнением осмотрел нас с головы до ног, затем отвернулся и вызвал кого-то по радио. Это был для нас критический момент, я аж взмок. Впрочем, наши россказни про санитарную проверку, про допуски и карантин были не таким уж и враньем.
        Охранник выслушал инструктаж по рации и повернулся к нам. Вид у него был невеселый и не бравый.
        - Ну а документы у вас какие-то есть?
        - Все есть! - заверил я. - Все документы и предписания на месте.
        Я раскрыл планшет столь ужасающего вида, словно он год провалялся в самых глубоких недрах канализации. Охранник замахал левой рукой. Правой он прикрыл нос от запаха.
        - Идем, только быстро. Бочку свою тухлую здесь оставьте.
        - Тю! Бочку мы не бросим. За бочку мы расписывались.
        Когда нас ввели на борт «Оригами», я старался держаться чуть позади охранника, чтоб не попадать в прямое поле видимости. То ли есть я, то ли нет. Так было задумано. Да еще Крэк отвлекал от меня внимание - беспрестанно бубнил про то, какая у него поганая работа и как ему все надоело.
        - Вам в гальюн надо? - уточнил охранник. - Это сюда, милости просим…
        И он распахнул перед нами чистенькую дверь из белого металла.
        - Нарядно, бля, - кивнул Крэк, оценив стерильную роскошь барского отхожего места. - Хоть жрать садись. А там что? А где люки для кассет?
        Охранник начал объяснять, что он не специалист по корабельным унитазам и чтоб мы сами нашли, что ищем. В какой-то момент он, увлеченный спором, отвернулся, и Крэк сделал мне знак глазами: пора.
        Я быстро, но максимально аккуратно и бесшумно откинул замок сервисного люка, раздвинул створки и втиснулся внутрь кассеты, не забыв закрыть все за собой.
        До сих пор самыми теплыми словами вспоминаю знакомого борт-механика, который в свое время подробно мне рассказал, как все это хозяйство действует. Правда, в тот раз я способ забраковал - для перевозки контрабанды ненадежно. А вот для себя, любимого, самое оно!
        Прошла минута, затем вторая, и наконец раздался долгожданный голос охранника, наполненный искренним недоумением:
        - А где второй-то?
        - Кто второй? - столь же искренне удивился Крэк.
        - Ну, второй! Друг твой! Вы же вдвоем сюда вошли!
        - Вдвоем? - Крэк очень натурально расхохотался. - Отдыхать тебе надо, уважаемый. А то в глазах двоится.
        - Да был же второй! - рявкнул охранник.
        - Он не был, он есть. Он внизу, у бочки остался. Мы ж ее бросить не можем, бля, мы за нее расписывались.
        - Да я что, совсем дурак, по-твоему?
        - Не знаю. Проверяться надо, - Крэк откровенно веселился.
        Охранник пробурчал что-то, после чего они пошли к выходу - смотреть на «второго».
        Самое смешное, что там, возле цистерны, действительно стоял второй. Это был один из доверенных товарищей Таси, коллега по исследованиям. Он имел такой же рост и сложение, как я. А в навозных комбинезонах и респираторах мы с ним вообще не отличались.
        До того, как мы поднялись на борт, он прятался в цистерне. А теперь он легко и органично занял мое место на подмостках нашего нехитрого спектакля.
        Охранника ждал некоторый конфуз перед Крэком. Жаль, не удалось посмотреть, как он там будет глаза таращить…
        А меня ждали часы ожидания в узком чреве санитарно-ассенизационной кассеты. Главное, чтобы до подъема на орбиту никто не сходил на меня ни по-большому, ни по-маленькому. Неприятные ощущения я бы выдержал, а вот воздействие дезактивирующих составов - вряд ли.
        Впрочем, вряд ли здесь кто-то появится до старта - это против правил.
        Я собрал конечности в кучку и приготовился ждать.
        Орбита Гарсии, борт яхт-рейсера «Оригами»,
        тот же день, пятью часами позже
        Не открою ничего нового, если скажу, что встречать старт в чреве корабельного унитаза - удовольствие очень специфическое. Примерно как залезть в железную бочку и скатиться со склона Килиманджаро.
        На орбите, в блаженной невесомости, я чуть отошел, но когда вернулась гравитацию, синяки заболели снова. Впрочем, все это я готов был терпеть.
        До стыковки с нуль-мембраной оставалось не более полутора часов, и до этого момента я должен был успеть все сделать. Теперь многое зависело от того, как быстро до меня доберется Тася.
        Наконец я услышал осторожные шаги по железному полу над головой.
        - Эй! - позвала она громким шепотом. - Ты где?
        - Прямо под тобой, - таким же шепотом ответил я. - Загляни под крышечку унитаза - и я тебе улыбнусь.
        Тася ойкнула, поцокала на своих каблучках туда-сюда, наконец снова позвала меня.
        - Грач, что мне делать?
        - Все, что я говорил. Не больше и не меньше. Ты нашла кран?
        - Кажется, нашла. Это такой желтый?
        - Оранжевый! Не перепутай, а то меня зальет химикатами, и я растворюсь в какашках.
        - Я все сделала, - сообщила она через минуту. - Что теперь?
        - Потяни рычаг на себя и отведи влево, - напомнил я. - Когда откроются створки, подцепи люк и просто открой. И я вылезу.
        Она возилась так долго, что я начал всерьез нервничать. И немудрено. Не всякому понравится сидеть столько времени в выгребной яме, пусть даже космической.
        Наконец над головой появился просвет. А затем клацнула запорная система люка, и передо мной открылся путь к свободе.
        - Уф-ф… - донеслось до меня, когда я выполз из тесной железной дыры.
        - Ой… - сказала Тася и отступила от меня, зажав носик пальчиками.
        Я горестно вздохнул, но, в принципе, не обиделся. Она же не со зла, правильно? Я стянул с себя маскарадно-санитарный наряд и затолкал его в стерильно белую мусорную корзину. На мне остался простой черный комбинезон, какие носят техники на космодромах. Простой и чертовски удобный. Запашок, впрочем, никуда от меня не делся. От такого запашка не сразу избавишься. Поэтому к Тасе я слишком близко не подходил.
        - Ну, рассказывай? - проговорил я. - Во-первых, что насчет пилота?
        - Он все сделает, но только если увидит, что ты контролируешь корабль. Рисковать он не хочет.
        - Уже неплохо, что не дурак. Еще что скажешь?
        - Придумщик, как я и думала, на нижней палубе, там есть такая комнатка…
        - В боксе? - прервал я ее. - Я имею в виду, он в ящике или сам ходит?
        - Сам. Правда, ходит еле-еле. Его все-таки накачали.
        - Ясно, что дальше?
        - Его там охраняют. Может, двое, а может, один. Я туда не ходила.
        - Ничего, я сам схожу.
        - Всего восемь охранников на борту, - продолжала Тася. - На месте не сидят, шатаются по каютам. И шестеро человек в экипаже. И Бинго. Ну и, конечно, вы с Придумщиком.
        - Это хорошо, что ты про нас не забываешь. У меня еще один важный вопрос. На космических аппаратах любого типа строго запрещается разгуливать с заряженным огнестрельным оружием. Все оружие должно сдаваться капитану. Здесь это правило соблюдается?
        - Не знаю, - беспомощно развела руками девушка. - Я ведь в оружии не очень разбираюсь.
        - Жаль, если мне придется разобраться с этим на собственной шкуре, - вздохнул я. - Ну, теперь пошли. Ты впереди - я за тобой. Если кого-то увидишь - просто остановись. И я пойму, что дальше опасно. И пережду в каком-нибудь тихом месте. Договорились?
        - Ага, - кивнула она. - А куда пойдем-то? Сразу на нижнюю палубу?
        - Да просто погуляем, осмотримся, - я размял суставы и загадочно посмотрел в пустоту. - Я ж тут первый раз.

«Бедный-бедный ты, Грач… - тоскливо подумал я. - Кто ты там теперь - бандит, угонщик, а может, все еще советник, агент, чиновник… настало время проявить способности и навыки. И при этом оч-чень постараться…»
        Тася проследила, как я вытащил из чехла длинный и узкий керамический нож и пристроил его в руке.
        - Ты будешь убивать? - спросило невинное дитя.
        - Только если они сильно меня расстроят, деточка. Ну, идем. Идем и откроем наконец сезон охоты на упырей.
        Архитектура судна была так здорово оптимизирована, что изнутри яхт-ресейр казался больше, чем снаружи. Под обшивкой элегантного корпуса было встроено достаточно места для жизни, работы, сна, отдыха и общения.
        Впрочем, при этом блуждать тут было, в общем, негде. Тася буквально в первую минуту на пальцах объяснила мне, где тут что. Нам не пришлось тратить драгоценное время на экскурсии по палубам.
        - Я все понял, девочка, - сказал я. - Теперь иди к себе и сиди тихо, как мышка. Я постараюсь сделать все сам, но… если услышишь много шума - выйди, осмотрись. Может статься, что у меня не будет возможности вызвать тебя по радио…
        - Хорошо, - кивнула Тася, и тут я понял, что мы оба валимся с ног. И не просто валимся, а летим кувырком.
        На миг позже на уши обрушился грохот от страшного удара по внешней обшивке
«Оригами». По всему корпусу прошла пугающая дрожь.
        Тася вскрикнула, ударившись о стену. Она сползла на пол, схватившись за голову. Мне повезло больше - всего-то отбил плечо и ляжку.
        Я осмотрел девушку, но никаких повреждений не нашел. Пожалуй, отделается простой шишкой. Хотя есть и возможность легкого сотрясения…
        Заработала сирена аварийной сигнализации. Почти сразу механический голос разнес по коридорам информацию об аварийной ситуации и необходимости принять меры безопасности. Какие должны быть меры, пока не уточнялось.
        - Спрячься куда-нибудь… - проговорила Тася, с трудом переводя дыхание.
        - Куда, зачем?
        - Спрячься, сейчас везде начнется беготня. Быстрей. Я схожу, узнаю, что случилось.
        - Мне обратно в унитаз, что ли?
        - Нет. - Тася, продолжая держаться за голову, прошла по отсеку и откатила какую-то малозаметную дверь в стене. Это был аварийный шкаф для скафандров. Там как раз не хватало двух, а значит, я мог разместиться с комфортом.
        - Плохая идея, - сказал я. - Если корпус судна поврежден, сюда может кто-то заглянуть за скафандрами.
        - Хорошая идея, - возразила Тася. - Если в корпусе дыра, у тебя целых три скафандра под рукой!
        А ведь верно. Я поспешно нырнул между скафандрами, Тася задвинула дверь.
        - Я постараюсь быстро вернуться, - пообещала она.
        Она и в самом деле вернулась через каких-то четыре-пять минут. Приоткрыла дверь и заговорила быстро-быстро:
        - Грач, все сорвалось. Все ужасно. Это просто катастрофа!
        - Тася, успокойся! Что случилось?
        - Они расстреляли челнок.
        - Кто «они»? Какой челнок?
        - Челнок, на котором были наши. Он почему-то подошел раньше времени, я не знаю, почему. Нас сопровождают два штурмовика, они не дали ему подойти, расстреляли ракетами.
        - Ч-черт… - только и смог выдавить я. - Какого черта они приперлись без сигнала?
        - Я не знаю, я ничего сама не поняла. Наверно, они что-то не так поняли или приняли не тот сигнал. Я не знаю. Они все мертвы…
        - А что с «Оригами»?
        - Вроде ничего страшного. Один обломок при взрыве ударил по корпусу, но, кажется, пробоин нет. Там сейчас проверяют…
        У меня в висках пульс начал стучать, как два чугунных молота. Расстрел нашего челнока означал, что я остался один. Совершенно один против своры головорезов Бинго. Не считая Таси, конечно, но ее и не стоило считать.
        Приплыли, называется. Допрыгались.
        - Тася, узнай точно, что с пробоиной. И проверь путь к спасательным капсулам. Возможно, нам придется…
        - Стой, тихо… - она вдруг задрожала. - Договорим позже, там кто-то идет…
        И она поспешно скрылась за какой-то дверью. А я действительно услышал приближающийся топот ног.
        И апофеозом стал голос, прозвучавший прямо надо мной:
        - Вроде здесь, открывай!
        Дверь рывком отъехала в сторону. На меня вылупились три пары глаз. Две из них принадлежали холуям Бинго - я прекрасно научился идентифицировать эти неподвижные лица, лишенные как индивидуальности, так и выражения. Именно такие вот истуканы держали меня, когда Бинго убивал моих девочек. А может, как раз эти же самые…
        Третий, судя по одежде и кофру с инструментом, был бортналадчиком.
        - Привет, - скромно улыбнулся я и одним движением переместился из ниши в коридор.
        Думать было нечего и незачем. И некогда. Стоило одному из мордоворотов сдвинуться в мою сторону, керамическое лезвие мягко ушло ему в живот. Он охнул, рефлекторно согнулся и тут же получил этим же лезвием в шею. Не знаю, что с ним было дальше, лишь отметил краем глаза, как дергаются ноги.
        Со вторым пришлось повозиться на две секунды дольше. Он отскочил, одновременно пытаясь выхватить что-то из поясного футляра, затем сиганул в сторону, не давая мне дотянуться до себя лезвием. Я все-таки дотянулся - сначала косой порез через все лицо, затем укол в сердце, через ребра, с усилием и при помощи обеих рук.
        Нож уже был весь в крови и скользил в ладони. Третий незнакомец хотел убежать, но я его легко перехватил и сбил с ног подножкой. С этим было совсем легко. Он съежился и завыл, что его не надо убивать. Его и в самом деле не надо было убивать, я лишь ткнул его собранными в горсть пальцами в низ шеи. Он тут же обмяк и выключился. Минут на двадцать, по моим расчетам. Более чем достаточно.
        Все три тела я затолкал в шкаф со скафандрами. Втиснулись они с трудом, пришлось поднажать. Охранников я перед этим быстренько обыскал и, к радости своей, стал обладателем компактного и очень полезного сейчас блокера.
        У меня был и пистолет, но его я приберег на самый крайний случай. Стрелять в космосе - это бывает себе дороже.
        Мне было жаль техника, который проснется в компании парочки залитых кровью мертвяков, но что ж поделаешь? Таковы правила войны без правил. Моих вот девочек никто не жалел…
        Теперь главное было - не останавливаться. Раз уж начал кромсать, следовало идти до конца - уверенно и быстро. Как гимнаст - еще бегущий по канату, но уже потерявший равновесие. Я даже не пытался гадать, насколько хватит моего запала и удачи. Даст бог - случится чудо, и падающий гимнаст успеет ухватиться за спасительный канат…
        Я рванулся в сторону перехода на нижнюю палубу. На трапе мне попался еще один охранник, но он даже ничего не успел понять. Блокер выключил его очень изящно и четко, обошлись без досадной возни. Прятать обморочное тело я не стал, нет времени.
        Следуя объяснениям Таси, я должен был нырнуть в погрузочный коллектор и оттуда выскочить чуть ли не под самую дверь каюты, где держали Придумщика. Там наверняка охранник, да еще и не один, но об этом я собирался подумать позже. Честно говоря, подробного плана действий у меня вообще не было, кроме как бежать и кромсать.
        План зависит от обстоятельств. А они обозначатся, когда я буду рядом с живым и здоровым Придумщиком. Да пусть даже и не живым - меньше проблем.
        Коллектор оказался всего лишь перекрестком темных и весьма тесных коридоров, имеющих одно простое назначение - давать какой-никакой доступ к грузовым контейнерам во время полета.
        Пригнувшись, я пробрался за них меньше чем через минуту и тут же столкнулся с проблемой, которую не догадался предугадать.
        Проблема заключалась в запертом люке. Красный огонек на замке сочувственно мерцал, отрезая дорогу дальше. Первой мыслью было - стрелять по огоньку из пистолета. Есть шанс, что замок развалится. Правда, в противном случае он не откроется вообще, даже законными средствами.
        А какие у нас законные средства?
        Я хлопнул себя по лбу и помчался обратно. Вырубленный мною охранник на трапе уже шевелился. Да уж, следовало усомниться, что такого носорога надолго отключишь одним щелчком блокера…
        Второй щелчок отправил его обратно в мир сладких грез. И для верности последовал третий. Я порылся в его карманах и быстро нашел ключ-карту. Оставалось молиться, что у этого громилы есть допуск.
        Допуск был! Красный огонек бодро сменился на зеленый, замок гостеприимно отщелкнул задвижку. Я вылетел в закругляющийся коридор жилого сектора…
        И тут же пожалел, что недостаточно хорошо приготовился к столь эффектному выходу.
        Тут было полно народу!

* * *
        Впрочем, у страха глаза, как всегда, велики - народу было не очень много. Но достаточно, чтобы я растерялся.
        В паре шагов от меня стоял здоровенный детина в легком спасательном скафандре. Шлем он держал в руке. Еще двое, тоже в скафандрах, держали кислородный бокс. А из-за их спин выглядывал Бинго.
        Какая встреча! Давно не виделись.
        Он выглядел дико испуганным. Он пялился на меня так, словно сам дьявол свалился на него с потолка. Наше общее замешательство длилось, наверно, секунды три…
        - Какого хрена! - заорал Бинго, взяв себя в руки. - Ты откуда тут взялся, выродок!
        На «выродка» я не обиделся. На этот раз у нас не получилось обменяться традиционным набором любезностей. Ближайший охранник двинулся ко мне, я в ответ приготовил блокер, не забыв вывести его на максимальную мощность.
        Увы, свои способности я переоценил. Охранник проворно сместился в сторону, а затем так врезал мне шлемом скафандра по локтю, что я чуть не взорвался от боли. Блокер, само собой, отлетел на несколько метров.
        Положение мое на порядок ухудшилось. Без блокера и с одной рукой против четырех обученных противников я выглядел бледно.
        Помогло то, что в скафандрах они свою ловкость все же утрачивали. И когда охранник вставал в профессиональную стойку, чтоб снести мне кулаком полчерепа, я предпринял меры.
        А именно поднырнул под него и звезданул ребром стопы по коленному суставу.
        Боже мой, я и раньше знал, мне говорили, что колено ломается легко, если ударить под правильным углом. Но я не подозревал, что НАСТОЛЬКО легко. Сначала прозвучал сухой короткий хруст, охранник завыл, как бизон, и мешком свалился на пол. Он был уже не опасен.
        Пока мы возились, остальные двое поставили бокс на пол. Теперь и они боялись - я отчетливо видел в их глазах изумление вперемешку с испугом. Они не ожидали, что вечно пьяный, трусоватый, на все согласный Грач может так просто искалечить их товарища, сильного, обученного, да еще и весом в полтора раза больше меня. Да я и сам не ожидал…
        Они испугались. Но это вовсе не означало, что они побегут от меня сломя голову. Совсем наоборот.
        Я выхватил нож - левой рукой, потому что правая еще вопиюще плохо слушалась. Они достали свои блокеры. Мы на секунду застыли - каждый ждал, что предпримет противник.
        А собственно, какого черта я буду с ними играться? Много чести. Да и момент вполне подходящий.
        Я отбросил нож в сторону, вытащил пистолет и очень быстро всадил каждому в грудь по пуле. Они даже не успели испугаться.
        Бинго мгновение смотрел на них ошалевшими глазами, затем вдруг сорвался с места и помчался по коридору, петляя, чтоб не поймать мою пулю.
        Я и не собирался стрелять. Я догнал его в пять прыжков и с разбега врезался ему ногой в спину. Он покатился по полу, упрямо пытаясь встать, но я ему не дал. С дикарским наслаждением я рукояткой пистолета разбил ему физиономию в кашу, после чего до хруста выкрутил руку и прошипел прямо в ухо:
        - Скучал без меня?
        - Грач, остановись, ты не понимаешь, что творишь! - процедил он, скрипя зубами от боли. Кровь пузырилась на его губах.
        - Да ты что! - зло рассмеялся я. - Предлагаешь выслушать твои советы?
        Правая рука вроде отошла, я переложил в нее пистолет, а левой взял Бинго за горло.
        - Да, да, послушай! - затараторил он, брызгая кровью вперемешку со слюнями. - Для твоей же пользы! На что ты надеешься, кретин? В обшивке дыра, она ползет, через пятнадцать минут начнет сифонить воздух, и автоматика перекроет все отсеки! Через пять минут к нам «на холодную» пристыкуется эвакуатор, и мы переходим в него. Ты же без скафандра, кретин, тебе жить осталось считаные минуты!
        - А тебе? - Я нажал пальцем ему на кадык.
        - Кончай глумиться, придурок, ты скоро подохнешь! - прохрипел он, даже не пытаясь вырваться.
        - С удовольствием! - радостно ответил я. - Но только после тебя, скотина.
        Сбоку перестал ворочаться и стонать охранник со сломанным коленом. То ли отключился от болевого шока, то ли вообще умер. А что, бывает и такое.
        Бинго тоже притих, поджав конечности, - ждал, что я буду делать. В наступившем затишье я вдруг совершенно отчетливо услышал, что за ближайшей дверью кто-то скребется.
        - Это еще кто? - насторожился я.
        Бинго засопел. Я хорошенько встряхнул его и повторил вопрос.
        - Это медик, - едва слышно прошипел он.
        - Так это просто здорово! - рассмеялся я. - Это то, что нам сейчас нужно! А ну, подъем!
        Я рывком поднял его на ноги, чувствительно ткнув в бок пистолетом. Дверь с первого тычка не поддалась, зато прекрасно открылась с помощью ключ-карты. Я увидел довольно просторную каюту и сразу понял, что именно здесь держали Придумщика. Кровать, шкафчик с препаратами, какая-то медицинская аппаратура. И забившийся в угол человек в белом комбинезоне.
        Не отпуская Бинго, я приблизился к тумбочке и увидел лежащую на ней шприц-машину, окруженную кучкой использованных картриджей.
        - Это кололи Придумщику? - спросил я у медика тоном, требующим только точного и краткого ответа.
        - Да, - сказал он. Точно и кратко.
        - Надолго вырубает?
        - От дозы, - он пожал плечами и болезненно улыбнулся.
        - А ну-ка, сделай дозу - так, чтоб часа на два-три.
        Медик как-то резко потускнел, сгорбился - видимо, решил, что доза назначается ему. Но возражать не осмелился.
        - Продолжим беседу, когда проспишься, - сказал я Бинго и приставил шприц-машину к его ляжке. - Приятных сновидений, амиго!
        Щелкнула пружина, и убойный заряд зелья ушел ему в ткани. Бинго некоторое время держался, злобно сверкая глазами и покачиваясь. Потом схватился рукой за стену и осел. Голова его начала качаться, как маятник, - он все еще боролся, но препарат оказался сильнее. Через минуту он вялой грудой валялся у моих ног.
        Я от души дал ему ладонью по физиономии. Он даже не вздрогнул - препарат действовал.
        - Идем со мной, - кивнул я медику. - Поработаешь у меня на побегушках. Не против?
        Он развел руками. Конечно, он не против. Попробуй тут скажи, что ты против…
        В коридоре мой новый приятель вдруг часто-часто задышал и привалился к стенке. Вид трех трупов привел его в очень бледный вид. Из чего я сделал вывод, что медиком он числится лишь номинально, а на самом деле какой-нибудь химик или биолог. Нормального врача тремя мертвяками не испугаешь, а только раззадоришь.
        - Открывай, - сказал я, кивнув на кислородный бокс.
        Он отклеился от стенки и на неверных ногах подобрался к ящику. Щелкнули замки, пшикнул клапан - и крышка откинулась.
        Придумщик выглядел не лучше окружающих его покойничков - бледный и осунувшийся, совершенно неподвижный. Даже дыхания не чувствовалось.
        - Что вы за живодеры… - с досадой вздохнул я.
        - Это не мы, - кисло улыбнулся медик. - Нам приказывают…
        - Приказывают тебе, да? А теперь я приказываю - расшевели его и подними на ноги.
        - На это нужно часа три-четыре.
        - Ну, дело твое. Тогда бери его на плечи и тащи. Как тебя зовут-то?
        - Роберто.
        - Веселей, Роби. У меня совсем мало времени.
        Он взвалил Придумщика на плечи с заметным усилием. Тот болтался, как тряпичная кукла. В этот момент корпус яхт-рейсера устрашающе вздрогнул. Мой попутчик едва устоял на ногах.
        - Что это, черт возьми? - разозлился я. - Опять столкновение с небесным телом?
        - Скорее всего, к нам пристыковался спасатель, - робко заметил Роберто.
        - Спасатель - это хорошо, только нам туда не надо.
        - Как не надо? - у парня буквально затряслись губы.
        - Вот только давай без паники, ладно? Я знаю, что делаю.
        На самом деле я не знал, что делать. Кое-какой план у меня был, но уж очень смутный. Я всегда надеялся на умение импровизировать, однако один умный человек сказал: каждая импровизация должна быть хорошо подготовлена. А готовиться к пиратскому захвату космических кораблей у меня, сами понимаете, случая не было.
        Да к тому же вмешалось нежданное обстоятельство: эта чертова дыра в корпусе.
        Я вызвал по телефону Тасю. Она ответила почти сразу и тут же затараторила:
        - Грач, у нас ничего не получается! К нам подошли спасатели, сейчас они вышлют команду за Придумщиком. Они могут быть вооружены. Что мне делать?
        - Спокойно, девочка, действуем, как договаривались. Сколько им нужно времени, чтобы открыть люки и проникнуть на борт?
        - Я не знаю, я в этом ничего не понимаю!
        - Я думаю, минут пять, так? Мы успеем. Встречаемся, где договаривались. Наш план в силе, и ему никто не помешает. Верь мне. И не бойся.
        - Грач, я все равно боюсь. Я уже надела скафандр, я хочу улететь со спасателями. Пилоты тоже собираются…
        - Стерва ты проклятая! - зарычал я. - Сама же подбила меня на это дело, вытащила в космос, заставила убивать людей, а теперь собираешься сваливать?!
        Она некоторое время помолчала. Я даже слышал, как девица хлюпает.
        - Грач, я все сделаю, - услышал я. - Встречаемся, где договаривались.
        - За мной! - скомандовал я медику, и мы помчались к люку грузового коллектора.
        Вернее, это я помчался - у него на плечах висел тяжелый и неудобный Придумщик. Через пару минут мы добрались до условленного места. Тася уже ждала меня возле изящного хромированного трапа, ведущего к прочной двери с круглым окошком. Это был вход в рубку.
        - Пилоты еще там? - с ходу спросил я.
        - Там только капитан, он ждет, пока все не перейдут в спасательный бот.
        - Все правильно, капитан уходит последним. А что, дела на самом деле так плохи?
        - Я не знаю, но автоматика уже объявила о падении давления на борту. Скоро она начнет герметизировать отсеки, - Тася смотрела не на меня, а за мою спину, где на плечах Роберто болтался безжизненный Придумщик.
        - Я пошел, - сказал я, доставая пистолет. - Вы за мной, чуть погодя.
        - А вот и я! - громко объявил я, заходя в рубку.
        Капитан даже не обернулся.
        - Я подозревал, что вы придете, я уже видел вас на мониторах. К сожалению, ничем не могу обрадовать. Угнать судно у вас не получится, оно повреждено и просто не полетит.
        - А это мы обсудим потом, господин начальник, - весело ответил я. - Сейчас вы мне скажете, как сделать так, чтобы меня видели в штабе.
        Он хмыкнул, как мне показалось, презрительно и пощелкал клавишами на пульте.
        - Вас видят.
        Я обернулся к Роберто и кивком приказал ему заносить Придумщика в рубку. Здесь я пристроил его в одном из пустующих пилотских кресел, повернув лицом к глазку камеры.
        - Уважаемые зрители, начинаем наш концерт! - объявил я в эфир. - Не слышу аплодисментов.
        Через некоторое время динамики донесли какое-то невразумительное бормотание, и наконец раздался голос:
        - Вас слушают. Что вы хотите?
        - О! Меня наконец-то слушают. Представляться не буду, вы меня хорошо знаете. Итак, запоминайте. Я считаю, что дальнейшие эксперименты с геоплазмой и существом, которого вы называете Придумщиком, опасны. Я намерен положить этому конец и не остановлюсь ни перед чем. Сейчас я могу взять и прострелить ему голову. Но вы этого не хотите. Да и я не жажду. Поэтому сейчас вы нас просто отпустите. Я знаю, вы надеетесь, что сумеете вернуть себе Придумщика позже. Поэтому сейчас вы не будете меня бесить и доводить ситуацию до крайности. Но истина заключается в том, что вы в любом случае не получите Придумщика. Можете считать меня самонадеянным идиотом, я не обижусь. Поэтому мое первое требование - убрать от «Оригами» все боты, штурмовики и прочий летающий хлам. Я жду, но недолго.
        С этими словами я приставил пистолет к голове Придумщика и демонстративно посмотрел на часы.
        Мы висели в сотне километров над Гарсией, но я, невзирая на расстояние, просто кожей чувствовал, как сильно они там внизу меня ненавидят. Меня это не пугало. Скорее, даже бодрило.
        - Боже мой, зачем вам это нужно? - в сердцах проговорил капитан.
        - Это нужно не только мне. Считайте, что раз в жизни я хочу сделать что-то полезное для всех.
        Последующие минуты, насколько я понял, в штабе обсуждали ситуацию. Наконец они снова дали знать о себе.
        - Вы не сможете лететь, судно повреждено, - прозвучало из динамика.
        - Вот только не надо меня пугать, - сказал я. - А то мне придется попросить у вас другое судно. А это всем нам осложнит жизнь.
        - Мы уводим от вас штурмовики и спасателя, - ответил штаб. - Мы надеемся, что вы благоразумны и не причините вреда людям, которые остались на борту.
        - Жду от вас такого же благоразумия.
        Через пару минут капитан постучал пальцем по экрану общего обзора.
        - Мы одни, - сообщил он. - Они уходят.
        - Прекрасно. А теперь желаю вызвать вас на откровенный разговор. Но это должен быть очень откровенный разговор. Итак, наше судно действительно непригодно для полета?
        - Абсолютно, - отрезал капитан.
        - Даже для одного-единственного нуль-броска?
        - Повреждение корпуса - это серьезно. Может случиться что угодно. Мы просто можем переломиться пополам, неужели не ясно?
        - А если все так плохо, то почему я не слышу сирен, почему молчит сигнальная автоматика?
        Капитан повернулся и остановил на мне довольно долгий удивленный взгляд. Затем пощелкал кнопками на пульте, обновляя диагностические данные.
        - Я… я что-то не понимаю… - пробормотал он. - Никаких данных о повреждении.
        - Вот! - Я торжествующе поднял палец.
        Капитан аж в лице переменился. Он уперся в меня изумленными глазами, затем перевел взгляд на Придумщика, безмятежно лежащего в пилотском кресле.
        - О-о… я понял… - прошептал он.
        Ничего ты не понял, дурачок. Ну, да ладно. Объяснять некогда.
        - Выдвигаемся в сторону нуль-мембраны, капитан, - объявил я. - Думаю, такому опытном космическому волку не составит труда самостоятельно пристыковаться к ней и задать программу полета?
        - А куда летим-то? - хмуро спросил он.
        - Следующая остановка - Луна-один. Возвращаемся на круги своя.
        И только тут я почувствовал, как дьявольски устал. Ноги подогнулись, я сел на корточки, привалившись к двери. Надо бы позаботиться о Бинго, пока он не пришел в себя. Но это потом…
        - Не вздумай дурковать, капитан, - предупредил я, помахав пистолетом. - Я слежу за тобой.
        Система Дора-14, орбита Беты.

25 января, 07-30 GTS - Вот ты и дома, - сказал я, пытаясь улыбнуться. - Я все правильно сделал?
        Придумщик кивнул, печально глядя в иллюминатор. «Оригами», расставив лапы, расположился посреди плоского плато на солнечной стороне Луны-один. Я надеялся, что никаких песчаных приливов до нашего отлета не случится.
        - И что ты будешь делать дальше? - спросил я.
        - Просто сойду и останусь здесь, - ответил он.
        - Может, и мне с тобой остаться? Вдвоем не так скучно.
        - Думаю, тебе это не нужно. Впрочем, решай сам.
        - Тебе что-нибудь нужно?
        - Ты же знаешь, у меня все есть.
        - И у меня. Хотя не все. Кое-чего мне не хватает.
        - Я знаю. Проводишь меня? Совсем чуть-чуть, ладно?
        - Конечно. Надеваем скафандры?
        - Ты - да. Мне не нужно.
        - Уверен?
        - Зачем ты спрашиваешь?
        - Ладно…
        Последующие пять минут я влезал в скафандр, Тася мне помогала. Она с испугом наблюдала за нашими переговорами и действиями, но не вмешивалась. Умная девочка. Понимает, что сейчас не до нее.
        Придумщик все так же смотрел в иллюминатор и молчал.
        Мы вошли в шлюз. Автоматика тут же предупредила, что в шлюзе человек без скафандра, но Тася отключила защиту.
        - Открывай ворота! - передал я ей, стараясь выглядеть веселым.
        Герметичные створки разошлись в стороны, облако воздуха вышло наружу и тут же замерзло, мелькнув пятном белого тумана.
        Я не сводил глаз с Придумщика. До последнего момента были сомнения. Но сомневался я зря. Он первым шагнул к трапу и ступил на обледеневшую поверхность Луны-один. Он выглядел как всегда - космический холод и вакуум ничего не изменили в его облике.
        Мы неторопливо прошли метров пятьдесят, я отстраненио смотрел на волнистую линию горизонта, подпирающую черное небо.
        Он остановился.
        - Я хочу кое-что для тебя сделать, - почему-то стекло шлема совершенно не мешало мне его слышать. - Вернуть тебе частицу того, чего тебе не хватило.
        - А ты точно знаешь?..
        - Я точно знаю. Главное, что это знаешь ты, - он повернулся ко мне и положил руку на плечо. - Закрой глаза.
        Я послушался. Сначала я видел только мутный мрак, но затем в глазах стало светлеть. И наконец прежний мир исчез.
        Вокруг был только свет - очень мягкий и теплый. Я не чувствовал своего тела, мои ноги ни на что не опирались, но все равно - это было самое лучшее состояние за всю мою жизнь. Мне было по-настоящему хорошо.
        Потом я услышал смех. И я узнал его.
        - Луиза! Снежана! Вы здесь?
        - Мы ждали тебя, Грач! - услышал я голос Снежаны.
        - Мы знали, что ты нас не забыл и не бросил, - добавила Луиза.
        - Я вас не вижу.
        - Ты и не сможешь. А вот мы тебя видим. Ты какой-то другой, Грач.
        - Но все равно хороший. Мы тебя любим.
        - Я хочу попросить у вас прощения. Все случилось из-за меня.
        - Ничего не случилось, Грач. Нам хорошо здесь, мы счастливы.
        - Только тебя не хватает.
        - Может, мне остаться с вами? Мне все равно там нечего делать.
        - Грач, мы обязательно встретимся. Но еще не пришло время.
        - Мы будем ждать тебя, Грач. Главное, мы тебя любим.
        - До встречи, Грач. Мы тебя ждем…
        Свет начал меркнуть. Вскоре реальность вернулась. Я увидел Придумщика, он смотрел на меня и улыбался.
        - Что это было? Это настоящее?
        - Ты разве не понял главного? Настоящее то, что ты считаешь настоящим. Только так и не иначе. Мы сами делаем мир настоящим.
        - Да, это правда. Только у меня не очень получается делать мир настоящим.
        - У тебя все получается. Возвращайся к своим. Мне пора.
        - Прощай. А может, посоветуешь что-нибудь напоследок? Я, честно говоря, не знаю, как мне дальше жить.
        - Ты все знаешь. И у тебя все получится.
        Он повернулся и зашагал в сторону волнистой линии горизонта. Я побрел к «Оригами».
        Тася встретила меня совершенно молча, помогла снять скафандр. Я дал понять, чтобы меня не трогали, и ушел в пустую каюту. Там я прислонился к стене и полчаса простоял с закрытыми глазами, стискивая кулаки и скрипя зубами. Меня всего трясло.
        Через три часа мы вышли на орбиту и пристыковались к мембране. Капитан сообщил, что нас уже ищут - аппаратура зафиксировала поблизости полдюжины выходов из нуль-канала.
        - Пока нас не нашли, - сказал я, - мне нужно закончить одно дело. Роби, идем со мной, поможешь.
        Бинго уже давно пришел в себя, я запер его в каюте, где до этого держали Придумщика. Когда мы вошли, он лежал на кровати, сжавшись в комок.
        - Поднимайся, - сказал я. - И занимай место в бизнес-классе…
        Я кивнул на кислородный бокс.
        - Что ты собираешься делать? - хрипло проговорил он.
        - Уж точно не с тобой болтать. Делай, что сказал.
        Он лег в ящик, безвольно прикрыв веки. Несчастный, подавленный человек, чье время прошло.
        - Взялись, Роби, - и мы потащили бокс к шлюзу.
        - Это самое лучшее, что я могу для тебя сделать, Бинго, - сказал я, когда бокс уже стоял на платформе. - Я тебя просто отпущу. Кислорода тебе хватит часов на восемь. А если не будешь сильно дергаться, то и на десять. А потом ты тихо уснешь. У тебя шикарный гроб, ты сохранишься в нем вечно. Конечно, если не попадешь в притяжение звезды. Но я не дьявол, я оставляю тебе пару шансов. Может быть, тебя каким-то чудом запеленгуют и подберут. Здесь уже рыщут патрули - нас ловят. А может случиться и так, что твой гробик превратится в шикарный круизный лайнер, и ты отправишься домой в компании веселых друзей и красивых девушек. Ведь тут, говорят, случаются чудеса и исполняются желания. Ты ведь слышал про это?
        - Ты не человек, Грач, - прохрипел он. - Ты просто… просто…
        - А как ты догадался, - я захлопнул крышку и постучал по ней ладонью. - Прощай, амиго.
        Внутренние створки шлюза закрылись. Мне осталось только отщелкнуть предохранитель, повернуть красный рычаг - и коробочка с Бинго превратится в искусственное небесное тело.
        Я взглянул на Роберто. Он не отрываясь смотрел на меня, он был сам не свой.
        - Роби, может, ты сам хочешь сделать это?
        - Не-ет! - он даже отскочил от меня. - Я не буду.
        - Конечно, не хочешь… - я протяжно вздохнул. - И я не хочу.
        Некоторое время я размышлял, поглаживая красный рычаг.
        - Не сказать, что у меня появилось желание показаться благородным… - озвучил я собственные мысли. - Просто… зачем это все? Никакого смысла.
        Я убрал руку от рычага и поманил пальцем Роберто.
        - В общем, я передумал. Вытащи его из ящика. А я пошел. И меня до конца полета не трогать.
        Я зашел в рубку, чтобы узнать последние новости. Они были вполне предсказуемые. Нас уже обнаружили, и сейчас в нашем направлении мчались несколько штурмовиков и патрульных рейдеров. У нас оставались считаные минуты, чтобы спрятаться в нуль-канале и затем вынырнуть где-нибудь, где нас не будут искать.
        - Что с нами будет? - вздохнула Тася.
        Никогда не видел ее такой расстроенной.
        - Не волнуйся, девочка. У тебя все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю.
        - Что тут можно придумать?
        - Говорю тебе, не волнуйся. Придумывать - моя работа. А фантазия у меня пока еще богатая. Ее на две жизни хватит. Господин капитан, запускайте двигатели и объявляйте быстрый старт. Мы уходим.
        ЭПИЛОГ
        Земля, Европа, национальный парк «Волжский-9».

1 июля - Хорошо у тебя тут, - вздохнул Крэк, покусывая кончик травинки. - Лучше, чем в раю.
        Мы сидели на поваленном дереве, глядя, как Волга уносит свои воды за пологий поворот. Солнце садилось, низко над водой мелькали птицы. Звуковым сопровождением был ежевечерний лягушачий концерт.
        - Тебе видней. Я в раю еще не был.
        - Был. Все мы там были, бля…
        - Я это место давно заприметил. Раньше тут мой друг жил, только он умер. Оставил мне все - от удочек до банковских счетов.
        - Щедро.
        - Да знаешь, щедрость тут ни при чем… Во-первых, у него никого не было. Во-вторых, он у меня в большом долгу.
        Мы помолчали, наблюдая, как готовится ко сну природа.
        - О чем думаешь? - спросил Крэк.
        - Думаю, что теперь мне придется тебя убить.
        - Ну, вот, бля. А я только настроился душевно отдохнуть.
        - Ты единственный человек в мире, который знает, кто я есть на самом деле. Раньше Толстый еще знал. Но он, как я сказал, умер.
        - Ну, так я же никому тебя не выдам. А вообще ты очень неплохо замаскировался. Ни в жизнь бы не догадался.
        - Если б ты знал, сколько денег я истратил на все это. На изменение внешности, на коррекцию биометрических данных. Половину состояния. Зато Грача больше нет.
        - И не жалко тебе Грача?
        - Жалко. Но ему все равно не дали бы спокойно жить. После Придумщика он оставался последней ниточкой. Разобрали бы по косточкам - на образцы, на препараты.
        Крэк многозначительно усмехнулся.
        - Видишь, как все получилось, - сказал он. - Ты мог бы себе любой рай построить. А выбрал этот.
        - Да ничего я не мог. Для этого нужно желание - настоящее, сильное, исступленное. Такое, что на грани. Помнишь, как ты жить хотел, когда вы грохнулись вместе с
«Ледяным громом»?
        - Помню.
        - Вот потому и получилось. А сам по себе Придумщик - он лишь пустая емкость, форму которой принимают наши желания.
        - Больно мудрено говоришь. Нам, босякам, не переварить, бля.
        - Да уж не скромничай, ладно? Скажи-ка лучше, дружочек, ты с самого начала знал, что я такой же, как Придумщик?
        - Не-а. Я в последнюю очередь узнал. Даже не узнал, а догадался. А вот вожди наши - они давно тебя присматривали.
        - Насколько давно?
        - А помнишь тот самый первый рейс на Гарсию?
        - Ну, так это ж сто лет назад было!
        - Ага. Только не знал ты, что вез тот транспорт никакие не газовые контейнеры, а самую первую партию геоплазмы. О ней еще ничего не было известно, потому и обращались, как с дровами, бля… А что было дальше, ты знаешь.
        - Знаю, да не все? - догадался я.
        - Точно. Главное узнали те, кто потом просматривал записи систем наблюдения.
        - И что же они увидели?
        - Там все было куда серьезней, чем ты думаешь. Начать с того, что от грузовичка отвалился кусок. Размером в четверть самого грузовичка. И разлом прошелся как раз по тому отсеку, где находился ты.
        - Надо же, как интересно… А дальше?
        - Дальше был совершенно четкий кадр, где ты болтаешься практически уже в открытом космосе.
        - Ну-ну, продолжай.
        - А все. Дальше целый и невредимый грузовичок полетел своей дорогой. Только экипаж слегка покоцало, но ведь долетели же…
        - Знаешь, а я даже не удивлен ни капельки.
        - А чего удивляться? Ты ведь на «Оригами» тот же трюк повторил, верно?
        - Верно. Сам не знаю, как уже удалось.
        - Знаешь, знаешь… Сам мне тут втирал про желания.
        Я помолчал, нервно кусая губы.
        - А почему же тогда я не смог спасти моих девочек? Потому что рядом не было геоплазмы?
        - Наверно. А еще - вспомни, что ты сам мне говорил. Про силу желаний.
        - Ты думаешь, у меня не было желания их спасти?
        - Думаю, было, но… Да будь ты честным с самим собой, Грач. Самое страшное для человека - это его собственная смерть. Вот где настоящие желания. Это не мы так придумали, это природа за нас решила.
        Небо еще не начало темнеть, но уже были видны первые звезды. Я смотрел на них и думал: смогу ли я когда-нибудь просто любоваться ими? Ненавижу космос. Не могу себе даже представить причину, которая заставит меня снова подняться туда.
        - Крэк, - позвал я, - а чем там все кончилось? Ты же знаешь, до нас информации мало доходит, да и не интересно тут это никому.
        - С грехом пополам, но кончилось, - усмехнулся он. - Людей много вытащили, два месяца по шахте ползали. Потом решили ее взорвать к чертям собачьим, только не понадобилось.
        - Это как?
        - Когда вытащили последнего человечка, все исчезло. Вся эта дрянь и слизь словно испарились. А город решили не восстанавливать - дорого, да и незачем.
        - А ты случайно не знаешь, они не пытались возобновить исследования? Я, конечно, понимаю, это секретная информация…
        - Никакого секрета. Яйцеголовые почти сразу устроили рейд за новой порцией геоплазмы, только маленькая неувязочка вышла. Луна-один исчезла. Веришь?
        - Что значит исчезла?
        - Как хочешь, так и понимай, бля. Исчезла с орбиты, бесследно. Даже астероидного пояса не осталось. Я это из первых рук знаю, несколько наших парней попали в экспедицию.
        - И снова я не удивлен. Вообще это позитивная новость. Значит, не зря были мои старания.
        - А старания - они никогда не зря. Кстати, если тебе интересно, Марциони тоже исчез. Их же, уродов всяких, «огрызков» специальная бригада собирала. Отвозили их в какой-то специальный лагерь, а что с ними сделали в конце концов, не знаю. Так вот, Марциони не нашли. Словно растаял.
        - Растаял - и ладно. Честно говоря, не очень интересно. А про Бинго слышал что-нибудь?
        - Бинго убрали от всех дел по-тихому. Где-то засел, лег на дно, больше не знаю. Да, и вот еще… Девушка наша с ним исчезла.
        - Тася?!
        - Тася, Тася… Видишь, как порою бывает? Любовь, бля!
        - Ну и ладно. Тоже неинтересно. Слышь, Крэк, а ты часто ко мне заезжать сможешь?
        - Ну, так зови! Я теперь рядышком, в службе орбитального контроля. До Земли-матушки рукой подать. Три недели работаю - две отдыхаю.
        - Ты заглядывай. У меня тут хорошо, сам видишь. На катере покатаемся, мяса на костре пожарим. А еще - ты когда-нибудь ловил рыбу на простую удочку?
        - Нет, а зачем?
        - Во-от, узнаешь! Заглядывай. И друзей каких-нибудь с собой бери. Ты же понимаешь, у меня теперь друзей нет. То есть совсем нет.
        - Загляну. И друзей возьму, и подруг. Устроим тебе веселую жизнь, не сомневайся.
        Становилось прохладно. Я подумывал, не пойти ли нам в дом. Там настоящая печка, березовые дрова. Один раз вдохнешь этот волшебный запах - и заречешься еще когда-нибудь дышать сухим кислородом из корабельного генератора. Крэку тоже должно понравиться.
        Крэк вдруг тихо усмехнулся.
        - Грач, а скажи-ка мне… только честно. Не жалеешь?
        - О чем? - удивился я.
        - Ну, о том, что не смог… не воспользовался возможностями.
        - Какими возможностями?
        - Ну, способностями. Ты ж ведь мог стать как Господь Бог. Марциони только об этом и мечтал, а ты реально мог!
        - Тебе снова все сначала объяснять? - устало вздохнул я. - Не мог я ничего. Ни я, ни Придумщик - мы сами по себе ничего не можем.
        - Почему ты так уверен? Ведь были же случаи.
        Я ответил не сразу.
        - Крэк, ты ведь помнишь Темный круг? Место, где бьется гигантский клубок из человеческих мыслей, желаний, противоречий, страхов. Они кипят, клокочут, сталкиваются и переплетаются, но никак не могут найти общее направление, объединиться, превратиться в силу, которая смогла бы все. Абсолютно все, даже зажечь новую звезду.
        - Ну, ты, бля, завернул… - испуганно обронил Крэк.
        - У каждого внутри есть свой Темный круг. И у каждого внутри сидит свой Придумщик. Разорви свой Темный круг - и тебе не понадобятся ни способности, ни геоплазма. Ты сам себе будешь Господь Бог, в твой мир придет равновесие. И тогда исполнятся все желания, абсолютно все! Другой вопрос, что желания станут несколько другими…
        - Да как же этот круг разорвать?!
        Я усмехнулся и похлопал его по плечу.
        - Думай, дружочек, думай. В таких делах я тебе не советчик. Эти вещи каждый должен решать сам.
        Я поднял глаза к стремительно темнеющему небу.
        - Пойдем в дом, что ли. Завтра новый день. С завтрашнего дня попробую учить тебя всему, что успел понять сам. Все получится. У нас уйма времени.

* * *
«Совершенно секретно.
        Агентство общекосмических исследований.
        Сектор протовещества.
        Исполнитель № 098-ф.
        ДОНЕСЕНИЕ
        Специальный исполнитель Южный Крест докладывает о результатах разведывательного рейда в системе RTS-43875/12-F (Melissa).
        Единственная планета системы - Альфа-RTS-43875/12-F. Диаметр - 28,9 тыс. км. Расстояние от центра - 1,2 млн км. Период обращения - 34,7 года. Возраст - 85 млрд лет.
        Геологический состав - общий стандарт-F.
        Особенности: обнаружено вещество с признаками ментальной восприимчивости. Ориентировочная дата вылета специальной экспедиции - первая декада августа.
        По вопросу розыска фигуранта Грач докладываю:
        - биометрический мониторинг результатов не дал;
        - следы финансовой активности разыскиваемого лица не зарегистрированы;
        - оперативными службами начаты глобальные мероприятия по генной идентификации. Разыскиваемое лицо будет обнаружено при любой попытке обращения за медицинской помощью. Прогноз результативности - 80 %. Ожидаемый результат - через 4-6 месяцев…
        notes
        Примечания

1
        О, мадам, какая богиня позировала для ваших ног? (фр.)

2
        Прекрасный день для прекрасного дела! (фр.)

3
        Цель ничто, движение - все! (фр.)

4
        Удача любит смелых (фр.).

5
        Если цель ясна, ты ее добьешься (фр.).

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к