Час ноль Виктор Александрович Уманский
        Кто ты таков и чего стоишь? Узнать ответ можно, лишь столкнувшись с выбором. Иногда на карте стоит мелочь - симпатия девушки, уважение во дворе, а иногда - судьба семьи и страны. И именно выбор, который делают обычные люди, превращает их в предателей, трусов, спасителей и героев.
        Час ноль
        Сборник рассказов
        Виктор Уманский
        
                
        Час ноль
        До часа ноль оставалось полно времени, но никто не спал. Казалось странным тратить на сон, возможно, последние часы жизни, - но и никаких более полезных занятий не находилось. Внутренние сомнения они разрешили, с близкими объяснились, снаряжение подготовили, перепроверили и спрятали.
        Андрей с мрачным и торжественным лицом начищал над ведром сковороду, будто с этим сверкающим щитом ему предстояло отправиться в бой. Он давно отрезал себе путь к отступлению. Также и Катя… Она-то теперь в штабе. И тоже думает о нём, наверно. Хотя, может, о маме. Да… наверняка.
        Скоро их штаб в любом случае перестанет быть «секретным». А быть может - и существовать перестанет. Но что бы им ни досталось в итоге, победа или смерть: пожалуй, уж в плен им давно дорожка заказана… Так вот, что бы им ни досталось, Катя ступила на этот путь добровольно - как и Андрей.
        А вот Фёдор… ему в этом смысле было сложнее.
        Восемь лет назад, в ноябре 2047-го, когда взрыв на инаугурации Вождя объявили терактом мятежников, полиция начала хватать всех почти без разбора - что по старым спискам, что по новым доносам… Было объявлено, что их отправят в специально созданные «трудовые сектора» - для «проверки надёжности». Фёдор тогда отпросился с работы пораньше - неспокойно было. И неспроста. Жена бросилась ему на грудь: они забрали Юлю!
        Родственники задержанных толпились перед отделением, требуя, угрожая и умоляя. Ворота были заперты, караулка у ворот - пуста. Железный забор с гнутыми прутьями не выглядел серьёзным препятствием, в отличие от двух пулемётчиков в касках, лежащих наверху широкой бетонной лестницы. Сухие листья, собранные кем-то в кучи, теперь с шорохом разлетались, подгоняемые пыльным ветром.
        Хамоватый сержант в бронежилете дважды выходил на крыльцо и орал всем расходиться. Через час показался уже капитан: молодой, вежливый и подтянутый. Выслушав просьбы и проклятия, он без дальних слов озвучил условия, на которых готов помочь.
        Следующие два дня Петровы спешно собирали деньги. Комнату продали - куда дешевле, чем Фёдор когда-то рассчитывал. Остаток пришлось занимать - тогда ещё думали, что доведётся вернуть.
        На третий день они сидели в одном изоляторе с дочкой, а ещё через неделю поездом отправились в трудовой сектор.
        Общежитие при заводе встречало гнилостной вонью, сдавливало грудь плесневелыми влажными стенами, изрыгало облака мух и полчища жирных рыжих тараканов, выдерживающих удар подошвы. Люди ютились на головах друг у друга. Зимой их колотил холод, летом - глаза слезились от духоты.
        Это место стало пристанищем, убежищем.
        От едких лучей сварки, врезавшихся, казалось, прямо в мозг, на сетчатке оставались ожоги, и обратно в общежитие Фёдор добирался едва ли не на ощупь. А жена, когда её жуткий кашель в очередной раз продирался изнутри, лишь махала рукой: продуло, пройдёт.
        И всё же, в отличие от Андрея и Кати, его жена и дочь не были преступниками. Они трудились и страдали - но они были живы. А вот если он попадётся… Их не оставят в покое. Никого не оставляли.
        Фёдор до сих пор мог отказаться, махнуть рукой. А умей он красноречиво говорить, ещё добавил бы: «Для революции я всего лишь солдат. Меня не станет - и на моё место встанет другой. А для семьи я - целый мир. Кормилец и защитник. Оставаясь с женой и дочкой, я смогу позаботиться о них лучше, чем если отдам жизнь за общее благо».
        Если Фёдору и приходили в голову подобные мысли, то он их не озвучивал. Он лежал на койке с закрытыми глазами, и лицо его было мертвенно бледным.
        Лёня уселся перед дверью, скрестив ноги, и армированной ниткой зашивал башмак. Уж ему-то было проще всех. Ни жены, ни детей, ни родителей. Ни-ко-го.
        * * *
        Дверь их комнаты, которую тайком укрепляли по ночам целую неделю, могла выдержать несколько ударов ногой и даже парочку - армейским тараном. Но заряд взрывчатки, установленный в район замка, не оставил ей шансов. Лёня оказался ближе всех. Взрывная волна ударила по ушам и опалила брови, а распахнувшаяся дверь ударила его ребром в лоб. Лёня опрокинулся на спину, а сверху навалились двое солдат в полном обмундировании. Один попытался с размаху заехать кулаком Лёне в челюсть, но тот взбрыкнул, и удар получился смазанным.
        Всё было кончено довольно быстро. Солдаты работали жёстко и явно знали, зачем пришли. Андрея, Лёню и Фёдора ткнули лицами в грязный линолеумный пол. В запястья впились наручники. Один из солдат ударом ноги отшвырнул тумбочку, и всех троих, вытянув за волосы, поставили вдоль стены на колени.
        Справа от Лёни оказался Андрей. Нос его был сломан ударом приклада и распухал, но Андрей не обращал внимания: он глядел прямо перед собой. Лёня чуть повернулся влево. Он никогда не видел Фёдора в таком ужасе. Лицо, раньше бледное, теперь пожелтело. Глаза выкатились, а тело била мелкая дрожь.
        Подполковник Савченко - а это был именно он - присел на корточки, всматриваясь в лицо Андрея. Ещё бы: Кольцов! Такая фигура. Савченко знал: в ближайший час он казнит Кольцова, а уже утром будет участвовать в разгроме штаба мятежников, расположение которого выдадут его дружки. Недолго осталось ходить в подполковниках! Он встал.
        - Сопли разводить не будем. Двое из вас трупы - ну что поделать! Дети, браты, сваты и прочие… кхм… сочувствующие… отправятся в исправительный. А воспитательные работы там с ними проведут!.. Уж не сомневайтесь. А вот одному повезёт! Ага. Он расскажет, где штаб.
        Савченко вытащил пистолет. Лёня задрожал.
        - Желающих нет? Тогда ты, - он ткнул пальцем в Фёдора.
        - Лицемерная мразь, - процедил Андрей. - Нравится убивать своих и подлизывать за подачку, трусливая ты сука? Думаешь, тебя самого не отправят подыхать?.. - он сплюнул на пол перед собой.
        - Опа! Доброволец.
        Звук был сухой и короткий, будто сломали палку, а пистолет Савченко дёрнулся, выплёвывая пулю. Та разорвала кожу на животе Андрея, прогрызла печень, задела ребро, оставив трещину, и вышла из спины.
        Андрей не закричал: охнул.
        - Сука…
        Не зря они так долго охотились за Кольцовым. Савченко толкнул его сапогом в грудь, и Андрей привалился спиной к стене. Следующая пуля вошла в голову. Даже несмотря на звон в ушах, Лёне показалось, что он различил хруст, с которым разлетелся затылок. В следующую секунду он закашлялся: рвотные позывы сотрясли его тело.
        - Итак, с добровольцем покончено, - смерть Кольцова должна была произвести нужное впечатление на оставшихся. - Теперь вернёмся к тебе, - Савченко вновь показал на Фёдора.
        - Не надо… - прошептал Лёня.
        - Ты что-то хочешь сказать?
        - Не надо, - он поднял глаза. - Я расскажу. Пожалуйста.
        - Лёня! - закричал Фёдор. - А ну, слышь!.. Я тебя сам грохну!
        - Молчать! - рявкнул один из солдат.
        - Я все расскажу! - завопил Лёня. - В стене тайник! Слева от двери! Сорок сантиметров от пола! Я покажу, где штаб! Пожалуйста!..
        Он в исступлении пополз к Савченко на коленях, но солдат отпихнул его ногой. Другой постучал по стене и вскрыл тайник ножом. Внутри было всё: взрывчатка, рация, туго свёрнутая форма военной полиции.
        - Неплохо, - Савченко с трудом сдерживал улыбку: ужимки пленников всегда доставляли ему удовольствие, но сегодня - почему-то особенно. День, что ли, удачный? - Молодц?! Даже так. Но вот выживет только один - ага… Я ж говорил?.. Тот, кто расскажет, где штаб.
        - Я покажу вам! Пожалуйста! Я не хотел, я с ними случайно, я… Я вёл наблюдение! Товарищ подполковник, разрешите доложить, я подозреваю соседей в ненадёжности… в попытке свержения власти!.. Я не хотел участвовать, я должен предотвратить…
        Он продолжал бормотать и взвизгивать. Фёдор выглядел так, будто уже умер: его лицо осунулось, скулы впали, и лишь глаза по-прежнему болезненно таращились. Внезапно он гаркнул: «Убью!» и попытался вцепиться зубами в шею Лёни. Тот отпрянул, и Фёдор повалился лицом вперёд. Один из солдат схватил его за шиворот и снова вздёрнул на колени, заехав кулаком в лицо.
        - Ты предатель! - заверещал Лёня. - Предатель Вождя и народа! Я тебя и знать не хочу - пусть… органы разбираются!..
        Солдат, оттаскивавший Фёдора, отступил на шаг и поднял автомат.
        - Отста-а-авить, отставить, - протянул Савченко. - Что ж, инициативу нужно поощрять. Говоришь, ты хотел сдать нам своих друзей?
        - Они мне не друзья, товарищ подполковник!
        - Ладно. Снимите с него наручники и поднимите!
        Один из солдат присел рядом с Лёней. Плечи больно вывернулись, когда его вздёргивали на ноги за локти.
        - Назовись!
        - Леонид Савельев, рабочий третьей категории! - Лёня вытянулся.
        - Ну что, рабочий Савельев. Стоит мне тебя пощадить?
        - Так точно.
        - А его? - Савченко указал подбородком на Фёдора.
        Секунду Лёня молчал.
        - Не могу знать, товарищ подполковник…
        - Ага-ага, - Савченко выщелкнул магазин из своего автоматического пистолета. В стволе оставался один патрон - достаточно. - Всем отойти! - скомандовал он. - Докажешь свою верность?
        Савченко внимательно вгляделся глаза Лёни. Теперь он уже едва сдерживался, чтобы не расхохотаться: так забавлял его спектакль, составлявший теперь для этого человечка смысл жизни. Точнее, её остатка.
        - Если вы прикажете, товарищ подполковник, - тихо ответил Лёня.
        Сержант, уже несколько минут изучавший журнал с ориентировками, внезапно подал голос:
        - Товарищ подполковник, взгляните. Это не тот ли?..
        Савченко глянул в журнал. «Белый мужчина, 25 - 30 лет. Разыскивается за убийство патрульного сотрудника полиции, убийство оперативного сотрудника полиции, причинение тяжких телесных повреждений представителю власти. Трудовой сектор 47П». С тёмного фоторобота на них смотрел человек с непропорционально большой челюстью и сплюснутыми ушами. Некоторое сходство с лицом Лёни имела форма губ. В остальном… не понять.
        Лёня вновь залепетал:
        - Что? Товарищ подполковник… товарищ сержант…
        Савченко поднял взгляд на сержанта. Тот выглядел смущённо.
        - Куренков, держать подозреваемого на мушке. Давай, товарищ Савельев. Приводи приговор в исполнение.
        Савченко за плечи развернул Лёню лицом к стене, встал у него за спиной и вложил пистолет ему в руку. Одновременно с этим левой он плавно извлёк запасной - из маленькой кобуры за спиной. Кем бы ни был рабочий Савельев… сюрпризы сегодня ни к чему.
        Лёню трясло всё сильнее. Чтобы удержать пистолет, он сжал рукоять обеими руками, но ствол всё равно водило из стороны в сторону. Поднимая оружие, он смотрел в глаза Фёдору. Тот часто дышал. Из носа пробежала струйка крови, а губы неслышно прошептали: «Мразь»…
        Лёня нажал на спуск. Пистолет дёрнулся, и выстрел отдался в плечах. Пуля попала прямо в центр лба. Тело Фёдора мешком осело на пол. Лёня упал на колени.
        - Вот и молодец, - Савченко похлопал Лёню по спине и вытащил из его трясущейся руки пистолет. Прекрасное настроение внезапно превратилось в гадкое: и что его раньше так веселило?.. Пора было заканчивать. - Где штаб?
        - Ш-ш-ш… штаб…
        - Ну всё, успокойся. Дело не ждёт! Рабочий Савельев!
        - Слушаю!
        - Соберись! Где штаб?
        - Штаб находится на западе трудового сектора! Подземные туннели ведут в центр сектора, а также… к дому Правительства.
        - Невозможно, - буркнул Савченко.
        - Позвольте, товарищ подполковник… Позвольте, я нарисую! Мне нужна карта…
        Тумбочку вытащили на середину комнаты, и сержант развернул на ней карту.
        - Вход в туннель - это сливной люк в проулке… - забормотал Лёня - Там решётка, ага! Да!.. Но они - мятежники! - заменили замок…
        Схватив с тумбочки карандаш, он начал рисовать тоненькую линию туннеля. Савченко поморщился: хрен разберёшь, да уж ладно, пусть рисует как умеет… Начало в Сомово - тот ещё гадюшник между комбинатом и… Ого, прямо под Сенатским! А здесь-то как? Да, между двумя общагами, вроде, есть ход, но его ж сто лет как не открывали. Или открывали?.. Линия, петляя, приближалась к дому Правительства. Подполковник склонился ниже, чтобы разглядеть.
        Лёня резко выпрямился и с размаху всадил карандаш в ухо Савченко. В удар он вложил всю силу и точность. Карандаш - не нож, о втором шансе и речи не было. Увидев, как остекленели глаза, Лёня понял, что сделал всё как надо, и карандаш вошёл в мозг. Он хотел нанести второй удар - на всякий случай - растопыренными пальцами левой в глаза. Тут уж не свезло: его сбили с ног и начали избивать. Прикрывая голову руками, он всё же успел разглядеть, как тело Савченко затрясло в предсмертных конвульсиях, когда два солдата оттаскивали его прочь.
        Кто-то двинул Лёне сапогом в висок, и в глазах полыхнуло. Руки на мгновение обмякли, и он тут же получил удар прикладом в лицо. Затылок треснулся об пол. Он совсем перестал понимать, где верх, а где низ. Откуда-то из-за спин солдат закричал сержант:
        - Отставить! Не убивать! Нам ещё… допросить!
        Лёня перевернулся на живот, выплюнул зубы в лужу чёрной крови и ухмыльнулся. Андрей и Фёдор мертвы, да и Савченко последовал за ними. До часа ноль им точно не узнать, где штаб.
        2018
        Кто мы?
        1
        Рома вытащил из рюкзака пластиковую папку с докладом и сунул её Виталику с такой брезгливостью, будто это было отвратительное насекомое с тысячей усиков. Виталик ответил бесстрастным кивком.
        Они двинулись по дорожке вглубь Лефортовского парка. Виталик пока не понимал, зачем Рома предложил встретиться именно здесь, но не собирался торопить друга с объяснениями. В последнее время он нечасто выбирался на свежий воздух и сейчас просто наслаждался моментом. Сухие листья наползали на потрескавшуюся асфальтовую дорожку и с еле слышным шорохом ломались под ногами. Морозы ещё не начались, но ветер с Яузы пробирал до костей. Виталик застегнул куртку под горло и опустил подбородок, защищая шею.
        Рома смотрел перед собой, чуть прищурившись. Сейчас, когда Виталик явно собирался совершить большую ошибку, Роме хотелось, чтобы он вспомнил.
        Именно здесь, в Лефортове, они познакомились. Посвящение в студенты! Сюда же они часто приходили после занятий: проветрить голову, всласть посмеяться, не понижая голоса, съесть хот-дог из палатки, что прилепилась к углу лабораторного корпуса, и запить шипящей приторной колой или «фантой».
        Весной здесь бегали перваки: сессия наступала неумолимо, и они вдруг обнаруживали, что физруки не собирались ставить зачёт «просто так». Кое-кому удавалось договориться: за бутылку коньяка, вынос старых тренажеров, мытьё полов… Кто давал деньги, тот об этом не распространялся. Ну а честные - бежали наматывать круги по холмам. Кружок, другой - и разбредались по скамейкам в глубине парка.
        Рома любовался стройными девушками в футболках и шортиках, а Виталик толкал его локтём и отправлялся знакомиться. Всклокоченные чёрные волосы, худое лицо с острыми скулами и насмешливые глаза: одна его внешность уже притягивала взгляд. Говорил он горячо, страстно и в то же время с едва уловимой усмешкой, будто не воспринимая происходящее всерьёз. Смеётся он или впрямь очарован?! Загадка сводила девушек с ума, не оставляя им никаких шансов.
        Почти столь же успешно Виталик забалтывал и преподов. Он вечно бесил Рому тем, что не готовился к экзаменам и лишь подшучивал над зубрёжкой товарищей. Но на экзамене оказывалось, что он и без подготовки помнил большую часть курса, а недостающие знания восполнял за счёт логики, а может, магии. Вовлекая преподов в беседу, он производил на них впечатление и получал отличные оценки - раз за разом.
        Иногда Роме чудилось, что Виталик просто водит весь мир за нос, и его вот-вот разоблачат. Но этого не произошло.
        * * *
        После окончания института прошли годы, а дружба была жива. В Сочи - среди тумана, ёлок, досок, пухлого снега, криков и смеха - они познакомились с Аней. В очереди на подъёмник она сосредоточенно застёгивала тёмно-зелёную курточку и собирала рассыпавшиеся чёрные волосы в хвост. Гибкая, юная, румяная от лёгкого мороза, солнца и движения. В кафе она увернулась от неповоротливого мужика в лыжных ботинках, балансировавшего подносом с шестью стаканчиками чая, стянула свою курточку и осталась в серой обтягивающей водолазке. Здесь, в тепле и пару от перчаток на батарее, у Ромы заслезились глаза. На секунду ему показалось, что Аня исчезла. Он сморгнул.
        А ещё через десять минут он, обжигаясь чаем, слушал её рассказ о себе. Такая открытая и улыбчивая… И как будто так и надо! Как будто не осознаёт, что она прекрасна.
        Ещё и играет на скрипке и сама пишет музыку. Это вообще как?..
        Рома не мог свести с Ани глаз, а Виталик подшучивал. Что же удивительного, что замуж она вышла за Виталика…
        Виталик к тому времени уже строил карьеру журналиста оппозиционного толка - и весьма успешно. Он знал, как нужно подать факты, чтобы вызвать эмоциональный отклик, заставить людей по-настоящему презирать преступников во власти. Разумеется, его запугивали, арестовывали, «разоблачали». Но он, похоже, не терял оптимизма и воли продолжать. Рома не взялся бы объяснить, как ему это удавалось…
        * * *
        - Итак, что скажешь, дружище? - спросил Виталик.
        - Думаю, если ты выпустишь это, тебе конец.
        - Я не об этом спрашивал, - скучно ответил он. - А о самих фактах.
        - Это… мерзко.
        Виталик кивнул. Про себя он отметил, что Рома не прибавил «если это правда». Доклад получился убедительным: не зря он вложил в него все силы. И всю ненависть.
        За четыре месяца, проведённых в зоне конфликта, он собрал информацию о десятках военных преступлений. Похищения мирных жителей с целью получения выкупа, пытки, артобстрелы гражданских объектов - по ошибке или ложной наводке. Он проводил расследования, выясняя личности тех, кто стоят за хмурыми мужиками в куртках, бронежилетах и без знаков различия. И наконец, сам провёл четыре дня в плену, в вонючей яме, куда его посадили по подозрению в шпионаже, отобрав удостоверение СМИ. Выпустили его лишь благодаря усилиям коллег, которые всё это время обрывали телефоны минобороны, СПЧ и ОБСЕ. Худой солдат с седыми висками выставил изнурённого Виталика на улицу, где его ждал джип съёмочной группы, и буркнул: «Валили бы вы отсюда, ребят».
        Всё, что Виталик выяснил, увидел и почувствовал, теперь было изложено на трёх сотнях страниц.
        Он пожал плечами:
        - Мерзко - так и есть. И это лишний раз доказывает, что обнародовать факты необходимо.
        - Виталик! - Рома, похоже, начал терять самообладание. - Ты был там. Ты видел, на что способны эти люди. Они раздавят тебя… одним пальцем. Даже если ты заменишь везде своё имя, тебя вычислят на раз-два!
        - Э, нет, - Виталик погрозил пальцем. - Я не собираюсь скрываться. Наоборот: я буду выступать от своего имени и постараюсь распространить информацию как можно шире. Только так от неё будет толк. А защитит меня гласность.
        - Ты же лучше меня знаешь, что бывает с теми, кто мешает власти…
        - Ага, - Виталик внезапно улыбнулся и подмигнул. - Но только вот - как там Высоцкий пел? - быть ни при чём ещё хуже. Разве не так? Знать о преступлении и молчать - значит быть соучастником.
        - Телеги задвигать ты мастер, - буркнул Рома. - Но одно дело - действовать разумно… и осторожно. А другое… - он ткнул пальцем в папку в руке у Виталика и тут же раздражённо махнул рукой, - лезть на рожон. Тебя могут не только посадить, но и грохнуть. Если тебе плевать на себя, подумал бы хоть об Ане!.. - к досаде и гневу в голосе Ромы внезапно прибавилась горечь. - Она мечтает о спокойствии, о детях! А получает ночные обыски и поездки в ментовку…
        Виталик ответил не сразу.
        - Знаю… Я не лучший муж. Но я не буду уважать себя, если поступлюсь совестью. Аня знала, на что шла.
        Рома слишком хорошо знал правила, по которым жил Виталик. В его представлении, если Аня делала свободный выбор, значит, должна была нести за него ответственность. А если не хочет - то пусть уходит. Рома понимал эту логику умом, но не душой. Увы, спорить с Виталиком было бесполезно: он разбил бы доводы одним щелчком.
        - Мне просто жаль, что ты не ценишь того, что тебе досталось, - сказал Рома.
        - Я очень ценю её, дружище. Очень. И тебя ценю. Спасибо за всё, что ты сказал.
        Виталик остановился, и друзья обнялись.
        2
        Виталий Сотников и его редакция серьёзно поработали, готовя публику к обнародованию масштабного материала. С выходом доклада у него сразу появились читатели, а многие факты публиковались в оппозиционных СМИ в виде отдельных новостей. Особо эту тему муссировали западные агентства, взявшие у Виталия несколько интервью.
        Федеральные СМИ и чиновники традиционно отмалчивались. Какого-либо давления со стороны властей Виталий не ощущал. Только раз ему позвонил следователь и пригласил на беседу по поводу какого-то заявления, якобы о нарушении авторских прав. Виталий попросил прислать повестку, и на этом история закончилась.
        * * *
        Во многом благодаря общественному резонансу, вызванному публикацией, известность Виталия заметно выросла. Год спустя он работал уже над другим расследованием: на этот раз оно касалось не военных преступлений, а коррупции.
        Августовским вечером Виталий возвращался домой после интервью с одним из информаторов. Лето выдалось прохладным, липы зацвели поздно, и во дворике, через который он обычно срезал путь, едва уловимо слышался запах мёда. Сумерки уже наползли на крыши домов и спускались по кронам и стволам деревьев, путаясь в листве.
        На подходе к арке - между железным забором детского садика и пятиэтажкой - Виталия нагнал неприметный мужичок. И ударил по затылку обрезком арматуры. С усилием подняв Виталия за подмышки, он привалил его к бетонному забору: спит человек. Оружие мужичок бросил рядом - в траву. Со стороны и не видно. Августовская зелень помешала ему заметить женщину, наблюдавшую через кусты с другой стороны двора - и прижимавшую руки ко рту, чтобы не закричать.
        Как она потом объясняла, в голове у неё что-то перемкнуло, и она забыла про телефон. Просидев в кустах несколько минут, пока мужичок не скрылся, она выбежала через арку на дорогу и, размахивая руками, остановила скорую.
        * * *
        Ане позвонили через полтора часа, - а она тут же перезвонила Роме. В больницу они прилетели практически одновременно. В реанимацию их не пустили, и они дожидались вестей на кушетке в коридоре.
        Через час вышла медсестра. Рома вскочил на ноги, а Аня почувствовала, что не в силах подняться.
        «Доктор всё расскажет», - и медсестра удалилась по коридору. Аня не сумела ничего понять по её лицу. Врач вышел следом. «Пациент в коме» - сказал он.
        Аня позвонила друзьям Виталика из редакции, и на следующее утро поднялся большой шум. Соратники и сочувствующие осаждали больницу, и полиция выставила охрану. Аню пытались выловить журналисты, но та общалась лишь с самыми близкими - друзьями семьи.
        - Независимо от взглядов журналиста и гражданина, у него должна быть свобода их высказывать. Покушение на журналиста - это покушение на гласность. Данное преступление должно быть расследовано, а виновные наказаны. Пострадавшему желаем выздоровления, - заявила пресс-служба Кремля.
        - К расследованию будут привлечены опытные следователи, - заявила пресс-служба СК.
        Через 53 часа после нападения Виталик умер.
        * * *
        Спустя всего неделю полиция задержала подозреваемого - Евгения Хомякова, россиянина 49-ти лет. По версии следствия, он следил за Виталием Сотниковым в течение полугода. Мотивом называли личную неприязнь: Хомякова оскорбила статья Виталия, рассказывающая о нищете в российской провинции на примере Курска - родного города Хомякова. Содержание той статьи - к слову, одной из наименее острых работ Виталия - почти не обсуждалось. Впрочем, один из телеканалов показал некую «авторскую программу», в которой корреспондент отправлялся по следам расследования Сотникова в Курск и находил замечательное новое жильё и спортивный центр.
        - Очевидно, несмотря на наличие проблем, город продолжает развиваться в соответствии с современными стандартами. За вклад в общественную жизнь стоит сказать спасибо и таким неравнодушным гражданам, как наш сегодняшний герой, Виталий Сотников, - сказал репортёр, стоя с микрофоном на фоне современного здания городской администрации. Ветер подул сбоку и чуть не швырнул в кадр драный целлофановый пакет, но оператор придавил его ногой.
        Хомякова отправили на экспертизу и признали невменяемым. Вместо тюрьмы его ждала психбольница. Редакция, где работал Виталий, запустила собственное расследование, ища нестыковки в официальной версии, но к тому моменту Аня уже не могла этого читать и слышать. Она хотела одного: чтобы её оставили в покое. Нужно было собраться с мыслями и понять, как и ради чего ей жить дальше.
        3
        В последнее время Анна не особо следила за новостями. С годами ей всё труднее становилось выискивать правду: в телевизоре её не осталось, а в интернете со всех сторон кричали противоречивые заголовки, и Анна терялась. Молодым гораздо лучше удавалось ориентироваться в этом море информации: они играючи добывали со дна жемчужины, легко и искусно очищая их от водорослей и ила. Так что теперь Анна полагалась в основном на дочь. Та хоть и училась в Германии, но за родину болела и знала о том, что происходит в России, больше матери.
        Сегодня она позвонила около полудня - у Анны как раз устали глаза, и она отложила ноты, чтобы передохнуть и выпить чаю. Митинги в Москве в последние дни перешли в беспорядки, и Вика была серьёзна, пересказывая матери последние новости из соцсетей. Слушая дочь, Анна щёлкнула пультом телевизора. Очки были сдвинуты на лоб, и она сощурилась. В телевизоре милиционер допрашивал кого-то. Не новости, похоже. Сериал.
        - Мама, ты слышишь?
        - А?
        - Одному парню голову дубинкой пробили.
        - И что с ним?
        - Точно не знаю. Вроде бы, увезли на скорой.
        Попрощались они невесело. Минут пять Анна посидела, подперев щёку ладонью, а потом прошла в прихожую - собираться. Рома вышел из комнаты и исподлобья наблюдал за ней, прислонившись плечом к косяку.
        - Вика говорит, там кому-то дубинкой по голове дали.
        - Ань, там куча народу. Молодых и здоровых. Без нас разберутся.
        - Я знаю. Ты работай, а я просто погуляю и посмотрю. На баррикады не полезу - куда мне!
        Рома молча вернулся в комнату. Анна обулась, надела пальто и тёплую шапку: хоть и март, а ветер довольно промозглый. Да и неизвестно, сколько времени она проведёт на улице. Рома снова вышел - теперь уже в рубашке и коричневом пиджаке. Его редкие седые волосы были аккуратно причёсаны.
        - Ты тоже? - спросила Анна.
        - Не отпускать же тебя одну. Только пообещай: если я скажу, то мы уйдём. От нас всё равно сейчас немного проку.
        - Обещаю, что буду благоразумна, - ответила Анна.
        Они проехали на автобусе до Садового - дальше транспорт не ходил - и дворами двинулись в сторону Третьяковской. Под ногами хлюпала слякоть. Анна втянула носом воздух: весна! Вода стекала с крыш по водостокам и превращалась в ручейки, бегущие к решёткам. Солнца видно не было, но его проблески то и дело чудились в облаках. Казалось, вот-вот, и оно выглянет.
        На Большой Ордынке было людно. Похоже, люди и впрямь стекались к центру. Большинство шли с пустыми руками, кое-кто нёс российские флаги. Анна с Ромой влились в поток.
        По мере приближения к центру народу становилось больше, и шаг пришлось замедлить. Прищурившись, Анна разглядела впереди транспаранты с лицами оппозиционеров и политических заключённых. Двое сидят, двое убиты. Третьим слева был Виталик.
        Анна улыбнулась: Виталик так и остался навсегда молодым и бесстрашным. Она помнила, как горячо он доказывал: «Конечно, результат будет не сейчас, а много позже, - но нужно не бояться и планомерно работать. Только так мы отвоюем наше будущее!» Кажется, она никогда до конца ему не верила.
        Справа от них какие-то юнцы начали орать кричалку. Один из них зажёг фаер и стал размахивать им из стороны в сторону. Фаер искрил и дымил. Рома давно хмуро посматривал в сторону этой компании, а теперь начал потихоньку оттеснять Анну влево, придерживая её за руку. Она посмотрела на него и ощутила внезапный прилив нежности: такой надёжный, такой родной.
        2018
        Замок на горе
        Сегодня Квигу исполнялось шестнадцать, и ему наконец предстояло узнать всю правду о Тенях и походе против них. Спал принц беспокойно и проснулся ещё до рассвета. В общем зале, где он лежал вповалку с мальчишками, было тихо: все ещё спали. Принц тихо выбрался из-под одеяла из свалявшейся шерсти, затянул завязки на штанах и просунул ноги в лёгкие кожаные туфли.
        Замок шумно дышал, готовясь к пробуждению. Из кухни в подвале доносились голоса, но туда принц не собирался. Он проскользнул по коридору к восточной башне и стал взбираться по винтовой лестнице, кое-где придерживаясь рукой за замшелую каменную стену.
        Выйдя на площадку на вершине башни, принц на секунду зажмурился. Свежий ветер прогнал затхлость коридоров, наполнил лёгкие чувством свободы.
        Стражник с подзорной трубой поднимался на башню дважды в день; сейчас здесь было пусто. Крепостную стену давно не патрулировали; ветер приносил сюда семена, и тут и там можно было заметить пробившиеся ростки травы. Один зубец наполовину обвалился, увеличивая просвет. Принц облокотился на стену и вгляделся вдаль.
        Замок стоял на вершине горы, и растительности вокруг было мало: кустарник и тоненькие деревца, которые постоянно вырубались. Но чем ниже, тем больше становилось деревьев, и тем смелее разрастался кустарник. Вечнозелёные ели и сосны вытягивались ввысь и превращались в настоящий лес у подножия горы.
        Очертания дороги, убегавшей вниз по склону, почти стёрлись от камнепадов и дождей. За последние три столетия целиком её не проходил никто - кроме нескольких ушедших. Костей, усеивавших склон, тоже не было видно: за века они смешались с горой, стали её частью.
        Дорога скрывалась в лесу, опоясывающем гору. Квиг знал: за лесом есть луг и море. Сейчас их скрывала рассветная дымка, но воображение достраивало знакомую картину, и принцу казалось, что он даже различает блеск воды. Он изо всех сил напрягал слух, стараясь услышать крики птиц, но лишь ветер дразнил его.
        Квиг прикрыл глаза и полной грудью вдохнул холодный рассветный воздух. Внезапно его веки осветило алым: из-за горизонта показался краешек солнца. Лучи пронизали утренний туман и наполнили светом лес, заставив его будто вспыхнуть изнутри. Ели загудели, разогреваясь на солнце. Совсем скоро Квиг сможет пощупать их руками - впервые в жизни.
        В следующее мгновение в замке зазвонил утренний колокол, поднимавший работников. Принц встрепенулся и побежал вниз, перепрыгивая ступеньки.
        * * *
        Каждый житель замка знал легенду о великой войне. Три с половиной века назад королевство простиралось на тысячи километров во все стороны. У них были богатые города и деревни, щедрые леса и поля, сильное войско, а на троне сидел мудрый король Гиманд. То были счастливые времена, и длились они до тех пор, пока не появились Тени.
        Никто не знал наверняка, откуда они взялись. Тени выходили из лесов, и вид их был жуток и чужд человеческому рассудку. Сами они были плоскими, а уследить за ними было невероятно трудно: взгляд непонятным образом соскальзывал. Края Теней, расползавшиеся во все стороны подобно кляксе, были острее любого ножа. Иногда Тени представляли собой лишь бледные пятна, а иногда соединялись между собой, рождая гигантскую фигуру.
        Тени расползлись по королевству, нападая на людей. Они не знали пощады, уничтожая всё живое своими тёмными и невероятно быстрыми лезвиями. Люди в панике бежали к столице. Король собирал войско, а мудрецы тем временем искали в архивах любые упоминания о Тенях.
        Нашлись странники, утверждавшие, что слышали о таких созданиях, и что рождаются они из болот. В книгах тоже встречались упоминания - редкие и противоречивые. Одни утверждали, что Тени бессмертны, другие - что они сильны и бешено плодятся лишь вскоре после рождения, но со временем теряют способность к размножению, и вся их популяция медленно иссыхает.
        Затем читать книги стало поздно: Тени достигли поля, где стояла армия Гиманда. Люди приняли бой. Горящие стрелы проходили насквозь, лишь слегка замедляя движение Теней. Также движения их можно было ненадолго сковать, набросив сеть. Несколько воинов могли рассечь Тень на части, что заставляло её исчезнуть. Но чтобы проделать это, требовались слаженные действия пяти солдат, а Тени валили нескончаемым потоком. Они перемещались дёргано и то неподвижно застывали в воздухе, то взрывались вихрем движений. Треть армии Гиманда была уничтожена, а люди даже не знали, нанесли ли противнику хоть сколько-нибудь ощутимый урон. Под командованием короля выжившие стали организованно отступать к столице, чтобы погрузиться на корабли.
        Соколы перестали приносить письма, и предки Квига так и не узнали, удалось ли спастись Гиманду и его подданным. Их деревня Лута оказалась отрезана от остального королевства. Основная масса Теней сползалась к столице, но и Лута приняла на себя удар нескольких десятков этих созданий.
        Вальборг, командир гарнизона Луты, собрал выживших и повёл их в последний и главный в жизни поход - к замку Ивар на вершине одноимённой горы. Замок, служивший оборонительным рубежом на западной границе королевства, охранялся теперь десятком воинов - остальные ушли отсюда в начале войны, чтобы сражаться с Тенями. Именно сюда устремились жители Луты: мужчины, женщины, дети, старики. Тени нападали, убивая людей на глазах их спутников. Из двух тысяч человек до вершины добрались две сотни.
        Когда предки Квига добрались до замка, многие от изнеможения падали на землю, безразличные к своей судьбе. Изнурённые воины Луты объединились с гарнизоном замка и приготовились к последнему бою. Тогда Вальборг, уцелевший в походе к вершине, вышел из строя и обратился к воинам. Речь его была коротка:
        - Сегодня мы потеряли достаточно людей. Больше Тени не убьют никого. За мной!
        Через открытые ворота Вальборг вышел из замка, сопровождаемый тридцатью солдатами, и поднял меч к солнцу. И произошло чудо. Тени будто слабели, выцветали, серели на солнце. Они начали мало-помалу стекать вниз со скалы, рассеиваемые ветром, пока не исчезли вовсе.
        За ночь в замке умерли два человека, раненых Тенями на подходе к замку - воин и молодая женщина. В живых осталось двести восемь. На общем сходе, произошедшем спустя два месяца, двести семь их них провозгласили: «Да здравствует король!», и Вальборг с честью занял трон.
        Позже король рассказывал, что именно произошло в тот день. Замок Ивар был местом его рождения и всегда наполнял его спокойствием и уверенностью. В день последнего похода, оказавшись на вершине, он вдруг почувствовал, что люди победят. Ослеплённые силой нового божественного короля, Тени отступили.
        В замке требовалось организовать хозяйство, обеспечить порядок. Король строго распределил обязанности. В замке появился свой огород, были построены новые стойла. В километре от замка, выше по склону, был ледник, дававший начало ручью - отсюда набирали воду. На самой горе рос древесный кустарник - его вырубали и использовали в качестве топлива.
        Никто из людей больше не спускался с горы вниз. Официальным указом было запрещено самовольно выходить за стены. Это делали лишь водоносы и рабочие, которые под прикрытием лучников срубали кусты и раз в три месяца осматривали стены замка снаружи. Поначалу каждое открытие ворот вызывало волнение, но затем люди привыкли. Кровь короля Вальборга, бегущая в венах его потомков, надёжно хранила замок Ивар и его жителей.
        - То есть всё дело в крови? - хмуро спросил Квиг. Принцу тогда было всего четырнадцать, но его упрямство и неуступчивость уже стали головной болью для учителей.
        Мудрец Торлауг всю жизнь ведал библиотекой замка. Он был стар. Тонкую кожу, обтягивающую его лысую голову, покрывала сеточка из вен. Дряхлые руки подрагивали, но разум был по-прежнему ясен.
        Следовало признать: принц обладал способностями. Его не требовалось заставлять читать: напротив, он сам с головой погружался в историю, естественные науки и даже политические трактаты. Его пытливый ум искал огрехи в порядках, принятых в замке. И да, он был одиночкой. Обществу сверстников он предпочитал книги, ничьего расположения не искал, а в своих оценках всегда был резок и прямолинеен.
        - Всё дело в силе королевской крови вашего прародителя, мой принц, и божественной силе горы Ивар, - сказал Торлауг.
        - А Тени ещё живы?
        - Живы и поджидают внизу, в лесах у подножия горы.
        - Откуда вы знаете?
        Вопрос прозвучал властно. Цепкий взгляд Торлауга встретился с упрямством в серых глазах принца.
        - Кровь королей не только защищает нас, но и устанавливает особую связь между Тенями и потомками Вальборга. Если Тени исчезнут, король почувствует это. До сих пор этого не случилось.
        Старец Торлауг видел в принце сомнения, решимость сломать устоявшийся порядок и дать новый бой Теням. Но Квиг не был первым горячим молодым парнем, не был и последним.
        Возможно, Квигу предстоит стать реформатором, но нрав его всё же смирится. Упрямство уступит место мудрости, и Квиг посвятит себя служению народу. Старец был уверен в этом. Принц же смотрел в его глаза и думал: «А что, если вся легенда о Тенях - выдумка?»
        Каждый новый король давал торжественную пожизненную клятву: не покидать пределов стен, чтобы сила королевской крови всегда поддерживалась силой замка, и беспощадно карать беглецов. Исключений быть не могло. Но что если очередной король потеряет способность чувствовать Теней - как они узнают, что под горой их больше нет? Да и чувствует ли он их сейчас: как проверить подлинность этого чувства?!
        Тогда, в свои четырнадцать, он обратился с этими вопросами к монархам, и королева-мать пообещала: Квиг всё узнает в день своего шестнадцатилетия.
        * * *
        К шестнадцати годам Квиг набрался знаний и стал неплохим фехтовальщиком, но так и не приобрёл друзей. Старец, преподававший принцу математику, покачивал головой, разговаривая с Торлаугом: если юный принц не может снискать любви даже у сверстников, как же он обретёт любовь народа?
        - Возможно, королю и не нужна любовь, чтобы править, - ответил Торлауг.
        * * *
        Квиг толкнул тяжёлые двери и вошёл в королевский зал. Окна выходили на восточную сторону, и восходящее солнце заливало зал своим светом. Каменный пол здесь был устлан множеством разномастных ковров, за годы пропитавшихся грязью и принявших единый буро-серый окрас. Зловоние плесени и экскрементов, к которому с детства был привычен каждый житель замка, здесь смешивался с запахом благовоний, курившихся с двух сторон от тронного постамента. Постамент использовался довольно редко; здесь стояли два массивных деревянных трона: побольше - для короля, поменьше - для королевы. То, что родители уселись в них, указывало на серьёзность момента.
        Король в кожаном жилете как раз доедал куриную ножку. Кусочки мяса оставались у него в бороде и на кожаном жилете. Закончив, он отшвырнул ножку в кучу компоста в углу, а руки вытер об жилет. Королева куталась в куртку из шкуры с грязным мехом: в последнее время ей нездоровилось, и она постоянно мёрзла.
        - Мой король, моя… - начал Квиг.
        - Сынок! Ха! Кха-кха… - король начал смеяться, но закашлялся. - Шестнадцать лет! Теперь ты мужчина.
        С учителями принц спорил о системе, связывающей возраст и статус человека. И всё же, официально стать мужчиной - это вызывало гордость. Почти неосознанно он расправил плечи и опустил голову в поклоне. Король махнул рукой.
        - Квиг, у нас есть для тебя новость, - заговорила королева. Кажется, она хотела говорить ласково, но из-за кашля её голос хрипел. Сердце принца забилось чаще. Он долго ждал этого момента, но теперь ему показалось, что всё происходит слишком стремительно. - Роза будет твоей женой.
        Сердце сделало прыжок и застыло. Что ж, это должно было случиться: принц ведь стал мужчиной, а у мужчины должна быть жена. И он понимал, что ей станет Роза - кто ещё, как не она, его возлюбленная и едва ли не единственный союзник и друг.
        - Мама! Я так счастлив!
        - Подойди, - сказал король.
        Квиг приблизился. Король жирными пальцами залез в карман и вытащил на свет старое золотое кольцо с узором на ободке. Очевидно, из королевской сокровищницы.
        - Это для Розы. Вручи его ей в честь вашей помолвки.
        - Спасибо, мой король! - Квиг взял кольцо и покрутил его в руке, подставляя солнечным лучам.
        - Ну, ступай. А мы выпьем за тебя, - король наклонился. У его ног стоял кувшин с вином и железный кубок.
        - Мой король, а секрет?
        - Секрет? - король поднял голову.
        - Вы обещали сегодня рассказать мне что-то важное.
        - А тебе мало? - король хохотнул.
        - Нет, я счастлив узнать про Розу!.. Но что с Тенями? Поход против них - когда он?
        Король повернулся к королеве. Она выглядела смущенно и даже немного испуганно. Когда король опустил взгляд на принца, он снова улыбался.
        - Сядь, Квиг.
        Принц опустился на грязный ковёр, скрестив ноги. Теперь лицо его находилось на уровне коленей родителей. Задумчиво глядя на Квига, король свел вместе кончики пальцев. Незаметно его движения стали неторопливыми и властными.
        - Внешний мир опасен. Мы не знаем, как сражаться с Тенями, у нас нет против них действенного оружия.
        - Отец, но ведь Теней не видели уже сотни лет. Мы даже не знаем, живы ли они до сих пор… Не ушли ли они в другие края. И вообще… - он замолчал.
        - Продолжай.
        - Возможно, легенды не так уж правы? Я хочу сказать… Ни я, ни вы, ни ваши родители не видели Теней.
        - Ты сомневаешься, что они когда-то существовали?
        Король чуть наклонился вперёд и тяжело смотрел принцу прямо в глаза. Взгляд его подавлял волю принца. Хотелось лишь кивать и соглашаться. Король был мудр, а принц - молод и наивен. Но в то же время в Квиге зажглась страсть. Слишком долго он терпеливо ждал, мечтая узнать последний секрет и навсегда вырваться из замка. Тяга к свободе, усмиряемая годами, бурлила в нём. Принц знал: если сегодня он уйдет без ответа, то так и останется блуждать впотьмах.
        - Книги учат нас сомневаться и… исследовать, - тихо ответил он.
        - Никто из ушедших не вернулся.
        Ушедшими называли людей, сбежавших из замка во Внешний мир. Учителя рассказывали, что за всю историю замка их было всего четверо.
        Шантра подозревали в краже, ему грозила смертная казнь. Шантр узнал о том, что его разыскивают, до того, как стражники пришли за ним. Вооружившись мотыгой, он оглушил стражника у ворот и сбежал. Больше Шантра никто не видел.
        Инорег был ученым. Согласно словам учителей, он хотел свергнуть власть короля Гурровина, деда нынешнего короля. Инорег подговаривал жителей замка к мятежу, но столкнулся с праведным гневом. Тогда он выкрал из лаборатории верёвку и спустился с наружной стороны стены. Верёвку нашли на зубце, а Инорега больше не видели.
        Последними ушедшими были стражник Векард и его возлюбленная Регне. Векарду достаточно было дождаться ночи, когда он был дежурным и получал ключи от замка. Учителя разводили руками: любовь делает с людьми странные вещи.
        Несмотря на то, что причины бегства ушедших были разные, объединяло их одно: все ушедшие были предателями. Учителя объясняли: для выживания в замке важен каждый человек. Каждый был по-своему незаменим, и потеря каждого означала трудности для остальных.
        - Отец, но что если ушедшие просто боялись или не хотели возвращаться?
        - Сынок, - прохрипела королева, - ты правда думаешь, что они не рассказали бы нам о том, что внешний мир теперь безопасен?
        - Если бы они вернулись, то были бы наказаны…
        - Они не вернулись, потому что их убили Тени! - громыхнул король. Королева ещё больше съёжилась.
        - Послушай… Квиг, - король заговорил чуть мягче. - Ты умён не по годам, и я действительно могу открыть тебе одну тайну. Но тогда ты должен дать клятву. Эта тайна из тех, которые нельзя открывать - никогда.
        Принц ответил не сразу.
        - Мой король… Что я могу сделать с тайной, которую нельзя открывать никогда?
        Король внезапно снова хохотнул.
        - Умница Квиг… Пусть будет так: нельзя открывать до тех пор, как ты станешь королём. Тогда уже сам будешь решать, что рассказывать подданным, а что нет.
        Это условие казалось справедливым. Тайна манила Квига, ему не терпелось узнать её.
        - Клянусь, - сказал он.
        Все знали, что в случае с королевской династией устная клятва была нерушима. Король кивнул.
        - Подумай, Квиг: даже если Теней возможно победить - что с того? Как ты думаешь, почему мы до сих пор живы?..
        Квиг задумался, но король, похоже, не ждал ответа. Он продолжил:
        - Почти четыре века, сотни людей в одном замке. Не разбежались, не подняли бунт, не передрались между собой.
        - У них ведь есть король, - сказал принц.
        - Именно. Люди знают, что без короля-потомка Вальборга Тени разделаются со всеми. Поэтому они никогда не взбунтуются против нашей династии, и я всегда смогу поддерживать порядок, а затем передать это дело своему сыну - тебе.
        Квиг долго молчал, обдумывая услышанное.
        - Мой король… То есть, вы не знаете наверняка, реальны ли Тени и живы ли они?
        - Тени реальны! Запомни это, Квиг, если хочешь, став королём, продолжать спокойно спать и не бояться, что кто-нибудь перережет тебе горло, чтобы самому занять твоё место! - король заговорил уже чуть спокойнее: - Пойми, мы не обманываем подданных. Предание о Тенях я узнал от старцев, как и ты; так же я узнал о силе своей крови. Я не проверял её лично, но мне это и не нужно, ведь я знаю другое. Есть Тени или нет, страх перед ними освящает нашу власть и сплачивает подданных.
        - То есть похода против Теней не будет?
        - Нет, такой поход может принести лишь смуту - независимо от того, что мы найдём внизу.
        Квиг молчал. Он внезапно осознал, что угодил в ловушку. Он дал клятву хранить тайну до того, как станет королём, - а он не сможет стать королём, не дав новую: не покидать пределы замка и не выпускать подданных. Он поднял голову и посмотрел королю в глаза. Принц понял: всё получилось именно так, как король и задумывал.
        * * *
        Роза шила во дворе вместе с другими девушками. Квиг остановился в тени арки, чтобы понаблюдать. На Розе было простое серое платье, русые волосы она заплела в косу. Худые загорелые руки работали споро, а лицо было прелестно серьёзным. На левой руке деревянный браслет - подарок Квига.
        Принц действительно не искал расположения сверстников, но Роза - особый случай. Как и все дети в замке, они с младых ногтей играли вместе, но в отрочестве всё изменилось. Квиг обращался с Розой всё нежнее и трепетнее, а она с ним рядом выглядела всё счастливее. Со взрослыми Квиг был неуступчив и часто спорил, но, стоило Розе мягко положить руку ему на предплечье или между лопаток, как он успокаивался, напряжение уходило из его движений и голоса.
        Квиг водил Розу на башню, показывал ей красоты внешнего мира и обещал, что скоро они вместе пробегутся по росе. Роза вместе с ним любовалась закатами и блеском моря, но часто отвечала: «Не торопись, мой принц». Кажется, она никогда не верила до конца, что они действительно выберутся из замка.
        Квиг постоял ещё немного. Один только вид Розы наполнял его спокойствием и любовью. Затем он шагнул назад, скрывшись в сыром полумраке.
        * * *
        На закате принц снова поднялся на башню. Он уселся боком между зубцами, свесив одну ногу над площадкой, а вторую уперев в полуразрушенную стену. Солнце медленно опускалось к горизонту, наливаясь багрянцем. Его свет, будто в зеркале, отражался в медной глади моря. Серебряный луг напился солнцем и расцвёл алыми красками. По воздуху прошла золотая рябь: то были мелкие птички, стаями сновавшие над лугом и игравшие в лучах заката.
        Ещё вчера принц твердо знал, что обязательно познает внешний мир по-настоящему: вдохнёт запах лесов, пробежится по лугу, искупается в море. А это лишь малая часть мира! Принц читал о непроходимых джунглях, бурных реках, бескрайних пустынях и заснеженных горных пиках. При мысли о таком невероятном чуде у него захватывало дыхание.
        Сегодня он впервые понял, что ему была уготована другая судьба. Судьба удерживать свой народ в четырёх стенах, заботясь о его - и своей - безопасности. Пусть даже на алтарь этой безопасности будут положены свобода и истина.
        Сможет ли он жить, если так и останется в замке? Принц уже знал: сможет. Роза всегда была готова к такому: он чувствовал это. Жить, заботиться друг о друге, о своих детях, о народе… Чем больше Квиг думал об этом, тем более естественным казалось ему решение остаться.
        «Чёрт побери!» - Квиг сжал кулаки. Не он ли всегда выступал за понятия чести?! Король ведь обманывал подданных! Ради благой цели, но… Если королю нужен обман, чтобы оставаться на троне - нужен ли такой король? А если он лишает свой народ того чуда, что Квиг видел во внешнем мире, то это уже не король, а тюремщик.
        Тайна, открытая принцу, накладывала великую ответственность. Хранить молчание всю жизнь, следуя клятве? Или найти другой способ донести правду?.. Он ведь может выбраться из замка и на своём примере показать, что опасности нет! Возвращаться и принимать наказание не придётся: достаточно сделать так, чтобы его, гуляющего по лугу, увидели в подзорную трубу. Стража не связана клятвой молчания; если они увидят, что внешний мир безопасен, то быстро разнесут эту весть по замку. И тут уже люди сами поймут, что пора на волю. Так он подарит счастье себе, своей любимой, своим собратьям.
        А что, если Тени не ушли и не ослабли? Что, если они вполне реальны и веками набирались сил и ярости в ожидании добычи? Тогда горожане увидят, как они сжирают принца, и это станет его последним посланием: знайте, враг внизу, он терпелив и не дремлет. Квиг снова подумал о Розе, и сердце его сжалось болью. Родителям тоже придется несладко.
        Но если он останется, тайна так и будет жечь его изнутри. Он будет посвящать себя любви и королевству, но это будет забота о птице в клетке, к которой он сам же прикован цепью. Каждый день он будет оглядываться на окна. А может, и наоборот: чтобы оправдать свой выбор, он убедит себя, что Тени будут караулить внизу всегда. Он перестанет стремиться наружу и будет нарочно не замечать заката.
        Квигу вдруг стало страшно. Он не был готов к такому выбору. Он не мог решить сейчас - нужно было подумать еще день, два, неделю… Квиг опустил руку в карман и осторожно извлёк кольцо. Изысканный узор тускло блеснул. Квиг внезапно понял: подарив Розе кольцо и сделав её своей невестой, он сделает шаг вглубь замка, удалившись от внешнего мира. С момента помолвки он будет отвечать за Розу, потом за их детей, а потом и за всё королевство. С каждым днём уйти будет всё сложнее, пока, наконец, путы не привяжут его к замку накрепко и навеки.
        Кольцо будто подмигивало, зная о его выборе, но не торопясь давать подсказку. «Так интереснее» - смеялось оно.
        Солнце скрылось за горизонтом, и замок окутали сумерки. Каждый вечер стражник обходил двор, а затем занимал ночной пост в сторожке у ворот. Принц перешёл к внутренней стороне стены и стал наблюдать за расходившимися рабочими. Минут через пять показался стражник: тусклая кольчуга, меч на перевязи. С башни Квиг не мог разобрать, кто это был. Принц не сводил со стражника напряжённого взгляда. Шагов через десять тот должен был зайти под стену и скрыться из виду. Пять шагов… Два… Один… Стражник скрылся под стеной, но принц продолжил мысленно следить за ним, считая шаги. Вот он прошёл под аркой, приблизился к воротам, повернул ручку сторожевого окошка, отодвинул его, вгляделся в сумрак… Принц двумя прыжками достиг другой стороны башни и с силой бросил кольцо вниз. Оно должно было звякнуть о землю прямо перед воротами. Сразу после этого Квиг развернулся и стал спускаться.
        * * *
        Два часа после отбоя, которые принц провёл в общем зале, изображая сон, показались ему вечностью. Вначале он боялся уснуть, но вскоре понял, что это ему не грозит. Сердце оглушительно колотилось, а пальцы невообразимо мерзли. От страха его начало знобить, но Квиг старался не двигаться, чтобы никого не разбудить. Он попытался успокоить дыхание, но мысли всё равно бурлили в голове, расталкивали друг друга, наперебой бормотали в уши.
        Ночь вошла в свою главную и самую тёмную фазу. Сейчас люди спали крепче всего, - а Квигу пора было вставать. На него внезапно нашло оцепенение. Ещё не поздно было остановиться. Всё, что он сделал до этого момента, легко можно было вернуть, исправить…
        Квиг выскользнул из-под одеяла. Под рубашку он надел ещё одну - покороче, чтобы со стороны не было видно, натянул самые крепкие ботинки, а за голенище засунул узкий стилет. Никто не проснулся.
        Стражник дремал на посту у ворот. Принц приблизился, расправив плечи.
        - Лэон! - негромко окликнул он.
        Стражник встрепенулся: вначале только поднял ошалевший взгляд, а потом и вскочил.
        - Мой принц!
        - Не ори. Знаешь, что бывает за сон на посту? - тускло спросил принц.
        - Так точно…
        Ночной страж обязан был не только охранять сами ворота, но и следить за двором. Фактически, это был самый важный человек, обеспечивающий порядок в замке ночью. Именно он должен был поднять тревогу в случае вторжения Теней, он же должен был первым прибежать в замок, если кто-то зазвонит в тревожный колокол. Если такой стражник попадался спящим, то в первый раз ему полагался десяток ударов кнутом - страшное наказание. Во второй раз - двадцать ударов и увольнение из стражи.
        - Мой принц, пожалуйста…
        Принц поднял руку.
        - Лэон, мне нужна твоя помощь.
        - Слушаю, мой принц!
        - Сегодня ночью я должен прийти к своей невесте и подарить ей кольцо. От нашей помолвки зависит будущее королевства. Ты меня понимаешь?
        Лэон явно не понимал.
        - Вчера вечером я уронил кольцо с башни - оно упало прямо перед воротами.
        - Мой принц, вы знаете, что я не имею права выходить из замка. Вам нужно обратиться к начальнику стражи…
        - А я и не хочу, чтобы ты выходил из замка. Ты не знаешь, куда я уронил кольцо, а я точно заметил это место. Я заберу его сам.
        Лэон внезапно побелел так сильно, что стал похож на призрака.
        - Мой принц, я должен сообщить о вашем намерении начальнику стражи.
        - Конечно, Лэон, - Квиг пожал плечами. - Мы отправимся к нему вместе. Ты сообщишь о моём намерении, а я - о том, что ты спишь на посту и нарушаешь закон об охране королевского наследника.
        - Что… закон? Как?
        - В чрезвычайной ситуации стража обязана выполнять приказы королевского наследника, если не может немедленно получить их от короля, - напомнил принц. - Если сегодня я не появлюсь с кольцом у своей невесты, это может привести к серьезному скандалу, а продолжение королевской династии окажется под угрозой. Потому я и приказываю тебе открыть ворота - и все проблемы решатся за пару минут. Никто не отправится к начальнику стражи. Возьми это, - принц протянул Лэону папирус, свёрнутый в трубочку.
        - Что это?
        - Письменный приказ.
        Лэон был совершенно раздавлен. Он понял, что угодил в передрягу, но из неё ещё можно было выпутаться. Достаточно было лишь выпустить принца, а потом впустить обратно. Он ведь сам слышал, как что-то упало со стены, а значит, принц не врал ему.
        Деревянные ворота были обиты металлическими листами. В правой створке имелась небольшая дверь из того же материала - именно в ней стражник открывал смотровое окошко. Лэон отпер своим ключом внутренний замок и снял его с металлической дужки, блокирующей засов на двери. Затем отодвинул сам засов и потянул ручку. Дверь тяжело отворилась. На Квига пахнуло ночью внешнего мира.
        - Только туда и назад, - сказал Лэон, обернувшись к принцу. - Я жду вас здесь.
        Квиг кивнул. Сил говорить у него не было.
        Перед дверью принц уже не колебался: сомнения остались на башне. Он просто шагнул, и этот шаг развеял все страхи. Внешний мир принял его, окутав тьмой.
        Квиг двинулся вперёд, глядя под ноги. Лэон поднял повыше масляный фонарь. Принц постепенно отдалялся от него, приближаясь к границе света и тьмы.
        - Не отходите далеко, мой принц, - громко прошептал Лэон.
        Не оборачиваясь, Квиг пригнулся и резко бросился прочь от замка. Он не знал, станет ли Лэон преследовать его, и бежал на пределе сил. Это продолжалось недолго - под ноги ему бросился камень, и Квиг с размаху полетел ничком на склон. Падая, он выставил вперёд локти. Перекатился в сторону и бросился прочь от дороги - вправо и вниз, вниз… Сердце трепетало в груди, но Квиг чувствовал восторг. Теперь пути назад не было!
        Сбоку от дороги попадались кусты. Принц едва не полетел второй раз, после чего сбавил скорость. Как-то глупо было бы выбраться во внешний мир и умереть, разбив голову о камни при спуске.
        Вскоре Квиг понял, что никто не преследует его, и перешёл на шаг. Один посреди бездонной ночи. Она могла бы растворить его в себе, но потерять свою сущность Квигу не давала боль в разодранных локтях.
        Теперь он шёл осторожно и удивлялся, как сумел пробежать так быстро и так далеко, упав всего однажды. Принц попытался вернуться на дорогу, но в темноте совершенно не мог отличить её от остального рельефа. Кое-где ему приходилось садиться, чтобы спрыгнуть с больших валунов. Иногда он оскальзывался и упирался руками в соседние камни. Ладони Квига вскоре оказались стерты.
        Он подумал о Лэоне. Да, король будет в ярости, но не зря Квиг оставил Лэону приказ. Возможно, его накажут, но вряд ли чересчур сурово.
        Квиг спускался уже около полутора часов. Чернота наверху налилась синим и отступила вверх - близилось утро. Квиг различал впереди громаду леса. Отсюда он казался больше и страшнее, чем сверху. Квиг представил Теней, наблюдавших за ним из-за деревьев, и сглотнул.
        Через час темнота рассеялась, уступив место утренним сумеркам. Колени принца, непривычные к длительным походам, болели. Ещё час понадобился ему, чтобы достичь подножия горы.
        Лес изнутри оказался светлее, чем представлялось принцу издали. В воздухе висела утренняя дымка. Тропа, в которую должна была переходить дорога, совсем заросла, и принцу пришлось продираться через кустарники. Он завороженно смотрел вокруг, впитывая каждый запах, звук и цвет. Деревья были огромны - Квиг никогда не видел таких вблизи. С опаской он провёл ладонью по стволу - тот оказался шершавым и влажным.
        В лесу Квигу встретился ручеёк. Принц пробрался к нему через папоротник, опутывающий ноги. Набрал пригоршню воды и понюхал. Вода показалась ему ароматнее, чем из ледника. Он с удовольствием напился.
        Идти, раздвигая телом траву и кусты, было тяжело, и принц взмок, но всё равно чувствовал ни с чем не сравнимое удовольствие. Вдалеке между стволами мелькнул просвет.
        Когда деревья расступились, Квигу показалось, будто он ступил прямо на небо. Перед ним простирался бесконечный ковёр из белых цветов. За лугом блеснула полоска моря. Не раздумывая, Квиг сбросил обе рубашки, потом сапоги, и побежал. Его ноги промокли от росы, и он смеялся от прохлады и невероятной лёгкости. Маленькие степные птички проснулись в своих гнёздах и взмыли в воздух, приветствуя утро. Принц раскинул руки и понёсся вперёд вместе с ними, ликуя и хватая ртом утренний воздух. Птицы перекликались между собой, и принц со смехом помахал им рукой. Запах цветов кружил голову. Никогда раньше Квиг не был так счастлив.
        За лугом был песчаный пляж. Принц прошёл по нему, оставляя следы на песке. Набежавшая волна охватила лодыжки холодом, заставила сердце биться чаще. Принц нагнулся, зачерпнул воду и слегка прикоснулся к ней языком. Солёная! Как и рассказывали. Он пошёл вдоль берега, по щиколотку в воде, наслаждаясь её шелестом и всплесками.
        Море простиралось до самого горизонта и ещё дальше. Квиг решил попробовать проплыть немного: он знал, что раньше люди часто плавали в море. Зашёл чуть глубже, опустился на колени и неловко плюхнулся в воду. Сделал несколько быстрых движений руками, вдохнул, и вода попала ему в нос. Квиг со смехом закашлялся и снова встал на ноги. Да, это было не так просто! Но определённо очень весело.
        Принц бросил последний взгляд вдаль и повернулся к берегу. Он уже видел Теней. Будто тёмная материя сгустилась пятнами между деревьев. Смотреть на лес стало неприятно, хотелось отвернуться - и только так, боковым зрением, и можно было наблюдать за Тенями. Принц видел их впервые, но всё же чувствовал: что-то не так. От Теней веяло не только ужасом, но и старостью. Под сенью деревьев они могли существовать, но выйти на луг, где гуляли ветры, им было уже тяжело. Принц заметил, как ветер треплет края ближайшей к нему Тени, истончая её. Откуда-то Квиг знал, что век Теней на исходе. Отряд воинов разогнал бы их без труда.
        Вчера Квигу исполнилось шестнадцать. В замке его ждала Роза… хотя нет, об этом лучше не думать. Он был обычным подростком: упрямым, порой высокомерным. Умирать было не столько страшно, сколько досадно: он ничего не успел сделать… Хотелось броситься в воду и плыть до горизонта, не оборачиваясь. Вдруг он не утонет?!
        Но Квиг был не просто подростком - он был принцем, потомком Вальборга. На нём лежала б?льшая ответственность, чем за его собственную жизнь. Никто в замке Ивар не знал правды о Тенях, а Квиг знал.
        Принц приложил ладонь ко лбу. Замок на горе, являвший собой целый мир для каждого из его обитателей, отсюда выглядел совсем маленьким. Блеснула точка в лучах солнца: верно, его разглядывали в подзорную трубу. Принц помахал рукой.
        Тени пока были скрыты от наблюдателей из замка густым лесом, но они приближались. Пройдёт несколько минут, и они выступят на луг. Стража увидит, как они расправляются с принцем: может, не так быстро и лихо, как гласили легенды, но кто разберёт детали с такого расстояния?.. Так смерть принца ознаменует новую эру затворничества и страха. У Квига оставалось не так много времени, чтобы поступить правильно: так, как подобает не ребёнку, а правителю. Квигу впервые пришло в голову, что он как будущий король может лучше знать, что лучше для его народа, чем сам народ.
        Квиг хотел ещё раз взглянуть на птиц, но все они куда-то пропали. Он полной грудью вдохнул запах моря и утра, а затем двинулся к лесу, в последний момент сделав ещё один приглашающий жест рукой, который могли - как он надеялся - заметить наблюдатели.
        * * *
        Фигурка мальчика двинулась в сторону леса, и вскоре кроны деревьев скрыли её от взгляда Рейгара. Тот оторвался от подзорной трубы. Рядом стоял король - с другой подзорной трубой. Губы его были сжаты так сильно, что побелели.
        К полудню по всему замку разнёсся слух: принцу Квигу удалось выскользнуть из замка, обманув стражника. Его видели на лугу - том самом, что во внешнем мире - и никакие Тени на него не напали. Принц искупался, передохнул и отправился в лес - изучать внешний мир или строить жилище - кто знает?
        Остаток дня прошёл за подготовкой к экспедиции. Из оружейной были извлечены мечи, копья, сети, луки. Командовал походом начальник стражи. Король приказал: в случае встречи с Тенями проверить их силы, атаковав с расстояния или воспользовавшись численным преимуществом. Отступать - только если станет очевидно, что люди по-прежнему ничего не могут им противопоставить. Ночью многие обитатели замка не смыкали глаз, и по общему залу, где обычно спал Квиг, ходили шепотки. С первыми лучами солнца экспедиция выступила из замка.
        2018
        О том, что случилось с подданными короля Гиманда (того самого, чью армию Тени погнали до столицы), вы можете узнать из рассказа «Остров дождей»«Остров дождей»(. Рассказ, как и другие произведения, доступен для чтения на victorumanskiy.ruvictorumanskiy.ru(.
        Хостел
        1
        Новость от Вики застала Артёма врасплох. Он, конечно, улыбнулся, попытавшись изобразить спокойствие, но не факт, что вышло убедительно. Вика определённо ещё не ставила его перед столь серьёзным выбором.
        С Викой они познакомились… случайно ли? Во всяком случае, свело их, в некотором роде, несчастье. Или, по крайней мере, крупная неприятность: три года назад, когда Артёму было двадцать два, у него отжали бизнес по продаже финской обуви, который он строил с девятнадцати. Очередные проверки органов добрых дел оказались не рутиной, а оплаченным и спланированным рейдерским захватом. История эта занятная и довольно поучительная, но для другого рассказа. Главное, что всего месяц спустя Артём остался без бизнеса и почти без денег.
        Несмотря на общее потерянное состояние, какой-то частью своего сознания он ощущал странную бродяжническую лёгкость и лихость. Весна вступала в свои права, слякотный московский апрель сменился ветреным маем, и Артёму хотелось вдохнуть этот ветер полной грудью, чтобы тот подхватил его и унёс куда подальше. Пусть история с бизнесом подошла к концу, а жизнь-то как-никак продолжалась!
        У него оставалось около сотни тысяч - мало по меркам бизнеса, но вполне достаточно для осуществления его новой задумки. Чтобы подготовиться, Артём решил сходить встречу московской «Академии вольных путешествий», посвящённую автостопу по Норвегии. Артём пока Норвегию не планировал, но здраво рассудил, что многие советы универсальны, да и хотелось набраться смелости и вдохновения от опытных скитальцев.
        В поисках встречи пришлось поплутать. Отойдя от метро «Китай-Город» всего на километр, Артём неожиданно угодил в какие-то подворотни с бараками и помойкой. А по указанному адресу, похоже, вообще находились гаражи. Пригнув голову, Артём осторожно пролез в калитку, огляделся и увидел справа большой кирпичный гараж, на котором была красками нарисована схематичная карта мира. Артём дёрнул ручку железной двери, пригнул голову и нырнул в полумрак. Он не ошибся: на полу, на коврах и подушках, лежали и сидели люди, а дальняя стенка мягко освещалась подрагивающим лучом проектора.
        Здесь Артём впервые и увидел Вику: она сидела, прислонившись к подушке у стены. Босые ноги в лёгких брезентовых штанах она скрестила перед собой, а в смуглых и, похоже, довольно сильных руках сжимала блокнот. Длинные чёрные волосы были забраны назад, оставляя открытым высокий лоб. Глаза были тёмными, а казались ещё темнее из-за того, что были довольно глубоко посажены.
        Артём некоторое время наблюдал за её мимикой. Когда Вика была спокойна, уголки её губ были чуть опущены, а подступающую улыбку можно было распознать по тому, как чётче очерчивались её скулы.
        Позже Артём узнал, что необычная внешность Вики получилась при смешении русской и узбекской кровей, но тогда он думал совсем не об этом. Черты её лица нельзя было назвать правильными, и всё же Вика казалась Артёму невероятно красивой. Но не только красота манила его: Вика была частью того самого мира - настоящих путешествий и приключений, - знакомства с которым Артём так жаждал.
        Семинар вёл Влад - парень лет двадцати семи с загорелым обветренным лицом и волосами, собранными в хвост. Изначально Артём планировал конспектировать рассказ, но Вика частично нарушила эти планы, оттянув внимание на себя. Наблюдая, как она смеётся или сосредоточенно морщится, он не мог сдержать улыбки.
        После семинара посыпались вопросы. Тема Норвегии отошла на второй план, теперь обсуждали всё: волонтёрские программы в Мексике, пересечение границы Никарагуа, проникновение на товарняки в США… Обсуждение длилось и длилось, многие собирались и уходили, а Артём стойко ждал, набираясь знаний.
        Вика живо участвовала в общей беседе и часто и подолгу смотрела на Влада. Артёму вдруг представилось, что Влад - её парень, и после окончания лекции она так же легко и непосредственно подойдёт и поцелует его.
        Но нет - не поцеловала. Все натянули кеды и выбрались на свежий воздух - наконец-то! За время семинара на улице прошёл лёгкий дождик, воздух стал прохладным и влажным. Продолжая разговаривать, ребята двинулись в сторону метро, а Артём приблизился к Вике. Весь последний час он настраивался на разговор и уже заготовил несколько вопросов. Вика посмотрела на него, скулы её очертились от зарождающейся улыбки, и она весело рассмеялась. Этого Артём ожидать не мог.
        - Что?.. - начал он.
        - Ладно-ладно, - она подняла ладонь и опустила голову, точно пытаясь успокоиться. - Извини. Ты что-то хотел сказать?
        Странное поведение. Хотелось ответить: «Нет, ничего». Но было бы глупо показывать обиду. Он пожал плечами и сухо проговорил:
        - Хотел поподробнее расспросить про каучсёрфинг[1 - Одна из крупнейших гостевых сетей, существующая в виде онлайн-сервиса. Члены сети предоставляют друг другу помощь и ночлег во время путешествий и организуют совместные путешествия.] - как тебе удалось найти там столько друзей. И не считаешь ли ты, что это обусловлено тем, что ты девушка.
        - Да, нормальная тема, - кивнула Вика. - Судя по тому, как ты вглядывался в меня на встрече, она тебя и впрямь интересует! Можем обсудить за кофе.
        Вика говорила серьёзно, но Артём видел, что она снова сдерживает улыбку.
        Они засели в кофейне неподалёку от Кузнецкого моста. Артём слегка волновался, а Вика, похоже, была абсолютно спокойна. Она подробно отвечала на его расспросы.
        Вике было двадцать три, как и Артёму, и она должна была вот-вот закончить ГУЗ по специальности «Архитектура». Родители запрещали ей работать до окончания учёбы. При этом у неё было всё, чего она желала - денег у семьи хватало, - но только в том случае, если это одобряли родители. И путешествия они одобряли лишь в самом цивилизованном виде: с самолётами, отелями и такси. Вика брала максимум от такого подхода, объехав половину Европы и насладившись шедеврами архитектуры в Барселоне, Риме и Афинах, но мечтала о большем. Ей хотелось по-настоящему окунуться в атмосферу путешествия: общаться с местными, разделять их быт, с туристических площадей нырять в переулки, затем оставлять города и вырываться на бескрайние просторы дикой природы.
        Спорить с родителями было бесполезно, и Вика вскоре прекратила и пытаться. Но это не значит, что она отказалась от своих намерений. Её уже знали ребята из АВП, а в разных частях света у неё появились друзья на каучсёрфинге. Она откровенно ответила на вопрос Артёма, что девушке действительно легче начать разговор, но вот чтобы завязать настоящую дружбу по переписке, мало быть девушкой - надо интересоваться и собеседником, и культурой его страны, и самой предлагать интересное общение.
        Из карманных денег, которые родители выдавали Вике в весьма скромных объёмах, она откладывала часть - каждый месяц на протяжении пяти лет. И теперь их скопилось достаточно, чтобы предпринять пару цивилизованных поездок - или полгода путешествовать дикарём! Куда и как? Да вот, пожалуйста! Автостопом из Москвы в Ригу, а оттуда через Литву, Польшу и Германию - до Дании. Потом на пароме в Исландию - жемчужину холодного Атлантического океана с её бескрайними северными равнинами, невысокими, кряжистыми горами, горячими гейзерами, бьющими из-под земли на несколько метров, колючими ливнями и величественными китами.
        С родителями Вика разругалась: они были резко против такой авантюры. Главным образом их волновали водители-маньяки - Вика закатила глаза.
        Артём молчал.
        - Ну что? Не зря ж я старалась? - Вика снова засмеялась. - Такую историю тут… такую историю тебе рассказала! Давай, твоя очередь.
        Артём заговорил. Он хотел вкратце рассказать про развал бизнеса, но Вика уточняла каждую деталь, стараясь разобраться в экономических и юридических хитросплетениях, и ему приходилось делать новые и новые отступления.
        Рассказывал он целый час. Горло пересохло, и пришлось заказывать ещё чай. Когда он закончил, Вика немного помолчала, а потом спросила:
        - Поедешь со мной?
        Она всегда старалась докопаться до сути. Вначале Артёма это удивляло, но потом он привык. Где бы они ни были - ждали машину на трассе под палящим солнцем, отгоняя мух, прятались палатке в глубине городского парка или шагали под дождём в гору, - они постоянно рассказывали друг другу истории. Вика любила поспорить, и её напористость порой становилась неприятной. Артём пытался возражать, но быстро понял, что этим лишь распаляет её. Тогда он просто замолкал, и вскоре Вика остывала сама, брала его за руку и, привстав на носки, целовала в небритый подбородок. После этого недавний спор казался сущим пустяком.
        Пасмурным августовским днём Артём и Вика, держась за руки и дрожа на ветру в мокрой одежде, стояли у водопада Гюдльфосс в Исландии. Внезапно выглянуло солнце, над водопадом пробежала радуга, и Артём понял, что счастлив.
        * * *
        С первой их встречи прошло два года. Новый бизнес Артём не основал, а вместо этого занялся фрилансом. Вика проработала год в архитектурном бюро и тоже перешла на удалёнку, что позволяло им путешествовать и даже жить в разных частях света: так они провели три месяца в Индии и пять - во Вьетнаме.
        В этом ноябре у них не было настроения испытывать себя, хотелось просто отдохнуть. Они долетели до Казани и, исследовав её, отправились обратно на попутках и электричках. И вот, по прибытии во Владимир, Вика и огорошила Артёма. Он знал, что у неё задержка, но не сильно волновался, а она решила сделать тест - и тот показал положительный результат. Когда-то давно Артём читал, что тесты могут ошибаться, и естественно, в Москве Вике предстояло УЗИ. Но верилось в такие ошибки с трудом, и Артём серьёзно задумался.
        Пока Артём учился и делал бизнес, его не сильно волновал вопрос отношений, и к своим подружкам он относился не слишком серьёзно. Он знал, что впереди ещё долгая жизнь. А затем появилась Вика. Они путешествовали и узнавали новое, не будучи привязанными ни к одному месту на земле, и вместе их удерживало чувство, а не обязательства. И вот - ребёнок. Артёму казалось, что его рождение разом уничтожит не только всю свободу и лёгкость, но и шанс серьёзно поменять свою жизнь в будущем. До сих пор он не стоял перед выбором, где ставка была бы столь высока.
        Артём решил не торопиться. В любом случае, УЗИ они собирались делать только в Москве, и до этого момента он мог воздерживаться от комментариев, говоря Вике, что лучше подождать результата. А за те пару дней, которые они собирались провести во Владимире, у него была возможность всё хорошенько обдумать.
        2
        Увидев баннер на сайте компании «Окиба», Стёпа едва не сплюнул от злости. «Настроим рекламу, которая гарантированно приведёт вам новых клиентов». Набирая номер, он подумал, что не откажет себе в удовольствии спросить, в чём же заключается эта гарантия. Последовала пятиминутная перепалка с девочкой на том конце провода, а удовольствия он так и не почувствовал. Весьма ожидаемо девочка не знала, что означает слово «гарантия», вопроса о материальных обязательствах не понимала и лепетала что-то вроде: «Посмотрите наши отзывы, мы давно на рынке». О нет, разумеется, компания «Окиба» не давала никаких гарантий прихода новых клиентов, и по уму стоило бы сделать скриншот с их сайта и идти в суд с иском о невыполнении обязательств публичной оферты… Правда, таким иском разве что насмешить можно было бы. Стёпа прямо представил реакцию судьи и секретаря - приходилось ему уже судиться… Он покраснел от стыда, смешанного с упрямством.
        * * *
        Открытие филиала в Нижнем затянулось на неделю с лишним и вышло крайне напряжённым. С инфраструктурой они разобрались достаточно быстро, а вот разъяснить сотрудникам, как ей пользоваться - это была задачка посложнее. Девочки из отдела продаж смотрели пустыми глазами, кивали и ничего не понимали. Стёпа злился, потел, отбрасывал со лба волосы и тут же приглаживал их: нельзя было забывать о двух прыщах, дискредитирующих серьёзного двадцативосьмилетнего специалиста.
        Затхлый офисный запах первым встречал Стёпу на работе. Ноябрь был слякотным и ветреным, окна целыми днями держали закупоренными, и люди варились в духоте. И всё же именно здесь, в офисе, была его «территория силы». Как хищная белая птица, он парил в своей рубашке по помещениям, вызывая страх у девочек и мановением руки заставляя работать офисную технику.
        Стёпа не обязан был торчать на работе допоздна, но уходить не спешил. После работы его ждала гостиница - классическая совковая, простецкая, с вездесущим едва уловимым запахом хлорки. Закрыв на ключ тонкую деревянную дверь комнаты (тут их никто не называл номерами), он снимал рубашку, смотрел в зеркало на своё щуплое тело с начинавшим обозначаться животиком и чувствовал, как исчезает вся его значимость.
        * * *
        Директор филиала решил, что работы по запуску окончены, и шеф из Москвы дал добро. Он позвонил Стёпе и предложил отдохнуть денёк.
        - Сгоняй во Владимир - как раз по дороге, - предложил шеф. - Мы с Машкой были недавно, на денёк самое оно. Только давай без шика.
        - Конечно, спасибо, - ответил Стёпа.
        Уже положив трубку, он подумал, что стоило узнать, насколько без шика. Но перезванивать шефу и уточнять было уже неловко.
        Зайдя в интернет, Стёпа купил билет на поезд и забронировал хостел: не самый дешёвый, но всё же дешевле, чем номер в гостинице. Ему пришла в голову мысль: праздников сейчас нет, все работают, погода дрянная, так может, он окажется в общей комнате один? Или с какой-нибудь девушкой, а это вообще было бы сказкой. На несколько минут его захватили фантазии о приключении в незнакомом городе. Когда-то такие мечты посещали его часто, и Стёпа даже пытался воплотить их в жизнь. Хотя бы раз в месяц он ездил куда-то на выходные, но, сколько бы он ни гулял по городам, никто не подходил к нему и не хватал за руку, чтобы утянуть за собой в приключения.
        Оставались стандартные, надёжные впечатления, приобретаемые за деньги. Стёпа отсмотрел несколько сайтов с гидами по Владимиру. Один из сайтов принадлежал экскурсоводу-девушке, и Стёпа написал ей в чат.
        Несмотря на множество разочарований, надежда на чудо так и не оставила его до конца.
        * * *
        Провести весь день в поезде и приехать в город под вечер - то ещё удовольствие. Несмотря на то, что Стёпа целый день лежал или сидел, выйдя на перрон, он почувствовал себя совершенно разбитым. Похоже, сейчас был тот самый случай, когда стоило раскошелиться на такси.
        Первое, что бросилось ему в глаза во Владимире - не разбитые дороги (они были такими же, как в большинстве провинциальных российских городов), а большие проблемы с освещением. Через десять минут рывков по тёмным улочкам, от которых Стёпу начало подташнивать, такси свернуло в совсем уж глухой переулок и едва не утонуло в канаве. Лобовое стекло стало мутным от грязи, размазываемой дворниками.
        За окном потянулись железные заборы, за которыми можно было разглядеть старые деревянные дома и более новые, но безликие бетонные строения, многие из которых казались брошенными. Рядом с очередным забором из цельных листов алюминия таксист тормознул. Прижав лицо к стеклу, Стёпа увидел что-то вроде частного дома из бетонных блоков. На его стене горел одинокий электрический фонарь, позволявший разглядеть грязную облупившуюся побелку. Это и был его хостел.
        Стёпа нажал на кнопку рядом с массивной железной дверью, дождался пиканья и вошёл в полутёмное помещение.
        Обстановка немало его удивила. После грязной и разбитой улицы он никак не ожидал увидеть что-то приличное, а уж тем более - атмосферное. Чёрные стены, белое лицо Че в окружении лозунгов на испанском, запах кальяна… Посередине комнаты - несколько кресел. Телевизор на стене без звука гоняет новости, отбрасывая на стены синие отсветы. Слева - стойка ресепшена, переходящая в барную.
        Двое парней, болтавших за стойкой, вначале смотрели вопросительно, но, увидев распечатку бронирования, быстро вошли в курс дела.
        - Откуда сам? - дружелюбно спросил один из парней - высокий и худой, с непослушными чёрными волосами и впалыми скулами. Щёки его покрывала едва наметившаяся щетина, а глубоко посаженные глаза смотрели с весёлой искоркой. По виду он был ровесником Стёпы.
        - Из Москвы.
        - О, Москва! Садись, - он показал на высокое кресло у стойки, покрытое потрескавшимся кожзамом, а сам прошёл с другой её стороны и взял из бара бутылку водки. - Будешь?
        Они опрокинули по стопке, и у Стёпы навернулись слёзы. Внутри потеплело.
        Парня звали Димой, и он оказался администратором хостела. Он стал расспрашивать Степу, чем тот занимается, надолго ли приехал, и какие планы.
        - Город посмотрю, уже нашёл гида.
        - Почём?
        - Три тысячи.
        Дима расхохотался и смеялся так долго, что Стёпа начал за него опасаться. Со слезами на глазах он постучал Стёпу по плечу. Тому захотелось как-то оправдаться:
        - Слушай, ну всё же экскурсия три часа идёт.
        - Да я тебя бесплатно свожу! Или вон Вася сводит.
        Димин друг (или коллега?) покосился на него с сомнением, но ничего не сказал.
        - У тебя же работа, - ответил Стёпа.
        - Когда сам хочу, - Дима даже приосанился. Стёпа подавил усмешку: да, свободный график - это сильно!
        У Димы зазвонил телефон.
        - Да… - ответил он. - Пока работаю. Пока не знаю, когда! Я позвоню. Да-да, я помню.
        - Слушай, я не хочу мешать, - сказал Стёпа. - Пойду спать, устал…
        - Да сиди… Это жена, ей пора привыкнуть уже! Пора привыкнуть… что у меня работа.
        - Если хочешь, можешь со мной сходить на экскурсию. Плачу всё равно я.
        - А пошли! Хотя бы не дам ему тебя обдурить.
        - Ей.
        - А-а-а, вон оно что! - осклабился Дима.
        Договорившись о завтрашней встрече и поднявшись на ноги, Стёпа почувствовал некоторую нетвёрдость. Дима крутанул ручку на музыкальном центре, и из мощных колонок вырвались звуки клубной музыки. Он подмигнул, пританцовывая, а Стёпа понадеялся, что в комнатах хорошая звукоизоляция.
        Вася провёл Стёпу вглубь зала. Пригнув голову, они прошли в арку.
        - Здесь душ и туалет, - Вася ткнул пальцем влево и стал спускаться по металлической винтовой лестнице. Внизу неожиданно обнаружилась ещё одна довольно массивная деревянная дверь, и Вася потянул ручку. Они попали в просторный зал с приглушённым светом. Вдоль стен стояли двухъярусные кровати со шторками, а в углу - пара электрических обогревателей. По центру расположились два круглых столика и кресла, в которых сидели двое ребят лет двадцати пяти - парень и девушка. Дима под конец обмолвился, что гостей сейчас всего двое - значит, это они.
        Девушка показалась Стёпе очень красивой. Парень держал её ладонь в своих руках, и, склонившись, что-то тихо говорил ей на ухо. Он посмотрел в глаза девушке, слегка кивнул, будто приободряя её, а потом уже вежливо поздоровался со Стёпой.
        * * *
        В 10:30 Стёпа уже сидел в кресле у ресепшена. Вчера они с Димой договорились встретиться в 10:40 - за 20 минут до начала экскурсии. До улицы Дворянской, откуда она начиналась, можно было дойти за полчаса, но Дима настоял, что они поедут на машине.
        Через пятнадцать минут Стёпа встал и подошёл к дежурному - сегодня это был не Вася - и попросил связаться с Димой. Парень сделал звонок и ответил, что Дима будет с минуты на минуту. Стёпа вернулся в кресло.
        Время убегало, и он всё больше нервничал. Следующий заход он сделал в 10:57. Набрав Диму, дежурный сразу передал трубку Стёпе.
        - Братан, что там у тебя? Я скоро буду! - прокричал Дима. На заднем плане играла громкая музыка, и это мешало разбирать речь.
        - Мы опаздываем, я с гидом договаривался, нехорошо!
        - Да всё-всё, я скоро буду!.. Мы же на машине, успеем!
        Стёпе оставалось только ждать: пешком всё равно было уже не успеть. Он позвонил гиду и объяснил ей ситуацию. Та обещала подождать.
        Машина подъехала в 11:15. Стёпа пулей выскочил на улицу. За рулём сидел незнакомый ему мужик, а Дима устроился рядом. Залезая на заднее, Стёпа слышал, что они спорят, но вникать в суть ему не хотелось.
        - Дим, нам ехать надо, время! - сказал он.
        - Подожди минуту…
        - Сколько ещё ждать? Гид ждёт уже давно!
        - Макс хочет сейчас в бар ехать, там все наши собираются. Хочешь с нами?
        - В смысле, с вами? Пусть он просто подбросит нас на экскурсию.
        - Братан, к нам приехал друг из Казани. И он скоро женится.
        - Меня подвезите тогда.
        Макс угрюмо смотрел перед собой, ничего не говоря. Похоже, они с Димой это уже обсуждали. Дима наклонился между сиденьями, придвинул лицо к Стёпе и заговорил тихо, доверительно:
        - Стёп, Егор Максу как брат, и он женится. Мы и так опаздываем, Макс нервничает. Твоя экскурсия - это совсем в другую сторону. Давай потом сходим?
        - А что с гидом? Она нас ждёт вот уже… двадцать минут.
        - Да забей. Скорее всего, она уже ушла. И в баре будут девушки, если ты об этом.
        Стёпа втянул носом воздух. Если бы он умел драться, то ударил бы Диму. Это был обман, обман и предательство. Причём неоднократное: ведь Стёпа звонил Диме, и тот подтверждал договорённость! И ведь он не просто подставлял Стёпу, а подставлял ещё и девушку-гида.
        И хотя было бы справедливо послать Диму и всех его друзей к чёрту, Стёпа понимал, что это вряд ли как-то поможет.
        Если исправить ситуацию нельзя, то, может, стоит ею воспользоваться? Сам Дима обращал на своё предательство так мало внимания, как будто его и не было. Можно было сделать вид, что ничего страшного не произошло, и отправиться в бар. Если не встреча с гидом, так может, эта вечеринка сулит новые неожиданные знакомства?
        - Диман, давай быстрее! - громко сказал Макс.
        Стёпа молча кивнул. Дима повернулся вперёд, махнул рукой, и Макс вдавил газ.
        Стёпа вытащил телефон и написал смс гиду: «Простите, я не приду. Это не по моей вине. Напишите номер карты - переведу вам оплату».
        * * *
        В баре собралось человек пятнадцать. Дима с криками кинулся обнимать Егора из Казани и моментально забыл про Стёпу. Все пили и травили анекдоты, и Дима, втиснувшийся рядом с Егором, быстро стал душой компании. Стёпе, усевшемуся с краю, оставалось только вежливо улыбаться, потягивая пиво. Он прислушивался к разговору и время от времени хотел вставить реплику, но не мог: никто не смотрел в его сторону, а кричать он не умел. Надо было дождаться паузы, чтобы вставить своё слово, и Стёпа ждал, но пауза всё не наступала, а тема разговора уже менялась на другую.
        Через пару столиков от них сидели три девушки, и Дима часто посматривал на них, а потом даже помахал рукой. Вскоре он выбрался из-за стола и подсел за их столик. После нескольких его реплик девушки стали покатываться со смеху, а Дима, активно жестикулируя, всё ближе придвигался к одной из них - молодой курносой блондинке.
        С полчаса спустя блондинка засобиралась - и, похоже, Дима уходил с ней. Он подошёл к столу, чтобы ещё раз хлопнуть по плечу и обнять Егора.
        «А мне что делать?» - хотел спросить Стёпа, но промолчал. Посидев ещё минут пятнадцать и допив остатки пива, он вежливо попрощался и даже услышал «Да, пока» от одного из соседей. Выйдя на улицу, он поёжился от холодного ветра. Время перевалило за час дня, небо серело, и у него оставалось меньше трёх часов, чтобы добраться до центра и увидеть хоть что-то при свете дня.
        3
        Вика с самого утра вела себя дерзко - даже больше, чем обычно. Она высмеивала корявую архитектуру улиц, где старинные здания соседствовали с уродливыми новыми постройками и нелепыми рекламными щитами.
        - Наслаждайся хотя бы этим, пока мы ещё можем, - с сарказмом говорила она, обводя рукой улицу. - Хотя ты-то сможешь и потом, какие проблемы.
        Артём долго не мог понять, в чём дело, а его осторожные расспросы натыкались на деланное недоумение: как будто это он выдумывал проблемы, а Вика вела себя как обычно. Наконец Артём остановился и взял её за руку. Вика тоже остановилась, но смотрела не на него, а в сторону. Ветер бросил волосы ей на лицо.
        Свободной рукой Артём убрал волосы назад и мягко повернул её лицо к себе.
        - Посмотри на меня, - негромко сказал он.
        Вика послушалась. Артём вгляделся в её глаза и всё понял. Вика была напугана. До сих пор он думал, что ей неведом страх: так отважно она решалась на любые авантюры. Похоже, здесь на кону стояло что-то более важное: она боялась, что он будет против рождения ребёнка.
        - Я с тобой, моя родная, - Артём заключил её в объятия.
        Позже, когда они впятером с его друзьями сидели на крыше кирпичной высотки на окраине города, Артём решил, что, в сущности, раздумывать тут не о чем. Он любил Вику, а значит, нужно было не сомневаться, а озаботиться насущным вопросом: как лучше организовать их жизнь с учётом того, что у них будет малыш. Переселиться туда, где свежий воздух и много фруктов: может, в Крым? Что же касается впечатлений… с Викой и ребёнком его жизнь всё ещё обещала быть более яркой, чем с другой девушкой без ребёнка. А когда подрастёт - можно будет путешествовать всем вместе.
        Что ж, тогда тянуть ни к чему. Завтра с утра он тихо встанет пораньше, доедет до ювелирного и купит кольцо. Потом предложит Вике пройтись по парку - времени до поезда как раз должно хватить. А там уж найдётся подходящее местечко.
        4
        Настроение у Стёпы было отвратительным. Ни чумазые достопримечательности в подступающих сумерках, ни дешёвый приторный крем пирожного в кофейне, ни промозглый ледяной дождь не способствовали получению удовольствия. К девяти вечера он вернулся в хостел. К его удивлению, Дима с Васей снова были тут. Стёпа хотел просто кивнуть и пройти вниз, но Дима замахал руками:
        - О, как сам? Будешь ром?
        Стёпа посмотрел на предателя. Знает ли Дима, что это по его вине он выбросил на ветер три тысячи - гид деньги получила, но никак это не прокомментировала - и практически остался без нормального выходного? Издевается он - или просто не задумывается о таких вещах? Уязвлённое самолюбие заявляло: издевается. Разум отвечал: нет. Дима не такой хороший актёр. Он просто неисправимый разгильдяй.
        Стёпа подошёл к стойке, и Дима разлил ром. С часок они пили, болтая о политике, и Стёпа почувствовал, что ему и впрямь становится лучше. С прогулки вернулись парень с девушкой, с которыми он познакомился вчера. Присоединиться они не захотели и отправились вниз - спать.
        Стёпе было интересно, как прошло Димино свидание с блондинкой. Познакомиться с такой красивой девушкой в баре и почти сразу уехать с ней - запредельный успех. Но Дима про блондинку не говорил, вместо этого они с Васей стали обсуждать жену одного из московских чиновников: как с интересом узнал Стёпа, её называли «королевой плитки» за миллионные махинации при закупках этой самой плитки.
        Через час Вася, покачиваясь, пожал им руки и отправился домой. Стёпе показалось, что в воздухе запахло горелым. Дима продолжал доказывать, что главная проблема России - это олигархи. Стёпа же пытался сообразить, откуда идёт запах, но был уже изрядно пьян, и мысли ворочались неохотно. Он даже не мог толком вспомнить более одного живого олигарха…
        - Дим, ты чувствуешь?
        - Что?
        - Дымом тянет! Проверить надо.
        - Думаешь, горит что-то?
        Степан задумался над вопросом.
        - Определённо, где-то что-то горит, - ответил он.
        - Будешь ещё ром? Или водки?
        - Да спать уже надо бы, у меня завтра с утра поезд…
        - Ну вот и поспишь в поезде! Забей, братан, ты же сам говорил, что у тебя отгул.
        - Окей, можно ещё немного рома, но проверь, откуда гарью пахнет. Это важно…
        - Отлично!
        Дима прошёл вглубь помещения и скрылся в арке. Стёпа отдался мрачным мыслям: завтра в Москву, в офис. Поездка во Владимир, как и ожидалось, не принесла принципиальных изменений в его жизнь. А для того же Димы такие изменения были в порядке вещей, взять хотя бы его знакомство с блондинкой.
        Когда Димы не было уже с пять минут, Стёпа вдруг заволновался: вдруг и впрямь у них что-то горит?
        Он встал и направился к арке. Запах гари ощущался уже отчётливее, и Стёпа не на шутку встревожился. В арке он нос к носу столкнулся с Димой.
        - Эй, всё в прядке? - спросил Стёпа.
        - Конечно! Смотри!
        Дима показал ему бутылку рома.
        - Ладно, пошли, только недолго!
        Они отправились к стойке.
        - А что горело-то? - спросил Стёпа.
        - Горело? - наморщился Дима. - Не знаю, может с улицы?
        Стёпа застыл на месте.
        - Ты же сказал, что проверишь!
        - Да ты успокойся…
        Стёпа бросился обратно к лестнице и стал спускаться, перепрыгивая ступени. Здесь запах дыма ощущался ещё сильнее. Он схватил ручку двери, дёрнул за неё и тут же отпустил: металл обжёг руку. Из дверного проёма в лицо ему ударил жар, и он отпрянул, закрыв лицо рукавом. Под ноги прыгнула ступенька, и он упал спиной на лестницу. Всё вокруг окутал дым, дышать стало практически невозможно.
        Стёпа физически ощутил всплеск адреналина в крови. Мозг заработал стремительно. Десятки раз за свою жизнь он видел инструкции на случай пожара, но никогда не стремился их запомнить. Теперь они разрозненными пятнами возникали в его памяти. Нужно прижиматься к полу, а лицо обмотать тряпкой? Или вовсе нельзя входить в помещение без противогаза? Но нет, там внутри - прекрасная черноволосая девушка, и она должна - просто обязана - быть жива!
        Дима спустился вниз двумя прыжками.
        - Надо намочить тряпку и замотать лицо! - заорал Стёпа.
        - Помоги! - крикнул в ответ Дима, перепрыгивая лежащего Стёпу и кидаясь внутрь.
        - Стой!.. Надо…
        Стёпа уже кричал в сплошную пелену дыма. Секунду он колебался, а затем бросился наверх за мокрым полотенцем.
        * * *
        Отъезд из Владимира пришлось перенести. Стёпа не спал всю ночь - вначале сидел в кислородной маске в машине скорой, потом долго и нудно отвечал на вопросы полицейских. В полпятого утра он на такси поехал на Горького 5, в больницу. В домике охраны посреди прохода двухметровой ширины стоял турникет шириной в полметра. На нём авторитетно горела красная лампочка. Чуть поколебавшись, Стёпа просто обошёл турникет слева. Охранник за стеклом ничего не сказал.
        В регистратуре главного корпуса Стёпа провёл пятнадцать минут: пытался выяснить новости, предварительно убедив дежурную, что эти новости он имеет право знать. Когда она наконец вникла в его объяснения, то даже исполнилась сочувствия и таки позвонила по внутреннему телефону. Дослушав её отчёт, Стёпа покивал, поблагодарил и сразу отошёл от окошка. Смотреть на её сочувственную мину, а уж тем более выслушивать что-либо на эту тему ему не хотелось. Он прижался спиной и затылком к стене, закрыл глаза и простоял так пару минут, пока его не окликнули:
        - О, здор?во! Где тебя всю ночь носило?
        На Диме была футболка, джинсы и тапки, а на плечи он набросил тёплую чёрную куртку. Руки он в рукава не продел, и Стёпа заметил, что они обмотаны бинтами. Лицо и шея его были покрыты остро пахнущей мазью.
        - С ментами общался. Ты как?
        - Пошли, расскажу.
        Дима поманил Стёпу за собой и, толкнув белую пластиковую дверь, вышел на крыльцо. Оказавшись на улице, Дима сразу вытащил из кармана джинсов пачку сигарет.
        - Не хотел там светиться - мне вроде как нельзя выходить из палаты, - пояснил он, закуривая.
        - Как ты вообще?
        - Да нормально… Болит всё только. Жена чуть не убила! Теперь пошла кофе пить… успокаиваться.
        Стёпа молча смотрел на него. Этой ночью он стал свидетелем чего-то невероятного: задержав дыхание, без какой-либо защиты, Дима вытащил из пожара девушку. Когда Стёпа, сорвав с лица мокрое полотенце, на руках выносил её во двор, у неё начались судороги. Она дышала часто-часто и хрипло, а он не мог вспомнить, нужно ли в таком случае делать искусственное дыхание. Дима появился следом, таща на плече парня. Лицо и волосы Димы были в саже, а руки покраснели от ожогов. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени рядом со Стёпой - прямо в слякоть и грязь. Секунду спустя парня на его плече вырвало.
        Теперь Стёпе нужно было сообщить Диме то, о чём тот не спрашивал. Он постарался передать всё ровно, без эмоций:
        - Ребята до сих пор в реанимации. Лежат под кислородом и какими-то уколами. Живы, но непонятно, насколько тяжёлыми будут последствия - так мне сказали. Неизвестно, переживёт ли это их мозг.
        Лишь несколько секунд спустя Стёпа понял, что непроизвольно задержал дыхание - и выдохнул.
        В некотором смысле Артёму и Вике повезло. Очаг распространения был в левом ближнем углу зала - рядом с входной дверью. Предположительно, пожар вызвало короткое замыкание в старой розетке, в которую был включён обогреватель. Ребята же спали у дальней стены, и они не обгорели. Но они не проснулись, а от воздействия угарного газа потеряли сознание. Теперь всё зависело от того, сколько времени они им дышали.
        Дима выглядел смущённым.
        - Да уж… Блин, ну будем надеяться, что всё будет нормально…
        Дверь открылась, и на крыльце появилась миловидная молодая медсестра.
        - Краснов! - крикнула она. Дима так и подпрыгнул. - У вас укол, живо в процедурный!
        Стёпа обратил внимание, что, несмотря на повышенный тон, голос её звучал весьма мелодично.
        - Ого, я не знал, что в больницах бывает такая красота! - откликнулся Дима. - Я пойду на уколы, но только если колоть будете вы, а не какая-нибудь бабуля.
        Медсестре не удалось сохранить недовольное лицо. Щёки её порозовели, и она рассмеялась.
        - А ну давай в процедурный, - она махнула на Диму рукой.
        2018
        Исключительно рабочие отношения
        Всего раз взглянув на незнакомку с другой стороны стола, Вова уже крепко понадеялся, что она чья-то подруга или супруга, а не его новая коллега. Узкое чёрное платье очертило её стройный силуэт. Короткие рыжие волосы в полумраке отливали бронзой. На тонких губах, подведённых неяркой помадой, играла еле заметная улыбка - Вова даже не был уверен, что она ему не померещилась. Опустив голову и помешивая коктейль трубочкой, незнакомка слушала Гришу - менеджера по продажам. Закончив говорить, Гриша выжидающе уставился на неё. Лишь несколько секунд спустя она едва заметно кивнула, а затем подняла взгляд, но не на Гришу, а на Вову. В глубине её зрачков плескалось тёмное древнее море - ласковое, но неумолимое. Вову как будто окатило холодом, на долю секунды им овладела странная беспомощность. И тут же следом пришла досада и злость. Он отвернулся.
        Саша сидела рядом. Копна мягких светлых волос была забрана в хвост, а зелёные глаза смотрели мечтательно и слегка рассеянно. Такая красивая и такая родная. Вова легонько провёл рукой по её предплечью и поцеловал в висок.
        - Как ты? Не устала?
        - Всё хорошо, любимый. Почему у тебя такие холодные руки?
        Он пожал плечами:
        - Пойду покурю. Так точно согреюсь.
        - Ну Вова!
        Он рассмеялся и снова коротко поцеловал жену - на этот раз в щёку.
        - Не волнуйся. Я действительно взбодрюсь.
        - Хорошо, только оденься!
        Оказавшись на улице, он втянул носом морозный воздух, и ноздри защипало от холода. Надеть куртку и впрямь оказалось хорошей идеей. Из-за резкой смены температуры глаза начали слегка слезиться, и он сморгнул. Огни торгового центра напротив смазались и зарябили. Закурить удалось не с первого раза, но Вова справился и с этим.
        Тяжёлая дверь ресторана открылась, и на крыльце показалась та самая незнакомка. «Совпадение, не так ли?» - мрачно подумал Вова.
        На вид ей можно было дать около тридцати. Держалась она очень прямо и казалась выше благодаря каблукам. Совета накинуть куртку ей, очевидно, никто не дал.
        - Алиса, - голос её оказался неожиданно низким и даже с небольшой хрипотцой.
        - Владимир, - сухо ответил он и снова перевёл взгляд на фонари ТЦ.
        Встречая интересных девушек, Вова всегда старался помнить, чего стоило построить отношения с Сашей.
        Детство его прошло в Костроме. Уход отца, мать, сбивающаяся с ног в попытках прокормить его и двух его младших сестёр, прогулы колледжа ради работы - он давно рассчитывал только на себя. И пусть он не хватал звёзд с неба, но у него было кое-что другое - упрямство. В пятнадцать он доставлял посылки, в двадцать один - разъезжал на «девятке», контролируя поставки продуктов, а в двадцать четыре - продал машину и переехал в Москву. Чтобы снимать комнату, нужно было работать, и после двух недель поисков Вова неофициально устроился в фирму, занимавшуюся оптовой торговлей. Трудолюбие и упорство и тут не остались незамеченными: постепенно он становился ценным сотрудником.
        В свободное время Вова шатался по городу, глазея на людей и их занятия. Светловолосая девушка с книгой в скверике на Пушкинской показалась ему невообразимо далёкой. Лёгкое летнее платье оставляло открытыми её нежные плечи - они были совершенны. Возможно, кто-то другой - поскромнее и попугливее - прошёл бы мимо, а потом долго вспоминал бы это наваждение. Вова же упрямо наклонил голову вперёд, развернулся на носках на гравиевой дорожке и двинулся к скамейке. Девушка вначале смотрела удивлённо, а затем искренне и беззлобно смеялась над его неловкими объяснениями.
        Саша не отправила его восвояси, и это был успех. Сама она была коренной москвичкой, училась на третьем курсе Вышки[2 - Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ). Московский университет.] на экономиста, много читала и слушала классическую музыку: человек совсем другого мира. Общение их начиналось с малого, но Вова почти сразу почувствовал некоторый интеллектуальный разрыв. И снова он не сдался. Он и раньше стремился к развитию, но его окружение было весьма непритязательным, теперь же рядом появилась девушка, ценившая ум, и это мотивировало гораздо сильнее. Он начал читать - и внезапно понял, как много упускал раньше. Он не мог оторваться от Хемингуэя и Войнич, потом мужественно терпел, силясь справиться с «Идиотом». Чуть позже Вове попался «Наполеон» Тарле, и эта книга пробудила в нём новую страсть - к исторической литературе.
        Он начал слушать классику. В его плеере появились Шопен, Бах, Вивальди, Скрябин. Эта наука давалась куда тяжелее, чем книги, и под большинство композиций он засыпал, но были и вещи, приводящие его в восторг, вроде «Зимы» из «Времён года»[3 - «Времена года» итальянского композитора Антонио Вивальди - первые четыре из двенадцати скрипичных концертов его восьмого опуса, одно из самых знаменитых его произведений и одно из известнейших музыкальных произведений в стиле барокко.].
        Когда они с Сашей начали встречаться, Вова не мог поверить своему счастью. Из запредельного идеала, существа из другого измерения, Саша превратилась в его девушку - живую и тёплую. Вова твёрдо решил доказать, что выбор её не был напрасным, и окружил её заботой и вниманием, стараясь делать счастливым каждый её день.
        - Вы не могли бы дать сигарету и зажигалку? - спросила Алиса.
        Вова нахмурился, вытаскивая пачку. Поднося зажигалку, чтобы прикурить Алисе, он заметил, что руки её слегка подрагивали.
        - Обычно не курите? - его вопрос прозвучал чуть более резко, чем хотелось.
        - Обычно нет. Но сейчас мне не помешает успокоиться.
        - Вот как? А что случилось?
        Задав вопрос, он тут же снова разозлился. Зачем он развивал разговор?
        - Встречи с некоторыми людьми кружат голову.
        Вова ошарашенно уставился на Алису. Она затягивалась, невидящим взглядом уставившись вдаль.
        - Да, Григорий - хороший человек и отличный специалист. - Вова попытался интонацией поставить точку в разговоре.
        - Кто такой Григорий?
        Руки Алисы по-прежнему дрожали. Вове было прохладно в зимней одежде, а она стояла в одном платье. Даже из вежливости стоило предложить ей куртку. Эта мысль окончательно вывела Вову из себя.
        - Извините, я пойду, - как можно дружелюбнее сказал он и затушил сигарету. - Меня ждёт жена. И вам не советую задерживаться - холодно.
        Он дёрнул дверь и вновь очутился в тепле ресторана.
        * * *
        В понедельник Вова спросил Гришу, кто такая эта Алиса.
        - Понравилась? - оскалился Гриша. - Она наш новый финдир. Пришла вместо Филимоновой.
        - И как, справляется?
        - Говорят, финансисты уже ходят по струнке.
        Вова показал большой палец. Не так уж всё плохо. Строгая начальница, работает в другом отделе - поводов для сколько-нибудь близкого общения не предвиделось.
        Всю следующую неделю он действительно почти не встречался с Алисой. Иногда они пересекались в столовой, но не было ничего проще, чем кивнуть и отвернуться. Он начал привыкать к такому соседству, и теперь его пульс лишь немного учащался, когда он замечал знакомый бронзовый отблеск волос.
        Дважды в неделю Вова с Сашей ездили в фитнес-клуб в их районе. В эту среду Саша пошла в бассейн, а Вова - в тренажёрный зал. Ему нужно было выпустить пар, что он и сделал: за два часа с него сошло семь потов.
        После тренировок Вова с Сашей всегда встречались в холле, у бара со спортивными коктейлями. Сегодня Саша уже ждала его, сидя на высоком вращающемся кресле. Рядом с ней сидела девушка в спортивных шортах и обтягивающей майке. Её загорелая кожа блестела от пота, а рыжие волосы были забраны в хвост. Алиса.
        Вовино дыхание, уже успокоившееся после тренировки, снова участилось. Встреча была неожиданной, но не такой уж странной: в их районе был всего один фитнес-клуб. Девушки непринуждённо болтали, и, приближаясь к ним, он постарался придать лицу спокойное выражение. Алиса живо поприветствовала его:
        - Вова, здравствуйте! Рада вас видеть.
        Обращение «Вова» никогда не вызывало у него раздражения - до этого момента. Когда это они успели отбросить формальности?..
        - Здравствуйте. Саша, у тебя всё в порядке?
        - Да, милый! - тепло улыбнулась она.
        - Я вашу жену не съем, - засмеялась Алиса, обнажив зубы - неестественно ровные и белые. Её смех немного напоминал кашель.
        «Сколько стоили твои зубы?» - неожиданно зло подумал Вова. Ему вдруг бешено захотелось впиться в рот Алисы поцелуем, прокусить ей губу, а затем порвать её тонкую майку.
        - Как тренировка? - спросила Саша.
        - Отлично! - Вова улыбнулся ей со всей нежностью, на которую был способен.
        * * *
        В пятницу Вове совсем не хотелось идти в ресторан. Вместо этого он предложил Саше провести вечер вдвоём, и они отправились в центр. Гулять оказалось слишком холодно, и вскоре они укрылись в уютной кофейне, где пили горячий глинтвейн, заедая его тёплыми тягучими пирожными. Вечер прошёл прекрасно. Заходя в квартиру, Саша лукаво улыбнулась Вове через плечо. В эту ночь он практически поверил, что увлечение Алисой было лишь сиюминутной слабостью.
        Довольно скоро стало ясно, что он ошибался. Алиса выбрала их фитнес-клуб для регулярных тренировок. Складывалось ощущение, что она проводила в клубе всё свободное время, потому что Вова видел её здесь каждый раз, когда они с Сашей приезжали заниматься. Алиса часто ловила его взгляд, улыбалась и здоровалась с неизменным энтузиазмом. Вове постоянно казалось, что она смотрит на него дольше, чем требуется.
        Сам Вова, наоборот, старался не задерживать на Алисе взгляд. Когда он видел, как она приседает или поднимает гантели, пульс его учащался сверх меры. Он подумывал даже сменить клуб, но это было накладно, неудобно, требовало объяснения с Сашей, да и гордость воспротивилась: что он, мальчик, чтобы убегать?
        На очередной тренировке он снова занимался с железом, а Саша отправилась в бассейн. Зайдя в зал, Вова сразу заметил рыжий мазок у дальней стены - Алиса была тут как тут. Он не стал приближаться и занял скамью со штангой. К счастью, зал был большой, и не замечать кого-то было проще простого.
        Он выжал штангу десять раз. Партнер, страховавший его, отошёл от скамьи, и Вова сел, опустив взгляд и шумно дыша. Он смотрел в пол, и через минуту в его поле зрения уверенно вошли новенькие ярко-фиолетовые кроссовки. Вова поднял взгляд. Алиса стояла прямо перед ним, сложив руки на груди, и насмешливо улыбалась. Вместо шорт на ней сегодня были обтягивающие спортивные лосины.
        - За вами приятно наблюдать!
        - Спасибо, - хмуро буркнул Вова.
        - Вы, как всегда, немногословны, - засмеялась Алиса. - Хорошей тренировки!
        Отходя от Вовы, она легонько провела рукой по его волосам. По всему телу прокатилась волна холода, он с трудом подавил судорогу. Раньше Алиса ни разу не позволяла себе подобного! Но прежде чем он успел придумать, как отреагировать, она уже удалилась в другой конец зала, двигаясь упругой походкой и не оборачиваясь. Вова смотрел ей вслед с досадой и злостью. Алиса будто проверяла его стойкость.
        * * *
        Вскоре Вова поймал себя на том, что мучительное влечение к Алисе приходится сдерживать усилием воли. Она постоянно маячила в его мыслях и снах. Его страсть вырывалась наружу вечером, когда они с Сашей ложились в постель. Секс был жарким, как никогда, и после него Саша долго лежала у Вовы на груди, чтобы прийти в себя. Когда-то это стало бы для него лучшей наградой, теперь же он видел в сексе лишь разрядку и способ хоть ненадолго забыть об Алисе.
        Несмотря на то, что Вова до сих пор не делал ничего предосудительного, его начало мучить чувство вины. Он не собирался изменять жене, но чувствовал себя так, будто уже сделал это. Он окружил Сашу небывалым вниманием и заботой: дарил ей цветы, устроил романтический ужин. Саша расцвела и выглядела ещё прекраснее, чем обычно. На его внимание она откликалась ответной нежностью.
        В следующую пятницу Вова с Сашей отправились на традиционный вечер в ресторан. Алиса тоже была здесь. Увидев их, она помахала рукой, а потом скользнула взглядом по Вовиному вечернему костюму и одобрительно улыбнулась. Вова гадал, не замечает ли жена этих явных знаков внимания. Он оглянулся на Сашу, но она как раз смотрела вниз, возясь с вешалкой.
        - Я помогу, дорогая, - сказал он, мягко отбирая у неё вешалку и пальто.
        Саша сегодня пила вишнёвое пиво, а Вова заказал джин. Краем глаза он следил за Алисой, оказавшейся наискосок от него. Она общалась с Павлом - директором по маркетингу - и его помощницей. Павел вовсю шутил, подливая Алисе коньяка.
        Бретелька платья соскользнула с плеча Алисы и опустилась на предплечье. Вова замер, завороженно глядя на обнажившееся плечо. Впадинка между плечом и шеей показалась ему совсем беззащитной. Во рту пересохло.
        Алиса тоже почувствовала, что что-то не так. Она взглянула на свое плечо, а потом без улыбки подняла тёмные глаза на Вову. Море ласкало жаром и обжигало холодом, оно затягивало в свои глубины, обещая сладость и забвение. Не поправляя бретельку, Алиса легонько повела плечом в сторону выхода из ресторана.
        Собрав остатки сил, Вова опустил голову и уткнулся взглядом в стопку с джином. Мысли, которые он гнал от себя так долго, обступили его плотным кольцом, призывая держать ответ.
        Он был уверен, что Саша - «та самая», его настоящая любовь. Они жили вместе уже пять лет и были счастливы. Алиса была лишь мимолетным увлечением, но это увлечение мешало Вове сосредоточиться на делах и на Саше. А ведь самый верный способ справиться с искушением - это поддаться ему! Наверняка, если он переспит с Алисой, её образ перестанет терзать его. Она ведь знает, что он женат, и не рассчитывает ни на что серьёзное.
        Невероятно пугала возможность того, что Саша узнает об измене. В этом случае ему предстоит крайне болезненный скандал. Может быть, она и простит его, но рассчитывать на это - глупо. Зато если Саша ничего не узнает, то очевидно: их отношения только улучшатся! Он снова сможет посвящать жене все чувства и мысли, не распыляя их на другую.
        Вова тряхнул головой и залпом опрокинул стопку.
        * * *
        Во вторник Саша задержалась на работе, и Вова использовал вечер, чтобы привести квартиру в порядок. Он редко занимался уборкой, но сегодня тщательно вымыл полы и посуду, чтобы сделать Саше приятное. Когда она вернулась, уже ближе к ночи, то была ошеломлена. Своими нежными руками она обвила Вову за шею и долго не отпускала его, а ему оставалось лишь гладить её по спине.
        Утро выдалось снежным. За ночь ветви деревьев укрылись пуховыми шапками и просели под их весом. Стоя у окна, Вова завороженно наблюдал, как снежинки медленно опускаются на землю, искрясь в свете фонарей. До рассвета оставалось ещё с полчаса.
        - Милая, давай выйдем вместе, помогу тебе почистить машину.
        Саша обняла его сзади.
        Когда Вова уже оделся и стоял в прихожей, жена всё еще бегала по квартире.
        - Сашенька, в чём дело?
        - Не могу найти свою резиночку для волос!
        - Возьми другую. - Вова терпеливо улыбнулся.
        - Но это же резиночка с божьей коровкой!
        Эту резинку он подарил Саше в Барселоне, где они провели чудесную неделю. К ней была приделана фигурка божьей коровки, вручную вырезанная из дерева. Саша дорожила этим подарком.
        - Милая, давай поищем её вместе вечером. Не волнуйся, найдём!
        Саша подошла и уткнулась носом в его шею. Он провёл рукой по её мягким волосам. Внезапно её спина начала легонько подрагивать. Двумя руками отняв её лицо от себя, он увидел, что из её глаз текут слёзы.
        - Что случилось?! - Вова был поражён.
        - Я так люблю тебя! - Саша вновь порывисто обняла его. Прижимая её к себе, Вова чувствовал, что и сам никогда и никого не любил так же сильно.
        * * *
        Сосредоточиться на работе Вове сегодня толком не удавалось. Через пару часов он вышел покурить. На улице было морозно и тускло. От холода нос не ощущал запахов, и наконец-то вдохнуть дым было особенно приятно.
        «Может, просто поговорить с ней?» - подумал он. Спросить, зачем она заигрывает с ним, и попросить прекратить.
        Спорная мысль. Не было ли это лишь предлогом, чтобы остаться наедине, пусть даже для обычного разговора? С другой стороны, теории можно было строить долго, но продолжать изводить себя, надеясь, что Алиса отстанет сама, было уже невозможно. Пора было действовать. Алиса имела прямо-таки магическое влияние на Вову, но он решил, что в этот раз не даст ей и шанса им воспользоваться. Сигарета уже тлела у самых кончиков пальцев, и он выбросил её.
        Когда до окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут, Вова позвонил Алисе по внутреннему телефону.
        - Владимир Постников, - сухо представился он.
        - Добрый вечер, - услышал он знакомый чуть хрипловатый голос.
        - Мы можем переговорить по личному вопросу? Это не займёт много времени.
        - Конечно, Вова. Зайдите ко мне в шесть.
        Алиса положила трубку, не дожидаясь ответа. Вова ощутил раздражение: что за приказной тон? Из упрямства он выждал несколько минут после шести, чтобы показать своё отношение к приказам. Дольше тянуть было невозможно: он и так не думал ни о чём и ни о ком, кроме Алисы.
        Финансовый отдел находился в соседнем крыле. Вова постучал в дверь кабинета директора и вошёл, не дожидаясь ответа. Алиса уже застёгивала сумку, стоя в своём сером пальто.
        «Неужели она хотела уйти, не дождавшись меня?» - его кольнуло самолюбие.
        - Мы договаривались о встрече, - сказал он, закрывая за собой дверь.
        - Я вас слушаю.
        Не раздеваясь, Алиса присела на край стола. Она смотрела на Вову без улыбки. Он ощутил сильнейшее смущение: врывается к директору чужого отдела, задерживая её после работы, и собирается говорить невесть что. Флирт Алисы вдруг показался ему глупой фантазией.
        Вова упрямо опустил голову, будто собираясь идти против ветра.
        - Алиса, у меня сложилось впечатление, что наши отношения выходят за рамки рабочих.
        - Отношения? - она подняла бровь. Вова почувствовал себя полным идиотом.
        - Вы смотрите на меня, вы дотрагиваетесь до меня в спортзале. Я считаю, что это недопустимо.
        - Недопустимо смотреть на вас? - она усмехнулась. Её, кажется, ничто не могло смутить. - А по-моему, это вы ведёте себя весьма странно. Избегаете меня, смотрите исподлобья, а если и разговариваете, то только обиженным тоном.
        Вова и впрямь смотрел исподлобья. Он поспешно поднял подбородок вверх.
        - Я женат.
        - И у вас прекрасная жена! - воскликнула Алиса. - Я общалась с Сашей, и вам действительно очень повезло с ней. Можем мы перейти на «ты»?
        Чуть поколебавшись, он кивнул.
        - Вова, мне кажется, мы начали наше общение неправильно. Ты меня боишься, хотя я не сделала ничего плохого.
        - Я ничего не боюсь, - ответил Вова. Прозвучало это довольно нелепо.
        Алиса глядела серьёзно, но в уголках её глаз появились морщинки, предвещавшие улыбку.
        - Раз так, я приглашаю тебя выпить за перезапуск наших отношений.
        Выпить вдвоём с Алисой. От одной мысли об этом Вова потерял голову. Ему сильно захотелось курить.
        - Не думаю, что это хорошая идея, - глухо ответил он.
        - Снова боишься, - рассмеялась Алиса. Она упруго встала со стола и подхватила сумку. - Дело твоё. Вначале ты не казался мне пугливым, ну да ладно. Я всё понимаю.
        Алиса прошла к двери, открыла её и сделала приглашающий жест: дескать, прошу на выход. Вова разозлился. Разговор шёл совсем не так, как он рассчитывал. Он хотел выступить в роли порядочного мужчины, но выглядел как упрямый мальчишка.
        - Я вовсе не боюсь, но дома меня ждёт жена.
        - Так позвони ей и скажи, что я пригласила тебя выпить! В чём проблема? Не думала, что ты без неё не можешь ступить и шагу.
        Вова ничего не понимал. Ему не хотелось пасовать перед Алисой, не хотелось выглядеть в её глазах слабым, скучным или трусливым. Он мечтал поехать с ней, но боялся, что об этом узнает Саша. Он бы не удивился, если бы Алиса пообещала сохранить их встречу в тайне, но её предложение сказать правду совсем сбивало с толку.
        В конце концов, пока что к его поступкам было не придраться. Он честно сказал Алисе, что между ними не может быть никаких отношений. А она просто предложила обсудить это, как взрослые люди. «Отказываться было бы мальчишеством», - решил он. А уйти он всё равно сможет в любой момент.
        - Хорошо, я позвоню, - он кивнул и впервые постарался изобразить улыбку. - Где будем сидеть?
        Алиса задумалась. Она так и стояла, держась за ручку открытой двери. Наконец, она кивнула, будто вспомнив о чём-то.
        - Я недавно сделала ремонт на кухне. Оценишь?
        Он молча смотрел на неё. Слегка наклонив голову, Алиса насмешливо прищурилась. «Да она же играет со мной! - внезапно понял Вова. - Думает, что может вертеть мной, как хочет. Что ж, её ждёт разочарование».
        - Хорошо, без проблем, - кивнул он. - Встретимся на парковке.
        Вова вышел, не смотря на Алису. Что бы она ни задумала, ей это не удастся. Вскоре она убедится, что он не из пугливых и не собирается идти у неё на поводу.
        Он заглянул в свой отдел, чтобы взять куртку, и вышел на парковку. Похолодало, и слякоть на дорожках превратилась в лёд. Алиса завела свой внедорожник, и фары высветили грязные сугробы сбоку от парковки. Прогревая двигатель, Вова написал Саше смс, что задержится, не уточняя причин.
        Алиса мигнула фарами и выехала к шлагбауму. Вова держался сзади.
        Он попытался продумать план действий, но мысли лишь бестолково сталкивались в его голове, не давая сосредоточиться. Он и хотел Алису, и был зол на неё. Он хотел разрушить её игру, хотел досадить ей, но не понимал её намерений. Не понимал он и того, зачем сейчас едет следом, будто привязанный. Ему казалось, что только так он может доказать Алисе, что не пляшет под её дудку, но не представлял, как именно он собирается это сделать. Мысли сливались в неразборчивую массу, в Вовиной голове как будто начался белый шум.
        Через двадцать минут они уже были на месте. Выходя из машины, Алиса слегка поскользнулась. По дороге к подъезду она взяла Вову под руку.
        Дом был высотный и дорогой. В подъезде всё сверкало чистотой. Пока они поднимались на современном лифте с зеркальными стенами, Вова молча смотрел на множество отражений вокруг. Алиса сняла пальто. На ней была узкая белая рубашка с короткими рукавами и бежевые брюки. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстегнуты, открывая стройную шею и часть груди.
        В прихожей молчание продолжилось. Алиса стянула почти невидимые капроновые носки и босиком прошла на кухню.
        Кухня действительно выглядела очень современно: хром, чёрное стекло, чистота. По центру протянулась настоящая барная стойка цвета чёрного мрамора, и Вова уселся на высокое кресло рядом с ней. Алиса не стала зажигать верхний свет, горела лишь неяркая лампа над раковиной. Вова наблюдал, как она ловко разливает белое вино. Легко и грациозно, держа в руках два бокала, Алиса прошла босиком по полу и опустилась на стул рядом с Вовой.
        - За исключительно рабочие отношения! - провозгласила она тост, и они выпили.
        Вова молчал. Его настигло странное оцепенение. Он не знал, что делать дальше и лихорадочно хватался за разлетающиеся мысли. Что привело его сюда? Каков был его план? Алиса насмешливо улыбалась, будто понимая, что именно происходило у него внутри.
        - Вова, ты слишком много беспокоишься по пустякам. Расслабься.
        Она встала и легко прильнула к нему, запустив руку в его волосы. Её лицо оказалось совсем близко. В ушах у Вовы зашумело. Отдавал ли он отчёт в своих поступках? Он знал, что всё ещё любит Сашу, но сейчас это было лишь голое знание, он не чувствовал его смысла. Сейчас он чувствовал лишь одно: близость Алисы.
        - А как же рабочие отношения? - собственный голос он услышал как будто издалека.
        - Вот они, - сказала Алиса и поцеловала его.
        Губы её были вкуса вина, и Вова совсем потерял голову. Он страстно отдался поцелую, а затем вскочил со стула и прижал Алису к себе, оторвав её от пола. Тяжело дыша, она отняла губы и посмотрела ему в глаза. Вова впервые видел её такой растрёпанной. Он быстро присел и взвалил Алису себе на плечо. Она коротко взвизгнула. Вова не знал, где во тьме незнакомой квартиры находится спальня, но был уверен, что найдёт её.
        * * *
        Лишь час спустя им наконец понадобился перерыв. Вова лежал на боку, обнимая Алису, которая прижималась к нему потной спиной и часто дышала. Небывалая эйфория овладела всем его существом, а заботы остались в прошлом.
        Алиса перевернулась на спину, упёршись в Вовину грудь плечом, и с извечной насмешливой улыбкой заглянула ему в глаза.
        - Не пожалел, что решился?
        Вова нашел в себе силы помотать головой. Алиса коротко поцеловала его в губы и заявила:
        - Я в душ!
        Она стала выбираться из кровати, и Вова перекатился поближе к стене, выпуская её. Безжалостно включив свет, Алиса зарылась в шкаф в поисках каких-то совершенно необходимых предметов одежды. В левое плечо Вове теперь упиралось что-то твёрдое. Правой рукой он вытащил эту штуковину из-под себя и лениво повернул голову, чтобы посмотреть, что это. После секса мысли текли неохотно, и с минуту Вова не мог осознать смысл увиденного. Затем он отвернулся и закрыл глаза. Похоже, он нашёл Сашину резинку из Барселоны.
        2016
        Безоговорочная победа
        1
        Лихая история, столь радикально изменившая жизнь Алёны, пережёвывалась нашими общими знакомыми без малого месяц. Потом люди начали забывать - действительно, не вечно же об этом судачить. Но только не я. А почему?.. Ну конечно: это ведь великолепный материал для рассказа!
        Одна беда: я никак не мог придумать, как вывести участников событий на откровенный разговор. Со всеми я был знаком, но ни с кем не общался достаточно близко. Помогло мне то, что я вспомнил эпизод из мемуаров Фейнмана[4 - «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман» - сборник автобиографических историй из жизни американского физика и нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана.], где тот недоумевал, как уговорить девушку позировать для картины обнажённой. «А вы пробовали попросить её об этом?» - предложил тогда его друг.
        Так я и написал всем действующим лицам: хочу использовать ваши воспоминания для произведений.
        Важнее всего мне, конечно, было расспросить саму Алёну. Но она от моей идеи в восторг не пришла - вот так неожиданность… Внятного ответа я не мог добиться больше недели. Осознав, что мой главный информатор вот-вот уйдёт в отказ, я пошёл на хитрость и заявил, что уже опросил всех остальных. Алёна должна была понимать, что в интерпретации других участников её поступки могли выглядеть весьма неприглядно, и я рассчитывал, что это заденет её гордость. Так и вышло.
        - То, что я тебе расскажу - не для общего доступа, - заявила она.
        - Хм… Как я и сказал, я использую истории из жизни, когда пишу. Но особенность художественных произведений в том, что в них можно написать что угодно, и никто не узнает, сколько процентов правды в этом тексте…
        Алёна назначила встречу в ресторане во Владыкине, и я вздохнул. Не ближний свет, но что делать: место выбирает тот, кто даёт интервью.
        Пока я шёл от метро, успел взмокнуть: солнце припекало нешуточно. Ресторан, похоже, находился в ТЦ. Я спрятался в тени под козырьком - как раз между урной с дымящимся бычком и молодым таджиком, что-то увлечённо кричащим в телефон на своём языке.
        Алёна подъехала минут через пять на своём чёрном пузатом BMW. Я не разбираюсь в машинах, но у этой - на её сверкающих боках - буквально читалось: «дорого». Так же дорого выглядела и сама Алёна. Узкий чёрный пиджак, стильные брюки в обтяжку, оставлявшие открытыми щиколотки, коричневые кожаные ботинки на невысоком каблуке. Тёмные волосы до плеч идеально уложены. На лице - минимум косметики, но вся в тему. Стоя в футболке, джинсах и кедах, с рюкзаком за плечами, я улыбнулся.
        Я знал Алёну достаточно давно и видел не только то, что она хотела показать, но и то, что она не могла полностью скрыть. Хоть она и научилась двигаться грациозно, тело её оставалось чересчур грузным. Щёки были широкими, нос - картошкой, а мощный подбородок с ямочкой больше подошёл бы крепкому мужчине, чем молодой девушке. Но стоило признать: она выглядела столь стильно и уверенно, что на недостатки внешности вряд ли кто обращал внимание.
        Мы обнялись.
        В ресторане и впрямь оказалось здорово: мягкие матерчатые диваны, панорамные окна. Хотя здесь работал кондиционер, я ещё не до конца остыл после улицы и заказал пиво. Светлое - по привычке. Принесли его быстро, и я с наслаждением пригубил. Высокий стакан запотел, и от моего прикосновения по его поверхности побежали капли. Я достал блокнот, включил диктофон и приготовился слушать.
        2
        Алёна родилась и выросла на востоке Москвы, в Гольянове. Родители её были людьми солидными и даже известными в определённых кругах. Отец работал крупным начальником в ФСО и сопровождал первых лиц страны. Бабушка с дедушкой по маминой линии в советское время служили в государственном аппарате, и мама Алёны на полученные от них деньги основала в молодости бизнес, связанный с логистикой.
        Семья устроилась с комфортом: основная квартира на Рублёвке и коттедж в Красногорске. В деньгах они никогда не нуждались, но продолжали напряжённо работать: труд считался целью и смыслом, а деньги и влияние - закономерной наградой.
        Отдых, конечно, приветствовался: поездки и спорт. Родители катались на горных лыжах и поставили на них и Алёну. А вот просто лениться и расслабляться было непозволительно. Раз в неделю проходил совместный ужин, на котором члены семьи делились новостями, а примерно раз в пару месяцев они втроём выходили на мероприятия: вечеринки у друзей или коллег, в театр или оперу.
        Отец Алёны всегда говорил, что любовь выражается в делах, и оба родителя всецело следовали этому принципу. Алёна взрослела и получала отличное воспитание и образование, всегда была одета, обута и здорова - а что же такое любовь, если не это?
        Лет в пятнадцать Алёна впервые поняла, что не отличается красотой. Девочки рядом с ней могли быть в разы глупее, но мальчишки смотрели на них - просто из-за внешности. Смириться с такой несправедливостью оказалось ох как непросто. Это уже потом Алёна сообразила, что никакой справедливости в принципе не существует - её придумали обиженные люди. Что получаешь от рождения, с тем и работаешь - не покладая рук.
        «Что ж, тем интереснее», - решила она. Неважно, насколько это было искренне: раз исходную предпосылку не изменить, оставалось только взглянуть на неё более позитивно.
        Алёна всё ещё могла выигрывать за счёт других преимуществ. У неё было безупречное чувство вкуса, а почти неограниченные финансы позволяли формировать великолепный стиль. Если выглядеть стильно и вести себя уверенно, кто из мужчин усомнится в том, что она и впрямь красива?..
        * * *
        Школьные годы прошли тяжело. С девятого класса Алёну мотало между учёбой и учёбой - то есть между школой и репетиторами. Цель звучала (но не достигалась) просто: поступить в МГИМО.
        Деньги родителей были использованы для подготовки, но не для «решения вопроса» напрямую. И Алёна справилась. Она поступила на факультет международных отношений - запредельная мечта для большинства московских школьников.
        * * *
        Антон учился с Алёной на одном курсе. Худой, с юным лицом, гладкой кожей и смешно растрёпанными русыми волосами - казалось, он совсем ещё мальчик, и ему не место среди «золотой молодёжи» Москвы. Его белые и голубые рубашки вечно пузырились. Вёл он себя смущённо, а общаясь с преподами, даже заикался. На их курсе в основном обитали дети депутатов и бизнесменов, привыкшие быть звёздами, и Антон, скромный победитель Всероссийской олимпиады по истории, на их фоне казался почти невинным.
        Но слабаком он не был. Это стало понятно, когда Гапа в очередной раз перешла с политологии на нотации. А конкретно, о народе, который «идиот» и сам решить ничего не может, лучше и не пытаться. Студенты уже к этому привыкли, и внимание их моментально отключилось. У тех, конечно, кто до этого слушал Гапу хотя бы краем уха. И всё бы прошло как обычно, без происшествий, не вздумай Гапа зачем-то сказать: «Вот вы, Антон… Как знаток истории, подтвердите мои слова».
        Следующие десять минут оказались весьма неприятными для Гапы, которая с каждой минутой спора становилась всё краснее, и запоминающимися для студентов, которые наконец-то оторвались от телефонов и ловили каждое слово. Антон тоже краснел, запинался, но не отступал. В этот момент Алёна поняла, что заполучит его себе.
        Когда она впервые подошла к Артёму, тот вначале смотрел робко и вопросительно: всё ждал, когда она перейдёт к самой сути - вопросам по учёбе. Когда же он понял, что Алёна просто хотела пообщаться - щёки его порозовели от смущения.
        В этот момент с Алёной случилось нечто странное. До сих пор она воспринимала внешнюю среду как враждебную. В ней были сложные экзамены, к которым нужно было усердно готовиться; мужчины, которым нужно было нравиться, с трудом обходя конкуренток; родители, которые требовали свершений. Она билась с этой средой и знала, что никогда не сдастся. И вдруг она почувствовала, что ей хочется просто подарить Антону своё тепло: взъерошить волосы, поцеловать его в щёки и в лоб. Это чувство было для Алёны совершенно новым, она ощутила себя невероятно… наполненной.
        В следующие две недели Алёна мягко подталкивала Антона к нужным действиям: пригласить её на кофе, пройтись вдоль Олимпийских прудов в окне между парами.
        Однажды она пришла на занятия печальной. Обсуждать причины она не хотела… во всяком случае, не здесь. После учёбы они с Антоном отправились в уютную кофейню, где укрылись в тёмном уголке. Здесь Алёна изложила нехитрую историю, как ей не хватает ласки и тепла. Антон смотрел широко открытыми глазами, но, кажется, уже уловил её мысль. Когда Алёна легонько приникла к нему, он почти самостоятельно поцеловал её.
        * * *
        Алёне доставляло почти осязаемое удовольствие заботиться об Антоне и делать его мужественнее. Начала она с малого: купила стильные рубашки и брюки. Гораздо интереснее было учить его вести себя уверенно и отстаивать свою точку зрения без смущения, с достоинством. Антон старательно исполнял все уроки, и вскоре это стало давать видимый результат. Алёна теперь чувствовала не только нежность, но и гордость.
        Впервые в её жизни появилось что-то, отодвинувшее на второй план учёбу. Это было столь необычно, что Алёна с интересом присматривалась к себе: всё ли с ней в порядке? А потом она начала смеяться: и над этими сомнениями, и над неожиданным снегопадом, и над своей нелепой потерей равновесия на выходе из дома. Именно благодаря Антону, а не напряжённой учёбе, она была счастлива.
        * * *
        Всё указывало на то, что родители в своём мировоззрении серьёзно ошибались. Важнее всего был не труд, а любовь. Именно это Алёна заявила Антону, когда они вместе стояли на смотровой площадке на Воробьёвых горах. В ответ он склонился и поцеловал её волосы.
        В семье Алёны прекрасно знали, как опасно много болтать: чем больше ты открываешься человеку, тем более уязвим перед ним. Алёна хотела встречаться с Антоном? Что ж, ему следовало дать понять, что она завидная невеста, популярная у мужчин, отлично готовит и зарабатывает, прекрасна в постели. И совершенно ни к чему ему было знать, чего она стесняется и боится, чем дорожит больше всего на свете - такое знание давало власть.
        Теперь же, когда родительская философия дала трещину, Алёна исполнилась вдохновения. Ей хотелось крушить старые идеалы один за другим. Она открывала Антону душу, рассказывала о том, как душно было в её старой жизни, и каким глотком свежего воздуха стал он сам. С каждым днём она расцветала всё больше.
        Родители давно собирались - и наконец подарили Алёне «двушку» на Новослободской. Через несколько месяцев она пригласила Антона переехать к ней, и он согласился.
        * * *
        Спустя полтора года отношений Антон выглядел весьма эффектно: одевался стильно, бегал и занимался в зале, благодаря чему ещё и обзавёлся мускулами. Его уверенность в себе теперь была на высоте. Раньше он во всём слушался Алёны, теперь же легко мог сказать «нет» - спокойно и без стеснения. Если Алёна начинала нервничать, он мог даже слегка повысить голос - и она моментально успокаивалась. Отношений они не скрывали, и однокурсницы, вначале смотревшие на пару Алёна-Антон со снисходительной усмешкой, теперь удивлялись: как они раньше проглядели такого мужчину? Время от времени они даже пытались флиртовать с Антоном, и ему, похоже, было приятно. Впрочем, Алёна была рядом, границ Антон не переходил, а внимание других девушек к её мужчине ей даже льстило.
        * * *
        Новый 2015-й год Алёна с Антоном отмечали с Гольяновской компанией. Дело происходило на даче одного из друзей по стандартной программе: шашлыки, алкоголь, баня, прыжки в снег. Антон в тот день впервые познакомился с большинством Алёниных друзей, но без труда влился в компанию. Он остроумно шутил, ловко разливал шампанское и небрежно, не смотря на Алёну, обнимал её за талию. Ей оставалось только наслаждаться.
        На той вечеринке Антон сдружился с Игорем, и на его день рождения, отмечавшийся через месяц, собрался уже без Алёны.
        - Ты не обидишься? - спросил он. - Там совсем мало народу будет.
        Алёна знала, что будет мало народу: Игорь всегда приглашал только самых близких. Она в их число не входила, да и не стремилась. Но теперь её самолюбие было слегка задето.
        - Иди, конечно! - она рассмеялась. - Только не пей много.
        - Ты же меня знаешь. - Антон небрежно взъерошил волосы рукой.
        Алёна действительно уже заметила: Антон никогда не напивался до потери контроля над собой. Об этом беспокоиться и впрямь не стоило. Но Алёна всё же беспокоилась - а об этом или нет, она сама не могла себе ответить. Она никак не могла уснуть и в итоге провалялась до самого возвращения Антона - он приехал в три часа ночи.
        Именно этот вечер заронил в сердце Алёны смутную тревогу. Ей вдруг стало казаться, что Антон проявляет небрежное отношение к ней не только на людях и в рамках игры «ты моя женщина, я твой мужчина», а и наедине. В его поведении порой стали проскальзывать раздражение и скука. А может, это бывало и раньше?.. Алёна не взялась бы ответить.
        * * *
        На четвёртом курсе МГИМО будущих выпускников одного за другим расхватывали работодатели. Антон собирался работать в посольстве и планомерно к этому готовился, Алёну же пригласила к себе крупная российская госкорпорация - на стажировку в отдел международных связей. Алёна успешно прошла все этапы собеседования - кроме последнего. После беседы с генеральным директором она прождала ответа пять дней, после чего позвонила и получила отказ.
        Разумеется, Алёне был известен рецепт на такие случаи: сжать зубы и действовать дальше. С этим она могла справиться самостоятельно, но теперь ей хотелось кое-чего ещё: чтобы её успокоили, обняли и напомнили, что она - самая лучшая. С тем она и пришла к Антону.
        Антон сидел на кухне, листая ленту новостей на планшете. Некоторое время Алёна просто молча наблюдала за ним. Его русые волосы, как обычно, небрежно торчали в разные стороны. На лбу пролегла морщинка. Вопреки собственной неудаче с работой Алёна вдруг почувствовала прилив нежности. Ей уже стало лучше.
        - Любимый.
        - М-м-м?
        - Мне отказали.
        - Кто?
        Она ответила. Антон слегка нахмурился, будто не совсем понимая, о чём идёт речь. Он дочитывал новость.
        - Да, - он поднял глаза. - Отказали?
        Алёна кивнула.
        - Да уж, жаль. Предложение было неплохим.
        - Милый… Мне хотелось, чтобы ты поддержал меня.
        Антон внезапно расхохотался.
        - Из-за работы?! Алён, не смеши меня. Или я тебя не знаю? Ты ж непробиваемая! - он шутливо погрозил пальцем.
        Алёна молча смотрела на него. Она вдруг почувствовала со всей ясностью, что его равнодушие и показная бравада не были случайностью или её фантазией. Она всегда считала, что своими руками строит тихую гавань, где в будущем сможет укрыться от любых ветров. Но Антон, сидящий рядом с ней на кухне, не был такой гаванью. Алёне вдруг показалось, что она вовсе и не знает его. Она встала, на секунду нежно сжала рукой плечо Антона и вышла из кухни.
        * * *
        Собраться с мыслями не удавалось. Как Антон мог… после всего, что она сделала?!..
        Да… Чтобы додуматься до чего-то путного, Алёне явно нужно было отбросить эмоции. После двух лет, проведённых рядом с Антоном, было не так просто принять тот факт, что ей снова придётся самой, без чьей-либо поддержки, справляться с проблемой. «Но талант ведь не пропьёшь», - невесело усмехнулась она.
        Итак, она могла попросту наскучить ему. Да, когда-то она была для него идеалом, но время идёт, и многое меняется. Мысль эта принесла неожиданно острую боль, но Алёна немедленно подавила её.
        А если Антону наскучили их отношения, то не исключено, что у него могла быть другая девушка. Кто? Ну конечно же, Кристина.
        И снова Алёна не взялась бы объяснить, откуда взялась такая версия, но… она вспоминала их вечеринку на Новый год. Со всеми девушками Антон был мил, но, будучи милым, он в то же время любовался собой (Алёна снова поразилась: как она не замечала этого раньше?). А вот с Кристиной… он любовался ею.
        Кристина появилась в их компании недавно - как девушка Вадима. Она училась в колледже туризма и мечтала стать моделью. Полнейшая посредственность, если честно. Но нельзя не признать… выглядела она хорошо. Высокая, подтянутая, с длинными волнистыми каштановыми волосами, острыми скулами и тёмно-синими глазами. В самый раз, чтобы цеплять взгляды мужчин.
        С Вадимом же Алёна была знакома давно - года четыре, не меньше. Когда они познакомились, он смотрелся обыкновенным щупленьким мальчуганом, но с тех пор существенно изменился. Теперь это был высокий, крепкий, бородатый мужчина. Работал он веб-программистом в крупной компании и скоро должен был стать руководителем проектов. Алёна пару раз слышала, как он увлечённо обсуждал работу с друзьями-программистами, и ей доставляла удовольствие его горячая и взволнованная речь, даже несмотря на то, что она понимала в ней лишь предлоги да междометия.
        Что в Вадиме не изменилось, так это его улыбчивость и готовность помогать друзьям в любое время. А по тому, как он смотрел на Кристину, даже дураку было понятно, что он по уши в неё влюблён.
        Версия про Кристину оставалась лишь версией - к тому же, родившейся интуитивно. Несколько месяцев Алёна вела осторожные наблюдения. Она вскользь упоминала мероприятия, на которых Антон бывал без неё (а особенно - те, где присутствовала Кристина), и следила за его реакцией и реакцией друзей. Ни один из общих знакомых не подтвердил её догадки явно, но у Алёны сложилось смутное ощущение, что некоторые из собеседников так или иначе старались уйти от темы.
        Большие надежды Алёна возлагала на разговор с Вовой: тот был известен своей честностью, да к тому же присутствовал на дне рождения Игоря и знал лично Вадима и Кристину. Когда они наконец встретились, чтобы попить кофе, Алёна на протяжении всей встречи и близко не затрагивала волнующую её тему, болтая о всяких пустяках. Она подбросила Вову до дома, и они ещё некоторое время разговаривали, сидя в салоне. Когда они уже почти прощались, Алёна огорошила Вову вопросом:
        - У Антона с Кристиной что-то есть?
        Она внимательно вглядывалась в его лицо, надеясь увидеть недоумение. Но увидела что-то другое, больше похожее на сожаление и неловкость. Некоторое время Вова молчал, но потом всё же спросил:
        - С чего ты взяла?
        - Вов, я просто хочу знать правду. Кроме тебя мне некому доверять.
        Секунду он колебался.
        - Прости, ничего не могу сказать. Это не моё дело.
        Алёна кивнула:
        - Спасибо.
        - За что?
        - За ответ. Можно тебя попросить? Не рассказывай никому о нашем разговоре. Вот вообще никому.
        Вова молча смотрел на неё. Потом кивнул. На прощание они обнялись.
        * * *
        Боль ещё не прошла, а Алёной уже завладевала холодная ярость. Она не просто открывала Антону душу. Буквально всеми своими успехами он был обязан ей: это она превратила его из нелепого мальчишки в мужчину. И чем он ответил? Скучно и безыдейно предал её, унизил перед знакомыми, заведя интрижку с посредственной смазливой девочкой.
        Больше всего на свете Алёне хотелось залепить Антону пощёчину и выгнать его из квартиры. Но… что дальше? Антон поймёт, как был неправ, и принесёт искренние извинения? Будет страдать от того, что отношения разрушились? Ой вряд ли! Уж во всяком случае, не сразу. Вначале он разве что почувствует облегчение и пойдёт испытывать свою красоту и манеры на других девушках - уже не стеснённый никакими обязательствами.
        Алёна не хотела, чтобы её боль превратилась в удовольствие для Антона. А значит, нужно было терпеть: только так она могла осуществить свой план.
        * * *
        Алёна не подавала виду, что что-то узнала. Напротив, она отыгрывала новый виток влюблённости и обращалась с Антоном особенно нежно. Тот воспринимал это как должное.
        Очень странно Алёна чувствовала себя в постели. Она уже знала об измене Антона, а иногда даже подозревала, что в этот самый день он уже был с Кристиной. И всё же… это не мешало ей наслаждаться. Антон любил быть главным, и она подчинялась ему, отвечая на ласки и грубость сладкими стонами. И всё же теперь она чувствовала своеобразное превосходство: он не подозревал о её интриге. Стало быть, сейчас она просто использовала Антона в своих целях - до поры до времени. Мысль об этом доставляла острое удовольствие, и она обеими руками вцеплялась в его волосы и кусала губы - те самые, которые за её спиной целовали другую.
        Попутно Алёна начала больше общаться с Вадимом. Вопреки обыкновению, он был замкнут и даже растерян. Алёна догадывалась о причине: Кристине было не до Вадима. Как и Алёна, он больше не чувствовал поддержки и заинтересованности любимого человека, но, в отличие от Алёны, развернувшей детективную деятельность, просто-напросто замкнулся в себе.
        Алёне самой не хватало тепла, но время для его получения ещё не настало: сначала нужно было отдавать. Очень мягко она расспрашивала Вадима о его переживаниях и старалась его поддержать - нежно и участливо.
        День шёл за днём, и Вадим понемногу открывался: у него появилась отдушина. Напряжённость в его отношениях с Кристиной спала. Они по-прежнему встречались, но уже без особой страсти, а скорее по привычке. Алёна старалась эту тему напрямую не затрагивать, но быть внимательнее, заботливее и нежнее Кристины.
        * * *
        Приближался новый 2016-й год, и в Гольянове начались первые приготовления. Как всегда, планировалась вечеринка века. Антон вёл себя неуверенно и раздражительно и несколько раз как будто пытался создать ссору на пустом месте. Но Алёна, похоже, этого не замечала: на все закидоны Антона она лишь смеялась и целовала его.
        * * *
        В этот раз никто не решился отдавать свою дачу на уничтожение, и отмечали в съёмном коттедже. Антон и Кристина теперь были вместе. Как оказалось, под Новый год две пары распались, чтобы образовать одну новую - для близких друзей это не стало неожиданностью. Тем не менее, многие заметили странность: став наконец официальной парой, Антон с Кристиной не выглядели счастливыми. Он казался раздражённым и раздосадованным, а она - отстранённой и слегка недовольной.
        Алёна и Вадим на мероприятии не появились, и это никого не удивило: логично, что им не хотелось наблюдать своих бывших вместе. Когда все прослушали речь президента, выпили шампанского и начали веселиться, несколько человек столпились вокруг Светы. Антон подошёл туда же и заглянул поверх плеч друзей. На своём телефоне Света открыла страничку Алёны в «фейсбуке». Здесь было несколько фоток, но их Антон не успел разглядеть: Света нажала на видео, и оно открылось на весь экран.
        На палубе яхты веселилось с десяток человек. Мачта была украшена гирляндой с огромными светящимися шарами, а в углублении на палубе стоял столик с закусками, фруктами и алкоголем.
        - Вадик, скажи пару слов! - послышался весёлый голос Алёны.
        - Слов нет.
        - Мы в Красном море, воздух нереальный, просто сводит с ума! И что сейчас будет?
        Камера поднялась вверх - в небо. Люди на яхте прокричали: «три-два-один!», и в небе расцвёл салют. Все закричали и зааплодировали, Алёна отставила камеру на вытянутую руку и поцеловала Вадима в губы. На этом видео обрывалось.
        От зрителей послышались одобрительные комментарии. Пара человек с интересом обернулись к Антону, но тот только пожал плечами и отошёл. Он сел на диван рядом с Кристиной, забросив руку ей на плечо. Она смотрела в экран своего телефона.
        * * *
        После круиза на яхте Алёна с Вадимом отдохнули в пятизвёздочном отеле под Хургадой. Погода была приятной и прохладной - около двадцати пяти. Они гуляли по побережью, и она любовалась его мускулистым торсом в плотной футболке-поло. Алёне было приятно чувствовать, как её тело под лёгким платьем обдувает прохладный ветерок, но Вадим заявлял, что уже холодно. Он укрывал Алёну курткой, и она понимала, что и впрямь - так гораздо лучше.
        После возвращения в Москву они с Вадимом съехались, и в жизни Алёны начался новый виток, который нельзя было назвать иначе как шикарным. Они ели в дорогих ресторанах, ходили на выставки и концерты, рулили багги и прыгали с парашютом.
        Следующая поездка не заставила себя долго ждать: теперь они отправились в Доминикану, где купались в голубом море, а по вечерам пили коктейли в баре с соломенной крышей, слушая шум волн и негромкую музыку. Вадим действительно влюбился в Алёну - так, как никогда не был влюблён в Кристину. Так говорил он сам, и у Алёны не было причин сомневаться.
        В «фейсбук» Алёна выкладывала потрясающие фотографии, неизменно вызывавшие восторженную реакцию друзей.
        Они по-прежнему встречались с друзьями. Вадим избегал Кристины, а вот Алёна, казалось, не испытывала ни малейших неудобств. Она мило улыбалась и Антону, и Кристине, и всем прочим знакомым, даже тем, кто скрывал от неё измену её парня. При взгляде на Алёну становилось очевидно: она так счастлива, что ей совершенно наплевать на прошлые грешки окружающих, и она не держит ни малейшей обиды. Зачем, если в итоге всё вышло замечательно?
        Год спустя они с Вадимом поженились. Тут родители Алёны действительно превзошли себя: официальная часть мероприятия прошла в Москве-Сити, в зале с панорамными окнами, а продолжилось веселье в том же небоскрёбе, но уже в апартаментах. В свадебное путешествие молодые укатили на солнечное Восточное побережье США.
        3
        - Что ж, эффектное завершение. Впрочем, не завершение, конечно, - тут же поправился я. - Вернее будет сказать, завершение конфликта. Ты победила.
        - Нет, - скучно ответила Алёна. - Я победила только в глазах друзей.
        - Почему «только»? Ты заполучила завидного мужа, вы отлично отдохнули и продолжаете вести красивую жизнь.
        Взгляд Алёны застыл.
        - Я не люблю Вадима, - сказала она.
        Я удержался от фразы «я так и понял» - и просто кивнул.
        - Давно ты это осознала?
        - Да я ведь всегда это знала. Но он прекрасный человек: нежный, искренний, заботливый, страстный. И он очень любит меня. Этого было достаточно для отношений…
        - И для того, чтобы показать всем, что у вас всё замечательно.
        В глазах её мелькнул гнев - и тут же потух. Алёна сделала странное движение плечами - не то пожала ими, не то передёрнула. Мне вдруг пришло в голову, что она и сейчас может страдать, не показывая виду. Возможно, она ждала от меня поддержки или совета. Не исключено, что это даже было одной из причин нашей встречи.
        - Ну, знаешь, - я постарался говорить мягко. - Осознание проблемы - это ведь уже первый шаг к решению. Вадим тебя любит - понимаю. Но мне кажется, каждый имеет право на счастье. И если ты скажешь ему обо всём честно и разойдёшься с ним, у каждого из вас в дальнейшем будет шанс найти другую любовь - уже взаимную.
        Пока я говорил, мне всё больше казалось, что слова мои идут мимо кассы, а Алёна всё это знает и без меня. Она едва заметно кивнула. Её движения, до этого скупые и уверенные, вдруг стали нежными и женственными - и она приложила ладонь к своему животу. Ещё пару секунд я наблюдал за ней, а затем приложился к стакану с пивом.
        2018
        Лика и Рома
        Когда в четырнадцать лет Лике впервые пришло в голову, что она лишена чего-то очень важного, ей стало как-то по-детски обидно. По-детски, потому что обижаются только дети - уж это она давно усвоила. А ещё - «на обиженных воду возят».
        Лика с самого детства была активной и деловой. Взрослые удивлялись её необычной целеустремлённости, проявлявшейся от последовательного строительства систем куличей в песочнице до разнообразных игр, где она неизменно оказывалась главным ответственным организатором. В первый день в школе некоторые дети плакали, другие просто притихли, настороженно смотря по сторонам. Лика зашла в класс так, будто это было для неё самым привычным делом, и сразу уселась за парту у окна с большим цветком - так ей хотелось. Вскоре она уже вовсю организовывала «казаки-разбойники» после школы, и дети носились за ней восторженной толпой.
        У Лики было множество важных насущных задач: увлекательные и скучные уроки, игра в школьной баскетбольной команде, выступление класса на последнем звонке у старшаков - Лика сама придумала сценарий пятиминутного выступления, чем немало удивила учителей. Ей не приходило в голову спрашивать себя, счастлива ли она, - до седьмого класса.
        В этом году что-то изменилось: девочки вокруг начали шептаться о мальчиках. В этих шепотках было что-то новое и необычное: раньше все играли дружной толпой, теперь же появились секреты, смешки, разделение на своих и чужих. Девочки начали по-другому одеваться, а поговорить с мальчиком просто так теперь было нельзя - все начинали глазеть.
        Лика живо ощутила перемену настроения, но это её не смутило: она любила разбираться в новом и неизвестном. Одноклассницы тайком передавали друг другу подростковые журналы, и Лика тоже прочитала несколько страниц, загнутых для неё подругой. Там говорилось о необычных вещах: свиданиях, поцелуях, отношениях. Статья была написана так, будто не могло быть сомнений: все девочки до единой мечтали понравиться мальчикам и искали для этого способы. Лика вдруг поняла смысл шепотков, а то, сколь непосредственно она до сих пор общалась с мальчиками - и даже с Ромой, - показалось немыслимым. Странно: она будто всегда знала об этом, просто не помнила, а теперь всё встало на свои места.
        То, что Рома нравился ей, теперь было очевидно. Она взглянула на него совсем другими глазами и с другим знанием. Он был очень красив: непослушные чёрные волосы, слегка оттопыренные уши, смешливый рот. Рома отлично играл в баскетбол, но воспринимал это совершенно не так, как другие парни: те красовались своими успехами, а он всегда вёл себя скромно. Ему не было обидно посидеть в запасе, чтобы дать сыграть другому, даже если он знал, что сам справился бы лучше. В отличие от других парней, он никогда не задирал и не гонял малышню - наоборот, Лика сама видела, как он помог девочке из третьего класса собрать учебники, выпавшие из рюкзака с разошедшейся молнией.
        Лика теперь постоянно украдкой наблюдала за Ромой, с каждым днём убеждаясь всё сильнее, что таких, как он, больше не встречала. Когда Рома сосредоточенно писал в тетради, ей хотелось обнять его, когда с друзьями смеялся над шуткой - поцеловать прямо в губы. Но если он глядел в ответ - она неизменно опускала глаза.
        Тут-то она и осознала свою главную и, весьма вероятно, нерешаемую проблему: внешность. Оглядывая одноклассниц, она прекрасно видела: Маша и Света очень красивые, Анька тоже милая, другая Анька, Лиза и Вика - середнячок. А вот Даша и она, Лика, явно не могли никому понравиться. С Дашей всё было просто: она была толстой. Что касается самой Лики - ей совершенно не нравилось собственное лицо. Всё оно было какое-то не такое. Лоб слишком высокий, рот слишком близко к носу. Щёки чересчур выпирают - как полумесяцы. Как подойти к Роме с таким лицом, было совершенно непонятно. Лика всегда была самостоятельной, но в этот раз препятствие выглядело чересчур серьёзным, и она пошла за советом к маме.
        Мама слушала дочь с улыбкой, но Лика излагала всё по порядку и серьёзно. Дослушав, мама взяла её за плечи:
        - Лика, любимая. Ну как ты можешь говорить такое? Разве ты забыла, что ты у меня самая лучшая?
        - Но мне не нравится моё лицо. Этот глупый рот.
        Голос Лики чуть дрогнул, но она взяла себя в руки: нюни разводить - дело первоклашек.
        - Доченька, некрасивых людей вообще не бывает. Одним нравятся одни, другим другие. Некрасивой бывает только душа.
        - Разве? Мне кажется, Машка и Света намного красивее меня.
        Вот теперь мама рассмеялась:
        - Никого нет красивее тебя! Даже и не говори таких глупостей.
        - Правда?
        Лика заглянула маме в глаза. От улыбки в уголках глаз собрались морщинки.
        - Конечно, правда.
        - И я могу понравиться Роме?
        - Ты можешь понравиться кому угодно.
        - Мне кажется, сейчас он просто не обращает на меня внимания.
        - Мальчики не всегда догадываются до всего сами - иногда им нужно подсказать.
        - Как именно? - Лике нужна была чёткая инструкция.
        - Будь добра и внимательна к нему. Помогай. Улыбайся. И он всё поймёт.
        Лика помолчала, запоминая ценную информацию, а затем кивнула. Мама тепло обняла её.
        * * *
        Стать доброй и внимательной с Ромой - непростая задача, когда мальчики и девочки разделились на два лагеря. Но Лика не привыкла пасовать. Начала она с того, что подсказала Роме на контрольной по математике. Это было серьёзным шагом. Она ещё пару раз помогала ему на уроках, но звёздный час наступил, когда его и его друга вызвали к директору за беготню по коридорам. После выговора Рома ходил сам не свой, и Лика подошла, чтобы поддержать его.
        - Ром, забей. Вам же ничего не сделали.
        - Директриса сказала, что подумает, звонить ли родителям.
        - Да она наверняка всех этим пугает! Не позвонит она.
        - Ага, надеюсь…
        После этого случая Лика с Ромой стали не совсем чужими. Каждый из них обрёл друга в стане врага. Девочки посмеивались и показывали пальцем, когда Лика на переменах болтала с Ромой, но та отвечала им надменным взглядом. Рома вначале стеснялся, но он не был дураком, как другие мальчишки - Лика всегда это знала! - и тоже общался с ней всё более охотно. Три месяца спустя он даже позвал её с собой, когда они с пацанами отправились пить пиво на детской площадке глубоко во дворах. Поступок был до того взрослым и независимым, что всех распирала гордость, но все сдерживались, стараясь показать, что для них это обычное дело.
        С восьмого класса Лика с Ромой уже гуляли вместе. Он делился с ней секретами и мечтами. Прошёл ещё год - и вот им по пятнадцать. Лика знала: никто не вложил в общение с Ромой больше усилий, чем она. Никто так не поддерживал его. Да что там - никто из девчонок никогда не был к нему ближе. Нужно было лишь ждать, когда Рома сделает первый шаг. Лика мечтала, представляя этот чудесный день: после школы они спускаются к набережной и гуляют, любуясь лесом на другом берегу. Людей здесь почти нет, лишь изредка попадаются бегуны и собачники. Лика останавливается, задумчиво смотря на воду, и внезапно Рома обнимает её сзади - ещё неуверенно, но трепетно, с большой нежностью и надеждой, что Лика не оттолкнёт. Он поворачивает её к себе и целует. Его губы вкуса винограда.
        * * *
        - Рома твой со Светкой, видала? - прошептала Анька и хихикнула. Они вместе сидели на уроке русского.
        - Что? - Лика не поняла.
        - Мутки у них.
        «Чепуха», - подумала Лика, но всё же ощутила тревогу и посмотрела на Рому, сидящего наискосок от неё - чуть впереди. Он не повернулся, неотрывно смотря на учительницу.
        - Кто тебе это сказал?
        - Светка!
        - Пусть мечтает, - надменно ответила Лика.
        Анька внезапно удивилась и даже перестала хихикать.
        - А ты не веришь? И с кем ему быть, с тобой, что ли?
        - Да уж, по крайней мере, не с тобой.
        - Отвали, - Анька отвернулась.
        На перемене Лика хотела подойти к Роме, но тот убежал с пацанами. Анька обиженно ушла к девчонкам, и они образовали закрытый круг, отгородившись от окружающих. Наверно, её обсуждали. Лика гордо подняла подбородок, всем видом показывая, что ей плевать. И всё же надо было поговорить с Ромой.
        На следующем уроке зашла классуха и попросила мальчиков на перемене помочь перетаскать парты, поэтому поговорить с Ромой снова не удалось. Но вот последней была физкультура - тут уж Роме деться было некуда.
        Играли в баскетбол смешанными составами. Лика и Рома оказались в одной команде. Лика постоянно пыталась поймать его взгляд, но долгое время ей это не удавалось. Когда же, наконец, их взгляды встретились - Лика вбрасывала мяч, а Рома вместе с другими игроками её команды готовился принимать, - то ей показалось, что смотрел он чуть менее уверенно, чем обычно - так, что ли. Как будто что-то его смущало. Она сильно бросила мяч - чуть правее Ромы и соперника, пытавшегося его прикрыть. Рома далеко прыгнул, вытянув руку, пальцами поймал мяч и повёл по кругу. Затем перепасовал и бросился к кольцу, чтобы принять ответный пас и тут же забросить мяч от щита. Лучший, как и всегда.
        Лика пару раз украдкой глянула на Светку. Та на физкультуре всегда вела себя одинаково - старалась как можно меньше участвовать в происходящем. Вместе с Машей и Лизой они сидели на скамейке у стены зала, уставившись в телефоны. На Свете были новенькие фиолетовые кроссовки и короткие шорты. Её крашеные светлые волосы никогда не вызывали у Лики каких-либо особых эмоций - собственные нравились ей куда больше, - но сегодня их цвет показался крайне раздражающим и едва ли не наглым. Лике захотелось запустить в её сторону мяч.
        После урока Лика совершила настоящий подвиг: переоделась быстрее всех, при этом не показывая спешки, а двигаясь максимально спокойно. Она уселась на подоконник в рекреации перед спортивным залом. Слева от неё была дверь в раздевалку мальчиков. Рома никак не смог бы проскочить мимо.
        Парни и девочки группками выходили из раздевалки. Некоторые махали Лике на прощание, и она махала в ответ. Ромы не было. Через несколько минут показались Света, Маша, Лиза и Аня. Света заметила Лику и зачем-то решила к ней подойти. «Идите!», - она махнула девочкам, а Машку даже поцеловала в щёку: такая у них была традиция.
        Света уселась на подоконник рядом с Ликой. Это было странно: они никогда не общались, кроме случаев, когда того требовала учёба. Но смущаться Лика не собиралась.
        - Злишься на меня? - внезапно спросила Света.
        - За что?
        - За Рому.
        - А что у вас с ним?
        - Хм… Да как обычно, знаешь.
        - Что как обычно?
        Дверь мужской раздевалки распахнулась, и оттуда, хохоча, вывалились Вася, Гурам и Рома. Рома сразу же заметил Лику со Светой. Он прекратил хохотать и сделал несколько шагов в их сторону, но на полпути замер.
        - Ром, поговорить с тобой можно? - Лика говорила громко, чтобы он услышал.
        Он подошёл ещё ближе, но всё так же неуверенно. А затем смущённо покосился на Свету.
        - Слушай, Лик… Может, завтра?
        - Какие проблемы, ребят! - Света вскочила с подоконника. - Я вообще не собиралась вам мешать. Ром, я внизу подожду. - Подхватив сумку, она двинулась к лестнице.
        Рома выглядел немного виноватым.
        - Это правда? - спросила Лика. Он молчал, и поэтому она продолжила: - Ты мутишь со Светкой?
        - Ну… - он перевёл взгляд на окно. - Ты только не обижайся.
        Ну, вот и всё. Надежды больше нет. Ну да ладно, позже она ещё успеет это обдумать и решить, как жить дальше. Сейчас важнее было узнать правду.
        - Ты только скажи, почему? Она правда лучше меня?
        - Понимаешь, Лик… Мы же с тобой вроде как друзья.
        - Потому что я некрасивая? - спросила она. В этот момент даже её саму удивило, насколько спокойно прозвучал её голос.
        Рома посмотрел на неё и на секунду замешкался. В глазах его мелькнули одновременно стыд и страх. Лика вдруг всё поняла.
        - А, правда, забей! - воскликнула она.
        - Эй, Лик! Ну конечно же, нет…
        - Конечно! - она кивнула. - Нет проблем!
        Нужно было дотянуть совсем чуть-чуть: Рома ушёл бы, и она смогла бы уже в одиночестве привести себя в порядок.
        - Точно? - сомнением спросил Рома.
        - Да!
        Он широко улыбнулся. В глазах его было настоящее облегчение.
        - Ты всё равно самая крутая девчонка!
        И вот тут она не выдержала. Рот - её ненавистный рот - сам собой изогнулся, плечи передёрнулись от подступающих рыданий. Она вскинула руки к лицу в отчаянной попытке прикрыться от глаз Ромы.
        - Эй!.. - он взял её за плечо.
        Это стало последней каплей. Она отняла руки от лица и в ярости уставилась ему в глаза. Он замер в страхе. Тогда она сильно оттолкнула его от себя - от неожиданности Рома едва не потерял равновесие, - и кинулась к лестнице.
        * * *
        Десять минут рыданий в туалете - и Лика более-менее успокоилась. Теперь она просто стояла перед зеркалом и разглядывала своё зарёванное лицо - красное, опухшее, с размазанными слезами. Она шумно высморкалась. Хорошо, что Рома не видел её такой. Но он всё же видел её такой, какой она была всегда: толстые выпирающие щёки, слишком большой подбородок и уродливый рот. А глазки… как щёлки.
        - Жабёнок, - с ненавистью пробормотала она.
        Она всегда это знала. Знала, но не хотела верить. «И с кем ему быть, с тобой, что ли?» - отозвался в голове удивлённый голос Аньки.
        «Да, со мной», - Лика кивнула своим мыслям. Она упёрлась ладонями в края раковины и ещё некоторое время смотрела на себя в зеркало, но уже не плакала. Она с детства не сдавалась перед трудностями и не собиралась начинать. Она точно знала: они с Ромой будут вместе.
        * * *
        На следующий день весь класс знал про её истерику. Рома принял на себя роль обиженной стороны: он ведь не сделал ничего плохого, а она напала на него едва ли не с кулаками. Девчонки сплетничали и смеялись за её спиной. Лика старалась не обращать внимания - ей теперь некогда было распыляться на подобные пустяки. Она лишь немного удивилась: Света не поддерживала сплетни и даже один раз осадила девчонок, которые подъезжали к ней с разговорами о вчерашнем происшествии.
        Дома Лика, обложившись журналами из тумбочки в коридоре, набросала план действий. Начать она решила с самого простого.
        Глаза можно было визуально увеличить с помощью макияжа: двойные тени, слегка поднять бровь, выделив карандашом её верхний край, завить ресницы и подвести их тушью… На результат её попыток страшно было смотреть, и она без сожаления всё смыла. Но с каждой новой попыткой становилось всё лучше, и вскоре она приноровилась.
        Среди пары десятков замысловатых причёсок на уже начинавшей выцветать странице журнала Лика выбрала одну и отправилась к знакомой парикмахерше. Та высмеяла её план и предложила другой вариант. Лика согласилась, и получилось неплохо. В награду за труды - и как следующий пункт плана - она отправилась в магазин за платьем для школы. С джинсами давно пора было завязывать. Она долго вертелась перед зеркалом в лёгком и изящном чёрном платье с белым воротником и белыми полосками на рукавах. Выглядело неплохо. Платье было куплено, и на этом у Лики кончились деньги.
        До тех пор, пока у неё не было подработки, можно было заняться другой задачей. На неё Лика смотрела с умеренным оптимизмом. Её вес был нормальным, средним - может, чуть-чуть больше нормы. Поэтому всё, что нужно было сделать с фигурой - это подтянуть спортивную форму. Лика отправилась на серьёзный разговор с физруком. Вначале он только отмахивался, но она добавила эмоций, объяснив, что он - её последняя надежда. Вскоре у неё была своя гиря - пятилитровая канистра с песком, - с которой она и начала приседать по вечерам.
        Параллельно Лика много работала над своим поведением. Она всегда считала, что характер её не сахар - слишком гордый, слишком непреклонный. Люди же, похоже, больше любили добрых и покладистых. Для достижения цели ей не обязательно было таковой становиться - достаточно было такой выглядеть. Через несколько месяцев после скандала с Ромой она извинилась перед ним за ту истерику: распсиховалась, была не права. Рома вначале смотрел настороженно, но под конец её речи заулыбался.
        - Мир? - спросила она.
        - Мир!
        С одноклассниками она старалась держаться теперь просто и доброжелательно, не обращая внимания на колкости. Мало-помалу это стало давать результат. Девочки стали принимать её в свои компании - вначале только в самой школе, а потом - и в походах в кафе или кино. С парнями Лика тоже общалась открыто и по-доброму, и у неё даже появился среди них новый товарищ - Дима. Рома был больше занят своими отношениями, хотя и заявил как-то Лике, что она похорошела. Лика мило поблагодарила его. Как и прежде, она всегда готова была его поддержать, и он тоже постепенно забыл об их ссоре. Сблизиться сильнее она пока не пыталась - до этого пункта плана они ещё не добрались, - но уже представляла, как сделает это.
        В следующие годы Лика сменила несколько подработок: рекламировала батарейки у торгового центра, проводила соцопросы, а потом даже получила завидную для подростка должность - помощника секретаря в коммерческой фирме. Последняя работа была серьёзной и требовала её присутствия пять дней в неделю - во второй половине дня. Всё бы ничего, но ездить туда приходилось на другой конец Москвы - в Измайлово. Лика уставала и не высыпалась. В метро она пыталась готовиться к поступлению в вуз, но частенько засыпала и просыпалась лишь оттого, что человек, на плечо которого она положила голову, выходил на своей остановке.
        Всё, что предпринимала Лика, было необходимо, но пока недостаточно. В восемнадцать, в конце одиннадцатого класса, отправилась к пластическому хирургу. Выяснилась хорошая новость: исправить её рот было не так уж сложно. Нужно было подправить контур и поднять уголки губ - решаемая задача. Плохая новость: она недооценила стоимость операции. В следующем месяце она постаралась занять денег везде, где могла. На маму рассчитывать не приходилось: она не отпустила бы её на операцию, да и денег у неё не было. Но вот некоторые коллеги и друзья всё же помогли, к тому же она получила ещё одну зарплату. В кресло перед хирургом она садилась с волнением и решимостью.
        * * *
        Летом после второго курса они с женихом собрались в совместное путешествие - в Адлер. Мама хотела пообщаться с ребятами до отъезда и пригласила их на чай с тортом. Выходили вместе - из его квартиры, и Лика аккуратно поправила воротник его рубашки. Сама она в чёрной блузке и узких брюках выглядела шикарно. Он попытался поцеловать её в губы, но она увернулась и провела рукой по его волосам:
        - Помаду размажешь!
        Через час они сидели на кухне, которую мама тщательно прибрала по такому поводу, и наблюдали, как она суетится с тарелками и чашками. После чая и обсуждения путешествия все переместились в комнату на древний диван, и мама вытащила альбом со старыми фотографиями. Эта привычка всегда раздражала Лику, но она лишь мило улыбнулась.
        Рассматривая фотографии, на которых четырёхлетняя Лика с красной лопаткой в руках пыталась зарыться в сугроб вместе с другими детьми, мама решила пошутить:
        - Лика, а ты помнишь?.. Знаешь, что она сказала мне, когда училась в седьмом классе? - мама игриво пихнула её жениха локтем. - Что она некрасивая, чуть ли не страшная. Особенно рот ей не нравился!
        Андрей расхохотался, и мама тоже начала хихикать - как обычно, с повизгиваниями. Отсмеявшись - и даже вытерев проступившие слёзы, - она спросила:
        - Лика, ты сама-то веришь теперь, что такие глупости могла говорить?
        Секунду Лика смотрела ей в глаза.
        - Да уж, у всех свои тараканы! - она развела руками, и теперь уже рассмеялись все трое.
        2017
        Семь на семь
        Сэм и Денис принадлежали к настолько далёким и непохожим мирам, что Кирилл не мог и представить, что однажды они пересекутся, а тем более - на своеобразном поле боя.
        Дена он впервые увидел, катаясь на велике. Время было - весна, конец девятого класса. Сырой воздух казался до того тёплым, что Кирилл разделся до футболки, - и тут же разыгрался ветер, пробравший его до костей. На спинке замызганной скамейки, уперев ноги в сиденье, потягивали пиво четверо неприметных ребят, один из которых свистел и махал Кириллу рукой.
        Кирилл подъехал ближе. В лице парня было что-то татарское: желтоватая кожа, широкий нос, глаза - чуть ?же, чем обычно у русских.
        Звали парня Денис или попросту Ден. Он был на голову ниже Кирилла, но под обтягивающей белой футболкой бугрились мускулы. Грязные чёрные волосы Ден ежесекундно приглаживал широкой ладонью. Кожа его в районе предплечья была розовой и дряблой - ожог.
        Как оказалось, Дену понравился велосипед Кирилла: настолько сильно, что он стал упрашивать прокатиться. Кирилл воспринял эту идею без энтузиазма, но Ден принялся горячо уверять, что прокатится только до ближайшего рекламного щита и обратно, а в качестве гарантии практически силой запихал в руки Кириллу свою сумку. Двигался Ден порывисто, даже дёргано, болтал без остановки и был очень настойчив. В итоге в течение следующих десяти минут Кирилл нервно наблюдал за прыжками, которые тот совершал на его велосипеде по ближайшим кочкам.
        Во время очередного прыжка Ден навернулся и пропахал животом пыльную дорожку. Его белая футболка основательно посерела. Велосипед он возвратил с новой царапиной на раме, зато немедленно пригласил Кирилла этим же вечером присоединиться к тусовке у него дома.
        Кирилла подобные события всегда привлекали - по причине почти полного их отсутствия в его жизни.
        Вырос он без отца, а мать была кроткой и тихой женщиной. В юности она была отличницей, образованию придавала огромное значение и сына воспитывала так же. С детства Кирилл усердно занимался и много читал. В оставшееся же время - катался на велосипеде, гулял с друзьями - стандартный набор. И всё же его мучило странное томление: казалось, жизнь его была начисто лишена настоящих приключений, тогда как они случались где-то совсем рядом - он чувствовал это.
        - Хорошо, спасибо. Зайду, - ответил он Дену.
        Ден жил в «двушке» в панельной пятиэтажке. В спальне, запершись, сидела его мать, а в гостиную набилось человек десять - возрастом от пятнадцати до двадцати. Дым стоял стеной: балкон уже заняли два парня, и остальные курили прямо в комнате. Пепел пытались стряхивать в пепельницу, сооружённую из обрезанной пивной банки, и иногда даже попадали. На ковре вокруг банки образовалось чёрное пятно, постепенно разносимое по ковру носками всех присутствующих.
        Кирилл присел на край широкого дивана. Часть площади уже была занята: один из парней взял в охапку сильно накрашенную и полноватую девочку и уложил её у стенки, очевидно, добиваясь благосклонности. Девочка сопротивлялась, но весьма вяло.
        Остальные пытались общаться, но получался натуральный гвалт: каждый старался перекричать других. Кирилл прислушался к разговору и выделил две основные темы: распутное поведение одной из их общих знакомых по имени (или по кличке) Зара и шансы «Спартака» в грядущем сезоне.
        Ден громче всех и совершенно безапелляционно заявлял, что «Спартак» разнесёт «коней» на раз-два, а противостоял ему скептик - грузный парень с сигаретой в руках. Внезапно Ден без предупреждения рубанул ладонью перед лицом своего оппонента, и сигарета в снопе искр вылетела у того из рук. Грузный парень вскочил, попытавшись схватить Дена, но тот уже прыгнул с пола на диван, едва не приземлившись на парочку у стены. Сигарету, упавшую на ковёр, затушили тапкой.
        Убедившись, что противник уселся на место, Ден тоже вернулся в общий круг, но уже не для того, чтобы спорить о футболе: теперь его привлекла милая девочка лет пятнадцати. До сих пор она сидела на ковре рядом с долговязым парнем, привалившись спиной к краю дивана, и вежливо смеялась шуткам собеседника. Ден ворвался в эту идиллию подобно урагану. Грохнувшись на пол, он прижался к девочке боком, взял её руки в свои и начал тараторить, перескакивая с одной фразы на другую:
        - Машка, какие же у тебя обалденные руки, а шортики мне нравятся… Как там Олег, когда покажется? И ножки ещё лучше стали, взрослеешь… Лови!
        Ден внезапно запустил пустой банкой в парня, который выходил с балкона. Тот не растерялся: принял банку грудью и ударом ноги отправил её в обратную сторону. Кирилл отклонился назад, а Ден ударил летящую банку кулаком, и она загремела куда-то в коридор. Ден тут же вернулся к Маше, на этот раз уже положив руку чуть повыше её коленки:
        - Моя девочка… Какие же они гладкие! Почему редко приходишь?
        Маша не успевала толком ответить. Её предыдущий собеседник с недовольным лицом дымил перед собой. Кирилл был уверен, что у Дена ничего не выйдет: слишком уж топорными казались его действия, а к девушкам, как считал Кирилл, нужен был тонкий подход. Но Ден продолжал напирать, и вскоре Маша совсем размякла от комплиментов, которыми он строчил, как из пулемёта. Минут через пятнадцать Ден вскочил и за руку утянул её куда-то в ванную.
        Жизнь Кирилла была полна обязательств и ответственности. На кухне давно пора было делать ремонт - мама уже сорвала обои, на лето стоило найти подработку, а главное - близилось поступление в вуз. Но здесь, в прокуренной комнате, Кирилл вдруг понял, что можно жить иначе. Как? Он бы сказал: «Легко».
        * * *
        В жизни Кирилла начался новый странный период. Теперь он регулярно виделся с Деном и его многочисленными друзьями. Формально Ден учился в колледже, но посещал его редко. На мать он то орал матом, то слёзно винился у неё в ногах. Решения принимал быстро и так же быстро мог их поменять. На улице Ден внезапно и без предупреждения пинал урны, пугал дворовых котов и собак дикими криками, швырял в стены стеклянные бутылки. Кусты и мелкие деревья, которым не повезло оказаться у него на пути, он мог, не долго думая, сломать и запустить в ближайший автомобиль. Когда из автомобиля неожиданно вылезал водитель, - Ден срывался с места, и Кириллу ничего не оставалось, кроме как тоже сделать ноги.
        Среди друзей Дена было много футбольных хулиганов и спортсменов, да и сам он не раз пытался ходить на различные единоборства. Из очередного зала бокса тренер вышвырнул его за неуплату: Ден месяц обещал принести деньги, но так этого и не сделал. В следующий клуб - теперь уже на рукопашный бой - они отправились уже вместе с Кириллом.
        Но самые невероятные вещи Ден начинал вытворять, встречая симпатичных девушек. Он не блистал ни внешностью, ни умом, но ему это было и не нужно. Каждой девушке он показывал, что хочет её, и показывал это прямо и настойчиво. Он не терпел прелюдий в виде вежливого знакомства и постепенного сближения, его намерения не маскировались ни дружбой, ни отношениями.
        Когда во время традиционных шатаний по району Ден замечал симпатичных девочек, то немедленно устремлялся к ним. Он выбирал одну - и начинал забалтывать именно её, не уделяя другим и секунды внимания и обыкновенно оставляя их на попечение Кирилла с его вежливой улыбкой и общими вопросами. Жертве он не давал опомниться от комплиментов. Смотря на его внезапную - и едва ли не безумную - одержимость новой знакомой, легко было поверить всем сердцем, что Ден и впрямь «в жизни не видал такой чумовой девчонки».
        И что же… девушки таяли и сдавались. Не могли устоять ни пятнадцатилетние, ни тридцатилетние: Ден без колебаний подходил и к ним. Если же какая-нибудь всё же отправляла его куда подальше твёрдо и бесповоротно - он мог с досадой материться с минуту, после чего его внимание неизменно переключалось на что-то другое. В радиусе нескольких кварталов от дома Дена близким знакомством с ним отметились десятки девушек. Некоторые до сих пор страдали, регулярно писали или звонили. Едва ли Ден вспоминал о них - за исключением случаев, когда намечалась вечеринка, а у него до сих пор не было спутницы. Вот тогда он сам звонил одной из этих девочек, и она приезжала, прекрасно зная, что её ждёт.
        Порывистое до безумия поведение Дена оказывало странное действие не только на женщин. Рядом с ним Кирилл чувствовал, как всё становится просто. Ден ни в грош не ставил отношения, оценки, своё и чужое имущество - и рядом с ним Кирилл тоже начинал хохотать, чувствуя, как его проблемы и ценности превращаются в пустяк. Время от времени у него даже получалось по-настоящему ловить волну хулиганства и лёгкости: вместе с Деном он начинал громить неугодные заборы, без причины прыгать по скамейкам и гаражам, а главное - не просто вежливо общаться с девушками, а настойчиво атаковать, не скрывая намерений. Когда это впервые дало результат, Кирилл твёрдо уверился в правильности такого подхода.
        В компаниях, где Ден тусовался, ценилось в первую очередь умение за себя постоять: как словесно, так и кулаками. Когда Кирилла впервые начал агрессивно крыть матом один из футболистов, он опешил и не знал, что ответить. Стоило, однако, его обидчику перейти некую черту и задеть тему семьи, как гнев вытеснил все прочие чувства, и Кирилл бросился в драку. Тем же вечером и он, и его противник сидели вместе с Деном и другими ребятами на детской площадке, пили пиво и соревновались в меткости, швыряя бутылки в столб. Нос Кирилла распух, бровь была рассечена, зато его зауважали. Закончилась пьянка приездом наряда ППС, от которого все дружно спасались бегством через территорию детского садика, с прыжка переваливаясь всем телом через чёрный металлический забор.
        - На футболе упал, мам, - позже объяснил свою травму Кирилл.
        Успеваемость Кирилла поползла вниз, учителя стали жаловаться на пропуски, и мама заволновалась. Вступительные экзамены неумолимо приближались, и в одиннадцатом классе пришла пора браться за ум. Не без некоторого труда и не без помощи соседа по парте Кирилл сдал экзамен в ФМШ - вечернюю физмат школу при Бауманке.
        * * *
        В ФМШ Кирилл и познакомился с Сэмом. Выглядел тот эффектно: высокий, с шапкой кудрявых рыжих волос и вечной щетиной, в неизменном сером пальто. Перемещался он странной походкой, вытянув неподвижные руки вдоль тела и на каждом шагу покачиваясь вверх-вниз.
        Когда в переменах между занятиями они выходили покурить, Кирилл не мог не любоваться Сэмом: ссутулившись, тот прикуривал и затягивался, уставившись вдаль сквозь стёкла очков, а затем начинал говорить, и перед Кириллом оживали образы незнакомого мира. Жить здесь нужно было красиво (иная жизнь не имела ценности), а умирать - непременно молодым: ведь тот, кто живёт по-настоящему, и не имел шансов состариться. Ценно было лишь творчество, а на его благо служили инструменты: любовь, одиночество, счастье и горе.
        Сэм играл на гитаре и сочинял собственные песни, а его друзьями были художники, писатели, музыканты. Агрессивная защита собственного достоинства, которой Кирилл учился у себя на районе, была этим личностям чужда. Они проводили время в позитивном безделье: собирались у кого-то на квартире, курили кальян и траву, играли на гитарах и барабанах, рисовали, любили друг друга. В другое время они часто шатались по Арбату, а местом встречи и своеобразным «центром силы» считали Стену Цоя[5 - Стена Цоя - стена дома №37 по улице Арбат, выходящая в Кривоарбатский переулок Москвы, которую поклонники творчества Виктора Цоя исписали надписями «Кино», «Цой жив», цитатами из песен и признаниями в любви музыканту. Представляет собой памятник и достопримечательность Москвы.].
        Кириллу хотелось своими глазами взглянуть на мир, описываемый Сэмом, и однажды вечером он составил Сэму компанию. Пока они шли по Арбату, Сэм уже успел поздороваться с парой одиночек бомжеватого вида, а у Стены Цоя подошёл к трём ребятам в кожаных куртках, устроившихся на бордюре с пивом и гитарой. От них Сэм узнал, что посиделки сегодня проходят у Шамана, и без колебаний отправился туда. Кирилла он не приглашал, но и не прогонял, и тот решил вежливо спросить:
        - А мне можно заглянуть? Интересно, как у вас всё проходит.
        - Да пожалуйста, - Сэм пожал плечами.
        Кирпичный дом старой постройки спрятался в глубине Карманицкого переулка. По наследству от родственников Шаману досталась просторная и обветшалая однушка, которую он превратил в штаб-квартиру «детей Арбата» - так они называли свою тусовку. Мебели здесь было мало: стол на кухне, древний коричневый диван, шкаф с отломанной дверцей да пара матрасов на полу. Окно гостиной закрывали тяжёлые и грязные бордовые шторы.
        На паркетном полу, прикрытом клеёнкой, стоял кальян. Несколько человек сидели вокруг по-турецки и передавали друг другу трубку. На матрасе у стены, прислонившись к ней спиной, устроились двое. В одном из них Кирилл по описанию сразу узнал Шамана: тощий парень со впалыми скулами, в очках и с длинными чёрными волосами, забранными в хвост. Не обращая внимания ни на кого вокруг, он играл на гитаре «Пятницу»[6 - 5’nizza (читается «Пятница») - харьковский музыкальный дуэт, исполняющий песни в стиле хип-хоп, регги и фанк. Основан в 2000 году.]. Сидевшая рядом девушка с коротким ёжиком белых волос курила, прислонив затылок к стене и прикрыв глаза.
        Дальняя стена была зачем-то облеплена газетами. Рядом с ней присела на корточки девочка с плёночным фотоаппаратом: тёмно-синяя рубашка навыпуск, закатанные рукава, зелёные брюки с пятнами краски и кеды. Запястья её охватывали многочисленные феньки. Сделав несколько фотографий бородача, затягивающегося кальяном, девочка поднялась и обернулась к Кириллу. У неё были волнистые каштановые волосы, небрежно спадавшие на плечи, и ясные голубые глаза. В них Кириллу почудилась непривычная доброта, и он, неожиданно для себя, улыбнулся. Девочка улыбнулась в ответ, и на её щеках образовались милейшие ямочки. «Вот она», - подумал Кирилл.
        Подходя познакомиться, он старался выглядеть весело и беззаботно, а не напряжённо и взволнованно - как на самом деле себя чувствовал. Несколько минут спустя они с Томой уже сидели рядом на подоконнике, болтая ногами и наблюдая за происходящим в комнате. Красуясь, Кирилл рассказывал про свои подвиги - беготню от жильцов на районе, прыжки на велосипеде, заканчивающиеся ссадинами и гнутыми колёсами. Обычно девочки от этих рассказов таяли: как же, перед ними такой бесстрашный и отвязный парень. Но Тома смотрела перед собой чуть рассеянно, и Кирилл не мог угадать, производит ли на неё хоть какое-то впечатление.
        - А ты спортом занимаешься? - спросил он.
        - На самокате катаюсь.
        - Неплохо! У меня-то рукопашка…
        - Что?
        - Рукопашный бой.
        - Мне такое неинтересно.
        - В смысле?
        - Не люблю насилие, - серьёзно ответила она.
        - Так это же просто такой спорт! - Кирилл рассмеялся. - Хорошо, а что ты любишь?
        Тома по-прежнему не смотрела на него.
        - Мир. Людей и их чувства. И красоту.
        - Поэтому ты фотографируешь?
        - В том числе, - она пожала плечами.
        С минуту они помолчали.
        - Вечерний Арбат относится к красоте этого мира? - спросил Кирилл.
        - Ну конечно! - воскликнула Тома.
        - Тогда предлагаю прогуляться.
        Впервые с того момента, как они уселись на подоконник, Тома повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза. Губы её тронула улыбка, и Кирилл почувствовал, будто ему нежно провели рукой по затылку.
        - Давай.
        Ребята откопали свою одежду в куче вещей на тумбочке. Тома надела пальто и узкую серую шляпу, снятую с гвоздя в стене. Получилось весьма эффектно.
        - Вы куда? - спросил Сэм, выглядывая из кухни.
        - Просто погулять. Большое спасибо за приглашение, - Кирилл протянул ему руку.
        Кирилл решил дать Томе ещё один шанс оценить его лихость. Едва они вышли на улицу, как он начал давиться смехом. Это было началом привычной презентации: зацепившись за какую-то мелочь, он перешёл к истории о том, как они с Деном пересекли мост над одним из каналов в Москве по техническим мосткам. Мостки находились под полотном моста и использовались при строительстве. Теперь же некоторые их секции держались на честном слове, а попасть туда можно было, только вскарабкавшись по стене опоры. Тома слушала внимательно, но восторга пока не обнаруживала.
        - А зачем это? - спросила она.
        - Ну как… Весело же. Особенно когда по центру там не закреплён пол, и мы вместе с этими мостками наклонялись над водичкой - градусов на сорок пять.
        Он снова начал смеяться, но уже тише. Приключение с мостом было что надо, и реакция Томы сбивала с толку.
        - Кстати, друган, с которым мы это делали, - безбашенный чел. Он и по тачкам бегал.
        - В смысле?
        Кирилл объяснил: однажды Ден ни с того ни с сего пробежался по крышам нескольких машин во дворе.
        - Зачем портить чужое? - Тома пожала плечами, и в этом жесте не было ни трепета перед хулиганством, ни непримиримого осуждения. Скорее - пренебрежение, будто тема эта была неприятна и скучна.
        Кирилл почувствовал себя довольно глупо. Его привычный инструментарий оказался бесполезен. Хулиганская бравада, на ура работавшая с девочками на районе, на Тому, похоже, не действовала. Начать в открытую приставать, как Ден?.. Кирилл почему-то не сомневался, что Тома просто уйдёт. И что тогда делать?
        - Хорошо, - он сделал жест рукой, будто подводя черту. - Расскажи о себе. Чем занимаешься, чем интересуешься.
        Тома училась в девятом классе и мечтала в будущем стать режиссёром. Сейчас же она фотографировала. Кирилл удивился: несмотря на юный возраст, фотографии Томы уже несколько раз выставлялись. Начало было положено благодаря её отцу - тот занимался издательским делом, имел знакомства среди людей искусства и договорился, что пару лучших фотографий Томы разместят на фотовыставке в музее Москвы. На фотографии обратили внимание, и с тех пор работы Томы выставлялись ещё дважды, в том числе на маленьком стенде в ЦДХ[7 - Центральный дом художника (ЦДХ) - московское выставочное объединение Международной конфедерации союзов художников.].
        Некоторое время Кирилл с Томой шли молча. Она, казалось, не испытывала ни малейшей неловкости и разглядывала стены зданий, одевающиеся огнями, и наливающееся синевой вечернее небо. А вот перед Кириллом встала насущная проблема: как общаться дальше? Говорить о красоте мира, о которой он никогда особенно и не задумывался? На этом поле ему нечем было удивлять - он к такому не готовился.
        Расстались они странно - Кирилл так и не понял, что это было. Тома сильно его зацепила: она жила в загадочном мире, над которым ему страстно хотелось приоткрыть завесу. Она была лёгким ветерком: сложно было предсказать её поведение и немыслимо - удержать в рамках. В конце концов, она была красивее всех, кого он когда-либо видел. Но вот что она думала о самом Кирилле - было совершенно непонятно.
        Через пару дней, набравшись смелости, он позвонил Томе с предложением встретиться снова. Тон он взял максимально небрежный - хотелось показать, что отказ для него не страшен. Тома, однако же, согласилась. На этот раз они гуляли по Манежке, а оттуда мимо Храма Христа Спасителя - по Бульварному кольцу. В этот раз он старался учесть прошлые ошибки и не упоминать ничего, связанного с насилием. Тома общалась довольно рассеянно, но пару раз ему всё же удалось её увлечь. Серьёзный спор случился у них по поводу жизненных ценностей. Тома, как и Сэм, была уверена, что жить надо красиво, одним моментом, а умирать - молодым. Кирилл возражал: если хочешь оставить после себя что-то стоящее, то созидать нужно долго и упорно, а быстрая смерть может помешать осуществлению таких планов.
        - Важен только момент, когда ты творишь, - заявила Тома. - В этот момент у тебя есть всё, что нужно.
        - А как же результат творения?
        - Главное - это эмоция.
        - А мне кажется, главное - это продукт.
        - Ладно. - Она пожала плечами и замолчала.
        Такой уход от разговора изрядно раздражал. Попрощался Кирилл сегодня довольно сухо, чем даже заслужил удивлённый взгляд.
        В том же духе их отношения продолжались и дальше. Тома не отказывалась от общения, но и не выказывала видимого интереса. Он не чувствовал влияния на неё, не мог предугадать ни её слов, ни поступков. Он хотел, чтобы Тома стала его девушкой, хотел целовать её, брать за руку, прижимать к себе. Но как показать ей это? С каждой новой встречей ему всё сильнее казалось, что Тома просто смеётся над ним, а общается от скуки.
        * * *
        Сидя в гостях у Дена, Кирилл решил обратиться к нему за советом. Сегодня они были вдвоём: Ден не устраивал вечеринок, а играл на компе в «Кризис», отстреливая корейских солдат в джунглях. Отвлекаться ему не хотелось.
        - Просто пригласи её к себе. Звони прямо сейчас, - постановил он, не отрываясь от монитора.
        - Ну ясно же, что она не приедет.
        - Приедет, я тебе отвечаю! Так и надо действовать!
        - А если нет?
        - Тогда позовём сегодня Алёну с Зарой.
        У Дена всё было просто - как и всегда. И он был бы прав, если бы речь шла про Алёну, Зару или другую его подружку. Но Тома была другой, и Кирилл не мог объяснить ему этого. Наверное, и совета нужно было спрашивать не у Дена, а у Сэма - он тот вращался в одной компании с Томой. Кирилл уселся на диван и написал Сэму в «аське»:
        - Привет. Нужен твой совет. Возможно, помнишь, что я у Шамана познакомился с Томой. Так вот, мы гуляли с ней несколько раз, и она мне нравится. Но я никак не могу понять, нравлюсь ли я ей. Мы вроде бы нормально общаемся, но я без понятия, как показать ей, что хочу большего.
        - А с чего ты взял, что она этого хочет? - ответил Сэм.
        - Ну она ведь гуляет со мной.
        - Полагаю, со своим парнем она тоже гуляет.
        - У неё есть парень?!
        - Захочет - расскажет.
        Это был удар. Неужели он так глупо попался: Тома всё это время состояла в отношениях, а с ним общалась чисто по-дружески?!
        - Кто он?
        - Ещё раз говорю: Тома сама решает, с кем гулять и кому что рассказывать. Просто не всегда она выбирает правильно.
        Первый шок прошёл, и Кирилл ещё раз взглянул на их переписку. Ответы Сэма выглядели неожиданно агрессивно, и он засомневался, правильно ли всё понял.
        - Я не пойму. Ты против того, чтобы мы с ней гуляли?
        - Она сама разберётся! А если нет, то найдутся люди, которые подскажут. Я, например.
        Стало очевидно: агрессия Кириллу не померещились. И Сэм не просто выражал неприязнь самому Кириллу - такое часто случается между парнями, - а заявлял, что будет настраивать против него Тому. Спускать такое было нельзя.
        - Снова нужен совет, - сказал Кирилл Дену. - На, почитай переписку.
        - Забей, Кир… расскажи просто.
        - Тебе сложно прерваться?
        - Твою мать!
        Спецназовец пустил очередь сбоку, и экран окрасился красным. Дену пришлось спрятаться за укрытием. Он попытался кинуть во врагов гранату, но перепутал клавишу, и вместо осколочной вылетела дымовая.
        - Ладно, слушай… - Кирилл объяснил, кто такой Сэм, и начал пересказывать их диалог. Ден быстро прервал его:
        - Дай ему леща и не парься.
        - Не уверен, что это правильно, но, блин, он собирается унижать меня перед девушкой, которая мне нравится…
        - Да харе, ты же сам говоришь, что это задрот-очкарик. Он упадёт с одного удара.
        - Он довольно здоровый… Да и вообще! Какая разница, с какого удара он упадёт?! Я бы вообще не хотел с ним драться, но не понимаю, что тут ещё можно сделать.
        - Давай я ему позвоню.
        - Зачем?!
        - Скажу, чтоб приезжал сюда.
        - Позвонить я и сам могу.
        - Ну так звони.
        - Я просто пытаюсь выбрать правильную тактику.
        - Звонишь и говоришь: давай встретимся и разберёмся. И пусть он народ ещё с собой приводит.
        - А это ещё зачем?
        - Ну чтобы хотя бы пять на пять было.
        - Я и сам могу с ним разобраться.
        - Я ж тебе помочь пытаюсь!
        Кирилл набрал номер Сэма. Говорить он настроился непринуждённо, но твёрдо.
        - Слушай, Сэм, мне твои слова про Тому неприятны. Я считаю, что ты лезешь не в своё дело.
        - А я считаю, что ты лезешь не к той.
        - Я к ней не лезу. Короче, можем обсудить это лично. Где и когда - мне всё равно.
        Повисла небольшая пауза. Потом Сэм ответил:
        - Не вопрос, приезжай завтра к четырём на Смоленку голубую.
        - Приеду.
        Ден неожиданно протянул левую руку, не отрывая взгляд от монитора, и закричал:
        - Дай мне трубку!
        - А?
        - Дай. Сказать кое-что хочу.
        Встреча с Сэмом всё же представляла собой немалую трудность. Кирилл отнюдь не думал, что тот упадёт с одного удара, да и вообще - драки до сих пор не были для него обыденностью и он их побаивался. Дополнительно к этому его сильно смущал тот факт, что именно он вызвал Сэма на поединок - а значит, в некотором плане был обидчиком, хотя словесную агрессию и проявил первым Сэм. В то же время Ден, как всегда, вселял лёгкость: для него всё было просто, всё было возможно. Кириллу представилось: он сейчас даст трубку Дену, и тот разом решит все проблемы. Как именно - неважно. Может, объяснит Сэму его неправоту или запугает, и тот извинится?
        - Тут друг тебе пару слов тебе сказать хочет, - сказал Кирилл Сэму и передал трубку Дену.
        - Алло… Да! Алло, - Ден прижал трубку плечом и продолжил играть. - Да, приводи с собой хотя бы человека четыре. Всё, давай.
        Он сбросил вызов и передал трубку Кириллу.
        - И зачем ты это сделал?
        - Я ж тебе говорю… Позовём Коляна и Барсика. Колян может человек десять привести из моба.
        Мобом у них в компании называлась группа фанатов «Спартака», которые регулярно дрались с вражескими фанатами - такие встречи оговаривались заранее и проводились централизованно, за городом. Ребята эти были чрезвычайно опасными бойцами, каждый из них мог бы раскидать пятерых таких, как Кирилл и Сэм.
        Кирилла внезапно захватил дух настоящего приключения: его поддерживали могущественные союзники, и всё теперь было возможно. Это вызвало настоящую эйфорию.
        Сбор их армии произошёл на следующий день у Щукинской. Кроме Кирилла, пришло шесть человек. Колян привёл троих друзей - впрочем, не бойцов из моба, а обычных ребят из фанатской тусовки. Они громко гоготали, тянули пиво из банок и, похоже, нимало не беспокоились по поводу предстоящей стычки. Также тут были сам Колян, Ден и Пашка - пятнадцатилетний пацан, всюду таскавшийся за Деном. Кирилл оделся по-спортивному - кроссовки, спортивные штаны. Ребята выглядели как обычно - джинсы да кеды.
        - Пашка, ты в курсе, что мы идём драться? - спросил Кирилл.
        Тот кивнул.
        В метро, по дороге на Смоленскую, волнение Кирилла всё усиливалось. Армия их не выглядела непобедимой, и шансы выйти сухим из воды, не получив по морде, уже выглядели не такими уж большими. Впрочем, Ден заявил, что главное - не количество, а качество. А затем подпрыгнул и в воздухе врезал ногой по подъезжающему поезду. Дена слегка крутануло, но он приземлился на две ноги. Бабуля, стоявшая неподалёку, начала ругаться на «малолетнего дебила», и все загоготали с новой силой.
        Как и договаривались, они вышли на Смоленской голубой - здесь была небольшая асфальтовая площадка перед подземным переходом. До стрелки оставалось ещё двадцать минут. Фанаты купили ещё пива, Колян растянулся на траве рядом с киоском, а Ден принялся чеканить пустую банку - подкидывать её ударами ноги. Кирилл волновался всё больше, но ему не хотелось показывать этого. У самого выхода из перехода стояли бетонные блоки, между которых криво торчал столб с разбитым фонарём. Кирилл уселся на эти блоки, и вскоре к нему присоединился Пашка.
        Так они и просидели минут десять, перебрасываясь шуточками. Затем события начали развиваться стремительно: из подземного перехода появилась толпа народу. Казалось, их было много, очень много. Адреналин брызнул в кровь, и Кирилл вскочил на ноги. Сзади закричал Ден:
        - Бежим!
        Кирилл обернулся и увидел, как вся его группа поддержки стремглав бросается к дверям метро.
        Одному или с Пашкой тут ловить было явно нечего - надо было бежать, но дорогу перекрывали бетонные блоки. Или прыгать, или оббегать… Кирилл снова обернулся к выходу из перехода, чтобы оценить, далеко ли враги, и тут же увесистая ладонь прилетела ему в лоб. Он грохнулся обратно на блок, больно ударившись об острый край.
        Пашка стоял рядом, сжав кулаки, и грудь его высоко вздымалась. Их уже окружили ребята Сэма. Прямо в лицо Кириллу, приблизившись вплотную, уставился агрессивного вида худой белобрысый парень лет двадцати.
        - И куда это твои дружки сдриснули?
        Кирилл чувствовал, как гулко бьётся сердце. Ноги и руки от адреналина стали ватными, но он постарался успокоить дыхание.
        - Я с тобой разговариваю! - закричал белобрысый. Затем внезапно снова отвесил Кириллу затрещину по лбу.
        Кирилл поморщился.
        - В метро свалили, не видел, что ли.
        - Ты меня ещё поучи!
        Первый испуг начал проходить. Быстрая смена решений всегда была свойственна Дену, но раньше Кирилл как-то не думал, что она может распространяться и на такие важные события. Впрочем, сейчас это бегство странным образом вписалось в общую картину, и Кирилл даже не чувствовал большого удивления. Возможно, ему предстояло прийти позже.
        Из-за спины белобрысого выглядывал смущённый Сэм. Вопреки обыкновению сегодня он был не в пальто, а в тёплой флисовой кофте. Кирилл оглядел остальных. Как говорится, у страха глаза велики, и при более близком рассмотрении армия Сэма уже не казалась такой грозной. Помимо Сэма и белобрысого он насчитал ещё пять человек. Один был взрослый - лет двадцати пяти, здоровый и скучающий. Остальные - типичная шпана, ничем не примечательная. Поставить их рядом с ребятами из Щукино и, если не знать, то и не отличишь одних от других.
        - Давай звони своим ссыкунам, пусть возвращаются.
        Это выглядело неплохой идеей. Кирилл вытащил телефон и набрал Дена, но тот оказался недоступен - видимо, в метро.
        Белобрысый продолжал беситься.
        - Вы оба никуда не уйдёте, пока они не вернутся сюда!
        - А если не вернутся? - поинтересовался Кирилл.
        - Тебе же хуже!
        Потянулись минуты. Белобрысый нервно расхаживал по площадке, остальные бойцы спокойно болтали и вели себя так же, как ранее друзья Кирилла. Кирилл с Пашкой сидели молча. Пашка вообще до сих пор не сказал ничего. Мимо них часто проходили прохожие, но внимания не обращали: сидят себе и сидят ребята, ничего особенного. Пребывание в заложниках Кирилла не сильно пугало - не вечно же они будут тут сидеть. Рано или поздно в любом случае всё разрешится.
        Минут пять спустя Сэм присел рядом с Кириллом. После непродолжительного молчания Кирилл спросил:
        - В чём смысл нас тут держать? Я не могу взять и вернуть их.
        - На хрена ты вообще тогда брал с собой этих дебилов?
        - Я и не собирался. Это Ден. Который с тобой разговаривал.
        - Миш, а смысл их тут держать? - спросил Сэм у белобрысого.
        - Потому что я сказал! Мы ради этих чертей собираемся, а они сваливают? Значит, им же хуже будет.
        Сэм ничего не ответил. Кириллу стало понятно: Сэм не руководил своей «армией» точно так же, как и он сам - своей.
        - Вот и зачем ты вообще это всё начал? - с досадой спросил он у Сэма.
        - Я?! Это ты стрелку забил!
        - Потому что ты сказал, что будешь Тому настраивать против меня. И отказался ответить про её парня.
        - А чё тут отвечать? Ей нужен не ты, и ты прекрасно это знаешь.
        - Откуда я должен это знать?
        - А ты просто взгляни на себя и на неё. Ты же ничего не создаёшь! А Тома - гениальный фотограф. И я, хоть и не гениален, но всё же творю. Мы живём, а ты существуешь.
        Слова Сэма больно задели Кирилла, но в ответ он лишь усмехнулся:
        - А себя-то ты сюда к чему приплёл, творец ты наш? Аллилуйя.
        - Потому что Томе нужен я.
        - Ты же говорил, у неё парень есть.
        - Я сказал, что она расскажет, если захочет. Мы с ней давно общаемся, и я ей нравлюсь - по сути, это и есть начало отношений.
        - Это она тебе сказала?
        - Не надо быть гением, чтобы заметить.
        - Так что, мы тут сидим тупо из-за твоей ревности?
        - Мы тут сидим, потому что ты начал на меня быковать. Теперь поймёте, по крайней мере, что на Арбате вам мне подлянку не устроить.
        - Давай-ка ты своё мнение обо мне оставишь при себе. Пусть Тома сама решает, кто ей нужен, а кто нет.
        - Она решит, не сомневайся. Уже решила, можно сказать.
        Белобрысый Миша снова начал орать на Кирилла, и он снова позвонил Дену. На этот раз тот взял трубку.
        - Ну и куда вы свалили? - скучным голосом спросил Кирилл.
        В следующую же секунду Миша внезапно вырвал телефон из его руки.
        - А ну слушай сюда… - в трубку начал изливаться поток отборного мата. Закончил он словами:
        - Ваши дружки никуда отсюда не денутся.
        Он бросил трубку на колени Кириллу. Кирилл приложил её к уху, но услышал лишь гудки. Он снова набрал Дена.
        - Вы приедете?
        - Кир, сейчас уже все разъехались. У Коляна дела, но он обещал собрать народ к среде. Скажи этим чертям, чтобы готовили тридцать человек.
        - На эту тему ты можешь сам поговорить с ними. То есть сейчас вы не приедете?
        - Не парься, они вас отпустят. Скажи, чтобы тридцать в среду приводили.
        Кирилл отключился и вкратце передал Мише слова Дена.
        - Если они не приедут сейчас, мы их по одному выловим!
        - Ну вылавливайте.
        - Ты хоть понимаешь, что мы их убьём нахрен? Я могу хоть сто человек собрать, но тогда твоим вообще звезда!
        - Слушай, ты от меня чего хочешь? Ты видел, как они сбежали? Мне ваши разборки вообще до лампочки, у меня проблема одна была - с Сэмом. Да и то мы её уже обсудили.
        - Обсудили, значит? Совсем обурел?.. Сэм, алё! Это ссыкло нас сюда собрало, а теперь вы просто поболтали и помирились? Забыл, с чего всё началось? Пошли отойдём.
        Кирилл, Сэм и Пашка поднялись на ноги и в кольце из шпаны двинулись вниз - к набережной. Вскоре они свернули во дворик и вышли на пыльную детскую площадку. На другой стороне двора беседовали перед дверью магазина две бабульки.
        Пашку крепко взял за локоть крупный пацан. Но Пашка вырвал локоть, зло посмотрел в ответ и засунул руки в карманы. Крупный усмехнулся, но больше его не трогал.
        Миша грубо схватил Кирилла сзади за шею и вытолкнул его на центр площадки. Затем хлопнул по плечу Сэма:
        - Давай.
        Сэм неохотно выступил вперёд. Кирилл посмотрел в его глаза и не увидел в них ни малейшего желания драться. Оказывается, Сэму тоже нравилась Тома, - а Кирилл и не знал… Придя сюда сегодня, Сэм, по сути, тоже отвечал на агрессию. И сейчас, на этой площадке, Сэм также стал заложником ситуации.
        - Ты первый, - буркнул Кирилл, становясь в стойку.
        Но Сэм совсем оробел. Он молча стоял, опустив руки. Кирилл глянул на Мишу - и буквально почувствовал, как в том закипает гнев.
        Кирилл вынес правое колено к себе и резко выпрямил ногу, нанося удар в живот. Сэм успел чуть отшатнуться, так что удар не выбил из него воздух, но оставил пыльный отпечаток ноги на его кофте. Взглянув вниз, Сэм поднял злые глаза, сжал кулаки и бросился на Кирилла.
        * * *
        Дома Кирилл оглядел себя. Всё было не так уж плохо: губа разбита, на лбу пузатая шишка. Пустяки. Сэм после драки выглядел похожим образом, и однозначного победителя, пожалуй, определить было трудно. Кирилл и Пашка были отпущены, напоследок лишь получив по подзатыльнику. Белобрысый Миха был недоволен Сэмом, но, очевидно, недовольство это было куда меньше, чем если бы Сэм, как предсказывал Ден, «лёг с одного удара».
        К слову, о Дене. Кирилл скинул ему номер Михи - на случай, если те решат устроить новую стрелку, - но заявил, что сам участвовать в ней не будет, так как с Сэмом уже решил вопрос один на один.
        - Ну ты хоть ему навалял? - спросил Ден.
        - Более-менее.
        - Да ты чё? Ты ж говорил, он задрот.
        - Ты вообще свалил.
        - Ниче, мы к ним в следующий раз уже с нормальной толпой подъедем.
        - Как хочешь.
        У Кирилла больше не было ни малейшего желания видеться с Деном. Они и не виделись. Ден никогда не звал его первым, это Кирилл сам приходил в его компанию. Так что теперь ему достаточно было не проявлять инициативы.
        * * *
        Через три дня губа уже почти вернулась к своему нормальному размеру - если не приглядываться, то и не заметишь. Кириллу предстоял важный разговор с Томой - и, скорее всего, последний - так он решил.
        Они договорились встретиться на Электрозаводской. Когда Кирилл уже подъезжал, Тома написала, что задерживается, и попросила зайти за ней домой в Медовый переулок.
        Надпись чёрным маркером в лифте гласила: «no violence»[8 - Никакого насилия (англ.).]. Очутившись в квартире, Кирилл сразу ощутил горечь из-за того, что их с Томой история должна была окончиться, толком не начавшись. Здесь царил прекрасный творческий беспорядок. С левой стены был отодран значительный кусок обоев, и на его месте красовался замысловатый узор, выведенный чёрной краской. На стенах вразнобой висели фотографии: двор-колодец в Питере, мальчик, бегущий за стаей голубей, девушка, с тоской глядящая в спину уходящего возлюбленного. А из комнаты за Кириллом с любопытством наблюдала белая кошка.
        - Привет! Будешь чай? - спросила Тома.
        Кирилл собирался поставить вопрос ребром - вначале на Электрозаводской, потом на пороге квартиры. Впрочем… чай так чай. Он кивнул и скинул кеды.
        Из чайника с отбитой ручкой Тома налила горячего чая. Он пах шиповником. Пока Кирилл молча сидел на кухне, она бегала по квартире, собираясь. Неожиданно выяснилось, что через час у неё была назначена встреча с какими-то друзьями из школы - они вместе готовили проект. Кирилл мрачно кивнул своим мыслям.
        - Нам надо поговорить, - сухо сказал он. - Ты можешь сесть?
        Тома присела на краешек вращающейся табуретки, удивлённо и слегка нетерпеливо глядя на него. В руках она рассеянно вертела расшитый кошелёк.
        - Мне кажется, у нас неравное общение. Мы с тобой гуляем - ты могла бы и сказать, что у тебя есть с кем-то отношения, - глаза Томы распахнулись шире. - Впрочем, это не главное. Вот сейчас: я приехал, чтобы увидеться и пообщаться с тобой, а у тебя, оказывается, встреча. Это некрасиво и неуважительно. И я так общаться не хочу.
        - Какие отношения?
        - С Сэмом.
        Тома слегка поморщилась.
        - И кто тебе такое сказал? - голос её прозвучал несколько разочарованно.
        - Сам он и сказал.
        - М-м, понятно.
        Повисла пауза. Кирилл почувствовал, как в нём закипает раздражение.
        - Понятно - это всё, что ты можешь сказать? - он поднял руку и указал на свою губу. - Почти зажила. Это мы с Сэмом разбирались в понедельник на Смоленке. Из-за тебя, между прочим.
        - Что?!
        - То. И ещё народ приезжал. В среду хотели уже тридцать на тридцать собирать - не знаю, чем закончилось. А ты - «понятно»…
        Ещё некоторое время Тома молчала, ошарашенно смотря на Кирилла. А затем внезапно вскочила на ноги и выбежала из кухни. Кирилл бросился следом.
        - А что было делать?! - закричал он. - Ты не даёшь толком понять своё отношение, а Сэм заявляет, что он твой парень и не позволит мне с тобой общаться.
        Тома резко остановилась и обернулась, и Кирилл едва не налетел на неё. Она так гневно уставилась ему в глаза, что он попятился.
        - А меня ты не хотел спросить, есть ли у меня парень?!
        Кирилл молчал.
        - Нет у меня ничего с Сэмом! Нет и не было. Ты доволен? Ну вы и придурки…
        Кирилл и впрямь почувствовал себя весьма глупо. Одновременно с этим слова Томы о том, что у неё с Сэмом ничего не было, вызвали внутри неожиданное тепло. Он вспомнил то самое ощущение с их первой встречи: как будто его шерсть, вставшую дыбом, пригладила нежная рука. Впрочем, он быстро поборол это чувство: проблема ведь была не только в Сэме.
        - Пусть так, - сказал он. - Но это не отменяет того, что я не понимаю твоего ко мне отношения. Ты мне очень нравишься, но в ответ я вижу лишь равнодушие. Взять хотя бы сегодня.
        - Я тебе нравлюсь? - переспросила он.
        - Ну конечно.
        Некоторое время Тома молча смотрела ему в глаза. Лицо её смягчилось, и теперь выглядело не гневным, а задумчивым и даже - если глаза не обманывали Кирилла - чуть более счастливым, чем раньше. Когда она заговорила, голос её уже звучал спокойно:
        - Ладно, пошли гулять.
        - Вот эти пятьдесят минут, которые остались до твоей встречи?
        - Перенесу, - сказала она.
        2017
        От автора
        Приветствую вас, уважаемый читатель! Если вы добрались до послесловия, значит, вероятнее всего, прочитали сборник рассказов «Час ноль»! Буду рад получить ваши отзывы.
        Я всегда готов подискутировать и ответить на вопросы. Для этого отлично подходят соцсети. Кроме того, там я выкладываю новости о своей жизни и творчестве. Буду рад видеть вас среди друзей или подписчиков!
        Если сборник вам понравился, дал пищу для размышлений, пожалуйста, порекомендуйте его друзьям.
        И, конечно, читайте другие мои произведения! Все они появляются на моём сайте и доступны для чтения и скачивания. На данный момент бесплатно.
        Все ссылки - на следующих страницах.
        До скорого!
        Искренне ваш,
        Виктор Уманский
        Соцсети и контакты
        РАБОЧИЕ:
        - Личный сайт: victorumanskiy.ru
        - Телеграм-канал (самый удобный способ получать новости, на острие прогресса): umanskiy official (t-do.ru/umanskiy official)
        - ВКонтакте (официальная группа): vk.com/umanskiy official
        - Facebook (официальная группа): facebook.com/umanskiyofficial
        - Email: [email protected].
        ЛИЧНЫЕ:
        - Инстаграм: instagram.com/victorumanskiy. Здесь мои личные фотки.
        - ВКонтакте (личная страница): vk.com/victorumanskiy. Моя основная соцсеть - тут много личного контента.
        - Facebook (личная страница): facebook.com/victorumanskiy
        Как оставить отзыв
        - В интернет-магазине, где вы купили или скачали книгу.
        - На LiveLib.ru
        - На моём сайте victorumanskiy.ru в разделе «Отзывы». Понадобится аккаунт ВК или Facebook, регистрироваться не надо: просто используйте форму.
        - На моём сайте victorumanskiy.ru на странице книги.
        - Отправить лично мне на [email protected]. Этот способ гарантирует (в отличие от первого и второго), что я замечу и не потеряю ваш отзыв! Если вы критик или известная личность, то, возможно, я также размещу ваш отзыв на странице книги.
        Мои произведения
        Мой личный сайт: victorumanskiy.ru. Здесь в разделе «Произведения» есть всё, что уже вышло. Если произведение доступно бесплатно - оно тут будет. Если его можно купить - здесь также будет ссылка. И именно через мой сайт вы можете купить книги с автографом - подписанные лично для вас.
        Также на сайте есть биография, отзывы и рецензии (в разделе «Блог»).
        notes
        Примечания
        1
        Одна из крупнейших гостевых сетей, существующая в виде онлайн-сервиса. Члены сети предоставляют друг другу помощь и ночлег во время путешествий и организуют совместные путешествия.
        2
        Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ). Московский университет.
        3
        «Времена года» итальянского композитора Антонио Вивальди - первые четыре из двенадцати скрипичных концертов его восьмого опуса, одно из самых знаменитых его произведений и одно из известнейших музыкальных произведений в стиле барокко.
        4
        «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман» - сборник автобиографических историй из жизни американского физика и нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана.
        5
        Стена Цоя - стена дома №37 по улице Арбат, выходящая в Кривоарбатский переулок Москвы, которую поклонники творчества Виктора Цоя исписали надписями «Кино», «Цой жив», цитатами из песен и признаниями в любви музыканту. Представляет собой памятник и достопримечательность Москвы.
        6
        5’nizza (читается «Пятница») - харьковский музыкальный дуэт, исполняющий песни в стиле хип-хоп, регги и фанк. Основан в 2000 году.
        7
        Центральный дом художника (ЦДХ) - московское выставочное объединение Международной конфедерации союзов художников.
        8
        Никакого насилия (англ.).