Сохранить .
Не ходите, дети... Сергей Удалин
        # Там еще никто не был. И никто не знает, как там все обстояло на самом деле.
        Черный континент. Африка того времени, когда нога белого человека еще не ступала на эти земли. Когда колдовство еще не выродилось в цирковые фокусы. Когда мужчины были воинами, а не танцорами и бездельниками. Когда женщины были естественны, как сама природа. Когда в лесах было столько зверья, что туда боялись заходить даже местные жители.
        Думаете, первый белый человек сошел на африканский берег с борта фрегата и с мечом за поясом? Как бы не так. Андрей Шахов угодил туда прямиком из нашего с вами времени. Угодил вопреки своему желанию. И ждет его там отнюдь не спокойная жизнь. А ждет кровавая война, хитросплетение интриг вождей и шаманов, детективные истории, цепь трагических событий, тайны подлинной африканской магии и… И любовь тоже ждет. Весьма экзотическая любовь… впрочем, как и все вокруг.
        И никому неизвестно, выберется он оттуда или застрянет навсегда, ведь расстояние до дома измеряется теперь не только километрами…
        Сергей Удалин
        Не ходите, дети...
        Глава первая
        Доигрались!
        Откровенно говоря, особого впечатления хваленый колдун не производил. На могущественного волшебника, с легкостью управляющего законами природы, этот Магадхлела никак не тянул. То, что дома, в России, магией в основном занимаются дамы пред- и постпенсионного возраста, Андрею Шахову было привычно и, по большому счету, безразлично. Но от африканского колдуна он все же ожидал большей… ну, скажем, респектабельности. Хотя бы по местным меркам. Психологически трудно поверить, что с твоими проблемами сможет разобраться оборванец, не сумевший толком обустроить собственную жизнь. И свой дом, между прочим, тоже. А убогое жилище Магадхлелы язык не поворачивался назвать даже стилизацией под старинную зулусскую[?Зулусы - африканский народ, проживающий в основном в провинции Ква-Зулу-Наталь в Южно-Африканской Республике.] хижину. Самая натуральная хижина и есть. И это бесило Шахова едва ли не больше, чем затрапезный вид самого волшебника.
        Нет, ну в самом деле! Даже в распоследней Папуасии колдун не может не быть авторитетом во всех смыслах этого слова. Его должны уважать, бояться, всячески задабривать. Так, мол, и так, не побрезгуй, прими подношеньице! И может быть, Андрей не так уж внимательно присматривался к жизни аборигенов - не до того было, но все-таки успел понять, что живут здесь, в Южной Африке, по-любому не хуже, чем в какой-нибудь Молдавии. И такие элементарные вещи, как холодильник или телевизор, уважающий себя и уважаемый прихожанами волшебник может себе позволить. Какие б там ни были традиции. В конце концов, горит же самая обычная лампочка в его хижине. Значит, можно колдунам пользоваться благами цивилизации. Так какого же лешего он прибедняется?
        Ладно, нравится тебе спартанская обстановка - твои проблемы, но хоть о посетителях подумай. Взять хотя бы этот дурацкий очаг - дымит ведь почище паровоза. Интересно, чем здесь вместо дров пользуются? Один сушеный навоз такой вони не даст, как ни старайся. Не иначе, старикан еще и травок в огонь подсыпал, зря, что ли, они по всему дому развешаны? Лучше бы вытяжку догадался повесить.
        Хотя куда тут ее прикрепишь? Весь дом, словно корзинка, из прутиков сплетен. И два столба посреди комнаты явно не для украшения стоят. Небось, если их убрать, крыша тут же обвалится. Нет, задерживаться здесь дольше необходимого Андрей с самого начала не собирался, а теперь и подавно.
        А этот Гендальф Черный, как нарочно, церемонию развел. Сидит, аки Будда, в позе лотоса - стульев в доме, понятное дело, тоже не предусмотрено, - улыбается и знай себе расспрашивает, кто такие да откуда. И между прочим, его не по годам гладкая и упитанная физиономия с окружающей нищетой тоже плохо гармонирует. А циновки-то жесткие. Самому-то Андрею хоть бы что - все-таки не один год то карате, то айкидо занимался, а Гарику, наверное, неудобно. Парнишка всю ночь по местным проселкам в машине протрясся, и вот такой ему после этого отдых - на собственных пятках. Пора бы уже и к делу переходить, пока у студента совсем ноги не затекли.
        Магадхлела, словно бы подслушав мысли Шахова, - а, собственно, почему бы и нет, если он действительно колдун? - с шумным вздохом поднялся, расправил линялый, но все еще красный балахон, погремел развешанными по всей груди бронзовыми побрякушками и спросил:
        - И что вам нужно в моем доме, люди из далекой страны?
        Возможно, он просто не слишком хорошо владел английским, да и хриплый, почти армстронговский голос тоже не прибавлял словам любезности, но прозвучало это примерно так: за каким дьяволом вы ко мне заявились, чужаки?
        Андрей машинально хрустнул костяшками пальцев. Он и сам затруднялся ответить, зачем развел такую бурную деятельность. И без того уже вроде бы забрались на край света, так ему и этого мало - понадобилось переться совсем уже к черту на рога. Неужели он и в самом деле хоть какое-то мгновенье верил, что этот ёкарный бабай сумеет им помочь? И что произошло с ним самим - внезапное помрачение сознания или просто давно намечавшийся нервный срыв?

* * *
        Эта поездка в Южную Африку с самого начала пошла через гланды. Даже не так - проблемы посыпались еще до отъезда. Вадим Бернштейн - давний партнер по бриджу[?Бридж - карточная парная игра. Здесь и далее имеется в виду так называемый спортивный бридж.] - сам же его сагитировал и вдруг в последний момент стал тормозить. У него, видишь ли, сроки научной конференции на месяц перенесли, отказываться неудобно: там такие люди будут - светила науки, профессора с академиками. А он, Андрей, получается, не люди, да? Не участвовал он никогда в этих турнирах и сейчас как-нибудь обошелся бы. Так Вадик ему всю плешь проел: давай попробуем, интересно же, ребята в прошлом году ездили - им понравилось. И даже потом, когда стало ясно, что сам он на турнир не попадает, все равно продолжал уговаривать. Опять та же песня - неудобно, пришлось серьезных людей беспокоить, чтобы за нас организаторам словечко замолвили, если откажемся - больше никогда не позовут.
        И тут бы Андрею упереться рогом - не судьба, стало быть, так он сдуру возьми да и ляпни: «А с кем же я туда поеду?» А у Вадика, оказывается, уже и замена для себя подготовлена. «Есть, - говорит, - у меня на примете один студент. Талантливый мальчик, прямо пентиум ходячий. И при этом еще серьезно бриджем увлекается. У него как раз сейчас каникулы, почему бы не развеяться немного, на африканском солнышке не понежиться? А играет он не хуже нас с тобой. Да вы там всех под орех разделаете!»
        В общем, уболтал. Быстренько заявку переоформили. И только перед самым отлетом Андрей своего нового партнера живьем увидел. И тут же выпал в осадок.
        Нет, расистом он никогда не был и ничего против людей с другим цветом кожи в принципе не имел. Но когда видишь перед собой молодого Уилла Смита[?Уилл Смит - известный американский чернокожий киноартист («День независимости», «Люди в черном», «Враг государства» и т. д.).] , очень трудно осознать, что это и есть студент второго курса Санкт-Петербургского университета экономики и финансов Игорь Алексеев. И тебе предстоит в его компании провести ближайшие две недели, вместе есть-пить, вместе отдыхать, вместе играть, в конце концов. А значит, понимать с полуслова, то есть совсем без слов, потому как переговариваться за бриджем не положено, улавливать его настроение, чувствовать спинным мозгом. А какое уж тут понимание, если он элементарно «не свой»? Понятно, что мать у парня русская и сам он наполовину русский, но ведь есть еще и другая половина. И она какая-то совсем другая. Андрей сразу почувствовал, что нормального контакта, без которого за игровым столом делать нечего, с этим человеком не получится.
        И Гарик - так его сам Вадим называл - тоже это почувствовал. Потому как парень он действительно умный, наблюдательный. И самолюбивый к тому же. Ежели, значит, гора не хочет идти к Магомету, тогда и самому Магомету тоже незачем к горе подходить. Так в самолете почти сутки и промолчал. Только один раз чуть разговор не завязался. Андрей спросил, что Гарик читает. Тот ответил, что хочет хотя бы немного узнать о стране, в которую направляется, и взял в дорогу пару книжек по истории Южной Африки. Одну предложил попутчику. Но Шахов не придумал ничего умнее, как пошутить: он и про русских-то читать не очень любит, а уж про негров каких-то…
        Что шутка не удалась, он понял почти сразу же, но с извинениями все равно опоздал. Парень опять замкнулся и на этот раз - насовсем.
        Неудивительно, что с игрой у них также не заладилось. Свои контракты не выполняются, чужие не «контрятся»[?Контракт - в бридже обязательство одной из играющих сторон взять определенное количество взяток. Контра - обязательство не дать противнику взять заявленное количество взяток.] . А главное, Андрей так и не смог приноровиться к партнеру, почувствовать ход его мыслей. В первый беспросветно провальный день турнира еще оставалась надежда, что они как-нибудь притрутся друг к другу, сыграются. Но вечерний разговор, по итогам которого партнеры должны были прийти к взаимопониманию, свелся к цитированию различных пособий по теории бриджа. Назавтра повторилось то же самое и разбор полетов опять ни к чему не привел. Прозвучало много умных слов: «ренонс», «синглет», «фит»[?Ренонс, синглет, фит - карточные термины, используемые при игре в бридж.] и так далее. Но, по сути, все они означали одно и то же: я все правильно делаю, это вы мне игру портите. А самое неприятное то, что и Андрей думал точно так же, вернее, с точностью до наоборот: это Гарик своей тупостью обламывает даже самые удачные варианты. Шахов
сдерживался, сколько мог, а на третий день решил наконец поговорить по душам.

* * *
        Они сидели на открытой террасе отеля и молча наблюдали, как на берег лениво накатываются бирюзовые волны Индийского океана. Красота, блин! Глаза б на нее не смотрели. Андрей был одет в летние бежевые брюки и простенькую, всего за сотню евро, рубашку «Гермес» с короткими рукавами. Гарик не успел снять строгий костюм, в котором обычно приходил в игровой зал, и продолжал париться в пиджаке. Впрочем, солнце уже садилось, жарило не так активно, и минералку студент потягивал скорее по привычке, чем для охлаждения организма. Сам же Андрей с досады решил пропустить стольничек «Хенесси». И после пары хороших глотков вдруг спросил партнера:
        - Нет, Гарик, ты мне все-таки объясни, какого черта ты тогда заказал «две без козыря»?
        Парнишка ответил сразу, как будто все время думал про эту партию.
        - Так вы же сами объявили две бубны[?Две без козыря, две бубны - разновидности контрактов в брижде.] , - немного громче, чем следовало, объяснил он. - Значит, у вас на руках хорошая масть. А у меня и пики были неплохие, да и другие масти прикрыты. Вот и подумал, что можно рискнуть.
        - Ёкарный бабай! - тоже повысил голос Шахов. - А ты не подумал, что я их подсадить пытаюсь? Не было у меня никакой масти, я просто блокировал, чтобы они нас по трефам не раскатали. А ты взял и совсем нас в угол загнал.
        - Кто ж знал, что вы такой хитрый, - развел руками Гарик.
        Но в интонации его Андрею послышалась какая-то ирония.
        - Слышь, студент, - он еще раз приложился к бокалу, - а тебе Вадим Евгеньевич вообще-то про меня ничего не рассказывал? Кто я такой, к примеру, как я играю.
        - Ну, рассказывал, - неохотно подтвердил Гарик. - Сказал, что для бизнесмена вы неплохо играете.
        - Как это «для бизнесмена»? - переспросил Шахов.
        Он вдруг подумал, что не в первый раз слышит о себе подобные характеристики. Сначала - что для спортсмена у него довольно сносный аттестат. Потом - что для начальника службы безопасности вполне прилично разбирается в бизнесе. В последнее время заговорили о том, что для своих лет он сохранил неплохую физическую форму. И вот - опять двадцать пять!
        А Гарик вспомнил советы доцента Бернштейна, сосватавшего его в эту поездку.
«Нужно, стало быть, студент Алексеев, помочь одному моему другу. Конечно, игрок он средний, но у тебя-то соображалки на двоих хватит. А потом, если все пройдет удачно, и другие предложения посыплются. Заведешь полезные связи и все такое. Главное - старайся с моим приятелем не спорить и не болтать лишнего». И он старался. Три дня молчал, уши в трубочку сложил и на ругань партнера старался не отвечать. А вот на тебе - высказался.
        - Ну, продолжай, раз уж начал! - подбодрил его Андрей.
        Лицо бизнесмена, с едва заметным шрамом на левой щеке, стало вдруг таким добрым и внимательным, что хоть под стойку бара от него прячься.
        - Да вы же знаете, Андрей Викторович, как обычно составляются пары для бриджа. Один оплачивает поездку на турнир и проживание, а другой за него во время игры думает. Такое вот разделение труда.
        И Гарик виновато отвел глаза. И вовремя. Андрей тем временем медленно, но неотвратимо багровел до самой лысины на макушке. Потом встал с кресла, три раза глубоко вдохнул и энергично выдохнул, но так до конца и не успокоился.
        - Так вот, значит, за кого ты меня принимаешь! Что ж, спасибо за откровенность.
        Разумеется, ему приходилось слышать от партнеров о подобных случаях. Но обычно рассказ сопровождался такой заговорщицкой усмешкой, что не оставалось никаких сомнений - речь идет о ком-то постороннем, о каких-то богатых лохах, ни черта не смыслящих в игре. А он, Андрей Шахов, слишком известная и уважаемая в мире бриджа фигура, чтобы принимать такие рассказы на свой счет. Он и не принимал. А теперь, получается, что напрасно.
        Но ведь это же неправда! Он же…
        - А известно ли тебе, малыш, - вслух продолжил Андрей, - что помещение под свой первый офис я не купил, а честно выиграл в преф?
        - Преферанс - игра для восьмиклассников, - пренебрежительно отмахнулся Гарик. - Арифметика. В нем и думать-то особо не над чем.
        От возмущения Шахов едва не поперхнулся коньяком.
        Ах вот, значит, как! Даже эта легенда, которую в свое время пересказывал друг другу весь деловой Питер, теперь, оказывается, ничего не значит? А главное - кто это говорит? Молокосос, ничего из себя не представляющий. Ни в бридже, ни вообще в жизни. Никто и звать никем, а туда же - судить его, самого Шахова!
        Как ни странно, именно эта мысль - «никто и звать никем» - и остудила пыл Андрея. Конечно же, дело не в парне. Не сам же он до всего этого додумался. Вероятно, кто-то из «друзей» считает Шахова никудышным игроком. Если не все вместе. И нужно доказать, что они ошибаются, а не вымещать досаду на бедном студентишке. Взять да и выиграть турнир. Вот с этим самым заморышем в паре.
        Кстати, а парнишка-то молодец. Другой бы на его месте давно в штаны наложил, а этот еще и дерзит, огрызается. Да иначе он и не выжил бы. С таким-то хабитусом! К тому же без отца и без денег, понятное дело. А вот поди ж ты - в Финэк поступил, а не в Лесопилку[?Финэк, Лесопилка - обиходные названия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов и Санкт-Петербургской лесотехнической академии соответственно.] по спортнабору, как некоторые. И приличные люди не гнушаются с ним за один стол сесть. Значит, не так уж плохо парень играет. Нужно только научиться понимать друг друга, и все у них получится. Если, конечно, сейчас окончательно не разругаться.
        - Послушай, Гарик, - уже спокойно, будто и не закипал только что, произнес Андрей. - Тебе ведь тоже не повредит, если мы здесь удачно отстреляемся, так?
        Студент, ожидавший совсем иного продолжения разговора, лишь растерянно кивнул.
        - Вот и хорошо, - с небольшим опозданием повторил его жест бизнесмен. - Тогда давай договоримся: с этого момента забываем все наши недоразумения, собираемся и вытягиваем турнир. Согласен?
        - В каком смысле «вытягиваем»?
        Парень все так же недоверчиво-непонимающе смотрел на партнера.
        - Ну, выигрываем, значит, - пояснил Шахов.
        Он и сам догадывался, что перебирает с оптимизмом, но по собственному спортивному прошлому помнил, что «выступить достойно» - слишком слабый стимул для того, чтобы перебороть невезение. Лишь максимальные задачи могли заставить его сражаться до конца. «Победа или смерть» - не просто красивые слова. В какой-то момент они были для Андрея реальной и единственной правдой жизни.
        Но парень, разумеется, такого Шахова не застал. А нынешний - благополучный и самодовольный субъект - не внушал ему особого доверия.
        - Выиграем? - Кривая усмешка задергалась на его темно-коричневых с фиолетовым отливом губах. - Да вы сами-то соображаете, что несете, Андрей Викторович? После того, как мы с вами здесь обос… опозорились, о чем вообще можно говорить? Какой выигрыш? С какого чуда?
        - Да не скули ты! - оборвал его Шахов. - Пойми, наконец, что все наши беды от предубеждения, недоверия друг к другу. Как только ты начнешь воспринимать меня как равного по силам партнера, все у нас наладится.
        - Ага, сейчас! - хмыкнул Гарик. - Вы, Андрей Викторович, прежде чем других учить, за собой внимательно посмотрите. Доверять, говорите? Равные партнеры? А сами-то вы меня за равного держите? Думаете, незаметно, что вы на меня как на ученую обезьянку смотрите?
        Теперь настала очередь Андрея отводить глаза. Разумеется, парнишка преувеличивал. Но и сказать, что это все неправда, Шахов тоже не мог. Да уж, не получится из них команды. Слишком они разные и слишком хорошо чувствуют эту разницу. И ничем тут не поможешь. Разве что действительно на чудо остается надеяться.
        Чудо?
        Взгляд Шахова неожиданно уперся в ритуальную маску, украшавшую стену отеля. Если где и сохранились еще чудеса, так именно в этих диких краях. И что он, собственно, теряет? Еще один облом в и без того длинном списке мелких житейских неприятностей? Хорошо, малыш, будет тебе чудо!

* * *
        Администратор отеля не без тревоги следил за приближавшейся к столику регистрации парочкой постояльцев. Впрочем, опасения внушал только один из них, зато уж сразу за двоих. Ох уж эти картежники! За двадцать лет работы в отеле администратор насмотрелся всякого, приходилось обслуживать самых необычных туристов, но эти…
        Казалось бы, Дурбан[?Дурбан - крупнейший город и порт в провинции Ква-Зулу-Наталь.
        - жемчужина Южной Африки, как написано в рекламных проспектах, чистейшие воды Индийского океана, великолепные пляжи, уникальная природа, разнообразные развлечения. Отдыхай, наслаждайся жизнью. Но ведь они даже на пляже думают и говорят только о картах. Турнир у них, понимаете ли. А уж вечером, собираясь после игры в баре, они не просто говорят. Иногда обсуждают так громко, что заглушают музыкантов, исполняющих на эстраде традиционные национальные мелодии, тоже не самые тихие в мире. Впрочем, рано или поздно успокаиваются все, кроме пары русских, шумящих особенно долго и старательно. Точнее, шумит только один из них, но опять же за двоих. Администратор еще не знал, чем дело закончилось сегодня, но если эта парочка опять проиграла… он покачал курчавой, коротко стриженной головой.
        Честно говоря, служащий отеля сомневался, что они и в самом деле русские. Как и большинство цветного населения Южно-Африканской Республики, зачастую свободно говорящего на трех-четырех языках, администратор имел врожденные лингвистические способности. И он без труда запомнил любимое выражение того русского, который белый. Не просто запомнил, а попытался перевести с помощью электронного словаря. Но слов этих не оказалось даже в специальном разделе, где собраны знаменитые на весь мир русские ругательства. Впрочем, говорят, что в России различных племен и языков даже больше, чем кланов у народа нгуни[?Нгуни - группа народов Южной Африки, включающая в себя и зулусов.] в стародавние времена. Предположим, он окажется албанцем, или осетином, или еще кем-нибудь. Какая разница?
        Важно, что его напарник русским быть никак не может. Это такой же мулат, как и сам администратор. Правда, кожа чуть светлее, и волосы не так сильно вьются, и подбородок немного островат, но ведь и среди чистокровных зулусов встречаются похожие личности. А предки у парня были явно из здешних краев. Тут ошибиться невозможно.
        Впрочем, нужно признать, что мулат и ведет себя куда цивилизованнее, чем его большой белый друг. Тот, если проиграет, совсем перестает себя контролировать. А насколько администратор в курсе событий, проигрывает эта парочка постоянно. И непонятные возгласы на албанском языке по вечерам регулярно разносятся по всему отелю.
        Вот и сейчас дверь бара жалобно звякнула, вслед за ней обеспокоенно задрожала хрустальная люстра в коридоре, и тяжелая поступь заморского гостя начала медленно, но неуклонно приближаться к стойке администратора. Следом легко, но как-то суетливо-виновато прошлепали шаги партнера.
        Парочка уже подходила к столику, когда мулат вдруг остановился и что-то сказал спутнику. Слов администратор не понял, но интонацию вежливого отказа уловил безошибочно. Белый русский тоже притормозил и принял стойку защитника из регбийной команды. Впрочем, уже через секунду снова выпрямился. Но внешне он продолжал напоминать опытного регбиста, вот только служащий отеля не был уверен, известна ли в России эта замечательная игра. В любом случае гость из далекой страны телосложением выгодно отличался от других постояльцев. Его белая рубашка натягивалась не на животе, как у прочих, а на мощной атлетической груди. А короткие рукава позволяли разглядеть весьма впечатляющие бицепсы. Светлые, почти белые волосы постояльца тоже были острижены по-спортивному коротко. Хотя, возможно, лишь для того, чтобы не бросался в глаза начинающий лысеть затылок.
        Постояльцы о чем-то заспорили. Африканец не понимал ни слова, но не очень переживал по этому поводу. Его больше заботили мир и спокойствие во вверенном ему отеле. И он продолжал внимательно наблюдать, делая вид, будто пролистывает журнал регистрации. Это ведь ему в случае чего придется вызывать полицию, и хотелось бы не пропустить момент, когда такое вмешательство превратится в печальную необходимость. Благо по лицу белого человека очень просто судить о его эмоциях.
        Кажется, ему все-таки удалось убедить мулата в своей правоте. Да оно и понятно - силы уж слишком не равны. Этому худощавому, хоть и высокому юноше больше подошла бы не спортивная площадка, а стол клерка в каком-нибудь банке. Он и одет был соответственно - в легкий, но строгий костюм, с недорогим, но тщательно подобранным галстуком. Впрочем, раздувающиеся ноздри широкого приплюснутого носа выдавали возбуждение почти так же откровенно, как и порывистые движения собеседника. А в больших карих глазах юноши нет-нет да и проблескивали искры неповиновения.
        Впрочем, белый русский уже переключил все внимание на администратора, который даже вздрогнул от неожиданности, когда гость, чуть ли не впервые с момента приезда, попытался обратиться к нему на английском:
        - Экскьюз ми… э-э… мистер! - Лицо постояльца скривилось в мучительном поиске нужных слов. - Ай вонт… ай нид… ай лукинг фор… мэджик!
        Последнее слово он выдохнул с явным облегчением, но тут же снова встревожился, сообразив, что его пламенная речь не встретила должного понимания. Тогда русский поднял согнутые руки вверх, поводил ими из стороны в сторону, пару раз подпрыгнул на месте и повторил:
        - Мэджик.
        От потрясения администратор и сам временно позабыл английский и только недоуменно смотрел на клиента. Наконец русскому надоело играть в угадайку. Он обернулся и позвал своего приятеля:
        - Гарик, иди сюда! Объясни этому кексу, что нам позарез нужен колдун. Райт нау… тьфу ты - прямо сейчас.
        С переводчиком дело пошло значительно быстрее. Теперь администратор вслушивался в слова юноши, а не всматривался в лицо его партнера, пытаясь угадать затаившуюся там мысль. И буквально через пару минут африканец обрадованно заморгал, вытащил откуда-то из-под стола толстенный журнал и принялся листать его, одновременно рассказывая клиентам, как правильно те поступили, обратившись к нему за помощью.
        - В этом справочнике, господа, вы найдете адреса и телефоны всех практикующих в нашем городе колдунов, шаманов, экстрасенсов и медиумов. Здесь же указан телефон, по которому можно проверить подлинность лицензии мага и удостовериться в отсутствии жалоб на его работу со стороны клиентов.
        Белый русский не дослушал и половины перевода:
        - Гарик, скажи ему, что эти клоуны меня не интересуют. Этого добра у нас и дома хватает. Нам нужен настоящий колдун.
        Администратор внимательно выслушал перевод и снова радостно заулыбался.
        - Что ж вы, господа, сразу не сказали, что хотите увидеть сангома[?Сангома - врачеватель в Южной Африке, практикующий народную медицину.] ? - проворковал он, доставая из закромов другой буклет, потоньше. - Завтра после обеда состоится экскурсия в музей «Шакаленд»[?Шакаленд - реконструированная зулусская деревня, этнографический музей под открытым небом, названный так в честь легендарного короля и основателя зулусского государства Шаки (1787-1828).] , где вы сможете посетить настоящую зулусскую деревню, поучаствовать в старинных обрядах и танцах, приобрести уникальные сувениры и, конечно же, увидеть за работой легендарных целителей - сангома. Сбор экскурсантов в два часа пополудни в центральном холле отеля.
        - Гарик! - проревел русский, глядя при этом не на своего цветного приятеля, а прямо в челюсть администратора. - Скажи ему, что нам нужен такой колдун, к которому он сам бы обратился за помощью в трудной ситуации.
        Обиженный африканец хотел было сказать, что его родина - вовсе не дикая страна, как думают некоторые туристы, и что здесь живут цивилизованные, образованные люди, только из уважения к предкам соблюдающие кое-какие ритуалы, но на самом деле в духов и колдовство не верящие. Хотел, но поглядел на большого белого человека и передумал.
        Нет, этот постоялец совсем не выглядел гигантом - лишь ненамного выше среднего роста, кулаки чуть больше обычного размера, чисто выбритый квадратный подбородок, массивный нос с забавной вмятиной чуть ниже переносицы, а шрам на щеке совсем маленький и аккуратный. Обычный человек. Знаменитые регбисты братья дю Плесси смотрятся намного внушительнее. Особенно вдвоем. Но если бы этого русского добавить к ним в первую линию схватки, то, пожалуй, «спрингбокс»[?Спрингбокс -
«антилопы», неофициальное название сборной Южно-Африканской Республики по регби. Бисмарк и Янни дю Плесси - игроки этой сборной.] так позорно не проиграли бы новозеландцам на последнем кубке мира. Во всяком случае, сейчас взгляд хищных неуютно-серых глаз постояльца показался работнику отеля куда более опасным, чем самый жесткий захват Бисмарка дю Плесси.
        - Хорошо, господа, - вздохнул он, убирая обратно рекламные проспекты и воровато оглядываясь. - Завтра утром я познакомлю вас с нашим шофером Мзингвой. Он чистокровный зулус, его мать до сих пор живет в маленькой деревушке в самом дальнем углу провинции Ква-Зулу. Так вот, несколько лет назад отец Мзингвы тяжело заболел. Лечить его доктора даже не пытались, сказали - через месяц помрет. Больной и сам это чувствовал, но мучился больше оттого, что так и не дождется внуков. А Мзингва был единственным выжившим из шестерых его детей, но в то время еще даже не собирался жениться. И тогда старейшины позвали из соседней деревни какого-то знахаря. Уж не знаю, что он там сделал, но старик прожил еще три года, дождался приезда годовалого внука и только потом спокойно и умиротворенно отправился в мир духов. И если на свете существуют настоящие колдуны, то этот знахарь - один из них. У Мзингвы завтра выходной, но, я полагаю, он не откажется вас отвезти. За дополнительное вознаграждение, разумеется.
        Во взгляде хищника появилось что-то человеческое. Или, может быть, он просто почуял новую добычу.
        - И сколько ехать до этой деревни?
        Администратор ответил, а молодой русский безразличным тоном перевел:
        - Насколько я помню, около двухсот пятидесяти миль[?Миля - единица длины в английской системе мир, равняется приблизительно 1609 метрам.] в одну сторону.
        - По времени сколько?
        - Приблизительно три часа езды по хорошей дороге.
        - А она там хорошая?
        - Не сказал бы, - огорчился за клиентов администратор.
        - Та-а-ак, - разочарованно протянул русский. - Значит, часа четыре, если не пять. Не успеем до начала игры обернуться. Или все-таки попробуем, а, Гарик?
        Студент с любопытством посмотрел на старшего партнера:
        - Да на фиг вам сдался этот колдун, Андрей Викторович?
        - Ты чудо заказывал? - упрямо ответил Шахов и усмехнулся, вспомнив старый анекдот. - Не едрит, уплачено!
        Разумеется, это все ерунда на постном масле. И рассказанная аборигеном история ребра ломаного не стоит. Деревенский колдун ничем не отличается от городского, только оборот капитала у него на порядок меньше. Но пацану-то об этом знать не обязательно! Пусть Гарик думает, будто Шахов верит в дешевую мистику. И сам потихоньку верить начнет. Пусть не в него самого, а в заклинания колдуна - какая, к лешему, разница! Потому что без веры друг в друга им и одной партии никогда не выиграть. Теперь-то уж это можно сказать определенно. И, черт возьми, он устроит мальчишке такое представление, что тот рыдать будет от счастья и просветления.
        Вот только со временем неувязочка вышла. Шофер раньше восьми утра в отеле не появится. Тем более что выходной у человека. А к семнадцати-ноль-ноль они кровь из носа должны вернуться в отель. Нет, не успеть. Хотя…. Ёкарный бабай! Если не получается выехать рано, можно же выехать поздно. Но сегодня.
        - Гарик! - Андрей несильно, «любя», тряхнул партнера за плечи. - Спроси, а где сейчас этот Зинка. Может, он еще не ушел с работы?
        В отличие от студента администратор уже сдался и лишь послушно исполнял желания клиента.
        - Кажется, ключи от гаража еще не сдавали, - неуверенно пробормотал он. - Можно позвонить и узнать, кто там остался.
        - Ну так звони! - нетерпеливо прикрикнул русский, но тут же остановил потянувшуюся к телефону руку африканца. - Нет, лучше пойдем сами. Если он в гараже, так прямо на месте обо всем договоримся и сразу же поедем. Давай, камрад, показывай дорогу!
        Администратор даже и не подумал заикнуться о том, что не имеет права без крайней необходимости покидать рабочее место. Возможно, позже его ожидает неприятный разговор с управляющим, но куда безрассудней было бы сейчас разозлить слишком уж энергичного и вспыльчивого постояльца. Вот ведь повезло с клиентом, jockerly bye-bye!

* * *
        Мзингва и в самом деле еще не ушел домой. Похоже, ему и здесь было неплохо. Широкая улыбающаяся физиономия африканца казалась такой же безмятежно счастливой, как и желто-оранжевая расцветка его рубашки. Ярко-зеленая бейсболка повернута задом наперед, необъятной ширины брюки старательно подметают пол, впрочем, и без того достаточно чистый. Еще бы повесить этому парню на шею золотую цепь, получился бы типичный «чувак» из американских комедий. И резковатый, щекочущий запах, ударивший в нос прямо с порога, показался Шахову подозрительно знакомым.
        Быстро оглядевшись, Андрей без труда определил источник благовония. На металлическом столе у стены лежал простенький деревянный мундштук с еще дымящейся сигаретой откровенно самокрутной конструкции.
        - Марихуану, значит, покуриваем? - констатировал он очевидный факт.
        Перевода не потребовалось. Парень постарался изобразить чувство вины, но улыбка на его лице стала только еще более довольной.
        - Нет, сэр. - Он энергично замотал головой, отчего позолоченная серьга в левом ухе радостно заплясала. - Это дагга[?Дагга - африканское название конопли. Существует также дикая дагга (leontonis leonurus, львиный хвост) - растение, листья которого при курении дают сходный с коноплей эффект.] - безобидная травка. Снимает усталость после работы и повышает настроение.
        - Ничего не поделаешь, господа, - смущенно вставил из-за спины администратор. - Они все этой дрянью балуются. Вообще-то она тоже запрещена, но, пока это не сказывается на работе, мы стараемся закрывать глаза на мелкие нарушения.
        Гарик перевел его слова и добавил немного от себя:
        - Андрей Викторович, по-моему, здесь все ясно. Пойдемте отдыхать.
        По большому счету партнер был прав, но сразу сдаваться Шахов не привык. Да и не сразу - тоже. Чуть ли не первое правило, которому научил его в детстве тренер, звучало так: если пошел в бросок, иди до конца. И до сих пор оно помогало выкручиваться из самых неприятных ситуаций. Может, и сейчас получится. В крайнем случае он сам за руль сядет, а «чувак» будет просто дорогу показывать.
        - Машиной управлять сможешь? - Он строго посмотрел на Мзингву.
        Тот, мгновенно сообразив, что в полицию его сдавать никто не собирается, заулыбался еще шире:
        - Настоящий зулус может вести машину в любом состоянии. Зулусы - очень крепкий народ, сэр.
        Шахов задумчиво посмотрел на хвастуна, потом незаметным движением сунул руку в карман брюк.
        - Лови! - крикнул он, одновременно запуская в шофера свой объемистый бумажник.
        Парень хоть и с небольшим опозданием, но среагировал.

«Еще бы! - мысленно усмехнулся Андрей. - Настоящий зулус деньги из рук просто так не выпустит».
        Он подошел к Мзингве и одобрительно похлопал африканца по плечу, не забыв при этом вытащить добычу из его цепких пальцев. Шофер машинально вцепился в ускользающее счастье, но куда ему тягаться с мастером спорта по греко-римской борьбе.
        - Ладно, по коням! - скомандовал Шахов и на всякий случай уточнил для иностранцев: - Поехали.
        - Андре-е-ей Викторыч! - скептически сморщил нос студент Алексеев. - Может, не надо, а?
        - Поехали, Гарик, - повторил бизнесмен. - Нечего время терять.
        Задержаться, однако, все же пришлось. Узнав, куда и зачем предстоит отправиться, Мзингва все с той же добродушной улыбкой заломил за поездку двойную цену - полторы тысячи рандов[?Ранд - денежная единица Южно-Африканской Республики. По курсу на апрель 2009 года равнялся 0,11 доллара США.] . Пятьдесят процентов надбавки - за то, что работает в выходной день, и еще столько же - за то, что ему в этот выходной не удастся как следует выспаться. Торговался он не хуже любого азербайджанца с питерского рынка, убежденно и самозабвенно, а Шахов не мог ответить ему тем же - время поджимало. И через каких-нибудь десять минут сдался, согласившись на тысячу плюс стоимость бензина.
        - Только учти, - предупредил Андрей, - получишь деньги полностью, если вовремя привезешь нас обратно. А если не зря прокатимся, то я, может быть, и еще немного добавлю.
        Радость африканца от этих слов несколько потускнела, но, если честно, он и на такую удачу не очень-то надеялся.
        - Паджехалли, - повторил он историческую фразу и уселся за руль старенького
«Фольксвагена Кэдди», используемого работниками отеля для местных служебных командировок, а Мзингвой - для ежедневных поездок от дома до работы и обратно.
        Гарик пристроился слева от водителя, а Шахов - на заднем сиденье. Пожилой мотор
«фольксвагена» рявкнул, как молодой тигр, и администратор нажал на кнопку открытия ворот, одновременно раздумывая, какие комиссионные сможет содрать с Мзингвы. Остановился он на сумме в триста рандов, разумно рассудив, что, если шофер заупрямится, ему можно и про курение дагги на территории отеля напомнить.
        У ближайшего супермаркета остановились, Шахов по совету проводника прихватил там бутылочку «Джонни Уокера» в подарок колдуну.
        - Если Магадхлела за что-то и уважает белых, - охотно объяснил Мзингва, - так это за то, что они придумали виски.
        Андрей одобрительно хмыкнул. Смешно сказать, но эта фраза его успокоила. Судя по всему, нормальный мужик этот колдун. Просто работа у него немного необычная. Да и шофер вроде бы тоже парень приличный. Ну, расслабился после смены - с кем не бывает. А сейчас собрался и баранку крутит уверенно, спокойно. Да еще успевает играть с Гариком в увлекательную игру «а как будет по-вашему…».
        Сам Шахов особой тяги к иностранным языкам никогда не испытывал и поэтому решил вздремнуть. Как-никак, а завтра турнир продолжится, нужно, чтобы голова хоть немного соображала. Это пацану ночь-другую не поспать - плевое дело, а он так уже не может.
        Машину вдруг ощутимо тряхнуло, и Андрей недовольно пробурчал:
        - Ну, что там у вас?
        - С трассы свернули, - сообщил Гарик, обернувшись. - Мзингва говорит, что по шоссе мы до места все равно не доберемся, а по проселку меньше шансов на транспортную полицию нарваться. Мы же спешим, нам лишние остановки ни к чему.
        - Ну да, конечно, - продолжал ворчать Шахов. - Исключительно ради нашего спокойствия. Сам он с ментами встретиться не боится. Подумаешь - покурил маленько перед поездкой.
        Шофер радостно осклабился в зеркало заднего вида. То ли понял, о чем разговор, то ли просто по жизни всегда всем доволен. А может, кайф еще не прошел. Веселость африканца начала раздражать Шахова.
        - На дорогу смотри, оптимист! - проворчал он, устраиваясь поудобней. - Не хватало нам еще в кювет завалиться.
        Гарик перевел и задумался. А ведь действительно странно. Встречи с полицией этот Мзингва опасается, а ехать ночью по пустой дороге - почему-то нет. А ведь машина-то не новая. Если что случится, можно всю ночь прокуковать - никто не отзовется. А темень-то какая, как в лесу. Хотя откуда тут лес. Степь да степь кругом. Или - как ее правильно - вельд[?Вельд - южноафриканская высокотравная саванна.] кругом. Пусть львы и леопарды теперь в основном в заповедниках обитают, но бывают ведь и двуногие хищники. Не зря же в турбюро не рекомендовали путешествовать по Зулуленду[?Зулуленд - англоязычный вариант названия провинции Ква-Зулу. Употребляется также для обозначения территории обитания зулусов и бывшего их королевства.] без сопровождающих.
        - Говорят, у вас тут на дорогах неспокойно? - как бы между прочим поинтересовался он у водителя.
        Мзингва не спеша отпил водички из пластиковой бутылки, оглянулся на Шахова - тот все-таки умудрился отключиться - и вполголоса ответил:
        - Не знаю, как в твоей стране, брат, - они с Гариком уже давно, с самого начала поездки, стали «братьями» и перешли на ты, - а у нас еще неизвестно, с кем лучше встретиться - с полицейским или с грабителем. Иногда мне кажется, что это одни и те же люди, одна и та же профессия.
        И он закивал головой, словно подтверждая истинность своих слов.
        - А как по-зулусски «грабитель»? - вернулся студент к прерванной игре.

* * *
        Под утро «черный брат» тоже задремал, и Мзингве стало совсем скучно. Хоть и беспокойные попались клиенты, а все лучше с кем-то поговорить, чем молча пялиться на дорогу. Да и что он там не видел? Не реже чем раз в месяц приходится здесь проезжать. Не то что каждый поворот, каждая яма давно уже родной сделалась. Конечно, неожиданности в дороге все равно встречаются, и еще какие, но при желании он мог бы всю трасу проехать с закрытыми глазами.
        Мзингва широко зевнул, потер кулаком глаза и покачал головой. Так ведь и в самом деле заснуть можно. Ну что за люди эти туристы! Вроде бы отдыхать сюда приехали, а суетятся, как на работе. Неправильные люди. Вот Мзингва никуда не торопится и поэтому всюду успевает. И расслабиться, и деньжат подзаработать, чтобы снова расслабиться. Правда, отправляться в путь среди ночи очень не хотелось, но уж больно заказ выгодный. Такие деньги на дороге не валяются…
        Разве что возле дороги.
        Африканец улыбнулся своему отражению в зеркале. Везет тому, кто не гонится за удачей, - это Мзингва давно понял, еще до того, как с Магадхлелой познакомился. Старик, правда, об этом как-то иначе говорил, но какая разница. Главное - дождаться своего шанса и не растеряться в нужную минуту. А настоящий зулус удачу никогда не упустит.
        Хотя, если разобраться, началось тогда все пусть с маленькой, но неприятности. Мзингва съел какой-то подозрительный сэндвич в придорожном кафе, и через пару часов у него так скрутило живот, что хватило сил дотерпеть только до ближайших кустов. Он резко свернул с трассы и прыжками помчался в спасительные заросли. Оказалось, что в кустах начинался небольшой овражек, спускавшийся прямо к реке Нонгома[?Нонгома - река в Зулуленде.] . К счастью, спускавшийся не настолько круто, чтобы впопыхах свернуть себе шею, но достаточно, чтобы проезжающие мимо машины ничуть тебя не беспокоили. И когда Мзингва уже выбирался обратно - то ли неловко поставил ногу, то ли камень и без того едва держался на месте, - прямо на глазах у зулуса земля по краю оврага осыпалась и открыла небольшую яму, в которой были аккуратно сложены с полдюжины темных, пахнущих шерстью и кислым молоком рогов черного носорога.
        Мзингва, понятное дело, рот раскрыл от удивления. Но ненадолго. Не нужно быть великим мудрецом, чтобы догадаться, что рога эти не сами собой из земли выросли. И уж совсем глупо было бы думать, что кто-то оставил их здесь по забывчивости. Нет, он, конечно, простой шофер, а не подпольный торговец, но приблизительную цену такому товару назвать смог бы[?На азиатском черном рынке цена на рога носорога может доходит до 1000 долларов за килограмм.] . Даже мелкий перекупщик с радостью выложит за такой рог три сотенные бумажки. И не красненьких, с буйволом на обороте[?На обратной стороне купюры достоинством в 100 рандов изображен буйвол.] , а зеленых, с портретом президента Франклина. А если подойти с умом, то можно найти покупателя и пощедрее. Говорят, какой-то китаец покупает рога по сто пятьдесят долларов за фунт[?Фунт - единица измерения массы. Стандартный английский (иначе имперский) фунт равен 0,453 килограмма.] . А каждый из рогов фунтов шесть весит, если не больше.
        Честно говоря, Мзингва так и не смог сосчитать, на какую сумму потянет его находка при хорошем раскладе. Да и не об этом тогда стоило подумать. В два захода он перетащил добычу к себе в машину и спрятал под задним сиденьем, не удержавшись, впрочем, от того, чтобы полюбоваться сокровищем. Рога были спилены наспех, косо и неаккуратно. На гладкой передней поверхности одного из них отчетливо видны были следы пуль. Значит, чужаки. Настоящий зулус не станет охотиться на носорога с автоматом. Вот только как бы теперь не началась охота на самого зулуса.
        Кто бы ни спрятал здесь рога, а, уж наверное, эти охотники не были учеными-биологами из заповедника Умфолози[?Умфолози - река в Зулуленде, а также национальный парк, заповедник, расположенный в ее бассейне.] . К тому же они могут вернуться в любую минуту. И очень расстроятся, встретив незнакомого человека. Так расстроятся, что кто-нибудь не переживет этой встречи. А Мзингве очень хотелось еще немного пожить. Особенно теперь.
        Он решил не заезжать в этот день к матери, развернул машину и направился обратно в город. Тщательно запер двери гаража, что иногда забывал делать даже тогда, когда собирался в очередной раз побаловаться даггой, и только потом перепрятал ценный, но крайне опасный груз в свой шкафчик для одежды.
        Да, двери эти несчастные! Вечно из-за них какие-то неприятности. Этот русский, наверное, подумал, что Мзингва перепугался оттого, что его застукали с косячком. Ничего подобного! Ну, допустим, вызвали бы полицию, и что дальше? Плевал он на этих копов с балкона третьего этажа. Да и они на него, если честно, тоже. В любом переулке Дурбана можно с десяток любителей травки отловить. Только кому они нужны? Но если бы копы решили перед иностранцем повыпендриваться и устроили в гараже обыск, тогда одной душеспасительной беседой в участке Мзингва уже не отделался бы.
        Нет, лучше уж тогда он черному брату про находку расскажет. То есть мог рассказать, если бы того так не вовремя сморило. А может, и не промолчал бы, хотя очень хочется кому-нибудь похвастаться. Но большой бизнес требует большой осторожности. Вдруг этот Гарри обо всем доложит своему белому приятелю. А тот - слишком уж серьезный дядька. И малайцу понятно, что он у себя дома не бумажки с одного стола на другой перекладывает. Не зря же Гарри к его длиннющему и непроизносимому имени иногда добавляет «Шаха». Почти Шака. Нет, что ни говори, а воин - он и в России воин. Такому ничего не стоит в одиночку с носорогом схватиться. Или даже с охотниками на носорогов.
        Кстати, когда Мзингва неделю назад проезжал мимо места находки, там все кусты на десятки ярдов[?Ярд - единица длины в английской системе мер, равная приблизительно
0,91 метра.] вокруг были вырублены или поломаны. Не иначе как возвращались чужаки за добычей. Так что теперь вдвое осторожней быть придется. Никаких заездов к матери. Только клиентов к Магадхлеле отвезти и сразу обратно. Хорошо бы и старик тоже ни о чем не догадался. Если по-настоящему его рассердить - все, не жилец ты на этом свете. Пуля порой пролетает мимо, а колдун не промахивается никогда.

* * *
        - Ну, летс гоу, папаша! Мейк ю мэджик, и мы камбэк поехали. Тайм из мани, понимаешь ли.
        Андрей под конец уже не сильно заботился, хорошо ли понимает Магадхлела его рассказ. Не переспрашивает - и слава богу. Тем более что колдун тоже решил не тратить времени попусту и немного покурить. Только и курил он как-то не по-людски, с приподвыподвертом. Достал длинный, причудливо изогнутый коровий рог с косо вставленной в месте изгиба камышовой трубкой, снял с нее крохотный, непонятно из чего изготовленный шарик, набил его мелко, почти в порошок растертыми, но явно не табачными листьями и насадил обратно на камышинку.
        До этого момента все было более или менее понятно. Но дальше началось что-то трудновообразимое. Колдун поставил перед собой две деревянные миски, одну из них наполнил водой из не менее деревянного ведра, затем часть воды залил в рог, выудил откуда-то из-под себя длинную соломинку и сунул ее в рот. После чего выхватил двумя палочками уголек из очага, поднес к шарику, подождал, пока из того не потянулась тоненькая струйка дыма, и только потом с удовлетворенным бульканьем затянулся. Похоже, именно так зулусы представляют себе кальян. Ну и ладно, может, это на самом деле прикольно, только Андрей с Гариком сюда не затем приехали, чтобы на чудеса местной техники любоваться. А этот гад все курит и сплевывает, сплевывает и курит…
        - Гарик, спроси этого кренделя, долго он еще собирается молчать? - не выдержал ожидания Шахов.
        Студент давно уже перестал с молчаливым укором смотреть на Андрея, беззвучно спрашивая, какого черта они тут делают, и теперь успешно осваивал искусство спать сидя. Услышав свое имя, он вздрогнул и завертел курчавой головой, словно пытался сообразить, где он находится. Но перевел мгновенно, возможно чисто на автопилоте, не включая сознание. Вот дает парень! А Мзингва даже и не делал вид, что бодрствует. Свернулся калачиком у стеночки и сопит в две дырки. Не проснулся даже тогда, когда дядя задымил. Только ноздрями во сне немного пошевелил, узнал до боли родной запах и сразу успокоился. Впрочем, имеет полное право. Довез куда надо и почти вовремя. И не его вина, что разговор так затянулся.
        - Так что, дедуля, вот ю сэй? - еще раз поторопил собеседника Шахов.
        Колдун торжественно сплюнул в миску и наконец соизволил ответить:
        - Я не смогу помочь тебе, гость из далекой страны, - заявил он ничуть не расстроенным тоном.
        - Так какого черта ты мне тогда мозги компостируешь?
        Андрей рывком, как на тренировке, вскочил на ноги.
        - Сядь! - неожиданно рявкнул на него Магадхлела и спокойно продолжил: - Я не смогу помочь тебе, пока ты сам не поймешь, чего от меня хочешь. То, что ты не веришь в мое волшебство, - это не беда. Многие не верили. Я и без твоей помощи сделаю так, что ты всех победишь в той глупой игре, про которую мне рассказывал. Но что от этого изменится? В жизни ты так и останешься проигравшим.
        - Это почему же? Вай? - удивленно спросил Андрей.
        Удивили его даже не слова колдуна, а то, что он их понял без перевода.
        - Да потому, что ты не только мне не веришь, - снова повысил голос Магадхлела. - Ты не веришь вообще никому. Этому мальчику, - он показал на Гарика, но не пальцем, а всей ладонью, - своим друзьям, там, на родине, вождям своего народа, женщинам, с которыми спишь. Ты видишь вокруг только предателей, завистников и обманщиков. И поэтому тебя постоянно предают и обманывают.
        Андрей хотел было ответить, что его еще регулярно пытаются учить, как правильно жить. Но то ли английских слов не хватило, то ли желания спорить с папуасским колдуном, то ли еще что… А может, все дело в том, что старик был по-своему прав.
        Ну, с вождями-то он загнул. Тот аппендикс, благодаря которому жители других стран умудряются доверять своим правительствам, у всех россиян давно и безвозвратно удален. А вот друзья…
        Когда-то Андрей верил, что у него есть друзья или, во всяком случае, надежные партнеры. Нет, партнерами они стали уже потом, когда Андрей основательно помог ребятам деньгами и стал акционером фирмы. А сначала - не в службу, а в дружбу. Понадобилась им крыша - Андрей в лепешку разбился, чуть не разругался с бригадиром, сам в итоге залез в глубокий минус, но добился для ребят защиты на льготных условиях. Стало невыгодно работать с бандитами - Шахов помахал браткам ручкой и организовал собственную службу безопасности. Но однажды друзья даже не в личной беседе, а по телефону сообщили ему, что для имиджа фирмы будет лучше, если охранную структуру возглавит какой-нибудь ветеран спецслужб. И все, на этом дружба закончилась.
        Нет, Андрея не кинули, он остался акционером, но как-то постепенно и незаметно оказался выключенным из бизнеса. Оставались еще кое-какие мелкие проекты и источники дохода, но они особого внимания не требовали, работали уже сами по себе, катились по давно накатанной колее. А для начала нового большого дела не нашлось ни финансов, ни надежных партнеров, ни, самое главное, желания. Вот тогда-то, чтобы как-то справиться с неожиданно образовавшейся кучей свободного времени, он и увлекся бриджем.
        А с женщинами еще проще… И сложнее. Когда иметь одновременно и хороший бизнес, и любимую семью стало делом совсем уже небезопасным, Андрей согласился оформить фиктивный развод. Для пущей достоверности разделили имущество, квартиры, машины, дачи - у каждого свое. Потом стремные времена закончились, можно было больше не шифроваться, да только развод уже, так же тихо и незаметно, перестал быть фиктивным. И опять же Шахов не собирается во всем обвинять жену - она привыкла обходиться без него и не захотела еще раз перестраиваться. А все, кто был после нее, - нет, это несерьезно.
        Шахов невесело усмехнулся, а потом повторил упражнение уже с другим ощущением. Но черт возьми, как любил поизумляться доктор Ватсон в исполнении артиста Юрия Соломина, откуда колдуну столько известно про личную жизнь Андрея? Либо дедукция действительно способна творить чудеса, либо на них способен сам Магадхлела. Ну, там, чтение мыслей, ментальный контакт, телепатия всякая. А значит, он и в самом деле волшебник.
        С чего Андрей вообще взял, будто магии не существует? Почему так уверен, что это просто развод, такой же, как игра в наперстки? Не могут же все, кто называет себя магами, оказаться мошенниками. Неужели среди тех же попрошаек не найдется ни одного, кто действительно в результате какого-то несчастного случая остался без денег, документов, жилья и работы? С каких пор он видит вокруг себя только обманщиков? Уж не с тех ли, когда шестилетний Андрюша Шахов узнал, что Деда Мороза не существует, что это родители кладут под елку подарки? И все для того, чтобы дети потом целый год слушались, а иначе дедушка к ним больше не придет.
        Ладно, пусть так, но почему он сразу сдался? Нет - значит, нет. Значит, так устроен мир - одни люди обманывают других, и у кого это лучше всего получается, тот и есть самый молодец. Да он же тогда попросту предал Деда Мороза! И потом всю жизнь продолжал предавать - родителей, тренера, друзей, жену, дочку. А те всего лишь отвечали ему взаимностью. А теперь он собирается предать еще одного доброго дедушку. А зачем? Почему бы не попробовать один раз в жизни поверить в чудеса? Без всяких гарантий, просто потому, что хочется верить.
        Все это время Магадхлела молча смотрел на Шахова, и на лицо колдуна медленно возвращалась та добродушная улыбка, которой он встретил гостей больше двух часов назад, когда только-только начинало светать. И Андрей чувствовал, что существует какая-то связь между сменой его настроений и этой улыбкой. Чувствовал, но даже не пытался обозначить ее словами. Один хороший человек радуется за другого хорошего человека, которому пришли в голову хорошие, правильные мысли. И кому какое дело, откуда он про эти мысли знает?
        - Уговорил, отец, о’кей! - озвучил наконец свое решение Шахов. - Рассказывай, вот кен ай ду?
        Колдун все так же молча кивнул и опять занялся странными манипуляциями. Пододвинул к себе миску, в которую недавно сплевывал побочные продукты курения, и стал сыпать туда всякие-разные порошки, травки, добавил какую-то мазь, сильно напоминающую топленое сало. Перемешал палочкой полученную смесь, долил немного кислого молока, окунул в раствор пальцы и с причмокиванием облизнул их.
        И только после этого соизволил дать объяснения.
        - Сейчас вы выпьете это снадобье и уснете. А ваши души… - Гарик, а ему, конечно же, пришлось переводить, запнулся и тут же поправился: - …то есть духи… отправятся в путешествие, повстречаются с духом льва и победят его. Дух льва - это ваша гордость, ваше одиночество, привычка полагаться только на себя. И когда вы вместе одолеете его, то сможете по-настоящему доверять друг другу. Андрей Викторович! - добавил он от себя без всякого перехода. - Я что же, должен выпить эту гадость? Меня ж стошнит. А я даже не знаю, как это сказать по-английски.
        Но колдун и так все понял.
        - Пей, юноша! - сказал он тихо, почти шепотом, возможно, для того, чтобы Шахов ничего не расслышал. - Пей, если не хочешь всю жизнь потратить на то, чтобы доказывать белым, что ты тоже человек, не хуже их самих, и так ничего в итоге не доказать. Пей, если не хочешь потом жалеть, что мог изменить свою судьбу, но побоялся это сделать.
        Гарик открыл рот от удивления. А может, хотел что-то возразить, но хитрый старик воспользовался моментом и поднес миску к его губам. Бедный студент инстинктивно сглотнул, закашлялся, завалился на бок, потом перевернулся на живот и все-таки выполнил обещание - его вырвало. Но он даже не успел огорчиться из-за того, что испачкал пол в чужом доме. Шахов еще оттаскивал его в сторону от отвратительной зеленовато-бурой лужицы, а Гарик уже спал.

«Как убитый», - подумал Андрей, наклонился к юноше и убедился, что именно «как». А потом подумал, что не случится ничего страшного, если он не выиграет турнир. Глупости это, нездоровое тщеславие. Но парнишку-то он уже вынудил травануться. И если колдун не врал - опять это «если», - Гарик сейчас где-то в астрале будет сражаться с каким-то там духом. Причем, вероятно, без особого успеха, поскольку предполагалось, что драться они должны вдвоем против одного. Не говоря уже о том, что боец из студента, скорее всего, никудышный. И если Шахов сейчас не поспешит ему на помощь, то подставит парня еще раз. И как-то не хотелось думать, что он элементарно испугался выпить это мерзкое пойло.
        - Ну, что, папаша, - обреченно вздохнул Андрей, - гив ми плиз свою бадейку. Не поминай лихом, в смысле си ю лэйтер.
        Шахову вдруг совсем по-мальчишески захотелось показать колдуну, что еще и не такое в жизни пить приходилось. Не морщась и не закусывая. Хлебнул он от души и несколько секунд сохранял вертикальное положение. Но затем в точности повторил маневр Гарика, разве что успел самостоятельно откатиться в сторону и прохрипеть перед отключкой свою любимую присказку про бабая.

* * *
        Магадхлела задумчиво покачал головой. Тяжело придется этому белому в схватке с духом льва. Мальчишке проще. Тот хотя бы понимает, что в одиночку не совладать с противником. А вот Шаха… Да, он сильный, опытный воин и с обычным хищником, возможно, справился бы. Но против духа все его умения бесполезны. Даже наоборот. Самоуверенность обязательно обернется уязвимостью. Тем более что драться с ним будет не нынешний лев, привыкший к тихой и безбедной жизни в заповеднике, а настоящий хозяин вельда, из тех времен, когда здесь еще не появились европейцы со своими ружьями.
        Правда, такого льва еще предстоит найти, и без помощи колдуна им здесь не обойтись. Магадхлела будет мысленно сопровождать гостей в этом путешествии, видеть окружающее их глазами, чувствовать их эмоции. Вот только подсказывать не станет. Иначе они ничего не поймут, не изменятся сами и не изменят свою жизнь. А старый колдун не привык трудиться понапрасну.
        Он уселся на циновку, сделал совсем крохотный глоток снадобья - больше ему и не нужно, он же не собирается сам встречаться с духами - и закрыл глаза. Теперь он видел лишь то, что видел дух Гарика, уже успевший отлететь от хижины на добрую сотню шагов. Пора бы его и притормозить, ведь главное в этом путешествии - не расстояние.
        Сейчас картинка немного изменится. Исчезнут столбы линии электропередач вдоль дороги, исчезнет сама дорога с одиноким джипом, мчащимся невесть куда мимо хижины Магадхлелы. Впрочем, не так уж мчащимся. Не так уж и мимо…
        Черный «лендровер» остановился возле машины Мзингвы, передняя дверь открылась, из нее выскочил высокий бородатый негр в комбинезоне защитного цвета. Борода у него росла как-то неправильно, клочками, разделяясь на две неравные половины и открывая лиловый шрам на левой щеке. Незнакомец подбежал к старенькому «фольксвагену» и внимательно осмотрел его протекторы. Затем удовлетворенно кивнул и махнул рукой. По этому сигналу из джипа выбрались еще трое камуфлированных субъектов. Каждый из них держал в руках оружие неизвестной конструкции. Неизвестной Магадхлеле. Но из сознания Гарика он быстро извлек название этих игрушек - «автомат Калашникова». Ах да, колдун от кого-то слышал, что в соседнем Мозамбике это самое распространенное среди повстанцев, браконьеров и прочих неприятных личностей оружие[?Автомат Калашникова даже изображен на государственном гербе Мозамбика.] . Непонятно только, что понадобилось чужакам возле хижины Магадхлелы.
        Или, что более вероятно, им нужен кто-то из гостей колдуна. Но ни Гарику, ни его белому приятелю эти ребята не казались знакомыми. Остается…
        Магадхела приоткрыл один глаз и попытался, не прерывая контакта с обоими русскими, проникнуть еще и в сны Мзингвы. Это оказалось не так уж трудно, благо колдун уже неоднократно забирался в мозги своего дальнего родственника. И там всегда было полно всяких глупостей, но такого, как на сей раз…
        Магадхлела быстро понял, что у чужаков серьезный разговор к его молодому другу. И автоматы они прихватили с собой не случайно. А может быть, и вовсе не собираются разговаривать, а сразу сделать так, чтобы он больше не смог причинить им никаких неприятностей. И в таком случае они вряд ли станут оставлять в живых случайных свидетелей. Спят они или с духами общаются - без разницы.
        Великий предок Ункулункулу[?Ункулункулу - по зулусским верованиям, великий дух, первопредок.] , как не вовремя-то! Откровенно говоря, колдуну не составило бы труда справиться с незваными гостями, но для этого пришлось бы на время упустить из вида духов Гарика и Андрея. И нет никаких гарантий, что они отыщутся раньше той поры, когда возвращение в тело станет уже невозможным. Стало быть, придется действовать иначе. Отправить тела вдогонку за духами.
        А заодно и тело этого непутевого зулуса, которого Магадхлела, на свою беду, взялся опекать несколько лет назад. Умереть во сне - не такая уж плохая судьба, но колдун еще надеялся на благоприятный исход столкновения с браконьерами. И при этом Мзингва ему будет только мешать.
        Магадхлела успел побросать в очаг необходимые травы и коренья, обмазать руки и лица своих гостей волшебным бальзамом и даже пробормотать нараспев начало заклинания, но тут полог у входа в хижину откинулся и внутрь заглянул хромированный ствол автомата…

* * *
        - Ну и как это все понимать? - рявкнул Шахов так, что Гарик, расслышавший спросонок только последнее «мать», мгновенно пришел себя, приподнялся на локте, вытянул шею и попытался обозреть окрестности.
        Не получилось. Густая высокая трава цвета хаки с тонкими сухими стеблями, длинными и острыми, как у осоки, листьями и веселенькими метелочками на концах закрывала обзор.
        Мулат, недовольно покачав головой, поднялся на ноги, осмотрелся и затряс курчавой шевелюрой. Хижины колдуна поблизости не наблюдалось. Да и в отдалении тоже. Но это еще полбеды. Не обнаружил Гарик и «фольксвагена», на котором они сюда приехали. А самое неприятное - нигде не было видно даже намека на какую-либо дорогу.
        - Ой, а где это мы? - только и смог выговорить растерявшийся студент.
        - Да уж ясно, что не в Караганде! - хмуро проворчал Андрей.
        - А как мы сюда… - попытался продолжить Гарик, но партнер зло перебил его:
        - Как мы сюда - это понятно. Хотелось бы понять, как мы теперь отсюда.
        На самом деле злился он в основном на себя. Это ж надо было так влипнуть! Повелся на экзотику, развесил уши, позволил себя усыпить. И стоит ли удивляться, что просыпаешься неизвестно где, с пустыми карманами, и хорошо, что вообще проснулся. Интересно, сколько доверчивых туристов эта парочка таким вот образом обслуживает за год? Причем ни в каком отеле этот Мзингва наверняка не работает, и зовут его как-нибудь иначе. А вот администратор… он свое еще получит, как только Шахов доберется до города.
        Похоже, студент мыслил в том же направлении, потому что тут же начал рыться в карманах пиджака. И спустя секунд десять удивленно заметил:
        - Андрей Викторыч, а документы-то на месте! - Потом пошебуршал еще и добавил: - И деньги… и мобильник.
        Теперь засуетился Шахов. Он был настолько уверен, что ему обчистили карманы перед тем, как выбросить в чистом поле, что даже не удосужился проверить. И вот поди ж ты - цел бумажник. Даже кредитные карты не тронули. Что ж им тогда нужно было?
        - Нич-чо не понимаю, - вынужденно признался бизнесмен.
        Тем временем студент нащупал в дорожной сумке нетронутую бутылку «Джонни Уокера» и молча предъявил ее Андрею.
        - Ах, даже та-а-ак! - задумчиво протянул Шахов. - Это меняет дело.
        Предположим, колдун оказался бессребреником. Он ведь про оплату так ничего и не сказал. Но виски-то Магадхлела любит нежной и трепетной любовью. Не мог он от своего счастья отказаться. Хотя об этом только со слов Мзингвы известно. Но зачем врать в таких мелочах?
        - Нет, похоже, не колдун нас здесь выбросил, - заключил Андрей. - Но кто же тогда?
        - Может, те, с автоматами?
        - А ты их тоже видел? Я-то думал, что они мне приснились.
        - А может, мы до сих пор спим? - предположил Гарик, снова усаживаясь на землю.
        - И видим один и тот же сон? - недоверчиво хмыкнул Шахов.
        - Ну, это же необычный сон, - студент спорил, вероятно, из одного лишь чувства противоречия. - Состояние транса с наведенными галлюцинациями. Обычная эзотерическая практика.
        - Ой, да хватит уже про эту шизотерику! - взвился Андрей, словно ему наступили на любимую мозоль. - Лично я наелся ею досыта. Если вдруг выяснится, что мы спали, я только обрадуюсь, а пока нужно постараться самим отсюда выбраться. Позвони-ка ты, дружок, в полицию! Телефон: десять-ноль-одиннадцать[?Действующий телефон полиции в Южно-Африканской Республике (так, на всякий случай).] .
        Шаховский телефон остался подзаряжаться в номере отеля. Да и в любом случае студент лучше сумеет объяснить, что с ними случилось. Если вообще сумеет…
        - Ну, что ты там возишься? - нетерпеливо поинтересовался Андрей секунд через тридцать.
        - Молчит телефон, Андрей Викторыч, - виновато произнес Гарик. - Вне зоны действия, похоже.
        Так, еще не легче! Угораздило же их оказаться в такой дыре, где даже мобильная связь не работает. Стало быть, рассчитывать на чью-либо помощь не приходится.
        - Что ж, будем сами выбираться к цивилизации, - решил Шахов. - Пешедралом.
        - Триста километров? - скорчил кислую мину студент. - Это ж сколько дней топать придется?
        - Почему сразу триста? - с преувеличенной бодростью возразил бизнесмен. - Может, в какой-нибудь населенный пункт выйдем. Или на дорогу. А там попутку поймаем.
        - Ага, много мы этих попуток вчера видели! Да и дорог тоже.
        - У тебя есть другие идеи?
        Андрей начал заводиться по-настоящему. Понятно, что дело - дрянь, но зачем же напоминать каждую секунду? Да еще с деликатным намеком на то, кто во всем этом виноват. Как будто он для собственного развлечения затеял эту поездку. Вот и попробуй с таким действовать в команде.
        Нет, так нельзя. Нужно держать себя в руках и держаться друг за друга. Сам-то Шахов как-нибудь выкарабкается. И не в такой заднице бывать приходилось. А вот студент - он же к реальной жизни совсем не приспособлен. Хотя… Андрей, пока валялся на солнцепеке, успел основательно поджарить лицо и руки, что в ближайшем будущем обещало массу приятных ощущений, вплоть до сползающей клочьями кожи. Да и сейчас при разговоре на щеках словно натягивались какие-то нити, не позволяя широко раскрывать рот или улыбаться. А пацану - хоть бы хны! Его местное солнце не берет. Он же здесь почти как дома. Генная память.
        Значит, и сориентироваться должен лучше. Инстинкт подскажет.
        - Гарик, как ты думаешь, в какую сторону нам идти?
        Студент задумался. То ли растерялся, то ли вопроса не понял.
        - Ну, Дурбан-то этот где? - подсказал Андрей.
        - На юго-востоке.
        - А где восток? Или хотя бы юг.
        Пауза затянулась, и Шахов понял, что зря надеялся на африканские гены партнера. Если не обращать внимания на цвет кожи, это обычный городской мальчишка. Даже в армии небось не служил. Откуда ему знать, как ориентироваться в незнакомой местности. Опять придется самому.
        Значит, сначала встать лицом к солнцу, потом взять поправку на время суток. Он посмотрел на часы и присвистнул: восемнадцать - сорок пять! Неплохо поспали! Игру, понятное дело, они уже пропустили, ну да и бог с ней. Добраться бы хоть к утру. Вообще добраться бы…
        Андрей резко махнул рукой, отгоняя панические мысли. Раньше за ним такой впечатлительности не замечалось. Стареет он, что ли?
        - Стало быть, юг у нас там. - Он деловито вытянул палец в направлении чуть левее солнца. - А восток…
        - Андрей Викторыч, это ж южное полушарие, - сдерживая улыбку, поправил Гарик. - Здесь все наоборот. Солнце в полдень находится на севере.
        - Ну, а хоть садится-то оно на западе или как? - раздраженно буркнул Шахов. И, не дождавшись ответа, сплюнул: - Эх ты, студент!
        - Я же экономист, а не географ, - попытался оправдаться парнишка, но Андрей уже задумался о другом.
        Плевок-то получился жиденьким. Хотя сухости во рту он еще не чувствовал, но все равно насторожился. Без пищи человек может протянуть очень долго, а вот пить…
        - Нам бы воды раздобыть, - вслух помечтал он.
        - Так в чем проблема? - оживился студент. - Река вон в той стороне. Оттуда влагой тянет.
        Андрей недоверчиво посмотрел на партнера и понял, что тот не шутит.
        Нет, пожалуй, он рано похоронил африканских предков Гарика. Они все-таки пришли на помощь в трудную минуту.
        - Так чего ж тут расселся? - уже весело спросил Шахов, хлопая паренька по спине. - Показывай дорогу. Бутылка у нас есть. Наберем воды, и вперед с песнями. Потом ты мне еще какой-нибудь водоем унюхаешь.
        - А зачем снова искать? Можно прямо вдоль берега идти. Здесь все реки на восток текут к морю. А нам туда и нужно, потому что…
        - Идем, по дороге объяснишь, - оборвал его Шахов, чувствуя, как разрастается в глубине души уверенность в том, что все окончится благополучно.

* * *
        Идти пришлось не то чтобы очень далеко, но как-то утомительно. Клонящееся к горизонту солнце торопилось раздать последние запасы жара, от земли тоже ощутимо парило. Тонкие, но крепкие стебли на каждом шагу пытались зацепиться за ноги. А безобидные с виду метелочки больно хлестали по ставшим вдруг на редкость чувствительными рукам. Но больше всего напрягали постоянные спуски и подъемы. Словно и не по земле они ковыляли, а по застывшему в самый разгар шторма океану. Волна за волной, горб-впадина, подъем-спуск. И что там за следующим гребнем - не разглядишь. Хотя и так ясно, что еще один. Точнее, не один, а бесконечная гигантская гармошка.
        Шахов уже начал думать, что напрасно понадеялся на чутье Гарика и ни до какой воды они сегодня не дойдут, когда перед самым закатом в ложбинке между холмами показалась небольшая рощица. Деревья на пути попадались и раньше, но в основном одинокие и не особо привлекательные. Вроде бы и большие, но какие-то приплюснутые, не тянущиеся к солнцу, а расползающиеся во все стороны над землей. И листья на них росли такие же неуютные - узкие, жесткие, почти не дающие тени, так что ни разу не возникло мысли остановиться здесь и немного отдохнуть.
        Зато роща уже издали радовала глаз. Настоящие красавцы, высокие, прямые, с густой кроной. Не то что эта африканская разновидность бонсая[?Бонсай - японское традиционное искусство выращивания настоящего дерева в миниатюре. В данном случае слово употреблено в ироническом смысле.] . Пусть даже рядом не найдется ни глотка воды, просто посидеть под таким деревом - и на том спасибо. Андрею на мгновение почудилось, что он слышит негромкий, невыразимо родной и приятный шелест листьев, хотя ветра не было и в помине. Он невольно ускорил шаг и, уже поравнявшись с невзрачными колючими кустами, охраняющими вход в оазис, вдруг понял - это не листья шелестят, это журчит вода где-то там, в глубине рощи.
        - Живем, студент! - обрадовался Шахов. - Ну и нюх у тебя!
        И он смело шагнул в узкую щель между кустами.
        - Нюх у собаки, а у меня - чутье, - проворчал Гарик, стараясь спрятать довольную улыбку.
        Впрочем, можно было и не стараться. Здесь, в зарослях, и днем-то, наверное, было темновато, а сейчас юноше и вовсе показалось, будто он зашел в зал кинотеатра во время сеанса. В редких световых пятнах, пробивавшихся сквозь листву, иногда вырисовывался силуэт идущего впереди бизнесмена, но не более того. Вроде бы Шахов поднял руку, но зачем - зовет к себе или, наоборот, предупреждает об опасности - оставалось только догадываться.
        Оказалось, что все-таки зовет.
        - Гарик, не отставай, - сказал бизнесмен вполголоса. - И под ноги смотреть не забывай.
        - А в чем дело-то?
        - Похоже, змей тут много.
        - Ядовитых?
        Гарик невольно попятился. Потом сообразил, что лучше держаться ближе к Шахову, чем к деревьям, и сделал два шага вперед. Внимательно посмотрел на Андрея - не подумал ли тот, будто он струсил, - и решительно заявил:
        - Так они ж ночью спят.
        - Точно? Откуда знаешь?
        В интонации бизнесмена ясно послышалась неуверенность, чуть ли не впервые с момента их знакомства, и Гарик не мог упустить такой момент торжества.
        - В путеводителе прочитал, - не моргнув глазом соврал он. - Андрей Викторович, давайте я первым пойду.
        - Лет этак через десять, - хмыкнул в ответ Шахов. - И то, если докажешь, что достоин.
        Помолчал немного и добавил примирительно:
        - Вот Андреем можешь прямо сейчас меня называть. Не та обстановка, чтобы отчества выговаривать. Можно не успеть сказать что-то более важное.
        И зашагал дальше. Не хватало еще, чтобы пацан заметил, как он испуган. Достаточно и того, что Шахов сам себя на этом поймал. Хотя чего ж тут странного. Одно дело - свой, российский лес - там все понятно и знакомо. А здесь…
        К счастью, деревья немного раздвинулись, под ногами образовалась едва приметная в полумраке тропка и тут же круто пошла под уклон. Вероятно, этой дорогой местная живность на водопой ходит. А где водопой, там и хищники.
        Нет, хватит уже себя накручивать! Так на старости лет и в тряпку недолго превратиться. В конце концов, приходилось же ему и голыми руками от ножа защищаться, и в дуло пистолета заглядывать. И ничего, вроде бы заикаться не начал. А тут-то что? Подумаешь - Африка!
        В голове завертелась песенка из мультфильма, который он когда-то смотрел вместе с дочкой:
        В Африке акулы, В Африке гориллы, В Африке большие Кро-ко-ди-лы.
        Неожиданно из-за спины послышался шепот Гарика:
        Будут вас кусать, Бить и обижать, Не ходите, дети, В Африку гулять[?Из мультфильма
«Доктор Айболит». Стихи Корнея Чуковского цитируются так, как звучат в мультфильме.] .
        Похоже, Андрей только думал, что поет про себя, а на самом деле бубнил под нос. И парнишка услышал.
        Шахов на мгновение нахмурился, а затем улыбнулся. Нет, он все-таки свой, этот студент. Как говорилось в одном анекдоте, русский - это не национальность, русский - это судьба. Не важно, какой у тебя цвет кожи, важно, что ты смотрел те же мультики, ходил по тому же раздолбанному асфальту, стоял в тех же очередях. Ну, положим, про очереди Гарик может и не помнить, но остального бардака тоже хлебнул вдоволь. Даже, в силу некоторых обстоятельств, чуть больше, чем остальные.
        Эх, надо было не вести с ним споры по теории бриджа, а посидеть как-нибудь по-человечески, попить-попеть. Давно бы уже стали непобедимой парой. А Андрей даже не знает, употребляет ли Гарик.
        А не колышет! Раз русский - должен пить. А если все же негр, так и езжай в свою Африку. Нечего здесь, понимаешь ли…
        Додумать мысль Шахову помешала рука Гарика, вцепившаяся ему в плечо.
        - Ты чего, студент? - поинтересовался Андрей, медленно возвращаясь к реальности.
        - Там впереди кто-то есть, - прошептал юноша, указывая куда-то в темноту.

* * *
        Мзингва был в ярости. Еще никто и никогда так его не кидал. Так… Нет, подходящего к случаю определения не нашлось ни в языке зулу, ни в африкаанс[?Африкаанс - один из официальных государственных языков Южно-Африканской Республики. На нем говорят потомки африканеров (буров), первых белых поселенцев в Южной Африке.] , ни в доступном ему арсенале английских слов. Вот у русских такое понятие наверняка есть. Видимо, у них принято отвечать подобным образом на доброту и гостеприимство. Он, Мзингва, в свой выходной день, не выспавшись и не отдохнув, везет дорогих гостей туда, куда им только пожелается. И что же получает в благодарность за труды? Коварные иноземцы, воспользовавшись тем, что шофер на мгновение задремал, попросту выбросили его из машины. Спасибо, конечно, что совсем не убили, но кто знает, может, они решили, что Мзингва помрет своей смертью, оставшись в одиночестве в диком вельде, без пищи, воды и денег.
        Дьявол! Ему же еще и не заплатили за поездку! Неужели эти русские способны убить человека за тысячу рандов? Или им просто нужна была машина? Но тут они просчитались. «Фольксваген» принадлежит отелю, и не сегодня, так завтра о его пропаже сообщат полиции. У большого человека по имени Шаха скоро будут большие неприятности.
        Что ж, он их заслужил. Напрасно некоторые думают, что могут безнаказанно обидеть зулуса в его собственной стране. Теперь не те времена, чтобы белым все сходило с рук. Да и не только белым. Черный брат оказался такой же скотиной, как и его приятель. Не в цвете кожи, видать, дело, а в том, среди каких людей ты вырос. И пусть этот замухрышка Гарри всего лишь повторял то, чему научился в своей варварской стране, он все равно получит по заслугам. Даже если копы опять прохлопают ушами и упустят преступников. Слава богу, у Мзингвы найдется немало друзей, готовых за него пойти в огонь и в воду. И в Дурбане, и в родной деревне. Да и Магадхлела помочь должен. А он один сотни полицейских стоит.
        Странно, однако, почему же старик не предупредил его о коварных замыслах Шахи и Гарри? Сам же хвастался, что чужие мысли ему так же открыты и понятны, как биржевые сводки какому-нибудь брокеру. Неужели колдун настолько сдал за последние годы? Или нарочно ничего не сказал? Может быть, он узнал про носорожьи рога, спрятанные в гараже? Так какое ему до них дело? Ведь не сам же Мзингва занимался незаконным промыслом. Кому было бы лучше, если бы он оставил находку на месте? И все равно старик мог бы наказать его как-нибудь иначе, соразмерно с проступком. Но как бы то ни было, а к колдуну Мзингва, пожалуй, за советом больше не пойдет.
        Значит, нужно идти в деревню.
        Зулус еще раз оглядел окрестные холмы. Безусловно, это место ему знакомо. Вот и гора Нгоме[?Нгоме - гора в Центральном Зулуленде. Примечательна не столько высотой, сколько растущим на ее склонах тропическим лесом и построенным прямо на вершине христианским храмом, который считается мистическим, святым местом.] , на своем привычном месте. Отсюда, конечно, ни леса, ни тем более церкви не разглядишь, но и так понятно, что это она. И вокруг все много раз исхожено. Каких-то семь-восемь лет назад он часто выгонял сюда отцовское стадо, если так можно назвать четырех коров и одного быка. Что поделать, удобных пастбищ в округе немного, и приходилось ежедневно проделывать немалый путь, чтобы отыскать не занятый, не огороженный колючей проволокой участок. До дома отсюда, должно быть, не меньше пяти миль. Как раз на полдороге между деревней и хижиной Магадхлелы. Вот только за каким чертом его сюда понесло? Ведь город находится в другой стороне.
        Мзингва задумался. Удивительно, но он совсем не помнил, как прощался с колдуном, как садился в машину. Может, этого и вовсе не было? Может, Шаха уложил его на заднем сиденье, а сам сел за руль? Он ведь с самого начала предлагал такой вариант, но Мзингва отказался, опасаясь, что в этом случае ему и заплатят меньше. А потом, отъехав немного, белый мерзавец спихнул ненужного теперь шофера на обочину.
        Похоже, так все и вышло. И получается, что глупый русский все перепутал и поехал не в ту сторону. А раз так, не все еще потеряно. Мзингва найдет его и объяснит, что обманывать зулусов нехорошо. Зулусы могут за это очень больно и обидно наказать.
        Только бы застать в деревне кого-то из друзей. Все-таки Шаха - серьезный противник, в одиночку с ним не справиться. А вот человек шесть или семь, да на двух машинах - это в самый раз. И, чтобы не терять попусту времени, выбираясь на дорогу, Мзингва решил идти напрямик, вдоль ручья, который должен протекать где-то поблизости.
        К зарослям свинцовых деревьев[?Свинцовое дерево (combretum imberbe, дерево слоновьих бивней) - редкая южноафриканская порода деревьев с тяжелой древесиной и почти белой корой, произрастающих в основном в долинах рек.] , тянувшихся вдоль ручья, он подошел перед самым закатом. Нашел тропинку, ведущую к броду, и начал спускаться. Буквально через несколько шагов сквозь тихий, ровный плеск воды зулус расслышал человеческие голоса. Два голоса. Только слов поначалу было не разобрать. Но чуть позже Мзингва понял, что это просто чужой, незнакомый язык. А откуда взяться чужакам в самом сердце Зулуленда? То есть не совсем так - кто еще это может быть, если не его русские приятели? И похоже, они совсем близко, на другом берегу. Ну, сейчас он выскажет все, что о них думает.
        Мзингва выпрямился, напустил на себя грозный вид и шумно зашлепал по воде. Силуэты русских смутно угадывались в просвете между деревьями. Самого зулуса они пока не видели, но Мзингва посчитал ненужными всяческие военные хитрости и смело окликнул врага:
        - Эй, Шаха! Вот я и нашел тебя, ублюдок! Отвечай, где ты спрятал мою машину?
        Русский услышал его, обернулся, но дальше повел себя как-то странно. Не попытался скрыться в зарослях и не пошел навстречу, а лишь молча помахал рукой. То ли решил, что повстречался с призраком невинно убиенного Мзингвы и теперь надеялся этими взмахами прогнать его прочь, то ли, наоборот, подзывал к себе.
        Непонятные жесты врага не испугали зулуса, а только придали ему решимости. Правда, через мгновение с того берега послышался еще один звук, похожий на отдаленное урчание мотора, но африканец лишь усмехнулся в ответ на наивные уловки русского. Шаха хочет убедить его, что машина куда-то уезжает? И кто ж ею тогда управляет? Гарри? Но ведь он только что был здесь. А может, белый человек изображает рычание зверя? Ну, это уж и вовсе глупо. Как будто Мзингва ни разу в жизни леопарда или льва не слышал. Он же все-таки зулус, а не малаец какой-нибудь.
        - Прекрати дурачиться, Шаха! - крикнул он со всей возможной строгостью. - И ответь мне, если ты действительно мужчина, а не трусливая гиена.
        Русский молчал и не двигался с места. И тут странный звук повторился. Намного громче, чем в первый раз. И Мзингва узнал его. На самом деле хищников зулус чаще видел по телевизору, чем вживую, но несколько раз ему приходилось возить клиентов в заповедник. И там он слышал настоящее рычание льва, ничуть не отличавшееся от того, что раздавалось сейчас. Только тогда Мзингва находился в полной безопасности, в сопровождении опытного экскурсовода и в десяти шагах от крепкого, надежного джипа, в котором, помимо всего прочего, находилось ружье, стреляющее ампулами со снотворным. А теперь ничего этого рядом не было. Кроме двоих русских, таких же растерянных, как он, Мзингва, и появившегося из-за кустов хищника. В полумраке лев выглядел еще крупнее, чем был на самом деле. И нервы зулуса не выдержали. С громким воплем он ринулся наутек, прямо по руслу ручья, спотыкаясь об острые и скользкие камни, но тут же поднимаясь и с каждой секундой увеличивая скорость.
        - Люди! Кто-нибудь! На помощь! - кричал бедняга поочередно на всех трех известных ему языках.

* * *
        Шахов посмотрел в ту сторону, куда указывал Гарик. Глаза уже привыкли к темноте, и он без особого напряжения различил за кустами у самой воды нечто живое, шевелящееся. На человека, даже вставшего на четвереньки, это нечто никак не походило. Зверь. Крупный. Скорее всего хищник. Притаился, зараза! Сейчас ка-а-ак прыгнет!
        - Отходим, студент, отходим, - прошептал Андрей, опасаясь спровоцировать животное. - Только не делай резких движений.
        Юноша послушно попятился. Но, конечно же, не смог не наделать шума. Хрустнула под ботинком какая-то ветка, нога поползла в сторону. Пытаясь сохранить равновесие, Гарик замахал руками и задел соседний куст. Листва угрожающе, по-змеиному зашипела.
        Хищник мгновенно повернул голову к источнику шума, в темноте блеснули зеленые огоньки, совсем как кошачьи глаза.
        Ах вот, значит, как? Кошка. Леопард, вероятно. Нет, голова слишком большая, с какими-то рваными, неправильными очертаниями. Или это уже не голова, а… Да, грива. Значит, лев. Ёкарный бабай, накаркал-таки колдун встречу! И что теперь делать? В темноте, без оружия. Даже палку какую-нибудь не успеешь подобрать.
        - Гарик, ну что ты там возишься? Сваливаем, я сказал!
        Студент неуклюже зашуршал подошвами по склону. Лев недовольно вполголоса рыкнул, но не двинулся с места. Может, он не голоден и нападать не собирается. Но все равно береженого бог бережет. Нащупывая ногой дорогу и медленно пятясь, Андрей снял с себя рубашку и обмотал ее вокруг левой руки. Слабая защита, но лучше, чем вообще ничего. Авось не прокусит.
        Шебуршание за спиной стало громче. Быстро оглянувшись, Шахов увидел, что Гарик тоже стаскивает пиджак.
        - Студент, ты это брось, слышишь? - Андрей старался говорить ровно, тихо и спокойно, но голос от возбуждения то и дело срывался на высокие ноты. - И думать забудь! Куда тебе против такой силищи? Рви когти, кому говорят!
        - Нет, Андрей Ви… - Юноша запнулся, но тут же уверенно продолжил: - Нет, Андрей, я с тобой. Колдун сказал, что мы вместе должны победить льва.
        Шахов, забыв об осторожности, повернулся к партнеру:
        - Какой в жопу колдун?! Какое там «победить»?! Это тебе не компьютерные игры, в живых бы остаться!
        Обеспокоенный звуками человеческих голосов хищник поднялся на лапы и медленно, неохотно стал выбираться на тропу. Он был сыт и тоже надеялся избежать схватки, тем более схватки с человеком, но лишь в том случае, если соперник отступит первым. Льва не зря называют царем зверей. Королевское величие и почти человеческая гордость не позволяют ему проявить слабость. Пусть даже никто, кроме этих двуногих, ее и не увидит. И еще меньше лев любит попадать в неловкое, смешное положение. Либо ему дают спокойно, с достоинством удалиться, либо будет драка.
        Шахов, разумеется, ни о чем подобном не слыхал, а Гарик если и читал когда-то, то сейчас вряд ли бы вспомнил. Он взволнованно дышал Андрею в затылок и норовил выскочить у того из-за спины. Бизнесмен упрямо препятствовал этому маневру, стараясь, впрочем, не поднимать шума. Любое неосторожное движение, любой громкий звук мог привести к непредсказуемым последствием.
        В это мгновение на другом берегу ручья и появился разгоряченный зулус.
        Шахов попытался знаками показать ему, что, мол, потом поговорим, в более подходящей обстановке. Но Мзингва заорал еще громче, и лев занервничал. Это был совсем еще молодой самец, лишь недавно начавший самостоятельную жизнь и еще не имевший опыта боевых действий. Только инстинкты. И они подсказывали, что дело плохо. Путь к отступлению теперь отрезан. Два врага спереди и один сзади. Причем тот, который за ручьем, явно проявляет признаки агрессии. А эти двое ведут себя довольно миролюбиво. Может, они все-таки пропустят его? Или придется наплевать на царский титул и прорываться из окружения вдоль ручья. На всякий случай лев рыкнул погромче, чтобы никто не подумал, будто он струсил.
        Но враг сзади лишил его и этого шанса, сам помчался куда-то по воде, трубя при этом, словно раненый слон. Хищник совсем растерялся и с перепугу рванул навстречу Андрею и Гарику. Оба человека тут же вскинули вверх руки, не иначе как для удара, а лев, оказавшийся в безвыходный ситуации, отчаянно взрыкнул и бросился на ближайшего противника.
        Шахов попытался защититься, но сблокировал только левую лапу. Когти правой размашисто полоснули бизнесмена чуть ниже груди, оставив на боку глубокий рваный след. Затем полтораста килограммов сплошных мускулов, разогнанные до скорости приличного автомобиля, обрушились на него, повалили с ног и…
        И помчались дальше, напоследок царапнув еще и задними лапами. Практически по тому же месту. Андрей взвыл от боли, чем только прибавил скорости перепуганному зверю.

* * *
        Наступившая тишина казалась такой же зловещей, как и недавние звуки битвы. Гарик, поваленный на землю падающим Шаховым, осторожно повертел головой, убедился, что льва поблизости не наблюдается, и медленно, осторожно выполз из-под массивного тела бизнесмена. Однако все равно потревожил рану партнера, коротко выругавшегося сквозь зубы.
        - Андрей, ты как, живой? - Юноша и сам понимал, что говорит глупости, но ничего более умного на ум не пришло. - Встать сможешь?
        - А хрен его знает, - прохрипел в ответ Шахов. - Вроде бы кишки целы.
        Он попытался приподняться на локте, но тут же застонал и опрокинулся на спину, шумно и отрывисто дыша.
        - Вот зараза!
        Гарика словно бы кто-то в спину толкнул, мгновенно выведя из испуганного оцепенения. Как же он сам об этом не подумал?! Надо же срочно продезинфицировать рану, чтобы не произошло заражение крови. Только чем? Вода из ручья не годится, мало ли какой там дряни нанесет. Как бы еще хуже не вышло. Вот если бы спиртом, да где ж его взять?
        Как это «где»? А виски? В первый раз за этот вечер он добрым словом помянул колдуна. Хорошо, что старик не догадался отобрать у них бутылку. Промывай сколько угодно, и еще останется.
        Шахов, увидев, как партнер достает из сумки «Джонни Уокера», сразу догадался о его намерениях.
        - Молодец, студент! Правильно мыслишь. Только сначала плесни внутрь. Вот так, замечательно. - Он жадно глотнул обжигающую жидкость и продолжил: - Возьми мою рубашку, рану перевяжешь. Нет-нет, свою не трогай, еще пригодится.
        Гарик послушно застегнул пуговицы на груди. Андрей прав, одной перевязкой, похоже, дело не обойдется. Одному богу известно, как и когда они доберутся до больницы. Если это вообще будет больница, а не еще один народный целитель. Да теперь уже и не важно кто, лишь бы помог. Потому что рана очень уж неприятная.
        - Все, Андрей, не шевелись, - строго, но спокойно, как равный равному, сказал юноша. - А то мимо пролью.
        И обильно смочил элитным напитком развороченный бок партнера.
        - Да ёк-кар… - взвыл Шахов и тут же, не договорив, потерял сознание.
        Глава вторая
        Белый - он тоже человек
        Андрей не хотел просыпаться, не хотел отпускать этот сон. Там, во сне, ему было хорошо. Там всё было правильно, всё на своих местах и все вместе - он, жена и дочка. Они гуляют по зоопарку. Как всегда в выходные, народу здесь столько, что к клеткам не протолкнуться. Чтобы ребенок мог хоть что-то рассмотреть, Шахов сажает Аленку к себе на плечи. Тяжеленная-то какая, всю шею отдавила.
        - Что ж ты мне врала, что тебе пять лет? - Андрей корчит обиженную гримасу. - Весишь ты на все шесть.
        Аленка весело смеется и колотит ножками по широкой папиной груди.
        - Но-но, я тебе не барабан!
        - А кто же ты? - спрашивает девочка, предвкушая новую игру.
        Андрей оглядывается по сторонам, видит клетку со львом и на ходу придумывает:
        - Я африканский тамтам. Это тоже барабан, но особенный. По нему можно говорить, как по телефону. Только не словами, а стуком. Но, конечно, нужно долго учиться, чтобы понимать язык тамтамов.
        - А ты понимаешь?
        - А как же!
        - Ну, и что я сейчас стучу?
        Девочка принимается сучить ножками еще быстрее и сильнее, чем прежде.
        Андрей подносит ладонь к уху, как будто прислушивается, и громким, важным голосом объявляет:
        - Внимание! Всем детям сидеть тихо! Лев выходит на охоту.
        - А если я не буду сидеть тихо? - капризничает Аленка.
        - Тогда он тебя…. - Шахов делает паузу, потом неожиданно щиплет девочку за икру и резко выдыхает: - Съест!
        Аленка визжит, но не от страха, а от восторга.
        - А разве ты меня не защитишь? - шепчет она, наклонившись к папиному уху. - Ты же сильнее льва, правда?
        - Правда, - соглашается Андрей. - Когда ты со мной, я сильнее всех.
        Он снимает девочку с плеч и, изображая штангиста, поднимает ее на вытянутых руках. Дочка заливисто хохочет, а жена начинает беспокоиться:
        - Хватит дурачиться! А то еще уронишь не дай бог.
        - Ни за что, - отвечает Шахов и подбрасывает дочку в воздух.
        Солнце слепит глаза, но он не должен отворачиваться, потому что тогда и в самом деле может не поймать ребенка…
        Сон все-таки вырвался, ускользнул. И правильно - что прошло, того не воротишь. И не удержишь. Только солнце продолжало бесцеремонно ломиться в глаза даже сквозь опущенные веки. Андрей попытался отвернуться, но тут же закусил губу от боли. Словно бы к левому боку услужливо приложили раскаленный паяльник. Вот дьявол! Когда это он успел пораниться?
        Ах да! Стало быть, тот, второй лев ему не приснился. Нет, ну почему ж такая несправедливость: если что-то хорошее вдруг случится, так обязательно во сне, а если какая-нибудь гадость - так непременно наяву! Но тогда и все остальное - ночная поездка в пампасы, африканский шаман, ребята с «калашами» - это тоже было на самом деле? Похоже на то.
        В таком случае не мешало бы выяснить, чем все закончилось. Потому что финал истории Андрей явно пропустил. Например, сильно интересует такой вопрос: а где, собственно, он в данный момент находится?
        Шахов все же решился открыть глаза, но тут же снова зажмурился. Яркий и узкий луч света, пробивающийся сквозь дырку в плетеной стене, как будто специально нацелили прямо ему в лицо. Андрей инстинктивно дернул головой и получил новую порцию неприятных ощущений. Вдобавок ко всему у него затекла шея. Камней, что ли, ему под голову подсунули?
        Очень медленно и осторожно он протянул руку к тому месту, где у нормальных людей принято класть подушку, и нащупал нечто длинное, плоское и твердое. Поднес добычу к лицу и едва удержался от приступа истерического хохота, да и то лишь потому, что снова стало бы больно. Нет, это не камень, но ненамного лучше. Деревяшка. Гладкая, можно сказать отшлифованная за много лет безупречной службы в качестве постельной принадлежности. Да еще и с заботливо вырезанной полукруглой выемкой, видимо, для большего удобства. Нет, забавные все-таки люди эти зулусы, с весьма своеобразными представлениями о комфорте.
        Но шутки шутками, а одно несомненно - до отеля они так и не добрались. И до больницы тоже. Потому как в больнице должны были придумать что-то более умное, чем пальмовый лист, привязанный к ране сплетенной из травы веревкой. Правда, судя по запаху, туда еще и разрезанный стебель столетника положили - средство проверенное, но не из арсенала традиционной медицины. Да и корзиноподобные стены, в точности повторяющие конструкцию жилища колдуна, тоже не напоминали больницу, как ее себе представлял Шахов. Скорее уж это обыкновенный крестьянско-зулусский дом.
        И ничего удивительного - Гарик при всем желании не смог бы унести Андрея далеко от места происшествия. Если у него вообще было такое желание. Если он не сбежал, как бравый зулус Мзингва. Впрочем, нет, не мог парнишка бросить в беде пусть и не друга, но все ж таки партнера по бриджу. Наверное, надоело дожидаться, когда Шахов придет в себя, вот и вышел погулять немного. Не сидеть же здесь круглосуточно. Но все равно нужно у кого-нибудь спросить, где Гарик. И где находится само это
«здесь».
        - Эй, пипл! - крикнул раненый настолько громко, насколько позволял развороченный бок. - Есть тут энибади?
        Через мгновенье в дверном проеме показался абсолютно голый негритенок лет семи-восьми (если предположить, что дети здесь развиваются такими же темпами, как в цивилизованных странах) и старательно заморгал глазами.
        - Ну, чего уставился? - подмигнул ему Андрей. - Донт стэй как вкопанный. Зови хиа кого-нибудь из старших. Олдмен, андестэнд?
        Мальчонка явно не андестэнд. Не каждый взрослый разобрал бы шаховский инглиш, но тут уж ничего не поделаешь. Раньше надо было озаботиться. Что бы такое придумать, чтобы до него дошло? А, была не была!
        - Колл Гарика сюда, слышь, - попросил Андрей и медленно, по слогам повторил: - Га-ри?ка.
        - Нгайи?[?В зулусском языке нет звука «р».] - переспросил малыш, обрадованно закивал и тут же усвистел куда-то, вопя на всю округу: - Нгай-и-и-и!
        Ну вот, одно разумное существо всегда может договориться с другим, даже не очень разумным.

* * *
        Вместо ожидаемого студента в хижину заглянул другой, до боли знакомый персонаж:
        - Шаха! Живой!
        Мзингва. Как всегда, донельзя довольный, но улыбающийся немного сконфуженно. Да и было отчего смущаться. Костюм шофера отличался редкостной экзотикой. Рубашка была все та же - в разноцветных разводах, а вот ниже… нет, шотландцы, наверное, могли бы оценить это по достоинству, хотя сами предпочитают несколько иной фасон. Короткая кожаная юбка с бахромой и разрезами по бокам сама по себе особого протеста не вызывала. Если бы из нее не торчали тощие темно-коричневые волосатые мужские ноги. А чуть ниже колен находилось нечто и вовсе умопомрачительное. Так мог, вероятно, выглядеть какой-нибудь чукча, приехавший отдыхать в Сочи и, за неимением другой обуви, отправившийся на пляж в унтах с пышной меховой оторочкой. Позднее он сообразил, что так будет жарковато, и унты снял, а вот оторочку оставил.
        - Ты во что это вырядился? - спросил Андрей, когда шок начал проходить и позволил ему говорить спокойно. - Крэзи дресс! - пояснил он, показывая на наряд зулуса.
        - Здесь все так ходят, - отмахнулся Мзингва. - А у меня как раз брюки порвались, когда я… когда ты…
        Храбрый зулус еще больше засмущался, но все-таки нашел в себе силы продолжить:
        - Ты извини меня, Шаха, за то, что я тогда говорил. Я ведь думал, это вы мою машину украли. И хотел тебя проучить… А тут лев… А я не ожидал…
        Так, с трагическим паузами и сокрушенными вздохами, он мало-помалу выложил Андрею всю историю. Как бежал по воде, не разбирая дороги. Как едва не сбил с ног молодого человека по имени Бонгопа, спешившего на призыв о помощи. Как они вдвоем вернулись на место поединка и обнаружили там истекающего кровью Шахова и совсем растерявшегося Гарика. Как все вместе с трудом доволокли тяжеленного русского до деревни. И что удивительно, Андрей прекрасно понимал слова Мзингвы, хотя и у того английский был отнюдь не безупречным. Возможно, как раз поэтому и понимал.
        - Ладно, не бери в голову, чувак! - снисходительно ответил Шахов. - Донт ворри. И сэнкью тоже. Тебе и твоему Бонгопе. Слушай, - спохватился бизнесмен, - а Гарик-то где?
        - Там, - неопределенно махнул рукой зулус. - Работает.
        - Где там? Кем работает? И зачем?
        Разговор тянулся медленно и натужно. Андрей старательно коверкал немногие известные ему английские слова, а потом внимательно вслушивался в ответы Мзингвы. Тому было проще, он в трудных случаях помогал себе жестами, объясняясь буквально на пальцах. Шахов же часто махать руками опасался. Может, царапина и неглубокая, но побаливает конкретно, и неизвестно, как себя поведет, если ее постоянно тревожить.
        В конце концов удалось выяснить, что Гарик сейчас в полях за деревней, коров пасет. Кузнец Бабузе - отец Бонгопы и здешний хозяин - мужик серьезный, сразу парнишку к делу приставил, с первого же дня.
        - Как это с первого? - забеспокоился Шахов. - Хау матч тайм я здесь лежу?
        Оказалось, что уже пятые сутки.
        - Так какого же хрена вы в город не позвонили? Вай нот коллин?
        Андрей резко дернулся, и тут же рана на животе отозвалась мучительной болью. Он даже прослушал объяснения Мзингвы. Впрочем, они и во втором чтении оказались не особо внятными. По словам зулуса, телефонов здесь ни у кого нет. А также телевизоров, автомобилей и огнестрельного оружия. Насчет телевизора Шахов поверил сразу, вспомнив обстановку в жилище Магадхлелы, а вот про оружие верилось с трудом, особенно после тех ребят с автоматами, с которыми они лишь чудом разминулись. Ладно, допустим, это были приезжие, а местные действительно брезгуют такими игрушками, но как они тут без машины обходятся?
        Да, странное местечко.
        - Скажи, Мзингва, ду ю ноу эту местность? - поинтересовался Андрей, тревожась все больше и больше. - Зис вилидж, чтоб ей пусто было! Вэа мы находимся и хау фар отсюда до Дурбана?
        Африканец радостно закивал, хотя Шахов так и не понял из его дальнейших слов, чего ж здесь веселого. Местность и в самом деле показалась шоферу знакомой. Совсем неподалеку должна находиться его родная деревня. Но здесь про нее почему-то ничего не знают. Да и про Дурбан, признаться, тоже.
        - Странные люди здесь живут, Шаха, клянусь матерью! - Мзингва громко и эффектно щелкнул пальцами, чего за ним раньше вроде бы не наблюдалось. Должно быть, у местных выучился. - Говорят по-зулусски, но сами себя зулусами не считают. Кумало[?Кумало - племя народа нгуни, родственного зулусам. Потерпев поражение в войне с Шакой, вошло в состав королевства зулусов.] какие-то! И про короля Шаку никогда не слышали, вот чудаки! Да что там Шака! Они даже про Нельсона Манделу[?Нельсон Мандела - первый черный президент Южно-Африканской Республики.] спросили: а кто это такой? Смешно, правда?
        Андрею смешно не было. Окончание турнира они с Гариком уже пропустили, и вполне возможно, опоздают на свой рейс. Но это не беда. В крайнем случае обратятся в консульство, приплатят маленько за просроченную визу и все утрясется. Но внутренний голос подсказывал Шахову, что об этом пока можно забыть. Найдутся проблемы поважнее. Он не смог бы выразить словами свои подозрения, но чувствовал, что в Дурбан попадет очень нескоро. Если вообще попадет.
        - Мзингва, а ты за эти дни деньги у кого-нибудь здесь видел? - внезапно спросил он. - Доллары или ранды - не важно.
        - Представляешь, Шаха, ни разу. Да и где их увидишь? Магазинов нет, ресторанов и отелей - тем более. Зачем им деньги? Если что-нибудь нужно - просто меняются с соседом на то, чего нет у него. Или расплачиваются вот такими колечками.
        Он поднял руку и показал болтающийся на запястье браслет из обыкновенной медной проволоки.
        - Откуда он у тебя? Неужели заработал?
        - Вот еще! - хмыкнул шофер. - Я же гость, мужчина. Я не обязан работать.
        - А как же Гарик?
        - А он еще мальчишка. Он должен слушать старших и выполнять их приказания.
        - Понятно, - хмыкнул в ответ Шахов, в глубине души порадовавшийся, что он тоже взрослый мужчина и даже по местным законам не обязан подчиняться этим папуасам. - Но все-таки откуда у тебя браслет?
        - Выменял у соседа на зажигалку, - гордо ответил Мзингва. - А то уж очень медленно у него кальян раскуривается.
        - Ах вот оно что! - не смог сдержать усмешки Андрей. - То-то я смотрю, веселый ты больно. До любимой травки дорвался, значит?
        - Так мне ж машину водить пока не нужно, - осклабился в ответ зулус. - Почему бы и не покурить, если предлагают? Сам Бабузе даггу не любит, зато соседи каждый день в гости зовут.
        - И что вы там делаете?
        - Беседуем, как настоящие мужчины. Они мне про свою жизнь рассказывают, а я им - про свою. Только знаешь, Шаха, - в голосе Мзингвы послышалась легкая обида, - они ведь совсем не понимают, о чем я говорю. Например, я рассказываю, как Фрэнсис Бота уложил Джо Гая[?Фрэнсис Бота - известный южноафриканский боксер-тяжеловес. Джо Гай - тоже боксер, известен в основном тем, что его нокаутировал Фрэнсис Бота.] в первом же раунде, а они спрашивают, какой он потом взял выкуп за пленника. Дикий народ!
        Он еще что-то говорил, но Шахов не слушал.
        Хорошо все-таки быть идиотом. Сиди себе, покуривай, мели языком всякую чушь, и ничего тебе больше не нужно. Вот Гарик наверняка уже догадался, что их занесло в какую-то задницу. Может быть, даже понял, в какую. Эх, скорей бы он вернулся с выгона! Потому что крайне неприятно да и - чего уж там скрывать - страшно остаться наедине со своими тревожными мыслями. Страшно ни хрена не понимать в том, что вокруг происходит.

* * *
        - А поворотись-ка, сынку! Экий ты смешной!
        Шахов на мгновение сморщился, хватаясь за живот, мелко подрагивающий от хохота. Гарик прибежал к Шахову прямо с пастбища, оставив вместо себя мальца-посыльного, и своим видом доставил партнеру массу удовольствия. Одно дело, когда в наряд аборигена вырядился Мзингва, и совсем другое - студент Финэка.
        Гарику тоже не нравилась его новая одежда. Да и что там могло нравиться? Что там можно было назвать одеждой? Но пастух в деловом костюме, пусть даже помятом и грязном, смотрелся бы еще смешнее, рубашку пришлось пустить на бинты для Шахова, а галстук… хорошо, что Андрей не видел момент примерки, а то бы наверняка посоветовал, куда этот галстук теперь лучше всего нацепить. Оставались еще ботинки, но появиться в них перед кузнецом юноша не рискнул. Вдруг отнимет последнюю память о цивилизованном мире.
        Пришлось нарядиться в коротенький передничек, как у официанток в сомнительных заведениях. Хорошо, хоть трусы снять не заставили, иначе сходство получилось бы еще более разительным. И еще Гарик ухитрился выпросить накидку из козьей шкуры, а то бы спалил себе на солнце всю кожу, даром что она черная. Но в целом одежда - одно расстройство.
        Да и с работой как-то сразу не заладилось. Попробуй за этими коровами уследи. То одна в кусты удерет, то сразу полстада за холмом спрячется. И бегай потом за ними по жаре. Чуть ли не каждые пять минут их пересчитывал, и все равно к вечеру одной недосчитался. Причем Бабузе еще на подходе к скотному двору его развернул. Иди, говорит, и найди белую корову с черным пятном, у которой один рог в другую сторону загнут. А без нее, понятное дело, не возвращайся. И еще посмотрел на Гарика этак с сожалением, как на безнадежного тупицу. Но ничего не сказал. Наверное, это и к лучшему. А то ведь не выдержишь, ответишь, а потом такое начнется.
        Бабузе - дядька крутой. Конечно, с Шаховым он вряд ли справился бы, так ведь тот и помоложе будет. А внешне они в чем-то даже похожи. Оба невысокие, но крепкие такие, солидные. И эта похожесть юношу немного пугала. Если кузнец так же, как Шахов, заводится с полоборота, тогда вообще труба.
        Даже прически у них были бы почти одинаковые, если бы не черный обруч[?Головное кольцо (isicholo) - не столько украшение, сколько знак почета, признания заслуг, высокого положения в обществе. Его разрешалось носить только зрелым, женатым мужчинам.] на голове у кузнеца. Кажется, он вообще не снимается. Во всяком случае, студент не разу не видел кузнеца без этого головного убора. Надо бы спросить у мальчишек. Гарик уже немного объясняется по-зулусски, хотя поначалу язык показался ему трудным. Но что-то в нем было и знакомое. Видимо, отец, которого юноша толком и не помнил, когда-то говорил с сыном на похожем наречии. Так что Гарик теперь без особых проблем общается с многочисленными внуками Бабузе. Но с самим кузнецом…
        С правилами поведения тут строго: пока старший с тобой не заговорит, ты и рта раскрыть не смеешь. А когда скажет, спорить уже бесполезно, выполнять нужно. И он выполняет. Даже корову эту отыскал, хотя и не без помощи мальчишек. Но побегал по холмам опять до полного удовлетворения. До стертых в кровь ног. Раньше ему, конечно, приходилось ходить босиком, но не так долго и не с такой скоростью. И потом мечтал только об одном - добраться до постели.
        Слава богу, что Андрей выздоравливает, уж он-то за Гарика заступится, не даст так издеваться над бедным студентом. Хотя, если бы проблема была только в этом, можно было бы как-то перетерпеть. До лучших времен. Но в том-то и дело, что с каждым днем надежд на их наступление остается все меньше. Поскольку с законами логики спорить еще трудней, чем с кузнецом, и эти законы допускают лишь одно объяснение происходящему. Но поймет ли Андрей это объяснение? Поверит ли? А если и поверит, то наверняка разволнуется, и как бы ему от переживаний хуже не сделалось. Может, стоит отложить обсуждение до более удобного момента?
        - Ладно, давай поговорим серьезно, - сказал Шахов, осторожно поворачиваясь на бок. - Только не надо про здоровье спрашивать, я и сам не знаю, насколько я теперь в порядке. Завтра попробую пройтись, а там поглядим. Ты мне лучше скажи, что обо всем этом думаешь?
        Гарик попытался изобразить непонимание, но не преуспел в этом.
        - Ага, так я и поверил, что ты не замечаешь вокруг ничего подозрительного, - усмехнулся бизнесмен. - Кому другому лапшу на уши вешай, а я тебя все-таки немножко успел изучить. Уверен, ты не только заметил, но и выводы наверняка сделал. Только я тебя умоляю, не нужно пересказывать. Я уже успел с Мзингвой пообщаться. Даже слишком плотно, насилу его выпроводил. Просто объясни, куда это мы, по твоему мнению, попали?
        Юноша вздохнул. Видит бог, он не хотел начинать этот разговор, но выбора ему не оставили.
        - Ну, без подробностей все равно не получится, - начал он излагать свою теорию. - Смотри, какая картина вырисовывается: эти люди не пользуются никакими техническими средствами и, судя по всему, даже не знают об их существовании. Во всяком случае, ни мобильников, ни часов, ни зажигалок они раньше никогда не видели. А также пиджаков, ботинок и прочей привычной нам одежды. Готов поклясться, что и белый человек для них в диковинку.
        - Это почему же? - не удержался от вопроса Шахов. - Неужели здесь никогда белые не появлялись?
        - Выходит, что так. Сначала я об этом как-то не задумывался, а потом, когда странностей набралось слишком много, вспомнил, как на тебя там, у ручья, смотрел Бонгопа.
        - И как?
        - Как на чудо невиданное. Как на говорящую собаку или оживший шкаф.
        - Ну и что? - не хотел сдаваться Андрей. - Может, они здесь на отшибе живут и белые до них действительно не добирались. И сами они никуда не выбирались.
        - Если бы так! - снова вздохнул Гарик. - Однако Бабузе прекрасно известно, что где-то далеко на закате солнца находится море, а в полуночной стороны высятся горы[?Драконовы горы расположены к югу от Зулуленда.] . И при этом он никогда не слышал про такие города, как Дурбан, Претория и Йоханнесбург[?Претория - столица Южно-Африканской Республики. Йоханнесбург - крупнейший ее город.] . Как такое может быть?
        Шахов не ответил, потому что ответ напрашивался сам собой: никак не может.
        - Идем дальше, - не унимался студент. - Говорят здесь по-зулусски либо на очень близком, родственном языке. В данном случае на мнение нашего эксперта Мзингвы положиться можно. Так что гипотеза о том, что нас увезли сонными куда-то далеко в глубь Африки, отпадает. Да и нет сейчас, наверное, на Земле такого места, куда бы не ступала нога человека.
        Гарик взял паузу в надежде на то, что партнер продолжит сам, что не придется произносить страшные слова. Но Андрей все еще обдумывал информацию.
        - Постой-постой. - Раненый приподнялся на локте. - Ты сказал: «на Земле»? Я правильно понял?
        - Правильно, - кивнул юноша. - И еще я сказал: сейчас.
        Нет, все равно не доходит. И Гарик не мог, не хотел Шахова за это осуждать. Он и сам был бы рад ошибиться. Но анализировать факты он умеет гораздо лучше, чем считать коров. Если в эти края до сих пор не добралась цивилизация, значит, она по каким-то причинам вообще не может сюда добраться. И следовательно, выбраться отсюда, по тем же причинам, тоже невозможно. Во всяком случае, обычным путем. А придумать какой-то необычный выход у Гарика никак не получалось. И здесь он сильно надеялся на Андрея. Но сначала нужно убедить его в своей правоте. А как убедишь, если самому себе с трудом веришь.
        - Все, - сдался бизнесмен, подняв вверх правую руку. Левую не мог, потому как опирался на локоть. - Хорош темнить, академик! Говори, к чему клонишь.
        - Так ведь я уже все сказал, - виновато улыбнулся юноша. - Этого места просто не может быть в нашем мире и в нашем времени. И значит…
        - Хочешь сказать, что мы попали в прошлое? - внезапно севшим голосом спросил бизнесмен. И опять вопрос ответа не требовал.
        - Или в параллельный мир.
        Андрей снова задумался. Ерунда, бред какой-то! Параллельные миры только в книжках бывают. Для среднего школьного возраста. А это уже пройденный этап даже для Гарика. Но втирал он складно, ничего не скажешь. Ни разу Шахову не удалось поймать партнера на какой-либо нестыковке. Все сходится. Но ведь не может же такого быть? Ну, а он разве не то же самое говорил? Не может. В нормальном мире. А если он ненормальный, то можно называть его как угодно. Хоть параллельным, хоть перпендикулярным. Лучше от этого все равно не станет.
        Остается либо согласиться с выводами студента, либо признаться самому себе, что сошел с ума. Что, в принципе, одно другого не исключает. Да и потом, как метко заметил отец дяди Федора из мультика про Простоквашино, это гриппом все вместе болеют, а с ума поодиночке сходят.
        Да и другой вариант, с попаданием в прошлое, ничуть не лучше. Машина времени - это Макаревич и его команда. И никакой другой машины не существует. Как не существует летающих тарелок, гномов, вампиров и прочей нечисти. И колдунов, кстати, тоже. То есть их-то как раз развелось столько, что хоть отстреливай, но это ведь шарлатаны, обманщики, морочащие голову доверчивой публике. Вот и он чуть было этому Магадхлеле не поверил. И что получилось?
        А получилось то, что они вместе с Гариком оказались черт-те где и имеют неплохие шансы застрять здесь навсегда. И если еще немного побыть сумасшедшим, то можно предположить, что именно колдун их черт-те куда и отправил. Чушь! Дикая, несусветная чушь, но почему-то на редкость логичная и складывающаяся в единую картину. Единую и единственную, какая может хоть что-то как-то объяснить.
        - Магадхлела, - кратко сформулировал Андрей итог своих размышлений. И расшифровал, наткнувшись на непонимающий взгляд Гарика: - Это он нас сюда забросил.
        - Вы так думаете? - от удивления юноша опять перешел на вы. - Я как-то об этом… Хотя… Нас, правда, учили, что «после» не означает «вследствие»… - Обрывки его рассуждений вырвались на свободу. - Но зачем? Он же собирался куда-то отправить только наших духов!
        - Значит, передумал. Или, скорее, ему помешали, - теперь, когда обсуждался реальный мир, а не философские проблемы, Шахов почувствовал себя намного уверенней. - Те ребята с автоматами, помнишь?
        - В каком смысле «помешали»? - всполошился Гарик.
        - Боюсь, что в том самом.
        Они посмотрели друг на друга и надолго умолкли. Эту новость каждый должен был переварить самостоятельно, в гордом одиночестве. Если все так и произошло, то дело дрянь, и это еще мягко сказано. Совсем поганое дело. Раз они попали сюда с помощью колдовства, то и вернуться должны тем же способом. Но Магадхлела, похоже, уже ничем не сможет им помочь, а сами они колдовству не обучены. И что остается?
        - Нам нужно найти другого колдуна, - решительно заявил Андрей.
        - Да? И где же мы его найдем? - с горькой иронией поинтересовался Гарик. - Да и нужно ли? Что-то мне больше не хочется связываться с волшебством. Одного раза хватило.
        - А остаться здесь навсегда тебе хочется? - зло прикрикнул на него Шахов. - Все равно другого выхода у нас нет. Должен же был Магадхлела у кого-то учиться своему ремеслу. Не по книжкам же он его, в самом деле, осваивал. А его учитель, в свою очередь, тоже у кого-то ума набирался. И так до бесконечности. В какую бы глубь веков мы ни попали, здесь должен жить хотя бы один настоящий колдун, от которого пошла вся эта цепочка. И нам остается его вычислить.
        - Ничего себе задачка, - хмыкнул юноша. - Все равно что настоящую принцессу отыскать. Но там, в сказке, хоть горошина была, а мы как определять будем?
        - Разговорчики в строю!
        Андрей рыкнул так же громко, как и в прошлый раз, но не в пример веселее. Раз студент уже пытается шутить, пусть пока и не смешно, значит, не все еще потеряно. Не из таких задниц выбираться удавалось. Единственное, что напрягает, - раньше это были родные, русские задницы. Но тут уже Мзингва помочь должен, объяснить, если что непонятно будет. Не зря же его Гарик экспертом обозвал.
        - Не сцы, студент, прорвемся! - бодро подытожил он. - Где наша не пропадала! В Азии, в Европе, в Америке, а теперь в Африке пропадать будет.

* * *
        Однако уже к вечеру, после беседы с Бабузе, оптимизма у Андрея несколько поубавилось. Сам-то кузнец произвел приятное впечатление. Невысокий, но крепкий мужчина лет пятидесяти, с сильными, как принято говорить, натруженными руками, очень темной, действительно черной кожей. Даже борода с легкой проседью казалась светлее, чем само лицо. Красавцем его, конечно, назвать трудно. Нос широкий, приплюснутый, зубы желтоватые, глаза глубоко посаженные и кажутся упрятанными еще глубже из-за густых бровей, сросшихся в одну сплошную полосу, взгляд внимательный, немного уставший. По всему видать, зашел навестить раненого прямо из кузни. Во всяком случае, длинный кожаный фартук, коричневый, с разводами сажи или копоти, выглядел как рабочая, а не парадная одежда. А что никаких дополнений к нему на кузнеце надето не было - к такому минимализму Шахов уже начал привыкать.
        Держался Бабузе спокойно, доброжелательно, но солидно, пальцев не гнул, не старался при каждом удобном случае подчеркнуть, что это он здесь хозяин и как ему заблагорассудится, так все и будет. К тому же умел слушать, что особенно важно, когда разговор ведется через переводчика. Причем переводить порой приходилось дважды. Сначала Гарик повторял сказанное Шаховым по-английски, затем Мзингва перетолмачивал на зулусский. Посмотрел Андрей на это безобразие и дал себе клятву, что обязательно выучится по-здешнему балакать. Сам в лепешку расшибется, окружающих замучает, но язык освоит. Иначе здесь не выжить. Не всегда же ему будут попадаться такие терпеливые собеседники.
        Разговор начался с обычных расспросов: кто такой, откуда родом, как сюда попал? Только отвечать на них было непросто, ведь Шахов и сам не знал, как здесь очутился, а мог лишь догадываться. Но он сразу решил, что постарается ничего не скрывать от хозяина, рассказывать одну только правду и ничего, кроме правды. Ну, разумеется, в разумных пределах, не касаясь проблем множественности миров и возможности путешествий во времени. Так, мол, и так, один знакомый колдун забросил нас к вам из далекой страны, а потом сам нарвался на неприятности, заставившие его забыть про наши проблемы. Но без его помощи нам обратно не выбраться. Отсюда вопрос: нет ли у уважаемого хозяина на примете какого-нибудь могущественного волшебника, который смог бы вернуть нас домой? А уж мы отблагодарим, путь не сомневается.
        Выдумывать какую-нибудь банальную, бытовую версию своего появления в окрестностях деревни не имело смысла. Слишком плохо Гарик и Андрей знали местные условия, чтобы их ложь оказалась убедительной. А если все равно не поверят, так не стоит и заморачиваться. Но Бабузе, кажется, поверил. Слушал внимательно, не перебивая, только иногда просил повторить особо сложные места. А потом долго обдумывал услышанное, сжав бороду в кулак. Но и уже начав отвечать, продолжал думать, подыскивать убедительные слова.
        - Да, трудную ты мне задал задачу, Шаха. - Похоже, с легкой руки Мзингвы это имя приклеилось к Андрею надолго. - Колдуны у нас, конечно же, есть. Как без них обойтись? Снять проклятие, вызвать дождь, попросить помощи у предков - все это их работа. Даже мне в своем деле немного колдовать приходится. Но, видишь ли, колдуны бывают разные. Есть ньянга, а есть такати, и отличить одних от других способны только сангома[?Тут, признаться, автор и сам запутался. В различных источниках словом «ньянга» обозначаются как знахари, так и колдуны, «сангома» - и те и другие, а также «вынюхиватели колдунов». Лишь с «такати» все более или менее ясно - этот термин применяется к служителям злой, черной магии.] .
        Шахов протестующее замотал головой и покосился на Гарика:
        - Студент, ты это сейчас по-каковски говорил?
        - А я-то здесь при чем? - обиделся юноша. - Как он мне сказал, так я и перевел.
        - А ты переспросить не пробовал?
        - Пробовал, но он то же самое отвечает. Не веришь, сам попробуй.
        Андрей рукой поманил к себе Мзингву:
        - Эй, полиглот, давай-ка спик инглиш плиз. Отвечай, ху из ньянга?
        - Э визард, - охотно объяснил переводчик.
        - Ага, колдун, значит, - обрадовался бизнесмен. - А такати?
        - Э визард ту, - улыбнулся до ушей зулус.
        - Хорошо, а сангома тогда ху?
        - Э визард, - упрямо твердил Мзингва.
        - Э нет, друзья, так не пойдет, - сказал Шахов, убедившись, что больше ничего от Мзингвы не добьется. - Если бы Бабузе нам про местные танцы рассказывал, так и черт с ним, пусть будет непонятно, лишь бы быстрее закончил. Но про колдунов мне хотелось бы знать все, что он сам знает, и даже немного больше.
        Пришлось задействовать почтенного хозяина и путем последовательного русско-анлийско-зулусского перевода, со множеством уточняющих вопросов, за каких-нибудь полчаса составить приблизительное представление о роли магии в жизни племени кумало. Можно сказать, о всеобъемлющей ее роли.
        Ни одно важное событие, будь то рождение или смерть, война или сбор урожая, не обходилось без колдовства. Например, чтобы победить в бою, вождь племени приказывал раздобыть прядь волос с головы своего врага, добавить добычу в волшебное зелье и дать выпить отвар своим воинам. И все - победа гарантирована. Если, конечно, противник не озаботился изготовлением такого же снадобья. В этом случае исход сражения уже решали отвага и выучка воинов. Даже смерть, если человек скончался не от старости и не от полученных ран, считалась результатом колдовства. Никакого представления о болезнях кумало не имели. Просто злой колдун - такати - за что-то рассердился на покойника и напустил на него такого же злого духа. Но если вовремя вмешается добрый волшебник ньянга, более могущественный, чем такати, то человека еще можно спасти.
        Духов на земле кумало, если верить рассказчику, водилось даже больше, чем живых людей. Строго говоря, у каждого человека есть собственный дух, у каждого зверя, птицы, а также, вероятно, у трав и деревьев. И у тех, кто жил раньше, у предков, духи тоже были. А теперь, оставшись без тела, они по-прежнему живут где-то поблизости. Но с предками еще можно как-то поладить - не забывать приносить им жертвы, вспоминать при всяком удобном случае, носить защитные обереги и соблюдать прочие предосторожности. В большинстве своем духи предков не желают людям зла.
        Куда сложнее с духами пришлыми. Эти существа мечтают лишь об одном - как бы завладеть чужим телом. А добившись цели, в лучшем случае выгоняют прочь собственного духа человека. И несчастный попросту умирает. Хуже, если пришельцу удается подчинить себе человеческого духа, а значит, и самого человека. Правда, на такое способны только очень сильные духи. Но и тем, кто послабее, тоже иногда везет. Им может помочь колдун-такати, решивший навредить какому-нибудь своему недругу. Колдун прокладывает духу дорогу внутрь выбранной жертвы, как здесь говорят, пускает стрелу. А дух, в уплату за помощь, исполняет приказы такати. Вернее, заставляет человека их исполнять.
        И нет для кумало большего несчастья, чем это. Бедняга может и не знать, что в нем поселился злой дух, не помнить обо всех тех гадостях, которые творил по его наущению.
        И разумеется, пакостить он станет тайно, без свидетелей, так что найти преступника простым людям обычно не под силу.
        Ньянга - тот смог бы. Но вот незадача - даже этих добрых колдунов кумало хоть и безмерно уважали, но столь же сильно и побаивались. Ведь не было никакой уверенности, что добрый ньянга в один прекрасный день вдруг не превратится в злого такати. А чтобы не пропустить этот важный момент, периодически устраивались проверки на вшивость и зачистки потенциальных злоумышленников - церемонии вынюхивания колдунов. Занимались вынюхиванием специально обученные ребята, именуемые сангома.
        Повелевать духами они не умели, но зато могли их чувствовать, видеть и даже разговаривать с ними. Впрочем, последнего и не требовалось. Вынюхиватели просто обходили всех людей племени, выстроенных по такому случаю, как на парад, и указывали палачам на тех, кого нужно «имать». Не только самих колдунов, но также и тех, кто невольно им помогал, подчиняясь воле злого духа. Причем отдавали этих несчастных палачам не для дальнейших следственных процедур, а непосредственно для исполнения приговора, поскольку даже вождь не имел права оспорить решение сангома. Неудивительно, что вынюхиватели внушали простым смертным чуть ли не больший трепет, чем зловредные такати.
        А дальше виновного уводили в сторонку и загоняли ему в задний проход заранее приготовленные деревянные колышки. Только таким образом можно поразить поселившегося в теле злого духа, пусть и не убить, но заставить выйти наружу. При этом он обычно забирал с собой и собственного человеческого духа, и несчастный быстро умирал. Но тут уж ничего не поделаешь. Зато новых преступлений уже никто не совершит.
        Обо всем этом Бабузе поведал с любезной улыбкой гостеприимного хозяина, лишь изредка сменяемой гримасой сожаления. Мол, извините, ребята, но не я выдумал этот мир.
        - Так что я бы на вашем месте больше никому эту историю не рассказывал. Тебя, между прочим, - кузнец строго посмотрел на Мзингву, - это тоже касается. Пронюхают сангома, что вы с колдунами знакомство водите, обязательно захотят проверить. А что уж они напроверяют, про то только небесная принцесса Номкубулвана[?Номкубулвана - в верованиях зулусов, дева в белых одеждах, добрый дух, дарующий людям счастье и изобилие.] знает. Но если другого выхода нет, то я бы посоветовал тебе обратиться к Кукумадеву, самому могущественному колдуну в наших краях. Не сейчас, а когда ты, Шаха, с благословения предков оправишься от ран. Если кто и поможет, то только он. Только боюсь, старый ньянга скажет тебе то же самое, что и я. Чтобы снять заклятие, нужно выполнить то, что тебе приказал твой колдун. Он же, кажется, велел вам победить льва. Вот и побеждайте.
        - Так я уже пробовал, - невесело усмехнулся Андрей. - И сам видишь, что из этого получилось.
        Он приподнял край одеяла и продемонстрировал перевязанный живот.
        - Потому и не получилось, что ты один пробовал, - наставительно сказал Бабузе. - Колдовство точности и аккуратности требует. Чуть ошибешься, и оно самого тебя погубит. Сказано: вдвоем, значит, вдвоем и драться нужно.
        Теперь пришла очередь Шахову надолго задуматься.
        Хозяин не стал мешать ему, попрощался и вышел. На сегодня он и так наговорил достаточно. И еще не решил, стоит ли продолжать. Может быть, для раненого гостя лучше и не знать, что Бабузе обязан обо всех важных либо необычных событиях, произошедших в его краале[?Крааль - особая форма поселения у африканских скотоводческих племен, с находящимся в середине скотным двором и жилыми домами, расположенными вокруг него.] , сообщать вождю Сикулуми. И о появлении в его владениях человека с белой кожей, разумеется, тоже. Ведь ничего подобного на земле кумало раньше не встречалось. Торговцы тсонга[?Тсонга - племя, обитавшее на территории современного Мозамбика и занимавшееся посреднической торговлей между другими племенами и португальскими колонистами.] , правда, рассказывали, что к ним иногда приплывают белокожие люди на огромных плотах[?Зулусы, как ни странно, не умели плавать и не пользовались лодками, а через реки переправлялись на примитивных плотах.] . Таких огромных, что на них без труда уместился бы целый крааль. Ну, так мало ли что они могут наговорить, лишь бы выгодно обменять свои товары. Никто им
особенно и не верит. Выходит, что зря.
        Так что Бонгопа, средний сын кузнеца, еще позавчера отправился к вождю. А тот наверняка заинтересуется рассказом и пошлет для проверки своего советника Хлаканьяну. Дня через два-три обязательно советник здесь появится. Но Хлаканьяна не только помощник вождя, он еще и главный вынюхиватель колдунов. И с ним уже не поспоришь. Как все жители крааля беспрекословно подчиняются Бабузе, так и сам кузнец обязан исполнять волю вождя. И вождь прикажет то, что ему нашепчет советник. Решит он, что Шаха - такой же человек, как и все кумало, и будет гость спокойно жить дальше. А уж если объявит пришельца злым духом или колдуном, Бабузе ничем не сможет помочь своему гостю.
        Был бы Шаха здоров, кузнец первым бы посоветовал ему спрятаться где-нибудь на ничейной земле, начинающейся за тем ручьем, где Бонгопа нашел раненого. Дал бы ему Бабузе пищи на несколько дней, научил, как построить шалаш, а потом, когда минует опасность, послал бы одного из сыновей, чтобы позвать гостя обратно. Но сейчас Шаха не сможет далеко уйти, да и в вельде в одиночку вряд ли выживет.
        Нет, не знал кузнец, как в данном случае следует поступить. Поэтому и промолчал.

* * *
        Хлаканьяна появился в краале даже раньше, чем рассчитывал кузнец.
        На следующий день, когда солнце начало скатываться к горизонту, с выгона прибежал один из внуков Бабузе. Возможно, тот самый, что заглядывал накануне к Шахову, а может, и другой - негритята, тем более голые, все выглядят одинаково. Прибежал и завопил на всю деревню.
        Андрей решил было, что произошло нечто ужасное, но присмотрелся к женщинам, быстро, но без каких-либо признаков истерики перемещающихся с огорода в сторону скотного двора, и успокоился. Что бы там ни случилось, это не война, не пожар и не наводнение. Но поприсутствовать все же не помешает. Он замотался, как в тогу, в шерстяное одеяло, набросил на спину плащ, еще утром принесенный Гариком, и вышел из дома. Кстати, поселили его, оказывается, в хижине среднего сына кузнеца, Бонгопы. Тот все равно постоянно где-то пропадает, а в остальных девяти домах крааля найти тихое и удобное место для раненого было бы затруднительно.
        Шел Шахов не спеша. Не то чтобы ему было совсем не любопытно, просто пока он старался избегать резких движений. И когда он добрался до огороженной площадки в центре деревни, куда на ночь загоняют скот и где днем, в случае необходимости, можно провести общее собрание, весь гарнизон уже собрался там. За исключением караульной службы, то есть пацанов, оставленных следить за стадом. Зато стайка девчат разного возраста, не то семь, не то восемь внучек кузнеца, без труда компенсировали отсутствие братьев. Шумели так, что даже собаки, вечно суетившиеся под ногами и лаявшие почем зря, на этот раз не могли с ними соревноваться в громкости. От младших не отставали и взрослые женщины - четыре незамужние дочери Бабузе, жена младшего сына, две жены старшего и две - самого хозяина (а меньшее количество взрослый, здоровый и не нищий кумало просто не может себе позволить). Мужчины, сам кузнец и двое из трех его сыновей, молча и солидно стояли чуть поодаль. А гонец уже умчался обратно в поля с заданием разыскать Гарика.
        По взглядам собравшихся, устремленным в одном направлении, Андрей догадался, что ожидается появление гостей. И долго ждать себя они не заставили. За изгородью послышался нестройный многоногий топот, и в ворота вошли два высоких молодых негра в одежде весьма экстравагантного фасона.
        Конечно, и наряды самих обитателей крааля по-прежнему удивляли Шахова. Особенно впечатляли в этом смысле дочери кузнеца. За исключением старшей, все они щеголяли топлесс и обходились травяными юбками такой длины, назвать которую словом мини было бы большим преувеличением. Но гости поразили как раз обилием одежды. Оторочка от унт украшала не только щиколотки, но и предплечья этих ребят. Грудь и плечи закрывала накидка из тонких, но длинных кожаных полосок. Такая же бахрома красовалась и на бедрах. Головной убор состоял из узкой полоски то ли ткани, то ли шкуры какого-то мелкого животного, богато декорированной разноцветными перьями. А за ушами болтались изящные кисточки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся связкой коровьих хвостов. Несколько портили впечатление кожаные сандалии, сильно напоминавшие обычные пляжные тапочки. Но большие овальные щиты из черной кожи и длинные копья с металлическими наконечниками тут же заставили позабыть об этой комической детали. Нет, смешными эти ребята совсем не выглядели, и Шахов тут же окрестил их гренадерами. Он даже немного расстроился, когда понял, что
переполох вызвали не они, а другой визитер.
        Гренадеры заняли позиции возле столбов от ворот, а между ними прошаркал невысокий тощий старикашка в накидке из буйволовой шкуры, причем рогатая голова животного служила чем-то вроде капюшона. Сопровождала его женщина, тоже с ног до головы закутанная в плащ, так что затруднительно было определить ее возраст. Да и цель ее появления так и осталась загадкой. К ней никто ни разу не обратился, сама она ни с кем не заговорила, просто стояла и смотрела. Может, она здесь для подстраховки? Вдруг старику станет худо, и женщина успеет его поддержать, оказать первую помощь. Ну, в таком случае могли бы выбрать кого-нибудь покрепче. Даже в балахоне, скрывающем особенности фигуры, незнакомка выглядела более стройной, легкой и хрупкой, чем женщины и девушки из крааля Бабузе.
        Впрочем, Андрей задержал на ней внимание лишь на секунду. Больше его занимал старик, остановившийся посреди двора, опираясь всем телом на длинную, невзрачную, как и он сам, клюку. На шее у него висела здоровенная медная бляха, и казалось, что ее тяжесть еще сильнее пригибает бедного старичка к земле. В общем, вид нежданного визитера поначалу вызвал у Шахова жалость.
        Но потом, встретившись с ним взглядом, Андрей начал испытывать тревогу. Маленькие, чуть сдвинутые к переносице и как будто подслеповатые глаза оказались единственной живой чертой на его сморщенном, тонкогубом и длинноносом лице. Зато и жили они за всех сразу. Нехороший у старикана был взгляд, цепкий, оценивающий, фотографирующий. Такие часто встречались Шахову в его прежней жизни. И воспоминания от этих встреч остались не самые приятные.
        Увлекшись изучением физиономии старика, Андрей не сразу заметил, что вслед за ним на двор вошли еще четверо гренадеров. А на то, что у крайнего левого в этой четверке брови знакомо срослись в одну мохнатую полосу, он и вовсе обратил внимание лишь случайно. Но, зацепившись за эту деталь, сразу понял, что и другие черты лица парня откровенно напоминают Бабузе. Не иначе как родственник. Уж не Бонгопа ли это, часом? Шахов ведь так и не познакомился со своим спасителем и теперь начал понимать почему. Оказывается, средний сын кузнеца за начальством бегал.
        Он усмехнулся. Что ж, глупо ожидать, что его появление не вызовет интереса у местных властей. Кто-то непременно должен был прийти поглядеть на необычного гостя. Но Бабузе-то почему молчал? Мог бы предупредить, подготовить, подсказать, как себя вести с представителем верховного командования.
        Андрей бросил укоризненный взгляд на кузнеца. Тот заметил, поднял обе руки, сложил ладони возле рта и коротко покачал головой. Вероятно, советует не болтать лишнего. Спасибо, конечно. Лучше поздно, чем никогда. Вот только хорошо бы уточнить, что тут у вас считается лишним. Но изобразить какую-либо ответную гримасу Шахов не успел. Торжественность встречи нарушило появление Мзингвы.
        Безработный шофер, судя по всему, продолжал получать максимум удовольствия от своего вынужденного простоя и сейчас возвращался в крааль после беседы с гостеприимным соседом кузнеца. Заметив, что во внутреннем дворе что-то происходит, он решил узнать подробности и нарисовался в проеме ворот во всей красе - в цветастой рубахе, да еще и в бейсболке, непостижимым образом гармонировавшей с бахромой его юбки. И было бы совсем уж странно, если бы Мзингва промолчал, увидев во дворе знакомое лицо. Говорил он по-зулусски, но Шахов практически все понял. Если не дословно, то по смыслу и интонации.
        - О, привет, Бонгопа! - обрадованно крикнул он чуть ли не в ухо старику. - Давно не виделись. Отлично выглядишь, брат, прямо как настоящий зулус. Я таких костюмов даже в «Шакаленде» не видел…
        Сконфуженный сын кузнеца не знал уже, куда спрятать глаза, представитель власти понемногу начинал выходить из себя, но Мзингва, не замечая косых взглядов Бабузе, явно не собирался прерывать монолог. В конце концов хозяин справедливо рассудил, что лучше нарушить этикет в малом, чем своим бездействием позволить свершиться более крупному нарушению. Он что-то шепнул стоявшим по бокам сыновьям и подтолкнул их навстречу дебоширу. Мзингву тут же подхватили под черны рученьки и увели от греха подальше, отсыпаться в хижине младшего из братьев.
        Дождавшись восстановления порядка, гость с хозяином обменялись церемонными приветствиями. Шахов, успевший выучить несколько кумальских слов, тоже пробормотал полагающееся к случаю «савубона»[?Sawubona - дословно: «мы тебя видим» - традиционная форма приветствия у зулусов.] , но говорить на чужом языке пока, конечно, не мог. И поскольку один переводчик находился в нерабочем состоянии, а второй еще не вернулся с выгона, беседу с Хлаканьяной пришлось отложить до торжественного обеда. Андрей, со своей стороны, тоже не возражал против такой задержки, надеясь обмолвиться парой слов с кузнецом. Но хозяин был слишком занят подготовкой к пиру, чтобы тратить время на разговоры.
        Не сказать, что Бабузе был владельцем бесчисленных стад, но он все же решил пожертвовать одним молодым бычком, чтобы задобрить советника вождя. Он собственноручно всадил ассегай[?Ассегай - вид копья с широким наконечником.] в левый бок жертвы, а затем руководил сыновьями, следя за правильностью свежевания и разделки туши. Левую переднюю ногу быка по обычаю отсылали в подарок вождю, правая доставалась дочерям хозяина, голова и загорбок - мужчинам, и так далее строго по регламенту. Старшая жена кузнеца занималась обжаркой лакомых кусочков, младшая без отдыха таскала на голове многочисленные сосуды с пивом. Работа кипела, и Андрей так и не решился отвлечь хозяина.
        Наконец все расселись на циновках вокруг очага в большой хижине хозяина. Вернее, расселись полукругом, потому что ни один мужчина, будь это хоть семилетний мальчик, не вынес бы позора, оказавшись во время обеда на левой, женской стороне дома. Дочери и внучки тоже присутствовали на пиру, но именно присутствовали. Женщинам полагалось есть отдельно от мужчин. А жены лишь прислуживали обедающим, разносили миски с кукурузной кашей, кислым молоком и прочими деликатесами. И конечно же, разливали по чашам сорговое пиво. Кстати, им помогала и та женщина, пришедшая вместе с Хлаканьяной.
        Или, скорее, делала вид, что помогала, а на самом деле внимательно слушала и наблюдала. У Шахова даже мелькнула мысль, что это она является главным проверяющим из штаба, а старичок прислан лишь для отвода глаз. Хотя, разумеется, смотреть на нее было куда приятнее. Внешностью женщина действительно отличалась от других зулусок, зато немного походила на самого Хлаканьяну, каким тот мог быть в молодости, когда на голове его еще росли волосы. Такие же тонкие губы, длинный нос с небольшой горбинкой. Если бы не большие, чуть раскосые, карие глаза, любой бы подумал, что они со стариком родственники. А в целом у нее был скорее кавказский тип лица. Если бы на Кавказе жили негры. Но там и без них хватает разных племен и народностей.
        Без плаща незнакомка уже не производила впечатления девушки-подростка. Ей никак не могло быть меньше тридцати лет. Но ее словно специально пытались сделать незаметной. Узкие бедра, легкий намек на грудь, крохотные ступни. Да и ростом она не дотягивала до взрослой женщины. И как раз поэтому женщина и привлекала к себе внимание. Нет, красивой ее назвать сложно, а вот необычной - да, необычной она была. И Андрей обязательно поинтересовался бы, кто же она такая, если бы накануне не выяснил, что настоящий кумало, особенно - за обедом, женщин вообще замечать не должен. Вот он и не стал приставать к соседям с неуместными расспросами.
        Тем более что после неспешного обсуждения с хозяином политических и экономических проблем гость соблаговолил немного пообщаться и с самим Шаховым, благо тот успел сочинить относительно безобидную историю своего появления в краале Бабузе. Андрей скупо, в общих словах рассказал, что пришел сюда с неким торговым караваном из далекой северной страны. Торговали они тканями и металлическими изделиями, обменивая все это на слоновьи бивни и крокодиловую кожу. Банально, конечно, но старик, кажется, принял его слова за чистую монету.
        - Значит, ты - торговец? - спросил он несколько хрипловатым, но отнюдь не выдающим старческую слабость голосом.
        Гарик старательно переводил, а Хлаканьяна, обратив морщинистое лицо в сторону Шахова, искоса поглядывал и на переводчика.
        Андрей решил, что немного правды его рассказу не повредит, и поведал советнику несколько подробностей своей настоящей биографии:
        - Нет, я был начальником охраны главного торговца и всего каравана.
        - И сколько же воинов было под твоим началом? - Старик прищурил и без того едва заметные в складках морщин глаза.
        - Три десятка.
        На самом деле, будучи начальником службы безопасности фирмы, Шахов руководил более чем сотней сотрудников, но решил не пугать дедушку масштабами.
        - А приходилось ли тебе участвовать в настоящих схватках?
        - Приходилось.
        - А врагов убивать случалось?
        - Случалось, - ответил Андрей, и это опять же было правдой.
        - Но по земле кумало не проходил караван, о котором ты рассказываешь, - вдруг заявил хитрый старик.
        - Конечно, не проходил, - согласился Шахов, безмятежно улыбаясь и одновременно соображая, куда бы передвинуть маршрут своего гипотетического путешествия - на восток, к побережью, или на запад, где, кажется, должна начинаться пустыня[?Калахари - самая жаркая пустыня Африки, находится к западу от Зулуленда, большей часть на территории государства Ботсвана.] .
        Пожалуй, про пустыню можно придумать более душещипательную историю. Он погасил улыбку и продолжил уже другим тоном, сдержанно-скорбным, чуточку киношным, но для местной неискушенной публики, как он надеялся, вполне убедительным:
        - Я оставил караван за много дней пути отсюда на восход солнца. Мы слишком понадеялись на проводника, а он, то ли по злому умыслу, то ли по глупости, завел нас в безводную пустыню. Вскоре многие из нас начали мучиться от жажды. Я пытался исправить свою ошибку, посылал разведчиков на поиски воды во все стороны, но не один из них не вернулся. В конце концов пришлось отправиться самому. Воду я нашел, но к тому времени в караване не осталось ни одного живого человека, кроме меня и вот этого юноши.
        Хлаканьяна уставился на Гарика так, словно только сейчас заметил.
        - Не похоже, что он с тобой из одного племени, - не без ехидства заключил старик. - Он что, тоже из проводников?
        Проще было бы воспользоваться этой подсказкой, но Андрей побоялся подставить Гарика. Тот ведь не намного лучше его самого знаком с местными условиями. Нет уж, если не уверен в собственном вранье, лучше говори правду.
        - Нет, он пришел вместе со мной из моей страны, но отец его родился где-то в здешних краях. И парнишка сам увязался с нами, чтобы увидеть землю предков.
        - Ах, вот откуда он знает язык кумало! - Кажется, старик в первый раз с начала разговора остался доволен ответом. - А тот странный человек, который так неожиданно появился во дворе и так же быстро исчез, он тоже с вами пришел?
        Шахов на мгновение замялся. Был соблазн свалить чудачества Мзингвы на повреждение рассудка, вызванное обезвоживанием. Но кто знает, не считается ли здесь, что и с ума люди сходят под действием колдовства? При всей надоедливости шофера, любоваться, как ему в зад забивают колышки, у Андрея не было ни малейшего желания. Жалко парня, глупый он, но добрый. Пусть живет. Вот только как его отмазать?
        - Мзингва - большой мастер рассказывать сказочные истории, - Шахов импровизировал на ходу. - К тому же немного знает наш язык. Мы наняли его, когда гостили в племени мудило, чтобы он развлекал нас в пути. С тех прошло два месяца, плату за свои услуги Мзингва уже получил. Почтенный Хлаканьяна, вероятно, заметил его необычную одежду?
        Советник в знак согласия молча наклонил лысую голову, и ободренный таким успехом Андрей продолжил свой вдохновенный бред:
        - Еще до того, как попали в пустыню, мы отпустили его домой. И вот несколько дней назад снова встретились. Теперь сказочник повсюду ходит за нами. Не сердись на него, пожалуйста. У парня своеобразное чувство юмора. Даже я, хоть и давно его знаю, не всегда могу определить, когда он шутит, а когда говорит серьезно.
        Неизвестно, что из сказанного сумел перевести Гарик и что понял с его слов советник вождя, но Мзингва его, похоже, интересовать перестал. Да и Андрей тоже, как ни странно. Хлаканьяна задал еще несколько малозначащих вопросов, потом важно надул щеки и вынес вердикт:
        - Что ж, я расскажу вождю, что на его земле гостит бывалый воин, не боящийся к тому же признавать собственные ошибки. Возможно, Сикулуми понадобятся твоя сила, опыт и мужество. Очень скоро понадобятся.
        Насколько Шахов понимал в деловых переговорах, это звучало как предложение о сотрудничестве. И категорический отказ от него стал бы большой ошибкой. Как и безоговорочное согласие.
        - Вероятно, мне стоит поближе познакомиться с воинским искусством кумало, - уклончиво сказал он. - И тогда станет ясно, смогу ли я быть полезен вождю.
        Во взгляде Хлаканьяны мелькнуло даже нечто похожее на уважение.
        - Хорошо, и эти твои слова станут известны Сикулуми, - кивнул он. - А теперь я хотел бы поговорить с твоим молодым другом.
        Спорить Андрей не стал, все равно от его согласия или несогласия ничего не изменится. Гарик ведь не дурак, слышал, как он разговаривает с советником, и должен сделать выводы. Авось не сболтнет ничего такого, что совсем невозможно будет как-нибудь замять и исправить. И раз уж других неотложных дел у него не осталось, то почему бы не попробовать местного пива?
        Он поднял глиняную чашку, слегка напоминающую среднеазиатскую пиалу, заглянул внутрь, скептически сморщил нос при виде мутной, бурой жидкости, не вполне отвечающей его представлениям о том, как должен выглядеть этот напиток, потом шумно выдохнул и сделал осторожный крохотный глоток.
        Ёкарный бабай, гадость какая! Как они это пьют? И как Андрей будет это пить? А ведь придется. Особенно если его примут на воинскую службу. С братьями по оружию следует поддерживать дружеские отношения. Но, черт возьми, не такой же ценой?!
        Пробиравшемуся к выходу, из последних сил сдерживавшему рвотные позывы Шахову вдруг как-то пронзительно остро захотелось вернуться в свой мир. Но это потом, сначала нужно освободить организм от той отравы, которую он по неосторожности выпил. До внутреннего двора бежать ближе, чем до ворот. Но Андрей успел заметить, что к своей деревенской площади кумало относятся с большим почтением. Не хотелось бы ненароком нанести им кровную обиду, проблевавшись в священном месте. Правда, там же, в особом загоне, ночует и скот кумало. И вытворяет все, что ему, скоту, свойственно делать. Но одно дело - глупые коровы, и совсем другое - человек. Может статься, что Юпитеру не всегда прощается то, что позволено быку.
        Он все-таки дотерпел до калитки, пробежал еще шагов десять вдоль забора, но дальше сопротивляться рефлексу уже не мог. Ухватился за ближайшую жердь, чтобы не свалиться в собственные выделения, и прекратил борьбу. Выворачивало Шахова долго и мучительно, словно он только что вернулся с неслабого корпоратива. В конце концов он опустился на четвереньки и оперся свободной рукой о землю. Стало легче, но не сказать, что намного. Ровно настолько, чтобы в голову пробралась запоздалая мысль: а не отравили ли его, часом, гостеприимные туземцы? Но и эта догадка тут же унеслась вместе с новым приступом рвоты.
        Лишь несколько минут спустя, когда уже и выблевывать стало нечего, но горло продолжали сжимать спазмы, Андрей почувствовал, что находится здесь в не настолько гордом одиночестве, как ему самому хотелось бы. Возможно, и не почувствовал, а услышал, потому что рядом с ним, оказывается, давно уже пристроился Гарик, а чуть поодаль вовсю старался и Мзингва. Значит, подыхать придется всем вместе? А с другой стороны - раз до сих пор не умерли, то, может быть, уже и не судьба? Пронесло?
        Ага, вас бы, гадов, так пронесло!
        Гады, как выяснилось, тоже стояли неподалеку, с интересом наблюдая за происходящим. Даже Хлаканьяна, одуванчик божий, и тот пришкандыбал. И как только нестройное трио Шахова, Гарика и Мзингвы умолкло, тут же взял слово.
        - Все видели? - негромко, но внятно поинтересовался он. - Они прошли испытание ядом[?На самом деле испытание ядом проводится несколько иначе. Испытуемый знает, в чем его подозревают, и знает, что ему придется пить. Это не столько яд, сколько колдовское снадобье, действующее лишь на того, кто действительно виновен. А с хорошим человеком ничего страшного, кроме рвотных позывов, не произойдет. Некоторые исследователи считают, что именно страх неминуемой смерти и убивает преступника во время таких испытаний.] . Это не злые духи и не такати. Они могут остаться жить в вашем краале.
        Ах вот, значит, как?! Не так уж и не прав был Андрей в своих подозрениях. Проверочку устроили? И как же, хотелось бы спросить, выглядели те, кто не прошел испытание?

* * *
        На следующий день Хлаканьяна засобирался в обратный путь. Никто и не возражал - скатертью дорога. Но советник неожиданно заявил, что Гарика он заберет с собой. Мол, юноша столь знатного происхождения должен жить в краале вождя, только сначала Хлаканьяна подготовит его, расскажет про обычаи кумало, научит придворному этикету.
        Шахова не на шутку встревожили эти новости. Во-первых (а до во-вторых он так и не добрался), о каком таком происхождении речь? Гарик никогда не рассказывал о своем отце, вероятно, потому, что и сам знал о нем не много. Папаша, по сведениям Вадика Бернштейна, свалил на родину, не доучившись в университете, когда сыну еще и двух лет не исполнилось. Какой-то у них в Мозамбике переворот произошел, а потом контрпереворот или что-то вроде того. В общем, не до оставшейся где-то в далекой северной стране семьи ему стало.
        Не то чтобы обычная, но и не исключительно редкая история. Сколько их таких по России-матушке бегало - черненьких Миш, Слав, Игорьков? А тут вдруг знатное происхождение откуда-то выплыло. Интересно, сам вспомнил или Хлаканьяна подсказал?
        Новоявленного аристократа Шахов отыскал на скотном дворе чинно беседующим с Бонгопой. Каким бы спешным ни было дело, Андрей не решился пренебречь принятыми у кумало приличиями. Выслушал приветствие сына кузнеца, сообщил, что тоже его видит, осведомился о здоровье его самого и членов его семьи, ответил на встречный вопрос и только затем признался, что срочно должен переговорить с Гариком. Зато уж с самим студентом церемониться не стал:
        - Ну, Мюнхгаузен, рассказывай, о чем тебя спрашивал Хлаканьяна? А главное - что ты ему ответил?
        Гарик свою вину чувствовать наотрез отказался:
        - Да ничего я ему такого особенного и не сказал. Только про отца. Как его звали, откуда он был родом, из какого племени.
        - Так ты и название его племени знаешь?
        - Не знаю, конечно, но старик сам мне подсказал.
        - То есть как? - удивился Шахов.
        Его самого Хлаканьяна вроде бы все время пытался подловить на вранье, а к студенту вдруг проявил трогательное участие. Странно все это, подозрительно.
        - Ну, я ему объяснил, что отец родился на северо-восток отсюда, на берегу океана. В том месте, где в него впадает большая река[?Имеется в виду Лимпопо, одна из крупнейших рек Южной Африки, протекающая по территории Ботсваны, Зимбабве, ЮАР, а также Мозамбика, где и впадает в Индийский океан.] . А из какого он племени, я типа позабыл. И тут Хлаканьяна начал перечислять названия. Я выбрал самое смешное и сказал, что это и есть племя моего отца.
        - Ладно, допустим, он поверил. А дальше?
        - Дальше он спросил, чем занимался мой отец. Был ли он охотником или воином, гончаром или кузнецом, колдуном или вождем.
        - И ты, разумеется, сказал, что вождем, - усмехнулся Шахов.
        - А что тут смешного? - обиделся Гарик. - Может, он и стал потом президентом фирмы или банка какого-нибудь. Откуда мне знать? Да хоть бы и министром. Дедушка мой, между прочим, и в самом деле в министерстве работал. Я так Хлаканьяне и сказал.
        Андрей опять иронически хмыкнул.
        - Да у них и слова-то такого нет - министерство!
        - Знаю, что нет, - спокойно парировал студент. - Я сказал, что дед входил в совет старейшин племени.
        - А-а, тогда понятно, - разочарованно протянул Шахов, но тут же снова перешел в наступление: - Ну, и чего ты своим враньем добился?
        Неужели Гарик не понимает, что один он там пропадет? Ни посоветоваться, ни по душам поговорить не с кем будет. И все время придется себя контролировать, как бы какую-нибудь глупость не сказать или не сделать. Это ж Штирлицем нужно родиться, чтобы такое выдержать! Да и того ведь не сразу к немцам отправили, а сначала в разведшколе обучали, если не в академии. А два курса Финэка в этом деле не сильно помогут.
        Возможно, Андрей немного и лукавил, не решался самому себе признаться, что это ему теперь придется тяжело, ему не с кем будет поговорить. В самом прямом смысле, потому как здешний язык он когда еще освоит. Да уж, подставил его студент, натурально подставил.
        - Что ты будешь там делать, я спрашиваю?!
        - Да что угодно, лишь бы за скотиной по холмам не гоняться! - Гарик тоже понемногу начал выходить из себя. - Думаешь, приятно выслушивать поучения от дикарей, которые даже считать толком не умеют? А там я хотя бы с правящей верхушкой племени общаться буду. И уж конечно, в окружении вождя можно узнать гораздо больше важного и интересного об этом мире.
        Шахов с досады хрустнул костяшками пальцев. В том, что говорил студент, была определенная логика. Поговорить с вождем и его приближенными он бы и сам не отказался. Но в то же время он понимал, что нельзя, ни в коем случае нельзя им разбегаться, какие бы радужные перспективы им ни светили, какие бы золотые горы за это ни сулили.
        - Да пойми ты, не нравится мне этот Хлаканьяна! - он уже не требовал, а просил, даже умолять был готов. - Что-то он замышляет хитрое и недоброе. И боюсь, что не без твоего участия.
        Но Гарик его словно бы и не слышал. Не хотел слышать. И когда это он успел стать таким упрямцем? Или всегда был, только не замечали этого ни Шахов, ни доцент Бернштейн?
        - Вот я и узнаю, что он затевает, - самонадеянно заявил студент. - Только мне кажется, что не в Хлаканьяне дело. Просто ты не можешь смириться с тем, что это меня позвал вождь Сикулуми, что теперь от меня зависит, как мы будем жить дальше. Ты привык быть главным, командовать другими, а теперь все изменилось, вот ты и взбесился.
        - Ах так? - Шахов побагровел. - Ну и катись к своему Сикулуми. Облизывай его черную задницу. Может, когда-нибудь в главные облизыватели выбьешься, Хлаканьяну на этом посту заменишь.
        Гарик побледнел от гнева, но ничего не ответил. Да Андрей бы и не услышал. Он повернулся и быстрым шагом ушел со скотного двора, не попрощавшись с изумленно следившим за этой сценой Бонгопой.
        Глава третья
        Назвался груздем…
        Не попрощался Шахов и с Гариком, когда тот вместе с Хлаканьяной и гренадерами покинул крааль. Потом Андрей весь вечер просидел в гордом одиночестве в хижине, а наутро разыскал Мзингву и заставил шофера переквалифицироваться в учителя зулусского языка. Двое суток он ни на мгновенье не отпускал беднягу от себя, заставляя называть по-зулусски все, что попадалось на глаза. Даже к соседу, снова пригласившему Мзингву курить кальян, они отправились вдвоем, потому что и по дороге, и в гостях Шахов рассчитывал узнать еще несколько новых слов.
        Проблемы, конечно же, были. И не только с запоминанием и построение фраз. Некоторые слова Андрей, как ни старался, правильно повторить не мог. Ну, не способен русский человек, не прерывая разговора, так прищелкивать языком, как это делают зулусы[?Отличительной чертой языковой семьи банту, куда входит и зулусский язык, является наличие особой группы щелкающих звуков.] . А если не щелкать, то совсем другой смысл получается.
        Осознав, что никогда не научится правильно говорить по-зулусски, Шахов поначалу расстроился. А потом вспомнил некоторых своих знакомых из прежней жизни - и заикающихся, и тех, кто просто в детстве к логопеду не доходил. Но ведь понимали же их как-то окружающие. А со временем и вовсе переставали обращать внимание на дефекты речи, кроме разве что откровенно комических оговорок. Ну так пусть и кумало эти его за заику принимают. И Андрей стал повторять слова чужого языка так, как позволял его собственный язык. С паузами, придыханиями, пусканием слюней и прочими спецэффектами. И если Мзингва не переспрашивал, что эти звуки означают, считал свою задачу выполненной.
        А на третий день Шахов пришел к Бабузе и заговорил с ним на родному для кузнеца языке. Плохо заговорил, неправильно, путая, а то и вовсе упуская падежи и спряжения, префиксы и местоимения, но зато сам:
        - Я хочу… помогать ты… работать на кузница.
        Бабузе понял, что само по себе уже являлось победой.
        - Твоя рана больше не болит? - недоверчиво спросил кузнец.
        - Много работать - рана быстро заживать, - махнул рукой Шахов. - Я сильный, ты не жалеть.
        Но Бабузе все равно решил поначалу не перенапрягать выздоравливающего. Поставил его раздувать меха для плавильной печи, которая также размещалась в кузнице. Собственно, никакой кузницы и не было, просто огороженный участок земли за пределами крааля, с небольшим шалашиком, где хранились нехитрые кузнечные инструменты и сырье для работы. Там же от дождя прятали и меха, чтобы не отсырели.
        Работать в кузне, даже на открытом воздухе, занятие не из приятных. Может быть, даже особенно на открытом воздухе. С палящим целый день солнцем еще кое-как удавалось справиться - печь стояла неподалеку от большого, ветвистого дерева, и время от времени его тень накрывала Шахова. Да и смесь из коровьего масла и красной глины, которой Андрей по настоянию кузнеца обмазался с ног до головы, тоже спасала от солнечных ожогов. Но оставалась еще и сама печь! От ее глиняного цилиндрического корпуса так и несло жаром, а прерывать работу нельзя ни на мгновение. Кузнец сразу недовольно оборачивался - дуй, мол, сильней. Если металл застынет недоплавленным, придется все заново начинать. А меха-то примитивные, слабенькие, особо не раздуешься.
        К сшитому из бычьей шкуры мешку в форме опрокинутой набок четырехгранной пирамиды со стороны вершины подсоединялся полый коровий рог, который затем вставлялся в отверстие печи. А по швам основания пирамиды, со вшитыми внутрь тонкими, но крепкими прутьями, не позволяющими мешку сминаться, прикрепляли пару ременных полос. Помощник кузнеца закреплял нижнюю полосу, положив на нее тяжелый камень, а потом хватался за верхнюю и начинал дергать, закачивая в печь воздух. Раз-два, вверх-вниз. И все бы ничего, только сжимать меха требовалось полностью, до самой земли, и обычно управлялись с ними, сидя на корточках. Но Шахов в послаблениях не нуждался. Сгибался до земли и разгибался обратно. Чем больше амплитуда движений, тем лучше. И для работы, и для нагрузки на мышцы, чтобы быстрей восстановить прежние кондиции.
        Потом плавка заканчивалась и начиналась ковка металла. Андрей брал здоровенный кусок гранита, заменявший здесь тяжелый молот, и со всей силы колотил им по заготовке, лежавшей на наковальне - такому же камню, только еще больших размеров. Раз-два, вверх-вниз. Работал с остервенением, как в молодости в тренажерном зале. И при любой возможности, если хватало дыхания, старался говорить. Впрочем, когда не хватало, тоже старался. Обо всем на свете. Расспрашивал об устройстве плавильной печи, о предметах, которые изготавливал кузнец, о том, сколько стоит его труд, что можно получить в обмен на наконечник копья, мотыгу или топор. Бабузе он сразу предупредил, чтобы тот не рассчитывал поработать в тишине.
        - Я говорить - ты не смеяться, отвечать, поправлять. Я учиться.
        Кузнец на все чудачества гостя смотрел с добродушной, снисходительной усмешкой. Понимал, что Шаха переживает из-за ссоры с другом, пытается хоть чем-то себя занять. Проснется завтра, почувствует, как ломит все тело после тяжелой работы, и придумает себе занятие попроще. Но Бабузе еще не знал, с кем связался.
        Мышцы у Андрея наутро действительно болели, но болели привычно, как всегда в начале тренировочного сбора. Этим профессионального спортсмена не испугаешь. И когда Шахов, едва рассвело, снова заявился в кузню, Бабузе усмехаться перестал. Признал в нем помощника. Зато и требовать стал, как с настоящего подмастерья. Кричал, ругался, а Шахов только радовался, услышав незнакомое слово, просил объяснить, что это значит.
        Их разговоры час от часу становились все содержательнее. Андрей действительно учился. Быстро учился, сам удивляясь своим неожиданно открывшимся способностям. На третий день он уже решился завести беседу о том, что его по-настоящему интересовало:
        - Хлаканьяна сказал: я скоро нужен Сикулуми. Зачем?
        - Воевать, - просто ответил кузнец.
        - У Сикулуми мало воинов?
        - Каждый кумало - воин, - чуточку обиженно возразил Бабузе. - Если нужно, все мужчины племени пойдут на войну.
        - Все мужчины - воины? - переспросил Андрей. - Почему?
        На такой сложный вопрос в двух словах ответить было затруднительно. Но тут, очень кстати, одна из дочерей кузнеца принесла обед - две миски кукурузной каши, плошку с кислым молоком и обязательный жбанчик с пивом. Кузнец отложил в сторону молоток, достал из подсобки циновки для себя и для Шахова, расстелил свою, уселся и принялся за еду, между делом продолжая объяснения.
        Регулярного войска или какой-либо отборной дружины у кумало нет, да и у соседних племен тоже. Зато юношей одного возраста собирают вместе и поселяют в особом, военном краале. Там они обучаются воинскому искусству, а заодно приглядывают за многочисленными стадами вождя. Точнее, наоборот - пасут скот, а свободное время посвящают упражнениям под руководством опытных командиров.
        - Смотри-ка, прямо как у нас! - не удержался от иронии Шахов.
        Кузнец подтекста не уловил, зато понял, что этот обычай известен и другим народам. Что только подтверждает его мудрость и правильность.
        - Мой средний сын как раз и обучает молодежь военному ремеслу, - гордо продолжил он. - Бонгопа был лучшим бойцом в своем отряде, и, когда пришло время набирать новый, ему предложили остаться и помогать старшим учителям. Теперь, спустя пять лет, он уже и сам стал командиром.
        Это известие Андрея обрадовало. Выходит, что он уже знаком с офицером кумальского воинства. Когда-нибудь это знакомство ему пригодится. Но кое-какие детали в рассказе кузнеца его насторожили, заставили задуматься.
        - Значит, Хлаканьяна лгал? - спросил он, покончив с кашей. - У Сикулуми много воинов, и я ему не нужен.
        Бабузе чуть не захлебнулся кислым молоком.
        - Ты ничего не понял, Шаха! - сказал он, откладывая миску в сторону. - Ты даже не догадываешься, какой опасности избежал. Хлаканьяна обладает огромной властью. Он мог приказать, чтобы я выгнал тебя из крааля. И мне пришлось бы подчиниться. Почему он мог отдать такой приказ - теперь уже не важно. Главное, что не отдал. Наоборот, он разрешил тебе поселиться в моем краале.
        - Когда он разрешил? - удивился Андрей. - Я не слышал.
        - Слышал, но не понял. Он сказал то же самое другими словами. Вспомни, что я тебе объяснял, Шаха. Если начнется война, Сикулуми позовет сражаться всех мужчин племени. А Хлаканьяна сказал, что Сикулуми позовет и тебя. Значит, тебя приняли в племя. Теперь ты - кумало.
        Интересное кино! Нет, приятно, конечно, когда тебя признают своим в доску. Но Андрей вроде бы никуда его принимать не просил, заявлений не писал, устных пожеланий не высказывал. С чего вдруг такая спешка, чтобы без него решать?
        - А если я не хочу быть кумало?
        Может, и не стоило так в лоб спрашивать, но зато так же и отвечать придется, без расшаркиваний и увиливаний.
        - Не хочешь - не будь, - спокойно, ничуть не обидевшись, ответил кузнец. - Никто силой не заставит. Гостям у нас тоже рады. Особенно тем, которые чересчур долго не задерживается.
        Вот так-то, дорогой Андрей Викторович! Хотел откровенного разговора - получай. И ведь все правильно. Не хочешь быть своим - значит, будешь чужим. А с чужаком долго возиться не станут. Рано или поздно попросят с вещами на выход. И скорее рано, чем поздно. В самый неподходящий момент. И придется тогда все начинать с начала. Только уже без Гарика. А значит, и самого Шахова такой вариант не устраивает.
        Студент, конечно, редкостным говнюком оказался, но не бросать же парня одного в чужой стране. Даже хуже того, в чужом мире либо в чужом времени. Он ведь только с виду такой же, как здешние папуасы, а на самом деле ему еще трудней будет вживаться в другие условия. Как раз из-за своей похожести. Нет, вляпались вдвоем - вдвоем и выбираться надо. Только еще один вопрос уточнить нужно:
        - Но если я буду кумало, меня хоть к этому вашему колдуну, Куку-кому-то, отведут?
        Бабузе закончил с обедом и теперь потягивал пиво из большой чаши, а потому находился в благодушном настроении.
        - Я бы тебя и так отвел, когда с делами разберусь. Но лучше, конечно, сначала с Сикулуми поговорить. С колдунами всегда непросто договориться, но раз уж тебя сам вождь прислал, старик станет сговорчивей.
        Шахов не стал признаваться, что согласился бы из без этих обещаний - все равно деться некуда. Но приятней думать, что ты не просто подчинился неизбежности, а выторговал для себя эксклюзивные условия.
        - Ладно, договорились, пойду я в вашу армию, - не стал он упрямиться. - А что должен делать кумало, пока война не началась?
        - Да ничего особенного. Почитать предков, слушаться вождя и старейшин и не нарушать обычаи. А в остальном - делай что хочешь. Строй новый дом, заводи свое стадо, женись, наконец. Жениться - это даже важнее, чем дом. Неженатый кумало - не настоящий кумало. Хочешь, дочку свою за тебя отдам? Вот эту, Новаву. - И он кивнул на сидевшую в сторонке на корточках девушку.
        Андрей тоже поглядел на нее. Раньше все как-то некогда было. Ага, та самая, которую он приметил еще тогда, когда в крааль приходил Хлаканьяна. Почему приметил? Да потому, что одета она была иначе, чем другие дочери кузнеца. То есть, в отличие от них, была одета. В некое подобие кофточки, закрывающей грудь и живот. Закрывающей весьма условно, при желании все там можно было рассмотреть, но все-таки различие сразу бросалось в глаза. Одно дело - выставленные напоказ крепкие девичьи груди, и совсем другое - они же, но спрятанные за слабо колышущейся бахромой. Откровенно говоря, второй вариант как-то даже эротичней. Интересно, почему же все-таки она одета иначе, чем сестры?
        Девушка под его пристальным взглядом засмущалась, отвела глаза, чуточку отвернулась. Отчего, впрочем, рельеф проступил еще отчетливей.
        - Правда, выкуп тебе заплатить нечем, - продолжал строить планы Бабузе. - Стада у тебя своего пока нет. Но, с другой стороны, ты же ее никуда из моего крааля не уведешь. Стало быть, внакладе я не останусь. Но чтобы совсем даром не отдавать - так уж и быть, согласен на тот браслет, что у тебя на руке обычно надет.
        Шахов, чьи мысли текли несколько в другом направлении, не сразу понял, что речь идет о его швейцарских часах. Скромных таких «Роже Дюбуа», тянувших от силы на пятнадцать тысяч евро. Да, это, конечно, не корова, но у кузнеца все равно губа не дура.
        Да бог с ними, с часами. Не перед кем здесь ими хвастаться. Не поймут, не оценят. А точное время ему теперь и вовсе ни к чему. Достаточно сказать «когда солнце станет вон над тем деревом», и каждому понятно. Кроме, может быть, самого Андрея, но придется как-то привыкать, приспосабливаться. И он бы, не задумываясь, расстался с часами, только было бы зачем.
        Нет, дочурка-то, в общем и целом, симпатичная, улыбчивая, фигуристая. Хотя бедра немного полноваты, но местные девушки, как успел заметить Шахов, вообще крепкого сложения. Зато, наверное, на здоровье не жалуется и ко всякой домашней работе с малолетства приучена. Словом, не такая уж и дурацкая идея. Только подозрительно, что кузнец так активно за сватовство взялся. Непохоже на него. Вообще-то Бабузе - мужик обстоятельный и горячку пороть не любит. А может, он и сейчас не сгоряча? Давно все обдумал и только удобного случая ждал. А теперь, выходит, дождался.
        - А почему именно Новаву? - на всякий случай поинтересовался Андрей. - У тебя есть и другие дочери.
        Кузнец закашлялся, а девушка, до того момента с вполне понятным интересом следившая за беседой, вдруг вскочила, собрала в корзину пустую посуду и умчалась домой. Бабузе подождал, когда она скроется за кустами, и лишь затем ответил:
        - Извини, Шаха, но других я без выкупа отдать не могу. Обычай такой.
        - А эту почему можно?
        Теперь уже и Шахову стало интересно. Не то чтобы ему на самом деле срочно захотелось жениться, но не стоит упускать любую возможность узнать побольше об обычаях кумало. Пусть даже связанных не с самой важной, во всяком случае - лично для него, стороной их жизни.
        - Дело в том, - неохотно, со вздохами и долгими паузами, объяснил Бабузе, - что Новава уже была замужем. Все по закону, жених двух коров за нее отдал. А потом привел обратно и потребовал, чтобы я вернул ему выкуп.
        - А разве так можно? - искренне удивился Андрей.
        Нет, развод в любой стране - процедура не из приятных, но так откровенно приравнять женщину по стоимости к двум коровам!
        Оказалось, что можно. Если жена за два года не родит мужу ребенка, тот имеет полное право посчитать сделку недействительной. Может, конечно, и подождать еще, но тут уж все от человека зависит. И кузнец, в свою очередь, мог не отдавать коров, а предложить неудовлетворенному мужу замену, другую дочку. Но Бабузе уперся, пошел на принцип и предпочел вернуть выкуп. Не хватало еще, чтобы этот - тут Шахов узнал еще одно новое слово - и вторую дочку бесплодной объявил. И с одной-то теперь хлопот не оберешься.
        В общем, понятно, с чего это он так с женитьбой засуетился. Но высказаться по этому поводу Андрей не успел. Кузнец потянулся, потер руки и, как будто вовсе и не ожидал ответа на важный вопрос, скомандовал:
        - Все, отдохнули, пойдем дальше работать. Если этот топор сегодня доделаем, завтра можешь не приходить. Новых заказов пока нет.
        Такой поворот Шахова устраивал. Женитьба не входила в его ближайшие планы. Даже в отдаленные. Меньше всего ему сейчас нужно было как-то привязывать себя к этому миру. А Бабузе, видимо, почувствовавший его настроение, создал возможность без потерь с обеих сторон замять разговор. Но чувство неловкости все равно не отпускало Андрея. Да если бы только неловкости! Пусть и не высказав вслух, но он все же отказал кузнецу. Может быть, даже обидел. А вот этого не хотелось бы.
        - Послушай, Бабузе!
        Кузнец сдвинул и без того сросшиеся брови.
        - Ты же знаешь, что я хочу вернуться на родину, - откровенно сказал Шахов. - Глупо жениться, если я не собираюсь здесь оставаться. Вот если ничего у меня не получится, тогда вернемся к этому разговору. Согласен? - И прибавил, чтобы кузнец даже и не думал упрямиться: - А браслет я тебе и так подарю.
        Удар пришелся точно в цель. Бабузе привел брови в нейтральное положение, заулыбался. Но гордость не позволила ему уступить без борьбы.
        - Нет, Шаха, браслет оставь себе. И никому другому тоже его не дари. А вот когда надумаешь жениться, - кузнец хитро прищурился, - заплатишь мне им за невесту.
        Андрей улыбнулся в ответ:
        - Договорились.
        Худо-бедно, но потенциальный конфликт был задушен в зародыше. Бабузе снова пришел в хорошее расположение духа и болтал за работой без умолку. Между прочим, разговор зашел и о свадебных обычаях кумало и окрестных племен.
        - Ты не думай, Шаха, что возврат невесты - такая уж редкость, - словно бы оправдывался несостоявшийся тесть. - Даже с вождями такое случается. Вот послушай.

* * *
        И он рассказал историю, произошедшую в племени ндвандве[?Ндвандве и сибийя - кланы народа нгуни, соседствующие с зулусами и позже завоеванные Шакой.] . Молодому вождю Нхлату пришла пора обзавестись первой женой. Он выбрал себе невесту, красивую девушку по имени Нтомбази, дочку старейшины из племени сибийя. Заплатил немалый выкуп - восемь коров и быка, справил большую и шумную свадьбу и зажил с молодой женой мирно и счастливо. До самого рождения первенца.
        Тут и случилось беда. Нет, ребенок родился живой, хоть и слабенький, недоношенный. К тому же мальчик. Повивальные бабки уже обрезали заостренным стеблем камыша пуповину и присыпали ранку древесной золой, когда сообразили, что роды еще не кончились, что там, в животе у роженицы, еще кто-то остался. Они даже догадывались кто, но вслух произнести не решались.
        У кумало, как и у родственных им народов, существует поверье, что рождение близнецов - это дурной знак, близнецы приносят несчастье. Считается, что таким образом злые духи пытаются проникнуть в мир людей. Сангома утверждают, что один ребенок все-таки настоящий, зато второй - порождение нечистой силы. Потому что все охранительные обряды совершались с таким расчетом, чтобы защитить одну женщину - мать - и одного ребенка. А второй, оставшийся беззащитным, не может сопротивляться злому духу. Но определить, кто из них кто, способен только вынюхиватель колдунов. Поэтому повивальные бабки дождались появления второго близнеца и лишь затем послали за вождем и его советниками.
        Сангома долго плясал над телами младенцев и наконец объявил, что настоящий сын Нхлату - тот, что появился вторым. Мол, злому духу не терпелось выбраться наружу, и он опередил брата. Нечистую силу нужно как можно скорее выгнать из селения. Поэтому первого из близнецов тут же положили в корзину, унесли в лес, растущий к западу от крааля, и оставили там на съедение диким зверям. А второго младенца признали законным сыном вождя и дали ему имя Звиде.
        И наверное, вскоре все позабыли бы об обстоятельствах его рождения, но мальчик рос хилым и болезненным. А болезни, как известно, насылаются колдунами-такати или злыми духами, с их помощью поселившимися в теле человека. И окружающие волей-неволей начали задумываться, не ошибся ли сангома с выбором настоящего сына Нхлаты. А где-то в возрасте семи лет у Звиде начались странные кратковременные выключения сознания. Мальчик вдруг замирал, переставал отвечать на вопросы, лицо утрачивало осмысленное выражение, взгляд становился отсутствующим и неподвижным. Вскоре это состояние проходило, чтобы спустя несколько дней повториться снова. А сам Звиде не мог потом вспомнить, что с ним происходило во время припадка[?Симптомы абсанса - одной из разновидностей эпилептического припадка. Обычно наблюдаются у детей школьного возраста, но при правильном лечении пропадают к двадцати годам.] .
        Нхлату очень любил жену и сына, и до поры до времени болезнь Звиде удавалось скрывать от посторонних. Но семья вождя всегда вызывает повышенный интерес у простого народа, и о странном поведении мальчика все-таки узнали. И тут уже припомнили, что после появления на свет первенца Нтомбази дважды рожала мертвых младенцев, а у второй жены Нхлату на свет появлялись одни девочки. Не иначе как на вожде лежало какое-то проклятие, и виновника отыскать не трудно - вот он, злой дух, которого по ошибке оставили в живых вместо обычного ребенка.
        Народ заволновался, ведь проклятие вождя неминуемо скажется и на его подданных. Многим начало казаться, что уже сказывается. Скот размножается плохо, неурожаи, засухи и лихорадки случаются чаще, чем в прежние времена. Конечно же, не обошлось без зловещих предсказаний сангома. В конце концов совет старейшин потребовал от Нхлату избавиться от проклятого ребенка.
        Даже вождь не способен противостоять желанию всего народа. И Нхлату сдался. Он, правда, не позволил казнить мальчика тем страшным способом, который бытует у сангома, но вынужден был изгнать Звиде. Сначала им с матерью пришлось поселиться вдали от людей, в крохотной хижине на опушке того самого леса, в котором когда-то оставили умирать второго близнеца. И по ночам они часто слышали, как воет и рычит в чаще злой дух, оставшийся без человеческого тела.
        Так прошел год, но несчастья продолжали сыпаться на ндвандве, и предполагаемому виновнику всех бед вовсе запретили появляться на землях племени. Нтомбази не пожелала расстаться с сыном и тоже отправилась в изгнание. В родном краале ей отказали в приюте. Отец давно уже умер, а старший брат то ли побоялся проклятия, то ли не захотел возвращать богатый выкуп за невесту. Так или иначе, но он не принял сестру с племянником. Лишь после долгих мытарств им разрешил поселиться у себя нынешний вождь кумало.
        Правда, и Сикулуми не рискнул принять необычного ребенка в собственном доме, а отправил в крааль Хлаканьяны. Кому же еще, если не главному вынюхивателю, следить за происками злых духов. Так и живут с тех пор мать с сыном под присмотром сангома. Звиде вырос, стал почти взрослым мужчиной, но по-прежнему мучается припадками и выглядит слабее своих ровесников. Он слишком много времени проводил в хижине, прячась от солнечного света, и кожа его побледнела, стала желтоватой, как шерсть на боках у импалы[?Импала - африканская антилопа. Окрас шерсти на спине рыжий или коричневый, на боках - несколько светлее.] . Сам Бабузе его ни разу не видел, но те, кому приходилось заглядывать в крааль Хлаканьяны, рассказывают именно так.
        И вот что интересно - с изгнанием Звиде и Нтомбази бед у ндвандве ничуть не убавилось, а приютивший их Сикулуми ни разу не пожалел о своем добром поступке. Даже Хлаканьяна вроде бы всем доволен. Но вот его коллеги из племени ндвандве уверяют, что злой дух просто затаился и, когда все о нем забудут, обязательно покажет себя. Молодцы эти вынюхиватели, ничего не скажешь. Если уж объявили тебя нечистой силой, то, как ни старайся быть белым и пушистым, все равно не отмажешься, то есть не отчистишься. Да и правильно - зачем же собственный авторитет подрывать? Стоит один раз признаться, что совершил ошибку, и в следующий раз люди уже задумаются - а вдруг сангома и теперь не прав? Спрашивается, оно ему надо?
        Но тут вдруг умирает Нхлату и для ндвандве наступают совсем уже беспокойные времена. Племени нужен вождь, а ни сыновей, ни родных братьев у Нхлату в живых не осталось. Племянников и двоюродных братьев - сколько угодно, но обычай требует, чтобы наследника выбрали из Большого дома, то есть среди сыновей старшей жены предыдущего вождя. Или предпредыдущего.
        Может, старейшины и решились бы обойти закон ради благополучия племени, но тут претенденты на престол так перецапались, что едва все дело кровавой разборкой не закончилось. А пока они ссорились и мирились, соседи-сибийя повадились нападать на пастухов-ндвандве и не одно стадо таким путем у них отняли. Народ заволновался, им было уже все равно, кто вождем станет, лишь бы порядок в племени навел.
        Тут-то Сикулуми и напомнил им про сына Нхлату, преспокойно живущего в его племени. Заодно пообещал, в случае положительного решения вопроса, помочь разобраться с вороватыми сибийя. А может, чем и пригрозил, если старейшины упрямиться станут.
        Они, правда, пока ответа не дали. Спорят, сомневаются. Одни еще про злого духа не забыли, других беспокоит здоровье Звиде - как бы через год-другой снова не пришлось вождя выбирать, третьим кажется подозрительной настойчивость Сикулуми. Но сколько же можно племени без вождя оставаться? Рано или поздно согласятся, и Звиде вернется в родительский дом в качестве законного наследника. И сразу же ндвандве вместе с кумало нападут на сибийя, заставят вернуть награбленное и сверх того возьмут самую малость, чтобы впредь неповадно было.
        Андрея предстоящая война не очень взволновала. Если численность всех племен примерно одинакова, - а иначе как до сих пор одни других не съели, - то честной драки не получится. Это, скорее, похоже на карательную операцию, продразверстку или какой-либо другой способ избиения младенцев. Не обязательно знать местные условия, чтобы понять, чем дело кончится. А вот пареньку этому - Звиде - Шахов не завидовал. Мало приятного оказаться среди чужаков, где никто тебя не любит, а многие и вовсе мечтают занять твое место. И если бы не поддержка из-за бугра, давно бы отравили, придушили, или как здесь принято поступать в подобных случаях? Нет, сам бы он отказался от такого заманчивого предложения. Да, слава богу, никто и не предлагает.
        Кузнеца тоже занимали отнюдь не военные действия. Он собирался вывести из рассказа совсем другую мораль.
        - Вот такие дела, Шаха, - заключил Бабузе, придирчиво осматривая свежеоткованный топор. - Никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом дороги. Да и ни к чему это. Просто иди и верь, что предки не оставят тебя в беде. И они не оставят. Вот увидишь, скоро у тебя все наладится. Может быть, тебе понравится жить у нас. Заведешь семью, детей, построишь дом…
        Андрей усмехнулся. Что-то совсем размечтался кузнец. Не иначе, от жары это у него. Конечно, существует вероятность того, что Шахов застрянет в этой доисторической Африке навсегда. Пускай она даже более вероятна, чем все другие вероятности, вместе взятые. Но чтобы ему здесь еще и понравилось - это уж вряд ли.
        А кузнец продолжал философствовать:
        - Или может случиться по-другому: ты вернешься на родину и будешь с улыбкой вспоминать о своих приключениях. О встрече с колдуном, поединке со львом и о том, как работал в моей кузне. Хорошо работал, между прочим. Без тебя я бы еще долго возился. А теперь иди отдыхай. Утомил ты меня своими разговорами.
        Шахов мысленно возмутился. Это еще разобраться надо, кто кого утомил. Бабузе и сам не дурак языком почесать, плешь проесть и зубы заговорить. Можно подумать, что до того, как Андрей к нему в помощники напросился, кузнец здесь в гордом одиночестве трудился. Наверняка ведь кто-то из сыновей помогал. А теперь папаша его в отпуск за свой счет отправил. Так ведь чего только ни придумаешь, чтобы дочку-разведенку к мужику пристроить.
        Нет, дорогой друг! Такие номера со мной даже в дни далекой безбашенной молодости не проходили. А уж потом, когда начались подвиги ратные да бранные… Кстати, о подвигах.
        - Погоди, Бабузе! - остановил Андрей кузнеца, принявшегося складывать инструменты в подсобку. - Ты сказал: скоро будет война. Как скоро?
        Кузнец задумчиво почесал бороду:
        - Один только Сикулуми точно знает когда. Остальные могут только догадываться. Но если подумать хорошенько, то должна начаться до праздника урожая[?Праздник урожая, или праздник сбора первых плодов, обычно проводился в конце декабря либо в начале января, но обязательно в полнолуние.] .
        - А когда будет праздник?
        - В следующее полнолуние.
        - И меня тоже позовут на войну?
        - Позовут.
        - Точно?
        - Клянусь своими дочерьми.
        Должно быть, это очень сильная клятва. Если не брать во внимание сегодняшнее откровенное предложение, Бабузе, по-видимому, своих детей любит. В конце концов, не отдал же он среднюю дочку тому скандалисту с подозрением на импотенцию. Да и бог с ним, с кузнецом, и всеми его невестами на выданье. Не до сук, понимаешь ли, война.
        Андрей хмыкнул, но тут же снова посерьезнел. Значит, не позднее новолуния. А когда оно у нас намечается? Он отыскал в уже темнеющем небе рогалик луны и облегченно вздохнул: поздняя[?Шахов ошибается. В южном полушарии серп луны прирастает и убывает в обратном направлении.] . Так что недели две на подготовку у него есть. Надо же выяснить, как они здесь воюют. А то ведь совсем глупо будет загнуться в каком-то мелком африканском междусобойчике.

* * *
        Мзингва возвращался домой в прекрасном настроении. Нет, не домой, конечно. Но он уже обвыкся в краале кузнеца, почувствовал вкус к здешней спокойной, размеренной жизни. Ему здесь нравилось. Никто не пристает со всякими глупостями, вроде того, что нужно купить сыну новые ботинки, а новый диск можно и одолжить у кого-нибудь из друзей. Или что нужно отвезти клиента в клуб, а потом всю ночь дожидаться в машине, когда тому надоест уныло потягивать коктейли и неуклюже топтаться на танцполе. Белые не умеют отдыхать, Мзингва всегда это знал и теперь еще раз убедился.
        Чем, к примеру, занят Шаха? Зубрит зулусский язык и потеет в кузнице у Бабузе. А для чего, спрашивается? Он же сам говорил, что не собирается здесь задерживаться надолго. Но раз уж занесла судьба в эту дыру, - Шаха считает, что вовсе не судьба, а Магадхлела, но какая разница? - расслабься и получай удовольствие от того, что само свалилось к тебе в руки и чего в другом месте не допросишься и не дождешься. Работать никто тебя не заставляет. Кормят, правда, однообразно, но, видать, кузнецу просто жены такие скаредные попались. Зато соседи обязательно что-нибудь вкусненькое предложат. А в гости чуть ли не каждый день зовут, слушают, как ведущего телешоу, и все время кальян подсовывают. Дагги здесь столько, что Мзингва иногда даже отказывается, но хозяева не обижаются - делай что хочешь, только рассказывай. Он уже все окрестные селения обошел и на второй круг отправился.
        А какие девушки, это ж обо всем на свете забыть можно! Глазастые, грудастые, да и не такие уж дикие, как сначала показалось. Охотно смеются над его шутками и совсем не против пообжиматься где-нибудь в стороне от любопытных глаз. Дальше дело пока не заходило, но Мзингва и не старался торопить события. Он вовсе не горит желанием схлопотать по шее от какого-нибудь излишне бдительного папаши. Это еще в лучшем случае. Да и сами девушки нет-нет да и заведут разговор о том, где расположен крааль Мзингвы, сколько у него коров и сколько жен. С такими он сразу заигрывать прекращает, благо замену долго искать не приходится.
        Нет, домой, в свой однокомнатный крааль на четвертом этаже, к своей единственной жене-корове, он всегда успеет. А пока он и здесь неплохо устроился.
        Сегодня Мзингва посетил дальний крааль, где ему бывать еще не приходилось. Дорога туда заняла почти два часа, но удовольствие того стоило. Хозяин не поскупился ради встречи со знаменитым рассказчиком зарезать бычка, и обед выдался на славу. Вот только выступление чуть было не сорвалось самым неожиданным образом.
        Мзингва собирался поведать о том, как копы устроили облаву в его любимом ночном баре, а он с приятелем ловко улизнул через подсобку. Приятель как раз работал в этом заведении и частенько проводил друзей в зал бесплатно. Собственно, поэтому бар Мзингве так и полюбился. А если совсем честно, то и приятелями они стали по той же причине.
        - Ну так вот, - перешел Мзингва к самому волнующему эпизоду истории, - только мы с другом раскурили косячок, как вдруг в зале послышался шум: всем стоять, лицом к стене, руки за голову и все такое. Ну, думаю, попался. Если копы унюхают, чем я тут занимался, - все, ночь в участке мне гарантирована…
        - Постой-постой, - перебил его хозяин. - Ты хочешь сказать, что в вашем племени не разрешается курить даггу?
        - А у вас разве разрешается? - удивился Мзингва.
        Хозяин замялся. Он и так чувствовал свою вину за прерванный рассказ, а теперь гость задал такой странный вопрос, что ответить на него, не поставив собеседника в неловкое положение, вряд ли удастся.
        - Вождь Сикулуми сам иногда курит кальян, - осторожно начал хозяин. - И не запрещает другим кумало. Конечно, лишь после того, как сделаны все важные дела, и чтобы не очень увлекались этим занятием. Старейшины говорят, что от долгого курения дагги сбивается глаз, дрожит рука и слабеет печень[?У зулусов существует идиома «иметь печень», то есть быть храбрым человеком.] .
        - А от пива, значит, печень не слабеет? - хохотнул Мзингва.
        Никто, однако, не рассмеялся. Пауза получилась какой-то неуютной, а молчание - осуждающим.
        - И вы что, всегда делаете так, как приказал вождь и решили старейшины? - не поверил Мзингва.
        Собравшиеся замерли, напряглись, перестали жевать. Кальян сиротливо лежал на полу рядом с очагом.
        - А как же иначе? - очень серьезно, чуть ли не торжественно заявил хозяин. - Сын слушается отца, взрослые кумало - старейшину, все вместе - вождя. Как прикажет вождь, так и будет.
        - А если вождь отдаст плохой, неправильный приказ?
        Не стоило Мзингве этого говорить. Тем более что ответ его ничуть не удивил. Зато обстановка накалилась, как камни в очаге.
        - Вождь не может поступить неправильно, - отчеканил хозяин.
        И все. Больше спорить не о чем. И любой здравомыслящий человек так бы и поступил. Но, наверное, Мзингва слишком долго общался с Шахой и заразился от него русским упрямством.
        - Значит, если Сикулуми прикажет вывести меня из крааля к ближайшему оврагу, тюкнуть там дубинкой по затылку и оставить на корм гиенам, вы этот приказ выполните?
        Хозяин оказался впечатлительной натурой. Лицо его посерело, взгляд остановился, толстые губы вытянулись в линию, крылья носа вжались. Видимо, он представил себе картину расправы и ужаснулся. Но голос при этом не дрогнул ни разу.
        - Я буду самым несчастным человеком на свете. Ко мне никто больше не захочет прийти в гости. Но если вождь приказал, я не могу его ослушаться.
        В итоге пришлось его же и утешать. И рассказывать, почему Мзингва и его друзья так неуважительно относятся к своему вождю. Тоже, в общем-то, нелегкая задача. И если бы не беседы с Шахой, он бы вряд ли смог толком что-то объяснить. Но от него и не требовалось ничего выдумывать - только повторить слова русского. Правда, еще проще, чем рассказывали ему самому.
        А как же иначе, если эти счастливчики даже не знают, что такое апартеид? Повезло же этим кумало жить в таком месте, куда еще не добрались белые люди! Ну так вот, до племени Мзингвы они все-таки добрались. Очень злые белые, не такие, как Шаха. И очень сильные, как Шаха. Они победили черных и стали ими командовать. И конечно же, приказы они отдавали такие, от которых черным было плохо. Так продолжалось очень долго, и племя Мзингвы в конце концов научилось не исполнять приказы белых. Потом они прогнали врагов и теперь сами собой командуют. Но с привычкой не исполнять приказы ничего поделать не могут. Особенно те, которые остались еще от прежних, белых вождей. Например, запрещающие курить даггу.
        Пожалуй, это был лучшее выступление Мзингвы. Так его еще никогда не слушали. Хотя он и раньше не мог пожаловаться на недостаток внимания. Но случалось порой, что слушатели мало что понимали в его рассказах. Теперь же успех был полный. Больше всех переживал, разумеется, хозяин. Он менялся в лице после каждой фразы. А когда убедился, что все закончилось хорошо, так и вовсе засиял от счастья. И понятное дело, никто уже и не помнил, как неприятно начинался этот вечер.
        На обратном пути Мзингва размышлял о том, что теперь ему придется часто рассказывать эту историю. Хозяин наверняка не утерпит и похвастается соседям, какая замечательная вечеринка прошла в его краале. И все захотят услышать тот же самый рассказ своими ушами. Так что гастроли только начинаются. Главное - каждый раз напоминать, что Шаха к тем белым никакого отношения не имеет, что он совсем из другого племени. А то получится очень некрасиво - Мзингву все будут любить, приглашать в гости, угощать разными вкусностями, а того, кто, можно сказать, подготовил его программу, будут, наоборот, ненавидеть. У Шахи и так неприятностей хватает - вот с Нгайи он что-то не поделил. Делает вид, будто ничего страшного не произошло, но Мзингва-то сразу понял, как он переживает.
        Зулус не успел понять причину, по которой могли поссориться эти достойные люди. Его отвлекли два силуэта, видневшиеся далеко впереди. Один из них был человеческий, а вот второй… Мзингва за последнее время часто слышал истории про злых духов. И вот теперь, кажется, получил возможность увидеть их собственными глазами. Правда, смотреть против заходящего солнца было не очень удобно, но шоферу и не в таких условиях доводится крутить баранку. Кое-как он приноровился.
        Дух явно пытался принять человечье обличие - две руки, две ноги, ни одного рога или хвоста. Но с головой у него что-то не получилось. Она была слишком широкая и словно бы раздваивающаяся. И туловище тоже выдавало нечистую силу - толстое, бесформенное, постоянно меняющее очертания. Скорее всего, и его спутник тоже дух. Возможно, он всего один и есть. Просто ему зачем-то понадобилось изображать двоих людей, но сил и умения для этого не хватило.
        Время от времени та часть, которая выглядела человеком, подбегала к другой части и ненадолго сливалась с ней. В этот момент силуэт вообще не походил на что-либо хотя бы смутно знакомое Мзингве. Разве что… Как-то он случайно переключил телевизор на канал «Дискавери» и нарвался на программу, рассказывающую о делении клетки. Что-то общее с той картинкой он видел и сейчас. Уродливое создание дергалось, выпускало в разные стороны отростки-щупальца, потом его вдруг разорвало, и опять появились два силуэта - человеческий и не совсем.
        Нет, Мзингва не боялся злых духов. В мире существует множество других существ, которых следует опасаться. Полицейские, бандиты, дикие звери, в конце концов. А духи - не очень-то он в них и верил. Просто немного сам себя запугивал. Но подходить близко к непонятным и изменчивым фигурам все же не хотелось. И он уже подумывал, не сделать ли небольшой, миль на пять, крюк, чтобы обойти неприятности стороной, когда случилось новое превращение. Существо опять соединилось, потом сплющилось, словно бы расползлось по земле, и через мгновение обернулось уже двумя абсолютно нормальными людьми с установленным природой количеством рук, ног и голов. А на земле осталось лежать еще что-то, напоминающее… ну конечно же, напоминающее лежащего человека.
        Мзингва облегченно вздохнул. Встреча с нечистой силой откладывалась на неопределенный срок. А людей, за исключением гангстеров и копов, он никогда не боялся. Но ни тех ни других на земле кумало, к счастью, не встречалось. И зулус прибавил шагу, чтобы лучше рассмотреть путников, чуть было его не напугавших. Те как раз заканчивали отдыхать, и один из них пристраивал тяжелую ношу на закорки другому. Теперь, с расстояния в триста шагов, Мзингва смог определить, что идут они в несколько ином направлении, чем он сам, и минут через пять совсем скроются из виду. А любопытство не позволяло просто так их отпустить.
        - Эй, подождите! - крикнул он и замахал руками, скрещивая их перед собой.
        Его услышали и заметили, но останавливаться, похоже, не собирались. Но и пойти быстрее с тяжелым грузом тоже не могли. А Мзингва мог даже побежать и в конце концов так и поступил. Тот из путников, который шел налегке, оглянулся и понял, что от преследователя им не избавиться. Он что-то сказал товарищу и направился навстречу Мзингве. И тут зулус его опознал.
        - Бонгопа! - закричал он еще громче, чем в тот раз, когда крааль Бабузе посещал советник. - Вот так встреча! Кого это вы несете? И зачем? И куда?
        Сын кузнеца скривился, словно ему носорог наступил на ногу, но тут же исправил выражение лица на радушную улыбку. Для кумало привет без ответа - кровная обида и верх неприличия.
        - Рад тебя видеть, Мзингва, - сказал он, демонстративно оглядываясь на спутника. - Извини, что не могу с тобой долго разговаривать. Мы очень спешим.
        - А что случилось-то?
        - Человек умирает, - коротко объяснил Бонгопа. - Несем к колдуну. Может, Кукумадеву успеет дать ему какое-нибудь снадобье.
        Если молодой воин думал, что после этих слов Мзингва от них отстанет, то он, видимо, вообще напрасно пытается думать. Любопытному шоферу только и нужна была какая-нибудь зацепка, а тут их набиралось с полдюжины.
        - К колдуну? - переспросил он. - Вот здорово! Шаха говорил, нам тоже нужен колдун. Давай я пойду с вами, помогу нести умирающего, а заодно и разведаю дорогу.
        - Мы очень спешим, Мзингва, - терпеливо повторил сын кузнеца. - Ты не сможешь идти так быстро, как привыкли ходить кумало. До скорой встречи.
        И он повернулся, чтобы продолжить путь. Но не таков был Мзингва, чтобы без борьбы отпустить интересного собеседника.
        - Это почему же? - притворно обиделся он. - Думаешь, ноги у шофера только для того, чтобы на педали нажимать? Да я пешком от Дурбана до Питермарицбурга[?Питермарицбург - столица провинции Ква-Зулу-Наталь. Расположен в
80 км от Дурбана.] могу пройти. Да я, если хочешь знать, в школе лучше всех бегал… бы, - добавил он после паузы. - Если бы во втором классе курить не начал.
        Когда Мзингва пускался в воспоминания о прежней жизни, кумало обычно понимали через два слова на третье. Бонгопа исключением не оказался. Он лихорадочно придумывал, что бы ответить на загадочные слова гостя, да так, чтобы тот отвязался. Но Мзинва был парнем сговорчивым, только не очень догадливым.
        - Ладно, не хочешь меня с собой брать - так и скажи. Но хотя бы узнать, кого вы несете к колдуну, я могу?
        Вот это другое дело, обрадовался сын кузнеца. От прямых вопросов кумало никогда не уходят. Отвечают так же прямо.
        - Нет.
        - Почему?
        - Потому что этого никто не должен знать. Приказ вождя.
        Любому другому зулусу этого объяснения хватило бы. Но Мзингва был городским зулусом, родившимся на пару веков позже Бонгопы. И какой-то там вождь для него авторитетом не являлся.
        - Ах вот как, - оживился он. - Интересно, кто же там такой важный?
        Второму кумало надоело топтаться на одном месте. Он осторожно опустил больного на землю, прикрыл ему лицо полой плаща и вопросительно посмотрел на Бонгопу: долго ли тот еще собирается болтать? Сын кузнеца молча покосился в сторону навязчивого собеседника, показывая, что никак не может его спровадить. А Мзингва, приняв их немой диалог за разрешение, подскочил к неподвижно лежащему больному и потянул за уголок ткани. Совсем сдернуть плащ не удалось, Бонгопа перехватил руку и бесцеремонно оттолкнул зулуса. Но тот успел кое-что рассмотреть. Конечно, парень исхудал, лицо стало совсем желтым, глаза ввалились, но не узнать его еще труднее, чем узнать.
        - Так ведь это же…
        - Нет, это не он, - перебил Бонгопа.
        - Да как же не он, когда он?
        Своим глазам Мзингва привык доверять, да и глупо спорить с очевидным, но сын кузнеца почему-то спорил.
        - С твоим другом ничего не случилось, а тот, кого ты видел, - это другой человек.
        - И кто же это тогда?
        Воин кумало вздохнул и спокойно, даже немного печально предупредил:
        - Еще один вопрос, и мне придется тебя убить.
        Его спокойствие убедило Мзингву лучше самых зверских гримас. Да и слова звучали очень знакомо. Примерно так выражались герои боевиков, и обычно сдерживали свои обещания. Может быть, жизнь и не во всем похожа на кино, но проверять Мзингве не хотелось.
        - Что ты так рассердился-то? - искренне удивился он. - Сказал бы сразу, что дело секретное. Я бы тогда и близко подходить не стал.
        - Так я и сказал, только ты словно и не услышал, - уже мягче ответил Бонгопа. - Но если у тебя и теперь уши заложило, пеняй на себя.
        - Понял, понял, - пятясь пробормотал шофер. - Куда ты пошел, я не знаю, кто с тобой был - не разглядел, и вообще я тебя не встречал.
        - Нет, отцу можешь сказать, что видел меня, - поправил сын кузнеца. - Но только меня одного. И только отцу.
        - Конечно, конечно, - продолжал отступать Мзингва и, очутившись в двух шагах от зарослей колючей акации, робко предложил: - Так я пойду, а?
        И, не дожидаясь ответа, рванул в густой кустарник.
        И пусть Бонгопа не думает, что напугал его. Просто теперь у Мзингвы появилось очень важное, неотложное дело. Рассказывать всем подряд об этой неожиданной встрече он, разумеется, не станет. Но один человек должен о ней знать. Чем бы там ни грозил сын кузнеца, но Шахе сообщить нужно. Он умный, он разберется.

* * *
        - Все, мальчик, спускайся вниз, перерыв!
        Шахов со всего размаха засадил ассегай в травяную кочку перед собой. И, видимо, случайно угодил в камень, зарывшийся в землю. Наконечник копья погнулся, а древко пошло трещинами.
        - Ёкарный бабай, я ж говорил - хлипковато!
        Сегодня Андрею никак не хватало зулусских слов, чтобы выразить свое раздражение. Кто же мог подумать, что обыкновенное упражнение в метании копья сможет так его вымотать. И не столько даже физически, сколько… Ну, в общем, хрена лысого у него получается, а не метание.
        Копья для тренировки ему одолжил Бабузе. Уж чего-чего, а этого добра у любого кузнеца в избытке. Не свои, понятное дело, но не сегодня и заказ забирать придут. Обычно охотники и воины сами подбирали древко и скрепляли его с наконечником. Но Бабузе, чтобы Шахов не угробил на этот процесс полдня, приготовил ему ассегай по своему усмотрению. Вот именно, что по своему. Кузнеца снаряд слушался беспрекословно и раз за разом вонзался в самую середину мишени - большой корзины, привязанной к дереву. Зато Андрей часа полтора промучился, пока приловчился хотя бы через раз попадать в цель. Не чувствовал он это оружие, не просекал его динамики, не улавливал центра тяжести. И самой тяжести тоже явно недоставало.
        Ножи он вроде бы метал неплохо, к топору одно время приноровился - с двадцати шагов намертво в ствол засаживал. Даже с сюрикенами[?Сюрикен - традиционное японское метательное оружие в виде металлического стержня либо плоского диска, в том числе - звездчатой формы.] худо-бедно управлялся. А вот копье отказывалось подчиняться его воле. И сочувствующий взгляд кузнеца с каждой новой неудачной попыткой терял серьезность. До какого-то момента Андрей сдерживал себя. Пусть лыбится, у них тут развлечений мало, а про цирк с клоунами небось вообще не слыхали. Но всему наступает предел, и терпению русского человека - тоже.
        - Ты, старый, лучше не смейся, а подскажи какое-нибудь упражнение для отработки точности броска, - проворчал Шахов, утирая пот со лба.
        Лучше б и не заикался. Кузнец такое упражнение знал. Да и любой мальчишка в племени знал и мог его выполнить. И ведь, казалось бы, чего проще - с вершины холма спускают плотно утрамбованный пучок травы и веток, а потом пытаются попасть копьем в эту подпрыгивающую на кочках и крутящуюся с переменной скоростью мишень. Пытаются, только почему-то не попадают. Не все попадают. Нет, врешь, все. Даже кузнецовы внуки своими заостренными прутиками. Кроме него, Шахова.
        И никак Андрей не может взять в толк, в чем же его ошибка. Пробовал контролировать движение, но получалось еще хуже. В последний момент, когда копье уже летит, но рука все еще его провожает, древко задевало по пальцам и начинало вихлять из стороны в сторону. Потом решил, что лучше выполнять резкий, короткий бросок. Ассегай полетел ровней, но, мягко говоря, не точней. Начал бросать с подкруткой - тут уже вообще ни о какой стабильности речи не было. Один раз даже попал, другой - чуть пацана не зашиб. Плюнул на все ухищрения и вернулся к простейшему способу. Получилось вообще хуже некуда. И вот, как завершающий аккорд, сломал хорошую и к тому же чужую вещь. Разве ж по-зулусски это все можно высказать?!
        А может, и не нужно по-зулусски? В таком серьезном деле, как протыкание врага копьем, не стоит, наверное, подражать кому-то. Это ж Шахову в случае чего выпустят кишки, а не Бабузе. И кому какое дело, что здесь так не принято.
        Если снаряд неудобен, слишком легок и неустойчив, нужно его просто утяжелить. И не только древко, но и сам наконечник. Тогда хотя бы ветром его сдувать не будет.
        - Знаешь что, старый, - решился Шахов, - пойдем-ка в кузню! Кажется, ты все-таки получишь мой браслет. И не в подарок, а за работу.
        - Что ты еще задумал? - оживился кузнец.
        Он уже вдоволь позабавился, наблюдая, как белый человек пытается освоить оружие кумало. Сначала было интересно и даже приятно, когда появилась возможность самому тряхнуть стариной. Но вскоре почувствовал, что глаз уже не тот и рука хоть самую малость, но запаздывает. Разумеется, на фоне успехов Шахова эти мелкие неточности не так бросались в глаза. Но еще немного, и внуки заметят и поймут, что дед стал сдавать. Нет уж, пусть лучше они догадаются об этом лет через десять. И Бабузе предпочел присесть в сторонке, лишь наблюдая за тем, как развлекаются другие. Так что предложение Андрея пришлось как нельзя кстати.
        - Нужно сделать другой ассегай, - объяснил Шахов. - Большой, тяжелый, удобный. Для меня удобный.
        Кузнец задумчиво почесал бороду, как поступал всегда, когда в чем-то сомневался. Тяжелое копье далеко не метнешь - это любому понятно. К тому же любой воин берет в бой два-три запасных ассегая, и чем они будут тяжелей, тем скорее устанешь их нести. Хотя для Шахи это не такой уж большой груз, справится. Зато тяжелый ассегай с близкого расстояния может и щит пробить. И вообще, пусть Шаха сам решает. Он ведь опытный воин, неглупый, а самое главное - упрямый человек, в чем Бабузе уже успел убедиться. И раз уж он решил, что такое копье ему лучше подойдет, то так или иначе своего добьется. В крайнем случае сам сделает. Только получится у него гораздо хуже, чем у кузнеца. Уж проще помочь, чем смотреть потом на уродливое оружие, изготовленное неумелой рукой. Да и сделать что-то новое, необычное тоже удается нечасто.
        - Хорошо, - согласился Бабузе, с кряхтением поднимаясь с облюбованного им пригорка. - Пойдем работать.
        И опять началось - вверх-вниз. Жар от солнца и жар от печи. Камень под металлом и камень, ударяющий по нему сверху.
        К вечеру три широких, тяжелых наконечника были готовы. Потом кузнец снова разогрел их и в горячем виде насадил на заранее подготовленные, тоже более толстые, длинные и тяжелые, чем обычно, древки. Андрей едва дождался, когда металл остынет, схватил копье, повертел в руке, пару раз замахнулся и с явной неохотой положил на место. Эх, прямо сейчас бы проверить, каково новое оружие в деле, да поздно уже. Придется потерпеть до утра.
        - Спасибо, Бабузе! - Он от души хлопнул кузнеца по спине. - Завтра узнаем, получилось ли у тебя то, чего я хотел. Но браслет все равно твой. Вернемся в крааль - сразу тебе и принесу. Носи на здоровье.
        Кузнец улыбнулся, но как-то не очень весело. Может, кому-то другому, кто в кузнечном деле ничего не смыслит, браслет покажется просто красивой безделушкой, но Бабузе-то с первого взгляда понял, что это работа настоящего мастера. Понять бы, как его отковали, самому научиться делать что-то подобное - и не будет равных Бабузе не только на земле кумало, но и среди всех окрестных племен. Только слишком уж хорош браслет, чтобы его можно было изготовить без помощи колдовства. Великого колдовства, какое и самому Кукумадеву вряд ли по силам. Как бы не пришлось старому мастеру разгадывать секрет до самой смерти, да так и не разгадать. Вертеть в руках бесценный подарок, восхищенно цокать языком и с горечью сознавать собственное бессилие. Уж лучше бы он никогда и не видел этого браслета! Но ведь видел же и не сможет теперь забыть об этом чуде.
        - Нет, Шаха, - с трудом выдавил из себя Бабузе. - Сейчас я его не возьму. Вот вернешься с войны, проверишь в деле мою работу, тогда и решишь, заслужил ли я такую награду.
        - Э-э, да когда она еще будет, эта война! - рассмеялся Андрей, убеждая скорее себя, чем собеседника. - И будет ли вообще? И зачем тебе ждать так долго? Бери, говорю - заработал.
        - Будет, Шаха, будет, - успокоил его кузнец. - А спешить мне некуда. Меня-то в бой все одно не пошлют. Староват я стал для этого дела. А когда-то…
        И Бабузе пустился в воспоминания о своей боевой юности. И выходило по его рассказам, что не было испокон веков в мире бойцов сильней, отважней и искусней, чем кумало. Но оставались они при этом людьми миролюбивыми и брались за оружие лишь тогда, когда их вынуждали завистники из соседних племен. И сражались кумало всегда по законам рыцарской чести, не набрасывались вдвоем на одного, позволяли раненым врагам покинуть поле боя и вообще стремились не убить, а обезоружить противника, взять в плен и заставить признать поражение. Нет, случалось, конечно, когда враг пользовался подлыми, неблагородными приемами, то и кумало начинали свирепеть, терять голову. Но отомстить за погибшего друга - дело святое, и никто не вправе осуждать воина, не остановившего вовремя руку с дубинкой, когда противник уже опускался без сил на колени. Всякое бывает, на то ведь она и война.
        Едва поспевая за бодро шагающим к дому и не умолкающим ни на секунду кузнецом, Андрей думал о том, с каким восторгом слушают такие истории беспортошные внуки Бабузе. Как мечтают они поскорее вырасти и тоже стать непобедимыми героями. А заодно и о том, как отличаются рассказы о войне от того, что там происходит на самом деле. Да и не только на войне, но и в обыкновенной разборке, где нет времени вспоминать о бандитском кодексе чести и жизни по понятиям. А для тех, кто все-таки вспоминал, первая заваруха обычно становилась и последней. Интересно, а здесь сколько восторженных слушателей выживет после первой схватки? Хотя кто их, таджиков, считать станет?
        А еще интересно, что написал бы какой-нибудь в меру добросовестный историк, услышав лет этак сто спустя пересказ историй почтенного Бабузе в исполнении его же правнуков? Особенно в том случае, если других свидетельств и документов об этой эпохе не сохранится. Да и откуда им взяться у кумало, не умеющих ни читать, ни писать? А какому-нибудь просвещенному потомку вождя Сикулуми вдруг приспичит иметь официальную летопись своего племени. Ох, и забавная же получится книжица! А какой удивительный мир отважных и благородных героев создало бы воображение писателя, опиравшегося на такой научный труд! Как бы он спорил с оппонентами, потрясая в воздухе монографией: здесь же прямо так и сказано, а вы не верите!
        А впрочем, пусть пишут. Лучше прочесть сто фальшивых книг о войне, чем самому побывать на одной настоящей. Вот только что-что, а книжки читать в ближайшее время Шахову точно не светит.
        - Гляди-ка, уже пришли! - оборвал размышления Шахова удивленный возглас Бабузе. - А я так и не рассказал тебе, чем закончилась битва у холма Бомби. Ну, ладно, дорасскажу завтра.
        Андрей оглянулся на Бабузе, потом перевел взгляд на бегущего им навстречу Мзингву и понял, что вряд ли услышит продолжение истории.
        Вид у шофера был такой, будто он только что опять со львом повстречался. И вдобавок узнал от него какую-то удивительную новость. И Шахову предстоит как минимум эту новость выслушать, а по возможности еще и рассказчика утешить. Если только у Мзингвы хватит дыхания и терпения все изложить по порядку. Но пока что-то не похоже.
        - Ой, Шаха… Только не говори никому… Я обещал никому не говорить… Но не могу же я тебе не сказать… Потому что ты сказал… Но он говорит: только Бабузе можно сказать… А если я кому другому скажу, то он меня… Ой!
        Это второе «ой» означало, что он лишь теперь заметил кузнеца. Которому, если Андрей правильно понял, и нужно было сообщить о каком-то важном происшествии. Причем только ему одному. А Мзингва не сдержал обещание, и Бабузе теперь об этом известно. Короче говоря, попал наш зулус, но это уже его проблемы. Важнее узнать, что же все-таки произошло. Вряд ли что-то хорошее. О хорошем всем рассказывать можно.
        - Ладно, давай уже выкладывай, - приказал он, пряча за усмешкой тревогу. - А то я сам тебя…

* * *
        Так быстро и долго Шахов не бегал, наверное, лет пятнадцать. И если бы не тренировочный сбор в кузнице Бабузе, он бы обязательно сошел с дистанции. А так - сопел, пыхтел, но выдержал. Не выдержали ботинки. «Тодc», конечно, солидная фирма, но ее продукция не рассчитана на марафонский пробег по пересеченной местности. Сильно пересеченной. С ямами, камнями и колючим кустарником, которые, между прочим, ночью еще и разглядеть нужно. В общем, на исходе третьего часа этого кэмел-трофи подошва на правом ботинке попросила замены. А еще через час-полтора замена бы ей действительно понадобилась. Но, к счастью, Андрей уже добрался до места.
        И еще раз спасибо кузнецу, что надоумил сначала сбегать в крааль Хлаканьяны. Бабузе по понятным причинам сыну верил больше, чем Мзингве. Он поклялся всеми предками, что Бонгопа ни при каких обстоятельствах врать не станет. В крайнем случае, может не сказать правду, промолчать, но откровенной лжи, как истинный кумало, никогда себе не позволит. У Шахова такой безграничной веры в людей не было, но он очень хотел поверить Бонгопе. Да и дорога до стойбища советника, как выяснилось, чуть ли не втрое короче, чем до логова колдуна. Стало быть, он в три раза быстрее узнает, кто же был прав. А о том, что делать, если Мзингве все-таки не привиделся умирающий Гарик, Андрей старался пока не думать. Он и так с трудом ориентировался в этой проклятой саванне и все внимание сосредоточил на выборе верного направления, а если еще и дать волю дурным предчувствиям - тогда умирающих может оказаться двое.
        О возможной встрече с хищными зверями он тоже не задумывался. Впрочем, Андрей не заметил ничего похожего. А сами леопарды, львы и гиены, если и оказывались поблизости, предпочитали уступить дорогу странному шумному существу, шипящему и хрипящему на бегу, и поискать добычу в другом месте.
        Наконец, когда уже начало светать, Шахов увидел большой, с двумя горбами камень, от которого, по словам кузнеца, уже рукой подать до крааля Хлаканьяны. Причем увидел почти прямо по курсу. Мелочь, а приятно. Во-первых, повезло, что не пробежал в потемках мимо, а во-вторых, что вообще прибежал куда надо. Есть еще и в-третьих - будить людей не придется. Хотя, с другой стороны, тут не до церемоний. Извиниться и потом можно, когда убедишься, что с парнишкой все в порядке.
        Побудка и в самом деле не понадобилось. Когда Андрей, из последних сил изображая бегуна, добрался до крааля, из-за изгороди вышли два гренадера в полном вооружении и молча преградили ему дорогу.
        - В чем дело, земляки? - опешил Шахов и даже не сразу сообразил, что говорит по-русски. От долгой тряски по рытвинам и кочкам зулусские слова повылетали из головы, и он с трудом набрал необходимое количество для более или менее сносного перевода: - Уфунани, мадода? Мангизе![?Ufunani, madoda? Mangize! - Что вам нужно, ребята? Дайте войти!(зулус.)]
        - Хлаканьяны нет в краале, - объяснил один из мадод.
        - Ну так и что? - не понял Андрей. - Я не к нему иду, а к тому парню, которого он недавно привел.
        - Его тоже нет.
        Сердце, только что с грохотом бившееся о ребра, вдруг замерло, и Шахов почувствовал острую нехватку кислорода. Он прислонился к частоколу и через силу выдавил:
        - А где он?
        - У ручья, - ответил часовой. - Умывается.
        Андрей медленно сполз вдоль забора на землю. Нет, ну нельзя же так пугать человека! Ребята, конечно, про инфаркт никогда не слышали, но сейчас имели реальную возможность за ним понаблюдать. Правда, до этого дело не дошло, но еще две-три таких шуточки, и сердечный приступ Шахову обеспечен.
        Он еще немного посидел, счастливо улыбаясь, а потом рывком поднялся на ноги.
        - Где? Покажите!
        Гренадеры не тронулись с места. И лица у обоих сделались твердокаменными. Прямо две статуи командора.
        - Туда нельзя, - объявили они хором.
        - Почему?
        - С ним нельзя разговаривать без разрешения Хлаканьяны.
        Вот это новости! Что это замухрышка себе позволяет? Если так дальше пойдет, скоро придется в туалет у него отпрашиваться. Может, местные и привыкли к подобной диктатуре, но Шахов ей подчиняться не собирается. Его и не такие строить пытались, а потом мосты себе во рту строили. Может, эти парни и не виноваты, что у старика крыша поехала, но могли бы и сами догадаться, что не стоит так с незнакомыми людьми разговаривать.
        - Ой, ребята, пропустите по-хорошему, - с ленцой проговорил Андрей. Зулусские слова отказывались тянуться на блатной манер, но у него все же получилось. - Я сюда полночи добирался, устал, как слон на лесоповале, и юмор сейчас понимаю плохо. Зато рассердиться могу сразу и надолго.
        Гренадеры, надо отдать им должное, быстро сообразили, к чему клонится разговор. И тот, что до этого в основном отмалчивался, не кидая понтов понапрасну, громко вызвал подмогу. Свободная от вахты смена тоже не спала и буквально через несколько секунд нарисовалась в воротах крааля. Слава богу, за мгновение до этого Шахов решил не лезть на рожон. С теми двумя он еще рассчитывал справиться, а вот против четырех вооруженных противников шансов у него, откровенно говоря, было немного. И наверное, все бы кончилось извинениями с его стороны, если бы из-за кустарника не появился Гарик в сопровождении двух женщин.
        Одна из них что-то на ходу объясняла юноше, оживленно при этом жестикулируя. Нет, пожалуй, даже не так - она демонстрировала ему эти жесты, повторяя по несколько раз. То подносила рту сжатые кулаки, словно собираясь их проглотить, то проводила по губам ладонью и потом дула на нее[?Таким образом зулусы демонстрируют удивление и возмущение соответственно.] . А затем требовала повторить упражнение, вероятно проверяя, хорошо ли ученик усвоил урок. Видимо, Гарик очень старался, потому как не сразу заметил Шахова. И вообще, заметил не он, а вторая женщина, та, что приходила к Бабузе вместе с Хлаканьяной. Похоже, она не обрадовалась новой встрече, потому что сразу развернула спутников в сторону от крааля. Студент послушно поплелся за ней, не чувствуя направленный ему в спину удивленный взгляд.
        - Ну, Гарик, ты совсем заучился! - весело окликнул его Андрей. - Своих не узнаешь. И во что это ты опять вырядился?
        Наряд студента и в самом деле производил впечатление. Не комическое, как в тот раз, когда он впервые примерил зулусскую одежду, а скорее маскарадное. Кожаный передник, майка из бахромы, всевозможные пушистые наколенники и налокотники, внушительная шапка из разноцветных перьев и ко всему этому в придачу эффектный воротник из леопардовой шкуры. Именно это жабо и развеселило Шахова. Кузнец успел рассказать ему, что носить такое украшение может только вождь и его ближайшие родственники. И никто в краале Бабузе, да и у соседей тоже, такой незаслуженной роскоши себе не позволял. А Гарик щеголяет на виду у всех, как будто имеет право носить хоть королевскую мантию. Неужели Хлаканьяна поверил его рассказу про офигительно знатного папочку? Ох, и смешные ребята эти кумало!
        Но улыбка быстро слетела с лица Шахова.
        Гарик услышал его, остановился, оглянулся, на мгновение о чем-то задумался, а потом снова зашагал рядом с наставницей, делая вид, будто увлечен беседой.
        - Э-эй, студент, ты куда? - растерялся Андрей и метнулся было вдогонку, но тут же уперся в шеренгу гренадеров.
        - Нельзя, - завели они старую пластинку.
        - Да ёкарный бабай, что ж вы заладили одно и то же! Пропустите, кому говорят!
        - Без разрешения Хлаканьяны - нельзя.
        Стена. Великая зулусская непрошибаемая стена. Нет, дисциплина - вещь полезная, но не до такой же степени. Что ж ему теперь, возвращаться, даже не перебросившись парой слов со студентом?
        Таким беспомощным Шахов не чувствовал себя даже в приемной губернатора. Там всегда существовали какие-либо варианты для обхода этого «нельзя», всегда находились люди, которым можно. Не попробовать ли и теперь ту же тактику?
        Знакомая у него здесь была - та самая миниатюрная женщина афро-кавказской национальности. Она с интересом и вроде как даже не без злорадства наблюдала за мучениями Шахова. Интересно, ей-то он чем не угодил?
        - Савубона, уважаемая! - насколько мог вежливо обратился к ней Андрей. - Попросите, пожалуйста, Гарика подойти ко мне.
        - К сожалению, я не знаю, о ком вы говорите, - ответила женщина, даже не скрывая, что ни о чем таком не сожалеет.
        - Вы его зовете Нгайи, - поправился проситель.
        - Нет, мы его зовем иначе.
        Издевается она, что ли? На дуру пробитую вроде бы не похожа и по-зулусски понимать должна уж никак не хуже Шахова. Так какого же лешего?
        - Мне все равно, как вы его называете. - Он по привычке сжал до хруста правой кистью левую. - Просто приведи мальчишку сюда. Мне с ним поговорить нужно.
        - Он не захочет с вами разговаривать, - услышал Шахов ответ, пугающий своей уверенностью.
        - Женщина, - в конце концов вспылил он, - делай то, что тебе приказывает мужчина! Передай ему мои слова.
        Теперь она глядела на него уже с ненавистью. Убила бы, если бы могла. Но не может ослушаться приказа. Все-таки есть что-то правильное в обычаях зулусов. Иногда с бабами по-другому просто не справиться. И пусть даже на самом деле это неправильно, грубо и нетактично, зато дешево, удобно и практично, как говаривал Лелик, он же - артист Папанов. Ведь пошла же, как миленькая пошла!
        Женщина вернулась довольно быстро, но можно было не сомневаться, что приказ она выполнила. И что-то в ней, не только в выражении лица, но и в походке, наклоне головы, судорожно сжатых кулачках, подсказало Андрею, что Гарика она любит ничуть не больше, чем его самого. С той лишь разницей, что со студентом она притворялась любезной, внимательной и заботливой, а перед Шаховым не таилась, выплескивала всю свою ненависть к ним обоим и, может быть, ко всему остальному миру. И большой белый мужчина вдруг ощутил опасность, исходящую от маленькой африканки. Эта волчица кому угодно глотку перегрызет, стоит только отвернуться и упустить ее из виду.
        Шахов мотнул головой, и наваждение прошло. Он опять видел перед собой лишь женщину, злобную, своенравную, но беспомощную. Все, что она могла, это ехидно скалиться, передавая ему слова Гарика:
        - Он не хочет вас видеть, не хочет говорить с вами и просил передать только одно слово. - Она напряглась и довольно сносно произнесла по-русски: - Кайзол.
        Произнесла так, как будто понимала смысл сказанного и разделяла мнение Гарика. Но Шахов почему-то не обиделся, не расстроился, а, наоборот, заулыбался. Единственное словечко, исковерканное глупой африканкой, убедило его лучше долгой беседы в том, что он не обознался, подобно Мзингве. Жив студент. И кумальское воспитание ничуть не изменило его вздорный, несносный характер. Пусть злится, пусть ругается, пусть отказывается встретиться с единственным в этом мире соотечественником. Все равно им никуда друг от друга не деться, рано или поздно захочется поговорить на родном языке. А с кем еще тут поговоришь? Ничего, настанет осень - прилетишь, зернышек попросишь.
        Всю обратную дорогу Шахов улыбался и не изменился в лице даже тогда, когда Бонгопа сообщил ему последние новости. Колдун Кукумадеву окончательно изгнал злых духов из наследника Звиде, Сикулуми тут же договорился с ндвандве об избрании мальчишки вождем, и теперь дело остается за малым - напомнить мерзким сибийя о том, что воровать нехорошо. Поэтому завтра к вечеру все мужчины кумало должны собраться в краале вождя и оттуда отправиться на войну. Ополчение выступает в поход завтра на рассвете, а сегодня на закате жители окрестных селений устраивают торжественные проводы с угощением, песнями и танцами.
        Ну, а как же без этого? А тепей, товаищи, дискотека!

* * *
        Мзингва сосредоточился, пытаясь наклонить тяжелую, промазанную глиной корзину с пивом так, чтобы хотя бы часть содержимого попала в чашу, а не на землю. Можно сказать, что у него получилось. А если и пролил что-то, так и неудивительно в его-то состоянии. И вообще не мужское это занятие. Но что поделаешь, если женщины настолько засмотрелись на воинский танец, что забыли о том, что кружки иногда становятся пустыми и время от времени их необходимо наполнять.
        В общем-то их понять можно. Зажигали ребята так, что Мзингва и сам отрывался от зрелища лишь по крайней необходимости - промочить горло или ухватить со стола очередной кусок мяса. Ну, не со стола - какая разница. Вечеринку устроили прямо в саванне, на равном расстоянии от пяти соседствующих краалей, чтобы никому обидно не было. Расстелили циновки на траве и здесь же, чуть в стороне, принялись готовить угощение. Но, может, оно и к лучшему. Места всем хватило, и никто на тесноту не жаловался.
        Обидно, правда, что никто его не предупредил о намечающемся веселье, не дав возможности отрепетировать парочку коронных номеров. Но, похоже, праздник оказался сюрпризом для всех, включая устроителей. Иначе жарить быка начали бы гораздо раньше и как раз подали бы закуску к перерыву между танцами. И не успел бы Мзингва в ожидании своей порции накачаться пивом так, что даже пропустил большую часть представления. И хотя он не смог вовремя подняться на ноги и присоединиться к танцующим, зато сейчас и в голове, и в животе все утряслось и он им покажет, что такое настоящий отрыв.
        - Ребята, у вас отличная команда, - обратился он к танцорам, когда возникла очередная пауза. - Сработали четко, никто ни разу не сбился с ритма. И костюмы обалденные. Но сами танцы… Такими только туристов развлекать. А вот хип-хоп вы танцевать умеете?
        Молодые кумало удивленно смотрели на него и молчали.
        - Ну хотя бы брейк?
        Ребята совсем растерялись.
        - Может, что-нибудь из классики? - не унимался Мзингва. - Про лунную походку когда-нибудь слышали?
        Не слышали. Собственно, он так и предполагал. Майкл Джексон для них такая же новость, как и Нельсон Мандела.
        - Ладно, парни, вы ж не виноваты, что живете в такой глуши. - Он снисходительно похлопал ближайшего танцора по плечу. - Тогда смотрите и запоминайте. Один раз исполняю.
        И Мзингва исполнил. Конечно, получилось не так гладко, как в лучшие годы. Возможно, в каком-нибудь городском клубе его за такие шаги подняли бы на смех, но здесь-то ничего подобного не видели. Фурор был полный. И повторять номер пришлось трижды. Восторженные поклонники тут же попытались скопировать его движения. Кое у кого даже вышло нечто отдаленно похожее. А когда Мзингва сдержанно похвалил учеников, те и вовсе с ума посходили. Обступили его со всех сторон, дергали за руки, просили показать еще что-нибудь.
        Шахов, сидевший на почетном месте рядом с Бабузе и другими хозяевами краалей, обернулся и настороженно посмотрел на соседей. Вдруг этот остолоп нарушил какой-то важный ритуал и старики подумают, что теперь удача отвернется от их племени? Нет, кузнец вроде бы всем доволен. Сидит себе, улыбается, потягивает пиво. Остальные тоже не проявляют признаков беспокойства. То ли обязательная программа уже закончилась и дальше допускались некоторые вольности, то ли просто в отсутствие колдунов некому следить за соблюдением обряда. Но как бы там ни было, лучше это дело прекратить, пока Мзингва никого не достал своими выходками. Да и самому Шахову не мешало бы уже понять, что вокруг происходит.
        Андрей встал, решительно вклинился в окружившую шофера толпу, дружески обнял героя дня и отвел в сторону:
        - Дружище, а ты вообще-то в курсе, по какому поводу устроили этот пир?
        Мзингва открыл было рот для ответа, но вовремя спохватился, что действительно не в курсе. Но это открытие не огорчило зулуса. Мало ли в его жизни было вечеринок, где он не знал никого из присутствующих и уж тем более не догадывался, какое событие сегодня отмечают?
        - Наверное, день рождения у кого-нибудь, - беспечно предположил шофер. - А может, годовщина свадьбы. Только я так и не понял, кого поздравлять.
        Шахов покачал головой. Этого парня не исправишь. Жизнь для него - сплошной праздник. Но нужно хотя бы предупредить его к завтрашнему или послезавтрашнему дню, когда праздник может внезапно и непоправимо оборваться.
        - Нет, дорогой, - сказал Андрей, удерживая за плечи зулуса, все время норовящего продолжить веселье. - Все гораздо серьезней. Завтра мужчины уходят на войну, а сейчас женщины прощаются с ними.
        - Да ну? - не поверил Мзингва. - Ты не шутишь?
        - Да уж лучше бы я шутил. - Шахов еще крепче сжал плечо парня. - Потому что мы с тобой тоже идем воевать.
        - Ой, Шаха, брось меня разыгрывать! Какая война? По-твоему, я, как эти ребята, телевизор никогда не смотрю? Сейчас даже в Мозамбике никто не воюет, разве что в Конго еще постреливают.
        Андрей с досады плюнул в высокую траву. Невероятно, но Мзингва так ни о чем и не догадался. Но раз так, то и сейчас вряд ли получится все ему объяснить. Может, лучше сказать полуправду?
        - Так ведь в этом же все и дело, что они телевизоров не смотрят! - ухватился он за подсказку, благо в языке современных зулусов, оказывается, есть такое слово, как телевизор. - Живут по древним обычаям. Сражаются с соседями, вооружившись щитами и копьями. И завтра как раз снова собираются на войну.
        Такие доводы Мзингву убедили. Но не заставили образумиться.
        - Вот оно что! - восхитился он. - Слушай, так это ж здорово! Когда я вернусь домой и расскажу обо всем ребятам, они умрут от зависти. Подумать только, мы будем сражаться, как великие воины Шаки или Сетевайо[?Сетевайо (1826-1884) - король зулусов. Его войско в 1879 году разбило англичан в битве при Исандлване, но потом само потерпело жестокое поражение при Улунди, и Сетевайо вынужден был признать зависимость от Англии.] . Между прочим, твои белые братья даже с ружьями и пушками не могли сдержать атаку зулусов.
        - Ну, допустим, не мои, - поневоле ввязался в спор Шахов. - Мы, русские, с вами пока не воевали, а то быстро бы научили не болтать глупости.
        - Ладно, не сердись, я не хотел тебя обидеть. Пойдем лучше пива выпьем, - предложил Мзингва.
        - Выпьем, - согласился Андрей. - Если пообещаешь не лезть в драку впереди всех. А то ведь убьют ненароком, и некому будет перед ребятами хвастаться.
        - Убьют? Меня?
        Похоже, такая мысль раньше не приходила парню в голову. Да и теперь не задержалась.
        - Нет, быть такого не может, - рассмеялся он и потянул Андрея в сторону корзины с пивом. - Не тревожься за меня, Шаха! Как-нибудь выкручусь. Я везучий.
        Шахов вспомнил про встречу со львом, про людей в камуфляже и с автоматами, окружавших дом Магадхлелы, и перестал тревожиться. Непутевый шофер за то недолгое время, что они знакомы, мог погибнуть уже не раз. Но выкручивался, не прилагая для этого каких-то особых усилий. Наверное, он и в самом деле везучий. Дуракам ведь, как известно, везет. С ними даже смерть не рискует связываться, обходит стороной.
        А самого Андрея? Вероятно, тоже обходит. По неизвестной пока причине. Не исключено, что по той же самой. Только дураки разные бывают, оттого и везение у них не одинаковое. И нечего к парню приставать с нравоучениями. Может, пока он идет вот так по жизни, пританцовывая, спиной вперед, не глядя на дорогу и ни о чем надолго не задумываясь, то никакое дерьмо к нему и не пристает, а как только начнет контролировать каждый шаг, тут сразу и увязнет по уши. Пусть уж и дальше танцует.

* * *
        Глубоко за полночь Шахов возвращался в крааль уже знакомой ложбинкой между двумя холмами, поросшей невысоким, пахнущим мятой кустарником. Праздник еще продолжался, но Андрею впечатлений уже хватило. Все-таки какой жизнерадостный народ эти негры. Завтра их всех ждет война, кровь, возможно, смерть, а они знай себе распевают веселые, зажигательные песни. И ведь как выводят, шельмы! Никакому грузинскому многоголосью не уступят. Вроде бы каждый горланит что-то свое, но не мешает другим, а пристраивается рядом, вплетается в общую мелодию, так что самому хочется подпевать, только боишься разрушить все это великолепие своими неумелыми воплями.
        А уж как танцуют - это и вовсе словами не передать. Но здесь, наоборот, никаких сольных партий, все синхронно повторяют одни и те же движения. Причем это не просто танцевальные па, а имитация настоящего боя. Атака, защита, перестроение, опять бросок вперед и медленное плавное отступление в начальную позицию. А чтобы и ежу с Шаховым было все понятно, парни вышли в круг прямо со щитами и длинными палками, изображающими ассегаи. И при должном внимании из танца можно немало узнать о боевых навыках, тактике и стратегии кумало.
        Вообще Шахову часто приходилось слышать, что в любом действительно древнем народном мужском танце зашифровано руководство по рукопашному бою. Иногда Андрей готов был с этим согласиться, чаще такое объяснение казалось ему высосанным из пальца. Особенно позабавил случай, когда приятель привел его на занятия по древнерусскому кулачному бою со смешным названием буза. Все бы ничего, каких только школ и направлений не бывает на свете, но тут один деятель начал втирать, что украинский гопак представляет собой комплекс базовой техники этой самой бузы. И ведь кое-какие плясовые движения действительно напоминают удары, блоки, уклоны, но только напоминают. Если и был в них скрытый смысл, то давно забылся, стерся из памяти народной. И крайне сомнительно, что этот лектор сам стал бы на улице этак вот драться - вприсядочку, со скрещенными на груди руками да с отряхиванием пыли с шаровар и сапог.
        Но в этих африканских танцах и в самом деле просматривались элементы схватки. Лишь одна деталь смущала Шахова. Только что танцоры изображали, как бросают во врага свои копья, и вдруг перехватывали палки за другой конец и начинали колошматить ими воображаемого противника, словно палицей или каким-нибудь другим дубьем, случайно подвернувшимся под руку. Понятно, что танец - вещь условная, но он по-своему показывает происходящую в ходе боя смену оружия. Ведь после того, как ты метнул ассегай, схватка еще и не закончилась, нужно и дальше чем-то обороняться и наносить ответные удары. Предположим, у кумало действительно есть какие-то боевые дубинки и Шахов утром обязательно выцыганит такую у кузнеца. Но этот момент перевооружения делает воина уязвимым. Почти так же, как смена обоймы у пистолета. Запоминай, брат, пригодится!
        А потом начались смешанные танцы, в которых наравне с парнями участвовали девушки. И Андрей начисто позабыл о собственных стратегических исследованиях. Здесь тоже шло состязание, но совсем другого рода. И тайный его смысл оказался вовсе не тайным. Юноши кумало демонстрировали свою силу и неутомимость, а их подруги показывали, какие они грациозные и страстные. Черт возьми, они буквально проживали жизнь в этом танце. Знакомились, присматривались к друг к другу, сближались и снова расходились, дразнили и мучились в разлуке. Любили друг друга, в конце-то концов! Не соприкасаясь телами, только взглядами, учащенным дыханием, единым ритмом движения и биения сердец.
        В этом уже чувствовался целый океан эротики, даже если бы девушки были одеты в менее возбуждающие, более закрытые наряды. Но короткие, сплетенные из травы юбки и яркие бусы на шее не желали ничего скрывать. Юные зулуски, еще недавно казавшиеся Шахову чересчур широкобедрыми, тяжеловатыми, неповоротливыми, вдруг стали изящными, пластичными, невыразимо прекрасными. Впрочем, вскоре Андрей перестал различать отдельные лица и фигуры. Плавно поднимались и опускались упругие обнаженные груди, выписывали немыслимые узоры бедра, блестели глаза, призывно приоткрывались губы. И все это неудержимо тянуло Шахова в круговорот танца, по сути уже превратившегося в нечто большее, чем просто танец.
        Собственно, поэтому он и ушел с праздника раньше времени. Еще мгновение, и его бы засосало в этот омут, и неизвестно, где и когда Андрей сумел бы оттуда выбраться. И сумел ли вообще. А он по-прежнему старался сохранить дистанцию между собой и окружающим миром. Чужой это мир. Пусть даже и придется прожить в нем долго, очень долго, но он готов заплатить любую цену, драться с кем угодно и чем попало, лишь бы вернуться домой. А ведь придется к тому же тащить за собой упрямца Гарика и раздолбая Мзингву, не хватало только, чтобы еще что-то или кто-то его здесь удерживал.
        - Шаха, постой! - окликнул вдруг его из темноты негромкий, но звонкий женский голос.
        Андрею не обязательно было оборачиваться и вглядываться в темный силуэт рядом с чахлым деревцем зонтичной акации, чтобы догадаться, кто его зовет. Дочь кузнеца, Новава. И он даже не стал задавать себе вопрос, что она делает в такое время вдали от родительского крааля. А вот зачем она поджидает Андрея - это скоро выяснится.
        - Я вижу тебя, дочь Бабузе[?У зулусов принято обращаться к женщине либо по имени отца - дочь такого-то, либо по имени старшего сына - мать такого-то.] , - вежливо поприветствовал он женщину, но тут же усмехнулся: - Только плохо вижу. Подойди ближе.
        Она подошла и легонько коснулась его локтя:
        - Ты тоже пойдешь воевать с сибийя, Шаха?
        Вряд ли это был вопрос. Кузнец наверняка рассказал ей и про новый ассегай, и про поразительную меткость Андрея. Но, судя по смущенному, чем-то опечаленному лицу, смеяться над ним Новава не собиралась.
        - Пойду, - на всякий случай подтвердил Шахов.
        - Но ты же вернешься?
        Голос ее дрогнул. Должно быть, от холода. Хотя Новава, в отличие от танцовщиц, была одета в уже знакомую кофточку из бахромы, а плечи ее прикрывала короткая накидка. Но если женщина стоит здесь давно, то вполне могла продрогнуть на ветру.
        - Вернешься? - повторила она свой вопрос.
        - Не знаю, дочь Бабузе, - честно ответил Шахов.
        Не то чтобы он всерьез опасался, что его убьют в мелкой стычке между крохотными африканскими племенами. Но он действительно не был уверен в том, что после битвы вернется назад. Кажется, Новава даже поняла скрытый смысл его слов.
        - Но ты хочешь вернуться?
        Андрей промолчал. Врать без причины не хотелось, а сказать правду он почему-то не решился. Новава тоже притихла, все еще не отнимая ладони от локтя Шахова.
        - Там, дома, у тебя осталась жена?
        Такого вопроса Андрей не ожидал. Впрочем, вероятно, женщины во всем мире, во всех мирах одинаковы и их всегда интересуют одни и те же темы.
        - Нет, - отрезал он.
        Давно уже отрезал. Настолько давно, что теперь уже и не больно.
        - Какая-то другая женщина, которую ты любишь?
        Пальцы Новавы соскользнули с локтя в ладонь Шахова, и он сообразил, что теперь уже поздно одергивать руку. Или еще не поздно? В сущности, он отвечал не этой африканке из племени кумало, он отчитывался самому себе.
        - Нет.
        Новава, похоже, не нуждалась в его ответах, а прочитывала сами мысли. Иначе с чего бы она задала следующий вопрос:
        - Может, тебе просто не нравятся чернокожие женщины?
        Она притянула его руку к себе и положила ладонью на бедро. Травяная юбка - не такая уж надежная изоляция, чтобы не почувствовать тепло женского тела. И понять, что дрожит она вовсе не от холода.
        - Нравятся, - пробормотал Шахов, облизнув вдруг пересохшие губы.
        После сегодняшнего праздника он уже не смог бы, не кривя душой, ответить иначе. А сейчас думал, что Новава мало чем отличается от тех девушек. Такая же высокая грудь, широкие бедра, мускулистые ноги. К тому же, раз уже была замужем, наверняка более опытная, искушенная в любовных утехах. А то, что ее вернули назад, как бракованный товар, - что ж, в каждой избушке свои погремушки.
        - А может, все дело в том, что от меня отказался мой первый муж? - Новава продолжала сеанс чтения мыслей. - Ты боишься, что я не смогу родить тебе ребенка?
        Ну, здесь-то она уж точно не угадала. Если русский мужик чего-то и боится, то как раз обратной ситуации. А к самому Шахову, завтра уходящему из крааля, возможно навсегда, эти страхи вообще никакого отношения не имели. Как не имела отношения и эта женщина. Пусть привлекательная, пусть даже сама напрашивающаяся на активные действия и ничего взамен не требующая, но чужая, из чужого мира. Зачем ему такой груз?
        Кажется, она поняла, что, просто читая его мысли, ничего не добьется, и перешла к более прогрессивному методу - передаче своих мыслей и чувств прямо в мозг Шахова или даже не в мозг, а в другие органы. Новава прижалась к мужчине всем телом и тихо прошептала:
        - Но тогда почему?..
        И действительно, почему? Какого черта? Все равно не получится жить в этом мире и не заиметь с ним никаких связей. Разве Андрей сможет когда-нибудь забыть схватку со львом на берегу ручья, танцующих прямо в саванне юношей и девушек, работу в кузнице у Бабузе, а теперь и его прекрасную дочку? Да, прекрасную, потому что женщина в порыве страсти всегда прекрасна. С какой стати он должен ее отвергнуть, оставив, может быть, навсегда такую горькую и неправильную память о себе? Просто потому, что не хочет иметь никаких якорей в этом мире? Так не надо себя обманывать: женщина, с которой у тебя что-то было, - гораздо менее крепкая зацепка, чем женщина, с которой у тебя могло что-то быть.
        Дальше он уже ни о чем не думал. Просто обнял Новаву огромными ручищами мастера спорта по греко-римской борьбе, способными не только на стальной зажим, но и на самые легкие, воздушные, волнующие прикосновения. Поднял и унес в высокую траву, где их не заметят возвращающиеся с праздника сородичи Новавы.
        Волшебная ночь, начавшаяся удивительным карнавалом в саванне, продолжилась совсем другим танцем. И в какой-то момент дух Шахова воспарил над землей и мог бы, наверное, улететь куда угодно, даже в недоступный другим способам передвижения его родной мир. Но плоть не выдержала напряжения и несколькими резкими толчками вернула его обратно к зонтичной акации, высокой траве и лежащей рядом, уже переставшей быть совсем чужой, чернокожей женщине из племени кумало.
        Глава четвертая
        А кровь все равно красная
        Несмотря на затянувшуюся вечеринку, на рассвете все действительно были готовы к походу. Даже Андрей и Мзингва. Не исключено, что тот и вовсе спать не ложился. А Шахова разбудили какие-то посторонние звуки, будто кто-то роется в его вещах, уложенных в специальный короб у дальней стены. Но когда он открыл глаза и осторожно сдвинул голову с так и не ставшего привычным и удобным деревянного подголовника, в хижине никого не было. Зато в коробе лежал новенький боевой костюм кумало, такой же, какой носили Бонгопа и другие гренадеры, - с бахромой, перьями и кисточками из коровьих хвостов. Рядом пристроилось все положенное рядовому бойцу вооружение. Три ассегая, большой черный щит и тяжелая деревянная дубинка с тщательно отполированной ручкой. А возле входа скромно поджидали хозяина кожаные сандалии с длинными ремешками.
        Надо же, обо всем позаботились! Ну, с оружием-то понятно, а вот костюм - чьих рук дело? Уж не Новава ли постаралась? Она, больше некому. Но ведь за ночь, да какая там ночь - несколько предрассветных часов, она все это успеть не могла. Значит, заранее все подготовила, знала, как дело обернется. И шебуршала в хижине наверняка тоже она. Эх, вот сейчас догнать бы и спросить, что она там себе возомнила. Но, во-первых, вдруг все-таки это был кто-то другой? А во-вторых…
        Во-вторых, этой ночью Шахов окончательно решил, что не вернется в крааль Бабузе. Потому что, если он вернется, то рискует остаться здесь навсегда. А навсегда - это слишком долго, чтобы не двинуться рассудком от однообразия здешней жизни, от тоски по дому, не возненавидеть все вокруг, включая и саму Новаву. И кому, спрашивается, это нужно? Нет, война подвернулась очень кстати, очень вовремя. У местных это называется уйти через красивые ворота. Расстаться по-доброму, оставив о себе лишь приятные воспоминания, - о таком можно только мечтать.
        Но мечтать некогда, нужно на фронт собираться. Шахов с сожалением посмотрел на свои ботинки. Их, конечно, еще можно починить, и вообще до2роги ему как память, но второго похода они никак не переживут, а носить повсюду с собой сменную обувь - и вовсе нелепость. Придется оставить здесь. Может, Бабузе сгодятся и даже составят неплохой ансамбль с часами и бумажником, уже подаренными кузнецу. Все равно кредитные карты Шахову в пампасах вряд ли понадобятся, да и потеряются когда-нибудь. А так хоть Бабузины внучата ими поиграют.
        Между прочим, кузнец тоже отправлялся на войну, хотя никто его вроде бы и не заставлял. Да и никого не заставляли, даже будить не пришлось. Сами сбежались. Вождь Сикулуми выбрал на редкость удачную форму повестки из военкомата. Так, мол, и так, призываются только мужчины племени кумало, а кто себя таковым не считает, может оставаться дома. Неудивительно, что ни одного дезертира в краале кузнеца не нашлось. Наоборот, пришлось объяснять пацанам, что имелись в виду настоящие, а не будущие мужчины. Но все равно провожать новобранцев вышли всей деревней.
        Причем радостно, с песнями, как в фильме про Тимура и его команду. Внучата с гордостью тащили на себе отцовскую и дедовскую амуницию. Девушки нацепили себе на шею и руки, наверное, все имеющиеся у них украшения. Правда, больше они почти ничего на себя и не надели, но к этому Шахов уже успел привыкнуть. И он не особенно удивился, увидев на руке у Новавы свои часы. Что ж, он их все равно подарил кузнецу, и если тот дал поносить диковинный браслет дочке - это уже его дело. Неужели она не достойна иметь хоть какую-то память о несостоявшемся женихе?
        Старшая жена Бабузе что-то выговаривала сыновьям, видимо просила следить за стариком, не пускать в драку впереди молодых. А те, в свою очередь, отдавали распоряжения собственным женам. Новава, слава богу, за наставлениями не подходила, держалась рядом с сестрами, вокруг которых увивался так же раскрашенный бахромой и перьями, невыспавшийся, но, как всегда, неунывающий Мзингва. Именно с той стороны время от времени доносилось пение и негромкие хлопки в ладоши. Кажется, там даже танцевали, и Шахов был благодарен девушкам за то, что они не позволили проводам превратиться в нечто заунывно-тоскливое, с плачем и причитаниями, как это непременно произошло бы в России.
        И тем не менее, когда провожающие начали отставать и поворачивать к дому, Андрей почувствовал огромное облегчение. Все, прощай, Новава! С тобой было так хорошо, как, возможно, никогда больше не будет. С тобой - точно не будет.
        Впрочем, без эскорта команда Бабузе не осталась. Время от времени к ней присоединялись группы воинов из других краалей. Небольшие, поскольку в каждом таком поселении обычно проживает одна семья, пусть даже и с двоюродными братьями, дядьями и племянниками. В любом случае больше десятка взрослых мужчин в краале не набиралось. Зато уж провожать выходили все - от грудных младенцев до дряхлых старух. Последние, конечно, картину несколько портили, но быстро отставали, и злиться на них Шахов не стал. Он воспользовался моментом и перебрался поближе к кузнецу - поболтать и, если получится, узнать что-нибудь интересное. Один вопрос давно уже вертелся у него на языке:
        - Послушай, Бабузе, а почему твой Бонгопа до сих пор не женат?
        Кузнец недовольно нахмурил косматые брови:
        - Спроси у него сам. Не я развел червяков в его голове. - Вероятно, это означало, что у парня не все дома. - Обычай запрещает молодым кумало жениться, пока они не вернулись из военного крааля. А мой сын застрял там надолго. Но если бы он попросил Сикулуми, вождь наверняка разрешил бы нарушить обычай. Так уже случалось, и не раз. Но ведь не просит Бонгопа! Говорит, что слишком занят, обучая молодежь воинскому искусству, и поэтому никак не может выкроить время для поисков невесты. Но мне кажется, тут другая причина.
        - Какая же?
        - Да не знаю я.
        Вид у Бабузе был крайне расстроенный. Да и какому отцу понравится, когда сын от него что-то скрывает! А для кумало, у которых слово старшего - закон, это и вовсе никуда не годится. И Бонгопа тоже хорош, не мог отмазку поумней придумать. Когда и кому военная служба мешала обзавестись семьей, да и любовницей в придачу? Только тем, кто сам не хотел. Или не мог…
        - Слушай, старый, - осторожно начал Шахов, - ты извини, что я вмешиваюсь. Но, может, действительно стоит мне с ним поговорить? Вдруг у него какие-то сложности, а тебе он признаться не решается?
        - Какие еще сложности? - не сразу понял кузнец, а потом, догадавшись, усмехнулся и вообще повеселел: - Ах, вот ты о чем! Нет, с этим у Бонгопы полный порядок. Ну надо же такое придумать! Он же все-таки воин, несколько раз топор обтирать приходилось, и недовольных, кажется, не было. Да и молодняк его наверняка бы что-то пронюхал и не стал уважать командира, который с девушкой не смог справиться.
        Тут уже Андрей недоуменно пожал плечами. При чем здесь топор? И почему его нельзя обтереть без девушек? Пришлось обращаться за консультацией к тому же Бабузе.
        Объяснял кузнец долго и путано, и Шахов так и не проникся местной идеологией, но все-таки сообразил, что война для кумало - хотя и почетное занятие, но одновременно еще и грязное дело. Если ты убил в бою врага, значит, как-то запятнал себя его кровью и тебе теперь нельзя общаться с обычными, мирными людьми. Правда, тех, кто ни разу не пролил вражескую кровь, уважают еще меньше, и у бедняг уже нет шансов как-то исправить репутацию. А смертоубивец все-таки может очиститься. И лучше всего для этой цели подходит процедура обтирания топора с первой попавшейся тебе навстречу девушкой. И она, узнав о твоем затруднительном положении, не вправе отказать тебе в помощи.
        Тут подошла новая группа добровольцев, Бабузе направился поприветствовать какого-то старого знакомого, и Андрей не успел уточнить, как следует поступить, если ты не хочешь обтирать топор именно с этой девушкой. И не придется ли потом очищаться с ней всю оставшуюся жизнь. Но, в общем и целом, и так все понятно. Надо ж такое придумать! А они, оказывается, романтики, эти кумало! Ничуть не хуже японцев, которые для любого занятия или явления сочиняли длинные и красивые названия. К тому же обычно не имеющие ничего общего с самим предметом, так что непосвященный в жизнь не догадается, о чем идет речь.
        А что, если и здесь творится то же самое? Возможно, Шахов, даже изучив худо-бедно язык кумало, все же плохо их понимает. И знакомые по отдельности слова вместе означают нечто иное, как, например, вышло с этим топором. Ведь и в родной русской речи найдется немало слов и выражений, способных при буквальном переводе до смерти перепугать иностранца: «сломя голову», «без ножа зарезал», «язык проглотил». И наоборот, совершенно с виду безобидных, но несущих в себе зловещий смысл:
«приказал долго жить», «пошел по миру», «досталось на орехи». Кстати, и обещание научить хорошим манерам тоже из этого же разряда. Так, может, и Гарика учат подобным образом?
        Надо было все-таки настоять на своем, поговорить со студентом. Подозрительна вся эта возня вокруг него. Тетки какие-то злобные, охрана, режим повышенной секретности. Почему нельзя было провести обучение в краале кузнеца? И почему никому не разрешают с ним видеться? Или не никому, а только одному Шахову? Должно быть, Хлаканьяна опасается, что Андрей помешает ему вешать лапшу на уши Гарику. И правильно делает, что боится. Давно надо было помешать. Сразу же, а не через неделю.
        Как же он мог так долго не вспоминать про мальчишку? Да, тот ему нагрубил, ну так что ж теперь, бросать парня одного в чужом мире? Шахов сам повел себя как мальчишка - обиделся, надул губы. Мол, я с тобой больше не играю. Мужик, называется! Два сапога пара. Жили у Бабузе два веселых…
        Шахов даже не улыбнулся собственной шутке. Не смешно. Ни капли.
        Небо над головой тоже нахмурилось, помрачнело и через несколько минут разразилось настоящим тропическим ливнем. Все правильно - сезон дождей. Только и дождь случился за эти дни впервые. Зато уж зарядило так, что мало не покажется. Как из ведра, если только сможешь представить себе такое огромное ведро.
        Андрей поморщился, отыскал в дорожном мешке плащ из козьей шкуры и набросил его на голову. И так в этих перьях на попугая похож, не хватало еще превратиться в мокрую курицу. Многие из ополченцев последовали его примеру, и теперь можно было только догадываться, под какой шкурой спрятался кузнец, куда подевался Мзингва и куда вообще, за каким лешим они все направляются.
        Кожаные сандалии размокли, отяжелели и резко перестали нравиться Шахову. Недоразумение одно, а не обувь. Разве в такой повоюешь? А тут еще неумело подвязанные ремешки ослабли, подошва на каждом шагу с отвратительным чавканьем отставала от ступни и волочилась за ней по мокрой траве, набухая еще сильнее. Уж лучше босиком идти, чем в таких кандалах.
        Андрей не выдержал издевательств, остановился и принялся развязывать сандалии. Не тут-то было. Узлы разбухли и никак не хотели поддаваться. Хоть зубами тяни, только ему так не согнуться. Ёкарный бабай, что ж они, дебилы, до пряжек не додумались!
        Он провозился минут пять, и когда наконец освободился от пут, воинство успело отмахать почти километр по пересеченной местности, и сейчас его хвост скрывался за ближайшим холмом. Только слева от него, тоже на порядочном расстоянии, брела по мокрой траве еще одна группа вооруженных людей. Впрочем, вооружены были не все. Молодой, невысокий, но зато довольно тучный негр шел налегке, без щита и ассегая, без парадного головного убора, украшений и даже сандалий. Шахов невольно позавидовал ему - вот ведь умный человек, сразу догадался, что по такой погоде обувь только мешает.
        Однако, присмотревшись внимательней, Андрей завидовать перестал. Похоже, толстяк путешествовал не по своей воле. Шедшие по бокам от него воины периодически подталкивали парня в спину руками, а следовавшие позади - и вовсе острием копья. Что ему при этом говорили, Шахов не расслышал, но и так понятно, что ничего хорошего.
        Да, рановато он решил, что у кумало воевать идут только добровольцы. Скорее уж воинская служба и здесь является почетной обязанностью каждого. А тех, как этот босяк, например, кто не оценил оказанного ему почета, ждут крупные неприятности.
        Видимо, Андрей слишком долго и пристально разглядывал конвоиров, потому что они вдруг заинтересовались его персоной.
        - Почему отстал? - крикнул ему замыкающий процессию, очевидно командир. - Догоняй!
        Одного окрика ему показалось мало, и через мгновение поторопить Шахова отправились два молодых кумало. Да и остальные больше смотрели в его сторону, чем на подконвойного. И тот решил воспользоваться моментом. Оттолкнув ближайшего стражника, толстяк с неожиданной для него резвостью помчался к растущему неподалеку, в каких-то трехстах шагах, колючему кустарнику.
        Про Шахова тут же забыли. Командир яростно заорал, и вся его команда ринулась догонять беглеца. Но тот, получив приличную фору, очень ловко петлял между кочками и продолжал уходить от преследователей, неуклюже шлепавших сандалиями. Возможно, босиком они бы его догнали, но времени разуться у них уже не было. Наконец старший, сообразив, что на открытом пространстве толстяка не догнать, а отыскать в зарослях будет еще труднее, отдал короткую, отрывистую команду. Воины резко остановились, синхронно замахнулись ассегаями и почти одновременно метнули их вслед дезертиру. Бедняга успел уклониться от первого копья, почти не пострадал от второго, царапнувшего ему бедро, но с третьим поделать уже ничего не смог. Острие вонзилось толстяку аккурат между лопаток. Он по инерции сделал еще два шага и упал лицом в траву под радостные возгласы преследователей.
        Шахов их радости не разделял, наоборот, посочувствовал толстяку, отчаянно боровшемуся за свободу, но предпочел не давать воли эмоциям. Не оборачиваясь, как бы ни хотелось узнать, чем там все кончилось, он поспешил вдогонку за своим отрядом. Только пройдя с десяток шагов, Андрей сообразил, что забыл сандалии, но не возвращаться же за ними. Вдруг ребята сначала пустят в ход ассегаи, а потом уже заинтересуются, почему он повернул назад. А обращаться с этим оружием кумало умеют, если уж метнут, то не промахнутся.
        Нет, не стоит нарываться на неприятности. Не в этот раз. Почему-то Шахов был уверен, что таких возможностей у него появится еще предостаточно.

* * *
        - Да, с размахом устроился ваш вождь, - шепнул Шахов Бабузе, когда они входили в крааль Сикулуми.
        Он разительно отличался от того, к чему Андрей успел привыкнуть у кузнеца. В первую очередь - размерами. Помимо вождя и его семьи, здесь жили многочисленные слуги и прочие нахлебники, без которых не обходится ни один уважающий себя монарх, - шуты и герольды, мажордомы и коннетабли. Может, Шахов что и напутал, может, назывались эти ребята иначе, но народу в любом случае набиралось немало, и всех их требовалось как-то разместить в непосредственной близости от вождя. Поэтому разнообразных хижин, хижинок и хижинищ здесь понастроили никак не меньше сотни.
        Соответственно, и ограду пришлось возводить солидную. Разъяренного слона она вряд ли удержала бы, но от нападения небольшого отряда, если укрепить как следует ворота, за ней можно и отбиться. Но, конечно, не от такого количества воинов, какое собралось в этот день к ставке вождя. Хорошо, что размеры скотного двора тоже ни в какое сравнение не шли с хозяйством Бабузе. И он без особого труда вместил всех желающих, включая зрителей, слуг и вышеупомянутых разновидностей шутов.
        Один из них как раз и распоряжался вновь прибывшими отрядами, расставляя их в каком-то особом, лишь ему известном порядке. По крайней мере, кузнецу с сыновьями и Андрею с Мзингвой пришлось трижды менять дислокацию, прежде чем этот клоун от них отвязался и ушел издеваться над следующей группой.
        В итоге Шахов так и не успел осмотреться и прикинуть на глаз общее число собравшихся, когда вдруг раздался оглушительный рев и на площади из отдельного, парадного входа появился высокий, приветливо улыбающийся мужчина довольно-таки рыхлого телосложения, облаченный в мантию из леопардовых шкур и внушительную корону из черных и белых перьев. Не нужно было знать местные обычаи, чтобы догадаться, что это и есть вождь племени кумало.
        За ним чинно шествовали шестеро молодых людей, тоже обряженных в меховые костюмы пятнистой расцветки, в чьих фигурах также прослеживалась некоторая склонность к полноте. И опять же не составляло особого труда опознать в них сыновей Сикулуми. Наследники полукругом расположились позади вождя, а затем к ним со всех сторон потянулись тут же почтенные старцы во главе с заморышем Хлаканьяной, нарядно одетые женщины - вероятно, жены Сикулуми, и так же нарядно раздетые девушки - не иначе как его дочери. Их в свою очередь обступило множество трудноопределимых, но, безусловно, знатных и известных личностей. И завершила построение цепочка гренадеров со щитами и ассегаями, окружившая все это сборище.
        В одном из них Шахов узнал Бонгопу. Вообще-то он надеялся отыскать Гарика, но студент опять где-то прятался. Или его прятали. И это уже начинало раздражать. Да и вид кузнецова сына Андрея тоже не обрадовал. Неважно выглядел Бонгопа, и это еще мягко сказано. Глаза ввалились, от щек осталось только воспоминание, даже фамильные сросшиеся брови словно бы поредели. Создавалось впечатление, что он едва держится на ногах. Андрей готов был поклясться, что это не обманчивое впечатление. Что могло случиться с человеком, чтобы он так вымотался? Ах, да! Он же тащил к колдуну какого-то умирающего, которого Мзингва ошибочно принял за Гарика. Но Бонгопу-то шофер не просто видел, а разговаривал с ним. И если парню пришлось тащить больного на себе за туеву хучу километров, то неудивительно, что он так вымотался. Вот только какой из него теперь воин? Неужели Хлаканьяна, или кто там ему дал это задание, не понимают, что Бонгопе нужен отдых?
        - Они что там, решили совсем твоего сынка загонять? - возмутился Шахов. - Он же сейчас даже щит поднять не сможет!
        Что ответил кузнец, он не разобрал. Шум стоял такой, что и собственный голос не услышишь. Но по озабоченному лицу Бабузе и так было ясно, что ничего хорошего о вожде и советнике он сейчас не думает.
        Через пару минут крики стихли и вождь обратился к народу. Говорил он здорово, профессионально. Четко произносил каждое слово, не зажевывая конец фразы, а, наоборот, повышая интонацию. Время от времени брал грамотные паузы, которые тут же заполнялись приветственными возгласами. Сначала Сикулуми помянул предков - вождей племени, рассказал, какими великими воинами они были, потом перечислил победы, одержанные кумало под его собственным предводительством. Вероятно, случались в его жизни и поражения, но в этот торжественный момент никто не хотел о них вспоминать. И теперь, мол, непобедимые воины кумало должны снова показать свою силу и отвагу, должны наказать мерзких сибийя, обижающих наших добрых соседей и верных друзей, ндвандве. Наше дело, как водится, правое, и победа, кто бы сомневался, будет за нами.
        Последние слова заглушил мощный рев почти тысячи глоток, сопровождавшийся громкими и удивительно синхронными ударами локтями по щитам. Звук при этом получался гулкий, воинственный, впечатляющий. Шахов оглянулся на Мзингву. Тот был просто счастлив, орал за двоих, стучал в щит с таким остервенением, будто там и прятался подлый враг. И в общем-то парня можно было понять - такого шоу нигде и ни за какие деньги не увидишь. Андрей и сам бы, наверное, визжал от восторга, если бы мог забыть, что это не представление, не реконструкция исторических событий, что завтра, ёкарный бабай, действительно придется идти в бой и кое-кто из самых бойких крикунов не вернется обратно. Ох, нелегкая ему предстоит работа - постараться уцелеть самому да еще и за Мзингвой приглядывать. Хорошо еще, что Бабузе рядом, вдвоем они как-нибудь с этим героем управятся.
        - А после победы, - продолжал тем временем Сикулуми, - ндвандве изберут себе нового вождя. Им станет всем нам хорошо знакомый мой друг и воспитанник, молодой Звиде ка-Нхлату.
        Полог перед парадным входом снова раздвинулся, и претендент на престол показался публике. Не то чтобы Шахова так сильно интересовало, кто станет вождем соседнего племени, но он тоже решил взглянуть на мальчишку, о нелегкой судьбе которого столько слышал от кузнеца. Глянул и… ну да, другого слова, кроме как «обалдел», тут и не подберешь. Возле входа стоял немного смущенный, но довольно улыбающийся Гарик Алексеев, студент второго курса Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. Бывший студент, а ныне - вождь африканского племени ндвандве. И судя по всему, никто из собравшихся не имел ничего против этой нелепицы. Все вопили
«Байете, нкоси![?bayethe - дословно: «славься» - традиционная зулусская форма приветствия вождя (inkosi).] » ничуть не тише, чем тогда, когда приветствовали Сикулуми. Разве что стоявшая чуть позади Гарика женщина, та самая, маленькая и дерзкая, с которой два дня назад так мило побеседовал Шахов, не проявляла особой радости. Впрочем, довольной ее Андрей и раньше не видел.
        Но какого черта Гарика называют чужим именем? И почему это никого не удивляет? Они что, никогда не видели настоящего Звиде или его никогда и не было? А может быть, всем настолько по фигу большая политика, что и не важно, кто там чьим вождем станет, лишь бы вдоволь покричать и порадоваться?
        - Ты что-нибудь понимаешь? - растерянно спросил кузнеца Шахов. - Ведь это же наш Гарик, а никакой не Звиде. Что за комедию они тут устроили?
        - Не понимаю, - честно признался Бабузе. - Нужно спросить у Бонгопы, уж он-то должен знать, что к чему.
        - Так пойдем и спросим!
        - Сейчас? - Брови кузнеца изумленно подпрыгнули. - Ты с ума сошел, Шаха. Он же стоит рядом с вождем, нас туда не пропустят.
        - Тогда что же нам делать?
        Кузнец не знал, Андрей тоже. Зато знал Мзингва. Он подскочил к Шахову и принялся трясти его за плечи:
        - Почему вы не радуетесь? Наш Нгайи стал вождем. Это же здорово! Я - друг вождя.
        Подходящих слов в зулусском языке Андрей не нашел. Пришлось обматерить шофера по-английски. Но Мзингва не обиделся и продолжал подпрыгивать и радостно вопить. И он оказался не одинок в этом занятии. Тысячеголовая толпа встречала восторженными криками каждую фразу вождя и сменявших его других ораторов.
        Только Шахова и Бабузе происходящее уже не интересовало. Они пытались разобраться с загадочным превращением Гарика в Звиде.
        - А что это за женщина стоит рядом с ним? - вспомнил вдруг Андрей. - Я ее видел в краале Хлаканьяны. Ты ее знаешь?
        - Которая? - не понял кузнец.
        Женщин рядом с Гариком действительно скопилось множество. Пришлось показать пальцем.
        - А-а, - сообразил Бабузе, - та, что ниже всех ростом? Так это ж Нтомбази.
        Он произнес это имя таким тоном, как будто Шахов обязан был его помнить. И какое-то воспоминание в самом деле вертелось в памяти, но никак не удавалось за него ухватиться. Нтомбази… Нтомба…
        - Постой-постой, так ведь она же - мать этого самого Звиде! Как же она могла? Почему она молчит?
        Бабузе задумался, но не надолго. Работая в своей кузнице, он слышал от заказчиков много разных историй и давно перестал удивляться чему-либо.
        - В том-то и дело, Шаха, что мы не знаем, почему она молчит, - прошептал он на ухо Андрею, не столько потому, что боялся, как бы его слова не услышал кто-то посторонний, сколько опасаясь, что их не услышит сам Шахов. - Наверное, у нее есть серьезные причины. И послушай моего совета, лучше и сам тоже промолчи. Ты еще плохо знаешь нашу жизнь и, если начнешь выспрашивать, натворишь много опасных глупостей. Клянусь дочерьми, я выясню все, что смогу, и сделаю это намного осторожней, чем ты. Обещай мне…
        Он не успел попросить, а Андрей не успел пообещать. Как всегда не вовремя, в разговор встрял Мзингва:
        - Что вы там все шепчетесь? Посмотрите сюда, кажется, сейчас начнется что-то интересное.
        Шахов огляделся. Вдоль рядов с крайне многозначительным видом двигались несколько человек, облаченных в буйволовые шкуры, и при помощи метелочек из коровьих хвостов опрыскивали щиты, оружие и курчавые головы темной, не слишком ароматной жидкостью. Андрею вспомнилось последнее - семи- или восьмилетней давности - посещение храма, аккурат перед Пасхой. Там батюшка с такой же серьезностью святил куличи. Да и метелочки почти такие же. А шкуры вполне могут заменять кумальским служителям культа мантии, ризы и прочие сутаны. Помнится, и Хлаканьяна, вынюхиватель нечисти и местный Ван-Хельсинг, тоже недавно вырядился в нечто подобное. И что интересного увидел здесь Мзингва? Очередной опиум для народа. Да еще и от незнакомого дилера.
        Впрочем, батюшек сзади поджимали, поторапливали молодые воины кумало, которых Шахов уже привык называть гренадерами, и расчищали в центре площади круг диаметром метров в двадцать. А их товарищи выстраивали живой коридор к главным воротам двора. И к ним со всех сторон спешили любопытные, так что Мзингва оказался не так уж и не прав. Что-то затевалось.
        - Сейчас быка ловить будут, - подсказал кузнец, повидавший в жизни немало военных праздников. - Посмотри, Шаха, это и впрямь забавное зрелище.
        Андрей хотел сказать, что ему не до забав - надо срочно разобраться, в какую неприятность влип Гарик, и попытаться его оттуда вытащить. Но кроме как сказать, больше он сейчас ничего не мог сделать. Сзади напирали зрители, спереди других зрителей осаждали гренадеры, и Шахов оказался настолько плотно зажатым в толпе, что нечего было и пытаться выбраться из нее. То есть, конечно, можно, но с применением грубой физической силы. Для чего полезно иметь хоть немного свободного пространства, которого как раз и нет. В общем, замкнутый круг, прижимающий Андрея к другому кругу - импровизированной арене для африканской корриды.
        Шоу, однако, оказалось любительским, плохо подготовленным. Подростки палками загнали в круг молодого черного бычка, скорее испуганного, чем разъяренного. А десятка полтора безоружных воинов принялись его ловить. Несколько кругов бык успешно ускользал из их объятий, потом один из преследователей ухватил животное за хвост, подержался за него еще полтора круга, не менее ловко уклоняясь от высоко вскидываемых копыт, но все-таки потерял равновесие и отцепился. По толпе пронесся вздох разочарования.
        - Эх, ну кто же так делает! Сейчас я вам покажу, как работают настоящие тореадоры, - проворчал Мзингва и вдруг провалился куда-то вниз.
        Ни Шахов, ни Бабузе не успели понять, что произошло, а шофер уже прополз между ног у зрителей и оказался внутри круга. В руках он держал свою цветастую рубашку, изрядно пострадавшую в прошлых приключениях, но все еще яркую и бросающуюся в глаза. И тут до Андрея дошло, что же задумал неугомонный зулус.
        - Мзингва, ёкарный бабай, вернись! - рявкнул он, но в общем шуме не услышал собственного голоса.
        А Мзингва бесстрашно стоял на пути быка, размахивал перед собой яркой тряпкой и что-то вопил во все горло. Вероятно, кричал «Торо!». Бык в растерянности остановился, его преследователи тоже. И Мзингва успел бы с достоинством выйти из игры, но он только-только почувствовал себя героем и не собирался останавливаться. Раз противник не нападает, нужно его раздразнить, вынудить пойти в атаку. Шофер несколько раз наотмашь хлестнул бедное животное рубашкой по морде. Может быть, задел пуговицей по глазам, может, просто напугал до потери инстинкта самосохранения, но бык опустил голову и угрожающе замычал.
        - Беги, дурак! - снова и с тем же успехом попытался докричаться до зулуса Шахов.
        Мзингва лишь гордо и глупо улыбался и чуть было не пропустил момент, когда бык все-таки решился на атаку. И вроде бы тореадор-любитель сделал все правильно, грациозно отступил в сторону, оставив рубашку на пути движения животного. Вот только быка рубашка мало интересовала. Копыта затормозили, голова с круто изогнутыми рогами повернулась вбок, и Мзингва, подлетев метра на два, рухнул на первые ряды зрителей.
        Толпа ахнула. А Шахов почувствовал, что всего мирового запаса ругательств не хватит, чтобы выразить его чувства. Расталкивая окружающих, он ломанулся на арену. Нет, ну надо же было связаться с двумя остолопами, ни одного из которых нельзя на минуту без присмотра оставить!

* * *
        Окончание корриды Шахов по понятным причинам не посмотрел. Что происходило дальше - тем более не узнал. Полночи он вместе с Бабузе провел в хижине придворного лекаря, куда поместили неудавшегося тореадора. Хвала всем его зулусским предкам, вероятно, очень удачливым людям, Мзингва пострадал не так сильно, как напрашивался. Рана оказалась глубокой, но не опасной. Непонятным образом рог не разорвал ни одного важного внутреннего органа. Переломов, во всяком случае открытых, тоже не было - Шахов сам проверил. Чем, правда, не на шутку рассердил ньянгу, и тот больше близко не подпускал посторонних к пациенту. Так что Андрей с кузнецом в основном смирно сидели в дальнем углу хижины.
        Но и оттуда было видно, слышно и понятно, что Мзингва выберется. Лекарь напоил его каким-то жутким варевом, преотвратно пахнущим, как и все действенные лекарства, и теперь раненый спал, вполне возможно вовсе не ощущая боли. Не спали за него другие. Где-то спустя час после происшествия прибежал Бонгопа. Раньше освободиться не мог - служба. Но кузнец тут же, кратко проинформировав о состоянии больного, отправил сына отсыпаться. Сам бы не справился, помогли два других сына, дежурившие возле входа. Заглядывал и один из старейшин. Этот долго задерживаться не стал. Убедился, что Мзингва живой, разрешил Бабузе не идти завтра в поход, а остаться в краале и приглядывать за раненым, после чего отправился на доклад к вождю.
        Кстати, о вождях. Когда Шахов помогал вытаскивать раненого Мзингву с арены, заметил краем глаза, как дернулся к ним Гарик. Но его не пустили. Не царское, мол, это дело. Вот и пусть помучается. Неизвестно, что ему сообщит старейшина и когда сообщит. Возможно, только утром. А с другой стороны, парню завтра в бой не идти. Не поспит ночку - ничего страшного.
        Андрей тоже порывался забить на эту войну и остаться ухаживать за Мзингвой, но кузнец его отговорил.
        - Я - старик, - невесело усмехнулся Бабузе. - Без меня войско кумало как-нибудь обойдется. А вот тебе нужно показать себя, чтобы потом рассчитывать на благоволение Сикулуми.
        - Да зачем мне нужно его благоволение? - горячился Шахов.
        - А про колдуна ты забыл? Если хочешь, чтобы вождь позволил тебе навестить Кукумадеву, - отличись в бою. А то ведь ты сам мне рассказал про толстяка, пытавшегося убежать от стражников. Ему еще повезло - умер как мужчина. Обычно тем, кто не выполняет волю вождя, просто разбивают дубинкой голову.
        В общем, Андрей согласился с его доводами. И даже часа два, перед самым рассветом, вздремнул. Но утром все равно чувствовал себя отвратительно. С Гариком переговорить так и не удалось. Поутру в хижину зашел невысокий бородатый дядька с до ужаса серьезным лицом, назвался командиром ибуто[?ibutho - обычно переводят с зулусского как «полк», но правильнее, наверное, было бы сказать «батальон» - воинское соединение численностью в несколько сотен человек.] - отряда, в который распределили Шахова и сыновей кузнеца, - и приказал выходить на построение. И к тому моменту, когда они вышли из крааля, вождь с приближенными на плацу еще не появился. В общем-то тоже правильно. Куда ему торопиться? Без него не начнут.
        Тем более что до начала еще топать и топать. Из плана боевых действий секрета не делали. Войско кумало должно было встретиться в районе брода через Умфолози с ополчением ндвандве и потом уже вместе отправиться наказывать сибийя. В победе никто не сомневался - противник вряд ли сможет выставить больше двух ибуто, а в объединенной армии союзников их целых пять. Два - у ндвандве и три - у кумало. Третий подойдет к месту сбора вместе с вождем. Вероятно, поэтому кузнеца так легко и освободили от службы. Да и действительно, зачем пожилому человеку тащиться по жаре невесть куда - а раньше полудня до места добраться не рассчитывали, потом постоять немного в резерве и возвратиться обратно, даже не поучаствовав в сражении? Трусливые сибийя разбегутся, едва только заметят на горизонте победоносную армию Сикулуми и… да, судя по всему, и Гарика-Звиде.
        Вот ведь глупейшая ситуация - идти в бой, так и не разобравшись, что за аферу прокрутил этот поганец Хлаканьяна. За кого, собственно говоря, сражаешься. Спросить бы у Бонгопы, но он со своим молодняком оказался в другом ибуто. Без разрешения командира из строя выходить не положено. Дисциплина, ёкарный бабай!
        Чтобы как-то развлечься, Шахов решил выяснить, из какого количества воинов должен состоять ибуто. По его прикидкам, набиралось около четырех сотен, но хотелось бы знать поточнее. Однако оба сына кузнеца ответили на вопрос приблизительно одинаково и одинаково приблизительно:
        - Икулу, - и уточнили, столкнувшись с непонимающим взглядом Андрея: - Много амашуми[?ikhulu - в современном зулусском языке означает «сто», «сотня». А в ХVIII-XIX веках это слово действительно означало «много десятков» (amashumi).] .
        Такая вот прикладная математика. Сосчитать народ толком не могут, но зато с дезертирами обходятся ох как круто.
        Обращаться с тем же вопросом к командиру Шахов не стал. Предположим, тот знает всех воинов в своем отряде и может перечислить их поименно. Пусть даже он назовет точную цифру - что толку, если Андрей не знает такого слова. Хватит и того, что пришлось сочинять для этого дяди с многое объясняющим именем Какака рассказку о том, почему Шахов не по форме обут. То есть не обут совсем. Андрей сначала прикинулся простофилей, что было нетрудно, если вспомнить, где и как он свои босоножки оставил. Так, мол, и так, кумало не только великие воины, но и прекрасные скороходы. И в сандалиях за ними никак не угнаться.
        Какака от удивления аж с шага сбился.
        - Неужели, - снова подбирая ногу, спросил он, - тебе без сандалий ходить удобней?
        Тут Шахова и понесло.
        - Не только удобней, - доверительно сообщил он, - но и быстрей получается. И поворачивать проще, и тормозить, и с места стартовать. У меня на родине все так поступают. Да ты, почтенный, сам попробуй - любого мальчишку запросто обгонишь.
        - А как же колючки? - забеспокоился тот. - Порезаться же можно.
        - В бою порезов не чувствуешь, - тоном бывалого воина возразил Андрей. - Поначалу, конечно, больно, но потом, когда привыкнешь, хоть по острым камням скачи - все нипочем. И вообще, ходить босиком мне знакомый ньянга посоветовал.
        Возможно, не стоило пугать храброго командира колдуном, но зато он сразу притих и больше с глупостями не приставал. Ладно, подумает немного и перестанет. Если не дурак, то сообразит, что Шахов ему лапшу на уши вешал. А не сообразит, тогда пусть попробует. Андрей и сам на эту приманку когда-то попался.
        Ходил к ним на айкидо один чудак, уверявший, что нет ничего лучше, чем после тренировки босичком по морозцу пробежаться. Закалка организма - раз, точечный массаж - два и полный кайф - три. Ну и сагитировал-таки. Выбежал Андрей из теплой раздевалки и полкруга по стадиону отмотал без каких-либо неприятных ощущений. А потом почувствовал этот самый кайф. На улице, между прочим, минус двадцать, пальцы от холода сводит. «Ну вас всех с вашими теориями, - думает, - надо сворачивать и в раздевалку, греться». А куда там свернешь? Снега по колено. Добирался даже дольше, чем этот теоретик по дуге. Но пальцы все-таки спас, не отморозил. Только с тех пор к полезным советам старался не прислушиваться. Хотя этот тип как-то ведь умудрялся и дальше бегать. Значит, привыкнуть к холоду можно. А к колючкам и подавно. Так что пусть и Какака поэкспериментирует. Мужик он с виду крепкий, одну попытку должен выдержать.
        В общем, настроение заметно улучшилось. Настолько, что Шахов даже с некоторым интересом поглядывал по сторонам. Хотя, откровенно говоря, было бы на что. Обыкновенные холмы, и если поблизости не растет какой-нибудь немереных размеров баобаб, легко можно представить, что находишься, например, в Шотландии. Во всяком случае, вереск или нечто очень на него похожее[?Эрика - род вечнозеленых растений семейства вересковых. В Южной Африке произрастает более 600 его видов.] здесь - в изобилии. И сейчас вон из-за того склона появятся суровые парни в забавных клетчатых юбках. А почему бы и нет? Неужто Коннар Маклауд в килте и с мечом в руке будет смотреться здесь более странно, чем сам Шахов в набедренной повязке и с ассегаем?

* * *
        Вряд ли Какака когда-нибудь слышал о Горце, но ему этот холм тоже чем-то приглянулся. Отряд по его команде остановился, чуть позади встал и Бонгопа с молодежным составом. Затем сын кузнеца отобрал из своих ребят четверку самых надежных и бодрой рысью побежал с ними вверх по склону. Надо полагать, на разведку. Правильно, давно надо было. Хоть и своя территория, да мало ли что…
        Нет, похоже, что не мало. Не добежав десятка шагов до вершины, Бонгопа и его воспитанники вдруг развернулись и помчались назад. А за ними из-за гребня уже гнались несколько десятков воинов в шапках из ярко-красных перьев, с белыми в черную продольную полоску щитами. Шахову ни разу еще не приходилось видеть боевой наряд ндвандве, но он сразу понял, что это не они. Союзники так себя не ведут.
        - Сибийя, - выдохнул за спиной младший из сыновей Бабузе. - Откуда они здесь?
        Андрей не ответил, хотя у него и было что сказать. Но он не мог отвести взгляда от бегущих вниз, к своим, пятерых кумало. Успеют или нет? Кажется, успевают.
        Преследователи тоже сообразили, что, прежде чем они догонят беглецов, на них самих начнется охота. С явным сожалением их командир дал приказ остановиться и запустил вслед убегающему врагу свой ассегай. Еще несколько сибийя поступили так же. И когда Шахову уже показалось, что все копья пролетели мимо цели, замыкающий пятерку паренек слабо вскрикнул, уронил оружие и повалился на бок. Шагов за сто до спасительного строя соплеменников. Но даже с такого расстояния было видно, как заливает кровь его ногу и как он безуспешно пытается вытащить застрявший в бедре ассегай.
        Сибийя, стоявшие метрах в пятидесяти выше по холму, радостно завопили. Услышав их торжествующие крики, Бонгопа обернулся, посмотрел на раненого товарища и после секундного раздумья рванулся к нему на помощь. На что противник тут же ответил новым залпом. Сын кузнеца пригнулся, поднял щит над головой и продолжал уже полуползком подбираться к раненому.
        Какака, сообразив, что нужно тоже идти на выручку, махнул рукой, и первый ряд его бойцов начал осторожно, прикрываясь щитами, двигаться вверх по склону. Сибийя угрожающе зашумели, а из-за холма к ним присоединялись все новые и новые воины. Не только с красными перьями, но и с черными, причем щиты у этих ребят были коричневыми.
        - Зунгу[?Зунгу - племя народа нгуни, соседствующее с ндвандве и сибийя.] , - удивленно прошептал все тот же голос из-за спины. - Им-то что здесь нужно?
        А вы чего ожидали, голубчики? Если вся саванна еще месяц назад знала, что кумало на пару с ндвандве собираются бить сибийя, неужели те сидели и безропотно ждали, когда к ним придут и поколотят? Поговорили с соседями и объяснили им, кто следующий получит по голове, если сейчас не поможет справиться с непрошеными гостями. А потом сообразили, что не стоит дожидаться, когда враг объединит силы, а лучшие первыми напасть на более сильного из противников - на кумало. А ндвандве, возможно, при таком раскладе и вовсе раздумают воевать. Это ж политика, а не танцы вокруг костра.
        Всего этого Шахов тоже не сказал. Потому что его вторая шеренга тоже получила приказ наступать. Так же осторожно, как и первая. Впрочем, и враг не спешил. Медленно, очень медленно сближались армии, а между ними, на нейтральной полосе, Бонгопа, прикрывая раненого товарища щитом, пытался оттащить его к своим.
        Нельзя сказать, что никто не пробовал прийти ему на выручку. Но всякий раз, когда какой-нибудь смельчак вылезал из строя хотя бы на пару шагов, в его сторону тут же летело не меньше десятка ассегаев. В основном не долетали, но не понять предупреждения было трудно. Кумало в ответ тоже метали копья, но вверх по склону они летели еще хуже, чем оружие врагов.
        Все это немного походило на замедленную съемку, вот только ассегаи почему-то летали с обычной скоростью и силой. Один из них со свистом прошел в нескольких сантиметрах над головой Шахова, и Андрей понял, что армии сблизились на дистанцию прицельного броска. Он поневоле втянул голову в плечи и поднял щит выше.
        До врага осталось шагов пятьдесят. Бонгопа с раненым, сначала находившийся ровно посередине, за это время успел отползти всего лишь на три метра. Нет, самому ему не выбраться. Нужно как-то помочь, а Какака лишь сдерживает бойцов, не дает им разорвать строй. Боится? Или понимает, что все бесполезно?
        Копья все чаще и чаще стучат по натянутым на щиты буйволовым шкурам. Пока не пробивают. Но даже Шахову понятно, что оружие врага под горку летит сильнее и дальше. Если они подойдут еще на несколько шагов, станет совсем трудно. Уже становится. Вот вскрикнул и схватился за плечо высокий молодой кумало из первой шеренги. Вот медленно осел на траву мужчина в годах из второй. Вот у того парня, что стоял перед Андреем, закончились снаряды для метания, и он опустил глаза вниз в поисках лежащего на земле вражеского ассегая. Щит, вероятно, тоже чуть опустил и тут же получил прямое попадание в ключицу. Шахов придержал падающее тело, аккуратно уложил его себе под ноги и занял освободившееся место в первой шеренге. И тут же едва успел прикрыться от нового броска.
        Щит в руке жалобно загудел. Ах, вы так! У Шахова копье потяжелее ваших будет. Попадет - мало не покажется. Андрей размахнулся и со всей мастероспортовской силы запустил ассегай во врага. Нет, не пробил, но сибийя все равно сделал пару шагов назад, удерживая равновесие. То-то же!
        И тут Андрей почувствовал пустоту за спиной. Осторожно скосил глаза влево, потом вправо. Так и есть. Ребята начинают пятиться. Или Какака что-то приказал, а он не расслышал? В общем-то разумный приказ. Защищая двоих (а может, и не двоих - раненый давно перестал дергаться), уже потеряли в несколько раз больше. Позиция уж слишком невыгодная. В равных условиях совсем другой бой пойдет.
        Но как же Бонгопа? Разве можно оставлять его здесь? Разве может Андрей его оставить? А кто, спрашивается, тащил раненого Шахова в крааль Бабузе? Можно сказать, жизнь спас. И чем Андрей ему отплатил? Стоял в двадцати шагах и даже не попытался прийти на помощь? Да как он после этого в глаза кузнецу посмотрит? Как посмеет о чем-то просить?
        Вот! И нечего было юлить - вот в чем дело! Только Бонгопа знает правду про Гарика, про то, как он стал вождем. Без Бонгопы и его отца Шахов не сможет разгадать эту загадку. Не сможет вытащить студента из тех неприятностей, куда он наверняка вляпается, если уже не сидит в них по уши. Нет, надо что-то делать. Хочешь или не хочешь, глупо или не глупо, а надо!
        Однако кумало продолжали отступать, и Андрей тоже, против своей воли, сделал несколько шажков назад. Трудно стоять, как статуя Свободы, когда на тебя нацелены десятки вражеских копий и ты уже видел их страшную работу. Еще шаг, и Бонгопа окажется ближе к сибийя, чем к своим.
        Парень тоже почувствовал, что скоро окажется совсем один против множества врагов. Он чуть приподнялся и попытался резко дернуть раненого к себе. Но за ним внимательно следили, и тут же три или четыре ассегая вонзились в совсем уже готовый лопнуть щит, а один, самый настырный, глубоко распорол плечо Бонгопы. Теперь сын кузнеца при всем желании не сможет сдвинуть с места неподвижное тело товарища. Что ж он, дурак, не уходит?
        - Да ёкарный баба-а-ай!
        Какой-то предохранитель щелкнул в голове у Шахова. Он по-прежнему чувствовал угрожающую ему опасность, но его такие пустяки больше не волновали. Он бежал на выручку другу.
        Бросать ассегай в наступающую шеренгу сибийя Андрей не стал. Ну, попадет в одного - и что это изменит? Да он и не надеялся ничего изменить, вообще ни на что не надеялся, просто бежал и орал во все горло. Но при этом не слышал ни одного постороннего звука, только удары собственного сердца. Билось оно на удивление неторопливо и спокойно. И сам он бежал как-то медленно, потому что строй врагов все никак не хотел приближаться. А сибийя почему-то не отреагировали на его рывок, стояли и тупо хлопали глазами. Очень медленно хлопали.
        И тут Андрей понял, что происходит. Тренер по рукопашному бою рассказывал об особом состоянии, в которое приходят настоящие мастера во время битвы. Время для них как бы замедляется, и они успевают предугадать и предупредить все действия противника. Но Шахов тогда ему не поверил, и выходит, что зря. Либо он со страха повредился рассудком, либо только что вошел как раз в такое состояние. Может быть, даже и не только что. Иначе как бы он успел во время боя подумать столько разных глупостей?
        Однако, как бы ни растягивались мгновения, он все-таки добежал до врага. Как раз вовремя. Воины сибийя уже замахивались на него ассегаями. Поздно, голубчики! Теперь уже не успеете. Правда, и сам Шахов не успеет нанести удар, но это и не обязательно. Главное помешать ударить тебя.
        Андрей с разбега, высоко подняв колено, прыгнул на ближайшего противника. Сибийя не выдержал удара такой массы и отлетел на пару метров назад, сбив по дороге кого-то из второй шеренги. Шахов бы тоже отлетел, если бы не начал разворачиваться спиной. В результате он лишь скользнул по вражескому щиту, его вынесло в сторону и приземлило чуть правее того места, где начиналась атака. Андрей продолжил вращательное движение, поднимая при этом руку со щитом перпендикулярно земле. Край щита прошелся по лицу соседнего сибийя. Не смертельно, но достаточно для того, чтобы тот забыл про битву и протянул руки к ослепшим на мгновение глазам. Шахова пострадавший больше не интересовал, он разворачивался ко второй шеренге врага, так же наотмашь полоснув вдоль нее ассегаем. Неважно, что никого не зацепил, главное - предупредил возможные ответные действия. А сам тем временем успел выйти из уязвимого положения.
        Только не расслабляться, бой продолжается. Еще один воин из первой шеренги поднял копье и сейчас пустит его в дело. Отскочить или уклониться уже не получится. Единственный выход - шагнуть навстречу и воткнуться в его щит своим, столкнуть врага, вышибить из устойчивого положения. Если тот и ухитрится нанести ответный удар, то не такой сильный и точный. Сибийя, прочертив копьем дугу в воздухе, опустил руку, пытаясь сохранить равновесие. Хорошо бы пройти ему за спину и оттуда добить, да вот беда - щиты сцепились верхними краями. Начнешь выдергивать - потеряешь время. Что ж, пусть тот, кто нам мешает, нам поможет. Андрей повел рукой со щитом вверх и влево, отчего рука врага тоже поднялась и приоткрыла правый бок. Ассегай Шахова тут же вонзился ему в ребра.
        Спасибо учителям, они знали толк в настоящей драке и сумели объяснить Андрею главное ее отличие от спортивного поединка. В бою нельзя действовать по заранее продуманной схеме. Нельзя сосредоточиваться на каком-то одном приеме. Пока ты его готовишь, ситуация уже изменилась и нужно придумывать что-то другое. Следи за противником, и он сам подскажет тебе правильное решение. Если, конечно, ты понимаешь язык движений, чувствуешь время и расстояние.
        Шахов чувствовал. Сегодня - как никогда раньше. И опережал противника в каждом действии. Вот еще один рванулся навстречу. А копье Андрея все еще торчит между ребер у предыдущего. Неприятное положение, но не безнадежное. Он рванул ассегай на себя и немного вправо, отступил чуть назад, прикрываясь от удара падающим телом врага, и… едва удержался от крика. Понабросали тут, понимаешь, железяк! Наступить босой ногой на острую кромку наконечника копья - это, знаете ли, больно. Нога рефлекторно подогнулась, и у Шахова не осталось другого выхода, кроме как последовать за ней. Кувырок в сторону, чьи-то ноги перед самым носом, а чуть выше - практически ничем не прикрытые[?В число обязательных деталей зулусского костюма входил «умнцедо» - чехол из пальмовых листьев, прикрывающий крайнюю плоть.] подробности мужского тела и такой же открытый живот.
        - Н-на, падла!
        Андрей вложил в удар всю боль, все раздражение от такой нелепой, ненужной и еще неизвестно чем грозящей впоследствии раны. Ассегай с протяжным всхлипом вошел в брюхо врага и, похоже, застрял там основательно. Времени на его извлечение катастрофически не хватало. Сразу двое сибийя подскочили к стоявшему на одном колене Шахову. От первого удара он закрылся щитом, второму помешало тело мертвого врага, как раз в этот момент догадавшееся упасть. Но оно же придавило и самого Андрея, и от третьей атаки он уже никак не мог увернуться. Разве что попробовать ухватиться за древко чужого копья. Шанс невелик, но…
        Но вместо холодного железного острия на него рухнуло что-то большое, мягкое и теплое. Еще теплое. С торчащим в спине ассегаем. И что ж эти трупы за моду такую взяли - на живых людей падать?

* * *
        Безрассудная атака Шахова продолжалась не более тридцати секунд, но она в корне изменила ход сражения. Какака все-таки оказался хорошим командиром и мгновенно оценил обстановку. Герой-одиночка отвлек внимание противника. Даже те, кто стоял далеко от места основных событий, пытались разглядеть подробности. А про остальных кумало они словно забыли. И Какака решился на контрнаступление.
        Первым делом во врага полетели ассегаи. И никогда прежде они не показывали себя таким грозным оружием. В считанные секунды сибийя и их союзники зунгу потеряли почти полсотни бойцов. Просто потому, что не все успели поднять щиты или хотя бы уклониться, нагнуться, отпрыгнуть в сторону. А те, кого летящая смерть обошла стороной, все равно растерялись. Они тоже никогда не видели, чтобы ассегаи так выкашивали строй. А когда начали приходить в себя, кумало уже приближались к ним, размахивая на бегу тяжелыми палицами. И опять не все успели подготовиться к отражению атаки. Первая шеренга сибийя и так была основательно прорежена, а после столкновения с врагом от нее и вовсе ничего не осталось. Вторая отступала, пока не уперлась в третью, и хотя продолжала пятиться дальше, но строй до поры до времени не ломала.
        Но тут из-под кучи трупов выбрался тот самый вымазанный в белой глине[?Зулусские колдуны перед началом некоторых обрядов натирали тело белой глиной.] кумало, который не побоялся в одиночку схватиться с целой армией. Многие видели, как он падал на землю, сраженный двумя мощными ударами, а теперь вдруг опять поднялся, живой и невредимый. Да еще и прорычал свой непонятный боевой клич. Тут без колдовства никак не обошлось, раз его никакое оружие не берет. А колдунов сибийя и зунгу боялись ничуть не меньше, чем их соседи - ндвандве и кумало. И когда зачарованный воин, чуть прихрамывая и потрясая в воздухе своим страшным, небывалых размеров ассегаем, снова бросился на них, кое у кого просто не выдержали нервы.
        Паника, как известно, подобна обвалу в горах. Один камень сорвется с места и потащит за собой еще десяток, а те - уже сотню. Через несколько мгновений войско сибийя, даже со всеми потерями по-прежнему не уступающее противнику в численности, без оглядки улепетывало с поля боя. А за ними мчались и никак не могли догнать торжествующие воины кумало.
        Шахов в погоне не участвовал. Проковылял метров сто и бросил это безнадежное дело. Ему и со здоровыми ногами за ними было бы не угнаться, а сейчас какие могут быть бега, когда просто ступить больно. Боевое состояние улетучилось, на смену пришли апатия и усталость, как будто Шахов только что две смены отработал на лесоповале. Он уселся прямо на землю, вытянул ноги перед собой, попытался рассмотреть порез, но вскоре бросил и это занятие. Не хотелось ничего делать, ни о чем думать. Пожалуй, принять душ он бы сейчас не отказался, но здесь и слова-то такого не знают. Тогда хотя бы искупаться. Кажется, они к реке направлялись? Так и где же она? Надо бы спросить у кого-нибудь, но сил не хватает даже для того, чтобы пошевелить языком.
        - Что с тобой? Ты не ранен?
        Какака, проходя мимо, обратил внимание на белокожего солдата, неподвижно сидевшего прямо на земле, в нарушение обычаев кумало, и сам опустился на корточки рядом с ним.
        - Нет, не ранен, - через силу выдавил из себя Андрей. - Только ногу порезал.
        Слова сейчас казались лишними, ненужными. Но приходилось что-то отвечать, чтобы не создавать вокруг себя еще большую, еще сильнее утомляющую суету.
        Однако командир отряда никак не хотел оставить его в покое. Он восхищенно прищелкнул пальцами и торжественно произнес:
        - Клянусь здоровьем своей матери, ты великий воин, Шаха! И невероятно удачливый. В одиночку сражался с целой армией врагов и всего лишь порезался. Ты, наверное, и льва смог бы победить?
        - Льва? - безразлично переспросил Шахов. И кивнул: - Да, мне нужно победить льва.
        На самом деле ему сейчас ничего не было нужно. Только бы оставили в покое. Но он вдруг поймал себя на том, что не помнит, на кой черт ему сдался этот лев, с какого перепуга он должен его побеждать. И в то же время прекрасно сознает, что это почему-то очень важно. Но что «это»?
        Шахов забеспокоился. Не начинает ли у него клинить башню? А может, ему все-таки досталось сегодня по голове, просто он в пылу сражения ничего не заметил, не почувствовал? Он даже решил на всякий случай проверить, нет ли на затылке запекшейся крови, но лишь обломал неловким движением перо из своего роскошного головного убора, сплюнул с досады и окончательно пришел в себя. Вспомнил и про льва, и про многое другое.
        - А что с Бонгопой? - встревоженно спросил Андрей, мысленно обругав себя последними словами за забывчивость. - Жить будет?
        Кумало ошеломленно посмотрел на него. А Шахов опять сплюнул. Мать честная, да что ж это с ним такое сегодня творится! Откуда этому дядьке знать, будет жить Бонгопа или умрет? Он же не доктор и даже не колдун.
        - Ньянга что сказали? - пояснил он Какаке.
        - Они сказали, что нужно отнести тяжело раненых в крааль.
        - Почему отнести? Он же в плечо ранен. Или так засадили, что он сам идти не может?
        - Нет, может.
        - Так зачем же нести?
        - Ньянга сказали.
        Шахов по привычке хрустнул костяшками пальцев. М-да, все-таки свои ребята. Хоть и черные, но свои. Квадратное катаем, круглое носим. Но только по приказу из штаба округа.
        - Ну и как, отнесли?
        - Нет еще.
        Да что ж он, честно слово, как пленный партизан на допросе! Каждое слово из него нужно под пыткой вырывать.
        - Так веди меня к нему!
        Андрей вскочил и тут же едва не застонал. Все-таки ногу он разрезал капитально.
        - Больно? - совсем по-детски спросил Какака. - Посиди здесь, я сейчас позову ньянга.
        Шахова передернуло. Только не это! Шаманского бормотания и вонючих мазей он точно не выдержит. Лучше уж самому дохромать до реки и там промыть рану. А потом можно приложить к порезу столетник, благо он здесь растет не в горшочках на подоконнике, а сам по себе[?Столетник - народное название алоэ древовидного (aloe arborescens), лекарственного растения с антисептическими свойствами, произрастающего в Южной Африке в диком виде.] , перевязать какой-нибудь относительно чистой тряпкой или сплетенной из травы веревкой. А колдуны пускай с местными разбираются.
        - Не стоит, - прошипел он сквозь зубы. - Как-нибудь сам справлюсь. Пошли!
        Какака испуганно вцепился Шахову в руку и наконец разговорился:
        - Нельзя тебе туда, Шаха, никак нельзя. Ты ведь еще не очистился после боя, не обтер топор. Если принесешь с собой злых духов, ньянга очень рассердятся.
        - Чего я там не обтер? - удивился Андрей.
        Ах да! Был такой разговор. Кузнец уверял, что любая согласится помочь, и с удовольствием. Только где ж их искать, этих любых? И так на ногу не наступить, а теперь еще и за девками гоняться придется.
        - Слушай, друг, а это обязательно? - с надеждой спросил он.
        Какака усмехнулся, но понял вопрос правильно. Как-никак, а сам тоже человек военный. Знает, небось, каково после боя опять напрягаться - там болит, здесь не сгибается, а здесь - совсем наоборот, сгибается, скотина такая!
        - Не волнуйся, девушки скоро появятся, - успокоил он Шахова. - Они всегда приходят на бой посмотреть. Просто никто не ожидал, что все так быстро случится.
        Да уж, ты-то точно не ожидал! Даже выслать вперед разведчиков не догадался. То есть выслал, когда уже поздно было. Ну да бог с ним, обошлось. Кто старое помянет…
        - Ладно, уговорил, - вздохнул Шахов. Вот ведь до чего дожил - его на это дело уже уговаривать нужно. - Только сначала пойду искупаюсь. Как тут к реке удобней пройти?
        Командир отряда показал рукой направление. Но Андрей в той стороне никаких признаков воды не заметил.
        - А далеко идти?
        Он снова мысленно отругал себя за глупый вопрос. Ну, предположим, Какака знает, сколько отсюда до реки пилить. Но объяснить-то опять не сможет. Ни в километрах, ни в часах. Ох, тяжело с ними, со счастливыми!
        Однако старый воин выкрутился:
        - До времени появления гиен[?У зулусов сутки делятся на шестнадцать временных промежутков, каждый из которых имеет особое название, порой довольно поэтичное. Автору особенно нравится следующее - «время, когда люди кажутся красивыми», то есть приблизительно с четырех до шести часов вечера. Как раз в это время мужчины обычно собираются курить кальян.] успеешь вернуться в крааль.
        Шахов прикинул, сколько это получится в привычных ему единицах измерения, и присвистнул. Шли они сюда часа четыре, не меньше. Сейчас где-то около полудня. А гиены выходят на промысел часам к семи вечера. Значит, до реки - учитывая то, с какой скоростью они здесь ходят, - не меньше восьми километров будет. Далековато, однако. Тем более нет смысла задерживаться.
        - Ну, тогда я пошел. - Андрей осторожно ступил порезанной ногой. - Вроде терпеть можно.
        - Пояс сними, чтобы девушки сразу поняли, что тебе очиститься нужно, - напутствовал его бывалый воин. - А потом обратно надеть не забудь.
        Инструктор, блин. Как будто без него не разберутся. Ты еще поучи, как правильно топор обтирать!

* * *
        Насчет времени появления гиен Какака малость ошибся. Не в смысле времени, а в смысле появления. В этот день гиены вышли на промысел раньше обычного. По дороге к реке Шахов успел повстречаться с тремя группами этих уродливых и неприятно пахнущих созданий, тощими телами и суетливыми движениями напоминающих бродячих собак, только рыжих, с черными мордами и такого же цвета пятнами на боках.
        И не так уж трудно было догадаться, куда они направляются. Живности в округе Андрей не приметил никакой, если и собирался кто пощипать травку, то умчался прочь при первых же звуках битвы. Но антилопы сегодня гиен не интересовали. Найдется добыча покрупнее, за которой к тому же не нужно гоняться по всей саванне. Лежит себе тихо и не шевелится. Подходи да угощайся. Вот и торопились падальщики урвать свой кусок. Приближаться к Шахову они не решались и с недовольным ворчанием отходили в сторону. Но, пропустив, возвращались на прежнюю дорогу и устремлялись туда, где только что закончилась кровавая человеческая забава.
        Сам Андрей никуда не спешил. Порезанная нога все еще саднила, но он уже приноровился ступать на пятку, не тревожа рану. Пусть медленно, зато меньше шансов какую-нибудь заразу подцепить. Остается только хорошенько промыть порез, перевязать столетничком - и будет нога как новенькая.
        Он уже добрался до прибрежных зарослей, слышал журчание воды, видел, как взлетают и снова опускаются к реке стайки мелких птиц, но все никак не мог отыскать проход в колючем кустарнике. А порезаться еще раз очень не хотелось. Хватит на сегодня крови. Побродив немного вдоль живой изгороди, Шахов вздохнул, перехватил ассегай поудобней и принялся прорубать им, словно мачете, дорогу к реке.
        Берег оказался пологий, низкий, заросший тростником. Неудобный, одним словом. Даже если доберешься до воды - ни присесть, ни ноги вытянуть, ни рану толком прополоскать не получится. Надо бы какой-никакой бугорок отыскать, обрывчик или хоть корягу. Но еще куда-то топать сил не осталось. Может, все-таки и здесь что-нибудь подходящее найдется?
        И ведь нашлось же! Чуть левее над водой склонилось невысокое, смутно знакомое деревце с чуть отдающими желтизной продолговатыми листьями, целыми гроздьями свисающими с веток почти до земли. Мать честная, так это же ива[?Родиной плакучей (вавилонской) ивы - salix babilonica - считается Китай, но распространена она по всему миру.] ! Ивушка плакучая. Как же тебя сюда занесло, родная?
        Андрей почувствовал, что еще немного, и он полезет обниматься с деревцем. Этого еще не хватало! Да и слова такого еще, наверное, не придумали, чтобы правильно назвать новый вид сексуальных извращений. Лучше уж присесть, привести нервы в порядок. Тем более что и деревце как будто обрадовалось встрече с земляком, приподняло один из корешков и выставило его прямо над водой, как раз настолько, чтобы можно было на нем пристроиться. Расслабившийся Шахов оперся спиной о ствол, опустил обе ноги в прохладную воду и ощутил полное блаженство. Кайф, совсем как дома. Еще бы удочку сюда!
        Да, в общем-то, и без удочки хорошо. Шорох листьев от небольшого ветерка смешивается с плеском воды, едва уловимо пахнет чем-то приятно-оранжерейным. Наверное, вон от тех лилий на другом берегу. Возле них деловито рассекают воду то ли перекормленные чайки, то ли, наоборот, сильно отощавшие пеликаны. А вдоль камышей бродит по мелководью парочка цапель непривычного серо-голубого цвета[?Африканская красавка (райский журавль, anthropoides paradisea) - птица семейства журавлиных, с серо-голубым оперением, обитающая в Южной Африке.] . Или это журавли такие местные, кто их разберет? Может, и лягушки где-то здесь есть, но попрятались от этих самых цапель. А чуть поодаль, опять же на той стороне реки, вышла на водопой изящная рыженькая газелька. Опасливо покосилась на Шахова, но решила, что он ей ничем не помешает, наклонила шею к воде и принялась неторопливо, как-то очень воспитанно и культурно утолять жажду.
        Шахов блаженно зажмурил глаза, пошевелил пальцами ног и почувствовал, что рана его совсем уже не беспокоит. Эй, кто-нибудь, разбуди, что ли, через полчасика! Потому что все-таки нужно до заката в стойбище возвернуться.
        Насчет полчасика Андрей явно погорячился - и минуты не прошло, как его вывел из нирваны шумный всплеск на противоположном берегу, тут же многократно усиленный криками птиц, отчаянно колотящих крыльями по воде. Шахов открыл глаза и успел разглядеть отпрыгивающую в заросли газельку и погружающуюся в воду грязно-зеленую, непропорционально вытянутую зубастую пасть.
        Ёкарный бабай - крокодил! Решил красавицей этой, скромницей с изящными манерами, пообедать, да промахнулся. Она, умничка, оказывается, не только глазенками хлопать умеет, но и ушки востро держать.
        М-да, она-то умничка, а вот сам Шахов? Родину он, понимаете ли, вспомнил, сопли распустил. Тут тебе, дорогуша, не средняя полоса. Это Африка, со всеми ее прелестями. Слава богу, что этот чемодан недоделанный выбрал себе кусок повкуснее, на волосатые Шаховские лодыжки не позарился. А то бы сейчас не до смеху было.
        Словно подтверждая его мысль, откуда-то из-за кустов донесся громкий хохот. Хриплый, захлебывающийся злобой, с явно чувствующейся сумасшедшинкой. Андрей непроизвольно вздрогнул. Ему, конечно, приходилось уже слышать смех гиены, но все больше издалека, по ночам. И не так неожиданно. Да ладно, чего уж там, испугался он. Крокодила испугаться не успел, а от этого идиотского смешка чуть сам умом не тронулся. Вот ведь мерзкая тварь, и по внешнему виду, и по существу.
        - Заткнись, скотина!
        Андрей подобрал валяющийся на берегу средних размеров булыжник, вскочил и с разворота запустил его в кусты, за которыми хохотала гиена. И тут же вновь услышал смех. С другой стороны. И не такой противный. Наоборот, очень даже приятный девичий голосок. Обернувшись, Шахов свирепо посмотрел на его обладательницу, выглядывающую из прибрежных тростников.
        Мордашка у нее тоже оказалась нестрашная. Коротко остриженные черные курчавые волосы, карие, чуть прищуренные глаза, милый носик кнопочкой, чуточку пухловатые губы, крепкие, относительно белые зубы. Дальше не видно - тростник мешает. В общем, молодая дуреха. Симпатичная, как все в ее возрасте, независимо от цвета кожи. И, как большинство из них, абсолютно не умеющая себя вести. Кто тебе сказал, детка, что ты имеешь право потешаться над взрослым мужчиной, воином? Ишь моду взяли! Сначала гиена, теперь эта…
        Андрей еще не знал, что скажет дерзкой девчонке, но уже шагнул ей навстречу. Вернее, хотел шагнуть. Но зацепился за корень той же ивы и лишь чудом не рухнул лицом во влажную, перемешанную с песком землю. Устоял и даже ногу, в общем-то, зашиб не сильно. Но злость и возмущение прошли. Зато воздушно-капельным путем ему передалось веселье девушки. Шахов хмыкнул, вдруг вспомнив подходящий к случаю анекдот про Штирлица, напоровшегося на сук: «Шли бы вы домой, девочки! Война все-таки».
        Впрочем, не такой уж и подходящий. В том-то и дело, что война, и по здешним понятиям без девочек тут обойтись никак не возможно…

* * *
        Солнце еще не успело скрыться за холмами, когда Шахов подошел к краалю Сикулуми. И еще издали услышал песню. Не то чтобы очень содержательную, но зато громкую, торжественную и длинную, из многих куплетов. Слова в ней явно шли уже не по второму, да и не по третьему кругу, но певцов это не смущало, и хор с энтузиазмом подхватывал каждую фразу солиста:
        Мы победили.
        Кумало победили врага.
        Наши храбрые воины победили сибийя.
        Да, да, так и было - мы победили!
        Враги побежали.
        Сибийя бежали в страхе.
        Они испугались храбрых воинов кумало.
        Да, да, так и было - они испугались!
        В общем, полная чушь, но песня все равно выходила красивая, мелодичная, завораживающая. Умеют ведь, сукины дети!
        Андрей поймал себя на том, что и сам с удовольствием присоединился бы к общему веселью. Вроде бы и устал, и нога все еще болела, но вот тянет к этим чужим, диким и невежественным, но, в сущности, очень милым людям. Тянет посидеть с ними у костра, послушать песни, поучаствовать в неторопливых, степенных разговорах старейшин, выпить мутного, кислого, оставляющего на зубах кусочки сорговой мякоти пива. Неужели он начинает привыкать к здешней жизни?
        Нет, только не это! Он же хочет вернуться домой и потому не может, не имеет права ни к чему и ни к кому здесь привязываться. Совсем-совсем ни к кому? А как же кузнец и его сын? Разве это преступление - справиться о здоровье раненого? Чем Бонгопа хуже Мзингвы, тоже попавшего в передрягу, правда по собственной глупости? Но и его ведь нужно проведать. Или шофера тоже посчитать чужаком? А может, и Гарика заодно? Так, мол, и так, никто ему нож к горлу не приставлял, к колдуну ехать не принуждал. Сам дурак, что согласился. А уж в вожди парень действительно записался по собственной инициативе. Пусть теперь как хочет, так и выкручивается. А Шахово дело - сторона. Так что ли?
        Андрей и сам понимал, что не так. А тут еще народный хор затянул новый куплет своей бесконечной песни:
        Кумало - храбрые воины.
        Шаха - самый храбрый из них.
        Он первый бросился на врага.
        Да, да, это правда - Шаха самый храбрый!
        Вот так! И кому потом доказывать (да и надо ли?), что дело вовсе не в храбрости, что у него просто не было выбора. Он не мог поступить иначе. И сейчас тоже не может. Хотя бы для того, чтобы никто потом не спел: «Да, да, так и было - Шаха бросил своих друзей». Зачем портить хорошую песню?
        Андрей, как сумел, поправил изрядно потрепанный убор из перьев и решительно двинулся к скотному двору, где продолжали восхвалять его подвиги.
        Разузнать что-либо о Бонгопе не удалось. Шахова тут же заметили и повели к Сикулуми, желавшему побеседовать с героем. Вождь сидел в почетном углу двора с таким важным видом, будто это он в одиночку победил всех сибийя. Ну, в крайнем случае, с помощью сыновей, так же гордо рассевшихся вокруг него. А вот Гарика нигде видно не было. Возможно, его успели отправить к ндвандве, а может, решили, что одного выхода в свет на сегодня достаточно. Зато мудрый старец Хлаканьяна оказался на своем обычном месте, сидел по правую руку от вождя и размеренно поклевывал длинным носом в такт все никак не прекращающейся мелодии победной песни.
        Впрочем, при появлении Шахова советник тут же взбодрился и уже не спускал с него маленьких, настороженных глаз. Но молчал, то ли уступая слово вождю, то ли просто не считая предстоящую беседу таким уж большим удовольствием. В общем-то, Андрей был с ним в этом солидарен и поэтому не обиделся.
        Тем временем Сикулуми поднялся с места, одернул леопардовую мантию и заговорил:
        - Мне рассказали о твоей храбрости, Шаха. Какака считает, что только благодаря тебе мы одержали победу. Он, конечно, ошибается, - самодовольно усмехнулся вождь, - потому что не знает о моем замысле. Я хотел, чтобы ваши ибуто первыми вступили в бой, заставили сибийя поверить, что их больше и они сильнее кумало. И когда они безоглядно бросятся в атаку, появляюсь я с остальным войском и нападаю на врага со спины. Вот тогда бы сибийя получили такую трепку, какую давно заслужили. Так что ты, можно сказать, спас их от полного разгрома.
        Сытая, холеная физиономия вождя не вызывала у Андрея никакого доверия. Скорее всего, Сикулуми сейчас откровенно вешал лапшу на уши окружающим. Пытался представить собственную беспечность хитрым стратегическим ходом. Может, наивные кумало и поверят вождю, но Шахов-то на своем веку видывал людей и похитрожопее.
        Но Сикулуми особо изощряться и не требовалось. Кто-то из придворных подхалимов уже затянул на тот же мотив песню о мудрости вождя. Хор послушно подхватил, и теперь уже никто не мог усомниться в том, что так и было задумано, а храбрый, но глупый Шаха едва все не испортил.
        - Но ты, конечно, не виноват, - продолжал выпендриваться вождь. - Ведь ты тоже ничего не знал. Только я все равно не понимаю, зачем ты в одиночку бросился на целое войско сибийя?
        Вот теперь Андрей удивился по-настоящему. Что же тут непонятного?
        - Так ведь Бонгопу могли взять в плен.
        - И что с того?
        Шахов задумался. Сикулуми и в самом деле такой тупой или прикидывается? Судя по тому, как он ловко отмазался от обвинений в бездарном командовании, - нет, не тупой. Тогда получается, что Андрей чего-то не понимает.
        - Ну как же? - изложил он цивилизованный взгляд на войну. - Над пленными обычно издеваются, пытают, заставляют выполнять тяжелые работы. А Бонгопа ранен, он таких условий не вынес бы и, скорее всего, умер.
        Сикулуми перестал улыбаться. Да и окружающие тоже изменились в лице, даже бесстрастный, далекий от земной суеты Хлаканьяна. Он был настолько поражен услышанным, что на секунду забыл о своем намерении не вмешиваться в разговор.
        - В твоем племени так поступают с пленными?
        Шахову стало неловко. Вообще-то, конечно, так не должно быть. Теоретически. Но на практике, насколько он сам был наслышан, по-другому почему-то не получается. Не хватает продовольствия, чтобы пленных кормить, людей, чтобы их охранять, теплой одежды, чтобы они не мерзли, кроватей, где они могли бы спать. Не хватает всего. И поэтому никто не огорчается, если пленных становится меньше.
        Вот только рассказывать об этом туземцам не стоило. Их нервная система не закалена фильмами ужасов и телерепортажами с мест катастроф. Они ни про ГУЛАГ, ни про Бухенвальд, ни про Хиросиму не слышали. Пусть и дальше не слышат. Андрей попытался сгладить впечатление от своей неосторожной фразы:
        - Старики рассказывают, что так было раньше.
        И ведь не соврал даже. «Да, да, так и было», - подтвердил хор, к счастью своему не слышавший ни слова из этого разговора.
        - А у вас в стародавние времена такого разве не случалось?
        - Нет, никогда, - ответил Сикулуми, все еще не вернувший на лицо улыбку, и Шахову пришлось ему поверить. - С тех пор, как Небесная Мать научила кумало пасти коров, за пленных всегда брали выкуп. Одну корову или две. За сына вождя - случалось, что и пять. А если у пленного и его родственников совсем не было скота, его выкупал вождь. Потом выкупленный отрабатывал долг. А если пленные станут умирать, за кого тогда брать выкуп? Что ж это за война без выкупа? Кто ж так воевать согласится?
        Сикулуми еще что-то объяснял, но Андрей уже не слушал. Выходит, он, как последний дурак, рисковал своей шеей там, где можно было просто сторговаться? Да, так и выходит. А с другой стороны, разве сложили бы о нем песню, если бы он заранее знал, чем дело кончится? Доброе имя стоит дороже коровы. Во всяком случае, он на это до сих пор надеется.
        Ну и ладно, пусть смеются. Больше он им ни слова правды не скажет, о чем бы ни спросили. А Сикулуми как раз заинтересовался амуницией Шахова. Кое-кто из бывалых воинов тоже перебрался поближе к вождю, чтобы узнать подробности битвы от ее главного героя.
        Тут Андрей показал себя ничуть не худшим лапшеразвешивателем, чем доблестный Сикулуми. У него какой-то необычный ассегай? Это для кумало он необычен, а на родине Шахова все с такими ходят. Он тяжелее, поэтому может поразить врага с большего расстояния. А еще его можно использовать в рукопашной схватке. Лезвие широкое, оставляет на теле большой и глубокий след. И древко крепкое, не ломается. При необходимости им можно даже фехтовать, как дубинкой.
        Почему Шахов сражался босиком? Тоже можно какую-нибудь теоретическую базу подвести. Предположим, так просто удобнее. Быстрее бежать, проще отпрыгнуть. Опять же, чувствуешь подошвой неровности почвы, можно не глядеть себе под ноги. Камни и колючки - это, конечно, проблема. Но если привыкнуть, то тоже не страшно. Какака, помнится, во всю эту чушь поверил, сгодится и для других. А что можно случайно и на чужое копье босой ногой наступить, так об этом кумало знать пока необязательно. Сами догадаются, когда придет время.
        Больше всего вопросов было о том, как Шахов справился с двумя сибийя. Со вторым более или менее разобрались - упал, перекувырнулся, ударил снизу. А вот схватку с первым тоже все видели, но толком ничего не поняли. В том-то и дело…
        Андрей вздохнул. И здесь то же самое. Все хотят овладеть каким-то секретным приемом, который поможет в любой ситуации. И никому нет дела до того, что сама ситуация как раз и предопределяет твои действия. Но не объяснять же им сейчас, за пять минут, то, к чему сам он шел долго и дошел во многом случайно. Да и не готов поручиться, что понял до конца и правильно. Пусть хотя бы приемчик разучат.
        Значит, так: сближаешься с противником, блокируешь его щит своим. Получается патовая ситуация - ни он тебя достать не может, ни ты его. Но это в том случае, если тупо продолжать с ним толкаться. А нужно чуточку увести свой щит влево и вниз, подцепить им край чужого щита, а потом резко оттолкнуть вправо и вверх. Противник поневоле развернется, откроет незащищенный бок. И тут уже коли, не зевай. Для удобства лучше заранее перехватить ассегай сверху и поближе к лезвию. Длина древка здесь уже не важна, главное - сила и быстрота удара.
        А что, складно получается. Еще немного - и сам поверишь в собственную выдумку. Возможно, этот прием даже будет работать. Пока противник о нем не узнает. А потом…
«Потом» Шахов рассчитывает уже не застать. А в крайнем случае еще что-нибудь придумает. Они ж, как дети, всему готовы верить, все хотят попробовать.
        В конце концов Сикулуми надоело наблюдать за этим мастер-классом.
        - Благодарю тебя, Шаха, за то, что ты поделился с моими людьми секретами воинского искусства твоей родины, - все так же величаво изрек он. - Ты заслужил награду и за науку, и за храбрость. Хочешь получить в жены самую красивую девушку кумало?
        Судя по восторженным крикам окружающих, Андрею следовало обрадоваться. И он честно попытался изобразить на лице воодушевление. Получилось или нет - это уже другой вопрос. Ну, а что прикажете делать, если каждый встречный и поперечный первым делом пытается его, Шахова, женить? То ли женитьба у зулусов вообще излюбленное занятие, то ли всем интересно охомутать конкретно его. Но, честное слово, как-то не хочется. С девушками и без лишних формальностей проблем до сих пор не возникало. Если даже вдруг не сговоришься, и то не беда. Войны здесь, кажется, частенько устраивают, и повода обтереть топор долго ждать не придется.
        Видимо, радовался Андрей все-таки не слишком убедительно, и Сикулуми пришлось увеличить награду:
        - Выбирай себе жену, Шаха, а выкуп я сам заплачу.
        Толпа взвыла с еще большим энтузиазмом. Такая щедрость явно одолевала вождя кумало не каждый день, и как бы теперь Шахова не посчитали неблагодарной скотиной за отказ от такого выгодного предложения.
        - Ты очень щедр ко мне, вождь, - сказал он с почти искренней виноватой улыбкой. - Но я пока не хочу жениться.
        Народ с не меньшей готовностью шумно выразил свое разочарование. Певцы уже давно прекратили безуспешные попытки перекричать неорганизованные массы и тоже начали прислушиваться к разговору. И Сикулуми решил не упускать удобный случай и явить подданным добрый нрав и широту души.
        - А-а, понимаю! - Он шутливо пригрозил Андрею пальцем. - Ты надеешься сговориться с отцом невесты на меньший выкуп и часть скота оставить себе? Так и быть, я дарю тебе десять коров, а как ими распорядиться - твое дело.
        Конечно же, и это заявление вождя прошло на ура. Как писала когда-то газета
«Правда»: «бурные аплодисменты, переходящие в овацию». Шахову надоело подыгрывать Силукуми, но, как выйти из игры, он еще не придумал.
        - Спасибо, вождь, но обзаводиться хозяйством я тоже не спешу.
        Тишина наступила внезапно. Практически все племя молча ожидало, чем же ответит Сикулуми на такую черную неблагодарность. Только в дальнем конце двора несколько девушек продолжали беззаботно напевать и пританцовывать. Но никто не посмел прикрикнуть на них и заставить замолчать. А Шахов вдруг понял: либо он прямо сейчас выскажет свою просьбу, либо уже не сможет попросить никогда.
        - Если ты действительно хочешь что-то для меня сделать, то лучше разреши мне поговорить с молодым вождем Звиде, а потом помоги добраться к колдуну Кукумадеву.
        В толпе недоуменно зашушукались, но после гробового молчания это уже был шаг вперед. Да и Сикулуми, кажется, немного смутился.
        - Зачем тебе нужен Звиде? - растерянно спросил он.
        Ага, значит, желание встретиться с колдуном его не удивляет? Если у Шахова и были сомнения, не обознался ли он, не принял ли за Гарика кого-то другого, то теперь они исчезли окончательно.
        - Мы оба знаем зачем, - сказал он как можно многозначительней.
        Сикулуми совсем смешался. Но к нему тут же прошаркал Хлаканьяна и что-то зашептал на ухо. И через мгновение вождь снова выглядел уверенным в себе правителем.
        - Хорошо, я исполню твою просьбу. Ты увидишься и со Звиде, и с Кукумадеву. Но я так и не отблагодарил тебя. И поэтому приглашаю на завтрашнюю большую охоту. В награду за храбрость ты получишь право забрать себе всех зверей, которых на ней добудешь.
        По тому, как зашумели кумало, Андрей догадался, что опять удостоился царского подарка. Но ответить ничего не успел. Сикулуми, оказывается, еще не закончил:
        - А после охоты ты сможешь встретиться с молодым Звиде. Если, конечно, он захочет с тобой говорить.
        Последнее условие Шахову не очень понравилось, но препираться дальше он не стал. В конце концов, ему же пошли навстречу, почему бы не сделать ответную уступку. Охота так охота. Он и так добился большего, чем ожидал. И пусть только Гарик попробует увильнуть от разговора! Очень кстати вспомнились слова из какой-то басни, которую Андрей в далеком детстве слышал от отца:
        Да я семь шкур с него спущу
        И голым в Африку пущу…[?Сергей Михалков. «Заяц во хмелю».]

* * *
        Разыскать Бонгопу в праздничной неразберихе не удалось. Кто-то сообщил Шахову, что встретил его во временном лазарете, устроенном неподалеку от крааля, но тут же добавил, что сын кузнеца в этот момент собирался пойти на праздник. Здесь его тоже вроде бы видели, но где и когда - толком объяснить не сумели. Андрей еще немного потолкался в толпе, но, так ничего и не добившись, отправился к раненым. Уж Мзингва-то точно сегодня на танцы не сбежит. Да и Бабузе наверняка где-нибудь рядом с ним. Тем более что у его сына, как выяснилось, рана вовсе не опасная. Или этому Бонгопе просто по тамтаму собственное здоровье. А Шахову - нет. День выдался нервный, суматошный, и завтрашний обещает быть ничуть не легче. Хоть два-три часа, но отдохнуть нужно. Он отыскал-таки кузнеца и шофера, убедился, что оба живы-здоровы и спят сном праведников, выбрал для себя свободное местечко и тоже отрубился.
        Правильно сделал, между прочим. Потому что рано утром его разбудил Какака и сразу же повел в крааль, не дав перекинутся с Бабузе и парой слов. Зато сам по дороге наговорил их в избытке. В основном о предстоящей кампании.
        Большая охота - мероприятие серьезное, и к ее подготовке подошли, пожалуй, более тщательно, чем к планированию нападения на сибийя. Да и собирать охотников долго не пришлось. Почти все мужчины кумало и так находились в краале вождя. Плюс еще столько же соседей-ндвандве. Удобней случая и не придумаешь.
        Еще до рассвета загонщики - по большей части те воины, кому не довелось поучаствовать в битве, - отправились на исходную позицию. Большую охоту кумало всегда устраивали в одном и том же месте - там, где в реку Нонгома впадает большой ручей. Туда и будут загонять перепуганных зверей. Переплыть реку решатся немногие из них, большинство направится к ручью. А там их ждут колючие живые изгороди, ведущие к замаскированным ловчим ямам и укрытиям для охотников. Еще с прошлого раза сохранились, оставалось только кое-где подновить да подправить. И несколько дней назад мальчишки под руководством одного из старейшин привели все в порядок.
        В общем, к концу рассказа у Шахова сложилось впечатление, что война с сибийя - не более чем повод для того, чтобы созвать народ на охоту. И похоже, здесь намечалась вовсе не гламурная тусовка. Охотничья добыча для кумало означала ничуть не меньше, чем военные трофеи. Поэтому Шахов особо не удивился, когда его поставили на не самый выгодный номер[?Номер - позиция стрелка в цепи при облавной охоте.] у дальнего от реки брода. Щедрость щедростью, но лишнего ему отдавать никто не собирался.
        Зато Андрей не растерялся, когда ему предложили самому выбрать напарника. Раз уж на большой куш рассчитывать не приходится, можно хотя бы без свидетелей поговорить с Бонгопой. Сын кузнеца первоначально в забойщики не планировался, но ради Шахова в программу внесли изменения и доставили его прямо на позицию.
        Правда, совсем без свидетелей не получилось. В нагрузку Шахов получил мальчишку-наблюдателя. Но тот сразу забрался на ближайшее дерево и оттуда рассказывал, каких зверей видит и куда они направляются. Но, во-первых, не очень-то много он там и видел, а во-вторых, Шахов из-за шума листвы расслышал еще меньше. Поэтому можно было надеяться, что и парень лишнего не услышит.
        Вот только разговор никак не хотел начинаться по-хорошему. Бонгопа долго бродил вокруг укрытия - невысокого плетеного заборчика, спрятанного в колючем кустарнике, рассматривал подходы к нему, топтался возле прикрытой ветками ямы. Потом покачал головой, поцокал языком, прищелкнул пальцами и авторитетно заявил:
        - Нет, Шаха, ничего мы тут с тобой не добудем. Зверь мимо пройдет. А если кто и завернет сюда, все равно между ямой и забором слишком большое расстояние. Проскочит и дальше вдоль кустов побежит. Можно, конечно, выйти навстречу и бросать копья издали. Но тебя этому не учили, а у меня рука еще не зажила. Ничего у нас не получится.
        - Да нужна мне эта добыча, как прошлогодний снег[?Слово «снег», как ни странно, в зулусском языке есть.] , - признался Шахов. - Я тебя не для этого сюда позвал.
        Сын кузнеца довольно ловко изобразил удивление:
        - А для чего?
        - А ты не догадываешься?
        Бонгопа сделал вид, что глубоко задумался, но ненадолго.
        - Ну конечно же! - радостно сказал он. - Клянусь здоровьем матери, я благодарен тебе, Шаха, за то, что ты спас меня от плена. Ты для меня теперь как старший брат, как отец, почти как вождь. Любое твое желание - закон для меня. Я просто хотел объявить об этом принародно, потому до сих пор и молчал.
        И ведь хорошо у него получилось, убедительно, но настороженное выражение глаз выдавало.
        - Ладно, хватит темнить, - оборвал его Андрей и для убедительности, повернувшись в сторону от Бонгопы, с силой вогнал ассегай в стенку укрытия. - Я же вижу, что ты боишься моих вопросов. Но отвечать все равно придется. И лучше сейчас, пока никто не подслушивает. Что за игру вы затеяли вокруг Гарика?
        - Какую такую игру? - пробормотал кумало и с энтузиазмом принялся вытаскивать копье из плетеного забора. - Не знаю я ничего.
        - Знаешь, - напирал Шахов. - Кто привел в наш крааль Хлаканьяну и Нтомбази, мать Звиде? Кто нес к колдуну человека, которого Мзингва принял за Гарика? Кто велел никому не рассказывать об этой встрече? Ты, Бонгопа! И ты не можешь не знать, почему теперь Гарика выдают за Звиде.
        Все, теперь сын кузнеца приперт к стене. В прямом и переносном смысле. Шахов крепко сжал его руку - здоровую, левую, он же все-таки не садист - и продолжал давить.
        Бонгопа стиснул зубы и сквозь них прохрипел:
        - Не скажу. Это не мои секреты.
        - Скажешь. Ты же клялся, что я теперь для тебя - все равно что вождь. А вождя надо слушаться.
        - Сикулуми - тоже вождь. - Кумало попытался высвободить руку, но безрезультатно. Белый человек был пусть и ненамного, но сильнее. - И я обещал ему хранить тайну. А ты, даже если все узнаешь, ничего уже не сможешь изменить.
        - Ну, это не тебе решать, - немного мягче ответил Андрей. - Смотря что я узнаю.
        - От меня - ничего, - упрямо повторил Бонгопа.
        Наверное, Шахов и так бы его отпустил. Через какое-то время. Но тут сверху донесся голос мальчишки-наблюдателя:
        - Лев! Один! Бежит сюда.
        Кумало тут же забыл про собственные неприятности. Охотник, что с него возьмешь. Рука Бонгопы снова потянулась к шаховскому ассегаю, как будто у него своего не было, но скривившийся в болезненной гримасе рот выдал, чего парню стоило это усилие.
        - Стоять! - Андрей осторожно, но властно отпихнул его в сторону. - Ты же раненый. Что я отцу скажу, если тебя опять покалечат?
        О том, что он и сам до сих пор хромает, Шахов в этот момент почему-то не подумал. Одним движением выдернул копье из забора и решительно шагнул из укрытия. Потом протиснулся между изгородью и ямой - не такой уж и широкий проход, что бы там Бонгопа ни говорил, - и остановился на краю большой ровной поляны.
        Лев уже стоял на другом ее краю. Что ж, может, оно и к лучшему. Должен же Шахов когда-нибудь одолеть эту зверюгу. Так почему бы не сейчас, пока с Гариком не произошло ничего непоправимого? А лев-то - красавец! Не чета тому, с которым Андрей не поладил в прошлый раз. Здоровенный, матерый хищник, настоящий царь саванны. И не испуганный, а по-взрослому злой. Небось согнали с лежки, не дали переварить какой-нибудь честно заработанный окорок антилопы. Тут любой зарычит.
        Но зверь не рычал. Внимательно разглядывал врага, словно хотел отыскать у него самое слабое, уязвимое место. И Шахов прекрасно понимал, в чем его слабость. В отличие от первой стычки, он теперь был вооружен, но не его это оружие. Пусть не с карабином, пусть хотя бы с рогатиной или даже с охотничьим ножом, он бы сейчас чувствовал себя уверенней. Но ни в коем случае нельзя показать эту неуверенность зверю. И Шахов занес копье, словно бы для броска, надеясь на самом деле, что противник первым не выдержит и рванется в отчаянную, необдуманную атаку. Метнуть ассегай недолго, но можно ведь и промахнуться. И тогда останешься с голым руками против клыков хищника. Да и Бонгопа не усидит в засаде, бросится на помощь и тоже свое получит. Нет, нужно терпеть и ждать оплошности зверя. Ждать и не выказывать страха, даже если давно уже наложил в штаны.
        - Шаха, сзади! - заорал вдруг Бонгопа.
        Ёкарный бабай, разве можно в такой момент отвлекать! Он же сам охотник, должен понимать такие вещи. И что там могло случиться? Шахов старался поворачиваться медленно и спокойно, но краем глаза успел заметить, как лев дернулся с места. Но тут же забыл про хищника. Потому что со стороны ручья на него мчалась огромная серая туша носорога. Не того неуклюжего уродца, которого показывают по телику, а настоящую машину смерти.
        Вся рассудительность Шахова мгновенно исчезла, провалилась в нижнюю часть живота. Он отчаянно рванулся к укрытию, но уже на втором шаге понял, что не успевает пробежать мимо ямы. И решение пришло само собой. Андрей высоко подпрыгнул, поджал в воздухе ноги и всей своей без малого сотней кило обрушился на прикрывавшие ловушку ветки.
        Треск ломающихся сучьев, топот несущегося во весь опор носорога, грозный и немного обиженный рык льва. И глухой удар о дно ямы. Уф-ф, пронесло! Нет, слава богу, не Шахова. Просто тонна живого, но смертоносного мяса промчалась стороной. Прав оказался Бонгопа - широковат проход. Только что ж, умник хренов, не предупредил, что на дне ямы вбит заостренный кол? Возьми Андрей чуть левее, и аккурат на него бы и сел. А так только ударился коленом да кожу на ноге ободрал. Не зря, видать, ему в картах удачи не было. Зато теперь везет, как утопленнику.
        Глава пятая
        Черная полоса
        - Ну, нгиябонга[?ngyabonga - «спасибо» по-зулусски.] тебе, нкоси, чтоб по-русски не ругаться, за то, что соизволил со мной встретиться, - проворчал Шахов, как только гренадеры Хлаканьяны перестали дышать ему в затылок и встали на караул у входа в хижину. - Ты что ж, сукин кот, не мог за все это время о себе весточки какой подать? Допустим, я тебя тогда обидел, наговорил лишнего - да, бывает, несет меня иногда. Но не со зла ведь! И я, между прочим, потом сам же бегом к тебе примчался, думал - помираешь ты, и что получил в ответ? Он, видите ли, не хочет с тобой разговаривать. Совесть у тебя есть, студент?
        Гарик молчал и как-то по-новому улыбался. Вроде бы и виновато, но при этом все равно уверенно и спокойно. И эта улыбка бесила Андрея больше, чем все прежние выходки парня. Шестым чувством или пятой точкой, но он понимал, что больше не сможет командовать студентом, как раньше. Этот новый Гарик мог с ним согласиться, признать правоту, но подчиниться - вряд ли. Шахов, слишком привыкший считать мальчишку чем-то вроде балласта, дополнительного груза, который приходится тащить за собой по жизни, вдруг почувствовал себя неуютно. И чтобы избавиться от этого ощущения, выплеснуть его наружу, продолжал говорить, обвинять, стыдить и жаловаться. А Гарик молчал. Молчал, зараза такая, и улыбался.
        - Да скажи уже, наконец, хоть что-нибудь!
        - Понимаешь, Андрей, столько всего навалилось, что я как-то…
        А ведь ни фига он не чувствует себя виноватым! Из вежливости что-то объясняет, словно приехавшему на денек из провинции дальнему родственнику, которому, в сущности, твои проблемы не интересны, который и сам-то поинтересовался лишь потому, что надо же о чем-то говорить. Но Андрей-то ему не троюродный дядя, а товарищ по несчастью. Они вместе попали в эту задницу и вместе должны отсюда выбраться. А у парнишки такой вид, будто он никуда выбираться и не хочет. Будто ему и здесь хорошо.
        А может, и в самом деле не хочет? Тогда понятно, почему студент не горел желанием встретиться с Шаховым, чуть ли не избегал его, почему и сейчас, мягко говоря, от радости не светится. Если у парня появились какие-то свои планы на будущее, то Андрей ему теперь будет только мешать, отвлекать от более важных дел.
        Да мало ли что этот молокосос задумал! Шахов не может оставить его здесь, даже если бы захотел, все равно не может. А значит, нужно выбить дурь из головы мальчишки. Прямо сейчас, пока она там корни не пустила.
        - В том-то и дело, что не понимаю, - Андрей бросился в отчаянную словесную атаку. - Не понимаю, что здесь вообще происходит. Ты что, действительно решил стать вождем апачей? Тоже мне, Виннету, сын Винни-Пуха! Какого черта? Ты же цивилизованный человек, ты не сможешь жить среди дикарей.
        - А ты, значит, можешь? - совсем по-мальчишески надул губы Гарик.
        Шахова такая реакция даже обрадовала. Неважно как, лишь бы расшевелить студента, достучаться до него.
        - И я не могу, - признался он. - Хотя с дикарями общаться и раньше доводилось. И потом, я здесь не живу, а только пытаюсь выжить.
        - А я, по-твоему, что делаю?
        - Не знаю. - Теперь, когда Гарик начал горячиться, Андрей, наоборот, успокоился. - Не знаю, но надеюсь, что ты мне объяснишь. Что ты задумал? Был себе Гариком, а потом вдруг взял да и стал Звиде. И почему никого из твоих папуасов это не удивляет? Они что, настоящего Звиде никогда не видели? Или его и не было никогда?
        - Нет, был, - почему-то грустно ответил студент. - Я сам его видел. И ничего я не задумывал. Это все Хлаканьяна и Сикулуми.
        Ох, удивил! Вот уж в чем в чем, а в этом Шахов не сомневался. Да и весь рассказ студента не оказался для него неожиданностью. Примерно так Андрей себе все и представлял. Кроме некоторых деталей.
        Мзингва вовсе не с большой укурки перепутал студента с другим человеком. И не с кем-нибудь, а именно со Звиде, сыном Нхлату, вождя ндвандве. Ребята были не просто похожи друг на друга, а похожи, как братья-близнецы. Настолько, что Бонгопа, этот Мальчиш-Кибальчиш, не выдавший буржуинам военную тайну, подумал, когда в первый раз увидел Гарика, что старая легенда не врет. Перед ним - тот самый злой дух, принявший вид сына вождя. Или, может быть, настоящий сын, которого по ошибке пытались убить вместо этой нечисти. Пытались, но, выходит, не убили. И Бонгопа не взял на себя смелость определить, кого же он видел, а просто доложил об этом таинственном незнакомце компетентным органам - главному вынюхивателю Хлаканьяне.
        И опять Шахову пришлось признать, что им повезло. Хотя в гробу он видал такое везенье. Ведь мог же старый хрен Гарика упырем объявить. Мог - сам упырь еще тот. Но вмешались государственные интересы. Кузнец уже рассказывал, что Звиде рос мальчиком хилым, болезненным. И тут как раз снова захворал. То ли сразу после появления Гарика, то ли незадолго до этого. Причем заболел не простудой какой-нибудь, а всерьез и надолго. Хрипел, задыхался, едва стоял на ногах, порой терял сознание. Разве такого людям покажешь? Давно задуманная операция по избранию мальчика вождем ндвандве оказалась под угрозой. Так что Гарик подвернулся на удивление вовремя, и ему предложили временно сыграть роль претендента на престол, до выздоровления настоящего. Впрочем, выбор у студента был. Он мог отказаться и поучаствовать в другой церемонии - уничтожении злого духа, то есть опять же его самого.
        - Ну, хорошо, поисполнял ты временно обязанности царя, а дальше? - не дослушав объяснений, спросил Андрей. - Сколько продлится это «временно»? И что там с настоящим Звиде?
        - Так умер же он, в том-то все и дело! - снова вздохнул Гарик. - Через несколько дней ему стало совсем плохо, и Хлаканьяна велел отнести больного к колдуну. Как раз тогда Мзингва Бонгопу и повстречал. Только не донесли они Звиде.
        Студент замолчал, да и Шахов не спешил с новыми вопросами. Не потому, что как-то переживал из-за смерти незнакомого парнишки. Не жилец и был, если верить тому, что рассказывал про него кузнец. Но своей смертью Звиде сильно запутал ситуацию. Она теперь не казалась Андрею такой простой, как раньше. Тут горячку пороть не стоит, лучше сначала все хорошенько обдумать.
        Судя по всему, смерть настоящего наследника ничего не изменила в планах Сикулуми и Хлаканьяны. Двойника Звиде все равно изберут вождем ндвандве. Разница лишь в том, что теперь студент останется в этой роли навсегда. То есть до тех пор, пока в нем будет необходимость, пока кумало окончательно не прижмут соседей к ногтю. А потом? Потом Сикулуми или кто-то из его сыновей, займет место Гарика, а самого артиста в лучшем случае отпустят подобру-поздорову. А в худшем и более вероятном…
        Нет, в любом случае Шахов не собирался здесь так долго задерживаться. Нужно бежать, и чем скорее, тем лучше.
        - Значит, так, - деловито начал он. - Сейчас я тебя вывести отсюда не смогу. Подождем до ночи. А потом рванем к колдуну. Правда, эти гады знают, что я к нему собирался, но авось как-нибудь проскочим.
        - К какому колдуну? Зачем?
        - К этому… как его… Куку, блин, все время забываю, Кукумадеву. Бабузе сказал: если кто и сможет нас домой вернуть, то только он.
        - А если не сможет?
        Андрей удивленно посмотрел на Гарика. Что-то парень слишком много вопросов задает. В его-то положении. Или боится, что их поймают? Может и такое случиться, но выбора-то все равно нет. Хотя бы это Гарик понимать должен.
        - Не дрейфь, салага, что-нибудь придумаем, - наигранно бодро ответил он. - А если даже и словят тебя, ну так что? Ничего они тебе не сделают. Ты им живой и здоровый нужен. Без следов насилия на лице.
        - Да не боюсь я! - возмутился Гарик. - Просто не хочу никуда убегать.
        Шахов стал медленно багроветь, совсем как в тот раз, когда они поругались в отеле.
        - Ты чего, студент, с дуба рухнул? Или тебя тут успели на коноплю подсадить? Может, конечно, тебе здесь нравится, ты здесь сын вождя и все такое. Ну, а обо мне ты подумал? Я всю жизнь с папуасами жить не намерен. Я на ихнюю кашу кукурузную уже смотреть не могу. А еще меня постоянно на ком-нибудь женить норовят. Да и вообще…
        Андрей не успел объяснить, что «и вообще». Гарик вдруг расплылся в улыбке и тихо, чуть ли не шепотом признался:
        - Меня тоже. На Зембени, дочке Сикулуми. Симпатичная девочка, веселая и не такая толстая, как другие.
        - Ах вот в чем дело! - Лицо Шахова попыталось вернуться к обычному цвету, но тут же снова начало разгораться. - Вот чем тебя приманили! Опомнись, парень, не дадут тебе спокойно жить. Женись хоть на всех дочерях Сикулуми сразу, все равно он от тебя избавится при первой же возможности. А могут и свои подданные укокошить. Думаешь, ты один в вожди метишь?
        - Ничего, не укокошат, - отмахнулся Гарик. - Я буду править так, что никто не захочет другого вождя.
        - Да с чего ты взял, парень, что тебе дадут править? Будешь плясать под дудку Сикулуми или даже под несколько дудок, пока нового плясуна не найдут. Это ж гадюшник, не хуже какой-нибудь преуспевающей фирмы. И года не пройдет, как тебя слопают. И вообще, я не понял, ты что, собираешься здесь навсегда остаться?
        - Нет, конечно. - Студент гордо вскинул голову и торжественно, как пионерскую клятву, произнес: - До тех пор, пока не получится изменить историю.
        Андрей уже собирался что-то возразить, но так и остался сидеть с открытым ртом. Ёкарный бабай, что ж это творится? Вадик Бернштейн уверял, что светлая голова у парня была. А теперь крышу так сдвинуло, что заговариваться начал.
        - Гарик, - Шахов умоляюще посмотрел на студента, - очнись! Какую историю? Как изменить? О чем ты, родной?
        - Ты сначала дослушай, а потом уже лезь в родственники! - раздраженно ответил юноша, чем добил партнера окончательно.
        Они, конечно, и раньше ругались, но никогда студент не борзел настолько, чтобы затыкать рот старшему товарищу. Лет десять назад Андрей за такое просто оторвал бы башку наглецу, в последнее время он предпочитал душить невежливых молодых людей финансово, а сейчас просто не знал, что делать. Вызвать врача? Так откуда ж ему здесь взяться? А к колдуну он и так собирался заглянуть. Пусть Кукумадеву заодно и мозги парню прочистит. Только как Гарика к нему доставить? Может, тюкнуть легонько по головушке, чтобы пока не дергался? Потом четверых охранников - этих можно уже посильнее. И пронести бесчувственное тело через весь крааль так, чтобы никто не заметил. Не получится, однако…
        - Подожди, Андрей, дай я тебе все-таки объясню, - прервал его размышления кандидат на тюканье. - Дело в том, что я понял, куда мы попали. Никакой это не параллельный мир, а самое настоящее прошлое. Приблизительно конец восемнадцатого века.
        - Это ты… как?
        Шахов не смог сформулировать вопрос, но этого и не требовалось. Студент все равно собирался рассказывать дальше. Он давно ждал этой минуты, не раз мысленно прокручивал свою речь и с трудом сдерживал нетерпение. Андрей, что бы он сейчас про Гарика ни думал, в любом случае оставался единственным, кто мог оценить идею или хотя бы понять, о чем речь.
        - Очень просто! - возбужденно продолжал студент. - Этот Звиде - реальная историческая личность. Про него написано в той книжке, что я читал в самолете. Только я прочитал и забыл, а недавно вдруг вспомнил. Так вот, Звиде на самом деле был вождем ндвандве и оставался им много лет, пока не ввязался в войну с зулусским вождем Шакой. Войну он проиграл и вскоре то ли умер, то ли был убит. А Шака победил еще множество племен и создал большое королевство Зулу. Он неоднократно встречался с европейцами, о нем написано много книг, и вычеркнуть его имя из истории никак нельзя.
        - Ну и что? - изобразил на лице заинтересованность Андрей.
        - А то, что я нападу на зулусов раньше времени и сделаю так, чтобы Шака никогда не появился.
        - Ну и что? - задал Шахов следующий вопрос.
        - Так ведь изменится история человечества, понимаешь? - чуть не запрыгал от восторга Гарик.
        - Понимаю, - согласился его партнер, - и что?
        Студент перестал прыгать. Еще раз с надеждой посмотрел на Шахова - может, все-таки сам сообразит? Потом вздохнул и продолжил объяснения уже спокойней:
        - Фантастику ты, видимо, не любишь и «Патруль времени» Андерсона не читал, так? - на всякий случай уточнил он.
        Шахову не понравились нотки сожаления в голосе студента, и он уже хотел спросить, ну и что с того, что не читал? - но передумал и лишь молча кивнул.
        - Так вот. Раз мы с тобой оказались в прошлом, значит, путешествия во времени возможны. И значит, рано или поздно люди научатся совершать управляемые скачки во времени. Потом кто-нибудь обязательно захочет изменить прошлое, и со временем придется создать специальную организацию для его защиты, как у Андерсона. Улавливаешь мысль?
        Шахов улавливал, только пока не мог определить, какую именно мысль он поймал.
        - И как только мы с тобой начнем представлять угрозу для правильного течения истории, нас сразу же отыщут сотрудники Патруля и вернут обратно в наше время.
        - А если не найдут? - резонно возразил Андрей.
        Студент на мгновение задумался, но тут же нашел оптимистичный ответ:
        - Если не найдут, значит, правы те, кто утверждает, что история обладает внутренней инерцией и сама возвращается в нормальное положение. Нас просто выбросит в настоящее, так же, как забросило сюда, в прошлое.
        Шахов оптимизма Гарика не разделял.
        - Скажи, студент, тебе не тяжело быть таким умным? - ехидно спросил он. - Это ж тебе не кино и не книжка, это наши с тобой жизни. И я не собираюсь надеяться на какой-то там сказочный патруль. Лучше уж к колдуну обратиться.
        - А твой колдун разве не сказочный? - обиделся Гарик.
        - Может, и сказочный. Только это ведь Магадхлела нас сюда загнал.
        Но студент не собирался сдаваться:
        - А почему ты решил, что это он?
        К такому вопросу Андрей оказался не готов. То есть он не ожидал, что это нужно как-то доказывать, объяснять. Ведь и так понятно, что колдун во всем виноват. Ему самому, во всяком случае, понятно. А с чего Гарику вздумалось повыпендриваться - да хрен его знает.
        - Так ведь… а разве… ну, мы же приехали к колдуну, а потом оказались здесь, - высказался он наконец.
        Студента его объяснение не удовлетворило.
        - «После» не значит «вследствие», - профессорским тоном заявил он. - Возможно, это просто совпадение. В тот момент, когда мы пришли к колдуну, внезапно открылся провал во времени. Может быть, его открыл Магадхлела, а может, и нет. И где гарантии, что он опять откроется, когда мы заявимся к другому колдуну? Нет уж, если хочешь - иди один, а я буду действовать по своему плану.
        Шахов с тоской посмотрел на Гарика. Да, он все-таки сильно изменился за последнее время. Вообще-то это неплохо, что парень стал независимым и уверенным в себе. Но уж больно не вовремя он свою независимость показать вздумал. Ведь сказал же Магадхлела, что им вместе нужно держаться. Тогда, глядишь, и получится вернуться домой. Но как объяснить студенту такую простую истину, если он и в самого колдуна не очень-то верит?

* * *
        - Ну, и что там у нас за пробки на дорогах? - поинтересовался Шахов, заметив стадо коров, скопившихся на дне высохшего оврага, по которому он рассчитывал выйти к реке Нонгома. И что-то не похоже, чтобы их собирались куда-то перегонять или хотя бы освобождали полосу для обгона.
        Говорил Андрей сам с собой, потому как больше не с кем было. «Его вождичество» Гарик идти к колдуну так и не пожелали. Бабузе на следующий день после большой охоты засобирался домой, а сыновьям приказал тащить на себе раненого Мзингву. Бонгопу родительский приказ не касался, он и сам до сих пор прихрамывал, но тоже увязался за родственниками. Впрочем, Шахов был уверен, что этот кумальский партизан при первом удобном случае ускользнет по своим таинственным делам. Доиграется когда-нибудь, но не на цепь же теперь сажать парня, в самом деле? Взрослый человек. Наверное, соображает, что делает. А у Андрея своих забот полон рот, и так последнее время в основном чужие проблемы утрясал, пора о себе подумать.
        Но настроение все равно было поганое. Во-первых, как ни крути, а ушел он один, без Гарика и Мзингвы. Но не мог он больше ждать, надоело здесь все до чертиков. Если появилась возможность вернуться домой, то нельзя ее откладывать. Сегодня есть, а завтра может и не быть. Вот только где-то в мозгу настойчиво долбило сомнение: а не предает ли он сейчас товарищей по несчастью? И сколько ни повторяй, что ты, мол, только на разведку, а потом вернешься за своими, даже самому себя убедить не получается.
        А во-вторых, никто ведь Шахову ничего и не обещал. Кузнец сказал так: если кто и сможет, то только Кукумадеву. А если все-таки не сможет? Что ж, до конца своих дней с копьем по саванне бегать? Да и долго ли ждать этого конца при такой беспокойной жизни? Но узнать все равно нужно. Надеяться на чудо, которого может и не произойти, тоже не очень хочется. Нет - значит, нет. Значит, придется искать другие выходы. Черт его знает, может, и студент не совсем свихнулся. Конечно, от этих идей за версту несет сумасшествием, но после всего, что с ними здесь произошло, поверишь любому сказочнику. Хоть Андерсену, хоть братьям Гримм, лишь бы свалить отсюда поскорее. Уже и не так важно, кому и во что, лишь бы верить.
        И действовать. Пусть бестолково, но что-нибудь делать. Невыносимо сидеть на жопе ровно и ждать, когда за тебя решат твою судьбу. Та же самая КПЗ, только без решеток. Да и зачем они здесь? Можно, конечно, весь земной шар на брюхе проползти, а домой все равно не вернуться. Но, хоть это и бесполезно, лучше ползти, чем ждать.
        И он пошел. Правда, в самый последний момент эта мегера Нтомбази окончательно его загрузила. Какой африканский леший поставил ее на пути Шахова? Андрей только что попрощался с Сикулуми и выходил из крааля при полном параде - босиком, но зато в попугайской шапке и с ассегаем в руке. Тут уж никуда не денешься - все равно что на переговоры без галстука прийти. Не поймут. А право являться без сапог пред светлые, хотя на самом деле - темные, очи вождя Шахов честно заслужил в бою. И пожалуй, так ему действительно было удобней.
        Но под напряженным, каким-то оскаленным взглядом матери Звиде он вдруг почувствовал себя пойманным на месте преступления малолетним хулиганом, слизняком, в неположенном месте переползающим дорогу, вредной бактерией, которую ученые отыскали под микроскопом.
        - Уходишь, значит? - спросила Нтомбази, как будто сплюнула сквозь зубы. - Появился неизвестно откуда, взбудоражил всех, разрушил жизнь людям, а теперь убегаешь? Да, это по-мужски.
        Андрей не сразу понял, о чем это она. А когда догадался, смутился еще больше.
        - Разве я виноват в смерти твоего единственного сына, женщина?
        Наверное, не стоило вступать в разговор, напоминать об утрате. Ей и так больно. Но ведь это еще не повод, чтобы набрасываться на человека, обвинять его во всех смертных грехах. А может, оно и к лучшему - выплеснет горе и успокоится. Но следующие слова Нтомбази оказались совсем не такими, каких ждал Шахов.
        - У меня было два сына, - гордо поправила женщина. - И я знаю, что один из них жив. Я чувствую, как он хочет встретиться со мной. И когда это случится, многие пожалеют о том, что не умерли раньше.
        Андрей с сожалением покачал головой. Несчастная женщина. Сама не соображает, что говорит. Какой такой второй сын? Уж не тот ли, которого приняли за злого духа и загубили еще в младенчестве? Тогда с чего она взяла, что он жив? Неужели она тоже верит в байку о том, что ребенок выжил один в саванне, словно Маугли или Тарзан какой-нибудь? Тогда, значит, сангома были правы и он действительно не человек.
        Да нет, не может быть. Сказки, суеверия. Тот ребенок умер. И Звиде тоже. Возможно, у Нтомбази был еще сын от другого отца, не от Нхлату, но это уже Шахова не касается. Если есть, так пусть и дальше живет. Похоже, что простому человеку в этом мире выжить проще, чем сыну вождя. Эх, Гарик, в какую же глупую и опасную игру ты вписался!
        - И твой шакаленок тоже пожалеет, - неожиданно добавила Нтомбази, когда Андрей уже прошел мимо нее.
        Он вздрогнул, хотел было остановиться и заставить ведьму высказаться яснее. Но возле ворот крааля появилась немощная, сутулая, но все равно зловещая фигура Хлаканьяны, и Андрей счел за лучшее не встречаться с ним. Пусть уж лучше грызутся между собой, как пауки в банке, а нормальному человеку рядом с ними делать нечего.
        Он свернул в сторону, прошелся вдоль хижин, в которых обитали слуги Сикулуми, обогнул одну из них и вернулся на тропинку, ведущую к воротам, уже за спиной у мерзкого старика. Хоть и с неприятным осадком после разговора с матерью Звиде, зато избежав новых расстройств от встречи с советником.
        Теперь хорошо бы куда-нибудь свернуть из этого овражка, потому что впереди явно что-то затевается. Шумят, спорят, ругаются. Один голос звонкий, совсем мальчишеский, а другой трубит, как слон. Кажется, коров они между собой не поделили. И очень не хочется снова влезать в местные разборки, но и мимо не пройдешь - тропинка узкая, а склоны оврага слишком уж крутые, да к тому же скользкие.
        Ну, может, как-нибудь получится проскочить…
        Между коровами он действительно продрался, а вот дальше путь преграждал здоровенный негр, небрежно опиравшийся на такой же огромный железный топор, словно мраморный Геракл на свою палицу. Впрочем, он больше напоминал плохо тренированного боксера-профессионала супертяжелого веса. Дряблые мышцы груди, основательный живот, блестящая от пота темно-коричневая кожа. И пояс из бахромы, похожий на спортивные труселя, свисающие у некоторых особо продвинутых мастеров бокса чуть ли не ниже колена. Только перчаток не хватало, но кулаки Геракла и без них смотрелись убедительно.
        И вот этакий мордоворот наезжал на щуплого, нескладного парнишку лет четырнадцати, стоящего с разведенными в стороны руками, словно закрывая ими от верзилы свое стадо. Только руки с каждой секундой опускались все ниже, спина все больше сутулилась, и было понятно, что парень ужасно боится супостата, но еще больше опасается показать себя трусом. И наверное, давно бы слинял в кусты, если бы не знал, что об этом станет известно отцу и сверстникам, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
        - А что я скажу отцу? - спросил парнишка у верзилы, словно надеялся, что тот и в самом деле поможет ему отыскать выход из тупика.
        - Скажешь, что корову забрал Страж Брода, - важно ответил тот.
        - А если он спросит, почему я позволил ее забрать?
        - Не спросит.
        В голосе Геракла звучала такая уверенность, что Андрей едва не поверил в законность его требований. Если бы не понимал, что подросток вряд ли стал бы спорить со взрослым мужчиной, не будучи убежденным в своей правоте. И если бы здоровяк дальнейшими объяснениями сам не разрушил это обманчивое впечатление:
        - Он знает обычай: каждый, кто переходит реку в этом месте, должен подарить мне часть своего имущества. А если не подарит, я сам заберу столько, сколько захочу. Теперь тебе все ясно?
        Шахов, который и сам по молодости не раз оказывался в подобных ситуациях, хоть и не видел лица парнишки, хорошо представлял, что творится у него на душе. И верзила тоже наверняка представлял и наслаждался собственным превосходством, самодовольно ухмыляясь. Не будь этой ухмылки, Андрей, возможно, и не вмешался бы. Но уж больно противно, когда кто-то силушкой не по делу хвалится.
        - Ты бы, приятель, отошел в сторонку? - лениво и как бы дружелюбно окликнул он верзилу. - Это тебе заняться нечем, а мальчишка, наверное, домой торопится. Вечереет уже, между прочим.
        Страж Брода обернулся к нему, как будто только сейчас заметил, скроил странную гримасу, по-видимому изображающую приступ гнева, и пророкотал:
        - Между прочим, тебя это тоже касается. Все платят мне за проход, и ты тоже плати.
        - А если мне нечем заплатить? - простодушно поинтересовался Шахов.
        - Как, совсем нечем?
        Верзила настолько удивился, что даже забыл в очередной раз сделать страшное лицо. Вероятно, с такой проблемой ему раньше не приходилось сталкиваться. Но, поразмыслив немного, от какового нелегкого занятия на лбу у бедняги выступили крупные капли пота, Страж все-таки сообразил, что над ним издеваются. Железа на шаховский ассегай ушло, конечно же, меньше, чем на топор, но и его без труда можно обменять на хорошую корову, а то и с теленком в придачу.
        - Тогда отдавай копье, - громогласно объявил он о своем решении.
        Шахов безразлично пожал плечами. Ну, раз нужно человеку…
        - Бери! - коротко согласил он и протянул верзиле ассегай древком вперед.
        Тот потянулся к добыче, наклонил голову и тут же получил деревяшкой по носу. Не больно - как слону дробина или как лайковой перчаткой по щекам. Не удар, а пощечина, вызов на дуэль. Жест, понятный без слов любому папуасу, и зулусскому в том числе. Оскорбленный в лучших чувствах гигант взревел, ухватился за свой топор и бросился на обидчика.
        И тут Шахов понял, что недооценил противника. Из себя-то он Стража вывел, но не настолько, чтобы тот забыл об осторожности. Или это просто манера боя у него такая? Может, в спокойном состоянии верзила и казался увальнем, но сейчас двигался быстро, ловко, со сноровкой опытного бойца. Вращал свой тяжеленный топор восьмеркой, как каратист работает с нунтяку[?Нунтяку (нунчаки) - японское холодное оружие, представляющее собой две короткие палки, соединенные шнуром или цепью.] , постоянно угрожая страшным ударом и не давая не единой возможности для контратаки. Первая же попытка Андрея пробиться сквозь этот живой пропеллер едва не закончилась катастрофой. Мало того, что он не дотянулся до груди врага, так еще и не успел выдернуть ассегай обратно. Встретившись с бешено вращающейся глыбой железа, древко жалобно крякнуло и переломилось, оставив в руке обрубок длиной с барабанную палочку.
        Секундная растерянность чуть не стоила Шахову головы. Причем в самом буквальном смысле. Топор верзилы вдруг сорвался с уже ставшей привычной траектории и выстрелил в сантиметрах над ухом Андрея. Страж недовольно рыкнул и попытался зацепить врага на обратном движении, но теперь Шахов уже был готов к обороне. Он пригнулся и сразу же нырнул под копыта ближайшей коровы. Та испуганно дернулась, и слава богу - Андрея она не зашибла, зато топор просвистел в том месте, где только что находилась ее шея.
        Теперь растерялся Страж. Порубить на куски собственную добычу не входило в его планы. Но и белокожего наглеца следовало наказать любой ценой. Верзила недоуменно переводил налитые кровью глаза с топора на корову, с коровы на Шахова, но пока не мог решить, как ему влезть на елку и не уколоться.
        А Андрей, прикидывая маршрут дальнейшего отступления, неожиданно встретился взглядом с парнишкой, благоразумно отбежавшим в сторонку в самом начале драки. Ужас был написан на его лице крупными буквами. Но переживал он явно не за своего нежданного заступника, а за буренок. Оно и понятно. Предположим, минут через пять верзила утомится, у него собьется прицел, и в конце концов страшный топор застрянет в теле какой-нибудь из коров. Пятой или, допустим, шестой по счету. Шахов, разумеется, воспользуется моментом и обезвредит этого недоумка. Но обрадуется ли отец парнишки такой победе - большой вопрос. Может, он решит, что было бы лучше, если бы сын отдал одну из коров по-хорошему, а не подставлял своим упрямством под топор все стадо?
        Андрею стало стыдно. Какого черта он, трехкратный чемпион Ленинграда по борьбе, гроза Кузнецкого рынка и вообще авторитетный в определенных кругах человек, прячется от дикаря, не знающего ни одного приема айкидо или дзю-дзюцу? Да ребята, увидев этот спектакль, на смех бы его подняли. Не лучше ли рассмеяться самому?
        - Да ты мясник, а не воин, - расхохотался он в лицо противнику. - Я тебя голыми руками задушу. Мне даже эта деревяшка не понадобится.
        Андрей шагнул навстречу Стражу, небрежно перебрасывая с руки на руку обломок древка, размахнулся, покрутил головой в поисках места, куда можно было выбросить бесполезный предмет, и вдруг, резко развернувшись, метнул его в лицо верзиле. Тот и в самом деле оказался ловким парнем, успел убрать голову и почти мгновенно поднял топор, чтобы прикончить наконец ненавистного врага. Но в том-то и дело, что почти. Шахов успел сделать шаг навстречу, так что топор начал опускаться уже за его спиной. Теперь, оказавшись на выгодной для себя дистанции, он справился с верзилой без особого труда - продернул левой рукой предплечье врага вперед, выводя того из равновесия и не позволяя сгруппироваться для нового атаки, и одновременно тыльной частью правой ладони приложился снизу ему в нос. Затем подхват, бросок через спину и контрольный тычок в голову лежащего противника. Впрочем, это было уже лишним. Кажется, Страж вырубился еще от первого удара. Ну да и ладно, не извиняться же теперь перед ним!

* * *
        - А что это был за чудак? - с некоторым запозданием поинтересовался Андрей, провожая парнишку со стадом до его крааля. Не то чтобы в этом была необходимость - верзила если и придет в себя, то очень нескоро, - просто хватит уже на сегодня мальчику приключений.
        - Это Страж Брода, - охотно объяснил пастушок. - Он никого через реку не пропускает. Самый сильный воин в наших краях. Такой сильный, что даже вождю не подчиняется, живет сам по себе. Люди зовут его Зембенкулу.
        Шахов хмыкнул. Это имя по-зулусски означает «огромный топор». В иных обстоятельствах Андрей бы подумал, что речь идет о другом топоре - том, который периодически требуется обтирать. Но тут наверняка слово использовалось в прямом смысле. Топор у этого стража действительно был, и отнюдь не маленький. Тяжелая, между прочим, хреновина. Шахов прихватил ее с собой, чтобы у очнувшегося разбойника не возникло искушения снова заняться своим нехитрым промыслом. Парнишка надеялся, что ему по обычаю разрешат нести трофей, но Андрей лишь сурово покачал головой. Ну его на фиг, еще надорвется. И взрослый-то мужик по2том умоется, таща на плече такую тяжесть.
        Чтобы пастушок совсем не расстроился, Шахов доверил ему свой сломанный ассегай. Железо здесь ценится высоко, выбрасывать даже такое бесполезное в бою оружие как-то не хочется. Впрочем, почему бесполезное? Он попросил у парнишки нож, выровнял место слома, обтесал лишнее, потом еще немного пошкрябал лезвием по деревяшке, как бы ошкуривая поверхность. Получилось очень даже сносно. Метнуть такое копье, конечно, уже не получится, так ведь Андрей и раньше это занятие недолюбливал. А в ближнем бою с ним, пожалуй, даже удобней будет. Это уже не ассегай получается, а короткий меч, только без гарды. Но не беда - уж с мечами-то Шахову обращаться привычнее, чем с копьями.
        - А что ж вы его терпите, бандита этого? - продолжил беседу Андрей, справившись с модернизацией оружия и снова передавая его парнишке на хранение. - Собрались бы все вместе, надавали бы ему по шее и прогнали отсюда.
        - Зембенкулу хитрый, - непонятно чему улыбнулся мальчик. - Когда много людей приходят его ловить, он прячется в пещере. А одного или двух противников Страж всегда побеждает.
        - Ну, так уж и всегда! - не удержался от бахвальства Шахов.
        - Ха! - еще шире засверкал зубами пастушок. - Одно дело - простой воин и совсем другое - Шаха.
        Андрей от неожиданности сбился с шага, крякнул и поудобней передвинул топор на плече.
        - Какой такой Шаха?
        - А разве ты не?..
        Теперь уже парнишка остановился и растерянно посмотрел на Андрея. И пока его взгляд перемещался с головы на ноги, на лицо медленно возвращалась довольная улыбка.
        - Нет, все правильно. Большой, белокожий, без сандалий. Зембенкулу не испугался. Не обманывай меня, ты - Шаха!
        Да, тут уже отпираться бесполезно. Все приметы сходятся. Непонятно только, кто ему о них рассказал. Ну да ничего, сейчас Андрей это выяснит.
        - А откуда ты про меня знаешь?
        - Про Шаху в нашем краале все знают, - радостно сообщил парнишка. - И не только в нашем. Я сам видел, как вчера внуки старого Цубе в Шаху играли.
        Андрей от удивления чуть топор себе на ногу не уронил. В Чапаева и Александра Невского он и сам в детстве играл. Про то, как играть в Гастелло, - в анекдотах слышал. Но чтобы в него, Шахова, играли - это уже перебор, ребята. Найдите себе другого героя, поинтереснее.
        - А раньше - позавчера, например, - не играли? - задал он первый пришедший в голову вопрос.
        - Нет, позавчера не играли, - серьезно ответил мальчик. - Позавчера мой отец с войны вернулся и только вечером про тебя рассказал.
        - А как зовут твоего отца?
        - Какака. Ты его должен помнить.
        Вот ведь, ёкарный бабай! Выходит, не зря его Бабузе учил - первым делом при встрече нужно спросить, из какого рода твой новый знакомый, кто его отец. А потом уже про все остальное. Послушался бы его совета - удивлялся бы теперь минут на десять меньше.
        Ну да ладно, Какака - не самый противный мужик в этом племени. Так уж и быть, придется заглянуть в гости.
        - Да, я знаю твоего отца, - согласился Шахов. - Он храбрый, всеми уважаемый воин. А вот твоего имени пока не знаю.
        - Меня зовут Бедже, - представился мальчуган. - Когда я вырасту, то стану еще храбрей, чем мой отец.
        - Ну-ну, расхвастался, - невольно улыбнулся Андрей. - Ты вот что мне лучше скажи, храбрец: если твой отец знает про Зембенкулу, как же он тебя одного отпустил за реку?
        Парнишка сразу приуныл, опустил глаза и после долгих раздумий сознался:
        - А он и не отпускал. Я сам утром, пока Страж еще спал, перегнал туда стадо.
        - Зачем? - удивился Шахов. - Может, там трава сочнее?
        - Нет, не сочнее, - совсем по-детски шмыгнул носом Бедже, но все ж таки решился на правдивый ответ: - Просто я поспорил с ребятами, что не испугаюсь Стража. Что я такой же храбрый, как Шаха.
        Вот она, обратная сторона популярности! Наслушавшись рассказов про подвиги Шахи, мальчишки готовы на любую глупость, лишь бы походить на своего героя. А когда станут взрослыми - глупости вырастут вместе с ними. Нет, ну ее к лешему, такую славу! Надо объяснить этому парню, что мертвым героем стать не трудно, а вот выжить на войне - это действительно подвиг.
        - Послушай-ка меня, Бедже, - строго посмотрел на парнишку Андрей. - Запомни раз и навсегда и друзьям своим объясни. Шаха храбрый потому, что точно рассчитывает свои силы. Если он может победить врага, то смело идет в бой. Но нет ничего позорного в том, чтобы уклониться от битвы, если у тебя нет никаких шансов в ней победить. Вот, к примеру, твой Зембенкулу - полез в драку, не подумав, с кем связался, и сразу же получил в нос. Ты хочешь быть таким храбрецом?
        Сын Какаки испуганно замотал головой.
        То-то же! Не все, конечно, на самом деле так просто, но для первого урока парнишка усвоил достаточно.

* * *
        - Голыми руками? - переспросил Какака, выслушав рассказ Шахова. - Если бы я сам не видел, как ты дерешься, ни за что бы не поверил. Да и вот он - топор Зембенкулу, у тебя в руках. Значит, ты действительно его победил.
        - Я-то победил, - проворчал в ответ Андрей, - а вот почему ты у себя дома такое безобразие терпишь - этого я понять не могу.
        Почтенный военачальник не спеша выдернул из мочки левого уха серьгу в виде тонкой длинной трубочки из блестящего темного дерева, вытащил из ее торца комочек мха, закрывающий отверстие, и высыпал себе на ладонь кучку мелко порезанной и остро пахнущей травы. Затем поднес ладонь к носу, шумно вдохнул воздух и оглушительно чихнул.
        Трубочка оказалась маленькой табакеркой. Шахов уже видел подобные украшения у некоторых модников, а чаще - у модниц, но все никак не находил времени спросить, что это за штуковина. Оказалось - очень даже полезная вещь. И достать недолго, и руки не заняты. Какака, как и многие пожилые войны, недолюбливал даггу, а вот нюхательный табак - это совсем другое дело. И рука от него не слабеет, и глаз не подводит, и просто бодрит. А уж как удобно с его помощью время потянуть и с мыслями собраться!
        - Понимаешь, Шаха, - ответил наконец Какака, - этот Зембенкулу, конечно же, разбойник, кто спорит. Но разбойник свой, привычный и нестрашный. К тому же еще и осторожный. Вреда от него не так уж и много, а вот поймать - дело хлопотное, почти безнадежное. Все прекрасно знают, что он нападает только на одиночек, и поэтому ходят к броду только большой компанией. А если кто из чужаков туда забредет - это уже, извини, не наша забота.
        Интересно, как бы запел этот философ, если бы узнал, что лишь по чистой случайности не лишился сегодня одной из своих коров, а возможно, и сына в придачу? Но Андрей пообещал пастушку не выдавать его и мужественно помалкивал, кивал и поддакивал.
        - Если бы все разбойники такими были, - продолжал хозяин, - нам жилось бы намного спокойнее. Но в последнее время странные вещи стали твориться на земле кумало. Нет больше в ней порядка. Взять хотя бы тебя, Шаха.
        Какака засмущался и снова потянулся к табакерке.
        - Хороший ты человек, и воин отличный. Но ведь чужак же! Таких, как ты, в наших краях никогда не видели. И, ты уж не обижайся, не к добру твое появление. Сам ты никакого зла нам не принес, но наверняка другим дорогу показал. А кто придет за тобой - ни мне, ни тебе неведомо.
        Андрей по-прежнему молчал. Что тут возразишь? Это для пацанов он стал героем, а взрослые как не доверяли ему с самого начала, так и теперь поглядывают с опаской. Правильно говорит Какака - он чужак. Гарик и Мзингва хотя бы такие же чернокожие, как кумало. А белый должен жить среди белых. Так он бы и рад вернуться к своим, но как? Одна надежда на колдуна.
        - А у нас и без тебя неприятностей хватает, - не унимался отец Бедже. - Говорят, в лесу на горе Нгоме поселилось целое племя людоедов. Человек пятьдесят, если не больше. И никому прохода через этот лес нет - поймают его и съедят. А еще говорят, что командует ими настоящий злой дух. Тот самый, которого Нтомбази вместе с молодым вождем Звиде родила. И будто бы грозится этот дух нашего Звиде погубить и вместо него вождем сделаться. Может, на самом деле ндвандве именно такого вождя и заслуживают, только мальчишку жалко. Понятно, что злой дух сильнее его окажется.
        Тут уже Шахов не выдержал и ответил:
        - Ты же взрослый человек, Какака. Смелый человек. Мы ж с тобой вместе против сибийя сражались. И настоящего, живого врага ты не боялся. А теперь пугаешься каких-то глупых детских сказок.
        - Какие уж тут сказки, - начал горячиться хозяин, - если позавчера крааль самого Кукумадеву сожгли. Вот скажи: ты сам бы решился на колдуна напасть? Нет? И я бы не рискнул, и ни один из кумало не осмелился бы. Но ведь кто-то же сжег дом колдуна! Кто, если не злой дух?
        Андрей уже раскрыл рот, чтобы спорить дальше, когда до него дошел смысл сказанного.
        - Как ты сказал? Кукумадеву? Сожгли его крааль?
        - Ну да. А ты разве не слышал?
        Откуда, интересно, он мог слышать, если второй день в дороге проводит и до того, как с этим долбанутым Стражем повстречался, ни с кем по пути не разговаривал? А если бы заранее знал, что тут происходит, то, может, никуда и не пошел бы.
        - А что с самим колдуном? Он жив?
        Какака опять ухватился за табакерку. Дурной знак.
        - Может, и жив, - ответил он после основательного чиха, - только никто его с тех пор не видел. Или его злой дух убил, или колдун на другое место решил перебраться.
        Ну спасибо, обрадовал! В злых духов Андрей, понятное дело, не верил. А вот то, что теперь Кукумадеву днем с огнем не отыщешь, - это, конечно, плохо.
        - И где же мне теперь его искать?
        - Кого? - не понял Какака.
        - Ну, не духа же! - недовольно буркнул Шахов. - Колдуна.
        - А зачем он тебе?
        - Значит, нужен, раз спрашиваю. - Андрей сообразил, что совсем уж грубо ответил хозяину и постарался смягчить впечатление: - Вообще-то, я к нему и направлялся. Посоветоваться надо было. А теперь даже и не знаю, что делать.
        - Нет, в таких делах я не советчик, - виновато пробасил Какака. - Из людей я действительно никого не боюсь, это ты верно сказал. А вот с духами и колдунами стараюсь не связываться.
        Андрею стало неловко за собеседника. Здоровый мужик, воин, отец семейства, а верит во всякую чепуху. Но не читать же ему лекцию по научному атеизму! А если честно, то ведь и в России в последнее время этой мистикой стольким людям голову заморочили, чего ж с дикарей спрашивать? Да и где она, та Россия?
        - Ну, я, пожалуй, пойду, - сказал он, поднимаясь с циновки. - Спасибо за угощение.
        Не бог весть какое на самом деле. Могли бы спасителя стада - а скорее всего, и сына тоже - и мяском побаловать. А то от этой кукурузы у Шахова скоро живот лопнет. Но напрашиваться как-то неудобно, да и Бедже он обещал не выдавать. Ладно, в другой раз, в другом месте. Хорошо бы, если б совсем в другом…
        - Придется возвращаться обратно.
        - Постой, Шаха! - вдруг забеспокоился хозяин. - А зачем ты вообще пошел к броду?
        Андрей удивленно посмотрел на Какаку. А как иначе-то, вплавь? Или здесь где-то мост неподалеку? Что-то раньше о нем слышать не приходилось.
        - Если тебе нужно было к Кукумадеву, так по той стороне реки быстрее получилось бы, - объяснил отец Бедже.
        - Как объяснили дорогу, так я и шел, - пожал плечами Шахов.
        - А кто тебе объяснял?
        - Не помню, кто-то из слуг Сикулуми.
        Ответ вроде бы успокоил Какаку. Он кивнул и задумался о чем-то. Андрей решил, что хозяин занят своими проблемами, ему теперь не до гостя, тем более уже с ним попрощавшегося, и направился к выходу из хижины. Но тут же был остановлен еще одним вопросом:
        - Скажи, Шаха, а Сикулуми ничего не дал тебе с собой в дорогу? Какой-нибудь подарок, знак своего расположения к тебе?
        - Да какая разница? - раздраженно ответил Андрей. - Дал - не дал…
        Тьфу ты, черт, а ведь действительно дал. С тем же самым слугой и переслал подарок. Так, безделушку - ложку деревянную, как будто у Шахова своей не было. Но обижать щедрого вождя он не стал, взял подарок, положил в мешок и благополучно забыл о нем. Если бы не любопытство Какаки, так бы и не вспомнил. Хотя подарок-то все равно оказался бесполезным. Его нужно было при встрече Кукумадеву показать. Такая вот ирония судьбы - подарок не потерялся, потерялся сам колдун.
        - Так дал или нет? - оборвал его размышления хозяин.
        - Ну, дал, - почему-то неохотно признался Андрей. - Большую белую ложку. Красивую. Только слуга, который ее мне принес, неловким оказался. Уронил по дороге, в земле измазал.
        - В земле? - чуть ли не взвизгнул Какака.
        - А что, дурная примета? - усмехнулся Шахов. - Так я сейчас оботру. И раньше бы обтер, но подумал: а вдруг так и нужно? Вдруг это знак какой-нибудь? Ладно, сейчас я ее в порядок приведу. - Андрей начал рыться в мешке, но тут же повернул голову к Какаке и спросил: - А хочешь - тебе подарю?
        - Нет! - испуганно замахал руками хозяин. - Ради Великого Предка, не показывай ее мне! И вообще лучше никому не показывай.
        - Да в чем дело-то? - нахмурился Шахов. - Опять колдовство какое-то? Ну и пуглив же ты, братец!
        По тому, как сосредоточенно отец Бедже вертел в руках свою табакерку, он сразу понял, что внятного ответа не дождется. Не умел старый воин хитрить, что ж тут поделаешь. До седых волос дожил, но так и не научился.
        - Ты вот что, Шаха, - чуть ли не умоляющим тоном ответил Какака, - ты уж лучше и в самом деле иди, раз собрался. Только к Сикулуми не возвращайся. Не надо.
        Посмотрел на него Андрей и подумал, что и правда пора уходить. Если у хозяина физиономия такая, будто он только что на ежа сел, лучше в гостях не задерживаться. А к Сикулуми он и так не собирался. Ему к колдуну нужно. Похоже, только этот Кукумадеву и сможет Шахову все тайны объяснить. Вот кто бы еще объяснил, где этого колдуна искать. Кроме старого Бабузе, вроде бы и некому. К нему-то Шахов теперь и отправится.

* * *
        Разговор с Какакой оставил неприятный осадок, и Андрей старался не вспоминать о нем. Но попробуй не думать о белой обезьяне, когда мысли сами к ней возвращаются. Нет, ну в самом деле, что ж это за мужик? Боевой командир, рангом никак не ниже нашего майора, а у себя дома с каким-то бандитом-одиночкой справиться не может. А, рассказывая про шайку разбойников, побледнел так, что рядом с ним сам Шахов негром покажется. Да ладно разбойников, даже грязной ложки и то испугался. Духи у него кругом, понимаешь ли, младенцы, невинно убиенные, и прочая хрень. Темный человек, что с него возьмешь?
        Хотя, если разобраться, одну умную мысль Какака все ж таки из себя выдавил. За каким, интересно, лешим Шахову неверную дорогу к колдуну показали? Может, в свите Сикулуми никто не слышал про этого Зембенкулу? Или, наоборот, все про него знают, потому Андрею через брод идти и посоветовали? Хотели, чтобы они непременно встретились. А что - не так уж и глупо. Местные со Стражем связываться опасаются, пусть чужак порядок наведет. В случае чего его не так жалко будет. Правда, не похоже, чтобы вождь и своих-то сильно жалел. Ну, так не один он такой.
        Да и Шахов все равно с заданием справился - всех врагов перекалечил, переправу обеспечил. Обидно только, что его опять втемную использовали. Но возвращаться и требовать платы за работу не хотелось. Хотелось, черт возьми, домой. К родным березкам, стриженым газонам и «мерседесам». Или даже к какой-нибудь задрюченной, набитой под завязку пассажирами маршрутке, воняющей некачественным бензином и перегаром. Это ж привычная вонь, своя, русская!
        Андрей остановился на взгорке и принюхался. В чужой африканской саванне пахло тоже отнюдь не розами. Пахло горелым деревом. Не легким дымком от костра, а гарью, пожаром. И чем-то еще, трудноуловимым, но особенно неприятным. И доносился запах с той стороны, где, по расчетам Шахова, должен был находиться крааль Бабузе. Совсем близко должен находиться, километрах в двух-трех. Ошибиться на большее расстояние в стране кумало сложно - десятилетний пацан ее за два дня из конца в конец пройдет. При мысли о детях Андрей забеспокоился еще сильнее и рванул на запах со всех ног, не разбирая дороги, через кусты и овраги.
        Он быстро сбился с дыхания, пару раз споткнулся, на ходу громко и от души выматерился и от этого стал дышать еще тяжелее. Гулко отдавались в висках удары сердца, суматошно скакали в голове мысли. Нет, не может быть! Мало ли что этот бздиловатый Какака рассказывает. Да и далековато отсюда до сожженного крааля Кукумадеву. С какой радости разбойники сюда попрутся? Может, это просто кустарник где-то поблизости выгорел. Ведь росли же возле становища кузнеца какие-то кусты. Зачем сразу о плохом думать? Может…
        Нет, теперь уже не может. Вот он, крааль Бабузе. Вернее, то место, где он стоял. Черный, ровный, выжженный круг на склоне невысокого холма. Слишком ровный для обычного пожара. Серый пепел, лениво перекатываемый ветром. И вдоль границы пепелища множество звериных следов, напоминающих собачьи. Гиены. Падальщики. Трупоеды.
        Андрей судорожно сглотнул, попытался сплюнуть, но слюны не было.
        Может быть, у кумало такой обычай - перебираясь на новое место, сжигать прежнее жилище? А гиены? Допустим, они доедали сдохшую корову. Отчего сдохшую? Ну, мор какой-нибудь. Поэтому Бабузе и решил переселиться, пока все стадо копыта не отбросило. А возможно, и не только стадо. И крааль он, получается, сжег для того, чтобы зараза дальше не распространилась?
        Вроде бы все сходится. А с Кукумадеву та же беда приключилась, так что ли? Хорошо, пусть так, но почему тогда Какака про эпидемию ничего не знал? Он ведь боялся всего на свете - и злых духов, и разбойников, но только не мора. Хотя кто сказал, что причина в обоих случаях должна быть одной и той же? Там, может, действительно разбойники деревню сожгли, а здесь - сами жители от болезни спасались?
        Но раз так, то они наверняка оставили бы какой-то знак, где их искать. Но Шахов нигде не видел никаких подсказок. Ни на пепелище, ни в окружающем его кустарнике. Впрочем… вон там, в просвете между двумя кустиками акации, что-то темнеет. То ли любопытный бабуин, то ли… А что тут, собственно, может быть интересного? Или хотя бы съедобного. Ну-ка, покажись, кто ты есть?
        Андрей успел сделать всего пару шагов, как бабуин поднялся на задние лапы и рванул в заросли. Нет, врешь, не уйдешь! Он определил направление, в котором скрылся неизвестный, и бросился напрямик через колючие кусты. В расчетах он не ошибся и через минуту догнал беглеца. Не пришлось даже демонстрировать прыжок гепарда, чтобы сбить его с ног. Жалкий, измазанный пеплом и глиной, закутанный в лохмотья негр сам остановился, почувствовав, что ему не скрыться от преследователя. Он съежился, поднял руки, защищая голову от возможного удара, но даже не думал сопротивляться. А Шахов, наоборот, руки опустил. Обижать убогих не в его принципах.
        Незнакомец, не дождавшись репрессий, поднял голову и удивленно посмотрел на преследователя. Потом протер кулаком глаза, подошел вплотную, протянул руку и с опаской коснулся плеча Андрея, словно проверяя, не признак ли перед ним, и только затем едва слышно прошептал:
        - Шаха, ты вернулся.
        - Мзингва? - скорее догадался, чем узнал его Шахов. - Что с тобой? А где Бабузе? Где все остальные? Где Новава?
        С каждым вопросом зулус только сильнее съеживался, горбился, пригибался к земле. Впрочем, не так уж он и изменился. Просто посерела кожа, ввалились щеки, отвисла и мелко тряслась челюсть, а глаза расширились и занимали теперь чуть ли не пол-лица. Такое выражение безысходного, покорного ожидания боли бывает разве что у пациентов стоматолога. Казалось, он боится даже громко говорить.
        - Шаха! - вцепился он в руку Андрея. - Отведи меня домой. Я не хочу здесь оставаться. Он приказал убить всех, а меня не убили. Они вернутся за мной.
        - Кто «они»? - растерянно переспросил Шахов. - Разбойники? Кто им приказывал? Что тут вообще произошло? Ты можешь мне объяснить?
        Мзингва молчал и лишь испуганно отступал в заросли. По-хорошему нужно было бы оставить его в покое, дать возможность прийти в себя. Но Андрей не мог позволить себе такую задержку. Пусть даже он сам уже обо всем догадался и теперь испуган лишь чуть-чуть меньше зулуса. Именно потому, что сам испуган. Потому что это касается и его тоже. Он должен знать все, со всеми подробностями. И Мзингве придется рассказывать, как бы ни было ему больно вспоминать. Придется.
        И уже через полчаса он вытянул из шофера все воспоминания, до последней мелкой детали.

* * *
        Мзингва быстро оправился от раны, полученной на корриде. Уже на третий день ему надоело неподвижно лежать в хижине, пить горький настой и слушать укоризненные причитания старшей жены Бабузе. Шоферу хотелось говорить самому, рассказать о великой битве кумало с трусливыми сибийя, о подвигах своего друга Шахи. Пусть он ничего этого и не видел, но слышал подробности от тех, кто сражался рядом с белым воином. Только рассказывать по-настоящему эти ребята не умели. А вот в исполнении Мзингвы сказание о Шахе прозвучит так, что его запомнят на долгие годы и будут называть сыновей именем великого героя.
        В общем, зулус соскучился по слушателям, воспользовался тем, что строгая надсмотрщица занялась приготовлением обеда, улизнул из крааля и направился к соседям. Приняли рассказчика, как всегда, радушно, угощали, не скупясь, и с пивом шофер немного перестарался. Он отрубился прямо за столом. То есть не в буквальном смысле, потому как столов у кумало не было. Просто Мзингва задолго до конца пира завалился набок и заснул. Хозяин не рискнул беспокоить уважаемого гостя, к тому же совсем недавно получившего серьезное боевое ранение, а только бережно перенес его в угол хижины, где герой проспал почти до рассвета. А проснувшись, сразу засобирался домой. Если еще не хватились, может, все и обойдется, а поутру старая ведьма ему такую взбучку устроит, что и во двор больше без сопровождения не выйдешь.
        Однако еще до того, как Мзингва увидел крааль кузнеца, он понял, что пробраться домой, не поднимая шума, не получится. Там и так было слишком шумно. Крики, ругань, собачий вой и детский плач. И пламя, поднимающееся высоко в небо. Надо же, пожар! Кто ж это недосмотрел? И не потому ли, что все были заняты поисками Мзингвы?
        Возникшее поначалу желание бежать на помощь тут же пропало. Сейчас попадаться кузнецу под горячую руку не стоит. Бабузе может и позабыть, что перед ним раненый. Приложит своим железным кулаком в ухо - мало не покажется. Мзингва свернул в сторону и осторожно, за кустами, начал подбираться к краалю.
        В отблесках пламени трудно было разобрать, что же там все-таки происходит. Но Мзингва сразу определил, что народу вокруг крааля собралось гораздо больше, чем жило в нем. И что-то не похоже, чтобы они старались потушить пожар. Наоборот, время от времени кто-то подходил к объятой пламенем изгороди и швырял через нее охапку хвороста. А остальные стояли неподвижно, окружив горящий крааль со всех сторон, и не делали даже попыток помешать поджигателю. И все они были взрослыми мужчинами, воинами. А где же жены и дочери Бабузе, его внуки и внучки? Мзингва ясно слышал детские и женские крики, но все никак не мог определить, откуда они доносятся. Или не хотел определять. Потому что получалось, что кричат они прямо из центра пожара. За каким чертом их понесло в огонь? И о чем думали мужчины, почему не остановили их?
        Вдруг в языках пламени Мзингве почудилась невысокая, какая-то бесформенная фигура. Лишь спустя несколько мгновений он осознал, что это была женщина, прижимающая к груди ребенка. Она беспорядочно металась среди горящих хижин, но потом все же отыскала дорогу к уже повалившейся изгороди. Тут один из мужчин махнул рукой, и тонкая длинная тень полетела от него в сторону женщины. Та остановилась, пошатнулась и упала на спину, и в искрах пожара еще долго виднелось древко ассегая, торчавшее у нее из груди.
        Мзингва оцепенел от ужаса. Но боялся он не за свою жизнь, этот страх пришел позже. Просто зулусу никогда раньше не приходилось быть свидетелем такого безжалостного убийства. А через несколько мгновений картина повторилась. Возможно, не один раз. Мзингва смутно помнил, что происходило дальше. Кажется, он потерял сознание. Во всяком случае, память не сохранила момента, когда пожар стал стихать и палачи покинули место казни.
        - И никого не осталось в живых? - через силу выдавил из себя Шахов.
        - Никого, - прошептал в ответ зулус. - Я проверял.
        - Но кто их убил? За что?
        Слова давались Андрею тяжело, но он продолжал допытываться, понимая, что никогда не решится вернуться к этому разговору.
        - Не знаю, - выдохнул Мзингва.
        - Как это не знаешь? - Раздражение придало Андрею сил. - Сам же говорил: «Он приказал всех убить». Кто он?
        - Темно было, не разглядел.
        - Но голос-то ты слышал? Какой он был, молодой?
        Мзингва чуть ли не с ненавистью посмотрел на Шахова. Долго его еще будут пытать? Какая разница - старый, молодой? Что это изменит? Но упрямый белый человек не отставал и повторил вопрос:
        - Молодой?
        - Нет, - сквозь судорожно стиснутые зубы ответил зулус. - Приказывал старик.
        - Какой старик? - грозно навалился на него Андрей. - Ты не узнал его?
        Мзингва молча покачал головой. Будь его воля, он не только узнавать, даже думать об этом не стал бы. По его серому, измазанному пеплом лицу текли слезы, прокладывая свежие темно-коричневые дорожки к трясущимся губам.
        - Что он еще сказал? - откуда-то издалека долетел до него голос Шахова. - Может быть, он объяснял, в чем они виноваты? Ведь не просто же так их сожгли живьем?
        И тут шофер вспомнил. Один молодой воин обратился к старику с таким же вопросом. И Мзингва находился достаточно близко, чтобы расслышать ответ.
        - Он сказал, что так велел Сикулуми. - Зулус сам удивился твердости своего голоса. Впрочем, он ведь только повторял чужие слова, стараясь не вдумываться в их чудовищный смысл. - За то, что Бабузе пытался отравить молодого вождя Звиде.
        Пораженный ответом, Андрей задумался. Значит, это не разбойники. Не трагическая случайность, а спланированная акция. Но ведь объяснение совершенно бредовое! Бабузе до похода на сибийя даже не видел этого Звиде и попросту не имел возможности его отравить. Да и потом, никто ведь не должен знать, что сын Нхлату умер, а его место занял Гарик. Считается, что Звиде жив и здоров. Тогда что же означают эти слова? Может, отравили не его, а Гарика и понадобилось свалить на кого-то вину за это преступление? Так ведь и с Гариком ничего не случилось. Во всяком случае, до недавнего времени. А может, еще только должно случиться? Ну уж нет, этого Шахов им не позволит!
        - Послушай, Мзингва! - с успокаивающей улыбкой, словно ребенку, сказал он шоферу. - Мы скоро уйдем отсюда. Но не сейчас. Сначала мне нужно сходить за Гариком, а уже потом мы все вместе отправимся в Дурбан. А пока я спрячу тебя в безопасном месте, и ты тихо и спокойно дождешься моего возвращения. Договорились?
        Мзингва согласно кивнул. Кому он еще мог доверять в этом страшном мире, кроме большого белого человека с почти зулусским именем Шаха?

* * *
        Гарик обернулся и с подозрением поглядел на ограждающий ручей кустарник. Вроде бы отстали, ироды! Нет, приятно, конечно, ощущать себя важным человеком, которому положено иметь целых шесть телохранителей. Но когда без них даже до ветру не сходишь - это уже начинает утомлять. Насилу убедил этих ответственных ребят, что искупаться молодой вождь сможет без посторонней помощи, а крокодил в такой мелководный ручей вряд ли проберется. Во всяком случае, не проберется незамеченным.
        На самом деле ручей не такой и мелкий. Гарик давно уже облюбовал небольшую заводь, где можно было зайти в воду хотя бы по пояс и немного в ней поплескаться. Местные привыкли принимать душ прямо во дворе, обливаясь из ведра. Но, во-первых, там вода успевает прогреться на солнце и ни в какое сравнение не идет с прохладной, живой, проточной. А во-вторых, не любил Гарик, когда на его заднее место, а тем более - переднее пялятся любопытные. Не то чтобы ему было что скрывать, но все-таки… Имеет человек право на уединение хотя бы в некоторых, исключительных случаях?
        Но если честно, то излишне бдительные охранники - единственная крупная неприятность в его теперешней жизни. А в остальном - пожалуй, Андрей тогда был в чем-то прав. Нравится здесь Гарику. Интересно, черт возьми, весело! А когда он переберется к ндвандве и станет настоящим вождем, самостоятельно правящим целым племенем, будет еще интересней. Если бы еще Андрей не валял дурака, не уперся рогом в своего колдуна - они бы вдвоем такие дела здесь замутили, таким прогрессорством занялись, что никакому Марку Твену не снилось. Бедная история, просто из чувства самосохранения, их бы пулей домой выбросила.
        Но Шахов… Нет, неплохой в общем-то мужик. Простой, открытый, смелый, повидавший жизнь, по-своему неглупый. Только не умеющий, не привыкший общаться с другими на равных. Не может он без того, чтобы все за всех не решать. На фекалии изойдет, но добьется, чтобы все было так, как он задумал. Все-таки въевшаяся за много лет в подкорку мысль «я здесь босс» не может не отразиться на характере. Особенно - в стрессовых ситуациях. А у них была - стрессовей некуда. Так ведь прошла же! Теперь-то все успокоилось, можно бы уже и перестать напрягаться.
        - Ну что, студент, раздумал купаться? Тогда вылезай, разговор есть.
        Юноша вздрогнул. Хотя причин для испуга вроде бы не было. Кто еще здесь может назвать его студентом? Да еще и по-русски. Ну, а если бы это был кто-то другой? Не зря же Сикулуми приставил к Гарику охрану. И вот, стоило отпустить телохранителей… Но ведь он же внимательно все осмотрел, когда заходил в воду. Как же…
        - Андрей, как ты здесь оказался? - От растерянности он тут же перешел на зулусский: - Вена ла вензани?[?Wena la wenzani? - Что ты здесь делаешь?(зулус.)]
        - В Рэмбо играю, - довольно усмехнулся Шахов, пристроившийся шагах в двадцати ниже по ручью, на поваленном возле самого берега стволе серебряного дерева[?Серебряное дерево (Leucadedro argeteum, леукадендрон серебристый) - дерево семейства протейных, с серебристо-серыми листьями, произрастает в Южной Африке.] . - Второй день за тобой бегаю, жду, когда ты один останешься. Не хочу я, чтобы кто-нибудь меня видел или слышал. А если услышит - так чтоб хотя бы не понял. Так что давай по-нашему, по-русски.
        Гарик с улыбкой кивнул, мгновенно переходя от испуга к благодушному настроению.
        - Хорошо, рассказывай, что у тебя новенького.
        Через пару минут он перестал улыбаться. Слушал Шахова и не верил, что такие гнусности могут твориться совсем рядом, что у кого-то поднялась рука на беззащитных хороших людей, его добрых знакомых.
        - Слушай, Андрей, а не мог Мзингва ничего напутать? - с надеждой спросил юноша. - Ты же знаешь, что он, как бы помягче выразиться, не совсем адекватно воспринимает реальность.
        - Да как тут напутаешь? - мрачно возразил Шахов. - А пепелище? А соседи? Я ведь пытался их расспросить - ничего они про Бабузе и его семью не знают. Или боятся рассказывать. Может, Мзингва и здесь напутал - никакого Бабузе никогда и не было? И Новавы, его дочери, - тоже?
        Андрей возмущенно засопел. Может, он и не испытывал к девушке никаких чувств, кроме приятных воспоминаний. Но не в этом же дело. Даже если бы они были едва знакомы. Даже если бы он не помнил ее голоса, ее тела, ее имени, как не успел узнать имена внуков и внучек кузнеца. Какая разница? Все равно кто-то заплатит за их смерть. И тогда, может быть, боль поутихнет. Иногда это помогает - Шахов знал по собственному опыту.
        - Ну а вдруг…
        Гарик не знал, как иначе объяснить внезапное исчезновение семьи кузнеца. Но все равно пытался возразить, лишь бы не соглашаться с тем, что их действительно убили. Должно же быть какое-то другое, не страшное объяснение.
        Договорить он не успел. Из-за кустов бесшумно, как умеют только опытные охотники, появился один из телохранителей.
        - Молодой вождь, у тебя все хорошо? - начал он, еще не видя Гарика. - Мои воины начали беспоко…
        Тут его глаза уперлись в угрюмый взгляд Шахова, удивленно расширились и забегали по сторонам в поисках пути к отступлению.
        - Извини, молодой вождь, - залепетал охранник, пятясь, - что помешал твоей беседе. Я подожду тебя там, наверху.
        И он метнулся обратно в заросли.
        - Ч-ч-черт! - с досадой сплюнул Андрей. - Засветился все-таки. А я ведь еще главного не сказал. Слушай, Гарик, - быстро зашептал он, с тревогой оглядываясь на кусты, - Мзингва говорит, что убийцами командовал какой-то старик, распоряжавшийся от имени Сикулуми. Скорее всего, это был Хлаканьяна. И он обвинил Бабузе в том, что тот якобы отравил молодого вождя Звиде. Понимаешь, что это значит?
        - Нет, - честно признался Гарик.
        - Эх, студент! - разочарованно вздохнул Шахов, но тут же вспомнил, что у него нет времени на насмешки. - Тебя хотят отравить и уже заранее нашли виновных. Тебе надо бежать, Гарик. Сегодня же. Ночью я буду ждать тебя на этом самом месте… Нет, здесь нельзя, здесь и меня могут поджидать, - поправился он, лихорадочно вспоминая какой-нибудь заметный ориентир в окрестностях крааля Сикулуми. - Ну, хотя бы у двух кривых деревьев справа от ворот. Запомнил, Гарик? В полночь.
        Все, не успел! На берег ручья выскочили вооруженные ассегаями воины кумало. Раз, два… пятеро. И молча, не приближаясь, но и не сводя глаз с Андрея, окружили его. Шахов осторожно скосил глаза на поваленное дерево, за которым он припрятал свое сломанное копье и неповрежденный щит. Сейчас прорываться к ним бесполезно. Ему не дадут и шага сделать. Придется дожидаться удобного момента.
        - В чем дело, ребята? - старательно изображая простака, спросил он. - Неужели вы меня не узнали? Я же Шаха. Я с вами вместе против сибийя воевал.
        - Мы помним тебя, Шаха, - ответил старший из воинов. - И наш вождь помнит тебя. Пойдем, Сикулуми давно хочет с тобой поговорить.
        Ага, парень фактически признался, что Андрей объявлен в розыск. Хотя проверить еще раз не помешает.
        - Я рад, что Сикулуми обо мне не забыл. Но сейчас со мной хочет говорить другой вождь. - Шахов скосил глаза на Гарика. - Вы ведь охранники Звиде и должны выполнять его приказы.
        - Звиде - вождь ндвандве, а мы - кумало, - железобетонно возразил воин. - Для нас приказ Сикулуми важнее. Идем!
        Как-то незаметно, между делом, щит и копье Андрея оказались в руках дальнего из телохранителей. Нашли, гады глазастые! Теперь остается только бегство. Но очень неприятно поворачиваться спиной к острым ассегаям.
        - Хорошо, - Андрей решил еще немного потянуть время. - Сейчас я закончу беседу со Звиде, а потом мы с тобой отправимся к Сикулуми.
        - Молодой вождь пойдет с нами, - спокойно возразил стражник. - Вы успеете побеседовать по дороге.
        Так-то вот, студент, с тобой тут считаются. Мотай на ус. Хороший же из тебя получится вождь, если простой воин за тебя решает, куда идти и с кем разговаривать. А ты размечтался - историю изменить. Ну-ну!
        Нет, пора рвать когти, пока еще есть возможность.
        - Гарик, не забудь - в полночь у кривых деревьев, - вполголоса напомнил он юноше и якобы покорно опустил голову, на самом деле исподлобья высматривая оптимальный маршрут бегства.
        Но и с этим облом приключился. Из кустов появились новые стражники, еще пятеро. А за ними к ручью прошаркал закутанный в балахон сгорбленный старикашка. Только длинные костлявые ноги и лысая голова торчат наружу. Хлаканьяна пожаловал. Улыбается, сморчок поганый! Доволен, даже грудь свою впалую, чахоточную пытается выпятить. И что-то там у него поблескивает в складках одежды, какое-то причудливой формы ожерелье.
        Ёкарный бабай, да это же часы! Его собственные «Дюбуа». Да другим тут и взяться неоткуда. Последний раз Шахов видел их на руке у Новавы, когда уходил из крааля кузнеца.
        Андрей почувствовал, как что-то кольнуло его в поясницу, пробежалось по спине и развернулось в мозгу пульсирующей, резкой болью. Значит, это все-таки был ты, гнида?! Сжег детишек, а теперь еще и гордишься этим, напоказ выставляешь! Да я тебя голыми руками…
        - Убью, с-с-сука! - зарычал он и бросился на Хлаканьяну.
        Вернее, хотел броситься, но стражники не позволили. Замахнуться ассегаем и точно метнуть его с такого короткого расстояния вряд ли у кого-нибудь получилось. Об этом Шахов успел подумать, несмотря на захлестнувшее его бешенство. Но ребята поступили проще и эффективнее - подсунули древки копий ему под ноги. Деревяшки, конечно же, не выдержали напора его девяноста двух килограммов, треснули. Но ноги все-таки заплелись, и Андрей повалился лицом в траву.
        Охранники и дальше действовали четко и слаженно, не хуже омоновцев. Навалились всем скопом на Шахова, прижали к земле, завели руки за спину и скрутили веревками. Видать, заранее подготовились. И поскольку Андрей продолжал рычать и ругаться, заткнули ему рот пучком жесткой, колючей травы.
        - Что здесь происходит, Хлаканьяна? - опомнился наконец Гарик. - Зачем вы его связали?
        - Воин Шаха обвиняется в нарушении обычая сула изембе[?Дословно: «оботри топор».] , - важно ответил старик. - Девушка, с которой он обтирал топор, забеременела, и теперь Шаха должен предстать перед судом вождя Сикулуми.
        - Не может быть! Здесь какая-то ошибка.
        Юноше совсем не нравилось, как обошлись с его другом. Но силой он добиться ничего не мог и попытался разобраться с помощью закона.
        - Вождь не ошибается, - сухо возразил Хлаканьяна.
        Если бы не кляп, Шахов обязательно высказал бы все, что думает про этого вождя. И про его советников заодно. А так оставалось только лежать и слушать неуклюжие попытки Гарика добиться справедливости.
        - Но я тоже вождь. И я не верю, что этот человек виновен, - упрямо стоял на своем студент. - Я хочу сам допросить его.
        Хлаканьяна в раздумье пожевал тонкими, потрескавшимися губами и согласился. Теперь, когда Шаха пойман, можно уже особо и не спешить. Старик подал знак воинам, и те перестали удерживать Шахова, помогли ему сесть и освободили рот от травы.
        - Скажи, Андрей, ты обтирал топор после боя с сибийя? - спросил Гарик на языке кумало.
        - Ну, обтирал, раз уж у них так положено, - по-русски ответил Шахов, между делом отплевываясь.
        Ярость уже прошла. Осталась только досада на самого себя за то, что так глупо попался. И на этого мальчишку, пытающегося как-то доказать собственную значимость.
        - А ты знаешь, как это делается?
        - Да уж не хуже тебя, наверное, - криво усмехнулся допрашиваемый. - Повернул девку спиной, наклонил и обтер. Велика наука!
        Нет, в самом деле, ничего особенного он тогда не почувствовал. Ритуал - он и есть ритуал. Да и девчонка попалась молоденькая, глупая и неумелая. Не стоило бы и вспоминать, да вот заставили.
        - Что ты смеешься, дурак! - теперь уже и Гарик перешел на русский. - Я ведь не просто так спрашиваю. Надо же было не по-настоящему, а только потереться об нее. Ну, типа, подро… - он запнулся, - помастурбировать.
        - Ну спасибо тебе, студент, предупредил, - снова скривил рот Шахов. - А главное - вовремя.
        - Так неужели тебе девушка ничего не сказала? - все больше мрачнел Гарик.
        - Ага, стану я каждую соплюшку слушать, как ее правильно отодрать! - Андрей и сам понимал, что говорит глупости, но никак не мог остановиться. - Лопотала что-то поначалу, а потом втянулась и дальше только похрюкивала от удовольствия.
        Юноша недоуменно смотрел на старшего друга. Неужели он не понимает, насколько все серьезно?
        - Да брось ты суетиться, студент! - раздраженно буркнул Шахов. - Знал - не знал, говорила - не говорила, какая разница! Им же только повод нужен, чтобы меня порешить. А следующим ты будешь, точно тебе говорю.
        Гарик бросил безнадежное следствие и обернулся к старику:
        - Вот видишь, почетный Хлаканьяна, - он улыбнулся с уверенностью, которой на самом деле не испытывал, - я так и думал, что это недоразумение. Шаха просто плохо знаком с обычаями кумало. Надеюсь, когда он принесет извинения и заплатит выкуп отцу девушки, тот согласится забыть причиненную обиду.
        - Отец девушки не хочет выкупа, - проскрипел в ответ советник, и его прячущиеся в морщинах глаза злобно сверкнули. - Сикулуми требует наказания виновного.
        - А при чем здесь Сику…
        Гарик едва не прикусил язык, поняв, что означает упоминание вождя в разговоре об отце опозоренной девушки. Нехорошее предчувствие шевельнулось в его душе, но юноша поспешно отогнал его. У Сикулуми шестеро дочерей. Не может быть, чтобы беда случилась с его невестой. Он бы знал. Ему бы сказали.
        - А как зовут эту девушку? - насколько смог равнодушно поинтересовался он.
        - Зембени, - глухо отозвался старик, и Гарику опять почудилось злобное торжество в его прищуренных глазах.
        Впрочем, в следующую же секунду юноша перестал видеть. Все заслонила одна воображаемая картина - стоящая на четвереньках, стонущая от наслаждения невысокая, пухленькая чернокожая девушка. Зембени, его невеста. И пристроившийся сзади, похотливо ухмыляющийся старый кобель Шахов.
        Гарик резко обернулся к сидевшему в прежней позе пленнику:
        - Она говорила тебе, что она - дочь вождя?
        Голос юноши срывался на истерический визг, но сейчас он уже не следил за тем, какое впечатление производит на окружающих.
        - Может, и говорила, - неохотно признался Андрей. - Но я не очень-то прислушивался. Их послушаешь, так у каждой папаша как минимум нефтяной магнат.
        - Ты… - Гарик подскочил к нему, замахнулся, но так и не смог ударить связанного. - Да ты… - снова начал он, и опять не хватило слов. - Не мог, что ли, другую бабу себе найти? - выпалил в конце концов, юноша, хотя собирался сказать совсем другое. Грубое. Отвратительное. Непоправимое.
        Интеллигентское воспитание сказалось. Гены мамашины, которая поплакала малость, когда отец ее бросил, а потом утерлась и всю жизнь только и делала, что безропотно терпела насмешки окружающих. Гарику тоже хотелось плакать. Но он же вождь гордого африканского племени. Вожди не плачут. Только слезы предательски наворачиваются на глаза. Нельзя, чтобы воины видели его таким.
        - Эх, ты… - повторил юноша, махнул обреченно рукой, развернулся и убежал в заросли, подальше от любопытных глаз.
        Шахов сочувственно посмотрел ему вслед, но не более того. Никакой вины он за собой не чувствовал, раскаяния - тем более. Так уж вышло.
        А Хлаканьяна расценил действия юноши как согласие на арест обвиняемого и приказал воинам вести Шаху к краалю.

* * *
        Суд Сикулуми длился недолго. Может, еще и потому, что внезапно разразился ливень. Мокнуть под ним, изображая серьезное разбирательство, вождю не хотелось. Адвоката Шахову не предоставили, свидетелей не заслушивали. Только обвинение и приговор. Собственно, Андрей не особо и удивился, услышав его.
        - Ты нарушил закон и поэтому должен умереть, - просто и без затей объявил Сикулуми. - Будешь есть землю[?Есть землю - зулусская идиома, означающая
«умереть».] . Такова воля вождя.
        Ах вот как! Вот что означала эта испачканная в земле ложка, которую любезный вождь подарил ему на дорогу. Вот чего испугался тогда бедный Какака - увидеть своими глазами приказ убить гостя. Значит, Андрея давно уже записали в покойники. И опасную дорогу к колдуну, проходившую мимо брода, указали неспроста. Убьет Шахова этот придурошный Страж - и возиться с ним больше не придется, убьет Шахов Стража - тоже неплохо, хоть какая-то от него польза. Мудрый человек этот Сикулуми, ничего не скажешь.
        - Ты заслуживаешь смерти, - продолжал тем временем вождь. - Но ты храбро сражался, и я дарю тебе право умереть смертью воина. Тебе не разобьют голову дубинкой, как поступают с другими преступниками. Ты умрешь от удара ассегая. Твоего собственного ассегая.
        Приговоренный молча смотрел на судью. Чем-то он очень мешал этому толстому, добродушному с виду человеку. Мешал настолько, что тот даже решился предать огласке неприятность, случившуюся с его дочерью, лишь бы иметь повод расправиться с неугодным чужаком. А может, и не было никакой неприятности, подстроено все. Разыграли представление, дешевую мексиканскую мелодраму. Вот только непонятно, в чем же его настоящая, не выдуманная вина? Теперь уже, наверное, и не будет понятно.
        - Благодари вождя, - подсказал кто-то из стражников.
        Шахов еще раз смерил вождя взглядом сверху донизу, выбирая точку, куда благодарить, и смачно плюнул в его самодовольную круглую физиономию.
        - Байете, нкоси! - не удержался он от удовольствия восславить оплеванного врага.
        Мелковата месть, но со связанными за спиной руками большего и не сделаешь.
        Его, понятное дело, тут же сбили с ног, кто-то особенно нетерпеливый уже занес ассегай, другой замахнулся дубинкой. Шахов даже не пытался вырваться, слишком много папуасов на него одного. Лежал и думал, как глупо все получилось. И жил не сказать чтобы умно, а уж помер…
        - Не здесь! - рявкнул Сикулуми, утирая лицо бахромой с предплечья. - Не оскверняйте мой крааль кровью преступника. Выведите за ограду. И помните, я обещал ему смерть воина.
        Надо же, а этот толстяк, оказывается, не лишен благородства. Или просто настолько заботится о репутации, о своем честном слове, что даже ради Шахова не стал делать исключений? Что ж, тоже похвально. Хотя какая теперь в жопу разница!
        Ливень наседал все сильней, послышались первые раскаты грома. Земля под ногами раскисла, и Андрей уже трижды плюхался в грязь. И даже руки не подставишь - за спиной они, связаны. Только и оставалось, что отворачивать лицо в сторону. Так и подставлял - то левую щеку, то правую. Его поднимали на ноги и толкали дальше вперед. Скорее бы уж! Надоело все до чертиков.
        Ну, вот и ворота. Интересно, сколько шагов осталось до места казни? Сколько раз он еще успеет навернуться? А все потому, что кто-то очень любит играть в бридж. Но не очень умеет. Вот ведь, блин, прямо как в анекдоте - ни хрена себе в булочную сходил!
        - Стой! - услышал он хриплую команду Хлаканьяны. - Здесь.
        Ну как же, неужели без штатного палача может произойти хоть одна казнь? Тяжело старику по грязи шлепать, а что делать - работа такая.
        Андрей чисто для порядка оглянулся - и почему именно здесь? Ничем не примечательная плетеная изгородь. Почему не на десять шагов дальше? Или запыхался папаша? Он пересчитал охранников - опять пятеро. То ли так положено, то ли сильно его здесь уважают. Да хоть бы и трое было - все равно не убежать. По грязи, со связанными руками - нет, не стоит и пытаться. Умирать нужно достойно.
        Черт, это где ж он такого нахватался? Не иначе как от самих кумало заразился. Да пошли они в задницу со своими принципами. Умирать вообще не нужно. Во всяком случае, не в этот раз. Не сейчас. Не так бессмысленно. Что там Гарик втирал про время, которое само выбрасывает пришельцев туда, откуда они пришли? Назад в будущее, ёкарный бабай! Ну так давайте, выбрасывайте! Самое подходящее время, а то ведь и в самом деле убьют.
        А вот, кстати, и студент. Остыл под дождичком, в себя пришел. Ну, извини, парень, я действительно понятия не имел, кто она такая. И зачем вообще понадобилось этот обычай соблюдать? Тоже мне, собиратель фольклора выискался! Вроде на малолеток никогда не тянуло. А может, Андрей просто хотел самому себе доказать, что Новава для него ничего не значит? Так себе доказательство, откровенно говоря. И удовольствия ведь тоже большого не получил, только проблемы. И для себя, и для студента.
        Гарик сразу сообразил, что здесь намечается. Посерел лицом, испуганно выпучил глаза и побежал к Шахову. Но по грязи и у него плохо получалось. Нет, не успеет проститься. А впрочем, к чему они, эти лишние слова?
        - Остановитесь! - закричал юноша, тоже догадавшись, что не успевает. - Я запрещаю! Я - вождь!
        - Уберите мальчишку, - не оборачиваясь, приказал Хлаканьяна. Потом вдруг передумал и сам пошаркал к Гарику. - Ты пойдешь со мной, - сказал он одному из воинов, всем остальным же бросил на ходу: - А вы заканчивайте здесь.
        Андрея зачем-то переставили на другое место. Тот воин, что нес его самодельный ассегай, подошел ближе. Шахов, не обращая на него внимания, все еще наблюдал за Гариком. Парнишку схватили за руки и потащили в сторону ворот. Он что-то кричал, упирался, сучил в воздухе ногами, но воин нес его, словно какого-нибудь ягненка. Да и Хлаканьяна сзади пинками помогал. Запоминай парень - такова ваша боярская, то есть вождевская, доля. Эх, студент, пропадешь ты здесь один!
        Воины тоже повернули головы в сторону молодого вождя, путешествующего столь неподобающим способом. А тот, что держал шаховский ассегай, вдруг крякнул, шумно выдохнул и начал заваливаться набок. Под лопаткой у него торчало древко копья, брошенного чьей-то умелой рукой. И пока все поворачивались к раненому или уже убитому, Андрей успел определить, кем и откуда брошено копье.
        Со стороны тех кривых акаций, где Шахов назначил встречу Гарику, к нему на выручку спешил Бонгопа. В полной выкладке - со щитом в левой руке и с ассегаем в правой. Оставалось ему совсем немного, шагов двадцать, но кумало сейчас обернутся к нему, и придется сыну кузнеца сражаться с тремя противниками. Может, он с ними и справился бы, но из крааля прибежит подкрепление. Надо как-то помочь.
        Андрей уже догадался, что к нему вернулось испытанное однажды в схватке с сибийя боевое состояние. Больно уж о многом он успел подумать, пока остальные поворачивали головы от Гарика к раненому и от того к Бонгопе. И нужно воспользоваться тем мгновением, пока они будут ворочать своими неуклюжими кумальскими мозгами, соображая, что же теперь делать. А Шахов ни о чем и не думал, просто действовал по подсказке свыше, от какого-то надмирового воинского духа.
        Не спеша, прицельно он засадил ближайшему из противников ногой в пах. Некоторое время на этого бедолагу можно не оглядываться. Но было бы совсем хорошо, если бы Бонгопе оставалось схватиться лишь с одним врагом. А второго, выходит, должен убрать сам Шахов. Без рук? Ну а какие, на хрен, могут быть варианты?
        Андрей повернулся к следующему клиенту и уже начал заносить ногу, когда сообразил, что парень тоже не дурак - видел, как отключили его товарища. Пытаясь убрать подальше от удара самую дорогую часть тела, кумало чуть наклонился вперед и опустил руки к животу. А вот это ты, дружок, напрасно. Шахов сделал пару резких шагов вперед и с разгона боднул супостата головой.
        Такой лобовой атаки на его памяти не выдерживал никто. Нога, правда, в последний момент поехала и удар пришелся больше в глаз, чем в лоб, но и этого хватило. Молодой кумало молча опрокинулся на спину, и лишь затем до него дошло, как это, оказывается, больно. У Андрея лоб тоже не был чугунным, но чего только не вытерпишь ради спасения собственной жизни. И он, борясь с легким отвалом башки, уже поворачивался к Бонгопе.
        Сын кузнеца оказался сообразительным малым и не стал ввязываться в бой по всем правилам. Просто, опережая движение вражеского ассегая, врубился на полном ходу в щит противника. Оба упали, но чужой кумало отлетел дальше. А Шахов быстренько подкатился к лежащему Бонгопе и выкрутил руки как можно дальше назад. Сын Бабузе и здесь не подвел, сориентировался и коротко резанул лезвием по веревке. Ну да, порезал при этом Шахову левое предплечье, но зато и размокшие веревки почти разрубил. Оставалось лишь чуть напрячься, и последняя ниточка лопнула. Ох, как хорошо снова почувствовать, что у тебя есть руки!
        Но еще приятнее почувствовать в этих руках оружие. Андрей бесцеремонно выхватил свою укороченную версию ассегая у трупа и для разминки пару раз рубанул в воздухе слева направо и обратно. Движения пока еще оставались скованными, мышцы от долгого безделья затекли, пальцы онемели. Ну да ничего, разработаются. Если, конечно, сейчас все обойдется.
        Шахов оглянулся на Бонгопу - нет, тот в помощи не нуждается. Уже ранил противника в плечо и через секунду-другую дожмет. А вот двое пострадавших от ноги и головы самого Андрея начинают приходить в себя. Тот, что получил в нос, уже поднялся. Рановато тебе еще вставать. Шахов чиркнул ассегаем чуть ниже колена, и бесталанный воин с истошным криком вновь рухнул в грязь. Андрей подошел к скорчившемуся рядом, державшемуся за нижнюю часть живота кумало. На долю секунды ему стало жаль беспомощного врага, но он тут же представил, как этот самый парень подкладывает хворост к горящей изгороди крааля Бабузе, и резким движением проткнул бедро противника. Не умрет, но мучиться будет долго. И уж конечно, в погоне участвовать не сможет.
        А вот эта мысль пришла очень вовремя. Те кумало, что наблюдали за быстротечной схваткой изнутри крааля, уже оправились от шока. Первые из них только что показались у ворот. А через минуту сюда сбежится все племя. Жаль, конечно, оставлять им Гарика, но сейчас Шахов, даже с помощью Бонгопы, ничего не сможет сделать. Андрей тронул за плечо сына кузнеца, пытавшегося выдернуть ассегай из ребер поверженного врага.
        - Все, друг, уходим, - вполголоса сказал он и, видя, что Бонгопа продолжает бесплодные попытки, крикнул: - Да оставь ты его! Некогда. Возьми чужой и бежим скорее.

* * *
        Бонгопа был, наверное, лучшим бегуном в своем племени. За него можно не волноваться. А вот сам Шахов… Нет, он тоже в свое время бегал неплохо, и даже на длинные дистанции. На «десятке» из тридцати пяти минут выбегал[?На дистанции в десять километров результат меньше тридцати пяти минут приблизительно соответствует нормативу второго взрослого разряда.] . Но кумало такими скоростями, пожалуй, не удивишь. Однако давненько это было. Сейчас Андрей стал тяжеловат для марафона. И размякший грунт выдерживал его с трудом. Он тратил гораздо больше сил, чтобы не упасть, нежели его спутник и его же преследователи. Причем бежать приходилось не в удобном для себя темпе, а так, чтобы не догнали, то есть очень быстро. И даже быстрее, изо всех сил.
        Уже минут через семь-восемь Шахов почувствовал, что спекся. Даже непрерывный освежающий душ уже больше не помогал. А всего-то в ста шагах позади без устали перебирали легкими сухими ногами полтора десятка молодых, полных сил кумало. И каждый раз, оглядываясь, Андрей замечал, что погоня пододвинулась еще на один шаг… на три… на пять. Пока еще никто не пытался бросить ему в спину ассегай, но скоро наверняка попробуют и раза с третьего-четвертого добросят.
        - Все, Бонгопа, стой! - с трудом прохрипел он еще через пару минут.
        Постепенно, чтобы совсем не задохнуться, сбросил скорость, перешел на трусцу, потом совсем остановился. Сын кузнеца вопросительно посмотрел на спутника.
        - Отбегался я, друг. Сил больше нет, - виновато пожал плечами Шахов. - Боюсь, когда они нас догонят, я и драться-то не смогу.
        Чернокожий воин досадливо поморщился, но ничего не сказал. Видел, что белый человек не врет. В таком состоянии с ним и подросток справится. Повернулся к врагам, перехватил поудобней ассегай и вдруг удивленно вскинул фамильные сросшиеся брови.
        Преследователи сами остановились в отдалении, у одинокой старой зонтичной акации, и о чем-то оживленно переговаривались между собой.
        - А ведь они тебя побаиваются, Шаха! - обрадованно сообщил он спутнику. - Попробуй-ка их еще сильнее напугать. Сделай вид, что колдуешь, помаши на них руками и скажи что-нибудь страшное, непонятное.
        - Руками, говоришь? - задумался Андрей. - Не знаю, пошевелятся ли они…
        Он с завистью посмотрел на Бонгопу. Вот народ! Километра четыре отмахал и даже не запыхался. Возможно, вспотел чуток, но при таком ливне разве определишь? И те, сзади, наверное, утомились не намного больше. В случае чего и сами помахать руками смогут неплохо. А, ладно, хуже уж точно не будет.
        - Эй вы, безмозглые самки павиана, подходите, кому жизнь не дорога! - крикнул Шахов плотной кучке кумальских воинов. - Вы у меня сейчас всю землю на этой поляне съедите. А что не сможете, тем я вас сверху присыплю.
        И заметив, что его речь произвела впечатление, добавил уже на родном языке:
        - Вас много, а нас - рать. Сейчас увидите, как погибает русский бандит. Вперед, за Родину, за Путина! Аста ла виста, бэби!
        Это, конечно, уже не по-русски, а по-терминаторски, но ребята, скорее всего, разницы не почувствуют. Увлекшись новой ролью, Андрей наклонился, подобрал еще не размытый дождем комок земли и бросил в сторону врагов.
        Зря Шахов жаловался на бессилие. Бросок получился неплохой, прицельный. Снаряд, пролетев метров тридцать - тридцать пять, расшибся о ствол дерева на высоте в три человеческих роста.
        В тот же момент темно-сиреневые тучи над головой, почти неразличимые за струями дождя, вспыхнули ярким, пронзительно белым копьем. И оно с оглушающим треском вонзилось в верхушку той самой акации, в которую метил Шахов.
        Раскат грома еще долго звучал у него в ушах. А потом все стихло. Даже ливень. Пахло круто посоленными свежими огурцами. Верхушка дерева едва заметно дымилась. Преследователи если и не все потеряли сознание от электрического разряда, то попадали на землю от испуга. Бонгопа, судя по лицу, готов был проделать то же упражнение.
        - Как… ты… это… сделал? - только и смог выдавить из себя храбрый воин.
        - Вот и я думаю - как? - прошептал в ответ Андрей, сам ошеломленный последствиями своей выходки. - А еще - кто и зачем?
        Он уже свыкся с тем, что в мире существуют колдуны, существует настоящее волшебство, а не киношные спецэффекты. А теперь поверил бы и в ангела-хранителя, уже не в первый раз за последние дни приходящего к нему на выручку. Да хоть в Перуна-громовержца, раз уж он могущественному дяде чем-то так приглянулся. Однако было бы глупо, если бы все старания высшего существа оказались напрасными. На бога надейся, а ноги не забывай делать вовремя.
        - Пошли отсюда, пока ребята не очухались, - немного грубовато дернул он Бонгопу за руку. - Ну, что ты на меня уставился? Не я это, мамой клянусь, не я! Пошли, кому говорят?!
        - Куда? - растерянно пробормотал сын кузнеца.
        - А вот это я у тебя хочу спросить, - невесело усмехнулся Шахов. - Мы с тобой теперь беглые преступники. Нам нужно хорошенько спрятаться, надежно.
        Бонгопе не сразу, но все-таки удалось сдвинуться с места, и он поспешил вслед за Андреем.
        - Тогда забирай чуть правее, - посоветовал кумало спутнику. - Во всей округе я знаю только одно место, где можно укрыться от воинов Сикулуми. Это лес на горе Нгоме. Говорят, там сейчас обосновались разбойники.
        Андрей сбился с шага. Опять разбойники! Не многовато ли их развелось в крохотных владениях вождя кумало? Хотя каков поп, таков и приход. Почему бы, собственно, и нет? Ему, чудом избежавшему смертного приговора, теперь самая туда и дорога. По крайней мере на первое время, отсидеться, пока не прекратятся поиски беглецов. А потом нужно еще раз попытаться выдернуть Гарика из этого гадюшника. Значит, решено. Да и Бонгопе, если разобраться, больше податься некуда. Разве что уйти в другое племя. Но это уж пусть он сам решает.
        - Ты пойдешь со мною? - на всякий случай уточнил он. - Вот и славно. Только сначала Мзингву заберем, он меня в пещере у реки дожидается.
        - Да, я знаю, - кивнул сын Бабузе. - Я говорил с ним.
        Как это - «говорил»? Когда он успел повидаться со Мзингвой? И как вообще нашел эту неприметную пещерку? А впрочем, это Андрей так решил, что о ней никто не знает. А Бонгопа-то местный. Небось в детстве все берега вокруг облазил. А может, и сам ее для какого-нибудь тайника использовал. И был приятно удивлен, встретив в своем секретном месте старого знакомого. Но раз уж они встретились, значит…
        - Значит, он тебе все рассказал?
        Бонгопа не ответил, а Шахов не рискнул переспрашивать. Бывают такие минуты, когда лучше помолчать.

* * *
        Позже Бонгопа все же разговорился. Возможно, потому что молчал Мзингва. А это - для тех, кто знавал парня прежде, - труднопереносимое зрелище. Бывший шофер выглядел совсем потерянным. Он даже не поинтересовался, куда его ведут. Немного огорчился, что не сразу в Дурбан, но протестовать не стал и все последующие рассказы выслушал с равнодушным, отсутствующим выражением лица. А может, и вовсе пропустил мимо ушей, сосредоточившись на собственных, видимо, не очень веселых мыслях.
        Но сын кузнеца упрямо обращался именно к Мзингве, надеясь хоть как-то его расшевелить. Об отце и других родственниках он, понятное дело, не вспоминал. А вот про разбойников сообщил немало интересного. Пожалуй, даже с избытком.
        По его словам, лихие люди поселились на горе Нгоме недавно, недели две назад. Сначала их там было не больше полутора десятков, а сейчас численность шайки, по всей видимости, перевалила за сотню. Разбойники построили в лесу настоящий большой крааль и живут там обычной для здешнего народа жизнью. Мужчины ухаживают за скотом, женщины следят за домом и копошатся на крохотных участках, засеянных кукурузой. Правда, женщин и детей в лагере совсем мало. А мужчины, помимо пастушеских обязанностей, заняты грабежом соседей. Которые, не будь дураки, постепенно перебираются от подножия горы в более безопасные места.
        В состав шайки в основном входят кумало, но есть также ндвандве и даже несколько сибийя.
        - Брат, а не слишком ли много ты про них знаешь? - не удержался от ехидного вопроса Шахов. - Обычно слухи не бывают настолько подробными.
        - Ну да, - согласился Бонгопа, ничуть не смутившись. - Это не только слухи. Приходил тут один к нам в военный крааль, уговаривал в разбойники уходить.
        Агитатор, стало быть? Ну-ну, интересно. И чем же он собирался солдатиков соблазнить? Мир - народам, земля - крестьянам? Или нет, они же тут скотоводы. Значит, каждому по корове.
        - А зачем вам уходить? - подзадорил рассказчика Шахов. - Вы же служите вождю.
        - Я больше не служу Сикулуми, - отрезал Бонгопа и отвернулся.
        Нет, так нельзя. Парень сейчас замкнется и ничего больше не скажет. А у него наверняка есть еще любопытные сведения.
        Андрей ухватил спутника за плечи и без лишних церемоний развернул лицом к себе:
        - Извини, я не хотел… Но все-таки, что он вам еще говорил?
        Бонгопа недовольно повел плечами, словно там до сих пор находились пальцы Шахова. Словно сбрасывал их с себя. Но обиды не затаил, ответил:
        - Говорил, что их предводитель скоро станет самым главным вождем среди всех нгуни. И тогда каждый, кто хоть раз обидел его мать, пожалеет, что вообще родился на этот свет. А Сикулуми - ее главный враг, и все, кто ему служит, обижают Нтомбази и поэтому станут врагами ее сына.
        - Слушай, Бонгопа, - перебил его Андрей, - что-то не нравятся мне эти разбойники. Опять воевать - надоело. Может, не пойдем?
        - А куда нам еще идти? - ответил воин вопросом на вопрос. - В другом месте люди Сикулуми нас сразу отыщут. И потом, попросись мы в любое другое племя, все равно пришлось бы как-то отблагодарить хозяев за гостеприимство. А что у нас с тобой есть, кроме ассегаев?
        Да, тут он, пожалуй, прав. В конце концов, разве кумало не того же потребовали от Шахова чуть ли не при первой встрече? Раз ты в стае - отправляйся вместе со всеми на охоту. И слушайся вожака. Если велят казнить обидчиков его любимой мамочки…
        - Подожди, как ты сказал - Нтомбази? А при чем здесь она? Да и ее сын тоже. Он вообще на самом деле умер.
        - Да, настоящий Звиде отправился к предкам, - спокойно согласился рассказчик. - Но у Нтомбази был и другой сын - Сило[?Слово isilo имеет в зулусском языке много значений. И дикий зверь вообще, и конкретно лев или леопард, и жертва, потерпевший, и - в глагольной форме - охотиться, грабить, обманывать, мучить. Кроме того, это слово является так называемым хвалебным, или величальным, именем зулусских королей. А в узком, медицинском смысле обозначает еще и обыкновенного глиста. Замечательное имя получилось!] , похожий на брата, как одно зернышко кукурузы на другое. Тебе же, наверное, рассказывали…
        Он опять замолчал, вспомнив, от кого мог Шахов слышать эту историю.
        Андрей тоже вспомнил, но был слишком заинтригован рассказом, чтобы расстраиваться. Вот так дела! В этой удивительной стране даже старые легенды оживают. Еще недавно он ни в жизнь бы не поверил в подобные басни. Но после всего, что с ним здесь произошло, после того как сам наколдовал молнию… А черт его знает! Тут без поллитры не разберешься. А до такой полезной вещи кумало еще не додумались. Придется принимать происходящее таким, каким его видят аборигены.
        - Так ведь говорили, что один из близнецов - не человек, а злой дух? - с ходу сориентировался Шахов в местных суевериях. - Кто же из них - покойный Звиде или этот твой Сило?
        - Тот, что звал нас в шайку, утверждал, что Сило - не дух. Проверяли его. Так же, как и тебя.
        Андрей кивнул. Такое и захочешь - не забудешь. Правда, он так и не понял, каким образом его тошнилово доказывает, что он человек, а не дух. Но им тут виднее, они с духами чаще общаются.
        - А если проверка была ненастоящей? - на всякий случай засомневался он. - Для вида.
        - Как это? - не понял Бонгопа.
        - Что, если ему дали не настоящий яд?
        Кумало задумался. Похоже, мысль о том, что колдуны могут обманывать, раньше ему в голову не приходила.
        - А разве яд может быть ненастоящим? - начал воин рассуждать вслух. - Тот яд, который выпил ты, разве не был настоящим? Но ты не умер, потому что в тебя не вселился злой дух. Сило тоже не умер. Хотя тот человек рассказывал, что тошнило его еще дольше, чем тебя.
        Да, это убедительный аргумент.
        - Ну, хорошо, - не стал спорить Андрей, - пускай Сило - не дух. Но он же совсем молодой. Как он стал предводителем разбойников?
        - Но он же сын вождя. Кому ж еще быть главным, если не ему? Все разбойники ему подчиняются. И нам тоже придется. По крайней мере до тех пор, пока не решим уйти из лагеря. И я бы на твоем месте не стал его ни о чем расспрашивать.
        Вот такие дела. Если твой папаша был вождем, то и ты никуда не денешься, тоже станешь. В крайнем случае - вожаком шайки. Монархический строй, однако. И ничего ты этому сопляку возразить не имеешь права, потому что он всегда прав. Вот и вырастают из маленьких вожденышей такие козлы, как Сикулуми. А окружающие превращаются в Хлаканьян.
        Шахова передернуло от отвращения. Вот уж кому он, не задумываясь, открутил бы башку и засунул в такое место, куда она по размеру ну никак пролезать не должна. И что-то подсказывало Андрею, что у него еще будет такая возможность. Но об этом после. Сейчас необходимо с разбойниками подружиться. И с их предводителем, очень похожим на молодого вождя Звиде, а стало быть, и на Гарика. Если еще и характер у него такой же - ох, и непростое предстоит дело!
        - Ладно, совсем запугал, - бодро улыбнулся он Бонгопе. - Не забывай, что я сам теперь великий колдун.
        Тот в ответ задумчиво и как-то оценивающе поглядел на Шахова. То ли не понял юмора, то ли, наоборот, слишком хорошо понял и теперь прикидывает, какую из недавнего происшествия можно извлечь выгоду.
        Глава шестая
        Все братья - люди
        На злого духа Сило и вправду похож не был. А на Гарика - был. Возможно, ростом чуть повыше, кожа чуть темнее, а губы и нос чуть более выпячены. Хотя толком разглядеть черты лица предводителя шайки Шахову удалось не сразу. Они словно бы все время менялись. Да и сам он казался каким-то дерганым. То ли от избытка энергии, то ли от неуверенности в себе, стремления показать собственную значимость. Даже наряд у него был вычурным - не просто накидка из шкуры леопарда, какие обычно носят вожди и их родственники, а вся шкура целиком со свисающими с плеч и бедер когтистыми лапами и капюшоном из головы зверя. А вместо головного обруча, которого ему по годам иметь еще не полагалось, надо лбом красовалась зубастая верхняя челюсть хищника. Так что издали могло показаться, что леопард набросился на юношу и пытается его проглотить. А тот, в свою очередь, пытается сбросить со спины опасного врага. Вот и носится туда-сюда без перерыва.
        Парнишка действительно никак не мог усидеть на месте, вскакивал, ходил по хижине, время от времени прищелкивая пальцами, снова садился, но выдерживал в одном положении не более минуты. При всем сходстве он отличался от Гарика - упрямого, импульсивного, взбалмошного, но по-своему рассудительного - как Финляндский вокзал летним пятничным вечером от платформы Дибуны в февральский полдень. По лицу Сило безостановочно и беспорядочно, как пассажиры на том же вокзале, пробегали мысли, сомнения и эмоции, но ни одна надолго не задерживалась. При этом сын вождя или злого духа еще постоянно оглядывался на сухонького старика в потрепанном красном балахоне, сидевшего возле очага и, казалось, что-то там пристально высматривавшего. На самом деле дедушка просто дремал, но умудрялся на редкость кстати кивать реденькой седой бородкой. Правильно, мол, говоришь, сынок, жги дальше. А говорил сынок так же, как делал все остальное - резко, отрывисто, почти бессвязно.
        - Бонгопа?.. - Взгляд на старика. - Помню… - Щелчок пальцами. - Рассказывали. - Пробежка по хижине. - Хороший воин… - Поворот кругом. - Будешь командовать десятком. - Глаза скосились на Андрея: - С тобой?
        И далее в том же духе.
        - Шаха?.. слышал… дрался с сибийя… мне такие нужны… тоже получишь десяток в подчинение.
        В следующую секунду Сило подбежал к замершему у входа охраннику, щелкнул пальцами у него перед носом и распорядился:
        - Собери всех… скажу речь.
        И не успел охранник сделать и шага, как худая, но цепкая рука предводителя ухватила его за локоть. А взгляд уже перелетел на Мзингву, молча и безразлично ко всему стоявшего между Шаховым и Бонгопой.
        - Не воин?.. К пастухам… у нас лишней еды нет.
        Дедушка приоткрыл один глаз и опять удовлетворенно клюнул бородой в ожерелье на груди. Эта парочка превосходно дополняла друг друга. Хотя Андрей предпочел бы пообщаться со стариком один на один. При условии, что тот вообще когда-нибудь просыпается и умеет разговаривать.
        А пока что Шахова бесцеремонно, чуть ли не пинками выставили за дверь, но Сило каким-то образом оказался впереди его. Кто же тогда толкал? Стражник исчез из виду еще до того, как вожак выпалил последнюю фразу, дедушка только поднимался на ноги, Бонгопа и Мзингва так же, как и Андрей, продолжали морщиться от тычков в спину. А больше в хижине никого не было. Мистика да и только.
        Возле хижины вожака уже толпились кое-как вооруженные мужчины, в основном среднего возраста. Оно и понятно. Молодежь на действительной службе состоит, в самоволку в разбойничий вертеп не очень-то побегаешь. Нет, тут не малолетние романтики, а серьезные взрослые люди, со своими взрослыми обидами на власть. У кого корову ни за что отобрали, кому жениться в нужный момент не разрешили. Такое не забывается.
        Правда, бойцы из них теперь неважные. Отвыкли, пообросли жирком. Зато глупой бравады в случае чего будет меньше. Да и, следует отдать ребятам должное, собрались они быстро. Может, сотни тут и не наскребешь, но не меньше шести-семи десятков. Для шайки - не так уж и плохо.
        Своего лидера они слушали раскрыв рты и после каждого слова долго и восторженно ревели. Благо больше трех-четырех слов подряд Сило, как правило, не произносил:
        - Братья!.. Вы - мои настоящие братья… я должен стать вождем, а не он… занял мое место… верну с вашей помощью.
        Толпа ревела так радостно, будто уже чем-то помогла своему любимцу. А он, набрав побольше воздуха, выпалил вторую очередь:
        - Радость!.. к нам пришел Шаха… вы о нем знаете… ему благоволят духи… теперь обязательно победим.
        Овация повторилась. На этот раз собравшиеся любили не только Сило, но за компанию с ним и Андрея. И ему стало немного не по себе. Не каждый день выпадает счастье присутствовать на выездном отчетно-перевыборном собрании сумасшедшего дома. А то, что здесь все в той или иной степени не в себе, он понял по приветственным крикам, которыми его встретили:
        - Я наелся!.. Отрыгни!.. Огораживай!..[?Соответственно, ngadla, iphodla и iphahla - зулусские слова, более или менее созвучные русскому ругательству «падла».]
        - Что они говорят? - с едва теплящейся надеждой на разумный ответ спросил Андрей у Бонгопы. - Я ничего не понимаю. Бред какой-то!
        - Видишь ли, Шаха, - виновато улыбнулся бывалый воин, - после битвы с сибийя мы долго спорили, что ты кричал, бросаясь на врага. Было много разных догадок, и никто так и не смог никого переубедить. И, возвратившись домой, каждый рассказывал свою историю со своим боевым кличем Шахи.
        - Да ёкарный бабай! - невольно вырвалось у Андрея.
        Это ж надо так проколоться! За все время, что он здесь околачивается, выучил туземцев одному русскому слову, да и то не самому приличному. Впрочем, и не самому неприличному. Но все равно нужно за собой следить. Слава-то, оказывается, вещь хитрая. По тебе потом обо всех белых людях судить станут. Впрочем, белые себя здесь и так покажут. Но вот марку русского человека держать придется, раз уж стал примером для подражания. Как детишки в Шаху играют, он уже слышал. А теперь убедился, что и взрослые ничуть не умнее пацанов. Нашли, понимаешь, себе героя! Хотя не стоит самому себе врать, будто это неприятно.
        А поклонники тем временем заревели еще громче. Бонгопа, чтобы его слова хоть как-то расслышали, гаркнул в самое ухо Андрею:
        - Скажи, Шаха, а твоего отца в самом деле зовут Ньоканьи?
        - С чего ты взял?
        - Но ты же все время повторяешь: Ньоканьи-баба[?Baba - отец(зулус.), почтительное обращение к старшему.] . Или это имя какого-нибудь старейшины твоего племени?
        Шахов кисло улыбнулся. Да уж, попробуй тут себя проконтролировать. Следить за каждым словом, да еще, к примеру, во время боя - а реально ли это? Но придется хотя бы объяснить, что у его отца не может быть такого дурацкого имени.
        - Нет, мой отец - Виктор, - громко, стараясь перекричать толпу, объявил он. - А ёкарный бабай - это такой дрянной старичишка, вроде вашего Хлаканьяны.
        Бонгопа усмехнулся. Следом засмеялось еще несколько человек, расслышавших объяснение, и вот уже многоголосый гогот разлетелся по лесной поляне, как будто Андрей действительно сказал что-то ужасно остроумное. Сило, потоптавшись немного в ожидании тишины, понял, что если такое чудо и произойдет, то нескоро, и резко закончил выступление:
        - Всем отдыхать… утром учебные бои.
        Его тоже слышали не все, но новость разошлась тем же способом - ближайшему соседу на ухо и так далее. Шахов невольно проникся уважением к молодому вожаку шайки. Хоть и шебутной, но дисциплину все-таки способен поддерживать и даже, оказывается, учения какие-то проводит.
        А близнец… интересно, по гороскопу он тоже близнец? Во всяком случае, характер подходящий. Возвращаясь в хижину, Сило бросил на ходу старику:
        - Кукумадеву!.. Объясни наш план.
        Андрей почти физически почувствовал, как выскакивает из суставной сумки его отвисшая от удивления нижняя челюсть. Что сейчас сказал этот парень? Как он назвал старика? Куку… Нет, не может быть! Гоняться по всей земле кумало за неуловимым колдуном и случайно встретить там, куда пришел совсем по другому делу? Это какая-то насмешка судьбы. Но раз уж она дает шанс, пусть даже одновременно с подзатыльником, упускать его никак нельзя.
        - Уважаемый, - обратился Андрей к старику, - так ты и есть тот самый Кукумадеву? Великий колдун? Я же давно тебя разыскиваю. Мне очень нужна твоя помощь.
        Тот ответил в лучших традициях чудотворцев всех времен и народов:
        - Всем нужна моя помощь. Все чего-то требуют от Кукумадеву, и никто не спрашивает, что можно сделать для него.
        Не хватало еще слезу пустить для убедительности. Но колдун сдержался, не переиграл. Профессионал, что и говорить. Он тут же строго поджал губы и продолжил уже без кривляния:
        - Все твои дела - потом. Сначала - общее дело. И не вздумай хитрить и своевольничать. Очень глупо поступишь. Старый Кукумадеву может убить одним словом. А может сделать так, чтобы ты умирал долго, день за днем и мучительными, бессонными ночами. Все ясно?
        А чего ж тут может быть неясного? Умеет же, оказывается, человек нормально вести переговоры. Так бы сразу и сказал: «Если вы откажетесь, они вас зарэжут».
        Шутка? Нет, не похоже. Что-нибудь хорошее здесь могут пообещать в шутку, а плохое - только всерьез.
        - Так вот, слушай, что от тебя требуется…

* * *
        Шахов поначалу внимательно прислушивался к наставлениям Кукумадеву. Собственно, какого-то продуманного плана у разбойников не было. Они просто выжидали подходящего момента, чтобы напасть на ндвандве, убить их молодого вождя и поставить на его место Сило. В общем-то обычный государственный переворот в банановой республике. Разве что народа для его проведения набралось маловато. Но у Фиделя Кастро, помнится, было примерно столько же. И ничего - справился.
        И тут вдруг до Андрея дошло, что никакого Звиде на самом деле давно уже нет в живых, его роль исполняет Гарик. Значит, и убивать повстанцы собираются тоже его. А Шахов, получается, будет им в этом помогать? А в благодарность за помощь колдун потом вернет Андрея домой. Да, ёкарный бабай, за кого же его здесь принимают? Не будет Шахов иудой! Его, случалось, предавали, он сам - никогда!
        - Прости, уважаемый, - стараясь сохранять спокойствие, перебил он старика. - Но мне необходимо переговорить с Бонгопой, посоветоваться.
        Похоже, колдуну давно уже никто так не дерзил. Рассказчик умолк на полуслове, его бородка оскорбленно дернулась вверх, глаза, и без того едва различимые в складках морщин, прищурились. Но через мгновение грозный колдун опять превратился в добродушного сонного дедушку.
        - Ну, что ж, советуйтесь, - вздохнул он. - Кукумадеву спешить некуда, он свое уже отспешил. Кукумадеву подождет в сторонке, на солнышке погреется.
        Разумеется, старик опять придуривался, но сейчас Шахову было не до его причуд. Он едва дождался, когда колдун отойдет на десяток метров, и тут же набросился на Бонгопу.
        - Ты куда меня привел? - прошипел Андрей ему в ухо. - Ты хоть понимаешь, что они задумали? Я-то думал - они против Сикулуми. Это - пожалуйста, это - сколько угодно. Но против Гарика?..
        - С Сикулуми им тоже придется столкнуться, - бесстрастно возразил сын кузнеца. - Не для того кумало столько возились с приемышем Звиде, чтобы потом позволить ндвандве избрать другого вождя.
        - Да плевать мне на Сикулуми! Я про Гарика говорю. Получается, мы пришли сюда для того, чтобы убить мальчишку?
        - Нет, я пришел, чтобы отомстить за отца, убить Сикулуми.
        - Каким образом? - горячился Андрей. - Они же собираются напасть на ндвандве.
        - Не на ндвандве, а на их вождя Звиде, - спокойно поправил сын кузнеца. - А кумало за него вступятся.
        - Так ведь нет же никакого Звиде! Там Гарик. А он… - Шахов задумался. - Понимаешь, он мне как младший брат. А его хотят убить!
        - Вождя всегда кто-нибудь хочет убить, - Бонгопа не поддавался никаким доводам. - Я хочу убить Сикулуми, а Сило хочет убить Звиде.
        - Так надо же предупредить Гарика!
        - Надо бы, - спокойно согласился сын Бабузе. - Но ты уверен, что разбойники тебя выпустят из лагеря?
        Нет, пожалуй, здесь он прав. Слишком много Шахов и Бонгопа теперь знают о планах Звиде, чтобы надеяться просто так распрощаться и уйти.
        - А если даже и получится убежать, - продолжил кумало, - надо еще добраться до твоего друга. В прошлый раз у тебя это плохо получилось.
        И опять Андрей не нашел, что возразить. Гарика охраняли, словно ценного свидетеля против мафии. А его самого, следуя тем же аналогиям, наверняка объявили в розыск. А могло бы кончиться и совсем мрачно, если бы сын кузнеца не вмешался.
        А как он, кстати, оказался в такое нужное время в таком нужном месте? И зачем вообще ввязался в чужую драку? Да, сам Шахов, поменяйся они с Бонгопой местами, скорее всего поступил бы так же. Но это еще не аргумент. Андрей привык к кумало и перестал замечать, что они - совсем другие люди, по-другому живут, по-другому думают. И вот сейчас в разговоре неожиданно убедился, что не всегда понимает доводы Бонгопы. И, может быть, так же неправильно истолковывал и некоторые его поступки.
        - Слушай, а зачем ты меня спас? - напрямик спросил он.
        - Ты спас меня, я спас тебя, - затянул кумало знакомую песню.
        - Так тебя ж не нужно было спасать! Тебя бы взяли в плен, а потом выкупили.
        - Да, но ведь ты же об этом не знал.
        Что ж, хотя бы на этот раз его объяснения понятны. Шахов действительно не знал, что ничего страшного с Бонгопой не случится. А если бы знал? Трудно сказать, возможно, и не стал бы геройствовать. Во всяком случае, хорошенько бы сначала подумал.
        А ведь Сило и его разбойники тоже не знают самого главного. Не знают, что Звиде, которого они хотят убить, на самом деле давно уже умер. И если им рассказать правду…
        - Эй, скоро вы там? - напомнил о себе Кукумадеву, успевший за время переговоров выслушать чей-то доклад, дать какие-то указания и прикрикнуть на какого-то лентяя, без дела шатающегося по лагерю, но так и не выполнивший обещания погреться на завалинке. - Старому Кукумадеву торопиться некуда, но на обед он из-за вас опаздывать не хочет.
        - Сейчас-сейчас, - успокоил его Шахов, но не двинулся с места, а снова спросил у Бонгопы: - А если сознаться, что это никакой не Звиде? Что его роль исполняет Гарик, и не по своей воле, а по приказу Сикулуми. Как ты думаешь, может, тогда разбойники не станут убивать Гарика?
        - А какая им разница, как его на самом деле зовут? - не раздумывая ни секунды, ответил сын кузнеца. - Чтобы стать вождем, Сило должен убить предшественника. И убьет, можешь не сомневаться.
        Да Андрей и не сомневался. Он пытался найти выход из дурацкого положения, в которое сам же по собственной глупости и впутался. Должно же быть какое-то решение, только у Шахова никак не получалось его найти.
        - Ч-черт, что же делать? - задумчиво пробормотал он себе под нос, но Бонгопа если и не разобрал русских слов, то смысл все равно понял:
        - Надо ждать, Шаха. Ждать удобного случая. Один ты к своему другу все равно не проберешься. Но когда разбойники нападут на ндвандве, за тобой уже не будут так пристально следить, да и за твоим другом тоже. И пока продолжается битва, можно успеть разыскать его и вместе убежать.
        - А ты? - с надеждой спросил Андрей. - Ты поможешь мне?
        - Нет, - снова нахмурился Бонгопа. - Я должен поквитаться с Сикулуми. И пока убийца моего отца жив, не могу ничего никому обещать.
        Шахов тоже помрачнел. Досадно, что и говорить, зато начистоту. Значит, не стоит ни на кого надеяться. Но совет сын кузнеца дал дельный. За неимением лучшего придется воспользоваться им.
        - Все, почтенный Кукумадеву, - крикнул он колдуну. - Мы обо всем договорились и со всем согласны.
        - Вот и хорошо, - благостно улыбнулся старик. - Раз так, успеем до обеда и твое дело обсудить. О чем ты хотел попросить старого Кукумадеву?
        Шахов растерянно почесал основательно заросший подбородок. Никогда еще жизнь не шутила с ним так откровенно и зло. Он столько времени потратил на то, чтобы разыскать этого человека, а теперь вынужден отказаться от его помощи. Ведь не может же Андрей прийти к колдуну вместе с Гариком. А без Гарика? Тоже не может. Этот вопрос никогда даже не обсуждался. Либо они возвращаются вместе, либо не возвращаются совсем. А значит, ничего ему на самом деле от старика не нужно.
        Но ведь Шахов уже заикнулся о том, что хочет обратиться к Кукумадеву с просьбой. Если теперь пойти в отказ, хитрый старик может что-то заподозрить. Не исключено даже, что ему известно, о чем будет просить большой белый человек Шаха. Слишком уж известной личностью он стал в здешних краях. Какой-нибудь перебежчик из стана кумало вполне мог поведать колдуну о его заветных желаниях. Не таких уж и тайных, если разобраться.
        Да и почему бы не попробовать выяснить, может ли колдун вернуть его домой? Существует ли хотя бы в принципе какой-то выход из этой задницы? Пусть не сейчас, не в этот раз, пусть через месяц, через полгода, Андрей отыщет другого великого волшебника, лишь бы только знать, что дергаешься не напрасно.
        В общем, он рассказал Кукумадеву правду. Не упоминая Гарика, конечно, но в остальном - все как есть. Как понимал ее сам и как мог объяснить по-зулусски.
        Самое удивительное - колдун его понял. Иногда переспрашивал, но в основном о том, что говорил и делал Магадхлела и что чувствовал в этот момент сам Шахов. То есть не пытался поймать на вранье, а действительно старался сообразить, как все происходило. Лишь в одном вопросе Андрей почуял недоверие.
        - Значит, ты знаешь, что будет потом? - задумчиво протянул старик. - И что получится из наших планов напасть на ндвандве - тоже знаешь?
        Хороший вопрос, с подковырочкой. Сам Шахов историей зулусов не интересовался, но Гарик как-то говорил, что где-то читал про этого Звиде, что он - реальный исторический персонаж. Стало быть, не должны его убить. А с другой стороны, он и так уже умер. Вот и поди тут разберись! Нет уж, не стоит объяснять другим то, в чем сам толком не разбираешься.
        - Нет, почтенный, - отделался полуправдой Андрей. - Я ведь жил не только в другое время, но и в другой стране. Что там будет - я знаю, а про ндвандве и кумало - уж извини, только здесь впервые и услышал.
        - Жаль, - вздохнул Кукумадеву, но как-то не слишком огорченно. - Опять придется у духов спрашивать. А они, знаешь ли, тоже любят притвориться нездешними и ничего про наши дела не знающими. А если и скажут, то настолько путано, что можно их понять и так и этак. Но если все у нас получится и ты останешься в живых, я попробую помочь твоему горю. Непросто будет. Твой - как ты его назвал, Магадхлела? - видимо, он - великий колдун. Но про старого Кукумадеву тоже так говорят. Поглядим - может, и не зря.
        Шахов поморщился. Опять старик выпендривается. Признался бы сразу, что такое ему не под силу. Не обрадовал бы этим, конечно, но все лучше, чем неизвестность. Или, наоборот, скажи, что тебе это - раз плюнуть и два раза растереть. А то - поглядим, попробуем. Нагляделся уже.
        - Вот что, - колдун вдруг перешел на деловой тон. - Мне для заклинания потребуется амулет с твоими волосами. Возьми-ка нож и отрежь небольшой пучок, хоть со лба, хоть с затылка - не важно.
        Андрей упираться не стал. Нужно - значит, нужно. В конце концов, чем больше старик расскажет о своих намерениях, тем проще потом будет разговаривать с его коллегами. Так, мол, и так, а почтенный Кукумадеву для таких целей амулетами пользовался.
        Волосы у Шахова успели отрасти не хуже, чем борода. И пусть небольшую прядь, но все-таки удалось отрезать. Колдун тут же спрятал ее в болтающийся на груди вместе с ожерельями кожаный мешочек и заулыбался, словно получивший конфетку ребенок.
        - Вот и хорошо, - сказал он, расправляя свой балахон. - А теперь иди, устраивайся вон в том доме. - Короткий взмах рукой в сторону длинного, сплетенного из прутьев строения, по форме напоминающего барак, в каких в студенческие годы Шахову довелось проживать на уборке картофеля. - Только смотри обед не пропусти. Воин должен много есть.
        А вот тут старик абсолютно прав. То, чем Андрей питался последние несколько дней, едой назвать трудно. Ворованные кукурузные початки да испеченный в золе местный картофель, мелкий, как редиска, - вот и весь рацион. Пора бы уже и по-человечески пообедать. Ну, не по-человечески, так хоть по-кумальски.

* * *
        Следующие три дня прошли в томительном бездействии. То есть нельзя сказать, что Шахов ничего не делал. Как и обещал Сило, в его воинстве проводились учения, и Андрей немного позанимался со своим десятком. Но без особого энтузиазма. В конце концов, он всего один раз видел, как воюют кумало, и делать какие-то выводы на основе таких жидких впечатлений было бы по меньшей мере самонадеянно. К тому же с сибийя они дрались по-честному, в чистом поле, стенка на стенку. Тут Шахов действительно мог что-то подсказать, научить, как выжить в этой мясорубке. А нападение на ндвандве, скорее всего, будет тайным, неожиданным. Это больше похоже на операцию спецназа, и в таких делах Андрей - плохой советчик. Не был, не участвовал, не привлекался.
        Для очистки совести он все-таки попробовал втолковать ребятам, что действовать в бою нужно не как учили, а по обстановке, бить тем, что оказалось под рукой, а если не оказалось ничего, так и сама рука, а также нога или голова подойдет. И для защиты тоже использовать любую возможность, включая трупы товарищей. Слушали его внимательно, кивали коротко стриженными черными головами, и все бы хорошо, если бы Андрей не решил проверить, что же они поняли. Дохлый номер! Ученики старательно повторяли его движения, а над их смыслом даже не задумывались.
        На самом деле Шахов и не был заинтересован в победе разбойников - или правильнее их назвать заговорщиками, повстанцами? - от них требовалось лишь поднять побольше шума, а дальше ему предстоит действовать в одиночку. Но раз уж он оказался командиром для этих десятерых, если они буквально в рот ему смотрят, верят, надеются на его опыт и везение, надо же хоть что-нибудь для ребят сделать. И Андрей еще раз продемонстрировал уже ставший его коронным номером прием - зацеп и увод в сторону щита противника с последующим колющим ударом ассегая. Лажа полная - сработает в одном случае из пяти. Но зато ребята были счастливы, будто приобщились к великой тайне. И он не стал их разочаровывать, разбил попарно и заставил отрабатывать прием до автоматизма. Все равно за несколько дней или даже за неделю из мирного человека не создашь непобедимого бойца, так пусть хоть жирок подрастрясут, попотеют - все больше шансов уцелеть.
        Сило за эти дни всего несколько раз появлялся на плацу и выглядел таким занятым, торопящимся куда-то, что даже парой слов не успевал ни с кем перекинуться. Впрочем, в другом состоянии Андрей его и не видел. Может быть, вожак на самом деле и не спешил, просто, как всегда, не мог долго оставаться на одном месте.
        И с Бонгопой Шахов почти не общался. Тот был занят своим десятком, но и в свободное время не рвался поговорить со старым знакомым. Андрей это чувствовал и потому тоже не навязывался. Может, сын кузнеца переживает, что втравил его в эту авантюру. А может, наоборот, злился на него. Бывает такое, когда чувство вины перерастает в неприязнь к человеку, перед которым ты виноват. И тут уже ничего не исправишь, только хуже можешь сделать.
        А вот Мзингва, когда возвращался с пастбища, постоянно крутился возле Шахова. Но рядом с ним сам Андрей чувствовал себя неловко. Слишком уж не похож был этот тихий, робкий человек на прежнего разгильдяя. И неизвестно, вернется ли к нему когда-нибудь былая беззаботность. Вряд ли. Но каждый день видеть все то же выражение ужаса в его глазах Шахов больше не мог.
        И он даже обрадовался, когда время ожидания закончилось и утром четвертого дня всем воинам приказали собраться возле дома Сило. Из его выступления, по обыкновению эмоционального, но скомканного и неразборчивого, выловить какую-то информацию не удалось. За исключением того, что напасть на ндвандве предстоит этой ночью. Но затем Кукумадеву объяснил ситуацию подробней.
        Сегодня в краале вождя ндвандве будет большой праздник. Молодой вождь Звиде женится на дочери Сикулуми, красавице Зембени. Ходили, правда, неприятные слухи, будто она забеременела еще до свадьбы, но оказалось, что во всем виноват зловредный жучок чака, пробравшийся в живот к девушке и помешавший крови выходить из нее тогда и так, как и когда это должно происходить[?У зулусов и в самом деле существовало поверье, что задержку менструации может вызвать живущий во внутренностях женщины жук.] . Но знахари-ньянга выкурили его наружу, и теперь никаких препятствий для вступления в брак не осталось.
        Шахов мысленно выругался. Вот ведь сволочи! Сначала его из-за этой девчонки приговорили к смерти, а потом выясняется, что ничего такого страшного не случилось. Возможно, эту беременность придумали лишь для того, чтобы было в чем обвинить Шахова. А может, он и вовсе обтирал топор с другой девушкой. Имени-то он у нее не спросил. Раз уж это у них обязательная процедура, вроде прививки от столбняка, так какая разница, как медсестру звали? Да и в лицо Андрей ее вряд ли признал бы. В общем, попался он тогда на обычный развод, только с примесью местной экзотики. Но не исключен и такой вариант, что Гарика заставили жениться на беременной дочке Сикулуми. Кто ж его, сироту казанскую, спрашивать будет? Видел Андрей, как Хлаканьяна с вожденком обходился - зажал голову под мышкой и потащил, куда ему самому нужно. А студент-то еще собирался историю изменить. Тут собственную свадьбу - и ту отменить не получается.
        Отвлекшись, он едва не прослушал другие подробности, и кое-что пришлось додумывать самому по тем обрывкам, которые все-таки отложились в голове. Судя по всему, невеста с родственниками и почетным эскортом из нескольких десятков воинов-кумало прибыли в крааль ндвандве вчера вечером. Но главная церемония с ритуальными танцами и большим количеством пива состоится сегодня. Гулять будут до глубокой ночи, и более удобный момент для нападения, чем завтрашний рассвет, и представить трудно. Враги будут сонными, еще не протрезвевшими. Причем, если все пройдет гладко, удастся разом расправиться и с самим Звиде, и с его защитником Сикулуми, тоже пришедшим на праздник[?По обычаям зулусов родители невесты остаются дома и не участвуют в церемониях, происходящих в краале жениха, но если вождь решил иначе, кто ему может запретить?] .
        Откровенно говоря, все это попахивало авантюрой. Пусть даже получится застать противника врасплох и перебить всех гостей, но как потом удержать крааль в своих руках? В племени ндвандве где-то около тысячи взрослых мужчин, еще столько же, если не больше, у кумало. Вряд ли они оставят безнаказанным убийство сразу двоих вождей. Впрочем, не настолько хорошо Шахов знал местные порядки, чтобы судить, что возможно, а что нет. Да и сам он, вместе с Гариком и Мзингвой, к этому моменту будет уже далеко от места событий. Если, конечно, вообще будет.
        Тем временем разрозненные крики собравшихся переросли в мощный хор, затянувший воинственную песню. Ну не могут эти ребята что-нибудь делать, не устроив предварительно карнавал с песнями и плясками. Кто-то уже развел костер, хотя солнце еще не добралось до полудня. Но без огня танец выйдет не таким зажигательным. Он, кстати, долго ждать себя не заставил. Правда, получалось все равно не так слаженно и красиво, как в тот день, когда кумало собирались на войну с сибийя. Но это и не удивительно - здесь, в лагере разбойников, собрались люди из разных племен, возможно никогда прежде друг с другом не встречавшиеся. И какие-то различия в танцевальных движениях у них просто обязаны найтись.
        Но Андрею понравился и не отрепетированный номер. Наверное, эти ребята по-своему правы. Никто не знает, что их ждет завтра на рассвете, так почему бы сегодня не повеселиться. Только сам он в пляске участвовать не стал. Все равно у него так хорошо не получится, только другим удовольствие испортит.
        Тем более что неорганизованные выступления вскоре закончились и дальше солировать начал Кукумадеву. Покачиваясь, то ли от старческой слабости, то ли в такт песни, он обошел все воинство. В левой руке он держал сделанный из тыквы сосуд, а в правой - уже знакомую Андрею метелочку из бычьего хвоста для опрыскивания прихожан магическим снадобьем. Колдун не слишком энергично размахивал ею и при этом что-то бубнил себе под нос. Но окружающие либо обладали лучшим слухом, чем Шахов, либо просто заранее знали, что скажет старик, и дружно, громко, нараспев повторяли его слова. В общем-то ничего неожиданного, оригинального в них не было: «нас ждет победа», «враги разбегутся, как трусливые шакалы», «духи предков с нами» и так далее в том же незамысловатом стиле. Толпа ему поддакивала, даже не задумываясь над тем, что воевать они собираются со своими же соплеменниками, чего ни один здравомыслящий предок одобрить по идее не мог. Но с другой стороны, и они могли усомниться в том, что говорит колдун.
        Вдруг Кукумадеву по-кошачьи подпрыгнул на месте, замер, по-собачьи склонил голову набок и принюхался.
        - Кто-то здесь не хочет нашей победы! - прошипел он и завертелся волчком, словно выискивая злодея взглядом.
        - Не может быть! Здесь таких нет! - пел хор, по-видимому подчиняясь правилам игры.
        - Кто-то здесь замыслил измену! - снова возопил колдун.
        Теперь он крутился медленнее, и стало заметно, что никого он не высматривает. Зрачки глаз старика закатились куда-то в район бровей, и выглядел он сейчас действительно устрашающе. Шахову показалось, что Кукумадеву смотрит на него, хотя и не совсем понятно, чем смотрит. Но явно не глазами.
        - Скажи нам, кто изменник? - надрывались между тем певчие. - Мы хотим знать его имя!
        Где-то между лопатками Андрея зашевелилось нехорошее предчувствие, что старик закончил развлекаться и если до сих пор играет, то в очень серьезную и опасную игру. С кем бы это? А что, если с ним, с Шаховым? Вдруг Кукумадеву что-то пронюхал про его планы? Или Бонгопа настучал? Что значит «не может быть»? В этой долбаной Африке может быть все. И ни за кого здесь нельзя ручаться. Потому что они могут быть какими угодно честными и добрыми, но честь и добро понимают по-своему, по-кумальски. И в этот раз правила хорошего тона требовали слить Шахова. Но зачем тогда так затягивать дело? Чего старик добивается? Ждет, когда у Андрея сдадут нервы, или просто заводит толпу?
        Кукумадеву медленно, с остановками, двигался в сторону Шахова, сопровождаемый многоголосым, завораживающе мелодичным требованием назвать имя предателя. Он подходил все ближе и ближе. Четыре шага, три, два…
        - Ты! - резко выдохнул колдун, развернулся и ткнул пальцем в негра средних лет, стоявшего рядом с Андреем.
        Тот молча бухнулся на колени. И слава богу, что подходящего места для того, чтобы упасть в обморок, больше не было. Волей-неволей Шахову пришлось удержаться на ногах. Рядом с ним тяжело дышал Кукумадеву. От возмущения или от нервного напряжения - кто знает? Старик с видимым трудом сдернул с шеи один из подвешенных мешочков, развязал его, неторопливо покопался внутри и вытащил на свет какую-то безделушку - тонкий ремешок из светло-серой змеиной кожи, украшенный перьями, ракушками, пучками травы. А в самой середине нелепо торчали из разреза в коже черные, свивающиеся по краям в спираль шерстинки. Это похоже… да, скорее всего, этого человеческие волосы. Волосы негра, точнее говоря. Уж не это ли самого?
        - Значит, это ты хотел предать нас? - спросил колдун, умышленно никак не называя обвиняемого. Создавалось впечатление, будто он уже утратил право на имя.
        - Нет, - еле слышно пролепетал тот, с ужасом и мольбой глядя снизу вверх на старика.
        - Ты хотел все рассказать Сикулуми, - продолжал Кукумадеву, выдергивая из амулета один волосок.
        - Не-е-ет! - взвизгнул несчастный, схватился за голову, как будто волос выдрали из его затылка, и повалился набок.
        - Ты думал, что Сикулуми простит тебя и позволит вернуться домой?
        Колдун выдернул из амулета чуть ли не половину пучка.
        - Н-н-н-н…. д-а-а-а! - завопил обвиняемый, извиваясь от боли.
        - Но ты не успел ничего рассказать, - закончил колдун, когда вопли и стоны затихли. И это был уже не вопрос.
        Старик, не оглядываясь на неподвижное тело предателя, подошел к костру и брезгливым жестом бросил амулет в огонь. Серая змеиная кожа в один момент почернела и съежилась. А лежавший в двух шагах от Андрея человек даже не дернулся. Шахов смотрел вслед удалявшемуся колдуну и отгонял от себя паническую мысль о том, что в мешочке Кукумадеву он разглядел еще один точно такой же амулет. Только из черной кожи и со светлыми волосами.

* * *
        До крааля ндвандве разбойники добрались перед самым рассветом и практически бесшумно. Если не считать двух-трех старательно сдерживаемых вскриков. Добрая треть отряда решила в подражание своему кумиру отправиться в бой босиком. А в саванне растет множество колючих трав и кустарников. Днем их хотя бы видно, а вот ночью…
        Шахов еще в лагере замучился объяснять, какое это болезненное занятие, сам он уже недели две так ходит и только теперь начинает привыкать. И кстати, в его десятке нашелся всего один энтузиаст босохождения. Но каждого ведь не переубедишь. Взрослые люди, в конце концов, могли бы и сами догадаться.
        Тем не менее отряду удалось незаметно прокрасться к воротам. Собственно, замечать их было некому. Вволю наплясавшиеся и напившиеся пива ндвандве и гости-кумало только-только погрузились в сон. А может быть, кто-то из молодежи до сих пор еще не вернулся с танцплощадки, но если и так, то им сейчас было не до каких-то там разбойников. Собаки давно уже утомились встречать громким лаем каждую группу возвращающихся и сейчас лишь глухо ворчали во сне.
        Часового у ворот ндвандве, кажется, все-таки поставили. То есть он, по-видимому, когда-то там стоял. Андрей в темноте запнулся о вытянутые поперек тропы ноги, но страж что-то беззлобно проворчал, повернулся на бок и снова засопел в две дырки. Пришлось так же беззлобно приложить ему в затылок древком ассегая. Пусть отдыхает дальше. Специально Шахов не прислушивался, но вроде бы никто из идущих следом не стал добивать спящего. Не спецназ все-таки.
        У ворот волей-неволей пришлось потолкаться. Каждый норовил пройти первым, а то, что не он один такой нетерпеливый, в темноте разглядеть было сложно. Андрей потоптался немного в очереди, потом отошел в сторонку, оперся руками на более или менее крепкую жердину и рывком перемахнул через изгородь. Рассохшееся дерево заскрипело под его тяжестью, но выдержало. Следом прыгнуло еще несколько человек, вероятно из его десятка. Последний в конце концов завалил плетень, но это было не так важно, потому что со стороны скотного двора уже послышались удивленные хриплые голоса хозяев. Заметили, черти безрогие!
        - Бегом за мной, к Большому Дому[-то есть к дому вождя.] ! - крикнул своим Шахов и ринулся напролом, не разбирая дороги. Да и как ее разберешь в такой темнотище?
        Накануне вечером Сило и Кукумадеву собрали командиров десятков на совещание. Лазутчик, побывавший в краале, начертил палкой на земле подробную схему расположения зданий. Хотя кое-кто из разбойников, пришедших в отряд именно из ндвандве, знал подробности не хуже разведчика. Важнее было определить, где поселились Сикулуми и его люди, где заночует новобрачный и старейшины племени. Но тут оставалось только надеяться, что все будет так, как велит обычай. А велел он, чтобы знатные гости останавливались в доме вождя. Его и решено было атаковать в первую очередь. Но теперь этот мудрый план грозил накрыться медным тазом. А впрочем, Андрею нужно было туда попасть независимо от исхода операции.
        Он широченными шагами мчался по темному, почти невидимому проходу между хижинами. Другие группы, по идее, должны были следовать параллельным курсом. А врагам по тому же раскладу попадаться на его пути еще рановато. И все же он сшиб какого-то хлюпика, не вовремя рискнувшего перебежать дорогу.
        - Я наелся, - жалобно пискнул тот, поднимаясь с земли.
        - Ёкарный бабай, - ответил Андрей, не останавливаясь.
        На этот раз он вовсе не ругался, а просто ответил на реплику пострадавшего. Так разбойники еще в лагере договорились отличать своих от чужих. Глупость, конечно, но ничем не глупее любого другого пароля. По крайней мере, случайно его никто не угадает.
        Дальше Андрей побежал медленней, осторожней. И успел разглядеть на фоне Млечного Пути еще чей-то силуэт. Этот про свой аппетит ни слова не сказал, а просто глупо поинтересовался: «Кто здесь?» За что и получил по лицу ребром шаховского щита. А сам Андрей уже выбрался на небольшую площадку возле дома вождя. И сразу понял, что оказался здесь не первым.
        У входа в хижину смутно угадывалось несколько беспорядочно движущихся теней, причем количество их с каждым мгновением увеличивалось. Судя по создаваемому ими шуму, дрались там в основном врукопашную, с яростными криками, но пока что без стонов тяжело раненных.
        - Га-а-ари-и-ик! - рявкнул Шахов во все шесть с половиной литров своих легких[?Жизненная емкость легких - максимальный объем выдыхаемого воздуха - у взрослого мужчины в среднем равняется четырем литрам. У профессиональных спортсменов ЖЕЛ может достигать вдвое большей величины.] . - Ты где-е-е?
        Отозвалось сразу много голосов, но ни одного русского слова он так и не услышал.
        Хреново дело! Или студент дрыхнет без задних ног, так что его и пушкой не разбудишь, или еще хуже. Может, ему просто не дают ответить? Зажали рот, всунули кляп, оглушили, в конце концов. Нет, это еще не самый конец, но об этом Андрей даже думать не хотел. Ничего не изменилось. Раз Гарик не откликается - придется его искать, обходя дом за домом. И начинать нужно с жилища вождя. Он же вождь, пусть чисто формально, но все-таки.
        Андрей разбежался и ногами вперед прыгнул в кучу тел, столпившихся у входа в хижину. Кого-то сбил сам, других повалили на землю метнувшиеся в разные стороны перепуганные драчуны. Пока они соображали, что произошло, Шахов уже пробрался в дом. Там было чуть светлей, чем снаружи, - в очаге еще краснели угли, выхватывая из темноты центральную часть помещения. До стены их отблеск не добирался, но Андрей успел разглядеть чью-то тень, метнувшуюся в левую, женскую половину дома. Не так уж и быстро метнувшуюся. И сама тень показалась какой-то сгорбленной, стариковской. Кто ж это там такой пугливый?
        Андрей нашарил на полу циновку, разодрал ее надвое, потом еще раз. Оставшуюся часть скатал в трубочку и ткнул ею в очаг. Медленно и неохотно сухая трава начала тлеть. С этим жиденьким факелом Шахов повернулся в тот угол дома, где обычно хранились припасы. Они и сейчас там хранились, но в полном беспорядке. И между сваленных в кучу тыкв виднелась чья-то жилистая худая нога. Шахов без лишних церемоний потянул ее к себе. И как раз в этот момент факел предательски потух.
        - Повезло тебе, Хлаканьяна! - разочарованно вздохнул Андрей. - Придется теперь просто убить тебя, а не зажарить живьем.
        Нога старика судорожно задергалась, но Шахов вцепился в нее крепко и выпускать не собирался.
        - Не убивай меня, белый дух, - испуганно прошептал пленник. - Ты ошибся. Я не Хлаканьяна.
        - Да? А кто же ты?
        Он назвал имя, ничего Шахову не говорившее. Да и какая разница, если по голосу сразу стало понятно - обознался, принял желаемое за действительное.
        - Если тебе нужен Хлаканьяна, - продолжал бороться за жизнь старик, - то я расскажу тебе, где его найти.
        Заманчиво, очень заманчиво. Но у Шахова сейчас была другая цель.
        - Скорми гиенам своего Хлаканьяну, - искренне посоветовал он пленнику. - Мне нужен мальчишка. Где Звиде?
        Старик опять забрыкался. За спиной у Андрея затрещала от удара падающего тела стена хижины. Видимо, снаружи схватка набирала силу.
        - Я не знаю, где сейчас молодой вождь, - заныл пленник. - Вчера он ночевал в соседнем доме, в том, что слева. Но сегодня я не видел, чтобы он туда заходил.
        Слева, значит? Ладно, проверим. Шахов отпустил ногу старика и бросился к выходу. На этот раз удалось пройти без помех, бой переместился ближе к скотному двору. Это Андрей определил без труда, потому что видимость улучшилась В нескольких шагах от него разгоралась веселым пламенем плетеная хижина. Та самая, что находилась слева.
        - Га-а-ари-и-ик! - снова позвал Шахов.
        Без толку. Вокруг все кричат кто во что горазд. Люди, собаки, коровы, кажется, еще гиены включились. Попробуй различи среди них не очень-то громкий голос студента. А по-другому как его отыщешь в этой темноте и неразберихе?
        Кто-то умный уже сообразил, что факел сейчас полезнее щита, намотал на палку пучок сена, сверху - какую-то тряпку и теперь пытался прикурить от горящего дома. Спасибо, брат, выручил! Андрей не стал разбираться, свой или чужой, просто вырвал факел у него из рук и отпихнул в сторону. Ничего - в крайнем случае парень себе новый сделает.
        Долго такой самопал гореть не сможет, и Андрей старался не терять ни секунды. Врывался в дом, выкрикивал имена Гарика и Звиде, разворачивался, осматривал углы и сразу же выскакивал обратно. Большинство хижин оказывались пустыми, кое-где испуганно жались друг к дружке женщины и дети. Но даже по ошибке, сослепу и впопыхах, некого было принять за студента. Куда же он подевался-то? Неужели тоже полез в драку? Нет, идиотом Гарик никогда не был. Должен догадаться, что не для него эта забава. Надо искать дальше.
        Шахов обследовал уже десять или двенадцать хижин, когда вдруг до него дошло, что эту перепуганную молодую женщину с плачущим младенцем на руках он сегодня уже видел. Буквально пять минут назад. Похоже, он пошел по второму кругу. А что-то, возможно, и пропустил. Но разве тут вспомнишь, где успел побывать, а куда еще не заглядывал? Да и домишки все одинаковые, их и при дневном свете нетрудно перепутать. И что теперь делать? Начинать снова?
        Не получится. Так свободно разгуливать по краалю ему больше не позволят. Уже светало, стали видны хотя бы силуэты дерущихся, и их беспорядочные перемещения начинали укладываться в понятную, но не очень приятную схему. Хозяева перестали паниковать, протрезвели, разобрались, что к чему, и теперь медленно и упорно оттесняли налетчиков к скотному двору. Все чаще слышались не яростные вопли, а крики боли, и пару раз Андрей узнал в них голоса ребят из своего десятка. Ему самому до сих пор удавалось избегать серьезных стычек, несколько раз на бегу пнул противника локтем или коленом - как удобней было - и мчался дальше. Но остальным, судя по всему, приходилось несладко. И если кто-то еще надеялся уйти отсюда живым, то заняться этим следовало прямо сейчас.
        Шахов отшвырнул в сторону бесполезный уже факел и обернулся, высматривая оптимальный маршрут отступления. Очень вовремя обернулся. Какой-то детина - кажется, абсолютно голый - ломился ему навстречу, занеся над головой здоровенную дубину. Нет, рано Андрей решил, что все протрезвели. Этот вряд ли что-то соображал. Во всяком случае, глаза у него были безумные, вытаращенные, бычьи. Шахов даже не стал жестко встречать его. Просто отклонился от удара, шагнув вперед и вправо, перехватил руку с дубиной и проводил ее туда, куда она сама стремилась - вперед-вниз-влево. А заодно и выставил бедро, чтобы помочь парню не отстать от своего оружия. Пролетел тот метра четыре и рухнул под ноги другой группы дерущихся, завалив и их тоже. Вот и славненько, вот и лазейка для бегства нашлась.
        Андрей без лишних раздумий бросился в освободившийся проход, крикнув больше для очистки совести, чем в надежде, что его услышат и поймут:
        - Уходите, ёкарный бабай! Пробивайтесь к выходу! За мной!
        Один из упавших начал подниматься слишком быстро, за что и получил коленом по зубам. Без всякого злого умысла. Шахов просто перепрыгивал через препятствие и уже не мог остановиться. Зато навернуться мог запросто. С трудом удержавшись на ногах, он продолжил бегство. За спиной кто-то громко сопел и шлепал сандалиями по вытоптанной земле, но обернуться и посмотреть на преследователя Андрею никак не удавалось. Приходилось петлять, лавировать между сцепившимися бойцами, отпихиваться от попыток втянуть его в такую же потасовку. Тот, что бежал следом, сам догадался, что нужно представиться:
        - Я наелся, - задыхаясь, пробормотал он.
        Еще бы ты не наелся! Если выберешься из этой мышеловки - воспоминаний надолго хватит. Только не отставай, парень!
        Всего это вслух Шахов, конечно же, не сказал. Берег дыхание. Неизвестно, сколько еще предстоит бежать за воротами крааля. Если, опять же… Нет, никаких если. Дорогу к воротам и свободе преграждала группа хорошо вооруженных воинов ндвандве. Человек шесть или семь, все со щитами и ассегаями. А у Андрея ничего, кроме сломавшегося еще в поединке с Зембенкулу обрубка, при себе не было. Как не было и времени на обманные маневры. Только проскочить с ходу. Но как? Голыми пятками на копья?
        Может, существовал и другой вариант, но Шахов выбрал первый, что пришел в голову.
        - Прыгай через забор! - подсказал он спутнику, резко свернул влево от ворот, оттолкнулся обеими ногами и сиганул рыбкой через почти двухметровый плетень. Немного не рассчитал, расцарапал правый бок и бедро, но планку все же преодолел. И даже успел сложиться в кульбит, не свернув себе шею. Перекувырнулся еще раз, гася инерцию полета, поднялся на ноги и обернулся назад.
        Ндвандве такой акробатики от Шахова явно не ждали. Даже ассегаем вслед запустить не успели. Но и тот парень, что за ним увязался, тоже оказался не готов к такому повороту. Он притормозил на мгновение, потом снова начал разгоняться, но прыгнуть так и не успел. Андрей увидел, как над забором поднялась рука с копьем, потом резко дернулась вперед, и секундой позже что-то тяжелое стукнулось о забор с внутренней стороны. Раздались ликующие возгласы, но среди них не слышно было знакомого, задыхающегося.
        Шахов беззвучно выругался, сплюнул чем-то отдаленно похожим на слюну и, больше не оглядываясь, побежал дальше.
        В общем-то, можно было уже и не спешить. Погоню ндвандве за ним не выслали - всем пока хватало дел и в краале. Но больше радоваться было нечему. Гарика он не нашел, и вряд ли в ближайшее время ему позволят сделать вторую попытку. С другой стороны, раз уж он не сумел отыскать студента, хотя и очень хотел, то и кому-то другому не должно повезти больше. Скорее всего, Гарик жив и надежно спрятан. И значит, мы еще поиграем в казаки-разбойники. Лишь бы не в жмурки. А сейчас нужно просто забрать Мзингву из лагеря, по возможности не встречаясь с Кукумадеву, и залечь на дно где-нибудь в темном, сухом и прохладном месте. Лучше всего - в лесу. Дикие звери куда безопасней людей. Хотя бы без особой нужды не нападают. Еще бы какую-нибудь заброшенную избушку на курьих ножках отыскать - и вообще красота будет.
        Избушку, значит?.. Заброшенную?..
        Ёкарный бабай, а ведь рассказывал же Бабузе что-то такое про хижину в лесу, в которой Звиде с матерью жили, когда их выгнали из племени. И уж Нтомбази точно о ней не забыла. И вполне могла показать давнишнее убежище своему якобы родному сыну. А Гарик теоретически мог, устав от предсвадебной суеты и шума, остаться ночевать здесь. Логики, конечно, никакой. Но если студента не удалось отыскать в краале, то, может быть, он там попросту и не появлялся? И, черт возьми, что Шахов теряет, проверяя еще одну хлипкую версию? Вспомнить бы еще, где домик находится. На окраине леса - это точно. Но в какой стороне? На север или на восток? Эх, говорила же ему учительница в третьем классе: Андрюша, тренируй память! А он все больше другие группы мышц тренировал.

* * *
        Андрей не рассчитывал быстро отыскать эту лесную хижину. Но судьба еще раз показала, насколько ей по фигу, что о ней думают люди. Всего-то и понадобилось забраться на вершину ближайшего холма. По правую сторону рассмотреть что-либо мешало восходящее солнце, а вот слева, у самого горизонта, отчетливо виднелось темное пятно. Может, это и не лес, но издали очень похоже. Для бешеной собаки семь верст - не крюк, в последнее время Шахова трудно было напугать такими пробежками, и он потрусил в сторону подозрительного пятна. Минут через десять выяснилось, что это действительно лес, причем, по здешним меркам, немаленький. А минуту или две спустя Андрей разглядел у самой опушки крохотный бурый бугорок, напоминающий перевернутую корзинку. Надо же - даже искать не пришлось!
        Андрей еле уговорил себя не радоваться раньше времени, приближался к хижине осторожно, но ничего странного или угрожающего поблизости не обнаружил. Скорее, наоборот. Неподалеку от дома, прислонившись спиной к дереву, сидел и мирно дремал молодой человек в накидке из леопардовой шкуры.
        - Ну, брат, и нашел же ты время расслабиться! - усмехнулся Шахов, выбираясь из кустов и подходя к спящему Гарику. - Давай просыпайся!
        Студент и ухом не повел, продолжая досматривать сны.
        - Вставай, кому сказано! - уже громче позвал Андрей и тронул юношу за плечо.
        Никакого результата. То есть нет, не совсем так. Получилось как в мультике -
«медвежонок не проснулся, его мама проснулась»[?Цитата из мультфильма «Ушастик и его друзья».] . Из дома выглянула Нтомбази и, неприязненно посмотрев на Шахова, проворчала:
        - Чего расшумелся? Сына разбудишь.
        - Так я и хочу его разбудить, - все еще улыбаясь, ответил Андрей.
        - Его? - равнодушно переспросила женщина. - Его так просто не разбудишь. Да и не о нем речь. Я про своего сына говорю.
        Улыбка медленно сползла с лица Шахова. Что-то здесь происходило странное, непонятное. И, как это обычно бывает со странным, неприятное.
        - Какого сына? - в свою очередь удивился он. - Сило, что ли?
        - Не было никакого Сило, глупый белый человек! - тихо, но язвительно рассмеялась Нтомбази. - Всегда был только Звиде.
        - То есть как? Он же…
        - Я же велела тебе не шуметь, - оборвала шаховские вопросы женщина. - Бонгопа, успокой своего друга!
        Андрей тут же забыл про сыновей Нтомбази. Сюрпризы, оказывается, только начались. Из хижины и в самом деле выглянул сын кузнеца. Уставший, в оборванной, вернее, изрезанной одежде, с плохо замытыми пятнами крови. И почему-то избегающий смотреть в глаза Шахову.
        - Ты как здесь оказался? Ты же должен был… Ты поквитался с Сикулуми?
        Первые замечания Бонгопа проигнорировал, а на последний вопрос лишь молча кивнул. Странно, о таких вещах обычно рассказывают долго, со смачными подробностями. Еще страннее, что храбрый воин и опытный командир сразу же, как управился со своими делами, покинул поле боя. И совсем необъяснимо, почему он затем отправился именно сюда.
        - Ты знал про эту хижину?
        - Какой ты все-таки любопытный, Шаха! - опять рассмеялась Нтомбази. - Все-то тебе нужно знать. Ну да ладно, расскажу. Последнее желание умирающего нельзя не исполнить.
        Андрей изумленно посмотрел на женщину. Да в своем ли она уме? Пусть даже мать Звиде за что-то сильно невзлюбила Шахова, но надо же хоть чуточку соображать, кому угрожаешь. Чем она собирается его запугать? Уж не полуживым ли Бонгопой? Так он и в здоровом, полном сил состоянии с Андреем бы не справился. И зачем ему вмешиваться в чужую ссору? Или не чужую? Что его вообще связывает с этой сумасшедшей бабой?
        Тем не менее сын кузнеца послушно шагнул навстречу неприятностям.
        - Стой, Бонгопа! - по-хорошему предупредил Шахов. - Не слушай ее. А то ведь я могу и забыть, что ты спас мне жизнь.
        Тихий, но одновременно жуткий смех женщины помешал кумало ответить.
        - Ты больше ничего не сможешь, глупый белый человек! - торжествующе хихикнула она. - Посмотри на это!
        Нтомбази вынула из-за пояса какую-то черную тряпочку и помахала ею перед собой. У Андрея внезапно закружилась голова. Не тряпочка это вовсе, а ремешок. Из черной змеиной кожи. Украшенный перьями, ракушками и пучком светлых человеческих волос. Его, Шахова, волос. И на что способна такая безделушка, Андрею было хорошо известно.
        Но это ведь не может быть тот самый амулет! Он же остался у Кукумадеву! Или нет? Разве не мог колдун тайно передать его женщине? Сам или через Бонгопу. Может, сына Бабузе застращали таким же образом и заставили предать Шахова. Но одно дело - старый, опытный, могучий волшебник, а сможет ли справиться с амулетом женщина? Да и вообще не верит Андрей в это вуду! Мало ли как действуют на дикарей такие примитивные фокусы! Он же цивилизованный человек, его на испуг не возьмешь.
        - Не зли меня, женщина, - хмуро пригрозил Шахов, борясь со внезапно охватившей его неуверенностью. - Я, конечно, сочувствую всем твоим бедам и заботам, но у меня и собственных хватает. И сейчас ты мне мешаешь с ними справиться.
        Он повернулся к Гарику, наклонился и снова потряс его за плечо. Возможно, только для того, чтобы не видеть проклятую колдовскую игрушку. А то, что студент никак не хотел просыпаться, его уже не очень удивляло.
        - Я не разрешала тебе двигаться с места! - с наслаждением, растягивая слова, произнесла Нтомбази.
        Она ухватилась обеими руками за края ремешка и, напрягая все силы, растянула его в стороны. Андрей чуть не завыл от неожиданной, непонятно откуда взявшейся боли. Казалось, будто его руки выдернули из плечевых суставов. Наверное, так же чувствовали себя распятые на кресте древнеримские рабы. Хотя вот же они, руки, ни к чему не приколочены, свободно опущены вдоль тела. Только пошевелить ими почему-то труднее, чем толкнуть с груди двухсоткилограммовую штангу. Но ведь Шахов не забитый раб, чтобы безропотно терпеть истязания. Не хочет он верить в эту магию и не будет верить!
        Он попытался поднять руку. Хотя бы до пояса, хотя бы в несколько подходов. Медленно, неохотно, но она откликалась на волевое усилие. И это, конечно же, сразу заметила Нтомбази. Руки у женщины тоже были заняты, она зубами ухватилась за торчащий из пояска светлый волос и резко дернула его к себе.
        Андрей на мгновение перестал различать что-либо вокруг себя, слева под ребрами что-то кольнуло, ноги подогнулись, и он пустым пыльным мешком осел на землю рядом с Гариком.
        Ёкарный бабай, да что ж это делается-то?
        - Наконец-то ты что-то понял, Шаха! - с садистской ухмылкой сказала Нтомбази. - Лежи и слушай. Мне самой хочется рассказать тебе все. Больше ведь некому. Бонгопа! - обернулась она к сыну кузнеца. - Плесни-ка на мальчишку водой. Пусть проснется и тоже послушает. Так, достаточно. А теперь возьми амулет и держи его крепко-крепко. Мне неудобно говорить с ним в руках.
        Гарик фыркнул и открыл глаза, но даже не попытался отряхнуть воду. Похоже, он пока не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Хорошо, если хоть что-нибудь видел, слышал и понимал. Интересно, а с ним-то что эта ведьма сделала? Опоила какой-нибудь гадостью? Андрею очень хотелось коснуться плеча студента, убедиться, что тот жив и, насколько позволяет ситуация, здоров. Но он не решился на резкое движение. Еще раз испытать на себе, что такое настоящая африканская магия, Шахов пока не был готов.
        - Так вот, Шаха, - начала между тем рассказ Нтомбази, - ты сам во всем виноват. Ты и твой молодой друг. С вашего появления и начались неприятности…

* * *
        Едва лишь услышав, что в краале кузнеца Бабузе объявился юноша, как две капли воды похожий на ее сына, Нтомбази сразу поняла - добром это не кончится. Старый шакал Хлаканьяна тут же начал интересоваться, хорошо ли себя чувствует Звиде, не случалось ли с ним за последнее время новых припадков. И она слишком хорошо знала характер советника вождя, чтобы надеяться на случайность таких вопросов. Да и повадки Сикулуми тоже были ей известны. В конце концов, вожди тоже своего рода близнецы, все думают и действуют одинаково.
        Наверное, она сама во многом виновата. Слишком оберегала сына, даже тогда, когда он окреп и почти избавился от недуга. По ее глупости, для окружающих Звиде так и остался несчастным мальчиком, одолеваемым злыми духами. Сикулуми опасался, что сын Нтомбази в самый неподходящий момент опять заболеет и сорвет все его планы. Немощный вождь никому не нужен. Неудивительно, что он решил подстраховаться. Вместо настоящего сына Нхлату показать старейшинам ндвандве двойника.
        Но с этим еще можно было смириться. Если бы в один прекрасный день по глазам Хлаканьяны она не поняла, что советник с вождем на этом не успокоятся. Двойник не только здоровее ее сына, он еще и намного меньше понимает в происходящем, а значит, будет гораздо послушнее. Живой Звиде стал для них обузой, а сильные мира сего не любят, когда что-то или кто-то мешает их планам.
        Ту ночь женщина проплакала молча, сжав зубы, опасаясь неосторожным всхлипом потревожить сына. А наутро у нее уже был готов собственный план. Отчаянный, смелый до безрассудства. Раз уж она не может бороться с вождем, остается только подыграть ему, избавить от хлопот. Раз Звиде должен умереть, он умрет. Для всех, кроме собственной матери и еще двух человек.
        С Кукумадеву Нтомбази познакомилась очень давно. Старик долго лечил ее сына, и в общем-то небезуспешно. И к самой женщине относился хорошо, даже немного учил колдовству. А со временем она узнала, что и у колдуна тоже имелись свои счеты с вождем. Лучшего союзника и придумать было трудно. Даже то, что жил Кукумадеву на отшибе, ни с кем по-соседски не общаясь, тоже играло ей на руку. Оставалось только доставить мальчика в крааль колдуна, не вызывая подозрений. А для этого требовался еще один помощник. Но и его долго искать не пришлось.
        - Бонгопа? - на всякий случай уточнил Шахов. - Но почему именно он?
        Нтомбази ответила почти человеческой, почти женской улыбкой:
        - Потому что ради меня он сделает что угодно.
        Сын Бабузе невольно вздрогнул, а заодно и Андрея заставил поморщиться от боли. Амулет ведь по-прежнему оставался в руках воина. Но Шахов уже не злился на него, пожалуй, даже жалел.
        Ах, вот оно что! Ну и попал ты, парень! Угораздило же влюбиться в такую мегеру!
        Бонгопа не раз и не два звал Нтомбази замуж. Мужчина он видный, и может быть, она бы и согласилась стать его женой. Не беда, что он сын простого кузнеца. Ей не составило бы труда сделать из него настоящего вождя. Но оставалась одна сложность - женой вождя Нтомбази уже была. И прекрасно знала, как из любимой жены становятся второй, третьей и даже совсем никакой. Нет, такого счастья она больше не хотела. Куда лучше быть матерью вождя. Вот это уже навсегда. И она упорно много лет шла к цели, пока вдруг появление Гарика не поставило ее планы под угрозу. И надо ж такому случиться - привел чужака в племя именно Бонгопа.
        Теперь он уже просто обязан был исправить собственную ошибку. И надо отдать ему должное - исправил. Для начала сын кузнеца сам, на своих плечах, отнес мальчика к колдуну.
        - Но ведь он же умирал? - опять не удержался от вопроса Шахов. - Все видели, насколько он плох. Даже мой приятель Мзингва.
        - Хорошо, что он не повстречался со Звиде чуть позже, - продолжала хвастаться Нтомбази. - Прежде всего - для твоего друга хорошо. Иначе Бонгопе пришлось бы отрезать его длинный язык.
        Женщина давно заметила, что ее сыну становится хуже, если он случайно понюхает листья дерева умсимбити[?Зулусы считают, что это дерево обладает приятным запахом, напоминающим кедровый. А европейцы уверены, что оно пахнет клопами.] . И чем дольше нюхает, тем сильнее заболевает, страдает от удушья. А потом Кукумадеву научил ее готовить снадобье, снимающее эти приступы. Так что, когда понадобилось, мать своими руками едва не свела Звиде в могилу, дождалась, когда все убедятся в том, что он уже не жилец, и лишь после этого разрешила Бонгопе отнести мальчика к колдуну. Тяжко было видеть страдания сына, но она держалась и еще предостерегала помощника, чтобы тот не поддался жалости и не накормил больного снадобьем раньше времени. Если бы кто-то увидел выздоравливающего Звиде, все мучения оказались бы напрасными.
        - Ну хорошо, - согласился Шахов, - ты спасла сына. А дальше? Зачем тебе было нужно все остальное?
        - А дальше мой сын должен стать настоящим вождем ндвандве, - гордо ответила женщина. - Великим вождем. И он им станет с моей помощью.
        По настоянию Нтомбази ее помощники при каждом удобном случае вспоминали старую, почти легендарную историю о братьях-близнецах, один из которых оказался злым духом. Подробно пересказывали слух о том, что сангома перепутали и приказали убить не того младенца. И совсем шепотом сообщали, что бедный ребенок не погиб, вырос большим и сильным и в скором времени объявится, чтобы отобрать титул вождя у злого духа. Потом Кукумадеву ночью сжег свой крааль, обвинив в этом неких разбойников, и сам же начал сколачивать новую шайку для Звиде. А Нтомбази по-прежнему изображала любящую мать Гарика, изображающего ее любящего сына, и надеялась лишь на то, что скоро этот глупый спектакль закончится.
        А ее враги - Сикулуми и Хлаканьяна - перехитрили самих себя. Каждый их шаг только продвигал Нтомбази ближе к цели. Сначала они решили убить всех, кто видел Гарика до того, как он превратился в Звиде. Но поджог крааля Бабузе только подогрел слухи о разбойниках. И теперь Бонгопа не просто помогал любимой женщине, но и мстил за отца, а это, что ни говори, более надежно. Затем попытались избавиться от Шахова, и у заговорщиков появился еще один, пусть и временный союзник. А торопливая, наскоро устроенная свадьба Гарика и дочери Сикулуми подсказала удобный момент для выступления.
        - А зачем нападать-то было? - не унимался Андрей. - Почему бы просто не украсть Гарика, не заменить его обратно на Звиде? Неужели вы рассчитывали с горсткой неумех одолеть целое племя?
        Женщина посмотрела на него с удивлением, чуть ли не с сочувствием.
        - Все-таки ты глупый человек, - вздохнула она. - Я и не рассчитывала победить ндвандве, нужно было только напасть. И все получилось, как я хотела. Бонгопа убил мерзкого Сикулуми, а теперь мой маленький, слабенький Звиде убьет злого духа Сило и его помощника Шаху. После такого подвига он станет настоящим вождем, любимым всем народом, и некому уже будет ему приказывать. А я наконец-то вздохну спокойно.
        Андрей вспомнил того парня, что не сумел перепрыгнуть через ограду, других, чью смерть наблюдал лишь мельком. Вспомнил и о том, что сам не помог уцелеть бойцам своего десятка, больше думая о своих проблемах. Но не мог же он оказаться везде одновременно! Не хотел он ничьей гибели и не радовался ей. А эта стерва…
        - Спокойно? - вскипел он, как обычно, в одну секунду. - Столько народу за просто так погубили, а тебе - дышать спокойно? Да ты знаешь кто?..
        - Бонгопа! - коротко распорядилась женщина, и Андрей снова стиснул зубы, чтобы не застонать. Амулет работал безотказно.
        Однако стон, негромкий, но отчетливый, все-таки прозвучал. И доносился он из хижины.
        - Разбудили все-таки! - огорченно вздохнула Нтомбази. - Не дали мальчику отдохнуть. А он ведь у меня совсем слабенький, только на снадобьях Кукумадеву эти полмесяца и продержался.
        Не обращая больше внимания на Шахова, женщина забежала в дом, потом с встревоженным видом выглянула наружу и распорядилась:
        - Бонгопа! Мальчику совсем плохо, заканчивай здесь без меня. Шаху можешь отвести подальше, а шакаленка этого убей прямо здесь. И обязательно ассегаем Звиде. Вон он, у стены стоит. И поторопись, нужно со всем управиться до того, как нас разыскивать начнут.
        Да, деловая женщина - коротко и ясно.

* * *
        Нтомбази возилась с сыном, Бонгопа задумчиво смотрел вдаль в направлении крааля ндвандве. За Шаховым никто не следил. Теоретически он мог воспользоваться моментом и сбежать. Или, допустим, наброситься на палача. Если бы только каждое движение не отдавалось во всем теле резкой, парализующей болью. Даже те два метра, что отделяли его от Гарика, Андрей прополз на четвереньках с огромным трудом. Развернул к себе лицо юноши, посмотрел в глаза. Зрачки расширены, но на взмах руки вроде бы реагируют. (Ага, как же - взмах! Египетские пирамиды и то, наверное, быстрее строили и с меньшей затратой сил.) Значит, все-таки живой. Правда, видимо, ненадолго.
        Черт возьми, но нельзя же просто сидеть и ждать, когда тебя прирежут! Даже со связанными руками Шахов не чувствовал себя таким беспомощным. Казалось бы, действуй, рыпайся, цепляйся за жизнь. Но как представишь, что будет, когда кумало опять за ремешок дернет, так, честное слово - легче умереть.
        Гарик вдруг зашевелил губами, с натугой прошептал:
        - Ан-н-н-дрей…
        Больше он ничего сказать не смог, но и этого хватило. Столько всего было в его взгляде и еле слышном голосе: недоумение, обида, боль, страх. И еще надежда. На него надежда, на Шахова. А что тут можно сделать? Ничего нельзя… но нужно.
        - Не боись, студент, что-нибудь придумаем, - попытался он ободрить мальчишку. - Прорвемся. Ты только пока не дергайся. Тебе, наверное, вредно сейчас шевелиться. Полежи тут, отдохни.
        И Андрей медленно, в три действия, поднялся на ноги. Между прочим, получилось уже лучше. Может быть, еще и отпустит. Если снова на экзекуцию не нарваться.
        Бонгопа наконец обернулся.
        - Отойдем, - то ли предложил, то ли приказал он.
        - Зачем?
        Вместо ответа кумало продемонстрировал амулет и добавил для бестолковых:
        - Я так хочу.
        Шахов бестолковым не был и подчинился без дальнейших расспросов.
        Они остановились у тех кустов, откуда Андрей осматривал хижину. Бонгопа упорно отводил глаза в сторону. Но и дураку было бы понятно, что Шахова из виду он при этом не выпускает. Побаивается, даже сейчас. Эх, дуралей, чего ради ты стараешься? Тебе же прилюдно объяснили - на фиг ты твоей разлюбезной не сдался!
        Сын Бабузе, словно подслушав мысли Андрея, начал оправдываться:
        - Я сделал все, как она велела. Ее сын станет вождем. А теперь я должен сделать то, что велит мне честь воина.
        И он размашистым движением хлопнул Андрея по ладони. Настолько неожиданно, что Шахов растерялся, не сразу сообразив, что в руке у кумало что-то было. И теперь это что-то зажато у него самого между пальцев. Так сразу и не определишь, что это - местами мягкое, как пух, местами твердое, как камень. А в целом - легкое, гибкое и гладкое.
        Андрей ужасно боялся ошибиться, неправильно понять поступок Бонгопы. Медленно поднес руку к лицу и только после этого решился посмотреть на подарок. Да, это он - амулет колдуна. Вещь куда более надежная, чем наручники. Зачем же кумало его отдал? Настолько уверен в своих силах или…
        Бонгопа посмотрел ему в глаза и кивнул. Значит, «или».
        - Беги, Шаха! - Он легонько подтолкнул Андрея в плечо. - Я скажу, что сбросил твой труп с обрыва в реку.
        Вот оно как! Совесть, стало быть, проснулась. Что ж, лучше поздно, чем слишком поздно.
        - Подожди, - вернулся в исходное положение Шахов. - А как же Гарик? Я без него не уйду.
        - Мальчишку я отпустить не могу, - покачал головой сын кузнеца. - Ндвандве должны найти его труп и убедиться, что Звиде расправился со злым духом.
        Господи, опять эта мистика дурацкая! Какой дух, какой, к едрене фене, труп? Это же Гарик!
        Но переубедить дикаря можно, только разговаривая на его языке, понятными ему словами.
        - Послушай, Бонгопа, духа ведь нельзя убить, правильно? Тогда предположим, что дело было так: Звиде убил Сило, в которого вселился такати. Дух выбрался наружу, взял тело мальчишки и убежал с ним в лес. И все остались довольны, разве нет?
        - Нет, - без раздумий ответил кумало. - Нтомбази не будет довольна. Ей нужен труп Нгайи.
        - А мой труп ей разве не нужен? - не хотел, не имел права отступать Шахов.
        - Нужен.
        - Но ты же отпускаешь меня, хотя Нтомбази будет недовольна. Почему же ты не можешь отпустить и Гарика?
        - Он не спасал мне жизнь, - объяснил Бонгопа и отвернулся.
        Андрей посмотрел ему в затылок, прикидывая, сможет ли вырубить такого здоровяка с одного удара. И понял, что не сможет. Совсем не потому, что не хватит силы.
        - Тогда и я никуда не пойду, - решительно заявил он. - Не могу я предать друга, понимаешь?
        - А ты понимаешь, что тебя убьют? - потерял терпение кумало.
        На самом деле Шахов все понимал. Понимал, как сейчас тяжело этому парню. И даже понимал, что потихоньку продавливает защиту Бонгопы.
        - И ты сможешь меня убить? - усмехнулся он.
        - Я не смогу, другие смогут. Скоро сюда придут ндвандве. Они видели тебя среди нападавших на крааль.
        - Так ведь они и тебя видели… - по инерции заспорил Андрей, но осекся.
        Ни хрена он, оказывается, не понимал!
        - Так какого же черта ты упираешься? - чуть ли не с кулаками набросился он на сына кузнеца. - Бросай все и беги с нами!
        - Зачем? - равнодушно пожал плечами воин. - Меня все равно убьют кумало. Потому что я убил их вождя. Так велит закон: убийца вождя должен умереть. Если только он не станет новым вождем.
        Спорить с этим парнем было трудно, но Шахов не сдавался, искал новые варианты.
        - Ну, так стань вождем! - предложил он. - Я тебе помогу. Теперь я знаю, как это делается.
        - Не хочу, - глухо отозвался Бонгопа. - Я ничего больше не хочу. Все, что я хотел, я сделал. Что хотела Нтомбази - тоже.
        - Все? - переспросил Андрей.
        - Остальное - невозможно.
        Тут кумало опять отвернулся. И Шахов не сразу понял, что Бонгопа говорил не о том, о чем его спрашивали. Вовсе не о Гарике сейчас думал сын кузнеца. Но это и не удивительно. Безответно влюбленные не способны долго думать о чем-то другом, кроме своих страданий.
        - Брось, друг! - попытался утешить его Андрей. - Это пройдет, должно пройти. Еще полгода-год, и все забудется.
        - Тогда мне совсем незачем будет жить, - тихо-тихо ответил Бонгопа.
        Да, ёкарный бабай, что за детский сад такой! Тут серьезное дело, нужно студента спасать, а этот Отелло нюни распустил.
        - Да будь же ты мужчиной, в конце-то концов! - рявкнул Шахов. - Доведи хоть одно дело до конца. Ты не хочешь, чтобы меня убили, и не хочешь отпускать Гарика. А я без него не уйду. Сколько повторять можно? Значит, ты все-таки хочешь меня убить.
        Конечно, его построения тоже не блистали логикой, но до нее ли теперь? Человек вошел в ступор на почве неразделенной любви, и чтобы вывести его оттуда, подойдут любые средства. Не говоря уже о том, что жить тоже как-то до сих пор хочется.
        - Хорошо, я доведу дело до конца, - вдруг согласился Бонгопа и решительно направился в сторону хижины.
        Андрей растерянно поплелся за ним следом, проклиная всех влюбленных и всех вождей на свете и тщетно пытаясь понять, что задумал кумало. А тот подошел к хижине, наклонился и поднял копье, о котором говорила Нтомбази. И Шахов прекрасно помнил, что полагалось сделать с этим ассегаем.
        - Стой, Бонгопа! - закричал он, потому что только криком и мог теперь помешать непоправимому. - Ты же обещал… ты же хотел… Стой, дура-а-ак!

* * *
        Нельзя сказать, что Нтомбази совсем не расстроилась, увидев мертвого Бонгопу. На какое-то время они с Андреем даже вместе склонились над телом воина, надеясь различить слабое дыхание или биение сердца. Но напрасно - парень знал, куда воткнуть ассегай, и не промахнулся. Наконечник копья чуть ли не до середины вошел в грудь кумало. После такого удара не выживают. Мать вождя поняла это так же быстро, как и побывавший во многих переделках Шахов. Но у того все же осталось в запасе несколько секунд, чтобы обдумать ситуацию. И когда они поднялись с колен и с ненавистью взглянули друг на друга, Андрей уже знал, как будет действовать. Наплевать, если Нтомбази решила, что это он убил Бонгопу. Главное, чтобы она поняла - задержать Шахова у нее не получится.
        - Даже не думай меня останавливать, - тихо, почти спокойно сказал он. - Помни, что я ведь мог и войти хижину, но не стал этого делать. Просто дай нам уйти.
        На самом деле он не был уверен в том, что сможет справиться с этой женщиной, к тому же защищающей своего сына. Руки и ноги все еще плохо слушались, любое напряжение мышц сразу же отдавалось в голове тупой, ноющей болью. Тут уж не до драки, уйти бы, не спотыкаясь на ходу. А ведь придется еще, наверное, и студента на себе тащить. Тот пока и вовсе ходить не может. А стоит запнуться, поскользнуться, упасть, как эта стерва тут же, не задумываясь, воткнет тебе в спину тот же асссегай. Так что лучше ей не знать, насколько слаб сейчас ее враг.
        Он еще раз грозно взглянул на женщину, развернулся и направился к Гарику, все так же сидевшему под деревом. Наклонился, схватил юношу за руку и дернул, заставляя подняться. Скривились от боли при этом оба, но Шахов только шумно втянул в себя воздух, а вот Гарик не сдержал стона. Зато на ногах устоял - уже хорошо.
        - Терпи, студент, аспирантом станешь, - как мог поддержал его Андрей и потянул за собой. - Пройди хотя бы шагов пятьдесят, пока эта гадюка нас видит. А потом что-нибудь придумаем.
        У Гарика хватило сил лишь на то, чтобы кивнуть. Выглядел он жутко. Лицо посерело, как кожа у слона, на лбу крупные капли пота, в глазах немой крик. Кажется, он даже прикусил губу, чтобы снова не застонать, но Шахов толком не рассмотрел. Он был занят более важным делом - прикидывал, сколько еще осталось шагов до кустарника. Получалось гораздо больше обещанных пятидесяти. Потому что Гарик едва переставлял ноги и три его шага с трудом могли сойти за один нормальный. Но ведь не сдается же парень, держится. Глядишь, скоро совсем в себя придет.
        И все же Андрей, как только решил, что Нтомбази уже не может различить их в густом кустарнике, тут же посадил студента к себе на закорки. Не очень-то он рассчитывал, что Нтомбази или кто-то другой не организуют за ними погоню. А значит, нужно уйти как можно дальше от хижины до того момента, когда возле нее соберутся воины ндвандве. И, пожалуй - понял Шахов, сделав несколько шагов с ношей за спиной, - лучше сразу свернуть в лес.
        Кумало, насколько он успел заметить, лес недолюбливали. Возможно, даже побаивались. Если, к примеру, требовалось срубить дерево для постройки или на топливо, старались выбрать подходящий ствол у самой опушки. А в чащу забирались в основном тогда, когда нужно было от кого-нибудь спрятаться. И узнав, что враг скрылся в лесу, его там даже и не искали. Все равно человеку там - верная смерть. Сам скоро обратно вылезет. А раз не вылез - значит, сожрали его дикие звери. Рассказывали, конечно, будто бы кто-то когда-то с благоволения духов предков продержался в лесной чаще несколько дней. Но не рисковать же собственной жизнью ради того, чтобы проверить, не попался ли и тебе подобный счастливчик.
        На духов у Андрея тоже большой надежды не было. Но на открытом месте, да с таким отягощением, ндвандве его быстро догонят, а в лес, может, и не сунутся. Вряд ли они в этом смысле сильно отличаются от соседей-кумало. В общем, хоть крохотный, но шанс.
        Вот только шагать по такому лесу - удовольствие ниже среднего. Это же почти тропики, тут если уж что растет, то растет на совесть, занимая все свободное пространство. Чем-то даже похоже на ельник - такой же полумрак и фиг пройдешь без топора. Разница лишь в том, что под елками обычно голая земля, а здесь по колено - трава, по грудь - кустарник, а выше - ветки и лианы. Как хочешь, так и пробирайся. А если еще руками студента поддерживать (а попробуй не поддержать - тут же свалится), то и вообще другого выхода нет, кроме как переть напролом, словно слон какой-нибудь. Но слон все-таки весит немного побольше, и его пробивную силу с Шаховской не сравнить. Зато в упрямстве Андрей бы с ним потягался. Говорите, лбом стенку не прошибешь? А вы пробовали?
        Он пробивался сквозь чащу уже с полчаса, но вряд ли прошел больше километра. Исцарапал себе в кровь лицо и грудь, а заодно - руки и колени Гарику. Казалось, он и на ногах держался до сих пор лишь потому, что падать было некуда. Густой кустарник сам его поддерживал. Пот заливал глаза, Андрей мало что видел перед собой. И уж точно ничего не слышал, потому что переполошил весь лес. Птицы и мелкие обезьяны подняли такой крик, что слышно было, наверное, и на опушке леса. И любой, кому это интересно, без труда мог догадаться, где его искать. Правда, Шахов об этом уже не думал. В голове осталась одна мысль: не останавливаться, идти вперед, сколько хватит сил. А потом еще столько же - по инерции.
        Он даже не сразу понял, что это колотится ему в спину. Оказывается, Гарик уже с минуту пытается привлечь его внимание.
        - Пусти, Андрей, я сам, - с трудом выдавливая каждое слово, проговорил студент.
        Сил на споры у Шахова не осталось. Он молча опустил спутника на землю, но дальше двинулся все равно первым. Идти, конечно, стало легче. Но зато пришлось подстраиваться под тот темп, который способен выдержать Гарик. Да и лес оставался все таким же непроходимым. Теперь, когда руки освободились, Андрей смог наконец воспользоваться ножом, прихваченным с пояса у Бонгопы, которому оружие теперь без надобности[?У зулусов не было обычая класть в могилу оружие умершего. Опасались, что тогда его дух будет мстить живым.] . А Шахову может и пригодиться. Только не в этот раз. Мачете из ножа никудышный. А может, просто замахнуться как следует Андрей уже не мог. И поэтому продолжал не прорубать, а проламывать себе дорогу и лишь добавил новых царапин на руках, кистях и где там еще их раньше не было.
        Еще через час он понял, что пора отдохнуть. Они уселись на землю прямо там, где стояли, поскольку другого свободного места вокруг не обнаружилось. Какое-то время молчали, восстанавливая дыхание и вдыхая неповторимое сочетание запахов оранжерейных цветов и гнилой капусты. Потом студент спросил, уже почти нормальным своим голосом:
        - Куда мы идем?
        - Забрать Мзингву. - Шахову не очень-то хотелось произносить длинные фразы, но пришлось объяснить подробней: - Он в пещере у реки. Когда я уходил из лагеря, велел и ему поутру сваливать. Если все получилось, он уже должен быть на месте. Укрытие хорошее, надежное. Если не знать про него, ни за что не найдешь.
        Гарик кивнул, помолчал и задал новый вопрос:
        - А далеко до пещеры?
        - Километров двенадцать, - ответил Андрей, чуть ли не вдвое уменьшив цифру, чтобы раньше времени не пугать студента.
        - У-у, - все равно расстроился тот.
        - Ну, если хочешь, можешь остаться здесь, - предложил Шахов. - До ночи точно доживешь, а дальше - как повезет.
        Его слова подействовали. Студент собрался с силами и бодро вскочил на ноги.
        - Ладно, пошли, пока не началось.

«Не началось? - подумал Андрей. - А разве оно когда-нибудь заканчивалось?»

* * *
        Если бы на самом деле у Андрея была хотя бы половина той уверенности, с которой он объяснял Гарику план дальнейших действий! Но зацепись за любое слово, и сразу отыщется какое-нибудь «а вдруг». Вдруг про пещеру кто-нибудь все-таки знает? Они же местные, много лет мимо ходили, да хоть бы случайно в овраг кто-нибудь свалится - и вот она, как на ладони. В конце концов, сам Шахов ее ведь как-то нашел. Почему ндвандве не могут?
        И еще большой вопрос, доберется ли туда Мзингва. За кого другого Андрей бы так не волновался. Подумаешь - незаметно улизнуть из лагеря, в котором и остались-то в основном такие же пастухи, как он сам. Кто за ним следить-то станет? Но ведь этот красавец запросто нарвется на неприятности даже там, куда их никто не клал. Например, может позабыть, куда ему нужно идти, или перепутать время, или, наконец, не придумать ничего умнее, чем попросить у колдуна разрешения отлучиться ненадолго из лагеря. Ой, да если бы Шахов мог предугадать, что еще способен выкинуть бестолковый зулус, уже было бы легче.
        Но даже если Мзингва все сделает правильно, нужно еще, чтобы они сами добрались до пещеры без приключений. А с этим как раз проблем больше всего. Даже теперь, когда они продрались-таки через лес. Особенно теперь. Предположим, погоню за ними так и не послали. Но могли ведь выставить дозорных. Да хоть просто случайный прохожий увидит Шахова и сразу опознает - других белых, с кем можно его перепутать, в округе нет. А если опознает, то обязательно расскажет, с кем встретился. И тогда погоня все-таки начнется, причем преследователи будут точно знать, где искать беглецов.
        Разумеется, Андрей тщательно осмотрел окрестности, прежде чем выбраться на открытое место. Ничего подозрительного не заметил, и они с Гариком двинулись в путь. Направление Шахов приблизительно определил, но придерживаться его удавалось не всегда. Ведь он старался идти по ложбинам между холмами, желательно еще и заросшим кустарником. И если заросли норовили свернуть в сторону, то приходилось либо мириться с их желанием, либо искать другое подходящее прикрытие. Которое, в свою очередь, тоже не обязательно вело в нужном направлении. И, черт возьми, Андрей не мог с уверенностью утверждать, что в итоге не отклонился от выбранного маршрута. Осторожность осторожностью, но оглядеться еще раз не помешает. Лишняя пара километров в их теперешнем состоянии будет совсем некстати. Мало того, что язык на плече, так он еще и пересох, как Аральское море. Уже сколько часов прошло без единого глотка воды.
        - Гарик, будь другом. - Андрею даже не пришлось притворяться, чтобы изобразить крайнюю усталость. - Поднимись на холм и посмотри, не видать ли где поблизости реки. Пора бы уже ей появиться.
        Жалко, конечно, парня - и так еле ноги переставляет, - но что поделаешь? Пусть уж лучше заметят далеко одинокого черного пастушка, чем белого верзилу. Вот только одет пастушок не по чину.
        - И вот еще что, - поспешно добавил он. - Сними-ка свою мантию и забрось в кусты от греха. Все, брат, ты свое отцарствовал.
        Гарик обернулся и как-то странно посмотрел на Шахова. То ли с укоризной, то ли вообще со злостью. Но ничего не ответил, стянул с себя леопардовый воротник, аккуратно положил под кустом и послушно заковылял в гору. Андрей с тоской поглядел ему вслед. Да лучше бы студент сейчас ругался, пусть хоть в драку полез бы, но двигался при этом чуть побыстрее, без болезненной судороги, сопровождавшей каждый шаг и заметной даже со спины. Что ж они, сволочи, с тобой сделали, парень?!
        Минут через десять Гарик все ж таки вернулся с холма. Вернулся с озабоченным лицом.
        - Река вон там. - Он протянул руку совсем не в ту сторону, что ожидал Шахов. - На глаз определить трудно, но, думаю, километрах в трех.
        - Так это ж здорово, парень, - бодро ответил Шахов, хотя ничего особенно радостного в этом не видел. Реку они, допустим, нашли, но сколько еще вдоль нее до пещеры топать? - А чего ты хмурый-то такой?
        - Даже не знаю, - замялся студент, - может, ничего страшного и нет. Но не нравится мне этот дым.
        - Какой дым? Где?
        - Как раз там, откуда мы идем. - Гарик опять показал направление. - Даже не дым, а так, дымок. Как будто костер догорает. Или просто далеко до него… - Он замолк на мгновение и тут же предложил версию: - Слушай, а не может быть, что это крааль ндвандве догорает? Ты ж говорил, что подожгли его.
        Теперь задумался Шахов. Нет, не такой уж сильный пожар они устроили, чтобы было видно за двадцать километров. Да и наверняка потушили его давно. Но дым и вправду подозрительный. Это ж самый древний способ передачи сообщений. Древнее тамтама. А о чем и кому здесь потребовалось срочно сообщить? Кто главный герой сегодняшних новостей? М-да, не к добру этот дымок.
        - Ну-ка покажи, где ты его видел, - решительно сказал Андрей и потянул Гарика за собой обратно на холм.
        Однако помощь студента не потребовалась. Он сам разглядел тоненькую струйку дыма над таким же взгорком километрах в трех позади. А за ним еще одну, совсем уже слабенькую, то пропадающую, то появляющуюся снова, что подсказывало Андрею, что и дальше, за горизонтом, струятся такие же дымки, передающие сигнал по цепочке. Похоже, их все-таки вычислили. И скоро следует ждать гостей. Но, ёкарный бабай, не настолько же скоро!
        Если бы нашлось чем, он бы сейчас точно сплюнул с досады. Не за горизонт нужно было смотреть, а себе под ноги. По ложбинке между соседними холмами в их сторону неторопливо продвигался отряд десятка в полтора вооруженных щитами и ассегаями воинов. Тут уже не на километры счет, дай бог, если до одного сосчитаешь. И самое неприятное, что один из бойцов как раз в этот момент ткнул острием копья в сторону Шахова. Заметили, гады! Все, прятки закончились, начались догонялки. Вот только далеко ли они с Гариком сумеют убежать?

* * *
        Какака понуро шел во главе отряда и старался не думать ни о чем, кроме полученного приказа. Но не думать не получалось. Не нравилось ему это задание. Не хотелось выслеживать боевого товарища Шаху, не хотелось подчиняться чужакам, да не просто чужакам, а женщине, матери вождя ндвандве. Но что поделаешь, если на ее стороне колдун Кукумадеву? С ним не поспоришь. Даже Хлаканьяна - и тот спорить не стал. Своего-то вождя не уберегли, вот и приходится слушать чужого. А все из-за свадьбы этой - поспешной, суетливой, неправильной.
        Нет, ничего плохого про молодого Звиде или его невесту Зембени Какака сказать не может. Хорошая пара. Но зачем было так спешить с их свадьбой? Даже полнолуния не дождались. Вот и прогневили предков, не защитили они от зловредного духа ни Сикулуми, ни многих других. А самое непонятное и пугающее - это то, что Шаха каким-то образом с духом этим заодно оказался. Выходит, он тоже колдун, раз с духом общается? И как теперь их ловить?
        К счастью, такого приказа Какака и не получал. Его задача - выследить беглецов, подать сигнал и ждать прихода Кукумадеву, по возможности не упуская Шаху и Сило из виду. Воин кумало именно так и собирался поступить. Не меньше, чем приказано, но и не больше. Пусть колдуны между собой разбираются. Есть дела человеческие, а есть такие, куда соваться не следует.
        И поначалу все шло хорошо, пока Шаха не появился вдруг во весь рост на вершине холма. Какака уже тогда заподозрил какую-то хитрость и все больше и больше убеждался, что прав в своих подозрениях. Белый воин еще трижды выходил из кустарника и с какой-то презрительной усмешкой смотрел на преследующих его кумало. И каждый раз командир отряда приказывал воинам притормозить, не лезть на рожон. Но Шаха и Сило шли настолько медленно, что держаться на почтительном расстоянии от них никак не удавалось. Если только совсем не остановиться. Но в таком случае колдун и злой дух могут и ускользнуть от Какаки, а такой оплошности Кукумадеву ему не простит. Но и слишком приближаться к врагам - тоже опасно, старый воин имел все основания считать, что его заманивают в ловушку. Вот и приходилось отряду Какаки сначала топтаться на месте, а потом короткими перебежками догонять неприятеля, но лишь затем, чтобы снова остановиться.
        Первым надоело тянуть корову за хвост Шахе. Он снова вышел из кустарника и направился в сторону кумало. В руке он держал обычный охотничий нож, что только сильнее насторожило бывалого воина. Если уж враг пренебрегает оружием, значит, рассчитывает победить каким-то иным способом.
        - Стой, Шаха! - громко крикнул командир отряда, в основном для того, чтобы подержать дух своих людей. - Не приближайся, или я прикажу забросать тебя ассегаями.
        Белый колдун вроде бы услышал его угрозу и даже остановился. Но только на одно мгновение.
        - А-а, это ты, Какака! - узнал его белый колдун. - Какая неожиданная встреча! Значит, теперь и ты прислуживаешь этой ведьме Нтомбази?
        - Я выполняю приказ Кукумадеву, - гордо ответил кумало.
        - Тоже неплохо, - усмехнулся Шаха, неторопливо приближаясь. - Старый хитрец привык убивать чужими руками, а потом, с помощью точно таких же глупцов, избавляться от уже ненужных исполнителей. Тебе понравится работать с Кукумадеву, я обещаю.
        - Это не твоя забота, кто мне отдает приказы! - не на шутку обиделся воин. - А тебе я приказал остановиться.
        - Так подойди и останови меня сам! - продолжал издеваться Шаха. - Или ты становишься похожим на своего трусливого хозяина?
        За спиной у Какаки послышался возмущенный ропот воинов. Теперь их командир уже не мог уклониться от схватки. Хотя очень этого хотел. Не только потому, что боялся колдуна Шахи, но еще и потому, что не желал зла Шахе-человеку.
        - Ты предлагаешь посостязаться с тобой в колдовстве? - поинтересовался он у противника. - Тогда подожди Кукумадеву, он скоро придет.
        Белый воин презрительно рассмеялся:
        - Спасибо, что предупредил. Но я бы предпочел, чтобы не скучать в ожидании, сначала сразиться с тобой. Не беспокойся, приятель, драка будет честной.
        Что ж, Какака честно попытался сделать так, чтобы Шаха погиб не от его руки. Но тот сам напросился. Кумало отбросил в сторону щит, чтобы хоть немного уравнять шансы, и шагнул навстречу врагу.
        Второй шаг он сделать не успел и застыл в удивлении, стоя на одной ноге. С соседнего холма прямо к нему бежал со всех ног безоружный человек. Бежал и что-то кричал, но захлебывался собственным криком, так что было невозможно разобрать ни слова. Зато Какака узнал его. Это тот невезучий парень, которого на празднике поддел на рога жертвенный бык. Как же его зовут? Ах да, Мзингва. И, кажется, он хорошо знаком с Шахой. Что же задумал этот чудак? Может, они действуют заодно? И почему до сих пор не показался злой дух Сило?
        Воины кумало, не получившие от командира никаких указаний, нерешительно переглядывались между собой. А странный человек подбегал все ближе и ближе. И, скорее всего, кто-нибудь не выдержал бы ожидания и метнул в него свой ассегай, если бы не окрик Шахи:
        - Мзингва, стой! Назад! Это враги!
        Но беглец и не думал останавливаться. Он лишь махнул рукой куда-то себе за спину и прокричал, задыхаясь:
        - Враги там!
        И пока кумало смотрели в ту сторону, куда он указывал, промчался мимо строя и спрятался за спинами воинов. А с холма, неуклюже переваливаясь на бегу, спускались три незнакомца в причудливых пятнистых грязно-зеленых одеждах со странными суковатыми палками в руках. Впрочем, их только издали можно было принять за палки. Судя по металлическому блеску, это было все-таки оружие. Не знакомое воинам кумало и уже поэтому опасное.

* * *
        Напрасно Шаха называет Мзингву бестолковым. Мзингва очень даже толковый. Просто иногда ему ужасно не везет. Как, например, в той истории с быком. А когда сожгли крааль Бабузе, разве Мзингва был в этом виноват? Нет, про тот случай лучше не вспоминать. Ну, а сейчас-то что он сделал неправильно?
        Он так ловко улизнул из лагеря, что сам собой потом гордился. Утром вызвался принести воды из небольшого озерца под горой и даже вернулся с двумя тяжеленными ведрами из выдолбленной тыквы. А потом отправился во второй рейс и все - словно его корова языком слизнула. Уже к полудню он добрался до места, но сидеть в пещере было скучно, а снаружи - слишком жарко. И Мзингва решил искупаться, благо река рядом. Но он помнил наставления Шахи о том, что следует соблюдать осторожность, и потому не спустился к воде у самой пещеры, а прошел чуть ли не полмили вниз по течению. И тут услышал приглушенные голоса, доносившиеся из-за кустарника. Недовольные такие голоса. Но чем именно они недовольны, Мзингва не разобрал и решил посмотреть, что там за кустами происходит.
        А там оказалось весьма забавно. Двое мужчин с обнаженными торсами, но в одинаковых защитного цвета брюках и армейских ботинках пытались построить хижину. А может быть, и шалаш - Мзингва так и не понял. Потому что парни, видимо, и сами толком не знали, что хотят построить. Один мастерил каркас, втыкая толстые прутья в землю и привязывая к ним сверху перекладины, а второй тут же наваливал на них свежесрубленные ветки акации, под тяжестью которых вся конструкция рушилась. Причем явно не в первый раз, потому что строители принялись ругаться на ломаном английском. Настолько неправильном, что даже Мзингве стало смешно. Но все-таки, пусть через слово, общий смысл понятен. И сводился он к тому, что у напарника руки растут не из того места, как у нормальных людей, а мозг вообще не вырос. С этим трудно было не согласиться, и зулус не выдержал.
        - Ребята, ну кто же так строит? - сказал он, выходя из укрытия. - Сначала нужно центральный шест вкопать, потом воткнуть боковые прутья, изогнуть их и закрепить на шесте. А ветки лучше не наваливать, а вплетать. Тогда крепкая стенка получится.
        Незнакомцы удивленно уставились на Мзингву и ничего не отвечали. Их лица показались зулусу знакомыми. Где-то он их видел, но точно не помнил где. Наверное, в городе, в Дурбане. Но, раз так, они должны знать дорогу в город. Вот удача!
        - А вы, я смотрю, городские, да? - радостно продолжил он. - Из Дурбана или Питермарицбурга? А тачка у вас большая? Может, нас с приятелями подбросите? А то мы как месяц назад здесь застряли, так до сих пор выбраться не можем. Ни у кого из местных не то что машины, велосипеда нет. Так какая, говорите, у вас тачка?
        Мужчины в ботинках наконец-то пришли в себя и заговорили. Но не с Мзингвой, а между собой, как будто его здесь и не было.
        - Стэн, ты не знаешь, откуда взялся этот придурок? - спросил один.
        - А по-моему, он не придурок, - ответил второй. - Он, наверное, шутник. Вернее, считает себя шутником.
        - Ага, мне тоже показалось, что он над нами издевается, - согласился первый.
        - Так давай ему объясним, что так поступать некрасиво, невежливо, - предложил первый, нагнулся и протянул руку за поваленную стенку, что-то там выискивая.
        Выпрямился он с автоматом Калашникова в руках и молча щелкнул предохранителем. Мзингва испуганно попятился.
        - Не дури, Стэн, у нас патронов мало, - остановил вооруженного незнакомца третий, только что вышедший из кустов. - Он и так никуда не денется.
        Сэм послушно опустил автомат. Видимо, пришедший был здесь за старшего. Он и выглядел солидней остальных. Невысокий, но крепкий, полностью одетый в камуфляж, бородатый, с заметным сквозь бороду шрамом на левой щеке. По этой примете Мзингва и вспомнил, где раньше с ним встречался. Точнее, видел во сне, который не очень-то был похож на сон. И там этот бородач уже хотел Мзингву убить, но не успел. Ему помешал колдун. Старый ворчун и добряк Магадхлела. Йоханли байбай, как сказал бы Шаха, надо же было так вляпаться!
        - Откуда ты, приятель? - спросил тем временем бородатый. - И где я раньше мог тебя видеть?
        Мзингва от страха не мог произнести ни слова и только продолжал пятиться, пока не наткнулся на приготовленную кучу прутьев и не завалился в нее. Двое из незнакомцев засмеялись, а третий нахмурился.
        - Погоди-ка, а не мог ты…
        - Нет! Это не я! - завопил зулус, одновременно пытаясь подняться на ноги.
        Но бородач уже не нуждался ни в каких подтверждениях.
        - Хватайте его, парни! - распорядился он. - Это тот самый, что украл наш товар.
        И тут Мзингве пригодились уроки Шахи. Тот говорил, что в бою любая вещь может послужить оружием. Хотя бы орудием обороны. Отчаявшийся зулус сгреб в охапку лежавшие на земле прутья и запустил ими в неприятеля. Пусть ненадолго, но прутья остановили погоню, а Мзингва успел не только вскочить, но и набрать приличную скорость, убегая прочь от реки. Двое тут же помчались за ним, а бородатый задержался, чтобы прихватить свой автомат, и лишь затем присоединился к погоне.
        Стрелять браконьеры так и не решились, а бегуны из них оказались неважные. Пару километров они еще как-то держались у зулуса на хвосте, а потом начали отставать. Протерпевший дольше всех Стэн наконец-таки поднял автомат, прицелился, но тут же сообразил, что с такой дистанции, да еще со сбившимся дыханием, он только зря потратит патроны. Сплюнул и обреченно потрусил следом за беглецом. А Мзингва, чтобы не искушать судьбу, нырнул в ближайшие кусты.
        Вопреки ожиданиям, преследователи все еще надеялись его поймать и принялись прочесывать кустарник. Мзингве пришлось три раза поменять укрытие, чтобы окончательно сбить их со следа. В конце концов он перебрался на близлежащий холм и оттуда, спрятавшись за грудой камней, наблюдал за их безуспешными поисками.
        Он бы еще долго забавлялся этой картиной, если бы ненароком не обернулся и не посмотрел на противоположный склон холма. И сразу же забыл о собственных неприятностях. Там, внизу, тоже суетились какие-то люди. Со щитами, ассегаями, перьями на голове и бахромой возле колен. И вдруг рядом с ними появился еще один человек, не узнать которого, перепутать с кем-нибудь было попросту нереально. Шаха! И, судя по тому, как он разговаривает с главным пернатым, ничем хорошим их разговор закончиться не может.
        Мзингва заволновался. Его могучий белый друг в опасности, а он ничем не в состоянии помочь. У него даже оружия никакого нет. Зато оно есть у других, тех, кто сейчас разыскивает Мзингву по кустам. А что, если?..
        Наверное, это была не самая удачная идея, но подолгу обдумывать свои действия зулус не умел и поступал обычно так, как ему пришло на ум в первую секунду. Он немного спустился с холма к своим преследователям и негромко, чтобы не услышали с той стороны, позвал их. Один из браконьеров, кажется Сэм, услышал и поднял голову. Мзингва помахал ему рукой и побежал к вершине холма. Как он и надеялся, все трое бросились следом. Оставалось только навести погоню на врагов Шахи, и храбрый зулус исполнил задуманное в лучшем виде.

* * *
        Изуродованная шрамом щека Эрика подергивалась в нервном тике. Он злился, потому что боялся. А боялся потому, что не понимал, как они здесь очутились, где находится это «здесь» и как отсюда выбраться. Не понимал, но уже начал догадываться, что никак. За два дня он с приятелями обшарил все окрестности, но не обнаружил ни своей машины, ни дороги, по которой она могла уехать, ни каких-либо иных признаков цивилизации. Даже хижины колдуна, с которой все и началось, и той нигде видно не было.
        А ведь его предупреждали, что не стоит связываться со стариком. Но Эрику очень жаль было украденных трофеев, и он надеялся вернуть их без особого шума. Пригрозить старику автоматом, мол, не дергайся, и никто тебя не тронет, а потом поговорить по душам с воришкой. Но колдун начал дергаться еще до того, как они вошли. Да и вошли не все. Кенни схватился за живот и рухнул замертво еще на пороге хижины. А старик уже тянул костлявую руку к Стэну. Тот всегда был трусоват и засадил в старика длинную очередь практически в упор. А Эрик не успел даже обругать своего слишком торопливого приятеля. Потому что на его глазах произошло нечто удивительное, чудесное и ужасно неприятное.
        Только что он видел у дальней стены хижины спящего молодого зулуса, того самого, что украл их добычу. И вдруг парень исчез. Просто растворился в воздухе, оставив после себя еле заметную светящуюся дымку. Не иначе как старик успел что-то наколдовать. И стало быть, они напрасно выслеживали этого парня по всей округе и впустую провели две недели на охоте. Эрик не мог смириться с такой неудачей и убедил себя, что старик схитрил и вор никуда не пропадал, а просто прячется сейчас где-то за дымкой. Но подходить к ней в одиночку он не решался. Да и с трусом Стэном на пару - тоже.
        - Кайл, ну что ты там возишься? - окликнул он третьего браконьера. - Дышит? Да не Кенни, а старик. Ну, значит, повезло. Брось его, он для нас сейчас не опасен. Пойдем лучше посмотрим, куда наш воришка пропал.
        Ну откуда он мог знать, что простофиля Кайл оставит автомат у стены и шагнет в дымку с пустыми руками? Откуда мог знать, что выйдут из дымки они совсем в другом месте? Что вернуться из этого странного места у них не получится и они застрянут здесь с двумя автоматами на троих, причем один - тот, что у Стэна, - китайская подделка[?В свое время лицензии на изготовление автоматов Калашникова получили 18 стран. А количество нелицензированных, пиратских производств и вовсе не поддается учету.] . И с одним запасным рожком на всех, потому что никто, кроме Эрика, вылезая из машины, не подумал, что в этом деле могут возникнуть какие-то сложности.
        А самое неприятное - следов парня, за которым они сюда отправились, отыскать не удалось. Вероятно, заклинание старика уже выдыхалось и их перенесло не совсем туда, куда попал сам воришка. Впрочем, эта идея пришла в голову Эрику уже позже. А сначала было совсем тоскливо. Он даже пытался поговорить с местными пастухами, спрашивал, не появлялся ли здесь человек в приблизительно такой же одежде, как у самого Эрика. На самом деле - ничего общего, но не объяснять же дикарям, чем армейские брюки отличаются от обычных, если они вообще никаких брюк в глаза не видели? А они не видели. Следовательно, и вора здесь не было.
        И вот надо же, он все-таки объявился. Пришел сам, остается только взять вора за шкирку и вытрясти из него всю информацию. Хотя, откровенно говоря, сейчас Эрика больше интересовало не место, где спрятано похищенное, а то, как до этого места добраться. То есть как выбраться отсюда. Но он уж сумеет выжать из зулуса все, что тот знает. Особенно теперь, после такой утомительной погони. И напрасно этот трус рассчитывается спрятаться за спинами у своих диких приятелей. Никакие ряженые клоуны Эрика не остановят.

* * *
        - Стойте, чужеземцы! - крикнул Какака, когда первый из странной троицы приблизился на расстояние полета ассегая.
        Стэн с Кайлом, привыкшие подчиняться приказам, тут же остановились. Однако Эрик даже не сбросил скорость.
        - Не вмешивайся не в свое дело, папаша! - ответил он, пробегая мимо своих компаньонов. - Нам нужен этот парень, и ты нам его отдашь так или иначе.
        - Ты на моей земле, чужак, и не можешь ничего требовать, - Какака все еще надеялся образумить нежданных гостей. - А если ты ищешь драки, то сразись со мной, как подобает…
        Эрик не дал ему закончить церемониальный вызов. Поравнявшись с чудаковатым аборигеном, браконьер просто оттолкнул его в сторону:
        - Отстань, кому говорят!
        Не ожидавший такой дерзости бывалый воин еле удержался на ногах. Он никак не мог сообразить, что ответить наглецу. Уже лет тридцать никто не рисковал так открыто выказывать ему пренебрежение. Зато его подчиненные отреагировали быстро. Один ассегай воткнулся в землю в шаге от чужака, другой просвистел возле уха. Вряд ли этот промах был случайным. Скорее всего, хулигана решили просто припугнуть.
        Но тут снова сдали нервы у Стэна. Он поднял автомат и громко щелкнул рычагом предохранителя.
        - Ты с ума сошел, Стэн! - кинулся к нему Кайл.
        Но не успел. Только толкнул приятеля под локоть, когда тот уже нажал на спусковой крючок. Длинная очередь прошлась по строю кумало, задев как минимум троих из них. Но от толчка ствол автомата ушел в сторону и последними выстрелами зацепил Какаку и Эрика.
        Главарь браконьеров схватился за бедро и медленно опустился на траву. А командир отряда кумало рухнул мгновенно, пуля прошла ему точно между лопаток. Шахов, стоявший неподалеку, не пострадал, но тоже нырнул за ближайший бугорок. Мышцы все еще плохо слушались его приказа, но тут сработал рефлекс.
        - Сам ты идиот! - испуганно завопил Стэн. - Разве можно толкать человека, когда он стреляет. Видишь, что ты наделал?
        Увы, ошибку было уже не исправить. Если бы от выстрелов не пострадал бородатый, кумало, скорее всего, попросту испугались колдовства чужаков. А так они хоть и не сразу, но сообразили, что волшебные громовые палки не очень-то подчиняются своим хозяевам. Что пришлые колдуны не всесильны и, значит, их можно победить. А раз можно, значит, нужно.
        Но сначала трое воинов бросились на помощь командиру. Однако это только кумало знали, куда они бегут, а лежавшему у них на пути Эрику показалось, что враги решили его прикончить. Морщась от боли, он поднял автомат и выдал почти такую же длинную очередь, как Стэн. Стрелял он почти не целясь, но промахнуться с такого расстояния было невозможно. Всех троих скосило шагах в десяти от Эрика.
        - Ложитесь! Прячьтесь в траву! - не вынеся этой картины, заорал Шахов. - Иначе вас всех перебьют.
        То ли его уговоры подействовали, то ли оставшихся кумало повалила новая очередь Стэна, но вскоре ни одной полноростовой мишени на поле боя не осталось. Воспользовавшись моментом, браконьеры попытались добраться до своего главаря. Но куда там! Кумало тут же пустили в ход ассегаи. Стэн отделался глубокой царапиной на предплечье, а вот Кайлу, с одним штык-ножом и без того почти бесполезному в бою, сначала задело ногу, а затем, когда он остановился, и вовсе пропороло бок.
        Оба бегуна сразу же повалились в траву, один - потому что потерял сознание от боли, другой предпочел упасть сам, чтобы не повторить участь первого. В отместку он решил угостить дикарей новой очередью, но автомат, сделав два выстрела, глухо и жалобно чавкнул и замолк. Факин чайна ган! Говорил же Эрик, что не стоит экономить на оружии! Стэн сплюнул с досады, со всей дури саданул прикладом по земле, потом опомнился, не доломал ли автомат окончательно, передернул затвор и попробовал выстрелить снова. Без результата.
        Лежавший шагах в двадцати от него Эрик приподнял голову, чтобы посмотреть, что стряслось с компаньоном. И едва не поплатился за любопытство. Копье вонзилось в кочку в сантиметрах от его левого уха. Ах, этим клоунам еще мало?! Эрик повернулся поудобней, чтобы меньше беспокоила раненая нога, и открыл огонь.
        Ошметки травы разлетались во все стороны. Пару раз среди высоких стеблей дергалось что-то темное, видимо, пуля попадала в цель. Но по большому счету он только зря переводил патроны и опомнился лишь тогда, когда стрелять стало нечем.

«Дьявол, так ведь можно и с пустым стволом остаться! А на Стэна теперь надежды мало, - подумал он, меняя магазин. - Придется переходить на стрельбу одиночными».
        Экономить, впрочем, получалось плохо. Уцелевшие кумало периодически проверяли, не закончилось ли колдовство чужаков, и лишь после того, как точный выстрел уложил самого смелого из них, перестали испытывать судьбу. Браконьеры тоже не рисковали подниматься на ноги. Кайл так и не подавал признаков жизни, и составить ему компанию ни Эрику, ни Стэну не улыбалось. Все лежали тихо, неподвижно и ожидали, что предпримет противник.

«Окопная война», - подумал Шахов. Ничего плохого в таком повороте событий он не видел, кроме одного: как бы притомившиеся от безделья противники вдруг не замирились-побратались и не отправились вместе громить евреев, то есть его, Гарика и Мзингву.
        - Что делать-то будем, Андрей? - послышался сзади шепот.
        Шахов чуть не вскочил от неожиданности, но ограничился лишь поминанием бабая. Как это студент умудрился подкрасться к нему настолько бесшумно? И что бы было, если бы это вдруг оказался не он?
        - Ты зачем сюда приполз? - так же шепотом отчитал студента Андрей. - Ползи назад, в кусты. Здесь опасно.
        - Зато там страшнее, - признался Гарик. - Вдруг вас всех перебьют и я останусь совсем один.
        - Не боись, студент, кто-нибудь да останется, - успокоил его Шахов. - И сдается мне, что придется нам потом с этими оставшимися разбираться. Ладно уж, лежи здесь, - добавил он, поразмыслив. - Чем меньше суетишься, тем больше шансов не нарваться на случайную пулю.
        - Приказ понял, - невесело усмехнулся в ответ Гарик.
        Он хотел еще спросить, не видел ли Андрей, что там с Мзингвой, но в этот момент над полем разнесся громкий, раскатистый звериный рык, в котором явно слышались жажда крови и чувство собственного превосходства. Все, кто еще мог шевелиться, тут же обернулись на звук, но не увидели ни льва, ни леопарда, ни какого-то другого хищника. На вершине холма стоял тщедушный старичок в красном балахоне. И не просто стоял, а дергался в каком-то истерическом танце, то поднимая руки к небу, то вдруг принимаясь вертеться волчком, то вдруг отпрыгивая далеко в сторону. После очередного такого пируэта он вдруг запрокинул голову и огласил окрестности нечеловеческим хриплым криком. И через мгновение ему ответил тот самый рев, который Шахов с Гариком только что уже слышали.

* * *
        - Кукумадеву! Он пришел! - подтвердили кумало догадку Андрея.
        Впрочем, особой радости в их голосах не чувствовалось. Скорее уж облегчение оттого, что теперь разбираться с чужаками предстоит колдуну, а не им. Не так уж, кстати, много бойцов и осталось в строю. Приподняли головы над травой от силы человек шесть. Такая неосторожность им ничем не грозила, поскольку Эрик теперь тоже все внимание сосредоточил на шумном старике. И зря, между прочим. Потому что Кукумадеву вдруг упал на землю и замер, а звериный рык послышался вновь, чуть в стороне от холма и намного ближе к месту прошедшего боя.
        А возможно, и предстоящего. Огромный бурогривый лев мощными прыжками двигался в сторону Эрика. Во всяком случае, браконьер не долго сомневался в том, что именно к нему. Не мешкая, он вскинул автомат и выстрелил. Дистанция была вполне убойная - метров четыреста, не больше, - но Эрик промахнулся. Потом еще раз и еще. Никак не удавалось поймать хищника в прорезь прицела. Тот словно расплывался, размазывался, даже двоился. Наверное, сказывалось ранение. Все-таки Эрик потерял много крови, и голова у него слегка кружилась.
        Браконьер выругался и поставил переключатель на автоматический огонь. Теперь его отделяло от хищника не больше двухсот метров. Хотя бы один выстрел должен попасть в цель и остановить бег льва. А прикончить его потом будет уже несложно. Но и длинная очередь тоже ушла в никуда. Эрик остервенело тряхнул предавшее его оружие, заорал во все горло и принялся стрелять уже без остановки, до последнего патрона, который вылетел из ствола, когда зверю оставалось совершить лишь несколько прыжков. Бородач не сумел даже защититься прикладом. Лев свалил его с ног, каким-то совсем человеческим движением отбросил лапой в сторону автомат и впился зубами в горло жертвы. Однако не стал рвать добычу на куски, лишь облизнулся и поднял голову в поисках новой цели.
        Шахов лежал всего-то шагах в сорока от хищника. Понимая, что схватки не избежать, он поднялся на ноги и вытянул перед собой нож Бонгопы. Хищник посмотрел на него, глухо и недовольно что-то проурчал и неожиданно бросился в другую сторону, к вжавшему в траву Стэну. Безоружный браконьер тоже вскочил, метнулся сначала к холму, потом передумал, круто развернулся и побежал, петляя, назад к Шахову. Разогнавшийся лев проскочил мимо, обиженно рявкнул, затормозил, поднимая пыль, и бросился в погоню. На этот раз зверь действовал по всем правилам охоты на крупную дичь - приблизился к беглецу и, резко выбросив лапу вперед, подсек ему ноги. Несчастный Стэн повалился на землю, уткнувшись лицом в давно уже бесполезный автомат. Лев подскочил к нему и наотмашь ударил той же лапой по голове. Калаш отлетел в сторону, голова осталась на месте, но так неестественно вывернулась, что сомнений в участи браконьера у Андрея не осталось. Как и в том, кому теперь пришла очередь сразиться с хищником. Что ж, от судьбы не уйдешь. Со льва все началось, львом и закончится.
        На удачный исход он почти не надеялся. Да, удалось немного перевести дух, пока кумало выясняли отношения с браконьерами, но после лежания на земле мышцы окончательно затекли, одеревенели. Какая уж тут драка, даже убежать не получится. Но нужно хотя бы задержать зверя, дать Гарику возможность спрятаться в зарослях. Вот говорил же ему: отползай, но не научили парня слушаться старших, а теперь уже поздно.
        - Студент, вали отсюда. Живо! - прошипел Андрей, становясь так, чтобы прикрыть собой Гарика.
        - Не пойду, - решительно произнес юноша, пристраиваясь рядом.
        - Что значит «не пойду»? - Удивленный Шахов резко повернулся к партнеру, на мгновение отведя взгляд хищника. - Перед кем ты вздумал красоваться? Перед этими? Так им по барабану твое геройство.
        Он кивнул в сторону кумало, неспешно, с ленивым любопытством и без всякой опаски перебирающихся поближе к месту схватки.
        - Все равно не пойду, - упрямо повторил студент.
        Тут льву надоело ждать, когда противники закончат ругаться, и он недовольно взрыкнул. Андрей принял боевую стойку и покрутил в руке нож, привыкая к его весу и конструкции.
        - Да пойми ж ты, наконец, - не поворачивая головы, бросил он Гарику, - что без тебя мне проще будет драться, спокойней.
        - Вот именно - тебе! Ты всегда только о себе думаешь, - продолжал упираться юноша. - А ты подумал, каково будет мне, если тебя…
        Договорить он не успел. Льву надоело слушать беспокойные выкрики своих жертв, и он прыгнул как раз между ними, пытаясь одним ударом поразить сразу обоих. Ничего путного из этого, впрочем, не получилось. Выбить лапой нож из руки большого белого человека он не сумел, всего лишь полоснув когтями по предплечью, а маленькому черному и вовсе не причинил вреда, только повалил с ног, врезавшись в него левым боком.
        Правда, Гарику хватило и этого. Он отлетел метра на три и оказался совсем рядом с трупом Стэна. Искаженное ужасом лицо браконьера напугало студента намного больше, чем вид самого хищника. Помирать так же, как этот бедняга, ему очень не хотелось. Но юноша все равно не мог позорно убежать с поля боя и лихорадочно шарил взглядом по сторонам в поисках какого-нибудь оружия. В конце концов, метали же кумало в браконьеров свои ассегаи, почему бы одному из них не очутиться где-то рядом?

«Господи, ну куда ж ты смотрел, когда создавал этого упрямца? - вздохнул Шахов, потирая окровавленный локоть. - Лишь бы поспорить, а о чем - не важно. Что и кому он докажет своей смертью?»
        Наверное, эта досада, чуть ли не злоба на студента и помогла ему собраться, приготовиться к следующей атаке. Лев решил больше не гоняться за двумя зайцами, а сначала расправиться с более сильным противником. Но за мгновение до его прыжка Андрей повалился на спину, одновременно выставляя вперед и вверх левую ногу, чтобы препроводить хищника к себе за спину. Этот борцовский прием оказался неожиданным для зверя, и яростно рычащий лев кубарем покатился по траве.
        Однако и Шахову радоваться было не с чего. Проводя прием, он попытался еще и ударить хищника ножом, даже легонько полоснул по груди, но при этом не удержал оружие в руке. Куда оно упало, Андрей разглядеть не успел, а на поиски времени не оставалось. Лев поднялся, помотал гривой, отряхивая пыль, и снова бросился в драку. Андрей сильно сомневался, что прямой правый в голову, даже если он попадет точно в цель, остановит зверя, но других вариантов защиты уже не видел. Он уперся ногами в землю, чуть развернул корпус и приготовился к удару.

* * *
        Выстрелы прозвучали над саванной еще неожиданней, чем при встрече Эрика с Какакой. В тот раз хотя бы было понятно, откуда они могли появиться. А сейчас Андрей лишь изумленно смотрел на бьющегося в агонии хищника и никак не мог убедить себя, что схватка уже окончена. И даже не пытался понять, что же произошло.
        Зато Гарик знал, но тоже не мог поверить в собственное везение.
        Ничего пригодного для обороны он в траве так и не нашел. Кроме неисправного автомата Стэна. Но утопающий хватается и не за такие ненадежные соломинки. Юноша схватил автомат, направил его на хищника и нажал спусковой крючок. Оружие молчало.
        Проклятая железяка! В отчаянии Гарик трижды саданул кулаком по ствольной коробке. Говорят, раз в год и незаряженное ружье стреляет. А это? Одно название, что автоматическое. Потому и ломается, что автомат. Вот в прежние времена все вручную делали - порох насыпали, пулю вставляли, фитиль поджигали. И если уж дал мушкет осечку - кроме себя, винить некого.
        Он вспомнил, как в старых фильмах передергивали затвор ружья, и потянул рукоятку затворной рамы на себя. Неожиданно из отверстия в корпусе выскочила какая-то маленькая деталька и улетела в траву. «Доломал, - подумал Гарик. - А может, починил?» В оружии он разбирался примерно так же, как кумало в экономике.
        Но размышлять да прикидывать было некогда. Лев готовился к новому прыжку, а у Андрея куда-то запропастился нож. И Гарик выстрелил. То есть выстрелил автомат, а студент его только направил в цель. И попал. Всего одним из четырех оставшихся в магазине патронов, остальные улетели в молоко. Но этот единственный оборвал полет хищника, угодив точно в грудь. И как это Гарик так исхитрился?
        Он подошел к Андрею, встал рядом с ним и посмотрел на убитого льва. Матерый зверюга, даже теперь внушающий опасливое уважение. Хотя Шахов - дядька серьезный, мог и голыми руками справиться. Но хочется верить, что он не в обиде.
        - Студент, - не оборачиваясь, спросил Шахов, - ты когда-нибудь раньше оружие в руках держал?
        - Нет, а что?
        - Да так, ничего, - задумчиво произнес Андрей, рассматривая свежую дырку в изрядно поизносившемся плаще. - Пойдем-ка Мзингву поищем.
        Долго искать не пришлось. Зулус сам шел им навстречу. И, как всегда, он был в курсе всех новостей. Вот только пересказывать их Шахову оказалось неинтересно. Тот только кивал и отвечал односложно. Кукумадеву нашли на холме мертвым? - Туда ему и дорога. Какака умер от раны? - Жаль, хороший был мужик. Кумало не знают, что делать дальше? - Это их проблемы, нам уходить пора.
        И они ушли. Из уцелевших кумало - а тех, что могли стоять на ногах, оказалось всего пятеро, еще шестеро получили тяжелые огнестрельные ранения, остальным уже ничем не поможешь - никто даже не пытался им помешать. Приказа арестовать Шаху и его спутника воины так и не получили. А если даже злой дух и был как-то причастен к смерти Кукумадеву, так это их колдовские дела, простых воинов не касающиеся. Им и так хватало хлопот с ранеными.
        По дороге они все больше молчали. Лишь один раз Шахов попросил зулуса забраться на холм и посмотреть, не сбились ли они с направления к речки. А потом все снова погрузились в свои мысли. Гарик пытался понять, он ли своим выстрелом лишил жизни Кукумадеву или это случилось по каким-то не зависящим от него естественным причинам. Андрей размышлял, где теперь искать другого колдуна, может быть не такого могущественного, но зато не влезающего в придворные интриги, за которые потом заплатят жизнями многие добрые, хорошие люди. А еще он думал, что не станет больше ввязываться ни в какие авантюры. Главное, чтобы вот с этими ребятами ничего плохого не случилось. И пока Мзингва с Гариком живы и здоровы, он тоже будет счастлив, независимо от того, отыщется когда-нибудь дорога домой или так и останется он в этом диком мире. Нет, не в том смысле, что Андрею безразлично, где ему придется жить дальше. Но если уж не выпадет удачи в большом, пусть повезет хотя бы в малом.
        И Мзингва тоже думал. Он никак не мог решить, стоит ли говорить о том, что, стоя на холме, он видел далеко за рекой какую-то тонкую полосу, похожую на шоссе с линией электропередач? Пожалуй, лучше не нужно. А то Шаха скажет, что Мзингве вечно мерещится всякая ерунда, опять поднимет на смех, назовет бестолковым. А Мизингва вовсе не бестолковый. Потолковей многих других будет…
        notes
        Примечания

1
        -Зулусы - африканский народ, проживающий в основном в провинции Ква-Зулу-Наталь в Южно-Африканской Республике.

2
        -Бридж - карточная парная игра. Здесь и далее имеется в виду так называемый спортивный бридж.

3
        -Уилл Смит - известный американский чернокожий киноартист («День независимости»,
«Люди в черном», «Враг государства» и т. д.).

4
        -Контракт - в бридже обязательство одной из играющих сторон взять определенное количество взяток. Контра - обязательство не дать противнику взять заявленное количество взяток.

5
        -Ренонс, синглет, фит - карточные термины, используемые при игре в бридж.

6
        -Две без козыря, две бубны - разновидности контрактов в брижде.

7
        -Финэк, Лесопилка - обиходные названия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов и Санкт-Петербургской лесотехнической академии соответственно.

8
        -Дурбан - крупнейший город и порт в провинции Ква-Зулу-Наталь.

9
        -Нгуни - группа народов Южной Африки, включающая в себя и зулусов.

10
        -Сангома - врачеватель в Южной Африке, практикующий народную медицину.

11
        -Шакаленд - реконструированная зулусская деревня, этнографический музей под открытым небом, названный так в честь легендарного короля и основателя зулусского государства Шаки (1787-1828).

12
        -Спрингбокс - «антилопы», неофициальное название сборной Южно-Африканской Республики по регби. Бисмарк и Янни дю Плесси - игроки этой сборной.

13
        -Миля - единица длины в английской системе мир, равняется приблизительно 1609 метрам.

14
        -Дагга - африканское название конопли. Существует также дикая дагга (leontonis leonurus, львиный хвост) - растение, листья которого при курении дают сходный с коноплей эффект.

15
        -Ранд - денежная единица Южно-Африканской Республики. По курсу на апрель 2009 года равнялся 0,11 доллара США.

16
        -Вельд - южноафриканская высокотравная саванна.

17
        -Зулуленд - англоязычный вариант названия провинции Ква-Зулу. Употребляется также для обозначения территории обитания зулусов и бывшего их королевства.

18
        -Нонгома - река в Зулуленде.

19
        -На азиатском черном рынке цена на рога носорога может доходит до 1000 долларов за килограмм.

20
        -На обратной стороне купюры достоинством в 100 рандов изображен буйвол.

21
        -Фунт - единица измерения массы. Стандартный английский (иначе имперский) фунт равен 0,453 килограмма.

22
        -Умфолози - река в Зулуленде, а также национальный парк, заповедник, расположенный в ее бассейне.

23
        -Ярд - единица длины в английской системе мер, равная приблизительно 0,91 метра.

24
        -Автомат Калашникова даже изображен на государственном гербе Мозамбика.

25
        -Ункулункулу - по зулусским верованиям, великий дух, первопредок.

26
        -Действующий телефон полиции в Южно-Африканской Республике (так, на всякий случай).

27
        -Бонсай - японское традиционное искусство выращивания настоящего дерева в миниатюре. В данном случае слово употреблено в ироническом смысле.

28
        -Из мультфильма «Доктор Айболит». Стихи Корнея Чуковского цитируются так, как звучат в мультфильме.

29
        -Африкаанс - один из официальных государственных языков Южно-Африканской Республики. На нем говорят потомки африканеров (буров), первых белых поселенцев в Южной Африке.

30
        -Нгоме - гора в Центральном Зулуленде. Примечательна не столько высотой, сколько растущим на ее склонах тропическим лесом и построенным прямо на вершине христианским храмом, который считается мистическим, святым местом.

31
        -Свинцовое дерево (combretum imberbe, дерево слоновьих бивней) - редкая южноафриканская порода деревьев с тяжелой древесиной и почти белой корой, произрастающих в основном в долинах рек.

32
        -В зулусском языке нет звука «р».

33
        -Кумало - племя народа нгуни, родственного зулусам. Потерпев поражение в войне с Шакой, вошло в состав королевства зулусов.

34
        -Нельсон Мандела - первый черный президент Южно-Африканской Республики.

35
        -Фрэнсис Бота - известный южноафриканский боксер-тяжеловес. Джо Гай - тоже боксер, известен в основном тем, что его нокаутировал Фрэнсис Бота.

36
        -Головное кольцо (isicholo) - не столько украшение, сколько знак почета, признания заслуг, высокого положения в обществе. Его разрешалось носить только зрелым, женатым мужчинам.

37
        -Драконовы горы расположены к югу от Зулуленда.

38
        -Претория - столица Южно-Африканской Республики. Йоханнесбург - крупнейший ее город.

39
        -Тут, признаться, автор и сам запутался. В различных источниках словом «ньянга» обозначаются как знахари, так и колдуны, «сангома» - и те и другие, а также
«вынюхиватели колдунов». Лишь с «такати» все более или менее ясно - этот термин применяется к служителям злой, черной магии.

40
        -Номкубулвана - в верованиях зулусов, дева в белых одеждах, добрый дух, дарующий людям счастье и изобилие.

41
        -Крааль - особая форма поселения у африканских скотоводческих племен, с находящимся в середине скотным двором и жилыми домами, расположенными вокруг него.

42
        -Тсонга - племя, обитавшее на территории современного Мозамбика и занимавшееся посреднической торговлей между другими племенами и португальскими колонистами.

43
        -Зулусы, как ни странно, не умели плавать и не пользовались лодками, а через реки переправлялись на примитивных плотах.

44
        -Sawubona - дословно: «мы тебя видим» - традиционная форма приветствия у зулусов.

45
        -Ассегай - вид копья с широким наконечником.

46
        -Калахари - самая жаркая пустыня Африки, находится к западу от Зулуленда, большей часть на территории государства Ботсвана.

47
        -На самом деле испытание ядом проводится несколько иначе. Испытуемый знает, в чем его подозревают, и знает, что ему придется пить. Это не столько яд, сколько колдовское снадобье, действующее лишь на того, кто действительно виновен. А с хорошим человеком ничего страшного, кроме рвотных позывов, не произойдет. Некоторые исследователи считают, что именно страх неминуемой смерти и убивает преступника во время таких испытаний.

48
        -Имеется в виду Лимпопо, одна из крупнейших рек Южной Африки, протекающая по территории Ботсваны, Зимбабве, ЮАР, а также Мозамбика, где и впадает в Индийский океан.

49
        -Отличительной чертой языковой семьи банту, куда входит и зулусский язык, является наличие особой группы щелкающих звуков.

50
        -Ндвандве и сибийя - кланы народа нгуни, соседствующие с зулусами и позже завоеванные Шакой.

51
        -Симптомы абсанса - одной из разновидностей эпилептического припадка. Обычно наблюдаются у детей школьного возраста, но при правильном лечении пропадают к двадцати годам.

52
        -Импала - африканская антилопа. Окрас шерсти на спине рыжий или коричневый, на боках - несколько светлее.

53
        -Праздник урожая, или праздник сбора первых плодов, обычно проводился в конце декабря либо в начале января, но обязательно в полнолуние.

54
        -Шахов ошибается. В южном полушарии серп луны прирастает и убывает в обратном направлении.

55
        -У зулусов существует идиома «иметь печень», то есть быть храбрым человеком.

56
        -Питермарицбург - столица провинции Ква-Зулу-Наталь. Расположен в 80 км от Дурбана.

57
        -Сюрикен - традиционное японское метательное оружие в виде металлического стержня либо плоского диска, в том числе - звездчатой формы.

58
        -Ufunani, madoda? Mangize! - Что вам нужно, ребята? Дайте войти!(зулус.)

59
        -Таким образом зулусы демонстрируют удивление и возмущение соответственно.

60
        -Сетевайо (1826-1884) - король зулусов. Его войско в 1879 году разбило англичан в битве при Исандлване, но потом само потерпело жестокое поражение при Улунди, и Сетевайо вынужден был признать зависимость от Англии.

61
        -У зулусов принято обращаться к женщине либо по имени отца - дочь такого-то, либо по имени старшего сына - мать такого-то.

62
        -bayethe - дословно: «славься» - традиционная зулусская форма приветствия вождя (inkosi).

63
        -ibutho - обычно переводят с зулусского как «полк», но правильнее, наверное, было бы сказать «батальон» - воинское соединение численностью в несколько сотен человек.

64
        -ikhulu - в современном зулусском языке означает «сто», «сотня». А в ХVIII-XIX веках это слово действительно означало «много десятков» (amashumi).

65
        -Эрика - род вечнозеленых растений семейства вересковых. В Южной Африке произрастает более 600 его видов.

66
        -Зунгу - племя народа нгуни, соседствующее с ндвандве и сибийя.

67
        -В число обязательных деталей зулусского костюма входил «умнцедо» - чехол из пальмовых листьев, прикрывающий крайнюю плоть.

68
        -Зулусские колдуны перед началом некоторых обрядов натирали тело белой глиной.

69
        -Столетник - народное название алоэ древовидного (aloe arborescens), лекарственного растения с антисептическими свойствами, произрастающего в Южной Африке в диком виде.

70
        -У зулусов сутки делятся на шестнадцать временных промежутков, каждый из которых имеет особое название, порой довольно поэтичное. Автору особенно нравится следующее - «время, когда люди кажутся красивыми», то есть приблизительно с четырех до шести часов вечера. Как раз в это время мужчины обычно собираются курить кальян.

71
        -Родиной плакучей (вавилонской) ивы - salix babilonica - считается Китай, но распространена она по всему миру.

72
        -Африканская красавка (райский журавль, anthropoides paradisea) - птица семейства журавлиных, с серо-голубым оперением, обитающая в Южной Африке.

73
        -Сергей Михалков. «Заяц во хмелю».

74
        -Номер - позиция стрелка в цепи при облавной охоте.

75
        -Слово «снег», как ни странно, в зулусском языке есть.

76
        -ngyabonga - «спасибо» по-зулусски.

77
        -Нунтяку (нунчаки) - японское холодное оружие, представляющее собой две короткие палки, соединенные шнуром или цепью.

78
        -Wena la wenzani? - Что ты здесь делаешь?(зулус.)

79
        -Серебряное дерево (Leucadedro argeteum, леукадендрон серебристый) - дерево семейства протейных, с серебристо-серыми листьями, произрастает в Южной Африке.

80
        -Дословно: «оботри топор».

81
        -Есть землю - зулусская идиома, означающая «умереть».

82
        -На дистанции в десять километров результат меньше тридцати пяти минут приблизительно соответствует нормативу второго взрослого разряда.

83
        -Слово isilo имеет в зулусском языке много значений. И дикий зверь вообще, и конкретно лев или леопард, и жертва, потерпевший, и - в глагольной форме - охотиться, грабить, обманывать, мучить. Кроме того, это слово является так называемым хвалебным, или величальным, именем зулусских королей. А в узком, медицинском смысле обозначает еще и обыкновенного глиста. Замечательное имя получилось!

84
        -Соответственно, ngadla, iphodla и iphahla - зулусские слова, более или менее созвучные русскому ругательству «падла».

85
        -Baba - отец(зулус.), почтительное обращение к старшему.

86
        -У зулусов и в самом деле существовало поверье, что задержку менструации может вызвать живущий во внутренностях женщины жук.

87
        -По обычаям зулусов родители невесты остаются дома и не участвуют в церемониях, происходящих в краале жениха, но если вождь решил иначе, кто ему может запретить?

88
        -то есть к дому вождя.

89
        -Жизненная емкость легких - максимальный объем выдыхаемого воздуха - у взрослого мужчины в среднем равняется четырем литрам. У профессиональных спортсменов ЖЕЛ может достигать вдвое большей величины.

90
        -Цитата из мультфильма «Ушастик и его друзья».

91
        -Зулусы считают, что это дерево обладает приятным запахом, напоминающим кедровый. А европейцы уверены, что оно пахнет клопами.

92
        -У зулусов не было обычая класть в могилу оружие умершего. Опасались, что тогда его дух будет мстить живым.

93
        -В свое время лицензии на изготовление автоматов Калашникова получили 18 стран. А количество нелицензированных, пиратских производств и вовсе не поддается учету.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к