Безумное притяжение Алина Углицкая
        Волки Малгожаты #2
        Запах омеги имеет одну особенность. Он способен пробуждать в лугару первобытные инстинкты, спрятанные под хрупким налетом цивилизации. У кого-то это чудовищная жестокость и безумная похоть, у кого-то - отчаянное желание укрыть, защитить, оберегать маленькую омежку, даже ценой собственной жизни. И хуже всего, когда оба эти инстинкта встречаются в одном лугару.
        Знал ли Северин, отправляясь на встречу с партнёрами, что встретит свою судьбу? Нет. Но вид полуголой девчонки, зажатой парнями между мусорных баков, привёл его в исступление.
        Знала ли Мирослава, отправляясь в столицу, что она наполовину лугару, да ещё омега? Нет. Пока не столкнулась с сородичами, о существовании которых даже не подозревала. И тогда самые страшные ночные кошмары померкли перед реальностью.
        Алина Углицкая
        БЕЗУМНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
        ГЛАВА 1
        В ушах звенело. Мир перед глазами подернулся пеленой и медленно уплывал из-под ног. А еще все тело горело, будто в огне. Особенно то место в паху, отвечающее за продолжение рода…
        Северин сплюнул горькую от желчи слюну и схватился за угол дома.
        Черт возьми, что это с ним? Такое ощущение, будто в голове кисель вместо мозгов! Давненько его так не штормило…
        Он напряг память.
        Так, гостиницу помнит, как на встречу с партнерами собирался - тоже. И клуб этот байкерский, и пару бутылок безалкогольного пива, которые выпил с партнерами, обмывая будущую сделку… А потом?
        Потом - темнота.
        Подняв голову, он огляделся. Местность была знакома - буквально в десяти шагах от него находилась автостоянка и расцвеченное огнями крыльцо клуба. Грохотала знакомая музыка, у крыльца стояла какая-то компания - парни и девушки, затянутые в косухи с металлическими заклепками и кожаные штаны. В воздухе витали запахи бензина, алкоголя, сигаретного дыма и разгоряченных тел.
        А еще к ним примешивался странный, возбуждающий аромат. Аромат течной самки.
        Нет, не так.
        Аромат ЕГО течной самки.
        Он замер. Втянул в себя ночной воздух. И дыхание оборвалось, застряло в груди. Перехватило горло, сдавило его стальными пальцами. Застарелая боль сжала сердце, ворвалась в сознание разрушительным ураганом. Воспоминания, которые он так тщательно хоронил, вернулись.
        Он не мог ошибиться! Это была ОНА. Ее запах.
        Дрогнули, подгибаясь, колени. И он бы упал, если бы не держался рукой за стену. Как давно он не вдыхал этот божественный аромат. Аромат самой страсти, предназначенный только для него одного.
        Нет, наверное, он сходит с ума…
        Это не может быть ОНА… Его София.
        Ее больше нет.
        Но тогда… чей это запах?
        Ближайший поселок лугару расположен в пятистах километрах от этого города. Откуда здесь могла взяться волчица, да еще в период овуляции, да еще совершенно одна?
        Одна ведь! Он не ощущал запахов других лугару.
        И она… пахнет, как его пара? Это бред! У него уже была истинная пара, и он ее потерял! Дважды такой шанс никому еще не выпадал. Не было прецедентов.
        Но тогда, почему сейчас все его тело горит, как в огне? И откуда это безумное вожделение, заставляющее его член проситься на волю?! Почему участился пульс, и сердце стучит, как безумное, и кровь грохочет в ушах?
        А еще встала дыбом полоска шерсти, расположенная вдоль позвоночника. Та самая, что в человеческой ипостаси отличает лугару от обычного человека…
        Взрыкнув, Северин оторвался от стены клуба и двинулся в темноту, откуда доносился одуряющий аромат самки.
        Через пару шагов ему стало ясно, что волчица там не одна. К ее запаху присоединились запахи нескольких человек. Остро-пряная вонь возбужденных человеческих самцов ударила Северину в нос. Он фыркнул и перешел на бег. Его звериное обоняние учуяло молодых парней, под завязку накачанных алкоголем. Судя по всему, их было пятеро. Пять возбужденных, пьяных и агрессивно настроенных парней против одной слабой самочки.
        Его самочки!
        Он чувствовал нотки страха и паники, перебивавшие ее аромат. Яркие вспышки агрессивности, исходившие от парней. Его внутренний волк оскалился, зарычал, требуя выпустить его на свободу. Но вместо обычного презрения, испытываемого им к слабым особям, сейчас он буквально обезумел от желания спасти, защитить эту еще незнакомую ему самку.
        К запахам волчицы и человеческих парней примешалась кислая вонь отбросов и испражнений, но Северин ее практически не замечал. Он оббежал здание клуба и вылетел на задний двор, где единственный тусклый фонарь освещал площадку с помойными баками.
        Замер, уставившись в темный угол двора. Слуха коснулись еле слышные женские всхлипы и приглушенная возня. Там, определенно, происходило что-то плохое.

* * *
        Мирослава осознала себя бредущей по лесу.
        Это было словно удар под дых.
        Она запнулась. Замерла, в инстинктивном ужасе стискивая бесформенную футболку, прикрывавшую ее тело. Изумленно обвела взглядом вокруг себя.
        Да, это был лес или что-то очень похожее. Деревья, кусты, сырая трава под ногами… Босыми ногами!
        Издав судорожный вздох, девушка сжалась. Она стояла босая, в одной футболке посреди ночного леса и не помнила, как здесь оказалась. Внутри медленно поднималась ледяная волна панического ужаса.
        Где-то хрустнула ветка. Сердце девушки пропустило удар. Страх, подспудный, дикий, не объяснимый ничем, заставил ее рвануться с места и побежать, не разбирая дороги.
        Чутье вело ее на восток. Врожденный инстинкт направлял беглянку, не давая ей покалечиться, помогая перепрыгивать и обходить препятствия. Все тело - мышцы, суставы и сухожилия - работало в едином ритме, подчиняясь лишь одному закону - закону выживания. Рассудок в этот момент уступил место инстинктам.
        Маленький пугливый зверек, запертый в человеческом теле, замер на кромке леса, втягивая резкий запах медленно остывающего асфальта. Это была дорога.
        Мимо промчалась машина, разбивая ночную тишину ярким светом галогеновых фар. Громкая музыка отозвалась в мозгу тяжелым ударом, и Мирослава отпрянула под спасительную тень деревьев. Почему-то ей было страшно выходить на открытое пространство, страшно показываться на люди…
        Что это с ней?
        Она сунула в рот указательный палец и прикусила. Дурная привычка, оставшаяся со школы…
        Со школы?
        Девушка напрягла память. И тут же голова взорвалась острой болью.
        Застонав, Мирослава упала в траву, свернулась калачиком.
        Черт, что происходит?
        Нет, она ясно помнила свое имя, помнила бабушку с дедушкой, у которых росла. И сельскую школу, и одноклассников, и выпускной. И даже последние несколько месяцев, которые проработала официанткой в сельском кафе, рассчитывая заработать денег на учебу… А еще помнила, как родные провожали ее ранним утром, как она махала и улыбалась им из окна автобуса, уезжая… Куда? Когда?
        Память молчала.
        Дрожащей рукой Мирослава коснулась волос. В воспоминаниях она видела себя с длинной светло-русой косой, но сейчас этой косы не было и в помине. Только жалкие свалявшиеся пряди, на ощупь напоминавшие паклю.
        Холод заставил ее подняться. Нужно было идти, куда угодно, только не оставаться здесь. Что-то подсказывало - здесь очень опасно. Какая-то неведомая угроза чувствовалась за спиной, и девушка совершенно не желала знать, что же это такое.
        До боли закусив губу, она двинулась вдоль дороги. Осторожно, испуганно замирая от каждого звука, сжимаясь в комок и прячась в тень при виде проезжих машин. Люди в этих машинах казались ей не менее страшными, чем то, что шло по ее следам.
        Она не знала, сколько брела так, с трудом переставляя озябшие ноги. Может, час, а может, все пять… Силы быстро заканчивались, хотелось упасть на землю, закрыть глаза и отдаться на волю провидения. Все тело болело, будто избитое, саднили царапины, перед глазами все расплывалось от слез, хлынувших вдруг неудержимым потоком.
        Страх, голод, жажда, непонимание острым комком застряли в груди, мешая дышать, не давая мыслить логично.
        Ее слуха коснулись странные звуки. Их источник был слишком далек, чтобы она смогла разобрать, что же слышит. Но инстинкт заставил прибавить скорость.
        Еще несколько минут быстрого бега и она, почти теряя сознание, вылетела к указательному щиту. На нем на двух языках было выведено название населенного пункта. Но Мирославу интересовало не это.
        Буквально в ста метрах от щита трасса переходила в широкую асфальтированную площадку, на которой горела огнями автозаправка, а чуть в стороне виднелось еще одно здание, из которого лился тяжелый, забойный ритм, рвущий перепонки своими басами.
        Девушка пригляделась. Яркие фонари освещали фигуры людей, бросали тусклые блики на хромированные части железных коней, припаркованных на стоянке. К музыке подмешивались человеческие голоса, крики, смех. Запахи бензина и алкоголя густым туманом висели над этим местом.
        Это был байкерский клуб или бар, расположенный на окраине. Она не могла ошибиться, слишком уж антураж специфичный. Да и внешность людей, которых она смогла разглядеть, говорила в пользу ее версии.
        Спасительная мысль пришла почти сразу.
        Мотоцикл!
        Возможно, кто-то из этих людей беспечно оставил ключ в замке зажигания? Автостоянка почти не освещается, только та часть, что находится ближе к бару. Если ей повезет, она сможет бесшумно откатить байк подальше, а там - поминай, как звали. В таком шуме вряд ли кто-то услышит тихий шорох колес по асфальту…
        Главное, не струсить, не испугаться. Ей нужно бежать отсюда, спасаться. Домой. К бабушке. К дедушке. Туда, где ее никто не найдет.
        Она опять сунула палец в рот. Ноготь уже был обгрызен почти до мяса. Вспомнила, как бабушка мазала ей этот палец горчицей, как ставила в угол, не пускала гулять, тщетно пытаясь избавить внучку от вредной привычки. Не вышло.
        Крадучись, Мирослава приблизилась к автостоянке. Обошла фонари, стараясь не попасться в круг света, и нырнула в спасительную тень. Потянула носом, определяя еще не остывшие двигатели. Если хозяин только недавно оставил свой байк, есть шанс, что он не стал вынимать ключа, рассчитывая через минуту вернуться.
        Минуты ей вполне хватит. Она была в этом уверена.
        Но просчиталась.
        Вспыхнули скрытые фонари, среагировав на движение. Мирослава резко сжалась, рванула из круга яркого света, внезапно залившего стоянку, но было поздно. Ее заметили.
        И поймали.
        Какой-то парень в коричневой косухе, весь увешанный цепями, как новогодняя елка, схватил ее за руку. Больно дернул, выкручивая запястье. Взвыв, девушка рухнула на колени.
        - Бля, парни, вы только гляньте, какой сюрприз! - пробормотал он слегка заплетающимся языком.
        От него шла такая волна перегара, что Мирославу едва не стошнило. Но это оказалось ерундой по сравнению с тем, что парень был не один.
        Четверо его дружков появились, как чертики из табакерки, словно из ниоткуда. Молодые, не старше двадцати-двадцати двух лет, хорошо поддатые, как раз в той степени опьянения, что заставляет человека чувствовать себя хозяином положения. Кто-то из них держал в руках початую банку пива, кто-то прикладывался к бутылке. От них разило алкоголем, азартом и ощущением собственной безнаказанности. Это были хищники, чье звериное нутро вышло из-под контроля, стоило разуму лишь немного сдать позиции.
        - Что, детка, решила поиграть в догонялки? - парень, поймавший ее, дернул девушку на себя. Та с судорожным всхлипом впечаталась ему в грудь. Он толкнул ее в сторону остальных. - Поиграем?
        Она выглядела почти ребенком. Худая, полуголая, грязная. На узком личике - одни глаза, а в них ничего, кроме безотчетного ужаса. И именно этот ужас решил ее участь.
        С гиканьем и улюлюканьем парни обступили ее. Она попятилась, затравленно оглядываясь по сторонам. Но музыка была слишком громкой, а случайные зрители слишком занятые собой, чтобы хоть кто-то отреагировал на ее молчаливую просьбу.
        Кто первым сделал резкий выпад в ее сторону? Мирослава не поняла. Но это стало сигналом.
        Вскрикнув, точно раненый зверь, она рванула прочь из круга. Помчалась, петляя, между железных монстров. Только б уйти! Только б уйти от погони.
        Подчиняясь инстинктам, взлетела в прыжке, оттолкнулась ногой от покрытого кожей седла - и запрыгала поверх мотоциклов, как подстреленный заяц, чувствуя под босыми пятками то металл, то кожу, то мех.
        Пулей вылетела со стоянки. Пятки горели после удара об асфальт. На секунду оцепенела - куда? Ну конечно, туда, где темнее. Темнота - это друг, темнота ей поможет. В темноте ее не найдут.
        Она слышала за спиной крики преследователей, но надеялась от них оторваться. Ведь недаром и в школе была самой быстрой по бегу.
        Мирослава отбросила лишние мысли. Скорость - вот ключ к спасению.
        Она влетела в самый темный угол двора. Вонь разлагающихся отбросов ударила в нос, дурманя сознание. Тело впечаталось в железную сетку, преградившую путь.
        Черт! Это тупик!
        Она развернулась. Взгляд обшарил пространство, ища пути к отступлению.
        - Быстро бегаешь, сучка! - один из парней, задыхаясь от быстрого бега, встал перед ней. - Спринтерша, мать твою.
        Следом за ним показались другие.
        - Не подходи! - выкрикнула она, прижимаясь спиной к решетке.
        Голос дрогнул, в нем слышались слезы. Выхода не было, она сама загнала себя в ловушку. По обе стороны от нее почти вплотную друг к другу высились огромные мусорные контейнеры, наполненные гниющими пищевыми отходами. В спину упиралась ржавая сетка. Единственный выход оказался отрезан - парни перегородили ей путь.
        - А то что будет? - один из преследователей осклабился.
        Остальные загоготали. Громко, отрывисто, совершенно не боясь, что их кто-то может услышать.
        Они обступили ее полукругом, загоняя в угол, точно стая гончих собак, травящих зверя.
        - Какие ножки, - один из них ухватил ее за подол футболки, рванул вверх, оголяя плоский живот. - Такие ножки - да мне на плечи!
        - Бля, парни! Да она голая! - заржал второй. - Готовая для нас.
        - Вау! Цыпа, я первый! - еще один навис над Мирославой, подавляя своим весом, дернул за ворот футболки, и ткань затрещала. - Иди ко мне, детка.
        Девушка закричала, но в ту же минуту чья-то потная ладонь закрыла ей рот.
        Их было пятеро. Пятеро против ее одной. Что она могла сделать?
        ГЛАВА 2
        Долгие раздумья не в правилах лугару. Это удел людей. Волком движет инстинкт.
        Огромный зверь бесшумно вырос в ночи. Скользнул, будто тень, одним махом покрывая пространство в десяток шагов. И мягко опустился на лапы между девушкой и парнями.
        В свете единственного фонаря блеснул волчий оскал. Низкий рык заставил Мирославу оцепенеть и вжаться в решетку. Волчий зад, покрытый жесткой серебристой шерстью и украшенный коротким хвостом, уперся ей в живот.
        А потом животное, которое она приняла за большую собаку, совершило прыжок. И тишину разорвали крики боли и ужаса. А еще - запах крови.
        Упав на колени, Мирослава сжалась в комок. Ее безудержно рвало, выворачивало наизнанку, но в пустом желудке не было ничего, кроме желчи. Грязные волосы облепили лицо, закрывая обзор. Да смотреть-то и не хотелось. На что? На то, как эта зверюга режет людей, будто овец?
        Это какой-то бешеный пес, обитающий здесь, на помойке, - билась в мозгу истеричная мысль. Вот, сейчас он с ними покончит, и примется за нее…
        Девушка была в полуобмороке, когда он к ней подошел. Приблизился осторожно, чувствуя исходящие от нее волны удушающей паники. Ткнулся носом в плечо.
        Маленькая, худенькая, похожая на взъерошенного волчонка, который в первый раз встал на лапы. В одной рваной футболке, не скрывающей исцарапанных рук и ног.
        Он фыркнул, чувствуя, как внутри появляется комок всепоглощающей, неконтролируемой похоти. Такую похоть лугару испытывают лишь к своим истинным парам.
        Взять. Здесь. Сейчас.
        Распластать на грязной земле, среди этих отбросов. Войти в ее тело одним ударом. Вбиваться в нее, пока не накроет безумие. Пока не помутится рассудок.
        Такое с ним уже было, когда-то. Неужели судьба дала ему еще один шанс?
        Нет, было бы слишком просто поверить в это. Чудес не бывает. Он-то в этом уже убедился на собственной шкуре.
        Огромный волк принюхался и угрожающе зарычал. От спасенной девчонки пахло людьми и чужим самцом.
        Запах людей быстро выветривался, забиваемый вонью отбросов. А вот запах другого самца исчезать и не думал. Он въелся в ее кожу, в ее волосы. Он наполнял ее тело.
        Кто-то другой, мощный и темный, не так недавно сделал ее своей. Кто-то другой не так давно имел это тело!
        Волна ярости затопила его, затмевая рассудок. Ярости и желания. Безумная смесь огненным смерчем промчалась по венам, напрочь снося хрупкий налет человечности.
        Кому она отдавалась? Кто посмел ее взять?
        Она его! И только его! Он ее никому не отдаст!
        С глухим рыком волк подался вперед, повел мокрым носом по узкому плечику, с которого свалилась футболка. Втянул запах ключицы. От ее кожи исходил одуряющий аромат.
        Девушка задрожала, сжалась сильнее, почти перестала дышать. Вот, сейчас, еще пару секунд - и она ощутит клыки зверя, вспарывающие ее плоть…
        Он чувствовал безотчетный ужас, бившийся в ее венах. Он его раздражал, отвлекал. Мешал сделать ее своей. Тем более все его существо требовало взять ее прямо сейчас. Кровь отдавалась в висках тяжелым набатом, в паху все горело.
        Острое, почти болезненное желание заставило зверя изогнуться и клацнуть зубами. Все, о чем он мог думать сейчас - это горячая, влажная плоть, от которой так сладко пахнет…
        Плоть его самки, созданной для него. Его пары.
        Утробно зарычав, огромный волк завис над сжавшимся в комок женским телом.
        Девушка вскрикнула, вскинула руки. Маленькие ладошки уперлись в мохнатые волчьи плечи.
        Она что, думает таким образом справиться с ним? Наивная. Это же зверь!
        Вся жизнь пролетела перед глазами. Нет, не так Мирослава думала умирать. Не так. Не здесь. Не сейчас.
        Огромный серебристый волк нагнул лобастую голову. Прижал уши. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. И этот звериный взгляд, в котором читался человеческий разум, был ей очень знаком. Кто-то уже смотрел на нее именно так… Кто-то очень плохой.
        - Нет! - выдохнула она непослушными губами, когда волк с рычанием подался вперед, почти подминая ее под себя. - Только не так!
        Хищник замер. Точно слабый женский голос прозвучал для него, как приказ. В ее голосе, в ее взгляде был такой всепоглощающий ужас, что зверь отступил. Сбитый с толку, мотнул головой, коротко заскулил и вдруг сел на задние лапы, не спуская с девушки умных глаз.
        Мирослава ждала прыжка. Но волк просто сидел и смотрел на нее. Да, теперь она поняла, никакая это не собака, собаки просто не могут быть такими огромными. В холке он доходил ей почти до груди. Вот он открыл пасть, полную острых зубов, и свесил язык. Розовый, влажный. Зевнул, всем своим видом показывая, что безобиден.
        Он не хочет ее больше есть?
        Идиотская мысль!
        Мысленно перекрестившись, Мирослава начала отползать, не вставая на ноги. Ползла задом, почти распластавшись по земле и не спуская с животного напряженного взгляда. Сантиметр за сантиметром отвоевывая шанс на спасение.
        Волк взрыкнул и припал к земле. Его шкура подернулась легким золотистым свечением, и в этом свечении Мирослава увидела странные метаморфозы. Тело хищника изгибалось, ломалось, вытягивалось и плавилось у нее на глазах.
        И когда он вдруг поднялся на задние ноги, одинокий фонарь, раскачивавшийся над мусорными контейнерами, осветил человека.
        Мужчину.
        Очень высокого, мускулистого, с мощным торсом и узкими бедрами. С длинными пепельными волосами, небрежно разметавшимися по плечам. И абсолютно нагого…
        Он шагнул к Мирославе, протягивая ей руку.
        Это было уже чересчур. Тихо охнув, она потеряла сознание…

* * *
        Северин застыл, не решаясь дотронуться до нее. Вот она, рядом. Только протяни руку - и она будет твоя. Но теперь, в человеческой ипостаси, инстинкты отступили, давая место холодному рассудку. И сразу возникли вопросы.
        Кто она? Откуда? Как здесь оказалась?
        А главное, что происходит с ним самим? Почему он вдруг решил, что она его пара? Почему воспылал такой похотью к незнакомой волчице. Да и волчице ли?
        Он нагнулся, принюхался. Да, кровь лугару в ней была - определенно. Но странная такая, словно разбавленная.
        Полукровка? Возможно…
        Полукровки были очень редки. Обычно, гены лугару перевешивали человеческие, и у смешанной пары рождались полноценные щенки. Но иногда, если отец был человеком, а мать - слабой самкой, на свет появлялись полукровки. Более ловкие, более быстрые, чем обычные люди, может, даже физически более выносливые, чем их человеческие собратья. Но, к сожалению, неспособные на оборот. Не умеющие принимать звериную ипостась. Слабые особи, запертые в человеческом теле. Таким не было места ни в одной стае. Они уходили жить в мир людей.
        Эта девушка тоже из их числа?
        Да, это было похоже на правду. Но тогда еще непонятнее, как она оказалась здесь, да еще в таком виде. И этот запах чужого самца. Самца, который совсем недавно ее имел…
        Северин нагнулся над ней, принюхался. Девушка была очень худая, словно несколько дней голодала. А еще кожу на ее запястьях покрывали странные шрамы, похожие на те, что остаются от ремней и веревок. Причем не все из них казались свежими, многие выглядели так, словно были нанесены месяц назад.
        Кто-то держал ее связанной?
        Волк внутри Северина взрыкнул, а потом заскребся, просясь наружу. Мысль о том, что девушку кто-то мог удерживать силой, привела его в бешенство.
        И волосы у нее выглядели более чем ужасно. Измочаленные, разной длинны. Как будто их не остригли, а просто оторвали или перегрызли. Они торчали в разные стороны грязными прядями, и часть из них облепила ее лицо.
        Почти не дыша, Северин отвел в сторону эти пряди. Его ладонь казалась слишком большой по сравнению с ее худеньким личиком. И волна щемящей нежности затопила его, заставив невольно вздрогнуть. Внутренний волк тоскливо завыл, продолжая скрести лапами свою невидимую темницу.
        Черт. Что происходит?
        Только что он горел от похоти, и все его мысли были только о том, как приятно войти в ее тело. А теперь сходит с ума от потребности схватить ее на руки, прижать к себе и никогда не отпускать!
        Минуту назад его волк хотел подмять под себя эту самку, а теперь видит в ней едва ли не собственного щенка, которого нужно оберегать всеми силами.
        Он определенно сходит с ума…
        Или не сходит?
        Что-то было не так.
        Запах девушки казался слишком сладким, слишком завораживающим. Словно принадлежал не человеку, а экзотическому цветку, чей аромат предназначен одурманивать разумы. Он манил прикоснуться к ней, сделать своей, спрятать ото всех, точно она была редчайшей драгоценностью…
        Да, вот оно что. Драгоценность…
        Он уткнулся носом ей в шею, туда, где билась тонкая жилка, втянул ее аромат. Еле удержался, чтобы не впиться зубами, не пометить, не сделать ее своей.
        Нет, пока еще рано.
        Но раз уж она попалась ему на пути, он сделает все, чтобы она принадлежала только ему. Сокровище, о котором мечтает любая стая, любой самец. Любой лугару.
        Омега.
        Потом он выяснит, как она здесь оказалась. А сейчас пора убираться. Если, конечно, они вдвоем не желают давать показания в полицейском участке.
        Звериный слух уловил визг полицейских сирен, приближавшихся к клубу. Кто-то, видимо, что-то заметил и позвонил стражам порядка. Времени было в обрез.
        Подхватив девушку на руки, Северин двинулся вдоль сетки, отгораживавшей задний двор. Сейчас он был не в том виде, чтобы появляться на люди: голый мужик с полуобнаженной девушкой на руках. Таким прямая дорога в психушку, или в маньяки - все зависит от фантазии очевидцев. Он прибыл в этот город под личиной обычного человека, мелкого бизнесмена, разъезжающего по делам своей фирмы. Вот, пусть все так и остается. Не стоит пугать обывателей.
        Сетка закончилась на углу кирпичного здания автозаправки. Здесь в тени виднелась небольшая аккуратная клумба, поросшая мягкой травой. Северин уложил девушку на траву и осторожно похлопал по щекам.
        - Давай, малыш, просыпайся…
        Она тихо вздохнула.
        - Вот так. Открой глазки. Нам нужно спешить.
        Бледные веки с голубыми прожилками затрепетали. Ресницы вспорхнули вверх, будто крылья бабочки, и два взгляда встретились, впившись друг в друга. Женский - с неописуемым ужасом, мужской - с ненасытной жадностью, стараясь вобрать в себя образ, который видит.
        Мирослава в панике вздрогнула. Незнакомый мужчина навис над ней так низко, что она почувствовала его дыхание на своих губах. Толстая платиновая цепь, на которой висел маленький ключик, мерно покачивалась у нее перед глазами. Девушка пару мгновений не могла оторвать взгляд от ее завораживающего движения, а потом дернулась прочь. Но сильные руки в ту же секунду сжали ее плечи и пригвоздили к земле.
        - Не бойся! - произнес он твердым шепотом. - Я не причиню тебе зла.
        Ее страх его раздражал.
        - Кто… вы?.. - еле слышно выдохнула она, боясь посмотреть на него.
        - Все потом. Сейчас пора уходить, но ты должна мне помочь. Хорошо?
        В его тоне сквозила такая мощная, непоколебимая сила, что она невольно кивнула.
        - Вот так, молодец, моя девочка.
        Моя девочка. Ему определенно нравится так ее называть…
        Он ободряюще улыбнулся. Помог подняться на ноги. Мирослава задрожала и отвела взгляд, увидев, что он совершенно голый. Потом тихо ахнула и опять едва не упала.
        - Вы! - голос сорвался.
        Он успел ее удержать.
        - Что случилось?
        - Вы! Я видела, как вы…
        Она закусила губу. Боже, что она мелет? «Вы только что превратились из волка в человека!» - это то, что она хотела сказать? Да у нее просто галлюцинации!
        Ну конечно! Ее кто-то накачал наркотой и бросил в лесу. Вот почему она ничего не помнит. Сейчас так называемый «кайф» пройдет, сознание очистится и память вернется. А еще исчезнут все галлюцинации и этот голый мужик тем более!
        Она скосила взгляд на него.
        Какой он огромный… И совсем не похож на галлюцинацию, скорее, наоборот, слишком уж материальный.
        Мужчина был настолько высок, что она едва доставала ему до груди. Под гладкой кожей рук и ног перекатывались рельефные мышцы, мощную грудь покрывала поросль серебристых волос, убегавшая тонкой дорожкой вниз до самого паха… Взгляд Мирославы замер на кубиках пресса, таких четких, будто неведомый скульптор вырезал их резцом. Смотреть ниже она не решилась.
        Девушка громко сглотнула. Мощь незнакомца ее подавляла.
        - Не нужно меня бояться, - сказал он, почти не размыкая губ. - Посмотри на меня.
        Последнее предложение содержало приказ. Судорожно втянув воздух, девушка подчинилась. Их взгляды снова встретились. Она почувствовала, как его ладони легли ей на плечи, будто он хотел передать ей часть своей уверенности и силы, а потом опять услышала его тихий и твердый голос:
        - Я не враг, я не сделаю тебе больно. Ты поняла? Ты мне веришь?
        Она с задержкой кивнула. А что еще оставалось?
        У него оказались чуть раскосые голубые глаза, осененные светлыми ресницами, широкие светлые брови, высокие скулы, прямой нос и квадратный подбородок с ямочкой, покрытый легкой серебристой щетиной. И длинные, до плеч, волосы. Настоящий нордический блондин.
        - Вот так, молодец. Сейчас мы пойдем к стоянке. Мой байк стоит в стороне, я тебе его покажу. Ты когда-нибудь ездила на мотоцикле? Завести сможешь?
        Она опять кивнула. Да, ездила. Да, сможет. В селе каждое лето парни гоняют на мотоциклах, половина из которых собрана вручную из старых запчастей. Ну и девчонки с ними. Других развлечений, не считая дискотеки по выходным и единственной кафешки, там отродясь не видали.
        - Вот ключ, - мужчина снял с себя цепь и одел ей на шею.
        Мирослава молчала, боясь шелохнуться. Все происходящее казалось ей продолжением какого-то дурацкого сна. Она все ждала, что сейчас, буквально в следующую секунду, что-то произойдет. Этот кошмар закончится, а она проснется в своей кровати, у себя дома. И не будет ни этого странного незнакомца, ни леса, ни тех ублюдков, что напали на нее. Ничего. Только ее комната и обои в мелкий цветочек.
        - Ты меня слышишь?
        Его голос ворвался в ее затуманенный разум будто издалека.
        - Что? - словно в трансе, она вскинула на него расфокусированный взгляд.
        - Я спрашиваю, ты все поняла?
        - Байк… да, поняла…
        - Повтори, что я сказал?
        Он смотрел жестко, без тени участия. Его пальцы сильнее сжали ее плечи, почти причиняя боль.
        - Сесть на байк, включить зажигание и выехать со стоянки, - словно робот повторила она.
        - Умница. Я прослежу, чтобы тебе не помешали. Идем.
        Он был бос, как и она, но в отличие от нее не поджимал пальцы на каждом шагу, видимо, его совершенно не волновали мелкие камешки и мусор, на которые он наступал. Мирослава поежилась. Ночной холод заставил ее покрыться мурашками. Но, удивительное дело, она ощущала тепло, идущее от тела незнакомца, хотя он шел на расстоянии вытянутой руки от нее. Она ощущала его тепло, его мощь, его силу. Его непоколебимую уверенность в том, что он держит все происходящее под контролем…
        - Смотри! - его рука заставила ее замереть. - Крайний в третьем ряду слева. Видишь?
        Она кивнула.
        - Давай. Через пять минут здесь будет полиция.
        Она хотела спросить, откуда он это знает, но не успела. Сама услышала далекий вой сирен.
        - Бегом! - он шлепнул ее пониже спины, и она, подпрыгнув от неожиданности, бросилась вперед, в сторону его байка, припаркованного на краю автостоянки.
        ГЛАВА 3
        Мирослава действовала, будто на автомате. В голове - пустота. Тело - единый механизм, подчиняющийся заданной программе. Даже мысли не мелькнуло о том, что ее в таком виде могут увидеть посетители клуба. Словно в этот момент в мире не существовало ничего, кроме нее, дороги и этого огромного серебристого «Кавасаки», чей бак украшали темно-синие молнии. А еще тихого, уверенного голоса, который продолжал все так же шептать: иди, не бойся, я присмотрю.
        Она почти не таилась, когда оседлала огромный монстроподобный байк и вставила ключ в замок зажигания. Какие-то люди, увидев ее, что-то закричали, начали тыкать пальцами. Но ей было плевать. В лицо ударил прохладный предутренний ветер. Она оглянулась. Небо над клубом порозовело - занимался рассвет.
        Мирослава уже выруливала со стоянки, когда с другой стороны к клубу подлетела полицейская «Лада», сигналя мигалкой на крыше.
        Северин проследил за ней взглядом, оставаясь в тени. Он перекинулся, стоило девушке лишь добраться до мотоцикла. Острый слух позволил лугару почувствовать приближение полицейской машины еще за несколько километров, но сейчас, когда стражи порядка уже были здесь, ему следовало проявить осторожность.
        Крадучись, почти на брюхе, он прополз вдоль сетки, заменявшей забор на заднем дворе. Нашел место, где она неплотно прилегала к земле. Пара движений мощными лапами - и лаз увеличился. Огромный, размером с теленка, серебристо-белый волк нырнул в него, чтобы уже через секунду мчаться вдоль трассы вслед за собственным чоппером. (Чоппер - англ. chopper - от англ. «chop» - рубить. Вид мотоциклов с удлиненной рамой и передней вилкой. Зачастую это серийный мотоцикл, подвергшийся переделке для уличных гонок. У Северина чоппер марки «Кавасаки».)
        Между тем Мирослава пыталась справиться с монстром, на котором сидела. Слишком мощный, слишком необычный. Она таких еще не встречала. Он словно жил своей жизнью, отвергая любые попытки им управлять.
        Мимо пролетали деревья, слившиеся в одну зеленую полосу. С каждой минутой ночной сумрак отступал, и становилось все светлее. Нужно было решать, что делать.
        Перед внутренним взором возник образ серебристого волка, превращающегося в человека.
        Нет! Это чертова галлюцинация! Такого просто не может быть! Волки не превращаются в людей, если только действие не происходит в каком-то долбаном фильме ужасов. Не разгуливают по байкерским клубам, нападая на подвыпивших идиотов. И уж тем более оборотни не дают незнакомым полуголым девицам ключи от собственных байков!
        Она подумает об этом потом, когда окажется в безопасности.
        Безопасность…
        Как она может думать о безопасности, если даже не знает, что с ней произошло? Все ее воспоминания обрывались на том моменте, когда она села в автобус. Точнее, она даже не помнила, что это был за рейс, только сам факт своего присутствия в этом транспорте и то, как бабушка, стоявшая на платформе, махала рукой и утирала слезы.
        Куда она должна была ехать? Как оказалась в этом лесу? Что с ней случилось?
        Память молчала.
        Трасса вела на северо-запад, Мирослава определила это по солнцу, которое уже показалось над верхушками деревьев. Мимо пролетали щиты с указателями, но она не успевала читать, а снижать скорость боялась. Ей все казалось, что она слышит позади звуки полицейской сирены, человеческие крики и запах крови, преследовавший ее все это время. А еще тяжелый, подавляющий волю запах зверя.
        Волки же, вроде, должны вонять мокрой псиной?
        Она не была в этом уверена, ведь до сегодняшнего дня видела этих животных только по телевизору и на картинках. Но этот волк не пах совершенно. Точнее, от него исходил какой-то особый запах, заставляющий ее ощущать себя крошечной и никчемной, но это, определенно, не был запах собаки.
        И она ощущала его не обонянием, а совсем другим чувством, названия которому пока не могла придумать.
        Трасса неожиданно раздвоилась. Основное шоссе продолжало бежать на северо-запад, а влево от него, через поля с колосящейся пшеницей, пролегла грунтовая дорога с двумя глубокими колеями. Мирослава бросила взгляд на счетчик. Бак был полон почти под завязку. Неужели удача ей улыбнулась?
        В конце концов, тот тип не говорил, куда именно она должна ехать…
        Недолго думая, Мирослава немного притормозила, делая поворот, и через пару секунд байк, так щедро выданный ей незнакомцем, запрыгал по кочкам.

* * *
        Северин предполагал, что девчонка захочет сбежать. Да любая бы на ее месте поступила именно так. Но мысль о погоне только подзадоривала серебристого волка. Возбуждала в нем охотничий инстинкт, свойственный каждому хищнику.
        Девушка оказалась с загадкой. Лихо справилась с его байком, будто только и делала, что всю жизнь разъезжала на мотоциклах. И это несмотря на то, что была безумно напугана. А еще, судя по ее поведению, абсолютно не в курсе, как вести себя в присутствии альфы.
        Впервые увидела лугару?
        Что ж, вероятно.
        А знает ли о том, что сама человек только наполовину?
        Волк втянул носом воздух.
        Маленькая шалунья!
        Свернула с трассы, надеясь его обхитрить? Неужели почувствовала, что он идет следом?
        Зверь издал приглушенный рык. Стало слишком светло, чтобы он беспрепятственно мог продолжать погоню. Он уловил звук транспорта, приближавшегося со стороны города, а расстояние между ним и беглянкой не сокращалось.
        Свернув с асфальта, волк нырнул в прохладу лесополосы, тянувшейся вдоль шоссе. Замер, задрал морду вверх. Из его пасти вырвался тихий вой. Такой тихий, что его услышали только те, кому он предназначался.
        Серебристая шкура мелькнула между деревьев. Теперь он несся напрямую через подлесок, подгоняемый бурлившим в крови азартом. Его добыча была так желанна! И он не собирался ее упускать.
        …Примерно в двадцати километрах от байкерского клуба, в пикапе «Тойота», с вечера припаркованном на обочине, трое парней отложили затертые карты и вышли, услышав молчаливый приказ. В утренней тишине они деловито разделись, аккуратно сложили одежду на заднем сиденье, и через секунду три огромные четвероногие тени скользнули в пшеничное поле, растянувшееся вдоль дороги. Четвертый, оставшийся за рулем, тихо завел мотор…
        А Мирослава сражалась с байком, который так и норовил сбросить ее с кожаного седла. Скорость пришлось существенно сбавить - дорога оставляла желать лучшего. Байк то подпрыгивал на ухабах, то едва не валился набок, то взбрыкивал, точно необъезженный конь.
        В очередной раз попав передним колесом в яму, Мирослава выругалась сквозь зубы. Выхлопная труба жалобно заскрежетала, обдирая бок о придорожные камни. Только бы она не отвалилась прямо здесь, посреди поля! Неужели судьба может быть так жестока? За что?
        Слезы мешали. Они были крупные, как горох, и катились без остановки. Нужно было отпустить руль и вытереть глаза, но Мирослава боялась.
        Странный звук заставил ее оглянуться. За спиной дорога была пуста.
        Но она же его услышала? Вот, опять. Такой тихий, далекий вой. Так не воют собаки…
        Мелкая дрожь пронзила все ее тело, заставляя встать дыбом мелкие волоски и покрыться кожу мурашками. Ладони моментально вспотели.
        В этом вое звучал приказ. Твердый. Безапелляционный. Такой, какому нельзя не подчиниться.
        Рассудок забастовал. Он не желал подчиняться приказам. Он требовал надавить на газ и мчаться прочь отсюда, пока хватит бензина. Добраться до ближайшего жилья, попросить телефон и позвонить домой. А еще лучше в полицию!
        Но что-то другое, что-то, что сидело в ней глубоко внутри и пока не имело названия, хотело остановиться.
        Мирослава колебалась. Она не знала, как поступить. Ее раздирали противоречия.
        Все решили трое волков, выпрыгнувших из пшеницы прямо перед колесами байка.
        Завизжав, Мирослава ударила по тормозам.
        Байк взревел, встал на дыбы. Руль вырвался из неуверенных рук, переднее колесо завихляло. Еще секунда - и «Кавасаки» упал бы набок, пошел юзом, таща девушку за собой по земле. Но этого не случилось.
        Один из волков подскочил, ударил плечом в раму, и падающий мотоцикл завалился в обратную сторону. От толчка Мирослава слетела с седла. Визжа и махая руками. Лицом прямо в землю.
        Но встреча с дорогой не состоялась. Второй волк успел нырнуть под летящее тело. Девушка ударилась об его спину так, что весь воздух вылетел из легких, сползла по инерции вниз, бездумно пытаясь схватиться за волчью шерсть, и застонала, почувствовав голой попой щебенку.
        Моментально сгруппировалась, уткнулась лицом в колени, прикрыла затылок руками.
        Закрыла глаза.
        Вот и все. Убежала… Неужели ее сожрут прямо здесь?
        Волки обступили ее, принюхались. Потом, отфыркиваясь, отошли.
        Мирослава тайком приоткрыла глаза.
        Что, опять есть не будут?
        Волки стояли всего в трех шагах. Два серых с подпалинами, третий - бурый. И такие огромные, как и тот, который…
        Так, не думать об этом!
        Под ложечкой засосало. Желудок скрутил болезненный спазм, то ли от страха, то ли от голода.
        Хищники словно что-то почуяли, шагнули ближе, заставляя ее сжаться в комок. Но не тронули. Обступили с трех сторон и спокойно улеглись, как будто собирались ее сторожить.
        Мирослава несколько минут сидела, оцепенев. Потом медленно подняла голову. Обвела взглядом вокруг себя.
        - Э-э-э… - из горла вырвалось только жалкое блеяние. - Х-хорошие… с-собачки…
        Волки не шелохнулись. Даже ухом не повели! Словно ее здесь не существовало.
        Она видела, как мерно вздымаются их бока в такт дыханию.
        Нет, она не сошла с ума. Но все, что происходило, было похоже на кадры какого-то фильма. Причем совсем не романтической комедии!
        Она попыталась встать.
        Бурый волк вскинул голову, глухо зарычал, глядя на девушку.
        Она упала назад.
        Ну, все понятно. Они будут ее сторожить, пока не проголодаются. А потом поделят - кому лапка, кому крылышко…
        Черт, о чем она думает?
        Из груди Мирославы вырвался слабый смешок вперемешку со всхлипом.
        Так, стоп. Без истерики! Ее еще не сожрали.
        Со стороны трассы долетел звук приближающейся машины. Кто-то ехал сюда через поле, но, странное дело, волки только уши навострили, а с места не двинулись.
        Сердце Мирославы ускорило ритм.
        Люди! Неужели она сейчас увидит людей?! Неужели ее спасут?!
        Она вскочила на ноги, когда из-за поворота, скрытого высокой пшеницей, показался навороченный черный джип-пикап. Заорала, махая руками. В ту секунду она не думала о волках, но они о ней не забыли.
        Пикап замер в пяти шагах от их живописной группы. Водитель заглушил мотор. Хлопнула дверца.
        Волки поднялись. Они были абсолютно спокойны, словно ждали того, кто сидел в этом автомобиле.
        Мирослава судорожно вздрогнула. Открыла и закрыла глаза.
        Нет, ей не мерещится.
        По разбитой дороге от пикапа в ее сторону направлялся тот самый блондин.
        Только теперь на нем были потертые джинсы с широким ремнем, ковбойские сапоги и клетчатая рубашка, небрежно застегнутая на пару пуговиц. А еще на его лице блуждала многообещающая усмешка, от которой у Мирославы ослабли колени.
        Чертов ковбой!
        ГЛАВА 4
        Она была в полнейшей прострации, когда на ее глазах все три волка покрылись мерцающим туманом и начали превращаться в людей. Все, что ей хотелось в тот момент, это упасть в обморок или, на худой конец, убедить себя в том, что все это всего лишь плод ее воображения.
        Но даже такой возможности ей не дали.
        Она позволила взять себя за руку. А что ей еще оставалось делать?
        - Быстро бегаешь, - усмехнулся блондин, когда ее маленькая ручка утонула в его огромной ладони, - я оценил.
        - Что… - она отвела глаза от трех обнаженных мужчин, весьма, надо заметить, крупных и красивых мужчин, которые преспокойно натягивали штаны прямо перед ней, - что вы сделаете… со мной? У… убьете? - голос сорвался в постыдный всхлип.
        - Что-о? - брови блондина взлетели вверх в искреннем недоумении. - Ты решила, что я… Черт!
        Он сплюнул с нескрываемой злостью.
        - Слушай, - сжал ее руку сильнее, - тебя никто не обидит, поверь. С нами ты в безопасности!
        Она хотела ему поверить. Хотела. Но не могла.
        Что-то сидело внутри нее, какое-то то ли забытое воспоминание, то ли неосознанное предчувствие. И это что-то шептало: нет, нельзя верить незнакомым парням, которые превращаются в волков и голышом разгуливают средь бела дня!
        - Садись, - блондин открыл дверцу пикапа и кивнул на заднее сиденье, - поговорим по дороге.
        Она обвела глазами остальных участников этой сцены. Водитель «Тойоты» смотрел на лобовое стекло с таким видом, будто там было написано что-то чрезвычайно важное для него. Остальные трое продолжали неспешно одеваться, даже не глядя в ее сторону. Блондин нетерпеливо мотнул головой:
        - Да садись уже! Я не кусаюсь. Почти, - последнее слово он сказал очень тихо, но Мирослава услышала и вздрогнула, что не укрылось от его взгляда.
        Его лицо стало хмурым.
        Девушка боялась его.
        Северин чувствовал ее страх, ее недоверие. Он использовал свои способности альфы, чтобы успокоить и приструнить зверя, спящего в ней. Но ее волчица была чересчур слаба, чересчур глубоко запрятана, чтобы он смог до нее достучаться. В этой девушке было слишком много человеческого, чтобы вот так, с наскока, можно было разбудить древний инстинкт.
        Ну ничего, он сделает это позже, когда останется с ней один на один. Сейчас же лучше подумать о том, как скрыть собственную проблему, причем весьма не маленькую проблему, упиравшуюся в пуговицы джинсов.
        А еще пришла самодовольная мысль, какой он все-таки дальновидный. Как чувствовал эту встречу заранее! Иначе, почему в этот раз взял с собой именно тех, кто уже обзавелся не только парами, но и щенками? Для этих парней его омежка не представляет ценности, как сексуальный объект. Для них она очень редкая драгоценность. Маленькая, хрупкая, нуждающаяся во внимании и заботе. Нуждающаяся в опеке. Светлая звездочка, способная принести удачу всей стае. А Гервазе это ох как нужно, особенно, учитывая то, что натворил предыдущий альфа.
        Северин отбросил неприятные воспоминания. Так, сейчас не время думать о прошлых грехах. Сейчас нужно выяснить, кто эта крошка, знает ли о своих генах, откуда здесь взялась, а главное… Кто тот самец, что осмелился ее поиметь, но при этом не сделал своей, не оставил брачную метку?
        При мысли о неведомом сопернике в груди лугару зародилось глухое рычание. Он почувствовал, как напряглись его мышцы, словно перед прыжком, как выдвинулись клыки.
        Нет, он пометит ее сразу же, как только они окажутся наедине. Не будет ждать подходящего момента, не будет просить, уговаривать, добиваться расположения. Все это можно сделать потом.
        Просто возьмет ее, как положено альфе. Войдет в ее тело. Вонзит зубы в ее сладкую плоть, в то местечко возле ключицы, которое так одуряюще пахнет.
        Он будет вбиваться в нее, пока не наполнит. Пока не придет облегчение. И, если ему повезет, он почувствует отклик. Тот самый, который навсегда привяжет ее к нему…

* * *
        Она все же забралась в машину. Покорно ссутулилась, положила руки ладонями на колени. Нагнула голову, от чего волосы упали, закрывая ее лицо и обнажая тонкую шею. Такую хрупкую, что, казалось, сожми ее посильнее - и она переломится.
        - На вот, укройся, - блондин вытащил из-за ее спины большой клетчатый плед. - И не трясись, как заяц. Сказал же, никто тебя не тронет!
        В его голосе явственно слышались недовольные нотки.
        - Альфа, куда теперь? - подал голос водитель.
        Альфа? Что за дурацкое имя? Или это кличка у него такая?
        Байк закинули в кузов, и трое парней, одевшись, уселись на заднем сиденье по обе стороны от сжавшейся Мирославы. Два русоволосых и похожих, как братья - с одной, а с другой - тот, у которого волосы цветом напоминали светлую медь. Два серых волка и один бурый.
        - Возвращаемся в гостиницу, собирать вещи, - блондин запрыгнул на сиденье рядом с водителем, захлопнул дверцу и оглянулся. Мирослава почувствовала на себе его странный, голодный взгляд. - Контракт мы вчера подписали, обмыли, так что оставаться здесь больше незачем. Теперь - в «Мальву», навестить старого друга.
        Машина плавно двинулась с места.
        Мирослава поежилась, плотнее заворачиваясь в плед. Поджала босые ноги. Парни ее не трогали, только осторожно принюхивались и почему-то довольно жмурились, будто она была куском торта или, что более вероятно, куском жареной вырезки с ароматной румяной корочкой. Девушка тоже незаметно уткнула подбородок себе в грудь и принюхалась. Может, от нее чем-то воняет?
        - Кстати, - услышала она голос блондина. Нордический красавчик развернулся в кресле и теперь смотрел на нее поверх кожаной спинки. - Пора бы и познакомиться. Северин.
        Уголок его четко очерченного рта слегка дрогнул, и у Мирославы что-то сжалось внутри. Какая-то тугая пружина, готовая выстрелить в любой момент. Ниже пояса разлилось тепло.
        Мирослава икнула. И тут же почувствовала, как краска стыда заливает ее щеки.
        - Ми… Мира… - тихо выдохнула она, пряча глаза. - Мирослава…
        - Красивое имя, тебе идет, - Северин ответил подбадривающей улыбкой. - Это Алекс и Ром, - он указал на парней слева от нее, - а это Игорь, - кивнул на рыжего.
        Северин говорил так, будто вокруг не происходило ничего из ряда вон выходящего. Будто они встретились за чашечкой чая, где-нибудь в уютном кафе, и он знакомит ее со своими друзьями. Мирослава начала сомневаться в собственной адекватности. Может, с ней и правда что-то не так? Может, все эти волки и голые мужики просто привиделись?
        Она украдкой покосилась на рыжего Игоря. Тот ответил такой радушной улыбкой, что его зеленые глаза превратились в узкие щелочки.
        - Узвар хочешь? - протянул ей маленький термос. - Сами варили. Теплый еще.
        Нет, это не могло происходить с ней в реальности! Это просто дурацкий сон!
        Мирослава кивнула. Но только после того, как увидела молчаливое разрешение, прозвучавшее во взгляде блондина. Протянула чуть дрожащую руку. Игорь на ее глазах отвинтил крышку термоса, налил в нее темную пахучую жидкость, от которой поднимался парок, и подал ей.
        Девушка осторожно пригубила. Точно, узвар. Совсем как тот, что делает бабушка. Яблочки, груши, высушенные сливы… какие-то ягоды…
        - Там еще брусника и клюква, - пояснил Северин, когда она оторвала от пластмассовой чашечки задумчивый взгляд. - Ты же различаешь все оттенки вкуса, не так ли?
        Она кивнула.
        - И все запахи?
        Опять кивнула.
        - И слух, и зрение у тебя лучше, чем у других людей?
        Еще кивок, уже с нарастающим удивлением.
        - А никогда не задумывалась, почему?
        Мирослава пожала плечами.
        Почему же, задумывалась, особенно в детстве. Возможно, если бы она жила в большом городе, а не в селе, ее таланты были бы замечены, оценены по достоинству и развиты. А так… Бабушка с дедушкой всегда заставляли ее скрывать свои необычные способности. Повзрослев и став поумнее, она решила, что родные правы: проще всего не выделяться из общей массы, чтобы не прослыть белой вороной. Слишком уж неприязненно в ее школе относились к тем, кто хоть чем-то отличался от коллектива.
        - Как ты оказалась возле байкерского клуба в таком виде? - тон Северина утратил беспечность. - И кто были те ублюдки? Ты их знаешь?
        - Нет, - она мотнула головой, нахмурилась, - я не помню…
        - Чего не помнишь?
        Она не знала, как это сказать, не могла подобрать нужных слов. Все слова, что вертелись в ее голове, казались какими-то слишком пафосными, слишком претенциозными, что ли.
        - У меня… амнезия? - она скользнула робким взглядом по лицам парней, избегая встречаться глазами. - Провал в памяти?
        У нее был такой голос, словно она вот-вот собиралась заплакать.
        - Игорь, еще налей, - Северин кивнул другу, тот с улыбкой плеснул девушке еще немного узвара.
        Мирослава залпом опустошила стаканчик. Зубы клацнули о пластмассовый край. Так, пора успокоиться.
        - Что ты имеешь в виду под амнезией? - услышала она голос Северина. - Ты не помнишь, как там оказалась?
        - Нет…
        - А что помнишь?
        - Почти ничего… Лес помню. Как бежала по лесу, тоже помню. А потом увидела автозаправку и мотоциклы… Хотела один забрать, - ее голос понизился до шепота. Все-таки признаваться в несостоявшемся угоне оказалось не так-то легко. - А эти парни заметили…
        - Вот оно что.
        Он пару минут помолчал, что-то обдумывая, а она в это время кинула быстрый взгляд на окно. Куда они едут? Точнее, куда везут ее? Затемненное стекло не давало рассмотреть подробности. Одно она поняла точно: машина выехала на трассу и прибавила скорость, обгоняя другие автомобили, попадавшиеся на пути.
        - А то, что было раньше, ты помнишь? Где живешь, сколько тебе лет, кто родители?
        - Да. Я у бабушки жила в Запорожской области, - она огляделась в поисках места, куда бы можно было всунуть стаканчик и слабо улыбнулась рыжему, когда он забрал его у нее. Тонкие пальцы девушки, почувствовав пустоту, схватились за край пледа, как будто ей жизненно необходимо было сейчас за что-то держаться. - В том году школу закончила, одиннадцать классов…
        - Тебе шестнадцать? - блондин недовольно сдвинул брови, буравя ее пристальным взглядом.
        Только не хватало, чтобы эта девчонка оказалась малолеткой! Северин не желал примерять на себя роль педофила, а ведь его тело недвусмысленно говорило, что он испытывает к этой малышке. Похоть. Самую настоящую животную похоть в ее первозданном виде. Особенно сейчас, когда сидел с ней в ограниченном пространстве салона автомобиля.
        - Нет. Восемнадцать… я поздно в школу пошла…
        Говорить о том, что два года провалялась по больницам с переломами и ожогами, ей не хотелось. Как и вспоминать о родителях. Это была та часть ее прошлого, которую она скрывала от всех, тщательно изгоняла из памяти, но не могла изгнать насовсем. Иногда жуткие воспоминания возвращались, неся с собой леденящий ужас. Обычно это случалось на молодую луну, по ночам, и тогда она просыпалась в холодном поту, задыхаясь от собственного крика.
        - Так, хорошо, - он позволил себе облегченно выдохнуть. Ее возраст его устраивал. - Что еще помнишь?
        - Ну… я помню, что после школы пошла работать… хотела накопить на учебу.
        - Где учиться собиралась?
        - В Киеве.
        Да, именно там, теперь она вспомнила. Хотела поехать в столицу, учиться в престижном вузе. А почему бы и нет? Особенно учитывая, что в ее аттестате было «одиннадцать» только по английскому языку, все остальное - «двенадцать», да и экзамены она сдала на «отлично». У нее был шанс поступить на бесплатное отделение, и она не собиралась его упускать. Мечта любой сельской девчонки - вырваться из этого плена, уехать в столицу, получить образование, сделать карьеру. Чего-то добиться! И быть неимоверно гордой от того, что всего добилась сама.
        На глаза навернулись слезы. Голову заполнили картинки забытых событий.
        Вот дедушка. Он кричит, что она никуда не поедет. Рывком открывает шкаф, сгребает ее вещи в охапку, куда-то уносит.
        Вот бабушка. Она плачет. Просит подумать, говорит, что боится ее отпускать. Столица ведь так далеко, там столько ужасов и соблазнов, только и ждущих наивную провинциалку.
        Вот еще знакомые люди: соседи, подруги, директор школы, учителя. Все они в ее голове говорили одновременно, наполняя сознание своими голосами, в которых она то слышала слова одобрения и напутствия, то, наоборот, предостережение и недоверие. Они смешались в одну бессмысленную какофонию, в которой рассудок Мирославы начал тонуть, как в болоте.
        - Эй! Эй, что с тобой?! - чей-то встревоженный голос ворвался в ее сознание, разбивая паутину нахлынувших воспоминаний. - Парни, дайте воды!
        Она почувствовала, что валится набок. Нет, не упала. Кто-то поймал, удержал. В губы ткнулось пластиковое горлышко бутылки, и Мирослава, захлебываясь и обливаясь, начала глотать шипучую минералку.
        - Голова закружилась, - она виновато взглянула на Северина, который смотрел на нее с нескрываемой тревогой в глазах.
        - Когда ты ела последний раз?
        - Не помню…
        - А где сейчас находишься, знаешь?
        Ясное дело, он спрашивал не о машине.
        - Нет…
        - Это Волынская область. Мы в двухстах километрах от польской границы.
        Она застыла, едва не подавившись водой. Уж расположение областей помнила точно, еще по урокам географии. Где Волынь, а где Запорожье… Как ее сюда занесло?!
        - Я… - она задрожала, почти плача от собственного бессилия, - я ехала… в Киев…
        Автобус, перрон областной автостанции… Бабушка на перроне, рыдающая так, будто отправляет ее на смерть. Неужели почувствовала заранее, что с внучкой что-то случится? Нет, это было бы слишком!
        - Когда? - Северин подался вперед, заставив кресло печально скрипнуть. Спинка опасно накренилась. - Я спрашиваю, когда? Месяц какой?!
        - И… июнь…
        - Сейчас август!
        Лучше бы он сказал, что собирается ее съесть!
        ГЛАВА 5
        Вскоре по обе стороны дороги начали попадаться одноэтажные сельские домики.
        - Через полчаса будем на месте, - лаконично заметил Северин.
        Запах девчонки наполнял салон автомобиля сладким облаком, заставляя внутреннего волка нетерпеливо повизгивать. Тот был бы рад сейчас вырваться наружу, перепрыгнуть через спинку кресла и уткнуться мордой ей между ног. Втянуть в себя ее аромат. И то человеческое, что сидело в нем, с трудом сдерживало инстинкты.
        Хорошо, что он догадался сесть спереди! Иначе завалил бы ее прямо там, на глазах у парней. Руки подрагивали от желания сорвать этот дурацкий плед, который он сам же ей и дал. Хотелось открыть ее тело, смотреть на него, трогать, вдыхать аромат ее кожи…
        Она словно что-то почувствовала. Поежилась, сильнее стискивая ножки. Северин непроизвольно сглотнул.
        Нет, с этим нужно что-то делать, черт побери! Иначе он превратится в маньяка.
        Но делать ничего не хотелось. Точнее, очень хотелось только одного - почувствовать, как его горячая твердая плоть войдет в ее влажное лоно…
        Увидеть, как она будет лежать, обнаженная для него, раскинув свои прелестные ножки… Увидеть, как в нетерпении будет облизывать губы и тихо просить, чтобы он взял ее…
        Картинки были такими яркими, такими правдоподобными, что полоска шерсти на спине Северина встала дыбом, и, казалось, вся кровь прихлынула к паху. Член уперся в ширинку, ткань натянулась так, что металлические пуговицы с трудом удержались на своем месте. Еще чуть-чуть - и они разлетятся по всему салону, выпуская на волю его вздыбленный член!
        Определенно, с этими мыслями нужно было срочно что-то решать.
        Сердце кольнуло воспоминание, которое он хотел бы забыть.
        Еще недавно он точно так же, с таким же безумием хотел другую…
        Нет, не думать об этом. Забыть. Не травить душу воспоминаниями. Та, другая, давно умерла. Ее нет. И на этом все. Точка.
        - До города двадцать минут, - лаконично проинформировал водитель.
        Северин бросил на него короткий взгляд.
        - Спасибо, Йен. Ты не мог бы прибавить скорость?
        - Не мог бы, - Йен флегматично пожал плечами. - Через три километра пост ГАИ.
        Северин шумно выдохнул.
        Черт, он так увлекся своими эротическими фантазиями, что вообще позабыл о реальности. Нужно взять себя в руки. Парни косятся с понимающими ухмылочками. Они, конечно, вслух ничего не скажут, все-таки субординацию никто не отменял, но вряд ли кто-то из них еще не учуял запаха возбуждения, исходящего от их альфы.
        - Мира, - в голосе прозвучала странная хрипотца, - сейчас мы едем в один городок. Мы там снимаем номер в гостинице. У тебя будет возможность помыться, поесть и выспаться перед дорогой. Скажешь, что тебе нужно - мы все достанем.
        Она захлопала ресницами, словно не понимая, что он ей говорит. Поерзала, устраиваясь поудобнее. Северин голодными глазами смотрел на нее и ничего не мог с собой сделать. Определенно, она приворожила его.
        - Куда вы меня повезете? - тихо спросила она. - Потом?
        - Не бойся, плохого с тобой ничего не случится, - заверил он в очередной раз. - Ты же хочешь вернуться домой? - Северин дождался ее кивка. - Ну вот, молодец. Я тебе помогу.
        - Вы отвезете меня домой? - она подалась вперед, широко распахивая глаза, и Северин резко отпрянул, когда ее одуряющий аромат, словно порыв ветра, ударил ему в лицо. - В Запорожье?
        - Не так сразу, - прохрипел он сквозь сжатые зубы. В паху все скрутилось в один колючий комок. Отвлечься, отвлечься, не думать! - Сначала нужно выяснить, что с тобой произошло. Ты не помнишь, где была все это время?
        Мирослава нахмурилась. Ее лоб прорезали тоненькие морщинки, придавая девушке озабоченный, но, вместе с тем, милый вид.
        - Нет, - она расстроенно вздохнула, - не помню…
        - Подумай. Может, вспомнишь какие-то события или людей?
        Она нахмурилась еще сильнее, но в следующий момент ее личико искривилось от боли. В глазах блеснули виноватые слезы:
        - Нет… не могу… очень больно…
        - Где больно? - Северин напрягся.
        - Вот здесь, - она нервным жестом потерла лоб.
        - Ладно, не мучайся. Попробуем позже.
        Все-таки это все выглядело более чем странно. Если один из ее родителей лугару, в чем Северин абсолютно не сомневался, то, как получилось так, что девчонка ничего не знает о своих генах? Говорит, жила с бабушкой и дедушкой? А эти бабушка-дедушка кто? Люди? Или лугару? Если лугару, то почему жили среди людей? В Запорожской области нет ни одной стаи, Северин бы об этом знал. А если они люди, то знали ли о том, что их внучка полукровка? И где родители девушки?
        Столько вопросов…
        Северин размышлял, бездумно поскребывая большим пальцем ямку на подбородке. Дурная привычка.
        Мирослава согрелась, затихла, зажатая с двух сторон мощными мужскими телами, от которых шло успокаивающее тепло. Желудок уже не ныл, наполненный теплым узваром. Страх отступил, давая место новому ощущению. Ощущению безопасности. Кажется, она испытывала его так давно, что успела забыть, что это значит.
        Веки медленно наливались свинцом. С каждой минутой голова становилась все тяжелее, все труднее было удерживать ее прямо. Мирослава то отключалась на пару секунд, то вскидывала подбородок, испуганно глядя вокруг себя. В какой-то момент она уже не смогла бороться со сном. Слишком много сил было истрачено, слишком истощенным был ее организм.
        Безвольное тело девушки привалилось к плечу сидевшего справа Рома. Парень в тихом изумлении вздернул брови, бросил на альфу обеспокоенный взгляд. Тот предупреждающе сузил глаза.
        Смотреть на то, как Мирослава спит, устроившись на плече другого мужчины, оказалось не просто тяжело, а практически невыносимо. Успокаивало только одно: Северин не чувствовал чужого возбуждения, только свое. Да, у него на плече она бы точно поспать не смогла. А сон это именно то, что ей нужно сейчас.
        Во сне лицо Мирославы разгладилось, пухлые губы слегка приоткрылись, показывая влажную полоску зубов. Северин с трудом сдержал глухой стон. Представил, как восхитительно эти губы смотрелись бы обернутыми вокруг его члена…
        Нет, это невыносимо. Он хочет ее до безумия, хочет прямо сейчас! Он сумасшедший!

* * *
        - Альфа, может, давайте, мы?
        Хриплое угрожающее рычание.
        - Мы осторожно.
        Рычание стало громче.
        - Ладно, ладно!
        Мирослава сквозь сон почувствовала, как чьи-то крепкие руки поднимают ее с сиденья автомобиля. И эти руки мелко дрожат. Одно мгновение - и ее с силой прижало к мощному телу. Кто-то глухо застонал, уткнувшись носом ей в шею. Это был Северин. Продолжать притворяться спящей стало бессмысленно. Она открыла глаза.
        Лицо Северина исказилось: по нему прошла короткая судорога. Девушка вздрогнула, дернулась, пытаясь вырваться из его объятий, и руки альфы сжались сильнее, причиняя ей боль. Мирослава испуганно пискнула. Руки, державшие ее, тут же разжались, а мужчина, точно снесенный порывом ветра, отскочил на пару шагов.
        - Извини! Извини! - тяжело выдохнул он, не разжимая зубов. Втянул в себя воздух. Сжал кулаки. Его лицо снова скривилось, словно от неимоверной муки. - Я не хотел напугать.
        - Альфа? - рыжий Игорь шагнул к нему.
        - Нет! - Северин резким жестом заставил его замереть. Остальные стояли рядом с машиной, ожидая распоряжений. - Мне нужно остыть.
        Он обвел друзей мутным взглядом. Налитые кровью глаза, бешено бьющаяся жилка на виске, бисеринки пота на мощной шее… Его состояние не являлось секретом для остальных лугару. Только Мирослава сжалась на сиденье, испуганно поджав колени, и ничего не могла понять.
        - Девушку в номер, - сквозь зубы выдавил Северин. - Устройте ее, закажите обед. Делайте, что нужно.
        Развернувшись на пятках, он засунул руки в карманы джинсов и быстрым шагом направился прочь. Четверо мужчин понимающе переглянулись. Алекс рванул следом за альфой, Ром подошел к Мирославе, подал ей руку и произнес с успокаивающей улыбкой:
        - Приехали, принцесса. Иди к дяде на ручки.
        Из полумрака салона на него смотрели два огромных испуганных глаза.
        Только теперь Мирослава заметила, что машина стоит на площади перед пятиэтажным зданием с застекленным парадным крыльцом. На бетонном козырьке, прикрывающем это крыльцо от осадков, высились огромные, выкрашенные в ярко-зеленый цвет буквы «Золотой колос».
        - Где это мы? - робко поинтересовалась она, вкладывая дрожащие пальчики в теплую ладонь Рома.
        Тот уверенно подхватил девушку вместе с пледом, мысленно удивляясь ее худобе. Совсем тростинка. Как будто последнее время ее вообще не кормили. А может и не кормили, одернул он себя, и вообще, это не его ума дело. Его дело охранять девушку, пока не вернется альфа.
        - Это Лютава, небольшой городок, - сказал он.
        Йен вернулся в кабину. «Тойота» медленно покатила прочь, в сторону автостоянки, а Игорь пошел вслед за Ромом. У стойки администратора он остановился и нацепил на лицо самую обаятельную улыбку из своего арсенала. Нужно было еще объяснить девушке-администратору, куда это его друг понес чумазую лохматую девчонку в одном одеяле.
        В номере Ром усадил Мирославу на диван, а сам направился к неразобранным чемоданам, стоявшим в углу. Пока девушка осматривалась, он выудил из одного чемодана спортивные штаны с белым логотипом «Nike», носки и черную футболку с лицом Дэвида Бэкхема во всю грудь.
        - На вот, - протянул девушке, - думаю, альфа будет не против, если ты наденешь его вещи. Душ там, - он кивнул в сторону неприметной двери, - а я пока смотаюсь в кафе, закажу перекусить. Тебе чего взять?
        Мирослава растерянно прижала к груди чужую одежду, от которой исходил пряный запах. Запах Северина. Она узнала бы его из тысячи. Перед глазами, словно наяву, возникло его лицо: четкий профиль, светлые брови по-детски «домиком», чуть прищуренные глаза и тонкие ниточки морщинок на загорелой коже, бегущие вниз от уголков глаз.
        - Мирослава? - голос Рома вернул в реальность. - С тобой все в порядке?
        - Д-да, - она выдавила смущенную улыбку. Поежилась.
        - Ладно, не буду мешать. Я пошел.
        Он ей подбадривающе подмигнул.
        Когда дверь закрылась за ним, Мирослава вскочила с дивана. Бросилась к выходу. Подергала дверь за ручку.
        Ну да, кто бы сомневался! Ее закрыли на ключ! Боятся, что сбежит? Да куда ей бежать?! Ни денег, ни документов…
        Шальная мысль заставила замереть. Отбросив сковывающий движения плед, девушка затравленно огляделась. В номере было три комнаты, двери которых, как и дверь санузла, выходили в общую гостиную. Именно в этой гостиной сейчас находилась Мирослава. Ее взгляд привлекли чемоданы. Конечно, обшарить вещи этих странных типов было не самой удачной мыслью, но еще глупее было сесть к ним в машину и позволить себя увезти.
        Она медленно приблизилась к чемоданам. Один из них стоял раскрытым, это из него Ром достал ей одежду. Чемодан Северина. Она присела на корточки, протянула руку, коснулась его вещей. Пальцы дрогнули, их словно пронзило током. Запах этого мужчины одновременно притягивал и пугал. Терпкий, чуть горьковатый, запах ветивера, кедра и бергамота. И это был не парфюм, нет, она бы сразу почувствовала. Это его природный запах так действовал на нее.
        Мирослава коротко выдохнула, собираясь с силами. Нужно было сейчас же что-то решать. Еще пара минут - и эти парни вернутся. Их четверо, а она одна, и одному богу известно, что у них на уме!
        Тонкие пальцы девушки нервно прошлись по сложенной в стопку одежде, нырнули в глубину чемодана. Что она там хотела найти - Мирослава не знала. Но надеялась получить зацепку. Ей нужно было знать, может ли она им довериться. Может ли доверять незнакомцам, которые, как герои фантастических фильмов, оборачиваются в волков?
        А вот об этом думать вообще не хотелось!
        Оборотней не существует! Вампиров тоже! И вообще она поклонница старых добрых любовно-исторических романов. Ну почему ей не встретился какой-нибудь благородный пэр голубых кровей, случайно оказавшийся у байкерского клуба вместе со своим лимузином?
        Хотя, надо признать, «Тойота» тоже смотрелась неплохо.
        Боже, о чем она думает!
        Рот Мирославы нервно скривился. Она бы и засмеялась, если бы ей не хотелось сейчас заплакать.
        Пальцы коснулись чего-то плотного, похожего на тонкий картон в бумажном конверте. Застыв, девушка сунула руку поглубже под стопку одежды. Так и есть! Там что-то лежит! Документы? Нет, не похоже…
        Осторожно, стараясь не нарушить порядок вещей, она потянула находку на себя. Из-под одежды показался бумажный уголок. Так и есть, конверт. Такой, в каких пересылают документы по почте. Плотный, коричневый, с прозрачным окошечком для адреса. Сейчас в этом окошечке виднелась белая бумага. Нетерпеливым движением Мирослава вытряхнула содержимое конверта. На пол упали несколько фотографий. Она подняла одну из них, рассеянно вглядываясь в знакомые лица.
        Вот Северин, сидит за столом. Свет приглушенный, на заднем плане виднеется стойка бара, какие-то люди рядом с ней. Вот Игорь и Алекс, а это Ром, сидят рядом со своим альфой, как они его называют. У всех на лицах раскованные улыбки, позы расслабленные - парни пришли отдохнуть, о чем говорят и бокалы с пивом, и красные раки на глиняном блюде…
        Взгляд Мирославы замер на мужчине, который сидел слева от Северина. Смуглый, темноволосый, с хищным ястребиным профилем и глубоко посаженными глазами. У него была запоминающаяся прическа: ультра-короткая, с выбритыми висками. Он чуть повернул голову набок, и на фото был отлично виден его правый висок, который украшала черная татуировка.
        Девушку охватил странный озноб. Сердце в груди замерло, пропуская один удар, дыхание сбилось. Почти не дыша, она повернула фотографию к свету. Тарантул! У него на виске был наколот тарантул! И она уже встречала его!
        Воспоминания нахлынули холодной волной, затуманивая сознание, заставляя вернуться назад во времени. Заставляя заново пережить то, что уже случилось.
        …Перрон киевского вокзала. Толпа. Люди снуют, толкаются, куда-то спешат.
        - Девушка, вам помочь? - молодой человек с эпатажной прической улыбается ей, подхватывает ее тяжелую дорожную сумку.
        - Почему бы и нет? - она отвечает ему благодарной улыбкой. - Вы не подскажете, как дойти до троллейбусной остановки?
        - Вы первый раз в столице? - он понимающе оглядывает ее, и Мирославе кажется, будто он незаметно принюхивается. - Куда именно вам нужно доехать?
        Она протягивает ему бумажку с адресом общежития:
        - Вот, вы знаете, где это?
        - О! - он радостно улыбается. - Вам повезло! Я тоже туда.
        - Вы студент? - она смеется.
        - Нет, еду проведать сестру. Идемте, моя машина на стоянке с другой стороны вокзала.
        - Ой, может не надо? Я вас стесню, - она неуверенно тянет за сумку в его руках.
        - Какая ерунда, - он улыбается так широко, открыто, что все недоверие к нему исчезает. - Ну чем такая красавица может стеснить?..
        Фотография выпала из рук Мирославы. Скрежет ключа в замке заставил вздрогнуть, напрячься. Взгляд заметался, ища пути к отступлению.
        Судорожным движением она собрала все фотографии, сунула себе под футболку, подхватила с дивана чистые вещи и рванула в сторону ванны. В тот момент, когда входная дверь открылась, пропуская в номер троих мужчин, в душе уже журчала вода.
        ГЛАВА 6
        Сжавшись в комок в углу душа, Мирослава душила рыдания. Холодные струи били ее по спине, по вздрагивающим плечам, но она этого не замечала. Даже закрыв глаза, она не могла избавиться от воспоминаний, которые вцепились в нее паучьими лапами.
        … Приветственно распахнутая дверца чужого автомобиля. Нагретый солнцем салон. Странный, сладковатый запах. Улыбка парня с тарантулом, такая искренняя, спокойная.
        Головокружение.
        Темнота.
        …Незнакомая комната с белыми стенами. Зашторенное окно. Руки и ноги не слушаются, они словно чужие. Кто-то тянет за волосы, заставляя поднять голову вверх.
        Она подчиняется, как в полусне, ничего не может понять.
        Это кровать. Она лежит на кровати, поверх одеяла. И ее за руки и ноги привязали к этой кровати.
        Нет, это не правда! Это все сон! Страшный сон!
        Ведь такого на самом деле не может быть?
        Молчаливые слезы скатываются в волосы по вискам.
        - Очнулась? - над ней склоняется тот самый парень с перрона.
        Нет, не парень, мужчина. Теперь она видит - ему лет тридцать, не меньше. В его глазах горит пугающий, жуткий огонь. Она что-то хочет сказать - и не может. Не может выдавить из себя ни звука, как будто внезапно онемела от страха.
        - Хорошая девочка, - он гладит ее по щеке. Его рука мелко дрожит, словно от нетерпения. Ладонь потная и горячая. - Ничего не бойся, теперь ты моя.
        Она смотрит, как он раздевается. Что он задумал?
        Вот он сбрасывает футболку, потом штаны. Она видит густую поросль, покрывающую его грудь и широкой дорожкой уходящую к паху. Видит кубики пресса, видит татуировку, покрывающую его правый бок от подмышки до бедра - черную паутину. И его толстый вздыбленный член с багровой головкой, на которой застыла мутная капля…
        Понимание заставляет ее замереть, а потом забиться, словно рыба об лед. Нет, это не правда, нет, это не с ней!
        Но все бесполезно.
        Он намного сильнее. Его движения жесткие, четкие. Она слышит треск ткани, когда он рвет одежду на ней, чувствует, как кожу покрывают мурашки. Большое, тяжелое тело, остро пахнущее мускусом, распластывает ее, вдавливает в кровать.
        А потом только боль… боль… боль… И неимоверный, панический ужас, сковывающий тело и душу…
        Лучше бы она не полезла в тот чемодан! Лучше бы не видела этих фото! Тогда, по крайней мере, ей не пришлось бы заново это все вспоминать.
        Подняв голову, Мирослава подставила лицо под холодные струи. Черт, кажется, она забыла отрегулировать воду. Ну что ж, ей не помешает немного прийти в себя.
        Она поднялась, стянула с себя чужую футболку. Откуда она взялась? Мирослава помнила, что ее собственную похититель разорвал прямо на ней.
        Нет, не похититель, насильник. Нужно смотреть правде в глаза. Ее изнасиловали и, видимо, не один раз. И все эти два месяца, выпавшие из памяти, она провела именно там. В той комнате, привязанная к кровати.
        Обхватив себя руками за плечи, Мирослава привалилась к стенке душа.
        Ее кормили? Пускали в туалет? Давали помыться?
        Этого она пока не могла вспомнить. Да и не была уверена, что хочет. Может быть, не стоит ворошить то, что прошло? Может быть, память нарочно не хочет вытаскивать на поверхность подобные воспоминания? Хватит уже и того, что есть…
        А если она забеременела?
        Эта мысль пронзила ее, словно разряд тока.
        Господи, почему это случилось именно с ней?
        Ответа не было, да она и не ожидала его услышать.
        Мокрые прямоугольники фотографий упали на дно кабинки. Она совсем забыла о них. На каждом снимке была запечатлена та же компания, только с разных ракурсов. Сомнений не оставалось, Северин и его друзья знают ее похитителя. И не просто знают, судя по всему, они с ним друзья.
        Кто-то постучал в матовую стенку кабинки.
        - Эй, малыш, ты там не уснула? - сквозь звук воды раздался приглушенный голос Рома. - Полчаса уже полоскаешься, а обед остывает. М-м-м, такая вкуснятина! Выползай.
        - Я… - Мирослава вжалась в пластиковую стенку. Черт, что ему сказать, чтобы отстал? - Мне нужно еще десять минут.
        Голос почти не дрогнул.
        - Ладно, мы тебя ждем.
        Это «мы» заставило ее похолодеть. Сунув в рот палец, девушка посмотрела на фотографии, плававшие у ее ног. Что теперь делать? Пусть не сразу, но эти типы заметят пропажу. Как она ее объяснит?
        Выход один - нужно бежать и как можно скорее!
        Но побег нужно продумать. А пока не стоит вызывать подозрения у этих…
        Она даже мысленно не хотела называть их оборотнями. Мотнула головой, отгоняя лишние мысли. Покрутила краны, регулируя температуру воды, и огляделась. На блестящих никелированных полочках лежали одноразовые саше с гелями и шампунями. Как раз то, что нужно, чтобы смыть с себя всю эту грязь.
        Собрав фотографии, она тщательно перервала каждую на крошечные клочки, а потом затолкала пальцем в слив. Лучше уничтожить все следы, тогда ни у кого не возникнет вопросов. А если кто-то что-то и заподозрит, так она здесь совершенно ни при чем. Главное - не выдать себя.
        Сейчас же ей нужно хорошенько вымыться, переодеться в чистое и поесть. Она же бог знает сколько уже не ела…

* * *
        Северин чувствовал себя последним мерзавцем. Мира казалась такой маленькой, такой беззащитной, а он думал только о том, как ее трахнуть. Разложить на любой горизонтальной поверхности или просто нагнуть, и одним ударом войти в ее тело. И что хуже всего, именно эта беззащитность возбуждала его больше всего…
        По иронии судьбы гостиница находилась в самом центре этого городка, так что обратиться в волка и выплеснуть энергию в диком виде было невозможно. Оставался только один способ - найти женщину. Доступную и обожающую грубый секс, потому что на нежность Северин был сейчас не способен.
        Ноги сами принесли его в небольшое кафе рядом с гостиницей. Вечерами это кафе превращалось в бар с живой музыкой, но до этого времени в нем можно было отлично пообедать.
        Уютный зал на десять столиков еще пустовал. Северин прошел к стойке, уселся на высокий табурет и придвинул к себе меню. Черные строчки запрыгали перед глазами. Вместо списка подаваемых напитков мужчина видел перед собой лицо Мирославы: чуть вздернутый носик, тонкие брови вразлет, серо-голубые глаза. Нежный овал щек, переходящий в упрямый подбородок, и пухлые, чуть приоткрытые губы, к которым так и хочется прикоснуться поцелуем. Точнее, впиться.
        Он глухо застонал, сжимая руками виски.
        - Вам плохо? - подошла девушка-бармен. - Подать воды? У нас есть минеральная с газом пяти сортов, есть без газа. Какую предпочитаете?
        Северин поднял голову. Миниатюрная блондинка в униформе смотрела на него с выжидательной улыбкой.
        - Спасибо, воды не надо, - он прочистил горло. - Дайте пива. Безалкогольного.
        - Что-нибудь еще?
        - Нет.
        - Одну секунду.
        Наполненный пеной бокал возник перед глазами. Северин отхлебнул прохладный напиток, не замечая вкуса. Боль в паху отвлекала, не давала сосредоточиться. Он поерзал на табурете, пытаясь принять удобное положение, но это не помогало. Сейчас вообще ничего не могло помочь, разве что дикий, необузданный секс без обязательств. Совсем не то, что он хотел предложить Мирославе.
        Почему он ушел?
        Похоть, которую он испытывает, была вызвана ее ароматом. Наваждение, которому невозможно сопротивляться. Любой свободный самец, попадая в зону действия омеги, становится одержимым ею. И успокоить это безумство можно только одним способом - сделав ее своей.
        Даже если сейчас он найдет себе женщину, это будет лишь временное облегчение. И оно не решит проблемы…
        Что же делать? Вернуться? Заявить на нее права?
        А она?
        Как воспримет она его действия?
        Или ему уже наплевать на ее чувства и мысли?
        Вряд ли она будет согласна. И понимание этого заставляло Северина ощущать себя полной мразью.
        И еще тот самец, чей запах пропитал маленькую омежку. Кто он? Отдалась ли она ему добровольно, или он взял ее силой?
        Нет, не думать об этом… Кажется, он уже и сам не прочь это сделать…
        Даже сейчас, не видя ее, не ощущая ее аромата, он не мог избавиться от этого наваждения. Оно пульсировало в его крови, билось вместе с его сердцем, затуманивало сознание, наполняло все мышцы. Заставляло его член болезненно упираться в ширинку. Очень болезненно. Внутренний волк жалобно подвывал, чувствуя все, что чувствует лугару.
        В кармане зажужжал телефон. Выругавшись сквозь зубы, Северин достал мобилку, глянул на входящего абонента. Влад Корса. Старый знакомый, волк-одиночка, который по каким-то своим, только ему известным причинам, предпочитал жить отдельно от стаи. Среди людей.
        Влад никогда не упоминал, какой стае он принадлежит. Вообще не любил затрагивать эту тему, словно она вызывала у него неприязнь. Но Северин не расспрашивал, он предпочитал не лезть в чужие дела, со своими бы проблемами разобраться. Ему было достаточно знать, что Влад является официальным представителем компании «Гермес», и эта компания предлагает своим партнерам международные перевозки на выгодных условиях. Влад сам позвонил в «Малгожата-трейд» - фирму, которую основал Анджей Лауш год назад на паях с Северином - связался с его секретаршей и предложил сотрудничество. Выгодное сотрудничество, если верить бумагам.
        Обдумав все «за» и «против», Анджей дал добро на подписание договора. У Влада имелись обширные связи в мире людей. И он лично участвовал в каждой сделке, включая и ту, которую обмывали в байкерском клубе.
        Какого черта он звонит ему сейчас?
        - Слушаю!
        В трубке раздался знакомый голос:
        - Привет, Сев. Кажется, у нас возникли проблемы. Ты взял кое-что у меня. Не хочешь вернуть?
        - Что? - Северин нахмурился. - О чем ты? Я перевел комиссионные на твой счет сразу, как только мы подписали контракт с «Гермесом». Все, как договаривались. Включая бонус. И получил подтверждение, что транзакция прошла успешно!
        - Знаю. Я не об этом.
        - Тогда говори толком. Я сейчас не в том состоянии, чтобы разгадывать головоломки.
        На том конце линии послышался хриплый смешок.
        - Что, маленькая омежка уже вскружила голову нашему альфе?
        Слово «нашему» было выделено с особой язвительностью. Но Северин услышал только:
        - Омежка? - он подобрался, будто хищник, учуявший дичь. - Ты о чем?
        Волк внутри недовольно оскалился. Кто-то посмел заявить права на его добычу?
        - Да ладно, я все понимаю, - еще один смешок. - Я шел по ее следам. До самого клуба. И твой запах там тоже учуял. Ты забрал ее, верно? Ну, так верни.
        - Вернуть тебе?
        Заявление старого знакомого ошарашило Северина. Но не настолько, чтобы он утратил здравый смысл. «Шел по ее следам», - что это значит? Девушка же ничего не помнит, кроме того, что каким-то образом оказалась в лесу.
        - Она моя.
        - Подожди. Чем ты это докажешь? Я не узнал на ней твоего запаха.
        Спросить хотелось другое: как она оказалась в лесу, да еще в таком виде? Но осторожность подсказывала, об этом лучше смолчать. И о том, что девушка потеряла память - тем более.
        - Конечно, не узнал. Забыл? Я же живу среди людей, вынужден маскировать естественный запах. Иначе все собаки и кошки в округе сойдут с ума!
        - Так вот почему…
        Северин на секунду задумался. Да, от Мирославы пахло самцом-лугару - и не больше. У этого запаха не было никаких отличительных черт, никакой индивидуальности, как будто его обладатель тщательно скрывал свою звериную сущность.
        Так иногда поступали лугару, вынужденные постоянно жить среди людей. Принимали особый препарат, от которого их естественный аромат становился размытым, обезличенным, не неинтересным для домашних животных. Ведь всем известно, как «друзья человека» реагируют на лугару. Они чуют в нем хищника, причем очень опасного, от которого нужно держаться подальше.
        - Значит, это был ты.
        - Я.
        - Но если ты взял ее… Почему не пометил? Что помешало?
        - Пусть это тебя не касается, - эти слова собеседник процедил сквозь зубы. Видимо, вопрос оказался болезненным. - Говори, где вы сейчас находитесь? Я подъеду и заберу девчонку. И забудем об этом инциденте.
        - Инциденте? - Северину показалось, что он ослышался. - Это ты сейчас о Мирославе?
        - А, так она уже назвала тебе свое имя? Что еще рассказала? Наверное, наплела с три короба, что я взял ее силой, и попросила спасти от злобного волка?
        - Ублюдок! - из горла альфы вырвался дикий рык, и девушка-бармен, меланхолично протиравшая стаканы все это время, испуганно отскочила. - Так ты ее изнасиловал?
        - Нет, вежливо ждал, пока она раздвинет свои прелестные ножки.
        - Ты сволочь! Она же совсем ребенок!
        Северин вскочил, едва не перевернув табурет. Вспышка ярости заставила его выругаться, не стесняясь свидетелей. Бросив на стойку пару смятых купюр, он бросился к выходу.
        - По человеческим законам она совершеннолетняя. И вообще, она полукровка. Бесполезное существо, не нужное ни в одной стае.
        - Она омега!
        - Моя омега. Я первый нашел ее. Так что ты мне ее вернешь.
        - Даже не думай. Девочку ты не увидишь.
        - Уверен?
        Северин остановился, озираясь вокруг. Хотелось заорать, выплескивая наружу весь гнев и досаду, но по площади сновало слишком много людей. Черт, он должен взять себя в руки.
        - Уверен, - прохрипел он в трубку.
        - Тогда глянь свою почту. Я там сбросил тебе кое-что… Думаю, не нужно объяснять, что я могу с этим сделать…
        Связь оборвалась. Абонент положил трубку, но уже через пару секунд пиликнуло входящее сообщение, пришедшее на электронную почту. Северин открыл приложение. Фотографии.
        - Вот мразь! - выдавил он сквозь зубы.
        На снимках была Мирослава. Голая, распятая на кровати. Ее руки и ноги удерживали ремни, колени были раздвинуты, выставив напоказ нежную плоть. Маленькие аккуратные груди с розовыми сосками, плоский живот, выступающие ключицы… Девушка на снимках словно спала, глаза ее были закрыты, вот только, судя по выражению лица, вряд ли этот сон был приятным.
        Северин не мог на это смотреть. Скрипнув зубами, он удалил снимки. Но этого было мало. Глухая ярость требовала выхода. Он набрал номер Влада:
        - Чего ты хочешь?
        - Мою добычу.
        - И ты уверен, что я от нее откажусь?
        - А у тебя, разве, есть выбор? Сев, то, что ты видел, это самые скромные снимки из портфолио, можешь поверить мне на слово.
        - И что ты сделаешь с ними?
        - Выложу в интернет. Кстати, она рассказала тебе, что сирота? У нее никого не осталось, кроме бабки и деда. Как думаешь, что случится, если они увидят любимую внучку в таком виде?
        - Откуда ты знаешь…
        - У тебя есть полчаса на раздумье. Ничего личного, альфа, сам понимаешь, инстинкт.
        Связь снова оборвалась. Зарычав, Северин изо всех сил сжал телефон. Пластиковый корпус не выдержал.
        - Вот дерьмо!
        На асфальт упали остатки модного гаджета.
        Полчаса.
        Всего полчаса, чтобы убраться отсюда, запутать следы и найти выход из ситуации. Девочку он не отдаст - однозначно. Теперь она под его защитой, и под защитой парней. Они ее не дадут в обиду, да и он сам не полный мерзавец, чтобы насиловать, как бы сильно ему не хотелось.
        - Альфа, у нас проблемы?
        - А ты здесь какого… - Северин бросил на Алекса хмурый взгляд. - Следил? Парни отправили?
        - Приглядывал.
        - Я не нуждаюсь в няньке.
        Голос Северина сорвался от злости.
        - А я этого и не говорил.
        - Ладно. Будем считать, я поверил. Идем, надо убираться отсюда.
        - Так у нас все-таки проблемы?
        Алекс кивнул на разбитый телефон, валявшийся под ногами. Северин молча наступил на экран, размазывая пластик по асфальту.
        - В номере расскажу.
        Судя по всему, случилось что-то очень серьезное. Альфа Гервазы был явно не в духе.
        ГЛАВА 7
        - Сваливаем отсюда!
        Дверь рывком распахнулась, и в номер ворвался альфа. Лугару, которые в этот момент с аппетитом поглощали обед, моментально вскочили. Только Мирослава осталась сидеть, судорожно вцепившись зубами в булочку с маком. И сейчас она была похожа на затравленного зверька.
        Северин обвел всех глазами. Уставился на девушку. Что-то сжалось внутри. Она выглядела такой хрупкой, такой беззащитной в его одежде, казавшейся на ней просто необъятной. И какой-то напуганной…
        Это он ее напугал?
        Черт, надо быть осторожнее. Она выглядит так, словно готова вот-вот сорваться с места и бежать со всех ног неизвестно куда.
        И она это сделает, если он не возьмет себя в руки. Он не сможет ее удержать. Точнее, смог бы, но после того, что узнал… Разве он сможет опуститься до насилия, зная, что ей пришлось пережить?
        А еще на ней теперь был его запах. Он исходил от одежды, смешивался со сладковатым ароматом омеги, приобретая новые волнующие оттенки. Так могла бы пахнуть его истинная пара. Точнее, так когда-то пахла его истинная пара… До тех пор, пока он ее не потерял. И от этой мысли внутренний волк альфы взвыл, прося выпустить его на волю.
        Мирослава могла стать его. Его добычей, его самкой. Его женщиной. Заполнить пустоту, возникшую в его сердце. Разве он мог позволить себе причинить ей боль? Потерять ее, не успев получить? Отдать другому?
        - Что происходит? - нахмурился Игорь, переводя взгляд с альфы на Алекса, который стоял за его спиной.
        - Сам хотел бы узнать, - Алекс пожал плечами.
        - Мирослава, - Северин уставился на девушку тяжелым, пугающим взглядом. - Ты что-нибудь вспомнила?
        - Н-нет… - она вздрогнула, съеживаясь в комок. Ей показалось, будто этот странный мужчина читает ее мысли насквозь.
        - Точно? Скажи, имя Влад Корса что-нибудь тебе говорит?
        Она сжала ладонями виски.
        - Нет… не помню…
        Руки девушки обессиленно упали на колени.
        - Ладно, разберемся с этим потом, - Северин кивнул Игорю: - Здесь рядом был магазин. Ты у нас самый опытный по части женщин… Купи все, что может понадобиться ей ближайшие пару недель.
        - Все так серьезно?
        Игорь покосился на Мирославу. Та продолжала сидеть, забившись в угол дивана. Что ж, семнадцать лет супружеской жизни, две младшие сестры и три дочки действительно делали его «о-очень» опытным по части женщин, особенно по части того, как успокаивать их истерики и ориентироваться в прокладках. Пусть у волчиц физиология была немного не такой, как у человеческих женщин, но и им были знакомы приступы ПМС. И горе тому, кто в этот момент попадал под горячую руку.
        - Более чем, - буркнул Северин. - Остальные - собирайте вещи. Через полчаса мы должны быть как можно дальше отсюда.
        - Вы забираете меня с собой? - раздался тихий голос Мирославы.
        Северин вновь уставился на нее, чувствуя, как его хваленая выдержка начинает давать сбой. Он спрятал руки за спину, сжал кулаки. Не стоит пугать малышку, ей и так пришлось нелегко.
        - Мира, тебе придется поехать с нами, - произнес он, медленно цедя каждое слово. - Ты в большой опасности.
        - Опасности? - ее губы дрогнули, словно она хотела еще что-то сказать, но вовремя осеклась.
        - Да. Я все понимаю, - он шагнул ближе, нагнулся, нависая над ней и втягивая в себя ее аромат. Этого было мало, безумно хотелось стать еще ближе, коснуться ее… Но это было слишком опасно. Его самообладание, как оказалось, не бесконечно. - Ты нас боишься, но поверь, есть кое-что, что может быть намного страшнее для тебя, чем компания незнакомцев, обрастающих шерстью.
        Их взгляды столкнулись. И в глазах Северина застыл такой необузданный голод, что Мирослава вздрогнула, опуская ресницы. Его горящий взгляд словно прожег ее насквозь, до самого нутра, заставив что-то сжаться внизу живота. Что-то, похожее на истому.
        Пару секунд Северин смотрел на нее, борясь с желанием подчинить это хрупкое тело. Потом резко отпрянул.
        - Пойду, приму душ, - бросил он, отступая. - У тебя пять минут.
        Только когда за ним захлопнулась дверь, Мирослава выдохнула и огляделась. Йен, Алекс и Ром с хмурыми лицами складывали чемоданы, Игорь уже ушел. Девушка дрожащей рукой взяла со стола чашку с остывшим чаем, немного отхлебнула.
        - Булку тоже доешь, - голос Рома заставил вздрогнуть. - А то до обеда еще далеко. Проголодаешься.
        Она кивнула, стараясь не смотреть на парней. Лучше меньше говорить и делать все, что они скажут. Тогда есть шанс, что они займутся своими делами и забудут о ней…
        И что тогда? Она сбежит? Без денег, без документов, даже не зная, куда и от кого? И как далеко она сможет уйти, пока ее снова поймают? А ведь поймают же! В этом она даже не сомневалась.
        Эти парни пугали ее. Хотя, какие же они парни? Хищники. Они выглядели довольно молодо, самому старшему из них можно было дать не больше тридцати, но что-то в их повадках, в их снисходительном отношении к ней, в манере двигаться, смотреть, говорить - что-то указывало, что они намного старше.
        В книжках пишут, что оборотни живут дольше, чем люди. Они злобные и жестокие монстры. Но можно ли верить книжкам? Вряд ли их авторы лично встречались со своими героями и брали у них интервью… Это все выдумки, фантазии, которые почему-то вдруг стали реальностью. И почему-то именно с ней…

* * *
        Северин захлопнул дверь ванной и устало привалился к ней спиной. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. И дело было не в физической слабости. Его выдержка за последние несколько часов подверглась слишком сильной атаке. Оказывается, находиться рядом с Мирой и не сметь прикоснуться к ней - настоящая пытка. Но если он позволит себе хотя бы пальцем дотронуться до нее, у него сорвет крышу. Окончательно и бесповоротно.
        Альфа сбросил с себя одежду, шагнул на поддон и включил холодную воду. Ледяные струи обрушились на его мускулистые плечи, остужая разгоряченную плоть. Он опустил голову, подставляя затылок. Вряд ли это поможет, но стоит попробовать.
        Мысли о Мирославе не покидали. Ему нужно было остыть, сосредоточиться, составить план действий, но вместо этого он видел перед собой те фотографии. Хрупкое тело, выставленное напоказ. Аккуратные груди, увенчанные вишенками сосков. Тонкие руки и ноги. И то местечко, при мысли о котором у него отключался рассудок…
        За всю свою жизнь он так сходил с ума только по одной женщине. Только по одной волчице. Софии Легранж.
        Сладкой маленькой белой волчице, которая была его истинной парой.
        Но это было давно…
        Шумно выдохнув, Северин зажмурился, уперся лбом в стенку душа. Перед глазами стояла Мира, такой, какой он увидел ее на фото. Покорная. Доступная. Открытая для него. Словно наяву он ощутил на губах сладкий вкус ее кожи.
        Если бы она только позволила…
        Он был бы с ней очень нежен.
        Он бы очень долго ласкал ее, прежде чем взять. Играл бы с ее сосками, перекатывая их во рту, легка покусывая и зализывая языком, будто две сочные ягоды, Потом целовал бы ее животик, спускаясь все ниже. Выписывал бы языком огненные узоры, от которых она бы стонала и истекала сладким нектаром. Раздвинул бы ее ножки и целовал там, очень долго и нежно, пока бы она сама не начала умолять, чтобы он ее взял.
        И даже тогда он бы сделал по-своему. Перевернул бы ее попкой кверху. Дрожащую от нетерпения, согласную принять его. Готовую подчиниться…
        Именно так он играл с Софией…
        В дверь ванной заколотили.
        - Альфа! Мы собраны, ждем только вас.
        - Мать вашу! - из горла Северина вырвался рык.
        Того, кто стоял за дверями, будто ветром снесло.
        Северин ткнулся лбом в стену раз, другой. Мучительно застонал. Нет, не помогает. Судя по всему, он одержим маленькой омегой, и это не лечится. Либо он сойдет с ума, либо присвоит ее себе.
        Но прятаться в душе до бесконечности - это не выход. Надо брать себя в руки и что-то решать.
        Он выключил душ, взял с держателя полотенце. Взгляд упал на поддон. Зацепился на темном клочке бумаги, таком маленьком, что он был не больше ногтя.
        Что это?
        Просто мусор?
        Нахмурившись, Северин подцепил пальцем клочок, поднес к свету. Похоже на уголок фотографии. Два края слишком уж ровные, сходятся в прямой угол. Бумага глянцевая, верхний слой отстает от плотной белой основы.
        Вчера вечером, когда он собирался в клуб, ничего подобного здесь не было. Значит, эта бумажка появилась сегодня? Откуда?
        Северин не любил загадки.
        - Альфа, - за дверями раздался осторожный голос Алекса, - вам звонят.
        - Кто? - Северин щелчком отправил бумажку в слив.
        - Звонит Анджей Лауш. На мой номер. Говорит, ваш вне доступа.
        - И что ему нужно?
        - Сообщил, что уже едет в «Мальву». К вечеру будет там.
        - Отлично…
        Северин почти не слышал то, что ему говорили. Думал он сейчас совсем о другом.
        Натянув чистые штаны, вышел из душа. Мирослава по-прежнему сидела там, где он ее видел последний раз. Только теперь на ней были обтягивающая футболочка - ярко-розовая, с непонятной надписью во всю грудь - и узкие джинсы, а на ногах - розовые кроссовки. Волосы девушки были зачесаны в высокий хвост, открывая чистый овал лица и нежную шею. Она сидела так, что свет из окна золотил короткие пряди, выбившиеся из прически, и придавал ей сходство с ангелом…
        Невинным, непорочным ангелом, которого так и хочется совратить…
        Она замерла, почувствовав присутствие альфы еще до того, как увидела. Медленно подняла на него взгляд - и снова внутри что-то сжалось.
        Он был очень большой. Много больше, чем она себе представляла. С мощным тренированным телом, поджарым и жилистым, как и положено волку. В одно мгновение Мирослава увидела и гладкую грудь, по которой стекали капли воды, и полотенце, небрежно закинутое на шею, и узкую дорожку светлых волос, убегающую за пояс штанов… Смотреть ниже она не решилась. Даже этого было достаточно, чтобы ощутить себя беззащитной и слабой.
        Он был здесь главным. И он мог сделать с ней все, что угодно. Мог. Но не сделал.
        Северин замер напротив девушки, его тяжелый взгляд уперся в ее грудь, слишком плотно обтянутую розовой тканью.
        - Это что? - прохрипел он через силу.
        - Эм-м… - подошел Игорь. - Вы же сами сказали купить ей необходимые вещи…
        - Розовые? Облегающие?
        Северин с трудом оторвал взгляд от угадывающихся под тканью сосков, уставился на рыжего лугару.
        - Ну, - тот почесал затылок, - я ориентировался на вкус своих дочерей… Они же почти ровесницы.
        - Ладно.
        Северин отступил. Молча прошел к своему чемодану.
        Надо бы дать ей что-то прикрыться, раз уж у других не хватило ума. Что-то из его собственных вещей, чтобы она опять пахла им. Пахла, как его пара.
        А почему бы и нет? Его запах защитит ее от посягательств других самцов, а он сам какое-то время сможет тешить себя обманом. Представлять, что это София. Втягивать ее аромат и думать, что его белая волчица вернулась к нему.
        Северин усмехнулся собственным мыслям. Нет, все-таки он ничем не лучше этого Влада. Наверное, даже хуже, не стоит себе льстить. Только такой безнадежный дурак, как он, решит, что эта девочка сможет заменить женщину, которую он боготворил.
        Жаль, что на деле не все так просто. К тому же малышка явно его боится. Нет, не так. Она всех боится, всю компанию, но его - больше всего. А учитывая, что ей уже пришлось пережить, он просто свихнется от похоти, пока сможет добиться ее согласия.
        Даже сейчас она не спускала с него тревожного взгляда. Буквально сверлила ему затылок, ни на секунду не давая забыть о своем существовании.
        Черт! Чем он опять ее напугал?!
        Северин замер. Нахмурился. Чего-то явно не хватало. Он сунул руку поглубже под стопку одежды, пошарил по дну чемодана.
        Так, кажется, здесь уже побывали чьи-то ловкие пальчики. Кроме нее больше некому. Едва уловимый запах девушки пропитал его одежду в тех местах, где она касалась ее, когда обыскивала чемодан.
        Что она там искала? Деньги? Ценности? Хотела сбежать? А зачем ей фотографии?
        Обернулся и бросил на Мирославу внимательный взгляд. Та испуганно вздрогнула, отпрянула, буквально вжалась в спинку дивана.
        Северину мучительно захотелось еще раз удариться лбом об стену. И посильнее.
        Не-е-ет, он все-таки точно дурак! Непробиваемый! Как же сразу не догадался?!
        Там, на этих снимках, вся их компания вместе с Владом. Только Йена не видно, он в тот вечер был за камерой. И что если девочка узнала Корсу? Узнала мужчину, который причинил ей боль? И поняла, что они с ним знакомы…
        Но ведь она ничего не помнит?
        Он бросил на нее еще один взгляд
        А может, помнит, только не говорит?
        Выяснять отношения времени уже не осталось. Но им все же придется поговорить. Лучше решить вопрос с доверием прямо сейчас, чем не спать по ночам и следить, как бы она не наделала глупостей и не сбежала.
        Абсолютно спокойный, словно ничего не случилось, он поднялся и вернулся к дивану, неся в руках спортивную кофту.
        - Накинь, - протянул ее Мирославе. - Поедешь с парнями в машине.
        - А… ты? - она сама не поняла, зачем спросила. Разве ей это не все равно? Опустила голову, избегая встречаться с ним взглядом, избегая смотреть ему в лицо.
        - Я на байке, - он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. Какая же она маленькая, беззащитная… Так и хочется сжать в руках. - Люблю скорость.
        Зазвонила чья-то мобилка, оставленная на столе, привлекая внимание лугару. И раздраженный взгляд Северина оторвался от покорно склоненной шеи девушки. Мирослава тихонько вздохнула. Кажется, она сходит с ума.
        - Альфа, это вас. Лауш, - Алекс протянул ему трубку.
        - Слушаю, - рявкнул тот.
        - Привет. Мне сообщили, с твоим телефоном случилось несчастье? - на том конце линии раздался сухой голос альфы Малгожаты.
        Еще не так давно их стаи были врагами, теперь же стали партнерами. Общий бизнес, смешанные браки, запутанные родственные связи - все это в кратчайшие сроки объединило две стаи, жившие по соседству. Еще оставались кое-какие проблемы, перешедшие в наследство от прежнего альфы Гервазы, но это были сущие мелочи по сравнению с тем, что там творилось всего год назад.
        - Привет, Анджей, - Северин отошел в сторону, давая Мирославе возможность облегченно выдохнуть. - У меня возникли проблемы.
        - Что-то серьезное? Смотри, ты мне нужен.
        - Да понял. Но у меня к тебе одна просьба.
        - Говори. Сделаю, что в моих силах.
        Северин на секунду замолк, обдумывая, как бы сформулировать свои мысли так, чтобы Анджей не стал задавать лишних вопросов. Сейчас не было времени на них отвечать.
        - Сделай так, чтоб к нашему приезду в «Мальве» не было свободных самцов.
        - Сев… - голос Анджея изменился. В нем мелькнула скрытая тревога. - Что происходит?
        - Потом, все потом, - Северин прошелся рукой по влажным волосам, откинул со лба прилипшую прядь. - Так ты сделаешь это?
        - Ладно. С этим проблем не будет. Мне они там тоже… не нужны. Но ты все объяснишь.
        - Как только увидимся.
        Хотя, объяснять ничего не придется. Анджей сам все поймет, как только увидит Миру.
        Северин нажал отбой, кинул мобилку Алексу.
        - Отключи, - приказал безапелляционным тоном и пристально оглядел всю компанию. Задержался на Мирославе, которая чересчур внимательно разглядывала свои кроссовки. Девушка вздрогнула под его взглядом. Значит, почувствовала. Что ж, тем лучше.
        - Оставьте нас, - произнес, не отрывая от нее взгляда.
        Его приказ тут же исполнили. Как только номер опустел, он позвал:
        - Мира?
        Она опустила голову еще ниже.
        - Не бойся, посмотри на меня. Ты брала фотографии из этого чемодана? - он не спрашивал. Просто констатировал факт.
        Ей захотелось исчезнуть, стать невидимкой, раствориться, слившись с обивкой дивана. Почему он не оставит ее в покое? Что ему нужно?
        Сердце в груди начало грохотать, как безумное. Ладони вспотели. Она чувствовала себя воришкой, застигнутым в момент преступления. И это сравнение было недалеко от правды.
        Она едва не закричала от ужаса, когда он подошел к ней вплотную, поднял за подбородок и силой заставил глянуть ему в глаза. Его пристальный взгляд прошелся по ее побледневшему лицу, отметил слезинки, блестевшие на ресницах, дрожащие губы, учащенное дыхание. Вдохнув, Северин втянул в себя аромат ее страха. Совсем не то, что он хотел бы учуять, касаясь ее.
        - Тебе не нужно меня бояться, - глухо выдавил он, отступая. - Тот мужчина на фото… С татуировкой… ты же его узнала?
        Она кивнула. Ее взгляд заметался.
        - Ладно. Поговорим об этом потом, - он замолк на мгновение, что-то решая, а потом тихо добавил: - Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Это много?
        - Не знаю…
        - Хотя бы попробуй. Я уже дал слово, что не обижу тебя. Ты помнишь?
        - Д-да..
        - Вот и умница, - он чуть заметно улыбнулся и, как ребенку, вытер слезы с ее щек большими пальцами. - Тот мужчина тебя больше не тронет, поверь. Я не позволю. Ни он, ни кто-либо еще. Теперь ты под моей защитой.
        Вот только насчет себя он не был уверен.
        ГЛАВА 8
        И снова она сидела на заднем сиденье пикапа. Только на этот раз компанию ей составляли Алекс и Ром. Рыжий Игорь занял место рядом с Йеном, молча крутившим «баранку», а Северин умчался далеко вперед на своем чоппере.
        За окном проплывал унылый сельский пейзаж. Парни ухаживали, как умели: дали ей плед, сунули в руки бутылку с соком и пачку печенья. Мирослава сбросила кроссовки, закуталась в мягкое покрывало и с ногами забралась на сиденье. Так, свернувшись клубочком, она чувствовала себя в куда большей безопасности.
        Согревшись, немного расслабилась. Стала прислушиваться к тихому разговору парней. Они что-то обсуждали вполголоса, судя по всему, какое-то событие, случившееся в недавнем прошлом. Что-то связанное с той встречей, на которую они сейчас ехали.
        В динамиках зазвучала знакомая песня:
        «…I need a Hero to save me now.
        I need a Hero.
        Save me now!
        I need a Hero to save my life.
        A Hero’ll save me
        Just in time…»
        «Мне нужно, чтобы Герой спас меня.
        Мне нужен Герой.
        Спаси меня!
        Мне нужно, чтобы Герой спас мою жизнь.
        Герой спасет меня
        Как раз вовремя…»
        Мирослава тихонько вздохнула, закутываясь плотнее. Да, ей бы герой тоже не помешал. Особенно сейчас. Она чувствовала себя беззащитной, крошечной песчинкой, случайно попавшей под мельничные жернова. Еще немного - и боль, которую она скрывает в себе, раздавит ее…
        Как с этим жить? Как смотреть в завтра, если не знаешь, что случилось вчера? Неужели ее прошлое настолько ужасно, что разум заблокировал воспоминания, не желая травмировать душу? Но что может быть хуже незнания?
        Она должна вспомнить, как оказалась в лесу. Должна. Даже если это сломает ее.
        Закрыв глаза, Мирослава слушала песню. Ровный шум мотора, тихие голоса и покачивание автомобиля убаюкивали ее, словно колыбельная. Когда она спала последний раз - Мира не помнила этого. Когда последний раз чувствовала себя в безопасности?
        Как ни странно - рядом с Северином.
        Да, когда он был рядом, когда она ощущала его присутствие, чувствовала тепло его тела, его внутреннюю силу и мощь - вот тогда она чувствовала себя в безопасности. Какое-то шестое чувство подсказывало - ему можно верить. Этот мужчина не причинит ей вреда. И никому не позволит сделать ей больно.
        Но как, тогда, быть с тем, что она увидела на тех фотографиях? Он же догадался, что она узнала мужчину с татуировкой! Что сделает Северин, когда она признается, что его друг похитил ее, держал в плену и насиловал? Поверит? А если нет? Кто она для него? Просто девчонка без роду и племени, случайно подобранная на дороге. Ради чего он возится с ней? Что ему нужно?
        И почему он сказал, что ее больше никто не тронет?
        Мирослава боялась сказать ему правду. Боялась, что он встанет на сторону друга, скажет, что она сама виновата. А ведь и правда, сама. Зачем доверилась незнакомцу? Зачем села в чужую машину? Сама спровоцировала…
        По щекам покатились молчаливые слезы.
        Стыд, отчаяние, глухая ненависть к самой себе свернулись внутри колючим комком.
        Нужно смотреть правде в глаза. Она сама во всем виновата. Она заслужила все, что с ней случилось. Судьба наказала ее за доверчивость, но, похоже, урок прошел зря. Сейчас она опять доверила себя и опять незнакомцу…
        Мирослава не хотела думать о Северине, но никак не могла выкинуть его из головы. Его образ стоял перед ее внутренним взором. Такой, каким она увидела его первый раз там, возле мусорных баков, когда он в одиночку разогнал пятерых неудавшихся насильников. И не тронул ее, хотя легко мог бы воспользоваться своим преимуществом. Вместо этого дал ей ключи от байка. А она? Она просто сбежала. Точнее, попыталась сбежать…
        Теперь ее везут неизвестно куда. А она по-прежнему трясется от страха и боится сказать правду. Сколько еще она будет скрывать в себе эту боль?
        Песня доиграла и сменилась на новую, а мысли в голове Мирославы подернулись дымкой дремоты. Образ Северина отдалился, смешался с другими, превращаясь в туман, который плотной пеленой окутал ее сознание.
        Мирослава спала…
        … - Мне нужно покинуть тебя до завтра. Решить одно дело, - шершавая мужская ладонь скользит по щеке, вызывая мелкую дрожь во всем теле. Хриплый голос шепчет, точно в полубреду: - Когда вернусь, мы с тобой поиграем. Тебе же нравятся мои игры, малышка?
        Ладонь спускается ниже, небрежно ласкает лихорадочно бьющуюся жилку на шее. Мирослава судорожно сглатывает комок, застрявший в горле, и чувствует, как мужчина, тяжело дыша, проводит носом по ее шее. Он шумно втягивает в себя ее запах.
        - Ты сводишь меня с ума… - слышит она его шепот. - Не могу оторваться…
        Она всхлипывает, когда его горячее дыхание касается ее груди. Он безумен, безумен! Этот мужчина с татуировкой-тарантулом на виске. Чем она заслужила такое?
        Он кусает ее за сосок и улыбается, наблюдая, как она плачет.
        Сколько она уже здесь? Месяц? Неделю? Или несколько дней? Она давно потеряла счет времени.
        Он кормит ее с ложки, обмывает теплой водой, которую приносит в большой пластиковой миске, подставляет судно. И все это время она заперта в этой комнате, не видя белого света. Ведь единственное окно закрыто деревянными ставнями и задернуто плотной шторой.
        - Вот такой ты мне нравишься больше всего, - его улыбка выглядит так, словно это волчий оскал. - Знаешь, как действует на меня твоя беззащитность? Знаешь… Ты все знаешь, маленькая омега…
        Он всегда ее так называет. Не по имени, просто омега. Почему - она не может понять.
        - Мне придется освободить твои руки и ноги, - он берет ее длинные волосы и массажную щетку, медленно, прядь за прядью расчесывает, а потом заплетает в тугую косу. - Веди себя хорошо. Думаю, ты уже поняла, что бежать отсюда бессмысленно. Мы в лесу, до ближайшего жилья несколько сотен километров. Ты скорее заблудишься и умрешь от истощения или тебя задерут дикие звери. Кстати, - он усмехается, - говорят, в этих краях водятся волки… А сезон охоты еще не открыт. Нужно быть очень осторожным, чтобы гулять по этому лесу…
        Он что-то делает с ее волосами. Она не видит, но чувствует, как изголовье немного приподнимается, а потом резко падает вниз.
        - Посмотри на меня! - жесткий окрик заставляет ее дернуться на кровати.
        Но голову уже не поднять - свободный конец косы намертво зажат между каркасом и тяжелым пружинным матрасом.
        - Восхитительно! - он опять проводит рукой по ее щеке. Освобождает от жестких ремней ее руки и ноги. - На столике еда для тебя. Судно - рядом с кроватью. Ты сможешь дотянуться, если захочешь. Я быстро вернусь. Не успеешь соскучиться.
        Он уходит, оставляя ее лежать на кровати. Истерзанную, измученную, с тупой болью во всем теле. Дрожащую от прохлады и ужаса. Она слышит скрежет ключа, его шаги за дверью комнаты, потом - стук закрывшейся входной двери и - тишина.
        Он ушел. Куда? Она не знает, он не сказал.

* * *
        Северин любил гонки на грани риска. Любил звук ветра в ушах, ощущение свободы и это незабываемое чувство свободного падения, от которого все внутренности сворачивались в тугой комок. Только когда в его крови ревел адреналиновый ураган, только тогда он чувствовал себя по-настоящему живым.
        Сейчас он гнал свой байк по автобану только с одной целью - выбить из головы все мысли о Мирославе, не думать о ней, не желать ее так сильно, до боли в глазах. Ей уже пришлось пережить столько горя! Он не хотел добавлять к нему новые муки. Да и что он мог ей дать взамен, кроме этой похоти, вызванной ее ароматом?
        Он смалодушничал, когда захотел, чтобы она пахла, как его пара. Нужно смотреть правде в глаза. У него уже все это было. Каждому волку дается только один шанс в жизни, только одна возможность найти свою пару и сделать ее своей. Он когда-то нашел ее, но не смог удержать. А теперь наивно надеется, что этот запуганный человеческий ребенок займет ее место? Заполнит сквозную дыру в его сердце? Нет, она никогда не станет для него той единственной, все это только действие ее феромонов. Он знал это точно.
        Скорость не помогала. От прошлого невозможно сбежать, даже если мчишься со скоростью двести километров в час. Стоило увидеть Мирославу, вдохнуть ее запах - и все вернулось. Мысли, которые он столько лет гнал от себя, наполнили его голову. Образы, о которых он тщетно старался забыть - вернулись. Боль, которую он давно пережил, вспыхнула с новой силой.
        Вправе ли он требовать правды от Мирославы, если у него самого есть то, о чем не хочется вспоминать?
        Например, гибель Софии…
        Сколько лет прошло со времени Малгожатской трагедии? Лет пять? Шесть? Он тоже был одним из тех, кто потерял своих близких в этом пожаре. И все это время жил с ощущением вины. Самоуверенный болван, решивший, что ему принадлежит целый мир.
        В тот год, о котором он хотел забыть навсегда, ему часто приходилось бывать в разъездах. Строительство своего дома оказалось слишком затратным, приходилось крутиться, хвататься за любую работу. София скучала, часто оставалась в одиночестве, но не роптала. Она все понимала, его восхитительная пара, и мечтала о том дне, когда они, наконец, переедут в собственный дом и заведут пару потешных щенят. А пока он занимался делами, она частенько навещала своих родителей, живших на краю Малгожаты.
        И в тот злополучный день она тоже ночевала у них.
        Известие о ее гибели застало его врасплох. Пожар унес жизни большей части поселка. Его София, ее родители, сестры и братья - все были мертвы. Они не успели спастись, их дом подпалили одним из первых. На остатках дымящегося пепелища спасатели сумели найти только восемь скрюченных обгорелых трупов. Смерть застигла их в момент оборота.
        Когда Северин вернулся, их уже похоронили. Он не успел попрощаться. И все, что он помнил - это серые столбы дыма над медленно остывавшими остатками домов и безмолвно скорбящие тени тех, кто остался в живых.
        Что он тогда ощутил? Невероятное чувство потери. Безысходность. Бессилие. Ненависть к самому себе за то, что не успел, не почувствовал. Не предусмотрел.
        Хотелось выть. Грызть землю зубами. Пустить себе кровь. Сделать своему телу как можно больнее, чтобы физическая боль заглушила душевные муки.
        Внутренний волк в безумном отчаянии бился в темнице его сознания. Рассудок пытался найти оправдания и не находил. Потому что их не было.
        Он не помнил, как пережил первые три года. Они пролетели, будто в тумане, заполненные образами бесконечного серого леса и дикой охоты. Тогда их было немало - тех, кто не выдержал и покинул поселок, променяв человеческую жизнь на звериную. Они уходили в леса, обращались в волков и пропадали в непроходимых дебрях.
        Многие так и не вернулись назад.
        Он вернулся. Точнее, его вернули.
        Видимо, кто-то там, наверху, решил, что его время еще не настало.
        И вот теперь судьба дает ему еще один шанс? Да как бы ни так!
        Сейчас, когда Мирослава находилась за пару километров от него, а ее запах не затмевал его разум, он мог мыслить логично.
        Она - омега, и этим все сказано. Каждый свободный самец видит в ней свою истинную пару. Каждого она может осчастливить и сделать отцом. Это делает ее просто бесценной для тех, кто уже отчаялся найти свою пару.
        Для таких, как он. И как Влад.
        Черт!
        Резко ударив по тормозам, Северин выкрутил руль. Мотоцикл издал режущий уши звук, пролетел еще несколько метров, оставляя на асфальте черный след от колес, и застыл поперек шоссе, развернувшись на девяносто градусов.
        Над дорогой висело серое небо, по обе стороны от нее тянулся сосновый бор. Северин втянул в себя сухой, душный воздух, отмечая крики птиц и жужжание насекомых в траве. С севера надвигалась грозовая туча.
        Что ж, дождь ему не помешает. Слишком жарко становится здесь.
        Он скинул футболку, небрежно засунул ее под седло. Повел плечами, разгоняя кровь в напряженных мышцах. Да, так значительно лучше.
        Что угодно, только не думать о том, что заставило его ударить по тормозам.
        Влад Корса.
        Северин никогда не задумывался, почему тот ушел жить в мир людей. Почему избегал близости со своими соплеменниками и предпочитал компанию человеков. Почему старался не связываться с волчицами и даже в мире людей не завел себе пару. Хотя, последнее было бы затруднительно: всегда существовал риск начать оборот прямо на глазах у потрясенной любовницы или не рассчитать силы и случайно сломать ей пару костей. Человеческие женщины были слишком хрупкими, чтобы выдержать страсть лугару.
        И вот теперь волк-одиночка получил идеальный шанс - Мирославу. Девушка-полукровка, омега, настоящий подарок судьбы. Хватай ее, серый волк, тащи в свое логово и делай своей. Она не окажет сопротивления, просто не сможет, а потом, когда твое семя в ней даст свои всходы, ты привяжешь ее к себе навсегда…
        Над дорогой разнесся глухой рык, полный ярости.
        Серебристый волк внутри Северина уже бесновался, выл, требуя выпустить его на свободу. Ему было плевать на все доводы разума, он хотел одного - ощутить аромат Мирославы. Ткнуться носом ей в шею, в ту нежную ямку, при мысли о которой у него сводит челюсти. Убедиться, что она по-прежнему сладко пахнет. Что в ее запахе больше нет ощущения чужого самца. Что он выветрился, смылся в душе, растаял, смешавшись с ароматом шампуня и мыла.
        Он должен был убедиться, что не ошибся.
        Что она не беременна.
        Ведь если он опоздал, ее придется вернуть. Вернуть тому, чьих щенков она носит. Таков закон стаи.
        Достав мобилку, которую Алекс пожертвовал ему взамен разбитой, Северин нажал вызов. Игорь ответил почти мгновенно:
        - Альфа, вы где?
        - Стою, жду на дороге.
        - Случилось что-то? - голос Ершова напрягся.
        - Нет. Как Мирослава? - вопрос вырвался раньше, чем Северин запретил себе спрашивать. Пальцы сжали телефон с такой силой, что раздался предупреждающий треск.
        - Спит, как младенец.
        - Отлично, - он почувствовал, как напряжение отпускает. - Глянь там, на навигаторе, сколько до ближайшего населенного пункта?
        - Ну… От нас пять километров. На карте обозначены АЗС, медпункт и столовая. Поселок какой-то.
        - Что ж, сможем там отдохнуть и перекусить. Догоняйте.
        Отключив телефон, кинул его назад в бардачок под сиденье.
        Скоро он снова увидит ее. Вдохнет ее аромат и потеряет рассудок. Хватит ли у него сил выдержать эту пытку?
        Или, может, не стоит сопротивляться инстинктам? В конце концов, они всегда побеждают…
        ГЛАВА 9
        Мирославу разбудила тишина. Несколько минут девушка лежала, не открывая глаза, прислушивалась. Мотор не работал, музыку кто-то выключил, да и присутствия кого-либо в салоне не ощущалось. Машина стояла.
        Девушка тихонько вздохнула. Кажется, ей что-то снилось, что-то очень неприятное. Такое, о чем она не хотела бы вспоминать. Но память тут же услужливо подсунула отвратительные картины ее недавнего прошлого.
        И что теперь? Продолжать делать вид, что она ничего не помнит? Или, все же, рискнуть и сказать Северину правду? В конце концов, он не похож на мерзавца, да и его друзья, какими бы странными они не казались, до сих пор не причинили ей вреда. Но вот вопрос, может ли она им доверять?
        Доверять тому, кто даже не является человеком.
        Да, хватит делать вид, что это не так. Она сама все видела, собственными глазами.
        Сейчас Мирослава не хотела думать об этом, гнала от себя образы волков, поймавших ее в пшеничном поле. Но они настойчиво лезли ей в голову. И она ничего не могла с этим поделать.
        Скрипнула дверца автомобиля. В салон ворвался сухой августовский воздух, наполненный ароматом уже увядающей зелени, щебет птиц, шум машин и голоса людей. А еще запах Северина. Мирослава узнала его мгновенно, едва он коснулся ее обоняния.
        - Спишь? - раздался тихий, чуть хрипловатый голос. - Мира?
        Она медленно села. Их взгляды на мгновение встретились, и на лице мужчины промелькнула сдержанная улыбка:
        - Хочешь кушать? Или в туалет?
        Она молча кивнула.
        - Тогда пошли. Времени мало.
        Она обулась и выбралась из машины. Автомобиль был припаркован возле небольшого уличного кафе. Мирослава увидела круглые пластиковые столики, которые в три ряда располагались под огромным навесом, защищающим их от солнца. Часть столиков была занята. Мужчины, женщины, дети - все они мирно беседовали о чем-то своем, обменивались шутками, улыбались, медленно потягивая напитки и поглощая местные блюда. Никому из них даже в голову прийти не могло, что сейчас, в эту секунду, среди них находятся те, о ком можно прочитать только в книжках и увидеть в кино.
        Оборотни.
        Они сидели за крайним столиком, почти у края площадки. Йен, Ром, Алекс и Игорь. Все четверо. Мирослава увидела их сразу, как только покинула салон пикапа. И они, судя по всему, ожидали ее появления, потому как мгновенно насторожились и повернулись в ее сторону.
        - Не бойся, - Северин взял ее за руку. - Ты вся дрожишь. Тебе холодно?
        - Нет, - она заставила себя говорить, через силу проталкивая слова сквозь горло.
        - Успокойся. С нами ты в безопасности. Веришь?
        Ей хотелось верить, очень. Рука Северина была такой теплой, такой сильной, а его голос звучал так уверенно, что Мирослава невольно шагнула ближе к нему. Его взгляд излучал спокойствие, то самое, которого ей так не хватало. Вот только инстинкты подсказывали: это спокойствие обманчиво, под ним кроется буря, и однажды, когда она потеряет бдительность, эта буря накроет ее и снесет.
        - Идем, покормим тебя, - он сжал ее руку, словно хотел передать часть тепла, - ты любишь пиццу?
        Да, пиццу она любила.
        Северин смотрел, как она ест, как уплетает за обе щеки и довольно жмурится. Он не мог оторвать взгляда от ее порозовевшего лица и искрящихся глаз. Здоровый аппетит Мирославы умилял его, будил странные чувства. Нет, не похоть, которую он так тщательно пытался скрыть от нее. Что-то другое. Теплое, нежное. Ему хотелось протянуть руку и кончиком пальца снять капельку соуса, застывшую в уголке ее рта. А еще лучше наклониться и слизнуть ее языком. Почувствовать тепло ее губ, сладость ее дыхания.
        Такого он давно не испытывал.
        Мирослава немного расслабилась. Здесь, среди людей, она чувствовала себя в безопасности. Ром увел остальных парней размять ноги, и теперь за столиком они были только вдвоем - она и Северин. Он сидел, откинувшись на спинку пластикового кресла, и не скрывал, что наблюдает за ней. Нужно было что-то сказать, но она не знала, что именно.
        Наконец, он сам заговорил.
        - Мира, я хочу тебе помочь, но не смогу, если ты будешь продолжать делать вид, что ничего не происходит.
        Она напряглась, бросила на него настороженный взгляд.
        - Успокойся. Я же сказал, что со мной ты в безопасности. Просто скажи мне правду.
        Какую правду? О чем?
        Она почувствовала, как внутри все сжимается в тугой колючий комок. Захотелось втянуть голову в плечи, закрыть глаза, заткнуть уши. Не видеть. Не слышать. Исчезнуть.
        - Посмотри на меня.
        Приказные нотки в его тоне заставили ее вздрогнуть. Мирослава подняла голову, но смотреть в глаза не осмелилась, уставилась куда-то в переносицу. Что ж, это уже кое-что. Он устал смотреть на ее макушку.
        - Ты узнала мужчину на фотографии, - его голос звучал спокойно и ровно. Он не спрашивал. Он утверждал.
        Мирослава кивнула. Она чувствовала себя зайцем, попавшим в силок. Все, бежать уже некуда. Сейчас он скажет, что этот подонок его лучший друг, и что она должна молчать, иначе он сам заставит ее замолкнуть…
        - И, как ты поняла, этот… субъект, - Северин на секунду запнулся, не зная, как обозначить Влада, не используя матерных слов, - мне тоже знаком. Но мы с ним не друзья, поверь. Деловые партнеры. Хотя, теперь я не уверен, что даже партнеры, - последние слова он произнес с особым нажимом. - Сегодня утром, когда ты была в номере, он мне позвонил. Он знает, что ты у меня…
        Он не успел договорить. Мирослава вскочила, опрокидывая стул. Со стола полетела посуда. Одно мгновение - и девушка рванула прочь от этого места, не помня себя от ужаса, нахлынувшего ледяной волной.
        Далеко уйти ей не дали. Мужские руки поймали за талию, подняли в воздух, оторвав от земли, и прижали к крепкой груди. Дрожащую, задыхающуюся от истерики, которая готова была вот-вот разразиться. Знакомый чуть горьковатый запах окутал успокаивающей волной.
        Северин застыл между столиками, под недоуменными взглядами очевидцев. Ему было плевать на зевак. Девушка в его руках беспомощно обвисла и судорожно хватала ртом воздух. Он прижал к груди ее голову и теперь медленно гладил по волосам. Хотя ему безумно хотелось запрокинуть ее лицо, собрать губами слезинки и шептать в полураскрытые губы, что он никогда, никогда не позволит ее обидеть. Что его не нужно бояться. Он ее никому не отдаст.
        Но он знал, такие признания только осложнят ситуацию.
        - Послушай, - чуть наклонившись, он тихо заговорил ей на ухо, тщательно следя, чтобы голос не сорвался, чтобы эмоции, так тщательно скрываемые внутри, не вырвались на свободу, не напугали ее еще больше, - со мной тебе не нужно его бояться. Я знаю, что он сделал с тобой. И он будет за это наказан. Ты мне веришь? - он дождался ее слабого кивка. Она его слышит, реагирует на слова - уже хорошо. - Сейчас мы сядем в машину и поедем туда, где ты будешь в безопасности. Там ты сможешь связаться со своими родными. Поняла? Скажи, что поняла.
        - Д-да…
        Ее голос звучал еле слышно.
        - Ты помнишь свой адрес, номера телефонов, имена родственников?
        Сейчас она не помнила ничего. Все мысли смешались, застигнутые врасплох накатившей истерикой.
        - Ладно, разберемся с этим потом.
        И снова заднее сиденье автомобиля, уже знакомый плед и тихая музыка, струящаяся в динамиках. И ощущение безопасности. Такое приятное, такое необходимое ей, но при этом такое обманчивое.
        Мирослава не могла ему доверять. Но выбора не было.

* * *
        До вечера они останавливались еще в двух местах. Северин больше не мучил Мирославу, не пытался завести разговор, которого она всеми силами избегала. Понимал, для нее это новый стресс. Да и ему самому было сложно говорить с ней об этом.
        Он, мужчина, который безумно хочет ее и сам всего лишь на волоске от того, чтобы переступить черту. Как он может просить, чтобы она доверяла ему, когда его собственные руки дрожат от желания прикоснуться к ней? Когда он сам в мыслях уже столько раз обладал ее телом!
        Все что ему стоило сделать, это держаться от нее подальше. Но именно этого он и не мог.
        Уже смеркалось, когда черный пикап «Тойота», сопровождаемый серебристым «Кавасаки» въехал на автостоянку придорожного отеля. Хлопнула дверца. Первым из машины показался Алекс, спокойным шагом направился к домику администратора. Вслед за ним вышли и остальные.
        Северин сразу отметил, что Мирослава держится более спокойно, чем это было еще сегодня днем, доверчиво жмется к Рому и Игорю. Неужели, ее страх перед ними понемногу стал отступать? Эта мысль почему-то совсем не обрадовала, а кольнула острой занозой.
        - Вижу, вы уже подружились, - недовольно заметил он, когда вся компания собралась рядом с машиной
        - Да, мы тут всю дорогу анекдоты травили, - начал, было, Ром, но, поймав тяжелый взгляд альфы, моментально осекся. - Эм-м, не дурак!
        Он отступил, поднимая вверх руки. Остальные тоже сделали шаг назад. Мирослава осталась стоять прямо перед напряженно застывшим блондином.
        Северин сжал кулаки. Его терпение иссякало с каждой минутой, и ему требовалась вся сила воли, чтобы удержать в узде собственные инстинкты. А они едут с ней, в этой чертовой машине, да еще травят анекдоты! А теперь, что еще хуже, она вся пропиталась их запахами так, словно спала с ними в одной постели.
        От этой мысли у Северина с новой силой заныло в паху.
        - Девочке отдельный номер, - бросил он, не разжимая зубов, - Йен, ты первый на карауле. И не смейте к ней приближаться. А ты, - Мирослава съежилась под его пылающим взглядом, - прими душ. И, черт возьми, смени эту дурацкую футболку на что-нибудь поскромнее!
        Последние слова превратились в обвиняющий рык.
        Мирослава проследила за его взглядом и с тихим вскриком прикрыла руками грудь. Щеки залила краска стыда. От вечерней прохлады ее соски затвердели и теперь выпирали под тонкой тканью во всей красе.
        Развернувшись, Северин направился прочь. Девушка увидела, как он легко перемахнул через ограждение, отделявшее территорию отеля от автобана, и растворился в наступающих сумерках.
        - Йен, ты слышал? - Алекс бросил товарищу ключ от номера. - Ты первый. А мы пробежимся с альфой.
        - Идем, - Йен кивнул Мирославе, потом добавил, обращаясь уже к парням: - Присмотрите за ним.
        Мирослава поспешила за Йеном, оглядываясь через плечо на остальную компанию. Она не могла понять, что происходит. Почему Северин, который еще недавно утешал ее в своих объятиях, вдруг так неожиданно разозлился? В чем она виновата? Неужели все дело в этой дурацкой футболке? Неужели он решил, что она нарочно выставила себя напоказ?
        Губы девушки дрогнули, складываясь в печальную гримасу. Йен открыл перед ней дверь одноместного номера, сухо кивнул:
        - Проходи.
        Она вошла, боязливо осматриваясь по сторонам. Широкая полуторная кровать, письменный стол, пара стульев, тумбочка с телевизором. Ничего примечательного. Светлые обои в мелкий цветочек, несколько репродукций в деревянных рамках, над изголовьем кровати - кондиционер - вот и весь нехитрый дизайн. В углу фанерная дверца, видимо, ведущая в санузел, и еще две - встроенные шкафы.
        - Ладно, обживайся пока, - Йен кинул на стол рюкзак, - тут Игорь прикупил тебе кое-что, сказал отдать. Так что пользуйся.
        - А вы?
        - Я? - он нахмурился. - Я тут буду, поблизости. Вот, возьми ключ. Закроешь дверь изнутри, если это даст тебе возможность расслабиться.
        Она взяла протянутый кусочек металла с латунным номерком, болтавшимся на цепочке. Хотела что-то спросить, но Йен уже вышел, осторожно прикрыв за собою двери.
        Мирослава осталась одна. Постояла пару минут, судорожно сжимая в руке ключ от номера, потом подошла к кровати и села. Матрас мягко прогнулся.
        Что делать?
        Взгляд переместился в сторону единственного окна.
        Всего две секунды отделяют ее от свободы. Раз - и распахнуть раму, два - перемахнуть через подоконник. До земли всего каких-нибудь полтора метра. А потом бежать, пока хватит сил. Вот только куда? И как быстро ее поймают?
        Мирослава наморщила лоб, силясь вспомнить хоть одного человека, который мог бы ей помочь.
        Полиция? Да, это выход. Господи, почему она сразу об этом не подумала?! Она должна позвонить в полицию и все рассказать! Там ей помогут! Должны помочь!
        Она метнулась к дверям, распахнула, собираясь покинуть номер. И застыла, наткнувшись на внимательный взгляд Йена. Мужчина сидел напротив двери, прямо на траве, подпирая спиной ствол акации.
        - Решила прогуляться? - он медленно поднялся, увидев ее. - Сейчас лучше не выходить из номера.
        - Н-нет, - она отпрянула вглубь комнаты.
        Что ему сказать? Попросить телефон? А если спросит, зачем?
        Мысли путались в голове, голос дрожал. Мирослава захлопнула дверь, закрыла на ключ, потом на ватных ногах добрела до окна. Подергала раму. Тот, кто вставлял этот стеклопакет, не предусмотрел, что кому-то захочется его открывать. Окно было глухим.
        Мирослава уперлась лоб в стекло и застонала от собственного бессилия. Какая же она дура! Сама, за ручку пошла в ловушку!
        Что-то зашуршало с той стороны. Как будто большой сильный зверь заскреб лапами. Замерев, девушка уставилась в темноту.
        Он был здесь.
        Огромный серебристый волк стоял за окном, буквально в нескольких метрах от домика, и смотрел на нее.
        Он не приснился ей, не привиделся, как она пыталась себя убедить. Он был реальностью, и ей придется с этим смириться.
        Время замерло, когда их взгляды столкнулись. И Мирославу тряхнуло, будто ее тело прошил слабый разряд тока. Она отпрянула от окна, чувствуя, как все волоски на коже поднимаются дыбом.
        Он увидел ее, увидел! И знает, что она тоже видела его!
        Страх… нет, не страх, что-то другое перехватило дыхание и заставило сердце биться сильнее. Заставило медленно, через силу сделать шаг к окну. Затаив дыхание, Мирослава приблизилась. Положила вспотевшие ладошки на стекло.
        Он был там. Он смотрел на нее. И ждал.
        И он слышал сумасшедший стук ее сердца…
        ГЛАВА 10
        Ночью разразилась гроза.
        Пробегав несколько часов в звериной ипостаси, лугару вернулись в отель. Но Северин по-прежнему оставался на взводе. Бросался на всех, огрызался. В каждом, даже самом невинном слове и жесте видел личное оскорбление. В конце концов, едва не переругавшись со всей компанией, опять махнул в лес.
        Точнее, лесом это трудно было назвать. Так, небольшой перелесок, не слишком густой, но достаточный, чтобы побегать, размять кости.
        Серебристый волк радостно вырвался на свободу. Вдохнул свежий ночной воздух, пахнущий приближающейся грозой. Коротко взвыл. В ответ ему тут же раздалось далекое тявканье собак - истеричное, захлебывающееся визгом. Да, собаки его боялись, даже те, что были натасканы для охоты на волков, чувствовали - он намного сильнее.
        Запахи леса окружили его, даря успокоение. Чуткий нюх уловил куропаток в траве, перепуганных зайцев, парочку лис. Что ж, ему есть чем заняться. Что угодно, лишь бы не думать о Мирославе.
        Он рассчитывал, что охота и вкус дичи принесут ему облегчение. Но ошибся. Слишком сильно подсел на запах омеги, слишком долго думал о ней. Она превратилась в навязчивую идею не только для человека в нем, но и для волка.
        Волк чувствовал в ней волчицу. Маленькую, слабую, забившуюся в самый темный угол сознания. Но она там была. И когда он учуял ее, то позвал, еще там, в гостинице. Она не ответила. Не услышала. Она слишком глубоко была спрятана.
        А сегодня? Когда он, ведомый инстинктом, пришел к ней под окно и беззвучно позвал. Нет, он не услышал ответного зова, но Мирослава что-то почувствовала, он мог бы поклясться в этом! Иначе, почему она не спряталась в комнате, а шагнула к окну? Она почувствовала его зов!
        Набегавшись, он вернулся к отелю. Нашел знакомый домик. Напротив крыльца, развалившись на траве, сидел Алекс. Серебристый волк остановился в пяти шагах, приподнял верхнюю губу, оголяя клыки, зарычал.
        Алекс поднялся, стараясь не делать резких движений, медленно отошел. Понял - альфа на грани срыва.
        Волк отфыркиваясь, улегся в траву. Его раздражал запах других лугару, забивавший аромат самой Мирославы.
        Над крышей домика сверкнула молния, и вслед за ней раздался раскат грома. Волк навострил уши, вздыбил шерсть и вскочил. Застыл, вслушиваясь в шум дождя.
        Нет, ему не показалось. Вот, опять. Тихий протяжный стон, будто сквозь зубы. Такой мучительный, полный скрытого ужаса.
        Мирослава! Она одна, там, в этом номере. И она страдает!
        Огромный зверь рванул к двери, заскулил, заскреб лапами, пытаясь проникнуть в дом. Но дверь была крепко заперта изнутри. Он отступил, метнулся к окну, встал передними лапами на подоконник и прижался мордой к стеклу.
        В комнате горел слабый ночник. Он тусклым светом заливал кровать и девушку, метавшуюся в плену простыней. Бледная, растрепанная, с крепко сжатыми веками, Мирослава была похожа на призрака. Ее грудь судорожно вздымалась, с губ то и дело срывались тихие всхлипы, перемежающиеся стонами. Ей снился кошмар.
        Северин боролся с собой. Его звериная половина хотела в прыжке выбить стекло, ворваться в комнату и забраться на кровать к Мирославе. Растянуться рядом с девушкой, прижаться к ней, поделиться частью своего тепла. Чтобы она перестала плакать во сне и метаться. И человек в нем медленно сдавал позиции, отступая под натиском инстинктов.
        Наконец, когда над отелем прогремел второй раскат грома, волк глухо взвыл и заскреб в окно. Он больше не требовал. Он молил, чтобы его впустили.

* * *
        Кровать казалась такой чужой, такой холодной, огромной. Мирослава сжалась в комочек, натянув одеяло до самого подбородка. Она никак не могла согреться. Тяжелые мысли долго не давали уснуть, а когда она, наконец-то забылась нервным, тревожным сном, то даже во сне не нашла облегчения.
        Она снова была в том доме. Одна, привязанная к кровати за волосы. Плакала, пытаясь освободить косу из захвата стальных челюстей, и не могла. Коса была слишком толстой. Как же, ее гордость. Такие же роскошные волосы были у матери, до тех пор пока…
        Нет, не думать об этом. Бороться. Попробовать повернуться вот так, еще немного. Она почти достала ее зубами. Сможет ли перегрызть? Ведь руками не разорвать плотно сплетенные волосы.
        Волосы были грязными, сальными, они хранили на себе запах Его рук, ведь Он так часто играл с ними. Ему нравилось, когда она лежала обнаженная, дрожащая от страха, а Он рассыпал волосы по ее плечам, щекотал кончиками локонов ее грудь и соски. И смеялся. Тихим, надтреснутым смехом сумасшедшего.
        Она знала, что Он безумен, почувствовала это в первый же день, когда Он, утолив свою похоть, долго втирал ей в живот свою сперму и бормотал что-то насчет того, что теперь она пахнет, как его пара. Тогда ее вырвало от отвращения.
        Потом было очень много похожих дней. Он приходил, заставлял ее есть, потом обмывал, подставлял судно. Иногда накрывал простынкой, но чаще оставлял лежать голой. Садился рядом на стул, наблюдал, что-то говорил, спрашивал, но ответа не ждал. Точнее, ей разрешалось отвечать ему только «да». Стоило сказать «нет», «не надо», «я не хочу», как он тут же взрывался неконтролируемой злобой. Несколько раз набрасывался на нее в припадке ярости. Но пока она была покорной, он не терял головы.
        Ему нравилось смотреть на нее, это было видно по безумному блеску в его глазах. Нравилось щипать и мять ее тело так, чтобы подолгу не сходили следы, нравилось брать ее сзади, поставив на четвереньки, задыхающуюся от боли и слез. Нравилось двигаться в ней, держа руками за горло. Она боялась, что однажды он перейдет черту и задушит ее. Но порой ей казалось, что это единственный способ спастись из этой тюрьмы.
        И вот теперь Он ушел. Его нет. А она, имея свободные руки и ноги, не может освободиться!
        Злость на себя, ненависть к своему мучителю, желание жить, стать свободной - все смешалось, придавая ей силы. Извернувшись, Мирослава ухватила косу ртом, почти у самого места пленения, и начала медленно перетирать зубами собственные волосы. Отдельные волосинки тут же попали на язык, вызывая рвотный рефлекс, но девушка, сплюнув их и отдышавшись, вернулась к своей работе. Шея заныла, мышцы спины скрутила судорога, но отступать она не желала. Единственный шанс на свободу. Она не может его упустить!
        Ей показалась, что прошла вечность, прежде чем она, наконец, сумела освободиться. Волосы были безнадежно испорчены. Остатки косы, превратившиеся в измочаленный клок, с укоризной остались висеть на кровати. Голова болела, пульс скакал, как безумный, отдаваясь в висках набатом.
        Судорожно выдохнув, Мирослава сползла с кровати, растянулась на деревянном полу. Ее тут же вырвало, и желудок сжал болезненный спазм.
        Ничего, зато теперь она свободна… почти…
        Нужно было сделать еще усилие. Уходить отсюда, пока Он не вернулся. Если Он придет и увидит, что она сумела освободиться, Его ярости не будет предела.
        Мирослава с трудом поднялась на ноги. Они не желали ее держать. Пошатываясь, дошла до двери. Та оказалась запертой. Ну да, а как же иначе? Горький смех с ноткой безумства перешел в хриплый, надрывный кашель. Второй приступ рвоты заставил девушку согнуться пополам. Желудок уже был пустой. Рот наполнил горький вкус желчи.
        Окно. Есть еще и окно. Словно в полубреду Мирослава уставилась на темный квадрат, занавешенный шторами.
        Да, здесь ей повезло. Деревянные ставни закрывались на обычный крючок. Когда она распахнула их, за окном ее встретила темнота.
        Мирослава вглядывалась в эту тьму, чувствуя, как обрывается сердце.
        Нет, боженька, пожалуйста, сделай так, чтобы это был не подвал! Сделай так, чтобы это окно вело наружу!
        Сердце билось так громко, что она буквально слышала его стук. И этот стук заполнял ее уши, не давая возможности уловить другие звуки. Даже когда она, схватив ненавистное судно, разбила стекло, ей показалось, будто осколки беззвучно, как в немом кино, осыпались на пол.
        Словно в исступлении, она продолжала бить по остаткам стекла до тех пор, пока не поняла, что ее лицо холодит ветерок. Теплый, свежий, наполненный ароматом ночного леса. И тут же словно лопнула пелена, отрезающая ее от внешнего мира. Комната наполнилась звуками. Вот стрекочут цикады, вот ухает филин, а это ветер шуршит в ветвях и колышет травы… А вот запищал комар…
        Нет, она не оглохла, и не в подвале. И у нее есть возможность спастись!
        Она больше не плакала. Сосредоточившись, собрав всю силу воли, которая еще оставалась в ней, она сделала отчаянный шаг. Забралась на подоконник и прыгнула вниз, даже не представляя, как далеко от земли…
        Земля оказалась довольно близко. Но встретила неприветливо. Мирослава ударилась пятками и ладонями, сдирая кожу о камни. Упала на бок, всхлипнула, сжимаясь в комок.
        Нет, нельзя останавливаться! Нужно идти!
        С трудом поднялась на ноги. Оглянулась.
        Небольшой деревянный дом, больше напоминавший сарай или сторожку, смотрел в ее сторону провалом единственного окна. И оттуда шел густой, удушающий смрад насилия и боли.
        Холодный ужас охватил девушку. Она задрожала, стискивая руками исхудавшие плечи.
        Нужно идти…
        У стены дома, на полусгнившей скамье, валялись какие-то серые тряпки. Мирослава потянула одну за кончик. Кажется, это была футболка. Старая, выцветшая, вся в дырках. Зато она пахла пылью, дождем, гнилым деревом - чем угодно, только не Им.
        Непослушными руками она натянула ее на себя.
        А теперь прочь отсюда, прочь от этого дома. Куда угодно, только подальше…
        Потому что Он здесь, Он рядом, Он идет по ее следам! Она чувствует Его запах, слышит Его шаги и дыхание, и от ужаса у нее подкашиваются ноги и кружится голова. Она ощущает на коже Его холодные липкие пальцы и слышит хриплый, безумный шепот: «Моя девочка… моя сладкая девочка… такая маленькая, такая покорная…»
        И она кричит, срывая горло. Бьется, не желая возвращаться назад в темноту…
        «Тише, это всего лишь сон!» - чей-то спокойный и властный голос ворвался в ее сознание, разбил завесу кошмара и заставил затихнуть.
        Всхлипнув, Мирослава застыла. Поза была неудобной, суставы заныли, требуя пощады, но девушка не могла шевельнуться. Она боялась даже открыть глаза.
        Что-то большое и мохнатое лежало рядом, прижимаясь к ней теплым боком. И это что-то дышало, потому что она чувствовала, как его бока поднимаются и опадают.
        «Успокойся, тебя никто не обидит».
        Ей показалось, что она сходит с ума, но нет, в ее голове явственно звучал тихий мужской голос, и этот голос уже был ей знаком. Северин!
        Она распахнула глаза, собираясь вскочить с кровати, но только вздрогнула всем телом и вжалась в подушки.
        Это был не Северин.
        Это был огромный волк, покрытый жесткой серебристо-белой шерстью, и он смотрел на нее.
        На секунду Мирославе показалось, что она все еще спит, и этот волк ей снится. Но когда он шевельнулся, сильнее прижимаясь к ней, она поняла, что это не сон.
        - П… при-вет… - ее голос сильно дрожал, пересохшие губы не желали размыкаться. Горло до сих пор саднило от надрывного крика.
        Волк вздохнул, глядя на нее с непонятной тоской, а потом лизнул в кисть, которая напряженно вцепилась в одеяло на груди. Язык у него был шершавый, горячий, и совсем не противный. Мирослава тихо выдохнула и почувствовала, как напряжение отступает.
        Волк ткнулся носом ей в ладонь, словно прося о чем-то. Девушка медленно приподняла руку, и он тут же подлез под нее, всем своим видом выражая довольство. Пальцы Мирославы шевельнулись, пропуская между собой волчью шерсть. Она выглядела такой жесткой, такой колючей. А на ощупь оказалась мягкой и шелковистой. Закусив губу, девушка погладила волка.
        Это безумие… Она лежит на кровати с огромным хищным зверем и гладит его. Разве она не должна сейчас визжать и бить его по морде подушкой? Кажется, сказка о Красной Шапочке принимает совсем другой оборот…
        Тонкие пальцы девушки пробрались под пушистый подшерсток, скользнули вверх по волчьей шее, коснулись основания уха. Волк вздрогнул всем телом. Мирослава почувствовала, как его сердце забилось сильнее.
        Он пришел сюда, потому что ей снился кошмар. Она была уверена в этом. Наверное, она кричала, и он услышал ее крики.
        - Спасибо, - выдохнула она уже смелее.
        Волк моргнул.
        Он чувствовал маленькую запуганную волчицу, скрутившуюся в комочек на самом дне подсознания. Она лежала там, как в колодце, не видя света, одинокая и несчастная. А он смотрел в этот колодец, звал изо всех сил, но его зов уносило ветром. Он не мог до нее достучаться. Она была слишком далеко…
        Что-то заставило его насторожиться.
        Волк поднял голову, прислушиваясь к ночной тишине.
        - Нет, подожди, - слабые женские руки скользнули, пытаясь удержаться на гладкой шерсти. - Пожалуйста…
        Она хочет, чтобы он остался?
        Волк положил голову набок.
        - Мне страшно…
        Она сказала это так тихо, почти беззвучно, словно боялась признаться.
        Волк ее не пугал. Он был большим, надежным и теплым. Он смог согреть ее и прогнать кошмары. И, главное, рядом с ним она почувствовала себя в безопасности…
        За окном громыхнуло. Мирослава вздрогнула всем телом.
        Это не было похоже на раскат грома!
        Тревожный красноватый свет залил комнату, и в следующую секунду ночную тишину взорвал пронзительный вой автомобильных сирен.
        Волк мгновенно сорвался с кровати, в два прыжка достиг двери и с рычанием замер там, подняв дыбом шерсть. Оскалился, расставив мощные лапы.
        В комнате стало светло, как днем. Мирослава вскочила, прижалась спиной к стене, стискивая на груди одеяло. Сердце грохотало, как сумасшедшее. Страх - нет, не страх, панический ужас - охватил ее ледяной волной. За окном что-то горело, отблеск пожара отражался на противоположной стене. С улицы неслись крики и ругань, хлопанье дверей, визг противоугонной сигнализации.
        И кто-то страшный находился там, за дверью. Она ощутила его присутствие так, словно он уже вошел в эту комнату. Она узнала его.
        И белый волк тоже узнал.
        ГЛАВА 11
        Он стоял там, за дверями, так близко, что его запах просачивался в комнату через замочную скважину. Огромная мрачная тень, даже во сне не дававшая забыть о своем существовании. Монстр, который будет преследовать ее постоянно. Пока не вернет. Мирославе казалось, будто она слышит его дыхание. Тяжелое, чуть срывающееся, словно после быстрого бега.
        Вот он протягивает руку, кладет ее на дверную ручку, сжимает пальцы…
        В дверь постучали.
        Уверенно, настойчиво, будто имели на это полное право.
        Сердце Мирославы споткнулось, пропуская один удар.
        - Не открывай! - шепнула девушка одними губами, не сводя с волка умоляющего взгляда.
        Тот нагнул голову и глухо зарычал.
        Тот, кто стоял снаружи, подергал дверную ручку.
        - Эй, вы там живы? - раздался с той стороны обеспокоенный голос Игоря. - У нас тут ЧП!
        Ноги Мирославы моментально ослабли и подкосились. Всхлипнув, она съехала по стене и сжалась в комочек в углу кровати. Неужели ошиблась? Неужели так боится своего обидчика, что он уже мерещится ей наяву?
        Глянула на волка. Тот шумно выдохнул, и его шкура покрылась знакомым сиянием. Мирослава зажмурилась, зная, что последует дальше. Смотреть на обнаженного Северина ей не хотелось. В образе человека он пугал ее куда больше, чем в образе волка.
        - Можешь смотреть, - сухой мужской голос заставил вздрогнуть.
        Мирослава открыла глаза. Северин как раз застегивал ремень на своих джинсах. Черт, где он их взял?
        Растерянный взгляд девушки уперся ему в грудь, потом скользнул выше, замер на губах, не решаясь встретиться с его взглядом.
        - Сиди здесь тихо, никому не открывай, - произнес мужчина, борясь с желанием подойти ближе. - Я узнаю, что произошло.
        Она увидела ключ, тускло блеснувший в его руках. Второй, тот, который дал Йен, так и лежал на тумбочке возле кровати, куда она его вчера положила.
        - Я скоро вернусь, - Северин застыл у двери.
        Мирослава была напугана, он видел это по ее побледневшему личику, по дрожащим губам. Хотелось плюнуть на все, шагнуть к ней, обнять, поделиться с ней частью своей силы… Она нуждалась в нем, хотя еще и сама этого не осознавала. Но сейчас он не мог позволить себе этой слабости. Нужно было идти и выяснить, что происходит. Тем более, от этого напрямую зависела ее безопасность.
        Когда захлопнулась дверь и в замке повернулся ключ, Мирослава соскочила с кровати и бросилась к окну. Горела автостоянка, точнее, один из автомобилей. Черный пикап «Тойота», стоявший чуть в стороне от других машин. Толстый столб черного дыма поднимался от него в небо, которое только-только начинало светлеть. Девушка глянула на часы, висевшие над дверями. Стрелки показывали пять утра.
        Пожарные, вызванные администрацией отела, приехали через десять минут, но помочь уже ничем не смогли. Салон «Тойоты» выгорел дотла, стекла полопали. По счастливой случайности огонь не задел другие машины.
        Северин в бессильной ярости пнул колесо уже бесполезного пикапа. Рядом с машиной все еще витал запах Влада, который тот даже не пытался замаскировать.
        - Это умышленный поджог, - командир отделения, которое тушило пожар, констатировал то, что Северин уже и сам понял. - Вы хозяин? Надеюсь, машина была застрахована? Подпишите акт. По закону мы обязаны сообщить о поджоге в полицию.
        - У меня сейчас нет времени разбираться с этим, - Северин подписал протянутую бумагу. - Вот телефон моего адвоката. Все вопросы к нему.
        А потом, обернувшись к подошедшему Игорю, сухо спросил:
        - Ушел?
        Тот сразу понял, о ком говорит альфа.
        - Ушел, гад. Но не по дороге. Где-то здесь, в лесу ошивается. Парни его выследят, только скажите.
        На автостоянку въехал, сверкая мигалками, полицейский автомобиль. К нему уже спешил администратор отеля, обливаясь холодным потом.
        - Черт, только полиции нам не хватало, - Северин скрипнул зубами, глядя, как администратор указывает в его сторону. - Этот сукин сын уничтожил машину, чтобы задержать нас здесь подольше. У него явно что-то на уме, но на открытый бой он вряд ли решится.
        - Думаете, он вернется?
        - Уверен. Мы здесь застряли. И ему это на руку.
        - А что с этими делать будем? - Игорь кивнул в сторону неспешно приближавшихся полицейских.
        Северин сдвинул брови.
        - Ничего. Попробую от них отвязаться. А ты бери байк и дуй в «Мальву». Анджей должен быть уже там. Я сам ему позвоню и скажу, что нам нужна тачка. Пусть Ром и Алекс осмотрят примыкающий к стоянке лес, но только без шума, а Йен пока присмотрит за девочкой. Я не хочу, чтобы она встречалась с полицией.
        - Понял.
        Игорь бесшумно исчез за спиной Северина.
        - Доброе утро. Лейтенант Скворцов, - подошедший полицейский отдал честь и окинул Северина изучающим взглядом. - Ваши документы?
        - В номере.
        - Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
        - Возражаю. А выбор у меня есть?
        Полицейский натянуто усмехнулся, показывая, что оценил юмор.

* * *
        Спустя час Северин, наконец, смог отделаться от стражей порядка, заполнив все необходимые документы и связавшись со своим адвокатом. Тот был человеком, посредником между лугару и людьми, и специализировался как раз на таких вопросах, когда сталкивались интересы двух рас. Адвокат заверил, что возьмет на себя вопрос со страховкой.
        Что касается полиции, то Северин предпочел не распространяться о том, что лично знает поджигателя. Пожав плечами, заявил, что спал и ничего не видел. А проснулся от взрыва. Доказать это или опровергнуть полицейские не могли.
        Когда они ушли, Северин покинул номер, снятый для всей компании, и направился к домику Мирославы. Едва он приблизился, с крыльца, выплевывая травинку, поднялся Йен.
        - Как она? - Северин кивнул на двери.
        - Мне не открыла. Напугана очень.
        - Где остальные?
        - Игорь уехал, Алекс и Ром ушли осмотреть территорию.
        - А ты что обо всем этом думаешь?
        Йен задумчиво почесал коротко стриженый затылок.
        - Не знаю. Не нравится мне все это. Странный поджог какой-то. Бессмысленный.
        - А поконкретнее? - нахмурился Северин.
        - Ну, такое ощущение, будто это отвлекающий маневр - и не больше. Чтобы мы не заметили чего-то другого, более важного.
        - Мирослава?! - альфа дернулся к дверям, едва не снеся с ног не успевшего отскочить Йена.
        - Нет, она там, все в порядке.
        В окне показался женский силуэт. Девушка, видимо почувствовав присутствие Северина, подошла к стеклу с той стороны.
        Да, она была там. Испуганная, все еще дрожащая от страха, но живая и невредимая. Это было главное, что его волновало сейчас.
        - Есть еще кое-что, - голос Йена заставил остановиться, хотя все, о чем Северин думал в этот момент, это желание увидеть Мирославу собственными глазами, дотронуться до нее, убедиться, что она не пострадала.
        - Что еще? - он нетерпеливо глянул на Йена.
        - Я все думаю, почему он не тронул байк? Какой смысл поджигать машину и оставлять мотоцикл невредимым? Они же стояли практически рядом.
        В словах Йена была доля истины.
        - Случайность?
        Нет, Северин и сам в это не верил. Таких случайностей не бывает, здесь действовал тонкий расчет. Влад умышленно уничтожил автомобиль и не тронул «Кавасаки», стоявший буквально за пару метров.
        - Я думаю, он отключил сигнализацию в пикапе, выдавил стекло и облил салон горючей смесью. А потом подпалил. Поэтому машины, стоявшие рядом, не пострадали.
        - То же самое, почти слово в слово, написано в акте пожарной службы, - Северин оглянулся на стоянку, где сновало несколько людей в синей форме МЧС. - Черт, если он хотел, чтобы мы здесь застряли - у него получилось.
        Когда он вошел, Мирослава стояла посреди комнаты, сцепив руки в замок. Северин в одно мгновение охватил взглядом всю ее тоненькую фигурку. И легкие синие бриджи, облегавшие стройные бедра, будто вторая кожа, и белые носочки, и такого же цвета футболку, придававшую ей по-детски невинный вид. На худеньком личике, в ореоле растрепанных волос, светились огромные перепуганные глаза.
        Северин на секунду зажмурился. Черт, она же ребенок! Просто ребенок, попавший в беду.
        - Нам придется остаться здесь еще на день, - сказал он в ответ на ее немой вопрос.
        - Он тоже здесь, - ей не нужно было уточнять, кто именно. Северин и так понял. - Он пришел за мной.
        - Не бойся, я же сказал, что смогу тебя защитить.
        Это было невыносимо. Стоять вот так, в пяти шагах от нее, и не сметь приблизиться. Не сметь коснуться ее, зарыться носом в ее пушистые волосы, втянуть ее аромат, который теперь был необходим ему, будто наркотик. О, да, альфа Гервазы подсел на маленькую омегу, как самый обыкновенный наркоман.
        - Я хочу знать… - она склонила голову на бок, одновременно обхватывая себя за плечи. Северин напрягся, ожидая чего угодно. - Кто вы… Ты и твои приятели. Вы не люди… Вы… оборотни?
        Ну вот, она это сказала. И сразу, словно что-то тяжелое свалилось с души.
        - Нет, - он с облегчением улыбнулся, делая осторожный шаг к кровати. Мирослава так же медленно отступила на шаг назад. - Я сяду, можно? - он дождался ее настороженного кивка. - Просто сидя удобнее говорить, а рассказ будет долгим.
        Мирослава в этом не сомневалась. Она все еще не была уверена в том, что все происходящее - правда. Иногда ей казалось, что все это не более чем затянувшийся кошмар. И ее похищение, и бегство из лесной сторожки, и встреча с белым волком, и дальнейшая погоня в поле… Даже сейчас она не была уверена, что не спит.
        - Для начала, мы не оборотни.
        Что ж, если он хотел убедить ее в своей безобидности, то ему это не удалось.
        - А кто вы? - она встала так, что теперь между ними был стол.
        - Лугару.
        - Лугару это миф.
        - Я похож на миф? - он вытянул руки, и Мирослава увидела, как его кожа от кончиков пальцев до самых локтей покрывается бледным сиянием. Как в этом сиянии трансформируются очертания ладоней, укорачиваются пальцы, удлиняются когти, появляется серебристая шерсть. - Троя тоже была мифом, пока ее не нашли.
        - Так не бывает! - она мотнула головой, не желая верить своим глазам.
        - Но это есть. Посмотри на меня. Что ты видишь?
        Мирослава медленно подняла голову. Вот он, абсолютно реальный, сидит напротив нее. И она чувствует тепло, идущее от его тела, и даже запах, к которому почти привыкла за эти дни. И здравый смысл подсказывает, что надо бы заорать, позвать на помощь, ведь этот мужчина монстр, хищник, и, может быть, даже пострашнее того, с которым она уже столкнулась… Но вместо этого ей вдруг безумно захотелось дотронуться до него. Так сильно, что она даже спрятала руки за спину.
        Северин заметил ее нервный жест. Его губы дрогнули в полуулыбке.
        - Хочешь потрогать?
        Она мотнула головой.
        - Почему ты пришел сюда ночью? - задала следующий вопрос.
        - Тебе снился кошмар, - он пожал плечами. - Ты кричала. Я всего лишь хотел помочь.
        Тут он кривил душой.
        Отослав Алекса спать, он еще около часа бродил вокруг домика, тщетно пытаясь заставить себя уйти. Аромат омеги притягивал его так, как шмеля, проснувшегося от зимней спячки, притягивает аромат первоцвета. Около получаса он метался возле ее дверей, не в силах совладать с внутренним зверем. И, наконец, сдался. Нашел компромисс. Если он не может найти в себе силы, чтобы уйти, значит, останется.
        Приняв человеческий облик, он пошел к администратору и взял второй ключ, заявив, что его супруга закрылась изнутри и крепко спит.
        Супруга… надо же, как эта ложь легко слетела с его языка. Он повторил это слово несколько раз, пробуя его на вкус, изучая. Определенно, в этом что-то было.
        Администратор, молодой парень в белой рубашке с коротким рукавом и черной «бабочкой», с удивлением проводил глазами странного постояльца в одних джинсах, что-то бормочущего себе под нос. Чего только не насмотришься в придорожном отеле…
        Когда Северин вернулся к номеру Мирославы, девушка крепко спала. Кошмар отступил, даруя ей короткий отдых. Можно было уйти, не тревожить ее, не дразнить своего зверя, но он остался. Вошел в комнату и на мгновение замер, жадно пожирая ее глазами. Кровать, на которой она лежала, для него самого оказалась бы тесной. Но Мирослава едва ли занимала ее четвертую часть. Маленькая, хрупкая, свернувшаяся в комочек. Больше всего она сейчас напоминала новорожденного щенка, и Северин невольно почувствовал, как волк внутри него отчаянно просится на свободу.
        Он мог желать ее, как женщину, как свою самку. Но в ту минуту, когда она лежала перед ним такая беззащитная, с выражением безмятежности на лице, в нем проснулись совсем другие чувства. Ему захотелось лечь рядом, осторожно обнять, поделиться с ней своей силой и своим теплом. В тот момент он чувствовал в ней не женщину, а ребенка. Маленькую девочку, заблудившуюся в темном лесу. Малышку, которой отчаянно нужна была помощь.
        Он мог бы так стоять до утра, лаская ее ненасытным взглядом, изучая, впитывая каждую черточку. Но кошмар вернулся. Ее веки затрепетали, пульс участился. На бледном виске обозначилась нервная жилка, лоб прорезали тоненькие морщинки.
        Северин знал только один способ помочь ей, не испугав еще больше. Он позволил внутреннему волку взять верх над человеком, и тот, удовлетворенно рыкнув, вскочил на кровать. Обнюхал девушку, прошелся по ее щеке шершавым языком, а потом лег рядом, прижимаясь к ее телу теплым боком.
        Именно тогда она и проснулась.
        А теперь они стоят друг против друга, будто соперники на ринге, вот только один из них уже проиграл. Еще до начала боя.
        Северин опустил руки, положил ладони на колени так, чтобы Мирослава их видела. Пусть знает, что от него ей ничего не грозит.
        - Мне понравился твой волк… - тихий голос девушки заставил вскинуть голову. - Он… красивый.
        Ее бледные, искусанные губы чуть дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но в последний момент сдержала улыбку.
        - Спасибо, ты тоже ему очень понравилась. Скажи, он ведь не пугает тебя?
        Ему было очень важно услышать ее ответ. От этого, ни много ни мало, зависело его будущее, может быть, сама жизнь.
        - Он… - она призадумалась, разглядывая свои руки, - такой… теплый…
        - Теплый? - Северин не сдержал улыбки. - А еще?
        - Мягкий? - она бросила на него вопросительный взгляд, словно ждала одобрения.
        - А еще?
        - Пахнет… вкусно.
        Щеки девушки мило порозовели.
        - Ну, он считает, что ты тоже вкусно пахнешь.
        - Ты… - она вдруг залилась румянцем и замолчала, опустив ресницы.
        - Ну, говори, не бойся, - Северин улыбнулся, стараясь ее подбодрить.
        - Я… можно мне… - Мирослава умоляюще посмотрела на него.
        - Тебе все можно.
        Она не знала, как это сказать. Только что-то внутри нее отчаянно хотело еще раз увидеть серебристого волка. Дотронуться до него, пропустить между пальцев его мягкую шерсть, вдохнуть его запах. Не тот густой звериный дух, который присущ лесным хищникам, нет, волк Северина пах по-особому - ветром в поле, свежей листвой, омытой дождем, лесными травами…
        Когда она проснулась и увидела его рядом, то в первое мгновение испугалась, но почти сразу возникла уверенность - он не тронет ее. Он такой большой, такой сильный, и он пришел, чтобы согреть ее и прогнать кошмары.
        - Можешь показать, как ты это делаешь?
        Вот. Она это сказала.
        ГЛАВА 12
        Тихая, многообещающая улыбка раздвинула его губы. Северин поднялся с кровати одним слитным движением, не отрывая внимательного взгляда от пунцового лица Мирославы. Девушка тут же опустила голову, не желая встречаться с ним глазами, но он все равно чувствовал на себе ее взгляд. Любопытствующий, взволнованный, смущенный, полный смутной тревоги и ожидания. Взгляд девственницы, собирающейся впервые раздеться для своего мужчины.
        Вот только в этот раз раздеваться будет именно он.
        Его руки легли на пряжку ремня. Мирослава впилась взглядом в крупные сильные пальцы, слегка поглаживавшие металл. В голове не было ни единой мысли. Хотя, она должна была подумать о том, что сейчас окажется один на один с обнаженным мужчиной. Мужчиной, которого она знает от силы три дня…
        Но ничего этого не было. Все ее существо словно застыло в ожидании чего-то неизвестного, и все лишние мысли просто вылетели из головы.
        Движения Северина были неспешными, плавными, он никуда не торопился. Смотрел на нее, не отрываясь, ловил каждый ее выдох, чутко прислушивался к сердечку, которое все убыстряло свой ритм. Его пальцы расстегнули ремень и по одной начали расстегивать металлические пуговицы. Мирослава смущенно втянула голову в плечи. Где-то внутри нее образовался уже знакомый теплый комок, заставивший ослабнуть колени и поджаться пальчики на ногах. Она нервно огляделась, ища куда бы присесть.
        - Ты это ищешь? - Северин с понимающей улыбкой кивнул на стул.
        Девушка скользнула по его лицу благодарным взглядом. Не села - почти упала. Глупое сердце колотилось с такой силой, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
        Она боялась смотреть на обнаженного Северина. Не то чтобы его вид был ей неприятен или пугал. Нет. Она с удивлением поняла, что не ощущает угрозы. Это было что-то другое. Она могла бы смотреть на него без страха, просто вообразив, что он не живой человек, а произведение искусства, скульптура, выточенная резцом умелого мастера. Но странный животный магнетизм, который она чувствовала, не давал и на секунду забыть, кто перед ней.
        Не человек. Лугару.
        Неужели, они существуют на самом деле? Какова вероятность того, что это действительно так? И почему из пяти миллиардов населения они встретились именно ей?
        Размышлять об этом было бессмысленно. Тем более именно сейчас, когда Северин, чуть пригнувшись, вдруг весь засветился ровным туманно-белым светом.
        И снова Мирослава забыла, что нужно дышать. То, что сейчас происходило на ее глазах, не поддавалось никаким описаниям. Все эти фильмы и книжки казались дешевой подделкой по сравнению с тем, что она видела.
        Это было похоже на волшебство. Как будто человеческое тело на краткий миг превратилось в мягкую глину, и чьи-то невидимые руки лепят из этой глины совершенно другое существо. Линии меняют очертания, утолщаются кости, укорачиваются конечности, изменяется силуэт…
        Всего пара мгновений - и огромный серебристый волк с тихим рыком лег на пол в трех шагах от ног Мирославы.
        Она невольно поджала ноги и вцепилась в стул так, что побелели костяшки пальцев.
        Не от страха.
        Сердце замерло на долю мгновения, пропуская один удар, и тут же забилось вновь. Что-то отозвалось внутри, откликнулось, потянулось всем своим существом к этому зверю.
        Мирослава закусила губу. Что-то внутри нее умоляло протянуть руку и дотронуться до серебристой шкуры, погладить ее кончиками пальцев, пройтись по ней всей ладонью, ощущая ее мягкость и теплоту.
        Волк смотрел на нее, не отрываясь, так же, как и Северин перед этим. И этот взгляд не пугал. Наоборот, излучал теплоту.
        - Ты… очень красивый, - Мирослава послала ему смущенную улыбку. Почему-то разговаривать с волком оказалось проще, чем с человеком. - Ты ведь понимаешь меня?
        Ой, ду-у-ура!
        Захотелось треснуть себя по затылку. Ну конечно он тебя понимает! А как же иначе!
        Волк фыркнул и спрятал морду в передние лапы. Только глаза продолжали, не мигая, смотреть на девушку.
        - Смеешься? - Мирослава нахмурила бровки. - Я сказала что-то смешное?
        Не сказала, подумала. Эта мысль ворвалась в ее голову быстрее, чем она ее осознала.
        - Ты… - девушка затаила дыхание, не веря тому, что собиралась сказать, - о, господи… ты читаешь мои мысли, так?
        Волк шумно вздохнул и прикрыл глаза. Нет, он не может читать ее мысли, он же не телепат. Но он альфа - вожак, который способен установить ментальную связь с любым лугару в своей стае. А сейчас он пытался проделать этот фокус и с ней. Он пытался позвать волчицу, обитающую у нее внутри.
        Волчица была там, и она почувствовала его присутствие. Привстала на лапы, еле слышно заскулила, подавая голос. Она услышала его безмолвный зов. Вот только он был так далеко, что она не смогла его увидеть.
        Подчиняясь проснувшемуся инстинкту, Мирослава сползла со стула. Тяга, такая сильная, что ей невозможно было сопротивляться, заставила ее приблизиться к волку. Девушка остановилась, замерев рядом с ним. Нервно стиснула ладони, которые вдруг стали ледяными от волнения.
        Ну же, чего она боится? Ведь сегодня ночью этот волк лежал рядом с ней в постели - и не причинил вреда. Почему же сейчас так дрожат колени и кружится голова? Или… это не страх?
        Она с трудом проглотила колючий комок, застрявший в горле, и медленно опустилась на корточки. Протянула руку. Коснулась волчьего носа и медленно повела кончиками пальцев вверх, даря огромному зверю невольную ласку.
        Северин задрожал. Безумная мысль - вернуть себе человеческую ипостась, схватить эту ручку, так неосторожно коснувшуюся его, и целовать. Сначала тонкие пальчики, потом ладонь, нежное запястье и дальше - двигаться вверх по чувствительной коже, вырисовывая на ней пламенные узоры губами и языком.
        Закрыв глаза, затаив бурю, которая бушевала у него внутри, он ждал, что будет дальше.
        Продолжение не заставило себя ждать.
        Девушка, осмелев, запустила в его густую серебристую шубу обе руки.
        - Ты такой теплый! - ее глаза сверкнули озорством. Страх исчез, не оставив даже следа. - И мягкий. Как плюшевый мишка.
        Как его только не называли волчицы, делившие с ним постель! Но плюшевым мишкой? Такой комплимент он услышал впервые.
        Волк издал странный звук, похожий на полузадушенный хрип.
        - Ну, - Мирослава окинула его таким взглядом, будто сомневалась в собственных выводах, - ты милый!
        Огромный волк, размером с теленка, с зубами, способными в один укус переломать хребет взрослому человеку - и милый?! О, боже, она просто сошла с ума. Все эти стрессы, волнения… Она просто не ведает, что творит…
        Здравый смысл бился в истерике: это зверь, он опасен, нужно бежать! Но что-то другое, пока незнакомое, шептало: прикоснись к нему, почувствуй, какой он сильный и теплый, позволь ему остаться, он сможет тебя защитить…
        Мирослава не знала, кого ей слушать. Опыт подсказывал: нельзя доверять незнакомцам, это может плохо закончиться. Один раз она уже совершила ошибку. Неужели, сейчас собирается ее повторить?
        Тихо вздохнув, она убрала руки и отодвинулась. Волк издал разочарованный вздох, но с места не двинулся.
        - Ладно, - Мирослава поджала губы. - Я убедилась в том, что ты существуешь. И что я не сошла с ума. И что теперь?
        Если бы он только знал!
        Точнее, он-то знал, чем бы хотел заняться в данный момент. Вернуть себе человеческий облик, подхватить ее на руки, сорвать с нее эти тряпки, мешающие наслаждаться ее совершенным телом…
        Хотя, нет. Носочки, скорей всего, он бы оставил. Они придавали ей очаровательно-беззащитный вид.
        - Мне кажется, я могу тебе доверять, - девушка произнесла это таким задумчивым тоном, словно советовалась с кем-то внутри себя. - У меня странное чувство… Я не знаю, как его описать…
        Конечно, она не знала.
        Волчица внутри нее скулила и скребла стенки своей темницы, ища выход. Но его пока не было. Она слышала зов, но не могла найти его источник, а темница была такой тесной, такой холодной. Маленькая омега чувствовала сильного альфу, но ответить ему не могла.
        - Когда ты рядом… я не боюсь.
        Сказав это, Мирослава опять запустила пальцы в серебристую шерсть. И волк тут же положил голову ей на колени. Руки девушки чуть дрогнули, когда она почувствовала его движение, а потом продолжили медленно гладить его вдоль шеи.
        Вот он, нужный момент. Сейчас, когда они так близко друг к другу, нужно еще раз позвать. Пробудить в ней звериную кровь, заставить проснуться инстинкты, погребенные под толщей человеческого интеллекта. Он будет звать ее, пока она не откликнется, и когда это произойдет, он покажет ей новый мир. Изумительный, невероятный, тот, о котором люди могут только мечтать…
        Настойчивый стук в дверь испортил момент.
        Зарычав, волк поднялся на ноги. Одно мгновение - и перед Мирославой уже стоял Северин. Она ойкнула и зажмурилась. Спрятала лицо в ладони.
        Не стоит травмировать психику девушки видом своей голой задницы. Сорвав с кровати простынь, Северин обернул ее вокруг бедер и рывком распахнул двери.
        - Ром! Какого черта! - процедил сквозь зубы. В его тоне слышалось еле сдерживаемое бешенство.
        - Альфа, это очень важно! - застывший на пороге Ром ткнул пальцем куда-то вглубь комнаты, - Телевизор включите!
        Первой сообразила Мирослава. Странное волнение овладело ею, когда она подошла к тумбочке и взяла в руки пульт.
        Северин, нахмурившись, позволил Рому войти и закрыл за ним двери.
        - Какой канал?
        - Первый национальный.
        Засветился экран, показывая студию в бело-голубых тонах и симпатичную блондинку в строгом костюме. Блондинка что-то говорила, ее губы шевелились, а внизу быстрой, едва различимой строкой бежал текст. Справа от ведущей на экране Мирослава увидела собственное лицо.
        - Громкость! Включи звук!
        Она нажала на кнопку несколько раз, пока голос диктора не ударил по нервам, заставив пульт выпасть из ослабевших рук.
        - …восемнадцатилетняя жительница села Артемовка Мирослава Воронцова вышла из дома третьего июня этого года, и по сей день местонахождение девушки не обнаружено. Полиция смогла установить, что Мирослава села на автобус «Запорожье-Киев» в тот же день и сошла на перроне киевского автовокзала. О дальнейшей судьбе девушки ничего не известно. Правоохранители продолжают поисковые работы. Если у вас имеется какая-либо информация…
        Телевизор потух.
        Мирослава в полной растерянности уставилась на Северина. Тот держал в руках провод, который только что вырвал из розетки.
        - Это я! Это меня ищут! - девушку словно прорвало. В одно мгновение она пересекла расстояние, разделявшее их, и набросилась на блондина, колотя по его груди маленькими кулачками. - Сейчас же включи!
        - Успокойся! - он схватил ее за плечи, осторожно притянул к себе, ломая сопротивление. - Все хорошо!
        Никогда прежде он не испытывал такого безумного страха, как в тот момент, когда увидел ее в новостях. В один миг он понял, что может ее потерять. И виной этому будет вовсе не другой самец, как он думал все это время.
        Ее ищут! У его маленькой девочки есть прошлое, от которого он предпочел отмахнуться. А оно напомнило о себе. У нее есть семья, друзья, родственники, и они ее ищут. Все эти три месяца они искали ее. Нужно смотреть правде в глаза, у него нет ни единого шанса увести ее с собой, как бы он этого не хотел.
        - Я должна позвонить в полицию и сказать, что со мной все в порядке! - Мирослава уже не отбивалась. Уткнувшись лицом в его грудь, она тихо рыдала. Ее тело, утратив силу, безвольно повисло в его руках. - Я должна рассказать, что случилось. Тот… тот человек…
        - Тише, все хорошо, - Северин прижал ее чуть сильнее, погладил по волосам. Его рука чуть заметно дрожала. - Мира, нам надо поговорить. Успокойся, пожалуйста, это очень важно.
        - О чем? - она вскинула на него потемневшие глаза, полные слез. - Ты что-то знаешь. Ведь так?
        - Ром, выйди.
        Молодой человек бесшумно покинул номер. Северин дождался, пока за ним захлопнется дверь, потом подхватил Мирославу на руки и усадил на кровать. Сам же остался стоять, мучительно подбирая слова.
        - Ты права. Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, - начал он отчужденным тоном.
        Девушка подтянула колени к груди. На ее щеках все еще блестели дорожки от слез.
        - Ну, говори, - ей казалось, что сейчас она готова услышать что угодно. Что бы он ни сказал, у нее хватит сил с этим справиться. С чем угодно.
        - Тот мужчина, который похитил тебя… - Нет, видимо не с чем угодно, все-таки есть вещи, о которых лучше не вспоминать. - Он не единственный, кого тебе следует опасаться. И он… не человек, как и я. Как и ты.

* * *
        Игорь мчал на скорости двести километров в час. Надеялся покрыть большую часть расстояния, пока в баке еще есть бензин. Потом, скорее всего, байк придется где-нибудь спрятать. Если пробираться напрямую, через леса, можно сократить путь в два раза. А сейчас каждая минута на счету.
        Северин отдал прямой приказ: как можно скорее добраться до «Мальвы», сообщить про нападение, попросить помощь. И молчать про омегу. Об этом не должен знать никто. Для всех будет лучше остаться в неведении.
        Подлетая к очередной развилке, мотоцикл сбросил скорость.
        Игорь немного притормозил, глянул на портативный GPS-навигатор. Синяя стрелка, мигая, указывала влево. Мужчина вывернул руль, втопил педаль газа. И в этот момент неведомая сила выбила его из седла.
        Извернувшись в воздухе, он упал на живот. Успел подстраховаться, подставив руки. Вскочил, сдерживая оборот.
        Огромный обротень, покрытый клочковатой черной шерстью, шел на него с утробным рычанием.
        Откуда он взялся? Игорь отпрыгнул, когда чудовище одним взмахом лапы отшвырнуло со своего пути упавший чоппер.
        Монстр был не меньше двух метров в холке, словно созданный из одних мышц и когтей. Из его пасти свисали нити густой, тягучей слюны, налитые кровью глаза светились багровым светом. Он пер, как на таран, не замечая ничего вокруг, ведомый только одним - жаждой убийства. И запахом. Сладким запахом омеги, который все еще исходил от мотоцикла и рыжего лугару.
        - Где… она, - прохрипело чудовище.
        - Мать твою! Да ты кто такой?!
        Влад. Он мог бы не спрашивать. Точнее, можно было спросить, как тот его выследил, а главное - догнал. Но обстановка не располагала к светской беседе. Монстр замахнулся, его когтистая лапа со свистом разрезала воздух.
        Отступать было некуда. Раздеваться - тоже. Одно мгновение - и одежда затрещала по швам, не в силах сдержать растущую мощь. С глухим рыком бурый волк мотнул головой, сбрасывая остатки футболки. Джинсы и кроссовки, разодранные на клочки, уже валялись на нагретом солнцем асфальте.
        А в следующую секунду волк прыгнул, целясь в горло двухметровому монстру.
        ГЛАВА 13
        Нужно было что-то сделать. Закричать, убежать, закатить истерику…
        Но Мирослава только стояла, до боли сжимая пальцы, и не могла выдавить из себя ни звука. Рассудок отказывался принимать то, что она услышала.
        - Я… не такая, как вы, - наконец, выдавила она из себя.
        - Уверена? Я могу доказать обратное.
        Угрюмый голос Северина не предвещал ничего хорошего.
        - Как? Щелкнешь пальцами, и я превращусь в волка?
        - Если бы. Поверь, так было бы намного проще и для тебя, и для всех нас.
        - Тогда - что?
        - Сядь!
        На этот раз в тоне Северина звучал приказ, приправленный ментальным воздействием. Это был приказ альфы, а не человека. И волчица, беспокойно крутившаяся внутри Мирославы, моментально поджала хвост. Девушка буквально упала на стул.
        - Как… господи… как ты это сделал? - выдохнула она, не веря собственным ощущениям. Ее тело предало ее!
        - Я приказал твоей волчице сидеть. Не тебе - ей.
        - Волчице? И… где она?
        - Вот здесь, - он шагнул ближе, заставив Мирославу невольно напрячься, и приложил пальцы к ее вискам. - Она сидит, как в темнице, замурованная в твоем подсознании.
        Теперь он стоял за ее спиной. Она не видела его, зато чувствовала тепло его тела, которое находилось в опасной близости от нее. Слышала его дыхание, обвевающее ее макушку, и гулкий стук сердца. А еще ощущала прикосновение его пальцев, которые он не спешил убирать.
        Он был так близко…
        Она застыла, раздираемая противоречиями. Здравый смысл убеждал подняться со стула, отойти, держать расстояние. Но что-то другое умоляло посидеть так еще немного, просто наслаждаясь его невинным прикосновением.
        - Это неправда… - голос Мирославы дрогнул. - Почему я об этом не знаю?
        - Потому что тебе никто не сказал. Знаешь, что я думаю? - он слегка погладил ее виски, заставив девушку задрожать от случайной ласки.
        - Что?..
        - Я думаю, твоя мать была одной из нас. Или бабка. Но точно кровь лугару передалась по женской линии. Если бы по мужской, то ты стала бы полноценной волчицей. Так всегда бывает.
        - Нет, это невозможно… моя мама…
        Она задохнулась на полуслове. Нет, слишком больно. Воспоминания еще слишком свежи. Столько лет прошло, а боль не притупилась, рана не заросла, она по-прежнему кровоточит. И кажется, будто со временем она только становится больше…
        - С твоими родителями что-то случилось, ведь так? Поэтому ты жила с бабушкой?
        Северин убрал руки, и Мирослава ощутила пустоту за своей спиной. Пустоту, от которой вдруг сжалось сердце. Было так хорошо, так тепло и спокойно, пока он стоял там. Такой большой, сильный, уверенный. Как будто стена. А теперь там пусто.
        Она чуть не взмолилась, чтобы он снова придвинулся к ней, но удержала порыв.
        - Я не хочу говорить об этом, - прошептала, опустив голову.
        Но, кажется, этот мужчина не умел отступать. Теперь он стоял перед ней. Точнее, присел на корточки и осторожно взял в руки ее ладони.
        Пальцы Мирославы были на ощупь холодные, как ледышки. Северин едва удержался, чтобы не поднести их ко рту и не согреть дыханием.
        Не надо, рано еще. Не стоит пугать малышку безрассудными проявлениями нежности. Лучшая тактика в обращении с ней - выжидание. Медленное, ненастойчивое приручение. Стать тем, кому она будет доверять, как самой себе. Стать необходимым ей, как воздух. Заменить ей целый мир. И тогда она сама придет к нему.
        Вот только сможет ли он найти в себе силы, чтобы ждать столько времени?
        - Хорошо, не говори, - он подозрительно легко согласился. Чуть пожал ее пальцы. Его ладони были сухие и теплые. - Ты замерзла?
        - У меня всегда холодные руки, - она смущенно улыбнулась, не скрывая радости от того, что он решил сменить тему разговора. - И ноги тоже. Бабушка даже ворчала, что меня никто замуж не возьмет, мол, кому нужна такая ледышка?
        - Может быть, тебя еще просто никто не пытался согреть?
        Он сказал это очень тихо. Мирослава вздрогнула и невольно подняла голову. Их взгляды столкнулись.
        - Мира, тебе не нужно меня бояться, - он не дал ей отвести взгляд. - Посмотри на меня, не отворачивайся. Я не трону тебя…
        Не тронет, пока. Пока не будет уверен, что она сама этого хочет.
        Это была очень скользкая тема. Мирослава не хотела ее начинать.
        - Ты что-то говорил о… - она вернулась к прежнему разговору. - Тот человек…
        - Влад, - Северин сразу понял, о ком она, - его зовут Влад, и он не человек. Он такой же, как я. Лугару. Просто живет среди людей.
        - Я должна рассказать о нем полиции?
        - Ты этого хочешь? - он внимательно на нее посмотрел. - Подумай хорошенько. Какие у тебя доказательства? Он известный адвокат, ведет дела нескольких крупных фирм, не последний человек в своих кругах. Понадобится много времени - свидетели, бесконечные экспертизы и допросы - чтобы доказать его причастность. Тем более… на тебе не осталось его следов. Если я их не ощущаю, значит, ни одна лаборатория не выявит их присутствия.
        Его слова били ее наотмашь, как пощечины. Каждое из них звучало как стук молотка, забивавшего гвозди в крышку гроба ее надежды. Но при этом она понимала - он прав. Что она может сказать полицейским? Что ее изнасиловали и незаконно удерживали в каком-то сарае посреди леса? Да она даже не сможет указать, где именно это было! И как она докажет личность насильника? Нужно было подумать об этом еще тогда, когда ее привели в гостиницу. Потребовать телефон, вызвать полицию и настоять на экспертизе. А теперь?.. Теперь у нее нет ничего, что суд воспримет, как прямые доказательства.
        - Мира, тебе придется пережить множество неприятных часов, давая показания. Заново все вспоминая и проживая. Находиться с ним в одном помещении. Видеть его, слышать, обонять. И не факт, что он выйдет из сала суда в наручниках. А если и выйдет, поверь, у него хватит денег и связей, чтобы добиться комфортных условий и быстрой амнистии. Ты этого хочешь?
        Она сглотнула, чувствуя, как на глаза от бессилия наворачиваются слезы. Нет, она этого не хотела. Но разве есть другой вариант? Мысль о том, что он на свободе и идет за ней попятам, лишала ее последних остатков самообладания.
        - Что мне делать? - она умоляюще взглянула на Северина. Он должен знать. У него есть ответ. Он же обещал ее защитить, значит, знает, что нужно делать.
        - Тебе - ничего. Он лугару и подчиняется нашим законам.
        - И… что говорят ваши законы?
        Северин отвел взгляд. Законы стаи не запрещали похищать, насиловать и удерживать человеческих женщин, если те могли принести здоровое потомство. Выживание расы стояло на первом месте, потом уже все остальное. Но Влад совершил насилие против омеги. Пусть она была не инициированной волчицей, пусть никогда не сможет принять звериную форму, но ее кровь давала ей право на выбор. По закону лугару на омегу мог претендовать любой свободный самец. Любой, способный доказать свое превосходство над остальными. И все, что нужно было сделать претендентам - это выиграть в схватке с остальными соперниками.
        Обойти этот закон можно было только одним способом. Оплодотворить омегу до того, как появятся другие желающие. Судя по всему, именно этого и добивался Корса. Вот только ему не повезло. Его семя не прижилось, а Мирослава сбежала.
        Северин шумно выдохнул и поднялся. Подошел к столу, взял в руки пустую чашку и зачем-то ее повертел, словно его заинтересовал нехитрый узор на ободке.
        - Наш закон говорит, что теперь мы с ним враги, - услышала Мирослава его глухой голос. - И он это знает. Он появится снова, я в этом уверен, и когда это случится, - он сжал кулаки с такой силой, что чашка хрустнула и смялась, будто одноразовый стаканчик, - я буду здесь. Я его встречу.
        Северин разжал кулак. Осколки упали на пол.

* * *
        Он ушел. Дал ей время подумать и принять решение. Вот только все равно не сказал всей правды, как и она ему.
        Выйдя на улицу, аккуратно прикрыл за собой двери. Ром обнаружился в пяти шагах от домика. Сидел, привалившись к дереву, и жевал травинку. Увидев альфу, вскочил на ноги.
        - Есть у меня кое-какая мысль, - сказал Северин задумчивым тоном. - Надо бы ее проверить.
        - Это как-то связано с девочкой? - Ром понимающе кивнул на окно, в котором маячил силуэт Мирославы.
        - Да. Село Артемовка, Запорожская область. Там живут ее родственники. Бабка с дедом так точно. Надо бы смотаться туда, выяснить, есть ли среди них носитель нашей крови. Только по-тихому, не хочу, чтобы они раньше времени узнали о том, что девочка у нас.
        - Если это родственники со стороны отца…
        - Тем лучше. Если они окажутся стопроцентными людьми, с ними не возникнет проблем. И еще, нужно выяснить, что случилось с ее родителями. Особенно с матерью. Подозреваю, малышка уклоняется от этой темы не просто так. Скорее всего, именно через мать она получила ген лугару.
        - Хотите, чтобы я все разузнал?
        - Да. Но не сейчас. Сейчас ты мне нужен здесь. Но постарайся узнать хоть что-то. Интернет, соцсети, телевидение, газеты. В общем, сам знаешь, чего я тебя учу? - он потер затылок. - Что-то неспокойно мне… Как бы с Игорем чего не случилось.
        - Да что с ним случится? - Ром пожал плечами.
        - Не знаю… Ладно, надо разнообразить наш быт, раз уж мы здесь застряли. Пойду, ознакомлюсь с местным меню.
        - Мне остаться?
        - Да. Присмотри за девочкой.
        - Кстати, я видел возле кафе мангалы. Кажется, они сдаются в аренду.
        - Намекаешь на шашлычки? - Северин открыто расхохотался. Тревога, державшая его в напряжении последние сутки, словно отступила, сдала позиции.
        - Ну… вы же хотите разнообразить наш быт? - Ром состроил невинную физиономию. - Тихий вечер, немного специй, свежее мясо… Романтика, - он шумно вдохнул, будто уже чувствовал тот самый пресловутый аромат шашлыков. - Красота!
        - Посмотрим, - Северин уклончиво хмыкнул. - Хотя, ты прав. Расслабиться нам всем не помешает. Особенно ей, - он кивнул в сторону окна.
        Мирослава стояла там, глядя на него через стекло. Он видел ее тонкий силуэт, притягивавший его, как магнит.
        Даже сейчас, когда их разделяли стены, он ощущал ее аромат. И внутренний волк тоже его ощущал. Слишком тяжело становилось удерживать зверя внутри. Он просился наружу. Нет, не просился - требовал. Вот только в этот раз ему нужна была вовсе не Мирослава. Он изнывал от желания увидеть ее волчицу. Увидеть - и сделать ее своей.
        Развернувшись, Северин направился прочь от домика в сторону кафе.
        Мирослава вцепилась в подоконник, глядя, как он уходит. С ней творилось что-то непонятное. Какая-то сила тянула ее выйти сейчас, окликнуть его, взять за руку, а потом идти рядом, стараясь подстроиться под его широкий размашистый шаг. Что-то внутри скреблось и скулило, точно слепой щенок.
        Резко выдохнув, девушка прижала холодные ладони к пылающим щекам. Ее взгляд прикипел к широким плечам Северина. И он, будто что-то почувствовав, обернулся.
        И опять ее словно пронзило ударом тока. Слабая дрожь пронеслась по телу, заставляя ослабнуть ноги. Не устояв, Мирослава покачнулась, оперлась на подоконник. Сердце гулко стучало, отдаваясь в висках барабанным боем. В животе что-то сжалось, перевернулось, разлилось по венам сладкой патокой.
        Волчья кровь, которая спала в ней столько лет, начала просыпаться. Маленькая волчица, почуяв сильного альфу, захотела ответить на его призыв.
        ГЛАВА 14
        Северину тоже нужно было подумать. Удерживать Мирославу насильно он не хотел, но сама мысль о том, что она может достаться другому, вызывала у него приступ неконтролируемой ярости. Он должен был найти способ растопить тот панцирь изо льда, в который она спряталась, будто в ракушку. Должен был найти способ, как согреть ее сердце. Она столько пережила… Вряд ли стоит ждать, что девочка воспылает любовью и страстью к незнакомому мужчине за несколько дней - на это он и не рассчитывал. Но надеялся на своего волка. Тот чувствовал маленькую волчицу и не только чувствовал. Он ее безумно хотел.
        Да, он ее хотел, как любой свободный самец хочет омегу. Но испытывал ли он к ней тягу, как человек? Как мужчина? Смог бы он ее полюбить?
        Стоило выйти за границы действия ее феромонов, как холодный рассудок брал верх над гормонами. А вместе с ним возвращалось и прошлое, с которым Северин пока еще не смирился. Он мог обманывать себя сколько угодно, даже был бы рад обмануться, но он хотел не ее, не Мирославу, он хотел омегу в ней. Другая женщина жила в его сердце и не собиралась сдавать позиции. Его София, его пара.
        И сейчас, испытывая желание к этой девушке-ребенку, он чувствовал себя мерзавцем, собиравшимся предать сразу двух женщин. Он строил планы по завоеванию тела Мирославы, ничуть не заботясь о ее душе. И в то же время все еще продолжал хранить в своем сердце образ Софии.
        Но как бы там ни было, выбор был сделан. Голос совести смолк, его заглушил древний инстинкт. Потом, когда маленькая омега будет в его руках, он подумает, чем успокоить свою совесть. К тому же, кто сказал, что девочке будет с ним плохо? Он сможет обеспечить ей достойную жизнь, комфорт, заботу и внимание. А что нужно еще? И все, что он хочет взамен - свободный доступ к ее телу. Телу, о котором он грезит уже несколько дней.
        Ему казалось, это хороший обмен.
        Заказав обед, он вернулся. Пригласил Мирославу прогуляться, заявив, что ей стоит подышать свежим воздухом. Конечно, насчет этого она могла бы поспорить - какой свежий воздух рядом с дорогой? - но не стала. Приняла его предложение с тайным восторгом, словно ждала чего-то подобного. А когда он взял ее за руку, ее охватило странное волнение.
        - Куда пойдем? - выйдя из домика, она огляделась.
        Длинный ряд однотипных номеров был разделен по центру небольшим кафе, сауной и открытой площадкой, где под зонтиками стояли столы. Чуть поодаль виднелся отгороженный участок для кемпинга, на котором пестрело несколько туристических палаток.
        - Здесь рядом есть водоем. Я чувствую его запах. Можем прогуляться туда, как тебе такая идея?
        - А кто еще с нами пойдет? - она покосилась в сторону Рома и Алекса. Те о чем-то переговаривались, стоя в нескольких шагах от ее номера.
        - Можем позвать парней, - Северин беспечно пожал плечами, в то время как его кулаки с хрустом сжались.
        Мирослава поджала губы, обдумывая предложение. Идти на прогулку с одним Северином или взять для подстраховки еще кого-нибудь? Здравый смысл подсказывал, что компания не помешает. Оставаться наедине с этим блондином очень и очень опасно. Ведь недаром в его присутствии с ней творится что-то непонятное, недаром же от его прикосновений ее словно бьет маленькими молниями? Но голос рассудка быстро смолк, заглушенный инстинктом, о котором она пока не догадывалась.
        Северин молча ждал. Уже знал, что услышит в ответ. Догадаться было несложно. Его волк жаждал обладать ею, и маленькая омега внутри Мирославы жаждала ему принадлежать. Как любая самка, она выбирала достойнейшего из доступных самцов. То, что она выберет альфу - было очевидно. Если бы только был способ пробудить волчью кровь, заставить Мирославу принять свою звериную сущность, тогда волк Северина смог бы заявить права на маленькую омегу. И она бы не сильно сопротивлялась, ведомая инстинктами.
        - Давай вдвоем, - щеки девушки порозовели, когда она это сказала.
        - Ну, вдвоем, так вдвоем, - он даже не сомневался. - Тем более, у меня есть кое-какие мысли, как разнообразить нашу прогулку.
        Они медленно пошли вдоль дороги, по направлению к кемпингу.
        - И как же?
        - Можно попробовать пробудить твою вторую сущность.
        - Зачем? Я восемнадцать лет жила человеком. Зачем сейчас что-то менять?
        - Затем, что ты не человек, Мира. В тебе течет кровь лугару, пускай даже только ее малая часть. Но в тот миг, когда ты попалась нам на глаза, все! Человеческие законы больше не действуют на тебя. Теперь ты принадлежишь нашему миру.
        - Но я не хочу…
        - А чего ты хочешь? - он неожиданно вспылил. - Вернуться назад, в село? Как оно там называется? Артемовка? Выйти замуж за тракториста или агронома? Нарожать ему кучу детишек? И провести остаток дней, выполняя все его прихоти?
        Последние слова он буквально выплюнул, едва не рыча от бешенства. Воображение услужливо подсунуло картинку: обнаженная Мира, распластанная на кровати под каким-то человеческим ублюдком, и тот сосредоточенно вбивается в ее сладкое тело…
        - Я собиралась учиться, - девушка вырвала пальцы из его ладони.
        - Да, вот только возникла проблемка. Первый же лугару, которого ты встретила, похитил тебя и удерживал целых три месяца! Скажи, а ты не думала, почему?!
        - Он маньяк.
        Она остановилась и опустила голову. Стояла, разглядывая носки своих ярко-розовых кроссовок, а потому не видела, как плечи Северина затряслись в беззвучном смехе.
        - Маньяк? - переспросил он с ожесточением. - Да любой на его месте обезумел бы, увидев тебя в толпе большого города! В этом я его понимаю. Мне его даже жаль. Такая маленькая, такая сладкая, без охраны, без защиты… Доступная каждому!
        Он надвигался на нее, как гора, неумолимо, безудержно, и ей не оставалось ничего другого, как только отступать под его натиском.
        Одно мгновение - и она оказалась прижата спиной к стволу дерева. Откуда оно здесь взялось? Северин навис над ней, подавляя своей мощью. Его дыхание опаляло ее лицо.
        - Стоит только вдохнуть твой запах, как рассудок замолкает, уступая место инстинктам. И знаешь, что эти инстинкты мне говорят?
        Голос мужчины понизился до хриплого шепота, и в этом шепоте вдруг пробудились бархатные, ласкающие нотки. От них закружилась голова, а тело наполнилось странной легкостью. Мирослава рвано выдохнула, желая провалиться сквозь землю. Но не успела. Его рука скользнула по ее щеке, обхватила за шею. Еще секунда - и он притянет ее к себе, чтобы впиться в ее губы торжествующим поцелуем.
        Вскрикнув, Мирослава оттолкнула его. Вывернулась из жадных рук и со всех ног рванула, куда глаза глядят.
        Сжав кулаки, Северин глухо взвыл. Трансформация охватила его лицо и руки легким сиянием, плавя и перекраивая черты. Волк внутри него безумствовал, сходя с ума от желания.
        Мирослава не помнила, как добралась до своего номера, распахнула дверь и ворвалась внутрь, дрожащая и задыхающаяся от быстрого бега. Упала на кровать, пряча лицо в подушку и заглушая рыдания. Слезы стыда и отчаяния ручьем катились по ее щекам.
        Она сама во всем виновата. Эта мысль набатом раздавалась в ее голове. Сама. Во всем. И в том, что стала жертвой насилия - тоже. Северин ясно дал это понять. Он практически открыто обвинил ее в этом. И в том, что как она действует на него…
        Всхлипнув, девушка прикусила палец. Боль отрезвила, заставила думать. Что ж, возможно, он прав. Разве сама Мирослава не испытывала к нему влечения? Разве ей самой не доставляли удовольствия его знаки внимания? А ведь он предлагал взять компанию, но она сама отказалась. Потому что хотела побыть с ним наедине.
        Почему же тогда она испугалась, когда он честно сказал, что хочет ее?
        Потому что, пережив насилие один раз, она не хотела его повторения…
        Воспоминания накрыли ее удушающей пеленой. То, о чем хотелось забыть навсегда, вычеркнуть из памяти, сделать вид, что оно никогда не происходило, возвращалось. Наплывало волнами, точно прибой на песчаный пляж. Хриплое дыхание, грубые, жадные руки, поцелуи, больше похожие на укусы. Иногда Влад брал ее по нескольку раз за день. Казалось, он не мог насытиться ею. А кончив, замирал, прижавшись к ней всем телом, и шептал что она его сокровище, которое он никому не отдаст.
        «Моя девочка… моя маленькая сладкая девочка…»
        Она словно наяву услышала его сбивчивый шепот. Все, что ему было нужно - это ее покорное тело. А теперь история повторяется. Потому что мужчина, который спас ее и дал защиту, тоже думает только об этом.
        Она больше не могла себе врать.
        Поднявшись, прошла в ванную и стала перед зеркалом. Оно было достаточно большим, чтобы отразить ее в полный рост.
        Ну? И что с ней не так?!
        Короткие, неровно обрезанные волосы, узкое лицо с чуть выступающими скулами. Серо-голубые глаза миндалевидной формы, слегка вздернутый нос… Небольшого роста, худощавая, без всяких приятных округлостей… На вид можно дать лет пятнадцать-четырнадцать. С первого взгляда даже не скажешь, что взрослая девушка. В ней не было ровным счетом ничего, что могло бы привлечь мужчин.
        Значит, дело не во внешности?
        Северин сказал… запах. Сказал, ее запах сводит его с ума. И тот, другой, тоже постоянно говорил про ее запах. Говорил, что не может им надышаться, как будто она ходячий наркотик, и он подсел на него.
        Мирослава оттянула ворот футболки и, нагнув голову, принюхалась к себе. Запах как запах. Ничего необычного. Немного цветочных нот, оставленных на коже гелем для душа. И больше ничего.
        Вздохнув, она открыла холодную воду и подставила ладони под тугую струю.
        Нужно прийти в себя. Нужно все хорошенько обдумать. Раз уж она не может изменить обстоятельства, значит, нужно изменить свое отношение к ним…

* * *
        - Ты все еще сердишься? Извини. Я не хотел тебя напугать. Можно войти?
        Она посторонилась, пропуская его в номер.
        Зачем он пришел? На улице уже вечерело, зажглись фонари. Мирослава целый день просидела взаперти, страшась его прихода и в то же время тайно ожидая его.
        - Чего ты хочешь? - она остановилась посреди комнаты, сложив руки на груди.
        Это было что-то новенькое. Северин приподнял одну бровь, окидывая ее оценивающим взглядом. А малышка-то, оказывается, с характером.
        - Ну, главное я уже сказал. Хочу извиниться. Прости, что не сдержался и напугал тебя.
        - Вот как?
        - Этого больше не повторится.
        Она коротко выдохнула и покачала головой:
        - Ты врешь. А сегодня днем сказал правду. Я сама виновата.
        - Забудь мои слова! Я был не в себе.
        Он сделал шаг в ее сторону, но остановился, когда она предупреждающе махнула рукой.
        - Ты и сейчас не в себе, - констатировала спокойным голосом. - Ведь так? Сам же сказал, это мой запах так влияет на тебя…
        Северин молча кивнул. Она была права. Он и сейчас был не в себе. Там, за порогом ее номера, он настраивал себя на продуктивный диалог. Войти, извиниться, пригласить присоединиться к их компании. В случае отказа, попытаться соблазнить шашлыками, которые уже готовили парни…
        А в результате он стоял, с трудом сдерживая своего волка, который выл и рычал от желания вырваться на свободу. От желания прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, подмять под себя и войти в ее тело, поцелуями заглушая протест.
        Но вместо этого он должен был стоять и вести бессмысленный разговор. Давать обещания, которые не сможет сдержать.
        - Знаешь, у меня было время подумать, - Мирослава говорила ровно, без лишних эмоций, как будто заранее подготовила и выучила свою речь. - И принять решение.
        - И… - он прочистил горло, - что же ты решила?
        - Ну, судя по тому, что я знаю, выбор у меня небольшой. Как ты сказал, я лакомый кусок для любого из вас. Из лугару. Ведь так?
        - Да.
        - Любой, встретив меня, будет думать только о том, как… - она быть жесткой, хотела сказать «трахнуть меня», но в последний момент осеклась, - …как присвоить меня…
        - Да.
        - И если я не хочу стать переходящим кубком, то мне нужно выбрать себе покровителя?
        - Пару.
        - Что? - Мирослава вздрогнула, сбиваясь с мысли.
        - Любой свободный самец имеет право участвовать в схватке за право обладания тобой. Победитель получит тебя и будет твоей парой. Это означает общий дом, потомство, совместную жизнь.
        - То есть, это как выйти замуж?
        - Да. Только разводов у нас не бывает. Пара выбирается один раз и навсегда.
        - А если один из пары умрет раньше?
        Губы Северина раздвинулись в невеселой усмешке. Почему этот вопрос так больно кольнул его в сердце? Будто заноза?
        - Это ничего не меняет. Истинную пару нельзя заменить. Только истинные могут подарить друг другу потомство. Потому они и зовутся истинными. Но с тобой все иначе. Ты омега. Ты можешь осчастливить любого. Ты идеальная пара для любого самца.
        - И для тебя?
        Она спросила это так тихо, что он едва расслышал ее слова.
        - Да. И для меня.
        Горькая насмешка судьбы. Она и для него идеальная пара. Хотя, видит бог, он хотел бы, чтобы на ее месте была другая. Та, кого он уже похоронил…
        - Тогда… я хочу, чтобы ты помог мне.
        Она стиснула руки, глядя на него с выжиданием.
        - В чем?
        - Помоги пробудить мою волчью кровь. Если мне придется жить с одним из вас, я хочу знать, что не буду белой вороной.
        Он окинул ее изучающим взглядом, пытливо заглянул в глаза. В них светилась отчаянная решимость.
        - Ты же не хотела? Что заставило тебя передумать?
        - Мама… и то, что с ней случилось.
        - Значит, я был прав, - пробормотал он с пониманием. - Твоя мать была одной из нас.
        - Я пока не хочу говорить об этом.
        - Хорошо. Я согласен. Я помогу тебе. Но взамен…
        Он прищурился, глядя, как она сжалась, услышав его последние слова. Все-таки у нее оказалось недостаточно сил и уверенности, и вся ее храбрость была показная.
        - Чего… ты хочешь… взамен?
        Она могла бы не спрашивать. Все было ясно без слов.
        - По закону, я, как альфа, должен представить тебя своей стае и дать всем свободным самцам возможность участвовать в схватке. Но как свободный самец, я сам являюсь претендентом. Бросить вызов альфе может только другой альфа. И пока желающих нет, я хочу предъявить на тебя права.
        Ну вот. Больше никаких недомолвок. А чего она ожидала? Знала же, на что идет, когда решила завести этот разговор. Теперь отступать некуда.
        Да и хочет ли она сама отступать?
        - Я согласна. Но… ты дашь мне время.
        - Несомненно. Я не хочу брать тебя силой. Думаю, мы вообще начали не с того.
        Она застыла, но не отшатнулась, когда Северин приблизился к ней. Медленно, стараясь не испугать, не спугнуть момент, поднял руку и ласково провел по ее щеке кончиками пальцев. Мягко тронул ее губы.
        - Давай попробуем представить, что мы только что встретились. И понравились друг другу. Это же не тяжело?
        Она покачала головой.
        - Хорошо, - он удовлетворенно улыбнулся. - А теперь я хочу пригласить тебя на свидание. Ты позволишь?
        Этого она от него точно не ожидала.
        - Свидание? - заморгала растерянно, думая, что ослышалась.
        - Ну да, - он пожал плечами, - почему бы и нет? Ты жила среди людей. Думаю, человеческие парни не раз приглашали тебя на свидания.
        Он сказал это с нарочитым безразличием, скрывая под маской равнодушия вспышку ревности. Думать о других мужчинах, даже если они только гипотетически присутствовали в ее жизни, было невыносимо.
        - Ну, вообще… да.
        Она тряхнула волосами.
        - Да? - его светлые брови сдвинулись, на переносице образовалась хмурая складка.
        - Да, помню в пятом классе был один… Домой провожал, таскал яблоки из соседского сада…
        Северин сдержанно улыбнулся:
        - Ты шутишь, - и медленно выдохнул, чувствуя, как буря внутри постепенно затихает. - Ну, так что, идем?
        Она вложила в его протянутую ладонь свои холодные пальцы.
        ГЛАВА 15
        Возможно, она поторопилась. Возможно, поспешила с решением. Но выбор был сделан, и отступать Мирослава не собиралась, как и Северин.
        Хотя, надо признать, в этот вечер он был выше всяких похвал. Очень корректно и ненавязчиво ухаживал за ней. Ни разу не позволил себе сорваться и напугать девочку, хотя один бог знал, чего это ему стоило. Держать себя в руках удавалось с трудом, но недаром же он альфа. Северин ежеминутно себе об этом напоминал. Его самообладанию мог позавидовать любой лугару. Сидеть рядом с ней, чувствовать ее случайные прикосновения, ее запах… Слышать, как она заливисто смеется в ответ на глупые шутки парней, видеть, как раздвигаются ее губы в улыбке, как в свете звезд блестят ее глаза, наполненные детским восторгом…
        Черт, он заслужил медаль за стойкость! Или нет, орден. За такое ему положен орден!
        Еще днем Северин созвонился с Анджеем, предупредил, чтобы ждали гостя, а теперь сам с нетерпением ожидал ответного звонка. По его подсчетам, Игорь должен был прибыть в «Мальву» рано утром. Но он надеялся, что тот сумеет добраться быстрее.
        На вопрос Мирославы, почему Игорь отправился на байке, а не своим ходом, приняв волчью ипостась, остальные лугару расхохотались.
        - Мира, ты видела нас в истинном виде? - Северин покачал головой, пряча улыбку. - Хочешь, чтобы новость о волках-монстрах облетела этот закуток за считанные часы? И полиция отрядила рейд на наш отлов? Нет, на человеческой территории мы предпочитаем играть по человеческим правилам. Не привлекать внимания, не создавать прецедентов. Хотя, не спорю, ситуации бывают разные.
        - И много ваших живет среди людей под прикрытием? - она все еще не могла ассоциировать себя с ними.
        - Достаточно. Но обычно только те, кто по каким-то причинам не прижился в своей стае.
        - А из стаи в стаю можно перейти?
        - Конечно. У нас одобряются перекрестные браки. Это не дает стае выродиться.
        Все это было слишком сложно для Мирославы. Совершенно другой мир, другие законы. Даже мораль лугару отличалась от человеческой. То, за что человеческий закон карал уголовной ответственностью, законы лугару разрешали и поощряли. Например, то же насилие.
        - И часто лугару похищают человеческих женщин? - вопрос был задан не случайно. Он касался и ее тоже.
        Северин не стал скрывать правду. Чем быстрее она смирится - тем лучше.
        - Бывает. Через пару дней ты сможешь познакомиться с одной из них. Хозяйка «Мальвы» - отеля, в котором нас ждут - человек. Она любит вспоминать старые времена. Особенно, первую встречу с супругом.
        - Но разве нельзя иначе? - девушка возмущенно передернула плечиками. - Просто познакомиться, ухаживать, ну, чтобы все, как у людей?
        - Нет, «как у людей» не получится, - он покачал головой. - Люди ищут пару, руководствуясь чувствами. Нас ведут инстинкты. Чувства меняются, уходят и приходят, а инстинкты остаются неизменными. Если лугару учуял свою пару - все, выбора нет. Нравится, не нравится - не имеет значения. Природа все равно возьмет свое. Можно бегать от судьбы сколько угодно, но, в конечном счете, это только небольшая отсрочка.
        - Ты так говоришь, будто уже испытал на себе.
        - Мы все испытали, - уклонился он от прямого ответа.
        Они немного помолчали, наслаждаясь тихим вечером. Рядом Ром и Алекс резались в карты, Йен, фыркая от усердия, ворошил угли в мангале. Шашлыки у него вышли просто отменные, Мирослава никогда не чувствовала себя такой сытой, как сейчас. Ей казалось, что она лопнет, если проглотит еще хоть кусочек.
        - Мне нужно сообщить бабушке, что я жива, - напомнила она тихим голосом. - Но я не знаю как…
        - Хорошо. Я что-нибудь придумаю. Что еще тебя тревожит?
        Он неожиданно встал, снял с себя джинсовую куртку и набросил ей на плечи. Пояснил:
        - Прохладно. Не хочу, чтобы ты замерзла.
        Мирослава благодарно закуталась в плотную ткань.
        - Этот… Влад… - она запнулась, с трудом выдавила из себя это имя, - он вернется за мной? Ведь так?
        - Уверен, - лицо Северина посуровело. Девушка увидела, как нахмурился его лоб и от крыльев носа вниз пролегли две колючие складки. - Даже странно, что этот ублюдок до сих пор не объявился. Но не думай о нем, он в прошлом. Один из нас будет дежурить у твоей двери до утра.
        Она облегченно выдохнула. Да, ей просто необходимо было услышать это в ответ. Услышать, что она не одна, ее есть кому защитить. Северин осторожно придвинулся, и она почувствовала, как его рука мягко обнимает ее за плечи. Вздрогнула. Застыла изваянием, вцепившись в полы его куртки. Но не отпрянула, не оттолкнула. Молча признала его право на этот жест.
        - Ты больше ничего не должна бояться, - сообщил Северин серьезным тоном. - И ни о чем не должна переживать. Теперь я отвечаю за тебя. И я решу все твои проблемы.
        - Что ты сделаешь?
        - Заберу тебя с собой в Гервазу и представлю стае, как свою пару.
        - Так просто? - она повернула к нему лицо, и он на миг утратил способность трезво мыслить, так безумно очаровательна она была в этот момент. Взошедшая луна посеребрила ее волосы, наполнила глаза прозрачным светом, сделала кожу мраморно-белой. В этот момент она была похожа на ангела. Даже непослушные пряди светились вокруг лица, будто нимб.
        - Да, - хрипло выдохнул он, с трудом сдерживая рвущийся из горла стон. - Вряд ли кто-то посмеет оспорить мое решение…
        Но об одном маленьком нюансе он умолчал. Мирославе не стоит знать, что официально объявить ее своей парой он сможет только тогда, когда она понесет от него. А до той поры ему придется доказывать свое право на нее каждый раз, когда кто-нибудь бросит вызов…
        Но здесь и сейчас у него был только один соперник - он сам. Если он не выдержит и сорвется, если не удержит волчью суть и возьмет Мирославу силой, то навсегда потеряет ее.
        А еще был Влад. И Северин ни на секунду не забывал о его существовании.
        Было уже далеко за полночь, когда компания потихоньку начала расползаться. Первыми ушли Алекс и Ром, шутливо козырнув на прощание. Сказали, что пробегутся, попугают местных лис, которые обнаглели до такой степени, что среди бела дня рылись на помойке возле кафе. Вслед за ними ушел и Йен. Он едва ли проронил пару слов за весь вечер. А потом поднялся и Северин, протягивая ей руку:
        - Идем. Ты устала.
        - Есть немного.
        Она ответила ему смущенной улыбкой, но он не спрашивал. Он просто констатировал факт. Вот они, доминирующие альфа-самцы. Северину и в голову не пришло, спросить, ты устала, ты хочешь спать? Нет, он решил все за нее. Точно так же, как все эти дни решал, что ей есть, что носить, когда ложиться спать и когда вставать. И что самое удивительное, он каким-то поразительным чутьем угадывал ее невысказанные желания.
        Возможно, более свободолюбивой натуре такая опека показалась бы удушающей. Но для Мирославы, и именно в тот момент, такое отношение было идеальным. Она была рада, что не нужно ни о чем думать, не нужно ничего решать. Достаточно только вложить свою руку в его крепкую и сильную ладонь, и идти, куда он поведет. Она еще не могла ему полностью доверять, но раз уж добровольно признала его своим мужчиной, что ж, придется учиться.
        Этим вечером, сидя рядом с ним у костра, она думала, а что, если мы не сойдемся характерами? Что если мы друг другу не подойдем? А потом решительно отгоняла сомнения: нет, если так думать, то не стоит и начинать! Зачем тратить время на отношения, если уже заранее ждать их провала? Нет, лучше она будет думать иначе: я знаю, что у меня все получится. Если я ему нужна, то сделаю все, чтобы и он стал мне нужным.
        И вот теперь, когда они неторопливо шли по асфальтированной дорожке вдоль номеров, Мирослава искоса разглядывала его лицо.
        Северин был очень хорош собой. Она не могла себе отказать в удовольствии смотреть на него. Так смотрят на редкую картину или скульптуру, восхищаясь ее красотой. Вот и Мирослава позволила себе на минуту забыть о собственных бедах и просто наслаждаться моментом. Ловить на себе его ласкающий взгляд, слушать его бархатистый голос, вдыхать его горьковатый мужской аромат…
        Неожиданно из его горла вырвался рык, и рука до боли стиснула пальцы девушки. Мирослава испуганно вскрикнула.
        - Стой здесь! - прорычал он и двинулся вперед, шумно втягивая ноздрями воздух.
        Он принюхивался, как принюхивается зверь, желая уловить запах врага или добычи.
        Мирослава застыла. Растерянно огляделась. Они были всего в десяти шагах от ее номера. Что случилось?
        Осторожно принюхалась, как это делал Северин. Втянула воздух. Странные сладковатые нотки ударили в нос. Знакомый запах, вызывающий отвращение и страх. Запах крови…
        Хриплый крик, полный бешеной ярости, заставил ее вздрогнуть всем телом. Она бросилась к Северину, еще не понимая, что же произошло. Тот стоял на крыльце ее номера, сжимая в руках какую-то тряпку.
        Мужчину трясло. По его коже то и дело пробегало сияние - признак оборота, который он тщетно пытался сдержать. Из горла рвался хриплый и жуткий вой, полный ярости и отчаяния. В одно мгновение фигура Северина стала выше, раздалась в плечах. Мирослава услышала треск материи. Руки блондина превратились в огромные когтистые лапы, покрытые серебристой шерстью. Не волчьи лапы - лапы чудовища, о котором рассказывают старые байки. То, что сейчас стояло перед девушкой, не было человеком, но и волком оно не стало. Это был оборотень. Жуткий монстр из фильмов ужасов!
        - Влад! - прорычал он, поворачивая к ней оскаленную морду, на которой, будто два угля, пылали его глаза. - Уничтожу!
        С этими словами монстр отшвырнул тряпку, которую держал в руках, и рванул в лес. И сделал это как раз вовремя, потому что в соседних номерах постояльцы уже зажигали свет и сонно спрашивали, кто там буянит.
        Ошарашенная Мирослава подняла то, что выбросил Северин. Это был кусок от рубашки Игоря, и он весь был пропитан запекшейся кровью…

* * *
        Йен был первым, кто примчался на зов альфы и нашел перепуганную Мирославу, сжимающую в руках то, что осталось от рубашки рыжего лугару. Потом подоспел и Алекс. Его брат рванул следом за альфой.
        - Сучий сын! - выругался светловолосый, увидев улику. - Что за игру он затеял?
        - Это ловушка, - Йен забрал у девушки окровавленную тряпку. - Он водит нас за нос.
        - Ему нужна она, - Алекс уставился на сжавшуюся Мирославу. - Подонок!
        - Идем, - Йен кивнул девушке, - переночуешь у нас. Я уверен, эта тварь бродит где-то поблизости.
        Мирослава, дрожа, обхватила себя за плечи. То, что ей довелось увидеть, не желало выходить из головы. Перед глазами так и стояла оскаленная морда чудовища, в которого превратился блондин.
        - А… Северин? - прошептала она срывающимся голосом.
        - За него не беспокойся. С ним Ром.
        - И когда они найдут эту тварь, - процедил Алекс, сжимая кулаки, - одной проблемой станет меньше!
        Она послушно кивнула.
        Эту ночь ей пришлось провести в четырехместном номере, который облюбовали парни. Йен и Алекс почти не спали, то и дело вскакивали, подходили к окну, вглядывались в ночь. Или, выйдя на улицу, тревожно вслушивались в отдаленные звуки, втягивали в себя ночные запахи. Мирослава тоже не сомкнула глаз. Дрожала, то ли от холода, то ли от страха, и не знала, чего боится больше: опять попасть в лапы насильнику или снова увидеть то чудовище, которым стал Северин.
        Ром и Северин появились только под утро. Пришли в человеческой ипостаси, угрюмые, вымотанные до предела, с грязными, свалявшимися волосами, в которых застрял лесной мусор. От обоих мужчин исходил резкий запах пота и крови.
        - Нашли? - Алекс задал только один вопрос.
        Северин молча расстегнул ремень, сбросил то, что осталось от его джинсов, и прошел в душ, ни на кого не глядя.
        - Нашли, - констатировал Ром, не разжимая зубов, и повернулся к Мирославе. - Больше он к тебе не сунется.
        - Вы… убили его? - с ужасом выдохнула она.
        За дверями душевой что-то с шумом упало. Послышался голос Северина, цедивший ругательства.
        - Нет, - Ром криво ухмыльнулся, и эта ухмылка заставила девушку оцепенеть. - Убить эту тварь было бы слишком просто. Пусть еще немного помучается.
        - Ром!!! - из-за дверей душевой раздался раскатистый рык. - Заткнись!!!
        Зазвенел телефон, брошенный кем-то на стол. Йен стоял ближе всех. Взял мобилку, взглянул на входящий номер.
        - Альфа, это Лауш.
        Остальные насторожились.
        Из душа вышел Северин. Мокрый, злой, в одном узком полотенце, обмотанном вокруг бедер. По его груди стекала вода, путаясь в серебристых волосах. Он бросил на девушку хмурый взгляд и взял телефон, протянутый Йеном.
        - Слушаю… Когда?.. Он жив?.. Я не стану марать руки об эту тварь. Пусть решает Совет Альф, а я прослежу, чтобы они приняли правильное решение… Жду.
        Нажав отбой, Северин бросил телефон на ближайшую кровать и обвел всех тяжелым взглядом.
        - Сегодня ночью люди Лауша нашли Ершова.
        - Он жив? - дернулся Алекс.
        - Можно сказать и так. Собирайтесь, Анджей выслал за нами машину.
        Потом он повернулся к Мирославе, которая все это время сидела, обхватив колени руками и почти не дыша.
        - Прости, - шумно выдохнул. - Я не хотел тебя напугать. Не хотел, чтобы ты видела…
        - Монстра? - подсказала она.
        - Да. Монстра. Это третья ипостась лугару, боевая. Но я бы не причинил тебе вреда.
        - Ты был в бешенстве.
        - Я думал, эта сволочь убила Игоря. Вышел из себя и не сдержал оборот.
        Их взгляды встретились. И в глазах Северина девушка увидела что-то, похожее на сожаление. Он, действительно, не хотел, чтобы она видела его таким.
        - А если однажды… - она запнулась, но не отвела взгляда, твердо глядя ему в глаза, - если однажды я… выведу тебя из себя, ты тоже не сможешь сдержать оборот?
        - Даже если не могу, тебе не о чем волноваться, - произнес он тихим голосом.
        - Почему?
        - Потому что я альфа. А альфы сохраняют человеческий рассудок во всех ипостасях.
        Это было сказано уверенным тоном, но Мирослава почему-то ему совсем не поверила. Человеческий рассудок не помешал Владу похитить ее и истязать столько времени. Да ни одно животное не сделало бы того, что сделал с ней он. К тому же она видела, Северин превратился в чудовище против собственной воли! В тот момент им владел гнев, а не разум. И что, если однажды это повторится? Что, если однажды она останется один на один с этим монстром, не способная ни убежать, ни дать ему отпор? Что тогда?
        Утешать себя мыслью о человеческом рассудке?
        Мирослава невесело усмехнулась. Искры раздражения, вспыхнувшие во взгляде блондина, заставили ее опустить взгляд.
        ГЛАВА 16
        Обещанные машины прибыли поздно вечером. Два огромных монстроподобных «Доджа» въехали на территорию отеля и дали звучный сигнал, заставивший сорваться с деревьев стаю крикливых воробьев. Алекс и Ром отправились встречать новоприбывших, Йен тоже вышел, сказав, что расплатится с администрацией. Северин кивнул ему, а потом посмотрел на Мирославу.
        За весь день она не сказала ему ни слова. Боязливо подчинялась, прятала взгляд, шарахалась в сторону, стоило ему попытаться коснуться ее, и кидала на него настороженные взгляды, когда думала, что он не видит. Но за все это время он не услышал от нее ни единого звука. Затаенный страх, исходивший от девушки, раздражал его зверя, заставлял внутреннего волка недовольно скрестись внутри. Хотелось подойти, схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Рыкнуть: прекрати дрожать, как овечий хвост! Прекрати смотреть на меня с таким ужасом! Я не монстр, чтобы так шарахаться от меня!
        Но он сдерживал себя. Понимал, если сорвется - Мирослава закроется от него и, может быть, навсегда.
        - Мира, - позвал он, надеясь, что его голос звучит миролюбиво, - это наши друзья. Ты не должна их бояться.
        Она поспешно кивнула и опустила ресницы. Уставилась на свои руки, будто там было написано что-то важное.
        - Они такие же, как мы. Как ты и я. И они не опасны.
        Она опять кивнула. Узенькие плечики ссутулились, делая девушку еще более беззащитной.
        Черт! Разве она не знает, как действует ее беззащитность на зверя?!
        Северин с трудом сдержал рычание, уже рвущееся из горла. Спрятал руки за спину. Почувствовал, как под действием оборота вылезают звериные когти.
        Дверь распахнулась. Мирослава увидела Рома и Алекса в сопровождении трех незнакомых мужчин.
        - Оп-па! - первый из них споткнулся на пороге и растерянно уставился на Мирославу. Его ноздри затрепетали, шумно втягивая в себя воздух. - Омега! - выдохнул он, словно не веря.
        - Моя! - Северин тут же закрыл ее своим телом. - Мой выбор.
        - Альфа, - все три незнакомца склонили головы. - Мы не претендуем… просто не ожидали.
        - Что с Игорем? Это же кто-то из вас его нашел? - Северин прищурился, оглядывая каждого из новоприбывших с ног до головы.
        - Я нашел, - кивнул один из незнакомцев, одетый в серую тенниску и такого же цвета брюки. Он был смуглым, черноволосым, и в одном ухе у него блестела маленькая золотая серьга в виде полумесяца. Мирослава про себя окрестила его Пиратом. А еще ее насторожило, что гости изъяснялись с акцентом, природу которого она определить не смогла. - Он на обочине лежал, я чуть не проехал мимо, думал, кто-то собаку сбил.
        - Что с ним? - Северин старался говорить спокойно, но ни от кого не ускользнули рычащие нотки в его тоне и светлые всполохи, промчавшиеся по открытым участкам кожи.
        - Множественные переломы, рваные раны, черепно-мозговая. Он не мог обернуться, так и лежал волком.
        - Анджей сказал, сейчас Игорь в больнице.
        - Да, там, в тридцати километрах поселок Кожевичи и фельдшерский пункт. Фельдшер из «наших», присмотрит за ним, пока не оклемается…
        - Ясно.
        Мирослава не верила собственным ушам. С такими повреждениями - и в фельдшерский пункт? Ждать, пока не оклемается? Она представила бурого волка, лежащим в пыли, на обочине, и ее глаза наполнились непрошеными слезами. Девушка посмотрела на хмурого Рома, потом - на Алекса. На Северина смотреть боялась. Никто из них не выказывал волнения. Неужели им совсем не жалко его? Он же их друг!
        - И еще кое-что… - мужчина с серьгой почесал затылок. - Может я ошибаюсь, но…
        - Что? - голос Северина звучал угрюмо.
        - Повреждения, которые я видел. Эти раны… я могу ошибаться, но, похоже, их нанес оборотень. В волчьей ипостаси даже сильный лугару не смог бы так его потрепать. Скорее загрыз бы, а тут были вырваны куски шкуры и плоти.
        Мирослава пискнула и сорвалась с места, закрывая руками рот. От картины, нарисованной воображением, содержимое желудка ткнулось в горло, просясь наружу. Едва захлопнув за собой дверь туалета, девушка нагнулась над унитазом. Недавний ужин тут же покинул ее организм.
        - Мира! - в дверь нетерпеливо загрохотали. - Что с тобой?
        В голосе Северина сквозило волнение, но, надо отдать ему должное, он не стал врываться в туалет, дал ей возможность побыть одной.
        - Ничего, - с трудом выговорила она, вытирая рот куском туалетной бумаги, и нажала на слив. - Стошнило.
        За дверями воцарилась тревожная тишина. Мирослава прислонилась к отделанной кафелем стене и медленно съехала вниз. Обхватила ноги руками, уткнулась лицом в колени. Горло саднило, на глаза навернулись слезы. Из-за дверей доносилось взволнованное дыхание Северина.
        - Мира, - тихо позвал он, после некоторого молчания, - с тобой все в порядке?
        - Все хорошо…
        - Если тебе нужно время, скажи.
        - Нет, я же сказала, все хорошо, - девушка нервно передернула плечами.
        - Ладно. Тогда я вхожу.
        Она не успела ответить. Дверь распахнулась, и мощная фигура Северина втиснулась в крошечное помещение. Он встал так, что закрыл лампочку, и его тень упала на Мирославу.
        - Посмотри на меня, - произнес он ровным голосом. Слишком спокойным, чтобы она могла поверить в это спокойствие.
        Но не подчиниться не могла. С некоторых пор ее волчица с радостью откликалась на каждый приказ этого волка, как будто подчиняться ему было для нее удовольствием.
        Он присел на корточки рядом с ней, отвел с ее лица растрепанные пряди волос, приподнял за подбородок.
        - Вот так. Извини, что пришлось все это услышать.
        - Он выживет? - задала она интересующий ее вопрос.
        Северин недовольно нахмурился.
        - Ты о ком?
        - Об Игоре.
        На лице блондина заходили желваки.
        Странная, почти бессмысленная ревность заставила его сжать зубы. Где-то на задворках сознания мелькнула адекватная мысль: к кому он ревнует? Но ее тут же поглотил инстинкт собственника. Он с трудом подавил желание схватить ее за узкие плечи, вжать в холодный кафель и впиться в ее сладостный рот, доказывая свое право. Моя, только моя! Любое мужское имя, вырвавшееся из ее уст, вызывало вспышку гнева, и скрывать это было почти невозможно. Как она может думать о ком-то другом? Беспокоиться, переживать? Разве не понимает, что этим только раздражает его?!
        Внутренний волк Северина издал глухой рык, вырвавшийся из горла мужчины. Он чувствовал - маленькая омега, скрытая в подсознании Мирославы, не думает о других самцах. Они ее не интересуют. Она, как истинная волчица, положила глаз на самого сильного. Вот только сама Мирослава этого не осознавала. Тихий шепот инстинктов заглушал голос разума.
        Что ж, был только один способ убедиться в лояльности малышки-омеги.
        - Он в надежных руках. Не о чем беспокоиться, - сухо ответил Северин и поднялся. - Идем. Нужно убираться отсюда.
        И девушка, сама того не замечая, опять подчинилась. Не обдумывая его слова, не анализируя их, просто выполняя тайный ментальный приказ, завуалированный ровным тоном.
        Когда они вернулись в комнату, там уже никого не было. Вещей тоже. Парни успели все забрать и уложить в багажник одной из машин.
        Выйдя на улицу, Мирослава огляделась. Вечер был тихим и теплым, в воздухе разливался аромат маттиолы и стрекотание цикад. А еще откуда-то со стороны леса доносился тихий щебет птиц.
        Северин открыл перед ней дверцу джипа, помог забраться в салон. В последний момент Мирослава оглянулась, бросая растерянный взгляд на ровный ряд однотипных домиков, и ее сердце сжалось. История повторялась. Этот мужчина опять все решил за нее. Опять лишил ее права голоса. Но почему-то спорить с ним не хотелось. Что-то внутри нее не желало сопротивляться и доказывать свою независимость.

* * *
        - Ничего не бойся, мы не кусаемся, - произнес парень с серьгой и подмигнул Мирославе.
        И тут же покорно склонил голову, поймав на себе собственнический взгляд Северина. Альфа Гервазы молча рыкнул, и молодой волк отступил, показывая, что не претендует на внимание девушки. Для Мирославы эта пантомима прошла незамеченной, она только почувствовала, как напряглась рука блондина, обнимавшего ее за плечи.
        Ничего не бойся…
        Сколько раз за последние дни она уже слышала заверения в своей безопасности? И каждый раз ей хотелось верить этим обещаниям, сказанным уверенным тоном. Но потом обязательно случалось что-то такое, что подрывало ее доверие.
        Вот и сейчас Мирослава чувствовала себя неуютно, сидя на заднем сиденье «Доджа» рядом с Северином. Она ощущала странный жар, шедший от тела блондина. Его бедро, прижимавшееся к ней, обжигало, точно раскаленный уголь, его запах будоражил ее обоняние, а рука, обнимавшая ее за плечи, временами напрягалась и сдавливала, точно стальной канат. Он сидел так близко, что она чувствовала биение его сердца и то, как нервно он втягивает ее запах.
        Северин же медленно сходил с ума. Сидеть так близко, чувствовать бедром жар ее тела, и не сметь дотронуться? Вдыхать ее аромат, обнимать, и при этом не сметь сжать посильнее? Мысленно он представлял, как сорвал бы с нее сейчас все эти ненужные тряпки, которые только мешают наслаждаться ее телом, и вдавил бы в оббитое коричневой кожей сиденье, ломая сопротивление. И все, чего он сейчас желал, это закинуть себе на плечи ее стройные ножки и до упора погрузиться в ее нежную плоть…
        Зря он сел с ней в одну машину. Но доверить омегу кому бы то ни было из парней, он тоже не мог. Стоило кому-то из них только посмотреть в ее сторону или обратиться с невинным вопросом, и Северин чувствовал, как внутри все сжимается от безумной ревности.
        Ну, ничего, сейчас он решит свои дела с Лаушем и вплотную займется приручением Мирославы. Заберет ее к себе в Гервазу, представит стае, как свою пару, а потом разбудит ее волчицу, и маленькая омега просто не сможет сопротивляться зову крови. Она примет его добровольно, без насилия, как только в ней проснутся инстинкты.
        - Приехали…
        Мирослава вздрогнула, возвращаясь в реальность из своих невеселых мыслей. И только сейчас обнаружила, что джип стоит, а взгляды троих мужчин устремлены на нее.
        - Идем, - Северин распахнул дверцу, и сухой августовский ветер ворвался в салон, неся с собой незнакомые звуки и запахи. - И помни, я рядом.
        Оба «Доджа» замерли на залитой бетоном площадке. И первое, что увидела Мирослава, выбравшись из машины, это огромная кованая арка, чьи завитушки из черного металла были покрыты ярко-сиреневыми гроздьями глицинии. На самом верху светился рекламный щит: голубой цветок и яркие буквы «Мальва».
        Возле арки, прислонившись к ней плечом и скрестив на груди могучие руки, стоял высокий мускулистый брюнет средних лет. Мирослава невольно поморщилась, с некоторых пор ее обоняние стало слишком чувствительным, а от незнакомца несло бензином и соляркой. Увидев новоприбывших, он словно нехотя оторвался от своего места и протянул руку Северину.
        - Заждались вас, - мужчины обменялись крепким рукопожатием.
        Мирослава почувствовала, как Северин снова обнял ее за плечи и легонько подтолкнул вперед.
        - Мирослава, познакомься, это Борис Арсеньев, хозяин «Мальвы». Борис, это моя… - он запнулся, не зная, как правильно определить положение девушки. Моя пара? Нет, слишком громко. Невеста? Так он ей замуж не предлагал. Кто она для него?
        - Очень приятно, - вполголоса произнесла девушка, смущенная этой заминкой.
        Она увидела, как широкая бровь Арсеньева изумленно выгнулась, а чуткие ноздри затрепетали, словно он незаметно принюхивался и был весьма удивлен тем, что чует.
        - Так значит, это правда, - пробормотал он, отступая с дороги. - Парни были правы, у нас появилась еще одна омега…
        - Еще одна? - из горла Северина вырвался рык, его рука стальным кольцом обвилась вокруг талии Мирославы, сжала, вдавила в твердое мужское тело.
        Девушка охнула.
        - Идите, - Арсеньев махнул в сторону асфальтированной дорожки, уходившей к ровному ряду номеров, отделанных под старину, и небольшому светлому кафе с открытыми окнами. - Анджей сам все расскажет, это его дело.
        Северин оглянулся на остальных спутников, тихо сказал Йену пару слов и тот, взяв у Бориса ключи, вместе с Алексом и Ромом, направился к номерам. Мирослава проводила их растерянным взглядом и пошла вперед, увлекаемая блондином. Только что ее окружала толпа мужчин, а теперь она вновь осталась один на один с Северином и своими опасениями.
        - Замерзла? - он глянул на нее сверху вниз.
        Черт, какая она маленькая, еле-еле ему до плеча достает. Шейка тоненькая, кажется, он смог бы ее обхватить пальцами одной руки. И эта синяя жилка, которую видно под бледной кожей… Северин сглотнул вязкий комок, застрявший в горле. Усилием воли подавил желание попробовать эту жилку на вкус… Не сейчас, позже. Когда она перестанет шарахаться и дрожать.
        - Н-нет, - девушка поежилась под его алчным взглядом.
        Это был взгляд зверя, а не человека. Зверя, желающего свою самку, и маленькая омега внутри Мирославы откликнулась на него. Волна жара прошла вверх по позвоночнику девушки, заставляя ее торопливо вытереть о бедра вспотевшие ладошки. Глупое сердце забилось быстрее, дыхание участилось, а во рту пересохло.
        Да что же это такое?!
        Рука Северина пошевелилась на ее талии, мужские пальцы скользнули, будто случайно, под край футболки, погладили нежную кожу… И Мирослава почувствовала, как внизу живота все сжимается в тугой узел.
        - Извини! - задыхаясь, она схватила его за запястье и лихорадочным жестом заправила футболку в бриджи.
        - Нет, это ты прости, я немного забылся, - он убрал руку и толкнул стеклянную дверь кафе. Отступил, пропуская девушку вперед.
        Мирослава, как во сне, переступила порог. Господи, она даже не заметила, как они дошли.
        Обеденный зал, выполненный в бело-голубых тонах, оказался небольшим, но светлым. Девушка отметила изысканную простоту круглых столиков, накрытых вышитыми скатертями, удобные стулья, мраморную барную стойку и огромные светлые окна, занимавшие три стены. В четвертой, расположенной за стойкой, находилась дверь, ведущая в кухню и подсобные помещения.
        Единственными посетителями кафе в этот час оказались две женщины, одна из которых - полноватая блондинка - судя по белому фартуку, была работницей. Вторая - молодая худощавая брюнетка в узких джинсах и мужской рубашке, завязанной под грудью на узел - сидела у стойки на высоком табурете и медленно цедила через трубочку молочный коктейль. Обе повернулись к новоприбывшим. Блондинка кивнула Северину и, получив от него ответный кивок, вернулась к протиранию бокалов. Брюнетка же соскочила со стула и окинула Мирославу придирчивым взглядом.
        Девушка сжалась, подавляя желание спрятаться за широкую спину блондина. Северин, словно почувствовав ее состояние, обнял, прижал к себе. И она, ощутив тепло его тела и уверенность, с которой он ее обнимал, неожиданно для себя почувствовала странную неприязнь. Слишком уж пристально незнакомка разглядывала его.
        - Привет, где Анджей? - произнес Северин неожиданно хриплым голосом.
        Мирослава напряглась, чувствуя, как его рука плотнее обхватывает ее.
        Брюнетка неопределенно махнула рукой:
        - Вышел на секунду. Сейчас подойдет. А ты Северин, ведь так, я угадала? - она приветливо улыбнулась. - Это тебя мы ждем?
        - Да…
        Мирослава стиснула зубы. Сердце кольнуло новое чувство, еще незнакомое ей, заставило сжать ладони так, что ногти впились в нежную кожу. Ей вдруг захотелось схватить Северина за руку, обнять, прижаться - хоть как-то обозначить свое присутствие. Ведь в эту секунду он смотрел не на нее и думал не о ней! Он смотрел на эту брюнетку. Его ноздри затрепетали, втягивая запах незнакомки, брови удивленно приподнялись, а во взгляде мелькнул интерес.
        - Ольга, - брюнетка, продолжая улыбаться, протянула ему руку.
        И в тот момент, когда он коснулся ее пальцев, Мирослава с трудом подавила желание оттолкнуть незнакомку. А еще лучше - вцепиться ей в волосы.
        Ошарашенная собственными чувствами, она застыла, не решаясь вдохнуть. Внутри нее словно проснулся маленький демон ревности, и сейчас он метался в ярости от того, что эта женщина посмела вызвать интерес ее Северина.
        Ее Северина?!
        Она уже считает его своим?
        - Значит, я не ошибся… - раздался за спиной Мирославы напряженный мужской голос. - Сев, твоя подружка - омега.
        Это был он, Анджей Лауш, альфа Малгожаты собственной персоной.
        ГЛАВА 17
        - Мы уехали из Малгожаты, чтобы скрыть нашу девочку от других самцов. Я места себе не нахожу, думаю, как закамуфлировать ее запах, а ты привозишь сюда омегу в самом расцвете детородного возраста! Ты что, хочешь подставить нас всех?! - Анджей схватил его за грудки, притянул, буквально рыча от гнева.
        Северин выгнул бровь.
        - Так вот почему твоя супруга так интересно пахнет… - он прищурился, с едким недоумением глянул на руки Анджея, стискивавшие его рубашку, и тот, шумно выдохнув, отступил. - Все дело в ребенке. Твоя дочь - омега.
        - Черт, да! - Анджей шагнул в сторону, нервным жестом запустил пальцы в волосы. - Сейчас я разрываюсь между желанием убраться на необитаемый остров или засесть в бункере на ближайшие тридцать лет. Каждый свободный самец кажется мне врагом номер один, претендующим на мою дочь!
        - Тогда, зачем ты назначил мне встречу? Я ведь тоже «свободный самец», - Северин невесело усмехнулся. - Или думаешь, что я не представляю опасности для твоей дочери?
        - Сев, не мели ерунды, - Анджей раздраженно махнул рукой. - Ты уже встретил свою пару, почувствовал весь спектр эмоций. Такое не забывается. Мы влюбляемся только один раз в жизни, а ваша любовь вообще стала легендой. За пять лет ты так и не смог найти ей замену. И не сможешь. Любые отношения для тебя будут лишь суррогатом. Ты сам это знаешь.
        Северин молчал.
        Анджей буквально силой вытянул его в подсобку из обеденного зала, прижал к стене и потребовал объяснений. Альфу Малгожаты переполнял праведный гнев. Его можно было понять.
        Но его слова покоробили Северина. Они, будто нож, вскрыли старую рану, заставляя сердце наполниться болью.
        Черт, он был прав! Этот чертов ублюдок во всем прав! Волки любят только один раз в жизни, и он, Северин, уже встретил свою любовь. Встретил - и потерял.
        - Чего ты хочешь? - процедил он сквозь сжатые зубы. - Зачем звал?
        Анджей нахмурился.
        - Эта девочка… где ты ее нашел? Она же не человек, ведь так? Из какой она стаи?
        - Давай обсудим это потом.
        - Я ждал, что ты мне поможешь, но, судя по всему, твой приезд только добавит проблем.
        Северин уселся на покрытый пылью рассохшийся стул, и тот жалобно заскрипел под весом мужчины.
        - Андж, - его голос звучал устало, - говори, зачем звал, и обещаю - мы уберемся отсюда сразу, как только потребуешь.
        - То есть? Ты не останешься?
        - Ты о чем?
        Блондин вскинул голову, с недоумением ловя хмурый взгляд друга.
        - Я не просто так просил тебя приехать сюда. Возникла одна проблема. Помнишь транспортную фирму «Гермес»? Они занимаются нашими международными перевозками.
        - Конечно, помню, - Северин пожал плечами, - последнее время мы пользуемся только их сервисом. Проверенные ребята.
        - Уверен? - Анджей нехорошо усмехнулся. - Лично проверял?
        - Андж, не люблю намеков. Говори прямо.
        - Идем. Кое-что покажу.
        Он толкнул дверь подсобки и первым вышел в узкий коридорчик, одним концом упиравшийся в зал, а другим дверь, ведущую на второй этаж. Там находились спальни хозяев и кабинет, в котором стоял несгораемый сейф. В этом сейфе хранились ценные вещи постояльцев, которые те опасались держать в номерах.
        Стоило Анджею распахнуть дверь подсобки, как в тесное помещение ворвался аромат Мирославы. Северин прикрыл глаза, впитывая его каждой клеточкой своего тела. Вот, опять, стоило только учуять его, как все доводы разума, все воспоминания, вся боль отступили. Пусть волки любят только один раз в жизни, пусть он больше никогда не познает этого чувства… Да, его сердце мертво, оно больше никогда не забьется от близости любимой, никогда не сожмется от щемящей нежности. Но его тело по-прежнему дышит. Иначе, почему он так безумно хочет эту девчонку?
        О, он мог бы возненавидеть ее за то, что она делает с ним, за ту животную похоть, которая терзает его уже несколько дней. Возможно, когда-нибудь так и случится. Но не сейчас.
        Сейчас у него на нее свои планы.
        Они поднялись на второй этаж, и Анджей вставил ключ в дверь кабинета. Северин удивленно хмыкнул:
        - Надо же, никак старик Арсеньев доверил тебе ключи от святая святых?
        - Сейчас сам все увидишь.
        В маленьком кабинете их встретили антикварный секретер из красного дерева, пара оббитых плюшем ореховых стульев и пресловутый несгораемый шкаф - бронированный и выкрашенный в серый цвет. Анджей открыл его и бросил на стол пухлую папку.
        - Смотри.
        Северин с недоумением подтянул к себе бумаги. Открыл. Медленно перевернул несколько листов альбомного формата, вставленных в прозрачные файлики. Взгляд заскользил по ровным рядам печатных строчек, по графикам и таблицам.
        - Что это? - блондин вскинул взгляд на друга.
        - А ты как думаешь? Накладные, путевки, отчеты экспедиторов. Бухгалтерский баланс.
        - И? Я здесь ничего не пойму…
        - Я тоже не сразу понял. Смотри сюда, - Анджей открыл последнюю страницу. - За полгода регулярных перевозок наша фирма утратила несколько десятков тысяч долларов. В конце июля мне сделали полный отчет за последние шесть месяцев. Я не поверил своим глазам. Товар крадут прямо в дороге, причем систематически. И делают это так филигранно, что грузополучатель ни о чем не догадывается.
        - Подожди, такого не может быть. Ведь есть накладные…
        - Есть. Только они все поддельные. Подписи и печати настоящие, но содержимое документов взято с потолка. «Малгожата-трейд» к этим данным не имеет ни малейшего отношения.
        - В смысле?
        - А ты глянь сюда. Узнаешь? - Анджей ткнул пальцем в какую-то накладную. - Внимательно прочитай.
        Северин нахмурился, изучая документ. Это была мартовская накладная, он узнал собственную подпись. Вот только цифры, стоявшие на этой бумаге, заставили его похолодеть. Он не мог подписать такое. Разве что был очень пьян. Но Северин никогда не позволял себе на рабочем мечте что-то крепче безалкогольного пива.
        - Как ты об этом узнал? - пробормотал он, не веря собственным глазам.
        - Насторожила одна деталь. С моей стороны договора с этой фирмой заключал Карел Войчек, мой бета. Сам понимаешь, пока Ольга была беременна, я не мог от нее отлучаться. Так вот, Карел начал жаловаться, что после встреч с представителями «Гермеса» неважно себя чувствует.
        - То есть? - Северин напрягся.
        - У меня есть веские подозрения, что перед заключением договора моего парня просто накачивали какой-то дрянью, а потом подсовывали на подпись поддельные договора и накладные.
        - И есть свидетели? Доказательства?
        - Были, - Анджей уперся обеими ладонями в стол и бросил на друга тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей. - Карел погиб за три дня до того, как я тебе позвонил. Я в это время был с Ольгой, у нее начались роды. Не мог ничего предпринять. Но теперь…
        Северин процедил сквозь зубы ругательство.
        - Жаль твоего парня. Отличный был бета.
        - Знаю. И знаю, что погиб он не просто так. Его буквально разорвали на клочки, причем, именно в волчьей ипостаси. И знаешь, что меня сейчас тревожит больше всего? - он сделал паузу и внимательно посмотрел на Северина. - На том парне, которого ты послал, Игоре Ершове, были точно такие же повреждения. Как будто их обоих пыталось разорвать на части одно и то же существо.
        - Оборотень.
        - Да.
        Повернувшись к сейфу, Анджей достал оттуда плотный конверт и, не глядя, кинул его на стол. Из конверта выпало несколько фотографий.
        - Смотри. Это снимки с места убийства Войчека и те, что сделали прошлой ночью.

* * *
        Стоило Северину покинуть зал вслед за незнакомцем, как Мирослава ощутила странную пустоту. Словно только что за спиной стоял кто-то большой, теплый, надежный… А теперь его нет.
        Судорожно выдохнув, она растерянно огляделась. Блондинка за стойкой продолжала с молчаливым усердием протирать бокалы, будто хотела проделать в них дыру. И в ее молчании Мирослава почувствовала недовольство, которое тут же отнесла на свой счет. А вот брюнетка, назвавшаяся Ольгой, спокойно прошла к ближайшему столику, уселась и пригласительным жестом указала на соседний стул:
        - Присаживайся, в ногах правды нет.
        Мирослава не сразу сообразила, что обращаются именно к ней. Еще раз оглянулась на двери, куда ушел Северин, и покорно поплелась к предложенному стулу.
        - Ну, что ж, - брюнетка подождала, пока гостья устроится, - будем знакомы. Я - Ольга. Жена того грозного типа, который уволок твоего парня в подсобку, - она улыбнулась одними уголками губ, но при этом в ее глазах заискрилось веселье. Открытое, без подвоха, располагающее к себе.
        Мирослава почувствовала, как в ответ ее собственные губы расползаются в несмелой улыбке.
        - Мирослава. И он мне не парень, - тихо произнесла она и скомкала край футболки.
        - Неужели? - Ольга приподняла одну бровь.
        Теперь, когда их разделял только столик, Мирослава чувствовала исходящий от нее сладковатый аромат, присущий только кормящим женщинам. И было еще кое-что. Какие-то странные нотки в этом аромате, от которых чесался нос и хотелось чихнуть. Не вытерпев, Мирослава прикрылась ладошками и громко чихнула.
        - Извините, - пискнула, опуская ресницы.
        И тут ее живот заурчал, заставляя щеки своей хозяйки покрыться стыдливым румянцем.
        - Будь здорова. Кстати, ты, наверно, голодная? Марго, - Ольга обернулась к блондинке, - что у нас на обед?
        - Солянка, картофель по-домашнему и вырезка, запеченная в фольге. И компот!
        Последнее слово женщина за стойкой произнесла с особым ударением, пристально глядя на Ольгу.
        - Ну, компот, так компот, - та подмигнула Мирославе. - Не смотри, что Маргоша такая грозная. На самом деле, она настоящая мать Тереза. Просто у нее мания заботиться обо всех, кто попадает в поле ее зрения. И иногда эта забота переходит все границы.
        - Не пугай мне ребенка, - раздалось недовольное ворчание со стороны стойки. Марго раздраженно швырнула на столешницу полотенце и скрылась в кухне, откуда давно уже доносились аппетитные запахи.
        Ольга нагнулась к Мирославе, оперлась локтями на стол и доверительно шепнула:
        - Настоящий цербер! Не дает мне пить кофе. Представляешь?
        - Почему?
        - Потому что я кормящая мать! - и Ольга с самодовольной улыбкой откинулась на спинку стула. - Но кофе - это моя страсть. Если утром пару чашек не выпью, то все, целый день хожу, зомби изображаю. Вот Анджей потихоньку и таскает мне контрабанду в обход Маргоши, а та злится. Но не обращай внимания, так-то она добрейшей души человек.
        Мирослава сдержанно улыбнулась. Она чувствовала, Ольга пытается расположить ее к себе, подружиться. Но какое-то новое чувство, пока еще неосознанное, заставляло девушку держаться на расстоянии от новой знакомой. Она все еще не могла избавиться от неприязненного ощущения, которое возникло, когда Северин коснулся руки брюнетки. И пусть та была женой другого, пусть кормила младенца, но это не помешало Мирославе приревновать.
        Приревновать?!
        Девушка закусила губу.
        О, нет, она не может ревновать Северина. Кто он ей? Еще вчера она сама боялась подать ему руку, а сегодня уже считает его своим?
        И не просто своим!
        Маленькую омегу терзала самая настоящая ревность. Она была бессмысленной, беспричинной, и умом девушка это осознавала. Вот только сердце не желало подчиняться рассудку, оно словно жило своей жизнью. Стоило серебристому волку принюхаться к Ольге, как волчица внутри Мирославы ощетинилась, беспокойно завозилась, царапая стенки своей темницы. Ревность, доселе неведомая ей, огненным вихрем прошлась по венам, сметая страх и благоразумие. Ее обуяло желание обозначить свое присутствие, пометить территорию, которую она, втайне от себя самой, уже считала своей, хоть как-то обратить на себя внимание.
        Но она ничего не сделала. Только стиснула зубы и спрятала руки за спину, в то время как ей безумно хотелось ухватить Северина за руку и прижаться к нему, давая понять, что заявляет права на него.
        Вот и сейчас, сидя за одним столом с Ольгой, она не могла избавиться от этого чувства. А та смотрела на нее так, будто все понимала, и снисходительно улыбалась.
        - Я недавно родила, - продолжала Ольга начатый разговор, - тройню.
        - О… - глаза Мирославы округлились сами собой, - поздравляю…
        Ей на мгновение стало стыдно за свое поведение. У этой женщины муж и трое детей. Разве она может быть объектом для ревности? Но волчица внутри продолжала недовольно рычать и царапаться. Она почувствовала мимолетный интерес серебристого волка - и этого было достаточно. Ее не интересовали аргументы и доводы разума, ей был важен сам факт.
        Вернулась Марго, неся в руках уставленный тарелками широкий поднос. С видимым недовольством поставила его на стол, освободила от тарелок и чашек.
        - Приятного аппетита, - проворчала, в ответ на тихое «спасибо», сказанное Мирославой. Потом неожиданно добавила, обращаясь к гостье: - Тебе я сейчас добавки принесу, а то совсем тощая. Что, твой альфа тебя не кормит? Только скажи, я ему устрою головомойку! Это ж надо, довел дивчину, что все ребра наружу!
        Ольга поперхнулась, пытаясь сдержать смешок, закрыла ладонью рот и согнулась над тарелкой с солянкой. Только плечи затряслись от молчаливого смеха.
        - Ничего смешного не вижу! - Марго бросила на нее гневный взгляд. - Забыла, как я тебя откармливала? С этими самцами и их любовью даже поесть некогда. Дай им волю, они бы вас вообще к койке привязали и держали там сутками!
        Теперь пришла очередь подавиться Мирославе. Но не от смеха - от страха. Неосознанного, инстинктивного. Охватившего ее леденящей волной. Память услужливо подсунула картинку: вот она, обнаженная, распятая, привязанная к кровати за руки и ноги. А рядом мужчина. Нет, не мужчина, зверь, притворяющийся человеком. Он смотрит на нее жадным взглядом. Опускается на колени, утыкается носом ей в живот и шумно втягивает запах, а потом медленно ведет носом вверх по ее коже. Доходит до ложбинки между грудей и там опять замирает. Дышит будто бы через силу, с надрывом, словно ему не хватает воздуха, словно он не может надышаться.
        Резкий звук выдернул из омута воспоминаний.
        Мирослава растерянно посмотрела на пол. Ложка, которую она только что держала в руках, упала на голубые плитки.
        - Извините, - девушка закусила губу, борясь с желанием разреветься. Только не здесь, не сейчас. Не на глазах у этих женщин, таких красивых и уверенных в себе!
        Но остановить истерику было уже невозможно.
        Мирослава вскочила, едва не перевернув стул, на котором сидела, и столик. Оттолкнула Марго, пытавшуюся ее удержать, и бросилась к выходу. Слезы душили, не давали дышать. Грудь сжали стальные тиски. Боль. Обида. Отчаяние. Все, о чем хотела забыть и не помнить. Все обрушилось на нее, ломая границы здравого смысла.
        Она пулей вылетела на улицу, едва не разбив стеклянные двери. Заметалась, ища спасения, хватая ртом воздух, точно рыба, оставшаяся без воды. Слезы застилали глаза, и все вокруг расплывалось, будто в тумане.
        Кто-то звал ее, пытался схватить за руки. Она кричала и отбивалась, не желая никого к себе подпускать. Маленький дикий зверек, загнанный в угол. У него такие слабые зубки и когти. У него нет ни малейшего шанса выстоять против сильных врагов. Он один на всем белом свете. Но он не отдаст свою жизнь задаром.
        Резкий окрик заставил ее замереть.
        Мирослава застыла, налетев на стену. И эта стена почему-то показалась ей единственным безопасным местом. Сильные руки подхватили ее, подняли в воздух, прижали к этой стене, оказавшейся мужской грудью. Знакомый запах кедра и ветивера окутал сознание.
        - Тише, я здесь, я рядом, - раздался над ухом хриплый, срывающийся голос, знакомый до боли. - Успокойся, все хорошо.
        Это был Северин. Он пришел, он услышал ее!
        Она всхлипнула и прижалась сильнее, успокаиваясь, доверяя себя этим рукам.
        - Думаю, тебе лучше заняться своей подругой, - сухо сказал Анджей, выбежавший из здания вслед за другом на женские крики, и покачал головой. - Кажется, девочка не в себе. С ней что-то случилось?
        - Долго рассказывать.
        Северин держал ее на руках, обнимал, прижимал к себе и поражался собственным ощущениям. Все инстинкты в один голос вопили: «Моя!! Не отдам!» И его руки невольно сжались сильнее.
        ГЛАВА 18
        Он ногой толкнул дверь, вошел в номер, прижимая к себе драгоценную ношу. Мирослава казалась сейчас такой маленькой, такой хрупкой. Она цеплялась за него, будто в отчаянии, прижималась к нему, смотрела ему в лицо своими огромными глазищами, на дне которых застыло странное ожидание. От ее близости, от тепла его тела его рассудок медленно отступал, давая волю разыгравшимся инстинктам.
        Желание защитить малышку, укрыть, спасти сменилось вожделением. Он снова ее хотел. И на этот раз не был уверен в том, что справится с этой похотью.
        Опустив ее на кровать, отступил. Его руки безвольно упали вдоль тела, лицо исказилось, словно от сильной боли. Он с трудом сдерживал рык, рвущийся из груди. И все, чего ему хотелось сейчас, это навалиться на такую желанную добычу, придавить ее своим телом. Устроиться между ее стройных ножек, там, где ему и положено быть…
        Черт, он всерьез собирается ее изнасиловать?!
        Сглотнув, Северин сделал шаг назад.
        - Подожди! - Мирослава дернулась в его сторону. - Не бросай меня. Не уходи…
        Ее взгляд блуждал по его лицу, отмечая суровую складку между бровей, плотно сжатые губы, выступившие на щеках желваки. Она видела, как напряглась его шея и дернулся кадык. И как бешено запульсировала синяя вена, выступившая на виске.
        - Не уйду, - глухо проронил он, сжимая кулаки, и Мирослава увидела, как по его коже промчалась серебристая вспышка. Лицо Северина словно подернулось легкой вуалью, под которой поплыли черты, будто нагретый воск. - Только не бойся меня…
        Последняя фраза перешла в звериный рык.
        Треск одежды заглушил испуганный вскрик. Мирослава перестала дышать, застыла, глядя на чудовище из ночных кошмаров, которое стояло сейчас перед ней. Казалось, даже сердце замерло, позабыв, что оно должно биться.
        Северин возвышался над ней, как гора.
        Нет, не Северин. Полуволк-получеловек. Монстр, чье единственное предназначение - убивать.
        Медленно, очень медленно он опустился на колени перед кроватью. И теперь его жуткая морда, по которой все еще проносилась рябь оборота, оказалась наравне с лицом Миры.
        - Прости, - оборотень склонил голову, - не хотел тебя напугать…
        Девушка с трудом разобрала слова, больше похожие на рычание. Видимо, глотка и челюсть оборотня не предназначались для человеческого общения.
        Коротко выдохнув, Мирослава подняла руку. Закусила губу, решая, а не сошла ли она с ума? Но в этот момент в ней говорили инстинкты, и им очень нравилось ее сумасшествие. Она уступила своим желаниям. Протянула ладонь и зарылась пальцами в серебристую гриву монстра.
        - Я… не боюсь, - шепнула чуть слышно. И это была правда.
        Он вскинул голову, глянул ей прямо в лицо. Налитый кровью волчий взгляд встретился с человеческим.
        А с человеческим ли?
        Сейчас на него смотрела не перепуганная девчонка, попавшая в лапы чудовищу. Сейчас перед ним нервно дрожала от возбуждения маленькая омега. Она вдыхала его резкий звериный запах, не могла насытиться им, боялась и одновременно желала того, что должно было случиться.
        - Я не сделаю тебе больно…
        Слова были лишними. Они отвлекали, не давали сосредоточиться. А Мирослава и не желала сосредотачиваться. Думать, анализировать, что-то решать. Ей хотелось закрыть глаза, отрешиться от всего мира и только чувствовать, наслаждаться, получать и давать.
        Все еще дрожа, она потянулась к нему. Низ живота свело сладкой судорогой, между бедер потеплело. Растерянная и смущенная, не понимающая, что происходит, она приподнялась на колени и зажала ладошку между ног. Ей показалось, что она описалась. Лицо залил румянец стыда, губы девушки задрожали.
        Северин застонал. Ее запах… Запах возбуждения ударил по его сознанию, как ураган, освобождая инстинкты. Даже если бы он захотел, то не смог бы сдержаться.
        А он и не хотел.
        Все произошло почти мгновенно.
        Только что Мирослава стояла на коленях, недоуменно прислушиваясь к себе, а в следующую секунду огромный мохнатый монстр толкнул ее, заставив плашмя упасть на кровать. И сам с глухим рычанием навис сверху, удерживая на руках свое мощное тело.
        Дыхание замерло. По телу промчалась дрожь и ушла, забрав с собой прежний страх. Мирослава тихонько вздохнула и закрыла глаза, отдавая себя на волю победителя.
        Северин тяжело дышал. Зверь внутри него бесился, рвался с цепи. Требовал взять, присвоить, сделать своей такую желанную добычу. Слишком желанную, чтобы он мог удержаться от такого соблазна.
        Она лежала под ним, почти не дыша, и казалась такой доступной. Хрупкой, нежной, покорной и беззащитной. Он не мог перед ней устоять. Не мог, даже если бы попытался.
        Шевельнув бедрами, он заставил ее раскинуть ноги и устроился между ними, вжимаясь напряженным членом в ее сладкое лоно. Грубая ткань впилась в возбужденную плоть. Ненадежный слой одежды - последняя преграда на пути к желанному призу - раздражала зверя, заставляла его скалиться и рычать. А человек, управляющий этим зверем, не хотел торопиться. Он был уверен, что все получит, но постепенно. Он будет смаковать ее тело, как сочный плод. Наслаждаться им и дарить наслаждение.
        Он получит то, что желает. И она тоже.
        Мирослава вздрогнула, когда морда чудовища опустилась к ее шее. Северин втянул носом аромат омеги, наполненный возбуждением. Он чувствовал запах ее соков, знал, что ее тело отреагировало на близость самца. Оно было готово к соитию. Но готова ли сама Мирослава?
        Медленно, не желая потерять ни унции божественного аромата, он повел носом вниз, с шумом втягивая его в себя. Ее шея, грудь, живот… Самое сладкое местечко, спрятанное под узкими бриджами. В эту секунду Северин ненавидел одежду, закрывающую ему доступ к желанной добыче.
        С глухим рыком он схватил ее за бедра, раздвинул их пошире и уткнулся носом во влажную ткань. Бриджи девушки были насквозь мокрыми от возбуждения. Она посылала ему молчаливый призыв. И он сам задрожал, не в силах противиться этому приглашению.
        Тоненькая футболка Мирославы и бриджи были разрезаны одним движением когтистой лапы. Северин отбросил остатки. Теперь она лежала перед ним в одних трусиках. Простых белых трусиках из обычной хлопчатобумажной ткани. И тем сильнее выделялись на них ее соки.
        Сейчас она была почти такая же, какой он видел ее на тех чертовых фотографиях. Маленькая аккуратная грудь с розовыми сосками, впалый живот, стройные ноги. Пухлые губы слегка приоткрыты, острый розовый язычок то и дело выскальзывает, чтобы нервно их облизать и опять спрятаться за ровный ряд белых зубов.
        Он бы сам был не прочь погрузиться туда. В этот сладкий наивный ротик…
        Может быть. Не сейчас.
        Сейчас слишком рано.
        - Мирослава, - его глухой голос звучал будто бы через силу. Словно он заставлял слова протискиваться сквозь горло. - Посмотри на меня.
        Она открыла глаза. Сразу, будто только ждала приказа. Уставилась на него, учащенно дыша и комкая пальцами покрывало, на котором лежала.
        - Ты боишься меня?
        Она отрицательно помотала головой.
        Нет, она его не боится. Это что-то другое. Странное. Непонятное. Незнакомое.
        - Хорошо, - если бы он мог, то улыбнулся, - ты мне доверяешь?
        Она кивнула. Даже не задумалась над его вопросом.
        - Тогда… Если тебе что-то не понравится или будет некомфортно, скажи мне. И я сразу остановлюсь…
        Тут он лукавил. Но ей об этом не нужно знать.
        Она снова кивнула.
        Северин шумно выдохнул. Зверь отступил, удовлетворенный покорностью волчицы. Он уже знал, что она никуда не денется, все равно будет принадлежать ему, рано или поздно. Потому что сама этого хочет.
        Легкое сияние охватило лицо и руки блондина, возвращая ему человеческий вид. Теперь он сам стоял на коленях, на полу, держа Мирославу за бедра. Ее влажные трусики манили его, затмевали рассудок.
        Ладони Северина медленно скользнули по внутренней стороне ее бедер. Он большими пальцами подцепил белую ткань, потянул вниз, освобождая из плена сокровище, которое так желал.
        Там, внизу, она оказалась маленькой и аккуратной. С пухлыми розовыми створками, закрывающими вход в манящую глубину. Почти девственно чистой. Созданной для него.
        Издав бессильный стон, он прильнул к ней губами, коснулся языком, пробуя на вкус ее плоть. Почувствовал, как дернулась под ним девушка, как задышала часто-часто, испуганная и обескураженная его вторжением.
        Но не оттолкнула, не закричала. Только вцепилась руками ему в плечи. И он почувствовал острые ноготки, впивающиеся ему в кожу.
        Он провел языком по ее влажным створкам, принуждая их раскрыться. Коснулся маленького комочка нервов, который они скрывали. И Мирослава вскрикнула, но не от боли. Ее бедра неосознанно дернулись, подаваясь вперед. Пальцы девушки переместились, зарылись в светлые волосы у него на затылке. И он позволил себе мысленно улыбнуться. Его девочка оказалась безумно чувственной. Страстной. Такой, что стоит поднести спичку - и она вспыхнет, как сноп соломы.
        Мирослава не понимала, что происходит. Она ждала чего угодно. Только не это.
        Ждала, что он навалится на нее, как тот, другой. Будет щипать и крутить соски, облизывать, оставляя на коже неприятные липкие следы. Что будет хрипло и надсадно дышать ей в лицо, заставляя смотреть, как его руки нервно ласкают налившийся кровью член, а потом грубо развернет, поставит на колени и войдет одним ударом, заставляя давить стоны и до крови кусать губы.
        И она была согласна на это. Согласна подчиниться мужчине, который был здесь, сейчас, рядом с ней. Согласна вытерпеть что угодно, лишь бы он не ушел, остался. Потому что ей казалось, что стоит ему уйти - и случится что-то плохое.
        Маленькая омега внутри нее желала сильного зверя, который смотрел на нее глазами Северина. Она желала, чтобы он ее взял. Сделал своей. Пометил. Именно он, и никто другой. Она готова была отдаться ему, вытерпеть боль, только бы знать, что теперь они связаны, что она будет принадлежать только ему и никому другому…
        Тело Мирославы жило своей жизнью, откликаясь на каждое движение Северина. Рассудок почти полностью отключился, выпустив на волю инстинкты. Не было ни боли, ни грубости. Только бесконечная ласка, заставляющая желать еще и еще. Она сама, не осознавая собственных действий, раскинула ноги, и почувствовала, как его ладони подхватили ее под попу, приподнимая. Теперь она была вся доступна ему. Его глазам. Его губам. Его языку.
        И он воспользовался приглашением.
        Легкие касания его языка. Ее тихие стоны. Терпкий запах возбуждения и страсти, заполнивший номер. Она чутко откликалась на каждый вздох, каждое прикосновение. Здесь и сейчас она была только его и для него.
        Северину казалось, он сходит с ума. Голова кружилась от похоти, сознание уплывало. Зверь, живущий внутри, рвался на волю, круша преграды. Ему было мало ее вкуса, мало ее аромата. Он хотел ее всю. Здесь и сейчас…
        Девушка дернулась, выгнулась всем телом под ним. Тихо, протяжно застонала, вцепившись ему в волосы. Сладкие спазмы свели низ ее живота. Раз, другой, третий… Дыхание толчками вырывалось из груди. Задыхаясь, упала навзничь, закрыла глаза, пряча взгляд. Румянец удовлетворения и стыда покрыл ее щеки.
        - Умница, малышка, - хрипло выдохнул он, глядя на нее сверху вниз. - Теперь моя очередь.
        Рывком дернул ремень на джинсах и пуговицы, выпуская на волю налившийся кровью член. Большой, толстый, перевитый вспухшими венами. С перламутровой каплей, увенчавшей головку…
        И замер, поймав полный ужаса взгляд Мирославы.
        Девушка тихо выдохнула и закрыла глаза. Ее тело застыло, одеревенело, покорно предлагая себя. Она ведь знала, что это случится? И была согласна на это…
        Несколько минут ничего не происходило. Она только слышала, как тяжело, надсадно он дышит, словно через силу втягивая в себя воздух. Потом раздался хриплый вздох, и зашуршала одежда.
        - Идем, малышка, надо тебя помыть, - голос Северина был глухим и бесцветным.
        А в следующий момент его руки подхватили ее, заворачивая в покрывало.

* * *
        - Вот урод! - Ольга в ужасе прикрыла рот узкой ладонью. - Этому Владу надо голову оторвать!
        - Не беспокойся, я уже вправил ему мозги, - процедил Северин, наклоняясь над бокалом пива. Он в нескольких словах, не вдаваясь в подробности, обрисовал, как познакомился с Мирославой и все, что случилось потом.
        - Ты должен был сообщить в Совет Альф. А не заниматься самосудом, - сухо заметил Анджей.
        - Приедем в Гервазу - сообщу. Меня больше интересует, не сделал ли я хуже?
        Скрывать то, что случилось в номере, было уже бесполезно. Он весь пропитался запахом Мирославы. Стоило войти в зал кафе - и аромат омеги, только что стонавшей от возбуждения, учуяли все, кто в этот момент там находился.
        Не помог даже душ. А ведь он, перед тем, как уйти, отнес Мирославу в ванную и там хорошенько вымыл собственными руками, будто ребенка. Завернул в одеяло, отнес назад и уложил на кровать, полусонную и расслабленную. Лег рядом и вытянулся, прижимаясь всем телом. Она счастливо дышала ему в шею, тыкаясь носиком, будто котенок. Хотелось прижать ее посильнее, но он сдержался. Не хотел испугать.
        А когда она уснула, он вышел. Ему необходимо было вдохнуть свежий воздух и привести свои мысли в порядок. Ведь то, что случилось, не укладывалось у него в голове.
        Он не смог ее взять.
        Не смог. И дело не в физической слабости.
        Он безумно ее желал. До боли. До исступления. Но в последний момент, поймав ее полный панического ужаса взгляд, которым она смотрела на его член, понял, что не сможет.
        Ее столько раз брали силой. Столько раз принуждали к соитию. Он не хотел повторяться. Он хотел быть уверенным, что она готова принять его добровольно. И получит от этого удовольствие, как и он.
        Оставив ее, он отправился прямо в кафе. Думал, напиться там в одиночестве, заглушая тянущие боли в паху и неудовлетворенную страсть. Но не вышло. Марго категорически отказалась наливать ему что-то покрепче пива. Пришлось ему утешать себя мыслью, что все еще впереди.
        - Не переживай. Ты все сделал правильно, - заверила Марго, присаживаясь за его столик. - Ей нужны были новые впечатления.
        - Да уж, бедная девочка. Впечатлений хоть отбавляй, - Ольга покосилась в сторону Анджея. Она еще не забыла, чем обернулась для нее встреча с этим мужчиной. То же насилие, те же слезы. - Вы, лугару, просто берете свое. Как вам хочется и когда хочется. Ну, как кобель сучку. Не спрашивая. Вот и этот Влад поступил точно так же. Так за что же его обвинять? За то, что несдержанность и грубость это общая черта вашей расы. Разве не так?
        Она окинула Северина и Анджея внимательным взглядом.
        - Так, - Анджей нехотя кивнул. - Сомневаюсь, что он хотел ей навредить. Просто удержать. Обладать ею в любое время по своему желанию. Это люди сознательно истязают друг друга. Для лугару насилие над самкой противоестественно. Мы просто такие, какие есть. Это природа.
        - Природа зверя, - буркнула Ольга.
        - Так и есть, дорогая, - Анджей сверкнул клыками, - а мы и есть звери. Хищники. Разве ты не заметила? Я не могу назвать это насилием. Наши законы не запрещают удерживать самку, если она может принести потомство. Другое дело, что она омега. Завладев ею, Влад лишил всех остальных права выбора. А сейчас это делаешь ты.
        И он хмуро глянул на Северина.
        - Это намек? - светлая бровь блондина поползла вверх.
        - Констатация факта. И у меня еще один вопрос по существу. - Анджей уперся руками в стол, склонился, нависая над Северином, пытаясь подавить того своей внутренней силой. - Тот оборотень, который ранил Ершова. Это же был именно Влад? Не так ли?
        Северин прищурился. Уголки его рта дрогнули в полуусмешке. Внутренний волк только фыркнул, ощутив попытку давления. Как бы Анджею не хотелось показать, что он здесь хозяин, но Северин был ему достойным соперником.
        - Подозреваю, что так.
        - Тогда, смерть Карела тоже его рук дело?
        - Карел мертв? - в один голос охнули женщины.
        - Анджей, что происходит? - Ольга обескураженно посмотрела на мужа. - Почему ты мне не сказал?
        - Потому что в тот момент ты рожала! - процедил он сквозь зубы.
        - А потом?
        - А потом… - он с шумом выдохнул и запустил пальцы в волосы. - Черт, киса, занимайся детьми! А мужчины разберутся с проблемами.
        - Угу, - она резко поднялась и облила его взглядом, полным негодования, - так и вижу, как вы вдвоем решаете проблемы, где-нибудь за баночкой пива. Кстати, Сев, - добавила, направляясь к дверям, - ты свою малышку пометь все-таки, а то бедняга так и будет мучиться от неразделенной любви. А так хоть какое-то утешение.
        - Вот язва! - выдохнула Марго.
        Северин подавился пивом.
        ГЛАВА 19
        Впервые за все это время Мирослава спала спокойно и ее не мучали кошмары.
        Северин несколько раз возвращался в номер, подходил к кровати и прислушивался к едва слышному дыханию девушки. Во сне черты ее лица расслабилось, утратили присущее им выражение настороженности и недоверия. Русые волосы разметались пышным облаком по подушке… Во сне она была похожа на ангела.
        На ангела, который спит с большим пальцем во рту.
        В очередной раз Северин замер над ней, борясь с противоречивыми чувствами. Хотелось протянуть руку, отвести с ее лица пряди волос, упавшие на щеку, осторожно коснуться губами чуть подсвеченной румянцем скулы…
        Но другая, темная сторона, которую олицетворял его зверь, жаждала совершенно иного. Она жаждала обладать этим телом, а не любоваться им.
        Коротко выдохнув, он покинул номер.
        Парни доставили его байк, найденный на месте нападения на Ершова. Игорь все еще оставался в Кожевичах, оправлялся от ран. Он уже пришел в себя, смог вернуться в человеческую ипостась и связаться со своим альфой. Северин почти пропустил это событие мимо ушей. Перед глазами стояла только она - Мирослава. Точнее, ее маленькая, пепельного окраса волчица, такая, какой ее видел внутренний его волк.
        Ему необходимо было что-то сделать с этой одержимостью. Вырвать образ девушки из своего сознания, освободиться от ее чар. Но пока он ощущал ее аромат, наваждение продолжало следовать за ним по пятам.
        Было три часа ночи, когда он оседлал поцарапанный «Кавасаки». Провел рукой по баку, на котором остались заметные вмятины. Встреча с Владом дорого обошлась не только Ершову, но и мотоциклу. Левый бок «Кавасаки» был содран почти подчистую, даже кожаное сиденье и то пострадало. Но двигатель работал, колеса были целыми, а руль по-прежнему слушался ездока. Что еще было нужно?
        Заурчал мотор. Северин потянулся до хруста, предвкушая ночную гонку.
        - Бежишь? - раздался за его спиной понимающий голос Бориса.
        - Не бегу, - Северин оглянулся, бросил на Арсеньева хмурый взгляд. - Просто хочу побыть один.
        - Я бы тоже сбежал, - хмыкнул тот. - Женщины это хорошо… Время от времени. Но иногда их присутствие сводит с ума.
        И он многозначительно указал на один из номеров, где все еще, несмотря на глубокую ночь, горели окна и раздавались приглушенные голоса.
        - Анджей? - Северин понимающе усмехнулся. - Ну и пара ему досталась. Мало того, что человек, так еще и с характером. Долго же ему придется ее укрощать.
        - Или ей его. Они стоят друг друга.
        - Как ты и Марго?
        Арсеньев завел глаза к небу и шумно выдохнул:
        - Женщины… Кто их поймет.
        - Тому дадут «Нобелевку», - хмыкнул Северин, и «Кавасаки» плавно тронулся с места.
        Через несколько минут он уже летел по ночному шоссе, подставляя лицо теплому ветру. Сверху светила луна - огромная, круглая, затмевающая даже звезды. Он увеличил скорость до предела, словно пытался обогнать собственную тень, следующую за ним по пятам. Но обогнать самого себя не мог, как и оторваться от тени.
        Образ Мирославы не хотел его отпускать. Маленькая волчица плотно засела у него в голове, вытеснив оттуда другие мысли. Но он этого не хотел. У него было о ком подумать, о ком помнить и о ком тосковать.
        Заложив крутой вираж, он развернул мотоцикл под визг тормозов. На асфальте остались следы от колес. Тряхнул головой.
        Что происходит?!
        В ночь, когда горела Малгожата, тоже было полнолуние, как и сейчас. Именно в такую тихую ночь погибла София. Он почувствовал ее смерть, хотя находился за сотни километров. Почувствовал ее, как удар под дых. Как падение в ледяную бездну. Как полное опустошение. На короткий миг в его глазах потемнело, а душа - если она была у него - душа рванулась прочь из тела. Как будто хотела удержать и вернуть ту, другую, что прощалась с жизнью, задыхаясь от дыма и гари.
        Но он не успел.
        София ушла, призывая его. Он слышал, как она звала, умоляла прийти. Они были истинной парой и чувствовали друг друга на расстоянии, порой, испытывая сильные эмоции, могли даже читать мысли друг друга. И несколько километров не было преградой для них.
        А когда ее не стало, в нем словно что-то умерло. Ушло вслед за ней.
        Лугару не верили ни в загробную жизнь, ни в реинкарнацию. Не исповедовали ни одной из человеческих религий. Они знали одно - умирая, ты исчезаешь из этого мира, не оставляя после себя ничего. Ни бессмертной души, ни призрака. Только тело, которое положат в яму и забросают землей. Из праха ты вышел - в прах и вернешься. И когда не стало Софии, Северину некому было молиться, некого поминать. Он остался один на один с этой болью.
        Наверное, в этом случае люди оказались умнее. Они строят храмы, чтят своих богов, не забывают умерших, не отпускают их, не пытаются стереть их из памяти. Лугару в этом смысле были подобны животным.
        Потеряв самое дорогое, Северин утратил частичку себя. И желание жить. Наверное, так и сгинул бы, одичал, превратился в лесного хищника. Или нашел себе смерть под дулом охотничьего ружья. Но у судьбы, видимо, были на него свои планы.
        Анджей Лауш нашел его. Заставил вернуться. Гервазе нужен был сильный альфа взамен убитого Ежи Бронича, а Северину - что-то, что помогло бы ему забыть. Но он не забыл. Время немного притупило боль утраты, но теперь, с появлением Мирославы, она вспыхнула снова.
        И как сейчас он может думать о том, чтобы привести другую женщину в свой дом? Дом, который он строил для своей пары? Как он может желать другую женщину? Думать о том, чтобы она понесла от него? Ведь это София должна была подарить ему потомство, она должна была стать матерью его щенков.
        Его прекрасная белая волчица, чистая, как только что выпавший снег…
        Он любил ее до беспамятства. Так, как только может любить зверь свою самку. Свою единственную истинную пару, предназначенную ему самой природой.
        Его любовь была прекрасной и правильной. Такой, которую ищут, о которой мечтают годами.
        И он ее потерял.
        В его доме до сих пор хранились ее вещи. Все то, что она оставила перед той злополучной поездкой к родителям. Несколько платьев, чулки, которые он обожал снимать с нее зубами, ее косметика, расческа из черепахового панциря, ручное зеркальце и шкатулка с украшениями, которые сам ей подарил. Все лежало в комнате, которой предстояло стать супружеской спальней.
        Он помнил каждый день, каждый час, проведенный с ней. Как она выглядела в момент их знакомства. Аромат ее духов и аромат ее кожи, похожий на смесь жасмина и туберозы. Ее серебристый смех, открытый и искренний. Ее взгляд. Ее голос. Тепло ее тела. И то, как она стонала под ним, принимая его в себя…
        А теперь?
        Он собрался привести другую женщину в дом, который строил для своей пары. Первую женщину за все эти годы.
        Женщину, которую он безумно хочет. Так сильно, что почти теряет рассудок.
        Вот только эта женщина почти ребенок. И у нее своя боль.
        Сможет ли он с этим справиться?
        Северин не был в этом уверен.
        А еще новости, которые передал ему Анджей. И эти поддельные документы, подписанные его собственной рукой. Сейчас Северин понимал, что никогда и в глаза их не видел. Нет, он что-то подписывал каждый раз, когда его секретарь, рыжеволосая Анна Ершова, приносила ему на подпись. Но если бы его спросили, помнит ли он содержимое тех бумаг, он бы не смог ответить. Потому что не помнил. Потому что в памяти был провал.
        И с этим тоже предстояло разбираться ему самому.
        - Да чтоб тебя! - зарычав, он ударил рукой по рулю. Резкая боль вернула в реальность.
        Он огляделся. Луна спряталась за тучи, и дорогу освещали только фары мотоцикла. Часы показывали начало пятого.
        Скоро рассвет. Пора возвращаться.
        Ночная гонка не помогла. Не успокоила бурю, бушующую внутри. Не принесла покоя. Как он может думать о делах фирмы, если по-прежнему ощущает смятение и застарелую боль?
        Ни отказаться от Мирославы, ни отпустить Софию он не мог. Чувствовал себя подлецом. Любя одну, безумно желал другую…
        Сжав руки так, что острые когти вонзились в ладони, он зарычал. По коже промчалась рябь - предвестница оборота.

* * *
        Проснувшись, Мирослава несколько минут лежала, вслушиваясь в тишину. За окнами было еще темно, но уже ощущался близкий рассвет. Девушка протянула руку, тронула пустующее место на кровати, и ее сердце кольнуло разочарование.
        Он ушел.
        Вчера она сделала глупость, пошла на поводу у инстинктов. Сама предложила ему себя. А он даже не взял ее, не воспользовался приглашением. Просто взял и ушел.
        А ведь она уже была согласна на все…
        Что он теперь будет думать о ней?
        Румянец стыда жаркой волной залил ее щеки. Мирослава закрыла лицо руками. Господи, как же стыдно! Он делал с ней такое…
        Перед глазами пронеслись картинки, от которых что-то сжалось внизу живота, а между бедер появилась уже знакомая влага.
        Северин на коленях перед ней…
        Северин, нависающий над ней…
        Северин, ласкающий языком ее в самом интимном месте…
        От таких воспоминаний захотелось с головой спрятаться под одеяло. И она это тут же сделала. Завернулась в него, как в кокон, отрезая себя от внешнего мира.
        А потом Северин купал ее. Как ребенка!
        Набрал воды с пенкой, опустил ее туда и мыл. Всю, с головы до ног махровой мочалкой. Тер с таким самозабвенным усердием, словно хотел смыть с нее не только грязь и пот, но и что-то еще.
        Воспоминания о чужих руках? О чужом теле? О том, что она принадлежала другому?
        Мирослава не хотела думать об этом. Она гнала от себя эти мысли, пыталась абстрагироваться от них. Но они упорно лезли ей в голову.
        Почему он ушел? Почему не остался?
        Что она сделала не так?
        Глаза защипало от слез. Та половина кровати, которая оставалась пустой, теперь казалась холодной и неприветливой. Мирослава сжалась в комочек, подтянула колени к груди и обняла их руками. Хотелось плакать от обиды и собственной глупости. А еще сбежать на край света. Подальше от Северина. От его синих глаз и такой понимающей улыбки.
        От его теплых, уверенных рук. От его сильного тела. Запаха. Голоса. Прикосновений.
        Ничему ее жизнь не учит.
        Мирослава выдохнула, толчками выпуская из себя воздух. Как бы она не пыталась себя обмануть, как бы не пыталась скрыть правду, но она сама во всем виновата.
        Не послушалась родных, села в тот злополучный автобус. Завела разговор с незнакомцем, как коза на веревочке, пошла за ним, купившись на улыбку и показное радушие. А потом точно так же доверилась Северину.
        И? Что теперь? Он бросил ее! Просто взял и ушел.
        Она заплакала. Почти беззвучно. Просто слезы полились из глаз сами собой, и не было сил остановить их.
        Так и уснула снова. Не услышала, как скрипнула дверь, пропуская огромного серебристого волка. Не увидела, как хищник втянул носом воздух и подошел к кровати, осторожно цокая когтями по деревянному полу. Как заскулил, положив лобастую голову на край одеяла. Долго смотрел на спящую девушку, не мигая. А потом, словно приняв решение, вскочил на постель и улегся рядом.
        Он принял решение. И не собирался его менять.
        Вот только сможет ли его человеческая половина согласиться с этим решением?
        Волку было плевать. Его вел первородный инстинкт, и этот инстинкт говорил только одно: прошлое не вернуть, и не надо пытаться. Когда-то он был счастлив с другой женщиной, но потерял ее. Теперь же судьба дала ему новый шанс, и зверь не собирался его упускать.
        Эта серая волчица нуждается в нем. В его внимании и опеке. В его заботе. Ей нужен сильный и властный самец, который сможет заставить ее выйти из того кокона, в котором она пребывала.
        Да, он сделает это сразу, как только они прибудут в Гервазу. Позовет ее снова, и на этот раз будет звать до тех пор, пока не услышит ответ. Он больше не даст ей возможности прятаться от него.
        Он хочет ее увидеть воочию. Такую, как видит внутренним зрением. Маленькую, еще не утратившую щенячьей пушистости, с милой наивной мордочкой и острыми ушками. Хочет увидеть, как она в первый раз неуверенно встанет на лапы. Как задрожит, втягивая в себя его запах. Как покорно примет его покровительство, а потом будет бежать с ним бок о бок по лесной чаще, наслаждаясь своим новым телом.
        Он будет учить ее различать запахи и следы, выслеживать и загонять добычу, обходить браконьерские ловушки. Он станет ее защитником и опорой. Ее самцом. Там, в лесной чаще, он сделает эту волчицу своей…
        ГЛАВА 20
        Мирослава была в растерянности, когда проснулась. Только что она чувствовала, как к ней прижимается чей-то теплый и мягкий бок, но, открыв глаза, обнаружила, что в постели кроме нее никого нет. Разочарование было слишком сильно, чтобы она смогла сдержать тихий вздох.
        Протянув руку, погладила место рядом с собой. Простынь еще хранила тепло и запах тела, лежавшего здесь всю ночь. Запах мужчины, чье присутствие заставляло Мирославу испытывать такие странные и противоречивые чувства.
        Он ее пугал и притягивал одновременно. Заставлял ее сердечко биться быстрее, а дыхание становиться рваным. От его прикосновений у нее в голове путались мысли. А от того, что он сделал с ней вчера…
        От этого все ее тело словно превращалось в кисель, и по нему расплывалась волна тягучей, как мед, истомы.
        Мирослава улыбнулась в потолок собственным мыслям.
        Он был здесь ночью. Пришел и спал рядом с ней. Разве это не доказательство, что она ему небезразлична?
        Звук открываемой двери заставил ее вернуться в реальность. Из душа, отфыркиваясь и энергично растирая голову полотенцем, показался тот, о ком она только что грезила наяву. И вновь ее окутало волной его аромата. Тело вспыхнуло от внезапного жара, щеки залил пунцовый румянец, а между ног все свело сладким спазмом.
        - Не спишь? - Северин замер, почувствовав на себе ее взгляд. Нахмурился. - Извини, я сейчас уйду, не буду мешать.
        Уйду? Куда «уйду»?!
        Она дернулась, было, вслед за ним, но в последний момент остановилась. Осталась сидеть на кровати, поджав ноги и растерянно наблюдая, как он одевается. Как его крепкое мускулистое тело исчезает под одеждой, которую она сейчас ненавидела.
        Что это с ней? Почему глаза щиплет от навернувшихся слез? Почему так хочется подбежать к нему сзади, обнять, прижаться всем телом? Почему хочется, чтобы он остался? Снова почувствовать на себе его уверенные прикосновения, услышать хриплый от страсти шепот… Снова плавиться и гореть в его сильных руках…
        - Ты уходишь…
        Ее голос был еле слышен.
        Северин замер на пороге, ругая себя за слабость. Его внутренний волк взвыл, не желая покидать комнату. Рванул в сторону Мирославы, жадно втягивая ее аромат. Но человек жестко осадил зверя, удержал цепями железной воли.
        - Я ненадолго, - сказал, не оборачиваясь. - Надо решить кой-какие дела. Сегодня вечером мы уезжаем в Гервазу.
        - Куда? - растерянно выдохнула она и скомкала покрывало в мокрых от волнения ладошках.
        - Это небольшой поселок в лесистой местности. Тебе там понравится.
        Он все-таки обернулся. Хотя безумно боялся, что стоит ему только взглянуть на нее - и его хваленая выдержка разлетится на куски, как стекло. Боялся, что не выдержит и набросится на нее, беря то, что в мыслях уже считал своим.
        Да почему в мыслях? Она уже принадлежит ему. Всем своим телом. Он понял это вчера вечером, когда она стонала и извивалась под ним, испытывая свой первый оргазм. Когда он слизывал ее соки, наслаждаясь их вкусом и ароматом. Когда ласкал ее языком, вознося на вершину блаженства.
        Она уже была вся его.
        По его лицу прошла судорога оборота. Северин сжал зубы, пытаясь унять своего зверя, но унять свою плоть, которая налилась кровью и натянула ширинку штанов, он не мог. Казалось, еще секунда - и «молния» с треском вылетит, выпуская на свободу его член.
        И тогда он опять увидит то выражение неописуемого ужаса и отвращения на лице Мирославы, которое увидел вчера…
        Это было, как ведро ледяной воды. Моментально остудило весь пыл.
        - Ладно, тут Ольга собиралась зайти к тебе, - произнес он, стараясь перевести мысли на что-нибудь безопасное. Не думать о ее теле. О ее дрожащих губах. О том, какие они на вкус… - Она хочет с тобой познакомиться ближе.
        - Зачем? - в голосе девушки скользнули ревнивые нотки.
        Она еще не забыла, с каким интересом Северин принюхивался к этой брюнетке, чей вырез на блузке не скрывал аппетитного декольте. Сама Мира не могла похвастать ничем подобным: ни грудью третьего размера, ни крутыми бедрами, ни соблазнительным изгибом упругих ягодиц. А потому увидела в этой женщине только соперницу. И приняла ее сразу в штыки, даже не задумываясь о том, что у той в наличии муж и дети.
        - У тебя есть проблема, Мира, - и это слово, «проблема», было сказано таким тоном, что она вздрогнула. - Если бы ты была обычным человеком, я бы отвел тебя к психологу.
        Северин замолчал, наблюдая, как меняется выражение ее лица. Вот только что она смотрела на него с обожанием, ловя каждое слово, а теперь моментально замкнулась, насупилась. Свела тонкие бровки к переносице, поджала губы.
        - Я не хочу вспоминать об этом, - сухо бросила.
        - Я тоже. Но ты не можешь нормально жить с этим. Думаю, общение с Ольгой и Марго пойдет тебе на пользу. Они смогут тебе помочь.
        - Я нормально живу. Мне не нужна ничья помощь, особенно…
        Она осеклась. Зажмурилась.
        Особенно той, на кого ты смотрел, едва не глотая слюни… Это то, что едва не сорвалось с ее языка.
        - Мира? - голос Северина понизился. - Ты злишься? Посмотри на меня.
        Она отчаянно помотала головой, не открывая глаз. Почувствовала, как Северин подходит ближе, опускается на корточки рядом с ней. Из-под плотно сжатых век показались непослушные слезы.
        - Мира, посмотри на меня…
        И почему она не может сопротивляться этому бархатному шепоту, полному такой чувственной хрипотцы?
        Она вздрогнула, когда он взял ее за руки и нежно, но настойчиво разомкнул сжатые пальчики. А потом приложил ее ладошки к своим щекам, колючим от трехдневной щетины.
        - Глупышка…
        Ей показалось, что он смеется.
        - Какая же ты глупышка. Моя ревнивая глупышка.
        От неожиданности она распахнула глаза, и ее взгляд вспыхнул праведным негодованием.
        «Кто ревнивая? Я? - хотелось ей закричать. - Да ничего подобного!» Но вместо этого она застыла испуганным кроликом, от того, что лицо Северина оказалось в опасной близости от ее.
        И его глаза, искрящиеся улыбкой, и губы, чьи прикосновения она до сих пор ощущала на своей коже…
        - Ольга просто друг, как и Марго. Она пара Анджея, истинная пара. Знаешь, что это значит? - он заглянул ей в глаза.
        - Нет…
        - Это значит, что они двое как единое целое. Неразделимы. Одни мысли, одни чувства на двоих. И одни желания. Ни один лугару не будет так глуп, чтобы влезть между ними. А если такой глупец вдруг найдется, у него нет ни единого шанса. Истинную пару не разлучить.
        Мирослава недоверчиво закусила губу.
        - А откуда ты знаешь?
        - Знаю, - ответил он, поднимаясь. И его лицо помрачнело.

* * *
        В окно кто-то настойчиво постучал. Девушка разочарованно выдохнула и обернулась на стук. Северин уже минут десять, как оставил ее, сообщив, что они встретятся за обедом. А вместе с его уходом ушло и то тепло, что разливалось по венам.
        За стеклом маячило женское лицо в обрамлении темных волос. Ольга.
        - Эй, соня, хорош дрыхнуть! - услышала Мирослава ее звонкий голос. - Все на свете проспишь. Открывай!
        Девушка перевела взгляд на часы, украшавшие подоконник. Без четверти полдень… Сильна же она поспать. Странно, что Северин не разбудил ее раньше…
        Выбравшись из кровати, Мирослава поправила футболку, сползшую с плеча, и направилась к дверям. Ольга влетела в номер, едва она успела открыть ей дверь. Окинула помещение любопытным взглядом, принюхалась и по-хозяйски шлепнулась на кровать. Затем уставилась на Мирославу. Девушка застыла посреди комнаты, свесив руки и не зная, что делать.
        - Ну, - незваная гостья весело подмигнула, - долго собираешься статую изображать? Пойдем, мне поможешь, а то Марго сейчас некогда возиться со мной.
        - Помочь? - Мирослава обескураженно уставилась на нее. - Чем?
        - Не бойся, не съем, - Ольга расхохоталась. Весело, открыто, без тени насмешки. И губы Мирославы невольно дрогнули в ответной улыбке. - Одевайся, тебе понравится.
        Мира не решилась ей отказать. Северин хочет, чтобы она пообщалась с ней? Что ж, она пообщается. А заодно задаст пару вопросов, на которые он сам отвечать не желает. Ведь если Ольга его друг, как он утверждает, она должна знать о нем больше, чем Мирослава.
        Эта мысль заставила девушку поскучнеть. Она вдруг поняла, что сама абсолютно ничего не знает о Севе. Чем он живет, где и как. Что любит, о чем мечтает, к чему стремится. Он по-прежнему оставался для нее незнакомцем. Закрытым и непредсказуемым.
        Мирослава быстро ополоснула лицо прохладной водой, почистила зубы и пригладила волосы, а потом натянула шорты, заботливо припасенные в рюкзаке. Там было еще что-то из одежды, но она не стала перебирать, схватила первое, что в руки попалось. Шортики оказались джинсовыми, светло-голубыми и усыпанными блестящими стразиками на задних карманах. Мечта куклы Барби.
        - О, да ты красотка, - оценила Ольга, когда она вышла к ней из ванной. - А ну, развернись.
        Мирослава послушно повернулась вокруг себя.
        - А вот откормить бы тебя не мешало, - Ольга недовольно поцокала языком. - Совсем попа тощая. И куда Северин только смотрит? Мужчины, блин!
        Девушка залилась ярким румянцем.
        - Ладно, идем. Мне сейчас не помешают лишние руки.
        Оказалось, идти было недалеко. Всего через несколько метров на крыльце одного из номеров стояла Марго и нетерпеливо притоптывала ногой. Увидев приближающихся девушек, она пошла им навстречу.
        - Давай быстрее, уже просыпаются, - поторопила Ольгу, настороженно прислушиваясь к чему-то. - А у меня выпечка горит! Останетесь без десерта!
        Мирослава тоже невольно прислушалась, но ничего особенного не услышала. Так, жужжание насекомых, шорох ветра в траве, отдаленные голоса, шум машин, лай собак и… чье-то тоненькое попискивание.
        Через минуту она уже поняла, кто был источником этого звука.
        В номере Ольги все пропахло детьми. Три очаровательных розовощеких младенца недовольно возились в своих кроватках, кряхтя и попискивая. Почувствовав мать, потянулись к ней, заагукали.
        - Какие милые, - Мирослава присела на корточки между двух детских кроваток, разглядывая малышей, похожих друг на друга, как две капли воды. - Сколько им?
        Третьего ребенка Ольга взяла на руки и приложила к пышной груди. Малыш звучно зачмокал, вызывая ревнивый крик у своих собратьев.
        - Две недели, - в голосе матери мелькнули горделивые нотки. - Но выглядят месяца на три. Возьми, дай им по бутылочке, - она кивнула на стол, где уже стояли нагретые бутылки со сцеженным молоком. - А то пока я кормлю Сюзанну, ее братишки криком исходят. Такие нетерпеливые, все в родителя.
        Мирослава никогда раньше не имела дела с такими маленькими детьми, по крайней мере, она об этом не помнила. Поэтому ее руки слегка дрожали, когда она взяла со стола две пластиковые бутылки с закругленными ручками и замерла между кроваток, не зная, что делать дальше. Растерянно взглянула на Ольгу. Та наблюдала за ней, пряча улыбку.
        - Ну, просто сунь им в рот - и все, - подбодрила она девушку.
        Мирослава закусила губу. Ей показалось, что Ольга нарочно чего-то не договаривает. Просто сунуть соску в этот крошечный ищущий ротик - и все? Более нелепого предложения она не могла придумать. А кто будет держать бутылочки?
        Малыши, учуяв материнское молоко, завизжали в два голоса. И этот визг был таким оглушительным, что Мирослава с перепугу запихнула соски им в рот. И тут же услышала довольное чмоканье. А через секунду ее глаза округлились от изумления. Младенцы, которым было две недели от роду, вполне самостоятельно держали свои бутылочки за те самые ручки! Крошечные пальчики вполне осознанно сжимали прорезиненный пластик.
        - Наши дети лугару только наполовину, ведь я человек. Но кровь отца пересилила в них человеческую. А если бы было наоборот, мать - лугару, а отец - человек, то они почти ничем не отличались бы от обычных людей. Вот как ты, - Ольга говорила, не спуская с Миры внимательного взгляда, под которым девушка чувствовала себя неловко. - А еще наша дочь омега, как ты. Маленький талисман для любой стаи.
        - И желанная добыча для любого самца, - прошептала Мира так тихо, что Ольга с трудом разобрала ее слова.
        - Да… Именно поэтому мы уехали из Малгожаты.
        - Вы боитесь за нее?
        - Конечно, боимся. Сейчас решаем, что лучше: затеряться среди людей или поселиться на одном из островов в Океании. Там есть совсем маленькие, необитаемые, на которых сдаются в аренду котеджи.
        - Тогда вам придется прятать ее всю жизнь, - Мира покачала головой, - всегда найдутся те, кто захочет ее забрать.
        - Не обязательно. Только пока она маленькая и беззащитная. Но это ненадолго. Анджей предупредил, что дети лугару растут быстрее, чем человеческие, - пояснила Ольга с легким смешком. - Глянь, у них даже зубки есть. Сказывается звериная половина. Как только она пройдет свой первый оборот, она сможет сама себя защитить.
        - Щенки, - раздался мужской голос со стороны входа.
        Мирослава поднялась, настороженно глядя на Анджея. С его приходом комната словно уменьшилась, стены сдвинулись, потолок опустился. Этот мужчина пугал Мирославу, подавлял своим присутствием. Слишком властный, слишком несгибаемый, такой же, как Влад. Такие всегда добиваются, чего хотят, не беря во внимание желания окружающих.
        Он прошел к кроваткам, посмотрел на детей. За его спиной громко фыркнула Ольга и подмигнула Мире. Та обескураженно промолчала.
        - Щенки лугару развиваются в два раза быстрее человеческих детей, - сухо пояснил Анджей. - Если они, конечно, не полукровки.
        И он посмотрел на Миру так странно, что та невольно поежилась. Он словно осуждал ее. Но за что? Спросить она не решилась.
        Этот мужчина вообще казался ей странным. Девушка чувствовала с его стороны не то чтобы неприязнь, но он точно не был рад ее присутствию рядом с Ольгой и своими детьми.
        «Щенками!» - мысленно поправила она себя.
        - Ну, вот и все, - Ольга с улыбкой положила младенца в третью кроватку. - Теперь можно и нам подкрепиться.
        Анджей подошел к жене, притянул к себе за талию, и молодая женщина с готовностью откинула голову, позволяя ему уткнуться носом ей в шею. Он втянул ее запах.
        Мирослава опустила взгляд, чувствуя, как щеки заливает румянец смущения. Слишком уж интимным был этот жест. А воображение тут же подсунуло яркую картинку: Северин обнимает ее, скользит носом по ее телу, вдыхает ее аромат. С точно таким же странным блеском в глазах.
        - Идите, я уже перекусил, - Анджей нехотя оторвался от жены. - Останусь здесь и поработаю.
        Присутствие девчонки его раздражало, и он ничего не мог с этим поделать. Если бы не она, лежать бы сейчас Ольге на кровати аппетитной попой кверху и стонать под его языком. Или стоять на коленях, принимая его в себя. Или быть прижатой спиной к стене, пока бы он жестко вбивался в ее разгоряченное лоно…
        Кровь горячей волной прихлынула к паху, и Анджей едва не застонал от досады, почувствовав, как член ткнулся в ширинку. Чертовы феромоны. Он хотел Ольгу всегда и везде. В любом виде. И он знал, что сейчас она прекрасно понимала, что с ним творится, ощущала его эмоции и даже улавливала отдельные мысли. Так что вполне могла видеть картинки, нарисованные его воображением.
        Подозрительно хитрое выражение ее лица показало, что он не далек от истины.
        - Да, - нарочито сочувственным тоном произнесла она. - Оставайся, у тебя столько работы. Ты почти не отдыхаешь.
        Махнув рукой Мирославе, она поплыла к выходу, вызывающе покачивая бедрами. Взгляд Анджея прикипел к ее юбке-солнцу. Тонкий шелк колыхался вокруг точеных ног в чувственном ритме, то обтягивая упругие ягодицы, то струясь свободной волной. Анджей сглотнул, давя зарождающийся в горле хриплый стон. Сжал руки, так и тянувшиеся ухватить Ольгу за талию, рвануть, швырнуть на кровать лицом вниз и сорвать с нее это грешное изделие моды!
        На пороге комнаты Ольга на секунду остановилась и обернулась к нему. Окинула насмешливым взглядом:
        - И все-то ты в трудах, все в трудах, великий государь, аки пчела…
        Под раскатистое рычание, вырвавшееся из глотки Анджея, она со смехом вскочила за дверь.
        - Бежим! - ухватила Мирославу за руку.
        И та сама не поняла, что случилось, но уже бежала вслед за ней через мощеную плиткой площадь к застекленным дверям кафе.
        ГЛАВА 21
        - Знаешь, я рада, что ты здесь появилась, - Ольга откинулась на спинку стула и с приветливой улыбкой посмотрела на Мирославу. В руках она крутила чашку с травяным чаем. - Действительно рада. С тех пор, как родились малыши, я почти ни с кем не общаюсь. Так что буду счастлива, если мы подружимся.
        Мирослава замялась, не зная, что ей ответить. Нагнула голову, уставилась на бледно-голубую скатерть, будто ее вдруг заинтересовали вышитые по краям цветочки. В этот час в кафе они были одни, даже Марго куда-то вышла по своим делам. Утренняя вспышка ревности теперь казалась девушке смешной и бессмысленной, но в то же время она чувствовала себя неловко под внимательным взглядом Ольги.
        - Мне показалось, ваш муж не очень рад, что я здесь… - проговорила чуть слышно.
        - Кто? - Ольга недоуменно вздернула брови. - Анджей? Да не обращай внимания. Он сама доброта, вот увидишь. Кстати, давай на «ты»? А то я себя совсем теткой чувствую.
        - Давай, - Мирослава пожала плечами.
        - Вот и отлично. Откуда ты, Мира?
        - Из… Запорожья.
        - Никогда там не была. Большой город?
        - Не знаю, - девушка улыбнулась. - Я в селе жила. У бабушки.
        - А родители?
        - Умерли.
        - Ох, извини, - спохватилась Ольга, прикрыв рот ладонью. - Сочувствую тебе.
        - Да ничего. Я уже привыкла. Это случилось больше десяти лет назад.
        Она никогда не хотела вспоминать об этом. Не хотела раскрывать душу перед чужими людьми. Да и зачем? Услышать фальшивые сожаления? Потешить чужое любопытство? Тогда, десять лет назад, ей было все равно, что думают окружающие. Она и на похоронах-то не присутствовала, потому что в этот час лежала в ожоговом центре и боролась за собственную жизнь. А потом долгие годы она вздрагивала по ночам от того, что слышала во сне безумный визг тормозов, звон стекла, вой сирен и обжигающее пламя пожара.
        Вот и сейчас она постаралась перевести разговор на другую тему. Ту, что интересовала ее больше всего.
        - Скажи, ведь твой муж тоже из… них? - она многозначительно кивнула в сторону выхода. - Ты его не боишься? Ну… что он может превратиться в чудовище?
        - Ничуть, - в глазах Ольги заплескалось веселье. - Поверь, в какое чудовище он бы не обернулся, он никогда не тронет ни меня, ни своих детей. И если тебя беспокоит, что Сев лугару, то поверь, тебе тоже бояться нечего. Мне Анджей сказал, что у него к тебе тяга, хотя я сама не могу это учуять.
        И, нагнувшись, она заговорщицки добавила:
        - Я же человек. Какой ужас! - и рассмеялась.
        - Почему «ужас»? - Мирослава нахмурилась. Уж не над ней ли смеется собеседница, напросившаяся в подруги?
        - Долгая история, - Ольга махнула рукой. - Не все лугару лояльно относятся к людям. Считают нас слабыми и никчемными. Поэтому мало кто был рад, когда один из сильнейших вожаков привел в свой дом человечку и заявил, что она его пара. Но им всем пришлось меня принять, когда стало ясно, что я беременна от их альфы.
        - И что было потом?
        - Ох, чего только не было. Но все началось с похищения…
        И Ольга, слово за слово, рассказала ей историю своего знакомства с Анджеем, опустив несколько неприглядных подробностей. Про то, как он похитил ее и увез из родного городка, как не давал связаться с родными, как никуда не хотел выпускать из собственных рук. И про то, как его враги ее едва не убили, воспользовавшись тем, что Анджей на секунду расслабился. Воспоминания вызвали тихую улыбку на ее лице, но взгляд оставался серьезным, пытливым. Она наблюдала за девушкой, сидевшей перед ней за столом.
        Мирослава внимала, едва не раскрыв от удивления рот. Не могла поверить, что такая романтическая история могла произойти на самом деле, а не в книжке, и что героиня этой истории собственной персоной сидит сейчас рядом с ней.
        Сейчас, когда ревность прошла, Ольга перестала казаться ей коварной соблазнительницей. Наоборот, Мира с удивлением поняла, что та даже на красавицу не может претендовать. Обычная, вот как можно было охарактеризовать эту брюнетку. Невысокая, чуть-чуть располневшая после родов, округлившаяся в нужных местах, с короткими темными волосами, стриженными под «каре», правильными чертами лица и грудным голосом. Такая, каких миллион. Но было в ней что-то еще.
        Что-то особенное, что заставило Анджея остановиться и обратить на нее внимание.
        Запах.
        Мира тоже его ощущала, особенно, когда Ольга жестикулировала или наклонялась к ней. Запах обычной человеческой женщины, ничем не примечательный для других. Но имеющий особые, неповторимые нотки только для одного мужчины. Одного лугару.
        - Они узнают свою пару по запаху, - рассказывала Ольга. - Можно вылить на себя хоть ведро одеколона или сутки просидеть в ванной, оттирая себя мочалкой, но итог все равно один. Если волк учуял - он уже не отпустит. И бесполезно бежать, умолять, приводить какие-то доводы. Все равно найдет, догонит и поймает.
        - И что… выхода нет? - Мирослава растерянно заморгала.
        - Ну почему же, - раздался за ее спиной насмешливый голос Марго. Блондинка подошла к столику и уперла руки в бока, а потом окинула девушек удовлетворенным взглядом. - Выход один. Расслабиться и получать удовольствие. И чем больше, тем лучше.
        Мирослава мгновенно вспыхнула до корней волос. Залилась пунцовым румянцем, чувствуя, как горячая кровь прилила к щекам. Ей хотелось провалиться сквозь землю или, на крайний случай, залезть под стол. Потому что Марго смотрела на нее с таким загадочным выражением, будто точно знала, чем она, Мирослава, занималась сегодня ночью…
        - Да, деточка, все мы тут прошли через это, - хозяйка «Мальвы» присела рядом, подперла щеку рукой и вздохнула. - Волки они такие, ухаживать не умеют. Берут нахрапом. Как в басне: «…и в темный лес ягненка поволок».
        - Вас тоже… похитили? - изумилась девушка, припомнив серьезного мужчину, который встретил ее с Северином в день приезда. Невозможно было поверить, что такой солидный человек мог опуститься до похищения… Хотя, какой же он человек?
        - А то! - хмыкнула Марго. - Я тогда молодая была, дурная. Все рвалась на свободу. Кричала, что никому не позволю ущемлять мои права.
        - Ага, помню-помню, - расхохоталась Ольга. - Господи, неужели еще год назад я была такой же глупышкой?
        Мирослава сдержанно улыбнулась.
        Глупышка.
        Разве не так ее сегодня назвал Северин, когда она устроила ему безобразную сцену ревности?
        Моя глупышка.
        Да, он так и сказал.
        И от этого слова «моя», выделенного особой интонацией, сердце девушки заколотилось сильнее.
        Женщины рассказывали что-то еще. Делились воспоминаниями, обсуждали самые красочные моменты, смеялись. Мирослава почти не слушала, что они говорят. Перед глазами стоял Северин. Его образ. А в ушах звучал его голос. Низкий, бархатистый, с такой чувственной хрипотцой, дззйзз от которой дрожат колени и перехватывает дыхание, а на щеках выступает румянец.
        - Да, похоже, мать, ты попала, - преувеличенно сочувственный тон Ольги заставил Мирославу встрепенуться. Брюнетка смотрела на нее так жалостливо, будто уже хоронить собралась. - Мы-то люди, у нас любовь в голове возникает. Так что какие-то зачатки разума в любом случае остаются. А вот ты, похоже, втрескалась по уши в своего волка.
        Мирослава уставилась на нее в немом изумлении.
        Втрескалась? Кто? Она?!
        Да не может этого быть!
        Или… может?
        Захотелось застонать от собственного бессилия. Влюбилась, действительно влюбилась, как последняя наивная дура. И в кого? В незнакомца, который даже фамилию свою не назвал за все это время!
        Хотя… к черту фамилию! У них договор! Он дает ей покровительство, защищает от других самцов и помогает разбудить волчью кровь. А взамен она платит ему собственным телом. Разве не так? Он ни разу не сказал, что она ему интересна как-то иначе.
        Ни разу не намекнул, что его в ней интересует что-то еще, кроме тела.
        Мирослава с силой стиснула кулаки. Кожу на ладонях и пальцах вдруг защипало, будто кто-то к ним крапиву приложил, и раздался подозрительный треск. Она изумленно глянула вниз. Угол скатерти, который она в волнении скомкала в руках, оказался разорван. А по коже рук, словно судорога, пробежали серебристые искорки.
        - О боже! - выдохнула Марго, хватая ее за запястье. - Оля! Ты это видела?! Зови Северина! Скажи, началось!
        Что началось?!
        Мирослава вскинула голову, хотела вскочить вслед за Ольгой. Но не получилось. Все тело словно объяло огнем. На краткий миг ей показалось, будто вернулся детский кошмар. Будто она опять оказалась в горящей машине вместе с родителями, и обжигающее адское пламя, как и тогда, лижет ее.
        Боль была такой невыносимой, что она рухнула назад на стул. Застонала, в ужасе глядя на собственные руки. Они светились. Нет, не так. Очертания пальцев плавились, будто восковые фигурки на солнце, а кожа буквально пульсировала серебристыми всполохами…
        - Сейчас, сейчас, деточка! Подожди! Ох ты, господи… Что за напасть! - откуда-то издалека, будто сквозь толстый слой ваты, доносились причитания Марго.
        Женщина метнулась за стойку, открыла кран с холодной водой, схватила с полки под стойкой какую-то миску и набрала в нее воды. И все это, не переставая следить за Мирославой, а та с выражением неописуемой муки и паники на лице смотрела на свои руки.
        Марго уже видела такое лет двадцать назад, когда ее муж принес домой пацаненка-полукровку. Тот, бедняга, даже не знал, что в нем течет волчья кровь. Пока однажды, в момент сильного волнения, звериные гены не пробудились. Это в полноценных семьях лугару несут своих младенцев к альфе, чтобы тот наложил запрет оборота. И снимает альфа этот запрет только тогда, когда чувствует, что ребенок готов принять свою звериную ипостась.
        А полукровки? Из них оборачиваются лишь единицы, и то не полностью. Так, в сильном гневе могут отрастить когти или клыки.
        Только что же девочку взволновало до такой степени? Разговор-то шел ни о чем, так, бабская болтовня!
        Марго плюхнула миску на стол.
        - Руки суй! - сама схватила подвывающую от боли Миру чуть ниже локтей, силком заставляя погрузить ладони в холодную воду. - Это немного поможет.
        - Что со мной? - девушка подняла на нее полные слез глаза. Слезы бежали по щекам, собирались на подбородке, капали с кончика носа.
        - Э, подруга, оборот у тебя, вот что такое, - Марго сочувственно вздохнула. - Ничего, сейчас либо Сев, либо Анджей помогут. А пока подержи руки в водичке, она боль снимает.
        От холодной воды действительно стало легче. Вот только свечение никуда не делось, боль в суставах тоже. Только ощущение ожога чуть притупилось.
        - Почему же так больно! Я не думала…
        - А как же ты, детка, хотела? Из человека волком стать - и чтоб нигде не заболело? Да это же полностью организм перестраивается! Ты же не просто внешне меняешься. На клеточном уровне!
        Мирослава ошарашенно прикусила губу. Ей было плохо. Нет, ей было хреново! Ее уже начало тошнить, и перед глазами все плыло, как в тумане. Казалось, еще пара минут - и недавно съеденные круассаны полезут обратно, тем же путем, что пришли, подгоняемые снизу чайком.
        - Так, только без паники! - встрепенулась Марго, поймав ее помутившийся взгляд. - Будет рвать, не стесняйся. Я потом уберу.
        О, господи… Похоже, ее сейчас точно вывернет!
        Судорожный спазм сжал желудок. Мирослава качнулась вперед, теряя точку опоры. Покрытый плитками пол кафе вдруг шагнул ей на встречу, перевернулся, заняв место, отведенное потолку. Но встреча с ним не состоялась.
        Знакомый запах. Знакомый голос. Знакомые руки, уверенно подхватившие ее, не позволившие упасть. Ощущение полета, звук открываемой двери - и вместо потолка над головой раскинулось синее небо с баранчиками кучевых облаков.
        - Тише, милая, дыши, просто дыши, - голос Северина успокаивал, дарил прохладу. - Ни о чем не думай, расслабься.
        Ага, как же, расслабишься тут, когда тебя словно мнут, вытягивают, выкручивают невидимые силы, будто кусок пластилина!
        Мира почувствовала спиной траву. И только сейчас осознала, что одежды на ней уже нет. Кто и когда успел ее снять - она не заметила. И, наверное, нужно было закричать, возмутиться, прикрыться руками…
        Вот только ни на что подобное сил уже не осталось. Она лежала, скрутившись калачиком, голая, на газоне, и тихо подвывала. Ничего не видела от боли и слез. Только чувствовала, как чья-то рука гладит по волосам, и слышала властный голос, шептавший прямо у нее в голове:
        - Вот так, умница, еще немного. Не зажимайся, вдохни ртом сильнее. Вот так, а теперь выдыхай. Медленно, через нос…
        И она послушно исполняла каждый приказ.

* * *
        - Ей все-таки не хватило сил.
        - Первый раз мало у кого получается.
        Анджей посмотрел на усталого друга. Тот только вышел из номера, где последние несколько часов провел, не отходя от постели Мирославы. Несостоявшийся оборот вытянул все силы из девушки. Ее волчица проснулась и захотела на волю, вот только человеческое тело, в котором она пребывала, оказалось не готовым к трансформации. Если бы не сила альфы, которую использовал Северин, приказывая волчице отступить, этот день мог бы стать для Мирославы последним…
        - Ты сам знаешь, у нее один шанс на тысячу, что она обернется.
        - Значит, я воспользуюсь этим шансом! - губы Северина побледнели, сжимаясь в полоску. - Я ей помогу.
        - Как?
        - Как ты в свое время Ольге.
        - Поставишь брачную метку и поделишься своим ДНК? - Анджей недоверчиво усмехнулся. - Такой фокус только с истинной парой проходит.
        - Она омега. Ей не нужно быть моей истинной, - Северин не желал отступать.
        - А что будет потом, ты не думал? Когда привяжешь ее к себе навсегда?
        - Ничего. Будем жить, как другие. В чем тут проблема?
        Волк внутри Северина раздраженно рычал. Он хотел вернуться туда, в комнату, залезть на кровать и обнюхать свою волчицу. Убедиться, что с ней ничего не случилось, пока он стоит здесь и выслушивает непонятные доводы.
        - Проблема в том, что девочка, судя по всему, в тебя влюблена, - припечатал Анджей. - Не забывай, она наполовину человек. И что ты будешь делать с ее влюбленностью, если сам не способен на ответные чувства?
        - Как-нибудь справлюсь. Я пообещал ей, что не обижу.
        - Конечно. Ни один из нас не обидит самку, с которой спит. Разве что полный даун. Но как думаешь, ей этого хватит?
        Северин промолчал. Анджей был прав. Волки не влюбляются так, как люди. Волки любят только один раз в жизни. И этот раз уже был у него.
        Но кто сказал, что лаской нельзя заменить любовь, которой так много значения придают люди? Он даст Мирославе все, чего она достойна. Окружит вниманием и заботой, подарит дом и семью. Взамен ему нужно только одно. Чтобы она всегда была ему рада.
        - Ладно, это твое личное дело, - Анджей вновь стал серьезным. - Ты главное не забудь про наш разговор. Нужно выяснить, кто подсовывал тебе поддельные документы.
        - Я подозреваю кое-кого. Вернусь в Гервазу, сразу проверю этого человека.
        - Это кто-то конкретный?
        Северин хмуро глянул на друга:
        - Да, только один человек, кроме меня, имел доступ к бумагам. Это мой секретарь.
        - Твой секретарь?
        - Анна Ершова, - процедил он, вспоминая хорошенькую рыжую девушку, сестру Игоря, который сейчас приходил в себя после встречи с Владом.
        - Я помню ее, - Анджей покачал головой, - она же была подругой Софии? Не так ли?
        - Да, они очень близко дружили. - Сев поморщился при упоминании о Софии. - И это именно она составляет все документы.
        - Тогда ее нужно проверить. Но осторожно, не спугни слишком рано, - Анджей похлопал его по плечу. - Скорее всего, она просто мелкая сошка, а нам нужен тот, на кого она работает. И нужно выяснить причины, по которым она пошла на предательство.
        - Только если это она.
        Верить в то, что его предал человек, рядом с которым он бок о бок работал эти года, поднимая Гервазу из нищеты, Северин не хотел. Но Анна была единственной, кто имел доступ к этим чертовым документам. И если это действительно ее рук дело, если это она…
        Северин заскрипел зубами.
        Если это она, то он вытрясет из нее всю душу, но выяснит, за какие блага она продалась «Гермесу».
        ГЛАВА 22
        Через три дня они были уже в Гервазе. Тихая, застенчивая Мира, смущенно мявшая подол своей кофты, и Северин. Хмурый, задумчивый и напряженный. Впервые за последние пять лет он собирался пустить женщину на порог своего дома. Женщину, которую он безумно хотел видеть в своей кровати…
        Перед отъездом пришлось пообещать Анджею, что не станет запирать девушку в доме, а даст возможность всем желающим побороться за право обладания ею. Хотя сама мысль о возможных соперниках была ему ненавистна.
        А еще Влад. Теперь он жалел, что не убил его, когда была такая возможность. Особенно после того, как Анджей рассказал о подставе с перевозками. Здесь не нужно было иметь десять пядей во лбу, чтобы сообразить: Влад и эти ребята из «Гермеса» действовали заодно. И им помогал кто-то, кто имел непосредственное отношение к самому Северину. Теперь осталось только выяснить, кто предатель, и он, Сев, займется этим в ближайшее время, как только будет уверен, что Мире ничего не грозит в его доме.
        Он помнил, как ему стало плохо в том клубе, где они с Владом и еще несколькими людьми из «Гермеса» обмывали последнюю сделку. И сейчас он подозревал, что тогда его опоили, причем, тот, кто это сделал, знал, что имеет дело с лугару. Иначе, что погибший Карел, что сам Северин смогли бы учуять наркотики в подаваемых напитках. Северин был уверен, что одурманивающее вещество подсыпалось именно в напитки, потому что в последний раз не пил ничего, кроме безалкогольного пива. И именно тогда ему стало плохо.
        Так плохо, что из памяти напрочь испарился некий участок времени, за который он умудрился встать из-за стола и очнуться на улице, держась за стену клуба. Тогда он сразу почувствовал аромат Мирославы. И этот аромат сбил его с толку, заставил вылететь все мысли из головы. Представители «Гермеса» так и остались сидеть в клубе, а он даже не вспомнил о них!
        Что ж, теперь-то он точно о них не забудет. И первым делом разберется с Владом.
        Анджей сказал обратиться к Совету Альф? Что ж, Северин и сам, как альфа, с некоторых пор является членом этого Совета. Так что тоже имеет право вершить суд. Тем более что приговор уже вынес. Осталось его только привести в исполнение.
        Но это позже. А сейчас…
        Сейчас он находился на площади перед своим домом, являвшимся, также, и центром поселка. Рядом с ним, неловко переминаясь с ноги на ногу, стояла Мира, а вокруг гудела толпа из трех тысяч мужчин, женщин и детей - все население Гервазы.
        Альфа вернулся. И не один. Он привез с собой настоящую омегу!
        Эта новость в считанные минуты облетела поселок, и его жители, побросав все дела, собрались на площади. Омега. Многие из них видели ее первый раз в жизни. И многие из тех, кто еще не завел себе пары, сейчас, разглядывая Мирославу, бросали незаметные взгляды и на Северина, прикидывая, есть ли шансы состязаться с ним за внимание девушки?
        Шансов ни у кого не было. Кто же рискнет выступить против альфы? Разве что похитить девушку, а потом скрываться всю жизнь.
        Северин поднял руку. Над площадью моментально повисла мертвая тишина. И в этой тишине зазвучал его голос. Спокойный, ровный, без лишних эмоций. Но за ним чувствовалось безумное напряжение, которое не давало этим эмоциям выплеснуться на поверхность:
        - У меня для вас две новости. Герваза долго страдала от неудач, но теперь фортуна нам улыбнулась. Сегодня наша стая пополнилась еще одним членом. Знакомьтесь, Мирослава. Наш маленький талисман.
        Он положил руки на плечи девушке и легонько подтолкнул ее вперед.
        Толпа выдохнула. Послышались нестройные приветствия. Мирослава опустила взгляд, сгорбилась под перекрестными взглядами. Сейчас она желала только одного: сбежать отсюда подальше. Все эти люди нервировали ее.
        Уставшая с дороги, голодная, мечтающая добраться до туалета, она стояла на подгибающихся ногах, боялась открыть рот и сказать хоть слово. Потому что никогда прежде ей не приходилось быть объектом внимания такого количества людей одновременно!
        - Мирослава омега, вы все это почувствовали, как только она вышла из машины, - продолжал Северин. - И, как всем известно, омега может стать идеальной парой для любого из нас. По закону все свободные самцы имеют право побороться за право обладать ею. И не мне этот закон отменять. Поэтому, я объявляю себя первым претендентом. Остальные желающие могут подойти к моему секретарю, - он кивнул в сторону рыжеволосой девицы, поджидающей у крыльца. - Анна внесет ваши имена в список будущих претендентов. Время и сроки проведения схваток будут озвучены позже.
        На этих словах толпа одобрительно загудела. Оно и понятно, альфа мог присвоить омегу себе, никто из членов его стаи и слова бы поперек не сказал. Но он поступил благородно, дав возможность и другим желающим попробовать свои силы. Вот только решатся ли эти желающие выступить против него на бойцовском ринге?
        - Вторая новость не так хороша, - Северин замолчал и обвел толпу тяжелым взглядом. - Как оказалось, и среди нашего рода есть предатели, помогающие людям наживаться на нас. Как стало известно, один из наших собратьев, которому мы долгое время доверяли свои финансовые секреты, был уличен в мошенничестве. Его подозревают в некоторых аферах с поддельными документами, от которых пострадала наша фирма, а также в убийстве Карела Войчека из Малгожаты и в нападении на Игоря Ершова. Его имя Влад Корса.
        На этих словах у Мирославы потемнело в глазах. Она качнулась, чувствуя, как подгибаются колени, но тут же сильная рука Северина поддержала ее. Над толпой повисло мрачное напряжение.
        - Кроме этого я обвиняю Влада Корсу в похищении и насильном удержании нашей омеги. Пока его причастность к этим преступлениям будет доказываться в Совете Альф, я, как альфа Гервазы, объявляю его персоной нон грата на территории нашей стаи. И запрещаю все деловые и дружеские связи с ним, - последнюю фразу он отчеканил так, что слова упали в толпу, будто камни. - На этом все. Завтрашний день объявляю днем большой охоты. Готовьтесь.
        Люди начали потихоньку расходиться, обсуждая между собой последние новости. Только рыжая девушка, которую Северин назвал своим секретарем, продолжала стоять у крыльца. Мирослава спиной ощущала на себе ее взгляд. Удивленный, раздраженный, неприязненный. И испуганный. А потом услышала ее приближающиеся шаги - цокот металлических шпилек по тротуарной плитке - и насыщенный аромат дорогого фруктового шипра.
        - Альфа, могу я с вами поговорить? - голос у девушки оказался мягкий, грудной, с бархатистыми полутонами. И в нем слышалось тщательно скрываемое волнение.
        - Что-то срочное? - Северин повернулся к ней, не отпуская руки Мирославы. - Анна, это не может подождать до завтра?
        - Вы не представите меня своей спутнице? - девушка улыбнулась, сверкнув зубами. - Все же, мы с вами не чужие. Столько лет вместе…
        Мирослава почувствовала, как внутри нее, где-то чуть ниже сердца, зарождается глухой раздраженный рык, а пальцы сами сжимаются в кулаки. И кожу начинает покалывать.
        «Столько лет вместе…» На что она намекает, хотелось бы знать! Как смеет вот так нагло афишировать свою связь с Северином, прямо здесь, у нее на глазах! Хочет похвастаться, что они были любовниками? Или есть и сейчас?
        Рыжая Анна смотрела на нее с легкой полуулыбкой, как смотрят на небольшую, но неожиданную помеху. Оценивающе и снисходительно. И имела на это полное право. Потому что по сравнению с Мирой была настоящей красавицей. На вид ей было лет двадцать пять, высокая, стройная, с длинными ногами модели и идеальными чертами лица. Ее алебастровая, без единого изъяна кожа прекрасно гармонировала с медно-золотистыми локонами, которые свободной волной ниспадали ниже лопаток. Прямая челка подчеркивала чуть раскосый разрез зеленых глаз и тонкие брови вразлет. Облегающее платье-футляр изысканного песочного цвета, лакированные бежевые босоножки на тонкой шпильке, нитка крупного жемчуга на шее, жемчуг в ушах, жемчужный браслет у часов на левой руке… И идеальные ухоженные ногти на руках и ногах, выкрашенные в розовый перламутр.
        Она была идеальна. Точно сошла с обложки глянцевого журнала или с фотографии к статье светской хроники.
        И от этой ее идеальности Мирослава почувствовала себя гадким утенком. Вспомнила, во что одета сама: футболка с кричащим принтом, шорты со стразиками на попе и огромная спортивная кофта, перешедшая в наследство от Северина. Вспомнила свои торчащие во все стороны пряди волос, худые руки и ноги, потемневшую от загара кожу, облупившийся нос и россыпь ненавистных веснушек, украсивших скулы за время пути.
        Да уж, красотка! А еще удивляется, почему Северин взял две машины и заставил ее все три дня ехать отдельно! Даже когда они останавливались на ночь в гостиницах, он не приходил к ней и вообще практически не разговаривал. Только передавал пожелания, больше похожие на приказы, через Рома и Алекса. Эти двое по очереди ночевали с ней в номере, обратившись в волка и устроившись на полу у кровати. Как верные псы.
        А еще она иногда ловила на себе его странные жгучие взгляды. Жадные, алчные, полные невыносимого голода. Но когда оборачивалась, он всегда смотрел мимо нее. Как будто не видел. Как будто она была незаметной.
        - Анна, - ледяной голос Северина заставил Миру взять себя в руки, - я уже представил свою спутницу перед стаей. Тебе следовало бы внимательнее относиться к моим словам. Кстати, кажется, ты близко знакома с Корсой? Это же через тебя он вышел на нас и предложил сотрудничество? Или я ошибаюсь?
        - Ну, не то чтобы близко… - девушка чуть замялась, но потом с видимым равнодушием пожала плечами, - так, пару раз угостил вином. Ну и он настаивал на встрече с вами, а я всего лишь сделала свою работу, поставила вас в известность.
        - Ладно. Завтра в час дня в моем кабинете. Обсудим некоторые организационные моменты.
        Северин шагнул к тяжелым двустворчатым дверям дома, увлекая за собой Мирославу. И Анне пришлось посторониться, чтобы та не задела ее плечом.
        Когда двери захлопнулись, Анна недовольно поджала губы.
        Омега! Черт возьми, где он ее откопал?! Ни рожи, ни кожи. Не женщина, а карикатура! Тощая, сутулая, лохматая. А во что одета? Сплошная безвкусица. Одни стразики на шортах чего стоят.
        И почему господь сделал омегой это ходячее несчастье, а не ее - Анну? Разве не она столько лет была рядом с Севом? Помогала ему, подбирала персонал, следила за документами и делами? Организовывала для него встречи с нужными людьми? Практически жила его жизнью! И все надеялась, что вот, однажды, он захочет, чтобы кто-то ждал его дома, и тогда заметит ее…
        Нет, она знала, что у него были женщины для одноразовых встреч, был секс. И знала, что зачастую он даже не спрашивал имени у своей партнерши. Оно было ему ни к чему. И все ждала, что однажды ему захочется чего-то большего. Отношений. А она будет рядом.
        Но судьба спутала карты. Столько лет она безнадежно пыталась бороться с мертвой Софией, а теперь появилась еще и эта девчонка. Омега.
        Полукровка без роду и племени!
        Резкий звонок мобильного телефона заставил ее испуганно вздрогнуть. Последнее время ей было чего бояться. Достав мобилку она, уже зная, кто на том конце линии, невольно поморщилась.
        - Алло…
        Резкий мужской голос тут же спросил:
        - Анна, твой альфа уже вернулся?

* * *
        - Проходи. Это будет твоя комната.
        Северин распахнул дверь с вставкой из рифленого стекла и пропустил миру вперед. Переступив порог, девушка с любопытством огляделась. Комната была небольшой, но достаточно просторной и светлой. Одну ее стену целиком занимало окно с балконной дверью, ведущей на застекленную террасу. Вторую - встроенный шкаф, середина которого была выполнена в виде открытого стеллажа, а по бокам - зеркальные дверцы. Стены покрывали обои мятного оттенка, на лакированном деревянном полу - такого же темно-зеленый ковер, больше похожий на искусственную траву. Добротная деревянная кровать с резным изголовьем, два кресла, небольшой стеклянный столик, комод и прикроватная тумбочка, на которой стоял торшер с абажуром цвета морской волны. Окна прикрывали полупрозрачные римские шторы. Тоже зеленые. Из-за этого солнечный свет, проникавший в помещение, приобретал приятный оттенок молодой листвы.
        - В общем, располагайся. Дверь в ванную в углу, за шкафом. Если что будет нужно, говори, не стесняйся. В поселке есть несколько магазинов, кафе-бар, парикмахерская… Ну, в случае чего, можно и в город съездить.
        - Далеко? - встрепенулась Мира, отрываясь от разглядывания себя в зеркальной дверце.
        - Да не очень. Двести километров.
        - Далеко…
        - Зато все эти двести километров сплошные леса, - хмыкнул Северин. - Поверь, когда ты сможешь пройти оборот, то поймешь, что города - это ловушки. Настоящая свобода только здесь.
        Мирослава только пожала плечами. Для нее, жительницы маленького села, город казался недосягаемой мечтой, прекрасной и яркой. И если бы у нее был выбор… Если бы он у нее был…
        Но выбора не было.
        - Ладно. Пойду приму душ и гляну, что сегодня на ужин. Я обычно готовкой не заморачиваюсь, заказываю в кафе.
        Она подождала, пока за ним захлопнется дверь. Это ей показалось, или он торопился сбежать?
        Закусив губу, Мирослава открыла дверцы шкафа, убедилась, что он пустой. Плюхнулась попой на кровать, немного попрыгала. Матрас оказался приятно упругим и не скрипел. Затем девушка открыла балконную дверь и выскользнула на террасу.
        Тут стояли стол и несколько кресел из ротанга, а вокруг - на полу, на полках, вделанных в стены, и даже свисая с потолка - в цветочных горшках вилась петуния, поражая буйством красок и ароматом.
        На террасу выходило еще две застекленные двери. С четвертой стороны была небольшая калитка, ведущая во двор. Мирослава подошла к одному из окон, заглянула. В комнате было слишком темно, чтобы она сумела хоть что-то разглядеть. Девушка приставила ладони по обе стороны от лица, закрываясь от солнечного света.
        Странно… Комната, которую она разглядывала, тоже была спальней. Мирослава сразу увидела огромную двуспальную кровать с белым изголовьем, покрытым резьбой. По обе стороны от кровати - белые тумбочки. Над изголовьем - большая картина в дорогой позолоченной раме. На картине - лесной пейзаж. Остальная часть комнаты оставалась в тени, но… На белом атласном покрывале кровати лежало красное платье, аккуратно разложенное чьей-то заботливой рукой. И черные чулки с кружевом. И крошечные трусики-стринги, ярко-красные, с черной окантовкой. И сумочка - черный лакированный клатч. И еще какие-то мелочи, похожие на вытряхнутую из этой сумки косметику: разноцветные бутылочки, коробочки и тюбики.
        Сердце Мирославы замерло, пропуская один удар. А потом забилось как сумасшедшее. В глазах потемнело.
        Неужели у Северина уже кто-то есть?
        Не та ли рыжая Анна? Не она ли оставила здесь эти вещи?
        Мирослава уперлась лбом в стекло. Руки бессильно упали вдоль тела.
        Нет, Северин не поступил бы с ней так! Он не подлец! Не мерзавец! Он не привел бы ее туда, где живет с другой женщиной…
        - Мира! - она вздрогнула, услышав его взволнованный голос. - Ты в ванной?
        О, черт, он ищет ее! А она стоит здесь. Разглядывая через окно его личную жизнь!
        - Где ты была? - Северин вошел в комнату и обшарил ее подозрительным взглядом, как только Мира впустила его. - Ты не купалась, - сузив глаза, он глянул на девушку. - Чем занималась?
        - Изучала обстановку, - сказала она, стараясь не выдать волнения. - Чья это комната?
        - Ничья. Здесь никто не жил, - ответ был слишком поспешным, словно Северин заранее ждал вопроса.
        - А та, другая?
        Он нахмурился.
        - Какая другая?
        - Та, что выходит на террасу? С белой кроватью, - ну вот, сейчас она все узнает. Мирослава спрятала руки за спину, сжала вспотевшие кулачки. Пусть лучше она узнает об этом сразу, чем будет мучиться подозрениями. - У тебя кто-то есть?
        Лицо Северина мгновенно потемнело, замкнулось. Челюсти сжались так, что на щеках выступили желваки. В глазах сверкнуло настоящее бешенство. Он вдруг шагнул к ней так стремительно, что она не успела отпрянуть. Схватил за плечи, встряхнул, зарычал:
        - Никогда! Слышишь, мать твою, никогда! Не смей приближаться к той комнате!
        Она вскрикнула, испуганная его внезапной злостью. Закусила губу, заморгала быстро-быстро, пытаясь справиться со слезами. Он замер, отпустил ее плечи, шагнул к дверям.
        - Черт, Мира, - в голосе мелькнуло раскаяние, - прости. Прости, я не хотел тебя напугать. Просто больше никогда - поняла? - никогда туда не ходи!
        ГЛАВА 23
        Эта внезапная вспышка ярости ее испугала до нервной дрожи. И первой реакцией было - бежать! Бежать отсюда как можно дальше. Не видеть его. Не слышать его голоса. Не чувствовать на себе его обжигающий взгляд. Бежать так далеко, чтобы он никогда не смог ее отыскать.
        Он явно что-то прочитал в ее глазах, потому что глухо рыкнул:
        - Не дури! Даже не думай об этом!
        Она стояла в трех шагах от него, кусая губы, и ее сердце билось так бешено, словно хотело выскочить из груди. Горло стиснуло от обиды. Черт возьми, да что она сделала, чтобы так набрасываться на нее?!
        - Мира, послушай, я еще раз прошу у тебя прощения за несдержанность. Обещаю, это не повторится. Ты мне веришь? Мира, кивни, пожалуйста, если поняла.
        Она инстинктивно моргнула, и с ресниц на щеки упали две слезы.
        - О, черт! - Северин шагнул, было, к ней, но замер на полушаге, остановленный ее взглядом. Поднял руки, показывая пустые ладони. - Наверно, мне лучше уйти. Пойду, прогуляюсь. Заодно закажу нам обед.
        Она молча наблюдала, как он подходит к дверям, открывает, переступает через порог. Такой сдержанный, хладнокровный, будто это не он минуту назад набросился на нее, рыча от гнева.
        В последний момент он все-таки обернулся.
        - Мира, только очень прошу, не делай глупостей, - произнес странным бесцветным голосом. - Я знаю, что виноват, но рассчитываю на твой здравый смысл. В моем доме ты в безопасности. Завтра все желающие побороться за тебя внесут свои имена в список претендентов. И если кто-то из них придется тебе по душе…
        Не договорив, он резко развернулся и захлопнул за собой дверь. До девушки донесся грохот, будто кто-то отбросил с пути мешавшую мебель, и громкая ругань.
        Северин снова сбежал.
        Кажется, это начинало входить у него в привычку.
        Несколько минут Мира продолжала стоять посреди комнаты, сжав кулаки и уставившись пустым взглядом на дверь. Потом, рвано выдохнув, огляделась. Надо было что-то решать. Северин ее напугал, но она не почувствовала от него реальной угрозы. Скорее, он сам не ожидал от себя такой вспышки гнева. Гораздо важнее было другое. Причина, по которой он так разгневался.
        Та комната. Двуспальная кровать. Женские вещи… Кому они принадлежат?
        У Мирославы была на уме только одна кандидатура. Анна.
        Недаром же та сказала: «столько лет вместе», как будто намекала на связь с Северином. На интимную связь.
        И если эти вещи в закрытой комнате принадлежат именно Анне, какие шансы у нее, Мирославы, бороться против нее? И есть ли они вообще?
        Девушка подошла к зеркальному шкафу, с дотошной придирчивостью вгляделась в свое отражение.
        Да, черт возьми, она той Анне и в подметки не годится! Но…неужели так просто сдастся? Неужели так просто отдаст сопернице мужчину, к которому неравнодушна?
        Лгать самой себе Мира не собиралась. Она влюбилась в него. Влюбилась, как последняя дура. И теперь пришло время сделать окончательный выбор. Вот только ей хотелось, чтобы он тоже сделал свой выбор и выбрал ее.
        Не нужно было быть слишком умной, чтобы сопоставить факты и сделать выводы. Лугару могут иметь потомство только от истинной пары. У Северина ее нет. Но есть она, Мирослава, которая может понести от любого из лугару. И это делает ее в его глазах необычайно ценной. И есть еще некая женщина, с которой он жил все это время. Двуспальная кровать неоднозначно говорила о том, что спали они там вместе.
        И еще этот дурацкий список претендентов, о котором упомянул Северин. Зачем он вспомнил о нем? Чтобы сделать больнее? Напомнить, что она всего лишь омега - желанная игрушка для любого самца?
        Как бы ни так!
        Зарычав, Мирослава ударила в зеркало кулаком. Ударила со всей силы, так, что от места удара в разные стороны разлетелись мелкие трещины, похожие на паутину. Ладонь засаднило. Но легкая боль встряхнула, привела в чувство, заставила мыслить рационально.
        Девушка взглянула на руку. Слизнула выступившую кровь. Черт, порезалась…
        Бросила на покалеченный шкаф ненавидящий взгляд. Ее отражение теперь было разбито на сотни кусочков. Сотни маленьких мирослав смотрели на нее из осколков. Зато чувство мстительного удовлетворения сменило обиду и гнев.
        Вот так. Она больше не будет плыть по течению и покорно принимать удары судьбы. У нее тоже есть гордость, есть чувства и есть желания. Почему она не должна бороться за них?
        Эта Анна думает, что Северин уже принадлежит ей? Тешит себя надеждой, что Мирослава всего лишь мелкая досада в их с Северином идиллии? Да не дождутся! Она, Мирослава, докажет им всем, что может быть лучше этой гламурной сучки!
        И начнет это делать прямо сейчас!

* * *
        Стук в дверь заставил отложить кровожадные планы. Стучали не в комнату, звук доносился откуда-то из глубины дома. От входных дверей.
        Удивленная Мирослава притихла.
        Кто бы это мог быть? Северин ничего не сказал насчет того, кому можно открывать двери, а кому нет. Черт, вот куда он ушел?!
        Стук не прекращался, будто незваный гость точно знал, что в доме кто-то есть.
        Что ж, делать нечего. Придется хоть глянуть, кто там такой настырный…
        Девушка выскользнула из комнаты. Первое, что бросилось ей в глаза - развороченный стеллаж, еще недавно стоявший коридор. Как будто кто-то схватил его за одну из полок, дернул, и тот послушно упал на пол. Глиняные, фарфоровые, стеклянные и бронзовые статуэтки, украшавшие его полки, валялись по всему полу.
        Мирослава, нагнувшись, подобрала одну. Это оказалась потемневшая от времени бронзовая волчица с увеличенными сосцами, под которой на подставке лежали два человеческих младенца. Зажав статуэтку в кулаке, девушка поспешила к дверям.
        Ни «глазка», ни цепочки… Черт, а стоит ли открывать? Может, это небезопасно?
        Из-за двери просачивался аромат знакомых духов, смешанный с запахами свежеприготовленной пищи. Рот Мирославы молниеносно заполнился слюной. Желудок умоляюще взвыл.
        - Эй! Мира, я чую, что ты там. Открывай, я тебя не съем, обещаю, - к стуку присоединился ироничный женский голос.
        Голос Анны.
        Ну вот, кажется, на ловца и зверь бежит.
        Мирослава выдохнула, расправила плечи и постаралась придать лицу независимое выражение. После чего повернула замок и распахнула дверь.
        - Долго же ты, я устала держать эти пакеты! - Анна тут же всунула ей в руки пару увесистых бумажных пакетов, от которых поднимался аппетитный запах, и прошла в дом. - Ну, чего встала? Пошли на кухню, разбирать это богатство.
        Мирослава сглотнула слюну.
        Анна, как и пару часов назад, выглядела просто великолепно. Только теперь песочное платье сменилось на белую блузку с кружевным жабо и узкую юбку-карандаш. На ногах - лакированные туфли-лодочки, волосы уложены в изящный пучок на затылке, и только один рыжий локон, будто случайно выбившийся из прически, вьется воль шеи, подчеркивая ее белизну.
        - Эм-м… я не знаю, где кухня, - выдавила девушка, обескураженная блеском и наглостью гостьи.
        - О, как? - та вздернула идеальную бровь и окинула соперницу снисходительным взглядом. - Он даже кухню тебе не показал? Впрочем, ничего удивительного.
        Хотя, нет, эта простушка ей точно не соперница. Их даже сравнивать нельзя. Этот заморыш нужен Северину только ради потомства. Иначе, он бы и не глянул в ее сторону. Уж Анна в этом точно уверена. Достаточно только вспомнить, как выглядела София.
        - Идем, - она развернулась и, плавно покачивая бедрами, направилась вдоль по коридору. - Северин просил тебя накормить и сводить погулять.
        Мирослава застыла, глядя на ее упругий, обтянутый дорогой материей зад.
        Накормить и сводить гулять? Кого? Ее? Как собачонку?
        В правую ладонь впилось что-то острое. Девушка поморщилась и глянула на свои руки. Левая все еще удерживала пакеты с едой, а правая продолжала сжимать статуэтку с волчицей.
        Волчица. Вот кем она должна стать, чтобы ее наконец-то начали принимать всерьез. И Сев, и эта Анна. И все остальные. Как равную. Без этой унизительной снисходительности.
        Жаль только, она уже один раз попыталась, и у нее ничего не вышло…
        - Ой, ты поранилась? - Анна потянула носом. - Я чувствую кровь. Какая ты неловкая. Идем, на кухне должны быть салфетки, приложишь.
        Голос Анны заставил вздрогнуть. Гостья вела себя по-хозяйски, не церемонясь. Прошла по коридору, толкнула двустворчатую застекленную дверь. Так, словно в этом доме ей был знаком каждый угол. Словно она здесь жила.
        Мирослава, скрипнув зубами, вошла в помещение вслед за ней. Оказалось, это и есть столовая, и она примыкала к кухне. Рабочая зона была отделена барной стойкой, а перед ней на небольшом подиуме находился огромный стол, увенчанный столешницей из черного стекла, и двадцать стульев с резными ножками.
        - На, приложи это, а то все здесь испачкаешь кровью, - Анна кинула ей пару бумажных салфеток. - Мы не держим аптечки в домах, так что пластырь ты здесь вряд ли найдешь. У нас такие царапины затягиваются моментально. Но ты же полукровка. У тебя человеческая регенерация, - она говорила это таким тоном, будто считала Мирославу смертельно больной. Безнадежной. - Приложила? Теперь выкладывай упаковки на стол, только аккуратно, они картонные. А я пойду, чайник поставлю, - Анна кивнула в сторону кухни.
        Едва она отвернулась, Мира с глухой яростью шлепнула пакеты на стол. В душе клокотали досада и раздражение. Появилось желание выпустить когти и вцепиться в идеально уложенную прическу незваной гости. Мира даже ощутила знакомое покалывание в пальцах. Покалывание, которое начало медленно распространяться вверх по рукам, пока не достигло груди, где разлилось по всему телу волной тепла. Пульс участился, дыхание тоже. На виске запульсировала жилка, отдаваясь в голове колокольным звоном. А еще на шее и лбу выступил пот, холодный и липкий.
        Задыхаясь, Мира уперлась руками в стол. В черной стеклянной поверхности отразилось ее лицо. Хмурое, злое, в ореоле растрепанных волос. Да уж, такая красавица как приснится… Не мудрено, что Сев снова сбежал.
        Мирослава скорчила себе рожу. И вздрогнула, услышав противный царапающий звук. Ее глаза округлились от изумления: из-под серебристо-туманных искорок, покрывающих пальцы, выглядывали острые волчьи когти, и от этих когтей по гладкой поверхности стола пролегли глубокие царапины.
        Ойкнув, Мира спрятала руки за спину.
        Вернулась Анна, неся в руках стопку тарелок, накрытых салфетками. Кивнула в сторону барной стойки:
        - Иди, возьми там вилки для нас. Заодно чай зальешь. Чайник уже закипел, чашки рядом с ним на столе.
        Мира медленно выдохнула и боком прошла мимо нее, молясь, чтобы та ничего не заметила. Подошла к стойке, взяла в руки чайник. Две прозрачные чашки уже стояли, ожидая ее. Ароматная пирамидка с засушенным каркаде, пара кубиков сахара - оставалось только залить кипятком.
        Анна уже отвернулась. Сморщив изящный носик, рыжеволосая гостья начала выкладывать из пакетов готовые блюда, запечатанные в бумажные коробки.
        - Знаешь, - заговорила она доверительным тоном, - я ведь в этом доме почти своя, все здесь знаю. Так что, если что, не стесняйся, спрашивай. Все покажу, расскажу.
        Чайник дрогнул в руках Мирославы. Девушка остолбенела.
        Значит, она не ошиблась… Значит, в той комнате, действительно, вещи Анны? Иначе, почему она говорит, что в этом доме почти своя? Она живет здесь или только приходит?
        Струйка кипятка наполнила чашку и перелилась через край.
        - Ты часто бываешь здесь? - Мирослава надеялась, что голос не дрогнул.
        Анна спрятала торжествующую улыбку. Повернулась к сопернице.
        - Да, - произнесла снисходительным тоном, - практически каждый день.
        Этой дурочке не стоит знать, что сегодня Анна переступила порог этого дома впервые за последние пять лет. И если Северин об этом узнает, то будет серьезно зол. Ну и пусть. Ему давно пора встряхнуться и открыть глаза, а не жить воспоминаниями. А этой малолетке нужно указать ее место. Пусть знает, что она здесь только для одного. Приносить альфе здоровых щенков!
        - Ой, ты разлила чай. Заснула, что ли? - губы Анны дрогнули, расплываясь в приторно-вежливой улыбке. - Давай помогу. Какая ты неловкая.
        Она подхватила чашки и вернулась к столу, оставив Миру вытирать лужу. Слава богу, ничего не заметила. Девушка с облегчением выдохнула, почувствовав, что покалывание в пальцах исчезло так же внезапно, как и появилось. Не хватило сил для оборота? Или она просто сумела взять себя в руки? Мирослава не знала.
        Через несколько минут они уже сидели за столом друг против друга. Роскошная, элегантная Анна, в которой все, начиная от прически и заканчивая носками лакированных туфель, казалось идеальным, и Мирослава. На фоне гостьи она выглядела убого, и отрицать это было бессмысленно. Не удивительно, что Северин каждый раз от нее сбегает.
        - Жалко мне тебя, - Анна неожиданно отложила вилку и взглянула на Миру. - Ни друзей, ни родных… Как думаешь жить? Надеешься, что сможешь стать парой альфе?
        - А почему бы и нет? - Мирослава уставилась на ее холеные пальцы с идеально подточенными ногтями. На одном из пальцев сверкал перстень с рубином.
        - Да, я Северина прекрасно понимаю. Пережить такую утрату… Остаться без пары… Потерять возможность обзавестись потомством…
        Мирославу кинуло в жар.
        - Без пары? - переспросила она хриплым голосом. Пища стала поперек горла сухим, колючим комком. Дрожащей рукой девушка взяла чашку с чаем, отхлебнула и поперхнулась.
        Пока она кашляла, Анна наблюдала за ней с тонкой улыбкой. Потом подала салфетку и продолжила:
        - Да, а ты разве не знала? Он не сказал? Бедняжка, это подло с его стороны.
        - Не сказал о чем?
        - О Софии. София Легранж, его истинная пара. Настоящая красавица была. Натуральная серебристо-пепельная блондинка, такая, как на обложке журнала. Северин на нее надышаться не мог. Он и дом-то этот построил для нее и по ее эскизам.
        Анна откинулась на спинку стула и махнула рукой, обводя пространство вокруг себя:
        - Это все выбирала она. Этот стол, стулья, даже чашку, из которой ты пьешь. Здесь все пропитано ее присутствием. Столько лет прошло, а она будто живая. Кажется, сейчас раздадутся ее шаги, и она войдет в эти двери.
        Мирослава невольно вздрогнула и отставила чашку. Перевела взгляд на двери. Но за рифленым стеклом не было никого.
        - Что с ней случилось? - рискнула она.
        - Очень трагическая история, - Анна печально вздохнула, от чего белая ткань на секунду обтянула ее грудь, подчеркивая высоту и пышность бюста. - Северин потерял ее несколько лет назад, она погибла в пожаре. И он почувствовал ее смерть так, будто горел вместе с ней. Это очень повлияло на его психику. Он даже ушел в леса, почти одичал, когда альфа Малгожаты нашел его и заставил вернуться. И ты знаешь, - она чуть подалась вперед и понизила голос, придавая ему сочувственный тон, - он ведь до сих пор ее любит. Тоскует. Не может забыть. До сих пор хранит ее вещи.
        - Ее вещи? - Мирослава не могла поверить своим ушам. Ей хотелось закричать, что все это ложь, что Анна все выдумала. Но перед глазами снова стала картина, увиденная в окне. Белая кровать. Белое покрывало. И женское платье, разложенное так, будто хозяйка собиралась вот-вот надеть его и отправиться на прогулку.
        У нее потемнело в глазах.
        - Да, - Анна покачала головой и задумчиво обвела пальцем ободок своей чашки. - Даже не представляю, как вы будете жить здесь втроем.
        - Втроем? - выдохнула Мирослава, нервно теребя под столом подол футболки. И сама не заметила, как ее пальцы опять трансформировались, выпуская на волю когти.
        - Втроем. Ты, он и София. Он ведь до сих пор бредит ею. Ты не сможешь ее заменить.
        Сейчас бы исчезнуть, провалиться сквозь землю, не слышать этих слов, не знать этой правды. Но голос Анны продолжал звучать в столовой, будто набат. Она говорила и говорила, во всех подробностях описывая, как Северин ухаживал за Софией, как боготворил ее, как безумно страдал, когда потерял ее.
        У Мирославы в ушах зашумела кровь, голова наполнилась гулом. Слабая дрожь прокатилась по телу, забирая последние силы. Захотелось закрыть глаза, заткнуть уши. Закричать, перекрывая этот отвратительный снисходительно-сочувственный голос.
        Но рассудок продолжал хладнокровно отмечать каждое слово:
        - Бедная девочка. Если надеешься, что он однажды полюбит тебя, то забудь. Ты омега. И нужна только для одного. Чтобы рожать.
        Неожиданно Анна вытерла губы, бросила салфетку на стол и поднялась.
        - Да ты ешь, а то остывает, - сказала, кивая на полные тарелки. - А я пойду, у меня еще много дел в офисе. Северин очень строгий начальник. И да, не говори ему, что я рассказала тебе о Софии. Ему это вряд ли понравится. А я просто хотела по-дружески предупредить. Ну, знаешь, - она пошевелила пальцами, и ее перстень снова сверкнул, - женская солидарность и все такое… Кстати, если хочешь, сходим потом погулять. Тебе не мешало бы поправить прическу.
        ГЛАВА 24
        Это было больно. Очень больно. А еще мерзко. Мирославе казалось, будто ее выкупали в грязи, и даже сейчас, после ухода Анны, эта грязь продолжает стекать по ее телу омерзительными потеками. Ей казалось, что она даже слышит запах этой грязи. Запах обиды, предательства и разбитой мечты.
        Она готова была бороться за Северина, бороться с Анной. С живой Анной, которой можно вцепиться в волосы, можно устроить скандал, можно выгнать из дома, в конце концов. Но как бороться с той, которая даже через пять лет после смерти продолжает жить в сердце мужчины?
        Как бороться с призраком, чье присутствие пропитало стены этого дома? С призраком, который молчаливой тенью маячит за каждой дверью, за каждым углом, в каждой комнате?
        Теперь, оставшись одна, Мирослава не могла избавиться от ощущения, что дух мертвой Софии наблюдает за ней. И от этого ощущения у нее на коже дыбом встали все волоски, а желудок сжался от страха.
        Захотелось выскочить на улицу, вдохнуть свежий воздух, увидеть солнце. Она даже подошла к входным дверям, взялась за ручку. Но в последний момент передумала. Ведь на улице будет еще страшнее. Где-то там бродит Влад. А еще сотни таких же, как он, для кого она желанная добыча.
        Лучше не выходить, не испытывать судьбу. В доме альфы она в относительной безопасности.
        Уже вечерело. Северин все не возвращался. Мирослава успела полежать в ванной, мечтая напиться и ни о чем не думать. Побродить по дому, найти гостиную с огромным плазменным экраном на пол стены. Пощелкать пультом, бесцельно переключая каналы. Изучить в кухню и заглянуть в холодильник. Отыскать вакуумную упаковку поп-корна, бросить ее в микроволновку, а потом вернуться к телевизору, поедая сладкие кукурузные хлопья.
        Еще пару часов она лежала на полу перед экраном, пытаясь вникнуть в смысл фильма. Шла какая-то мелодрама. Актеры играли из рук вон плохо, главная героиня была настоящей истеричкой, а у героя прослеживался комплекс неполноценности. Не выдержав, Мирослава перевернулась на спину и уставилась в двухуровневый потолок. Но и там не нашла ответа.
        Сбежать сейчас было бы проще всего. От себя, от проблем. От Северина. Наверное, так и стоило сделать. Или завтра, когда ей принесут список желающих за нее побороться, просто сделать свой выбор. Выбрать другого. Пусть тогда альфа помучается.
        Хотя, чего ему мучиться? Он с легкостью разорвет любого соперника. Мира еще не забыла, каким громадным был его волк.
        Но она не хотела бежать. Все ее существо протестовало против этой мысли. Разум отказывался ее обсуждать, сердце сжималось, стоило только подумать об этом.
        Она хотела остаться здесь, с ним. Но осознание того, что для него она просто омега, убивало ее.
        Что нужно сделать, чтобы он увидел ее? Увидел не просто как тело, которое хочет. Увидел именно ее, Миру, такую, как она есть? С открытым сердцем и чистой душой, готовую любить его и мечтающую, чтобы он тоже ее полюбил… хоть чуть-чуть.
        Кажется, завтра должна быть большая охота. Мира знала, что это такое. Знала, потому что мама в детстве рассказывала ей кое-что, вот только тогда эти истории звучали, как сказки. Она и не думала, что однажды это все станет правдой.
        Значит, завтра весь поселок, все его жители, кроме калек и детей, соберутся по приказу своего альфы в заранее выбранном месте. И там по его приказу все они примут звериную ипостась. А потом начнется охота.
        Кого они будут гнать? Лося? Дикого кабана? Медведя?
        Мирослава не знала, какие дикие звери водятся в этих лесах. Зато знала другое: мама говорила, что стаю всегда ведет альфа. Самый крупный и самый сильный самец, способный отдавать приказы на расстоянии без единого звука. И рядом с ним, бок о бок, всегда бежит его самка. Его пара.
        А если пары нет, то одна из сильнейших волчиц.
        И потом, утолив звериный азарт, насытившись плотью загнанной дичи, волки уходят в лес, чтобы спариться. Для кого-то это случайный секс без обязательств, для кого-то начало любви…
        И кто же будет рядом с альфой в этот момент?
        Воображение услужливо подсунуло красочную картинку: лесная полянка, покрытая изумрудной травой, и в этой траве в любовном объятии сплелись два обнаженных тела.
        Он и она.
        Северин и Анна.
        Анна и Северин…
        Зарычав, Мирослава вскочила на ноги. Ярость захлестнула ее обжигающей волной, заставляя все тело вспыхнуть серебристыми искрами. Их было так много, что они полностью покрыли открытые участки кожи и начали сливаться вместе, образуя полупрозрачный туман. Легкое покалывание перешло в жжение, которое все возрастало, пока, наконец, Мирослава не рухнула на колени.
        Боль была адской. Такой, что ее едва не вырвало на ковер. Закрыв рот руками, чуть слышно поскуливая, она каталась по полу, мечтая, чтобы ее сознание смилостивилось и отключилось.
        Тело плавилось и текло, суставы выкручивались под невообразимым углом, кости изменяли форму, укорачивались, утолщались…
        Острая боль пронзила позвоночник, ударила в голову. Мирослава с ужасом ощутила, как изменяется форма ее черепа и лица. Увидела серую шерсть, пробивавшуюся сквозь кожу. Увидела, как ее руки превращаются в волчьи лапы.
        Ее все-таки вырвало…
        - Мира? О, боже! - встревоженный голос ворвался в сознание. Она почувствовала на себе знакомые руки. - Девочка моя, я здесь, я рядом. Не бойся, я больше не оставлю тебя. Вот так, дыши, милая, дыши, как я учил…
        Северин вернулся. Он здесь. Он больше не сердится на нее.
        Она с облегчением выдохнула и закрыла глаза.

* * *
        Северин хотел одного: отвлечься. Забыть и о Мире, и о Софии, выбросить их обеих из головы, заполнить свой разум какими-нибудь другими мыслями. Не мучиться от осознания того, что совершает предательство по отношению к своей паре. Мира, сама того не ведая, нарушила границы дозволенного. Границы, в которые он сам себя заточил.
        Закрытая комната. Супружеская спальня. Его и Софии. Кровать, на которой он ее любил. Ее платье, которое она сама, своими руками там разложила перед тем роковым отъездом. Косметика, наспех вытряхнутая из сумочки…
        Он помнил, как она любила сидеть на этой кровати, сложив по-турецки ноги, и краситься, держа в одной руке маленькое зеркало на длинной ручке. Это зеркальце тоже лежало там, среди тюбиков ее помад и духов. И Северину казалось, будто атласное покрывало на кровати все еще хранит вмятину от ее тела.
        С того момента, как он вернулся к нормальной - если это можно было так назвать - жизни, никто, кроме него, не заходил в эту комнату. Никто не касался тех вещей, не перекладывал их, не стряхивал пыль. Хотя, пыли там не было. Удивительно, но даже она обходила стороной вещи Софии.
        И вот теперь Мирослава посмела спросить, чьи это вещи. Такой невинный вопрос, но какую же бурю он в нем поднял. В первый момент все, что он почувствовал - это агрессия. Схватить за руку безмозглую девчонку и выставить за дверь. Или закрыть в комнате, чтобы не смела шататься по его дому. По их с Софией дому! Чтобы не смела совать свой нос туда, куда ей не следует.
        Но уже в следующую секунду он сам опешил от своей злости. Чего взъелся? Разве девочка виновата, что он столько лет живет с этой болью. Разве ее вина, что он до сих пор не может оставить Софию в покое? Ее тело давно превратилось в прах, а он по-прежнему бредит ею. Ему нужно лечиться - и Мирослава здесь ни при чем.
        Он ушел, оставив ее одну в доме. Сбежал, раздираемый противоречиями. Его мир пошатнулся, прежние правила больше не действовали, и ему было нужно придумать другие.
        Ноги сами понесли в офис. Здесь он надеялся найти себе занятие, которое поможет отвлечься. Увидев Анну, приказал ей заказать в кафе обед и накормить Мирославу. Помнил, что девочка ничего не ела после приезда. Анна вызвалась показать ей местные достопримечательности и познакомить со своими подругами. Что ж, Мире было бы неплохо с кем-нибудь подружиться. Ей нужно общение, нужно выбираться из той скорлупы, в которой она пребывала.
        Северин согласился. В конце концов, Анну тоже нужно было сейчас держать под контролем, пока ее вина, или невинность, не будут доказаны. И меньше всего Северин хотел, чтобы она начала что-то подозревать. Анна была неплохой девушкой и опытным секретарем, он не хотел обвинять ее голословно. К тому же знал, что она к нему неравнодушна. Но ей, как и всем остальным волчицам Гервазы, ничего не светило. Разве что одноразовый секс. Но заводить интрижку со своей служащей, а тем более сестрой друга, Северин не собирался.
        Когда Анна ушла, он развалился в кресле с бокалом коньяка, обдумывая завтрашнюю охоту. Взгляд случайно упал на черную кожаную папку, лежавшую на столе. Папка носила на себе запах Рома. Северин притянул ее к себе, открыл, выложил на стол несколько скрепленных листов, заполненных мелким печатным текстом. Брови лугару медленно приподнялись, когда он вчитался в первые строчки. Судя по всему, его верный бета времени зря не терял, а пока его вожак рефлексировал, пытаясь ужиться со своими тараканами, собирал досье на Мирославу.
        Оперативно.
        Итак, Воронцова Мирослава Валерьевна, девяносто шестого года рождения и до недавнего времени жительница села Артемовка Запорожской области. С первой страницы досье смотрела ее фотография. Русая коса через плечо, прямая челка, ямочки на щеках. Чуть насмешливая улыбка и искорки в глазах. Так вот, какая она была, его Мира.
        Веселая, беззаботная… Счастливая.
        Руки сами сжались в кулаки, сминая бумагу. Северин зашипел, выпуская воздух сквозь стиснутые челюсти. Захотелось вернуться в тот момент, когда Ром его остановил, и добить Влада. Выпустить клыки, сжать мощные звериные челюсти на его шее и вырвать глотку ко всем чертям. А потом отшвырнуть мертвое тело, будто ненужный хлам.
        Тогда Ром остановил, сказал, что хватит. Влад и так был еле живой. Точнее, оборотень, в ипостаси которого он тогда пребывал. С переломанным хребтом и отнявшимися ногами. Лежал, скрючившись, и харкал кровью от того, что сломанные ребра пробили легкое. Человек бы умер. Но Влад был не человек. Северин знал, что тот до утра восстановится достаточно, чтобы уползти в свою берлогу, где бы она ни находилась. Просто ухватил его за шкирку, чуть приподнял и процедил в самое ухо:
        - Чтоб я больше духу твоего не видел рядом с девчонкой. Ты понял?
        Тот только сплюнул кровавую пену.
        А теперь Северин снова переживал весь тот спектр эмоций, бурливший в нем в тот момент.
        Достав новенький телефон, набрал Рома. Тот откликнулся после второго гудка:
        - Альфа, случилось что?
        - Зайди в офис, нужно поговорить.
        Через пятнадцать минут они уже вдвоем разглядывали бумаги.
        - Получается, девочка родилась не в Украине. Республика Коми. Родители работали в заповеднике на лосеферме.
        - Интересно… Мать из местных лугару?
        - Скорее всего. Там есть несколько поселений. Живут обособлено, с людьми контактируют мало, предпочитают уединение. В отличие от нас, ни с каким бизнесом не связаны. Занимаются в основном заповедником, некоторые держат зверофермы. А отец, судя по всему, из Запорожья. Человек. Думаю, они уехали оттуда сразу, как только поняли, что она омега. Хотелось бы знать, что с ними потом случилось.
        - Кажется, девочка что-то упоминала об их гибели. Но подробностей не называла.
        - Это тоже нужно узнать. Но осторожно, не хочу давить на нее. Видимо, придется тебе все-таки ехать туда и самому все разузнать.
        - Как скажете, альфа.
        - В общем так, - закончив изучение досье, Северин откинулся на спинку кресла, - после охоты отправишься в Запорожье. Это даже не обсуждается.
        Неожиданно какое-то смутное ощущение заставило его замолчать. Ощущение надвигающейся опасности.
        Все чувства моментально обострились, шерстинки на спине стали дыбом, на руках вспыхнули искры - предвестницы оборота.
        - Что происходит? - Ром подался вперед, впиваясь взглядом в лицо своего альфы.
        - Мира. С ней что-то не так.
        Сорвавшись с места так, что кресло отлетело в сторону, Северин выскочил из кабинета. Навстречу ему по коридору шла Анна. Он даже не заметил ее. Промчался мимо, едва не задев плечом, толкнул входные двери, вылетел на улицу. Замер, жадно вдыхая вечерний воздух. На улице было уже темно.
        Сколько же времени он провел в офисе? Несколько часов? Чем все это время была занята Мира? Сидела одна в чужом доме… В доме, где ее так неприветливо приняли, хотя обещали защиту.
        - Альфа, у нас проблемы? - Ром, как всегда, поспешил вслед за ним.
        - Мира, - воздух с хрипом вырывался из его рта. - Ей нужна моя помощь.
        Как он учуял ее состояние? Почему? Не было времени ломать голову над этим вопросом. Его девочке нужна была помощь. Немедля!
        Случайные прохожие шарахались в стороны от высокого широкоплечего мужчины, который бежал по улице, будто подросток, наплевав на чужие взгляды. Жители Гервазы останавливались, узнав своего альфу, обменивались недоуменными взглядами. Куда это он? Но спросить его самого не решались, уж слишком страшным было выражение на его лице. Выражение отчаянной решимости.
        Наконец, он рванул дверь своего дома, влетел в коридор.
        - Мира!!! - его крик сотряс стены, ударился о них и повис камнем в напряженной тишине.
        Где-то раздавались едва слышные голоса. Музыка. Это работал телевизор.
        А еще все его тело буквально содрогнулось от ощущения боли. Выматывающей, вытягивающей жилы, ломающей кости. И безмолвного крика.
        Это был крик волчицы, той самой, что сидела, замурованная, в подсознании Мирославы. И сейчас она призывала на помощь.
        Он нашел ее в зале. Маленькую, беспомощную, сжавшуюся в комок и тихо подвывающую. Оборот шел полным ходом, но человеческих сил не хватало, чтобы полностью пройти перерождение. Трансформация вытягивала слишком много энергии. Но достаточно было только одного взгляда, чтобы понять: остановить запущенный процесс уже невозможно. Это все, конец, она умрет, так и не обратившись до конца.
        Умрет, если он сейчас же что-то не сделает!
        Взвыв, будто раненый зверь, Северин схватил ее на руки. Мирослава дрожала, все ее изломанное тело покрывали клочки редкой шерсти, голова и лицо представляли собой ужасающую смесь волчьих и человеческих черт. Челюсть выдвинулась, заострилась, прорезались звериные клыки. Грудь то вздымалась, то опадала, легкие с трудом гнали воздух, но в подернутых туманом глазах светился человеческий рассудок. Боль. Отчаяние. Надежда. И радость. Робкая радость от того, что он пришел.
        Много позже Северин пытался понять, что же им тогда двигало? Разум? Инстинкты? Или это так подействовал ее взгляд? Он не мог понять. Но уже через секунду его собственные клыки выдвинулись, руки, превращаясь в волчьи лапы, зафиксировали девушку, не позволяя ей дергаться, и он с утробным рыком впился ей в шею. В то местечко возле ключицы, от которого так сладостно пахло и которое так манило его все это время.
        Замер, погружая клыки в ее плоть. Содрогнулся всем телом, как только первая капля крови попала ему на язык. Выгнулся, чувствуя, как ослепительное пламя затуманивает рассудок, отключает все мысли, выпуская на волю древнейший инстинкт.
        Моя! МОЯ!!! Только моя! - билось в такт его сердцу, в такт толчкам ее крови, наполнявшим его рот.
        С этим невозможно было поспорить. Да и стоило ли?
        Зверь вырвался на свободу, круша преграды, так усердно возводимые человеком. Что ему людская мораль, что людские законы? Он живет по своим. Он нашел свою самку и пометил ее.
        ГЛАВА 25
        Мира очнулась глубокой ночью в своей кровати. Открыла глаза, вгляделась в кромешную тьму.
        Нет, не кромешную. Рядом с кроватью на тумбочке горел тусклый ночник.
        Девушка потянулась, ощущая необычайную легкость во всем теле. Каждая мышца, каждая жилка словно пели, рвались вперед, требовали движения. Захотелось откинуть одеяло, вскочить на ноги и сделать по комнате несколько танцевальных па… Что это с ней?
        Слабое жжение в районе ключицы заставило недоуменно нахмуриться. Она коснулась пальцами места дискомфорта, нажала. Оно отозвалось тупой болью. Будто застарелый синяк.
        Ударилась? Надо бы пойти посмотреть.
        Свесила ноги с кровати, собираясь встать - и замерла. Воспоминания нахлынули горячей волной, поднимая дыбом все волоски.
        Северин. Он пришел! Он был здесь, с ней, помогал, когда ей было так больно, что она готова была лезть на стенку. Он унял эту боль, дал силы.
        А потом? Что было потом? Почему она не помнит, как оказалась в своей постели и почему в таком виде?
        Мирослава с недоумением глянула на серую футболку, в которую была одета. Футболка явно принадлежала Севу. Чистая, пахнущая свежестью, но при этом носящая на себе едва ощутимый аромат альфы. Он ее переодел?
        Задохнувшись от стыда и волнения, стиснула ноги. О, нет, трусики, вроде, на месте… Или это не те трусики?
        Коснулась рукой волос. Влажные. Он опять ее мыл? Господи, чем же она занималась, если не помнит?
        Сердце сжалось, сладко заныло. Появилось желание сейчас же пойти, отыскать его, убедиться, что он еще здесь. Никуда не ушел, не оставил ее. Что он рядом.
        Мирослава осторожно встала с кровати. Поджала пальчики, ожидая, что пол будет прохладным. Но с удивлением поняла, что не чувствует холода. Наоборот, из глубины тела поднимался странный, незнакомый жар, постепенно наполняющий ее изнутри, как пустой сосуд. Она открыла дверь комнаты, выскользнула в коридор. Остановилась, прислушиваясь к тишине.
        Он был здесь. Она его чувствовала. Ощущала каждой клеточкой своего тела. Его запах витал в коридоре, мельчайшими частичками оседая на стенах.
        Увидеть его. Прижаться. Почувствовать тепло и мощь его тела. Почувствовать на себе его руки.
        От этих мыслей она задрожала. Новое, еще не знакомое ей существо просыпалось внутри, поднимало голову. Смотрело в темноту и втягивало в себя воздух. Пробовало делать шаги.
        Северин! Он нужен был ей. Сейчас же.
        Мирослава вернулась в комнату. Здесь его запах был сильнее, видимо, он несколько часов провел рядом с ней. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Ноги сами понесли к балконной двери, на террасу.
        Здесь царила ночная прохлада и доносилось стрекотанье цикад. В просторные окна террасы заглядывала луна, освещая каждую деталь, и запах Северина здесь был сильнее, насыщеннее. Он вел за собой. Мирослава поддалась порыву, шагнула за ним, забывая, что ей запрещено сюда выходить.
        Несколько мелких шажков - и она уже стоит у другой балконной двери. Той самой, что ведет в закрытую комнату.
        Комнату Софии.
        Он был там. Она увидела его через окно. Сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и низко опустив голову. Неподвижно, беззвучно. Будто спал.
        Мира выдохнула, чувствуя, как вместе с воздухом из легких уходит что-то еще. Ее радость? Надежда? Она все-таки оказалась слабее, чем думала. Ей не удержать его, не стоит даже пытаться. Кто она для него? Всего лишь маленькая омега. Никчемное невзрачное существо, полукровка, не способная обернуться.
        Кулаки сжались так, что ногти вошли в ладонь. Не ногти - когти. Боль заставила встряхнуться, прийти в себя. Жжение на ключице усилилось. Появилось желание почесать это место.
        Девушка колебалась. Уйти, сделать вид, что ничего не было? И тогда на завтрашней охоте Северин будет с другой, а она сама так и останется никчемой, у которой только одно достоинство - приносить потомство.
        Или сделать шаг вперед? Переступить через свой страх, сомнения, опасения. Сделать выбор.
        Нужно было на что-то решаться…
        Она не успела. Северин пошевелился. Поднял голову и его взгляд впился в окно, за которым, озаренная лунным светом, была хорошо видна застывшая женская фигурка.
        Мирослава!
        Он чертыхнулся.
        Что нужно этой несносной девчонке? Разве он не сидел рядом с ней половину ночи, выхаживая после тяжелого оборота? Его волк хотел лишь одного: пометить маленькую омегу, овладеть ею быстро, жарко и ненасытно, прямо там, в зале, едва она полностью обернулась после его укуса. Он хотел подмять ее под себя, войти в сладко пахнущее лоно, услышать, как она поскуливает, отдаваясь. Как двигается под ним. Вместе с ним. А потом излиться, чувствуя, как его тугая струя наполняет ее, и, если повезет, ощутить, как меняется ее аура, как зарождается новая жизнь.
        Но вместо этого он был вынужден схватить своего зверя за шкирку. Посадить под замок. Пойти против своей второй половины.
        Борьба с самим собой отняла много сил. А нужно было еще заставить девочку принять человеческий облик. Ее волчица оказалась такой, как он себе ее представлял. Маленькой, пушистой, серо-пепельного окраса. Ее шерсть была густой и мягкой, хвост - коротким, а мордочка еще не утратила щенячьих черт. Да и ростом она оказалась помельче чистокровных лугару. Всего лишь размером с большую собаку.
        Он помнил, как подхватил на руки ее тело. Как колотилось ее сердечко и лихорадочно ходили бока. Помнил, как нес ее в ванну, как положил на дно, заткнул пробкой слив и включил прохладную воду. И как она скулила, когда под действием воды мышечный спазм стал отступать и начался обратный процесс трансформации. Он даже помнил крупные горошины слез, катившиеся из ее глаз.
        И снова беспомощная обнаженная Мира была в его руках. И снова он имел возможность взять ее… Но не стал. Достал одну из своих футболок, нашел среди вещей девушки чистые трусики, переодел Миру и уложил в кровать. А потом еще несколько часов просидел рядом, борясь со своим внутренним зверем.
        Когда опасность отступила и стало ясно, что девушка просто спит, он вышел из ее комнаты и взял в баре бутылку виски. Ноги сами несли его по давно заученному пути. Сначала своя холостяцкая спальня, потом балкон, терраса. Комната Софии. Комната, которой так и не суждено было стать супружеской спальней.
        Ему нужно было расслабиться, сбросить напряжение, в котором он пребывал последние сутки. И он решил, что лучший способ это напиться.
        София бы его поняла. Он был в этом уверен.
        И вот теперь несносная девчонка стоит там, посреди террасы, и смотрит на него через это чертово окно с таким выражением на лице, будто увидела привидение!
        Он скривился, откидывая ногой пустую бутылку. Запах алкоголя ударил в нос, заставил фыркнуть. Маленьким девочкам нельзя бродить без спроса по логову большого серого волка. Может случиться всякое…

* * *
        Когда он вышел, первым порывом Мирославы было бежать. Но она не смогла сделать и шагу. Ноги налились свинцом, приросли к полу. Дыхание оборвалось, застряло в горле куском стекла. Она могла только не мигая смотреть, как он приближается к ней. Такой большой, такой сильный.
        Такой чужой.
        Не ее.
        - Ты почему не спишь? - спросил, не дойдя до нее двух шагов.
        Запах алкоголя заставил ее поморщиться. Она не любила пьяных. Презирала, испытывала к ним чувство брезгливости. Откуда-то появилось желание ударить Сева, задеть, оскорбить, сделать ему больно. Так больно, чтобы он, наконец, открыл глаза и почувствовал ту боль, которая не давала покоя ей.
        - Жалеешь себя или ее? - вместо ответа девушка кивнула в сторону запретной комнаты.
        - Что? - ему показалось, что он ослышался. - Что ты сказала?
        - Я спросила, кого ты жалеешь, себя или ее? - жестко, почти чеканя каждое слово, повторила она. - Себя, ведь так? Большой грозный альфа жалеет себя, как маленький мальчик.
        Мира сама не поняла, как посмела сказать такое. Как только духу хватило! Но в тот момент она была слишком зла, чтобы думать, что говорит.
        - Да что ты понимаешь! - взревел он, но не двинулся с места, как и она. Только глаза засверкали от скрытого бешенства. - Ты хоть можешь представить, каково это, терять близких? Когда чувствуешь их боль, как свою, а потом живешь с этой болью?
        - Могу, - она хладнокровно пожала плечами.
        Их взгляды скрестились. Маленькая, хрупкая омега против огромного альфы. И выдержала, не отступила. Потому что тоже носила в себе боль утраты и знала, каково это каждое утро просыпаться с ощущением пустоты и думать, когда же прекратится это никчемное существование.
        - Можешь? - буквально прошипел Северин, сжимая кулаки. - Что ты можешь?
        - Мои родители погибли в автокатастрофе. Сгорели живьем в своей машине, потому что заклинило дверцы. И я была там вместе с ними. Мама закрыла меня собой. Это меня спасло.
        Она сказала это так просто, так спокойно, почти без эмоций, что он опешил. Отступил на шаг, выпуская сквозь сжатые зубы застрявший в груди воздух.
        - Прости.
        Это все, что сумел сказать.
        - Я никому не говорила об этом, - она опустила голову и глянула на свои руки. - Думала, мне все приснилось. Боялась, что примут за сумасшедшую. Но тогда, в машине, я видела, как начала изменяться мама. Как ее кожа начала источать сияние. Это ведь моя мама была одной из вас, ведь так?
        - Да…
        - Она могла бы нас всех спасти. Меня и папу, если бы успела обернуться. Но не успела, - Мирослава вздохнула. - Все произошло слишком быстро. Почти мгновенно.
        Она старалась бодриться, старалась держать себя в руках, но не вышло. Две слезы сорвались с ресниц и потекли вниз по щекам, оставляя блестящие дорожки.
        - Мира, пожалуйста, не надо.
        - Не надо чего? - она резко вскинула голову, уставилась на него так сердито, словно собиралась ударить. - Жалеть себя? Ну, ты же жалеешь! А мне что, нельзя?
        - Мира, становись…
        Но ее уже невозможно было остановить. Она слишком долго все это носила в себе, ни с кем не делясь, и сегодня плотину прорвало.
        - Они погибли из-за меня. Если бы не я, если бы я в тот день не упала с велосипеда и не сломала ногу, они бы не сели в эту чертову машину. Не поехали к врачу. И остались бы живы! Я столько лет жила с ощущением вины. Умом понимала, что не виновата, но сердце говорило обратное. Столько раз плакала по ночам. Просила, чтобы мама меня забрала. Два года пролежала в ожоговом центре, перенесла шестьдесят операций. Теперь понимаю, была бы простым человеком, то на всю жизнь остались бы шрамы. А так волчья кровь помогла. Все заросло без единой отметины. А потом столько лет боялась кому-то признаться в том, что увидела тогда, в машине. Только однажды бабушке. И она так переволновалась, что получила инфаркт! Она схватилась за сердце, упала и лежала на полу, а я не знала, что делать. Мне было так страшно, что я просто забилась под кровать и ревела, пока со двора не вернулся дед. Я думала, что убила ее своими словами.
        - Боже.
        Северин подался вперед, испытывая непреодолимое желание обнять девушку, прижать к себе, стереть все эти воспоминания. И не только эти. У Миры накопилось слишком много воспоминаний, о которых ей стоило бы забыть.
        - Я столько лет жила с этим. А ты спрашиваешь, что я могу знать?! Да, наверное, уж побольше твоего. И сейчас я точно знаю, что ты сидишь там и напиваешься не потому, что горюешь о ней, а потому что жалеешь себя! Ей-то уже все равно, а вот ты остался один, без нее. И тебе себя жалко!
        Лучше б она промолчала. Лучше бы не сказала эти слова. Обвинить альфу в слабости было ее фатальной ошибкой.
        Но слова были сказаны. Они сорвались в запале с ее языка, ударили, разбивая тот невидимый барьер, который Северин с таким усердием возводил между собой и внешним миром. И этот барьер рухнул, разлетелся на куски, оставляя Миру один на один с разъяренным мужчиной.
        - Ну, все, - он в одно мгновение оказался так близко, что она почувствовала тепло его тела и вздрогнула. - Допрыгалась!
        Руки - горячие, голодные, жадные - обхватили ее за плечи, не давая сбежать. Пальцы скользнули вдоль горла, задержались там, где волк оставил брачную метку. Поднялись выше, сомкнулись на подбородке, заставляя запрокинуть лицо. И Мира увидела, как глаза Северина, наполненные пугающей бездной, приближаются к ней. Становятся просто огромными, заслоняют весь мир…
        А потом этот мир исчез. Потому что ее дрожащий рот накрыли его сухие и твердые губы.
        Мира задрожала. Пол под ногами качнулся, поехал куда-то вбок, грозясь опрокинуть ее на себя. Но сильные руки не дали упасть. Удержали, подхватили, прижали сильнее. И Мира услышала, как у самой ее груди в бешеном ритме бьется сердце Северина.
        Не было больше маленькой, слабой, испуганной девочки. Была только волчица - сильная, смелая - заявившая права на своего волка. В глубине души она все еще продолжала бояться и сомневаться, и, наверное, отступила бы, если б он ее сейчас оттолкнул.
        Не оттолкнул. С низким стоном впился ей в губы, заставляя их раскрыться, будто бутон цветка. Пил сладость ее рта, наслаждаясь ею, желая проникнуть глубже, получить больше, выпить ее всю, до дна. И когда она вдруг ответила, робко шевельнув губами, он остолбенел на секунду, не веря своим ощущениям. А в следующий момент она уже была у него на руках.
        Мира даже не заметила, как они оказались в спальне. В его спальне! Только вздрогнула, когда коснулась спиной прохладных простыней. Комната тонула в полумраке, а перед глазами сверкали и кружились в хороводе яркие звездочки.
        Она выдохнула, размыкая губы, впуская его язык. Зажмурилась и тут же потянулась навстречу, оплетая несмелыми руками его шею. Все мысли вылетели из головы. Страх, сомнения, стыд - ничего не осталось. Только ощущение его губ и его рук на ее теле. Еще никто никогда не целовал ее так жадно, так ненасытно, но вместе с тем нежно. Его кубы словно клеймили ее каленым железом, говоря: ты моя! Его язык исследовал ее, изучал, покорял, завоевывал. Она и представить себе не могла, что это может быть так… восхитительно.
        На секунду он оторвался от нее, приподнялся, удерживая свой вес на вытянутых руках. Его мышцы гудели от напряжения, волосы отливали тусклым серебром, а в глазах светился такой отчаянный голод, что Мира невольно задрожала.
        - Я не сделаю тебе больно, - услышала она хриплый шепот. - Только не бойся.
        Она боялась. Очень. Но еще больше хотела быть с ним, довериться его рукам и забыть о собственном страхе. И потому сама потянулась к его губам.
        Северин застонал. Он хотел быть нежным с ней, но зверь чувствовал метку, и это заставляло его рваться с цепи. Волк уже считал Миру своей. Своей самкой, своей парой, своей добычей. Он хотел только одного: сорвать эти ненужные тряпки, добраться до ее тела и погрузиться в него.
        Мирослава оплела его, будто лоза. Прижалась так крепко, словно боялась, что он исчезнет. Северин слышал ее прерывистое дыхание, ощущал, как колотится ее сердечко, видел, как она изумленно распахнула глаза, когда он со стоном раздвинул бедрами ее ноги и потерся твердой плотью о ее промежность. И это стало последней каплей.
        Мира мелко дрожала, когда его руки торопливо снимали с нее футболку. Не от холода и не от страха. От ожидания. Все тело покрылось щекочущими мурашками, стало чувствительным, словно один оголенный нерв. Северин приподнялся, становясь на колени между ее ног. Несколько секунд просто смотрел, лаская взглядом впалый живот, аккуратную грудь с затвердевшими сосками, темную впадинку пупка. Его рот наполнился голодной слюной. Кровь ударила в голову и зашумела, стоило только вообразить, как сейчас он прикоснется языком к твердой вишенке соска, как возьмет ее в рот, попробует на вкус…
        А потом будет целовать и облизывать ее всю, как самый восхитительный деликатес. Пока она не начнет задыхаться от желания, пока сама не раздвинет ножки, не обнимет его ими за талию и не попросит, чтобы он взял ее…
        Да, он хочет, чтобы она просила его. Сама.
        У Миры кружилась голова, мысли разлетелись, будто вспугнутые воробьи. Она не могла сосредоточиться, не могла ни о чем думать, только чувствовала, что все ее тело пылает, точно в огне. Она даже не заметила, когда губы Северина проложили дорожку из поцелуев от уголка ее рта к плечу. Задержались там, пока его язык выводил сладостные круги на ключице, а потом скользнули ниже. Вскрикнула и выгнулась, когда его горячий рот накрыл ее сосок и сомкнулся, беря его в плен. Ее пальцы вцепились ему в волосы, зарылись в них, потянули. Он заурчал, будто большой недовольный зверь. Впрочем, он и был зверем.
        Видения, которые преследовали его уже несколько дней, которые не давали спать по ночам, заставляли уходить в лес, избегать Мирославу - наконец-то стали реальностью. Он снова ощутил ее вкус. Снова мог беспрепятственно вдыхать ее аромат. И все, чего ему хотелось сейчас, это ощутить в ее аромате свой собственный запах.
        Сколько раз он представлял, как сделает это. Как будет ласкать ее соски подушечками пальцев и языком. Как будет перекатывать их между зубами, играть с ее грудью. Он представлял, как они затвердеют для него, и гадал, какой у них вкус. Реальность превзошла все ожидания. Он не мог оторваться, не мог насытиться. Ему было мало ее вкуса и ее запаха. Мало ее груди. Хотелось еще.
        С приглушенным рычанием он оторвался от Мирославы, положил руки ей на бедра и уверенным движением раздвинул ее ноги еще шире. Жаркая волна затопила девушку, когда она поняла, куда он смотрит. Он смотрел прямо на ее влажные трусики. Она чувствовала, что они влажные, и от его взгляда ей казалось, будто она буквально сочится сладкой влагой.
        - Вот так, милая, - произнес он хриплым шепотом. Выпустил когти и одним движением превратил ее трусики в бесполезный клочок ткани. Небрежно отбросил в сторону. - Ты прекрасна.
        Мирослава только пискнула, когда он обхватил пальцами ее лодыжки и заставил согнуть ноги в коленях, а потом, удерживая их руками, опустился лицом к промежности. Девушка задрожала. Появилось отчаянное желание оттолкнуть, свести ноги, но он не дал. Притянул ближе, заставляя полностью раскрыться для него. А потом она почувствовала его дыхание и прикосновение его языка.
        Он слышал, как тяжело она дышит. Слышал, как метается по постели, чувствовал, как ее пальчики нервно мнут его плечи. Ее тело выгнулось дугой, бедра дернулись, подаваясь вперед. Она глухо, протяжно застонала, когда его язык скользнул по набухшим складочкам, прошелся по ним, пробуя на вкус, а потом коснулся самого чувствительного местечка.
        Но сегодня он не собирался удовлетвориться лишь этим. Сегодня он собирался взять ее всю.
        Когда она задрожала и вцепилась в него сильнее, он остановился, не давая ей кончить. Нет, малышка, сегодня все будет иначе. Игры закончились. Нельзя дразнить зверя дольше, чем он сам того пожелает.
        - Сев! О, Сев!
        Ему показалось, или она и вправду выдохнула его имя?
        Оторвавшись, он взглянул на нее. Ее лицо раскраснелось, волосы разметались по подушке спутанными прядями, искусанные губы припухли, в глазах застыло странное выражение. Она словно не верила в то, что сейчас собиралась сделать.
        - Пожалуйста, - выдохнула так тихо, что он почти не расслышал.
        - Что «пожалуйста»? - его палец скользнул к ее входу, покружил вокруг клитора, задевая его.
        Девушка дернулась и тихонько захныкала.
        - Мира, - в его голосе снова появились властные нотки, но на этот раз они не пугали. На этот раз они заставили что-то сладко сжаться и запульсировать у нее между ног. - Я хочу, чтобы ты это сказала.
        - Я не могу!
        Она снова захныкала, когда он, уже настойчивее, стал ласкать ее киску.
        - Можешь. Просто скажи.
        - Нет!
        - Да, Мира, да.
        Его голос был тихим, властным, уверенным. Он точно знал, чего хочет.
        Она боролась с ним, боролась с собой, боролась со своей волчицей, которая уже упала перед самцом на брюхо, раздвинула лапки и только призывно виляла хвостиком, говоря: вот она я, бери меня, я согласна. Нужно было сделать последний шаг.
        - Ну, давай, девочка, ты же хочешь.
        Она всхлипнула, когда его пальцы вошли в нее. Напряглась, ожидая боли, но ее не было. Очень нежно и осторожно он начал двигать пальцами в ее лоне, в то время как язык продолжал ласкать ее клитор. Возбуждение нарастало, превращалось в цунами, грозившее затопить ее с головой. Но каждый раз, как только оно достигало пика, Северин останавливался.
        Наконец, она сорвалась.
        - Пожалуйста! Пожалуйста! - он услышал ее лихорадочный вскрик.
        - Чего ты хочешь, Мира? Я хочу это услышать.
        - Тебя! Я хочу тебя!
        Она захныкала, вцепилась руками в его волосы, потянула к тому местечку, которое сейчас требовало его внимания. Но он удержал ее за запястья, отвел руки и прижал их к кровати.
        - И?.. Договаривай, Мира.
        - Возьми меня!
        - Я не слышу слова «пожалуйста».
        - Ну, пожалуйста!
        - Вот так, детка. Теперь ты моя.
        Отпустив ее, он рывком сорвал с себя рубашку, сбросил брюки и нижнее белье. Она не впервые видела его обнаженным, но каждый раз боялась смотреть. Боялась разглядывать, изучать. Вот и теперь зажмурилась.
        - Мира, - позвал тихо, но властно, - посмотри на меня.
        Вместо этого она отчаянно замотала головой. Северин выглядел слишком большим и слишком пугающим, когда вот так нависал над ней.
        В тишине, нарушаемой лишь звуком их дыхания, раздался приглушенный смешок. Северин слегка наклонился, и Мира услышала его жаркий шепот над самым ухом:
        - Девочка моя, тебе придется открыть свои глазки. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я в тебя войду.
        От его слов она на мгновение задохнулась, распахнула глаза и дернулась, собираясь скрестить ноги, но он не дал. Его ладони нежно, но уверенно удержали ее.
        - Только не сегодня, - пробормотал он, ловя ее взгляд.
        И она почувствовала, как он толкнулся бедрами. Как его член входит в нее, растягивая и заполняя.
        ГЛАВА 26
        Утро началось с телефонного звонка. Такого отвратительного звука Северин не слышал уже давно. Застонав, перевернулся на бок, выпростал из-под себя руку и зашарил по полу возле кровати, ориентируясь на визгливую трель. Пальцы нащупали телефон, сжали, поднесли к уху. И все это он проделал, не открывая глаз.
        - Кому жить надоело? - прохрипел в трубку, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло.
        - Простите, альфа, но вы просили вчера подготовить список претендентов, - раздался в ответ голос Анны. - Он готов. Вы можете на него глянуть и назначить дату боев.
        Какие еще претенденты? Какие бои? Тут голова трещит так, что хочется ее оторвать и закинуть подальше. И кто только придумал эти адские агрегаты - мобильные телефоны? Точно невидимый поводок, за который в любой момент могут дернуть - и ты окажешься на крючке.
        - Господи, Анна, - Северин застонал сквозь сжатые зубы, - у тебя совесть есть? Время сколько?
        - Без четверти полдень.
        - О, черт…
        Северин нажал отбой. Рука бессильно свесилась с кровати, пальцы разжались, и телефон с глухим стуком упал на пол. Мужчина несколько секунд полежал, пытаясь сориентироваться в пространстве и собственных мыслях, но ударная доза алкоголя, принятая вчера, не давала сосредоточиться.
        Делать нечего. Нужно вставать.
        Он открыл глаза, уставился в потолок. Шторы вчера никто не задернул, так что теперь полуденное солнце заливало комнату ярким светом. И этот свет неприятно ударил по глазам. Северин замычал, прикрываясь рукой. «Кому-то пить надо меньше», - мелькнула в затуманенном мозгу рациональная мысль. Но он откинул ее, как существенно запоздавшую.
        За спиной послышался тихий вздох. Кто-то пошевелился, и он с изумлением обнаружил лежащую на своем плече тонкую женскую руку.
        Северин моментально напрягся, в одно мгновение из расслабленного лежебоки превращаясь в хищного зверя. Перекатился на бок, вскочил, собираясь дать отпор неведомому врагу. И замер, ошарашенный открывшимся зрелищем.
        Мирослава. Голая. В его кровати.
        Она спала, свернувшись в клубочек. Одеяло стыдливо прикрывало ее узкие бедра, но Северин был уверен, что под ним на ней нет белья. Волосы девушки разметались, закрыв ее лицо и шею. Но запах, который от нее шел, недвусмысленно говорил о том, что здесь случилось. Это был запах самца, бравшего самку. Запах спермы и запах секса.
        - Какого черта…
        Северин невольно шагнул назад, прочь от кровати.
        Это ж сколько он вчера выпил?
        Сомневаться в том, что говорили его ощущения, не приходилось. Он трахнул Миру. Трахнул в собственной кровати. И спал с ней в обнимку всю ночь. Воспоминания нахлынули ледяной волной, заставляя похолодеть.
        Застонав, он схватился за голову.
        Так, ничего смертельного не случилось. Все живы. Сейчас он пойдет, примет душ. Ему полегчает, и тогда он обдумает создавшуюся ситуацию.
        Его внутренний волк шевельнулся, потянулся в сторону девушки. Но человек моментально пресек этот порыв. Не сейчас. Ему нужно прийти в себя и подумать. Хорошенько подумать.
        Только оказавшись за дверями собственной спальни, он позволил себе грубо выругаться. Появилось желание засадить в дверь кулаком, дать выход агрессии, но он удержался. Девушку будить не хотелось. Она так сладко спала. И она так мило смотрелась в его кровати…
        Разве не этого он хотел все это время? Сделать ее своей. Добраться до ее тела. Обладать ее телом. Почему же теперь его мучают угрызения совести и сомнения? В чем ему сомневаться?
        В душе он, не колеблясь, включил холодную воду. Тугие струи ударили по спине и затылку, возвращая мышцам упругость и силу, а мыслям - ясность. Он помнил, как сидел у себя в кабинете, как разговаривал с Ромом. Помнил то ощущение опасности и тревоги, которое заставило все бросить и рвануть домой. Помнил, как нашел Миру в зале, почти бездыханную, и как, не раздумывая, ради спасения ее жизни, поставил метку.
        Помнил вкус ее крови и плоти на языке, тот момент, когда клыки прошили ее кожу и сомкнулись, позволяя его слюне войти в ранки. Помнил, как держал ее на руках, когда она уже полностью обернулась. И как откачивал в ванной, ненавидя себя за то, что позволил ей так страдать…
        А потом, когда она уже была в безопасности и просто спала, он решил, что имеет право немного расслабиться.
        Вот. Он расслабился. Последствия не заставили себя ждать.
        И что теперь он думает делать? А еще Анна ждет его с этим долбаным списком!
        Стоило только подумать о том, что на Миру может еще кто-то претендовать, как из горла вырвался злобный рык. Ну, уж нет. Его зверь не собирался делиться добычей. Она его! Только его!
        В офисе он появился спустя полчаса. Хмурый и раздраженный. Прошел мимо Анны, уже ждущей его в кабинете со списком в руках, упал в кресло.
        - Тяжелая ночь? - та сразу оценила его состояние. - Воды принести?
        - Не нужно, - он протянул руку. - Давай этот чертов список.
        Да, не густо. Всего шесть имен, рискнувших побороться против альфы за маленькую омегу. Он хмыкнул. Почему-то рассчитывал, что желающих будет больше. В конце концов, она очень желанный приз. Неужели остальных отпугнуло то, что он сам решил быть в списке претендентов?
        - Так что насчет сегодняшней охоты? - Анна подошла ближе, оперлась бедром на подлокотник его кресла. Запах ее духов ударил в нос, заставляя поморщиться.
        Северин недоуменно взглянул на нее:
        - Что «насчет охоты»? - в его голове бродили мысли совсем не об этом. Перед глазами снова и снова вставала одна и та же картина: Мирослава. Обнаженная, в его постели, в его комнате, на его простынях. Такая теплая, мягкая, такая доступная и вся его…
        Эта картина не давала мыслить рационально. Не давала перестать думать о том, что произошло этой ночью. Как вышло так, что Мира ему отдалась? Сама пришла или он взял ее силой?
        Да нет, силой он, наверно, не мог. Не совсем же мерзавец. Да и девочка не выглядела потрепанной. Скорее, умиротворенной. Если бы он не знал, что это невозможно, то решил бы, что они связаны, как истинная пара.
        - Ну, вы выбрали партнершу для забега? Кто поведет волчиц?
        - Не знаю. У тебя есть кандидатуры?
        Он думал о другом. Какая разница, кто поведет волчиц? Это всего лишь охота, всего лишь несколько часов звериного буйства, когда хищники оказываются в своей истинной ипостаси, выпущенные на свободу. Когда человек отходит на второй план, позволяя древним инстинктам взять верх над рассудком.
        - Как насчет меня?
        Ее грудной завораживающий голос раздался почти у самого его уха. Северин повернул голову и неожиданно уткнулся взглядом в аппетитное декольте, которое сейчас находилось у него прямо перед лицом.
        Сегодня Анна не мелочилась. Тонкая гипюровая рубашка облегала ее, как вторая кожа, подчеркивая пышный бюст. Низкий вырез открывал ложбинку между грудей, в которой сейчас, когда девушка так низко нагнулась, загадочно поблескивал кулон с изумрудом. Рыжие локоны Анны, рассыпавшиеся по плечам, качнулись вперед, задевая и щекоча щеку альфы.
        - Разве я недостаточно хороша? - прошептала она, наклоняясь все ниже.
        - «Хороша» для чего? - за спиной раздался сухой женский голос.
        Голос, которого Анна не хотела бы слышать.

* * *
        Мира не слышала, как Сев проснулся и как он ушел. Слишком крепко спала. И просыпаться не собиралась. Слишком уж безмятежным был сон.
        Ей снилась мама. Такая, какой она ее запомнила: молодая, красивая, с длинной русой косой, перекинутой через плечо. В этом сне ее мама сидела в своем любимом кресле, а Мира - у ее ног. Она видела себя, словно со стороны: девочку лет восьми, пухленькую, глазастую, в пышном платьице с рюшами. Ее голова покоилась у матери на коленях, личико было печально, и мать, поглаживая по голове, что-то негромко шептала.
        Это была картина из прошлого, из настоящего, невыдуманного прошлого.
        Мира давно забыла и тот момент, и тот разговор. Почему она тогда грустила? О чем говорила мама? Но теперь, когда увидела это во сне так ясно, словно бы наяву, память начала раскручивать сюжет кадр за кадром.
        - Почему дядя Орест всегда один?
        - Потому что тоскует по Сашеньке.
        - Но он очень похудел! Ему плохо. Он даже не бреется. И говорит, что хочет уйти. Куда?
        - Знаю, детка, но его жена умерла, а он не знает, как с этим жить. Это слишком тяжело для него… Привыкать к одиночеству.
        - Неправда! Папа же нашел тебя, хотя я знаю, у него была тетя Лиля! Из города!
        - Твой папа не такой, как мы. Он человек. Люди могут влюбляться тысячу раз. Вот и твой папа меня полюбил, хотя у него уже была другая.
        - А ты так не можешь?
        - Нет, детка. Мы любим только один раз в жизни. И я уже использовала свой шанс.
        Неожиданно картинка изменилась, утратила безмятежность. Женщина наклонилась вперед, заставляя дочь посмотреть ей в лицо. Ее голос зазвучал в тишине, с нажимом чеканя каждое слово:
        - Если ты однажды встретишь мужчину и поймешь, что он твой, никому никогда не позволяй забрать его у тебя. Не отступай! Дерись, если нужно. Докажи, что ты лучшая для него. И тогда он станет лучшим для тебя.
        - А как я узнаю? - девочка недоверчиво заморгала.
        - Ты почувствуешь. Здесь, - ладонь матери легла ей на грудь. - И здесь, - вторая ладонь легла на висок.
        Мирослава открыла глаза и уставилась в потолок. Лицо было мокрым от слез, сердце бешено колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. Девушке понадобилось несколько минут, чтобы понять, это был только сон. Но такой реальный, что она, даже проснувшись, продолжала ощущать прикосновение к своей груди и виску. И слова мамы продолжали звучать в голове.
        Сказала ли она их в действительности, или вся эта сцена была только плодом ее воображения? Мира не знала. Она вдруг обнаружила, что лежит обнаженная, прикрытая тоненькой простыней, а вокруг совсем не та комната, которую выделил ей Северин.
        Приподнявшись на локте, она огляделась. Темно-синие, в тонкую серебристую полоску обои, такого же цвета римские шторы на окнах, у кровати - небольшой серый ковер с геометрическим узором. Минимум мебели, никаких зеркал, пуфиков, кресел и прочего. Сдержанный, чисто мужской минимализм. Это была комната, в которой хозяин если и появлялся, то только чтобы ночь переждать.
        Сатиновое белье на кровати сбилось комками. Мира попробовала разгладить простынь и тут же почувствовала, как щеки заливает краска стыда. Господи, что она вчера тут вытворяла! Все простыни, наволочки, одеяла - все пропиталось запахом страсти. Запахом Северина. Он был тут, вместе с ней…
        С губ девушки сорвался легкомысленный смешок. Тревога, навеянная сном, отступила. Вместо нее появилась необычайная легкость, желание петь, танцевать. Мира замурлыкала, будто кошка, вытянулась на кровати, заворачиваясь в простыню, а потом засмеялась, давая выход нечаянной радости. И в ответ у нее на шее, чуть выше ключицы, что-то отозвалось легким зудом.
        Почесав это место, Мира свесила ноги с кровати. На полу все еще валялась одежда, которую Северин вчера так поспешно с себя сдирал. Девушка закусила губу, но улыбку скрыть не могла. Она светилась в ее глазах, в ямочках на щеках, в каждой веснушке. И ей казалось, что сама природа улыбается ей в ответ. Иначе, почему за окном такое синее-синее небо и нет ни единого облачка?
        Не раздумывая, она накинула рубашку Сева и босиком выскользнула за дверь. Огляделась. Расположение комнат было уже более-менее ей знакомо: прямо по коридору столовая и кухня, двустворчатая дверь по левую сторону это зал, еще две - комнаты для гостей. В одной из них она и должна была ночевать. Но судьба распорядилась иначе.
        Нет, Мира ни о чем не жалела. Она была счастлива. Сердце подсказывало: это он! Тот самый мужчина, о котором сказала мама. Тот единственный, с которым только раз - и на всю жизнь. Ей не нужно было обдумывать это, анализировать, сомневаться и проверять. Наверное, впервые в жизни ее человеческая и звериная половина были в согласии. Впервые она была в согласии с самой собой. И от этого удивительного ощущения хотелось обнять весь мир.
        Даже то, что Северина не было в доме, не вызвало ни малейшей тревоги. Он же альфа? Ее любимый самый главный над всеми. У него много дел. Он решил ее не будить.
        Мира была уверена, что перед уходом он ее поцеловал - разве могло быть иначе? - просто она крепко спала и ничего не услышала. Зато теперь она может сделать ему приятный сюрприз!
        Мурлыча под нос веселый мотивчик, девушка прошла на кухню и заглянула в холодильник. Вакуумная упаковка охлажденного мяса была тем, что нужно. Даром, что ли, бабушка столько раз заставляла стоять у плиты и ворчала: «Да кто ж на тебе такой женится, если ты и яичницу не можешь поджарить!» Тогда Мира сердилась, говорила, что выйдет замуж за богача, который будет водить ее по ресторанам. Хотя, конечно, всерьез так не думала, просто хотелось сбежать побыстрее к подружкам. И вот теперь она сама, добровольно стоит у плиты, напевая от счастья, и жарит отбивные, сделанные собственными руками.
        Для него. Для Северина.
        А когда закончит, то примет душ, оденется и пойдет к нему в офис. Кто-то же должен накормить ее мужчину? Так почему бы это не сделать именно ей?
        Она уже одевалась, когда раздался телефонный звонок. Это был мобильный Сева, забытый им в комнате. Девушка с удивлением взяла трубку, не зная, стоит ли отвечать. Взглянула на имя входящего абонента. Алекс.
        - Алло?
        - Мира? - голос мужчины звучал удивленно. - А-а… Эм-м… Альфа есть?
        - Нет, он ушел. Я думаю в офис.
        - Ок. Извини, что потревожил.
        - Нет! Стой! - крикнула она, боясь, что он положит трубку.
        - В чем дело? Тебе угрожает опасность? - голос Алекса тут же напрягся.
        - Нет, все нормально, - выдохнула она, облегченно смеясь. - Просто хотела тебя попросить. Раз уж ты позвонил.
        - Говори, что-то нужно?
        - Да. Мне нельзя самой выходить. Но раз уж ты идешь к Северину… Не мог бы ты и меня проводить?
        Пару секунд в трубке слышалось только сопение. Алекс решал. Потом все-таки согласился:
        - Давай, я зайду через пять минут.
        - Так быстро? - теперь уже удивилась она.
        - Ага. Будь готова.
        Он действительно постучал через пять минут. Войдя в дом, принюхался, окинул Миру внимательным взглядом. Потом улыбнулся:
        - Кажется, наша маленькая омега сделала выбор. Поздравляю.
        Ее брови удивленно приподнялись.
        - Это с чем? - и щеки тут же залил горячий румянец.
        Неужели Алекс почувствовал? Унюхал в ее запахе запах Сева? От этой мысли на шее снова что-то назойливо зачесалось. А как же ванна? Она же полчаса стояла под душем, пританцовывая от счастья. Неужели не помогло? Неужели теперь все, кто не принюхается, будут знать о том, чем она занималась всю ночь?!
        - Вот с этим, - Алекс развернул ее за плечи к настенному зеркалу, висевшему возле входных дверей, и оттянул ворот ее футболки.
        - Ой! Что это?
        Глаза Мирославы округлились от изумления. Чуть выше левой ключицы она увидела след от зубов. Не укус, нет, скорее, метка или клеймо. Оно было бледным, но вокруг него пульсировал розовый ореол. Тот самый, который так настырно чесался, стоило только подумать о Северине!
        - Брачная метка.
        - А… - Мира позволила себе почесаться. - Что она значит?
        - Почти то же, что у людей поход в ЗАГС. Только это гораздо серьезнее, - неожиданно Алекс расхохотался. - Идем. Мне уже не терпится посмотреть на Сева.
        Офис оказался трехэтажным строением буквально в пятидесяти метрах от дома. Возле крыльца стояло несколько припаркованных автомобилей, в одном из них Мира узнала и тот, на котором приехала. Случайные прохожие, попадавшиеся на пути, оглядывались ей вслед и тихо шептались. Наверное, обсуждали ее. Она чувствовала спиной их взгляды, но ей было уже все равно. Сейчас ей было плевать на весь мир. Она шла, высоко подняв голову, и душа ее пела.
        Вслед за Алексом поднялась на крыльцо и вошла в прохладное помещение. Кабинет альфы находился на втором этаже. Дверь была приоткрыта. Мира на мгновение остолбенела, глядя, как рыжая Анна медленно наклоняется над Северином, демонстрируя декольте.
        - Разве я недостаточно хороша? - Мира услышала ее громкий шепот с чувственным придыханием.
        И ощутила, как холодная ярость поднимается изнутри, заставляя волчицу зарычать и оскалиться, а на кончиках пальцев показаться острые когти.
        - «Хороша» для чего? - процедила она с холодным сарказмом и переступила порог.
        ГЛАВА 27
        - Мира? - Северин приподнялся, отмахнувшись от Анны, как от назойливой мухи. Его брови сурово сошлись к переносице. - Как ты сюда попала?
        - Ножками, - пожав плечами, девушка вошла в кабинет и положила на стол завернутый в бумажный пакет контейнер с обедом. Потом развернулась к присутствующим, надеясь, что никто из них не заметил ни ее подгибающихся коленей, ни вспотевших ладоней, ни нервно дрогнувшего голоса. - Попросила Алекса меня проводить.
        Алекс стоял рядом и загадочно ухмылялся, глядя то на альфу, то на его секретаршу.
        Анне было не до улыбок. Ей хотелось выпустить когти и зарычать. Разорвать эту наглую девчонку на части. Как посмела? Откуда взялась? Почему появилась именно в тот момент, когда она, Анна, была уже почти у цели! Еще немного - и Северин бы сдался, выбрал ее, позволил бы встать во главе волчиц на охоте. А после охоты всякое могло бы случиться и, вполне вероятно, эту ночь они провели бы вдвоем… А теперь?
        А теперь она покажет этой деревенщине, на что способна настоящая женщина.
        Анна медленно разогнулась. Отступила от Северина и поправила блузку, призывным жестом скользнув пальцами по атласной коже шеи и декольте. На ее лице не было ни тени смущения, а в глазах горел торжествующий огонь. Точнее, он там горел, пока она не втянула носом воздух.
        Северин же смотрел на Мирославу и хотел только одно: выгнать всех вон, закрыть двери, а потом схватить Миру за попку, которую так аппетитно обтягивают синие джинсы, и притянуть к себе. Вдавить в свое тело, пробуя ладонями упругость ее ягодиц, и сжать так, чтобы она застонала. Застонала так же, как в тот раз, когда он впервые попробовал ее на вкус. Или так, как стонала сегодня ночью… Ее запах, наполненный его нотами, говорил об этом четко и недвусмысленно. Эта девушка была сегодня под ним. Кричала, извивалась и просила еще.
        Их взгляды столкнулись. Мирослава стояла со спокойной улыбкой. Очаровательная в своей непосредственности, будто игривый котенок. Да, именно такой она и была. Как котенок.
        Северин не помнил подробностей, но его волк ничего не забыл. Он помнил все: каждый вскрик, каждый вздох, каждое движение. И сейчас, вдохнув аромат Мирославы, он хотел одного: повторить!
        - Это хорошо, что ты появилась, - выдохнул Северин севшим голосом. - Хотя, я уже и сам собирался идти за тобой.
        - Зачем? - она порозовела, с инстинктивной женской кокетливостью понимая, как действует сейчас на него.
        Анна шагнула вперед, вклиниваясь между ними, и Мире пришлось отступить.
        - Дать тебе прочитать вот это, - произнесла Анна со скрытой насмешкой и протянула листок.
        - Что это? - Мира нахмурилась, пробегая глазами по строчкам.
        - Список желающих драться за твое внимание.
        Мирослава взглянула на Северина. Тот молчал, выжидающе глядя на нее. В его глазах застыло голодное выражение. И странное, непонятное напряжение, которое она ощутила, стоя в пяти шагах от него.
        Он ждал ее слова. Ее решения. Он не собирался давить на нее. Она должна была сделать выбор сама.
        «Докажи, что ты лучшая для него!»
        Девушка взяла бумагу из рук Анны и не торопясь, без лишних эмоций, разорвала ее пополам. А потом еще пополам, и еще, и еще, пока в ее ладонях не остались две пригоршни мелких клочков. Потом растопырила пальцы, и клочки упали на пол.
        Ее соперница только ахнула.
        - Никаких желающих не будет, я уже сделала выбор, - сообщила Мира так ровно, точно говорила о покупке чайного сервиза. Посмотрела Северину прямо в глаза. - И если ты ищешь пару на сегодняшний забег, то она у тебя уже есть. Моя волчица будет бежать рядом с тобой.
        - Что?! - взбешенный крик Анны неприятно резанул по натянутым нервам. - Какая волчица?!
        - Анна, заткнись, - не поворачивая головы, приказал Сев. Он, не отрываясь, смотрел на Миру, изучал взглядом ее лицо, скользил по телу, вспоминая, лаская и заново переживая все то, что уже пережил этой ночью.
        - Как прикажешь, альфа, - выплюнула Анна, не скрывая своего отношения, - но вряд ли остальным волчицам понравится, если их поведет какая-то полукровка, не способная обернуться!
        - Не переживай за меня, - Мира позволила себе улыбнуться и оттянула ворот футболки, демонстрируя брачную метку. - Оборот состоялся.
        Анна побелела и закрыла глаза.
        Он трахнул ее. Трахнул эту маленькую лохматую сучку! Взял в свою постель, едва она переступила порог его дома. Ну, ничего. Таких, как она, миллион, и он каждый день кого-нибудь трахает. Разве она, Анна, к этому еще не привыкла? Надо просто пойти, выпить и успокоиться. Тем более что охота - дело опасное. Всякое может случиться. Иногда и охотники гибнут, не успев увернуться от острых рогов и мощных копыт загнанной дичи.
        Северин же потрясенно молчал. Его застывший взгляд уставился в одну точку, туда, где на шее Миры пульсировала его собственная метка. Метка, которую волк может поставить только один раз в жизни. Только своей истинной паре. На лице мужчины появилось странное выражение, будто он боролся с собой и что-то решал. Вот только это решение давалось ему нелегко. Он собирался пойти против правил и против традиций. Против обычаев, по которым его раса жила от начала времен. И он не был уверен сейчас, что его решение, любое, какое бы он не принял, окажется правильным.
        - Анна, - произнес он, продолжая смотреть на Миру, - ты можешь быть свободна до вечера.
        - Что? - секретарша захлопала накрашенными ресницами. - Но мы же хотели обсудить…
        - Ничего уже обсуждать не надо. Выбор сделан. Метка поставлена.
        - Но это против правил!
        Он повернулся к ней. Взглянул тяжело, исподлобья, и медленно процедил:
        - Правила здесь устанавливаю я. Все. Баста.
        Сузив глаза, Анна метнулась к столу, подхватила несколько папок и, бросив на Мирославу ненавидящий взгляд, выскочила из кабинета. Дверь захлопнулась за ней со звуком пушечного выстрела.
        - Нервная дамочка, - усмехнулся Алекс, который все это время стоял, небрежно облокотившись на стеллаж, занимавший одну из стен кабинета.
        - Иди, успокой ее, - Сев кивнул в сторону двери. Потом повернулся к Мире: - Присаживайся. Нам надо поговорить.
        Как только они остались в кабинете одни, Мирослава моментально растеряла всю храбрость, которая еще пять минут назад позволяла ей нагло смотреть прямо в глаза сопернице. Сейчас же, когда кроме нее и Северина здесь никого не осталось, девушка чувствовала себя так, будто из нее разом выпустили весь воздух. Тело ослабло и отяжелело. Его бросало то в жар, то в холод. Ладони вспотели от волнения, а в животе начал закручиваться нервный узел. И все мысли куда-то разлетелись, оставив в голове блаженную пустоту. Захотелось немедленно сесть, и Мира с благодарностью упала в предложенное кресло.
        Северин медленно поднялся и обошел стол. Молча, ни слова не говоря приблизился и встал за ее спиной. Мира слышала только его дыхание. А еще ощущала что-то новое, что-то странное. Она словно чувствовала скрытые эмоции, которые сейчас бурлили под наносным спокойствием этого мужчины.
        Но ведь это же невозможно?
        Она вздрогнула, ощутив на шее прикосновение его дрожащих пальцев. Северин коснулся ее кожи так осторожно, словно боялся дотронуться, но при этом безумно хотел это сделать. А потом она почувствовала его дыхание, и по ее коже закружился хоровод из мурашек. Северин немного стянул футболку с ее плеча и отвел назад волосы, чтобы они не мешали ему рассмотреть следы собственных зубов на кремовой коже девушки. Нагнувшись, он со свистом втянул аромат, шедший от ее шеи. И, поддаваясь моменту, Мирослава откинула голову набок, покорно подставляя незащищенное горло его губам.
        Он не мог игнорировать приглашение. Не сейчас. Не в тот момент, когда внутри все сладко ныло, и кровь шумела в ушах. Не тогда, когда пульс набатом стучал в висках, заставляя забыть обо всем на свете. Не тогда, когда его зверь, то рыча, то скуля, рвался с цепи с единственной целью - уткнуться носом в эту нежную шейку, лизнуть, вспомнить вкус, вспомнить запах.
        В конце концов, он не робот. Он тоже имеет право на слабости. И сейчас его слабостью стала она - Мирослава.
        - Я принесла тебе поесть, - выдохнула Мира чуть слышно и задрожала, когда губы Северина коснулись ее кожи.
        - Вряд ли мой голод можно утолить отбивными…
        Он отпустил девушку. Отошел, пряча руки за спину. Еще не хватало наброситься на нее прямо здесь. Завалить на стол, разорвать эти треклятые джинсы, раздвинуть ее стройные ножки… Хотя, видит бог, именно этого он и хотел.
        Мира продолжала сидеть, выпрямив спину и сложив руки на коленях, как примерная девочка. Только дыхание ее стало прерывистым, а сердце трепыхалось пойманной пташкой. И не нужно было стоять к ней слишком близко, не нужно было даже касаться ее или видеть, чтобы понять: он, Северин, ощущает ее эмоции. Ощущает ее волнение и тревогу, ее затаенную надежду, ее тягу к нему… Что бы не произошло этой ночью, ясно было одно: между ними установилась связь. Такая, которая устанавливается только у истинной пары. И брачная метка тому доказательство.
        Северин скрипнул зубами. Оставался нерешенным один вопрос.
        - Мира, - произнес он, стараясь сохранять хладнокровие, - ты не хочешь прогуляться по поселку? У нас есть несколько примечательных мест.
        Девушка с сомнением посмотрела в окно. Одна пыльная улица и два ряда кирпичных домов. Достопримечательностей не видно. Разве что они надежно спрятаны от чужих глаз, в чем Мира весьма сомневалась. У нее появилось стойкое ощущение, что Северин просто хочет избавиться от нее. Причем, даже не пытается найти более-менее достоверный повод для этого.
        - Не бойся, здесь тебя никто не обидит, - Северин по-своему истолковал ее колебания. - Все эти люди теперь твоя стая и будут тебя защищать. Я скажу Алексу устроить для тебя небольшую экскурсию.
        - А ты?
        Она закусила губу, но не обернулась. Только сильнее сжала маленькие кулачки.
        - Мне нужно кое-что сделать. Не беспокойся, это не займет много времени.
        Мне нужно кое-что сделать… Она повторяла эти слова про себя, как заклинание или молитву, когда пришел Алекс, и Северин давал ему указания. И когда она вместе с Алексом спускалась по лестнице к выходу, и когда выходила на улицу, и когда шла за ним, не видя куда, под перекрестными взглядами любопытных прохожих.
        Мне нужно кое-что сделать…
        Всего четыре слова, но ей казалось, что от них зависит вся ее жизнь.
        В тот момент, когда Северин их произнес, она почувствовала, как буря в нем улеглась. Он принял решение. Вот только Мира не знала, какое. В ее ли пользу? Он не сказал. И от этого ей казалось, что мир вот-вот рухнет и погребет ее под собой.
        Северин не мог не отметить, как опустились плечи Миры, когда она выходила из его кабинета вслед за Алексом. И в первый момент он хотел ее остановить, рассказать, объяснить…
        Но не стал. Это только его решение, его боль. Ему самому придется закончить эту историю и поставить в ней жирную точку.
        Оставшись один, он несколько минут молча смотрел в окно на ясное августовское небо. Потом достал телефон и набрал нужного абонента.
        - Ром, у меня возникли дела. Если я не успею к началу охоты, то начнешь без меня.

* * *
        Времени оставалось катастрофически мало для того, что он задумал. Точнее, для того, о чем он старался не думать. Просто сделать, не обременяя себя лишними размышлениями. И успеть присоединиться к стае до того, как его девочка начнет беспокоиться. Сегодня ее первый забег, первая охота, первый оборот на глазах у всей стаи. Что может быть важнее, чем видеть, как она изменяется, уступая древним инстинктам, как сознательно впускает в себя свою звериную сущность. Как становится быстрее, сильнее, выносливее. И он обязан быть рядом в этот момент. Иначе она его никогда не простит.
        Закрыв кабинет, Северин сбежал по лестнице на первый этаж, вышел из здания и замер на верхней ступеньке крыльца, обводя взглядом стройные ряды домов. Мимо шли люди, торопившиеся успеть завершить свои дела до того, как пробьет назначенный час. Солнце потихоньку клонилось к западу, небо нахмурилось, обещая пролиться ночным дождем, а по зеленым улочкам Гервазы гулял ветер, гоняя первые опавшие листья.
        Альфа Гервазы широким шагом направился к своему дому.
        То, что он собирался сделать, казалось ему слишком личным, чтобы кому-то показывать. Слишком кощунственным, чтобы делиться этим с кем-то еще. Даже с Мирой. Именно поэтому он и отправил ее погулять. Он хотел сделать все в одиночестве. У него было достаточно времени, чтобы подумать, чтобы принять решение. Взвесить все «за» и «против». Обдумать последствия. Что ж, никто его не неволил, он сам все решил. Сам сделал выбор. Теперь предстояло довести все до конца.
        Всего десять минут ходьбы отделяли его от дома. Десять минут, растянувшиеся на пять лет. Те самые пять лет, которые он провел в одиночестве, раз за разом возвращаясь в пустой и холодный дом, где его ждали равнодушные стены. Дом, который должен был стать любовным гнездышком, который строился с любовью для того, чтобы в нем слышался детский смех и топот маленьких ног, превратился в склеп. В кладбище разбитых надежд.
        И вот теперь он шел туда с намерением расставить все точки над «i». Спокойный, решительный, неприступный. Как человек, принявший решение, от которого зависит вся его жизнь.
        Он не колебался, когда открыл дверь и переступил порог. Остановился на секунду, чтобы вдохнуть аромат Мирославы, все еще витавший в прихожей. Его губы дрогнули в полуулыбке. Теперь, когда тонкие свежие нотки девушки наполняли воздух этого дома, ему показалось, будто здесь стало легче дышать. И куда-то пропал железный обруч, который целых пять лет сдавливал его грудь.
        Идя по коридору, Северин заглянул в свою спальню. Здесь царил абсолютный порядок и чистота, как будто и не было этой безумной ночи. Кровать аккуратно заправлена, одежда сложена стопкой. Вот только теперь во всей этой аккуратности и чистоте чувствовалась маленькая ручка Миры. И здесь тоже все было пропитано ее запахом.
        Всего один день - и дом, столько лет казавшийся мертвым остовом, начал оживать. Оставалось только похоронить всех призраков, которые за это время успели здесь расплодиться.
        И именно этим он собирался заняться.
        В спальне, которой не суждено было стать супружеской, Северин когда-то собственными руками сложил камин. Это была одна из его фантазий: зимняя ночь, жаркий огонь в камине, мягкий ковер и любимая женщина, задыхающаяся от страсти на этом ковре. Этой фантазии не суждено было сбыться. Сейчас он в первый раз разжег здесь огонь. И совсем для другого. Он знал, что огонь умеет хоронить секреты лучше земли и воды.
        Северин собирал вещи Софии. Вещи, которые он хранил столько лет. На которые он молился, которым доверял все свои мысли, все свои чаяния и проблемы. Брал их в руки, вспоминал, когда, при каких обстоятельствах, где они были куплены, подарены или надеты в первый раз, а потом молча бросал их в огонь. Первым в камин полетело красное платье. Оно тут же вспыхнуло, словно само было радо исчезнуть в гудящем пламени. Следом за ним на угли отправилось белье и чулки. Потом клатч. Потом - все остальное.
        С отрешенным лицом Северин методично уничтожал все, что связывало его с прежней жизнью. С Софией. Над крышей дома взвился столб серого дыма. Вместе с ним в небо улетали и призраки, которые столько лет не давали ему спать по ночам.
        Когда все было закончено, Северин разворошил угли, дождался, пока они не погаснут, а потом аккуратно смел пепел в кучку. Вот и все. Точка поставлена. Одна страница закончена, вырвана из книги жизни и сожжена.
        Пора начинать другую.
        ГЛАВА 28
        Забег был назначен на семь часов вечера. Но до этого момента оставалась еще куча времени, и Алекс решил не терять его даром, тем более, у него имелся кое-какой опыт по части того, как отвлечь женщину от грустных мыслей. Первым делом - поход в кафе, потом, экскурсия по местным магазинчикам, парикмахерская. Ну и новые знакомства не помешают.
        - Кому ты звонишь? - занервничала Мира, увидев, как он достает телефон.
        - Не бойся, тебе понравится, - он подмигнул ей и приложил трубку к уху. - Алло? Мариш, ты не занята? Отлично. Жду в кафе.
        Незнакомые люди, мужчины и женщины, останавливались, отходили с дороги, пропуская высокого широкоплечего Алекса, рядом с которым шла маленькая хрупкая Мира, а потом провожали эту пару долгими взглядами. Мира краснела, ощущая эти взгляды и слыша перешептывания за спиной. Ей было неприятно видеть, как случайные прохожие втягивают ее запах, как интерес в их глазах сменяется изумлением. Но постепенно она перестала обращать на это внимание. Нравится им смотреть - пусть смотрят. Нравится нюхать ее - ради бога! Лишь бы руками не трогали.
        Сидя за столиком в маленьком поселковом кафе, Мира чувствовала себя неуютно. В это время сюда набилось много народу, казалось, будто все эти люди нарочно собрались здесь, чтобы взглянуть на омегу. Ведь большинство из них видело ее первый раз в жизни, не считая того момента, когда альфа представил стае нового члена.
        - Не обращай внимания, - успокоил ее Алекс. - Скоро все поймут, что ты уже связана, и интерес к тебе постепенно угаснет. Ты станешь такой же, как все.
        - Да? - она недоверчиво хмыкнула. - И когда же это случится?
        - Возможно, уже сегодня.
        - А вот и я! - к их столику подлетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка лет двадцати. Пухленькая, аппетитная блондинка со смешливым лицом, одетая в мешковатый джинсовый комбинезон. - Ой, извините…
        Она уставилась на Миру круглыми от изумления глазами.
        - Мира, это моя пара Марина, - представил Алекс, - Мариш, присаживайся, - отодвинул ей стул. - Мирослава - пара нашего альфы.
        Блондинка повела носом и потрясенно выдохнула:
        - Привет.
        Мира так же потрясенно смотрела на ее огромный живот:
        - Очень приятно…
        - Вот и познакомились, - Алекс с удовлетворенной улыбкой открыл меню. - Девочки, что у нас на обед?
        Марина Мирославе понравилась. Спокойная, уравновешенная, со смешинкой в глазах. Она выглядела весьма довольной собой и окружающим миром. Особенно, Алексом, на которого постоянно смотрела. Впрочем, он тоже практически не сводил с нее глаз. Даже приход официанта не стал поводом для того, чтобы они оторвались друг от друга, и Мире стало неловко: она вдруг почувствовала себя лишней в их компании и смущенно завозилась на стуле.
        Алекс тут же перевел взгляд на нее.
        - Думаю, нам нужно прогуляться к Дереву Влюбленных, - сказал он, когда официант записал заказ и ушел.
        - Дерево Влюбленных? - Мира недоуменно моргнула.
        В ответ Марина подняла руку и пошевелила пальцами:
        - Да, ну знаешь, такое дерево, на которое влюбленные вешают ленточки?
        - Я думала такой обычай только у людей.
        Да, она знала, что это. У них в Артемовке было такое дерево, старая ива, растущая у дороги. Молодые пары, перед тем, как посетить местный ЗАГС, приезжали к нему и завязывали на ветвях разноцветные ленты.
        - Вообще-то это очень древний обычай, несущий в себе глубокий смысл. Люди давно забыли о нем, а ленточки продолжают цеплять просто так. Думают, что это модно, - Алекс презрительно скривился. - Еще много веков назад наши юноши и девушки после первого оборота приходили к Хозяину леса и приносили в жертву какую-нибудь нательную вещь - обычно ленту или пояс - чтобы получить благословение на продолжение рода. То есть найти истинную пару.
        - К Хозяину леса?
        - Да, так нарекали самое старое дерево в лесу. Нашему Хозяину уже семьсот лет, это вдвое больше, чем мы здесь живем.
        - Это дуб? - Мира не зала, какое еще дерево может так долго жить, особенно если учесть, что лес, окружавший поселок, не выглядел слишком густым.
        - Нет, это кедр, - улыбнулась Марина. - Очень красивое дерево. Давайте пообедаем и сходим к нему.
        Официант принес заказ, и Мира поняла, что очень проголодалась. Дома она так и не успела поесть, хотя два часа провозилась у плиты, готовя отбивные.
        Дома…
        У нее даже сердце замерло, когда она повторила про себя это слово. Теперь ее дом там, где Северин.
        Если бы она могла видеть себя в тот момент, то заметила бы мечтательную улыбку, играющую на губах. Но вместо нее это заметили Алекс с Мариной и понимающе переглянулись. Связь истинной пары, установившаяся каким-то фантастическим образом между их альфой и маленькой омегой, уже начинала действовать.
        Знакомый голос заставил Миру поднять голову. Возле барной стойки она заметила Анну. Алекс тоже посмотрел в ту сторону и нахмурился. Рыжая волчица сидела на высоком круглом табурете, вполоборота к залу, и лениво переворачивала страницы меню. Потом, видимо, не найдя там для себя ничего привлекательного, заказала какой-то коктейль.
        - Жалко мне ее, - вздохнула Марина, глядя, как хмурится Алекс. - Несчастная она.
        - Угу. Такую змею только жалеть.
        - Алекс! - она недовольно поджала губы.
        - Ну, все, молчу, - тот демонстративно поднял руки.
        Мира с удивлением наблюдала за их диалогом.
        - А что с ней не так? - поинтересовалась, краем глаза отмечая, как соперница тянет коктейль через трубочку и разговаривает по мобильному телефону. Она увидела, как глаза Анны сузились, словно тот, кто ей сейчас звонил, сообщил что-то неприятное, и поспешила отвести от нее взгляд.
        - Да она с самого детства в подруги к нашему альфе метила. Правда, он тогда альфой не был, и никто не думал, что будет. Но красивый, сильный, уверенный. Где умом, где харизмой брал. Хватка у него деловая была, потому и в гору быстро пошел. Ну и, вроде, она ему тоже нравилась. А потом он поехал в Малгожату по приказу старого альфы и встретил там свою пару. А истинная пара это связь на всю жизнь. Физическая, душевная и ментальная. Вот как бывает.
        - Его пара, - Мирослава поникла, - он очень ее любил. - Она не спрашивала, просто сообщала то, что уже знала сама. - И до сих пор любит.
        Марина и Алекс переглянулись.
        - Ну… - Алекс почесал бровь, - думаю, скоро все изменится. Судьба дала ему второй шанс. И он будет полный дурак, если его упустит.
        Мирослава предпочла не углубляться в эту тему, тем более заметила, что Анна осматривает зал так, словно ищет кого-то. На секунду взгляды девушек встретились. Мира сжала зубы, не позволяя дрогнуть ни единому мускулу, и не опустила глаза. Анна лишь чуть прищурилась, словно бы от яркого света, а потом с показным равнодушием отвернулась.
        Мира, облегченно выдохнув, уставилась в свою тарелку. Все-таки опыта у нее было еще маловато, чтобы противостоять такой сильной сопернице.
        - О, черт, только этого не хватало, - она услышала, как рядом приглушенно выругался Алекс, и тут же над ее головой раздался голос Анны:
        - Привет. Вы не будете против, если я к вам присяду? Все столики заняты.
        Голос незваной гостьи звучал тихо и дружелюбно, будто это не она секундой назад презрительно щурилась, разглядывая Мирославу. Мира вскинула голову, собираясь ответить резким отказом, но вокруг действительно было слишком много народу. И единственное свободное место, точнее два, оставались за их столиком.
        - Мира, - Анна сдержанно улыбнулась, - я хочу извиниться за то, что было в кабинете. Прости, что я вспылила… и давай попробуем подружиться.
        Мира остолбенела, не веря своим ушам. Ей казалось, что волчица смеется над ней, издевается, разыгрывая дружелюбие. Но нет, та вполне серьезно договорила:
        - В конце концов, я работаю с альфой уже пять лет. Сомневаюсь, что из-за нашей личной неприязни ему стоит менять секретаршу.

* * *
        Пообедав, они отправились гулять по поселку. Мира старалась не думать о том, что рядом с ней идет Анна, ее мысли занимал Северин. Но при этом ей постоянно казалось, что она чувствует на себе неприятный изучающий взгляд - взгляд хищника, оценивающего добычу перед броском. Она даже несколько раз тревожно оглянулась, но нет, никто не смотрел в ее сторону: взгляд Анны бесцельно скользил по дороге, словно она о чем-то задумалась. Да и вообще, рыжая волчица вела себя безупречно: вежливо улыбалась на шутки Алекса и почти не принимала участия в разговоре. Алекс, взявший на себя роль гида, что-то рассказывал, подкрепляя слова выразительными жестами, а Марина, повиснув у него на руке, заливисто хохотала. Причин для паники не было, но что-то не давало Мире расслабиться.
        Между тем оказалось, что Герваза это маленький поселок с довольно внушительной охранной системой. Нет, двухметрового каменного забора здесь не было, его заменяла такая же двухметровая сетка, камеры наблюдения, просматривавшие каждый метр периметра и четыре КПП, по одному с каждой стороны. Мира ничего этого не заметила в день приезда, слишком была занята собственными переживаниями, но теперь с любопытством вертела головой в разные стороны. Многое казалось смутно знакомым, словно где-то, когда-то она это все уже видела. И понемногу из памяти начинали всплывать картины, похороненные там уже много лет.
        Когда-то, очень давно, она жила в подобном поселке. Только он был чуть побольше и находился так далеко отсюда, что Мира не смогла бы назвать даже примерного расстояния.
        Они уже достигли окраины поселка, когда у Анны зазвонил телефон. Слегка побледнев, она извинилась и отошла. Марина тут же предложила ее подождать. В конце концов, рыжая волчица была права: никто не выиграет, если они с Мирой станут врагами. Если Северин столько лет держал ее при себе, значит, он ей доверял, и значит, она, несмотря на характер и амбиции, хороший работник. С этим было трудно не согласиться.
        - Думаю, ей нужно время, чтобы смириться с твоим появлением, - тихо сказала Марина, глядя в сторону Анны. Та отошла на несколько шагов, достаточно, чтобы они не услышали ее разговора, и повернулась спиной. Но по ее напряженно застывшим плечам было ясно, что этот звонок ей неприятен. - Не заставляй Северина выбирать между вами, это будет неправильно. Он в любом случае выберет тебя, но на место Анны придет другая. Всегда есть охочие до чужого куска.
        Поджав губы, Мира кивнула. Что ж, она попробует подружиться. По крайней мере, попробует скрыть свою неприязнь.
        На улице уже вечерело, и в воздухе появилось легкое похолодание. Но теперь, когда Мира смогла полностью обернуться, ее это больше не беспокоило. Она чувствовала себя вполне комфортно в футболке с коротким рукавом и джинсах, потому что горячая волчья кровь согревала ее изнутри. Больше никакой гусиной кожи, никакой дрожи от холода, никаких ангин или гриппа. Ей больше нестрашны человеческие болезни, ее иммунитет и регенерация увеличились в десять раз - так сказали Марина и Алекс, когда Мира начала расспрашивать, чем еще лугару отличаются от людей, кроме того, что имеют звериную ипостась. Ей хотелось знать, чем и как живут эти создания, о существовании которых она еще недавно даже не подозревала, а теперь стала одной из них.
        Это было так странно, так необычно, но вместе с тем восхитительно. Чувствовать себя особенной, не такой, как еще день или два назад. Теперь Мира ощущала скрытую силу, которая бурлила у нее в венах. Словно до этого она была тихим заболоченным озером, но кто-то подвел к нему быструю реку, и свежий поток начал вливаться и баламутить стоячую воду.
        Вернулась Анна. Натянуто улыбнулась:
        - Ну что, вы еще не передумали прогуляться к Дереву Влюбленных? Если нет, то нужно поторопиться, уже шесть часов, скоро объявят охоту.
        Алекс и девушки переглянулись. Мира на мгновение почувствовала смутный укол тревоги, но тут же одернула себя: хватит уже вздрагивать по каждому поводу! Сколько можно жить истеричкой, Мира? Бери себя в руки, иначе так и будешь шарахаться от собственной тени.
        - Да, - она решительно смахнула с лица мешавшие волосы, - если успеем, конечно. Я бы не хотела опаздывать.
        - Не опоздаешь, - Анна вцепилась в сумку, которая висела у нее на плече. Так крепко, что побелели костяшки пальцев. - В любом случае без тебя не начнут. Ты же у нас гвоздь программы.
        - Это что сейчас было? Ехидство? - Алекс бросил на Анну предупреждающий взгляд.
        - Нет, здоровый сарказм, - ответила та, отступая. - Ну, мы идем?
        Лес начинался буквально в трех шагах от периметра. Он окружал поселок плотной стеной, и лишь с северной и восточной стороны его разрезала серая лента шоссе. Уже через десять минут Мира шагала по узкой тропинке между деревьев, вслед за Алексом и Мариной. Анна шла позади, и девушка чувствовала легкий запах ее духов, потому что ветер дул в спину.
        Солнечные лучи прятались в густых кронах, почти не попадая на землю, покрытую густым слоем прошлогодней листвы, но глаза Миры быстро адаптировались к полумраку. Даже больше: чем темнее становилось вокруг, тем лучше она видела. А еще слышала и обоняла. У нее было такое ощущение, что она вот-вот шевельнет ухом, как волк, поворачивая его в сторону едва уловимых звуков, доносившихся, будто шепот, со всех сторон.
        - Тише! - не выдержав, она остановила всю компанию и прислушалась снова. - Вы это слышите?
        - Мы всю жизнь это слышим, - ответила Марина. - Звуки леса. Теперь и ты тоже. Натренируешься, сможешь различать животных по шуму, который они создают, даже не видя и не чувствуя их запаха.
        - Не слыша их запаха? А такое бывает?
        - Конечно. Если они стоят с подветренной стороны, то нюх не поможет. Только слух или зрение. Осторожно, здесь корень, не споткнись.
        - Думаю, теперь ей твое предупреждение ни к чему, - сзади раздался раздраженный голос Анны. - Она отлично видит в темноте, как и все мы.
        - Ань, ну чего ты такая стерва? - не выдержав, Марина повернулась к ней лицом. - Сама же хотела помириться!
        Анна нахмурилась.
        - Я и мирюсь!
        - Нет, ты не миришься. Ты ведешь себя так, будто у тебя заноза в заднице. Остынь уже. Мира не виновата в том, что оказалась парой Северину.
        Анна поджала губы и отвела взгляд.
        Не виновата…
        Все они не виноваты, когда появляются вот так, из ниоткуда, и им без всяких усилий достается то, чего она, Анна, добивалась целые годы. Сначала София, бледная моль, больше похожая на привидение. Теперь эта выскочка, свалившаяся, как снег на голову. Если бы не она, если бы не эта дурацкая прихоть судьбы, сделавшая ее истинной парой альфы, тот бы уже поддался. Мужчина не может вечно жить в одиночестве, даже если он лугару, даже если он потерял свою пару. Однажды он понимает, что хочет тепла, и тогда приводит в свой дом новую женщину. Да, любви между ними не вспыхнет, и она никогда не сможет сделать его отцом. Но это не так уж важно, если у них будет бурный секс, а любовь заменят приятельские отношения и совместные планы. Совместное будущее.
        Она столько лет была рядом с ним, столько лет пыталась заставить его взглянуть на нее. Даже после того, как узнала секрет своего брата. Особенно после этого! Игорь был уверен, что верной службой сможет искупить свою вину. Вот только он не знал, что его тайна, которую он так тщательно скрывал ото всех, оказалась в чужих руках.
        Анна помнила тот день, когда впервые столкнулась с мужчиной, у которого на виске была выбита татуировка в виде паука. И ту видеозапись, которую он ей показал: полыхающие дома Малгожаты и ее брат на фоне пожара. Она узнала Игоря по рыжим волосам, таким же, как у нее, хотя на записи он стоял к объективу спиной. Ее первая мысль была, спросить Игоря, что он там делал. Но мужчина с татуировкой ей запретил. Он сказал, что если хоть кто-то об этом узнает, хоть одна живая душа, ее брата не станет.
        Но если она, Анна, согласится сделать для него кое-какие мелочи, он забудет об этой записи. На время. И она согласилась, а что еще ей было делать? Ей хотелось и брата прикрыть, и остаться при Северине. Так близко, как только могла. Она думала, что сможет сама со всем справиться. Тем более, шантажист не требовал чего-то сверхъестественного, так, подменить кое-какие бумаги…
        А сегодня он позвонил. Тот мужчина с татуировкой. Позвонил - и отдал приказ, пообещав за его выполнение отдать эту чертову флешку, на которой была та запись с пожара. И Анна поняла, что вот он, единственный шанс, выпадающий только раз в жизни.
        Шанс взять судьбу в свои руки. И сделать это нужно прямо сейчас.
        ГЛАВА 29
        Мирослава ссориться не желала. Не сейчас, когда они зашли так далеко в лес. Потому что ее не оставляло тревожное чувство, будто за ней следят. Но это же не могло быть правдой? Марина и Алекс заметили бы, если бы кто-то за ними шел?
        - Ты же сама захотела с нами идти, - она постаралась придать своему тону побольше миролюбия. Но Анна услышала совершенно другое: тебя никто с нами не звал, ты сама навязалась. - Это было твое решение.
        - Дамы, - впереди послышался преувеличенно-усталый голос Алекса, - может, вы будете выяснять отношения в другой обстановке? Тут идти-то осталось пару шагов. Или сейчас все разворачиваемся и расходимся по домам. И да, Анна, я предупрежу альфу, чтобы он отправил тебя куда-нибудь отдохнуть. Нервы успокоить.
        - Топаем! - бросила та, стиснув зубы. - А то опоздаем к началу охоты.
        Пару минут спустя густые заросли орешника расступились, и вся компания оказалась на крошечном пятачке, поросшем кустами черники. Посреди него высилось исполинское хвойное дерево, напоминавшее конус, потому что все его ветки смотрели вверх, и почти на каждой из них трепетали разноцветные ленты. Больше всего лент было внизу, но и сверху их тоже хватало.
        - Знакомьтесь, местная достопримечательность номер один, - Алекс театральным жестом указал на дерево, - сосна сибирская кедровая, сорок метров в высоту, полтора метра в обхвате, точный возраст не известен, но по последним данным не менее семи сотен лет.
        Мирослава задрала голову, пытаясь разглядеть верхушку дерева, уходившую ввысь. Прикрыла глаза ладонью, защищая от заходящего солнца, бившего прямо в лицо. И в этот момент свет померк. Что-то тяжелое обрушилось на затылок, лишая сознания.

* * *
        Больше Северин о Софии не думал. Она осталась где-то глубоко внутри его памяти, похороненная вместе с воспоминаниями о детстве, родителях и первом обороте. Теперь она наконец-то стала прошлым, тем, чем ей и положено быть.
        Он достал телефон и набрал нужный номер.
        - Лавр? Привет, дело есть. Мне нужна мебель для детской. Думаю, скоро. Да, как всегда, самая лучшая.
        Услышав положительный ответ, отключил телефон, сунул его в карман и вышел из комнаты. В дверях немного замешкался, оглянулся и обвел помещение взглядом. Так, словно видел его впервые.
        Да, обои бы здесь поменять не мешало, как, впрочем, и всю обстановку. Нужно выбрать что-нибудь этакое, с мишками и котятами, как положено для детей. С мишками…
        Он усмехнулся.
        Помнится, Мирослава именно так назвала его белого волка. Плюшевый мишка. Вот пусть теперь и выбирает эти обои. А уж он постарается сделать так, чтобы детская им понадобилась как можно скорее.
        Кстати, о Мирославе.
        Часы показывали начало седьмого. Что-то он задержался. Всего пара часов без нее - и он уже не может думать ни о чем другом, кроме безумного желания прикоснуться к ней, вдохнуть ее аромат. Зарыться носом в ее пушистые волосы, услышать, как она называет его по имени.
        Северин представил ее волчицу, маленькую, пепельного окраса, и в его груди зародилось тепло. Теперь, когда они связаны, когда он принял эту связь не только сердцем, но и умом, ему стало легче. Нет, стало совсем легко. Дышать, строить планы, думать о будущем. Теперь он знал, что оно есть у него - это будущее.
        Он взялся за ручку входной двери, собираясь выйти на улицу, переступил порог. Счастливый, уверенный, полный сил. И в этот момент резкая боль в затылке заставила его пошатнуться.
        Перед глазами вдруг потемнело, словно кто-то выключил свет. Желудок скакнул ближе к горлу, вызывая рвотный рефлекс, и боль - острая, пульсирующая, отдающаяся набатом в ушах - буквально швырнула его на колени.
        Сев успел подставить ладони и всем весом упал на них, обдирая кожу о грубый бетон крыльца. Задержал дыхание, прислушиваясь к собственным ощущениям. Первая мысль - напали! Кто-то скрывался в доме и ударил сзади, когда он выходил на улицу. Но в следующий момент боль ушла, оставив лишь странное ощущение: отголоски панического ужаса, начинавшиеся где-то внутри.
        Мира!!!
        Это была она! Ее боль! Ее ужас! Эмоции и чувства его истинной пары, он слышал их как далекое эхо. И это невозможно было спутать ни с чем.
        Вскочив, он рванул прочь от дома, на ходу срывая с себя рубашку и принимая звериную ипостась. Вот только что на крыльце стоял человек, а уже через секунду по вечернему поселку в сторону леса мчался огромный мохнатый волк серебристо-белого цвета.
        Мысленно он пытался докричаться до Мирославы, но все было тщетно. Его девочка, его пара молчала. Она не слышала его зов.
        Это было возможно только в двух случаях: либо она мертва, о чем он боялся даже подумать, либо лежит без сознания. На секунду он представил себе ее: маленькую, худенькую, свернувшуюся в комочек где-то в темном лесу. Он чувствовал ее ужас, будто она увидела что-то страшное перед тем, как закрыть глаза. Что?! Что могло ее напугать?!
        «Алекс!!!» - он буквально проревел это имя, если только мысленно можно реветь. Если бы он кричал в голос, то уже сорвал бы связки.
        Бета не откликался.
        «Ром!!!»
        «Альфа? - голос Рома звучал встревоженно. Давно он не слышал, чтобы его альфа ревел, словно раненый бык. - Я у старого камня. Почти все уже здесь, ждем только вас».
        «Мира! С ней что-то случилось! Алекс молчит, но я чувствую, они где-то в лесу, с западной стороны».
        Ром тут же сориентировался. Голос его изменился, стал сосредоточенным и деловым:
        «Моя помощь нужна?».
        «Оставайся на месте. Отвечаешь за стаю. Если на нас напали, ты будешь главным».
        «Я понял».
        Возразить он не мог, понимал, альфой движет инстинкт. Самый сильный инстинкт, главенствующий над всеми другими, просыпающийся в лугару в тот момент, когда он обзаводится истинной парой: защитить, укрыть, спасти ее и свое потомство, даже если это потомство еще только в проекте.
        Достигнув окраины Гервазы, волк оттолкнулся задними ногами от земли и в головокружительном прыжке взлетел на железную сетку. Она прогнулась под его весом, застонали бетонные опоры, чудом удерживая сто двадцать килограмм мышечной массы. Бежать вдоль забора до КПП не было времени. Волк вцепился в ячейки когтями, рывком послал тело вверх, перевалился через сетку и приземлился с той стороны. Широкие лапы самортизировали удар, зарылись в рыхлую землю. Человек бы выбил себе суставы, но волк только рыкнул и гигантскими скачками помчался к лесу.
        Про заботу об общем благе, про свои обязанности вожака Северин сейчас думать не мог. В голове красным маяком пульсировала только одна связная мысль: Мира! Где она? Что с ней случилось?! Но он не забыл событий недавнего прошлого: нападение на Малгожату. Повторения не хотелось.
        «Отправь Йена и еще с десяток парней прочесать округу, - он отдал необходимый приказ. Втянул носом воздух, пытаясь отыскать в нем следы Мирославы. Но вместо этого учуял что-то другое. - Еще пятерых в западный район. Здесь был кто-то чужой!»
        Через пару секунд услышал ответ:
        «Уже отправил. Чужой? Вы узнали его?»
        «Лугару. Сильный самец. Запах… такой знакомый…»
        Он уже достиг кромки леса, завертелся, обнюхивая кочки сухой травы и взрыхляя носом опавшие листья. Запах Миры - сладкий запах истинной пары - такой желанный, необходимый, как воздух, еще ощущался здесь. Волк обнаружил ее следы, а вместе с ними и следы еще трех лугару: Алекса, Марины и Анны. Обоняние тут же нарисовало картину: Алекс шел впереди, следом - Марина, за ней - Мирослава. Замыкала строй Анна. Вот здесь они остановились, пару минут стояли, видно, о чем-то спорили. Вот здесь рыжая волчица замедлила шаг. Здесь отступила в сторону, сошла с тропинки. Зачем?
        Волк поднял голову, вгляделся в темную стену леса. Позвал. На его зов никто не откликнулся. Все тело охватила ледяная волна. Нет, не страха - страх это слишком банальное слово для того, что он сейчас ощущал.
        «Альфа…» - откуда-то издалека, из глубины леса пришел еле слышный ответ.
        «Алекс!!!»
        Теперь он знал, где нужно искать.
        Ветви деревьев колыхнулись, пропуская белого волка, а потом сомкнулись за его спиной. Он шел по следам, уводившим его в самую чащу. Осознание пришло неожиданно, когда тропинка вильнула и исчезла в зарослях орешника. Как он сразу не догадался, это же путь к Дереву Влюбленных! Значит, Алекс повел девушек посмотреть на него. Сейчас должна быть поляна!
        Волк молча рванул вперед. Он чувствовал, что уже близко. Аромат Миры стал таким четким, будто она пробежала здесь десять минут назад. Но к нему добавился запах крови. Свежей крови, принадлежавшей не только ей, но еще двум самцам, и одним из них был Алекс - Северин не мог ошибиться. Это заставило увеличить скорость. Еще пара мгновений - и он стрелой вылетел из кустов на открытое пространство, освещаемое закатным солнцем.
        Замер, моментально оценив обстановку. Запах крови ударив в нос, заставляя оскалиться. Волк угрожающе зарычал, выискивая взглядом врагов. Запах крови его истинной пары был едва слышен, и его затмевал густой, горьковатый запах крови самцов лугару.
        На поляне не было никого. Только два неподвижных тела, лежавших темными пятнами в нескольких шагах друг от друга.
        Алекс и Марина.
        Марина и Алекс.
        Алекс был ближе. И от Марины не пахло кровью. Волк слышал ее дыхание и ровное биение сердца.
        Он вернул себе человеческую ипостась, бросился к другу. Тот лежал лицом вниз, неловко раскинув руки. И от него исходил такой сильный запах крови, словно под ним натекла целая лужа. Северин ухватил его за плечо, развернул. Земля под телом оказалась мокрой и темной, вся кровь впиталась в нее, а через грудь и живот мужчины шли четыре рваные полосы, будто нанесенные лапой медведя.
        Но это был не медведь.
        Грудь раненого едва заметно вздымалась, края ран уже посветлели и пусть медленно, но затягивались тонкой полупрозрачной пленкой. Он был жив, хотя регенерация приостановилась из-за большой потери крови. Он мог умереть, если бы пролежал здесь какое-то время.
        - Алекс! - Сев слегка потряс друга. - Давай, очнись. Я хочу знать, что здесь случилось.
        Губы раненого едва шевельнулись:
        - Марина…
        Северин бросил в сторону девушки быстрый взгляд и увидел, как она завозилась, а потом услышал ее тихий стон.
        - Она тут, - поспешил успокоить друга. - Жива и здорова. Где Мира?
        Алекс попытался открыть глаза, отыскать взглядом Марину. Но сил не хватило, его веки только дрогнули еле-еле.
        - Алекс. Кто напал? Где моя пара?! - Северин уже рычал, в бешенстве тряся своего бету. - Я доверил ее тебе!
        - Альфа… не надо… вы убьете его.
        Слабый голос Марины заставил обернуться. Девушка с трудом поднялась с земли и теперь, пошатываясь, приближалась к ним. Северин отменил неровность ее походки и то, как она, морщась, держит руку на темени.
        - Чертова сука! - выдохнула она, падая на колени рядом с Алексом. - Это все Анна!
        - Анна? - Северин непонимающе нахмурился. - Это не Анна его так отделала. Кто это был? Ты видела?
        - Я почти ничего не успела увидеть, - она провела по лицу Алекса дрожащими пальцами. Ее голос тоже дрожал: от страха за любимого, от отчаяния, от гнева. - Эта сука ударила Миру по голове, та упала. Алекс бросился к ним, и кто-то напал на него из-за кедра. Кто-то нас ждал, сидя там, как в засаде. Какой-то чужак. Сильный чужак.
        Она судорожно вздохнула.
        - Дальше что? - Северин скрипнул зубами.
        - Все произошло очень быстро. За пару секунд. Тот выскочил, Алекс обернулся к нему лицом, и получил удар в грудь. Потом они начали драться. Я испугалась и закричала. Анна бросилась на меня. Алекс крикнул: «беги!», но я не смогла. Только увидела, как тот тип обращается. Но не в волка.
        - В оборотня, - договорил Северин, уже понимая, что здесь случилось. И поднялся на ноги. - Я позвал сюда наших парней. Они скоро прибудут. И не реви. Ничего с твоим Алексом не случится.
        Говорил резко, отрывисто, слова вылетали из него, как удары. Но иначе не мог. Алекс жив, скоро очухается и встанет на ноги. Его пара тоже жива и здорова, если не считать шишки на голове. А Миры нет. Мира пропала. Его девочка испарилась с этой поляны, не оставив даже следов! И пока он будет ее искать, кто знает, что может случиться?!
        Но не это было самое страшное. Теперь, услышав рассказ Марины, увидев след от когтей на груди Алекса, он сопоставил все факты.
        Кто бы на них не напал, он хорошо знал эти места. И знал заранее, где они будут. И еще, у него был сообщник. Сообщница. Анна.
        Северин заскрипел зубами, ощущая, как внутри поднимается волна неудержимого гнева. Как просыпается жажда убийства. Как растет желание собственными руками разорвать того, кто посмел угрожать его девочке.
        Обнаженное тело альфы покрылось сиянием, принимая форму двухметрового монстра - чудовища из кошмаров, совместившего в себе черты хищного зверя и человека. Оно встало на задние ноги и издало утробный рев, полный ярости. Рев, похожий на чье-то имя. А потом в два прыжка перемахнуло через поляну и исчезло из глаз.
        Марина склонилась к Алексу, положила его голову себе на колени.
        - Что?.. - выдохнул раненый через силу. - Что он сказал?
        - Я не поняла. Кажется: «Влад!».
        ГЛАВА 30
        Мира бежала по незнакомому лесу. Бежала так быстро, как только могла. Отталкивая руками колючие ветви, норовившие хлестнуть по лицу, перепрыгивая через рвы и ухабы. С того момента, как она очнулась и увидела Влада, ею овладел панический ужас. И этот ужас не давал ей остановиться, отдышаться, подумать. Он гнал вперед - и только вперед.
        Все случилось так быстро, что Мира ничего не успела понять. Вот только что она стояла, удивленно разинув рот, и разглядывала Дерево Влюбленных, а в следующий момент уже очнулась, лежа на земле, с тупой пульсирующей болью в затылке. Ничего не понимая, коснулась пальцами больного места и похолодела, ощутив влагу. Поднесла к глазам. Если зрение в сумерках могло обмануть, то обоняние - вряд ли. На пальцах была кровь. Кто-то ударил по голове.
        И в этот момент она поняла, что вокруг происходит что-то странное. Она услышала крики и звуки борьбы, на которые сначала не обратила внимания.
        Стиснув зубы и сдерживая стон, девушка обернулась. Увиденное заставило ее окаменеть.
        Прямо перед ней, буквально шагах в десяти, по поляне катался клубок из спутанных тел. Двое мужчин рычали, стонали, ревели, пытаясь порвать друг друга на части. Один из них оказался Алексом. А вот другой заставил все ее существо сжаться от ужаса.
        Она узнала его мгновенно, в ту же секунду, как только увидела. Эти темные волосы, стриженные под площадку, эти выбритые виски и отвратительная татуировка-паук, похожая на черную кляксу. Это безумное выражение на его хищном лице, то самое, что преследовало ее по ночам. С таким выражением убивают, и Мира в тот момент поняла: он вернулся за ней, вернулся, чтобы убить.
        Неожиданно мужчины отскочили друг от друга, и Мира увидела, как Влад засветился и начал расти, увеличиваясь в размерах. Всего секунда - и на поляне стоял настоящий монстр, двухметровое, покрытое шерстью чудовище, словно вышедшее из фильма ужасов. Оно было гораздо страшнее, чем то, в которое однажды чуть не обратился Северин.
        - Алекс! - полный ужаса крик Марины заставил Миру вжаться в траву.
        Она увидела Анну, налетевшую на блондинку сбоку. Увидела, как рыжая занесла над ее головой руку с чем-то вроде кастета. Та пыталась отбиться, но не смогла.
        Уж не этой ли штукой ударили и ее? Думать времени не было.
        Марина упала. Мира вскрикнула и вскочила, привлекая к себе внимание. Она увидела, как Влад обернулся, услышала, как он заревел. А потом он пошел на нее, откинув Алекса прочь одним ударом чудовищной лапы. Рядом что-то кричала Анна. Ее голос был полон неприкрытого торжества. Она махала рукой, на которой все еще был свинцовый кастет, испачканный пятнами крови.
        Они шли на нее вдвоем, не торопясь, не делая резких движений. Загоняли в густой кустарник, чтобы там без помех схватить. Мира медленно отступала. Страх настолько затмил рассудок, что она почти утратила понимание. Ей казалось, что она спит, что это всего лишь кошмар, один из тех, что мучают ее по ночам.
        Только рядом нет Северина. Нет того, кто может обнять, завернуть в одеяло, прижать к себе и сказать: «Это сон, это только страшный сон. Сейчас ты проснешься - и он исчезнет».
        - Тебя никто не будет искать! - Мира смогла понять, что кричит Анна. - Тебя быстро забудут.
        - Северин, - Мира выдохнула это имя с мольбой, шаря взглядом по сторонам в поисках спасения.
        - А что Северин? - рыжая нервно захохотала. - У него есть София. Он уже привык по ней убиваться. Зачем что-то менять?
        - Он узнает! Ты не сможешь скрыть от него…
        - Да плевать, - Анна резко остановилась, и Мира увидела, как ее лицо потемнело. - Плевать на него. И на эту дыру. Я не собираюсь себя здесь хоронить. Поверь, я даже возвращаться за вещами не буду. Эти тряпки не стоят жизни моего брата!
        - Брата? - Мира непонимающе моргнула. - При чем здесь твой брат?
        - Ты его видела, - она усмехнулась, - мы очень похожи.
        От понимания у Миры потемнело в глазах. Ее брат Игорь Ершов! Разве может быть иначе? Как же она сразу не заметила сходства? Оба рыжие, это так очевидно. Но при чем здесь он? Разве он не преданный друг Северина?
        - Я не понимаю…
        - Тебе и не нужно!
        Она увидела, как Анна сорвала с себя тонкую блузку, как швырнула в траву бюстгальтер и начала расстегивать юбку. Ее гибкое совершенное тело засветилось и начало изменяться.
        Влад оскалился, оглашая лес жутким рычанием, и пригнулся, собираясь прыгнуть вперед. Мира поняла - это конец. Если он ее схватит, это будет конец. Он убьет ее прямо здесь. И она, в последней отчаянной попытке спастись, рванула вперед. На волчицу. Оттолкнулась ногой от земли, так, как делала раньше, у байкерского клуба. Послала тело вперед, отдавая прыжку все силы. И тело взлетело вверх, словно поднятое невидимой силой.
        Волчий рык слился с ревом чудовища. Мира перелетела через волчицу, увернулась ее от острых зубов и через мгновение уже мчалась прочь, в самую чащу леса.

* * *
        Она не знала, сколько уже бежит, задыхаясь от слез и ужаса. Не знала, куда. И ей все время казалось, что эти двое идут за ней по пятам и дышат в затылок. Она буквально ощущала их дыхание за спиной, и от этого у нее волосы на голове шевелились, будто живые.
        На мгновение ей показалось, будто она слышит голос Северина. Мира даже приостановилась, пытаясь сообразить, откуда доносится зов, но потом вновь побежала. Глупая. Откуда здесь Северин? Откуда он знает, где искать ее, если она сама не может понять, где находится? Если вокруг только лес, лес, лес - сплошная дикая чаща, куда не проникает и лучик света.
        Впрочем, темнота ей почти не мешала. Наоборот, подстегивала инстинкты. Темнота была другом, она заставила пробудиться чувства, о которых раньше Мира даже не подозревала. Теперь девушке не нужно было зрение, чтобы видеть, куда она бежит. Мира руководствовалась слухом и обонянием - и этих двух чувств вполне хватило, чтобы оставить преследователей далеко позади.
        Наконец, окончательно выбившись из сил, Мира остановилась. Привалилась спиной к шершавому стволу сосны и медленно сползла по нему вниз, а потом подтянула колени к груди и с тоской огляделась. Она оказалась одна, в незнакомом лесу, и не знала, что делать дальше. Не знала, куда идти.
        Стоило ли бежать от врагов только для того, чтобы сгинуть в лесной чаще?
        На глаза навернулись слезы. Все тело дрожало. Сердце колотилось, как сумасшедшее, дыхание никак не могло прийти в норму, и ужасно хотелось пить. Горло саднило так, будто Мира наелась песка.
        Она всхлипнула. На открытых предплечьях вздулись розовые рубцы, нанесенные ветками. Но они быстро бледнели - регенерация шла полным ходом. Это был существенный плюс. Даже голова болеть перестала. Мира и не заметила, когда пульсирующая боль в затылке ушла. Приложила руку к месту удара, но нащупала только небольшое уплотнение в том месте, где кастет содрал кожу. Силы тоже постепенно возвращались.
        Посидев минут пять и отдышавшись, девушка решила, что уже готова идти дальше. Вот только куда? Незнакомый лес окружал сплошной стеной.
        И в эту секунду на поляну выскочил волк.
        Нет, волчица. Бурая волчица, заходившаяся гневным рыком. Она прыгнула прямо на Миру, не давая той увернуться. Налетела, сбивая с ног. В одно мгновение небо и земля поменялись местами, и девушка со всего размаха упала на спину, успев только прикрыть горло руками. Замерла, чувствуя, как внутри все холодеет от боли и ужаса. Волчица нависала прямо над ней, угрожающе скаля зубы. Из ее глотки вырывался предупреждающий рык: не двигайся, если тебе дорога твоя жизнь!
        - Пожалуйста… - голос девушки был еле слышен, звуки будто через силу продирались сквозь горло. - Анна, не делай этого…
        Волчица прищурилась. Да, она понимала, что Мира хочет сказать. В зверином теле оставался человеческий разум, но это ничего не меняло. Она сильнее уперлась передними лапами в плечи девушки и навалилась всем телом. Ее челюсти щелкнули в опасной близости от нежного горла. Огромные челюсти, способные отгрызть голову одним махом.
        Мира поняла: не отпустит. Это конец. И закрыла глаза.
        Влад появился спустя пять минут. Спокойным прогулочным шагом вышел из-за деревьев, приблизился и замер в двух шагах, изучая открывшуюся картину. Мира почувствовала его появление так, как дикое животное чувствует хищника, притаившегося в кустах. Ей подсказали инстинкты, или ветер донес его запах.
        - Пусти ее, - бросил он хриплым голосом.
        Мира вздрогнула. Этот голос был ей слишком знаком.
        Волчица подчинилась. Убрала лапы и села рядом, не сводя с девушки напряженного взгляда. Мол, только дернись - и я тебя убью.
        Мира продолжала лежать. Даже глаз не открыла. Зачем? Видеть Влада ей не хотелось.
        Он сократил разделявшее их расстояние. Сел на корточки так близко, что Мира почувствовала его дыхание и мелкую дрожь, которая била его большое мощное тело, на котором еще остались обрывки одежды. Протянул руку и задержал ее над побледневшим лицом девушки. Но не коснулся.
        - Вот мы и встретились, - его хриплый голос тоже дрожал, как и руки, - ты думала, убежишь? Нет, милая, ты моя. Только моя.
        Неожиданно он схватил ее за плечо.
        - Поднимайся! - теперь его голос перешел в жуткий рык. - Или ждешь своего драгоценного Сева? Думаешь, он спасет?
        Мире пришлось подчиниться. Поднявшись, она опустила голову, спрятав лицо за растрепанными волосами. Меньше всего ей хотелось, чтобы Влад увидел ее глаза.
        Зато он увидел метку. И учуял запах мужчины, с которым она провела эту ночь.
        - Сука! - голова Миры дернулась от хлесткой пощечины. Влад бил прицельно, одним запястьем, не размахиваясь для удара. Потом схватил девушку за волосы на затылке и рывком вывернул шею, заставляя застонать сквозь сжатые зубы. - Долбаная сука! Ну, ничего, я вырежу эту метку ножом, как только у меня появится время.
        Мира зажмурилась, не давая слезам покатиться из глаз. Нет, она не покажет ему, что боится. Она сумела сбежать тогда, сможет сбежать и теперь. Потому что теперь у нее есть, ради кого спасать свою жизнь и свободу.
        - Хотя нет, - Влад, тяжело дыша, провел по метке ногтем, - мне будет приятно трахать тебя и знать, что ты пара другого. Этого сосунка. Он думал, что сможет забрать тебя у меня? Хватит того, что он забрал у меня всю Гервазу. Интересно, ты ему показала те штучки, которым я тебя научил, а, детка? - он приблизил свое лицо к лицу Мирославы, потерся щекой, урча, как безумный кот, а потом громко, со свистом втянул ее запах.
        Между тем Анна тоже вернула себе человеческую ипостась. Мира услышала ее голос:
        - Влад, я выполнила свою часть сделки. Девчонка твоя.
        - Отлично, детка. Ты всегда была послушной малышкой, - губы мужчины искривила двусмысленная усмешка. Он вдыхал запах Миры и оттягивал тот момент, когда сможет бросить ее на землю, грубо, как обычную шлюху, и войти в ее тело, подтверждая свое превосходство.
        - Отлично, детка? - Анна непонимающе нахмурилась. - Влад, где флешка? Ты обещал отдать мне улики, обвиняющие моего брата в поджоге Малгожаты. А теперь говоришь: «отлично, детка»?!
        Влад молча осклабился. Взял Миру за подбородок и заставил поднять голову. Потом произнес, обращаясь к напрягшейся Анне:
        - Однако, как тесен мир! Твой брат сжег заживо Софию Легранж, и бедный Сев все эти года убивался по ней, даже не зная, что убийца под самым носом. А теперь, когда судьба сделала ему такой шикарный подарок, - он с кривой усмешкой глянул на Миру, - ты ради спасения жизни своего драгоценного братца одним махом убила двух зайцев. И местечко себе рядом с Севом освободила, и мне вернула мою добычу. Выиграла по всем статьям. Так что убирайся отсюда, пока я не передумал тебя отпускать. И да, - он повернулся к ней с таким выражением на лице, что Анна похолодела, - вякнешь что-нибудь Севу, я скину ему твои фото. И все документы, к которым ты приложила свою милую ручку. И запись, на которой твой брат вместе с людьми покойного Лауша поливает дома Малгожаты бензином.
        - К-какие еще фото? - голос Анны дрогнул от подозрения.
        Влад оглушительно захохотал:
        - Те самые, на которых ты с моим членом во рту. Разве не знала? Я люблю снимать своих шлюх!
        Анна зарычала, чувствуя, как внутри поднимается волна бешенства.
        Этот выродок снимал ее, когда она была с ним?!
        Столько лет он шантажировал ее тем, что ее брат принимал участие в поджоге Малгожаты. Столько лет пугал, что расскажет об этом Совету Альф, и тогда ее брата убьют. Столько лет она тряслась от страха, боясь, что Сев узнает об этом. Узнает, что ее родной брат виноват в смерти Софии!
        И все это время она беспрекословно выполняла все, что приказывал этот ублюдок. Позволяла ему трахать себя, как ему хочется и когда ему хочется. По его приказу подделывала документы и подсыпала Севу в питье порошок, стирающий память. По его приказу заманила сюда эту девку! Неужели этого мало?! Он решил поиметь ее по полной программе?
        Неужели она и в самом деле наивная дура? Поверила, что он отпустит ее и отдаст все улики?
        - Ах ты тварь! - прошептала она низким свистящим голосом, чувствуя, как тело начинает плавиться, принимая звериную форму. - Я тебя убью!
        Еще не завершив оборот, она бросилась на него, рыча от безумной ярости.
        Мира не стала ждать, пока все закончится. И так понятно, кто выиграет в этой схватке. Силы были слишком неравны. Едва Влад ее отпустил, она зажмурилась изо всех сил и стиснула кулачки, призывая свою волчицу. С перепугу сразу не догадалась, что волчице будет легче сбежать в лесу, чем человеку.
        Тело охватило легкое жжение, тысячи светящихся точек покрыли кожу, сливаясь в серебристый туман. Одежда вдруг стала лишней, стала мешать, вызывая желание немедленно сбросить ее, и Мира отчаянным жестом сорвала футболку. Джинсы уже не успела. Маленькая серая волчица выскользнула из них и отбросила задними лапами.
        Ее план был предельно прост. Упасть брюхом в траву. Вжаться в землю всем телом. Принюхаться. И быстро-быстро отползать задом, пока эти двое заняты. А когда кусты сомкнутся, закрывая ее от их взглядов, она вскочит и бросится прочь!
        Стараясь не обращать внимания на густой запах крови, разливавшийся в воздухе, и на рычание двух волков, рвущих друг друга на части, она нырнула в траву.
        И тут ее сознания коснулся далекий зов. Волчица застыла в недоумении. Голос был ей знаком. Даже слишком.
        «Мира! Мира!! Ты где?! Отзовись!!!»
        Голос Сева, полный отчаяния, звал ее из ночной темноты. Она впервые слышала его так, не ушами - сознанием. И от радости, от облегчения, вскочила на ноги, выдавая свое положение.
        «Сев!!! Я здесь!!! Забери меня!!!»
        На ее глазах чудовище, в которое обратился Влад, уронило под ноги бездыханную волчицу и издало безумный вой. Та упала на землю и засветилась, медленно возвращаясь в человеческую ипостась. Через минуту на земле уже лежала обнаженная Анна, покрытая рваными ранами от его зубов и клыков. Из ее рта, перекошенного болью, вырывались предсмертные хрипы и кровавая пена.
        Влад медленно покрутил головой, и в тишине хруст его шейных позвонков прозвучал громко, как выстрел.
        - Где ты, пчелка моя? - прохрипело чудовище и со свистом втянуло воздух.
        ГЛАВА 31
        Северин был в бешенстве. Лес слишком большой, слишком много мест, где можно спрятаться. Он до утра будет искать - и не найдет. Жизнь Миры была для него дороже всего, дороже даже собственной жизни, а потому он, не колеблясь, позвал на помощь своих волков. Всю стаю, каждого, кто смог откликнуться на его зов.
        И волки откликнулись. Все, кто собрался в этот вечер у старого камня, ожидая начала охоты. Молодежь была тут же отправлена по домам, под присмотром беременных самок. Женщины в положении все равно участия в охоте не принимали, так как при обороте увеличивался риск выкидыша. В лесу остались только самцы: сильные, опытные, преданные, готовые черта на части порвать по приказу своего альфы.
        Охота была открыта. Вот только сегодня им предстояло загнать не лося и не дикого кабана. Сегодня их дичью был один из них - лугару.
        Они шли цепью в ночной темноте, прочесывая лес метр за метром. Ища следы, вынюхивая чужака, посмевшего посягнуть на святое - истинную пару их альфы.
        Огромный белый волк вел их за собой. И он отчаянно звал свою волчицу.
        В какой-то момент ему показалось, что он услышал ее. Слабый голос, дрожавший от страха, еле слышно шептал: «Пожалуйста… забери…»
        Да, это могла быть только она, только Мира. Теперь он точно знал, где искать.
        Волк рванул в самую гущу деревьев, и вся стая возбужденно рыча в преддверии схватки, устремилась за ним.
        В нос ударил густой запах крови. Белый волк зарычал, обнажая клыки. Снова кровь, кровь лугару. Кого еще здесь убили?
        «Альфа! - голос Йена заставил напрячься. - Здесь Анна. Этот ублюдок ее всю изгрыз!»
        Северину не нужно было смотреть, он и так это понял. Она потеряла много крови, но регенерация уже смогла залатать самые страшные раны, и ее жизнь была в неопасности. Вот только перед тем, как ее уведут, она даст ему ответы на пару вопросов.
        Белый волк склонился над испуганной девушкой. На ее лице застыло выражение обреченности, рыжие локоны, еще недавно такие блестящие, теперь казались тусклой соломой.
        «Сев…» - он услышал ее слабый голос, полный вины и отчаяния. Она знала, что прощения ей не будет. Стая не прощает предательства.
        «Анна! - альфа зарычал, и в этом рыке было столько ярости и злости, что она скрутилась в комок и покорно подставила горло. - Ты меня предала! Всю стаю! Зачем?»
        «Ты меня оттолкнул…» - она облизала пересохшие губы и приоткрыла глаза.
        «И поэтому пошла на предательство? Из личной мести? - он ей не верил, не мог поверить. - Что он тебе обещал?»
        «Это уже не важно…»
        «Уведите ее и заприте, - Северин обратился к стоявшим рядом волкам. - Я разберусь с ней потом.»
        Девушка заскулила, когда два лугару, вернувших себе человеческий облик, подхватили ее под руки и рывком заставили встать.
        - Допрыгалась, - хмуро сплюнул один из них. - Давай, шевели ногами.
        - Сев. Пожалуйста! - закричал она, видя, что альфа уходит. - Я все расскажу. Не бросай меня! Мы же столько лет вместе!
        «Конечно, расскажешь, только потом, когда я разберусь с твоим подельником.»
        - Подожди пока исповедоваться, - ухмыльнулся второй провожатый, - мы все хотим знать, сколько стоит твоя душонка.
        Она заплакала. Сначала тихо, от жалости к себе, а потом все громче, захлебываясь слезами и проклиная свою никчемную жизнь. А ведь казалось, что план идеален, она продумала его до мельчайших подробностей. Чего уж проще - обменять девчонку на флешку. Одним ударом решить сразу две проблемы: и от соперницы избавиться, и улики против брата получить. Она без размышлений поставила все на кон - и проиграла. Рискнула, надеясь одним выстрелом убить двух зайцев, и потеряла все. Глупая Анна! Так мечтавшая получить место в постели альфы…
        Северин отвернулся. Ему в спину неслась ее ругань, перемежавшаяся с рыданиями. Что ж, она сама виновата. Теперь он даже не сомневался, что махинации с документами были именно ее рук делом. Столько лет она работала на него, а он был так слеп, так занят своим собственным горем, что ничего вокруг не замечал. А оказывается все очень просто, враг притаился под самым носом. Теперь Северину не нужны были ее признания и доказательства, чтобы понять, как его подпись появилась на всех тех бумажках. Если еще вчера он мог только догадываться о причастности Анны, то теперь был в этом уверен. Это она, выполняя поручения Корсы, приносила поддельные документы на подпись своему альфе. И это она, своей ручкой, наливала ему безалкогольное пиво, которое он так любил потягивать сидя в офисе за столом… Пиво, от которого потом появлялись странные провалы в памяти.
        Вот только ее мотивы все еще оставались ему непонятными. Но ничего, он разберется и с ними, теперь это только дело времени.
        - Не уходи! - Северин услышал ее отчаянный крик. Она все еще надеялась остановить его. Надеялась, что он ее пожалеет. Но она опять ошибалась. Северин не испытывал к ней ничего, кроме легкого презрения. - Пожалуйста, помоги… Я все расскажу! Он меня шантажировал…
        Она судорожно забилась в руках конвоиров, пытаясь вырваться. Но те быстро сломили сопротивление и скрутили ей руки за спину.
        «Анна, чем он тебя шантажировал?» - белый волк обернулся на мгновение, перед тем, как исчезнуть в лесу, и посмотрел на нее так, словно видел впервые.
        «Он сказал, что у него… что у него доказательства…»
        «Доказательства чего, Анна?»
        «Доказательства… что Игорь… поджог… Малгожату…»
        Она открыла последний козырь. Все равно он узнает. Она снова заплакала, на этот раз покорно повиснув в руках охранников, которые тащили ее из леса.
        Северин с тоской отступил, и его сердце сжала вина.
        А еще ненависть. Ненависть к тому, кого он уже один раз пожалел и отпустил. И зря.
        Из груди волка вырвался жуткий вой, полный ярости.
        В этот раз он его не отпустит. В этот раз только один из них уйдет из этого леса живым!

* * *
        Влад налетел на нее, будто грузовик, мчащийся на полном ходу. Сбил с ног, откинул на несколько метров. Серая волчица упала, скуля от боли и безысходности. От мерзкого запаха его шкуры в горле образовался комок. Это все, это конец, отступать больше некуда…
        Мира была в отчаянии, Влад загнал ее в угол. Да и сил уже не осталось. Но сдаваться просто так не хотелось. Даже когда оборотень надвинулся на нее, закрывая последние отблески солнца, даже когда его когтистая лапа ухватила ее за шкирку и вздернула над землей, даже тогда она продолжала извиваться всем телом, пытаясь вырваться из его когтей, и огрызалась. Но ее челюсти были слишком слабы, а клыки не больше, чем у обычной овчарки. Она не смогла бы прокусить его шкуру, даже если бы ей повезло вцепиться в нее зубами.
        - Обращайся, сучка! - рыкнуло чудовище и встряхнуло волчицу так, что у той от испуга клацнули зубы. - Или я трахну тебя прямо в волчьей шкуре!
        Ну, уж нет, обращаться Мира не собиралась. Только не тогда, когда этот монстр дышит в лицо! Только не тогда, когда маленькие, глубоко посаженные глазки твари, спрятанные под мохнатыми надбровными дугами, смотрят на нее с животной похотью. Не тогда, когда нос чудовища раздувает черные ноздри, похожие на уродливые рты, и втягивает в себя ее аромат.
        В человеческом теле она станет совсем беззащитной. У нее не будет ни шанса!
        «Сев!!!» - она в отчаянии закричала, призывая своего альфу, свою пару, единственного, кто мог ее защитить.
        Огромный белоснежный волк вылетел из-за деревьев и замер, оскалив клыки. Ощетинился, поднял шерсть дыбом и зарычал, наступая на человекообразное существо, покрытое клочковатой шерстью. Монстр осклабился, демонстрируя зубы.
        - А-а, защитник явился, - прорычал он, не скрывая издевки. - Хочешь получить назад свою шлюшку?
        Мира только взвизгнуть успела, когда мощная лапа швырнула ее, как ненужный хлам, в сторону волка. Тот не отпрыгнул - подставил бок, чтобы смягчить ей падение. Она дрыгнула в воздухе лапами и упала. Скатилась по его теплому боку на землю, ошарашенная внезапным полетом, вскочила на ноги.
        И в тот же миг серебристый волк прыгнул, целясь в горло двуногого монстра.
        Они схлестнулись, будто два товарных состава. Полетели на землю, оглашая лес диким ревом. Треск костей и вывернутых суставов наполнил воздух. На траву упали клочья шерсти и первая кровь.
        Мира в ужасе забилась в траву. Закрыла глаза, прижала уши. Но спрятаться от утробного рыка, с которым хищники рвали друг друга, все равно не смогла. Запах их крови оглушал ее, вызывал тошноту. Она ощущала каждый удар, получаемый белым волком. А еще его ярость и желание уничтожить соперника. Сейчас он готов был отдать что угодно, лишь бы добить врага.
        Она почувствовала рядом с собой присутствие чужаков и вскочила. Лапы ее дрожали, все тело колотила крупная дрожь, но она все-таки сумела выдавить из себя грозное (как ей казалось) рычание.
        - Тише, девочка, тише, - светловолосый мужчина, в котором она узнала Рома, медленно сел на корточки и протянул к ней руку.
        Мира облегченно заплакала: из-за деревьев высыпало несколько десятков волков, и они продолжали прибывать, словно нескончаемый поток. Хищники клацали зубами, порыкивали, но не вмешивались в битву своего альфы. Они ждали исхода. И, несмотря на это, Мира почувствовала, как напряжение и страх отпускают ее. Теперь все будет хорошо, она была в этом уверена. Теперь ее никто не обидит.
        Северин тяжело дышал. Его бок был изодран гигантскими когтями противника, и кровь хлестала оттуда фонтаном. Плечо оказалось прокушено в двух местах, и правая передняя лапа висела плетью. Но ему удалось придавить Влада к земле и вцепиться в его горло зубами. Оставалось только покрепче сжать челюсти и вырвать оборотню глотку. Вот только тот не собирался сдаваться.
        Влад не желал умирать. Не сейчас, не тогда, когда цель так близка, не тогда, когда запах омеги заставляет дрожать от похоти. Не тогда, когда главный враг все еще был в пределах недосягаемости!
        На мгновение их взгляды столкнулись: полный ненависти взгляд оборотня впился в глаза волка. И тот ответил ему холодной решимостью.
        Отчаянно заревев, Влад всадил когти в грудь противника. Серебристую шкуру окрасили темные пятна, но волк не сдвинулся с места, только крепче сжал зубы, ощущая, как они входят в горячую плоть, как волчью пасть наполняет солоноватый вкус крови…
        Раздался хруст ломаемых позвонков и бульканье крови, попавшей в легкие. Оборотень издал предсмертный хрип, дернулся и затих. Волк медленно разжал челюсти и поднял голову, не спуская глаз с темного потока, толчками вылетавшего из разорванного горла противника.
        И Мира в этот момент почувствовала опустошение. Странную звенящую пустоту в голове, которую срочно нужно было наполнить хоть чем-то.
        Она вырвалась из рук Рома, огрызнулась на других волков, пытавшихся ей помешать, и бросилась к Северину, который застыл над трупом поверженного врага. Влад так и не успел обернуться, его смерть была слишком быстрой, и теперь на земле лежало мохнатое человекообразное существо с волчьей мордой, похожее на те, которыми населяют фильмы ужасов. Мира только мельком глянула на него, перед тем, как прижаться к белому волку. Ее сердце сжалось от страха, но она тут же одернула себя: все, он мертв, он больше не может причинить ей вреда.
        Северин глухо рыкнул, когда серая волчица нырнула ему под бок. Кровавая пелена, закрывавшая глаза в пылу боя, медленно отступала. Он почувствовал маленький влажный язычок, который начал зализывать его раны, и с облегчением прикрыл глаза.
        Да, вот так правильно. Теперь у него есть пара. Она залижет его раны, она поделится с ним теплом. Она будет с ним до последнего вздоха…
        Спустя час все было закончено. Лугару вырыли большую яму между корней старой сосны и похоронили там растерзанное тело. А чтобы дикие животные его не нашли, завалили камнями.
        Мира наблюдала за их действиями, прижавшись к Северину всем телом и обняв его за талию двумя руками. Он приказал принести ей покрывало и сам, отгоняя рыком любопытных самцов, завернул ее в плотную ткань, тщательно пряча от чужих взглядов. Для него сейчас существовала только она и только ее дрожащее тело, которое он обнимал.
        Ее маленькое сердечко колотилось то ли от страха, то ли от радости. В глубине души она боялась, что Влад только притворяется мертвым, что он каким-то образом оживет и снова будет ее преследовать. Но разум отвергал этот страх: он мертв, она сама, своими глазами видела его труп. Он больше никогда не причинит ей вреда. Она больше никогда не услышит его шагов, не услышит его дыхания. Ее персональный кошмар закончился.
        Северин сам не мог поверить, что все закончилось. Он смотрел, как его верные лугару забрасывают яму камнями, и пытался понять: зачем?
        Зачем Влад Корса с таким рвением старался разорить его фирму? Зачем шантажировал Анну этой глупой выдумкой о причастности Игоря к трагедии в Малгожате? Зачем ему все это понадобилось?
        Он внимательно посмотрел на Миру, которая робко жалась к нему.
        Неужели все это только ради обладания ею?
        Но нет, Анджей сказал, первые поддельные накладные были полугодичной давности. Именно тогда Влад Корса появился из ниоткуда и предложил воспользоваться его услугами. Доверенное лицо солидной компании, у них не было причин ему не доверять, а сделка, которую он предлагал, казалась слишком выгодной для обеих сторон. Тогда они подписали документы втроем: Влад, Анджей и Сев. И сейчас Северин почему-то вспомнил тот день так ясно, будто он был вчера. А еще слова Влада, которые тот сказал, обращаясь к нему:
        - Это же вы теперь новый альфа Гервазы?
        - Да.
        - Мне сказали, что прежний был убит.
        - Слишком легкая смерть для такого подонка, - вместо Сева глухо ответил Анджей.
        - О, это же были вы, Анджей Лауш, не так ли? - Влад обернулся к нему, и в его глазах что-то блеснуло, но тут же скрылось. - Знаете, я всегда говорю: справедливость восторжествует. Надо только помочь ей в этом. Набраться терпения и подождать…
        «Набраться терпения и подождать…» - Северин несколько раз повторил про себя эту фразу, глядя на груду камней, растущую над могилой Корсы. Смутное подозрение заставило его крепче прижать к себе девушку. Но он тут же тряхнул головой, отгоняя воспоминания.
        Сейчас нужно разобраться с насущной проблемой: отвести Миру домой, накормить, успокоить, организовать ей здоровый сон. А потом он займется проверкой своих подозрений.
        ГЛАВА 32
        Наконец, Северин подхватил Миру на руки, и понес прочь из леса, прижимая к себе и баюкая.
        Много позже, когда она уже крепко спала в его постели, утомленная всем, что пришлось пережить, он оставил дом под присмотром Рома и Алекса, а сам тихо оделся и направился к одному из пунктов КПП, где держали Анну. Та уже пришла в себя и теперь нервничала в ожидании приговора. То, что альфа не убил ее сразу, в лесу, говорило только о том, что ему от нее что-то нужно. А значит, у нее есть шанс поторговаться за свою жизнь.
        Когда он вошел, она сидела на стуле, со скованными за спиной руками, и разглядывала тапки, которые ей выдал один из охранников. Тело девушки прикрывал кособокий халат техперсонала. Почуяв альфу, Анна вздрогнула и вскинула голову, но так и не рискнула посмотреть ему в лицо. Ее взгляд застрял где-то на уровне его груди. Северин прислонился плечом к стене и медленно произнес:
        - У тебя есть только одна попытка. Ты знаешь, я почувствую ложь еще до того, как ты решишь мне соврать. Так что, если хочешь жить, тебе лучше сказать мне правду.
        Она несколько минут молчала, обдумывая его слова.
        Значит, интуиция не обманула, он готов торговаться, и ставка в этих торгах - ее жизнь.
        - Хорошо, - наконец, выдавила она, - я все расскажу. Но у меня есть одно условие…
        Договорить она не успела. С взбешенным рыком он ухватил ее за волосы и заставил посмотреть на него.
        - Не в твоем положении ставить мне условия! - процедил он, глядя в ее испуганные глаза. - Либо ты сейчас выкладываешь все, как на духу, либо я снимаю с тебя защиту стаи. И тогда любой лугару на твоем пути будет иметь право сделать с тобой что угодно. Обокрасть, изнасиловать, убить. Ты этого хочешь?
        - Нет… нет, пожалуйста, - она всхлипнула, и из ее глаз заструились слезы. Ей стало по-настоящему страшно.
        - Нужно было думать об этом раньше. Когда связалась с этим подонком. Когда действовала по его указке.
        Она опустила голову так низко, что волосы закрыли ее лицо, пряча взгляд. Пышные, блестящие волосы, которые она еще недавно с такой тщательностью укладывала в изящные прически. Северин на мгновение ощутил укол жалости, но тут же задавил в себе это чувство.
        Он альфа. Он не имеет права позволять чувствам брать верх над разумом. Эта женщина, какой бы беззащитной она не выглядела - преступница. Она предала не только его, она предала всю стаю. Всех подставила под удар.
        Но между тем он решил дать ей шанс.
        И сейчас она поняла, что выбора нет. Ей придется все рассказать. Иначе…

* * *
        Все началось еще пять лет назад, когда альфой Гервазы был Ежи Бронич. А конкретно, в тот год, когда Милош Лауш вернулся, чтобы отомстить Малгожате и своему брату Анджею, занявшему его место.
        Тогда в Гервазе оказалось достаточно тех, кто был недоволен политикой Бронича, но говорить вслух об этом не решался никто. Слишком уж жестоким был Ежи, слишком легко шел на преступления. И слишком часто заставлял свою стаю совершать вещи, которые в мире людей и лугару карались законом.
        Многие тайно осуждали его, но ослушаться никто не смел. Потому что он был сильным альфой, способным одним ментальным приказом поставить непокорного лугару на колени. А если кто-то пытался сопротивляться, Ежи долго не церемонился. У него имелись действенные методы дрессировки: шантаж, угрозы и похищения.
        Брат Анны был одним из тех, кто старался оставаться в стороне от дел Бронича. Но тот не оставил ему ни шанса. Однажды ночью подручные альфы вломились в дом Ершовых, Игоря избили, его жену и детей увели. Потом вошел сам Ежи. Поднял лежавшего на полу Игоря за волосы, пощелкал языком, оглядывая его разбитое лицо, и с издевкой произнес: «Если хочешь увидеть свою ненаглядную пару живой и здоровой, то лучше бы тебе не злить меня, парень. Думал остаться чистеньким, аки младенец? Нет, мы здесь все одним миром мазаны. Так что вставай, одевайся и топай. Милош и его парни уже ждут у Малгожаты.»
        Милош уже тогда планировал устроить поджог, чтобы под прикрытием всеобщей паники похитить нужные ему документы. И у Бронича имелась веская причина помочь ему в этом. Но, конечно, сам Ежи не собирался участвовать в поджоге, предпочитая, чтобы его репутация оставалась незапятнанной, а потому послал в Малгожату своих людей. Глубокой ночью они облили горючей смесью стены домов, а потом подпалили. Буквально через десять минут Малгожата уже полыхала, как факел. Поднявшийся ветер разносил огонь с такой скоростью, что дома вспыхивали, как спички.
        И Игорь все это видел. Стоял в стороне, бессильно опустив руки, и смотрел на пожар. Он не смог заставить себя принимать в этом участие. Но не смог и уйти: страх за жену и детей не давал ему сдвинуться с места. Треск пожарища, крики людей, волчий вой - все смешалось в его голове в одну безумную какофонию. А потом его словно прорвало.
        Он был одним из тех, кто бросился в огонь, спасать невинные жизни. Одним из тех, кто потом выносил из сгоревших домов искореженные тела. Одним из тех, кто копал могилы. И все это время, все эти годы его преследовало чувство вины. И страх. Страх, что кто-то узнает, что он там был не случайно.
        Особенно Северин, друг детства, которого Игорь искренне уважал. Ведь там, в том пожаре, погибла его пара - София, и Игорь чувствовал себя причастным к ее смерти.
        Пока Бронич был жив, Игорь молчал, опасаясь за жизни своих близких. Да и кому рассказывать, если многие волки Малгожаты, не выдержав горя, ушли в леса? Ушел и Северин.
        А спустя пять лет, когда Анджей Лауш убил Бронича на старом заводе, он вернулся. Вошел в Гервазу, как альфа, назначенный Советом, победив в схватке за этот титул четырех соперников. Тогда Игорь решил, что лучше молчать до конца. Все равно его откровенность мертвых не вернет, а вот живым сделает только хуже: всковырнет старые раны, заставит проснуться утихшую боль…
        И так бы эта история поросла травой и забылась, если бы однажды Анна не встретила мужчину, представившегося ей как Влад Корса. И если бы этот мужчина ей не сказал, что у него есть видеозапись, на которой видно, как ее брат поджигает дома Малгожаты.
        А самое главное, если бы этот мужчина не был одержим идеей разорить «Малгожата-трейд» - фирму, которая приносила основной доход обеим стаям. И у него на это была самая банальнейшая из причин - он мстил за отца.
        Влад Корса оказался сыном Ежи Бронича. Его отец не понаслышке знал, что семья - это лучший способ давления, а потому тщательно скрывал единственного сына от предполагаемых врагов. А врагов у Ежи было ой, как много, наживать он их умел просто мастерски. В конце концов, непомерные амбиции и алчность сгубили обоих, но Северин не мог не заметить сходства между гибелью отца и сына.
        По иронии судьбы, они оба были убиты за то, что посмели посягнуть на истинную пару другого волка.
        Все это Северин выслушал в полном молчании, не перебивая Анну, голос которой дрожал от страха за собственную жизнь. Если бы он узнал об этом еще два дня назад, до того, как решил окончательно забыть о Софии, неизвестно, как бы он отреагировал на эту новость. Но теперь только шумно выдохнул и спросил:
        - Кто-нибудь еще знает об этом?
        - Нет, - она замотала головой.
        - А Игорь?
        - Нет. Влад сказал, что убьет меня, если я хоть кому-нибудь проболтаюсь.
        - Ясно.
        Он замолчал, разглядывая ее фигурку, сжавшуюся на неудобном стуле. Куда делись весь ее лоск и гламурность? Рыжей красавицы Анны больше не было, она исчезла, оставив после себя только жалкое существо, всхлипывающее и размазывающее слезы по грязным щекам.
        И опять он почувствовал сожаление. Как же так? Недоглядел. А ведь она была у него под носом, совсем рядом, каждый день говорила с ним, улыбалась, строила глазки…
        Всего этого можно было бы избежать, если бы он хоть иногда обращал внимание на то, что происходит вокруг.
        - Я дам тебе денег, - заговорил он, наконец, глухим голосом, - чтобы ты могла уехать отсюда. Уезжай, как можно дальше. Так далеко, чтобы я забыл и тебя, и то, что ты сделала.
        Потом он повернулся к двум мужчинам, сторожившим девушку:
        - Освободите ее.
        Она сначала обрадовалась, даже облегченно вздохнула, но тут же ледяной страх снова сжал ее сердце.
        - А Игорь? - испуганно выдохнула она. - Что с ним будет?
        Северин бросил на нее неприязненный взгляд.
        - Ничего. Он уже сотню раз доказал свою преданность. К тому же я знал, что он был тогда в Малгожате. Это он вынес из огня то, что осталось от Софии и ее семьи.
        Развернувшись, Северин направился к выходу. И, когда уже дверь собиралась захлопнуться за его спиной, он услышал слова, заставившие его замереть.
        - Я надеялась, что ты однажды полюбишь меня…
        Не оборачиваясь, он обронил:
        - У тебя не было ни малейшего шанса.
        ЭПИЛОГ
        Несколько дней спустя после этих событий Ром все-таки был отправлен в Артемовку. В его обязанности входило аккуратно разведать обстановку и сообщить родственникам Мирославы, что она жива и здорова. А еще пригласить их на свадьбу, которую Северин решил организовать дважды. И первый раз по законам лугару.
        Что это означало, Мира у него спросить постеснялась, но Марина, ставшая ей хорошей подругой, пообещала просветить, когда они вдвоем сидели в кафе за чашечкой чая.
        - Я так боюсь, - Мира нервничала, постукивая ложечкой о чашку, - что скажет бабушка? Как она отнесется к тому, что Сев не такой, как мы?
        - Не такой, как мы? - Марина изумленно вздернула бровь. - Позволь поинтересоваться, а «мы» это кто?
        Мира смутилась. А ведь и правда, она ведь тоже не человек. Уже не человек. Так что бабушке придется с этим смириться, точно так же, как она когда-то давно смирилась с тем, что ее сын взял в жены волчицу.
        - Так что там со свадьбой? - Мира заглянула подруге в глаза, ища там поддержку. - У вас отмечают как-то по-особенному?
        - У вас, у нас, - проворчала Марина, подтрунивая над ней. - Ты уж определись, милая, у нас ты или у них, - и она многозначительно указала взглядом в сторону выхода.
        А потом, подавшись вперед, хихикнула:
        - А ты не догадываешься? Все будет во время охоты, когда ты первый раз обернешься перед всей стаей, и все увидят твою метку. Метка означает, что ваши человеческие ипостаси созданы друг для друга. И останется только узнать, подходите ли вы друг другу в зверином обличии.
        - Это как? - Мира покраснела, уже догадываясь, что услышит в ответ.
        - Вот сегодня вечером и узнаешь! Когда поведешь за собой волчиц.
        Когда-то давно лугару охотились стаей, вместе выслеживая и загоняя дичь так же, как их прародители волки. Это был единственный известный им способ добычи пропитания. Тогда они вели кочевой образ жизни, не пахали землю, не держали домашних животных, не занимались никаким ремеслом. Но с тех пор прошло много веков. Больше, чем понадобилось человеку, чтобы слезть с дерева и построить себе первый дом. Теперь совместная охота была развлечением, древней традицией, наподобие праздников у людей. Она несла в себе глубокий смысл, служила напоминанием, что стая, это не просто несколько особей, сбившихся в кучу, это - единый организм, где каждый член точно знает свое место и имеет обязанности.
        И потому в тот вечер все жители Гервазы отложили свои дела, чтобы собраться в условленном месте по приказу своего альфы. На лесной поляне недалеко от поселка. Три тысячи женщин, мужчин и детей, дрожащих от нетерпения и жадно втягивающих в себя вечерний воздух.
        Кто-то нетерпеливо переступал с ноги на ногу, кто-то возбужденно переговаривался. Кто-то уже срывал с себя одежду и бросал ее прямо под ноги. А кто-то молча раздевался и спокойно, со знанием дела, складывал вещи на чистых камнях. Все они ждали лишь одного, когда появится вожак и скажет, что охота открыта. И тогда все то, что было в них человеческого, исчезнет, как по мановению волшебной палочки. Холодный рассудок отступит, давая волю звериным инстинктам и выпуская наружу хищное начало.
        Мирослава нервничала, жалась к Алексу и Марине. Это была ее первая охота. Сегодня ей предстояло обернуться третий раз в жизни. И первый раз на глазах у трех тысяч лугару. Как они примут ее маленькую волчицу? Как отнесутся к тому, что она меньше и слабее других? И как отреагируют на ее метку? Особенно волчицы, для которых она теперь должна стать лидером?
        Новая подруга отвлекала, как умела, Мирослава была ей благодарна за это, но все равно не могла избавиться от волнения.
        Она постоянно оглядывалась, ожидая, когда же между деревьев покажется высокая мужская фигура с развевающимися светлыми волосами. Она ждала Северина. Ждала, когда он шагнет на поляну, и вся толпа притихнет, подчиняясь его воле. Ждала, когда он подойдет к ней, возьмет за руку и представит стае, как свою пару. Ждала…
        Наконец, он появился перед толпой.
        - Сегодня мне выпала честь представить вам мою пару. Истинную пару, дарованную судьбой.
        Толпа напряженно выдохнула, и в этом звуке потонул взволнованный вскрик Мирославы.
        Северин с улыбкой приблизился к ней и взял за руку. И все вокруг перестало иметь значение. Она уже не слушала, что он говорит, его слова не имели смысла. Только глаза, смотревшие на нее с немым обожанием. Только губы, чей вкус она ощущала на себе даже сейчас. Только руки, прикосновения которых остались на ее теле, как несмываемые следы…
        Она была вся его и вся для него. И для них двоих время остановилось. Замерло, замыкая круг. Отошли на задний план все проблемы, тревоги, волнения. В их маленьком мирке, созданном только для двоих, не осталось место печали.
        Под его подбадривающим взглядом, Мира медленно стянула с себя футболку. Скомкала в руках и огляделась. Никто не смотрел в ее сторону, все были заняты тем, что внимали словам альфы. Тот что-то говорил насчет того, что сегодняшняя охота очень важна. Что сегодня у них особенный день. Но Мира не прислушивалась к его словам, они проходили мимо ее сознания, не оставляя следа.
        Повторяя за другими женщинами, которые успели полностью обнажиться, она тоже сбросила обувь, джинсы и трусики. Все ее тело уже светилось ровным рассеянным светом. Не было больше ни боли, ни жжения. Все казалось естественным и привычным. Сегодня она точно знала, что нужно делать.
        Мира закрыла глаза и призвала свою волчицу, мысленно открывая двери ее темницы, впуская в свое сознание и позволяя завладеть телом. Та поднялась, неторопливо разминая затекшие лапы, навострила ушки, принюхалась. Тысячи запахов и звуков обрушились на нее, едва не сбивая с ног. Эмоции, которых она до этого дня не знала, чувства, которые никогда не испытывала, ощущения, о которых даже не догадывалась… Это было похоже на ураган, на бурю. На смерч, который подхватил ее и закружил, поднимая все выше.
        Дрожа от нетерпения, волчица переступила с лапы на лапу.
        Застыла, напряженно глядя на огромного серебристого волка, который внимательно смотрел на нее. И тот тихо рыкнул:
        «Беги!»
        Беги так далеко, маленькая волчица, чтобы я тебя не поймал. Потому что когда поймаю, у тебя не будет ни единого шанса. Сегодня ты моя добыча. Самая желанная добыча из всех, что водятся в этом лесу.
        Она вскочила и бросилась прочь, подчиняясь инстинктам и голосу крови. В голове шумело от предвкушения, сердце замирало в сладкой истоме. Осенний ветер ерошил ее пушистую шерстку, а лапы несли так быстро, как только могли.
        Но разве возможно убежать от судьбы? Разве возможно спрятаться от нее в высокой траве или густых ветвях? Особенно, когда так хочется, чтобы догнали?
        Нет, маленькая волчица, белый волк идет по твоим следам. Можешь бежать, сколько тебе угодно, можешь прятаться и петлять. Он найдет свою пару. Отыщет по запаху, позовет внутренним голосом - и ты отзовешься, потому что не сможешь иначе. Потому что у вас теперь одна жизнь, одна судьба на двоих.
        Серебристый волк тихо, призывно завыл, а потом исчез в лесной чаще, следуя за запахом той, что была для него дороже жизни.
        Он покажет ей лес. Будет вместе с ней, нос к носу, гнать добычу. Вместе с ней вонзит зубы в еще трепещущую плоть. Поделится лучшим куском. А потом уведет за собой туда, где их никто не потревожит. И там, под сенью еловых лап, в тишине и прохладе, возьмет ее снова. Нежно, трепетно, осторожно.
        Он покажет ей, как любят волки.
        КОНЕЦ