Господин Вечности Елизавета Тьма
        ГОСПОДИН ВЕЧНОСТИ
        Моим младшим братьям -- Саньке, Вовке, Митьке.
        Вас у меня трое. И пусть не все сейчас рядом, вы всё равно навсегда мои братья.
        Музыка в большей связи с нравственными поступками человека, нежели обыкновенно думают. Князь Владимир Федорович Одоевский
        Пропорол крылами землю ангел,
        Полилась по бороздам кровь, зажурчала,
        Белым пухом кружил ветер, падал,
        Снег души его на голые камни...
        Крыница "Ангел"
        ТАЭШ
        Выйдя на тракт, мы бодро направились в сторону села.
        Протопав где-то с полчаса, брат начал заметно хромать. Эх, домой бы... Папин джип реквизировать и меня за руль. Цивилизация, век компьютерных технологий, как же я, оказывается, по тебе соскучился! Наибольшую грусть, как выяснилось в последнее время, вызывало не столько отсутствие компа, сколько отсутствие сотового! Чувствуешь себя полуслепым. Даже если починить коммуникаторы из моей сумки, один фиг работать они не будут -- спутник на орбиту этой отсталой планеты я же не запущу!
        Брат захромал ещё сильнее, но молча терпел, свирепо зыркая исподлобья, когда я оборачивался. Маньяки, исполняя мою молчаливую просьбу, подошли с двух сторон, заставили Вана опереться на их плечи, не слушая никаких возражений. Светлому пришлось сдаться, потому что нога у него разнылась не на шутку. А небо затягивала серая муть облаков, обещая к ночи пролиться дождём.
        -- Эй, путники! Забирайтесь, подвезу!
        Остановившись, я царственно повернул голову, окинул взглядом телегу, заставленную бочками и мешками, меланхоличную, пегую лошадку с прогнутой спиной и улыбчивую дородную рыжую тётку на козлах. Говорила она со своеобразным акцентом, так что произнесённая фраза звучала у неё примерно как "хеэй, путнеки", "сабирайтезь" и "подвесу" вместо "подвезу". Примерно уловив произношение, я попытался изобразить пока только отдалённо похожий акцент. Пожалуй, и не буду привыкать говорить как они, уж очень мне мой родной русский дорог.
        -- Подвезите, если не трудно, -- обозначил улыбку я. -- Будем благодарны.
        Мы помогли забраться Вану, не обращая внимание на его злобное фырканье и попытки без слов послать нас со своей помощью в даль светлую. Он всегда такой, что ж, на каждый его закидон теперь реагировать?
        -- Что с ногой, красавец? -- ласково, как к ребёнку, обратилась к эльфу женщина.
        -- Подвернул, -- сердито буркнул в ответ светлый.
        Маньяки расположились рядом со светлым, а я, вспомнив о том, что умею быть очень обаятельным, сел рядом с извозчицей.
        -- Издалека идёте? -- поинтересовалась тётка, разглядывая меня краем глаза.
        -- Из Миритэхала, -- с готовностью ответил я, назвав город на границе меж землями изначальных и людей. Сейчас посмотрим, как наша легенда работает. -- Выпускники общерасовой Светлой Академии.
        -- То-то говор такой правильный! -- "догадалась" она. Потом оглядела нас всех четверых повнимательней. Усомнилась: -- Что-то больно молоды для выпускников...
        Изобразив смущение, я опустил глазки и старательно заковырял пальцем сидение.
        -- Ну, мы почти выпускники... -- вздохнул потяжелее, грустно "признался": -- Выгнали нас. Мы кабинет ректора взорвали, и лабораторию... немножко... ну, опыты свои проводили по выведению новых видов плотоядных растений. Мы как лучше хотели... а нас не поняли...
        Тётка поняла едва ли половину умных словей, но общую суть уловила легко. Сказав "Эх, сорванцы!" она весело рассмеялась, я в ответ нерешительно и смущённо улыбнулся.
        -- И куда же вы теперь? -- благожелательно поинтересовалась она. -- Домой?
        -- Не-е, -- замотал головой я. -- Нам домой нельзя, нас дедушка прибьёт. Дед у нас строгий! Узнает, что вышибли, из самих души вышибет...
        -- И куда же вы теперь? -- повторила она.
        Сделав вид, что раздумываю, говорить ли дальше, всё-таки сказал:
        -- Да вот, думаем в Тёмную Академию поступить. Если уж в Светлой не получилось...
        -- А всё твоя вина, -- решил подыграть мне Ван, приплетая к игре и вечность назад произошедшее. -- И твои идеи... неумные.
        -- А что сразу я?! -- обернулся к брату. -- А кто за мной полез куда не просили?!
        -- Куда б я тебя одного отпустил, малой?! Ты же пропал бы без меня!
        -- С тобой, можно подумать, не пропал! -- возмутился я. -- Вечно как вляпаемся, так Ирдес виноват! Чуть что, так сразу Ирдес! Только Ван один умный и всегда прав. А ещё брат, даже старший...
        -- А ещё брат, да вот беда -- младший и с шилом в... кое-где! -- передразнил Ван.
        -- Не ссорьтесь, парни, -- с улыбкой попросила женщина.
        Демонстративно фыркнув друг на друга, мы столь же демонстративно отвернулись в разные стороны. Только незримо проскочил меж связанных душ смех. "Нам верят..." "Ну ещё бы! Мы великие актёры".
        Изобразив вселенскую печаль, я повздыхал, разглядывая бегущую внизу грунтовую дорогу.
        -- Ну что ты загрустил, малыш? -- ласково позвала рыжая тётка.
        -- Я не малыш, -- капризно отозвался я, вызвав у женщины ещё более широкую и добрую улыбку. -- Ведь и правда я виноват... как мы теперь?.. А вдруг ничего не получится?..
        -- Ты верь и всё обязательно получится, -- уверила возница. -- А не получится... ну и не беда! Но главное -- это верить и не отступать...
        И она пустилась в занимательный рассказ о своей жизни. О том, как мечтала стать морячкой, и плавала на кораблях сначала юнгой, а потом и матросом целых десять лет, поначалу притворяясь мужчиной. Как потом вышла замуж и мечтала о собственном трактире, как они с мужем-моряком купили и сделали портовую таверну, как её сожгли вместе со всем добром и муж тоже сгорел. Как она вернулась в родные Репейники, откуда в своё время сбежала, и открыла в селе свою маленькую корчму. Трудно одной, почти без помощников и сбережений, но она справляется...
        -- Ой, а можно мы у вас на ночлег остановимся?! -- просиял я, услышав слово "корчма". И тут же сник: -- Только нам, наверное, платить нечем... Но зато мы с братом менестрели и знаем такие песни, какие никто не знает! -- и я достал гитару, спеша доказать свои слова.
        -- Ты тёмный, что ли? -- уточнила она.
        -- Ну, да! -- подтвердил я.
        Вана, похоже, и за полноценного эльфа-то не приняли. Манеры не те!
        -- Вот и хорошо! -- обрадовалась тётка. -- Споёте -- я вас и ужином и завтраком за счёт заведения накормлю! Меня можешь звать тётя Юта, меня здесь все так зовут.
        -- Я Ирдес, вон тот хромой и вредный -- Ван, а двойняшек зовут Маня-Даня.
        -- Маня-Даня? -- повторила рыжая трактирщица. Уточнила: -- Оба мальчики?
        -- Не совсем оба, -- хихикнула Манька. -- Но я на мальчика похожа, а путешествовать двум братьям удобней, чем брату с сестрой.
        -- Да, проще! -- согласилась тётка. -- Только имя бы немного поменяла, девочка. Я ж знаю, сама мальчишкой в твои годы притворялась... -- Попросила меня: -- Ты гитару не убирай пока... И не свети особо, что тёмный...
        И ненадолго примолкла. Когда мы въехали в село, трактирщица едва не на каждом шагу сообщала, что у неё сегодня будет петь талантливый менестрель, и для желающих двери корчмы открыты! Тихий скромный мальчик Ирдес в это время увлечённо гладил струны, где-то подтягивал, где-то ослаблял излишнее натяжение...
        -- Как зовут тебя, менестрель? -- окликнул человек, приравниваясь к неспешному ходу телеги.
        -- Крылатый, -- ответил я, не раздумывая.
        -- Что-то не слышал о таком музыканте, -- фыркнул человек.
        Окинув его оценивающим взглядом, нарисовал на лице и в позе пренебрежительное презрение аристократа к черни. Хотя пижонский вид парня -- рубашка с вышивкой по вороту и рукавам, кожаные штаны, вышитые бисером высокие лёгкие ботинки, и близкие к аристократичным черты давали повод думать о более высоком происхождении. Было ему лет двадцать пять, не больше. Как раз в том возрасте, когда ещё судят по внешности и гордятся своим "взрослым" статусом. Я таким дураком не буду, обещаю!
        -- Зачем слышать о музыканте? -- поинтересовался я. -- Когда слушать нужно музыку...
        И сыграл короткую, печальную до боли, мелодию. Она называлась "Прощание с мечтой". Человек замер, судорожно сжав кулаки. Отстал.
        -- Сын моего главного конкурента, -- поведала рыжая трактирщица.
        Как бы они тебе потом корчму не подожгли, тётя...
        Люди -- народ любопытный. Как и тёмные, и светлые, и прочие... Только люди -- народ ещё и многочисленный, в отличии от всех остальных. К вечеру, после того как нас, кроме обещанного ужина который только предстоял, накормили обедом, выделив на четверых довольно просторную комнату, в зале собралось едва ли не всё село.
        Увидев количество набившихся к вечеру в зал людей, я нервно усмехнулся, надел чёрную рубашку, распустил волосы, прикрыл плащом крылья. Обещал -- надо выполнять. Уж очень не хочется пока что светить наши камешки, а платить надо.
        -- Нда-а... -- тихо протянул Ван, не выходя из тени на лестнице и глядя на зал внизу. -- Ты как всегда... Где ты, там тихо не бывает...
        -- Да успокойся ты, -- отмахнулся я. -- Сам всё сделаю. Тебя представлять или сегодня только я в центре внимания?
        -- Только ты, -- сообщил эльф. -- Я в тени побуду.
        Кивнув, я осторожно выглянул, вздохнул и попросил:
        -- Ты только рядом будь, лады? Это всё-таки не наш мир...
        Не наш и я боюсь ошибиться. А моя ошибка может всем нам дорого стоить.
        -- Да куда я от тебя денусь-то, братишка? -- ободряюще улыбнулся клыкастый эльф, и на душе сразу стало легко, а надежда, что всё будет как надо, превратилась в уверенность.
        -- Да и мы от вас никуда не денемся, -- добавил Данька.
        -- Прикроем, если что, -- подтвердила Манька.
        Ну, с Маньяками совсем не страшно! Можно начинать бояться за этот мир!
        Когда мы спустились вниз с гитарами, набившийся сегодня в корчму народ немного притих. Мы с Ваном прошлись меж столиков походкой царей и владык, под ноги которым мир стелется сам. Следом, опасно зыркая по сторонам, скользнули наши Тени.
        Я самым наглым образом уселся прямо на барную стойку, брат расположился рядом, а Маньяки немного ниже по бокам от нас. Струны на гитаре, давно готовой к долгой игре, прозвучали коротким перебором, но я прихлопнул их рукой и обратился к залу:
        -- Люди зовут меня Иллэтэ, что означает Крылатый. Я иду издалека, и уйду ещё дальше. Мне довелось услышать много разных песен и спеть не меньше. Но сначала... скажите, есть ли среди вас тот, кто сможет спеть мне?
        -- Я могу, -- тут же отозвались из зала и вперёд протолкался давешний пижон, который сын главного соперника приютившей нас женщины. В руках у него была лютня.
        Почему-то я не удивлён. Интересно, почему? Ж... хм... интуиция чувствительная?
        -- Представься, музыкант, -- обронил я, не теряя царственных манер.
        -- Меня зовут Зарин, -- представился он, и я диким усилием воли загнал ржач поглубже. Если у него есть ещё и брат по имени Зоман я вообще умру со смеху!
        А ещё неприятно резануло по памяти... Ведь бабушку мою звали Зарина. Только у неё в имени ударение было на второй слог, а у этого -- на первый.
        Не замечая нашей весёлой переглядки, этот... Зарин (а, дери демон! Не ржать!) сел на стол, расположил поудобнее свою лютню и заиграл довольно весёлую, бойкую мелодию. Песня была о воине и его невесте. Боевая, но довольно грустная баллада о любви и неверности. Он закончил играть, выжидательно, с каким-то превосходством, поглядел на меня.
        -- Ещё, -- коротко сказал я. Издевательски приподнял бровь. -- Или тебе известна только одна?
        Превосходство мгновенно стёрлось с лица человека, он яростно ударил по струнам, запел боевую песню. А потом грустную балладу о любви. Когда Зарин закончил играть, и снова посмотрел на меня с вызовом, я уже медленно перебирал струны в своей мелодии. Люди, до того подпевавшие своему менестрелю, примолкли, насторожились.
        Понял. Уловил. Мне хватило трёх песен с лихвой. Есть на Земле немало талантливых музыкантов и певцов. Пусть сейчас я не могу спеть эту песню в оригинале, но немного переделать под этот мир -- могу. Тем более что мелодия принадлежит именно ей, и брат уже уловил, мысленно перестраивая строки, убирая те слова, которые нельзя произнести, заменяя теми, которые можно. Спасибо тем, кто пел это у нас дома. За то, что когда-то с отцом мы пели эту песню дуэтом, стараясь переорать колонки. Что она вообще есть...
        ...Что собирали отцы
        Нас научили беречь --
        Вера родной стороны,
        Песня, молитва, да меч!.. ^#^
        # Алиса - Инок, воин и шут
        И их действительно проняло. Это на самом деле важно -- чтобы слова и музыка не вступали в конфликт с духовной организацией слушающих.
        Мы долго пели, меняя ритмы и настроения. Я начинал, Ван подстраивался. Во многих песнях иногда приходилось хоть немного, но менять слова, чтобы не связывать их с нашим родным миром.
        В очередной раз приложившись к кубку, стоявшему рядом и не пустевшему, я вдруг понял, что успел устать. И что уже далеко за полночь. Пора петь что-нибудь прощальное, после чего меня не остановят. По крыше и окнам барабанил давно идущий дождь. Даже не дождь, а ливень. Кажется, одна подходящая песня есть... И я даже достаточно устал, чтобы спеть её с нужным настроением. И она зазвучала -- застарелая печаль и горечь, как отрава в вине, отрава лжи и несправедливости. О воинах, которых оболгали и предали. Их резали, распинали любимых, сожгли дома, всё, чем они жили -- осквернили и уничтожили, назвав злом, хотя они были просто иными. "Воинство Звезды" дралось до последнего вздоха, каждый погибал со спокойным лицом. И уходили их тени в рассвет, оглянувшись в последний раз... Тризна по уходящим в последний путь...
        Так же, как жгли мой дом. Как уничтожали всё, что я любил... Как лгали и наговаривали на нас те, кто боялся... Настоящее зло -- это серое быдло. Хуже Хаоса...
        Нас действительно даже не окликнули, когда мы уходил. Тишина стояла пока мы поднимались по лестнице. И голоса послышались только тогда, когда мы все скрылись из виду.
        -- Ну, малой... -- сказал у порога комнаты брат. -- Нам драпать придётся с утра пораньше, пока никто не видит. А то ведь не отпустят.
        -- Улетим, -- пожал плечами я, скидывая плащ, ботинки и забираясь на свою кровать. Надо ещё как-то заставить себя раздеться, чем сейчас и займусь... хватит уже в одежде спать.
        Кроватей в комнате было только три, но Ван собирался расположиться на полу, ради чего раздобыл себе матрац, даже без клопов и блох.
        -- Я в отключку, -- сонно сообщил в пространство я. -- Весёлых кошмаров...
        -- И тебе не скучать, -- сообщили Маньяки. -- Увидь во сне нас!
        -- Упаси Небо от таких снов! -- отмахнулся я, укрываясь и больше не слушая разговоров.
        Сквозь подступивший сон услышал, как открылась дверь, громкий возглас и сердитое шиканье...
        -- Уже спит... устал... -- голос брата.
        -- Ну вы даёте!.. -- восторженный шёпот. -- Оставайтесь завтра... дождь...
        Дальнейшее слилось в непонятные звуки, заглушаемые шумом ливня...
        ...Темно. Я бежал, стараясь не упасть, едва угадывая очертания деревьев в этой темени. Почему ничего не видно, когда у меня прекрасное зрение, как у любого тёмного?
        Лесная поляна, залитая серебристым, лунным светом заставила меня остановиться. Бледные лучи лунного света резали на полосы густой мрак, но кое-где так и не могли достигнуть земли. Что-то потянуло меня вперёд, к самому сердцу липкого, пугающего даже меня мрака.
        Полотно зеркала возникло на самой границе меж лучами серебристого лунного света и клубящимся мраком. Тонкое, зыбкое, почти нереальное как прозрачное стекло... И я в нём не отражался. Тёмная фигурка медленно обрела свои очертания... Антрацитовые звёзды глаз смотрели с болью. Тонко очерченные губы шевельнулись, что-то беззвучно прошептав, она протянула ко мне руку... Я угадал своё имя по губам... Отчаянье на её прекрасном лице...
        Попытавшись коснуться её руки, я натолкнулся на стену. Её роскошные волосы были тщательно собранны в тяжёлую косу. Тонкий чешуйчатый ритуальный доспех изрядно потрёпан, кое-где даже порван, а под глазами залегли чернильные тени. Она коснулась лбом невидимой стены с той стороны и по её белой щеке скатилась одинокая слезинка...
        -- Таэш... Таэш, не плачь... -- она не слышала, и я со всей силы ударил в невидимую стену кулаком, а потом плечом, стараясь пробить этот демонов барьер! -- Я найду тебя! Слышишь, богиня?! Я обязательно найду тебя!..
        Барьер под моей рукой пошёл волнами. Она надавила со своей стороны сильнее, и её маленькая, тоненькая ладошка оказалась в моей.
        -- Я скучаю по тебе, Ирдес...
        -- И я то тебе... Где ты, моя Госпожа? Что с тобой? Я приду за тобой, клянусь. Только скажи, где тебя искать...
        -- Нигде, мой принц... -- шепнула она. -- У меня не хватает сил воплотиться, я совсем отрезана от Истока.
        -- В моей крови достаточно тьмы.
        -- Нет, -- она качнула головой. Потянулась, преодолевая остатки стены, и я смог обнять её. -- Только не ты, Ирдес. Я не могу...
        -- Тогда я найду для тебя источник. Обязательно найду.
        Она подняла свою прекрасную головку, взглянула снизу вверх.
        -- Я верю тебе. -- Опустив голову, она снова ткнулась мне макушкой в подбородок, тепло дыша в шею. Поёжилась и начала таять, теряя материальность. -- Здесь так страшно, Ирдес. Я боюсь...
        -- Не бойся, я с тобой... всегда... Только не снимай кольцо, моя тёмная леди.
        -- Не буду...
        Она растаяла в моих руках, а я пытался ловить клочья осязаемого мрака руками и сдержать тоскливый стон. Не уходи, моя богиня...
        Пробуждение было резким, без перехода. Только что я спал и вот уже смотрю в потолок без какой-либо сонливости. Сел на кровати.
        -- Кто такая Таэш?
        Повернувшись, я обнаружил сидящую на полу и чистившую пистолет Маньячку. Она смотрела с любопытством.
        -- Богиня Ночь, -- без эмоций ответил я и начал одеваться.
        Манька поглядела пытливо, ожидая продолжения, и когда его не последовало, сказала:
        -- Нам вчера, когда ты уже спал, предложили остаться ещё на денёк и переждать дождь. Как ты на это смотришь?
        -- Тебе хочется ещё день торчать в этой душной дыре? -- удивлённо взглянул на подругу я. -- Да туда вчера столько людей набилось, что дышать было нечем! А если мы останемся, то сегодня нас просто раздавят...
        -- Твоя правда, -- согласилась девчонка.
        -- Тогда завтракаем и валим отсюда по-быстрому, -- сообщил со своей кровати Ван, не открывая глаз.
        Э? Он же вроде вчера на полу спать собирался? Кого спихнули на пол -- Маньку, что ли?.. Да нет... Вон, Данька сопит, с головой укрывшись.
        А за окном действительно всё ещё идёт затяжной мерзопакостный дождь. Ну, ничего, поднимемся выше облаков.
        -- Сколько времени? -- поинтересовался я.
        -- Часов шесть, -- ответила Маня, собирая пистолет.
        -- Рановато... -- оценил я. -- Можно ещё часок отдохнуть, а потом час на сборы, завтрак и в путь.
        -- Раскомандовался!
        И меня припечатали тощей, жёсткой подушкой! Щас кто-то огребёт!..
        ...Стук в дверь я, конечно, услышал. И даже попытался было дёрнуться открыть, но тут Маньяк снова сшиб меня подушкой на пол, навалившись сверху, а на него с воплем "порешу блондинку!" напал Ван. Пытаясь выбраться, я освободил крыло, ударил им по кому попаду. Тут на помощь брату пришла Маньячка и близнецы с эльфом откатились в сторону, не жалея друг для друга крепких выражений, сбив по дороге каким-то чудом ещё стоящую табуретку и сдвинув с места кровать. Вскочив, я схватил подушку и возжаждал мести, желая "приласкать" всю троицу разом! Только замахнулся, как дверь распахнулась и на пороге возникла перепуганная рыжая тётка.
        Немая сцена длилась пару мгновений, после чего подушка из моих рук плавно легла на кровать, а клубок рук, ног и златовласых голов распался на три составляющих. Растрёпанных, полураздетых, слегка побитых, но довольных составляющих...
        Трактирщица оглядела нас и устроенный небольшой погром ошалелым взглядом, шумно вздохнула и захохотала.
        -- Ну, сорванцы!.. -- выдавила она сквозь смех. -- Напугали!.. Я уж думала, на вас напали...
        -- Да мы сами на кого угодно напасть можем, -- усмехнулся Данька.
        -- Посмотрела бы я на тех самоубийц... -- хихикнула Манька.
        -- Мы сейчас всё уберём! -- пообещал я, ковыряя ногой пол и спрятав руки за спину.
        Чёрт! Крылья!.. Я осторожно скосил глаза -- крылья аккуратно лежали своеобразным плащом. Так же осторожно взглянул на трактирщицу -- кажется, она и приняла их за плащ. Тем лучше.
        -- Спускайтесь, я вам завтрак приготовлю... -- сказала тётка и вышла, прикрыв двери.
        Оглядев друг друга, и представив эту картинку со стороны, мы дружно заржали. Обожаю своих друзей!
        Спустились минут через десять, в темпе убрав бардак и собравшись. Сели за стол, указанный трактирщицей. Я глянул в окно -- дождь лил уже не так сильно, как ночью, но всё ещё не спешил прекращаться. Увидев несущую поднос женщину, мы, не сговариваясь, подскочили и помогли всё расставить на столе. Хозяйка корчмы села вместе с нами. Некоторое время я молча давился компотом (почему каждая вторая пытается меня напоить этой пакостью?!) и ел гречку с мелко нарезанными кусочками мяса.
        Когда мы утолили голод, рыжая трактирщица окинула нас четверых задумчивым взглядом и предложила:
        -- Переждёте дождь? Зарядил ведь дня на три...
        Друзья и брат молча уставились на меня. Я смотрел в сторону, барабаня пальцами по столу. Никому не хотелось куда-то тащиться в дождь... Даже мне. Но главной мотивацией для того, чтобы остаться, являлась рана Апокалипсиса. В дождь она начинала болеть гораздо сильнее.
        -- Я не могу медлить, -- ответил, по-прежнему глядя в сторону.
        -- Разве мы куда-то спешим? -- осторожно поинтересовался Маньяк и тут же схлопотал от Апокалипсиса подзатыльник.
        -- Да, -- произнёс я. -- Причины нашей спешки зовут Таэш и Феникс. Хотя вас, зараз белобрысых, я бы домой отправил, а не тащил в это путешествие!
        -- Размечтался! -- хором отозвались двойняшки.
        -- За Фениксом я и в Ад пешком пойду! -- заявил Маньяк. -- Или ты забыл, чем я ему обязан?!
        -- А что за Таэш? -- повторила свой недавний вопрос Манька.
        Я промолчал.
        -- Это такое... милое маленькое тёмное чудовище, -- отозвался брат. -- Лет около четырнадцати, характер ещё хуже, чем у Ирдеса, шебутное, наглое, самоуверенное и с шуточками в духе нашего Крылатого. Но если вовремя гладить, чесать за ушком и делиться сладостями -- будет ручное, как котёнок. Короче, вроде малого, только девочка.
        -- Только клыки у этого котёнка поострее моих, -- хмыкнул я. -- Так что руки лучше держать подальше -- покусает.
        Близнецы переглянулись.
        -- И куда это вы вляпались, пока мы с дедом были? -- риторически поинтересовался Маньяк, вызвав у меня кривую усмешку.
        -- В общем, мы никак не можем остаться, -- повернулся к рыжей тётке я.
        Она смотрела с каким-то странным чувством. Будто чудо перед собой наблюдала.
        -- Ну, если дело в девочке, -- произнесла она, -- то и правда никак не можете остаться.
        Я только кивнул и задумался. Слишком много надо сделать. Слишком мало времени. Таэш... Война... Феникс... И кто такой этот... Кайреан.
        -- Собираемся.
        Смех и разговоры, продолжавшиеся до того, как я очнулся от размышлений, мгновенно смолкли. Маньяки одновременно взглянули в окно. Одинаково горестно вздохнули.
        -- Ну Ирдес, -- заныла Маня. -- Ну ещё та-ак ра-ано!
        Выставив перед собой раскрытую ладонь, я посмотрел как меж пальцев проскочила чёрная молния и красноречиво взглянул на двойняшек.
        -- Садюга, -- пробурчал Маньяк, поднимаясь из-за стола.
        -- Мы тебе это припомним, -- пообещала под нос Маньячка.
        -- Не сомневаюсь, -- сообщил я. -- Мои вещи захватите. Ван, ты карту помнишь?
        -- Ясен пень, -- хмыкнул клыкастый светлый, поднимаясь вслед за двойняшками. -- Буду за навигатора в отсутствие Кисы и Вэнди.
        -- Универсальный солдат Апокалипсис, -- Маньяк скорчил на лице выражение а ля "йа крут безмерно" и тут же получил тычок под рёбра.
        В следующий миг Ван увернулся от пинка и в прыжке ушёл от Манькиного кулака.
        -- Блондинистые тормоза, -- сообщил эльф, резво взбегая вверх по лестнице.
        -- Сам такой! -- хором возмутились Маньяки, бросаясь в погоню бегом.
        -- Я не тормоз, я подождите!.. -- послышался уже со второго этажа голос Вана, передразнивавшего Маньяков.
        Улыбка появилась сама по себе. После всего пройденного... я буду ценить каждый миг с теми, без кого жизнь -- это нифига не жизнь.
        Они спустились быстро -- я успел только вежливо но решительно отказаться от "собрать детям еды в дорогу" и помочь убрать со стола.
        -- Я грязищу на дороге месить не хочу, -- категорично заявила Маньячка, кидая в меня мою куртку и разгрузку.
        -- Не ной, Маня, -- поморщился Ван. -- У меня вообще нога болит. Я же не ною.
        -- А кто тебя ногами идти просит? -- поинтересовался я, быстро оглядываясь в сторону двери на кухню, сбрасывая плащ и переодеваясь. -- Маньяки, помогите, -- повернувшись спиной, я раскинул крылья, позволяя застегнуть шесть ремней, пришитых к куртке по низу, под крыльями.
        В четыре руки двойняшки справились быстро и ловко. Плащ я успел накинуть за мгновенье перед тем, как трактирщица вернулась в зал.
        Попрощались легко, хотя тонну сожаления в глазах было невозможно не заметить. Придётся ей что-нибудь придумывать, ведь вечером опять нагрянет целая куча народа... Хотя, судя по вчерашнему взгляду Зарина, который я успел перехватить, тот готовил мне какую-то страшную мстю. Пусть теперь доказывает, что он здесь первый менестрель. Если дождь не утихнет, утащить собравшийся контингент отсюда ему не удастся и волей-неволей придётся играть здесь. А это выгодно рыжей трактирщице. Надеюсь, так и будет...
        Обо всём этом я размышлял, выходя из тепла зала в мокрый холод утра.
        Грязища. Маня подобрала очень точное слово, обозначая творившееся на дороге. Представив, что вот в это мне придётся ступить своими недавно начищенными сапогами, я расхотел куда-то вообще идти. С неба капал противный холодный дождь. "Поле тепла" окутало почти рефлекторно. Коснувшись плеч Маньяков, накинул эту полезную штуку и на них. Утро. В такое гадкое утро на улице никого не видать. Кроме нас четверых. Разве что собака вяло погавкала откуда-то справа. Уныло поглядев под ноги, я накинул на близнецов "прозрачность", быстро скинул плащ, свернул его и взмыл в воздух быстрее всех!
        Против обыкновения, сваливали мы предельно тихо, без смеха и азартного переругивания в небе. Ван впереди, мы за ним. И мы направились... куда-то.
        Холодные капли даже сквозь стазис-поле умудрялись забираться за ворот и бить по лицу.
        -- Апокалипсис! -- я догнал брата, когда мне окончательно надоел чёртов дождь, поглоти его Хаос. -- Давай выше облаков?
        Ван с сомнением поглядел на близнецов. Те переглянулись. Усмехнулись. И заорали на два голоса, взмывая вверх вперёд нас:
        -- Истребители в стратосферу, ура-а!!!
        -- Мелкие сумасшедшие чудовища! -- высказался светлый, стремительно набирая высоту вслед за безумной парочкой. И заорал им вслед: -- Куда поперёк батьки в... тучи, мать вашу?! Шибанёт разрядом!.. Стоять, сказал!..
        Я не торопился. Крылья -- не лейтэр. Тем более -- мои нынешние крылья. Чем выше -- тем больше спину обжигает холодом в разрезах одежды. Чем выше -- тем тяжелее... Облако облепило меня всего серой пеленой холодного тумана. Стазис-поле не позволило мгновенно вымокнуть, но поверьте, находиться внутри облака -- далеко не самое приятное ощущение. И вырвавшись из этой пелены, я очень осторожно вдохнул ледяной разряженный воздух. Набрал высоту... Сбросил кристаллики льда с крыльев. Солнце медленно всходило на востоке, освещая бесконечный белый простор. Завораживающий, ослепительный... Кто никогда не видел неба сверху -- не поймёт меня.
        Двойняшки и те притихли. Просто летели рядышком и любовались небом под ногами. В этом совершенстве можно забыться надолго.
        Солнце уже начало клониться к западу, а пелена облаков всё никак не кончалась. Ван продолжал вести за собой, и его чувству направления можно было доверять. Хотя бы потому, что кроме солнца он мог ощущать меридианы магнитных полей.
        Холод болью отдался внутри. Нельзя долго лететь на такой высоте, слишком опасно. Нам с Ваном ещё ничего, а вот близнецы... Кем бы они ни были на самом деле, они не намного прочнее обычных людей.
        Догнав брата, я легонько задел его рукав крылом, привлекая внимание, кивнул в сторону двойни и указал вниз. На моё несчастье, двойняшки это заметили. Мигом оказавшись перед нами, они так же жестами послали нас в... короче, послали. Разговаривать вслух здесь противопоказано. Есть риск обморозить горло. Поле тепла спасает вовсе не всегда.
        Попытки уговорить этих упрямцев ничего не дали. Хотя бы поесть на ходу они согласились -- и на том спасибо. Брат сильно растянул свой лейтэр, послуживший нам площадкой для привала в небе. Заодно и защитное поле сделал, чтобы было не холодно и разговаривать можно. И есть спокойно.
        Вот только после таких экспериментов воздушная пластина долго без подзарядки не продержится, уж это я хорошо знаю. А внутренний энергозапас у брата не резиновый.
        -- Теперь нам точно по-любому скоро придётся спускаться, -- сообщил двойняшкам я.
        Маньяк коснулся раскрытой ладонью золотого края диска и произнёс, хмыкнув:
        -- "Скоро" наступит часов через пять минимум. Не надо нас вниз гнать, Ирдес, нам не сложно быть в небе. Тем более, внизу дождь.
        Я не стал говорить, что в отличие от них, мне летать в этом разряженном воздухе гораздо тяжелее.
        Оставшиеся пять часов прошли спокойно. Двойняшки только пару раз попытались вытворить что-то из ряда вон, но были быстро утихомирены предельно серьёзным и злым светлым. А я вообще очень много думал, не замечая мчащегося быстрее ветра времени.
        Встрепенувшись, мгновенье назад спокойный Ван начал оглядываться по сторонам и это послужило сигналом для меня отвлечься от попыток мысленно решить сотню проблем разом, подлететь поближе к двойняшкам и до предела усилить их поле тепла и стазис-поле.
        Высмотрев, где пелена облаков хоть немного тоньше, брат махнул нам рукой, и направился значительно левее прежнего маршрута. Мы рванули за ним.
        Ван рухнул вниз первым, свечой уйдя в плотный слой облаков. Сразу за ним упали близнецы, танцуя с небом, то ли передо мной красуясь, то ли играя друг с другом. Следом сложил крылья я, нагоняя Маньяков. Миг. Ледяной ветер, хлестнувший по замёрзшей коже. Задержать дыхание. Плотный туман, охвативший со всех сторон...
        Вспышка с левой стороны оказалась совершенно неожиданной. Стазис-поле мгновенно сорвало слишком близким и сильным разрядом. Крыло и весь левый бок опалило жаром. Я мигом вымок до нитки. Потерявшее чувствительность крыло болталось мокрой тряпкой, превращая спуск в неуправляемое падение!
        Падал молча. Безуспешно пытаясь совладать с крылом. Левое плечо и рука как деревянные. Грёбаные тучи!..
        Короткий приказ-эмоция заставили плотно сложить крылья и попытаться создать хоть слабенькое поле левитации. Меня подхватили с двух сторон. Через миг я прочно стоял на лэйтере брата и его подобии у Маньяка. Падение замедлилось, превращаясь в спуск.
        -- Что случилось? -- отрывисто поинтересовался Апокалипсис, высматривая место, куда приземлиться.
        -- Молнией приложило, -- ответил я, без эмоций терпя руки брата и друга, крепко вцепившиеся в мои крылья и плечи. Ненавижу, когда крылья трогают! Возвращалась чувствительность, но это меня не радовало. Боль растекалась по мышцам и старалась выломать суставы.
        Брат выругался, услышав мой ответ. Маньяк согласился, добавив ещё пару фраз. Манька вынырнула откуда-то из дождя и крон деревьев под ногами, махнула рукой, показывая нам следовать за ней.
        Вскоре мы укрылись под огромной разлапистой елью. Широкий ствол огромные ветви, плотным слоем лёгшие до самой земли. В пространстве под ветвями можно было даже почти стоять, не слишком сильно сгибаясь. Ни дождь, ни ветер сюда не проникали. Маньяки ещё как-то ухитрились "поговорить" с деревом, чтобы оно разрешило нам спрятаться. Иначе под ветви было не пролезть. Пока я сидел, привалившись к стволу и ожесточённо разминал левое крыло, Маньячка оперативно выкопала небольшое костровище, заложив его камнями наподобие миниатюрной примитивной печи, засыпала туда добытого из рюкзака угля, полила какой-то горючкой и развела огонь. Маньяк с Апокалипсисом натаскали лапника и добыли более-менее сухих дров.
        -- Мы что, здесь ночевать собрались? -- поинтересовался я, наблюдая за их приготовлениями.
        Брат пристально взглянул на меня и ответил:
        -- Во-первых, ты не сможешь сегодня больше лететь. Во-вторых, начинается настоящая буря.
        -- Мы же вроде должны быть где-то неподалёку от деревни? -- полуутвердительно поинтересовался я.
        -- Хочешь её в темноте под дождём искать? -- удивился Апокалипсис.
        Всё, я больше не спорю. Вместо этого помогаю устраивать лежанки из лапника и плащей. А меня в это время пытаются выпинать нафиг, потому что "неудачно приземлился". Ужинали тем же сухим пайком. Запас чистой воды был только во флягах, но его хватило. Когда распределяли дежурства на ночь, чуть не передрались -- меня эта наглая блондинистая троица вообще не собиралась учитывать в графике дежурств! Дискриминация по возрастному признаку!..
        -- Ладно, всё! -- рявкнул раздражённый брат. -- Твоя смена третья! А теперь дружно все заткнулись, завернулись в плащи и легли спать! Я дежурю первым.
        Да как скажешь. Первым, так первым, что я, спорить буду?
        Близнецы улеглись спать быстрее всех. Взвесив все "за" и "против", я распихал Маньяков, устроившись между ними, укрыл обоих крыльями. Чтобы сделать лишние конечности полностью материальными понадобилось три минуты чудовищно неприятных ощущений, приглушённых матов и ругани со стороны всей троицы на "этого крылатого придурка". Зато тепло будет. Жаль только, на спину никак теперь не перевернуться. Ну да ничего. Ради друзей можно и потерпеть. Даже согласиться со всеми эпитетами, которыми они меня тут только что наградили...
        ...Клубящийся мрак рассеивал тусклый лунный свет. Широкий луч освещал только одно -- круглый алтарь, посреди которого бездвижно стояла девушка... Скорее даже девочка, казавшаяся особенно маленькой рядом с огромным снежным барсом в золотистых подпалинах.
        Барс повернул голову и что-то вопросительно рыкнул. Девочка устало прислонилась к боку кота.
        -- Не знаю, Коррас... Ты, наверное, уходи... Ты свободен, в отличие от меня.
        Но кот в ответ ласково ткнулся носом в черноволосую макушку девочки и лёг, с трудом умещаясь на слишком маленьком для его размеров алтаре.
        ...Я осознал себя во мраке. Упрямо пошёл к богине всех богов, хотя казалось, к ногам привязаны гири под сотню килограмм каждая. Невидимая стена обнаружилась у самого алтаря.
        -- Ирдес...
        Она улыбнулась, шагнула ко мне. Остановилась у невидимого барьера, положив на него раскрытую ладошку. Я коснулся стены напротив её ладони и через миг наши пальцы соприкоснулись. "Никакая стена не способна разделить пробуждённую и пробудившего" -- отчётливо прозвучавшая в пустой голове одного крылатого придурка мысль, этому придурку явно не принадлежала. Тогда чья это?.. А, не всё ли равно...
        -- Я приду, Таэш. Ты только не потеряйся, пока я в пути.
        -- Мне никуда отсюда не уйти, принц, -- печально улыбнулась богиня. Опустила плечи, вся съёжилась. -- Я здесь в ловушке.
        Такая маленькая. Так похожая на замерзшего, несчастного, маленького котёнка. Какая у меня смешная и беззащитная Госпожа...
        -- Где бы ты ни была -- я буду с тобой рядом, -- повинуясь порыву, поклялся. -- Что бы ни случилось, просто помни, богиня моя -- я рядом... Я буду рядом даже в твоих снах, оберегу от кошмаров. Не бойся.
        -- Тогда побудь здесь сейчас, принц, -- склонила голову на бок Госпожа Ночь. -- Здесь так тихо. Я хочу послушать твой голос.
        -- Как пожелаешь, богиня.
        Места на алтаре едва хватало на троих, пришлось умещаться тесной кучкой, прижавшись к боку огромного кота, тут же сунувшего голову мне под руку, чтобы я его за ухом почесал. Я не стал отказывать коту моего бога в такой малости.
        У тёмных только одна богиня -- Тьма. С другой стороны, никто не запрещает нам принимать других богов. И всё равно мы остаёмся верны Ей. Конечно, всегда останется какая-то часть процента кретинов, способных на отречение от Тьмы. Вот только в большинстве случаев -- это верная смерть. Но туда им и дорога. Нечего поддерживать популяцию умственно неполноценных тёмных -- опасное для выживания вида дело. Вид, не обладающий высокоразвитым разумом -- обречён. Вид, культивирующий в своей среде... как бы это сказать поточнее... усреднённость сознания -- обречён. Народ, уничтожающий свободу разума и воли -- безумен! Вид, убивающий в своих представителях пытливый ум, нестандартное мышление, творческий подход -- обречён!
        Только не надо путать свободу со вседозволенностью, творческий взгляд с недостатком знаний и образования. Вседозволенность есть недисциплинированность сознания, что приводит к моральному регрессу и падению, вплоть до интеллектуального разложения. Гнить заживо у нас никто никогда не стремился. Свободу никогда не путают с распущенностью.
        Додо вымерли. А тёмным никто не запрещает принять других богов. И всех учат, от всех требуют по высшей планке, невзирая на то, гений ты или середнячок...
        Я вдруг поймал себя на том, что рассказываю Таэш о Фениксе. И о том, что оставил мне мой бог. А ведь по сути -- ничего, кроме боли... за которую я благодарен.
        Она внимательно слушала, сидя рядышком. А ведь если бы не Данхар, не было бы у меня собственной богини. Данхар... О, Небо!
        Богиня удивлённо взглянула на меня, когда я оборвал рассказ о Фениксе и моём Городе Ветра на полуслове.
        -- Таэш, я знаю, как вытащить тебя отсюда прямо сейчас! -- выпалил я, вдруг испугавшись не успеть! Ведь все это может сейчас закончиться, достаточно Маньяку или Маньячке пихнуть меня локтем во сне и я могу никогда не увидеть Таэш снова! -- Богиня, я не смогу дать тебе полноценное воплощение, как можно было бы в Храме, но обряд временного призыва на крови -- он же вполне возможен!
        Её антрацитовые звёзды глаз засветились радостью и надеждой, но почти сразу потускнели.
        -- Нет, мой принц. Это слишком опасно для тебя.
        -- Да брось! -- уверенно отмахнулся я. Принял гордую позу: -- Я непобедимый, неубиваемый и вообще всесильный! И уж такую мелочь, как временный призыв на крови потяну легко!
        -- И сколько лет своей жизни ты отдашь за несколько дней моей? -- тихо спросила моя богиня.
        -- Таэш, -- я взглянул на неё с некоторой долей снисхождения. -- Мне пятнадцать лет стукнуло месяц назад. Неужели ты думаешь, будто мне важно, когда я себе шею сверну -- в четыреста девяносто или в пятьсот? К тому времени я уже однозначно жить устану!
        -- Уговорил, -- сверкнула жемчугом улыбка.
        Она понимала, что я вдохновенно вру. Понимала, что призыв для меня опасен. Но отчаянное желание вырваться, страх, накрывающий здесь с головой, безысходность и глухая тоска заставляли её верить в мою ложь. А мне только того и надо...
        Дага почти безболезненно вскрыла всё то же многострадальное запястье, которое было за последнее время взрезано уже не раз.
        Бледная тень богини становилась более материальной с каждым мгновеньем, каждым глотком... Тонкой струйкой тьма моей крови растекалась по её запястьям, ниточками тянулась под рукава...
        И тут я почувствовал, что вот-вот проснусь. "Малой!.." -- отчётливый голос брата на грани сознания. Убью придурка светлого!
        -- Коррас, найди мне дорогу к Фениксу! Таэш, держи меня за руку! Крепко держи!..
        ...Я медленно сел, ещё не пребывая в своём теле, почти не чувствуя его, но уже управляя. Картинки накладывались одна на другую. С порезанного запястья капала кровь. Протянув руку перед собой, я произнёс древнюю молитву призыва Ночи.
        Через мгновенье мне в руки свалилась вполне материальная миниатюрная богиня Ночь. Бледная, обессиленная, она дрожала, прерывисто дыша.
        -- Получилось?.. -- прошептала она.
        -- Получилось! -- так же шёпотом подтвердил я.
        -- Ура!.. -- улыбнулась она и отключилась, то ли потеряв сознание, то ли просто уснув.
        -- Ну нифига себе! -- послышался слева возглас Маньяка.
        Резко обернувшись, я жестом попросил быть потише.
        -- Это что?! -- полупридушенно просипела справа Маньячка.
        -- Не "что", а "кто", -- со вздохом отозвался светлый из-за спины. -- Это, и есть Таэш. Она до утра или насовсем? -- поинтересовался Ван уже у меня, перебираясь поближе и помогая укладывать богиню на мой плащ, укрыв сверху ещё одним. Одета она была в лёгкий вариант боевого костюма Госпожи. Тот, что без брони доспеха.
        -- Ни то, ни другое, -- отозвался я, показав разрезанное запястье. -- Временный призыв. Пока что -- дней на пять. А там посмотрим.
        Накладывая "заживалку" на моё запястье, Ван ничего не сказал. Да этого и не требовалось. "Мне в братья достался клинический кретин" -- отчётливейшим образом читалось на его лице.
        -- Спать ложись, -- буркнул Ван. -- Без тебя подежурим. Сил ведь истратил немеряно...
        Я только кивнул, устраиваясь рядом с Таэш и накрывая её своим крылом. Засыпая, я слышал, как шепчутся мои друзья и брат...
        Проснувшись, тихо огляделся. Все спали. Маньяк, который должен был дежурить, дрых сидя, завернувшись в плащ и привалившись к стволу дерева. Чуть сменив положение, я дотянулся до заготовленных заранее угля и дров, забросил побольше в прогоревший "полевой камин".
        Таэш лежала очень тихо, наблюдая за мной. Увидев её глаза, я не смог не улыбнуться и взглядом указал в сторону, откуда можно вылезти из нашего ночного укрытия. Она едва заметно кивнула и выбралась из-под плаща, отодвинув моё крыло. Встав следом, я придержал ветви, но выбрался всё равно первым, быстро оглядевшись.
        Буря закончилась ещё ночью. Мокрая трава под ногами, восходящее солнце где-то на востоке за облаками. Таэш поёжилась, зябко переступив с ноги на ногу. Неужели я её когда-то боялся?! Даже не верится...
        Прикрыв глаза, она постояла немного и пошла вперёд, не произнеся ни звука. Минуты через три мы вышли крохотному озерцу, питавшемуся из родника, огороженного метрах в трёх выше среди камней. От озерца утекал тонкий ручеёк. Скорее, на искусственную запруду похоже. Удивительно чистое, с каменистыми берегами, и даже не слишком ледяное после ночного дождя.
        -- Ты первая, а я посторожу, -- сказал я, отходя так, чтобы её не видеть.
        Минут через пять послышался плеск и полузадушенный визг -- вода оказалась холодной... Вскоре моя мокрая, замёрзшая богиня, выжимая свою шикарную шевелюру руками, кивнула мне и махнула рукой в сторону воды.
        -- Сожри меня Хаос!.. -- вскоре отразило эхо мой голос. Не слишком холодная вода оказалась только тоненькой прослойкой сверху! А остальное -- да она же свежеразмороженная!..
        Сохнуть мы расположились на камнях у озерца, в лучах медленно восходящего солнца. Тонкие перьевые облака всё ещё застилали небо рваной плёнкой, но тёплые лучи согревали.
        -- Давай я тебя расчешу, -- предложил, глядя как Таэш безуспешно пытается распутать свои чёрные волосы, спускавшиеся ещё ниже моих.
        -- Давай, -- согласилась богиня, повернувшись ко мне спиной. Разыскав расчёску, я принялся аккуратно, начиная с кончиков, распутывать длинные, ещё не просохшие волосы.
        За этим занятием нас и застали двойняшки. Сонные и жутко недовольные.
        -- Вода сильно холодная? -- вместо "доброго утра" поинтересовался Данька.
        -- Не, не очень, -- усмехнулся я. -- Таэш, знакомься! Это Данька и Манька, Маньяки. Пока они сонные, разговаривать с ними не о чем, потому что они в это время злые и всем недовольные.
        -- Ты, можно подумать, сильно добрый, когда спать хочешь, -- буркнула Маня, подходя к воде. -- Сгиньте отсюда, тёмные, дайте Маньякам искупаться.
        -- Обоим сразу, что ли? -- удивился я, поднимаясь на ноги.
        -- Ирдес, заткнись, -- огрызнулся Маньяк. -- Мало того, что мы вместе в животе матери сидели, так и купали нас с первого дня лет до десяти в одной ванне. Уж за шестнадцать лет мы научились спиной к спине, а не лицом к лицу быть, когда нужно.
        -- Понял, молчу, -- я взял за руку мою богиню и быстренько отвалил от озера.
        Через несколько минут вместо ожидаемых громких матов послышались плеск активно разбрызгиваемой воды и смех.
        -- Они забавные, -- признала Таэш.
        -- Очень, -- согласился я.
        Их поведение вполне оправданно -- утренний холод, походные условия и общая обстановка пока не способствовала нормальному знакомству. Ничего, сейчас будем завтракать... там мы все и оттаем.
        После Маньяков выполз сонный Ван, пробурчал что-то вместо приветствия и пошёл устраивать водные процедуры.
        -- Вода нормальная? -- только и поинтересовался эльф.
        -- Тёплая! -- хором заверили Маня-Даня.
        Ну-ну... Я промолчал. Видимо, поэтому именно на мою голову посыпался самый громкий мат! Хихикающие брат с сестрой, пока светлый был занят, приготовили завтрак. Видимо, чтобы Апокалипсис не сильно злился. Ничего, кроме сухого пайка, к сожалению, не было. Поэтому завтрак состоял из бутербродов и наскоро приготовленного чаю. Мы расположились поближе к озеру, расстелив плащи.
        Пока Маньяки готовили, я успел расчесать волосы моей богини и уже плёл ей косу. Причёска Таэш почти не вызвала затруднений -- на себе я успел изрядно натренироваться. Только себе я плёл быстро и как попало, а ей старался очень аккуратно и красиво, поэтому получалось медленно.
        Когда появился мокрый, замёрзший, невыспавшийся, хромающий брат, я как раз завязывал вплетённый в косу богини шнурок. Жутко не хватает резинок для волос. Домой хочу. Кто бы только знал, как же я хочу домой!
        Брат смерил двойняшек хищным взглядом. Те заискивающе заулыбались и кивком указали на "накрытую поляну".
        -- Ладно, бить не буду, -- буркнул Ван, усаживаясь рядом со мной и выбирая себе бутерброд с куском мяса побольше.
        Через некоторое время все более-менее проснулись согрелись и повеселели, как я и ожидал. Процесс знакомства двойняшек и богини прошёл почти без травматизма, не считая того, что я попытался пнуть Маньяка, но тот оперативно спрятался за сестру.
        Таэш щурилась на непривычное для неё солнце, активно жевала бутерброды, опять стащив всё самое вкусное у меня, подначивала двойняшек, спорила с Ваном и выглядела абсолютно счастливой. Я улыбался и смеялся со всеми, тщательно скрывая, чего мне на самом деле стоил её призыв. Вот не хочу сейчас встревоженных лиц и всеобщих попыток мне помочь. Моя богиня улыбалась -- этого достойная награда за боль. Тем более что через пару минут у меня всё равно сработают внутренние предохранители и эта адская боль, разлившаяся по всему телу, прекратится. Осталось продержаться две минуты...
        ...Не продержался. Мир вдруг сдвинулся с места, реальность поплыла. Через некоторое время я обнаружил себя на земле. Руки с такой силой сжаты на крыльях, что ногтями попорота кожа до крови прямо сквозь перья. Я чувствую, как она каплями струится по пальцам. Кажется, меня ломало в судорогах, потому что Маньяки держат за ноги, а Таэш с Ваном -- прижимают к земле плечи. И лица у всех такие перепуганные...
        -- Всё, -- хрипло выдохнул я. -- Внутренние предохранители сработали.
        -- Я тебя сам убью, малой... -- выдавил Ван. -- Ты что творишь с собой?!
        Попытался снисходительно усмехнуться, но получилась жалко и вымученно. Испуганный, виноватый взгляд Таэш заставил меня сказать:
        -- Прости. В следующий раз попрошу тебя о помощи заранее... Лады?
        Не сдержав ругательства, светлый скрипнул зубами и выдавил сквозь клыки:
        -- Лады. Прекрати, наконец, геройствовать! Незачем тебе перед нами... играть героя.
        -- Совершенно незачем, -- подтвердила богиня чуть дрожащим голоском. -- Мы о тебе и так всё знаем и всё поймём. Правда, Маньяки?
        -- А то ж, -- в голос высказались Даня-Маня.
        -- Уговорили, -- на этот раз улыбка вышла искренней. -- И можете с меня слезть, а то всё что могли уже отдавили...
        Смех окончательно разрядил обстановку.
        Есть уже не хотелось, поэтому пока остальные доедали свой завтрак, я расчесывался.
        -- Давай помогу, -- Таэш расположилась за моей спиной и принялась аккуратно распутывать мои волосы.
        Прежде, чем она начала плести косу, я остановил мою богиню, проверил длину одной пряди. Отыскал в браслетной сумке ножницы и снова обрезал по плечо. Нельзя забывать уроков этой жизни. Это -- знак, напоминание... о том, как больно бьют в спину те, кому ты поверишь. Как же хорошо, что у меня есть те, кто в спину не ударит никогда!
        -- О! Малой, а обрежь-ка мне волосы... -- Ван заметил в моих руках ножницы.
        -- Не, -- помотал головой я. -- Пусть лучше Маня.
        -- Пусть лучше Даня! -- отмахнулась Маньячка. -- Он отвечает за наши с ним стрижки.
        Вручив Маньяку ножницы, я остался сидеть, ожидая пока богиня доплетёт мне косу. Скажешь кому -- засмеют! Чтобы Госпожа Ночь!.. стирала мне рубашки и косу заплетала!.. Сам не верю. Хотя... нет, не так. Я просто знаю, что моя Таэш -- не совсем Госпожа. Она личность, отрезанная... свободная от Изначальной с рождения. Изначальная Тьма заложила в неё лишь основу. Остальное -- это только её личное... ну и немножко моё. Ведь она, как новорожденное божество, частично моё отражение. Так, Крылатый, быстро выкинул из головы лишние мысли! А то что-то я начинаю чувствовать себя в какой-то мере отцом этому чуду...
        Ван вернулся, когда мы уже успели начать собираться. Я даже котелок, который мыть нёс, чуть не выронил, увидев брата.
        -- Это что? -- тупо спросил я.
        Ван только усмехнулся, проведя рукой по стриженной шевелюре. Гораздо короче обычного. Обычно золотые волосы он остригал примерно по лопатки. Сейчас -- ну, только качественно прикрывали острые уши. А, твари Хаоса! Завидую! Тоже так хочу!
        -- Не вздумай стричься, -- тихо сказала Таэш, незаметно оказавшись рядом.
        Да ни в жисть! Мне жалко затраченных на собственные волосы сил и скандалов, которые я выдерживал ради того, чтобы ходить так, как мне вздумается. Мешаются, надоели до желания побриться на лысо, но дух противоречия сильнее всех остальных порывов.
        -- А змеи не пострадают? -- пришла мне в голову мысль.
        Змеи заструились вниз шипящей волной, спускаясь почти до земли.
        -- Не пострадают, -- усмехнулся золотоликий демон, на миг обнажив два ряда идеально заострённых зубов.
        -- Ой, какая прелесть! -- восторженно завизжала Таэш. Даже змеи офигели, когда десяток их собратьев бесцеремонно схватили в маленький кулачок и чуть не повыдёргивали нафиг. -- Чешуя -- настоящий "солнечный сплав"! Независимо живые симбионты с гипнотической функцией! Просто чудо! У тебя даже кожа -- броня настоящая! А глаза?! Обалдеть! Косой крест! Сколько спектров восприятия у тебя -- около сотни?! Больше?! Ну-ка улыбнись! И-и-и, какие зубки-и-и!..
        Светлый не выдержал, выдернул из её руки своих змей, развернулся и позорно ретировался с поля боя.
        -- Стой, я ещё не всё увидела! Принц, нельзя отказывать Госпоже!..
        Ван же только прибавил ходу...
        Собрались быстро, тем более что и собирать-то особо нечего. Вернувшийся брат, пообещав тёмной когда-нибудь в необозримом будущем показать свой второй облик полностью, глянул карту, что-то прикинул и предложил пройтись пешком. Никто не возражал. А через двадцать минут Таэш уже гонялась за близнецами, пытаясь побить их моей курткой...
        -- Одному из вас придётся взрослеть быстрее, -- высказался шедший рядом со мной брат, наблюдая за этим весельем.
        -- Уже, -- бросил я.
        -- Знаю, -- коротко отозвался Апокалипсис. Ссутулился и захромал сильнее.
        -- Знай молча, -- рыкнул в полголоса я.
        Весело получается. Ей двенадцать веков, мне -- пятнадцать лет, но я всё равно гораздо старше. Как же тяжёл порой груз ответственности...
        -- Ван, -- позвал я, отвлекая брата от тяжёлых, безрадостных дум. -- На кой нам эта деревня, которая по пути? Денег у нас всё равно нет, бомжевать неохота, а камни в деревне не сменяешь. Где ближайший город?
        Брат остановился, задумался. Поинтересовался:
        -- Мы куда первым делом направляемся?
        -- Всё туда же, -- отозвался я. -- В тёмный Храм.
        -- В человеческие земли, или в Царство? Храм Царства гораздо ближе, но в стороне от того, что стоит в человеческих землях. Мы можем добраться до Шимера в человеческих землях, а там либо дальше среди людей, либо сворачиваем к Тёмной империи и через земли тёмных идём к Храму.
        Арис говорил, что старый Храм в Царстве давно заброшен... но это ничего не значит.
        -- До Шимера, -- решил я.
        -- Тогда ближайший город -- Росток, в полутора днях пути по небу.
        -- Решено, -- кивнул я. Остановился, сосредоточился, наполовину лишая крылья материальности. Спина болела от перьевого довеска -- они всё же слишком тяжёлые и изрядно смещали привычный центр тяжести. -- Таэш! Прекрати бить моих теней! Маньяки, прекратите издеваться над божеством! В деревню не идём. Летим до города.
        -- А кто несёт мелкую? -- подойдя поближе поинтересовался Данька.
        -- Я не мелкая! -- возмутилась девчонка, снова попытавшись треснуть Маньяка моей курткой.
        -- Так, всё, прекратили! -- пришлось повысить голос. -- Таэш, отдай куртку! Мелкую нести будем по очереди...
        Тёмная отдала мне то, что я требовал, предварительно как следует по мне стукнув моей же вещью. За что, даже не спрашивал. Намеренно ведь так её назвал. Пока я застёгивал ремни на спине, Ван образовал под ногами лейтэр и протянул руку моей богине.
        -- Забирайся, принцесса.
        -- Я аватар Изначальной Тьмы! -- возмутилась она, принимая приглашение.
        -- Да хоть сама Изначальная, -- хмыкнул Ван. -- А быть тебе мелкой и принцессой.
        -- Гадкий светлый! -- прокомментировала девушка.
        -- Да! -- с гордостью согласился Ван, взмывая в небеса первым.
        Следом рванули близнецы. Застегнув последний ремешок, я поглядел им в след.
        Слишком много я помнил о будущем, о уже один раз прожитой жизни. Сердце ветреной богини мне удалось покорить не сразу. Помнил, как потерял её... слишком, слишком много всего. И отлично помнил, как эта девочка нашла утешение в руках моего брата. Мы с Ваном чуть не убили друг друга в первой и единственной настоящей драке. И я чуть не застрелился, поняв, что сам её туда толкнул своим страхом перед проклятием. Сама судьба вложила мне в руки шанс прожить жизнь заново и с меньшим количеством ошибок! Но как не сделать ещё хуже?!
        Реальность поплыла. Всё вокруг показалось наркотическим сном. Очень реальным, но сном. Даже собственное тело ощущалось как чужое. Словно я марионетка, которую какой-то неведомый кукловод дёргает за ниточки, даря иллюзию жизни. А на самом деле -- всего этого не существует...
        Резкая, ледяная боль, впиваясь в суставы, обожгла правую руку до локтя. Ощущение реальности вернулось рывком. Ледяной огонь, приведя в себя, втянулся обратно под кожу, оставив после себя быстро тающий иней.
        Да что же со мной такое?! То и дело появляется это... как будто я золотая рыбка в аквариуме из бронестекла!
        -- Ирдес, -- Маньяки зависли совсем рядом в полуметре над землёй. -- Ты чего?
        -- Помогите взлететь, -- попросил я, стараясь не смотреть им в глаза. -- Мне тяжело с места...
        Двойняшки переглянулись, молча встали с двух сторон, позволяя мне найти опору на их воздушных пластинах. Плавно поднялись в воздух вместе со мной. Я не спешил сразу раскрыть крылья...
        Следующих часов пять мы развлекались. Точнее, они развлекались. А я смотрел и периодически падал к земле от смеха, то и дело едва успевая ловить прыгавшую меж трёх воздушных пластин Госпожу Ночь. В конце концов даже аватар божества утомился веселиться.
        Внимательно поглядев на Вана, за спиной которого в данный момент стояла тёмная девчонка, я приблизился и позвал:
        -- Таэш! Иди-ка сюда, а то нам придётся скоро нести не тебя одну, а двоих.
        -- У меня всё в норме! -- тут же отреагировал светлый.
        -- Да-да, -- покивал я. -- Только до предела не доводи!
        Понятливо кивнув мне, Таэш мгновенно отклонилась и, крикнув "Лови!", совершила изящный кувырок назад. Сложив крылья, я рухнул вниз, подхватил тёмную, накидывая на неё, и так лёгкую, поле левитации, выровнял полёт. Тихонько сказал ей на ухо:
        -- Я могу выдержать полёт более суток даже с тобой на руках. Ван тоже достаточно силён. А вот двойняшек надо беречь.
        -- Ясно, -- тихо отозвалась богиня. -- Когда мне начинать капризничать?
        Обожаю её! Как легко с ней найти общий язык и как быстро она всё понимает!
        -- Минут через двадцать-тридцать -- самое время.
        Она кивнула и следующие полчаса не пыталась дурачиться. А потом начала ныть... О, как она это делала! Какие жалобные это были капризы! Даже я, знавший, что это игра, хотел только одного -- немедленно устранить все причины её страданий! Близнецы так чуть меня живьём не съели, когда я промедлить попробовал.
        Во время привала, длившегося чуть больше часа, мои тени поели и благополучно завалились спать. Ван учил Таэш играть в конфискованные у двойняшек карты. Играли в "подкидного дурака". А я просто сидел в сторонке, увлечённо закопавшись в сумку в поисках нужных и очень нужных вещей. Не такой уж у меня и большой на самом деле декомпенсатор. Большинство хлама, который там есть, на данный момент мне просто не требуется, да и перебрано не раз. Но отдел под "железо" ещё пока не разобран. Вот нафига мне здесь запасной монитор на девятнадцать дюймов?! А внешний террабайтник?! Уж поломанный старый КПК и подавно не нужен. Как и немалая стопка учебников первого триместра третьего курса, пара запасных академических форм... Так, тут связка из пяти спецназовских ножей... неплохо, неплохо, положим их поближе. О, а вот две ленты с метательными ножиками! Вообще замечательно!
        Обнаруженное под ножами на некоторое время привело меня в ступор. Целый набор заколок, резинок для волос, невидимок, золотых шпилек с мелкими бриллиантами... Это не моё! У меня такого не было! Или опять кто-то из вельмож, чтоб им облысеть, подарил, а я закинул в сумку не глядя и забыл? Скорее всего. А вот этот десяток чёрных резинок я вытащу и в карман определю. Набор "мыло, шампунь, зубная щётка" вообще сильно порадовал, а то задолбался уже ритуальным жестом и подручными средствами обходиться. Живём!
        Под руки попалась книга. "Край забытых богов". Странно, я точно помню, что перекладывал её в карман сумки. Почему она опять среди прочего? Страшная догадка мгновенно выморозила всё внутри. Когда я открывал книгу, руки едва заметно подрагивали. Фото оказались на месте. От сердца отлегло. Перебрав их снова, я закрыл книгу, спрятав её обратно. Только одну фотографию не стал убирать -- положил во внутренний карман куртки. В тот, который плотно закрывался и не промокал.
        А под книгами обнаружился полный пакет шоколадок! Самых разных, с орешками, со сгущёнкой, с кокосовой стружкой, молочный, белый, чёрный, целый полный мешок! Откуда?! Достав это сокровище, я некоторое время пытался вспомнить... вспомнил. Я таких пакетов в один человеческий детский дом на праздник купил сотни три. Один завалялся.
        -- О-па, шоколадки... -- Проснулась Манька. У этой девчонки нюх на сладости!
        Четверть пакета зажевали тут же! Особенно налегала богиня, требуя отвести её туда, где такую вкусноту делают. Рассовав ещё треть оставшегося по карманам, собрались и отправились в путь.
        Следующая остановка была уже на закате. Быстро разбив лагерь на обрывистом берегу небольшой, но быстрой речки мы запалили бездымный костерок, выставили охранный контур Призраков, поужинали, разбили дежурства. Вскоре все, кроме нас с Таэш дрыхли без задних ног.
        Полуприкрыв глаза, я смотрел на пляску огня и слушал ночь. Не нравилось мне это место, но сутки в небе Маньяки бы не выдержали. Даже если бы и продержались -- зачем подвергать их такому испытанию?
        -- Тебе неспокойно.
        Повернув голову, я взглянул на сидящую чуть поодаль богиню. Как она беззащитна и беспомощна в сравнении с канонической Госпожой. Совсем не похожа. Точно "мелкая" и "принцесса", а никакая не беспощадная богиня всех богов.
        -- Да, -- медленно кивнул. -- Я городской хищник, а не лесной. Но это не мешает мне чуять угрозу даже здесь. Мы чужаки. Кому-то не нравится, что мы пришли.
        -- Но мы же не несём никакого вреда, -- пожала плечами отрезанная от Источника аватара. -- Только переночуем.
        -- Это мы с тобой знаем, -- произнёс я, чутко слушая ночь. -- Но не всем объяснишь...
        Однако, вопреки моим опасениям, никто на нас не напал и не попытался сожрать. Отдежурив свою часть ночи, я разбудил близнецов и завалился спать. Богиня легла немного раньше меня. Здравствуй, родная и ласковая темнота. Прошу, не дари мне сегодня кошмаров...
        РАЙДАН В СОТЫЙ РАЗ ПЕРЕПРОВЕРИЛ УСТАНОВКУ И "ВОЗВРАТНИК". ДАЖЕ, ПОЖАЛУЙ, УЖЕ В ТЫСЯЧНЫЙ. МАСТЕР-АРТЕФАКТОР, ЛУЧШИЙ В ИМПЕРИИ, В ЭТОТ РАЗ РАБОТАЛ НАУГАД, НА ОЩУПЬ, НЕ ЗНАЯ, КУДА И КАК ИДТИ. ВЫВЕЗ НА ГОЛОЙ ИНТУИЦИИ. ВПРОЧЕМ, ОН РАБОТАЛ ТАК УЖЕ НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ.
        БОЛЬШЕ ВСЕГО УСТАНОВКА ПОХОДИЛА НА КОЛОДЕЦ, ЕСЛИ БЫ ТОТ МОГ БЫТЬ ВСЕГО ОКОЛО МЕТРА В ГЛУБИНУ. ШИРОКИЙ МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ОБРУЧ ДВУХ МЕТРОВ В ДИАМЕТРЕ БЫЛ ПОДВИЖНЫМ. НАСТРОЙКА ЗАНЯЛА ОЧЕНЬ МНОГО ВРЕМЕНИ И ТЕПЕРЬ ДЛЯ АКТИВАЦИИ НУЖНО БЫЛО ЗАКЛИНИТЬ ОБРУЧ НАМЕРТВО В НУЖНОЙ ПОЗИЦИИ.
        -- ТЫ УВЕРЕН В СВОЁМ РЕШЕНИИ? -- ДМИТРИЙ РАЖИН, ОН ЖЕ ДРЭЙК, СИДЕЛ НЕПОДАЛЁКУ, НАБЛЮДАЯ ЗА ПОЛЗУЩИМИ ПО МОНИТОРУ ДАННЫМИ, ПОСТУПАВШИМИ С АНАЛИЗАТОРОВ ВОКРУГ УСТАНОВКИ. -- РАЙД, ТЫ, ВСЁ-ТАКИ, ИМПЕРАТОР.
        -- ПРЕЖДЕ ВСЕГО, Я -- ОТЕЦ, -- ХОЛОДНО ПОПРАВИЛ ВТОРОЙ ИМПЕРАТОР. -- ПРОСЛЕДИ, ЧТОБЫ НИКТО, КРОМЕ ДАРА, НИЧЕГО НЕ УЗНАЛ. ДАЖЕ ЕСЛИ Я ПОГИБНУ. МОЙ БРАТ, В ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ, ВСЁ ПОЙМЁТ ПРАВИЛЬНО.
        -- ХОРОШО, -- КИВНУЛ СЕРЫЙ ПРИЗРАК. -- УДАЧИ, ТЁМНЫЙ. И НЕ СПЕШИ В СВОЁ ПОСМЕРТИЕ.
        -- НЕ СОБИРАЛСЯ ДАЖЕ, -- КРИВО УСМЕХНУЛСЯ ВТОРОЙ ИМПЕРАТОР, АКТИВИРУЯ СВОЕОБРАЗНЫЕ ВОРОТА МЕЖ МИРОВ. СЕЛ НА КРАЙ УСТАНОВКИ, ОБРАСТАЯ ЧЕШУЁЙ. -- ПОМОГИ МНЕ НЕБО... -- И БРОСИЛСЯ В БЕЗДНУ СПИНОЙ НАЗАД, КАК ДАЙВЕР В ВОДУ.
        ТЕМНОТА, ПАДЕНИЕ, ДИКАЯ КРУГОВЕРТЬ...
        ОЧНУЛСЯ ИМПЕРАТОР ЛЁЖА ПОСРЕДИ ПОЛЯ. ПОДНЯЛСЯ, ОГЛЯДЕЛСЯ, ПРИМЕТИЛ НА ГОРИЗОНТЕ СТЕНЫ ГОРОДА.
        ТОЛЬКО ОДНОГО НЕ ОБНАРУЖИЛ -- НИКАКИХ СЛЕДОВ СЫНА, ПЛЕМЯННИКА ИЛИ ИХ ТЕНЕЙ. А ВЕДЬ ЕГО ДОЛЖНО БЫЛО ВЫБРОСИТЬ РЯДОМ С НИМИ!
        -- ГДЕ ЖЕ ТЕПЕРЬ ВАС ИСКАТЬ, ДЕТИ?.. -- С ОТЧАЯНЬЕМ СПРОСИЛ У НЕБА ОТЕЦ.
        Росток оказался средних размеров городком, обнесённым стеной. По меркам моего мира -- деревня деревней. Но здесь вроде не самый крохотный городишко.
        Как же я домой хочу...
        На воротах взимали плату за вход. Не со всех, как видно, в основном с приезжих. Некоторое время понаблюдав за этим делом издалека, я задумался, как на пройти. Перелететь стену можно только ночью, но до того ещё уйма времени.
        -- Мы пойдём или так и будем стоять тут и ждать неизвестно чего? -- не выдержала Таэш.
        -- Не торопись, -- негромко отозвался я, продолжая думать. -- Нам нечем заплатить за вход.
        -- Бичиганы императорских кровей, -- хмыкнул Данька.
        -- Сам бомжара белобрысая, -- мгновенно отозвался Ван.
        -- От блондинки слышу, -- как обычно передразнил Маньяк.
        -- А в рожу?..
        -- Кажется, придумал, -- прервал я эту привычную перебранку. -- Ван, доставай гитару и вешай её на ремень за спину, будто только так и таскаешь.
        Достав свою чёрную красавицу, я расположил её за спиной так, чтобы не травмировать лишний раз крылья. Ещё немного подумав, снял гитару, скинул плащ, который уже изрядно надоел. Снял куртку, разгрузку.
        -- Апокалипсис, наложи мне "ледышку" на спину, -- попросил я. -- Ту, что посильнее.
        Брат прошипел что-то злое, но подошёл и сделал так, что я практически перестал чувствовать часть спины. На всякий случай сев на землю, чтобы не упасть, я схватился руками за крылья и начал убирать их обратно в спину. Боль пришла не сразу. Сначала всю рубашку на спине залило кровью из возникших разрезов. Подвывая от боли и отчаянно матерясь, я всё-таки убрал крылья полностью, оставив там, где были их основания две рваные раны. Когда золотые лужи перед глазами перестали мешать обзору, я увидел светлого... он стоял, обхватив себя руками так, будто сам чувствовал нестерпимую боль. Белый до серости, сжав зубы с такой силой, что не сразу смог их разжать, прошипел:
        -- Больше никогда так не делай.
        -- Закрывайся тщательней, идиот... -- выдохнул в ответ я.
        -- Сам такой, -- мрачно сказал брат, подходя и накладывая самые сильные "заживалки" на раны.
        -- Ребята, у вас что -- одна душа? -- тихо спросил Таэш, подходя поближе.
        -- Не совсем, но вроде того, -- переглянувшись, в голос выдали мы.
        -- Вы сумасшедшие... -- только и смогла выдохнуть богиня. -- Как только живы оба?..
        -- А если бы я ему свою душу не отдал, мы бы оба сдохли, -- огрызнулся Ван. -- Он и так у меня на руках чуть не умер. Смерть ещё одного брата я бы не пережил.
        Таэш поглядела на отступившего в сторону и зло отвернувшегося светлого. И было в её взгляде что-то мне не очень понятное. Непонятное мне-подростку. Но очень хорошо расшифрованное мной-владыкой. Сжав зубы, я отвернулся. Она моя! Моя!.. Но нельзя. Нельзя даже думать об этом, смотреть в её сторону! Она может погибнуть от одного моего взгляда. Моё хрупкое чудо, которое я не могу взять в руки, не разрушив. Моё...
        Достав сумку, я вытащил запасную рубашку, снял заляпанную кровью.
        -- Малой, погоди! -- в голос воскликнули близнецы, что-то доставая из своих рюкзаков и резво подскочив поближе.
        Оказалось, достали они аптечку и в четыре руки за пару минут залепили мне полспины пластырем, стягивая края рваных ран, предварительно залив прямо в них обезболивающее. Я даже не возражал -- нафига, если они всё равно проигнорируют?
        -- Круто! -- оценила Таэш, потрогав пальчиками пластырь. -- Гораздо лучше, чем бинты. Ребята, возьмите меня в ваш мир, а?
        -- Без тебя -- никуда! -- хором заверили близнецы. -- Только с тобой.
        Взгляд зацепился за этих двух белобрысых бестий. Похожие до невероятного. Но теперь я вдруг увидел, что они разные. Глубинное сродство, больше, чем просто одинаковость, порой делала их неразличимыми, но... Данька немного выше, заметно шире в плечах, а у Маньки обнаружилась тонкая талия, высокая, аккуратная грудь и изящество в каждой чёрточке. Странно. Кажется, я первый раз в жизни взглянул на Маню, как на девушку, существо противоположного пола. Так, пора это заканчивать немедля, а то если Данька меня не удавит, я сам головой со стеной поздороваюсь. Причём, стена эта будет солнечного цвета.
        Куртку одевать не стал. Эльфийская, в которой в любую погоду не жарко, на спине разодрана, а академическая ветровка слишком тёплая. Вон даже близнецы в одних футболках. Так... сумку через плечо, на неё через ремень -- плащ. Гитару за спину. Прикрыть глаза и провести внутреннюю настройку. Хороший актёр должен чувствовать то, что играет. Должен испытывать эмоции, которые изображает. Мечтательно-беззаботное выражение на лицо... врождённое обаяние немного отпустить на волю... поехали.
        Прошли в город мы через десять минут. Мало того, что пропустили бесплатно, так ещё и с рекомендацией трактира, где будет ночлег и еда, если скажем, от кого.
        Отойдя от ворот на приличное расстояние, я сбросил с себя наложенную "матрицу личности"... и меня затрясло от ярости.
        -- Крылатый... ты чего?..
        Мгновенно переставшие развлекаться перепалкой с эльфом на тему "бомжи в венцах", Маньяки осторожно подошли с двух сторон. И шарахнулись прочь, когда я вскинул взгляд. Крепко сжав кулаки, я с трудом загнал ярость обратно и прошипел сквозь клыки:
        -- Давно... давно мне не приходилось так унижаться!..
        Двойняшки переглянулись, а Ван шагнул ко мне, крепко взял за плечи и твёрдо произнёс:
        -- И больше не придётся. Я тут успел присмотреть пару ювелирных лавок. Продадим камни, нищебродить больше не будем.
        Знал, брат, что ты меня лучше всех понимаешь.
        -- Ладно, -- отозвался я, медленно успокаиваясь. Злость потихоньку отступала. К ней на смену снова приходила глухая тоска с усталостью. -- Я хочу домой.
        Домой. К маме, папе, заразе-брату, тирану-деду, понимающему приколисту дяде...
        -- Я тоже, -- негромко отозвался Ван. -- Но пока нельзя. Потерпи, брат.
        -- Куда я денусь... -- вздохнул в ответ.
        Таэш подошла и сочувственно коснулась моего плеча. Она не стала ничего говорить, за что я был ей бесконечно благодарен. И на душе вдруг стало легче. Всё, что я делаю -- не бессмысленно.
        -- Апокалипсис, продажа камней на тебе, -- сообщил я. -- И давай побыстрее с этим разберёмся. Я жрать хочу.
        Быстро не получилось. Около двух часов ушло на поиск в этом городишке приличного ювелира, которого не послал бы Ван, оценку пяти небольших камешков и отчаянный торг. Каждый из встреченных нами скупщиков почему-то пытался обдурить "этих несмышлёнышей". Но с одним злым клыкастым светлым, три года жившим в Свободном такой номер не проходил.
        В итоге обзавелись мы достаточно крупной суммой, которая осталась в основном у Вана, как у главного казначея. Близнецам и Таэш было великодушно выделено на карманные расходы. Мне оказалось отсыпано монет побольше, но -- на дело. Нужно решить проблему с одеждой. То, что нашлось в сумке, практически всё оказалось мало. Дети и подростки вообще имеют такое дурное свойство -- расти! А у меня как раз скачёк роста.
        Ещё через полчаса мы сняли две комнаты в не слишком презентабельной, но чистой и не вызвавшей особо злобного бухтежа со стороны светлого, гостинице. Быстро перекусив, мы отправились на прогулку по городу всей компанией. Честно говоря, обошёлся бы я без прогулки, ноги уже устали шастать, но... но нужно решить проблемы.
        За время поиска ювелира городок мы успели немного изучить. Во всяком случае, его центр и торговую часть. Так что ориентировались в пространстве достаточно свободно. Местных ателье по пошиву одежды мы обошли штук шесть, пока не нашли устроившую. С нелюбопытным, молчаливым мастером. Мне по-любому придётся шить рубашки на заказ, но и готовой одеждой тут торговали. Маньяки и Таэш обзавелись готовым, Ван тоже не стал привередничать.
        Отправив Маньяков с Таэш погулять по торговым рядам и оружейным лавкам, я остался и взглянул на портного, проведя большим пальцем по печати, повёрнутой гербом вовнутрь. Невзрачному, невысокому, чуть сутулому мужчине с тусклым взглядом было сорок лет. Дело досталось ему от отца. Помощница у него есть, но ближайшие несколько дней он один -- работница заболела.
        -- Я заплачу тебе сверх заказа за молчание, -- медленно произнёс я, вынырнув из его памяти.
        -- Вы желаете чего-то особенного, господин? -- впервые проявил любопытство этот человек.
        -- Ничего больше необходимого, -- ответил я, доставая из сумки свою рваную куртку и перекладывая всё из неё в карманы штанов. -- Вот это починить... но не так, как ты только что подумал. Закрой лавку, мне не нужны лишние свидетели того, что ты сейчас увидишь.
        Хозяин закрыл своё ателье, я снял рубашку. Апокалипсис, молча злясь, аккуратно отодрал пластыри с моей спины. Крылья, обретая полную материальность, скользнули наружу легко и без боли. Будто только и ждали момента, чтобы распахнуться во всю ширь.
        -- Мне необходима одежда, сшитая под этот перьевой довесок, -- сообщил я так и севшему прямо на пол с открытым ртом человеку. -- Причём так, чтобы это не особенно бросалось в глаза.
        -- Как пожелаете, господин, -- еле-еле справился с собой человек. И засуетился, преодолевая шок: -- Необходимо снять с вас мерки...
        -- Ну так не медли! -- поторопил я.
        После снятия мерок я объяснил, что именно хочу видеть в итоговом варианте, сколько и чего нужно, и достал из кармана сумки свои клёпки. Оказалось, что-то такое, только проще и грубее уже существовало и здесь. Сойдясь в цене и сроках исполнения заказа, я заплатил аванс.
        Теперь предстояло самое неприятное. Спина заныла заранее.
        -- Малыш... -- негромко позвал Ван. -- Может, не надо? Может, так обойдёшься?..
        -- Как же, -- зло фыркнул в ответ. -- Я плащ забыл в том клоповнике, где мы комнаты сняли. Придётся. Человек, мне от тебя ещё две вещи нужны. Что-нибудь зажать в зубах и остановить кровь. И лучше не смотри.
        -- Сейчас... -- испуганно засуетился портной.
        Через пару минут я получил толстый кусок кожи из какой-то заготовки, кусок легко впитывающей влагу ткани и даже кровоостанавливающую мазь. И сильнейшую "ледышку" от Вана.
        Минута сумасшедшей пытки, сдавленного мата, проклятий на головы всех моих предков разом... Ван молчал, обрабатывая новые рваные раны и заклеивая их тем же пластырем, но как же красноречиво было это молчание. Кровь светилась. Правда, тускло и почти незаметно в свете солнца, но всё же. Ткань, которая пропиталась ею изрядно, Ван забрал с собой.
        Голова кружилась. Деревянный пол качался под ногами, я никак не мог сосредоточить взгляд на стенах с развешенными образцами пёстрых тканей.
        -- Так. Всё. Нагулялся ты на сегодня, -- безапелляционно заявил брат. -- Хватит себя доводить.
        Дальнейшее запомнилось какими-то урывками. Возвращение в постоялый двор, ужин, подушка под головой...
        Утро началось... рано. Так рано, что Маньяк с Апокалипсисом всё ещё дрыхли, один на соседней койке, другой -- на полу. Да и я бы ещё мирно спал, если бы не кошмары. Мне снился папа. Раненый, избитый, в плену. На цепи, в каком-то заплесневелом подвале с гнилой вонючей соломой вместо постели. Но больше всего меня напугал его взгляд -- тоскливый, затравленный...
        Чушь. С какого перепугу папе быть здесь?
        "А с какого перепугу здесь Маньяки?" -- оскалилась в четыре ряда акульих зубов моя паранойя.
        А вот нечего меня запугивать. Маня-Даня тут по договору с Даах. У папы должно хватить мозгов с ними не связываться, он умный в отличие от этой парочки.
        "Ну-ну", -- хмыкнула паранойя.
        Ведя внутренний спор, я тихо оделся, вышел и спустился в зал. Мне предстоял целый день безделья. Заказ предстоит забирать только завтра. Слава Небу, здесь есть ножные швейные машины, ткацкие станки и даже фабрики, а у портного оказались заготовки нужного размера и из устроившей меня ткани, иначе даже не знаю, сколько мне пришлось бы ждать.
        Устроившись за дальним столом, я подождал, пока подойдёт сонная разносчица, заказал завтрак. Кое о чём вспомнив, достал сумку и вытащил из закрытого отделения две книги, что вручил мне Арис "на память". Одну я хотел взять, другую он мне в нагрузку дал. Хоть посмотрю, что он мне там подсунул. Здоровый и толстый трактат оказался написан на старотёмном. На самом деле старословенский и старосветлый мало чем различаются. Примерно как русский и украинский. Зная один -- всегда поймёшь другой. "Хроника разделения" -- выдавлено золотым тиснением на потемневшей от старости коже. От книги веяло такой древностью, что стало понятно -- у меня в руках очень старый трактат не понять о чём. Наверняка невероятно ценный. Ну-ка, ну-ка, о чём эта замшелая нудятина?..
        В итоге я даже не заметил, что было на завтрак. И куда делось несколько часов. И треть книги. Несколько раз я возвращался, перечитывал отмеченные места, чуть не наизусть учил, читал дальше, перечитывал снова...
        Когда информации оказалось слишком много для моего уже буквально кипевшего от новых сведений разума, я оторвался от чтения и обнаружил вокруг себя всех уже проснувшихся и завтракающих друзей.
        -- Таэш, не смотри волчицей. Если Ирдес увлёкся книгой -- его за уши не оттащишь, поверь, я пробовал... -- негромко сказал богине мой брат.
        -- Ван, это просто бомба, -- сипло выдавил я, обалдело глядя на брата. Открыл нужную страницу, сунул ему под нос и потребовал: -- Читай.
        Светлый поморщился, но книгу принял и уткнулся в страницу. Через пару минут глаза у Апокалипсиса приняли выражение полного офигения.
        -- Да быть не может... -- выдавил он. -- Малой, это же не просто бомба... Это, мать его, ядерный заряд!
        -- Вы о чём это? -- в голос поинтересовались двойняшки, подозрительно прищурившись.
        -- Во времена разделения... очень давние времена, -- пояснил я. -- Самоназвание светлых эльфов звучало как...
        -- Славы, -- закончил за меня Ван. -- А тёмных -- росы.
        -- Славы... росы... -- пробормотал Даня. И тоже понял в чём дело.
        -- Славяне и русичи?! -- дошло и до Мани.
        У меня задрожали руки.
        -- Это же на треть решит проблемы с грядущей войной! Ты представляешь, что будет, если обнародовать этот трактат?! Отсканим, переведём, кинем в Интернет... пару-тройку статей в СМИ... должная пропаганда, пусть Кордан займётся...
        -- Не смей терять книгу, -- осторожно закрыв трактат, Ван вернул его мне. Руки у брата подрагивали так же, как мои. -- Это наш билет в жизнь.
        -- Небо, нам не придётся умирать... -- судорожно вздохнул я, пряча это сокровище обратно в сумку. В самое надёжное отделение. В идеале убрать в личное пространство#. Жаль, что это невозможно.
        #Личное пространство -- фрагмент искажения пространства вокруг любого живого существа. Тёмные и светлые могут использовать это искажение для того, чтобы носить ритуальный доспех и оружие, обычно создающееся с использованием крови владельца. Чужеродные предметы невозможно "убрать в личное пространство", только то, что воспринимается как часть тела.
        Благодарю тебя, Небо великое, что не оставило своих сыновей и на земле.
        -- Войной?.. -- повторила Таэш. -- Вы что, воевать собираетесь?
        -- Не мы, -- мотнул головой я. -- С нами. Через два года на нашу империю напали...
        -- Чего?! -- переспросила богиня, глядя на меня как на умственно неполноценного.
        -- Мелкая, успокойся, наш Ирдес просто уже прожил будущее, -- доверительно сообщил светлый. -- Иногда забывает, что оно ещё не свершилось.
        -- Чем дальше, тем с вами интересней, -- протянула аватара.
        "Ты ещё самого интересного не знаешь", -- подумал, а в слух, улыбнувшись, совершенно отличным от тяжёлой мысли, лёгким тоном сказал:
        -- По настоящему ты ещё ничего не видела.
        Подождав, пока друзья закончат завтрак, я предложил ещё раз обойти город вдоль и поперёк по всем подворотням. Все согласились. В общем, день до глубокого вечера прошёл весело. После прочтения "Хроник разделения" настроение у меня взлетело до небес. Не знаю, кем и за какие заслуги мне дан этот шанс, но я буду идиотом, упустив его!
        Ночью, когда усталые близнецы завалились спать, Ван попросил "Хроники" почитать, мы с Таэш забрались на крышу и смотрели на звёзды.
        -- У меня дома небо другое, -- проговорил я, снова пытаясь разыскать хоть одно знакомое созвездие. -- А на Луне базу построили. С воздушными куполами и садами. И на Марсе... соседней планете, тоже строят. Мама обещала, что я туда попаду, как закончатся работы. Знаешь, я всё детство о звёздах мечтал. О космических полётах, кораблях, исследованиях... И эта тяга к небу никуда не пропала. Жаль, что мечту исследователя приходится хоронить ради венца Императора. Жаль, что я не могу отказаться от наследования. Вот было бы хорошо, если бы дядя женился и у него появились дети! Были бы нормальные наследники. А у меня -- младшие братья. А может даже сёстры. -- Что-то я много разговариваю. Не иначе от тоски по дому. Но хоть Госпожу развлеку, а то что-то она очень уж задумчивая.
        -- Какой у тебя всё же странный мир... -- сказала Таэш, не отрывая взгляда от неба. -- Наверное, в нём очень интересно жить.
        -- Очень, -- согласился я. -- Здесь по сравнению с домом -- скукотища смертная. Здесь всё медленно. А мы привыкли жить очень быстро. Наш разум приспособлен под обработку огромного потока информации. Здесь все мы постоянно испытываем информационный голод, получая очень мало нового. Наверное, мне будет тяжело потом фильтровать эти потоки от ненужного, когда вернусь...
        -- Ирдес, -- позвала маленькая богиня после недолгого молчания. -- А ты уверен, что вернёшься? Может, тебя не зря забросило в этот мир? Помнишь, по закону Демиургов...
        -- Мне известен закон Демиургов, -- прохладно прервал я. Помолчал. Нащупал в кармане плотную фотобумагу с изображением. Вздохнул. -- Послушай, Таэш... Я уже всё это прошёл и прожил... Сейчас я, считай, свою жизнь заново живу и очень боюсь напутать что-то. А ещё больше боюсь не успеть. У меня ни на что не хватает времени... Давай я расскажу тебе, что случилось...
        И я рассказал ей. Как убили всю мою семью, как сгорела в огне моя Империя. Как погибли мои друзья и обрушилась жизнь. Как я сам сломал себя, перековав в безжалостного Владыку. Как по крупицам возвращал себе мой мир...
        Она молчала. Поколебавшись, я всё же решился прояснить ещё кое-что. Рассказал ей о проклятье бога, которое на день рождения мне подарила светлая Княгиня. "Обрести и потерять". Проклятье, действие которого заключается в том, чтобы я смог найти то, что станет смыслом моей жизни. И потерять навсегда. Так, чтобы жить стало незачем.
        -- И ещё, Таэш... -- я протянул ей фотографию. -- Это наши с тобой дети, которые появились... должны появиться через полвека. И больше всего на свете я боюсь, что своими действиями что-то изменю... и никогда больше не увижу Лира и Лию.
        Богиня потерянно смотрела на фото. Подняла на меня свои антрацитовые глаза...
        -- Не надо, Госпожа Ночь. Я знаю, о чём ты думаешь... Взгляни, -- я показал ей правую руку. -- Видишь следы? Тонкие белые шрамы. Это наша почти девятилетняя дочь, умирая, вцепилась мне в руку в агонии. А я ничем, ничем не мог помочь. Только умереть рядом.
        Таэш снова посмотрела на фотографию. Погладила пальчиками изображение, и её лицо осветила бледная тень улыбки.
        -- Я знаю, как решить твои проблемы, мой принц, -- произнесла она, всё разглядывая детей. Будто лаская взглядом каждую их чёрточку. -- Моё время призыва скоро подойдёт к концу. Усыпи меня.
        -- Что?! -- не поверил своим ушам. -- Нет!
        -- Усыпи меня, -- твёрдо повторила она, поднимая глаза. -- Я ждала двенадцать веков, ещё пару десятков лет спокойно подожду. Ты ведь не успел спасти Феникса из-за того, что возился со мной.
        "Ни за что!" -- заорал во мне Ирдес-подросток. "Это решит наши проблемы на данном этапе", -- рационально шепнул Ирдес-император.
        -- Но...
        -- Никаких "но" не существует, -- жёстко оборвала она. -- У нас впереди ещё три, может, четыре дня. А потом я помогу тебе вернуться со мной в Храм. Твоей тени хватит, чтобы провести обряд.
        -- Хорошо, -- выдавил я.
        А может, зря я ей всё это рассказал?..
        Но что уже теперь жалеть. Поздновато спохватился, наследничек.
        Спать не получалось. Маньяк и Апокалипсис давным-давно дрыхли, а я продолжал смотреть в потолок. Мысли блуждали в пустой голове без всякого порядка. Уже успел забыть о том, как удобно лежать в кровати без крыльев! И ходить без плаща.
        Пойти прогуляться, что ли? Всё равно ведь не усну.
        Тихо поднявшись, я натянул белую рубашку из запасных, а штаны и сапоги из камуфляжного набора изначальных. Волосы убрал в хвост под широкую чёрную резинку -- плести косу долго и лень. Скрипучей дверью пользоваться не стал -- тёплой ночью окно оставили приоткрытым, а второй этаж -- не высота.
        Летняя ночь встретила теплом и непередаваемым летним ветром, которым хотелось дышать, забывая обо всём остальном. Только соли в ветре не хватало.
        Настроение мигом испортилось, а к чистому воздуху прибавились не самые приятные запахи города. Твари Хаоса, как я бы сейчас обрадовался и обычному городскому смоку!
        Улицы тёмного города жили своей обычной, тихой, незаметной обывателю жизнью. Я пошёл вперёд, не особо задумываясь над тем, как вернусь обратно. Где бы мне найти пару-тройку придурков, на которых можно сорвать злость?
        Широкий проспект сменили более узкие улицы захолустного городка.
        ...Нет, ну как это понимать вообще?! На меня никто, совершенно никто не желала нападать и давать мне повод почесать кулаки об гнусные рожи! Уже скоро рассвет, а я только пяток раз прятался от отрядов ночной стражи! Где любители чужого кошелька и крови?! Посмотрите, я же весь из себя такой наивный, безобидный и даже в белом! Неприятности, ау...
        Уже рассвет скоро, а я так и не подрался. Тьфу, сплошное разочарование. Или дело в том, что я слишком хищно по сторонам поглядываю, азартно мурлыкая под нос "Звёзды ледяного безумия"#? Следовало попасться на глаза страже и, может, удалось бы с ними сцепиться. Хотя, со стражей, пожалуй, связываться излишне. Потом из города удирай, а я ещё свои новые рубашки не забрал.
        # песня из первой книги.
        Ладно, принц-неудачник, топай обратно, а то проснутся остальные, учинят масштабную поисково-спасательную операцию, не обнаружив тебя на месте.
        Прогулка, не смотря ни на что, успокоила. Больше всего понравилась пробежка по крышам. Дальше от центра улочки узкие, с крыши на крышу прыгать легко. Так что я подходил к небольшой площади с фонтаном посерёдке, на западной стороне которой находился клоповник, где мы сняли комнаты, напевая песенку про старого рыцаря, в этот раз вздумавшего искать инферналов.
        Перед глазами потемнело так резко, будто мне засадили сапогом в висок. Спазм заставил согнуться, выворачивающий лёгкие кашель бросил на колени.
        По подбородку и с рук стекала заметно светившаяся кровь. Мгновенно собрав волю в кулак, я поднялся на ноги и, шатаясь, дошёл до фонтана. Надо отмыться от крови, пока никто не увидел, и она не попала на рубашку. Вода оказалась холодной и чистой, как родниковая, пахла свежестью. И всё же не смогла избавить меня от металлического привкуса во рту. Умывшись и приведя себя в порядок, я сел на краешек искусственного водоёма и последил взглядом редкие светящиеся капли на камнях площади. Не так уж много. Можно не затирать.
        Накатившая слабость отступала вместе с болью. Я дышал осторожно, через раз, боясь вызвать новый спазм. Уже и забыл ведь, когда эта дрянь случалась последний раз... Что же со мной такое? И что делать? Я ведь как-то вылечился, если дожил аж до семидесяти... Только как? Ничего не помню об этом моменте. Совсем ничего. Будто его и не было.
        А если я что-то изменил? И теперь... не выживу?
        Эта мысль обожгла холодом внутри. Я обязан выжить. Любой ценой обязан. Император это прежде всего -- высшее воинское звание. Военный лидер своей страны, стержнем которой является Рыцарство. Не думаю, что Шон способен возглавить армию. Дядя и папа -- тоже не настолько беспощадны. Из военных лидеров на случай грядущего геноцида -- только дедушка и я. Вот отменю бойню -- тогда можно и подохнуть, Империя выживет. До того... никак нельзя. А дети?.. Что ж... если они не родятся -- им не придётся умирать.
        -- Эй, парень, -- кто-то тронул меня за плечо. Подняв глаза, я увидел мужчину в форме городской стражи. Он с непонятной тревогой, хмурясь рассматривал меня. -- У тебя всё нормально?
        Оказывается, пока я сидел, погрузившись в раздумья, успело наступить утро и сонные жители начали появляться на улице. Дед бы меня прибил за такую невнимательность и был бы прав.
        -- Нет, -- честно ответил я. -- У меня всё не нормально. Не помню, чтобы всё было хуже, чем сейчас. -- Вспомнив когда мой брат и друзья лежали в коме, а бог был убит, добавил: -- Хотя, наверное, всё же было....
        -- Эх, парень, -- вздохнул стражник, присаживаясь рядом.
        Мужчина был молод, лет тридцать, может, чуть больше. Подтянут, не слишком высок, ничем особо не примечателен. Пегие, стриженные под горшок волосы, дневная щетина на загорелых щеках, обыкновенная деревенская внешность.
        -- Ты, если дело касается разбоя или ещё каких бандитских выходок -- говори. Вижу, ты приезжий, не знаешь ещё... В общем, у нас с этим делом строго. Так что, если что случилось -- выкладывай, разберёмся, моргнуть не успеешь.
        Я криво усмехнулся. Кто-то здесь крепко взял криминальное звено за причинное место. Ответил:
        -- Нет. Город чудесно тихий. И ты мне помочь не сможешь -- у всей стражи Ростка не хватит сил, умений и возможностей достать из бездны бога и спасти жизнь новорожденной богини.
        Мужчина оглядел меня цепким, оценивающим взглядом и неожиданно спросил:
        -- Ты служитель Храма? Что-то слишком молод...
        -- Нет. Я личный избранник сразу двух богов. Для одного -- вроде как подзащитный, для другой -- защитник.
        Насколько я успел понять -- боги и разные бессмертные твари здесь не такая уж диковинка. Поэтому стражник мне сразу поверил.
        -- Не повезло тебе, парень, -- по-доброму посочувствовал человек. -- Что-то ты совсем бледный. На вот, глотни, полегчает.
        Собеседник протянул мне маленькую карманную фляжку. Отказываться не хотелось. Свинтив пробку, я сделал долгий глоток... В желудок упал огненный комок, прокатился внутри, обжигая так, что выступили слёзы, свело горло, и через миг по телу разлилось тепло. Ух!.. А я и не заметил, насколько замёрз.
        Иная биохимия организма позволяет мне пить весьма градусные напитки с обратным, чем у людей, эффектом. То, что вызывает опьянение и помутнение сознания у человека, на тёмного действует как крепкий кофе вперемешку с ноотропами. Не все яды, годные для человека, способны отравить тёмного или светлого. С другой стороны, некоторые безвредные для людей обезболивающие и антибиотики способны нас убить очень быстро.
        -- Спасибо, -- поблагодарил, возвращая фляжку владельцу.
        Тот улыбнулся и открыл было рот для ответа, но его прервал резкий окрик:
        -- Ирдес! Где тебя носит?! Мы тебя всё утро ищем!
        Незаметно подошедшая с той стороны фонтана и вставшая передо мной, уперев кулачки в бока, на меня недовольно глядела Таэш.
        -- Не ври, -- отозвался я. -- Если бы вам было надо, Ван нашёл бы меня в течение пары минут. Да и у тебя, Госпожа, настройка прямиком на мою кровь имеется.
        Богиня недовольно скривилась и попыталась пнуть меня по ноге, но я проворно убрался в сторону.
        -- И не надо меня бить, я тебе не тренировочный манекен.
        -- Ты!.. -- разозлилось маленькое божество. -- Дурак! У тебя монолитный щит на душе! Ни я, ни твой старший брат тебя даже сейчас не чувствуем! Мы ведь беспокоились! А если бы с тобой что-то случилось?!
        Понимаю, что виноват. Стоило предупредить о том, что я никуда не пропал. Умом понимаю. А вот внутри сейчас закипает коктейль из раздражения пополам с совершенно детской обидой, а ля "оставьте меня в покое, я не маленький"!
        -- Это ты сейчас обо мне беспокоилась или о том, что в случае моей смерти тебе больше не светит воплощение, моя Госпожа? -- в голосе лёд, покрошенный от раздражения в мелкие осколки.
        Она замерла на миг, в глазах отразилась растерянность... а потом ярость. Маленькая ладошка с быстротой молнии метнулась вперёд и пощёчина обожгла лицо. Она ударила с такой силой, что я поранил клыком губу, и кровь потекла по подбородку, на этот раз всё же запачкав рубашку.
        Ярость в её антрацитовых глазах снова медленно сменялась растерянностью. Не ожидала ударить так сильно? Лёд всё ещё такой же мелкой крошкой:
        -- Не беспокойся, мой брат сможет закончить всё, что должен сделать я.
        Прижав к губам крепко стиснутый кулачок, она помолчала несколько мгновений. Опустила руку.
        -- Я не знаю, что на тебя нашло, -- медленно произнесла она. -- И знать не хочу. Когда успокоишься -- возвращайся.
        Ушла, не обернувшись.
        -- Что на меня нашло?.. -- прошептал я ей в след. -- Что нашло?.. -- горло свело. Хриплый смех прервался коротки всхлипом. -- Ты на меня нашла, дура бессмертная! Я же просто домой хочу...
        Кто-то сжал моё плечо, прерывая зачатки истерики. Мой недавний собеседник. Стражник.
        -- Ирдес, значит? Тёмный? -- легко улыбнулся человек. -- Ну а я Григорий. Гришка для своих.
        -- Рад знакомству, -- мне удалось справиться с голосом и даже нарисовать улыбку в ответ.
        -- У меня сейчас смена. Но если я тебе все же смогу хоть чем-то помочь, спроси Гришку Медведя среди стражников, меня мигом найдут. Удачи тебе, парень! -- сказал человек, вставая.
        От этого незамысловатого пожелания стало легче. Может, и правда повезёт. Стерев с подбородка кровь тыльной стороной ладони, сполоснул руку в фонтане. После этой вспышки раздражения есть хочется. Пойду поищу, где здесь кормят голодных Наследников в такую рань. Только к друзьям и брату сейчас не вернусь. Потому что нефиг!
        ...ИРДЕС НЕ ВИДЕЛ, КАК РАЗОЗЛЁННАЯ ТАЭШ ПОДОШЛА К ВОРОТАМ ПОСТОЯЛОГО ДВОРА И НАЧАЛА ИХ ОЖЕСТОЧЁННО ПИНАТЬ.
        -- ТЫ ЧЕГО? -- КАК ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ РЯДОМ ПОЯВИЛИСЬ БЛИЗНЕЦЫ.
        НЕ ОТВЕТИВ, БОЖЕСТВО СНОВА С СИЛОЙ ПНУЛА НИ В ЧЁМ НЕ ПОВИННОЕ ДЕРЕВО. БРАТ С СЕСТРОЙ СОЧЛИ ЗА ЛУЧШЕЕ ПОЗВАТЬ ВАНА -- ПУСТЬ САМ РАЗБИРАЕТСЯ С НЕВМЕНЯЕМОЙ БОГИНЕЙ.
        -- ВИДИШЬ? -- ДАНЬКА ТКНУЛА ПАЛЬЦЕМ В СТОРОНУ ДЕВЧОНКИ. К ПИНКАМ ПРИБАВИЛАСЬ ТИХАЯ РУГАНЬ.
        -- ЧТО ЭТО С НЕЙ? -- ПОИНТЕРЕСОВАЛАСЬ МАНЬКА.
        ВАН ВЗГЛЯНУЛ НА ДЕВУШКУ И ОТВЕТИЛ:
        -- ОНА РОДИЛАСЬ ДВЕНАДЦАТЬ ВЕКОВ НАЗАД. А ПРОЖИЛА ХОРОШО ЕСЛИ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ. ОНА МАЛЕНЬКАЯ ЕЩЁ, -- И УВИДЕВ, КАК ТАЭШ ОЖЕСТОЧЁННО ПОЧЕСАЛА ЛОКОТЬ, ДОБАВИЛ: -- А ЕЩЁ ПЕРВЫЙ РАЗ ПОЛНОЦЕННО ВОПЛОТИЛАСЬ В ФИЗИЧЕСКОМ ТЕЛЕ. ЕЁ НЕУДОБНО. КЛОПЫ ПОКУСАЛИ. ЛАДНО, ДВОЙНЯ, ИСЧЕЗНИТЕ ПОКА КУДА-НИБУДЬ.
        ДВОЙНЯШКИ ИСПАРИЛИСЬ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ, А СВЕТЛЫЙ ПОДОШЁЛ К РАЗОЗЛЁННОМУ БОЖЕСТВУ, ЛАСКОВО КОСНУЛСЯ ПЛЕЧА.
        -- ТАЭШ... НУ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
        ОНА ПОВЕРНУЛАСЬ, ПРОЖГЛА ВАНА ВЗГЛЯДОМ. ТОТ НЕ ДРОГНУЛ, НЕ ОТВЁЛ ГЛАЗ. ТОГДА БОГИНЯ ВДРУГ ВСХЛИПНУЛА, УТКНУЛАСЬ В ПЛЕЧО СВЕТЛОГО ПРИНЦА ТЁМНЫХ И РАЗРЕВЕЛАСЬ, РАССКАЗЫВАЯ КАКИМ ОБРАЗОМ ПОВСТРЕЧАЛАСЬ С КРЫЛАТЫМ У ФОНТАНА И КАК ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ. ГЛАДЯ ПО ГОЛОВЕ МАЛЕНЬКУЮ БОГИНЮ, ВАН ХМУРИЛСЯ ВСЁ БОЛЬШЕ. МАЛО ТОГО, ЧТО ПОРУГАЛИСЬ, ТАК АВАТАРА ЕЩЁ И ЧУВСТВОВАЛА НЕМАЛУЮ ВИНУ ЗА ПОЩЁЧИНУ, КОТОРУЮ ВЛЕПИЛА ИРДЕСУ.
        -- НДА-А... -- НЕВЕСЕЛО ПРОТЯНУЛ СВЕТЛЫЙ, КОГДА ВСХЛИПЫ СТАЛИ ТИШЕ. -- НУ И ЧТО Ж МНЕ С ВАМИ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?
        -- А НИЧЕГО, -- ТАЭШ НЕМНОГО УСПОКОИЛАСЬ, ПОВЕРНУЛА ГОЛОВУ, ЩЕКОЙ ПРИЖАВШИСЬ К ПЛЕЧУ АПОКАЛИПСИСА. -- ВИДЕТЬ ЕГО НЕ ХОЧУ, ПСИХА НЕСЧАСТНОГО.
        -- НУ КОНЕЧНО, -- ПО-ДОБРОМУ ХМЫКНУЛ ЭЛЬФ. -- ЭТО ЖЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИРДЕС ВИНОВАТ В ТОМ, ЧТО ТЫ СПАЛА НА ЖУТКО НЕУДОБНОЙ КОЙКЕ И У ТЕБЯ ТЕПЕРЬ ВСЁ БОЛИТ. РАНЬШЕ БЫЛО ПРОЩЕ, ОБРЕТАЯ И ТЕРЯЯ МАТЕРИАЛЬНОСТЬ КОГДА НАДО. РАНЬШЕ БЫЛО БОЛЬШЕ ВЛАСТИ НАД ОКРУЖАЮЩИМ МИРОМ. ВСЯКАЯ КУСАЧАЯ ЖИВНОСТЬ, ИСПОРТИВШАЯ ТЕБЕ СОН И КОЖУ -- ЭТО ТОЖЕ ТОЛЬКО ЕГО ВИНА. И ВООБЩЕ, ВСЁ ВОКРУГ УЖАСНО НЕПРИВЫЧНО... КРУЖИТЬСЯ ГОЛОВА, ДИКИЙ ДИСКОМФОРТ И... О, МАТЬ МОЯ СВЕТЛЫЙ СТРАЖ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!..ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ?!..
        ПО МЕРЕ ТОГО, КАК ВАН ГОВОРИЛ, ВЫРАЖЕНИЕ НЕДОВОЛЬСТВА МЕДЛЕННО ИСЧЕЗАЛО С ЛИЧИКА МАЛЕНЬКОЙ БОГИНИ.
        -- ТЫ ПРАВ ВО ВСЁМ, -- ПРИЗНАЛА ТАЭШ. СНОВА УТКНУЛАСЬ В ЕГО ПЛЕЧО, СПРЯТАЛАСЬ ПОД РУКАМИ. -- МОЖНО Я ТАК НЕМНОЖЕЧКО ПОСТОЮ И УСПОКОЮСЬ? А ТО МНЕ СОВСЕМ ПЛОХО...
        -- ДА ХОТЬ ВЕСЬ ДЕНЬ ТАК СТОЙ, МЕЛКАЯ, -- ГРУСТНО ВЗДОХНУЛ ВАН, ПРОПУСТИВ МЕЖДУ ПАЛЬЦЕВ НЕСКОЛЬКО ПРЯДЕЙ ТЯЖЁЛЫХ, ШЕЛКОВИСТЫХ ЧЁРНЫХ ВОЛОС.
        "А ПОТОМ Я ПРИПРЯГУ МАНЬКУ ТЕБЕ ПОМОЧЬ, -- МЫСЛЕННО ПООБЕЩАЛ СВЕТЛЫЙ. -- ОНА ДЕВУШКА, И КОЕ О ЧЁМ ЗНАЕТ ОПРЕДЕЛЁННО БОЛЬШЕ, ЧЕМ Я..."
        Мне повезло, и минут через пятнадцать я наткнулся на только открывшуюся булочную. Пока разглядывал лоток на улице, из лавки вышел пухлый, добродушный на вид дядька с пушистыми пшеничными усами.
        -- Эх, какой худой паренёк, -- покачал головой человек. -- Проголодался?
        Вместо меня ответил желудок, заурчав. Предатель!
        -- Вижу, проголодался, -- сказал булочник. -- Чего хочешь?
        -- Мне кажется, или я чую запах мясного пирога? -- жадно принюхавшись, спросил я.
        -- Не кажется, -- дядька не сдержал смешок. -- Вон, за стол садись, я сейчас всё принесу.
        С левого края от лотка стоял деревянный стол и длинная лавка. Не заставляя повторять дважды, я уселся на предложенное место и забарабанил по дереву пальцами, ожидая еду, от запахов которой сводило живот. Чуть слюной не захлебнулся в ожидании! Вскоре дядька вынес мне большую кружку с молоком и немаленький такой свежеиспечённый мясной пирог. М-м-м, ка-ак вкусно-о! Особенно с утра пораньше. Правда, удовольствие немного смазывает саднящая боль в разодранной нижней губе и отчётливый привкус собственной крови, но это ничего. К вечеру заживёт. Жаль, что душа так же быстро не заживает.
        Доедал я медленно. Растягивая удовольствие и лениво щурясь в сторону восходящего солнца, проникшего своими лучами на улицы города. Пирог оказался настолько большим, что я почти объелся. Теперь до обеда голодным не буду точно. Наверное. Я надеюсь. Ну хоть часок не буду жрать хотеть. Чёрт, надо с собой взять.
        Второй пирог булочник вынес мне порезанным на кусочки и уложенные в закрытую плетёнку. Хм... удобно! Засунув эту прелесть в сумку, я расплатился, и пошёл дальше гулять. Демона лысого я сегодня вообще вернусь к своим. И завтра. А как приду -- сообщу о том, что пора в путь и у них есть полчаса на сборы.
        Хватит с меня на сегодня. Хочу спокойного и тихого одиночества.
        Солнце перевалило далеко за полдень, когда я направился к портному. День выдался тёплым и тихим, так что я успел найти крохотный городской парк, задремать на скамейке, два раза завернуть в разные заведения за едой. В общем, к обеду от утренней вспышки не осталась и следа, так старательно я в себе её уничтожал. Жить хорошо и жизнь хороша, когда тепло, не голодно и никто не трогает!
        У входа в ателье меня ждал сюрприз в виде подпирающего стену светлого. Я посмотрел на брата, склонив голову набок и скрестив руки на груди.
        -- Не надо! -- поднял руки светлый, заранее сдаваясь. -- Не собираюсь я тебе ничего выговаривать. Просто у меня основной запас денег, вдруг тебе не хватит расплатиться?
        -- Предусмотрительный старший брат, -- хмыкнул я, сознавая, что Ван где-то позабыл своё дурное настроение и я не попаду под раздачу.
        Ван только усмехнулся и первым толкнул двери.
        Мой заказ оказался практически готов и доделывался уже на мне. Пришлось снова выпустить крылья. На переделку куртки я пожертвовал запасной плащ изначальных и на спине она оказалась полностью перешита. Мягкие складки ткани прилегали к крыльям, вообще не пропуская холода! Крупные клёпки под самые основания крыльев держали ещё лучше ремней и сделаны были так, что смотрелись стилизованным украшением -- портной нашил такие же на рукава, ворот и вместо пуговиц, так что теперь ещё и застёгивалась быстрее.
        -- Ну что, сегодня уходим? -- спросил брата я, стоя на табуретке и послушно раскинув руки, пока мастер делал последнюю подгонку.
        Ван посмотрел на меня как-то странно и уставился в стену.
        -- Э-э... Давай лучше завтра. А то и послезавтра.
        -- Нафига? -- удивился. -- Ты же знаешь, что у нас цейтнот и нужно всё решать как можно быстрее.
        -- Понимаешь, какое дело... -- брат всё ещё смотрел мимо меня, и как-то странно перекосило его наглую рожу. -- У нас возникла небольшая такая проблемка, при которой лучше денёк потерять.
        -- Да какая ещё проблема?! -- не выдержал я. -- Говори ты толком.
        -- Проблема с Таэш. У неё же первое полноценное воплощение... считай, реальная жизнь. Ей не мешало бы немного отлежаться.
        Внутри меня что-то ухнуло в область пяток, образовав по пути холодную сосущую бездну.
        -- Что с ней?! -- голос охрип от страха.
        -- Женские дни у неё! -- покраснев до кончиков ушей, рыкнул в ответ Ван.
        -- Но она же ещё маленькая! -- Страх отступил, осталось удивление. -- Ей лет тринадцать всего, ну четырнадцать с натяжкой...
        -- Первые в жизни, -- выдавил светлый, и в его глазах отразилось явственное желание придушить меня за лишние расспросы. -- Я тебе ничего не говорил.
        Зависнув на пару мгновений, я выдал короткую, но очень ёмкую нецензурную фразу. Ван выразился более длинно, попутно поинтересовавшись, куда меня понесло ночью и какого чёрта я под монолитным щитом. Эх, брат, это ты ещё не знаешь, что я всё утро сознательно подавлял любое проявление лишних эмоций. Император не может позволить себе неконтролируемых вспышек, это непозволительно.
        -- Я не интересуюсь, куда ты периодически исчезаешь из общаги, возвращаясь только под утро? -- усмешка. -- Не спалось мне. А щит... мне нужно одиночество хоть иногда. Особенно сейчас. Сам знаешь, по какой причине.
        Ван помолчал, а потом хмуро спросил:
        -- Ты за гитару когда последний раз брался?
        Усмешка медленно сползла с моего лица. А ведь он прав. Что со мной такое?!
        "Ирдес..." -- сквозь щиты пробился чужой, но уже знакомый голос. Слабый, звучавший словно сквозь вату.
        "Я слышу", -- отозвался, прикрыв глаза.
        "Ты сейчас там, где такому как ты, быть нельзя... Беги оттуда!"
        "Почему?.."
        "...оглядись!.." -- долетело всего одно слово и глюк пропал.
        Подумать, что это было, не успел -- портной как раз закончил доделывать последние стежки. Крылья я решил не убирать. Максимально лишив этот перьевой довесок материальности, прикупил заодно и плащ. Самый дорогой и самый лучший, не смотря на то, что тот выглядел очень просто. Ненавижу плащи. Поскольку не носить эту вещь возможности нет, так пусть он будет хотя бы не слишком неудобен.
        Выйдя на улицу, я всё же последовал совету и огляделся. Очень внимательно. После чего молча протянул брату руку. Тот взглянул удивлённо, но соприкоснулся кончиками пальцев...
        "Надо валить, Ван!"
        "От чего такая срочность?" -- иронично спросил брат.
        В ответ передал клубок эмоций и ощущений. Свет. Покой. Контроль. Незаметный флёр... почти как в лесу у Ариса. Здесь обитал очень сильный светлый дух! Дух места.
        "Пора валить", -- согласился брат, размыкая контакт и с места развив вторую космическую скорость на пути в наш клоповник.
        Через десять минут мы уже стояли под дверью комнаты девочек. Отдышались, переглянулись, после чего Ван свалил в нашу комнату, а я постучался в двери. Открыла Манька.
        -- Как она? -- негромко спросил я.
        -- Хреново, -- ответила Манька.
        Вышла и направилась к Апокалипсису. Я вошёл в комнату девчонок, на мгновенье остановился на пороге. Она сидела на кровати, обхватив колени руками. Такая маленькая и очень несчастная. Не отстранилась, когда я сел рядом.
        И прежде, чем начать разговор, я выудил из кармана сумки две пачки с таблетками и флягу с водой. Протянул ей две капсулы на ладони и воду.
        -- Таэш, выпей, пожалуйста. Это обезболивающее и энергетик. Поможет.
        Девушка взглянула на мою ладонь, молча взяла предложенное, закинула в рот, запила и проглотила.
        -- А ещё тебе нужно поесть, -- и на свет из сумки был извлечён купленный утром и взятый с собой пирог.
        Так и не сказав ни слова, даже не посмотрев на меня, она послушно сжевала кусок, запивая водой. Хотелось обнять её как ребёнка и погладить по голове, но я не решался даже прикоснуться к маленькой богине. Только сказал, когда она доела:
        -- Тебе скоро станет лучше. А потом нам нужно уходить как можно быстрее. Тебе плохо не только потому, что ты слишком материальна... Точнее, как раз потому, что ты слишком материальна, тебе сейчас так плохо. Здесь очень сильный светлый дух места. Это он на тебя так действует. Поэтому нам нужно убираться отсюда как можно быстрее.
        Она впервые взглянула мне в глаза. Её зрачки оказались расширенны как у наркомана под дозой. Бежать отсюда сейчас же! Это место слишком разрушительно для моей бессильной богини! И с каждой минутой будет только хуже.
        Таэш только кивнула, так и не сказав ни слова. Собирались мы в темпе вальса. Через пять минут уже стояли на выходе, через пятнадцать покидали гостеприимный городок. Город и правда хороший. И дух сам по себе. Ничьей вины нет в том, что для нас его воздействие смертельно. Для всех пятерых. Если я и Таэш можем умереть, Ван впасть в кому, то близнецы сойдут с ума и станут тихими идиотами.
        Аватару я нёс на руках -- ходить она не могла.
        У северных ворот, через которые наша команда решила спешно ретироваться, я снова встретил стражника, скрасившего мне утро.
        -- Уже уходите? -- поинтересовался он, оглядев нашу компанию.
        -- Уходим... -- кивнул я. И добавил негромко: -- ...Светлый Страж.
        Представившийся мне Григорием стражник неуловимо изменился, сощурился, по-доброму усмехнулся.
        -- Быстро раскусил, избранник богов, -- сказал воплощённый дух места.
        Никакой угрозы от него я не чувствовал и одним взглядом заставил готовых к атаке Маньяков отступить.
        -- Что ж ты сразу не сказал? Светлый Страж для таких как мы -- смертелен. Или не знал?
        -- Так вот почему отсюда все тёмные бегут... -- Судя по удивлённому лицу -- и правда не знал. -- А я-то гадал, по какой причине не удаётся вас заманить ко мне надолго!
        Мы с братом переглянулись. Очень сильный, но молодой и неопытный дух. А человеческая форма у него, видать, такая и была. Пока жив был.
        -- Попытаюсь убраться от вас, -- решительно сказал бывший стражник. -- Только бегите быстрее, я пока ещё свои силы плохо контролирую.
        -- За скорость не беспокойся, нам только за ворота выйти надо, -- отозвался я. -- Удачи тебе, Светлый. Смотри, в людях не разочаруйся и не потемней.
        -- Уж попытаюсь, -- отозвался молодой дух.
        Развернулся и быстро ушёл. Стало легче дышать. Мир стал ярче, обретая глубокие краски и резкие тени. К воротам мы помчались бегом и уже через пять минут были за чертой города. Таэш потеряла сознание, обвиснув на моих руках тряпичной куклой. До леса шли ускоренными темпами. Скрывшись за деревьями, быстренько накинули на себя и близнецов "невидимки", после чего на максимальной скорости рванули подальше от этого замечательного городка.
        Окончательно "отпустило" нашу четвёрку только через пару километров... Вот только богиня всё ещё без сознания. Найдя ближайшую полянку, мы приземлились, чтобы прийти в себя.
        -- Нахрен такие прихода! -- нервно высказался бледный как смерть Маньяк.
        -- Не будем больше такую дурь курить, -- покивала Маньячка, стоя плечом к плечу с братом.
        Заметив, что сестру трясёт, Данька крепко её обнял. Интересно, кто из них считается старшим? Манька обычно идёт за Данькой, но не раз бывало и наоборот.
        Аватара на моих руках не спешила приходить в себя. Близнецы очнулись быстрее всех, ободрали ближайшую сосну, устроив относительно удобное ложе для богини, постелили плащ, вместо подушки -- свёрнутую куртку. Аккуратно уложив Таэш, укрыл её своим плащом. Мир перед глазами пару раз перевернулся от резкого головокружения. Ой-ей...
        -- Я не спал ночь, -- язык заплетался, приходилось прилагать усилия, чтобы говорить внятно. Провёл рукой по лицу. -- Народ, если в состоянии -- посторожите, я отдохну немного.
        Отключился почти мгновенно...
        Солнце медленно но верно клонилось к закату. Это было первое, что я отметил по пробуждению. Белобрысая троица успела развести костёр и заварить чай. На огне что-то жарилось.
        Не тратя времени, быстро привёл себя в порядок ритуальным жестом и подсел к костру. Таэш проснулась раньше, и теперь пила чай из железной кружки, расположившись возле близнецов. Мы ничего не сказали друг другу, коротко переглянувшись.
        -- Ты как? -- брат коснулся моего плеча, оказавшись с другой стороны.
        -- Нормально. А вы все?
        Друзья заверили, что всё в порядке. Мне налили чаю, я же выудил из сумки купленный ещё этим утром пирог. Некоторое время висела тишина.
        -- Я думаю, что придётся лететь в ночь, -- подал голос брат.
        -- Согласен, -- кивнул я. -- Как там называется город, который нам нужен?
        -- Шимер, -- ответил Ван. -- И до него самыми быстрыми темпами -- двое суток.
        -- Маньяки? -- пристальный взгляд в сторону двойняшек.
        -- Что "Маньяки"? -- буркнул Даня.
        -- Маньяки тебя хоть раз подводили? -- агрессивно вскинулась Маня.
        -- Да просто вы в последнее время какие-то неразговорчивые и почти не издеваетесь.
        -- Станешь тут... -- протянули в голос двойняшки и одинаково махнули рукой, не закончив фразу.
        -- Взрослеть никогда не было легко, -- негромко произнёс я.
        В ответ меня послали. Далеко, надолго и пешим путём. Ван вступился... В общем, ужин прошёл в весёлой перебранке, которая заметно подняла настроение всем, даже молчавшей маленькой богине.
        Перед отправкой в путь, пришлось дать Таэш ещё пару таблеток, иначе она бы не выдержала. После беззвучного, почти без слов, разговора с братом, удалось убедить его, что Госпожу Ночь в этом полёте лучше нести мне самому. Мы втроём поднялись в небо на эльфийском лейтэре. Когда оказались достаточно высоко, Госпожа Ночь, следуя моим объяснениям, обняла меня за плечи, крепко цепляясь со спины. Ван притормозил и я упал в темнеющее небо, раскрывая крылья и ловя ветер. Постараюсь лететь аккуратней. Так Таэш не нужно стоять, не нужно прилагать усилий для полёта. Она не помешает моим крыльям.
        -- Ты очень сильный, принц, -- прозвучал её тихий голос. -- У тебя стальная воля.
        Если бы, богиня. Если бы...
        До рассвета продержались все. Когда солнце оторвало свой жёлтый диск от горизонта, близнецы углядели внизу синюю ленту реки и предложили передохнуть, выразительно взглянув на Таэш. Мы спустились. По очереди окунулись в воду, приводя себя в порядок. Дольше всех купались девчонки, пока мы с Данькой готовили завтрак, а Ван шастал на разведку.
        Позавтракав, двойняшки и аватара прилегли отдохнуть и благополучно задрыхли. Пока они спали, мы с братом успели снова изучить карту, и целый час посвятить книге.
        Будить дружно сопящую троицу не пришлось. Манька проснулась по нужде, по пути пнула брата, а Таэш проснулась от Данькиного ворчания. И ни одного слова его возмущения не было направленно на сестру! Маньяк себе под нос высказывался по поводу двух сумасшедших принцев, из-за которых он вынужден болтаться непонятно где, когда дома ещё "кучу рейдов пропустили и от Лиса откупа не дождались..."
        -- Может прогуляемся? -- предложили после быстрого перекуса близнецы. -- А то скоро забудем, как ходить.
        -- Я вчера дорогу видел неподалёку от реки, -- добавил Данька.
        На дорогу мы вышли без долгих блужданий по лесу. Обыкновенная грунтовка. Эх, как же не хватает асфальта под ногами. Таэш стало заметно лучше, Маньяки долго скучать не умели, а меня на время отпустили тоска и тревога. Даже Вана быстро растормошили. Поэтому шли мы весело, то и дело переходя на бег, гоняясь друг за другом и дурачась как дети.
        -- Детский садик "Тормозок"! -- ржал светлый, наблюдая как двойняшки пробуют уложить меня носом в траву на обочине.
        -- Группа "Придурки"! -- подтвердил я, вывернувшись и пытаясь попасть разрядом в удирающих зигзагом вдоль дороги двойняшек.
        Маленькая богиня выдохлась в этот раз раньше всех. Сильно её подкосило воздействие светлого духа. С сомнением посмотрев на мою бледную Госпожу, решил, что стоит ещё разок напоить её моей кровью. Восстановить временный призыв в полную силу, которую он явно потерял.
        -- Даже не думай, -- вскинула голову Таэш, будто прочтя мои мысли. -- У тебя на лице всё написано.
        Ладно, вечером попробую уговорить. Вскоре устали и близнецы. Взлетать мы не спешили, продолжая путь по земле. Так удобней было разговаривать, да и просто... быть рядом. Мы все соскучились по чувству какой-то общности, которой давно не хватало. А ещё очень не хватало Кисы. Тогда было бы полное "лезвие"...
        Богиня старалась не подавать виду, но мне-то было заметно, как ей становится всё хуже. Не выдержав, я заставил её проглотить ещё лекарств из моих запасов и подхватил на руки. Всё равно она лёгкая, мне с такой ношей идти не трудно.
        Торговый караван (или как там их называют, если они не по пустыне, без верблюдов и в телегах) нагнал нас минут через десять. Уж не знаю, как мы смотрелись со стороны, но хозяин этой процессии из четырёх телег и пяти охранников предложил нам проехаться с комфортом, а не тащиться пешком.
        У человека лет тридцати было открытое лицо, прямой взгляд, руки в мозолях и наполовину седые тёмные волосы. Вообще, как-то не выглядел он среднестатистическим торговцем. И рядом сидела девчонка лет двенадцати -- дочка. Она, наверное, и подговорила отца нас подвезти. Вон как смотрит...
        -- Забирайтесь давайте, -- прервал мои раздумья человек. -- Вижу же, что девчонке плохо совсем. Да не беспокойтесь, платы не возьму -- я ж не зверь какой...
        Мы не заставили себя уговаривать снова. Эта первая телега явно больше приспособлена для того, чтобы в ней в первую очередь было удобно ехать, а товар везти -- уже второстепенная задача. Ещё и брезентом в случае чего она накрывалась. Или что у них здесь вместо брезента? И слава Небу, что рессоры уже изобрели! На двух лавках вдоль бортов можно даже спать.
        Двойняшки тут же завладели вниманием торговца и его дочки. Краем уха я слушал их, отметив, что хозяина каравана зовут Тихоном, а его дочку -- Олесей. Ван устроился читать... учебник по генетике за последний триместр третьего курса, выуженный из моей сумки. Эх, надо бы тоже начать учиться, а то отстану от программы, потом задолбаюсь нагонять. Ну а пока что я занят маленьким несчастным божеством, которое положило голову ко мне на колени и молча страдало.
        -- Ирдес, -- позвала моя маленькая богиня, которая буквально минуту назад засыпала у меня на коленях. -- Спой мне, а? Ты так давно за гитару не брался. Я соскучилась по твоему голосу.
        -- О! Так ты ещё и менестрель? -- повернулся ко мне услышавший слова богини человек. Окинул взглядом в поисках инструмента и уточнил: -- Тёмный? Парень, не отказывай! Правда, сыграй...
        -- Ладно, -- вздохнул я. Гитара оказалась в руках ещё раньше, чем призыв окончательно сформировался. Соскучилась, чёрная красавица...
        Мелодия ожила, едва пальцы коснулись струн. Долгое время звучала просто музыка. Я сам слушал её, нашедшую отражение в струнах, музыку души. Да, да, я очень часто думаю музыкой, выстраивая мысли нотным станом, а не словами.
        Потом запел... как всегда, выкладываясь на полную. Не знаю, сколько времени это длилось. Но в один прекрасный момент боль в груди заставила меня заткнуться. Сделав вид, что просто пересохло горло, я попросил воды. И едва напившись тут же услышал просьбу спеть ещё.
        -- Одну единственную последнюю песню, -- строго ответил я выпрашивающей ещё дочке торговца. -- Позже так и быть обещаю достать гитару.
        Девчонка радостно захлопала в ладоши.
        От струн слегка саднило пальцы. Простые аккорды, звенящая музыка... И песня. Глядя только на Таэш.
        ...И будет шаг на хрупкий мост,
        Ведущий через бездну звезд,
        И жажда заново воскреснуть.
        В краю прозрачных облаков
        Я отыщу тебя легко...
        Поддавшись звонким чарам песни.
        Сольются тропинки, Покорны твоей ворожбе,
        Рассыплется морок Серебряной пылью звеня.
        Седым и усталым Однажды вернусь я к тебе.
        Ты выйдешь навстречу, Но вряд ли узнаешь меня... #7
        #7 Тэм - Шаг по нетронутой траве
        Гитара сама испарилась из рук, почувствовав мою усталость. Теперь главное не выдать, что меня мутит от боли в груди. И не закашляться.
        Неторопливо и как-то даже величаво перед караваном на дорогу грохнулось дерево.
        -- Вниз!.. -- мигом отреагировала наша четвёрка.
        Близнецы скинули на землю и запинали под телегу караванщика с дочкой ещё до того, как ствол ударился о землю. Туда же мы с Ваном хотели спихнуть и Таэш...
        Стрела свистнула мимо моего уха... и почему-то оказалась в груди у моей богини. Та как-то странно всхлипнула... И упала.
        -- Таэш... -- не веря в происходящее, прошептал я, подхватив её. Она закашлялась. На губах показались алые пузырьки. -- Таэш!..
        Этого не может быть! Нет... она не может сейчас так умирать, это же лишь временный призыв! Она не может умереть!!!
        -- Ирдес... -- позвала она, задыхаясь. -- Твой временный призыв почти превратился в полноценное воплощение... Ты очень силён, принц... Я попытаюсь не погибнуть... Найди меня в Храме!..
        Её ладошка легла напротив моего сердца, отдавая одноразовую паутинку "дороги" к ней, где бы они ни была. Я отдал ей столько сил, сколько смог так, как умел...
        А потом она умерла, перестав дышать и оставив мне только вкус своей крови. Моя Госпожа. Моё божество.
        Внутри всё умерло. Боли не было. Ярости тоже. Только пустота и холодная, чёрная ненависть. Оставив её на дне телеги, прикрыл своим плащом и поднялся на ноги. Рядом на земле стоял брат. Золотая маска лика демона, сотни змей ниже колен.
        -- Убить их всех, -- прорычал я меняющимся низким голосом.
        -- С удовольствием, -- прошипел брат и длинными прыжками рванул в сторону основной заварухи, где разношёрстая шайка дралась с охранниками.
        Расправив крылья, я рванулся к тому месту, откуда прилетела стрела. Сознание уже в призрачном режиме, вычисление вектора -- не проблема...
        Дикий крик чудесной музыкой для слуха. Но игрушка быстро сломалась. Хочу ещё...
        ...Кровь. От её запаха мутит. Кажется, она везде. Какой-то мужик бьётся в агонии у моих ног. Брезгливо поморщившись, наступаю ему на горло. Гортань раздавлена, а мне на сапог хлынула кровь. Мерзость. Этот ещё и обгадился. Вдвойне мерзость.
        Прислушался. Больше не слышно криков и звуков драки. Как жаль. Кажется, мой брат их всех распугал. Равнодушно отвернувшись от тела, быстро иду обратно к каравану.
        Апокалипсис стоял на дороге и неотрывно смотрел на лес. Увидев меня, жутковато улыбнулся. Его антропоморфная форма. Без шести рук, пластинчатой брони и ядовитого хвоста. Змееволосый и золотоликий. Весь в крови... как и я.
        -- Ирдес! -- услышав крик, повернулся и увидел Маньячку. -- Приведи его в себя быстро! О, чёрт... сам приди в себя!
        -- Зачем? -- спросил, склонив голову набок.
        -- Потому что врагов больше нет, придурок тёмный! -- заорал Маньяк. -- Вы всех убили!
        -- А они убили Таэш! -- рявкнул в ответ, разозлившись на друга.
        Ван дёрнулся всем телом, рывком принимая свой обычный вид. Вскинул голову к небу... и повалился на спину.
        -- Брат!..
        Мгновенно оказавшись рядом, я осмотрел его на наличие ран. Только мелкие царапины... кажется, шок резкой смены облика.
        -- Маньяки, быстро достать обезболивающее, и вколите ему двойную дозу! -- сказал я мигом оказавшимся рядом близнецам. -- У него нет внутренних предохранителей!
        Не прошло и полуминуты, как двойняшки всё сделали. Ван задышал ровнее, мертвенная бледность отступила. Почти сразу очнулся. Хранитель в боевом режиме способен сражаться даже без сознания...
        Только это не спасло её. Встав, я прошёл к телеге торговца. Мужчина попятился, со страхом глядя на меня.
        -- Потери с нашей стороны большие? -- устало спросил я.
        -- Шестеро раненых... ни одного убитого. -- Голос чуть дрожит. Но быстро взял себя в руки. -- Если бы не вы... их было в пять раз больше...
        -- Ни одного убитого? -- прервал я. И коротко, хрипло расхохотался. Подошёл к телеге. Откинул с её лица плащ. Белая. Только алая полоска по щеке из уголка губ. Мёртвая. -- Ни одного... кроме неё! Кроме моей Госпожи, будущей жены, матери моих не родившихся детей, моей императрицы!.. Моей Таэш...
        Вот какое ты -- проклятье бога. "Найти и потерять". Найти и потерять...
        Я сполз по борту телеги, держась руками за край. Ноги перестали держать. Хриплый смех раздирает горло. А потом -- крик... слышный со стороны. Не могу я выть с такой болью и отчаяньем. Только голос почему-то мой...
        БЛАГОСЛОВЛЁННЫЙ ХАОСОМ
        Всё как в тумане...
        Река. Каменистый берег. Медленно, тщательно складывалось погребальное ложе. Руны в ручную вырезались на брёвнах, ножом и когтями, стёсывая пальцы до крови. В бороздки -- рисунки моей же кровью...
        Кто-то ещё был вокруг. Рядом. Я не знаю, кто. Мне плевать...
        Вырезая последние знаки... Это я виноват. Это я должен был настоять на том, чтобы подняться в воздух быстрее. Нужно было закончить эти дурачества и взлететь. Это я виноват.
        Готов погребальный костёр. Я забуду о том, что дома наших мёртвых стали хоронить в земле. Предам её тело огню, как принято...
        Сбросив одежду, привёл себя в порядок. Достал бережно хранимое одеяние Наследника. Оделся. Убрал волосы. Чёрный венец холодил кожу. Мантия с жёстким воротом не позволит опустить голову и согнуться, как того хочется сейчас больше всего. Идеальная осанка, выучка, выправка.
        Вышел к ней, туда, где её тело ещё лежало в этой проклятой телеге.
        Взять её на руки. Бережно, осторожно отнести на приготовленное погребальное ложе. Колечко на пальце. То самое, которое я надел ей на руку в саду изначальных, когда мы сидели на качелях...
        Коснуться собственной груди, где застыла серым рисунком "паутинка". Я иду к тебе, если ты жива...
        Темно. Только в кругу света она лежит на алтаре. Не она -- её жалкая, грозящая вот-вот рассеяться тень.
        -- Таэш...
        Открыла глаза, вымученно улыбнулась. Еле слышно ответила:
        -- Не могу, Ирдес. Мне не выжить. Я почти воплотилась и теперь...
        -- Возьми мою жизнь!
        Я не спрашивал -- приказал. Левую ладонь -- напротив моего сердца, правую -- напротив её сердца. Старый как история тёмных, забытый всеми ритуал. Но я знаю его. Знаю, что сейчас там, на её физическом теле раны затягиваются. Ей остаётся только вернуться, забрав у меня всё...
        -- Нет! -- оттолкнула мою руку. Голос окреп. -- Я не могу... Не в праве забирать твою жизнь. Ты слишком много значишь, Ирдес. Ты -- Владыка, от которого зависит не только моя судьба. Целой Империи... И ты должен найти Феникса.
        -- Они всё смогут без меня. Я -- фигура разменная.
        -- Нет! -- повторила Таэш, садясь на алтаре. Я знаю, что та смертельная рана теперь зажила. И тебе не хватает последних шагов, чтобы вернуться. -- Ирдес... Ты вернёшься, я знаю. Вернёшься. Вытащишь из Бездны бога, и вы вдвоём сможете дать мне новое воплощение. Но пока что ты должен дать мне Вечный Сон. Уничтожить моё тело. И ещё... ты должен меня забыть. Вычеркнуть из жизни, мыслей и души.
        -- Я не смогу... -- голос прервался, не слушаясь.
        -- Ты должен, -- повторила она. -- Иначе твоё проклятье убьёт нас обоих. Убьёт навсегда.
        -- Вечный Сон -- это и так смерть для тебя, Таэш! -- не смог сдержать отчаянье.
        -- Но если меня снова пробудишь ты -- то я проснусь прежней, -- улыбнулась богиня.
        -- Хорошо... хорошо. Я вернусь. Обещаю. И скорее, чем ты думаешь.
        -- Я буду ждать, -- ответила она. Встала, приподнялась, опираясь своими руками на мои плечи, подарила мне последний свой поцелуй...
        Легла обратно на алтарь. Обряд... второй раз в жизни я работал так же филигранно и кропотливо, как мастер-артефактор. Выполняя древний обряд Вечного Сна...
        Спи, моя принцесса. Пусть с каждым словом я сам умираю. С каждым жестом кричит от боли и корчится в огне моя душа. Пусть сам себя сейчас загоняю в ад. Спи...
        Закончен обряд. Последний штрих -- сжечь твоё тело, Госпожа Ночь. Прежде, чем я ушёл, мне показалось, что в последний момент и она исчезла...
        Закат раскрашивал небо во все оттенки алого.
        Поднявшись с колен, я оглянулся. Увидел близнецов и брата... В церемониальных одеяниях, брат -- в венце, двойняшки -- со знаками отличия Теней. Кто-то плакал. Но не они -- стоявшие с ледяными лицами, прямые, каменно-спокойные. Где-то там, куда я не желаю смотреть, есть люди.
        -- Пора, -- сказал Ван.
        Взял приготовленный факел. Поджёг. Отдал мне.
        Огонь быстро перекинулся на сухие брёвна...
        Вскинув взгляд, я поглядел на неё последний раз... Сейчас всё вспыхнет. И от неё не останется даже пепла. Ничего не останется...
        Ничего.
        Я бросился в огонь. Только не её, не её!..
        Проклятье бога, я знаю, что сейчас ты окончательно убьёшь её моими же руками! Не отдам!
        Ледяное пламя полыхнуло, промораживая всё вокруг. И я сгорал вместе с ней в этом холоде.
        Я не отдам тебя никакому огню, кроме того, который принадлежит мне. Не позволю проклятью убить нас. Никому не позволю.
        Иней причудливыми узорами застыл на её одежде, волосах, лице, руках... Она стала совсем белая в этом снегу. Огонь вспыхнул сильнее, ярче, выше. И она исчезла с последней его вспышкой.
        Спи, моя Госпожа. Я забуду тебя. Никогда не произнесу слов, которые повлекут за собой твою окончательную смерть. Всё забуду. Прощай, моя спящая принцесса.
        Сил сойти с обледенелого погребального костра мне ещё хватило. А в следующий миг с двух сторон подхватили брат и друг.
        -- Ты не один... -- голос у брата дрожал, хотя он пытался сдержаться. -- Слышишь? Не один!..
        Ночь. Бесконечная чернота небес. Небо во мне или я в Небе... Не всё ли равно?
        У меня есть ночь, чтобы перекроить собственную душу. Навыки Призраков выручат меня и в этот раз. Целая ночь наедине с Небом. Я отдам тебе всё что смогу. Верни мне это однажды. А сейчас... помоги. Не смогу забыть, не могу отрезать от себя кусок. Зато могу задвинуть на самые задворки сознания, на дно памяти и души. Помоги, Небо. Помоги перестать выть при одном только воспоминании о ней, уйми эту страшную пытку. Я должен забыть. Подари мне свободу. Ты же можешь... В этом суть твоя, Небо. В этом будет суть и моя...
        Утро. Рассвет такой же багряный, как закат. Шелест крыльев за спиной. Благодарю тебя, Небо.
        Опустившись на землю у прогоревшего костра, я оглядел тех, кто неоспоримо занимал в моей жизни первые места. Двойняшки сидели плечом к плечу, как всегда. Одинаково обняв колени и бездумно глядя на угли. Ван лежал с закрытыми глазами. Сомневаюсь, что он на самом деле спал...
        -- Ирдес, -- Маньячка очнулась первой. Посмотрела на меня. -- Она... навсегда умерла?
        Склонив голову набок, я спросил:
        -- А разве ты смогла бы позволить ей окончательно умереть?
        Медленно, неуверенно осветила её лицо улыбка. Данька поднял голову и пустые глаза приняли осмысленное выражение. Близнецы вскочили одновременно, протянули мне растопыренные пальцы. Я коснулся рук обоих.
        Беззвучный, почти без слов разговор. Да, почти так же, как Ветер не позволил умереть Даньке. Нет, по-другому. У неё не будет нового тела. Нет, Маньяки, всё не так радужно, как бы вам хотелось. Вечный Сон... Если она проснётся сама или её пробудит кто-то другой -- её личность будет начисто стёрта. И чем дольше она будет спать, тем меньше шансов её пробудить. Да, у меня действительно не было выбора. Она почти мертва. И без Феникса у нас практически нет шансов вернуть её.
        Разомкнув контакт, двойняшки попытались меня придушить, замаскировав это под бурную радость. Эй, не покушаться на моё высочество!..
        Я не стану говорить вам, что у нас нет никаких шансов. Слишком глубок сон принцессы. Вечный Сон и ледяной огонь... Она вроде как не умерла... но на самом деле к жизни её уже ничто не вернёт. Даже я. Даже Феникс.
        Нет её. А значит, у меня нет будущего. Теперь можно снова рисковать собой как хочу. Можно жить без оценки последствий и просчета каждого шага. Что ж... отлично.
        -- Собираемся, -- сообщил я. -- У нас всё ещё цейтнот. Феникс не может ждать вечно.
        Маня-Даня тут же бросились собирать невеликое количество наших вещей, по дороге сооружая бутерброды на всю нашу компанию. Ван поднялся на ноги, посмотрел на меня. "Лжец..." -- шепнул по ниточке связи брат. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы совладать с собой, и лёгким жестом указать на наших Теней. Брат задумчиво взглянул на них и едва заметно кивнул, принимая мою позицию.
        -- Ты бы переоделся, что ли... -- фыркнул в слух светлый.
        -- Да и тебе бы не мешало, -- ответил я, оглядев брата.
        Церемониальный наряд и венец среди леса как-то не очень к месту смотрелся. Перед полётом я сбросил мантию и рубашку, оставшись в нижней майке, которая практически не мешала крыльям.
        -- Господин...
        Удивлённо обернувшись, обнаружил в паре метров от себя человека. М? А я уже и забыть успел, что эти тени там на заднем плане -- на самом деле люди. Тот самый караванщик...
        -- Господин, -- он опустился на колено, склонился. -- Если я смогу искупить свою вину вечным служением Владыке...
        -- Я не твой Владыка, -- холод в голосе. -- Живи дальше, человек. Я уйду так же, как появился.
        -- Вы -- Крылатый Император из старых преданий, -- он посмел поднять голову и с каким-то фанатичным выражением лица посмотрел на меня. -- Мало кто помнит, но предания не лгали, говоря, что однажды великий Владыка вернётся, чтобы навести здесь должный порядок. Позвольте мне стать одним из первых, кто присягнёт вам, Император...
        -- Присягнёшь своему Владыке, -- прервал я. -- Я император не твоей империи. Не верь в сказки, человек.
        -- В преданиях вас назвали Господином Вечности, -- ответил мужчина. -- И если пока ещё это не так, то знайте -- вы станете величайшим из ар'Грахов.
        -- Величайшие из ар'Грахов не могут получить даже нормальное Посмертие, продолжая хранить чужой покой в качестве духа! -- прорычал я, вспомнив Данхара. -- Ищи другого Владыку. Хотя, едва ли ты доживёшь до его рождения.
        Маня-Даня, бросив свои занятия, оказались рядом, шагнули вперёд, поглядели на человека так, что тот, страшно побледнев, попытался не вставая с колена отползти подальше.
        -- Убирайся, человек. Наш Император не желает тебя видеть и слышать, -- сообщили они.
        Он вскочил и пулей метнулся прочь. Когда собственный ад за стеной, я могу представить, что стало бы с ним и его дочерью, не окажись нас рядом. Но что жизнь человека, против жизни бога? Они всего лишь люди. Таэш могла бы стать живой богиней целого народа. Неравноценный обмен.
        Вскоре небо приняло нас к себе. Ночью... может, к утру, мы будем в Шимере. Никто из нас ближайшие сутки не позволит себе передышки, вытравливая по капле страшную горечь потери.
        Город мне не нравился. Решительно и насовсем. Плоский, с узкими улочками, "средневековый" городишко. Я шёл по улице, чутко слушая окружающее и глядя по сторонам.
        Даня-Маня и Ван дрыхли в гостинице, где мы сняли комнату. Не уснув, я тихо слинял и уже четвёртый час шатаюсь по разным питейным заведениям и площади с одной целью -- сбор информации. Сплетни, обрывки разговоров, ответы на вроде бы невинные вопросы. Врождённое обаяние я не стеснялся использовать. Хотя при той чудовищной усталости, что обещала вскорости сбить меня с ног окончательно, никак невозможно использовать эту особенность на полную. Я вообще давно забыл об этом своём качестве...
        Кое-что я уже успел извлечь из этой разведки и сейчас направлялся к тому, что значительно могло улучшить мне настроение и сократить путь.
        Это здание стояло особняком, окружённое ухоженным парком. Никаких строений рядом. Ещё бы. Если телепорт сдетонирует -- мало никому не покажется.
        Едва я подошёл к резным створкам в арке двери, как она распахнулась, и мне навстречу вышел пожилой человек. С навесным замком в руках. В распахнутой мантии, чуть сгорбленный, походка немного шаркающая. Он близоруко сощурился, увидев меня, сказал:
        -- Молодой господин, сегодня управление не работает. Приходите послезавтра.
        -- Я не могу так долго ждать! -- само собой вырвалось, стоило представить ещё два дня в этом паршивом городишке.
        Дедок помолчал, что-то про себя решая и спросил:
        -- Быть может я чем-то могу помочь молодому господину?
        Нужные чувства легли в голос и мимику легко и непринуждённо. Глухая, придавленная тоска с явными нотками отчаянья:
        -- Мне очень нужно попасть в тёмную столицу. Как можно быстрее.
        И молчаливое, полное несбыточной надежды ожидание. Дедок ещё немного подумал и осторожно сказал:
        -- Это будет дорого.
        О, к этому вопросу я безусловно был готов! И с радостным видом полез в карман. Выудил оттуда кое-что предварительно добытое из сумки.
        -- Монетами у меня с собой не очень много, но есть вот это. Золото высшей пробы, бриллианты, рубины и сапфиры, -- на моей ладони оказались одна очень тонко выделанная в виде цветка брошь и пара золотых заколок для волос. Как раз из того клада, что я нашёл под "железом".
        Дедок провёл рукой над предлагаемым сокровищем, по-своему проверяя подлинность металла и камней, и у него глаза чуть на лоб не полезли.
        -- Молодой господин, я не могу столько взять... -- начал было человек, но я перебил:
        -- Нас будет четверо. Я, два человека и один светлый.
        -- Вы, тёмный, путешествуете со светлым?.. -- совсем обалдел старичок.
        -- Он мой брат, -- просто ответил я.
        -- Через два часа будет готов портал, -- решительно ответил дедок, и зашаркал обратно в здание.
        -- Благодарю! -- с искренней радостью сказал я в спину дедку и быстро умчался.
        Пора поднимать пинками моих дрыхнущих друзей и брата. Ох, чует моя... интуиция, наслушаюсь сейчас про себя много интересного.
        Спустя два часа наша четвёрка как штык была возле телепорта. В круглом помещении шесть метров диаметром не было ни одного окна, зато отсутствовал потолок. Неприметная дверка, закрываясь, практически сливалась со стеной. Дедок, с которым я уже расплатился, вошёл к ожидающим нам и сделал то, чего я не ожидал.
        -- Ваша оплата была слишком щедрой. Это вам понадобиться в столице, -- сказал он, протягивая мне полный кошель. Удивившись, я принял от него "сдачу", кивком поблагодарив, сунул в карман. А старичок вздохнул, посмотрел на меня из-под седых бровей и спросил: -- Не сочтите за дерзость, молодой господин... Но, вы носите плащ... не откажите в ответе. Ведь под плащом вы прячете крылья?
        Пристально взглянув на человека, я молча откинул это чёртову тряпку в сторону и распахнул перьевые довески, теперь почти постоянно оттягивающие мне спину. И пожалел о том, потому что на лице дедка проступило неподдельное счастье.
        -- Я не ошибся... -- голос у человека дрогнул. Заторопившись, он произнёс: -- Там сейчас никого не ждут, так что уходите через крышу. И лучше тайно.
        -- Спасибо, -- склонил голову я.
        Дедок быстро кивнул, собираясь что-то сказать, но передумав. Подошёл к двери. Замер на мгновенье. Обернулся:
        -- Удачи вам.
        Дверь захлопнулась. Никому из нас не требовались дополнительные указания, и мы быстро заняли свои места. От нагнетаемого напряжения заломило виски. По стенам пробежали разряды. Падение... взлёт... И вот мы уже стоим в совершенно другом зале. Побольше, лучше отделка и следят явно тщательней. Голова ещё кружилась, но чутьё на опасность будто плетью стегнуло.
        -- Рвём когти! -- шёпотом потребовал я, сразу же запрыгнув на лейтэр брата.
        Едва мы оказались под потолком, как неприметная дверка открылась и вошёл какой-то мелкий с вёдрами и тряпками. Прежде, чем он успел поднять голову, нас уже и след простыл. Как хорошо быть Призраком! Хорошо действовать в идеально сработавшейся команде, не задающей вопросов и реагирующей на изменения обстановки мгновенно.
        Через пару минут мы остановились на крыше одно из домов. Я стоял и смотрел на тёмную цитадель. Чёрно-красное, с полосками металла. Внушающий уважение одним своим мрачным видом. Родовой замок ар'Грахов. Дом моего дедушки.
        -- Дома красивее, -- озвучила мои мысли Маньячка.
        -- И вообще лучше, -- добавил Маньяк.
        Ван промолчал. Не оборачиваясь, я поинтересовался:
        -- Сразу туда пойдём, или сначала разведку проведём?
        -- Разведку, ясен пень, -- отозвались двойняшки.
        В сдаче, что дал дедок с тех побрякушек, которыми я расплатился, оказались десяток золотых монет и около сорока серебряных. Серебро мы поделили поровну меж четверых, золото полностью отдали Вану. Казначей и навигатор в одном лице...
        -- Ну что, схема прежняя -- ищем приличный клоповник, потом собираем информацию? -- поинтересовался Маньяк.
        -- Угу, -- согласился я. -- На разведку ещё целых полдня, вечер и ночь.
        -- Э, не, малой, хватит, -- встал рядом брат. Крепко сжал моё плечо. -- Мы займёмся делом, а конкретно ты будешь отсыпаться. Ирдес, не спорь! Ты похож на сбежавшего от некроманта трупака.
        Ссутулившись, я помолчал, потом ответил:
        -- Я не уверен, что вообще смогу уснуть. Ты же знаешь предел моей выносливости. Я две недели могу не спать при активном образе жизни.
        -- А потом месяц не просыпаться! Малой, я всё понимаю, но ты нам живой нужен. И желательно в сознании. Поэтому мы снимем не обычный клоповник, а номер подороже и для тебя -- отдельный. И ты попробуешь уснуть. Лады?
        -- Лады, -- оставалось только согласиться. Кто бы слушал мои возражения? Даже я сам сейчас не стал бы.
        И сразу навалилась всей тяжестью свинцовая усталость...
        Гостиницу мы отыскали не в самом центре, но близко. Ухоженное здание со свежевыкрашенной вывеской, которая гласила, что сей клоповник поэтично называется "Дом на небосклоне". Какой придурок это придумал? Но внутри оказалось уютно и обстановка без лишней вычурности. "Просто и со вкусом", как говорит мама.
        Из созерцательного состояния меня вывел злой рык светлого:
        -- Человек! То, что я -- светлый, ещё не значит, что меня можно обдурить и ободрать как липку!
        За стойкой принимал заказы молодой мужчина. Опрятный, даже чересчур "отутюженный" тип, с прилизанной причёской. Надменность пытается маскироваться за спокойствием.
        -- Дядя, не зли нашего светлого, -- близнецы шагнули вперёд, остановившись в шаге за плечами Вана. -- Когда он злой, нам потом мало врагов перепадает!
        -- Сколько он запросил? -- поинтересовался я.
        -- Пять золотых за четыре дня! -- с возмущением высказался Ван.
        -- У нас приличное и не дешёвое заведение... -- завёл шарманку человек, но Ван оборвал:
        -- Клоповник!
        -- Брат, прибереги ярость.
        Подойдя, я положил ладонь на стойку, пристально взглянул на пытающего сохранить невозмутимость мужчину. И спокойно, негромко приказал:
        -- Управляющего позови.
        Тип мигом растерял свою надменность, поклонился, пряча испуганный взгляд, и бегом скрылся за неприметной дверкой.
        -- Сам разберёшься? -- в полголоса поинтересовался брат.
        -- Смотря кто появится, -- отозвался я.
        Через пару минут из той же дверки появился человек и молодой тёмный. Тёмному едва за пятьдесят. Увидев меня, он замер и недоверчиво поднял бровь:
        -- Рит'Рау?
        -- Близко, -- отозвался я. -- Но не совсем.
        Тот помолчал и сказал более уверенно:
        -- Рау'Гелио.
        -- Что ж... -- вздохнул. -- Поскольку я похож на мать, этого следовало ожидать. -- Окинул тёмного изучающим взглядом. Узнавание родов с одного взгляда -- это нечто на грани между чутьём и заученными приметами. Роды похожи и множество раз смешивались, поэтому отличить трудно, но я -- ар'Грах. Право крови обязывает разбираться в таких вещах лучше других. Кость широковата, но строение лица говорит в пользу моей догадки. -- Ри'Тера.
        -- Этого имени больше не существует, -- медленно ответил тёмный, пристально разглядывая меня. Глаза тёмно-серые, как у большинства тёмных, черты лица аскетичные, прямые. -- Как последний представитель без наследников, я не ношу приставку к фамилии.
        -- Тогда мы квиты. -- Не говорить же ему сейчас, что "исчезнувший" род вполне жив и здравствует в моём родном мире. Своеобразная игра сравнения древности крови закончена в мою пользу даже без упоминания настоящей фамилии. "Надо было линейку достать!" -- слышный только мне ржач брата. Апокалипсис, зараза, не смеши меня! С трудом удержав на лице серьёзное выражение, я перешёл к делу: -- Обычно я предоставляю старшему брату решать возникающие проблемы подобного толка. Но боюсь, в этот раз без моего вмешательства пострадает ваш работник. То, что мой брат -- светлый в тёмной столице, никому не даёт права пытаться обмануть его. Тем более, он скорее прирежет кого-нибудь, чем лишнюю монету истратит.
        Тера более внимательно оглядел нашу компанию и уточнил, переводя взгляд с меня на Апокалипсиса и обратно:
        -- Брат?
        -- Общий дед, -- прохладно ответил Ван. -- Ещё вопросы, тёмный?
        -- Всего один, -- отозвался управляющий. -- Какие комнаты вы желаете?
        Номер оказался шикарным. Гостиница четырёхэтажная, и естественно мы выбрали что повыше. Комната одна, но большая и четыре кровати нам сообразили быстро. Несказанно порадовала ванная с проточной горячей водой.
        Маньяки и Апокалипсис наскоро привели себя в порядок и слиняли, предоставив в моё полное распоряжение всё. Первым делом я полез отмокать и отдраиваться в горячей воде. О цивилизация, благословенны будь твои плоды во веки веков!
        Истратив на себя огромное количество воды и мыла, я завернулся в полотенце, вышел и обнаружил на столике обед. Доесть сил не хватило. Постель оказалась такой мягкой и удобной, что зарывшись с головой в пару подушек и завернувшись в одеяло, я отправился в мир снов...
        ...Утро. Раннее. Тихо сев на своей кровати, я уставился в одну точку. Медленно затихала внутри невыносимая, острая тоска, так и не нашедшая выхода ни в крике, ни в стоне, ни даже во вздохе. Не хочу больше помнить свои сны. Не хочу...
        Белобрысая троица дружно дрыхла в своих кроватях. Схватив в охапку одежду, я смылся в ванну. Крылья убрал ещё вчера, так что сегодня можно обойтись без плаща. И рваные раны на спине успели затянуться. Если не делать особо резких движений -- разойтись не должны. Но рубашку выберу "под крылья". Тщательно, с удовольствием умывшись, быстро оделся и беззвучно свалил, очень осторожно прикрыв за собой двери. Тихо спустился в нижний зал. Может, позавтракать удастся.
        -- Вы ранняя пташка, младший рода рау'Гелио, -- встретил меня за стойкой сам управляющий.
        Поморщившись, резко ответил:
        -- Я ношу имя рода отца, а не матери. И зовут меня Ирдес.
        Среди тёмных не так уж редка практика наследования по материнской линии, но ко мне это не относится.
        Тера улыбнулся и ответил:
        -- Ну а меня -- Тареар.
        -- Тареар, здесь в такую рань еду найти можно? -- тут же поинтересовался я.
        И минут через двадцать приступил к долгожданному завтраку. После чего не нашёл ничего лучше, чем пойти прогуляться по свежему утречку на улицу.
        Широкие проспекты, ухоженные дома, никакого мусора. Вон, дворники последнюю пыль дометают. Город Ночи. Он называется Эльин'тэат, и раньше я не до конца понимал значение этого слова. До тех пор, пока не начал учить речь изначальных. Принц Ночи. Красивый город...
        Но дома всё равно лучше.
        С этой мыслью я и вернулся в гостиницу. Как раз вовремя -- белобрысая троица завтракала. Заняв место за столиком, я стащил у Маньячки сдобную булочку и подождал, пока они закончат основную трапезу. В голове после прогулки звучала мелодия города. Это была явно "Токката и фуга" Баха, только быстрее и тяжелее классического варианта, с привлечением ударных, электрогитары и легендарных пяти виолончелей, известных на весь мир. Мой мир.
        -- Ну, расскажите вы мне сегодня что-нибудь интересное? -- поторопил друзей я.
        -- Да ничего интересного и нету, -- вздохнул Данька.
        -- Особо ценных сведений не добыли, -- уныло согласилась Манька.
        -- Разве что город спокойный...
        -- Хорошо контролируемый, я бы сказала.
        -- Во всяком случае, та часть, где мы были.
        -- Даже скучно.
        Друзья замолкли. Ван, глядя в потолок, произнёс, осторожно подбирая слова:
        -- Ирдес... Кайреан -- это ведь абсолютно не соответствующее канону правящего рода имя, я прав?
        -- Прав, -- кивнул я.
        -- Вот это мне и не нравится... -- вздохнул светлый.
        -- А в чём дело-то? -- Маньяки навострили ушки.
        -- А дело в том, -- начал я тоном профессора на лекции, -- что у каждого рода свои правила именования наследников. И если другие это не слишком соблюдают, то Владыкам из канона выбиваться нельзя. Вот например здешний хозяин... Тареар. Если бы он был Владыкой, его бы звали Тэйар. Кайреана ар'Граха быть не может. Может быть Терриан, как наш с Ваном прадед. Когда мама назвала моего старшего брата Шоном -- она сделала это на грани дозволенного, но канон не переступила. А имя Дарий вообще могут только ар'Грахи носить, остальным это запрещено под страхом смерти. Император обязан быть эталоном своего народа. Во всём.
        -- Как у вас всё сложно, -- протянули Маня-Даня с неподдельным сочувствием.
        В затянувшуюся паузу каждый думал о своём. Мои мысли пришли к завершению раньше.
        -- Вот что я тут придумал, пока вы дрыхли утром. Знаете, какая вещь самая неистребимая на свете?
        -- Вирусы, -- хмыкнула Маня.
        -- Тараканы, -- доверительно сообщил Даня. -- Особенно те, что живут в головах.
        -- Ну и это тоже, -- вынужденно согласился я. -- Но я имел в виду традиции. Традиции, приравненные к законам. Каждый тёмный, переступивший Первую ступень может в любой момент получить аудиенцию у Императора. Дураков нет, лишний раз соваться к нам, но это такой же древний закон, как обязанность каждого совершеннолетнего владеть оружием, -- с этими словами я призвал фламберг и аккуратно положил его на стол так, чтобы всем была видна рукоять.
        Вторая ступень с зарубкой, указывающей на мой временный отказ от получения следующей. Ван тяжко вздохнул и выложил на стол свои клинки, на каждом из которых была отметина о том, что он является Рыцарем той же самой ступени. Маньяки достали свои клинки. На рукоятях чёткая метка посвящённых.
        -- Дедушка посодействовал, -- сообщили они прежде, чем я успел спросить.
        Клинки убрались в личное пространство одновременно. Мечи двойняшек являлись артефактами, и убирались в несколько другую плоскость бытия.
        -- Что, вот прямо так и заявимся во дворец? -- спросил Данька.
        -- Именно, -- сообщил я.
        Двойняшки одинаково заулыбались.
        -- Если готовы -- не вижу смысла оттягивать момент.
        -- Готовы, -- подтвердили Маньяки.
        -- Эх, малой, вечно ты в пекло головой с разбегу кидаешься, -- вздохнул Ван.
        -- А зачем ждать? -- пожал плечами я. -- Всё равно разузнаем местные секреты, но так сделаем это в десяток раз быстрее.
        -- Твоя правда, -- как-то обречённо согласился брат.
        Спустя час мы стояли под стеной цитадели. И ясен пень, что пускать нас, сопляков последний страх потерявших, не хотели. А я не хотел сразу доставать меч. Наверное, я бы ещё долго развлекался, если бы в нижней приёмной, куда мог беспрепятственно пройти любой проситель, не появился начальник стражи. Увидев его, я даже на мгновенье растерялся. Тот тоже замер, и если бы не самообладание, гарантирую -- ловил бы свою челюсть у пола. Так. Родная тётушка Паранойя все шипы наружу высвободила. Нашла за что зацепиться.
        Примерный возраст -- около двухсот лет. Кроме Кордана в таком возрасте в семье был только его племянник, годившийся в младшие братья. Звали его... Так, память дырявая, Тень деда упоминал племянника! Как же его...
        -- Рейлад ар'Каэрт, -- имя слетело с языка само, тело включило рефлексы прежде мозга, и изобразило лёгкий, на грани вежливости, кивок. Идеальная осанка, каждый жест выверен.
        -- Мы знакомы, юноша? -- кивок, чуть более вежливый, чем я своей высокомерной миной заслужил.
        -- Боюсь, что нет, -- отозвался я.
        -- Тогда позвольте узнать, по какому поводу вы явились во дворец, и где ваши старшие?
        Ван глухо и раздражённо зарычал.
        -- Держите себя в руках, мой светлый брат, -- попросил я с каменной миной.
        -- Не беспокойтесь, мой тёмный брат, смею уверить вас, что полностью контролирую себя, -- так же бесстрастно ответил Ван.
        -- Благодарю, брат, -- повернулся к тёмному и с той же кирпичной рожей произнёс: -- Я требую исполнения Четвёртого Права Рыцаря.
        Рейлад усмехнулся и поинтересовался, явно пытаясь меня задеть:
        -- Ты не маловат ещё для подобных требований, мальчишка?
        О, я себя не вижу, но представляю, какая мерзкая усмешка сейчас появилась на моём лице. Тяжёлый фламберг остриём оставил выбоину в мраморном полу. Здоровенная рукоять возле моего лица очень неуместно смотрится в моей не подходящей для такой тяжести руке. Держать на весу своё неподъёмное оружие, увы, мне слишком тяжело. А когда дерусь, в основном использую инерцию движения и частичную трансформацию.
        Начальник стражи аж захрипел, не в силах вымолвить ни слова, и потянулся к моему оружию. Куда грабли тянешь?! Клинок испарился, я отступил на шаг и выцедил сквозь зубы:
        -- Не прикасайтесь к моему оружию, Рыцарь.
        -- Позволь... позвольте ещё раз взглянуть на ваш меч, -- справившись с собой, попросил племянник Кордана.
        "Та-ак, снова пора доставать линейку..." -- беззвучно хмыкнул Ван, послав мне красочный образ-эмоцию.
        -- Не прикасайтесь, -- сухо повторил я, а брат даже в слух подавился коротким смешком, послав отчётливый возглас, прозвучавший завывающе-угрожающим голосом: "Не лезь к ребёнку, старый извращенец!" Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы остаться невозмутимым.
        Кажется, Рыцарь больше сам меч рассматривал, чем метку в виде двух звёзд и полоски там, где должна быть третья. Передавая оружие по наследству, эту часть рукояти обычно меняют.
        -- Вы в своём праве, Рыцарь, -- в конце концов кивнул ар'Каэрт и жестом отослал тенью застывшего невдалеке тёмного. -- Позвольте мне проводить вас.
        И нас проводили. Явно не самым коротким путём! Зато это позволило мне расслабиться и отпустить своё сознание в попытке отыскать хоть какой-то след "компаса божества". Путь закончился в небольшом зале, явно для неофициальных приёмов. Полукругом двадцать кресел, из них заняты лишь восемь. И одно, в середине -- для императора.
        Резкий диссонанс в стройной мелодии заставил прийти в себя.
        Тёмный, сидевший на месте, положенном Владыке, неловким движением сбил на пол кубок, стоявший на подлокотнике. Вино разлилось красной лужей у его ног. Древняя кровь в каждой чёрточке, некоторая доля изящности в телосложении, правильные, точёные черты лица, седина более чем наполовину отбелившая и без того светлые волосы. Он поднялся, глядя на меня так, будто увидел призрака. Что-то беззвучно произнёс. Трое из сидящих Рыцарей постарше вскочили со своих мест.
        -- Ты кто такой и по какому праву носишь титул, тебе не принадлежащий? -- льда в голос побольше. И самоконтроля. Иначе сейчас выматерюсь.
        Кайреан не смог ответить. Один из тёмных приблизился ко мне, впившись взглядом так, будто пытался на моём лице прочесть всю историю рода.
        -- Кто ты, мальчик? -- негромко спросил Старший Рыцарь. -- Ты... ты сын Ильена?..
        -- Не знаю никакого Ильена, -- прохладно ответил я. -- Я сын Райдана Дария Терриана ар'Граха, внук Дария Завоевателя, наследник Старшей короны Ирдес Райдан Дарий ар'Грах.
        Имя деда так и повисло в воздухе. Шок на лицах Рыцарей читался легко и непринуждённо. "Ну ты и устроил..." -- долетела тихая мысль отступившего за мою спину Вана. "Да я только начал!" -- хмыкнул в ответ, послав образ пакостливой усмешки.
        -- Пропавшая ветвь возродилась, -- не заметил, кто это сказал.
        -- Я жду ваших объяснений происходящей несуразности, Рыцари, -- пришлось погасить своё очарование почти полностью, заменив его ледяной выдержкой и гордостью истинного Владыки. -- Стоило моему деду уйти в другой мир, чтобы создать новую империю, как вы растеряли оставшихся ар'Грахов? Я желал видеть Владыку Мира. Но вижу самозванца, смеющего носить имя династии, к коей он не принадлежит! Как вы посмели склониться перед тем, кому Ночь не вручила власти над вами?!
        Присутствующие как по команде преклонили колено, низко опустив головы. Чуть поколебавшись, склонился и носивший корону.
        -- Простите нас, Владыка, -- глухо подал голос самый старый из Рыцарей. -- Мы действительно не уберегли Императоров. Кайреан носит имя рода по праву женитьбы на последней Владычице. Мы век пытаемся сохранить империю в надежде отыскать хоть кого-нибудь из Владык. Само Небо послало вас нам, Наследник...
        "Пора рвать когти", -- подумал я, сопроводив эту мысль крайне яркими эмоциями.
        "И чем быстрее, тем лучше", -- согласился Ван.
        "Сейчас нельзя, не поймут, -- тяжко вздохнул. -- А, твари Хаоса, как их угораздило остаться без Императора?! Сдуреть... Вот почему империя разваливается. Без нас она тёмным не нужна".
        Тёмные -- те ещё индивидуалисты. И ар'Грах -- стержень, который неизменно держит в целости сложный механизм нашего единства в империи, заставляя его работать. Иначе мы бы расселились по всему миру, живя как придётся. Треклятые дети Тьмы! Ну и как мне теперь их бросить?! Без Императора, без Госпожи...
        "Молча, -- прошипел брат. -- У нас другая забота сейчас! И тебе не по силам решать всё сразу!"
        -- В таком случае Небо послало вам сразу трёх Владык. Меня, моего светлого брата Вэйванлина Лэнхаэля Дария и ещё... Данхара ар'Граха. Последний, к сожалению, уже некоторое количество веков не может выбраться с земель изначальных. Потому что вы, Рыцари, и пальцем не пошевелили для его вызволения.
        "Вот же... прибил бы! -- высказался Ван, на которого внезапно оказалось направленно слишком много внимания. -- И что это ты там про Данхара наплёл?"
        "Ничего лишнего и ни одного слова неправды! Пусть внимание с нас на него переключат. Так, даже если мы исчезнем, у них будет надежда".
        "Ладно, Крылатый. Играем по твоим правилам", -- признав меня в этой партии ведущей фигурой, Ван встал плечом к плечу со мной. Он сейчас напоминал холодного и хищного змея, выбирающего жертву.
        -- Может, присядем и спокойно поделимся друг с другом историческими сведениями? -- подал голос мой светлый брат. Обернулся, взглянув на стоявших чуть позади Маньяков. -- А то наши Тени уже заскучали и могут что-нибудь натворить такое, от чего весело будет только нам, но отнюдь не вам.
        Тени тут же прикинулись ангелами во плоти, с самым невинным видом уставившись в потолок. Только вот у ангелов не бывает таких ухмылок.
        Тёмные вдруг поняли, что они смеют сидеть, когда Наследники стоят. Нас сопроводили в кабинет, где остались пятеро Рыцарей и один самозваный император. Маньяки пооглядывались и в голос поинтересовались:
        -- Ирдес! А нам обязательно сейчас слушать хроники замшелых пней... ой, то есть, великих давних дней?
        -- Нет, -- отозвался я. -- Можете свалить и облазить цитадель от крыши до подвалов, -- коротко оглядев их, убедился, что обязательный атрибут Тени, незаметная бриллиантовая серьга-капелька, на месте у обоих. Ни один тёмный не тронет эту парочку, едва увидев сей отличительный знак. Трогать Тень Владыки -- чревато собственной казнью. -- Только не убейте никого.
        -- Возьмите меня с собой... -- в полголоса взвыл Ван.
        -- Только в пыточные подвалы, -- хихикнули близнецы и оказались за дверью раньше, чем светлый успел кинуть в них чем-нибудь потяжелее.
        -- Паршивцы мелкие, -- высказался Ван им в след.
        -- Зараза ушастая! -- долетело из коридора, после чего послышался смех и быстро удаляющийся топот.
        Старшие Рыцари смотрели на нас со снисходительными улыбками. Что ж... пока что меня это устраивает. Я даже согласен первым рассказать историю моего дедушки и всего исчезнувшего с ним войска. Чем сейчас и займусь.
        Мой экскурс в историю отличался сухостью и чёткостью изложения. Ничего лишнего. Но на моменте женитьбы дедушки на бабушке, я умолк и оглядел стариков более внимательно. В войске моего деда были как Рыцари, так и Леди. Наши женщины нередко выбирают стезю воина, и ступени их посвящений ничем не отличаются от наших. Особенно учитывая то, что наше божество -- женщина. Весьма воинственная, надо заметить. Моя мать -- дипломат и учёный. А бабушка была воительницей... и стервой, что не мешало её владению оружием. Вот только здесь я ещё ни одной леди в доспехах не видел.
        -- Где ваши женщины, тёмные?
        Мужчины обменялись быстрыми взглядами, от чего мы с братом подобрались как хищники перед броском. Они решали, соврать нам, или сказать правду.
        -- Лгать не советую, -- запредельный холод в голосе. Даже самого внутренне передёрнуло.
        Они постарались не выдать, но дрожь пробрала каждого. Я знаю пределы своих сил и власти. Их нет.
        -- Часть тёмных отказалась подчиняться императору после смерти императрицы.
        -- Это не всё, -- медленно произнёс я, львиную долю внимания уделяя нынешнему правителю.
        -- Да, -- вздохнул Кайреан. -- Это не всё, Ваше Высочество. Спустя двадцать лет после исчезновения Дария ар'Граха больше половины наших женщин умерли от чумы. Болели только Леди. Все, от малышек до глубоких старух. Эта страшная чума косила нас полвека. Бессистемно, непонятно как передаваясь... Их величества Терриан и его старший сын Аранис погибли в войне, когда на нас напала человеческая империя, узнавшая, насколько мы ослабли. Оставалась только Императрица Дарина. Моя драгоценная жена успела подарить мне наследника перед тем, как умерла от болезни. Но Ильен... вот уже более ста лет он считается погибшим. И мы пытаемся хоть как-то сохранить то, что от нас осталось.
        Небо... вот это их потрепало...
        -- Как думаешь -- Инферналы или Дагон? -- негромко спросил брат, рассматривая стол перед собой. Этот разговор вёлся вслух, скорее ради маленькой демонстрации, чем для обсуждения чего-либо.
        -- Думаю, что след Проклятого тянется сюда уже пару тысячелетий. И отсюда за нами. Иначе он бы нас не выбрал, и с Ветром не сцепился. Руку на отсечение ставлю, что это мерзкое божество целенаправленно жрёт ар'Грахов. А насчёт Инферно надо поинтересоваться у Тъерга из клана Когтей, -- отозвался я. -- В любом случае, здесь не обойтись без Феникса.
        -- Согласен, -- кивнул Ван.
        За разговором в несколько потоков шла обработка информации. Мы оба анализировали каждое услышанное слово, интонацию, любую мелочь. Поэтому, неудивителен был вопрос Вана:
        -- Что значит "считается погибшим"?
        -- Его Высочество однажды ночью исчез из дворца, -- предельно спокойно сказал самый старший среди присутствующих. Серьга Тени в ухе.
        -- Вы забыли, что мне не нужно лгать и недоговаривать, ар'Каэрт, -- холодно произнёс я. -- Видно, вы давно не имели дела с настоящими Владыками Мира.
        -- Да, -- по губам седого тёмного скользнула очень быстро угасшая улыбка. Мысли о том, что теперь придётся учиться подчиняться мальчишке, читались легко. -- Его Высочество был отступником. Императрица заболела, нося дитя под сердцем, и ребёнок родился... необычным. Он рос особенным... тихим, болезненным. Увлекался... разным. В том числе запрещёнными искусствами. Некромантией. Свёл знакомство с Даах. Однажды... он слишком увлёкся. Он был под домашним арестом в малом дворце. Сбежал. Когда его вернули -- тяжело заболел. А потом... потом он просто исчез, ничего с собой не взяв. Мы склонны полагать, что Его Высочество... выпал из окна и утонул. Замок стоит над морем на скале. В тот день был страшный шторм.
        Я был недвижим, но внутри меня трясло от ярости. Уроды, запереть Владыку Мира под домашним арестом!.. Ван схватил меня за руку чуть ниже локтя и крепко сжал под столом. Всё, я взял себя в когти. Теперь мне будет определённо легче их всех бросить на произвол судьбы. Правда, теперь сложнее будет не поубивать их прямо здесь и сейчас!
        У нас не бывает излишков наследников. Нас всегда очень мало, как и вообще тёмных любого рода. Мы не привыкли бросать своих детей. Обучение потомка -- это долгая и кропотливая работа, которую нельзя делать спустя рукава ни по какой причине, в том числе из-за количества детей. Поэтому нас всегда мало.
        Предчувствие заставило меня мгновенно полностью закрыться от брата. Заработав от него удивлённый взгляд, я покрепче сжал кулаки. Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас!
        Боль жгла огнём. С каждой секундой все сильнее. Перед глазами потемнело и разлились знакомые золотые лужи. Брат, уже не таясь, с перепуганным видом схватил меня за плечо.
        -- Малыш?!
        -- Я... для тебя... малышом быть перестану... когда у нас будут... седые бороды до колен?.. -- каждое слово огромным усилием воли.
        Медленно, медленно боль уходила, придавленная моей собственной волей. Только дышать всё ещё почти невозможно, но я потерплю. Осторожно... Вот... Стало легче. Слава Небу.
        Оглядев вскочивших и не на шутку перепуганных тёмных, я чётко произнёс:
        -- Увы, я для вас бесполезен. Я болен, и жить мне осталось не так уж долго.
        -- Малыш, тебе надо отдохнуть...
        -- Иди к демонам, брат. Мне надо помолчать. Но я могу послушать, как ты закончишь рассказывать за меня историю дедового правления.
        -- Ладно уж, цени мою доброту, -- проворчал светлый и обратился к Старшим Рыцарям: -- На чём мы там остановились?
        Тёмные напомнили, и светлый продолжил рассказ. Так же как до того делал я, сухо, опуская лишние подробности и скрывая факты, которые касались нас напрямую. Дойдя до моего дня рождения, он умолчал об участии Даах в нашем путешествии, свалив всё на случайный разрыв. Умолчал о нашем пленении в Итиилисе, о Госпоже Ночи, зато упомянул Данхара. И вот теперь мы здесь, но едва ли у вас задержимся, потому что ищем путь домой. А ещё у нас счёты к богу, который, скорее всего, повинен в выкосившей тёмных чуме. И если тёмные хотят всё наладить, то они обязаны помочь нам в поисках нашего пропавшего бога, без которого не обойтись. Тогда они получат и ар'Граха (хотя бы одного живого), и защиту, и... и мы ещё на многое рассчитываем.
        -- Ар'Грахи никогда мелких целей не выбирали, -- улыбнулся одними губами Кайреан.
        -- Поэтому под нашим правлением тёмные всегда оставались великим народом, -- холодно ответил я... не императору. Буду называть его регентом. Хотя, по сути, он -- принц-консорт.
        -- Вы правы, Наследник, -- опустил глаза старший ар'Каэрт.
        -- Я это знаю, -- отозвался ледяным тоном. Прищурившись, взглянул на Кайреана.
        Тот вздохнул и заговорил:
        -- Я вижу неприязнь в вашем взгляде, Наследник. Каждый раз, когда вы на меня смотрите. Я понимаю, что вы ожидали увидеть на троне кого-то из своей семьи... а вместо этого встретили чужака. Но клянусь, что я не повинен в том, как всё произошло. Я лишь пытаюсь хоть как-то сохранить остатки нашей империи. И передам власть истинному Наследнику как только её от меня потребуют.
        После этих слов повисло молчание. Нарушенное моим вопросом, который тёмные явно не ожидали услышать:
        -- Какого вы рода, принц-консорт?
        Тот ответил не сразу.
        -- Я -- Кайреан тир'Реан.
        Промолчать и не выматериться стоило мне гигантских усилий. Ну влип! Ну просто вли-ип! По самые уши вместе со всей здешней империей. Я думал они все давно сдохли! Откуда выполз этот реликт?! Какой Хаос его выпустил?!
        -- Не делайте поспешных выводов, Наследник, -- оборвал мой внутренний мат ар'Каэрт. -- Кайреан последний в ветви, и, кроме имени рода, не имеет никакого отношения к своим древним предкам.
        Ну-ну. Тир'Реаны. Благословлённые Хаосом. На самом деле у тёмных изначально две правящие династии. Мы и выродки. Но последних к престолу не допускали так давно, что даже из памяти долгоживущих стёрлись сведенья о том, что они имеют права на корону. Нам право властвовать вручила Ночь. Им -- Хаос.
        Поэтому мы перебили этих безумных тиранов.
        Тёмный не может позволить себе слететь с катушек и превратиться в кровавого маньяка. Тем более, сидя на троне! А с этими... выродками Хаоса, потомками инферналов, такие вещи случались регулярно. Душевно больной человек... даже обычный тёмный -- это ещё ничего, это мелочь. Сумасшедший тир'Реан -- катастрофа. Это вырезанные деревни, кровавые ритуалы, принесённые в жертву целые города и призыв Инферно взмахом руки. Кровь, насилие, геноцид, орды тварей, непрекращающийся ужас -- вот что они такое!
        А ещё они единственный род, не слишком заботившийся о своих детях.
        Моя двоюродная бабушка вышла замуж за выродка Хаоса. А дядя родился сумасшедшим. Не делать поспешных выводов?!
        -- Вы... уроды чешуйчатые, -- я не смог сдержать дрожь в голосе. -- Вы все ублюдки, -- встав, опёрся кулаками о стол. Внутри опять всё сдавило. Говорить стало тяжело. -- Я бы своей рукой отрезал вам ваши тупые головы! Вы сами убили своего последнего ар'Граха! Убили родством с тир'Реаном! Вы все...
        На последнем слове горло перехватило, будто верёвкой душили! Вдох превратился в хрип. Не было приступа выворачивавшего лёгкие кашля. Я просто больше не мог дышать. От боли согнуло. Отшвырнув стул, брат оттащил меня от стола, кулаком врезал по спине с такой силой, что я едва не оказался на полу. Кровь хлынула в подставленные руки и на пол сквозь пальцы.
        Всё случилось быстрее, чем тёмные успели среагировать. И пока брат костерил меня разными матерными словами, я кое-как отдышался, вытер руки и лицо платком, который с некоторых пор привык таскать в кармане. Сказал, придирчиво осматривая ладони:
        -- Не надо смотреть на меня как на стеклянного. Мы все смертны, только я чуть более смертен чем вы. Лучше бы предложили Наследнику вина. Вкус собственной крови изрядно надоел...
        Так, вроде света почти совсем нет в этот раз. Отлично. Не пропалился перед стариками.
        -- Сколько вам лет, Наследник? -- Надо же, сам консорт поднёс мне вино.
        -- Недавно исполнилось пятнадцать, -- ответил я, принимая кубок. Хм, очень недурной вкус. -- Но это для вас не имеет значения.
        -- Я надеюсь, что переговоры на сегодняшний день закончены, -- едва сдерживаемая ярость так и сквозила в словах Вана. -- Моему младшему брату требуется отдых! А ты, брат, молчи.
        -- Да молчу я, молчу, -- проворчал в ответ. -- Отловим Теней и вернёмся в гостиницу. Обещаю вести себя смирно.
        -- Смею предложить вам остаться во дворце, Наследники, -- чуть склонил голову консорт. -- Так будет удобней и... безопасней.
        -- Хорошо, -- принял решение брат. -- Мы остаёмся во дворце.
        КОГДА ПРИНЦЫ УШЛИ С ПРОВОЖАТЫМ В СВОИ НОВЫЕ ПОКОИ, ТЁМНЫЕ ОБМЕНЯЛИСЬ МРАЧНЫМИ ВЗГЛЯДАМИ.
        -- ЧТО БУДЕМ ДЕЛАТЬ? -- ЗАДАЛ ВОПРОС ОДИН ИЗ СТАРШИХ РЫЦАРЕЙ.
        -- МЫ НЕ МОЖЕМ ИХ ПОТЕРЯТЬ, -- ОТВЕТИЛ ДРУГОЙ.
        -- И ДОЛЖНЫ УДЕРЖАТЬ, -- СОГЛАСИЛСЯ ТРЕТИЙ. -- ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.
        -- НИКТО НЕ СМОЖЕТ УДЕРЖАТЬ АР'ГРАХА, -- ГЛЯДЯ В СТОРОНУ, СКАЗАЛ КАЙРЕАН. -- ВЛАДЫКИ МИРА НЕПОДВЛАСТНЫ НИКОМУ, КРОМЕ САМИХ СЕБЯ. И НИ ОДИН ТЁМНЫЙ НЕ СМОЖЕТ ПРОТИВИТЬСЯ ИХ ПРЯМОМУ ПРИКАЗУ. А ЭТИ МАЛЬЧИКИ... ОСОБЕННО МЛАДШИЙ... НЕВЕРОЯТНО СИЛЬНЫ. ДАЖЕ ВЕРХОВНЫЙ ТЕРРИАН НЕ СМОГ БЫ СПРАВИТЬСЯ С НИМИ. ЕЩЁ ПОКА НЕОПЫТНЫЕ, НО УЖЕ ИМПЕРАТОРЫ. НИ ОДИН ТЁМНЫЙ ИМ ПРОТИВОСТОЯТЬ НЕ СМОЖЕТ.
        -- НИ ОДИН, -- НАРУШИЛ ПОВИСШУЮ ТИШИНУ СТАРЫЙ АР'КАЭРТ. -- КРОМЕ ТЕБЯ, РЕАН. СЫНЫ БЕЗДНЫ НЕПОДВЛАСТНЫ ВЛАДЫКАМ МИРА.
        -- КРОМЕ МЕНЯ, -- СОГЛАСИЛСЯ КОНСОРТ, ГЛЯДЯ В ОКНО. ОН НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ КТО-ТО УВИДЕЛ ЗАСТАРЕЛУЮ ТОСКУ В ЕГО ГЛАЗАХ. -- Я СДЕЛАЮ ВСЁ, ОТ МЕНЯ ЗАВИСЯЩЕЕ.
        "ВОТ ТОЛЬКО МАЛЫШ ЗАОЧНО МЕНЯ НЕНАВИДИТ, -- ДОБАВИЛ ОН ПРО СЕБЯ. -- ВИДИМО, Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОКЛЯТ..."
        Через пару часов матов от брата, кучки лекарств и принудительного ничегонеделанья, я уже достаточно пришёл в себя, чтобы послать своё чрезвычайно заботливое окружение куда подальше. Извилистым пешим путём в далёкое эротическое путешествие. Сделав это с чувством, можно даже надеяться, что поймут. Как в этот раз, например.
        Поскольку о нас временно забыли, и кормить явно не собирались, двойняшки под шумок слегка разграбили кухню и местный продуктовый склад. Зал совещаний устроили в комнате Дани. Кое-что обсуждали в слух, но основной обмен информации предпочитали производить "призрачным" способом. Даже у стен есть уши, а у этих они явно как локаторы.
        -- В общем, по предварительному плану -- осматриваемся, -- в слух вынес вердикт Ван.
        "Находим "компас" и рвём когти на большой скорости", -- добавил по связи.
        "Найди то, не знаю что..." -- скептически фыркнул Даня.
        "Ты почуешь, Маньяк, -- пообещал Ван. -- Ты же душу Ветра чуешь не намного хуже меня".
        "Но книги копаете без нас, -- заявила Маня. -- Мы те языки, на которых нужная макулатура написана, знаем паршиво".
        "И только попробуйте без нас в сокровищницу сунуться", -- сощурился Данька.
        "И как мы интересно туда вообще попадём?" -- саркастично хмыкнул я.
        "Ты принц, ты и придумай", -- нагло заявила Манька.
        Зашибенно. Крылатый, ты недавно смотрел на неё как на девушку? Забудь и больше так никогда не делай.
        "Уже начал думать", -- желчно объявил я, сопроводив слова таким клубком ощущений и образов, что у обоих Маньяков закружились их белобрысые головы. После чего я быстренько разомкнул контакт и оперативно спрятался за Вана.
        -- Мы тебе потом припомним, -- пообещали двойняшки, ставшие после моей мелкой мести бледно-зелёными. Остановила от немедленного их слишком хищная и предвкушающая улыбка светлого.
        -- Интересно, насколько по-дебильному звучат наши разговоры со стороны? -- спросил в пространство я.
        Двойняшки состроили серьёзно-задумчивые мины, и Ван заржал, глядя на них.
        -- Ну, -- со смешком произнёс Данька. -- Они же не знают...
        -- ...что мы... -- продолжила Манька.
        -- ...пилоты "Межвременья"! -- хором закончили близнецы.
        -- Из одного "клинка", -- продолжил Ван.
        -- Да ещё и "лезвие"! -- подтвердил я.
        -- Круче нас нет никого? -- провокационно спросил Ван.
        -- ДА! -- вопль и последующий ржач вышли синхронно.
        -- Ну, разве что Киса, -- предложил кандидатуру Данька после того, как мы отсмеялись.
        -- Но-но! -- Ван погрозил двойняшкам кулаком. -- Киса не круче нас, она одна из нас.
        -- Ага. Дома, -- вздохнули двойняшки и как-то сразу погрустнели.
        -- Отставить кислые рожи, -- нарушил повисшую паузу Ван. -- Ирдес с Маней, я с Даней. Разбегаемся, встречаемся вечером у меня.
        -- Погоди, -- остановил я поднявшегося на ноги брата. Я, наконец, вспомнил, какая ненайденная вещь раз за разом заставляла меня копаться в сумке. -- У меня две рации есть. Километров шесть-восемь держат связь, помех тут особо нет.
        Игрушка, валявшаяся ближе ко дну сумки уже года три. Игрушка, которую я стащил у Шона.
        -- Отлично! -- обрадовался Ван. -- Значит, можем не бить дуэты! А то и вовсе по одному...
        Пара минут ушла на проверку раций. После чего мы разбежались в разные стороны. Маня с Даней вместе, а мы с Ваном -- по одиночке. Рацию я оставил брату.
        Я бродил по дворцу, то и дело натыкаясь на стражу. Жри их Хаос, страна непуганых идиотов! У них что, такой серьёзный дефицит кадров, что следить за мной посылают молодых лохов?!
        Остановившись у окна, я посмотрел на город. Сел на подоконник и произнёс в пространство:
        -- Ты хреново прячешься, сопляк.
        Пространство мне не ответило. Ну-ну.
        -- Я секу даже теневую стражу, которой ты в подмётки не годишься. У меня большой опыт уходи из-под любого надзора, -- ногу на подоконник. Окно распахнуто настежь в лето. Сесть удобно, чтобы одним движением выпасть на улицу. -- Что ты будешь делать, если я сейчас прыгну вниз и исчезну?
        -- Не надо, -- отозвался решившийся показаться на глаза тёмный. Молодой, может, лет на пять старше Шона. -- Это сильно усложнит мою задачу и может печально отразиться на вашем здоровье.
        -- На счёт последнего не уверен. Ну что, поговорим?
        -- Что вас интересует, Владыка? -- вздохнул тёмный.
        -- Многое, -- подвинувшись, я жестом предложил ему занять часть широкого подоконника. -- Например, сколько лет здесь уже правит этот выходец из Хаоса. Как погиб мой прадед. И насколько глубока та... то болото, в котором вы увязли.
        Некоторое время мой шпион-неудачник молчал, рассматривая меня. Представляю, что он видит. Пацан, подросток, бледный и слегка растрёпанный. Врождённое обаяние лёгким флёром вокруг, поэтому думаю, что этот ребёнок выглядит безобидно и даже несколько наивно, хотя и устало. В свете всяких разных романтических вампирских саг родного мира, меня периодически за вампира принимают. Это всегда даёт дополнительный повод посмеяться! Небо, как мне надоело играть... играть повелителя, принца, воина... да, я таков, каким меня сейчас видит этот страж-недоделок. Но вот только с какого хрена это должен знать какой-то посторонний тёмный?
        Сменив выражение лица, я провёл рукой по лбу. Мама всё-таки вбила в меня правило не снимать лишний раз венец. А про "невидимку" она не знает.
        -- Я могу тебе приказать, -- сообщил, глядя на столицу из окна. -- А могу дождаться добровольного сотрудничества. Судя по твоей молодости, ты никогда не испытывал на себе эффект приказа. Хочешь это исправить?
        -- Простите, Наследник. Больше не повториться. Я расскажу всё, что знаю...
        Бесстыдно пользуясь то обаянием, то маской властного правителя, я вытянул из него если не всё, что он знал, то многое. И начал подозревать, что сего лошка ко мне послали специально.
        -- Простите, если расстроил вас, Наследник, -- подал голос страж.
        Что, разочарование так явно написано на моём лице? Ну, так есть отчего.
        Окно выходило на запад. Солнце медленно, но верно клонилось к горизонту, проглядывая сквозь редкие, собранные там, вдалеке, облака. Столица, окрашенная в мягкие, золотисто-красные цвета, казалось, лежит у моих ног. Город был прекрасен. Восхитителен. Но не желанен.
        Моего лица коснулся ветер... Холодный. Напоенный свободой и силой. Жестокий ветер Арктики. Феникс?!
        Я чуть не выпал из окна, подавшись вперёд.
        -- Наследник, осторожней! -- страж схватил меня за плечо, затаскивая обратно в коридор.
        Раздражённо оттолкнув сородича, я снова постарался учуять знакомые нотки в ветре.
        -- Феникс?..
        Отзвук, тень... приглашение. "Как давно ты не летал, малыш?.."
        С тех пор, как ты умер, друг.
        "Свобода не может умереть, сын Неба..."
        Может, бог. Может, и я в этом убедился сам.
        Смешок. "Полетаем, ребёнок?.."
        Хорошо, что на мне рубашка "под крылья". Вспрыгнув на подоконник, я повернулся к напряжённо наблюдающему за мной стражнику.
        -- Тебе повезло только в одном. В том, что ты попался мне, а не моему брату или Теням.
        Тёмный закричал, когда я легко, спиной назад, бросился из окна. Прыжок над бездной оказался как никогда хорош. Эйфория полёта захватила мгновенно, ударив ветром в лицо, свободой и необузданным счастьем. Перевернувшись в воздухе, я выпустил крылья.
        Здравствуй, Небо! Здравствуй, моя жизнь!..
        "Привет, ребёнок... Летим!.."
        Впервые за долгое время я забылся в танце с небом, потеряв счёт времени...
        Взмах крыла, коснувшегося кончиком холодного потока. Дрожь охватывает на несколько мгновений, исчезая, но оставляя за собой смутную тревогу. Не стоит соваться сюда. Зато можно обойти, завернув спираль вокруг этого потока!.. Взмах, холодная щекотка по спине и перьям. Восторг от того, что я могу развернуться на кончике своего крыла! По любой траектории.
        Падение в синеву небес... вывернутые в борьбе с ветром крылья. Какое это счастье -- лететь! Я болен тобой, небо. Я жив тобой...
        "Малыш, малыш... что ты натворил?.."
        Я искал тебя, Ветер. Я должен тебя найти.
        "Что ты делаешь с собой? Мне не станет легче, если ты себя угробишь, Ирдес..."
        Я не виноват... Так сложилось.
        "Да... я уже это знаю".
        Тишина. Покой высоты. Холод. С востока надвигается гроза. Чёрные тучи в лучах заката, далёкий грохот разрядов.
        Шёпот... "Как ты мог бросить её, малыш?"
        Я никого не бросал, Феникс! И я за ней вернусь. Или умру.
        "Ты губишь себя сам. Ты убил её тем, что покинул".
        Нет!!! Ты врёшь, Ветер!
        "Я ведь доверял тебе, малыш... Как ты мог?.. Я дал тебе в руки власть над твоей судьбой и будущим, а ты предал и меня, и ту, которую должен беречь!.."
        Я никогда никого не предавал! Ни тебя, ни её! Не смей обвинять меня! Это вы оба бросили меня! Слышишь?! Ты и она!..
        "Но ведь мы погибли из-за тебя..."
        -- Ты всё врёшь!!! -- грохот близкого раската заглушил мой крик.
        Тишина повисла над миром. Мгновенная, оглушающая. Тишина, наступившая за несколько минут перед началом бури. Стих даже ветер в вышине. Никого рядом. Только запах озона в воздухе. И ярость, бушевавшая внутри. Такая, как там, в черноте туч, пронизанных разрядами.
        И я бросился прямо в бурю...
        КАЙРЕАН НЕОТРЫВНО СМОТРЕЛ В НЕБО. ОН СЛУЧАЙНО ВЗГЛЯНУЛ В ОКНО... И УВИДЕЛ ЛЕГКО СКОЛЬЗНУВШУЮ ВНИЗ ГИБКУЮ МАЛЬЧИШЕСКУЮ ФИГУРУ. ОН ЕДВА НЕ ПОСЕДЕЛ ОКОНЧАТЕЛЬНО, В ДВА ПРЫЖКА ДОБЕЖАВ ДО ОКНА. И СЕРДЦЕ ОТКАЗАЛОСЬ БИТЬСЯ, УВИДЕВ КРЫЛЬЯ.МАЛЫШ БЫЛ СОВСЕМ КАК ИЛЬЕН... ВЕСЬ. МАЛЕНЬКИЙ, ЛЁГКИЙ, ОБАЯТЕЛЬНЫЙ, САМОУВЕРЕННЫЙ... КРЫЛАТЫЙ. У ИЛЬЕНА ТОЖЕ БЫЛИ КРЫЛЬЯ. ДО ТОГО КАК...
        КОНСОРТ ДО БОЛИ ПРИКУСИЛ ГУБУ. ХОРОШО, ЧТО У НЕГО НЕТ ОСТРЫХ КЛЫКОВ, ИНАЧЕ НЕ ОБОШЛОСЬ БЫ БЕЗ КРОВИ. ОН ПЕРЕШЁЛ В ОДИН ИЗ ВЕРХНИХ ЗАЛОВ, ОТКУДА ЛУЧШЕ ВИДНО НЕБО И ЕСТЬ ШИРОКОЕ ОКНО В ПОЛСТЕНЫ.
        ХОЛОДНЫЙ ДОЖДЬ ИДЁТ УЖЕ БОЛЬШЕ ЧАСА. ВОДА НАТЕКЛА ЛУЖЕЙ ПОД РАСПАХНУТЫМИ СТВОРКАМИ, ПРОМОЧИЛА ОДЕЖДУ И ВОЛОСЫ. ГДЕ ЖЕ МАЛЫШ?.. ТЁМНЫЙ ВИДЕЛ, КАК ЕЩЁ МИНУТУ НАЗАД ПОД НЕБОМ МЕЛЬКАЛО ЕГО БЕЛОЕ КРЫЛО. НУЖНО ПРИНЯТЬ БОЕВУЮ ИПОСТАСЬ И ВЕРНУТЬ ЕГО. ЕСЛИ БЫ РЕАНУ БЫЛО ТАК ЖЕ ЛЕГКО ПРИНЯТЬ ВТОРОЙ ОБЛИК, КАК ОСТАЛЬНЫМ! НО... ПРОКЛЯТЬЕ ТИР'РЕАНОВ. ТЯЖЕЛО СПРАВИТЬСЯ С ЖАЖДОЙ КРОВИ, ПОКРЫВАЯСЬ ЧЕШУЁЙ. НО В ЭТОТ РАЗ, ПОХОЖЕ, НЕОБХОДИМО. ПРИНЯВ РЕШЕНИЕ, КОНСОРТ ПРИКРЫЛ ГЛАЗА...
        ГРОХОТ БЛИЗКО УДАРИВШЕЙ МОЛНИИ. ЕДВА СЛЫШНОЕ ШУРШАНИЕ КРЫЛЬЕВ. ВЕТЕР, ЗАДЕВШИЙ ЛИЦО. БРЫЗГИ ВО ВСЕ СТОРОНЫ...
        РЕЗКО ОБЕРНУВШИСЬ, КАЙРЕАН УВИДЕЛ МАЛЕНЬКОГО КРЫЛАТОГО АР'ГРАХА. ТОЛЬКО ЧТО ЗАЛЕТЕВ В КОМНАТУ, ОН ВРЕЗАЛСЯ В СТЕНУ, НЕ СУМЕВ ПОГАСИТЬ ИНЕРЦИЮ. И ТЕПЕРЬ СПОЛЗАЛ НА ПОЛ, ЦЕПЛЯЯСЬ ЗА ГОБЕЛЕН, ИЗОБРАЖАВШИЙ СЦЕНУ ОХОТЫ. МОКРЫЕ ПАЛЬЦЫ СКОЛЬЗИЛИ ПО ГЛАДКОЙ ТКАНИ.
        -- ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ?.. -- ШЁПОТ. ГОЛОС СОРВАН. -- ЧТО Я СДЕЛАЛ, ЕСЛИ ТЫ ТАК СО МНОЙ ПОСТУПАЕШЬ?..
        КОНСОРТУ СТАЛО ТРУДНО ДЫШАТЬ. СЛОВНО ВООЧИЮ ОН УВИДЕЛ СЫНА, НА ИСКУСАННЫХ В КРОВЬ ГУБАХ КОТОРОГО ЗАСТЫЛ КРИК. "ЗА ЧТО, ОТЕЦ?! ЗА ЧТО?!.."
        "У МЕНЯ НЕ БЫЛО ВЫБОРА, СЫН!.." -- БЕЗЗВУЧНО ПРОШЕПТАЛ ТЁМНЫЙ.
        И НИЧЕГО, НИЧЕГО УЖЕ НЕ ИЗМЕНИТЬ. ЕМУ БЫЛО ВСЕГО ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ... КАК И МАЛЫШУ ИРДЕСУ. И ПОСЛЕДНИЙ СЕЙЧАС БЕЗУСПЕШНО ПЫТАЕТСЯ ПОДНЯТЬСЯ НА НОГИ, КОТОРЫЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ ЕГО ДЕРЖАТЬ. ПЕРЬЯ ВОЛОЧАТСЯ ПО ПОЛУ, ОСТАВЛЯЯ ЗА СОБОЙ МОКРЫЕ ЛУЖИ. НЕ СМОГ ПОДНЯТЬСЯ. ПАЛЬЦЫ СОСКОЛЬЗНУЛИ С ГОБЕЛЕНА...
        -- МАЛЫШ!.. -- КАЙРЕАН БЕГОМ БРОСИЛСЯ К НАСЛЕДНИКУ СТАРШЕЙ КОРОНЫ. ВЗЯЛ ЕГО ЗА ПЛЕЧИ, ДАВНО ЗАБЫТЫМ ДВИЖЕНИЕМ СЛОЖИВ БЕССИЛЬНЫЕ КРЫЛЬЯ.
        ТОЛЬКО ГЛАЗА И ЭТОГО РЕБЁНКА НЕОБЫКНОВЕННО ФИОЛЕТОВЫЕ, А НЕ СИНИЕ. НО В НИХ ЗАСТЫЛО ТО ЖЕ... НЕПОНИМАНИЕ, ОТЧАЯНЬЕ, ОБРЕЧЁННОСТЬ... КОРОТКАЯ, КАК ВСПЫШКА МОЛНИИ, ЯРОСТЬ. ОН ПОДНЯЛСЯ, РЕЗКИМ ДВИЖЕНИЕМ ОТТОЛКНУВ НЫНЕШНЕГО ПРАВИТЕЛЯ ИМПЕРИИ.
        -- ПОЗВОЛЬ Я ХОТЯ БЫ ПОМОГУ ТЕБЕ ДОЙТИ ДО ТВОИХ ПОКОЕВ... -- ПОПРОСИЛ СТАРШИЙ ТЁМНЫЙ. МЛАДШИЙ СМОГ ТОЛЬКО КИВНУТЬ.
        "Ты хоть пару дней можешь прожить спокойно?!" -- в бестелесном голосе явно прозвучало возмущение.
        "А, галлюцинация... опять ты", -- устало отозвался я.
        "Да, опять я! Как я должен искать тебя, если ты с утра на одном месте, а к вечеру за полконтинента оттуда?! Между прочим, я уже на полпути к Шимеру!"
        "Извини, так получилось", -- с искренним сожалением ответил я.
        "Да чего уж там... Ты, смотрю, опять вляпался по самые уши. Едва мерцаешь. Давай хоть силами поделюсь..." -- примирительно предложил мой собеседник.
        "Только не так, как в прошлый раз! Ты же меня чуть не убил тогда".
        "Не убил же. Ладно, давай понемногу. Кстати, я устал за тобой гоняться. Ты неуловим".
        "Ну и что ты предлагаешь?" -- спросил я, чувствуя, как становится легче дышать.
        "На одном месте тебя всё равно не удержать... отправляйся ко мне".
        "Это куда?"
        "В Царство. Здесь я тебя найду..."
        Оставив мне всё, что мог, призрачный собеседник исчез. Кажется, ему тяжело далось последнее действие. Что-то я перестал быть уверен, что это всего лишь мой бред. А если так... Заткнись, паранойя... Да ещё и бред начался до того, как я сюда попал... Паранойя, заткнись! Я не бью в спину того, кто протянул мне руку. Никогда.
        Открыв глаза, я обнаружил над собой потолок. С искусной лепниной в виде ползущих по каменной поверхности вьюнков. Так... кажется я в своих новых покоях. Очень смутно помню, как я здесь оказался. Так, а что вчера вообще было?
        Вчера мы заявились к местной верхушке правления и навели там немного шороху. Потом... потом я допрашивал какого-то тёмного сопляка. И услышал...
        Это был не Феникс. Только след его присутствия, прозрачная тень. До какого-то момента. Кто-то вытеснил моего бога, ловко замаскировавшись. Какая-то тварь, подделывающаяся под Феникса, попыталась если не убить меня, то хотя бы серьёзно ранить. А я поддался. Был слишком увлечён полётом. Вывод -- Ирдес идиот. Клинический. Счёт к пока безликим врагам вырос на пару пунктов. Не-ет, я не злопамятный. Просто злой, и память у меня хорошая!
        Потянувшись всем телом, я попытался встать... локоть, волосы, больно, крылья, здравствуй пол...
        -- С добрым утром, Наследник! -- объявил я, выпутываясь из одеяла и собственных крыльев. -- Поздравляю, ты не отходишь от традиций. С добрым утром, пол.
        Тихий, весёлый смех заставил меня подскочить, развернуться в прыжке и призвать фламберг. Который почти выпал от резкой, до тёмной пелены сильной боли в руке! Татуировка! Папин подарок так и не восстановился. Перетерпев боль, я уставился на сидящего в кресле рядом с моей кроватью тёмного.
        -- Какого хрена... что вы здесь делаете, консорт?
        Меч убрать, тяжёлый слишком. Пытливо посмотреть на этого светловолосого тир'Реана.
        -- Прости, если напугал, -- скорчил виноватое выражение лица тёмный. -- Ты был ранен вчера вечером. Подозреваю, что не помнишь, судя по состоянию, в котором вернулся. Тяжёлое истощение, ожоги, одна резаная рана и несколько сильных ушибов. Я боялся, что тебе станет хуже, и залечивал твои раны почти всю ночь.
        Коснувшись пальцами головы, рёбер, колена, провёл рукой по перьям, посмотрел на руку, обнаружил тонкий шрам от запястья до локтя. Точно, я вчера огрёб. Не помню как, но всё болело. Волосы до сих пор в крови. Надо бы их отстирать. Интересно, насколько сильно светилась пролитая кровь в этот раз, и заметил ли сию странность Сын Бездны?
        Дверь распахнулась от сильного пинка. На пороге показалась белобрысая троица. И взгляды их не предвещали мне ничего хорошего.
        -- Проснулся, спящая царевна? -- поинтересовался Ван тоном "сейчас кого-то будут убивать, отгадайте кого?!"
        -- Я не виноват! -- тут же попробовал оправдаться.
        -- Да ну? -- приподнял светлую бровь старший брат.
        Ой-ей! Прыжок, я на подоконнике и только меня и видели!
        Друзей дождался на крыше. Те присоединились ко мне минут через пять. Молча протянули руки и замкнули призрачную связь на четверых, обмениваясь сведениями вчерашнего дня.
        -- Не у тебя одного вырос счёт к этим тварям, -- нарушил тишину брат, когда мы разняли руки.
        Больше всего ребят встревожил мой вчерашний полёт. Конечно, я всего не сказал. Но общую мысль о том, как со мной сыграла какая-то тварь, сильно разозлив, донёс. А тему разговора оставим, это личное.
        Они успели устроить раскопки в библиотеке, пробежаться по нескольким барам и одному рынку, внимательно слушая сплетни, допросить с пристрастием парочку тёмных. Ничего принципиально нового не узнали.
        -- Ладно, всё, -- объявил я, пытаясь пальцами расчесать слипшиеся от крови волосы. -- Пойду приведу себя в нормальный владыческий вид, а потом ищем путь в сокровищницу.
        В комнате не обнаружилось никакого тир'Реана, зато приятным сюрпризом стал завтрак. Паранойя, я тебя ненавижу! Каждой фиброй моей голодной души! Матеря собственную подозрительность и уроки дяди-политикана, я поплёлся в сторону ванной комнаты. Горячая вода! О, счастье, я больше не хочу ледяных рек и озёр. Лучше только дома.
        Вымыть кровь из волос оказалось неожиданно сложной задачей. Если бы не найденный в сумке "походный набор" средств личной гигиены, было бы в разы хуже. И то на пол довольно долго стекала вода с пеной красного цвета.
        Вернувшись в комнату, я долго смотрел на приготовленную мне еду, слушая голодное урчание желудка и назойливое ворчание одной зубастой тётушки. Победил желудок. Ну не станут же они в самом деле травить Наследника? Даже если и станут -- то не сегодня.
        Закончив с едой, я направился в комнату Даньки, где нашёл всех остальных.
        -- Ты что-нибудь придумал? -- поинтересовалась с порога Манька.
        -- Нет, -- честно ответил я. -- Ван, ты вчера случайно галерею не находил?
        -- Мы находили, -- вместо брата ответил Данька. -- А что?
        -- Хочу взглянуть на своих предков.
        -- Куда идём мы с Пяточком, большой-большой секрет... -- напел под нос Данька.
        Манька подпела, но совсем не теми словами, которые звучали в мультике. А теми, что позволяли предположить безвременную кончину Пяточка!
        -- Маньяки, такие Маньяки... -- вслух посокрушался Ван.
        -- С кем я живу?! -- горестный вопрос в потолок исходил от меня.
        За обычной весёлой перепалкой мы дошли до галереи предков. Два коридора. Один круто уходит вниз, другой, делаясь шире и светлее -- вверх.
        -- Насколько я знаю, галерея должна быть справа, -- я указал на широкий и светлый коридор. -- А слева спуск в склеп... другая галерея. Там работают скульпторы, а не художники. Кстати, мастера всегда самые лучшие. Из тех, которые умеют запечатлеть саму душу.
        Первая картина -- холст в полстены. И на ней -- двое. Я преклонил колено перед картиной. Прадед и прабабушка. Терриан и Лиалита. Одна из самых великих пар в истории правления. Дед всегда восхищался своим отцом. Он боготворил его, рассказывая о времени правления. Брак Терриана и Лиалиты не имел ничего общего с какими бы то ни было чувствами, кроме взаимного уважения. Политический союз. Тёмный Император и эльфийка правящего рода. Так они разрешили назревающий крупный конфликт меж государствами. Браком решились сразу несколько проблем -- был заключён мир тёмных и светлых, а человеческая империя отказалась от своих завоевательных планов. Не знаю, любили ли друг друга на самом деле эти двое. Но вся их жизнь была пронизана глубоким взаимным уважением. Они -- настоящий эталон. Во всём.
        Что же случилось потом, что всё их наследие пришло в такой страшный упадок?
        Следующая картинка изображала Араниса, старшего брата дедушки.
        -- Вылитый Шон, -- хмыкнул стоящий рядом Ван.
        Парню на картине было лет двадцать. И он очень сильно напоминал моего старшего братишку. Такой же здоровый, бесшабашный разгильдяй. Только выражение лица как у папы -- эту задорную, шкодливую улыбочку я узнаю из тысячи похожих. Ваше Величество, мы точно родственники.
        Третья картина... Ой, ё... я теперь понимаю, почему дед всегда молчал о своей сестре. Я бы тоже не смог говорить, потеряв настолько близкое существо. Дарий и Дарина. Двойняшки. Здесь им было лет по шестнадцать. Уникально похожие и очень разные. Дедушка -- тёмный. А его двойняшка... светлая.
        -- Маньяки, -- произнёс я, не глядя на них. -- Ни слова деду о смерти Дарины.
        -- Поняли, не дураки, -- отозвались двойняшки.
        Они это должны понять как никто другой. Это у людей... да бывает и у других рас, что брат идёт на брата, близнецы отказываются от родства, ненавидят друг друга. Но у нас и так чрезвычайно редко рождаются близнецы и двойняшки, и это родство практически такое же, как у Маньки с Данькой. Разве что нет опасности смерти от разделения. Хотя не представляю, как дед это выдержал. Вот останься я один... без всего своего семейства... здесь... Срочно развязал бы масштабную войну! Что Завоеватель в своё время и сделал.
        Дальше -- Кайреан и Дарина. Какая-то она на этой картине... не такая, как на предыдущей. Подавленная. Я тебя не знал, но мне жаль. Очень жаль, что ты не поехала в тот поход с дедушкой.
        А со следующего портрета... смотрел я сам. Четырнадцатилетний. Неровно остриженные выше плеч волосы, чёрная рубашка, чёрные кожаные штаны и самый пижонский вид. Мои черты лица. Разве что плечи чуть пошире, и сам повыше. Да ещё на дне синих глаз выражение... затравленного зверя. Если бы не правила приличий, художник мог бы запечатлеть его с известным жестом всему миру и злым оскалом. Что же могло довести тебя до такого состояния... дядя Ильен?
        -- Я думаю, нам не понадобится сокровищница, -- произнёс я, не отрывая взгляда от портрета моего дяди. На груди у него висел медальон. Многолучевая звезда из какого-то прозрачного тёмно-синего камня. Похоже, что это крупный сапфир, но я не уверен. От медальона даже с картины веяло холодом. -- Это наш компас.
        -- Ну и каким... как нам его теперь искать? -- раздражённо поинтересовался Даня.
        "Я думаю, для начала проверим склеп, -- ответил, используя призрачную связь. Нефиг нас подслушивать всем, кому не лень. -- Если не найдено тело, могут похоронить вещи".
        "Так вас же обычно жгут! -- удивился Данька. -- Пепел по ветру и всё такое..."
        "Если это не касается Владык, -- сказал Ван. -- Могила Владыки -- что-то вроде вечного напоминания о его власти, которая не заканчивается даже после смерти".
        "Как же у вас всё сложно". -- В который раз за последнее время двойняшки произнесли эту фразу?
        "Сбрасываем хвост и марш в склеп", -- решил я, размыкая контакт.
        Через час мы уже были в правом коридоре. Наши соглядатаи уверенны, что мы сейчас в городе.
        -- Увидев привидений -- не орать, -- с шутливой серьёзностью сказал я.
        -- Сам смотри не... не опозорься, -- хмыкнул Маньяк.
        Спускались мы, рассматривая по дороге расставленные в нишах скульптуры. Каждая -- в полный рост, по размеру такая, каким и был правитель. Ильен действительно был немного выше меня и шире в плечах. Встретился по пути и Данхар. Задумчивый и усталый. Живой он повеселее.
        Минус первый этаж. Подземелье практически. Мне темнота не мешает. Вану тоже не очень, а Маньяки светят себе фонариками. Тяжёлый воздух подземелья. Хотя бы никакой сырости нет -- очень сухо. Ниша захоронения дяди Ильена оказалась самой первой из занятых. От словосочетания "занятая могила" у меня чуть не началась истерика. Усыпальница. Кажется так эта штука правильно называется. Большой каменный гроб высотой мне по локоть. Интересно, как мы эту надгробную плиту сдвинем? В ней веса не меньше тонны.
        -- Отойдите отсюда, -- прошипел Апокалипсис, пребывая в своём промежуточном облике.
        Я не рискнул даже слова поперёк сказать этому порождению самых страшных кошмаров. Я не боюсь собственного брата... я не боюсь брата... не боюсь, сказал! Ну и какая печаль от того, что у него на башке змеи похлеще чем у Горгоны, зрачки крестом и кожа -- чистое золото?! И вообще, он стал лучше себя контролировать. Поэтому мне не страшно! Вообще ни капли. Тем более что плиту он уже отодвинул.
        -- Один только истлевший хлам. -- И ничуть меня не пугает этот низкий, шипящий, изменившийся голос. Всё равно, что он произносит слова, почти не разжимая зубов. -- Здесь нет "компаса".
        -- Давай поверим в остальных, -- предложил я, подходя и заглядывая внутрь каменного гроба. Книга, пара рубашек, ремень... достав книгу, я перелистнул страницы. О-па... дневник! Быть не может!
        Добыча была быстро убрана в браслетную сумку, плита задвинута обратно, а мы подошли к могиле бабушки. Ван надавил, легко сдвигая тяжеленный кусок камня.
        -- ...! -- не сдержался я.
        Ожидая увидеть истлевший скелет я совсем не ожидал... того, что увидел. Золотистые волосы отросли уже наверное до пят. Сухие и ломкие. Ногти на руках больше напоминали когти. Длинные, светлые, тонкие. Прозрачная, даже не белая, а голубоватая кожа. Золотое платье из "вечного" шёлка не изменилось, только стало заметно велико его обладательнице. Очень, очень худая. И никаких признаков жизни.
        -- Да она же в коме! -- обалдело выдавил Ван, приняв свой нормальный вид.
        -- Это же сколько... больше века в коме?! -- не поверил я.
        -- Сильна бабуся, -- заглянули в каменный мешок двойняшки.
        Мы стояли у гроба и долго молчали, глядя на Дарину. Её нужно срочно доставить в тёмный госпиталь. Современный тёмный госпиталь! Откормить витаминами и пробудить. Если её попробовать пробудить сейчас -- истощённое тело может не выдержать напряжения. Я коснулся её руки. Погладил иссушенную, холодную кожу.
        -- Манька, у тебя в аптечке должен быть витаминный коктейль, -- произнёс я, не отрывая взгляда от исхудавшего лица. Кожа да кости.
        Маньячка, не говоря ни слова, протянула мне полный пятикубовый шприц и спиртовую салфетку. Осторожно разогнув Императрице руку, я внимательно осмотрел сгиб локтя в поисках хотя бы намёка на вену. Нашёл. Протёр спиртом голубоватую кожу. Осторожно воткнул в эту тощую руку иглу. Розоватую жидкость я вводил очень медленно. Потороплюсь -- и рискую разорвать ей вену. Она и так почти мертва и едва ли регенерация вообще работает.
        Спи, Императрица. Мы вернёмся. Обязательно вернёмся.
        Её могилу закрывать не стали, только прикрыли так, чтобы со стороны было не сразу заметно. Если очнётся -- пусть сможет выбраться. Не разговаривали -- слишком подавлены оказались этим открытием.
        Остальных проверили уже на автомате. Терриан, Лиалита и Аранис оказались истлевшими скелетами. И никаких следов "компаса" не обнаружилось.
        -- Мы никому об этом не скажем, -- сообщил очевидное Ван, на обратном пути сбавив шаг у её могилы.
        Наша четвёрка вернулась наверх, каждый размышляя о своём. Близнецы и Ван, перекинувшись парой слов, отправились штурмовать библиотеку. А я, не забыв о дядином дневнике, вернулся к себе.
        В комнате ждал накрытый на столике обед. Плюнув на голод, я засел за дневник. Он прекрасно сохранился. И почти все записи оказались разборчивы.
        "Я устал от провалов в памяти", -- такими словами начинался дневник. Судя по дате, дяде было двенадцать лет, когда он начал это писать. Читая, я автоматически мысленно переводил со старого на современный русский.
        "Может, если я буду записывать, ситуация начнёт проясняться. Мне кажется, что я живу в затянувшемся кошмаре. Сегодня снова был этот провал. Последнее, что я помню -- это как собирался спать, закончив делать доклад по истории. Следующее -- я очнулся на пороге спальни на полу. Даже не удивлюсь, если на днях обнаружится какой-нибудь изощрённо убитый несчастный. Уже даже не уверен, что это не моих рук дело. Небо, клянусь, это не я... если бы только я мог быть в этом точно уверен!"...
        Дальше была пара страниц записей по типу "Сегодня провалов не было. Всё как обычно. Ничего особо странного".
        "Моя звезда оставила ледяной ожог. Белый, покрытый инеем. Я пришёл в себя от этого холода сидя у стены в коридоре. Выпало из жизни около двадцати минут. Немного. Не вся ночь. Никогда не сниму медальон. Мир вокруг кажется липким как кровь. Тусклым и страшным. Я устал от страха. Боюсь себя самого. Недавно я нашёл очень интересную книгу. Там рассказывалось об особенностях каждого рода, в том числе папиного. Может, я так же проклят безумием, как папины предки? Говорят, что Владыки неподвластны кровавому безумию Сынов Бездны. Наверное, они никогда не учитывали, что может родиться такой как я -- потомок сразу двух родов".
        Несколько страниц его тяжёлых, полных непонимания и страха размышлений я читал очень долго. Если бы не родичи и вовремя подвернувшаяся игра, позволившая мне с головой уйти в виртуальную реальность -- я бы мог стать таким же. Как это близко. И как жутко. У него рядом был только старый ар'Каэрт, "дядя Арсен". Нянька и телохранитель, оказавшийся в чём-то даже ближе отца. Но даже ему замкнутый принц ничего не рассказывал. И старался вообще держаться на расстоянии от кого бы то ни было.
        Потому что первой жертвой "провалов в памяти" стала няня, заменившая принцу мать.
        Прошла, наверное, пара часов и запах еды стал сводить с ума. Спрятав в сумки дневник, я отвернулся от накрытого обеда, вышел и направился в библиотеку. Там я и застал засевшую за книги белобрысую троицу.
        -- Много накопали? -- поинтересовался я достаточно громко, заработав недовольный взгляд древнего старичка архивариуса. Тот оказался человеком.
        -- Много, но всё не по существу, -- отозвалась Манька. -- А что?
        -- Бросайте макулатуру, давайте поедим, -- потребовал я. -- А то я сейчас с голоду помру.
        -- Дельная мысль, -- согласился Апокалипсис, вставая и потягиваясь. -- Идём искать еду.
        -- Давай в город, -- предложил я.
        Никто не протестовал.
        И сидя за столиком в местном аналоге кафе, я понял, что слишком голоден последнее время. Будто и не проводил изменений в собственном теле. Тогда, в лесу возле болота... Я снова воспринимаю мир почти так, как мне положено по возрасту, снова всегда голодный, как любой быстро растущий организм... и почти забыл как это -- быть отцом.
        Нет. Последнего я забывать никогда не хочу. Пусть моя маленькая причина жить, добавившая седины и надолго лишившая сна, останется навсегда.
        К дневнику дяди удалось вернуться только к вечеру. Хотя воспринимать двенадцатилетнего Ильена как собственного дядю мне очень сложно. Сейчас ему было бы уже... много. Больше, чем папе. Эх... Я и не знал, что у меня были ещё пара неучтённых дядей, а они уже умерли. Ванов отец и... Ильен. Я не знаю, как отец воспринял факты существования и смерти Лэнхаэля. Могу только сказать, что обнаружься у меня парочка неучтённых братьев, да ещё и уже умерших... мне было бы горько. Хотя горечь и так оставляет во рту свой желчный привкус. Будто я опоздал к чему-то очень важному. Безвозвратно опоздал.
        И этот клятый дневник... будто я читаю свою собственную жизнь. Такой, какой она могла бы стать, не будь рядом друзей, и погибни тогда, шесть лет назад, мой старший братишка. И окажись я слабее. А ведь это они... они сделали меня сильным. Шон. Тогда, десять лет назад, сорвавшись со скалы. Пока я тащил его наверх, он... он в меня просто верил. Верил и подбадривал, ни разу не сказав "малыш, ты не сможешь, у тебя не получится". Нет. Раз за разом он повторял: "Ты сможешь! Ты же сильный, братишка!" А сам с ума сходил от боли, но не выдал себя ни единым стоном, чтобы меня не напугать ещё сильнее. Выдержку брата я потом оценил.
        Небо, брат, а я только сейчас понял, как по тебе соскучился! По дурацким подколкам, плоским шуткам, громовому голосу здорового дуболома. Знаешь, Шон, мне стали сниться другие кошмары. Ужас первого обращения, чёрная струйка крови на твоём лице, стекленеющие глаза и хрип стали стираться под грузом нового ужаса. Хотя, кому я вру. "Беги, малыш..." -- навсегда осталось моим самим лютым страхом.
        Ильену тоже снились кошмары. Такие же страшные, вязкие, затягивающие, пеленающие в липкий красный ужас. Только у него не было брата, который будил бы пинком, чья наглая ухмылка и лучащийся весельем взгляд всегда оказывались в силах стереть без следа эту жуть.
        Клянусь Небом, если вернусь, попрошу у Шона прошения за все подколки, от которых он страдал на протяжении всей нашей совместной жизни.
        Я так зачитался, что не обратил внимания на тихий скрип двери. И лёгкие шаги. И всё же сумел не вскочить, когда кто-то опёрся на мою кровать, где я очень удобно полулежал, читая. Только вздрогнул.
        Она была юной, привлекательной. Так соблазнительно одетой, что руки сами тянулись к этому чуду. Убрал хваталки от девушки, Крылатый идиот. Нечего протягивать туда, куда настойчиво предлагают. Красота, очарование... и феромон. Убойное сочетание. Знакомое сочетание. Майя... или Мелани, как её на самом деле звали, заставила меня выучить жестокий урок. Интересно, сколько ей лет? Вроде, около двадцати. И до чего же эта тёмная чертовка хороша собой!
        -- Старшие Рыцари подослали? -- прохладно поинтересовался я, вызвав у девушки неподдельное изумление. Ну да, конечно, с чего этот наивный мальчик реагирует на неё так холодно?
        Она растерянно замерла. Опомнилась, опустилась на краешек моей кровати, всеми силами отвлекая от чтения. Да я в дневник-то смотрю чисто для создания эффекта скучающей морды. И как бы мне, милая, от тебя отделаться?
        -- А разве для того, чтобы тобой заинтересовалась девушка, обязательно нужна указка Старших?.. -- промурлыкала она обворожительным голоском.
        -- Весь мой опыт говорит, что интересы девушек ко мне носят исключительно собственнический характер, или они действуют по указке других.
        -- Да ты настоящий параноик... -- улыбнулась она.
        Ох, демоны, добралась до моей ноги и провела пальчиками от стопы до колена. Так, Крылатый с поля боя не бежит, а совершает тактическое отступление.
        -- Не отрицаю. -- Согнуть ногу, убирая подальше от её руки. -- Только моя паранойя оправдана. Поэтому, милая леди, не будете ли вы так любезны покинуть мои покои тем же путём, которым пришли?
        -- Рыцарь, не будьте таким занудой, вам совершенно не идёт... -- Она вдруг оказалась близко-близко, одну ладошку расположив на моём колене, другой отодвигая в сторонку книгу.
        Холодно посмотрев в её серо-синие глаза, я ровно произнёс:
        -- Увы, леди, я женат, счастлив в браке и являюсь отцом двоих детей.
        Такого ответа она настолько не ожидала, что даже ненадолго зависла. Убрала от меня свои руки, села и долго пыталась найти в моём лице признаки обмана.
        -- Но тебе же... пятнадцать лет!
        -- И? -- я вопросительно изогнул бровь.
        -- Но ты же ещё даже не в возрасте получения ипостаси!
        -- Леди, вас плохо проинформировали. Я обращённый последние шесть лет. Рыцарь второй ступени. А теперь я повторяю свою просьбу -- покиньте мои покои.
        Она вся как-то съёжилась, опустила голову.
        -- Простите меня, Наследник. Прошу вас, не прогоняйте меня. Я тихо посижу в углу, чтобы вам не досаждать. Если вы меня прогоните, то они вышлют меня из города.
        Так-так. Тётушка паранойя, мой тебе поклон.
        -- Если без лжи ответишь, зачем тебя послали -- можешь оставаться.
        -- Они сказали... -- девушка запнулась и покраснела. -- Они сказали, что если я смогу стать матерью ар'Граха... то с моих отца и брата снимут все обвинения, а я смогу остаться во дворце и быть матерью-советницей.
        Ступор. Потом мат. Прекрасно зная наше отношение к детям, они решили сотворить такое!.. Я понимаю, что это шаг отчаянья. Но всё равно прирежу урода, который такое предложил!
        Чтение откладывалось. Спрятав дневник, я спрыгнул с кровати и принялся мерить шагами комнату в попытке унять глухое раздражение. Девчонка забилась в угол кровати и старалась не отсвечивать.
        -- Имя, -- отрывисто бросил я.
        -- Р-рейлад ар'Каэрт, -- дрожащим голоском отозвалась тёмная.
        Чего? А, чёрт, так взбесился, что собственный тон не контролирую. Это она мне имечко того, кто её сюда послал выдала? Чудно! Убью ублюдка. Ну а пока... Пригасить ярость, улыбнуться девушке.
        -- Это хорошо, что ты не отпираешься и не скрываешь. Но на данный момент меня больше интересовало твоё имя.
        -- Лиата рит'Рау.
        Услышав, аж замер. Ну конечно. Кого они ко мне ещё могли отправить. Идиотизм цветёт буйным цветом.
        -- Сестричка, а ведь это был бы инцест! -- усмехнулся я.
        С ней древа родов не должны пересекаться, а если и пересеклись где, то слишком давно и не критично, но краски я сгущу намеренно.
        Вот тут она даже не побледнела, а побелела. Глаза и те посветлели. Да, малышка, ты хорошо поняла, какую промашку вы все допустили. И даже не одну, начиная с того, что оценили Владыку, исходя из возраста.
        Думаю, утром я пойду устрою тёмным ублюдкам весёлую жизнь, а пока... пока нужно как-то успокоить это почти плачущее чудо. Распахнув окно, я взглянул на небо. Скинул со своих плеч плащ, прикрывавший крылья.
        -- Ты видела, какое сегодня небо? -- поинтересовался я, накинув на полуобнажённые плечи девушки более тёплую, чем её наряд, ткань. -- Луны нет. Видно все звёзды. Пойдём, отсюда небес не увидеть.
        ...Под утро она безмятежно спала на моей кровати, а я, сидя в кресле, много думал. И мысли эти были отнюдь не радужными.
        Ближе к восходу солнца, я привёл себя в порядок, убрал волосы, воюя с желанием остричь их покороче. Крылатый свои обещание выполняет, поэтому придётся и дальше тратить на них уйму сил. А жаль. Тщательно облачился в церемониальное одеяние, "забыв" только про мантию. Венец нацепил тоже церемониальный. Пусть этот венец гораздо тяжелее того, что подарила богиня Ночь, но сегодня нужен именно он.
        Вышел, аккуратно и тихо прикрыв за собой дверь. В покои братца я постучался ногой и со всей силы.
        -- Твоя светлость! Отдирай свою заспанную рожу от подушки!
        -- Пять минут! -- глухо отозвался Ван из-за двери.
        Он вышел через три. И намёк мой понял совершенно правильно, облачившись в церемониальное одеяние.
        -- Судя по твоей злобной роже, тебе тоже не дали поспать ночью, -- хмыкнул светлый. -- Как ты отбрыкался от подарочка?
        -- Сказал, что женат и дети есть, -- усмехнулся я.
        -- И почему мне такого гениального ответа в голову не пришло?! -- восхитился братец.
        -- Потому, что ты не женат, -- доверительно сообщил я. -- Так как ты избавился от... подарка?
        -- Никак, -- пожал плечами светлый и мечтательно улыбнулся.
        -- Ты кретин? -- вкрадчиво поинтересовался я. -- Лиата мне всё выложила. Так вот, этих девочек отправили к нам, чтобы они смогли стать матерями. Матерями наших детей. И отправили отнюдь не добровольно.
        Изменившийся в лице Ван зашипел сквозь мгновенно заострившиеся зубы. Посмотрел вдоль коридора ищущим крестообразным зрачком. Я и сам почувствовал, как по телу прошла волна изменений, отдаваясь в затылке тупой болью.
        -- Я не первый день на свете живу и девушку не первый раз вижу. Детей не будет. Так кто, говоришь, нам нужен?..
        Вело нас чистое чутьё. Четырёх рыцарей мы нашли в том же зале переговоров, где проводился "обмен историческими сведеньями". Вошли одновременно, отрывая их от обсуждения каких-то дел за лёгким завтраком. Ван, прикидываясь предметом интерьера, пройдя вдоль стены занял позицию с другой стороны. Я же в это время притянул к себе максимальное количество внимания.
        Мне пока что нужен был только один. Почувствовав неладное, Рейлад поднялся. В то же мгновенье Ван схватился за стул и со всей силы "приласкал" этой мебелью ар'Каэрта, после чего впечатал головой в стол его соседа. Не успел старший подняться, как я добавил ублюдку хорошего пинка в лицо. Когда тот попытался отплеваться осколками зубов, Ван ударил снова, саданув кулаком под левую лопатку, по-особому смещая пальцы.
        Тёмный захрипел и растянулся на полу, а мы уже держали мечи, направив их на оставшихся в сознании. Их было всего двое, тот, чью голову Ван близко познакомил со столом, пребывал в отключке.
        -- Не советую, -- холодно произнёс я, глядя в глаза консорту.
        Арсен ар'Каэрт переглянулся с Кайреаном. Оба осторожно кивнули. Мы убрали мечи.
        -- Заговор устраиваем против Наследников? -- ледяной тон, конечно, не вязался с насмешливо-доброй улыбкой, но так даже забавней. -- Зря. Если это не личная инициатива вот этого... -- пинок бессознательному телу под рёбра.
        Не договорив, я развернулся и пошёл к выходу. Оказавшись в коридоре, мы с братом ударили по рукам. Слаженно сработали! И чуть приостановившись, услышали поражённое восклицание:
        -- Два мальчишки... двух опытных воинов уложили меньше, чем за секунду!.. Это как понимать?!
        -- Это называется "двое Владык", а не двое мальчишек, -- послышался усталый голос консорта.
        Уложили мы их легко потому, что от нас такого не ожидали, но теперь трижды подумают, прежде чем выкинуть очередной фортель. Хотя, теперь они гораздо осторожней и тоньше будут пытаться загнать нас в ловушку.
        "Рвём когти завтра", -- потребовал Ван.
        "Только с направлением определимся", -- отозвался я. И протяжно зевнул.
        -- Ты не спал, -- брат не интересовался, а констатировал факт.
        -- Ага, -- согласился я. -- Всю ночь представлял, как разобью рожу этому уроду.
        -- Но мы его качественно отделали! -- хмыкнул светлый.
        -- Идём разграбим местную кухню и потом мне поспать надо хоть пару часов, -- потребовал я.
        -- Принцы при полном параде подались в грабители дворцовых кухонь... -- хмыкнул Ван.
        -- Что делать? Совсем не кормят, -- горестно вздохнул я. -- А я голодный растущий организм, есть хочу всегда.
        -- Я, между прочим, тоже, -- напомнил брат.
        -- Вот потому у тебя вечно рожа и недовольная! -- обвинительным жестом я ткнул пальцем в брата. -- А я за это вечно попадаю под раздачу.
        -- Будешь доставать -- тебя съем, -- лениво объявил брат.
        -- Ну да, конечно, тебе меня жалко будет...
        Так мы добрались до кухни. Повара, конечно, перепугались, но потом посмотрели на голодных и несчастных нас, пожалели и накормили. Не привыкли они, конечно, чтобы принцы с ними стол делили, но мы не привередливые, высокомерных рож не строили, венцы закинули на полку. Настроение после утренней драки изрядно поднялось, поэтому развлекаться, подначивая друг друга и всех вокруг, мы не забывали.
        А у наших покоев уже поджидали двойняшки со зверскими выражениями на лицах.
        -- Даня, ты только посмотри! Мы весь дворец вверх дном перевернули, а они тут с такими невинными мордами приходят!
        -- Кандалами к батарее... -- предложил Данька.
        -- За руки и за ноги! -- согласилась Манька.
        -- Хреново искали, белобрысые! -- тут же оскалился Ван. -- И всё веселье проспали!
        -- Вы кого-то прибили без нас?! -- двойняшки тут же изобразили обиженные мины, маскируя тонну любопытства.
        -- Ван, просветишь эту ненормальную парочку? -- поинтересовался я, с трудом подавив очередной зевок.
        -- Ага, -- согласился брат. -- Иди отдыхай... от трудов праведных.
        Продемонстрировав брату не самый приличный жест, и более никак не комментируя его тон, я всё-таки добрался до комнаты.
        Лиата не спала. Она сидела на кровати, завернувшись в мой плащ и глядя в окно. На мгновенье мне захотелось узнать, о чём она думает. Причём, узнать с помощью родовой печати. Я не воспользовался артефактом против консорта с его тенью потому, что чем старше тёмный, тем тяжелее мне проникнуть в его душу, мысли и память. Особенно когда тот более-менее спокоен и сосредоточен. А я ещё... неопытный. Не весело было бы потерять сознание, пытаясь заглянуть в память того же Арсена. Хотя и любопытно до зуда в пальцах.
        Кстати о артефактах и прочем...
        Открыв створку гардероба, я указал на него девушке:
        -- Лиата, подбери себе что-нибудь из нормальной одежды. В этом прозрачном... чём-то наверняка не очень-то удобно.
        По правилам в таком гардеробе обязаны быть вещи. Поэтому разнообразных костюмов от парадно-выходного камзола до шёлковой пижамы туда напихали.
        Чтобы дать ей возможность спокойно переодеться, я вышел в кабинет. Покои этого типа всегда состояли из спальни, кабинета и ванной комнаты. В кабинете на полках стояли книги. Стол из редкого чёрного дерева, кресло обито бархатом того же цвета.
        Если я буду читать дневник от строчки к строчке, то уйдёт немало времени. А я должен понять, куда мне отсюда быстро-быстро когти рвать. Конечно, с печатью никто раньше такого не практиковал... но это же не повод не попробовать?
        Когда я вернулся в спальню, девушка уже переоделась в чёрные штаны и шёлковую рубашку. Эта мужская одежда ей удивительно шла, подчёркивая, а не скрывая женственность. В таком виде она чем-то напоминала мне маму. Да, пожалуй, если волосы обрезать, то они с мамой будут похожи. Немного.
        -- Если у тебя есть дела, то ты свободна, -- жестом указал на дверь. -- К Рейдалу можешь не ходить, он скорее всего ещё без сознания сращивает переломанные кости. Если дел у тебя нет...
        -- Никаких, милорд, -- тут же подтвердила она. Старше Кисы? Киса по поведению и восприятию куда как взрослее. Эта же... какая-то совсем сопливая. Н-да. Темные ублюдки послали мне наивную девчонку. Как только ухитрилась строить из себя соблазнительницу ночью? Эх, девочка. Видать, очень берегут и опекают каждую из вас после той страшной чумы.
        -- Тогда проследи, чтобы меня никто не беспокоил. Мне нужно закончить одно очень важное дело, и совсем не нужно, чтобы меня прерывали.
        -- Конечно, милорд! -- обрадовано закивала девчонка. -- Я за всем прослежу!
        Вот и отлично. Ещё несколько слов, улыбка, взгляд чуть склонив голову -- и тёмная почувствовала себя очень значимой особой. Нужной. Выполняющей важное поручение самого Наследника. Не постельная игрушка, какой сочли её другие тёмные. Нечто большее. Тёмная, которой Наследник доверил дело! Пусть это даже всего лишь охрана...
        Вернувшись в кабинет, я сел за стол. Достал дядин дневник. Раскрыл. Перевернул кольцо печатью вовнутрь. Коснулся большим пальцем гравировки. Решился и положил ладонь на страницу.
        Последнее, что почувствовал, это как моя пустая голова, в которой мозгов отродясь не водилось, ударилась о стол...
        ...Очередная ночь. Очередной кошмар. У меня руки в крови по самые локти, а я этого даже не помню. Ведь я никого не убивал. Сегодня сорвался. А потом был долгий разговор с дядей Арсеном. Он не переставал вбивать мне в голову, что я Наследник, будущий правитель и у меня есть долг перед империей. Вот только я боюсь, что не справлюсь.
        Да и не хочу больше справляться.
        ...За окном громыхала гроза. То, что надо. Никто не подумает, что я рискну убежать в такую погоду.
        Лихорадочно скидывая в сумку всё самое необходимое, я поглядывал в окно, не забывая прислушиваться в звукам в коридоре.
        Достали! Как же они меня все достали! Отец, Тень, весь совет вместе взятый! Ильен невменяем, Ильена надо лечить, Ильен то, Ильен сё... Ты же Наследник! Единственный Наследник, ты должен!.. Да пошли вы все в Бездну через Хаос! Должен?! Должен сбежать отсюда побыстрее! С остальными долгами потом разберёмся. Добровольно никому не дамся, а уж менталистам -- тем более. Просто прочтут память и попробуют разобраться в проблеме? Ха! Так я и поверил, конечно. Ильен же такой наивный, что всему верит!
        Они думают, будто держат меня на коротком поводке. А ещё они думают, будто я не помню маму. Я всё помню. Мама до самой смерти повторяла мне, что я последний, единственный из рода и должен прежде всего сохранить свою свободу. В том числе свободу воли. Потому что для меня нет пределов и границ, кроме собственных чести и совести. Так что, старшие, пошли вы дружными рядами...
        Лишь бы папе не взбрело в голову меня проведать. Хотя, вряд ли. Они думают, что раз мне тринадцать, то я маленький и не решусь сбежать, потому что мне одному не выжить, что много раз в подробностях разъяснялось. Напугали ежа голым задом!
        Так... тёплый плащ, малый лук под мою руку, колчан стрел. Это для них я ни меч толком держать не умею, ни стрелять. Тренироваться в одиночестве всё-таки иногда очень хорошо.
        Всё. Собран, одет, готов. Дневник со стола, запихнуть поглубже в сумку. Окно за собой прикрыть и -- в ночь. Прощайте, снобы чешуйчатые, встретимся, когда я войду в силу! И тогда поговорим на равных.
        Крылья привычно поймали ветер, поднимая меня всё выше и выше, унося всё дальше от дворца, всё быстрее. Я маленький, лёгкий и быстрый! Уже сейчас Рыцарям в боевом обращении меня не поймать. Второй ипостаси у меня нет, не по возрасту. Зато крылья прорезались в десять лет. Может и раньше появились бы, упади я с башни в более раннем возрасте!
        Здравствуй, свобода! Только молнией, пожалуйста, не приложи! И без того холодно, мокро...
        ...В ярости ударив подушку кулаком, я глухо зарычал. Меня!.. Меня выслеживать как зверя!.. Дядя Арсен с папой вперёд всех мчат по моему следу! Они уже в этом городе. И всего ничего времени, прежде чем найдут!
        Ну, ничего. Бегал от всей империи три недели, ещё раз убегу. За небом наверняка постоянно следят. Ну да я не такой наивный, каким меня считают! Так. Переодеться девочкой? Во-первых, где я возьму платье, во-вторых, не прокатит такой вариант, всё равно узнают. Спрятаться в телегу к какому-нибудь купцу? Поблизости быстро отъезжающих я не знаю, а искать слишком опасно. Что ещё?..
        Артисты! Как я сразу не подумал! Да здесь же циркачи! И они как раз сегодня в путь собираются. Леле наверняка не откажется меня спрятать! Особенно если я её отцу монет отсыплю. Денег-то я с собой достаточно взял. Так и сделаю. Вещи и так в сумке, только дневник со стола взять.
        А теперь -- драпать во все крылья, пока папа не засёк!..
        ...И это лес изначальных?! Где обещанный покой?! Проклятая инфернальная тварь ранила меня! Крыло разодрала, сволочь! Заодно ещё бок и руку, но это по сравнению с крылом -- сущие царапины. Одну тварь я заколол, а от парочки других теперь спешно драпаю через проклятущий лес.
        Пот заливал глаза. В бок будто кинжал вогнали. Крыло болело просто жутко, воздуха отчаянно не хватало. Но я продолжал бежать. С двумя тварюгами разом мне не справиться!
        Коряга под ногу попалась так неудачно, что я пропахал носом землю. Ой как больно-о! Ну, Наследник, давай, вставай! Не раскисать!
        Но подняться мне так и не удалось. В глазах потемнело от боли, а потом меня кто-то поднял. Резко вырвавшись, я приготовился к бою и только потом огляделся. Парочка преследовавших меня инфернальных псов была утыкана стрелами, как ежи. Их бы это не убило, но отрубленные головы завершили дело.
        Десяток изначальных в маскировочных плащах смотрели на меня с любопытством и тревогой.
        -- Ты кто, малыш? -- мягко спросил один из них. Волосы у него были снежно-белыми, что выдавало внушительный даже для бессмертного возраст. -- И как ты сюда попал?
        -- Ильен, -- представился я. Прижал ладонь к ране на боку. Врать не имеет смысла, да и не придумаю я сейчас ничего путного. -- Я из дома сбежал. А ваш лес -- единственное место, где меня отец и дядя не найдут.
        Меня зашатало и я опёрся спиной о дерево... И тут же взвыл, дернувшись вперёд. Крыло!
        -- Не бойся, малыш, -- беловолосый придержал меня, не давая упасть и погладил крыло, забирая боль. -- Я тебе помогу...
        ...Впервые... впервые меня оставили кошмары. Здесь хорошо. Спокойно. Сколько я уже живу в этом сияющем городе, белом лесу? Больше года. Повелитель принял меня как родного сына. Это именно он нашёл меня в лесу, выходил и вылечил. Когти у инферналов оказались отравлены.
        Я многому научился здесь. О многом думал. Здесь великолепные лаборатории и учёные. Они могут найти причину поразившей наш вид чумы. Да я и сам с приобретёнными ныне знаниями могу попытаться это сделать. Моя мама заболела, вынашивая меня. И держалась, не умирая ещё четыре года. Воспитывала, растила меня. Я не хочу, чтобы кто-то ещё когда-либо умер от этой заразы. Изначальные уже исследовали мою кровь, но говорят, что нужна заражённая женщина, чтобы проникнуть в причины происходящего и найти лекарство. Единственное, что я могу предложить -- это останки моей родной матери. Или, если хорошо поискать, то хоть одна больная тёмная в империи есть, я это просто знаю.
        И мне нужно найти её. Я осознаю свой долг перед империей. Долг, у которого нет возраста, нет отговорок вроде "я не смогу, я ещё маленький, у меня мало сил". Этому, сам того не желая, научил меня Повелитель. Ответственности, которую мне вдалбливали с рождения, а донести до сознания смог только изначальный. Он, собственно, наоборот всеми силами пытался меня от этого отгородить. Что дало обратный эффект. Мне четырнадцать лет. По их мнению я только что выбрался из яслей, но это ничего не значит. Жизни может не хватить всё успеть. В отличие от изначальных, я-то смертен.
        Прости, Арэй, Повелитель. Ты стал мне другом, учителем, заменил отца. Я верю тебе как никому другому. Но вынужден буду обмануть твоё доверие и сбежать. Надеюсь, ты поймёшь...
        ...Болото! Откуда, ну откуда в этом поганом лесу болото?! И почему я, придурок тёмный, решил, что по нему будет лучше уходить, чтобы не засекли патрули?! Идиот! Двадцать раз подкинули, ни разу не поймали и всё головой в пол роняли! Оттого дурак!
        Крылья за спиной тяжёлые, горячие, материальные до последнего пёрышка. Я не могу их спрятать! Даже взлететь толком не могу! Какие же они тяжёлые. Волочатся по грязи, собирая на перья всякую дрянь. Надо выбираться из этой топи, пока они вообще не отвалились к демонам в Хаос. Как я теперь буду жить?! Спину-то как больно! Всякое бывало, но такого казуса ещё не случалось в моей дурной жизни ни разу.
        Уходить побыстрее отсюда нужно. Сейчас найду место посуше и попробую взлететь. Изменение крыльев -- не повод отказываться от поставленной задачи. Я всё смогу. Выбраться бы только из этой топи живым!..
        ...Дым. Гарь. Отвратительный запах палёной плоти. Небо, как же мне страшно.
        Откуда это всё?! Ничего не понимаю. Где я? Что я здесь делаю? Вспоминай, Ильен... Ильен? Да-да, именно так меня зовут.
        Уже около месяца я брожу по родным землям в своих поисках. Две недели назад вернулись они. Кошмары. Этот безумный бред. Прости, Арэй, ты был прав, а я глуп и упрям. Я не готов. И никогда не буду готов к такому. Уже третий раз я нахожу себя посреди выжженной, вырезанной подчистую небольшой деревеньки. И ничего не помню. Это уже не сны. Не просто провалы в памяти. Где я?! Что происходит?! Я никого не убивал! Никогда никого не убивал! На мне ведь нет крови... здесь всё вокруг в крови, если бы это я их всех... то должен быть в крови с головы до ног. А на мне её немного. Не настолько много. Будто я раны чужие руками зажать пытался.
        Я никого не убивал. Я не убивал всех этих людей! Арэй, забери меня из этого ставшего явью кошмара... Ты же обещал, что защитишь!.. Обещал!
        А вы ещё кто такие? Какое тёмное искусство и массовое жертвоприношение?! Какой ещё прорыв Инферно?! Вы что, с ума съехали?!
        Отец... Это ты. Да, да, я вернулся...
        ...Ровно до тех пор, пока меня не потянуло снова сбежать. Потому что мой дом в Итиилисе. Арэй хоть и опекает, но не собирается отдавать меня менталистам. А добровольно я им не дамся. Мой разум -- это только мой разум! И никто не имеет права влезать в мою голову! Изначальные мне скорее помогут, чем родной отец. И против моей воли делать ничего не будут. Какие же вы все сволочи, мои сородичи.
        Всё вокруг снова погружается в этот удушающий липкий кошмар.
        Небо, неужели этот весь ужас -- действительно моих рук дело?!
        Сейчас, снова записывая всё в дневник и вспоминая, боюсь всё сильнее. Мне кажется, что в памяти живёт всё это. Как я убиваю, как черчу пентаграмму, как совершаю обряд на крови. Иначе откуда бы в моей голове эти детальные знания? А ведь действительно -- знаю! И знаю всё! Это очень страшно. Пусть это прекратится. В Сияющем кошмар растворялся без следа. Значит, мой долг -- повзрослеть и стать сильным настолько, чтобы держать под контролем это... наследственное безумие.
        ...Зря остановился в этой деревеньке на ночлег. Переночевал бы в лесу, не помер бы! Они на меня ещё вечером странно косились, но я так устал, что не обратил внимания. Деревенька-то в десяток домишек.
        Какие ещё выжившие с каких "мёртвых деревень"?!
        Это не я, идиоты! Какой монстр?! У меня даже боевой ипостаси нет, я ещё не дорос до неё! Я никого не убивал!
        Хотя и не уверен в этом. Страшно...
        И очень больно. Это очень больно, когда тебя прибивают к стене. Когда в крылья вгоняют эти железные штыри. Так больно, что на пятом штыре сознание уходит в небытие...
        Холодно. Очень холодно. Болезненный мороз прокатывался по телу, заставляя меня открыть глаза. Предрассветный час особенно тёмен и холоден в эту ночь. Осень.
        За спиной -- пропитавшиеся кровью доски деревянного щита, к которому меня прибили.
        Рука соскальзывала с холодного и влажного железа. Но я всё равно выдирал их из себя, сдерживая стон. Только слёзы по лицу текли. За что же со мной так?
        А может и вправду виноват? Никогда о таком не думал, Ильен? Думал, конечно. Но -- свобода. Это то, что мама заклинала меня сохранить. Любой ценой. Поэтому, эльйин ташшас, давай, дотянись, сожми клыки покрепче и выдерни последние штыри, которыми тебя прибили к дереву. Тебе ещё домой возвращаться. Крылья болят люто, до воя, до крика. И не шевелятся. Кости перебили. Но это ничего, Арэй вылечит. Снова. Как когда-то. Только бы добраться домой. В Итиилис.
        Земля вся промёрзла. Как же по ней холодно ползти. И никак не встать...
        ...Инферналы бы вас забрали. Не хочу в империю! Домой хочу в Итиилис! Даже уползти от вас не могу. Лихорадка сожрала все силы...
        ...-- Заражение охватило оба крыла. Император, разве вы не видите?! Это же гангрена!
        Слова звучат приговором где-то под потолком. А сам потолок теряется в какой-то далёкой дали.
        -- Он не приходит в себя. Если мы не уберём источник заражения, он умрёт.
        Тихо. И глухой, отчаянный голос отца:
        -- Но ведь он так любит летать...
        -- Раен, он ещё получит вторую ипостась, -- третий голос. Тень. -- Будь разумен.
        Молчание. Долгое, звенящее. Я должен. Должен сказать...
        -- Я никого не убивал, папа... Я никогда никого не убивал...
        Рука отца. Очень холодная.
        -- Тише, малыш. Ты должен беречь силы.
        -- Я ничего этого не делал... ты слышишь меня?! Ничего...
        -- Слышу. Тише. Тебе нужно беречь силы.
        Не поверил. Знаю, что не поверил. Но сил больше нет.
        -- Другого способа спасти моего сына нет?
        -- Нет, ваше величество.
        -- Хорошо. Хорошо, я даю своё согласие. Потом с ним обязательно должны работать менталисты, чтобы ничего не случилось... нежелательного. И отрежьте крылья так, чтобы ему не было больно...
        Что? Что он такое говорит? Отрезать мне крылья?! Нет! Нет!!!
        -- Лучше убей меня, отец!..
        ...Я отбивался. Сражался за свою жизнь так, как никогда не дрался раньше. Но их было больше. И они гораздо сильнее. Теперь не знаю, сплю я или уже нет. Но крыльев больше нет. Только больно при каждой попытке пошевелить ими. Наверное, я сплю. Иначе, почему ты, друг, сейчас у моей кровати?
        -- Привет, Арэй.
        -- Ильен... ну что же ты наделал, мальчик, -- во взгляде изначального застыла кромешная боль. Отражение моей.
        -- Не знал, что так выйдет... Ты был прав. Как всегда. Скажи, Арэй, ты сможешь вернуть мне крылья?..
        Повелитель отрицательно качнул головой. Ссутулился по-стариковски, этот вечно прямой как меч бессмертный.
        -- Уже ничто не сможет вернуть тебе небо. Даже вторая ипостась.
        Вокруг всё поплыло. Это просто слёзы мешали видеть.
        -- Мне ведь кажется, что я сейчас с тобой говорю. Тебя нет рядом. А когда мы встретимся, ты скажешь другое...
        -- Нет, малыш. Меня нет в твоей комнате, но это не значит, что мы не разговариваем. Я приду за тобой и заберу домой. Ты только дождись.
        -- Нет, Арэй, не надо. Не успеешь. Через пару дней за мной придут те, кто выворачивает разум наизнанку, и свободы воли я лишусь. Уйду сам.
        -- Тогда я тебя встречу в пути, малыш, -- улыбнулся мой друг. -- Ты даже не представляешь, насколько на самом деле силён и отважен. Держись...
        ...Рука дрожала. Буквы выходили кривыми, строчки прыгали. Не получится нам снова встретиться, друг. Сколько раз за последний месяц меня ловили при попытке бегства? Сегодняшний бой с мозгоправами я выдержал, но надолго меня не хватит.
        И неба больше нет. Нет больше неба! Нет...
        От боли хочется плакать, но я держусь. Это последняя запись. Прощайте, отец и дядя Арсен. Вы лишили меня неба. А без него мне не жить. Никак.
        Всё. Дневник лежит на столе. Пусть там и остаётся. Я же шагнул к окну, распахнул настежь створки. Колени подгибаются от слабости. Звезда на цепочке как никогда сильно обжигает холодом. Страшная буря. Малый замок стоит на обрыве. Моя темница на самом верху башни над морем.
        Вы все даже не представляете, какой подарок мне сделали, заперев именно здесь. Вы подарили мне последний полёт. Забравшись на подоконник, я посмотрел вдаль, ввысь. Туда, где бушевал шторм. Небо сливалось с морем и уже невозможно различить, где кончается одно и начинается другое. Так даже лучше.
        Я оттолкнулся от подоконника, в прыжке взмывая ввысь. В последнее небо. Последний полёт. И небо, казавшееся бушующим морем, рванулось мне навстречу...
        Боль в голове такая сильная, будто мне пытаются выдавить мозг через глаза. Та-ак... как меня зовут? Ирдес Крылатый. Точно. А ещё меня клиническим кретином братья называют. И они совершенно правы. Ох, Небо, я живой...
        Пытка постепенно стихала, позволяя мне понять, что помимо прочего, у меня изрядно затекла шея, рука и спина. А ещё за окном темно. И я тут головой стукнутый провёл весь день.
        С трудом выбравшись из-за стола, я размялся и прислушался. Из моей спальни доносились разговоры и весёлый смех. Ван, двойняшки.
        И тут накатило. С такой силой, что меня скрутило судорогой на полу. Я вцепился в собственные крылья так, что чуть не вывихнул суставы. Ужас этой невообразимой потери медленно отступал.
        Полностью поддерживаю твой выбор, дядя Ильен. Это уже не жизнь и даже не жалкое существование -- страшнее и хуже.
        Вот только на кой чёрт ты прихватил с собой мой компас, а?!
        Взяв себя в руки, я всё-таки вышел из кабинета. На моей кровати вольготно разлеглись аж сразу пятеро, играя в карты. Двойняшки, Лиата, Ван и незнакомая девчонка. Судя по тому, как она расположилась, полулёжа на плече брата, державшего карты, можно догадаться, что это его... гм... даже не знаю, как сие правильно назвать.
        -- Братишка, -- первым заметил меня Ван. -- Присоединяйся! Мне Маньяки уже два желания должны!
        -- Мы ещё отыграемся! -- возмутился Данька.
        -- На тебе, -- зловеще пообещала Манька.
        -- Не до игр, -- собственный голос прозвучал неожиданно холодно. -- Уходим.
        Троица мгновенно подобралась.
        -- Что-то случилось? -- негромко спросила Манька.
        -- Да, -- медленно произнёс, сжав кулаки. -- Я всё выяснил. Здесь оставаться бессмысленно.
        -- А ещё что? -- настороженно поинтересовался Данька. -- Ирдес...
        Пол под ногами, ближайшие стены и я сам -- всё оказалось покрыто инеем.
        -- Ильен был крылатым. Как я. Этот ублюдок... Консорт при содействии Тени отрезал брату моего отца крылья.
        Ван мигом оказался на полу, подальше от остальных. Змеи шипели особенно зло, дополняя разъярённое рычание, в котором можно разобрать полное ненависти "убью, мразь!" Пальцы пока только двух рук обзавелись когтями. Желание убивать сквозило в каждом движении золотоликого демона.
        -- Апокалипсис! -- рявкнул я, мгновенно справляя с собственной яростью. -- А ну быстро пришёл в себя, псих змееволосый!
        Он выпрямился, убирая проявления своей второй ипостаси. Только зрачки крестом.
        -- Если хочешь, мы его убьём.
        Данька... Настоящий маньяк. Такой, что даже Ван со своим вторым обликом как-то бледнеет на фоне... этого. И Манька -- отражение брата. Двойняшки на самом деле страшные существа. Не знал бы их как облупленных -- даже мне они внушали бы ужас. Беспощадные. Безумные. Идеальные психопаты.
        Но я и сам не невинный.
        -- Нет, -- слова дались с трудом. -- Не сейчас. Нужно уходить. Но мы вернёмся. Девочки, вам безопасно оставаться во дворце? -- последние слова адресованы тёмным леди.
        -- Не беспокойтесь, милорд, -- ответила за обеих Лиата. -- Нам ничего не грозит в любом случае.
        -- Хорошо, -- кивнул, принимая их позицию. Перевёл взгляд на свою верную команду: -- Вы ещё здесь? Пять минут на сборы! Ван, карту дай.
        Брат испарился из комнаты, через три минуты вернулся полностью собранный и расстелил на столике карту.
        -- Нам сюда, -- коротко ткнул пальцем я, сориентировавшись в чужих обрывистых воспоминаниях. Посетим место заключения дяди. Всё равно другого плана нет.
        -- Ясно, -- кивнул брат, быстро сворачивая и пряча карту. -- Долгий путь.
        В ожидании близнецов Ван отвёл в сторонку свою тёмную и тихо о чём-то с ней переговорил. Она несколько раз кивнула, что-то ответив.
        Вскоре наша четвёрка оказалась в том самом малом зале, куда я влетел после грозы. У окна сидел консорт. Смотрел вверх, ничего не замечая вокруг. Как ты смеешь после такого даже взгляд к небу поднимать?!
        Я подошёл к Благословлённому Хаосом. Заметив меня, он встал, чуть склонил голову, приветствуя Наследника.
        -- Узнаешь? -- увидев небольшую книжицу в моих руках, Кайреан пошатнулся, побледнев до серости. Ему пришлось опереться на подоконник, чтобы устоять. -- Тварь инфернальная!
        Кулак сам собой вписался в его челюсть. Невозможно было сдержать ярость. Тир'Реан ничего так и не сказал. Только вытер кровь с разбитой губы. Поднял голову. Застарелая, дикая, невыносимая тоска. Такая, что сдавливала горло, не давая говорить. Такая, при которой и выжить-то вообще проблематично.
        -- Нам можно отрезать руку, -- слова казались каменными плитами, падавшими на спину тёмного, заставляя сгибаться под их тяжестью. Но я не щадил эту сволочь. -- Ногу. Хоть голову. Но не крылья. Потому что лишая крыльев -- выдираешь душу. Ни одному сыну Неба не жить на земле. Ты сам убил Ильена. Самым злым и подлым способом, который только можно придумать. Не знал?..
        Поймав взгляд консорта, я коснулся печати. И его разума.
        ...Знал. Он знал! Понял, когда было поздно. Читал это дневник, душу наизнанку вывернувший. Никогда в жизни раньше мужчина не плакал так горько и отчаянно, заходясь криком, как тогда, когда начал понимать, что сотворил с собственным ребёнком. Его раздавило, переломало всего, перекорёжило. Реан пил. И много раз пытался расстаться с жизнью вслед за сыном, да только Тень не позволил. Многое, очень многое в жизни переосозналось, а в нём -- изменилось. И теперь начавшее тускнеть стало намного ярче, яснее, больнее...
        ...Нет, они не нашли его медальона...
        -- Ты проклят, тир'Реан. И ты заслужил это в полной мере.
        Мы ушли в ночь, больше не оборачиваясь.
        КОМПАС
        Едва мы добрались до ближайшего на пути города и сняли комнаты, как я рухнул спать и не просыпался целые сутки, матом и кулаками отвечая на любую попытку меня поднять. Мне необходимо выспаться. Только так, отоспавшись я смог успокоиться. И проснуться без тянущей боли в груди. Отпустил страх потерять крылья и лютая тоска по судьбе дяди, оказавшегося почти таким же, как я.
        Мне даже Дарину будить расхотелось, чтобы она не узнала о судьбе сына.
        Ну да это всё лирика. А у меня ещё дела.
        День перевалил за вторую половину, когда я всё же вышел из снятой комнаты и обнаружил свою компанию внизу.
        -- В этом городишке телепорт есть? -- после взаимных подколок по поводу "спящих принцесс" и возможности побитых рож, поинтересовался я.
        -- Есть, -- нехотя ответил Ван после недолгого молчания. -- Но жутко древний и с артефактором, у которого песок из... некоторых мест сыплется.
        -- Ты предлагаешь искать другой телепорт? -- поинтересовался я. -- Время, брат, время.
        -- Без тебя знаю! -- прорычал мигом разозлившийся светлый.
        -- Ну так и не ищи отговорок! -- припечатал я. -- Собрались и пошли!
        -- Не знаю как некоторые сони, -- прервала назревшую ссору Манька. -- Но я хочу есть. И с места не сдвинусь, пока не поем!
        Пришлось признать, что аргумент веский, а я и сам есть хочу.
        Телепорт стоял на отшибе, подальше от города. И был не просто древним, а буквально рассыпающимся. И живший в такой же древней лачуге рядом артефактор так же чуть не сыпался весь от дряхлости. Я даже начал сильно сомневаться в том, что хочу путешествовать таким образом. Впрочем, сомнения оказались пинком задвинуты подальше.
        В Прибрежном, городе за которым находился "летний дворец" ар'Грахов, был телепорт. А этот городишко последний на неделю пути, из которого можно попасть в нужное нам место быстро. Поэтому договорились мы быстро и даже заплатили явно завышенную цену. Лицо брата при расставании с деньгами надо было видеть.
        Вставая на эту рассыпающуюся от старости каменную плиту в окружении пяти колонн вместо стен, я в одно мгновенье понял, как сильно рискую. Не только своей жизнью. Но отказаться от этой бредовой идеи не успел -- старичок активировал артефакт...
        -- Ну и где мы, ... ...?! -- поинтересовался брат.
        -- Понятия не имею, -- честно ответил я, оглядываясь по сторонам.
        Я точно знаю, как должна выглядеть конечная точка нашего прибытия -- мы ведь чуть не допрос дедку устроили о принимающем телепорте в Прибрежном. И это точно не должна быть старая плита с полуразвалившимися колоннами среди леса!
        Чтобы сориентироваться в том, куда именно нас занесло, мы поднялись в небо, решив не ходить пешком. На севере, у самого горизонта, виднелся город.
        Подходили как обычно не выдавая своего умения летать. Первое, что бросилось в глаза -- у города не было стен. И от него так потянуло родным домом, что я даже остановился ненадолго, рассматривая его и убеждаясь, что это не мой мир. Да здесь дома из кирпича!!! Не все, но... красный, серый и светлый кирпич -- не редкость!
        -- Мы что, домой попали? -- первой спросила Маньячка.
        -- У кого телефон поближе и ещё не сел, достаньте и сеть проверьте, -- потребовал Ван.
        Маньяк выудил из кармана сотовый, включил.
        -- Глухо как в танке, -- сообщил он через пару минут.
        -- Значит, не мы не дома, -- констатировал я. -- Ладно, пошли в город, осмотримся.
        Если бы улицы были заасфальтированы, я бы вообще тихо распрощался с крышей. Но нет, они аккуратно выложены камнем. Городок оказался очень чистым, спокойным и светлым, не смотря даже на дикое смешение разнообразных рас на улицах. Больше всего меня выбили из колеи футболки, майки и джинсовые вещи, которые носили здешние жители. Паранойя быстро нашептала на ухо о ещё одном, совершенно незнакомом мире, в который нас закинуло.
        Пока я пребывал в ступоре, Ван уже успел кого-то обо всём расспросить.
        -- Расслабься, малой, -- хлопнул меня по плечу старший брат. -- Это не новый мир. Мы в Тёмном Царстве. Городок называется Заречный. И судя по всему лет сорок-пятьдесят назад они близко контактировали с нашим родным миром.
        Слава Небу! У меня чуть мозг не закипел от попыток обработать информацию.
        -- Ван, -- протянул я картинно-недовольным тоном. -- Седые бороды до колен. Трости. И мы с тобой -- древние старцы. Тогда...
        -- ...ты по-прежнему останешься малым! -- весело скалясь, закончил светлый.
        -- Братья, -- буркнул под нос я. -- И жить с вами невозможно, и убить вас рука не поднимается.
        -- Я хороший! -- явно пародируя меня, возмутился Ван.
        -- Как дам в глаз больно...
        В общем, мы решили переночевать в Заречном и заодно разведать обстановку.
        Сняв комнаты до утра, отправились бродить по улицам. Я не мог себе отказать в удовольствии прикрыть глаза и представить, что мы уже дома. Людей, как самой многочисленной расы ойкумены, здесь много, но так же не редкостью были тёмные, светлые, даже парочка изначальных только что прошла мимо. Да и люди -- самые разные.
        -- Свободный напоминает, -- высказал своё веское мнение Ван. -- Только моря не хватает.
        Верю и уже снова очень хочу побывать в городе, где долгое время прятался от своей светлой родни мой брат.
        Вечером, когда я валялся на крыше одного из домов и смотрел в небо, мне пришла в голову одна мысль... требующая немедленного обсуждения с братом.
        Я потянулся к нему душой. Закрыт монолитным щитом, зараза.
        "Ван!"
        "Чего тебе?" -- слегка приоткрывшись, отозвался светлый с показным раздражением.
        Ничего, я уже давно научился пропускать всё братово недовольство мимо ушей.
        "Ты дословно помнишь, что там наш безобличный метаморф сказал о "компасе"? Где он находится?"
        "В Тёмной Цитадели этого мира, -- почти без запинки отозвался брат. Помолчал. -- Ты же не хочешь сказать..."
        "Хочу, но не то, что ты подумал. Ван, как на карте обозначено сердце того Царства, куда нас сегодня занесло?"
        "...! -- отозвался брат. -- Тёмная Цитадель! Я светлый кретин! Столько времени зазря потеряли!.."
        Самокритичный братишка от души выругался. Да, да, не подумай я об этом -- сколько бы ещё нас носило по окрестностям? Кстати, сколько нас уже здесь носит? Месяц? Твари Хаоса... такими темпами я отстану от программы обучения очень конкретно. Надо заняться учёбой. Ван, зараза светлая, не забывает усваивать программу из учебников даже в этом пути, а я вообще забыл когда последний раз умную книгу в руках держал. Да и двойняшек подтянуть по их курсу не мешало бы.
        "Я просчитаю наш дальнейший путь", -- сообщил Ван, прежде чем снова уйти под монолитный щит.
        Ну и хорошо. Займись делом, в идеале ещё близнецов нагрузи. Только меня не трогайте. Что-то тоскливо мне сегодня. Так, что аж выть хочется. И адекватной причины состоянию не видать. Разве что всё вместе... навалившееся тяжёлым грузом.
        Гитара... ласковым чёрным котёнком ластится к рукам, гладит струнами пальцы. Ты всегда рядом, когда нужна мне. Ты всегда помогаешь. Я стал гораздо бережней относится к тебе с тех пор, как чуть не потерял. Помню стон умирающей части моей души, когда моя чёрная красавица лежала у ног разбирая и переломанная. Люблю мою гитару. Мой артефакт, который сделал на день рождения отец.
        Отдать себя музыке было легко. Отдать и забыться в звучании, вкладывая в струны и голос всю свою душу...
        Вернувшись среди ночи в снятую комнату, я упал спать. Гитара хоть и успокоила душу, но сил вытянула преизрядное количество.
        Утром мне дали отоспаться. Когда я всё-таки выполз из кровати, ребята даже забыли про дежурную шутку на счёт моей любви к подушке. Видать, Ван вчера проникновенно матюгался.
        Завтрак друзья заказали прямо в номер.
        -- Ну что, собираемся? -- поинтересовался брат, когда с едой было покончено.
        Странно. Ни намёка на обычную мрачную физиономию, ни раздражения. Спокойный и даже какой-то подозрительно радостный сегодня светлый братец. Что-то где-то крупное подохло. Или нога, наконец-то болеть перестала? Он уже давно не хромает и не жалуется, но я-то знаю, как у него колено ноет, особенно если погода портится. Во время дождя он от боли даже спать не может. Но с дурацкими вопросами не лезу, молчу, делаю вид, что так и надо.
        Вскоре мы покинули город. Скорости в этот раз не жалели. Так, что у меня к вечеру начали ныть все мышцы, а спину ломило от перенапряга. Как только двойняшки успевали? А ведь последнее время они стали гораздо быстрее. И вообще как-то изменились. Нужно бы всё-таки разобраться, чем на самом деле являются эти двое, номинально принадлежащие к человеческой расе. Но это -- когда домой вернёмся. И исключительно при их участии. Одного раза, когда я чуть не потерял друзей, мне хватило на всю оставшуюся жизнь.
        К ночи впереди замаячила громада чёрного замка. Нет, до Тёмной Цитадели ещё далеко, это лишь какое-то мелкое имение.
        -- В наглую на постой попросимся? -- поинтересовался я, ложась на ветер и стараясь по возможность расслабить сведённое судорогой тело.
        -- Не будем сильно наглеть, -- отозвался Ван, высматривая что-то внизу. -- Тут селение... и постоялый двор есть.
        Я лёг на правое крыло и заскользил вниз. Устал. Завтра рассмотрю все прелести замка.
        РАЙДАН МОЛЧА РАССМАТРИВАЛ ПРЕКЛОНИВШИХ КОЛЕНО РЫЦАРЕЙ.
        -- СУД ПО ЗАПАХУ СТРАХА ОТ ВАС, -- ПРОЦЕДИЛ ИМПЕРАТОР СКВОЗЬ ЗУБЫ, -- МОЙ МАЛЕНЬКИЙ СЫН ЗДЕСЬ УЖЕ ПОБЫВАЛ. ПАРА БИТЫХ ЛИЦ ГОВОРИТ О ТОМ, ЧТО ОН С МОИМ МАЛЕНЬКИМ ПЛЕМЯННИКОМ ВСЁ ЕЩЁ ВДВОЁМ И ИМ У ВАС НЕ ПОНРАВИЛОСЬ. Я ПРАВ?
        -- ПРАВЫ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, -- НЕ ПОДНИМАЯ ГОЛОВЫ, ОТОЗВАЛСЯ ОДИН ИЗ ТЁМНЫХ.
        -- И КТО ИЗ ВАС, ОТМОРОЖЕННЫЕ ЧЕШУЙЧАТЫЕ УБЛЮДКИ, СКАЖЕТ МНЕ, ГДЕ СЕЙЧАС МОИ ДЕТИ?
        ТИШИНА В ОТВЕТ КАЗАЛАСЬ ОГЛУШИТЕЛЬНОЙ. ОНИ ДАЖЕ ЗАБЫЛИ КАК ДЫШАТЬ. НЕОЖИДАННО ГРОМКИМ ПОКАЗАЛСЯ ТИХИЙ ОТВЕТ КАЙРЕАНА:
        -- ОНИ ОБЕЩАЛИ ВЕРНУТЬСЯ.
        -- ДА-А? -- ПРОТЯНУЛ ИМПЕРАТОР. И ОТ ОДНОГО ЕГО ГОЛОСА МОРОЗ ПРОБРАЛ ВСЕХ ПРИСУТСТВУЮЩИХ. -- НУ ТОГДА Я ЗАДЕРЖУСЬ, ДА. ЗАДЕРЖУСЬ... -- ПРОЗВУЧАЛО ОЧЕНЬ МНОГООБЕЩАЮЩЕ.
        -- ОНИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРНУТСЯ, -- КАЙРЕАН ПОДНЯЛ ГОЛОВУ. РАЙДАН ВЗГЛЯНУЛ ЕМУ В ГЛАЗА И ОТПРЯНУЛ ДУШОЙ. ТОСКА ПОПОЛАМ С КРОМЕШНОЙ БОЛЬЮ. КАЗАЛОСЬ, ВСЁ ТЕРЗАЮЩЕЕ ИЗНУТРИ ЭТОГО ТЁМНОГО ДЕЛАЛО ЕГО НА ПАРУ СОТЕН ЛЕТ СТАРШЕ, ЧЕМ ОН БЫЛ. -- ХОТЯ БЫ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УБИТЬ МЕНЯ.
        ТУТ ДВЕРЬ ПОЗАДИ ИМПЕРАТОРА РАСПАХНУЛАСЬ.
        -- ПАПА?!
        РАЙДАН РЕЗКО ОБЕРНУЛСЯ. ПРИКРЫЛ ГЛАЗА ЛАДОНЬЮ. ВЗДОХНУЛ. ОПУСТИЛ РУКУ.
        -- У МЕНЯ ЧТО, ВСЕ СЫНОВЬЯ НЕАДЕКВАТНЫЕ?! -- РЯВКНУЛ РОДИТЕЛЬ. -- УЖ НА ТВОИ МОЗГИ Я ВСЁ-ТАКИ РАССЧИТЫВАЛ, ШОН!
        -- РАССЧИТЫВАЛ, ЧТО Я В СТОРОНЕ ОСТАНУСЬ, КОГДА МОИ БРАТЬЯ НЕИЗВЕСТНО ГДЕ И ОТЕЦ ЗА НИМИ ОТПРАВИЛСЯ?! -- МИГОМ ВЫЗВЕРИЛСЯ СТАРШИЙ СЫН. -- ТЫ МЕНЯ ЗА КОГО ДЕРЖИШЬ?!
        -- РАНЬШЕ ПРИНИМАЛ ЗА ВМЕНЯЕМОГО СЫНА, -- МГНОВЕННО УСПОКОИЛСЯ ОТЕЦ-ИМПЕРАТОР. -- БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ТАКИХ ОШИБОК СОВЕРШАТЬ. ЛАДНО УЖ... У НАС ТУТ ПОЛНО ДЕЛ, НАСЛЕДНИК. ПОДГОТОВИМСЯ К ВОЗВРАЩЕНИЮ ТВОИХ НЕНОРМАЛЬНЫХ БРАТЬЕВ.
        -- КАК СКАЖЕШЬ, ОТЕЦ МОЙ ИМПЕРАТОР, -- ХМЫКНУЛ СТАРШИЙ СЫН.
        ОН ХОРОШО ЗНАЛ ЭТОТ ПРЕДВКУШАЮЩИЙ ОСКАЛ НА ЛИЦЕ РОДИТЕЛЯ. ПАПА ЗАДУМАЛ ЧТО-ТО ГРАНДИОЗНОЕ.
        Побудку я опять бездарно про... проспал, отпинавшись ногами от попыток меня поднять. Мне снились папа с Шоном. И у папы в этот раз был не затравленный взгляд, а выражение лица "я тёмный император, или где?!" И Шон в кой-то веке снился не семнадцатилетним со сквозной дырой в груди, а таким, какой он сейчас. И тоже был как кошак над крынкой сметаны.
        Когда я всё-таки расстался с моей обожаемой подушкой, снова встретил подозрительно жизнерадостного брата. Он сидел на соседней койке с книгой в руках. Опять учебник.
        -- Ты с чего такой спокойный? -- резко взыграла во мне паранойя.
        -- Ты высыпаешься и не плюёшься кровью, -- миролюбиво отозвался светлый. -- Этого достаточно для моего хорошего настроения.
        Ага. Только что снял изрядное количество лапши с ушей. Ладно, не лезу.
        Минут через сорок, полностью собранные, мы отправились в путь, решив пройтись по местному мелкому рынку и поближе взглянуть на замок.
        -- Как он называется? -- я кивнул на чёрную громаду.
        -- Ты только не смейся, -- отозвался Ван. -- Чёрный Мотылёк.
        Я завис, снова посмотрел на этого каменного гиганта и захохотал.
        -- Ну я же просил, -- вздохнул брат.
        И через миг я понял почему -- двойняшки аж всхлипывали от смеха! Явно давно уже развлекаются с названия, Данька кулаком по колену колотит, силясь что-то сказать, да не в силах перестать ржать. Даже представлять не хочу, как эта парочка успела поиздеваться над названием! Ведь с их лёгкой руки Белого Лиса половина "Межвременья" зовёт исключительно Песец. Причём, то и дело слово слегка изменяется с названия лисички северной, на куда более нецензурное...
        Я не первый заметил всадника, приближающегося к селению со стороны замка. Ван дёрнул нас всех в сторону, ближе к краю дороги.
        Чем меня заинтересовал путник на чёрном коне, я и сам не знаю. Но вскоре я уже с интересом ожидал его приближения. Шагах в пяти от нас, он резко осадил коня. Тот поднялся на дыбы, тонко, пронзительно заржал, опустился на четыре копыта и остановился.
        Я забыл как дышать, ловя собственную отпавшую челюсть. Всадник сощурился, посмотрел на меня, склонив голову. Хищная грация в каждом движении, полностью чёрная одежда -- кожа и шёлк. Ему бы не коня, а байк...
        "Ирис?.. -- тихий шёпот на грани восприятия. -- Это ты, малыш?.."
        "А в глаз? -- прищурился в ответ я. -- Ну привет, галлюцинация".
        -- Я тебя всё-таки нашёл, -- знакомая до дрожи улыбка.
        -- Здравствуй... дядя Ильен, -- голос послушался не сразу.
        Удивление. Осознание. Принятие. Внимательный, изучающий взгляд на всю нашу компанию.
        -- Ну что ж... полагаю, что племянника у меня как минимум два.
        В общем, мы решили завернуть к дяде в замок, а не разговаривать посреди дороги. Сказать, что я удивлён -- ничего не сказать. Я пребывал в шоке. Он был таким же... пятнадцатилетним. Только волосы светлые, а не чёрные, как на старом портрете. Я словно встретил себя самого. Страшную, изувеченную вариацию. Если с ним можно так... то и со мной можно? Как это так вообще?! Как он выжил?!
        Последний вопрос я задал первым делом, как только смог мыслить связно.
        -- А кто тебе сказал, что я выжил?
        Ильен сидел в удобном кресле, стоявшем так, чтобы было удобно смотреть и на всех остальных, и в открытое окно. Мы находились в комнате наверху одной из башен. Что-то вроде комнаты отдыха, совмещённой с малым залом для дружественных переговоров. Двойняшки расположились на диване, Ван, попытавшийся было занять подоконник, передумал и подвинул друзей. Я не мог сидеть в своём кресле, постоянно вскакивая и начиная расхаживать из угла в угол.
        -- Твоя вполне живая наглая морда о том открыто сообщает! -- чуть не зашипел в ответ я.
        -- Даах спасли, -- негромко ответил дядя. Демон, как мне трудно воспринимать того, кто выглядит моим ровесником, в качестве дяди! -- Я теперь... что-то вроде номинального владыки Царства. Регент. Верховный некромант.
        -- Весело живёшь... -- это была единственная фраза, на которую меня хватило.
        -- Кто тебе соврал, что я живу? -- такая горечь прозвучала в его словах, что у меня дыхание перехватило.
        Я бы не смог... всё равно бы горло себе перерезал, хоть осколком стекла, да на шнурках бы повесился! Как же так... Мой кошмар ударил по другому родичу. И предо мной сейчас в кресле сидит самый настоящий бескрылый Крылатый. Ильен неотрывно смотрел в синее небо за окном. Вздохнул. Взял кубок со столика, пригубил вино.
        -- Ты вырвал меня из нового цикла десятилетнего сна, -- произнёс родственник, взглянув сквозь меня. -- Я ещё не в анабиозе только из-за того, что услышал тебя. И бросил всё, ради поисков. Я бодрствую примерно три-четыре месяца, иногда год. И несколько лет нахожусь с состоянии летаргического сна.
        -- Это как?! -- удивился Ван.
        -- Дааховский подарок, -- бледно улыбнулся Ильен.
        -- То есть объективно тебе сейчас... никак не может быть сто двадцать пять лет? -- поинтересовался я, кое-что в уме подсчитав.
        -- Не дотягиваю даже до двадцати пяти, -- согласился родич.
        -- Всё равно не понимаю, как ты смог выжить...
        Тёмный взглянул на меня слегка насмешливо.
        -- Они держат меня под контролем. Подавляют эмоции, позволяют уйти в "ложную смерть", когда совсем паршиво. Я для них ценный... артефакт. С особыми... талантами.
        -- Даах. Опять Даах, -- я снова забегал из угла в угол. Слишком много нестыковок, странных совпадений и вообще странностей. -- Ван, покажи-ка свою метку.
        Светлый недовольно скривился, но поднялся и задрал футболку. Медленно поднявшись, Ильен расстегнул рубашку и продемонстрировал точно такой же узор из пяти пушистых чёрных звёзд напротив сердца. Я и так же показал шрамы. Немного другие, но вполне возможно спутать с "чёрной меткой".
        -- Это что за... -- сипло спросил дядя, обалдело оглядывая нас с братом.
        Меня начало отчётливо колотить. Мозаика в голове стремительно складывалась в цельную картину. Не хватало ещё солидных кусков, но кое-что проглядывало вполне отчётливо!
        -- Я не пешка долбанных Даах! -- низкий рык. -- Не запасной вариант! В какие бы игры не играли эти ублюдки -- я игрушкой не буду!
        -- Ты о чём? -- дядя смотрел на меня, ничего не понимая.
        -- Мы с тобой слишком похожи. Почти что две вариации одной личности в разных условиях, -- я распахнул крылья, которые до сего момента очень старательно прятал под плащом. Ильен даже не побледнел, а побелел. Такая мука отразилась в лице, что у меня у самого сердце пару ударов пропустило. -- Ты потерял крылья. Я -- чуть не потерял. Даах интересовались и принимали участие как в твоей жизни, так и в моей. Я не игрушка для клювомордых! Я! Не!! Пешка!!!
        -- Успокойся! -- Ван схватил меня за плечи, резко встряхнул. -- Тебе нельзя нервничать! Или уже забыл, чем неконтролируемые трансформации для тебя заканчиваются?! Вдохни, выдохни. Всё, спокойней... Тише, брат, тише... Ну, пришёл в себя, Крылатый?
        -- Вполне, -- отозвался я, когда красная пелена с глаз медленно исчезла. -- Апокалипсис, как вернёмся, устроим клюворожим глобальные неприятности на всех доступных фронтах.
        -- Не вопрос, -- ответил брат.
        -- Информаторий нам в помощь, -- добавил с дивана Данька.
        -- И весь арсенал, -- сказала Манька. -- Ох, как я соскучилась по рейдам. Особенно внеплановым!
        -- И не говори. Внеплановые рейды с большой долей риска и неприятностями всем окружающим... -- мечтательно потянул Данька.
        -- А потом ночные клубы в качестве отпускных и грустная рожа Сказочника... -- не менее мечтательно дополнила брата сестра.
        -- Но взамен всему этому мы вынуждены таскаться за двумя неадекватными принцами по разным бубеням! -- и двойняшки одинаково горестно вздохнули.
        -- Паркур в суровых условиях! Цените, Маньяки! -- хмыкнул Ван.
        Позабытый тёмный весело расхохотался.
        -- С такой компанией... я бы точно выжил даже без Даах, -- признался дядя, отсмеявшись.
        А потом Ильен с жадностью дорвавшегося до воды умирающего от жажды путника слушал рассказы о том, откуда мы, чьи дети и как попали сюда. Слушал, выспрашивал, с живейшим интересом вникал в мельчайшие детали. А уж услышав и вникнув в такие понятия как "лётчик" и "пилот"... хотя бы и того же "Межвременья"! Виртуальность ведь так похожа на реальность. Ведь её так и зовут -- виртуальная реальность.
        И когда ребята уже спали в выделенных им комнатах, мы всё ещё сидели в зале. Вдвоём. И я слушал. Спрашивал и слушал. Как, почему? Что случилось? Почему так? И, слушая, я умирал душой. А пустой взгляд, заторможенные реакции родича едва не доводили меня до горестного воя. Я не мог принять всего этого! Понять -- могу... Но не принять!
        Повезло -- он не разбился о камни. Не захлебнулся сразу. Не замёрз насмерть. Не сразу... А потом его вытащили Ходящие клювомордые ублюдки. Долго выхаживали. Не позволяли убить себя. Он вообще-то живёт не здесь, а в Тёмной Цитадели, являясь её хозяином. Местная нечисть вся считает его чуть ли не божеством, жители Царства -- правителем. В тех снах, куда его периодически отпускают, Ильен учится. Информация поступает по какому-то аналогу Инфоментальной сети в спящее сознание. Просыпаясь, владыка осмысливает. Кидается в работу или эксперименты. А потом, когда тоска по небу преодолевает барьер в сознании -- он снова спит. Годами.
        Что это были за кошмары в прошлом? О, это оказалось просто. Я же потомок инфернального выродка, да и сам в этом плане талантами не обделён. Но дело не в этом. Дело в том, что родственная связь с отцом была крепка. Даах её оборвали напрочь первым делом, но тогда... ведь у нас, тёмных, это вообще развито. Ментальная связь между близкими родственниками. Иначе как бы мы услышали друг друга из разных миров, Ирдес? Да не бесись ты, даже если Даах и подыграли, то не слишком серьёзно.
        Так вот, о кошмарах, да... Сейчас, насколько я знаю, отец полностью вменяем. Но так было не всегда. Это его срывало с катушек. Это его глазами я видел всю грязь и кровь, что он проливал. Его безумие сводило меня с ума. Я оказался абсолютно вменяем... И это ему нужны были менталисты, а вовсе не мне. О, племянник, прекрати! Что там твой брат говорил о неконтролируемых обращениях?! Нельзя! Так что заткнись, а то у тебя уже чешуя проступила. Хотя нет, не затыкайся, я таких ругательств ещё не слышал... Как это, кстати, случилось, что ты таким сопляком обратился?! Я вот вообще не обладаю второй ипостасью. Как, как... Никак. Не обратился, а потом... всё, короче, нет больше тёмного. Есть только Ильен...
        -- На кой чёрт тебе ещё и моя звезда?!
        А вот мы и подошли к главной на данный момент времени теме.
        -- Тебе -- звезда, а мне -- компас, -- отозвался я.
        И рассказал про Феникса, сделку с Тъергом, ледяное пламя, собственную светящуюся кровь и банальное чутьё.
        -- Ладно, отдам. Если вернёшь, когда всё закончится, -- подумав, согласился Ильен. -- Только она не здесь, а в Цитадели осталась, -- сжал ладонями виски, скривился болезненно. -- Слушай, племянник, возьми меня с собой. Я сдохну в этом мире. Я не могу больше.
        -- Как раз раздумывал как лучше предложить тебе составить мне компанию! -- с усмешкой произнёс я. -- Только как ты отвалишь от Даах?
        -- Молча, -- такой же усмешкой ответил мне дядя. -- Я всё-таки ар'Грах, а не мимо пробегал.
        -- Тогда завтра с утра в путь? -- предложил я.
        -- Да, задерживаться не будем, -- согласился дядя. -- А теперь марш в кровать, а то завтра не проснёшься.
        -- Да я могу вообще не спать, -- проворчал я, тем не менее, подчиняясь.
        Утро оказалось удивительно спокойным. Я проснулся с улыбкой, хотя не мог понять, от чего. И даже выспался, не смотря на то, что лёг где-то ближе к рассвету. Солнце, заглядывающее в окно ясно говорит, что утро сейчас раннее.
        Вспоминая вчерашние разговоры с родичем, подготовился к походу и пошёл будить остальных. В кой-то веки раньше всех проснулся!
        Собрались мы, как обычно, быстро. Ильен, окинув нас изучающим взглядом, приказал слуге оседлать пятерых коней.
        -- На кой... зачем нам лошади?! -- удивился я.
        -- Ну не пешком же идти! -- совершенно справедливо на его взгляд, возмутился родич. -- На конях быстрее.
        Наша четвёрка переглянулась, обнаружила на лицах друг у друга одинаковые, непередаваемые выражения и дружно покатилась со смеху.
        -- Вы чего? -- смущённо спросил Ильен, растрёпывая рукой свои волосы на затылке и понимая, что ляпнул что-то не то.
        -- Дядя, собирай свои вещи в сумку и оставь этих четвероногих чудовищ в конюшне, -- сказал Ван.
        -- Я в седле ни разу в жизни не сидел и вообще боюсь этих копытных, -- признался я, вгоняя дядю в состояние недоумения.
        -- А неплохо бы научиться в седле сидеть, -- проворчал родич, ничего не понимая.
        -- Собирайся давай, -- окончательно успокоившись, я пристально посмотрел на Ильена. -- Я понимаю, что небо тебе теперь недоступно... Но... мы тебя по очереди будем нести. Мы все дети Небес.
        -- Вы все крылатые?! -- дядя чуть окончательно не потерял связь с реальностью.
        -- Нет, только я, -- невозмутимо уточнил.
        В общем, пришлось показать пластины и лейтэр чтобы вывести тёмного из ступора. После чего он был готов к полёту через три минуты.
        А потом... восторг и чистое счастье в глазах бескрылого крылатого дорогого стоили.
        При нашей скорости до Тёмной Цитадели примерно два-три дня пути. И первый день пролетел как не было, оставив после себя лёгкую усталость и тронутую печалью радость. Я не мог вернуть родичу крылья. Но мог, как брату, когда тот лежал с прокушенной хаотичной тварью ногой, подарить глоток Неба и ветра. Впервые со времени нашей встречи, дядя казался живым, а не заторможено-зомбированным.
        Я взял первую стражу, когда мы расположились на ночлег. Когда все легли, я, против обыкновения, смотрел в огонь, следя за пространством краем сознания только с помощью призрачного охранного контура. И мысли сами собой легли в музыку. Тихую и печальную, не нарушившую сон друзей и тишину ночи. Только тёмный родич проснулся, сел к огню и слушал, ничего не говоря.
        Ночь прошла спокойно. Утро было холодным и небо затянули низкие облака. Меньше всего на свете мне хотелось попасть под дождь. День провели в пути, пытаясь обогнать стихию. А вечером достигли небольшого городка деревенского типа и остановились на постоялом дворе на ночлег. Ночью грянула гроза...
        На пятерых получилось снять только две комнаты и мы всей компанией кучковались в той, что побольше. Учили Ильена играть в "подкидного-переводного дурака" и отчаянно мухлевали, кто как мог. Ван прямого участия не принимал, подсказывая Ильену как ходить и чем лучше бить карту. Ну и мухлежу заодно учил. Профессионал ушастый.
        На резонное замечание дяди "Но это же не честно!", мы все сделали одинаково удивлённые лица и спросили "Ну и что?". На этом вопросы родича по поводу честности закончились.
        Было уже заполночь, когда Ильен, мгновенье назад с коварной улыбкой ловко стащивший нужные карты из "отбоя", насторожился, растеряв всё веселье. Бросил карты, поднялся. Распахнул окно. Быстро надел ботинки и повесил на пояс перевязь с узким длинным клинком.
        -- Ты чего? -- в голос поинтересовались близнецы.
        Почуяв ветер, ворвавшийся в комнату, я мигом подобрался, готовый драться. Глядя на меня, приготовились и все остальные. Флёр праха Бездны. Отчётливый.
        -- Совсем охренели, уроды. На моей территории! -- прорычал сквозь зубы Ильен. Обернулся к нам. -- Посидите здесь и не высовывайтесь. Мне нужно кое-что сделать.
        И, недолго думая, дядя сиганул в окно. Благо, этаж всего второй, а под нашими окнами ещё и какой-то козырёк. Чего он нам предложил? Сидеть и не высовываться? Дурак что ли? Естественно мы все прыгнули следом.
        Ильен быстро бежал в сторону местной площади, мы, отставая, мчались следом. Ван заметно хромал. Опять непогода...
        Оказавшись на площади, родич достал меч и клинком по земле стал очень быстро что-то чертить. На рисунок ушло полминуты, после чего... я не поверил своим глазам.
        А ведь зря вычеркнул из сознания тот факт, что Ильен -- наполовину тир'Реан. Он работал с прорвавшимся в мир Инферно, будто со щенком играл. Казалось, стекающееся потоками к нему чужое "пространство" ластилось к его рукам, счастливо виляло хвостом у ног, стелясь по земле. Инфернальные сути, не имеющие тел в этом мире, чуть не скулили от восторга. Папа так артефакты создаёт. Будто танцует, творит... Ильен тоже творил. Что-то запредельное для моего понимания.
        -- Знакомые все лица! -- зло зарычал стоящий рядом брат, глядя куда-то влево.
        Проследив за его взглядом я оскалился и выдал самый проникновенный злой рык, на который только был способен. Не все твари стелились перед дядей послушными собаками.
        Ярко проявился нестабильный разрыв, давая силы и туманной твари, медленно обретающей всё большую материальность. Явно демонического происхождения. Причём, знакомого. "Вестника" Дагона я узнаю в любом виде! Тем более что и в этот раз он выбрал ту же туманную рожу.
        -- Мне одному кажется, что эта тварь тут не сама по себе? -- поинтересовался я.
        Брат посмотрел с удивлением.
        -- Поясни.
        -- Помнишь, как меня попыталась покалечить какая-то тварь над столицей? -- сказал я и Ван кивнул. -- Ну так это определённо был не Дагон. Гораздо более тонкая работа. Этот Ктулху хоть и хитёр, но из опыта общения с этой тварью я кое-что вынес. В частности, понимание того, что так тонко психологически работать он не может. Да и сил у него после драки с нашим Ветром быть особо много не должно. Так что я думаю, что за ним стоит кто-то гораздо более могущественный.
        -- Драли бы их всех твари Хаоса, -- выплюнул ругательство Ван. Помолчал и предложил: -- Давай эту туманную дрянь "копьём Тьмы" помощнее приложим!
        Конечно, он подразумевал наш общий результат последнего полугода обучения.
        -- Давай! -- согласился я, пробуждая в себе Тьму.
        Несколько минут на кропотливую работу с потоками и пространством... и переплетённое из чёрных и золотых линий "копьё" летит к цели. Туманная тварь, до того подбиравшаяся к Ильену, повернулась к нам и наше оружие, воткнувшееся ей прямо промеж глаз, взорвалось, разлетаясь мелкими разрядами. Туманную рожу порвало на куски.
        -- Получи, тварюга! -- рявкнул Ван.
        Заметивший нас Ильен нахмурился, но не стал отрываться от своей работы. А близнецы в это время уже голыми руками пытались заштопать разрыв пространства. Пять лет в Призраках даром не проходят. Несколько мгновений чтобы перейти в призрачный режим восприятия...
        Удар. Боль под лопаткой. Резкая, сильная. Небо перед глазами. Это... что?.. Свет... Алый свет вокруг. Много... Это ведь моя кровь...
        Золотые змеи. Искажённая от дикой злости золотая маска лица брата, закрывшая небо...
        Несколько мгновений, всего несколько мгновений моё сознание было беззащитно. Во время перестройки. И... Нож под рёбра?.. Даже не узнаю из чьих рук. Какая идиотская смерть для Рыцаря.
        Далёкий, как сквозь вату, голос дяди:
        -- До моей цитадели с вашей скоростью -- три-четыре часа пути. Мы должны успеть его туда донести!
        Шутишь, да? Смешная у меня семейка. И самый главный клоун в ней, кажется, я...
        -- Приди в себя, змееволосый! И давай БЫСТРЕЕ!..
        Алый свет медленно сменялся белым. Всё вокруг было будто в густом тумане. В том числе в голове. И что мы вчера опять устроили, что я ни демона не соображаю и не помню? Та-ак... Я раздетый до белья... в трусах с носками, чудное сочетание! И вообще, где я?! Если бы не мягкий рассеянный свет, решил бы, что в гробу. А так -- в медицинской капсуле, что ли?
        Тётя паранойя, заткнись и не рассказывай мне, что последний месяц после дня рождения я валяюсь в коме и всё предшествующее -- просто красочный бред моего воспалённого мозга. Я сказал, заткнись, зубастое чудовище, и не выедай мне мозг! Так что вчера было-то?!
        Толкнув крышку своего "гроба", неожиданно легко откинул её. Сел. Огляделся. Медотсек для особо тяжёлых случаев... незнакомый какой-то. И вообще странный. Просторное, белостенное помещение, под ногами тёплый, мягкий линолеум, потолок здесь высокий. Реанимационных капсул всего пять штук стоит... Терминал... Терминал?! Какой-то... старого образца. Очень старого. И медкамера не похожа ни на одну знакомую установку, а я их навидался за время моей бурной жизни.
        -- Ирдес!..
        Вжав голову в плечи, я попытался забиться под свой недавний гроб, но друзья меня вытащили и тут же вознамерились покалечить, маскируя сей процесс под бурную радость.
        -- Как же ты долго дрых! -- первой выдала внятную фразу Маня.
        -- Мы уж боялись, что ты совсем не очнёшься, -- произнёс Даня со вздохом.
        -- В смысле -- долго? -- не понял я. -- Что мы вчера пили, и кто мне дал по голове?! И кто спёр мою одежду?
        Двойняшки обменялись весёлыми взглядами. Манька достала из кармана мой браслет, вручила мне. Я тут же вынул из пространственного кармана сумку и добыл оттуда майку, "правильно" разодранные джинсы и кроссовки.
        -- Ну наконец-то и ты очнулся.
        Подняв голову, я увидел вошедшего в медотсек Ильена. Я же говорил, не глюки, так что заткнись, паранойя, ты без работы!
        -- Кто-нибудь объяснит мне, что произошло?! -- проворчал я, натягивая майку.
        Спину неприятно потянуло. Странно, крылья ведь убраны. Я замер. Завёл руку за спину и нащупал под лопаткой новый шрам. Шрам от смертельной раны. И всё вспомнил.
        -- Какой упырь меня пырнул ножом? -- с видимым спокойствием поинтересовался я в пространство.
        -- Слуга Дагона, -- ответило пространство голосом брата. -- Я его зарезал тем же ножом.
        Ван вошёл в дверь реанимационной комнаты следом за Ильеном.
        -- Ван! -- обрадовался я. Встал на ноги и подошёл ближе к светлому родственнику. -- У меня первые мысли по пробуждению были -- "что мы вчера пили?"
        -- Ага, и судорожные попытки вспомнить, какой сегодня зачёт и помнишь ли хоть что-нибудь по предмету, -- улыбнулся светлый.
        Только как-то странно он на меня смотрел... с сочувствием? Жалостью?..
        На стене висело зеркало. Обычный, небольшой зеркальный квадрат. И что-то мелькнувшее там заставило меня резко развернуться... Чтобы замереть, неверяще глядя на себя. Подошёл поближе.
        -- Это что за нафиг?! -- голос сел.
        Фиолетовые глаза, за которые я получил своё имя... поменяли цвет на льдисто-синий. И зрачков у меня не было. Они того же льдистого цвета, без проблесков нормальной черноты. И как я ещё видеть способен?! Пытаясь осмыслить происходящее, убрал руками волосы за спину... и выругался. Среди чёрного пепла -- одной прядью выше левого виска, выделялась серость седины.
        -- Ребята, сгиньте отсюда, -- попросил дядя. -- Мне с племянником поговорить нужно.
        Удивительно, но даже Ван не стал возражать. Только подошёл, коротко, крепко сжал плечо, молча обещая, что всё будет если не хорошо, то терпимо, в смысле, "спасибо, хреново, но не дождётесь". И ушёл.
        -- Да, родич, тебе неплохо было бы объясниться... -- почти прошипел я.
        Дядя подошёл и сел на край стола возле терминала. Я молча ждал, внимательно разглядывая родственника и раздумывая, сейчас мне его убить или попозже? А то уж очень знакомо мне это выражение лица. Я такое у всех родичей видел, когда они не знали с какой из хреновых новостей начать. Начни с хорошей для разнообразия!
        -- Эта х... эта странность с глазами у меня на всю оставшуюся жизнь? -- первым делом поинтересовался я.
        -- Нет, это сойдёт через пару дней, -- отозвался Ильен. -- Седина, правда, останется, тут уже ничего не поделаешь, побочный эффект, слишком много ресурсов твоего организма пришлось задействовать. Но это не всё. В общем... тут такое дело... -- дядя попытался проковырять пальцем стол. -- Ты теперь бессмертен.
        -- Чего-о?! -- не понял я. -- Ты где такую траву забористую берёшь, родственник?!
        Ильен тяжко вздохнул. Поднял взгляд.
        -- Ты заметил, что я по-прежнему выгляжу пятнадцатилетним, не смотря на более чем сотню лет? В моих землях меня зовут Господином Вечности. Даах пришлось меня изменить таким образом, чтобы спасти. Я разучился взрослеть и стареть. Меня можно убить, я могу заболеть, но сам, от старости умереть не могу. Ты был ранен слишком серьёзно. И тогда... помнишь, когда я пытался вылечить тебя от аллергии, а вместо этого сделал только хуже? В общем, или бессмертие, или полыхал бы погребальный костёр.
        Смысл сказанных слов доходил до меня с трудом.
        -- Так я что... я навсегда останусь малявкой?! -- ор вышел такой, что дядя пригнулся и дёрнулся прятаться под стол. -- Да ты охренел?! Лучше б я сдох!!!
        -- Ты повзрослеешь до двадцати лет, -- спокойно отозвался Ильен. -- Именно с этого возраста взросление превращается в генетическое старение.
        -- Обрадовал по самые уши, -- зло прошипел я сквозь сжатые зубы. -- А почему ты не повзрослел?
        -- А я -- некромант... -- невесело усмехнулся родич, считая, что этим всё объяснил.
        В общем, я его обматерил. От души. А бессмертие... да куда там, конечно же, бессмертие... "малявковость" на все оставшиеся пару веков! Убил бы идиота!
        А ещё меня беспокоила одна вещь. И достав дагу из личного пространства, я её проверил, от души полоснув всегда острым лезвием по руке.
        -- Ты с ума сошёл?! -- аж подпрыгнул со стола родственник.
        Кровь светилась по-прежнему. Хоть что-то не изменилось. Я даже рад.
        Пока родич бинтовал порез, я потребовал подробных объяснений произошедшим изменениям. Можно ли это исправить? Ильен объяснил. Смутная надежда на то, что я всё-таки повзрослею, стремительно растаяла. Обругав заботливого родственника ещё раз, я потребовал еду, горячий душ и время подумать, каким образом я буду убивать этого "добродетеля".
        За завтраком... хм... ну, когда встал, тогда и утро, когда поел, тогда и завтрак! И солнце, клонящееся к закату, меня не смущает ничуть. Короче, за едой к злому мне присоединились брат и тени.
        -- А ты не подумал о том, что Таэш -- бессмертна? Она ведь божество, пусть и без Источника, -- прервал мою тихую ругань брат. -- Да и я... близко познакомившись со совей второй ипостасью, теперь обладаю проклятием вечной юности. И двойняшки следом за тобой добровольно прошли те же изменения. Ты дольше всех коматозника изображал, двойняшки всего сутки валялись. И я недолго...
        -- А с тобой что было? -- тут же забыл обо всём я.
        -- Ильен Инферно не удержал. Меня задело. Не сильно.
        -- Последствия?
        -- Уже никаких не осталось. Ну, кроме вечной жизни...
        Я заткнулся. Загнал поглубже всю настоящую горечь, которую вызвало... бессмертие. Небо, никогда этого не хотел. Быть бессмертным... это значит смириться с вечностью, когда все вокруг тебя будут умирать, а ты -- бесконечно жить. Какая бредятина.
        -- Так сколько времени я тут провалялся? -- хмуро поинтересовался, отодвигая всё на потом.
        -- Пять суток, -- отозвался брат.
        -- Чего?! -- я аж чуть не подскочил. -- Завтра же рвём когти отсюда! Только "компас" у Ильена взять нужно.
        -- Да вот он, -- Ван протянул мне через стол казавшуюся пушистой звезду на серебряной цепочке.
        Я коснулся медальона, взял его в ладонь. Прозрачный камень... Будто нетающий тёмный лёд. И кажется пушистым. Что с ним делать? Как использовать по назначению? С силой сжал "компас" в ладони... Вздрогнул, когда ледяные иглы впились в кожу. И замер, услышав отчётливый беззвучный зов. Перед глазами замелькали смутные, непонятные картинки.
        ...Встрепенувшийся барс в золотых подпалинах... Изменили направления потоки ветров... Сотни разных созданий, от птиц до людей, носящих в себе "благословение Ветра"... Небо... Небо над знакомым городом...
        -- Нам нужно в столицу, -- открыв глаза, произнёс я.
        Ильен был великодушно допущен к совету, хотя рычать на него я не перестал. Но дядя под руку не лез и вообще вёл себя тихо. Обсудив примерный план на ближайшее будущее, мы разбрелись спать. Вставать завтра рано, а за разговором успела наступить ночь.
        Лёжа в своих покоях поверх одеяла в одежде, думал и лениво осматривался. Планировка и отделка Цитадели сильно напоминает мне Дворец, который у меня дома. И здешние покои -- просто копия моих обычных. Даже зеркало в полстены -- эту гадость я завесил первым делом. Тем более что на себя сейчас смотреть меньше всего хочется. Похоже, я вообще буду от зеркал шарахаться, пока глаза прежний цвет не восстановят.
        Ночь... Ночь заставила меня по-настоящему проснуться. Даже скорее очнуться. И стало больно. Очень. Так, что выть хотелось.
        Выход всегда был один... Выпустить крылья, распахнуть окно, опустить себя в ночь.
        Какой красивый город. Освещённый частыми ночными огнями. Чёрный и величественный, дома -- произведения искусства, башенки, переходы, мостики...
        А к востоку чернеет море. И ветер оставляет на губах привкус соли. Горьковатый... чем-то похожий на кровь...
        Здесь хочется дышать, в этой ночи. Этим ветром. Лететь, падая в небо и не отрывая жадного взгляда от крупных, близких звёзд. Скользить над чёрной водой, касаясь волны кончиком крыла.
        Если я останусь в этом мире -- то только здесь. Хотя... да демона лысого я останусь! У меня куча дел дома! А Даах свои планы могу засунуть себе... кой-куда.
        Утром мы отправились по заранее продуманному маршруту. Телепорт у дяди, конечно, был, но после реанимационной капсулы неделю-другую нельзя пользоваться подобными артефактами, велика вероятность впасть в кому. Вообще даже подходить к телепортам лично мне запрещено пока глаза не примут свой нормальный вид, иначе я просто ослепну. Поэтому я заимел привычку таскать в кармане маленькое зеркальце, наблюдая за процессом возвращения в норму. Седую прядь на виске не стал прятать, наоборот, теперь носил волосы только в хвосте, пакостливо скалясь каждый раз, когда дядя виновато отводил взгляд.
        Мы отправились в столицу самым коротким маршрутом. Путь при нашей скорости должен занять примерно пять дней.
        Но уже на второй день с утра пораньше Ильен дёрнул меня за перья, привлекая внимание. Я с огромным трудом подавил желание дать ему в морду. Не-на-ви-жу когда меня дёргают за крылья! Если с кличкой "малыш" я уже смирился, то с тем, что все вокруг тянут хваталки к моим перьям -- не смирюсь никогда!
        -- Что? -- подавляя глухое рычание, спросил я.
        -- Мы сильно торопимся в столицу? -- Родич сделал вид, что не замечает моего раздражения.
        -- А у тебя есть другие планы? -- заинтересовался я.
        -- Небольшие, -- отозвался Ильен. -- Займут не больше суток. Я хочу завернуть в Лесной. Это городок рядом с тёмным Храмом.
        -- Считай, что заинтересовал, -- отозвался, пытаясь не показать, насколько на самом деле рад этой незапланированной задержке. Я дурак, да, и совсем забыл, что неплохо бы проверить здешний Храм. Ведь из памяти и души вычеркнул практически всё...
        Так мы и сделали. И на следующий день, приземлившись заранее, пешкодралом подходили к городку, носящему название Лесной.
        Хм... Определённо, кирпичные дома и относительная современность строений доведут меня до нервной икоты.
        -- То, что я сплю десятки лет, не мешает мне содержать своё Царство в полном порядке, -- произнёс дядя, отреагировав на моё выражение лица.
        Ну да, конечно. Система работает, сисадмин спит. Или как там было? Солдат спит, служба идёт...
        И снова то же смешение рас. Оно в Царстве везде. Удивительно лояльное к чужой инаковости общество. Я даже крылья плащом не стал завешивать ради эксперимента, и то народ вокруг пальцами не тыкал в "это чудо природы". Единственное, что вызвал мой вид -- это лёгкое любопытство. Такого отношения можно добиться только очень, очень высоким средним уровнем развития! Похоже, Ильен действительно вложив в своё Царство душу и огромное количество работы. И не только он один.
        Ильен отговорился административными, скучно-неинтересными делами, поэтому двойняшки сразу испарились, будто их никогда не было. Ван сделал морду кирпичом, коротко пояснив, что он сам политик и дворцовый интриган, так что пусть дядя не отмазывается, светлый идёт с ним. Ну а я... Соврав что-то на ходу выдуманное, отошёл подальше и уже по воздуху направился к Храму. Пешком интересней, но на крыльях быстрее.
        Давно... давно заброшенный. Широкая чёрная арка начала змеиться трещинами, ступеньки порога крошатся от старости. Чёрные стены густо заросли плющом, вьюнком и прочей ползучей флорой. Широкий коридор, чёрный мрамор пола, колонны вдоль стен и древние статуи, изображавшие разных созданий Тьмы, её Младших детей. Мы -- Старшие дети. Коридор вывел меня в Алтарный зал. Солнечные лучи разбавляли сумрак, проникая через дырявый потолок и стены. Там, в куполе, раньше были стёкла.
        Подойдя к алтарю, я смахнул рукой с него палую листву, насыпавшуюся через дыры в потолке и стенах. Мы никогда не приносили нашему божеству лишних жертв. Она могла и обидеться. На алтаре лечили смертельно раненых и больных, при осложнениях проходили первую, чудовищно болезненную трансформацию. На алтарь проливали свою кровь в оплату за что-либо. Чужую -- лишь если богиня потребовала эту жертву. Всё, что говорили люди о кровавых оргиях тёмных в Храмах -- ложь от первого до последнего слова.
        Храм -- самое святое и чистое место. Даже тысячу лет назад заброшенный, он не подвергся вандализму, мародёрству... Мы всегда защитим и охраним даже мёртвую святыню. Не даром здесь практически нет пыли, да и палой листвы -- совсем немного.
        И ещё здесь никогда не было Таэш. Значит, она во втором Храме. В человеческих землях. Это серьёзно усложняет мою задачу... Хотя, куда там. Она и так... "миссия невыполнима. Вообще невыполнима".
        Заночевали мы в Лесном. Оказалось, что у Ильена здесь есть своя небольшая резиденция, так что даже не пришлось искать где снять комнаты.
        До столицы мы добирались ещё четыре дня. Точнее, четверо суток, учитывая что и по полночи проводили в небе. И добрались, что самое удивительное, почти без приключений на наши больные головы. Ну, не считая всякой мелочи, типа икавших от смеха близнецов, которых я целенаправленно доводил. Просто разминки ради.
        В последний день поднявшись и отправившись в путь ещё в сумерках, мы добрались до столицы к полудню.
        Ильен остановился на подходе и очень долго разглядывал стены домов, высившуюся над городом Цитадель... Мы не решались прервать этот молчаливый и непонятный диалог принца с городом. Дядя за последние дни сильно осунулся и выглядел примерно как мы на первой неделе сессии. Понимаю, как ему тяжело возвращаться сюда. И не смею вмешаться. На его месте я прибил бы любого только за косой взгляд в мою сторону. Поэтому -- мы все тут в сторонке не отсвечиваем, нас вообще нету, это всё глюки...
        -- Погуляем по городу? -- предложил Ван, когда родич всё же оттаял. -- Или сразу во дворец?
        -- А нам вообще куда нужно? -- поинтересовался Ильен, предоставив нам право решать.
        Все дружно уставились на меня, ожидая ответа.
        -- Не знаю, -- честно ответил я. -- Искать придётся. Но начать можно и с Цитадели.
        -- Ну тогда в Цитадель и идём, -- решительно кивнул дядя.
        Вскоре мы оказались в Цитадели. Естественно, через главные ворота никто и не подумал входить, пробрались мы по небу и через окно.
        Увидевший нас в коридоре тёмный как-то странно изменился в лице, развернулся и дал дёру. Ильен вопросительно взглянул на нас, но мы синхронно пожали плечами, делая вид, что вообще не в курсе происходящего.
        Тут из-за поворота, к которому мы подходили, вырулил тёмный...
        -- Шон?!
        От нашего слаженного восклицания старший братец пригнулся и попытался было рвануть обратно, но передумал и чуть не оглушил нас своим воплем:
        -- Братцы!!!
        -- Ты идиот?! -- я бешеным ором оборвал попытку меня удушить. -- Какого демона ты здесь делаешь, придурок в чешуе?!..
        Орали мы в итоге минут пять, а на робкие попытки тех же близнецов нас утихомирить, реагировали проникновенным рычанием.
        -- Ладно, -- махнул рукой я, понимая, что мозгов у брата не было и не будет, и он такой же бесконечно преданный семье придурок как я. Я бы тоже не раздумывая отправился за братом! Но то я, а Шон вроде взрослее и умнее должен быть. По идее. Не знаю правда, что это за идея такая... -- Что с тебя, дурака здорового, взять... Я просто демонски рад тебя видеть!
        -- А уж как я вам всем рад, -- вздохнул братец. Притянул нас с Ваном к себе. Мы даже не сопротивлялись этой попытке удушения. Соскучился я по брату. До этого момента даже до конца не представлял до какой степени. -- Малыш, когда же ты успел стать седым?.. -- такая тоска и прозвучала в голосе брата, что я даже по привычке не стал фыркать на "малыша".
        -- Да вот, пришлось... -- глухо ответил я, отстранившись. -- Кстати, брат, познакомься с нашим дядей. Шон, это Ильен. Ильен -- это мой старший брат.
        Тут из-за поворота пулей вылетел ещё один тёмный.
        -- Ильен, а это мой отец. Твой брат, получается...
        -- Ага, -- только и смог обалдело кивнуть родич.
        Папа обратил внимание на что-то ещё, только убедившись, что наша четвёрка ему не привиделась, что мы все живые, здоровые и даже относительно целые.
        -- Брат, значит? -- посмотрел отец на совершенно ошарашенного и потерянного тёмного. Улыбнулся тепло. -- Ну, значит теперь я не самый младший в своём поколении...
        -- Эм, пап, тут такое дело... -- в потолок произнёс я, пытаясь со всех сил сдержать улыбку.
        -- Ильен объективно тебя старше, дядя Райд, -- не пряча усмешки, закончил за меня Ван. -- Ему сто двадцать пять.
        -- Но это объективно, -- снова заговорил я. -- На самом деле больше сотни лет Ильен провёл в летаргическом сне. Субъективно ему не больше, чем Шону.
        -- Короче, тут всё сложно, -- закончил Ван.
        -- Не дети, а сплошной ходячий кошмар, -- проворчал озадаченный родитель.
        -- В родителей! -- хором заявила наша троица императорских кровей.
        Далеко заполночь наконец-то мы закончили друг другу рассказывать о том, куда и как нас носило. Узнав, что оправил нас сюда даах, папа страшно ругался. Я ругался не меньше, узнав как сюда попал он, а следом и Шон. Последнее слово в виде "мама оторвёт вам обоим головы и будет права" всё равно осталось за мной. Взаимно обвинив друг друга в отсутствии мозгов, мы на этом успокоились, и дальше обходились без матов.
        Только под утро Ван, Шон и Ильен разбрелись спать, а Маньяки давно дрыхли в обнимку на диване.
        -- Ты сильно повзрослел, сын, -- произнёс отец, не отрывая от меня взгляда. Мы сидели в стоящих рядом креслах и периодически подливали друг другу в кубки лёгкого золотистого вина. Папа протянул руку, коснулся моего седого виска, полуматериальных перьев. В отличие от других, рука отца, касавшаяся крыла, не раздражала. -- И изменился.
        -- Мне пришлось, -- тихо ответил я. Усмехнулся грустно, раскинул крылья, немного склонившись вперёд, придал им полную материальность. -- Мне теперь всю одежду со специальными прорезями заказывать придётся. И это не единственный "подарок" Болота Мёртвых...
        Снова уложив крылья, я рассказал отцу всё, о чём умолчал при общем разговоре. Сглаживая подробности, стараясь скрыть слишком уж тяжёлое, но всё. Живо передо мной стояла картина памятника моей семье. И я, уткнувшийся в каменную ногу отца... "Никогда... какое страшное слово..."
        Сам не заметил, как за время рассказа оказался у окна, жадно гладя в небо, становившееся красным на востоке. Как вцепился в створку окна до побелевших пальцев...
        -- Бедный мой сын... -- Отец, оказавшийся рядом, когда я поднял взгляд, просто обнял меня. -- Бедный ты мой маленький сын... Если бы я мог от всего этого тебя отгородить...
        -- Ты просто не умирай, пап, -- только и смог произнести. Горло свело. Больше даже при желании говорить я бы не смог.
        -- Обещаю, -- ответил папа.
        Как же хорошо, что у меня такой отец... И как же хорошо, что он рядом. И пусть горло свело, но как же тепло на душе. И никто не увидит скатившихся по лицу слёз, а отец и сам незаметно вытер лицо...
        Двойняшек так и оставили спать на диване. Только "поле тепла" я им обновил.
        Вана тоже хотели оставить спать, да эта вечно недовольная ушастая морда проснулся самостоятельно. И отправился с нами. Как и Шон, брать с собой которого в наши планы тоже не входило.
        Ильен, кажется, так и не смог уснуть. Наследник трона был бледен, устал. И скрывал свою растерянность под маской раздражительности. Ну вылитый я. Надо его подколоть, чтобы разозлился на меня и успокоился.
        Пока шли до малого тронного зала, мы с братьями втроём успели довести дядю до белого каления, попыток нас убить и отчаянной просьбы императору утихомирить своих наследников. В общем, дёргаться он перестал, что нас полностью устраивало.
        В зале с видом ждущих казни смертников нас ждали двенадцать Рыцарей. Отец зорко оглядел преклонивших колено тёмных. Повернулся ко мне.
        -- Сын, дай-ка мне Старшую печать.
        -- Тогда дай Младшую, -- потребовал я, снимая кольцо.
        Подал артефакт отцу, безмолвно интересуясь: "Инструкция для юзера-лузера нужна?"
        "Ремня давно не получал?" -- не менее ехидным взглядом ответил мне отец, забирая мою... хм... дедушкину печать и отдавая мне свою.
        А потом... потом было судебное разбирательство. Долгое. Муторное. Выматывающее всех участников. Папа вёл допросы при помощи печати, я его дублировал и помогал, потому что ведущую роль физически не выдержал бы. Ильен выступал как в качестве допрашивающего, так и в качестве свидетеля. К вечеру меня мутило от голода, беспощадно кружилась голова и было такое ощущение, будто меня весь день били ногами. Причём ногами, не в тапочки обутыми.
        -- Что скажешь, Старший Наследник? -- поинтересовался отец, не глядя на меня. Я сам только взгляд скосил, не поворачивая головы. Его мутило даже больше чем меня, что видно по лицу. Он в каждой душе читал, память им наизнанку выворачивал. Как его самого не вывернуло... Хотя, мы специально не ели.
        -- Каждый из них заслуживает казни, -- ледяным тоном отозвался я. -- Но мы не можем себе позволить убить их сейчас, отец-Император. Это политически невыгодно в сложившейся ситуации. Я считаю, что мы должны рассмотреть ситуацию более полно в отношении десяти из двенадцати присутствующих.
        -- Ты уверен? -- повернулся ко мне отец.
        Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.
        -- Мне понадобится Тень. -- Ильен тоже всё правильно понял.
        -- У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, -- проговорил Шон. -- Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.
        Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.
        -- Нет, -- тихо, но твёрдо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: -- Одиннадцати...
        -- Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, -- холодно приказал папа. -- Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.
        Арсен поднялся со своего места и тяжело произнёс:
        -- Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.
        -- Воля твоя, Арсен, -- ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. -- Отправляйся с Кайреаном, -- и родителя своего "папой" он больше никогда не назовёт.
        Не могу сказать, что не понимаю родича.
        Шон с Ваном повели двух покорно шагающих тёмных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повёл, не удостоив родителя взглядом.
        Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как всё семейство.
        Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьёз прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.
        -- Папа, -- я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. -- Пойдём кого-нибудь съедим.
        -- Может, "чего-нибудь"? -- сочувственно, но всё-таки с улыбкой спросил родитель.
        -- Нет, пап, "кого-нибудь", -- уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. -- И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста...
        -- Это мы всегда с удовольствием! -- как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. -- Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим...
        -- Какой ужас, -- убито произнёс я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.
        Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа ещё более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок...
        Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лёжа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо ещё я отказывался наотрез.
        -- Ух ты, какой дружный читальный зал! -- папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.
        Да, дружненько вышло... Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. "Долгий восход на Энне" # Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.
        # Евгений Гуляковский
        -- Где вас обоих носило? -- поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.
        -- Где надо, там и носило, -- хитро сощурился отец.
        Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрёт, а ж... индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!
        Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:
        -- Ты что задумал, родитель?
        -- Тебе понравится, -- пообещал папа.
        -- Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, -- проворчал я. -- Может обойдёмся без сюрпризов?
        -- Но так же совершенно не интересно! -- воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.
        Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?
        Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:
        -- Останься, сын.
        Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.
        -- Вы уверенны? -- спросил нас отец.
        -- Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.
        Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.
        -- Ирдес, Ван, -- позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.
        Мы ответили молчаливым согласием.
        В северную башню поднимались в тишине.
        Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор -- зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка... Только решётки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.
        Пленники сидели в креслах под окном. Облачённые в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.
        -- Почему не позвали палача? -- глухо спросил он.
        -- Палач перед тобой, -- с ледяным спокойствием отозвался отец. -- Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты -- часть моей семьи, выродок.
        На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся -- перестанем изображать предметы интерьера.
        Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнёс медленно:
        -- Я прошу пощады для моего друга. Для Арсена ар'Каэрта. У меня осталось ещё двое детей... они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие... Они ещё подростки... Литтории шестнадцать, Арейну только тринадцать.
        Как же у тебя наглости на такое хватило?..
        Ильена перекосило.
        -- Какой же ты ублюдок, -- хрипло произнёс родич. -- Обрёк ещё двоих на непрекращающийся кошмар. Молодец, проклятый. Продолжал бы в таком духе, скоро бы вся наша раса вымерла.
        -- Они останутся нормальными, если их правильно воспитать... -- сдавленно выговорил консорт. -- Я был молод, глуп, у меня не было наставника, который смог бы вовремя объяснить...
        -- Зато у тебя был сын, которого ты сам убил, -- тихо произнёс Ильен.
        Самое страшное преступление нашей расы -- это детоубийство. А убийство ребёнка родителем -- это вообще нечто запредельное. В этот закон входит и такая статья как "доведение до самоубийства". Кайреан довёл своего сына до самоубийства. Собственно, наследник Ильен умер. Остался жить другой, носящий то же имя. Господин Вечности, как звали его подданные Царства.
        -- Я никогда не смогу простить себя сам. Поэтому, прости меня ты, сын... -- консорт говорил так же тихо, не отрывая взгляда от Ильена. -- И убей. Это тебе поможет...
        Тёмный поднялся, прошёл на середину комнаты, встал на колени. Склонил голову.
        Отец достал из личного пространства клинок. Узкий, длинной от локтя до запястья, кинжал с широкой рукоятью и чёрным лезвием. Его зовут Жало. Он всегда хранится у кого-то одного. У того, кто может убивать своих. Папа провёл ладонью по лезвию, нахмурился.
        -- Малыш, дай-ка мне мою печать обратно.
        -- А ты мне тогда мою... в смысле, дедушкину верни, -- потребовал я, не фыркая на "малыша". Из уст отца это звучало совсем не обидно.
        Мы обменялись семейными артефактами и папа снова провёл по лезвию. Чёрный металл побелел до такой степени, что на него стало больно смотреть. Протянул Жало Ильену.
        -- Это твоё право.
        Дядя принял кинжал, шагнул к выродку Хаоса. Положив правую руку на плечо консорта, приставил кинжал к его груди напротив сердца. Рука не должна дрогнуть. Своих всегда убивают одним ударом в сердце. Всегда левой рукой. Знаю. Дед просветил.
        Молчание затягивалось, а родич всё не спешил нанести удар.
        Когда звенящая тишина стала невыносимой, Ильен отступил на шаг. Развернулся, отдал Жало владельцу.
        -- Я не могу.
        Папа с сомнением взвесил в руке лёгкий клинок. Погасил сияние, делавшее смерть казнимого безболезненной.
        -- Что ж, судьба принца-консорта решена. Он остаётся жив. С наказанием решим позже.
        Кайреан поднял голову. В серых глазах полыхнула ярость.
        -- Я совершил слишком много. Лишь за сотую долю моих деяний любого приговорят к смертной казни. Я пытался всё исправить. Столько, сколько мог. Я устал жить, мой император. Я... устал...
        Два последних слова он произнёс с небольшой паузой. На вдохе... выдохе...
        И перерезал горло собственным ножом.
        Его лицо исказила страшная, пробравшая морозом улыбка. И та застарелая, дикая тоска, что никогда не покидала серых глаз светловолосого тёмного, ушла, на мгновенье, лишь на мгновенье сменившись не радостью, только отголоском радости освобождения. Потом взгляд остекленел, потеряв выражение. И он упал...
        Выродок Хаоса... Последняя надежда разрушавшейся Империи... В луже крови и бликах алого света заката лежал лишь усталый тёмный старик, нашедший успокоение в смерти. Мне стало жаль. Потому что отчасти я мог его понять. Понять... но не принять и не простить.
        Ильен смотрел на тело с завидным равнодушием. Медленно произнёс:
        -- Первые годы... я каждую ночь мечтал, что вернусь и буду долго убивать его. Через десяток лет в красках представлял, как он свалится с лестницы и сломает себе шею. Спустя полвека мне стало всё равно. И мне наплевать сейчас. Наверное это странно. Или страшно. Это должно быть страшно. Но мне просто всё равно...
        -- Идём, -- папа развернул Ильена к выходу, обнял одной рукой за плечи и вывел прочь.
        -- Свободен, -- коротко бросил Ван так и не двинувшемуся с места ар'Каэрту. -- Но твою лояльность мы ещё проверим...
        Мы вышли из камеры заключения следом за отцом и дядей. За моей спиной послышался судорожный, задавленный всхлип и короткий полувой-полустон. Такой горький, что я замедлил шаг. Но не обернулся.
        -- Знаешь, малой... -- папа обратился к Ильену. -- Не смотри на меня волком, был один малой, теперь двое. Субъективно тебе лет как моим сыновьям. Так вот, мелкий, я могу вернуть тебе Небо.
        Ильен остановился так, будто налетел на стену. Ошалело посмотрел на первого Императора и смог только просипеть в ответ:
        -- Что ты сказал?.. Ты можешь вернуть мне крылья?!..
        -- Ну, не обещаю, что это будут именно крылья, -- отозвался отец. -- Но это будет небо. Ты сможешь летать снова не хуже моих детей. И ты, малыш, запомни, -- папа посмотрел на меня. -- Даже если потеряешь крылья, я всегда верну тебе Небо.
        -- Всегда знал, что мой папа -- гений! -- легко улыбнулся я.
        Вот что ты задумал? Это был отличный ход! Ильена заодно отвлёк в самый тяжёлый момент. Да и моё направление мыслей изменил. Ты гений, отец мой Император!
        ...Пустота. Пустота и темнота. Мягкий, тёплый мрак.
        Он висел в пустоте, распятый на железном кресте. Руки-крылья в цепях, пробивших плоть насквозь. Крест покрыт инеем. Осязаемый алый свет божественной крови, стекая с рук-крыльев, медленно разрушал эту страшную ловушку, заставляя железо ржаветь. Однажды ты сможешь вырваться отсюда, Феникс. Только хватит ли у тебя сил уйти?..
        -- Феникс!.. -- крикнул я, разрушая страшное безмолвие. -- Феникс, держись! Я приду за тобой!..
        Мой смертный бог поднял голову. Я отшатнулся. Страшное, будто мумифицированное лицо. У него были глаза, но казалось, что их нет. Мутные, стеклянные, слепые. Мёртвые. Таких не бывает у живых. Ледяной Феникс мёртв.
        Мертвец с лицом моего бога выдохнул какое-то слово, инеем повисшее перед его лицом и осыпавшееся искристым мелким снегом.
        -- Феникс... -- полный отчаянья стон. Не мой. Брата. -- Друг, не смей умирать!
        Мертвец снова попытался что-то произнести, но...
        ...Это появилось из мрака за его спиной. Легло плащом, впиваясь когтями богу в плечи, не имея лица, выглянуло из-за его спины, опустило чёрные крылья, обнимая перьями свою жертву.
        -- Маленькие носители Искры... -- голос одновременно был и не был, звучал везде, не нарушая тишину. -- Какое лакомство...
        Страх парализовал сознание. Оно было и не было, живое и мёртвое, разумное и нет... И оно хотело ЖРАТЬ. А едой был я. Страх пропитывал всё вокруг, каждую мысль, каждый вдох, каждую судорожную попытку вырваться. Оно, сущее несуществующее, проникало пустотой внутрь, пробиралось призрачными жгутами под кожу, пробиралось в кровь, струясь холодом по венам. Сжимало горло, мешая дышать и не стесняя свободу дыхания. В глаза засыпали раскалённый, живой и ползающий песок, спешащий добраться до мозга, чтобы пожрать его. Холод и яд, жгущий болью, которая существовала и нет. От этого невозможно было защититься, потому что нельзя было понять, есть ли оно и от чего защищаться!
        Ужас пожирал, пропитав собой всё, пробираясь в самое моё "Я", не оставляя кроме себя ничего больше. Растворяя меня в себе, лишая способности сопротивляться...
        Ветер сжал кулаки. Меня отбросило с такой силой, что мир вокруг исчез...
        ...Открыв глаза я уставился в потолок. Сел на кровати. Сжал руками виски. Майка, в которой я спал, оказалась насквозь мокрой. Меня всё ещё колотило. Пришлось сцепить зубы покрепче, чтобы эти предатели не стучали.
        Ноги не держали, пришлось ползти на четвереньках, и путь до ванной комнаты казался ужасно длинным. Поочерёдно ледяная и горячая вода привели меня в чувство. Не знаю, сколько я тут трупака изображаю. Наверное, уже час, может и больше. Поначалу казалось -- вообще вечность. Так же как вечность длился пережитый кошмар, без конца и края... От воспоминаний передёрнуло. Никогда раньше не переживал такого... даже не скажу чего. Как будто мгновенье смерти, растянутое в вечность.
        И я там почти умер. Если бы не Ветер...
        Ветер был мёртв. Я знал это, понял как только заглянул ему в лицо. Моя душа -- его храм, поэтому я знаю... как никто другой знаю, что мой смертный бог -- мёртв. Вот только... Смерть бога -- не то же самое, что смерть любого другого существа. Совсем не то же самое...
        Что же теперь делать? Как собирать его по кускам, возвращая по капле душу? И где искать эти осколки ледяной души, разбросанные по сотням миров и, возможно, времён?
        Потянувшись было к брату, передумал касаться души. Вместо этого оделся и направился к нему в комнату. Дверь оказалась закрыта и на стук он не отзывался. Подумаешь, у меня ключ есть. Вану о том, куда запасной ключ делся знать вовсе не обязательно. Я и Шона, чьи покои рядышком, тоже обделил. Так, на всякий случай.
        Апокалипсис лежал на полу в паре метров от кровати.
        Помянув всех демонов разом, я бросился к брату. Он дышал. Еле-еле. Пульс едва прощупывался, сердце, кажется, судорожно пыталось не остановиться. Не холодный даже, а ледяной. И весь взмокший. Ван умирал.
        В оставленную распахнутой настежь дверь заглянул Шон.
        -- Зови папу! -- заорал я, чувствуя, как от ужаса у меня немеют руки.
        Шон не заставил повторять дважды. Но мне всё равно показалось, что прошла вечность, прежде чем в покои светлого вбежал перепуганный отец. С одного взгляда оценив его состояние, папа подхватил Вана на руки и отрывисто бросил нам с Шоном:
        -- В лазарет! Быстро! Разыскать фельдшеров, всех! Бегом!
        Мы сорвались с места ещё до того, как отец договорил.
        ...Кошмар кончился только под вечер. Уставшие бегать из угла в угол близнецы сидели под дверью. Их больше всего бесило собственное бессилие. На исходе десятый час с тех пор, как Вана, прямо скажем, из Посмертия вытаскивают. Я просто лежу на диване и тупо смотрю в потолок.
        В отсутствие света, тьмой Вана накачали под завязку. И как ар'Грах, светлый легко принял тьму, будто родную стихию. Источником служил Ильен, я -- проводником. Здесь не было всего что нужно, нам приходилось идти на разные риски, чтобы вытащить уже шагнувшего за грань Вана обратно в наш неприветливый мир. Кроме нас было ещё пятеро фельдшеров-тёмных.
        Не соображаю уже от усталости и ничем больше не могу помочь. Только не могу перестать неслышно шептать Небу молитву. Не оставь своих сыновей и на земле, Небо великое. Не дай моему брату умереть. Не дай умереть. Не дай...
        -- Ваше высочество...
        Скосив взгляд, я увидел стоящую рядом миловидную девушку с подносом в руках. Запахло чем-то вкусным. Меня замутило.
        -- Ваше высочество, вам надо поесть...
        -- Не хочу, -- поморщился я.
        -- Воробей, тебе необходимо поесть. -- Шон сел на краешек дивана, подвинув мои ноги. -- Ты ведь столько сил потерял. Давай, хватит изображать диванный коврик. Я для тебя пирожные достал. Знаешь, как сложно было их здесь найти?
        -- С клубникой? -- заинтересованно взглянул на брата я.
        -- И сливками, -- кивком и улыбкой подтвердил Шон.
        -- Уговорил.
        Пока я кое-как отдирал себя от дивана, принимая сидячее положение, девушка успела расставить всё на кофейном столике и куда-то испарилась.
        Оказалось вкусно, а компания в виде старшего брата отвлекла от тяжёлых мыслей.
        Закончив с завтраком, я некоторое время смотрел в пустоту перед собой, потом повернулся к брату. Он оборвал себя на полуслове.
        -- Шон, ты меня прости, если что не так было... за всё. И за то, что я над тобой издевался всю жизнь, -- попросил я.
        -- Да ты с ума сошёл?! -- старший брат скривился как от боли, обнял меня за плечи своей здоровой ручищей. -- Да я же жить не смогу без твоих подколок. Зачем я тебя иначе бы провоцировал всю жизнь? Без твоей "я мстю и мстя моя страшна" -- просто скучно! Ты же такой забавный, когда злишься. Эдакий боевой воробей...
        -- Ну всё, тебе кранты! -- зловеще пообещал я. -- За "боевого воробья".
        -- Орёл! Только мелкий, -- тут же усугубил своё шаткое положение братец. -- О, я знаю этот взгляд! Уже боюсь заранее, -- едва справляясь со смехом, объявил Шон.
        -- И правильно делаешь, -- сощурился я, выдав одну из своих пакостливых улыбочек.
        Тут из комнаты, откуда меня выгнали пару часов назад, вышел отец. Стало не до взаимных подколок.
        -- Выжил. Пока что, -- устало произнёс второй император. -- Вытянет ли -- уже другой вопрос...
        -- К нему можно? -- поинтересовался Данька.
        -- Мы просто рядом посидеть... -- просительно добавила Манька.
        -- Идите, -- махнул рукой папа. -- Хуже от этого не будет.
        Шон ушёл вслед за двойняшками, а папа занял освобождённое братом место. Ну вот, опять не дадут обивку дивана поизображать.
        -- Ты не пойдёшь? -- спросил отец.
        -- Они все выдохнутся через пару-тройку часов, -- ответил. -- Тогда я их повыгоняю, чтобы отоспались. А пока что... слушай, пап, у тебя ещё силы остались? -- кое-что вспомнив, спросил я.
        -- Смотря для какой цели, -- осторожно отозвался отец.
        Закатав рукав рубашки, я продемонстрировал отцу шрам на предплечье.
        -- Косо срослось, что ли... Мало того, что доспеха нет, так ещё и рука болит.
        Папа нахмурился, провёл пальцами по татуировке.
        -- Этого я не предусмотрел, -- пробормотал отец, сосредоточенно изучая испорченный артефакт. -- Пойдём-ка ко мне, я попробую исправить.
        Пол под ногами изображал из себя палубу корабля в страшный шторм, но до папиных покоев я всё же добрался. Папа вручил мне две белые капсулы и стакан с какой-то шипучей, невкусной фигнёй. Я покорно выпил.
        -- Рубашку снимай и на диван ложись, -- потребовал папа.
        Пока я расстёгивал пуговицы, успели занеметь кончики пальцев.
        -- Что это ты мне дал? -- поинтересовался я, укладываясь на диван так, чтобы рука с татуировкой была наверху.
        -- Обезболивающее и снотворное, -- честно признался папа, положив полотенце мне под локоть. Походу, крови должно быть не мало.
        -- В следующий раз предупреждай про снотворное, -- язык начал заплетаться и комната поплыла перед глазами.
        В руку воткнулась маленькая игла, под кожей почти сразу разлилось холодное онемение. Папа воспользовался ещё и местным наркозом. Так, это меня уже пугает, потому что обещает быть очень болезненным! Ой, а я ведь про кое-что забыл! Отец уставился на выступившую на месте укола капельку крови. На его лице явно нарисовалось сомнение в здравости собственного рассудка.
        -- Пап, не бойся, это нормально. Не хотел тебе говорить... но раз уж такое дело... Это что-то вроде заражения. Я вроде как кровный брат бога... наверное... в общем, она правда светится, это не глюки...
        На последних словах я окончательно перестал соображать и отрубился...
        Просыпаться не хотелось. Глаза отчаянно сопротивлялись попыткам их продрать, внутренний голос уверенно рассуждал о том, что пару суток сна будет только на пользу и не нарушат никаких планов. Пришлось заткнуть эти соблазнительные посулы радикальным способом -- рухнуть с дивана на пол. Но великая гравитация всё равно пыталась оставить меня лежать. Бешеных усилий воли стоило отодрать себя от пола.
        Плотно забинтованная рука нудно и тупо ныла. Добравшись до ванной комнаты, продолжил процесс пробуждения этого дохлого упыря с помощью холодной воды. Когда глаза более-менее перестали слипаться, взглянул на себя в зеркало и взялся за расческу. Убрал волосы под резинку. Никогда не привыкну к этой седой пряди у правого виска.
        Стоило мне направиться в сторону коридора, чтобы всё-таки добраться до лазарета и проверить, не сбежал ли в сторону Посмертия мой брат, как на пороге покоев появился отец. Окинул полудохлого меня оценивающим взглядом.
        -- Не надо на меня так смотреть, ты сам как трупак недельной лежалости, -- вместо "доброго утра" сказал я.
        -- Я выносливей тебя раза в четыре, сын, -- мирно отозвался папа. -- А то и во все десять.
        -- Когда мне будет сотня, я буду такой же, -- скривился в ответ я.
        -- Нет, -- помотал головой папа. -- Ты будешь куда сильнее.
        Даже так? Интересно, с чего ты это решил?
        -- Как там Ван? -- задал я самый главный на данный момент вопрос.
        -- Плохо, -- не стал обманывать отец. -- Нужно как можно быстрее вернуть его домой. Ты мне не объяснишь, что всё-таки произошло?
        -- Мы нарвались, -- честно признался я. -- На что-то настолько жуткое, что я раньше даже представить себе не мог, что такое может существовать. Сам чуть не помер. Больше часа пытался хотя бы подняться на ноги. Вану сильнее досталось, чем мне.
        -- Как обычно, -- вздохнул папа. -- Если есть куда вляпаться -- вы вляпаетесь. Ладно, чадо моё, пойдём, поассистируешь мне.
        Решив не спрашивать, а посмотреть своими глазами, я направился вслед за отцом. Вскоре мы оказались на крыше северной башни.
        -- Это что? -- обалдело поинтересовался я, рассматривая обстановку.
        Купол из редких металлических "рёбер", кольцевая портальная установка новейшей разработки, провода, малая кольцевая установка-контроллер. Под малым кольцом -- атомная министанция, занимавшая примерно кубический метр пространства.
        -- Не фонит, новейшая защита, -- увидев мой опасливый взгляд, пояснил отец. -- Помоги мне запустить...
        -- Это вообще что такое? -- повторил я свой вопрос, подходя к кольцевому контроллеру и принимая от папы магнитно-молекулярный ключ.
        -- Увидишь, -- многообещающе усмехнулся папа.
        Так, я уже испугался. Ну уж ладно, родной отец зла желать не может. Пойду на риск. В четыре руки мы минут двадцать возились с установкой, проводя мелкие настройки в синхронизации с большим кольцом. И, наконец, задержав дыхание и приказав себе не бояться, запуск...
        Силовой волной нас обоих отбросило от малого кольца.
        -- Держи его! -- крикнул отец, пытаясь подняться. Его приложило сильнее, чем меня.
        Я вцепился в контроллер, возвращая сдвинувшееся кольцо на нужную позицию. Почти сразу вспыхнуло большое кольцо и "рёбра" над головой раскрылись как какой-то уродливый цветок. По яростному мату со стороны отца можно было уверенно сказать, что такого развития событий он не предполагал.
        Металлические рёбра впились в камни башни и начали стремительно врастать. Ответвления пробили атомный реактор, и едва я успел пожалеть, что умру, даже не увидев убившего меня ядерного гриба, как реактор просто сдулся, впитавшись в ожившие "рёбра". Основательно тряхнуло. Вскоре я мог поклясться, что эти металлические "корни" проросли уже глубоко под землю и в стороны, охватывая полгорода минимум.
        В один миг показалось, будто я ослеп, так стало темно. В другой -- ослеп от света.
        А когда ко мне вернулось зрение, я поднялся на ноги, огляделся...
        -- Папа, -- я осторожно позвал изумлённо оглядывавшегося отца. -- Ты что наделал?
        -- Эээ... -- папа почесал в затылке, пожал плечами и ответил: -- Создал стабильный портал меж мирами.
        -- Пап, а какого размера должен быть портал? -- вкрадчиво поинтересовался я.
        -- Ну... -- отец крайне знакомым жестом смущённо повёл плечом и склонил голову. -- С эту крышу. Но, кажется, вышло немного больше.
        -- Немного больше?! -- переспросил я.
        Снова поглядел на вставший километрах в пяти к северу наш собственный Дворец родной Столицы. Перевёл взгляд на отца, оглядывающего изменения с живейшим интересом. И не выдержал. Напряжение последних дней вылилось в истерику...
        ВЕРНЫЙ ПУТЬ
        Дальнейшее запомнилось урывками. Кажется, папа пытался привести меня в чувство, но ему это не удавалось. Первым, кого я увидел, оказался дядя. Он ругался жутко культурными заковыристыми конструкциями, никак не мог меня выпустить из своих рук, успокаивая истерику и гладя по голове как малыша, и периодически материл отца с Шоном на чём свет стоит.
        Папа не пытался оправдаться перед старшим братом, что злило дядю ещё сильнее. Закончилось всё взаимным братским посылом. Как раз, когда папа с дядей обменивались адресами "куда пойти", появился Ильен.
        Пока дядя приходил в себя, созерцая ещё одного брата, я прихватизировал его телефон и позвонил Дрэйку -- следовало срочно отменить Призрачный рейд. Рейд я не отменил, но задачу им изменил. Вместо закрытия портала, десять Призраков (мы с Ваном и Маньяками участвовать не в состоянии, поэтому их было только десять) стабилизировали его, отмечая вехами все слабые места и заштопывая лишние разрывы.
        После того, как на границе города пару раз мелькнули едва заметные серые фигуры, мгновенно растворяясь в тенях, отец бросил на меня какой-то странный, я бы даже сказал алчный взгляд. Не надейся, отец мой император, не отвечу. Перед тем, как отправиться в первый рейд, я пять месяцев учился перестраивать сознание. И теперь даже мысленно не называю себя тем, чем являюсь за пределами нормальной реальности. Никто из нас не думает о себе, как о Призраке в нормальной жизни, никто не помнит своей нормальной жизни, будучи Призраком.
        Потом мы спешно перетаскивали Вана в нашу закрытую клинику. Брат пребывал в коматозном состоянии. Маньяки тоже попали в ту же клинику. Им было так плохо, что Маня-Даня еле-еле смогли сказать, что "подарок Даах" в их крови сработал при создании портала и чуть не убил обоих откатом. Поубиваю клювомордых ублюдков. Плюс один пункт к счёту, который я буду им предъявлять.
        Тихо утащив папу с дядей в склеп, показал им императрицу Дарину. Родичи переглянулись и так же тихо, никому не показывая светлую, перетащили её в тут же клинику, где уже валялись Ван с близнецами.
        Вечер и половину ночи я потратил на детальное изучение изменений вместе с Дрэйком. Оказалось значительно лучше, чем мы предполагали. Две Столицы слились в один город без жертв, вырезанных кусков пространства и провалившихся друг в друга строений. Южная часть Столицы и северная часть Эльин'тэата соединились так органично, будто всегда являлись одним целым, образовав стабильный портал... скорее, стабильное слияние диаметром около тридцати километров. Февральский снежок засыпал по-летнему тёплые улицы Принца Ночи. Явное, очень явное вмешательство Даах!
        Конечно, ещё переделывать целую кучу всего, чтобы разные города стали одним, но сам факт такого слияния приводил в ступор все три команды Призраков. Два пространства будто стали одним, не калеча разные миры!
        А я что, я ничего... много знаю, мало говорю. И молчу ещё и о том, что кроме этого большого портала образовалось ещё штук тридцать быстро вспыхнувших и погасших на карте мелких точек. Если кто-то кроме меня это и заметил, то промолчал так же, как я. Ясен пень, в корыстных целях. Конечно, я уже прикидывал как именно можно использовать портал в торговых целях, какую прибыль это принесёт Империи и какова будет доля всякой контрабанды через несанкционированные пробои. Для дедушкиного мира сегодня настала новая эпоха. Время, когда застой сменится стремительным взлётом ворвавшегося к ним нашего динамичного, сумасшедшего индустриального мира.
        Было уже часа три ночи, когда я оторвался от монитора и пошёл прогуляться с дико гудящей головой. Отвык от таких огромных потоков информации. Ничего, пара суток в "Межвременьи" и в рейдах ситуацию исправят. Правда, руку на отсечение ставлю, что заработаю информационное отравление.
        Бредя по коридору призраком позавчерашнего дня, я наткнулся на сосредоточенно идущую мне навстречу маму. Она, видимо, стрелой летела в мои покои...
        -- Мамочка, придушишь же... -- прохрипел я минуты через две.
        -- Живой, мой сын, малыш, живой... -- как в бреду всхлипнула она, ничего больше вокруг не замечая.
        Маму так отчаянно колотило, что мне пришлось тащить её в комнату и отпаивать чем покрепче. Я понимаю её. Сам... в будущем успел побывать отцом. Пока она сидела рядом, вцепившись мне в локоть и прижавшись щекой к плечу, я снова и снова, неосознанным, но вошедшим в привычку движением касался пяти тонких, едва заметных шрамов он ноготков моей дочери.
        Я отдам свою жизнь, мамочка, чтобы то страшное будущее, в котором ты умерла, не сбылось. Не плачь, гладя кончиками пальцев седую прядь в моём "чёрном пепле". Не смотри на меня так, мама. Не жалей меня. Я всё могу пройти и выдержать. Потому что уже, в свои пятнадцать лет, сильнее тебя.
        Когда я успел стать настолько выше тебя ростом, когда перестал быть ребёнком? Когда успел даже в твоих глазах из малыша превратиться в Императора?
        -- Ты будешь одним из великих, малыш, -- она снова провела рукой по моему виску. -- Не менее великим, чем твой прадед Терриан.
        -- Чтобы быть великим, нужно жить в страшное время, -- негромко ответил. -- Я же хочу жить в спокойные и скучные времена.
        -- И когда ты успел стать таким умным?! -- на пороге стоял дедушка. За ехидной улыбкой пряталась гримаса боли и горечи. А к тебе, дедуля, у меня отдельные счёты.
        -- Дай-ка подумать! -- воскликнул я с показной весёлостью. -- Может быть тогда, когда мой брат чуть не умер у меня на глазах? Или, может быть, когда в двенадцать лет стал Рыцарем второй ступени? Или, может, когда меня в мой день рождения прокляла светлая истеричка, которую ты привёл в наш дом ради своей очередной политической игры, старый интриган? -- Подавшись вперёд, я пристально взглянул на деда: -- Или, скорее всего, когда я сам сжёг в погребальном костре ту, что должна была стать смыслом моей жизни!
        Дед перестал улыбаться, а мама вздрогнула и растерянно спросила:
        -- Что?..
        -- У папы спрашивайте, -- отмахнулся я. Поднялся на ноги, подошёл к окошку. -- Папе я рассказал всё, что нужно.
        Выпустил крылья, полностью их материализовав. Распахнул окно. Обернулся к деду:
        -- Деда, у тебя там племянник образовался. Сын императрицы Дарины и Благословлённого Хаосом. И ещё кое-что, я думаю, тебе будет интересно узнать от дяди Дара.
        Больше не оборачивался. Поймал крыльями поток воздуха. Покружил над городом и вскоре устало брёл по больничным коридорам в поисках палаты брата. Почему-то в упор не помнил, где она находится. Крылья волочились по полу, и сил не было даже чтобы сложить их, не то что наполовину лишить материальности.
        В одном из коридоров меня поймал Кордан. Тень Владыки оглядел шатающего и не соображающего от усталости меня с головы до ног, потащил к врачам, которые без лишних слов вкатали "несчастному замученному принцу" в вену целый коктейль. Кажется, до палаты, где я должен отоспаться, Кордан меня тащил, ругаясь сквозь зубы в попытках не наступать на перья.
        ШОРОХ МАНТИИ ПОЧТИ НЕ СЛЫШЕН. ПОСОХ ДАНГАХА НЕ ОПУСКАЛСЯ НА ПОЛ, ЧТОБЫ НЕ СОЗДАВАТЬ ЛИШНЕГО ШУМА. ПОДОЙДЯ К КРОВАТИ, ГДЕ БЕСПОКОЙНО РАСКИНУЛСЯ ВО СНЕ ТЁМНЫЙ МАЛЫШ, ДАНГАХ СКЛОНИЛСЯ, ВЗГЛЯНУЛ НА СПЯЩЕГО. ПОД ГЛУБОКИМ КАПЮШОНОМ НЕВОЗМОЖНО БЫЛО РАЗГЛЯДЕТЬ ВЫРАЖЕНИЕ УРОДЛИВОЙ МОРДЫ, НО ХОДЯЩИЙ МЕЖ МИРАМИ УЛЫБНУЛСЯ. АККУРАТНО ПОСТАВИЛ НА ТУМБОЧКУ ВОЗЛЕ КРОВАТИ ВАЗУ С ЦВЕТАМИ, КОТОРУЮ ДЕРЖАЛ В РУКЕ. ВЗЯВ ОДИН ЦВЕТОК, ПОЛОЖИЛ НА ПОДУШКУ ПРИНЦА. И ТИХО УШЁЛ, РАСТВОРИВШИСЬ В СТЕНЕ.
        ...Карта миров изменилась. Теперь это карта трёх миров, а не одного. Империя, существовавшая в трёх мирах одновременно, считалась единой.
        Отойдя от карты, я мельком взглянул в зеркало, проверяя состояние глаз. Там отражался всё тот же двадцатилетний юнец, что и последние четыреста лет. Льдистый, страшноватый, но уже привычный цвет скоро должен был сойти, уступая обычному фиолетовому. Пора бы им привыкнуть, что я неубиваем. Сколько раз пытались? Не счесть ведь покушений на моё императорское величество.
        Я всё тот же, что и четыреста лет назад. Только Небо меня разлюбило...
        Подойдя к окну, я открыл створки и снова залюбовался фантасмагорической картиной слитых воедино трёх миров. Цитадель стоит на стыке трёх пространств и из окон всегда видна картинка, способная свести неподготовленных с ума.
        Быть правителем сразу трёх миров не так-то просто. Многие хотят отхватить кусок власти, давно зреют заговоры и перевороты. Но так даже интересней жить. Наша троица привыкла к этой игре, снискав себе славу жестоких ублюдков. Ильен отправился в Третий мир, у Вана сегодня показательная казнь в его серпентарии.
        У меня, по идее, выходной. Значит, отчёты теневиков...
        Взяв со стола приготовленные ещё с вечера цветы, я вышел из кабинета. Каждый цветок срезал сам, тщательно выбирая самое лучшее.
        Вскоре я оказался на заветной и запретной для других площадке. Святое место моей империи. Три скульптуры на могиле. Она по-прежнему сидела на камне, а по бокам от неё стояли двое детей. Наших беззаботно улыбавшихся шкодливых малышей. Мои маленькие демонята. Тринадцатилетние. Навеки застывшие в этом возрасте, как я застыл в свои двадцать. Только в отличие от них, я всё ещё дышу и двигаюсь. Только давно уже не живу. Разве что только тогда, когда прихожу сюда. К ним. К моему смыслу жизни.
        Цветы рассыпались перед ними. Я упал на колени, склонил голову. Только здесь я хоть иногда снова живу. Вспоминаю как это -- дышать. Пусть даже задыхаясь от боли...
        Некоторое время я пытался понять, почему перед глазами белый потолок, а не... а не что? Не могила моих жены и детей?
        На подушке лежал ирис. Чёрный. На тумбочке рядом ирисы были фиолетовые. Стоило мне сесть на кровати и коснуться цветов, как они поменяли цвет.
        Ваза, с силой швырнутая в стену, разлетелась мелкими осколками.
        Руки дрожали. Меня всего трясло как в лихорадке. И ледяной огонь охватил с головы до ног, сводя болью даже крылья.
        Ничего. Ничего я не смог изменить! Только хуже сделал!..
        -- Малыш!
        Кто-то схватил меня за плечи, вздёрнул на ноги, нещадно встряхнул. Сквозь пелену, застлавшую взор, разглядел дедушку. На лице предка отражался неописуемый ужас.
        -- Убей меня, чтобы им не пришлось умирать!.. -- прохрипел я, через силу выталкивая из сведённого горла слова. -- Убей сейчас, чтобы не было будущего!..
        -- Ты что несёшь, ребёнок?! -- дед снова встряхнул меня с такой силой, что я прикусил язык.
        -- У тебя останется наследник, -- снова заставил себя говорить. -- Ильен вполне подойдёт... будет править... я был всего лишь запасным вариантом... всегда...
        -- Ирдес... -- голос у деда мгновенно сел. -- Ты что несёшь, малыш?.. -- предок обнял меня и стал гладить по голове и плечам, пытаясь успокоить. -- Ты единственный преемник моей власти. Ты уникальный и никогда никому не был запасным вариантом. Ты мой любимый младший внук, мой воспитанник и наследник... И перестань нести эту чушь!..
        -- Ты не прав, деда...
        Как-то вокруг что-то неправильно. Определённо.
        Слишком уютно. Слишком спокойно. Ощущение дома... Я уже почти забыл какое оно...
        Как ни хотелось спать дальше, я всё же продрал глаза и огляделся. И этим самым глазам не поверил.
        Я и правда дома... И даже бардак мой за время отсутствия никто не прибрал! Всё так, как я бросил! Быть не может. Что я дома-то делаю?!
        Так, тётушка паранойя, заткнись. Заткнись по-хорошему. Вот только без предположений в отсутствии у меня крыши, пожалуйста! Я вменяем! Ну, почти...
        Болеть прогрессирующей паранойей в моём возрасте вообще как-то ненормально.
        И всё-таки, как я оказался дома?
        Встав, я прошёлся по комнате, врубил комп, автоматически запустился плэйлист. Заиграли старые добрые "Disturbed" с песней "Land Of Confusion". От звуков знакомой музыки настроение резко повысилось.
        За окном лежал снег! Нормальный февральский снег! Распахнув створки, я немного помёрз, дыша морозным воздухом утра. Кайф...
        Кайфом было даже просто умыться и одеться в первое, что из шкафа выпало. Правда, вместо футболки пришлось искать майку. Ну не раздирать же мне опять на спине свои вещи? У меня здесь каждая футболка -- коллекционная, со своим уникальным смайликом и надписью! Лучше отдам их все на перешивку, пусть мне прорези во всей одежде сделают. Хм... половина вещей из шкафа мне уже мала. Придётся заказывать новые.
        Выйдя из комнаты, я первым делом наткнулся на поджидающего сразу за дверью брата. Шон, радостно улыбаясь, сообщил своим громовым голосом:
        -- Братишка дома, слышно сразу! Опять врубил свой тяжеляк во все колонки!
        -- С совбуфером! -- не менее радостно оскалился я. -- Это не твой громофон без усилителя. Это -- мои стоваттные! -- и я рукой показал высоту колонок -- мне повыше пояса.
        -- Ты мелкое чудовище, -- доверительно сообщил Шон, коснувшись пальцами своего виска. Его взгляд упал на мою седую прядь, и брат, смутившись, провёл ладонью по своей коротко, по сравнению со мной, стриженой шевелюре.
        -- Ага, -- согласился я. -- Только не мелкое. Как я здесь оказался-то?
        -- Ну, папа подумал, что дома тебе будет лучше, -- отозвался Шон.
        -- А где Ван? -- настроение мигом уползло в сторону "под плинтус", стоило мне подумать, что второй по старшинству брат остался за несколько тысяч километров отсюда.
        -- Здесь же, -- хмыкнул Шон. -- Мы, по-твоему, дураки с папой, чтобы тебя забрать, а Вана -- нет? Правда, пока что ему придётся отлёживаться в клинике, а не дома.
        -- Ну так пошли проведаем нашего брата, -- я тут же навострил лыжи прочь из дома.
        Шон поймал меня за ворот и коленом под зад направил в другую сторону.
        -- Завтракать! Отощал как невольник в рудниках...
        В итоге завтракали мы под мой бухтёж о бессмысленной потере времени, и Шоновы пожелания, чтобы все младшие братья ели молча.
        После завтрака сразу свинтить из дома снова не удалось. Заботливый братишка вызвал портных! Потому что мне ж теперь надеть нечего, академическую форму новую заказывать надо, и вообще, зима на улице, а я в майке. Простынет-заболеет, лечи его потом, Нового Года за глаза хватило...
        -- Когда ты успел стать таким невыносимо нудным?! -- не выдержал я, пока с меня снимали мерки.
        -- Я ещё и страшным параноиком стал, когда ты с собственного дня рождения испарился! -- просветил братец.
        -- Я не виноват, -- привычно слетело с языка.
        -- Вот именно поэтому отныне я не буду пренебрегать безопасностью. И в твой филиал Академии уже перевёлся.
        -- Только этого мне не хватало!
        Дальше что -- тотальный контроль каждого шага?! Хуже врагов могут быть только заботливые родственники! Это счастье -- когда у тебя большая, дружная семья... в другом городе!
        Братец на моё недовольство не отреагировал, пытаясь состроить невинную рожу. Не умеешь ты качественно прикидываться хорошим и безобидным! Это даже папе, который куда опытней и умней, плохо удаётся, у него габариты не те, для "ангелочка".
        -- Сколько ждать нового комплекта одежды? -- поинтересовался я у мастеров швейного дела.
        -- К вечеру будет готова небольшая часть, -- сообщила пожилая женщина, с любопытством разглядывая мои крылья. -- На остальное уйдёт несколько дней.
        Естественно, я чётко расписал чего хочу, чтобы не получить в итоге какое-нибудь страшное безобразие, которое сразу в помойку отправится. И никаких ярких цветов!
        В общем, со всей этой канителью, в клинику я попал, только когда за окном было уже темно. По пути думал о том, как же снова привыкнуть ко многим вещам. Например, к сотовому в кармане и тому, что его нужно заряжать вовремя. К потоку информации, которого так не хватало в условиях информационного голода, знакомого любому на время оторванному от цивилизации современному человеку. К тому, что можно расплачиваться пластиковой картой, а не живыми деньгами. Машины, яркие огни в ночи, музыка, реклама... Я в клуб хотел рвануть по приезду первым делом? Не выйдет, не выдержу. Сначала необходимо завершить процесс адаптации.
        Оказавшись в белой палате, я поразглядывал брата, раздумывая, каким пинком разбудить эту спящую царевну мужского пола. От его вида становилось не по себе, потому что выглядел золотоликий демон как лежалый трупак.
        Сев в кресло, доступно сообщил персоналу клиники, вздумавшему напомнить о времени, что меня до утра отсюда не вытурить. Так, где там недочитанная книга? Покопавшись в отделении браслетной сумки, обнаружил ещё нечитанную космофантастику. Чудно! Ночку скоротать хватит.
        На страницах раскрытой книги, как не раз бывало, я и уснул...
        ...Откуда знаю, что вот это чёрно-золотое нечто, висящее в бездне, это и есть один из моих мерзопакостных старших братьев? Да просто знаю! Какого фига он здесь делает?!
        -- Ван, какого чёрта?!
        Волна удивления, настороженности, непонимания... узнавание. Страх, паника, отчаянье...
        -- Руку давай, придурок! А то деда скоро до объявления новой мировой войны доведёшь...
        Проснулся рывком. На койке рядом задёргался Ван, судорожно избавляясь от всяких датчиков на висках и на груди, а так же от кислородной маски, мешающей матом объяснять миру, как его всё достало.
        Через минуту после того, как перестал поступать сигнал от датчиков, в палату вбежала дежурная бригада из пяти врачей. И застала радостную картину в виде ругающегося светлого и весело ржущего тёмного.
        -- Что, помог тебе волшебный пендель? -- хмыкнул я, справляясь со смехом.
        -- А то ж. Где ты раньше был, а? Тормоз чёртов... прибил бы...
        -- Убивать младших братьев -- моветон! -- возмутился я. -- Зато наглая морда старшего может серьёзно пострадать.
        -- Лучше бы пожрать притащил, -- проворчал Ван, отказавшись от намеренья немедленно встать и скрипя зубами позволяя врачам проверить состояние своего здоровья.
        -- Я пулей! -- тут же раскаялся, подскакивая с места.
        Всё равно ему надо толком прийти в себя и лучше в одиночестве, а лишних врачей он сейчас разгонит сам, рычать умеет. Зашипит всей сотней змей, сами разбегутся. Да и поесть не помешает. Только где мне в четыре часа утра еду искать?!
        Помогли те же белохалатники. Открыли свою столовую, достали пару готовых завтраков, которые только разогреть в микроволновке. Постарались сказать, что после нескольких дней голода неплохо бы начать с чего полегче, сока например, но я заверил, что это правило не касается голодных студентов.
        Еда поначалу не вызвала у светлого должного энтузиазма. Впрочем, выражение "аппетит приходит во время еды" в его случае оказалось верным.
        До рассвета мы говорили о чём угодно, кроме тем, которые не сговариваясь сочли временно закрытыми. В итоге все обсуждения вертелись вокруг слияния столиц, незарегистрированных пробоев, плавно перескочили на давно не посещаемое "Межвременье" и учёбу. Последняя унылая тема вызывала только подкатывающий к горлу ком тошноты. В отличие от Вана я ни черта не учил и теперь придётся догонять программу. Я ж отличник! Я ж не могу позволить себе плохо учиться! Мама придушит.
        Утром заявился папа. Заглянул к нам, переговорил с врачами и через двадцать минут я уже занял своё законное место на переднем сидении отцовской машины. Ван нагло разлёгся на заднем сидении, заняв его всё и демонстрируя всем своим видом, что отныне даже если я вдруг когда-либо захочу там сидеть -- у меня не получится. Мерзкие старшие братья. Передушил бы, да жалко.
        При виде заснеженного сада перед домом, покрытой тем же снегом веранды, меня с головой накрыл приступ чёрной меланхолии. Ничего не хочу. Ни делать, ни думать. Только покоя.
        Следующие пять дней всё, что я делал, это валялся на диване, игнорируя окружающий мир. Иногда играл в "Межвременье". Иногда читал. Но куда чаще морально разлагался, маясь какой-нибудь абсолютно бесполезной и бессодержательной фигнёй, или уставившись в зомбоящик. Никогда такой мерзости как "ТВ-тюнер" на ноуте не стояло ранее. Как только моя апатия закончится -- сей девайс полетит в ближайшую помойку.
        И прекрасно знал, что в соседней комнате, с такими же упадническими настроениями, валяется на диване брат с ноутом на пузе. Мы регулярно пересекались на кухне и разбредались по своим норам, едва перекинувшись десятком слов. Разве что он хоть как-то пытается справиться с этим состоянием, а я -- нет.
        Папа, дядя, деда, Шон -- все по очереди пытались нас растормошить. До первого посыла матом. Лично я категорически отказался участвовать в той заварухе, что началась после светопреставления со слиянием столиц.
        Маньяки в меланхолию не впали, им было некогда. Они решали официальные вопросы со своим подданством Тёмной империи, положением при дворе и прочими мелочами. Так же отобрали у меня книгу из библиотеки Ариса Рейсарха, Стража изначальных. Та самая книга, содержание которой станет информационной бомбой. Пока что они только сканировали, не пытаясь переводить или куда-то выкладывать.
        На третий день пришла Киса. Посмотрела на меня, пожалела как старшая сестра непутёвого брата и ушла, так толком ничего и не сказав.
        А на шестой заявился Дрэйк...
        -- Тревога!!! Прорыв в тринадцатом секторе! Первая двойка к бою!..
        Когда включилось сознание, я обнаружил себя в коридоре навытяжку по стойке "смирно". Рядом такой же помятый и растрёпанный спросонья, но всё равно сверхдисциплинированный, стоял брат. Разглядев перед собой довольную рожу командира, мы переглянулись и мрачно уставились на первого Призрака.
        -- Командир, а, командир, -- крайне миролюбиво произнёс Ван. -- А мы тебе, совершенно случайно, за такие приколы рожу набить не обещали?
        -- Совершенно случайно, не обещали, -- хмыкнул Дрэйк. -- И вообще, бить командира, это грубое нарушение субординации, дисциплины и считается бунтом.
        -- Ничего, мы без свидетелей тебя бить будем, -- ответил я. Зевнул, потянулся. -- Садист ты, Дрэйк. Сколько сейчас времени? Часов шесть-семь утра? Спать хочу...
        -- Обойдёшься, -- лингвист тёмной академии хищно прищурился. -- У вас обоих куча дел, студенты. Так что хватит предаваться моральному разврату. Не можете сами себя взять в руки -- я возьму вас за шкирки, как котят.
        -- Пошёл ты к чёрту, Дрэйк, -- не сразу понял, что слова прозвучали в моём исполнении.
        Повисла тишина. Ухмылка сошла с лица командира.
        -- Что? -- недоверчиво уточнил он.
        -- В зад к инферналам наведайся, -- услужливо уточнил Ван. -- Малыш, спи в наушниках. Или просто музыку вруби. Погромче.
        Оставив растерянного Призрака одного, мы снова разбрелись по своим комнатам. Но через час ко мне завалился приведший себя в порядок Ван. Сел на диван, где я продолжал лежать с ноутом на животе. Впрочем, я за это время тоже успел умыться и одеться. Тв-тюнер валялся под диваном.
        Помолчав пару минут, брат со вздохом спросил:
        -- Ну что, командир своего добился?
        -- Ага, -- кивнул я, просматривая скан книги, сделанный двойняшками. -- Звони Кордану, пусть начинает думать над политикой преподнесения массам стратегически важной информации.
        Ван достал из кармана сотовый, набрал номер...
        Вечером того же дня мы почему-то оказались в ночном клубе...
        Ночь со среды на четверг. Выступали Денис с Ариной.
        Веселились двойняшки, отрываясь за всё прошедшее время. Ван, Киса, Сказочник, даже Глюк. Я сегодня впервые увидел лицо, а не маску ЭйнШтейна. Сонный, худой, бледный пилот "Межвременья", программист, Призрак и напарник Белого Лиса. Никто не увидел, но я узнал сразу, по тусклому, безнадёжному взгляду, по бледности, переходящей в серость, по скупым движениям и постоянной усталости -- лейкемия. Основным, конечно, стали не эти признаки. Больные этой дрянью имею специфический запах, который ни с чем не спутать. Люди обычно не чувствуют таких вещей. Да и тёмные тоже далеко не все. Я спрашивал...
        Стало понятно, почему он избегал личных встреч. Вовсе не по тем выдуманным несерьёзным причинам, которыми постоянно отговаривался. Сколько ему осталось? Полгода, год? И повторится история Мимира. Только у Мимира был редкий порок сердца... а у Штейна... другая смертельная зараза.
        Надо сказать Дрэйку. А лучше -- Деймосу. Нельзя, чтобы он умер в рейде. Хотя, какое право я имею лишать человека последнего, что у него осталось от смысла этой жизни?
        На сцене, давая перерыв Арине и Денису, играла какая-то другая группа. Мне вдруг стало душно. Коктейль со льдом показался омерзительно тёплым и приторным до тошноты. Ноги сами понесли меня на улицу, прочь из этой невыносимой духоты.
        Холодный воздух ворвался в лёгкие, заставляя снова почувствовать себя живым. Прислонился спиной к стене. Крылья убраны, рваные раны заклеены пластырем и уже затянулись, "заживалка" на месте. Разрезы на белой рубашке сделаны так, что их не видно.
        Снега на улицах уже почти нет. Ведь уже почти март. Зачем и куда так быстро летит это время? Позавчера был мой день рождения... а вчера и сегодня минула целая жизнь, пройдя по кругу и возвратившись куда-то недалеко от исходной точки.
        -- Ты чего ушёл?
        Скосив взгляд, я обнаружил рядом вышедшего следом Призрака.
        -- Сколько тебе лет, Штейн? -- негромко поинтересовался я.
        -- Эм... -- парень задумался. -- Вроде бы двадцать шесть... А что?
        -- Ты ненамного старше моего брата. Сколько лет ты уже болен?
        Пристальный взгляд и затянувшееся молчание.
        -- Почти три года, -- наконец нарушена тишина. -- Откуда ты знаешь, Ирдес?
        Как объяснить, что навидался я ему подобных? Когда лежал в больнице после особо "удачного" покушения, рядышком было онкологическое отделение. Соседний корпус, куча переходов, лестниц... Как сказать, что я, тогда ещё сам совсем мелкий, стал донором для одной маленькой девочки Лизы, которая всё равно умерла? Да и стоит ли всё это говорить?
        -- Видел я таких, Васёк. Тысячу лет не увижу, всё равно узнаю любого, кто заражён этой дрянью. Безнадёжно, да?..
        -- Безнадёжно, -- обречённый кивок. -- Полгода, год от силы... Только никому не говори, -- Васька вскинул взгляд. Когда-то ярко-синие, теперь почти бесцветные глаза на худом, осунувшемся, очень бледном, почти сером лице. Взгляд вдруг стал колючим, пристальным. И интонация изменилась. Холод, усталость. -- У тебя на лице тень смерти, Крылатый. Я тоже умею видеть тех, кто умирает.
        -- Это старая тень. Меня убивали слишком часто. -- Снова вдохнул морозный воздух полной грудью. Медленно выдохнул. -- Но я всё ещё живу, как видишь. И демона лысого отправлюсь в Посмертие прежде, чем передохнут все мои враги!
        Дверь распахнулась и на улицу вывалились двойняшки.
        -- А, вот ты где! -- в голос произнесли недовольные близнецы. -- Какого чёрта тебя понесло на улицу?
        Брат и сестра снова сверкали как зеркальные шары. Чёрное и серебро. Пожалуй, я бы не стал надевать так густо расшитую маленькими серебристыми пластинами рубашку. Уж проще сразу кольчугу. До встречи с ними я считал себя пижоном и любителем покрасоваться. Но куда мне до них? Рядом с двойняшками я смотрюсь как скромная монашка в компании рок-звезды.
        -- Только не начинайте со мной нянькаться, Маньяки! -- раздражённо отмахнулся я. Что, мне уже нельзя без присмотра на пять минут остаться?!
        Двое переглянулись и стало ясно, что моя ответная фраза была лишней.
        -- Так. Ты с крыши не съехал, случаем? -- поинтересовалась Маня.
        -- Ты помнишь, что было последний раз... -- начал Даня.
        -- ...когда ты на пять минут без нас остался? -- закончила Маня.
        -- Когда тебя...
        -- ...дурака доверчивого...
        -- ...фактически разыграли в карты Даах...
        -- Когда мы с Даней...
        -- ...через ад пешком отправились, чтобы за тобой пойти...
        -- Или ты забыл, как недавно собственной кровью чуть не захлебнулся?
        -- Или думаешь, что мы это забыли?
        -- Так что нечего строить из себя недовольного стоя на морозе!
        -- Замёрзнешь, простынешь и заболеешь опять!
        -- Лечи тебя потом, беспокойся, ночами не спи!
        -- Марш в тепло!
        Последнюю фразу Маньяки снова произнесли вместе. И выжидательно уставились на меня. Слегка оторопев от такой отповеди, я сам рассматривал их так, будто вижу впервые.
        -- Как ты их терпишь, Крылатый?! -- со смешком нарушил молчание Штейн. -- Я б придушил!
        -- И придушу, -- пообещал я, обняв обоих друзей за шеи. Они замерли, ожидая скорее затрещины, чем моего последнего действия. -- Как же я за вас боялся, белобрысое дурачьё.
        Отпустив друзей и отстранившись, поглядел на них обоих с исключительной теплотой. Не могу себе представить жизнь без этой парочки неадекватных созданий рядом. А те переглянулись и виновато склонили головы.
        -- Прости, Ирдес, -- сказала Маня, глядя в сторону.
        -- Мы, и правда, те ещё придурки, -- покаянно произнёс Даня, не поднимая головы.
        -- Психи вы, -- хмыкнул я. -- Но других друзей мне не надо.
        -- Впервые вижу, чтобы Маньяки перед кем-то признали свою неправоту, -- удивлённо протянул ЭйнШтейн. -- Теперь буду знать, что это возможно!
        -- Ну уж точно не для тебя! -- тут же оскалились близнецы.
        Штейн изобразил страх, скорчив рожу Маньякам и поспешно отступил, когда сумасшедшая парочка двинулась на него плечом к плечу, перебрасываясь фразочками по типу "а как лучше разделать это мясо".
        Пока Маньяки пытались добраться до выполнявшего тактическое отступление Призрака, железная дверь под светящейся вывеской в виде головы добермана снова открылась. И я крепко пожал протянутую руку, от души приветствуя Дениса. Мы заявились поздновато и застали Деню с Ариной уже на сцене, поэтому поздороваться получилось только сейчас. Радость от встречи с этим певцом была неподдельная. Я вообще чертовски рад всему, что едва не потерял!
        -- Чего ушёл? -- поинтересовался певец после приветствий и краткого обмена информацией по типу "что где случилось". -- Надоело?
        -- Да их слушать, безголосых, невозможно, -- поморщился я, вспоминая группу, прыгающую сейчас по сцене. Хотя настоящая причина ухода совсем иная. -- Обезьяны. Яркость одежды и акробатические этюды, таланта, там и не ночевавшего, не заменяют.
        -- Приложил, так приложил! -- засмеялся Денис. -- По-королевски!
        -- По-императорски, -- помрачнев, поправил я. -- Что, зомбоящик смотришь?
        -- Новости в сети чаще читаю, -- перестав улыбаться, сознался певец. -- Твой статус больше не является секретом, хотя на улице узнавать не будут. Я и то случайно понял. Скандал с официальным принятием светлого в тёмный правящий род с правом наследования престола быстро замяли, но отголоски до сих пор есть. Хотя, признаю, отожгли вы знатно...
        Взглянув на человека, я помолчал, потом произнёс:
        -- Спасибо, что не шарахаешься от меня, Деня.
        -- Да ты что! -- певец взмахнул руками, жестом отметя даже предположение такого поведения. -- Пусть я тебе и не близкий друг, но тебя знаю достаточно хорошо, чтобы всё правильно понимать. Пойдём-ка внутрь, а то ты уже синий от холода.
        Поняв, что действительно замёрз, я не стал противиться и зашёл следом за вокалистом. А тот, обернувшись, остановился, словно налетел на стену.
        -- Чего? -- приподнял бровь я, уже догадываясь о причине остановки и поражённого взгляда.
        -- Я думал, показалось... -- у певца даже голос сел.
        Не считая нужным отвечать, я лишь пожал плечами. Достанут -- закрашу эту прядь в чёрный цвет.
        -- Ирдес, -- парень посмотрел на меня с сочувствием. -- Если бы я не знал, что тебе всего только пятнадцать, я бы сказал, что ты постарел. Но ты ж совсем пацан ещё... ребёнок... -- под моим взглядом он замолчал. -- Вот только смотришь так, будто тебе все сто пятьдесят.
        -- Я знаю, -- что ещё ответить?.. Что?!
        Окончательно взяв себя в руки, певец произнёс:
        -- Ирдес, я не навязываюсь... но если тебе захочется высказать этому миру всё, что ты о нём думаешь -- приходи. Выслушаю.
        Улыбка и кивок. Запомню. И ты ещё об этом пожалеешь.
        Выдавив улыбку в ответ, Деня направился обратно в зал.
        Довелось мне поприветствовать и Арину. Девчонка вела себя на удивление сдержанно и тихо, больше внимания уделив Вану, чем мне. Она казалась ещё меньше, чем была в нашу последнюю встречу. Всё такая же слишком серьёзная для своих лет, бледная, черноволосая, с чёрной помадой на губах, миловидная девушка-гот. Удивилась наличию белой рубашке на мне. У меня теперь половина одежды такого цвета.
        Брат развлекался и искренне наслаждался происходящим. Моя постная мина ему настроение не испортит, потому что на моём лице улыбка.
        Вскоре певчий дуэт снова вышел на сцену. И я с удовольствием подпевал старым песням, слушал новые. Только всё вокруг было словно в тумане...
        Денис прижал ладонью струны гитары. Оглядел зал. Голос его был несколько растерянный, когда он начал говорить:
        -- Эта песня не наша... но лучшей сейчас не могу вспомнить. Эта песня посвящается мальчишке, который лучше и старше многих из нас. Послушай, Крылатый! Я никогда не видел, чтобы кто-то в четырнадцать лет... не видел раньше, чтобы кто-то в твои годы был настолько чист и силён духом. Никогда раньше не видел такой свободы в душе, как у тебя. Ты же как герой детских сказок. А наш мир не выносит сказок и героев, стремясь низвергнуть в грязь любое волшебство. Но ты просто помни о том, что волшебство есть. Это волшебство -- ты сам, твоя душа. И если какая тварь в душу попробует плюнуть -- бей сразу в морду. Эх, бесполезны здесь слова...
        Он замолчал. Заиграл. Вступил первым. Следом зазвучал и женский голос. В припеве они слились...
        Голос твой теперь несет свободный ветер,
        Волшебством полета отнятый у птиц!
        Ты свободен, словно ты один на свете,
        Тропы воздуха не знают границ!.. #
        #Дом Ветров -- Крылья
        Снег под ногами. Воздух холодит раскалывающуюся от боли голову. Что я здесь делаю? Куда иду? Зачем?
        Вспомнил. У меня байк здесь на стоянке. Завести его и подальше отсюда. Чёрт, откуда здесь их столько?!
        -- Э, ребята! Смотрите-ка, это ж тот самый мелкий, который нам мотоциклы летом повалил!
        Опознав звук, как человеческий голос, сфокусировал взгляд на источнике звука, увидел бородатого мужика в косухе и бандане. Через несколько мгновений до меня дошёл смысл сказанного, а потом стала узнаваема бородатая рожа.
        -- Малой!.. -- окрик заставил обернуться. Брат подошёл быстрым шагом. -- Тебя куда унесло опять?
        Апокалипсис смотрел настороженно, без намёка на недавнее веселье.
        -- ...! -- не выдержал я. -- Да хватит уже! Я не фарфоровый, не рассыплюсь! Ты прямо как мама! Или от Шона набрался?! Я хоть на одного адекватного брата рассчитывать могу, или мне такого счастья, как нормальные братья не видать?!
        Ван отступил на шаг, но произнёс с нажимом:
        -- Я старший и имею право беспокоиться о младшем брате!
        -- Ты сейчас обеспокоишься своей разбитой рожей, если не отвалишь! -- рявкнул я. Бешеная ярость накатила волной, захлестнув с головой. -- Как же вы меня все достали! Ты, папа, Шон! Дядя Дар вечно со своей политикой лезет, куда не звали! Дед вообще считает, что моя жизнь принадлежит исключительно ему, а мама до сих пор не может понять, что я давно вырос! Командир, и тот думает, что имеет право влиять на мою жизнь! МОЮ!!! Близнецы, как набившийся в волосы репей -- хрен избавишься, пока на лысо не обреешься! И не высказывай им, потому что они же обидчивые, сволочи! Ведут себя как твари последние, а ты потом ещё и виноват останешься, иди извиняйся! Вот уж правда, друзей и семью не выбирают, а мне достались отморозки! Но больше всех меня достал ты!..
        Отступая под напором моей ярости, брат отчаянно выкрикнул в ответ на последние слова:
        -- А я-то тут причём?!..
        -- Ты такой же, как дед! -- прорычал я, видя мир сквозь красную пелену. -- Считаешь, что я обязан тебе подчиняться. Считаешь, что знаешь лучше, как я должен жить и что делать. Ненавижу вас обоих!!
        Кто-то резко дёрнул меня за локоть, я повернулся, кипя и желая высказать пару слов, по поводу несвоевременных вмешательств в чужие разговоры. Не успел -- Киса залепила мне такую пощёчину, что мир померк перед глазами. Когда зрение прояснилось, появилась и боль -- щека оказалась рассечена её колечком-"коготком".
        Не дав опомниться, она сунула мне в руки плащ и резко приказала:
        -- Одевайся!
        Руки действовали отдельно от сознания. Недавно сшитый на заказ, как и прочая одежда, плащ был достаточно длинный, чтобы прикрыть крылья, но при этом не мешать и не путаться в ногах. Застегнула молнию и клёпки внахлёст на правую сторону она своими руками. Заставила надеть перчатки. Накинула на голову капюшон.
        -- А теперь убирайся, -- всё с той же ледяной яростью приказала Юля.
        -- Киса... -- горло сдавило тисками, и голос не слушался.
        -- Пошёл вон! -- повторила она, срываясь на крик.
        Отступила, схватила Вана за руку и потащила к клубу. Близнецы стояли у двери и растерянно, непонимающе смотрели на меня. Ван попытался остановиться и обернуться, но Юля только сильнее потянула его за собой, принуждая подчиниться. Я успел заметить выражение лица брата.
        Что я ему наговорил такого? Ни одного слова не помню... За что-то наорал. За что? Что вообще это всё было?!
        Сбросив капюшон, я обхватил раскалывающуюся от боли голову руками. Вздрогнул, когда на моё плечо опустилась чужая тяжёлая рука. Снова не сразу узнал стоящего рядом человека.
        -- Паренёк, у тебя явно наблюдается недостаток свободы, -- добродушно сообщил здоровый как медведь байкер, пригладив широкой ладонью свою русую бороду.
        -- У меня её вообще нет, -- неожиданно хрипло прозвучал в ответ мой голос. Не знаю, что за выражение было у меня на лице, но во взгляде байкера появилось острое сочувствие.
        -- Не, ну так не пойдёт, -- мужик мотнул головой, подтверждая слова жестом. Обернулся к своим. -- Эй, ребята, давайте-ка покажем пацану, что такое свобода дороги! Малый, ты когда-нибудь на мотоцикле катался?
        -- Вон мой стоит, -- хмыкнул я, жестом указав на "зверя".
        Когда я брал сегодня мотоцикл из гаража, то совсем не ожидал, что найдутся такие же психи, чтобы по этой холодрыге рассекать на двухколёсном транспорте. Оказывается, я не один такой дурак.
        -- Наш человек! Уважаю, -- увидев "зверя", кивнул байкер. Хотя, по скрытым интонациям стало понятно, что он не очень-то признал мой байк действительно стоящей восторгов машиной. -- А дороги знаешь?
        -- Ещё не успел изучить, -- пришлось признать мне.
        -- Меня дядька Дизель зовут, -- всё так же добродушно представился мужик. -- Это Борман, Вампир и Грин.
        Представленная троица оказалась моложе сорокалетнего Дизеля. Худой, длинный блондин Вампир лет двадцати на вид. Грин и Борман оказались лет на десять постарше Вампира и походили друг на друга как братья -- одинаково крепкие, широкие, улыбчивые ребята.
        -- Ну а я -- Крылатый, -- на этот раз улыбка получилась почти настоящей.
        И меня, новичка зелёного, решили просветить на счёт интереснейших из ближайших дорог.
        Шлем у меня отсутствовал в принципе, но ворот плаща, если его поднять полностью, закрывал лицо по самые глаза. Две клёпки не позволяли капюшону слетать с головы. "Пилотные" очки на глаза и -- вперёд, навстречу ветру!..
        Это свобода. Почти такая же, как в полёте. Только острее, жёстче, сильнее. Как в непрерывном крутом пике, выворачивая крылья на пределе сил, чтобы не врезаться в землю. Свобода скорости, счастье на грани боли, радость, выбивающая дикий крик... Главное, что вышибало все лишние мысли.
        Только холодно. На такой скорости, и при такой погоде никакое "поле тепла" не спасёт. Уже не совсем зима, но ночью подтаявшие за день лужи затянуты льдом.
        Не знаю, сколько прошло времени, но небо посерело, обещая, что скоро придёт солнце. Дизель махнул рукой, требуя остановиться. Сбрасывать скорость не хотелось, но я подчинился, остановив "зверя" на обочине. Дождался байкера, остановившегося рядом.
        -- Ты свой байк давно ремонтировал последний раз? -- спросил бывалый мотоциклист.
        -- Ни разу с момента покупки, -- ответил я. -- Да и не очень разбираюсь... пока нужды нет.
        -- Не нравится мне, как твоя машина звучит, -- хмурясь, сказал Дизель. -- И как дёргает при разгоне. Боюсь, с такими проблемами долго ты целым кататься не сможешь. Заедем к нам в гараж -- там и посмотрим, где напортачено. А то знаю я эту заводскую сборку... руки бы по-отрывал!
        -- Ладно, -- согласился, не очень понимая, что именно не так с моей машиной. По мне, так всё в порядке.
        Минут через двадцать мы оказались в бубенях, какие бывают посреди города. Вроде бы не окраина, а всё равно пустырь и бараки. Но "гараж" приятно удивил! Этим нехитрым словом назвали просторную, светлую и чистую СТО. #
        #Станция Технического Обслуживания
        Мотоциклом занялись не сразу. Лично я порядком замёрз, от холода даже пальцы не гнулись. Одетые куда теплее байкеры тоже решили отогреться. И когда я сидел на столе с большой кружкой горячего кофе в руках, мне вдруг пришла в голову мысль, которая должна была появиться раньше -- чего они со мной возятся, будто я им племянник родной? Окинув компанию пристальным взглядом, заставил паранойю заткнуться. Не все поступки должны преследовать корыстные цели. Протягивая руку упавшему, я не думаю о выгоде. Просто помогаю встать на ноги. Потому что могу.
        -- Эй, паренёк, ты не объяснишь, что это было у "Добермана" прошлым летом, а? -- широко улыбаясь, спросил Борман.
        Некоторое время я потратил на то, что пытался сообразить, при чём тут упомянутая порода собак. И только сейчас понял, что "Доберман" -- это название клуба. Которого за всё это время я не удосужился узнать. Поняв, о чём речь, я весело хмыкнул, вспоминая прошлый год.
        -- О, это были Маня с Даней. Двойняшки-психопаты, Маньяк и Маньячка. Вообще, мы друзья, но иногда, как говорит Маньяк, приходится использовать ниндзявские приёмчики и быстро драпать. -- Вампир сдавленно хрюкнул, остальные весело заржали. -- Я и драпал, а тут вы зайти пытались... Маньяки считают, что бить меня имеют право только они.
        Согревшись, я скинул плащ, стянул белую шёлковую рубашку, оставшись в майке, и потащил Дизелю запрошенные инструменты. Мы полезли во внутренности моего железного зверя. Примерно через полчаса, Дизель взглянул на меня с долей уважения и теплотой.
        -- А ты молодец, паренёк. Не боишься показать, что ничего не знаешь, -- пояснил Дизель в ответ на мой удивлённый взгляд. -- Обычно обладатели таких, -- байкер едва заметно поморщился, -- навороченных мотоциклов ведут себя по-другому. Особенно если юнцы. Ты из себя крутого не строишь, не выпендриваешься, спрашиваешь, учишься, не боишься показаться неумехой.
        -- Так я ж действительно не разбираюсь! -- удивился такому мнению я.
        -- Вот именно этим ты и примечателен, -- кивнул своим мыслям мужик. -- Ты не боишься признать, что ничего не знаешь и начать учиться новому. В тебе нет гордыни, малыш. И это очень хорошо. Иди-ка ты ещё горячего попей! -- предложил Дизель прежде, чем я успел хоть что-то ответить. -- Замёрз ведь. Вампир! Найди пареньку чего одеть, а то бедняга совсем продрог, у нас тут не Африка.
        В гараже действительно было не жарко. И даже не особо тепло. Поэтому я пошёл вскипятить чайник на всех. Вампир притащил мне чёрный вязаный свитер, который оказался слишком для меня большим. Но подкатав рукава, решил, что так сойдёт, а надевать плащ и портить его машинным маслом я не буду. Пока грелась вода, к ремонту моего "зверя" присоединился Грин.
        -- Паренёк! -- враз изменившимся голосом позвал Дизель. -- Ты часто навигатором пользуешься?
        -- А ты в незнакомой местности на карту часто смотришь? -- отозвался я. Суть вопроса заставили меня раздражённо проигнорировать тон, которым он был задан.
        -- А врагов у тебя много, мальчик? -- всё так же напряжённо спросил байкер.
        -- Что случилось? -- отставив кружку в сторону, я подошёл поближе, пытаясь заглянуть ему через плечо. И от увиденного по спине пробежали мурашки. Шутить и огрызаться резко расхотелось.
        -- Очень хитрая бомба, -- негромко прокомментировал Дизель. -- У тебя тут навороты всякие... никому нафиг не нужные. Включил бы навигатор -- тебя собирали бы по мелким кусочкам. Просто невероятное везение, что ты этой штукой до сих пор не воспользовался.
        Отступив на пару шагов, я сжал кулаки, осторожно выдохнул, сдерживая ругательства. Ногти больно впились в ладони. Давненько покушений не было.
        Дизель обернулся. И решил, что побледнел я от страха, потому что воскликнул:
        -- Да не бойся ты, малыш! Имели мы дело со всякой такой пакостью. Сейчас быстренько отсоединим, разберём на части и можешь её себе на память оставить, не взорвётся.
        Легко коснувшись перстня и считав поверхностный слой эмоций человека, увидел твёрдую уверенность в своих возможностях и беспокойство за меня. Кивнул, давая понять, что согласен. Полез в карман за телефоном.
        -- С добрым утречком, мой блудный сын, -- весело поприветствовал отец, ответив на звонок.
        Но мне было не до шуток.
        -- Папа. Не садись в свою машину. И Шон пусть не смеет. Пап, в моём мотоцикле только что обнаружилась взрывчатка. Бомба должна была сработать как только я включу навигатор.
        -- Что?.. -- растерянно переспросил отец.
        А я взбесился от такой его реакции.
        -- Когда ты уже нормальной Тенью обзаведёшься, папа?! -- проорал я в трубку. -- На смерти Рэйна свет клином сошёлся?! Кордан не может всех оберегать, он дедова Тень! А ты нас всех подставляешь своей принципиальностью! На тебе шрамов мало?! Или на мне не хватает?! Или мама и Шон с Ваном недостаточно часто попадали под удар?!
        -- Малыш... -- попытался что-то сказать отец.
        -- Что "малыш"?! -- рявкнул, не позволяя родителю меня прервать. -- Как-то никто из тех, кто пытался меня убить, не смотрел на мой возраст! Даже когда мне было девять! Думаешь, я ничего не помню?! Да я до последнего мгновения всё запомнил! И до сих пор вижу в кошмарах почти каждую ночь! Багровую реку и ошмётки тел, размазанные по дороге!.. Где был ты, когда я сидел в луже крови и пытался зажать сквозную рану в груди брата?! Где был ты каждый раз в подобной ситуации?! Тебя не было! Охрана -- это обязанность Тени! Которой у тебя НЕТ!!!
        -- Ирдес, где ты сейчас? -- подавленно спросил отец-император.
        -- Это не имеет значения, -- ответил я. Вспышка ярости схлынула, оставив после себя усталость и опустошение. Помолчал. -- Пап... прости. У меня нервы сдали. Слишком много всего. Ещё это бомба... Прости меня, пожалуйста. Я не хотел на тебе срываться.
        -- Ты во всём прав, малыш, -- хрипло отозвался папа. -- Давай поговорим, когда вернёшься. Если, конечно, захочешь...
        -- Не захочу. Просто забудь. Отбой.
        Сбросив звонок, я некоторое время тупо смотрел на экран телефона. Потом набрал ещё один номер.
        -- Кордан, сделай мне одолжение.
        -- Какое? -- сразу насторожился Тень.
        -- Отследи, где был мой байк, пока меня не было и составь полный список всех, кто имел доступ к моей машине. Особенно тех, кто имел возможность в нём покопаться.
        -- Что-то серьёзное? -- поинтересовался Рыцарь.
        -- Взрывчатка -- это серьёзно? -- хмыкнул я. -- Просто найди тех, кто мог её установить. С виновными поступишь по своему усмотрению. Деду знать не обязательно. И сам я знать не хочу, что за ублюдки в очередной раз пожалеют, что на свет родились, когда они попадут в твои загребущие ручонки.
        -- Понял, сделаю, -- лаконично ответил тёмный и сбросил звонок.
        Немного подумав, я бросил недавно приобретённый телефон на пол и раздавил ботинком, тщательно превращая высокотехнологичный прибор в кучку мелких осколков. Симку отдельно переломил надвое.
        -- А это ты зачем сделал? -- спросил Вампир, провожая взглядом остатки телефона.
        -- Пусть за безопасностью следят, а не за мной, -- более резко, чем нужно, сказал я, ногой пихая осколки в самый пыльный угол.
        Кое-как добрёл до стола с чайником, рухнул на ближайший стул.
        -- Я посижу немного? А то меня что-то ноги не держат...
        И язык не ворочается.
        -- Сиди себе, -- ответил Дизель, куда больше внимания уделяя бомбе, чем ещё чему-либо.
        Всё тот же Вампир, в отличие от остальных, не участвующий в разминировании "зверя", настоятельно порекомендовал мне прийти в себя лёжа, а не сидя. Рекомендации звучали как "Малый, скройся с глаз, на тебя ж не взглянешь без боли!" Пришлось согласиться, и меня проводили в подсобку. Даже накрыли пледом, от которого слабо тянуло машинным маслом и бензином так же, как от дивана.
        Как ни пытался я остаться в сознании, всё же уснул. Обычная моя реакция на пережитый стресс...
        -- Да заткнись ты. Нормальный малый.
        -- Дизель, но ты ж не будешь отрицать, что такую взрывчатку могут подложить обычному молокососу, пусть и с богатыми предками!
        -- Я не говорю "обычному"! Я говорю -- нормальному. Слушай, у тебя ведь дочка? А у меня двое сыновей, взрослых уже. Поверь моему опыту -- хороший малый. Только с проблемами.
        -- Я о проблемах и говорю, Дизель! Не влететь бы нам из-за него...
        -- Гриня, прекращай мне мозги парить! Боишься -- уматывай.
        -- Дядя Валера прав. Кончай морозиться, Гриша, забодал уже.
        Незнакомый молодой голос заставил меня окончательно проснуться. Скинув плед, я сел и откинулся на спинку дивана. Голова кружилась так, что пол пару раз поменялся местами с потолком.
        -- Нашёл проблему там, где её нет, -- снова прозвучал голос незнакомого участника беседы. -- Когда я с наркотой попался, что меня сдали ментам? А могли бы. Нет же, о проблемах тогда не подумали. О том, что меня искать будут, что могут вас прижать как менты так и те, кому я задолжал. С моей стороны была угроза куда реальней, чем от этого мелкого. Я с наркотой сам связался, а малый едва ли самостоятельно свой байк заминировал!
        -- Да ты взрывчатку эту видел-то?! А вот эту маленькую эмблемку?! Закрытые лаборатории, экспериментальные технологии, которые лет через пятьдесят, не раньше, начнут появляться где-либо! Ты хоть соображаешь, какая это сила?! Пацана грохнут и нас всех... зачистят просто за то, что мы это видели!
        -- Дурак ты, Гриня... -- судя по тону, Дизель устало махнул рукой.
        -- Дурак и паникёр, -- поддержал Вампир. -- Мотал бы ты домой. Не хочешь неприятностей -- забудь вообще, о том, что видел. Сделай вид, что сидел дома.
        -- И сделаю, -- зло отозвался Грин. -- И останусь цел, когда вас, идиотов добреньких, перестреляют.
        -- Да вали ты уже отсюда, сыкло, -- в этот раз более-менее спокойный доселе незнакомец показался раздражённым.
        -- Тебя, Рейдер, стоило на улицу пинком выкинуть. И тогда проблем бы не возникло, и сейчас никто бы не лаял, щенок паршивый!
        В ответ посыпались неразборчивые ругательства, перекрытые холодным голосом Дизеля.
        -- Гриня, можешь не возвращаться. Ещё раз тебя увижу -- разобью морду.
        Хлопнули стальные ворота, открывшись и закрывшись. Уже на улице завёлся мотор. Звук затих в дали. Байкеры о чём-то негромко переговаривались меж собой, то и дело слышались ругательства в адрес уехавшего.
        -- Кто ещё считает, что меня нужно было выкинуть на улицу? -- почему-то с горечью, отчётливо спросил Рейдер.
        -- Ты башкой ударился, что ли? -- поинтересовался Вампир. -- Выгнать тебя и лишиться механика с таким талантом?! Ага, с разгону, аж два раза.
        Зазвучали одобрительные реплики и смех.
        Я выдохнул, сбрасывая напряжение. Теперь понятно, что я стал не причиной конфликта, а только катализатором. Но всё равно стоит по-тихому убраться отсюда. Попытка встать едва не закончилась падением, а виски будто сжали в тисках. Пару минут пришлось потратить на то, чтобы хотя бы частично подавить головную боль и общую хреновость организма. С какого перепугу мне так паршиво-то?! И холодно, хаос сожри, как же здесь холодно!
        Выйти из подсобки мне удалось почти не шатаясь. Но в открытых дверях пришлось остановиться. Беспомощно прислонившись к косяку, я переждал приступ тошноты, которая началась от того, что мир вращался перед глазами. Меня заметили и весело поприветствовали.
        -- Дизель, здесь, случаем, "аспирина" или чего-нибудь подобного нет? -- поинтересовался я, едва ворочая языком. -- А то, боюсь, в таком состоянии я далеко не уйду.
        Обезболивающее с жаропонижающим мне нашли. Свои анальгетики, пачка которых у меня обычно болтается в кармане, я где-то посеял. Полегчало только часа через пол, а до того, ничерта не соображая, я пытался сделать так, чтобы меня не особо заметно трясло от продирающего до костей мороза, и грелся чаем. Только когда отпустило, я понял что сижу около постоянно горячего чайника не только с кружкой в руках, но и закутанный в одеяло по самые уши.
        Когда золотые лужи с тёмными кругами перестали мешать обзору, наконец-то смог рассмотреть того, кого раньше не видел. Рейдер оказался тёмным. Лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Чёрные волосы в небрежном хвосте, узкое, бледное лицо, губы кривятся усмешкой, то и дело смотрит на мир сквозь злой прищур. За словом в карман не лезет. Увлечён своим делом. По его манере двигаться и телосложению я мог легко сказать, что на уроках боевой подготовки он отнюдь не лучший.
        Несмотря на произошедшую совсем недавно ссору, байкеры поглядывали на меня без какой-либо вражды и даже с толикой участия. Трёп на отвлечённые темы слегка приподнял настроение, пока я окончательно приходил в себя. Изредка мой организм реагирует на сильный стресс и таким образом -- зашкаливающей температурой, кровь в венах едва не сворачивается. Как бы ни было велико желание задержаться тут подольше, всему нужно знать меру.
        Но в ответ на просьбу отдать мне бомбу и объяснение, что всем им действительно стоит забыть о том, что они меня видели, я наткнулся на неожиданно сильный отпор. Фактически, меня послали далеко и надолго, посоветовав выбросить из головы лишнюю дурь и забыть слова "этого трусливого козла" Грина. К голосу разума байкеры прислушиваться отказались, а Рейдер, усмехнувшись, продемонстрировал мне капсулу, в которую запихнул взрывчатку. Внутри такой мог взорваться даже небольшой ядерный заряд, не причиняя вреда окружающему. Увидев сию предосторожность, я успокоился.
        Снова посмотрев на самого молодого из этой компании, я прикинул что он должен быть где-то на втором-третьем курсе. И сейчас он должен быть на учёбе.
        -- Рейдер, ты в самоволку из Академии сбежал, что ли? -- напрямую поинтересовался я. -- Что-то я тебя не помню на потоке... Ты на каком курсе, тёмный?
        Выражение лица парня заставило меня заподозрить что-то неладное.
        -- Какой я тебе тёмный? -- прохладно спросил Рейдер. -- Отец мой тёмным был, но я-то человек.
        -- Чего? Ты с головой-то дружишь?! -- я вскочил со стула и подошёл к Рейдеру. -- Ты стопроцентный тёмный. Какой из тебя человек?!
        Глядя в обычные для большинства детей ночи серые глаза, я понимал, что он действительно считает себя человеком. И шокирован моими словами.
        Повисшую тишину нарушил Вампир:
        -- Райн, так ты что, правда тёмный?
        -- Да нет же! -- с отчаяньем воскликнул парень.
        До меня начал доходить весь масштаб кошмара ситуации.
        -- То есть, ты не учишься в академии, -- сделал вывод я. И рявкнул: -- Куда смотрит твой отец, которого стоит казнить за разгильдяйство?!
        -- Умер он! -- отшатнувшись, выпалил тёмный. -- Ещё до моего рождения.
        -- А мать?! Могла бы подумать о том, чтобы хоть проверку крови провести!
        -- А ей на меня плевать, -- с горечью ответил парень, отводя взгляд. И зло продолжил. -- И мне плевать, что я тёмный. Наслышан я о порядках академии. Предпочту считать себя человеком, чем жить в армейских условиях столько лет.
        От такого предложения мне пришлось ловить у пола выпавшую челюсть.
        -- Ты что -- совсем дурак? -- вкрадчиво поинтересовался я. -- Тебе лет сколько -- восемнадцать? Ты своей тупой башкой осознаешь, что у тебя на подходе, не сегодня так завтра первое боевое обращение и ты загнёшься от болевого шока, если тебя не обучить?! У тебя же перестройка организма уже полным ходом идёт, а ты даже азам не обучен! Успел уже почувствовать на себе всю прелесть перестройки?! Адреналиновая зависимость, панические атаки! А ещё боль. Такая, что лежишь там, где упал и даже вдохнуть не можешь, пока не отпустит. По взгляду вижу, что было! Год-два -- и ты умрёшь во время первой смены ипостаси, захлебнувшись собственной кровью пополам с рвотой, если раньше не загнёшься от болевого шока!
        Тёмный смотрел на меня с неприкрытым страхом, медленно переходящим в ужас. Осел на пол, обхватил голову руками, уткнулся лицом в колени. Ах ты ж чёрт! Как не вовремя... Я опустился на колени и положил ладонь на затылок парня. Меня учили оказывать помощь в таких случаях. Болевые атаки у плохо обученного молодняка... такое же я на себе испытывал при самых лёгких срывах трансформации.
        Слабая "ледышка" растеклась от моей ладони с макушки до пяток тёмного. Призыв тьмы легко брошен в пространство. Собственная тень парня поднялась и укутала его лёгкой дымкой, вскоре растворившейся.
        Рейдер поднял голову и устало посмотрел на меня. Угрюмо, но искренне произнёс:
        -- Спасибо.
        -- Не думал, что всё настолько серьёзно... -- Дизель опустился на корточки по другую сторону от парня.
        -- Более чем, -- подтвердил его опасения я. -- Мы не выживаем, если взрослеем одни. У нас нет чужих детей и ни один тёмный подросток не оказывался беспризорником. Это огромная честь -- если тебе доверили ребёнка, родителем которого ты не являешься. Когда всё всплывёт, род, столь халатно отнёсшийся к жизни наследника, очень об этом пожалеет. Как бы показательную расправу не устроили, если докажут, что это вина кого-то из рыцарей.
        -- Я слышал, что у вас, ребята, очень серьёзно относятся к детям, -- старый байкер неожиданно ласково погладил по голове всё ещё сидящего на полу Рейдера.
        -- Более чем, -- повторил я, рефлекторно коснувшись тоненьких шрамов на своей руке. -- Имя, тёмный.
        -- Райнор Июльский, -- буркнул Рейдер. -- Имя от отца досталось, а фамилия матери. Отцовскую я даже не знаю.
        -- Ну, это просто, -- успокоил я, окидывая его очень пристальным взглядом. -- Достаточно найти характерные признаки. А ты явно древней крови...
        Через минуту моего молчания Райнор занервничал.
        -- Чего ты на меня так смотришь? Скажи уже что-нибудь...
        -- Не знаю, какой именно мат лучше использовать в твоём случае, -- медленно заговорил я. -- Потому что, скорее всего ты из исчезнувшей фамилии ар'Риа. Что ты знаешь о законах наследования?
        -- Ну... Там всё сложнее, чем у людей... Правила перехода из рода в род. Старший не может принять фамилию младшего... что-то такое...
        С досадой чертыхнувшись в адрес всех неучей планеты, я начал читать краткую лекцию о пяти ступенях посвящения Тьме, их связи с уровнем ответственности и влияния. Главой рода может быть только Старший Рыцарь, даже если он не самый старший по возрасту. Брак подразумевает вхождение леди в род рыцаря, хотя бывает наоборот. Но если ступень мужа младше ступени жены, он при всём желании не сможет принять её в свой род -- только наоборот и дети будут принадлежать тому роду, родитель которого старше по ступени, с возможностью принятия имени другого родителя. Все дети от других рас, пусть даже не тёмные, принадлежат роду и воспитываются наравне с наследниками.
        Последняя Леди ар'Риа влилась в другой род и умерла уже давно. Последний Рыцарь погиб тридцать лет назад. Отец Райнора, скорее всего, был таким же полукровкой, росшим где-то вне рода!
        -- Если твоя мать не хотела воспитывать нежеланного сына, ей достаточно было подойти к любому тёмному на улице и просто отдать тебя. Любой тёмный принял бы новое дитя с радостью. Ну почему ты не из какого-нибудь нормального рода, а?! -- почти с обидой воскликнул я. -- Сдал бы тебя главе с рук на руки и проблем бы не знал! А что теперь с тобой делать?! Академию же ты не потянешь. Нужно щадящее домашнее обучение. Ну и где искать тебе наставника?!
        Поймав себя на том, что расхаживаю перед всё ещё сидящим на полу тёмным как лектор по кафедре, я остановился и окинул взглядом напрочь потерявшихся в вываленном на них ворохе информации байкеров. Интересно, почему проблемы находят меня всегда и везде? Ещё и обязательно толпой, не желая приходить поодиночке.
        Райнор поднялся на ноги и с раздражением поинтересовался:
        -- Да какое тебе вообще до меня дело?
        Подступив к парню вплотную, взглянул на него немного снизу вверх. Но так, чтобы ему казалось, что я выше ростом, а не наоборот. Призвал фламберг, демонстративно крутанул одной рукой эту неподъёмную тяжесть и поставил так, чтобы рукоять огромного двуручника оказалась возле правого плеча. Ткнул пальцем в рукоять.
        -- Что, даже из любопытства не пытался узнать, какой знак какую ступень обозначает?
        Не глядя провёл пальцами по знаку. С трудом удержав каменное выражение лица, даже не вздрогнул. Только покосился на рукоять и усилием воли остановил заметавшиеся стаей спятивших птиц мысли. Спокойно убрал фламберг прадеда Терриана.
        Через полминуты Райнор с детской обидой заявил, что молокосос вроде меня полноценным рыцарем быть не может по определению. Пришлось ледяным тоном напомнить, что статус не зависит от возраста и совершеннолетие у каждого из нас наступает индивидуально, обычно варьируясь от семнадцати до двадцати двух. Очень редко наступает в тринадцать-четырнадцать, в исключительных случаях можно найти не достигшего совершеннолетия тридцатилетнего тёмного.
        После чего этот необученный придурок начал сквозь зубы цедить, что он ни в какой помощи не нуждается и способен разобраться со всем самостоятельно.
        -- Небо, как же вы все, сопляки великовозрастные, меня достали, -- устало махнув рукой, я отошёл, сел на стул, на спинке которого всё ещё лежало одеяло. Снова начинала болеть голова. -- Хочешь умереть -- не буду неволить. Один кретином меньше.
        Тёмный растерянно замер, открыл было рот, но так и закрыл, ничего не сказав.
        Пока мы разбирались меж собой, байкеры что-то негромко обсуждали в стороне. Как только наш разговор закончился, Вампир с Борманом оттащили в Райнора в дальний угол, а ко мне подсел Дизель.
        -- Слушай... -- байкер запнулся, не в силах припомнить моего имени. Которого, впрочем, я не называл. -- Парень, всё правда настолько плохо, как ты говорил? И если так, ты действительно можешь помочь?
        -- Всё плохо, -- кивнул я, не глядя на мужика. -- Могу не просто помочь, а решить все проблемы. Собственно, это моя обязанность, даже если придётся действовать грубой силой.
        Некоторое время царило молчание, и только из дальнего угла доносились приглушённые голоса остальных. Вампир что-то втолковывал Рейдеру, а тот нервно огрызался.
        -- Не обижайся на него, -- смущённо попросил Дизель. -- Он всю жизнь на улице провёл, никому не нужный. Вырос злой как волчонок, да колючий, как дикобраз. Только тут у нас оттаял понемногу.
        -- Я никогда не обижаюсь на заносчивых детей, -- со вздохом ответил я. Прижал пальцы ко лбу. -- Просто у меня дико болит голова, и нет никакого желания доказывать свою правоту в спорах. Но если Райнор продолжит в таком духе -- я не выдержу и банально его побью.
        По разразившейся дальше буре стало ясно, что малолетний тёмный по-настоящему дорог этой компании. Вёл себя Райнор отвратительно -- огрызался, ругался, порывался уйти, гордо хлопнув дверью, но его неизменно останавливали, выслушивали, объясняли. Пару раз наорали и даже выдали подзатыльников.
        А я сидел, и думал о том, какое у судьбы поганое чувство юмора. Ведь погибшего тридцать лет назад Тень отца звали Райнор ар'Риа. Владык издревле охраняют три рода -- Каэрты, Рагнары и Риа. Один из них до сегодняшнего дня считали пресёкшимся. Буквально эти фамилии означали "главная тень", "самый сильный страж" и "теневой защитник". Приставка "ар" говорила о прямой, возможно даже кровной, связи с владыческим родом.
        Пока разбирались, я успел найти санузел, привести себя в относительный порядок, совершить набег на найденный в подсобке полупустой холодильник и начать с энтузиазмом ковырять отвёрткой "зверя". И как раз был очень занят попытками понять, что зачем нужно, когда ко мне присоединился угрюмый Райнор. Молча понаблюдал, полез помогать, через пять минут вытеснил меня окончательно, легко разбирая внутренности мотоцикла, объясняя что к чему и попутно критикуя разные излишества. В некоторых вопросах мы спорили до хрипоты, каждый отстаивая своё мнение.
        В какой-то момент мне надоело копаться в железе. Кое-как оттерев руки тряпкой от масла, я предложил:
        -- Райн, пока не решили, что делать дальше, я могу обучить тебя азам контроля. Это не так уж сложно.
        Некоторое время темный молчал, потом недовольно поджал губы и резковато поинтересовался:
        -- Слушай, обучатель, как тебя зовут хоть?
        Криво усмехнувшись, я ответил:
        -- Ирдес.
        Ожидаемой реакции не последовало. Райнор только кивнул, и я перевёл дух.
        -- Когда начнём? -- покладисто поинтересовался тёмный.
        -- Да хоть сейчас. Только место нужно. Тебе придётся отлёживаться, потому что будет тяжело.
        Сообщив, что полностью готов, Райнор небрежно оттёр руки тряпкой, попросил Дизеля провести какую-то регулировку моему байку и направился в подсобку.
        На самом деле, когда я говорил, что обучиться азам не так уж сложно -- нагло врал. Сложно. Тяжело. Порой хочется орать и плакать от бессилия, ярости и боли. Это не легко, занимает недели, прежде чем хоть что-то получится. Но у меня на руке по-прежнему есть старшая печать, которую так и не забрал дедушка. А ещё -- власть крови. Достаточно осторожно, очень мягко и в нужный момент приказать суметь выполнить мои требования. Только необходимо, чтобы этот тёмный доверял мне.
        Несколько раз парень со злостью сообщал о своей ненависти ко мне, получая в ответ ледяное: "Это не так. Ты ненавидишь себя за свою слабость". Выл в подушку от ярости, трижды терял сознание. Когда сил совсем не осталось -- сидел на полу и беззвучно плакал, проклиная свою природу. Но раз за разом выполнял все требования.
        Когда решили, что на этот раз хватит, оказалось, что уже глубокая ночь. Меня изрядно шатало и колени подгибались, ар'Риа стоять не мог вообще.
        -- Как вы, тёмные, это переносите? -- со слабым стоном спросил Райн, бессильно раскинувшись на диване. -- Как ты это вообще пережил? Ты же мелкий...
        -- Во-первых, никаких больше "вы, тёмные", в твоём исполнении быть не может,-- устало ответил я, медузой растекаясь в кресле. -- Привыкай, что ты не человек. Во-вторых, мне гораздо тяжелее и я до сих пор не могу сровняться в возможностях с теми, кто обратился в срок. Так что не стони и не жалуйся. И, в-третьих -- допросишься, разобью рожу.
        -- Мелкий, -- тут же повторил бледный до серости тёмный пакостник.
        -- Скотина ехидная, я же встать не могу... -- горько взвыл я, не вылезая из кресла.
        Райнор весело, но еле слышно рассмеялся, вызвав улыбку и у меня.
        Сам не заметил, как уснул, неудобно скорчившись в кресле...
        Утро началось с приглушённого звука мотора и пришедшего следом запаха свежей выпечки. Пока я спал, кто-то накрыл меня одеялом и на всю ночь включил в холодной каморке обогреватель.
        Открыв неприметную дверку, ведущую в самое нужное по утрам помещение, минут десять я потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Очень хотелось выбросить перепачканную одежду и влезть под душ часа на полтора, но такой роскоши здесь не было. Сняв чужой свитер, я с отвращением стянул майку и выбросил её в помойку. Отлепил пластыри со спины, проверив как затянулись раны. На ощупь рубцы показались несколько странными, а разглядеть толком ничего не получалось. Ладно, потом посмотрю. Найдя рубашку, сильно понадеялся, что сегодня теплее, чем вчера. Потому что шёлк от холода не спасает.
        Тёмный всё ещё спал. Подойдя разбудить этого засоню, я кое-что отчётливо понял. Есть приобретённое знание. А есть знание, идущее откуда-то из таких дремучих далей, что их и не осознать. И одно из таких только что дошло до меня. Надо будет как-то объяснить Маньякам, что ни один из них не станет моей Тенью. Только что я нашёл свою настоящую Тень. Хотя до того времени, пока этот заносчивый птенец действительно сможет стать тем, кем должен, пройдёт немало лет.
        Вздохнув, беспощадно ткнул Райна пальцами в болевую точку. Вздрогнув, тот открыл глаза и непонимающе посмотрел на меня. Я не смог отказать себе в удовольствии немного поиздеваться:
        -- Вставай, спящая царевна! Тебя ждёт вторая порция занятий! -- На лице тёмного появилось такое затравленное выражение, что я сжалился: -- Шучу. Давай умывайся, завтрак пропустишь.
        Выйдя в основное помещение СТО, первым я обнаружил, что сегодня не только ничуть не теплее, чем вчера, а ещё холоднее. Пакость! Приятными моментами оказалось то, что за ночь мой мотоцикл привели в полный порядок, а ещё ребята купили завтрак. Борман поехал домой отсыпаться, но Дизель и Вампир никуда не собирались и, казалось, вообще не устали за пару суток без сна.
        Пачка молока, "школьные" булочки и гречка с котлетой на завтрак меня весьма порадовали. Бледный, с залёгшими под глазами глубокими тенями, сильно подавленный Райн вяло ковырялся в своей порции риса с мясом, которую ему привез Дизель. Не нравятся мне такие настроения.
        -- По поводу поиска наставника... Райнор, я тут подумал и решил, что пока буду обучать тебя сам.
        Тёмный поднял голову и уставился на меня в лёгком замешательстве.
        -- Ты не мелковат для учителя-то?!
        -- Я тёмный Рыцарь третей ступени с соответствующими обязанностями и привилегиями. То, что мне всего пятнадцать лет, в этом случае не играет никакой роли, -- не реагируя на сарказм, пожал плечами. И пакостливо улыбнулся: -- Я могу над тобой, как над оставленным без должного присмотра несовершеннолетним недоучкой, опекунство взять, или вообще усыновить. Только мне пока некогда воспитывать детей -- академию закончить надо. Так что потренирую немного, пока не найдём тёмного, способного вынести твой отвратительный характер и не придушить в припадке ярости.
        Беднягу Райна аж перекосило от моих слов. Через мгновенье грянул весёлый хохот.
        -- Уделал тебя пацан, -- вытирая выступившие от смеха слёзы, Дизель хлопнул Райнора по плечу.
        -- Да уж, -- признал тот, справляясь со смехом.
        Сегодня парень занятий больше не выдержит, а ломать его я не собираюсь. Поэтому я записал номера телефонов присутствующих, оставил им свой номер, чтобы звонили в случае чего, телефоном обзаведусь уже сегодня. Договорились, что я буду приезжать из академии, когда будет время. Или, если будет нужда, Райнор сам приедет.
        Старшие этой компании, как бы между делом, поинтересовались, приходилось ли мне участвовать хоть в одном байкерском фестивале. Узнав, что нет, предложили присоединиться к ним, когда начнётся сезон. Подоплека предложения мне понятна. Я уже понял, что "зверь" у меня отнюдь не подходящий для таких дел, это ведь больше спортивная модель. Но Райнора не удержишь, он свободное дитя дорог. Они не хотели, чтобы тёмный птенец остался без присмотра того, кто сможет помочь, случись что плохое. Конечно, я согласился.
        -- Как же тебя угораздило так попасть, малый? -- негромко и грустно спросил здоровый как медведь бородатый байкер, когда я собирался отвалить в сторону дома. -- Ты же ребёнок ещё, а уже такой груз на плечах тащишь...
        А этот человек куда умнее, и лучше разбирается в рангах тёмных, чем хочет показать.
        -- Долг превыше желаний, -- ответил так, чтобы услышал только стоявший рядом Дизель.
        Завёл мягко заурчавший мотор, махнул рукой Райнору, Вампиру, кивнул их старшему и выехал на дорогу. Холодный ветер ударил в лицо, попытался сорвать капюшон и выбить дыхание, но ничего не вышло. Теперь машина действительно слушалась куда лучше! Пока не испытаешь -- не заметишь. Восхитительное чувство свободы и... власти над собственной судьбой. Вот, чего мне так не хватало. Окунувшись с головой в эту власть и свободу, я выжал газ до максимума...
        И гонял по городу до тех пор, пока не понял, что ещё чуть-чуть, и я врежусь куда-нибудь.
        Домой не хотелось. Видеть отца, братьев... я не готов к этому. После того, как так безобразно наорал на папу и Вана. Понимаю, что должен извиниться за своё поведение, помириться... но не готов. Внутри по-прежнему осталась уверенность в собственной правоте, и мне никак не удастся перед ними притвориться...
        Куда мне теперь податься? К Маньякам? Их тоже не хочу видеть. Да и вообще никого... Разве что Юльку.
        Остановив мотоцикл у подъезда её дома, сам остановился в нерешительности. Провёл ладонью по затянувшемуся порезу на щеке. Вдруг снова накричит и прогонит? Что же я наделал... и как мне с этим быть?
        -- Долго ты здесь сидеть собираешься?
        Вздрогнув, я поднялся навстречу вышедшей на улицу девушке и остановился в нерешительности, так ничего и не сказав. Опустил голову, уставившись себе под ноги.
        -- Ну что мне с тобой делать? -- вздохнула она. Подошла, провела тёплой ладошкой по щеке. -- Бедный ты мой воробей...
        Не смея смотреть ей в глаза, я всё же обнял её, крепко прижав к себе. Уткнулся в макушку подруги. Только бы не оттолкнула...
        -- Юль, прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю, -- легко сорвались с языка слова.
        -- Я тоже тебя люблю, малыш, -- так же легко ответила Киса. Привстала на носочки, тепло коснулась щеки губами. -- Ты холодный, как ледышка! Пойдём ко мне скорее, согреешься. Мама сегодня такую вкусноту приготовила...
        Когда я оказался у неё дома, она первым делом заставила меня переодеться. Ну, одежда после возни во внутренностях мотоцикла действительно не в самом лучшем виде. У неё дома всегда лежит что-нибудь из вещей близнецов. Вручив мне Данькины джинсы и водолазку, она окинула меня пристальным взглядом и отправила в душ. Греться и отмываться от мазута, пыли и бензина. Пока я был в душе, она закинула в стирку мои вещи. Данькины джинсы отказывались держаться без ремня, водолазка оказалась велика, но в целом жаловаться не на что.
        Юлькин папа сегодня на дежурстве, а мама только пришла с какой-то выставки, когда я уже сидел с подругой на кухне, пил чай и ел жутко вкусные булочки с клубничным и вишнёвым вареньем. Кисина мама всегда готовит отменную выпечку.
        -- Здрасте, Маргарита Павловна! -- улыбнулся Юлькиной маме я, когда она вошла на кухню.
        -- Ирдес, мальчик! -- невысокая женщина, пахнущая корицей и непередаваемым домашним уютом, обняла меня за плечи и поцеловала в висок. -- Где ж ты был так долго?
        -- Лучше не спрашивайте, -- тут же скис я.
        -- Эти бесстыжие не признавались, куда ты пропал, -- мать укоризненно взглянула на дочь. Та невинно захлопала ресницами, улыбаясь. -- Только и могла довольствоваться обрывками разговоров. А говорили, что с тобой опять что-то страшное... Ох, малыш, я так рада, что ты вернулся!
        -- Я тоже очень рад вернуться, -- ответил, всей душой греясь в этой чудесной атмосфере тихого, домашнего счастья и уюта. -- Мне так не хватало вас всё это время. Я так боялся, что уже никогда не увижу... никого из вас...
        -- Ирдес, -- тихо позвала Киса.
        Мигом заткнувшись и приняв самый беззаботный вид, я покосился на Маргариту Павловну, стараясь сидеть так, чтобы она не увидела седой пряди. Только поздновато спохватился. Кисина мама -- умная женщина. Внимательная. Но в этот раз решила не заострять внимание на плохом, быстро совладала с собой, улыбнувшись и заведя отвлечённый разговор.
        Недолго просидев с нами, она ушла отдыхать. Когда чай был допит и все вкусности съедены, Юля серьёзно спросила:
        -- Ирдес, солнышко моё тёмное. Была ли хоть одна адекватная причина для твоей ссоры с братом?
        Низко опустив голову, я уставился в стол. Потом и вовсе ткнулся лбом в светлую узорчатую скатерть. Только тогда ответил:
        -- Нет.
        -- Так может, ты всё же поедешь домой и помиришься?
        -- Не могу.
        -- Почему? -- голос строг и серьёзен, но рука, коснувшаяся моей понурой головы, ласкова.
        -- Я наорал на папу. Ещё хуже, чем на Вана.
        Повисшую тишину Юлин тяжкий вздох нарушил только через минуту:
        -- Ох, горюшко ты моё. Расскажи, что случилось.
        И я рассказал. Всё, начиная с момента, когда они оставили меня одного у дверей "Добермана".
        Выслушав, Юля только покачала головой, и сообщила, что ночевать я остаюсь сегодня у неё и это даже не обсуждается. А всякие отговорки, это всё чушь, близнецы у неё как минимум раз в неделю ночуют. Когда они в городе, конечно.
        Моя одежда, брошенная на включённый обогреватель высохла часа через три, и до самой темноты я снова гонял по городу. Только на этот раз за моей спиной сидела одна небезызвестная в нашей скромной компании Чёрная Рысь.
        Когда пришёл вечер и стало слишком холодно, мы вернулись. Не то, чтобы я сильно мёрз, но не хотелось, чтобы Киса простыла. Отогревшись чаем и ужином, который приготовила Юлькина мама, пока мы покоряли дороги, Киса утащила меня к себе в комнату. Смотреть кино, валяясь на диване. По идее, это был ужастик, но Юлька так ржала над моими комментариями в адрес фильма, что куда комедиям до этого "ужасы, триллер".
        Часа в два Юля уснула, используя мою руку в качестве подушки. Стараясь не потревожить её, я поднялся, вырубил комп и хотел было пойти спать в зал, где мне постелили на диване. Балконная дверь оказалась приоткрыта. Вместо того чтобы её закрыть, открыл и вышел на балкон. Переступил босыми ногами по ледяному бетонному полу. Сел на подоконник. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем тихо скрипнула дверь и рядом на подоконник села Киса. Взяла под локоть, прижалась щекой к моему плечу, согревая дыханием.
        -- Что же с тобой случилось, воробей? -- тихо спросила она. -- У тебя всегда ад в душе был, хотя ты это умел скрывать. Но сейчас внутри тебя настоящая бездна. Ради Неба, скажи...
        -- Я боюсь летать, -- некоторое время понадобилось, чтобы осознать смысл собственных слов и понять, что это правда. От этого факта, а может от и холода, пробрала дрожь. -- Я ненавижу Небо. И ненавижу себя за этот страх.
        Киса чуть отодвинулась. Помолчала. Снова тепло уткнулась в моё плечо и тихо произнесла:
        -- Поговори со мной, Ирдес...
        МАРГАРИТЕ ПАВЛОВНЕ НЕ СПАЛОСЬ ЭТУ НОЧЬ. У НЕЁ БЫВАЛИ БЕССОННИЦЫ, И ОНА ЗНАЛА, КАК С НИМИ СПРАВЛЯТЬСЯ. ПОЭТОМУ ПОДНЯЛАСЬ И ТИХО, ЧТОБЫ НЕ ПОТРЕВОЖИТЬ СПЯЩУЮ ДОЧЬ И ТЁМНОГО, НАПРАВИЛАСЬ НА КУХНЮ. НО ОСТАНОВИЛАСЬ, УСЛЫШАВ ИЗ-ЗА ДВЕРИ КОМНАТЫ ДОЧЕРИ ГОЛОСА. ПРИСЛУШАЛАСЬ. УСТАЛЫЙ, СДАВЛЕННЫЙ ГОЛОС ТЁМНОГО МАЛЬЧИШКИ:
        -- МЫ ПОЩАДИЛИ ЕГО. ПОЩАДИЛИ! А ЭТОТ СУЧИЙ СЫН ВСКИНУЛ НА НАС ВЗГЛЯД... СКАЗАЛ, ЧТО ВИНОВЕН. И ПЕРЕРЕЗАЛ СЕБЕ ГОРЛО СТОЯ НА КОЛЕНЯХ. НА ГЛАЗАХ У СЫНА! А ПОТОМ ВАЛЯЛСЯ В ЛУЖЕ СОБСТВЕННОЙ КРОВИ НА ПОЛУ... ПУСТЬ ТИР'РЕАН БЫЛ РЕДКИМ УБЛЮДКОМ, ПУСТЬ ТЫСЯЧУ РАЗ ЗАСЛУЖИВАЛ СМЕРТИ, НО ЗАЧЕМ ОН СДЕЛАЛ ЭТО ТАК?! ЧТОБЫ ЛУЖА КРОВИ... К МОИМ НОГАМ... СНОВА...
        -- НО ОН ВЕДЬ БЫЛ ВИНОВЕН! ТАКОЕ С СОБСТВЕННЫМ РЕБЁНКОМ СОТВОРИТЬ... ТЫ БЫ САМ СВЕРНУЛ ЕМУ ШЕЮ ПРИ УДОБНОМ СЛУЧАЕ! ЧТО ЖЕ БЫЛО НЕ ТАК, ИРДЕС? -- СПРОСИЛА ДОЧЬ.
        -- ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, КИС. ЭТО БЫЛО СЛИШКОМ. Я МНОГО РАЗ УЖЕ ПЕРЕСТУПИЛ ЭТО "СЛИШКОМ". КРИТИЧЕСКОЙ ТОЧКОЙ БЫЛО, КОГДА Я НА ГЛАЗАХ У МАМЫ ГОЛЫМИ РУКАМИ ГОРТАНЬ МОРГАНУ ВЫДРАЛ. ПОМНИШЬ ЭТУ МРАЗЬ?..
        -- КОНЕЧНО, -- ОТВЕТИЛА ЮЛЯ. -- Я БЫ САМА ЕГО УБИЛА. БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ. МНЕ ЖАЛЬ, ЧТО ВСЮ ИХ ПАРШИВУЮ СЕМЕЙКУ ПОД НОЖ НЕ ПУСТИЛИ. ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ ВСЁ, ИЗ ТОГО, КАКИЕ ПАКОСТИ ОНИ ТВОРИЛИ И СКОЛЬКО НАРОДУ ЗАРЕЗАЛИ НА АЛТАРЕ?
        -- ЧТО?.. НЕТ, НЕ ВНИКАЛ. МНЕ ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО СВОИМИ ГЛАЗАМИ ВИДЕЛ. ДА НЕ О НИХ СЕЙЧАС РЕЧЬ! Я ПРОСТО БОЛЬШЕ НЕ МОГУ. ХОЧУ ПОКОЯ. СВОБОДЫ. И ЧТОБЫ ВОЙНА НЕ НАЧИНАЛАСЬ. ТЫ ЗНАЕШЬ, КАКАЯ ЭТО ГРЯЗЬ -- ВОЙНА? КОГДА ТРУПНАЯ ВОНЬ, КАЖЕТСЯ, ПРЕСЛЕДУЕТ ТЕБЯ ВЕЗДЕ. КОГДА НАД ГНИЛОЙ КРОВЬЮ РОЯТСЯ ТУЧИ ЗЕЛЁНЫХ МУХ, БЕЛЫЕ ЧЕРВИ ВЫЕДАЮТ ПЛОТЬ ТЕХ, КОГО НЕ СОЖГЛИ. КОГДА ЗАПАХ ПАЛЁНОЙ ПЛОТИ, КАЖЕТСЯ, ПРОПИТАЛ ВСЁ ВОКРУГ. ГОРЕЛЫЕ ТРУПЫ ЖУТКО И НЕВЫНОСИМО ВОНЯЮТ. НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ...
        ТИШИНА. И СНОВА СДАВЛЕННЫЙ ГОЛОС ТЁМНОГО МАЛЬЧИШКИ:
        -- ЮЛЬКА, НЕ УМИРАЙ НИКОГДА. Я МНОГОЕ МОГУ ПЕРЕЖИТЬ, НО ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ БУДЕТ... Я ПРОСТО СЛОМАЮСЬ. НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ОДНОГО.
        -- БЛИЖАЙШУЮ СОТНЮ ЛЕТ НЕ СОБИРАЮСЬ, -- ФЫРКНУЛА ОНА. -- КУДА Я ОТ ТЕБЯ ДЕНУСЬ?
        -- ТОГДА Я ВСЁ ПЕРЕЖИВУ. ТЫ ТОЛЬКО НИКОГДА НЕ УМИРАЙ...
        ЖЕНЩИНА ТИХО ОТОШЛА ОТ ДВЕРИ, ВЕРНУЛАСЬ В СВОЮ СПАЛЬНЮ, ЛЕГЛА В КРОВАТЬ И О МНОГОМ ДУМАЛА ДО САМОГО УТРА.
        Утром меня разбудил одуряюще вкусный запах с кухни. Встав, обнаружил на кухне Юлину маму, которая дожаривала блины. Пожелав доброго утра, я без просьб вымыл накопившуюся в раковине посуду и помог ей с незаконченными делами. Кроме блинов со сметаной, вареньем или мёдом на выбор, она сделала ещё и мясо с картошкой и грибами.
        Мы едва успели накрыть на стол, когда дверь открыли ключом с той стороны и вернулся с дежурства Юлькин папа. А за ним в дверь вошли близнецы.
        -- Тёть Маша, можно мы у вас опять поживём? -- спросил Данька встречавшую их женщину.
        -- А то мы опять с родителями поругались... -- вздохнула Манька.
        -- Можно, конечно! Ещё спрашиваете...
        -- Ох, доведёт меня до греха ваш отец, ребята, -- устало, и явно не в первый раз произнёс Юлин отец, капитан... или уже майор?.. милиции Валерий Иванович Тартынский. -- Заколебал ведь уже.
        -- Давайте-ка руки мыть и на кухню идите!
        Мой манёвр по тихому уходу в сторону комнаты Кисы не удался. Двойняшки зашли на кухню. Стоя у окна, я молча скрестил руки на груди и отвернулся в сторону, найдя в настенном сером кафеле нечто жутко интересное. Маня и Даня тоже уставились в разные стороны. Так в молчании прошла минута. Родители Кисы тихо переговорили, вроде бы о нашем поведении друг с другом. Потому что не спросили, какая кошка меж нами пробежала.
        -- Ирдес, -- первой заговорила Маня. -- Мы правда себя так отвратительно ведём?
        -- Мы больше не будем, -- пообещал Даня, не поднимая головы. -- Мы даже не думали о том, что на самом деле наше поведение настолько мерзкое.
        -- Нет, -- заговорил я, заставив обоих вскинуть головы. -- Вы засранцы, конечно, но и я к вам был не совсем справедлив.
        Двойняшки переглянулись и робко заулыбались.
        -- Мир? -- осторожно предложил Даня.
        -- Мир! -- согласился я. -- Но больше...
        -- Мы не будем! -- хором пообещали они. -- А если будем -- выдай нам по затрещине для вправления мозгов! Мы не обидимся.
        -- Я запомню, -- хищно сощурившись, многообещающе улыбнулся.
        Когда мы с двойняшками после завтрака перемыли всю посуду, почистили гору картошки для готовки обеда, и помогли с уборкой, проснулась почти всю ночь из-за меня не спавшая Киса. Посмотрела на нас троих и проникновенно обругала, сказав, что кроме нас дурачьё на свете есть, но мы возглавляем эти стройные ряды.
        Если бы не близнецы, я бы не решился и сегодня вернуться домой. Но им трудно отказать, особенно когда рядом стоит Киса с тапочкой в руках и эдак оценивающе смотрит по очереди на каждого. Мы все крупными габаритами не отличались, поэтому поместились на мотоцикле втроём без особых проблем.
        Подъехав к дому, я заглушил мотор, слез с мотоцикла, скинул капюшон и опустил высокий, по глаза, жёсткий ворот. Маньяки спрыгнули ещё до того, как я успел остановиться, и уже вбежали в дом, даже не подумав дождаться меня. Вскоре я понял, почему -- они вытолкали на улицу Вана. В майке, драных джинсах и тапочках. Он отпихивался и огрызался, а двойняшки что-то зло выговаривали ему шёпотом.
        Папа сидел на капоте своего серебристого джипа, почему-то стоящего у дома, а не в гараже. Курил. И судя по количеству окурков на земле -- он уже давно так сидит. В одной футболке. На этот раз для разнообразия надетой правильно. Взглянул быстро в мою сторону и опустил голову. Ван тоже в сторонку смотрит. Та-ак...
        -- Куда?! -- схватив за ворот, Шон как котёнка стащил меня с мотоцикла, не позволяя завести мотор и свалить подальше. -- Шлялся неведомо где несколько суток, а теперь опять отваливать?! Не пойдёт...
        Брат рывком развернул меня к себе, схватил за плечи, будто боялся, что если отпустит -- я сразу испарюсь. Неужто успел забыть, что мне не составляет труда вывернуться и из более крепких захватов?
        -- Шон, -- посмотрев на брата исподлобья, спокойно произнёс я. -- Отпусти.
        -- Нет, -- усмехнувшись, брат сощурился. -- И даже не пытайся слинять.
        -- Ты мне не указ! -- вспыхнула внутри ярость.
        -- Да что с тобой?! -- Шон хорошенько встряхнул меня. А вот это уже ошибка!
        Потирая челюсть, брат не спешил сразу подняться с земли. Честное слово, это просто рефлексы! Терпеть не могу, когда со мной пытаются так обращаться!
        -- Ну и что это было? -- ничуть не агрессивно поинтересовался самый старший мой брат.
        Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул.
        -- Знаешь, Шон, среди тёмных изредка бывают тупые. Но только не среди ар'Грахов. Даже если рождается что-то такое же здоровое и перекачанное как ты или папа. Папа, конечно, куда умнее тебя, но ведь и ты не идиот. Так что хватит притворяться тупицей и отцепись от меня, пока у тебя все зубы на месте, а я себя ещё контролирую!
        Отвернувшись, чтобы не видеть его искренне довольную рожу, я наткнулся взглядом на папу. Тот сидел и смотрел на меня. Молча. Прошла минут, другая... Отец спрыгнул с капота, быстро подошёл ко мне и крепко обнял.
        -- Я действительно виноват, малыш, -- произнёс отец. -- Но я постараюсь всё исправить, обещаю. Чтобы больше такого никогда не случалось. Чтобы тебе не пришлось снова... -- папин голос прервался.
        Мне хотелось сказать, что это не его вина. Что я не должен был так срываться. И чтобы он не давал невыполнимых обещаний. Горько усмехнувшись своей последней мысли, я ответил:
        -- Ладно. Так и быть, пап. Я тебе верю.
        Плевать, что я не тот наивный подросток, каким они меня всё ещё иногда видят. Могу себе позволить в родной семье хоть иногда быть самым младшим, доверчивым и любимым.
        Ван на меня не смотрел. Он шагнул подальше, игнорируя злое шипение близнецов, и уставился в пол, когда я проходил мимо него в дом. А у меня не нашлось слов, чтобы заговорить первым.
        -- Ну и ладно, -- услышал за спиной голос Мани. Было в нём что-то такое, от чего хотелось втянуть голову в плечи и быстро сбежать. Заранее сочувствую Вану.
        Дома я наткнулся на вольготно расположившегося на моём диване первого императора Дария. Пару минут мне пришлось пытаться поднять свою отпавшую от такой картины челюсть.
        -- Дядя Дар! Исчезни с моего дивана!
        -- И не подумаю, -- нагло усмехнулся родной дядя. -- Мне тут уютно, хорошо и, главное, спокойно. Не ты один умеешь прятаться и телефоны разбивать! -- Он указал рукой на осколки своего сотового, валяющиеся возле стены.
        -- Я это делаю качественней, -- хмыкнул в ответ. -- Тебе ещё учиться и учиться.
        -- Это ж у кого? У тебя, что ль? -- сощурился дядя Дар.
        -- Лучше у Кордана! Он круче, -- признал я. И добавил: -- Пока что.
        Решив, что сгоню родственника со своего лежачего места попозже, я сел возле компа, ногой нажал кнопку запуска. Повернулся к дяде, пока шла загрузка. Отметил, что он при полном параде, хоть без венца и мантии.
        -- Ты что, прямо с приёма смылся?
        -- Догадливый племянник, -- покивал дядя. -- Я тут пересижу, пока мой отец, твой дед по совместительству, бушует в столице и грозится большой войной. Как он их всех за я... гм... за причинное место ухватил -- я в восторге! Но под горячую руку не полезу. А уж в твоём личном бардаке меня точно искать не станут.
        -- У меня не бардак, а организованный хаос! -- обиделся я за обстановку в комнате. -- А что, дед совсем неуправляемый стал?
        -- Ну, -- кивнул первый император. -- С тех пор как увидел тётю Дарину и узнал всё про Ильена. Столицы объединил, устроил стариканам настоящий двенадцатый Ад без всяких пространственных карманов. А Ильен быстро обживается в наших реалиях! Налету схватывает. В компе за пять дней разобрался, будто с детства знал, что это такое. Старую империю лихорадит, да и наших задевает...
        Тут из колонок раздался омерзительный звук "напоминалки". Повернувшись, я наткнулся на развернувшуюся во весь монитор надпись белым по чёрному: "Здравствуй, лошок! Если ты читаешь эту запись, значит ты опять прос... проспал всё, что мог. Напоминаю, тебе, то есть себе, придурку -- сегодня РЕЙД!!!"
        -- Чёрт!.. -- вырвалось у меня. -- Только не сегодня! Хаос сожри, как же я забыл?!
        Пару раз стукнувшись лбом об клавиатуру, со вздохом отключил "напоминалку". Снова повернулся к дяде.
        -- А теперь выкладывай, на кой на самом деле явился, интриган старый.
        -- Я не старый! -- обиделся император. -- Я молод и полон энтузиазма!
        -- Не меняй тему, -- оборвал я.
        Дядя тяжко вздохнул, сел, изображая из себя великомученика.
        -- Между прочим, я действительно сбежал и хотел спрятаться! -- Посерьезнел. -- Ирдес, я понимаю, что тебя долго не было. Но ты вернулся, нужно уже подумать об учёбе. Всё-таки, второй триместр третьего курса. Ты рискуешь провалить сессию.
        -- Знаю, -- равнодушно кивнул. -- Я подумаю об учёбе. Завтра.
        -- Вот и ладно, -- довольно улыбнувшись, дядя снова развалился на моём диване. -- А я пока посплю.
        -- Вали Шона выгони! -- возмутился я. -- Я сам спать хочу!
        -- Да ты сейчас всё равно в сеть засядешь, а я за это время высплюсь... -- отозвался родич, кое-как подавив зевок.
        Плюнув, я отвернулся от него, надел виртуальные браслеты и обруч последней модели. В принципе, он прав -- дед нарушает моё личное пространство только в крайнем случае, остальные вообще почти не суются. Меня раздражает чужое присутствие, но так и быть, потерплю. До рейда ещё четыре часа. Потрачу с пользой и поиграть успею.
        Время пролетело незаметно. Атака вражеской базы в "Межвременье" плавно перетекла в сбор Призраков в "Чистилище". Мы с Ваном снова вошли последними. Покосились друг на друга и отвернулись в разные стороны.
        "Ну и что это за...?" -- нецензурно поинтересовался командир.
        "Ничего", -- отозвался я и понял, что мой ответ прозвучал в унисон с ответом брата.
        "Бездна с вами, -- махнул рукой Первый Призрак. -- Только чтобы без проблем".
        Вся Семёрка была в сборе, поэтому никто не ожидал того, что произошло в следующий момент. Ещё два потока проникли в "Чистилище" и сформировались в серые, безликие фигуры!
        "Упс... накладочка вышла, -- прозвучал на общей волне голос Дрэйка. И резко хлестнул приказ, направленный в нашу сторону: -- Не нападать!"
        "Дрэйк, какого демона?!" -- слились голоса двойняшек.
        Всё бы ничего, мы не так уж редко дополняем "Клинки" боевыми парами других семёрок, да вот только этих двух никто из нас никогда раньше не видел!
        "А что мне было делать, если вас чёртову уйму времени нет?! -- ударил по нам раздражённой волной ответ командира. -- Клинок едва не распался! Мне пришлось брать новичков! Они проверены..."
        "Я всё понимаю, но нам куда деваться теперь?! -- коршуном кинулась на Дрэйка Маня. -- Или у нас Семёрка вдруг в Девятку превратилась?!"
        "Нет, -- отступил Призрак. -- Они будут только заменять тех из вас, кто не сможет вовремя прибыть. Я прекрасно знаю, какие серьёзные у Апокалипсиса и Крылатого проблемы. Они не всегда смогут быть с нами".
        "Да ты скорее перестанешь быть, чем они! -- рявкнул Маньяк. -- Это беспредел, Дрэйк!"
        Пока они препирались, я внимательно присматривался к новичкам. Один почти не привлёк моего внимания, зато второй... Что-то знакомое... оказавшись поближе, я коснулся ещё пока не слишком виртуозно замаскированного информационного поля Призрака. И отдёрнул руку.
        "Райнор?!"
        "Ты кто?" -- настороженно отозвалась безликая серая фигура.
        "Дрэйк, ты хоть соображаешь, что творишь?! -- заорал я на общей волне, прерывая спор. -- Тебе было мало Мимира?! Так не беспокойся, Васёк скоро так же загнётся! Зачем ещё и новичков в могилу тащить?!"
        Повисло такое молчание, что даже фоновые колебания затихли.
        "Что?.. При чём тут Васёк?.."
        "Он смертельно болен, -- вместо меня ответила Вэнди. -- Я думала, ты знаешь..."
        Дрэйк рывком приблизился и протянул руку. Коснувшись кончиками пальцев протянутой руки, я последовательно сбросил командиру несколько информационных блоков, формируя на ходу. Он задавал вопросы без слов, так же без слов я отвечал. Резко отдёрнув руку, размыкая контакт, командир отрывисто бросил в сторону изо всех сил пытающегося быть спокойным Райна:
        "С тобой, Рейдер, мы поговорим позже. Семёрка! Рейд несложный, плановая проверка слабых мест. Берём с собой новичков и тренируем их. Второй дуэт, берите Горца, первый, на вас Рейдер".
        "А как их звать-то будем?" -- поинтересовалась Манька, послав мне отчётливую волну возмущения тем, что она чего-то не знает.
        "Нуб-один и нуб-два! -- хмыкнул командир, по очереди ткнув пальцем в новичков. -- Блоки задания получили, развернули? Минута до выхода!"
        Быстро и без особых раздумий, пустоты искусственного тела оказались заполнены информационными кодами будущего оружия. Я ничего не забыл за пару месяцев... или целую жизнь. Думая о новичках, я позвал брата, протягивая руку. Через мгновенье кончики пальцев соприкоснулись.
        "Ван, нужно следить за нашим нубом. Он необученный. Я взял "аварийку", чтобы его можно было выкинуть в реал в любой момент". И скинул с пальцев информационный блок, ёмко рассказывающий о том, почему именно Рейдер вызывает у меня беспокойство. Если Райна накроет приступом, или начнётся паническая атака, станет ой как невесело.
        "Присмотрим", -- ответил брат и попытался было разомкнуть контакт, отводя ладонь, но я быстро коснулся его снова.
        "Ван, я был не прав, но ты всё равно упырь".
        Весёлый смех осязаемой волной прокатился по всему "Чистилищу".
        "Сам упырь! Я всегда мертвяком был. Демоны тебя побери, только ты можешь так извиниться, чтобы это звучало оскорблением!"
        "Ну, до дяди Дара мне далеко в этом плане..." -- философски заметил я.
        "О, да! -- смех Апокалипсиса снова плеснул в стороны светлой волной. -- У него даже "дорогой племянник" звучит как пятиэтажный мат!"
        "Дядя круче нас!" -- было признано единогласно, прежде чем шагнуть в стабилизированную точку выхода.
        У волны нет формы, пока не достигнута цель. Нас всех долго обучают как это -- становиться чистой информацией, самосознанием без привязанностей к физическим обликам. Глюк так и не смог этому научиться. Поэтому он не полевой боец, а поддержка. Точка выхода. Информаторий становится реальным миром, информация -- псевдоматерией. Ветер. Мелкая пыль песка. Грязные улицы заброшенного южного городка.
        Ничем, кроме порядкового номера, я не отличаюсь от тех, кто рядом. У меня нет лица. Нет имени. Нет пола. Я никто. Меня не существует. Я -- Серый Призрак...
        Рейд прошёл обычно и без проблем. Контрольные проверки вообще не бывают хоть сколько-то интересными. Разве что внимание постоянно приходилось разделять меж заданием и нубом.
        Поскольку, как Призраку Райну я не доверял, то максимально замаскировал свою истинную личность. И в "Чистилище", по выходу, большую часть времени, и всё внимание уделил приватному разговору с Вэнди.
        Тропу для возврата снова использовал экстремальную. Поэтому при попытке подняться из кресла, свалился на пол. Подняв голову, обнаружил отсутствие дяди. Подумал, не вставая вынул из роутера антеннку, загнал её на привычное место под кожу в запястье, стянул с кресла покрывало, завернулся в него и там и остался...
        -- Ну и что это такое? Эх, малыш...
        С трудом разлепив глаза, сквозь мутную пелену я узнал Шона. Накрылся с головой, буркнув что-то среднее между "отвали" и "я спать хочу".
        -- А на диване спать не пробовал? -- поинтересовался старший брат.
        -- Нет. Отвянь.
        -- Так не пойдёт...
        Шон сдёрнул покрывало, потянул меня за ворот рубашки, заставляя приподняться, подхватил как в детстве под руки и вздёрнул на ноги. Сощурился, когда я с раздражением посмотрел на него.
        -- А ты подрос, мелкий. Раньше был полегче.
        -- Ага, -- вывернувшись, подобрал с пола покрывало. -- Это всё, что ты хотел сказать?
        -- Нет, -- не реагируя на моё недовольство, невозмутимо ответил брат. -- Пойдём на кухню. Сам поесть вовремя и не вспомнишь, а ты ж сейчас растёшь, всегда голодный...
        -- И невыносимый, -- закончил за Шона стоящий в дверях Ван.
        -- Братья! -- подняв глаза к потолку, бессильно развёл руками. -- И убить их нельзя, и жить с ними невозможно!
        -- Точно!
        -- Несомненно!
        -- Вот же уроды моральные...
        За ужином моё настроение несколько поднялось с отметки "плинтус, ниже -- подвал с инфернальными крысами" до уровня "выше среднепаршивого". За едой обсудили предстоящую учёбу. Шон тоже пропустил целую кучу времени, послав всех, когда мы пропали. И пока что к программе не возвращался. А ведь у него второй триместр пятого курса идёт. Самый мало отставший от учёбы оказался Ван, за что был назван заучкой, ботаном, фанатиком и хитроумным царём Итаки. Решили, что завтра с утра вернёмся в академию. Всё равно нас здесь ничего сверхсрочного не держит, а вот учёба...
        После ужина я пошёл совершать геройский подвиг. Выбрасывать хлам из своей браслетной сумки. Заглянув туда, понял, что миссия невыполнима и геройского подвига не будет. Убрал часть книг, которые не хотел перечитывать. Самое интересное оставил. В остальном копаться не хотелось. Осталось только уложить одежду и всякую нужную мелочь. Закончив с этим нехитрым делом, я приготовил на завтрашнее утро новый комплект академической формы и завалился спать. И перед тем, как меня приняла под своё крыло благодатная тьма, по краю сознания скользнуло очень острое и болезненное сожаление...
        -- Не хочу! Не поеду! Я передума-ал!
        Цепляясь за перилла, я упирался всеми силами, пока нагло ржущие братья тащили меня вниз.
        -- Там скучно! У меня здесь полно дел!! Я не нагнал программу-у!..
        -- Мы тоже! И что? -- ответил Ван, спихивая меня ещё на пару ступенек вниз.
        -- И дел у нас тоже полно... -- доверительно сообщил Шон, используя запрещенный приём и пытаясь стащить меня вниз за убранные в хвост волосы.
        Удар каблуком форменного ботинка в голень был ему ответом. Брат ту же отпустил волосы, схватил за локти со спины, и жестоко зажав мои руки в болевом захвате, безжалостно потащил к выходу.
        -- Моё высочество не желает никуда ехать!.. Мстя моя будет страшна!..
        Наблюдая за процессом выпихивания меня на улицу, папа только веселился.
        -- Пристегнись, -- потребовал сидящий за рулём папа, когда я всё же оказался рядом с ним.
        -- Нет, -- тут же встал в позу я.
        -- Ну и ладно, -- папа пожал плечами и так рванул с места, что меня чуть не впечатало в сидение!
        Воистину, счастье -- это когда у тебя большая, любящая семья... в другой стране!!!
        Двойняшки нагло досыпали утренние часы в машине. Папин "Туарег" достаточно вместительный, чтобы нам шестерым хватало места с запасом.
        Далеко отъехать не успели -- я увидел книжный магазин. Потребовал у отца остановить машину и целенаправленно пошёл в книжный. Семейство, в шутку предположив, что я собираюсь сбежать, пошло за мной. У полок я провёл много времени, выбрав сначала весьма внушительную стопку дополнительной учебной литературы, а потом изрядно опустошил полки с фантастикой. Того, чего я ещё не читал, оказалось достаточно, чтобы забыть о информационном голоде примерно на полгода-год. Увидев количество книг, которыми я нагрузил Шона и папу, потому что одному столько утащить не представлялось возможным, девушки-кассирши пришли в тихий шок. Апокалипсис тоже поопустошал полки. Чего набрал он, я не особо смотрел. Кажется, видел несколько пособий по продвинутому матану... Повезло, что здесь принимали оплату с карточек. Потому что столько наличных у меня с собой не было.
        -- Так, это моё... это твоё... -- Ван разбирал у кассы книги. -- О, это ты себе взял? Считай, что это тоже моё!
        -- Ну и ладно, -- отмахнулся я. -- Всё равно ты мне все книги в итоге скинешь.
        -- Вот на фига вам столько, а? -- вздохнул Шон, сгружая на прилавок стопку, которую держал в руках. -- Вы половину из этого хоть раз откроете?
        -- Мы всё прочитаем, изучим, и довольно быстро, -- подтвердил Ван.
        -- Это ты у нас не шибко мудрый, брат! Недостаток мозга в спортзале компенсируешь, бедолага, -- с притворным сочувствием вздохнул я. -- Брал бы пример с папы! Он и здоровый, и умный. А ты только здоровый!
        -- Заразы мелкие, -- угрюмо сообщил братец. И, под папин смех с нашими ехидными комментариями, выбрал себе штук пять книг.
        Пока ехали, я смотрел в окно, краем уха слушая, как подначивают друг друга, смеются и азартно препираются Шон и Ван.
        Куда я еду? Зачем? Мне странно и... страшно принимать свою прошлую жизнь как настоящую. Никогда, никогда это прошлое, которое будущее, даже начав меняться, не оставит меня. И жить с этим -- страшно...
        Поймав себя на том, что снова неосознанно касаюсь левой ладони, достал наушники, включил плеер и отдал сознание на волю музыки. Когда нужно привести разум в норму, нет ничего лучше классики. В рок-обработке...
        Первым сюрпризом академии стал новый директор. Параноик куда-то смылся, а его место занял Дмитрий Васильевич Ражин! При виде Дрэйка с директорской нашивкой мне удалось сохранить каменное выражение лица, но пометка в голове напротив пункта "наведаться вечером и допросить с пристрастием" поставлена жирная, красного цвета.
        Первый день прошёл как в тумане. Оказалось, что с прошлой сессии у меня не сданы два зачёта, которые нужно сдать в срочном порядке, для чего преподаватели готовы выделить. Лекции благополучно проходили мимо ушей. Никто ни о чём не спрашивал, никто не лез.
        Шон то и дело оказывался рядом. Попытки избавиться от самого старшего брата неизменно терпели фиаско. Хотя, какая-то польза от него была -- зверское выражение лица тёмного отбивало желание одногруппников к нам приближаться.
        Вечером, когда вся учебная тягомотина закончилась, я вспомнил о том, что Шон ни разу не видел Вэнди. В ответ на пояснение, что эта девушка не такая, как все, и если я увижу хоть одну подозрительную тень на его наглой роже, он об этом сильно пожалеет, Шон только понятливо кивнул.
        К Дрэйку я постучался ногой. И когда новый директор открыл, окинул его весьма далёким от приветливого взглядом.
        -- Ну и что тебе не нравится? -- хмыкнул командир, рефлекторно огладив ладонью нашивку.
        -- Тебе я потом мозг вынесу, -- пообещал я. -- А пока что я не к тебе, а к твоей дочери. Надеюсь, она ещё не спит?
        -- Нет, -- ответил мужчина, отступая в сторону. -- Она мне уже мозг за вас вынесла, так что идите, общайтесь!
        Вэнди стояла у окна и сосредоточенно водила пальчиками по исполненной в масле картине, лежащей на подоконнике. Маленькая. Худая, бледная до прозрачности. Медные, блёклые волосы как всегда собраны в хвост. Едва мы вошли, она обернулась. И я снова, как всегда подавил приступ острой жалости, увидев её глаза. Светлые, серо-голубые, со слепым, голубоватым зрачком...
        Наша маленькая птичка. Слепая, глухая и немая. Лишённая даже части тактильных ощущений. Это давало ей огромные преимущества в теле Призрака, в виртуальном мире, потому что там она видела, слышала и чувствовала гораздо больше любого из нас. Её чутьё, которое даже не эмпатия, а нечто куда больше и шире, невообразимо сильно. Но как же мне... жаль...
        Жёстко подавив это обидное для девушки чувство, я шагнул навстречу потянувшейся ко мне Вэнди. Коснулся кончиками пальцев протянутой руки. И крепко обнял.
        Я тоже ужасно соскучился. Не знаю. Не понимаю пока... Всё будто в тумане. Будто я вернулся в жизнь, которая должна остаться позади. Да, количество дел зашкалило все разумные пределы. Неразумные тоже.
        Что я делаю со всем этим? Наплевал и отвернулся. Нет, птичка, не отпускает... думаю обо всём постоянно. Это страшно. Но ещё страшнее упустить всё из своих рук. Да, я понимаю, что не могу всего контролировать. Более того -- не хочу.
        Нет, всё, хватит про мои дела, расскажи про свои! Что? Глюк разрабатывает для тебя постоянный полупризрачный режим?! Но он же должен за него взяться только через два года!.. Как... Да, действительно. Я же рассказал Кисе. Так это её идея -- ускорить процесс? Не сомневался, Киса у нас самая замечательная.
        Опять ты про мои дела!.. Да, у меня всего лишь два года. Но что, что я могу сделать, даже если не знаю, откуда начинать? Не терять время здесь? А как же учёба?! Я ведь всего третьекурсник! Меня дед с мамой закопают, если я не окончу седьмой курс с отличием.
        Экстерном? Ту представляешь, о чём говоришь?! Это же тёмная академия... я не потяну.
        Вэнди, солнышко моё, если я сейчас от тебя не отцеплюсь, Ван меня зароет прямо в бетонный пол. Или из окошка выбросит.
        Обязательно, птичка! Я ужасно скучал...
        Апокалипсис жадно потянулся к протянутой руке девушки.
        -- Вэнди -- это ведь только ник? -- поинтересовался тем временем Шон.
        -- Ну, да, -- кивнул я.
        -- А зовут её на самом деле как?
        Вопрос брата на некоторое время ввёл меня в ступор. Потому что я не знал, как её зовут по документам.
        -- Мария, -- избавил меня от необходимости отвечать появившийся в дверях комнаты Дрэйк. -- Мария Дмитриевна.
        Увидев выражение лица командира, я почувствовал себя законченной сволочью. Тоска, сожаление, вина и безысходность. Я ведь так и не знаю, что случилось с матерью маленькой птички. Однажды от кого-то слышал, что она бросила свою ущербную дочь, не пожелав связывать свою жизнь с больным выродком. Помню, тогда мне захотелось её убить, но вскоре я выкинул это из головы, потому что сама Вэнди никогда не вспоминала о матери.
        -- Если выживу -- я всё исправлю, -- пообещал, твёрдо глядя в глаза старшего друга.
        -- Ты уже и так сделал много, -- ответил Дрэйк. -- И я действительно очень тебе благодарен. Всем вам.
        -- Шон, тащи сюда свою задницу! -- потребовал Ван. -- Вэнди желает с тобой поговорить. Хотя, я не понимаю, о чём ей с тобой разговаривать! Да, птичка, я веду себя как последний Цербер... И вообще, почему последний?! Первый! Ладно, молчу, не ругайся... Вот этот упырь...
        Пока мои братья полностью завладели вниманием Вэнди, мы с командиром пошли на кухню. Там можно было поговорить спокойно о некоторых вещах, не предназначенных для ушей Шона.
        Уйдя вместе с птичкой гулять по берегу и вернувшись в общагу часа в три утра, я едва не проспал начало занятий на следующий день. Ван тоже не услышал будильника, поэтому собирались мы в темпе вальса, изрядно мешая друг другу.
        Первой парой была высшая математика. Вбежав в аудиторию за минуту до звонка, мы с одинаковым удивлением уставились на места, которые занимали обычно. Даже в наше отсутствие эти места никто не занимал, о чём знал весь поток! Потому что во-первых, мы -- лучшие студенты на потоке, во-вторых Мистраль с бандой выносили предупреждение всем, кто посягал на наши места, как в аудиториях, так и в столовой. Это наглёж беспредельный! Шагнув к столу, я слегка склонился и прошипел в лицо студента, занявшего моё место:
        -- Испарился отсюда немедленно.
        -- ... быстро! -- рявкнул на обоих Ван. Его фраза означала примерно то же самое, что и моя, только звучала куда менее цензурно.
        -- Малявки, вы курсом не ошиблись? -- с ленцой протянул сидящий на моём месте парень.
        Новенькие. По программе перевода, что ли, сюда попали? Понимаю, девятнадцатилетние бугаи редко воспринимают пятнадцатилетних пацанов как равных. Это годам к тридцати разница стирается, а в нашем возрасте каждый год имеет значение. Ровно до момента, пока спесь с этих гордецов не собьёшь кулаком. Не перестану удивляться количеству идиотов на моём пути.
        -- Где Денис и Андрей? -- оглядев группу, поинтересовался я.
        -- Они в больничном крыле, -- поведала девушка со второй парты. Оксана. То, что она не лучшая на курсе, совершенно не мешало ей всегда быть очень мудрым человеком. -- Вместе с Сержем. Шкаф и Влад только завтра возвращаются к учёбе.
        -- Кто в этом виноват? -- сощурившись, поинтересовался Ван. Обидные реплики занявших наши места мы игнорировали, пропуская мимо ушей.
        Вместо Оксаны ответила сидящая рядом с ней очень симпатичная сероглазая и темноволосая Ольга:
        -- Вот эти двое и ещё шестеро.
        -- Четверо новичков и кое-кто из наших, -- добавила с соседней парты Рита.
        -- Оля, Ксана, Рита, -- обратившись к девушкам, я жестом предложил им убраться из зоны поражения. Жест был адресован и всем остальным студентам, занимавшим первые-вторые парты, но вняли не все.
        Девушки мигом собрали свои вещи и испарились.
        -- Солнышки наши, будьте аккуратны, -- попросила Ксана напоследок. -- Не разгромите аудиторию.
        -- И поберегите ваши красивые лица, -- добавила Оля. -- На вас обоих смотреть -- сплошное эстетическое удовольствие.
        В ответ на такие слова, я послал девушкам ту самую улыбку, от которой краснела как маков цвет и очень смущалась Алия в городе изначальных. Оля лишь отправила мне в ответ воздушный поцелуй, а Ксана назвала чудом.
        Новички, почуяв неладное, поднялись со своих мест. Прекрасная физическая форма, отточенные движения, они буквально излучали опасность. Пожалуй, что в физической силе, скорости и умении драться эти двое не уступали тёмному даже во второй стадии трансформации.
        -- Я позабочусь о том, чтобы вы оба вылетели из академии без возможности закончить обучение, -- произнёс я. -- После того, как срастите сломанные конечности.
        -- Да ты, я смотрю, крутой, малявка, -- рявкнули справа, заставляя обратить внимание на новый источник агрессии. -- Правила академии для всех одинаковы!
        Ещё один. Смуглокожий метис, не такой, как противостоящие. Те чисто нордической внешности -- светлоглазые, светловолосые, светлокожие.
        -- Да они то ли понторезы, то ли... нестандартно ориентированные! -- весело заржал тот, что был напротив Вана. -- Глянь, один волосы носит как девка, да ещё и крашеные! -- Чего? Это про седую прядь, что ли? -- Второй вообще ушастый!
        И этот самоубийца попытался отвести прядь, прикрывающую ухо Вана. Светлый перехватил чужую руку у своего лица и вывернул пальцы в болевом захвате, заставляя противника болезненно скорчиться.
        -- Двое суток карцера. Максимум, трое, -- произнёс в пространство мой светлый брат.
        -- Отоспимся, -- философски пожал плечами я.
        И без замаха врезал противнику кулаком промеж глаз.
        Примерно через пять минут после звонка явился преподаватель. Драка была в самом разгаре. Да, я мелкий! Да, я слабей, чем каждый из них по-отдельности, и уж точно не противник им всем разом! Но это не значит, что меня может побить кучка каких-то придурков! Их было восемь против нас двоих. Но один уже сидел у стены и держался за голову, не выдержав удара лбом в стену.
        Вопли преподавателя, попытавшегося навести порядок, не принесли результатов. Старенький седой человек не способен справиться с одуревшими от крови и ярости студентами. Но он догадался схватиться за сотовый. Через три минуты, за которые мы успели сломать одному из противников ногу, другому -- нос, а так же огрести по полной программе, в аудиторию вбежали мастер курса и Дрэйк. Всё это я замечал лишь краешком сознания, сосредоточившись на том, чтобы меньше повреждений получить и больше нанести.
        Мастер, с ходу поняв, что разнимать нас -- гиблое дело, достал пистолет и трижды выстрелил в потолок. Сработали рефлексы и мы рвали врассыпную, ища укрытие. Остановились через пару шагов, когда следующим ударом по слуху стал вопль мастера:
        -- Это что за ...?! Вы все тут ...?! Отношения выяснять в спортзале, на боевых занятиях!!! Какого демона вы здесь устроили?!
        -- Мастер!.. Это они... -- поняв, что такое обвинение от здоровенного парня в адрес двух не отличающихся крупными размерами подростков как-то жалко звучит, студент умолк.
        -- Ирдес, Ван, какого чёрта? -- с тяжким вздохом поинтересовался Дрэйк, проведя рукой по лицу.
        Сплюнув на пол кровью, я кивнул на своих противников:
        -- Не припомню, с каких пор в академию принимают деградирующих обезьян.
        -- Слышь, сосунок, пасть прикрой! -- сорвался на ор один из тех, кого я не успел как следует побить. -- Не дорос ещё!..
        -- Захлопнись, пока у тебя зубы есть, -- рыкнул в его сторону Ван.
        -- Дмитрий Васильевич, -- я обратился к Дрэйку официально. -- Я требую для этих, -- презрительный жест в сторону противников, -- испытательный срок. Если не выдержат -- требую исключения без права восстановления на учёбе сроком на семьдесят лет.
        -- Ну и какой ты хочешь впаять им испытательный срок? -- поинтересовался командир.
        -- Вплоть до окончания учёбы, -- заявил Ван.
        -- Ну, ребят, это слишком жестоко. Думаю, полутора лет хватит, -- улыбнулся директор.
        -- Да какое они право имеют!.. -- снова возмутился кто-то из студентов.
        -- Заткнитесь, и радуйтесь, что эти "сосунки" вас не убили! -- зло рявкнул мастер курса. -- Кретины! До сих пор не умеете выявить опасность противника без ярких внешних признаков?! Двести сорок часов дополнительных занятий по социалу! Чего вообще драку затеяли? -- более спокойно обратился он к нам. -- Эти проявили неуважение?
        -- Ага, -- кивнул я. -- Причины -- оскорбительное поведение. И ещё они заняли наши места. Мы всё ещё лучшие на курсе, не смотря на отсутствие.
        -- Ну, раз лучшие, значит, сможете ответить на вопросы по сегодняшней теме, -- не без злобы заявил старичок-математик.
        -- Раненых в лазарет, -- распорядился мастер. И укоризненно добавил: -- Вы бы хоть удар рассчитывали...
        Его говорит о том, что наказания не будет. Отлично.
        -- Я рассчитывал их покалечить, -- произнёс я, с безучастным видом копаясь в карманах в поисках резинки для волос. Предыдущая порвалась, когда кто-то из этих идиотов без чувства самосохранения попытался схватить меня за волосы.
        Нашёл, убрал шевелюру в хвост, с неудовольствием обнаружив кровь. Рассечено над бровью. Пока мои одногруппники подбирали своих лежачих товарищей, я добыл из того же кармана пластырь, заклеил царапину. Поставил на место опрокинутый стол и принесённые одногруппниками улетевшие через всю аудиторию стулья. Бросил учебные принадлежности на своё место. И оказавшись у доски, вдруг сообразил, что в моей пустой голове нет даже отголосков ответов на заданный дедком-преподавателем вопрос.
        "Дерьмо случается", -- возникла чёткая мысль, при взгляде на злорадствующего математика.
        "Просто слушай меня!" -- титаническим усилием пробился через монолитный щит голос брата. Мысленно вздохнув, я приоткрыл душу, позволяя себе слышать брата. И спокойно заговорил, пользуясь подсказками светлого. А тот сосредоточенно смотрел в учебник.
        Всю пару старый хрен откровенно третировал меня, заставляя Вана быстро и, по возможности, незаметно обшаривать учебник и пару книг с дополнительным материалом, не входящим в базовую программу. Дважды исписав доску длинными математическими формулами, успел даже разок азартно сцепиться со старичком, доказывая свою правоту. Нечего выдавать заведомо ложные утверждения и ещё и настаивать на их правильности!
        К звонку с урока больше вопросов о качестве моего образования не возникло.
        Дальше день прошёл без проблем. Не считая того, что дополнительные занятия я опять проигнорировал и никуда не явился. Вечером в столовой, расположившись за ужином вместе с братьями и Маньяками, я выдал мысль, которая не отпускала меня со времени разговора с Вэнди.
        -- Как на счёт того, чтобы закончить курс экстерном?
        -- Ты это всерьёз? -- удивились сонные двойняшки. Первые дни для них оказались тяжёлыми и брат с сестрой даже утратили часть своего извечного ореола кровожадности от навязчивого желания поспать.
        -- Я не потяну, -- сразу отказался Шон.
        -- Ты себя недооцениваешь, -- неодобрительно покосился на брата Ван. -- Я полностью "за". Но подготовиться нам придётся серьёзно. Думаю, месяца полтора для подготовки хватит.
        -- Братишки, вы с какого дуба рухнули? -- поинтересовался Шон. -- Это же тёмная академия, а не школа для умственно отсталых! Как вы пройдёте годовую программу за полтора месяца? Её и за год-то не всем удаётся пройти! А вам ещё и на отлично всё придётся сдавать...
        -- За...мучаются нас валить на экзаменах, -- заверил светлый. -- Маньяков мы дотянем недели за три. Тебя подтянуть не успеем.
        -- Меня!.. -- Шон поднял руки к потолку и скорчил выражение лица "моя братья опять утратили адекватность". -- Яйца курицу не учат!
        -- Молчал бы, наседка! -- отмахнулся я. -- Я сам думал, что не смогу. До сегодняшнего дня.
        Обмена коротким, понимающим взглядом с Ваном, Шон не заметил.
        -- Ладно. Допустим, мама позволит вам уйти в экстернат. Но сдавать экзамены по-любому заставит в столице, а не здесь! Вы двое к этому готовы?
        Ван коротко выругался. Я только тяжко вздохнул.
        -- Полтора месяца мы как-нибудь переживём... Кто звонит маме? -- вопросительно оглядел братьев.
        -- Я, -- вызвался Ван. -- Я смогу её убедить в необходимости досрочного окончания учёбы. Только давайте сначала поедим и в общагу вернёмся. Тут много лишних ушей.
        -- Не, не так быстро, -- отрицательно качнул головой Шон. -- Братцы, надо сначала хоть как-то втянуться в учебный процесс.
        -- В чём-то ты безусловно прав, -- кивнул Ван. -- Недели нам хватит?
        -- Если не будем отлынивать -- вполне, -- согласно кивнул я.
        -- Тогда я позвоню маме через неделю, -- решил Ван.
        -- Про нас не забудьте сказать тёте Иль, -- вздохнул Маньяк. -- Куда вы, туда и мы.
        -- Как же я могу про вашу безумную парочку забыть? -- усмехнулся Ван. -- Вы ж потом до суицида доведёте... Чей это будет суицид -- умолчим.
        Двойняшки только отмахнулись. Какие-то они совсем вялые. Простыли, что ли...
        Закончив ужин, я не позволил Маньякам сразу уйти в общагу, отправив в больничное крыло. А чтобы они никуда не слиняли по пути, пошёл с ними. Братья, конечно же, увязались следом.
        Дежурный врач окинул нашу компанию внимательным взглядом, остановившимся на нас с Ваном.
        -- Не нас, -- тут же открестился я, выпихивая вперёд Маньяков. -- Вот их. Мне моя побитость учиться не мешает, а с ними что-то непонятное.
        У меня, конечно, болели синяки и ушибы, но две таблетки вовремя принятого обезболивающего способны творить чудеса. Так что на ногах я держался твёрдо и даже не кривился от пары мелких трещин в костях обеих рук.
        Двойняшки посмотрели на меня, как на врага номер один, но только устало вздохнули, не возражая. Прошли, сели на кушетку с одинаково скорбными лицами. Врач посмотрел на белобрысую парочку, снова повернулся к нам:
        -- Это вы сегодня драку устроили?
        -- Устроили не мы, -- отозвался Ван. -- Но мы в ней поучаствовали.
        Врач только хмыкнул, поворачиваясь к близнецам.
        -- Подождите в коридоре, -- в приказном порядке попыталась выставить нас медсестра.
        -- Лучше скажите, где Мистраль с Пророком... в смысле, Денис с Андреем лежат? -- поинтересовался я.
        Медсестра некоторое время соображала, о ком я говорю, но мне всё же указали палату.
        Открыв дверь с пинка, я завалился в палату, и громогласно произнёс, с широченной улыбкой:
        -- Привет, упырьё! Скучали?!
        -- Сам ты упырь! -- прозвучало мне в ответ сквозь смех и радостные возгласы.
        Их было пятеро. Местные "крутые парни". Три человека и двое темных. Только начав учиться в Приморском филиале академии, мы с братом серьёзно повздорили с этой компанией. Я даже хотел убить Пророка. Потом передумал. В общем, после драки и когда мы их вытащили из пасти демона, ребята признали нас законченными психопатами и передумали выяснять отношения. В итоге мы неплохо спелись с местной бандой.
        Главарь компании -- Денис по кличке Мистраль. С виду безобидное существо с ангельской улыбкой, любимец и предмет вожделения женской половины группы. Еще одного человека называли Шкаф, и это характеризовало его как нельзя лучше. Третий человек -- тощий, кудрявый и в очках, звали его Андреем, прозвище -- Пророк. Тот еще псих. И темные, Серж и Влад. Последние из той же категории полукровок, как и Райнор.
        Приветствовали душевно, собравшись на кроватях и стульях поближе к нам. Да и мы были рады их видеть. Ван весело скалился во все клыки, платя за подначки и шутки той же монетой. Познакомили с местной бандой и Шона. Шон вцепился в ребят клещом, пытаясь узнать побольше о тех, с кем сегодня сцепились мы с Ваном.
        Узнав, что мы с ними уже успели подраться, ребята перестали смеяться.
        -- Зря вы с ними сцепились сразу, -- мрачно сказал Денис. -- Проблем не оберётесь.
        -- Деня, ты, кажется, забыл, что мы сами одна очень большая проблема, -- усмехнулся Ван.
        -- Ван, я не спорю! Но они этого не знают, -- очень серьёзно ответил Денис. -- И я боюсь, что вы можете пострадать, ребята. Особенно пока мы тут прохлаждаемся, и не можем вам спину прикрыть.
        -- Эти уроды пострадают раньше, -- не менее серьёзно вставил Шон. -- Уже от меня.
        -- Верю, -- невесело улыбнулся Мистраль. -- Но ты не на одном потоке с нами.
        -- Ты не сможешь постоянно быть рядом, -- добавил Пророк, поправляя затянутой в гипс рукой очки с поломанной и заклеенной синей изолентой дужкой. -- Эти твари действительно опасные... скоты, -- выплюнул он последнее слово.
        -- Но мы-то со Шкафом возвращаемся к учёбе уже завтра, -- Влад, взяв стул, подсел поближе.
        -- Прикроем, если что, -- кивнул светловолосый парень, размерами крупнее нашего Шона. Конечно, большую часть времени он удачно притворятся неумным дуболомом, но в академию не берут тех, у кого интеллект не дотягивает до определённого уровня. Звали его так же как и нашего Пророка Андреем, поэтому имени почти никогда не вспоминали, предпочитая кличку.
        -- И я уже послезавтра буду в строю, -- добавил Серж. -- Я до сих пор вам двоим жизнь должен, что теперь хорошо понимаю. Вот и отдам должок.
        -- Один звонок -- и я рядом, -- хмуро бросил Шон.
        Тут, как в небезызвестной поговорке про "вспомнишь -- всплывёт", у брата зазвонил телефон. Взглянув на номер, Шон вышел из палаты в коридор.
        -- Вы ребята, конечно, пижоны, но такого я от вас не ожидал, -- хмуро заметил Мистраль.
        Мы с братом удивлённо переглянулись. Пару мгновений пытались понять, о чём это было вообще сказано. Брат потянулся рукой к лицу, я коснулся виска. Со вздохом опустил руку.
        -- Я думал, ты достаточно хорошо нас знаешь.
        -- Деня, не будь дебилом, -- менее политкорректно выразился Пророк. -- Уж настоящую седину от краски я отличу.
        -- И клыки у меня тоже настоящие, -- отчётливо прозвучал голос брата в повисшей тишине. -- Как у нормального тёмного...
        -- Где ж вас так потрепало-то?.. -- через некоторое время поинтересовался Денис.
        Ван горько усмехнулся и, глядя в сторону, поинтересовался:
        -- Про слияние тёмных столиц много слышал?
        -- Шутишь?! Да это самая обсуждаемая тема на сегодняшний день! -- воскликнул Пророк.
        -- Ну так... это, считай, наших рук дело, -- признался я. -- Наших, да отец посодействовал.
        На минуту повисло молчание.
        -- Это даже круче, чем выяснение вашего происхождения! -- выдохнул Денис.
        -- Деня, сделай вид, что ты не смотрел зомбоящик! -- раздражённо попросил Ван.
        -- И новости в сети не читал. Вообще никогда, -- добавил я.
        -- Да это не мы такие умные, это Андрей въедливый и внимательный, -- Деня кивнул на Пророка. -- Мы бы и не поняли даже, уж очень вы отличаетесь в жизни от тех высокородных лордов, какие попали в ролики и на фотографии. И Пророк бы не узнал, не мелькни пару раз на заднем плане двойняшки! Окончательно уверились только наших тёмных к стенке приперев...
        Я состроил очень тоскливое выражение лица.
        -- Хорошо, не буду больше, -- усмехнулся Денис. -- Вы нормальные ребята, не смотря на столь высокое социальное положение.
        -- Вот тебе ли не знать, насколько пофигу твоё происхождение, пока ты студент, -- проворчал светлый.
        -- Кое-что оно всё-таки значит, -- без тени улыбки произнёс Пророк. -- В частности, напрямую влияет на неприятности. Мелких проблем у вас меньше, зато крупных -- куда больше... Так что я вам сочувствую, а никак не завидую.
        -- Ну, спасибо!.. -- хмыкнул я.
        Тут в палату снова заглянул Шон.
        -- Малые, там с близнецами что-то не так.
        -- Потом договорим! -- тут же вскочил я, и пулей вылетел за дверь, едва махнув на прощание рукой.
        Даня без сознания лежал на полу. Бледная до серости Маня бессильно растеклась по кушетке.
        -- Маня, что случилось?! -- подскочил к девушке я, не обращая внимания на врача и быстро проверив, жив ли вообще Маньяк.
        Не в силах ответить, она потянула вверх форменную рубашку. На боку, с левой стороны, кожа сильно покраснела. Чётко проступал чёрный рисунок паутины сантиметров пяти в диаметре.
        -- Даах... -- еле слышно выдохнула Манька.
        Ван расстегнул рубашку на Дане, обнаружил такую же паутинку на левом боку Маньяка. Невнятно помянул добрым словом глупость близнецов, сующихся всюду куда не звали.
        Достав телефон, я дрожащими руками набрал номер.
        -- Алё, пап? Ты можешь приехать? -- по возможности спокойно поинтересовался я.
        -- Что-то срочное? Когда приехать? -- поинтересовался отец.
        -- Час назад, -- ответил я.
        -- Сейчас буду, -- сказал папа и сбросил звонок.
        Через полчаса родитель уже изучал рисунки паутинок на коже Маньяков.
        -- Твоё предположение об артефактах оказалось верным, сын, -- произнёс папа, посмотрев на меня. -- Только вот артефакты эти очень поганые.
        -- Дядя Райд, их нельзя вытаскивать, -- с трудом выговорил Данька. -- Мы не выживем.
        -- Я уже вижу, малыш, -- кивнул папа, причислив к мелким детям и Маньяка тоже. -- Я вас сейчас заберу к себе домой, там всё сделаю. Только потерпи...
        Маньяк смог только едва заметно кивнуть. Подняв Даньку на руки, папа бросил Шону:
        -- Бери Маню и неси к моей машине.
        Нас с Ваном папа с собой не взял, хотя мы попытались его вообще не спрашивать.
        Это ночь мы провели без сна. А чтобы не ходить из угла в угол по комнате общаги, пошли к командиру, которому быстро и без угрызений совести сдали состояние друзей. На что командир только вздохнул, сказав, что видимо, не так уж бесполезно в команде наличие двух запасных игроков. В этом он был, конечно, прав, хотя признавать такую правоту оказалось жутко неприятно.
        Пока мы сидели без сна на кухне у командира, я всё думал о Маньяках. И чтобы поверить в то, что всё будет хорошо, рискнул высказать, невесело усмехнувшись:
        -- Ван! Прикроешь меня, когда я буду говорить двойняшкам, что ни один из них не станет моей тенью?
        -- С чего это? -- удивился светлый. -- Мы ж вроде решили уже...
        -- Я нашёл свою настоящую тень, -- со вздохом признался я.
        -- Дай догадаюсь, -- сощурился Ван. -- Тот нуб-недоучка?
        -- Ага, -- кивнул я. -- До тени ему ещё очень далеко. Но я прослежу, чтобы его воспитанием сам Кордан занялся. Правда, боюсь, что Маньяки меня побьют...
        -- Ничего, я их сам побью, -- пообещал брат, весело улыбнувшись. Но почти тут же отвернулся и уставился в ночь за окном. Он боялся за друзей так же, как и я.
        Папа позвонил только утром, когда мы заходили в аудиторию на первую пару.
        -- Они живы? -- вместо приветствия, поинтересовался в трубку я.
        -- А как же "с добрым утром, папа"? -- ехидно поинтересовался мой родитель.
        -- Папа! -- зарычал в ответ я. -- Не разрушай мои нервные клетки, в них много моих нервных тигров!
        -- Не тигров, а маленьких очаровательных котят, -- весело хохотнул отец.
        -- Папа!!!
        -- Ну ладно, не нервничай, ребёнок. Что с ними станется, с этим дуэтом? Через три дня уже на ногах будут и изведут всех окружающих.
        С плеч будто гора свалилась. Не скрывая радости, я поинтересовался:
        -- Пап, я тебе уже говорил, что ты -- гений?
        -- Говорил, ребёнок, но можешь повториться, -- самодовольно отозвался родитель. --Малыш, вечером созвонимся, я вымотался жутко. Отбой, сын.
        -- Отбой, пап, -- попрощался я. Повернулся к выжидательно смотрящему брату. -- Всё нормально. Через три дня приедут обратно.
        Тихо напевая детскую песенку "Папа может, папа может всё что угодно... только мамой не может быть..." я занял своё обычное место за первой партой, откуда сегодня никого не пришлось пинком выкидывать.
        После чего весь оставшийся день мы с братом дружно вспоминали навык засыпания на лекциях с открытыми глазами и умным видом... И не иначе как с недосыпу мы потащились сегодня на все занятия, вместо того, чтобы после обеда проигнорировать оставшиеся пары.
        Первой парой практических занятий сегодня тёмные искусства. Оказалось, что после того, как брат чуть в Посмертие не отправился, тьмой он тоже способен владеть. Не так, как светом, свет-то у него в крови течёт, но внешнюю тьму вполне способен призвать. Ну а я могу позвать свет брата и тот мне подчинится. Это мы давно уже обнаружили, просто не афишировали способностей, а тут случайно вышло. Ван, поганец, бросил в меня светлой стрелой шутки ради, а я её, вместо того, чтобы увернуться, перехватил и в брата обратно запулил! Мастера вцепились в нас как бульдоги. Поэтому с тёмных искусств мы выползали изрядно измотанные.
        Влад со Шкафом постоянно ошивались неподалёку от нас, изображая секъюрети. Шон должен был вернуться сегодня вечером или к утру завтра.
        -- Что у нас дальше? -- пытаясь прилечь поспать на подоконник в коридоре, поинтересовался я у Влада.
        -- Отдых? -- попытался увильнуть от ответа тёмный.
        -- Не угадал, -- сообщил я. -- Ещё одна попытка.
        -- Вторая группа боевой подготовки, -- честно признался Шкаф. -- Сегодня, вроде, рукопашка.
        Отлипнув от подоконника, я направился в сторону спортзала.
        -- Посидишь в углу и прикинешься мебелью, -- в ультимативном порядке предложил Ван. -- А я за двоих отработаю.
        -- Вот ещё. Может я хочу побить твою светлую рожу за шутку со стрелой и мне нужно легальное оправдание рукоприкладству?
        -- Спать ты хочешь сильнее, чем покушаться на мою жизнь, -- усмехнулся светлый. Обернулся к Шкафу с Владом: -- Проследите, чтобы он не рыпался на площадку. Если что, перед мастером выгораживайте.
        -- Без проблем, -- кивнул Влад.
        -- Братья, -- удручённо вздохнул я. -- Бесполезные и невыносимые создания.
        -- В точку! -- хмыкнул светлый.
        Едва мы переступили порог, как перед нами оказался тренер.
        -- А вот и штрафники прибыли! -- радостно потёр руки тёмный. -- Ну что, опоздания отрабатывать будем?
        Окинув мрачным взглядом боевого мастера, я подавил жгучее желание послать его в дальний путь. Ребята мигом задвинули меня за спины. Я подрос, конечно, за последнее время, но за Шкафом и Владом меня вообще не видать. Основное количество сокурсников заметно выше меня и куда тяжелее. Даже среди первых курсов нет никого меньше и легче меня. Меньше только девочки, да и то не все. Конечно, ведь первокурсники на год старше, чем я, третьекурсник, сейчас.
        -- Только мы втроём, -- ответил Влад. -- Ирдесу сегодня нездоровится.
        Мастер отодвинул в сторонку Шкафа, визуально оценил моё состояние и согласно кивнул. Спорить я не стал. Отправился к сидящем на скамейках у стены сокурсникам. Их было четверо. Две девушки и два успевших получить травмы парня.
        -- Подвиньтесь, что ли! -- потребовал я. -- Вроде не толстые, а всё пространство заняли.
        Мне ответили смехом и заверением, что такому мелкому как я места по-любому хватит. Оля отсела от остальных подальше, хлопнула ладошкой по своему колену.
        -- Укладывайся сюда, котёнок. Голова у тебя наверняка опять болит, да?
        -- Ещё как, -- согласился я, не отказываясь от такой удобной подушки, как коленки симпатичной однокурсницы.
        Дурак я, что ли, отказываться? Всё равно наши девочки меня иначе как нуждающегося в заботе ребёнка практически и не воспринимают. У большинства леди стабильно пробуждаются дремучие материнские инстинкты при виде меня.
        Заставив распустить волосы, Оля начала аккуратно массировать мне виски, убирая пульсирующую боль. Все проблемы отошли на второй план, захотелось замурчать. Хорошо-то как. Оля и раньше иногда так снимала мне головную боль. Когда я приползал к ним во время зачётов, едва держась на ногах. На женской половине меня всегда жалели, возвращали к жизни и кормили вкусностями. Нет, всё-таки есть свои плюсы в моём возрасте и внешности. Симпатичного и хрупкого ребёнка обогреют, накормят и пожалеют скорее, чем какого-нибудь упыря с мордой просящей кирпича.
        -- Может, придёшь к нам вечером, малыш? -- поинтересовалась подсевшая поближе Ксана. -- А то уже сто лет твою гитару не слышали.
        Иногда я играл не только себе, но ещё и им.
        -- Девчонки, давайте завтра, а? -- жалобно попросил я. -- Сегодня уже устал как после "девятого ада".
        Мало того, что вымотался, так ещё и ноет всё после вчерашней драки. Царапины и мелкие повреждения успели затянуться без следа, но трещины в костях и серьёзные ушибы так быстро не заживают. Без обезболивающего я, конечно, не обхожусь, но не злоупотребляю. Спать на первой парте -- моветон.
        -- Давай завтра, -- согласилась Оксана. -- Только не забудь!
        -- А ты не забудь чего-нибудь сладкого взять, -- выставил условие я.
        -- Обязательно! -- с улыбкой сказала Ксана.
        А Оля осторожно провела пальцами по моему правому виску. Взглянула в глаза. И промолчала.
        Подойдя к скамейкам, тренер остановился возле меня и поинтересовался:
        -- Ирдес, ты сегодня совсем небоеспособен?
        Зажмурившись, я поймал ладонь девушки, на коленях которой покоилась моя голова, и накрыл её рукой свои глаза. Только после этого ответил:
        -- Если на спарринг -- то я вообще не жив.
        Тренер не удержал смешок и произнёс:
        -- Пройдёшь малую полосу препятствий за восемь минут -- отпущу на неделю.
        Частично убрав ладошку девушки со своего лица, один глазом посмотрел на тёмного. Он был ненамного старше папы и точно знал, кто я такой. Всегда молчал и почти не выделял меня среди остальных студентов. Боец отменный, но как Рыцарь -- только первой ступени. Характер и свойства личности бывает не позволяют нам получить ступени. А бывает, что мы не поднимаемся выше из-за банального нежелания взваливать на себя неимоверную ответственность.
        -- А братьев? -- спросил я, поразмыслив над заманчивым предложением.
        -- Что, "братьев"? -- удивился тренер.
        -- Братьев моих тоже отпустите? -- нагло уточнил я.
        -- Вот же жук! -- хмыкнул тёмный. -- Отпущу, если в воскресенье в "девятку" со мной пойдёте.
        -- Ладно, пойдём, -- вздохнул я и с самым несчастным видом истязаемого узника поднялся на ноги. -- Но тогда и Олю с Ксанкой отпустите тоже на неделю.
        -- Это ещё с какой радости? -- поинтересовался тёмный.
        -- Они мне окажут неоценимую помощь в подготовке к зачётам, по которым у меня долги, -- невозмутимо отозвался я.
        Тёмный вздохнул, закатив к потолку глаза, но кивнул. Сняв рубашку и скинув форменные туфли, я обул лёгкие кеды для тренировки.
        -- Восемь минут? -- Оля с сомнением посмотрела на меня, потом на полосу препятствий у стены, занимавшую часть большого спортзала.
        -- Семь с половиной, -- фыркнул я. -- Засекай!
        Мастер прекрасно знает, что назвав такое время -- он даёт мне крупную поблажку. Рекордный срок для студентов на этой полосе -- десять минут. Двенадцать-пятнадцать уже оценивается высшим балом. Пятнадцать-двадцать -- средний балл. Ну и я обычно не выпендривался, проходя за десяток минут в обычном режиме восприятия. Но не в этот раз.
        Я начал перестройку сознания ещё не дойдя до тренировочной полосы. Легкотня, я такое в одиннадцать лет проходил и за более короткие сроки. Главное -- подходящая музыка в душе и отрешённость от всех остальных проблем.
        Полётный прыжок вверх, игнорируя лесенку для подъёма, зацепиться рукой за перекладину лестницы, которую надо пройти на руках. Вперёд без задержек. Я же лёгкий, мне, в отличие от большинства студентов, не трудно перетаскивать собственное тело на руках. Следующий этап немного сложнее -- горизонтальная шведская стенка вдоль всей стены. Ну, ничего, сейчас изображу человека-паука...
        Время фоновым тиканьем секундомера отсчитывалось в голове. К исходу седьмой минуты я успел пройти все препятствия включая проползание под колючей проволокой по полу, и вышагивал к выходу по очень узкой и непрочной доске. Это препятствие уже необязательное, можно было закончить на предыдущем, мне бы засчитали прохождение. Но Крылатый же не может вот так взять и проигнорировать часть уже принятого вызова! До того, как истекут семь с половиной минут есть ещё двадцать девять секунд. Решив, что покрасоваться я вполне успеваю, плавно склонился над доской и встал на руки, продолжив путь без участия ног. Блин, резинку для волос у Оли забыл! Пофигу, можно сделать ещё веселее, я достаточно гибкий, лёгкий и ловкий, чтобы даже на такой неверной опоре встать с рук на мостик, а с мостика на ноги...
        -- СТОЯТЬ, СУКА!!!
        Бешеный рёв тренера заставил вздрогнуть, сбиваясь с внутренней музыки, а в следующий миг я полетел прямо в колючую проволоку, сбитый ударом в бок!..
        Извернувшись в воздухе, я только и успел выставить перед собой сбивший меня предмет, защищая лицо и руки! Сбили меня большим утяжелённым мячом, каких здесь среди инвентаря штук пять есть.
        Боль дошла до сознания не сразу. Попытавшись выругаться, понял, что могу только невнятно шипеть -- горло свело судорогой. Но когда меня за более-менее целую правую руку выдернули из шипованной ловушки, и повтыкавшиеся в ноги, руку и бок, на который я свалился, острые куски металла разорвали кожу местами до костей, расширяя и нанося новые рваные раны, я заорал. От боли аж слёзы на глаза навернулись.
        -- Ты что творишь, урод?! -- крик разъярённого тренера над ухом. Он меня и вытащил.
        -- Я думал, там защита!.. -- перепугано ответили откуда-то сбоку.
        Вообще-то, защитная сетка под балкой есть. Именно неё падают те, кто срывается. Но я же мелкий, а мяч тяжёлый! Меня вынесло за эту сетку! Ван оказался рядом сразу после тренера, от рук брата растекались по самым болезненным травмам "ледышки" и "заживалки".
        -- Защита от падений, а не от ударов! -- тяжело дыша от ярости, тёмный едва сдерживался, чтобы не кинуться с кулаками на студента.
        Вообще-то мастер курса и боевой мастер имеет полное право на рукоприкладство в ситуации, когда сочтёт это необходимым. Так что даже если бы тренер сейчас его отдубасил, это не вышло бы за рамки системы воспитания в академии. Некоторым приходится вправлять мозги кулаками, увы. И, наверное, тёмный всё-таки вломил бы студенту, если бы ему не помешали.
        -- Как у тебя, урода, вообще рука поднялась на ребёнка?! -- Зрение потихоньку прояснялось, и я с удивлением увидел, что на сбившего меня "шутника" попёр Шкаф. -- Он же младше тебя, отморозка, лет на пять! Он же маленький!! Что, нравится детей бить, тварь?! Да ещё и по-подлому, исподтишка! Попробуй драться с кем-нибудь своего роста! Ну, давай, угрёбыш, только один на один, я из тебя быстро дерьмо выбью!..
        Если бы мне не было так больно, я бы расхохотался от его способа нарваться на драку. Первые фразы ещё ничего, но последние, про кого-нибудь своего роста приводят меня в восторг. Шкаф ведь не забыл, как мы с Ваном, недоросли ясельного возраста, его, здорового лба, тяжелораненого из "девятки" вытащили.
        -- Отставить драку! -- взяв себя в руки, приказал тренер.
        А через секунду в спортзал кометой влетел мастер курса. Следом за ним бежали немного запыхавшиеся Оля и Ксана.
        -- Серьёзно ранен? -- оказавшись возле меня, спросил тёмный, оценив количество крови на мне и в округе. Ну, многовато, кое-где вены порвались.
        -- Царапины, -- буркнул в ответ я.
        Кивнув, мастер курса быстрым шагом направился к заметно напуганному студенту. Один из новичков, с которыми я вчера сцепился. Чего и следовало ожидать.
        Хорошо, что здесь очень яркое освещение. Иначе свет крови, пусть сейчас едва различимый даже в темноте, мог бы стать проблемой.
        -- Убить его? -- мирно поинтересовался брат.
        -- Я обдумаю твоё предложение, -- отозвался я, баюкая сильно пострадавшую левую руку и шипя от боли в проткнутых насквозь стопах.
        Ненавижу кеды. Военные ботинки с толстой подошвой не пробило бы.
        -- Идти сможешь? -- со вздохом спросил Ван.
        -- А куда денусь? До общаги дойду.
        Брат помог подняться, подставил своё плечо, не боясь запачкать форму кровью. Злым и долгим взглядом одарил новичков.
        -- Я хотел просто подшутить!.. -- долетели до меня оправдания. -- Да там же сетка стоит, он должен был в неё упасть! Я вообще был уверен, что он увернётся!..
        Обернувшись, встретился взглядом с одним из новичков. И отчётливо понял, что на самом деле они сделали именно то, на что рассчитывали. И если о чём сожалеют, так только о том, как мало я пострадал. Но через мгновенье взгляд студента изменился, став недоумённо-виноватым и на лице было написано только раскаянье. Я бы даже решил, что мне привиделось...
        На полном серьёзе грожусь убить я часто, но угроза и убийство -- вещи разные. Именно из-за того, что мне разрешено отнимать жизни, я стараюсь не делать этого без нужды. Потому что чужие жизни -- это моя ответственность. Огромная ответственность перед миром и самим собой.
        -- Мальчики, вам что-нибудь нужно? -- девчонки оказались рядом.
        -- Бинты, пластыри и перекись водорода, -- деловито перечислил светлый. -- Много.
        -- Ужин! -- тут же пожелал я. И пожаловался с несчастным видом заморенного голодом ребёнка: -- Не дойду сегодня до столовой...
        Отмывшись от крови и заклеив многочисленные глубокие и болезненные ранения, я лёг на свой диван с намереньем не вставать отсюда до послезавтра минимум. Эту комнату в общаге мы делили на двоих с братом уже больше полугода.
        -- А ведь удар был хорошо рассчитан, -- произнёс я, глядя в потолок.
        -- Деня говорил, что они отморозки, -- отозвался брат. -- Я тебе гарантирую, что это не последняя стычка.
        -- Всегда одно и то же, -- вздохнул я, закрывая глаза и рассчитывая отоспаться, легально прогуляв завтрашние лекции. -- Ты там без меня не нарывайся.
        -- Не могу обещать, -- с усмешкой сказал брат.
        Заведя будильник на пять утра, я поставил ноут поближе. В шесть у нас плановый рейд, нужно отоспаться. Ван засел делать задания перед сном. Надеюсь, он хоть немного отдохнёт...
        ...Я бежал по тёмным улицам, дворами и переулками уходя от погони. Дыхание с хрипом вырывалось из горла.
        За мной гналось Нечто. Они шло попятам, накрывая улицы небытием, пожирая невидимую жизнь, которой жил и дышал я. Оно лаяло собаками, выло инфернальными тварями, шептало листьями на деревьях, гудело проводами над головой. Шло по моему следу.
        "Тебе некуда бежать..." -- смеялось позади.
        Эта тварь играет со мной! Глаза застило красным от ярости. Споткнувшись, я полетел на землю, сдирая руки, колени и припечатавшись головой о скамейку в парке. Торжествующе взвыли призрачные гончие. Они уже слишком близко.
        Я сел, привалившись спиной к скамейке и пытаясь отдышаться. Нога вывихнута. Дальше мне не убежать, а на второй облик не хватает сил. Этот аватар совсем слабый, человеческий, тело вообще не приспособлено под мой второй, настоящий лик. Бешеные твари крутились неподалёку. Они боялись меня, не решаясь нападать сразу. Я презрительно сплюнул на землю и стегнул их холодом. Это всё, на что меня сейчас хватало.
        Хозяин гончих подстегнул своих скулящих тварей, не рискуя сам приближаться ко мне. Он знал, что даже в таком жалком состоянии -- я очень опасный враг. Гончие зарычали. Две псины посмелее бросились на меня. Одна вцепилась в ногу, другая попыталась укусить за руку. Оставалось отбиваться холодом и яростью. Опасность не в том, что меня убьют, смерть -- не страшно. Но снова потерять то немногое, что едва удалось обрести... Второго удара дети, из-за появления которых мне удалось выбраться, не выдержат. Да и пережили ли первый?..
        Рёв мотора распугал тварей. Свет на миг ослепил меня, ударив по глазам. Я услышал только вой псов, чей-то злой крик, визг тормозов, выстрелы. Когда в глазах прояснилось, удалось разглядеть мотоцикл и байкера со стволом, из которого тот только что умудрился расстрелять призрачных гончих. Спрятав оружие, парень протянул мне руку.
        -- Скорее! Это были не все!..
        Через пару секунд я уже сидел на мотоцикле позади неожиданно появившегося помощника. А мои шансы уйти живым значительно возросли.
        Под лопатку воткнулась отравленная стрела. Дёрнувшись, осознал, что гасну. Стрела не физическая. Мой враг сейчас погасит моё самосознание, память, разделит остатки души на критические по величине осколки и я снова умру.
        Мне нельзя умирать снова. Нужен якорь привязки к миру. Этот якорь минуту назад протянул мне руку помощи. Извини, парень, мне придётся использовать твою душу в своих целях...
        Проснувшись, я уставился в потолок. Очень яркий, реалистичный и непонятный сон. С очень знакомым ощущением ледяного ветра.
        Только уж очень глючный сон. Хотя, признаю, что на душе стало как-то легче от осознания возможности того, что мой бог хоть и смертный, но живой. Вот только где его теперь искать?!
        Зазвенел будильник. Ой, пора в сеть, а то рейд через час. Мысли о сне ушли на второй план, когда спустя час я вынырнул из игры в перевалочной базе Призраков.
        "Ты как? -- первым делом оказался рядом Дрэйк. -- В порядке?"
        "Нормально", -- попытался отмахнуться я.
        "Там столько крови было... -- вздохнул командир. -- Сомневаюсь, что это нормально, малыш".
        "Нас всего пару дней нет, а ты уже успел вляпаться?! -- мигом окружили меня двойняшки. -- Что там у тебя случилось?!"
        "Воробей, что-то серьёзное?.." -- Киса ласково погладила меня по плечу.
        "Да всё нормально!! -- взвыл я. -- Немного поцарапался в спортзале! Ничего серьёзного!"
        "Апокалипсис?" -- Киса повернулась к Вану.
        "У него почти всё тело в рваных ранах, руки, ноги насквозь проткнуты, -- без зазрения совести сдал меня брат. -- Та ещё пытка".
        Я показал ему кулак.
        "Может пропустишь сегодняшний рейд, воробей?" -- встревожено спросила Киса.
        "И не подумаю! Кис, всё в порядке, правда".
        В ответ подруга недоверчиво фыркнула.
        "Ну, не совсем в порядке, но не так плохо, чтобы пренебрегать своими обязанностями".
        "Ну хорошо. Только возьми "аварийку" и, если что, отключайся сразу. Ты меня понял?" -- Безликая маска и лишённая индивидуальности серая фигура выражала крайнюю степень строгости.
        "Понял", -- покладисто кивнул я.
        "Мы присмотрим!" -- пообещали близнецы.
        "Репей", -- раздражённо бросил я в их сторону.
        "Увы!" -- одинаково развели руками двойняшки.
        Новички опять с нами. И когда все разлетелись к своим точкам набирать оружие, Райнор недвусмысленно пригласил меня на приватный разговор. Мысленно вздохнув, я протянул руку, соприкоснувшись с новичком кончиками пальцев.
        "Оценил, как я себя чувствовал, когда ты меня сдал?" -- поинтересовался тёмный недоучка.
        "О, не беспокойся, такое у меня не в первый и, смею заверить, далеко не в последний раз! Меня жизнь часто бьёт и друзья каждый раз пытаются таким образом защитить, -- прохладно отозвался я. -- Вот только я, в отличие от тебя, состоянием своего здоровья не ставлю под угрозу наше дело!"
        "Я способен себя проконтролировать! -- вспыхнул тёмный. -- Меня полгода учили у Деймоса!"
        "А я уже скоро пять лет как Призрак! И знаю уж точно побольше тебя обо всех проблемах и опасностях нашего дела! Я понимаю, почему командир с тобой возится, но и ты осознавай, как можешь подставить нас всех в любой момент!" -- Ну и зачем он меня злит, а?
        "Я учусь. Каждый день всё, чему ты меня учил, делаю. Я не подведу, Ирдес".
        Пауза.
        "Что, догадался?" -- мрачная мысль.
        "Да нет. Узнал, -- пожал плечами Райнор. -- Только ты мог быть таким невыносимым занудой".
        Подавившись ответной фразой, я расхохотался. Это я-то зануда?!!
        "Ладно, Райн. Верю, что ты не подведёшь".
        Снова плановое задание. По большей части в нашей работе нет ничего интересного -- обычная рутина. Сегодня мы отправляемся в Африку.
        ...Информация стала псевдоматерией, переходя в физический мир.
        Песок. Песчаная буря. Имея глаза, я бы ослеп. Умея дышать -- задохнулся бы. Но у меня ничего нет, даже лица и имени. Только номер -- Второй-два.
        Анализаторы тела частично отключить во избежание информационного шока. Приказ нубу-один.
        Люк в земле. Конечно, закрыт. Третий-один запускает в железо информационную "лазейку". Мы тенями скользим внутрь. По потолком, по вентиляции, невидимые, несуществующие до поры. Ещё трижды используя "лазейку", мы проникаем в закрытый бункер лаборатории.
        В середине огороженной территории на возвышении -- Врата для создания разрыва в пространстве. Не стандартное кольцо-ограничитель на постаменте, а два перекрученных меж собой куска железа. Будто кто-то неумело передрал картинку с частью цепочки ДНК из учебника генетики, и воткнул сюда.
        "Новая информация, -- прошелестел тихий голос Первого. -- Четыре-два, обеспечить доступ".
        "Исполняю", -- отозвался Четвёртый-два.
        Здесь никого. Мы вовремя. Центральный комп включён в фоновом режиме. Четвёртый-два легко и привычно подключается к серваку, перекачивает в своё псевдоматериальное тело информацию.
        "Первая пара, приступать", -- приказал командир.
        "Отставить, -- пресёк последний приказ Четвёртый-два. -- Новая информация".
        Первый и Четвёртый-два соприкоснулись кончиками пальцев, начав разговор. Через полминуты Первый приказал:
        "Первый дуэт, разомкнуть контуры, создать сбои в подаче энергии, сбить настройки. Сделать незаметно. Второй дуэт -- сломать замки, поменять коды, заклинить двери. Следов не оставлять".
        Мы приступили к заданию. И едва успели начать аккуратно размыкать первый контур...
        -- Призраки?! -- Человека в защитном белом костюме перекосило от злости, когда он увидел нас. Мгновенье, и он зажал кнопку аварийной блокировки бункера, попутно включая сирену.
        Как вторая боевая пара пропустила эту дверь?! Хаос, да этой двери не было! Потайная, с обманкой.
        Мысли отдельно, действия -- отдельно. Попытки расклинить механизм захлопнувшейся ловушки не увенчались успехом. Загорелись контуры начала работы "врат". Мой напарник и нуб бросились к полу, чтобы разомкнуть контур, но их отшвырнуло ударом защитной сети.
        -- Что, попались?! -- весёлая злость в голосе учёного, успевшего закрыться за бронированным стеклом с терминалом управления.
        Врата развернулись рывком, взрыв пространства швырнула нас на стены, во все стороны брызнули раскалённые куски железа. Короткий стон и вскрик боли с разных сторон.
        "Первый! Надо уходить!" -- крикнул Четыре-один.
        "Мы в западне", -- отрешённо-спокойно отозвался командир, методично взламывая защитную сеть терминала управления, в котором закрылся белохалатник.
        Я огляделся. Безликое тело Третьего-один порядком повреждено. Потеряв подвижность, Призрак сидел у стены под охраной напарника. У моего напарника не хватало левой руки, а наш нуб скорчился у стены. Я метнулся к напарнику и новичку.
        В это время пространство с характерным гулом лопнувшей струны потеряло целостность, создав пробой в Инферно, откуда выкатился воющий, рычащий комок сцепившихся меж собой насмерть демонов!
        Всё это случилось за две-три секунды, но казалось, времени прошло куда больше.
        "Боли... быть не должно... псевдоматерия..." -- слабо простонал новичок.
        "Миф", -- отозвались мы с напарником, уже успевшем подобрать свою потерянную руку. Сейчас он занимался тщательным уничтожением оторванного куска псевдоплоти. Следов не стоит оставлять. В отличие от оружейных кодов, тело само распадается не сразу.
        "Как же тогда..." -- нуб указал рукой на нас.
        "Самоконтроль", -- пожал плечами напарник.
        Обернувшись к демонам, я чуть не потерял этот самый пресловутый самоконтроль Призрака.
        "Второй-один! Это же Тъерг!"
        "Наш?.." -- недоумённо уточнил напарник.
        "Наш! -- уверенно ответил я. И рявкнул на общей волне изготовившейся к атаке команде: -- Красного не трогать! Это союзник!"
        "Это демон!" -- не пожелал меня услышать Первый.
        "Это союзник, командир!" -- настоял на своём я, прицельно ударив "поглотителем" по серому противнику Тъерга.
        Взвыв, серый уродец, похожий на жуткого кентавра-паука-мутанта, отлетел к стене и бросился к лежащему Призраку. Слаженный удар команды снова размазал жуткую тварь по стене. Инфернала из высших убить очень непросто. Тъерг снова кинулся на противника, мы же объединили всю ударную мощь девяти Призраков, раз за разом атакуя врага. Но только ранили. Убить живучую гадину никак не получалось.
        Быстро и беззвучно переговорив, наша боевая пара и пришедший в себя нуб бросились выполнять мой безумный план. Расширив разрыв, сплели из обрывков оружейных кодов пространственную бомбу. Выставив таймер на одну секунду, закинули в разрыв. Рвануло так, что нас расшвыряло к стенкам. Но своего мы добились.
        Поднявшись и встряхнув головой, оглушённый взрывом демон всё понял с одного взгляда. Не теряя времени, он схватил своего израненного, но живого и крайне опасного противника в охапку, и зашвырнул в на время потерявший стабильность разрыв!
        Команда тут же изготовилась к атаке оставшегося демона, а я приложил руку к горлу, используя последние разработки команды.
        -- Стоять! Тъерг Галвиваш, Девятый Старший клана Когтей, мы не будем атаковать тебя, -- не имеющий интонаций и лишённый какой-либо индивидуальности так же, как наши тела, серый голос Серого Призрака.
        -- Уже Восьмой Старший, -- самодовольно отозвалась жуткая тварь. Метаморф-мутант, не имеющий постоянного облика, в этот раз выбрал тот же вид, что и последний раз, когда я видел его. Высший инфернальный пёс. -- Благодарю за услугу. И если могу немедля оказать ответную...
        -- Ты и так мне должен, поклявшийся на крови, -- всё тот же безликий голос.
        Удивившись, демон несколько мгновений сверлил меня пристальным взглядом и понятливо кивнул. Улыбнулся полной острых зубов уродливой пастью на приплюснутой морде. Встал на мощные задние лапы, плавно перетёк в человеческий облик. Перетекание -- тошнотворное зрелище! Когда имеющее чёткие контуры тело начинают плавиться и течь, как разогреваемый пластилин -- передёргивает. Хорошо, что в неопределённом состоянии метаморф пребывал не больше пяти секунд. И встал на две ноги огромным, бритоголовым мужиком в байкерском прикиде.
        -- Так какую услугу я могу оказать Безликим незамедлительно, чтобы не увеличивать долг?
        -- Ворота твои? -- я указал рукой на разрыв в пространстве. -- Убери их с моей территории.
        -- Не знал, что ты претендуешь на этот континент, -- хмыкнул демон.
        -- Я претендую на этот мир, Тъерг.
        -- Я не могу их убрать, -- согнал с лица ухмылку демон. -- Пока что -- не могу. Мои враги заключили договор с людьми твоего мира. Разрывы созданы по новой технологии. И пока что уничтожить их не представляется возможным.
        -- Сколько всего таких врат? -- подал голос Первый.
        -- Около двухсот, -- отозвался демон в человеческом облике. Смотрел он при этом только на меня. -- И некоторые из них способны помочь в твоём безумном и самоубийственном поиске, Безликий.
        Что-то в глубине моего сознания дрогнуло, отзываясь на слова метаморфа.
        -- Я прошу тебя последовать своей клятве, Тъерг Галвиваш. Врата представляют опасность для меня. Обезопась их, насколько это в твоих силах, если не можешь закрыть. Если можешь -- закрывай.
        -- Я последую клятве на крови, -- кивнул демон.
        -- А теперь -- позволь нам уйти из ловушки.
        Метаморф огляделся, безошибочно направился к запершемуся учёному. Вежливо постучал костяшками пальцев в бронированное стекло и столь же вежливо попросил:
        -- Эй, червяк бледнозадый! Отпусти Безликих, пока я тебе кишки на шею не намотал!
        Белый от страха учёный дрожащими руками набрал на компе нужную команду. Под потолком открылся небольшой люк. Как раз, чтобы Призраки по-одному прошли.
        Первыми вытаскивали раненых и носителя информации -- главную ценность. Последним уходил я.
        -- Эй, малый! -- позвал Тъерг. Я обернулся, остановившись. Демон весело скалился. -- Ты безумен как инфернал, и непредсказуем как настоящий хаосит. Но мне это по нраву!
        -- Не убивай невинных в моём мире, Тъерг. И я не убью тебя снова.
        -- Невинные мне больше не нужны, -- инфернал усмехнулся ещё веселей.
        Я ушёл, больше не оборачиваясь. Нужно доставить носителя информации до перевалочной базы. Никаких "авариек".
        "Какого Хаоса это было, Крылатый?!" -- накинулся на меня командир, стоило мне войти в "Чистилище" последним.
        "Это был наш должник, -- стеной передо мной встал брат. -- Не бузи, командир, ты же знаешь, что драться выгодно не со всеми. Тем более, что перед тем, как заключить союз, мы с малым дважды его убивали".
        "Дрэйк, это высший инфернальный безобличный метаморф! -- добавил я, не спеша покидать надёжное убежище за спиной брата. -- Его практически нереально окончательно убить. -- Разве что в Лесу Изначальных этот демон не продержался бы и двух недель, если бы не скрылся в Болоте, но об этом забудем. -- А метаморфы -- те ещё мстительные ублюдки. Лучше иметь такого в союзниках, чем в смертельных врагах".
        "Информацию!" -- резко и зло бросил командир, протягивая нам руки.
        Переглянувшись с братом, мы одинаково пожали плечами и ответили на приглашение к приватному разговору без слов. Через минуту Дрэйк вздохнул и отлетел в сторону, махнув на нас рукой.
        "В этот раз вы правы, ребята. Но будьте добры предупреждать о подобных вещах! Вэнди, ты перекинула информацию?"
        "Давно уже. Все только тебя ждут. Идём домой, я спать хочу, а Рейдер с Маньяком вон вообще в сознании едва-едва!"
        "Маньяки в порядке, -- отозвались двойняшки. -- Наш нуб цел. А вот нуб Крылатого с Апокалипсисом что-то плохо выглядит".
        "Рейдер, надеюсь телефон у тебя рядом с ухом! -- подтащив Призрака к выходу, сказал я. -- Приготовься, сейчас я буду тебе звонить и орать на тебя за безалаберность!"
        Ван завис на секунду, а потом заржал как ненормальный.
        Вот чёрт! Набрался от брата. Обычно он звонил и орал на меня в трубку после не самых удачных рейдов, когда я подставлялся под удар.
        В общем, повышать голос и читать лекции я не стал. Мирно поинтересовался самочувствием тёмного и пообещал нагрянуть в субботу, проверить как его успехи на поприще обучения. Райнор обречённо вздохнул и пообещал подтянуть самоконтроль.
        Брат закрыл лежащий на животе ноут, так же как и я загнал Иглу антенны под кожу в запястье. Скривившись, потёр всё ещё не слишком послушную руку.
        -- Прогулять первую пару, что ли? -- риторически поинтересовался брат в потолок. -- Малой, что у нас первой парой сегодня?
        -- Лингвистика, -- ответил я, садясь на своём диване, убирая планшетный комп на тумбочку, туда же скидывая виртуальный обруч с браслетами.
        Нашёл рядом бутылку воды, в тумбочке -- обезболивающие. Все вчерашние травмы ныли просто зверски. Боль не сильная, но очень изматывающая. И по всему телу, что самое поганое. Я сегодня точно никуда не пойду!
        -- А препод по лингвистике у нас Дрэйк... -- произнёс всё так же в потолок брат. -- Решено, прогуляю!
        Апокалипсис аккуратно скинул ноутбук на пол, завернулся в одеяло и прикинулся трупом. Я тоже задремал, решив не травмировать и без того израненное тело лишний раз.
        А через час пришёл Дрэйк. Ввалился в комнату, открыв нашу дверь запасным ключом. Придётся замок менять.
        Ван взвился в воздух, и быстрее, чем командир успел сказать хоть что-то, заорал:
        -- Какого хрена ты на служебный инвентарь наступаешь?! Сойди с моего ноута, быстро!
        Опешивший директор быстро отступил на пару шагов. До ноута светлого на самом деле он не дошёл метра три.
        -- Чего пришёл, командир? -- раздражённо поинтересовался Ван, зевая и кутаясь в одеяло.
        -- Завтрак принёс, -- пожав плечами, Дрэйк невозмутимо поставил на стол два закрытых порционных контейнера. -- Вас обоих в столовой не было. Ну ладно Ирдес, но ты-то, Ван, чего всё ещё дрыхнешь?
        -- А я прогуливаю твой предмет, -- нагло ответил светлый. -- И отсыпаюсь после дела.
        -- Ага, а командир, значит, после дела может не отсыпаться. Собирайся, Ван, ты мне нужен на уроке!
        В общем, лингвист растормошил жутко недовольного, раздражённого Вана, утащил его с собой на пары. Предварительно они прикончили завтрак, от которого я отказался. Потребовав от Вана обещания, что если ему понадобиться помощь -- то он сразу позовёт, я снова уснул. И мирно спал до обеда, пока не притащился Шон. Стянув с меня одеяло и оценив количество бинтов и пластырей, пропитавшихся кровью, брат потемнел лицом. Но, взяв себя в руки, не пошёл крушить аудитории сразу, а вместо этого потребовал от меня сменить пришедшие в негодность повязки и пластыри. Отбрыкаться не удалось.
        После того, как мои руки, бок и ноги оказались заклеены и забинтованы наново, я потребовал от брата не вмешиваться в мои дела и не подрывать мой авторитет. Шон ругался, грозился, просил и уговаривал. Но сдаться ему пришлось. Со своими делами я разберусь сам. Хотя Шон всё же вытянул из меня обещание, что если они посмеют подшутить надо мной или Ваном, когда он будет рядом -- у брата есть неоспоримое право сделать из них отбивную.
        В общем, отоспался я ближе к вечеру. Проснулся и понял что жутко хочу есть! Готов жевать обивку дивана!!
        Первостепенной задачей стала добыча еды. Где меня здесь кормят? В столовой и у девочек. Так, а я вроде бы девочкам сегодня что-то обещал. Решено, пойду к ним!
        Жутко чесались и болели заживающие под бинтами и пластырями... даже не знаю, как их назвать. Для ран несерьёзные, для царапин слишком глубокие и многочисленные. А, ладно, как не назови, болеть меньше не станет. Отыскав чёрную майку с очередным острозубо скалящимся смайликом, украшенным декоративными рожками, хвостиком с острым наконечником и с надписью вокруг картинки "Если не злить -- настоящий ангел", вытащил из-под дивана не сильно пыльные джинсы и кроссовки, быстро оделся. Расчесав волосы, обнаружил, что в пределах видимости нет ни одной целой резинки! Блин, в косу их опять убирать, что ли?
        Потянувшаяся к затылку рука замерла на полпути. Раскалённой болью обожгло воспоминание о том, как я плёл косу ей... Аккуратно, тщательно, долго... И волосы её, такие же чёрные, гладкие, тяжёлые, длиннее моих...
        Опустив руку, я закрыл глаза. Вдохнул. Никогда больше я не буду плести себе косу. Никогда в жизни. Никогда. Выдохнул. Открыл глаза.
        Пофигу. Так пойду.
        Академия, как правило, представляла собой лабиринт ещё почище, чем некоторые медучреждения. И общага не являлась исключением, делясь не только на этажи, но и на корпуса-донжоны. Для первых-третьих, четвёртых-пятых и шестых-седьмых курсов. Парни обычно занимали нижние этажи, девчонки селились наверху. Комнаты делили на двоих-троих, реже -- на четверых. Три донжона соединялись меж собой подвесными коридорами и лестницами, а так же общей "гостиной" -- первые три-пять этажей всегда занимала центральная постройка, объединявшая трёхбашенную общагу в одно здание. Как правило, связанное с основным учебным корпусом парой-тройкой надземных коридоров-переходов.
        Такое деление вовсе не означало, что при смене курса нужно обязательно переселяться на новое место. Частенько просто меняли нумерацию зданий.
        Обычно возрастные группы не разбавлялись другими курсами, но исключения делали для близких родственников. И первокурсника вполне могли подселить к пятикурснику, если они родные братья. Шона мы к себе не пустили, пусть нафиг идёт, нам с Ваном и так тесновато в этой каморке. Впрочем, Шон и не стремился сунуть голову в пасть тигру, нарушая личное пространство "двух неадекватных братьев, за-что-мне-такое-наказание". Со светлым мы зоны комфорта поделили и ни один без нужды не нарушал незримые границы другого.
        Так о чём это я? А, о том, что я тупица редкий! Я живу на четвёртом этаже, а девчонки -- на шестом. Обычно достаточно пройти по внутренней лестнице донжона, но не в этот раз -- придурки-студенты что-то взорвали и внутренняя лестница оказалась заблокирована! И нет бы мне, умному чрезвычайно, сообразить подняться по внешней, через соседний донжон, так я попёрся через центральное здание!
        Поднялся бы спокойно наверх и через централку, хоть это на самом деле дольше, чем через соседний донжон, не смотря на то, что кажется наоборот... Но с моей везучестью я же просто не мог не наткнуться на компанию своих недобитых противников!
        Окинув на этот раз только четвёрку весьма далёким от доброжелательного взглядом, хотел пройти мимо, да не тут-то было!
        -- Эй, парень, подожди!
        И этот умник, который кинул мяч в спортзале, схватил меня за пострадавшую левую руку! Больно же!!! Я разражено зашипел сквозь зубы и сокурсник тут же разжал пальцы, выпуская мой локоть из захвата.
        -- Извини, -- тут же состроил виноватую рожу этот здоровый лоб. И замялся, не зная, как начать разговор. Я не собирался облегчать ему задачу. Вздохнув, человек заговорил: -- Я извиниться хотел за мяч. Погано как-то вышло.
        -- Ну и? -- недовольство пополам с раздражением живо нарисовались на моём лице.
        -- Да просто чтобы непоняток не было, -- пришёл другу на помощь другой нормандец. Который протирал своими штанами моё место в аудитории. -- Нам ведь ещё учиться дальше и придётся в одной группе. Про драку на математике, надеюсь, забудем? Ну, погорячились мы, признаю. Да и вы тоже. А с мячом Боря сглупил. Ты ловко полосу прошёл, Боря решил, что ты максимум равновесие потеряешь. В общем, мы просто хотим всё уладить, понимаешь? Чтобы больше не было таких стычек, ведь в них мы все пострадаем, верно? Никому от этого не будет пользы...
        Жесты, интонации, способ построения фраз, тембр голоса...
        -- Используй своё дешёвое НЛП на блондинках в ночных клубах! -- оборвал я. -- Ты выбрал паршивый способ извиниться за свою тупость!
        Отступив, студен посмотрел на меня с искренним удивлением. Повинился:
        -- Привычка! Больше не буду. Поговорим нормально?
        Внутри нарастало раздражение, подстёгиваемое голодом.
        -- Вы чего от меня хотите на данный момент, а?
        -- Уладить возникшее недопонимание, -- ответил сокурсник. Протянул руку. -- Я -- Стас Добровольский. Шутник, который тебя сбил -- Боря Немиров.
        -- Ирдес рит'Рау, -- легко слетела ложь с языка. Я всегда использую близкородственный мамин род, если хочу скрыть своё имя. Мамин отец был рит'Рау, но на ступень младше маминой матери из рау'Гелио. Обычно прокатывает. У Шона сложнее, таких здоровых в этом роду практически нет, но он тоже может при большом желании прикрыться фамилией Рау. Собственно, под ней мы тут и числимся. Я поднял вверх ладони, демонстрируя бинты и пластыри. Если левая разодрана в клочья, то правая практически невредима и пластыри налеплены на неё больше для Шонового спокойствия. -- Руку не пожму, не зажили ещё руки. Это всё, или ещё вопросы?
        Викинги переглянулись. Тот, который Стас посмотрел на меня с лёгкой, доброжелательной улыбкой. И почему мне хочется ему врезать за это, а?
        -- Да, в общем-то всё. Я надеюсь, что в дальнейшем обойдёмся без таких стычек, у меня нет желания драться... тем более, с подростками.
        -- За своих беспокоишься? -- хмыкнул я, на миг обнажив клыки. -- Я может и мелкий, но на третьем курсе и лучший на потоке не за красивые глаза. Хотя, безусловно, и за них тоже! В общем, Стас, тебе и твоей компании стоило бы уяснить, что во избежание неприятностей передо мной не надо извиняться после драки. Надо не проверять прочность моего положения в обществе, что касаемо и общества студентов. Потому что, новичок, поверь -- оно прочно. А теперь -- меня ждут, поэтому до встречи на лекциях!
        Махнув рукой этой гоп-компании, я направился к лестнице. Услышал одобрительное хмыканье и тихое "а молодец пацан!". Стас произнёс мне вдогонку:
        -- А за место лучших мы ещё повоюем на занятиях. Ведь habent sua sidera lites. И scientia potentia est! #
        Остановившись, я обернулся и усмехнулся:
        -- Что, Стас Добровольский, привык жить по правилу veni, vidi, vici?# Так я не собираюсь с тобой соревноваться и сильно сомневаюсь, чтобы моему брату такая трата времени была интересна. Aquila non captat muscas! #
        Я уже почти преодолел пролёт, когда краем уха услышал негромко брошенное мне в спину:
        -- Орёл, говоришь? Птичка по полёту видна... passer domesticus.#
        # Habent sua sidera lites -- споры судьба решает (лат.)
        scientia potentia est -- Знание -- сила (лат.)
        Veni, vidi, vici -- пришел, увидел, победил (лат.)
        Aquila non captat muscas -- Орёл не ловит мух. (лат.)
        passer domesticus -- домашний (живущий в городах среди людей) воробей (лат.) здесь -- воробушек (прим.авт.)
        Вместо раздражения последняя фраза вызвала весёлый смех. Чем безобидней я выгляжу, тем легче мне в итоге справиться с теми, кто вздумает проверить меня на прочность! Котёнка близко подпустят к себе, не догадываясь о том, что маленький безобидный комок шерсти со смешными коготками и крохотными зубками, может быстро стать большим, клыкастым и когтистым тигром.
        Девчонки, как выяснилось, меня не ждали. Думали, что я буду отлёживаться. Ага, щас! Скучно же! И мысли ненужные в голову лезут...
        В ответ на "так ты сыграешь, Ирдес?", я состроил страдальческое выражение лица и горестно взвыл, что они решили заморить меня голодом насмерть! Однокурсницы посмеялись, но, продолжая подшучивать, накормили. Даже сладости нашли! После куска торта я был готов уговориться практически на всё, что бы ни попросили эти благодетельницы и избавительницы от голодных мук одного тёмного подростка.
        -- Пойдём в кубрик? -- предложила Оля. -- Там сейчас Ритка, Деня и Андрей сбежали из медчасти...
        Кубриком называли общую комнату двух этажей. Зал отдыха на выходных, мозгового штурма -- во время сессий, неофициальных и неразрешённых студенческих вечеринок... Короче, кубрик. Просторное помещение, обычно в форме шестигранника. На пространстве академии не экономили, никакой тесноты и утрамбовки, как в человеческих учебных заведений.
        Пребывая в благодушном настроении, я позволил утащить себя в заданном направлении.
        Кроме Дениса и Риты, которые сидели в обнимку в широком кресле, тут собралось ещё человек десять. Пророк с загипсованной рукой сидел чуть в стороне от остальных, и старался лишний раз не дёргаться. Видеть меня были рады, да и мне на душе стало тепло в хорошей компании. И распивали явно не тот лимонад, бутылка которого на столе стояла! Пошарив под столом и вынув оттуда завёрнутую в пакет пластиковую тару, глотнул прямо из горла, одобрительно кивнул. Светлое пиво. Вкусное. Заныкал тару обратно под стол и весело сообщил:
        -- Если мастер поймает, я не с вами и вообще мимо пробегал!
        -- Да брось, -- усмехнулся Мистраль. -- На твой невинный взгляд даже наш неподкупный и беспощадный мастер купится. Ты ж ангел! -- и сокурсник указал на смайлик, весело скалившийся на моей майке. -- Если состроишь несчастное выражение лица, так заранее всё простят.
        Я тут же состроил самое скорбно-возвышенное выражение, какое только смог. Но не удержался и почти сразу рассмеялся. Засмеялись и остальные.
        Взяться за гитару уговорили быстро, хотя я и посопротивлялся для проформы. Они знали, что меня не надо просить спеть что-то конкретное, за "заказ музыки" я могу и гитарой по башке дать. Хотя, гитару, мою чёрную красавицу, пожалею. А вот кулака в зубы допроситься можно! Если девушки такую ошибку совершат -- я сострою мину оскорблённого до глубины души и несправедливо обиженного ребёнка, и они же сами об этом пожалеют. Другое дело, когда я спрашиваю "что тебе спеть".
        Музыка рождалась под пальцами, заполнив мою душу и захватывая в свой ритм других. Я играл и пел, забывая обо всём. Модификация голосовых связок привычная и лёгкая, не зря я столько лет учился у оперной певицы. Только одно... когда меняешь голос для того, чтобы петь -- говорить больно. Будто ножи в горло втыкают.
        Они радовались и было так хорошо, что легко рождались весёлые, радостные песни. Те, от которых они улыбались и смеялись.
        Откуда-то повеяло холодом... И я вдруг поймал себя на том, что под пальцами зазвучал другой ритм, подчиняясь памяти, подаренной моим странным сном.
        Жить, чтоб сгореть,
        И сгореть, чтобы жить,
        Не заблудившись во тьме.
        Время придет,
        За собой позовет
        Феникс, рожденный в огне!.. #
        # Ария -- "Феникс"
        И только я знаю, что огонь, в котором рождён мой друг Феникс -- ледяной. Феникс... Ветер... Мой бог и мой друг. Моя душа -- по-прежнему твой храм. И мне остаётся только призрак надежды, что когда-нибудь моя душа перестанет быть храмом для мёртвого бога. И ты возродишься, смертный бог. Без тебя, боюсь, долго я не протяну. И без твоей помощи... у меня нет даже призрака шанса вернуть мою богиню.
        Хэх... настроение изменилось, изменилась и музыка.
        И я люблю, но эта боль сильней день ото дня!
        Я все еще люблю тебя, и смех твой слышу я!
        Терять уже я научился, научи прощать
        И жить без страха снова потерять... тебя... #
        # Ольви -- "Потерять тебя"
        Пора прекращать... Гитара не хочет уходить, струны льнут к пальцам песня за песней. Она ведь живая, часть моей души, моя чёрная красавица. И создана чтобы забирать мою боль. Долгое время я не знал, какой секрет спрятал отец в этом артефакте. Пока не испытал запредельную пытку, а она оказалась у меня в руках. И чем хуже мне становилось, тем сильнее она ломалась. Стальной гриф напополам...
        Струны, казалось, гладили пальцы. Хотя обычно, если я долго играю -- струны режут их в кровь, как ножи.
        Хватит. Прошу тебя, хватит. Я позову тебя ночью, на крыше, один. А теперь -- уходи. Не желаешь? Ну, давай тогда споём что-нибудь повеселее. Взгляни как сидят вместе два чудных светловолосых человечка -- Ритка и Деня. Видишь, как за руки держатся? Не удивлюсь, если всю жизнь вместе пройдут. Если, конечно, когда-нибудь повзрослеют, избавившись от молодой дури, присущей некоторым. Давай для них...
        Живая пляска пламени костра в музыке струн и словах новой песни. Несложной, но завораживающей. Мне самому хотелось уйти в движение вслед за музыкой.
        Отзвучали последние аккорды, но казалось, музыка ещё гуляет под сводом потолка, дрожит в тенях по углам, хотя моей чёрной красавицы уже нет в руках. Пальцы всё-таки сбил. Не сильно, часа через три-четыре уже забуду.
        -- Всё, -- откинувшись на спинку дивана, я закрыл глаза. -- Рука болит.
        Влад быстро поднялся со своего места, остановился за моим плечом, провёл раскрытой ладонью над моей лежащей на подлокотнике дивана рукой. Разодранная конечность, замотанная в бинты и пластыри, тут же онемела.
        -- Так легче? -- поинтересовался тёмный.
        Я кивнул. Надо же, неуч Влад ри'Тарг освоил "ледышку". Хотя, накладывает тёмный её отвратительно, работа с Силами у него топорная. Рука на самом деле болела меньше, чем пробитые насквозь стопы, на которых мне ещё ходить надо, и разодранные ноги, и бок.
        Некоторое время всё вокруг ещё жило отголосками музыки. Она звучала в тихих словах, в жестах, улыбках и взглядах окружающих. В моей душе царила живая, мелодичная тишина. Смутная тоска на дне души органично вписывалась в эту тишину. И мне не хотелось ничего менять, не хотелось нарушить эту тусклую гармонию в себе...
        Но окружающие решили сделать это за меня.
        Рита, сидевшая напротив через столик, в упор посмотрела на меня, и беспощадно спросила:
        -- Ну и кто же эта бесконечно эгоистичная стерва, которая посмела разбить сердце такому чуду, как ты?
        Я не сразу понял, что она сказала. А когда до меня в полной мере дошёл смысл её слов... Когти пропороли подлокотник дивана.
        -- Рита... -- внезапно севший голос удалось проконтролировать с трудом. -- Никогда, Рита... Никогда такого не говори... Она не сможет опровергнуть твои слова, не скажет, насколько ты не права. И ты даже не сможешь прийти на её могилу, чтобы извиниться за эти обвинения. Потому что от неё не осталось могилы. Я сжёг её тело на ритуальном погребальном костре. После того как она умерла на моих руках, когда я не успел закрыть её собой. Поэтому... -- подавшись вперёд, я пристально взглянул сначала в глаза блондинки, а потом оглядел и всех остальных. -- Никогда даже не думай, что Таэш могла быть хоть в чём-то не хороша. -- Откинулся обратно на спинку дивана, убрал когти. Индифферентно добавил: -- Спроси у близнецов, они тебе расскажут, какое это было забавное, наглое, невозможное и прекрасное тёмное чудо.
        Потерявший краски мир на время перестал меня интересовать. Вернулся обратно я уже снова умея улыбнуться и запихав поглубже всё лишнее. Никому не нужна чужая полумёртвая душа. Я всегда являлся символом неунывающей веры в лучшее, а не чёрной тоски и смерти. Сам накалил, сам и разряжу обстановку.
        Несколько жестоких подколок окружающих, лёгких шуток, обсуждение моих хвостов с прошлой сессии, и всё как прежде. Как до глупых слов голубоглазой блондинки. На вопрос о том, готовился ли я к двум недосданным зачётам, пожал плечами и ответил, что конечно же нет.
        -- А зачем тебе готовиться, если ты и так гений? -- сказал из своего кресла Пророк.
        -- Я? -- искренне удивился. Отмахнулся. -- Да ну, брось! Вот Ван -- тот гений. А я только немного сообразительней большинства.
        -- Ты себя очень сильно недооцениваешь! -- объявил Пророк. -- Ван, конечно, гениален, но тебе это даётся легче, чем светлому. Ему требуется большая дисциплинированность ума для того, чтобы быть гением, ты же легко и естественно царствуешь в любом хаосе! То, что нам приходится подолгу заучивать, ты запоминаешь один раз услышав. Не просто запоминаешь, но полностью понимаешь. Ты можешь не помнить ни названий, ни формул, но всё докажешь и решишь в лёгкую, едва уловив принцип.
        -- Это потому, что мне всё чрезвычайно легко, я так уматываюсь на учёбе? -- хмыкнул я.
        -- Это потому, что у тебя занятий в два раза больше, чем у любого из нас, -- встрял Мистраль. -- В этом плане ты сумасшедший. Во всей академии только ты себе набрал такое количество дополнительной учёбы, чтобы спать и есть становилось решительно некогда.
        -- Ну, спасибо, ребята! То я гений, то сумасшедший! Вы уж определитесь...
        Сокурсники со смехом заверили, что одно другому вовсе не помеха.
        Хорошо. Можно снова откинуться на спинку дивана, слушать их негромкие разговоры и смех, и молчать.
        -- Ирдес, -- Оксана коснулась моей руки. -- Ты меня до библиотеки не проводишь?
        -- Конечно, -- кивнул я, поднимаясь на ноги.
        -- Уже уходишь? -- спросил Мистраль.
        -- Ага, -- согласился я. -- Надеюсь, что без моей помощи вы со своим подстольным компроматом справитесь! -- кивнул в сторону заныканой тары с... не с лимонадом, короче. -- Только много на себя не бери, а то будет опять: "Я танцую пьяный на столе, нуба-нуба-е!" -- пропел я, подражая Профессору Лебединскому и изобразив, как именно будет танцевать нетрезвый Денис.
        Грянул весёлый гогот и сокурсники принялись подкалывать хохотавшего Деню.
        Мы с Ксаной в это время успели смыться.
        -- Ксан, у тебя, случайно, резинки для волос нет? -- спросил я. -- А то я все свои растерял.
        Сняв запрошенное со своих тёмных, волнистых волос, девушка протянула её мне.
        -- Держи!
        Черный цвет меня более чем устраивал и, направляясь следом за девушкой, я убрал волосы в хвост. Мне приходится ходить с распущенными, потому что два десятка резинок улетают дней за пять. Часть теряется, но в основном они рвутся. У меня очень густые волосы, толщина косы заметно шире моего запястья. Ещё очень гладкие. Их трудно удержать под резинкой и в косе ненамного проще. Так... аутотренинг "Ирдес не хочет стричься, Ирдес не будет бриться на лысо тем более! Заткнись, паранойя!"
        Только сейчас, идя по коридору от общаги к учебному корпусу, я обратил внимание на безлюдность и темноту. Ого, а время-то к полуночи! Это сколько я играл? Четыре с лишним часа? Удивлён, что так мало сбил пальцы.
        Библиотека у нас работает часов до трёх ночи, часто студенты там же в читальном зале и засыпают над книгами. Особенно во время сессий.
        -- Несчастный ребёнок, -- вздохнула идущая рядом Ксана.
        -- Кто? -- искоса взглянув на неё, поинтересовался я.
        -- Ты, конечно, -- негромко произнесла она.
        Я даже притормозил. С чего бы это? Не, конечно, когда девочки меня жалеют, это значит, что я всегда накормленный и обогретый, но сейчас-то с чего такие разговоры?
        Сокурсница очень ласково провела ладонью по моему лицу. Мне даже не захотелось отстраняться.
        -- Сколько я тебя знаю, в тебе всегда был железный стержень, Ирдес. Ты можешь выглядеть обманчиво мягким, но ты же из стали отлит. А с тех пор, как вернулся... ты будто надломлен. Скрываешь отлично, окружающие не замечают. Только иногда в тебе виден этот надлом. И мне очень жаль, что так вышло с тобой. Ты -- настоящее чудо. Остаётся только мечтать о том, что когда-нибудь ты сможешь снова стать прежним.
        Отвернувшись, я долго смотрел в пустоту коридора. Она не лучшая на курсе по оценкам. Но исключительно мудрая девушка. Мудрая и проницательная.
        -- Я не надломлен, Ксанка, -- сдавило горло тисками. -- Я изломан. Эта жизнь похожа на сон. То ли кошмарный, то ли просто пустой и бессмысленный. Иногда, очнувшись, я оглядываюсь и никак не могу понять -- почему это я ещё живу, если жить мне незачем? Смысла больше ни в чём нету. Всё происходящее -- агония. Зачем дышу, если свежий ветер -- как отрава в лёгких? Лучше уж парами синильной кислоты надышаться. Потом я закрываю глаза. Вспоминаю, что у меня есть братья, которые могут не пережить моей смерти, двойняшки, которые от меня зависят. И продолжаю жить. Но я сломан, Ксана. И этого уже ничто не изменит. Идём. Мне всё ещё очень больно наступать на ноги, но стоять ещё больнее.
        Дальше я смотрел только перед собой.
        -- Ты куда сильнее, чем тебе кажется. Ирис, цветочек из стали, -- сокурсница легонько погладила меня по плечу.
        Тут же захотелось обидеться на последнюю фразу. Но почему-то не получилось.
        ...ИРДЕС НЕ ЗАМЕТИЛ, ЧТО В УГОЛКЕ КУБРИКА ТИХО СИДЕЛ НИКЕМ НЕ ЗАМЕЧЕННЫЙ НОВИЧОК. ЧУЖОЙ В ЭТОЙ ДРУЖНОЙ КОМПАНИИ. НЕ ЗАМЕТИЛ МАЛЬЧИК И ТОГО, ЧТО ЧУЖАК ВЫСКОЛЬЗНУЛ СЛЕДОМ ЗА НИМ. ПРОСЛЕДИЛ. И УШЁЛ, ЕДВА МАЛЬЧИК И ДЕВУШКА ДОШЛИ ДО БИБЛИОТЕКИ.
        И ОЧЕНЬ СКОРО УЖЕ ОТЧИТЫВАЛСЯ ПЕРЕД ГЛАВОЙ СВОЕЙ ШАЙКИ.
        -- ЕГО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЦЕНЯТ, СЛАВА. ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ ПОГАНЕЦ УМЕЕТ ЗАВОРОЖИТЬ СВОЁ ОКРУЖЕНИЕ. ЗА СЧЁТ ТОГО, ЧТО КРАСИВ КАК АНГЕЛОЧЕК И ОБАЯТЕЛЕН КАК ДЬЯВОЛЁНОК. ГОЛОС У НЕГО ТОЖЕ АНГЕЛЬСКИЙ, А УЖ ЧТО ОН С ГИТАРОЙ ВЫТВОРЯЕТ... ДАЖЕ МЕНЯ ЦЕПЛЯЕТ ЗА ДУШУ. ОЧЕНЬ ЗАБАВНО В ЭТОМ ПОГАНЦЕ СОЧЕТАЮТСЯ НАДМЕННОСТЬ СО СКРОМНОСТЬЮ И ЗАСТЕНЧИВОСТЬЮ. А ТЕПЕРЬ ПОСЛУШАЙ, ЧТО Я ЗАПИСАЛ. ЭТО ВЕСЬМА ПОЗНАВАТЕЛЬНО.
        НЕ СЛИШКОМ ВЫСОКИЙ, НО ШИРОКОПЛЕЧИЙ И ОТЛИЧНО СЛОЖЕННЫЙ, СМУГЛЫЙ, ТЕМНОВОЛОСЫЙ СТУДЕНТ ДОСТАЛ ИЗ КАРМАНА ДИКТОФОН. И ВКЛЮЧИЛ ЕГО, ОТМОТАВ ЗАПИСЬ НА РАЗГОВОР В КУБРИКЕ. СЛЕДОМ ШЛА ЗАПИСЬ ПРОИЗНЕСЁННОГО В КОРИДОРЕ, ПО ПУТИ В БИБЛИОТЕКУ.
        СТАНИСЛАВ ДОБРОВОЛЬСКИЙ КРИВО УСМЕХНУЛСЯ, ХЛОПНУЛ ДРУГА ПО ПЛЕЧУ. В СВЕТЛЫХ ГЛАЗАХ ОТРАЗИЛОСЬ ТАКОЕ, ЗА ЧТО МАЛЫШ УБИЛ БЫ НЕ РАЗДУМЫВАЯ ДОЛГО.
        -- ОТЛИЧНО, РЕНАТ. ЕГО МОЖНО ПОДЦЕПИТЬ. НАДЛОМЛЕННОГО ВСЕГДА ЛЕГЧЕ ДОЛОМАТЬ. А ЭТОТ ПАСКУДЁНЫШЬ ЗАСЛУЖИВАЕТ... БЫТЬ НАКАЗАННЫМ. БОРЯ, ЧТО ТЫ УЗНАЛ ПРО РОД?
        -- РАУ -- НЕМНОГОЧИСЛЕННЫ И НЕВЛИЯТЕЛЬНЫ, -- ОТЧИТАЛСЯ НАХОДИВШИЙСЯ РЯДОМ БОРИС. -- ЭТО УЧЁНЫЕ, ТИХИЕ И НЕЗАМЕТНЫЕ КАБИНЕТНЫЕ КРЫСЫ. ДАЖЕ СТРАННО, ЧТО В ИХ РОДУ ЕСТЬ КТО-ТО ТАКОЙ, КАК СТАРШИЙ БРАТ ЭТОГО МАЛЫША. ДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫХ, ЧТОБЫ ЕГО ПРИКРЫТЬ, И ЧТОБЫ В СЛУЧАЕ НЕУДАЧИ МЫ НЕ СМОГЛИ ОТКУПИТЬСЯ, СРЕДИ НИХ НЕТ. О МАТЕРИ ИНФОРМАЦИИ ПРАКТИЧЕСКИ НЕТ. ОТЕЦ -- ВСЕГО ЛИШЬ АРТЕФАКТОР. ПРАВДА, МАЛЕЦ ЕГО НАЗЫВАЕТ "ЛУЧШИЙ АРТЕФАКТОР ИМПЕРИИ", НО ЭТО ОБЫЧНОЕ ХВАСТОВСТВО. СРЕДИ РИТ'РАУ НЕТ ВЫДАЮЩИХСЯ ТАЛАНТОВ ЭТОГО ПРОФИЛЯ.
        -- А ЧТО СО СВЕТЛЫМ? ОН ВЕДЬ ТОЖЕ ЭТУ ФАМИЛИЮ НОСИТ, -- УТОЧНИЛ СТАС.
        -- О, НУ ТУТ ВСЁ ПРОСТО, -- ПОЖАЛ ПЛЕЧАМИ БОРИС. -- СВЕТЛЫЙ ЛИБО СВОДНЫЙ, ЛИБО ПРИЁМНЫЙ. ВТОРОЕ СКОРЕЕ. ВООБЩЕ НИКАК НЕ ЦЕНЕН.
        -- А ПРОТЕКТОРАТ МАСТЕРА?
        -- ЛИЧНЫЙ ДОЛГ СЕМЬЕ РИТ'РАУ.
        -- И ЭТО ЖЕ ПРЕКРАСНО, -- ВСТАВИЛ ЧЕТВЁРТЫЙ УЧАСТНИК БЕСЕДЫ, СИДЕВШИЙ В КРЕСЛЕ. СТАТЬЮ ТОНЬШЕ ДРУЗЕЙ, С ТОНКИМИ ПАЛЬЦАМИ МУЗЫКАНТА ИЛИ МАНЬЯКА, ПЕРЕПЛЕТЁННЫМИ НА КОЛЕНЕ. НОСИЛ ОН ТУ ЖЕ ФАМИЛИЮ, ЧТО И СТАС, ЯВЛЯЯСЬ ЕГО БРАТОМ ПО ОТЦУ. --ТАКОЙ ЭКЗЕМПЛЯР В НАШЕЙ КОЛЛЕКЦИИ! ВЕДЬ С ТЕМИ, КТО УМЁН, ТАЛАНТЛИВ И НЕОРДИНАРЕН ВСЕГДА НАМНОГО ИНТЕРЕСНЕЙ, ЧЕМ С СЕРЫМИ МЫШКАМИ. ТОЛЬКО ПРЕДСТАВЬ, СТАС, МЫ МОЖЕМ ПОПРОБОВАТЬ НА НЁМ НОВУЮ ПЕРЕКОВКУ СОЗНАНИЯ! И ЕСЛИ ПОВЕЗЁТ -- У НАС БУДЕТ СВОЙ РУЧНОЙ ТЁМНЫЙ. НЕ ПРОСТО ТЁМНЫЙ, А УНИКАЛЬНО ИНТЕРЕСНАЯ ИГРУШКА. ЕГО НЕЗАЩИЩЁННОСТЬ -- ЭТО ШИКАРНО. ЛУЧШЕ РАЗВЛЕЧЕНИЙ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ОТСУТСТВИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ.
        -- ТЫ, ЖЕНЁК, НЕ УПУСКАЕШЬ ШАНСОВ, -- ХМЫКНУЛ БОРЯ.
        -- Я ПРИКРЫВАЮ ВАШИ УРОДСКИЕ ЗАДНИЦЫ, КОГДА ВЫ, ИДИОТЫ, ВЛЕЗАЕТЕ В ДЕРЬМО СВОИМ СОБСТВЕННЫМ ОТСУТСТВУЮЩИМ УМОМ, -- ХОЛОДНО НАПОМНИЛ ЕВГЕНИЙ ДОБРОВОЛЬСКИЙ. -- КАКОГО ХРЕНА ТЫ, КРЕТИН, УБИЛ ТУ ПОСЛЕДНЮЮ ДЕВЧОНКУ? ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ, НАМ БЫ НЕ ПРИШЛОСЬ НАЧИНАТЬ ВСЁ В НУЛЯ НА НОВОМ МЕСТЕ!
        -- НЕ ПОДКАЛЫВАЙ ЖЕНЬКУ, ОН ЭТОГО НЕ ЛЮБИТ, -- ОДЁРНУЛ ДРУГА СТАНИСЛАВ. -- ИЗДЕВАЙСЯ НАД СОСУНКОМ И ПЕРВОКУРСНИКАМИ. ТОЛЬКО НЕ ПОПАДАЙСЯ И НЕ ПОДСТАВЛЯЙ НАС.
        -- С ЧЕГО НАЧНЁМ? -- СПРОСИЛ РЕНАТ, ГЛЯДЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА ЖЕНЮ.
        -- С ДЕВЧОНОК, КОТОРЫЕ ЭТОЙ ТЁМНОЙ ПТАХЕ ДОРОГИ. А ПОТОМ ПЕРЕЙДЁМ НА ДВОЙНЯШЕК...
        Когда я вернулся в комнату, Ван уже спал. Я тихо прокрался к своему месту.
        -- Малой?
        Не ожидая, что брат проснётся, я дёрнулся, больно ударился пробитой ногой о диван, отпрянул, запнулся о лежащий на полу рюкзак, упал и обматерил этого ушастого придурка, за то, что так пугает среди ночи! Ответом мне был весёлый ржач. Руки сами тянуться уменьшить поголовье близких родственников путём удушения одного из них подушкой!!
        Свет мне не нужен, я и в темноте отлично вижу, не стал ночник зажигать. Это Вану хотя бы тусклый источник света нужен, а я так могу обойтись. Поэтому брат не увидел, что когда я стянул кроссовки, на полу остались тёмные кровавые следы.
        Ворчание о том, что любимое и любящее семейство порой хуже смертельных врагов, лишило светлого излишней наблюдательности как нельзя более эффективно. Он накрылся одеялом, засунув голову под подушку и гнусаво запел: "Спит убитая лисичка, спит задушенная птичка..." От этих воплей мартовских кошаков я и свалил в направлении ванной комнаты, прихватив с собой бинты и пластыри.
        Включив воду, я разделся и залез в душ. Избавившись от перевязок, внимательно осмотрел раны. И тихо выругался сквозь зубы. Разорванная в лохмотья рука, ноги, бок -- всё заживало очень плохо. Сквозные раны в стопах сочились тёмной сукровицей. Местами целая кожа вокруг ран нехорошо потемнела.
        Паранойя, ты понимаешь, что твои предположения -- чистой воды идиотизм? Нет, я не нахожу другого разумного объяснения, но как найду, не сомневайся -- сообщу. И тебе, тётушка, придётся смириться с тем, что ты не права. Ну сама подумай -- кому и зачем могло понадобиться отравлять колючую проволоку в спортзале? Ой, нет, не надо мне этих предположений! Я знаю, тётушка паранойя, какой у меня изощрённый ум, и что он способен измыслить с твоей помощью, так что просто заткнись! А я пока возьмусь за мочалку и беспощадно ототру кожу от всего лишнего.
        И всё-таки, что же мне с этим делать?..
        О, придумал! У меня же сохранилась аптечка Ариса! А там -- универсальное заживляющее противоядие. Помогает практически от всего, даже при укусах инфернальных тварей. Если бы не эта штука, я мог бы вытащить из болот на своей спине не полудохлого брата, а его разлагающийся труп. Сейчас этот злобный светлый практически не хромает, лишь изредка вспоминая о том, что ногу ему чуть не отгрызли.
        Отжав волосы и аккуратно промокнув раны полотенцем, которое после этого полетит в помойку, я достал браслетную сумку, выудил аптечку стража изначальных. Нашёл прозрачную, не имеющую никакого запаха мазь и принялся тщательно накладывать её на все раны и даже самые мелкие царапины. Подождав, пока она впитается хоть частично, так же тщательно и осторожно заново перебинтовался и позаклеивал более мелкие повреждения пластырями. Взглянул в зеркало и чуть не расхохотался -- ну чисто мумия недобитая! Как там братья про меня говорят -- вечно раненый попаданец? Даже не поспоришь!
        Закончив с перевязкой, я пошёл спать. На этот раз прокравшись так тихо, чтобы не нарушать чуткий сон светлого эльфа. Придушу к демонам, если ещё раз так напугает!
        Ночь была поганой. Она оставила после себя привкус гнилой крови, безнадёжности и липкого как патока страха. Даже если бы я смог снова уснуть -- не стал бы. Именно поэтому, стараясь не дёргаться лишний раз, я надел запасную чёрную форму, нацепил на воротник трилистник и отправился на занятия вместе с братом. Ван поворчал по поводу того, что я прусь как идиот на учёбу, когда у меня есть легальный повод прогуливать, но внимательно посмотрел в глаза и умолк. Тяжёлый у меня, видать, сейчас взгляд.
        Первой парой в расписании стояла мировая история. Сказать, что я пришёл в аудиторию -- значит, гнусно соврать. Потому что я туда приполз. И аккуратно, стараясь не задевать никаких углов и не делать резких движений, упал на своё место. Достал учебник, дополнительное пособие, тетрадь и нагло положил голову на парту. Учитель мне простит. Меня почти все учителя любят. Кроме этого старого хрыча, который математик. И ещё литераторша. Та меня вообще не переваривает. Остальные не устают повторять, какой Ирдес хороший, умный и замечательный. А что проказничает иногда, так малыш же ещё, ему простительно.
        Математик невзлюбил меня с тех самых пор, как я указал ему на ошибку, допущенную прямо во время урока на доске. Литераторша кривится каждый раз, когда я высказываю отличное от её собственного мнение. Она просто млеет, когда студенты за ней повторяют, а тут выискался какой-то мелкий выскочка!..
        Такими мыслями, не отрывая тяжёлой головы от парты, я отвлекался от прошедшей ночи, продолжавшей липнуть к коже багровым ужасом. О чём конкретно были сны -- уже почти не помню. Только непрекращающийся страх и безнадёжность отравляют мне утро.
        Историк не счёл нужным сделать мне замечание. Только, подойдя, тихо поинтересовался у Вана, почему я пришёл на уроки, если мне ещё отлёживаться надо после происшествия в спортзале. Светлый жестом показал отсутствие у меня здравого смысла и обозвал ненормальным заучкой.
        -- Сам такой, -- не открывая глаз, встрял я. -- Лекцию я послушаю и запомню. Не заставляйте меня сидеть прямо.
        -- Только не храпи, -- с улыбкой в голосе предупредил учитель.
        -- Не буду, -- пообещал я.
        Слушал в пол уха, стараясь не засыпать слишком крепко. Полпары лекция, а со второй половины -- вызовы к доске по пройденному накануне материалу. И в какой-то момент один из студентов заставил меня сначала проснуться, а потом и вовсе отодрать голову от стола.
        Тёмная академия отличается от любого другого учебного заведения тем, что любой, абсолютно любой предмет изучается углублённо. Историю мы тоже учили детально. Сейчас у доски отвечал нормандец, представившийся мне Стасом. И нагло врал, искажая факты о временах становления империи!
        Повернувшись к брату, я понял, что его выдержка вот-вот откажет. После чего разговаривать он не станет, устроив драку прямо у доски посреди пары. Не могу его осуждать!
        -- Не смей гнать на д... Дария Завоевателя! -- вскочил я со своего места. -- Не дорос ещё до права голоса в разборе мировой истории! А до права искажения исторических фактов, раньше от старости песком из задницы рассыплешься, чем дорастёшь!
        -- Это кто там затявкал? -- демонстративно приложил ладонь к уху этот... этот... слов цензурных не хватает! -- У тебя другая версия? Ну так расскажи! Позволите? -- последний вопрос был адресован преподавателю.
        Тот кивнул и я пулей вылетел к доске, задев по пути ногой парту и зашипев от боли. Это привело в ярость ещё сильнее. Какое-то дерьмо смеет поливать грязью моего деда! Убью!
        -- На чём ты там остановился, с... студент?! На политических репрессиях третьего десятилетия становления?! Ну-ка, давай разберёмся, что именно происходило и что ты, м... мудрый ученик, назвал "кровавой резнёй амбициозного тирана"!..
        В общем, я объяснил в порой резких и на грани приличия выражениях, насколько сокурсник не прав. Вроде бы внёс в его версию не такие уж большие поправки, да только они кардинально меняли общую картину!
        -- Проверь свои источники информации, -- уже почти спокойно закончил я. -- Они у тебя явно из архивов жёлтой прессы.
        -- И ты свои не забудь проверить, -- исключительно миролюбиво посоветовал мой противник, приторно оскалившись. -- А то мало ли, такая патриотичная версия... Не зомбируют ли вас, тёмных подданных, чтобы вы не могли адекватно оценивать историю и поступки власти?
        -- За клевету на верховного императора я тебе прямо сейчас штраф к оплате выставлю, мразь! -- прорычал я, мигом теряя самообладание. -- Штраф в виде собирания с пола выбитых зубов сломанными пальцами! Готов плеваться кровью?!
        -- Ирдес! -- окликнул преподаватель. Он человек, немного старше Дрэйка. -- Оценка за сегодняшнее занятие -- высший балл.
        -- Благодарю, -- кивнул я, возвращаясь на своё место.
        -- Станислав, на этот раз отрицательный балл не выставляю, но впредь жду более продуманных ответов и качественно проработанных материалов. Без необоснованных предположений и домыслов.
        -- Понял, -- кивнул сокурсник и, к моему удивлению, уселся на соседнюю первую парту!
        Взглядом поинтересовался у брата, какого чёрта этот здесь делает?
        "Отличник," -- отозвался брат, едва заметно пожав плечами.
        "Что не мешает ему быть куском дерьма!" -- констатировал я.
        "Превонючим," -- согласился Ван.
        Сон мне эта перепалка отбила напрочь. Зато вернула чувствительность к повреждениям.
        На следующей лекции я отчётливо понял, что эти новички решили целенаправленно вывести меня из равновесия. Передал брату вчерашний разговор, во время которого узнал имена сокурсников. Брат давился смехом, с трудом не начав ржать в голос посреди пары. Это подняло мне настроение, и всё оставшееся время мы издевались над противниками. Когда только меж собой, беззвучно, а когда и в открытую.
        Преподаватели несколько раз пытались воздействовать на нас годным для большинства остальных студентов способом. То есть, прерывая наши тихие переговоры и сдавленный хохот, спрашивали, не хотим ли мы рассказать о теме сегодняшней лекции. Ведь, позволяя себе отвлекаться, мы явно всё знаем. Проблема в том, что мы знали. А что не знали -- так никто не отменял взаимовыручки.
        Конечно, нас пытались достать всеми силами, но... натыкались на волну ответного стёба и смеха. После обеда практической частью занятий не всей удалось пренебречь. Например, в химическую лабораторию идти пришлось. Но там мы, от греха подальше, устроились на другом конце аудитории. А то мало ли, они сделают что-нибудь, Ван взбесится, поубивает их... кровищу потом отмывай со стен и потолка!
        Вечером в столовой, когда мы рассказывали Шону, как развлекались целый день, брат, бедняга, есть не мог от смеха.
        -- Шон, когда папа двойняшек привезёт? -- поинтересовался я по пути в общагу. -- А то уже четверг, а они всё веселье пропускают.
        -- Не раньше субботы, -- отозвался Шон. -- Да пусть хоть отдохнут перед тем, как в экстернат уходить.
        -- Пусть, -- согласился я.
        Но без них скучно. Как же я привык к тому, что моя жизнь превращена в тотальный бардак! Эдакая непрекращающаяся авиакатастрофа, только все живы.
        С тех пор, как один из двух моих братьев вечно занимает соседний диван в общаге, соседнее место в аудитории, уверен во взаимной поддержке и подставляет плечо -- жизнь поменялась. Раньше я всегда был отделён от сокурсников. Вроде бы и с ними, но за невидимой стеной. Раньше никогда не было таких друзей-приятелей как Мистраль и Пророк, прикрывающих спину не потому, что я наследник и это долг, либо чем-то выгодно в будущем, а просто потому, что могут. Раньше не было таких девчонок, как Ксанка, Ритка и Оля. Да, и до моего перевода в этот филиал девочки готовы были обласкать, потискать и накормить очаровательного котёнка Ирдеса, но никогда не относились так... Как к своему, одному из них, другу, а не чужому породистому щенку, которого грех обойти вниманием.
        Если бы не Призраки... однажды я бы, безусловно, перестал быть для окружающих прекрасным сувениром, превратившись в хозяина. Но никогда не стал бы для них своим. Никогда не рухнула бы эта стена, чёткой границей отделявшая меня от всех остальных.
        Смешно от факта, что всё это -- благодаря онлайн-игре, виртуалу, мировой паутине. Тому, что так осуждаемо многими. Я бесконечно благодарен моему веку и миру за то, что он дал мне.
        И тут мысли из моей головы испарились.
        Мимо нашей бредущей по коридору и вяло переругивающейся компании продефилировали две идущие под ручку пары. Ксана держала под локоток Стаса, мило о чём-то с ним беседуя. Оля держалась более независимо, но шла рядышком с ещё одним из этой компании! Вроде бы этого смуглокожего метиса, звали Ренатом.
        -- Это что за неведомая хрень? -- не постеснялся поинтересоваться я.
        -- ...?! -- нецензурно добавил светлый брат.
        -- Бывает, -- философски пожал плечами Шон.
        -- Только не с нами! -- агрессивно вскинулся Ван.
        Глядя вслед двум парочкам, я не очень понимал, что вижу перед собой. На вид всё хорошо и замечательно, почему бы девчонкам не заинтересоваться такими видными парнями? Но почему же в таком случае у меня челюсти сводит от желания порвать этих уродов в клочья, чтобы они никогда не приближались к моим сокурсницам?!
        Ревную, что ли?
        Последняя мысль стала ушатом холодной воды на голову. Чёрт! Хорошо, я притих. Но наблюдаю! Слежу за каждым шагом.
        Успокоиться мне всё же не удалось. Домашнее задание я был не в силах делать. И раньше-то домашку перед самым уроком писал на коленке, но в этот раз всё валилось из рук. Даже на книге не могу сосредоточиться! А ведь в руках не самая скучная космофантастика.
        Нет, ну какого чёрта?! Раньше сокурсницы не проявляли даже зачатков дружелюбия к этим уродам! Скорее уж открытую враждебность.
        Когда это стало невыносимым, я мигом успокоился, и пошёл разобраться с перевязкой. Отодрав старые пластыри и сняв бинты, с радостью обнаружил, что всё начало активно заживать. Где были самые мелкие царапины, не осталось даже шрамов, из остальных ран уже не сочилась тёмная сукровица. Но ещё дня три-четыре придётся походить перевязанным, как начинающая мумия. Джинсы, майка со смайликом, кроссовки, волосы в хвост, всё, я к девчонкам.
        -- Ты куда? -- поинтересовался Ван, отрываясь от учебников и тетрадей, разбросанных по всей его части комнаты.
        -- Проветриться, -- отмахнулся я. -- Чего и тебе советую, а то скоро книжным червяком станешь.
        В закрытую за спиной дверь врезался учебник, брошенный меткой братской рукой. Недостаточно быстро в этот раз!
        На стук в двери открыла хмурая Оля.
        -- Ты взъерошенный как воробей на холоде! -- она улыбнулась, увидев меня. -- Что-то случилось, малыш?
        -- Соскучился, -- заявил я, самым наглым образом заходя в комнату и обозревая происходящее.
        На Оксанином диване вольготно и нагло расположился нормандец. Сама она сидела с другого края с книгой в руках.
        -- Неведомая хрень продолжается, -- сделал вывод я. -- Ксаночка, что это здесь делает?
        -- "Это" зовут Стасом и он здесь сидит, -- улыбнулась мне Ксанка. -- Малыш, что-то случилось? Ты весь какой-то взъерошенный... -- повторила она слова подруги.
        -- Случилось, что "это" занимает моё сидячее место, -- окончательно обнаглел я.
        -- Малец, ты совсем краёв не видишь, -- сощурился нормандец.
        -- Стасик, не трогай Ирдеса! Он же ещё ребёнок, -- попросила Ксанка. -- Ирдес, не ерепенься, пожалуйста. Твоё место в моей душе никто занять не смеет.
        -- "Стасиками" тараканов зовут, -- буркнул я и Оля рассмеялась.
        -- Он всегда такой наглый? -- поинтересовался у девочек нормандец.
        -- Это он сейчас ещё мирно себя ведёт, -- успокоила Оля.
        -- Ирдес, солнышко, поможешь мне с биологией? -- спросила Оксана. -- А то я никак не могу разобраться...
        -- Я бы сам мог тебе помочь, -- тут же вскинулся Стас.
        -- Стасик, у тебя у самого с биологией не всё в порядке, -- отшила девушка нормандца.
        -- Делаю домашку за еду! -- заявил я, прихватизировав запасной стул и подтаскивая его к Оксаниному столу.
        -- Может и мне тогда поможешь с заданием? -- провокационно поинтересовался Станислав Добровольский.
        -- За еду, приготовленную заботливыми женскими руками, -- внёс коррективы я, открывая учебник. Обвинительно ткнул пальцем в противника: -- У тебя я не вижу ни женских, ни заботливых ни вообще рук! Так, заготовки какие-то. Верхние цапы.
        -- Ну каков наглец! -- вместо ожидаемой вспышки ярости, сокурсник громогласно заржал.
        Поговорить с девочками без свидетелей мне так и не удалось. Пока я объяснял им последнюю тему по биологии, Стас маячил за спиной, вызывая периодический рык с моей стороны. Потом и вовсе припёрся метис увивавшийся вокруг Оли.
        Единственное, что я смог сделать для девочек, это выпихать парней взашей, уходя, когда мы закончили разбирать уроки. Для чего понадобилось процитировать параграфы правил поведения в Академии, в том числе пункт о правилах пребывания студентов мужского пола на территории девочек. И напомнить, что я могу в любой момент пожаловаться мастеру.
        Единственное, что немного успокоило -- сокурсницы не выглядели слишком нервными. Всё равно перед отъездом, если не удастся всё выяснить другим способом -- воспользуюсь родовой печатью. И если что-то действительно не так -- нурманы сильно пожалеют.
        На следующий день всё пошло по кругу. Четвёрка выпендривалась, им подпевали старички, которых Мистраль раньше частенько застраивал в три ряда на подоконнике. На литературе Стас и компания соловьём разлились, вторя преподавательнице как грёбаный ксерокс. Смотреть противно. Слушать вообще невыносимо тошнит. Наушники, музыка, кирпичное выражение лица, а то ведь влезу, не выдержу. Пусть Ван сегодня в словесные баталии лезет, если ему не лениво.
        -- Ну а что вы скажете, рит'Рау? -- обратилась к нам литераторша, когда её подпевалы закончили свой концерт.
        Убрав звук в наушниках я переглянулся с братом. Повернулся к преподавательнице. И ответил, пожав плечами:
        -- А я не слушал.
        -- Ага. Там нечего было слушать, -- кивнул светлый.
        Когда литераторша закипела как чайник, стала красной от злости, мы с братом ударили по рукам и незаметно включили каждый свою музыку обратно, приготовившись "слушать" ор.
        Благо, хоть орала она недолго, звонок раздался уже минут через пять. И мы быстро смылись.
        А на выходе я чуть не врезался в Шона.
        -- Опять?! -- старший брат аккуратно схватил меня за плечи. -- Я тебе вчера что сказал?! Ван, малой под твоей ответственностью, какого демона он на занятиях, а не в потолок плюёт, отлёживаясь?!
        -- Сам его остановить попробуй, -- предложил Ван. -- Он же упёртый до невыносимого.
        Тяжко вздохнув, и молча посетовав Небу на нелёгкую мою судьбу, я вывернулся, одним слитным движением оказался за спиной брата и отвесил Шону пинка! То есть, хотел отвесить, но задел лишь краешком, потому что это мордоворот увернулся с кошачьим проворством. Ещё и за ногу меня поймал. Я снова вывернулся... Голова с недосыпу кружилась, а в боевой ритм я не входил. Поэтому, видимо, и врезался спиной во что-то, впечатав это что-то в стену и заставив материться.
        Знакомые с первых дней жизни руки подняли меня на ноги, а громовой рык сообщил:
        -- Слышь, уродец, моих братьев даже словами только я имею право задевать! Я тебе сейчас, трепло, твои же фразы забью в глотку вместе с зубами! Малыш, ты цел? -- последнее уже совсем другим тоном, и, ясное дело, ко мне.
        -- Шо-он, -- протянул я, стараясь встать ровно. Ногу будто в кипящее масло окунули. -- Я давно вырос из тех лет, когда пешком под стол ходил и считал твой КПК хорошим средством для забивания гвоздей, а твои тетради -- неплохой растопкой для костра, который отлично горел на твоём ковре. Я не маленький! Давно уже!
        -- Этот факт тебя совсем не изменил, -- хмыкнул Ван, протягивая руку и помогая встать тому, кого я впечатал в стену. -- Ничего не сломал?
        -- Да вроде цел... -- пожал плечами сокурсник. С моей везучестью, это оказался один из четвёрки. Женя. Взглянув на нас по очереди, он спросил: -- Ребята, вас же тоже как и нас по обмену сюда перевели? Откуда, если не тайна?
        -- Из тёмной столицы, -- ответил Шон, не сочтя сей факт достойным сокрытия.
        -- Круто! Столичные мальчики в захолустье, -- раздражающий голос Стаса заставил меня поморщиться.
        -- Сами-то откуда? -- решил разузнать я.
        -- Из Питера, -- отозвался Боря, стоявший рядом со Стасом.
        -- Вау, питерские парни, крутые ребята, и за какие же грехи вас сослали в такое захолустье?! -- ехидно поинтересовался я.
        -- На отдых отправили, -- не моргнув глазом, ответил предводитель компании. -- А вас, столичные ребята, за какие страшные проступки так далеко сослали?
        -- Не нарывайся, а то огребёшь. Я старше, сильнее и вторая ипостась конечной стадии у меня уже есть, -- честно предупредил Шон. -- Мы здесь по собственному желанию.
        -- По собственному желанию в ссылки не отправляют, -- недоверчиво хмыкнул Женя.
        -- Да мне по фигу, кого куда и за что не отправляют, -- отозвался я. -- Мы здесь потому, что устали от шума Столицы. Тема закрыта, господа ссыльные курортники.
        -- Как скажете, господа столичные отдыхающие.
        И почему у меня так невыносимо чешутся кулаки?! И так сильно хочется почесать их об морду сокурсника?!
        Вдох-выдох... оп, звонок, галопом на следующую пару!
        Больше в тот день ничего особо интересного не было. А боёвку и всю прочую физподготовку я со спокойной совестью прогулял. Вместо этого весь вечер, в компании братьев, развлекал Вэнди.
        А на следующий день к обеду приехал папа с близнецами. Что было прокомментировано вышедшим на улицу Мистралем, как "возвращение чудовищ в наш тихий кампус". Близнецы, конечно же, с этим утверждением радостно согласились! Ещё добавили, что они "кошмарный сон преподавательского состава", "ужас на всей практике" и "потом ещё придумаем".
        Так... Сегодня же суббота? Кажется, я обещал Райну, что сегодня явлюсь как ревизор с проверкой. Крылатый свои обещания выполняет.
        Добираться самому жуть как лениво. Папа, конечно же, согласился свозить меня в город и обратно. Тем более, что я всё ещё в бинтах, о чём Шон папе доложил. Папа всё с первого дня знал, хотя я просил обоих братьев помолчать!
        Продемонстрировав братьям кулак с соответствующим выражением лица, обещающим "мстю страшную", я махнул рукой близнецам и через пару минут уже растёкся амёбой на переднем сидении папиного "Туарега".
        -- Сильно не выспался, малыш? -- спросил папа, включая печку на более высокую температуру. Он знал, что если я не высыпаюсь, то липну ко всем батареям по пути.
        -- Угу, -- кивнул я, откинув сидение.
        Сбросил Райну "смс", получил ответ, отметил на папином навигаторе маршрут.
        -- Когда ты мне уже свою машину разрешишь? -- зевнув, сонно поинтересовался я.
        -- Как только экзамены на права сдашь, -- пообещал отец.
        -- Да хоть завтра, -- фыркнул я, не открывая глаз.
        -- На отлично, -- уточнил папа. -- Ты всё ещё даже на вождение мотоцикла не сдал.
        -- Не начинай! -- отмахнулся я. -- Сдал ещё пять лет назад, когда вернул целым твой гоночный мотоцикл так, что ты об этом даже не узнал. Так что те права, что ты мне оформил -- действительны не только твоей родительской волей, но и моим умением.
        Папа хмыкнул, но ничего не ответил. В колонках играл тяжеляк на средней громкости, так, чтобы не мешать разговору. Под эти знакомые ритмы я и задремал, тихо скользнув в объятья полубредовых сновидений.
        -- Сын, куда сворачивать? -- разбудил меня голос отца и толчок в плечо.
        Чуть не вписавшись в крышу головой при попытке подпрыгнуть от неожиданности, я отдышался под папин смех и хрипло со сна спросил:
        -- Что ж ты меня раньше не разбудил?! Мне снилось, что я всё ещё в том мире путь домой ищу! Без телефона, без компа, без машины! Пешкодралом! Кошмар средневековый! Ужас и мрак! Ой, не хочу... Вот сюда, направо сворачивай.
        Через пару минут папа остановился возле закрытых, чтобы ветер не задувал, ворот СТО.
        -- А тебе сюда зачем? -- всё-таки уточнил отец, пока я застёгивал куртку под горло и надевал перчатки.
        -- За надом, -- отрезал я, открывая дверь. -- Подожди, я ненадолго.
        Вошёл я тихо через небольшую дверку. Дизель сидел за рабочим столом и просматривал какие-то бумаги. Когда он поднял глаза, я приложил палец к губам, призывая к тишине. Тёмный недоучка явно сейчас возился под стоящей на ремонте машиной. Аккуратно прокравшись к нему поближе, я рявкнул во всю силу лёгких:
        -- Тревога в охраняемом секторе! Срочный сбор команды в точке входа!
        Сразу же за этим последовал грохот инструмента по полу, явный звук куда-то врезавшейся головы и отчаянная ругань с пожеланиями всем тёмным малолеткам исчезнуть куда подальше от механиков, пока те работают. Выбрался наверх, запустил в меня гаечным ключом, от которого я легко уклонился.
        -- Здорова, Ирдес! -- Вампир, вышедший из подсобки, протянул мне руку. -- Хорошо, что ты заехал.
        -- Здорова, Тим, -- ответил я крепким рукопожатием. Имя белобрысого байкера успел узнать ещё в прошлый раз. -- Хорошо, говоришь? А Райн недоволен, инструментами в меня кидается.
        -- Я в тебя сейчас ещё чем потяжелее кину! -- пообещал тёмный, вытирая перепачканные руки грязной тряпкой. Вздохнул тяжко, стянул с головы бандану. -- Ты надолго?
        -- Только проверить твоё состояние, -- ответил я. -- У меня учёбы выше головы. Я скоро в экстернат ухожу, вообще не продохнуть будет. Даже не знаю, когда ещё смогу заехать до лета.
        -- Даже не знаю, обрадоваться или огорчиться, -- хмыкнул тёмный.
        -- Сильно обеспокоиться, -- предложил я. -- Ты, кстати, ту взрывчатку не выкинул ещё? А то я её хотел одному спецу показать. Потом верну, если она тебе нужна.
        -- Ща найду, -- отозвался тёмный и скрылся в подсобке.
        Пока он там копался, я успел поздороваться с Дизелем, коротко переговорить с ним.
        Дверь СТО, через которую я вошёл пяток минут назад, открылась и заглянул папа.
        -- Сын, не оставляй свой телефон в машине, -- попросил отец, протягивая мне мобильник. -- Тебе мама обзвонилась уже.
        -- Ну так ответил бы и поговорил с ней, -- отозвался я, смотря количество пропущенных. Всего парочка, нормально.
        -- Не сегодня! -- отмахнулся папа. -- Соври, что ты в академии, а меня вообще нет в поле зрения. И ты понятия не имеешь, где я.
        -- Мама опять? -- понимающе спросил я и родитель вздохнул. -- Ладно, прикрою.
        -- Нашёл! -- Райнор вышел из подсобки, держа в руке знакомую капсулу. -- Вот она, никуда не делась.
        -- Рэйн?!.. -- Голос у отца сел в один момент. Взгляд стал таким, что Райнор замер и отступил на шаг. Шагнувший к нему отец снова повторил: -- Рэйн?..
        -- Ой, помоги мне Ночь! -- схватился за голову я. Просил же в машине подождать! Встав на пути отца, попытался остановить этот танк: -- Пап, это не он. Это не тот Райнор, папа!
        -- Не тот?.. -- второй Император мотнул головой, будто пытаясь избавиться от моих слов. -- Но это же...
        -- Папа, твой Райнор ар'Риа умер! Это другой Райнор! Папа, да очнись же ты! Это его внук! Папа!!!
        Отец остановился. Тряхнул головой, прогоняя наваждение. Снова посмотрел на молодого тёмного.
        -- Но у Рэйна же не осталось потомков, -- беспомощно произнёс он. -- Откуда взялся этот мальчишка? Почему я ничего не знал?!
        -- Он неучтённый полукровка! -- раздражённо пояснил я. -- Он и сам до недавнего времени понятия не имел даже о том, что тёмный, не говоря о чём-то ещё! Я недавно его нашёл. Случайно.
        Вид у папы был такой, будто его только что лишили надежды на чудо. Взгляд глаза в глаза и беззвучный, полужестами, разговор.
        "Отдашь его мне, сын?" -- надежда.
        "Нет. Он будет моей Тенью", -- непреклонность.
        "Сын..." -- взгляд у папы стал как у побитой собаки.
        "Он не годится для твоей Тени в силу юного возраста!"
        "Я понимаю... ты его уже выбрал... Прости, сын".
        "Папа, ты невыносим!"
        -- Райн, -- я обернулся к тёмному. -- Пойдёшь учеником к моему отцу? Лучшего наставника предложить не могу -- не знаю никого лучше. А я заодно буду уверен, что он тебя не прибьёт за твой дурной нрав.
        Тёмный настороженно оглядел нас обоих. Потом обратился к моему отцу:
        -- Вы знали моего деда?
        Папа расстегнул карман на джинсах, достал фотографию, протянул Райну. Произнёс:
        -- Как брата.
        Я знал, что карман на джинсах -- это всего лишь обманка. Главное там -- молния. Она, переклеивающаяся в пару движений на любую одежду, представляла собой пространственный карман, в котором папа обычно носил документы, банковские карты и деньги. Ну и ещё фотографии. И на той, что он сейчас дал Райну, запечатлены двое тёмных в лёгких доспехах, только что после учений, в боевой раскраске, грязи и копоти, вскинувшие друг другу на плечи руки и весело смеющиеся.
        Тень -- это адъютант, начальник охраны, хранитель всех тайн. Император половину власти держит руками своей Тени. Друга ближе быть не может, и связь на всю жизнь. Тенью быть перестают после смерти. В случае смерти подопечного, Тень только формально может стать для кого-то другого хранителем. Как Арсен, бывший Тенью прадеда Терриана лишь считался хранителем всех остальных, не в силах связать души и дороги. Иначе никогда не смог бы так поступить с Ильеном.
        -- Если мне можно до осени пожить своей собственной жизнью, -- произнёс Райнор, подняв от фото взгляд. -- То я согласен.
        -- Понимаю твоё стремление к независимости, -- с улыбкой отозвался отец. -- У меня сыновья такие же.
        -- А у вас их много? -- рассеянно спросил Райн.
        -- Трое! -- ответил отец.
        У нас детей не делят. Дядя Дар, например, так же считает всех нас своими потомками. А то, что биологически это немного не так -- всего лишь какое-то досадное недоразумение, не стоящее внимания.
        Пока отец общался со своим без пяти минут подопечным, я отошел к Дизелю и негромко произнёс:
        -- Вот и решилась проблема. Папа за ним присмотрит и, если что, рядом окажется быстрее меня.
        -- Ну вот и хорошо, -- кивнул Дизель. -- И тебе меньше забот. Спасибо тебе, малый.
        -- Да не за что, -- пожал плечами я. -- Тебе спасибо, что не бросил тогда одного у клуба, а то я бы делов натворил. Да и выжил бы едва ли.
        -- Будем считать, что квиты, -- по-доброму усмехнулся в бороду байкер.
        Услышав, что тёмный живёт фактически на улице, папа чуть ипостась не поменял в неконтролируемой трансформации. Папа умный, поэтому достаточно быстро и аккуратно уговорил Райнора переехать уже сегодня. К нам. Без ученичества, но, понимаешь, Райн, ты сейчас в очень опасном возрасте, смена ипостаси может произойти в любой момент от обычной вспышки ярости или страха. В такие годы мы вообще не оставляем своих детей в одиночестве больше чем на пару часов, но для тебя сделаем исключение, только немного обезопасим твою жизнь...
        Даже я бы повёлся, что уж про Райна говорить?
        А термос со взрывчаткой папа себе сныкал. На время.
        Мать тёмного привела меня в ступор. Она была ещё достаточно молода, ей едва ли больше сорока, хороша собой. Но... как женщина, мать, может быть такой дрянью?..
        Когда-то шикарные волосы цвета заката... Ненавижу рыжих! С тонкими, немного нервными чертами лица, изящными, и даже красивыми, если бы не обломанные ногти с облупившимся ярким маникюром, руки, фигура, явно когда-то являвшаяся эталоном совершенства. Рыжая ш... хм... опустившаяся женщина, от которой слабо тянуло травкой и алкоголем. Думаю, и от других наркотиков она не всегда отказывается.
        Она отдалённо напоминала Майю. И я только на мгновенье представил, что не выжег на разуме девушки печать... что всё пошло по-другому, и у неё родился сын... а меня -- нет рядом... Его бы ждала судьба ещё хуже, чем Райнора. Поймав мой взгляд, выражение которого я даже не хочу представлять, полукровка вымученно улыбнулся.
        Райну ещё не было восемнадцати и по человеческим законам он не являлся совершеннолетним. Отказ от родительских прав и передачу опекунства оформили за полчаса времени и пару звонков по нужным номерам. Когда она в открытую потребовала денег за "этого ублюдка, которого пришлось кормить и содержать столько лет", меня перекосило, а папу рывком бросило в первую стадию трансформации.
        Вытолкав полукровку из кухни, где подписывали бумаги, я потребовал, чтобы он побыстрее собирался. Лишь бы не слышал всего этого.
        Райнор унёс с собой только тощую спортивную сумку. Я немного помогал со сборами, был в его комнате. Про ободранные, древние обои и прогнившую мебель, по которой уже лет тридцать помойка плачет, промолчу. Содержимое шкафа вообще ввело в траур. Я отговорил тёмного брать с собой эти... бомжарские обноски, невеликое количество которых он держал в шкафу. Хорошего и качественного, видимо, здесь он не держал совсем. Зато что-то оставлял в подсобке СТО. Раньше я внимания не обратил, а теперь вспомнил, что и мотоцикл у него не такой, как у остальных. Хорошо затюнингованный, любовно отделанный, но собранный своими руками из разных запчастей, с древней развалюхой в основе. Так что, уходя из дома, который перестал быть домом, тёмный оставил там практически всё своё не самое желанное прошлое.
        Когда мы уже уходили, женщина решила проявить свои материнские чувства. Сунула в руки сына кое-что из того, что он решил не брать и немного визгливо сказала:
        -- Куртку надень! На улице не лето.
        -- Не нужно мне от тебя больше ничего! -- Райнор неожиданно зло оттолкнул её руки с протянутой вещью. -- И грёбаных подарочков... с барского плеча твоих поклонников... мне тоже не нужно!
        Её лицо исказилось от злобы, она набрала в грудь воздух, чтобы снова наорать на "неблагодарную тварь", но не успела. Я заступил ей путь.
        -- Не стоит, -- обронил отец, оттеснивший Райна себе за спину.
        Она помолчала и резко выдохнула, не сказав ни слова.
        Папа дал ей денег. Достаточно, для компенсации. А чтобы она не раскатывала губу на большее -- поговорил. Тихо и спокойно. Когда за нами захлопнулась дверь, женщина, кажется, запищала полузадушено от запоздало накатившего ужаса и облегчения, что мы убрались миром. Не поручусь, я не прислушивался.
        Мне сложно воспринимать её как женщину, тем более как леди. Так, особа женского пола. Самка человеческого вида.
        -- Теперь всё будет хорошо, -- пообещал тёмному мой папа, ободряюще сжав ладонью его плечо.
        Райн поднял на нас потерянный, пустой, тоскливый взгляд. Обречённо кивнул. Через минуту распрямил плечи и более уверенно зашагал вперёд. Даже извинился за то, что нам всё это пришлось увидеть. На что мы с папой ответили нецензурно, послав его с такими извинениями в далёкие и светлые края.
        В тот же день оформили ему банковскую карту, пока что на старую фамилию и настойчиво попросили не стесняться в необходимых тратах. Но при этом не делать необдуманного. И пусть не расслабляется, потому что это не халява, а в счёт будущих заслуг перед империей, это раз, и вообще, наставник обязан обеспечивать своего подопечного -- это два. Судя по виду тёмного в тот момент -- мать не раз упрекала его в том, что вынуждена тратить на "этого ублюдка" свои деньги, и он ей теперь за это должен до конца своих дней. И, видимо, свою зарплату в СТО он ей тоже отдавал регулярно.
        -- С ним ещё работать и работать, -- вздохнул отец, пока Райн не слышал. -- Психика в хлам изломана...
        -- Справимся, -- ответил я. -- У нас нет другого варианта.
        Вечером, когда мы ужинали, разобравшись со всеми делами и выбрав новому жильцу комнату на верхнем этаже, Райн отодвинул недоеденный десерт и тихо спросил, не поднимая глаз:
        -- Вы теперь меня не отпустите, да?
        -- Пока не повзрослеешь, -- ответил я, переглянувшись с отцом. -- А там уйдёшь, если сам захочешь. Рыцарям даже императоры свою волю диктуют лишь при большой на то необходимости.
        Конечно же, мы не афишировали своё истинное положение и настоящую нашу фамилию этот птенец не слышал.
        -- Мы лишь поможем тебе обрести опору, Райн, -- добавил отец. -- Не клетку, не поводок с ошейником. Только опору под ногами и достаточно сил, чтобы идти. Или взлететь.
        Тёмный внимательно взглянул сначала на меня, потом на моего отца, и старательно уткнулся в недоеденный десерт. Мы с папой только едва заметно кивнули друг другу. Даже странно, что его достаточно гадкий характер сейчас не проявляется совершенно. Я точно знаю, что Дизель и остальные несколько раз серьёзно и подолгу разговаривали с ним, убеждали, просили. Но чтобы уличный злой волчонок взял и разом доверился чужим рукам... волчонок должен быть тёмных кровей, а руки принадлежать Владыке.
        Когда я доел пятое жутко вкусное пирожное и отвалился от стола, прицеливаясь к шестому, но не в силах ещё и его в себя запихнуть, папа предложил:
        -- Может, переночуешь сегодня дома? А завтра я тебя отвезу обратно.
        -- Не-е, -- протянул я, с грустью отказываясь как от папиного предложения, так и от недоеденной вкусности. -- Мне завтра на отработку в "девятку" с мастером идти. Ты же понимаешь, что я должен дверь заранее заклинить? Чтобы её неделю вскрыть не могли.
        Папа коротко рассмеялся и весело спросил:
        -- А со мной пойдёшь?
        -- С тобой пойду! -- тут же оживился я.
        -- Вот завтра заодно проверю уровень подготовки мастера, -- сказал отец. -- А теперь марш к себе и спать!
        -- Хорошо, -- пожал плечами я. -- Только ты сам звонишь Шону с Ваном и объясняешь, что тебе лениво отвезти меня в академию. Не забудь сказать Маньякам.
        -- И этот тёмный -- мой сын! -- картинно поднял руки к небу мой папа.
        -- И этот тёмный -- мой отец! -- не менее картинно закатил глаза я.
        -- Я скажу, что ты устал, -- решил папа, доставая из кармана сотовый.
        Ой, я знаю, что он сейчас наплетёт про моё хилое здоровье и непомерную учебную нагрузку. Но мне лениво с ним спорить. Поэтому я пополз к себе в комнату, посоветовав Райну тоже делать ноги, пока папе не взбрело в голову показать ему "пятый Ад", например, для развлечения.
        -- Перевязку сделать не забудь! -- бросил мне в след папа.
        -- Угу, -- кивнул я, подумав про себя "завтра".
        До дивана бы доползти.
        ...Кошмар оборвался коротким, задавленным криком. Вцепившись в подушку, я лежал на полу и пытался отдышаться.
        Маленький мальчик на руках, уткнувшийся в мою залитую кровью рубашку. И его тихий шёпот, прежде чем он перестал дышать: "Я немножечко посплю, пап... Так устал..." Бешенным стуком пульса в висках билась только одна мысль...
        Лучше бы я умер.
        Ещё мгновенье назад я держал в руках не пропоротую когтями подушку. Я, давно седой и взрослый, обнимал своего умершего кроху-сына. А второй рукой -- маленькую дочку...
        Как я оказался на крыше -- помню урывками. В руках -- гитара. Плачет и поёт. Воет от горечи под онемевшими от холода пальцами.
        Лучше бы... что?..
        Душу отпускало из тесных тисков очень медленно. Казалось, прошла целая вечность под этим чёрным небом и в ледяном, выдувающем душу ветре.
        Гитара плакала в руках. Душа уже затихала.
        Рваные струны больно ударили по заледеневшим пальцам. Две в этот раз. Помянув особо неприглядный вид инфернальной нечисти, я тряхнул в воздухе рукой. Достал из браслетного кармана пару запасных струн. И вздрогнул от прозвучавшего за спиной голоса:
        -- Почему ты не спишь?
        Обернувшись, посмотрел на вылезшего на крышу Райнора. Спросил:
        -- А ты?
        -- Услышал твою гитару, -- ответил тёмный.
        Вздохнув, я принялся менять струны. Главное, чтобы папа не слышал. Райнор, нерешительно помявшись, всё же расположился рядом. Поёжился, обхватив себя руками. Да, нежарко, и крыша ледяная. Возясь со струнами, я исподволь рассматривал того, кто однажды станет Старшим Рыцарем, в чьих руках сосредоточится гигантская власть, а на плечи ляжет ответственность, сломавшая бы любого, не отлитого из сверхпрочной легированной стали. Пока что это лишь худощавый, бледный, скованный и неловкий, малолетний тёмный. Чёрные волнистые волосы, не собранные в хвост, частью скрывали лицо. Он не решался поднять взгляд. Не решался сказать, что ему холодно и надо пойти в тепло, что я больной на всю голову, выбрав себе такое развлечение среди ночи. Всё, на что хватило его решимости, это робкий вопрос:
        -- Сыграешь ещё? Здорово звучит...
        Не ответив, я подтянул ослабленную струну, подстроил и негромко заиграл новую песню без слов. Пронизанную одиночеством и неизбывной тоской. Вторая была чуть повеселее. И третья оказалась разбавлена уже моим голосом.
        Левой, левой четче шаг. Сдохни и пусть боги смеются!
        Где ты видел дорогу назад?! Очнись! Нам уже не вернуться.
        Левой, левой жизнь дерьмо -- так зачем за нее цепляться?!
        Выживут те, кому повезло, а мы умеем лишь одно: не сдаваться! #
        # Марш смертников -- Юрген Криг (Инсульт). В исполнении Марии Горячевой звучит проникновенней (прим.авт.)
        Не сдавайся, Райнор. И я не сдамся. Слышишь, Небо?! Я их не отдам! Никого!
        Когда руки перестали слушаться, я убрал гитару обратно в личное пространство. Поднялся на ноги, которых уже давненько не чувствовал не смотря на то, что всё время сидя здесь бессознательно поддерживал тепловое поле. Пустая трата сил при такой погодке. Всё тело вообще как отбитое об стену, даже холода-то уже не чувствую.
        -- Идём в дом, -- предложил я, и первым влез обратно в чердачное окно.
        Спустившись вниз, я посоветовал посиневшему от холода Райнору:
        -- Залезь в горячий душ. Иначе заболеешь.
        -- На здоровье не жалуюсь и без советов обойдусь, -- попытался огрызнуться тёмный.
        Разговаривал он с ещё большими усилиями, чем я. Мышцы, в том числе лицевые, в тепле сводило судорогой. Не отвечая на явную провокацию, я произнёс, берясь за ручку двери:
        -- В каждой из наших комнат своя ванная. Кипяток в кране всегда есть.
        И ушёл к себе, избавляя тёмного от необходимости отвечать. Мне самому отогреться надо, а средства лучше горячей воды и тёплого одеяла для этого никто ещё не придумал. Четыре утра. Даже время поспать останется.
        Утром папе пришлось будить меня в три захода. От "Сын, доброе утро!" до "Для зимней спячки уже не сезон!" Но отодрал себя от дивана я только после угрозы оставить меня дома ещё на неделю, чтобы отоспался и перестал быть похожим на плохо воскрешённого зомбака. Этого я себе позволить никак не могу, я и так двойняшек неделю не видел!
        Перед тем, как уехать, я посоветовал завтракавшему вместе с нами и слушавшему нашу дежурную семейную перепалку Райну:
        -- Не позволяй ему затащить тебя куда-нибудь выше "третьего Ада", -- я обвинительно ткнул пальцем в отца. -- До "тройки" это стрелялка-развлекуха, а в "четвёрку" и "пятёрку" без доспехов и подготовки только головой ушибленные вроде нас с отцом лезут. -- Папа пнул под столом мой стул и я оперативно передвинулся подальше. -- В общем, я тебя честно предупредил, что у моего папы странные понятия о развлечениях... Ой!.. -- я попытался укрыться под столом от сорвавшегося с отцовских пальцев крохотного разряда, но второй разряд меня нагнал. -- Чёрт!..
        -- Ты что-то хотел сказать, сын мой? -- ядовито поинтересовался отец, как-то слишком быстро оказавшись за спиной.
        В следующий миг я уже лишился возможности отбиваться. Отец, в отличии от Шона, умеет схватить так, чтобы я не вывернулся, используя всего одну руку. А папина свободная рука впилась в мои рёбра. Заорав благим матом, я, едва удалось снова набрать воздух в лёгкие, попытался воззвать к родительскому милосердию:
        -- Папа, прекрати-и-и!!! Я же этого тебе не забуду!.. Ты хуже деда! Я всё маме расскажу! Папа-а-а-а!!!
        -- У кого там чувство юмора неадекватное, а?! -- поинтересовался отец, всё же выпуская меня и прекращая жуткую мучительную пытку, по недоразумению названную безобидным словом "щекотка".
        -- У тебя! Вся моя долбанутая семейка адекватностью не страдает! -- припечатал я. И тут же дал дёру к себе в комнату.
        И вовсе я не бегу с поля боя! С отцом -- это не поле боя, а форменное избиение младенца, каким выступаю я. Ну не бить же папу, в самом деле. Уж лучше сбежать нафиг! И вообще, мне тут ещё кое-что собрать перед поездкой надо, да и бинты я ночью хоть и снимал, но навернул обратно как попало, и нужно заменить.
        Первым делом я пошёл в ванную, избавлять себя от повязок. Рука и бок порадовали затягивающимися ранами. Послезавтра, пожалуй, тут уже всё заживёт. С ногами, особенно с левой, дела обстояли похуже, но уже не так пугающе плохо, как пару дней назад. Самое паршивое -- всё ещё очень больно наступать на ноги. Не хромаю и хожу как обычно только на гордости и вовремя выпитых обезболивающих, без которых пока никуда и никак.
        Очень сильные обезболивающие в двух видах -- ампулах и таблетках, всегда есть с собой у каждого тёмного, будь то рыцарь или леди. Внутренние предохранители, спасающие нас от болевого шока при трансформациях, появляются не сразу, изменение организма долгое и болезненное. Ещё срабатывают они не всегда вовремя. Привычку носить с собой эту отраву и спасение мы привыкаем когда начинаем изменяться. Ну и я с девяти лет заимел такую привычку. Мы можем снимать чужую боль и помогать заживать ранам, лечить друг друга. Сами себя -- только после трёхсот лет. Если повезёт.
        Надо Райну сказать, он же ничерта не знает. Вот сейчас перебинтуюсь, надену новый комплект академической формы, который можно спереть из шкафа по случаю пребывания дома. И пойду проинструктирую Райнора перед тем, как уеду.
        Нужно не забыть ещё штук двадцать резинок для волос в карманы напихать.
        Через два часа мы уже въезжали на территорию кампуса. Всю дорогу я дрых нагло и беспробудно, откинув спинку сидения до предела. Оказалось, что пока мы ехали, папа успел созвониться с моими братьями и те уже ждали нас в малой оружейной, перед дверью в "девятку". Туда мы и направились. Я только быстро забежал в общагу, чтобы переодеться и переобуться из учебного комплекта формы, в тренировочно-боевой.
        Братцы встретили меня наглыми ухмылками и предложениями исчезнуть отсюда нафиг ещё на неделю. На что получили адекватный с моей точки зрения ответ, за который почему-то попытались меня задушить. Это они от радости, не иначе!
        Подошедший через пару минут мастер скептически взглянул на меня и обратился к папе:
        -- Милорд, вы уверенны в том, что ваш младший сын готов к походу в "девятку"?
        -- Готов! -- мгновенно вскинулся я.
        -- Конечно нет, -- пожал плечами отец. Я раздражённо зашипел, вызвав у него широкую улыбку: -- Поэтому я иду с ним!
        Всем оставалось только согласиться с волеизъявлением императора. В отместку я начал тихо, но слышно напевать детскую песенку про папу. "Папа в доме, конечно, главный, если мамы случайно нет..."
        Решив сегодня не выпендриваться лишний раз, я дисциплинированно надел предложенный комплект стандартной брони, нацепил пояс с гранатами, две кобуры с "Береттами" и положил глаз на винтовку пятидесятого калибра. Около пятнадцати килограмм веса, и полутора метров длинны... Я сам росту почти на пару сантиметров больше метра семидесяти и весу до шестидесяти килограммов трёх не хватает. Пять патронов в съёмном магазине. Нужно штук десять магазинов взять и патронов сотню. Ох и запарюсь таскать. Может, пусть Шон эту дуру тащит? Ну уж нет! Лучше сейчас отойду в сторонку и в первую стадию трансформации перейду, всё ж полегче будет, в первой стадии даже фламберг не такой невыносимо неподъёмный.
        Трансформация вызвала только пару непечатных выражений. На ноги и руки я старательно нарастил чешую, которая, впрочем почти сразу сошла. Адская боль в затылке изрядно доставала. Искалечили меня эти демоновы "орденцы света" своей отравой, блокирующей вторую ипостась. Потеря сознания или смерть от болевого шока при попытке сменить облик теперь постоянная угроза. Всю жизнь ты мне испоганила, дрянь рыжая...
        Сжать зубы, чтобы не зарычать, прикрыть глаза, запихать всё подальше и поглубже в душу, срочно забыть и бегом обратно в малую оружейную, пока меня не потеряли! Следующие часа три-четыре меня ждёт смертоносное для неподготовленных веселье!
        Хватит злиться и хандрить, Крылатый. У Ильена вообще нет второй ипостаси и никогда не было, он от этого не страдает и не считает себя неполноценным.
        На втором часу похода по "девятке" братья обозвали меня идиотом, Ван отобрал мою винтовку и отдал снайперку того же калибра, но легче и меньше. Только не имперского производства, а британскую. Но я-то специально выбирал имперскую! В ответ на моё возмущение пригрозили вообще без оружия оставить. Я благоразумно заткнулся, на самом деле понимая, что не выдержу с таким весом бегать ещё несколько часов. Мне и просто наступать на ноги с каждым шагом становится всё больнее. А эту здоровую бандуру Ван и Шон то и дело перебрасывали меж собой, меняясь оружием.
        Через четыре часа мы вывалились обратно в оружейную, оперативно захлопнув дверь перед мордами десятка желавших пообедать нами крупных инфернальных тварей. Вход в пространственный карман "Ада" закрывал стальной люк диаметром три метра и толщиной в два. Он останавливал любую гадину с той стороны.
        -- Весело вышло! -- радостно оскалился бледный и вымотанный, но довольный старший брат. -- Предлагаю в следующее воскресенье повторить! Большое упущение, что я раньше не ходил с вами двумя в "ад", не представлял, насколько это забавно, -- Шон за плечи притянул меня и Вана к себе. -- Что скажете, братишки? Согласны?
        -- Убейся об стену, -- предложил Ван.
        -- Для верности выпив йаду, -- добавил я.
        -- Согласны, ясен пень, -- вздохнул светлый, предпринимая вялые попытки избавиться от братской руки в опасной близости от своей шеи. -- Да убери ты свою граблю, дай я оружие на место верну, тяжёлое же.
        -- Пап, ты с нами? -- повернулся к родителю брат.
        -- Не могу, -- грустно отказался второй император, избавляясь от амуниции. -- Мама и так обещала мне голову откромсать пилочкой для ногтей. Так что выходные я пробуду в столице.
        Сбросив на стол винтовку, пистолеты и пустой гранатный пояс, я сел на табуретку и понял, что не встану. Хотя, может, если переобуюсь, то дойду до общаги. Где тут тренировочные тапочки вместо тяжёлых ботинок? Можно дотянуться не вставая? Отлично!
        Сняв и бросив на тот же стол основное количество брони, я расшнуровал тяжёлую армейскую обувь. И учуяв отчётливых запах крови понял, что дело дрянь. Хотя бы светится почти незаметно. Аккуратно завязал ботинки обратно, не стягивая. С непроницаемым лицом поднялся на ноги, игнорируя пытку хождения по ножам. Отметил, что кровь хлюпает как вода в кроссовках после пары особо глубоких луж. Избавился от остатков амуниции. Теперь нужно собрать волю в кулак и раскидать всё это по местам.
        Адреналин сходил на нет, стотонной плитой наваливалась усталость. Боль во всём теле, в каждой мышце. Вторая ипостась сползла как змеиная кожа. С такой мукой, что в глазах поплыли знакомые золотые лужи с красными разводами.
        Нужно отнести всё по местам. Вместо помутившегося сознания включился автопилот, выполняя заданное.
        Пока меня не остановили, взяв за плечо и развернув в другую сторону. Я стоял и смотрел на отца, пытаясь понять, чего он от меня хочет. Он произносил какие-то слова. Но какие -- я никак не мог понять. Прикоснулся ладонью ко лбу, заглянул в глаза, схватил за руку, ища на запястье бьющуюся жилку. Зачем?..
        По телу прокатилась волна неконтролируемой трансформации. В затылок воткнули раскалённый ржавый гвоздь. И несколько раз провернули.
        Очнулся я на полу, уткнувшись в собственное колено лбом и вцепившись когтями в затылок. Кто-то крепко держал меня за правую руку, а левую удерживали, чтобы я не разорвал себя когтями, крепко обнимали за плечи, не давая упасть. Братья, оба, с двух сторон. Поняв, что не дышу, медленно выдохнул. Вдохнул, едва сдержав постыдный всхлип. Поднял голову, встретился взглядом с отцом, стоявшим рядом со мной на коленях. Тихо произнёс:
        -- Пап. Что-то мне плохо. До общаги дойти поможешь? Мне очень нужно лечь...
        А дальше пришла темнота...
        Отец-император неподвижно сидел в больничном крыле у койки сына и молчал. Молчал, чтобы никто не услышал, какими чрезвычайно "ласковыми" словами он себя называет. Когда родной ребёнок тщательно скрывает, что вот-вот от боли и переутомления потеряет сознание... А отец этого так долго не видит... Это очень хреновый отец.
        Райдан обеспокоился, когда позвал сына, а тот не откликнулся. Но дурно от страха стало, когда он заглянул своему ребёнку в лицо. Белый как мертвец и взгляд... тусклый, пустой. "Ирдес ты слышишь меня? Ты понимаешь, что я говорю?.." И полное отсутствие ответной реакции. Только чуть сдвинул брови, будто пытался понять смысл обращённых к нему слов... Страшно -- это не то слово, которым можно выразить, что тогда почувствовал император. Когда на мгновенье показалось, что ребёнок сейчас умрёт...
        Только не Ирдес. Небо Великое, всё что угодно, всё забери, только не Ирдеса...
        -- Ваш сын тяжело болел этой зимой? -- поинтересовался врач у отца лежащего без сознания подростка.
        Припомнив предновогодние и последующие события, Райдан кивнул.
        -- Аллергическая пневмония. И ещё... много разных травм. Да и последнее...
        -- Большая кровопотеря, -- кивнул молодой тёмный врач. -- От этого и не заживали травмы. Я не в праве учить вас жить и воспитывать наследников, но, поймите -- мальчик не даёт себе времени восстановиться. Его организм истощён. Он себя сам такими темпами скоро вгонит в могилу без посторонней помощи. Он ведь совсем ещё маленький. Остановите его!
        Император некоторое время молчал, потом сказал в полголоса:
        -- Он Рыцарь Тьмы третьей ступени. Стальной рукой и волей доказавший своё право на три звезды. Представь себе летящий на полной скорости бронепоезд. И попробуй его остановить, не покалечив. Учитывая, что машинист -- отнюдь не ты. Видит Небо, я пытаюсь всеми силами...
        Врач помолчал. Проверил гибкую иглу в руке подростка, количество лекарства в капельнице.
        -- Это очень сильнодействующий препарат, -- произнёс доктор. -- Завтра ему будет уже гораздо лучше. Но нужно минимум три инъекции для нормального восстановления. Удержите его хотя бы на пару дней! Пусть отлежится, никуда эта учёба не денется. И, ваше величество... -- молодой тёмный неуверенно взглянул на императора. -- Я, конечно, не обо всех особенностях крови Владык осведомлён... Но у вашего сына в крови нечто настолько странное, что я не нахожу этому рациональных объяснений...
        -- И не ищи, -- печальная усмешка и неизмеримая тоска в глазах императора. -- Его нет. Это проклятье богов. Хотя мой бесконечно наивный и чистый душой ребёнок называет это благословением...
        НАСЛЕДНИК
        Впервые за долгое, не помню даже насколько долгое время я проснулся не потому, что пора вставать, а от того, что выспался! Это было так странно, что некоторое время я даже не открывал глаз, проверяя, не продолжается ли сон, и не приглючилось ли. Сил было столько, что хотелось подскочить и прыгать до потолка, бегать по стенам и пройти полосу препятствий в спортзале минуты за четыре! Ни фига себе!
        Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь не в своей комнате. А вовсе даже в больничной палате. Та-ак, и что вчера было? Мы шарахались по "девятке", потом... потом что-то плохое. А дальше я не помню, но судя по бурлящей внутри энергии, не сильно плохое, и уже сошло на нет, так что можно смело мотать отсюда подальше!
        -- Проснулся? -- Повернув голову, я увидел сидящего в кресле рядышком папу. -- Ну как ты, малыш?
        -- Просто отлично! -- отозвался я и улыбнулся, поддаваясь прекрасному настроению. -- А что вчера было?
        -- Ты переутомился, -- папа вымученно улыбнулся мне в ответ. -- Нельзя себя так доводить, малыш.
        -- Пап, ты вообще, о чём? -- беспечно поинтересовался я. -- Я всегда так живу, и всё в порядке! -- Тут взгляд упал на циферблат висящих на стене часов... -- Ой, чёрт, я же на пары опаздываю!
        Вскочил, даже не запутавшись в одеяле, мигом надел недостающие части формы, лежащие рядом с кроватью на табуретке. Чёрт, это тренировочно-боевой комплект! Придётся бежать в общагу, переодеваться в повседневный!
        -- Ну куда ж ты опять летишь?! -- папа поднялся на ноги и попытался преградить мне путь.
        -- Юноша, вам пока ещё нельзя вставать! -- врач в белом халате вошёл в палату. -- Будьте добры вернуться на своё место.
        -- Совсем сбрендили оба? -- хмыкнул я, завязывая шнурки на ботинках. -- Я абсолютно здоров!
        Папа встал в дверях, перекрыв проход и всем своим видом показывая, что выйду я отсюда только через его труп. Наивный родитель.
        -- Это только кажется, пока действует введённое вам вчера лекарство, -- решил объяснить врач. -- По меньшей мере ещё три дня вы должны провести здесь, чтобы закончить лечение.
        Снова взглянув на часы, отметил, что у меня осталось семь минут до звонка.
        -- Чёрт, сегодня первая пара у Дрэйка! Я не могу это пропустить!
        Метнувшись вправо и вверх, я заставил папу дёрнуться вслед за обманным движением, а сам, ускорившись до предела, упал и плашмя проехался по скользкому полу мимо отцовских ног, вышибив открывавшуюся наружу дверь и мигом вскочив уже с той стороны.
        -- Вечером вернусь! -- крикнул я, обернувшись на бегу.
        До общаги за две с половиной минуты, переодеться и собрать учебники с тетрадями, ритуальным жестом привести себя в порядок, отыскать резинку и убрать волосы -- ещё три минуты. Влетел в аудиторию я через тридцать секунд после звонка.
        -- Какого Хаоса?! -- не дал мне оказаться на своём место рык Дрэйка. -- Врач сказал, что тебя неделю на учёбе не будет! Испарись отсюда!
        Ван тяжко вздохнул и прикрыл глаза ладонью.
        -- Белохалатник ошибся, а я абсолютно здоров! -- упёрся я. -- У меня ещё хвост по лингвистике с прошлого триместра, я больше не могу пропускать уроки.
        -- Я тебе "автомат" поставлю, только исчезни с глаз моих!
        -- Уже исчез, -- ответил я и змеёй проскользнул на последнюю парту, потеснив Шкафа и спрятавшись за спинами занимавших предпоследний стол Сержа с Владом.
        Раздались смешки. Дрэйк провёл ладонью по лицу, и сообщил:
        -- Ирдес, ты просто чудовище.
        -- Спасибо, я в курсе! -- отозвался я, доставая учебники и тетрадь.
        По аудитории волной прокатился весёлый смех. Некоторые обернулись, жестом показав, что они оценили мой манёвр высшим баллом. Йа кросавчег!
        -- Ты ненормальный, -- с весёлой улыбкой сообщил Шкаф.
        -- Да! Но я ненормальный, получивший "автомат" на халяву, -- ответил я, разыскивая в рюкзаке что-нибудь пишущее.
        -- Мне бы такую халяву, -- прокомментировал Влад, не оборачиваясь.
        Я не понял, о чём он, но переспрашивать не стал, не мешая Дрэйку вести урок. С сегодняшним заданием удалось справиться меньше чем за треть пары. Пока командир объяснял всё аудитории, я успел прочитать основное, всё дополнительное по теме и сделать все практические задания. Оставшееся время я посвятил выполнению заданий по математике и изучению всех доступных материалов по генетике, готовясь к следующим парам. Информация давно не воспринималась и не запоминалась так же легко и без головной боли, как сейчас.
        Сразу после звонка я попытался утечь из аудитории незаметно, прежде чем меня настигнет подзатыльник от брата. А судя по слабо улавливаемым за щитом души настроением, мне ещё и пара пинков грозит, не только подзатыльник!
        Мне бы насторожиться от наглой усмешки на лице Дрэйка, но пребывая в отличном настроении, я дал паранойе отпуск. Зря-а! Потому что сразу на выходе меня в прямом смысле слова припёрли к стенке близнецы!
        -- Данечка! Ты только посмотри, какая у нас тут дивная добыча! -- протянула Маньячка, упираясь ладонью в моё правое плечо.
        -- Знатная добыча, Манечка, -- кивнул Маньяк, так же прижав ладонью к стене моё левое плечо. -- Вот только я совершенно не понимаю, что это наша жертва здесь делает?
        -- Учится! -- жизнерадостно ответил я. -- Как и вы двое, между прочим.
        Близнецы переглянулись и плотоядно уставились на меня. Одинаковые, голубоглазые, белобрысые и жуткие.
        -- Ирдес, нам твой папа уже всё рассказал, -- сообщила Маня.
        -- И мы весь вчерашний вечер провели у твоей койки в больничном крыле, -- добавил Даня.
        -- Ты себя не видел.
        -- Радуйся, а то от зеркал шарахался бы. Зомби нервно курят в сторонке!
        -- Ирдес, нам страшно было, а ты можешь себе представить, что нас с Даней может напугать?
        -- Хватит уже доводить нас до сердечных приступов, придурок тёмный. А то мы из Маньяков превратимся в Дёрганых Параноиков.
        -- И вот тогда ты уж точно пожалеешь, что посмел нас напугать!
        -- Будь добр, прогуляй пару дней, а? Ради нашего спокойствия.
        Оглядев обоих друзей, я тяжко вздохнул и укоризненно посмотрел на вышедшего в коридор Дрэйка. Командир стоял неподалёку, сложив руки на груди и наблюдая за нами с лёгкой усмешкой. Ван стоял в полуметре от командира и взгляд светлого красноречиво сообщал, что есть на свете, конечно, идиоты, но таких, как ближайшая родня -- ещё поискать.
        -- Дмитрий Васильевич, с твоей стороны это абсолютно не честно! -- попытался воззвать к отсутствующей совести командира я. -- Использовать моё секретное оружие против меня же!
        Двойняшки опять быстро переглянулись.
        -- Даня, ты слышал?! Теперь уже мы его секретное оружие, а не он -- наше!
        -- Да вообще, Крылатый плюсы с минусами попутал.
        -- Короче, Ирдес, сегодня занятия ведутся для всех, кроме тебя.
        -- А у тебя персональный выходной. Используй с толком на сон и отдых!
        -- Потому что мы от тебя не отстанем. У нас важное задание от директора, мы можем прогуливать пары.
        -- Ничего у вас не получится, Маньяки мои дорогие! -- радостно улыбнулся я, обнажив клыки. -- Потому что сначала... вам придётся меня поймать!
        Вывернувшись, я мигом бросился бежать! И драпать пришлось частично по стене, а лестницу и вовсе проигнорировать, перемахнув перилла и одним прыжком оказавшись на этаж ниже.
        Удрал я, конечно! А из аудитории они меня уже не выковыряли. Только с Ваном пришлось объясняться. Брат поворчал для порядка, позвонил папе и пообещал проследить, чтобы я вечером не миновал врачебного кабинета. Но я же прекрасно вижу, что светлый рад тому, что я здесь, бегаю по стенам и задумываю каверзы, а не лежу полутрупом в больничной койке, оставляя его одного.
        Как бы ни было, сколько бы времени ни прошло, но пока что он оставался единственным светлым среди тёмных и людей. Эдакая редкая зверушка. В мои планы не входит отдавать брата на растерзание любопытной толпе. А кто сунется -- получит сразу два, а то и три удара от меня, Вана и Шона.
        В общем, день прошёл весело. Энергии много, желание издеваться над компанией Стаса многократно возросло после очередного его выпендрёжа на математике. Они пытались соревноваться с нами, я же целенаправленно их изводил, не стремясь доказать, что я умнее и сильнее. Зачем доказывать очевидное?
        В общем, жизнь определённо налаживалась! Чему изрядно способствовали кислые рожи и обещающие мне мучительную смерть взгляды "питерских мальчиков". Эта кличка к ним прилипла в тот же день.
        До вечера пришлось выслушать обоих братьев, командира и даже Вэнди. Впрочем, я умел состроить очень жалобный и покорно-виноватый вид таким образом, чтобы их запала хватало всего на пару минут. Потом они могли только махнуть рукой и я радостно удирал. С Вэнди такой манёвр не прокатывал, пришлось разговаривать. Но создать нужные эмоции для меня особых проблем тоже не представляло. Так что и птичка тоже быстро сдалась.
        После ужина меня коллективными усилиями затащили в больничное крыло. Я бы пошёл и сам, но если друзья и родичи активно пытаются проявить участие -- ну просто грех не усложнить им эту задачу по максимуму!
        Папа, конечно же, всё ещё обретался в академии. После двадцатиминутного разговора мы пришли к некоторому компромиссу: он не рассказывает маме ничего, а я сегодня ночую здесь. Зря я пошёл на уступки, потому что папа решил закрепить успех. И началось "малыш, тебе нужна хотя бы неделя покоя, ну или три-четыре дня, но никак не пара вечеров!"
        -- Так! -- оборвал уговоры я, хлопнув ладонью по столу. -- Всё, хватит с меня! Папа, какого демона ты ещё здесь, когда там Райн один?! Он же нестабилен, а ты его без присмотра оставил!
        Папа мигом заткнулся и изменился в лице. Зато Маньяки оживились:
        -- Кто такой Райн и почему мы о нём не знаем?
        -- Это наш нуб, -- спокойно ответил Ван. -- Который Рейдер. А вы не знали?
        -- Откуда бы? -- пожала плечами Маня.
        -- Это явно не всё, -- Даня пристально взглянул на Вана.
        -- Остальное -- потом, -- отрезал я. -- А сейчас я, совершенно здоровый, вынужден лечиться из-за вашей паранойи! Даже не могу выбрать, что предпочтительней -- когда лучшие друзья живут в другом городе или когда большая любящая семья -- в другой стране!..
        ...Он излучал свет, этот удивительный тёмный подросток. Светился изнутри, сиял, дарил чудо одним фактом своего присутствия, как радуга в небе. Он улыбался и хотелось улыбнуться в ответ, каким бы паршивым ни был день. Улыбнуться как Небу, как богу... просто за то, что он есть. От факта его существования становилось легче жить и дышать. Бог есть. И он -- очаровательный, открытый, весёлый и добрый ребёнок.
        Ребёнок с сединой на виске. Мальчишка, у которого в глазах то и дело селилась застарелая тоска ветерана войны.
        Андрей по прозвищу Пророк, уже частично вернулся на учёбу, но всё ещё был вынужден часто бывать на приёме у врача. Кости переломанной руки собирали на спицы и срастались они быстро, но не настолько, как должны при условии лечения лучшими тёмными средствами. В академии всех, хоть детей лордов, хоть безродных щенков лечили одинаково -- внимательно, заботливо и доброжелательно, самыми лучшими лекарствами, не экономя ни на ком и ни на чём. И всегда -- бесплатно. Пострадавшим студентам даже стипендию не уменьшали на время пребывания в медучреждении.
        Пророк сидел в углу и не отсвечивал, стараясь быть максимально незаметным и ожидая своей очереди.
        Этого подростка не сломит и не испортит даже бремя абсолютной власти, которое однажды будет возложено на его плечи. Как настоящее чудо невозможно опошлить, так невозможно представить Ирдеса кем-то похожим... да хотя бы на "питерских мальчиков".
        Чудо можно только убить.
        И позволить этому свершиться никак нельзя. Нельзя позволить яркому, полыхающему жизнью и радостью огню в нереально-фиолетовых глазах даже чуть притухнуть, не то что погаснуть. Пусть он светится всю жизнь. Пусть зажигает звёзды на небе и в душах окружающих. Как здесь сумел из тусклых угольков разжечь звёзды в душах сокурсников.
        Андрей знал, хорошо знал, на что способны такие как Стас и Женя. Он и сам был... не чужд этим кругам. Только столь сволочной мразью никогда являлся.
        Нужно сберечь этого чудесного, неземного ребёнка от новых ударов. Зачем снова испытывать на прочность его светлую и наивную веру в этот мир? Ему и так достаётся...
        Пророк сам сделает всё, что сможет. Андрей не просто так получил своё прозвище и репутацию настоящего психа. До белобрысых двойняшек ему далеко, но всё же.
        В голову закралась мысль принять тёмное подданство. Студентам и бывшим студентам в этом проблем нет никогда и никаких. Империя жёстко спрашивает со своих подданных, но защищает и поддерживает соответственно. Андрей знал, что основной закон империи -- это закон совести, а не уголовного кодекса. Если среди правящих рождаются такие... дети-боги, дары Неба... насколько же чисты душами и помыслами все правители этой страны?
        Папа повыгонял всех из палаты, потом смылся сам, взяв с меня обещание хотя бы сегодня и завтра переночевать здесь. Так уж и быть, ради преотличного самочувствия, я готов даже побыть пару вечеров в больничном крыле. Но больше к врачам -- ни-ни, ноги моей здесь лишний раз не будет!
        Хорошо хоть игла в руке не стальная а пластиковая, гибкая. Можно согнуть руку, не боясь, что проткнёт вену. Есть возможность лечь по-удобней. И спа-а-ать. Умотался я за этот безумный денёк...
        Вторник оказался таким же весёлым, как понедельник. Мозг работал на всю катушку, сил было столько что хоть горы сворачивай! Поэтому я активно учился, не только догнав, но и снова опередив программу, и развлекался. Тем более, что и от ран на теле почти не осталось следов.
        "Питерские мальчики" сменили тактику, принявшись целенаправленно доставать меня. За что и поплатились в очередной раз. Вроде как я был совершенно ни при чём, когда они нарвались на отработку в химической лаборатории, а потом ещё в столовой. Я вообще был в другом конце зала! А двойняшки всего лишь мимо проходили. С этих совершенно невинных первокурсников какой спрос? Правильно, никакого! Зато питерцы со своими подпевалами из наших влетели по полной. Кроме сокурсника, которому я (а может и Ван, не помню) ногу сломал. Он только иногда лекции посещал, освобождённый от всех остальных занятий. Ничего, им потом Мистраль займётся.
        Вечером после всех занятий и ужина, я даже согласился пару часов посвятить гитаре, лишь бы не сразу отправляться к врачам. Братья отреагировали на это благосклонно. Даже струны в этот раз звучали радостью полёта и свободы ветра.
        -- Давно мы не летали, -- тихо сказал Ван, когда я убрал гитару.
        Он сидел напротив на диване, откинув голову на спинку и закрыв глаза. Очень уставший и замученный светлый исконно тёмного рода.
        -- Давно, -- согласился я.
        Сколько времени уже я не выпускал крылья? Шрамы на спине сошли полностью. И заново калечить себя без нужны мне пока совсем не хочется. Небо... небо пока молчало, не спеша меня позвать с такой силой, чтобы я не раздумывая шагнул в пропасть с крыши. Брат летал один. Его бескрайние небеса пока что манили сильнее, чем меня...
        Чувство вины остро резануло по душе. Я исправлюсь. Только сотру память о том, как это дико больно -- убирать крылья обратно в спину.
        Сегодня один только Шон следил за тем, чтобы я никуда не свернул по пути к белохалатникам. Вана без проблем удалось уговорить забить сегодня на всё и пойти сразу спать. А проследить за этим взялись близнецы.
        Так что минут через десять я сидел на своей койке, ожидая, пока мне притащат лекарство и общался со старшим братом. Шон не так уж часто открыто одобрял моё умение доставлять окружающим неприятности. Но в этот раз брат целиком и полностью согласился с моими методами воздействия!
        Когда же разговор коснулся боевой темы, мне вспомнилось, что брат только недавно получил первую ступень рыцарства... и стало так погано на душе.
        Призвав фламберг, я положил его поперёк койки рукоятью к брату. Убрал руку, позволяя ему увидеть три звезды. Обычно они прятались под куском намотанной на рукоять чёрной ткани, чтобы лишний раз не светить статусом. Но сейчас я её снял. Произнёс, не поднимая глаз:
        -- Я не хотел, чтобы ты знал. Мама не знает, и папе стало известно не так давно. Мы с дедом вдвоём всё проворачивали...
        Брат помолчал, подошёл, коснулся рукояти. И спросил:
        -- А Ван знал?
        -- Всегда, -- кивнул я. -- Каждую ступень, от посвящения... Мы даже отмечали втихую.
        Шон отвёл ладонь от рукояти, сжал кулак. Опустил руку.
        -- Прости меня, -- голос у него сел. -- Прости, братишка, за то, что ты всё это время не мог доверять мне. Я кретин и придурок. Даже не представлял истинные масштабы твоих дел и проблем. Преуменьшал и отмахивался. Но я исправлюсь. Обещаю.
        -- Тебе не за что просить прощения! -- я поднялся на ноги, поглядел на брата снизу вверх. -- Я сам так решил. Мне не хотелось быть чудовищем ни в твоих глаза, ни в маминых! А я... я вовсе не такой белый и пушистый, как кажется.
        -- Ego te intus et in cute novi, # -- ответил Шон. Обнял одной рукой, заставляя уткнутся в своё широкое плечо. Где он успел нахвататься поговорок на латыни? От Дрэйка, что ли?.. -- Я слепец и дурак, но не настолько. Каким бы ты себя не считал -- ты мой маленький брат, самый лучший на свете. Ты -- огромный и самый светлый кусок моей души. Всё остальное второстепенно.
        # Ego te intus et in cute novi -- "Знаю тебя и под кожей и снаружи", т. е. "я знаю, кто ты на самом деле" (лат.)
        -- Ладно, -- через некоторое время произнёс я. -- Ты как всегда меня успокоил и избавил от очередной порции кошмаров.
        -- Для того я и здесь, -- легко улыбнулся Шон, отпуская меня. -- И однажды ещё докажу, что достоин твоего доверия не меньше, чем наш светлый брат.
        Тут в палату вошёл белохалатник, прерывая разговор. Шон, с обещанием бить морды желающим посетить меня кошмарам, расположился в кресле. Но не прокатило, я нарычал на него и выгнал спать. Завтра предстоял ещё один очень весёлый день. А пока буду спать без возможности куда-либо удрать. Иглу из моей руки всё равно вытащат уже глубокой ночью, когда я десятый сон видеть буду. Прозрачной рубиновой жидкости в капельнице совсем немного, но, насколько мне объяснили, чтобы она подействовала в полной мере, поступать в организм должна медленно.
        Среда началась так же весело и чудно как два предыдущих дня. То есть -- с улыбки, беготни и издевательств над противниками. Враждовать и всерьёз конфликтовать с ними -- много чести! А стёб -- средство проверенное. Обещаю -- они меня возненавидят и будут вздрагивать при упоминании моей не самой скромной персоны! Сами виноваты. Ирдес хороший и добрый, пока его в колючую проволоку не скинуть.
        Снова ор литераторши, попытки математика нас завалить, химия, физика, биология, бухучёт, социал... На каждой паре я не упускал случая хоть как-то задеть противников! Если не словами, так хоть мелкой пакостью, какими моя фантазия весьма богата. На завтрак и в обед мне было достаточно нарисовать на лице нужное выражение, а ля "презрение чистюли-аристократа к грязи под подошвами дорогих сапог". Потому что "питерские мальчики" с парой подхалимов сегодня занимались сортировкой грязной посуды и отдраиванием всей столовой. Этим делом они будут озадачены две недели, так что я успею довести их до бешенства. И до ещё одной отработки, конечно же.
        От экстерната в ближайшем будущем я не отказался, поэтому начал снова активно опережать программу. Так же, как друзья с братьями. В общем, мы готовились, не забывая развлекаться.
        Во второй половине дня первым тревожным звонком стали двойняшки. Они вели себя... странно. Вместе со мной продолжали подкалывать всех, кроме одного из питерцев. Почему-то Женю они обходили своим вниманием. А если и задевали -- то необидно. Я даже успел уловить, как они обменялись приветственными жестами и парой одобрительных улыбок.
        Сразу после тёмных дисциплин, в перерыве перед боёвкой, я отловил безумную парочку и попытался припереть к стенке. С какого перепугу они лояльны к врагу?!
        -- Он забавный, -- задумчиво ответила мне Маня.
        -- И ненормальный, -- глядя в потолок, добавил Даня.
        -- Ещё умный, -- склонила голову набок Маньячка.
        -- И необидчивый, -- кивнул своим мыслям Маньяк.
        -- Он нам нравится, -- в голос сделали вывод белобрысые двойняшки.
        -- Мы не хотим такого врага, -- Маня.
        -- Мы хотим такого союзника. -- Даня.
        Отступив от них на шаг, внимательно оглядел обоих. Они разные, но ни один из Маньяков не отделяет себя от другого. И сейчас мысли, бродящие в их общем на двоих сознании вгоняют меня в недоумение.
        -- Лично меня все эти утырки раздражают, -- хмуро произнёс я. -- И мне не нравится эта ваша зачарованность.
        Брат с сестрой обменялись улыбками.
        -- Расслабься, Ирдес! -- посоветовал Данька. -- Мы не нубы. Если вотрёмся в доверие к "питерским мальчикам" -- наворотим втрое больше, чем по другую сторону баррикад.
        -- Побудем засланными шпионами-диверсантами, -- кивком подтвердила слова брата Манька. -- Хорошая практика.
        Вздохнув, я принял их позицию и устремления. Попросил:
        -- Только будьте осторожны, Маньяки. Не нравится мне эта компания. Если Мистраль в своё время был просто дураком заносчивым, то эти -- опасные сволочи.
        -- Так и мы не овечки безвинные, -- хищно улыбнулись двойняшки, в голубых глазах которых зажглись багряные огоньки.
        Сей феномен до сих пор вызывал у меня недоумение. Они не тёмные, чтобы у них как у кошек зрачки красным светились! Но и не люди. И не лезу с дурацкими вопросами по типу "а что же вы такое и какой криворукий генетик вас создал?" я только из безграничных любви и уважения к лучшим друзьям.
        Знаю, что они -- неудачный эксперимент. Что Маня вообще не должна была родиться, а Даня иметь какие-то способности метаморфа, которыми не обладает. Всё пошло не так, и они, не оправдавшие надежд, воспитывались как обычные дети, до поры даже не подозревая, что они необычны не только характерами. Ну да и наплевать, кем там их планировали сделать. Главное -- что они у меня есть, а жизни без них я уже не представляю.
        Жаль, что боёвку никак нельзя пропустить, а то прогулял бы. Но сегодня тактика для военных лидеров. Большей частью это битва умов и характеров. Стас как раз выдвинул себя лидером, а я давно постоянный полководец. И у меня шикарный план как обставить считающих себя умными и явно готовившихся к заданию нурманов. Нет, никак не могу пропустить!
        На тактику я явился в сильно приподнятом настроении. И встретил таких же весело скалящихся противников. Полководцев с командами у нас было всего восемь. Я, Стас, Мистраль, ещё пятеро с нашего потока. Периодически против нас вступали в игру мастера. Денис в этот раз не явился. Обычно они заключали союзы против меня и Вана, меж собой воюя куда меньше. Мы с братом записывали друг друга первыми офицерами команды. Пару раз записались лидерами одновременно и нас попытались стравить. Воевать друг с другом для нас неприемлемо. Пришлось потом огрести по полной программе за посыл мастеров матом...
        В этот раз всё моё внимание будет сосредоточено на нурмане, о чём остальные лидеры осведомлены заранее. Чтобы не мешали, а то потом устрою персональный ад каждому. В редких случаях, если на других курсах учатся близкие родственники или друзья -- можно принимать их в свою команду. Сегодня тяжёлой артиллерией у меня был Шон.
        -- Что это ты доволен как кошак в тапок нассавший? -- пакостно усмехнувшись, спросил у Стаса я.
        Нурман дико взглянул на меня, подавившись заготовленной фразой. Отозвался:
        -- На себя глянь! Сам как...
        -- О, да! -- перебил. -- Но я -- кошак, укравший крынку сметаны. А ты явно в тапок нассал!
        -- Ответишь за свои слова на поле боя, малявка, -- многообещающе усмехнулся предводитель питерцев.
        -- Ой, ой, напугал ежа голой жопой, -- отозвался я, картинно заслонившись ладонями. -- Прям под кровать от страха забился. Братцы, спасите, очень страшная голая жопа пугает маленького ёжика!..
        -- И как тебе не стыдно, Стас?! -- прохрипел Ван, задыхаясь от смеха.
        -- Не травмируй нежную детскую психику!.. -- счастливо всхлипнул Шон.
        -- А то ребёнок не выдержит... и травмирует уже тебя... надрав задницу!.. -- последнее у пакостно ржущих старших братьев вышло почти хором.
        Не выдержал и засмеялся Женя. Подавился под недобрым взглядом Стаса, но отмахнулся и жестом показал нашей команде "высший класс, достойные противники!"
        Андрей подошёл, когда мы получали задания, и попросился ко мне в команду. Я не стал отказывать.
        Получив задания, мы все расселись по местам и подключились к компу. Тактика для лидеров отрабатывалась в виртуальном имитаторе. В этот раз -- семь лагерей. Задача предельно проста -- не дать себя убить. Прикинув сегодняшние ресурсы и внимательно изучив карту, я первым делом приказал перебазировать отряд и разослать разведчиков по всем направлениям. Впереди четыре часа виртуальной войны...
        -- Братья Рит'Рау -- сокрушительный успех, -- было первое, что я услышал, сняв виртуальный обруч с головы. Мастер стоял за нашими спинами. Старый, седой человек. Бывший военный. -- Братья Добровольские -- столь же сокрушительное поражение.
        Быстрая переглядка с Ваном.
        "Братья?!" -- моё удивление.
        "Я думал, ты знаешь, -- пожал плечами Ван. -- Это Стас и Женя".
        "Откуда бы?! Брат, ты заучился до невменяемости, -- сдвинул брови к переносице я. -- Следующие два дня отпиваешься витаминами и спишь. Вздумаешь возражать -- пожалуюсь маме".
        "Невыносимый шантажист, -- скривился светлый. Вздохнул. -- Ладно, уговорил. Против мамы я не попру".
        -- Остальные -- плюс за сообразительность, -- продолжал меж тем мастер. -- Вовремя заключили всеобщий мир, грамотно выбрали союзника неплохо увильнули от прямых столкновений. Двадцать минут на отдых и командное противостояние в "первом Аду".
        Выбираясь из специальных кресел для погружений (нафига они нужны?! Я даже лёжа на полу ныряю в виртуал без неудобств), Ван и Шон не забывали нагло стебаться над молчавшими питерцами. Пророк коротко продемонстрировал противникам неприличный жест, буквально означавший "мы вас жёстко поимели" и более никак не прокомментировал победу. В "ад" он ещё не мог идти, хоть и рвался. Мастер не пустил.
        Через двадцать минут только четыре группировки вошли в "двойку". Мы остались в своём братском составе. У Стаса в команде по-прежнему шестеро, остальные объединились в две группы. Задача -- удержать свой флаг и свалить чужие. Потихоньку свернув в кармане запасное знамя, я преспокойно воткнул флаг на заданное место. После чего мы все трое испарились. Пусть крадут, всё равно отберу, а если что -- заменю, скажу, что это у них запасной был, а вовсе не у меня. Я могу очень убедительно врать, когда надо! Одно из необходимых для императора умений.
        Мы расположились в старых развалинах. Флаг воткнули хоть и открыто, но среди такого количества строительного мусора, что заменить его сразу становилось невозможным. Раздвижной шест с чёрным знаменем притаился среди алюминиевых обрезков труб и кусков поломанной арматуры на третьем этаже давно развалившегося дома, от которого сохранился в основном каркас.
        Месторасположение остальных групп, как правило, противникам заранее неизвестно. Ну, нормальным и честным противникам. А что Ирдес, Ирдес честный! Почти. Ну... хотя бы практичный! Поэтому мельком увиденную карту кармана "ада" на планшете мастера накрепко запомнил. Рассматривал доли секунды, но картинка отпечаталась в мозгу с фотографической точностью.
        Илья, один из моих сокурсников, способный, но ленивый, засел в чаще. И у него девять человек. Дамир окопался на острове посреди реки. В группе семеро. Только у меня и Добровольского в составах команд сегодня не было ни одной девушки. У Дамира два снайпера -- девчонки, в группе Ильи три девушки и одна из них -- Рита. Если Илья упрётся, Рита меня поддержит.
        Теперь Стас, мой враг номер раз. Флаг поставить должен на скале... в болоте. С некоторых пор болота я органически не переношу.
        К точке Ильи мы подошли открыто. Ну, то есть, я шёл как император на прогулке по собственному саду, а Ван с Шоном в это время привели в небоеспособное состояние часовых. Прошёл в лагерь как к себе домой, нагло встал возле штандарта и позвал во весь голос:
        -- Илюха! Вылезай, деловой разговор есть!
        Оставшиеся бойцы мигом оказались возле своего флага, направив на меня чёрные дула винтовок. Пока они напряжённо наблюдали за каждым моим движением и окружающим пространством, я разве что не зевал, изображая крайнюю степень скуки. Одногруппники, изображавшие врагов, тайком улыбались. Наконец, вылез Илья. Жилистый, гибкий, умный и проницательный человек. Живую мимику и любопытный блеск в глазах не скрывали приспущенные на нос тёмные очки и боевая раскраска.
        -- Чего тебе, отмороженный? -- поинтересовался он.
        -- Сделку заключим? -- обаятельно улыбнулся я.
        Форма на мне чистенькая, никаких следов боевой раскраски. И вообще, я был весь из себя вызывающе опрятен, когда они походили на лешаков. Даже девчонки замаскировались на славу.
        -- Ну и чего ты хочешь? -- хмыкнул сокурсник, тщетно стараясь не поддаваться моему врожденному очарованию. Как-то я слышал, что это ещё магнетизмом называется. Непреодолимым.
        -- Твой флаг, -- высказал очевидное я.
        Пока окружающие со смехом в шутливой манере обсуждали моё предложение, я невозмутимо рассматривал свои ногти. Всегда аккуратные, ухоженные и ровные. Ухоженные руки -- одно из главных правил музыканта, отличника и аристократа. Ну а мозоли от меча, пистолета и винтовки -- издержки воинского воспитания. Руки вообще могут многое сказать о статусе, происхождении, профессии и увлечениях.
        Когда ребята были готовы слушать, я поинтересовался:
        -- Кто из вас готов к пятничному контрольному зачёту по коллоидной химии? -- обвёл сокурсников насмешливым взглядом. -- Никто? Что, совсем-совсем, опять ночь перед зачётом будете старательно шпоры писать? А я могу сделать проще. Я знаю, где в учительской лежат тестовые вопросы вместе с ответами. Я даже мог бы помочь по-дружески! За сущую безделицу -- вот эту тряпку...
        -- Уболтал, хитромудрый царь Итаки, -- хмыкнул Илья под согласные возгласы своей команды. Вот же зараза! Прилипло. Раньше меня так обзывали только родичи и близкие друзья, а теперь -- все, кому не лень. А Маньячка часто вместо "хитромудрый" похожее, но другое слово использует. -- А сделаешь?
        -- Я когда-нибудь обещания не выполнял? -- прямо взглянул на одногруппника я. -- В крайнем случае списать дам. И с Дамиром свяжись, мне его флаг тоже нужен.
        -- Как я должен с ним связаться, интересно?! -- состроил из себя невинность Илья.
        -- Я знаю, что у вас двоих рации есть, так что не вешай мне лапшу на уши на счёт невозможности связи. Твой и его флаги за ответы на зачёт. Воевать с вами мне лень. Ну и условие! Этот козёл Добровольский с командой чтобы не пронюхали о том, что у вас ответы есть. А если пронюхает -- уходите в несознанку, и меня не сдаёте.
        Обычно студенты, сдающие подобные зачёты, проявляют чудеса хитрожопости, невозможную удачливость и усердно камлают Халяве, попутно принося жертвы Анунаху. Иначе -- пересдавай десять раз, дополнительные часы занятий, забудь, что такое сон.
        Через двадцать минут у меня в кармане лежали два чужих флага. Халяву любит каждый студент. Проигранный флаг -- это не так критично, как несданная химия. Да и досадить Добровольскому желали многие! А моя абсолютная победа -- это смачный плевок в его гордость.
        Теперь... у нас ещё целый час, чтобы утопить команду белобрысого ублюдка!
        Наша троица залегла на холме, рассматривая торчащую прямо посреди болота скалу, на которой, я знал, должен стоять штандарт с вражеским флагом. Только не видать его. Спрятали, так же как мы. Никого из противников не видно.
        -- Они натянули сети под водой, -- лежащий по левую руку от меня Ван, щурясь, рассматривал лежащую впереди местность.
        -- И растяжки скорее всего стоят на всех удобных подходах к скале, -- добавил Шон, расположившийся по правую руку. -- Отсюда только две вижу, но это не значит, что их не десять. Малой, у них "лягушек", случайно, с собой не было?
        -- Случайно, я даже не берусь предположить, сколько они с собой протащили мимо мастера, -- ответил я. -- Шон, ты ипостась поменять не хочешь? Хотя бы до второй стадии.
        -- Ща, -- отозвался брат.
        Сосредоточился, медленно меняясь. Минуты четыре обычно занимает трансформация до второй стадии. Ван сменил цвет кожи и глаз на чистое золото.
        -- Растяжки, "лягушки", сети... и много непонятных сюрпризов. Проверим их на прочность? -- произнёс Ван.
        -- Скорее уж себя, -- хмыкнул я.
        -- Их огневые точки вот там... -- Шон указал уже примеченные мою позиции, одновременно отмечая их веточками на схематично нарисованной прямо на земле передо мной карте. Я кивнул и брат продолжил: -- Сначала выносим снайперов, обходим ловушки и берём флаг.
        -- И натыкаемся на пару-другую неприятных сюрпризов, -- поморщился Ван.
        Шон почесал когтистой рукой в затылке и спросил:
        -- А почему бы тогда не взять флаг с воздуха?
        Переглянувшись с Ваном, мы одинаково вздохнули.
        -- Можно и с воздуха, -- нехотя признал светлый. -- Но кто сказал, что ни один их снайпер не следит за небом? Мы себя не выдавали, но они могли догадаться, что хотя бы я-то летать уметь должен. Как и ты.
        -- Ты-то открыто заявил о наличии конечной стадии трансформации, -- добавил я. -- Кроме того... Шон, во-первых, у меня пока что проблемы с крыльями. Во-вторых...
        -- Во-вторых, это не так интересно, как разбить их относительно честным путём, -- хищно усмехнулся старший братишка, понимающе кивнув.
        -- В пух и прах, -- согласился Ван. -- У нас сорок минут. Малой, флаг берёшь ты...
        Первые сюрпризы нашли нас, стоило лишь подойти к болоту. Считая себя умными, мы решили зайти по большой дуге. Оказалось, противники тоже не дураки.
        Скала Стаса располагалась метрах в пятистах от твёрдой земли. Мы решили обойти болото по восточной стороне и подобраться не с ближнего берега, а с дальнего. В к востоку отсюда, можно обойти топь посуху. Отойдя так, чтобы противники нас не заметили с предполагаемых позиций, мы бодро направились на восток... Шедший первым Шон первым и вляпался.
        Тяжёлый ботинок ступил на ничем не приметный пучок травы... Через долю секунды Ван пущенным из пушки ядром сбил Шона на землю, стараясь отбросить подальше, а я, сам не помня, как оказался над братьями, сотворил "тёмный щит".
        Сознание потерял не от взрыва "лягушки". Взрослый и сильный тёмный после "щита" ещё сутки даже плохонькую молнию сотворить не может. А я, кроме моментального истощения внутренних ресурсов, получил ещё и болевой шок. На руки и лицо будто кипящее масло плеснули, прожигая до костей...
        Первым чувством, вернувшим мне сознание, оказалась головная боль. Потом -- холод. Следующим стало осознание онемения. Явно от "ледышек" и сработавших внутренних предохранителей. И я даже не в первой стадии. Наверняка неконтролируемая волна трансформаций накрыла момент взрыва. Вот и откатилось. А ещё я не на земле и меня куда-то тащат...
        -- Стоять. Я уже в себе, могу идти сам.
        Попытался сказать уверено, но вышлю как-то неважно. Шон, явно нехотя, остановился и послушался, зная, что в некоторых случаях со мной проще согласиться.
        -- Ты смотри-ка, как он быстро очнулся! -- удивился Ван откуда-то сбоку.
        -- Мы где? -- огляделся я, пытаясь заставить своё ставшее непослушным и будто ватным тело подчиняться как должно.
        -- Идём на восток, -- хмыкнул Ван.
        -- К выходу, -- уточнил Шон.
        -- Ну уж не к выходу точно, -- сощурился я, справляясь с головокружением и отыскивая в карманах специфические обезболивающие с кофеином. -- Теперь я просто обязан утопить этих паскуд как беспомощных щенков...
        Учебное оружие для таких тренировок может нанести лёгкую травму, синяки с ушибами -- дело обычное. Но эта "лягушка" была явно куда мощнее учебной. Шона во второй стадии не убило бы, а, например, меня или Пророка, если бы он пошёл с нами... минимум покалечило.
        Окончательно приходил в форму я сидя на лейтэре брата. Ван поднял нас троих и скользил над землёй, скрываясь от случайных взглядов.
        "Щит", сотворённый на пределе возможностей, надолго лишил меня преимуществ тёмного. Вообще, у меня обычно не хватает на такое внутренних ресурсов. Только сильный эмоциональный всплеск может спровоцировать что-то такое. Помню, я разок дверь в щепы разбил одним только желанием смыться, но тогда со мной Феникс поделился, на короткий промежуток времени существенно увеличив мои возможности. И в ярости кусок стены снёс, расплатившись страшно обожжёнными руками. Подобные взрывы могут и не очень заметно отразиться на состоянии, а могут и к смерти привести. Непредсказуемо.
        Отдалившись от скалы примерно на километр по восточной стороне болота, мы заскользили над топью, чтобы зайти не с севера, а с юга. Распластавшись на лейтэре светлого и почти прижавшись к земле. Приблизились максимально. Сверили часы. Первым соскочил в грязную воду Шон. Дальше -- я. Ван ушёл к западу. Двадцать минут времени и огромная осторожность в запасе...
        Витя снова внимательно осмотрел местность, не нашёл ничего нового. Иногда они четверо -- Виктор, Руслан, Мирон и Сергей, не понимали тех, к кому примкнули. Как сейчас Витя не понимал, зачем караулить этот крайне неудобный подход к лагерю. Братья рит'Рау, конечно, те ещё... непредсказуемые типы, но не настолько же, чтобы полезть через непроходимую топь, когда есть куда более удобные пути подхода к скале с флагом.
        Но спорить с Женей и Стасом как-то не с руки. Ребята успели убедиться, что Добровольские не менее гениальны и изворотливы, чем эти заносчивые сволочи Рау, возомнившие себя королями Вселенной. Стас и Женя свои ребята, в отличие от этих... тёмных.
        Вода взметнулась чёрной волной, и прежде, чем Виктор успел выстрелить или как-то поднять тревогу, чешуйчатая лапа сомкнулась на его горле. Вторая лапа быстро разоружила и вдавила пленника в мох.
        -- Пикнешь -- сломаю шею, -- прошипел в ухо тёмный. Растянул в ухмылке губы на чешуйчатой морде, продемонстрировал клыки. -- Ты уже мёртв и не имеешь возможности поднять тревогу. Но я тебя вырублю для верности. И помни, засранец, что у меня есть право на убийство любого разумного без объяснений причин... Будь умницей, веди себя тихо, и у тебя появиться возможность прожить чуть дольше.
        Шон тоже не всегда честно играл и в карманах разгрузки у него был хлороформ. Ожидавший удара по голове пленник, конечно же, резко вдохнул, когда к его лицу оказался прижат обрывок пропитанной наркотическим раствором тряпки. Если Шон рассчитал правильно, а он обычно не ошибался, то двадцать минут третьекурсник побудет в отключке.
        Пора идти дальше. Ловушек тут хоть отбавляй, приходится быть очень внимательным, контролировать каждый шаг.
        Руслан прилёг в сторонке без сознания. Удачно, что Шон захватил эту фигню, не нужно противникам тяжкие телесные в виде сотрясения головы наносить. Теперь, внимательно глядя под ноги и по сторонам -- вперёд к цели.
        Создаётся впечатление, что противники жульничали и готовились как минимум неделю. Потому что такое количество сюрпризов за полчаса нереально понатыкать на каждом шагу. И не будь мы предупреждены тем взрывом -- попались бы как миленькие. Это всё вышло далеко за рамки учебного боя. И прочно обосновалось в рамках личной непримиримой вражды.
        Что ж... придётся сделать так, чтобы они вылетели без права восстановления в любом тёмном учебном заведении.
        А пока -- вперёд, отслеживая каждый свой шаг и вздох. Две минуты назад я нейтрализовал режущую сеть, спрятанную под водой. Заметил чудом, иначе уже бы лежал спеленатый как младенец, истекая своей светящейся королевской кровью.
        Ван окинул внимательным взглядом местность. В отличие от братьев, часового ему не досталось. Не найти его золотоликий демон не мог, Таэш была права на счёт спектра восприятия глаз демона.
        Таэш... не верится, что её не вернуть...
        Подавив острую тоску внутри, Ван припал к земле, прислушался. Тихо.
        Светлый ещё далеко не всё понимал, не во всём разобрался, но видел... многое. Эльф... эльф ли? Ван уже забыл, когда называл себя полным именем, а не сокращением, какое могло быть именем обычного тёмного, забыл, когда вообще последний раз думал о себе, как о представителе остроухой лесной расы. Да и не особо похож он на эльфа, прав младший брат -- манеры не те. Прав дед, Ван тёмный и останется таковым до смерти. А свет в крови и форма ушей -- мелкая досадная мутация.
        Куда большее беспокойство вызывал пробудившийся демон. Он менял светлого. Медленно, исподволь. И Ван очень отчётливо понимал, что не превратится в чудовище лишь пока братья рядом. Ирдес хранит его душу от бездны уже не первый год, и пока жив малыш -- жив и вменяем средний из трёх братьев. Ван любил всю свою ненормальную тёмную семейку, а двух тёмных братишек воспринимал как кусок собственной души, личности и разума. Демон был всегда, спал, с самого рождения и никогда не казался чужеродным.
        Сейчас как-то между делом до сознания светлого дошло -- всё время, на протяжении всей своей жизни Ван ощущал внутреннюю пустоту, которую пытался заполнить всем чем мог, от виртуальной игры до жизни на грани дозволенного. Пустота ушла с тех пор как он влился в императорскую семью. Поиск главного закончен. И тёмный, родившийся со светом в крови, счастлив, потому что наконец-то стал... цельным существом.
        Ирдес однажды сказал, что отрёкшись от света и приняв тьму, Ван отречётся и от демона внутри. Безумие. Как можно отказаться от части себя самого?
        Например сейчас эта часть неплохо помогает ловко обходить ловушки. Лейтэр скользит над самой топью. Тринадцать минут в запасе. Придётся выйти из графика. Ну и плевать, победа в учебном бою -- не главное.
        "Как у тебя?" -- прошелестел на грани восприятия голос брата.
        До Ирдеса последнее время тяжело достучаться, он постоянно закрыт так, что даже не почуять. Ван к младшему лишний раз не полезет. И так чуть насмерть не разругались, проще заткнуться и проглотить своё раздражение, чем опять... как тогда у клуба. Слишком дорог младший братишка, лучше уж переступить через себя, чем потерять его хрупкое доверие.
        "Чисто, -- отозвался Ван. -- У тебя и Шона?"
        "Тихо. Я думаю, что остальные на самой скале или с другой стороны караулят".
        "Возможно. Будь осторожен".
        "О себе беспокойся. Вперёд, очень аккуратно".
        В ста метрах от скалы, когда кончились достойные прикрытия, Ван нехотя соскользнул с лейтэра, без всплеска уйдя в чёрную стоячую воду. После Болота Мёртвых это казалось мелкой лужей.
        До цели оставалось метров двадцать, когда Ван приподнялся, стараясь увидеть хоть кого-то живого.
        Резиновая пуля из травматической тренировочной винтовки ударила светлого в горло. Ван среагировал мигом, уйдя под воду с головой и перемещаясь на четыре метра вправо. Осторожно вынырнул, прячась за кочкой.
        Отклонился спиной назад. Судорожно вдохнул, откидывая голову и хватаясь ладонью за горло, подавил стон. От боли темнело в глазах, по лицу стекали слёзы. Но всё предельно тихо. Лишь открытый в беззвучном крике рот, после -- крепко сжатые зубы. Вцепиться себе в волосы, прижав костяшки пальцев к виску и подавляя эту муку.
        Бронированная золотая кожа, "солнечный сплав", как называла это Госпожа Ночь, только что спас ему жизнь. Страшно захотелось отрастить ещё две пары рук и выпустить на волю симбионтов.
        Улёгшись на воду так, чтобы оставаться скрытым травой, Ван нашёл в кармане разгрузки обезболивающее, разжевал сразу четыре таблетки от которых мгновенно онемел язык. Вскоре отпустила и сводящая с ума боль. Нужно скрыть синяк от братьев. Или соврать им что-нибудь, иначе взбесятся.
        "Внимательней, -- едва слышно шепнул Ван по связи. -- Они пытаются нас покалечить, и убить, если повезёт, а не победить".
        "Я знаю, -- отозвался брат. -- Нам будет сложно не убить их. Но постарайся сдержаться. Нельзя убивать всех, кто тебе не нравится".
        "Очень жаль", -- с мысленным смешком ответил Апокалипсис.
        "Надо же кому-то позволить и самостоятельно шеи сворачивать!" -- весело добавил Ирдес.
        Примерно вычислив, откуда прилетела пуля, Ван по дуге, не высовываясь, направился в ту сторону. Ловушки обходил, не тратя времени на обезвреживание. Интересно почему, обладая тепловым зрением, светлый до сих пор не видит врагов? Как же они так хитро заныкались?
        Зрение обрисовало зелёным человеческий силуэт за секунду перед тем, как он взметнулся перед светлым. Левая рука врага ещё только тянула за верёвку, спуская ловушку, а правая искала дулом цель, когда Ван уже взвился в воздух, уходя в сторону. Верёвка захлестнула пустоту, ни одна пуля не нашла вёрткой цели.
        Противник и не думал сражаться дальше, бросившись бежать до того, как светлый смог обрести опору под ногами. Проводив взглядом активно улепётывающего парня, Ван узнал Женю. Достал из кобуры пистолет, выстрелил. Попал под колено. Вскрикнув, сокурсник упал обратно в грязь, но почти сразу вскочил, послав очередь за спину из-под локтя. Удачно послал, две пули глухо стукнули в бронежилет. Что у него за дополнительная броня? Женя даже на ногу наступать не должен, а он бежит, лишь немного прихрамывая.
        Выстрелы, взрыв и матерный посыл громовым голосом по известному адресу, подсказал, что Шон успел найти с кем сцепиться. Склонив голову набок, Ван прислушался и мимолётно улыбнулся, бросаясь в погоню за улепётывающим врагом.
        Удачно, малому не хватило противников. Он птицей летел над болотом, ловко прыгая по кочкам. Судя по искажённому от ярости лицу, ему очень хотелось вцепиться в чью-нибудь глотку!
        На свою беду спрятавшийся в воде Сергей решил вывести из игры Ирдеса, а не в Вана. Потому что Ван это увидел едва только стрелок приподнялся, целясь в малыша. Мысль ещё не успела дойти до сознания, а тело уже распласталось в длинном прыжке. Выстрел попал чётко в показавшееся дуло винтовки, сбивая противнику прицел, а через секунду Ван уже наступил ему на голову, притопив в грязи.
        Позволив сокурснику всплыть, эльф прижал к его затылку пистолет, отобрал винтовку, выбросил её подальше в болото и сообщил:
        -- Ты мёртв, сучёнок. Рыпнешься -- убью по-настоящему.
        Пока отвлёкся, Женя успел изрядно отдалиться. Но светлый по-определению быстрее бегает, не смотря на снова разболевшееся колено. Ему не уйти.
        Разъярённый как потревоженный осиный улей Ирдес обругал своего среднего брата в спину. Одного врага и то пнуть не дали!
        Настиг Женю Ван уже у островка. Не желая стрелять, пинком отправил на землю. Извернувшийся ловкой кошкой парень попытался сделать подсечку, светлый подпрыгнул и тут же получил удар ногой в бок. По бронежилету не больно, но эльф потерял равновесие, приземлился чуть в стороне, поймал бронёй несколько травматических пуль. Метнулся вперёд, стелясь над самой землёй, с силой рванул винтовку из рук врага, одновременно посылая кулак ему в челюсть.
        Нурман предпочёл остаться без оружия, но блокировать удар в лицо. Вывернул попавшую в захват руку светлого, пиная его в голень так, чтобы взвыл от боли. Зашипев сквозь зубы, светлый схватил сокурсника за горло, безжалостно сдавил, заставив захрипеть.
        Женю парализовало от страха. Вместо обычных голубых глаз он увидел нечто невозможное. На перепачканном в грязи лице ярким пятном казались два золотых глаза с косым крестом зрачков. Рука сама судорожно сжалась на рукояти ножа в ботинке. Выдернув оружие из ножен, парень ударил не глядя...
        Эльф вскрикнул, зажмурился, скривившись от боли, опустил голову. Женя вырвался из ослабевшей руки, отполз. Светлый вздохнул, поднялся на ноги. Выпрямился. В обычных, ярко-синих, как сапфиры, глазах горела лютая ненависть.
        -- Ты... выкидыш случайной связи... боевые ножи запрещено брать на тренировки!
        Ван едва ли даже догадывался, насколько больно сейчас ударил парня. Ведь если Стас рождён от жены отца, то Женя -- бастард, плод не любви, а похоти, которого забрали в дом отца после смерти матери. Единственное, что примиряло Женю с его происхождением -- беззаветная любовь и преданность брата. Стас боготворил единокровного братишку.
        -- Я тебе глотку перережу, ошибка эволюции, -- прошипел Евгений Добровольский, поднимаясь на ноги и принимая низкую боевую стойку.
        Ван взглянул на него склонив голову набок, пожал плечами, выхватил пистолет и выстрелил по локтям и по коленям. Дополнительная броня с такого близкого расстояния защитила хуже, чем следовало, и Женя упал, корчась от боли и не чувствуя толком ни рук, ни ног. Меткий сукин сын, выбил болевые точки, не промахнувшись ни разу! Пусть обездвижен Женя ненадолго, но это больно и чертовски обидно. Тем более, что светлая дрянь, проходя мимо, пнул его под рёбра!
        -- Ты сдох, падаль, -- сказал, будто плюнул, тварь нечеловеческая!
        С этой стороны болота скала была куда менее крутой и обрывистой, переходя в пологий островок. Заметно хромая, Ван направился вслед за Ирдесом, который с победным видом вышагивал по широкому склону наверх. Вот же артист мелкий. Крылатый жил играя и смеясь даже над собственной смертью. Чудесное качество, которое Ван немного перенял от младшего братишки. В компании Крылатого вообще легче и веселее жить, в какие бы переделки при этом не вляпывался.
        Поганый нормандец порезал Вану не так давно прокушенную хаотичной тварью ногу. Прямо по шраму, паскуда белобрысая!
        -- Тьфу ты, уроды питерские! -- Ирдес мигом растерял всю торжественность и надменность, едва взглянув на Вана. -- Кто тебя и чем?! Я этому м... мудрецу обеспечу крайне увлекательную жизнь в ближайшие дни! Да куда ты прёшь как танк, Апокалипсис?! Присядь, я тебя хоть перевяжу...
        -- А как же флаг? -- вяло попытался возразить светлый.
        Ирдес весьма откровенно ответил, в каком месте он это флаг видел, доставая из разгрузки перевязочный пакет. Пока рана, оказавшаяся глубже и длиннее, чем рассчитывал Ван, не была промыта и перевязана, Ирдес игнорировал даже разобравшегося с противниками, подошедшего и нервно оглядывающегося по сторонам Шона.
        -- Кто остался? -- деловито поинтересовался Крылатый, завязывая последний узелок на бинте. -- Стас?
        -- Угу, -- что-то прикинув в голове, ответил Шон. -- Он самый.
        -- Ну, тогда подъём и вперёд -- отбирать флаг. Ван, ты как? Сильно болит?
        -- Только нянькой мне не будь, а? -- тоскливо отозвался Ван, вставая на ноги. -- Флаг захватим и хоть пожрать можно будет! Не тяни время, я голодный и злой тёмный эльф... с каждой попусту потраченной секундой всё голоднее и злее!
        Крылатый весело хмыкнул, мимолётно уточнив, что данный эльф, вообще-то, светлый, и махнул рукой, показывая, что можно идти. Поднявшись по склону, братья сразу же увидели цель.
        Скалы с трёх сторон ограждали небольшую круглую поляну, скрывая её от посторонних взглядов. Стас, не скрываясь, сидел на противоположной стороне рядом со знаменем. Спокойно ждал.
        -- Сам отдашь, или мне отобрать? -- хищно оскалился Крылатый.
        -- Рискнёшь сам подойти и взять... passer domesticus? -- снисходительно хмыкнул Стас.
        -- Это вызов или последняя попытка сохранить хорошую мину при плохой игре? -- с наигранным удивлением изогнул бровь самый младший из присутствующих.
        -- Считай как хочешь, -- пожал плечами Добровольский. -- Но чтобы получить свой приз -- тебе придётся ещё немного пройтись самостоятельно, преподносить тебе его на блюдечке я не собираюсь.
        -- Я не гордый, -- Ирдес пожал плечами и сделал шаг по направлению к противнику.
        Инстинкты Хранителя ударили по нервам, заставив заорать:
        -- Наза-ад!..
        Разряд электричества прошёл так близко от кожи, что её покалывало. Сеть взметнулась в воздух и накрыла пустое пространство в двух сантиметрах от моих ног! От сонного газа, пущенного ещё до того, как сработала первая часть ловушки, мы спаслись только благодаря опять же рефлексам. Едва заслышав знакомый шипящий звук мы, не сговариваясь, бросились бегом к болоту, иначе нас бы сейчас тёпленькими и взяли.
        Притормозив у воды, Шон вытащил из ранца противогаз, нацепил на себя, скрывая под маской разъярённую чешуйчатую морду, и бросился обратно длинными прыжками. Переглянувшись со средним братом, я остался ждать. Минут через десять Шон спустился к берегу, таща на правом плече Стаса, и сжимая в ладони обломок штандарта с флагом. Левая рука у брата висела неподвижной плетью. Сломал, что ли?!
        -- Выбил, -- отмахнулся брат, скидывая на землю бессознательное тело и протягивая мне добычу. -- Ну и дерётся эта бестия! Чуть не уделал меня к демонам. Это во второй ипостаси-то!
        -- Ну и как ты с ним справился-то? -- поинтересовался я, срезая чёрную тряпку с алюминиевого шеста.
        -- Я дрался за тебя, -- просто ответил брат. Повернулся к Вану и спросил: -- Малой, руку мне вправишь?
        -- Нашёлся тут большой, -- фыркнул светлый. -- Давай, только сядь, а то я не дотянусь. Я ж не такой здоровый как ты и папа...
        -- Потому и малой, -- весело улыбнулся Шон.
        Через минуту, когда сустав с отчётливым хрустом встал на место, Шон матом помянул хаотичных тварей, пребывавших в тесной интимной связи с предками Стаса и с ним самим. Женя, уже пришедший в относительно нормальное состояние после драки со светлым, и медленно подходивший к нам, хромая на обе ноги, скривился, услышав сию проникновенную ругань.
        -- Ну ты загнул, урод чешуйчатый, -- изрёк очнувшийся Стас, садясь. -- Не боишься, что я тебе сейчас морду набью?
        -- Сам испугайся, щенок, -- оскалился во все клыки мой старший брат. -- Только лужу смотри не наделай! Не дорос ещё потомкам древней крови угрожать, нувориш безродный.
        -- Тоже мне, дворянин-дворняга, -- отозвался Стас.
        -- Так, я пошёл за линейкой... -- громко объявил Ван. -- Опять...
        С полминуты висела тишина, пока мы соображали, за каким чёртом нужна линейка. Потом все пятеро заржали как ненормальные. Сказывался отходняк после боя.
        Опоздать к концу тренировки мы уже успели, каждые пять минут задержки минусовали набранные баллы за бой, но меня такие мелочи волновали мало. Как что вернулись обратно в академию мы с задержкой в двадцать пять минут.
        Илья с Дамиром так и торчали внутри "кармана" у ворот, ожидая меня. На вопрос, чего не ушли, ответили, что они и так в проигравших, так что могут и покурить в лишние штрафные минуты.
        Грязные, уставшие, но веселящиеся студенты предстали перед выцветшими светло-синими глазами мастера, внешним видом и ухватками напоминающего старого, седого бульдога.
        -- Вы все свели свои результаты к нулю, сильно отстав от графика, -- объявил нам старик.
        По идее, это должно было расстроить меня. Но я еле сдержал смех. Результаты тестов меня и так всегда волновали лишь отчасти и потому, что пересдавать их при неудаче -- та ещё морока. Ещё дурацкий командирский отчёт делать по прошедшей тренировке, наблюдать-то за нами там почти невозможно. Нет, конечно, с группами запускают пару миниатюрных беспилотников с камерами, но просмотреть записи возможно только после выхода, сверяя их с отчётами командиров боевых групп. Да и видно с этих съёмок далеко не всё!
        -- Флаги, -- потребовал мастер.
        Я вышел вперёд, достал из кармана разгрузки три трофейные тряпки. Бросил их на стол. И коротко ругнулся под нос. Мой флаг! У меня есть запасной, конечно... Но я его не подготовил, он не срезанный. Мастер это, конечно же, увидит, и такой косяк мне обойдётся куда дороже простой утраты флага.
        -- И где же ваше знамя, студент Ирдес? -- прохладно поинтересовался мастер.
        -- Забыл на точке, -- честно ответил я. -- Мы не охраняли лагерь по причине слишком малого состава группы.
        -- Плохо, студент, плохо... -- что-то отметив в своём служебном блокноте, покачал седой головой старик. -- Вы, невзирая на ваш юный возраст, очень многообещающий кадр. И допускаете такие тактические промахи? Очень плохо!
        Состроив предельно виноватый вид, вздохнул и устремил в пространство взгляд, полный грусти и печали. Да, да, я само сожаление и воплощение неискупленной вины.
        -- Да ещё и порча академического инвентаря... Всё это в совокупности тянет на штрафную санкцию, студент.
        Получать отработку... не хотелось. Послать мастера перед свидетелями -- нельзя. Я сощурился, пристально взглянул на старика. Снова быстро спрятал хищника под маской виноватого подростка. Чуть приоткрыв щит души, сказал Вану, чтобы не мешал, и Шона, готового грудью на амбразуры в мою защиту бросится перед кем угодно, придержал.
        Получив наказание, я пошёл избавляться от амуниции. Задержался максимально, ожидая, пока разойдутся остальные. Махнув рукой братьям, чтобы не ждали и отправлялись отмываться в общагу, вернулся к столу мастера. Уже без маски безобидного мальчика. Другая походка, осанка, жесты, взгляд.
        -- Сколько они вам заплатили? -- ледяной тон заставил старика на миг окаменеть, прежде чем поднять на меня отнюдь не дружелюбный взгляд.
        -- Поясни, -- прохладно потребовал пожилой мастер.
        -- Сколько эти п... -- запнувшись и произнеся нецензурщину лишь у себя в голове, продолжил: -- представители золотой молодёжи заплатили вам за то, чтобы зафиксировать карман в неизменном состоянии, пока они готовились. И сколько заплатили за то, чтобы вы придрались к чему угодно, лишь бы назначить мне наказание?
        -- Ты что несёшь, сопляк?! -- старый военный поднялся на ноги, подавшись ко мне.
        Его перекосило от злости. Казалось, он готов на меня кинуться и придушить голыми руками.
        Только вот... Как говорил когда-то один японец с дурацким именем Кацу? Счастлива та империя, где император -- чтец душ? И этим самым подозрительным словосочетанием окрестил меня.
        -- Большие у вас проблемы, Владислав Савельевич? -- спросил я, полностью меняя свой образ. И приказ, пусть не так сильно как на тёмных, но действующий на людей, замаскированный под участие с сочувствием.
        Старик с минуту молчал, сверля меня взглядом, а потом будто сдулся. Тяжело рухнул обратно на стул. Уронил голову на руки. И выдохнул одно-единственное слово:
        -- Внучка...
        И заговорил, изливая мне, малолетнему мальчишке, готовому слушать, своё отчаянье и страх. Рассказывая о единственном оставшемся родном человеке. Тринадцатилетняя девчонка, которую дед вынянчил с пелёнок и вырастил. И которую украли, требуя у небедного деда выкуп. Он знал кто -- старые недруги. Бывший военный им якобы задолжал. Своих сил и связей, чтобы справиться -- не хватало. Здешние спецслужбы завуалировано отослали его к тёмным.
        В империи дикая неразбериха, от проблем преподавателя захолустного филиала академии отмахнулись. Оставался один выход -- заплатить астрономическую сумму. Ему не хватало немного, а установленный срок вскоре истекал... Если не успеет -- девочка исчезнет навсегда, её продадут в рабство. Поэтому, когда Стас предложил старику крупный подкуп за мелкую подтасовку, он согласился... И если у выслушавшего всё это студента есть хоть сколько-нибудь призрачный шанс заставить имперцев обратить внимание на старика -- он пойдёт на всё, что от него потребуют. На всё...
        Выслушав старика, я достал телефон из кармана, набрал номер.
        -- Слушаю... -- вскоре донёсся из динамика сонный ответ.
        -- Кордан, -- голос заледенел от ярости. -- Я только что услышал пару словосочетаний... звучат они как "преподаватель тёмной академии", что равнозначно "военнослужащий имперец". И два слова на букву "эр", категорически несочетаемых -- "рабство" и "ребёнок"! Ты всё ещё спишь, Старший Рыцарь, глава рода ар'Каэрт?
        -- Рассказывай, -- любой намёк на сонливость исчез из голоса императорской тени.
        Мой доклад звучал куда короче и суше, чем исповедь мастера. Единственная просьба -- "убей их всех", помимо задачи по умолчанию "вытащи девчонку".
        Вернул телефон в карман. Старик не решался лишний раз вдохнуть. В моём голосе всё ещё звучал холод:
        -- Сегодня же, Владислав Савельевич, вы пойдёте к директору и напишите заявление о уходе на пенсию по возрасту и собственному желанию. Возражения, вопросы и сомнения неуместны.
        -- Кто ты такой, мальчик? -- тихо спросил пожилой мужчина.
        -- Неужели в болотной грязи, пыли, ссадинах я настолько отличаюсь от себя в чёрном золоте, ритуальной мантии и короне? Или несоответствия в поведении сбивают с толку? Ну так пусть продолжают сбивать, не мешая мне жить. А я побуду студентом, пока могу себе позволить такую роскошь. Надеюсь, я ясно выразился?
        -- Более чем, -- хрипло ответил заметно побледневший мастер.
        -- На отработку не пойду, -- бросил я, вставая со стула и направляясь к выходу. -- Я принимаю только справедливые наказания.
        Светлого брата в комнате не оказалось. Поэтому, вымывшись, позаиклеив царапины пластырем и переодевшись в нормальную одежду, которую можно носить после занятий, я направился в столовую. Глянув по дороге в зеркало, привычно прихлопнул ладонью на чёрной футболке очередной злобный смайлик с надписью "я -- добрый волшебник, а топор -- волшебная палочка", убрал не высохшие волосы в хвост. Ритуальным жестом я ещё долго воспользоваться не смогу, не поможет даже направляющая булавка-артефакт, обычно пристёгнутая под ворот любой одежды.
        Наш столик уже занимали оба брата. И если Шон смотрелся вполне себе бодро, то Ван, почему-то одетый в повседневную форму, выглядел откровенно хреново.
        -- Ты как? -- встревожено спросил я, занимая своё место.
        -- Отскребись, пожалуйста, -- буркнул светлый, вяло ковыряясь вилкой в тарелке.
        На ужин сготовили вполне приличную картошку с мясом, зеленью и грибами. Но средний брат, в отличии от старшего, разве что тарелку не вылизавшего, не ел. Даже стакан молока стоял нетронутый.
        -- А где двойняшки? -- поинтересовался я, решив лишний раз не дёргать и без того нервного Апокалипсиса.
        -- Я их встретил по пути, -- ответил Шон, то и дело с тревогой поглядывая на Вана. -- Они сказали, что сегодня заняты и чтобы мы их за ужином не ждали. Просили напомнить про что-то связанное с "Межвременьем" сегодня ночью. Только я забыл, что.
        -- Рейд, -- глухо сказал светлый. Бросил ковыряться в тарелке, сложил руки на столе, отвернулся в сторону, не поднимая головы. -- Сраный плановый игровой рейд на вражескую базу.
        -- Шон, ты перепутал. Они просили напомнить о том, что набег на базу "Чёрного Черепа" завтра, а не сегодня, -- поправил я, ненадолго отрываясь от еды. Жрать хотелось так, будто меня неделю голодом морили.
        -- Ну что, ты отвертелся от чистки амуниции? -- спросил Шон, нацелившись на большую тарелку булочек. Куда грабли потянул?! Всё моё!
        -- А то ж, -- кивнул я, подвигая тарелку вкусностей поближе к себе.
        -- А классно мы их разделали! -- старший кивнул в сторону стола питерцев, исхитрившись-таки стащить одну булку. У, зараза! Моя любимая, с клубничным вареньем!
        -- Ну! -- согласился я, пытаясь затырить себе все оставшиеся вкусности разом.
        Следующие минут пять ушли на обсуждение минувшей тренировки и попыток не допустить брата до выпечки. Ван даже улыбнулся пару раз, глядя на эти боевые действия местного порядка.
        -- Ты бы поел, брат, -- с сочувствием сказал Шон, снова взглянув на не прикоснувшегося к еде светлого. -- Хоть немного силы восстановишь.
        Ван вздохнул тяжко, нерешительно взялся за вилку. Закашлялся. Вскинул на нас растерянный взгляд. Схватился за горло, снова начав кашлять. На стол и нетронутую еду плеснула кровь, стекла по подбородку, на руки...
        -- Ван?!
        Мы с Шоном вскочили.
        -- Ах ты выблядок... Я тебя убью!.. -- хрипло взвыл Ван, пытаясь подняться, но оказавшись на полу.
        Он задыхался, раздирая горло ногтями. Шон одним рывком расстегнул клёпки форменной куртки, отпустил тугой ворот рубашки. На шее светлого чернела жуткая гематома. Шону даже не понадобилось подсказывать, что делать -- мы быстро перевернули Вана на живот, заставляя выдохнуть и выплюнуть всю мешающую кровь. "Заживалку" и "ледышку" он кое-как сумел наложить.
        Подняв светлого на руки, Шон бегом потащил его в медчасть.
        Захлёбывающийся собственной кровью Ван до последнего пытался сопротивляться, отбиваться, и порывался куда-то уйти, сопровождая всё это невнятными угрозами убить какого-то выродка и дать в морду нам всем, если не отвалим. Пока не отключился от лекарств. Походу, его переклинило, и вовсе даже не слегка...
        Врачи резали, убирали гематому, зашивали повреждённую гортань, а мы с Шоном сидели под операционной. Не оставляя нас одних надолго, пришла вся банда Мистраля, Рита и Оля с Оксаной.
        Спустя какое-то время, моё внимание привлекла приглушённая ругань у входа в коридор. Обратив внимание на источник посторонних звуков, я увидел Шкафа с Пророком, насмерть стоящих в дверях перед Стасом.
        -- Да пропустите вы этого говнюка! -- не выдержал Шон, выпрямляясь на стуле и отнимая ладонь от лба. -- Если что, я сам ему шею сломаю! Секьюрити малолетние, блин...
        Сокурсник не знал, куда деть руки, а куда -- глаза, растеряв всю решимость на подходе к нам.
        -- Говори, -- потребовал я. Голос оказался хриплым и каким-то чужим.
        -- Это из-за нас? -- не поднимая головы, спросил нормандец. Вздохнул, решительно посмотрел на меня. -- Если это мы виноваты -- я готов ответить. Мы не хотели такого... я не хотел...
        -- Враньё, -- оборвал я. Устало откинулся на спинку стула. -- Это именно то, чего твоя компания добивалась. Покалечить одного из нас. Вывести из строя. Добился? Радуйся.
        Стас отвернулся в сторону, некоторое время молчал. Прямо взглянул на меня.
        -- Думай, как хочешь, Ирдес. Но такого, -- Стас указал рукой в сторону операционной, -- я не хотел. И если это действительно моя вина -- ты в праве потребовать любой сатисфакции.
        -- Не мне такое предлагай, нормандец, -- отказался я. -- Брату моему. Когда он очнётся. А теперь исчезни, пока не довёл моего старшего брата до смертоубийства...
        ...-- Вы просто адские создания, -- светловолосый парень перевёл взгляд с белобрысой девушки на такого же светлого синеглазого юношу и обратно. -- Впервые встречаю кого-то подобного мне! Кого-то равного...
        -- Придержи комплименты, Женя! -- предупредил Даня. -- Мы круче тебя в два раза. Ведь нас изначально двое!
        -- О, да! -- заулыбался Евгений. -- И это восхитительно.
        Двойняшки и Женя сидели в комнате нормандца возле компьютера. Уже около двух часов они пили тайком пронесённое в академию пиво, смотрели видео, обсуждали вещи, непонятные сторонним наблюдателям, найдись такие. Они увлеклись историей друг друга. Слушали с интересом, находили точки соприкосновения. Близнецы и новичок упивались этим общением, обществом друг друга.
        -- Вы -- ходячее великолепие, -- признал Женя. -- И то, что вас -- двое, приводит меня в восторг. Даня, ты не будешь против, если я... осмелюсь позвать твою сестру на свидание?
        -- Ну, рискни, -- хмыкнул Маньяк.
        -- Маня? -- посмотрел на девушку Женя. -- Могу я тебя пригласить?
        -- Можешь, -- милостиво разрешила девушка, спрятав за золотистыми ресницами весьма заинтересованный блеск синих глаз.
        -- Прямо сейчас! -- выдохнул парень, чувствуя, как сердце в груди заколотилось обезумевшей птицей в клетке. -- Я приглашаю тебя прямо сейчас... За территорией есть кафе... а чуть дальше -- ночной клуб...
        -- Сегодня и сейчас -- с Маней идёт Даня, -- постановил Маньяк. -- Прослежу, чтобы ты, пока ещё чужак, не обижал мою единственную ненаглядную сестрёнку.
        Некоторое время Женя молчал, поочерёдно глядя то на одного близнеца, то на другую. Едва заметные жесты Дани выдавали лёгкое беспокойство. На красивом личике Маньячки то и дело появлялась лёгкая предвкушающая улыбка. Они беззвучно общались меж собой, эти двое. Полувзглядами, полужестами. И сейчас Даня спрашивал, желает ли сестра видеть этого чужака чем-то большим. Маня отвечала, что желает. Даня беспокоился. Маня безмятежно отвечала брату, что всё в порядке. Эти двое любили и знали друг друга так близко, как могут только обладающие глубокой эмоциональной связью близнецы.
        -- Ну хорошо, -- согласился Женя. -- Пусть мне в затылок дышит охрана прекрасной принцессы... Бежим отсюда?
        -- Да! -- ответили двойняшки, одинаково хищно улыбнувшись.
        Командир прибежал, когда врачи с Ваном уже закончили и оставили в палате. В себя он не спешил приходить.
        -- Меня к сюда дочь отправила... -- пояснил он своё присутствие. -- Скандал закатила, чтобы я не задавал лишних вопросов и шёл быстрее... Как так вышло?
        -- Да что б я знал, -- хмуро бросил я. -- Мы сидели в столовке после тренировки... Ван ещё есть не хотел, в тарелку смотрел как на отраву... потом -- вот это...
        -- Походу, напоролся он на что-то серьёзное, когда мы разделились, -- предположил Шон. -- Откуда бы иначе гематома с такими последствиями?
        -- Почему же тогда промолчал? -- покосился на брата я.
        -- А почему ты скрывал, что пару лет назад руки чуть не до костей себе сжёг... по моей вине? -- глухо поинтересовался Шон.
        -- Откуда ты знаешь?! -- вскинулся я.
        -- Значит, правда, -- ещё больше помрачнел старший брат.
        -- Это было давно и неправда, -- отрезал я. -- Всё, забыли.
        Повисшую тишину нарушил Дрэйк.
        -- Чем ты так напугал нашего тактического мастера? -- поинтересовался директор. -- Еле-еле заявление об уходе написал, так руки тряслись. Я пытался выяснить в чём дело, а он только спросил, знаю ли я, кто ты на самом деле. Я сказал, конечно, и что вас тут трое, а он замолк намертво и больше я ни слова из него не вытянул.
        -- В следующий раз хорошо подумает, прежде чем поступить несправедливо по отношению к кому-либо, -- проворчал я. -- Замену ему найдёшь, или мне попросить маму помочь?
        -- Считай, уже нашёл, -- заверил директор. -- Я беру ещё одного лингвиста на работу -- не успеваю сам. Она хороший специалист, ну а её муж -- работник спецслужбы, должен быть неплохой тактик. По выслуге лет ему уже пенсия положена. Предложу зарплату повыше, соцгарантии, тёмное подданство, прочие пряники для военнообязанных, может, переманю к нам.
        -- Без тебя на парах определённо станет скучно, -- отметил я.
        -- И не надейся от меня избавиться! -- обнадёжил командир. -- Половину пар третьего курса я буду вести сам лично.
        Директор просидел с нами до ночи, стараясь отвлечь и развлечь.
        Он ушел и мы остались сидеть в тишине. Когда на подоконнике заиграл телефон, я вздрогнул, и не сразу понял, чей это. "Мамочка милая, мама моя, как хорошо, что ты есть у меня" -- звонко пел детский голосок.
        На номер Вана звонила мама. Пришлось взять трубку и минут тридцать убеждать её, что всё в порядке, а светлый говорить немного не в состоянии, ещё не отошёл от наркоза. Мама пообещала, что будет у нас часа через три и отговорить её удалось едва-едва. Она пообещала приехать в понедельник. Тут мои аргументы кончились и оставалось только согласиться.
        Немного повыгоняв друг друга в общагу спать, мы с Шоном, в конце концов расположились прямо в Вановой палате. Шон -- в кресле, я -- на жёсткой кушетке у стены. Договорились не спать по-очереди. Конечно же, оба продрыхли до утра...
        Утро четверга началось с глухого удара чего-то тяжёлого в стену надо мной. Прежде, чем проснуться, я успел оперативно скатиться на пол и забиться под койку. Только потом сообразил где я. Осмотрелся, увидел спрятавшегося за кресло Шона. Переглянувшись, мы со старшим братом покинули свои укрытия.
        -- И тебе с добрым утром! -- весело оскалился Шон, глядя на проснувшегося и очень злого светлого.
        Ван, который говорить не мог, жестом показал, что утро ни разу не доброе. Ткнул пальцем в своё перебинтованное горло, изобразил крайнее удивление, беззвучно потребовал объяснений.
        Мы припомнили ему вчерашний вечер, поинтересовались, где он такое шикарное украшение на свою светлую шею получил. Светлый состроил задумчивое выражение лица, потом пожал плечами и развёл руками.
        Ну-ну, так я и поверил.
        Ван всё так же жестами поинтересовался, сколько мы тут торчим. Узнал, что всю ночь, покрутил пальцем у виска, одной только мимикой высказав нам всё, что думает о своих придурковатых родственниках. Потребовал позвать ему врача, а нам двоим -- валить отсюда к чёртовой матери.
        Пока Шон бегал за врачом, я, оглянувшись по сторонам, протянул брату раскрытую ладонь. Через миг кончики пальцев светлого соприкоснулись с моими. Времени было немного, поэтому и слов мы использовали по-минимуму, обмениваясь информационно-эмоциональными блоками настолько, насколько могли вне тел Призраков.
        Ван отговорился, что напоролся случайно на ловушку и даже не предполагал, что всё может так закончиться. Потребовал сказать врачу, что раненая нога у него болит сейчас куда сильнее. Посетовал, что не смог сам поговорить с мамой. Скупо улыбнулся приходу командира. И, сощурившись, раздражённо отправил меня спать в комнате на диване, а не на "больничных нарах".
        Передав врачу всё, что хотел сказать мой светлый брат, я нерешительно переступил с ноги на ногу, не желая уходить.
        -- Мы пойдём, наверное?.. -- неуверенно предположил Шон.
        Ван нарисовал на лице удивление тем, что мы ещё здесь и показал, чтобы валили быстрее.
        -- Тебе что-нибудь нужно? -- спросил я, не желая оставлять брата в одиночестве.
        Светлый очень красноречиво на меня посмотрел и изобразил простую и понятную фигуру, обозначавшую очень матерное выражение. Послал нас братишка дорогою дальнею.
        -- Понятно, уже исчезли, -- произнёс Шон прежде, чем мы смылись из палаты.
        На часах полседьмого утра. Рань несусветная.
        -- Ну что, пойдём на пары сегодня? -- вздохнул старший.
        -- Угу, -- уныло согласился я. Зевнул. -- Только посплю ещё часок. Устал вчера так, что до сих пор хочется изображать шланг.
        Добравшись до своего дивана, я рухнул на него и тут же уснул. Последней мыслью было -- интересно, а где Маньяки?..
        Отодрать себя от лежачего места к завтраку оказалось делом почти непосильным. Ныла каждая мышца, каждый мелкий ушиб. Но я всё же поднял себя за шкирку и запихал в горячий душ.
        На пути из общаги я встретил очень сонных, уставших и помятых как после бурной ночи где-нибудь в ночном клубе, и довольных жизнью близнецов. На лицах обоих блуждала какая-то странная, незнакомая улыбка.
        -- Где вас носило?! -- прозвучало им вместо "доброго утра".
        -- А что? -- подавив зевок, спросила Маньячка.
        -- А то, что на ужине вас не было! -- раздражённо рявкнул я. -- Не предупредили! Ночевали вы неизвестно где! Являетесь только к завтраку в небоеспособном состоянии! Что я думать должен?!
        -- Не волнуйся, папочка, мы уже большие, -- в голос отозвались двойняшки. Переглянулись и весело рассмеялись.
        Вдохнув, я досчитал до десяти. Медленно выдохнул. И спокойно произнёс:
        -- Ван в медчасти. Его прооперировали ночью.
        -- Что?! -- мигом изменились в лице близнецы.
        Развернулись и наперегонки бросились в сторону медпункта.
        -- Куда вас понесло?! А завтракать?! -- заорал я им в след. -- Ван вас выгонит, и будет прав!
        Последний вопль был чисто для проформы. Останавливать их я всё равно не собирался -- пусть бегут, огребут от светлого, а он заодно успокоится.
        Шон бодро наворачивал завтрак, сидя в гордом одиночестве. Наш привычный столик в углу никто никогда не занимал. Мы-то с Ваном промолчать моги, пересесть, но двойняшки... После нескольких стычек с адовыми чудовищами в лице безобидных близнецов студенты эти места обходят десятой дорогой.
        -- Выспался? -- поинтересовался Шон, когда я упал на своё место.
        -- Нет конечно, -- ответил я.
        Минут через двадцать близнецы всё же вернулись. Пришибленные и виноватые. Молча сели на свои места, не поднимали взглядов от тарелок, принявшись за завтрак.
        Всё бы, вероятно, прошло тихо, если бы не моя наблюдательность... Едва не подавившись, я уставился на свою боевую подругу. Резким движением оттянул ворот её формы вниз. Она дёрнулась в сторону, отбила мою руку, подняла воротник повыше. Поздняк метаться, Маня, я всё видел. Сощурившись, я опасно спокойно и тихо поинтересовался:
        -- Это что -- засос? Где вас носило, двойня? И, главное -- с кем, а? Хотя, можете не отвечать, я догадаюсь... пока нашего Апокалипсиса укладывали на операционный стол, вы весело проводили время в стане врага!
        -- Мы не знали! -- вскинулся Даня.
        -- Мы были в ночном клубе, -- хмуро ответила Маня. -- И, да, Ирдес, мы пошли туда вместе с Женей. И ещё раз да -- мы весело проводили время, -- Маньячка подняла взгляд. В синих глазах полыхало ледяное пламя. -- Что, папочка, теперь запрёшь нас под домашним арестом на неделю? Оставишь без сладкого? Оставляй, чего уж там. Мы свою вину признаём. Незнание не освобождает от ответственности.
        Даня обнял сестру за плечи. Маня снова опустила взгляд к своей тарелке, ссутулилась.
        Ничего больше не говоря, я поднялся, оставив недоеденный завтрак, и вышел из столовой, ни разу не оглянувшись.
        Только в коридоре, отойдя на приличное расстояние, дал волю злости, с рычанием ударив кулаком в стену! Что, блин, за дерьмо происходит?!
        Отвлекла пришедшая эсэмэска. Достав телефон я прочитал сообщение от светлого брата: "Выучи язык жестов! Я минимум неделю буду вынужден молчать. Нужно же как-то отмазаться, не выдавая, что мы умеем разговаривать беззвучно?"
        "Как скажешь! Уже учу", -- ответил я. И тут же загрузил в капэкашник пособие для общения с немыми. Я уже как-то начинал учить язык немых и пытался читать книги для слепых, но забросил не закончив. Как раз повод вспомнить навыки.
        Первой парой сегодня химия. Вспомнив вчерашнее обещание ребятам, я решил, что сегодня на занятия опоздаю. С утра, когда начинаются пары, в учительской обычно пусто. А значит? А значит я пошёл на третий этаж, караулить преподов!
        Навык маскировки на местности я отрабатывал на подоконниках, за фикусами и за открывающимися дверями. Пятнадцать минут успешно теряться под носом у учителей и мастеров -- то ещё искусство! Но Крылатый -- мастер камуфляжа и умеет уходить из-под наблюдения Теневой стражи. Хотя, некоторые преподы и мастера дадут стоочковую фору любому теневику, сверхъестественным чутьём находя студентов в самых неожиданных местах. И обычно отбирая у этих самых студентов какой-нибудь компромат... Но у меня ничего противозаконного нет, я вообще спешу, спешу и опаздываю, бегу и спотыкаюсь на пары! Убежал уже!
        Всё разошлись? Отлично, дверь не закрыта. Минута -- я внутри. Ещё две -- вскрыл отмычкой стол химика. Нашёл тестовые вопросы и решения. Сфотографировал на телефон. Нужно будет по-быстрому перепроверить ответы, а то я знаю этим мастеров, они полностью правильные решения нигде не держат и вычисляют самых ленивых тем, что специально допускают ошибку. Мастер, подозреваю, вы знали, что кто-нибудь обязательно достанет ответы и тупо спишет, не прилагая мозгов. А теперь быстро сложить как было, той же отмычкой закрыть стол и мотать на урок.
        На пару меня пустили без отрицательных пометок в журнале. Я скромно постучался, извинился за опоздание, отговорился тем, что у меня брат в медчасти и я ночевал там. Меня простили и я тихо прошмыгнул на дальнюю парту, опять потеснив Шкафа. Пока ребята занимались подготовкой к завтрашнему зачёту под руководством преподавателя, я, листая учебник и дополнительную литературу, проверял ответы на контрольные задания. Тридцать пять листов, пятьдесят шесть вопросов. Каждого вопроса -- три варианта. Итого: сто шестьдесят восемь вопросов и ответов. Никто не отвлекал, никто ничего не спрашивал, давая мне время всё просмотреть. Говорил же -- учителя меня любят, и смотрят сквозь пальцы на мои проступки или нежелание что-то делать.
        Обнаружил в решениях девять ошибок и один коварный, неправильно сформированный вопрос. К концу занятия набрал на телефоне длинное сообщение с пометками и поправками, отправил некоторым сокурсникам одинаковые ММСки с фотографиями ответов. Текст сообщения начинался словами "под грифом "Секретно", и по аудитории вскоре прокатились едва слышные смешки. С Денисом и ребятами, ясное дело, я тоже поделился ценным материалом.
        Остальные пары до обеда я так же провёл на последних партах. Спал в наглую или бездельничал, слушая музыку в наушниках. Ну и потихоньку всё это время разучивал заново язык жестов. Питерцев я игнорировал столь же успешно, как и учёбу.
        К обеду в столовую я не пошёл -- очень сильно не хотелось видеть близнецов. Сорвусь ещё, наору на них. Мне и без того паршиво на душе. Пойду-ка я лучше к брату.
        Ван лежал на своей койке с книгой в руках.
        -- Привет, брат! Успел соскучиться?! -- спросил я, заходя в палату.
        "Ща-аз, мечтай дальше, -- отозвался брат, откладывая книгу в сторону. -- Едва почувствовал вкус свободы, как опять меня его лишают. Как день прошёл?"
        -- Нормально, -- пожал плечами я. -- Язык немых учил, -- тут же подтвердил сказанное. -- Ну и успел вскрыть учительскую, спёр ответы на завтрашнюю контрольную, перепроверил, нашёл девять контрольных ошибок.
        "Ни минуты в тебе не сомневался, -- усмехнулся светлый. Беззвучную речь он сопровождал языком жестов. Он-то давно уже этот способ общения выучил. -- А что эти скандинавские выродки? Довольны?"
        -- Да мне плевать, не до них сегодня как-то было, -- пожал плечами я. -- Слушай, тебе вставать можно? Идём на улицу, а?
        "Легальный повод свалить? -- уцепился за предложение брат. -- Чудно!"
        Наведавшись в общагу и облачившись в тёплую форму, мы направились прогуливать вторую половину дня. Оккупировав скамейку у главного корпуса, я просто наслаждался холодным мартовским солнышком, а брат штудировал тетрадь с решениями к завтрашнему зачёту.
        -- Зачем это тебе? -- поинтересовался я, глядя в небо. -- Ты же не собираешься завтра...
        "С чего это не собираюсь? -- удивился Ван. -- Химию сдавать надо? Надо. Говорить при этом не обязательно. А тут ещё и такая лафа -- ты всё заранее сделал! Тетрадку далеко не убирай, я перепишу".
        Всё, произнесённое по незримой ниточке связи от души к душе, светлый брат повторял на языке жестов.
        -- Ладно, -- согласился я.
        Попытался снова расслабиться и помечтать под солнышком. Попытка с треском провалилась.
        "Ну чего ты как уж на сковородке?" -- не выдержал светлый.
        -- Есть хочу, -- признал со вздохом. -- А в столовку я сегодня не ходок.
        "За территорией есть кафе. Можем наведаться туда", -- предложил брат.
        -- У меня денег нет, -- ещё тяжелее вздохнул я.
        Прерывая дальнейший разговор, взвыл в кармане телефон. Шон...
        -- Где тебя носит? -- спросил брат первым делом.
        -- На улице, перед главным корпусом, -- отозвался я. -- Давай спускайся, пойдём в кафе. Я денег не взял, есть хочу жутко, а в столовой сегодня ноги моей не будет.
        -- Это ещё почему? -- удивился мой тёмный брат.
        -- Потому, что не хочу видеть двойняшек.
        -- Ну так я тебя обрадую, их тоже нет, -- отнюдь не весело произнёс Шон. -- Что за хрень происходит, Ирдес?
        -- Что б я сам знал! Давай, короче, мы пошли к выходу, ты нас догонишь.
        Я сбросил звонок, Ван кивнул мне, поднялся со скамейки, спрятал в широкий внутренний карман мою тетрадь, указал рукой в сторону главных ворот.
        "Жалко, что мне пока что есть вообще ничего нельзя", -- с крайне грустной мордой лица сообщил светлый.
        -- Прекрати! А то чувствую себя садистом, -- с досадой ответил я. -- Возьмём тебе кофе. Пить-то можно?
        "Ты и есть садист малолетний!" -- брат потянул руки к моей высокородной шее с намереньем удушить.
        Я рванул вперёд, уворачиваясь, брат догонять не стал -- поберёг дыхание, силы, да и нога у него пока ещё сильно болела.
        -- Ирдес!..
        Не успел я обернуться, как на меня налетел один маленький золотоволосый смерч.
        -- Ника?.. -- не поверив своим глазам, я стащил с девчонки шапку, заправил золотую прядку волос в крупных завитушках за остренькое, эльфийское ушко. Девчушка старательно оскалилась мне своими маленькими беленькими клыками. Одев шапку обратно, подхватил ребёнка на руки, высоко подкинул, поймал. Привет, ошибка природы, которая в принципе не могла появиться на свет! Ведь среди нас не бывает таких полукровок. Ну, разве что одна вот эта мелкая... -- Ника! Чудо, ты откуда здесь?!
        -- Мама сюда приехала учительницей устраиваться, а я с ней! А она теперь будет и тебя учить, да?! -- малышка счастливо обняла меня за шею. -- Я так ужасно по тебе соскучилась!
        А я вообще не надеялся тебя увидеть, мелочь кудрявая. Знала бы ты только, как твой детский подарок помог мне выжить, на пределе сил выползти из ада... Напоминанием о том, что я обещал тебе обязательно вернуться.
        -- Ваше Высочество...
        Родители мелкого чуда склонили головы, приветствуя меня.
        -- Рыцарь. Леди, -- ответил я кивком. -- На данной территории я сохраняю инкогнито, поэтому, будьте добры... не палите меня перед однокурсниками!
        Рыцарь и Леди переглянулись и тёмный, когда-то бывший светлым, поднял руки в жесте признания поражения:
        -- Не будем, -- с улыбкой заверил он. -- Ника, ты тоже не выдавай принца.
        Чудо покивало, сделало вид, что закрывает рот на замочек и выкидывает ключ.
        -- Л... -- запнувшись на первом же звуке, Ван схватился за горло, скривившись от боли, закашлялся, изо всех сил сдерживаясь.
        -- Ты что творишь, зараза блондинистая?!
        Шон, почти не встретив сопротивления, отвёл руки светлого от его горла, накрыл своей ладонью, стараясь поточнее коснуться раны, прикрыл глаза, сосредоточившись. Подошёл он только что.
        Ван осторожно вдохнул, медленно, с хрипом выдохнул, вытер кровь, тонкой струйкой потёкшую по подбородку.
        -- Ох и топорная у тебя работа с силами, -- обратился к Шону отец Ники. Посмотрел на Вана, спросил: -- Позволишь? Как погляжу, дела у тебя плохи, парень.
        Шон, конечно, фыркнул, но убрался в сторону. Едва заметно кивнув, Ван расстегнул ворот, под которым бинт понемногу пропитывался свежей кровью. Эльф снял чёрные перчатки, засунул в карман чёрного пальто военного кроя. Если на его жене красовались белая шапка и куртка, то сам он весь был в чёртом. Светлыми пятнами -- только кожа, глаза и волосы.
        -- А это кто такие? -- потихоньку спросила малышка, не покидавшая моих рук, пока её отец возился с Ваном.
        -- Это мои братья, -- ответил чуду я. -- Тот, который здоровый -- самый старший, его зовут Шон. Который говорить не может -- это средний брат, его зовут Ван.
        -- Сразу два брата и оба старшие? -- удивилась девчонка. -- Весело, наверное? Они тебя защищают...
        -- От них дождёшься, как же! -- ответил я. -- Сами вечно побить пытаются...
        -- Всё, -- закончил возиться с Ваном Никин отец. Строго наказал: -- Не разговаривай. Ближайшие несколько дней вербальная речь тебе недоступна.
        Осторожно кивнув, Ван покосился на меня, требовательно толкнул в плечо, заставляя обратить внимание на его руки. Ладони так и замелькали в воздухе, складывая слова.
        "Брат, походу это Лоран! Только я думал, что он ласты склеил полвека назад!"
        -- Чего? -- не понял я. -- Какой ещё Лоран?
        Ван посмотрел на меня как на идиота и ткнул пальцев в отца Ники.
        "Брат моей истерички-тётки! Я считал, что она его того... прирезала и прикопала".
        -- Ли'эльйини'Лоран? -- удивлённо взглянув на тёмного эльфа, спросил я.
        -- Был когда-то, -- пожал плечами типичный светловолосый, синеглазый эльф. Если бы не нечто незримое и эфемерное, что отличает тёмных от остальных, я бы и не понял, что он из нашей братии. Тёмные сами друг друга не всегда вычисляют, но у меня это привилегия крови, врождённая способность. -- Сейчас -- Лоран ар'Рагнар.
        "Переводи дословно", -- потребовал Ван.
        -- Он говорит, чтобы я переводил его слова, -- взглянув на эльфа с исконно тёмной фамилией, которой он не мог обзавестись иначе, как по праву женитьбы на Леди при вхождении в род. Получив в ответ утвердительный кивок, спустил с рук малявку и начал: -- Развей мои сомнения, тёмный. Как ты умудрился удрать от Лиониэллы? При попытке легально покинуть это унылое местечко, меня чуть не убили. А уж скандал был... эта Пресветлая истеричка визжала на ультразвуке. Признайся -- твоя заслуга, что она при намёке на изменение правил впадает в неадекватное состояние?
        -- Ну, допустим, -- весело хмыкнул Лоран. -- Ты ведь ллиэни'Вэйванлин. Известная личность.
        -- Ван, вообще-то. Я больше не пользуюсь длинным именем. А я ведь точно знаю, что эта... -- запнувшись, я покосился на малявку: -- Ван, я не буду такое переводить, здесь ребёнок! Хорошо... Эта неадекватная дура убила и тихо прикопала своего брата. Ты точно тот самый Лоран?
        -- Неужели это так важно? -- удивлённо приподнял брови тёмный эльф.
        -- Вообще-то нет, -- брат пожал плечами и продолжил, снова вынуждая меня говорить вместо него: -- Но твоя дочь, Ника, вылитая светлая, за исключением маленькой детали, -- Ван широко улыбнулся. -- Клыки у неё такие же, как мои. Поэтому, Лоран, мне очень любопытно... множество связанных с тобой вещей. В том числе и маленькая деталь -- действительно ли ты тот самый...
        Замолчав, я пристально посмотрел на светлого. Возразил непроизнесённому:
        -- Ван, этого не может быть. Дед бы знал!
        "Дед не вездесущ", -- возразил светлый.
        "Но такое знал бы! Поверь, старый интриган на многое способен, но только не на такое".
        "Хорошо. А если он знает?" -- глаза брата окаймились золотом. Он зол. И напуган.
        -- Если что, у нас есть секретное оружие -- я.
        Шон в ответ на мои слова весело хмыкнул, с любопытством разглядывая тёмного эльфа и его семью. Его дочь и жена в это время о чём-то шептались чуть в стороне. Ника то и дело весело поглядывала в мою сторону. Потом отошла от матери и прямиком направилась к Шону. Старший братишка детей любил и общий язык с ними находил быстро, поэтому тут же улыбнулся девчонке, приветствуя её первым.
        -- А пока что... Ван, этого не может быть, потому что не может быть никогда! Лоран, так как ты всё-таки выжил? -- обратился к тёмному я.
        -- Вам троим -- скажу... -- вздохнул эльф. -- Что ж, теперь я как никогда понимаю патологическую неспособность тёмных на бунт и смену династии. Мальчик, тебе говорили, что ты харизматичен до беспредела?
        -- Угу, -- кивнул я. -- От ответа не уходи.
        -- Когда в обряде отречения свет покинул мою кровь -- я умер, -- абсолютно серьёзно сказал Лоран. -- В тот момент Лиона меня и нашла. Сочла погибшим. И свалила. Я был мёртв пятнадцать минут. То, что я дышу и стал тёмным -- заслуга моей жены. Леди Ариадны ар'Рагнар.
        -- И почему Рагнары или Каэрты ещё не приставили к делу столь ценные кадры?! -- весело удивился Шон, ненадолго отвлекаясь от девчонки.
        -- Чтобы нас приставить к делу -- нужно сначала найти и поймать, -- улыбнулась моему брату Леди Ариадна. -- Мы с Рэном даже с маленькой дочкой на руках можем утечь водой сквозь пальцы в любой момент.
        -- Большой опыт, -- подтвердил Лоран.
        -- Вы действительно этого хотите? -- я посмотрел на тех, кто, по идее, мог бы стать не тузом, но валетом в рукаве. Козырным.
        Ван снова легко толкнул меня, требуя озвучить слова.
        -- Мой брат говорит... просит, чтобы ты не уходил в тень в связи с грядущими переменами в политике и мире. Перемены будут... весьма забавные... Ай, не надо, я всё равно не буду такое дословно переводить! Сам... это самое слово! -- увернувшись от второго удара в плечо, я проигнорировал кулак, который Ван мне красноречиво продемонстрировал, обещая побить. -- Короче, мой брат считает, что тебе, как вменяемому... нет, не буду я такое переводить, упырь ты светлый! В общем, Лоран ар'Рагнар, тебе определённо понравится картина, которая наступит примерно в сентябре-октябре уже этого года. Ещё он говорит, что мы наворотили дел, и Северный Пушной Лис... Ван!.. Я хотел сказать -- светлый Князь играет на нашей стороне в этой партии.
        Лоран хмыкнул и весело произнёс:
        -- Так что же, слухи о разводе Фергорна и моей истеричной сестрички -- не совсем слухи?
        Мы с Ваном переглянулись.
        "Ни фига себе новости..." -- протянул брат.
        -- Мы не в курсе, -- пожал плечами я. -- Так, ладно, вы к директору? Он у себя в кабинете должен быть.
        -- Юная леди! Вы действительно желаете отправиться в это скучнейшее заведение под названием Тёмная Академии? -- официальным тоном поинтересовался брат, обращаясь к малышке.
        -- А у вас есть другое предложение, рыцарь? -- задорно поинтересовалась она.
        -- Могу предложить вам шоколадный десерт и коктейль-мороженое! -- галантно склонился Шон.
        -- Согласна! -- отозвалась чуда.
        -- Вернём в целости и сохранности, -- заверил родителей девчонки я.
        -- Тут в пору беспокоиться о вашей целости и сохранности, -- криво улыбнулся Лоран. -- Наша малышка себя в обиду не даст.
        Обменявшись номерами телефонов с родителями Ники, мы направились в разные стороны. Тёмные не могут не доверять своим Владыкам, это у них в крови. И даже если они беспокоили о девочке, то отпускать с нами боялись не больше, чем гулять по знакомому двору в компании друзей. Шон посадил девчонку к себе на шею. Остановившись, я обернулся и спросил:
        -- Она ведь... Николь? Николь ар'Рагнар?
        -- Да, -- ответила леди Ариадна.
        Кивнув, я больше ничего не спрашивал. Здравствуй, моя остроухая стервозная чуда. Это тебя я воспитал тогда. Тебе доверял свою жизнь, дела, детей... Это о тебе мои дети говорили "Тётя Николь такая краси-ивая... А дядя Ван шарахается от неё как от монстра из стрелялки!" От последней мысли захотелось расхохотаться. Вот ты какой, мой маленький златовласый монстрик!
        Ощущение ирреальности накатило волной, захлестнуло с головой, погружая меня в тишину, за толстое бронестекло. Ты лишь аквариумная рыбка, пешка в чужой игре, разменная фигура, Крылатый... Ничего этого нет, всё -- сон. Ты просто заигрался...
        Остановившись, я достал сумку, непослушными пальцами расстегнул замок, залез во внутренний карман, достал фотографию.
        Если всё нереально -- значит и они не реальны. Это... лишает мою жизнь смысла, а меня -- самой жизни, убегающей по каплям в пустоту...
        Лир и Лия -- реальность.
        Тебе меня не взять. Я буду жить!
        Тишина рассыпалась неслышным звоном, возвращая мне жизнь и реальность.
        Только теперь я полностью осознал и принял, что все эти глюки -- результат действия павшего на меня проклятья, подаренного на день рождения. Но я сильнее. Пока ещё -- сильнее.
        Следующие полтора часа мы провели в кафе. Ван питался кофе и молочными коктейлями, зависнув над моей тетрадью с решениями к завтрашней контрольной. И ладно бы он просто прихватизировал мою тетрадь и запоминал ответы. Так нет же! Он не умолкал! Или спрашивал что-то постоянно или объяснял и рассказывал как грёбаный лектор в аудитории.
        Через тридцать минут от его трёпа у меня начала раскалываться голова. Но я терпел стиснув зубы, и даже пытался отвечать без раздражения. Брат же ранен, я ж не могу послать его в... даль светлую.
        Шон изредка отвлекался на нас, посвятив всё время малявке.
        Через полтора часа, когда единственным желанием стало уменьшить поголовье близких родственников путём удушения одного из них, я попытался отвлечься, обратив пристальное внимание на Шона и малявку. И в очередной раз понял, что оба моих брата -- те ещё кадры.
        -- Шон! Ты, блин, чему ребёнка учишь?!
        -- Как грамотно отшивать старших придурков, как правильно бить перед тем, как удрать, и как разрядом помощнее долбануть, -- невозмутимо ответил старший родич. -- А что?
        Я пнул его под столом. Шон убрался с траектории удара, избегая повторного пинка и в притворном возмущении сказал:
        -- Ты это видела? Он меня бьёт! Братья -- это невыносимые создания... Вот, видела, опять дерётся! И мне с ними двумя жить в одном доме приходится!
        Шон состроил такое уморительно-несчастное выражение лица, что малявка, и без того весело хихикавшая, расхохоталась от души.
        Отвлёкшийся на этих двоих Ван ненадолго примолк. Слава Небу, а то я хотел уже или его убить, или сам удавиться. Оказавшись на улице, я вдохнул холодный морской воздух полной грудью, подождал, пока охладится моя гудящая от боли голова. Если сегодня я не убью ни одного из братьев -- им сильно повезёт! Очень сильно!
        Когда мы неторопливо брели в сторону корпуса, и я продолжал слушать казавшийся напрочь бессмысленным трёп светлого, голова готова была лопнуть от боли. Заставляя продолжать это терпеть и даже радоваться, в глубине разума звучала песня:
        Брат мой!
        Кровь связала нас
        Древним обрядом...
        Брат мой!
        Не смыкая глаз
        Я буду рядом! #
        # Харизма -- Брат мой
        Когда со стороны корпуса нам на встречу вышел нурман, преградив путь, я уже был на пределе. Поэтому его бледно-зелёная рожа и растерянно-виноватый вид невероятно раздражали.
        -- Ван, я не уверен, но кажется, это моя вина... -- Женя коснулся своей шеи, резко, будто опомнившись, отдёрнул руку. -- В качестве искупления готов сделать всё, что потребуешь.
        Ван ответил очень матерным жестом и потоком изощрённых ругательств, которые слышал только я.
        -- Понял, не лезу, -- отступил сокурсник. Посмотрел на меня. -- Ирдес, прости Маньяков. Меньше всего на свете я хотел, чтобы вы из-за меня поссорились. Если хочешь на кого-то злиться -- то лучше на меня. Они ни в чём не виноваты и...
        -- Жень, -- прервал я, позвав нормандца по имени и заставляя замолкнуть.
        Он опустил взгляд, решился было поднять его снова... Не успел. Потому что я врезал нормандцу кулаком в челюсть, вложив в удар всю свою злость и накопившееся раздражение!
        О Небо, хорошо-то как!.. Сильная боль в руке и стесанные об морду сокурсника костяшки приносили облегчение, а не страдание.
        Когда одногруппник, упавший на спину, приподнялся, потирая челюсть и поднял на меня взгляд, я произнёс, криво усмехнувшись:
        -- Теперь квиты. -- И уточнил, прежде чем прошествовать мимо: -- За двойняшек -- квиты.
        Настроение оказалось значительно приподнятым.
        -- Ника, ты видела?! Дерётся постоянно... -- пожаловался на меня Шон сидящей на его плечах девчонке. Только что-то осуждения в его голосе я не расслышал.
        "Крут на поворотах", -- оценил светлый.
        "Ван, поясни мне одну вещь, -- не выдержал я. -- Когда у тебя нет проблем с голосом, от тебя лишнего слова не добьёшься. Так что ж теперь тебя не заткнуть?"
        Некоторое время царило блаженное молчание.
        "Одно дело, когда чего-то не делаешь потому, что не хочешь, и совсем другое -- когда не можешь, -- всё-таки ответил брат. -- Такое молчание мне физически невыносимо".
        Некоторое время я переваривал эту информацию, потом в ультимативном порядке предложил:
        "Вали к Вэнди. Я тебя уже слышать не могу, а она будет рада твоему обществу".
        "Считай, что уже свалил", -- не стал спорить светлый.
        И наконец-то умолк. Слава Небу...
        Впрочем, эта божественная тишина царила минут десять, не больше. И когда прозвучала очередная реплика об очередной ерунде -- я просто удрал, прихватив с собой Нику. Мог бы как здоровый кошак по кличке Коррас прижать уши и зашипеть -- так бы и сделал.
        Чета ар'Рагнаров всё ещё торчала у директора, поэтому я предложил малявке прогулку к морю. И мы пошли собирать ракушки. Здесь вообще ракушечный берег. Ни песка, ни камней, сплошь останки разнообразных улиток.
        Ника носилось по берегу как электровеник, то и дело притаскивая мне ракушки покрасивее. Я брёл следом, глядя под ноги и размышляя... о многом. Подыскав подходящее бревно, сел, отговорившись тем, что устал. Продолжил наблюдать за девчонкой. Очень скоро ей надоело быть одной на берегу, и она присела рядом.
        -- Ты чего такой грустный?
        -- Вовсе я не грустный, -- отозвался я, посмотрев на кудрявую чуду. -- Тебе показалось.
        -- Вовсе мне не показалось, -- передразнила девчонка, сумев сымитировать мою манеру говорить и последние интонации. Взяла меня под руку, прижавшись щекой к плечу. -- Ты не потерял мой подарок?
        -- Ну что ты, как я мог? -- улыбнулся в ответ, расстегнув куртку и достав из-под ворота цепочку. На ней висело детское колечко и алмазная слезинка маяка Призрака. -- Никогда не потеряю. А ты мой не посеяла ещё?
        Вытащив цепочку с алмазной слезинкой из-под куртки, малявка повторила мои слова:
        -- Никогда не потеряю. И перо тоже. Оно дома осталось...
        -- Вот и хорошо. Застегнись, а то простынешь.
        -- Ты прямо как мама, -- сморщила мордаху девчонка, но куртку застегнула. Хитро-хитро на меня посмотрела. -- Ты всё ещё ждёшь, когда я подрасту лет на десять?
        Пару минут я пытался сообразить, о чём эта мелюзга меня спрашивает, потом вспомнил...
        ...-- Я опоздала всего на минуту, а его уже облепили все кому не лень, -- жемчужно улыбнулась девушка.
        -- Брысь, мелюзга! -- состроил я грозное лицо, и малыши с веселым смехом сыпанули в стороны. -- Не на минуту, а на десять. Я уже заждался!
        -- Хи-хи, а зачем тебе девушка, которая опаздывает?! -- лукаво полюбопытствовала Ника -- девчушка с белыми кудряшками в синем сарафане, которая не удрала вместе с пацанятами, спрыгнув с мотоцикла. -- Давай ты меня будешь катать, а я не буду опаздывать!
        -- Подрасти лет на десять сначала, мелкая! -- весело хохотнул я.
        -- Договорились, -- с самым серьезным видом кивнула малышка. -- А ты еще сюда приедешь?
        -- Обещаю, -- кивнул я...
        С усилием уничтожив перед мысленным взором образ рыжеволосой красавицы, я ответил:
        -- Ну у тебя и планы на мою скромную персону, мелочь! Ты ещё замуж за меня не собралась, а?!
        -- А что, нельзя? -- окончательно обнаглела дочь тёмного эльфа.
        -- Ни в коем случае! -- категорично ответил я. -- Я ужасно страшный монстр и только прикидываюсь хорошим, вот. А на самом деле детей ем. Вот возьму сейчас и тебя съем, наглая мелюзга!
        -- Забыл, что ли? Я тебя не боюсь, потому что ты не страшный! -- заявила Ника со смехом. -- Ну так что, наш уговор в силе? Ты всё ещё мой принц?
        -- Не, -- отрицательно мотнул головой я.
        -- А мама рассказывала, что она познакомилась с папой, когда ей было шесть лет, -- с искренним сожалением вздохнула Ника. -- А мне, между прочим, уже целых восемь! А ты меня даже с днём рожденья не поздравил, -- девчонка демонстративно надулась.
        -- Николь ар'Рагнар! Вы совершенно невыносимый ребёнок! -- возмутился я. -- Мелочь, я ж не знаю, когда у тебя день рождения.
        -- Десятого декабря, -- девчонка ответила с таким видом, будто делала мне великое одолжение.
        Немного подумав, я мстительно сощурился и предложил:
        -- А давай я тебе подарю одного из моих братьев? Тогда у тебя будет твой личный принц. В будущем. Кого выбираешь?
        -- Тебя, -- сразу же ответила голубоглазая чуда.
        -- Меня нельзя, -- отказался от такой привилегии я.
        -- Ну, тогда... -- Ника задумалась, глядя на небо. -- Ван красивый... а у Шона на шее сидеть удобно... А ещё он смешной... Выбираю Шона! -- решила мелочь.
        -- Тогда подрастай ещё двенадцать лет, -- тут увеличил сроки я.
        -- Договорились! -- кивнула мелкая и с самым серьёзным видом протянула мне руку.
        -- Договорились, -- согласился я, осторожно сжав протянутую ладошку.
        Сделал гадость -- на сердце радость! Вот это сейчас про меня. Мстя моя страшна!
        Ника села спокойно. И вдруг весело захохотала звонким колокольчиком.
        -- Ты чего? -- удивился я, невольно улыбаясь. Уж очень забавная девчонка.
        -- Я только что... купила принца... в рассрочку!.. -- выдавила малявка.
        И я закатился не хуже неё!
        Когда пришло время идти на ужин, я всё ещё находился в весьма приподнятом настроении. Поэтому даже с Маньяками помирился без лишних эксцессов.
        Ван пришёл на ужин в обществе Вэнди. Она пусть нечасто, но бывала с нами. В этот раз за нашим столом молчали двое... Впрочем, то обстоятельство, что их неслышно, вовсе не означало, что они не разговаривали! Ладони всех пятерых Призраков то и дело соприкасались под столом, когда мы обменивались эмоциями, чувствами и мыслями. Вэнди беззвучно смеялась. Смех этой девочки, звонкий и настоящий, отражающийся в душах тех, кто слышит, для других представлял собой лишь только слабую улыбку на бледном, практически бесцветном лице.
        Маньяки вызвались проводить нашу маленькую птичку. Она взяла обоих за руки. И вскоре улыбки сошли с их лиц. Когда пришло время расходиться в разные стороны, и я пообещал Вану, что зайду за ним ко второй паре, двойняшки шли уже совсем мрачные. Видно, наш маленький второй Навигатор очень серьёзно чихвостила их за что-то. Интересно, за что? Впрочем, спрошу завтра.
        После душа я прикинул было, не сделать ли мне домашку для разнообразия, но желания совершить такой подвиг не возникло. Поэтому я пошёл к девчонкам.
        Надежды на то, что питерских мальчиков там не будет, не оправдались. Последнее время эти приштыренные часто тут заседают. Как будто меня караулят, уроды моральные.
        -- Ты голодный, малыш? -- тут же поинтересовалась Оля, ласково улыбаясь мне. -- У нас тут пирожные есть. Как ты любишь, кремовые.
        -- Или тебе в чём-то помочь? -- спросила Ксанка.
        -- Это я вам, вообще-то, помогать пришёл, -- сообщил я. -- Завтра контрольная по химии. Я помогу разобраться с заданиями. Но только вам двоим, девочки! -- искоса взглянув на Стаса, уточнил я.
        -- А как же взаимопомощь там, успех группы, товарищество и прочие ценности? -- попытался воззвать к моей совести Ренат.
        -- Моя система ценностей на вас не распространяется, -- презрительно бросил смеску я. -- Вы ничем не заслужили ни моего уважения, ни расположения. Зато легко вызываете раздражение. Так что -- скакали бы вы отсюда, олени северные.
        -- Слушай, малый... -- Стас встал с дивана, на котором сидел, сжал кулаки, угрожающе надвинулся на меня. Напугал ежа... -- Я изо всех сил пытаюсь быть с тобой вежливым. Как могу сглаживаю углы, стараюсь свести конфликты к шутке, спускаю оскорбления на тормозах. Но ты как будто специально стараешься свести мои попытки сохранить мир на нет! Я ведь не всегда смогу сдерживать своих парней. И они ведь устроят тебе тёмную, малец!
        -- Боюсь и дрожу, -- прищурившись и усмехнувшись самым пакостным образом, ядовито ответил я. Сам ступил поближе, посмотрел на него... пока, увы, снизу вверх, не от этого не менее высокомерно и презрительно. -- Ты ради сглаживания конфликтов, хитровыебнутый сучий сын, дал мастеру взятку для того, чтобы он продержал "карман" в стабильном положении неделю?
        -- Что?! -- Ой, как натурально он умеет изображать удивление с негодованием! Я почти поверил! -- Я никого не...
        Но я перебил, не давая договорить:
        -- Я тебя, паскуда, предупреждал, чтобы ты не проверял на прочность моё положение? Паук в этой паутине -- отнюдь не ты, Стасик, -- его имя я произнёс таким пакостным образом, будто говорил про жирного, рыжего, отвратительного таракана. -- А теперь испаритесь оба, пока я вами дверь не вынес.
        Стас отступил, окинул меня внимательным взглядом и с удивлением констатировал:
        -- Да ты же нарываешься!
        -- И как же ты догадался, гигант стратегической мысли?! -- издевательски отозвался я.
        -- Ирдес, ну не надо, малыш, -- Ксана осторожно приобняла меня за плечи. -- Я понимаю, что тебе не нравятся наши с Олей парни, но они всё же наши. Если они тронут тебя, сердце моё -- мы поругаемся. И я не хочу, чтобы ты пострадал.
        -- Да брось, я пострадаю не сильнее, чем когда друг этих бросил меня в колючую проволоку при их попустительстве и одобрении. Но, -- тут я посмотрел Ксанке в глаза, -- времени у нас не так много. Поэтому гоните их взашей отсюда, а мы идём к Ритке -- ей тоже надо помочь. К Рите им вход запрещён по умолчанию!
        Ещё минут пять мы поогрызались друг на друга, не доводя до открытого противостояния. Хотя, видит Небо, я приложил кучу сил, чтобы не сцепиться с нормандцем по-настоящему! Сегодня питерцы, почему-то, раздражали меня в два раза сильнее обычного.
        Только в комнате Риты, которую она делила с девушкой по имени Марина, я выдохнул. И занялся тем, что объяснял им задания и принципы решений на случай, если их вдруг вызовут с устными ответами. Большая часть внимания, как обычно при моём добровольном репетиторстве, досталась Оксанке.
        Два часа спустя у меня раскалывалась голова. Устроив небольшой перерыв, я полез было за таблетками в карман... коротко помянул хаотичных тварей.
        -- Ты чего, малыш? -- поинтересовалась сидевшая рядом Рита.
        -- Голова раскалывается, -- ответил я. -- А таблетки, походу, в других джинсах забыл.
        -- У меня есть, -- предложила девушка. -- Тебе одну?
        Едва взглянув на то, что она мне предлагала, жестом показал, что нужно три.
        -- Так сильно болит? -- обеспокоилась она.
        Я только едва заметно кивнул, дожидаясь, пока мне предоставят лекарства и стакан с водой. Болело действительно зверски. Так, что даже говорить сложно. Полегчало быстро и ещё час я потратил на то, чтобы все четыре мои однокурсницы завтра сдали зачёт с максимальным количеством баллов. Закончив с детальным разбором заданий и проверкой усвоенного материала, я буквально уполз обратно в свою комнату.
        Уснул, едва добравшись до подушки.
        Утро пятницы началось... нехорошо. Я едва смог выплыть, выбраться из этих бесконечных, жутких, невыносимых кошмаров. Будто в аду побывал, а не спал... полночи урывками. В игровой рейд я не пошёл. Зашёл, отписался, что меня не будет и оставил Апокалипсиса развлекаться, гоняя Рейдера.
        Отскрести себя от кровати, врубить вышибающую лишние мысли музыку... Так, что там есть? Ага, старые добрые "Disturbed" со своим "Awaken" и "Guano Apes" с песней "Dodel up" следом. То, что надо. Потом пусть играет что попадётся.
        К завтраку мне удалось привести себя в порядок. Даже настроение немного приподнялось. Первая пара прошла скучно и обыденно. Ко второй я зашёл за Ваном. Химик, увидев наш дуэт, хотел было отослать Вана обратно в медчасть, но тот, пользуясь моими услугами переводчика, заверил, что если его не будут спрашивать устно -- он вполне может всё сдать сейчас.
        Мне достался первый вариант. Расписывал всё это я уже на автомате, не особо задумываясь над тем, что делаю. После вчерашнего репетиторства вопросы и решения отпечатались у меня в голове намертво. Закончив за двадцать минут свои задания, успел ещё подсмотреть, подсказать и указать на ошибки десятку одногруппников. Химик старательно не замечал моей тихой возни. По истечении сорока минут все, кто сделал задания -- сдали работы и отправились по своим делам. Таковых оказалось всего девять. У оставшихся ещё было время до конца пары.
        Прикинув, что на остальных парах мне сегодня ловить нечего, я отправился к Вэнди вместе с братом. И там, пока две лишённых голоса личности общались меж собой, прикорнул на диване. Здесь мне кошмары не снились. Тишина и покой...
        Брат распихал меня только к обеду.
        -- Чего? -- продрав глаза, поинтересовался я.
        Ван указал на часы и жестом предложил выметаться. Оставалось только согласиться и валить в столовку.
        Двойняшки и Шон уже оккупировали столик. Заняв своё место, я принялся за еду. В процессе попрепирался с Шоном, поспорил с Маньяками, дежурно обругал питерских мажоров. После чего Маньяки решили насесть на меня с вопросом "а что за Райн, который наш нуб Рейдер?"
        -- Папин воспитанник, -- попытался отвертеться от подробного рассказа я.
        Не получилось. Близнецы -- те ещё клещи. Точнее -- один большой клещ. Двухголовый и четырёхрукий. Шон им только помогал, хотя перед этим уже успел кое-что выпытать у папы.
        -- Райнор -- единственный и последний представитель фамилии ар'Риа, -- вытянули из меня признание двойняшки. -- Если бы я его не нашёл -- он бы максимум через год ласты склеил.
        -- Это всё? -- недоверчиво поинтересовалась Маня. -- Что-то я тебе не верю.
        -- А ещё -- он моя будущая Тень, -- выложил последнюю тайну я.
        -- Что?.. -- прошипела Маня в лучших традициях ядовитых змей.
        -- А как же мы?.. -- растерянно произнёс Даня.
        -- Даня, но ведь вы с Маней -- одна Тень, -- решил я расставить факты по своим местам. -- Отдельно друг от друга вы не то что действовать не сможете, но даже жить. И вы двое -- Тень Вана. Не моя.
        -- Прошаренная Тень, дублированная версия, -- сказал Шон, весело посмотрев на двойняшек. -- Я б от такой тоже не отказался.
        -- Ван в отличие от нас -- везунчик, -- согласился я. -- Ты со своей Теню ещё толком не определился, а у меня -- щенок с помойки. Вымахает когда-нибудь в волкодава, но до этого ж ещё дожить надо! И сколько нервов потратить...
        -- Бедняга, -- от души посочувствовал брат. -- Давай, выкладывай остальное, пока блондинистая парочка тебя живьём не съела! А то по лицам вижу -- собираются.
        Вспомнив всё, что видел и знал, я негромко рассказал о Райноре, который пока ещё носил фамилию Июльский, а не ар'Риа, моему самому близкому окружению.
        Настроение опустилось ниже плинтуса. Опять начинала болеть голова. Идти на занятия не хотелось совершенно. Сегодня у нас ещё физика, история и на боёвку меня пустят только на скамейке посидеть. Мастер после прогулки в "девятку" смотрит на меня так же, как родственники -- будто я отлит из тончайшего фарфора. Неосторожное движение и фарфор разлетается на сотни мелких осколков.
        Жить, блин, вообще вредно! От этого умирают!
        С такой мыслью я и отправился на физику. Засяду куда-нибудь поближе к Шкафу, пусть нурманы устроят себе звёздный час. Поставить подножку вовремя я могу и с дальнего стола. Им же останется только проехаться рожей по полу.
        Итак, что у нас сегодня? Термодинамические системы. Детальное рассмотрение. Второй закон термодинамики... Попробовать оспорить его, что ли? Не-е, я ленивый чешуйчатый гад, мне вломно. И вообще, ничего не знаю. А опровергающий второй закон термодинамики "вечный двигатель" Теслы вовсе не существует. Всё сказки для мечтателей, не более.
        Пара сдвоенная, и пропинав балду на теоретической части, я вознамерился так же ничерта не делать в лаборатории. В тёмной академии лаборатории вообще достаточно серьёзные. В случае чего, любая академия может стать военным городком и научным центром по совместительству. За любой косяк в лабораториях, за каждое неосторожное движение ждёт наказание вплоть до исключение из академии без права на восстановление. Поэтому -- очень жаль, но здесь я буду вынужден вести себя тихо. А то ещё взорву что-нибудь, убью кого-нибудь ненароком.
        Я держался подальше от питерцев от начала занятия до конца. Поэтому не видел, что именно произошло. Но когда мы уже направлялись к выходу, Боря Немиров медленно сполз по стенке и потерял сознание. Событие оказалось настолько неожиданным, что я некоторое время стоял и тупо созерцал происходящее. Не наблюдаю крови вокруг, да и он сам вроде цел... Только почему-то не дышит.
        Андрей холодно наблюдал за попытками остальных откачать переставшего дышать сокурсника. Взглянул на Ирдеса. Мальчишка с отрешённым видом смотрел на происходящее. Нахмурился, будто пытался решить, как ко всему этому стоит относиться.
        -- Не подходи... -- неслышно выдохнул Пророк. -- Не подходи к ним...
        Даже если растерявшийся наследник тёмного престола принял решение помочь, то не успел его воплотить -- реанимационная группа уже примчалась. Медчасть и лаборатории как правило находились очень близко друг от друга.
        Когда остановившееся сердце подонка неровно и неуверенно забилось вновь, Пророк отступил в тень. Его перекосило от злости, но он сделал так, чтобы этого никто не увидел. Не рассчитал дозировку. Надо было дать больше, тогда бы драного выродка никто с того света не вернул.
        Когда одного унесли, все питерские мальчики с компанией, как и ожидалось, не стали посещать оставшиеся занятия, переселившись под двери реанимационной палаты. Или ещё куда по своим делам пошли, что ближе к истине.
        Пророк снова посмотрел на Ирдеса.
        -- Не сочувствуй тварям, земной бог, -- беззвучно прошептал Андрей. -- Не сочувствуй...
        Оставшиеся пары я посетил чисто для галочки. Интересно, что ж с этим питерцем? Надо будет поинтересоваться потом, что ли. Проявить видимость сострадания и участия.
        Боёвку, как и следовало ожидать, я наблюдал со стороны. Начавшая болеть в обед голова к началу тренировки желала расколоться на неравные куски. С каждой минутой становилось всё сложнее. Громкие звуки казались жестокой пыткой. Свет, даже неяркий, резал глаза, значительно усиливая боль.
        Но самым худшим было другое -- обезболивающие почти не помогали.
        Кое-как выдержав четверть занятия, я ушёл. И болтался у моря до самого ужина. Морской холодный ветер кое-как развеивал туман в голове. Гулял бы и дальше, но порядком проголодался.
        Присоединившись к брату и друзьям, отчётливо ощутил подкативший к горлу ком. От запаха еды тошнило. Я сидел, ковырялся вилкой в тарелке, с трудом перенося окружающие звуки и свет. Страшно хотелось закрыть глаза и засунуть голову под подушку.
        -- Ты заболел, что ли? -- поинтересовался Шон.
        Пересилив резь в глазах, поднял взгляд на брата.
        -- Я не знаю, -- ответил ему. Немного подумав, добавил: -- Но мне как-то хреново.
        -- Давай поешь и иди спать, -- в приказном порядке произнёс Шон.
        Есть хотелось несмотря на накатывавшую тошноту. Дурацкое состояние. Может, от еды полегчает? Ну, попробую.
        Мутить меня после ужина перестало. Но звуки... свет... туман в голове... Как бы дойти до комнаты так, чтобы окружающие не спалили, что у меня под ногами пол как палуба в шторм. Почуяв неладное, Шон не пошёл в свой донжон.
        Дойдя до своего лежачего места, я сел, обхватил голову руками. Посидел так, пытаясь избавиться от разверзшегося в голове ада. Встряхнулся, приводя себя в сознание. Поднял голову.
        -- Шон, какого демона! Вали отсюда, я уже не маленький.
        -- Ага, -- согласился брат, сидевший на месте Вана. Светлый будет в бешенстве, когда вернётся. -- Ты не маленький. А я сегодня здесь посплю. Ты давай ложись. Я только к себе схожу и вернусь. Ключ дай.
        Сопротивляться не было никаких сил. Поэтому я дал брату запасной ключ, а сам полез в душ перед сном. Когда он пришёл, я уже завернулся в одеяло и слушал музыку, пытаясь читать фантастический боевик про киборга из города под куполом. Только понимал написанное хорошо если через слово.
        Шон посмотрел обложку книги, одобрительно кивнул и улёгся на диван Вана со своим ноутом. Я же скоро уснул на страницах книги...
        Из мира теней меня выдернул звук. Кое-как продрав глаза, я прислушался, пытаясь понять, что это было. Вот он прозвучал вновь... и меня бросило в холодный пот. Я резко сел. Сердце забилось так, что, казалось, ещё немного и оно вылетит из груди.
        Смех. Звонкий, весёлый детский смех звучал... откуда-то. Очень, очень знакомый голосок. А следом другой. Что-то сказал невнятное и тоже звонко засмеялся.
        -- Дети?.. -- мой шёпот в ночь, казалось, разбил звуки и тени.
        Наступившая тишина оглушала и сводила с ума. А потом откуда-то слева, кажется, совсем рядышком, прозвучал голосок моей малышки:
        -- Мы здесь...
        Оделся я быстро и тихо, чтобы не потревожить спящего Шона. Подошёл к двери. Коснулся ручки. Неслышный шёпот. Шорох по углам. Далёкий детский плач.
        Оказавшись в коридоре, прикрыл за собой дверь. И лишь тогда позвал в темноту:
        -- Лир? Лия?..
        -- Я здесь...
        Повернувшись на голос, я последовал за ним. Шёпот привёл меня в кубрик. Тёмный и пустой.
        -- Где вы, малыши?..
        Тихий всхлип, вздох. Они шагнули ко мне из теней. Остановились в пяти шагах. Встав на колени, я протянул к ним руки:
        -- Котята мои...
        -- За что ты с нами так, пап? -- тихо спросила Лия.
        -- Мы из-за тебя умерли, -- добавил Лир, одарив меня ледяным взглядом.
        -- Мы тебе всегда верили. Думали, ты защитишь.
        -- Но ты не защитил...
        По лбу сына на лицо стекла кровь.
        -- Простите меня, дети... -- судорожно выдохнул я. Хотелось умереть. -- Я пытался вас защитить.
        -- Не смог, -- обиженно поджала губки дочка. -- Лучше бы ты сам там умер!
        Обхватив голову руками, я зажмурился. Загнал обратно стон, готовый сорваться с губ. Отчаянно прошептал:
        -- Вы не мои дети. Вы только тени моих кошмаров.
        Поднявшись на ноги, бросил взгляд туда, где они стояли. Никого не было. Развернувшись, я отправился обратно.
        -- Мы настоящие, папа, -- отчётливо произнёс из темноты мой сын.
        -- Мне было больно умирать, папочка, -- прозвучал голос дочки. -- Очень больно... Ты помнишь, насколько сильно?
        Маленькие ноготочки впились в мою руку со всей силы. Боль пронзила до позвоночника, но я даже не вздрогнул. Протянул к ней, оказавшейся совсем рядом, вторую руку.
        -- Лия, Лиенька, котёночек ты мой родной...
        Малышка исчезла, едва мои пальцы коснулись её чёрных волос.
        А я побежал. Как мог быстро примчался обратно, не слушая голосов, хлопнул дверью, войдя в комнату. Мгновенно вскочивший Шон несколько мгновений недоумённо на меня пялился.
        -- Где-то был или собираешься? -- спросил брат.
        Пройдя в комнату, я сел на диван. Помолчал, стараясь отдышаться и унять бешено колотящееся в груди сердце.
        -- Шон... если я вдруг захочу куда-нибудь уйти -- останови меня, -- решительно попросил я. -- А если начну с кем-то разговаривать -- позови и скажи, что здесь никого нет.
        -- Брат, ты меня пугаешь, -- произнёс Шон после минутного молчания.
        -- Я сам себя боюсь, -- ответил я, взглянув на брата.
        Скинул кроссовки и лёг обратно на своё место, больше ничего не объясняя. Самому бы понять...
        Уснуть до утра так толком и не удалось. К завтраку выбрался на автопилоте. Да и то только потому, что Шон не хотел выметаться из комнаты без меня.
        Свет и звуки были ещё более невыносимы, чем вчера. Они давили, причиняли боль, вызывая желание всех убить и забиться в тёмный угол.
        Поэтому я сразу после завтрака я смотался из академии. На улице, очень редкий для этого времени года, стелился по земле густой туман.
        -- Эй, Ирдес... -- окликнули из серой мглы.
        Я обернулся. За спиной стоял мальчишка. Эльфёнок лет девяти.
        -- Что тебе нужно? -- со вздохом спросил я.
        -- Ты отобрал у меня брата, Крылатый, -- заявило это нереальное недоразумение. Шагнуло поближе. -- Я -- Вэйв.
        -- Ага, -- хмыкнул я. -- Маразм крепчал, деревья гнулись. Бред очей моих, скройся в ужасе. Он никогда не был тебе братом.
        -- Был, -- возразил как-то подозрительно просвечивающий мальчишка. -- Был, пока ты у меня его не забрал!
        -- Мне он родня по крови, -- возразил я. Сам подступил поближе к видению. -- И знаешь, что я тебе скажу? Мне плевать, что я -- замена тебе. Я не сожалею о том, что ты помер. Мне было ещё меньше чем тебе, но я смог защитить себя и Шона. А ты -- слабак, едва не убивший Вана. Меня бесит то, что Ван винит себя в твоей смерти до сих пор. Он мой брат, а не твой. Мой! А ты, давно переваренный инферналом труп, прекрати приходить к нему в кошмарах!
        Эльфёнок склонил голову набок, отступил и растворился. А я побрёл дальше. Нужно прекратить разговаривать с ними. Это всего лишь тени моих кошмаров...
        Долго-долго я гулял по берегу. Холодный ветер, казалось выдул из меня всю душу вместе с последними крохами тепла. Но в академию, даже окончательно замёрзнув, я не пошёл. Направился во вчерашнее кафе, обнаружив в кармане деньги. Должно хватить на обед и вкусности.
        Отсутствие людей, тишина, покой... Только тени по углам неслышно шуршат и переговариваются знакомыми и незнакомыми голосами. Реальность пыталась ускользнуть из моих рук, да только не учла стальные когти, которыми я в неё вцепился.
        Тут я тоже просидел долго, методично уничтожая выпечку и горячее молоко. Когда стало значительно легче жить на это гадком свете, и даже уже не хотелось всех убить, в кафе завалились сокурсники.
        -- Вот он где окопался! -- заметил меня Илья. -- А мы тебя обыскались уже.
        -- Исчезни, кошмарное видение, -- индифферентно произнёс я, дожевав булочку с вишней.
        -- Мастер Йода счёл меня глюком! Да пребудет со мной Сила! -- тут же принял горделивую позу этот клоун. -- Братцы, берём крепость тёмного владыки в осаду.
        Игнорируя мою недовольную мину Денис, Илья, Дамир, Андрей и второй Андрей, который Шкаф, расположились за столиком, который я до того занимал единолично. Сделали заказ, пока дожидались, рассказали, что сегодня было на занятиях.
        -- Что с комантозником, окочурившимся на физике? -- поинтересовался у ребят я.
        -- Ну, твои братья заходили к нему, -- ответил Денис. -- Говорят, слишком живой для трупа. Пара дней и будет допущен до занятий. А с чего у него сердце остановилось -- фиг знает. Будут обследовать нервную систему.
        -- Этот перекачанный злодей на самом деле нервная институтка, что ли? -- не удержался от смешка я.
        Ребята заржали, а Деня выдавил:
        -- Ну всё, ему конец! Быть Боре Институткой до конца студенческих дней!..
        -- А то и чем похуже, -- добавил Пророк, злорадно усмехнувшись.
        -- Ты, кстати, в курсе, что питерские мальчики получили за контрольную по химии? -- прищурившись, спросил Дамир.
        -- С чего бы? -- я пожал плечами. -- Меня это даже не интересует.
        -- А стоило бы! -- хитро усмехнулся Илья. -- Потому что никто из них даже минимальное количество баллов не набрал! И это, -- сокурсник поднял вверх указательный палец, призывая к повышенному вниманию, -- не смотря на то, что почти всё решено верно!
        Оглядев хитрые рожи одногруппников, я с весёлым удивлением спросил:
        -- Вы что, слили им ответы без моих пометок?
        -- Так точно, мой командир! -- Илюха шутливо приложил ладонь ко лбу. -- План диверсии выполнен на сто процентов!
        -- Ах вы... хитрозадые упыри! -- я рассмеялся, представив себе великое разочарование Стаса. -- Хоть меня и себя не подставили?
        -- Что ты, -- Мистраль улыбнулся. -- Мы ж не зелень первокурсная. Рита намекнула Лиде со второго курса о том, что у нас есть решения. А Лида неровно дышит к Витьку. А Витёк у нас...
        -- Цепной пёс Стасика, -- закончил я, понимающе кивнув.
        -- Ты его прямо как таракана называешь, -- пробасил Шкаф.
        -- Питерский мажор запопал с новым погонялом, -- усмехнулся Мистраль. -- Спорим, прилипнет уже к вечеру?
        -- Стасик-таракасик, -- хмыкнул Пророк.
        И за столом все дружно полегли!..
        Вернулся в академию я только к ужину. На вопросы друзей и братьев о моём самочувствии -- слал далеко. Когда всё в норме, я не сижу часами на берегу, бездумно глядя на море. Мне не больно от света и звуков.
        Под вечер снова стало хуже. Ван, проводивший большую часть времени в медчасти и с Вэнди, не стал мне ничего говорить. Но Шону, пусть в письменном виде, выразил что-то весьма неприятное. Потому что Шон после этого разом превратился в ужасно заботливого, внимательного и предупредительного старшего братика. Был много раз послан далеко и надолго, но ни разу даже не разозлился, что было ещё более странно. Это заставило меня так озадачиться, что я даже умолк. И завис, кажется.
        Потому что очнулся, придя в себя, уже ночью. Шон спал на том месте, где обычно дрыхнет Ван.
        Я сел на диване. Уставился в темноту. В голове творилось такое, что заснуть решительно невозможно. Небо, о какой же херне я думаю...
        Тихо одеться, тихо слинять. Бродя по коридорам я был готов на всё, что угодно, лишь бы избавиться от ада внутри меня. Воспоминания, события, мысли, страхи изнутри раздирали меня на мелкие кусочки. Больше всего на свете хотелось застрелиться, перерезать себе горло, прыгнуть с крыши сложив крылья, да что угодно, лишь бы наступила тишина!!
        Но можно обойтись и без самоубийства. Оглядевшись и сообразив, где я, пошёл целенаправленно.
        Крыша. Ночь. Холод. Гитара в руках. Да только пальцы никак не хотят ложиться на струны. Музыка мёртвая.
        Убрать гитару. Спуститься обратно в тепло. Согреть руки.
        Через пятнадцать минут неспешным шагом я добрался до музыкального зала. Тусклая подсветка кое-где разгоняла чернильные тени по углам. Чего я хочу? Другую гитару?
        Пройдясь по залу и старательно не слушая звучащего в голове бреда и шёпота теней, коснулся фортепиано. Как давно мои пальцы не касались клавиш вместо струн? Не забыл ли я ещё, каково это? И получится ли?..
        Сел на стул. Сбросил на пол ноты. Откинул крышку. Неуверенно прикоснулся к чёрно-белым клавишам. Прозвучали первые, робкие ноты. Тишина, звенящая под потолком не затихшими звуками, заставившими тени замолчать. И под руками начала рождаться мелодия. Всё уверенней с каждым мгновением я погружался в музыку с головой, без остатка, выворачивая себя наизнанку! Сбрасывая с пальцев всю эту адскую муку, пытку души, зашедшейся в беззвучном крике, я играл, отдавая себя без остатка...
        Не знаю, сколько это длилось. Может, полчаса, а может и все три.
        Когда на душе стало легче, пальцы в суставах болели с непривычки. И устал до сбившегося дыхания, выложившись полностью.
        Закрыв крышку, я откинулся на спинку стула. Тихо. Внутри, снаружи. Пусто. И это хорошо. Можно вернуться к себе и уснуть. Как же я устал.
        -- Я тебя здесь никогда раньше не видел.
        Чужой голос заставил меня вздрогнуть. Оглянувшись, я приметил подпирающего стену у "служебного" входя на сцену мужчину. Хотя, скорее уж парня. Лет тридцати с мелочью. Слишком молод, и обстановка не официальна, чтобы я к нему на "вы" обращался.
        -- И больше не увидишь, -- устало ответил я, поднимаясь на ноги.
        -- Что ты играл? -- не пожелал оставить меня в покое этот человек. -- Я никогда такого не слышал.
        -- Ничего, -- попытался отмахнуться. -- Сбросил мелодию с пальцев и уже позабыл.
        -- Паренёк, ты весьма халатно относишься к своему таланту.
        Вот же вцепился как клещ!
        -- Увы мне, -- безразлично отозвался я, спускаясь со сцены и собираясь уйти.
        -- Постой!..
        Остановившись, я дождался, пока он спустится ко мне.
        -- Откуда ты такой взялся, студент? Первокурсник? Я здесь заведую всем, связанным с музыкой, хотел бы пригласить тебя к нам. Не понимаю, почему ты до сих пор не пришёл. Такой талант...
        -- И что? -- перебил я. -- Музыка -- моё увлечение, не больше. Для души. Исключительно для моей души. Да, я обучен профессионалами, даже не отрицаю наличия какого-то таланта. Но это не значит ровным счётом ничего. Мой путь предопределён с момента рождения. И музыка в нём призвана лишь помочь мне не сойти с ума.
        Отвернувшись, я вышел, печатая шаг. Для кого всё это было сказано? Неужто для этого музыканта? Нет, сомневаюсь. Ты сказал это самому себе, Крылатый. И только себе.
        -- Ты ведь тот гитарист, который играет на крышах ночами, -- прозвучало мне в след.
        Лишь на мгновенье запнувшись, я не стал оборачиваться и замедлять шаг.
        Небо, как же я хочу спать...
        Утром воскресного дня Шон толкнул меня в плечо, разбудив на час позже обычного. Сегодня и завтрак в две смены -- для встающих рано по привычке, и для отсыпающихся сов вроде меня. Под понукания тошнотворно сверхвнимательного брата, я пополз завтракать.
        К такому Шону я не привык. Такого Шона я даже опасался. Обычная маска недалёкого мордоворота с дурацкими шутками, после всего, что случилось последнее время, медленно, но верно облупилась с лица моего старшего брата. И всё чаще показывался настоящий лик будущего императора. Но чему я удивляюсь? Моя маска шкодливого ребёнка тоже куда-то подевалась. Точнее -- видоизменилась. Немного.
        После завтрака мы с Маньяками зашли за Ваном и Вэнди, вытащили их гулять по берегу.
        Пока мы были в медчасти, я заглянул в палату к питерцу, где как раз обретались Стас и Женя с Ренатом. Сумел достоверно изобразить сочувствие с участием. Хотя на самом деле чувствовал только тошноту и усталость. Даже не стал выяснять, что на самом деле случилось. И едва сдержал смех, вспомнив, как быстро и легко умеет Денис клеить прозвища и какие именно есть у двоих тут находящихся. Сбежал, не задерживаясь.
        Сейчас я брёл позади всех. И это учитывая, что Ван изрядно хромал, так что плелись мы со скоростью неторопливо ползущей улитки.
        -- Что с тобой? -- Шон, отстав от остальных, поравнялся со мной.
        Непонимающе взглянув на него, я спросил:
        -- Что ты хочешь от меня услышать?
        -- Правду, -- потребовал брат.
        Некоторое время я шёл молча, глядя под ноги. Ответил:
        -- Я не знаю. Не знаю. Но мне очень погано.
        -- По тебе заметно, -- заверил тёмный братец. -- К врачу, я так полагаю, ты не хочешь?
        -- А что, должен?
        -- Нет, не должен, -- ответил Шон. -- Отлежись хотя бы. Выспаться для разнообразия ты же можешь?
        -- Хорошо. Но только потому, что сил и желания с тобой спорить у меня нет, а ты всё равно не отвалишь, -- вымученно улыбнулся брату я.
        Он только хмуро покосился на меня и кивнул в ответ.
        День прошёл как в тумане. Отговорившись усталостью, я попытался остаться один. Братья как-то странно переглянулись, Шон едва заметно кивнул и не внял моей просьбе. На весь оставшийся день он практически превратился в мою тень. И наличие вполне материального брата заставляло меня не обращать внимание на нереальных людей, тёмных и светлых, появлявшихся периодически из теней и света.
        После обеда куда-то испарились Маньяки. К вечеру Вану стало нехорошо. Светлый опять очень сдержанно кашлял, утирая кровь с губ, и мотало из стороны в сторону его отчаянно. Поскольку Маньяков след простыл, а Шон не решился отправлять Вана в медчасть одного, я, наконец, остался в одиночестве.
        -- Сам дойдёшь? -- тревожно глядя на меня, спросил Шон перед тем, как уйти.
        -- Да куда я денусь? Уж до общаги доползу как-нибудь, -- заверил я.
        Дойдя до коридора, ведущего к донжонам общаги, я остановился и взвыл от досады:
        -- Ну что за ересь! Опять придурочные первокурсники отжигают?! Черти долбанутые!
        Кто-то разлил по коридору нечто липкое и настолько вонючее, что слезу вышибало убийственной газовой атакой. Пока не убрали, добраться до общаги можно только в обход. Ближе всего -- по улице. Или делать большой крюк через половину соединённых меж собой зданий и запутанных переходов. Самые отчаянные самоубийцы рисковали пытаться проскочить, не наступая в это липкое, изгадившее весь пол на ближайшие метров десять. На улицу не хочу, я в повседневной форме, а не в тёплой. Тащиться через всё здание -- хочу ещё меньше.
        -- Идём через нижний коридор.
        Повернув голову, посмотрел на оказавшегося неподалёку Женю. Возразил:
        -- Так он же закрыт.
        -- Вообще-то, уже открыт, хотя сказать об этом забыли, -- пожал плечами нурман. -- Ну, ты идёшь, или по улице предпочитаешь?
        -- Иду, -- согласился я, направляясь к лестнице в подвальный уровень.
        -- Вот объясни мне, тёмный, -- обратился ко мне Женя, когда мы миновали стальную решётку, раньше закрывавшую вход в подвальный уровень, -- почему вы такие? Помешанные на клановости, бесконечно преданные императору. Не понимаю, почему? Даже одиночки, воспитывавшиеся среди людей, никогда не бывавшие в Тёмной империи и уж владык своих не видевшие -- тем более.
        -- У нас нет выбора, -- ответил я, глядя под ноги. -- Вы, люди, рождаетесь свободными. Мы... как бы тебе объяснить... мы несём пожизненное долговое обязательство, и, пожалуй, принадлежим... Госпоже Ночи, императорам и роду, а уж только потом самим себе. Это даёт силы изначально, но и лишает какой-то части свободы.
        -- И что, вы такие -- все? Совсем все? -- полюбопытствовал Добровольский.
        -- Есть и выродки, -- нехотя признал я. -- Но их мало. И мы таких уничтожаем, если они начинают нести какую-либо угрозу обществу. Поэтому выродки тщательно скрываются. Ты наверняка знаешь, что бюрократии у нас особо нету, когда рядом есть Рыцарь. Желательно постарше и ступенью повыше.
        -- А ступени как различают? -- спросил Женя.
        Не обратив внимания на то, что его голос прозвучал странно приглушённо, я отозвался:
        -- Степенью ответственности...
        Дышать стало трудно. Схватившись за горло, я судорожно сглотнул, вскинул голову к потолку... А дальше -- темнота.
        Очень хочется пить.
        Раскалённый красный песок скрывал под собой океан холодной воды. Я видел его сквозь пелену, слышал шум волн, но жар песка не давая коснуться воды.
        Небо не знало границ. Оно было везде. Ни следа земли -- одно лишь бесконечное небо... Обжигающе холодное. И снова ни капли живительной влаги.
        Как же я пить хочу...
        Небо потемнело, налилось цветом. Стало озером, позволяя мне наконец утолит невыносимую жажду. И я пил, давясь и захлёбываясь, жадно пил саму жизнь...
        Синяя вода стала серой. Обрела какие-то углы и очертания. Стены. Серые, бетонные. Потолок. Тоже серый. Вода оказалась настоящей. Кто-то дал мне напиться.
        Осознав себя сидящим, попытался оглядеться. Что за фигня...
        -- Очнулся, принцесса?
        Пару мгновений пришлось потратить на то, чтобы идентифицировать обладателя голоса и наглой рожи. Евгений Добровольский. Вокруг остальные питерцы, даже "нервная институтка". И, что удивительно, Руслан из моей группы. Подвальное помещение. Давно сюда нога разумного не ступала. А эти лысые макаки, явно тут не первый день хозяйничающие, не считаются.
        -- Ничего нового... -- вздохнул я, обнаружив стянувшие руки и ноги ремни. Онемевший язык слушался паршиво. Туман в голове, с соображалкой беда. Сознание то и дело желает уйти куда-нибудь в неведомую даль. -- Вы, приштырки, не могли быть более оригинальными? Накатанная схема -- подсыпать дурь, втереться в доверие, ловушка. Птичка в клетке. Хотя, признаюсь, вы оригинальней последних. Те меня на цепи держали, а у вас тут ремни... Ну и что вам, придурки, надо? Полцарства в качестве выкупа от рода, или принести меня в жертву?
        Стас и Женя переглянулись.
        -- Он бредит, -- уверенно сказал Женя. Взял табуретку, подсел ко мне поближе. -- Знаешь, мелкая дрянь, ты нам услугу оказал с отработкой в столовке. Мы всё это время добавляли смесь занятных психоделиков тебе в еду. Недавно дозировку увеличили. Эти психоделики подавляют волю, заставляя подчиняться и соглашаться со всем, что тебе скажут, и вызывают видения из самых тёмных глубин подсознания. Как тебе результат? Нравится? Знатно тебя клинило последние пару дней?
        Мне стало смешно. Я сощурился, подался вперёд насколько мог будучи привязанным к стулу, и вкрадчиво спросил:
        -- Ты моих братьев не боишься? Я же знаю, что ты видел настоящий лик моего среднего брата. И как тебе? Понравилось? Часто ночами теперь постелька маленького мальчика Жени мокрая от страха?
        Ответом мне стал удар по лицу.
        Щит с души сползал по миллиметру моими неимоверными усилиями. Привычка держать его так вросла в подкорку, что он не сойдёт даже в коме.
        "Ван, твою мать, отзовись! Меня тут убивать собираются!"
        "Чего?.. -- наконец прозвучал далёкий, сонный ответ. -- Что, ты их сам порешить не можешь?"
        "Три слова, -- мысленно оскалился я. -- Дурь, плен, количество. Поэтому давай бегом! Я тут где-то в подвальном этаже. Наверное".
        "Я найду. Жди", -- ощущение присутствия брата исчезло.
        -- Попортишь мне лицо -- я с тебя кожу живьём сдеру, -- меланхолично пообещал питерцу я.
        -- Ты невероятно наглый, -- усмехнулся Стас. -- Или безголовый. Только законченный псих способен отключить инстинкт самосохранения. Хочешь знать, зачем ты здесь, мальчишка?
        -- Не, -- мотнул головой я. -- Мне не интересно разговаривать с мертвецом. А ты труп.
        -- Вечно ты не сможешь выпендриваться, щенок обнаглевший, -- решил вставить Руслан.
        -- Слышь, шавка помойная, я тебя что, мало бил? Добавить, блохастый? -- поинтересовался я, с ног до головы облив его презрением.
        -- Гавкай, тварёныш, гавкай. Я тебе сам язык выдерну, -- пообещал Руслан, сжав кулаки.
        -- Деградант, -- окрестил одногруппника я.
        -- Он мне нравится, -- усмехнулся Женя. -- Безумие и столь высокий интеллект -- великолепное и редкое сочетание, -- нормандец потянулся рукой к моему лицу, но я дёрнулся в сторону. Скривился от отвращения. -- Мне даже жаль... Ты достоин знать -- мы тебя не убьём. Мы на тебе испытаем перековку сознания. Когда закончим -- ты уже будешь нашей послушной, тихой, сломленной марионеткой. Мы хотели провести предварительную обработку подольше, по всем правилам, но ты, дрянной мальчишка, отравил Бориса и чуть не убил. Ты, или кто-то из твоих ещё не очарованных и не купленных нами прихвостней. Пришлось действовать быстрее.
        Пока говорил это моральный уродец, меня накрыло очередной волной тумана... Из которого выступила Таэш. Она выглядела младше, чем в последний раз. В сером, потерявшем цвет ночи платье. Маленькая, отощавшая, одни глаза на бледном лице. Таэш, солнце ты моё тёмное...
        Посмотрела на меня. Не стала ни в чём упрекать. Улыбнулась и исчезла... И этот её молчаливый уход принёс за собой такую боль, что вытравить её оказалось возможным лишь лютой ненавистью. Мой взгляд заставил Женю вздрогнуть и отодвинуться.
        -- Вы, твари болотные, хоть бы потрудились узнать, кто я на самом деле. Знаешь, Стас, почему я так взбесился, когда ты на истории нагнал пургу на Дария Завоевателя? Потому, скорбный ты на всю голову, что я -- его прямой наследник! Вы ловили обычного тёмного, а поймали принца крови, кучка выродков! Что, не веришь? Так взгляни на мою родовую печать!
        Повернув кольцо печатью с внутренней стороны ладони на внешнюю, я сжал кулак, демонстрируя рисунок. Три короны в кольце. Если все остальные печати -- чёрного цвета, то Старшая -- серый металл.
        Пятеро собрались в круг, перешёптываясь и наивно полагая, что я их не слышу.
        -- Руслан, такое может быть? -- спросил смесок.
        -- Пока они тут учатся, ни разу не выдали принадлежности к древней крови, -- пожал плечами сокурсник. -- Но если так посмотреть... где-то месяца два назад в новостях мелькали физиономии наследников. И он... немного похож. Но может просто похож.
        -- Если не лжёт, то мы серьёзно попали, -- предположил коматозная Институтка.
        Они зашептались, обсуждая реальность моих слов. А я в это время проверил на прочность ремни. Безуспешно. В таком состоянии даже до первой стадии я не обращусь.
        -- Придётся его убить, -- решил Стас. -- Жаль, конечно, игрушка шикарная, но иначе никак.
        -- Но ведь ничто не мешает нам повеселиться перед этим? -- от тона Жени меня затошнило.
        -- Ничто не мешает... -- согласился Стас с поганой улыбочкой на лице.
        -- Терять возможность отыграться за те полгода, что этот мелкий старательно сворачивал мне кровь, я не хочу, -- добавил Руслан.
        "Брат! Где тебя демоны носят?!"
        "Шон привязался. Ищем тебя", -- слабо отозвался Ван.
        "Ну так ищите быстрее!"
        Женя пододвинул ко мне столик, положил на него свёрток. Раскрыл. Весь пыточный набор, включая шприцы с какой-то дрянью, вещества для химических ожогов и прочее.
        -- Начнёшь первым? -- предложил он Стасу.
        Тот подошёл, взял в руки скальпель.
        -- Noli me tangere #, -- глядя в глаза нурмана, произнёс я, воспользовавшись его любовью к латыни. -- И у тебя появится возможность выжить.
        # Noli me tangere (лат.) - Не тронь меня.
        -- Боюсь, что мы не договоримся, -- сощурился Стас. -- Я же предлагал тебе мир. Раз за разом. Получал отказ... теперь всё наоборот? Die Ironie des Schicksals!# Ну а сейчас, ваше высочество... -- сокурсник картинно поклонился. -- Позвольте немного попортить вам шкурку в ответ.
        # die Ironie des Schicksals -- ирония судьбы (нем.)
        Пока он говорил, я перевернул печать обратно. Прижал большой палец к кольцу... И почти не заметил обжигающей боли, когда скальпель прошёлся по моему лицу...
        От того, что я прочёл в памяти и сознаниях этих... уродов... меня даже выкинуло из этой реальности ненадолго. Как такую мразь земля носит?.. Они собирались пытать меня долго, очень долго. Поэтапно сводя с ума и лишая воли. И что они собирались делать... вся эта гоп-компания не чурается мерзости, крови и пыток... мама... как меня от них тошнит.
        Оля и Оксана изображали девушек этих ублюдков отнюдь не добровольно -- угрозы, шантаж, запугивания, попытки подкупа, психоактивные вещества, в ход пошло всё. Издевательства, насилие, убийства, страх, боль, слёзы... Накатанная для этих отморозков схема. И как же я раньше паршивую овцу в собственной группе не приметил? Парочка моих одногруппников повинна в групповых изнасилованиях, грабежах, убийствах... Руслан умрёт здесь. Виктор -- где поймаю.
        -- Это что ещё...
        Все пятеро, скучковавшись поближе, переводили взгляды с меня на скальпель и обратно. Осязаемый алый свет на металле. На лице наверняка то же самое.
        -- Ах, да, -- усмехнулся я. Щёку дёрнуло болью. -- Совсем забыл предупредить. Я же кровник бога. Он будет не рад тому, что мою высокородную шкурку попортили. Тем более, что душа в этой шкурке -- Храм Его.
        -- Это ничего не меняет, -- произнёс Женя, глядя на своих. -- Или он, или мы. Разве что придётся урезать сроки. К рассвету его убьём. Кислота есть, от тела не останется следов.
        -- Круто мы облажались с кандидатом... -- кисло сказал Ренат.
        -- Да уж, кто же предполагал, что в таком захолустье и без охраны могут оставить настолько породистого щенка, -- согласился Борис.
        -- Придётся убегать и отсюда тоже, -- постановил Стас. -- А пока что... мы ещё не забавлялись с такими занятными щенками. Никогда раньше не встречали таких, как этот молокосос! Забавнее было бы только поймать его вместе с теми близнецами.
        -- Они следующие, -- пообещал Женя.
        Вот же сучёнок... а ведь Маня-Даня ему действительно понравились! В Маню он даже влюблён. Я это прочёл в душе. А теперь предлагает их своей своре, которую в действительности ненавидит и презирает. Тварь. Лицемер.
        Так, стоп. Ирдес, ты кретин. В сознании Жени есть яркое, эмоциональное пятно. Свежее и связанное с Маньяками. Они не просто исчезли после обеда. Они пошли к Добровольскому! Который, успев втереться в доверие, подсыпал им наркотик в кофе. И теперь мои близнецы в беспомощном состоянии крепко пристёгнуты к койкам! Распятые как на дыбе, чтобы не смогли вырваться ни в коем случае! Сволочь... сволочь, порву на куски голыми руками! Мои двойняшки!!
        Дверь вылетела от богатырского пинка, упав на пол. Первым во внутрь ступил демон Апокалипсис. След в след за ним вошёл Шон в третьей стадии трансформации.
        Шипение, похожее на мелодию, столь нежную и прекрасную, что её хотелось слушать до бесконечности. Невероятный танец золотых змей, шаги, как перетекание... Золотоликий демон заворожил врагов до того, как они успели достать оружие.
        -- Ну и какого демона вы шли так долго?! -- рявнул на братьев я.
        -- Извини, братишка, как нашли, так и явились, -- пожал могучими плечами закованный в полный доспех чешуйчатый Шон.
        Подошёл, перерезал стянувшие мои руки и ноги ремни. Кивнул в сторону завороженных:
        -- Что с этими недобитками упоротыми делать?
        Поднявшись, я размял затёкшие конечности. Посмотрел на Добровольских...
        Мой ужин остался у стенки.
        Ну и чудненько. Хоть от последней порции отравы избавился.
        -- Это от гадости, которой они тебя отравили? -- осторожно поинтересовался Шон.
        -- В души заглянул, -- многогранное, разбитое на отзвуки и полутона, наполненное обертонами шипение со стороны Вана. Повреждённым горлом демон не пользовался, разговаривая. -- Зачем, Ирис? И так видно, что там лишь грязь!
        -- Затем, что я должен был убедиться, -- ответил я. -- Их спрятали сюда родители. Они такое творили... убийство одной девушки всплыло. Вот их и убрали, пока дело не закрыто и всех не подкупили.
        Выпрямившись, я посмотрел старшему брату в глаза:
        -- Шон. Одно дело убивать в бою. Совсем другое -- казнить. Ты не готов, Шон. Уйди.
        -- Нет, -- голос не дрогнул, когда брат ответил. Безнадёжно спросил, как и Ван назвав меня детским именем: -- Ирис, без этого не обойтись? Давай сдадим их старшим?.. -- осёкся, поняв, какую глупость ляпнул.
        -- Я старший, Шон! -- всё же напомнил. -- Пойми, брат, это же казнь. Для тебя -- первое убийство разумного... это тяжело... -- замолчал, поняв, что слова звучат впустую.
        Указал на Рената. Коротко и сухо перечислил перечень его грехов. Так же озвучил преступления Бориса, более внушительное количество. И короткий, по сравнению с другими, криминальный список Руслана. Окинул взглядом двоих оставшихся. Кое-что вспомнил из прочитанного в душах.
        -- Этих двоих -- искалечить, но не убивать.
        Не успело прозвучать последнее слово, Ван уже ушёл в атаку. В Бориса Немирова, бывшего сокурсника, вцепились злые золотые змеи. Бедняги-симбионты! Такую пакость в рот тянуть...
        Меня шатало и мутило. В глазах плыло, то и дело темнея. Но я взял скальпель. И с улыбкой взглянул на теперь уже бывшего сокурсника, с удовольствием увидев отразившийся на его лице доводящий до безумия страх.
        Запах крови и чужой крик, переходящий в визг, вызвали радость на грани восторга. Ирдес, который дерётся, и Ирдес, который убивает -- это абсолютно разные существа. Как ангел и самая злобная инфернальная тварь.
        Время потеряло своё значение. Когда тело под моими руками перестало сначала визжать, а потом даже хрипеть, пуская забавные красные пузыри, я разочарованно оторвался от слишком быстро умершего существа, уже мало похожего на человека. Огляделся. Поморщился от того, как расправился со своей жертвой Шон. Слишком быстро. Третье тело ещё хрипело, методично истязаемое золотоликим демоном.
        Шон стоял и смотрел. Просто смотрел на нас двоих. И столько сострадания было в глазах брата... Он жалел нас обоих. Меня и Вана. И, кажется, меня гораздо сильнее.
        -- Ты упустил Добровольских, -- укорил я, заметив, что нормандцев нет на месте. Сбежали, каким-то чудом преодолев парализующий эффект появления Вана. -- Апокалипсис, заканчивай с этим куском мяса! У нас на повестке дня ещё пара недобитков и Маньяки в кандалах.
        Ван посмотрел на меня, пожал плечами и наступил парню на горло. Кровь брызнула во все стороны из-под подошвы его ботинка.
        Перед тем, как выбраться из подвала, мне наскоро заклеили лицо куском пластыря, чтобы не так заметен был алый свет. Ван спрятал симбионтов, Шон не посчитал нужным менять ипостась с чешуйчатой на человеческую.
        Всю академию будить мы не стали -- я поднял только банду Мистраля в полном составе и мастера курса. Вызвали врачей, выбили дверь в якобы незанятую комнату. Маньяков в глубокой отключке перетащили в медчасть.
        -- Хреново выглядишь, Ирдес, -- окинув меня изучающим взглядом, сказал Пророк.
        -- Ага, -- меланхолично согласился я, подавив зевок. -- Куда эти выродки делись?
        -- Ушли по лесу, -- ответил Влад. -- Мы уже проследили в какую сторону.
        "Кто желает загнать дичь?" -- усмехнулся светлый.
        Многие одногруппники уже более-менее выучили язык жестов, и живая мимика брата позволяла выразить многое, так что понимали его все присутствующие. Ван сдавленно закашлялся, посмотрел на окровавленную ладонь, невозмутимо достал платок из кармана, стёр кровь с руки и лица. Выжидательно уставился на нас с Шоном, безмолвно говоря "Ну? Долго прохлаждаться будем? У нас удравшая дичь!"
        -- In pace leones, in proelio cervi #, -- вздохнул я. Всё! Последний раз вспоминаю чёртову латынь! -- Их надо взять.
        # In pace leones, in proelio cervi -- Во время мира - львы, в сражении - олени (лат.)
        -- Далеко не уйдут, -- оскалился по все клыки Шон.
        Вопреки ожиданиям брата -- ушли. Мне было плохо. Нет, не так -- мне было очень погано. Командовал мастер курса. Вместо нужного следа мы взяли ложный. А когда поняли в чём дело -- Добровольские были уже далеко.
        Мастер стукнул куда надо, дав ориентировку. Зафиксировал три казни.
        Обратно в академию я ехал на переднем сидении в машине мастера. Стараясь не засыпать, сказал, когда он закончил говорить по телефону:
        -- Я заявляю права на ещё одну жизнь.
        -- В чём обвиняешь? -- спросил тёмный, не отрывая взгляда от дороги.
        Отвернувшись и уставившись в окно, я ответил:
        -- Даже произносить в слух не хочу. Я эту грязь ненавижу сильнее, чем вы себе представить можете. Это какая-то генетическая болезнь. И лекарство от это болезни только одно -- сталь и огонь.
        Мастер окаменел лицом. Медленно кивнул:
        -- Я тебя понял.
        В академию мы вернулись к завтраку. Коротко кликнув с собой наименее уставшего из всех нас Влада, я направился в столовую. Завтрак только начинался, студенты, проходившие по коридору, шарахались от меня в стороны. Ах, да, я ж в крови с головы до ног. Футболку не отстирать уже. Жаль, смайлик забавный был.
        Только у дверей остановился, хлопнув себя по лбу. Слишком устал и измучен, а в крови гуляет отрава, иначе бы сообразил раньше. Не могу же я убить этого урода прямо в столовке!
        Ладно, всё равно эта грязь удрать попытается...
        -- Влад, если Витёк добровольно из столовой не выйдет -- вытащишь силком. Понял?
        -- Понял, -- кивнул тёмный. -- За что его?
        Я ответил. Влада передёрнуло и больше он ни о чём не спрашивал. Войдя, я целенаправленно пошёл к сокурсникам. Студенты при виде меня давились и высказывали что-то невнятное. Я не прислушивался. Виктор расположился как обычно недалеко от входа. В обычной компании с Сергеем и Мироном. Не хватало только Руслана.
        Первым меня заметил Мирон. Замер, прервав разговор на полуслове. Обернулись остальные. И по взглядам стало понятно -- они всё знали. Все трое. Сергей и Виктор вскочили и бросились бежать. Мирон со сломанной ногой бежать не мог.
        Согнав какого-то первокурсника с ближайшего стула, меткой рукой запустил его в Сергея. Сбил на пол. За Витьком уже бежал Влад. Не сбавляя хода, я подхватил ещё одни свободный стул и от души приложил Мирона, используя инерцию движения предмета.
        Что-то вроде паники началось только среди первокурсников. У нас всё же военизированное учебное заведение, у студентов неплохая дисциплина. Действовать надо пока они ошарашены моим жутким видом и появлением, пока ещё не решились вмешаться. И я не медлил, отсчитывая время долями секунд.
        Лежачих не бьют?! Да конечно!
        Первым же ударом я сломал гипс на ноге сокурсника и раздробил кости. Он захлебнулся криком, который я загнал обратно сильным ударом ногой в живот. Мирона вырвало, после чего он потерял сознание. А я уже добрался до Сергея. Пинком отправил пытающегося подняться парня обратно на пол. Быстрое движение -- и чужая рука сломана в двух местах.
        -- Ты что, с цепи сорвался?!
        Какой-то старшекурсник, грамотно заведя руки за спину в захвате под локти, оттащил меня от противника. Из моего горла вырвался полный дикой злости рык.
        -- Прочь от меня! -- в ярости приказал я.
        Тёмный мгновенно разжал руки и отшатнулся. Пару раз с силой пнув сокурсника под рёбра, яростно обернулся к тому, кто попытался меня удержать. Тот ошалело смотрел на меня. Выдохнул едва слышно:
        -- Владыка?..
        -- Заткнись! -- снова рявкнул я.
        Закрыл глаза. Медленно вдохнул. Выдохнул.
        -- Ирдес, у тебя что, крышу снесло?!
        Оп, а вот и Дрэйк пожаловал. В компании психолога, боевого мастера и Лорана. Круто, он его всё же уговорил на преподавание! Жаль, что мне у него не учиться. Это было бы занятно.
        -- Я вменяем, -- спокойно ответил. -- Не мешай мне, командир, я, как видишь, сильно не в духе. Меня чуть не запытали до смерти этой ночью, так что помолчи и отойди в сторонку.
        Тёмный эльф что-то шепнул собравшемуся возразить директору и тот закрыл рот, кивнув. В это время Влад с Ильёй уже подтащили ко мне побитого Витька со скученными его же ремнём за спиной руками.
        -- Ты правда хочешь его убить? -- поинтересовался Илья.
        За ними собиралась почти вся группа.
        -- А что, у тебя есть другое предложение? -- устало спросил я.
        -- Пожизненное заключение в тюрьме строгого режима, -- предложил сокурсник. -- У него там такая жизнь будет, что небо с горошину покажется.
        Долгий взгляд в глаза Виктора.
        -- Неплохое предложение, -- медленно протянул я. -- Только предварительно нужно отдать его родителям тех девочек. Если он останется жив -- тогда уже тюрьма.
        -- Ты не имеешь права!.. -- взвыл парень, вырываясь из рук сокурсников.
        Шаг и удар в лицо. На руке -- доспешная железная перчатка. И челюсть у ублюдка сломана. Говорить больше не сможет. Пара ударов в живот, чтобы перестал завывать на одной ноте.
        -- Ошибочное мнение, -- отчётливо сказал я.
        -- Ты закончил? -- осторожно поинтересовался Дрэйк, оказавшись рядом.
        -- Почти, -- кивнул я. -- Командир, пусть эту троицу подлечат по-минимуму и бросят в карцер. И, кстати, -- я посмотрел на психолога. Ухоженная светловолосая женщина около сорока. Растерянно оглядывается. -- Оставь этого психолога только для семикурсников и найми для каждого курса новых. Обязательно эмпатов.
        Девчонки решились подойти ко мне первыми. Оксана осторожно спросила:
        -- Ирдес, что случилось?
        Я посмотрел сначала на Оксану, потом на Ольгу, вспомнил всё, что видел в памяти этих отморозков... Шагнул к ним.
        -- Если ещё хоть раз, Ксанка!.. Ещё хоть раз хоть одна мразь попробует тебе угрожать, шантажировать, издеваться!.. Хоть кто-то косо посмотрит в твою, Олину или кого-то из ваших близких сторону -- вы говорите мне об это сразу! Сразу, поняли?! В ту же минуту! И чтобы я больше не узнавал таких вещей через неделю из третьих рук!
        Девчонки переглянулись.
        -- Ты что... убил их? -- не веря, спросила Оля.
        -- Стас и Женя сбежали из академии, -- вздохнул я. -- Ренат и Боря на ремни заживо порезаны.
        Ксанка порывисто обняла меня, чуть не придушив. Постояла так, поцеловала в висок отстранилась.
        -- Сумасшедший мальчишка, да ты едва стоишь на ногах! Ну-ка марш отсюда.
        -- Ладно, -- согласился я, улыбаясь.
        Кое-как дойдя до своей комнаты, первым делом я заполз в душ. Всю одежду придётся выбросить. Я больше не надену этих вещей, даже если удастся отстирать. Как бы ещё себя отстирать от прилипшей к душе чужой грязи. Гадость какая...
        Такими темпами я сам подобью деда на начало завоевательной кампании. Мировой. Потому что ни в одной действительно контролируемой тёмной академии такого быть не может! Со всеми студентами работают профессиональные психологи-эмпаты. Только заметив отголосок... того, что я увидел в душах этих тварей... В общем, если бы они остались живы, их бы всю жизнь держали на очень коротком поводке и под тотальным контролем. И полных прав такие личности никогда бы не получили. Скорее, их быстро признали бы недееспособными.
        Сам позвоню маме. От крови уже отдраился, от пакостного осадка на дне души тоже как-нибудь избавлюсь. Я достаточно зол, чтобы убедить сейчас маму в необходимости некоторых действий. И ещё потребовать, чтобы она лучше контролировала филиалы тёмных академий, находящихся за территорией империи. Это одна из её обязанностей.
        Что ж, это событие как никакое другое убеждало, что у меня куча дел кроме учёбы.
        Понедельник я проспал. Попытался проспать весь, но примчался папа. Заставил плестись в медчасть, потому что необходимо было принять антидоты от той дряни, которой меня травили. Всё же я не мимо пробегал, поэтому спецслужбы и Кордановская стража перерыла уже всю академию, поставив на уши всех, кого могли и кого не могли тоже. Быстро выяснили, чем меня отравили, как достали психотропы и кто причастен. Последних на столбах перевешали за причинные места. Папа не отходил от меня ни на шаг, пока я не обозлился.
        Вторник провёл у Кисы -- оттаивал. Как же у неё хорошо. Даже просто сидеть рядышком и молчать. Она ткнётся в плечо, согревая своим тёплым дыханием, посмотрит ласково и всё плохое уходит. И можно вздохнуть полной грудью, можно жить дальше. И так было всё время, что я её знаю. Она помогает мне выжить.
        На следующее утро наша компания расположилась в дедушкином любимом самолёте. Я, папа, братья, Маньяки. Киса на просьбу Шона отправиться в столицу ответила отказом. Кажется, наша Юля послала моего брата в дальний пеший путь. Ну что ж, не могу её осуждать. Интересно, посыл произошёл до Шонового предложения руки и сердца нашей дорогой навигаторше, или после? Было бы забавно посмотреть на выражение его лица...
        Быстро взглянув на брата, подумал, что лучше смотреть, как он злиться, или разочарован, чем пытается остаться сильным и равнодушным после того, как впервые убил. А я предупреждал... Пока я спал в понедельник, Шон завалился к директору. И тот принял единственно правильное решение -- поставил на стол большую бутыль специфического командирского самогона и дал возможность выговориться.
        Вана произошедшее мало волновало. Он упёр взгляд в пособие по экономике и, кривясь от скуки, изучал предмет. Ботаник. Только, если что, я этого не говорил! Горло и нога у светлого брата заживали быстро, через пару дней ему уже можно будет говорить. Осторожно и понемногу.
        Мои собственные недавние травмы противно ныли и читать, а тем более что-то учить, не хотелось. Я откинул кресло до упора, лёг поудобнее и закрыл глаза. В Хаос всё. Спать хочу.
        Получив список того, что нам следовало знать на экзаменах по мнению столичной комиссии, мы окопались в малом дворце. Для двойняшек пришлось привлекать посторонние силы в виде профессоров-репетиторов. Мы с Ваном разделили предметы изучения и после делились выученным Призрачным способом, каждые два-три дня на пару часов уходя в Информаторий. Шон решил, что раз можем мы, то может и он. С ним тоже с утра до вечера занимались репетиторы.
        Через две недели по малой резиденции бродили пять зомби, уставившихся в книги в любую свободную минуту. Зомби выедали мозги друг другу и всем окружающим, а особенно -- репетиторам.
        Папа, от души пожалев нашу грызущую гранит науки компанию, поделился маленьким секретом. Спёр из дедушкиной лаборатории самые сильные, из безопасных, препараты для памяти и повышения активности мозга в стрессовых условиях. Учится стало заметно легче. Но мы, воодушевлённые этим, увеличили себе нагрузки. И опять превратились в зомби. Папа пригрозил всё отобрать. Пришлось начать спать хотя бы раз в двое суток...
        К исходу третей недели приехала мама. Посмотрела на этот бродячий цирк мертвецов и в ультимативном порядке потребовала оторваться от учёбы, пока она не пожалела о своём разрешении.
        Поэтому проснувшись субботним утром, я удивился, не обнаружив книг в пределах досягаемости. Подумал о том, что, видимо, с утра у нас тренировка -- физическую подготовку никто не отменял. Засунув свою тёмность под ледяной душ и одевшись в лёгкий тренировочный комплект, выполз к завтраку. И сообразил, что учёбы сегодня не будет, только обнаружив за столом маму.
        -- С добрым утром, солнышко, -- улыбнулась мне мамочка. -- Ужасно выглядишь. Ребёнок, неужели ты не мог отоспаться хотя бы до обеда?
        Пока я соображал, что ответить, в зал спустились остальные. Шатающиеся зомби с бессмысленными взглядами. Одинаково готовые к утренней тренировке.
        -- У дураков мысли совпадают, -- сообщил братьям и друзьям я.
        -- Совсем заучились, бедняги, -- вздохнул отец.
        Мысль о том, что сегодня не будет занятий привнесла в наши ряды заметное оживление. Завтрак мы проглотили по привычке за пару минут, едва заметив, что там было.
        После чего родители решили вывалить на нас две новости. Первую -- вчера вечером приехал дядя Ильен, но он ещё отсыпается. Вторую -- уже больше двух недель как очнулась бабушка Дарина! И последнюю неделю взяла в свой железный кулачок правление Империей. Характерец у бабушки оказался ещё более жёсткий, чем у дедушки. Я сочувствую правящей верхушке обеих империй... ха... нет, правда, сочувствую... хи-хи-хи...
        Таким сочувствующим оказался не я один, и после нескольких прозвучавших за столом реплик, моё семейство хохотало, сползая под стол и всхлипывая от смеха.
        Естественно, мы все захотели на это посмотреть. Бабушку увидеть. Убедиться, что она дедова сестра и нрава такого же зверского. Решили, что рванём в главную резиденцию сегодня же, и недельку там поразвлекаемся.
        -- О, нет, не говорите, что мне опять предстоит заняться политикой! Я только сбежал!
        Обернувшись, я увидел стоящего в дверях Ильена. Повернулся к папе. Строго на него посмотрел.
        -- Отец мой император! Это твоё дурное влияние?! До общения с тобой Ильен был нормальным!
        Второй император уставился в потолок. Мама неудачно попыталась сдержать смех.
        -- Папа!
        -- А? Ты что-то спросил, сын?
        В этом весь отец! Майка с горящим черепом, "модно" изодранные и искусственно состаренные джинсы на моём дяде -- явно папино влияние! Так же, как и висящий на шее оккультный знак.
        -- Не шипи на отца, -- в шутку пригрозил пальцем дядя. -- Я своему брату Небом обязан. Так что могу при случае в родных племянниках воспитать уважение к родителю с помощью ремня.
        -- Смотри, Ильен, мне ведь может скучно стать, -- философски заметил я. -- А когда мне скучно -- Шон тебя лучше всех просветит, сколько катастроф может случиться с тобой внезапно и совершенно неожиданно. Главное -- без моего непосредственного участия!
        -- Я обожаю свою семью, -- радостно выдавил Ван, и сполз под стол от беззвучного хохота. Двойняшки туда давно переехали.
        Мама, кое-как успокоившись, вытерла выступившие слёзы и попросила нас не доводить её до истерики. Что мы тут же сделали с большим энтузиазмом!
        Сразу после завтрака мы пиявками вцепились в Ильена, требуя объяснить, что он там про Небо ляпнул. Объяснять он не стал. Вместо этого раскрыл крылья. Контур перьев нарисованный в воздухе чёрной тушью. Тончайшая ажурная металлическая ковка. И борозды на стене удар крылом оставлял такие, как удар мечом. Но несмотря на кажущуюся декоративность и бесполезность, в воздухе эти крылья держали моего родича прекрасно! Не хуже, чем мои -- меня. Я не удержался от того, чтобы посоревноваться с Ильеном в скорости и ловкости. Дядя оказался хорош, как дьявол! Но и я не птенец, не вчера на крыло встал...
        Забывшись в небе, в эйфории и чистом счастье полёта, на землю я вернулся последним. Сколько времени я уже не летал, боясь выпустить свои крылья? Боясь почувствовать их тяжесть за спиной. Со страхом ожидая, когда придёт время убрать их.
        Отозвав в сторонку папу, я попросил его помощи. С условием, что мама ничего не узнает. Конечно, можно как всегда справиться самостоятельно, прокусив себе руку, но промолчав. Только я ведь не один. И не хочу больше справляться один с этой пыткой, раз за разом взращивая в себе всё больший страх перед небом.
        Папа молчал, останавливая ручейками бегущую из рваных ран кровь. Ничего не сказал, накладывая сильнейшее обезболивание и заклеивая мою спину широким пластырем.
        -- Не делай так больше, -- сказал отец перед тем, как мы вернулись к остальным. -- Я найду способ. Только не повторяй этой пытки над собой, малыш. Уж лучше не убирай их вообще, чем так...
        К вечеру мы, наконец, добрались до Столицы. Непривычный вид слегка напрягал. Слияние двух пространств, плавно переходящих друг друга, напоминали мне одно не самое приятное воспоминание из будущего. Второй Дворец, старый, производил впечатление силы, древности и величия. По сравнению с ним наш сияющий всеми оттенками ночи замок казался лёгким, возвышено-прекрасным, почти воздушным.
        Тяжёлая дверь дедового рабочего кабинета открылась от моего пинка. Оторвавшись от бумаг и большой сенсорной панели, встроенной в стол, дед окинул меня ледяным взглядом. После этого моему высочеству полагалось примёрзнуть к полу. Ща-аз! Два раза.
        На этот раз фламберг испортил пол кабинета. Я не собирался быть аккуратным, поэтому постарался, чтобы борозда осталась поглубже и побезобразней.
        -- Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогой дедушка Дарий? -- приторным голоском поинтересовался я, с удовольствием наблюдая, как предка передёрнуло. Он ненавидит своё имя. Плевать, что оно родовое, что половину предков и его старшего сына зовут точно так же. -- Мне память вдруг отказала, или что? Когда я успел дать согласие на третью ступень, чёртов старый интриган?!
        -- Уважение к предкам имей! -- рявкнул дедуля, грохнув кулаком по столу и мгновенно зверея.
        -- Не раньше, чем ты научишься иметь уважение ко мне! -- заорал в ответ я, резко приблизившись и почти ткнув рукоятью деду в нос. -- Как ты уже одолел меня со своими интригами! Тебе нужна третья ступень -- ты ей и владей!
        Фламберг я демонстративно швырнул на стол. Дед побагровел от ярости и вскочил, опрокинув кресло.
        -- Какого демона ты творишь?! Ты не имеешь права так обращаться с родовым оружием!
        -- Ты не имеешь права так обращаться со мной! -- от моего ответного вопля задрожали стёкла. -- Хватит решать за меня! Я отказываюсь от ступени вместе с мечом, и ты можешь подавиться как твоим драгоценным родовым оружием, так и своим не менее драгоценным мнением!!!
        -- Прекрати немедленно эту истерику! -- красный от ярости предок едва удерживался, чтобы не поднять на меня руку. Давай, попробуй! -- Этот меч мне передал отец! А я, заметь, упырёнышь неблагодарный, сохранил его для тебя, а не передал своим сыновьям!
        -- Исключительно потому, что ты самодовольная, самовлюблённая старая сволочь, я не собираюсь тебе быть за это благодарным!
        -- Да как ты!.. -- дед задохнулся, сжимая кулаки.
        Я сощурился. Ну, попробуй, дедуля. Попробуй!.. Низкий, горловой рык, кажется, зазвучал одновременно от нас обоих.
        -- Между прочим, Дар, папа не передавал тебе меч. Если ты забыл, мой психованный брат, то я напоминаю -- ты его спёр у отца, когда сбежал в тот поход! А папа собирался передать меч Арнису. Так что хватит орать на ребёнка, дурак самодовольный.
        Дед мигом сдулся. Поднял с пола кресло и чуть ли не рухнул в него. Тяжко вздохнул. Беззлобно и даже немного виновато проворчал:
        -- Ну что ты, Дара, авторитет мой так подрываешь...
        Чёрный, с металлическим узором брючный костюм только подчёркивал невесомую хрупкость и болезненную бледность светлой императрицы тёмного рода. Золотистая коса мела кончиком пол. Даже при таком не самом здоровом виде, можно было сказать, что эта леди состоит в родстве с пресветлым князем. Тем, который Песец полярный. Такое же совершенное светлое божество. Только с поправкой рождения от древней тёмной крови, что делало её ещё более невероятной.
        -- Было бы что подрывать, -- фыркнула императрица. Юный, мелодичный, как у девушки, голос. -- Внутри семьи такой авторитет не должен существовать. Так что сбавь обороты, когда говоришь с моим внуком!
        -- Это мой внук! -- не слишком агрессивно возмутился дед, заранее сдаваясь без боя.
        -- Будешь вести себя как скотина, станет только мой, -- заявила бабушка, подходя к столу. -- А пока что можешь ценить мою безграничную доброту! Исключительно от моей большой любви к тебе, дорогой брат, я так и быть признаю кровное родство моего внука и с тобой тоже.
        Вот теперь я верю, что она может в одиночку представлять собой одно сплошное стихийное бедствие! Неотвратимое, беспощадное и неостановимое, как взрывная волна.
        Она погладила ладонью рукоять огромного, явно не подходящего к моей комплекции, двуручника. Подняла глаза и будто окутала меня теплом своего взгляда.
        -- Убери меч, малыш. Какая разница, есть на рукояти метка твоей ступени или нету, если ты уже несёшь эту ответственность, самостоятельно взвалив на свои плечи?
        С ней совершенно не хотелось спорить. Коснувшись рукояти, убрал оружие в личное пространство. Светлые в исконно тёмном семействе -- это квинтэссенция бедствий и сил Владык.
        -- Ну здравствуй, котёнок, -- улыбка на бледном от многолетней комы лице согревала теплом, как маленькое солнышко. Ну, или как карманный ядерный реактор...
        Хотелось рассказать ей о страхе, что жил в душе с тех пор, как я увидел её впервые. И боли, что испытал, когда понял, какой потерей для неё стало исчезновение дедушки, и когда понял, как плохо будет деду... О том, что она -- как воплотившаяся мечта, позволяющая оставить призрачную надежду на другую жизнь. О последней надежде, которую хранил в душе, как молитву великому Небу.
        Но я смог лишь улыбнуться и ответить:
        -- Здравствуй...
        Впервые за долгое время жизнь казалась прекрасной. Всё моё семейство собралось вместе. И время летело незаметно в самой лучшей в мире компании. Было так легко и тепло на душе, что прошедшая ночь оказалась замеченной только тогда, когда за окнами рассвело.
        Увидев, что небо сменило чёрный на светло-серый, бабушка Дара разогнала спать всё семейство своей ласковой, но стальной рукой. Куда деду до её властности! Дед правит силой, бабушка... она дьявольски харизматична! Прикажет так, что будешь уверен -- это исключительно твоё собственное решение! Но если своё решение можно отменить, то её приказ -- дохлый номер, можно даже не пытаться. Я восхищён этой хрупкой, прозрачной, железобетонной эльфийкой.
        Семейство разбрелось кто куда. Кто-то отсыпаться, остальные нашли себе занятия. А я пошёл бродить по тихому в эти утренние часы замку. Сил хватало, вчера по привычке проглотил полный комплекс специальных витаминок для того, чтобы больше учиться, меньше уставать и реже спать. Как давно уже у меня не было времени бездумно и бесцельно бродить по этим безлюдным коридорам? Цитадель Ночи велика и прекрасна. Последний раз я обходил её закоулки в тринадцать лет, через пару недель после дня рождения. Да и то, стыдно признаться! Прятался от девчонок...
        Пытаясь припомнить, по каким закоулкам приходилось сбегать от особо настырных, уже достаточно взрослых девушек, с какого-то перепугу решивших, что им нужен малолетний принц, я огляделся. Понял, что меня занесло в ту часть, что отведена под гостевые покои. Гостевыми они только называются, на самом деле многие постоянно тут живут. Самое неинтересное место. Пойду лучше по музейному этажу погуляю.
        Приняв такое решение, развернулся, едва заслышав тихий шорох открывающейся двери.
        Она вышла в коридор зевая и потягиваясь. Маленькая, даже до плеча мне не достанет, хрупкая как заветная мечта, прекрасная, как ангелочек...
        Растерянность заставила застыть на месте, сменилась страхом, а страх истаял под лютой ненавистью.
        -- Ты...
        Повернув ко мне свою прекрасную головку, она улыбнулась пухлыми, розовыми губками. Встала на одно колено, склонила голову и замерла в позе наивысшего почтения. Рыжие волосы рассыпались по плечам, скрыли лицо.
        -- Мой господин...
        -- Что ты здесь делаешь, Май... Мелани?!
        -- Я ваша собственность, мой господин, -- она не поднимала головы, в голосе звучала полная покорность и безмятежность.
        Нет, нет, нет... я не хочу этого знать, видеть, вспоминать! Я забыл о тебе, рыжая дрянь! Слышишь, ты, стерва?! Я всё забыл! Выбросил тебя из своей жизни! Тебя никогда не было!..
        -- Оставь меня...
        Я лишил тебя воли несколькими словами. Выжег клеймо на сознании. Ты теперь до самой смерти останешься моей собственностью и покорной рабыней. Это один из видов пожизненного наказания, доступный только главам древних родов и ещё всем ар'Грахам. Считается, что это очень мягкое, щадящее наказание для тех, кто преступил черту, за которой только одна мера пресечения -- смерть.
        Так почему ты не убил эту рыжую дрянь, Крылатый?! Кретин! Какой же кретин!..
        Очнулся я только стоя у витрины в музейном зале. Историческое оружие древних человеческих царей. Заржавевшая фигня с огромным количеством золота и драгоценных камней.
        -- Вычурный бесполезняк.
        Тихо возблагодарив свою выдержку, за то, что не подпрыгнул на месте, и не схватился за клинок, я осторожно покосился на источник чужого голоса. В трёх шагах от меня стояла девушка моих лет. Светлые волосы собраны в хвост, стройная фигурка, ростом примерно с меня. На симпатичном, загорелом лице ярко мерцали тёмно-зелёные глаза. Джинсы, футболка, кроссовки. Скепсис во взгляде, направленном на древнюю рухлядь под стеклом.
        -- Точняк, -- хмыкнул я в ответ. -- Не оружие, а игрушки. Да ещё и недолговечные.
        -- Чисто покрасоваться. Никакой функциональности.
        -- Ну, почему же! По крайней мере одна функция есть.
        -- Это какая же? -- девушка перевела взгляд на меня.
        -- Декоративная. На крайняк, можно как шампуры для шашлыков использовать.
        -- Ну, разве что так, -- согласилась она. Улыбнулась, на миг обнажив аккуратные жемчужные клыки. -- Хотя, шампуры с такой дорогой инкрустацией, это ещё тупее золотого унитаза. Но ход твоих мыслей мне нравится. Я -- Лита.
        И эта странная девчонка протянула мне руку в мужском приветствии. Ладно, не буду указывать тебе на то, что вообще-то ты леди.
        -- Ирдес.
        Загорелая, узкая ладонь девчонки оказалась твёрдой, как дерево. Спортивное телосложение, повадки и многие мелкие признаки говорили, что она предпочитает проводить в спортзале куда больше времени, чем положено тёмной её возраста. Сбитые костяшки. И кулаком вмазать может...
        Представившись друг другу, мы пошли бродить дальше по пустому в этот ранний час музею. И в большинстве случаев наше мнение об экспонатах совпадало. Хотя, у некоторых витрин разгорались споры.
        -- Ты уже изучал, как изменились улицы в городе? -- поинтересовалась Лита, когда старая рухлядь, то есть, "важная часть истории", надоела.
        -- Не-а, не успел, -- мотнул головой я. -- Только недавно вернулся.
        -- Я тоже не успела посмотреть. Пойдём? -- предложила она.
        -- С удовольствием составлю тебе компанию! -- оставалось только согласиться.
        В город мы отправились пешком. Трамвайные линии уже запустили заново, если что -- можно прокатиться.
        Лита оказалась интереснейшей собеседницей. Умная, любопытная, рисковая. Да и, что скрывать -- красивая. Мы с нездоровым энтузиазмом обшаривали все закоулки на пути, рискуя найти себе проблемы.
        Когда солнце давно перевалило за полдень, лично я от голода готов был закусить кем-нибудь мимо пробегающим. Ближайшее кафе в закоулке стало спасением не только для моего растущего, и потому очень голодного организма, но и для жизней всех косо смотрящих.
        В кафе кормили вкусно и хорошо. Уходить не хотелось и я заказал нам ещё по мороженному. Было моё любимое -- с клубничным вареньем.
        -- Тебя родоки не потеряют? -- поинтересовалась Лита, когда я доедал вторую порцию десерта, а она ещё не приговорила первую.
        -- А тебя? -- вопросом на вопрос ответил я.
        -- Я предупредила своих, чтобы сегодня до вечера не ждали. Хотела по городу погулять, -- сказала девушка.
        Достав из кармана телефон, я набрал номер.
        -- Пап? Ты чего зеваешь, спишь до сих пор, что ли?
        -- Не всем же от розетки подзаряжаться, -- проворчал родитель, подавив очередной зевок. -- Я больше двух суток без отдыха.
        -- Ой, да не жалуйся! Пару лет назад мы с тобой неделю не спали, когда застряли в горах. Ладно, спи дальше, только сказать хотел, что на сегодня я потерялся.
        -- Маме что сказать?
        -- Что я в городе.
        -- Хорошо. Отбой, чадо.
        -- Отбой, родитель! -- сбросив звонок, вернул телефон в карман. -- Всё, теперь не потеряют.
        После третьей порции мороженного есть я уже просто не мог. Потом пришлось долго спорить с Литой, объясняя ей, что если я заплачу за нас обоих, это ничем её мне не обяжет. Упёртая девчонка сопротивлялась моей позиции, заявив, что мы не на свидании. Пока я не попросил её просто заткнуться и позволить мне побыть рыцарем. Тем более, что мне это сейчас не сложно и проблем с финансами я не испытываю. Вот когда буду опять нищим студентом -- пожалуйста, пусть сама за себя платит.
        Выйдя из кафе, мы отправились в парк. Долго бродили среди деревьев, пока не отыскали беседку в тени. Устроившись на отдых, Лита заговорила о музейных экспонатах и мы весело посмеялись, вспоминая самые забавные моменты сегодняшнего утра.
        Глядя на девушку, я поймал себя на том, что меня к ней тянет. Хочется коснуться её загорелой, бархатистой кожи, вдохнуть запах её пшеничных волос, почувствовать вкус розовых, без следа косметики, губ...
        И едва я осознал это, перед глазами появилась совсем другая картина. Чёрный водопад волос, очень бледное, прекрасное лицо, бездонные антрацитовые глаза. Маленькая, хрупкая, беззащитная богиня Ночь, которую я вынес на руках из города, откуда она не смогла выйти сама. Грозное и бессильное моё божество...
        Желание обладать сидящей рядом девушкой кануло в бездну.
        -- Что случилось? -- как обычно прямолинейно поинтересовалась тёмная.
        -- Ничего, -- пожал плечами я, отгоняя тоску. -- А что такое?
        -- Минуту назад у тебя огонь во взгляде потух так, будто его залили ледяной водой, -- заявила Лита.
        -- Просто я кое-что вспомнил, -- после небольшой паузы, ответил я. -- Это всё сейчас уже не важно...
        Помолчав, Лита внимательно, сосредоточенно посмотрела на меня и спокойно спросила:
        -- Я тебе её напоминаю? Твою девушку. Судя по твоему поведению -- бывшую.
        -- Нет. Вы абсолютно разные, -- не стал скрывать я.
        -- Ну и отлично, -- беззаботно улыбнулась тёмная.
        И мне захотелось узнать её как личность.
        Остаток дня мы развлекались. Катались на каруселях до тошноты, гоняли на ролледроме, где я постоянно падал, пока не взял вместо роликов скейт. Я хотел сцепиться в драке с не очень трезвым придурком, который пытался познакомиться с девушкой, пока я ходил за билетами на аттракционы, но Лита врезала ему первая. Когда рядом с тёмной встал я, рыча и не сомневаясь, что у меня на лице написано желание как следует отделать любого, кто полезет под руку, парень мигом протрезвел и убрался прочь, извиняясь. Разглядел клыки и понял, что перед ним не люди. С двумя злыми тёмными подростками человек связываться не пожелал. Правильно, мало ли, чего от нас ожидать можно...
        Когда стемнело, мы расположились на крыше заброшенного храма у Ямуны. Считали появляющиеся на небе звёзды, вспоминали сегодняшний день, единогласно признав его замечательным.
        -- А у тебя какая в музыке специализация? -- неожиданно спросила Лита.
        -- Гитара, фортепиано. Ну и опера, -- ответил я, пожав плечами.
        -- Круть! -- заулыбалась девушка. -- У меня только виолончель. А петь толком так и не научилась.
        -- По-моему виолончель -- круче всего! -- сказал я. -- Всегда восхищался виртуозами, владеющими смычком.
        -- На самом деле -- это просто, когда освоишь первые этапы, -- отмахнулась тёмная. Помолчала, глядя на звёзды. -- Знаешь, взгляд у тебя так и остался потухшим. И ты весь какой-то... не совсем здесь. Ты с ней поругался, или она тебя бросила? Или ты узнал, что она помимо тебя ещё кого-то выбрала. Предала, да?
        Таэш... от боли свело горло и захотелось завыть. Не могу, не хочу, не выживу я без тебя... Небо, прости меня за любые собственнические мысли и действия в отношении Твоего божества! Пусть не со мной, пусть бы осталась с другим, как угодно, лишь бы живая, лишь бы дышала, смеялась и радовалась...
        -- Нет, -- сглотнув ком в горле, сдавленно ответил я. -- Она умерла.
        -- Извини, -- растерянно пробормотала Лита. Подтянула колени к подбородку, обняла ноги руками.
        -- В этом нет твоей вины, -- качнул головой я. -- Просто... не нужно больше о ней.
        Не нужно, потому что не могу я вспоминать о моей любимой богине. Потому, что желаю себе смерти, думая о ней. А я не имею права умереть.
        Молчание длилось, кажется, целую вечность, пока внутри меня медленно утихала буря.
        -- Смотри, звезда упала, -- негромко произнесла Лита. -- О, ещё одна! Загадывай желание.
        -- А ты загадала? -- спросил я, глядя в небо.
        -- Ага, -- ответила она.
        -- Какое? -- с любопытством повернулся к девушке я.
        -- Хочу, чтобы жизнь подарила мне немного радости, -- ответила она, глядя мне в глаза. -- А может и много, как повезёт...
        И в следующий миг оказалась слишком близко. Вкус её губ оказался остро-сладким, как апельсин...
        Из тех далей, куда отправился мой рассудок, вывел телефонный звонок. Позвонил отец, поинтересовался, когда блудный сын явится домой. Сын ответил, чтобы папа не парился, явлюсь когда захочу. Родитель с убийственной серьёзностью заявил, что сын у него, походу, действительно блудный, и он ждёт дома с ремнём. На что я ответил весёлым предложением прогуляться по "десятому Аду". Папа посмеялся, и сказал, что уже пошёл готовить полосу препятствий.
        -- Иди-иди! -- фыркнул я. -- Вернусь -- уделаю тебя на полосе как первокурсника.
        -- Жду и предвкушаю! -- хмыкнул папа и отключился.
        Убрав телефон, я осторожно посмотрел на девушку. Не пожалела ли она о таком спонтанном поступке? И как я сам к этому отношусь?
        -- Что это у тебя за мелодия на звонке? -- спросила она, заменив этим вопросом множество других ненужных слов.
        -- Пляска смерти, -- ответил я. Телефон новый, настроить я его не успел, поэтому мелодия на всех общая, одна из моих любимых. -- Творение Камиля Сен-Санса.
        Конечно, такое ставить в качестве звонка на сотовом -- настоящее кощунство, но я пообещал себе ближайшее время исправиться.
        -- Придётся идти домой, -- со вздохом признал я.
        Улыбка на лице девушки померкла. Я взял её за руку. Потянул горячую ладошку к себе, легко поцеловал.
        -- Пойдём. Это не последний день в нашей жизни. Завтра увидимся?
        -- Да, -- снова улыбнулась тёмная.
        Красивая, как дикая кошка!
        Стоит ли говорить, что пешком до цитадели мы шли не слишком торопясь?
        На следующий день мы встретились вновь. Время до обеда я потратил на семейство, потом дела, ещё раз дела, и к четырём часам удрал в город. Мне не хотелось никому ни о чём рассказывать, поэтому никто не узнал о зеленоглазой, светловолосой, весёлой, саркастичной, умной, шебутной и чертовки красивой девушке.
        И ещё через день мы снова тихо слиняли гулять вдвоём. И снова...
        Она занимала все мои мысли. С ней хорошо и весело. Быть рядом, творить безумства и глупости ради неё, вместе с ней. Касаться её кожи, обнимать, чувствуя, как из дикой львицы она превращается в ласковую, мурчащую кошку в моих руках. Целовать и терпеть, когда она хотела больно, в кровь прикусить мне губу своими острыми клыками... Что ж, я мог покусать и в ответ! Только не до крови. Аккуратно, за шею... как восхитительно пахла её бронзовая от солнца кожа!..
        В промежутках между встречами с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то другом. Она даже начала мне сниться. Правда, как и всё, что обычно бывает в моих снах -- в кошмарах. Впрочем, государственные проблемы, любимая родня и прочие дела прочно вытесняли собой любые другие мысли, но когда голова оказывалась от них относительно свободна... Тогда я при любом удобном случае, если не гулял с ней по городу, переписывался "эсэмэсками".
        Столько же внимания в эти дни я уделял только бабушке Дарине и Ильену. С дедом мы пересекались ненамного реже. И успели разругаться ещё несколько раз. Впрочем, мирились быстро и без взаимных обид. А поорать друг на друга так, чтобы драпали прятаться в бункеры все случайно оказавшиеся поблизости -- наше святое право.
        Мне не хотелось говорить Лите, кто я такой на самом деле, и чем занимаюсь. Она знала лишь то, что я хочу закончить курс экстерном и сейчас взял небольшой перерыв в усиленной программе подготовки. Она удивилась, как так можно и зачем это делать, я отговорился "семейными обстоятельствами". Сама Лита только готовилась к поступлению на первый курс и училась в школе. Удивилась тому, что я уже в академии, узнав, сколько мне лет. Объяснил, что можно поступить раньше, если докажешь, что потянешь программу. И не стал уточнять, что я вовсе не на первом курсе, как она решила.
        Так я скрывал её от родичей, а родичей от неё...
        На пятый день позвонив ей, поинтересовался, когда она готова куда-нибудь идти, и куда она хочет сегодня.
        -- Мама требует, чтобы я снова пошла в танцшколу, -- со вздохом сказала Лита. -- У меня теперь будет меньше времени...
        -- Хм... -- немного подумав, я произнёс: -- Знаешь, моя зеленоглазая прелесть, мне тоже пора вернуться к хореографии. И я знаю отличного балетмейстера. Он преподаёт в закрытой студии спортивно-бальных танцев, и принимают туда не всех. Но я попрошу за тебя. Хочешь? Будем ходить вместе.
        -- Хочу! -- тут же радостно завопела девушка. -- Ирдес, ты просто чудо!
        Через пару часов мы уже стояли на пороге балетной студии.
        -- Здрасте, Михаил Алексеич! -- во все клыки заулыбался я, зная, что обязательно получу по ушам.
        -- О, гулёна вернулся! -- обернулся ко мне сухощавый, невысокий, немолодой преподаватель. -- И где тебя носило целый год, позволь узнать?
        Ему было шестьдесят два, и он был сед, жилист и ворчлив. А так же являлся лучшим на всю столицу балетмейстером. Занимался физическим воспитанием молодёжи он как в своей студии, так и в академии.
        -- Программу обмена задействовали и на меня тоже. Получал опыт общения на новом месте! -- быстренько выдумал я. И попытался увернуться от вопросов: -- А я вам тут новую ученицу привёл. Не желаете взглянуть?
        Хореограф окинул Литу придирчивым взглядом. Я предупредил её, что нрав у старикана не самый покладистый, и довести до белого каления он может не особо затрудняясь. Но если не воспринимать его придирки всерьёз -- то всё будет в порядке. Достаточно вспомнить, что между собой мы зовём его Мегерой. Сразу становится очень смешно, и раздражение исчезает.
        -- Ну давай, поглядим на что вы способны...
        Сегодня в студии кроме нас было всего трое -- две девчонки и один паренёк чуть постарше меня. Раньше я их не видел -- новички, видимо. Мы быстро переоделись и предстали пред светлы очи мастера. Литой он остался вполне доволен, он на новичков вообще не особо бросается. Сказал, что берёт. Зато на мне оторвался по полной!
        -- Совсем распустился! -- ворчал Мегера, наблюдая, как я делаю разминку. -- Растяжка -- никакая! Пластика дубовая! Ты что делал весь год? Очень заметно, что бездельничал... Глаза б мои на тебя не смотрели. А ведь был лучшим учеником! Зачем я трачу столько сил, если мои лучшие ученики за какой-то год так теряют форму?! Отвратно!
        И далее в таком же духе.
        -- Ты слишком сильно набрал мышечную массу, Ирдес. Опять только с мечом занимался, а не в студии? Хочешь стать одним из тех увальней, у которых одни размеры и никакого изящества? Нет уж, не пойдёт! Ты или танк неповоротливый, или ловкий танцор...
        Хмыкнув на счёт "излишней мышечной массы", остальное я благополучно пропустил мимо ушей. Ну, да, сам знаю, что не в самой идеальной, для занятий у Мегеры, форме. Наверстаю за неделю, не беда!
        Ругался балетмейстер все два часа, что длилось занятие. Гонял нещадно, заставив меня промокнуть насквозь. Хорошо, что здесь душ. Попрощался Мегера словами "жду тебя, бездарь, и перспективную девочку, на следующем занятии".
        -- Как ты такое терпишь? -- с изрядной долей уважения поинтересовалась Лита, когда мы отошли достаточно далеко от студии. -- Я сама ему чуть не врезала, а ты только фыркал иногда.
        -- Да по сравнению с тем, как периодически орёт мой дедуля, Мегера -- просто душка, -- пояснил своё ангельское терпение я. -- Говорю же, его не надо воспринимать серьёзно. Тогда всё будет в порядке.
        У меня оставалось ещё три свободных дня до возвращения к интенсивной подготовке. Их я постарался посвятить моей девушке полностью! Никто особо не спрашивал, куда я исчезаю, после того как было озвучено "выходные коротки, перед смертью не надышишься, отцепитесь, хочу свободы".
        В последний день тихо стянул из папиного тайника его гоночный мотоцикл, который не трогал около года. Гоняли далеко за городом, по пустым трассам. И снова захватывающее чувство бешеной свободы...
        Вернулись мы в тот раз под утро. И обычно-то раньше полуночи не появлялись. Ничего особенного не было. Просто долго-долго гоняли по ночным дорогам, потом сидели у костра. Лита упросила меня сыграть ей на гитаре, которую я давно не брал в руки. И я пел. Для неё. Потом мы разговаривали обо всём на свете, лёжа на холодной земле и глядя на звёзды. И сами не заметили, как наступило утро.
        Сначала я проводил её, потом тайным ходом вернул на место папин мотоцикл. И когда шёл в свои покои, меня поймал в пустом коридоре Кордан. Взаимный обмен любезностями и информацией длился недолго.
        -- Ирдес, послушай совета старика, -- с выражением лица "я затеял разговор со стеной", произнёс Тень. -- Не связывайся с этой девушкой.
        -- Ты за мной следишь? -- мгновенно ощерился я. -- Решил залезть в мою личную жизнь и начать принимать решения за меня, а, Кордан?
        -- Не слежу, -- отрицательно мотнул головой тёмный. -- Завоевателю не собираюсь докладывать. Решай сам. Только будь осмотрителен, принц.
        -- Буду, если тебе от этого станет легче, -- пожал плечами я.
        Поспать удалось четыре часа, после чего пришлось приступать к учёбе -- выходные кончились. И за навалившимися делами слова Кордана вылетели у меня из головы.
        Три жутко изматывающих дня я снова втягивался в ускоренный учебный режим, не пренебрегая разными способами подстегивать свой мозг и тело, будь то контрастный душ или витамины-энергетики. В основном, конечно, безвредные.
        Весна выдалась солнечная, тёплая. Днём я учился, а часов в семь рвал когти прочь, назначая очередное свидание моей зеленоглазой прелести. Сбегать получалось не каждый день, периодически приходилось идти с отцом, братьями и кем-нибудь из дядь в одиннадцатый Ад на весь вечер и кусок ночи. Эти "развлекательные" тренировки выматывали так, что добираясь до кровати я каждый раз только чудом не засыпал где-нибудь на полпути. Не столько от усталости, сколько от обыкновенного стресса.
        Как-то раз одна из тварей разодрала мне подбородок с левой стороны до самых костей. Три дня после этого я вообще разговаривать не мог, но к Лите всё равно сбежал. Пришлось объяснятся с обеспокоенной девушкой жестами, и пытаться не получить в лоб. Впрочем, швы зажили быстро, и через две недели не осталось даже шрамов. Мало что могло заставить меня отказаться от стремления увидеться с ней.
        Полтора месяца подготовки пролетели одним затянувшимся днём. На время экзаменов пришлось свети личную жизнь к редким звонкам и переписке эсэмэсками. Зомбифицированное учебным процессом окружение если и замечало изменения в моём поведении, то никак не реагировало -- всех, даже железобетонного Вана, эти сверхнагрузки вымотали зверски.
        Комиссия профессоров, метко окрещённая братом "голованами-экзекуторами", по моему мнению, просто развлекались, устраивая нам экзамены. Каждый экзамен длился часов шесть-семь, и это только для одного. Пока я сдавал, Ван сидел в соседнем кабинете, обложившись стопками книг и попутно не отрываясь от компа. Если мне не хватало информации -- он её находил. Когда сдавал Ван, его прежнее место занимал я. Двойняшки просекли тему и выручали друг друга так же. Боевую подготовку мы сдавали вместе. Искусства по отдельности...
        В целом весь этот кошмар занял четырнадцать дней, к исходу которых я не мог связно думать вообще ни о чём.
        И кое-как отодрав себя от кровати к обеду следующего дня, я выглянул в окно, и осознал, что на дворе -- май! Н-да. А ведь пару дней назад, кажется, был февраль.
        -- Сын, ты герой! -- сообщила мама, без спроса заходя ко мне. Эй, я же двери всегда закрываю на замок! Откуда у неё ключ?!
        В ответ на мой сонный и недовольный взгляд, она протянула табель с оценками.
        -- Не сомневался! -- хмыкнул я, одним взглядом охватив написанное. На "отлично" всё, кроме двух дисциплин. Боевой подготовки и тёмных искусств. Боёвка "хорошо" (с натяжной, но это здесь не отмечено), искусства "удовлетворительно". Литературу я чуть не завалил тем, что моё мнение опять отличалась от мнения преподов. Но я ж обаятельный и убеждать умею. -- Остальные как?
        -- Хуже всех сдал Шон, -- вздохнула мамочка. -- Но всё равно, вы молодцы! Признаюсь, малыш, я не ожидала, что вы все настолько способные.
        -- Не столько способные, сколько целеустремлённые, -- поправил я. -- Ладно, мам, всё, отстань, у меня дел полно! Меня ещё Мегера... тьфу, Михаил Алексеич ждёт к вечеру.
        Мама весело хихикнула, подошла, растрепала ладошкой мои только что тщательно расчесанные волосы, притянула к себе, поцеловала в висок.
        -- Тебя папа вечером ждёт. В мастерской. Так что планы свои отложи, не последний день на свете живёшь.
        Интересно, чего от меня родителю понадобилось?
        Вечером я заявился в папину мастерскую. Тот с ходу преподнёс мне стакан с прозрачной жидкостью.
        -- Пей, снимай футболку и ложись, -- папа махнул рукой в сторону стерильного белого стола под яркой лампой.
        Что-то мне резко расхотелось здесь быть.
        -- Зачем? -- задал я дурацкий вопрос.
        -- Думаешь, у тебя одного всё это время мозговой штурм был? -- отец ободряюще улыбнулся. -- Да не бойся ты так, сын. Поверь, боли будет куда меньше, чем каждый раз, когда ты убираешь крылья. И снотворного в растворе нет, только обезболивающее.
        Больше вопросов я не задавал. Это мой отец, и я ему доверяю. Всецело. Доверяю, сказал, заткнись, паранойя!
        Хирургические скальпели, иглы, что-то непонятное, но жутко выглядящее, на маленьком столике для инструментов. Отдельно -- какая-то невесомая, непонятно из чего сплетённая паутинка.
        -- Папа, ты точно всё рассчитал? -- нервно поинтересовался я, всё-таки выпив обезболивающее и подходя к столу.
        -- Точно! -- заверил папа.
        Ладно, всё равно сбегать сейчас не стану. Остаётся только закрыть глаза и довериться отцовскому таланту. Папа же всё-таки гениальнейший из ныне живущих артефактор... Вон чего со столицей сотворил!
        Так, не думать про косяки со слиянием городов! Быстро не думать! Лучше подумать о том, что завтра я снова увижу Литу.
        Не смотря на то, что в мою аккуратно разрезанную по шрамам спину постоянно втыкались иглы, вскоре я совсем перестал чувствовать боль. Отвлекать папу вопросами не следовало. Оставалось только закрыть глаза и немного помечтать...
        ...Солнце грело, но не припекало. Ласковой прохладой ветерок касался кожи. В моей руке была её тоненькая, прохладная ладошка. Не отпускал ни на секунду... Мы гуляли по летнему городу, я рассказывал ей обо всём, что видел вокруг, ведь этот город ей совсем не знаком.
        -- Хочешь, пойдём на карусели? -- спросил я, глядя на неё сверху вниз. -- Там весело! Особенно на тех, которые самые экстремальные.
        -- Не знаю, -- она повела плечом и доела остатки мороженного. Откинула за спину свои чёрные волосы. Улыбнулась. -- А ты хочешь?
        -- Мне всё равно, -- ответил я, не в силах оторвать он неё взгляд. -- Главное, что с тобой. Родная, давай уйдём в тень. Ты такая белокожая, я боюсь, как бы ты не обгорела. Ожоги болеть будут.
        -- Тогда ты меня вылечишь, -- доверчиво сказала она. Ступила поближе, обняла одной рукой за шею. Потянулась ко мне. Еле слышно шепнула: -- Ты ведь всегда будешь рядом...
        -- Конечно, любимая...
        Почему-то у её губ оказался апельсиновый вкус.
        Медленно отстранившись, я взглянул в зелёные, с озорными искорками глаза, на красивом, загорелом от солнца лице. Вместо прохладной в летнюю жару маленькой ладошки в моей руке изящная горячая ладонь.
        Всё правильно. Так и есть.
        Стало так горько, что захотелось умереть...
        Открыв глаза, откинул одеяло и медленно сел на диване. Где это я? Ага, папина мастерская. Вон он сам. На коврике спит, диван-то моим высочеством занят. Бедняга! Он там часто спит, когда работает над очередным шедевром. Нынешним шедевром, как ни забавно это звучало, был я. И я сейчас перемотан бинтами как мумия. Вот чёрт, надеюсь, это ненадолго.
        В кармане зазвонил знакомой мелодией телефон, и я быстро поднял трубку.
        -- Доброе утро, солнце моё, -- приглушённо, чтобы не будить родителя, произнёс я.
        -- Привет, мой ангел, -- услышал в ответ полный искренней радости и тепла голос девушки. -- Ну как, закончились твои экзамены? Как сдал?
        -- Почти всё на "отлично". Ну, другого и не ожидалось! Можно до зимы вообще не думать об учёбе.
        -- Везунчик! -- Лита изобразила в голосе зависть, но потом засмеялась. -- И как твои планы на сегодняшний день?
        Молчание длилось всего секунду. За которую для меня успела пройти вечность.
        -- Какие у меня могут быть планы, кроме тебя, солнышко? Могу надеяться, что ты свободна?
        -- Ну... -- Лита вздохнула. -- Не то, чтобы очень. Тётка сегодня оставила на меня двух мелких. Сестре девять лет и брату семь.
        -- О! Дети! -- обрадовался я куда больше, чем следовало. Малышня хорошо умеет отвлекать... -- Давай их сводим в парк развлечений. А после можно устроить пикник на реке.
        -- Мне нравится твоя идея, -- заявила девушка.
        -- Тогда жди, буду через пару часов.
        -- Держу оборону, мой генерал! -- шутливо отрапортовала тёмная, прежде чем прервать связь.
        Что мне делать теперь? И какого чёрта она должна страдать от того, что я придурок?
        Через два часа я стоял у порога Литы. Девушка жила не в самой Цитадели, а в одном из малых гостевых поместий. Где обитал я, ей знать вовсе не обязательно.
        Она открыла так быстро, будто ждала под дверью. Легко поцеловала, приветствуя, попросила помочь ей дособирать мелких.
        Дети оказались двумя очаровательными чудовищами. Девчонку, хорошенькую, как маленький ангелочек, звали Мира, но это шкодливое, ядовитое создание имени не оправдывало. Её тихого, как омут, в котором черти водятся, братишку звали Дэриар. Только недавно повторив лингвистику, и помня многие истоки и неявные значения слов, я не подал виду, но имя мальчика меня неприятно задело. Как можно назвать ребёнка "принёсший нежданный вред"? Мама, конечно, ту ещё шутку отмочила, назвав меня "цветок Ночи", но не так же...
        Впрочем, Лита сокращала имя малыша до Дэя, что всех устраивало. На сбор и подготовку к "дню веселья", как тут же окрестили предстоящее малыши, ушло минут двадцать.
        Уже собираясь выходить, я столкнулся с младшим братом Литы, которого до того видел только на фотографиях. Подросток тринадцати лет смотрел на меня с большим подозрением. У него на лице было написано крупными буквами "ты мне не нравишься и я за тобой слежу".
        -- Привет, Арье! -- Лита заметила его прежде, чем мы успели сказать друг другу хоть слово. Подошла, растрепала светлые волосы младшего брата. -- Это Ирдес, я тебе о нём рассказывала.
        -- Это я понял, -- проворчал паренёк, первым протягивая руку для приветствия. -- Вы надолго?
        -- Вечером сестру тебе верну, -- заверил я.
        -- Детей мы забираем, -- добавила девушка. -- Так что пользуйся лафой, пока есть возможность. И не стой в проходе, Ар! Мешаешься.
        -- Хорошо, не буду... мешаться, -- последнее слово подросток произнёс очень выразительно, но сестра только отмахнулась, заставляя его уйти из коридора.
        Полдороги до парка развлечений Дэй ехал на моей шее. Капризы Миры не вызывали никакого раздражения и через полчаса я мог пресечь их одним выразительным взглядом. Её же подколки и шкоды встречали аналогичный ответ, от чего девчонка вскоре признала меня своим. Лита смотрела на всё это, как на неведомое чудо.
        -- Как у тебя это получается?! -- поинтересовалась она, когда дети катались на лодочках в искусственном водоёме.
        -- Я всегда с малышнёй легко управлялся, -- ответил, не сразу заметив, что сжал металлическое ограждение так, что побелели пальцы.
        Тёмная помолчала, внимательно посмотрев на меня.
        -- Но ведь это не всё.
        Опустив голову, я пристально поглядел на свои руки.
        -- Лита, солнце моё. Не надо говорить о том, от чего я пойду и напьюсь до беспамятства. Давай ты не будешь спрашивать, а я не буду тебе врать? -- повернулся к ней.
        -- Почему? -- с обидой спросила она. -- Что я делаю не так, что ты до сих пор не хочешь мне поверить?
        -- Я верю тебе, солнышко, -- решительно ответил. -- Но прошу тебя, не заставляй меня снова вспоминать о... тех, кого я не защитил. Я бы умер не колеблясь, если бы это вернуло их к жизни. Так что, прошу -- не спрашивай о чудовищах, вечно стоящих за моей спиной.
        -- Хорошо, -- поджав губки, согласилась она. -- Не буду.
        Она осторожно пролезла мне под руку, и обняла. Слишком крепко обняла, и я зашипел от боли.
        -- Лита, не трогай спину! -- попросил я, сжав зубы.
        -- Что такое? -- тут же испуганно отпрянула девушка.
        -- Ничего страшного, -- заверил я. -- Заживёт через недельку. Но эту недельку я буду ходить в бинтах. Так что, пожалуйста, будь аккуратней.
        Она кивнула и обвила руками мои плечи.
        Больше мы к этим темам не возвращались. И остаток дня прошёл в весёлой возне с мелкими. Хоть Лита и жаловалась на проблемную дисциплину младших, управляться с ними было совсем не сложно. Удивляло Литино неумение обращаться с детьми.
        К вечеру нагулявшиеся, набесившиеся, накупавшиеся в реке и объевшиеся вкусностями дети выдохлись так, что Дэй заснул у меня на руках, а Мира начала ныть, чтобы её понесли. Тяжко вздохнув, я посадил Миру к себе на плечи. В трамвае она уснула, пришлось растормошить, чтобы снова взять на плечи.
        У Литы дома по-прежнему находился только её младший брат, а проснувшийся Дэй вцепился в меня. Закапризничала Мира. Пришлось мне задержаться, укладывая детей спать.
        -- Ты просто волшебник, -- шёпотом признала Лита, ожидавшая за дверью детской. -- Десять минут -- и оба как сурки сопят! Я их по часу-полтора укладываю...
        -- А что такого сложного? -- так же шёпотом удивился я, прикрывая дверь. -- Это всего лишь дети. Дети все хорошие.
        -- Ты с какой планеты, парень? -- шутливо изобразила удивление девушка, едва отойдя от детской.
        -- Вроде бы ещё вчера был с Терры, -- в тон ей ответил я.
        -- Задержишься? -- предложила Лита, когда мы шли по коридору в сторону прихожей.
        -- Уже уходишь, Ирдес? -- сразу же за её вопросом последовал другой, заданный надменным тоном. В дверях одной из комнат, скрестив руки на груди и с неприязнью глядя на меня, стоял младший брат моей девушки. -- Удачно тебе добраться.
        -- Арье! -- зашипела на брата Лита, остановившись. -- Будешь завтра сам весь день с малыми сидеть!
        -- А что, они и завтра будут здесь? -- поинтересовался я, так же притормозив.
        -- И послезавтра, -- подтвердила Лита. -- Мама с тётей Ритой поздно приходят. Они ближайшие три дня заняты своими скучными и неинтересными делами. Так что завтра мы с тобой пойдём гулять, а Арье будет сидеть с малыми!
        Моя зеленоглазая прелесть многообещающе посмотрела на пацана. Тот поджал губы и гордо вздёрнул подбородок. Но промолчал.
        -- Не надо оставлять детей, -- взглянув в упор на девушку, сказал я. -- Завтра я зайду часам к десяти. Собери к тому времени малышню.
        -- Уверен? -- удивлённо спросила Лита. -- Ты разве не устал от них?
        -- А что -- должен был? -- Пожал плечами, снова направился в сторону прихожей. -- Даже если так -- это не повод бросать Дэя и Миру, когда мы сами пойдём развлекаться. Дела можно отложить, а малышня на потом не откладывается.
        -- Герой, -- презрительно, будто сплюнув, выцедил мне в спину Арье.
        Остановившись, я резко обернулся, холодно посмотрел в глаза пацана. Серые и надменные.
        -- Слушай, малой, -- с трудом сдерживая желание выдать подростку затрещину, произнёс я. -- Я сам младший брат, третий по счёту. И прекрасно знаю, что такое братская ревность. Только поэтому терплю твоё поведение. Но не дёргай тигра за усы, потому что терпение у тигра отнюдь не безгранично!
        -- Да ну?! -- светловолосый Арье с вызовом подался вперёд. -- И что же ты мне сделаешь?! Убьёшь?!
        -- Выпорю, -- спокойно пообещал я, коснувшись своего широкого, прошитого тонкой металлической цепью, ремня.
        Лита хмыкнула и встала между нами:
        -- Всё, ребята, брейк. Ар, хватит характер показывать. Ирдес, ты не говорил, что у тебя есть братья.
        -- Чем больше расстояние между тобой, и моими братьями -- тем меньше неадекватных поступков от них исходит! -- ответил я, многозначительно взглянув на Арье.
        -- Ясно, -- понимающе улыбнулась девушка. -- Ладно уж, тогда завтра увидимся...
        Фыркнув, мальчишка скрылся в комнате.
        Лита коснулась моей спины. Я сжал зубы. Девушка отдёрнула ладонь и удивлённо уставилась на неё, покрытую моей кровью. А чёрная футболка так неплохо скрывала...
        -- Чёрт, Ирдес, ты не мог сказать, что дело серьёзней, чем "ничего страшного"?! -- раздражено поинтересовалась девушка.
        -- Всё в порядке, -- заверил я. -- Просто нужно перебинтоваться.
        -- Идём, -- схватив за руку, она решительно потащила меня за собой. -- Перебинтую.
        -- Да я сам справлюсь...
        -- Ой, да помолчи ты! -- отмахнулась она.
        Моя попытка отказаться снимать футболку и сбежать провалилась. Лита встала в дверях с ножницами и пообещала срезать, если сам не сниму. Ругаться с ней мне совершенно не хотелось. Оставалось только подчиниться.
        Срезав бинты, стягивавшие от плеч почти до пояса, Лита уставилась на мою спину. Серьёзно спросила:
        -- Это кто тебе фигурной резьбой по спине развлекался? Тебя что -- пытали?
        -- Я даже не видел, что там, -- пожал плечами я.
        Лита в ответ указала мне на зеркало у стены и притащила ещё одно, поменьше. Встала так, чтобы я смог разглядеть всё в отражениях. Хм... глубокие порезы довольно изящно обозначили контур крыльев. Схематичный, сильно урезанный, но явно различимый.
        -- Это моё спасение, Лита, -- негромко произнёс я. -- Это куда меньшая боль, чем та, что обычно. Когда оно заживёт, я вообще забуду о той сводившей с ума пытке...
        Убрав зеркало, девушка с минуту разглядывала меня.
        -- Завтра расскажешь, -- решила она. -- А сейчас не дёргайся.
        И девушка зубами вскрыла упаковку стерильных бинтов.
        К себе я добрался только через сорок минут. Хотелось упасть на диван и не шевелиться. Только зверская боль не позволяла исполнить желание немедленно. Я позвонил отцу, поспрашивал его на счёт происходящего. Нормально ли это вообще? Судя по тому, что папа примчался через пять минут -- не очень нормально.
        Потащив в мастерскую, папа провозился со мной около часа. Рассматривал, потом взялся за кисточки, что-то очень аккуратно нанёс сначала только на порезы, потом на всю спину. Боль ушла. Забинтовав как раньше, папа взял с меня слово, что ближайшие пару дней я буду осторожен. Буду, конечно, дурак я что ли, удлинять себе ожидание неба?!
        В десять утра следующего дня я уже дисциплинированно стоял на пороге дома Литы. Но зеленоглазая моя прелесть вежливостью королей не отличалась. Пока она собиралась сама, я быстро разобрался с подготовкой детей к выходу из дома.
        Арье снова проводил нас подозрительным взглядом, не удостоив меня и словом. Что ж, я не собираюсь навязываться. Надоест -- припру заносчивого пацана к стенке и поговорю по душам.
        Дети прилипли ко мне с двух сторон и по пути вообще не отходили. К тому времени, как мы добрались до парка, моё настроение уже поднялось с отметки "дайте мне повод вас убить", до "сегодня чудный день". Поэтому я развлекался, быстро растормошив почему-то мрачную Литу. После слов, что своей угрюмостью она напоминает моего среднего брата с его вечно недовольной рожей, девушка бледно улыбнулась, а вскоре весело хохотала катаясь на карусели с Мирой.
        На электрических машинках мы разделились на две команды, Лита с Мирой и я с Дэем, и азартно таранили друг друга! А потом всех окружающих, пока нас не выгнали. Сегодняшняя программа-максимум началась на карусели "Сюрприз", включила в себя всё возможное и самое весёлое, продолжилась на роллердроме, и закончилась часам к шести на качелях. Мы с Литой сидели на широкой качеле-скамейке, дети рассекали на соседних двух поменьше.
        -- Ты уже решила, куда хочешь завтра? -- откинувшись на широкую спинку, я одной рукой обнимал уставшую девушку. Её голова покоилась на моём плече.
        -- Может, в кино сходим? -- безмятежно спросила она. -- В рекламе как раз какой-то новый ужастик мелькал.
        -- Детей вести на ужастик? -- удивился я.
        -- Не детей, а нас с тобой... -- мне показалось, или в её голосе звучал упрёк?
        Немного помолчав, я спросил:
        -- Когда дети уснут, можно будет доверить их Арье?
        -- Незачем, мама с тётей Ритой сегодня возвращаются раньше. Да, наверное, уже вернулись.
        -- Ну, тогда... мы можем пойти на вечерний сеанс, -- осторожно предложил я.
        -- Неужели, -- хмыкнула девушка. Переместилась так, чтобы лечь на мою руку и взглянуть в лицо. -- Даже без мелких спиногрызов? Только мы с тобой?
        -- Только мы с тобой, -- пообещал я, со всей доступной нежностью глядя в её тёмно-зелёные глаза. -- А для детей завтра будут мультики и тир.
        -- Ты невыносимый и ненормальный! -- с улыбкой сообщила мне девушка, легонько ударив кулаком по плечу, но почти тут же потянувшись поцеловать...
        -- Я нормальный, -- возразил я спустя минуту.
        -- Не-а, -- отрицательно мотнула головой моя девушка. -- Ты совершенный. Идеальный. Такой, каким должен быть идеальный тёмный по заветам Ночи. Поэтому -- совершенно, ну просто ни капли не нормальный!..
        Мира попыталась капризничать, когда Лита сказала, что пора домой, но после того, как то же самое повторил я -- капризы как рукой сняло. На подходах к дому я начал активно придумывать отмазки, почему вынужден вот-прям-щас изменить направление движения.
        -- Ты боишься знакомиться с моей мамой, что ли? -- мигом просекла тему девушка.
        -- Я боюсь, что если зайду, то ни в какое кино мы уже не пойдём, -- вывернулся я, глядя на неё абсолютно честными глазами.
        -- Ладно уж, испарись на полчаса, -- дала "добро" Лита.
        -- Уже исчез. Малявки, до завтра!
        Я успел побывать у себя и переодеться из чёрной футболки, джинс и кроссовок в белую рубашку, чёрные штаны и туфли. Как я и ожидал, в запасе у меня оказалось не тридцать минут, а весь час. И ожидая девушку под окнами её дома, я успел неторопливо прочесть половину книги, которую захватил с собой. Развившаяся за время подготовки учебная привычка "сканировать" информацию с феноменальной скоростью не спешила уходить.
        Она вышла ко мне в золотистой рубашке, таких же отливавших золотом штанах и... как эти туфельки без каблуков, на плоской подошве называются? Нет, не кроссовки. И даже не сандалии. Балетки, вроде бы? И в балетках под цвет одежды. Светло-золотые волосы распущены и рассыпаны по плечам. Она походила на оживший огонь или обретший плоть солнечный свет. Глаз не отвести...
        Над ужастиком, который мы смотрели, хохотал весь зал. Я его комментировал. Изредка. Вовремя. Своим хорошо поставленным и хорошо слышным голосом. С какого-то момента зрители ржали уже практически без моих подсказок. Администрация была в шоке.
        Лита заявила, что теперь никогда не сможет смотреть ужастики без смеха. Я с самой серьёзной мордой лица поинтересовался, как вообще можно спокойно смотреть эти комедии.
        И вспомнил Кису. До боли захотелось прийти к ней. Сесть на пол у дивана, чтобы она сидела рядом, обхватив мою руку и тепло дыша в плечо, и всё, как всегда, всё без утайки ей рассказать. Юлёк, я так по тебе скучаю.
        Над Столицей нависли облака. В свете огней ночи небо казалось оранжевым. Светло и красиво, хотя куда больше я люблю чернильно-бездонное небо над Городом Ветра...
        К двум часам ночи, когда начался мелкий дождик, я довёл девушку до дома.
        Мы не торопились, гуляя аллее. Я смотрел вверх. Она взяла меня за руку, коснувшись прохладной ладошкой... На миг... на миг мне показалось, что сейчас повернувшись, я увижу чёрный водопад длинных волос, бледное лицо, и сияющие антрацитовые звёзды глаз... Но пальцы сжались сильнее, ладонь оказалась сухой и горячей, наваждение пропало. От горечи перехватило горло.
        Посмотрев на мою спутницу, я увидел озорную улыбку, тёмную зелень глаз и золото волос. Остановился. Обнял, прижав к себе, вдохнул запах её волос и кожи. Тёплая, близкая, прекрасная... Не холодный призрак прошлого. Настоящее. Возможно, я смогу отогреться у этого огня.
        -- Ты чего, Ирдес?.. -- удивилась она, не пытаясь отстраниться.
        -- Просто рад, что я жив, -- тихо ответил я. -- И что ты у меня есть, солнышко...
        На следующий день мы встретились только к обеду. Лита хотела хоть немного отоспаться и ворчала, что я прихожу ужасно рано. Да и я сам спать хотел. Если бы не кошмары... последние дни я просыпался очень рано. И выносил из снов одно и то же -- безумную, бесконечную тоску. Но набирал смску зеленоглазой прелести, получал ответ и улыбался новому утру.
        К часу я встретил Литу и малявок, как обещал -- повёл в кино смотреть новый мультик. После кино -- кафе-мороженное, потом тир и под вечер прогулка по парку. Обычному парку, а не тому, где бесконечное количество каруселей. Здесь только качели и небольшое количество детских площадок. Когда солнце клонилось к закату, дети выпросили прогулку по берегу реки и, конечно, полезли купаться.
        И вечером снова вымотались до такой степени, что я опять нёс обоих. В этот раз Дэя на шее, а Миру на руках.
        Подходя к дому Литы с малыми на руках, я понял, что в этот раз мне никак не избежать знакомства с её роднёй. Скрестим пальцы на удачу, вдруг удастся отделаться символическим знакомством?..
        Нас встретили мать и тётка моей девушки. Когда дети были уложены в кровати, мне не дали быстро слинять, как я того хотел. Затащили на кухню, пить чай со сладостями. Естественно, им интересно на меня посмотреть. А я хотел домой. У меня болела спина, и все мысли сопровождались фоновым желанием поспать.
        Женщины пытались меня расспрашивать, я же, с ловкостью интригующего политикана, уходил от личных вопросов, быстро переводя тему. Тётушка паранойя не дремала, бдительно следя, чтобы я не сказал лишнего. Впрочем, врождённое обаяние, даже не используемое сознательно, придавленное накопившейся усталостью и ноющей болью, имело своё влияние. Оно всегда действовало на женщин. На мужчин чуть медленнее.
        Присутствие девушки немного сглаживало моё недовольство, заодно подавляя раздражение. Потерплю. За её незаметные для старших женщин благодарные, согревающие теплом и нежностью взгляды -- потерплю.
        Во время разговора тётка моей зеленоглазой радости назвала племянницу Литторией. Тема разговора вылетела из головы. Меня будто ударило током. Мир вокруг потускнел. Внутри всё перевернулось. За одно мгновенье для меня прошла вечность, разбившая вдребезги весь мой шаткий, кое-как склеенный внутренний мирок. Всё бессмысленно. Все мои попытки жить -- глупость и пустая трата времени.
        Стараясь не выдать себя, я повернулся к девушке и поинтересовался:
        -- Лита, а как полное имя твоего брата?
        -- Арейн, -- ответила девушка. -- А что?
        В памяти всплыли слова выродка. "У меня осталось ещё двое детей... они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие... Они ещё подростки... Литории шестнадцать, Арейну только тринадцать".
        Литтория и Арейн. Дети выродка. Проклятые дети проклятого рода! И я... я просто кретин, связавшийся с дочерью твари!
        Кружка с горячим чаем, которую я держал в ладонях, лопнула, рассыпаясь осколками и обжигая мои ладони кипятком. Боль заставила зашипеть сквозь зубы. До того, как вскочившие женщины успели что-то сделать, ладони охватило ледяное пламя страданий бога. Руки покрылись пушистым белым инеем до самых локтей. Это оказалось ещё мучительней, чем обжечься кипятком. Когда-то эта пытка терзала моего мёртвого бога. Теперь она стала навсегда моей.
        Боль и воспоминание о Фениксе отрезвили мой накрытый чёрно-красной пеленой разум.
        -- Что это? -- Лита осторожно взяла в свои тёплые ладошки мою заледеневшую руку.
        -- Я уже просил тебя не заглядывать в мой личный склеп? -- без эмоций поинтересовался я. -- Особенно если могильник -- вот тут, -- приложил ладонь к своей груди.
        Выпустив мою руку, она отступила на шаг. Поднявшись на ноги, я вежливо кивнул обеим женщинам:
        -- Благодарю за гостеприимство.
        Задержав пристальный взгляд на матери Литы, я с трудом подавил желание коснуться Старшей Печати. Непонимание в серых глазах светловолосой, загорелой и прекрасной женщины медленно сменялось страхом. Она начинала понимать, кто перед ней. Ещё не поверила, но уже поняла. Ведь я так похож на дядю Ильена, чей портрет, не сомневаюсь, она не раз видела.
        Беззвучно, но так, чтобы поняла, я приказал ей молчать. Дождался едва заметного кивка.
        -- Увы, я вынужден откланяться. Лита, мне нужно с тобой поговорить.
        -- Хорошо, -- растерянно согласилась девушка. -- Сейчас?
        -- Да, сейчас.
        Оказавшись на улице, я не произнёс ни слова, пока мы не оказались подальше от окон, откуда нас могли услышать. Нашёл скамейку под деревьями, предложил девушке присесть.
        -- Скажи мне, Лита... где ты родилась? -- медленно проговорил я, не глядя на неё. В душе разгулялась настоящая буря, которую с трудом удавалось держать под контролем.
        Девушка долго молчала, потом махнула рукой в сторону старой Цитадели Эльин'тэата.
        -- Там. В Старой, как её теперь называют, империи. Ты не понимаешь, почему я так хорошо ориентируюсь в этом мире, да, Ирдес? -- то, с какой горечью и сдавленной злостью она произнесла моё имя, заставило вздрогнуть.
        -- Не понимаю, Литтория тир'Реан, -- холодно подтвердил я. -- И меня это удивляет.
        -- Моя мать родилась здесь, -- ответила она. -- Когда ей было девятнадцать, она провалилась в разрыв, который тут же схлопнулся. Она прожила там десять лет, прежде чем родилась я. Когда же мне было два года, а мама ходила беременная Арейном, взяв её за руку, я случайно провела сквозь стену. Сюда. Мы с братом всю жизнь, держась за руки, ходим из одного мира в другой. Только вдвоём, по одиночке не можем. Не знаю как, и не смогу объяснить. Наверное мы проходим через слои Инферно, ведь мы... особо одарённые. Я выросла в двух мирах, познавая их оба. У отца мы проводили не так уж много времени. Папа не знал, где мы на самом деле. Никто не знал. Все были уверенны, что мы живём в малом имении тир'Реанов. Но я и брат воспитывались в семье матери.
        -- Ясно, -- кивнул.
        В голове огромным клубком роились сотни мыслей, одна другой хуже. Сжав ладонями виски, попытался утихомирить пульсировавшую в них боль. В ночной тишине пели цикады. Девушка придвинулась поближе, осторожно прижавшись плечом к моему плечу.
        -- Что теперь будет, Ирдес? -- тихонько спросила она.
        -- Не знаю, -- ответил я так же тихо. -- Не знаю, Лита.
        Снова тишина. Убрав ладони от головы, я выпрямился и повернулся к ней. Если бы не тапочки на глазах, я бы увидел неявное, не самое заметное, но сходство девушки с выродком. Хотя Арейн походил на него куда сильнее. Как ты мог быть так слеп, Крылатый? Ты ведь и действительно влюблён в неё... был некоторое время. И даже в твоей тупой голове иногда появлялись мысли, что лучше она навсегда рядом, чем призрак той, что оставила тебя. И ещё -- что Лите не грозит смертью твоё проклятье, потому что ты никогда не будешь любить её так же, как любил Госпожу Ночь.
        -- Ты теперь отвернёшься от меня? -- ожесточённо спросила Лита, неверно истолковав моё молчание. Поднялась на ноги. -- Отвернёшься из-за фамилии? Из-за того, чьей дочерью я являюсь, а не кто я сама?!
        -- Лита... -- я тоже встал.
        -- Не надо никаких оправданий! Я и так вижу, что права. Как жаль снова ошибаться! Даже в самых лучших. Ты лучший, Ирдес. И ты такой же!.. -- с горечью крикнула она. На щеках блеснули слёзы. Резко отвернувшись, она убежала в сторону дома.
        -- Лита! Лита, постой!..
        Шагнув было за ней, остановился. Что я ей скажу? Ведь она права. Права...
        Ночь казалась бесконечной. Только под утро мне удалось забыться сном.
        И следующие два дня прошли как в тумане. Всё время я проводил с родителями, дядями, дедом и бабушкой, по которым изрядно соскучился, но туман никуда не девался, застлав собой мою душу. Родичи списывали моё состояние на накопившуюся усталость и не дёргали лишний раз. С братьями и Маньяками старался пересекаться поменьше, они могли меня раскусить. Но мы так друг другу осточертели за время учёбы, что они и не стремились к частому общению.
        "Ты должен меня забыть". Эти слова сказала мне Таэш перед тем, как уснуть навсегда. Но я не могу. Слышишь, Таэш?! Не могу я тебя забыть! Только забыться ненадолго. Ничто не может заставить меня перестать видеть тебя во снах. Жить с твоим призраком, бережно хранимым в душе. И лучше провести жизнь одиночестве, с памятью о тебе, чем связаться с проклятым родом! Лита не виновата в том, чья она дочь. Но я не хочу быть виновником того, что мои дети будут страдать от проклятой крови. Как объяснить это ей? И стоит ли?
        Собравшись с духом, вечером я решился увидеться с ней. Не стал ни звонить, ни как-либо сообщать о своём визите. Подойдя к дому в темноте, решил обойти двери. В её окне на втором этаже горел свет. Забраться на дерево, потом чуть-чуть по стене и постучать в её окно.
        Едва выглянув в окошко, она открыла. Растрёпанная, заплаканная, с глубокими тенями вокруг потухших зелёных глаз.
        -- Зачем явился? -- неприветливо поинтересовалась она.
        -- Поговорить, -- ответил я. -- Можно?
        -- Говори, -- равнодушно бросила девушка, садясь на подоконник.
        Забравшись на её окно, я сел рядом, свесив ноги на улицу. Она ждала. В колонках её включённого компа приглушённо играла музыка. Я на миг прислушался...
        Никаких слёз, никаких обид!
        Никакой боли больше не будет.
        Я переживу, всё перегорит,
        И тебя моё сердце позабудет... #
        # Лилит -- "Никаких слёз"
        Эх, Лита... Не могу подобрать приличных слов, чтобы выразить всё, что думаю о себе, причиняя тебе боль. Будь я обычным тёмным -- плюнул бы на все условности и предрассудки! Ты -- лучшее, что можно желать!
        Но я не обычный тёмный.
        -- Даже не знаю, с чего начать... -- вздохнул я.
        -- С начала, -- подсказала девушка.
        -- Первые тёмные явились из Тьмы Изначальной... -- с готовностью заговорил я.
        -- Это начало я и без тебя знаю, -- немного повеселела Лита.
        Вздохнув, я попытался найти ответ среди звёзд в небе.
        -- Лита, я понимаю, что ты не виновата в том, чьей дочерью родилась.
        -- Да неужели? -- усмехнулась она. -- Ирдес...
        Я повернулся к ней. Через миг её руки обвили мою шею. Поцелуй был долгим. Сладким. Восхитительным...
        -- Скажи, мой ангел, кого ты видишь в сердце, когда целуешь меня?
        Смысл вопроса дошёл до меня не сразу.
        -- Тебя, Лита, -- ответил я. -- Понимаю, о чём ты подумала. Но я ведь говорил тебе -- она другая, вы совсем не похожи.
        -- Да, говорил, -- тихо ответила девушка. -- Но даже сейчас ты сказал "она другая", а не "она была другой". Ты рядом и вдали одновременно.
        -- Но ведь я с тобой, -- шепнул, касаясь её щеки. Я обману себя, если скажу, что она ничего для меня не значит. Значит, и много. Она восхитительная, чудесная девушка, о какой можно только мечтать. А то, что мне не мечтается... так это от того, что она уже моя. Остальные мысли из головы быстро выкинул, придурок Крылатый. -- И был тогда, и сейчас.
        -- Значит, дело только в фамилии, да? Только в этих предрассудках, в "проклятом роду"? -- безнадёжно спросил она.
        "Это не предрассудки" -- хотелось сказать. Но уж лучше промолчать.
        Вместо этого, снова посмотрев на небо, я спросил:
        -- Скажи, Лита... Ты хочешь когда-нибудь стать матерью?
        Она посмотрела удивлённо.
        -- Какие странные вопросы ты задаёшь... Я не задумывалась о таких вещах. Наверное, хотела бы. Ведь дети -- это совсем неплохо.
        Меня едва заметно передёрнуло. Нельзя так думать о наследниках. Но, может, это и нормально для нашего возраста. Это моё восприятие искажено опытом. Ведь раньше я тоже не задумывался.
        -- Со мной у тебя не будет детей, Лита. Никогда.
        Отодвинувшись, она окинула меня изучающим взглядом. Спросила:
        -- Почему?
        -- Потому, что я этого не допущу, -- жёстко ответил я. -- Ты не виновата в том, чья дочь, я не стану виновником того, что в моих детях будет течь проклятая кровь. Быть может я не прав, может, наследию это пойдёт на пользу. Примером тому -- мой дядя, старший сын твоего отца. Он вполне вменяем. И талантлив.
        -- Что?.. -- растерянно произнесла тёмная. -- Но у отца был только один сын, кроме нас...
        -- Ильен ар'Грах, -- ответил я. -- Моё полное имя -- Ирдес Райдан Дарий ар'Грах. Теперь ты понимаешь, почему я не могу рисковать наследниками? Ильен талантлив, умён, но искалечен... родством с проклятым.
        Она молчала долго. Потом отвернулась и едва справляясь с голосом, прошептала:
        -- Я всё поняла.
        Вытерла слёзы тыльной стороной ладони, спрыгнула с подоконника в комнату. Обернулась и горько произнесла:
        -- Значит, подружка и, в перспективе, грелка по ночам. Не более. Зато честно.
        -- Лита, я совсем не это имел в виду! -- поражённо воскликнул я.
        -- Нет, ты очень чётко указал моё место, -- её голос дрожал. -- Что ж, ты принц. После такого известия, другого ожидать трудно. В жизни короли не связывают свою жизнь с замарашками Золушками. Даже если те из династии свергнутых королей.
        -- Ну зачем ты так превратно истолковываешь всё сказанное мной?!
        -- Нет, Ирдес, это ты не совсем понимаешь, что сказал, -- она не оборачивалась, голос звучал глухо и мёртво. -- Я всё поняла более чем верно. А теперь уходи. Пожалуйста, уходи.
        Стало паршиво. Давно я не ощущал себя таким законченным подонком.
        -- Мне просто страшно, Лита, -- тихо произнёс я в спину девушки. -- Я видел, на что способны тир'Реаны. Как они уродуют собственных детей. Тебе повезло не жить с отцом. Прости, если сможешь, моё зеленоглазое солнце...
        Спрыгнув с подоконника, я не очень ловко приземлился на асфальт. Вывихнул ногу. Пока шипя и ругаясь ставил стопу на место -- услышал приглушённые всхлипы из открытого на втором этаже окна. Я должен был вернуться к ней. Успокоить, позволить наорать на меня. Но... не хватило решимости. Небо, какой же я лжец и двуличная сволочь.
        Следующим утром пришёл дедушка. Я валялся на диване и что-либо делать не было ни сил, ни желания. Предок неодобрительно оглядел устроенный в комнате разгром. Поморщился от грохота музыки в колонках, сделал тише звук. Присел на краешек дивана, подвинув растёкшегося медузой на солнцепёке меня.
        -- Что-то ты совсем раскис, малыш, -- констатировал дедуля. -- Давай-ка поднимайся, хватит предаваться унынью!
        -- Не хочу, -- глухо ответил я. -- Отстань от меня.
        -- И не подумаю даже, -- жизнерадостно сообщил предок. -- Ильен сказал, что ты от лошадей шарахаешься. Так что сегодня будешь учиться держаться в седле!
        -- Я не подойду к этим зверюгам, -- категорично заявил я. -- Они страшные, а я жить хочу.
        -- Не страшные, -- заверил дед. -- И мы уже тысячу лет не тренировались! Площадка простаивает. А вечерком наведаемся в двенадцатый Ад. Знаю, ты там уже был.
        -- Ты меня в могилу загнать хочешь! -- взвыл я от таких перспектив. -- Лошади, стрелялка, Ад... Никуда не пойду.
        -- Хватит лелеять свою тоску! -- дед безжалостно ткнул меня двумя пальцами под рёбра, заставив взвиться в воздух. -- Марш одеваться и развлекаться!
        -- Ладно, -- проворчал я, сползая с дивана.
        Всё ж лучше пойти с дедом дурью маяться, чем изображать диванный коврик. Через полчаса, прикинув, что мне предстоит сегодня, я был готов. Впервые с момента, как папа "починил" мою татуировку, я вызвал полный доспех. Руку дёрнуло болью, но металлическая чёрная чешуя обтянула тело знакомой бронёй. С некоторым трудом формировались перчатки-"когти", шлем, более тяжёлые пластины брони. В целом же артефакт работал, что не могло не радовать. Так же впервые за долгое время проверил пару алмазных мечей. Лезвия практически утратили прозрачность, затянувшись внутри чернотой. Так даже лучше. Хотя фламберг, какой бы он ни был неподъёмный, всё равно привычней и родней.
        От поездки к страшным верховым зверям отвертеться не удалось. За городом располагалась конюшня с какими-то племенными элитными лошадьми. Глядя на этих породистых красавцев, я пытался выклянчить себе спокойную старую клячу. То, что мне привели, было далеко от старой клячи. Здоровенная чёрная зверюга скорее напугала, чем вдохновила.
        -- Ну что встал? Забирайся! -- пихнул меня в спину жизнерадостный дед.
        Пришлось лезть в седло. С третьего раза, когда показали, как это сделать, получилось.
        -- Между прочим, двести лет назад машин не было, и кто не желал пешком, ездил в седле! -- попытался подбодрить предок.
        -- Ага, и шею себе сворачивал, падая с этих чудовищ, -- проворчал я. -- Счастлив, что родился сейчас, а не двести лет назад.
        Когда коняга сдвинулась с места, оказалось, что это не так уж страшно. И даже весело. До тех пор, пока монстр не ускорился...
        В общем, синяков я заработал изрядно! Но оценил как дедов юмор, так и конягу. Хотя через три с половиной часа сполз со спины этого монстра я с трудом, расстались мы не врагами.
        -- Ну что, идём постреляем в неудачников? -- предложил, весело скалясь, верховный император.
        Ноги не держали. Ходьба, а, тем более, бег по пересечённой местности, представлялись изощрённой пыткой. Поэтому я взвыл:
        -- Издеваешься?! Нет! Я есть хочу! Потом постреляем...
        Через час, пообедав в кафе, мы всё-таки оказались на тренировке для тёмного молодняка. Две объединившиеся команды против нас двоих... Выбрав щадящий способ, стреляли только шариками с краской. Итог -- мне попали в ногу. Остальных мы уделали.
        Выходя из огороженной зоны, я хохотал, обсуждая с дедом методы тренировок. Всё-таки, его школа, больше похожая на школу выживания, была куда лучше стандартной.
        Дед у меня, конечно, поганец, но самый лучший предок на свете, другого не надо. Дедушка -- основа всего моего мира. У него на руках я вырос, им воспитан. Не смотря на все наши скандалы и столкновения лбами, дедушка как могила хранил мои тайны даже от родителей, и всегда нерушимой стеной стоял за спиной. Поддерживал, направлял, учил, защищал, многое позволял, за многое спрашивал. И всегда очень любил. Ну и мозг подзатыльниками, а то и ремнём вправлял, не без того.
        -- Ну что, "двенадцатый Ад"? -- предложил предок.
        Это большой соблазн проверить свои силы. Но опасно и страшно туда лезть. Интересно же...
        -- Дед! -- возмущённо воскликнул я. -- Ты провокатор!
        -- Ясен пень, я же император, -- радостно покивал он. -- Да ладно тебе, далеко первый раз не пойдём. Обстановку разведаем.
        -- Ага, знаю я твою "обстановку разведаем", -- буркнул я, внутренне уже согласившись. И спародировал предка: -- Да что, мы же только на пару шагов от входа отошли! Ой, а что там такое на горизонте? Ну, мы уж на середине, до конца рукой подать! Вот и разведали...
        Завоеватель весело захохотал, согласно кивая и жестом показывая, что я его раскусил.
        Дедов тренировочный карман находился на базе за городом. Огороженное пространство почти не охранялось, но посмотрел бы я на того, кто сюда полезет...
        Перед сейфовой дверью три на три метра и метр толщиной, дед преобразился до второй стадии трансформации и предложил пойти с лёгким огнестрелом. Согласившись, я выбрал пару "Протеев" -- крупноколиберных пистолетов имперского производства. Навернул на них глушители и взял десяток запасных обойм. Преобразиться смог только до первой стадии. Дедушка тоже взял два пистолета и ещё снайперку. Открыв дверь, мы ступили под свет чёрного солнца в багровом небе. Хищная растительность сразу же потянулась к живой плоти, но наткнулась на броню доспеха, которую не смогла пробить своими ядовитыми шипами. Вдохнув острый, пряный воздух, я оскалился. Мне здесь уже нравится!
        ...Вышли, или, скорее, вывалились из "Ада" мы уже ночью. На часах почти три утра. Расстреляв все обоймы, успели и мечами воспользоваться не раз, оба легко раненые, побитые, азартно преследовавшие инфернальных тварей, и с тем же азартом от них удиравшие. Перемазанные в крови, грязи. Искренне довольные жизнью.
        -- Это было круто! -- признал я, ложась прямо на пол под дверью. Вторая стадия трансформации сползала с кожи медленно, мучительно-больно. Зудели и ныли раны, в которые попал яд. Свет крови был почти не заметен, только если хорошо приглядеться. А, ладно, всё равно придётся всё рассказывать деду, как есть. -- И тренировка действительно зверская. Как раз для выживания, а не для разминки.
        -- Давай поднимайся! -- потребовал дедушка, закрывая массивную дверь. -- Противоядье принять надо, а то лихорадка будет обеспечена. Мать опять истерику мне закатит...
        -- Да, мама может! -- признал я, отдирая себя от пола.
        В углу стоял столик со всем необходимым и два кресла. Нажав кнопку, поставил чайник кипятиться. Рассыпал по кружкам заранее подготовленное противоядие -- растворимый порошок. Через минуту залил горячей водой. Упал в одно их кресел, вытянув ноги. Во втором уже сидел дедушка. Некоторое время мы цедили горьковатый, но, в принципе, терпимый напиток молча. Потом дед спросил:
        -- Так что же у тебя случилось, малыш?
        Со вздохом отставив кружку, я медленно ответил:
        -- Кое-что... нехорошее. Я, наверное, тот ещё дятел... -- и сжато, без лишних деталей, изложил дедушке историю с Литой.
        Предок слушал молча. И некоторое время ещё размышлял, прежде чем заговорить:
        -- А ты умнее меня, малыш. Я не смог вовремя порвать с нелюбимой женщиной. Убивать в итоге мать своих детей, это... не самое лучшее, что можно сделать.
        -- Ты... ты что, убил бабушку Зарину?! -- не поверил своим ушам я.
        Дед опустил голову. Глухо ответил:
        -- У меня не было выбора. Райд маленький был, ничего не помнит. Дар кое-что помнит. Именно поэтому он до сих пор холост. Малыш, только я, ты, и Кордан знают о том, что смерть императрицы -- дело рук императора. Тебе придётся молчать. Ради отца...
        -- Я не дурак, -- раздражённо бросил в ответ.
        -- Именно потому я выбрал тебя наследником, -- произнёс дед. -- Тебя, а не твоих братьев, отца или дядю. Верховный должен быть беспредельно умён. А поскольку для верховного нет никаких внешних границ и законов... границы и законы должны быть внутри. Нерушимые законы чести и совести. И великая сила духа. Ты обладаешь всеми этими качествами, малыш. А чего не хватает -- доберёшь со временем.
        Завоеватель говорил, а мне хотелось завыть. Никакой свободы у меня нет и никогда не было. Всё -- иллюзия!
        -- Не хочу я, деда... -- безнадёжно вздохнул я.
        Дед потянулся через стол, провёл рукой по моей голове, погладив как ребёнка. Ободряюще сжал рукой плечо. Седой, но ещё совсем не старый тёмный смотрел с пониманием и сочувствием.
        -- Ты не слышал, какую истерику я закатил своему отцу, когда он надела на меня Старший венец, запечатлевая образ. Да мы разругались тогда чуть не до мордобоя. Я тебя отлично понимаю, малыш. Но и ты меня пойми...
        -- Знаю, -- серьёзно ответил я, глядя предку в глаза. -- Всё я знаю. Просто боюсь.
        -- Как и я, -- признался дедушка, ответив мне прямым и открытым взглядом.
        -- Ты? -- я позволил себе усмешку. -- Не верю.
        -- Напрасно, -- предок откинулся в кресле и снова глотнул из кружки свою горькую гадость. -- Знаешь, как страшно с тобой спорить? Каждый раз опасаюсь не сдержаться и выпороть тебя ремнём.
        -- Да брось! -- фыркнул я. -- Ты опасаешься, что однажды я тебе морду набью, а не ты мне.
        Так, перебрасываясь подколками, мы медленно цедили напиток. Встряхнувшись минут через десять, дед поставил свою пустую кружку на стол. Поднялся.
        -- Малыш, допей-ка противоядие, а я пока за аптечкой схожу.
        Заглянув в кружку, полную ещё на три четверти, без всякого энтузиазма сделал ещё пару глотков. Решительно изгнал из души неприятный осадок. Я понимаю мотивы и поступки дедушки. То, чего хочу я сам -- это вовсе не свобода, а безответственность. Именно. Я безответственный. А так нельзя. Я сильнее многих, а значит -- должен. Должен нести на своих плечах уготованное мне бремя. Не ребёнок уже, должен понимать...
        -- Ты...
        Шипение заставило меня вскочить. У сейфовой двери "Ада" стоял Арейн. Выглядел подросток жутко. Бледный, будто выкрашенный белилами. Глаза -- два угля в черноте. Прозрачный, шевелящийся как живой, багровый шлейф стелился по полу и стенам, укутывал мальчишку.
        -- Ты что здесь делаешь? -- холодно спросил я, справляясь с дрожью в голосе.
        -- За тобой пришёл, -- криво усмехнулся сын выродка.
        -- Как пришёл, так и проваливай, -- зарычал я, разозлившись.
        -- Нет, -- отрицательно качнул головой подросток. -- Из-за тебя моей сестре плохо. Те, кто обижает Литу, очень жалеют о том, что сделали. Недолгое время. В живых я их не оставляю.
        -- Молокосос паршивый! -- взъярился я уже всерьёз. -- С твоей сестрой мы решим проблемы без тебя, сопляк зелёный! Защитник выискался, драть тебя... ремнём, малявка! В живых не оставляет... да ты сам живёшь только пока я тебе это позволяю, выродок сопливый! Оправить тебя за твоим папашей следом...
        Договорить последнюю фразу я не успел. Страшный удар, ломая рёбра, впечатал меня в стену и невидимой силой подвесил в таком состоянии. Красная пелена перед глазами оказалась управляемым Инферно. Багрянец уплотнился, покрылся чёрными полосами. В эту реальность медленно, но верно полезли твари.
        -- Ты что творишь, сопляк?! -- прохрипел я, едва не потеряв сознание от боли, отплёвываясь кровью и формируя в ладони самую лёгкую из "стрел тьмы". На больше не хватало сил.
        -- Убиваю обидчика сестры, -- спокойно ответил мелкий, собирая Инферно в два смертоносных лезвия. Кишащие на полу полуматериальные твари радостно слизывали с пола мою кровь, лезли к ногам.
        -- Я твой император, кретин малолетний, -- удалось прохрипеть мне. Лёгкие сдавливало болью. Явно пропорол сломанным ребром.
        На секунду задумавшись, мелкий выродок произнёс:
        -- Это усложняет дело. Немного. Быть может, я тебя просто покалечу. Убить такого сложно. Вы, Владыки, живучие...
        Два широких лезвия рванулись ко мне с огромной скоростью. Но не достигли цели.
        Единственное, что успел сделать пулей слетевший вниз по лестнице император -- это оказаться на пути угрозы. От удара дедушку отбросило назад. Сила, державшая меня пришпиленным к стене, исчезла. И на пол мы сползли вместе. Вцепившись в предка, я с усилием повернул его лицом к себе. Последний вздох слетел с губ императора вместе с кровавым чёрным потоком. Два лезвия разрезали его насквозь от плеч от бёдер. Нет, нет... этого не может быть... не может...
        -- Дед... деда-а-а!!!..
        Ледяной огонь вырвался из-под контроля, вымораживая всё вокруг. Смутно, издалека, послышался испуганный крик и визг инфернальных тварей.
        Обледенелые стены и пол покрылись снегом. Лампы все лопнули от холода, но темнота -- не помеха. Вокруг снег. Красного цвета.
        Дедушка, дед... ты только держись... как же я без тебя, деда? Ты обязательно выкарабкаешься, вот увидишь. И всё будет как всегда. Ты только держись. Почему ты не дышишь, дедушка?.. Ты же должен дышать... Мне тоже больно дышать.
        Не уходи, скоро всё станет лучше... Как же мне холодно... и больно...
        Ты слышишь? Обязательно будет лучше...
        Совсем скоро будет лучше...
        Обледенелая, бессмысленная, бело-красная, отвратительная вечность всё никак не хотела заканчиваться.
        Кто-то коснулся моего плеча. С трудом подняв голову, попытался разглядеть пришедшего. В окна лился серый свет утра. И различимо знакомое лицо. Только я не узнаю его...
        -- Император умер, -- хрипло, тихо, страшно прозвучал голос. -- Да здравствует император...
        Что?.. Что он такое говорит? Я не понимаю...
        Холодное, окоченевшее тело деда. Император умер.
        Да здравствует император.
        И я завыл от безысходности и горя...
        * * *
        Прислонившись лбом к стеклу, Ван смотрел в пустоту. В белой, стерильной палате, за спиной, чуть справа, стояли те, кого он уже привык считать своими родителями, в мыслях называл всегда только "мама" и "папа". Дядя Райд и тётя Иль молчали. Не видя их, Ван знал, какие серые, мёртвые у них лица.
        В герметичной капсуле лежал младший брат. Он мог дышать только особой смесью, постоянно находясь в состоянии искусственной комы. Эдакая кома-сон. И не факт, что в этот раз везучий как утопленник парень выкарабкается. Опутанный датчиками. Раны не стали полноценно бинтовать, пока он недвижим. А то был бы как мумия. Седина у братишки теперь симметрично, у двух висков...
        Он ещё дышит. Пусть не в сознании, но живой. Только до души, закрытой чудовищной бронёй, никак не докричаться. Её будто нет, этой души. И деда нет. Как же теперь... без деда-то? Пусть ругались, пусть орали друг на друга, пусть было много ссор и неурядиц... но как же без него? Он же опора всего, стена, стержень... Как теперь?..
        Пальцы соскользнули с прозрачной крышки медицинской капсулы. Сжав ладонь в кулак он безнадёжно ударил по выпуклой гладкой поверхности. И горько заплакал, уткнувшись лбом в стекло...
        * * *
        Последним штрихом взрезав себе ладонь ритуальным ножом светлая из рода тёмных резко бросила в пространство перед собой:
        -- Дарий!
        -- Что?! -- пошатнувшись, полупрозрачный призрак огляделся и с недоумением посмотрел на сестру. -- Как... я же...
        -- А ты думаешь, на кой я замуж за некроманта вышла? -- фыркнула Дарина. -- Талант его упереть! Хоть малую часть. Ради тебя, упыря демонового. Как видишь -- получилось.
        -- С малышом всё в порядке? -- игнорируя слова сестры, сразу же спросил Завоеватель.
        -- Конечно же нет, идиот! -- рявкнула Дарина, перематывая ладонь бинтом. -- В пятнадцать лет стать верховным императором -- как с ним может быть всё в порядке?! И -- нет, вы не сможете увидеться. С тобой разговариваю только я, таланта на большее мне не достаёт. И ещё раз нет! Я не стану передавать ему твои слова. И видеть не советую -- он не в лучшем состоянии, а ты невольно потянешь силы из кровного родича. Котёнок и так еле дышит.
        Устало вздохнув, женщина опустилась в широкое кресло, жестом предложила брату сесть в соседнее. На ней был надет ритуальный костюм императрицы, её манеры и скрытая властность выдавали правительницу. На нём -- старый камуфляж и поведение бывалого вояки. Но всё же он был правителем из рода правителей. И ничего не стал говорить сестре о том, что она превратила свои покои в кабинет некроманта-инфернала. Промолчал и о косе, которая раньше мела кончиком пол. Сейчас стрижка у эльфийки совсем короткая, мальчишеская. Пожертвовала частью тела, чтобы призвать родную кровь из Посметрия...
        -- Что ты натворил с ребёнком, мой у-у-умный братец?! -- ядовито поинтересовалась эльфийка.
        -- Воспитал, -- буркнул Завоеватель.
        -- Накосячил, -- припечатала светлая некромантка. -- Твои драконовские методы плохо подходят для психики такого малыша! Ты ж его чуть не изувечил, изверг. Благо, сам ребёнок оказался и сильным, и гибким, -- пытливо посмотрев на прячущего взгляд брата, сестра-двойняшка только вздохнула. -- А на это накладывается его опыт! Опыт преждевременно прожитой жизни! Он подросток. Маленький. У него гормональные всплески, взросление, и всё это жуткий период, если ты, ввиду своего солидного возраста, когда из задницы песочек сыплется, забыл. Ты хоть представляешь, сколько у него дури в голове, у подростка, отчасти справедливо полагающего себя стариком?! Ведром черпай, море останется! И по большей части, дорогой, это твоя вина!
        Дарий Завоеватель прикрыл глаза рукой. Сестра как никто другой могла указать на ошибки так, будто щенка тыкала носом в лужу, приговаривая "кто напрудил в неположенном месте?!". Но это ничуть не умаляло её правоты. В душе ворочались вина и стыд.
        -- Не бросай их, Дара, -- попросил призрачный правитель.
        -- Не брошу, Дар, -- ответила она. -- И тебя, мой непутёвый братец. Ты только не уходи. Мне без тебя очень плохо. А вдвоём, даже если ты уже труп, мы можем куда больше, чем по-одиночке.
        -- Твоя правда, сестричка, -- усмехнулся призрак. -- Никуда я от тебя даже дохлым не денусь.
        Дарина с нежностью посмотрела на обретённого после долгой разлуки и едва не потерянного навсегда брата. Прищурилась и издевательски пропела нежным голоском:
        Жил-был дохлый файтер
        На лесной опушке,
        В ржавленной кольчуге
        И с дырой в макушке... #
        # Светлана Мыльникова (Потаня)