Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / СТУФХЦЧШЩЭЮЯ / Тё Илья / Радиант Пильмана : " №03 Топот Бессмертных " - читать онлайн

Сохранить .
Топот бессмертных Илья Тё
        СТАЛКЕРРадиант Пильмана #3
        Аспирин - лекарство от головной боли. Но не только. Этому сталкеру нужно провести непонятную, странную, обреченную на смерть группу иностранцев в сердце Зоны Три-Восемь.
        Зачем?
        Ответ на вопрос знает только жуткое существо, обитающее внутри пространственной аномалии, известной как феномен Стикса, расположенной в комплексе заброшенного атомного завода.
        Прошло пятнадцать лет со дня Посещения, Зона Три-Восемь еще молода. Аспирин во главе беззащитных «туристов» отправляется туда, чтобы добыть для человечества лекарство от смерти.
        Илья Тё
        [Радиант Пильмана] Топот бессмертных
        Из интервью, которое специальный корреспондент Хармонтского радио взял у доктора Валентина Пильмана по случаю присуждения последнему Нобелевской премии по физике за 19… год:
        «- …Вероятно, вашим первым серьезным открытием, доктор Пильман, следует считать так называемый радиант Пильмана?
        - Полагаю, что нет. Радиант Пильмана - это не первое, не серьезное и, собственно, не открытие. И не совсем мое.
        - Вы, вероятно, шутите, доктор. Радиант Пильмана - понятие, известное всякому школьнику.
        - Это меня не удивляет. Радиант Пильмана и был открыт впервые именно школьником. К сожалению, я не помню, как его звали. Посмотрите у Стетсона в его «Истории Посещения» - там все это подробно рассказано. Открыл радиант впервые школьник, опубликовал координаты впервые студент, а назвали радиант почему-то моим именем.
        …
        Радиант Пильмана - это совсем простая штука. Представьте себе, что вы раскрутили большой глобус и принялись палить в него из револьвера. Дырки на глобусе лягут на некую плавную кривую. Вся суть того, что вы называете моим первым серьезным открытием, заключается в простом факте: все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистолета, расположенного где-то на линии Земля - Денеб. Денеб - это альфа созвездия Лебедя, а точка на небесном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана».
        Аркадий и Борис Стругацкие, «Пикник на обочине».
        Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А.Тарковского «Сталкер».
        Братья Стругацкие - уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.
        Пилюля первая
        Хреновый анализ
        Дела давно минувших дней…
        В Зоне - спустя месяц и более
        Легкий двухмоторный самолет бизнес-класса плавно завалился набок и, ускоряясь, пошел вниз. Пробив покрывало облаков и спустившись на несколько сотен метров, он завершил маневр и выровнял корпус. Два человека в строгих черных костюмах, сидящие в напротив друг друга, прильнули к иллюминаторам.
        Большую часть пространства внизу занимали неспокойные воды Японского моря. Впереди хорошо просматривалась береговая линия Корейского полуострова. Чуть левее, ближе к старому Восточно-Корейскому заливу можно было рассмотреть белесую дымчатую шапку, накрывавшую Зону Три-Восемь по обе стороны Великого Разлома. Сезон туманов в этом году непривычно затянулся. Затянулся больше, чем когда-либо, - на неделю.
        - Она? - спросил пожилой, достаточно крепкий мужчина у своего молодого попутчика, кивнув в сторону белого покрывала.
        - Да, Такада-сан, говорят, этот туман - самый верный маркер границы аномальных территорий. Точнее определить никто не может, да и смысла в этом особого нет. На всякий случай периметр возвели с большим запасом, так что внутри имеется буферная зона. Там нас встретят.
        - Не нас, а меня, - ответил старший без малейших оттенков эмоций. - Здесь наши пути, Серьёжа, расходятся.
        Пожилой японец произнес имя своего попутчика на его родном языке. Славянское слово порвало грубую монотонность его речи.
        - Тебе незачем следовать за мной, - продолжил он после небольшой паузы, - это мой путь. Он, я чувствую, близится к концу. А перед тобой, Серьёжа, расстилаются сотни дорог, из которых ты должен выбрать одну.
        - Такада-сан! Я уже выбрал, - вскрикнул молодой человек, поддавшись эмоциям. - Наш путь и судьба будут общими! Я так решил!
        Пожилой человек устало рассмеялся, но в этом смехе не было и тени пренебрежения или насмешки к горячим словам молодого. Японец оторвался от иллюминатора и окинул добродушным, можно сказать, любящим отцовским взглядом своего попутчика, щеки которого залил яркий румянец.
        - Мой лучший ученик, ты и так сделал для меня, старика, то, что не смогли ни деньги, ни связи. Ты нашел то, что я искал все эти долгие годы, и помог сэкономить единственное, самое ценное для меня - время. Не хочу даже знать, на что ты пошел, чтобы твои советские соотечественники дали нам это воздушное окно. Но теперь оно у нас есть, и я отправлюсь туда один, навстречу своей судьбе.
        - Такада-сан, вы так говорите, как будто идете не к долгожданной цели, а на заклание! Если вы так уверены, что сгинете раньше, чем достигнете конечного пункта, тогда зачем следовать по этому пути? И зачем было выкладывать такую колоссальную сумму за это сомнительное мероприятие?
        - Тебе не понять. - Пожилой человек вновь прильнул к иллюминатору. - Поживи с мое, и ответы на многие вопросы, мучающие сейчас, станут настолько очевидны, что будешь вспоминать молодость и улыбаться своей наивности.
        - И все равно я отправляюсь с вами, - твердо произнес молодой и глянул на свои наручные часы. - Как бы там ни было, две катаны лучше одной. До воздушного окна у нас девятнадцать минут. Советские пограничники готовы закрыть глаза и не замечать нас всего десять минут, поэтому мы должны быть готовы до того, как пересечем Великую Корейскую Стену.
        - Успеем… - произнес пожилой японец, не обращая внимания на суету молодого. - Как любопытно. Одними из самых многочисленных потребителей нашей продукции являются сталкеры, а я о них ничего не знаю. Откуда у них столько денег, чтобы приобретать наши дорогие гаджеты?
        - Как откуда? - искренне удивился молодой. - А хабар? За прошедшие годы хоть и выгребли большую часть инопланетных артефактов из этой Зоны Посещения, но остались труднодоступные районы самого Разлома. Мало кто решается грозовой пояс пересечь. Еще меньше народа назад возвращается. Но кто оттуда приходит, как правило, приносит что-то ценное. А для сталкера нет лучшего вложения капитала, чем наши наладонники, в которых встроен добрый десяток устройств. КПКашки помогают сталкерам выживать в Зонах Посещения. Хороша была ваша идея совместить дозиметры, видеокамеру, записывающее устройство и прочую ерунду в один маленький карманный компьютер!
        - Да, хороша. - Пожилой человек кивнул и сменил тему разговора. - А что ты там говорил про людей-мутантов?
        - Ну, это сейчас одна из злободневных тем - головная боль всех отделов Международного Контроля. После заварушек и протестов в китайских лагерях корейские беженцы толпами повалили назад, на родину. Тогда же все думали, что они идут на убой. Даже состряпали ту печально известную резолюцию, по которой все желающие корейцы имели право беспрепятственно пересечь периметр, чтобы «умереть на родине». Как говорится, нет беженцев, которым нужны тонны гуманитарной помощи - нет проблемы. Насколько я помню, успели тогда проскочить три волны реэмигрантов. Вот только не все вернувшиеся поспешили помереть. Многие смогли выжить, сбились в общины, а многих Зона изменила до неузнаваемости. Люди массово подверглись каким-то странным мутациям, озверели, каннибализмом не брезгуют… Короче, ко всем прелестям Зоны добавились еще кровожадные мутанты с остатками человеческого разума и нечеловеческими способностями. Что может быть хуже, чем хищники с остатками человеческого интеллекта? Вот их нам нужно опасаться больше всего.
        - За свои долгие годы жизни, Серьёжа, я не встречал более опасной, кровожадной и подлой твари, чем обыкновенный человек. Особенно если этот человек слаб телом и духом. Такой зверь не упустит возможности ударить в спину. Все мутанты Зоны Три-Восемь ничто в сравнении с такими особями. А если они держат в руках автомат и уверены, что останутся безнаказанными?.. Думаешь, много таких среди сталкеров?
        - Думаю, каждый второй, - ответил молодой после небольшой паузы и добавил: - Вот потому я и должен идти с вами, чтобы спину прикрыть.
        - Я предвидел, такой поворот событий, Серьёжа, и приказал взять на борт лишь один парашют - для меня. А ты вернешься в Куширо и на собрании директоров огласишь мою последнюю волю.
        - И я в вопросе предвидения преуспел. У меня был хороший учитель. - Молодой человек улыбнулся. - Я захватил свой собственный парашют. Так что свою волю, Такада-сан, огласите сами, когда вернемся.
        - В молодости я был точно таким же, - улыбнулся пожилой японец и устало откинулся в кресле.
        Но эта расслабленность и видимая усталость были не более чем трюком, рассчитанным на усыпление бдительности молодого человека. Все мышцы и нервы старика с самого утра были натянуты звонкой струной.
        - Слушай, а почему тебя все остальные ученики называют Купачапра? - Японец вдруг задал совсем уж отвлеченный вопрос.
        - Чупакабра, - поправил молодой человек и заулыбался, вспоминая случай из своей жизни, - это мистическая зверушка из городских легенд, убивает домашних животных, высасывает всю кровь. Действует ночью, перемещается скрытно, следов, кроме трупов, не оставляет. Никто ее никогда не видел, но все знают, что она есть. И боятся… Если словосочетание «домашних животных» взять в кавычки, то вам, Такада-сан, это ничего не напоминает?
        Оба человека от души рассмеялись. Попутчик старика вовсе расслабился и потянулся за серебристым чемоданчиком, который стоял рядом со столиком.
        - Не знаю, сколько времени займет у нас эта прогулка, но, думаю, нужно подстраховаться. - Молодой человек достал ампулу с мутноватым веществом. - И, Такада-сан, не надо…
        Ученик даже не смог заметить молниеносного выпада своего учителя. Он просто обмяк в своем кресле и отключился, пораженный в уязвимую точку мастерским ударом старика.
        - Прости, Серьёжа, не сегодня, - вздохнул японец и с отвращением глянул на ампулу, упавшую на коврик под ноги. - Это уже лишнее, независимо от результата…
        Пожилой мужчина последний раз глянул сквозь стекло иллюминатора. Белая шапка тумана вдали всё так же шевелилась и «дышала», словно это был не туман, а какое-то странное живое существо. Вдруг белесая хмарь дернулась и зашевелилась еще активнее. Движение огромного облака водяной взвеси сейчас напоминало конвульсии раненого зверя. Туман начал стремительными рывками отступать от внешней границы Зоны Три-Восемь, оголяя выщербленные аномальными воздействиями холмы и руины брошенных поселений. Спустя минуту белое покрывало полностью всосалась куда-то в глубь Зоны, в сторону Разлома.
        - Что же, думаю, это приглашение… - задумчиво произнес японец и стал готовиться к десантированию.

* * *
        Серый, как небо Зоны, парашют открылся практически у самой земли, не раньше и не позже, чтобы успеть замедлить до безопасной скорость падения своего хозяина. Немного пролетев над холмами, крыло выполнило резкий маневр и опустило парашютиста на выбранную им полянку.
        Человек, одетый, словно средневековый ниндзя, отстегнул подвесную систему с ранцем и быстро собрал ткань крыла. Закинув парашют в кусты и закидав его ветками, мужчина, пригнувшись, побежал в ту сторону, где начиналась Зона. На ходу он глянул на дисплей КПК, закрепленный на предплечье левой руки, и, сверившись с электронной картой, скорректировал свой маршрут. До точки рандеву было рукой подать, и времени оставалось более чем достаточно.
        Темно-серый костюм со множеством кармашков совершенно не шелестел при движении, как это было свойственно многим тканям. За спиной бегущего маятником раскачивалась рукоять катаны, а на бедре в кобуре виднелся немаленький итальянский пистолет-пулемет SOCIMI восемьсот двадцать первой модели. Лицо человека скрывала темная деревянная маска, изображающая какого-то японского демона с хищным птичьим клювом.
        «Ниндзя» пробежал вдоль пологого холма и спустился в низину, где на ветру раскачивались тонкие ветви молодого леса. Здесь человека поджидал неприятный сюрприз. Между деревьев на полянке разбил лагерь советский пограничный патруль. Утром уже давно не пахло, но большая часть погранцов, вместо того чтобы исполнять свои прямые обязанности, мирно дрыхла на плащ-накидках вокруг костра. Как говорится, солдат спит - служба идет.
        Мастеру не составило бы труда тихо снять двух постовых и перерезать артерии всем спящим - это бы заняло немного времени. Но человек предпочел потратить лишние драгоценные минуты и тихо обойти военный лагерь стороной.
        На краю леса, судя по меткам на карте, предбанник заканчивался, и начиналась Зона. Именно здесь у кривой завалившейся сосны его должны были встретить. Ниндзя ненадолго задержался в зарослях и осмотрелся. Ни одной человеческой души в округе не наблюдалось. Сосна лежала на открытом пространстве, недалеко от оврага. Разумеется, пространство чудесно простреливалось, и незамеченным подобраться к месту встречи было невозможно. Человек выпрямился в полный рост и смело потопал к причудливо изогнутому стволу дерева. Там, у сосны, он сел на землю, как это делают японцы, и замер. Было непонятно, ждет ли он, медитирует или совмещает оба занятия.
        Долго ждать не пришлось. На земле перед человеком вдруг зажглась красная точка лазерного целеуказателя и уверенно поползла вверх по темно-серой ткани его костюма. Человек поднял голову и глянул в ту сторону, где мог расположиться потенциальный стрелок. А стрелок в советском КЗСе и не думал прятаться, он немного приподнялся над кромкой оврага и преспокойно помахал рукой, приветствуя новоприбывшего.
        Ниндзя шустро преодолел разделяющее их расстояние и спустился следом за человеком в сетчатом камуфляже на дно узкого оврага. Там его уже давно ожидали остальные члены группы.
        - Такада, это ты? Я тебя и под маской узнал, старый черт! - отпустил своеобразное приветствие средних лет мужчина в здоровой ковбойской шляпе. - Хотя эта морда с клювом лучше твоей родной сморщенной физиономии. Прошу, брат, не снимай маску, ты в ней симпатичней.
        - И я рад тебя видеть, Билл, - спокойно ответил японец. - У меня даже сомнений не было, что здесь окажется твоя самолюбивая рожа. Прости, у вас принято говорить - «задница»?
        - Все, вы закончили? - перебил обмен любезностями человек в КЗСе и обратился ко всем присутствующим: - Ладно, теперь слушаем меня и запоминаем. У кого проблемы с памятью, включайте диктофоны в своих модных электронных цацках.
        Пятеро из десяти присутствующих так и поступили, но больше из желания продемонстрировать остальным свои золотые или инкрустированные бриллиантами гаджеты.
        - Вот уроды… - тихонечко по-русски проговорил сталкер, заметив этот буржуйский выпендреж, и продолжил на ломаном английском, который, впрочем, присутствующие понимали: - Итак, товарищи клиенты, минуту внимания. Мне известно, что все вы - очень богатые и уважаемые люди. Но только там, за стеной периметра. Здесь вы - куски ходячего мяса в дорогих обертках. Мутантам все одно кого хавать, а пули одинаково чудесно пробивают костюмы «Дольче Габбана» и рубахи трикотажной фабрики «Мудозвон». Аномалиям и подавно пофиг. Отсюда резюме: самый богатый и уважаемый здесь я - ваш проводник. Богатый, блин, своим бесценным опытом. А уважаемый вами. Конкретно - каждым из вас. Я - пастырь, вы - мой приход. Я доктор, а вы даже не пациенты, а гребаные анализы с калом на моем столе. Афоризм доходчив?
        - Такада, - негромко обратился к давнему знакомому «ковбой», - тебе не кажется, что наш проводник не проявляет должного уважения к твоим благородным самурайским сединам? За то бабло, что я отвалил, он мне должен зад лизать и поскуливать.
        - Знаешь, Билл, - мирно возразил японец, - твое мнение, если оно не касается долгосрочных финансовых прогнозов, мне глубоко параллельно. А насчет «зад лизать и поскуливать» - поговори с нашим проводником. У него винтовка, и мы полностью от него зависим. Вдруг он согласится?
        - Мне плевать, сколько и кому вы заплатили, - продолжил тем временем сталкер, словно расслышав разговор двух попутчиков, - но за деньги, что заплатили мне, я готов вас терпеть. И игнорировать то, за что обычно убиваю на месте. Впрочем, особо ретивым могу сделать исключение и завалить прямо сейчас, насрав на гонорар и прочие прелести. Я лучший проводник из всех, кто согласился вести вашу группу. Я проведу вас безопасной тропой. Только от меня зависит ваша жизнь и целостность вашего драгоценного ливера. Правила просты. Если будете идти за мной след в след и делать то, что я скажу, все пройдет гладко. Если нет - нет. Возможно, кто-то из вас предварительно читал или слышал что-то про Зоны Посещения. Так вот: забудьте все это напрочь. Стрелять, дышать и пердеть будете только по моей команде. - Сталкер внимательно оглядел задумчивые лица своих спутников. - А теперь, буратины, вперед, попрыгали за мной!
        Проводник натянул на лицо дыхательную маску, взял в руки рогатку с эргономичной рукоятью и молча потопал по дну оврага, который заканчивался уже где-то в Зоне. Десять человек в разношерстной экипировке цепочкой двинулись за ним. Замкнул строй все тот же недовольный мужик в ковбойской шляпе и с огромным рюкзаком за спиной. Перед тем как идти, он достал из кармана записную книжку в грубой кожаной обложке и тщательно нацарапал золотым паркером по-английски:
        «Прикончить проводника!»
        Пилюля вторая
        Мясо средней степени прожарки
        Не чеши брюхо, пока оно сухо.
        Народная сталкерская мудрость
        Телятина ерзала по сковородке, угрожающе шипя и потрескивая маслом. Но как бы масло ни стрелялось обжигающими брызгами, твердая рука Александра Кормильцева по прозвищу Аспирин уверенно держала маленькую сковородку над пламенем. Кисть изредка подергивалась, чтобы волокна не пригорели.
        Аспирин не любил соскребать нагар с любимой походной сковородочки, запросто помещавшейся в рюкзаке. Легкая, малогабаритная, с удобной пластиковой ручкой, чтобы не обжечь руки, она всякий раз радовала бродягу, когда измызганная душа просила жаркого. На тушенку после долгих походов Аспирин смотреть не мог - тошнило.
        Два куска телятины исходили соком, тот шипел на дне сковородки в такт маслу, источая ароматный дым. Мясо равномерно покрывалось румяной корочкой, сводя с ума всю округу одуряющим запахом. Народ поговаривал, что привычка подлеца Аспирина жарить мясо перед баром могла согнать на запах весь периметр, кабы не договоренность с пукханами за регулярный откат. Конкретно за треть доходов «хотеля» люди в форме не замечали заведения и его завсегдатаев. Даже таких эксцентричных любителей жареного, как Аспирин.
        С гостей, то есть залетных посетителей уникального предприятия общественного питания, погоны брали дополнительную плату. Официально несуществующая забегаловка-ночлежка считалась вроде как заведением элитным. И предназначалась исключительно для своих и сочувствующих - а значит, обеспеченных баблом лиц. В советской буферной зоне первый бар сталкеров возник еще в Ким-Чхэке, который располагался ближе к Владивостоку. Однако позже, в конце семидесятых, когда грабеж разрушенного Разломом Корейского полуострова приобрел массовый характер, мекка сталкеров и мародеров переместилась южнее - в Танчон.
        Армия грабителей-голодранцев, а также обслуживающих их проституток, торгашей и духанщиков с тех пор постоянно росла. Особенный бум этого роста приходился на волны корейских возвращенцев, после вступления в силу Реэмиграционной Резолюции ООН. Разумеется, пропорционально росло и количество проблем. Но нищая деревня, которой являлся Танчон при северокорейском коммуняшном режиме, медленно и уверенно превращалась в крупный населенный пункт. Населенный, правда, отбросами. Именно на них и был рассчитан «хотель». О своих делах посетители «хотеля» лишний раз старались не распространяться. Но бабло платили исправно, иного же не требовалось.
        Когда, бросив ПТУ и тихие радости студенческого Владивостока, Аспирин впервые оказался в невзрачном корейском городишке, из нашептанных в пьяном угаре слов, грязных улиц, лающих погранцов, тупых потасовок и рваных разговоров перед юным Кормильцевым раскрылся удивительный мир.
        Удивительность приграничной зоны Корейского Разлома состояла вовсе не в романтике конкистадоров, искателей приключений и прочих тилей-уленшпигелей. Но в выразительной атмосфере, с которой собравшийся сброд верил в удачу и грабил с этим непередаваемым чувством страну, разрушенную катаклизмом. Аспирин был мало знаком с природой Зоны Посещения Три-Восемь и, честно говоря, не интересовался. Подобные ему молодые люди из самых разных республик СССР устремлялись в эти края, влекомые не жаждой наживы, а тем более славы и приключений, но со жгучим стремлением убраться из опостылевших городов, от семьи и работы, тревог и забот, составлявших атмосферу, абсолютно убивавшую в жителе современных городов все живое.
        Очень немногим удавалось вернуться обратно. Говорили, что были те, кто благополучно ушел на покой, заработал денег, не став инвалидом или душевнобольным. Слухи твердили, что удачливые сталкер? на скопленное лаве отлеживаются на пляжах, причем за границей, попивая мохито и пощупывая загорелых мулаток. Назывались имена счастливчиков и даже рейды, в которых удалось заработать. Но то были байки - все это сознавали. Конечно, отправляясь за хабаром, каждый сталкер мечтал о чем-то подобном, но у корявой действительности имелось свое понимание ситуации.
        Неизвестным «пизнесменам», решившим в начале восьмидесятых открыть бар и гостиницу на опасной территории города Тончон, потребовалось полгода на то, чтобы учредить нычку для любителей риска. Правда, условия были сложные. Гостиница, вернее, «хотель» (через «е», не через «э») стала первым публичным заведением, построенным в советской приграничной зоне. Разумеется, с бизнесом все было непросто.
        Старый бар в Ким-Чхэке защищали приморские группировки. В отличие от него хотель в Тончоне отношения к криминалу не имел. Заведение берегли пограничники, точнее, специальное подразделение вооруженных сил Советской Армии, созданное для охраны «русского» отрезка периметра. Последний раскинулся на территории бывшей корейской провинции Северный Камгён почти на пятьдесят километров от Японского моря до рек Ялу и Туманган.
        Русские «камгёнские» погранцы подчинялись непосредственно Министерству обороны СССР, общим директивам совбеза ООН и плевали на все, кроме внутренней дисциплины. В первые годы после появления Зоны Разлома, в воздухе витала идея полной зачистки зараженной территории и ликвидации населяющих ее уродов. Мутантами считалось все, что смогло пережить катаклизм и подавало признаки жизни. В том числе местное население, не успевшее свалить. Разбираться, кто из аборигенов сохранил человеческий облик, а кто нет, погранцам было недосуг, и они безжалостно мочили все, что двигалось. «Спасти мир от заразы Зоны!», - так звучал бравый лозунг камгёнских стрелков. Резолюция Реэмиграции, однако, сильно охладила их пыл и, скажем откровенно, даже повергла в некоторый ступор. Отныне директивы запрещали бесконтрольный отстрел живности, несмотря на всю притягательность. Когда же нестройные волны мутантов стали в ответ накатывать на периметр, военные и вовсе потеряли энтузиазм - окопались в приграничных укреплениях и отстреливали лишь тех, кто пытался покинуть Зону. Впрочем, отдельные пограничные заставы сохранили
радикальные взгляды, плевав на все совбезы и резолюции. Как в старые добрые времена, они продолжали засылать в Зону Три-Восемь так называемые дальние патрули с вполне понятными задачами. Примечательно при этом, что большинство сталкеров волей-неволей с погранцами пересекалось - слишком удобным местом для искателей приключений, разбойников и бродяг являлись заведения, работавшие на самой кромке периметра. С одной стороны, в хотеле и подобных ему местах существовал постоянный приток новых кадров (свежее мясо), с другой стороны - их концентрация облегчала возможность контроля над сбором хабара. Правда, число вольных сталкеров, пострадавших от рук военных, считалось гораздо большим, чем порешили мутанты и радиация. Но при этом число оставалось неизвестным, что, разумеется, сглаживало шероховатости. В целом советским военным в Тончоне следовало отдать должное: именно они силой оружия поддерживали более-менее шаткий порядок, в котором нуждались бродяги Зоны. Но именно они - убивали неугодных сталкеров. В любом случае подарки хотеля были слишком щедры, чтобы оставшиеся в живых могли от него отказаться.
Хотель дарил относительную безопасность, являлся местом отдохновения, столом переговоров, точкой сбыта хабара, сделок, найма, получения и продажи информации, баек, сплетен, легенд и свежих новостей Зоны Три-Восемь. Хотель давал горячую пищу и, в конце концов, был просто приличным кабаком, где можно сдвинуть стаканы с ханкой без оглядки на прыгающего со стороны попы мутанта. Хотель был хорош…
        Шмыгнув носом, Аспирин вздохнул. Рядом с ним, разложенный на рюкзаке и полиэтиленовом пакете, ждал порезанный хлеб. Возле рюкзака прямо на земле стояла бутылка с красным вином. Не хватало лишь главного ингредиента. Аспирин вслушивался в урчание желудка и истязал силу воли, ожидая, пока прожарятся скворчащие, невыносимо ароматные куски. Аспирин не любил мясо с кровью. Но особо пережаренные тоже не любил. Нужно было поймать именно ту непередаваемо тонкую грань готовности, которой невозможно добиться по рецепту, но можно научиться чувствовать благодаря упорным тренировкам. В свое время Аспирин проходил службу на флоте, но в моря не ходил, а был зачислен в спортроту. Так что уж в чем-чем, а в тренировке и самоистязании толк знал. Так вот, касательно приготовления мяса Саня мог чувствовать вышеупомянутую грань готовности блюда с невероятной остротой. И сейчас старался довести кулинарный шедевр именно до этой необходимой черты, не перейдя даже на волосок. Что касалось воплей о несовместимости мяса и дешевого чилийского вина, Аспирин, будучи обладателем стоического желудка и плевателем на светские устои,
не обращал на данную мыслеформу внимания. По его личному, не высказанному вслух мнению, любое вино было неизмеримо лучше, чем зубастое огненное пойло, которым травили себя в хотеле остальные сталкеры. Хороший стейк и сухое красное - вот в чем, по мнению Аспирина, заключалась сила. Бродяга был в этом искренне убежден.
        Эксклюзивная трапеза в виде телячьей вырезки и чилийского не являлась «обычным» товаром харчевни сталкеров. По особому заказу Аспирина их присылали спецкурьером, исключительно для него, выпендрежника. Хозяин гостиницы, некий Толик-рыжий с поэтическим погонялом Рыжняк, постоянно шутил над Аспирином по этому поводу, но мясо с вином поставлял регулярно, поскольку рассчитывался Аспирин без задержек.
        «Походный провиант в Зону - это одно, - вещал бухой Аспирин, оправдывая свой гурманский заскок, - но здесь, за ее пределами можно питаться по-человечески!»
        Аспирин искренне не понимал, почему остальные сталкера отказывают себе в удовольствии отправлять курьера с подобными посылочками за пределы периметра. Денег с хабара валило немало. Ведь, бывало, задом жрали после удачного рейда. Может, причина заключалась в «сезонности» большинства местных бродяг? Многие рискующие жизнями охотники за хабаром проникали за периметр лишь на одну ходку. Как правило, в поисках неведомого барыша, который должен был свалиться на них с облака. Над такими обычно ржали в голос. А иногда мочили, выследив в Зоне с целью грабежа. Даже если кому из таких «одноразовых» полудурков фартило вернуться с хабаром, их все равно не брали в расчет, поскольку везение не являлось фактором, игравшим главную роль. Как максимум - над ними переставали угарать в горло, отдавая уважение госпоже удаче.
        Основной контингент русских сталкеров состоял из людей, прибывавших из Владивостока на заработки второй-третий раз. Таких именовали сезонниками. Выжимая из походов все, они пытались «вкладываться» в какой-нибудь вшивый бизнес, дабы урвать как можно больший кусок и больше никогда не бывать в Зоне Три-Восемь. Деньги, естественно, валили в анус - на ханку, оружие, отдых, баб и прочее, без чего сталкеру прожить невозможно. Но как только деньги заканчивались - знакомые лица снова мелькали в баре.
        Впрочем, как понимал Аспирин, дело заключалось не только в бабле. «Зов Зоны», как называли его старожилы, был явлением не надуманным - он реально существовал. Та категория людей, что могла в Зоне выжить, притягивалась обратно словно магнитом. Возможно, это было нечто вроде перманентной, неизвестной науке аномалии, засевшей в глубине сознания тех, кто побывал в удивительном месте хотя бы раз. Возможно - просто особенностью психологии той самой активной части человечества, что не может прожить без адреналина.
        Наниматели, желавшие попасть в группы к «бывалым» проводникам и хоть краем глаза глянуть на мир, что представляла собой зона Разлома, делали ставку на опыт сталкера, на количество ходок, а также… на его славу.
        И вот тут наступал звездец. Известных и опытных топтунов по зоне Разлома можно было пересчитать по пальцам. Поправка - живых опытных топтунов. Еще меньше было сталкеров, которые сходили под сам «грозовой колпак» Разлома и вернулись оттуда. Такие, как правило, тащили с собой что-то уж вовсе запредельное. Если их никто не мочил на обратном пути, вырученного с хабара обычно хватало на то, чтобы оставить распроклятую маму-зону навсегда. Но даже самым умелым ходокам в центр полуострова хорошо знакомые аномалии порой приносили неожиданные сюрпризы. Существовали и какие-то иные причины, от которых люди не возвращались. Потому каждый раз по истечении месяца Рыжняк-Толя писал на большой доске, прибитой к стене, исписанной, исчерченной, исцарапанной вдоль и поперек, имя очередного пропавшего. Или фамилию с инициалами, что, впрочем, случалось гораздо реже. После записи Рыжняк ставил под доской рюмочку, накрытую коркой хлеба.
        Для приморских сталкеров оба предмета являлись своего рода символами, одинаково важными и священными. Доска с пометкой и рюмка. Достойный памятник человеку, всю жизнь прожившему с калашом, ежедневно подвергавшему себя риску, ежемесячно совершавшему безвестные подвиги и страшные злодеяния. Эта традиция красноречиво напоминала, насколько опасен труд «профессионального бомжа в краю аномалий».

* * *
        Таких сталкеров, как Аспирин, фактически живущих за охранным периметром с момента учреждения совбезом ООН буферных зон на краю Разлома, и вовсе оставалось в хотеле трое: сам Саня-Аспирин, его давний кореш и по совместительству хозяин гостиницы Рыжняк, а также подручный последнего, он же курьер-посредник между внешним миром и предбанником Зоны - некий Кеша-Почтовый.
        Слово «предбанник» было брошено кем-то вскользь, но весьма удачно. Реально предбанник представлял неполный десяток квадратных километров так называемых земель адаптации, образовавшихся после знаменитого и столь же катастрофического приземления инопланетян в зоне тридцать восьмой параллели. Предбанник считался местом, где себя еще не проявляли в полной мере аномалии, но некоторые физические законы мира-за-периметром уже не действовали. Здесь, например, не было ветра. Что ни день, стояла мрачная, склизкая погода. Впрочем, на предбаннике могла сказываться не инопланетная метафизика, а влияние отвратительного приморского климата.
        Земля за границей предбанника практически сразу являла чужакам свой жутковатый нрав. Безжалостный контраст со знакомым миром ощущался во всем. Даже воздух был тут другой, непонятный, истлевший и выгоревший, поблекший, навсегда впитавший в себя серую радиоактивную пыль и прочее дерьмо, которым богата атмосфера над Разломом. В этом воздухе, словно в погасшем мареве, рассыпались яркие краски привычного людям мира, оставляя лишь вечное пепельное стекло, похожее на разбитые бельма полуразрушенных домов Пхеньяна или Сеула. Померкла, остановилась здесь жизнь, совсем по-другому, иначе потекло время. Каждый пришедший сюда человек скоро начинал понимать, что за унылой картиной растянувшегося, бесконечного умирания, за пустыми развалинами и обрывками притаилась другая, чуждая, враждебная жизнь, непонятная и яростно агрессивная. Все вокруг словно давало понять - человек чужд этому месту. Его здесь никто не ждет. Время его ушло отсюда безвозвратно.
        Днем и ночью в предбаннике висела привычная дымка - чистое небо и солнце оставались невидимы. Еще реже показывались звезды. Звезды… Их Саня почти не помнил, предпочитая ложиться с закатом и просыпаться с восходом. Звезды лишь снились ему во сне.
        Самым удивительным свойством предбанника, однако, являлось то, что здесь не было радиации. Счетчики Гейгера, сходящие с ума в зоне Разлома, особенно в северной его части, где было много атомных объектов, показывали в предбаннике невозможный в технократическом мире нуль - словно стрелка сломанного прибора. Вот и сейчас Аспирин, борясь с острым желанием вонзить зубы в нежный, обжигающе-горячий стейк, посматривал на свое последнее приобретение - громоздкого вида часы, подаренные Почтовым. Часики представляли гибрид электроники и механики, работали от самозавода и батарейки, а также имели встроенный счетчик Гейгера - предмет, очень полезный жителю города Танчон в некоторых бытовых ситуациях. После акта одарения Аспирин скептически стал смотреть на свой предыдущий, довольно объемный агрегат, всегда присутствовавший в амуниции. Обычный походный счетчик вдруг показался хламом, занимающим бесценное место в походном рюкзаке. Опыт рейдов в глубину Зоны Три-Восемь научил Аспирина ненавидеть каждый грамм веса, который он нес. Необходимые вещи должны быть легкими и компактными. Не только оружие и ловкость
спасали Аспирину жизнь, но и выносливость вкупе с неприхотливостью. Опытный сталкер ценил отсутствие лишних граммов на плечах как никто другой. Сколько раз уносил ноги от пукханов - сбился со счета. Мобильность давала преимущество всегда: и в узких туннелях, проломах, завалах, пещерах, при исследовании ржавых вентиляционных шахт, туннелей инженерных сетей. Как правило, лучший хабар находился в самом труднодоступном очкуре, и риск вознаграждался адекватно. Возможно, именно из-за указанных убеждений, Аспирин так и не подружился с распространенными среди более юных коллег КПКашками. Они были легкими и компактными, но Аспирин их не понимал.
        Размышляя, сталкер потыкал в жаркое вилкой. Кажется, мясо достигало кондиции. Желудок завопил о пощаде, рот заполнился слюной, но разум одержал верх над инстинктами. Руки неспешно подвели сковородку к рюкзаку, Аспирин аккуратно выложил аппетитные кусочки на хлеб. Прежде чем наброситься на еду, он сполоснул сковородку водой из бутылки и отложил в сторону.
        Только затем, усевшись поудобнее на деревянный стульчик, который фактически стал его именным, так как никто не садился на него у кострища перед баром, Аспирин наконец схватил мясо с ломтя. Горячее, оно не спешило остывать. Аспирин достал из бокового кармана пакетик с пахучей пряной приправой, потряс рукой над куском, лишь обозначая присутствие специй. После этого, борясь со внутренним зверем, осторожно откусил и тщательно разжевал, пробуя на вкус. Получилось чудесно. Приправа тонула в соку, обжигала язык. Проглотив здоровый кусок, Аспирин потянулся за стаканом с вином. Вино и телятину Почтовый пер в герметичном контейнере, поставщики у Почтового были отличные, драли достаточно, как периодически жаловался Кеша, но удовольствие того стоило. И все же у Почтового сегодня был один косяк, подумал Аспирин, работая челюстями. Курьер притащил черный хлеб, в то время как точно знал, что Аспирин жрет белый. Ничего, на фоне всего остального - терпимо.
        Хлеб, рис и вообще крупы являлись, возможно, главным таинством зоны Разлома. Кроме барыг и спекулянтов, к этой тайне были причащены разве что спецслужбы. Все давно свыклись с мыслью, что местное зерно можно есть. Но никто не задумывался, как, где и кто именно его выращивает. Мука и зерно появлялись в Тончоне вовсе не из-за периметра. Они были именно местными, разломовскими. Причем в округе никто не видел колосившихся полей и рисовых чеков. Развалины же ближайшего Намдонского мелькомбината много лет назад освоили мутанты. Поговаривали, что зерно выращивали и обменивали на медикаменты с товарами первой необходимости выжившие реэмигранты, которые сбились в крестьянские общины и как-то умудрялись выживать в глубинах Зоны. Но достоверных фактов, подтверждающих эти слухи, не имелось. С другой стороны, отравившихся тутошним хлебом или кашей пока тоже не было, так что претензий не предъявлялось.
        Еще одной особенностью предбанника являлось относительное отсутствие животных: ни воронья, ни кошек, ни собак. Даже привычных горбатых гиен, которые возле Разлома казались вездесущими. Запах мяса должен был сгонять с округи весь сброд. Но животных, проникавших снаружи, отстреливали военные (символически выполняя план по защите Разлома от сторонних посягательств). А тех кто прорывался из Зоны, мочили сами сталкера, поскольку нормальными четвероногими эти животные не являлись.
        По факту в округе стояла несвойственная животному миру тишина - ни зверей, ни птиц. На последних влиял какой-то внутренний компас - птицы не желали селиться на деревьях предбанника. Пернатые облетали периметр, но садились лишь в Зоне. И никогда в землях адаптации. Тишина, впрочем, объяснялась не только отсутствием животных. Вокруг, что называется, стоял полный штиль, то есть полное отсутствие ветра, неспособное шевельнуть даже листья. Немало ученых, коротавших время перед рейдом в предбаннике, ломали мозги над этим уникальным для планеты Земля феноменом. Но так и не пришли к единому мнению. Ветра в предбаннике не было почти никогда. Исключение составлял период, когда заканчивался сезон туманов и начинался более мерзкий сезон муссонов. Один чудак из Швейцарии даже притащил украдкой детали аэроплана. В несколько заходов собрал его и поднял в воздух, чтобы узнать, на какой высоте начинается «обычный» ветер. Военные попытки не оценили - самонаводящаяся ракета настигла исследователя раньше озарения. Это было логично, ибо откат Толи-Рыжняка камгёнским погранцам был не настолько велик, чтобы закрывать
глаза на международные конвенции, в частности, запрещающие полеты над Разломом без согласования с бюрократами ООН. Несмотря на указанный печальный факт, доля ученых, с радостью наплевавших на широко известный пункт мирового соглашения, была потрясающе велика. Каждая страна хотя бы раз в месяц украдкой подсылала в предбанник человека, который безуспешно маскировался под кого угодно, только не под ученого. Повидавший на своем веку Толя-Рыжняк раскусывал таких на раз-два. Ходил даже слух, что у него есть какой-то особый артефакт, позволяющий определять, врет ли человек или говорит правду. На самом деле никакого смысла во вранье у лжеученых не имелось. Их охотно брали проводники и охотно тащили за собой к Разлому навстречу опасности. Платили голованы исправно, а подопечными были послушными и пугливыми, что считалось немаловажным фактором, поскольку сказывалось на выживаемости группы…
        В сгущающихся сумерках у костра Аспирин сидел в одиночестве. Медленно вечерело, скакало давление, небо затянуло тучами, и по ощущениям должен был пойти дождь. Но сталкер не хотел ломиться под крышу. Дело заключалось не в отвращении Аспирина к шумным компаниям, которым он неизменно предпочитал одиночество, а в том, что Рыжняк сегодня подавал в заведении нацменю. Корейскую жрачку Аспирин на дух не переносил. Бутыль с вином неумолимо пустела. На усах, давно сросшихся с бородой, оставались капли. Аспирину было неполных двадцать восемь, из которых девять он провел в Зоне. При этом он вовсе не считал себя старым или молодым, не стремился ухаживать за собой или, напротив, отпустить бороду. Просто в последнее время одолела апатия к внешности. Во-первых, Аспирин справедливо полагал, что ухоженность рожи - не главное для бродяги. А во-вторых, здесь не было никого, перед кем стоило красоваться. Нормальные женщины (шлюхи по прейскуранту в счет не шли) для буферных территорий Зоны являлись эксклюзивной редкостью. Тогда для кого прихорашиваться?
        Вообще в свои двадцать восемь Аспирин с легкостью тянул на тридцать пять или сорок. Длинная щетина и криво бритый затылок; грубая кожа, изодранная ветками и когтями; широкие плечи и тощая фигура при высоком росте; огромные, страшные, узловатые пальцы с черными ногтями; вечно красноватые, как у всякого нормального сталкера, угрюмые глаза и общий уголовный типаж физиономии - все приводило к тому, что юный двадцативосьмилетний «мальчик» Саша мог пугать людей в ночных переулках - без оружия, просто улыбаясь…
        Когда от знатной трапезы остались лишь воспоминания и маслянистые капли на последнем отрезанном хлебном куске, на дороге неожиданно для позднего часа показалась большая группа людей. Аспирин вскинулся. Вместе со шлепающим впереди Почтовым к хотелю приближалось тринадцать человек.
        Незнакомцы не понравились Аспирину сразу. Во-первых, на них были цветастые куртки. Ядовито-оранжевого, ярко-желтого, кислотно-зеленого цвета, словно люди не старались слиться с окрестностями, а, наоборот, выставились напоказ. Это было неправильно - ведь только в природе яркое опасно, в Зоне же обмануть внешностью невозможно. Во-вторых, Аспирина раздражали звуки. От компании исходило столько лишнего шума, ора, криков и смеха, будто гости приближались не к самому опасному месту на планете, а к Центральному парку города Нью-Йорк. В-третьих, насторожили самоуверенные лица. Рожи новоприбывших и самого Кеши-Почтового откровенно сияли.
        Факт говорил о том, что последний срубил бабла, а господа залетные при купюре. Таких клиентов, с тупой улыбкой сорящих деньгами, Аспирин не переносил. Не за наличие денежных средств, разумеется, а за особое к ним отношение. Люди такого типа были уверены в том, что за хрустящие ассигнации можно купить все на свете: покой, безопасность, преданность, даже уважение людей. Но это (возможно, к несчастью) было не так. Нелюбовь Аспирина к подобным типам объяснялась именно печальной необходимостью их разубеждать, что в свои двадцать восемь сталкер проделывал уже часто. Возможно, в цивилизованном Владивостоке, Чанчуне, Харбине и прочих близлежащих нормальных городах деньги действительно решали все, но здесь, в предбаннике у пукханов и тем более в самой Зоне работал иной закон. И хотя каждый сталкер теоретически был помешан на бабках и мечтал свалить отсюда с кучей зеленых, реально, на уровне подсознания каждый местный осознавал: внутри периметра один патрон, один шаг и одна секунда могут стоить больше любых шальных миллионов.
        Аспирин кисло ухмыльнулся в ответ на кивок Почтового и отвернул морду, когда приблизились гости. Придурки фактически светились от радости. Улыбки были как у детей, ожидающих от клоуна фокусов. Кроме белых зубов и придурковатости, у тринадцати незнакомцев имелись увесистые рюкзаки. Саня мог бы поклясться, что они забиты кучей беспонтового барахла.
        «Туристы, мать их за ногу, - беззлобно подумал Аспирин, - Почтовый нюх потерял, что ли?»
        Костер без внимания создателя стал затухать, и вскоре последние угли затлели едва заметными огоньками. Сытый сталкер присыпал их ногой, ощущая, как не хочется подниматься со стула. Однако табурет не был местом, где можно развалиться, вытянув ноги. То ли дело кресло-качалка на втором этаже в собственной комнатушке. Пора было идти.
        Двигаться подстегнул дождь. На запястье упала первая капля, и почти сразу к ней присоединились сестры, застучав по грязной лохматой шевелюре. Аспирин лениво натянул капюшон, но дождь как назло усилился, требовательно загоняя сталкера под крышу. Вздохнув, тот наконец сдался и потопал в хотель. Терпеть галдящий, полупьяный народ было лучше, чем мокнуть под дождем. Да и цветные чудики наверняка могли повеселить. Не на огонек заглянули - наверняка было дело. Только какое дело могло быть у придурковатых «туристаф», как называл таких Рыжняк, к зоновским ходокам? Разве что шоу захотелось? Ну так Зона покажет актерское мастерство, усмехнулся Саня. Этой только дай волю.

* * *
        Поднявшись по трем почерневшим деревянным ступенькам, порядком вросшим в землю за годы существования, Аспирин потянул пальцы к дверной ручке. Тугая пружина, специально прицепленная Рыжняком, как обычно не сдалась без борьбы. Это, типа, была первая метка после российской границы, что хилым и убогим доступ в хотель воспрещен - ибо, как говорится, не фиг.
        Аспирин понимал, конечно, что массивная дверь, замки, засовы, запасной черный выход, узкие окна-бойницы и бронированное стекло - это все оборонительный проект Толи-Рыжего. Если строишь харчевню в месте, где не должна ступать нога человека, о безопасности стоит позаботиться. Это со временем как-то свыклись с близостью границы Разлома, расслабились. А в первое время жуть пробирала до костей. По слухам, в первый же год существования гостиницы, а по сути, в первый год договоренности с погранцами об откатах все здесь ходили на цыпочках, реагируя на каждый шорох в кустах и любую подозрительную рожу. Привычка, исходящая из тех времен, когда сталкера были редкостью в Северной Корее и попасть к Разлому было сложнее, чем в генеральский бункер с собственной проституткой. О безопасности тогда вообще можно было лишь мечтать. Пуля в затылок считалась единственной наградой бродягам от охраны периметра. Реже, если позволяло настроение, сталкерам впаривали длительные сроки в колониях, ибо проникновение на запретную территорию приравнивалось к статье за умышленное убийство. Но опасности внешнему миру от корейского
Разлома не прибавлялось, так что периметр постепенно сбавил обороты. Состав «камгёновцев» порядком потерял в качестве, и нравы соответственно стали мягче.
        Именно тогда один из сталкеров-ветеранов Хохмач получивший прозвище за своеобразное чувство юмора, проявлявшееся в самых сложных жизненных ситуациях, после особо крупного куша в Зоне решился открыть в предбаннике новый «пизнес». В долю он взял Рыжняка, такого же ветерана, как сам. Рыжняк являлся одним из немногих владивостокских барыг, друживших не только с лаве, но и с автоматом. Ходок к Разлому у него было бессчетно, за что Рыжняк, будучи торговцем, и заслужил уважение простых сталкеров.
        Вместе новоявленные «партнеры» начали строить в предбаннике первое полностью новое здание. Давно заброшенные развалины в округе обживать было почти невозможно и просто опасно из-за ветхости.
        Аспирин знал, что сам Хохмач куда-то исчез в своем последнем рейде в зону Разлома. После этого хотель принял и удержал на плаву Рыжняк. Он стал полновластным хозяином, но продолжал политику Хохмача по откатам. Таким образом, дружба с вояками крепла год от года, и деятельность сталкеров, каждый из которых, в сущности, являлся самым настоящим преступником-рецидивистом, получила почти официальное одобрение властей. О Хохмаче со временем позабыли. Пошли слухи да прибаутки, больше похожие на добрые сталкерские анекдоты, чем на полноценную информацию.
        Отряхивая с себя капли, Аспирин шагнул внутрь здания. Запах пота, лука, соевой пасты и чеснока тут же ударил по мозгам. Клиенты хотеля в своем большинстве были русскими и прибывали в Тончон по автомобильной трассе из Владика. Однако кормили в хотеле, так сказать, с восточным колоритом, в котором смешивались, как в огромном тандыре, китайская, корейская, славянская, кавказская и тюркская традиционные кухни.
        По странному стечению обстоятельств на Аспирина никто не обратил внимания, что сталкера насторожило - фигурой в Тончоне он считался видной. Причина невнимания окружающих отыскалась быстро: все бухавшие как один были заняты разглядыванием господ, изволивших спорить в центре столовой. Базар шел на высоких тонах, кричали трое: Кеша-Почтовый, Толя-Рыжняк и какой-то мужик из «цветастой» группы.
        Озадаченный случившимся, Саня подсел за ближайший столик к знакомым пацанам (знакомы были почти все), чтобы узнать подробности научного диспута. За семь лет он ни разу не видел, чтобы Рыжняк повышал на кого-то голос. Почтовый иногда срывался, это было. Но чтобы сам хозяин бара? Нонсенс, едрить.
        - Чё за тема? - спросил Аспирин с выражением крайнего интереса на харе. - Орать не работать, да?
        Сидевший напротив суровый чел Потапыч, статью похожий то ли на бурого медведя, то ли на борца сумо в камуфляже, оглушительно втянул носом сопли и кивнул башкой на рассевшихся за дальним столиком «туристаф». Имени и фамилии Потапыча никто не знал, так что скорее всего это было очередное погоняло. Потапыч фамильярностей не поддерживал, но, сволочь, не опровергал, позволяя думать про свое имя что вздумается.
        - Саня, понимаешь, - пояснил Потапыч, доходчиво крутя пальцами, - твой Почтовый совсем обуел от бабла. Набрал каких-то богатых мударасов. Те внаглую полезли к воякам на периметре. На камеру сниматься перед стволами. На хрена пацанам такое паливо? Люди в форме, естественно, их послали. Но понимаешь, Саня, - в этом месте Потапыч сделал акцент на уважительном обращении к собеседнику, - тут нарисовался наш снабженец. Эти напихали ему полные карманы купюр. А придурок рад! Взял лаве и припер чудесных людей сюда. В Зону оне хотят, понимаешь?
        Аспирин улыбнулся, дослушав. Чутье не подвело. Еще раз мазнув взглядом по народу, он осмотрелся.
        Сталкера угарали над туристами, периодически отпуская вслух какой-нибудь уродский подкол про внешний вид пришельцев. Те в ответ продолжали улыбаться и кивали, махая руками. Походило на то, что большая часть «туристаф» является иностранцами и не разумеет человеческой речи (то бишь русского разговорного). Те же, кто разумел, тоже предпочитал улыбаться - по Карнеги, чтобы не вступать в конфликт с социумом. С одной стороны, это был правильный лейтмотив. Ибо социум был бухим и вооруженным. С другой стороны, иностранцам было невдомек, почему хозяин гостиницы допускал свободное ношение оружия в баре. Черте-те кто в гости не забредал. Те же, кто присутствовал, прекрасно знали, что непонятки решаются за дверью. Не из боязни хозяина или погранцов. Но из уважения к «коллегам» по общности небритых бродяг, гордо именовавших себя сталкерами.
        - Моя понимайт, - провозгласил Аспирин, не слушая деталей. После сытного ужина клонило в сон. Единственным желанием молодого человека оставалось пойти на второй этаж и запереться в своей комнатушке. Там развалиться на узкой, длинной кровати, блаженно вытянуть ноги и закрыть глаза. - Раз все в порядке, я спать пойду, - резюмировал Аспирин.
        - Саня, не гони. Тебе разве не интересно, чем все закончится? - ввернул слово Орех, прозванный так за череп, который однажды не смогли пробить когти мутировавшей в Разломе таежной кошки. Орех сошелся со зверем один на один под Намдоном и выжил, зарезав штык-ножом. В качестве приза победителю достался собственный затылок - целый, но исполосованный шрамами. «Шрамов», однако, среди сталкеров хватало, в итоге появился «Орех».
        - Мне насрать, честно, - признался Аспирин честно, - да и ты утром расскажешь, я верю. Потом, орете вы как потерпевшие… Все, я отвалил, - обронил Саня и, не ожидая возражений, потопал к узкой винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.
        За дверью коридора шум притих, звуки отдалились. Когда же Аспирин прошагал до последней (и самой козырной) комнатенки и отворил ее здоровым ключом, шум, доносившийся со стороны столового зала, исчез вовсе. Хлопнув дверью, Аспирин скинул ботинки и в два прыжка оказался на кровати. Врезавшись лбом в подушку, широко зевнул. Вот она, тишина и покой. Аспирин повернулся на бок, и голова невольно уперлась взглядом в огромный шкаф, стоявший напротив кровати. Дверцу украшало здоровое зеркало. Зеркало было не только большим, но и до невозможности старым, хотя и не дотягивавшим до звания антиквариата. Лежа на подушке, Аспирин цыкнул зубом.
        Серые выцветшие глаза, в которых давно погас огонек азарта, смотрели из отражения осуждающе, словно обвиняя за годы, проведенные в Зоне, осуждая за побег от реальности, уход от жизни больших городов, успеха, карьеры, бизнеса, свадьбы, детей, тещиных блинов и вообще уютного обывательского мирка. Из зеркала на Аспирина смотрело унылое, осунувшееся лицо с острыми скулами, баками, поросшими щетиной, густой и острой чеченской бородой да мелкими морщинами, покрывавшими в неполные двадцать восемь лет почти все лицо. Тоска. Возможно, подумал Аспирин, в этом побеге в Зону Александр Кормильцев потерял что-то важное. Хотя остался ли вообще Кормильцев? Вот зеркало. В нем бомж с калашом, старая кровать, камуфляжная куртка да «братанское» погоняло. Аспирин. Какой-то кусочек от Кормильцева прежнего наверняка еще оставался. Он и смотрел в это отражение. Сталкер Аспирин, не Кормильцев. Кормильцев лишь оболочка, живущая в предбаннике на самой грани Разлома. Душа же навсегда затерялась, не отыскать.
        От размышлений Аспирина оторвал настойчивый стук в дверь.
        - Аспирин, подъем! - раздался за мазонитовым полотном знакомый до оскомины голос хозяина гостиницы Рыжняка. - Сколько можно долбиться? Сейчас свой ключ принесу, у меня запасники от всех комнат, забыл? Саша, не тупи, отпирай!
        Голос Рыжего звучал настойчиво, так что ничего не осталось, кроме как послать лесом философию и идти «отпирать». Кровать скрипнула, ноги лениво сползли на пол. Сталкер помассировал лицо, нехотя привстал, мельком глянул в окно. Окончательно стемнело. Покачиваясь, как алкоголик с похмелья, Александр добрел до двери, на ощупь нашел ключ на полке, вставил в замок и провернул язычки.
        - Твою мать, Анатолий. Ну и чё такого безотлагательного?
        - Дело есть, Саня, дело! - залихватски хлопнул его Рыжняк по предплечью. - Иначе не стал бы тревожить, сам знаешь.
        Аспирин моргнул. Поскольку в комнате было темновато, сталкер привычно нащупал спички и зажег оплывшую свечу, стоявшую на той же полочке возле входной двери. От генераторов освещение подключалось только в центральном зале. Гостевые комнаты обходились свечками да фонариками. Перенеся кружку со свечой на стул в центр комнаты, Аспирин буркнул:
        - Если ты по части этих Кешиных «туристаф», сразу отвали, ладно? Я еще два дня к Разлому ни ногой. Бабло есть, а значит, у меня выходные. Андерстенд?
        - Отставить базар! - Толя втолкнул приятеля в комнату, и Аспирин невольно отступил назад, запуская гостя. Рыжий прошел до кровати, уселся на край. В зловещем огоньке свечи его лицо выглядело как у мертвого. Рыжняк посмотрел исподлобья, как всегда хмурый, но сейчас почему-то сильно возбужденный. - Начну издалека. Ваша патрицианская голубая кровь удовлетворена телячьим антрекотом, который Почтовый пер для тебя двести кэ-мэ? - спросил Рыжняк, напоминая о долге.
        - Удовлетворена, - нагло сказал Аспирин. - А вот за «голубую» дам в рожу.
        - Я символически, ты понимаешь, - заявил, оправдываясь, Рыжняк.
        - И я символически - чтобы нос торчал из затылка.
        - Ладно, проехали! - Рыжняк примирительно поднял руки. - Я смотрю, ты так и не расстилаешь? - Он кивнул на покрывало. - Привычка спать в одежде у тебя в комплекс превращается, ей-богу. Смотри, психбольнички рядом нет, только кладбище.
        Аспирин вздохнул, прошлепал босиком до родной койки и уселся рядом с товарищем. Последний раз они беседовали в этой же комнате с глазу на глаз несколько месяцев назад, тогда же Почтовый принес с очередной посылкой хорошего коньяку. «Тогда хоть повод был, - вздохнул Аспирин, - а сейчас, среди ночи, что за повод?»
        - Нормальный комплекс, - ответил сталкер, отпуская неоконченную мысль. - Дело не в нем, а во мне.
        - Чудиков тоже вести не хочешь, раз дело в тебе? - резко сменил тему Рыжняк.
        - Ты о чем?
        - О том, что внизу за контракт с этими мудозвонами чуть не перестрелялись. А ты тут рожей щелкаешь, как последний фраер.
        - Ты про цветных «туристаф»? С ними контракт, что ли?
        - Про них. А тебе, я смотрю, не в жилу странные заказчики?
        Сталкера при этом вопросе передернуло. Заказчики и правда были ему «не в жилу». Стоит потащить таких за собой в Зону, сразу все - двенадцать мертвяков на счету. А подобный груз на душе излишний.
        - Толя, ты бы сам их повел? - задал встречный вопрос Аспирин, искоса наблюдая за реакцией старого приятеля.
        - Не-а, - честно признался Рыжий. - Я этих придурков передушил бы всех по дороге, чтобы не мучались. Но это не меня называют самым надежным проводником в Тончоне.
        - Так уж и называют?
        - Так уж и называют. В общем, улавливаешь, о чем я?
        Аспирин фыркнул. Ведь чувствовал же, что собеседник не откажется от идеи, которую Аспирин теперь должен принять, раз его просит сам Рыжий. «Батяня всех сталкеров, мать его», - раздумывал Аспирин, глядя на Рыжняка.
        Размышляя, как отказать, Аспирин понял, что сонливость прошла. Тело было бодрым, и сна ни в одном глазу не осталось. Мысленно сплюнув с досады, Аспирин поднялся, прошел до двери и принялся обувать перед Рыжняком тяжеленные ботинки.
        - Лирика, Толя, - наконец обронил Аспирин, выпрямляясь. И повторил по слогам: - Ли-ри-ка. Я даже спрашивать не буду, что там за контракт. Пойдем лучше замахнем.
        - Да ты погоди. Послушай. Как ты ушел - а я видел, как ты ушел, - там внизу началась целая бойня. Старшой этих цветастых озвучил цену. Так наши, млять, чуть не перемочили друг друга! А поскольку до этого каждый чуть в глаза не ржал всей группе, их старший каждому и припомнил его слова. По итогу ты один, кто не засветился в оскорблениях. Ну, из спецов по ходкам к Разлому. Ты же профи, нет? Я не ошибся комнатой?
        - Ну, понятно, мля, - расстроенно протянул Аспирин, - скажи, а ты-то чего подписался меня уговаривать? Мне, конечно, приятно, что ты осознаешь тайный смысл моего благородного прозвища, но полизывать свое эго я как-то не приучен. Тебе-то чё, пойду я с этими уродцами или нет?
        - Они мне лаве за кандидата обещали, - простодушно объявил Рыжий. - Кругленько так, ровно на достройку третьего этажа. Бизнес расширять буду, то-сё. В общем, Сань, не гони. Эти мудаки реально баблом сорят почем зря. Ты ведь поможешь мне, брат, я верю.
        - А вот я ни хера! - как можно резче отрезал Саня.
        Рыжняк прищурился с хитрой мордой:
        - Чё, даже цену услышать не хочешь?
        - Дело не в лаве, - пояснил Аспирин. - Хароном не хочу стать.
        - Кем?
        - Хероном! - выругался Саня. - Был такой проводник через реку смерти в доисторической, так сказать, Греции. Все, кого возил через речку, прибывали на другой берег, так сказать, дохлыми. Ну, это у него. А в моем случае лучше утопить пассажиров сразу после отплытия, дабы не мучались в процессе, так сказать, транспортировки. Андерстенд?
        - Чё, лодка дырявая была, что ли? - искренне удивился Рыжняк. - Или мочил всех по дороге? Ты это, завязывай с чикатильскими байками.
        Аспирин сокрушенно помотал головой. Было ясно, что аналогия и символизм не являются сильными сторонами его приятеля-барыги.
        - Толик, - нравоучительно произнес он, - пассажиры у тебя буйные. И толка с них не будет. И я за всей группой сразу не услежу. Много их просто, и все мударасы, андерстенд? Слушай, а чего это я тебе все это рассказываю, а? Сам не видишь, что ли?!
        - Да твое какое дело, кто как себя вести будет? - вкрадчиво ответил Толян вместо ответа. - Они наперед платят, все деньги - сразу. Прикинь: не ученые, не разведчики. Так, искатели приключений на пятую точку. Их никто не хватится. Пошли добровольно. Следовательно, никаких претензий к тебе нет. Сам, главное, вернись и все!
        - Ты же знаешь, я не могу так, - покачал головой Аспирин, - и вообще. Почтовый все это замутил, пусть сам расхлебывает. Думаю, провести группу, дать ей сдохнуть, а потом вернуться и забрать бабло сможет каждый. Если совесть не обосрется.
        - Кеша не сталкер! - сказал Рыжняк жестче. - И не начинай этот базар! Хотел бы мой ушлёпок сталкерить - давно бы начал. А вернее - сдох бы давно. Больно бережливый он отношению к своей персоне. Да мне ли тебе про него говорить?
        Аспирин мотнул головой.
        - Толя, да ты не говори, - сказал он. - Если не хочешь Почтового посылать, собери группу. Хоть от мутантов эти придурки отобьются. Хоть в первый день.
        Рыжняк выдохнул.
        - Янсен не хочет группу, - ответил он, - говорит, проводник должен быть один. Они, типа, так привыкли. Сафари, элитные туры по Европам, Азиям и прочим лазурным берегам Антарктиды.
        - Янсен? - Непривычное имя резануло Аспирину ухо, и он поднял голову. - Что еще нахрен за Янсен? Почему не Джон? Почему не Ли? Руководитель группы?
        - Да, их старшой.
        - И откуда приперся? А-ах! - Саня махнул рукой. - Впрочем, мне насрать, откуда он приперся. Ты вообще рассказал им, что их ждет в зоне Разлома в плане безопасности? Сафари? Элитные туры по европам-азиям? А радиация, твою за ногу, включена в путевку?
        - Да рассказал, рассказал, - отмахнулся Толик. - А толку? В общем, вернемся к группе. Сам знаешь, количество бойцов за границей периметра ничего не значит. Проблем будет ровно столько, сколько способен выдержать каждый из участников. Будет группа - дерьма хватит на всю группу. Будет один - хватит на одного. Так что отрубай эту пластинку! Клиент платит. Платит, Саня, платит! Как ты там говоришь? «Андерстенд?»
        - Да при чем тут бабки? - огрызнулся Аспирин. - Я их из принципа не поведу. Это не исследователи, не ученые, ты сам сказал. Они вообще ни в чем не нуждаются по жизни. Это зажравшиеся уроды, которые пришли позырить на чудеса. С видеокамерами, фотоаппаратами! Как будто Разлом даст им снимать… Таких он не любит, сам знаешь. И вообще я суеверный. Ты хочешь, чтобы эта гребаная нелюбовь распространилась на меня?
        - Чё ты мне лечишь, а?! - взбеленился Толик. - Не нравятся они тебе, ну так не трахай никого, вроде не прошу! Каждый имеет право побывать в Зоне. Каждый. И они тоже. Почему нет?! Ты чё, самый правильный стал в предбаннике? И чё это за нытье про любовь-нелюбовь? Раньше в Зону без всяких суеверий ходили и ни хрена, выживали. Чутье, сталкер, чутье развивай! Не гони, не лечи, добывай хабар. И Зона ответит доб-ро-же-ла-тель-но.
        - Да уж, да уж, - Аспирин задумчиво почесал лоб, - доброжелательно, говоришь? А по мне, Толя, совсем не та стала зона… Совсем не та, Рыжий, совсем не та… Злее, бескомпромиснее, что ли? Она словно адаптируется под людей. Она настроилась на нас, на наши повадки, наше хваленое сталкерское чутье… И мне кажется, мы сами ее изменили. Показали свое нутро. И знаешь… хреновое у нас нутро. Вперед за хабаром, мля! Бабло побеждает зло! Это не то, Толя, не то. По крайней мере за себя говорю. Лаве… Ладно! В общем, я не возьму этих придурков.
        Хозяин бара показушно вздохнул. Старые приятели помолчали, затянув паузу довольно надолго. Наконец, спустя почти пару минут, Рыжняк сдался, поверженный старой дружбой.
        - Ну хрен с тобой, - сказал он, хлопнув Аспирина по плечу. - Может, ты и прав. Пусть идут в жопу или катятся в свою Америку с ихними деньгами. Или в Норвегию? В общем, пусть увидят, что у русских не все продается. Так ведь?
        Аспирин усмехнулся. Слышать патриотические нотки в речи человека с погонялом Рыжняк было свежо и экзотично. Толик был ушлый лис. Точнее, волк. Даром что внешность у него была неброская.
        - Рад, что ты меня понял, - осторожно обронил Аспирин.
        - Ага, - кивнул Толя. - Пусть лесом все идет. Люди, бабки, репутация. У нас же хренова туча поставщиков и проводников, бродяги по периметру нам в ноги кланяются. Любому могу в лицо плюнуть. Вытрется и просит жратвы с выпивкой, ни фига. Правда, эти - другие…
        - Эти - проблема Почтового, - спокойно напомнил Аспирин.
        - С тех пор как они перешли периметр, они наша общая проблема, Санёк! - Не выдержал собеседник. - Так что ложись-ка спать, а утром поведешь эту чертову дюжину к Разлому. Их двенадцать плюс ты. Как раз тринадцать - «чертова дюжина». Ты суеверный?
        - Я не поведу их, Толя, я же сказал.
        Старый приятель вдруг разозлился.
        - Тогда ноги твоей больше не будет в моем заведении! - неожиданно резко прорычал Рыжняк. - И каждый сталкер волком на тебя смотреть будет. И в глупости обвинять, что за ТАКОЙ заказ не взялся. И в трусости! Не выводи меня, Саня. Не роняй мне репутацию лучше. Жизнь накажет, Сань. Ох, как накажет!
        - Репутацию, - обронил Аспирин. - Раньше ты больше о чести думал, Толян. Мы же все равнялись на тебя. На тебя и Хохмача. Он ушел, так ты единственный остался. А теперь что?
        - Честь, репутация, - презрительно обронил Рыжняк, и Аспирин вдруг понял, как хозяин гостиницы не похож на прежнего веселого сталкера. - Взрослеть пора, Саня. Пацаном ты из Владика пришел, пацаном и сдохнешь!
        Аспирин снова помолчал, потом поднялся и, оттолкнув Рыжняка плечом, проплелся к двери. На самом входе скупо обронил:
        - Вижу, что не одна Зона меняется, братан.
        Анатолий поднялся с кровати, сделал несколько шагов по комнате и застыл перед собеседником, несмотря ни на что, все же ожидая ответа. Таким странным Аспирин его никогда не видел прежде. По обыкновению, спокойный, трезво рассуждающий, уверенный в себе хозяин жизни и положения, Толик в один миг превратился в дерганого, истеричного хилого мужичка с бегающими глазками. И это превращение выглядело противно - ведь речь шла всего лишь о щедрой плате за ходку. Остро захотелось оставить весь этот гребаный мирок, в один момент из уютного гнездышка превратившийся в незнакомое место. Неужели всему виной бабки? Что такого мог этот Янсен предложить, чтобы так повлиять на старого друга?
        - Ладно, я поведу их, - выдавил из себя Аспирин, все же подчинившись той «дружбе», что должна была минуту назад, как казалось, убедить Толяна. И тусклым голосом добавил: - Но к тебе больше не вернусь. Приведу их, заберу лаве и свалю в Ким-Чхэк. Андерстенд?
        Глаза Толика, на миг вспыхнувшие при первых словах радостной искрой, потухли. Он скорее заставил себя произнести:
        - Хорошо, сходи и вали… Это твое решение.
        И все сказано.
        Повернувшись на каменных ногах, Анатолий вышел в коридор. По струганым доскам послышалась скрипучая поступь. Саня прикрыл за бывшим приятелем дверь, но стоял еще довольно долго, пытаясь понять, что произошло.
        Пальцы наконец коснулись пламени свечи, и комната погрузилась во мрак.
        Вновь скинув ботинки, сталкер прошел до кровати, откинул покрывало. Взял одеяло и, укутавшись в него так, будто тревожил дикий холод, лег. Очень хотелось уснуть и проснуться в том прежнем мире, который был до того, как явилась эта дюжина разрушителей. Определенно, есть люди-творцы и люди-разрушители. А проще сказать - люди нормальные и люди-мударасы. Вот эти последние как раз из таких.
        - Тур-ристы, - задумчиво пробурчал Аспирин.
        Его охватило тягостное предчувствие.

* * *
        Еще не взошло солнце, как Аспирин уже сидел в освещенной зале и собирал необходимое для похода. Комплект включал в себя множество разнообразных предметов: сухой паек на три дня, саморазогревающиеся консервы, патроны, походный котелок (он же «посуда»), гайки, аптечку, соль, гаджет-фонарик (цепляющийся на бошку), любимую сковородочку, маленький топор, несколько коробков спичек в презервативе, чтобы не отсырели, антирадин, обеззараживающие грязную или радиационную воду таблетки, таблетки на все случаи жизни, включая (о да!) аспирин и анальгин, небольшую флягу со спиртом (мало ли что?), сухое горючее, покрывало, иголку с нитками, ножницы, моток бечевы и прочие небольшие, но весьма полезные мелочи. Стандартный набор, отточенный многолетним опытом блуждания по помойкам Зоны.
        Аспирин не брал с собой лишь палатку и одеяло, поскольку старался в Зоне не ночевать. Ночь в клетке с голодным гризли представлялась более безопасной. Тех сталкеров, кому удавалось пережить в зоне Разлома ночь, Аспирин уважал безмерно, но сам, по возможности, следовать примеру благородных идальго не спешил. Жизнь ведь одна, так ее за ногу. Однако фонарь Аспирин брал с собой всегда. В Зоне и днем приходилось лазить по таким норам, что без света - гитлер капут.
        - Чё с погодой? - бросил Аспирин суетящемуся за барной стойкой Почтовому. Тот между тем комплектовал походный набор для остальных двенадцати участников самоубийственного мероприятия. Как и предполагал Аспирин, почти все, что придурки-иностранцы понабирали с собой за периметр, являлось ненужным хламом. Ясно, Рыжняк списал «туристаф» в разряд погибших, но, по мнению Аспирина, перед смертью несчастных идиотов следовало хотя бы по-человечески снарядить. А то совсем будто отпели. Нехорошо-с.
        - Дождь лил всю ночь, - буркнул Почтовый, глядя на Аспирина честным пионерским взором, - лужи, мать их.
        У некоторых сталкеров в комплекте было наручное радио, внешне неотличимое от простых китайских часов, покупаемых в Муданьцзяне за полтос деревянных. Оно (иначе китайские часы назвать было невозможно) было способно ловить переговоры по рациям на небольшом удалении от объекта. Аспирин такой гебешной шняги не любил.
        Раз на улице после дождя сыро, сталкер решил напялить резиновые сапоги вместо привычных армейских ботинок на шнуровке. В сапогах шлепать не комильфо, однако не ботинками же месить дерьмо в болотах. Главное, бродить в сапогах по болотам и сопкам можно, а вот бегать весьма неудобно. Бегать же в зоне приходится часто, вернее, драпать, спасать свой зад. Аспирин покачал головой. «Вот непруха, - подумал он. - Дождь этот. Словно все к одному!»
        Вздохнув, сталкер привычно проверил в кармане спецовки швейцарский нож, разложил в удобном порядке рожки для автомата (позже они нацепятся на спецовку, чтобы были под рукой), проверил пару эргэдэшек в подсумке, противогаз на плече, флягу с водой на ременном поясе. Все было на месте. Сам сталкер облачился в цифровой камуфляж (штаны и куртка с жилетом-спецовкой поверх), руки в кожаных перчатках-беспальцовках, на башке - бандана замызганного, когда-то черного цвета. Бандана, как почти все походное имущество Аспирина, годилась для выполнения разнообразных функций. В частности, играла роль платка, полотенца, бинта для быстрой перевязки ран и мягкой шины для переломов и растяжений. Кроме того, на ней можно было сидеть.
        Поверх банданы широкий лоб Аспирина украшали темные пластиковые очки. От вспышек света и некоторых аномалий это было незаменимое средство, хотя примитивное. У вояк в разработке имелись специальные очки-приборы, очень плотные и гарантирующие серьезную защиту. Но в них, по мнению Сани, ни хера было не видать, особенно в сумерках и при плохой погоде. Посему его величество Аспирин предпочитал дешевый вьетнамский пластик для пляжников, а не научные разработки Министерства обороны.
        Как только Аспирин нацепил очки, входная дверь скрипнула, и на пороге появился сталкер Орех, промокший с головы до ног, как мартышка-летун после течки.
        - Не, мля, чё за непруха? - многомудро заявил он. - Собрался с утра прогуляться, и на тебе - дождяра. А как воротился, так перестал. Вот сучья напасть, хоть зонтик бери! Шутит Зона, как всегда, в тему.
        - А вот не хрен в Зону шастать, когда заказ на другое лицо оформлен, - брякнул из-за стойки Почтовый.
        - Да ты чё? - притухнув, возмутился Орех. - Не гони, а? Я два дня как собирался уже. Задолго до твоих «туристаф». Мне чужого не надо. Пацаны знают!
        - Ладно, расслабься. Иди сюда, чайку, что ли, глотни, - сменил гнев на милость Почтовый, - растаскалось тут бродяг болотных…
        Орех был не первым, кто отправился в Зону по ночи, надеясь по одним им ведомым причинам перехватить, если что, группу Аспирина. Разве что прочие ушли в дождевиках, а туповатый Орех поперся в дождик, как на прогулку.
        Аспирин сплюнул. Если ливень, почти неслышный за оконными стеклопакетами, еще идет, придется и ему дождевик надевать. С дождевиком карманы не под рукой. Неудобно. Ёлки, почему надо идти именно сегодня? Подождали бы пару дней, посидели в тепле. А там, глядишь, одумались бы туристы, наслушавшись местных баек.
        Тут, однако, Аспирин задумался. А в натуре? Почему надо идти именно сейчас? Бессонница после слов Рыжняка ему покоя не дает? Добродушные глазки прочих сталкеров, услышавших краем уха сумму сделки, затылок чешут? Или только идиотское нетерпение самих «туристаф»?
        Скорее всего все вместе.
        Рассказ Почтового, что в зоне Аспирин будет сегодня не один, совсем не радовал. Не хватало только с пацанами перестреляться из-за этих импортных балбесов. Тоже, что ли, из-за денег мозги растеряли, как Рыжий? Или в натуре скользкая дорожка прибыльнее?
        Едва полный рюкзак затянул тесемки, а старый АКМ, надежный, как лом, принял в себя полный рожок, со второго этажа хотеля спустилась стайка «туристаф». По виду и поведению чувачки выглядели как группа перворазрядных клоунов. Глядя на них, хотелось только двух вещей - ржать, а потом рыдать.
        Впрочем, Аспирину как раз было не до смеха.
        Туристы настаивали на срочном выходе именно сегодня. Но, как ни смешно, зевая во все тридцать два зуба, туристы не понимали, зачем для выхода в рейд подниматься в такую рань. Мсье Рыжняк мог разбудить и попозже, ведь почти только легли, заслушавшись допоздна Янсена, излагавшего спутникам, надо полагать, подробности сделки.
        Походу, только предводитель «туристаф» знал русский язык достаточно, чтобы на нем базарить, а не спрашивать цену газировки во Владивостоке. Прочие, слыша великий могучий из уст окружающих, лишь кивали и улыбались. Но Аспирин не улавливал звуков английской речи. На каком они вообще разговаривали? Европейцы же. Если не английский, то французский? Если не французский, то немецкий? А может, испанский, итальянский, португальский? Венгерский, в конце концов? Ни на что из перечисленных не походило. Впрочем, за «венгерский» Аспирин ручаться не мог. Кручинясь все сильнее, сталкер принялся осматривать будущих спутников.
        Если вчерашний беглый взгляд говорил о спутниках как о проблеме, то теперь при тщательном осмотре все оказалось гораздо хуже - проблемище!
        У каждого второго в рюкзаке за плечами лежала палатка, у каждого первого переносной стульчик. Нетрудно догадаться, что имелся и столик.
        «Идиоты. На пикник собрались», - скалился Аспирин. Чувачки определенно не понимали, куда идут. Разве что герр Янсен. Тот выглядел очень серьезным и собранным для идиота. Даже немного суровым. Но суровый идиот - тоже идиот, так?
        В руках у «туристаф» находилась разнообразная аппаратура. Рыжий запретил снимать лица сталкеров и свое заведение, ибо каждый сталкер заочно опасался уголовного преследования. Но Аспирин понимал, что на улице туристам дай только волю - будут фотографировать и снимать все подряд. Еще в первые годы существования зоны Разлома в конституции окружающих ее стран были внесены особые статьи «за сталкерство», подразумевавшие немалые сроки в колониях. Аспирина передернуло при мысли о том, что его рожа будет запечатлена на двенадцать мыльниц и видеокамер.
        Подконтрольная группа включала семь мужчин и пять женщин. Женщин вообще не рекомендовалось таскать за периметр, но делать разницу между «гостями» Аспирин не спешил. Трое мужчин-иностранцев вполне походили на женщин: носили длинные волосы, разве что в косы не заплетали, и вид имели ухоженный, лощеный, почти блестящий от безделья и чистоты. Гомики, одно слово. Конечно, каждый сходит с ума как хочет, его дело, Аспирин не имел каких-то фундаментальных претензий к лицам подобной ориентации, но один факт его сильно настораживал: чувачки явно собирались в зоне ночевать. К пикнику добавлялся кемпинг, а уж он в планы Аспирина не входил никак. Оставалось только эпитафию заказать или взять в прокат станковый пулемет, чтобы если сдохнуть, то музыкально.
        - Нет, я на такое в натуре не подписывался, - буркнул Аспирин себе под нос и потопал до офиса Рыжняка, дабы высказать все, что думает про «туристаф» и саму «миссен инпосебл» в свете новых обстоятельств.
        К черту деньги! Топать к Разлому с этими верочными трупами - все равно что воткнуть нож себе в глаз и рассчитывать, будто заживет.
        - Толя, мля! Отзовись! - заорал сталкер, подваливая к барной стойке.
        Хозяин заведения выглянул и помахал Аспирину ручкой, зазывая на кухню (там находился закуток, именовавшийся «кабинетом»), а также, по всей видимости, не желая выяснения отношений при клиентах.
        - Только не ори, не ори, сам все знаю, - начал шепотом Рыжий.
        - Да ни хера ты не знаешь! - с ходу обронил Саша. - Они же без оружия идут! Они еще и ночевать в Зоне собрались, ты в курсе? Ты же знаешь, там я не ночую. Иди-ка сам с ними, а?
        - Янсен в прошлом капитан, - обнадежил Рыжняк. - При пистолете. «Глок-17», твою мать, не «Макарыч» наш задрипанный. Хорошая штука, подсобит.
        - Кому подсобит? Для чего подсобит? Застрелиться подсобит? Чё, настолько клевый этот Глок-17, что лучше калаша нашего с двумя рожками? Да он максимум единичного мутанта завалит, и то если охеренно повезет! И чё мне этот буев пистолет? Я тебе за ночевку толкую!
        - Тише-тише, не ори. - Толя повернулся в сторону «туристаф» и улыбнулся. Те приветливо помахали ладошками, делая вид, что все великолепно и вообще они довольны сервисом. - Ты чего взбеленился-то? Сейчас сядем, все обсудим. Нормально будет, Сань. Пойдем кофейку попьем, успокоишься.
        - Да в жопу чаек твой, ты мне зубы не заговаривай, - ответил Аспирин, чувствуя тем не менее, что вежливый тон Рыжняка выдавливает из него столь нужное для беседы чувство гнева. - Ладно, где служил твой капитан? Ты это хотя бы знаешь? Морской, что ль?
        Толя замолчал, словно раздумывая, сказать ли… Что-то взвесил для себя и только потом открыл рот.
        - Голубые каски НАТО, - выдавил он.
        - Чё?! Мля-а… Да ты в натуре обуел? - заорал Аспирин. - Мозамбик? Ливан? Никарагуа? Миротворцы как проститутки - бывшими не бывают! Чё еще за НАТО в наших краях?
        - А тебе есть разница?! - взъярился в ответ Рыжняк. - Ты с ним бухать собрался или в бане девок жарить? Просто сделай свое дело, и все. Больше от тебя не требуется ни хрена!
        - Не, слушай, я точно с собой еще РПГ прихвачу, чтоб концы отдать под фанфары. Ну, раз такая удача, а? Чё, бабки взял и теперь все равно, вернемся мы или нет?
        Толик сложил руки на груди, без труда выдержал тяжелый взгляд сталкера и сказал:
        - Не скули, шутка юмора. Задача - примитив, а ты жути нагоняешь.
        - Да пошел ты!
        - Это ты пойдешь далеко и надолго, если будешь так со мной базарить, - посерьезнел Рыжий. - Собирайтесь и валите. И без всякого нытья! Позоришь меня, Саня, и только. Выведи их в Зону на пару кэмэ и вали обратно. Контракт типа выполнен. А с кемпингом - пресеки на хрен. А о том, что ты в Зоне не ночуешь, там им и заявишь. Так пойдет?!
        Рыжняк зыркнул на туристов и снова дежурно улыбнулся - придурки при виде его улыбчивой физиономии продолжали демонстрировать зубы.
        - Толя-я… - выдавил Аспирин. - Ты не прав. Ой как не прав.
        Рыжняк на его удивление ответил с куда меньшей бодростью в голосе:
        - Может, и не прав. Однако… поздно уже, типа, рыпаться, Саня. Аванс оприходован. Разумел? Топай!
        Аспирин обреченно повернулся к сусликам и брякнул через плечо:
        - Ладно, хрен с тобой. Но все на твоей совести, душегуб. Тебе отмаливать, если сгинут. Двенадцать человек… А, блин! Знакомь, что ли.
        - Янсена ты знаешь, - сухо произнес Рыжий, показывая на «капитана» грязным указательным пальцем. - За остальных, увы, ничего поведать не могу. Имен и фамилий они не называли, паспортов не показывали, а погоняла для удобства придумаешь сам по ходу.
        - По ходу сам придумаю, - согласился Аспирин, - однако спорим, что Янсен тоже ни хрена не имя, а как раз кличка, причем дурацкая. Ариец буев.
        - Да не, его в натуре так зовут, - обидчиво обронил Рыжий, но тут же спохватился. - Слушай, не морочь мне голову, ладно? Какая, черт, разница нормальная кличка или нет? Разберешься. Впервой, что ли, на тупняк натыкаться?
        Не глядя на приятеля, Аспирин сплюнул на пол. И, сочтя бесполезный разговор оконченным, покандыбал к группе смертничков. Кивнул Янсену, игнорируя протянутую руку. Ибо с трупаками здороваться - самому долго не протянуть.
        - Май нэйм из Аспирин, - выцедил сталкер сквозь зубы, тыкая себя в грудь. - Ю андерстенд, твою мать?
        - Я немноко понимаю русски, - снисходительно кивнул иностранец.
        - Ох ты ж, блин, - среагировал Александр. - Ну, это хорошо. Я тогда проще выражусь, сударь, с вашего позволения. Ай эм, так сказать, ваш проводник в Зоне, андерстенд? А по совместительству ваш царь, бог и мистер президент в одной роже. Беспрекословное подчинение моим приказам, так сказать, на животном уровне - главное условие, так сказать, нашей совместной работы. Если хотите, так сказать, жить. Но если на жизнь насрать, послушание не обязательно. Андерстенд? Бегать ни за кем не буду и вытаскивать ваши жопы из мутантского пищевода тем более. Андерстенд?
        Аспирин посмотрел на Янсена, тот перевел остальным (если это требовалось переводить) и кивнул, очевидно, соглашаясь. Речь Янсена показалась Аспирину странной и очень интересной. «Видимо, язык все же скандинавский, - отметил сталкер, - может, шведский? Но правда, какая хрен разница? С другой стороны, им удобно переговариваться между собой, я ведь ни слова не понимаю. Вот замутят меня мочить, в открытую обсуждать станут, а я и не врублюсь».
        Переварив очередной кусок свалившегося на него счастья, Аспирин ощутил легкое беспокойство. «Сука все же Рыжняк!» - резюмировал он мысленно.
        - Ладно, - произнес Аспирин вслух. - Почтовый вас всех укомплектовал?
        - Та, - с достоинством ответил Янсен наконец по-русски - только скасал, у нас мноко лишнеко ф рюкзаках. Мы хотим ночефать ф Соне.
        - Не придется, - отрезал Саня вопреки совету Рыжняка тянуть с кидаловым по ночевке. - За день нагуляетесь, устанете. А спать в хотеле комфортней. Посмотрим, в общем, лады?
        К его облегчению, Янсен спорить не стал и просто кивнул. Потом махнул рукой приятелям, подавая знак к выступлению. Аспирин не видел, как вздохнул Почтовый, провожая взглядом группу из-за барной стойки. Но чувство, что идет на собственные похороны, не покидало сталкера долго.
        Они оставили хотель, миновали КПП погранцов, обойдя за пару сотен метров знакомой тропкой. Тропка была общеизвестной, и погранцы, естественно, о ней знали. Более того, тропа великолепным образом простреливалась с КПП. Тем не менее волшебное могущество рыжняковских денег делало тропу невидимой, и о ее существовании официальная Москва (уж тем более официальная Женева) не знала. Подобное отношение к защите периметра имело место только в северной его части. Ни Канада, ни Штаты, ни тем более японцы, контролировавшие южные переходы, подобной халатности не допускали. Поэтому проникнуть в зону Разлома можно было лишь через китайский и российский отрезки периметра. Большинство нелегалов соответственно перло в зону именно здесь, в Тончоне, или через китайский Хёсан. Русским сталкерам, мигрантам и мелким «пизнесменам», живо перекочевавшим к Разлому из Приморья и Хабары, подобная ситуация приносила нехилый доход. Различным иностранным организациям и частным лицам - преимущественно, кстати, европейским и американским - позволяла противозаконно, но без риска уголовного преследования проникать к Разлому. Всех,
слава богу, такая прозрачность северной границы устраивала. Может, к счастью, а может, нет.
        Очень скоро КПП скрылся из виду, и сталкер со спутниками заковыляли свободно - по холмистой местности, густо поросшей пихтой и корейской сосной. Все было хорошо, но внутри Аспирина странное чувство тревоги нарастало с каждым шагом. Впервые Аспирин не понимал, почему не прислушивается к этому чувству опасности, начисто игнорируя собственную интуицию по нелепому приказу бывшего приятеля. Сырая глина, глубокие лужи и размокшая земля замедляли движение отряда, но в целом первые часы пути они прошли относительно комфортно, споро. Топать в сапогах по склизкой грязи было приемлемым, на взгляд сталкера, вариантом; Янсен и еще пара человек носили ботинки, вместо сапог, и, возможно, их ноги постепенно пропитывались влагой. Но на данный момент никто не жаловался.
        Несмотря на тяжесть поклажи за плечами, тринадцать человек шагали по предбаннику на удивление бодро. Это не могло не настораживать. Кроме того, вся группа пребывала уже несколько часов в гробовом молчании. Понятно, большинство интуристов просто не знали, как обратиться к проводнику, думал Аспирин, но даже Янсен не сказал ни слова. А ведь сталкер ожидал докучающих вопросов, что должны были потоком литься из «туристаф», оказавшихся на пороге самого интересного места в мире.
        Аспирин прибавил скорости, ожидая быстрой реакции. Однако ничего не произошло. Все молча ускорились. По отсутствию отдышки и красных лиц сталкер с уверенностью мог сказать, что у всех членов группы отменная физическая подготовка. Спортсмены? Хорошо бы. А что, если не спортсмены? Знать бы, что туристы опытные, исходили леса, поля, пустыни, горы, но казалось, в спину дышит взвод «морских котиков». Впрочем, как морские котики сочетаются с длинными волосами у интуристов-мужчин? В общем, спортивная подготовка группы заставляла беспокоиться. Ни жалобных стонов, ни просьб сбавить темп не было. А рюкзаки-то тяжелые. Что именно имел в виду Кеша-Почтовый, когда говорил, что в рюкзаках много лишнего? Может, оружие тащат? Или научное оборудование? Рыжняк, гнида, ни слова не сказал. Хотя, с другой стороны, Толя последнюю ночь сам не свой. Не могли же, в конце концов, на старого приятеля так повлиять всего лишь деньги? Тогда что, угрозы? По внешнему виду не скажешь, что эти двенадцать могут кому-то угрожать, хотя… внешний вид обманчив.
        Сталкер крепче прижал автомат к груди. Придется довериться только ему. Если один из группы «туристаф» офицер НАТО, остальные стоят по чину недалеко. И на общепринятом английском не говорят как раз, чтобы проводник не понимал. Английский знает много людей, а вот шведский… Если это шведский.
        Чем ближе от предбанника к Зоне, тем хуже становилось у Аспирина на душе. Он никогда не ходил в эти земли в таком расшатанном состоянии. Весь мир с момента появления «туристаф» будто перевернулся. Не то чтобы упал и разбился, но скособочился по-уродски. Всемирный заговор, не иначе. Вот только если Аспирин ведет за собой военных профи, на кой черт он лично им сдался? Собака-поводырь, которую можно грохнуть, коли начнет понимать человеческую речь? А почему нет? Вполне себе вариант. Нет, Рыжняк определенно сука, хотя и кореш.
        До Зоны оставалась сотня метров, когда Аспирин остановился и, повернувшись к группе, дал первый инструктаж. Он чувствовал, что обязан что-то сказать, раз играет проводника. Иначе будет выглядеть подозрительно. Хотя кто бы говорил про подозрительность? За приклеенными улыбками «туристаф» прятались пронзительно-пристальные взгляды. Они тоже оценивали его - его, Аспирина, по множеству показателей: мимические реакции, поведение, тональность голоса, манера говорить. Поборов приступ неожиданно нахлынувшей робости (кого он вообще ведет в Зону?), сталкер глубоко вздохнул и не менее глубоко выдохнул, наполняя разгоряченные легкие кислородом.
        - Короткий привал. - С этими словами сталкер бросил рюкзак на землю. И сразу спросил: - Янсен, а откуда вы приперлись? Я не понимаю вашего языка. Вроде не английский, верно?
        - В основном из Норфегии. - Предводитель «туристаф» также скинул рюкзак и уселся на него, как в национальном парке где-нибудь напротив Большого Каньона. Ни одышки, ни видимой усталости он не показал.
        «Значит, норвежский?» - прикинул Аспирин. Как бы ни было, Янсен говорил на русском сносно, только акцент выдавал «иностранность». А так - вполне себе «андерстенд».
        - Поня-ятно, - протянул сталкер. - Выходит, Скандинавия… Вы, это, во многих странах бывали? Наверное, много повидали? - сделал еще одну попытку разговорить спутников Аспирин.
        - Мноко кте были, - вновь неопределенно кивнул в ответ Янсен.
        При этом «мноко кте были» угодливое сознание Аспирина почему-то нарисовало горящий Ливан, развороченную ракетами Анголу, свинцовую Иорданию и пыльный Афганистан, а вовсе не пляжи на Мальдивах и Минорке. Вот тебе и Лазурный, мать его, берег. Выходит, точно - вояки или военспецы. Допустим, военные ученые, инженеры, связисты. Шпионы, в конце концов. А может, специалисты по психологической войне или распространению дезинформации. Ликвидаторы. Организаторы терактов и саботажей. Взрывняки. Да мало ли кто?
        Так и не дождавшись от Янсена продолжения беседы или пояснений, Саня выждал десять минут, поднялся, вновь накинул рюкзак и обронил по возможности без эмоций:
        - Ладно. Вижу, неразговорчивый ты, Янчик-из-Скандинавии. Давай за мной, след в след. Детекторы не работают, так что придется по старинке, вслепую. Своим растолкуй, чтобы не тупили.
        Сказал Аспирин как можно увереннее, но самой уверенности оставалось катастрофически мало.
        «Попал так попал, - стучало в голове, - впрочем, буйня. Где наша не пропадала?»
        Мертвые сопки определили начало зоны Разлома тревожными отметками на циферблате часов. Будь у кого приборы имени Ганса Вильгельмовича Гейгера, туристы бы проявили бдительность. Но Аспирин не разглядел на импортных рожицах признаков паники. Стало быть, не врубились либо делают вид, что радиметров у них нет.
        Сделав в мозгу еще одну кривую зарубочку, Аспирин продолжал шагать. Сам он отлично знал, что мертвые сопки показывают неправильный уровень радиации. Много лет назад еще первые ученые определили, что здесь нет остаточного излучения. Какая-то сила действует на сами счетчики Гейгера, те начинают шалить и показывать чешую. Не связано ли спокойствие туристов со знанием этого факта? Или Рыжняк предупредил их, что рядом с периметром радиации нет?
        Тревожная головоломка. То ли туристы снабжены информацией о Зоне в гораздо большей степени, чем пытаются показать, то ли Аспирин себя накручивает, заочно пытаясь доказать, что вся группа - злодеи. Но на фига? Чтобы оправдать их скорые смерти? Возможно. Только не получится ли так, что единственным трупаком станет он? Аспирина одолевали сомнения, что пистолет имеется только у герра Янсена. В таких шикарных походных рюкзаках можно нести помповуху двенадцатого калибра в разобранном виде.
        Зона приняла на свою территорию гостей, когда солнце только-только показалось из-за деревьев. Первые лучи рассвета сгладили мрачное впечатление от сырости, вновь подул ветер, принося свежий как никогда воздух. Ветер словно пытался отыграться за то, что не дул в предбаннике, и теперь вволю резвился над Зоной, разгоняя дымку и обнажая приветливое дневное светило. Помимо потоков свежести, так радовавшей Аспирина, ветер попутно отгонял комаров, которые никак себя не проявляли в предбаннике, но вдоволь копошились на склонах мертвых сопок, заросших травой и мокрых от росы.
        Против ожиданий сталкера, оказавшись в зоне, туристы не стали снимать все на видео, фотографировать окрестности и запечатлять друг друга. Если причиной их настойчивого порыва в Зону действительно был туризм, нежелание фотографировать и снимать при наличии фото- и видеоаппаратов казалось очень странным. Анализируя подобный загадочный сбой в поведении «туристаф», Аспирин брел молча, припоминая собственные первые походы в Зону, когда надевал противогаз и набрасывал капюшон химзащиты, едва завидев на счетчике показатели выше нормы. Постоянно казалось, что схватит смертельную дозу и отбросит копыта прямо на месте, так и не познав эту терра инкогнита до конца. Глаза как магнитом притягивало к показаниям счетчика, а ствол автомата дергался на малейший шорох…
        Его скандинавские спутники вели себя по-другому.
        Спокойно. Казалось, их не волновало ничто. Люди ли это, черт подери? Аспирин не знал никого, кто при первом свидании с Зоной мог относиться к ее сатанинской власти настолько пофигистично. Не-е-ет, тут что-то было не так.
        Вспышка света неожиданно ослепила Аспирина сбоку, сталкера подбросило вверх, и он почувствовал, что матерые сапоги уже не касаются болотной глины…

* * *
        В сталкера словно врезался воздушный таран. Пропорхав пару метров, Аспирин рухнул на бок, покатившись по траве вместе с рюкзаком.
        «Аномалия? Здесь?!» - мелькнула в голове растерянная мыслишка.
        Аномалии, разумеется, меняли место дислокации, но наткнуться на одну из них в предбаннике было невозможно. Ведь предбанник - не Зона.
        Янсен подошел первым, некоторое время смотрел в расширенные зрачки проводника.
        - Ты ф порятке? - Он протянул руку сталкеру. Тот упорно смотрел в небо, прижимая к груди АКМ, как любимую шлюху. В глазах после вспышки порхали колибри.
        - Я…да… - Аспирин перевалился на бок, игнорируя протянутую ладонь.
        Поднявшись, сталкер посмотрел на тропу, пытаясь осмыслить произошедшее. Туристы аналогичным образом уставились на него. Взгляд Аспирина соскользнул на дождевик. Тот был оплавлен на животе и груди. Тело прошиб пот. Еще сантиметр - и сталкер мог не подняться.
        Срывая остатки дождевика, Аспирин напряженно думал. В предбаннике не было крупных аномалий. Во всяком случае, так считалось. И кстати, что это была за аномалия? Если «вспышка», то она только слепит, не жжет. Если «всполох» - то он только жжет, не слепит. Его ослепило и обожгло. Комбинированная аномалия? Абзац. Вот, значит, откуда таранный удар, отправивший его в нокдаун. Свет, температура, да еще и гравитация? Аспирин знал, что сама природа аномалий манит к себе человека, заставляя подойти ближе. За время наблюдений сталкеры определили, что ловушкам Зоны противопоказано отпугивать, они могут только приманивать, тянуть к себе. Но что произошло сейчас? Ведь Аспирина отбросило.
        - Происходит что-то странное, - не стал скрывать проводник, поворачиваясь к Янсену. - С Зоной что-то не так. Подобных аномалий здесь просто не может быть.
        - Это опасно? - спросил скандинав.
        - Черт его знает! - Сталкер пожал плечами. - Во всяком случае, я не могу гарантировать безопасность группы в таких условиях. Думаю, вам лучше вернуться. Вернее, конечно, нам лучше вернуться.
        Предводитель группы рассмеялся, широко шагнул вперед и дружески похлопал сталкера по плечу, словно за хорошо рассказанный анекдот. Хотя хрен их знает этих «нордических» скандинавов, у них бывают вообще анекдоты? Аспирин, во всяком случае, напрягся. К похлопыванию себя по плечу он относился индифферентно, однако в Зоне проявлять близость подобным способом было не принято даже между друзьями. Мало ли кто в тебя нож воткнет. И за что. Оправдывало Янсена одно соображение - он был иностранцем.
        - А… шютка юмора! - произнес тем временем Янсен. - Нет, мы итти тальше. Ты жиф. Расфе нет?
        Взгляд у руководителя турпохода был такой, словно он готов скорее сдохнуть, чем отступиться. Сталкер огляделся. Лица спутников Янсена производили то же впечатление: упорство, решимость, злость. Даже у женщин. Черт, особенно у женщин.
        «В натуре не туристы, - заключил Аспирин. - Туристы бы сдрыснули при первой мысли о реальной опасности. А эти бодрячком. Если даже пытаться что-то остальным объяснить, а Янсен не переведет, буду как обезьяна, машущая руками».
        - Да, - ответил Аспирин холодно. - Жив, слава богу.
        - Тогда итём, - подтолкнул в спину Янсен, - все пудет карашо.
        Аспирин на автомате шагнул вперед и только спустя секунду осознал: Янсен толкал его, словно конвоир. Аспирин не определил, был ли толчок доброжелательным или его вели как пленника. Но ситуация явно выходила из-под контроля.
        Сталкер остановился. Конвоирует его Янсен или нет - ерунда. Если тема встанет ребром, замочить иностранца сталкеру труда не составит. А вот дело свое надо сделать, раз нанялся проводником. Подумав так, Аспирин стянул со спины рюкзак, достал из бокового кармана гайки. Не мочить же иностранца за толчок в спину, в конце концов. И потом, ладно Янсена, остальных за что? За тупые улыбки? За злость и упорство? За свои подозрения, которые ничем не подтверждены? За собственные фобии?
        Хрен с ним. Отряд медленно потянулся дальше.
        Бредя впереди «туристаф» Аспирин позабыл о странностях спутников и попытался сконцентрироваться на странностях Зоны. Оплеуху она ему отвесила неслабую. Травм не осталось, только дождевик подпалило. Зато впечатление, твою мать, впечатление!
        Зона хитрая бестия, никогда и ничего так в ней не происходит. Зона - почти разумное существо. Аспирин вспомнил байку о старом сталкере, про которого рассказывал ему Рыжняк. Был, говорит, один старик, бывалый зоноходец, сталкер, мать его, словно от рождения. Удачливый и живучий. И вот, значит, просталкерив в Зоне почти две пятилетки, вздумал старичок на покой уйти. Бабок вроде накопил, все путем. Но пошел, придурок, с Зоной прощаться. Дорога она ему была, понимаешь. Да и он ей, насколько выяснилось. Прошел, значит, за границу периметра, буквально метров сто. Поклонился Ей до земли и, собственно, был таков.
        Развернулся, вернулся за периметр, и тут на тебе - прямо возле хотеля на него старый тополь рухнул. Днем, среди бела дня, в присутствии очевидцев. Чувак даже трезвый был, что, впрочем, маловероятно. Не отпустила Зона, выходит. Плевать ей на все границы.
        Ветер снова пропал, но комары и мошка, на счастье туристов, не появились, хотя сыро было по самые уши, и сиял рассвет. Солнце перетаскивалось через горизонт, осторожно вползало на обглоданные верхушки деревьев. Вид, конечно, нельзя было назвать живописным (голые деревья этому не способствовали), но яркий лучезарный восход, как во все времена в любой точке мира, внушал путникам радостные надежды. На что?
        Лично Аспирин подобных надежд не разделял. Будучи сталкером, рассветы и сумерки он не любил. Во всяком случае, рассветы и сумерки - в Зоне. Видимость падала, солнечные лучи ослепляли и отвлекали. Матюкнувшись на проклюнувшее из-за облезлых холмов светило, удрученный Саня опустил на нос солнцезащитные очки и замедлил шаг, напряженно вглядываясь в каждую пядь земли, по которой предстояло топать.
        Отныне Аспирин делал ровно пять шагов, кидал впереди себя гайку и, если ничего не случалось, проходил очередной интервал. Янсен медведем сопел за спиной, прочие неотступно следовали за лидерами. Послушные, как ни одна группа, которую водил за собой Аспирин. А водил он ученых, вояк и вообще до хрена всяких разных. Новых странных туристов дрессировали по особой системе. Какой-нибудь психической подготовки. В физическом смысле Аспирин не отметил особых навыков, кроме выносливости. Да и какие физические навыки (тем более боевые) могли быть у женщин, составлявших половину группы? В спецподразделения и диверсионные отряды во всех странах мира по-прежнему брали мужиков, что бы ни твердили по этому поводу феминистки. И все же Аспирин чувствовал, что группа отличается от обычных людей, как отличаются волки и волчицы от псов и собак.
        Глаза. Манера общения. Реплики, которыми обмениваются друг с другом. При разговоре почти постоянно улыбаются, но улыбки натянутые, тяжелые, налитые свинцом. Обычные обыватели так себя не ведут.
        Какая-то особая обработка. Религиозные фанатики, сектанты? Маньяки? Террористы? Клуб самоубийц? ИРА? Баски? Организация освобождения Палестины? Да что гадать, если никаких доказательств.
        Спустя некоторое время туман немного рассеялся и тропа стала видна довольно четко. Поэтому Аспирин, пропустив Янсена вперед и задумчиво потирая лоб, некоторое время позволил себе плестись позади группы, держа в поле зрения каждого туриста. Помимо прочих проблем, каждому из группы следовало дать прозвище. Во-первых, чтобы не учить скандинавские имена, а во-вторых - чтобы проще было запомнить.
        Шесть мужчин, из которых знает только Янсена. Двое длинноволосых. Первый - светлый, второй - темноват. Этим клички дать на раз-два: первый - Мрак, а второй, допустим, Белошапочка, раз блондин. С тремя оставшимися мужчинами чуть сложнее.
        Подтянутый моложавый парень небольшого роста с розовыми щеками, высокий лысый парень, больше похожий на вчерашнего студента, и мужик средних лет с волосами торчком. Будут Малиной, Студентом и Ежом. Хорошо.
        Именовать женщин было сложнее всего. Если рыжую широкобедрую толстушку прозвать Пышкой было недолго, то с четырьмя другими пришлось повозиться, пытаясь определить различия на ходу.
        Девушки являлись костяком группы. Как вскоре догадался Аспирин - к собственному вящему удивлению, - только Пышка приехала в Зону одна, остальные четыре прибыли парой - с мужем либо хахалем. «Парными мужчинами» четырех девок, судя по поведению, были Мрак, Ёжик, Студент и Малина. Запоминать, кто с кем спит конкретно, Аспирину было недосуг. Гораздо больше позабавило другое - ухоженный блондин Белошапочка, и раньше казавшийся подозрительным, в натуре оказался геем, что герр Янсен без улыбки подтвердил.
        Четыре «непоименованных» девушки, как и Белошапочка, были по-скандинавски светловолосыми. А также длинноногими, с узкими бедрами и ничем не запоминающимися смазливыми рожицами. Если бы не разноцветные куртки и рюкзаки, Аспирин стал бы путать одну с другой.
        И все же различия отыскались. «Спортсменка», «Любава», «Медсестра» и «Шепот» - выдало подсознание, понаблюдав за дамами с десяток минут.
        Первая будто занималась спортивной ходьбой, следила за дыханием и делала по возможности завершенные движения. Вторая периодически жалась к своему мужику, цепляя под локоток. Третья тоже проявляла заботливость, периодически прикладывала руку ко лбу приятеля, словно меряя температуру. Четвертая время от времени шепталась с Пышкой, но почти беззвучно.
        Определившись с прозвищами, Аспирин повторил их про себя, чтобы запомнить. Потом объявил (через Янсена) каждому из группы, попросив отзываться. В общем, никто не возражал.
        Дорога оборвалась внезапно. Спустя буквально двадцать минут после происшествия с комбинированной аномалией Аспирин увидел большой овраг, перегораживавший еле заметную сталкерскую тропку. Три дня назад овраг не существовал. Аспирин чертыхнулся. Дорогу он знал назубок, мог пройти здесь с завязанными глазами. Но теперь был не уверен ни в чем. Вскинув АКМ, сталкер приблизился к краю неожиданного обрыва.
        На песчаном дне, в белесом тумане, поднимающемся над мутным ручейком, разбивавшимся на множество мелких потоков, лежал человеческий труп. По нему ползали уродливые мутанты, похожие на глубоководных рыб, но с кривыми широкими лапами, напоминавшими когтистые ласты или плавники. Аспирин при всем своем опыте никогда не видел таких существ. Но внимание сталкера привлекли не новые абсолютно экстраординарные уродцы Зоны, а поедаемый ими человек. Раздираемый на части ластоногими тварями, на дне обрыва в грязном тряпье поверх искореженной СВД валялся сталкер Потапов.
        Пилюля третья
        Дырка как физическое понятие
        Per rectum ad astrum!
        Крик ученого из антигравитационной воронки
        Десять человек в разношерстной экипировке цепочкой следовали за своим проводником в сетчатом костюме. Сталкер в КЗСе шел уверенно, иногда постреливая перед собой из рогатки десятимиллиметровой охотничьей картечью, зачем-то выкрашенной в ядовито-оранжевый цвет. Свинцовые шарики то просто летели и вполне естественно падали, то выделывали фантастические пируэты в стремительно преображающемся пространстве. Всевозможные аномалии, через которые пролетала картечь, тут же проявляли себя. Перед идущими то ярко вспыхивали облака плазмы, то вздымались гравитационные вихри, ненасытно втягивающие в себя весь ближайший мусор, то, наоборот, под грохот невидимых барабанов в разные стороны со свистом разлеталась почва с камнями. А порой с реальностью происходило что-то и вовсе невероятное, что словами описать было трудно, но попасть в такую цветастую круговерть расколбашенного пространства ходокам явно не импонировало.
        Группа топала уже шесть часов кряду. Проводник в КЗСе нервно зыркал на свой туристический компас и недовольно бурчал под нос. После того как три шарика подряд врезались в невидимые глазу аномалии, сталкер грязно ругнулся (естественно, по-русски) и знаком велел отряду застыть.
        - Хрень какая-то! - заявил он ведомым и поспешил перевести на понятный язык. - Столько аномалий, как сегодня, не встречал никогда. В предбаннике по большому счету их вообще не должно быть. Да и сразу за периметром такая частота - большая редкость. И прибор мой хваленый молчит, словно мертвый! Но главное, есть кое-что уже абсолютно маразматичное: аномалии вокруг нас натыканы упорядоченно. Прикиньте? Будто какой-то лабиринт! Но только с одной дорожкой, ни вправо, ни влево не свернуть. И чем дальше, тем эта дорожка становится… ?же и ?же!
        - Это есть проблемма? - на чудесном русском поспешил съязвить ковбой.
        - Это есть, твою мать, дикая непонятка! - зло передразнил сталкер. - Гораздо хуже, чем проблема, если ты способен уловить разницу. Игнорировать непонятки в Зоне нельзя. Ибо офигительно вредоносно. В смысле для здоровья. Такое количество аномалий при пересечении периметра ненормально. Но главное, я не могу объяснить причину их появления в таком количестве именно здесь. Возможно, перед нами просто новые, необычные проявления Зоны. Как известно, она постоянно меняется, постоянно порождает что-то неивестное. А нам, черт дери, просто выпало счастье наткнуться первыми на новый феномен. Но возможно… Не знаю. Возможно, это связано только с нами… В общем, в целях безопасности, чтобы убедиться, что проявления Зоны никак с нами не связаны, предлагаю вернуться в предбанник, переспать в нормальном заведении, а завтра утром повторить попытку. Кстати, ночью сможем переговорить с другими ходоками, кто одновременно с нами гулял по предбанику и сразу за периметром. Послушаем их, а там уже можно будет делать выводы.
        Выслушав сталкера в КЗСе, ведомые обменялись взглядами. И неожиданно дружно запротестовали по-английски.
        - Нет-нет, это исключено! Исключено! Каждый из нас выложил огромную сумму! Услуга оплачена, назад пути нет!
        Громче всех верещал моложавый парень, лицо которого, как казалось проводнику, он видел на обложке какого-то журнала, возможно, спортивного. Сталкер косо посмотрел на мужественную рожу «спортсмена» и огрызнулся:
        - А кто идет назад, олухи? Я гляжу, со слухом проблемы, товарищи иностранцы. Предлагаю тупо переждать! Днем раньше, днем позже - какая хрен разница?
        - Рассница нам иссвестна, - веско вставил полный мужик средних лет, - вам ее знать не оппязательно, за это было дополнительно накинуто сверху!
        - И что за прибор такой, о котором вы упомянули? - вежливо, на отличнейшем русском поинтересовался японец.
        - А вот это уже вам не хрен знать! - тоже на русском резко отрезал проводник и поднял вверх руку, требуя тишины.
        Народ немного пошумел, выражая возмущение, помахал стволами да притих. Сталкер выждал немного, шумно вздохнул и продолжил уже спокойно:
        - Ладно, будь по-вашему. Хоть это и тупо. Идем вперед, плюем на все аномалии. Вот только за трупы, которыми их накормим, я не отвечаю. Без обид, буратины? И еще одно: мы все равно должны вернуться к руинам поселка. - Проводник махнул рукой, указывая направление. - Отряд идет уже долго, скоро ночь. А ночевать под открытым небом в Зоне - развлечение не для слабонервных. Всем все ясно? Согласны?
        Иностранцы переглядывались недоуменно, но, вероятно, смысл сказанного до них допер. Они сдержанно пошумели, развернулись и резво потопали в обратном направлении. Полуразрушенный поселок был совсем близко, на той стороне холма. Свежие следы на влажной почве отпечатались четко, группа цепочкой шлепала по ним. Никто даже не стал ждать, пока сталкер встанет во главе отряда. Проводник что-то злобно пробурчал по-русски, постоял маленько, кидая презрительные взгляды в спины ведомых, но последовал за ними.
        Спортсмен и ковбой энергично перли вперед, переговариваясь на ходу. Оба едва не плевались от раздражения, видимо, сталкерский сервис их устраивал не вполне. Большинство ходоков обоснованно относили себя к сливкам общества (как любила матюгаться советская пропаганда - «несоветского» общества), привыкли щедро платить, но получать от окружающих опять же - исключительно сливки. Многих возмущал уже тот факт, что нужно было топать по грязюке на своих ходулях. Почему нельзя было комфортно проехаться на внедорожниках? С кондиционерами, видюшками, мини-барами, шлюхами и шампанским? Разве прокладывать тропу не обязан грязный, изчуханенный как свинья мистер stalker? Вот и топал бы себе впереди, а машинки за ним потихоньку катились бы! Из отваленного на мероприятие бабла организаторы легко могли бы выделить один процент на накладные расходы и купить каждому клиенту по паре танков…
        Закончить свою мысль ковбою не дал упитанный банкир, ломанувшийся впереди остальных. Точнее, не сам, а то, что с ним произошло. Тучный мужик опустил ногу в след, оставленный им же несколько минут назад. Неожиданно его подхватила неведомая сила, подняла в воздух и буквально взорвала. Красные брызги и мелкий фарш плоти с осколками костей накрыли все в радиусе десяти метров. «Миксер» еще разок крутанул пространство, вздернув глинистую почву, и успокоился.
        - Оуу, ффак… - только и смог сказать побледневший ковбой, наблюдая, как с полей его шляпы стекают вниз остатки шедшего перед ним человека.
        - А ну застыли, уроды! Не двигаться, в бога душу мать! - запоздало прокричал проводник и, глотая от злости воздух, сделал рывок и занял свое «законное» место во главе отряда. - Ну на хрена? На хрена сами-то вперед ломанулись, а? Ур-роды, млять!
        Впереди на тропе, где они только что свободно прошли, еле заметно искажая пространство, пульсировала огромная сфера аномальной зоны. Чуть правее, извиваясь змеей, на добрый километр протянулся бурлящий ручеек «ведьминого студня», которого, разумеется, здесь тоже не было минутами раньше. Как и не было полупрозрачного шлейфа «серой дымки» с противоположной стороны тропы.
        Сталкер на этот раз пожалел картечь и выковырял из раскисшей почвы несколько камней. Потом он спешно выстрелил ими из рогатки в разные стороны, убеждаясь, что путь назад наглухо перекрыт аномалиями.
        - С-сука… - изрек он наконец. - Это просто, млять, невозможно. Аномалии не могут передвигаться так быстро и так… системно, но… Но, выходит, они передвигаются вокруг нас! Передвигаются, вы слышите? Какой-то гребаный попандос!
        - И что? - неуверенно спросил у проводника спортсмен и обратился к остальным: - А может, вернуться и переждать - не такая уж и плохая идея?
        Отряд молчал. Уверенность и боевой настрой испарила единственная мыслишка: розовым пятном на земле мог стать каждый.
        - Успокойтесь, господа, - подал голос японец. - Боги испытывают нас, проверяют на прочность. Мы не должны отступать. Неужели вы думали, что желаемое достанется нам столь легко? Подобный приз не дается даром. Мы должны выкупить его кровью.
        - Что ты несешь, Такада? - с негодованием вскрикнул ковбой. - Какие еще боги?! Какой выкуп кровью?! Бог - один, и я давно положил на его хваленое милосердие. Верить надо лишь в это! - И Билл с наслаждением хлопнул по своему огромному рюкзаку.
        - Не хочу даже думать, что ты принес это в Зону! - Ниндзя подстегнул издевкой своего давнего «приятеля». - Глупость, Билл, глупость.
        - Так я не понял, мы все же возвращаемся или нет? - переспросил спортсмен.
        - Поздно, братишка… - словно мертвый, выдавил из себя проводник в КЗС-е, - судя по расположению переместившихся аномалий, назад уже пути нет. Видно, Зона так хочет, гранату ей за щеку. А с Зоной спорить - последнее дело. Ибо, млять, бесполезно… Ладно, буратины, погнали вперед, не стоять же!!!
        Проводник жестом приказал отряду следовать за ним, и оставшиеся девять ведомых вернулись в то место, где недавно развернулись на «сто восемьдесят». Сталкер, желая сэкономить удобные свинцовые шарики, опять наковырял жменю камней и запулил их во все стороны света. Аномалии остались на месте и, как прежде, перекрывали отряду путь.
        - Тупик? - сам себя спросил сталкер. Пожевал губу и тут же ответил: - Ни хрена! Не из такой прямой кишки выползали!
        Приказав всем стоять на месте и не дышать, проводник вплотную приблизился к одной из аномалий гравитационной природы, которая плотно примыкала к «горнилу». Обе аномалии визуально не были заметны до тех пор, пока в них не попадал сторонний предмет. Тогда они разворачивались и проявляли себя в полной красе. По вихрям вздернутой почвы и огненным облакам казалось, что они накладываются одна на другую. Но это было не так. Выплеск аномальных воздействий всегда несколько выходил за границы самой аномальной зоны, захватывая часть нормального пространства. И проводник это знал. Долго и методично сталкер постреливал то камнями, то картечью, пытаясь нащупать границы срабатывания аномалий. И так же долго и методично он падал мордой в грязь, когда в очередной раз потревоженные аномалии срабатывали и проносили над ним то клубы плазмы, то куски дробленой скальной породы. Впрочем, камням проводник был только рад - не надо было долго ковырять грязь, чтобы найти очередной щуп-маячок.
        И через долгих два десятка минут его старания принесли плоды. Очередной камень, выпущенный из рогатки, пролетел низко над землей и упал где-то на той стороне, за аномальными зонами. Сталкер по привычке упал лицом в грязь, но в этот раз над ним ничего не пролетело, пространство осталось спокойным. Проводник взял картечь и повторил выстрел, внимательно проследив за полетом оранжевого шарика. Потом он лежа воткнул в землю нож, а чуть дальше свою походную ложку и приметил ориентиры безопасного коридора.
        - Нужна «отмычка», - заявил он наконец, повернувшись к группе с хмурым лицом. - Волонтер, короче. Доброволец.
        - Зачем? - негромко спросил спортсмен.
        - Попробовать пройти через обнаруженный проход. Если пролезет - пойдем все. Но есть приличный шанс сдохнуть.
        - Фак ю, мен! - усмехнулся ковбой, выражая, вероятно, общую мысль товарищей-клиентов.
        - Если я полезу и умру, кто вас поведет, а? Умник ты, однако, приятель… - объяснил сталкер свою логику.
        - Да плевать, - с легким акцентом произнес смуглый латиноамериканец и добавил: - Это твоя работа.
        - Ну, добро. Спорить не буду… - Проводник криво усмехнулся, энергично почесал щетину на подбородке и решительно потопал к аномальному барьеру. - Рюкзаки снимаем и толкаем перед собой, товарищи-клиенты. Чем ниже к земле, тем больше шансов. Ползете за мной по канаве, что я пузом пропашу. Ну, чё встали? - Он обернулся. - Не тупить!
        Сталкер скинул рюкзак, утрамбовал его сверху ногой, чтобы тот стал более плоским, стянул ремень автомата так, чтобы он был внатяжку и плотно прижимал калаш к спине, и лег на живот. Еще раз внимательно глянув сквозь импровизированный прицел и запомнив ориентиры на той стороне, сталкер вытащил из земли нож с ложкой и пополз. Все остальные в напряжении наблюдали, как проводник кряхтел, толкая перед собой рюкзак, и медленно преодолевал смертельную ловушку. Он прополз уже десять метров. Ничего не происходило. Протолкнув свой рюкзак еще на десятка два метров, сталкер решил, что этого будет достаточно, и встал. Он оказался прав. Под бодрые возгласы «йесс», «фак» и прочую немудреную зарубежную ненормативку он сначала приветственно помахал ведомым рукой, потом сжал кулак и оттопырил средний палец, демонстрируя понятный всем жест.
        Вторым очень шустро прополз по безопасному коридору японец. У него не было с собой рюкзака, как у остальных. Видимо, он умудрился все необходимое распихать по многочисленным кармашкам своего темно-серого костюма. За ним последовали остальные.
        Семеро ведомых худо-бедно преодолели аномальное препятствие вместе со своими рюкзаками. На той стороне остались лишь двое - ковбой с огромным рюкзачищем и мужик арабских кровей лет за сорок, которого сталкер про себя обозвал «шахидом». Шахид имел при себе рюкзак немного меньше, чем американец, а за плечами у него висела огромная жердь британской снайперской винтовки. На все уговоры проводника, убеждавшего их бросить свои громоздкие ноши на той стороне, оба ответили отказом.
        Первым пополз товарищ араб. Медленно и аккуратно он толкал перед собой рюкзак и продвигался сантиметр за сантиметром. Успешно он преодолел половину пути, и, когда уже все облегченно вздохнули, совсем неожиданно на рюкзаке лопнула пряжка-фастекс. Натянутый до звона ремень высвободился и хлестко ударил по рюкзаку. В воздух взлетел совсем маленький осколок пряжки, но и его хватило, чтобы гравитационная аномалия ожила и втянула в себя араба вместе с его рюкзаком. В считанные секунды все было кончено. Остатки человека и его амуниции разлетелись по всем сторонам света, активируя при этом соседние аномалии. Фееричный аномальный шторм так же быстро стих, как и возник. Наступила тишина.
        - Пипец террористу, - бесстрастно резюмировал сталкер по-русски и обратился к американцу: - Хоть ты будь умней, а? Тебе что важнее, шмотки или жопа? Оставь барахло!
        - Никогда! - зло гаркнул ковбой, кинул перед собой рюкзак и шумно повалился на пузо.
        - Не переживайте, - прокомментировал поступок товарища японец, - я давно знаю этого человека, поверьте, любая аномалия сломает об него зубы, подавится и выблюет обратно.
        Сталкер криво усмехнулся.
        - Серьезно? - Он покачал головой. - Ну, пусть выблюет. Вот только вид у вашего товарища, боюсь, после этого блевания будет э-э… несколько нетоварный.
        - Говорю же, я хорошо знаю Билла…
        - А я хорошо знаю аномалии, прикинь?!
        Японец вежливо поклонился и отступил.
        Американец тем временем медленно полз, пыхтел, толкая тяжелую ношу, и без умолку ругался скудным англоязычным матом. Время ползло еще медленнее, и сталкер, не желая дожидаться развязки, походил вокруг да около, проверяя тропу на наличие аномальных зон. На его удивление, за плотнейшим барьером зонных ловушек оказалась полнейшая пустота. Ни один из камней, выпущенный из его рогатки, на своем пути не встретил ни единой аномалии. Как будто всех их смела какая-то чертова метла в одну кучу. И эта куча уже осталась позади. Проводник мысленно поблагодарил Зону за извращенную, но все же справедливость и воспринял чистое пространство как вознаграждение за свой жуткий, тяжкий, но честный сталкерский труд.
        Только он закончил отпускать добрые слова в адрес Зоны, недалеко в низине гулко ухнула и провалилась скальная порода. Все мгновенно обернулись на грохот и напряженно уставились в черную дыру, образовавшуюся в земле. Провал, видимо, уводил под землю, в карстовые пещеры. Подобное, конечно, в Зоне случалось. Но почему порода обвалилась именно здесь и сейчас?! Случайностью это быть не могло. Странный нарастающий шум из глубины недр лишь подтвердил худшие предчувствия. Испуганные люди взвели оружие и, затаив дыхание, замерли где стояли.

* * *
        Из огромного провала в земле, образовавшегося внезапно прямо перед «зрителями», нескончаемой массой повалили горбатые гиены. Они перли вверх и вперед хаотичной, обезумевшей толпой, словно спасались от кого-то. Сотни взрослых особей разного размера. Со всех ног. И в том беззвучном молчании, которое невозможно для массы бегущих животных, а потому пугающем, иссушающем саму душу. Твари выскакивали, дико вращали глазами и испуганно разбегались в разные стороны, не замечая оцепеневших людей. Люди стояли прямо перед ними, рядом, на вершине холма. Но их словно не было. Пару минут горе-туристы и проводник безмолвно и совершенно безнаказанно наблюдали за необычным «исходом» мутировавших чудовищ. Гиены пробегали очень близко, казалось, можно было нагнуться, сделать несколько шагов и потрогать одну из уродливых спин рукой.
        Эти минуты быстро прошли. Случайно либо пораженные некой мыслью, пятнадцать - двадцать крупных гиен развернулись перпендикулярно потоку и бросились в сторону человеческого отряда. Синхронный залп всех стволов мгновенно размочалил животных в рванье. Но звуки стрельбы привлекли внимание остальных. В следующую минуту практически все зонное отродье, будто подгоняемое пастухом, развернулось и дернуло к людям, на холм. За гиенами спешили и их преследователи.
        Ими оказались доселе неизвестные проводнику четвероногие твари, напоминавшие гигантских бульдогов, но с мордой мурены на длинной шее. Невиданные гады были куда шустрее и агрессивнее убегавших. Прямо на глазах сталкера и обомлевших «туристаф» арьергард отступающих был настигнут собако-рыбообразными и растерзан прямо на бегу буквально за секунды. Гиены были тварями смышлеными и бросились на холм, видимо, с целью «переключить» преследователей на более медленную добычу - людей. Так или иначе, волна гиен и преследующих их «рыбообразных собак» резко накатила на склон и понеслась вверх.
        В центре бегущей толпы неожиданно бахнула осколочная граната, раскидав добрый десяток особей. Потом еще одна и еще. Это спортсмен, вместо того чтобы строчить из микроскопического пистолета-пулемета, достал стальную теннисную ракетку, стянутую стальными струнами, и, выдергивая чеку за чекой, отправлял гранаты мутантам. Тяжелые болванки, начиненные взрывчаткой, улетали вдаль, словно теннисные мячи.
        - Хренов теннисист! Чемпион, мля! - Сталкер внезапно вспомнил, откуда знал лицо молодого человека. - Олимпийский миномет в натуре. Ну давай, жги их!
        Гранаты падали в низине, ближе к провалу, разрывая мутантов, выплескивавшихся из дыры. Ближе метать было нельзя. Однако гиенам и рыбообразным, уже ворвавшимся в мертвую зону гранатометчика-теннисиста, гранаты были не опасны. Именно эта волна, сверкая глазюками и клыками, должна была накрыть отряд с секунды на секунду.
        Хором заговорили стволы автоматов и винтовок, опрокидывая на землю авангард тварей. Теннисист отступил за спины товарищей, чтобы «гранатомет» работал под прикрытием стволов. Остальные шестеро ходоков и сам сталкер продолжали отстреливать бегущих по склону. Проводник бил короткими очередями из АКМ. Два пожилых японца вместе с «ниндзей» сбились в тройку и лупили из пистолетов-пулеметов, а то и из вовсе раритетных разборных «Арисак». Впрочем, ниндзя оказался стрелком хреновым, отстреляв пару магазинов, он вернул SOCIMI в кобуру и, лихо выхватив катану, стал немного впереди земляков, готовясь принять удар самых шустрых мутантов. Латинос, которого Билл называл то ли Хуаном, то ли Карлосом и который, в общем, недурно говорил по-русски, стал в стороне от других, пристегнул к своему РПК «бубен» и палил, не особо целясь, от бедра в самую гущу тварей. Поль, американец французского происхождения, и ветеран вьетнамской войны, отзывающийся исключительно на Блуберри, стали парой, вскинули свои навороченные американские карабины М-серии и, впившись взглядом в ACOGи, лупили прицельно одиночными.
        Волна мутантов не сбавляла напор. Перепрыгивая трупы сородичей, уродцы отчаянно гребли лапами землю и стремились вверх, к людям. Отряд не был притертой боевой группой, но разношерстная человеческая компания действовала на удивление слаженно. Зона и близость смерти, видимо, помогали. Крики «я пустой» и следующие за ними «я прикрываю» разлетались непрерывной песней. Бахнули подствольные гранатометы на американских карабинах, и атака мутантов окончательно захлебнулась в крови. Последние рыбообразные покатились вниз по склону, дергаясь в предсмертных судорогах. Однако внизу, возле самой ямы, гранаты продолжали хлопать. Гиены и рыбообразные «кончились», но, к удивлению сталкера, выродки Зоны Три-Восемь как прежде фонтанировали из дыры в земле! Рыбо-собаки сменились крысами, затем - непонятными паукообразными тварями. Их шевелящаяся масса, к громадному облегчению людей, сначала поползла в противоположном от холма направлении. Но натолкнулась на стену аномалий и ринулась обратно, гоня перед собой успевших выскочить из ямы гигантских землероек, моховых падальщиков и прочую экзотическую живность. Весь этот
иссякающий, но пестрый, лоснящийся спинами мутантов поток пополз в сторону «человеческого» холма. Из ямы больше никто не пер, но вылезших мутантов осталось не просто много, но целое море, при взгляде на которое волосы на человеческих макушках начинали отжигать джигу.
        - Я пуст! - истошно заорал теннисист. - Дайте еще гранаты!
        - Не спасет, валим! Валим отсюда быстрее! - выкрикнул сталкер, прикидывая дальнейшее, весьма печальное развитие событий. - Останемся - сдохнем! Побежим толпой - сдохнем! Выход один: валим врассыпную. Каждый за себя! Валим, мать вашу!!!
        Он уже хотел развернуться и, так сказать, примером показать образец ретирации, как жуткий треск, заглушивший все остальные звуки, заставил его вжаться в землю. Рядом громыхнула дьявольская трещотка. Отряд инстинктивно пригнулся, кто-то свалился навзничь, кто-то вжал в плечи голову. Затем все обернулись на звук.
        За их спинами, на вершине, во весь немаленький рост возвышался американец. Ковбой стоял в своей обожаемой шляпе, сжимая в руках нечто невообразимое. Как только началась атака мутантов, все забыли о существовании Билла, ползущего меж аномалиями узким коридором. Между тем, пока остальные угарали в войнушку, тот пропахивал опасную дистанцию брюхом. Встал, расстегнул рюкзак и извлек то, что тащил с таким ослиным упорством.
        Это была эксклюзивная компактная версия культового многоствольного пулемета М134 «Minigun». Сделанный под заказ «Minigun» отличался от своего армейского прототипа размерами и внешним видом корпуса. Но в его эффективности сомневаться не приходилось.
        Приняв упор, ковбой поднял адского жеребца двумя ручищами и, сдерживая массивное чудовище, словно брыкающегося быка, открыл кинжальный огонь, одновременно что-то радостно выкрикивая во всю глотку!
        Что именно кричал американец, было невозможно разобрать. Но по шевелящимся губам сталкер уловил сумасшедшее «Yoo-hoo!!!» вместе со скупым, отборным английским матом. За считанные секунды весь склон холма был взрыхлен и засеян пулями. Почва щедро удобрилась взлохмаченной плотью мутантов и раскаленным свинцом…
        Когда жуткий грохот наконец стих, шесть дымящихся раскаленных стволов плавно остановились. Наступила полная, почти абсолютная тишина. Сквозь нее и сквозь отголоски звона, еще гремевшего, казалось, в человеческих ушах, доносился слабый скулеж недобитых тварей, конвульсивно дергавшихся среди неподвижных тушек, покрывших настоящим ковром склоны проклятого холма. Эти звуки, еле слышные, почти неразличимые, внезапно вдребезги разбил голос американца. Его ор добавил в картину бойни последний штрих сюрреализма - жирный, нанесенный словно широким мазком. Билл стоял, вытянувшись в струну, на горе стреляных гильз и хриплым басом выводил строки, знакомые сталкеру до зубной боли по дешевым видеофильмам:
        America! America!
        God shed His grace on thee,
        And crown thy good with brotherhood
        From sea to shining sea!
        Тот факт, что ковбой не свихнулся, подтверждало его дальнейшее поведение, вполне вменяемое, на некоторый непридирчивый взгляд. Однако во время хриплого пения нормальным человеком назвать Билла не решился бы никто. С некоторой паузой и поначалу сильным недоумением к пению ковбоя подключились оба американца. После пары строк они втянулись. Лица засияли подлинным счастьем, задором и вообще тем трепетным патриотическим чувством, в котором его понимают американцы. Японец и сталкер невольно переглянулись. Нация нацией, понимашь, но американскую версию патриотизма спутать с чем-то было невозможно.
        - Приятель, патроны-то у тебя остались? - почти без всякого выражения спросил проводник, обращаясь к Биллу, дослушав до конца гимна. Что и говорить, свинцовая симфония была славная, однако боезапас американца наверняка стремился к нулю после подобной, чисто «штатовской», на взгляд сталкера, демонстрации силы. Русский или тем паче китайский зоноходец так патроном не швырялся. Пулька, она ведь копейку стоит. Мутанта следует мочить дешевле.
        - Судя по весу, осталось секунд на десять, если на «четвертом» темпе стрельбы. И секунд на двадцать, если на двухтысячнике, - ответил ковбой гордо, потрусив рюкзак с боезапасом.
        - Тогда вариант отпадает, - задумчиво протянул сталкер и, взяв в руки бинокль, принялся наслаждаться пейзажем.
        - Какой еще вариант? - спросил один из японцев.
        - Мой прибор откликнулся. Первый раз за все время, - так же задумчиво произнес проводник, продолжая внимательно изучать окрестности посредством оптики. - Эвон, гляньте. Один из проходов, оказывается, прямо перед нами. Да, внизу, в карстовых пещерах, откуда на нас мутанты перли. Кто-то желает воспользоваться этим проходом?.. Вот я и говорю, вариант отпадает. Просто с пулеметом мы могли бы пройти сквозь мутантов в черную дыру. Попытаться, во всяком случае.
        - Тогда каков план? - подал голос латиноамериканец.
        - Примитивный. - Сталкер высмотрел наконец то, что искал, в бинокль и указал направление. - К юго-востоку от холма вижу старую асфальтовую дорогу. Состояние так себе, но пройти можно. Думаю, топаем по ней. Дорога выведет к ближайшему населенному пункту. Там заночуем. Надо лишь молиться, чтобы успели до темноты, приятель.
        Закинув бинокль в чехол, проводник перебросил за спину автомат, взял рогатку и молча потопал в указанном направлении. Ведомые засуетились и цепочкой двинулись за ним. К немалому удивлению сталкера, дальше по пути следования отряда пространство оказалось чистым, словно Зона устала развлекать незваных гостей своим специфическим чувством юмора. Ни аномальных зон, ни мутантов. И все шли молча, нервно зыркали по сторонам, ожидая подвоха от этой неспокойной кумушки. Довольный и расслабленный, почти вразвалочку, топал лишь старина Билл. Он тихо насвистывал мелодию своей скромной песенки.
        - Вас не смущает то, как нападали мутанты? - нарушил молчание ниндзя, обращаясь к сталкеру. - Я имею в виду их появление из дыры в земле. А также разнообразие видов и количество нападавших. Я никогда не думал, что собаковидные гиены могут соседствовать в одном подземелье с паукообразными существами. Это противоречит всякой логике, нет?
        - Показалась ли мне странной атака мутантов? - Проводник нервно хохотнул. - Мягко сказано, товарищ самурай. Гребаные странности начались, как только мы пересекли границу периметра. И кажется, у меня все-таки есть пара идей, как объяснить всю происходящую хрень. Как тебе сказать-то? Понимаешь, считается, что Зона не просто засранная радиацией и аномалиями территория. Очень многие верят, что она разумная, живая. Причем верят не только сталкеры, погранцы и местные барыги. Но и маститые ученые. Да ты сам, наверное, слыхал… Раньше для меня это было нечто вроде суеверия, которое ни доказать, ни проверить нельзя. Не верить страшно, а поверить стремно. Однако… факт разумного вмешательства во время последнего нападения мутантов, он, в общем, налицо, согласен? Думаю, в карстовых пещерах сработала аномалия «портал». Именно он и перенес тварей-тварюшек нам в гости. Аномалии, выстроенные в лабиринт, опять же не норма. Невозможно это с точки зрения неразумной природы, ясно ведь? Опять же в одной толпе на нас перли разношерстные мутанты. А ведь мирно они друг с другом в Зоне не живут. Все это ее рук дело. Ее
Величества Зоны, приятель… А вообще хрен знает! Такое ощущение, что инопланетяне после Посещения смылись не все. Кто-то, видать, остался. Кто-то, млять, невидимый и загадочный…
        - Как некий старый языческий бог? - Ниндзя перебил размышления сталкера.
        - Можно и так сказать, ежли по трезвой.
        - Значит, все верно… - Японец оборвал беседу и дальше уже следовал молча.
        Сталкер, который понял, что ведомый либо темнит, либо шизанулся, не стал лезть с расспросами. Благо среди гостей Зоны сдвиг по фазе считался явлением распространенным. Бродяга мимоходом глянул на свой необычный компас и, не сдержавшись, замедлил шаг. Каменная стрелка, прежде хаотически болтавшаяся на игле под стеклом, ожила и дернулась, указав в сторону, куда сворачивал потресканный асфальтовый настил. Это был радостный факт, но сталкер, привыкший ко всему в жизни относиться философски-пофигистично и не строить глобальных планов, особой радости не почувствовал.
        - Шире шаг, товарищи буржуи! - крикнул он ведомым. - Скоро каждый из нас получит что хотел. Или сдохнет!
        Пилюля четвертая
        Все пудет карашо
        Зри в корень.
        Козьма Прутков
        Именно туда.
        Сталкерская присказка
        После обнаружения замечательной находки на дне оврага требовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Невиданных ластоногих тварей отогнали выстрелами. Потапова достали и осмотрели. Потом закопали. Мертвый сталкер был основательно изъеден, так что выяснять особую причину смерти надобности не возникло. Странным показалось лишь то, что его окоченевшие пальцы сжимали лоскут сетчатой ткани защитного костюма, как будто покойный перед смертью с кем-то боролся. И боролся сурово. Чтобы оторвать кусок даже от порядком взлохмаченного КЗС-а нужно сильно постараться. Странно, но в Зоне подобные костюмы популярностью не пользовались, и Саня не смог припомнить ни одного завсегдатая хотеля, который на себя хоть разок напялил эту неудобную хрень. У погранцов и подавно все эти рыбацкие одежки мирно гнили на складах. Значит, здесь был кто-то из «чужих».
        Вопрос, что делал Потапов на пути следования группы, Аспирин старался себе не задавать. И против кого заготовлена СВД - тем более. Для себя Аспирин решил только одно: вне зависимости от мнения Янсена и выплаты Рыжняком гонорара нужно уходить. Выводить за собой несчастных придурков, даже если для этого понадобится использовать автомат.
        Дав очередь из АК над скороспелой могилкой Потапова, Аспирин демонстративно перекинул оружие через плечо и приказал своим спутникам вывернуть рюкзаки. Для начала. Уж если он собирался в спешном порядке уводить этих людей от опасности, ему требовалась реинвентаризация каждой мелочи. Заодно будет точно знать, что есть в наличии у «туристаф».
        После реинвентаризация матчасти успех похода наглядно продемонстрировал Аспирину филейную часть. Провизии у группы по большому счету могло хватить недели на две, если знать меру. В палатках хватало спальных мест для всех членов группы, включая «гида». У каждого из «туристаф» имелась теплая одежда, посуда, предметы личной гигиены, фонарики, пледы, а также те незаменимые пакеты, что выдал каждому милый чел Почтовый. Вот только на хрена все это? Аспирин предпочел бы оказаться голым зимой за периметром, чем со всем этим барахлом ночью в Зоне.
        В любом случае лишнего, как оказалось, туристы взяли не так уж много: столик, стульчики, радиоприемник. И фото-видеотехнику, которая, как сядут аккумуляторы и батарейки, окажется грудой металла, бесполезного, но слишком дорогостоящего, чтобы бросить.
        К чему относить спутники навигации, было вопросом спорным. Они фиксировали местонахождение группы на глобальной карте Евразии, но проблема состояла в том, что для зоны Разлома, если говорить откровенно, эти карты были бесполезны.
        Ориентироваться здесь по большому счету всегда следовало только исходя из собственного опыта. Тем более если дело касалось аномалий. Да уж, придется поразбрасываться гайками, вздохнул Аспирин.
        К его радости и одновременно разочарованию, роясь в рюкзаках, Аспирин не обнаружил предметов вооружения ни у кого из группы.
        Следовательно, чувачки не были солдатами. Или, напротив, были слишком круты, чтобы полагаться на оружие. В сложившейся ситуации это скорее печалило, чем радовало, ибо означало, что отстреливаться от мутантов придется вдвоем с герром Янсеном. Прочие будут махаться ручками и плеваться. Либо сдохнут, что вероятнее.
        Жуя губу, Аспиринушка присел у обрыва, вглядываясь в глубину. Группа встала на привал, прошагав километров пять вдоль загадочного обрыва с трупом. Туман растаял под натиском солнца, и тот обнажил окрестности. От этого хотелось схватиться за голову и завыть.
        Дело в том, что овраг заканчивался у густого папоротникового леса. И все бы ничего, но Аспирин ни разу не встречал на границе предбанника папоротниковые леса. В глубине Разлома встречалось что угодно, но здесь, на границе, где физика считалась почти нормальной, таких извращений быть не могло. Буферные земли украшала привычная растительность - широколиственные и хвойные деревья, как и положено по климатическим условиям южного Приморья, граница которого начиналось отсюда в километрах сорока. Встречались, конечно, растения-мутанты, какие-то совсем причудливые извращения разгневанной природы, но крайне редко и на фоне «привычных» растений почти незаметно (во всяком случае, пока не бросится и сожрет). Безусловно, Разлом от души поиздевался над попавшими в его власть растениями, и нормальных на полуострове почти не осталось. Но их ненормальность не была экзотической, а выражалась в изменениях скрытых, генетических, качественных, а потому иногда трудноопределимых. Больше повезло видам, которые банально перекорежило, но попадались, например, дубы, навсегда поменявшие цвет листвы на осенний (что
происходило внутри таких «тварей» с фотосинтезом Аспирин, отказывался понимать), или окаменели. А то и срослись на уровне межвидового скрещивания - например, знаменитая аномалия «пальмодуб». Также попадались особи, вроде оставшиеся деревьями, но при этом вьющиеся, как плющ, дававшие плоды, как фасоль и картофель. Или же грибы, оставшиеся без малейших изменений, но прибавившие в росте и толщине в сотню раз.
        - Откуда ж ты взялся? - шептал Аспирин, поглядывая то на лес, то в овраг. - За ночь вырос? Вроде все тут излазил за восемь-то лет. Капец какой-то.
        Лес смотрел на сталкера мрачный, темный, полный таинственности и загадок. Идти в него не хотелось совсем. Но выбора не было. Назад не пойдешь, оставался лишь овраг. Его глубину в тумане и разглядеть-то было не сразу. Создавалось ощущение, что овраг бездонный. Тогда и не овраг вовсе, а каньон или разлом. Но ведь один разлом уже есть, он огромный и расположен значительно южнее. Значит, не такой глубокий, как кажется. Ластоногие мутанты должны плавать в воде, на дне спуска должна находиться река или что-то вроде. Тогда если все спустятся вниз, то неминуемо придут к реке, а на чем ее преодолевать? Вразмашку? Под прикрытием ластоногих? Нет уж, лучше в лес.
        - О чем сатумался? - прозвучал за спиной голос Янсена.
        - О горячем шоколаде с круассаном, - огрызнулся сталкер. Почему-то Янсен, хотя и был единственным, кто мог помочь отбиваться от напастей Зоны, раздражал сталкера больше остальных.
        Ладно, подумал сталкер, как выразился скандинав, «все пудет карашо». Зона так просто людей не мочит. Потапова шлепнула по какой-то причине. Потапов всегда хотел хапнуть больше, чем мог унести. Хвастал в баре: будь хабар весом больше его - все равно укатил бы. Кто знает, что было у него за душой? Хотел пристрелить Аспирина и перехватить группу? Просто случайно оказался на тропке в такую рань? Хрен знает. Судьба. Похоже, мутанты должны были сегодня кого-то на тот свет утащить. За периметром их просто называют по-другому - бесы, черти. Только разницы-то нет.
        - Ясно… Мы пойтем в лес? - Предводитель мазнул мрачным взглядом по сталкеру и остановил свой взор на деревьях. Они неестественно резко обрезали поляну, встав плотным строем, словно стеной.
        - Да… придется, - подтвердил сталкер.
        - Ты кафаришь неуференно, - приметил турист. - Мы заплутились? Поэтому сходят с ума нафигаторы?
        - Нафигаторы! - Несмотря на сложную обстановку, Аспирин рассмеялся. - Вот именно «нафигаторы». На фига вас поперло в Зону-то нашу? Слушай, мой фюрер, давай начистоту. Все последние годы я считал, что знаю Зону как свои пять пальцев, каждый кустик, каждую полянку, каждую сранку. Но сегодня вдруг увидел столько нового, что ощущаю себя первопроходцем. Первак! Ни хрена не понимающий первачок. Я не помню этой местности, андерстенд? Потому что ее здесь никогда не было! Зона либо видоизменилась каким-то образом, либо…
        - Как мошет измениться ландшафт в глопальном плане? - перебил Янсен. - И всего са несколько часоф? Это протифоречит всякой локике.
        - Да понимаешь, братан, - вскипел сталкер, - здесь твоя «ло-ки-ка» работает несколько иначе, чем в солнечной Скандинавии. Так что либо это, либо Зона открывает новые территории. Только мне опять же непонятно, куда в таком случае делись земли за мертвыми сопками? Просто исчезли? Со всеми строениями? Черт знает!
        - Не мокло же нас перебросить через фсе знакомые ориентиры.
        - Не могло… но мы имеем дело не с тем, что могло или не могло. А с тем, что есть. Там в овраге, если ты не понял, был мой… приятель. - После взгляда на СВД назвать Потапова другом не поворачивался язык. - Значит, его перебросило тоже!
        Янсен присел на траву рядом, вертя в руках пистолет.
        - Мне жаль, что убили твоего тофарища. Соболезную, - выдавил предводитель, периодически поворачивая дуло к сталкеру. Вроде бы случайно, но Аспирин напрягся.
        - Вы тоже, типа, не горюйте, - через силу произнес Саня, хотя особой грусти по поводу смерти другого сталкера отчего-то не ощущал. Не то чтобы Аспирин был бесчувственная скотина, но смертей на своем веку насмотрелся всяких разных. И красивых, и прочих. Главным образом - прочих. То есть ужасных, грязных, отвратительных, но, главное, бессмысленных. Как раз столько, чтобы не реагировать на еще одну. Неодобрительно посмотрев на Аспирина, Янсен поднялся, отряхивая штаны. Произнес негромко:
        - Аспирин, Рышняк кафарил мне, что ты самый спокойный и рассутительный сталкер ф Соне. Опытный, а сначит, натежный. Если он ничего не приукрасил, прошу тепя - профеди нас до этого конца офрага. Ты путешь утифлен, но нам нушно именно туда.
        Не вполне осознав смысл сказанных слов, Аспирин удивленно поднял голову.
        Группе нужно идти именно вдоль оврага, к его «концу»? В божью матерь, да неужели?
        - А с чего это вдруг вам понадобился этот поганый овраг? - осторожно выдавил он.
        Янсен молча засунул руку за пазуху и вытянул из кармана пачку купюр. Банкноты достоинством по сотне зеленых. Судя по толщине «пресса», в нем было примерно листов восемьсот, не меньше! Значит, вместе - около восьмидесяти тысяч нерусских рублей. Для болота на задворках Зоны подобная сумма выглядела просто шизофренично.
        - Это тепе, - негромко произнес Янсен. - Если дофедешь.

* * *
        Аспирин только сейчас заметил, что группа «туристаф» стояла вокруг него и Янсена плотным кольцом, не издавая ни звука. Люди выглядели взволнованно, то ли обескураженные случившимся, то ли возбужденные близкой целью своего путешествия. Что-то не позволяло им расслабляться. Причем вовсе не «ужасные ужасы Зоны», которые сейчас, после рассвета почти не ощущались. Туристы нервничали как посетители зоопарка, оказавшиеся в клетке с хищниками. Это проявлялось почти в каждом жесте: дерганом, нервном. Чувачки не знали, куда деть руки, переступали с ноги на ногу, вяло кружились на месте, напряженно оглядываясь по сторонам. Странность состояла в том, что как раз реальной опасности вокруг не было. Да, по ходу движения проводник группы попал в пару слабых аномалий. Но неужели эти события обескуражили туристов, столь рьяно и настойчиво рвавшихся на смертельную территорию еще вчера?
        А вот Аспирин, все еще пребывающий в легком шоке от финансового предложения Янсена, а еще больше - от откровений предводителя группы, никуда на хрен не спешил.
        - Однако косяк, - резюмировал он, всем видом выражая офигительную задумчивость. - Ты купюрки-то убери, мил человек, а то пальчики вспотеют, дензнаки запачкаешь. Мда-а… Я деньги, конечно, люблю. Но втемную, мой фюрер, играть с тобой не намерен. Убери пачку, я сказал! - приказал он громче. - А теперь слушай. Сейчас я тем более не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь мне, зачем вам нужно попасть в овраг. Откуда ты вообще знаешь про этот говеный овраг, если даже я, сталкер, вижу его в первый раз?!
        - Cпоккойно…
        - Да в жопу сунь свое спокойствие! - прикрикнул Аспирин. - Ну! Я жду объяснений!
        Демонстрируя решительный настрой, сталкер отступил от Янсена на шаг и щелкнул предохранителем автомата.
        Янсен прищурился. Ситуация вроде как за секунду скатилась на самую грань.
        Аспирин смотрел в глаза своего спутника не отрываясь. Янсен отвечал тем же, но понять, о чем именно он думает, было невозможно - слишком мало вводных данных имел сталкер для анализа мотивации «туристаф». Ей-богу, он дорого бы дал, чтобы узнать, какие мысли бурлят под черепной коробочкой скандинава. Внешне Янсен оставался невозмутим.
        - Карашо, - сказал наконец викинг, оглядывая сталкера с легкой насмешкой, - я не пуду с тобой спорить. Поковори с ними.
        - С ними?
        Янсен махнул рукой и что-то выкрикнул на гортанном наречии.
        За спиной сталкера послышались возмущенные голоса. Аспирин обернулся. Брови его полезли вверх.
        Малина, Мрак, Студент и Ёжик приближались к нему с явно недобрыми намерениями.
        Первым подошел Малина. Лицо его почему-то сейчас казалось наглым и совершенно бесстрашным. Схватив вооруженного автоматом сталкера за ворот спецовки, безоружный придурок стал что-то угрожающе лопотать, прерывая выкрики брызгами слюной и нервными подергиваниями головы. Глаза его пылали, и Аспирин, только что пораженный обнаружением цели своих «туристаф», сейчас был еще более поражен резким изменением их повадок и темперамента. С подобным поведением надо было что-то делать - ибо потные ручки Малины мяли воротник его спецовки совершенно безосновательно.
        - Отвали, а? - нехорошо улыбнулся Аспирин, резко загибая кисть зарвавшемуся туристу. Но тот, к изумлению сталкера, оказался пацаном ловким. Быстро вырвав и перебросив руки, Малина вцепился в спецовку с другой стороны. Саня не стал скидывать чужие пальцы снова, а просто ткнул стволом АКМ хаму в живот. Трещотка висела на плече Аспирина, переброшенная на ремне и поддерживаемая одной рукой. Так что никаких лишних движений делать не пришлось. Крепче схватив за цевье, Аспирин ударил Малину стволом в прямо солнечное сплетение, не снимая автомата с плеча. Интурист немедленно охнул и опустился на землю.
        Однако трое женатиков - Мрак, Студент и Ежище поспешили другу на помощь. Субтильный педик Белошапочка, напротив, продолжал стоять в стороне, видимо, не решаясь лезть в драку. И правильно делал, поскольку к рукопашной по габаритам не подходил.
        А вот самый страшный враг - Янсен - не двигался. Руки его висели свободно вдоль туловища и делать что-то опасное, очевидно, не торопились. И это было хреново. Вальнуть Янсена у сталкера давно чесались руки, а вот мочить остальных безоружных «туристаф» ему было, скажем так, западло. Ну и хренушки.
        Перехватив «калаш», как положено, Аспирин поднял оружие навстречу разгневанным идиотам, приложив приклад к плечу и вполне недвусмысленно нацелив ствол на пустые головы. Предохранитель был снят, так что срезать всех троих одной очередью труда не составляло.
        Пыл у чувачков сразу поутих. Глаза сталкера смотрели на «туристаф» холодно и жестоко. «Завалю, гниды, не пукну! - подумал он злобно. - Ни один Гаагский суд потом не откачает».
        - Чё беситесь? - произнес он их вслух. - Окститесь, говорю, хватит вести себя, как обосравшиеся мудаки. - Сталкер повернулся к Янсену и рявкнул: - Переводи!
        Но Янсен, по ходу, обстоятельства воспринимал совершенно иначе. То ли перевести «обосравшихся мудаков» не мог, то ли вся ситуация его смешила.
        - Фидите ли, Сашья, - произнес турист вальяжно, с необъяснимо покровительственными нотками в голосе, - фы софсем не понимаете происхотящего. Приснаюсь честно, для вас пыло пы лучше согласиться с моим претлошением и фсять теньги. Но рас так, я тумаю, мы смошем дойти и пес фас. Путьте люпесны, оглянитесь.
        Аспирин дернулся.
        Но повернуть головы не смог.
        Что-то прохладное и твердое упиралось ему в затылок. Вот же проперся. Выходит, все танцы с руганью были отвлекающим маневром. Пока он концентрировался на Малине, Янсене и прочих клоунах, кто-то из группы достал оружие - и все.
        - Просьте афтомат, - необычайно вежливо попросил Янсен.
        Скосив глаз, Аспирин увидел за своей спиной Мрака, сжимающего в руках громоздкое буржуйское чудовище под названием «Дезерт Игл» израильского производства, калибра 12,7. Турист, блин. Нормальный человек с такой громадной пушкой в Зону точно бы не поперся. Мрак был вихрастым, тощим и тонкоруким, а потому держал гигантский пистолет двумя ладонями. Руки были вытянуты по прямой до прогиба в суставах, словно он хотел держать пистолет как можно дальше от себя. Походило на то, что вихрастый реально дел с оружием не имел. Аспирин ехидно прищурился. Как он и надеялся, дурачок не снял пушку с предохранителя. Прям как в кино, твою мать. Вот же принесло идиотов.
        Самым печальным, впрочем, был вовсе не «Орел пустыни» в дрожащих руках интуриста Мрака. Пышка, Студентка, Любава и Медсестра также держали в руках оружие. Пистолеты. В основном меньше, чем у Мрака, габаритами, но вполне себе смертоносные, судя по виду. Разбираться в марках и заниматься классификацией Аспирину было недосуг. Но его просто бесило, что туристы оказались вооружены - все, до последнего человека. С одной стороны, пистолеты в Зоне выглядели смехотворно - куда там тому же «Орлу пустыни» против «калаша»! - ни мутанта из них не завалишь, ни от бандитов не отобьешься. Зачем тогда это импортное великолепие было взято?
        Правильный ответ. На единственный в жизни случай - против товарища проводника.
        Ибо «пистики» туристов не канали даже против пары вооруженных автоматами и злобно настроенных сталкеров. А вот против ничего не подозревающего доверчивого дурака - годились вполне.
        «Вот уроды, - мелькнуло в голове Аспирина, - выходит, зря я у них рюкзачки проверял. Пушки на теле несли. Свое при себе. Буржуины, мать их».
        Саня мог, конечно, рвануть и легко отобрать пистолет у Мрака. Более того, он был уверен, что у остальных «туристаф» с навыками обращения с оружием, умением точно стрелять, а уж тем более с готовностью убить человека дела обстоят неважно. И никакие они не военные, раз в оружии не секут. Но проверять почему-то не хотелось. Можно было вообще не париться, а полоснуть по придуркам из калаша широкой лентой, одновременно сигая в ближайшие кусты. Шансы на выживание при таком раскладе у Аспирина были неплохими, учитывая, что Янсен пока стоял без оружия, а остальные оказались кончеными придурками, однако…
        При мысли об убийстве женщин Аспирин поморщился.
        Поковыряв языком в зубах, он наконец с абсолютно хамской улыбкой снял автомат с плеча и протянул Мраку - ронять верный ствол на землю не хотелось.
        - Ноу проблемз, комрад.
        Мрак взял автомат. С комично серьезным видом засунул «Орел пустыни» за поясной ремень (кобуры, видать, не было, а если была, по ходу, не так круто смотрелась, на взгляд туриста, как пушка за поясом), потом перебросил ремень «калашникова» через собственное правое плечо и махнул Аспирину стволом - мол, топай, двигай вперед.
        - Надо «шнеллер» говорить, так понятней, - беззлобно посоветовал Аспирин горе-конвоиру, - а вообще, мил человек, ежли ты с волыной обращаться не можешь, с трещоткой лучше вообще не связываться. Андерсенд?
        При слове «андерстенд» к Аспирину резко шагнул турист Ёжик. Резкий хук прилетел в зубы так стремительно, что не ожидавший такого поворота сталкер элегантно словил его челюстью и грохнулся на траву. Судя по тому, как лупил интурист, он являлся либо боксером, либо любителем иной системы профессионального мордобоя. В голову Аспирина словно прилетело бревно. Мир поплыл, закачался, снова вызвав из небытия достопамятных мух, порхающих перед глазами. Когда зрение вернулось, Аспиринушка осознал, что валяется на земле, разбросав конечности, будто с перепоя. Пошатываясь, сталкер поднялся и злобно сплюнул на траву. Никто не препятствовал.
        С подобным отношением группы к проводнику он сталкивался впервые. Однако пушки пушками, но лупить себя за здорово живешь, он не позволял никому. Погодите, уроды! Отступив от фигурирующего рядом Ёжика, сталкер быстро сгруппировался, сам переходя в боксерскую стойку.
        Видя сталкерскую «остойчивость», Ёжик демонстративно убрал пистолет, а Малина по-кошачьи подобрался чуть ближе. Дохловатый Мрак, напротив, не снимая автомат с предохранителя, отступил, давая своим браткам-интуристам возможность порезвиться врукопашку. Кулаки, видать, у сволочей давно на Аспирина чесались. «Знать бы только за что», - подумал сталкер. А может, и не на Аспирина, а просто так, из соображений, скажем, общей дерьмовости ситуации. От излишка счастья в Зону никто еще не являлся.
        Аспирину, впрочем, было сейчас плевать на чужую мотивацию. Туристы, во всяком случае, ближайшие к нему Ёж и Малина казались тертыми пацанами, знакомыми со спаррингом не понаслышке. Малина и Ёж вполне профессионально разошлись в стороны, обкладывая его с двух сторон. Остальные участники группы, включая девок, молча опустили оружие, наблюдая, что будет дальше.
        «Ща, сука, продемонстрирую!» - плотоядно подумал Аспирин. Он сталкерил уже много лет, да и в армейке, задолго до Зоны, пузом кверху не валялся. Лохи, как известно, в сталкерах не задерживаются. А значит…
        А значит, надрать задницы двум зарвавшимся «гражданским» туристам - говно вопрос. Ну, давайте!
        Аспирин атаковал быстро, без разминок и переходов, поскольку, в конце концов, вокруг был не ринг. Из полусогнутого положения сталкер упруго выпрямился как пружина и сделал два коротких, почти молниеносных скачка, в доли секунды сократив трехметровую дистанцию до Малины. Соответственно с ускорением отрываясь от Ёжика.
        И резанул дуплетом!
        Кулак левой, нацеленный в висок, был перехвачен Малиной почти инстинктивно. Но удар костяшками правой, короткий, резкий, отработанный почти до автоматизма, вонзился несчастному чуть ниже кадыка. При упорных тренировках, таким ударом можно было убить.
        Аспирин тренировался упорно. Конечно, он не считал себя мастером и по квалификации скорее тянул на умелого гопника, чем на профессионального единоборца, однако мочить «грязным коронным» научился ловко. Безусловно, в правильных боях такие приемы влекли дисквалификацию, но сталкер кружил один против двух, и мотивации на подлый махач у него хватало с лихвой.
        Малина упал, но не назад, опрокинувшись на спину, а просто осев на месте, словно срубленный дровосеком ствол. Возможно, и правда сдох.
        Насрать!
        Свалить его Аспирин успел очень вовремя.
        Ёжик, увидев, что враг ускользает, немедленно бросился вдогонку. Но в отличие от сталкера запоздал. Малина уже оседал на землю, а рука подлетевшего к месту Ёжика только выпрямлялась, чтобы залепить еще один хук. Аспирин, естественно, такой возможности давать не собирался.
        Переступив крестом и таким образом резко уклонившись влево, он взмахнул в воздухе растопыренной ладонью, закрывая Ёжику обзор на долю секунды. В то же мгновение вторая рука резко выпрямилась, вонзая сложенные вместе указательный и средний пальцы, а также оттопыренный большой палец прямо в глаза противнику. «Вилка» вышла что надо - глухо застонав, Ёжик закрыл лицо ладонями и, отшатнувшись на пару шагов, шумно осел на жопу.
        Под ботинками сталкера тут же взметнулись столбики пыли!
        Это напуганный Мрак, требуя прекращения танцев с инвалидами, расстрелял под ноги сталкеру пол-обоймы.
        Оглушительный треск автомата, заставил Аспирина застыть на месте и поднять руки. Сердце стучало бешено, мускулатура требовала движения, однако мочить людей быстрее пули он не мог.
        Ожидая самого страшного, Аспирин обернулся.
        Интуристы на поляне стояли с вытянутыми посеревшими рожами, удивленные, пораженные и униженные его молниеносной победой.
        Переступая с ноги на ногу, Мрак наставил на него автомат, выкрикивая тихие ругательства на непонятном наречии, но остальные стояли молча и неподвижно.
        В этой странной тишине из круга подшефных вперед выступил Янсен.
        - Я фишу, Сона поддержифает ф сфоих сталкерах хорошую фисическую форму. Отличный пой, Сашья.
        - Хреновые противники! - Аспирин шмыгнул носом. - Вы, гондоны разноцветные, напрасно сюда приперлись. Зона вас всех похерит. Каждого, до последнего человека. Ты это понимаешь, мой фюрер? Вы тут сдохнете все!
        Услышав последнюю фразу, Янсен помрачнел. То ли от «моего фюрера», то ли от «гондонов». Он перевел слова Аспирина окружающим, и застывшие до этого туристы вдруг дружно и возмущенно зашевелились. Гневные взгляды пронзили в сталкера словно иглы. А слова, которые он мог разобрать в непонятной балабольщине, стали звучать откровенно зло.
        «Что я сказал такого? - подумал Аспирин. - Что все сдохнут? Так это разве ругань? А может… может, в этом и дело?» Внезапная догадка остро кольнула бродягу. Но тут же растворилась, поскольку Янсен, выслушав мнения спутников, шагнул к сталкеру еще ближе.
        - Приснаюсь честно, - неожиданно чопорно заявил скандинав, - никогта не тумал, что придется траться в таком специфическом месте, как Сона, с таким специфическим противником, как наклый голотранец, зарапатывающий на жиснь, бродя по окромной помойке. Но тепе, глупый сталкер, нушно преподать урок. Так что терись карашо!
        - Уж это как всегда, - усмехнулся слегка обалдевший от происходящего Аспирин, вновь сжимаясь в стойку. В сумасшедшем доме день открытых дверей. Бабы с гомиками гуляют возле Разлома, а их предводитель дерется со сталкером на кулачках. Ох уж эта радиация, любого доконает!
        Впрочем, настучать по роже зарвавшемуся натовскому служаке для русского или украинца было, можно сказать, делом чести. Может, и пришьют потом, однако, как верил Аспирин, подыхать благородному идальго следовало с фанфарами.
        Согнув колени и чуть присев, он ожидал своего противника открыто. Ладони в кулаки не сжаты, руки почти свободно висят вдоль тела, левая нога чуть выставлена вперед. Посмотрим, чему учат спецназ в голубых касках!
        Янсен не торопился. Лицо его оставалось совершено бесстрастным, почти гранитным. Сложив в замок пальцы, он до хруста в суставах развернул их, затем размял шею.
        Как довольно опытный рукопашник, Аспирин знал, что для хорошего спарринга необходима разминка, чтобы тело разогрелось и пришло в нормальный скоростной режим. Но Янсену, по всей видимости, этого не требовалось. Возможно, в специальном корпусе НАТО их учили взрывному бою, когда с места - сразу в карьер. Это означало сильную психологическую подготовку, а значит - соответствующую физическую. Дерьмово, подумал сталкер. Однако в следующее мгновение думать уже был просто не в состоянии.
        Янсен метнулся к нему резко, как кобра!
        Практически с места скандинав неожиданно легко прыгнул вверх и выбросил вперед правую ногу. Со стороны показалось, что он мгновенно вознесся на высоту полутора метров, не прилагая ни малейших усилий!
        В то же мгновение Аспирин ощутил мощную струю воздуха, поднятую отнюдь не маленьким телом Янсена. И тут же почувствовал удар в грудь, настолько сильный, что скорее походил на удар чугунным тараном, а не ногой.
        Все произошло настолько стремительно, что ни увернуться, ни выставить блок Аспирин не успел - только камнем повалился на спину, но, быстро перекатившись, вскочил на ноги, готовый обороняться.
        Янсен улыбнулся.
        Поединщики двинулись в разные стороны по кругу, приминая траву грязными ботинками и словно очерчивая своими телами границы невидимого ринга. С каждым шагом их движения ускорялись. Время от времени один из бойцов проводил удар или связку, но это была лишь проба сил. Сталкер старался как можно быстрее разогнать кровь по телу, придать мышцам силу и эластичность. Янсену, казалось, этого не требовалось. Мягко улыбаясь, он демонстрировал настоящее мастерство, выполняя комбинированные удары руками-ногами, замысловатые блоки и захватки. При этом Аспирин почти сразу понял, что уровень у спецназовца очень высок и те быстрые, сокрушительные, но примитивные фокусы, которые сталкер только что отрабатывал на «туристах», с Янсеном не пройдут.
        Скандинав явно и совершенно открыто тянул время. Играл словно кошка с мышкой. Ему требовался, как догадался сталкер, демонстративный поединок, в котором «охамевший русский» будет повержен так, чтобы не осталось сомнений. Единственное, чего хотел спецназовец, чтобы спарринг не оказался слишком коротким. Но Аспирин понял наверняка - когда Янсену надоест забавляться, он кончит бой за одну атаку!
        И вот наконец бойцы резко сошлись, осыпая друг друга ударами. Аспирин все больше внимания уделял защите и контратакам, следя за тем, чтобы норвежец не сделал какой-нибудь хитрый финт, способный его искалечить. Но Янсен был слишком уверен в собственной мощи. Иностранец работал в молниеносном, но грубом силовом стиле, проводя сокрушительные связки и комбинации, а также сложные для рослого бойца удары ногами. Выполнив очередной ложный финт, Янсен ударил сталкера носком ботинка под колено опорной ноги. Аспирин потерял равновесие и тут же получил жестокий тычок подошвой в грудь с разворота. Удар оказался такой силы, что сталкера просто подбросило вверх! Затем, перевернувшись в воздухе, он рухнул лицом на пол. Натовец замер с торжествующей миной.
        Сталкер с трудом приподнялся на руках, но тут же опустился обратно, не вытерпев острой боли в груди. Все было кончено. Нестерпимая игла, что чувствовалась при движении в грудной клетке, явно свидетельствовала о серьезной травме. Очевидно, последним ударом Янсена были повреждены ребра. Мысленно матерясь, Аспирин судорожно соображал.
        - Мне пару слов хотя бы, - тихо выдавил он с земли, все же заставив себя повернуться на локте. - Что вообще происходит? Кто вы такие, вашу мать? Спецназ НАТО? Психи? ИРА, баски, организация освобождения Палестины? Скажите хотя бы, кто вы, черт возьми?!
        Слушая хрипы поломанного поводыря, Янсен не стал его добивать, но милостиво присел на корточки и сдержанно рассмеялся.
        - Фам сложно пудет понять, мой трук, - откровенно издевательски заявил он, помахав в воздухе пальцем, что должно было означать философский настрой, - но фсе ше я объясню. Чтобы у вас пыло ясное претстафление о том, кто фас убьет. Поферьте, мы фофсе не преступники. Отнако и не представители спецслушп. Мы - просто люти.
        - Люди? Вы просто люди? - прохрипел Аспирин. - Если вы «просто люди», какого хрена избили своего проводника и тыкали в меня пушками?
        - Я ше говорю, тепе меня не понять. Я пывший специалист миротфорческих сил НАТО по спецоперациям. Но вот Пышка, как ты ее насфал, - просто официантка. Пелошапочка - фысокооплачиваемый программист. Мрак - полисмен. Мы фсе - люди совершенно расных профессий. Но нас фсех объетиняет отно.
        С этими словами Янсен наклонился к самому лицу сталкера.
        - Шелание ШИТЬ!
        - Прикинь, меня тоже одолевает желание жить. - Аспирин, скривившись, сплюнул на землю кровью. - Мучает, аж под ложечкой сосет. Однако я никого из вас для этого не мочил. Я тоже хочу жить, мой фюрер, ты об этом подумал?
        - Шить, но не так… - покачал головой миротворец. - Софсем, софсем не так, сталкер. Каштый ис нас дафно и смертельно полен. Меня, например, мучают припадки эпилепсии, ис-са которых, собственно, меня уфолили со службы. У Мрака - рак яичек. У Пелошапочки - малокровие. Внешне мы фсе - зторовые люди, софсем недафно услышавшие от фрачей свой диагнос-пригофор. Но никому ис нас не осталось шить польше года. Мы - трупы, сталкер. Трупы, которые еще ходят и гофорят! Шесть месяцеф насад в интернете пояфился сайт, на котором анонимно предлагалось лечение ЛЮБЫХ болезней. Предложения с сайта пыли выпорочно отосланы пациентам нескольких дороких ефропейских клиник. Влателец сайта в качестфе сретстфа лечения претлагал Сону. Еще фопросы есть?
        Глядя в глаза спецназовца, Аспирин невольно проглотил комок. Ублюдок не лгал. Не мог лгать, свинец ему в душу! Об этом говорило и выражение лица и общая обстановка. И вид окружающих, стоявших вокруг собеседников молчаливой, неподвижной стеной. Но главное, это все объясняло. Люди-трупы не боятся смерти. Им плевать на пули, плевать на боль. Плевать на опасности Зоны, на ее аномалии. Плевать на радиацию и мутантов. Живые трупы будут идти вперед, ничего не боясь, не думая об усталости. Ибо даже усталость есть признак жизни. А когда жизнь закончится, не будет даже ее.
        Это все объясняло!
        Итак, перед ним стояли смертельно больные люди, недавно узнавшие о своем диагнозе и ожидающие смерти в ближайшие годы, недели, месяцы. Они отправились в Зону в надежде на излечение. Однако…
        - Какого черта?! - воскликнул Аспирин, зажимая ноющее ребро. - При чем тут ваши болезни и зона Разлома? Как Зона может вас вылечить? Что за бред?! И что от меня, то вам нужно, уроды?!
        - Как я и гофорил тепе, от тепя нам нушно пыло только одно, - спокойно ответил Янсен. - Профести нас фсех до конца обрыва. Мы готофы были заплатить тепе теньги. Как ты сам понимаешь, в нашем полошении деньги уже не имеют сначения… Но ты откасался, сталкер. Фот ресультат.
        - Ну хорошо, хорошо, не перегибай палку, ладно? - очень быстро проговорил Аспирин, задыхаясь от боли в груди. - Хрен ли, вы хотели просто вылечиться, я понял. Прекрасное желание. Все-все! Считай, мы договорились. Я готов вести вас за эту сумму. Восемьдесят штук баксов - нормальные бабки. Я же просил - объясни, куда и зачем идем, и я поведу. Ты объяснил - я веду. Все окей? Договорились?
        - Нормальные пабки, - улыбнулся Янсен, - фы, слафяне, очень жатный и глупый народец, хотя и опфиняете нас, ефропейцев, в скупости и капиталисме. Так, кажется, тофаристч? Неушели ты не понимешь, что глафное в нашем походе - его тайна. Тот, кто снает о нас, либо один из смертельно польных людей, то есть туристоф-клиентов, либо мертвец. Если пы ты согласился фести нас просто са теньги, все бы получилось. Но сейчас - уше нет. Прости меня, трук. Я искренне не хотел такого конца.
        С печальным лицом - пожалуй, слишком печальным для палача - Янсен не спеша достал из-за пояса «Глок-17», передернул затвор и поднялся на ноги.
        - Не хочу, чтобы сапрысгало кровью, - доходчиво пояснил он, возвышаясь над поверженным на землю сталкером, словно колосс, - я фыстрелю тебе в лоп. Это пудет пыстро и совсем не польно. Твое последнее желание, сталкер?
        - С-сука, - выдавил Аспирин. - Не больно, говоришь? А сам пробовал, а?
        - Не нато горячиться, мой трук, или я пристрелю тебя пес дальнейших расгофоров.
        - Да уж нет, я буду горячиться! - заорал Аспирин, задыхаясь от жгучей боли в груди и осознавая свою полную беспомощность. - Чтоб ты сдох, пидор! Ну, кончай меня, фриц поганый! Давай!
        Превозмогая раздирающую ребра пульсирующую боль, Аспирин поднялся на локтях и вылупился что есть мочи на Янсена глаза в глаза. Уж если сделать ничего нельзя, кроме как сдохнуть, то сдохнуть надо так, чтобы не обидно. Лезть драться он не мог (не мог даже встать), но вымаливать у гондонов пощаду или шептать сквозь слезы последнее желание, придавая гнусной расправе характер цивилизованной казни, не желал тем более.
        На Янсена, впрочем, порыв впечатления не произвел. Спецназовец молча поднял волыну и направил ствол Аспирину в центр лба. Как сталкер ни пыжился, но глаза закрылись сами собой, а слух напрягся в ожидании сухого щелчка - последнего звука в жизни.
        Сейчас боек стукнет и…
        Но ничего не произошло.
        Где-то справа от Янсена Пышка (судя по голосу, это была она) что-то пронзительно завизжала.
        Аспирин уловил только одно: «Scrofa! Scrofa!»
        Насколько он мог догадаться, это значило - «Вепрь». Резко открыв глаза, раненый сталкер увидел Янсена, судорожно палящего из своего «Глока-17» куда-то в сторону.
        И жуткий, оглушительный шум сзади, над головой!

* * *
        Первым, что увидел Аспирин, вывернув голову назад и вниз, было огромное кольцо из тумана, плывущее над землей, словно колечко табачного дыма, выпущенное из гигантской трубки великаном-курильщиком. За пару секунд кольцо проплыло в ближайшие заросли кустарника и там застыло, словно прибитое гвоздем. Учитывая полное отсутствие ветра, подобное поведение для газообразного образования следовало признать более чем странным.
        - Твою мать!!! - заорал вдруг Янсен на чистейшем русском, абсолютно без всякого акцента. Спецназовец еще возвышался над валяющимся на земле Аспирином, но, похоже, внимание было всецело поглощено совершенно иным объектом.
        Аспирин успел подумать, что русский мат представляет самую превосходную систему ругательств во вселенной, раз скандинав, с трудом лабающий на языке Достоевского и Пушкина, в минуту опасности выкрикивает проклятия именно на нем. В следующую минуту сталкера и стоящих вокруг людей целиком захватила смертоносная круговерть!
        Янсен, хамски и абсолютно пофигистично перепрыгнув через лежащего Аспирина, принялся палить в сторону кустов. «Туманное кольцо» тем временем над кустами рассеялось, и с неожиданным звериным рыком ветки под кольцом зашевелились с чудовищной амплитудой, словно их сминал траками маленький танк. Стоило проклятым туристам на мгновение замолчать и прислушаться, как в листве снова раздался оглушительный визг, и из зарослей вырвалась… пара зоновских кабанов.
        Секач и самка! Мутировавшие, вонючие, бесформенные и уродливые, словно ожившие куски экскрементов. Только со здоровыми клыками, размером в человеческую ладонь.
        По-прежнему лежа на спине, Аспирин громогласно захохотал!
        Встретить обиженного зоновского кабана было тем еще счастьем даже для хорошо вооруженного и экипированного отряда опытных сталкеров. А в том, что пара увиденных им свинюшек была обижена не на шутку - сомневаться не приходилось. Вероятнее всего, самец и самка вепрей были раздражены перемещением сквозь «туманное кольцо», в котором Аспирин без труда узнал аномалию «портал», правда, немного нестандартную по сравнению с тем, что он видел прежде. Кто-то захватил семью диких вепрей в центре Зоны и переместил сюда, в центр лагеря туристов, причем очень своевременно!
        Маленькая мутированная свинья действительно была небольшой - может, что-то около сорока-пятидесяти килограммов. Но опасность представляла едва не большую, чем, допустим, разъяренный медведь или стайка ходячих трупов.
        Фишка «вепря», собственно, состояла в том, что эта дикая зоновская свинья практически не претерпела изменений по сравнению с обычным, «не зоновским» собратом из животного мира. Она не увеличилась в размере, не получила уникальных телепатических способностей, острых зубов или лишних клыков.
        Все было гораздо хуже.
        Радиация и тайные силы, что управляли зоной Разлома, подарили свинюшке потрясающую живучесть - только это и более ничего. Но Аспирин знал: даже обычная дикая свинья может раскатать группу вооруженных охотников на фарш почти играючи. За «зоновской» же свиньей закрепилась слава фаната полного беспредела.
        Как и природный «собрат», вепрь Зоны жрал разную хрень, возился в глине, собственном говне, катался по земле и имел шкуру, похожую на сочетание невероятно толстого наждака и бронелиста БТРа. Лобная кость у «атомного поросенка» была такова, что выстрел АКМа его иногда не брал. Палить же в тело было бесполезно, ибо даже смертельно раненная особь (после отстрела пары рожков в упор, например) могла быть активной не менее нескольких часов - чего с лихвой хватало, чтобы изломать и растоптать вокруг все живое.
        Возможно, окружавшие Аспирина «туристы» знали или догадывались о чем-то подобном. Но о чем они точно не знали - так это об инстинктах, заложенных в диком кабане, обитающем в евразийских и прежде всего сибирских и дальневосточных лесах.
        За несколько сотен лет, пока люди в Восточной Европе и Северной Азии охотились на вепря, биологический вид Sus scrofa выработал особую форму защиты от охотников. Весьма специфическую и даже, как думал Аспирин, превентивную. При выстреле дикий кабан всегда атаковал на звук выстрела и бежал, размахивая клыками, в то место, откуда стреляли!
        Поэтому, сделав выстрел, охотнику следовало немедленно перемещаться.
        А вот туристы палили в животных, стоя на месте и тщательно прицеливаясь.
        Более всего, например, усердствовал Мрак. Забрав у Аспирина автомат Калашникова, недалекий интурист видимо, почувствовал себя этаким зоновским Рэмбо. Встав во весь рост на открытой площадке, нелепо беззащитный, но при этом уверенный в себе, он палил по кабанам от бедра. Пули ложились веером, и, пожалуй, ни одна не прошла мимо.
        Остальные туристы, вели себя несколько лучше.
        Пистолетные пули то и дело задевали мохнатую парочку, но большого вреда ожидаемо не причиняли. Самые умные из туристов стреляли, спрятавшись за деревьями. Безопасность это не гарантировало, но хотя бы могло отсрочить смертельный приговор на пару секунд.
        Понимая, что сейчас начнется кровавая баня, Аспирин быстро прекратил ржать и, плевав на мятые ребра, колбаской перекатился по земле в ближайшую впадину, поросшую высокой травой.
        Обычно, встретив кабанов в Зоне, опытные сталкера просто не обращали на них внимания, не смотрели в их сторону, не делали резких движений и шлепали дальше по бродяжьим делам, осеняя себя-везунчика крестным знамением. Дикий вепрь не был хищником (хотя ногу мог откусить одним махом и не гнушался жрать человечину), специально на людей не охотился никогда. Так что в обычной ситуации мимо дикого вепря можно было пройти на расстоянии двадцати метров, в целом не беспокоясь за здоровье.
        Но вот стрелять в него не следовало ни при каком раскладе.
        Так что, закатившись в траву, Аспирин почти не дышал.
        События на полянке тем временем разворачивались бурно и живописно.
        Люди кричали. Оружие плевало свинцом.
        Кабаны пометались по полянке буквально пару секунд (как раз тех, за которые Аспирин ретировался с места будущее бойни), а затем начали собственную «охоту».
        Мрак в панике прекратил палить, приставил автомат как положено - прикладом к плечу, однако было уже поздно. Рожок кончился. Поменять его, стоя в центре поляны, по которой бегают взбесившиеся кабаны, естественно, возможным не представлялось.
        Буквально в два скачка раненый самец подскочил к несчастному Мраку и, казалось, едва качнул головой. Помахивая кишками, интурист кувыркнулся в воздух.
        В то же мгновение истекающий кровью вепрь развернулся и помчался по поляне по кругу, словно огибая периметр и разбрасывая попутно охамевших людей. Реакция диких кабанов была на порядок выше человеческой, и скорость, с которой они незамысловато «крыжили» расстрельную команду туристов, просто потрясала.
        Только сейчас Аспирин заметил, как оживился Янсен. Супергерой и машина смерти, только что разделавший опытного сталкера как салагу, оказался не так крут в противостоянии с агонизирующей свининой.
        Несколько суматошных выстрелов из «Глока-17» оказались последними. Заключительная или, лучше сказать, «финальная» пуля вошла в лоб взбешенному секачу. Изодранный пулями кабан рванул на угрозу и таранящим ударом сбил фюрера с ног, словно шар кеглю в боулинге. Янсен в мгновение ока оказался на земле, пронзенный клыками, торчащими из-под губ чудовища. Скандинав с ужасом ощутил, как копыта дикой свиньи, не столько тяжелые, сколько твердые и злые, раздирают его на части, ломают грудину, рвут живот, выдавливая внутренности. Переламывая человеческие ребра, уже умирающий кабан почувствовал, как в висок и шею вонзилась новая автоматная очередь. Это Ёж запоздало бросил бесполезный против живучего зверя пистолет, подобрал автомат Мрака, отсоединил пустой рожок, перевернул его и вогнал в автомат второй магазин, примотанный к первому синей изолентой. В следующую секунду он с криком выпустил в голову секача половину боезапаса. Тот пошатнулся, сделал несколько шагов и, наконец, устало слег на землю - два рожка автоматных патронов и множество пистолетных обойм его таки доканали. Могучее животное улеглось в луже
собственной крови и захрипело. Сильное тело отказывалось умирать. И все же бой его был окончен. Придавив напоследок труп интуриста Мрака, оказавшегося рядом, секач медленно завалился на бок. Самка кабана, однако, не оценила доблести автоматчика. Еще в первые секунды сбив Студента и растоптав Малину, она теперь нацелилась на Ежа. Турист едва успел отскочить от таранного удара и бросился в лес, прижимая к груди автомат, словно самое дорогое. Стрелять парень не рисковал - видать, нехитрая наука до него дошла. Смерть Ежа стала вопросом нескольких секунд. Разъяренная свиноматка упорно мчалась за ним, что снижало вероятность выживания до нуля, - убежавших от разъяренного вепря Аспирин не встречал.
        Осторожно приподняв голову над травой, сталкер оглядел поляну. Картина потрясала. С момента разговора с Янсеном прошло буквально несколько минут. Но с туристами было кончено. Жестоко. И практически мгновенно.

* * *
        После того как пара «Ёжик и вепрь» скрылась за деревьями, турист с погонялом Белошапочка оказался единственным живым существом на усыпанной трупами поляне. Во всяком случае, так ему казалось. Посмотрев на Янсена, повертев головой туда и обратно, Белошапочка остановил свой взгляд на старшем скандинавском товарище. С расширенными от ужаса зрачками педик в полном обалдении осмотрел лужу крови, что напитывала влагой чернозем под телом бывшего предводителя. Возлежащая рядом компактная тушка секача (килограммов примерно сорок пять - экземплярчик был тощеват) возвышалась над поляной мохнатой кучей дерьма, неподвижно и бездыханно.
        Закрывая ладошкой рот, чтобы не закричать (а может, от отвратительного запаха, источаемого грязной тушей), Белошапочка набрался мужества, прошел мимо дохлого кабана и склонился над герром Янсеном.
        Фюрер лежал, безучастно сверля взглядом небо. Хрен его знает, видел ли он при этом космические спутники, дефилирующие по земной орбите, но космические спутники, насколько знал Белошапочка, точно не видели ни его, ни территорию распроклятой Зоны.
        Это была реальная задница. Причем в отвратительном гетеросексуальном смысле. После смерти Янсена и большей части «старших» членов туристической группы Белошапочка ума не мог приложить, что делать. Сталкера-проводника почему-то он похоронил заочно, даже не удосужившись отыскать взглядом предполагаемый труп.
        Подойдя к Мраку - тоже внимательно наблюдающему за дрейфующими спутниками, - педик попытался скинуть кабана или хотя бы подвинуть. Да куда там? С таким же успехом одному можно было упереться руками в скалу. От бесплодных попыток руки испачкались в теплой крови, которая сочилась из пулевых отверстий на волосатом боку секача. Пули у сталкера были бронебойные.
        Белошапочка осторожно трогал пальчиком жесткую шкуру, когда в лесу послышалось эхо от грохота выстрелов. Стреляли из автомата. Где-то далеко Ёжик отстреливался от кабанихи. Затем выстрелы кончились, и за деревьями раздался еле слышный, но очень жалобный вопль. Вопль тут же затих - как лопнул. Вероятно, самка вепря растоптала Ёжику легкие.
        Обхватив руками виски, Белошапочка тяжело задышал и принялся методично покачиваться. Вероятно, раздумывал, что ему предпринять. Наконец, приметив аптечку, лежащую рядом с одним из трупов, интурист снова подошел к Янсену и склонился над ним.
        Старший группы выглядел как минимум бледно. Наступая на живописно разбросанные вокруг внутренние органы герра Янсена, Белошапочка присел, порылся в аптечке (половину содержимого которой не знал даже по названию) и, наконец, вытащил бутылочку с надписью по-русски «Нашатырный спирт». Откупорив содержимое, понюхал. Запах показался резким, знакомым. Вне всякого сомнения, догадался иностранец, у него в руках находился нашатырь.
        После этого интурист поднес колбочку к носу шефа, ожидая реакции.
        Ни фига не произошло.
        Белошапочка поднес снова, приблизив колбочку вплотную к раздутой ноздре. Реакции снова не последовало.
        Тихо подвывая и размазывая сопли, Белошапочка отшвырнул в сторону открытый пузырек и принялся щупать у шефа пульс. Как умел. Ни на руке, ни на шее, естественно, пульс не прощупывался. Положив руку, а затем и приложившись ухом к груди, турист попытался расслышать стук сердца, дыхание и вообще любые признаки жизни.
        Несколько минут стараний не выявили ничего.
        Тогда, приложив грязные ладошки к лицу, Белошапочка зарыдал навзрыд.
        Именно этот рев, как ни странно, привел в себя сталкера.

* * *
        Когда к Аспирину вернулись чувства, он проклял все на свете. Кабаны проскакали мимо, но бдение в холодной траве после избиения радости не прибавляло. Тело болело дико. Господа интуристы лупили его качественно. В полной мере это ощутилось только сейчас. Полноценно открылся только один глаз. Второй заплыл, да так смачно, что веко казалось пудовой гирей. Склеенный сукровицей рот удалось разлепить не сразу. Губы-оладушки стали непослушными и неповоротливыми. Язык, отлипнув от нёба, нащупал осколки зубов. Пытаясь встать, сталкер заворочался. Тут же кольнула боль и вырвалась стоном сквозь зубы.
        Белошапочка обернулся на посторонний звук. Рассмотрев за кустами грязное нечто в камуфляже, интурист обрадованно подскочил. Неужели он не один?
        Подлетев к едва дышащему проводнику, Белошапочка несколько мгновений пытался сообразить, чем помочь. Увидев флягу, вывалившуюся из рюкзака сталкера, решил дать пострадавшему воды. Схватил флягу, отвинтил крышку, приложил к губам «русского».
        Едва открытые глаза Аспирина чуть не вылезли из орбит! Подавившись первым глотком, сталкер закашлялся, зато пришел в себя и принялся материть реаниматора. Принюхавшись к содержимому фляги, Белошапочка догадался, в чем дело. Оказалось, фляга была сталкеровская, и наполняли ее спиртом.
        Осознав ошибку, Белошапочка снова метнулся, притащил свою личную фляжку и, помогая сталкеру присесть, помог напиться. Теперь уже гарантированно - водой. Каково же было его удивление, когда проводник, оторвавшись от воды, вновь показал на старую флягу и знаками велел ее принести. Белошапочка послушно принес. Аспирин, который только что крыл интуриста последними словами за «косяк» с жаждоутолителем, смачно приложился к спирту и сделал пару огромных глотков, дергая кадыком.
        Жидкость обожгла глотку и скользнула вниз, одаряя внутренности теплом.
        - Ну, Белёк, песец! - задыхаясь, прошептал сталкер, оторвавшись от горлышка. - Суки вы, конечно. Но тебе спасибо, оживил.
        Белошапочка, неожиданно превратившийся в «Белька», туповато кивнул, то ли говоря «пожалуйста», то ли принимая новую кличку.
        Аспирин ткнул пальцем на аптечку. Белёк притащил, открыл, подал пачки с бинтами, потом (по очереди) подал марлю, зеленку, упаковки таблеток. Создавалось стойкое ощущение, что он хочет помочь сразу всем содержимым аптечки и не понимает, что представляет собой тот или иной предмет.
        Аспирин молча смотрел, как Белошапочка возится с аптечкой, наконец принял от интуриста бинт, намочил спиртом и принялся протирать ссадины и ушибы. Начал с левой скулы. Что и говорить, отпиндошили его славно. Ёжик, мудак, достал в рожу, а Янсен, душка, вообще ботинками по корпусу настучал. Каждый подкованный ботинок что бита со свинцом - тяжкий. Вот-те и интуристы. Аспирин подозрительно скосил глаза на Белька. Хорошо хоть в живых остался самый безобидный. Сталкер просто не представлял, что стал бы делать, если бы Белёк (кажется, раньше звал его Белошапочкой) оказался агрессивным. Аспирин бы тогда его точно замочил, без раздумий. А впрочем, он Малину, кажись, и так замочил. Ну и хрен с ними, сами напросились.
        Играть в доктора мешало головокружение, но мир постепенно обретал стойкие формы. Это не значило, что боль утихала. Он просто к ней привыкал. Самое отвратительное состояло в следующем: чтобы добраться до ребер, требовалось снять одежду, а сил на это не осталось. Белёк тем временем притащил зеркало. Сталкер важно взял его, посмотрел. После этого лес услышал все, что сталкер думал о туристах и их путешествии в Зону. Но мысли Аспирин излагал шепотом - ребра давали о себе знать.
        - Вот это, блин, красавец! - закончил ругаться Аспирин, отбросил зеркало и принялся еще тщательнее оттирать грязь с рожи.
        В это мгновение интурист вновь замаячил рядом с каким-то предметом. Подняв глаза, сталкер обомлел. Безобидный на первый взгляд «спаситель» стоял перед ним с пушкой Мрака, гребаным «Орлом пустыни», зажатым в худощавых ладошках.
        «Ну вот, ща добьет», - удивительно спокойно подумал Аспирин и прикрыл глаза. Но вместо выстрела Белёк неожиданно что-то промямлил. Аспирин поднял веко (второе не поднималось) и с удивлением понял, что импортный подросток всего лишь протягивает ему пистолет рукоятью вперед.
        Ну да, прикинул Аспирин, должен же кто-то защищать долбаного педика в диком-диком лесу, где много страшных-страшных мутантов.
        Решив не строить из себя курсистку, Аспирин взял волыну без уговоров. Палец автоматически щелкнул предохранителем, а левая рука передернула затвор, вгоняя патрон в ствол.
        «Ну вот, а ща я его добью», - меланхолично прикинул Аспирин. Он уже хотел поднять ствол и шлепнуть Белька, не вставая с места, как вдруг его что-то остановило. Белёк смотрел на сталкера наивно широкими глазами, явно не ожидая грязного мочилова. Горестно матюгнувшись, Аспирин тяжело вздохнул и убрал волыну за пояс.
        «Не судьба, - подумал сталкер горько, - или, напротив, судьба? Я с педиком вдвоем в лесу ночью. Романтика, блин».
        Белошапочка, даже не врубившись, как его пронесло (не в физиологическом смысле этого выражения), принялся опять что-то мямлить. Возможно, подумал Аспирин, интурист объяснял свое присутствие в группе. Что он лично вовсе не собирался мочить герра Аспирина и вообще был против. Возможно.
        Но не все ли равно?
        Лопотание единственного оставшегося в живых товарища значило для сталкера не больше, чем карканье воронья над головой. Пернатые поклонники мертвечины носились над лесом, явно привлеченные трупами интуристов. «Скоро, блин, и зверье соберется, - многомудро заключил сталкер, - надо вставать и валить отсюда на фиг. Где все эти придурки? Неужели действительно мы вдвоем с Бельком выжили?»
        Судя по тому, что Аспирин мог лицезреть вокруг из положения сидя, картина была безрадостная: недалеко от него валялся мертвый Янсен, чуть дальше - мертвый Мрак, еще дальше - мертвый Малина, мертвый Студент и так далее. Остальные, походу, разбежались от секачей или находились вне зоны видимости. Их с Бельком вепри не тронули по понятным причинам: Аспирин прятался в кустах, а Бельку, судя по всему, повезло вследствие тупости. Парень стоял на краю поляны во весь рост, но при этом не двигался, поскольку пребывал в шоке. Смерть соответственно проскакала на копытцах мимо.
        - Зона, ё-мое, одни в тебе, сука, приколы, - философски заключил Аспирин, качая головой, и махнул Бельку, требуя подать руку. Белёк услужливо подбежал, подставил плечо. Превозмогая боль, сталкер поднялся, матюкнулся и почти всем телом повис на интуристе. Боль в ребрах при движении была просто адской.
        «Носилочки бы да пару санитаров, - подумал Аспирин. - Ан нет, брат, облезешь. Ножками, ножками…»
        - Не будем здесь маячить, лады? - проговорил он вслух, едва ворочая губами, вдруг онемевшими, как и все тело, от резкой боли. - Ты, блондинчик, оттащи меня чуть подальше с поляны. Потом вернись, хватай все рюкзачки и тоже тащи ко мне. И автомат мой обязательно прихвати. Только быренько. Вот как те объяснить все, а? Тащи меня. Потом барахло. Андерстенд?
        Белёк смотрел прямо в глаза. От преданной, все понимающей облезлой шавки его отличала только нелепая улыбка на лице. По краям улыбку ограничивали две дорожки от слез. Вместе с красными расплаканными глазами смотрелось симпатишно - как раз чтобы засадить пулю и никогда больше не видеть.
        - Тэйк ол зис стаф анд гоу ту де… На хер! Блин, надо было лучше английский зубарить, - попытался изъясниться сталкер и в ответ получил лишь еще одну преданную улыбку. - Не тупи! Возьми все это барахло и вали, в общем… Туда!
        Белошапочка улыбался. То ли ни слова не понимал, то ли притворялся.
        - Вот же попал я, - вздохнул раздосадованный сталкер. - За что мне наказание такое?
        И правда, в прошлом Аспирин бывал в разных жизненных ситуациях, включая откровенно безвыходное попадалово, однако вдвоем с молчаливым гомиком, раненный и почти безоружный, он еще в Зоне не ночевал.
        «Надеюсь, греться ко мне не полезет, - мрачно подумал Аспирин, глядя в зенки улыбчивого спутника. - А коли полезет - трахну пулей, не впервой».
        Впрочем, вариант, при котором обоих мочили мутанты, а не они друг друга, был более верочный и правдоподобный. Поэтому, не соблазняя себя мыслями о кровавом мочилове спутника, Аспирин ткнул рукой на ближайшие деревья и, обнявшись с Белошапочкой, поковылял прочь с горемычной поляны.
        Ловить здесь было уже нечего… или почти нечего. Даже в полудохлом Аспирине безотказно сработала сталкерская натура, и, проходя мимо живописно порванного Янсена, он на секунду притормозил Белька и склонился над трупом. Беглый осмотр тела с последующим облапыванием месива одежды и кишок не выявил наличие той жирной пачки купюр, которую герр покойник демонстрировал ему накануне. И чего он, дурак, тогда ее не взял?
        Аспирин кинул печальный взгляд на валявшуюся рядом тушу секача. Вот мудак, наверняка это он в порыве бешенства вместе с кишками Янсена выжрал и бабки. При других обстоятельствах сталкер не успокоился бы, а вспорол брюхо хрюшке и методично бы раскладывал ее кишки на травке, пока не отыскался заветный пресс. Но сейчас единственное, чего желал Саня, - убраться с открытого пространства.

* * *
        По факту Белошапочка оказался не таким тупым, как следовало ожидать от туриста, да еще и иностранца. Осознав, что Аспирин в ближайшее время просто не способен брать инициативу в свои руки, блондинистый гомик принялся суетиться сам.
        Через десять минут Аспирин лежал на покрывале в стороне от несчастливой поляны, укутанный в чью-то куртку. Рядом со сталкером валялся «Орел пустыни», четыре полных пистолетных обоймы, верный АКМ с дополнительными рожками, вода, консервы, хлеб и еще кое-что из абсолютно необходимого (например, спирт). В рюкзаке нашлось даже сухое топливо, однако костер разводить было рано. Этого и не требовалось. Чтобы пожрать горячего, достаточно было дернуть за колечко на банке саморазогревающихся консервов. Приличным такой обед было назвать сложно, но он был лучше, чем ничего.
        Белошапочка, впрочем, жрать не стал и отказался от открытой пайки в пользу раненого товарища. Интуриста мутило от пережитого, и трапезничать рядом с трупами он не мог. Пожав плечами и равнодушно глядя на мертвяков, Аспирин принялся смачно уплетать за обе щеки. Разве что морщась, когда соленая еда щипала разбитые десны. Ребра немилосердно болели, похоже, повышалась температура, и есть совсем не хотелось, больше пить. Но Аспирин упорно заталкивал в себя ложку за ложкой. К вечеру надо было стоять на ногах, больше того - надо было идти, больше того - бежать и стрелять. Иначе число жмуриков в лесу могло подрасти. Впрочем, ненадолго - мутанты растаскивали человечинку быстрее, чем та успевала разложиться. Сил не осталось даже на то, чтобы стянуть спецовку и осмотреть тело. Это было хреново. Аспирина уже начало подмораживать, по коже гулял озноб. «Если мышцы сведет судорогой, - подумал сталкер, - поврежденные кости напомнят о себе так, что обед полезет обратно. А то и вовсе отключит от болевого шока. Беда».
        Тихо матерясь, Аспирин отложил консерву и начал шариться в аптечке. Таблетка жаропонижающего и стимулятор могли помочь. И надо было чем-то занять Белька.
        Сейчас, по прошествии некоторого времени после шока, который Аспирин испытал во время откровения герра Янсена (Аспирин испытывал шок от слов Янсена, а вовсе не от нападения кабанов), можно было спокойно подумать. Но сидящий в паре метров Белёк напрягал. Не то чтобы интурист мешал сталкеру размышлять, вовсе нет. Но в присутствии Белошапочки сталкеру было почему-то стыдно. Проводник выжил, а его группа сгинула. И хотя группа состояла из мудаков, это звучало нехорошо.
        Прикинув в уме, Аспирин помахал рукой.
        - Эй, Бельчище, топай сюды!
        Белек подошел. Морщась от боли, сталкер принялся объяснять жестами то, что он хочет.
        - Топор доставай. Топор, ну? Рубить-рубить. Вот так хрясь, хрясь. Андерстенд?
        Турист кивнул и тут же притащил топорик из рюкзака сталкера. Рубящие движения дровосека было сложно с чем-то спутать.
        - Во, молодца. - Аспирин показал интуристу большой палец. - Океюшки, говорю! Теперь берешь этот топорик, возвращаешься обратно на поляну и лезвием вспарываешь землю. Лопаты у нас, типа, нет, а закопать твоих корефанов надо. И желательно успеть до ночи, потому как у Зоны ночью забавное чувство юмора. А самая смачная шутка Зоны - это когда дохлые прогуливаются. А если дохлые Янчик или Мрак встанут погулять, наш шанс прожить до утра скатится до нуля. Они и при жизни были уроды, а уж теперь-то совсем… Извини, извини. В общем, врубился, Бельчище? - И Аспирин движениями показал, чтобы блондин выкопал могилку, вспарывая землю лезвием топора.
        Потом торжественно протянул топор гомику. Тот отшатнулся как от чумного и быстро закачал головой, что-то бормоча. Наверное, не хотел, чтобы корешей хоронили без оркестра.
        Сталкер подумал, нахмурился. Теоретически Белёк прав - на хрена рыть землю, если можно дотащить до оврага, порубить на части и покидать вниз? Но уломать пацана на подобное кощунство было в принципе невозможно. Аспирин и тут был согласен - расчленять трупы было тем еще благородством, ибо Зона Зоной, а человечность - человечностью. Но других вариантов не было. Устало сталкер вздохнул.
        - Белёк, надо похоронить, - сказал он серьезно. - Не тупи, копай лучше. И время не тяни! - С этими словами сталкер вновь протянул топор, вперив в интуриста настойчивый взгляд.
        Тот взял, слава богу, поскольку держать инструмент на вытянутой руке подпорченному Аспирину было дюже сложно. Посмотрев на сталкера большими, как у коровы, и печальными, как у наркомана, глазами, Белёк перестал сопротивляться и отправился на похороны. Аспирин тем временем задумался.
        То, что произошло, являлось вещью неординарной и влекло много выводов, большая часть которых казалась выше Аспиринова понимания. Из слов Янсена выходило, что группа, которую ведет за собой проводник-сталкер, состоит из смертельно больных людей, причем на смертельно больных совершенно непохожих. Вопрос, почему смертельно больные люди выглядели бодро и молодцевато, Аспирина не волновал. Как он понял, группу специально отбирали. Больных в мире много. Выбирали платежеспособных, а также тех, кто совсем недавно узнал о своей смертельной болезни, - сильных и молодых. Это было сомнительно, но возможно. Гораздо сильнее Аспирина волновало другое.
        Куда именно топали эти люди? Саня сталкерил не первый год, но не мог отыскать в своей памяти место в зоне Разлома, которое могло стать целью таких чудиков.
        Янсен в принципе ответил на этот вопрос - группа должна была выйти к концу оврага. Но что с того?
        Аспиринушка покачал головой. Странное поведение Рыжняка, весь этот странный поход, бунт иностранцев, а теперь еще и смерть иностранцев… В принципе смерть эта все проблемы решала. Нет группы - некого вести. Бабки остаются за ним. Сейчас только вывести назад Белька и можно опускать занавес над делом - заказ, типа, закрыт, рассчитайтесь. Хотя… конечно же, нет. Во-первых, когда наступит утро, нужно будет тщательно изучить поляну. Просто носом изрыть. Посчитать трупы, посмотреть, куда сгинули секачи. Найти издохшего Ёжика, похоронить. Или прикончить, если стал зомби. Потом закопать. Главное, отыскать тех, кто успел разбежаться. Враги они ему или нет, но они станут трупами, если не попробовать вывести их из Зоны. Аспирин снова криво усмехнулся. Улыбка вышла косой, нехорошей. Если все мертвы, подумал он, - проблем нет. Но вот если живы… Придется найти. В любом случае завтра нужно осмотреть следы и составить себе картину. А уж потом…
        Кроме поиска возможных выживших членов враждебной группы, которые тем не менее оставались его подопечными, сталкера смущал еще один нехилый нюанс: было очевидно, что группа «туристаф» двигалась в Зону не наобум и не просто так. Янсен не врал. Это был не отдых и не туризм. Не щекочащий нервы досуг с риском для жизни. Эти люди на что-то надеялись и точно знали, к чему идут. Неужели действительно к исцелению? Сталкер не знал. Но понимал, что убивать вооруженного проводника гражданские, в том числе женщины, просто так бы не решились. Аспирин чувствовал - тут было завязано что-то важное. Но что?
        Поразмыслив и признавшись себе, что информации для дельных выводов недостаточно, Аспирин решил отложить аналитику до следующего раза. А перед этим пресловутым «следующим разом» как следует - по мере физической, так сказать, возможности - расспросить Белошапочку. Пожалуй, сейчас только он знал нужные сталкеру ответы. Но сможет ли рассказать? Да вообще, говорит ли на родном славянском? До этого, во всяком случае, не произнес ни слова. Но ведь (опять-таки вроде) Белёк все, сука, понимал.
        Вздохнув и поглядев в сторону, в которую утопал необычный напарник, Аспирин вдруг подумал, что поступил со своим единственным выжившим подопечным довольно подло. Отправив закапывать мертвецов на поляне, оружия Бельку он не дал. Все вещи, пища, патроны лежали рядом с ним. И, признаваясь откровенно, Аспирин в каком-то смысле рассчитывал, что Белёк - проклятый участник предавшей его группы, - может, и не вернется обратно. Надежды на это, конечно, было маловато, поскольку поляна уже была избавлена от секачей-монстров, а время для пробуждения зомби еще не настало, но все же… Посмотрев на автомат, Аспирин покачал битой головой.
        К немалому облегчению его совести, спустя полчаса интурист вернулся обратно. Молча бросил топор и, ни слова не говоря, отсел. Чтобы напарник не расслаблялся, Аспирин немедленно подозвал его к себе. Получив инструкции и сознавая, что без советов и помощи раненого сталкера ему не выжить, Белошапочка покорно принялся заниматься походно-хозяйственными делами. В результате солнце еще не успело спуститься за край размытого горизонта, как турист и сталкер уже сидели возле прикрытого шалашиком костра в неглубоком окопе. С кружкой чая вскрывали сухие армейские пайки и прислушивались к звукам, доносившимся из чащобы. В целях безопасности Аспирин велел Белошапочке натянуть вокруг временного лагеря проволоку в два широких кольца. Кроме того, охрану периметра обеспечивали инфракрасные датчики, воткнутые в землю на длинных ножках-штырях. Каждый штырь имел два датчика. Каждый датчик упирался невидимым лучом в такой же датчик на соседнем штыре, образуя, таким образом, надежную, но примитивную по устройству и энергопотреблению тревожную сигнализацию. Пульт управления и беззвучная вибросирена лежали у Аспирина в
кармане куртки. Самый дальний край «обороны» теперь окружал палатку широким радиусом в сорок - пятьдесят метров. За ним в определенном порядке с четким интервалом «по секторам» были разбросаны осколочные, звуковые и световые гранаты, реагирующие на сигналы со второго пульта. Оружие (свое и трофейное) было тщательно проверено, перезаряжено и разложено под рукой вместе с запасными магазинами.
        Теперь на пару часов можно было расслабиться. Расспрашивать напарника Аспирин не торопился. Он приглядывался, присматривался, говорил по-русски, ожидая реакции. Но Белёк был мрачен и как-то подавленно тих. Его занимал стоящий за спиной лес. Темный лес в Зоне всегда был гораздо тише своего собрата за периметром. Ни стрекота кузнечиков, ни уханья сов здесь невозможно услышать. Но звуков хватало. Белька эти звуки пугали. Грызя безвкусный обезвоженный хлебец, интурист думал, что некоторые источники звуков уже раздаются практически с границы, очерченной вокруг лагеря. Кто-то сейчас за нее заступит. Сигнальный пульт завибрирует, сталкер схватит свой ужасный «Kalash» и саданет в темноту свинцом… Но разумеется, ни хрена не происходило. Датчики оставались спокойными, тревожную линию никто не переступал, а до ужаса безразличный к страхам Аспирин методично намазывал хлебец джемом из упаковки. Слишком тяжелые для легкого ветра колокольчики на периметральной проволоке понапрасну не звенели, а когда особо сильный порыв едва-едва заставлял язычки биться о края металла, проводник не вел даже ухом. Видимо, знал:
если мутант наступит или запнется о бечеву, звук будет ясным и четким, совсем иным. Инфракрасники же вообще были настроены на массу более тридцати килограммов, так что молчали как немые. Глядя на сталкера, Белошапочка успокоился. Тоже намазал джемом и доел хлеб, запил сладким чаем и подтянул рюкзак. Достав из него палатку, показал сталкеру. Тот зыркнул и покачал головой:
        - Нет, Бельчище. Ляжем спать и не проснемся. Надо сидеть до утра на стреме. Знаешь, что такое сидеть на стреме? Начеку, значит. Мониторинг, андерстенд? Не дежурить один за другим, а именно обоим сидеть. На стреме сидят, когда сильно очкуют. Или когда попадалово. Андерстенд? А то мало ли. Ты меня вообще понимаешь? Нет?
        Белошапочка вздохнул и откинул свой рюкзак в сторону. Очевидно, это значило, что он понял.
        Глядя на напарника, «Санья» скуксился. Возможности разговаривать остро не хватало. Он, Аспирин, мог думать про действия и мысли Белька что угодно. Но не факт, что Белек будет думать и действовать именно так. Он же не понимает, сидя спиной к гуще леса, почему Аспирин посадил его подобным образом - самым первым. Когда гипотетический, но вполне реальный сейчас мутант или просто добрая тварюшка из Зоны преодолеет защитный периметр, тогда следующим защитным периметром для сталкера станет как раз Белошапочка собственной персоной. Возможно, Белошапочка думает именно так. На самом же деле все обстояло совсем наоборот. Вооруженный трещоткой Аспирин лег дальше от чащи, но ближе к поляне - поскольку опасность, по его мнению, в большей степени исходила именно оттуда. Аспирин не стеснялся таких мелочей и не испытывал особого желания кому-то их объяснять, но все же…
        - Эх, Бельчище, Бельчище, - сокрушенно выдохнул сталкер. - Давай я тебя нормальной речи немного поучу, достало меня твое безмолвие, понимаешь? Сайлент хилл какой-то. Ну чё, согласен?
        Услышав вопрос, Белошапка важно повернул голову.
        - Сокласен, - выдавил он с ужасным акцентом. - Конечно, сокласен, сталкер.

* * *
        Аспирин был зол. До этого, оказывается, скандинавский ушлепыш молчал из чувства глубокого, так сказать, стеснения. Русский он учил по какой-то заумной книге, таскавшейся у него в рюкзаке, но говорить не решался. Как всякого толкового иностранца, его интересовала русская грамматика, а вот словарный запас был катастрофически мал. Писать он также не мог и с произношением не заморачивался.
        Аспирин решил восполнить этот пробел - беседой, так сказать, с носителем. Странный, почти непонятный обоим разговор продолжался полночи. Точки соприкосновения подбирались медленно, неохотно. Аспирин указывал на какие-то вещи или рисовал их в блокноте, потом по нескольку раз повторял их названия, стараясь, чтобы Белошапочка запоминал. У гомика, как ни странно, оказался талант к языкам - схватывал он на лету и запоминал огромное количество слов, пользуясь, очевидно, какой-то неизвестной сталкеру ассоциативной системой.
        Со своей стороны интурист пытался чему-то обучать Аспирина, однако тот обучался хреновато - о чем прекрасно знал со школы. Так что взаимного обмена культур не получилось. Так сказать, не срослось.
        В любом случае, посмеиваясь друг на другом, оба не замечали, как летит время. Страх, первые напряженные часы, само ожидание внезапной атаки - все это медленно выветривалось, отступало на второй план. И лежащий под рукой пистолет, и разложенные на земле обоймы уже не казались чем-то неотъемлемым и необходимым. Не крайне необходимым. Не панацеей, во всяком случае.
        Заболтавшись, оба стали понимать, что могут наконец полноценно разговаривать. Не столько сами слова становились понятны, но произношение, оттенки значений, даже намеки и несложный юмор. Бессонная ночь словно стала настройкой друг под друга, словно бы радио поймало нужную волну. Чередуя эту роль приемника и передатчика, сталкер и интурист вдруг перестали казаться друг другу далекими, безмолвными существами, но стали в глазах друг друга настоящими, полноценными людьми. Еще не близкими, но по крайней мере знакомыми и доверяющими друг другу. Аспирин отдавал себе отчет, что одной ночи для изучения русского языка при всех талантах Белошапочки недостаточно. Тем не менее под утро скандинав лопотал уже достаточно сносно и, кроме «я кафарю по-рюсски», мог спросить или изложить практически все, за исключением, конечно, теории относительности и воспоминаний о первом сексе. Сталкер подумал, что тут определенно сказывалось влияние Зоны. Ведь всего лишь какие-то часы у костра! И что? Его уже понимает без спирта доселе безмолвный иностранец. Или делает вид, что понимает?
        - Скажи, - спросил Аспирин ближе к утру, - что все-таки произошло на поляне? Я имею в виду не нападение кабанов, а то, что вы бросились на меня. Это было… запланированно?
        Услышав вопрос, Белошапочка сразу скуксился. Радостное настроение, охватившее интуриста в процессе пополнения словарного запаса и ничего не значащей беседы со вторым выжившим в ужасной бойне человеком, вдохнуло в Белошапочку бодрость. Однако возвращение к событию, приведшему к гибели его друзей, не расстроить юношу не могло. Брови интуриста сдвинулись. Лицо стало строгим и комично-серьезным.
        Аспирин понимал своего единственного спутника. Рядом с длинным, тощим, сухим, но твердым как камень сталкером Белошапочка был абсолютно беззащитен. И если бы Аспирину вздумалось предъявить за действия прочих мертвых интуристов, Белошапочке оставалось только сыграть в ящик.
        - Ты не молчи. Это важный для меня вопрос, - продолжил сталкер как можно мягче, чтобы не пугать. - Ну?
        Белошапочка шумно выдохнул.
        - Мне путет трутно обо фсем расскасать.
        - А я, прикинь, никуда не тороплюсь, - подбодрил Аспирин.
        Сбивчивый рассказ Белошапочки, как ни странно, оказался коротким.
        Четыре месяца назад ему, как и всем остальным участникам группы, поставили индивидуальный диагноз. В случае Белошапочки это был сахарный диабет, в особой, не слишком распространенной форме. Молодого человека, преуспевающего программиста крупной компании ждала смерть в ближайшие два-три года. Пока внешние признаки его здоровья сохранялись. Именно это, как он выяснил похоже, стало решающим фактором для отбора в экспедицию «смертников».
        Все остальные участники группы, которую повел за собой Аспирин, были похожи на Белошапочку, словно капли воды. У кого-то был рак, у кого-то проблемы с сердцем, злокачественные опухоли и прочее, и прочее, и прочее. Но неизменным было одно - смертельный диагноз поставили всем недавно. Все «больные» были мобильны и имели хорошую спортивную подготовку.
        Это не была операция спецслужб или чья-то частная инициатива. Всех участников - пригласили. На добровольной основе. Предложив волшебное исцеление. За офигенные бабки.
        Во всем мире слышали о страшных чудесах Разлома и других Зон Посещения. И хоть человечество не сумело разгадать природы необычных свойств инопланетных артефактов, но так называемый пресловутый хабар активно применялся в космонавтике, транспорте, связи, энергетике, промышленном производстве и, разумеется, в медицине.
        Однако панацеи не предлагал.
        Вечная жизнь, как и вечное счастье, оставалось вещью недостижимой. И лично для Белошапочки в решении отправиться на Дальний Восток России, можно сказать, на самый край света (с точки зрения европейца-то), в дикую, ужасающую местность закрытой зоны, сыграло множество факторов. Прежде всего - надежда. Его собственная жизнь была фактически кончена. Диагноз, поставленный врачами, был неизменен и тверд. Лекарства не предлагались. Ни хирургия, ни химия ему помочь не могли. Отсрочить - да. Но излечить было невозможно принципиально. Его случай казался уникальным, однако отыскать по всему многомиллиардному миру двенадцать человек, смертельно больных, в хорошей спортивной форме, но при этом больных неизлечимо, оказалось несложно. Все они пришли сюда за надеждой, которую не мог дать никто другой.
        Вторым фактором являлась сама тайна зоны Разлома. Соприкоснуться с неведомым и запретным было немыслимо привлекательно. Однако не это стало решающим аргументом. Белошапочка никогда бы не решился поехать сюда, если бы не нашел в интернете ссылки… об излеченных пациентах. Излеченных Зоной.
        Их экспедиция, оказалось, была вовсе не первой, а второй.
        Услышав об этом, Аспирин покачал головой. Сказанное Бельком казалось невероятным. В Тончоне ходили байки о том, что существует загадочный хабар, способный исцелять раненых. Но об иностранных туристах, которых провели в Зону для курса лечения от рака или тому подобных вещей, никто не слышал. Водили ученых, водили праздных богатеев - это да. Но смертельно больных?
        Тем не менее Аспирин продолжил выпытывать Белошапочку о подробностях необычного похода. Результат оказался очень интересным.
        Информация о будущем «походе за жизнью» располагалась на закрытом сайте. Ссылки присылались индивидуально вместе с электронными приглашениями. Приглашения скорее напоминали собой коммерческую оферту. Написанные буквально в пару строк и пришедшие от анонимного адресата, они содержали цену - и предложение ВЫЖИТЬ.
        Разумеется, мало кто отказался. Белошапочка, во всяком случае, ответил незамедлительно.
        Вход на закрытый сайт осуществлялся по паролю с любого подключенного к сети компьютера. Определить владельцев сайта и их имена оказалось невозможным. Там описывался маршрут и давались ссылки на людей, уже участвовавших в подобном мероприятии четыре года назад. Успешно участвовавших!
        Сайт делился информацией довольно откровенно - никто не скрывал, что из прошлой экспедиции уцелела лишь половина участников. Все остальные погибли либо были убиты. Но, черт возьми, каждого из получивших предложение устраивало и это! Даже страх смерти не мог заставить их развернуться. Не отказался никто.
        Суммы, которые организаторы требовали для излечения от смерти - в буквальном смысле этого слова, - были очень приличными. Но как понял Аспирин без подсказки, это тем более не имело значения для смертельно больных людей. С одной из респектабельных финских клиник (с русским владельцем) был заключен совершенно официальный договор. В случае неуспеха большую часть суммы обязались вернуть - за исключением издержек, составляющих фактически 70 % суммы.
        И снова не отказался никто.
        Теоретически руководителем группы был Янсен. Однако, насколько понял Аспирин, герр фюрер вовсе не являлся штатным служащим «исцелителей» - организаторов тура. Он был просто еще одним пациентом - также смертельно больным. Как уже знал Аспирин, Янсен страдал припадками эпилепсии. И это - возможность излечения от унизительного недуга навсегда - стало его дорогостоящим гонораром.
        Второй белой вороной в лагере смертельно больных «туристаф», как ни странно, оказалась с виду безобидная и серенькая Пышка. Она была молода и абсолютно здорова. А в Зону отправилась, чтобы… получить ребенка. Такой вот задвиг. Кажется, Пышка была сестрой единственного из отказавшихся пациентов и от него узнала об уникальном предложении. По крайней мере так думал сам Белёк. Участники группы, как можно было догадаться, не слишком охотно делились друг с другом своими проблемами, так как болезни в большинстве своем были страшными и немодными.
        Далее все произошло совсем просто. После оплаты по ссылке с закрытого сайта каждому участнику будущего похода слили информацию с секретной программой действий. Действительно секретной, поскольку к вопросам скрытности и безопасности организаторы относились с маниакальной упрямостью.
        Согласно программе, группа должна была оказаться в месте сбора в положенный срок. Затем - отправиться ближе к Зоне, где выйти на связного и доплатить ему оставшиеся деньги кэшем. Затем - пройти в Зону и по идее сгинуть либо излечиться. Затем - вернуться в Финляндию, подписать с клиникой акты о выполнении услуг и разъехаться по домам…
        Сбор осуществил Янсен, в Стокгольме. Далее группа самолетом отправилась в Москву, оттуда - во Владивосток и потом автобусом - до Тончона. Координатором по программе был некто по имени Анатолий.
        Хозяин гостиницы сталкер Рыжняк.

* * *
        - Выходит, в деле замешан мой старый приятель? Хозяин хотеля? - спросил Аспирин, выслушав сбивчивый рассказ Белошапочки, сопровождаемый репликами на родном языке и многочисленными жестами и записками, на которых рассказчик писал слова, названия городов и болезней.
        - Та, - кивнул Белошапочка.
        - И имени получателя денег, организатора, а главное, имени владельца этого уникального хабара вы не знаете?
        - Ньет.
        - И что это за хабар - тоже ньет?
        - Об этом нам запрещалось спрашифать.
        - Жестко с вами, однако.
        - Жестко стохнуть от болесни, сталкер. Остальное - куйня. Нам опещали исцеление. Исцеление, сталкер! Тут пыло не то торга.
        Аспирин коротко рассмеялся. В процессе обучения Белька он часто использовал нецензурную лексику и вообще жаргон. Белошапочка благополучно впитывал.
        - Жестко сдохнуть, говоришь… - Сталкер покачал головой. - Скажи, а когда секачи твоих приятелей по лугу катали, это было не жестко?
        Белошапочка поджал губы.
        - Сачем ты оп этом?
        - Затем, - огрызнулся сталкер желчно, - балбесы вы. Да и я с вами, раз пошел.
        Помолчали.
        Глядя на огонь, сталкер перебрал то, что рассказал ему Белошапка, и, не найдя, что еще спросить (казалось, интурист рассказал все, что мог, - да и пациенты в такой ситуации не должны были много разбалтывать), только махнул рукой. Выходило так, что, получив новую большую порцию информации о своей группе, он по большому счету ничего не узнал. Информация для составления всей картины по-прежнему отсутствовала.
        Решив отложить исследования на новый «очередной раз», сталкер принялся рассказывать туристу о буднях Зоны, о мутантах, аномалиях и прочей «хренотени», которая могла сократить и без того невеликий срок пребывания смертельно больного в бренном мире. Интурист впитывал знания, как губка. Часто переспрашивал, морщился, многое не понимая, но стараясь, изо всех сил стараясь понять общий смысл. Правда, один вопрос Аспирина удивил.
        - Скаши, почему тепя софут Аспирин? - удивительно не в тему вдруг спросил Белошапочка почти под утро.
        - Да была у меня раньше одна тема, - неохотно ответил Аспирин после некоторых раздумий. - У меня на квадрате, еще у штрихов, мы с пацанами мульку буторили. А она в сухом виде на размолотое лекарство похожа. Ну, на травяной сбор. Вот и стали меня звать Аспирином. Типа, чуваком, у которого есть чем подлечиться. Мулька, короче.
        - Что ест мулька? - удивленно вопросил Белошапочка.
        - А хрен знает, что она ест, - Аспирин покачал головой, - но вообще сама по себе мулька - это говно полное.
        - А-а! Наркоттик. Так ты, сталкер, наркоманн?
        - Скорее наркодиллер. И наркобарон. Знаешь, такого подъездного масштаба. Да не, нормальный я, не парься. Кто в нашей великой и необъятной, так сказать, в отрочестве не баловался травой? Каждый!
        - Но это отфратительно!
        - Согласен! - воодушевленно согласился сталкер. - То ли дело с мужиками в анус трахаться. Вот это да, круто.
        Белёк насупился.
        - Ты ханжа и слобный натурал!
        - Тоже согласен! - немедленно кивнул Аспирин. - Особенно с последним.
        Белёк некоторое время думал, медленно осознавая, что над ним издеваются, потом пожал плечами:
        - Я пуду спать.
        - Вали, - не стал спорить сталкер.
        Через некоторое время глаза закрылись сами собой, и Белёк погрузился в сон.

* * *
        Когда молодой человек проснулся, над головой висело серое, как обычно, зоновское небо, вокруг вздымался кронами молчаливый, таинственно-пугающий лес. Все затаилось. Лишь пропитавшееся сыростью одеяло помешало подскочить и заорать во все горло.
        Белошапочке снилось что-то ужасное и кошмарное. Но, попытавшись вспомнить, что именно, он не смог. Возможно, просто вчерашняя бойня на поляне. Без всяких заморочек подсознания она тянула на самый жесткий кошмар. Отгоняя воспоминания, Белошапочка завертел головой, ощущая, как по лбу текут крупные капли пота.
        Аспирин, так и не сомкнувший глаз ночью, сидел у костра на корточках и ковырял палочкой горящее полешко. Это шуршание, видимо, Белька и разбудило.
        Увидев проснувшегося напарника, Аспирин поднялся и подошел к Бельку.
        Тот смотрел на него снизу вверх широкими, по-детски наивными глазами.
        - Жрать? Ссать? Срать? - интеллигентно поинтересовался Аспирин. - Туалет в лесу, а из хавала могу предложить исключительно концентраты. Только не саморазогревающиеся, а простые. Я вон уголька надрючил, пока ты дрых. Андерстенд?
        С этими словами Аспирин сделал попытку довольно потянуться, но ребра тут же напомнили о себе. Ночью сталкеру полегчало, но вот резкие движения все же следовало исключить из репертуара. Уныло вернувшись в первоначальное положение, Аспирин чертыхнулся.
        - Больно? Эм… таблетка?.. водка? - заговорил турист.
        - Ты чё, дразнишься, что ли? - возмутился сталкер.
        - Нет. Но тепе плоко, сталкер.
        - Я в паряде! - огрызнулся, зыркнув, Аспирин. - Ты жрать то будешь, или чё, я зря мудохался?
        Улыбнувшись, Белошапочка закивал. После скомканного завтрака Аспирин познакомил новоиспеченного напарника с незаменимой в жизни зоновского бродяги строительно-крепежной мелочью.
        - Во, видишь? Шурупы, болты, гайки и прочая муйня! - Аспирин потряс в воздухе здоровым пакетом. - Их бросать, бросать!
        - А!.. Шу-ру-пы, - озарился пониманием турист.
        - Ну, типа того. Запоминай! Пригодятся.
        Как и решил вчера, Аспирин намеревался этим утром пройти вокруг злополучной поляны, на которой секачи истребили (или частично разогнали, на что он надеялся) подопечную группу. Посчитать убитых и определиться, куда могли уйти с поляны живые. Двигаться решил не по прямой а по кругу, вернее, по широкой дуге от места ночевки к месту, где приблизительно погиб Ёжик. Ёж, конечно, был той еще гнидой, но он входил в его группу, мудака следовало как минимум похоронить, а как максимум - прострелить череп, если вдруг стал зомби. Впрочем, череп можно было прострелить и живому. Аспирин, если честно, терялся, что будет делать, если найденные им члены туристической группы проявят агрессивность. Ответы, впрочем, у него имелись. Много ответов - по несколько штук в каждой обойме, не говоря о рожках. Мнение Белошапочки по поводу возможного убийства товарищей, разумеется, Аспирина беспокоило мало.
        Исполняя поисковую миссию, Аспирин шел первым, порой кидая перед собой гайки и болты. Поднимать их за собой он не мог - мешали больные ребра, так что с земли их собирал Белошапочка. До ужаса нелепый интурист прыгал за спиной сталкера как собачка, пытаясь разговаривать, что-то спрашивать, но чаще всего просто вихляясь, дергаясь вниз за гайками и, как ни странно, улыбаясь своей туповатой стеснительной улыбкой.
        Наконец они нашли следы Ёжика. Белошапку ожидало очередное кошмарное потрясение. Тело Ёжика было прижато к дереву. На плечах его сидели птички, поклевывая глазки. Глазки растеклись по щекам фактически до шеи. Бывший боксер упал перед смертью на колени, до последнего прижимая к животу руки. Но это, конечно, не помогло. Кишки, разорванные секачом, валялись, вываленные на джинсы…
        Сталкер глянул на это дело критическим взглядом (он видал трупы поживописней), приобнял Белошапочку за плечи и аккуратно оттащил от дохлого приятеля. Губки у гомика слегка дрожали. Ну, подумал Аспирин, дело понятное. Видать, Бельку не каждый день приходилось лицезреть мертвых корефанов. Интересно, но Ёжик не превратился в зомби. Это была еще одна особенность зоны Разлома - мертвецы в ней вставали, но избирательно. Впрочем, встать Ёжику было проблематично - уж слишком сильно его впечатало в дерево, кости и позвоночник вряд ли были целы.
        После Ёжика пошли дальше. Поскольку автомат бил при ходьбе по синякам, покрывающим спину, сталкер перекинул его через руку. Пистолет на поясе тоже тянул вниз. Ну что же, подумал сталкер, некоторые вещи просто суждены. Тоже - некоторым.
        - Белёк, волыну возьми. - Сталкер протянул своему спутнику «Дезерт Игл». - Отныне ты мой напарник и второй стрелок группы. Будешь прикрывать мне жо… спину и вообще. Короче, теперь ты сталкер.
        - Я? Сталхер? - От удивления Белошапочка аж подпрыгнул.
        - Сталкер, - поморщился Аспирин. - Да, именно ты. Выстрелить сумеешь? Ну, замечательно. Только напрасно патрон не жги, арсенальных складов под боком нету. Андерстенд?
        Следующие десять минут шли молча, без разговоров. Белошапочка покорно плелся следом, вертя вновь обретенный пистолет в ладошке. Странно, но он не чувствовал себя крутым героем с большого экрана. В кине пацаны с волынами всегда вели себя уверенно, однако вооруженный пистолетом гей никакой уверенности не ощущал. И это было правильно, ведь мочилово - дело человеческое. Пушка тут ни при чем.
        Аспирин, которому, естественно, было насрать на нравственные копания горе-напарника, тем временем надыбал где-то длинную палку и двигался вперед, тыкая ею перед собой. Делал шаг, переставлял палку и снова шкандыбал. Брели соответственно неспешно, зато безопасно. Неожиданно Аспирин застыл, смотря в воздух прямо перед собой. Ничего необычного перед ним не было, разве что два кривых деревца. Тем не менее проводник достал из кармана гайку и метнул перед собой, словно игровую кость.
        Гайка осыпалась на землю тремя кусочками, словно распиленная турбинкой.
        - Ага, - крякнул Аспирин. - Мясорубочка.
        - Мясо-рубочка? - переспросил Белошапка, глядя на бренные останки распиленной гайки, тоскливо лежащие на земле.
        - Не тупи. Аномалия, называемая «мясорубкой». Ты когда в Зону манатки собирал, наверняка сидел в интернете, точно? Чё гонишь тогда? Вот возьми гайку. Сюда встал. А теперь кидай в эту точку. Во-он туда.
        Белёк встал перед Аспирином, переспрашивая:
        - Сюта? И ничего не пудет?
        - Шашлык из тебя будет, - вспомнив советский мульт, ковырнул напарника Аспирин. - Кидай, не ссы. Мясорубка по-научному - это гравитационная аномалия, изменяющая силу тяжести попавшего в нее объекта. Скачки происходят очень коротко и резко. Поле может меняться несколько раз за доли секунды. Причем не равномерно по площади аномалии. В результате человеческое тело, например, за счет собственного веса перемалывается буквально в фарш. Отсюда, понимаешь, название.
        Интурист послушно бросил гайку. Пролетев по воздуху, она вдруг резко вильнула в сторону и как бы «выстрелила» из зоны аномалии вверх, мгновенно скрывшись из виду. Аспирин услышал непонятный звук, который, признаться, его сначала страшно напугал. Но тут же понял, что слышит идиотское хихиканье Белошапочки - тот радовался фокусу как ребенок. Типа, было круто. Сдержавшись от желания влепить полудурку смачную затрещину, Аспирин махнул рукой в чащу.
        - Обойдем другой тропкой тады, - сказал слегка охреневший от поведения Белошапочки сталкер.
        Возвращение к месту последней стоянки погибшей группы заняло по дуге минут тридцать. За это время не встретилось ни одной аномалии, что было странно. Или мутанта, что было подозрительно. Так что когда через полчаса из-за кустов раздались звуки шумной возни и злобное рычание, Аспирин почувствовал даже некоторое облегчение.
        Особо распространенных четвероногих друзей человека в Зоне Три-Восемь на данный момент обитало два вида - горбатые гиены и светящиеся псы (светящиеся, разумеется, обилием лишних микрорентген). Оба любили сапиенсов необычайно. В основном, естественно, гастрономически.
        Светящийся пес обычно скулил и ныл (что не мешало ему нападать), а вот горбатая гиена предпочитала рыкать. Причем совершенно по-собачьи - коротко, злобно и с этаким ярким эмоциональным придыханием, словно бы на вдохе.
        Сталкер совершенно по-американски поднял вверх сжатый кулак (в спецназе Аспиринушка ни фига не служил, однако не знал, как еще показать иностранцу без слов, что надо застыть на месте), а сам, сняв трещотку с предохранителя, поперся на звук, что твой партизан на фрицев.
        Как и ожидал сталкер, за невысоким кустами стайка песиков обедала. Аспирин давно догадался, что именно увидит, однако сейчас, при виде зрелища, к горлу сам собой подкатил комок. Выворачивать наизнанку Аспирина не выворачивало, но было неприятно. Кушали Малину.
        Предками светящихся псов считались обычные собаки с добросердечными хозяевами-учеными. По телосложению радиоактивные псинки походили в основном на доберманов, однако без шерсти, которая покрывала поджарый торс лишь частично. В основном собачки радовали глаз коричневой голой кожей приятного говнистого оттенка, в жутких, безобразных рубцах. Окрас светящейся собаки был достаточно беден, всего две масти. Либо грязно-буро-коричневая, классическая, либо серебристо-пегая, в светлых пятнах. Таких, впрочем, на запретной территории почти не осталось, поскольку цвет был жутко палевый и их первыми выбивали люди. Вот и сейчас перед Аспирином тусовались только грязно-коричневые особи.
        Радиоактивный пес сам по себе был интересен тем, что в одиночном состоянии действовал весьма осторожно и нападал лишь тогда, когда кто-то вторгался в границы его владений. Несмотря на то что стаи обычно мигрировали в поисках пищи, для многих псов был характерен оседлый образ жизни. Обнаружив места стоянок сталкеров либо постоянные тропы, такие псы селились в непосредственной близости, очевидно, понимая, что добыча придет сама. В этом случае собаки не просто праздно шатались по округе, но прятались в ямах, оврагах, кустах, поджидая путников.
        Аспирин помнил, что случае нападения светящегося пса лучше рассчитывать не на оружие, а на ноги, поскольку псы бегают не слишком быстро, преследуют жертву не бесконечно, а максимум в радиусе двухсот-трехсот метров, и, если им не удается догнать добычу сразу, возвращаются в засаду.
        Более интересным считалось то, что радиоактивная собака была более устойчива к воздействию электрических и гравитационных аномалий, нежели хорошо бронированный человек. Зато на термических «жарках» мгновенно превращалась в шашлык. Конечно, загнать псину в подобную аномалию было сложновато - заразы тонко чувствовали повышение температуры, но это было больше, чем ничего.
        Насколько изучили четырехногий сброд, тактика нападения светящегося пса была такова: стая резко снималась с места и на коротком спринте кидалась к жертве с разных сторон, пытаясь нанести несколько укусов. После чего откатывалась назад. Затем следовала еще одна волна атаки. Затем еще одна, пока жертва не будет истощена. Каждый сталкер знал: в такой ситуации главное - не стоять на месте. Развернувшись лицом к врагу, следует упорно отстреливаться, убегать, отстреливаться снова. Собак много, они не бессмертны. Одной пули хватает на одну тварь. Впрочем, у Аспирина не было желания растягивать удовольствие на весь день. Бегать от стаи, отстреливая по одной-две псины за атаку, занятие утомительное. Поэтому Аспирин приложил автомат к плечу и не долго думая прицелился, выискивая вожака. По обыкновению, это был самый крупный монстр в стае. Словно почуяв приближающееся мочилово, собаки запоздало подняли бошки, очевидно, ощутив тепло или запах.
        Палец коротко вдавил курок, выплюнув один-единственный дуплет. Патронов у Аспирина осталось мало, так что следовало экономить. Тактика нападения радиоактивных псов всегда была массовой, то бишь нападали они организованной толпой. Сталкер сделал ставку именно на это. Как только бронебойные пули снесли череп самому рослому псу, все остальные уродцы как по команде метнулись в лес. Это, собственно, и была альтернативная тактика.
        Аспирин цокнул зубом со знанием дела и вылез на поляну, держа ствол нацеленным на издохшего пса. Он помнил много случаев, когда, казалось, мертвые твари Зоны вскакивали, даже изрешеченные свинцом словно решето. И жрали своих убийц. Поскольку аппетит у псинок был зверский, Аспирин старался избегать подобных эксцессов.
        Но монстр не двигался. Пуля угодила выше височной доли, превратив мозг в понос. Только убедившись, что тварь мертва, сталкер склонился над ее трапезой. Вблизи скандинав Малина выглядел еще хуже, чем издалека. Да еще и отвратительно пах. Лицо драчливого туриста было лишено мяса, живот разодран, а правое бедро основательно пожевано - торчала кость. Песики, в общем, оттянулись вовсю. А челюсти у мутантов мощные.
        «Надо, чтобы Белошапочка не смотрел, - мелькнула рациональная мысль, - а то еды мало, а его, блин, наверняка рвать потянет».
        Но было уже поздно. Когда сталкер повернулся к лесу, Белошапка стоял на краю поляны. Подойдя поближе, интурист закрыл рот рукой. Во второй дрожал пистолет. Аспирину на миг показалось, что сейчас напарник застрелится или расплачется (он не знал, что хуже). Но иностранец лишь постоял немного и убрал потную ладошку ото рта. Молча.
        Сталкер усмехнулся: ну, молодца интурист. Кость викингов все же не зря несла на себе весь оставшийся беспонтовый ливер цивилизованного человека.
        - Брателло, давай свалим отсюда на хер, - осторожно начал Аспирин, поднимаясь с корточек и кладя руку на плечо Белошапке, - зачем на мясо смотреть?
        Но турист скинул его ладонь…
        С поляны убрались только минут через десять. Видимо, Белошапочка что-то говорил мертвому приятелю. Во всяком случае, глядел на него не отрываясь. Несмотря на запах. Несмотря на вид. И даже не пустил слезу. Удивительным было другое. Вместо того чтобы пнуть салагу под зад и согнать с поляны, сталкер Аспирин стоял за спиной охамевшего сосунка и ни слова не говорил.
        «Как на привал станем, надо будет чаем отпоить, - думал Аспирин, - совсем мой турист охренел от впечатлений. Да уж, это тебе не дайвинг на Карибах».
        Их проблемы, однако, еще только начинались. Спустя два часа они с Белошапочкой все же закончили свои поиски. И тогда Аспирину стало по-настоящему жутко.
        По итогам пересчета и осмотра найденных тел на поляне и вокруг нее не хватало четырех девок. Интуристы-мужчины были найдены все, хоть и мертвые. Вероятно, они пытались сопротивляться. А вот четыре женщины, насколько помнил сталкер, пытались спасти себя бегством.
        Очевидно, им это удалось…
        Спустя еще полчаса Аспирин, озадаченный новым раскладом (он не хотел, но ожидал найти всю группу мертвой), задумчиво корябал небритый подбородок.
        - Ну и куда они делись, я тебя спрашиваю? - бросил он в воздух после еще одного мысленного пересчета. - Вот прикинь. Нас было тринадцать. Здесь стоят двое живых. На поляне и вокруг нее разбросаны семеро мужских трупов, включая зарытых тобой вчера. Вопрос: куда исчезли четыре оставшиеся бабы?!
        - Тейстфительно, фопрос, - мрачно согласился Белошапочка, глядя в сторону, - а может, их сошрал кто? Или есть аномалия, которая уничтошает тела пез остатка?
        - Есть, конечно, - поморщился Аспирин, - и сожрать могли, согласен, за милую душу. Однако… необычно это. Если бы во время нападения вепрей рядом оказались крупные хищники или, допустим, «мясорубка» - мы бы знали. Свинюшки-убийцы почуяли бы чужака. Слышно было бы, следы остались, и вообще…
        - И што тогда?
        - Моя думай, убегли, - обнадеживающе изрек Аспирин. - Во всяком случае, на это остается надежда.
        - И што тогда? - туповато повторил Белошапочка.
        Признаться честно, Аспирин не знал, что ответить.

* * *
        У дождя в Зоне всегда имелось одно хорошее качество. Он, конечно, был липкий, холодный, мерзкий, пропитанный радиацией, после него становилось сыро, стремно и луж оставалось до хера, но… было одно «но», которое сводило на нет все минусы.
        Дождь считался лучшим детектором аномалий - куда там болтам и гайкам!
        В данный момент Аспирин едва не улыбался, глядя на большую аномалию, обрисовавшуюся в воздухе прямо перед ним.
        После тщательного обследования горемычной поляны, на которой происходило избиение туристов взбесившимися секачами, Аспирин принял единственное решение, которое мог принять в сложившейся ситуации, - лег спать.
        Поскольку был день и явления большинства видов зоновской нечисти не ожидалось, Аспирин задрых, улегшись в траву точно с края полянки, в кустах. Так, чтобы не было видно со стороны, но чтобы самому обозревать полянку со всех концов. Вещи и Белошапочка остались на прежнем месте, удаленные от Аспирина парой десятков метров. В случае чего они в первую очередь привлекали к себе внимание, превращая спящего сталкера в невидимку.
        Пока Саня дрых, Белошапочка чуть не сошел с ума. По прошествии же двух часов, как только сталкер открыл глаза, - принялся дерзить, вопить и кричать о необходимости поисков пропавших. Аспирин послал его в жопу и, завернувшись в три одеяла, велел Бельку тоже ложиться спать или застрелиться. Дело в том, что единственным и главным, что смутило сталкера при обследовании поляны, было отсутствие следов. Само место событий было истоптано просто ужасно, и надеяться отыскать там что бы то ни было являлось делом бессмысленным (как бы сказал Рыжняк - бессмысленным и беспощадным, ибо ползать по земле, изучая следы, было беспощадно тяжело). Но вокруг поляны земля была свежей, и следы на ней должны были сохраниться.
        Но их там не было.
        Аспирин нашел все - следы секачей, следы бежавшего Малины и Ёжика, следы множества зоновских животных и даже свежего дерьма, оставленного светящимися собаками. Но вот женских следов не отыскал ни хрена. Между тем кроссовки Спортсменки и башмаки Пышечки (которая единственная из группы умудрилась надеть в лесной поход не спортивную обувь, а закрытые туфли на коротком каблуке) имели характерный след. Не найти их соответственно было почти невозможно. Если бы они были!
        Вывод напрашивался сам собой - спать.
        То ли подсознательно, то ли как-то еще сталкер понимал, что если остаться на поляне, все решится само собой. Это во-первых. А во-вторых, у него просто не оставалось альтернативы. Раз женщины не ушли с поляны - значит, оставались на ней…
        Выявленная дождем аномалия, прозрачная и безвредная на первый взгляд, находилась чуть в стороне между деревьев. При обычном состоянии окружающей среды она была не видна. Но во время дождя ее тело, искажающее ливневые потоки, стало заметным. Если, конечно, хорошенько присматриваться. А сталкер, ей-богу, присматривался хорошо.
        Аномалия была диаметром около трех метров, кольцеобразной формы, объемная (толщиной «кольца» примерно сантиметров пятьдесят), располагалась вертикально, начинаясь от примятой травы (нижний край кольца) и заканчиваясь на метр выше аспириновой макушки.
        Аномалия искажала пространство и очень долго стояла на месте, что уже было нехарактерно для большинства аномалий в Зоне Три-Восемь. Капли воды, падающие с неба, до земли не долетали. Капельки не изрубались в щепки, не горели и не светились, а просто исчезали в пространстве, словно попадали в другое измерение. Лишним подтверждением феномену служило то, что под «кольцом» трава оставалась сухой.
        - Твою же маму! - не сдержал эмоций сталкер. - Что-то мне эта штука напоминает. Кольцо тумана, которое выпустило к нам вепрей. Размер примерно тот же. Белёк, улавливаешь смысл?
        - Сашья, а што этто такое? - робко выглянул из-за плеча Белошапочка. Пришедший в себя после припадка злости, который обрушился на сталкера после отказа немедленно идти и искать пропавших бабенок, Белошапочка теперь стал вести себя культурно, снова стал смирным и не жужжал.
        - Есть такое слово, юный падаван, называется - хренотень, - запросто объяснил сталкер, не державший зла на весь мир, а уж тем более на такую моль, как Белошапочка. - Термин «хренотень», о, любознательный напарник, прекрасно отображает суть этого мудацкого феномена!
        - Ссуть, - повторил интурист, осознавая, что ни черта не врубился. Язык, на котором разговаривал проводник, казался слишком сложен для понимания и мог предполагать сразу несколько толкований одних и тех же слов.
        Аспирин через плечо бросил взгляд на Белошапочку, догадался, что тот не врубается, потянулся к рюкзаку и достал из боковых карманов пару гаек. Вернувшись к аномалии, швырнул металлические предметы один за другим в центр кольца.
        Первая гайка исчезла, словно была в какой-то момент и перестала существовать. Сталкер поочередно метнул еще пару гаек по краям, и они исчезли, так же как первая. Получалось, что ближе к границе аномалии эффект не ослабевал и проявлял себя в полной мере.
        Аспирин вздохнул, почесывая лоб. Затем, присев на корточки, посмотрел вдаль, за аномалию. Она была прозрачной и позволяла просматривать пространство за ней. Легко представилось, как пять женщин, спасаясь от смерти, семенят по лесу, плутают между деревьями, забегают глубже. Попадают в аномалию и… исчезают, подобно болтам и гайкам минуту назад.
        - Это, походу, портал, - многомудро заключил сталкер вслух. - Точка, так сказать, перехода.
        Повязка на лице Аспирина набухла от косого дождя и очень хотела отвалиться. А ведь только утром менял, подосадовал бродяга. Сейчас, однако, стало как-то не до перевязки. Баб реально могло выкинуть неизвестно где.
        - Портал? - восторженно обронил стоящий рядом Белёк. - Настоястчий портал? Неушели… Не мошет пыть!
        - Да уж, согласен, муйня господня неисповедима, - справедливо согласился сталкер.
        - Они… они там исчезли, та? - озарилось надеждой лицо интуриста.
        - Ты девок имеешь в виду? Ну, вероятно, - пожал плечами Аспирин, не желая спешить с выводами, - хотя хрен их знает.
        - Так чего мы токда ждем? Итем… итем туда скорее! - засуетился интурист, в нетерпении отплясывая на месте.
        - Ты с дуба рухнул, Капитан Америка? - не двигаясь, охолонил иностранца Аспирин. - А если точка выхода в паре километров над землей или в зоне высокой радиации? Об этом думал?
        Белек смотрел на сталкера блестящими, наполненными каким-то внутренним светом глазами, не допуская мысли об отступлении. Все или ничего - светилось в его сумасшедшем взгляде.
        - Я снаю, где точка фыхода! - яростно прошептал он.

* * *
        Лицо сталкера вытянулось, уголки губ потянулись вниз. Спрашивать ничего он не стал, просто буравил напарничка взглядом. Глазки Белошапки забегали, но, понимая, что отмазываться поздно, Капитан Америка заговорил:
        - Я… я не фсе тепе расскасал.
        - Ну, я понял, - выдавил Аспирин, с трудом сдерживая русский матерный.
        - Мы… шли не просто так са профотником… нам… нам опьяснили, куда итем…
        Аспиринушка прищурился. Как почти всякий сталкер (во всяком случае - живой), мыслил он достаточно оперативно и тупить не привык.
        - Вы искали портал? - резко спросил он.
        - Та.
        - Конкретно этот портал?
        - Та. Фернее, не софсем. Мы искали не этот портал, сталкер. Мы искали люпой портал, который нам потойтет. Этот портал - подходит!
        Аспирин еще пару секунд играл в гляделки, потом усмехнулся, осознав, что Белошапочка гонит. Мытарствуя в Зоне не первый год, сталкер боялся порталов больше сифилиса. В девяноста случаев из ста пространственные коридоры вели не куда-то, а в задницу и на кладбище. Но мало того, что порталы могли закинуть куда угодно, они могли и выблевать из себя любую гадость от мохового детритофага до пещерной гидры. Соответственно слышать от желторого юнца, что он искал «тот телепорт, который ему подходит», было заявлением лживым.
        - И как ты отличаешь подходящие порталы? - холодно бросил сталкер. - Я так понимаю, по запаху? Или языком лижешь?
        Интурист уверенно помотал головой.
        - Есть способ, сталкер!
        С этими словами интурист достал из кармана обычный туристический компас и протянул его пораженному проводнику.
        Аспирин чуть не сел на пятую точку. Сначала, увидев дешевый магазинный прибор, сталкер хотел вмазать идиоту по шее. Потом собрался поржать над его тупостью. Однако, взглянув в глаза Белошапочке, подавился подкатившим к горлу смешком. Интурист не тупил и не шутил.
        Взяв в руки компас, Аспирин поднял бровь. Компас был на первый взгляд совершенно обыкновенным. Вот только стрелка внутри немного кривого и поцарапанного корпуса (было видно, что его вскрывали ножом) была изготовлена из камня. Обычного серо-синего булыжника, похожего на осколок щебенки. Стрелочка была очень тонкой. В первую секунду Аспирин воспринял это как дешевый прикол, потом - как элемент дизайна. И только потом, повертев компас перед собой и покружившись на месте, неожиданно понял, что каменная стрелка работает. И указывает на портал!
        - Этот припор тал нашему Янсену твой трук Рышняк, - видя замешательство старшего товарища, пояснил Белошапочка. - А когта ты послал меня на поляну упрать трупы, я вытащил прибор у Янсена ис куртки. Но боялся показать тепе срасу. Тумал, ты меня упьешь.
        - А сейчас? - криво усмехнулся сталкер, начиная злиться. - Сейчас я тебя не убью?
        Интурист тоскливо посмотрел на автомат, висящий на плече сталкера, и неуверенно кивнул:
        - Натеюсь, что нет.
        Аспирин хотел ответить на матах что-нибудь забубенное, но сдержался. Ободренный таким образом иностранец снова заговорил. По-русски рассказ прозвучал бы примерно так.

* * *
        Говорят, очень давно один удачливый сталкер - условно назовем его Хозяином - обнаружил в Зоне необычный хабар. Находка могла делать то, что счастливчик-сталкер назвал «эффектом Ахилла». Как известно, греческая нимфа Фетида погружала своего сына в воды реки Стикс, держа его за пятку. В результате Ахилл стал очень здоровым и сильным. Аномалия, найденная Хозяином, представляла собой так называемый пространственный карман или замкнутое само на себе пространство, то есть особую пространственную локацию, которой не существовало на реальной территории планеты Земля. По аналогии с эффектом Ахилла, Хозяин назвал локацию Стиксом, хотя, насколько было известно лично Белошапочке, Стикс Зоны не похож на реку или ручей.
        Аномалия Стикс располагалась изолированно от нашего «большого» космического пространства, но соединялась с ним целой системой порталов и искажений. Попасть внутрь аномалии Стикс было возможно исключительно через портал, причем не всякий, а именно тот, который вел к ней…
        Пространственный карман Стикса, как объяснили будущим интуристам, имел диаметр около десяти километров, причем во все стороны, в том числе в высоту. При этом максимальный эффект сила аномалии имела только в эпицентре - непосредственно в середине пространственного кармана.
        Пространственные окна, ведущие к аномалии Стикс, по словам организаторов тура, были разбросаны по всей зоне Разлома хаотично - но преимущественно в северной части полуострова. В отличие от остальных аномалий Зоны Три-Восемь они долго оставались на месте и лишь время от времени меняли свое расположение. Это, конечно, не помогало, но и не составляло особой проблемы. Рыжняк, как внешний распорядитель тура, передал Янсену загадочный компас, который при любых обстоятельствах должен был указывать в сторону ближайшего портала к аномалии Стикс. Принцип работы компаса был совершенно не понятен и никак не объяснялся. Но это был не хабар из Зоны, не радиоактивная вещь и вообще предмет, лишенный каких-либо экстраординарных свойств. Так что после внимательного осмотра и проверки компаса счетчиком излучения сталкеру оставалось только присвистнуть - компас натурально был обычным бытовым предметом. Только стрелка его упорно показывала не на север, а на противоположный конец поляны с ближайшим пространственным переходом.
        Все это Аспирина насторожило. Дальнейший рассказ Белошапочки, однако, провернул мозг круче. Компас показался сталкеру ерундой.
        Воздействие Стикса, по словам организаторов тура, было просто волшебным - искупавшись в его воде, любое живое существо исцеляло раны и излечивало болезни. В каком-то смысле даже побеждало старость и смерть. Изменения организма, если Белошапочка верно излагал суть, происходили на клеточном уровне, как бы «омолаживая» органы и ткани человека. Поскольку клетка «молодела», организаторы полагали, что пациент, искупавшийся в водах Стикса, не просто излечится, но сможет прожить с этого момента еще один человеческий «век» - семьдесят или восемьдесят лет, даже если ему уже было девяносто на момент «купания». Разумеется, последний момент проверить было невозможно - во всяком случае, пока. Первые пациенты окунулись в Стикс два года назад, и, естественно, статистика по их долгоживучести свыше восьмидесяти лет просто отсутствовала. Два года, во всяком случае, прожили все. Кроме того, Стикс мог иметь и какие-то дополнительные, неизвестные организаторам тура побочные эффекты.
        Но если в удивительных свойствах аномалии Стикс заключалась главная ценность путешествия за здоровьем, то его главной проблемой стал таинственный Хозяин - тот загадочный сталкер, что обнаружил аномалию первым.
        Обнаружив Стикс и познакомившись с его свойствами, Хозяин остался в ней навсегда. Теоретически он обязан был активно противодействовать любым попыткам проникновения. Именно по этой причине в группу был включен Янсен - опытный наемник с великолепным послужным списком. Янсен не разбирался в особенностях Зоны, но мог прикончить любого противника - будь то сталкер или военный. Ставка, во всяком случае, делалась именно на это. При всех своих особых навыках большинство сталкеров по своей квалификации все же приближались к разведчикам и диверсантам, были «ходоками» и следопытами. Непосредственно убийству людей был не обучен ни один из них. Сталкера могли ВЫЖИВАТЬ в любых, самых ужасных условиях. Но УБИВАТЬ при любых условиях они не умели.
        Организаторы тура выбрали натовского спеца Янсена (кстати, норвежца по происхождению) в качестве «силовика» и «безопасника» экспедиции еще по одной причине. В Зоне было полно сталкеров, каждый из которых теоретически мог провести группу лучше, чем это сделал бы офицер НАТО, никогда не бывавший на территории Разлома. Однако организаторам тура, насколько понял Аспирин, был необходим для такого дела зависимый человек. Янсен был более чем зависим. В предбаннике он никого не знал. По-русски говорил с акцентом. Русских вообще и русский Дальний Восток в частности он если не ненавидел, то недолюбливал и слегка презирал. Договориться ни с кем не мог. Слить другим сталкерам информацию - тоже. Но главное, Янсен был болен, а значит - полностью подконтролен. Вернуться он мог только к Рыжняку в хотель, просто потому что более в Зоне никого не знал и не доверял.
        Согласно договоренности, натовец должен был пройти в Зону с группой, ориентируясь по загадочному компасу (тому самому, что продемонстрировал Белошапочка), вывести группу к ближайшему порталу, проникнуть в него и убить Хозяина аномалии. Исключительно так. Забавно, но в том, что Янсен замочит владельца Стикса, Рыжняк, судя по всему, не сомневался. Ибо в деле мочилова Янсен был матерым профессионалом, специалистом запредельного уровня, не чета каким-то немытым сталкерам. Почесав ребра, Аспирин нехотя подумал, что так оно и было - Янсен-боец разделал его, матерейшего обитателя Зоны, как пацана, забив в рукопашной играючи.
        Спрашивать, зачем Рыжняку понадобился в этой экспедиции сталкер Аспирин, смысла не имело. Выводы были слишком очевидны: владелец хотеля послал старого приятеля на верную смерть. Думать о том, что Рыжий не знал о замыслах Янсена, было глупо.

* * *
        Выслушав Белошапку, Аспирин некоторое время сидел молча и неподвижно, потом, скрипя ребрами, поднялся и принялся укладывать свой рюкзак.
        Белошапочка подскочил.
        - Кута ты, сталкер?
        - А ты сам подумай, - огрызнулся Аспирин, - мозг вруби, может, и допетришь.
        - Хочешь уйти?!
        - Нет, блять, еще здесь переночую! - взорвался сталкер, мысленно коря себя за то, что орет фактически на подростка. - Я свою задачу выполнил, верно? Довел группу до нужного телепорта. Довел? Ну так с хера ли мне идти дальше?!
        - Так ты не понял, сталкер? - залопотал Белошапочка. - Там за порталом нас ждет настоящее чудо, аномалия, излечивающая все болесни! Источник бессмертия!
        Прекратив возню с рюкзаком, Аспирин поднял вверх злую рожу.
        - Да хрен ли мне твое бессмертие, придурок? - прорычал он. - Никто не знает, что нас там ждет. Таинственный Хозяин аномалии, говоришь? Да в гробу я видал все Зоновские загадки. И на хера мне? Ты выздоровеешь, а я сдохну, так, что ли? Нет, не пойдет.
        Белошапочка снова залез в карман.
        - Деньги! - закричал он. - Те фосемтесят штук, что обещал тепе Янсен, вот они! Сдесь, кашется, даже больше! Тысяч двести, наферное! Возьми!
        Аспирин опустил рюкзак. Первым желанием было подойти и сбить несовершеннолетнего мудака на землю ударом кулака между глаз. Но сталкер сдержался. Послал же Господь идиота! Девять из десяти сталкеров в сложившейся ситуации молча пристрелили бы молокососа, забрали бабки и верочно свалили из Зоны навсегда. Рука Аспирина сама собой сжалась в кулак. Потом разжалась и потянулась к автомату, однако…
        Было стремно мочить желторотика за бабло.
        Словно провернув в себе нечто, Аспирин совершил над собой гигантское усилие и отвернулся от денег.
        - Убери! - вырвалось из горла.
        - Но, сталкер…
        - Я все сказал! - отрезал Аспирин. - Я лично собираюсь и иду домой. Если ты со мной - милости просим. Нет - гуляй в жопу, оставайся.
        Белошапочка опустил руки и, совершенно расстроенный, помотал головой.
        - Но там женщины, сталкер… - беспомощно прошептал он. - К черту бапки… Но они не тойтут обратно сами. Они не тойтут!
        Аспирин, уже поднявший свой рюкзак снова, при этом возгласе замер. Выдохнул, трехэтажно выматерился. Потом поднял голову, подставляя лицо и грязную повязку ледяному дождю. Капли застучали по лицу, путаясь в пробившейся щетине, холодная влага струйками текла по лбу и щекам. Сталкер освободил руки, приложил ладони к вискам.
        Чувствовал он себя, конечно, херово. Дело заключалось не в бабках и не в Хозяине аномалии. Просто ребра ныли неимоверно, и тело двигалось еле-еле. Хотелось жрать, спать, выпить, просто присесть и избавиться от нудной, задравшей боли по всему телу. В больничку бы в таком состоянии, а не в портал!
        - Ладно, сходим, - ответил наконец Аспирин, поражаясь собственному решению. - Уговорил, собака языкастый.
        - Спасибо, сталкер!
        - Засунь свое спасибо знаешь куда? - грубо огрызнулся Саня. - Мне чё твои благодарности?
        С этими словами Аспирин окончательно застегнул рюкзак, стянул с петельки на плече свой противогаз - вместе с гранатами, ножом и флягой на поясе, тот превратился почти в «естественный» нарост тела. Натянув намордник на небритую рожу, сталкер проверил магазин, снял автомат с предохранителя и замер, бросив через плечо:
        - Тогда вот что… идем в портал прямо сейчас, пока не стемнело. Задрался я уже в Зоне ночевать. Волыну приготовь. Полная обойма, патрон в патронник, с предохранителя снять. И будь готов сразу палить, ежли чё. Оказаться можем где угодно. В том числе там, где пистолет не поможет… Хотя нет, застрелиться сможешь везде.
        Воодушевленный таким образом Белошапочка поправил рюкзаки на плечах, щелкнул предохранителем и тоже прогундосил в противогаз:
        - Все проверено. Котов!
        - Я бы тоже бы сейчас и котов, и песиков, - скривился сталкер. - Ладно, печенья с джемом пожрали, уговорщик хренов, сутки от голода не помрем. Н у, с Богом!
        Аспирин сделал шаг в портал, готовый к привычной вспышке мягкого монохромного белого света и ощущению плавного падения, - благо переходить сквозь пространственные аномалии сталкеру случалось.
        Белёк же просто зажмурился и шагнул следом.
        Пилюля пятая
        Пушистый зверек с симпатичной мордочкой
        Помирать, так с музыкой!
        Мудацкий прикол
        Полуночную тишину нарушил громкий треск, звон, скрип металла и мощные глухие удары, доносившиеся откуда-то снаружи. Что-то очень большое пробиралось через руины завода, задевая обветшалые стены цехов, прогибая ржавые балки перекрытий, заваливая столбы с опорами. В одно мгновение девять мужчин вскочили как ошпаренные. Те, кто спал, выпрыгнули из спальников, схватились за оружие и вопрошающим взглядом уставились на дозорных.
        Сталкер в КЗС-е тихонечко шикнул, приставив к губам указательный палец. Он стоял на одном колене, прижавшись к выщербленной кирпичной стене, и осторожно выглядывал наружу через пустой оконный проем. Ниндзя, который добровольно вызвался в напарники дозорному, бесшумной тенью шмыгнул к соседнему проему, в котором еще сохранилось прогнившее дерево рамы с кривыми стеклянными зубьями, и там замер. Темно-серый костюм японца, относительно заметный днем, сейчас полностью сливался с мраком ночи, делая своего хозяина невидимым даже в мерцании костра.
        Ночь застала группу уже практически на самом финише. По уверению сталкера, «точка входа» была где-то там, в самом центре металлургического комплекса, среди громадин конструкций доменного цеха. Пробираться в темноте по такому стальному ржавеющему лабиринту было опасно даже в обычном мире, а в Зоне с ее аномалиями и подавно. С мнением проводника, посоветовавшим продолжить поиски с восходом солнца, согласились все. И отряд разбил лагерь на третьем этаже административного здания, расположенного у самой границы заброшенного производственного комплекса. Комнату выбрали исходя из минимального количества входов-выходов, которые нужно было охранять.
        - Кто там? - тихонько спросил теннисист, нервно перекладывая из руки в руку «ингрэм» одиннадцатой модели.
        - Кто-кто… Годзилла, мля, кто еще? - прошипел сталкер по-русски и тихо добавил на английском: - Не знаю, но это точно не Бродяга Дик. Тушим костер и быстро валим в подвал, переждем. Ну его к черту, вдруг заметит…
        И словно подтверждая его опасения, звуки крушения завода стихли на несколько секунд, как будто это нечто действительно смогло разглядеть мерцание костра в оконных проемах и остановилось, чтобы присмотреться. Хуан Карлос, Билл и один из японцев подбежали к огню и принялись спешно тушить его, затаптывая ногами языки пламени и раскидывая тлеющие угольки по всей комнате.
        - И-и-идиоты, - прошипел проводник, - сдадите нас движением!
        Идиоты замерли, захлопали глазками на сталкера. Но было поздно. За окнами по руинам завода прокатился из конца в конец душераздирающий рев. Судя по вокальным данным, ревело стало слонов, которым отдавили яйца как минимум. Сталкер бесшумно метнулся к окну и осторожно выглянул за край рамы. В темноте, на фоне громадин производственных конструкций, колыхнулась еще одна громадина, только темная и, мать ее, живая. Заскрежетал металл. Сталкер, отшатнувшись от окна, уже не заботясь о тишине, кинулся к лестничным пролетам.
        - Шухер, сука, добегались!!! - проорал он на бегу по-русски.
        Комментарий, впрочем, не требовал перевода, и значение слова «шухер» каждый иностранец, видимо, определил подсознательно. Все дружно ринулись врассыпную, кто к северному лестничному крылу, кто к южному. Возле костра замешкался один из японцев. Бедолага никак не мог решить, за кем бежать - за опытным советским сталкером или за соотечественником-ниндзей, который кинулся в противоположную сторону.
        Панические мысли несчастного жителя Японских островов прервал страшный глухой удар. В помещение, проломив кирпичную кладку словно фольгу, влетела тяжеленная железнодорожная вагонетка. Тонны ржавого железа прошили здание насквозь, с легкостью, с которой бумажную стену может «прошить» кувалда. Вагонетка смела зазевавшегося японца, ничтожно маленького и хрупкого по сравнению с поразившим его снарядом, словно перо. Существо, метнувшее «снаряд», было сильным неимоверно. Останки японца, размазанные в томатную пасту, приземлились, вероятно, в сотне метров от здания влажными ошметками.
        - Все вон из здания! Не в подвал! На улицу! На выход! За мной! Быстро! - надрываясь, выкрикивал сталкер в надежде, что его услышат те, кто спускался по противоположным лестничным пролетам. - Коробка может сложиться, завалит всех нахер! Живее!
        В стену здания с секундными паузами ударили еще два металлических снаряда. Рельса прошла корпус насквозь и застряла стальной занозой в потрескавшемся асфальте дороги, той самой, по которой отряд притопал к заводу совсем недавно. За рельсой стену пронзила огромная ржавая шестерня. Она пробила стену выше третьего этажа и погасила инерцию о вторую несущую стену здания, к счастью, не разрушив ее полностью. Гигантский зубастый блин рухнул на лестничную плиту. По зданию прокатился тяжкий гул, точно колокольный, но низкий, глухой, объемный и непередаваемо страшный.
        Бетонная крошка посыпалась на головы бегущих по лестнице. За спинами сорвалось несколько плит перекрытий. Сталкер и Поль успели прыгнуть в оконный проем на последней лестничной площадке, прежде чем за их спинами рухнула неизвестная, но массивная железобетонная конструкция. В грохочущей адской мясорубке, закрытой настоящим столбом пыли и бетонных осколков, сгинули латиноамериканец и теннисист. Юшка, выжатая обвалившимися плитами из раздавленных тел, заляпала брызгами более удачливых товарищей. Коробка здания устояла. Административный комплекс стоял в ночи черной скалой и выпускал густые серые облака через пустые проемы.
        - Черт! Кажется, я ногу подвернул, - подал голос Поль.
        - Везунчик, - прокомментировал сталкер, озираясь вокруг сквозь прицел автомата. - Свечку поставь, приятель, повезло. Прикинь, что с теннисистом нашим стало.
        Опираясь руками за ближайшее дерево, Поль недобро глянул на проводника, однако во взгляде его скрывался не только упрек - но и беспомощность. Мужчина поднялся и попытался встать на поврежденную ногу. Вскрикнул, повалился на землю, где начал кувыркаться от боли и шипеть проклятия на французском матерном.
        - Заткнись! - Сталкер неожиданно резко подскочил к раненому, наклонился и грубо зажал рот рукой. - Будешь орать и кувыркаться - кончу! Давно не видел, как вагонетки летают? Полежи здесь за деревом, я приведу помощь. Пацаны по южным пролетам должны были спуститься без проблем. Значит, они там, на той стороне здания.
        - Ты же менья бросьишь, сукка! - неожиданно по-русски произнес Поль очень четко и уверенно, как только проводник убрал грязную ладонь с его лица.
        - Не факт, братишка. - Сталкер покачал головой, сам не понимая, врет или говорит правду. - Но вариантов у тебя нет. Сиди здесь тихо и не шебурши. А я мухой на ту сторону.
        Хлопнув Поля по плечу, проводник умчался в темноту, туда, откуда доносился рев неизвестной твари и скрежет металла. Обстрел административного корпуса стальными изделиями прекратился. Пока сталкер бежал, он не услышал ни одного нового удара о стену. В ответ на рев мутанта очень близко, сразу за громадой корпуса стучали выстрелы. Звонко бахнула «Арисака», ее поддержали короткие очереди американского карабина, и в конце концов затрещала уже знакомая адская трещотка ковбойского пулемета.
        - Идиоты! Вот идиоты! - повторился проводник, видимо, несколько разочарованный мудрым поведением ведомых. - Драпать надо! Драпать, прятаться, а не строчить!
        Он не знал, что за тварина противостоит его группе, но, судя по порхающим вагонеткам, человеческим пулькам было сложно склонить ее к пацифизму.
        Заочно похоронив горе-стрелков и перекрестившись, сталкер все же обогнул угол здания и глянул из-за него на территорию завода, где двое американцев и двое японцев вели бой с собственной смертью.
        Светлое пятно за облаками, обозначающее положение луны, плавало почти у горизонта. Свет был тусклый. Если бы не пламя выстрелов, подобно фотовспышкам освещавшим пресловутое «поле боя», рассмотреть что-либо было трудно. Ковбойский пулемет, в частности, светил настоящим прожектором. Именно в свинцовом накате американского машин-гана сталкер увидел это, продиравшееся сквозь вихрь свинца вдоль стены ремонтно-механического цеха.
        Это было гигантской человекоподобной образиной. По-своему - очень красивой. Уродливая морда, уродливое тело, уродливые громадины рук и ног, однако очень большие, мощные. Изрезанная шрамами и облепленная безобразными опухолями тварь была ростом едва не выше вспомогательного цеха. Правую ногу, которая выглядела в два-три раза тоньше левой, создание волочило за собой. Эта конечность была повреждена очень давно. Поэтому при передвижении существо активно помогало себе страшными ручищами, под ударами которых гнулись и скрежетали опорные балки цехов. Возможно, именно поэтому зонное отродье перестало метать шлаковозные вагонетки и прочий металлолом. Вместо того чтобы расплющить людей издалека, тварь зачем-то упорно искала прямой контакт. Умным такое поведение назвать было сложно, но сильная тварь, видимо, интеллектом обременялась.
        Билл сконцентрировал пулеметный огонь на правом плече мутанта, и за секунду до того, как «Minigun» смолк, плотная толстая шкура твари лопнула на плечевом суставе. В исковерканную мутациями плоть безжалостно впился последний десяток пулеметных пуль. Увидев это, остальные стрелки тоже принялись бить в уязвимое место.
        - А вот это было зря, - прокомментировал сталкер, продолжая наблюдать за боем из-за угла здания. Сердце бешено колотилось, но присоединяться к товарищам (и соответственно рисковать жопой) обладатель КЗСа не спешил.
        Дальнейшее произошло так, как предполагал сталкер. Действительно, лишенный возможности эффективно передвигаться мутант остановился, взревел и подхватил с земли первую попавшуюся стальную громадин у, с тем чтобы метнуть ее в обидчиков. Расстояние для броска сократилось. Значит, могла увеличиться точность. Шансы выжить при таком раскладе скользили к математическому нулю. Но тут, к удивлению сталкера, в игру вступил боец, от которого отвлекали внимание стрелки.
        Вспышки выстрелов на миг выхватили из темноты островок пространства, создавая специфическое слайд-шоу этого специфического «сражения», возможного, как известно, только в Зоне или фантазии наркомана. В очередном «светлом кадре» мелькнула фигура ниндзи. Мутировавшая тварь уже занесла над головой левую руку с каким-то ржавым железным валом, но совсем рядом, на крыше цеха, блеснуло лезвие катаны. Рука с подрезанным сухожилием рухнула вниз. Зажатая в лапе железка звезданула тварь промеж глаз. Туша мутанта качнулась и, оступившись, завалилась на стену цеха. Мерзко заскрежетал металл. В очередной вспышке американского карабина было видно, как еще раз сверкнул японский меч, но уже чуть ниже, на уровне колена левой ноги зонной твари.
        Мутант рухнул на землю и лежа продолжил крушить все вокруг себя. Дергая поврежденными конечностями, существо било по земле наугад, пытаясь расплющить невидимого противника. Тем временем неуловимый противник выплыл из ночного мрака уже рядом с товарищами.
        - Уходим! - гаркнул сталкер и, привлекая внимание группы, помахал из-за угла.
        Оба японца и ковбой тут же побежали к нему, но четвертый стрелок, войдя в раж, решил закончить бой фиксированной победой. Блуберри, паля одиночными, бросился к брыкающейся на земле туше, желая с близкого расстояния попасть мутанту в глаз и вынести мозг. Два раза он таки попал в отекшую глазницу твари, но, видимо, мозг создания был размером с булавочную головку, и пули, пробив череп, не задели ничего жизненно важного для мутировавшего урода. Не желая сдаваться, американец ближе подошел к мутанту и продолжил стрелять в упор. Раненое создание взвыло, собрало в комок последние силы и толкнуло тушу к стрелку. Тело мутанта продвинулась вперед на несколько метров, но этого хватило, чтобы правая лапа с измочаленным плечом схватила отважного (а скорее глупого) человечка. В последних вспышках сталкер увидел, как гигантская тварь открывает пасть и запихивает в нее бедную американскую голову. Выстрелы стихли. Лишенная этой странной разновидности освещения, территория завода погрузилась во тьму, которую рассеивал лишь мутный плафон луны.
        - Уходим… - сипло повторил сталкер и быстро посеменил к месту, где оставил француза.
        Подойдя к дереву, возле которого прятался француз, проводник тихо позвал его по имени. Поль, как ни странно, не укрылся в гуще торчащих из земли корней, а стоял в полный рост, подпирая ствол старой покосившейся акации. Его темная фигура не шелохнулась, когда сталкер обратился к нему. Заподозрив неладное, проводник включил налобный фонарь и направил луч на француза. Тот был еще жив. Свежая кровь пенилась на губах, струйками стекала по подбородку. Поль был прибит к дереву десятком арматурных штырей, словно кто-то практиковался в «дартс», используя человечка в качестве мишени. Округленные глаза несчастного смотрели в сторону административного здания. Проводник обернулся и посветил туда фонарем.
        В темноте подвального окошка бликнули чьи-то маленькие глазки. Широкая головешка в темном балахоне тут же исчезла за стеной, и из темноты подвала донеслось какое-то ехидно-злобное, вполне осмысленное, но при этом нечеловеческое хихиканье.
        - Кинетики… - в ужасе прошептал сталкер.
        Сердце, если оно еще билось в его груди, замерло, отвалилось от грудной клетки и покатилось в пятки.
        - Ко мне, бего-о-ом!!! - проорал сталкер своим ведомым и бросился к платформе доменного цеха, расположенного по прямой примерно в пятидесяти метрах.
        Стремительно преодолев разделявшее расстояние, беглецы быстро взобрались на платформу. Отсюда, с высоты конструкции, открылся вид на прилегающую к цеху территорию. Облака, скрывавшие небо, рассеялись сильнее, и через рваные края бреши наконец ярче заблестела полная луна, не закрытая теперь ничем. Из-за низкого положения ночного светила над горизонтом конструкции доменных печей откидывали длиннющие тени, которые накрывали все пространство и тянулись далеко за границы заброшенного завода. Но даже в черноте этих теней можно было различить мерцание тысяч спаренных огоньков злобных глаз. Мутанты неотступно следовали за выжившими. Целая армия кинетиков почему-то не спешила атаковать. Возможно, мутанты осознавали свое преимущество и растягивали удовольствие, медленно и уверенно окружая обреченную группу. Это проводник и увидел.
        Такого количества жутких тварей сталкеру еще не доводилось встречать. Пока трое ведомых спешно карабкались по скрипучей производственной лестнице, проводник панически швырял перед собой гайки и болты, собранные накануне, и метался по всей платформе, пытаясь отыскать путь к отступлению.
        - Да что же такое?! Со всех сторон обложили! - запаниковал сталкер, оказавшись у противоположной стороны платформы.
        Снизу, из темноты, словно в ответ на его слова, донеслось ехидное хихиканье созданий, бывших некогда людьми. Противный хохот подхватили сотни мутантов. Волна зловещего смеха пронеслась по мрачным руинам завода, порвав тишину ночи. Смех оборвался резко, словно легион мутантов вдруг сильно испугался. Трое ведомых как раз взобрались на платформу, а потому стих и скрип ржавой лестницы. В полной тишине откуда-то из темноты донеслось хриплое пение. Пел человек, и пел, гад, на чистом русском языке, отчего тело сталкера покрылось холодными мурашками. Сиплый голос становился все громче, растягивая фальшивые нотки какой-то старой песни. Слова и смысл песни разобрать было сложно, но сам факт пения на человеческой речи в окружающем царстве ужаса и кошмаров вгонял в абсолютный ступор. В такт жуткому голосу нестройно замычали и кинетики, пытаясь подхватить мелодию групповым блеянием. Поющий на минутку закашлялся и смолк. Когда туберкулезные хрипы стихли, человек заговорил вновь. На этот раз он обращался к людям, застывшим от ужаса на верхней платформе.
        - Эй, мудачье! Я смотрю, вы живучие, падлы! Травил я вас, травил, травил, выживал из Зоны. А вы всё прете, прете сюда, как черви на говно! Не дошло еще, что Стикс не для вас? Он мой, сука! МОЙ!!! А вам… А вам еще подарочек, мля! Сдохните, падлы, все до единого!
        В следующий миг над головами трех ведомых материализовался чугуновозый ковш. Тонны ржавого металла не перенеслись по воздуху откуда-то со стороны, а именно возникли из пустоты, как будто железка свалилась в портал, а точка выхода открылась прямо над людьми-беглецами.
        Ковш рухнул на платформу всей массой и, пробивая конструкции, полетел вниз. Скрежет металла, казалось, разорвал барабанные перепонки. Громогласное эхо метнулось по стенам заводских зданий и стихло вместе со скрипом балок. Облако пыли поднялось вверх и на минуту погрузило цех в непроглядное марево.
        Сталкер сидел на корточках на противоположном, уцелевшем краю платформы. Вскинув калаш, он просматривал пространство сквозь прорезь прицела. В пылевой взвеси с разных сторон платформы появились и постепенно приобрели четкие контуры два темных пятна. Одно из пятен было крупным, с характерным очертанием ковбойской шляпы, второе - стройное, крепкое, с рукоятью катаны за спиной - также было легко узнаваемым.
        - Ну, слава Гейгеру, вы живы, - прошипел проводник как можно тише. - Где еще один?
        - Не успел… - так же тихо ответил ниндзя и задал встречный вопрос: - Что нам делать теперь? Я так понял, мы окружены?
        - Вроде того. Но кстати, кое-что прояснилось. Тот мутант, он порталами управляет, ты понял? Причем на расстоянии. Это многое объясняет. Аномалии упорядоченные, да и прочее.
        - И сейчас этот урод, управляющий порталами, хочет нас убить?
        - Ну да.
        - Вот радость-то!
        - Ладно, есть идея, - улыбнулся сталкер в ответ, заметив в редеющей пелене новую любопытную деталь бытия. - Гляди. - Он показал рукой вверх.
        В результате падения чаши вся конструкция платформы сильно качнулась, часть ее прогнивших элементов разрушилась. Крепления огромной газоотводной трубы одной из печей также не выдержали удара. Обломанный край газоотвода упал на балки, застрял чуть ниже остатков платформы. На ней и стояли люди. Ржавая труба шла под большим наклоном почти прямо к их ногам, образуя подобие водной горки. Заканчивалась труба где-то на газоочистителях, далеко за спинами тварей, окруживших отряд.
        - За мной, резво! - Сталкер кинулся к темной дыре, ведущей в рукотворную железную пещеру.
        Снизу тем временем вновь донеслось противное пение неизвестного чудовища. Прокаркав еще один куплет своей песенки, создание рявкнуло какой-то приказ. Ничего хорошего это означать не могло.
        - Вот они, оказывается, какие… - хмыкнул сталкер, пролезая в трубу.
        - Кто? - спросил японец, следовавший за ним.
        - Как кто? Боги твои любимые, - без тени иронии ответил проводник. - Злобные самовлюбленные мудаки, манипулирующие аномалиями. Ты заценил? - Сказав это, сталкер заскользил вниз по трубе и исчез в темноте узкого ржавого тоннеля. За ним последовал ниндзя.
        - Ересь все это! - недовольно буркнул ковбой, протискивая свое большое тело в трубу. - Это никакие не боги, а всего лишь изуродованный мутацией человек. Если, конечно, он еще человек… - Прижав свою шляпу рукой, чтобы не потерять, американец полез следом за остальными.
        Между тем вокруг доменного цеха поднялся ужасающий скрежет, грохот и стук. Это тысячи кинетиков, получив приказ распевшегося мутанта, поднимали в воздух металлические болванки, шестерни, чаши, валы, вагонетки, огнеупорные кирпичи и прочий валявшийся вокруг мусор. Облако тяжелых предметов поднялось и зависло выше труб и печей, готовое обрушиться на цех всем колоссальным весом.
        - СТИКС МО-О-ОЙ!!! - проорало человекоподобное чудовище, невидимое сейчас беглецам.
        В следующее мгновение железо, чугун и камни рухнули на конструкции доменных печей. Над окрестностями поднялся неимоверный грохот. Платформа, на которой недавно стояли люди, заскрипела, качнулась и рухнула, складываясь внутрь. Волна пылевого облака накрыла завод целиком.
        - А хорошо, однако, пошла! - тихонько ухмыльнулся сталкер, наблюдая картину со стороны. - Мы ушли походу. Тупые мутанты, млять. Далеко им еще до сапиенсов, да?
        У группы было предостаточно времени, чтобы, выбравшись из газоочистных сооружений, преодолеть расстояние, разделяющее цеха, и укрыться среди железнодорожных вагонов следующего цеха. Когда пылевая волна накатила на ржавый остов ангара, укутывая рельсы и вагоны плотной пеленой, трое ходоков уже скрылись в железнодорожном туннеле.
        Свет фонарей выхватил из темноты запыленную обвисшую проводку, цепочки железнодорожных составов, всевозможные полуразрушенные конструкции и прочие уродливые элементы заброшенных подземелий. Большая часть железнодорожных путей транспортного цеха уводила глубоко под землю, что было весьма необычно. Видимо, на заводе в свое время выплавляли детали к каким-то засекреченным механизмам. Иначе зачем было коммуняшному режиму прятать фабричный продукт?
        За очередным поворотом туннеля показалась развилка. Пути вели дальше в подземье. От небольшого перекрестка круто вверх вел бетонный пандус в обрамлении лестниц. Над лестницами, в зыбкой дымке, виднелось светлое пятно выхода. Широкие ворота были распахнуты, через их край под землю глядела краешком глаза бледная девочка Луна.
        - Нам туда? - спросил ковбой, указывая на очевидный выход.
        - Можно… - Сталкер задумался. - А можно и нет. Некуда нам бежать, понимаешь? Куда бы мы ни сунулись, этот сука, хозяин Стикса везде нас отыщет, ежли захочет. И замочит. Видали, что умеет? Плюс с кинетиками дружбу водит. Короче, пипец нам, ребятушки, если наружу сунемся. Давай-ка туда! - Проводник указал рукой в темноту железнодорожных туннелей. - Прибор показывает, там точка входа в Стикс. Значит, логово этого урода. Если будем там раньше, устроим засаду!
        Сталкер в КЗСе достал палочку ХИСа, перегнул ее, смешивая химические компоненты, швырнул перед собой в темноту туннеля и бодро потопал на зеленоватый свет.
        - Видишь ли, говорит, «Стикс мой»… - Проводник тихо бубнил, комментируя слова мутанта. - Хрена с два! Хозяин хабара нашелся, понимаешь. Ленин, млять, завещал делиться! Ничё, скоро мы тебя, кулак, раскулачим. Ой, как раскулачим, тварина…
        Под этот тихий ненавязчивый словесный понос, который щедро лился из проводника то ли от нервного напряжения, то ли от приверженности к ленинским идеям, группа прошла по темному туннелю еще с километр. По злобному ворчанию сталкера можно было понять: «прибор» четко указывал, что цель группы прямо перед ней. Возможно, всего в сотнях метров. Однако по непонятным причинам остается недостижимой. Словно убегает от людей, заманивая глубже в мрачное подземелье. Так или иначе, еще полчаса обещанную «точку входа» так и не нашли. Она продолжала маячить впереди, словно призрачный свет в конце темного туннеля. Зато на пути группы вдруг возник новый железнодорожный перекресток. Размером он был больше предыдущих. Раскидав в разные стороны несколько ХИСов, проводник внимательно осмотрелся. Один из ХИСов попал в маленькую антигравитациаонную воронку и взмыл вверх, к куполу. Светящаяся зеленая трубочка стала парить вверх-вниз, словно гигантский светляк. При каждом кульбите она выхватывала из темноты новые мрачные элементы подземелья.
        Вокруг находилась целая станция. Под железобетонным куполом, плиты которого подпирали высокие опоры, скрывалось огромное свободное пространство. Несколько составов навечно застыли в окружении балок погрузочных кранов. Контейнеры, бочки, непонятные трубчатые блоки аккуратно разложены на платформах. От рамной конструкции электроподстанции во все стороны расходились и терялись в темноте кишки кабелей. Над всем этим пыльным и ржавым кладбищем чернела диспетчерская с мутными, почти непроницаемыми от грязи окнами. В дальних закоулках подземного зала слегка светились аномальные зоны - электростатической, а некоторые плазменной природы. Несколько гравитационных аномалий мирно раскачивали пыль в центре гигантского склепа. То там, то тут виднелись человеческие тела в истлевшем рванье северокорейской военной формы. Мертвые тела. И тишина.
        Видимой угрозы не было. Станция казалась мертвой. Наметив себе тропу между аномалий и вновь глянув на пресловутый «прибор», сталкер повел группу к одному из туннелей железнодорожного перекрестка. Тот отличался от остальных только открытой переборкой ворот. Заклинившие листы стали зависли над рельсами всего в полуметре, оставив узкую щель. Однако, как только группа оказалась в центре помещения, прямо под куполом, тишину склепа нарушило знакомое хихиканье.
        - Засада! - Сталкер озвучил очевидный факт и пригнулся, вскидывая автомат.
        Тут же загудела и брызнула снопами искр подстанция. По провисшим электрокишкам пронесся неизвестно откуда взявшийся электрический ток. Мгновенно вспыхнули сотни ламп. На станции стало светло, как в полдень.
        Ослепленные ярким светом люди попытались укрыться за нагромождениями стальных бочек и оттуда высмотреть тех, кто заливался смехом. Но весельчаки прятаться не собирались. Три кинетика, облаченные в рваные накидки с капюшонами (накидки, вероятно, были сделаны из остатков человеческого камуфляжа, но перекрашены в темный цвет - интересно чем?) и оттого похожие на магистра Йоду из голливудского кинофильма, стояли в разных углах станции и совершенно по-человечески, откровенно нагло угарали.
        - Агаш! - вскрикнул один из них, поклонился и развел руки, словно представляясь. Затем, создав телекинетическую подушку, карлик плавно проплыл по воздуху и спустился на бетонную платформу с крыши диспетчерской. - Вкус-сные люди…
        Двое других кинетиков гаркнули поочередно свои столь же идиотские имена и спрыгнули вниз, один с рам подстанции, другой с ближайших контейнеров.
        Вкус-сные люди, понимаешь. Лицо сталкера перекосила гримаса гнева. Он злобно ударил по пряжкам-фастексам, отстегивая от рюкзака накладной баул. Из чехла на свет появился маленький самодельный, но от этого не менее смертоносный огнемет.
        - Это телекинетики! - рыкнул проводник ведомым. - Они отклоняют пули, если выстрел не сделан в упор. Их надо мочить врукопашку или палить огнем. Погнали, порвем засранцев на ремни!
        Издав поразительный по своей смысловой наполненности боевой клич, состоящий, правда, из отборных матов, сталкер кинулся на дальнего уродца, того, кто назвал себя Агашем. Ковбой снял с пояса и взял в правую руку кнут со стальным наконечником, а в левой сжал свой монструозный «Смит и Вессон». Американцу достался ближний кинетик, спрыгнувший с контейнеров. Ниндзя же без промедления кинулся к электроподстанции, где ждал третий мутант. На удивление, бой закончился в считанные секунды. Ковбой, проверяя слова сталкера, несколько раз пальнул в мутанта, заставив того отвлечься от метания железяк. Пули, как следовало ожидать, ушли в молоко. Но ковбой не ждал попаданий. Он лишь отвлекал кинетика, пока расстояние не сократилось. Сблизившись, Билли резко взмахнул кнутом, и внутриглазная жидкость мутанта брызнула на стенки контейнеров. Кинетик взвыл, поднял вокруг себя телекинетический вихрь и швырнул его столб в сторону врага. Не видя предметов для метания, урод пытался наугад выхватить мусор, валявшийся на земле, и задеть им американца. Билл тем временем потрясающе резво забежал кинетику за спину, упер
револьверный ствол в карлицкий затылок и вынес твари мозг оглушительным выстрелом.
        Ниндзя расправился со своим противником даже быстрее. Ловко лавируя между парящих рельсов, бочек, крюков и цепей, он в считанные мгновения оказался возле мутанта. Кинетик, не ожидавший такой нечеловеческой прыти от вполне «человеческого» на первый взгляд противника, видать, сильно удивился. Во всяком случае, замешкался и оттолкнуть японца телекинетической волной не успел. Доли секунды хватило ниндзе, чтобы легко и практически незаметно шевельнуть катаной. Затем, демонстративно развернувшись спиной к кинетику, старик японец теми же мелкими, но удивительно быстрыми шажками засеменил обратно, на помощь сталкеру. Карлик, возможно, еще пребывал в сознании, когда его мерзкая мутантская головенка отвалилась от шеи и, грохнувшись на бетон, покатилась по нему, тыкаясь в пол пухлым носом.
        Третий урод, видя, что события развиваются не так, как предполагалось гениальным планом засады, явно запаниковал. Пламя сталкерского огнемета успело лизнуть его жиденькую бородку. Боль, вероятно, привела гаденыша в чувство, отогнав страх и удивление. Зарычав, Агаш взмахнул руками и поднял с земли огромное облако пыли. Когда облако рассеялось, мутант исчез, словно растворившись.
        - Валим отсюда, живо! - крикнул проводник и побежал к заклинившей бронированной переборке.
        Ниндзя и ковбой послушно бросились за ним. Сталкер первый юркнул в узкую щель прохода. Секундой позже в тоннель просочился японец. Но Билл не успел.
        Отвратительно жутко заскрипела сталь. Телекинетический удар исчезнувшего мутанта достиг своей цели. Многотонные ворота ожили и с грохотом обрушились вниз, на плечи американца! Ковбой, то ли раздавленный, то ли разрезанный пополам, лишь что-то коротко вскрикнул, глотая воздух в последнем, конвульсивном вздохе. Лицо его, скрытое поднятым валом пыли, разглядеть было невозможно.
        - Уходим, уходим! - истошно закричал сталкер, - Ему уже не помочь! - И, вновь глянув на свой компас, добавил: - Нам туда. Скорее туда!
        - Что ты все время смотришь на этот компас? - с некоторой дрожью в голосе спросил японец, оглядываясь назад, туда, где только что погиб его старый американский приятель. - Это и есть тот самый загадочный прибор, который указывает на точки входа? Я прав?
        - А даже если и так! - нервно вскрикнул проводник. - Что теперь? Заберешь его у меня? Мы сейчас в одной лодке, самурайчик!
        - Бесспорно, - кивнул ниндзя и что-то записал на диктофон своего КПК. Было очевидно, что смерть Билла подействовала даже не непрошибаемого японца. Впрочем, что именно он зафиксировал в памяти своего гаджета, сталкер не понял, поскольку ведомый говорил на родном языке. Окинув ниндзю оценивающим взглядом, проводник надломил очередную палочку ХИС и, тихо матерясь, метнул в темноту туннеля.
        Еще несколько минут двое выживших упрямо шли по мрачному подземелью, огибая аномалии и прислушиваясь к каждому звуку. Сталкер и ниндзя были готовы ко всему, к любому подлому нападению, даже к атаке сверху, с арки туннеля. Однако к той наглой и беспардонной встрече, которая ожидала их за очередным поворотом, быть готовым было невозможно.
        Проводник как раз успел поднять с земли и метнуть дальше очередной ХИС, как в изгибе туннеля забрезжил свет. И по пространству подземья, длинному, каменному и гулкому, неожиданно и потому бесконечно страшно пронеслась знакомая песня. На этот раз, однако, слова можно было разобрать:
        Черные тени
        Вечер остался и я…
        Жить перестал!!!
        - Твою же маму! - с надрывом прошептал проводник и плавно перевел рычаг переводчика-предохранителя на автоматический огонь. - Но как, черт возьми?! Как он смог опередить нас? Неужели опять через портал?!
        Подкравшись чуть ближе, сталкер переломил очередную хемилюминесцентную трубочку и с силой метнул ее на звук и мерцающий свет. ХИС упал точно под ноги гигантскому горбатому существу. Буквально на миг стало возможным разглядеть его полностью - уродливую морду, изувеченное мутациями тело.
        Почти не думая, стоя, с бедра проводник судорожно вдавил спуск своего АКМ. Пули градом посыпались на тварь, и в зеленоватом свете было отчетливо видно, как все они достигают цели и вонзаются в уродливую плоть. Однако существо по-прежнему не двигалось, словно в него попадали не пули, а легкие резиновые шарики. Более того, оно продолжало петь! Вырыгав из себя тираду из сплошных матов, сталкер в ужасе отшатнулся назад, в темноту и вжался спиной что было сил в обжигающе холодную стену.
        - Ты видел?! - завопил он. - Я в него весь рожок спустил! И попал! А ему, сука, похер!
        - Без паники! - спокойно, но жестко выговорил японец. - Вдвоем мы его одолеем. На Земле нет ни единого существа, которое выживет с отрубленной головой! Все, что тебе нужно, - метать ХИСы и отвлекать монстра на себя. Я подберусь ближе и разрублю его пополам! Ясно?
        - Ясно, млять, чудный план! - почти в истерике заорал проводник. - И как же я сразу не догадался?! Отвлекать его на себя?! Ты не охренел ли, а, самурайчик?! Чё, в натуре, шашкой его своей порубишь, есаул недобитый?! Ай, сдохнем все!..
        Ниндзя резко схватил его за плечо и отвесил жесткую пощечину, чем несколько привел в чувство. Проводник заткнулся. По его губам побежала кровь. Жестом приказав сталкеру молчать и делать все тихо, японец бесстрашно двинулся вперед. Оказавшись на перекрестке, двое мужчин одновременно надломили трубочки ХИСов и метнули их в туннель.
        Тут же из темноты раздался спаренный залп. Стреляло что-то очень мощное, возможно, какое-то станковое орудие. За секунду до залпа двое ходоков каким-то шестым чувством уловили смертельную угрозу и ушли с линии огня. Железная вагонетка, за которой они прятались, мгновенно превратилась в дуршлаг и подпрыгнула вверх - настолько неистовым и грозным был огонь крупнокалиберного пулемета. Как только адская очередь стихла, ниндзя отчаянно метнулся к врагу.
        В эти решающие мгновения сталкер жался к проржавленным рельсам, не в силах оторвать себя от пола. Не переставая материться, он одновременно осенял себя крестом. Мутант? С пулеметом?! Проводник в КЗСе многое видел в жизни. Но мутировавших певунов с крупнокалиберным стволом в ладошке до сей счастливой минуты не наблюдал. В глубине туннеля слышались свист и топот. Свист воздуха, разрезаемого стремительной сталью. Тяжелый топот мутанта, отбивавшего удары врага. Пулемет молчал.
        Пулемет молчал! Перебарывая панический ужас, сталкер собрал в кулак остатки разума и оторвал себя от земли почти нечеловеческим усилием. Голова шла кругом. Зрение отказывалось понимать - видит ли он окружающее на самом деле или в глубоком бреду. Ноги сами собой развернулись. Послав всё и вся, сталкер бросился в обратном направлении. Ускоряясь с каждым шагом. Спустя секунды он уже бежал со всех ног, не разбирая дороги, почти не глядя перед собой. Как не попал в аномалии - неизвестно. Но Бог пронес.
        Его ведомый один на один сражался с хозяином Стикса. Проводник не мог видеть, как протекал этот бой. Как японец, выбив из рук мутанта огромный ствол, раз десять ударил врага наотмашь катаной и проткнул горбатую фигуру клинком. Не видел сталкер и финала блестящей схватки. Но когда свист и топот затихли, догадаться, чем завершилась битва монстра и человека, было не трудно.
        - Всё! Нахер всё! Нахер Зону! Нахер хабар! Забираю бабки и «у-ё» отсюда! - подвывая от страха, дрожащим голосом кричал себе проводник.
        За его взмокшей спиной по темным туннелям, отражаясь от гулких бетонных стен, разносилось могучее эхо зловещей мутантской песни.
        Пилюля шестая
        Женский след
        Бабы - это не только ценный мех.
        Народная сталкерская заметка
        Но «обратной» стороне портала, к великому облегчению Аспирина, обрыв и засада сталкеров не ждали.
        Дождь, как прежде, лил на головы сладкой парочки, и только лесной пейзаж сменился силуэтами населенного пункта с поэтическим названием «Нампхо». Силуэты были вполне совковыми и привычно уродливыми, знакомыми до рези в глазах по любому российскому городку. Нынешний городок был северокорейский и коммунистический, то есть всякому русскому человеку, родившемуся в совдепе, почти родной.
        Разумеется, степень руинированности зданий в зоновском Нампхо была значительно выше. Вместе с тоскливым ощущением общего запустения, горами мусора, развалившимися по улицам, выбитыми стеклами окон все это производило довольно мрачное впечатление.
        Аспирин опознал городок без труда - на берегу моря, примерно в километре от путников возвышался низкий, но необычайно длинный и широкий полуразрушенный корпус со стальными проржавевшими буквами над краем дырявого фасада. Содержательная надпись, как ни странно, гласила по-английски: «Dandong Shuguang». Насколько знали обитатели русского приграничья, под этой надписью в КНДР прятался первый и единственный гражданский автомобильный завод северян, производивший автомобили марки «Фиат», а также китайские грузовики по лицензии.
        Завод был большой и сохранился относительно сносно. Но мертвый микрорайон, раскинувшийся вокруг производственных корпусов, тянул к горе-туристам мертвые ряды хрущевок.
        Внимание сталкера, впрочем, привлекла совсем иная деталь.
        На остатках асфальта, примерно в сотне метров от портала в сторону брошенного автомобильного завода, виднелось маленькое яркое пятно. Это валялась рваная оранжевая куртка одной из туристок. Аспирин без труда припомнил, что видел такую на симпатичной скандинавочке Медсестре.
        Аспирин прищурился. Вывод напрашивался сам собой и был совершенно неутешительный: бабы не сами вошли в портал - их либо тащили, либо за ними гнались. Бросать куртку в грязь Медсестра бы не стала. Либо отбивалась, либо…
        Вопрос: кто способен тащить жертвы «в плен», а не жрать на месте?
        Круг подозреваемых, так сказать, сужался. Разумом в Зоне Три-Восемь обладали совсем немногие мутанты - по пальцам пересчитать.
        В этот миг на третьем этаже во втором подъезде ближайшей хрущевки (их были сотни, но ближайшая стояла метрах в двухстах) мигнул свет, словно кто-то чиркнул зажигалкой или… не зажигалкой. Сталкер облазил много таких ублюдочных, брошенных и вроде мертвых домов, чтобы знать: именно так, мигая, светились в темноте глаза мутанта-кинетика. На фоне серой погоды заметно очень хорошо.
        Аспирин направил автомат на этаж в попытке разглядеть через трубочку ПСО-1 цель. Ничего. Пустые проемы окон, гнилые и выбитые рамы. Порядком мешал противогаз. Мельком глянув на счетчик Гейгера на часах, сталкер быстро стянул тяжелый намордник. Счетчик показывал, что жить можно. Если, во всяком случае, через пару часов глотнуть таблетку антирадина.
        - Вот что, Белошапка, бросай рюкзаки, убирай противогаз и тащи с пояса мой нож, - приказал Аспирин негромко.
        Турист без спора скинул поклажу, но вертел в руках пистолет.
        - Оставь волыну, говорю, нож бери! - прикрикнул на туповатого спутника Аспирин.
        Белёк вытащил из поясных ножен сталкера нож и взял в правую руку обратным хватом, но в левой руке по-прежнему оставил «Орла пустыни».
        Аспирин вздохнул.
        - Понятно, - заявил он, - попробую тогда на пальцах. Смотри: у меня есть подозрения, что в ближайшем доме засели мутанты-кинетики. Телекинетики или психокинетики - пофиг, хрен редьки не слаще. Знаешь, это такие маленькие твари, способные манипулировать физическими полями. Пули их не берут, поскольку силовое поле способно изменять траекторию свободно парящего предмета. Соответственно огнестрельное оружие против уродов малоэффективно. Недомерков, если, конечно, это они утащили девок, надо резать клинком по горлу, усек? Подходишь вплотную и сразу колешь. Если очень повезет, стреляй в упор в бошку. Балда у этих мудаков здоровая, так что не промажешь. Такая инструкция, андерстенд?
        - Слушай, кончай уше со сфоим андерстендом, - выдавил Белошапочка, ощущая, как странный холодок пошел гулять по телу, - и так не по сепе. Да ты еще хохмишь.
        Сталкер сверкнул зубами.
        - Годится, - немного напряженно усмехнулся он, - а ты, я смотрю, зубастый фраер. Болт на челюсть не клади. Окей, идем. Ты - авангард, я прикрываю. Медленно, на шаг впереди, не дальше. Смотри под ноги и по сторонам. Тур-рист!
        - Итем, - глухо повторил Белошапочка, остро ощущая, что идти никуда не хочется.
        Аспирин выставил перед собой Белька словно живой щит, и оба направились к подъезду. Тактическая расстановка имела рациональное объяснение. Белёк был полностью цел и здоров, а потому мог наверняка лучше выдержать атаку телекинетиков в виде брошенных предметов. А вот самому Аспирину беспокоить ребра и вообще делать резкие движения не стоило - острая боль могла его просто вырубить.
        Белошапочка осторожно переступал через многочисленные ямы в асфальте. Последних было так много, что создавалось стойкое ощущение, будто здесь падали снаряды. Некоторые воронки просто не могли появиться сами по себе из-за проседания почвы, сезонного промерзания или ливней. Их явно ковыряли механически.
        Впрочем, выражение «не могли», насколько понимал в этом Аспирин, являлось для Зоны Три-Восемь неприемлемым словосочетанием. Здесь могло быть - абсолютно все.
        Ступеньки парадного казались напрочь разбомбленными и изломанными, словно бетон принял на себя удар из гранатомета. В темный проход пришлось залезать.
        - Погодь, - обронил Аспирин, после чего прицепил на голову Бельку фонарик на резинке. Он всегда носил такой с собой в одном из внешних карманов спецовки. При этом сталкер остро пожалел, что не взял с собой обычный ручной фонарь. Увы, поделать ничего было нельзя. По счастью, было еще достаточно светло, хотя день стоял серый и ненастный.
        Белёк кивнул, не забыв ослепить сталкера головным фонариком в глаза, затем осторожно стал подниматься по ступенькам на первый этаж, переступая через грязь и нанесенный ветром мусор.
        - Вверх, на третий, - подсказал Аспирин, стараясь идти чуть боком, держа на прицеле проемы с выбитыми или просто открытыми дверями, которые вели в квартиры хрущевки.
        Тишина давила на уши.
        Белошапочка вглядывался в каждую ступеньку, словно лестничный пролет мог в любой момент обвалиться, только потом, пробуя на прочность, осторожно ставил ногу. Осторожность осторожностью, прикинул Аспирин, но продвигался напарник зело медленно, и это было хреново.
        - Белёк, здесь нет ни растяжек, ни говна. Не тормози, топай живее, - буркнул он.
        - А если лестница опфалится? - спросил Белошапочка.
        - А ты чё, пуп земли? - усмехнулся Аспирин. - До этого не обвалилась, значит, и тебя, полудохлика, сдюжит, - добавил сталкер. - Кам он, гоу-гоу!
        Белёк послушно мотнул головой и шагнул вперед. Когда пацаны поднялись чуть выше, с кровли вниз мелькнул лучик света, обозначая потрескавшиеся серые, грязные стены. Краска облезла, штукатурка висела на бетонной стене ошметками и кусками, подло ожидая своего часа, чтобы свалиться кому-нибудь на голову и укокошить без всяких растяжек и автоматных очередей.
        Первые два лестничных пролета прошли без звука, тараня стволами пустой воздух и тишину. Однако между вторым и третьим этажами приключенцев ожидал сюрприз. Баллончиком краски на стене были четко выведены надписи. Где-то старые и затертые, где-то новые и более свежие, но вполне читабельные. Советский Владивосток являлся ближайшим городом к местной границе Зоны, так что слова были родные, знакомые. Текст читался красноречивый. По-русски:
        «1983.03.03. 16:42. Убито три мутанта-кинетика. Макарыч, Дрын и Фадей», - гласила самая тусклая надпись.
        «Макарыч, Дрын и Фадей - вкусные люди. Агаш», - было выведено коряво снизу под первой подписью.
        «1983.05.04. 17:34. Проведена зачистка здания, убито шесть кинетиков. Пятый разъезд», - было написано выше.
        И тут же под надписью четко нацарапано:
        «1983.06.07. 10:22. Хрена с два, перезачищали! Вкусный пятый разъезд. Агаш»
        «1983.07.09. 12:25. Нашли обглоданные тела. Зачистили здание. Кинетикам смерть! Сафрон и Ко, УссурАйск».
        «Вкусные люди, сука. Сафрон особенно. Агаш и Ко. Разлом», - виднелась последняя надпись.
        Белошапочка, прочитав надписи, жалобно посмотрел на сталкера. Смысл надписи действительно был жуткий, Аспирину самому было страшно. Чего тогда ждать от подростка, да еще специфической ориентации? Сталкер освободил руку и потянулся к гранате, отцепляя ее от петли на поясном ремне. Держать РГшку в ладони при таком раскладе было спокойнее. С подобными мутантами, конечно, Аспирин встречался неоднократно, но его спину при этом прикрывали опытные бойцы, не чета Белошапке. Один по заброшенным зданиям Аспирин, пожалуй, ни разу в жизни не шлялся. А если и попадал в такое дерьмо, то при полном здравии, а не как сейчас, поломатый. На Белька в натуре надежды не было - нож в его руке заметно дрожал, фонарь на лбу дергался. Жопа, в общем, других слов не подобрать.
        - Пойдем, не ссы. Думай о бабах своих, - воодушевляюще обронил сталкер, одновременно вспоминая, что у гомосексуалиста несколько иное отношение к женщинам, чем у среднестатистического российского мужика, когда-либо оказывавшегося южнее Владивостока. Возможно, фраза «думай о бабах» Белька совсем не воодушевляла, а даже наоборот. Хотя хер его знает. Вроде сам рвался спасать их. Капитан Америка, в натуре.
        - Угум, - буркнул турист, вроде как подтверждая выводы Аспирина.
        Сталкер промолчал. Поднялись на третий этаж.
        Топать с «калашниковым», упертым в плечо, и гранатой, зажатой в ладони, было крайне неудобно. Поэтому, перевесив РГшку за колечко на палец, Аспирин молился, чтобы первый встреченный мутант не использовал это оружие против него самого. Достоинства мини-мудачков, как величал кинетиков Аспирин, состояло как раз в мастерском применении телекинеза. С уродцев вполне сталось сорвать РГшку с пальца сталкера, вырвать чеку прямо в воздухе и влепить Аспирину в лоб его же гранатой. Идея состояла в том, что большинство деградировавших человекообразных мутантов в технике не особо секли, а потому сорвать гранату с пальца Аспирина быстрее, чем его собственная рука, были не способны. Секунды тут решали практически все, а в собственных навыках по обращению с оружием сталкер не сомневался.
        Прежде чем на сталкера обрушилась молниеносная атака телекинетика, Аспирин услышал в воздухе пронзительный свист и почувствовал почти невидимое движение, разрезавшее воздух перед лицом.
        Из квартиры справа в Белошапочку, идущего впереди, метнулся обломок трубы.
        В то же мгновение из ближнего проема коридора почти синхронно полетела огромная доска с гвоздями. Движение предметов напоминало схождение ножниц, кабы не развивалось столь стремительно и страшно!
        Интурист, надо отдать ему должное, умудрился уклониться от «парящей» трубы, но избежать доски не хватило бы реакции даже опытному сталкеру. Импровизированный снаряд с разгона шандарахнул Белька в плечо и опрокинул навзничь не хуже выстрела картечью.
        Но это помогло!
        Пока напарник, пущенный вперед, падал на пол, сам Аспирин молнией ринулся внутрь квартиры, перепрыгивая через порог и отталкиваясь ногой от присыпанной мусором, сорванной с петель двери.
        Первый вывод вспыхнул в мозгу молниеносно - кинетик был не один. Как минимум - двое, поскольку атаковали с разных квартир. Мутанту нужно видеть предметы, чтобы использовать их для метания. Первым гадом предстояло заняться сейчас, пока Белошапочка, пусть против воли, отвлекал второго. Возможность разобраться с мутантами поодиночке была для горе-сталкеров единственным шансом. И Аспирин не собирался его упускать!
        Прежде чем добраться до кинетика, он наткнулся в полумраке заброшенной квартиры на чье-то тело. Раздетое, обглоданное, оно подвергалось пыткам: раздели, потом отрезали по кусочку, пока жертва находилась в сознании. По обрывкам колготок на ноге сталкер понял, что перед ним лежит женщина, вернее, то, что от нее осталось. Девушки в Зоне являлись редким товаром, и следующий вывод напрашивался сам собой: перед ним лежал кто-то из его группы.
        Темные колготки носила интуристка с прозвищем Шепот.
        - Твар-ри-и… - шепотом подвыл Аспирин, не разжимая зубов, и метнулся в комнату.
        Летящий в него лампочный патрон сталкер заметил с опозданием. Жалкие остатки светильника вонзились в лоб и, разлетевшись на мелкие осколки, расцарапали кожу, щеку, едва не зацепив глаз. Но волшебный мудачок ошибся. Если сталкер отвлекся, недомерку следовало бить чем-то тяжелым, вроде радиатора или бетонной плиты. Так, чтобы убить. Лампочный патрон, разбившийся на множество осколков, изодрал Аспирину лицо, по которому теперь текли капли крови. Но на лицо, боль и содранную кожу в некоторых жизненных ситуациях человеку насрать. Сейчас был тот самый момент.
        Сталкер не мог двигаться быстро. Ребра сковала боль, ноги - усталость. Но труп женщины, мясо которой поедали, возможно, у нее на глазах в течение многих часов, являлся допингом, который сложно переоценить. Зарычав, Аспирин прыгнул вперед, не думая ни о чем - ни об опасности, ни о ранах и тем более плевав на любую боль!
        Дверь в соседнюю комнату провалилась под его весом и, вылетев, осела на грязный пол. Мини-мудачок стоял у подоконника и поднимал руки к потолку, словно показывая фокусы. Маленький, толстый, с заплывшей рожей, он злобно скалил хищные зубы. При этом в глазах отчетливо плясал страх. Это было правильно, ибо в ответном взгляде ворвавшегося в комнату бродяги не было ничего, кроме жажды крови!
        Матерясь во все горло, Аспирин дал очередь из автомата, не целясь, но направляя ствол примерно в центр пухлой рожи. Он сознавал, что поступает бессмысленно, - пули отлетали в стороны как семечки. Однако бессмысленной стрельба в мутанта выглядела лишь на первый взгляд. Аспирин являлся опытным ходоком в Зону и знал, как следует обращаться с кинетиками. Жажда мести и вид мертвой девушки не лишили его способности убивать технично. Пули отвлекали внимание, лишали мутировавшего ублюдка возможности концентрировать свою силу на чем-то ином, кроме защиты собственной шкуры.
        Рожок кончился почти сразу, но пока пули щелкали из рожка в ствол, сталкер зацепил пальцем кольцо на РГшке и вырвал чеку. Зажал спусковой рычаг гранаты и с последним щелчком бойка нырнул обратно за стену, в спасительный коридор.
        В то же мгновение пришедший в себя после автоматной очереди кинетик переключился с глухой обороны на атаку. В кирпичную кладку напротив дверного проема врезался подлокотник от дивана, вырванный уродцем из останков мебели вместе с обивкой и тканью. Попытка выглядела позорно.
        - Ошибся, сукин кот! - рявкнул Аспирин.
        Хитрожопый уродец перехитрожопил с засадой на людей. Он сам загнал себя в угол в комнате, выход из которой вел только в коридор к сталкеру.
        Мелькнули еще несколько секунд. По-прежнему сжимая скобу гранаты, Аспирин вонзил в АКМ новый рожок правой рукой, выставил ствол за дверной проем и сплошной очередью расстрелял в глаза кинетику все тридцать патронов!
        Одновременно уронил РГшку на пол комнаты и отпрыгнул в сторону.
        Обескураженный столь массированным и молниеносным натиском мутант отвел от своих глаз пули второго рожка и, видимо, даже успел заметить прикатившуюся под ноги гранату.
        В последние мгновения, повинуясь отчаянной попытке кинетика, РГшка взлетела в воздух, рискуя вернуться обратно к сталкеру, но… катастрофически не успела.
        Скрывшись за ближайшим углом, сталкер едва успел достать новый рожок для верного автомата, когда за стеной раздался оглушительный взрыв!
        Боец знал простейшую вещь: поле полем, но осколочная противопехотная граната - слишком множественный и вариативный фактор, чтобы отклонить все осколки. Добавьте к этому взрывную волну и эффект замкнутого пространства!
        Непроизвольно выронив рожок, Аспирин прикрыл ладонями уши. Все равно долбануло так, что оглушило и зафонило в башке. Ушки потекли кровью. Херня! Автоматически подобрав рожок с пола и вставив его в трещотку, сталкер рванулся обратно в комнату по заведенному алгоритму, стреляя вслепую. Но увидел перед собой лишь сломанное взрывом, изодранное в рагу тело мутанта.
        Не медля ни секунды, сталкер хладнокровно вскинул автомат и выстрелил в мертвого кинетика контрольным дуплетом. Пули легли в череп ровно, оставляя кровавые ямки. Значит, никакого барьера не существовало. А раз телекинез не работал - карлик спекся.
        Аспирин приблизился, ткнул жирный труп носком. Реакции не последовало. Мгновенно позабыв о противнике, сталкер кинулся в коридор с автоматом на изготовку. Стрелять пришлось почти сразу. Еще один кинетик короткими шажками приближался к Бельку, который жался к стене, выставив перед собой нож, словно скромник - фаллоимитатор. Пистолет помощничек выронил и, сука, не делал попыток вернуть.
        Матюкнувшись, Аспирин шмальнул. Пули привычно отклонились с траектории. Мутант обернулся и блеснул уродскими глазками. Прижавшись к краю дверного проема, сталкер продолжал стрелять, напряженно ожидая прилет в лоб очередного «снаряда», однако поднятая уродцем в воздух палка пролетела далеко от головы. Пули из «калаша», очевидно, отвлекали внимание телекинетика, мешая сосредоточиться на противнике. Походило на то, что больше швыряться карлику было нечем - на лестничной площадке попросту отсутствовали «боеприпасы».
        Новым боеприпасом ожидаемо стал сам автомат сталкера. Когда Аспирин сделал попытку прорваться к Бельку, «калашников» сильно дернуло. Оружие сталкер в руках удержал, но чуть не свалился на пол от силы и напора, с которым верного спутника жизни чуть не вырвало из лап. Стрелять в таком состоянии, разумеется, было невозможно.
        - Бэла, нож! Бей же! Бей!!! - истошно заорал сталкер, преодолевая сопротивление автомата и продираясь в сторону кинетика, словно сквозь плотную воду.
        Бэла, слава богу, все понял. С расширенными от ужаса глазами гомик завизжал нечеловеческим голосом, шагнул в сторону неповоротливого коротышки, занятого телекинетической атакой, и вонзил клинок прямо в темя - сверху вниз двумя руками, словно втыкая в стол.
        Раздался душераздирающий крик. Замахав пухлыми ладошками, мутант бухнулся на упитанные коленки, тут же вскочил и бросился в соседнюю квартиру. Клинок при этом болтался в черепе, словно приклеенная пружинка с чертиком. Автомат успокоился, и Аспирин, только что давивший на него всем весом, с размаху упал на пол.
        - Не тупи, урод! - проорал он Бельку из положения лежа. - Догони и добей! Нож потеряем, гнида!
        Гомик развернулся, вероятно, пребывая в полном шоке от произошедшего, подхватил с пола пистолет и принялся переставлять непослушные после полученного стресса ноги по коридору вслед за мутантом.
        Мини-мудачка он нагнал в дальней комнате. Раненый карлик подбежал к подоконнику, где снова упал на колени и поднял руки. Нож так и торчал, болтаясь, из черепа. Лезвие достало до мозга, поскольку глаза несчастного закатились, обнажая пустые белки. В комнате находились еще двое - в бледных лицах лежавших Белёк с трудом разглядел Пышечку и Спортсменку. Полураздетые и эротично связанные грязной бечевой (если это эротично), девки валялись на куче вонючего белья без сознания, похожие скорее на брошенных кукол, чем на людей.
        Оскалившись от внезапно накатившей злости, интурист решительно шагнул к мутанту, приставил волыну к круглой башке. Полудохлый карлик не сопротивлялся - видимо, оставшиеся силы ушли на спасение бегством.
        Белошапочка зажмурился, представляя, как пуля пройдет сквозь вражеский череп. Затем невольно открыл глаза. В центре черепа красовался аспириновский нож. Пуля могла его повредить.
        С трудом сдерживая рвотные порывы, Белошапочка схватился левой рукой за рукоять оружия, торчавшего из голове еще живого кинетика, и с силой вырвал клинок из теменной кости!
        Карлик слабо застонал и, потеряв сознание, бухнулся на бок.
        Белёк упал на колени и вновь ткнул «Орлом пустыни» ему в лоб. Потом нажал на спусковой крючек, не ощущая ничего, кроме тошноты.
        Оглушительный выстрел рявкнул!
        Весь в крови и мозгах - облитый алым месивом как из шланга, Белошапочка вытер рукавом рожу и, тяжело дыша, посмотрел на клинок, зажатый во взмокшей от пота левой ладони. В горле стоял огромный комок, с острым желанием вырваться наружу.
        Почти одновременно, ковыляя, в комнату ввалился мсье Аспирин. Как раз вовремя, чтобы запечатлеть последние секунды жизни мутанта-телекинетика. Усмехнулся, глядя на Белошапочку, сидящего над поверженным врагом почти без движения. Плечи интуриста вздымались и опускались. Он тяжело дышал и, видимо, находился на грани полного сумасшествия.
        Заметив женщин, Аспирин забыл о Бельке. Подошел к найденышам и по очереди пощупал пульс. Пульс прощупывался у обеих девушек - значит, сердца еще бились.
        - Живы… - едва слышно обронил Аспирин.
        - Шивы!!! - вскакивая, с надрывом, очень тонко заорал Белёк.
        - Не ори, полудурок, - шикнул сталкер, оглядываясь в коридор.
        - Почему? Мы нашли их - ратоваться нато! - затараторил Белошапочка.
        Подбежав к Аспирину, он попытался его оттолкнуть и привести подруг в чувство. Конкретно - обнимать и тормошить. Дамы, однако, порыва не оценили.
        - Нож, - подсказал Аспирин с сильным раздражением. - Бечеву разрежь, торопыга. И не мельтеши, не мельтеши.
        Приведенный в чувство Белошапочка послушно поднял клинок и принялся резать путы.
        - Знаешь, чёй-то эти кинетики не похожи на Агаша, - задумчиво продолжил Аспирин, глядя на реанимационно-освободительные потуги товарища, - нормальные мудачки-людоеды наших тёлок не сдали бы так легко… Судя по надписям на стене, Агаш немало людей положил, бывалый. Не станет он сам себя в комнату загонять, да и бросаться в открытый бой… молодые это ушлепки, тупые. А Агаш-гнида наверняка где-то в подвале сидит и над нами угарает. Я, кстати, останки еще одной из твоих подруг видел…
        - Озтанки?! - резко обернулся Белёк.
        - Да охолонись ты! - прикрикнул Аспирин. - На хера громко орать? В общем, с Шепот кончено, братан. Готовенькая.
        Интурист сразу сник. Разрезав бечевку, он присел на кучу белья, опустил голову и вообще словно уменьшился в размерах. Аспирин, держась за ребра, прислонил голову к стене, поглядывая на все еще окровавленный нож в руках Белошапочки. Интурист настолько погрузился в себя, что совсем забыл про него. Кровь с лезвия стекала у него по руке, пистолет, снятый с предохранителя, болтался как вялый хер. Вот так задумается чувак и пальнет невзначай, подумал Аспирин. А оно надо?
        - Белёк, хочешь, прикол тебе расскажу?
        - Найн.
        Найн, сука. Не нравилось это все Аспирину - вот-вот зачахнет его приятель, и все, каюк, до первой аномалии. Бессильно вытянув ноги, Белёк расползся по куче тряпок. Пистолет не пальнул, но с тихим шорохом выпал из рук.
        Глядя на отвратительное зрелище (пожалуй, самое отвратительное, какое только можно наблюдать в Зоне) Аспирин вдруг страшно разозлился. У него болели ребра, ныло все тело, а единственный спутник - кстати, млять, совершенно здоровый, - страдал от гребаной меланхолии. Жалость сняло как рукой, и от пинка в бельковскую рожу сдержала лишь болящая грудь.
        - Ты же скандинав, твою мать! - просипел Аспирин. - Где нордический нрав, а?! А ну встал, мудак, живо! Пистолет в руку. Ну!!!
        Превозмогая боль, сталкер все же проковылял до Белька, резко пнул его правой ногой в плечо (выше нога не поднималась), одновременно вытирая о товарища подошву с налипшей глиной и опрокидывая на пол.
        - Ну!!!
        Крайнее унижение, похоже, вернуло в Белошапочку жизнь. Оскалившись от злости, он резко выпрямился, подхватил с пола пистолет и сжал его так, что побелели костяшки.
        Аспирин смотрел ему в глаза не отрываясь.
        Белёк шумно выдохнул.
        - Снаешь, я… потумал, - медленно заявил интурист, - мы… пока в нас шизнь теплится, мы толжны бороться… Шепот мертва, но остальные шивы. Мы сами шивы, сталкер. Нато вытаскивать отсюда свои шопы! - С этими словами Белёк поднял пистолет вверх и передернул затвор с самым решительным видом.
        - Во, правильный базар, - одобрительно кивнул Аспирин. - Сразу видно, отважный викинг. И насчет жоп, кстати, ты изящно заметил.
        Пилюля седьмая
        Король мудаков
        Мертвые сраму не имут.
        Князь Святослав
        Вытаскивать жопы, по здравому размышлению, представлялось делом многотрудным. Аспиринушка нутром чувствовал, да и башкой разумел, что с кинетиками партия ни фига не сыграна. О чем сейчас думает Белёк, интересно? О мужском хрене? Черт их знает, этих геев, с виду вроде люди как люди. Выглядел Белёк полным радужных надежд, глазки едва не светились. Злостью.
        Губки плотно сжаты, кулачки тоже. Боец, сука! В натуре интурист сейчас походил на петуха - в хорошем смысле указанного слова. Ей-богу, угляди он в этот момент мутанта - собственными бы ручонками порешил. И правильно, подумал Аспирин, ибо мочить недоносков - дело всеблагое и душеспасительное.
        Кинетики, насколько разумел Аспирин, любили руинированные здания, заброшенные подвалы, подземелья (сиречь старые инженерные сети), а также теоретически пещеры естественного происхождения. Поскольку оных на территории прибрежного городка Нампхо было немного (а лучше сказать, не имелось ни хрена), Аспиринушка решил сосредоточиться на подвалах здания, в котором они с Бельком уже, так сказать, имели честь пребывать.
        Логичным вариантом было хапнуть девок и валить из здания на хрен, но Аспирину, как старому борцу с зоновским люмпен-каннибализмом, подобный вариант претил, можно сказать, по принципиальным соображениям. Его бравый кореш Рыжняк, будь он здесь, сказал бы по такому случаю, что делать ноги Аспирину «мешает корона». Однако Рыжняка рядом не было, и «корона» жала Аспирину так сильно, что от желания мочить людоедов дергались пальцы. «Все здание, мать твою, облазим, - спокойно размышлял Аспирин, трогая болящие ребра. - Не-а, сука, раз сверху разместилась трапезная с бабенками, мини-мудачки по-любому где-нибудь внизу сныкались. Этот Агаш уж точно там, гогочет, письку чешет. Вкусные люди, сука! Я те дам вкусные люди, удод. Доставка, бля, пиццы на дом!»
        Байки про кинетиков говорили, что когда-то эти ублюдки были добрыми людьми, над которыми ставили эксперименты другие, не менее добрые люди в лабораториях. Возможно, это было не так. Просто кто-то из местных в свое время не успел убраться с зараженных территорий, кто-то, наоборот, вернулся, повинуясь зову родной земли. Большинство, естественно, погибло от зонных реалий, но часть смогла адаптироваться. Адаптация эта не всегда имела приспособленческий характер. По большей части приобретенные навыки позволили несчастным существовать в Зоне Три-Восемь, но их следствием стали неимоверные мутации человеческого тела, разума и, возможно, души. Аспирин находил утверждение разумным - он сам не раз был свидетелем того, как его напарники, влетев в очередную аномальную зону, буквально на глазах преобразовывались в нечто настолько пугающее и отвратительное, что сталкер не задумываясь отправлял им в лоб свинцовую порцию сострадания.
        «Коренные загибаловцы… Загибалово, хм…» - память вдруг из каких-то недр выдала воспоминание еще дозоновской жизни. Какой-то весельчак-режиссер снял сериал про русский постъядер в деревне Загибалово. Там были карлики, типа, коренные жители. И тоже, мать их, в балахончиках. И где они столько карликов-актеров нашли? Капец. В кино квазикинетики были мирные, бродили ночью, собирали светящиеся железки. Вроде как радиация в кадре, не хухры-мухры. Реальный пипец, однако, оказался хлеще режиссерского, а местные «натуральные» загибаловцы охрененно круче киношных. Зона, в общем, наглядно показала, что правда загнет раком любой вымысел, тем паче низкобюджетный. Вкусные люди, ёлки. Вот же мать твою за колено!
        Единственно, Аспирин ни фига не помнил, чтобы кинетики умели писать, да еще и по-русски. Ведь родными для них все же были именно корейские кривульки. Во всяком случае, о подобных фактах сталкер раньше не слыхал. Но научились, значит, приспособились. Ай, молодца!
        Пока Аспирин восторгался прогрессом местного мудацкого отродья и предавался праздным размышлениям о развитии письменности, Белошапочка сооружал из вонючих тряпок некое подобие полозьев, чтобы в одиночку тащить обеих трофейных баб по коридору. Тут всплыл нехилый головняк - где оставить бессознательные женские тела, пока мужественные джигиты пойдут мочить каннибалов? Ведь сколько придется шариться по этажам-подвалам - хрен знает. Сюда вполне могут вернуться мутанты. Прятать в соседние комнатушки вообще без толку - паразиты здесь знают каждый закуток и, значит, отыщут наверняка. Что делать?
        - Херня у нас, понимаешь, - Аспирин решил поделиться проблемой с Бельком, - пока остальных мочить будем, другие опять этих утащат, андерстенд? - Сталкер кивнул на баб.
        Белёк нахмурился. Но растерянности не проявил никакой. Закусил губу, свел брови… Потом, совершенно не считаясь с больными ребрами сталкера, неожиданно схватил Аспирина за локоть, развернул в сторону пустой оконной рамы и ткнул рукой в сторону улицы:
        - Вот! - Глаза интуриста вспыхнули озарением.
        На асфальте спал старый облупленный бронетранспортер. Вернее, то, что от него осталось. Облезший, изъеденный ржавчиной, словно молью, в рубцах от пуль и осколков. Траки гусениц были изодраны аки целка после замужества и раскиданы по прилегающей местности живописным узором. Судя по еле заметной колее в асфальте, броневая машина нашла здесь последний приют очень давно. Броневик, что характерно, был нашим, совковым. Это было неудивительно, поскольку Нампхо принадлежал бывшей КНДР. На броневике отсутствовали башня и орудие, но даже по силуэту платформы в ржавом железе без труда угадывались очертания советского танка Т-72, конструкция которого использовалась «северянами» как основа для собственных танков, бронемашин и даже САУ.
        Аспирин не доверял зоновским машинам, особенно таким вот гребаным долгожителям. По каким-то неведомым причинам именно колесно-самоходная техника фонила больше всего, как губка впитывая рентгены. Много бравых сталкеров словили смертельную дозу, пытаясь свинтить с такой техники что-нибудь пригодное для продажи. Но другого выхода не было, и Бельчище, в общем, подал недурную идею. Бронемашинка могла стать отличным укрытием. Чтобы не расстраивать спутника заранее, сталкер показал кулак большим пальцем вверх. Типа, гут, молодца.
        Белошапочка сразу разулыбался. Сложнее было уговорить его остаться охранять женщин, пока Аспирин ходил замерять фон. Еле уговорил, аж злиться начал и порыкивать. И словно в награду за усилия, внутри покойной бронемашинки счетчик вообще никак не отреагировал. Вдвойне повезло, что чудом сохранились лобовые стекла и даже замок на люке, хотя Аспирин и разодрал пальцы в кровь, пока заставил двигаться ржавую скобу. Но по крайней мере временное убежище из этого могло получиться. Точнее - должно было получиться. Иначе бабенки сдохнут.
        Когда податливые тела интуристок, колыхающие бюстом и прочими интересными округлостями, наконец перетащили в бронемашину, у обоих бродяг отлегло от сердца. Не хотелось даже материться. Застежка на люке со скрипом повернулась. Сорвать или провернуть такую было тяжело даже опытному телекинетику. Свет в пустых глазницах окон угасал, ветер разгуливал по комнатам, чувствовалось неминуемое приближение ночи. Но двое сталкеров все еще обшаривали последнюю подсобку в доме. Сколько мебели они отодвинули, сколько тряпья разгребли - все было бесполезно.
        Белошапочка умудрился влезть обеими ногами во что-то похожее на сырой «ведьмин студень». Хотя он вовремя отскочил, подошвы ботинок все равно стали напоминать поролон. Сам Аспирин влетел в какую-то мутировавшую растительную дрянь, лицо покрылось мелкими волдырями как от крапивы. Времени потеряли море. Нужно было нырять сразу в подвал. «Норные это твари, норные, - ругал себя Аспирин, - не станут селиться наверху». Видимо, уже убитые кинетики служили чем-то вроде приманки или дозора.
        И точно, стоило ступить на полуразрушенные каменные ступени, как в свете фонаря Белошапочки показались размашистые следы засохшей крови. Картинка предстала колоритная. По углам аккуратными кучками лежали кости разной степени свежести, виднелись заскорузлые тряпки, в которых угадывались измызганные останки, рваная одежда или остатки бронежилета. Валялся расплющенный кислородный баллон - с таким Аспирин ходил когда-то в дальние рейды к Сеулу. Удобная была штука - спаренный, симпатичный, вешался на плечи, места занимал мало, сверкал антикоррозийной краской. Тот, что лежал перед Аспирином сейчас, напоминал расплющенную ромашку. Ржавую. Ну что делать? Время, как говорится, вносит коррективы.
        Поодаль от изуродованного кислородного баллона ощетинивался перекушенными трубками нагрудник бронекостюма. Беленький, кажись, погранцовский, опознал сталкер. Картина скромного мутанческого дополнялась соответствующим запахом, наталкивающим на одну мысль - скорее натянуть на рожу противогаз. Тихий писк неожиданно заставил убийц людоедов насторожиться, глаза уловили движение в стороне, стволы мгновенно дернулись на звук.
        Луч фонаря выхватил отвратительное, но любопытное зрелище. На покореженной отопительной трубе висели, привязанные изломанными хвостами, штук пять гигантских тушканов. Один из них еще шевелился и изредка истошно пищал.
        Оба сталкера осторожно двинулись вперед.
        - Запасы делали, - со знанием объявил Аспиринус, - не, Белёк, прикинь, как у нас в деревне лук сушили, так эти трупоедов. И кто мне теперь докажет, что кинетики неразумны? Истинно те глаголю: наши повадки у мини-мудачков, наши!
        - И кте их на кер искать? - пропуская этнографическое заключение напарника, обвинительно прошипел Белошапочка, став похожим на недобитую мангустом кобру.
        - Заткни пасть, - ласково посоветовал в ответ Аспирин, - русский мат тебе карму портит, морда скандинавская.
        Интурист недоуменно обернулся.
        - Но нам не фесет! - возмутился он, пнув со злости чей-то очередной заготовленный труп, отчего-то валявшийся на полу. И громко воскликнул: - Кинетикоф сдесь нет!
        - Ну не ори, блин, просил же, - скосил глаз на напарника Аспирин. - Здесь они, гниды, тута. Кишкой, бляха, чую, погоди.
        Пнутый Белошапочкой трупик тушкана оказался старым и полуразложившимся. От того, что его побеспокоили, по комнатенке прокатилась волна одуряющего смрада, хотя это казалось невозможным после вони, заполняющей воздух подземелья. Вместе со сладковатыми ароматами разложения в душу Аспирина проползло отвратительное чувство. Подвал был всего метров семь в длину, и никого, кроме доблестно издохших тушканов, в нем не было.
        Где Агаш? Допустим, женщин уже слопали. Тогда всё, хана. Реально, искать дальше было просто негде. Типа, тупик.
        Вырывая Аспирина из умозрительных лабиринтов, в связке полудохлых тушканов один вдруг зашевелился (видимо, из последних сил, уж больно жалобно и тихо попискивал) и звонко шлепнулся на пол. Некоторое время Аспирин в прострации наблюдал, как умирающее животное медленно ползет по полу, еле передвигая передними лапками, - задние были перекушены и неестественно вывернуты в противоположные стороны. Наконец, чуть слышно запищав, тушкан подвинулся еще чуть-чуть и… сгинул. Можно сказать - исчез. Причем так неожиданно, что у сталкера зрачки на макушку поползли. Белошапочка что-то залопотал, и Аспирин, обернувшись, увидел, что тот показывает на место, где только что лежало животное. Сталкер в недоумении шагнул туда, куда показывал напарник, присел, присмотрелся. Ничего интересного не обнаружил и, уже вставая, случайно двинул в сторону сплющенный кислородный баллон.
        Взору открылась крупная решетка. Баллон прикрывал собой люк. Тушкан, очевидно, провалился через прутья вниз, в темноту.
        - Сюда, быренько! - скомандовал Аспирин.
        Белёк сорвался и присел рядом. Потом, ни слова не говоря, оба взялись за прутья и с неожиданной легкостью вынули чугунную преграду наверх.
        Аспирин глазом моргнуть не успел, как напарник буквально слетел по ржавым скобам вниз. Не щадя подбитые бока и отвратительно матерясь, сталкер ринулся догонять шустрого приятеля.
        Под круглым окошком люка разместился сводчатый туннель, протянувшийся длинной кишкой куда-то в темные дали. Вокруг пахло какой-то гадостью, было стремно, темно, но при этом жарко. Странно жарко, неестественно.
        - Аномалия! - злобно прошипел Аспирин и схватил за плечо Белошапочку, собиравшегося бездумно рвануть дальше. Тот замер как вкопанный. Потом чухнулся, нагнулся, подобрал какую-то железку и швырнул прямо перед собой.
        Мощный гул содрогнул мрачное подземелье. Сталкеры отпрянули, матерясь. Все пространство в четырех метрах от них и дальше по коридору заполнилось насыщенной ярко-желтой субстанцией. В пространстве буквально из пустоты развернулись бесформенные облака плазмы. Они осветили закопченные и потрескавшиеся стены с потолком. Сталкеры отпрянули, матерясь. «Горнило» - а именно эта аномалия висела перед ними - немилосердно пекла, обжигала и ослепляла.
        - Не тупи, бля, не на пикнике! - жестко процедил Аспирин. Напарник виновато опустил голову. Аномалия еще раз вздулась облаками плазмы и начала медленно опадать.
        - Осторожно вперед, - выдавил проводник, - мелкими шажками, почти на носочках, будто по говну пиндошишь. О потрохах своих думай, дурр-рак, а то скоро на ладонях их понесешь!
        Медленно, крадучись, они двигались вдоль склизлой стены в сопровождении собственного тихого дыхания и теней. Аномалий больше не попадалось, соответственно резко похолодало. Коридор оказался охренительно длинный, что было удивительно для подвала заброшенной хрущевки. Высокие своды, протяженность, высота, вообще все вокруг говорило об одном - эти стены копали не люди. Нелюди. После того как люди отсюда ушли. Глядя на своды, Аспирин щурился. Ему было, как бы это сказать, западло осознавать, что подобное сооружение - в определенном смысле шедевр инженерной мысли, - высокий сводчатый подземный коридор сделан кинетиками, существами, которых он искренне презирал и еще более искренне ненавидел. Коридорный свод такой высоты требовал знания технологии арочного строительства, знакомства с бетоном, сваркой и - о ужас! - знания математики, проектирования, расчетов.
        Кинетик-конструктор? Кошмар и бред. Это, пожалуй, звучало круче, чем кинетик-снайпер или кинетик-парашютист. «Впрочем, о чем я? - одернул себя Аспиринушка. - Мозги у кинетика-ученого разлетаются так же хорошо, как и у кинетика-дебила. Замочить их всех на хрен до последнего, и весь разговор!»
        Наконец, спустя почти двести метров осторожного движения, сводчатый коридор оборвался толстой двухпудовой дверью на петлях с руку толщиной. «Почти банковский сейф, бля!» - усмехнулся сталкер. Дверь, однако, была открыта. Причем открыта очень давно - о чем свидетельствовали слои пыли и ржавчина. Держа стволы наготове, оба прошмыгнули в разверстую щель. Следующий коридор оказался еще шире первого, хотя это уже казалось невозможным для примитивной технологии мутантов, и уходил вниз. Света фонарей еле хватало разгонять темноту в радиусе двух метров.
        «Хорошо хоть баб спрятали, - подумал Аспирин, - если сдохнем, так, может, очнутся да догадаются, как из бронемашинки свалить. Хотя иностранки. Да и бабы. Не догадаются… А, в жопу все! Где кинетики, сука?! Где кинетики?!»
        Дорогу перегородило нагромождение плит. Санёк стиснул желтые зубы и полез наверх первым. Он уже почти добрался до вершины неожиданной баррикады, как вдруг Белошапочка что-то вскрикнул у него за спиной. Раздался топот быстрых ног и шум, словно чье-то тело поволокли по земле. Судорожно обернувшись, сталкер попытался рассмотреть, что происходит внизу, но не смог - свет фонаря выхватывал из темноты лишь куски грязного земляного пола.
        Его напарник исчез!

* * *
        Вопреки всем принципам недобитого пионера сталкер не стал прыгать вниз наобум. Движение под баррикадой прекратилось, и внизу царила полная темнота. И тишина. Застыв, Аспирин в нее всматривался и вслушивался. Затем, убедившись, что его не ждет в темноте засада, не замечая нахлынувшей боли, он аккуратно спустился вниз, держа наготове «калаш» и сдержанную, но поднакопленную ярость. Внизу было пусто. Пройдя по коридору, Аспирин ощупал пальцами стены, ладонями изучил грязный пол, покрытый сантиметровым слоем пыли. Слава богу, пол был холодный, но относительно сухой - шарить руками в жидком говне было бы неприятно.
        Но - ничего. Коридор оказался так же пуст, как и раньше. Голые стены. Ровный пол без люков и неровностей. Аспиринушка помотал головой. Ну что за муйня-то такая? Белошапочку определенно не могли утащить по коридору в обратном направлении - коридор был прямой, аки дохлый аспид, а значит, сталкер увидел бы напарника даже при таком освещении. А если бы не увидел, то услышал бы движение - ну хоть что-то. Потайных ходов, ответвлений и прочей подземной лабуды также не наблюдалось. Аспиринушка, в натуре, много лет носился по Зоне и в таких вещах понимал. Люки и двери - даже скрытые и замаскированные - он отыскал бы легко. Вот только здесь их не было. Выводы?
        Выводы бежали по артериям и венам сталкера прямо в мозг вместе с нехилыми порциями адреналина. Передернув автомат, Аспиринушка отступил спиной к баррикаде и взметнул ботинком вперед столб пыли. И сразу поднял фонарь. Медленно оседая, пыль обрисовала возле боковой стены коридора большое объемистое кольцо. Оно висело прямо в воздухе, над полом, не касаясь его пары сантиметров.
        Стиснув зубы и почти не думая, Аспирин нырнул в портал. Фонарь оставался в его руке, но свет вдруг пропал, словно неизвестная сила заставила сталкера смежить веки. Голова стала тяжелой и мутной, словно он ужрался в хлам. Аспирин бы в натуре с радостью ужрался - ведь просрал Белька, просрал. Хоть сам подыхай, наставник хренов!
        Но тут в ушах зашумело.
        «Ёпта… - озарила тихая, ненавязчивая, мерзенькая догадка, - это уже психокинетик… В бошку залез мне, гнида! Ну вот я и отбегался…»
        В натуре, это был конец. Психокинетик, одна из самых могучих тварей старой хохлятской Зоны, был хлеще батальона живых трупаков и куда круче любых жирных карликов. Встречался реже своего брата телекинетика, но был на порядок опаснее и страшнее. Воздействие психокинетика не ограничивалось кинетической составляющей, эта тварь владела телепатией. Аспирин знал: сейчас ему выжгут мозг и адью - вперед, отпевать. А Белёк, видать, уже конкретно готовенький. Вот почему он даже не сопротивлялся, не кричал, не орал. Извели, поганцы…
        «Назад не поверну! - оскалился в полной темноте сталкер. - В жопу! Если сдохну, то хоть на рожу контролерскую посмотрю. А то не дай бог, сука, симпатишный!»
        Похолодевшая от липкого ужаса рука привычно передернула затвор автомата. Дрожь дрожью, но навык обращения с оружием от страха не увлажняется. «Закатать пару магазинов в голову этой мутантской дряни! - мелькнула веселящая мысль. - Пусть остановит!»
        Хотя верно, психокинетика он не одолеет. Палец даже не нажмет на спусковой крючок. Но попытаться обязан, в душу мать, никак иначе!
        С такими мыслями, преодолевая атаку на остатки разума, Аспирин попер вперед, как бизон, сквозь незримые слои воздуха, вдруг ставшие тугими и твердыми, раздирая их плечами, лицом, стволом автомата.
        Вокруг цвела тишина. Вокруг расстилалась тьма. Фонарь выпал из непослушной руки и с унылым звуком покатился по полу. Погас. И в то же мгновение, словно ожидая исчезновения последнего всполоха света в абсолютно темном подземелье, Аспирин услышал ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС.
        Волосы на голове сталкера зашевелились сами собой и немедленно встали дыбом.
        Эхо доносило издалека сорванный, сиплый звук. Это был именно ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Фальшивя, с туберкулезными придыханиями и всхлипами, медленно и протяжно по тьме расстилалась песня:
        - Черные те-е-ени, вечер оста-а-ался и я… Жить пе-реста-а-ал!!!
        Слова черте-те какой старой песни, которую часто можно было слышать в любом сталкерском баре, человеческие слова здесь, в этом жутком глубоком подземелье вдруг сорвали что-то внутри, добили сталкера окончательно.
        «Да я, сука, схожу с ума», - понял Аспирин и чуть не присел на пол. Ноги, однако, даже согнутые в коленях и ощутимо похолодевшие от ужаса, продолжали тащить вперед. В опровержение его мыслей что-то вдруг всхлипнуло вдали, и снова потянулось надрывное:
        - Злые коле-е-ени, кто-то сруби-и-ил тополя… И срыл пьедеста-а-ал!!!
        Голос сорвался и закашлялся. Словно закрытые, запертые навечно в туннелях, души погибших сталкеров вдруг застонали, не в силах распрощаться с Зоной! Аспирин поднял голову.
        Души? Привидения мертвых? Бесплотные оболочки?
        Рука сжала автомат сильнее. Рот привычно искривился небритой косой ухмыкой.
        «Что может сделать бесплотная душа мне, живому? Ничего не может! Обломитесь, твари, я жив еще!»
        Сталкер встал и развернул плечи. Страх исчез, словно его не было никогда. Адреналин все еще бродил по телу, будоража артерии и очко, но лишь помогал сосредоточиться, делал быстрее, сильнее, снимал тормоза. Страх - это жизнь. Темнота, ужас, приближение смерти - все это не может пугать того, кто живет с подобной херней десять гребаных лет. Аспирин с этим жил. И класть хотел на все страхи. Прежде всего - на свои!
        Держа наготове трещотку, он стал осторожно переступать, шаг за шагом приближаясь к источнику звука. Новый запев налетел, словно ледяной ветер, но не замедлил это движение:
        - Кольца и две-е-ери, лишь бы оста-а-аться в тени… И не дыша-а-ать!!!
        Кольца и двери… Дымные невидимые кольца порталов - это есть местные чертовы «двери». В ад? В тартар? А хоть и туда. Все равно не хуже, чем Зона и местное сволочное подземелье! К неожиданному изумлению сталкера, перед ним действительно нарисовалось объемное кольцо. Вокруг была полная темнота, но это кольцо… это кольцо было видно отчетливо. Оно не светилось, но искаженное пространство, вероятно, каким-то образом преломляло саму темноту, вернее, те незначительные потоки излучений, которые все же сохранялись даже в полной тьме. И Аспирин мог их видеть. Во всяком случае, одну из граней кольца он наблюдал сейчас очень четко - как блик на веке при закрытых глазах. Как еле заметную радугу в небе, как размытую тень.
        Звук доносился - оттуда.
        Собрав всю волю в кулак, Аспирин приготовился к худшему.
        Что там? Ум за разум заходит, но надо идти. И войти! Он сильнее, он не отступит. Шаг, другой, третий…
        - Мертвые зве-е-ери, как изумле-е-енно они… Любят лежа-а-ать!!!
        Терять было нечего, так что сталкер поднял свой АКМ и снова шагнул в невидимое кольцо, не думая ни о чем, кроме автоматной очереди, которой собирался расписать все, что окажется за плоскостью портала.
        Но ощущение это исчезло. Так же, как и возникло. Почти мгновенно. Сквозь слипшиеся от едкого пота глаза Аспирин различил очертания низенькой комнаты, клетушки даже, едва освещенной слабым светом, вяло падавшим откуда-то сверху. После темноты новый свет резал глаз, делая окружающее хоть и видимым, но размытым. Аспирин рефлекторно повел автоматом в разные стороны, даже раньше, чем подумал об этом. И только потом различил в полумраке четыре странные фигуры, стоявшие у дальней стены с поникшими головами.
        Вспомнились зомби. Сталкер уже было вдавил спуск, но в последний миг допер, что видит висящие на стене сталкерские комбезы с нахлобученными сверху шлемами. Сердце глухо застучало в ушах. Взгляд упал ниже, в дальний угол каземата. И - вот оно. ВОТ ОНО!
        На полу, низко склонившись и обхватив руками колени, сидел неизвестный монстр или человек. Силуэт, во всяком случае, выглядел колоритно. Бесформенные очертания мешковатой одежды скрывали тело почти полностью. Это был не телекинетик - для телекинетика урод был слишком велик. И не психокинетик - тот давно бы спалил Аспиринов разум. Но тогда кто или что?
        В непонятном создании скрывалось нечто такое, от чего Аспирин буквально приклеился к полу. Могучая, неясная, нездешняя сила, казалось, волнами растекалась от него в стороны. Сопротивляться ей было не просто бессмысленно, но сразу думалось - а нужно ли вообще?
        Создание медленно подняло голову и посмотрело на Аспирина. Голова эта пряталась в капюшоне. Сверкнул на миг и потух абсолютно человеческий зрачок. Единственный и сверкающий.
        - Эй, солда-а-ат, - донесся стонущий, булькающий голос, минуты назад певший. - Да-а-ай пить, да-а-ай, солда-а-ат.
        Как завороженный Аспирин смотрел на руку, всю в струпьях и грязи, которая тянулась к нему, неестественно удлиняясь прямо на глазах, всё ближе и ближе.
        - Пи-и-и-ить - заклокотало снова.
        И тут страшной силы удар сшиб Аспирина с ног. В следующий миг ошалевший, полуослепший от боли сталкер был рывком втянут в комнату. В голове застучало сильнее. А странное, жуткое существо подтаскивало его к себе все ближе и ближе. Автомат, потерянный при падении от неожиданности, остался где-то на пороге. Рука скользнула по какому-то стеновому брусу, но схватить не успела… Всё!
        Создание медленно поднималось на ноги. Глаза наконец свыклись с новым освещением, и Аспирин вдруг врубился - перед ним стоял человек, во всяком случае прямоходящее, двуногое и двурукое существо. Не слишком высокого роста, сгорбившееся, но все же огромное, широкоплечее, тяжкое и массивное, словно отколотая скальная глыба. Существо утробно втянуло воздух. Лицо монстра казалось безобразным. Изрытая оспинами и стянутая шрамами кожа, редкие клочки седой бороды обрамляли беззубый рот, правый глаз вспыхивал белесым светом, а на месте левого виднелась повязка из полуистлевшей черной тряпицы. Остатки одежды были собраны из разного сталкеровского шмотья, причем, судя по разнообразию цветов, от мертвецов разных кланов и группировок. Однако самый больший ужас внушала левая рука, свисавшая вниз огромной узловатой каменной ладонью. Рука, казалось, жила своей жизнью и время от времени то сжималась в кулак, то тянулась и дергалась в сторону. Старик бессмысленным взглядом взирал на сталкера, и рот его кривился в подобии улыбки или оскала хищника. Глаз замерцал сильнее. Живая смерть возвышалась над Аспирином,
сколько раз не сумевшая догнать его и все-таки поймавшая здесь.
        - Ты кто, чувачок? - подавляя страх, гулко выдавил сталкер, глядя в единственное око страшилки.
        Страшилка, уже приготовившийся кончить Аспирина, замер. Видимо, беспримерно тупой вопрос сталкера его изумил. Огромный урод качнулся, словно гипертрофированный в размерах китайский болванчик, потом пробулькал удивленно:
        - Я-то? А ты кем хочешь, чтобы я был, подделка трупа?
        Вопрос монстра тоже поставил Аспирина в тупик. Но ненадолго. Пацан он был в целом с понятием, и смутить базаром его было трудно.
        - А я знаю кем! - Сталкер облизнул засохшие губы. - Живым, мля! Ты ведь не зомби, чувачок?.. Не-е-е, не зомби.
        Тихо постукивая черными кривыми ногтями, к сталкеру по-паучьи подобралась страшная, мертвая рука. Сейчас что-то будет, что-то очень плохое, допер Аспирин. Он попытался убрать лицо в сторону, замотал головой, и свет фонаря случайно упал на другую, обычную старческую морщинистую руку, лежавшую на груди. Кисть украшала расплывчатая татуировка, изображавшая череп в респираторе, а чуть дальше еще одна - стилизованная мишень снайперской винтовки.
        Что за… где же… да это…
        - Хохмач!!! - изумленно выдохнул сталкер, пораженный мгновенным узнаванием. - Хохмачов, гнида, ты ли?!
        Перед ним стоял бывший владелец хотеля - пожилой сталкер, со знаменитым в предбаннике погонялом Хохмач, собственной персоной. Правда, с некими изъянами во внешности.
        Говоря откровенно, бывший «пизнесмен» и партнер г-на Рыжняка по гостинично-барному бизнесу своей фамилии не соответствовал. В том смысле, что с шутками юмора у него было тяжело и хохмы от Хохмача было не дождаться. В новом обличье с пантомимой и анекдотами, как оказалось, дело обстояло еще хуже. Так что, услышав, как по полу скребутся когти, Аспирин даже не удивился. Опустив взгляд вниз, он увидел, что вместо обуви у старого приятеля босы ножки с огромными когтями, чем-то напоминающими птичьи. Только больше. Такими горло порвать было до неприличия легко. Аспиринушка крякнул. В тот же момент человекоподобное чудовище (или же чудовищеподобный человек) жалобно моргнуло глазом, и взгляд его, до этого мутный и бесноватый, вдруг стал ясным и совершенно осознанным.
        - Чего? - смешно сорвался в высокие ноты голос урода. - Ты чё сказал, то… чувачок?
        - Хохма! - заорал в ответ Саня. - Ты сталкер Хохмач! Хохмачов!
        Жуткий монстр переступил, качнулся и сел прямо на ноги Аспирина, едва не переломав. А потом неожиданно застонал и наотмашь врезал кулаком по своей уродливой клешне.
        - Хохма-а-а-ччч!.. - простонал он и прокаркал, как птица: - Хохмачов… Хохмачов…
        Самая жуткая и нереальная догадка поразила измученный мозг Аспирина. Но бродяга был готов ко всему. Он знал, насколько сложна для человека логика Зоны. Вопрос сорвался с губ сам:
        - Три года назад! Ты был со мной во время набега на китайский военный склад под Хэлуном! Я помню это. Ты - помнишь?!
        Старик немного отполз назад и медленно, словно не веря самому себе, произнес:
        - Кажется… помню. Хэлун… Хохмачов… Я и есть - Хохмачов!
        Аспирин был почти готов к такому повороту событий, но как только монстр признал свою личность, тут же засомневался. Память упорно рисовала сцену, в которой Рыжняк выписывал на «скорбной» доске хотеля имя погибшего. Имя было «Х-О-Х-М-А-Ч» - по буквам. Типа, пусть земля будет пухом. Аспирин вспомнил стопку, накрытую коркой хлеба, и речь Рыжняка на поминках лучшего друга.
        - Хохмач сдох, - неуверенно сказал сталкер.
        И, помолчав, добавил:
        - Ты зомби.
        Глухой стон вырвался из груди старика.
        - Лучше быть зомби! - Старик закашлялся. - Лучше быть трупом, чем так вот…
        И он снова врезал по левой руке.
        Аспирин прищурился. Старый черт сталкер Хохмач, или то, что его напоминало, выглядел кошмарно. Но эти пронзительно голубые глаза, этот прищур из-под густых бровей, этот взгляд спутать было нельзя… Нет, мать твою, ошибки быть не могло. Аспирин слишком четко и хорошо помнил эти гребаные черты.
        - Хохмач… - потрясенно обронил Аспирин, почти теряя дар речи. - В натуре, ты - Хохмач.
        Ужасное существо обрадованно поднялось, стряхивая «человеческой» рукой грязь с коленей. Открыло рот и тут же его захлопнуло. В разверстой на мгновение пасти сталкер увидел острейшие иглы зубов - в несколько рядов, словно у акулы… Опустив взгляд вниз и впервые обозрев всю фигуру монстра с головы до ног во весь рост, заметил, что издохший Хохмач был одет, как ни странно, в легкий армейский бронежилет и простой комбинезон военного образца. Через плечо его на широкой кожаной перевязи висел огромный ствол. На глаз Аспирин прикинул, что жуткое оружие представляет собой, вероятно, необычный гибрид «гатлинга» и «отбойника», причем стреляющего, судя по всему, дробью или картечью - об этом свидетельствовал калибр оружия, близкий минимум к четырнадцатому. Приглядевшись, Аспирин заметил также два арта - «браслет» и «этак». Очевидно, в совокупности оба артефакта создавали какую-то мини-аномалию, разгоняющую механизм псевдодробовика до необходимого предела.
        - Хохмач и есть! - радостно и неожиданно бодро вздохнуло чудовище. - Точно!!! А ты сам-то кто, братишка? Родной ты мой! Дай-ка погляжу… Ведь ты меня знаешь, верно? Значит, и я тебя опознаю… Ёпта, да неужели? Саня-Ацетон?!
        - Аспирин, - поправил Аспирин.
        - Да мне пох! - совсем по-человечески заржал монстр. - Все так же наркоманишь? Трава есть?
        - Завязал.
        - Да ну на? - Клешненосец необычно закряхтел-захихикал, мотая головой, словно от удовольствия. - Не-е, мля, помню-помню. И случай с зомби под Хэй-лудзяном… Удивил ты тогда меня. Вот так встреча, однако, приятель!
        - Я те пока не приятель, - обронил Аспирин глухо, подозрительно смотря на собеседника, словно на мираж или призрак. - И, Хохмач, одно уточнение для тупых. Ты же сдох.

* * *
        Аспирин стоял безоружный. В том смысле, что его автомат лежал хрен знает где, в стороне, далеко за спиной сталкера. Но нож - тот самый, которым Белошапочка приловчился вскрывать уникальные мозги телекинетиков, - нож висел на поясе. И Аспиринушке стало внезапно по фиг, кто тут мутировавший монстр, а кто обосравшийся хомо сапиенс. Клинок грел бедро, и ладонь зудела. На всякий случай Аспирин сделал шаг назад и спросил прямо, без политесов:
        - Один вопрос, чувачок. Как ты здесь выжил? Дом полон кинетиков, так? Они любят людей, не ошибаюсь? Однако специфической, я бы сказал, любовью.
        Урод поднял голову и в упор уставился на сталкера. Эйфория, охватившая его за секунду до этого, мгновенно слетела. Снова обозлившись, монстр нахмурился и, чуть раздвинув кривые губы, продемонстрировал сверкающие клыки.
        - А ни-как! - медленно, с расстановкой прохрипел он. - Ни-как не выжил.
        Аспирин, как хищник, оскалился в ответ сам. Или улыбнулся. «Ах ты, гондон дырявый, - дружелюбно подумал он. - Хохмы хохмить со мной решил Хохмачов? Вкусные люди, сука…»
        Готовясь к прыжку, Аспирин отодвинул ногу еще чуть дальше, и она неожиданно коснулась цевья автомата. Было темно, но уж трещотку-то свою старый бродяга не спутал бы ни с чем. Выходит, не обронил у двери, протащил за собой почти до монстра. Трещоточка ты моя, красотка! Мгновенно нащупав приклад, Аспирин зацепил носком ремень, дернул ногой, подкинул «калаш» в воздух и тут же перехватил родное оружие, отполированное за годы службы собственными пальцами. Ствол уперся в лоб нежити. Чудовище, однако, не шевельнулось.
        Тогда, почувствовав в руках ствол и власть, Аспирин отпрыгнул назад на два шага.
        «Вынести ему мозг, и весь базар, сука!»
        Но Хохмачов, вернее, то, что от него осталось, сидел неподвижно и прижимал к груди уродливую руку, словно баюкая новорожденного младенца.
        - Постой, - словно опомнившись вдруг, попросил он. - Я все расскажу, тебе. Не стреляй, пожалуйста. Я болен. Я просто болен!
        - Чё, в натуре? - Злость, долго сдерживаемая Аспирином, теперь пенилась и клокотала. - А свинцовой пилюлей не полечить тебя меж зубов?! Могу, впрочем, и без трещетки устроить лоботомию. Хирургической методой, сиречь тесачком в лобешник. Не попрет?
        - Стой, стой же! Ну прошу… Вот, смотри! - Хохмач выпустил клешню, которая резво поползла по полу и, достав из-под одежды ветхий наладонник, по полу толкнула его к сталкеру. - Там все, все записи того дня и последних лет. Вот батарея, неродная, Агаш приволок вчера.
        - Агаш? Мутант-кинетик? Тебе?! Ты с ними, что ли? Ну-у, с-сука…
        - Я объясню, объясню! - запричитал Хохмачов. - Ты ПДА только возьми… Много видел зомби, которые пользуют ПДА?.. И автомат мой забери тоже. Вот он, в углу. Мне так спокойнее будет. Да и тебе…
        Аспирин осторожно отступил еще дальше, осмотрелся. Потом подобрал прибор с батареей, оружие, буркнул:
        - Ну, я жду. Объясняй!
        Ощущение АКМа в руках немного успокаивало натянутые нервы. Ярость медленно сходила на нет. Опустив голову, Хохмач принялся говорить…
        История Хохмача
        - В Зоне я поселился уже давно. Как ты верно приметил - сразу после смерти. Со смертью, однако, возникли сложности, описать которые с ходу непросто. Говоря откровенно, я подорвался на гранате. Самого взрыва не помню, только куски. Хорошо помню, что за ноги будто дернуло и тело словно бы растянулось. Следом горячо стало, столб огненный перед глазами! По голове резануло, а потом вспышка белая и… словно падаю. И все. Отключился, пропал. Не помню ничего, сколько так был. Потом в себя пришел. Холодно мне, и воет кто-то рядом. Подниматься начал - больно. Очень ноги обгорели, вместо глаза дырка. А на левую руку и смотреть страшно. Я такого не видел отродясь. Думал, все, пропал совсем. А тут еще собаки светящиеся рядом ходят. А самому муторно, тяжко, и внутри ворочается что-то странное, чужое что-то живет. Хотел было от собак уползать, да они как меня услышали, ко мне ходу дали. Я и с жизнью распрощался уже, только вижу - не подходят. Рычат и пятятся, уши прижали, скулят, трясутся. Я и рад-радешенек, что не лезут. Хотел выбираться назад, да только чувствую - к собакам тянет, и всё тут. Ну я и шагнул…
        Хохмач вдруг осекся и вздрогнул, плотнее прижимая изуродованную конечность.
        - Потом ад кромешный был! Ничего не понимаю, только чувствую, рука эта сама псину рвет на куски да мясо сырое, теплое еще тащит в рот. А псина тупит, словно под гипнозом. Видят собаки, что я мочу их, но все равно ко мне лезут, поджав хвосты, скулят, глазами сверкают, но лезут на смерть, не сопротивляясь. Я ем. Мне и противно вроде, да вдруг и понравилось. И хорошо стало так, раны заживают на глазах. Спокойно сделалось, сладко…
        Потом уже под вечер, как стал дорогу назад искать, отпустило. Противно так на душе. Понимаю, не то со мной что-то. Какая-то чужая жизнь поселилась. Ночлег бы найти, остановиться, боязно в Зоне ночью. Так и шел вперед, куда глаза-то глядели… Долго. Сначала шел, а как стемнело - бежал, да быстро так, аж сам удивлялся. Дошел до границы. И вижу вдруг - погранцы. Патруль периметра ковыляет. Ну я к ним, да и… Эх-х…
        Приступ кашля снова оборвал рассказ.
        - Помогите, кричу, ранен я, а они как давай шмалять по мне очередями и орут благим матом: «Мутант, сука, мутант! Пали! Мочи!» Всех их убил я тогда…
        Аспирин не нашелся что ответить. Да и что говорить. Мутант. Редкий случай, когда, превратившись в чудовище, человек сохраняет остатки разума. Вопрос лишь в том, сохраняет ли? Аспирин помнил рассказы, услышанные от сталкеров. Бачили братишки за стаканом мутного пойла, что встречался им некий необычный уродец, похожий на горбатого человека с огромной перегнутой рукой. Все говорили по-разному - на кого-то монстр нападал, а когда просто просил еды или воды. Один сталкер видел урода издали, не спеша поедавшего свежий труп заплутавшего погранца. Выходит, Хохмач теперь он. Мутантище, сука, людоед. И сколько же годков? Да порядочно уже. Минимум три, а может, и больше…
        - Ну, Саня, - вздохнул старик, - вот, собственно, так и сдох я… Не слишком стоящая история. Ты сам-то как здесь оказался?
        - Да вот, туристов вожу, атракционы показываю, - Саня почесал затылок.
        - Чё, в натуре? - вправду удивился Хохмач. - Ну и где твои… спутники?
        Аспирин втянул носом сопли.
        - Там-сям.
        - Не доверяешь?
        - А должен?
        - Ну, понимаю.
        Аспирин резко усмехнулся и решил сгладить неловкость.
        - Хорошо тебе, раз понимаешь. А я вот ни хрена этих туристов не понимаю. Балакают, блин, на своем…
        - С иностранцами базарить легко, коли вы в одной группе, - неожиданно упрекнул его Хохмачов. - Не, в натуре, не угарай. Вот, помню, в семьдесят пятом служил я в Венгрии. Мы тоже с местными гундоносыми не понимали друг друга. Но как-то ужрались в щи, и, поверишь, настройка прошла на автомате. Бочку вина двухсотлитровую уговорили влёт, за одну ночь: семеро советских срочников и пятеро мадьярских селянок. Говорили потом. Правда, мало. Но все, знаешь, понимали… Так, значит, иностранцы с тобой пошли? Ну, молодец Рыжняк, осилил. Я думал, сначала богатеньких соотечественников приведет. Якутов там или москвичей с баблом. А он все же заморскую клиентуру надыбал. Молодца! Прирожденный, можно сказать, талант. К наебалову. Бизнесмен, сука, доморощенный.
        Рассказывая про иностранцев, Хохмач лукаво улыбался. Однако Аспирин резко помрачнел.
        - А ты откуда про Рыжняка и туристов знаешь? - спросил он, рефлекторно кладя руку на автомат.
        Урод помолчал.
        - Скрывать не буду, - сказал он затем, - однако и ты меня, брателло, расстраиваешь. Неужели не допетрил еще, кто я такой?

* * *
        Автомат Аспирина дернулся, однако от выстрела сталкер руку удержал. Извилины в голове бесновались. «Да ну нах!» - прошептал себе сталкер.
        - Хозяин Стикса, - ответил он на вопрос Хохмачова.
        Урод довольно кивнул.
        Сталкер Хохмачов. Безраздельный властитель пространственной аномалии. Существо, которое по большому счету являлось целью их путешествия.
        - Ты ствол-то убери, - миролюбиво сказал Хохмачов, - вряд ли он тебе поможет.
        - А ты что же шугался так, когда я в первый раз навел? - сглотнув, проговорил сталкер.
        Хохмачов покачал головой.
        - Да как тебе сказать, брателло. Ты ведь если бы палить начал, то не остановился бы, верно? Зашмалял бы всю обойму мне в рожу, а потом свалил. С кем бы я базарил тогда?
        - Ты то есть бессмертный? - скептически спросил Аспирин.
        - Мертвый, - поправил Хохмачов.
        Лицо Аспирина вытянулось в отвратительную гримасу.
        - А я думаю, ты брешешь. Есть способ проверить, кстати. Зашмалять всю обойму тебе в рожу и свалить.
        - У-у… - протянуло чудище, - не надо грубить, Санёк. Я же по-хорошему.
        - Ладно! - Аспирин мотнул головой. - Допустим, верю. Ты - Хозяин Стикса. Как ты вообще нашел его?
        Хохмачов недоуменно дернул плечами.
        - Да через порталы, - ответил он. - Ты же в курсе, большинство зоновских пацанов недолюбливает порталы. Попадалово обычно хлеще «горнила». Однако как-то меня затравили в зоне зомбяки. Выбора не было, и я сунулся в один из порталов… В общем, сначала все вышло почти случайно. Был я тогда еще без Рыжняка. Он только на Зону сунулся и только-только начал дружбу со мной водить. В общем, аномалию Стикса я отыскал один. Представляет она собой обычную ровную местность, с виду ничем не отличающуюся от любой территории Зоны. Но только с виду. Если идти по ней в одну сторону, не сворачивая, то приходишь в то же место, с которого начал. Поскольку сама аномалия по территории небольшая, это создает забавные эффекты. В частности, если подобрать удачный ракурс, с которого просматривается горизонт аномалии, можно видеть себя самого, вернее, свою спину. Если идти за самим собой, фигура удаляется, и догнать ее, как ты сам понимаешь, невозможно. Я сначала здорово очканул, когда заметил такой эффект. Пока врубился, что сталкер, постоянно убегающий от меня вдали, - это и есть я сам. Просто из-за зацикленности
пространства можно себя видеть на другом конце аномалии.
        Впрочем, это еще цветочки. Меня сильно помяло во время бегства. Да и портал оказался не совсем удачный - шмякнуло на землю с большой высоты. Нога у меня была сломана, да и общее состояние оставляло желать… В центре же аномалии протекал ручей - тот самый пресловутый Стикс. Я уже с жизнью распрощался - что в Зоне делать с поломатой ногой? - но пить хотелось жутко, и я дополз до ручья. Напился, поставил шину из доски и уснул, как мог. А утром - ты не поверишь - нога была как новенькая. Сначала я тоже не поверил, что может случиться такая срань. Но быстро проверил, так сказать, эмпирически. У меня был нож, я резал себе руку, окунал в воду, и… она, блин, в натуре на глазах заживала!
        Короче, хабар был знатный. Вот только чё делать с ним, я не знал. Вода из ручья не сохраняла свойств, стоило унести ее далеко. Точных опытов я не проводил, однако понял, что сила необычной жидкости уменьшается с удалением от центра аномалии. А может, и не в жидкости дело, а как раз в свойствах пространства…
        Внутри аномалии Стикс я прожил почти месяц, тщательно все изучил, записал, составил схемы и планы. Все потом перерисовал в свой ПДА, чтобы с бумагой не таскаться. В частности, мной было отмечено несколько пространственных коридоров, через которые можно было попасть в аномалию Стикс без существенного вреда здоровью. Однако, вернувшись домой, я очень скоро понял, что ПДА не всегда может вывести к аномалии. Порталы, отмеченные мной, не перемещались плавно, а резко скакали, пусть не часто, но хаотично. Во второй раз меня спасло то, что я записал несколько точек входа. Хотя пара отмеченных мной окон не действовала, остальные функционировали и позволили попасть в аномалию второй раз. В любом случае я понял, что мне нужно придумать иной способ гарантировать себе доступ к заветной аномалии, кроме простой записи и картографирования. Я заметил, что все предметы, изъятые из Стикса, словно намагничиваются и притягиваются к нему. Сила притяжения очень маленькая, почти незаметная. В обычных условиях зафиксировать ее почти невозможно. Поэтому я использовал простейший принцип «компаса». - На этой фразе Аспирин
хмыкнул, вспоминая загадочный прибор Белошапочки. - Из камня, изъятого с берега ручья, я выточил на фрезерном станке (для этого специально пришлось ехать за периметр) очень тонкую плоскую стрелку, подвешенную на гвозде. И вставил в обычный китайский компас. Стрелка, закрепленная свободно, отныне ВСЕГДА показывала в сторону ближайшего «аномального» окна, поскольку слабое притяжение Стикса действовало даже сквозь портал. Таким образом, я получил прибор, способный вне зависимости от смещений аномалий и изменения Зоны привести меня к водам Бессмертия.
        Однако на этом, собственно, моя суета вокруг находки прекратилась. Бабок он не приносил, продать его было нельзя. Вернее, можно, но кабы я пошел предлагать такую штуку, у меня бы забрали мой ПДА и компас, а самого грохнули. Так что к извлечению прибыли от бессмертия следовало подходить осторожно. Примерно пару раз в год я посещал аномалию, убеждаясь, что все в порядке, купался, залечивая раны, и возвращался в предбанник. Что делать с навалившимся счастьем - ума не мог приложить. От пули Стикс не защищал, здоровье поправить мог. Баблом не кормил. Рассказать о нем или показать я тоже не мог. Ну что тут сделаешь? Здесь, однако, история моя неожиданно продолжилась.
        Если помнишь, много лет назад, в предбаннике, я водил дружбу с нынешним Рыжняком, бывшим сталкером Поршнем. Тогда он был еще молодой, необстрелянный, таскался за мной на рейды… Однажды у нас приключилось попадалово под Намдоном, сейчас уже все о нем позабыли наверняка. Во время незначительной стычки с отморозками нас с Рыжим неудачно обстреляли. Очень неудачно. Рыжий тогда словил свинца и подыхал, простреленный в двух местах. Помню, сутки тащил его, гниду, на спине. Но не донес. Понял, что сдохнет он, не дотянет до дома. Да и хирурги уже не помогут, крови он много тогда потерял. Ну и ударила меня моча в голову - спасти братка надо. Допер я его до аномалии, грохнул в воду. Ожил он, мударас. Н у, пришлось ему, естественно, все рассказать…
        После этого мы стали вроде как не разлей вода. Прилип он ко мне, ну а я не отталкивал, понимал: человек сильно благодарен. Однако у прилипания оказалась обратная сторона. Сильно заинтересовался Рыжняк аномалией и ее свойствами. Он же предложил то, как из Стикса можно извлекать деньги.
        Используя мой компас, Рыжняк предложил уникальный бизнес - возможность проводить в зону смертельно больных людей для исцеления. Развивать задумку следовало тайно и очень осторожно - чтобы не привлечь внимания группировок и военных. Через интернет была набрана первая группа пациентов-иностранцев (наших мы брать не решились), смертельно больных раком и другими неизлечимыми болезнями. Больным не предлагалось ничего, кроме надежды. Про свойства зоны Разлома слышали во всем мире, так что, хотя наше предложение и звучало просто как откровенное наебалово, несчастные соглашались.
        Как бизнесмен, Рыжняк оказался просто гением. За «Тур в Зону» набранные пациенты платили просто гигантские суммы. Но при этом все было обстряпано тихо, скрытно, ни капля информации не просочилась ни в спецслужбы, ни к вольным сталкерам.
        Используя компас, мы тайком провели в Зону первую партию смертельно больных. Многие из пациентов погибли, нарвавшись на аномалии и просто в мелких стычках с мутантами. Но выжившие оказались более чем довольны. Они были исцелены и вернулись домой. С них мы взяли обязательство: подтверждать возможности нашим будущим клиентам, и сохранили больничные выписки, на которые можно было ссылаться, как на свидетельство чудесного исцеления. Дальше бизнес должен был переть просто как из пушки!
        Имея на руках первый успешный опыт и доказательства честности нашего предложения, которое можно было демонстрировать новым клиентам, мы были уверены, что с будущих «исцеленных» можно брать откровенно безумные деньги. Рыжняк уже стал подыскивать престарелых миллиардеров. Несколько следующих рейсов нас должны были озолотить. Я, однако, не вполне разделял грандиозных планов Рыжего. Деньги меня интересовали, но становиться новым олигархом с миллиардами долларов я вовсе не собирался.
        После первого удачного рейда к Стиксу у нас завелись первые бабосы. Как тебе известно, на эти деньги я построил и открыл гостиницу и бар, позже названные сталкерами хотелем. Я с погонами всегда в нормальных отношениях был, а за постоянный откат сумел договориться, чтобы погранцы сквозь пальцы на хотель смотрели. И вроде пошло. Тончон стал центровым местом, не хуже старого Ким-Чхэка. Однако не вырулило у меня с бизнесом. С Рыжняком тогда мы порешали все делить на двоих - и навар с рейдов в аномалию, и все остальное. Решили жить с ним, как братья родные. Соответственно, когда я запустил гостиницу, было решено, что и она будет принадлежать нам обоим. Так мы стали деловыми партнерами. Все это было очень давно.
        Однако Рыжняка, как оказалось чуть позже, такой расклад не удовлетворял. Я признавал, что в принципе большую часть работы по организации «тура» выполняет он. Но и он должен был учитывать, что отыскал пространственную аномалию все-таки я. Не говоря уже о спасении его жизни. В общем, он допетрил, что Стикс - золотая жила и делиться им вовсе не обязательно.
        Сам не знаю, как отдал ему компас. Слишком, должно быть, верил. Представить не мог, что человек, которого я вытащил из могилы, сможет поднять на меня руку.
        Убил меня Рыжняк отсюда недалеко. Причем, знаешь, с юмором завалил, комар носа не подточит. Я срать пошел, а он натянул растяжку на тропинке. Тропинка-то была полузаросшая, вся в траве. Я топаю, штаны на себя натягиваю, и тут - бац! Вот так и сдох я, приятель. Остальное ты знаешь. Как выжил после взрыва, как к погранцам пошел…
        Но Рыжий просчитался. Пожалуй, совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он грохнул меня ВНУТРИ аномалии. И тут же закопал труп, оттащив меня, естественно, подальше от чудесного ручья. Мы с Рыжняком знали, что Стикс залечивает раны, но не воскрешает. Я сам в присутствии Рыжняка пытался оживить в ручье трупы животных, но они не оживали. Так что мы были уверены, что Стикс способен излечивать живые организмы, но не способен воскрешать мертвых.
        Однако не тут-то было.
        Я очнулся почти через полгода. Думаю, сказалось много факторов, главным из которых был все же срок, который мое мертвое тело провело внутри аномалии. Мертвых зверюшек, естественно, я по году в ручье не держал. Вода Стикса действовала на меня косвенно, через почву. Так что когда спустя год Рыжий подготовил свою «главную сделку», как он ее называл, я был готов его встретить. В режиме полной секретности в Зону должна была отправиться команда из богатеньких пенсионеров, преимущественно японцев и американцев. Я убил всех. До последнего человека. Кому аномалию под ноги подвел, на кого тварей спустил, а кого самолично…
        Выслушав рассказ чудовища, Аспирин некоторое время молчал.
        - А зачем ты их всех убил? - спросил он после паузы. - Миллионеры американские тебе чем навредили?
        - А чё мне было делать? - мрачно ответил монстр. - Позволить Рыжняку колотить бабло на моем хабаре? Не понимаешь ты. Если бы вторая сделка удалась, Рыжняк бы просто свалил из Зоны навсегда. Денег с «главной сделки» должно было хватить. А я надеюсь еще повстречать сталкера Поршня на узкой дорожке…
        - Да нет, понимаю, отчего же, - пожал плечами Аспирин. - Так, выходит, Рыжняк тебя замочил?
        - А ты не веришь? Гнида он рыжая. Ты не веришь, что он за лаве меня грохнул?
        - Опять: отчего же? Верю.
        И правда, Аспирин Рыжняка знал. И в принципе доверял. Однако о помутнении хозяина гостиницы на зеленой купюре наслышаны были все. В то же время обвинение в убийстве товарища, спасшего ему жизнь, было обвинением страшным. Сознание отказывалось принимать такие открытия.
        Аспирин задумчиво опустил голову. История, признаться, его впечатлила. Хотя и была незамысловатой.
        Видя, как эмоции сражаются внутри Аспирина, Хохмач ему подмигнул. Выглядело это просто умопомрачительно, ибо подмигивающие, да еще и улыбающиеся монстры никогда сталкеру не встречались.
        - У тебя, кстати, спирт есть в заначке? - деловито поинтересовался Хохмач.
        Санёк хмыкнул. Бухать с монстрами Зоны ему тоже не приходилось.
        - А чё, горло пересохло? - блеснул он зубами, - Да найдем… По такому случаю, пожалуй, я для тебя, Хохмачок, все чё хочешь найду.
        - По случаю воскрешения?
        - А хотя бы.
        - Даже косячок? - поддел зоновский монстр.
        - Да пошел ты в жопу.
        - Завязал, значит?
        - Ну а то! - С этими словами сталкер потянулся к поясу, передал издохшему коллеге свою памятную фляжку спирта и сказал совсем уже добродушно. - Пей, мутантская рожа. Подарок тебе от белого человека. Ты не заразный, надеюсь?
        Но Хохмач уже лакал.

* * *
        Пока Хохмач глушил спирт, Аспирин смотрел на него, не отрывая взгляда. Зрелище было то еще, забубенное. Химии дохлых ходячих тварей Зоны сталкер никогда не понимал. И вот сейчас, глядя на мертвого приятеля, дующего спирт из горла, Аспирин напряженно анализировал процесс, пытаясь допереть, каким, мать его, загадочным образом C^2^H^5^OH будет действовать на мутанта. Природа подобных созданий была, можно сказать, изучена не совсем. Или даже совсем не изучена. Если слово «изучено» вообще подходило к тварям и тварюшкам Зоны-Мамы. Но Аспирин вполне догонял, что перед ним жрет спирт то ли ходячий труп, то ли охреневший мутант.
        Попутно Аспиринушка отмечал мелкие изменения в теле старого знакомого Хохмача, сопутствовавшие, вероятно, его перерождению в мегамонстра. Рост Хохмача не изменился, но Саня бы мог поклясться, что тот стал шире в плечах и руки, вернее, единственная оставшаяся человеческая рука стала длиньше, шире в запястье, а пальцы толще и узловатее. Ногти на этой руке являлись отдельной песней, на которой Аспирин не хотел заострять свое пристальное внимание, дабы не обосраться. Во всяком случае, он ни на минуту не сомневался, что подобными ноготочками можно разодрать в хлам дубовую дверь или снести половину черепа. Ну, человеческого по крайней мере, - по слоновьим черепам Аспиринушка был не спец. Шея Хохмача казалась налитой силой, была широкой и очень толстой. То же самое, вероятно, можно было сказать и об остальной части хохмачовского организма, доведись его увидеть под слоем одежды. Аспирин был человеком сдержанным и с раздеванием корефана решил подождать.
        Причин у указанного решения было много. Верный АКМ по-прежнему был приклеен к рукам Аспирина, а автомат трофейный - только что изъятый у мутанта - преданно и безмолвно покоился за спиной. Однако ребра болели. Ноги ныли от долгого стояния, бега, прыжков и прочих кульбитов, которыми наградил их сегодня резвый хозяин. Позвоночник окаменел, глаза слезились, и вообще ощущения у сталкера в организме были совсем-таки нездоровые. То есть чувствовал он себя плохо.
        Соответственно тоже захотелось спирту, но Аспирин умудрился себя сдержать. Ибо стоило сейчас выпить, расслабиться - и он рухнул бы от усталости. Тихо матюкнувшись, сталкер потрогал ребра и слегка поморщился от боли.
        Как ни странно, мутант это заметил.
        - А чего это ты рожу корчишь постоянно? - буркнул повеселевший Хохмач, отрываясь от полегчавшей фляжки. Выпил он будь здоров, но при всей силе и увеличенной массе мутанта алкоголь, по всей видимости, подействовал на него так же, как на обычных людей. Аспиринушка усмехнулся. Для спирта, выходит, и смерть не помеха.
        - Ребра мне отбили, - проскрипел он вслух. - Как дернусь, сразу морщит, корежит. Не двигаешься - вроде нормально, а как что делать… тоска, в общем. А тебе-то чё?
        - А тебе-то чё, - передразнило чудовище. - Так я зря все рассказывал? В Озере жизни, вижу, ты искупаться не желаешь.

* * *
        Комнатка Хохмачова, в которой он обретался внутри заброшенных хрущевок, оказалась с подвохом. Старый дружбан не зря сидел в «тупике». Тупик оказался ложным, ибо стена подвала реально являлась очередным порталом - и только поэтому была выбрана Хохмачовым для рейдов во владения кинетиков. Выйдя из перехода, сталкер и бывший сталкер шагали след в след. Тропинка жизни между отчаянно фонившими и пузырившимися аномалиями камнями (вокруг высились непонятные каменные сооружения) была очень узкой. Но Аспирин тем не менее отмечал знакомые места. Давно уже здесь был. Перед ними расстилался Ненбен.
        Один из самых известных атомных объектов Северной Кореи (и самый близкий к русской границе) был легко узнаваем для каждого из приморских сталкеров. Здесь располагался тот самый атомный заводище, который когда-то стал основой конфликта между США и КНДР. Узнаваем он был по банальной причине - над головой Аспирина и Хохмача высились гигантские паровые трубы атомных реакторов.
        В Ненбене реакторов было целых три (и соответственно свыше трех десятков гигантских труб, отчетливо видимых с приграничных сопок): экспериментальный ядерный реактор мощностью в 5 МВт, старый действующий реактор мощностью в 100 МВт (для выработки оружейного плутония) и новейший газографитовый реактор мощностью в 500 МВт. Бомба «Малыш», сброшенная американцами на Нагасаки, равнялась, например, всего 5 МВт. Кроме того, в Ненбене располагался завод по производству топливных стержней, атомное хранилище (для них же), северокорейский Атомный исследовательский центр, а также радиохимическая лаборатория корейского Института радиохимии. Остальные ядерные объекты КНДР располагались недалеко. Ими были две атомные электростанции и три завода по обогащению урана. А также две собственные урановые шахты в Пакчоне и Пен-гасане.
        Аспирин озирался и качал головой. В далекой дымке за башнями чудовищных труб виднелась гусеница железнодорожной насыпи, утыканная покосившимися пьяными столбами и коробочками складов. Большой состав нашел свою вечную стоянку, не дотянув до депо. Интересно, что у него внутри? Контейнер с ураном? Или с плутонием? Счетчик, во всяком случае, излучение не регистрировал. Зато нос регистрировал сырость и гниль - близко располагались болота. А что там, за ними? Кажется, река. Мелкая, с виду безопасная. Ну да, рядом с атомным заводом.
        Однажды, прямо при молодом еще Аспирине, вспугнутый выстрелом вепрь с разгону влетел в похожую прозрачную, чистую речушку. И сразу влетел. Брызг было много, бедное животное фыркало, потом как-то неловко переступило копытами и со слабым хрюканьем пало на бочок. В общем, сдохло. И это зоновский вепрь, который от выстрела бронебойной пулей в лоб иногда не дохнет! Аспирин потом смотрел тот бочок. Кожа зоновской свинюшки поползла лоскутами, единственный глаз выпучился и лопнул. Нет, реки в Зоне нехорошие. А хотя что вообще здесь хорошего, в Зоне и предбаннике? Разве что друзья. Вот, Рыжняк, например.
        Словно контрастируя с размерами Аспирина и Хохмача, а также жэдэ-состава, складов и даже монстрообразных паровых труб, над ними возвышался гигантский производственный корпус. Корпус казался охеренно здоровым, но при этом считать его полноценным зданием было нельзя. Кровля гигантского то ли цеха, то ли ангара была обвалена в нескольких местах. По гигантскому пространству между стен свободно гулевал ветер, поднимая слои пыли и песка. Под потолком виднелись остатки ферм, видимо, призванных поддерживать всю конструкцию, тут и там свисали ржавые остовы широких вентиляционных труб, ливневки, уродливые швеллера для крепления какого-то неизвестного уже оборудования, а также прочие технологические коммуникации, превратившиеся за годы без хозяев в ошметки, гнилье и рвань.
        - Ну вот мы и в НПО «Химнейтрализация», - со знанием дела пояснил Хохмачов и обрадованно потер жуткие ручонки, - родной Ненбен!
        - Чего? - поперхнулся Аспирин. - «Химнейтрализация»?
        - Перевод с пукханского, брат. Или тебе в оригинале произнести?
        - Насколько я помню, до Ненбена от границы двое суток топать. Прямой дороги нет, одна тайга да болота.
        - Ну так то по тайге. Мы же шли сквозь нее, ты же понял вроде. Через порталы - двести кэмэ один шаг.
        - Значит, «Химнейтрализация»?
        - Значит.
        Аспирин окончательно был сбит с толку. Все же ему не верилось, что пресловутая аномалия Стикс так близко. Некстати вспомнилась старая шутка Кеши-Почтового, сильно взбесившая тогда Аспирина. Когда Хохмача сочли мертвым, Рыжняк разорился на памятник над несуществующей могилой и устроил пышную тризну. Со второго этажа недавно отремонтированного хотеля бойко вылетала простецкая мелодия, извлекаемая из старенького пианино пальцами раскрасневшегося, дышащего коньячным перегаром Рыжняка, сопровождаемая хрипловатым, но хорошо поставленным голосом. В гостевой зал набилась куча народу, кто не влез, толпились внизу, но Рыжняк, не замечая никого, упоенно мызгал пальцами клавиши и отхватывал задорным блатным баритоном:
        Ночь дождлива и туманна,
        И темно кругом.
        Мальчик маленький стоит,
        Мечтает об одном.
        Он стоит, к стене прижатый
        И на вид чуть-чуть горбатый,
        И поет на языке родном:
        О койвшен, койвшен, койвшен папиросен,
        Подходи, пехота и матросы.
        Подходите, не робейте,
        Сироту, меня, согрейте,
        Посмотрите - ноги мои босы.
        Я несчастный, я калека,
        Мне тринадцать лет.
        Я прошу, как человека,
        Дайте мне совет:
        Или богу помолиться,
        Или к черту приютиться,
        Ради бога, дайте мне совет.
        О койвшен, койвшен, койвшен папиросен
        Трикинэ ин трэволас барбосэн.
        Куйвче куйвче бэна мунэс,
        Готах мир ай шенрахмурэс,
        Ратовита ё сын финэ той.
        Моментально все вокруг подхватили простенькие слова (кроме, разумеется, иврита), и долго еще песенка о папиросах слышалась в компаниях бродяг у костра, на дальних постах и просто так, вообще. Аспирин был единственный, кто тогда спросил, где Рыжняк учился мацать пианину, на что тот пожал плечами:
        - Да я не умею, Саня, просто слышал, как другие играют.
        Надо было просто знать этого человека, который вечно был себе на уме и держал дистанцию даже с самыми близкими корефанами. В общем, в разгар коллективного запоя Саня вспомнил про Хохмача, якобы покоившегося под гранитным надгробием, и в одиночку, наплевав на толпу, поперся во двор. Подрезав в баре бутылку ирландско-вьетнамского вискаря, он подошел к лжемогилке и, отхлебнув сам, начал выливать горькую на травку под монументом.
        - Мааалооо… Ещеее… - застонало невесть откуда. Бутылка выскочила из рук и разбилась вдребезги. Сердце чуть не подало в отставку. Из ступора его вывел Кеша-Почтовый, выглянувший из-за памятника.
        - Хреновая у тебя заточка, братан, - прикололся он. - Портки не обмочил?
        Аспирин смотрел на него, не имея сил послать по известному адресу, махнул рукой, развернулся и пошел.
        - Саня, н у, Саня, - дурачок догнал его и схватил за плечо, - ну извини, тупо пошутил, извиняй, Санёк.
        Но Санёк только покачал головой, грубо оттолкнул и поперся в свою комнатушку.
        В общем, с тупыми шутками, превышающими всякую меру такта, у сталкеров не залеживалось. Неужели сейчас Хохмач тоже решил разыграть? В свою, так сказать, очередь?
        Хрен бы знал.
        Они вошли внутрь здания «Химнейтрализации». Тропинка, петлявшая внутри гигантского ангара, вывела к странному месту. На небольшой площадке, сплошь окруженной обугленными обломками бетонных конструкций, раскинулось в неглубокой впадине идеально гладкое, оловянно-серое зеркало. Сталкер прищурился и не поверил глазам: среди окружавшего их руинированного великолепия (то есть внутри гигантского ангара) красовалось, к удивлению Аспирина, настоящее озеро. Скорее даже - большой бассейн, о чем свидетельствовали относительно ровные края и белый промышленный кафель, идущий грязно-светлой линией по краю. В центре его возвышался облизанный ветрами каменный столб, увенчанный чахлым деревцем, росшим прямо в камне. И ни ряби, ни всплеска. Выглядело все странно. Довольный Хохмач указал рукой на тусклую гладь:
        - Заныривай.
        Аспирин осторожно приблизился. Под, казалось бы, тонкой пленкой поверхности двигались странные, расплывчатые тени. Собственное отражение тоже было мутным, а вместо глаз вообще зияли темные провалы. Неприятно.
        - Не ссы, Саша, - словно понял его замешательство Хохмачов и подтолкнул, - давай смелее.
        Обреченно вздохнув, сталкер начал расстегиваться.
        - Зачем? - спросил Хохмачов.
        - А что, в комбинезоне в воду прыгать?
        - Конечно.
        - Сдурел совсем, где сохнуть буду?
        - Не будешь, полезай.
        Аспирин подошел к воде (или не к воде?), уже поднял ногу и вдруг извернулся, вспомнив облезлого вепря.
        - Не, не могу. Стремно как-то, прости.
        Подошедший Хохмач уныло покачал головой и вдруг коротким, резким движением вогнал кулак прямо в брюшину сталкеру. Аспирин только успел подумать, что сейчас плюхнется в воду, как вода уже приняла его. Да какая это вода, подумалось сквозь боль? Он словно упал в сугроб или в кучу ячменного зерна, ушел с головой. Дыхание перехватило. А сильная рука прижала его голову ко дну. Неглубоко здесь. Но что делает Хохмачов?
        Сталкер пытался вырваться, однако силища у друга была неимоверная. Мутант же.
        «Какого хрена? - выдавил мозг. - Он же меня, сука, утопит!»
        Аспирин отчаянно замолотил ногами. Бесполезно. Сопротивляться старому приятелю было все равно что двигать руками локомотив. Вокруг стояла плотная синеватая пелена, и лишь снизу клубился странный фосфорический свет. И тут Аспирин с удивлением понял, что не задыхается под водой. Дышалось так, словно он был на воздухе, даже пузыри не шли. Странное жжение и мурашки ползли по телу. Кожа на руках словно закипела, потекла как воск. Внутри натужно пульсировало, и изо рта, носа, ушей потекла кровь вперемешку с черными хлопьями. Жуткая слабость наполнила тело. В следующую секунду жесткая рука выдернула Аспирина на поверхность.
        Головокружение вмиг пропало. Над ним стоял даже не вспотевший Хохмач?
        - Ну и горазд ты дергаться, Саня, - попрекнул он.
        Сталкер, как ошпаренный, вырвался из лап чудовища и выскочил на берег. По телу, одежде, бороде катились крупные шарики, похожие на ртуть. С шипением они всасывались прямо в кожу. Он и не сразу понял, что… абсолютно сухой.
        Из ошарашенного состояния Аспирина вывел Хохмач, который снова, но уже не так сильно ткнул его кулаком в бок. И тут только до сталкера дошло, что у него ничего не болит.
        - Ну, приятель, - потянулся всем телом Аспирин, - спасибо, а я уж думал, что ты меня мочкануть решил.
        - Ничего. Пугаются по первости все. А топить бы я тебя не стал, в тебе мяса много. Шучу.

* * *
        Вокруг натопленной буржуйки снова пили водку. Аспирин никак не мог привыкнуть к резкому выздоровлению и периодически похлопывал себя по бокам.
        - Хорош бедных вошек обижать, - ухмылялся Хохмач, - пусть бегают.
        Бункер Хохмачова, в котором он обитал несколько лет в полном одиночестве, располагался напротив Озера, но был почти незаметным. Ангар с Озером был гигантским, по периметру его окружала производственная этажерка. Именно на ней, в старом помещении то ли электрощитовой, то ли водомерной, обитал старый приятель - бывший человек.
        Место было хорошее, тихое и располагающее к самосозерцанию. Из окошка, существовавшего в виде пары выбитых в стене кирпичей, открывался отличный вид - на Озеро и рельеф ангара. Учитывая, что пол в ангаре порос травой и деревьями, вид можно было обозвать «живописным». Было трудно поверить, что такое тихое и в целом приятное место расположено в самом центре загадочной аномалии Стикс. Как пояснял Белёк, аномалия была пространственной, сиречь искажала нормальную протяженность геометрических координат в некую ненормальную. Пространство у ангара и местности вокруг было словно бы замкнуто в кольцо - так объяснял Хохмач. Войти и выйти из аномалии возможно было только через порталы, во множестве разбросанные по всему внутреннему пространству. Из Озера, которое можно было принять за некий условный «центр» замкнутого пространства, вытекало несколько ручьев. Все они в совокупности и являлись «Стиксом». Хохмачов объяснил, что изначально он обнаружил целебные свойства «аномальной» жидкости не в Озере, а в одном из таких ручьев за пределами ангара. Соответственно и назвал аномалию «Стиксом» - по названию
знаменитой реки из античной мифологии. И только потом обнаружил Озеро.
        Распахнутая настежь щелястая дверь на поржавевших длинных петлях открывала взгляду достаточно просторную камеру. Два скрещенных бруса, стоявших посередине, были достаточно толстые, напоминали скорее шпалы и подпирали немного вспучившийся колесом потолок. У дальней стены на почерневшем, обожженном железном листе стояла располовиненная бочка с прорезанной заслонкой, а выше громоздилась, уходя в дощато-земляной потолок, подмятая, малость сплющенная труба. И стена, и часть потолка вокруг были здорово закопченные, прямо аж в хлопьях сажи. Хохмачок водрузил коптелку на стол, а вторую пристроил на брус.
        Постепенно глаза привыкли к темноте, и гость более внимательно осмотрелся. Стены и потолок кое-где были обшиты ветхим, в заляпухах сучков, горбылем, иногда попадались торчащие прямо промеж досок куски камней. Над головой Хохмачова на ржавом крюке висела старенькая торба с чем-то плоским, из которой торчала здоровенная костяная рукоятка тесака.
        Рядом с «печкой» Аспирин углядел крупную обгоревшую решетку с прилипшими кусками чего-то жареного. Пол за подпорками был закидан сухими листьями и какой-то ветошью. Не слишком удобная постель. Да и холодно, наверное. Такая комнатушка, думал сталкер, годилась пережидать, а не жить. С этой же мыслью Аспирин боязливо покосился куда-то вверх. С перекрестья балок скалился, поблескивая желтоватыми клыками, медвежий череп. Медведь. Аспирин вдруг вспомнил кое-что важное.
        - Слушай, Хохмач, ты знаешь, кого я в предбаннике встретил, перед тем как мы с кинетиками схлестнулись?
        - Да неужели самого Боба Марли? - в притворном восторге всплеснул руками человек-монстр.
        - Знаешь, честно, лучше бы его повстречал, - нахмурился Аспирин.
        - Так кто же там был?
        - Потапов.
        - Такой здоровый? Ну, помню. И что с ним?
        - Да заели его. Твари такие, с ластами, прикинь? Никогда раньше не видел. Ты не знаешь, что еще за гниды новые?
        Хохмачов потянулся.
        - Ну как же не знать, - довольно заявил он. - Мои это аспиды. Понимаешь… как тебе объяснить. Я ведь не просто так год целый в аномальной земле провалялся. Видать, действовала на меня вода из ручья, да и сама аномалия. Стикс этот теперь вот где у меня сидит, - с этими словами Хохмач хлопнул себя по груди, - не просто так, понимаешь? Пока лежал, мне сны снились. Разные, страшные. Замысловатые. Я как бы не просто воскресился. В каком-то смысле я теперь и есть Стикс, веришь, нет?
        Хохмач наклонился к Аспирину чуть ниже и прошептал, окатывая смрадом изо рта:
        - Стикс мне послушен теперь. И я теперь понял, как двигаются порталы. Это я их двигаю! Во сне и наяву, надо лишь погрузиться мне в полудрему. Представь, закрываешь глаза и видишь перед собой всю Зону!
        Аспирин мгновенно изменился в лице. Он вспомнил туманное кольцо возле поляны, на которой его избивал герр Янсен. И секачей, размалывающих в труху Ёжика, Малину и прочих. И странные аномалии, встреченные им в предбаннике. Все это можно было переместить с помощью «послушного» портала.
        И веселые слова Хохмача: «Я убил всех. До последнего человека».
        Аспирин понял, чем пахнет изо рта мутировавшего товарища. Это был запах разложившейся человечины!
        - Так это ты на нас вепрей натравил? - мягко спросил Аспирин. - И с кинетиками дружбу водишь? Разговариваешь с ними, наверное?
        Хохмач кивнул. Он тоже врубился. Умолкнув на полуслове, ужасный старик обхватил руками голову, единственный глаз его вытаращился и наполнился жуткой, почти звериной тоской.
        - Как ты спелся-то с кинетиками? - спросил Аспирин.
        - Да обычным способом, - глухо просипело чудовище, - они… на них действует вода из Стикса. Кинетики сначала пытались меня атаковать. Но быстро поняли, что я могу контролировать порталы. Да и вообще внутри аномалии меня почти невозможно убить. Тогда наладили обмен. Они мне - шнягу всякую из-за периметра, вещи человеческие, еду. А я их по одному к Стиксу пропускаю, чтобы не старились. Так и срослись мы. Бизнес… Потом я провожу их время от времени из одной территории зоны в другую. Очень удобно, если можешь управлять порталами. Типа, я у кинетиков вроде метро. Обмен производим в камере, где ты на меня наткнулся. Я прохожу туда через пространственное окошко, они мне там еду оставляют…
        - Еду? Полагаю, мне лучше не спрашивать какую?
        - Да я, в общем…
        - Поня-ятно. Ты на их языке бормочешь, или они по-нашему? - перебил Аспирин, которого интересовали сугубо практические вопросы.
        - С Агашем только, - просипел старик. - Они хоть и боятся меня, но подходить ко мне близко очкуют, кроме него… Агаш у них типа царька или жреца. Или парторга, хрен знает. Я его писать на русском научил. И матюгаться. Тупой он, злой, но мясо мне таскает регулярно. Уважает, сволочь…
        - Все-таки, значит, человеческое мясо? - В сталкере закипела злость. - Человеческое или нет?!
        - Саня, я понимаю, ты никогда не согласишься со мной, - быстро заговорил мутант, как в самом начале разговора стараясь успокоить взбесившегося сталкера, - но это мука, настоящая мука. Я не человек, я не такой, как ты. Не знаю, как так случилось, но во мне действительно что-то внутри, какая-то огромная чужая, страшная жизнь! У меня все ноет, сосет, когда я вижу живое тело, мне хочется рвать его на части и глотать кусками мясо, терзать эту плоть! Потом ненавидишь себя, проклинаешь, - он расстегнул куртку и показал на впалой груди длинные борозды своих же когтей, - но я не могу это закончить, пойми, я очень боюсь смерти, мне хочется жить, хотя я и не живой уже совершенно. Во мне так мало человеческого. Зона во мне, сама Зона!
        - Хохмач! - Аспирин вскочил на ноги, и голос его пронесся эхом по ангару. - Твои кинетики похитили вчера пять женщин из группы, которую я вел. Одну сожрали, - старик опустил глаз в пол, - двух я вытащил, но две должны оставаться здесь. И исчез мой напарник… надеюсь, хоть к этому ты не имеешь отношения?!
        - Я умею немного за мозги брать, типа психокинетика. Это я вас рассек. Почувствовал близко живые мысли. Я его к Агашу погнал… - прохрипел сталкер Хохмачов в ужасе от собственных слов. На него жалко было смотреть, он трясся и с ненавистью впился взглядом в свою изувеченную руку, которая скребла когтями по куртке.
        - Где Агаш?! - взорвался Аспирин.
        - В правом туннеле. Ты что?
        - Пойду их спасать! Кровушкой умою людоедов сраных!
        - Саня, Саня… ты сбесился, что ли?
        - Да! Ты со мной?!
        Старик отшатнулся.
        - Нет, нет, прости, я… не могу. Не могу. Я это, ну, зверею при виде крови, я не могу, я опасен.
        - И я опасен! Для них!
        - Но их там сотни.
        - Десятка два!
        - Стой. Саня! - Голос Хохмача был почти молящим. - На, возьми, - торопливо нормальной рукой он запихал что-то в карман сталкера, - поверь, я не могу идти с вами.
        - Да пошел ты на хер! - злобно бросил ему в лицо Аспирин. - Жди, скоро тебе мяса будет вдоволь. Надеюсь, лично мной не подавишься!
        - Да ты что?!
        Но Аспирин уже не слушал старого друга. Он бежал к порталу, чтобы вернуться туда, откуда пришел. Теоретически Хохмачов мог закрыть перед ним межпространственный переход. Однако этого не случилось. Дымное кольцо послушно разверзло зев, и Саня прыгнул в него как в омут…

* * *
        Такого ужаса Белёк не испытывал ни разу. Казалось, из каждой стены вырастали длинные щупальца, норовя схватить его и облепить горло, заползти в рот, вырвать кишки. Пол вспучивался зубастыми пастями навстречу бегущему, не разбирая дороги. Напуганный интурист ничего не видел, ничего не слышал и чувствовал только звериный ужас, рвущий артерии и жилы. Исчезнуть, сбежать, ускользнуть от настигающей смерти - вот что било в висках нарастающей барабанной дробью.
        Вопреки опасениям Аспирина, полагавшего Белошапочку дохлым, интурист всего лишь провалился внутрь внезапно открывшегося портала - ей-богу, этот вид аномалии переполнял проклятые подземелья. Он свалился вниз, по всей видимости, с приличной высоты. Ноги и голову не сломал, но сильно ушибся и, очевидно, от удара потерял сознание. Когда же пришел в себя, сразу понял: уж лучше б разбился насмерть. Каземат, который он имел удовольствие обозревать из положения лежа, представлял собой узкую коробку с привычным уже сводчатым потолком. Потолок был темный, без единого источника освещения. Однако пол открытых дверей, ведущих из каземата в следующее помещение подземелья, освещался тусклым, мерцающим ядовито-зеленым светом.
        - Вкус-с-сна-а…
        Белошапочка вздрогнул.
        Из глубины соседней комнаты, той самой, что терялась за дверью, доносились утробное чавканье и возня.
        Скандинав сглотнул и посмотрел в сторону разверстых дверей. Меж них текла кровь. Хотя нет - она текла там давно. Сейчас это были лишь мутные, засаленные разводы.
        Стараясь не производить ни звука, Белошапочка осторожно поднялся, буквально считая удары сердца. Он знал, что происходит за дверью, хотя отдал бы десять лет жизни, чтобы не знать. Рука сама собой потянулась к поясу. О чудо - «Орел пустыни» был там!
        Как только пальцы коснулись ледяного металла, юного сталкера окатила такая волна обжигающего жара, которой не ощущал никогда. Ничто в его жизни до этого момента - ни первая сексуальная близость, ни деньги, ни родители, ни друзья, ни впечатления от путешествий и аттракционов, - НИЧТО не могло сравниться с тем фантастическим чувством, которое вдохнуло в разложившуюся от страха душу ощущение холодного пистолета в ладони!
        Адреналин, казалось, заполнил все его тело, каждый его ничтожный клочок. Но это не было заполнение страхом или радостью. Это было ощущение всемогущества. Толчок ярости и желание драться. Острое, ярко выраженное и чистое - ЖЕЛАНИЕ УБИВАТЬ.
        Не сознавая, что делает, не думая ни о чем, насрав на любые последствия, Белошапка отважно скользнул к двери.
        Соседний зал, такой же сводчатый, как и первый, оказался уставлен высокими пузатыми цистернами, заполняющими пространство от пола до потолка. Цистерны соединялись хитросплетением труб, провисших от времени кабелей и лотков со ржавыми вентилями, хранившими следы старой краски. В дальнем углу булькал и скворчал «ведьмин студень». Тусклый зеленый свет исходил именно от него.
        Но вовсе не это привлекло внимание интуриста.
        Роскошным толстым ковром пол покрывали человеческие кости.
        Будучи программистом, Белошапочка видел картинки с костями неоднократно - в играх, журналах и на забавных готических иллюстрациях, которые обожают любители хэви металл. Однако местные кости, можно сказать, обладали непередаваемым шармом. Внешне они выглядели совсем не представительно - однако сознавать их натуральность и реалистичность, ей-богу, стоило дорогого. Большинство «готов», подумал вдруг Белошапка, в этой комнате скончалось бы от страха.
        Кровавый след, идущий от двери, тянулся дальше между цистернами. Прислушиваясь к каждому шороху, юный сталкер двинулся по этой отвратительной метке. Почти сразу впереди открылся узкий проход. В дверном проеме сидела низко склонившаяся горбатая фигура. Вопреки своему ублюдочному обыкновению мини-мудачок, как величал это отродье герр Аспирин, сидел в широком черном балахоне насыщенного иссиня-черного, почти бархатистого цвета. Однако капюшон был откинут. Бошку уродца украшал здоровый для скромной черепушки человеческий шлем. Точнее - обычная солдатская каска современного армейского образца.
        Интересным, однако, представлялось то, что происходило ниже каски. Носа и глаз каннибала не было видно. За краем армейского шлема сразу открывался вид на безгубый рот. Рот шевелился. Уродец с упоением обгладывал кость, которая еще недавно была женской ногой! Кроссовка, полная крови, валялась тут же, рядом. Чуть поодаль тянулась по полу лента синюшных кишок, наполовину изжеванных и сочившихся сукровицей. Через пару-тройку метров кишки кончались открытым, словно цветок, животом Любавы, которую Белошапочка мгновенно узнал, даже не увидев лица…
        Желудок подкатил к горлу, но Белошапке, как бы это сказать, вдруг стало не до рвоты. Он мог блевануть, мог обосраться от страха и упасть в обморок, но сильнее, злее и неимоверно круче всех этих «тонких» желаний его вдруг захлестнуло иное чувство, более грубое и тупое, более примитивное, низменное и пошлое, но настолько обжигающее, настолько безудержное в своей катастрофической мощи, что Белошапочка забыл о себе напрочь и навсегда!
        Пригнувшись, как зверь, - и действительно превратившись в животное, - интурист осторожно подкрался к жертве.
        Кинетик не спеша отложил в сторону обсосанную ногу и подцепил с пола измочаленные кишки. Потянул на себя с усилием, низко и утробно урча. С шорохом из-за ближайшей цистерны выполз безногий обрубок туловища красавицы Любавы с одной рукой. Из распущенного надвое живота потроха свисали веселыми гроздьями. В холодном воздухе туннеля от них еще поднимался слабый пар.
        Горбатый монстр поднатужился, сильнее потянул кишку, которая стала растягиваться, словно сделанная из каучука, ворча приотпустил, дернул снова, напрягся, и тут внутри тела что-то затрещало и лопнуло со слабым всхлипом. Каннибал упоенно присосался к обрывку, серые капли потекли по мертвенно-желтому мутантскому лицу.
        Белошапочка поднял пистолет. Он прекрасно помнил, что пуля, как и всякий «летящий» предмет, не способна причинить вред кинетику. Но вероятно, это правило было верно лишь тогда, когда мутант видел предмет и мог им манипулировать. Не теряя времени, интурист мягко вдавил спусковой крючок.
        Но тот не сдвинулся с места! Интурист с удивлением посмотрел на пушку, и хотел было повторить попытку, но вдруг понял, как просчитался. Свет падал на его фигуру со стороны спины. Длинная серая тень сталкера лежала поперек комнаты. Рука с вытянутым пистолетом при этом была видна контрастно и очень четко. Значит, карлик знал, что враг здесь. Не он ли притащил Белошапочку в комнату, из которой тот только что вышел? И не он ли… не забрал пистолет?
        Сидящий напротив кинетик слишком сильно презирал свою жертву. «Орел пустыни» не ведал осечек, и патроны его оставались в обойме. Но что оружие против мощи телекинеза?
        Словно читая мысли человечишки, омерзительное создание неторопливо обернулось. Лицо под пехотной каской украшали многочисленные морщины и вшивенькая седая бородка. Мутант был стар. И возможно, мудр, если слово «мудрость» годится применять к людоедам. «Агаш!» - догадался Белёк. Уставившись на парня сытыми, заплывшими глазами, вождь телекинетиков-каннибалов слегка причмокнул лоснящимся, окровавленным ртом. И протянул руку с обглоданным куском потрохов.
        - Будеш-ш-шь? - скрипуче вопросил он, услужливо наклонив голову.
        Коротенькая, с куцыми пальчиками ручка протягивала Белошапке обрывок замусоленной кишки.
        Парень судорожно сглотнул, голова его закружилась. Глаза кинетика тем временем зорко следили за каждым движением человека. Взгляд Белошапочки упал на изуродованную Любаву. Неестественно свернутое набок, оцарапанное и побитое, на него смотрело прекрасное лицо. Широко распахнутые, остекленевшие, еще влажные глаза смотрели с ужасом и мольбой. Черты были как живые. И по-женски испуганные. Ниже красивого нетронутого лица торчал штырь голого позвоночника. И обглоданные ребра.
        Огромная волна гнева накрыла Белошапочку с головой. Неподъемная, дикая, первобытная злость вырвалась из самых глубинных недр и заполнила все вокруг. Отбросив пистолет в сторону, он схватил с пола остро обломанную кость и шагнул к своему врагу. От звериного рева загудело эхо в туннелях! Новорожденный сталкер стремительно прыгнул и нанес страшный удар в ненавистное лицо мутанта.

* * *
        Шаги Аспирина звенели эхом. Сталкер не крался вдоль стенки, вслушиваясь в шуршание крыс, а нагло пер под низкими сводами, тараня разбегающуюся темноту рылом АКМа. Свет фонаря, подаренного на прощание бывшим старым приятелем, пронзал серый мрак и скользил по полу. Сталкер спешил, словно забыв, что спешит на последнюю в жизни драку.
        В световом луче мелькнула быстрая тень, настолько стремительная и призрачная, что показалась галлюцинацией. Ответом стала короткая очередь, разорвавшая тишину. Где-то впереди застучал мелкий, дробный топоток и торопливо заверещали.
        «Туда!»
        Аспирин ускорился, миновал один поворот, другой. Вдалеке мерцало пятнышко зеленого света. Сталкер рванул бегом.
        «Найти Агаша и порвать в хлам», - думал Аспирин.
        Вдруг что-то больно долбануло сзади по ногам, сталкер чуть не рухнул. Резко развернулся - от него удирали трое кинетиков, а следом резко попадали на пол парившие в воздухе бруски. Для острастки сталкер полоснул вдогон свежей очередью. Думать, почему карлики не напали, было некогда. Сталкер немного постоял, переводя дыхание, и снова кинулся вперед, на свет.
        Свет приближался. Сквозь гулкий топот ботинок Аспирин слышал глухое шебуршание, словно бы за стеной. Стук и писк множества голосов. Мутанты находились где-то рядом, но не это волновало сталкера.
        Белёк. Пропавших баб Аспирин до сей поры воспринимал довольно абстрактно. Они были живыми людьми, и за каждую из них Аспирин бы порвал на портянки любого врага. Однако Белошапочка вдруг стал для него чем-то совершенно иным. Не абстрактным гражданских «лохом», которого надо спасать, защищать, прикрыть собой, вытащить за жопу из любого зоновского говна, но чем-то… гораздо большим.
        Может быть, другом?
        Еще нет. Но напарником, человеком, с которым разделил чью-то кровь, - конечно.
        Так что насчет баб Аспирин не знал, но насчет Белошапки - обязан был его вытащить. Сдохнуть или отомстить. Последние два понятия, впрочем, с некоторых пор в его голове довольно-таки сблизились. Сдохнуть и отомстить - было чем-то уже единым. Отомстить и сдохнуть.
        Таков был отныне план.
        Шебуршание вокруг усилилось, и Аспирин воткнулся в тяжелую, открытую вправо дверь. Неожиданно слепящий, мерцающий свет десятков факелов резанул по глазам. Запахло густым чадом и гарью. Пространство огромного зала, возникшегося перед ним, оказалось заполнено карликами. Все они угрожающе трясли короткими факелами и топтались в неспешном ритме. Живого места на полу не было - насколько хватало глаз. А из боковых рукавов наползали все новые и новые твари!
        Хохмачов не врал: карликов здесь была не одна и даже не две или три сотни. Их были тысячи, если не десятки тысяч в этом титаническом подземелье! В воздухе висело множество досок, брусков, смятых ведер и прочего хлама. Как в трансе Аспирин смотрел на эту плавно покачивающуюся смертоносную тучу. В ближайших рядах тем временем его заметили - несколько карликов обернулись. Тело сталкера среагировало само - ноги быстро закинули обратно в проем, за металлические бронированные двери. Спустя секунду по створкам заколотила настоящая канонада предметов. Это кинетики начали свой обстрел!
        Сталкер в отчаянном рывке вцепился руками в массивные двери, сжал до боли пальцы и, срывая спину, нечеловеческим усилием захлопнул створки с протяжным грохотом. Следом они содрогнулись от нового залпа телекинетиков. Опомнившиеся мутанты завизжали и забесновались. Потом неожиданно все стихло.
        Карлики топтались за преградой, шелестели, бубнили - что-то решали или, как подумал Аспирин, готовились к совместной атаке. И правда, гомон за дверью усилился, стал каким-то победным, резким, и в следующий миг сталкер всем телом ощутил растущую волну телекинеза. Следом массивная дверная рама жестоко дернулась, посыпались куски штукатурки, и металлические створки выгнулись, словно сделанные из фольги. Это, слившись в едином усилии, мутанты вырывали дверь из стены! С проклятием Аспирин налег на здоровенный рычаг засова, повис на нем всем телом. Ржавое железо заело намертво, боец давил все яростнее и сильнее. Но все было бесполезно.
        Прозвучал сухой треск, и сталкер рухнул на пол. Металлические ворота выгнулись под напором сотен телекинетиков. Под давлением этой силы рычаг-засов изогнулся, сминая скобы, и при новом ударе… гулко впечатался в створки, вывернувшись едва не винтом и запечатывая дверь наглухо!
        Отскочив от вибрирующей двери, Аспирин шумно выдохнул. Похоже, уродцы перестарались. Вместо того чтобы открыть засов на двери, они решили сломать саму дверь, тем самым исковеркав засов и запечатав дверь наглухо. Идиоты. Теперь, вместо того чтобы держать засов на двери, Аспирин мог попробовать отсюда свалить. Или попробовать защищаться. Ни то ни другое, впрочем, особого смысла не имело.
        «Попадалово полное, - подытожил Аспирин, отваливая в глубину темной комнаты, - вот и отбегался, Саня». Никаких особых эмоций в этот момент он почему-то не испытывал, разве что чувство брезгливости от осознания печального факта, что развеселая жизнь бомжа-бродяги окончится так глупо и беспонтово. Однако, продвинувшись дальше, Аспирин от изумления чуть не упал.
        Только сейчас он заметил, что завел себя в тупик. Но в этом тупике он находился совсем не один. Прямо перед ним в помещении, сплошь заполненном огромными цистернами, разворачивалась смертельная битва…
        Пожилой карлик в пехотной каске, перемещаясь между многотонными громадинами неестественно быстро для кинетика, со злобным, скрипучим смехом упруго вскидывал руки. Его соперником был… Белошапочка - собственной субтильной персоной. Однако пацан абсолютно преобразился!
        Движения его стали точны и наполнены силой. Взгляд полыхал огнем, в руках, словно нож, он сжимал здоровую кость. И все же стороны были неравны. Предметы не летали в воздухе, но после каждого взмаха мутанта пространство вокруг словно вспучивалось в пузырь. И лопалось! Остатки костей на полу, какие-то ошметки и мусор, попадая в зону действия этого гравитационного возмущения, разваливались в труху. Аспирин знал: только очень старые и опытные телекинетики могли создавать вокруг себя мощное гравитационное поле, действовавшее не хуже самой матерой гравитационной аномалии.
        «Агаш!» - осознал сталкер.
        Лицо, руки, ноги и все тело Белошапочки были истерзаны рубцами. Одежда висела лохмотьями и была изорвана в хлам. Мутант, как понял сталкер, просто измывался над своим противником, ускользая от него по воздуху и обрушивая потоки хлама. Ускользал кинетик именно по воздуху, его тело не касалось ногами пола. Мощь уродца была такова, что, помимо предметов, он мог перемещать… себя. Агаш был страшным противником!
        Действуя почти на рефлексах, Аспирин взметнул АКМ.
        В этот момент дверные створки за его спиной ощутимо дрогнули от очередного удара, заставив опустить ствол и отшатнуться вперед от потока воздуха.
        Одновременно очередной гравитационный пузырь Агаша лопнул со страшным грохотом!
        Белошапочка стремительно, как пантера, уклонился от волны мусора, но та зацепила его самым краем и, перекувыркнув в воздухе, гулко швырнула на пол.
        Агаш злобно и торжественно захохотал. Удар был жуткий и мог выбить дух из кого угодно, но Белошапка, пребывая, видимо, в состоянии крайнего бешенства, словно не чувствовал боли! Со страшной силой ударившись в бетонный пол, он мгновенно вскочил на ноги, выкрикнул что-то грозное и грязное на своем скандинавском и взмыл на цистерну со скоростью пули! Затем Аспирин увидел нечто неописуемое, возможное, наверное, только в кино или сумасшедшем доме! Вопреки всем законам физики и инстинкту самосохранения дохлый интурист перепрыгнул сначала на одну соседнюю цистерну, затем на другую, на третью, причем почти не глядя под ноги.
        В нормальном состоянии такого не смог бы сделать ни один человек. Стоило лишь опустить вниз взгляд, задуматься, промедлить мгновение, и стопа бы соскользнула с покатого металла. Но юный берсерк не задумывался и не медлил. Как птица он пропорхал по цистернам с одной на другую, оказавшись наконец на самой высокой. Оттуда, воздев кость как стальной клинок, он обрушился на врага, опешившего от подобных невероятных кульбитов!
        Если бы под берсерком находился обычный противник - любой, включая Аспирина или другого сталкера, опытного, сильного и вооруженного, врага не спасло бы ничто. Белошапочка прыгнул стремительно и страшно, с большой высоты. Чтобы убить или покалечить стоящего внизу человека, хватило бы одного его веса - удар костью-кинжалом не требовался. Ни автоматная очередь, ни пистолетная пуля остановить его не могли.
        Однако враг Белошапочки человеком не был. И оружие у него было иное.
        Гравитационный удар, как невидимая бита, остановил полет вниз и «отбил» обнаглевшего человечка в сторону. Со скоростью футбольного мяча Белошапочка впечатался в стену!
        И остался лежать.
        «Всё! - понял Аспирин. Автомат висел на его руках, но стрелять уже было поздно и бесполезно. - Был пацан и нет пацана». Белошапочка, вероятно, превратился в мешок с поломанными костями. После такого удара не выжил бы никто.
        Дверь за спиной сталкера снова ухнула и начала крениться вместе с рамой. Агаш победно застрекотал, не торопясь, вразвалку приблизился к неподвижному противнику. Маленькая ручка схватила мертвеца за подбородок. Рот потянулся к лицу, чтобы объесть самое первое, самое нежное и свежее мясо…
        В первую секунду Аспирин даже не понял, что произошло.
        Мертвый Белошапочка молниеносно выпрямил руки и вонзил пальцы в глазницы твари. Каска отлетела, стукнулась о цистерну. Уши Аспирина заложило от истошного визга. Не давая опомниться, Белошапка вскочил (кости, как видно, у него были целы), сшиб ослепленного карлика и остервенело начал давить ногами, выкрикивая страшным голосом непонятные грубые слова. Потом сгреб Агаша за ноги, как куклу из секс-шопа, размахнулся и с нечеловеческой силой - воистину нечеловеческой, здоровый Аспирин бы так не смог, - шандарахнул им о цистерну словно кувалдой.
        Цистерна ответила гулким звоном, будто церковный колокол. Кинетик упал на пол, на спину. Позвоночник, однако, был вывернут и поломан. Мелкий поганец лежал на спине, но затылком вверх.
        Позабыв про дверь и про все на свете, Аспирин на шатающихся ногах подошел к берсерку. Потомок диких норманнов, в котором запоздало проснулась кровь варваров-убийц, даже не обернулся. Не замечая Аспирина, новоявленный истребитель монстров прошел за одну из цистерн, к которой вел по полу след подсохшей крови.
        Потом показался снова. На руках он нес измызганную, перепачканную в грязи, но живую Медсестру. Та находилась в глубокой отключке. Посмотрев наконец на Аспирина, интурист молча опустил свой груз на пол. Лицо его было маской демона.
        - Я все видел, - произнес пораженный сталкер, - ты невероятный боец.
        Потомок викингов, однако, в ответ даже не улыбнулся.
        - Он съел Любафу на моих гласах.
        - Я понимаю…
        - Ты?! Понимаешь?! - взорвался Белёк, вскинув подбородок.
        Затем медленно опустил голову и отвернулся. Аспирин открыл рот, чтобы что-то сказать, но в это мгновение ворота сотряс новый удар. За скрипящей и плачущей дверью зазвучали победоносные возгласы маленьких людоедов. На головы сникших сталкеров посыпалась штукатурка, пылью и целыми шматами опадая на пол.
        - Как я фишу, там са дферью полно кинетикоф? - сквозь зубы спросил Белошапочка.
        - До хера, - жизнеутверждающе кивнул Аспирин.
        - Фынесут дферь, и нам хана. Так?
        - Им тоже. По крайней мере некоторому количеству.
        Белошапочка улыбнулся:
        - Фсе шутишь, сталкер? Скоро станешь трупом, а фсе шутишь.
        - У тебя есть другие предложения? - Аспирин растянул бледный рот в усмешке. - Но, кстати, у меня есть. Я тут косяк заначил для такого дела. На него, правда, один чудик местный претендовал, но трава не для мутантов, сам понимаешь. В общем, когда уродцы полезут, можем нехило поржать.
        Бровь Белошапочки поднялась вверх.
        - Но ты же скасал, что сафясал с трафой? - удивился он.
        - Завязал. Но какое это имеет значение? Знаешь, есть такая штука, называется «Сигара победы». Это когда лихой ковбой после всех приключений достает специально для этого заначенную дорогую сигару и начинает курить. Типа, наслаждается ситуацией. Так вот, моя заначка - примерно то же самое. Только на другой случай.
        - На случай гипели?
        - А что такого? Для чего существуют ковбои? Чтобы красиво побеждать. А сталкеры? Чтобы красиво дохнуть. Так что пусть у них будет «Сигара победы», а у нас… у нас, скажем, «Косяк поражения».
        - Снаешь, мне не нрафится слово «порашение» - поморщился Белошапочка, - я не считаю, что мы проиграли. Мы ведь тостойно прошили этот тень, сталкер. Расфе нет?
        - Согласен, - пожал плечами Аспирин. - Ты не поверишь, но я всю жизнь прожил достойно. Это кажется невероятным, когда глядишь на здорового бомжа, измазанного в крови, дерьме и всю жизнь занимавшегося сбором радиоактивной шняги, а также мочиловом, но… Вспоминая прошлое, я не вижу ничего, за что хотелось бы извиниться перед Аллахом.
        - Даже са убийства?
        Аспирин рассмеялся.
        - Ты сам сегодня замочил двух уродов. Угрызения совести чувствуешь?
        - Не.
        - Вот и я про то же… Между прочим, хочу спросить, как ты выжил после удара об стену? Не пойму. Меня, ей-богу, размазало бы в говно.
        - Сам не снаю, - хмыкнул Белёк, - но гофорят, берсерк в состоянии боевого экстаза способен фыдерживать удары ужасающей силы. У этого, впрочем, есть научное опьяснение. Человек бес рассудка лишен инстинкта самосохранения. Его мышцы расслаблены ф момент падения с фысоты. Ты не слышал истории о том, как пьяные или наркоманы падали из окон многоквартирных домоф, но оставались ф жифых?
        - Пожалуй, слышал, - ответил Аспирин удивленно. - Так ты был бухой, что ли, когда рубился с Агашем?
        - Хуже, - сказал Белошапочка, вспоминая Любаву, - ты даже не представляешь насколько хуже, сталкер…
        После этих слов лицо интуриста на мгновение исказила злость. Он прошел куда-то в середину комнаты, подобрал почему-то валявшийся на земле «Орел пустыни», уверенно проверил обойму, вытащив ее резко и вставив тычком об ладонь.
        - Жалко дефушек, - заявил Белошапочка, убирая пистолет за спину, под рубашку. - Мы только что спасли Медсестру. Но она фсе равно погипнет.
        - Как и мы, приятель.
        - Тогда пусть нас съедят перфыми!
        Аспирин хмыкнул. С его напарником что-то произошло, это был уже не тот придурошный гей Белёк, каким явился в Зону всего пару дней назад. Глаза его пылали огнем, который Аспирин редко замечал у многих сталкеров. Дверь за их спинами стонала и вздрагивала, и все же вопреки ожиданиям Белёк тоже разулыбался.
        - Я так скашу, - поразмыслив, заявил новорожденный сталкер, присаживаясь на корточки. - «Косяк порашения» все-таки не сфучит. Давай пусть будет лучше «Косяк гибели».
        - Или «Последний косяк», - испортил все Аспирин, подсаживаясь к напарнику. - Или «Косяк-на-по-сошок». Или «Отходная».
        - Та мне по хер! - Белошапочка рассмеялся.
        - Ну так чё, дунем?
        - А ты чё, не поделишься?
        Оба заржали. Кивнув, Аспирин, послушно порылся за пазухой и, достав металлический портсигар, изъял из него папироску «Беломор» со скрученным носиком. Дверь трещала, и стоять ей, по всей видимости, осталось совсем не долго.
        - На посошок, - резюмировал Аспирин, щелкая зажигалкой.
        И только тогда осознал, что его слова звучат в полной тишине.

* * *
        Оба сталкера мгновенно вскочили на ноги. Гомон в соседнем помещении оборвался резко, словно обрубленный топором. Изнасилованная телекинезом дверь висела не шелохнувшись. Сотни, если не тысячи карликов, столпившихся за железными створками, не могли уйти или исчезнуть. Они оставались - там. По-прежнему. Но не издавали ни звука. Не двигались и почти не дышали.
        Странное, жуткое завывание донеслось издали, прокатившись по подземелью словно отголосок эха. По плитам пола били чьи-то шаги. Тяжелые шаги. Тяжкие. Шаги перемежались отрывистыми звенящими хлопками, гулко отдававшимися в бетонных стенах. В такт шагам что-то металлически скребло и стукало. А в такт скребкам и ударам раздавалось…
        Пение!
        Птицы без кры-ы-ыльев
        Вдруг замолча-а-али совсем…
        Лишь бы не петь!!!
        Оба сталкера, пораженные и охреневшие, ощутили неожиданный укол первобытного страха, только что отогнанного, но все же неизбывного, как оказалось, перед приближающимся неизвестным. И приготовились ко всему.
        Пули порха-а-ают
        И не боя-я-ятся проблем…
        Надо уметь!!!
        Это был голос Хохмача!
        Аспирин узнал бы его из сотен. Искаженный, скрипящий, вибрирующий и низкий, он казался песней из преисподней!
        Подбежав к искореженной двери, оба сталкера уставились на открытое пространство сквозь рваные разломы.
        Карлики уже откатились от этой двери. А если бы оставались, не обратили бы на старых врагов никакого внимания. Зрелище, открывшееся глазам людей и мутантов, было потрясающим!
        Хохмач в старом армейском комбинезоне, огромный, жуткий, обвешанный оружием до зубов, тяжелой поступью входил в гигантский зал. Карлики перед ним расступались.
        Таким своего соседа они не видели никогда. Вид его был ужасен, но в то же время по-своему прекрасен и неотразим! Над широким бронежилетом могучую грудь перетягивали массивные ленты патронташей, бессчетные, длинные, волочащиеся следом за Хохмачом и звенящие об пол. А в единственной уцелевшей «человеческой» руке мутировавший урод сжимал огромный станковый пулемет ДШК, который обычный человек с трудом отрывал от земли. Вес машины, насколько помнил Аспирин по армейке, составлял без малого тридцать - сорок килограммов. Держать ее с легкостью ладонью одной руки было действительно под силу только мутанту. Хохмач нес крупнокалиберное чудовище как игрушку, вертя стволом, будто хером, в такт развеселой песенке. Вес старого приятеля с оружием, бронежилетом и боезапасом, пожалуй, приближался к паре центнеров, и пол под ним - содрогался. Хохмач шел приплясывая, сотрясая бетон, и орал воистину просто нечеловеческим голосом:
        Каждый спросо-о-онок
        Любит собра-а-аться скорей.
        Не опоздать!!!
        Кинетики застыли в недоумении, не понимая, что с ним.
        Смерть как подо-о-онок
        Будет сто-о-оять у дверей.
        Вас ожидать!!!
        Оказавшись в центре огромного зала, Хохмач медленно поднял ДШК и молча…
        Вдавил спусковой крючок.
        Белошапочка и Аспирин вздрогнули от ревущей и грохочущей непрерывной канонады, свет факелов померк и угас, в воздухе крепко запахло порохом. Что творилось снаружи, понять было несложно, но вообразить невозможно - такой бешеный, нечеловеческий, неописуемый ор, визг и гам заполонил пространство за дверью плотной материей, сквозь которую пробивался только стук собственного загнанного в пятки сердца. Боек колотил в капсули, и тяжелые пули калибра 12.7 расчесывали пространство вокруг гигантскими гребнями. Кинетики стояли плотно вокруг стрелка. Даже представить, скольких из них, таких маленьких и ничтожных, сносил один свинцовый подарок, было ужасно. В мгновение ока огромный подземный зал превратился в громадное кладбище, усыпанное малышами в один, два, три и более слоя! Со страшным визгом телекинетики, то ли неспособные сопротивляться хозяину Стикса, то ли ошарашенные внезапностью и подлостью его грязного нападения, то ли просто объятые ужасом перед массовой и безжалостной смертью, принялись разбегаться, затаптывая друг друга, разлетаться и расползаться, расталкивая, размазывая по стенам товарищей,
убивая и убиваясь.
        Стрекот без перерыва дробил перепонки десять минут, каждая из которых показалась Аспирину нескончаемой, вечной, страшной и настолько ужасной, насколько ужасен может быть только счет мертвых при массовой резне. Затем стрекот смолк.
        В следующий миг дверь рухнула, подняв столбом пыль и известку. Взору предстал густо забрызганный кровью пол туннеля, покрытый растерзанными ошметками мутантов как холмами, изрытый оспинами пулевых отверстий. Над всем этим секунду назад метался огненно-свинцовый шквал ДШК. Пространство заволокло дымом.
        Мертвые бра-а-атья
        Тихо осе-е-ели на дно.
        И разбрелись!!!
        Аспирин с усилием оторвал взгляд от гор мертвых телекинетиков. Среди дыма и кровавой слякоти, среди насыпей из трупов и их частей возвышался знакомый до дрожи силуэт. Палач кинетиков по-прежнему пел. Гнусавый голос был не слышен, пока визжал пулемет, но сейчас, когда бойня кончилась, слова можно было разобрать. И все же это не был голос монстра с развалившейся, прогнившей душой. Но голос старого воина, с песней идущего в любую, даже последнюю схватку. Пулемет смолк неожиданно, так же как начал строчить. Распахнувшись от нечеловеческой силы удара, искореженные створки ворот все же вылетели. Но не от телекинетической атаки, от единственного пинка Хохмача. Сам «герой», только что завершивший куплет, стоял перед ними, разведя руки в стороны.
        - Как я их! - В голосе старого приятеля звучала неподдельная, живая радость. - Своротило нахрен!!!
        Сталкеры вышли в туннель.
        Белошапочка где стоял, там и сел, настолько поразил его этот воскресший монстр Зоны, герой давно канувших в прошлое времен, который стоял, оперевшись на неостывший пулемет, прищурив единственный глаз.
        - Это друг, - поспешил успокоить Аспирин, видя квадратные глаза юного напарника.
        Хохмач внезапно опять вскинул пулемет и послал длинную, продирающую до нутра очередь в глубь туннеля.
        - А-а, сучары!!! - заорал он вслед уцелевшим мутантам. - Подавитесь своим говном! Ненавижу человечину!
        И снова грохот машины смерти.
        - Не думали, что я такой?! А я такой, как вы, такой же поганый!!!
        - Выноси Медсестру! - бросил Аспирин, и Белошапочка немедленно потрусил за девушкой, словно всю жизнь выполнял команды полевого командира. Старые сталкеры остались стоять перед разверстыми воротами вдвоем. Когда Белёк убежал, Хохмач нахмурился, обронив:
        - Саня, бля… Вот и все. Я чувствую, они идут снова…
        - Кинетики?
        - Кинетики мои любимые… Ладно. Рвите когти с этим сосунком ко мне в каморку. Я портал настроил на одноразовый проход. Активируешь его, Саня, только ты. Просто коснись рукой, он откроется. Потом надо резко сваливать, окно продержится после активации минут пять.
        Хохмачов порылся за пазухой жуткой куртки.
        - И вот еще что. Возьми.
        - И что это?
        - Карта переходов. Чтобы выбраться из аномалии и не тратить на это несколько месяцев, чувачок.
        Аспирин схватил карту, посмотрел на жуткое бельмо Хохмачова. Хотелось сказать что-то доброе, но, наверное, лучше было смолчать.
        - Давайте-давайте, пока не поздно стало, - поторопил Хохмачов. - И пока не передумал я. Ну, гоните! Их гораздо больше, чем ты видел, Санёк. Я не справлюсь. И долго не продержусь. Врубился?
        - Ты гонишь? Ты же их только что как рагу накрошил.
        - Это они с непривычки, - усмехнулось чудовище. - Я с этими уродцами дрался неоднократно, знаю что почем. Поверь, они многое могут, коли их много. Да еще здесь, у себя в туннелях.
        - Тогда, может, с нами?
        - Ага. Сам-то понял, чё сказал, мля?
        - Ну да. - Аспирин как-то и забыл даже, что перед ним стоит мутантище, древнее пугало из старых сталкерских страшилок.
        - Уходите, я вас прикрою, сколько смогу, я чувствую, они теперь меня ненавидят о-очень сильно, так просто не оставят.
        - Хохмач, - голос Аспирина вдруг предательски задрожал, - спасибо тебе, чувачок. Большое… До свидания, друг.
        И протянул руку.
        - И ты не болей, Санёк, - глухо бросил в ответ старый воин, хлопнув по ладони сталкера своей гигантской дланью, - прощай, брателло! Ты там это, если выживешь, замолви за меня слово. Что не сука я. И как помер.
        Аспирин кивнул и поплелся в сторону Белька.
        Один с автоматом, другой с девушкой на плечах, они вышли из изломанных ворот и потопали в коридор, из которого не так давно сюда пришел Аспирин.
        Минут через десять торопливой ходьбы далеко за спинами снова раздался равномерный тяжелый грохот крупнокалиберного пулемета.
        Карлики возвращались.

* * *
        Карлики теперь не лезли валом на Хохмачова. Прижимаясь, сливаясь со стенами, они крадучись пробирались к новому врагу, к этому жуткому, величественному сталкеру со страшным огнедышащим чудовищем в руках, которое в мгновение ока превратило в месиво их собратьев. Злобе карликов не было предела. Много лет это странное создание делило с ними трапезу, помогало. И вдруг решило предать. Такого кинетики простить не могли. Коллективная злоба перебарывала коллективный страх.
        Вот он стоит. Один со своей жуткой машиной. Но и они не с пустыми руками. Больше не будет вокруг плотной стены толпы, в которой каждая пуля убивает десяток воинов. Они сомкнут вокруг ублюдка кольцо. Возьмут измором, расстреливая снарядами - камнями, досками, кусками бетона. Все вместе - на одного!
        Началось. Пулемет в руке ходячего мертвеца закувыркало из стороны в сторону. Но карлики переоценили себя. Даже общего рывка не хватило, чтобы обезоружить чудовищного бойца. Хохмачов рассмеялся.
        Пулемет в его руке ожил и разродился грохотом, от которого лопались барабанные перепонки. Пространство прочертило нитями смерти. В зале разверзся ад. В едином порыве карлики отступили, перестроились и снова атаковали. Вперед лезли смертники, вызывавшие огонь на себя, остальные же поднимали в воздух тучи снарядов и посылали их в цель. Град ударов обрушился на чудовище, но то даже не сдвинулось с места, расшвыривая свинцовые трассы, как гигантские ленты вокруг себя. Пулемет ухал и грохотал, плевался огнем, патронташи бешено подпрыгивали, гильзы со звоном хлестали об пол.
        - Помоги человечеству! Вступай в спецкорпус ООН! - Громоподобный голос, повторяя соцрекламу из зомби-ящика, перекрывал даже рев пулемета. - Огради мир от заразы Зоны!
        Хохмач сдвинулся с места и мощно попер вперед, не обращая внимания на поливавший его град предметов. Рассеченная голова покрывалась кровью.
        - Защити Землю от инопланетной дряни! Мутанты не пройдут на земли людей!
        Волна смертников не стихала. Вокруг Хохмача уже поднимались стены из мертвых тел.
        - Вы - не пройдете!!!!!!
        Корпус пулемета дымился, ствол изрыгал свинец. Очереди сшибали летящие в Хохмачова снаряды. И тогда он снова запел:
        Все мы мо-о-огли бы,
        Но ведь сконча-а-ались давно…
        И зашибись!!!
        Из широкой вентиляции в стене медленно выплыл посеревший от времени ящик с заклепками. Раньше в таких хранили динамит. В этом он был и сейчас. Притаившийся в трубе карлик мерзко хихикал. Сейчас скинет на голову. Эгей!
        Чужое, зоновское начало шепнуло сталкеру, что рядом опасность. Он поднял голову и увидел парившее над ним растресканное дерево и полустертую знакомую надпись. Последняя лента была на исходе, он бил короткими очередями. Кровь заливала глаз.
        «Каждый из нас чего-то боится. Иногда до самого конца. Можно убежать от любого страха. Кроме последнего - своей смерти. Поэтому все хотят жить. И лишь бессмертные - умереть!»
        Лицо монстра исказила гримаса. Мысли собрались в свистящий вихрь, готовые затянуть вокруг себя всё и вся. Взгляд снова поднялся на плавающий ящик, на вспученный, на ладан дышащий потолок. Над ним динамит.
        «Ну конечно». Последние пули вонзились в ящик.
        - А мне-е-е на себя-я насра-а-ать!!!
        И всё.
        И больше он не мутант.

* * *
        Когда офигевшие от собственного спасения мужчины вернулись к броневику, две спасенные девушки уже очнулись. Пришли в себя, зарылись под тряпки и почти не дышали, изредка посматривая сквозь щели в накиданной сверху одежде и ветошь через бронированное стекло. Было очевидно, что спасители и защитники оставили их совсем недавно. Но вернутся ли они и что делать, если не придут обратно, - на это ответов у женщин не было. Аспирин, тонкая натура, записочек не оставил и мыслями на тему, что станет с бабами, коли они с Бельком не вернутся, себя не обременял. Не потому что был злой или сильно обиженный на жизнь, а просто от пофигизма. Для спасения чужой жизни он был способен на что угодно, вплоть до смерти и, сука, героических подвигов. Драться, шляться, охотиться на телекинетиков, таскать на себе обморочные бабьи тушки и тэ пэ. Но в случае собственной гибели сталкер (согласитесь, отчасти справедливо) полагал себя свободным от обязательств. Такая вот была диалектика…
        Если откровенно, Аспирин редко думал о высоких материях, за исключением пива. И все же одна такая «материя» его беспокоила. А именно - жажда мести. В данный момент он возвращался в лагерь, обремененный именно этим великолепным и удивительным чувством. Напротив, к Белошапочке, пребывавшему недавно в состоянии полной невменяемости и замочившему в оном главаря кинетиков, вернулось хорошее настроение. Он даже стал отчасти напоминать прежнего простодушно-безобидного гея. Только с пистолетом и очень уверенного в себе.
        Белошапка шлепал по грязи первым. Группа спешила, как ни странно, обратно в подвал, к спасительному порталу, что должен был вывести их к «Химнейтрализации» в закрытый город Ненбен. Аспирин двигался замыкающим, с очень мрачным лицом. Мрачным, скажем так, несколько больше обычного. Белошапочка, несмотря на усталость и некую общую эйфорию, охватившую группу после избавления, настроение предводителя уловил.
        - Ты ф порятке? - обронил он на бегу, обернувшись и посмотрев на друга через плечо.
        Аспирин вдруг понял, что его пальцы до белизны сжимают приклад автомата. Не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять - в глазах его пылает огонь.
        - Нормуль, не парься, - ответил Аспиринушка сквозь сжатые зубы и изображая на роже полное равнодушие. - Беги-беги. Просто должок только у меня теперь, андерстенд? Частная, скажем, инициативка.
        - И што это сначит?
        - Ты поймешь, - заверил его Аспирин, тяжело дыша, - обязательно поймешь, Белошапочка. Только позже.
        - Ты что-то сатумал? Что-то некарошее, та? Ты мне это брось, слышишь? Прошлое оно прошлое и есть. Забуть, не тони ф нем. Утянет на дно - не выперешься, сталкер…
        - Да не могу я так, Белошапка, ну как ты не понимаешь? Рыжняк считался Хохмачу лучшим другом. И замочил его ради наживы.
        Белошапочка чуть замедлился.
        - Постой, - проговорил он задумчиво. - Ты хочешь скасать, что тот одтнорукий монстр, который нас спас, был труком Рышняка, нашего исцелителя?
        Аспирин, несмотря на отвратительность ситуации, зло хохотнул.
        - Вашим исцелителем был как раз Хохмач - то самое чудовище. А вот Рыжняк… гнида он рыжая, вот что…
        - А-а! Кашется, я начинаю понимать, - сказал Белошапка, снова ускоряясь. - Ты хочешь скасать, что Рышняк снал про Хохмача. Хохмач мешал ему, и Рышняк его упил, это так?
        - Так! - отрезал Асприн и добавил тихо: - Да только не совсем так. Черт, да сложно все рассказать. Суть в том, что Рыжняк убил человека, спасшего ему жизнь. Из-за денег. Причем не слишком больших денег. Это - западло. Знаешь такое слово, друг, «западло»?
        Белошапка дернул плечами, игнорируя вопрос. Видимо, он знал.
        - А тепе есть до этого дело?
        - А тебе нет?
        - Мне есть, - дернул носом Белошапочка. - Теоретически. Однако, хотя я и растеляю твою точку срения на поступок Рышняка, хочу напомнить, что его поступок тепя не касается. Скаши, Хохмач пыл тфоим труком?
        - Ну, как сказать…
        - Скажи как есть, сталкер.
        - Нет, не был. - Апсирин уверенно качнул головой.
        - Токта сапуть!
        Теперь уже замедлил шаг Аспирин. Логика интуриста была ему непонятна. А впрочем…
        - Первооткрывателем Стикса являлся Хохмачов, а вовсе не Рыжняк! - крикнул он.
        - О чем ты, сталкер?
        - О том, что ты слышал… А вот, кстати, и комната Хохмачова. Портал здесь. Дорогие дамы, мы прибыли к цели нашего путешествия. Андерстенд?

* * *
        Как только группа оказалась в относительной безопасности, Аспиринушка решил прогреть горло. Миновав каморку Хохмача и пройдя через пространственную аномалию, группа появилась в Ненбене, перед знакомым Аспирину корпусом «Химнейтрализации». За спиной замыкающего Аспирина портал медленно затворился, отрезая от людей Хохмача, кинетиков, кровь, смерть, трупы и прочие прелести миновавшего сумбурного дня. Сталкер перекрестился. По совету героически павшего Хохмачова - или монстра-мутанта с каннибальскими наклонностями - такое дело непременно следовало обмыть.
        Белошапку дважды просить не пришлось. Выслушав потребности вождя и предводителя, интурист быстро метнулся к рюкзаку (аптечку и спирт переложили к нему) и протянул Аспирину заветную флягу.
        Тот отхлебнул. Три пары женских глаз смотрели на сталкера настороженно. Радость от встречи и спасения миновала. Наступило то, что Аспирин называл «откатом» от эйфории. И откат был херовый. Пышечка, Медсестра и Спортсменка грустно сидели на рюкзаках, уставшие от пережитого, уничтоженные морально, иссякшие духом и опустошенные физически. Никто им не объяснял, что произошло, куда их привели и зачем. Видеть лица сталкера и Белька, безусловно, было дикой радостью по сравнению с рожицами карликов-мутантов, но ужас от пережитого и крайняя степень усталости читались на женских лицах отчетливо. Определенно стоило готовиться к ночлегу, чтобы кумушки хоть немного пришли в себя.
        Бабенки клевали носами, но по инерции выспрашивали что-то у Белька. Тот коротко отвечал, махая руками. Кроме факта спасения, положительной информации у Белька было мало. А вот поводов для слез - хоть отбавляй. «Должно быть, печально узнать, - думал Аспирин, - что твоего товарища или, тем паче, мужа слопала мутировавшая тварина. Не сразу и поверишь».
        Признаваясь честно, сталкер напрочь забыл, кто был чьим мужем, и потому утешать в индивидуальном порядке не решался. В то же время по слезам Медсестры и Спортсменки было ясно, что «своих» они потеряли. А вот Пышка, поплакав за компанию, лишь грустно вздыхала. Значит, вероятно, слишком близких людей среди мертвяков у нее не имелось. «Ну точно, - припомнил Аспирин, - она же просто их подруга, то ли женатая, то ли нет».
        Сидя на корточках, сталкер украдкой изучал симпатичную девушку. Она была скорее именно девушкой, чем женщиной, поскольку выглядела моложе остальных. Возможно, даже моложе Бэлы. Пышка была ярко-рыжей, словно пламя костра, но при этом по-скандинавски бледной, почти белой. Белизну кожи компенсировали задорные веснушки, украшавшие личико, а также зеленые, как изумруды, глаза. Положенные природой округлости тоже были при ней, непроизвольно приковывая взгляд сталкера.
        - Слышь, Бельчище, - осторожно обратился к помощнику Аспирин.
        - Ну, чё тепе? - совершенно по-русски отозвался Белошапочка. Судя по выражению лица, он с одинаковой безразличностью принял бы известие о Судном дне и о найденном хабаре с тушенкой.
        - Пышка это… замужем? - бросил Саня.
        - Найн… А тепе на хер снать-то?
        Сталкер не ответил, но, быстро зыркнув глазами, резко сменил тему:
        - Ты скажи им, это, топать обратно хотель сегодня не будем. Одну ночь вон там перекантуемся, на заводе, - он махнул рукой в сторону корпуса, - потом поглядим.
        - А-а, переведу.
        Сталкер меж тем наблюдал, как Пышка поднимается с рюкзака. Грациозно, хоть запись включай.
        Аспирин мотнул головой, понимая, что с ним происходит что-то неладное. Видимо, сказывалось долгое отсутствие женского тепла в личной жизни профессионального бомжа-бродяги-мокрушника. Нет, баб много было за эти годы - даже посчитать сложно. Но в основном шлюхи да прошмандовки. В том-то и состояло дело. Баб у него было до хера, а вот женщин, черт возьми, не имел в Зоне ни одной. Слово «имел», впрочем, тут не подходило. Да и обитали ли в Зоне эти самые «женщины»? Одни бляди да редкие безумные сталкерши, которые, впрочем, от первой категории отличались мало.
        «Херня какая!» - разозлился сам на себя Аспирин. Мало того, что задрался по Зоне бегать с тупыми интуристами, дык еще на романтику, старого, потянуло. Он пытался злиться, чтобы отвадить кровь от тестикул, но помогло мало.
        - Ну ладно, все встали, - хлопнул он ладонями по коленям, решительно поднимаясь, - недалеко уже осталось до отдыха, потерпите.
        «Блин, как пацан совсем», - шикнул про себя сталкер.
        Группа поднялась и, вяло передвигая ногами, поплелась в сторону гигантского здания. Вести их внутрь, к Озеру и бункеру Хохмача Аспирин пока не решился. Не потому, что хотел что-то скрыть. Просто это можно было сделать чуть позже. Информации и новых обстоятельств, с которыми его несчастным интуристам придется жить дальше, и так имелся переизбыток. Пусть осмыслят. Да что там осмыслят, пусть просто поспят, отдохнут.
        Пройдя внутрь гигантского здания, наконец остановились. Выбрав в качестве места для лагеря небольшое возвышение внутри ангара, Аспирин велел располагаться. Прежде всего, естественно, следовало поесть. Достав из рюкзака сталкерские консервы с самоподогревом, Белёк принялся кулинарить, а именно разогревать жратву с помощью встроенного запала, вскрывать банки и раздавать желающим. В общем, ужин сготовили быстро.
        Забыв про горе, Пышечка, Медсестра и Спортсменка разложили горячую еду по одноразовой посуде, раздали мужчинам и сами расселись у разведенного костра. Время клонилось к вечеру, но к несчастным горе-туристам, несмотря на приближающуюся темноту, пришло долгожданное чувство безопасности. Наверное, впервые за все время нахождения в Зоне. Не столько благодаря бегству из логова мутантов, сколько из-за близости выживших мужчин, выражению их спокойных лиц, неспешным, уверенным жестам, мерному дыханию, спокойным словам и глазам.
        Особенно сильно в этом смысле изменился взгляд Белошапочки. Он стал просто совсем другим. Внешне, казалось, интурист не изменился, однако по другую сторону, через костер, от девушек сидел словно иной человек. Сам Белёк и его неожиданный сэнсэй Аспирин знали истинную причину такого преобразования. Переплавка произошла там, в подвалах, забитых мерзкими тварями. И она, черт возьми, была совсем не простой…
        Интурист дул на кашу с мясом и глядел на трофейный «калаш», изъятый в подвале у Хохмачова.
        - Интересно… и сколько осталось ф нем патроноф? - неожиданно спросил Белёк.
        - Девять, - буркнул сталкер, успевший за всей этой суетой посчитать заряды к новому стволу.
        - А пыло? - продолжил диалог Белошапочка.
        - Двадцать восемь, - припомнил Аспирин.
        - Не часто тфоего Хохму мутанты трефожили, - прикинул вслух Белошапочка. - Выходит, в среднем по патрону в месяц. Даже если один патрон - одна снесенная голова, то все равно для Соны - это слишком низкий уровень окнефой активности, не находишь?
        Аспирин задумчиво почесал висок. Беклошапочка с каждым часом его все более удивлял. Умный, сука, стал слишком.
        - У него вообще-то пулемет был… - промямлил Аспирин в ответ. - Хотя ты прав, как-то оставили его… в покое, что ли. Со временем. Н у, как тебе объяснить… Ты водку давай, не томи.
        По непонятной самому себе причине Аспирин не стал вдаваться в подробности произошедших с Хохмачом изменений. Говорить об этом было неприятно, но суть заключалась не только в удовольствии или неудовольствии. Ему не хотелось объяснять Белошапочке, во ЧТО превратила Зона его старого приятеля. Не следует знать такое обычному, вернее, нормальному человеку.
        Напарник между тем молча протянул кружки. Не дрогнувшая рука Аспирина быстро разлила дурманящее зелье по посуде, меткий глаз сталкера не ошибся в равномерности распределения, хоть тара была разнокалиберной. «Профессиональное, - усмехнулся Аспиринушка, - как, кстати, и увеличенная печень. Сколько радиации-то выведено народным рецептом?.. А, ладно!»
        Кружки молча встретились над костром, звеня металлом. Затем содержимое влилось внутрь. Выплеснув в себя спирт, Аспирин с интересом посмотрел на Белька. Несколько секунд после совершенного обряда тот смотрел перед собой остекленевшими глазами, почти не дыша. Затем закашлялся и ударил себя в грудь кулаком.
        - Во-о, сука, хорошо пошла, - одобрил Аспирин, постукивая младшего товарища по сопатке. - Да ты закусывай, не кипиши!
        Белошапочка в один момент уничтожил содержимое тарелки. По грудной клетке пробежал дракон, изрыгая пламя.
        Аспирин повторил действо с кружками, налив разве что вдвое меньше. По одной передал спасенным бабенкам.
        Те переглянулись в нерешительности, но кружки приняли. Аспирин остановил взгляд на Пышке. Та посмотрела пристально, с вызовом, после чего одним махом опрокинула в себя содержимое.
        - Вот это ба-а-аба! - восхитился Аспирин, толкая Белька локтем в бок и глядя, как Пышка приходит в себя, прислушиваясь к организму. После чего собутыльница отломила хлеба и не спеша зажевала.
        Защебетали женщины, одна за одной пытаясь повторить подвиг подруги. Получалось не очень. Морщились, отхлебывали по глотку, в восторге визжали, махали руками, невольно заставляя улыбаться всех за костром. О погибших мужьях как-то позабылось. И слава Богу, наверное. Для порядка, Аспирин начислил по третьей.
        Вскоре дрова прогорели, и стало прохладнее. Воспоминания ушли, перестал напряженно вслушиваться Белёк, женщины устало вытянули ноги.
        - Аспирин, - интурист смотрел на умирающие угольки, - ты выфедешь нас из соны?
        Друг помолчал. Потом кивнул и грустно улыбнулся.
        - Выведу.
        - Это карашо. - Белошапочка, услышав глупое и ничего не значащее обещание, отчего-то счастливо, почти по-детски вздохнул. - Снаешь, когта все это кончится, я буту приесшать к тебе. Кажтый гот. Бутем сидеть в кафе, в гостинице, пить, есть, вспоминать, что пыло… Мошет, ты даже расскашешь мне, как буторится мулька?
        - Это вряд ли, - потягиваясь, сказал Аспирин. - Сдохну я скоро, так что ты ко мне разве что на могилку заглянуть приедешь. Но в гробу я с тобой бухать и курить не буду, извиняй. Там отлить негде.
        Улыбка сползла с лица Белошапочки, словно стертая тряпкой. Интурист сидя выпрямился, спина стала ровной, как стол. Об углях бедолага позабыл.
        - Шутишь опять? - нахмурился он.
        - Нет, Бэла, увы. Я ни хрена не шучу.
        - Опять твоя частная инициатифа? - догадался Белёк.
        Но Аспирин не ответил. Все было ясно без объяснений.

* * *
        У Белька разболелась башка, и он деловито рылся в аптечке. При этом глядел на незнакомые пачки с таблетками, как евнух на стиптизершу. Смысл мистической русской фармацеи от него безнадежно ускользал.
        - Я куй снает, что это са лекарстфа! - бросил он наконец и гневно отшвырнул коробочку в сторону. - Латно, запыл. Теперь надо просто стафить палатки и спать!
        Сказав так, Белошапочка подцепил мужской рюкзак с палаткой и принялся ее распаковывать. Выбрав место повыше и посуше, он шустро установил первую ночлежку. Палатки были небольшие, рассчитанные на двоих. Поместиться можно было втроем и даже вчетвером, но спать пришлось бы тесно. Путем нехитрых арифметических расчетов Белёк установил, что следует устанавливать две.
        Когда палатки были поставлены, Медсестра застелила ее теми ковриками, покрывалами и одеялами, которые нашла по трем рюкзакам. Потом натаскали кучу хвороста, и Аспирин, видя, что в Багдаде все спокойно, завалился спать, оставив Белошапочку торчать на стреме. Палаток было всего две, и Пышка, как ни странно, сама полезла к нему в брезентовый домик, и вообще недвусмысленно намекнула, что «сеготня отсюта не уйтет».
        Скандинавские девушки, кстати, как и Белёк, не хило выражались на русском. Говорить в совершенстве, естественно, не могли, но изъясняться - более чем. Вероятно, в процессе подготовки к походу все тщательно штудировали словари и по записям изучали лексику и фонетику. Для европейцев, впрочем, насколько знал Аспирин, изучение иностранного языка не было проблемой в отличие от большинства граждан «единого и нерушимого». Расстояния в Европе были микроскопическими относительно сибирских и дальневосточных просторов. Поэтому знать два, а иногда три языка являлось жизненной необходимостью. В Союзе же объясняться на иностранном, увы, не было нужды. Как бы ни было, языковой барьер отсутствовал в случае со спасенными девушками так же, как с Бельком или Янсеном. «Вот только чего же раньше молчали?» - думал Аспирин, вспоминая начало рейда. Впрочем, молчание группы в первый день было объяснимым. Интуристы знали, что проводника могли замочить. Зачем тогда разговаривать? Русский язык участникам похода за бессмертием советовали изучить «на всякий случай», то есть для критической ситуации. В принципе все сошлось.
Ситуацию, в которой оказались остатки группы и проводник, иначе чем критической назвать было невозможно. Язык, как и предполагалось - помог. Правда, вовсе не так, как планировали организаторы тура…
        Видя настойчивость Пышки, Белёк воздел глаза к небу и принялся тушить костер. Десять минут назад, после всех злоключений, он больше всего хотел жрать. Причем так, что сводило судорогой живот. А когда хочешь есть, выбор с кем спать - дело сотое. Теперь, когда поели, Белошапочку в натуре волновал только сон. Аспирин смотрел на Белька и ухмылялся. С геем в натуре стало происходить нечто странное. Он менялся не по дням, а по часам и сам наверняка стал замечать за собой то, чего раньше никогда не было. Женщины, во всяком случае, перестали воспринимать его как безобидную «подружку», хотя не могли даже представить, что вытворял Белёк в поединке с королем мутантов. Видимо, изменения внутри Белька ощущались девушками подсознательно. Разведение костра, стряпня из консервов, установка палаток и прочая бурная деятельность, конечно, не являлись супердостижением, но все же являлись заботой о женщинах. Одиноких, беззащитных, слабых, потерянных в страшном лесу. Еще больше это новое и почти обескураживающее качество Белошапочки проявилось после ужина.
        - Теперь всем спать! - безоговорочно приказал скандинав на шведском, - Пышка ложится со сталкером, остальные со мной.
        - Как сурово, - протянула на шведском слегка обалдевшая от подобного настроя Медсестра. - Это ты нас таким способом под одеяло пытаешься затащить?
        - Да куда там! - огрызнулся Белёк. - Мужчин всего двое, и палатки две.
        - Понятно, - донеслось от Пышки, собирающей на себя одеяла и укладывающейся рядом с проводником. - А что, классно придумал. Голова!
        Суровый Белёк немедленно полез в «свою» палатку.
        - Ты же мокрый, - закричала Спортсменка, уже сидевшая внутри, - совсем офонарел, похабник? Осторожнее!
        Не обращая внимания на вопли женщин, Белёк скинул с себя мокрую одежду, укутался в покрывала и с удивлением ощутил, как к его коже прижимаются горячие полуобнаженные женские тела. Педик притих, с изумлением ощущая, как сильно забилось сердце. Прикосновения женщин показались ему неожиданно приятными. Никогда раньше он ничего подобного не ощущал, но теперь это тепло, эта щекотка пробежали по телу словно электрический ток. И импульс, кстати, не остался незамеченным.
        - Что это с тобой? - Рука Медсестры сама собой поползла ниже пояса.
        - Я сам не знаю… - неожиданно тихо пролепетал он.
        - Да ладно, не может быть! - не поверила и Спортсменка, когда ее рука присоединилась к ладони подруги.
        Белошапочка согнулся пополам, ощущая приятное тепло в месте контакта с женскими пальчиками. В ушах ударили гром и молния. В голове все смешалось: смерть, страх, риск, эмоции. Этот коктейль будто рвал изнутри, метался в поисках выхода.
        И выход нашелся. Ловкие руки стянули с бывшего педика нижнее белье. Один влажный женский лобок прижался к его колену и медленно прополз чуть выше. Второй в это время колол живот.
        - Оу, тфою мать… - только проблеял Белёк по-русски, забывая обо всем на свете.
        И расплылся по покрывалу, атакованный с двух сторон…
        В соседней палатке события развивались зеркально. Пышечка, сначала сама выбравшая старого бродягу, вдруг ощутила неожиданный приступ скромности. Но Аспирин в отличие от напарника в решительности партнерши не нуждался в принципе и совсем. Сорвав с податливой девочки остатки одежды, он накрыл ее рот широкой темной ладонью и взял так, как брал хабар. Без слов.

* * *
        Утром сталкер буднично натянул верхнюю одежду, проверил карманы спецовки, осмотрел обувь и оружие. Всё было на месте, и всё было путем. Женщина, лежащая рядом с ним между рюкзаком в изголовье и грязными сапогами перед пологом, была удивительно хороша. Как, впрочем, любая женщина, с которой переспал, избежав пуль и зубов мутантов. В палатке царила полутьма, и оттого, возможно, черты скандинавочки казались не просто милыми, но идеальными, почти божественными, словно выточенные рукой скульптора. Ну, или мастера дорогих резиновых кукол из секс-шопа.
        Аспирин вздрогнул. Зона меняла в людях нечто большее, чем тело и внешность. От нормальных гражданских обывателей Аспирина, как и большинство его товарищей «бомжей-с-калашом», отличали не только отвратительные манеры, неприятные черты лица, грубая кожа и способность сдерживать рвоту, сидя в куче свежих кишок, но нечто большее. Черствость.
        При этом плохим человеком Аспирин себя отнюдь не считал. Он жил по понятиям, был в меру честным и в меру щепетильным, однако…
        Погладив голую ногу Пышки (та торчала из-под одеяла), Аспирин тихонько поднялся, натянул сапоги и выполз из палатки наружу. В натуре, Хохмач его не обманул. Гигантский комплекс внутри НПО «Химнейтрализация» оказался местом безопасным. Оставленный им с вечера до полуночи в качестве дежурного Белёк наплевал на свой пост. С другой стороны, и сам Аспирин, обязанный теоретически сменить Белька ночью, ни разу не проснулся. Выходит, косяк был обоюдный, и… он, как ни странно, ничего не значил. Ночью на них никто не напал, и, судя по объяснениям покойного Хохмача, упокой Господь его мутантскую душу, никто напасть не мог.
        Осмотрев временный лагерь, Аспирин убедился, что бурный ночной секс имел еще одно последствие - бардак в лагере. Завалившись спать, никто не позаботился о приборке. На траве выпала роса (бетонный пол здания местами провалился, местами порос травой), бодрящий ветерок шевелил ветки куцых деревьев, там и тут пробившихся через корявые железобетонные плиты, а посреди всей этой руинированной «идиллии» красовались потухший костер с обугленным, выкипевшим котелком и его любимая сковородочка, валявшаяся на земле с остатками сгоревшей пищи.
        «Белка, паразит, ну ты у меня получишь!» - подумал Аспирин, резко разворачиваясь ко второй палатке.
        Он открыл «молнию» и сунул рожу внутрь. Экс-мужелюб Белошапочка, развалившись, словно недорезанный туркестанский бей, лежал в окружении двух баб, с самой что ни на есть довольной мордой лица. Два одеяла были на Медсестре (видимо, сгребла поутру), остальные валялись голыми, будто Ева. В смысле - совсем нагими. Немного обалдевший от жуткой картинки Аспирин (надо же - гей и две женщины!) растерял весь гнев, спешно прикрыл «молнию» и задумчиво отвалил.
        «Ай да Белка, ай да сукин сын! - хмыкнул сталкер, заочно прощая напарнику преступление со сковородкой. - Вот тебе и диалектика бытия. Мир меняется, ни фига не скажешь»…
        Услышав шум закрываемой «молнии», Белёк сонно посмотрел на помянутый Аспирином измененный мир и смачно зевнул, презрев всякую диалектику. Было зябко, а левая рука безнадежно затекла под Спортсменкой. Та скукожилась, свернувшись в клубочек, и прильнула к нему, уснув на плече. Медсестра, напротив, чуть отстранилась, укутавшись в одеяла.
        Белошапка перевернулся, освобождаясь из-под плотной опеки, привстал, подергал рукой, разгоняя кровь, потом натянул одежду и вытащил себя наружу, попутно открыв и закрыв молнию полога.
        На улице стоял Саня-Аспирин, отхлебывая из фляги спирт (был у него такой рефлекс на безопасных ночевках, особенно после лицезрения геев с бабами), и подозрительно смотрел на Белька.
        - От оно чё! - наконец многомудро заявил сталкер после затянувшейся паузы. - А я-то думал, ты честный гомик.
        - Кей, - ничуть не смутившись, радостно ответил Белошапочка.
        - Гей, гей, - усмехнулся Саня. - Ну и как тебе родные скандинавские бабы?
        К удивлению сталкера, Белёк совершенно счастливо помотал головой и широко развел руками.
        - Карашо, - с довольной миной кивнул он.
        - В смысле - гут? - продолжил издеваться сталкер.
        - О, я-аа, гут! - не догнал Белёк.
        - Ну, трахнуть спутницу после кровавого мочилова дело не геройское, - пожал плечами Аспирин, но тут же двусмысленно добавил: - Хотя, конечно, кому как.
        - Я спрафился, - c некоторым вызовом огрызнулся Белошапочка.
        - Тогда погоняло тебе надо менять, братан, - добродушно заключил Аспирин. - Отныне будешь не Белёк, а, допустим, Балысёк. Или Батон. Хотя нет, глупо как-то.
        - А если я не хочу фаше тупое сталкерское поконяло? - отважно заявил интурист. - Мое имя Ханц. А фамилия - Лютер. Как у знаменитый сретнефекофый пропофедник.
        - Ганс, проповедник? Ну ты гонишь, Бэла… - Охреневший сталкер покачал головой. - А впрочем, согласен. Собственное имя - это хорошо. А то у нас одни кликухи, в натуре, как у пикинесов. Ладно. Будешь отныне просто Бэла. А то Белёк беспонтово для реального пацана. Андерстенд?
        Новоиспеченный Бэла не стал на этот раз огрызаться, но довольно кивнул и потрусил обратно к своей палатке. Там уже слышались разговоры. Девушки проснулись и тихо шептались между собой, обсуждая то ли вчерашнее, то ли что еще. К величайшему сожалению, сталкер не понимал ни слова. Ну и насрать. Разговаривать с женщинами после секса - как и во время - Аспиринушка не любил.

* * *
        В НПО «Химнейтрализация» было хорошо. Та цель, к которой шли интуристы, пряталась именно здесь, и сталкер Аспирин, а по совместительству проводник группы смертельно больных иностранцев, не стал скрывать то, что произошло с ним после встречи с Хохмой. Когда его спутники (а большей частью спутницы) окончательно проснулись, он провел их к волшебному Озеру.
        По разу все окунулись. Ощущения, которые при этом испытали девушки и Белёк, невозможно было передать. В рюкзаках нашлись какие-то приборы для химического анализа крови, замеров давления, пульса, температуры и прочих показателей, которых Аспиринушка не понимал, но которые были очень важными - смертельно важными! - для его выживших клиентов. И похоже, результаты их впечатлили.
        Сталкер не понимал слова, но по реакции и поведению спутников-спутниц понял, что цель, ради которой эти люди сунулись в Зону, ради которой из двенадцати интуристов выжило четверо и померло восемь, была достигнута. Здесь и сейчас!
        Воистину это можно было назвать Чудом с большой буквы. Абсолютное здоровье. Вечная молодость. Интересно, задумался Аспирин, если воды Стикса действительно омолаживают клетки до состояния новорожденного дитя, то и жить каждому из них сейчас лет восемьдесят - девяносто, начиная с этого момента? То есть жизнь после купания как бы начинает отсчет заново?
        Если так, то здорово, ничего не скажешь. Опять же должны быть уничтожены все врожденные заболевания, хронические пороки, накопленные дефекты организма, травмы, старые раны, последствия длительных болезней, восстановлен иммунитет. Героинщики должны были избавиться от страсти к героину, курильщики - от пристрастия к табаку. «Епта! - вдруг испугался Аспирин. - От тяги к спирту, надеюсь, эта хрень не лечит?!» Хотя что тут такого? Этак ведь можно и больше девяноста лет протянуть. Биологический срок человеческого организма, как когда-то читал Аспирин, составляет сто пятьдесят - двести лет - именно столько должен человек жить, кабы не плохое питание, стрессы, грязный воздух и прочая муйня типа свинца в череп. Соответственно было бы забавно глянуть на статистику тех, кто уже пробовал лечиться местной водой. Янсен говорил, эта группа уже вторая. Хохмач - что третья. Интересно, как поживают первые? Может, померли все от побочных эффектов? Хотя нет. Если померли, «вторые» интуристы в Зону бы не поперлись. В любом случае первую партию смертельно больных иностранцев привели сюда несколько лет назад. Значит,
кто из них прожил больше положенного срока, выяснить пока невозможно. Еще невозможно. Хотя стоп. Если все они действительно являлись смертельно больными, то сверх положенного срока уже прожили. Просто поверить в такое нельзя! Наверняка Рыжняк, набирая богатеньких добровольцев для этого чертового похода, приводил примеры тех, кто уже излечился. А значит…
        Аспирин вздохнул. Все это было круто. В НПО «Химнейтрализация» в отличие от прочих частей, объектов и территорий Зоны действительно было хорошо. Мирно, тихо. Безопасно. Но отсюда следовало выбираться. Чудеса Озера бессмертия весьма забавляли Аспирина, но не настолько, чтобы позабыть обо всем остальном. Кроме того, с каждым часом пребывания здесь Аспирин чувствовал, как сильно ему хочется остаться. Он не стал еще сверхсуществом, как Хохма, но сама близость к мистическому образованию порождала в нем нечто необычайное. Ощущение власти, например. Ощущение всемогущества. Аспирин, Белёк и три спасенные ими девушки замечали, как меняются их тела. Кожа женщин становилась нежной и гладкой. Мускулы мужчин наливались силой. И что-то произошло с потенцией, гормоны бушевали. Аспирин сначала не придал этому значения, но потом догадался, что неистовая тяга, которая толкнула Белька в объятия двух женщин, а самого Аспирина к Пышке, вовсе не была продиктована одним лишь стрессом после пережитого в подвалах и благодарностью дам за спасение. Это было Озеро. Его близость. Его запах. Его вода, растворенная в воздухе
под бетонной кровлей. Озеро - с большой буквы.
        Главный смысл произошедшего - как осознал Аспирин после некоторых размышлений - заключался в том, что никто, кроме Аспирина, отныне был не способен добраться к Стиксу. Никто. Никогда. Разве что Рыжняк.
        Хотя нет. В смысле конкуренции бывший кореш Аспирина совсем не страшил. Владелец гостиницы стал слишком стар и толст, чтобы состязаться с Аспирином открыто. Выходов из Зоны за периметр было полно, и на одном «хотеле» свет клином не сошелся. Так что Рыжняк для планов Аспирина препятствием не был. А вот Аспирин для планов Рыжняка - вполне. Теперь, когда у Рыжняка не было компаса, чтобы посылать в Зону наемников или «туристические группы», ему нужно было топать сюда самому. И встретить Аспирина лицом к лицу. А лучше сказать - ствол к стволу или волына к волыне.
        Сталкер горестно усмехнулся. Нет, Рыжняк умный парень. Он в Зону, естественно, не пойдет. И послать никого не сможет. Ибо это бессмысленно. Сейчас, зная схему входов и выходов в НПО, опытный сталкер вроде Аспирина способен сколько угодно удерживать один портал, заблокировав или заминировав остальные. А значит, отныне Стикс всецело его, Сани. Шурика-бессмертного. Шурика-богатого. Шурика - баловня судьбы.
        Другим соображением, которое могло заставить Аспирина оставить найденное им Озеро, были запасы пищи. Консервы в рюкзаках интуристов подходили к концу. Становиться охотником на крыс, а тем паче каннибалом, покупающим человечину у мутантов, Аспирин не собирался. Но ведь имелись варианты!
        Можно было, например, замочить интуристов (включая Белька), сходить за периметр, набрать продуктов, книг, одежды, снова вернуться сюда и припеваючи жить. Сто, двести и более лет - сколько влезет, сколько хватит терпения, благо чудесная, мать ее, вода в ангаре атомного завода исчезать не собиралась.
        Или, напротив, никого не мочить, сходить за периметр, организовать еще один «рейс бессмертия» из богатеньких иностранцев. Помаять бабла. Потом свалить на хрен за границу, допустим, в ту же Швецию вместе с Пышкой. Там зажить. Дом себе построить и вообще.
        Да, варианты были. Много. Но Аспирин понимал, что все они - не для него. Почему? А хрен знает.
        Горестно вздохнув, Аспиринушка взъерошил грязными пальцами патлы на голове, потом потер кулаком щетину на подбородке. Несмотря ни на что, он знал - ему следовало отсюда уйти. Сталкер просто чувствовал это. Всю жизнь он мечтал именно о таком: найти хабар, доселе недоступный никому другому. Уникальный, способный невероятно обогатить. Закончить эту глупую никчемную жизнь мародера, полную скитаний, страха, боли, разочарований, усталости, крайнего напряга… И вот этот шанс настал. Золотая рыбка в его руках. Вечная жизнь, в самом что ни на есть полном смысле этого слова. Что может быть ценней для человека, каждый день рисковавшего шкурой за пару штук? Что может быть дороже на черном рынке, где продаются «подарки Зоны», добытые сумасшедшими сталкерами?
        Аспирин даже не мог придумать что. Тогда почему так равнодушно сердце ко всем мечтам о сытости и достатке? Почему вдруг руки снова и снова теребят родной АКМ, вместо того чтобы прикидывать пачки баксов, на которые можно поменять за периметром путь к Ненбену? Почему?
        Глядя в синюю озерную гладь, Аспирин прищурился. Хохмачов и Рыжняк. Ответ все-таки заключался в них. Нет, не в их способности отнять у друг друга Стикс.
        А именно - в них самих.

* * *
        Длинный ручей на полу ангара был покрыт дымкой, укутан ею, как зимой земля снежным покрывалом. Пять измызганных путников, похожих скорее на изнасилованных воробьев, чем на только что омолодившихся счастливчиков, брели вдоль запруды по колено в воде. Они действительно помолодели и по показателям здоровья, силы и так далее, возможно, превышали чемпионов олимпийских игр. Однако одежда на пятерке не стала чище, голод и усталость не стали переноситься легче, и продираться через болотную грязь было по-прежнему мерзко и тяжело. Зона дарила людям фантастические чудеса, но в то же время очень быстро и показательно демонстрировала людишкам их абсолютное ничтожество.
        Когда миновали противоположный край ангара и выбрались за ручьем наружу, видимость в направлении движения стала составлять не более двадцати - тридцати метров. Это казалось нормальным. Сверху, должно быть, ручей вообще походил на сплошной белый зефир. Внизу что-то было видно. Счетчик Гейгера тревожно попискивал на часах Аспирина, сталкер хмурился, но продолжал упорно шагать.
        «Все будет нормально», - раздумывал Саня, тщательно сверяясь с картой Хохмача, которую тот вручил ему перед смертью. Эту карту Хохма расчертил собственной рукой. Во всяком случае, почерк был явно его, с пометками и стрелками, сделанными ручкой и карандашом. Карта занимала обе руки. АКМ висел накосую через плечо, и руки оставались свободны. Ошибиться было невозможно. Из замурованного здания НПО «Химнейтрализация» вело около сотни пространственных переходов. Каждый - в различные части зоны Разлома. Большая часть порталов была заминирована, о чем наглядно говорили значки с недвусмысленными надписями «ПФМ-1с» и «ПОМ-2». Пара проходов, самых незаметных и маленьких - нет. Один из них, как раз знакомый сталкеру по пути «сюда», выходил, судя по схеме, в пресловутое логово кинетиков, в склеп Хохмача, в которой он торговал с людоедами, меняя свою живую воду на человечинку. Однако возвращаться туда Аспирин не рискнул.
        В лавке Хохмачова интуристов наверняка ждали озлобленные каннибалы. Голодные, взбешенные и очень обиженные за прошлый кровавый визит. Следовало искать другой путь. Покумекав над обычными географическими картами Зоны (а их было до черта в бункере у Хохмачова - обычных географических карт, составленных задолго до появления Разлома), Аспирин простроил наконец еще одну последовательность порталов. Судя по топографии, эта последовательность выходила как раз в овраг, из которого они с Янсеном выловили Потапова. Вариант тоже был не ах, но, во всяком случае, не стопроцентно летальный.
        Обсудив вариант ретирации со спутниками, сталкер дал команду на сборы. Пообедав, собрали манатки и вышли уже через час после принятия решения. Единственный противогаз при этом находился на Пышке. Аспирин без скрипа отдал свой, надев, как и все, респиратор. Дело было не столько в его личных отношениях со скандинавской дамой, сколько в том, что в респираторе можно было надеть очки. Со стороны, конечно, он выглядел полным психом, берегущим глаза в тумане неизвестно от чего, но сам Аспирин прекрасно знал, на кой ляд ему сдалась солнцезащитка. Он очень хорошо помнил слепоту после одной вспышки в мертвых сопках. Глаза заядлых сталкеров за долгие годы блужданий по Зоне постепенно привыкали к мрачноватости ее красок, и резкий свет всегда больно бил по сетчатке. Сталкеры в этом смысле походили на дикарей, всю жизнь проживших в пещерах, - настройка глаза на определенный уровень света потом давала о себе знать. Ну а когда есть возможность кого обезопасить больше всего, почему бы не выбрать т у, что согрела в прошлую ночь? Противогазы определенно лучше респираторов. А респираторы Хохмача вообще неизвестно где
находились. Снимал с мертвых или нашел склад? А может, снимал с мертвых, да только с убитых собственноручно? Ладно, хабар есть хабар. Вопросов в предбаннике задавать никто не будет. Так что лучше об этом не думать.
        Ручей постепенно опускался все ниже, и вскоре спутники оказались в узком овраге, шагая в котором головы едва возвышались над уровнем земли. Овраг сужался, ручей, напротив, подрос, и вскоре группа зашлепала по воде. Дело в продвижении по воде осложнялось тем, что гайки пришлось выкидывать навсегда. Кинул - утонула. Доставать со дна, всякий раз теряя время да искренне боясь замочить расчерченную карандашом карту, было слишком муторно. На спине рюкзак, наклоняться неудобно. Да и вода не хрустальный гусь, мутная, грязная, не видать ни хрена. Саня мог бы сказать, что опасная, зараженная, но проверил и перекрестился - нет, просто грязная, ничего. И все же опускать в поток руки желания не было. Лучше так, в сапогах идти по нему, не ощущая, как вода касается кожи. Идти, пока другие послушно бредут за спиной в кроссовках, бурча по-иностранному. Белёк сказал, вода теплая, купаться бы и купаться. По мысли же Аспирина само нахождение в воде в Зоне чревато для человека, вне зависимости от закалки. «Какая разница, холодная, теплая? Мутантская, блин, вот и весь диагноз!»
        С каждым шагом видимость падала, воздух сгустился, подобно потоку под ногами. Туман молочной ватой укутал странную «реку», и Аспирин поежился от неприятных ощущений, что сами собой стали лезть в душу и под воротник.
        - Идем осторожно, - предупредил сталкер. - Бэла, держи пушку наготове.
        Белошапочка деловито снял волыну с предохранителя, шагая следом за женщинами замыкающим. Аспирин время от времени сверялся с картой, чтобы не прозевать очередной портал. Белёк в такие моменты нес двойную ответственность, поскольку оставался единственным, готовым стрелять. К сожалению, только Аспирин понимал карту Хохмачова. Во-первых, потому что написана она была по-русски; во вторых, только Аспирин знал топографию Зоны и мог распознать в отдельных отрывках ту или иную местность внутри периметра; ну и, в-третьих, при всем своем наплевательском отношении к открытию Стикса и презрении к бабкам, которые можно получить от продажи бессмертия, Аспирин бы удавился, но не показал заветные карты никому.
        - Котоф. Тьфу… Готов! Я сама осторошность, - ответил Белёк напарнику, признавая, что из трещотки умеет нормально стрелять только Аспирин.
        Саня меж тем ощутил тепло на щеках, тут же остановился, вглядываясь вперед. Не было ни ветра, ни аномалии… Галлюцинация? Но не показалось же. Тепло явно внешнее и хорошо различимо.
        «Что еще за черт?»
        Саня протянул руку вперед, ощущая тревожное покалывание на коже и на кончиках пальцев.
        «Кондёр» или «разрядник»?
        Опять промах - к покалываниям снова пришло тепло.
        «Всполох?»
        Тепло тут же прошло, сменилось звуками: «Шлеп, шлеп… шлеп-шлеп-шлеп».
        «Точно… глюки», - подумал Аспирин, так и не определив, что перед ним. Звук был похож на шаги по мелкой воде. Разве что какой бродячий водолаз вздумал тут шляться и грохать ластами об воду. Но водолазов в Зоне с огнем не сыскать, чай акваланг - не противогаз, с собой запросто не потащишь… Мутанты же себя не ведут так. Разве что новые появились?
        Группа замерла, и необычные звуки, словно отзываясь на внимание к ним, немедленно пропали. Аспирина окружила полная тишина, прерываемая лишь дыханием Белька и трех девушек. Сталкер уже хотел продолжить движение, списав свои страхи на мнительность и нервы, как незримая ловушка наконец дала себя знать.
        В одно мгновение небо и земля поменялись местами!
        Аспирин ощутил короткий полет и шлепнулся в водную гладь, окунаясь в нее с головой. Стопка карт безнадежно погрузилась в воду, стирая надписи карандаша. Но не это пугало сталкера.
        Чье-то короткое и мощное тело шлепнулось в воду одновременно с ним. Тут же прыгнуло сверху, принялось кусать за руки, хватать за ноги и топить. Ткань куртки немного сгладила боль от укусов (зубы у существа были мелкие), но защитить полностью не могла. Перехватывая челюстями, тварь тянулась к шее сталкера. Судорожно взмахивая конечностями, тот принялся отбиваться. Впрочем, расчет у гадины был иной. Не обладая мощными клыками и сильной хваткой, способными быстро прикончить жертву, тварь тащила его под воду. Это было страшно. Стараясь не кричать (хотя боль от мелких укусов была просто адской), сталкер попробовал снять с плеч рюкзак и перекинуть его кому-то из группы, при этом, как ни глупо, стараясь не замочить, поскольку там хранился ПДА Хохмачова. Не получилось. Ремни намертво впились в плечи, а руки, мельтешащие в панике, оказались не способны их сдернуть. Аспирин хлебнул воды, стиснул зубы и попытался оттолкнуть чудище, но тоже напрасно. Атаковавший мутант чувствовал себя в воде великолепно - это была его среда обитания. А вот Аспирин, напротив, не будучи земноводным, начал захлебываться и
задыхаться.
        «Дьявол, это же одна из ластоногих тварей! - мелькнуло в голове сталкера в перерыве между очередным погружением. - Тех, что утопили Потапова! Старые знакомые, мля… Что ж я не скучал по вам, убогонькие?!»
        Глубина была выше колен, ноги вязли в илистом дне. Крупная, в то же время юркая тварь наседала, не давая вдохнуть. Порядком мешали респиратор, очки, бандана… Все это вдруг жутко потянуло вниз, в том числе мгновенно промокшая одежда, ставшая тяжелой и неудобной. Это снаружи куртка была водоотталкивающей, внутри же - изготовленной из обычной ткани. Жилет же был вовсе не водостойкий, да еще загруженный всякой хренью. «Насобирал же, чертов Плюшкин!» - выругался Аспирин. Больше всего по-прежнему мешал рюкзак, забитый до отказа. Выходило, что в момент начавшейся нелепой схватки Аспирин имел кучу разного и полезного, кроме одного - свободы маневра и кислорода в легких!
        Разозлившись на себя, на собственную панику и тупоголовых спутников, неспособных помочь в такой глупой, но смертельно опасной ситуации, сталкер прекратил дергаться и сам рухнул вниз, на дно, навалившись на ластоногого всем своим весом. Там, извернувшись, наступил на мутанта сапогом и что есть силы отжал себя ногой вверх.
        Вырвавшись, таким образом, на пару мгновений (очухавшийся монстр уже выпрыгивал из воды), Аспирин наконец освободил руки и схватил болтавшийся автомат. Как известно, АКМ великолепно шмалял и после погружения в воду.
        Палец впился в спусковой крючок!
        Серия пуль влупила в морду ластоногого фактически в упор. Раненный, тот грохнулся обратно в поток и тут же исчез из виду - только мелькнула спина. «Неужели, сука, не сдох?!» - выругался Аспирин. Но было уже поздно.
        Матерясь, сплевывая песок и суглинок, вымотанный короткой схваткой сталкер скинул с плеч задравший рюкзак и с крайне злобным выражением лица швырнул его Спортсменке. Та с трудом поймала, чуть не грохнувшись в воду, но устояла на ногах. Тут же обхватила новую ношу ручками, словно та могла защитить ее от пулек аки бронежилет.
        - Вашу мать, а помочь мне никто не собирался?! - заорал Аспирин, выискивая взглядом Белька.
        Тот оказался за спиной.
        - Саньёк, ты в порятке? - спросил интурист с настолько участливым выражением в голосе, что захотелось пристрелить его вместо ластоногого. Санек открыл рот, чтобы злобно выругаться, но, обозрев фигуру напарника, застывшую с пистолетом в метре от места схватки, тут же сам себя охолонил.
        Ситуация была очевидна: сталкер и ластоногий мудохались в воде, хаотически махая конечностями, дергаясь, погружаясь и выпрыгивая из воды. Стрелять в такую кучу-малу было чревато. Пробитым черепом Аспирина.
        - Сашья! - послышалось от оказавшейся рядом Пышки. - Фы драться слишком пыстро. Мы нье могли помочь.
        Пышка стояла взволнованная, как наседка над яйцами. Подруги-интуристки тоже сверлили воздух растерянными рожицами. Ну понятно. Сделать ни хера не могли, просто стояли и зырили, зажимая губки, как его топят.
        - Ладно, моя понимайт, - милосердно сказал Аспирин, сплевывая воду в воду. - Короче, тише. Эта гнида, возможно, еще где-то тут.
        А и правда, тварь ведь выжила! Эта мысль охренительно поразила сталкера, причем не столько сама эта мысль, сколько осознание, что он стал базарить с подопечными, пока вокруг плавал атаковавший мутант. Хреновенько. Типа, не профессионально.
        - Блин… Чё-та я с вами расслабился совсем… - процедил Аспирин сквозь зубы, поднимая трещотку. Движением левой руки он разом содрал респиратор, очки, бандану, кинул все это Пышке. Кивнул Бельку. Водя стволами, оба принялись шарить по водной ряби во все глаза. Впрочем, хрен там. По волнам скакали блики, и ластоногий, разумеется, был невидим.
        - Ближе все, ближе встаньте! - прикрикнул сталкер. - Теснее. Спина к спине!
        В воде болтались останки карты, больше похожие на использованную туалетную бумагу, но в создавшейся ситуации, естественно, никому не было до нее дела. К тому же, как надеялся сталкер, если они выйдут из обрыва, ориентироваться в пути он сможет уже сам. Спустя минуту молчаливого стояния в водном потоке Аспирин все же решил добраться до карты и вытащить ее из воды, но в это мгновение размокшая бумага вдруг подскочила, словно Карлсон в простыне, и метнулась в сторону группы!
        Ей-богу, это был самый неудачный момент. Неудачный, разумеется, для мутанта. Сделав шаг в сторону карты, Аспирин был готов к чему-то подобному. На перепончатых лапах мелькнули когти, хлопнули уродливыми веками злые глаза. Всех тварей земных и небесных создал Господь. Но этого изготовила Зона - по собственному, млять, инженерному проекту.
        Ствол подскочил, как кобра, и плюнул в склизкую морду свинцовой трассой. К радости Аспирина, к матерку его любимой трещотки присоединилось и гулкое хлопанье пистолета - это Белёк, получив наконец возможность стрелять, начал лупить по твари из «Дезерт Игл».
        Срубленный двойным потоком металла, ластоногий с ревом опять отвалил на дно. Аспирин не двигался, поскольку патроны в рожке еще оставались. А вот Белёк, расстреляв обойму, спешно ее отсоединил и зацепил на жилете новую…
        Слишком медленно, черт возьми! Либо тварь была очень умной, либо просто среагировала на движение, как и в случае с шагом Аспирина в сторону плавающей карты, но ластоногий выпрыгнул из воды!
        Скандинав уже вгонял в пистолет обойму, когда тварь атаковала сбоку, кидаясь на поднятый пистолет и опрокидывая напарника плечом в воду. Щеку порвало первой, тут же когти скользнули по шее, продолжая рассекать кожу от уха к горлу, до кадыка! Аспирин почти физически ощутил, как вспарывается плоть Белошапочки, и только фонтан розовых брызг, поднятый окровавленным телом, выбил его из ступора.
        Все это время руки стреляли сами, независимо от разума сталкера. Глаза Аспирина видели, как очередь из его «калаша» опрокидывает ластоногого обратно в поток, но это уже не имело значения!
        Волны вокруг группы окрасилась алым. Белёк всплыл, и из его распоротой яремной вены как из маленького брандспойта, хлестала кровь.
        «Зона… я твой… нафсегда».
        - Нет же! Нет! - истошно заорал Аспирин, добивая ластоногого рваными очередями и бросаясь к Бельку, запоздало хватая его за плечи. Кровь еще текла из разорванной шеи, но уже слабым-слабым потоком.
        Живые глаза юного интуриста больше не смотрели на Аспирина. Взгляд Белошапочки скользнул в небо и остался там навсегда.
        За спиной послышался шлепок. Это Спортсменка уронила рюкзак в воду.
        - ПДА, дура! Промочишь технику! - закричал сталкер, на миг повернувшись. - Достань его быстро!
        Спортсменка испуганно дернулась, присела, исчезла под водой и тут же появилась со спасенным рюкзаком. Возможно, завернутый в пленку ПДА еще оставался цел…
        Следом за всплеском, вызванным движением Спортсменки, вокруг наступила тишина, разбавляемая лишь журчанием воды.
        Застывшие люди, однако, этого звука не замечали.

* * *
        Спустя десять минут, когда компания выбралась из обрыва, Аспирин смотрел на умирающего Белошапочку и, возможно впервые в жизни, не знал, что сказать. Все, что бы ни было, звучало пошло или жестоко.
        - Ну, ты это… - выдавил наконец Аспирин, - потерпи чуток, братан. Я знаю, чё надо делать.
        С этими словами Аспирин, чувствуя, как немеют руки, поднял истасканный «Дезерт Игл», столь доблестно проявивший себя в руках Белошапочки в подземельях.
        - Не нато… - прошептал Белошапочка, увидев движение верного товарища, - я-а… сам хочу. Не нато, Аспирин…
        - Да не гони! - взорвался вдруг Аспирин. - Надо… Не надо… Надо! Так ты дохнуть будешь почитай еще полчаса.
        - Упери… - выдавили немеющие губы. И Аспирин, прекрасно понимая, что делает глупость, да и жестокость, опустил спасительный пистолет.
        Белошапочка умирал. Медленно. Секунда за секундой источая жизнь из отверстий в плоти. Смотрел в небо. И не кричал.
        От немого ужаса Аспирин сглотнул и перекрестился. Спустя некоторое время глаза Белошапочки закрылись, и он, выражаясь литературным языком, издох.
        Пилюля восьмая
        Темное в темноте
        Дело не в бабле…
        Самая стремная фраза Зоны
        Дождь херачил с самого утра весь день. Сезон муссонов принял вахту у своего туманного собрата и теперь отрывался на людишках по полной. Денек в хотеле соответственно выдался громким и нетрезвым. До вечера дожили единицы. Остальные, гонимые головной болью от непогоды и мутной ханки, постепенно расползлись блевать по норам и мирно похрапывать на своих спальниках и койках, согласно оплаченным местам. С приходом ночи шум грозы за окнами стих, но капли, барабанящие по крыше хотеля, напоминали, что вылазить на улицу - не судьба.
        За столиками досасывали недопитое два десятка самых стойких. Рядом поклевывали носом оба охранника ночной смены. За стойкой, нагоняя суету в мертвый час, вертелся, словно уж в керосине, Кеша-Почтовый. Этот гаденыш, отложив курьерские дела на завтра, продрых весь день и нынче бодрячком обслуживал полудохлых клиентов, число коих верочно уменьшалось по мере достижения пацанами кондиции. Посему, когда почти в кладбищенской тишине противно заскрипела дверь заведения, Почта радостно встрепенулся, готовый встретить взглядом новенького потенциального носителя бабла, припершегося в хотель за хавалом и ночлегом. Радость Кеши, впрочем, мгновенно испарилась, едва он узрел, кто именно пожаловал на дикий сталкерский огонек.
        На пороге стоял явный «турист». Хотя лицо пришедшего полностью скрывал мокрый капюшон ветровки, сразу было ясно, что он нездешний. Незнакомец расстегнул темно-серую куртку, и под ней открылся такого же цвета костюм, похожий на спортивный, но облепленный неимоверным количеством мелких кармашков. Под ветровкой с капюшоном скрывался молодой коротко стриженный паренек, лет этак двадцати пяти. Ничем не примечательное, среднестатистическое лицо выглядело хмурым и несколько уставшим. Пришедший окинул беглым взглядом помещение и уверенно потопал до стойки бара.
        - Вечер добрый, - негромко, но отчетливо начал он. - Хочу поговорить с хозяином вашего уважаемого заведения. Он здесь?
        - Однака-а нынче я за начальника, прикинь? - немного рассеянно съязвил Почтовый, слегка удивленный напористостью незнакомца. Среднестатистические «туристы», оказавшись в Зоне первый раз, среднестатистически очковали перед сталкерами (а Кеша, безусловно, почитал себя сталкером). Этот же борзел. Еще Кеша понял, что с оного юного ходока доход, а значит, и ночной процент будет невелик. Соответственно толковать с ним без толку. - А тебе чё надо-то, добрый человечек?
        - Я же сказал. Мне нужен кто-то из хозяев. Допустим… Поршеневич Анатолий. А еще лучше - мистер Хохмачов.
        - Ого! - Почта округлил глаза, услышав от незнакомца знакомые имена, и негромко загоготал, отчего полудохлые алкоголики за столами немного зашевелились. - А ты у нас, я смотрю, быва-ал. Да только, видно, давно очень. Хозяин-то нынче один - Толян. А Хохма-то, упокой его душу Гейгер, сгинул в Зоне уже год или полтора тому… Забыл, не помню. Так те чё от Толика нужно-то?
        - Информация.
        - Этого добра и у меня хоть жопой жри, - ухмыльнулся Почтовый, - лишь бы залезла вся, не торчала.
        Полуживые пацаны, лениво наблюдавшие за туристом через мутное залапанное стекло граненых стаканов, вяло заржали от туповатой шутки. Но человек не обратил на их всхлипы никакого внимания. Он наклонился и постучал пальцами по столешнице. Пальцы сжимали зеленую купюру, скрученную папироской.
        - Нужна информация о группе иностранных туристов, вышедших в Зону несколько дней назад. В основном японцы и американцы. - Гость тут же перешел к делу и помахал маленьким зеленым рулончиком над столешкой. - Разумеешь, дядя?
        - Туристы, говоришь? Несколько дней назад? - Кеша почесал подбородок, задумчиво глядя на свернутые сто долларов. - А ты ничё не путаешь? У нас, типа, закрытая зона. Погранцы стоят, контролировают… Резолюция ООН, международные соглашения и ваще…
        - Чего и следовало ожидать, - усмехнулся гость, отваливаясь на спинку барного стула и пряча баксы. - Нужной информации у шестеры по определению быть не может.
        - Ты за базаром-то следи! - сказал охреневший от наглости туриста Почтовый.
        - Сам следи за базаром, дяденька, - спокойно возразил гость, смело глядя в Почтовые глазки. - А я за твой базар денюшку заплачу.
        - Маловато будет, однака…
        - Во-от, это другое дело. Сразу видно, передо мной серьезный бизнесмен, а не мудила с подворотни. Даю еще сотню сверху. Годится?
        - Мало!
        - Это все.
        - Да я, млять…
        - Больше двухсот не дам! - Незнакомец вновь решительно наклонился к стойке. - Млять ты там, не млять, мне по хер. Или ты согласен, или я найду кого разговорчивей. Или беднее.
        Почта помялся. Бабло манило и звало, словно голая девка после мореходки.
        - Так те Рыжий нужен, что ли? - сдался наконец он.
        - Да. Сталкер Поршень. Он же Анатолий-Рыжняк. Он же Толян. Тебе как еще разъяснить, дядя, на китайском?
        - Оки-токи, малек. Однако борзый ты, капец. Когда с Толей будешь тереть, за базаром все же следи. Советую. А то он не я, резковат. - Почтовый, слизнул щедрые «чаевые», небрежно брошенные на стол гостем, и потопал за хозяином.
        Кеши не было минут десять. Эти десять минут в помещении стояла напряженная тишина. Юный турист сидел на высоком стуле у стойки и ни разу не шелохнулся. Словно сидела каменная статуя, не человек. Бухие, но отчего-то напрягшиеся не на шутку сталкера молча громоздились за грязными столиками. И сквозь стекло граненых стаканчиков поглядывали на стволы своих «калашей». От странной непонятки, словно впитавшейся в прокуренный воздух, проснулись даже охранники. Теперь рыжняковские вышибалы стояли, так сказать, стоя да зло моргали сонными глазками, как бы передавая друг другу азбукой Морзе нецензурные обороты.
        - Ну и какому мудорасту тут не спится?! - Наконец из дверей подсобки не вышел, а почти вылетел недовольный, заспанный и, очевидно, сильно расстроенный Толя-Рыжняк. Окинув гостя взглядом, недовольно буркнул: - Ху а ю, комрад? Охерел совсем, среди ночи меня будить? Меня!
        - Добрый вечер, мистер Поршеневич. Вы сами-то меня узнаете?
        - Тебя?! Да я таких в рот всей ротой!
        - Понятно. Месяц назад я лично договаривался с вами и вашим напарником господином Хохмачёвым насчет ходки к Стиксу, - проигнорировав оскорбительные слова Рыжняка, негромко напомнил молодой человек. - Не для себя, для своего учителя. Это случилось после рассылки вами неких специфических сообщений полгода назад, с коммерческим предложением. Одно из этих сообщений, если помните, вы отправляли на мой личный адрес. Неужели такая плохая память, Анатолий Викторович?
        - Какие сообщения?! Какая, в жопу, память?! - отрезал Рыжняк, но по его лицу и дернувшимся глазам стало ясно, что от услышанного он мгновенно проснулся, словно облитый ледяной водой из ведра.
        - Может, нам стоит уединиться и поговорить? - Турист улыбнулся, понимая, что затронул запретную тему.
        - А чё мне с тобой уединяться, гниденыш?! - громко, чтобы услышали, надрывно заорал Толик, что было на него совсем не похоже. - Ты, чай, не шлюха, а? Путаешь, малек! А ну пшел на хер, завалю-ю!
        Рыжняк дернул из-за пояса короткий ствол (им оказался юзаный «вальтер») и мотнул подбородком, указывая своим вышибалам на гостя. Пара угрожающе-беспонтово воздела «калаши» и шагнула к ночному визитеру с разных сторон.
        - Если дело в деньгах, я готов заплатить, - на удивление спокойно заявил молодой человек и очень плавно, так, чтобы не стремать охрану, достал из кармана пачку зеленых купюр, стянутую резинкой. - Назовите только цену, Анатолий Викторович. Дело не в бабле.
        Вышибалы неуверенно остановились и тупыми собачьими мордами уставились на хозяина. Такой пачки лаве никто из них в жизни не видал, а пальчиками не мял подавно. Пацаны знали Рыжняка хорошо и долго, потому были просто уверены, что шеф от пресса не откажется. Толику случалось продавать жаждущим «ценную» информацию, даже не обладая таковой. Рыжняк обычно брал купюру вперед и отправлял искателя приключений в самую глубокую опу Зоны. То бишь в локацию, откуда тот решительно не имел шансов вылезти никогда. Как известно, в Зоне дурачья много, а бабла, поди, мало. Дураки дохнут, а покойничкам-то ассигнации без надобности. Интересно, но за подобного рода мутки авторитет у Толяна не падал, наоборот - рос как на дрожжах. Дармовое бабло оно ведь и на Марсе таковое. Однако в данный конкретный момент исторической реальности Рыжняк всех офигенно расстроил.
        - Я же сказал, - прорычал хозяин гостиницы, словно задыхаясь, - пшел на хер!!! - И взметнул вверх руку с пистолетом, одновременно снимая «вальтер» с предохранителя. - Внимание всем! Ежли этот ссученый фраер будет околачиваться близ хотеля, тому, кто принесет его бошку, дам месяц бесплатного сервиса, с ночевкой и едой!
        Столь непривычное поведение Рыжняка вогнало присутствующих в некоторый ступор, что дало обреченному гостю пару секунд. Предложение Рыжняка было не щедрым, оно было летальным. И подлым, если, конечно, заказное убийство за койко-место может считаться таковым. Молодой человек соображал быстро. До этого сидевший неподвижной статуей, он резко прыгнул к ближайшему вышибале, ударил в солнышко, дезориентируя на минуту, и ловко заломил руку за спину. В следующую секунду, прикрывшись обалдевшим охранником, как щитом, незнакомец направил захваченный калаш рыжняковского охранника, что характерно, прямо на Рыжняка. Население бара, слегка охеревшее от такого стремительного и хитровывернутого поворота событий (было отчего, черт возьми!), дружно вскинуло трещотки, однако шмалять никто решался. Типа, все переживали за Анатолика.
        - Последний шанс, сволочь, - по-прежнему очень спокойно, без малейших следов одышки произнес молодой человек. - Говори. Я хочу знать направление, куда ушла группа.
        - Блефуешь, гниденыш! - выдавил багровый от злости Рыжняк. - Если выстрелишь, живым не уйдешь. Сдохнем вместе, а? Как тебе? Еще хочется своего гребаного ниндзю отыскать?
        - Ага, значит, память у тебя восстанавливается, дядя! - то ли улыбнулся, то ли оскалился ночной гость. - Вспомнил-таки моего учителя! А все от того, что я тебе стволом в рожу ткнул. Прикинь, если всю обойму в череп засажу? Может, память целиком вернется?!
        - А ты попробуй нах! - с надрывом гаркнул Рыжняк. Что говорить, сталкер он был не робкий, за что в свое время заслужил уважение зоновских бродяг. Впрочем, личная храбрость никогда не мешала человеку быть конченым говном. Показав кривые зубы, он ухмыльнулся.
        - Повторяю: куда отправилась группа?! - переспросил «турист».
        Рыжняк по-прежнему демонстрировал зубки. Вопрос незнакомца, в сущности, был довольно туповат, несмотря на всю крутизну юного джидая. Можно ли описать на словах, куда именно ушла группа в Зоне? Тем более описать туристу?
        - Тебе как, на пальцах показать, сука?
        - Хамишь мне, дяденька. Вредно это.
        - Да ты же не сталкер, девонька! Ну как я тебе объясню про Зону-то нашу? А?!
        И Рыжняк… заржал.
        Лицо «гниденыша» изменилось. Похоже, он понял. Никто, кроме сталкера, не смог бы понять, куда идти, даже если бы Рыжняк принялся объяснять с самым яростным желанием помочь.
        - Слоны пошли на се-евер! - издевательски грубо, с истошным надрывом прохрипел Рыжняк, сотрясаясь от сдавленного хохота, который постепенно подхватывали остальные участники дикой сцены. Участники были в основном бухие, но догадались, что расклад в любом случае не в пользу молодого. - Хочешь стрелять - стреляй! Но прежде, малек, заупокойную прочти. Ай православныя! Не-е-ет, нифига ты не выстрелишь, гниденыш… Такие, как ты, мудорасики, слишком ценят свою лощеную шкурку. Верно говорю?! Тебе, гниденыш, валить отсюда надо. Валить быренько. И никогда не возвращаться! Я за твое рыло такой приз назначу, что весь предбанник на уши встанет, а, пацаны?!
        В этот момент дверь за спиной незваного гостя скрипнула - это ввалился бухой в стельку Петюня-Удод. Узрев неожиданную картинку и пьяных (а частью протрезвевших) братанов с трещотками наготове, он едва не присел.
        - Мля, чё за нахрен?!
        Плохо вменяемый от ханки сталкер вскинул «калаш» и, не долго думая (а лучше сказать, не думая вообще), вдавил спусковой крючок. Пули короткой очереди с опозданием прошили пространство, где только что находилась спина молодого человека. Реакция «гниденыша» оказалась мгновенной. За секунды до выстрелов, словно предсказав дальнейшее развитие событий, он потянул на себя тело охранника, развернул его ко входу лицом и пинком придал ускорение. Уже прошитый пулями вышибала пролетел по инерции и грохнулся всей массой жирного тела на горе-стрелка. Почти одновременно заблевали свинцом остальные трещотки. Руки сталкеров тряслись - то ли от ханки, то ли от куража. Возможно, только поэтому никто не срезал шустрого туриста за секунды, пока в помещении горел свет.
        Молодой человек, обладавший почти нечеловеческой прытью, не просто успел выйти из зоны перекрестного огня, но выстрелил на лету из трофейного оружия. Его пули не зацепили никого из бродяг. Их цель была за спинами сталкеров. Один за другим стальные сердечники прошили распределительный короб и разнесли в клочья электрическое содержимое. Из щитка харкнул сноп искр, и лампы, освещавшие большой зал, мгновенно погасли.
        Заведение погрузилось в кромешный мрак, нарушаемый лишь вспышками выстрелов. Народ бил одиночкой и короткими очередями наугад. Крики и вопли смешались с грохотом в мерзкий коктейль. Вспышки, следовавшие одна за другой, выдергивали из тьмы кадры дьявольского слайд-шоу, пока звериный рык Рыжняка не прервал этот хаос.
        - Отста-авить!!! Идиоты, с-сука, пол?жите друг друга!!! Не стреля-ать!!!
        Как ни странно, среди жуткого треска и грохота вопль хозяина был распознан. Стрельба стихла. Тишину нарушали только звон в ушах и чье-то хриплое булькание на полу. Один за другим сталкерские фонарики осветили место нелепой бойни. Почти все пацаны, сидевшие за столиками возле входа, лежали на полу бездыханными. Причем умерли явно не от пуль. У каждого из них на шее, от уха до уха, красовалась кровавая улыбка. Двое - Петюня и второй ночной вышибала были еще живы. Именно они булькали кровью и пускали розовые пузыри, отчаянно хватая последние глотки воздуха. В это мгновение внизу, в подвале взревел резервный генератор, и лампы в оранжевых плафонах, питающиеся исключительно от аварийной сети, полностью осветили хотель, выхватывая из темноты последние кровавые детали.
        Тела туриста не было.
        - Ушел, гнида-а-а! - залился бранью Рыжняк. - Все за ним, догнать, мать вашу, расчленить! За каждое яйцо этого педрилы по штуке зеленых! Каждому! До-гна-а-ать!!!
        Переполошенные сталкеры сыпанули на улицу, под ливень. Со второго этажа, из соседних зданий, из подвала высовывались морды новых, разбуженных стрельбой бродяг-зоноходцев. Они хватали трещотки и прыгали в дождь. За штуку баксами каждый из них мог отрезать не голову - две головы - любому зоновскому мутанту, а уж тем паче сучонку, явившемуся извне. Впрочем, дело ведь не в бабле?

* * *
        Следующее утро в отличие от прошлого выдалось теплым и туманным. Дождя не было, будто сезон муссонов проспал на работу и с похмелья, выжрав с вечера литр ханки, не хотел просыпаться, а хотел мирно дрыхнуть у себя дома или где там он обретался в солнечные дни. Утренняя тишина сегодня была особенно мертвой, а потому как бы даже счастливой и как-то даже умиротворенной. Предбанник в это радостно-волнующее начало очередного чудесного зоновского дня напоминал собой зомби с простреленной балдой - такого же отвратительного, как в иное любое время, но бесповоротно дохлого, безопасного, а потому милого до невозможности. Должно быть, именно поэтому поселение вокруг хотеля казалось безжизненным и покинутым, как корейские города в первые дни после Посещения. Но так лишь казалось.
        Черный ход хотеля (заднего хода в благородном сталкерском заведении, естественно, не имелось) тихонечко отворился, и в утренний туман скользнула чья-то крепкая полусогнутая фигура. Человек в «горке» шмыгнул за упавшую разлапистую ель и осмотрелся. Убедившись, что за ним нет «хвоста», он пригнулся и нырнул в густой кустарник. Под надежным прикрытием веток человек добрался до подножия холма, который возвышался вдали. С его вершины открывался живописный вид на поселение и саму «элитную ночлежку». Там на склоне возле широкого ствола некогда расколотой молнией акации его уже давно поджидал человек в КЗСе. Как только мужик в «горке» высунул морду из кустов, сталкер в сетчатом костюме призывно махнул, привлекая внимание пришедшего. Перебежав от кустарника к акации, человек в «горке» нырнул за ее широкий ствол в небольшую яму, опутанную густым плетением корней. Тут он стянул с себя капюшон, открывая лицо. Это был хозяин хотеля собственной персоной.
        - Ну, как все прошло? Проблемы были? - начал допытываться Рыжняк, выглядевший довольно нервным для чудесного утра.
        - Проблемы?! - зло вскрикнул сталкер (кстати, выглядевший еще более нервно, чем Рыжняк), однако тут же спохватился, оглянулся за спину и перешел на осторожный шипящий шепот. - Вся эта ходка - одна гребаная проблема, Рыжий! Как только мы вышли, начался, в натуре, песец! Такое впечатление, что кто-то нас вел и на каждом шагу мудохал! В такую жопу я никогда в жизни не попадал, а по Зоне меня много мотало, ты знаешь!
        - Да ты не ной, не шуми, - шикнул на него Толик. - Истерит он, понимаешь. По сути говори. Дело сделано? Клиенты получили чё хотели? Сколько человек дошло до Стикса? Сколько вернулось к периметру?
        - Сколько?! - опять вскрикнул сталкер. - А ни скока, млять! Ты слышал, что я тебе говорил, не? Похоже, что у твоего гребаного Стикса появился хозяин, батяня-начальничек, который жопу в немецкий крест рвет, чтобы никого туда не пустить. С самого старта нас кто-то пас и не успокоился, пока все не передохли. Все! Сдохли! Понял?! Наверное, все… Короче, я не стал дожидаться финала - свалил, слава богу, как случай лег. Это подстава, Рыжий. Причем конкретная. И подставил меня, брателло, ты! Или кто еще знал про ходку, а?! Выкладывай!
        - Да не ори ты, в натуре. Никто больше не знал, сукой буду, - задумчиво нахмурившись, ответил Рыжняк и, немного призадумавшись, почернел в лице, добавил: - Во всяком случае, никто из живых…
        - А вот с этого места подробнее. Что значит из живых? - Сталкер уставился на своего заказчика озлобленным взглядом.
        - Ты мне другое скажи, - перебил товарища хозяин хотеля, - сам-то видел, как ты сказал, этого самого хозяина Стикса? И компас мой еще при тебе?
        - Краем глаза видел. Большой, горбатый, страшный и, главное, живучий гад. Магазин в него слил, а ему хоть бы хны! - ответил бродяга и достал из кармана компас. - И прибор при мне, но верну, только если…
        В следующую секунду приглушенный хлопок выстрела оборвал речь сталкера. Пуля «вальтера» вошла в голову бродяги, проделав во лбу аккуратную дырочку, а в затылке оставив большую кровавую воронку в обрамлении рваных лоскутов скальпа. Рыжняк зачем-то дунул на глушитель своего пистолета, скрутил его со ствола и вернул оружие в карман куртки. Потом он разжал судорожно сжатые пальцы сталкера, вырвал из них компас и пошарил по карманам покойника. Кроме солидной пачки купюр и личной КПКшки, ничего интересного не отыскалось. Толик провел большим пальцем по краю пачки, приблизительно оценив по длительности треска новых банкнот общую сумму, и сунул бабки в карман к пистолету.
        Наладонник оказался наглухо заблокированным, а его индикатор батареи панически мерцал красным светом. Извлечь какую-либо информацию из гаджета было практически нереально. А после того как закончится его заряд, он вообще превратится в бесполезный высокотехнологичный мусор. К каждому подобному гаджету шла хитрая зарядка со своим уникальным разъемом и распиновкой контактов. Не имея соответствующего кабеля, зарядить и извлечь что-либо из наладонника было невозможно. Рыжняк это хорошо знал и поленился вновь накручивать глушитель, чтобы прострелить гаджет. Он просто с силой швырнул КПКшку в грязь рядом с трупом и уже хотел уйти, как вдруг из кустов донесся треск веток.
        Толик осторожно выглянул из-за дерева и осмотрелся. Никого не было. Он вышел из укрытия и так же осторожно отправился в ту сторону, откуда ему послышался треск. Грозным напряженным взглядом он уставился на какое-то светлое пятно на краю зарослей. Там явно было нечто чужеродное. Рука хозяина хотеля полезла в карман за пистолетом, но вместо рукояти ствола нащупала широкую пачку купюр. Отобранные у покойного бабки помешали быстро выхватить ствол. Это сыграло с Рыжняком злую шутку.
        Серебристый предмет пыхнул ему в лицо вспышкой ослепительного света, издав характерный звук фотоаппаратного затвора. И из кустов прямо на него кинулась фигура в темно-сером костюме. Рука Толяна отчаянно забилась в кармане, пытаясь вывернуться так, чтобы схватить оружие. Ему это удалось, вот только вытащить из кармана пистолет так и не получилось - пачка денег повернулась в кармане и заклинила в нем ствол. А человек в сером подскочил к Рыжняку и отправил его в нокаут одним кротким ударом…
        Когда к Толику вернулось сознание, он обнаружил себя связанным и лежащим в яме рядом с трупом сталкера в КЗСе. Рядом сидел именно тот молодой человек, который недавно устроил резню в его заведении. Он сидел и весьма недобро улыбался, держа в руках маленький ножичек с кривым зазубренным и оттого зловещим лезвием. Рыжняк подергался, пытаясь освободиться, и, поняв бесполезность потуг, в бессильной злобе зарычал.
        - Доброе утро, дяденька, - с ехидным добродушием поздоровался молодой человек и сразу перешел к делу. - Если помнишь, мы встречались несколько дней назад у тебя в заведении. У меня к тебе пара вопросов, тех же, что задавал тебе раньше. Однако, если ты заметил, раньше обстановка была несколько иная. Так что ты уж постарайся мне ответить, лады? Хотя бы для сохранения конечностей. Итак: куда ушла группа американо-японских туристов? И как я могу повторить их маршрут?
        - Никак, - мрачно ответил Толик и, заметив, как нервно дернулась у «гниденыша» рука с ножом, спешно затараторил: - Погоди! Я честно не знаю. Как я могу тебе объяснить маршрут, если ты не сталкер?
        - Понимаю, - кивнул турист - я думал над этим после того, как убрался из твоего отеля. Или, кажется, «хотеля»? В общем, думаю, ты можешь отметить путь на карте Зоны. Или можешь рекомендовать кого-то, кто может меня провести. В любом случае мне нужно узнать подробности. Много подробностей. И запомни одно, только накрепко: я, конечно, не сталкер. Но отличить правду от лжи смогу. Тем более мне очень поможет вот это! - Он показал на зазубренный нож. - Надеюсь, ты уже понял, что я могу обращаться с холодным оружием. Говори!
        Рыжняк несколько раз моргнул, потом облизнул внезапно пересохшие губы.
        - Наверное… Наверное, ты прав, приятель. Я… я смогу тебе помочь. Да, точно. Я знаю, что сможет помочь отыскать путь в Зоне даже не-сталкеру.
        - И что же это? - спросил молодой абсолютно бесстрастно.
        - Я скажу, но обещай, что не убьешь меня, - осторожно произнес Рыжняк и, спохватившись, добавил: - И не покалечишь.
        - Обещаю, - кивнул турист все так же бесстрастно. - А теперь говори. Все, что знаешь, без запинки.
        - Ладно, не вопрос, - Рыжняк с готовностью кивнул. - Группа шла не по какому-то конкретному маршруту. Они просто шарились по Зоне в поисках аномалии «портал». Определенная часть этих аномалий ведет к замкнутому пространству, в котором и находится пресловутый Стикс.
        - Определенная часть? Забавно. И как же мне отличить нужные порталы от ненужных?
        - Группу вело вон то тело, - Толик кивком указал на труп сталкера, лежащий рядом, - у него в наладоннике должен был сохраниться маршрут, который выведет тебя к нужным порталам.
        - В этом наладоннике? - спросил молодой человек, достав из кармана перепачканный грязью, но все еще рабочий КПК.
        - Да, в этом, - скрипнул зубами Рыжняк, - но пароль на нем сложный. А я могу посодействовать, чтобы аппаратик разблокировали. Есть у меня хорошие спецы. Без них тебе ничего не светит. Ты-то, видать, впервые такую модную и современную штуковину в руках держишь, а? Так что развяжи меня, поговорим по-человечески.
        - Лежи, дяденька, лежи. - Турист хмыкнул. - Пароли, понимаешь, модные штуковины… Я под эти штуковины, господин Поршень, самолично прошивки и программное обеспечение клепаю, а контора, десять процентов акций которой принадлежат мне, эти самые штуковины производит. Так что взломать эту хрень мне не сложно.
        - От сука… - злобно зашипел Толян. - Но ты все равно обещал меня не трогать.
        - Это да. Но ты мне так и не сказал, где сама группа, что с ней случилось. - Турист перевел взгляд на труп в КЗСе. - И я так понял, единственный, кто это знал, уже ничего на этот счет не скажет. Что он тебе поведал перед смертью, дяденька?
        - Балакал, что группу кто-то преследовал. Сказал, какой-то хозяин Стикса… - Рыжняк помолчал немного и, решив не испытывать судьбу, слегка соврал: - А что случилось с группой - неизвестно. Этот придурок бросил всех там, в Зоне, как жареным запахло. Может, и живы они. И твой ниндзя херов тоже может быть живым. Чем быстрее за ним сбегаешь, тем выше его шанс остаться на этом свете. Как ты говоришь, воздух портить!
        Молодой человек озабоченно нахмурился, как только речь зашла о его учителе. Он молча достал небольшой набор инструментов и принялся ковыряться в наладоннике покойного. Проделав несколько манипуляций на сенсорном экране, он разблокировал гаджет и, активировав инфракрасный порт, положил устройство на корягу. Рядом турист пристроил свой наладонник и ввел сервисные команды, позволяющие полностью перелить прошивку и все данные с донорской КПКшки на свое устройство.
        - Вот смотрю я на тебя и думаю, - рискнул продолжить беседу Рыжняк, - такой молодой, а все туда же. Что, захотел за старыми пердунами сходить и бессмертие себе на шару оттяпать? Или ты смертельно болен, как твой сэнсэй?
        - Что ты понимаешь, дядя, - молодой человек сверкнул глазами, - не за бессмертием и не за исцелением шел мой учитель. Он искал путь в мир самих небожителей.
        - Чего это? К божкам-духам, что ли, тропу искал?! - прыснул смехом Рыжняк.
        - К ним самым, - вполне серьезно ответил турист. - Мой учитель, как принято говорить, достиг просветления. Он начал слышать голоса. И только попробуй сейчас ляпнуть, что у него крыша поехала - убью.
        - Ну почему поехала? - промямлил Толик, с опаской поглядывая на руку молодого, нервно поигрывающую ножом. - Я в Зоне повидал много такого, что для обычного человека - херня запредельная. Так что я верю тебе. Только не пойму, зачем обычному человеку искать путь в мир богов?
        - А тебе и не дано понять, дяденька. Понималку не отрастил, понимаешь. Это был его путь, - оборвал ненужную беседу молодой и напоследок спросил: - Что еще ты не сказал, что мне нужно знать?
        - Ну-у-у… как бы все и сказал.
        Рука молодого резко дернулась. Удар вновь погасил сознание Рыжняка. Хозяин хотеля обмяк, шмякнулся мордой в грязь и начал мирно посапывать, пуская грязевые пузыри. Молодой человек окинул бесчувственное тело презрительным взглядом, бегло ощупал карманы. Пистолет с глушителем и пару магазинов забрал себе. Глянув с не меньшим презрением на пачку зеленых купюр, человек швырнул ее на пузо Толяна. В кармане рыжняковских брюк прощупывалась какая-то крупная кругляшка. Турист запустил туда руку и вытащил обыкновенный обшарпанный туристический компас. Он повертел его в руках, убеждаясь в том, что устройство неисправно. Его стрелка безнадежно размагнитилась, видимо, Рыжняк таскал эту хрень в качестве сувенира.
        - Мусор. - Покачав головой, молодой человек бросил компас в грязь, рядом с мордой его владельца.
        В этот момент на коряге пикнула КПКшка спортсмена. «Data receive complete», - высветилось на экране гаджета. Проведя манипуляции со своим устройством, молодой человек активировал в нем прошивку наладонника покойного сталкера и подгрузил его базу данных. На заставке экрана появилась черно-белая фотография, на которой мило улыбались сам убитый бродяга и его симпатичная подруга, возможно, это была его жена. Приветственная надпись на экране гласила: «Привет, Чупакабра!»
        Невероятно, но факт - погоняло этого сталкера было точно таким же, как и прозвище, которое дали молодому человеку другие ученики его сэнсэя.
        - Привет-привет! - улыбнулся бывший «гниденыш». - Судьба, блин! Быть мне теперь по жизни Чупакаброй.
        Молодой человек еще немного порылся в вещах покойного сталкера. Полностью удовлетворенный комплектом его снаряжения, он забрал себе его рюкзак со всеми запасами, вытряхнул карманы усопшего и распихал все их содержимое по своим, натянул поверх темного костюма трофейный КЗС, наделал в его сетчатой ткани мелких надрезов, чтобы иметь свободный доступ к кармашкам, и подхватил с земли АКМ.
        - Ну что, Чупакабра, вперед, искать свой Путь?.. Впрочем, тут говорят иначе - не «путь», а «тропа». - Новоиспеченный сталкер глубоко вздохнул и рассмеялся. - Тропа Чупакабры!
        Молодой человек опустил сеть капюшона КЗСа, скрывая под ней свое лицо, последний раз глянул на сонное поселение и уверенно зашагал в сторону Ее Величества Зоны.
        Пилюля девятая и последняя
        Говнозло
        Белошапочку закопали на дне оврага с ручьем. Ручей являлся рукавом Стикса, и Аспирин не сомневался, что он имеет прямое отношение к источнику в озере НПО «Химнейтрализация». Вода по крайней мере была в нем вполне животворной - побрызгав на царапины, Аспирин сумел быстро их исцелить. Это в принципе было логично, поскольку поток шел по оврагу прямо из сердца аномалии. В сущности, это и был сам Стикс. Теоретически, подумал Аспирин, жидкость должна была терять силу, удаляясь от пространственного искажения, однако в месте, где их настигли ластоногие, мистическая сила все еще действовала. Оставалось надеяться, что она действовала достаточно сильно.
        Тело Белошапочки, извлеченное из-под ластоногого монстра, оказалось сильно изуродовано, так что Аспирин сомневался, что его напарник воскреснет по мановению руки. Но опыт Хохмачова говорил: Белёк, во всяком случае, может воскреснуть позже. Махнув из фляжки со спиртом последние пятьдесят граммов, Аспирин в одного помахал лопатой (не баб же мурыжить) и, закопав верного товарища прямо на дне ручья, вышел на берег и дал в воздух очередь из «калашникова». Патронов уже не было ни хрена, так что памятный салют вышел куцый - буквально в пару дуплетов.
        Девоньки в это время стояли рядом, тихо подвывая. Совсем по-русски, подумал Аспирин, даром что иностранки. Видимо, бабы над могилками во всех странах выли на одном языке - человеческом. Самому Аспирину как крутому пацану пускать слюни не полагалось, так что, постояв над курганчиком с Белошапочкой пару минут, сталкер напялил кепку и махнул спутницам рукой - мол, харе сопливить, погнали.
        И они погнали.
        Быстро выбравшись из оврага, группа двинулась вдоль его края, ориентируясь на север-северо-восток, где, как помнил сталкер, овраг упирался в край леса со злополучной поляной, на которой интуристов не так давно топтали вепри.
        Женщины шли за сталкером без препирательств. Аспирин подхватил оба рюкзака, закинув по лямке на каждое плечо. И вскоре, к великому облегчению всех участников маленького марша, они оказались на знакомой до боли поляне с «туманным» порталом, тем, самым первым, что привел их недавно в гнездо людоедов.
        - Стойте тут, - буркнул Аспирин. - Сам все проверю, тут же вернусь. Ожидаем спокойно, под себя не мочимся, андерстенд?
        Бабы удивленно вылупили глаза, Пышка мрачно фыркнула. Сталкер молча прошел вперед. Аккуратно обошел поляну, настороженно всматриваясь в каждый куст и поминая, что за время их отсутствия в тайге могло многое измениться. Дислокация хищников, например.
        Изменения, однако, оказались более мелкими, хотя неожиданными. По всей поляне были разбросаны вещи с одного из рюкзаков, а зомби со знакомой рожей беззастенчиво жрал у дерева рядом с исчезнувшим порталом чьи-то внутренности. Присмотревшись к роже «обедающего» мертвеца, Аспирин с удивлением матюкнулся: «Ёпта… Орех? Да неужели!» - И недолго думая наставил на урода ствол трещотки. Ностальгия вещь хорошая, однако свинцовая плюшка лучше. Сталкер вспомнил слова Янсена про найм Ореха и функцию, которую тот должен был выполнить по завершении группой миссии.
        «Ну, поделом тебе, падла», - додумал мысль Аспирин.
        Хлопая тупыми глазами, зомбак повернулся. Изо рта у него торчали лоскут кожи и кусок мускульной ткани, сиречь человечинка. Пикантность картинке добавляло отсутствие нижней одежды на обедающем мертвеце и бюстгальтер на голове мертвеца, служащего обедом. Каннибалы достали, в натуре, подумал Аспирин. Вкусные люди, понимаешь. На него медленно накатило бешенство. Не дожидаясь утробного рева, сталкер мягко спустил курок трещотки, вскрыв одиночным выстрелом черепушку зомби раз и навсегда.
        Потом снова осторожно осмотрелся. Лес был тих, словно истлевшие кости. Лишь ветерок трепал верхушки деревьев. Других движений не наблюдалось. Ну и аминь. Не оборачиваясь, сталкер попятился обратно.
        - Оставь девкам волыну, пойдем приберемся, - сказал он Пышке. - Не хочу, чтобы опять пускали сопли над трупаками.
        Пышка понятливо кивнула и отдала пистолет подруге, не обронив ни слова.
        Вернувшись на полянку, они вдвоем оттащили Ореха в глубь леса, где и закопали, орудуя все тем же ножом-тесаком. Потом принялись собирать разбросанные вещи в упавший с дерева рюкзак. Вещи большей частью оказались грязные и мокрые, но это были вещи их группы. Они могли оказаться важными для кого-то из выживших.
        Минут через десять все снова собрались вместе и молчаливой цепочкой двинулись обратно в сторону спасительного периметра. Оставалось недалеко.

* * *
        Поздно вечером того же памятного, мучительного дня сталкер Аспирин ввалился в хотель словно черт. Грязный, страшный. Впрочем, каждый первый переступал порог заведения примерно в том же виде. Но Аспирин отличался «от всех» кардинальным образом. Зенки у него сверкали недобро, и три бабы, что проникли в конуру за бродягой, смотрелись жутковато мрачными. Свалив рюкзаки слева от входа под крюками с гостевой одеждой, выжившие интуристки и проводник нагло прошествовали к стойке. Почтовый, заметив незваных гостей, бросил суетиться с пойлом и замер, словно суслик перед змеей.
        - Ты чё, Санёк? - удивленно вопросил он, но тут же очухался. - Ай, здравствуй, старичок! Как же я рад, что ты вернулся.
        - А чё, не ждал?
        - А чё, календарик за тебя рвать должен? Не гони волну, Искандер. Видок у тебя, однако…
        - Обычный! - отрезал сталкер. - Воды налей.
        - Мож, ханки?
        - Воды, сказал!
        Почтовый без базара начислил полный стакан, и Аспирин выпил разом, даже не моргнув.
        - Рыжняк мне нужен, - возвестил он затем, стукнув стеклом по ясеневой столешке. И картинно развернулся к сидевшим в баре гостям. - Мочить его буду, пидора! Все слыхали?!
        Зал разом зашумел. За столами стали переглядываться. Рыжняка тут не слишком уважали, но шишкой он считался знатной.
        - Нехилая заява, однако, - флегматично возвестил Почтовый, глядя на висящий через плечо Аспирина автомат. - Причины?
        - Убийство совладельца этой гостиницы, сталкера Хохмачова! Убийство совершено в спину, подло. И еще более подло - что из-за бабла. Не из-за хабара в Зоне. А из-за бабла здесь, за периметром, братва. Андерстенд?! Вот из-за этих стен, за которыми вы сидите. Из-за бара с ханкой и сытного места под жопой у погранцов. Грязное мочилово брата братом! Все знают, что Хохма спас Рыжего от смерти. Я заявляю, что эта сука пристрелила лучшего кореша вместо благодарности. Одно слово - Рыжняк. Рыжняк он Рыжняк и есть!!!
        Зал тут же вздрогнул и зашумел, словно развороченный улей. Обвинения были слишком страшные, чтобы игнорировать. Рыжняка, как хозяина, знали все. Погоняло Рыжняк, сиречь «любитель рыжья», присвоили бывшему сталкеру Поршню не зря - всем была известна скаредность владельца гостиницы и его склонность к наебалову простого бродяжьего люда. Но убийство своего спасителя и партнера… это был перебор. Или ложь!
        Впрочем, все знали и Аспирина. Кого-то из молодых фраерков после таких слов охрана вынесла бы за дверь, предварительно отмудохав до состояния навоза, но Саню… Саню здесь уважали. Впрочем, уважение уважением, а пушка пушкой. Как уже отметил Почтовый, верный АКМ висел у Аспирина накосую через плечо. Это сдерживало охрану. В то же время автомат находился на спине Аспирина, стоял на предохранителе, и нервного пальца хозяина на спусковом крючке не наблюдалось. Это охрану обнадеживало.
        - Окстись! - Отважно прибежав на шум и тоже зыркая на болтающийся «калаш», в дверном проеме за барной стойкой показался сам хозяин гостиницы, Толя-Рыжняк. Немного усталый, измотанный и, кажется, не совсем здоровый. - Я не мочил Хохмачова, чё за бред?!
        Все же Рыжняк казался твердым и уверенным в себе. Глядя на лицо подонка, никто бы не смел даже подумать, что он врет. Но Аспирин не думал. Он знал.
        - Ты, гнида, ему это расскажи! Его трупу, что кормит поганых кинетиков!
        Но Рыжняка уже обступили со всех сторон. Три дежурных охранника в зале, пара сталкеров, которых он постоянно прикармливал для разных совместных дел, некоторые гости из близких корешей. Все с трещотками наперевес, готовые стрелять. Два дня назад Аспирин сам стал бы грудью за Рыжняка, которому был обязан кровом и хлебом-солью. Однако сейчас - не тогда. Итак, усмехнулся он, один автомат на спине через плечо против восьми в руках. Херня война, прорвемся. Сквозь зубы Аспирин смачно сплюнул на доски.
        - Фуфло не гони, - проследив за его слюной, мрачно процедил один из охранников. - С чего ты взял, что Рыжняк Хохмачова замочил?
        - ДА Я ГОВОРИЛ С НИМ!!! - заорал Аспирин, едва не разорвав себе глотку. Руки и тело его при этом оставались без движения. Что и спасло ему жизнь. Десяток стволов мгновенно взлетели в воздух и уставились ему в бошку.
        Зал притих, словно по мановению ветра.
        - В Зоне? - тихо спросил Почтовый.
        - Нет, мля, здесь, за стаканом! Чё тупишь?!
        - Он же… мертв. Ты же сам только что сказал.
        - А тебе впервой базарить в Зоне с мертвяками?!
        Один из сталкеров, целившихся Аспирину в лоб, вежливо кашлянул.
        - Тут бы подробней, однако, - заявил он, - ситуация неясная. Пояснения бы не помешали.
        - К тому же рядом погранцы, - поддакнул Почтовый. - Можно и с ними перетереть. Ты, Саня, не горячись. Видишь, ситуация не в твою пользу. Тут прокуратура военная недалече. Могу слетать на раз. Приедут, разберутся.
        Аспирин оглядел людей, сидящих и стоящих перед ним в зале. Заглянул в норки смотрящих на него стволов. А затем громко, хрипло, нагло захохотал:
        - Прокуратура?.. Следачки?.. Уголовочка?.. Мама-Зона!!!
        Не трогая автомат, не вынимая из кармана «Орла пустыни», он выстрелил из него прямо через ткань куртки. Точно Рыжняку в челюсть.
        Сказывалась практика.

* * *
        Когда пули рыжняковских телохранителей прошили грудь Аспирина, трудно сказать, что он испытывал в этот момент. Возможно, резкую боль, но возможно - странное облегчение, не слишком удивительное, впрочем, после мытарств его последнего вояжа с интуристами. Сами выжившие интуристы (вернее, интуристки) стояли чуть в стороне и при звуках выстрелов, как было велено, дружно попадали на пол. Пацаны в баре задорно разряжали друг в друга стволы, соревнуясь в энтузиазме. Но Аспирину было уже похер. Он вспомнил Озеро в корпусе НПО «Химнейтрализация», его тихие воды, такие синие и манящие. Озеро было клевым. Но Озеро было далеко. Теоретически Аспирин мог бы остаться там, управлять порталами. Стать бессмертным. В отличие от Хохмы, который мочил людей и стал людоедом, Аспирин мог оказаться вполне достойным обладателем этого необыкновенного хабара. Но не стал.
        Было ли это важным в глобальном масштабе времени? И главное, было ли это более важным, нежели возмездие зарвавшемуся ублюдку, пристрелившему лучшего друга, когда-то спасшего ему жизнь?
        Аспирин знал на это ответ.
        Тело его лежало на полу, расписанное автоматными очередями в дуршлаг. Лежал в говне, которым стали пострадавшие в перестрелке сталкеры, а также моче и крови, обильно вытекавшими из их категорически дохлых трупов. Только в воздухе, казалось, звенела славная песенка о бессмертии. Голос сталкера Хохмачова разливался меж гулких автоматных выстрелов омерзительно хриплым баритоном:
        Черные тени,
        Вечер остался и я
        Жить перестал…
        Злые колени,
        Кто-то срубил тополя.
        И срыл пьедестал…
        Кольца и двери,
        Лишь бы остаться в тени.
        И не дышать…
        Мертвые звери,
        Как изумленно они
        Любят лежать…
        Вечные братья
        Тихо осели на дно.
        И разбрелись.
        Все мы могли бы,
        Но ведь скончались давно.
        И зашибись!!!
        Демографическая справка
        Спустя девять месяцев после описанных событий в Норвегии, в доблестном городе-герое Осло родился славный блондинистый малый с серыми и сумрачными, как небо над Зоной, глазами. Пышка назвала его Саней. То бишь, конечно, Алексом, на ихний, фрице-скандинавский манер. Хорошо ведь, когда девичьи мечты сбываются, уловили, о чем я, андерстенд?
        О я-а. Дас из гут.
        Сеул - Хабаровск - Новосибирск.
        Декабрь 2012 г.
        Краткие пояснения
        Трещотка - обобщенное название автомата Михаила Тимофеича Калашникова.
        Дезерт Игл («Пустынный орел») - самозарядный пистолет калибра 12,7 мм. Оружие самообороны гражданских лиц. Производится компанией Magnum.
        ХИС - химический источник света (хемилюминесцентный источник света), устройство, генерирующее свет при протекании химической реакции.
        РГД-5 - отечественная наступательная ручная граната, относится к противопехотным осколочным ручным гранатам дистанционного действия. Задержка - 3-4 секунды. Масса - 310 граммов. Дальность разлета осколков - 30 метров.
        ПФМ-1с и ПОМ-2 - разновидности советских (российских) противопехотных мин фугасного и осколочного действия.
        «Рыжье» - братанское погоняло химического элемента Aurum. Отсюда и «Рыжняк».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к