Большая книга ужасов - 89 Елена Александровна Усачева
        Есть места, где граница, отделяющая наш мир от иного, словно становится тоньше. И одно из таких мест - Карелия. Северные леса, холодные озера, безлюдные острова, камни с загадочными древними рисунками… Кажется, здесь оживают предания и сказки. Здесь рядом с людьми живут призраки. И чудеса, странные и пугающие, случаются чаще, чем многим из нас хотелось бы.
        В сборник вошли три повести Елены Усачевой. Повесть «Не ходи туда» печатается впервые.
        Елена Усачева
        Большая книга ужасов 89
        Не ходи туда. Бесов камень. Остров призраков
        Не ходи туда
        Глава 1
        Арбуз
        После обеда ели арбуз.
        Арбуз был вкусный.
        Илья хлюпал, откусывая от большого куска, утопал в соке. Аринка резала мякоть кусочками, отбрасывая косточки, и те летели по всему столу. Славка ел ложкой, сок тек по подбородку, рисовал усы над губой, на левой брови повисла розовая капелька. Все сопели, чавкали и были очень увлечены процессом.
        Бабахнуло неожиданно, прямо в середине пиршественного разгула. Сначала ударило звуковой волной по ушам, потом тяжело тупнуло, отдалось в ноги. И уже через несколько удивленных тактов посыпалась труха с досок потолка, и все молча уставились на плавающий над столом абажур, тряпичная бахрома которого выписывала широкую амплитуду раскачивания, избавляясь от пыли.
        Славке в ложку упала дохлая муха.
        - Это война? - хрипло спросила Аринка и чихнула.
        - Что, вот так прям сразу - и у нас? - удивился Славка. Он покачивал ложкой, придумывая, куда деть муху. Здравых идей не приходило.
        - Это ядерные испытания! - выскочил из-за стола Илья.
        Арбузная корка соскользнула на пол, брызнули ошметки мякоти. Аринка вскрикнула.
        - Подземные? - зачем-то спросил Славка, незаметно смахивая муху в кучку темных косточек, где она была незаметна.
        Аринка вдруг мелко засмеялась, запрокинув голову.
        - Дураки! - звонко крикнула она. - Это просто… просто… - Она посмотрела в окно, отыскивая там объяснение случившемуся. - Ударилось что-то.
        - Космический корабль! - ткнул в нее ложкой Славка.
        - Какой корабль?! - возмутился Илья.
        - Гагарин? - подняла глаза к потолку Аринка, словно именно сейчас «Восток» с первым космонавтом на борту проплывал над их деревней.
        - Сама ты Гагарин! - покрутил пальцем у виска Славка и отправился к окну изучать окрестности. - Наши корабли не падают в Карелии. Они в степи где-нибудь падают. В тайге найти невозможно, а в степи все как на ладони. Это инопланетяне упали.
        Абажур продолжал качаться.
        - Вы что, глупые? - обиделся Илья и полез под стол за ускользнувшей коркой. - Это самолет.
        - Даже если самолет, - Славка повис на подоконнике, выглядывая небо, - то упал рядом. Быстро найдем. Трассирующий след, все дела…
        - Чего вы какие-то… - Илья хотел постучать костяшками пальцев по лбу, но врезался макушкой в угол стола и осел, держа корку в руке, а другой старательно растирая место ушиба. - Когда истребитель скорость набирает, всегда хлопок получается. Как будто взрыв. Звуковой барьер.
        - А чего истребитель? - засомневалась Аринка. - Зачем он? У нас же не воюют.
        - Да они просто так летают, - ответил Илья и предпринял вторую попытку выбраться из-под стола. - Тренируются. Границы проверяют.
        - На сверхзвуковой? - покачал головой Славка - небо за окном было чистое. Если что и летало, то стрижи. - Все границы пролетишь.
        Абажур перестал раскачиваться. Пыль осела.
        - Да ладно, - прошептала Аринка. - Это точно упало. Большое.
        На слове «большое» все посмотрели на дверь в дом. Славке наскучило изучать небо с террасы, и он побежал на крыльцо.
        - Погоди! - заторопился за ним Илья.
        - Вы куда? - поскакала следом Аринка - она пыталась влезть в шлепанцы, но хлястики замялись, и пальцы никак не попадали в перемычку. Второй стук калитки предупредил, что все уже на улице, и она помчалась на крыльцо, по дороге избавляясь от так и не надетых тапок.
        - Вы куда? - догнала она мальчишек.
        Они стояли на перекрестке, и каждый смотрел в свою сторону.
        - Туда, - показал на озеро Илья.
        - Туда. - Славка с прищуром изучал часовню. С ней все было нормально. Стояла ровно, на кресте сидела дежурная чайка.
        - А если это просто машины столкнулись? - На цыпочках подошла к ним Аринка.
        - Тогда можно пройти вдоль дороги и все увидеть, - предложил Славка, отобрал у Игоря арбузную корку и бросил в бредущую стороной корову. Не попал, но корова заинтересовалась, что это ей кинули, и пошла на людей. Аринка ойкнула и отпрыгнула в крапиву.
        И тут раздался новый голос:
        - Да не на дороге это!
        Из-за гуреевского стожка к ним вышел Квадро в трениках и растянутой футболке. Был он местным жителем, и звали его Владимир Владимирович, Владимир в квадрате, Квадро. Подтянув штаны, он почесал щетину на подбородке и с интересом уставился на корову, жующую корку.
        - Чего это, арбузы уже продают?
        - Продают, - осторожно подтвердил Илья. - А с чего вы взяли, что не на дороге? Может, это сверхзвуковой самолет?
        - От самолета так в ноги не шибает, - авторитетно заявил Квадро. - Это упало. Около заброшки.
        - Где? - Аринка попятилась.
        - Почему именно там? - с подозрением спросил Славка.
        - Так в полнеба полыхнуло, место и обозначилось. И летело огнем таким. - Он попытался изобразить, показав растопыренными пальцами колобок и отправив его в лес финальным броском. Все проследили за воображаемой траекторией.
        Леса отсюда, конечно, было не видно. А видны были заросли иван-чая, кусты, ряд осин и берез перед дорогой. За дорогой через поле лес и начинался. Сначала вялый липовый и осиновый, а потом уверенный сосновый. И вот там, в этом сосновом лесу, и стоял заброшенный гостевой дом. В нем очень давно никто не жил, но, по словам очевидцев, выглядел дом еще крепко, крыша держалась, в окнах были стекла, а на двери висел замок - значит, никто в дом не заходит, мусор не оставляет.
        - Может, не там, - пробормотал Славка, бегая глазами по верхушкам деревьев. Он пытался высмотреть хотя бы остатки дыма - тогда можно было бы сказать, что взрыв и правда случился, - но небо было чистым. Абсолютно чистым. Ни белых следов, ни символов, ни знаков. - Когда в Челябинске упало, там стекла повыбивало.
        Пролетела чайка. Квадро вздохнул:
        - Нет, тут все тихо. Полыхнуло только.
        Ребята с завистью уставились в небо. Им такое увидеть не довелось.
        - Пойдем. - Илья направился обратно к дому.
        - А мы разве не станем смотреть? - спросила Аринка.
        - Я в заброшку не полезу. - Илья вернулся и схватил сестру за руку. - И тебя не пущу. А еще бабушке скажу.
        Аринка хотела возразить, вырваться, но наколола пятку и расстроенно надула губы.
        - А как же не идти? - удивился Славка. - Там чего-то произошло, а мы так и не узнаем?
        - Сходите, сходите, - добродушно подзуживал Квадро. - Я потом тоже схожу. А сейчас у меня дела. - Одернул на себе футболку, провел пятерней по волосам и зашагал прочь.
        Славка сделал несколько шагов за ним, но потом скис, обреченно ссутулившись.
        - Ну так же нельзя! - побежал он за друзьями. - Упало рядом, а мы ничего не сделаем? Да вы люди вообще?!
        Илья дотащил сестру до калитки, впихнул ее во двор и уставился на Славку.
        - Ты собираешься заходить? - спросил он.
        - Я туда собираюсь идти, - показал на дорогу Славка. - А друзья всегда все делают вместе!
        - Я не делаю, - мрачно ответил Илья и хлопнул калиткой. Не отрывая тяжелого взгляда от приятеля, попытался накинуть крючок. Промазал.
        - Да что мы теряем-то? - Славка подошел к забору.
        Илья боролся с крючком, который последний раз накидывали двести лет назад и он уже давно не попадал в паз из-за просевшего дерева.
        - Туда и дорога хорошая есть, - протянул Славка. - Просто сходим. Мне отец гулять велел. Не хочет, чтобы я дома сидел ему мешал. Вот и пошли.
        Илья зыркнул по сторонам, никого там не увидел и сделал шаг от калитки.
        - Если есть дорога, это не значит, что упало именно туда, - упрямо произнес он. - А Квадро вообще пьяница. Верить ему нельзя. Это был самолет.
        - А если он на самом деле видел? - тихо спросила Аринка.
        Илья резко повернулся к ней:
        - Я бабушке скажу!
        - Самолет на сверхзвуковой след оставляет, а тут нет ничего! - Славка посмотрел в небо.
        Аринка тоже задрала голову, но Илья категорично заявил:
        - Дурак будешь, если пойдешь! С этого неприятности и начинаются. Люди идут куда-то - и пропадают. Если Квадро видел, вот пускай и идет. Пропадет - будет не жалко.
        - А чего? - Аринка машинально, от обиды, стала дергать травинки у забора и крутить из них куколку. - Можно и не ходить. Но если идти, то уж всем вместе.
        - Да идите вы куда хотите! Встречайте кого хотите! Я не пойду! - Илья зашагал по двору туда-сюда, вызывая волнение у кота Мурсы. Он водил полосатой мордой, следя за хозяином и еще больше распушив усы, из-за которых его так и называли: мур с усами - Мурса. - Для вас же, глупых, столько фильмов сняли! Столько книг написали. Не надо ходить туда, куда не надо.
        - Я бы сходила, - не сдавалась Аринка. Куколка в ее руке была уже сделана, и она мяла ее в пальцах, не зная, куда пристроить. Украсила волосы куклы своей заколкой. Решила покатать игрушку на Мурсе, но ему эта идея не понравилась. Он встряхнулся и убежал под дом, утащив куколку в траву. Аринка заправила за ухо оставшуюся без заколки прядь.
        - Ну и что, что упало? - возмущался Илья. - Упало - встанет, прилетело - улетит. Или тебе так хочется с призраком встретиться?
        Славка усмехнулся. Нехорошо так. Мол, все кругом дурачки, а он один умный. Сказал, отступая от забора:
        - Я бы встретился. А вы сидите тут… с бабушкой. - И зашагал к улице. Уверенный и категоричный.
        - Но как же… - потянулась к калитке Аринка.
        Илья громко хмыкнул, и она сгорбилась, уронив руки.
        - Неужели не интересно? - спросила расстроенно. - Все равно делать нечего.
        - Сыграть в гроб? Нет, не интересно.
        Аринка поморщилась - ей не понравился образ гроба. В который она, конечно же, не собиралась «играть». Но просто так, одним глазком, на пришельцев она бы глянула. Можно же сбегать туда и обратно. Быстренько. Никто бы и не заметил. Они тут дольше шумят. А так из-за кустов подсмотреть - и достаточно.
        Про заброшку много слухов ходило. Сам Квадро их и рассказывал в разной комплектации. Что дом этот строился под туристическую базу, что туда провели свет и проложили хорошую дорогу. Что приехали первые туристы. Что именно с ними и случилась беда. Один турист пошел в лес и не вернулся. Искали его долго, не нашли, даже следов не обнаружили. И если бы не оставленные на базе вещи, могло показаться, что человека и не было. Списали на несчастный случай. Но уже следующие туристы стали рассказывать, что в лесу что-то странное происходит. Когда идешь по нему - кажется, что тебя преследуют: хрустят ветки, слышится дыхание в спину. А стоит остановиться и обернуться - так сразу рождается ощущение, что преследователь стоит перед тобой. По ночам люди в комнатах стали слышать голоса. Начали пропадать вещи. По мелочи, но кому приятно утром не найти свою расческу, носовой платок или шарф. Хозяин пытался что-то сделать. Приглашал охотников, они прочесывали лес и ничего не находили. Ставил фотоловушки, но за месяцы они никого не засняли. Установил лампочки, включающиеся от движения, но и лампочки по ночам не
загорались. А вещи продолжали исчезать. Больше никто не захотел приезжать. Хозяин разорился, с горя ушел в лес и тоже не вернулся.
        А дом стоит. Не ветшают стены. Не обваливается крыша. Не выпадают окна. Новенький замок так и висит на двери. К дому ведет хорошая дорога. Ее заносит ветками и листвой, зимой нарастает крепкий наст. Но она есть. По ней легко пройти. Только желающих делать это не находится.
        Все это было бы сказкой: ну подумаешь - дом в лесу, ну подумаешь - никто не ходит. Мало ли в карельских лесах избушек охотников да старателей. Люди приходят, люди уходят. А здесь не хотят приходить. Столько лет прошло, все давно выветрилось, все призраки отправились в другие, более прибыльные места. Можно ходить, можно любопытничать. Не ходят. Даже отчаянные грибники, спешащие за самыми мордатыми белыми за болотом, обходят заимку стороной.
        - Кому же охота в гроб ложиться, - однажды ясным солнечным днем изрек Квадро на очередные расспросы про заимку.
        Ребята после упоминания о гробе даже семечки грызть перестали.
        - А там гроб стоит? - спросил Славка.
        - Да кто его знает, что там стоит. Но вот слышал былину нашу, обонежскую, про Святогора? Ехал он как-то с Муромцем, и увидели они гроб. Решили померить - кому подойдет. Муромцу велик оказался, а Святогору в самый раз. Лег он в гроб - а крышка его сама и закрыла. Так и умер.
        Сюда бы подошло, что после этих слов наступила гробовая тишина. И если бы Илья не подавился семечком, все бы так и было: они бы час просидели, открыв рты от страха. Но Илья стал давиться, Славка - стучать его по спине, Аринка привстала, рассыпала травяных куколок, кинулась их собирать, уронила кулек с семечками.
        Когда стало понятно, что семечки уже не спасти - они все на земле, Славка встал, отряхнул руки и недовольно буркнул:
        - А зачем же он лег?
        - Да вот спроси, - развел руками Квадро. - Лег - и все. Так и со старым домом. Никто не тянет, не заставляет, но люди идут - и умирают.
        - Прям так и умирают, - прохрипел Илья - он никак не мог избавиться от крошки в горле.
        - Ну вот лет пять назад туристы пропали, - загнул узловатый палец Квадро. - Через Кондобережскую, Сибово прошли, у нас часовню посмотрели и в лес отправились. Прямо по дороге и почесали. А их предупреждали - идите в Типиницы, никуда не сворачивайте. Но они решили через лес срезать.
        Славка кивал. История про туристов до сих пор была главной страшилкой деревни.
        - Или вот пару лет назад сумасшедшая Розка заблудилась.
        - Так она ж нашлась! - встрял продышавшийся Илья.
        - Где нашлась? Крюк-то какой ее заставил призрак сделать! Километров двадцать оттопала. А хотела на пару часиков по болоту за морошкой пройтись. Вот тебе и нашлась! И ягоду бросила, и туесок, и куртку потеряла, пока к людям вышла.
        Они долго сидели и рассуждали, кто в чем виноват и о чем вообще эта былина про Святогора и гроб. И никто никуда тогда идти не собирался - страшно ведь: а ну как и правда пропадешь. Но вот сейчас Славка точно дойдет до заимки, и никакие ужастики его не остановят. Илья собрал лицо недовольной миной - нахмурился, насупился, уселся на лавочке. Из вредности специально будет сидеть весь день, сторожить сестру.
        Аринка прошла по двору, спасла зеленую куколку из зарослей крапивы, пересадила ее на забор поверх бурно расползшегося лишайника, добавила к ее волосам ленточку - узкую желтую, в кармане нашла. Покосилась на брата. Он был суров и неприступен.
        - Может быть, все это специально подстроено, - неуверенно начала она. - Кому-то было нужно, чтобы туда никто не ходил. Вот никто…
        - Я проверять не буду, - жестко ответил Илья. - Даже если специально, даже если там особый отдел разведки расположили и теперь испытывают тайное оружие. Не пойду, и все.
        Про тайное оружие сама Аринка не догадалась, и ей эта мысль показалась интересной. А как еще объяснить, что в их глухом краю вдруг стало происходить такое. Никогда ничего - и вдруг призраки, пропавшие люди, гробы. Нет, гробы - это из былины. А сейчас лето, солнце, день и убежавший Славка.
        - Точно! Это что-то испытывают, - согласилась Аринка. - Ракеты против американцев. Вот и рвануло.
        Илья постучал кулаком по лбу:
        - Если бы испытывали, тут бы военных было до фига, машины постоянно ездили. Ты нашу дорогу видела? Когда по ней последний раз машина проходила?
        Аринка тяжело вздохнула и пересадила куколку на нижнюю перекладину. Нормальная у них дорога. Подумаешь - немного неровная. Не асфальт, конечно. Но что правда, то правда - машины по ней почти не ездят. До Сибова еще туда-сюда, а к ним - почти никогда.
        В небе парила задумчивая чайка.
        - Они вертолетами. - Аринка попыталась заправить волосы за ухо. Забыла, что волосы короткие - мама ее специально стригла перед летом, - заправлять нечего.
        Илья отмахнулся. Что говорить с бестолковыми людьми! Они никогда ничего не понимают. И у них всегда есть вертолеты.
        - Но ведь почему-то это все началось? - Аринка придвинулась к брату. - Кому-то надо было объявить гостевой дом вредным, чтобы туда никто не ходил? Заранее знали, что там будут опыты проводить, готовились.
        - Двадцать лет? - мрачно спросил Илья - в умственных способностях сестры он не сомневался.
        - Что «двадцать лет»? - не поняла Аринка.
        - Двадцать лет готовились к опытам? Заброшка уже лет двадцать стоит. Они тогда уже знали, что сегодня взрывать будут?
        - Но это же военные, - пожала плечами Аринка. В силу отечественной армии она верила - военные могут все, даже на другие планеты летать.
        - Да просто срок подошел, - не стал больше мучить сестру Илья. - Ты почему в школу пошла?
        - Так возраст же! Все в это время идут.
        - Вот и у дома возраст. Пришло время - его бросили. Другое время пришло - что-то бабахнуло.
        - Ну вот! Значит, время смотреть!
        - Не время.
        Аринку бесил слишком рассудительный двоюродный брат - все-то он знал, все-то понимал. Спасала от этого только настойчивость.
        На террасе раздались тяжелые шаги.
        - Вы где? - тяжелым одышливым голосом позвала бабушка.
        Хлопнула дверь дома.
        Илья победно глянул на Аринку.
        - Дети, опять ругаетесь? - Бабушка закашлялась.
        - Ба! Мы тут! - крикнул Илья, поднимаясь по ступенькам. - Все нормально. - Он скрылся на террасе. Было слышно, как он разговаривает с бабушкой, как они вместе возвращаются в дом.
        Аринка сунула кулаки в карманы сарафана. «Не время», - мысленно передразнила она. Пнула камешек. Мурса прыгнул за ним. Но вдруг замер, выгнул спину, вздыбил шерсть на спине и зашипел. Зашипел страшно, словно привидение увидел. Нервно задергал хвостом, выводя невозможные жуткие звуки. Оцепенев от ужаса, Аринка смотрела на кота, на его огромные усищи, на совершенно чумной глаз. И только потом догадалась, что шипит кот на кого-то у нее за спиной. Ее тут же окатило холодом, ладони вспотели, во рту пересохло. Не чувствуя себя, она стала поворачиваться - не только голову, но и все тело, потому что в шее что-то заклинило.
        В небе летела чайка. Легкий порыв ветра тронул траву. Никого не было. Аринка с трудом восстанавливала дыхание. Сердце колотилось в горле. Она сглотнула, чувствуя неприятную шершавость нёба.
        Надо бежать домой. Дома надежно. А если еще забиться под одеяло, то никакой страх близко не подберется. Он как видит одеяло, так сразу впадает в ступор и рассыпается на множество осколков.
        Мурса исчез. Пошипел непонятно на что и смылся. А может, ему просто икнулось неудачно, вот он и взвился?
        Аринка поднялась по ступенькам, привычно глянула налево - там было окно кухни. Белые занавески в цветочек.
        Отражение.
        И вновь ее окатила ледяная паника.
        Отражение. В нем Аринка была не одна. Вот она сама, с короткой стрижкой и в сарафане, на ступеньках, смотрит в окно. А за ней, во дворе стоит еще одна девочка. Тоже в сарафане, заметно темнее Аринкиного, как будто зеленом. С длинными волосами - ветер теребит пряди, лица не разглядеть.
        Охнув, присела на ступеньку. Тяжело, словно в шее что-то заржавело и перестало работать, повернулась. Обшарила взглядом двор.
        Пусто.
        Мурса не вернулся. Калитка все так же была закрыта на крючок.
        Онемевшие ноги не слушались, на попытку встать отозвались странными мурашками. Руками подтянула себя на перилах и снова заглянула в окно. Она отражалась одна. Хотя нет, не одна. На заднем плане далеко тянулась размытая фигура.
        Славка… Он шел по дороге. К лесу. Проверять заброшку. Без них.
        Мурашки ударили в пятки, забрались к коленям. Стало жарко и больно. Аринка заставила себя встать. Ног не чувствовалось, и это было адски неприятно.
        Побежать бы за Славкой. Она легко его догонит. Во всех играх всегда догоняла. Потому что быстрая. Но не побежит… Будет ждать. Может, Славка, когда вернется, все расскажет?
        Глава 2
        Дом
        Славка не любил Илью. Они дружили только летом, когда оказывались соседями в деревне. До других людей им идти и идти - до Сибова час с гаком, до Типиниц и того дольше. Поэтому оставалось дружить с теми, кто был под рукой. А в Типиницах хорошо, там живет Лука - вот с кем Славка провел бы все каникулы. Там берег и лодки. Там песчаная коса. На отмелях вода так прогревается, что можно часами лежать. Там ловится самая вкусная ряпушка. Рыба и у них есть, но там и рыба лучше, и вода теплее.
        Там весело. Но Славка торчит тут, где есть только скучный Илья и его двоюродная сестра Аринка - как вечное приложение к и без того унылому соседу. Космический корабль за околицей упал, а они даже посмотреть не хотят. Как с такими можно жить?!
        Славка хорошо подготовился к походу. Он натянул треники, сунул в карман брызгалку от комаров, а в кулаке зажал складной нож, с которым его батя ходит за грибами. Если белые да лисички этому ножу поддаются - а он слышал, что грибы считают инопланетянами, иной расой, - то посланцы с неведомых планет тоже испугаются.
        Хотя ни в какие планеты Славка, конечно, не верил. Какие инопланетяне в их продвинутый век? Их бы давно заметили, и сюда бы уже мчались военные с мигалками. Но все тихо. Это просто бабахнуло. Земля провалилась сама собой или грузовик с «КамАЗом» столкнулись. В последнее верить не хотелось. А хотелось чего-нибудь действительно стоящего. Чтобы было о чем рассказать. Говорили, что под Фоймогубой однажды вертолет упал. Тоже грохота, наверное, было.
        Славка встал на дорогу, выбрал колею поровнее и зашагал в сторону Типиниц. Вот чего он еще не делал - так это не забирался на новую колокольню в Типиницах. Он уже много на каких колокольнях был - и в Конде, и у себя, и в Космозере, и в Узком. Лука хвастал, что реставраторы, работавшие на восстановлении церкви, пустили его наверх. Что там больше двухсот ступенек, а вид - чуть ли не до их Усть-Яндомы.
        Привирает, конечно. До их деревни далеко, ничего Лука там не видит, кроме крыш своей Типиницы. Ну и ладно: в Типиницах новая колокольня, а у них… у них инопланетная тарелка или что-то похожее. Славка все разузнает, а потом позвонит Луке. Он сразу примчится.
        Справа тянулся заросший покосный луг, давным-давно заброшенный. Там уже вовсю хозяйничали кусты лещины и что-то еще низкорослое. Слева начинался лес. Сначала ольха и осина. Осина высокая, темная и тонкая. Она как-то ухитрялась забить все, что пыталось расти под ней, и от этого осиновый лес всегда казался унылым, смотреть на него не хотелось.
        Надо не пропустить отворотку. Она должна была здорово зарасти. Все-таки к заимке не ходит никто, затянуло дорогу кустами да травой.
        И Славка не пропустил. Колея как будто специально углубилась, выдавила во время очередного дождя на обочину дюжую грязь. Грязь затвердела. Теперь уже так просто на машине не повернешь. Только если трактор пробьет заслон. Кусты разрослись, образовав арку входа. Славка сунул руку в карман, достал баллончик и на всякий случай приготовился. Сколько раз проверял: если брызнуть репеллентом на комаров - они начинают летать кругами и падают. Если попадало в глаз, то щипало так долго, что хотелось уже этот глаз вынуть и прополоскать в озере. Собака тоже не любила этот запах. Аринкин Мурса от одного пшика так взвился, что потом его весь вечер искали. И на инопланетян наверняка подействует. А уж Славка не промахнется. Он знает главное правило: не разговаривать - сразу стрелять. На чем горят герои всех историй? На разговорах. Уж больно злодеи любят поотвлекать болтовней. Жалуются, пощады просят - а сами в это время бластер к себе поближе подтаскивают или сил набираются, чтобы бросить нож. Поэтому Славка палец на головку баллончика положил - сначала брызнет, а потом будет вступать в контакт.
        Он как-то так лихо себя накрутил, что уже видел между деревьев серебристый бок упавшей тарелки - она острым краем вошла в землю, срезав деревья, - слышал запах гари, даже перепикивание приборов различал. Причем все это должно было быть аккурат на месте, где раньше стоял дом. Сам-то он строения не видел, но по рассказам представлял ветхую избушку на курьих ножках, ну или прогнивший сруб - был такой на острове Мантинсаари.
        Все на самом деле оказалось не так, и Славка даже был слегка разочарован. Он долго шагал по дороге - она в самом деле неплохо сохранилась. Запоминал как можно больше деталей, чтобы потом было что рассказать - поваленные деревья, вывернутые с корнем пни, пара мухоморов, странные черные грибы. Все здесь было подозрительно - и тишина, и отсутствие комаров, и слишком накатанная дорога. И только дом никакого удивления не вызвал. Дом и дом. Большой, двухэтажный, с тусклыми окнами без штор, с зарослями крапивы вокруг, особенно около крыльца. За домом виднелся заметно покосившийся большой железный сарай. Сарай нарушал общую теорию, что место законсервировано, что призрак все поддерживает в определенном состоянии. На сарай у призрака сил не хватило - сарай был готов вот-вот упасть. Дом ничего такой, целый. Стены только потемнели от времени.
        А еще дверь.
        Она оказалась открыта.
        Заметив это, Славка выставил баллончик перед собой. Сверху на дверь был накинут коврик. Словно вернувшиеся хозяева первым делом стали все сушить и проветривать - после долгой зимы вещи залежались. Такой же вязаный коврик валялся на крыльце. Пока Славка с удивлением разглядывал простой узор коврика, на него ступили ноги. В ногах было удивительно только то, что их обладатель хоть и был обут в красивые босоножки, но надел их на носки. Так уже сто лет никто не ходил. Все остальное - юбка, рубашка, приветливая улыбка - было нормальным.
        Увидев вышедшую на крыльцо женщину, Славка опустил руки. Слабая мысль, что надо сначала брызгать, а потом бежать, еще колыхалась в его голове, но ее уже перекрывало четкое осознание, что если он это сделает, то уже вечером на пороге его дома появится эта улыбчивая женщина, а может, и кто еще, и все расскажет отцу. А отец… О том, что потом сделает отец, лучше не думать.
        - Здравствуйте, - ошалело произнес Славка.
        Улыбка женщины не изменилась, и она все так же продолжала смотреть на него, словно ждала, что ее сфотографируют. Она была не старая, с гладким красивым лицом, на лбу лежала светлая челка. Смущали только застывшие глаза: она смотрела на него - и не видела. Смотрела очень внимательно, не моргала.
        - Здравствуйте, - произнесла вдруг женщина звонким голосом.
        - А вы здесь что… - конфузливо пробормотал Славка. От неожиданности он совсем не мог придумать, как продолжить разговор. Потому что, по всем законам жизни, женщина вряд ли ответит, что она тут, скорее задаст встречный вопрос - это же он пришел к ее дому, а не она. И вот на этот вопрос он сейчас точно не мог ответить. Что делает, что делает… Ловит инопланетян. Если он так скажет - его засмеют. Баллончик еще этот в руке. Славка нелепо качнул рукой с аэрозолем.
        - Что? - Женщина перевела все такие же напряженные глаза на его руку.
        - Это так, ничего, - заторопился Славка, тыкаясь крышкой в баллончик и никак не попадая в пазы. - А вы хозяин, да?
        - Да, хозяин, - подтвердила женщина, и в голове у Славки пронеслось море картинок, в которых еще были инопланетяне, но совершенно мультяшные. А главное - он сразу представил, как приходит в деревню и всем рассказывает, что ничего страшного в старой заимке нет, что призраки - это байки Квадро и ему надо со своими фантазиями в телевизоре выступать. Вот прямо в вытянутых трениках и топать туда. И завтра они уже смогут сюда прийти с Ильей. Теперь-то уж ничего страшного нет.
        Женщина продолжала улыбаться, улыбка была приклеена к ее лицу. У Славки заломило мышцы на щеках - он бы от такой улыбки уже устал. Затянувшаяся пауза требовала слов. Ответ родился сам собой:
        - А я так, шел мимо. За грибами.
        Он повел рукой. Женщина проследила за его жестом. Что-то ее постоянно настораживало - хоть она и продолжала улыбаться, взгляд не менялся.
        - А тут что-то упало, вы не слышали?
        - Упало?
        Славка оглядел поляну. Никаких следов падения, встречи «КамАЗа» с самосвалом или вдруг открывшейся воронки. Если тут что и упадет, то сарай. Но этого они в деревне не услышат.
        Женщина резко развернулась и ушла в дом. Славка пожал плечами. Без ее присутствия на крыльце стало легче, голова заработала. По-хорошему надо, конечно, бежать отсюда. Если где-то и бумкнуло, то не здесь. Вряд ли приезд хозяев заимки ознаменовался таким мощным подземным толчком. И пока есть время, пока светло, надо пройти краем леса - может, чего и найдется.
        Сделать всего этого Славка не успел: в доме странно скрежетнуло. Словно попытались провернуть старинное железное колесо. Оно со скрипом стронулось с места, но ржавь все застопорила. Хозяйка явно не могла ничего тяжелого повернуть. Кто же там орудовал старинной техникой?
        - Вам помочь? - крикнул Славка, запрыгивая на ступеньки и заглядывая в дом.
        Обычно у домов бывают темные предбанники. А в больших заонежских избах по центру дома всегда идет длинный коридор. Здесь же все начиналось просторной комнатой. Она была неправильно завалена вещами. Их как будто специально выгребли в самый центр. Искали подходящий размер - и не находили. У окна стоял стол, покрытый сильно выцветшей клеенкой. На клеенке лежал открытый журнал. Женщина стояла около стола невероятно прямо и, сильно склонив голову, изучала страницы.
        - Помочь, - разрешила она.
        Славка подумал, что его сейчас попросят что-то прочитать. Английский он знал не очень, но в игрушках более-менее все слова понимал. Наверное, и со статьей тоже справится.
        Он смело подошел - заметив все же, что хозяева только приехали и ничего не успели сделать: пол завален мусором, клеенка на столе - в каких-то заскорузлых остатках от последней трапезы, - и посмотрел на журнал. Это была статья о спортсменах. На левой стороне была размытая фотография атлета, размахнувшегося копьем. Стояла подпись «Янис Лусис». А на правой - фотография девушки. В клетчатой рубашке, юбке и босоножках с носками. Волосы у девушки были пушистые, темные, лохматая челка прикрывала лоб. Девушка улыбалась, обнажив верхние десны. Была она симпатичная и приветливая. И только взгляд настороженный. Славка еще успел подумать, что где-то он эту девушку видел, хотя этого быть и не могло, потому что в верхнем уголке страницы - пожелтевшей и заметно выцветшей, словно она давно лежала в таком распахнутом виде, - стояла дата «1966 год».
        Холод узнавания скатился с затылка по спине к копчику. Славка резко поднял голову. Женщина улыбалась, взгляд ее был все так же насторожен. Помимо поразительного сходства с фотографией - прямо одно лицо - Славка понял еще одну странность: женщина так ни разу и не моргнула. Он зачем-то глянул через окно на сарай, вспомнил про баллончик в кармане и успел пожалеть, что не нажал с самого начала, а начал разговор.
        Женщина кивнула.
        - Помочь, - повторила она механическим голосом и присела, отведя длинную клеенку. От времени она стала твердой, колко топорщилась. Женщина что-то пыталась выдернуть из-под стола, но это что-то не двигалось. Клеенка мешала.
        Тихо надеясь, что на помощи все и закончится, что потом он сможет сбежать, Славка наклонился, заглянул под клеенку.
        Под столом стоял гроб. Его женщина и пыталась вытащить.
        - Лечь, - сказала женщина, показывая на гроб. Улыбаться она при этом не перестала.
        Глава 3
        Приглашение в гости
        Аринка поймала себя на том, что смотрит на дорогу. Руки машинально крутят из травинок куколку, а глаза все ловят движение среди зелени. Легкие сумерки уже накрывали гуреевский стожок. Противное время, когда много чего начинает казаться. Вроде бы дерево от ветра качается - а кажется, что человек идет. Вроде бы звуки шагов - а это чайка скрипит.
        Все виделось, что идет Славка. Но это был не он. Это было дерево. Это была чайка. И так весь день - не он. Илья успел куда-то сбегать, потом стал ходить мимо, пристроив на пояс корягу. Издалека коряга была похожа на бластер. Но это был не бластер, это была коряга березовая.
        Это все из-за разговоров про инопланетян. Если бы не Квадро, сейчас бы уже сидели на мостках и играли в карты. А так только Илья с бластером. Вдвоем в карты играть неинтересно. Тем более с Ильей. Он долго думает и постоянно пытается переиграть, меняет карту и кричит, что нечестно бить его короля козырной шестеркой. Славка его за это щелкает по носу. А теперь кто будет щелкать?
        Подозвала Мурсу. Кот недоверчиво повел ушами. Долго принюхивался к ее рукам, перепачканным травой, присматривался, но все же забрался к хозяйке на колени, затарахтел, распушился.
        Славки не было. Либо Аринка его пропустила - и тогда стоит сбегать к соседу и проверить, - либо он еще не вернулся. Но и это пока лучше не делать. Во-первых, они поссорились, и не надо показывать, что сдалась первая: она поэтому и сидела в доме, чтобы никто ничего не подумал. Во-вторых, Славка мог не сказать, куда пошел, или сказать что-то такое, о чем Аринка не знала, и легко можно заложить его перед родителями. В-третьих, вот так сидеть и ждать было интересней, чем все знать: это придавало заметное разнообразие их деревенской унылости.
        Предположим, что Славки все еще нет, тогда можно придумывать всякие истории, как он там в лесу, как отбивается от инопланетян. Как он, весь грязный и израненный, приходит в деревню, зовет их с собой, и они уже вместе добивают незваных пришельцев. Аринка будет стрелять из бластера. Очень метко. Космическая тарелка взлетит, но последний выстрел пробьет двигатель, и она рухнет. С грохотом, с треском, с поваленными деревьями. Испуганные птицы разлетятся во все стороны. Дрогнет земля. Как в обед. А потом они наберут трофеев - Аринке достанутся очень красивые бусы и браслет - и вместе пойдут домой. Бабушка напечет пирогов в честь победы. Прибежит Квадро и начнет расспрашивать. Дядя Петя подъедет. Ну и дядя Леша подойдет. Потреплет Славку по плечу. Может, тогда они перестанут ссориться?
        Шарахнула дверь в дом. Аринка вздрогнула. Тракторное мурчание на коленях прекратилось.
        - Бабушка ужинать зовет, - сообщил Илья, появляясь на крыльце.
        Аринка обернулась на дорогу, где таял образ врезавшейся в землю инопланетной тарелки. Уходить с наблюдательного пункта не хотелось.
        - Сейчас приду, - ответила она, пытаясь поймать убегающего Мурсу. Кот извернулся, спрыгнул под лавку, оставив на пальцах прилипшие волоски. Аринка потерла ладони, собирая шерстяные катышки. Кот линяет - это к теплу или к холоду? За лето Мурсиной шерстью можно подушку набить.
        По дороге прошел Квадро. Тащил полную сумку, словно в магазине побывал.
        - Иди давай, - напомнил о себе Илья.
        Аринка проводила соседа взглядом. Среди розовых метелок иван-чая показалась корова. Скоро ее хозяин в сарай загонит, и она там будет полночи громко мычать.
        - Иду, - сказала, но никуда не пошла.
        На дороге стало пусто. Неожиданно громко мяукнул Мурса. Аринка приподнялась на лавке, заглядывая в кусты у калитки. Они шевелились - там явно шла охота.
        - Иди! - настаивал Илья.
        - Иду, - не спорила Аринка.
        Кусты шевелиться перестали. Мурса затих.
        - Вставай, - не сбавлял накала настойчивости Илья. - Сегодня яичница. Бабушка сала нажарила.
        Аринка поморщилась. Бабушка убеждена, что они очень худые, а в городе так вообще голодают, и кормить их летом надо посытнее. Поэтому все топит в масле или жире. Аринке поначалу нравилось. А потом надоело. Ей уже хотелось съесть просто огурец. Но просто огурцов не давали - только со сметаной. И то и другое появлялось у них в доме одновременно и сразу же съедалось.
        - Кис-кис-кис, - позвала она Мурсу. Вредный кот не откликнулся. Мышь доедает, делиться не хочет.
        - Пойдем!
        - Иду!
        Аринка еще поискала повод задержаться. Например, комары. Они зудели. Вместе с ними в воздухе появилась прохлада. Она текла волнами от озера, но тепло пока побеждало. Небо расчерчивали стрижи. Интересно, когда летела тарелка, она какой след оставляла - белый, как самолет, или черный, как… как… как проезжающая машина?
        По дороге как раз проскрипела раздолбанная машина дяди Пети из крайнего дома. Дядя Петя пару раз в неделю ездил в Великую[1 - Речь идет о селе Великая Губа, расположенном на берегу одноименного залива Онежского озера. (Прим. ред.)] за продуктами. Завтра они пойдут к нему за хлебом и конфетами. А еще - за сметаной и огурцами. В холодке сметана живет день. Подполы - единственные холодильники в их деревне.
        Аринка вздохнула и встала. Ладно, поест и вернется. И тогда уже сразу сходит к Славке. Времени-то сколько, он наверняка уже дома. Специально незаметно прокрался, она пропустила.
        Довольный, что его услышали, Илья скрылся на террасе. И тут заорал Мурса. Дико. Страшно. Куст снова заходил ходуном, словно его собирались вырвать с корнем. Из-под веток выкатился огромный комок шерсти - встопорщенный Мурса. Он орал на незнакомой громкой ноте, выл и шипел. Докатившись до крыльца, Мурса замер, превратился опять в нормального кота и рванул вдоль дома. Перепуганная Аринка опустилась на ступеньку.
        - Ты чего? - спросила она пустоту двора.
        Больше из куста никто не появился.
        - Славка? - выскочил на крыльцо Илья, в руке он держал корягу-бластер.
        - Мурса с ума сошел, - прошептала Аринка. Ладони вспотели. Она вытерла их о шорты, чувствуя неприятную ватность ног.
        - Ерунда, - отмахнулся Илья, пряча бластер за пояс. - Идем.
        - Что там у вас? - крикнула в окно бабушка.
        - Мурса бесится, - заорал Илья. - А Аринка ужинать не хочет.
        - Вот я ей дам «не хочет»! Сейчас крапиву сорву.
        Аринка сбежала по ступенькам и крикнула в приоткрытое окно:
        - Ба, чего это с Мурсой?
        - А что с ним, чумным, будет? - отозвалась из-за занавески бабушка. - Лешего увидал, вот и взбесился.
        Как будто у них лешие по улицам просто так ходят и каждое утро заглядывают поздороваться.
        - Почему лешего? - прошептала Аринка. Стало не по себе. Напредставляла инопланетян, а надо бабу-ягу ждать.
        - Ну а когда это еще коты так шипят? - протянула бабушка. Из окна слышался запах жареного сала, пошкварчивала остывающая яичница. - На мертвяка, на лешего. На кикимору водяную. Балуют тут иногда.
        Аринка стремительно взбежала на крыльцо, оглянулась. По дороге бродил неприкаянный Квадро - ждал, когда дядя Петя разгрузится.
        А потом она увидела Славку. Тот вышел из-за дальних кустов у дороги и остановился, словно решал, куда податься. Квадро подскочил к нему и начал что-то активно показывать руками.
        Привстала на цыпочках, чтобы разглядеть, порвана ли на Славке одежда. Не порвана. Ни синяка, ни пореза на лице. Только взгляд настороженный. Руки пустые.
        - Долго ты еще? - в который раз позвал Илья.
        Аринка нырнула на террасу и быстро закрыла за собой дверь. Непонятно, где Славка был, но он ничего не нашел. Вот пускай теперь приходит к ним и все рассказывает. Она его будто и не видела.
        Через окно террасы заметила, что Славка с Квадро пошли по дороге. Задвинула штору, отвернулась.
        - А вот Лука считает, - начала Аринка, - что нашу деревню лешие извели.
        - А еще Лука врет, что рыбу руками ловит и что мужики его с собой на моторках на большую охоту берут, - фыркнул Илья.
        - Ему бабка рассказывала, - уперлась Аринка. - Из домов семьи стали пропадать. Вечером все нормально, а утром люди приходят: дверь открыта, внутри никого. И только змеи с порога расползаются.
        Илья закатил глаза:
        - А наша бабушка по вечерам рассказывала сказку про волчка, который утаскивал в лес, если не спишь.
        - Ты не веришь Луке? - Аринка сама не заметила, как снова повернулась к окну и глянула в щелку шторы. Никого.
        - А чего ему верить?
        Аринка расправила штору:
        - Давай к нему завтра в гости отпросимся?
        Илья хитро прищурился:
        - Это мимо отворотки на заброшку идти. Нет, не будем отпрашиваться.
        - Что же, теперь в Типиницы совсем не ходить? - проворчала Аринка.
        Илья взялся за ручку двери в дом и как бы между прочим сказал:
        - Я вот тоже читал, что один так все хвастался, хвастался, а потом за ним смерть пришла.
        Перемена темы была неожиданной. Аринка насупилась. Она не любила, когда про грустное и про смерть.
        - Врешь ты все, - пробормотала она.
        - Почему это? Явилось за ним чудо чудное, диво дивное и утащило на тот свет. Время его вышло. Когда хвастаешься - потом всегда расплата наступает. Ни отложить ее, ни откупиться нельзя. Пришла смерть, вот и помирай.
        Глаза Аринки округлились, она была готова расплакаться - весь день выходил у нее какой-то кривой.
        - Чего все наши сказки про смерть? - пошептала она. - Американские всегда свадьбой заканчиваются, а у нас - похоронами.
        Во дворе стукнуло, как будто калитку толкнули. Илья с Аринкой наперегонки кинулись на крыльцо.
        Славка стоял за забором, неуверенно перебирал штакетины, словно забыл, где у них вход.
        - О! Ты вернулся! - гоготнул Илья, наставляя на приятеля корягу-бластер. - Пах-пах, ты убит! Нашел сундук мертвеца?
        - Вернулся. - Славка кивнул и опустил руки.
        Аринка собралась сказать, что она первая заметила Славку, давно, когда он еще с Квадро встретился, но Илья отодвинул ее и пошел навстречу другу?
        - Так чего там упало?
        - Упало? - Славка пожал плечами.
        Илья распахнул калитку, приглашая приятеля зайти, но Славка не сдвинулся с места. Посмотрел озадачено.
        - Ну ты чего пошел-то? - качнул калиткой Илья, но приятель остался стоять снаружи. - Ты же в заброшке был? Или там ничего нет?
        - Там ничего нет, - механически повторил Славка, отвернулся, словно к чему-то прислушивался, и в сторону добавил: - Хозяева приехали.
        - Куда? - опешила Аринка. - В заброшенный дом?
        - В дом.
        - В заброшенный?
        Аринка ничего не понимала: заброшен - это одни развалины, приехать в них жить нельзя. Кто куда мог приехать, если там явно инопланетная тарелка упала!
        Славка пожал плечами. В который раз, словно что-то в плечах ему не нравилось и он лучше прилаживал кожу на скелет. Пробормотал:
        - Он не заброшен. Нормальный дом. Сарай только покосился.
        - И много народа приехало? - спросил Илья.
        - Я видел хозяйку. Она… - Славка с трудом подбирал слова. - Она там была.
        - Хозяйка? Одна? - недоверчиво скривился Илья. - На машине приехала? Что-то мы никаких машин не видели.
        - На машине. - Славка опять пожал плечами. Ловко это у него получалось. Рубаха только все больше сползала с левого плеча.
        - А грохнуло-то чего? - не унимался Илья.
        - Не знаю, - спокойно отозвался Славка. - Они… они ничего не роняли.
        - И она не боится призрака? - осторожно спросила Аринка.
        - Взрослые ничего не боятся, - усмехнулся Илья. - Интересно, как долго они там проживут.
        Славка посмотрел на него так, словно приятель сказал что-то глупое.
        - Они навсегда. - Славка дернул плечом. - Наследство получили. Эльвира спортсменка.
        - Чего это она спортсменка? - не поверил Илья.
        - По метанию копья.
        Илья фыркнул и смутился.
        - Так прям сразу и копья… - протянул он.
        И больше не нашел что сказать. Отпустил калитку, и та громко хлопнула, закрыв проход. Славка этого не заметил. Так и стоял, опустив руки. Рубашка еще эта дурацкая сползла. Аринка потянулась, чтобы поправить, но Славка неожиданно резко перехватил ее руку. Пальцы оказались горячими и шершавыми.
        - Давай завтра вместе сходим? - склонился он к Аринке через невысокий забор. - Эльвира просила привести кого-нибудь, чтобы познакомиться. Она тут давно не была, все забыла.
        Перед собой Аринка увидела карие глаза с искринкой. Ей показалось, что губы прошептали: «Помоги!» Илья дернул ее за локоть в сторону от забора, и наваждение ушло.
        - Не пойдет она никуда! - крикнул он. - Может, ты не человека видел, а призрак. Он тебя околдовал, и ты теперь ему еду носишь.
        - Не было призраков, - спокойно сказал Славка, не обидевшись, что ему не верят. - Обыкновенный человек. Журналы читает. Про спорт. - Славка почесал нос и чихнул.
        Аринка быстро-быстро заморгала. Нет, не просил ее никто о помощи, это ей показалось. Так долго ждала, хотела жуткого рассказа о привидениях и инопланетянах - а перед ними все тот же Славка. Самый обыкновенный. Полдня провел в лесу, устал, ведет себя чудаковато. И никаких интересных рассказов. Всего лишь наследники приехали.
        - В карты играть приходи, - позвала она, отступая.
        - Поем и приду, - традиционно ответил Славка.
        - Нам тоже ужинать, - Илья рукой показал в сторону дома. - Давай! Увидимся.
        Аринка посмотрела на свое запястье, где еще остались следы пальцев Славки. Чего это он ее так схватил?
        Глава 4
        Метание копья
        Ей снилась земляника. Много-много земляники. Никогда столько не видела. Просто море какое-то. Красные ягодки выглядывали из-под каждого листика. Одинаково спелые. Аринка представляла, какие они вкусные. Присела на корточки, потянулась, чтобы сорвать. Вдруг по запястью скользнуло холодное и противное. Змея мгновенно обвилась вокруг руки. Аринка вскинулась, но ее перехватили. Твердые шершавые пальцы сомкнулись на запястье.
        - Бежим! - крикнул Славка.
        И побежал. Руку не отпустил - она у него стала просто вытягиваться. Аринка изо всех сил раскачивала себя, чтобы встать и сделать первый шаг. Не получалось. Тело не слушалось. Запястье сжимали все сильнее. Славка убегал все дальше. Это было страшно. Он бежал, а она оставалась на месте. Наконец не выдержала - упала с корточек прямо на землянику. Всем телом. Ударилась коленями. Вздрогнула - и проснулась.
        В теле ощущалась непривычная немота. Аринка чувствовала, что уже не спит. Что у нее под щекой подушка. Тело оставалось непослушным. Не шевельнуться. За руку продолжали тянуть. В запястье поселилась боль. Что-то шоркнуло с кровати на пол и убежало к двери. Но дверь должна была быть закрытой. Обязательно закрытой. От комаров. В открытую налетят кровососы, спать не дадут. Бабушка за этим следит.
        Приоткрытая дверь чуть качнулась от нырнувшего в нее существа. Бросило в жар, в ногах забегали противные мурашки. Аринка застонала, силой заставила себя повернуться на спину. Поднесла руку к глазам. На запястье виднелся след от зубов. Маленьких и острых. Между пальцами застряла зеленая травинка.
        Когда это Мурса ее покусал? Вчерашний день путался, потому что был длинный и бестолковый. Аринка выбралась из постели и побрела на кухню. Кувшин, куда наливали кипяченую воду, был перевернут, демонстрируя отсутствие содержимого. Чайник тоже был пуст. На дне ведра колыхалась зеленоватая лужица. Странно. Обычно всегда что-нибудь оставалось. А сейчас-то с чего до донышка? Забрался леший с сильной жаждой? В заварнике что-то булькает. Но настоявшаяся заварка оказалась адски горькой. После нее еще больше захотелось пить. Надо раздобыть хоть какую-нибудь воду. Аринка влезла в шлепанцы, взяла ведро и пошла к озеру.
        Сон еще не покинул голову, тянуло опять в постель, перевернуть подушку на прохладную сторону и провалиться в небытие. Но пить, пить, скорее, хоть немного.
        На улице стоял легкий туман. Аринка брела по тропинке, задевая железным боком пушистые белые головки коровьей петрушки. Полное ведро она не наберет - так, половинку. Умоется. Дурацкий сон с земляникой, змеей и Славкой не покидал. Если искупается, станет легче. Вода после вчерашнего жаркого дня теплая. Но купание убьет остаток сна. Что она будет делать, пока все остальные не проснутся? Куколок плести?
        Так она и брела сквозь дымку, в которой растворялись белые зонтики цветов, вяло размышляя о сегодняшнем утре, и незаметно для себя вышла к воде.
        На мостках кто-то сидел.
        Аринка сделала еще несколько шагов, прежде чем сообразила, что никого сейчас тут быть не может. Это их мостки. Здесь могут быть только Илья или бабушка. Но бабушка уже давно дальше двора не ходит, а Илья… Илья спит. Она его видела в комнате. Или не видела? Но даже если не видела, на мостках сидел точно не брат. Девчонка. Волосы длинные, а сарафан светло-зеленый, в цвет травы. Сидит, сильно склонившись к воде, и что-то моет. То ли руки, то ли ноги. С явным удовольствием плещется и напевает. Аринке показалось, что она слышит свое имя. Слова тонули в звуках. «Аринушка, Аринушка, пуста головушка…»
        Аринка поставила ведро. Дужка брякнула о край. Девчонка повернулась.
        - Ты чего тут? - растерявшись, спросила Аринка.
        Это могли быть приезжие. Туристы. С этого года туристы валом валят, потому что в соседней Конде в Доме писателя открыли туристический центр. И это, наверное…
        Ни глаз, ни лица было не видно - волосы висели занавеской. Аринка чуть склонилась, пытаясь разглядеть девчонку. Та не смутилась, не стала оправдываться. Чуть шевельнулась, словно что увидела вдалеке. Аринка тоже посмотрела - идущий по дороге мог объяснить, что все это значит. Сказать, что - да, туристы, что просят прощения за появление на чужих мостках.
        Туман и белые соцветия петрушки. Больше никого.
        Громкий всплеск. Девчонка исчезла. Взяла и просто уплыла.
        Аринка неловко села на траву. Произошедшее требовало объяснения. Бывают такие спортсмены - плавают через проливы, пересекают моря. Есть даже специальные соревнования. Вот и девчонка. Плыла откуда-нибудь. Например, из Великой. Или из Сенной.
        Нафантазированные картинки не клеились. Для длительного заплыва девчонке как минимум не хватало купальника. И волосы у нее были сухие.
        Аринка посмотрела на воду. На легкое колыхание, на сероватую поверхность, на любопытных уток. Испуг уходил.
        Вдруг все стало понятно.
        Ничего не было. Показалось. Туман мог нарисовать какую угодно фигуру, а непроснувшаяся голова допридумала остальное.
        Она почти успокоила себя, когда вдруг услышала, что к ней кто-то идет. Отзвук шагов отдался в руку. Аринка поближе придвинула к себе ведро. Из-за высоких стеблей коровьей петрушки, из-за розовых маковок иван-чая показался пацан. Высокий и очень загорелый, широкоплечий, с крепкими мускулистыми руками. На запястье крупные часы с белым ремешком и бликующим черным циферблатом. Лохматые темные волосы. Яркие бирюзовые шорты, белые кроссовки и серая стильная футболка. Маленькое курносое лицо. От улыбки становился заметен шрам на подбородке. Аринка перевела взгляд на ноги. Икры были хорошо прокачаны.
        - Здравствуй! - сказал парень, но так, как будто слова были ему не совсем родные. Как будто он иностранец.
        Способность объяснять происходящее закончилась. Если девчонка с длинными волосами приплыла, а потом уплыла, да и вообще этого могло не быть - то парень-то откуда взялся? Прилететь? На космической ракете? Той самой, что упала вчера?
        - У тебя все хорошо? - осторожно подбирая слова, спросил парень.
        Аринка кивнула. Пальцы, вцепившиеся в край ведра, заломило. Она оттолкнула от себя ведро и поднялась.
        - Извини, я помешал? - являл галантность незнакомец.
        У него были красивые волосы, волной поднимающиеся над высоким лбом, левая бровь вздымалась уголком. Красота волос не давала Аринке думать.
        - Ну ладно, - не дождался ответа парень. Он сделал шаг назад и оглянулся. Высокий и сильный. Удивительно, как он здесь оказался. - Я пришел спросить, где у вас магазин.
        Аринка посмотрела на свои ноги. Она стояла в длинной старой футболке и старых шлепанцах с надорванным хлястиком. Ужас осознания произошедшего ударил по голове, залил щеки.
        - Я за водой! - вскрикнула она, хватая ведро и прижимая его к себе. От паники в горле опять пересохло, язык прилип к гортани, говорить вообще не получалось.
        - Давай помогу, - предложил парень и протянул руку к ведру.
        Рука… Она была загорелая и сильная. Циферблат часов ожил и медленно погас. Аринка дернулась.
        - Все в порядке? - снова спросил парень.
        - Да, - хрипло произнесла Аринка и совсем невежливо спросила: - Ты кто?
        Парень не улыбнулся, а чуть растянул сжатые губы в подобии улыбки:
        - Меня зовут Вольдемар. Мы вчера приехали.
        В голове Аринки вдруг что-то перещелкнуло, и она перестала думать о своей футболке и о том, что ноги у нее не такие красивые, как у парня.
        - В заброшенный дом?
        Все встало на свои места.
        - В усадьбу, да, - осторожно кивнул парень.
        - Вы спортсмены! - Аринка протянула парню ведро. - У твоей мамы еще имя такое…
        - Эльвира. Да. - Парень перебрал пальцами ведро. - Я пришел спросить про магазин.
        - А у нас нет магазина, - радостно сообщила Аринка. - Давно уже нет. Дядя Петя ездит в Великую в «Магнит», его можно попросить. Или в Типиницы сходить. А вы без машины?
        Парень мотнул головой, потом кивнул. Вышло, вроде бы с машиной, а вроде и без.
        - У нас так бабахнуло! Думали, космический корабль упал. А это вы приехали?
        - Космический? - озадачился парень. Он крутил в руках ведро, словно не знал, что это и как им пользуются. - А хлеба, значит, нет?
        - Ой, - засуетилась Аринка - после пережитого она вдруг почувствовала необычайную легкость. - А давай наберем воды, и я тебе дам хлеба. У нас есть. Мы вон там живем. - Она показала через белые заросли петрушки.
        - Хорошо. - Парень взял ведро двумя руками. Оно его явно озадачивало.
        - Сейчас воды принесем, чай поставим, - неслась вперед со своими предложениями Аринка. - Сколько времени-то? - Она кивнула на часы. Экран на руке парня ожил, изобразил множество цифр и букв, мигнули разноцветные огоньки. - Уже восемь? - Аринке показалось, что было именно это время. - Так давай скорее, бабушка уже проснулась. У нее хлеба и возьмем.
        - Не надо бабушку. - Парень отдал Аринке ведро. - Я тогда в другой в магазин схожу.
        Аринка взялась за дужку, ведро качнулось.
        - Мы в Типиницы сегодня пойдем, - вдруг сказала она, решив, что этим непременно задержит парня. - Позавтракаем и пойдем. Хочешь, мы тебя с собой возьмем? Там магазин. Тетю Тоню найти, она откроет. На хлеб надо записываться заранее, но печенье можно так купить. Или чипсы. Ты любишь чипсы? - И она снова посмотрела на его мускулистые ноги. Наверное, спортсменам чипсы нельзя.
        Парень неуверенно кивнул. В лице его появилась озабоченность, как будто он вдруг вспомнил что-то очень важное.
        - Ладно, заходите, - пробормотал он. - Спасибо.
        Сделал шаг назад, другой, передернул плечами, поправляя футболку. И ушел.
        А ведь Аринка так и не представилась. Не спросила, через сколько парень собирается быть дома и не пойдет ли куда-нибудь, чтобы не получилось так: они пришли - а там никого. Взяла бы хоть номер телефона. Связи тут почти нет, но если залезть на крышу, то вполне можно и дозвониться.
        На цыпочках пробежала по тропинке, вышла на дорогу. Никого.
        Спортсмен. Наверное, убежал. Спортсмены быстро бегают.
        Размахивая ведром, Аринка отправилась домой.
        Глава 5
        Усадьба
        За водой сходил Илья. Встретил на крыльце, сердито отобрал ведро и ушел. Аринка крутанулась на носочках и снова отправилась к мосткам - теперь уже умываться и чистить зубы. На кухне гремела мисками бабушка. День начинался.
        - Мы идем сегодня в Типиницы, - сообщила Аринка склонившейся спине брата - он гонял ведром воду, чтобы зачерпнуть с глубины.
        - Зачем? - Илья вытащил ведро, поставил на мостки. Вода тяжело колыхалась в железных бортах.
        - Парень приходил из заброшки, - сообщила Аринка гордо - она сейчас была носителем ценной информации. - Спрашивал, где хлеба купить.
        Илья не впечатлился. В кои-то веки у них в деревне кто-то новый - а брат пошел мимо, буркнув только:
        - Нигде.
        Одну ее бабушка не отпустит. Нужен Илья. Ситуация была патовая.
        - Лука звонил, спрашивал, когда придем! - крикнула Аринка.
        - Мне не звонил, - бросил через плечо Илья.
        Оставался Славка. Он там был, он мог подтвердить, что ничего опасного в дороге нет. Тем более что до Типиниц часа полтора - и на месте. А так они спортсменам помогут. Спортсмены - это же хорошо. Они честь страны на соревнованиях защищают.
        Дернула толстый стволик петрушки - вышел он с корнем, - обтрясла землю и бросила. Зеленое копье бесславно ткнулось около ее ног, словно захотело вернуться обратно в лунку. Аринка подняла его. Ствол сломался. Надо найти палку потренироваться: вдруг придется показать себя перед новым знакомым, а она даже не знает, как бросать.
        Решила загуглить, что это за вид спорта такой - метание копья. В школе они только мячики бросали. Сначала легкие теннисные, а потом им выдали мешочки, набитые песком. Их кидать было интересней, потому что они не улетали непонятно куда, а тяжело падали на отмеренной дорожке и не упрыгивали.
        Чтобы добыть Интернет, нужно лезть на чердак. Чердачная дверь всегда открыта, там проветривалось сено. Коровы давно не было, а сено все проветривалось. На нем было прикольно валяться, прыгать с разбегу как на батут, а потом долго выбирать из одежды и головы колючую сенную труху. А еще именно здесь ловилась Сеть. Устойчивая связь была на дубе около дома Славки. Славка ступеньки сделал, чтобы забираться на развилку, положил доску. Ни Илью, ни Аринку не пускал. Аринка только один раз забиралась, когда мальчишки купались. Связь была идеальной. А на их чердаке - когда как. Иногда много рисочек и хороший Интернет, а иногда - ни рисочек, ни Интернета поймать было нельзя.
        Но сегодня день удачный. Рисочек было много, Сеть сразу выдала 4G, и Аринкин телефон заблямкал сообщениями. Среди них было совсем уж неожиданное, от Луки: «Чего вы не приходите?» Она даже смотреть не стала, когда отправлено, скатилась с лестницы и бросилась к дому.
        Илья опять шел с пустым ведром за водой.
        - Нас Лука в гости зовет! - От радости Аринка запрыгала на одной ноге. - Сообщение прислал.
        - Я никуда не пойду, - упрямо покачал головой Илья. - Нам не нужен хлеб.
        - Но мы просто так, в гости, - не сдавалась Аринка.
        Илья остановился. Смотрел он странно - зло и незнакомо, чем стал похож на своего папу, дядю Эдика. Аринка дядю Эдика не любила, потому что он был совсем не таким, как ее мама. Мама была добрая, а дядя Эдик, ее брат, упрямый и злой, ничего не разрешал и не любил, когда другим было весело. Все должно быть по правилам, говорил он, а не как хочется.
        Илья громыхнул ведром:
        - Бабушка баню велела налить. Поняла?
        Она и без него уйдет, со Славкой. Он был в заброшке и вернулся - и ничего с ним не случилось.
        Вскочила, чтобы бежать к соседу, как вдруг его отец, хмурый дядя Леша, оказался прямо перед ней. Он никогда никуда не ходил, сидел дома, «работал», как говорил Славка. Они его видели только в гостях, а вот так, на улице - ни разу. Был он худой и лохматый, с покрасневшими от сидения за компом глазами. Славка говорил, что отец исследованиями занимается, книгу пишет.
        - Моего не видели? - спросил дядя Леша, зыркая по сторонам, но ни среди лебеды, ни за кустами ольхи Славки не было. - Не у вас все утро проторчал? И Вовка пропал. Вы Вовку не встречали?
        Аринка опешила, не зная, как лучше ответить. Вчера играть в карты Славка не пришел. Они решили, что его наказали за долгую отлучку в лес. И вот сейчас он опять пропал. Отправился к новым друзьям, не иначе. Славка не из тех, кто будет терпеть ограничения. Если вчера они с отцом поругались, то сегодня он точно рванул в лес. А за Квадро она и не следила никогда.
        - Моего увидите - гоните домой. - Дядя Леша глянул на телефон, нахмурился. - Хотя вечером он все равно у вас будет. Так пусть хоть позвонит. Мне ехать надо. Вам чего-нибудь из Шуньги привезти?
        От такой щедрости Аринка зависла. Сразу нашедшийся Илья повел дядю Лешу к бабушке. Аринка на цыпочках побежала к мосткам. Надо наконец умыться, почистить зубы и догнать Славку. Интересно, когда он вышел? Наверное, вместе с Вольдемаром. Спортсмен еще побродил по деревне, поискал магазин, наткнулся на Славку, и они вдвоем пошли к заброшке. Хотя заброшкой ее уже можно не называть. Там люди живут. Как Вольдемар сказал? Усадьба. Да, это будет усадьба.
        Что было на завтрак, не запомнила. Кидала в себя все подряд, что оказывалось на тарелке. Быстро вымыла посуду. Дождалась, когда брат, поигрывая колуном, пойдет к бане дрова готовить, и рванула к дороге. Для надежности обулась в кеды. Думала взять с собой брызгалку от комаров, но для этого пришлось бы брать сумку - в сарафане больших карманов под баллончик не было, а те карманы, что были, уже оказались заняты конфетами - стащила из заветного пакета на печке. Сумкой оттягивать руки не хотелось, поэтому побежала без всего. Даже платком голову не покрыла. Это уже было неправильно - комары и клещи в лесу ее замучают. Но это все будет потом, а сейчас ее больше волновало, найдет ли она поворот к усадьбе.
        Смогла перевести дух только тогда, когда крыши домов скрылись за деревьями. Крыши еще раз появились на повороте, блеснул напоследок простор озера. А церковь отсюда не видно. Если про нее не знать, ни в жизнь не найдешь. Это хорошо: никто из случайных не шастает, как в Полях или в Конде. А плохо, что к ним так редко вообще кто-то приезжает.
        По сторонам тянулись поля, уже сильно заросшие травой, кустами и ольхой. А потом лес наступил, сомкнулся над головой. К Аринке тут же подлетели комары. Она прибавила ходу, но притормозила, вспомнив про коварный поворот. Все всегда твердили - к усадьбе идет хорошая дорога. Где эта дорога, она не знала. Направо поворачивает или налево? Наверное, направо, к воде. Кто же будет ставить гостевой дом вдалеке от воды? На берегу и баня, и место для рыбалки.
        Аринка стала внимательней посматривать направо. Фантазия подсказывала неуместный здесь образ указателя. Или даже арки. С въездными воротами. Пока она все это представляла - не заметила, как появился звук. Издалека раздавалось осторожное «тюк, тюк, тюк»: словно кто-то забивал гвоздь молотком. Кто же в лес с молотком и гвоздями ходит? Аринка постояла на месте, соображая, что это за странный казус, пока не поняла: в лес, конечно, с молотком никто не ходит, а вот в доме что-то починить - для этого и гвозди понадобятся, и молоток. Дом! Это Вольдемар! Перед глазами встал высокий красавец с сильными руками и в бирюзовых шортах. Дом старый, там, конечно, приходится что-нибудь чинить.
        Аринка подхватила с земли первую попавшуюся ветку, размахнулась - и бросила. Ветка пошла в сторону и ткнулась в засохшую вывернутую грязь. Аринка поискала снаряд получше. Ровных палок не находилось. Все были загнутые или многохвостые. Летели плохо. У Аринки уже плечо ныло от бросания, когда одна ветка, изогнутая в центре, неожиданно хорошо пошла вдоль дороги.
        - Да! - Аринка радостно подпрыгнула и помчалась ее искать. И только тут заметила, что звук исчез. Она покрутилась на месте, прикидывая, где у нее право, где лево и в какую сторону она вообще шла.
        Комары, жара и желание пить мгновенно отступили. Дорога запульсировала перед глазами - обе ее стороны были одинаковые. Аринка прижала палку к груди, где так бешено стучало сердце, и прикрыла глаза, начиная жалеть, что вообще пошла в лес, что не дождалась Славку и хотя бы не позвонила Луке. Да лучше бы она вообще пошла в другую сторону, к Марте в Конду, например. Там дорога все время полями, а не как тут - лесом. Вспомнилась карта их берега: как глубоко врезается в него залив Великая Губа, как отвоевывают у воды землю острова Волк и Кижи. Как на самом краешке полуострова притулилась их деревня, а направо-налево бежит желтая полоска дороги: налево - в Сибово и Конду, направо - в Типиницы и Вороний остров. И как солнце всегда встает над левым краем озера, а садится над правым. Это если стоять на мостках и смотреть на воду.
        «Аринушка со двора - а беда в ворота», - пропел противный голос у нее в голове. Кто же эту присказку все наговаривал? Уж не бабушка ли? Это же она все время твердит - сиди дома, сиди дома, не тащи беду на хвосте через порог.
        Аринка вдруг сообразила. Солнце над озером. Выдохнула, выгнала неприятный голос из головы вместе со всеми ненужными сейчас воспоминаниями - и сразу почувствовала, как затекли руки, сжимающие ветку, как стало жарко от собственного испуга. Солнце над озером. Она идет вдоль озера. А значит, солнце должно быть справа. Оно и было справа. Ничего страшного в дороге не осталось. Никакой беды.
        Фыркнула. Надо же! Сама себя напугала.
        Аринка вновь бросила ветку. Она уже не так хорошо полетела, но это от усталости. Если тренироваться, то будет получаться все лучше и лучше. А если подсмотреть, как бросает Вальдемар, то и вовсе научиться можно.
        Наклонилась, чтобы поднять ветку - и увидела отворотку. Дорога уходила налево, в глубь леса.
        Прежние хозяева не стали строить дом у воды, не нужна им была баня. Гостевой дом был для охотников и грибников.
        Конечно, проселок зарос основательно, наползли кусты. Кроты еще постарались, накопали ямин. Но идти все равно было спокойно. И даже комары как будто отстали - остались на основной дороге.
        Прислушалась. Забивать гвозди перестали. Может, ремонт шел в другом доме, а тут все хорошо и ее ждет чай с конфетами и пирогами?
        Переложила палку из одной руки в другую, вытерла вспотевшую ладонь о сарафан. Среди деревьев появился просвет. Откинула со лба волосы и приготовила улыбку. Сейчас она выйдет - и на крыльце дома сразу же увидит Вольдемара. Нет, он будет идти через двор… Куда идти? К сараю. Славка говорил, что там сарай. И вот он будет идти к сараю, что-нибудь нести. Он познакомит ее с мамой. «Эльвира» странное имя. Если мама спортсменка, то, как и Вольдемар, высокая и сильная. Почему-то ее Аринка тоже представила в бирюзовых шортах и белых кроссовках. Семейный стиль - так все сейчас одеваются. Хотя белые кроссовки - это, конечно, перебор. Зачем белые кроссовки в лесу? И в шортах ходить неудобно. Здесь нужны джинсы и рубашка с длинными рукавами. Нарядилась Аринка, конечно, неудачно. Только кеды радуют. Они у нее оранжевые с белой окантовкой. Ну вот, а после того как познакомятся, пойдут пить чай. Конфеты есть.
        Дорога под ногами кончилась, началась поляна. Хорошо затянутая травой поляна с редкими порослями кустов. За этими кустами виднелся двухэтажный дом, а рядом, совсем близко от него - железный покосившийся сарай. Может, и не сарай, но что-то явно норовящее упасть. Скрипели там чем-то. Неприятно и тягуче.
        Аринка поискала тропку. Если люди сюда приехали, то должны были натоптать дорожек вдоль и поперек. И где машина, на которой они приехали? Если они спортсмены, у них, конечно, есть машина. Или если спортсмены - им машина не нужна? Они и пешком неплохо ходят.
        Ни тропинок, ни машины. Неужели она все-таки не туда пришла? Перепутала заброшки. Тут никого не было. Вольдемар сюда не приезжал. Место, где был вчера Славка, не здесь. Направо, ближе к воде и к бане. Там, где так хорошо отдыхать, ловить рыбу и мыться по вечерам. А это… Это проклятый дом. Тот самый, откуда бежали последние жильцы. Тот самый, с которым связано столько страшных историй. Тот самый, куда ходить ни в коем случае нельзя. А если придешь - с тобой начнут происходить неприятности.
        «Скок Аринушка с крыльца - а за Аринушкой бедааааа…» - проблеял воображаемый голос. Нет-нет, это не бабушка. Это кто-то другой. Кто-то, кто не хотел, чтобы она пришла сюда.
        Страх иголочками пробежал по пальцам, забрался в волосы. Этот странный маховик неправильностей надо остановить. У них нет двух заброшенных гостевых домов. Он один. Вчера Славка был здесь. Тропинок не видно, потому что подходят к дому с другой стороны. И машина стоит на задах. Надо обойти дом.
        Заметила покосившийся столб - все, что осталось от прежнего забора. Местами трава была повыше, местами пониже, обозначая места бывших грядок и клумб. Ряд тонких березок. Сарай. Железный. Почему сарай и почему он железный рядом с деревянным домом? Или ничего странного в этом нет? Сарай и сарай.
        Аринка пробралась сквозь траву, удивляясь ее сочности, жесткости и цеплючести. Дождя давно не было, на берегу в деревне трава полегла, а тут прет.
        Крыльцо сильно покосилось. Куст бузины лег на козырек, просунул ветки сквозь перила. Доски ступеней потемнели, по краям их объели дожди и снега, в углах поселился мох и белесый лишайник. Деревянная дверь была закрыта на висячий замок, а для верности еще и палкой подперта - так делали в Заонежье, чтобы показать: хозяев нет дома.
        Аринка посмотрела на ветку у себя в руке. Что все это значит? Хозяева уехали в город? Славка увел их в Типиницы за продуктами? Но тогда почему тут все так запущено, словно и не приезжал никто?
        Фасад дома зарос кустами. Добраться до окон мешали ветки. Вся исцарапавшись, Аринка залезла на приступок, заглянула в комнату.
        Мутное окно изнутри было затянуто паутиной и как зеркало отражало лужайку, далекие деревья, небо. Аринка сложила ладошки домиком, прячась от света. Стал виден обрушившийся шкаф, диван, стол и что-то на нем большое. Заметила, что в отражении появилось движение. Отпрянув, оглянулась.
        Через поляну шел Славка. Шагал так, словно и не было травы, легко, без напряжения. И трава вокруг него не качалась. Аринка подняла руку, чтобы позвать друга, но это уже оказался не Славка, а Вольдемар. Через поляну направлялся к сараю. Высокий, загорелый и сильный.
        Стоп, стоп, стоп! Откуда Вольдемар? А где Славка? Неужели она так устала блуждать по лесу, что начинает путать, что видит?
        Аринка часто-часто заморгала. На месте Вольдемара появилась женщина, в юбке и в клетчатой рубашке, пушистые темные волосы, легкая челка прикрывает высокий лоб. Женщина остановилась и стала поворачиваться к Аринке. При этом она начала перетекать во что-то приземистое, стала старухой со втянутой в плечи головой, толстой, вросшей в землю.
        Аринка покачнулась и ударилась о стену дома. Испугалась, что звук удара получился громкий, что его услышат. Взгляд невольно упал на окно, и она вдруг четко рассмотрела, что же такое стоит на столе. Длинное и невысокое.
        Это был гроб. Рядом с ним стояла крышка.
        «Не ложись в гроб», - шепнул ей в уши голос Квадро.
        Аринка зажала себе рот ладонями, чтобы не заорать, и рванула через траву прочь. В голове была только одна мысль - бежать, бежать, бежать. Она разодрала колени и ударилась локтем, но выскочила на дорогу. Накатанную дорогу с глубокими колеями.
        За ней шли. Она не видела, но слышала - шуршала трава, давили спину взгляды. Снова откуда-то прилетел железный стук - молотком по шляпке гвоздя.
        «Глупо, глупо, глупо», - в ритме молотка билось в сознании на каждый шаг. Лечь в гроб. Ты этого хочешь? Нет! Но раз пришла, то считается, что уже согласилась лечь? Надо было идти в другую сторону! Надо было вообще никуда не ходить! Прав был вредный Илья.
        «Старуха-беда за темным лесом сидит, Аринушку сторожит», - засмеялся голос.
        Перед ней стоял Славка. Он улыбался.
        - Здравствуй! - сказал, чуть наклонил голову, дернул плечами.
        Аринка прыгнула в боковые кусты и помчалась, не разбирая пути. Они спортсмены, они быстрее. Споткнулась, упала, затихла. В голове стучало, в содранных ладонях билась боль, сердце рвалось из груди.
        Около нее остановились ноги в белых кроссовках.
        - В Типиницы тебе! В Типиницы! - заверещала Аринка, ткнула ноги палкой, вскочила и снова побежала.
        Все ее тело превратилось в одно сплошное отчаяние. Она уже понимала, что пропала, что прятаться бесполезно, но все равно бежала. Это было единственное, что она сейчас могла делать. В уши лезла навязчивая песенка:
        Аринька,Аринька,
        мАленька,
        скок-поскок через кусток,
        за порог
        да в камышок.
        Перед ней снова был Славка. Такой знакомый, в светлой футболке, рубашке и джинсах. Он дернул плечами, словно поправлял сползающую с плеча одежду.
        Аринка завизжала, сунула руку в карман, загребла конфеты и бросила их в страшное существо перед собой.
        Славка распался темным облачком, растворился. Кто-то схватил Аринку за руку, попытался развернуть, отчего она потеряла равновесие и упала.
        «Ах ты косынька, головка бедовааааая», - пропели пискляво. И Аринка увидела себя. Свое лицо. Как в зеркале. Волосы в колтунах. Сарафан зеленый. Схватившая ее рука была грязная и исцарапанная. Как вспышка мелькнул сон: сейчас потянет - и рука, как труба в пылесосе, станет длинной-предлинной. Но нет, это был не Славка, и не Вольдемар. Рука не удлинялась. Это была утренняя девчонка в сарафане. Она дернула Аринку на себя, сбивая с ног. Перед глазами все поплыло - и вот она уже сидит на дороге, на основной дороге, не на отворотке, а перед ней стоит Квадро и смотрит с удивлением:
        - Ты чего? Прям как выпала из этих кустов. Толкнул кто?
        Было больно - и коленям, и ладоням, и локтям. Потому что ее и правда толкнули. Да так сильно, что она от заброшки до дороги долетела.
        - Ну чего? - Квадро вытянул шею, вглядываясь в деревья. - Как там? А говорили вчера - люди.
        - Вас дядя Леша искал, - пробормотала Аринка. - Я домой.
        Отворотка бросилась в глаза зеленью кустов, в уши ударил злой шепот: «Вернииииись! К нааааааам!»
        - Ну я туда и обратно. - Квадро подтянул треники.
        - Домой надо, домой! - всхлипнула Аринка, заставляя себя вставать.
        Ноги в руки - так это называется.
        - Нет там людей! - крикнула напоследок. - Не ходите!
        И снова побежала, быстро, как только могла. А в голове все билось и билось: «Ах ты косынька, голова бедовая».
        Глава 6
        На дубе
        Илья сидел на дубе и смотрел на дорогу. Хорошо здесь все Славка придумал, удобно. Притащил пару досок, вбил в развилку. Ветки у дуба толстые - не сломаются, даже если прыгать будешь. Отсюда можно смотреть: хочешь - в сторону озера, а хочешь - на дорогу. Илья только не решил, что ему сейчас делать, куда поворачиваться. Откуда сестра придет. Если придет, конечно.
        Аринки хватились к обеду. До этого Илья был занят своими делами - поколол дрова, потом полез на чердак, где, обнаружив залежи старых журналов, с головой ушел в чтение столетних рассказов про покорение космоса и другую небывальщину. Ему нравилось, когда люди мечтали и не боялись о своих фантазиях говорить. Здорово раньше придумывали. Сегодня такое уже и вообразить смешно. Понятно же, что покорения других планет в ближайшие тысячу лет не будет, что помощь из космоса не придет. Наивные люди раньше жили, в сказки верили.
        Илья долго просидел, погружаясь в осознание собственной разумности и дальновидности, пока внизу не зашумела бабушка: запричитала о чумичке, которая увела внучку, стала звать кота. Мурса не отзывался. Чумичка с Аринкой тоже.
        Пришлось слезать с чердака. Надо найти кота и ответить, куда делась сестра. С котом все просто. Илья прошелся по любимым местам усатого бандита - сарай, все солнечные места, мостки у бани. В этот раз Мурса решил спрятаться основательно. Оставалось ждать. Захочет обнимашек - сам выйдет.
        Теперь разобраться с Аринкой.
        Последний раз Илья ее видел после завтрака. Ничего подозрительного: шла по дороге, была в сарафане. Собралась бы куда - переоделась бы, а так, в сарафане и с голыми ногами, далеко не уйдешь. В лесу в таком виде только клещей да комаров ловить. А значит, она где-то рядом. Спряталась и дуется, что ее в Типиницы не пустили.
        Илья попытался поймать на телефон связь на чердаке, но утром сестра выбрала весь лимит - связи не было. Отправился к Славке. Дядя Леша уехал, входная дверь дома подперта палкой. А значит, Славка еще не вернулся. А что, если Аринка следом за Славкой пошла в заброшку? Они там встретились и теперь вместе сидят в гостях? У городских наверняка есть что-нибудь вкусное. Аринку из этих гостей никакими клещами теперь не выманишь, не дозвонишься. И здесь тоже приходится ждать. Эх, как же он все это не любит!
        Есть еще одно место, куда могла пойти сестра. К Луке в Типиницы. Вроде бы говорила, что сосед звал их. Наверняка соврала. Придумала повод сбежать, а на самом деле… Что могла сделать сестра «на самом деле», Илья не представлял. Сам бы он ни за что никуда не пошел. Для него поход в Типиницы или Конду был целым приключением, и лучше, когда гости приходили к ним сами. Аринка же другая. Ей два часа в одну сторону, два часа в другую - не крюк. Легко могла и сбегать, вот только когда вернется…
        Для звонка Илья забрался в заповедное место Славки. Если хозяин узнает - обиды потом придется разгребать ложками. Но это все потом. Сейчас важнее звонок.
        Лука не отвечал. Илья проверил почту, зашел во все сети, в чате потрепался с одноклассником о лете. У того оказалось все тухло. Илья позлил приятеля рассказом, как круто у него, и фотками со своего насеста в сторону озера. Потом вдруг нарисовался Лука. Он радостно кричал в трубку, что, да, вчера звонил, хотел позвать их на рыбалку. Не дозвонился, отправил сообщение. У них событие - приехал дядя Толя с другом Шамилем, ради них затеяли большой выход на катерах. На лодке было место, туда Лука и звал друзей. Сегодня рыбалка состоялась, и это уже ладно. А вот завтра дядя Толя будет катать Шамиля вдоль берега. Думали только до Вороньего острова, но Лука уговорил посмотреть Георгиевскую часовню. Может, и к Марте в Конду заглянут. А это значит, что завтра Лука появится у них на пороге с гостями и, если Илью с Аринкой отпустят, возьмет их прокатиться до соседней Конды, а может, до Великой. Там магазин. Купят мороженое, посидят на берегу на бревнышке.
        Это были настолько потрясающие новости, что Илья забыл спросить про Аринку. А когда вспомнил и перезвонил, Лука сначала не отвечал, а потом связь и вовсе уплыла. Если бы Аринка была у Луки, он бы сказал. Или нет?
        Илья написал однокласснику, что завтра будет кататься на лодке вдоль берега с друзьями. Тот сразу отключился. Илья похихикал - приятно бесить знакомых. Еще раз прошелся по чатам, посерфился по ссылкам, но все это быстро надоело. Интересно этим заниматься, когда времени мало, подпирают другие дела, а сейчас, когда времени хоть отбавляй, погружаться в чужие истории не хотелось.
        И все-таки отсутствие Аринки оставалось непонятным. Да и внезапно сбежавший Мурса озадачивал. Бабушка еще зачастила со своими былинными историями.
        От размышлений о том, что это лето никак не хочет становиться обычным, все норовя завалиться в проблемное, отвлек странный звук. Что-то шуршало и скреблось.
        - Кис-кис-кис, - позвал Илья, свешиваясь с насеста. Хорошо бы это оказалась пропажа, мышкующая на чужом дворе.
        - Мурса, - прошипел Илья. Вредный кот не отозвался, а все с той же настойчивостью продолжил скрести.
        Пришлось спускаться. Илья старался это делать бесшумно - хотелось поймать преступника с поличным. С непривычки пропустил ступеньку и кулем свалился на землю. Боль от падения сразу забылась, потому что он увидел невероятное - около двери в дом стоял Славка и пытался войти. Дергал ручку и сразу делал шаг вперед. Подпертая палкой дверь не открывалась, и Славка с размаху входил в нее плечом. От удара его всего передергивало, он поправлял футболку и повторял попытку. Рядом стоял высокий мускулистый парень в бирюзовых шортах и серой футболке и равнодушно смотрел на мучения Славки. Просто стоял и просто ждал.
        - Ты чего? - не выдержал Илья. - Она же палкой закрыта.
        Славка перестал биться о дверь и обернулся.
        - Закрыта? - Он сделал шаг в сторону от двери, но ручку не выпустил. - Чего?
        Вот это «чего» Илью как-то окончательно добило. Чего «чего»? О чем он вообще?
        - Так дядя Леша уехал. - Илья поднялся. - То есть папа твой. В Шуньгу. Вечером вернется.
        - Вернется, - легко согласился Славка. - Вечером.
        Он посмотрел на своего спутника. Тот кивнул, разрешая отцу приятеля вернуться.
        Илья с сомнением глянул на хозяина бирюзовых шорт.
        - Здравствуйте! - произнес бирюзовый и слегка растянул губы в улыбке, отчего на подбородке стал заметен шрам.
        - Это Вольдемар, - представил Славка, все еще крепко сжимая ручку двери. - Он с матерью приехал. Я вчера говорил.
        - У вас здесь есть магазин? - спросил Вольдемар.
        Оторваться от темных глаз нового знакомца было тяжело, но вопрос настолько удивил, что Илья посмотрел на Славку:
        - Ты ему не сказал?
        - Сказал, - спокойно ответил Славка.
        Ну да, Славка все объяснил, но приезжие с трудом понимают.
        - У нас нет магазина, - Илья показал вдоль берега. - Он в Великой. Или дядя Петя что нужно привозит.
        Вольдемар передернул плечами.
        - Нам хлеб нужен, - вдруг сказал он, посмотрел на Славку и добавил: - Черный.
        Илья переводил взгляд со знакомого лица соседа на незнакомое Вольдемара. А они стояли и смотрели на него. Внимательно смотрели. Глаз не отводили. Было неприятно. Так обычно учителя смотрят во время опросов, когда знают, что ты сейчас провалишься.
        - Сейчас можно только блины, - осторожно начал Илья. - А вечером дядя Леша приедет. Он обещал нам хлеба из Шуньги привезти.
        Славка на имя отца не отреагировал, передернул плечами и посмотрел на закрытую дверь.
        - У вас хлеб есть? - по-своему понял этот взгляд Илья.
        Последний раз хлеб у дяди Пети покупали дней пять назад. Тогда же с ними ходил и Славка, купил буханку. Они с Аринкой свои два батона в пару дней умяли. Неужели Славка с одной буханкой не справился и что-то осталось?
        Новый знакомец вновь растянул губы в улыбке:
        - Спасибо, я в магазин схожу. Приходи в гости.
        - В гости? - обрадовался Илья. - А вы в заброшке? То есть в старом гостевом доме живете?
        - Да, в гости! - поддакнул Славка и наконец расстался с дверью. - В усадьбу. Там нормально.
        И тут Илья вспомнил то, о чем не успел спросить у Луки:
        - Аринка с вами была?
        - Аринка? - озадачился Славка.
        Значит, не было. Ох он устроит двоюродной, когда та вернется! Бабка обедать зовет, а она бегает где-то. Надо идти домой и сказать обо всем бабушке.
        - Она там, - произнес в спину Вольдемар. - Она к себе зовет. То есть к нам. В гости.
        Илья остановился:
        - Где «там»? У вас в доме? А почему она с вами не пришла?
        - Там Эльвира. - Вольдемар с трудом подбирал слова, словно русский для него был не родным. - Они вместе. Приходи в гости.
        Славка смотрел в сторону. Передергивал плечами. Изучал заросли коровьей петрушки и иван-чая.
        Все это было неправильно.
        - Ты видел Аринку? - подошел к нему Илья. - Она с тобой ушла?
        Славка кивнул, почесал локоть, шевельнул плечом.
        - Где Аринка? - От испуга Илья успел придумать самое страшное. Сестры больше нет: провалилась в болото, загрызли собаки, встретила привидение.
        - Прогони! - услышал он далекий крик Аринки. - Не слушай!
        В первое мгновение Илья решил, что ему все это чудится. Что от волнения и долгого ожидания у него начались галлюцинации.
        - Уйди!
        Илья обернулся - и увидел Аринку. Живую и здоровую. Очень даже здоровую, потому что она довольно быстро бежала по дороге, еще и кулак показывала.
        Илья обрадовался, а потом разозлился, разглядев её порванный по подолу сарафан и расцарапанные коленки.
        - Это оборотни! - Аринка задохнулась от крика. Сделала еще несколько шагов и остановилась, опершись на колени. Илья побежал к ней, на ходу оглядываясь, чтобы обрадовать Славку возвращением сестры. И чуть не споткнулся, потому что около дома никого не было. Славка с Вольдемаром исчезли. Ни на дороге, ни где еще их не было видно. От удивления Илья сделал несколько шагов обратно, а потом в панике рванул к Аринке.
        - Ты где была?! - закричал он. - Ты видела?! Они исчезли! Что это было?!
        - Я ходила в заброшку, - выдохнула Аринка, с трудом выпрямляясь. - Там никто не живет.
        - А этот… - Имя нового знакомца выветрилось из головы. - С хлебом?
        - Не нужен им хлеб. Это призраки. Они Славку убили.
        Илья открыл рот и стал бессмысленно показывать себе за спину, не в силах смириться с услышанным.
        - Но я же видел, - наконец произнес он.
        Аринка кивнула и заплакала. А потом зажала уши руками, замотала головой, затопала ногами и сквозь слезы заорала:
        - Уйди, уйди, уйди!
        Илья перепугался. Он никогда не видел сестру такой. От слез ее лицо стало красным, волосы растрепались, глаза испуганно бегали.
        Он схватил ее за руки - ничего лучше не придумал.
        - Неужели ты не слышишь? - прошептала Аринка, с ужасом глядя на него. - Постоянно. Каждую секунду. И вот сейчас. - Она попыталась выкрутить свои запястья из его пальцев, некрасиво сморщилась.
        И Илья вдруг услышал. Через ее руки голос ударил в уши:
        - Вернииииись! Верниииись!
        Он оттолкнул сестру и тоже стал оглядываться.
        Глава 7
        Черная сила
        Рассказ не получался, Аринка сбивалась на гроб и замолкала. Выходило, что шла на него посмотреть, а теперь чем-то недовольна.
        - Я смотрю - а там гроб, - в который раз повторила она и стала грызть ногти.
        - Гроб. И чего? - подгонял Илья. Он не верил, не верил, не верил - и не собирался верить.
        Аринка вздохнула:
        - И ничего. Стоит, и все. В окно видела.
        - А люди? - спросил Илья.
        Аринка до крови дернулала заусенец.
        - Нет людей, - произнесла она, прижимая палец к губам. - Дом пустой. И трава не примята.
        - А Славка? - допытывался Илья.
        - Да, Славка! - вскрикнула Аринка и, испуганно глянув на крыльцо, где в любой момент могла появиться бабушка, прошептала: - Он… это… - Она повела подбородком, и Илья огляделся. Солнце, кусты, чайки. Ничего необычного.
        - Что? - Илья начинал злиться.
        - Славка был. Но он то в Вольдемара превращался, то в тетку. А тетка - в кто-то большого и страшного.
        «Аринушка, Аринушка, пуста головушка, по дорожке бежала, ручки-ножки растеряла…» - пропел противный голос. Аринка зажала уши.
        - Зачем ты туда пошла? - прошипел Илья.
        - Меня позвали! - в лицо ему крикнула Аринка и оттолкнула. - Что ты все: зачем пошла, зачем пошла? Затем! Делать что-то надо! Славка у них!
        Она стала ходить перед домом туда-сюда. От движения родилась единственная правильная мысль - звонить родителям и бежать отсюда. Потом далеким эхом возникало напоминание - Славка.
        - А тебя тоже убили? - вдруг спросил Илья. - Ты же там была.
        Брат с сестрой уставились друг на друга.
        - Бабушка! - взвизгнула Аринка, бросаясь к крыльцу, но Илья опередил ее, не пустив к ступенькам. Аринка споткнулась за собственную ногу и упала. Сарафан задрался, явив изодранные ноги и разбитые коленки. Илья долгое мгновение смотрел на царапины, на засохшую кровь, потом медленно протянул сестре руку:
        - Тебя почему не тронули?
        Аринка его руку не взяла. Одернула подол, усаживаясь на нижней ступеньке крыльца. Илья присел рядом.
        - Я убежала, - зашептала она, обхватив колени. И вдруг вспомнила. Утро. Плеск воды. Длинные волосы. Заторопилась: - Я чумичку видела. На наших мостках. Она ноги мыла. Потом в лесу ее встретила. Волосы в колтунах и длинные.
        - Какую чумичку? - В глазах Ильи появилась жалость, словно он окончательно убедился в сумасшествии сестры.
        - Ну, бабушка рассказывала, - протянула Аринка. - Если оставить посуду грязной - чумичка придет, вылизывать станет.
        Илья еще больше помрачнел.
        - А Буробу ты не видела? Бабушка и про нее рассказывала: что она в лесу живет, непослушных детей к себе забирает. Старая и страшная, как брошенный стог сена.
        - Да, да! - запрыгала на месте Аринка. - Это была Буроба! Точно! Видела! Тетка в Буробу превращалась! - По её щекам быстро-быстро побежали слёзы.
        - Дура! - бросил брат. - Нечего было туда ходить.
        - А Славка?
        - И ему нечего.
        - Но как же… Теперь-то что делать?
        - Дома сидеть.
        Аринка всхлипнула. Лицо ее перекосилось от ужаса. Она вскочила.
        По дороге шел Квадро. Останавливался, передергивал плечами и шел дальше. Повернул к их дому.
        Аринка забежала на террасу, забилась в угол, зажала уши руками.
        - Не пойду, не пойду, не пойду, - быстро зашептала она, уткнув лоб в коленки, и провыла: - Замолчи-и-и-и!
        Все в Квадро было как обычно, кроме одного - он передергивал плечами. Дошел до забора, взялся за штакетины. Улыбнулся.
        Аринка упала на бок, стукнулась локтем. Илья присел около сестры, испугавшись, что она сейчас умрет. Потряс за плечо. Аринка вдруг начала отбиваться кулаками, взвизгивая:
        - Уйди, уйди, уйди!
        - Сама уйди! - Илья стал колотить ее в ответ.
        В доме послышалось движение, грохнули створки окна. Ребята замерли, напряженно прислушиваясь.
        - А ну убирайся отсюда, леший! - крикнула бабушка. - Нечего тут ошиваться. У нас ничего для тебя нет!
        Три раза громко стукнули по подоконнику, и наступила тишина.
        Илья приподнялся, выглядывая во двор. Квадро уходил. Все той же своей расслабленной походкой, все так же передергивая плечами.
        - Вы где, баламошные? - позвала из кухни бабушка. - Все уже остыло три раза, пока вы ходите. Обед на столе.
        - Спрячемся, - зашептал Илья. - В дом они войти не могут.
        - С чего ты взял? - Аринка сильнее вжалась спиной в стену.
        - Видел. - Илья потянул сестру за собой. - Они не умеют входить в человеческие дома. Только если завести. А мы никого заводить не будем. Поняла?
        Аринка закивала, но вдруг вспомнила, как ее звали вернуться, противным придушенным голосом: «Придиииии! Слышишь? Придииии!» Подняла руки, чтобы закрыть уши. Остановилась. Голос, идущий изнутри, не заткнешь. Его надо победить. Любую темную силу можно победить. Придумать бы как.
        Бабушка сидела у стола, сложив руки на животе, и недовольно смотрела на внуков:
        - Все бегаете, бегаете, а делом не занимаетесь. Лучше бы в доме убрались! Без этого на улицу не пущу. - Сказала - и ушла в комнату отдыхать.
        - Ты подметешь, а я на печке разгребу, - за всех решил Илья и полез на печной приступок.
        Спорить так, чтобы не услышала бабушка, не получалось, поэтому Аринка посидела немного за столом, подулась. А потом все же взяла веник, махнула несколько раз, подняв пыль. На печке что-то грохнуло, словно там самовар упал. Аринка стала выметать крошки из-под стола. Сдвинула дорожку.
        Сидеть дома - вот это выход! Как он так может говорить?! Как он может спокойно что-то там на печке делать, когда Славка в беде?! Когда с Квадро непонятно что произошло, когда в деревню приходил Вольдемар. Когда гроб зачем-то стоит в заброшенном доме и ждет жертву…
        Аринка замерла, обняв веник.
        Илья видел, что обращенные не могут войти в дом. Славка вчера так и простоял за забором, как и Квадро сегодня. А что будет, если они войдут? Вдруг заклятье спадет? Квадро не пригласили. И правильно: кому он нужен. А Славку можно позвать в гости. Тогда он пересечет порог и…
        Аринка не очень представляла, что будет после «и». Но тут же поверила, что это может сработать. Что для освобождения Славки нужно не так много. Всего лишь завести его хотя бы в калитку. А если сам не зайдет, то подстеречь и в калитку втолкнуть. И тогда все закончится. Снова станет обыкновенное лето. Никто не пойдет в заброшку. Страшное забудется.
        Она принялась с остервенением шваркать веником по полу. Встряхнула дорожку.
        На печке зачихали.
        - С ума сошла, - высунулся из-под занавески Илья, на лицо его упал меховой воротник. - Чего пылишь?
        Аринка с удивлением уставилась на брата. В чем это он? В тулупе, что ли?
        - Замерз?
        - Согрелся. Иди тряси на улицу.
        Этого Аринке и надо было. Она подхватила дорожку.
        - Куда? - остановил брат.
        - Сам сказал пылить на улице.
        Илья глянул в окно, посопел, буркнул:
        - На озеро не ходи. Воду для пола сам принесу. - И пропал на лежанке.
        Аринка заглянула за занавеску. Илья устраивался на спине, подложив под голову кипу газет, в руке книга. Уборка явно затянется надолго.
        Выскользнула за дверь, разложила дорожку на перилах. Села ждать.
        Они появились вместе - тощий сутулый Квадро, широкоплечий Вольдемар и невысокий Славка. Встали на дороге, повернулись в разные стороны, словно выбирая, куда пойдут. Чистые витязи на распутье. И как смотрели, так и разошлись. Славка направился к их дому, Квадро - к дому дяди Леши, а Вольдемар - к крайнему дому дяди Пети.
        Квадро к ним больше не сунется, Вольдемару тоже тут делать нечего. Отправили Славку. Вчера не уговорил, сегодня должен дело завершить. Что же они такого с гостями делают? Гипнотизируют? Выпивают изнутри, а потом чем другим заменяют? Ведь Славка стал совсем-совсем незнакомым человеком.
        Аринка огляделась. Нужно заманить Славку во двор. Он будет звать к себе, а она его затащит к себе. Только как? Оглушить и затолкать в калитку? Если бы это делал Илья, то шансы были: Илья здоровый. А от Аринки Славка легко отобьется. Что же придумать?
        Выскользнула за калитку и спряталась в заросли иван-чая, бурно разросшегося вдоль забора. Обожглась крапивой. Славка пройдет мимо - и не заметит ее. А она что? Ладно, что-нибудь сделает. В крайнем случае толкнет.
        Славка приближался. Не торопился, явно наслаждаясь и солнцем, и самим движением, и вообще жизнью. Аринка мысленно поставив галочку, что спрятаться от монстров можно: жертву они не чувствуют.
        Славка дошел до забора, взялся за штакетины, передернул плечами. В калитку войти даже не пытался. Постоял, а потом вдруг стал раскачивать забор. Сильно. Старая конструкция долго не выдержит.
        - Эй! - крикнул хрипло. - Эй!
        На террасе мелькнула тень, и на крыльце появился Илья. В тулупе и валенках. Отряхивая руки, оглядел двор.
        - Привет! - произнес осторожно.
        Славка тоже поблуждал взглядом по двору и остановил его на приятеле.
        - А где вторая? - спросил он.
        Аринка задержала дыхание.
        - В стольный Киев-град уехала, - сообщил вдруг Илья и упер руки в бока. - Села на коня и поскакала.
        - Куда?
        Вопрос «Куда?» Аринке тоже хотелось задать. Она даже из своей засады выглянула. Бред про коня она от Ильи еще никогда не слышала. Может, он в тулупе перегрелся? Или валенки жмут?
        - За горизонт, - продолжал вещать Илья. - А тебе зачем?
        - Она в гости хотела зайти. - Славка передернул плечами. - Вольдемар говорил.
        - Это тот, что с тобой утром был? - спросил Илья и хитро прищурился. Прям мужичок с ноготок в этой телогрейке, а туда же - военачальника из себя строит.
        - Да. - Славку всего передернуло, он даже голову к плечу прижал. - Она придет?
        Илья зыркнул глазами по углам двора. Славка почувствовал его тревогу и тоже завертел башкой.
        - Она уже пошла? - догадался он.
        - Никуда она не пошла! - крикнул Илья, спускаясь на несколько ступенек. - Она же не глупая! С чего ей опять к вам идти?
        - Опять? - Рот Славки стал растягиваться в какой-то совсем сумасшедшей ухмылке. А еще он медленно повернулся.
        Он сейчас уйдет!
        Аринка выскочила из зарослей, нырнула между Славкой и забором, сунула руку в щель, откинула крючок.
        - А-а-а! - закричал Илья, спотыкаясь на последней ступеньке. - В дом! В дом!
        Славка мазнул рукой, пытаясь перехватить Аринку. Совсем близко она увидела его глаза. Нет-нет, это были не знакомые карие глаза с искринкой - это были мутно-серые глаза с радужным бензиновым переливом и огромным зрачком. Взвизгнув от ужаса, Аринка толкнула Славку, и провисшая без запора калитка приняла его, пропустив внутрь. Славка не удержался и, коротко взмахнув руками, плюхнулся на спину к ногам подбежавшего Ильи.
        Аринка замерла, надеясь, что случится чудо. Что сейчас все закончится и Славка, встав, превратится в прежнего.
        Сделала несколько осторожных шагов за калитку.
        Славка лежал неподвижно, устремив глаза в небо.
        Раздался мерзкий вопль. Из-под дома вылетел Мурса, прыгнул на Славку и вцепился когтями ему в лицо. Шерсть вздыблена, глаза шальные.
        - Мурса! - потянулся к нему Илья.
        - Мурса! - протянула руки Аринка.
        - Дети, что за шум? - крикнула в окно бабушка.
        Был еще один звук. Страшное гудение. Оно вырвалось из-под земли, обрушилось сверху, тупнуло, тяжелым падением отдалось в ноги.
        Мурса снова заорал и умчался под дом. Славка завертелся на месте, от него во все стороны разлетался песок и мелкие камешки. Аринка успела заметить исцарапанное лицо - Мурса оставил глубокие отметины на лбу, на щеке. Содранная бескровная кожа болталась.
        - Держи! - завизжала Аринка. - В дом его!
        Илья схватил Славку за плечи, но тот лягнул его, извернулся, вскочил на четвереньки.
        - Сами придете,
        Его не найдете.
        Судьба на пороге -
        Гроб на столе.
        Время пришло
        Судьбы колесо, -
        провыл он, боднул головой калитку и ускакал в траву.
        - Дети, что там происходит? - снова позвала бабушка. - Кто там кричит?
        - Ой, - прошептала Аринка, испуганно глядя на свои руки, которые только что касались… касались… Касались чего?
        На месте битвы осталась взбитая пыль и рассыпанные маленькие камешки. Покачивалась незакрепленная калитка.
        - Оборотистый какой. - Илья выбрался из тулупа, сбросил его на землю и сел.
        - Сейчас палку возьму, если деретесь, - пообещала бабушка.
        - Мы Мурсу нашли, - крикнула Аринка. Ладонью разметала камешки, прихлопнула пыль.
        - Поймали? - спросила бабушка.
        Аринка провела рукой по лицу. На зубах заскрипел песок. Сплюнула. Илья чихнул, вытащил ногу из валенка, пошевелил пальцами и сунул обратно.
        - Совсем с башкой раздружилась?! - зашептал он. - Зачем ты его во двор втолкнула?
        - Сам говорил - он границу пересечь не может. Я хотела проверить.
        - Вот печкой поцарапанная! А если бы он в дом вбежал? Что бы мы бабушке сказали?
        - Что вы там спорите? - опять крикнула бабушка. - Поймали или нет?
        - Нет! - ответили в один голос.
        - Вот напасть-то! - проворчала бабушка. - Прям темное время наступило!
        Илья схватил Аринку за руку.
        - В следующий раз… - начал он, но его перебил долгий гудок.
        - Дядя Леша вернулся, - прошептала Аринка. - За хлебом надо идти.
        - Мы никуда не пойдем.
        - Чего там? - опять позвала бабушка.
        Сигнал сбился и зазвучал вновь. Оборвался.
        - Совсем в Онеге утонувшая! Раньше они не знали, что заходить не могут. Славка в свой дом пытался войти. А теперь знают! Ты им секрет открыла.
        - Я хотела помочь! - настаивала Аринка.
        - Дети! - не отставала бабушка.
        - Дядя Леша из Шуньги приехал, - крикнула Аринка. - Хлеб привез.
        - Я его еще лекарства просила купить, - напомнила бабушка. - Несите скорее. Вернетесь - чайник поставьте.
        Аринка выразительно посмотрела на Илью. Брат покачал головой. И тут Аринка вспомнила:
        - Квадро!
        - А этот-то что? - схватил ее за локоть Илья.
        - Он к дяде Леше пошел, - зашептала Аринка. - Они, наверное, как раз сейчас разговаривают. Гудок-то замолчал. - Аринка стала вырываться из рук брата, но тот был сильнее. - Бабушка! - взвизгнула Аринка. - Илья меня к дяде Леше не пускает!
        - Почему это? - В комнате, где находилась бабушка, подвинули стул. - С тобой пусть идет. Сумки принесет!
        Аринка выразительно посмотрела на брата. Илья показал кулак.
        - Вы идете или нет? - спросила бабушка.
        Аринка хмыкнула, Илья обреченно закатил глаза.
        - Идем, - крикнул он. - Я только переоденусь.
        - И скажите Лешке, чтобы завтра ко мне зашел. - В комнате опять подвинули стул.
        - Он спросит, где Славка, - одними губами прошептал Илья.
        - Скажем, что видели, - так же ответила сестра.
        - Это видели? - Илья кивнул на песок и камешки.
        Теперь настала очередь Аринке закатить глаза. Илья очень громко засопел, поднялся и отправился в дом. Аринка посмотрела себе под ноги. Почему песок? Почему камешки? Их вместе с гулом из земли выдавило?
        Илья догнал её уже у гуреевского стожка. Они прошли еще немного и уперлись в небесно-голубую машину дяди Леши. Хозяин машины стоял перед кучей камней во дворе, задумчиво почесывая бороду.
        - Как съездили, дядь Леш? - как можно бодрее спросила Аринка. Куча камней ее тоже удивила. До недавних пор тут ничего такого не было: перед домом была поляна, заросшая травой, а теперь тут словно какой-то великан сгрузил три валуна и россыпь осколков поменьше.
        - Съездил-то я нормально, - буркнул отец Славки. - Машину поставить не могу.
        - А зачем вы это привезли? - Илья разглядывал камни с безопасного расстояния.
        - Сам не пойму, откуда взялось!
        - Как это - не поймете? - Аринка подошла к камням, потрогала их холодные шершавые бока.
        - Подъезжаю, тут Вовка стоит. Остановиться не успел - а он уже стал мне про старую усадьбу рассказывать. Что ходил туда. Что люди там хорошие. Говорю, зайди в дом, я сейчас. Оглядываюсь - Вовки нет. Я от удивления эти каменюки и не заметил, чуть машину не разбил.
        Аринка обошла камни кругом. Квадро исчез, камни появились. Связь тут какая-то была, но неуловимая. Люди в камни не превращаются, а прятаться тут негде. Может, Славкиного отца камнями отвлекали от чего-то?
        - Елки-палки, как же мне теперь машину-то ставить? - проворчал дядя Леша. - Камни эти надо куда-то убрать, а мой охламон где-то носится. Что тут вообще происходит? Не лето, а сплошные проблемы.
        - Да, лето, - неожиданно поддакнул Илья.
        - И Вовка, главное, куда-то делся. Он же бутылку хотел. Специально за ней пришел. Стоял, про спортсменов рассказывал, что в усадьбе поселились. Как их… которые копье бросают. И имена такие назвал… как будто известные. Я такие слышал. Что-то прибалтийское.
        - Вольдемар? - подсказала Аринка.
        - Да, и Эльвира. Точно. Я ему говорю, погоди, сейчас машину поставлю. Иди в дом. Он и пошел. Я выглядываю - никого нет, камни есть. Хорошо, вовремя выглянул.
        Аринка покосилась на Илью. Видимо, он подумал о том же, потому что пробормотал:
        - Они же утром были около дома… и ничего. У двери спокойно стоял.
        - Кто был? - сразу спросил дядя Леша.
        - Славка.
        - Так он появлялся? - Дядя Леша сразу забыл про камни. - А сейчас-то его где носит? Второй день не вижу.
        - А он… - начала Аринка, но Илья перебил:
        - Он новых друзей завел. В заброшке. Того самого спортсмена.
        - Второй день не вылезает? - не поверил дядя Леша. - Завтра съезжу уши ему надеру.
        - Куда? - не поняла Аринка.
        - Да в усадьбу эту, будь она трижды неладна. Посмотреть надо, кто там приехал. Может, помочь чем. Заодно обормота своего ремнем отхожу.
        - Ой, - только и смогла сказать Аринка. Илья дернул ее за руку, и она снова ойкнула. - Ой. А зачем?
        - Вас воспитывать и воспитывать! Меня отец драл - и ничего, человеком сделал. А вас все жалеют. - В глазах дяди Леши появилось что-то кровожадное.
        - Я не об этом, - заторопилась Аринка. - Ехать туда зачем?
        - Тоже со мной хочешь? - обрадовался своей мысли дядя Леша. - Заодно и посмотришь. Хорошие там места, красивые.
        Аринка не помнила особо красивых мест. Может, правда, съездить, вглядеться?
        Илья сделал страшные глаза, показывая, что вот сейчас лучше помолчать, но сестра только отмахнулась от него.
        - Я там уже была. Ничего интересного. Дом почти развалился. Вы Славку лучше здесь ждите. - Аринка попыталась как можно милее улыбнуться. - Увидим его раньше вас - скажем, что вы его ищете.
        - Да я не просто ищу - обыскался! Спортсмены еще эти. Неужели жить будут? Вот это было бы интересно.
        - А что спортсмены? - не понял Илья.
        - Имена больно знакомые. Был бы сейчас Интернет, я бы глянул. - Дядя Леша провел рукой по карману. - Вольдемар и Эльвира… фамилия у них еще такая… Лиса, Луса… У Эльвиры муж должен быть известным спортсменом. - Дядя Леша постучал пальцем по лбу, вздохнул. - Давние дела, все уже умерли, наверное. А это другие. Совпадение. Говоришь, дом развалился? Надо все-таки съездить.
        Аринке показалось, что время замедлилось. Что муха летит слишком медленно. Что стрижи в небе остановились. А крик чайки все звучит и звучит, не падая на землю. Если дядя Леша окажется в усадьбе… ой, лучше не думать об этом. Они же всех к себе заманивают. А зачем? Ясно зачем - чтобы монстрами сделать.
        Илья опять сделал страшное лицо, но сестра только отмахнулась.
        - Да они сами сюда постоянно ходят, - пробормотала она. - Магазин ищут. Им хлеб нужен.
        - А хлеб-то у нас есть, - обрадовался дядя Леша. - Я специально побольше взял. Вот завтра и отвезем.
        - Не надо туда ездить, - вступил в разговор Илья. - Там же… - и повел рукой, подбирая слова, чтобы объяснить происходящее там там на самом деле.
        - Дорога, что ли, плохая? - по-своему понял его дядя Миша.
        - Ага, - закивала Аринка. - Совсем плохая. По ней же тридцать лет никто не ездил. Заросла. А еще деревья.
        - Что «деревья»?
        Илья покосился на Аринку, та развела руками - она не знала, что там могло произойти с деревьями.
        - Попадали деревья, - придумал Илья.
        - Даже так? - удивленно вскинул бровь дядя Леша. - Дорога неезженная, костями усыпанная. И ждет на ней Соловей-разбойник. Сам не нападает, но никого мимо себя не пускает.
        - Чего, правда?! - прошептал Илья.
        - Былины надо читать, дети, - хохотнул дядя Леша. - А еще в Заонежье живете.
        - А что с Заонежьем не так? - спросила Аринка.
        - Так былины эти где нашли?
        Ребята посмотрели себе под ноги.
        - Где? - Первым сдался Илья, ничего вокруг себя не нашедший.
        - В Заонежье и нашли. Все сказители и скоморохи во время гонений к нам сюда прибежали, песни свои принесли. Вот оно здесь и сохранилось. В столицах и помнить забыли, а здесь пели. А почему?
        - Почему? - поддался вопросу Илья.
        - Места у нас особенные. Магические. Здесь былины сохранились, потому что сама сила тут жила. Богатырская.
        - А темная? - осторожно спросил Илья.
        - И темная, и чудо чудное. Вы давайте сумки из багажника забирайте и домой несите. Ваши аккумуляторы я зарядил, на неделю хватит. Батареек купил. Я сверх списка еще печенье положил. Хлеб был только черный, зато хороший, не «Сампо», местный. Как там бабушка?
        - Вас к себе звала зайти. - Илья пошел к багажнику машины.
        - Завтра и зайду. Заеду перед тем, как в усадьбу отправлюсь.
        Илья недовольно крякнул, задышал тяжело. Аринка испугалась, что он выронит сумки, потянула ручки одной к себе, но Илья вывернулся.
        - Эх, детки, - довольно потер ладони дядя Леша, - мы еще увидим возрождение Заонежья! Хватит прозябать. Какой край богатый! Какой интересный! Сюда толпами должны туристы ехать. А у нас - заправок нет, один магазин на двадцать верст, электричество и то не везде. Заживем, заживем, разовьемся! Настала пора приезжать. Молодцы эти спортсмены, что вернулись. Завтра их проведаю. Давайте, до утра!
        Илья с места взял бодрой рысью.
        - Ты понял? - догнала его Аринка.
        - Ничего я не понял. - Илья прибавил ходу. - Откуда здесь былины?
        - Не это! А что Славкин отец завтра в усадьбу поедет?
        Илья остановился, бросил сумки на землю, размял ладони.
        - Они всех туда перетаскают, - подступила к нему Аринка. - И нас тоже. И тогда всё.
        - Он не проедет еще, - поморщился Илья.
        - Не проедет… - закивала Аринка. - Машину бросит, пешком дойдет. Недалеко. Я за утро обернулась.
        Илья посмотрел на нее тяжелым взглядом, склонился к сумкам.
        - А может, это ты во всем виновата? - тихо произнес он. - Сходила - нечисть за собой привела. Когда Славка там был, за ним никто не увязался.
        Аринка вспыхнула, сжала кулаки. Вот зачем он это сказал?! Как будто она специально. Разве плохо, что она смогла сбежать - это еще одна галочка: спастись можно. Потерла пальцы. Пыль, камешки… Почему камешки? Куда исчез Квадро?
        Или не исчез?
        Аринку пробрал озноб, и она поспешила домой. Взбежала на крыльцо раньше брата. Оглянулась. Все вокруг как будто присело после полуденного зноя. Или затаилось, ожидая чего-то.
        Глава 8
        Быть битым или победить
        Сумерки в Карелии долгие. Солнце нехотя тянется к горизонту, замирает на каждом шаге, почесывается, зевает, заглядывает за все облачка и совершенно не торопится прятаться за горизонт. Небо наливается тревожным фиолетовым, облака окрашиваются в розовое, бросают кровавый отсвет на воду. Поверхность залива волнуется, рябь разбивает красную закатную дорожку. Запоздавшие утки с недовольным кряканьем ищут место для ночлега.
        Илья вглядывался в набранные карты, чесал в затылке. Они сидели на мостках, где было еще светло и где комары сдувало ленивым ветерком.
        - Откуда у тебя столько шестерок? - недовольно буркнул брат.
        - Из колоды, - мрачно отозвалась Аринка. - Надо сделать так, чтобы дядя Леша никуда не поехал.
        - Зачем? - Илья выложил поверх шестерки короля, но, заметив движение пальцев Аринки, готовой достать свою карту в ответ, короля забрал. - Меняю!
        - Нечестно, - постучала по карте Аринка, но спорить не стала, вздохнула только. - Ты хочешь один в деревне остаться?
        - Мы и так одни. - Илья решился на короля и даму. Аринка подбросила даму. - Э! Я думал, у тебя король! Я бы перевел.
        - А я думаю, что туда больше никому ходить не надо. Может, чем больше в усадьбе людей, тем они сильнее?
        - Кто «они»-то? - Илья стал медленно собирать свой проигрыш. - Мы про них вообще ничего не знаем. Если там что-то плохое… Нас уже никто искать не будет. - Илья рассовывал в руке карты, места не хватило. Сложил, стал открывать теснее.
        - Папа будет! - Аринка взяла три карты из прикупа. - Ну как ты не понимаешь - мы должны их остановить!
        - Почему мы?
        - Потому что больше некому. - Аринка положила семерку, Илья радостно ее перевел и, получив обратно первые две с третьей, недовольно засопел. Погрыз нижнюю губу, постучал себя картами по подбородку и выбросил короля с двумя дамами. Аринка сочувственно скривилась и подкинула четвертую семерку.
        - Да откуда у тебя?! - взвыл Илья, подбирая карты. - Козырь, между прочим!
        - Давай колесо проколем, - предложила Аринка. - Без колеса дядя Леша никуда не поедет.
        - Без колеса никто никуда не поедет. И за продуктами тоже.
        Аринка посмотрела на Илью, взяла три карты из прикупа, вскинула брови на приплывшие тузы и прошептала:
        - Они ночью придут. Или уже утром заявятся. Надо какую-нибудь оборону поставить. Святой водой побрызгать. Или заговор сказать. Бабушка заговоры знает. Она сама нам как-то рассказывала. Помнишь?
        Илья раздраженно сложил карты, щелкнул краем:
        - Почему все это случилось, а? Не потому, что где-то что-то упало - а потому, что Славка туда пришел. А я говорил, не ходите? Говорил, не лезьте?! Нет, нужно было ему сунуться! И если бы ты не пошла, они бы, может, и не добрались до нас! А теперь ты хочешь, чтобы мы святой водой все поливали и всю ночь костры жгли? Нет. Я пойду спать! И тебе советую. А если побежишь туда и превратишься в зомбака, то я первый тебя на камни раскатаю. Видела, как от Славки песок полетел? От тебя одна песочница останется! С горкой.
        Холодная догадка кольнула Аринку, и она безвольно опустила руки, открывая все свои тузы.
        - В кого ты меня раскатаешь? - спросила она, очень надеясь, что ослышалась.
        Увидев старшие масти в руке сестры, Илья торопливо произнес:
        - Не буду я больше играть. Чего ты бросаешься? - Он быстро собрал колоду и стал тасовать, пока Аринка не потребовала продолжения партии.
        - Почему на камни? - придавила его руки к мосткам Аринка.
        - Как тролля, - стал вырываться брат.
        - Какого тролля?
        - Ты что, темная? - отполз подальше от сестры Илья. - В «Хоббите» было. Тролли собирались съесть героев, но не успели, потому что встало солнце. Солнце превращает троллей в камень.
        - Солнце превращает троллей в камень, - пробормотала Аринка, поднимаясь. Посмотрела на свои руки, но они давно были вымыты. - Квадро!
        - Что, идет? - вытянул шею Илья.
        - Камни во дворе дяди Леши - это Квадро. Ой, мамочки!
        Аринка тут же представила, как это - вдруг превратиться в камень, и обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь.
        - С ума сошла? - насторожился Илья. - С чего ему в камни превращаться?
        - Сам говорил: они в дом войти не могут! Значит, за границу участка тоже! Есть места, где ему можно ходить, а есть - где нельзя.
        - Славка около дома стоял, ничего с ним не было.
        - Он у себя дома был, а Квадро - нет! Это надо проверить.
        - Стой! - Илья потянулся поймать Аринку, но она вывернулась.
        - Ты злой, никому не хочешь помогать! - крикнула ему в лицо и побежала по тропинке к гуреевскому стожку.
        - Нельзя никуда ходить! - устремился за ней брат.
        - Я к дяде Леше.
        - Он не любит, когда ему мешают.
        - Это никто не любит. - Аринка оттолкнула догнавшего ее брата. - Не мешай мне! - Она передернула плечами, только потом сообразив, что кое за кем повторяет. По рукам забегали неприятные мурашки. Неужели это все взаправду?! Неужели в их совершенно нормальное время кто-то вот так запросто превращается в камень?! Засовывают людей в гроб, и они становятся монстрами?! Хотят сделать упырями всю деревню? И для этого нужен пустяк - сходить в заброшку. Славкин отец сам туда собрался, дядя Петя тоже где-нибудь им попадется. А бабушка? Как они вытащат на улицу бабушку? Она дальше крыльца не ходит, а до леса так точно не дойдет. Приволокут гроб с собой? На голубом вертолете привезут?
        От раздражения не заметила, как оказалась около дома Славки. Небесно-голубая машина светилась в сумерках, словно у нее внутри устроили подсветку. Техника неприятно пахла резиной и бензином.
        Камни были на месте. Три больших и несколько поменьше. Лежали без движения, не торопясь превращаться ни в троллей, ни в Квадро.
        Осторожно потрогала холодные бока. Шершавые. Их никогда не обкатывали ветра и дожди. Толкнула самый большой. Не шелохнулся. Налегла двумя руками. Ни в какую. А что, если вытолкать камни за границу участка? Где она проходит? Где тропинка выворачивает на дорогу? Или ближе?
        С разбегу ударила камень ногой. Запрыгала на месте от боли в пятке. Вот ведь каменюка вредная. А может, все это здесь всегда и лежало? Просто никто их не замечал?
        Да нет, не может быть. Как это - не замечал? Машина-то по-другому стояла. В прошлом году они со Славкой вокруг нее в салочки играли. А в этом? Может, их после зимы притащило со снегом?
        Аринка обошла камни сначала по часовой стрелке, потом против, легла на землю, посмотрела сбоку. Они здесь недавно - в землю не вросли, мхом не покрылись, под ними примятая трава.
        Уперлась руками и ногами, поднатужилась. И… сдвинула себя, больно ссадив коленки. Пошипела, больше от обиды, чем от боли. Какая же силища у того, кто притащил это сюда! Аринка поднялась, постучала ногой по валуну, прислушалась. Представила, что она сейчас стучит по плечу или ноге Квадро, отпрыгнула в сторону.
        А если это все-таки глупость и перед домом как-то - можно же придумать как - просто появились камни? Это Карелия, тут гранит из земли растет. Хорошо, не растет - выдавливается. У них на дороге постоянно новые булыжники появляются. Сначала в одном месте выпирают, потом в другом.
        Аринка пнула камень поменьше. Он качнулся. О! Есть контакт! Подсела поближе, стала его раскачивать. Он тяжело перевалился. Аринка попыталась его приподнять, и - о чудо! - камень оказался ей по силам. Не так чтобы прям совсем-совсем легко, но она его сначала закинула на колено, потом на бедро, а дальше и вовсе ей удалось вскинуть его на плечо. Ноги дрожали, в голове гудело, словно там собрался оборваться корабельный канат. Ничего, в три шага она его оттащит подальше и там положит - непременно аккуратно, чтобы не сделать Квадро больно, - и посмотрит, что будет.
        - Мальчишки в игру не берут?
        Слова дяди Леши жутко испугали. Аринка качнулась, камень потянул назад. Она еще пыталась его удержать, срывая ногти, цеплялась за камень, но он уже вошел в согласие с основным законом всемирного тяготения. Аринка разжала руки, и камень упал за плечо. Отпрыгнула, чтобы ей не отбило пятки.
        - Они… - Аринка с трудом выдохнула. - Да, не берут. В привидение играют.
        - Это ничего, - успокоил дядя Леша. - Придет время - сами за тобой будут бегать. Совсем скоро.
        - Я не хочу, чтобы они за мной бегали. Я хочу… - Она пнула камень.
        - Да оставь ты их. Не надо девочке тяжелое носить. Найду завтра Вовку, вместе оттащим. Или веревку привяжу и машиной дерну. Странно, что они вообще здесь оказались. Я помню, такие около усадьбы в лесу были. Как из-под земли появлялись. Николай все просил помочь с ними.
        - А кто это - Николай?
        - Хозяин усадьбы. Хороший мужик был, веселый. - Дядя Леша, хлопнув себя по лбу, убил комара. - Очень верил в это место. Все приговаривал, что золотое дно, что мы сами не знаем своей истории. Предлагал мне экскурсии водить. Места-то у нас - закачаешься. Какие ярмарки были, каких людей ссылали! Как в копилке собралось - былины, богатыри, чудо чудное. - Дядя Леша махнул рукой. - А видишь, как получилось - одно чудо чудное и осталось. Как Соловей-разбойник свистом слизал. Всех унесло.
        Аринка покивала. Без Соловья, знамо дело, не обошлось. Но почему у них и почему сейчас?
        - Помнишь, как в былине-то говорится? - склонился к ней дядя Леша. - Поехал Илья Муромец в стольный Киев-град. По прямой дорожке - полдня, а по окольной - тысяча верст. И все по окольной ездят. Вот и у нас: по прямой - ни-ни.
        - А зачем же эту усадьбу построили, если нельзя было?
        Дядя Леша почесал локоть, колено и опять взялся за локоть - комары этим вечером лютовали.
        - Да все можно было. Там же и раньше дом стоял. Развалюшка - переждать дождь и дальше пойти. Кто уж ее срубил, сейчас никто не скажет. Может, баба-яга еще ставила, - дядя Леша усмехнулся. - На курьих ножках.
        Аринка помрачнела. На курьих, значит? На самых что ни на есть курьих.
        - А стали новый дом ставить - черт его знает, что произошло, - пожал плечами дядя Леша. - Непонятности поперли, запахи замучили, звуки какие-то, люди в лесу блуждать начали Грибы опять же…
        - Пошли?
        - Куда пошли? - не понял дядя Леша.
        - Это вы сказали, что они пошли, - напомнила Аринка.
        - Они не пошли, - тихо ответил дядя Леша. - Они перестали червиветь. И в банки закрываться.
        Аринка представила: грибы - белые и маслята - пробивают шляпками крышки банок и вырываются на свободу. В реальности это, наверное, жутко выглядело.
        Дядя Леша несколько раз моргнул, словно Аринкину фантазию увидел.
        - Ну, как не закрывались, - поправился он. - Их закатывали, а как на стол ставить - они протухли. Или банки взрывались. Вечером закатал, утром пришел - все грибы на потолке.
        - А из-за чего? - прошептала Аринка, поднимая глаза, словно в темном небе можно было разглядеть те самые грибы.
        Дядя Леша поежился, мысленно возвращаясь в неприятное время, передернул плечами.
        - Либо копнули глубоко, либо колодец в неудачном месте делать начали и до торфяного слоя прорыли или водяной жилы. Болотного царя разбудили, вот он и стал гадости подкидывать.
        - Почему болотного?
        - Так болото ж рядом. Оно еще имя имело, сейчас забыл какое. Сторожка как раз на тропинке вкруг болота и стояла. Болото каменная гряда подпирает, Черная щельга называли. Расшевелили землю, задели болотный слой.
        Про щельгу Аринка знала: они с бабушкой всегда в обход нее шли, когда за грибами ходили. «Змеиное место», - говорила бабушка.
        - Запахи, звуки - это были предупреждения. - Дядя Леша то ли от комара отмахнулся, то ли просто в воздухе рукой пошевелил. - А раз не услышали, то болотный царь стал по-своему отпугивать - люди плутали в трех соснах. Останавливали строителей - не закапывайтесь в землю, не любит она этого. Советовали хозяину сменить место. Деньги, конечно, потрачены, но есть еще возможность отвернуть. - И, не меняя тона, сказал: - Беги домой. Мне еще поработать надо.
        И ушел с крыльца. Дверь прикрыл.
        Он был немножко странный, этот Славкин отец. Все лето проводил с сыном в деревне, ездил только до магазина и обратно. Сидел целыми днями в доме. Делал что-то загадочное - то ли читал книжки, то ли писал книжки. Они жили, не очень понимая друг друга, и Славка отца недолюбливал. Две вселенные, которые не имели точек пересечения.
        Темнело. Воздух наполнился шуршанием. Самое время выползать змеям. Аринка потопталась на месте. Вгляделась в темноту.
        Камни сдвинулись с места. Это не была игра вечернего света или попытка выдать желаемое за действительное - они на самом деле шевелились, а некоторые даже и ползли. Дальний, тот самый, что упал с плеча, превратился в голову Квадро. Голова жутко вращала глазами и шлепала губами. Она бы, наверное, что-нибудь произносила, но для этого не хватало минимум шеи и легких. Казалось, что именно движения губ заставляли камни оживать. Под неслышный счет камни друг за другом приближались к голове. За головой уже лежала превратившаяся рука, нетерпеливо перебирающая пальцами в ожидании встречи с плечом. Рядом стояла стопа. Огромный камень, который Аринка так и не смогла сдвинуть, самостоятельно прополз к дороге и превратился в туловище с шеей, на нее тут же нанизалась голова, а к плечу приспособилась рука.
        Дальше Аринка не стала смотреть. Пискнув - а другого звука от ужаса издать не получилось, - она скользнула мимо загораживающей дорогу машины, увернулась от превратившейся, но еще не ставшей на свое место другой руки, и рванула в темноту.
        Хотелось орать. Хотелось зажмуриться и больше никогда ничего такого не видеть. Хотелось упасть головой в озеро, чтобы родная онежская водичка охладила горячий лоб.
        В глазах все прыгало. Она почти не видела, куда бежит. Отовсюду ей мерещилась вращающая глазами голова Квадро, безвольно распахнутый рот.
        Со всего размаху она в кого-то врезалась и только тогда смогла заорать:
        - Уйди! Уйди! Уйди!
        - Аринушка, Аринушка, пуста головушка, по дорожке бежала, ручки-ножки растеряла… - пропел знакомую песенку неприятный голосок, и все погрузилось во тьму.
        Глава 9
        Закон состязания
        Аринка ловила ртом воздух. Надо было бежать, звать на помощь. Вытаскивать из дома Илью, просить бабушку что-нибудь сделать.
        - Здравствуй, - знакомо картавя, сказал Вольдемар.
        Бирюзовые шорты, серая футболка. Мог бы и переодеться за день. Комары покусают. Или инопланетян земные комары не берут? На белых кроссовочках ни пылинки.
        Голова у Аринки кружилась. Она дома, она на родной земле. Никакие инопланетяне не имеют права ее тут пугать.
        Аринка тоненько завыла. От ужаса даже не чувствовала, какие у Вольдемара руки - холодные или горячие, мягкие или шершавые, - когда он помогал ей подниматься. Она только опять услышала противное шипение «Вернииииись!» и всхлипнула, зажмуриваясь.
        - У вас есть хлеб? - спросил Вольдемар.
        - Есть, - пискнула Аринка. - Дядя Леша привез.
        Вольдемар растянул губы в улыбке. Стал заметен шрам.
        - Хлеб - да, хлеб нужен. Говорят, все, что от земли, силу прибавляет. Приходи в гости и приноси хлеб. Сама приходи.
        Нет, все-таки они инопланетяне. Кто же добровольно к ним пойдет? Вдохнула побольше воздуха, набираясь храбрости, и помотала головой:
        - Не приду! - Посмотрела направо-налево. Отступать некуда. За спиной плескалось озеро, дальше мостков не убежишь. - Сами убирайтесь отсюда! - прошептала, втянув голову.
        Вольдемар тяжело поглядел на нее исподлобья:
        - Мы вернулись навсегда. Мы не уйдем. Приходи и приноси хлеб.
        - Уйдете!
        - Право сильного!
        - Кто еще тут сильный?
        - Сильный тот, кто был изначально. Изначально были мы. И мы сильнее.
        - Да кто «мы-то»? Откуда вы взялись, инопланетяне зеленые?!
        - Мы - сила сильная, тьма тьмущая, чернота чернее черного. Нас никто не победит. - Говоря это, Вольдемар как будто увеличивался в размере, становился грозовой тучей, силой пропащей, тмутараканской.
        Аринка уже мало соображала, что говорит, но все же заявила:
        - Мы вас прогоним!
        Нет, Вольдемар не рассердился, не стал кричать, не схватил ее за волосы и не потащил к летающей тарелке, чтобы увезти в свою загадочную галактику. Он только прикрыл глаза:
        - Придешь к нам. Если окажешься достойной - померимся силой.
        А вот это уже наглость!
        - Кто не достоин? Я?! - ахнула Аринка. - Да я вас одной левой!
        Вольдемар чуть склонился, разглядывая противника.
        - Устроим проверку, - согласился он. - Сыграем. Что у вас тут есть?
        Они стояли около их родных мостков. А мостки по вечерам - это…
        - Карты есть! В дурака можно.
        - Карты? - Вольдемар прищурился. - Хорошо.
        - Я выиграю - и вы уберетесь отсюда, - поставила условие Аринка.
        Вольдемар вышел на мостки. В небе плавал долгий закатный отсвет. Колода так и валялась на досках, где ее бросили в пылу ссоры. Вольдемар подобрал карты и ловко перетасовал. Аринка глянула на воду. Прыгнуть в озеро и уплыть. Может, он плавать не умеет?
        - Три кона. - Вольдемар показал три пальца.
        Его право. Три, так три. Весь день выигрывала у Ильи. Сбежала из заброшки. Спасла Квадро. Мурса нашелся. Ей сегодня везет.
        Первая раздача пришла без тузов и козырей. Перевести не удалось ни разу, и она проиграла. Вольдемар собрал колоду, перемешал, придвинул Аринке. Не поняла, чего он от нее хочет. Вспомнила - раздает дурак и ходят под дурака.
        Руки вдруг стали непослушными, карты посыпались на доски.
        - Плохая примета, - холодно заметил Вольдемар, собирая картинки. - Ронять.
        Он сидел, сложив ноги по-турецки, прямой и спокойный. Ни разу не дернулся, не показал, что ноги затекли. Двигались у него только руки да в глазах вспыхивали закатные искры, когда он поднимал голову и смотрел на горизонт. Аринка не могла избавиться от мысли, что Вольдемар нереально красив и что он эту красоту как будто не осознает, не кичится, не наслаждается произведенным эффектом. И главное - он ей очень и очень нравился. От близости к нему - рукой можно коснуться - все в голове путалось. С ней говорит, с ней рядом сидит такой парень! Игра летела мимо.
        Второй расклад тоже не принес ничего хорошего. Козыри не шли. С упорством учительницы по биологии в руки шли шестерки и семерки.
        - Вы слабые, ничего не можете, - произнес Вольдемар. - Вы проиграете.
        Аринка изучала карты, пытаясь сосредоточиться и не косить глаза на ноги спортсмена. Надо же, какой плохой расклад! Куда делась ее удача? И почему этот красавчик не хочет поддаться? Неужели это сложно? Он же ей нравится. Посмотрела на лежащий рубашкой вверх прикуп. Их колода, не подменная. Подняла глаза, задержалась на коленке соперника. Коленка была гладкая, без царапинки, а ведь Вольдемар в лес и обратно весь день проходил в шортах. Ее же ноги - все в синяках, царапинах и расчесанных укусах.
        Кажется, красавчик выиграл в три хода.
        - Ваш мир умирает, вы боитесь это признать. Посмотри вокруг. Ничего нет. Люди ушли. Смиритесь.
        - Ты болотный царь? - спросила Аринка.
        Вольдемар изучил выложенные перед ним карты:
        - Ты проиграла.
        - Тебе нужна жертва? - прошептала Аринка. - Ты хочешь всех здесь забрать?
        - Мне нужно следующее соревнование. - Вольдемар легко поднялся, словно и не просидел полчаса в неудобной позе. Прошел по мосткам туда-сюда, что-то выискивая. - Будем мериться силой.
        - Чем? - Даже в темноте было видно, какие накачанные у Вольдемара руки, какие сильные ноги, как изящно он двигается. Может, сразу сдаться? Побежать в дом, позвать бабушку?
        - Будем метать копье, - заявил Вольдемар, преграждая Аринке дорогу к дому. Как будто мысли ее угадал. - Кто дальше бросит.
        - Копье? - растерялась Аринка. Представилось что-то из жизни богатырей - древко, тяжелый железный наконечник с болтающейся метелкой.
        - Да, так всегда мерялись силой. Со стародавних времен.
        Он хочет проткнуть ее копьем?!
        - А-а-а-а… у нас копья нет, - прошептала она, закрывая глаза.
        По шуршанию поняла, что Вольдемар куда-то пошел. Тропика перед ней была свободна. Можно бежать. Не побежала. Ноги словно приморозило к земле. Толкнулась мысль - соревнования не закончились, она еще победит. Вольдемар черной тенью появился из-за бани, в руке нес палку. Аринка сразу узнала ее. Это было грозное оружие Славки, сделанное из крепкого орешника. С ним он побеждал во всех схватках - а их было достаточно. И за мандалорцев бились, и в Аркейн. Палки Аринки и Ильи быстро ломались от ударов, а Славкина держалась. Он уверял, что вымочил ее в соленом растворе и в отваре дубовой коры. Им в это не верилось, но палка из боя в бой выходила невредимой. И прятал он ее надежно, каждый раз в новое место. Случайно найти нельзя. А значит, это не было случайно. Славка где-то близко?
        - Три попытки, - Вольдемар взвесил в руке палку. - Я бросаю - ты бросаешь. Кто дальше. Проверим силу и ловкость.
        - Ловкость? А с картами что было?
        Вольдемар не ответил - придирчиво изучал окрестности.
        Значит, игрой в карты она продемонстрировала свой ум, а с дураками разговаривать неинтересно?
        - Всегда было два мира - ваш и наш, - заговорил Вольдемар. - Когда-то вы победили. Вы были сильны. Вы были едины. Вы стояли друг за друга. Попадал в беду один - ему на выручку приходил другой. Ошибался один - его поправлял ближний. Вы переворачивали земли. Теперь таких героев нет. Люди разобщены. Люди не стоят друг за друга горой. Вы против друг друга. Время героев закончилось. Ты проиграешь. Мы перейдем границу, найдем богатыря и уничтожим его. Ваш мир исчезнет. И воцарится наш.
        - Ваш - это чей?
        - Слова не имеют значения. Но я тебе скажу, как это будет выглядеть: змеи станут бросаться под ноги, огонь примется жечь руки, ветер выдует воздух из легких. Надо всего лишь уничтожить героя. Нет героя, нет границы - нет мира.
        - А если вас уничтожить? Так же сработает? Нет инопланетян, нет границы - нет мира?
        Вольдемар прикрыл глаза - он постоянно так делал, как будто это позволяло ему сохранять самообладание.
        - Так было раньше. Теперь так не будет. Нет богатыря - нет мира. А мы есть.
        Аринка насупилась. С нее медленно сходило наваждение. Вольдемар не был красив. Он был куклой. Хорошо сделанной куклой, которая выполняла задание. Сказал ему кто-то купить хлеб. Вот он и ищет его. Сейчас у него задание - выиграть. Ничего у этого тмутараканина не получится. Найдутся у них богатыри. С богатырями ведь как? Только понадобятся - они тут как тут. А пока тихо - богатыря и не видно.
        Интересно, кого надо убить, чтобы их границу стереть? Змея Горыныча или Соловья-разбойника? Кто у них там пограничником работает? Но сначала надо разобраться с посланником.
        - Я лучший боец. А ты?
        - И я лучший! - со злобой процедила Аринка, изгоняя из себя последние крохи наваждения. Не захотел поддаваться - тогда она его сама обыграет. - Ты первый.
        Он бросит - она за ним повторит. Спортсмен еще проклянет тот час, когда ввязался в спор.
        - Что это за мир такой, что они выставляют своего самого слабого бойца, - протянул Вольдемар, подбрасывая палку в руке.
        - Нормальный мир, - ответила Аринка. - Ты сначала выиграй. А то, может, нам и богатырь не понадобится.
        Вольдемар чуть заметно ухмыльнулся. Эти ухмылки уже начали бесить. Может, у него не зря шрам на подбородке? Может, его уже побеждали? А раз так, то и она победит.
        Вольдемар на носочках чуть повернулся левой ногой вперед, в три шага сделал боковую пробежку - и метнул. Палка ушла в небо и упала около далеких зарослей тополя.
        Аринка покосилась на соперника. Как-то она по-другому представляла себе копьеметание. С чего вдруг он так далеко закинул? Может, где подвох? И точно ли надо бросать сверху и вперед, а не снизу и вверх?
        - Мы отметим место здесь и место, где палка упала, - бесстрастно произнес Вольдемар, достал из кармана бумажную салфетку и положил на землю около своих белых кроссовок. А потом пошел к палке, считая шаги. Аринка побежала следом. - Мировой рекорд - девяносто восемь метров сорок восемь сантиметров. Но здесь такое, конечно, невозможно. - Палка лежала на дорожке, неподалеку от выбитой лунки - места падения. - Теперь твоя попытка. Бросать нужно вдоль тропинки.
        - Восемь, так восемь, - пробормотала Аринка, взяла палку и зашагала обратно. Не такая уж и сложная задача - кинуть дальше. Она на физкультуре всегда первой была. И в прыжках в высоту первая, и в беге. В беге ее только двое пацанов обгоняли. И больше никто.
        Встала на исходную позицию. Вспомнила, что надо взять чуть вбок. Махнула взад-вперед ногой, чтобы не спутаться при старте. Побежала, запнулась за саму себя, бросила. Палка немного пролетела вдоль земли, плюхнулась и упрыгала в иван-чай. Качнулись розовые метелки.
        Она боялась, что Вольдемар засмеется, скажет, какая она неумеха. Но он совершенно спокойно пошел осмотреть место падения, отметил его - чиркнувшая по земле палка оставила хороший след.
        Надо бежать. Надо что-то придумать. Хотя бы заорать, что инопланетянин жульничает. Но Аринка взяла себя в руки. Рано паниковать. Во второй раз Вольдемару может не повезти.
        - Моя попытка, - вернулся с палкой Вольдемар. - Пока мой результат лучше.
        Аринка нехотя кивнула. Да, бросает он и правда неплохо. Может, он настоящий спортсмен? На олимпиадах побеждает?
        Вольдемар покрутил плечами вперед-назад, чуть повернулся, сделал три легких боковых шага. Бросок. Свист в воздухе. Палка исчезла в темном небе. И где-то там, далеко-далеко, ткнулась в звезду.
        Аринка попятилась. В уши полезла давешняя присказка: «Старуха-беда за темным лесом сидит, Аринушку сторожит».
        За спиной послышался плеск. На мостках сидели. На самом краешке. Мыли что-то.
        Аринка вгляделась. Это была утренняя девчонка с огромными зелеными глазами и длинными распущенными волосами, подхваченными сбоку заколкой. Сидела, подобрав к груди колени, и медленно водила рукой по воде.
        «Аринушка, Аринушка…» - пропела девчонка и засмеялась. В ответ зазвенела, задрожала вода. Прокатилось эхо.
        Аринка заметила, что в волосы девчонки вплетена узкая желтая лента. Испугавшись, быстро повернулась к Вольдемару.
        Он стоял на стартовой линии, откуда только что метнул палку второй раз. Лицо его шло судорогой, плечи вело. Дрожь прокатилась с ног до макушки. Он скрючился и ударился о землю.
        От ужаса Аринку парализовало. Надо ведь бежать, надо спасать, звать взрослых.
        В небе шарахнуло.
        Зазвенел смех длинноволосой.
        Отдало в ноги. Колени у Аринки сами собой согнулись, словно ей сделали подсечку. Она упала в траву, охапкой загребла иван-чая.
        Огромная птица взмахнула крыльями.
        - Не подходит богатырь! - крикнула птица голосом Вольдмара.
        Посыпался пепел и песок. Аринка зажмурилась. А когда открыла глаза, на месте Вольдемара никого не было. Только тяжелый отзвук гулял по далекому горизонту да волновалась темная онежская вода.
        Аринка с трудом повернула голову. Как будто бы серые лепестки слетели с мостков? Или это ей только показалось? И чумичка показалась, и песня? Аринка помяла траву в кулаке. В нос ударил резкий горьковатый запах. Перекрутила зеленые стебельки и испуганно отбросила, вспомнив куколки, которые всегда крутила, ленточки, которые им вплетала, заколки. Коснулась волос. Заколка почти сползла. Щелкнула зажимом, размахнулась и бросила заколку в озеро. Плеснулось. Аринка заставила себя встать. Шла, не чувствуя ног, пока не уперлась в палку.
        Дождя давно не было, земля на дорожке превратилась в камень, но палка была крепко вбита в белый бумажный платок - отметку предыдущего броска. И это было очень далеко. Аринке на такое расстояние никогда не бросить.
        Глава 10
        Сила разрыв-травы
        Ни про громы, ни про ужасы Илья и слышать не хотел. Аринка все пыталась ему рассказать, как боролась с Вольдемаром, как чуть не победила. Рассказать, что инопланетяне ищут какого-то богатыря. Но брат, просидевший весь вечер на печи и много интересного на ней нашедший, понимать не хотел.
        - Ты сходи и посмотри! - звала Аринка.
        - Не пойду. - Илья склонялся над чашкой чая - они как раз приканчивали пачку сдобного печенья.
        - Мы уже знаем, как от них избавиться! - не сдавалась Аринка. - Надо всего лишь победить.
        - Вот именно, что знаем. - Илья обкусывал печеньку по зигзагистому рисунку. - Сидеть дома и за калитку не пускать.
        - Но Вольдемар… - Аринка развела руками, подбирая слова, чтобы описать пепельную птицу.
        - Да к лешему твоего Вольдемара! Завтра я никуда не пойду. И тебя не пущу.
        - Но теперь же понятно, что ударило.
        - По голове вам тут всем ударило.
        Илья утопил печенье в чае. По всем правилам сдобный кусочек надо сразу вытаскивать - не сухарь, чтобы долго в кипятке полоскать. Но момент был пропущен, печенье расползлось, а Илья продолжал сидеть, глядя в чашку.
        - Ты что? - коснулась его плеча Аринка. - Ты что?
        Илья медленно поднял глаза.
        - Завтра Лука должен приехать, - пробормотал он. - Только сейчас вспомнил.
        - Да ладно?! - обрадовалась Аринка. Новые люди в деревне всегда праздник, а Лука - это новогодний праздник.
        - На моторке, - сухо выдавал информацию брат. - С Толиком и еще с кем-то.
        - Надо Славке сказать! - сорвалась с места Аринка - и сама же испугалась своих слов. Она совершенно забыла, что Славки больше нет.
        - Новые люди приедут, - вдруг сообразила она.
        - И что?
        - Сюда приедут люди, узнают про заброшку. Или Вольдемар будет здесь околачиваться и позовет к себе.
        Илья отложил ложку:
        - Если сидеть в доме - ничего не случится.
        - И даже к Луке не выйдешь? - спросила Аринка.
        - Не выйду, - насупился Илья.
        - И сюда его не пустишь?
        Илья засопел как паровоз, стал оглядываться:
        - Сегодня буду на печке спать. Завтра посмотрим.
        Сказал - и полез на печку. Аринка не сразу поверила, какое-то время просидела с открытым ртом. Илья? На печке? И Луку видеть не хочет? Может, это его подменили, а не Славку с Квадро?
        Она подошла к печному боку, придвинула табуретку, забралась на нее, откинула занавеску - Илья как раз по приступкам вдоль стенки поднимался на лежанку. В темноте он выглядел большим и неповоротливым. Словно и не Илья это, а кто-то совсем-совсем другой.
        Через комнату прошел Мурса, запрыгнул на табурет, потерся о ногу Аринки. Она подхватила кота и осторожно запустила на лежанку. Кот не отказался. Спокойно все обнюхал и улегся на ворох тулупов.
        - Э! Куда?! - возмутился Илья.
        Началась борьба за место на огромной печке.
        Аринка слезла с табуретки. Хоть за Илью можно быть спокойной, Мурса его признал, шипеть не стал. Но что это дает, если она осталась одна?
        Что у нее есть?
        В усадьбе засела темная сила. Туда ведет нехоженая дорога. Есть ли там Соловей-разбойник - непонятно. Дядя Леша говорил про болотного царя. Болотный царь… морской царь… пока не могла вспомнить. Темные силы пришли, чтобы найти богатыря и убить его. После этого их уже ничего сдерживать не будет, и они спокойно захватят весь мир. А богатыря они ищут через испытание гробом.
        Оружие против темной силы - Мурса. Он спокоен - значит, рядом никого темного нет. Есть чумичка. С ней непонятно, но она на их стороне. Ее боится Вольдемар. Есть еще соревнование, которое Аринка пока проигрывает. И есть богатырь. Его надо найти раньше Вольдемара. Богатырь уничтожит границу, и весь тмутараканский мир вместе с Вольдемаром и гробом исчезнет.
        Где этого богатыря искать? По каким приметам?
        В задумчивости Аринка накрутила на палец прядь волос. Скосила глаза. Что-то она выгорела и сильно обросла за последнее время. Хорошо бы подхватить волосы заколкой. Но заколок не осталось.
        Если ей и может кто-то помочь, то бабушка. Ведь это она прогнала Квадро днем. Она сказала, что Мурса чувствует леших, рассказывала про чудо чудное и исчезновение людей в деревне. Она научила делать обережных кукол. Аринка спрашивала зачем. А сейчас это умение пригодилось. Бабушка должна помнить время богатырей и как они выглядят. Она скажет, как быть.
        Аринка замерла на пороге комнаты, позвала:
        - Ба!
        Комната была большой. Печка по центру скрадывала объем, а перегородка делила пространство пополам. Справа за перегородкой стояли три кровати - по числу бабушкиных детей. Слева под окном - круглый стол с вязаной скатертью, два кривых стула. В углу - старинный диван с высокой спинкой и кожаной потрескавшейся обивкой. В спинку вделано маленькое мутное зеркало, все в серебряных пятнах, из-за которых в нем ничего невозможно разглядеть. На этом певучем, издающим стоны и вздохи диване спала бабушка. Днем они с Ильей дрались за право валяться на нем, потому что был он скрипучим и прохладным.
        Ночью диван, становясь местом злых чар, вызывал у Аринки ужас. От каждого движения бабушки пружины стонали, и Аринке все казалось, что бабушка непременно с дивана упадет и что-нибудь себе сломает. Был еще один страх - страх дыхания. Она слушала, как бабушка дышит, как подхрапывает и кашляет во сне. Как перестает дышать. Тут же появлялась мысль, что бабушка умерла. Никто не придет, не поможет. Она один на один с мертвецом. Пока Аринка не засыпала, она все слушала и слушала дыхание бабушки. Оно то было совсем не слышным, то становилось таким громким, переходящим в храп, что закладывало уши. А то замирало - чтобы через какое-то время зазвучать опять.
        И вот сейчас дыхания было не слышно. Стояла абсолютная тишина.
        - Ба, - еще раз позвала Аринка, выходя в центр комнаты.
        За спиной на кухне горел фонарь, на печке Илья делил лежанку с Мурсой - и кот явно побеждал. А в комнате было темно. Темно непроглядно.
        - Ба?
        В ответ раздалось легкое бормотание. Аринка сначала испугалась, что она опять в своей голове слышит навязчивый призыв. Но нет, звук шел извне. Как будто стишок кто читал с перебиранием имен. Тонким незнакомым голосом:
        - Гавриил, Рафаил, Угасаил, Егудиил, Уриил, Варахаил…
        Темнота навалилась, превращая комнату в бесконечную гулкую пещеру. Сквозь темноту стали проступать мерцания и переливы камней. Тонкие пальцы легко касаются струн. На эти пальцы нанизано много-много колец. Самоцветы в перстнях сверкают, чуть поцокивают, ударяясь друг о друга.
        - Иди к нам, - пропел мягкий голос. - К наааааам.
        Вкрадчивый голос перекрыл другой, звонкий и ехидный:
        - Аринушка, Аринушка, пуста головушка!
        Из темноты вдруг выступила фигура в длинном жестком светлом пальто, расшитом от плеч и до пола камнями и жемчугом. Крупные выпуклые белые жемчужины усеивали грудь. Девушка подняла руку, подманивая Аринку. У нее были густые распущенные волосы и бледное холодное лицо.
        - Сделай шаг, не бойся.
        Появился свет, словно по полу пустили световой шнур. Откуда, если в деревне нет электричества? А значит, это не свет. И как только Аринка об этом подумала - вкруг нее разгорелся огонь. Языки пламени потянулись к ногам.
        Сквозь навязчивое пение струн и шипение «придиииии» снова пробился тонкий голос, только теперь перебирались не имена, а травы:
        - Трава-плакун, трава-ревун, разрыв-трава. Встаньте, травы, грозной стеной, тверже горючего камня алатыря.
        А потом вдруг бабушка закашлялась, диван заскрипел, застонал. Все исчезло.
        - Бабушка! - крикнула Аринка.
        - А? Чего? - сонно отозвалась бабушка. - Дверь закрывайте, ироды! Комары.
        Аринка зайцем скакнула на свою кровать за перегородкой, натянула на голову одеяло. Бабушка возилась на диване, успокаиваясь.
        Дверь на кухню с хлопком закрылась. И наступила тишина.
        Нет, теперь она точно не уснет. Ни за что. После всего случившегося будет всю ночь сторожить приход тетки в пальто. И уже засыпая, вспомнила заговор с перебором имен и трав. Кто-то творил защиту от наваждения, которое настойчиво зовет к себе. Аринка как-то сказала бабушке, что боится леса. Бабушка посмеялась, ответив, что бояться нечего, когда ты защищен. Ты идешь в лес в сапогах, в куртке и в платке - это твоя защита. Можно защитных оберегов взять, чтобы леший не водил. И сделала для Аринки куколку. Если носить с собой - ничего не случится. И добавила, что в юбку куколке она вложили разрыв-траву - любую нечисть порвет. Надо только верить.
        Глава 11
        На дне озера
        Сразу после завтрака Илья развил бурную деятельность по освобождению печи. Стащил старые тулупы, коробки, полные луковой шелухи, кульки со слипшимися карамельными конфетами и сухарями повышенной черствости, рваные рубахи и прожженные одеяла.
        Аринка во дворе крутила куколок из травы. Она уже уставила ими всю лавку и никак не могла остановиться.
        Ветер нагонял облака.
        На пороге появился Мурса. Посидел, жмуря глаза. И ушел на улицу.
        Протарахтела машина дяди Пети - он ехал в сторону Великой.
        На дорогу выкатилась голубая машина. Аринка сильнее вцепилась в лавку. Рявкнул гудок.
        - Кто там еще? - позвала из комнаты через окно бабушка. Сегодня она даже не стала подниматься. Завтрак они с Ильей сделали сами.
        - Это дядя Леша, - крикнула Аринка и шепотом добавила: - Он за Славкой собирается…
        - Мой-то где? Прячется, что ли? - Дядя Леша вышел из машины, держа в руке буханку черного.
        - Он, наверное, туда ушел, в усадьбу. - Аринка с испугом посмотрела на протянутый хлеб. Почему опять хлеб? Почему все крутится вокруг него? - А это зачем?
        - Если я с этими спортсменами разминусь - отдайте им, - качнул буханкой дядя Леша. - Они же искали. А я сначала в Типиницы съезжу, с народом поговорю.
        Аринка цапнула пакет, прижала к себе. Она отдаст… она так отдаст… засветит прямо между глаз.
        Дядя Леша повернулся к машине. Аринка закусила губу. Ему нельзя никуда ехать. Но что придумать, чтобы отговорить? Не про вчерашнее же соревнование рассказывать.
        - Совсем забыл. - Дядя Леша так и не сел в машину, а, наоборот, захлопнул дверь. - Бабушка дома? Мне с ней поговорить надо.
        - А что такое? - еще больше испугалась Аринка и уставилась на плечи Славкиного отца. Если он сейчас ими передернет…
        - Кто-то утащил камни у меня со двора и разворошил гуреевский стожок. Про камни вот не знаю, а про стожок есть у меня одно подозрение. - И он выразительно посмотрел на Аринку.
        Аринка с облегчением замотала головой. Она не сомневалась, что стожок - дело рук Квадро. Не ушел он далеко ночью. Обратился и тут же заночевал.
        - Говори, вы постарались? - придвинулся к ней дядя Леша. - Или мой опять чего учудил? Найду его в усадьбе у спортсменов - все ноги повыдергиваю.
        Аринка прикрыла глаза. А если дядя Леша и есть тот самый богатырь? Тогда хорошо, если он доберется до усадьбы. На этом их беды закончатся. А если не богатырь? Тогда все станет еще хуже. Они со Славкой справиться не могут, а с его обращенным отцом и подавно.
        - Не ездите никуда, пожалуйста, не надо, - зашептала она. - В этой усадьбе сила темная поселилась. Они Славку к себе забрали. И Квадро. И вас заберут. У них гроб есть. Они всех в него кладут, проверяют. Там жутко. Я была. Еле убежала. Мне чумичка помогла. А камни - это Квадро был. Перешел черту - и превратился. Как тролль. А потом он как-то обратно собрался. И, наверное, в стогу ночевал. Они все в усадьбе. Не ходите туда. А Славку мы спасем. Наверное. Сегодня. Надо только придумать, как это сделать.
        Дядя Леша внимательно выслушал ее. Не перебил.
        - Это что у тебя? - быстро спросил он, как только Аринка замолчала. - Песня какая? Старина? Бабушка рассказала?
        Аринка замотала головой:
        - Это не песня, это правда. Не надо туда ездить. Они вас тоже оборотнем сделают.
        К Аринкиному лбу протянулась рука:
        - А ты, часом, не перегревалась последнее время? По голове тебя никто не ударял?
        Аринка отклонилась, не сводя глаз со взрослого.
        - Вы не знаете, где богатыря взять? - спросила она упавшим голосом.
        - Кого? - Дядя Леша зашарил по карманам в поисках телефона.
        - Богатыря. Такого большого и сильного. - Аринка показала руками. - Чтобы темную силу победил.
        - Никуда не уходи, - пробормотал дядя Леша, прикладывая телефон к уху. - Мне надо… - Не договорил. Комариным писком до них долетел звук мотора. - Что такое? - нахмурился дядя Леша.
        - Я же совсем забыла! - сорвалась с места Аринка. - Это Лука! А вдруг это он!
        - Какой Лука? Наш Лука?
        - Да, с Толиком. Они какого-то гостя везут на лодке берег показывать. - Аринка побежала к мосткам.
        Забыв про звонок, дядя Леша пошел за ней.
        Сначала был только звук, потом появилась черная точка. Она приблизилась. Стало видно, что это лодка, от нее по воде расходился красивый рисунок волн. Моторка налетела, пошла вдоль берега, проскочила их дом, заложила большой крюк, возвращаясь и сбрасывая скорость. Волна зашелестела по камням, утки недовольно закрякали, стали подтягиваться, ожидая кормежки. На руле сидел Толик.
        По всем правилам его, конечно, надо звать «дядя Толя» - он возраста отца Славки. Но слово «дядя» не клеилось к этому улыбчивому доброму человеку. Говорил он всегда легко, умел слушать и смотреть. Смотреть не назидательно, а внимательно, как на равного. Ходил все время с фотоаппаратом: считал, что на телефоны правильные карточки не делаются.
        Лука вертелся вокруг Толика, старательно делая вид, что он тоже при деле. Хотя, конечно, больше мешал. Круглое курносое лицо, густые светлые волосы - с их последней встречи он здорово оброс и стал делать себе короткий хвост. Зато нисколько не вытянулся, был все так же коренаст и крепок. Виделись они последний раз в начале лета. Тогда еще с ним была мать. Но потом она уехала, и Лука зажил вольной жизнью, под присмотром соседей и дальних родственников в конце деревни, которые быстро про него забыли. Летом всегда много дел.
        На передней лавке сидел худой мужчина с узким загорелым лицом. Черты лица резкие, брови черные и черные волнистые волосы. Легкая улыбка блуждала по его тонким сухим губам. Гость, которому показывают берег.
        Не дожидаясь, когда лодка пришвартуется, Лука выпрыгнул на мостки и, сразу забыв, что он очень деловой и должен кому-то помогать, побежал к Аринке:
        - Привет!
        Будь они помладше - наверное, обнялись бы. Да и постарше - тоже. Но сейчас Аринка смогла только густо покраснеть, а Лука - остановиться на приличном расстоянии: рукой не дотянешься.
        - Привет, - выдавила из себя Аринка. - Ты здорово оброс.
        - Сама обросла. Не стригут тебя?
        Аринка коснулась волос. Обросла, да еще как! Чего это она? Но сейчас не до этого. Она сунула мешающуюся в руках буханку под мышку, придумывая, с чего бы начать разговор.
        - Ты чего с хлебом? - хохотнул Лука. - Проголодалась?
        Забыв все смущения, Аринка сгребла Луку за руку.
        - Мне нужна помощь… - начала она, но ее прервал громкий голос Толика:
        - Ну что, селянин, ловится в вашем озере чудо-рыбка золотые перья?
        - Три раза невод забрасывали, но все пусто, - засмеялся дядя Леша в ответ.
        - А ты отдай дань морскому царю - и лови вволю, - в тон ему отозвался Толик. - Как сказки? Собираются? - Он закрепил лодку у мостков и пошел к дяде Леше, распахнув руки.
        - Идут потихоньку. Какими ветрами в наш захудалый край? - Дядя Леша похлопал приятеля по плечам и спине. - Неужели за чудо-рыбкой?
        - Да поговаривают, удивительные вещи у вас стали случаться. Аринка, привет! Шамиль вот про каких-то людей рассказывает, в ваш заброшенный гостевой дом зовет.
        Аринка во все глаза смотрела на гостей. Кажется, раньше они так активно не обсуждали сказочные темы. Может быть, богатырь - это Толик? Худой он, правда, и сутулый. Но под доспехами и на высоком коне это будет незаметно.
        - А что там с этой рыбкой? - осторожно спросила Аринка. Из рыбок она знала только золотую, исполняющую желания. Для ее поимки действительно нужна сеть.
        - Глянь, может, плещется у мостков? - отозвался Толик.
        Он, конечно, шутил, никакой рыбки тут быть не могло. Но она все равно подошла к краю досок. Золотистое тельце мелькнуло на солнце, блеснул перелив большого вуалевидного хвоста.
        - Рыбка! - вскрикнул Лука. - Смотрите!
        С волной рыбка поднялась навстречу, и Аринка машинально подставила ладони. Холодное тельце скользнуло в них, забилось в остатках воды. Аринка вгляделась в поверхность озера, заметила огромные зеленые глаза и распластавшиеся по воде волосы с желтой лентой.
        Чумичка.
        - Держи ее! Держи!
        - В пакет сажай!
        - Что у вас там?
        Голоса кружили. И среди них вдруг раздался отчетливый:
        - Так это ты? А пугали, что огромный. Величиной с гору. Богатырь…
        Аринка обернулась. Это говорил таинственный гость, темноволосый, с узким загорелым лицом.
        - Спасибо, Толя, что привез меня на этот берег, - сказал темноволосый.
        Паника билась в голове. Вдруг до нее дошло - гость звал в заброшку. Но как же так?! При свете дня, при толпе народа! Нет, он ничего не сделает!
        - Вольдемар просил привет передать, - добавил мужчина и столкнул Аринку с мостков.
        «Вольдемар!» - вспыхнуло в голове, и она оказалась в озере. Гости же из Типиниц. А разве Типиницы тоже… Точно, она же сама отправила Вольдемара туда за хлебом.
        Аринка перехватила пакет с буханкой и сделала два резких гребка. Будет она еще в своем озере тонуть! Не на ту напали!
        Вода не выпускала. Из легкой и податливой - какой была всегда - превратилась в свинцово-тяжелую: облепила со всех сторон и тут же утянула на дно.
        От испуга Аринка вдохнула. И подавилась воздухом. Кругом была вода, и она должна была захлебнуться. Но не захлебывалась. Дышала. Аринка взглянула наверх. Над головой темнело, дневной свет мерк. Мотнула головой, проверяя, заложило ли уши. Не заложило. Ноги коснулись дна, из-под кед взлетел потревоженный ил. Его становилось все больше. Он взвихрялся, сгущаясь, обозначая огромное чудище. И оно все увеличивалось, раздаваясь вправо и влево. Стал заметен покатый кумпол с шевелящимися водорослями на макушке. Из загривка короной торчала большая раковина с зубчатым краем. На зубчики этой короны были нанизаны кольца с массивными камнями. И это тоже теперь было видно. Темнота отступила, все засверкало и запереливалось. Каждый камешек, каждый обломок блестел множеством граней, словно поверхности обклеили осколками зеркал. Как же это было красиво!
        Чудище шевельнулось, ухнуло:
        - Так вот для кого поймали мою чудо-рыбку золотые перья? - В необъятной черной массе мелькнули маленькие глаза. Распахнутый рот оказался глубокой пастью без краев.
        - Для кого? - не поняла Аринка.
        Чудище качнулось, придвигаясь. Глазки его заблестели. Аринка сжалась.
        - Не знаешь ничего, а рыбку держишь!
        Мир стал черным. Но страха больше не было. Осталась одна пустота. И из этой пустоты Аринка закричала:
        - Вы тут ничего и не объясняете! Падаете сверху, землей гремите, а потом друзей моих убиваете. Человека в воду бросают - и опять никаких объяснений. Вот почему я могу дышать? А ведь не должна! Страсть что вокруг происходит, а вы тут какие-то вопросы задаете! Мне эту рыбку просто дали! Понятно! Не крала я у вас ничего.
        Крик перепугал рыбку, плавающую поблизости. Она махнула хвостом и скрылась в камнях.
        - Ты ведь у нас герой! - важно произнесло чудище, отступая.
        Снова стало все видно, снова запереливались камешки.
        - Я не герой, я Арина. А вы кто? Вы всегда в озере живете?
        Чудище захохотало, встопорщив водоросли на макушке, вода заволновалась, начала толкаться.
        - Повеселила, - рокотнуло чудище. - Такую веселую у себя надо бы оставить, да не получится. Отметили тебя.
        Из чудища выставилось щупальце, ткнуло Аринку в ладонь. Она открыла руку - и вдруг увидела, что кожа ее сверкает радужным переливом прилипшей чешуи. Аринка потерла след пальцем - блеск остался. Спрятала руки за спину:
        - Ну и что?
        - А то, что сила в тебе есть, о которой ты не знаешь. Поэтому они тебя боятся, поэтому и отправили ко мне. Трусливые всегда были, по мелочи пакостили, лестью да обманом убивали. А тут на большое замахнулись. Меня в помощники позвали. Но я у себя дома, а они пришлые. Богатыря-то не нашли. На богатырях земля держится. А ты границу земли охраняешь.
        - Мы найдем богатыря! - храбро крикнула Аринка. - Мы еще не искали. Нам не говорили, что надо искать. Мы бы подготовились.
        - Чего его искать-то? Сам объявится.
        - А когда?
        - Тьма на вас идет. Она раньше-то везде была, всем владела. Но ее усмирили, границу показали. А сейчас - да, сейчас оживилась. Услышала поступь чудову, вот и оживилась.
        - Поступь? Так это были не инопланетяне?
        - Ух! - затрясло чернотой чудище.
        Все взвихрилось. Аринку приподняло, крутануло. Буханка попыталась уплыть.
        - Что это у тебя? - рявкнуло чудище.
        - Хлеб!
        - Хлеб? - Из темноты снова появился отросток.
        Черной лентой он ткнулся в пакет и поджался.
        - То, что от земли родится, особую силу имеет, - зашелестело водой чудище. - Кто ест хлеб от земли - мощью земли полнится. Мощь земли они ищут, хотят всем здесь править. Богатырь тебе нужен. Он дело сделает. Без него ты границу не удержишь. Ух и повеселимся мы! - Чудище захохотало.
        Загуляла волна. Аринка цеплялась за камни, но они выворачивались у нее из-под пальцев, били по рукам и плечам. Поднявшийся песок все сделал серым и непроглядным. Вода заколыхалась, стала таскать Аринку по дну вместе с камнями и илом, вздуваться бурунчиками, застилать глаза темнотой, шуметь злым прибоем.
        Волновалось озеро долго: может, день, а может, два. Но вот все стало успокаиваться.
        - Потешила ты меня, - протянуло чудище. - Мир меняется, и люди меняются. Стали вы мельче да строптивей. А беды прежние. Ждет тебя бой. Бой неравный. Раньше-то истинные богатыри в него вступали. Такие, что на коне гору перепрыгивали, мечом врага разрубали. И побеждали. А почему? Потому что за землю родную вставали, народ защищали. Тьма земная и шелохнуться при таких богатырях не смела. А как ушли богатыри - сторожа встали, не пускали тьму болотную, морок каменный. Да сторожа перевелись. Слышу я еще слова обережные, но это слабые голоса. Вот она и пролезла из щелей, тьма-то, змеями проползла, гнилой водой просочилась. А поступь вражья тяжелая. От нее земля трясется, воздух портится, птицы петь перестают.
        - А кого-то еще можно попросить помочь? - пробормотала Аринка. Картина получалась какая-то очень уж мрачная.
        - Только богатыря. Его сразу узнаешь. Приметы есть верные.
        Чудище замолчало. Аринка решила, что от нее ждут ответа. Заторопилась:
        - Конь?
        Опять захохотало. Аринка нырнула за камень, вцепилась в него покрепче.
        - Да где ж ты коня-то последний раз видела? - Чудище тяжело перевело дух после веселья. - Ладно, надоела ты мне, убирайся. Помощника я тебе дам. А пойдет он с тобой, только если узнаешь его. И не забудьте потом меня отблагодарить, как все закончится. Помощь-то моя вам еще понадобится. Не один век нам куковать вместе.
        - Как отблагодарить? - прошептала Аринка. В голове была только история о том, как Змею Горынычу отдавали девушек: привязывали их к скалам, а он съедал.
        - А ты старины послушай, - посоветовало чудище. - Там все есть… Хозяина вод одним лишь можно потешить! Это если вы справитесь. А вы справитесь?
        - Справимся, - торопливо ответила Аринка.
        - Ну то-то же! Пойдем, помощничка тебе подберем.
        Темнота метнулась в сторону. Вокруг ног Аринки завихрилась вода, сдвинув ее следом.
        - Выбирай! - услышала Аринка. - Угадаешь - живым отсюда выйдет. А нет - себе оставлю. На погибель его сюда отправили. Погибель свою он тут и найдет. А ты уж сама тогда разбирайся.
        В илистой тьме проступил ряд застывших фигур. Высоких, худых, чуть сутулых пацанов с лохматыми волосами.
        - Это же Славка! - ахнула Аринка.
        Она ожидала какого угодно помощника - кого там в сказках обычно выдают? Лесовиков да леших с волшебными клубочками. Но это был Славка. Хорошо знакомый Славка, по которому она уже успела соскучиться.
        - Славка? - отозвалась первая стоящая фигура и подняла голову.
        Это и правда был он. Один в один. Круглое лицо, высокие скулы, узкие плечи.
        - Да, это я! - метнулось эхо.
        - Я Славка! - замахали сразу несколько рук. - Ты меня искала?
        - Я! - звали к себе дальние фигуры.
        - Меня возьми! - кричал чуть не в ухо стоящий рядом. - Я настоящий.
        Руки тянулись, глаза искали ответного взгляда. Аринка зажмурилась.
        - Рррр-ах! - рявкнуло чудище, и ряд замер. - Вишь, как домой хотят. Не удержишь.
        Вода все делала нечетким, размытым. От этого казалось, что и лица стоящих постоянно меняются.
        - Ты гляди-гляди, да не ошибись, - хохотнула вода. - Не ошибись… Смотри внимательней.
        Аринка скользнула взглядом по всему ряду. Их тут было человек двадцать, все в одинаковых футболках, одинаковых джинсах, одинаковых кедах. Даже шнурок у всех был одинаково развязан.
        - По имени угадаю, - прошептала Аринка. - Кто из вас Славка?
        - Я Славка!
        - И я!
        - Меня возьми! Я настоящий!
        - Это я настоящий!
        Крикнувший это толкнул предыдущего. Тот качнулся, уцепившись за стоящего рядом, вынудив его упасть. Падая, он задел ряд, и все Славки повалились, цепляясь друг за друга. И только трое последних удержались на ногах. Аринка побежала к ним.
        - Ты Славка? - спросила она первого устоявшего.
        - Ну? - нагло ответил он.
        - Да какой он Славка! - фыркнул сосед. - Настоящего не видишь?
        Аринка замотала головой и пошла вдоль ряда - упавшие уже поднимались, дальние нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Она всматривалась в одинаковые лица, пытаясь найти хоть какие-то отличительные приметы. Родинка? Но она у всех. Ухо оттопырено? Но у него нормальные уши. Волосы лохматятся? Но тут вода, волосы колышутся. А может, у кого нос с горбинкой?
        - Да как же их тут разберешь? - жалобно пробормотала Аринка.
        В ответ раздался хохот чудища. Взвихрилась вода. Аринка еле удержалась на ногах. Течение потянуло ее в конец ряда. Аринка вгляделась в крайнего. Он показался темнее остальных. Стоял, опустив глаза. На лице виднелся еле заметный шрам.
        - Славный? Алексей? - осторожно спросила Аринка и вдруг испугалась, что Славка обидится. Он терпеть не мог свое имя. Из-за отца.
        - Ты же Славку ищешь! - заволновался ряд. - Я Славка!
        - Я! Я! По имени зови!
        - Я настоящий!
        Голоса терялись в общем гомоне. Сердце у Аринки забилось сильнее. По имени! Ну конечно! Знали бы они, что Славка - это не имя, а фамилия, она у него смешная - Славный, - вот его и стали звать Славкой.
        Крайний поднял голову. Если у всех глаза были водянисто-пустые, то у него - карие. Знакомые.
        - Славный! - Аринка схватила его за плечо и обернулась к чудищу. - Вот он! Я выбрала!
        Чудища не было. Обманул?! Сбежал?!
        - У-у-у-ух! - прокатился рык.
        - Это он! - Аринка трясла безвольную руку, и Славка вдруг пожал ее пальцы в ответ. - Ты обещал!
        - Арина? - В глазах Славки мелькнуло узнавание. - Ты что?
        - Мы тут это… - Она еще крепче сжала его руку. Она силилась объяснить, но в двух словах сказать, что вокруг происходит, было невозможно.
        - Убирайййййййтеееееесь! - упало сквозь толщу воды. - Воооооон!
        Вслед за криком поднялась волна. Она собрала в себя весь песок, все камешки и ракушки, весь мусор со дна, ил и осклизлые водоросли, бросила в Аринку и Славку. Аринка двумя руками вцепилась в локоть приятеля, и их унесло взвихрившимся водоворотом.
        Глава 12
        Время пришло
        Печь была необъятной. Сбоку смотреть - вроде и ничего так, а сверху - ого-го сколько места. Одних тулупов штуки три нашлось, старые одеяла, рыхлые подушки, два разноцветных рукава от телогреек. Кульков с карамелью и не сосчитать. Как будто бабушка запасалась на долгие годы жизни в осаде. Были мешочки с сухарями. Сухари - это же самое ценное, что вообще можно придумать в деревне, где нет магазина. А тут валяются без учета, и никто про них не помнит. Валенки все почему-то разноногие и разноразмерные. Словно одномоментно были обуты роты инвалидов и отправлены на фронт. Обратно никто не вернулся, парных валенок не принес.
        По горизонту сознания маршировали мысли о Луке и гостях из Типиниц. Моторки он не слышал, в дом никто не заходил, поэтому мысли эти можно пока отодвинуть. Балабошная Аринка как убежала, так и пропадает где-то. Следить за ней Илье надоело. Если слов не понимает - что можно сделать? Но все-таки надеялся, что никуда она больше не полезет. Сбегала уже один раз, испугалась - и хватит.
        Илья долго возился, придумывая, куда деть старые кастрюли и сковородки без ручек, картонные коробки и стопки пожелтевших газет. Придумалось удачное - устроить около бани Винтерфелл. По железу можно будет стучать, как будто настоящий бой, из коробок строить крепость. Все это пошло в старые мешки и было выставлено во двор. Освободившуюся лежанку Илья подмел, мусор смахнул на пол. Выглянул за занавеску, проверяя. Нормально падает. Он потом с пола в щель между досками заметет. Так бабушка всегда делала.
        Показалось, что где-то пискнуло.
        Им только мышей здесь не хватает! Сполз с печки, вытащил из кармана тулупа бластер. Просыпал сухари - он их еще вчера набрал в карман из найденных запасов: вдруг нападение какое - а он уже со своей провизией. Подобрал рассыпанное. Оглядел углы. Тихо, ни движения. Опять полез на печку. В последний момент, прежде чем скрыться за занавеской, оглянулся. Никого.
        Вновь принялся за дело. Старыми одеялами застелил голый камень, накидал подушек. В карманы своего тулупа сунул по пакету карамели и сухарей. Пригодятся. Натянул валенки. Чего-то еще не хватало. Почесал в затылке, размышляя о шапке. Нашел платок. Большой, с затертым на сгибе рисунком. На голову его повязывать не стоит, а вот подхватить тулуп по поясу в самый раз. Он где-то видел такое на картинке. Или в кино. Тулуп всегда подпоясывали широкой тканью.
        Все, дело сделано, можно и отдохнуть. Улегся на спину и стал смотреть в потолок.
        По темным доскам словно проплывали картинки. Рисунок дерева - а были здесь трещины, годичные кольца и следы сучков - превратился в волну, по ней бежала быстрая лодочка. След сучка становился глазом, к нему мысленно дорисовывалась голова, распахнутая пасть, языки пламени. Голова отрубалась взмахом меча, и из следующей волны выскакивала утка, за ней гнался волк. Над волком сверкнула стрела, сбила утку. Стрела летела дальше, превращаясь в иглу. Игла тонула в трещинах дерева. Оттуда выползало черное и неприятное, порванное с краю. Взметывалась новая волна, смывая черноту. В пересечениях рисовался шатер, на штандарте трепетал флажок.
        «То-то, - мысленно усмехнулся Илья, доставая из кармана конфету. - Знай наших! А то, ишь, вздумали наступать. Тут у нас не забалуешь».
        В тулупе было жарко, овчина щекотала голые руки и шею, но раздеваться было лень. Хотелось пить. Но слезать с печки тоже было лень.
        Рисунок на потолке изменился. Волна пошла неровной линией. Появились трава, кусты, лежащие тела. Хлопнула крышка гроба.
        Илья вздрогнул.
        - Аринка? - крикнул он.
        Хлопнула не крышка - хлопнула дверь.
        Илья прокашлялся и спросил:
        - Лука-то где? Зайдет, нет?
        Вошедшая сестра не отвечала.
        - Дай попить, - попросил Илья.
        Внизу поскреблись, плеснулась вода. Над печкой появилась чашка.
        - Ага, - поблагодарил Илья. - А бабушка что делает? В доме сидит? - Илья глотнул воды, удивляясь ее чистой прозрачности. - Аринк, чего там на улице? - снова позвал Илья. Он сделал еще глоток. Точно, не озерная. Они брали воду из озера, кипятили. Но даже тогда она сохраняла привкус водорослей. Эта же была холодная и тягучая. - Откуда такая? - спросил Илья, садясь. В голове зашумело. Потолок пошел навстречу. Илья стал куда-то проваливаться. Ткнулся головой в трубу, отдышался. Опрокинутая чашка застряла в складке подстеленного тулупа. Прошептал:
        - Аринка!
        Около стола зашуршали. Осторожно, словно спугнуть кого боялись. Скрипнули доски пола.
        - Аринка! Ты чего молчишь? - Илья протянул руку. Ее водило, пальцы мазали мимо занавески. Пару раз рука упала, костяшки больно ударились о кирпич. Наконец поддел ткань.
        Кухня была пуста. На столе лежало несколько сухариков и сидела мышка. Заметив движение, она спрыгнула на пол, унося в зубах добычу.
        - Стой! Куда!
        Илья поискал, чем в нее бросить. Но все ценные для метания вещи он с печки убрал. Под рукой был только бластер. Бросил. Промазал. Мышка нырнула в щель.
        - Ах ты!
        Илья сполз с печки, подобрал бластер, притопнул по полу. Доски глухо отозвались. Вспомнил, что есть лаз в подпол, туда она рванула. В голове прояснилось, кружение и муть ушли. Сдвинул в сторону половые дорожки, нашел нужные доски и потянул наверх. Силы вернулись, непонятная слабость прошла.
        Из подпола пахнуло сыростью и еще чем-то неприятно-кислым.
        Здесь лежали картошка, лук, морковь и консервы. Что там дальше углубленного пятачка с полками, Илья не знал. Пространство под всем остальным домом было не изведано. Безраздельное царство Мурсы. И там могло быть все что угодно.
        - Эй! - позвал Илья. - Ты где?
        Он водил бластером по завалам картошки и тускло отсвечивающим бокам консервов. Спустился на первую ступеньку. Не рассчитал, что в валенках. На нетвердой пятке нога поехала. Долбанулся затылком о порог. В глазах вспыхнули искры. Врезался ногами во что-то жесткое.
        Повезло, что он в тулупе и валенках. В шортах, футболке и шлепках синяков заработал бы больше. Потряс рукой с бластером - оружие не пострадало.
        - Увижу - убью, - пообещал Илья невидимой мышке.
        Свет над головой мигнул - его заслонили чьи-то ноги.
        - Эй! - крикнул Илья, чуя недоброе. - Аринка, ты?
        Он полез обратно, но слишком большой носок валенка не удержался на перекладине, нога соскользнула. Доски встали на место. Протопали быстрые шаги.
        Щелястый пол пропускал немного света. Его хватало, чтобы разглядеть ступеньки перед собой.
        Наверху опять пробежали, потом что-то протащили.
        - Хорош шутить!
        Илья заторопился наверх, но не успел. Над головой шарахнули. Он стал толкать доски. Они не поддавались.
        - Выпустите! - постучал он кулаком. - Бабушка!
        Бабушка в комнате, и она может услышать, как он тут бьется. А может и не услышать - если спит. Она последнее время постоянно спала.
        - Кто там? - изо всей силы ударил Илья. - Аринка! Выпускай! Мне с Лукой надо встретиться.
        Посыпалась труха. Увернулся, чтобы не попало в глаза. Валенок снова подвел. С лестницы он падал назад, на спину. Напоролся лопаткой на что-то жесткое, долго не мог продышаться.
        Прислушался.
        Тишина.
        Крикнул:
        - Аринка! Поймаю - убью!
        Эхо гулко шарахнулось, словно он находился в огромной комнате с высокими потолками.
        От испуга подпрыгнул, выставив бластер. Все ушибы сразу забылись. Он много раз спускался в подпол и отлично знал, что места тут - два шага в одну сторону, два в другую, в полный рост не подняться.
        - Я где? - спросил Илья сам себя. Поводил бластером направо-налево, вытянул свободную руку. По пальцам мазнуло прохладой - откуда-то тянуло свежим воздухом. Илья сделал несколько шагов, пока не понял, что стал видеть. То ли глаза привыкли, то ли света стало больше.
        Зачесалась шея. Оттянул ворот колючей овчины.
        Посмотрел назад. Накрыл запах влажной земли, картошки. Впереди был проход - сквознячок бодрил. Может, это ход, о котором бабушка никогда не рассказывала? Котлован под домом большой, а значит, и подпол не маленький. И выходов из него может быть несколько. Один на кухне, второй в комнате. Он его сейчас найдет, выберется - и такое Аринке устроит!
        Илья сделал шаг. Вместе с движением появился звук. Пискнуло.
        Противная мышь все еще здесь. Илья потопал валенками, мысленно выстрелил из бластера, прошептал:
        - Я тебя все равно поймаю. - И пошел навстречу сквознячку.
        Шел осторожно. Уперся в деревянную стену. Откуда стена? Он же в подполе, должна быть земля. Развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно приближающуюся еще одну деревянную стену. Посыпалась труха. Поднял голову: потолок опускался. Подпол сузился и продолжал уменьшаться. С одной стороны стена подтолкнула в спину, с другой ударила по выставленным ладоням, сверху надавила на макушку. Дернулся туда-сюда: застрял. Услышал странный хлопок, словно где-то что-то закрыли.
        Зажавшие его со всех сторон доски не давали пошевелиться. Он упирался локтями, давил макушкой, но внешнее усилие победило - его запечатало со всех сторон. Оглушительно шарахнуло.
        «Метеорит», - решил Илья.
        Он застучал, заорал. Стало жарко. Опять захотелось пить.
        Глава 13
        Сила земли русской
        Аринку кувыркнуло, ударило в вязкое и холодное, потащило, больно царапая кожу. Верх с низом перепутались. Голос осип от крика. В ухо булькнуло, и кручение закончилось.
        Первое, что почувствовалось - ужасный запах. От него щипало кожу и перехватывало дыхание. Но хуже запаха было осознание: она ничего не видит.
        - Мамочки, мамочки, мамочки, - зашептала Аринка, ощупывая лицо.
        Издалека прилетел крик:
        - Кто тут?
        Ресницы не разлеплялись, забитые чем-то скользким.
        - Аринка!
        Прочавкали шаги. Аринку взяли за плечо.
        - Ты вся перепачкалась! - сказал Славка.
        - Я не вижу! - провыла Аринка. - Где мы?
        Она терла глаза. Под пальцами была водорослевая слизь, песчинки царапали кожу. Славка прошел туда-сюда.
        - На болоте! Погоди, не ковыряй. Надо смыть.
        Болото?! Почему болото?! Почему не домой, откуда забрали?!
        На лицо полилась тепловатая жижа. Ресницы кое-как разлепились. Глаза адски защипало. Аринка застонала.
        - Отстань! - оттолкнула она чужие руки. - Тебя чего сюда послали? Помогать? А ты вон чего!
        Глаза резало так, что их хотелось вынуть и пополоскать.
        - Я помогаю. Не дергайся. Чего у тебя там, в пакете?
        Аринка прижала локоть. Это была буханка. Неужели еще жива?
        - Зачем тебе хлеб?
        - Вдруг ты есть захочешь, - прошептала Аринка, ощупывая совершенно целый кирпичик. Он побывал в озере, их вместе протащили через болото, и вот - корочка похрустывает от нажатия. Все еще сухой и свежий. Точно такой, каким его отдали.
        «Аринушка, Аринушка…» - раздался дразнящий голосок. Тряхнула головой, прогоняя образ и смех чумички. На ладонях все еще были видны остатки чешуи. «Ты отмечена», - сказало озерное чудище. И отпустило вместе с помощником. За делом отпустило.
        Она снова отвела руки Славки:
        - Хватит меня в грязи купать!
        - Да ладно, не испачкаешься. - Славка вытер руки о штаны. - Зачем мы тут?
        - Землю русскую спасаем.
        - Чего?! - присвистнул Славка. - Вот так прямо и вообще?
        Аринка посмотрела на него внимательно. Да, в изгвазданном и помятом виде он совсем не тянул на богатыря.
        - Давай выберемся отсюда, а потом разберемся, - вздохнула она. - Вольдемару на глаза не попадайся.
        Сделала шаг - и провалилась по колено.
        - А что Вольдемар? - Славка кинулся помочь, но сам увяз - кеды оказались не лучшей обувью для хождения по болоту: скользят.
        - Ты ничего помнишь? Это он тебя в озеро бросил.
        Вдвоем они выбрались на островок с травкой.
        - Заброшку помню. Эльвиру. Журнал. А еще гроб был. Помог его из-под стола вытащить. И лег. Они постоянно что-то говорили про силу и землю. А потом… потом ты меня по имени звать стала.
        Аринка поймала взгляд Славки.
        - Коротко рассказывать - враг силы земли испытывает. Как в былинах. Если кто-то встанет против них - они уйдут. Некому будет защитить землю, все их будет.
        - Кого «их»?
        Аринка посмотрела себе под ноги.
        - Соловьиных да змеиных. - Аринка спустилась с кочки и снова стала тонуть в болоте. - Но мы не дадим. Найдем богатыря - и он их одной левой…
        - Да вылезай ты! - потянул ее за руку Славка. - Вон, просвет виден. Туда пойдем. Где ты богатыря собираешься искать?
        - Объявление в инете дадим: «Срочно нужен богатырь. Меч и палицу приносить с собой». - Она старалась ступать по траве, но спотыкалась и вновь оказывалась в засасывающей жиже. - Найдем как-нибудь. Он же есть. Не зря же они его ищут. У них для этого гроб. Кто не подходит - на их стороне оказывается. А кто подходит… - Остановилась. - Надо их опередить.
        - Но сейчас не время для богатырей! - топал за ней Славка. - Чего там в былинах-то было? Настоящий богатырь в кольцо стреляет из лука и тяжелую палицу одной левой вертит. В шахматы играет. Или в карты.
        На последнее утверждение Аринка хмыкнула, сползла с травяного холмика и плюхнулась на колено. Славка тоже споткнулся и упал. Аринка шагнула к нему, чуть не потеряла кед, потянула за собой, и они вместе вернулись на кочку.
        - А что тебе про землю рассказывали, говоришь? - спросила она.
        Хмурясь, Славка зашагал вперед. Чем ближе к деревьям, тем земля становилась устойчивее, топь отступала.
        - Пока былины пели в другом месте, - хмуро начал Славка, - равновесие где-то там и держалось. - Аринке пришлось поторопиться, чтобы слышать его рассказ. - Как стали тут петь - сюда же и место боя переместилось. Вместе с ним и силы темные, чуди чудные тоже… - Славка запнулся, - переместились. Теперь все они у нас.
        Справа показалась каменная гряда.
        - Я понял, где мы. - Славка показал на гряду. - Около Черной щельги в Скоморошином мху.
        - Скоморошин мох! Так же болото называется, где эту дурацкую усадьбу поставили.
        Ой, лучше бы они в каком другом месте оказались! Услужливая память тут же подкинула рассказ бабушки о скоморохе, который давным-давно жил тут в домике, да в болоте утонул. С тех пор на ближайшей каменной горке, под названием Черная щельга, каждое лето змеи свадьбы справляют.
        - Вот ведь кривая дорога! Прям как нарочно нас сюда выбросило.
        Аринка добралась до деревьев. На другой стороне поляны был хорошо виден дом с покосившимся сараем.
        - Значит, скоморох былины принес и сам же границу поставил. А когда строили усадьбу, границу порушили. Но ее еще кто-то держит. Водяной сказал, что слышит защитные слова.
        В доме распахнулось окно, и из него выглянул Вольдемар.
        - Плохо держит, - прошептал Славка.
        - Как может, - в тон ему ответила Аринка.
        В памяти всплыло странное перечисление травы, перебор имен, который она услышала в темной комнате. Бабушка? Хранитель границы? Всегда рядом была, по мелочи подсказывала. Как куколку обережную делать, как от нечисти защищаться. Рассказами готовила к тому, с чем они должны были встретиться.
        - Старый он, хранитель этот, - пробормотала Аринка. - Долго не продержится. Нам срочно нужен богатырь.
        Вольдемар выпрыгнул из окна, приземлился на корточки, резко повернул голову в их сторону.
        - А у нас что-нибудь есть с собой? - Славка сжал и разжал кулаки.
        - Хлеб есть, - зашуршала пакетом Аринка. - Давай пожуем. Говорят, то, что от земли, силы прибавляет.
        Отломила, сунула в рот. Вкусный. Всегда был вкусный, а сейчас как-то даже по-особенному. Недаром инопланетяне его искали. Славка тоже отъел свой кусок. Самое ценное в буханке - горбушка, и тут уж медлить нельзя, любителей всегда много набегает. Поэтому они наперегонки стали ломать хлеб и быстро жевать, глядя друг на друга.
        Славка, конечно, выглядел не очень. Еще и в болоте извазюкался. Волосы слиплись в некрасивые колтуны. Себя-то Аринка чувствовала невероятно бодрой и сильной. Поела - так и плечи расправились.
        - У тебя волосы отросли, - заметил Славка.
        Аринка фыркнула, собираясь сказать что-нибудь ехидное. И чуть не поперхнулась последним куском.
        Минуту назад смотрела - Славка и Славка. Но сейчас перед ней был другой человек. Широкоплечий, с сильной спиной, волосы чистые, легкая прядь завитком падает на лоб. И лоб этот бел и высок. Одежда только прежняя - джинсы и футболка, но без следов болотной тины.
        - На себя посмотри, - прошептала Аринка, осторожно оглаживая сарафан. Чистый. Руки хорошо отмытые, ногти без черных ободков и заусенцев. Кеды с завязанными шнурками. Запустила пальцы в волосы. И правда длинные. И правда чистые.
        Аринка глянула сквозь кусты.
        Вольдемар поводил головой из стороны в сторону. Чуял. Зря галочки ставила.
        - И что теперь? - прошептал Славка.
        Аринка наклонилась в поисках палки.
        - Я его отвлеку, а ты пока гроб стащи. Помнишь, где он стоит?
        - А ты?
        Взвесила в руке палку. Кривовата, но сойдет.
        - А у меня дело к Вольдемару. Мы одну игру не доиграли. Давай ты с той стороны дома, а я с этой.
        - Чего? Прямо так и пойдем? - спросил Славка.
        Аринка оглянулась на болото. Зажмуриться, отсидеться и переждать? Все рассказать бабушке? Но ведь именно ей, Аринке, хотелось, чтобы все поскорее кончилось. Чтобы опять было лето. И оно должно быть! Нормальное лето - с чайками, картами по вечерам и арбузом. Да, и с арбузом!
        - А чего? - прошептала Аринка и часто заморгала. - Пойдем.
        Славка задержал на ней взгляд, такой добрый и внимательный, каким никогда раньше не смотрел, и скользнул вдоль деревьев. Захотелось окликнуть, чтобы он еще раз так посмотрел. Вздохнула. Потом поглядят друг на друга. Закрутила остаток хлеба в пакет и вышла на поляну.
        Вольдемар встал. С последней встречи он как будто похудел и вытянулся.
        - Ну вот ты и пришла, - произнес он, чуть картавя.
        Аринка показала хлеб:
        - Принесла, как ты просил.
        Вольдемар коротко улыбнулся, явив шрамик на подбородке?
        - Мы отведаем хлеба от земли вашей и станем сильнее.
        - Если не подавитесь. Большой кусок и убить может. - Аринка помолчала и добавила: - Так бабушка всегда говорит. - Окинула взглядом поляну. Богатыря не было, хотя по всем законам приключенческого кино он уже должен появиться. Солнце палило, деревья стояли без движения. Ни ветра, ни птичьего гомона. А что, если он не придет? Что, если он будет не за них? Прикрыла глаза, пережидая подкатившую панику.
        Мягкой походкой зверя Вольдемар обогнул Аринку, словно хотел осмотреть со всех сторон. Сказал с явным удовольствием:
        - Мы нашли богатыря.
        - И кто же это? - О ком он говорит? Кто в гробу? Она перебрала оставшихся - и похолодела.
        Илья.
        Богатырь, который лежит на печи. Но как они смогли его выманить? Он же отказывался вообще на улицу высунуться.
        - Вы сначала границу пересеките, а потом о богатыре поговорим, - прошептала Аринка. Внутри начала подниматься злоба.
        - Уберем хранителя, - протянул Вольдемар, - уберем и границу. Нет границы - нет и места.
        В памяти полыхнуло: «Гости из Типиниц». Никто никуда бабушку тащить не собирался. Они сами к ней пришли. Последнее время она из дома не выходила. Готовила, умывалась и опять ложилась. Говорила, что устала. Говорила, сил нет. И если она хранитель, то, конечно, очень и очень устала. Чтобы пройти в дом, надо пересечь кухню. На кухне Илья на печке сидел, вот почему они не могли до бабушки добраться. Но если Илью забрали, тогда…
        - Только троньте! - Аринка сжала палку. Вот за кого за кого, а за бабушку она точно убьет.
        Вольдемар потянул носом, пригнулся.
        - Что-то изменилось, - прошептал он. - Здесь еще кто-то есть.
        Так, а вот это уже нехорошие слова.
        - Смотри на меня! - потребовала Аринка.
        Вольдемар дернулся, склонил голову.
        - Это ты изменилась, - прошептал он.
        - Еще как! - заверила Аринка, не очень еще понимая, о чем он.
        - И это ты нас не пускала. - В голосе Вольдемара появилось что-то шипящее.
        - И не пущу!
        - Ты хранитель границы! Да!
        Что?!
        По поляне прокатился страшный свист. Среди всеобщего безветрия он разом согнул деревья, заставил трепетать траву и летать все, что не закреплено.
        Аринку толкнуло в бок. Она покачнулась, выставила руки. Ветер ударил в ладонь, стал обходить стороной.
        Старуха-беда за темным лесом сидит,
        Аринушку сторожит, -
        хихикнул тонкий голосок.
        - Чего хихикаешь?! Помогай! - крикнула Аринка зеленой траве. Прокатилась волна, словно пробежал кто, по лицу мазнуло прохладой.
        Глаза у Вольдемара закатились, он задергался, извернулся, ударился несколько раз о землю. Тело стало покрываться чешуей, шея вытянулась, лицо позеленело, руки скрючились, пальцы изогнулись - теперь они заканчивались желтыми потрескавшимися когтями.
        - Вчера я тебя победил, а сегодня добью!
        Змей взмахнул крыльями, оседлал свист и полетел. Две крайние головы вытягивались на шеях, догоняя размером центральную.
        - Вы это серьезно? - прошептала Аринка. - Змей Горыныч?
        Горын поднялся над деревьями, заложил вираж, спикировал. Аринка метнула палку. Обошлась без боковой пробежки и разминки.
        Свистнул воздух, тренькнуло напряженное дерево. Палка стремительно взвилась и ударила в центральную голову. Прямо в челюсть. Горын замотал башкой, теряя равновесие, заломил крыло, зацепил хвостом крышу дома и обрушился, хорошо приложившись о стену.
        На углу дома стоял онемевший от увиденного Славка.
        - А вот это уже плохо, - прошептала Аринка. - Беги! - заорала она, подхватывая камень с земли и запуская его в Горына.
        - И ты тут?! - рявкнул Горын. - Ну так смерть тебя ждет! - Он подцепил Славку лапой и, оттолкнувшись от дома, взлетел. Брошенный следом камень пробил дырку в старом дереве стены.
        - Да ладно. - Аринка посмотрела на свои руки. Ладони переливались перламутром. - Я теперь и так могу? - Присела, оглядываясь.
        Поляна была полна камней. Это Карелия, тут гранит из-под земли лезет. Подобрала сразу горсть. Кинула один. Другой. Почувствовала, как что-то происходит с рукой в момент броска: ее как будто направляли, чтобы попадала точнее. И она попадала. Горын завыл, застонал, загреб крыльями, снижаясь. Неловко плюхнулся, выпустив добычу. Славка откатился немым кулем. Только бы живой! Только бы живой!
        - Неужели я ошибся? - выдохнул Горын. - Ты вчера обманула меня.
        - Еще как! - перевела дух Аринка.
        Центральная голова коротко дернулась. Из пасти вырвалось пламя. Аринка машинально выставила руку - пламя опало, не долетев до нее.
        - Чую силу, - тяжело отфыркнулся змей. - Знаю, что ты хранитель. На границе стоишь.
        Аринка хотела крикнуть, что никакой она не хранитель. Что есть настоящий и им до него никогда не добраться. Но посмотрела на себя - и в первую секунду испугалась. Огонь Горына пожег траву, проведя границу - зелень и свет на ее стороне, чернота и пепел - на его.
        - Значит, теперь так? - скорее для себя, чем для Горына, сказала она и поиграла камнем на ладони.
        Горын взлетел. Огромный и ужасный. Кожистые крылья распахнулись на все небо. Вольдемаром он ей нравился больше.
        - Посоревнуемся? - крикнула Аринка. - Кто дальше бросит!
        Камень вошел в ноздрю центральной голове. Горын зарычал, засвистел:
        - Я приходил, я проверял - не было в тебе силы!
        - Кто лучше в карты сыграет!
        Еще один камень угодил Горыну в глаз.
        Поляну накрыл рев и стон:
        - Ваше место заговоренное! Оно скрыло правду!
        - Кто лучше шутку расскажет! - выдохнула Аринка.
        Камень задел Горына по уху, змей закружился, засипел.
        - Да я тебя растопчу как букашку! - заплакал он и опустился на землю, пропахав когтями глубокие борозды. Побежал. Все три пасти раззявлены, крылья раскинуты, глаза горят яростью.
        - А хлебушка от земли русской не хочешь? - Аринка вытащила остатки буханки из пакета и швырнула в центральную пасть.
        Легкий хлеб стал как тяжелое ядро. Он влетел в разинутую пасть, заставив Горына споткнуться. Змей бестолково замахал крыльями, не удержался, начал заваливаться на спину. Пасть захлопнулась, рык застрял в горле. Центральная голова дергала шеей, проглатывая подарок. Крылья заработали, поднимая тяжелое тело в воздух. Змей выравнивался.
        Аринка посмотрела на свои пустые руки.
        Горын развернулся.
        Аринка сжала кулаки. Если что - будет бить голыми руками.
        - Беги! - Славка выскочил словно из-под земли и встал, загородив собой Аринку. - Я разберусь. - Он замотал головой, еще не совсем придя в себя после падения. - Чего он хочет?
        - Жалуется, что буханка не целая, - прошептала Аринка.
        - За добавкой летит?
        Поляну накрыл хрип.
        - Сейчас с трех голов пальнет, - предупредила Аринка.
        - Согреемся.
        Полет Горына стал неровным. Змей дергался и изгибался, рычал и стонал. А потом вдруг запрокинул свои головы, крутанулся и, ломая крылья, рухнул на землю.
        - Без добавки обошлось. - Славка побежал вперед, вглядываясь в упавшего Горына. - Подавился, что ли?
        - Хлеб не в то горло пошел, - хихикнула Аринка. - Кому сила, а кому и… смерть.
        В воздухе ахнуло, земля под ногами дрогнула. Горын вздыбился, как будто собрался встать, и опал, рассыпавшись сотней мелких юрких змеек. Болотные гады поползли к ногам Аринки и Славки, стали перебираться через кеды, тянуться к коленкам.
        - Э! Куда?! - запрыгал с ноги на ногу Славка. - А ну пошли! Вас тут только не хватало.
        Змеи шипели, скрипели и трещали, высовывали языки и дергали хвостами.
        - Ты слаба, тебе не победить, - услышала Аринка ядовитые слова и смахнула с плеча забравшуюся туда змейку. Если Вольдемар побежден, то никто им не мешает забрать гроб.
        - К дому! - крикнула она и, перепрыгивая через клубки змей, побежала вперед.
        - Да сколько ж вас! - Славка кружился на месте, не в силах вырваться из путаницы юрких тел. Змеи недовольно сипели и квакали.
        Аринка перемахнула через подоконник. Подбежала к столу и словно споткнулась на ровном месте.
        - Эй! - толкнула она крышку гроба. - Почему закрыто? Кто там? - Вспомнила: Вольдемар говорил, что нашел богатыря. Что они победили. - Илья! - завизжала Аринка, колотя по гробу кулаками.
        По поляне вновь прокатился свист. Окна комнаты захлопнулись. Сначала с одной стороны, потом с другой. Закрылась дверь. Дом дрогнул, качнулся, заставив Аринку схватиться за стол. Тяжело крутанулся в одну сторону. Развернулся в другую. Завалился набок, на крышу. Аринка перебралась на днище стола, который оказался намертво прикреплен к полу.
        - А ну прекрати! - крикнула и закашлялась - пыль летела в рот.
        Комната еще раз крутанулась, опрокинув Аринку на пол. Из кармана ее сарафана выползла змейка.
        - Ты проиграла, - засипела она. Мелькнул быстрый язык. - Богатырю не встать из гроба!
        - Выпусти! - потребовала Аринка.
        В гробу зашебуршились.
        - А знаешь, кто его туда заманил? - Змейка скользнула по локтю.
        - Да вы и заманили, гады хладнокровные! - смахнула змейку Алина.
        - Подружка твоя, что из куколки получилась, - квакнула змейка. - Дала ему воды заговоренной - он с печки и встал. А как встал, так и шагнул навстречу судьбе. И рыбку тебе специально она подсунула, чтобы из деревни убрать.
        В душу влилась тоска. Аринка бессильно опустила руки. Она видела в окно, как свист гоняет по поляне Славку, как сбивает его с ног и катает по траве. Как нависают над ним черные птицы - вот-вот заклюют.
        По локтю скользнуло холодное быстрое тело. Змея взобралась на плечо.
        - Пока богатырь в гробу, у него силушка не проснется, - прошептала змея. - Так и останется там навечно. А тебя Тугарма к себе зовет. Пора идти.
        Что-то укололо в шею, и Аринка закрыла глаза.
        Черные силы победили ее. Оставалась надежда на богатыря. На него всегда последняя надежда.
        Глава 14
        Пучай-ручей
        Черные птицы расправили черные крылья и упали на землю. Навострили острые когти, чтобы выцарапать глаза, наметили острые клювы, чтобы порвать тело.
        - Да отстаньте вы! - махнул рукой Славка. - Аринка! - Он побежал к дому.
        От свиста полопались стекла в окнах. В комнату ворвался ветер, перетряхнул все, что еще оставалось.
        - Аринка, ты где? - позвал Славка - и задохнулся, увидев гроб. - Аринка! - застучал он по крышке. - Ты там? - Присел, разглядывая щель под крышкой, провел рукой. - Чем ты там дышишь? Тут ни дырочки.
        Изнутри послышалось шебуршение.
        - Ты не можешь выйти? - Славка стукнул кулаком. - Да как они тебя туда загнали? - Огляделся. - Хлеб! Тебе нужен хлеб. Он силы прибавляет. - Снова стал толкать крышку. - Слышишь? Съесть надо! Сама говорила - то, что от земли…
        Изнутри забились, что-то крича.
        - Воздух экономь. - Славка провел ногтем по щели. - Что ж так плотно-то все! Если орать, воздух быстро кончится. - Проверил карманы. - У меня ничего! Может, у тебя? - Славка завертелся на месте. - Как же так? Где же твой богатырь? Почему не идет? Самое ему время! - Славка перестал дергаться и, медленно повернувшись к столу, положил руки на крышку. - Или он уже пришел?

* * *
        Илья лежал в узком ящике и даже плечи не мог нормально расправить. Все попытки вышибить потолок были неудачными: он только отбил руку, и теперь в локте что-то противно ныло. Тулуп тоже доставлял неудобства, но в нем хотя бы было мягко лежать.
        - Выпустите! Эй! - стучал он в борта.
        - Ты где? - раздался голос извне.
        - Кто тут? - забился Илья. - Откройте! Я задохнусь!
        Снаружи зашебуршились. По крышке постучали. Вибрация ударила в голову.
        - Э! Хватит! - взвыл Илья. - Всё!
        - Воздух быстро кончится, - сказали совсем рядом.
        Показалось, что и правда воздуха не хватает. Он опять заколотил в стенки:
        - Выпустите! А! Помогите!
        - Слышишь? - крикнули рядом так, что Илья даже голову повернул. - Съесть что-то надо.
        Съесть?! Да они издеваются!
        Илья был готов заплакать. Съесть?! Здесь?! Он что, должен дерево грызть?!
        «Это гроб», «воздух экономь», «где же богатырь». Сознание мутилось. Пить хотелось уже нестерпимо.
        Как же так?! За что?! Почему он?! Какой богатырь им еще нужен?!
        Илья сжал кулаки.
        Тулуп этот дурацкий, валенки. Если его здесь найдут в таком виде, будет катастрофа.
        Тулуп, оттопыренные карманы. Что там?
        Не услышал - почувствовал шуршание. Что-то завернутое в пакет. Сухари. Такие сухие, что даже кипяток не берет. А в другом пакете должна быть слипшаяся карамель.
        Чтобы сунуть руку в карман, пришлось поворачиваться на бок. Пальцем сделал дырку в пакете, вытащил сухарик. Теперь его надо как-то отправить в рот. Крутанулся обратно, изогнул руку. Уф, дотянулся.
        Прикусил - и чуть не взвыл от стрельнувшей в затылок от десен боли. Рот наполнился острыми крошками, словно от сломанных зубов. В голове вдруг стало ясно и спокойно. Плечи раздались. Он шевельнул ими. Доски затрещали.
        По всему телу натянулась тугая струна. Она заставила изогнуться, упереться макушкой в стеночку. Все то, что казалось непреодолимым как камень, вдруг разлетелось. В глаза ударил свет. Илья заметил кого-то съежившегося, укрывающегося от обломков.
        - Это ты? - Славка потряс отбитой рукой.
        - Вот ведь! Чуть не задохнулся. - Илья кинулся приятелю на шею.
        - А чего в тулупе? - засмеялся Славка, отворачивая лицо от колючей овчины. - Или в гробу выдали?
        - Да я на печке разбирался, а потом мышь эта… Полез за ней в подпол - и меня в эту штуку закрыли! - Он стукнул кулаком по гробу, и тот окончательно развалился.
        - Ого! - восхитился Славка. - Ничего себе силища. Съел чего?
        - Сухари из пакета… Бабка на печке сто лет назад оставила, - пробормотал Илья. - Аринка где? Дома?
        Славка глянул на обломки гроба.
        - Так она не в гробу! - сообразил он. - Она у них.
        - У кого?
        - Эльвира! - хлопнул себя по лбу Славка. - Их же было двое. Эльвира и Вольдемар. Она раньше появилась. Она тут главная. Хозяйка.
        На улице завыло, застонало. Деревья в лесу закачались и начали темнеть. Славка с Ильей кинулись к окну.
        От болота с уханьем и визгом полетели черные птицы. Стая быстро заслонила полнеба.
        - Темный морок, - прошептал Славка. - Ты свою силу чувствуешь?
        - Да. - Илья вытащил из кармана бластер, светлая кора березы с него почти слезла. - Как будто все могу.
        - Значит, не ошиблись. Ты богатырь. Аринка держала границу сколько могла. Но сейчас она у этой хозяйки, у Эльвиры.
        - А с Вольдемаром как справились?
        - Хлебом накормили - он и отравился.
        - Хлебом, да. - Илья коснулся локтем кармана, зашуршал пакет. - А тут ничего не выдают? Никаких обвесов?
        - Ты можешь мечом и на коне?
        Стая закружилась воронкой над краем леса, деревья затрещали от тяжелого свиста.
        Илья перебрался через подоконник.
        - Значит, будем брать, чем умеем, - усмехнулся он.
        - А чем? - с сомнением спросил Славка.
        - Да заболтаем как-нибудь.
        Славка дернулся тоже вылезти, но не успел. Черные птицы ринулись к дому. Толкая друг друга, галки и вороны влетали в разбитые окна. Комната наполнилась криком и перьями. Славка схватил остатки крышки, готовясь отбиваться.
        Выставив руку с бластером, Илья шагал навстречу наступающей темноте. Мысленно он уже перебил всех врагов. Осталось это сделать на самом деле.
        - Ха-ха-ха! - раскатилось громовое. - Богатырь! Вот мы и встретились!
        В лицо Илье ударил ветер, но он не согнулся под ним, а только еще крепче уперся ногами в землю.
        С неба полыхнуло огнем, земля затряслась от топота копыт. Илья побежал в пламя. Огонь обнял его, пропустил. Илья споткнулся. Зажмурился, готовясь к удару падения. Но вместо этого кувыркнулся мимо земли. А когда сел и открыл глаза - увидел перед собой безрукую бабу. Она сверлила его холодным взглядом.
        - Что же ты не здороваешься? - проворчала баба. - Что не уважишь силу темную?
        - Без уважения обойдешься, - крикнул Илья, поднимая бластер. - Аринка где?
        - Тягу земную проверяет, - усмехнулась баба. - Пришло время мир в обратную сторону пустить. Ждет тебя битва с Тугармой. Сила в ней несметная, злоба лютая. Не сладить тебе. Отступись.
        - А еще какие варианты?
        Баба заворочалась, полетел пепел, поплыл смрад.
        - Время пошло вспять, - захрипела она. - Деревень нет. Города умирают. Все захватывает лес. Ты без сестры ничто. Заберем ее - ты проиграешь. Ты ее бросил, ты ее предал. Она одна осталась на границе. Она не справится.
        - Я не бросал! Я просто… - Илья растерянно посмотрел вокруг, - просто не поверил.
        Захихикало, зашуршало, запищало.
        - Этого достаточно, чтобы мир погиб. Миры гибнут и из-за меньшей ерунды.
        Илья повертел бластер в руке. Усмехнулся:
        - Все ты врешь. Никто никого не бросал и никакой мир сейчас погибать не будет. Я Аринку вытащу, а ты не стой на дороге!
        Воздух дрогнул, и на месте бабы появился камень кривой, за ним ручей прорезался, потянуло тяжелым духом.
        - Интересный интерактив, - поморщился Илья и чихнул. - Идти-то куда?
        На камне проступили буквы: «Направо пойдешь… Налево…» Наползший мох скрыл надпись. Илья потер камень рукавом тулупа. Стрелки поменялись местами. Прямо шло «Битым быть».
        - Ага, - усмехнулся он. - Так бы сразу и сказали. Передергивать карты я и сам умею.
        Илья пошел по стрелке. В спину ему прошипели «Пропал. Не вернешься».

* * *
        Деревья вокруг Аринки дрожали, словно через лес шел великан. Сыпались желуди, шишки, слетела стая кленовых вертолетиков, медленно прокружилась распустившаяся крылатка липы.
        Воздух дрогнул от хохота.
        - Она ждет, ждет, - зашипели по-змеиному, затявкали по-собачьи, рыкнули по-медвежьи. - Иди, иди!
        Все вокруг Аринки кувыркалось. Она падала и никак не могла долететь до земли.
        Аринушка со двора -
        А беда в ворота.
        - Бабушка, помоги!
        Хлопали ворота, каркали вороны.
        Побежала. Длинные волосы цеплялись за кусты, тянули за собой траву и сами травой оборачивались. Пытался черный кот ей дорогу преградить, да запутался в волосах. Ткнула шишига метлой в ухо, вырвалась метелка у нее из рук. Щука зубастая била хвостом, била, да только волосы на плавники накрутила. Открывает она рот о помощи попросить, но никто ее не слышит.
        Аринка дальше побежала.
        Вылезали из-под земли змеи, пыхали огнем, изгибали шеи, давились волосами. Аринка заметила, что не одна бежит, что рядом зеленой тенью двигается чумичка, лицо к ней поворачивает, широко улыбается, в глаза заглядывает.
        - Ты предала меня! - насупилась Аринка.
        Чумичка засмеялась, прикрыла свои зеленые глаза, кивнула, дорогу указывая.
        - Нужен был богатырь, - прошелестел ответ. - А он только через испытание появляется.
        Аринка остановилась. Да, богатырь был нужен. Но зачем она его в гроб заманила? Неужели нельзя было сразу на помощь привести?
        И вдруг все поняла. Богатырь через испытание появляется. Илья сам ни за что с печки бы не слез. Чумичка вынудила его это сделать. Если он настоящий богатырь - выберется из гроба, придет на помощь. А он ведь самый что ни на есть настоящий!
        - Ты помогла, - прошептала Аринка, протягивая руку. - И рыбку мне в помощь дала, чтобы от гостей из Типиниц защитить. Чтобы я Славку спасла.
        Чумичка засмеялась, запрокинув голову, затрясла волосами. С пенечка на пенечек спрыгнула, три раза вокруг себя повернулась, отскочила в сторону. Раздалась земля, полыхнул огонь. Плеснулась из разлома смрадная Пучай-река, вытянулся мост. Выехала на мост на огненном коне страшная Тугарма. У коня из пасти пламя вырывается, из ушей дым валит. Тугарма змеиную голову поворачивает, смотрит желтыми глазами смерти. Открыла Тугарма рот - из него черные вороны полетели, байбаки поскакали. Соскользнуло с ее головы Лихо одноглазое. Стало выть-завывать, беду кликать. От ветра деревья поломались, кусты с корнем повыдергало.
        Вновь открыла рот Тугарма - из него крысы побежали, за ним крысята вывалились. Но все сгинули в волосах.
        - Время возвращаться! - рыкнула Тугарма, и по ее лицу пошли красные трещины.
        Никто не вернулся. Ветер стих, и деревья перестали качаться.
        Щука взмахнула хвостом, освобождаясь, выползли змеи, полетели прочь шишиги. И только Лихо стояло перед Аринкой, глазом косило. Тугарма захохотала. Опять ветер поднялся, унесло всех прочь. Послышались шаги, загрохотала земля.
        - Кто это еще ко мне пожаловал?
        Аринке показалось, что ветер прямо ей в рот залетел. Она задохнулась и села.
        Замер острый нож в руке Тугармы.
        - Нет границы, нет мира, - прошептала Тугарма. - Смотри, что останется!
        Перед Аринкой развернулась картинка. Она узнала свой берег - вон их часовня, а вон Типиницы, в другую сторону дорога идет в Конду и Великую. Но все вдруг разом почернело, из туч полетел град, побил все в огородах, разворотил крыши домов.
        Послышался голос, от него развиднелось небо. Далеко-далеко бормотал кто-то:
        - Уйди-отойди, темная сила, от одного угла, от второго угла, от третьего угла, от четвертого угла…
        И вновь встала картинка. Прокатился-пролетел над землей гром, налетел ветер, деревья поломал, выбил стекла, испугал людей.
        Заскрежетала зубами Тугарма - а они у нее в три ряда были, - сжала кулаки.
        И снова запели-забормотали:
        - Уйди-отойди, темная сила, от окна, от дверей, от ворот. Не дам тебе ни участия, ни части, ни покоя, ни места…
        - Нет, - просипела Тугарма, - ты в моей власти! - Она повела рукой - и Аринка тут же оказалась за руки, за ноги привязанной к дереву.
        - Не сделаешь ты ничего! Ко мне богатырь идет.
        К реке вышел Илья. Не богатырь на богатырском коне, не черный ворон в черном небе, готовый обратиться силой темною - а всего-навсего невысокий пухлый мальчишка в тулупе и валенках.
        - Илья! - обрадовалась Аринка. - Ты стал богатырем?
        - Вот удивила, - прошамкала Тугарма. - Я таких на завтрак десятками ем. - Махнула она рукой, щелкнула пальцами. Конь под ней заржал, полыхнул пламенем.
        - Отпусти ее. - Богатырь поднял руку с бластером.
        Тугарма прищурилась, рассмеялась:
        - Что-то я не вижу у тебя ни богатырского меча, ни палицы булатной али лука разрывчатого.
        - Зрение подводит? Не видишь - так ближе подойди.
        Тугарма выпрямилась в седле, сделала надменное лицо, зыркнула слепыми глазами. Заставила коня подойти ближе. Сделал он несколько шагов, спустился с моста на землю, встал около Ильи. Склонилась Тугарма:
        - Ну? Чего я не вижу?
        Илья резким движением сунул бластер из березы коню под морду. Тот захрапел, шарахнулся. Дерево загорелось. Полыхнула грива коня. Спрыгнула Тугарма, закружилась, завыла:
        - Земля! Земля не моя! Жжет! Жжет! - Бросилась она быстрой змеей, изворотливым ужом к реке. Хотела перебраться через мост. Но убегающий конь горячими копытами мост спалил.
        - Хочешь конфетку? - Илья стоял над Тугармой, протягивая кулек бабушкиных конфет. - Специально для тебя хранили.
        - Я тебя растопчу! - завопила Тугарма, распахивая пасть.
        - Сначала поешь!
        Он метнул кулек Тугарме в пасть точно между тремя рядами зубов. Залепила карамель ей рот. Опрокинулась нечисть в ручей. Обратилась черным течением, смрадным запахом.
        Закачалось все вокруг, зашумело. Прыснули во все стороны змеи, разбежались мыши, уцепились за их хвосты пауки.
        - Бежим отсюда! - кинулся Илья к сестре.
        - Как? - икнула она. - Как ты это сделал? Без меча?
        - Ты никогда не умела играть в карты, - ухмыльнулся Илья. - И всегда торопишься. Говорил тебе: подождать надо! - Он развязал узлы, освобождая Аринку.
        - А я думала, ты на коне… будешь. - Она чихнула. - И в латах.
        - Латы - это дома. Бежим.
        Земля дыбилась, вода в ручье волновалась. Мелькнули зеленые глаза, длинные волосы.
        - За ней!
        Побежали они за чумичкой. Все выше и выше. По глазам ударило солнце, поднялся ветер. И они оказались на поляне перед домом. Небо тут загораживали полчища птиц.
        - Первый уровень игры прошли, - пробормотал Илья.
        Зона света колебалась, тьма наступала. Воздух дрожал. Дом ходил ходуном, скрипел крышей. Из леса рядами выступала темная сила. Славка стоял, готовый принять последний бой. Давили на голову черные тучи, ломал верхушки деревьев соловьиный свист.
        Илья сунул руку в карман, зачерпнул горсть сухарей из пакета. Крикнул:
        - Эй, вы, птицы черные! А ну налетай, поживись! - И сыпанул широким движением сухари на землю.
        Заорали-застонали птицы и ринулись на добычу. Застряли сухари у них в горле. Попадали они все без дыхания, в черный камень шунгит превратились.
        Поднялся ветер, закружил-завертел, вырвал деревья с корнем, приподнял дом, уронил набок. И все смолкло. Потекла-поплыла летняя жара. Словно и не было ничего.
        Глава 15
        Концерт для водяного
        Аринка сидела в траве, терла ладони, но блеск на них больше не появлялся. Рыбка сделала свое дело и уплыла. Исчезла чумичка. Попрощаться не успели, слова доброго не сказали друг другу. Аринка касалась волос, с удивлением замечая, что они опять стали короткими. Врага больше нет, и ушла ее сила. Аринка запускала обе руки в траву, вдыхала ее тягуче-горький запах. Хотелось плакать. Но перед этим хоть напоследок увидеть зеленые глаза, сарафан цвета травы, длинные волосы.
        - Мы смогли! - запрыгал на месте Славка.
        - Победа! - хватал его за руки Илья.
        - А ты богатырь! - толкал приятеля в грудь Славка.
        - Сам ты богатырь! - сжимал кулаки Илья.
        Сквозь крики мальчишек послышалось тарахтение двигателя. Небесно-голубая машина, переваливаясь на ухабах, пробиралась к усадьбе.
        - Вот вы где! - Лука выскочил, не дожидаясь, когда машина остановится. Следом торопился Толик.
        Аринка с тревогой глянула - выйдет ли третий. Его не было.
        - Кому-то я сейчас уши оторву! - с раздражением пообещал дядя Леша, выбираясь с водительского места. - Ты где был все это время? Матери я позвонил, можешь собирать свои вещи.
        Стоит ли ему рассказывать, что Славка спас мир? Или он все равно не поверит?
        - Это и есть усадьба? - с удивлением оглядывался Толик.
        После боя крыша на доме провалилась, бревна вылезли из стен, в покосившиеся окна торчали балки.
        - А что случилось-то? - Толик взял Аринку за руку. - Я вообще ничего не понял. Ты чего в воду-то прыгнула? Алексей тут откуда? Отец сказал, что давно его не видел.
        - Ой, тут такое! Ты не представляешь, - захлебываясь от переполняющих чувств, хохотал Лука.
        - Да это мы тебе расскажем! - перебил его Илья.
        - Рассказывать придется многое, - мрачно поддакнул дядя Леша. Под ногой у него что-то хрустнуло. Он ковырнул носком кроссовки в траве и поднял старый потрепанный журнал с бегущим спортсменом на обложке. Пролистнул, стукнул пальцами по странице. - Я же говорил, что слышал эти имена! Лусис! Известная фамилия. Янис и Эльвира Лусис, лучшие метатели копья в свое время были. А где они сами?
        - Уехали, - ответил Илья. - Только там не Янис был, а Вольдемар.
        - Так Вольдемар их сын. Куда уехали-то?
        Аринка прикрыла глаза. Они посмотрели старый журнал и приняли облик людей на фотографии. На одной фотографии была Эльвира, и где-то еще они взяли образ Вольдемара. Могли любого другого человека, кого бы встретили. Но им попался спортивный журнал. А потом они исчезли, ушли в вонючий ручей. Или не исчезли? Змеи по земле и под землей могут, они проникают повсюду, они отравляют своим ядом, своим шипением, своим враньем. Поэтому границу надо стеречь. Все время следить, чтобы никакой враг не прошел.
        Аринка резко села.
        - Бабушка! - Она испуганно посмотрела на бурно что-то обсуждающих приятелей. - Нам надо домой. Нам к бабушке! - Слов не хватало. Она не могла объяснить.
        - А что с бабушкой? - не понял Лука. - Мы ее не видели. Как ты нырнула, сразу сюда поехали.
        - Подождите! Зачем торопиться? - протянул Толик. - Я бы пофотографировал тут все.
        Аринка вскочила:
        - Я сама. Я через лес. - Посмотрела на ладони. Эх, вот когда нужна удача. Сжала кулаки и побежала.
        Час ходу по дороге. Через лес, тропками, как ходили за грибами с бабушкой, будет быстрее. Они всегда шли одним путем. Всегда вкруг болота Скоморошин мох. Бабушка знала. Она Аринку готовила.
        - Подожди! - Славка взял с места.
        - Я сказал, стоять! - рявкнул дядя Леша. - Не послушаешься - к матери отправлю! Мне надоели твои выходки.
        - А я?! - позвал Илья, но в валенках он бегать не мог.
        Аринка мчалась не разбирая дороги, налетая на кусты и врезаясь в поваленные деревья. Она быстрая. Быстрее всех в классе. Разве только двое пацанов ее обгоняют, но это не считается. Ей нельзя опоздать. Как много надо сказать, обсудить, спросить! Нет-нет, она успеет.
        Чутье вело ее вперед, не давало путаться. Выскочила на опушку. Теперь через заросший покос, по дороге - и на поворот к ним. Только бы успеть. Только бы успеть!
        Не выдержав, заорала еще с дороги:
        - Бабушка!
        Вот уже видна крыша. Вот дом. Осталось обогнуть. Бабушка все твердила, что устала, что полежит, что голова кружится. Последний день вообще не поднималась. Сил оставалось только защитные слова бормотать.
        Она устала, потому что сдерживала силу темную. Неужели не справилась, неужели отдала последнее?! Она же такая старая!
        - Бабушка…
        Аринка влетела в распахнутую калитку. Воздуха не хватило, не могла вдохнуть, вот-вот упадет.
        Бабушка сидела на лавке и гладила Мурсу. Он устроился на ее больших коленях, распушился, свесил толстый хвост.
        - А воды-то у вас и нет. - В дверях появился черноволосый с ведром в руке. - Где вы воду берете?
        - А в озере берем, - усмехнулась бабушка. - Черпани поглубже, чтобы сверху ничего не плавало.
        Аринка издала звук, показывая на черноволосого.
        - Здравствуйте, - осторожно сказал черноволосый. - Я Шамиль. Меня Анатолий привез.
        Аринка выдохнула. И вдруг икнула. Мурса недовольно дернул хвостом.
        - А это внучка моя, Арина. - Бабушка положила руку на голову коту, и тот сразу успокоился.
        - В вашу честь назвали? - спросил Шамиль.
        Бабушка посмотрела на Аринку. Аринка во все глаза смотрела в такое родное, такое знакомое лицо. Бабушка выглядела гораздо лучше, чем в последние дни. И даже улыбалась.
        - В мою, в мою, - поддакнула бабушка. - Воду-то неси. У нас в Заонежье без чая гостей не принимают. Так, Арин?
        Аринка кивнула и вдруг заплакала.
        - Ну-ну, не реви. Все теперь будет хорошо.
        Аринка отвернулась, увидела подбегающего Славку. Все-таки она его обогнала.
        К вечеру оркестр сформировался. Илья упирался, говорил, что дома посидит, но его вытащил Лука. Лука ничего не понимал, но радовался, что ему разрешили остаться на ночь. И только Аринка со Славкой были сосредоточены.
        - Волну не даст? - косился на совершенно спокойную воду Славка. Проплывающая мимо утка крякнула.
        - Только если танцевать начнет, - вгляделась в озеро Аринка.
        - С нашими талантами он не танцевать, а хохотать будет.
        Аринка поморщилась. Она помнила больше, чем Славка.
        - Тоже не очень хорошо, но давай попробуем. - Она посадила на край мостков куколку из травы, поправила ленту в косе. И взялась за железную стиральную доску, найденную Ильей под сеном на чердаке.
        У Славки была гитара матери. Лука вооружился дудкой, щедро подаренной ему уехавшим вместе с Толиком Шамилем.
        - А что будем играть? - спросил Славка, устраиваясь на досках.
        - Что-нибудь народное. - Илья тащил раздолбанный баян, раздобытый у Квадро. - «Во поле березка стояла». Это единственное, что я помню.
        Лука дунул в дудку. Звук скрежетнул по ушам.
        - Сойдет, - важно кивнул он.
        Аринка провела ложкой по ребристой поверхности. Летевшая над водой чайка резко сменила курс.
        - Ну, поехали уже, чего там, - вздохнула она.
        Грохот и треск раскатился над заливом. С возмущенным кряканьем рванули прочь утки.
        - Эй! Музыканты! - На дорожке появился женщина в длинном светлом сарафане. - Перерыв не устроите? Я арбуз привезла!
        Аринка сморгнула - на мгновение ей показалось, что она уже видела все это - жесткое неудобное пальто, усыпанное разноцветными камешками, пальцы с перстнями. Но это была не царевна из сна - это была Славкина мать. Приехала забрать сына.
        - Арбуз, - прошептал Илья.
        - Ага, - поддакнул Славка.
        - А что «арбуз»? - не понял Лука.
        Славка побежал к матери и вскоре уже топал обратно. Зеленая ягода оттягивала ему руки.
        - Наверное, мы не очень хорошо играем, - произнес он. - А арбуз - он вкусный.
        И бросил его в воду.
        Аринке показалось, что дрогнул воздух.
        Но это только показалось.
        Или самолет пролетел.
        Где-то очень-очень далеко.
        Бесов камень
        Глава 1
        Путаная дорога
        Лагерь на мысу Пери Нос был задуман экологами. Изучение природы, пробы воды, наблюдения за миграцией птиц, экологический паспорт места. Опять же петроглифы - картинки, выдолбленные на плоских красных камнях берега Онеги еще в эпоху неолита. И среди них самый известный - бес. Монстр с квадратной головой и растопыренными лапами. По центру его пересекает страшная трещина, ход в потусторонний мир. Руководитель экокружка Дима Шаев выбил деньги под экспедицию, подтянул ее к своей диссертации - на тему петроглифов писал работу в институте.
        Когда все было готово, подготовка застопорилась. В экокружке занимались девчонки. Одних не пустили. Дима кипел. Диссертация его накрывалась медным тазом.
        - Я сам им буду палатки ставить! И дрова рубить! - кричал Шаев на педсовете. Морщины над переносицей становились все глубже.
        - А если медведь? - непреклонно качал головой директор клуба. - А если бандиты?
        - Какие бандиты! Там туристов на каждый квадратный сантиметр по сотне.
        - Вот! - поднимал палец директор. - Обидеть могут.
        - Да они сами кого хочешь… - подал голос Володя, смущенно закашлялся и добавил: - Стулья у нас потаскали.
        Девчонки недобро зашевелились, словно вся мощь природы выразила недовольство. Дима глянул на своих подопечных, потом на поэтов, стоящих тесным кружком.
        - Есть литературные прецеденты, - встряла Катя и недобро улыбнулась.
        - Какие? - взвыл Дима.
        - Так этот же, «Бежин луг», - выступил Володя, - там еще из реки Павлушу покойники звали. Очень экологичный рассказ.
        - Поручик! - прошипела Катя.
        Тут уже загалдели все вместе. Дима нехорошо краснел лицом и надувал щеки. Экологи махали руками. Литкружок сыпал поэтическими цитатами. Директор беспристрастно на все это взирал, а потом медленно опустил ладонь на стол. Тихо так. Но все замолчали.
        - А почему бы вам не взять с собой мальчиков? - спросил он. - С мальчиками надежней. Вещи где надо понесут. Мужская сила опять же. От медведя.
        - Где же мы их возьмем?
        Проклятье экокружка было посильнее, чем проклятье Спящей красавицы. Там хотя бы принц был обещан, а тут принцами и не пахло. Одни девчонки. Лет десять уже.
        Директор побарабанил пальцами по столу, оглядел собравшихся педагогов и стихийно подтянувшихся подопечных.
        Пацаны были в спортивной секции борьбы и самбо. Тонкие юноши ходили на рисование. Но спортсмены собирались уехать в спортивный лагерь, а художники, увешанные мольбертами, каждый день тянулись на пленэр в ближайший лесок.
        - Возьмите поэтов. Им будет полезен опыт общения с природой. А то они какие-то бледные. И пишут все про смерть и монстров.
        - А давайте! - крикнула Катя.
        Поэты возразить не успели. Хотя возражения были, и еще какие! Боязливая муза и таскание тяжестей не очень соединялись. Где вы видели Пушкина с рюкзаком? Или Есенина с авоськой?
        - Вот! - Ладонь директора вторично легла на стол. - Побольше народу - это всегда хорошо. Одни будут исследовать, другие - записывать. Эдакая летняя практика. Дорогу оплатим. Ну и поднаберитесь там впечатлений. Чтобы на весь год хватило.
        - Нет! - взвыли экологи.
        - На поле брани были слышны стоны мертвецов, - мрачно изрек Миша.
        - Мы вас там утопим! - грозились девчонки.
        - Поэты девятнадцатого века были легкоранимыми людьми. Их постоянно убивали на дуэлях, - парировал Никитос.
        Комната вздрогнула от хохота.
        - Чтобы вас комары там в этой Карелии покусали!
        - Бедная Лиза рвала цветы и этим кормила свою мать. Тоже, наверное, была экологом. - Володя сдерживал улыбку, мальчишки за его спиной корчились от хохота.
        Литобъединение у себя в комнатке еще долго гудело, категорически отказываясь ехать с девчонками. Экологички были задаваками, много о себе мнили и таскали у них из кабинета стулья, утверждая, что Пушкин писал стихи стоя. Катя возражений своих поэтов не слушала. У нее всегда так было: если что-то решила - например, что стихотворение плохое, - ее ничто не могло переубедить. С поездкой выходило еще проще. Все собираются, и точка.
        - Давайте хотя бы Астраханцева не возьмем! - выдвигал свежее предложение Володя. - Нам девчонок хватит.
        Миша тянул губы в ухмылке. Среди поэтов он был единственный прозаик. Писал о скифах и сарматах, о пазырыках[2 - Кочевые племена железного века (VI - III века до н. э.), жившие на территории современных Казахстана, Республики Алтай и Монголии, относятся к «скифскому кругу».]. Это были мрачные рассказы, пронизанные свистом стрел и гортанными криками всадников. Катя его не любила. За шуточки. За дурацкие славянизмы. За внезапные цитаты.
        Следом его не полюбили и остальные. Слишком крупный для своих тринадцати лет. Высокий и крупный. Круглое лицо с пухлыми губами, нос картошкой, мясистые щеки, на голове вечная лохматость. Носил коричневую толстовку, руки прятал в карманы, отчего казалось, что он в два раза пузатее, чем на самом деле. Добродушен и улыбчив. Спокойно принимал шутки и шпильки, ни с того ни с сего переходил на церковный говорок, растягивая слова, словно псалмы пел. А еще у него был талант всем предрекать плохое.
        - Затетеха[3 - Миша будет постоянно вставлять в свою речь так называемые бранные словечки ветхозаветной старины. Переводить их автор не будет, оставит читателям поле для фантазии.] ты, Катька, - добродушно басил он, когда руководительница литкружка разбирала очередное творение юного гения.
        Катя от таких слов краснела и начинала дергать туго заплетенную короткую рыжую косичку. Она была полновата, сильно полновата, и страшно стеснялась этого. От стеснения носила обтягивающие одежды - спортивные штаны и кофты на размер меньше.
        - Пойдем мы туда и все сгинем, - сообщил Миша, когда стало понятно, что смычки с экологами не избежать.
        - Прекрати! - тряхнула косицами Катя. - Обыкновенный лагерь. Доедем до Петрозаводска. Оттуда на автобусе. Я смотрела: от Каршева есть хорошая дорога вдоль реки до озера. Там разобьем палатки. Девочки будут исследования проводить, а вы будете им помогать, если что-то тяжелое понадобится носить. Там красиво. Петроглифы. Дикая природа. Захотим - проведем ролевую игру.
        - Бес, - категорично заявил Миша. - Он нас всех к себе утащит.
        - Ну что ты несешь?! Что? Ты еще как местные церковники на все углы начни креститься! Поначитаются всякой ерунды!
        - Бес вылезет, а мы его по рогам! - радостно скакнул Санек.
        - Лободырник, - буркнул Миша. - Если бес вылезет, ты уже ничего не сможешь сделать.
        - Кто, я? - кинулся на него Санек. Миша закрылся рукой. Санек колотился в эту руку изо всех сил.
        - Нехорошее место, - упрямо тянул Миша. - Люди пропадают, компасы дурят, часы останавливаются. На озере волна на ровном месте поднимается. А деревня? Там деревня стояла. Теперь нет. И маяк. Раньше работал, смотритель при маяке жил, в сторожке. От сторожки сейчас ничего не осталось. Все вместе в бозе почием, - пропел он.
        Мальчишки присмирели, заоглядывались. Миша сидел довольный. Это его и подвело. Никитос повел плечами, выпрямился и заявил:
        - А я видел фотки - маяк остался.
        - Куда он денется… - легко согласился Миша. - Стоит!
        Поэты загудели. Катя хлопнула в ладоши:
        - Хватит! Несите доверенности от своих родителей. Через неделю едем.
        Миша шевельнул рукой, отстраняясь от Санька. Тот повалился на составленные стулья, взвился, больно ударившись спиной.
        - Ты первый там помрешь, - прошипел Санек сквозь слезы.
        - Чтобы каждый написал о походе отчет! - приказала Катя. И тяжело добавила: - Писатели.
        Так они все оказались в поезде Москва - Петрозаводск.
        Когда первый шок прошел - экологи были одеты в оранжевые спортивные костюмы, - начали общаться. Девчонки оказались ничего себе, хозяйственные. По вагону сразу потек душистый запах жареной курицы и огурцов, захрустела скорлупа вареных яиц, зашуршала фольга, выпуская на свет бутерброды. Звучали призывы к ножу и открывалке - новомодное боржоми имело коварную крышку. Дима поедал бутерброды, все так же супя бровь и поправляя хвостик на голове. Миша неуклюже пробивался среди коленей. Ему досталась верхняя боковая полка около туалета, чему он был несказанно рад. Ты всех видишь, все мимо проходят, но тебя вроде как и нет. Прошли и забыли.
        Катя, эта неумолимая и неиссякаемая задором Катя, стала организовывать совместные игры.
        - Сейчас мы перезнакомимся, - голосом массовика-затейника начала она. - Игра называется «Стукалочка».
        - «Они сошлись - огонь и пламень», - вступил Никитос, но его перебили.
        - Скорее разошлись, - проворчал Санек и вскрикнул - Миша отдавил ему ногу.
        - Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись. Раздался выстрел.
        Сказавший это Володя загоготал первым. Парни подхватили. Девчонки сдерживали ухмылки.
        - Поручик! - зашипела Катя. - Здесь дамы.
        - Дима! - позвала ушастая девчонка, жавшаяся к своему начальству.
        - Смотрим на меня, - переключила внимание Катя. - Надо сесть по кругу и положить ладони на колени соседей.
        Девчонки завизжали и захмыкали. Чересполосно одна краснела, другая бледнела. Парни нагло удерживали девочек около себя, напирали ладонями. Оранжевые пытались сбиться в одноцветную кучку, но их разбавили. Володя бил по тонким рукам, не давая экологам прирасти друг к другу. Наконец все сели.
        - Каждый считает за свою руку. По часовой стрелке, - скомандовала Катя, севшая рядом с хмурым Димой. - Один! - громко произнесла она и хлопнула своей ладонью по Диминому колену.
        - Два, - ухмыльнулся Дима, поглядев на ладонь на толстой Катиной коленке. Принадлежала она Саньке. Когда Катя села рядом с ним, его словно приморозило: он замер и уставился в пространство. Даже соседство с красавицей Леночкой его не оживило.
        - Три, - шепотом подсказала Катя.
        Санек отмерз и шарахнул сразу двумя руками, гаркнув:
        - Три!
        - Одной надо, - напомнила Катя. - На первый круг прощаем.
        - Больной, что ли? - поморщилась Леночка. - По башке своей постучи!
        - Три, - тихо повторил Санька, шевельнув пальцами на Катиной коленке, стоически перенес Катино «четыре» на своей коленке и снова примерз взглядом к тонкой Леночкиной кисти.
        - Пять, - быстро произнесла Леночка, выбив из Сашкиных штанов облачко пыли.
        Дальше Сашке нужно было стучать по коленке Леночки, и тут уж он постарался. Как бы нехотя оторвал пальцы от оранжевой ткани, шевельнул ими в воздухе и осторожно, пальчик за пальчиком, опустил:
        - Шесть.
        Леночка возмущенно зашипела, дернувшись всем телом:
        - Удод.
        Дождалась, когда соседка Маша стукнет, и торопливо стукнула ей в ответ.
        Девчонки все подобрались похожими. Если происходило что-то неожиданное, они тревожно переглядывались и синхронно вздергивали брови, являя пример ментальной связи. Пацаны, в противовес им, все были крупные. Мелким среди них был только Олег Волков, но он хорошо накачался на своих тренировках по фехтованию, поэтому выглядел достойно. Девчонки мелькали перед глазами, путая имена. Леночка, с нежным удивлением в глазах, с длинной тонкой шеей. Рядом с ней Маша, ушки топорщатся. За Машей широкий шумный Володя, вихрастый, лохматый. Дальше сгрудились девочки - Аня в очках, рыжая, с настороженной улыбкой. За ней Соня и Оля - этих вообще не разбить, только вместе, только за руки. Даже в туалет ухитряются забиться на пару. За тихой бледной Олей пацаны: Олег - этот вечно в руках что-нибудь вертит, Игорь - все больше молчит и любит исчезать, Никитос - поэт поэтович. Пацаны от души рубились по коленям. Оля заверещала, получив удар от Олега.
        - Дурак, дурак, дурак! - забарабанила она кулачком по его плечу.
        - Катя! А чего она игру сбивает! - перехватил ее руки Олег.
        - А дурак - это какой по счету? - стал загибать пальцы Игорь. - Сто или двести?
        - Да отвали ты от меня! - не выдержала Маша, на которую слегка облокотился Володя.
        - Я сейчас уйду! - вскочил Дима. - Что за бардак!
        - Продолжаем! - Катя сильной рукой усадила эколога обратно. - Все! Теперь без ошибок. Кто собьется - вылетает!
        Первым вылетел Санек, перед этим заработав очередную оплеуху от Леночки.
        - Дуботолк ты, дуботолк, - ласково протянул с верхней полки Миша. - Ни в чем тебе удачи нет.
        - Отвали! - Санек бросился на свою койку рыбкой, скрутив матрас.
        Миша полез в проход. Он стоял, добродушно глядя на игру. Мальчишки сбивались, их с удовольствием изгоняли. Купе разражалось победными криками.
        - А теперь сели в ряд! - не унималась Катя. - Играем в «Колечко».
        - Ой, детская игра, - вытянула губки Соня. Бледная Оля закивала.
        - Чего делать надо? - ринулся из-под одеяла Санек.
        - Ведущий в ладонях держит мышку! - Катя за хвост держала маленького пластикового зверька. - Все сложили ладони лодочкой. Ведущий опускает свои ладони в лодочки игроков и кому-то одному незаметно оставляет мышку. Ну, короче, вы знаете. Тот, у кого оказывается мышка, по сигналу должен выскочить вперед. А игроки должны его задержать. Поехали! Успел выскочить - будешь ведущим, нет - игра продолжается.
        В этот раз девчонки успели сгрудиться. Оранжевый полыхнул около окна. Парни уселись напротив и сбоку.
        Катя сделала шаг к своим, протянула ладони. Крайним оказался Миша, он с готовностью подставил свою «лодочку».
        - Иду, иду, ворожу, - забормотала Катя, проводя по ладоням. - Где колечко уроню…
        Парни принимали ладони Кати с каменными лицами, а потом тут же схлопывали свои «лодочки». Когда дошло дело до девчонок, игра оживилась. Экологи хихикали. Катя отступила назад.
        - Колечко, колечко! Выйди на крылечко! - крикнула она.
        Все растерянно глянули друг на друга, и только Миша совершил бросок через все колени, чтобы задержать Леночку. Затрещала ткань.
        - Баран! - взвыл Санек, на которого пришлась основная масса тяжелого тела.
        - Совсем больной! Чуть не порвал, - заголосила Леночка.
        - Я же знал, что это ты! - радовался Миша.
        - Не буду с вами играть! - стала выбираться из купе Леночка.
        - Катя! Я говорил! - сурово вставил свое Дима.
        - Мишка! Катись отсюда! Давай-давай, дубина неотесанная!
        - Затетеха! - буркнул Миша, отходя. Он устроил кулаки в карманах толстовки и замер у перегородки.
        - Лена! Возвращайся! Мы его прогнали!
        - Он ненормальный! Он мне чуть кофту не порвал.
        - Это он хотел посмотреть, что под ней! - веселился Никитос.
        Экологи завыли. Санек дернулся бежать.
        - Хек! Французы бросились наутек, не выдержав духа русской армии, - заржал Володя.
        - Кончай уже! - орала Маша.
        Володя открыл рот, чтобы ответить.
        - Поручик! Молчать! - гаркнула Катя. - Ша! А то не доедем.
        Повозившись, продолжили игру и тут же из нее выгнали Санька: останавливая тихую Олю, он отдавил ноги сразу двум девчонкам. Дольше всех продержался Олег. Он ловкими движениями фехтовальщика выхватывал ту, что пыталась встать, и усаживал ее обратно. Но выгнали и его под лозунгом «Сколько можно терпеть хамов?!».
        - Он был хам, он ел хлам, - философски изрек Никитос и печально поник головой.
        Пили чай. Первым от стола отодвинули Мишу. Уходя, он прихватил пакет пряников.
        - Герасим налил Муме щей, - вздохнул Володя. - Вот! Добрый был человек! Не то что некоторые.
        Поднявшиеся было догонять Мишу девчонки пристыженно опустились на лавки. На своем месте под Мишей философски вздыхал Санек.
        - Нет, ну вообще, - тянул он, кидая в полку над собой маленькие сушки. - И как мы с такими будем жить?
        - А мы не будем жить, - чавкая, отозвался Миша. - Мы будем выживать. Все вместе помо-о-олимся…
        - Ну да, промчится конница, просвистят стрелы, погорят леса.
        - Не, не погорят. Там вода близко. А все остальное - будет.
        - Откуда там конница? Я смотрел фотки: одни камни.
        - Одни, да не одни.
        Полка над Саньком заскрипела. Над коричневым краем показалось Мишино лицо.
        - Мыс называется Бесов Нос оттого, что там бес живет. Про него древние люди знали. И всех предупредили. А мы как дураки все лезем и лезем туда.
        - Ой, пурга все это.
        - Раньше он был не один. Была еще бесиха. Но ее ученые от скалы отрезали и в институт повезли. Бес как прознал, что его одного оставили, рассердился, махнул хвостом. По воде огонь побежал, огромная волна поднялась. Перевернула она лодку. Но там уже мелко было. Люди до берега добрались. Но всех их лихоманка бить стала. Даже тех, что на берегу остались. Умерли как один.
        - И чего?
        - А того, что всадники тебе будут. Только выйдут они не из леса, а из-под земли. Будут у них в руках огненные стрелы, а на губах страшные слова. И все умрут.
        - Что ты такое несешь! - рявкнула вдруг в наступившей тишине Катя.
        Оранжевые смотрели с испугом, пацаны радостно - страшилка понравилась.
        - А что? - сказал Олег и нервно дернул уголком рта. - Брутальненько так.
        - Не успел он крикнуть «Ах!», как случился полный швах, - среди гробового молчания произнес Никитос.
        - Глупость какая! - фыркнула ушастенькая Маша.
        - Все, конечно, было не так, - с нажимом начал Дима. - Никто никого не топил и не жег. Кстати, Бесовом местом стали называть эти скалы священники. Там неподалеку, километров тридцать на юг, монастырь стоял. Муромский. И конечно, эти рисунки попам не нравились.
        - А чего? Нормально так! - Никитос звонко сломал в кулаке сушку.
        Дима с готовностью повернулся к слушателям:
        - Ну вот представь, идешь ты по берегу. Тихо плещется вода. Мокрые красноватые камни блестят на закатном солнце. И вдруг сквозь это умиротворение на камне обнаруживается рисунок - фигура с квадратной головой, поднятые руки с растопыренными пальцами, подогнутые ноги, словно присела. А по центру идет трещина. Трещина вглубь доходит до воды, поэтому если приложить к ней ухо, то слышно бормотание, словно кто переговаривается на той стороне мира. Священники, как эту картинку увидели, как звуки услышали, сразу поняли, что дело нечисто, и назвали ее Бесом. А чтобы смягчить отрицательную энергетику, крест выбили. Он идет по левой руке беса. Вы только представьте, до какой степени они были напуганы, что стали долбить гранит! Это же очень тяжело. И долго. Но Бес все равно победил. От монастыря того мало что осталось, а петроглиф - вот он, навечно выбит. И вода все так же гудит в трещине.
        Миша натянул на себя капюшон, вздел руки:
        - У-у-у-у-у-у!
        - Э-э-э-э-э-э-э! - просунул голову под его подмышкой Санек.
        Свет погас.
        Не то чтобы стало темно - карельские ночи светлые, но крик взметнулся отменный.
        - Я вас сейчас высажу! - надрывался Дима, и морщинки на переносице двумя острыми следами от коньков на льду впивались ему в лоб. - Я вообще был против идеи нас соединять! Я не собираюсь все время жить в дурдоме! Катя! Катя!
        - Экология явно буксует, - вздыхал Санек на своей полке. - Эдак у нас ледниковый период начнется.
        - Начнется, - не стал спорить Миша. - Вот мы все перемрем, и начнется.
        Леночка с Машей с двух сторон гладили Диму по плечам, но он еще долго недовольно хмурился, поправляя резиночку хвоста.
        Та-да-да-да, та-да-да-да - поддакивали колеса поезда.
        - Если бы не мы, их бы вообще не взяли! - бухтел Санек.
        Ты-дых - не спорили колеса.
        - Этому Диме надо триллеры писать. Так рассказал, даже я испугался! - не унимался Санек.
        - Это еще не страшно. - Полка заскрипела - Миша повернулся. - Вот приедем, вот как все начнется…
        - Что начнется? - Санек перегнулся, чтобы увидеть соседа.
        Миша не ответил. Из-под одеяла виднелась его спина с задранной толстовкой и грязно-бежевой футболкой под ней. Она сбилась, оголив рыхлый белый бок.
        Непонятности начались как-то сразу, без предупреждения и перехода. Выяснилось, что вот так сесть на автобус и поехать в сторону коварного Бесова Носа не получится. Не у всех были спальники, не хватало одной палатки, которую Олег забыл дома. У девчонок не было мисок и приборов. Миша терпеливо искал себе по магазинам налобный фонарик.
        - Зачем тебе? Там же светло! Почти полярный круг.
        Миша добродушно хмыкнул.
        - Светло, светло, - согласился он. - Пока в глазах не темнеет. А там и фонарик пригодится.
        - Здесь издревле колдуны жили…
        Аня некрасивая. У нее круглое бледное лицо, блекло-рыжие волосы, маленькие глаза прячутся за очками с толстыми стеклами. Еще она постоянно улыбается. Радостный человек.
        - Чем северней, тем сильнее природа ощущается. Недаром все ведьмы и шаманы на северах живут. Тут первобытный гранит выходит на поверхность. Тот самый, что изначально землю составлял. Ветра постоянные, эрозия сильная - почва не держится на граните, ее смывает и сдувает. Поэтому камни выпирают. А в камнях сила.
        Она потрясла оранжевой плошкой и пошла к кассе.
        Ребята громыхнули железными мисками и кружками, выстраиваясь в очередь.
        - Ну, как-то так, - согласился Миша, закрывая коробочку с фонариком.
        Во время бесконечного дня в Петрозаводске стало понятно, что красавица Леночка, с длинной лебединой шеей, с влажными тревожными глазами, ходит по пятам за Димой и совсем не смотрит в сторону Санька. Санек злился, совершал глупости. Его гнали, и он раз за разом оказывался рядом с Мишей.
        - А вот жене Грибоедова было всего пятнадцать лет, когда они поженились, - неожиданно заявил Миша.
        - А ему? - Саньку эта информация не обрадовала.
        - Тридцать три.
        - Старик!
        - А ну отошел! - рыкнула Катя.
        Миша отошел. Пожал плечами, стал жевать огурец, довольно поглядывая по сторонам. И на Леночку. Она была симпатичная.
        - За совращение малолетних… - задумчиво пробормотал он. - До четырех лет.
        - Да… - загрустил Санек.
        Летний вечер в Карелии - что день: светлый. Одни часы упрямо напоминали, что уже восемь, что поедут в лучшем случае в десять. До Каршева четыреста километров. А значит, ехать всю ночь. Бесов Нос от Петрозаводска - на другом берегу Онежского озера. Руку протяни - и там. На автобусе пробираться через северную оконечность озера. До Медвежьегорска дорога еще ничего, а дальше ухаб на ухабе. Дима начальственно хмурил брови, появлялись тяжелые складки над переносицей, поправлял резинку на волосах. Катя молчала. Остальные равнодушно прикладывались к своим рюкзакам, пытаясь уснуть.
        За Медвежьегорском машину сильно тряхнуло, и мотор замолчал.
        В автобус наползла тишина и темнота. Лампочки потускнели. Одна мигнула и погасла.
        - В чем дело? Что случилось? Это авария? - донеслось из стана оранжевых.
        - Сбили кого-то, - суетился Никитос. - Летучую мышь никак!
        - Ой, мамочки!
        Двери угрожающе клацнули, впуская в салон ночь.
        - А куда водитель делся? - выпрямилась на своем месте Катя.
        Чего заорали девчонки, никто не понял. Дима метнулся по салону на улицу.
        - Всем сидеть! - скомандовал он из мрака. - И - тихо!
        - Да вон он идет, - негромко произнес Миша, показывая пальцем в темноту. За окном появилась фигура и исчезла. Стекло быстро запотело.
        «Ах!» - донеслось из открытых дверей.
        Олег дернулся вскочить.
        - Стоять! - предостерегающе подняла руку Катя.
        - А где Дима? - забеспокоилась Леночка.
        - Нет больше твоего Димы, - обрадованно сообщил Санек.
        - Был и сплыл! - шевельнулся на своем месте Никитос.
        - Оба вы лободрыльники, - прошипела Леночка.
        Миша посмотрел на нее с уважением.
        - Хек! - выдохнул Володя. - Теперь здесь ночевать будем. Прямо в лесу. Доставай палатки!
        - Я тебя без палатки здесь оставлю! - разозлилась Катя. - Я кому сказала, тихо!
        Из темноты за автобусом послышались тяжелые шаги. Кто-то с хрустом приминал придорожный гравий, горестное дыхание раздалось уже как будто в салоне. Все напряженно смотрели на дверь. В нее вот-вот должно было войти нечто огромное и страшное.
        - Да… - протянул Миша. - А говорили, белые ночи.
        - Ежик, - сунулся в салон водитель. - Здоровый такой. И чего он ночью на дороге делает?
        - Отличное начало! - крикнул Санек. - Если буду вести дневник, то первая глава такая: «Экологи убивают ежа».
        Повисла нехорошая пауза.
        - Лысый еж гонял ворон и дождался похорон, - среди всеобщего молчания произнес Никитос.
        Руководитель экокружка ворвался с улицы в клубах тумана:
        - Едем дальше, ничего страшного.
        Оля заплакала.
        - А чего у вас? - непонимающе оглядел он притихших оранжевых.
        Проехать удалось немного. Провалившись в очередную агромадную ямину, автобус застыл. Словно сама техника ударилась в размышления, нужно ли ей вообще по этой дороге ехать. А если ехать, то в какую сторону податься? Податься ей хотелось домой, больше никуда. Дом далеко, полторы тысячи километров. Повернули к заправке.
        - Стой! - заорали через салон.
        Автобус покорно замер, заставив всех качнуться.
        - Открывай!
        Двери открылись. На улицу вылетел спальный мешок, коврик и кулек палатки. Следом выскочили две экологички, Леночка с ушастой Машей, они были в одинаковых оранжевых костюмах. Дальше произошло чудо. Леночка повела рукой - и перед ней распахнулся купол палатки. Уютненькой такой, кругленькой, зелененький. Очень экологичный. Вторая бойко забросила внутрь коврик и спальник. Свистнула молния.
        Мимо проносились утомленные машины, покачивались пыльные травы. В палатке стояла тишина.
        - Дима, что случилось? - прошипела Катя.
        У Димы оранжевыми были только полоски на куртке. Он задумчиво смотрел на палатку и пощипывал бородку.
        - Устали, - выдавил он из себя.
        - Все устали! - Для подтверждения своего возмущения Катя взмахнула руками, показывая на своих подопечных - поэтов. Хотя тут маши, не маши…
        - Хек! А они очень устали! - хохотнул Володя, удобно устроившийся на грязных ступеньках автобуса.
        - Они здесь останутся, и их задавит грузовик, - пообещал Миша и в доброй улыбке задорно сверкнул зубами. На этот раз с ним спорить не стали - дорога была угрожающе близка.
        Дима сделал неуверенный шаг к палатке, поднял руку - все-таки начальство, все-таки должен командовать. Но приказа не последовало. Он довел руку до головы, почесал в затылке и повернулся к Кате. Дима был мал ростом, чтобы возражать. Но зато бородат и усат. Катя смотрела выжидающе. Сверху вниз смотрела. Это удручало.
        - Я с ними здесь останусь, а вы езжайте, потом автобус пришлете.
        Катя закатила глаза. Катя подняла руки к небу. Даже по бокам себя звонко хлопнула ладонями. Но не взлетела. Сильные чувства возвышают. Катины чувства заставили ее согнуться и потопать в автобус, к оставшимся без начальства экологам и своим поэтам.
        - Так. Едем дальше.
        Она ураганом пронеслась по ступенькам, сквозняком втянув за собой Володю. И они поехали. За грязным стеклом промелькнула палатка и оранжевые полоски. Ехали снова недолго. Автобус как-то совсем уж угрожающе закачало. Народ посыпался с кресел. И все остановилось.
        Они оказались около реки. Она была черная. В смысле вода. Ничего не видно. Гладкая маслянистая поверхность. Широкие мостки.
        - Деревня-то как называется?
        - Каршево.
        - Прям Кащеево какое-то.
        «Кар!» - возмутилась ворона у них над головой.
        По воде пополз туман. Он стелился, подчеркивая черноту воды.
        - Ну, что вы здесь? Спать идите! Два часа осталось. Давайте, давайте! Быстро палатки ставить.
        Стали ставить палатки.
        Река называлась Черная. Она капитально заросла осокой и кувшинками. На противоположном берегу наблюдались развалившиеся деревянные строения. Были еще широкие мостки. Деревья. Непонятно, почему они загибались над водой. Может, какой-то сильный ветер долго и настойчиво дул, заставляя стволы тянуться? Через сто лет он дуть перестал, и стволы рванули вверх, сохранив загадочный изгиб. Вся эта красота отражалась в воде. Вода шла рябью. Девчонки испуганно перешептывались.
        Катя развернула командную мощь. Экологи, оставшиеся без руководителя, слушались беспрекословно. Палатки были мгновенно поставлены. Поэты обломали куст, делая из веток колышки для тентов. Девчонки шептали, что это нарушает экосистему деревни. Но не громко. Очень хотелось спать. Один Миша стоял у воды и не принимал участия в празднике совместного труда. Его не трогали. Устали трогать. Миша стоял, смотрел на мальков у берега. Мальки нервно перебирали плавниками и смотрели на Мишу.
        - Спать иди! - позвал Санек из палатки, заворачиваясь в спальник. Спальник дырявый, торчит вата.
        Миша долго примеривался, чтобы залезть в узкий ход палатки как можно ловчее, и все равно задел колышки, сотряс натяжные дуги.
        - Медведь, - проворчал Санек. Трясущиеся стенки палатки раскачали карман. В нем фонарик. Он бьет Санька по плечу. - Чего долго?
        - Рыба там.
        Спальник влажен от утренней росы, от тумана, от невыспатости.
        - Какая рыба?
        - Большая. Вынырнула и в воду ушла.
        Санек не ответил. Он уже спал, запрокинув голову. А Мише не спалось. Ему все чудилось, что он слышит, как плещется вода. Вода беспросветная, тяжелая. Название реки такое же тяжелое - Черная. Вода утягивает в себя, песком забивает рот, нос, неприятный холод втекает в уши. Миша ворочается, прогоняет кошмар, но он не спешит уходить. Теперь на грудь легло что-то тяжелое. Камень. Большой, с трещиной посередине. Мишу от ужаса шарахает в стенку палатки. Санек спросонья бормочет: «Ну иди, иди». Сон его тонкий, рваный, сквозь него сочится темнота. Он отгоняет ее, закутывает голову в свитер, который ему вместо подушки. От неприятного сна хочется поскорее проснуться. Поздно. Все уже решено.
        В соседних палатках шебуршатся. Девчонки взвизгивают и хихикают. Шипит Катя. Под ногой хрустит песок. Плеск воды становится сильнее - то ли купаться пошли, то ли умываются. Кто-то черный, высокий, в длинной юбке колоколом смотрит на палатки, вода стекает с рук. То ли сон это, то ли и правда кто-то стоит.
        Сквозь тент пробивается утренний свет. И по нему, как картинка в кино, мелькает дорога. Ее было очень много, этой дороги. А сколько ее еще будет впереди?
        Глава 2
        Паук Тарас
        Черная. Река называлась Черная. Вода и правда была темна. Небо не отражалось в ней. Течение шло легкой рябью на застывшей, словно каменной, воде. Один берег притоплен, на нем бесконечная осока и камыш. Чуть дальше, где обнажалась земля, появлялись пышные приземистые кусты. Противоположный обрывистый берег сразу начинался деревьями. Лес вставал стеной, он выдавливал из своих слаженных рядов крайние стволы. Березы гнулись. Их фантастические тела как дружные опята росли из одного корня, наклонялись, тянули закляксанные стволы над водой, словно хотели полюбоваться на свое отражение. Рябь дробила уродливый отпечаток, издергивая деревья еще больше. Прямолинейные сосны держались стойко. Отражались, но в меру. С противоположного берега им показывали желтые языки цветы кубышки[4 - Желтые цветы, растущие в акватории чистых рек, часто их называют кувшинками, хотя это не так.]. Они торчали над водой на толстых упругих ножках. Кожистые листья были распластаны по поверхности реки. Осока шелестела острыми листьями - не подходи. Володя сушил сапоги - зачерпнул, пытаясь собрать для Леночки кувшинок. Санек
радовался.
        - А что это там такое? - Леночка давно и напряженно вглядывалась в лесистый берег, словно боялась увидеть что-то такое, чего не должно быть.
        - Это старые лодочные сараи Бесоносовки, - ответил Антон. - Стояла тут деревня. Давно уже. Большая. В километре от берега.
        - А почему она развалилась?
        - Да кто ее знает. Была-была, а потом люди из нее уехали. Это еще в семидесятые годы произошло. До нее ж не доберешься. Тогда же и маяк загнулся. От дома смотрителя ничего не осталось уже. Растащили на дрова.
        - А маяк? - привстал на своем месте Олег.
        - Есть.
        Антон - хозяин корабля «Черная жемчужина». Он везет всю компанию по реке Черной к Онежскому озеру. У него длинные густые ресницы. Внешним видом тянет на пиратского капитана - серый свитер с закатанными рукавами, поверх него защитного цвета жилет, пояс подхвачен ремнем с поясной сумкой. Стоит у штурвала, одной рукой как бы между делом поправляя руль управления катером. Высокий, широкоплечий, с пронзительным взглядом. Глаза темно-серые. Это девчонки сразу отметили. Как только все уселись, попросил что-нибудь пожевать - не успел позавтракать. Ему дали яблоко и сушек. Нос длинного катера, украшенный оленьим черепом с двумя ветвями рогов, четко смотрит по центру реки.
        - А вы, значит, писатели? - усмехнулся Антон. Хрустнула в крепких зубах сушка.
        У него все было весело и легко.
        - Мы экологи!
        Дима стоял, держась рукой за толстую мачту. Смотрел вдаль. Хмурился. Девочки сгрудились вокруг руководителя оранжевой лужи. Над их головами бился черный флаг с черепом и костями.
        - Мы едем изучать этот район, брать пробы воды, исследовать петроглифы, составлять карту растительности.
        - Исследуйте, исследуйте, - разрешил Антон. Мотор загудел натужней - река делала поворот. Кубышки закачались на мутно-коричневой волне.
        - Эх, сейчас сорву! - потянулся к желтому цветку Володя.
        - Держите его!
        На повороте лодка накренилась. Володя перевалился через борт.
        - А это - да, это писатели, - важно показал рукой Дима.
        - Пишите, пишите, - разрешил Антон, заглушая мотор. - Вам показать, где петроглифы находятся? Километр по берегу через реку. Или на этой стороне до ближайшего Носа. Здесь на каждом мысу картинки.
        Мальчишки с криками тянули руки к бултыхающемуся Володе. Тот цвел довольной улыбкой - в руке у него ломался длинный ствол кубышки.
        - Не надо! - выпрямился Дима и поправил резиночку на хвосте. - Мы всё знаем. Я специалист.
        - Отвестись на правый борт, а то черпанем, - приказал Антон, приседая на качающийся бортик.
        - Балбес! - раздавала Катя щедрые подзатыльники. - Нет, ну балбес! Совсем с головой раздружился?
        - Ваши глаза так же прекрасны, как этот… - Володя протянул измятую кубышку сгрудившимся на правом борту девчонкам.
        - Как эта гроза, - философски изрек Никитос.
        С Володи текло.
        - Дубина стоеросовая! - бушевала Катя. - Близко ко мне не подходи! Вон, к Мише иди, про вселенский мор сочиняйте истории. Бестолочь!
        - Но я обещал! - Володя показал в сторону оранжевых.
        Цветок не брали. Девчонки смотрели с пренебрежением. Особенно Леночка. Она пряталась за плечом Димы и уже оттуда взглядами метала громы и молнии.
        - Подумаешь, упал, - пожал плечами Володя. - Я, может, за вдохновением поплыл.
        Он пристроился рядом с Саньком, и тот приобнял его.
        - Глупышка, дурашка! - прошептал он на ухо приятелю. - Будут тебе теперь русалки сниться.
        - Знаешь, что, - медленно начал Володя, осторожно снимая с себя руку Санька. - Вот прямо сейчас встал и пошел от меня. Хорошим таким маршевым шагом.
        - Да ладно тебе!
        - Отвали! - гаркнул всегда спокойный Володя, и все в лодке замолчали.
        - А еще телефон намок, - тихо произнес Миша.
        Все время спасения на водах он сидел на лавке, грыз соломинку и даже не приподнялся, когда оранжевые стали отвешиваться.
        - Твою тра-та! - подпрыгнул Володя. Мокрые джинсы не пускали в карман. Зато сквозь ткань хорошо просматривалась коробочка аппарата.
        - Нет, мора здесь не было. - Антон легко - такой здоровый, а все у него легко получалось, - запустил двигатель. Лаковые листы кубышки закачались на волнах, заволновалась осока, заскрипела острыми листьями - не подходи, не подходи. - С чего мор? Рыба всегда есть, в лесу ягоды - лопатой собирай. Пчелы. Змеи только, в сапогах надо все время ходить. У вас есть сапоги?
        Все были в кроссовках. Экологи подобрали в тон - красные и оранжевые.
        - Без сапог никак. Особенно в дождь. Они как раз в дождь вылезают.
        - Ну почему, почему надо все делать именно так?! - выговаривал Дима поникшей Кате. - Почему нельзя просто ехать? Мы же едем. Мы не стоим? Да, была проблема, но мы ее решили. Решили! Заметь - я решил. Вызвал катер, когда стало понятно, что по мосту мы не переберемся. И вот мы едем и скоро будем на месте. И какой здесь может быть дождь? Я смотрел прогноз - всю неделю не должно быть дождя! Откуда здесь дождь? Это все из-за твоих пацанов. Все, все несостыковки из-за них!
        - Мост тоже они разобрали?
        - Мост - это следствие, ты пойми! Следствие! Все началось… началось… - Дима посмотрел на оранжевых. Девочки преданно глядели ему в глаза. - Давно, короче. Если бы мы ехали одни, ничего бы этого не было.
        - А дождь здесь часто, - спокойно вклинился в спор Антон. - Море рядом. Волны опять же частенько бывают. А по этому мосту только сумасшедшие ездят. На джипах. Чаще падают. А тут я, с лебедкой. Что достал, то мое.
        Да, мост был знатный. Карта говорила, что по нему можно проехать, что за ним по берегу идет плохая грунтовая дорога через заброшенную деревню Бесоносовка к берегу. Водитель ехать через мост отказался. В середине левый пролет был сломан, бревна мочили свои концы в коричневой воде. Вывернутые балки торчали вверх. Поперек этой красоты были перекинуты длинные жерди - для смельчаков. Но смельчаков не нашлось. Несколько машин покорно стояло около моста. Фары с осуждением смотрели на реку, не пускающую через себя. А к берегу была причалена «Черная жемчужина». Пират ждал добычи.
        - Типичный представитель речной флоры и фауны, - подцепил палочкой изломанный ствол кубышки Олег. - Любимое украшение русалок. Жди их к себе в гости. Под воду утащат, защекочут.
        - Нужна мне эта хвостатая, - разозлился Володя.
        - А я читала, что русалки - они без хвостов. - Как Соня оказалась рядом с ними - загадка. Крепенькая, невысокая (в отличие от остальных, которые как один худые), волосы кудрявые, стянуты в тугие косички. Хвостики, как водится, торчат в разные стороны. Щекастая, румяная, даже на ветру, даже в свете приближающейся грозы.
        - Ага, - подхватила Аня. - Русалки - это обыкновенные девушки, утопленницы. С хвостами - это уже морские девы. Те, что у Диснея в мультике. А наши русалки ничего себе так, симпатичные.
        - Симпатичные, симпатичные…
        Олег внимательно изучил покромсанный ствол цветка и сломал его еще раз. Водяная губка с треском отделилась от основания, потянув за собой прозрачную кожицу. Потом он выломал ножку в другую сторону, снова протянув язычок кожицы. Ножка ломалась со щелчком. А потом она закончилась.
        - Вот такие.
        К колокольчиковому желтому цветку тянулись две полоски кожицы с брусочками ствола. Получалась цепочка. Этой цепочкой Олег оплел шею ушастой Маши.
        - Будешь тонуть - зови, спасем, - хлопнул он зардевшуюся девушку по плечу. - Кстати, к какому семейству относится?
        - Кувшинковых, - пролепетала Соня, хотя ее и не спрашивали.
        - Олег! Хватит, - прошипела Катя. - Туше!
        - Вот, кувшинковых. - Улыбка Олега делала его похожим на маньяка, подобравшегося к жертве. - И похоже это все…
        - Поручик! Не сметь!
        Отсмеяться не успели.
        - Ай! Таракан! - подпрыгнула Оля.
        - Где? - бухнулась на колени Аня. Она вздернула очки выше на переносицу и зашарила руками по дну катера.
        - Не шумите, не шумите! - прогудел Антон. - Не таракан это, а паук. И не затопчите его, а то неприятностей не оберешься. Он местный.
        - Как - местный? - пискнула Оля, подбирая под себя ноги. Леночка стояла на лавке, за нее цеплялась Маша.
        - Ой, и правда - паук. - Аня протянула руку с короткими пальчиками. Паук перебрал лапками, встав к противнику боком. На спине желтели две полоски. - Проводник в царство мертвых!
        - А смотрите, одну ногу ему уже оттяпали, - заметил Володя.
        - Одной ногой он стоит в мире мертвых, - прогудел со своего места Миша. - Как Один. У того один глаз был в мире живых, а другой в мире мертвых. Чтобы за всеми следить.
        - Пустите, пустите, - ледоколом прошел Дима, склонился над местным жителем. - Да это же охотник каемчатый, из семейства араниеморфных пауков. Как раз около воды живет. Девочки, помните, мы говорили об экосистемах водоемов? Это надо записать в дневники.
        Девочки помнили. Особенно Леночка. Она активно заморгала. И даже как будто ушами шевельнула.
        - Его Тарас зовут, - напомнил о себе Антон. - Он у меня уже какой год живет, семейством здесь обзавелся. На вас вышел посмотреть.
        - Между прочим, у древних он был символом дикости, зла и дьявола, - зашептала Аня, являя повышенные знания во всех областях, и в мире живых, и в мире мертвых. Руку, которой касалась паука, она не прятала, держала перед собой, любовалась. - Нас ждет доброе известие.
        - В нашем случае любое известие - недоброе. - Миша выкинул травину.
        За поворотом выплывала Онега. Бескрайняя, спокойная. Над ней клубилась тяжелая грозовая туча. Берег с деревьями отступил, заставив стволы выпрямиться. Из-за осоки показался причал, за ним домик с широкой верандой. Мягкий поворот - и уже не разберешь, где вода реки Черной, а где вода озера Онего.
        По песку, тяжело вскидывая вперед и вверх мощные лапы, скакала огромная зверюга. Молча и сосредоточенно. Прыснули в сторону две кошки.
        - Это что за бультерьер? - заволновалась Катя.
        - Не терьер, сенбернар. - Дима опять стоял около мачты. - Только почему-то с купированными ушами.
        - Это Макс. - Антон причаливал катер к мосткам. - Его с утра не кормили.
        Девчонки оранжевой волной откатились на противоположный край лодки. Днище зашуршало по песку.
        Макс был белый, с крупными коричневыми пятнами, морду разделяла белая полоса. Коричневые уши и пятна вокруг глаз. Хвост у Макса был обрублен. Смотрел исподлобья грустным взглядом.
        - Ух ты, какая псина! - Аня прыгнула через задранный борт, разбрызгивая воду, рванула на берег. - Псина! Привет!
        Макс наклонил голову, взгляд его потяжелел.
        - Аня! - перегнулся через борт Дима. - Стоять! Он укусит!
        - Одну - нет, только если рядом будет взрослый, - легкомысленно махнула рукой Аня.
        - И не сенбернар это, а алабай, среднеазиатская овчарка, - тихо поправил экоруководителя Антон. - Сенбернары спасатели. А эти сами по себе, свободолюбивые. Делают что хотят.
        - Аня! - вскрикнул Дима, обваливаясь обратно в лодку.
        Но Аня уже сидела на корточках около громадной собаки, запустив в густую шерсть пальцы. Макс с удивлением покосился на человека, а потом покорно вздохнул и рухнул на песок, подставляя под ласку бока.
        Песок был странный. Мелкий и приставучий. А еще он шуршал под ногой.
        - Слышишь? - Миша надавливал на песок ботинком, заставляя его скрипеть. - Как будто это черепа поверженных врагов хрустят.
        - Тьфу на тебя!
        Санек перекидывал через борт рюкзаки с хмурой сосредоточенностью - один он уже уронил в воду, за что получил от Кати увесистую оплеуху. Рука у нее была тяжелая. Особенно сейчас, когда ее все раздражало.
        - Вы можете пока на этом берегу встать. - Антон показал на убегающий вдаль песчаный берег, с редкими худенькими сосенками. - А если найдете себе место на другом берегу, то завтра я вас перевезу туда. Только официально стоять там нельзя, это заказник.
        - Но люди-то стоят!
        Лучше бы Дима не мелькал рядом с Антоном. От этого Антон еще больше походил на капитана пиратского корабля. Ну а Дима… Дима не тянул даже на юнгу.
        - Стоят, - пожал могучими плечам пират. - Они здесь и рыбу сетями ловят. Пока их не застукают.
        - Все сюда! - позвал Дима.
        Аня с сожалением рассталась с псом. Они уже побегали наперегонки, потерлись лбами и теперь утомленно лежали рядом на белом песке. Остальные показывались из-за рюкзаков.
        - У меня объявление! Катя!
        - А ну подошли! - гаркнула предводительница поэтов, рождая из небытия свой отряд.
        - Значит, так! - Дима шагал взад-вперед, закинув руки за спину. - Сейчас разбиваем палатки, обедаем, а на закате идем на тот берег смотреть петроглифы и искать подходящее место для окончательной стоянки. Пока у вас будет свободное время, я прочитаю лекцию об этом крае. О петроглифах поговорим на самих петроглифах. Вопросы? - И без паузы: - Вопросов нет. По берегу не разбредаемся, в воду не лезем. Все, приступаем.
        Пацаны тут же отправились к озеру.
        На удивление, было мелко. Парни, закатав брюки, все брели и брели, а выше колена вода не поднималась. Озеро накатывало легкой волной, шептало, ссорясь с ворчащей грозой. Непривычно видеть ровную гладь воды, простиравшуюся до горизонта. Море было не таким. Оно постоянно волновалось, вздымало волны, а здесь - ровно. Как тарелка. Или скатерть.
        - Спокойно тут так… - Игорь пошел вдоль берега. Все проводили его грустными взглядами.
        - Тоска, - согласился Санек.
        Дождь накрыл мгновенно. Из палатки девчонок завизжали.
        - Началось, - вздохнул Миша.
        - Уберите ее! Уберите!
        Палатка ходила ходуном. Парни смотрели с любопытством, но не двигались.
        - Интересно, кого они там поймали? - прошептал Миша. - После паука самое время для мыши.
        Все согласно закивали.
        - Крота, - предположил Санек.
        - Хек! Вчерашнего ежика. Он пришел, чтобы отомстить! Ежик-убийца. Мутант-оборотень. «Восставшие из ада» - двадцать пять лет спустя. - Это как всегда шутил Володя.
        - «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана», - прошептал Никитос. - И придумывать ничего не надо. «Буду резать, буду бить…» Смотрите!
        Из-под тента показалась кошка. Грязно-белая, с бежевыми подпалинами. Она встряхнулась и медленно пошла вдоль палаток. Когда дождь попадал ей по морде, она трясла головой и недовольно жмурилась. А вот когда не жмурилась…
        - Ого! - Миша присел на корточки, протягивая к ней руку. - Чистый бес!
        Кошка и так шла к навесу, где стояли мальчишки. С опаской покосилась на ноги, вставшие на ее пути. Глаза у нее были разного цвета: один голубой, другой желтый.
        - А ну иди отсюда! Кыш! - прикрикнул на кошку Володя.
        Кошка присела, поглядев на гонителей сумасшедшими глазами.
        - Кошку увидел я на закате, долго меня вспоминали в палате, - выдал очередной шедевр Никитос.
        - Оставьте ее!
        Аня где-то потеряла алабая и сейчас топала одна, насквозь мокрая, но невероятно довольная:
        - Вы чего? Она же местная!
        - Все вы тут местные. - Володя насупился. - У нас такая кошка как раз перед смертью бабки появилась. Пришла и давай у ее постели сидеть. А как бабка померла, исчезла.
        - Шкода!
        Кошка дернулась и нехорошо посмотрела на Аню.
        - Еще какая шкода! Шкодяра просто, - зло проговорил Володя. - Я потом ее искал, хотел за хвост - и об стенку.
        - Ее зовут Шкода, - доложила Аня. - Я сейчас у Антона в гостях была, с невестой его познакомилась. У него тут две кошки живут. Эта - Шкода, и Молоко. Та совсем черная.
        Мальчишки уставились на кошку, которая успела забраться на лавку и легла, подобрав под себя лапки. Глаза жмурила. Вид имела вполне безобидный. Но подобные имена так просто не даются.
        - Вы представляете, - сообщала радостные новости Аня, - Макса здесь бросили. Такая хорошая собака - и бросили. Дачники какие-то. А он, представляете, какой классный - все лето сам по себе живет, только зимой ближе к жилью приходит. И представляете, его один раз забрать пытались. Взяли и увезли в город, но он сбежал. Через неделю сам пришел. И никого не боится. Совсем. Представляете!
        По лицам парней было видно: представляют не особенно.
        - А там Катя с вашим Шаевым ругается, - сообщил появившийся из ниоткуда Игорь.
        То его не было, а то он возник над огнем, щедро поливая его водой со своей одежды.
        - Шаев хочет нас всех обратно отправить. Мы ему экологию портим.
        По берегу в перечеркнутой дождем действительности бродили три фигуры. Широкая Катина угадывалась легко, нервно вздергивающий руки Дима - тоже понятно. Третий был тонок и оранжев.
        - Значит, так! - скомандовал Дима, когда все поели и утомленно расселись под тентом. Дождь кончился, но пока никто на пасмурность выбираться не спешил. - Сейчас надеваем сапоги - у кого есть - и идем на тот берег реки к петроглифам. Посмотрим, что там и как, находим место для базового лагеря. Завтра утром ставимся. Дальше все, как обговаривали дома - создаем два лагеря, два племени. Вы придумали историю своего племени?
        - У нас племя рыб! - напомнила Катя. - Чтобы злые духи не добрались, будем именоваться «быры».
        - Хорошо. Мы, значит, выдра. - Дима недовольно нахмурился и завис. Капитально так.
        - Ардыв, - подсказала Аня, за что была награждена злым взглядом.
        - Нормально. Создаете правило племени, делаете капище. Выбираете, кто охотник, кто шаман. Придумываете ритуалы.
        - Может, перемешаемся? - робко предложила Соня. - Кто у нас может быть охотником?
        - Я буду! - подпрыгнула на месте Аня. - Надо только лук сделать.
        - Она лук сделает и начнет нам глаза выбивать, - проворчал Санек.
        - Аня зажала лук в кулаке, враг на простреленной скачет ноге, - сыпал нетленками Никитос.
        - Не смешно, - обиделся Дима. - Сами соглашались на игру.
        - Нормально, - заулыбался лягушачьей улыбкой Олег. - А я, значит, с дагой буду и шпагой.
        - Ты еще меч притащи, - прошипела Маша и покраснела ушами. - Дубина!
        - Ну хорошо, - миролюбиво согласился Олег. - Тогда копье сделаю.
        - Был Олег хороший мальчик,
        Он с копьем ходил в подвальчик.
        Где-то там в кого-то ткнул,
        Вечным сном теперь уснул.
        - Так. - Дима обвел всех тяжелым взглядом. - Без увечий. Все условия обговорим. Обряды, значит. Можете писать стихи.
        - Мы их будем выдалбливать, - ласково улыбнулся Санек. - На граните.
        - Гранит и лобзик под рукой, поэт в истории - такой.
        - Да, да! - обрадовался Санек и добавил конец стишка: - Пока историю творил, себе он ногу отпилил!
        - Катя! - вскочил Дима. - Либо они ведут себя прилично, либо мы уезжаем!
        - Куда уж приличней, - проворчал Миша. - Лучше только на похоронах.
        - Мы переправляемся первые! - крикнул Дима, уходя к палаткам.
        По берегу брела маленькая фигурка - Игорь уходил вдаль.
        Глава 3
        На маяк
        Экологи закопались. Олег скучал в лодке на берегу. Для переправы Антон выделил им ржавую железную развалюху. Когда-то она имела мотор и, вероятно, весьма резво носилась по Онеге, сейчас же в ней было единственное весло, управляться с которым было очень неудобно - от каждого гребка лодка виляла, норовя уйти вниз по течению.
        Оранжевые отдельными кляксами бродили среди редких елочек. Парни столпились у воды. Через речку Черную они переправились в один прием, по дороге уронив за борт Санька. Теперь он сушился, разложив вещи на камнях. После дождя выглянуло солнце. Оно убрало поднимавшийся от песка и воды туман, сделало Онегу серебряной. Бесконечное озеро притягивало взгляд. Но бегавшие между палаток девчонки были интересней.
        - Чего-то они там потеряли? - прищурился Никитос и тем же тоном произнес: - Оранжевый хвост, оранжевый нос, у экологов разом случился понос.
        - Хватит над ними издеваться! - лениво возмутилась Катя. Она появилась из кустов и встала на высоком камне, затоптав Санькину футболку. - Это все-таки девочки. А вы ведете себя как варвары! Палатки ставить не помогаете, за дровами вас не дозовешься!
        - Особенно Шаев девочка, - буркнул Миша. - А дрова рубить они нам сами запретили. Сказали, экологию нарушаем.
        - Сами вы - сплошное нарушение экологии!
        - Это точно, - хохотнул Никитос. - А чего они там и правда делают?
        Санек нехорошо усмехнулся:
        - Следы белок считают. Без этого с места не сдвинутся. Кто тут еще есть? Бурундуки, свиристели и бобры. Одного поймают и заспиртуют.
        Санек был зол. Перед выходом он предложил свою помощь Леночке, но она отказалась. В грубой форме. Теперь Санек клокотал праведным гневом. И вода реки его не остудила. Он стоял на камнях, расправив плечи, но его вновь никто не спешил замечать.
        - Хек! Наташа любила русскую природу и часто ходила на двор.
        - Ну все уже, все, - прервала Володину шутку Катя.
        - Слушайте, а вы запомнили, кого как зовут?
        Игорь скучал. Исчезать запретила Катя. Серьезно так запретила, поэтому парни томились, смотрели на длинный пологий берег. Санек сплюнул и отошел. Одно имя он помнил точно.
        - На фига нам их имена? - протянул Володя. - Давайте сразу клички придумаем. С ними проще.
        - Если они племя Выдры, то нужно что-то речное, - поддакнул Никитос. - Или лесное. Осина, Береза, Бересклет.
        - Одной - Коряга, а другой - Дубина. - Санек удалился не так далеко - чтобы все слышать.
        Солнце мигнуло и погасло. Небо заполнили тяжелые облака. Они липли к горизонту, пили воду из озера.
        - Вот Коряга и Дубина,
        Выступают рядом.
        Тяжела моя судьбина
        С эдаким отрядом.
        - Ритм сбиваешь, - заметил Миша, - королобый.
        - А как у Ленки фамилия? - Никитос пропустил обзывательство - Миша часто говорил непонятные слова.
        Из-за камня показался Санек, готовый слушать. Парни переглянулись. До такой степени с Леночкой никто не знакомился.
        - Крякова, - произнес Миша.
        Он грыз семечки и жизнерадостно смотрел себе под ноги, где уже было насыпано довольно шелухи. Как только поставили палатки, он откуда-то достал семечек и стал их со смаком жевать. Парни брали, пробовали - смака не получалось. Бросали. А Миша продолжал все так же, с удовольствием.
        - Круто! Значит, она будет Коряга, - выкрикнул Никитос и пропел: - Я встретил девушку на краю болота, она похожа на бегемота.
        - Ща в лоб! - пригрозил Санек, подхватывая сапог.
        - Ветка. Она похожа на ветку. - Миша сплюнул шелуху.
        Все посмотрели на другой берег. Дима бегал между елок и ругался. Леночка ходила за ним. Длинная шея. Если прищуриться, то она тянула на две ветки.
        - О ветка, ветка! Где твоя конфетка? - заунывно протянул Никитос.
        - А та, что с ней в палатке, - Маша, - сообщил Миша.
        Высокая бледная, с оттопыренными ушами, Маша деловой походкой шагала к лодке, на плечах у нее был оранжевый рюкзак. Хмурилась. Это чувствовалось даже через речку.
        - А фамилия у нее Игнат.
        - Да иди ты! - оживился Никитос: - Игнат был непрост, откусил зайцу хвост.
        - Была непроста, - поправил Миша.
        - Тогда ритм сбивается. Значит, исправим: Маша была непроста, Игнатом звалася она.
        - Теряешь поэтический задор, - заметил Игорь.
        - Сам попробуй! А то я один за всех отдуваюсь.
        - Хек! - покачал головой Володя. - Мне кажется, она обойдется без клички. Ей и так жизнь не улыбнулась.
        - А это кто? - Санек натянул один сапог и теперь размахивал вторым.
        Около берега стояла Оля. Редкий случай, когда Олег с кем-то был одного роста. И то лишь потому, что стоял в лодке.
        - А фиг ее знает… - протянул Володя.
        - Оля Стародубец. - Миша покопался в карманах - семечки кончились.
        - Дубина, точно, - мстительно сообщил Санек. - Или Пенек. Нет, Кочерыжка.
        Оранжевые подтягивались к лодке.
        - Если они узнают, - печально произнес Володя - был он после обеда задумчив, словно ему что-то не понравилось в супе, - нас побьют. - Он шевельнул широкими плечами толкателя тяжестей.
        - Та толстая, - не унимался Санек: теперь он показывал на Соню. - Колобок. А Шаева назовем Бесом. Он со своим хвостом…
        - Сюда, сюда! - замахала рукой Катя.
        - Есть еще одна. - Никитос качнулся на корточках: - Рыжая Аня была весела, лягушек с хреном ела она.
        - Не рифмуется, - поморщился Володя.
        - Алабай съел нашу Аню, был за что он… - Никитос сделал паузу, подыскивая рифму: - Был за это он губарен.
        Макс тяжелой походкой прошел по берегу. Аня шагала по воде - места на земле новый приятель не оставил. У нее был вид довольного жизнью человека.
        - Кажется, ей кличка тоже не нужна, - прошептал Володя.
        - Можно ее Алабаем назвать? - предложил Никитос. - Забирать имя у Макса - грех. Все-таки животное.
        - Ты где была? - орал около лодки Дима. - Я сказал, слушаться меня! Почему ты ушла? Куда ты пропала? Почему вас невозможно собрать?
        Аня улыбалась и молчала. Сейчас она была очень похожа на Макса.
        Лодка тяжело сползла с песчаного дна и двинулась поперек реки. Дима стоял на носу. Олег смотрелся Хароном, перевозящим страждущих через Лету.
        - Вы почему нас не дождались? - Дима еще не спрыгнул на берег, но уже кричал. - Я же сказал - слушаться меня! Стоять рядом! Идти следом! Вы не знаете этих мест! Здесь легко заблудиться. Телефоны не берут! А отвечать буду я!
        Леночка осторожно погладила Диму по плечу, но он отмахнулся от нее и шагнул на песок. Лодка, лишившись человека, качнулась. Дима неловко взбрыкнул ногой. Но тут же оправился, одернул на себе куртку и стал командовать дальше:
        - Значит, так! Идем четко за мной. Смотрим под ноги, чтобы не наступить на змею. Здесь километр-полтора. Придем, изучим все, вернемся. Главное - попасть на закат, тогда хорошо видно. Я расскажу свою версию, что означают петроглифы и как они появились, вы можете предложить свою. Интересно собрать все варианты. Может, что дельное и получится. Это понятно?
        Никитос усиленно закивал. Остальные осклабились. Дима тяжелым взглядом посмотрел на свою гвардию. Лицом стал суров.
        - Идем за мной. Никто не обгоняет!
        - В путь так в путь, сказал джентльмен, проваливаясь в пропасть, - не преминул вставить Никитос.
        - Что? - развернулся Дима. Его передернуло.
        - Идем, идем! - взмахнул руками Никитос. - Все строго за тобой. Правда, пацаны?
        Все стояли как каменные. Только Санек тихо шипел, натягивая мокрую футболку. Застряв головой, он долго сопел, потом сдернул и в раздражении забросил в кусты.
        Дима запрыгнул на валун и тут же исчез в зеленях. У остальных так ловко запрыгнуть на камень не получилось. Мальчишки соскальзывали, но упорно карабкались наверх, девочки пошли в обход. Димы уже не было видно. Боясь, что его обгонят, он развил неплохую скорость.
        Пошел дождь. Девчонки достали красные дождевики. Миша натянул на нос капюшон толстовки. Санек расправил плечи: ему не страшно было промокнуть - и так мокрый.
        - Где Игорь? - прошипела Катя. Дурные примеры не прошли для нее бесследно, она тоже начала злиться.
        Игоря не было. Перед этим стоял, изучал на другом берегу девчонок, слушал дурацкие стихи Никитоса. Но когда все пошли, исчез.
        - Если с кем-то что-то произойдет, я вам руки-ноги повыдергиваю, - пообещала Катя и, расталкивая красные дождевики, пошла догонять Диму.
        - Ждет не дождется мать-старушка: в кустах затихла чья-то тушка.
        - Да, - протянул Миша. - Это точно.
        Тропинка взобралась на пригорок и утонула в сосновом лесу. Подлесок был негустой, лес далеко проглядывался. Поваленные деревья придавали ему особенную зловещесть. Под соснами и редкими лиственными насаждениями дождь стал как будто потише. Ветер шуршал в верхушках елок. Дорожка неутомимо петляла. Встретилось две стоянки. Одна маленькая, на две палатки, рядом мылся под дождем извазюканный джип. Вторая - большая, капитальная. Целый лагерь. Со стационарным туалетом. Людей не видно. Всех слизал дождь.
        Около лагеря широкие ступеньки предлагали спуститься к берегу - под каменистым обрывом шла широкая полоса песка. Дима хмуро посмотрел на воду и сказал, что петроглифы на камнях, а камней они здесь не видят, поэтому пойдут верхом. Такая гостеприимная до этого тропинка стала пунктирной, несколько деревьев преградило путь. Миша провалился в валежник. Пока его вытаскивали, Санек порвал сапог. Никитос сочинил эпитафию ранней смерти обуви. Девчонки гуськом шагали за руководителем. Ветка, ушастая Игнат, тихая Дубина, Колобок. Алабай стояла рядом с парнями, улыбалась. Никитос был прав - по кличкам запоминать их оказалось легче. Катя шла рядом с Димой. О чем-то они там говорили.
        Припустил ветер, от этого дождь пошел уже внутри леса. Первым сломался Никитос. Он продрался через кусты к обрыву, съехал на берег и зашагал по рыхлому песку.
        - Маленький мальчик лесом пошел, - выкрикнул он. - Ножки и ручки мишка нашел.
        - Я сказал! - орал с обрыва Дима.
        Девчонки красно-оранжевым горохом посыпались следом. Ноги вязли в песке, но это было лучше, чем карабкаться на завалы деревьев. Вскоре песчаный берег кончился, обрывистый склон наступил, подпустил камней, усыпанных кустиками брусники и черники. Дима шагал в середине растянувшейся колонны и молчал. Тенью рядом с ним шла Ветка.
        Поняв, что экологов ничего не остановит, дождик перестал. Ветер погнал облака за лес в сторону Каршева, а из-за горизонта поднималась новая сильно недовольная жизнью туча, темная и ворчливая.
        Тропинка превратилась во вполне себе утоптанную широкую дорожку, девчонки успели выстроиться в шеренгу, но потом тропа вильнула, сузилась и долгое время тянулась через лес, срезая выступ мыса. Закрапал дождь. Что-то рассказывать до прихода к Бесу Дима отказался категорично: говорить будет, когда придут на место. А на место они сейчас придут.
        - Ты что тут делаешь? - заорал Дима, и все остановились. Девчонки утомленно присели на поваленные деревья. - Я кому говорил? Идти за мной! След в след! Что непонятно? Что?
        - Аня! - громко выдохнула Леночка.
        На дорожке перед ними стояла Алабай. Лицо испуганное.
        - Ты чего? - осторожно подошла к ней Леночка. - Как тут оказалась-то?
        - Не помню, - прошептала Аня. - Я шла-шла, а потом вдруг вы навстречу.
        - Ого! - растолкал народ Санек. - А я думаю: куда подевалась? То все позади шла… Кругом, что ли, обежала? - тише спросил он.
        - Не бежала я!
        - Так! - Дима сурово насупил бровь. - Стоишь за мной и ни шагу в сторону! Пошли.
        Разговоры стихли. Народ сосредоточенно шагал, глядя себе под ноги. Раздался визг. Все, как по команде, замерли, уставившись на Шаева. Дима рванул в кусты и через минуту показался с ушастой Машей.
        - Не трогай! Не трогай! - шептала она, приседая, но Дима железной рукой тащил ее за собой.
        - Ты что там делала?
        - Не знаю, - прошептала Маша и перестала вырываться.
        - Так!
        Все молча смотрели друг на друга.
        - Бес это, - за всех ответил Миша. - Не хочет, чтобы мы к нему пришли.
        - Что за ерунду ты говоришь! Какой бес? День ясный. Людей полно. - Дима встряхнул Машу: - Игнат, ты почему сошла с тропы?
        - Я не сходила. Я шла и шла, а потом вокруг ветки и как будто бы кто-то идет передо мной. А потом исчез.
        Девчонки испуганно охнули, придвинувшись ближе.
        - Шутите, да? - Дима смотрел на парней. - Ну шутите-шутите!
        Он выпустил Машу и решительно прошел мимо строя.
        - Мы все равно туда дойдем! - крикнул он, не оборачиваясь. - Крякова! Не отставай.
        - А ее нет, - тихо ответила Аня.
        Девчонки завизжали в один голос. Парни радостно зааплодировали. Катя кинулась их успокаивать.
        - Прекратили истерику! - Дима взмахивал рукой и резко ее опускал, словно шашкой рубил. - Тихо! Крякова! Выходи!
        - А Игорь где? - спохватилась Катя. - Опять нет? Кто его видел последним?
        - А они, наверное, целуются, - буркнул Санек, за что тут же получил тяжелый подзатыльник.
        - Да найдется Игорь, - неуверенно буркнул Миша. - Мы просто пошли не туда, а он нас у беса ждет.
        Дима забегал по тропинке туда-сюда.
        - Как это не туда? Туда! Здесь одна дорожка! Я знаю! - Он еще немного побегал и вдруг радостно хлопнул в ладоши. - Это все Антон! Он нас не туда привез! Петроглифы напротив маяка, старого, разрушенного. Мы не могли пройти мимо него. Он огромный.
        Никитос звонко топнул ногой, выкинул руку вверх:
        - Слева маяк тут и справа - маяк,
        В лесу потерялся мишка-маньяк.
        Мишку отыщет отряд октябрят…
        Тихо скелетики сложатся в ряд.
        Дима повернулся. Лицо его было страшным. Казалось, он сейчас испепелит поэта взглядом.
        Никитоса спас гром. Шарахнуло так сильно, что лес мгновенно замолчал. Даже деревья присели.
        - Ленка! - ахнула Оля. - Смотрите! Ленка!
        Она рыжей белкой скакнула по тропе назад и исчезла среди веток. Девчонки потекли следом, но Димин крик их остановил:
        - Ждем здесь! Я сейчас разберусь.
        У Лены было удивленное лицо:
        - А я за вами шла. Чего вы орете?
        - Галлюцинации от усталости, - прошептал Санек. - Мы уже два часа ходим.
        - Спокойно! - не растерялся Дима. - Устали - сядьте отдохните. Воды попейте. Кто с собой взял сушки? - И вдруг истерично вскрикнул: - Как ты шла, если была за мной, а сейчас топаешь в противоположную сторону? Издеваетесь? Поиграть захотели? Шутки шутите?
        - Да я за Катей шла, - не сдавалась Леночка. - Я ее широкую спину постоянно видела. И юбка еще все время шуршала от шага.
        - Лена, - тихо позвала Катя, - какая юбка?
        - Ой!
        Леночка прикрыла себе рот и опустилась на тропу.
        - Хек! Прикольно, - выдохнул Володя.
        - Может, домой пойдем? - пискнула Оля.
        - Дубина к мамочке хочет, - шепнул Санек.
        - Спокойно! - Дима мрачно смотрел в сторону озера - они как раз стояли на очередном мысу. - Устали. Так бывает. Утром все будет по-другому. Дождь еще. Нам просто нужно найти маяк.
        - А вон там не маяк? - Прищурившись, Санек смотрел на горизонт.
        Берег плавной линией загибался, уходя в серость дождя. И там, на границе серости и воды, виднелось белое пятно.
        - Он! - обрадовался Дима. - Маяк! Я же говорил! Я знаю, где это!
        Теперь эколог был очень похож на Петра Первого, показывающего своим боярам, где строить город Димоград.
        - Часа два, - прошептал Володя. - Два туда, столько же обратно. И еще полтора до реки. Стемнеет. Мож, здесь заночуем?
        - Антон говорил, что идти километр, - встряла Аня.
        - Он соврал. - Дима повернулся резко, словно бритвой полоснул. - Он должен был нас привезти туда! - Специалист по петроглифам ткнул в затягивающийся тучами горизонт. - А привез зачем-то сюда. - Дима топнул ногой. Земля дрогнула, отразив гром. - Надо позвонить. - Он глянул на свой телефон, покрутился на месте, поднял руку с трубкой. - А если вы опять будете забегать вперед или бежать обратно, то мы никогда никуда не дойдем.
        Антон не отвечал.
        - Вот! Я же говорил! - гнулся вперед от ярости Дима. - Ничего! Я все организую. Завтра утром на лодке мы доедем до петроглифов, а пока… пока… - Он беспомощно оглянулся. - Пока идем обратно.
        - Километр туда, километр сюда - топает к мишке живая еда.
        - Прекрати!
        Катя схватила Никитоса за локоть так, что он поморщился.
        - Ты уже перегибаешь.
        - Это не я перегибаю. - Смутить Никитоса было сложно. - Это вы тут все головой поехали.
        - Что?! - Катя побледнела. - Либо ты меня слушаешься, либо вообще из лагеря никуда не пойдешь.
        - Щаз! Бегу и падаю!
        Никитос освободился и быстро зашагал, обгоняя стайку оранжевых.
        - Никита! Никита!
        Не оглянулся. Дима смотрел со злорадством.
        Уже не соблюдая порядка, все пошли обратно. Дождь еще немного пополоскал согнутые спины и прекратился. Смешки и разговоры затихли. Маша теперь крепко держалась за Леночку, она расстроенно шмыгала носом. Леночка не отрывала глаз от тропинки.
        - Смотрите! Шкода! - Аня нырнула в кусты, продралась под елками. Дорожку перебежала грязно-белая кошка.
        - Куда с тропы? Змеи!
        - Эк! Кака хобяка!
        Кошка стрельнула в их сторону разномастными глазами и прыснула вдоль дорожки.
        - Шкода! - звала Аня.
        - Вернись! - Дима топнул ногой. - Никому ни с места!
        - Дима! Дима! - закричала Аня. Было в ее голосе что-то трагическое.
        - Вот! - потряс пальцем Шаев. - А я говорил.
        - Бесов Нос!
        Дима перестал изображать из себя памятник укоризны и пошел на зов.
        Перед ними была табличка. «Мыс Бесов Нос. Государственный природный заказник «Муромский». Охранная зона петроглифов. Стоянка туристов запрещена».
        - Ты гляди, нашелся, - присвистнул Володя.
        - Это как это? - суетился Никитос. - Это что это?
        - Так бывает: временное помутнение сознания, забывчивость. В конце концов, и специалисты могут ошибаться, - бубнил Санек. - Бабские галлюцинации опять же.
        - У человека случился провал, мозг ему медведь покусал. Так, да?
        Невероятно довольная Аня сидела под стендом и гладила кошку. Шкода вырывалась, но Аня подтаскивала ее к себе. Зверь жал уши, терпел.
        - Вот это поводил… - прошептал Миша.
        - Шаев-то? - усмехнулся Санек. - Да! Он такой!
        - Бес. Это его работа. Не пускает нас, маракуша.
        - Скорее уж бесиха. Если в юбке.
        Миша наградил Олега тяжелым взглядом:
        - Бес не пускал. А бесиха обратно возвращала.
        - Хватит нас пугать! - взвизгнула Соня. - Я после такого вообще сюда не приду!
        - Ну-ну, - откликнулся Шаев. - Сейчас увидите петроглифы и уходить не захотите.
        Берег был потрясающий. Красноватые камни полого уходили в воду. Изрезанные, расколотые, изрытые морщинами, словно великан густо замесил тесто и шмякнул его потом около воды. Глубокие трещины прорезали скальную породу, рождая резкие грани сколов и оползней. Озеро старательно источило острые углы, выровняло, где смогло. Волна лениво перекатывала через камни, лизала их, отступала. Камень - холодный, равнодушный - отражал золотистые отливы солнца. Несколько десятков метров голые камни тянулись вверх, где они наконец затягивались зелеными обоями мха. На границе зализанных позеленевших камней торчало дерево. Засохшее и корявое, оно настойчиво стояло тут, словно ожидало времени, когда можно будет расцвести и прогнать небесную хмарь.
        - Круто! - Аня улыбалась. Она одна среди их разношерстной компании была счастлива. - Это наверняка какой-нибудь символ. Раньше местные жители поклонялись медведю и лебедю. Лебедю - потому что он соединял мир живых с миром мертвых. Животное, но с длинной змеиной шеей. И шипит как змея. Змея - мир мертвых, животное - мир живых. Все это соединилось в лебеде. Отсюда в сказках появляется Царевна Лебедь. Ну и все эти гуси-лебеди, которые помогают Бабе-яге… А еще думали, что в лебедя и медведя вселялись духи. И именно духи указывали охотникам, какое животное убивать. Поэтому охота всегда была мистической. На ней устанавливалась связь с духами.
        Экологи с поэтами стояли, одинаково выпучив глаза от удивления. Убедившись, что ее выслушали, Аня еще больше заулыбалась.
        - Может, она просто чокнутая? - прошептал Олег. - Вон и с тропинки сошла…
        - Да все они тут не совсем, - буркнул Никитос. - Любовь к собакам, все дела. Клещи переносят заразу с животных на людей.
        Он решил не усугублять ситуацию новым стихом.
        Долго лезли через валежник, потому что Дима категорически настаивал на том, чтобы идти берегом. Берег был каменист, скользюч и неприступен. А еще он зарос черникой. На ее поедании все и застопорились. Судя по визгу, кто-то из девчонок сполз в воду. Парни не отвлекались от добывания еды.
        - Мы, эти… черведы. - Санек улыбнулся черными зубами. Губы, щеки, пальцы и даже лоб - все было в ягодных пятнах.
        Никитос чернозубо сиял. Миша раздавил между пальцами крупную ягоду, сок выплеснулся на ладонь:
        - Плохое тут место.
        Утопив вслед за Олей Санька - тот пытался вытащить сползающую к воде Соню, она схватилась за протянутую руку, и спасатель, пролетев мимо спасаемой, оказался в озере, - Дима приказал лезть наверх. Из леса выступил маяк. Никитос присвистнул и промолчал.
        Маяк сохранил белоснежность стен. Выломанные внизу доски открывали нутро гиганта. Объеденные ветром и водой балки держали прочный каркас. Конический маяк имел нижнюю «юбочку» с сильными прорехами, над ним нависал узкий козырек, выше шел второй этаж с облезшей краской на боках. Все это венчала небольшая круглая площадка с местом для лампы. Его прикрывала железная красная шапочка.
        - И как мы могли мимо него пройти? - прошептал Санек. Даже его впечатлил вид гибнущей громадины.
        - Бес, - буркнул Миша. - Из-за него мы сразу не смогли сюда попасть. Он же девчонок пугал. Это еще ладно. Вот как убивать начнет…
        - Да иди ты!
        Санек забрался на каменное основание маяка, прошел внутрь, держась за балки.
        - Говорят, что здесь стропила
        Оторвало из-за Билла, - выдал Никитос.
        - Кто не хочет меня слушать, остается! - крикнул Дима, спускаясь к берегу по широкой тропе к красным камням, омываемым ленивой водой. Они поблескивали в тусклом дождевом свете. На нижних сидел Игорь и задумчиво смотрел вдаль. Дима принялся его ругать. Ветер уносил слова в Онегу.
        Под ногами была очень интересная земля. Почва местами цеплялась за холодный гранит, въедалась в него тоненькими корнями травы и мха. Елки были негустые, прореженные постоянными ветрами. То тут, то там из-под земли выступал камень. Аня бухнулась на него, припечатавшись ладонями.
        - Это же первокамень! - выдала она. - Это то, из чего состоит наша земля! Коренная скальная порода. Везде камень закрыт землей, а здесь выходит наружу. Он силу дает!
        - Встань, простудишься, - посоветовала Катя, проходя мимо.
        Парни оставили заявление Алабая без комментариев. Миша долго стучал по камню ногой, выбивая из протектора кроссовок набившуюся грязь. Аня нехотя поднялась.
        Скала вспучилась, остановила настойчивые деревья и потекла к озеру серой массой. Плавный наклон был иссечен, разделен на отдельные сгустки, покрыт трещинами и рисунками.
        Если бы не заходящее солнце, их бы не заметили. Камень серый, потрескавшийся, с коричневыми всполохами, и на нем выдолбленные неглубокие картинки. Такого же цвета как камень, они становились заметны, когда солнце садилось, лучи текли вскользь, давая невысокую тень от углублений.
        И на рисунках… на рисунках были… были те самые лебеди. Чудные создания, с жирным телом и неправильно длинными шеями. Шеи шли как по линейке, долго и ровно. Маленькая голова. Лебедей стая - штук двадцать, а то и тридцать. Где-то они были обведены широкой линией, а где-то выдолблены фоном. Еще здесь были олени с кривыми ногами, танцующие человечки. Кто-то очень длинный с ногами как частокол - и снова лебеди, лебеди.
        - Да! Вот и он! - торжественно произнес Дима, словно именно ему принадлежала слава открытия петроглифов. - Знаменитый бес, а рядом с ним две фигуры, осетр, а чуть дальше, видите, ящерица. А вон там остров Бесиха. - Он снова изобразил из себя Петра Первого, указующего вдаль.
        Остров был крошечный. До него было не так далеко. В хорошую погоду, наверное, можно и вплавь добраться. Сейчас этого делать не хотелось. Заходящее солнце стеклянно отражалось от воды, рождая озноб.
        - Кому не интересно, может, конечно, не слушать, - заговорил Дима, поведя узкими плечами. Парни за его спиной говорить не перестали. Леночка предусмотрительно встала между ними и Димой. - Я выскажу свою версию появления этих петроглифов и что это может значить. Если вам что-то придет на ум, говорите. Любая версия интересна. Документов по этим знакам не нашлось, поэтому трактовать их можно по-разному. Для начала понятно, что здесь петроглифы разного времени. - Дима обвел руками пятачок с картинками. - Итак, вспомним, что на этих землях жили охотники, что на таких почвах, а вернее камнях, никакого земледелия быть не могло. Охотились здесь на оленей, летом ловили рыбу. Причем, обратите внимание, этот мыс не всегда доступен для людей. Зимой его сразу же засыпает снегом. Осенью в шторм близко не подойдешь. Значит, на камни выходили только поздней весной и летом. Отсюда и фигуры лебедей - это перелетные птицы, здесь они появлялись летом. Так же как осетр - ловят его летом. В мае рыба идет на нерест, откладывает икру, после чего идет ее лов. Ящерица тоже летнее животное, зимой она спит. - Дима легко
перемещался по камням, указывая то на одну фигуру, то на другую. - Но самый интересный здесь, конечно, бес. Обратите внимание, что трещина идет ровно по его середине. Почему? Ученые установили, что трещина имеет более древнее происхождение, чем сам бес.
        Дима топнул ногой. Уверенно так, прямо бесу по голове. Аня ойкнула. Миша закрыл глаза. Что-то ему показалось нехорошее. Как будто сама земля дрогнула, мурашки толкнулись в пятки и дурной компанией потянулись наверх, к животу.
        Бес выглядел неважно. Был он велик, ростом со взрослого человека, а может, чуть побольше. Имел печальную квадратную голову, похожую на телевизор. Один глаз темный, другой светлый, с черной точкой зрачка. Трещина в камне вилкой расходилась от его рта, превращая улыбку в бесовский оскал. Тонкая шея с черным провалом-полосой по правому краю. Прямоугольное темное тело, тщательно выдолбленное, с аккуратно выписанными плечами. Ручки согнуты в локтях, пальцы старательно растопырены. Ножки художника интересовали меньше. Он вывел две палочки из нижней части тяжелого туловища, согнул их в коленях, заставив фигуру вечно приседать. Зловещая трещина шла через лицо беса, скатывалась по шее, пересекала тело и между разведенных коленей убегала в воду.
        - Так вот, бес здесь появился именно из-за трещины. Она первая привлекла внимание местных жителей. Прислушайтесь. В этой трещине слышен голос озера.
        Дима улыбнулся. Наверное, впервые с начала их похода. От этой улыбки лицо его стало наивным и даже добрым. И солнце как будто ярче заиграло на мелких волнах Онеги. Но тут лицо его снова перекосило.
        - Немедленно встаньте! - рявкнул он.
        Никитос с Саньком приникли к трещине, вслушиваясь в бормотание. Володя улегся прямо на беса, повторив его позу. Олег сидел рядом на корточках, сыпя в трещину хвоинки.
        - Это же разлом! - бушевал Дима. - Это портал между верхним миром и нижним. Через него идет зло! Вы сами не почувствуете, как вас засосет.
        - Дима, Дима! - предупреждающе подняла руку Катя. - Ты уж поосторожней. А вы давайте вставайте! Чего разлеглись? Давно не болели?
        Володя получил пинок мыском сапога и недовольно приподнялся:
        - А чего? Нормально так!
        - Дубина ты, дубина, - пробасил Миша. - Ты же теперь у нас вместо беса будешь.
        - А и правда бормочет, - улыбнулся Санек.
        Девчонки потянулись слушать.
        Дима напрягся лицом.
        - Только ничего туда не бросайте, - рыкнул он. - Это же дар темным силам. Они его примут и явятся сюда. Жертву еще принесите и в воду что-нибудь киньте. Вы тут все свои ночные кошмары вспомните! Это же такое место! Не зря по всем окружающим мысам картинки выдолбили. Вы разве не чувствуете тревогу? Сюда приходили убивать. Здесь нельзя говорить о плохом. Это может сбыться!
        - Онего бушует,
        Онего шумит,
        Онего со мной
        Чего-то там говорит, -
        под конец Никитос стушевался.
        - «По душам» можно вставить, - предложил Олег.
        - Онего бушует,
        Онего шумит,
        Онего грызет
        Побледневший гранит, -
        прыгая по камням, продекламировала Аня. Парни с удивлением посмотрели на нее.
        - Так вот, - тяжело сопя, продолжил Дима. - Место считалось священным, и скорее всего, именно здесь совершались жертвоприношения. В том числе человеческие.
        Володя стал нервно отряхивать плечи, словно на него от выдолбленной фигурки что-то перескочило.
        - И эта картинка - краткая инструкция: как именно надо было расчленять человека.
        - Ой. - Оля отползла от беса подальше.
        - И обратите внимание на трещину. Через нее люди неолита общались с другим миром, получали от него советы.
        - Какие советы? - прошептала Соня.
        - Задай вопрос, тебе ответят, - грубо отозвался Санек. - Тупая, что ли?
        - А голова зачем квадратная? - спросил Олег, мыском ботинка ткнув в картинку. - За компом пересидел?
        Парни фыркнули. Дима поджал губы, вперившись взглядом в беса. Что-то он ему такое нашептал: Шаев резко поправил свой хвост на затылке и выпрямился.
        - Такая форма была у масок индейцев Южной Америки. А еще у аборигенов Африки. Есть версия, что индейцы приплыли в Африку на пирогах, поэтому маски похожи.
        - А сюда они тоже приплыли? - тихо спросила Леночка.
        - Вполне возможно, что да. Искали лучшей жизни и приплыли сюда.
        Народ глянул на унылый пейзаж. В лицах появилось сомнение, что кто-то здесь мог найти лучшую жизнь.
        - Но ведь когда-то было тепло, - робко предположила Оля.
        - Ага, когда динозавры были, - поддакнул Никитос. - Ледниковый период - такая беда. Африканских туземцев погнал он сюда.
        Вода тихо плескалась, шептала трещина, шумели елки. Говорить не хотелось.
        - А теперь! - торжественно начал Дима. - Обратите внимание на его глаза. Один светлый, живой, а другой мертвый, темный. Вам это ничего не напоминает?
        - Один? - крикнул Миша.
        - Да! Наверняка легенда об Одине, который потерял один глаз и с тех пор мог видеть как мир мертвых, так и мир живых, родилась здесь. Увидев беса, скандинавы и придумали своего верховного бога.
        Миша хохотнул слишком громко, чтобы это можно было списать на плеск волн.
        - А у тебя что, есть своя версия?
        - Ну, не знаю. - Миша с серьезным лицом обошел беса, наклонился, разглядывая разлом. - Есть парочка. Смотрите, края трещины стесаны. Как будто их специально закруглили. Если бы здесь работала волна, она бы стесывала однонаправленно, а тут специально скругляли. Значит, нужно было, чтобы в трещину что-то попадало. Скорее всего, трещину использовали до того, как нарисовали беса. И уже потом появился он, чтобы ритуал выглядел завершенным. Как будто не просто что-то в трещину льют, а беса кормят. Людей на куски не рубили. Это были жертвенные животные.
        - Льют кровь и просят, чтобы у соседнего племени понос случился, - встрял Санек. - Или чтобы на их вождя камень упал. Дальше по мелочи.
        - Конечно! - Аня выпрыгнула из-за камней. - Здесь не могли убивать людей. В то время не приносили человеческие жертвы. Зачем? Боги тогда были похожи на животных. Именно в животных вселялись высшие силы. Я же говорила, если животных убивали, значит, это была воля бога. Вот и сюда приносили жертвенных животных и беса кормили их кровью.
        Миша внимательно выслушал Алабая, солидно покачал головой и, как только она замолчала, снова заговорил:
        - Линевский[5 - Русский писатель, ученый-археолог, этнограф, летом 1928 года вблизи города Беломорска при его участии было обнаружено около трехсот наскальных изображений, выбитых примерно 4 - 5 тысяч лет назад, получивших название «Бесовы следки». Изучал петроглифы, написал несколько научных работ и художественных книг.] считает, что изначально появилась эта триада. Бес, сом и ящерица. Вот эта рыба по левую руку - Линевский говорит, что сом. Но никакой это не сом, нет здесь сомов. Сомы любят теплую воду. А тут холодно. Скорее всего, это налим, зимняя рыба. Живет как раз в холодных районах. К зиме жир нагуливает. А тут… - Миша перепрыгнул рыбу, обошел беса. - Похож на ящерицу. Но скорее всего, не она. Ящерицы несъедобные, их и не замечали. Линевский считает, что это выдра. Водный зверь. Похоже. Тогда получается, что троица - это поклонение водным богам. Потому что вся жизнь охотников зависела от воды - с нее шел ветер и снег, из-за озера приходили грозы. Из воды шла смерть. Бес нашептывал им слова покровителей, обещая богатый улов и добрую охоту. На охоту они рассчитывали меньше. Главное для них
было озеро, водная стихия. И даже если они охотились на оленей, то загоняли их на этот мыс, откуда зверю уже некуда было деться. Ну, как раньше на мамонтов охотились - копали ямы, устраивали облавы. Здесь вместо ямы были мысы, куда загоняли зверя. - Миша показывал руками, и все завороженно смотрели на его грубые толстые пальцы, перепачканные черной ягодой. - Поэтому вода давала жизнь, она же ее и отбирала. Сила, заключенная здесь, жива до сих пор. Иначе монахи Муромского монастыря не выдолбили бы этот крест. - Он ткнул пальцем в большой, чуть меньше роста беса крест, вытянувшийся через левую руку фигуры. - Но он им все равно не помог. Потому что монастырь почти развалился, а сила этого места осталась.
        - Ага! Значит, не камни на голову шаманам падали, а лодки с охотниками переворачивались. Точно! - Санек выбежал на кромку воды, распахнул руки: - Даешь бурю! Пусть все умрут!
        Ветер ударил в воду, заставил ее плеснуться о камень, обдать брызгами подошедших. Ухнули сосны, заскрипели. Красная шапочка маяка налилась кровью. Холодный воздух остудил ее, заставив опять стать блеклой.
        - А глаза у него разные не изначально. Это в двадцатые годы тут шутники постарались, глаз один закрыли. Ничего это не значит.
        - Ты вообще кто? - тихо просил Дима.
        - Миша. - Ответив, Миша сгорбился, словно решил стать похожим на свое имя.
        - Ты что, ученый?
        - Нет. Я Линевского прочел и еще пару исследований. Савватеева[6 - Ученый, автор книги «Наскальные рисунки Карелии».] там. Не было здесь жертвоприношений людей.
        Лицо Димы неожиданно изменилось. Глаза выпучились, щеки покраснели, лоб избороздили глубокие морщины.
        - Ты кто такой?! - заорал Дима. - Что ты здесь высказываешься? Я вообще не понимаю, как тебя с нами взяли! И кто разрешил тебе говорить? Ты ученый? Ты исследователь? Нет! Поэтому молчи! И слушай, когда взрослые тебе что-то объясняют. Без разрешения говорить нельзя!
        - Но ты же сам предложил версии строить.
        Зря Аня это сказала, Дима от ее слов побагровел еще больше:
        - А ты тем более молчи! Вы ничего! Ничего не знаете!
        Он замахал руками, подгоняя себя, зашагал наверх, наверх, взял левее маяка и исчез за деревьями.
        Леночка вскочила, зажмурилась, тяжело задышала. Беспомощно сунула руку в карман.
        - Знаете, а я вот уверена, что здесь что-то есть! - звонко крикнула она, распахивая свои огромные сумасшедшие глаза. - Да, нас водили два часа, не давая подойти к мысу. И я догадываюсь почему. Потому что вы все страшные дураки! А особенно вот этот, - она ткнула в сторону Миши. - И раз ты так уверен, что бес может услышать, то пусть он меня услышит. - Она повернулась к Онеге, выдергивая руку из кармана. - Хочу, чтобы ты провалился сквозь землю!
        - Подожди! - Санек бежал к берегу, распахнув руки. Не успел.
        Из Лениного кулака что-то вылетело. Желтенький комочек. Он кувыркнулся в воздухе и плюхнулся в воду.
        Глава 4
        Остановившееся время
        - А чего? Все еще три?
        Олег тряс рукой. От этого некрепкий браслет сползал с запястья на тыльную сторону. И он снова тряс, чтобы развернуть часы обратно. Не получалось.
        - Какое три? - протянул Никитос. - Вон, уже темнеет.
        - А сколько?
        Все полезли за своими телефонами.
        - У меня сдох, - расстроенно сообщил Санек. - Чего это он? Из-за воды, что ли?
        - А у меня десять. - Володя показал всем свои часы.
        - Да не, мы вышли-то в шесть. Какое десять? - не соглашался Никитос. Он растягивал тугую резинку на рукаве куртки, чтобы выудить часы, но резинка вырывалась, звонко хлопая его по запястью.
        - Пожрать было бы неплохо. Куда они все почесали-то?
        Дима ушел. Вслед за ним убежали девчонки. Катя, отругавшись и нагнав на голову Миши еще с десяток проклятий, велев на глаза ей не показываться, отправилась следом за ушедшими. Парни в шутку тоже одарили Мишу всяческими пожеланиями, кинув в воду кто камешек, кто палку. Санек расщедрился на горсть черники. Олег метнул гриб. После этого поднялись к маяку. Здесь было не так ветрено и гораздо спокойней, чем на мысу. То ли плеск волны, то ли свист ветра - что-то рождало тревогу, неуверенность, от которой хотелось поскорее избавиться. В наливающейся темноте ярко проступали белые бока маяка.
        С треском раздвинулись кусты, выпуская на камни Катю. Вид у нее был мрачный.
        - Так, идем обратно. Где Игорь?
        - Он разве не с тобой? - спросил Санек и не сдержал улыбки.
        - Я тебя сейчас самого туда отправлю! - рявкнула Катя. - Довели человека. Вот кто тебя просил вылезать? - Она зло глянула на Мишу. - Помолчать не мог?
        - А чего он? Это Алабай начала, - вступился за приятеля Володя.
        - Я вам дам «Алабай»! Вы у меня тут повыступаете! Пешком домой пойдете! А ты, - показала она на Мишу, - ты вообще думай, что говоришь! Видеть вас больше не хочу! Поэты!
        Она убежала.
        - Повторяется. - Никитос в задумчивости сплюнул на мох. - Сейчас опять примчится, что-нибудь выскажет. Это место к проклятьям располагает.
        Маяк утомленно вздыхал. Пропускал через себя ветер.
        - Пушкина тоже прокляли, - вспомнил Миша. - И ничего.
        - Чего - ничего?
        - Помер.
        - Так он всю жизнь этого боялся. - Санек приободрился. - А ты боишься?
        - Чего?
        - Как чего? Тебя же прокляли. Еще и подношение бесу сделали. Он его сожрал. Теперь придет за тобой. И - как заказали - ты провалишься.
        - За нами скорее Катя придет и всех попереубивает, чем бес.
        Миша отвернулся. Куда бы он ни смотрел, все равно перед глазам оказывалась Онега. Шуршала приливной волной, шебуршала травой. Еще и шлепала, словно и правда кто-то шел. Приходилось все время оглядываться, прислушиваться. Странное место. Странное и непонятное. Но совсем не страшное.
        - А я верю! - Санек радостно раскинул руки. - Верю, что бес есть. Что он нас водил. Что из-за него мы прошли поворот и не увидели табличку. Верю, что девчонок заставил плутать по тропе. Они видели кого-то! Ясно, что беса. А юбка им показалась! Бывает. С устатку. И вот этот бес теперь вылезет из воды…
        Санек бухнулся на колени и на четвереньках пополз по камню к Мише. Но не дополз.
        - А чего, теперь Мишка не жилец? - спросил Олег.
        - Все мы тут не жильцы! - проворчал Володя. - Только Диму и слышно: «Куда пошел?!», «Стоять здесь!», «Идем след в след». - Он хитро глянул на приятелей, состроил трагическое лицо и шепеляво произнес: - А они легкие, следов не оставляют, вот мы и потерялись. Совсем потерялись!
        - Надо потеряться окончательно, а то в лагере опять крику будет… - протянул Санек.
        - Пойдем, что ли? - предложил Никитос.
        Он глянул на Олега. Тот легко подпрыгнул, разминая затекшие от долгого сидения на корточках ноги.
        - По Онеге пер отряд,
        Сорок девочек подряд.
        Им навстречу вышел бес,
        Крик поднялся до небес, -
        подарил Никитос стих темнеющей Онеге.
        - А хорошо бы здесь стоянку сделать. - Санек раскинул руки, принимая на себя порывы ветра. - Место шикарное. Дров вон завались. Вода рядом.
        - И еще толпа туристов. - Володя сиял. Его широкая наивная улыбка рождала нехорошие ассоциации с серийными убийцами. - Проходной двор. Каждый день топать будут.
        - Везде ходят, но капище все равно нужно поблизости ставить. Чтобы далеко не бегать. - Санек кровожадно растянул губы в ухмылке. - И людские жертвоприношения устраивать. Из Шаева.
        - Да ладно тебе. - Олег все еще прыгал, разминая ноги. - Нам здесь неделю быть, а вы его уже достали. Как натравит на нас своих бесов. Вон Мишку уже прокляли.
        - Место ни при чем, - вступил вдруг в беседу Миша. - Камни и камни, трещина и трещина. Тут главное люди. Если они верят в плохое, плохое и случается. От людей зло идет. Если оно в человеке есть, оно в них здесь пробуждается. А если нет…
        - В тебе, значит, нет? - усмехнулся Никитос и бросил камешек. Он звонко цокнул, родив громкое эхо.
        Миша смутился. Шевельнулась злость, но он не пустил ее.
        - Не знаю. Поживу здесь, проверю. Кто не боится, тоже может проверить.
        Небо развиднелось, на нем застыли легкие ошметки облаков. Холодный камень впитал в себя влагу, потемнел и нахохлился. Кусты жимолости обвисли.
        - Умного из себя строишь, да? - яростно прошептал Никитос. - А с чего ты взял, что все так, как ты говоришь? Про беса, про оленей, которых куда-то загоняли?
        - Это Линевский писал.
        - Да пошел твой Линевский! Ты с чего такой умный стал? Шаев прав!
        - Он сам сказал - давайте версии, зачем нужны петроглифы.
        - Так это версии, а ты свое гнул! Хочешь его довести? Он же нас запросто отсюда выгнать может.
        - Не может.
        - Еще как может! Соберем вещички и правда что пешком потопаем. Ты тогда один пойдешь!
        Зашумел, завыл ветер, застонали верхушки сосен. Мише показалось - стоит кто-то. Темный. Смотрит.
        - Никто никуда не потопает, - отвернулся он от леса. - У нас билеты.
        - Я говорю, заткнись!
        Никитос кинулся на Мишу, толкнул его ладонями в плечи, отпрыгнул, сжал кулаки:
        - Заткнись, говорю, понял?!
        За ним прошла темная фигура, и Миша застыл.
        - А! - только и смог крикнуть он. - Бес!
        - Идиотов из нас не делай! - Никитос заколотил Мишу кулаками, куда успевал дотянуться.
        - Эй, эй, пацаны! - Широкоплечий Володя вклинился между ними, но юркий Никитос нырнул под его расставленными руками и головой боднул Мишу в живот.
        - Не надо!
        Олег шарил руками по камням в поиске палки.
        - Ребят, вы чего? - выглянул из маяка Санек.
        - Заткнись! Заткнись! - орал Никитос, нанося удары.
        Огромный толстый Миша прикрывался руками, подставлял плечо. Все это продолжалось как в дурном замедленном кино - Никитос орал и наскакивал, Миша уворачивался, все пытаясь что-то высмотреть у него за спиной. А потом Миша повел рукой, отбрасывая Никитоса от себя. Никитос поскользнулся на мокрой земле. Взлетели вверх ноги. Упал он неудачно, плашмя, звонко ударившись головой.
        - Ого! - Санек спрятался за белыми досками. Остальные застыли, с ужасом глядя на вытянувшегося Никитоса. Закатившиеся глаза. Земля, зажатая в кулаках. Бледное, с подведенными скулами лицо.
        - Надо позвать кого! - Олег рванул через кусты, оскальзываясь на лишайниках.
        Миша пятился. Смотрел на свои руки, сжимал-разжимал гигантские кулаки. Шоркнули листья, пропуская его мимо себя. Он бежал, и ему казалось, что его преследуют: кто-то хочет, чтобы он вернулся. Мелькнула темная фигура, и он остановился, вглядываясь в переплетение веток. «Бред, бред», - шептал он.
        Никитос судорожно вздохнул, выгнулся и резко сел.
        - О! Жив! - тут же выглянул из-за досок Санек. - Мишк! Он жив! Убежал! А мы тебе уже и «Скорую» вызвали. Ты так репой треснулся…
        Никитос тронул затылок. По лицу - ничего не помнит.
        - Может, жрать пойдем? - тихо предложил Володя. - Ты как?
        - А чего было-то? - пробормотал он, оглядываясь. - А мы разве никуда не шли? Мне показалось, что мы в пещере, что там костер горит.
        - Показалось, - сказал Володя. - Не было ничего.
        - А бес?
        - От Мишки, что ли, заразился?
        - Галлюцинации, - важно произнес Санек.
        Никитос встал и молча пошел по тропинке. Володя топал за ним.
        - Был Никита одурманен - Бес суров и негуманен… Да, не получается, - вздохнул Санек и бодро оглянулся. - Эй! Ты где? Мишка! Медведь!
        Миша нашелся около беса. Он сидел на камне и смотрел на вяло гаснущий горизонт.
        - Я не понимаю, как это произошло, - бормотал он. - Ничего же не сделал. Просто оттолкнул. Даже не сильно. Он как будто специально так упал. Словно его подговорили.
        - Сам твердил - место плохое, - неубедительно утешал Санек. - Вот оно и плохое. Ленка еще своими проклятиями сыпала. Устали, короче. Еще и бес нас долго не пускал, кругами водил. О! Придумал! Давай подстроим так, чтобы все друг друга перебили, а деньги за сданные билеты потом поделим.
        - Нужны тебе будут деньги на том свете.
        - Деньги везде деньги, - хитро улыбнулся Санек.
        - А ты… - Миша запнулся, решая, спрашивать или нет, - ничего не видел?
        - Галлюцинации, - важно сообщил Санек, поднимая палец. - Ну что? Пошли?
        Миша глянул на озеро и вдруг решился. Это надо было проверить! Не могло Ленкино проклятье сработать. С чего? Прошло две с половиной тысячи лет. Тут уже никакие духи не бродят.
        - Иди, я здесь останусь.
        Санек от такого заявления подпрыгнул, глянул на горизонт:
        - А пожрать?
        - Я не хочу.
        Миша поднялся. Был он такой же квадратный и разноглазый, как бес.
        - Тебе чего, не страшно? Тут же бес! А если в Онегу утащит? Я бы не рискнул.
        - Не утащит, я тяжелый.
        Санек вскарабкался по камням.
        - А можно я деньги за твои билеты себе возьму? - крикнул он издалека.
        Миша отвернулся.
        - А все равно Катька заставит тебя пойти в лагерь! - крикнул Санек и поскакал дальше. Получалось у него это довольно звонко.
        Как только он исчез, сразу навалилась тишина. Она наступала от воды, замершей, превратившейся в сплошное зеркало. Застыли белесые облака на прозрачно-голубом небе. Волна беззвучно колыхалась у камней. Разлом вдоль фигуры беса потемнел, словно пытался насосаться влагой. Вода просочилась в углубления, чернотой обозначив границу. Улыбка беса исказилась. Одна ее половина, пробитая художником, шла уголком вверх, вторая, родившаяся из-за разлома, загибалась вниз.
        «Шлеп-шлеп», - плеснулись мокрые шаги.
        Миша заозирался, выставив перед собой руку.
        Никого. Безветренно. Вода на берег не накатывает.
        Хрустнуло за спиной. Вздохнуло.
        Миша крутанулся. Но и тут пусто. Пыжится маяк, недобро смотрят сосны.
        Краем глаза он успел заметить движение. Кто-то шел. Вон там, из-за елок.
        - Стой!
        Некому было стоять. Елки и не думали двигаться. Чернота скользнула за желтыми стволами.
        Миша попятился. Скорее уходить! Повернуться спиной к бесу боязно, потому что хоть он и был обращен к озеру, его разномастные глаза все равно смотрели на стоящего человека.
        Смешок. Из пустоты.
        Не вовремя вспомнились все те проклятья, что были за сегодня посланы ему на голову. Шутки шутками, но все же… Земля под ногами как будто трясется. Не собирается ли она разверзнуться, чтобы выполнить желание Леночки?
        - Защиту, - пробормотал Миша. - Сделаю защиту. Это поможет.
        Он и сам не понимал, почему его ноги стали задевать за камни, почему вдруг мох превратился в скользкий наст, почему из воздуха пропали все звуки. Маяк выпятил пробитый живот, глянул балочными внутренностями.
        - Защиту, защиту, - бормотал Миша, крутясь между елками.
        Он схватил палку, нарисовал на земле большой круг, захватывающий вход в маяк. Дернул, отрывая, лоскут ткани на подоле куртки, привязал его к ветке елки. Покрутился-повертелся, собрал горку хвоинок, в углубление насыпал оставшихся семечек:
        - Приходите, охраняйте.
        Вытянутым из куртки шнуром три палки связал, поставил треногой, на макушку подвесил пучок травинок. Зажал пучок в кулаке, засопел, глубоко дыша, прогоняя из себя дрожь.
        - Верю, верю, я верю, - бормотал себе под нос. Задышал, засопел, выжимая из себя страх, желание бежать отсюда куда глаза глядят. - Ничего не будет. Все обойдется.
        Подул ветер, возвращая звуки. Затрепетала ткань на елке. Свистнуло в железной башенке маяка, прокричала запоздавшая чайка. Вывернутая линией круга земля быстро высохла. Миша похлопал себя по карманам. Брякнули спички.
        Огонь ухватился за первые веточки, когда к черте подошел Санек.
        - А я чего подумал, - буркнул он, глядя в сторону озера, - все равно темнеет. Пацаны предупредят, что мы здесь остались. А завтра уже все успокоятся. А? Что скажешь?
        - У тебя кружки с собой нет? Мы бы воды вскипятили.
        - Там миска есть. В маяке. Я сейчас покажу.
        Он рванул к пролому. Навстречу выступила темная фигура. Санек заверещал, взмахнул руками, обрушиваясь под елки. Миша бросился к обережной треноге.
        - Чего, уже все ушли? - Игорь стоял, засунув руки в карманы, тепло глядя на огонь. - А вы чего остались?
        - Вот черт! Испугал. Я думал, бес за нами явился. - Санек выгребся из веток, потряс головой, вытряхивая из волос хвоинки. - Далеко ходил?
        - До Бесоносовки. Ничего интересного, одни змеи. И кладбище заброшенное. Я посмотрел надгробия - как-то они там разом все умерли. А вы тут неплохо устроились. Это чего у тебя?
        - Оберег. От беса.
        - А! Проняло! И как? Помогает?
        - Если верить, помогает.
        - Вы тут остаетесь?
        - Будем капище делать, - торжественно сообщил Санек. - Пока девчонки все не захватили, надо хорошее место выбрать. - Из маяка он вернулся с гнутой алюминиевой миской. Повертел ее в руках, вздохнул: - В лагерь все равно не попадешь. Там лодка на другом берегу, не переправишься. Я орал-орал - не слышат.
        - Пойду проверю.
        Не вынимая рук из карманов, Игорь прошел по границе круга и скрылся за елками. В вечерней тишине какое-то время были слышны его шаги.
        - Мы чего, правда, что ли, здесь на всю ночь? - Санек изучал дно миски. - А как же бес?
        - Чего «бес»? Он так просто не балует. Он если только наказывает или еще за что. Плохих людей, одним словом.
        - А, - Санек обмахнулся миской. - Тогда ничего страшного. Пойду воды принесу.
        Миша смотрел в огонь. Пламя жадно заглатывало ветки, грызло их, забираясь все выше.
        - А! Труп! - завопил Санек.
        Миша повернул голову, прислушиваясь. Только этот крик. Больше ничего. Он закрыл глаза. Холод от камней прошелся по хребтине. Черт! Если бы не проклятье, было бы все понятно. А что теперь делать?
        - Там труп!
        Санек вылетел из темноты, держа миску двумя руками. От прыжков вода выплескивалась.
        - Реально! Чайка! Прямо на бесе.
        Миша поднял на него взгляд. В зрачках дергался отсвет огня.
        - Вот тебе и жертва. Теперь будем спать спокойно.
        - И как ты можешь такое говорить! - Санек бухнул около костра миску, воды там было на донышке. - Ее же туда кто-то бросил!
        - Лиса пробежала, оставила. Орать перестанешь, она заберет.
        - Нет, ну чего ты, правда! Сидишь тут, такой уверенный.
        Миша закрыл глаза, но плеск огня не исчез. Как не исчезло ощущение, что за ними наблюдают. Осторожно выглядывают из-за камней, шуршат ветками, трогают стволы елей.
        - Я не уверенный. Я не знаю, что будет ночью. Бес - он же не маньяк. Он дух. Раз насытился, ему больше не надо. Это маньяк убивает всех подряд, только чтобы убивать. Здесь по-другому. Дар принесен, бес успокоился.
        - А как же все то, что сегодня кричали?
        - Шутка.
        - Ничего себе шуточки. Прокляни меня так - я бы сразу домой поехал. - Санек посмотрел на озеро, прислушался. - А если бы этой птицы не было?
        - Было бы что-нибудь другое. Шаев правильно говорил, здесь место такое. Оно притягивает. Заблудиться невозможно.
        - Еще кого притянет?
        - Посмотрим. Ты повесь что-нибудь на ветку. Это для духов. А еще надо колокольчик сделать. Чтобы непрошеных гостей отгонять.
        - Они будут?
        - А то! Гони пуговицу. А лучше две.
        Пока шел разговор, Миша оторвал от своей куртки две пуговицы. Железные, на ножках. Веревочку соорудили из носового платка. Связанные пуговицы позвякивали. Еще две - и к звонкому железному присоединился глухой пластмассовый звук. Дождавшись подношения, ветер тут же стал теребить гирлянду.
        - А мы точно не того, не замерзнем? - Санек придвинулся ближе к огню.
        Миша задрал голову. Между деревьями набухала короткая северная ночь.
        - Будет, конечно, холодно. Надо веток наломать.
        - Ага. - Санек придвинулся к костру. - Ты тогда за ветками, а я охранять буду. Надо же нам сторожить. Давай я первую половину ночи, ты вторую. Хотя я, наверное, не усну. Холодрыльник такой, и сидеть неудобно.
        Миша пошел в темноту.
        - В книжках, конечно, все это так и описывается. - Санек говорил и не мог остановиться. - Едет компания туда, где живет ведьма. Знают, что опасно, но все равно суются. Считают, что с ними ничего не произойдет. Уверенные такие все. - Он прислушался к треску. Показалось, что слышится он не оттуда, куда ушел Миша. Санек подобрал под себя ноги, чтобы в случае чего сразу стартовать. - Считают, что все это сказки. Конечно сказки! Какие ведьмы?! И вот они туда едут. Берут с собой камеры, обереги разные. Мишка! А у тебя оберег есть? Надо бы раздобыть. Как против чертей. Он на тебя, а ты ему крест в лоб суешь. Он и горит. А потом крест перестает действовать. Черт на тебя, а ты ничего не можешь сделать. И он тебя сжирает. Потом находят брошенную камеру, где все это заснято. Приезжают спасатели, а никого нет. Слышь, Мишк! У тебя камера есть? Здесь тоже надо так сделать. Жаль, трубка утонула, я бы заснял. Надо ее разобрать. - Санек достал свой телефон, стал ковыряться, тихо чертыхаясь. И лишь тогда заметил, какая вокруг тишина. - Мишка! - тихо позвал он. - Мишк! Эй! Ты где? Мишка! Отзовись!
        Он вскочил и побежал в темноту со скоростью хорошего спринтера. Перед деревьями споткнулся. Попятился.
        - Нет, уходить нельзя. Они этого и хотят, чтобы мы разбежались и всю ночь блудили в темноте. Наоборот, надо сделать большой костер, чтобы Мишка увидел и вернулся. - Санек с размаху бухнул охапку веток в огонь и завертелся-закружился, собирая новое топливо. - Огонь! Нужен огонь! Мишка! Иди! Иди на свет!
        - Ты чего тут?
        С перепугу Санек чуть не сел в костер. На границе света появилась невысокая темная фигура. Волосы вокруг головы стояли дыбом.
        - А! Бес! Иди отсюда!
        - Чего, беса видели?
        Еще шаг, и черная фигура превратилась в Алабая. Только была она без Макса, вся такая счастливая и улыбчивая.
        - Тьфу ты! - В сердцах Санек кинул в Аньку собранными ветками. - Напугала. Ты чего пришла? Это наше капище.
        - Круто! - Аня с восторгом оглядывалась. - Я с вами побуду, ладно? Там ваш парень пришел. Я ему лодку подогнала и решила не возвращаться. Он Диму предупредит. И - вот.
        Из кармана куртки были вытащены пакетик сухариков, несколько бутербродов в салфетке и пара кубиков сахара.
        - У вас маяк горит.
        Санек уже протянул руку за бутербродом, но от этих слов заверещал, словно его укусили.
        От Миши остались одни ноги. Все остальное было скрыто охапкой наломанного лапника.
        - Ты чего такой костер развел? - недовольно спросил он.
        - О! Смотри! А к нам Алабай пришла, еду принесла. И это, я подумал, что ты потерялся.
        - Траву туши, вон сейчас дерево займется.
        Санек кинулся тушить. Горела павшая хвоя. Веселая змейка огня потянулась к прокрашенным доскам маяка. Когда вернулись к костру, он почти прогорел.
        - Нормально так! - Санек тер рукав куртки, на котором появилась хорошая дыра. - Нормально. Это все из-за тебя. Все неприятности от женщин. Если бы ты не пришла, вообще бы ничего не было. Гони бутерброды.
        - Весело у вас тут. - Аня улыбалась. Заполыхай сейчас маяк в полный рост, она бы в пляс пустилась.
        - Чего там, в лагере?
        - Да ничего. Переоделись, поужинали и все разбрелись. Дима лекцию прочел про окружающие мысы. Прикиньте, какие здесь названия. Рядом с нашим лагерем - Гажий Нос, между нами и Бесовым Носом - Кладовец Нос. Чуть дальше - Пери Нос, там тоже петроглифы. Потом Карицкий Нос, мыс Черный, мыс Кочковнаволок. И Лебединый Нос. Там еще поселок Шальский.
        - Это от слова «шалить»? - Санек отряхнул руки и с сожалением посмотрел на пустые ладони: он бы еще чего-нибудь съел. - Все они тут шалуны.
        - И везде выдолблены лебеди. Дима говорит, что в устье реки Водлы есть четырехметровый лебедь.
        - Он соврет… - добродушно протянул Санек.
        - Чего соврет? Чего? Он же в этом разбирается!
        - Разбирается он, как же!
        Аня вскочила. Нет, она не собиралась с ним драться. Она искала подходящие слова, но их не было.
        - Ну и подумаешь, - прошептала она. - Дурацкое у вас капище. - Она провела ногой, стирая часть защитной линии. - Снулые вы рыбы!
        - Ничего, выдры тоже не сильно теплые. Катись отсюда! И пускай тебя сожрет бес - он как раз где-то там ходит. Его Мишка видел!
        Аня глянула в темные елки.
        - Оставь ее! - попросил Миша. - А если и правда чего…
        - Пускай идет! Не портит нам тут ночь!
        - Ой, подумаешь!
        Красная куртка растворилась в темноте.
        - Ничего! Побегает - вернется. Куда она в темноте денется?
        Миша походил вдоль охранной линии, постоял около разрыва.
        - Ну ладно, посмотрим, - произнес он, восстанавливая черту. - Я буду спать, а ты тогда сторожи. Если что, буди.
        - Что мы будет делать, если «что»?
        - Бежать.
        Миша подгреб в кучу лапник и повалился. Ветки тяжело захрустели.
        - Налим… сейчас я вам сделаю налима, - бормотал Санек.
        Он выбрал палку потолще и принялся ее обстругивать - нож был Мишин, он оставил его у догорающего костра. Санек несколько раз чирканул по тугому дереву, приноравливаясь к рукоятке. Лезвие соскочило, задев палец. Кровь, мазанув свежий срез, закапала на землю.
        - Вот ведь черт!
        Санек глянул на маяк, на елки. Там кто-то стоял, смотрел нехорошими разномастными глазами. Ждал.
        - Эй, ты чего здесь? - растерялся Санек. - Чего?
        Тень вышла из-за деревьев. Послышалось тяжелое надрывное дыхание, в нос ударил неприятный кислый запах.
        - Ты кто? Кто-о-о-о?!
        Нож с деревяшкой выпали из рук.
        В это время на другой стороне реки Черной Шаев читал очередную лекцию.
        - Считается, - говорил он, - что раньше на этом месте были не рисунки, а деревянные идолы. Что именно им поклонялись люди неолита.
        - Что это были за люди? - подобострастно спрашивала Леночка.
        - Сейчас установить невозможно, - солидно кивал головой Дима. - Вероятно, это были племена протосаамов. Но надо помнить, что несколько тысячелетий назад климат был мягче, и здесь, в Карелии, было заметно теплее. Растительность была не такая бедная, водилось больше животных. Вполне можно было жить. Поэтому сюда мог забрести любой народ.
        Разноглазая грязно-белая кошка лежала на лавке около костра, жмурилась, одним ухом слушая разговоры людей.
        - Почему рисунки? - тихо спросила Оля.
        - Здесь тоже могут быть только предположения. Дерево недолговечно, от постоянной влажности оно разрушается.
        - Рисунков зимой не видно, - напомнила Соня.
        - Может быть, это когда-нибудь станет понятно. Ведь для поклонения не обязательно видеть фигуру, достаточно знать, что есть место, где ты можешь что-то попросить у бога.
        - Что у них просили? - тихо спросила Оля.
        - Хорошую охоту. Нехолодную зиму. Раннюю весну. Дождей, когда было особенно засушливо. Солнца, когда были долгие дожди. Но чаще всего, конечно, охоту хорошую, оленей побольше. Чтобы лед с озера быстрее сошел, тогда на открытую воду прилетают птицы. На них тоже можно охотиться.
        - Лебеди?
        - Лебеди, утки. Когда не ешь несколько дней, особенно не привередничаешь.
        - Но идолы… они же должны стоять, - тихо произнесла Соня.
        - Да, идолов укрепляли в земле.
        - Как же они их там укрепляли? Там нет земли.
        - Это сейчас там нет земли, - с достоинством ответил Дима. - Мы не знаем, как там было раньше.
        - Даже если там была земля, - не унималась Соня. - Бес - это понятно. А как ставили налима? На хвост? Или ящерицу? Тоже на хвост?
        - Во-первых, это не налим, а сом. Это уже доказали ученые. Во-вторых, никто сами фигуры не вырезал. Ставили чурбан и на нем уже могли вырезать. В-третьих, не мели чепухи. Наслушались от поэтов глупостей!
        - Почему? А если они были правы?
        - Прав тот, кто изучает! Понятно? Не пустые версии, не предположения, а научные исследования.
        - Но…
        - Вот именно - но! Всегда держите в голове это «но» и никому не верьте на слово!
        От возмущения Дима покраснел, ноздри его раздувались. Леночка испуганно покосилась в его сторону, глянула на темный горизонт.
        - Смотрите! - крикнула она, показывая вдаль, через речку. - Там как будто что-то горит!
        - Это наши, да?
        - Никакие они не наши, - поморщилась Оля.
        - Бесов Нос отсюда не виден, - мрачно произнес Дима, и глаза его в свете костра разноцветно полыхнули: один темнотой, другой светом. - Это на Мысе Кладовец кто-то стоит.
        - Но вы видите, да, видите? - волновалась Леночка. - Мелькает что-то.
        - Может, маяк? - Это была Соня.
        - Маяк не работает. Там ламп нет. Все, идите спать. Хватит на сегодня сказок.
        - Но там же мальчики. Они могли разжечь. Может, они просят помощи?
        - Еще скажите, что это бес разжег, - страшным шепотом произнес Дима. - И что он ищет свою жертву.
        - А он ищет? - прошептала вконец перепуганная Соня.
        - Ложитесь!
        Дима раздраженно выбрался из-под навеса. Песок под ногами хрустел. Песчинки прилипали к сапогам, назойливыми муравьями взбирались по голенищу.
        Катя вышла из-под навеса, чтобы посмотреть, куда он пошел.
        Река Черная широким створом входила в Онегу. Вода стояла, ни течения, ни сопротивления озера. То, что в Каршеве казалось черным, где так неправильно отражались такие неправильные березы, здесь выровнялось. Деревья стали ровные. У пологого переката покачивался белый катер с высокой мачтой. Рядом с ним приткнулась ржавая лодка, на которой они переправлялись через реку. Противоположный берег начинался валунами, по ним взбирались кривые елочки, дальше буйно, разом бралась трава, выпячивали бока липы. Темная каменная гряда отсоединялась от берега и тянулась в уснувшее, набушевавшееся за сегодня озеро.
        Там, за грядой, ровно горел огонек. Как сильная электрическая лампочка. Дима сморгнул, прогоняя наваждение, и, специально громко топая, чтобы шуршанием песка заглушить ненужные мысли, пошел к лагерю. Поющий песок не успокаивал. Наоборот, хотелось сильнее вогнать ногу, чтобы эта песня превратилась в крик. А лучше в стон. Чтобы захрустело под ногой громче.
        От дальнего мыса по песку навстречу ему шла приземистая фигура. Когда она приблизилась, стали заметны две косички.
        Глава 5
        Жертвоприношение
        Утро было полно свежести и солнечных бликов на воде. Из-за горизонта поднималась уже привычная туча. Солнце ласково освещало ее. И было совершенно не понятно, чего они вчера боялись. Каких шагов? Каких вздохов? Чьих недобрых пожеланий?
        - Ты не представляешь, как он ругался! Орал: «Вы все делаете не так! Дрова не те! Сначала надо развести костер!»
        Никитос сиял ярче медных пуговиц на куртке. Даже зубы его в улыбке казались особенно белыми.
        - Зацени:
        Какой день сижу без дела,
        Не могу подняться я,
        Потому что Дима смело
        Мучит лекцией меня.
        Он третий раз рассказывал историю бурного пробуждения в лагере, добавляя новые строчки к стихам.
        В это утро голос у Шаева был громогласный. Он командовал разведением костра, и ему снова ничего не нравилось. Не подпуская никого к месту готовки, он решил все сделать сам. Тут-то и выяснилось, что дрова не собраны, воды нет, спички потерялись по карманам, котелок со вчерашнего дня не вымыт.
        - Шаев грозным парнем был,
        Он штаны себе спалил, -
        искрил поэтическим талантом Никитос.
        Миша лежал в лапнике. От каждого его движения в воздухе появлялся свежий еловый запах. Над головами орал Санек:
        - Спасите! Ну помогите уже! Кто-нибудь!..
        - А у вас здесь хорошо, - разрешила Катя, оглядывая капище. - Ленточки еще повяжем и границу колышками обозначим. Чтобы если уж пересекали, было бы заметно. А вообще вы свиньи, что здесь остались. Я всю ночь мучилась - и вы здесь одни, и поэтов в лагере с Шаевым оставлять нельзя. Тут уж непонятно, кто страшнее - он или бес.
        - Был он здесь! Настоящий бес! И глаза еще такие. Чуть меня не съел!
        Дальше следовал уже известный всем рассказ, как Санек спасся от беса на маяке. Залезть - залез, а спуститься не может. И вот теперь сидит и жалобно взывает о помощи. Помощь ему никто не оказывал.
        Олег разводил костер под установленной треногой с котелком. Санек скулил.
        Ребята появились неожиданно, ввалились молчаливой толпой. Смотрели с завистью.
        - И не страшно было? - в третий раз спрашивал Володя.
        Миша хмуро отворачивался. Хорошо, что пришли ребята, что утро и солнце, что больше можно не прислушиваться к звукам и шорохам. Плеск разыгравшейся Онеги его настораживал. Этот звук преследовал его всю ночь. Все казалось, кто-то выходит из воды, кто-то тянет к нему руки… И тогда он просыпался, понимая, что это сон. Всего лишь сон. Страшный, неприятный.
        Ему снилась долгая, протяжная песня. Она звала к себе. Звала спуститься. Звала отдохнуть. Голос был как будто женский. Высокая худая женщина сидела на берегу черной реки, волна в ней железно шуршала. Женщина опускала руку в воду, а когда поднимала ее, то с пальцев начинала капать кровь. Миша оборачивался, искал Санька - ведь они здесь были вместе. Рядом никого не было.
        На этом сон заканчивался.
        - И как вы только могли прогнать девочку? - ворчала Катя. - Ладно, вы два балбеса, а она-то одна. У петроглифов ее нет, в маяке нет. Куда вы ее загнали?
        - Ничего, на запах придет! - хозяйственно заверил Олег.
        - Решено оборудовать поблизости капище, а на ночь уходить за реку. Племена ведь никогда не жили рядом со священными местами. Делали стойбища около реки, а на капище ходили за советами к богам. Здесь будем оставлять охрану. Эту ночь были вы. А в следующую…
        - Я! - От нетерпения Володя поднял руку. - Я буду!
        - Придется надгробную эпитафию придумывать, - притворно вздохнул Никитос, - а я не умею. «Девять негритят пошли купаться в море. Девять негритят резвились на просторе…»
        - Тринадцать, - подал голос Миша.
        - Чего «тринадцать»? - спросил Никитос. - В песне девять!
        - Нас тринадцать. - Ветки приятно хрустели, елового запаха становилось больше.
        - «Тринадцать негритят решили пообедать», - тихо пропел Олег и посмотрел на курящийся котелок.
        - Хорошо, следующую ночь будет Володя, - прервала песню Катя. Она какое-то время боролась с собой, но потом не выдержала, поморщилась и вскочила: - Не придумывайте себе сказок. Кто к кому приходил, кто как завывал. Нет ничего!
        - Ой, было, было. Ходил! - орал Санек.
        Олег весело засмеялся. Вторя его смеху, затрещали ветки в костре, взлетели искры.
        - Я знаю, куда Алабай делась! - взывал с верхотуры Санек.
        - Ты ее оттуда видишь? - обрадовалась Катя.
        - Ее в жертву принесли. Раньше, когда дело какое начинали, приносили в жертву красивых девушек.
        - Ты там опух на своем маяке? - завопил Никитос. - Какая же Алабай красивая? Мы лучше Ветку в речку бросим, тогда наш поход будет удачным.
        - Я тебе брошу! - На маяке заскреблись, зашуршали в очередной попытке слезть.
        - Так, хватит об этом, - притопнула ногой Катя и уселась у костра. - Надо выбрать шамана и изобрести обряды. Кто хочет быть шаманом?
        - Я! - заверещал Санек. Никуда он не спускался, все так и сидел на своем насесте. - Меня возьмите! Я вам тут нашаманю! Лягушки с неба посыпятся…
        Миша захрустел ветками, приподнимаясь, но Никитос опередил его:
        - Шаманом надо делать Игоря. Он все равно не сможет охранять, сбежит. Пускай шаманит. Я буду вашим сказителем. Олег…
        - Я - охотником! - напомнил о себе Олег.
        - Ладно, охотником, - разрешила Катя. - Никитка - летописцем. Санек - рыболовом.
        - Кем?! - завыл Санек. - Не хочу я быть рыболовом. Я тоже охотником буду. Пускай Мишка будет рыболовом.
        Миша промолчал.
        - Да какой он рыболов, - вздохнула Катя. - Он будет нашим одним сплошным проклятьем.
        - О! Точно! - вскрикнул Санек, и внутри маяка что-то с грохотом обвалилось.
        - Вы мне тут еще убейтесь, - проворчала Катя.
        Из-за маяка вышел Игорь. Он стоял, сонно глядя на ребят. Нахохлившись. Руки в карманах.
        - А рисунки… того, стерлись, - негромко произнес он.
        Первым с места сорвался Олег, следом Никитос.
        Отсюда, сверху, и правда казалось, что рисунков нет. Что их затерла волна, выжгло солнце, выел ветер.
        На камнях сидела Аня.
        Мальчишки проскакали к воде, за ними хромал Санек, свалившийся со своего насеста.
        - Ты чего здесь делаешь? - Олег задержался около Алабая.
        - Смотри, какая шикарная вещь!
        Она подвинулась, показывая низенький кустик. На нем висел скелет птицы.
        - На фоне озера очень хорошо получается.
        Она подняла фотоаппарат, чтобы сделать снимок.
        - Сумасшедшая!
        Свистнула палка. Олег сшиб скелет. Птица взлетела. Еще удар. Голова отделилась и запрыгала по камням, хрустнули упавшие кости.
        - Псих!
        Олег развернулся. Он не чувствовал себя. Рука пошла сама. Палка, острая палка, так удачно легшая в ладонь… И словно кто-то подправил движение, чтобы удар пришелся точнее. Он увидел большие, как будто прозрачные глаза. Это было настолько неожиданно, что страх парализовал. Палка выпала из рук.
        - Ты чего? - прошептала Аня. Она смотрела завороженно. Ударь Олег - она бы не отклонилась.
        - Сойди с беса, - посоветовала Катя. - На разломе стоишь.
        Олег подпрыгнул. Поскользнулся. Не упал, удержав равновесие.
        Рисунки никуда не делись. В высоких лучах солнца они стали незаметны. Олег разглядел дурацкую ухмылку. Показалось, что пятерня шевельнулась. Он отходил, но все время оказывалось, что на чем-то стоит: то на рыбе, то на ящерице, а то его ногу обвивает невероятно длинная шея лебедя.
        - А! Вы уже здесь!
        По берегу подходил Дима. С достоинством вышагивать по камням ни у кого бы не получилось. Не получилось и у него. Он спотыкался, взмахивая руками, искал опору - карабкался, а не шествовал, как ему бы хотелось. За ним горохом по камням прыгали рыжие:
        - Дима! Дима!
        Аня рыдала.
        - Уйди, - посоветовала Катя Олегу.
        Олег зайцем помчался наверх, отряхивая плечи. Ему казалось: что-то прицепилось, словно паутина тянется за ним, не отстает. Над бесовскими следками взлетали возмущенные крики. Дима грозил обрушить на поэтов все кары небесные. Олег втянул голову в плечи.
        - Черт! Место здесь какое-то… дурацкое. Все время ударить кого-нибудь хочется или наорать. А лучше и наорать, и ударить. Не нравится мне здесь. Зря приехали. Считали бы они свои деревья в каком-нибудь другом месте.
        Он сел у костра на корточки и бездумно уставился на огонь.
        - Знаешь, когда человек становится слабым? - прошептал Миша.
        - Когда спит! Когда же еще? - фыркнул Санек.
        - Когда эмоцию сильную проявляет - страх там или радость. Душа в этот момент открыта, и туда что угодно может войти.
        - Шаман, что ли? - Санек неудобно переступил.
        Миша посмотрел на него своим сумасшедшим взглядом и шлепнул губами:
        - А тебе ночью ничего такого не снилось?
        Санек отвел глаза, пошевелил палкой в костре. Говорить об этом ему не хотелось.
        - А ты кого видел? - прошептал он. - Беса?
        - Нет, это был не бес.
        Вода посерела, возмущенно изошла пузырьками и забурлила, забулькала, закипела. Чаинки нехотя поплыли, заварка расходилась коричневыми всполохами.
        Санек подобрал недорезанную фигуру:
        - А мне вчера и правда показалось, что кто-то пришел. - Он провел ладонью по испачканному кровью носу рыбы.
        - Когда бес придет, не ошибешься. Так скрутит, мало не покажется.
        Миша поглядел тяжело - так, что Санек отложил фигуру:
        - А он придет?
        - Если жертва потребуется… - пожал могучими плечами Миша. - Мы же не первые здесь. Не думаю, что если бы в сводках были постоянные убийства, сюда бы так просто пускали. Да и маяк тут. Значит, люди жили, ничего не боялись. Никого тут не убивали.
        - А чего тогда ушли? - Санек все пытался поймать Мишу на противоречии.
        - Это из-за ученых.
        - Как это?
        - Они для Эрмитажа часть скалы с рисунками отделили. Не здесь, а рядом, на Пери Носу. Подорвали и отделили. А там бесиха была, подруга нашего беса. Вот он и разозлился. Волну нагнал, ученых пытался утопить. А потом мор на Бесоносовку наслал. Кто успел уехать, тот выжил. Тогда же и маяк закрыли. Я рассказывал.
        - Это чего же, он может и нас тут перебить? - встрепенулся Санек.
        - Темная сила не бьет всех подряд, - терпеливо объяснял Миша. - Это только у американцев: чуть за угол - тебе призрак. Все потому, что своих легенд им не хватает. Вот и боятся кого ни попадя. Местным духам чего за людьми бегать? Только себя беспокоить. Они живут себе здесь спокойненько. А если надо, находят жертву, которая сама к ним пришла, и живут дальше.
        - Значит, жертву?
        - Ну да! Кого-то одного. Жертва уже определена богами заранее. Судьба. Это как если бы тебе было на роду написано. Не убежать.
        - И ничего не может помочь?
        - Не знаю. Обычно - ничего. Вон у древних греков все как по расписанию работало.
        - Неправда! - воскликнула Катя. - Есть ведь что-то, что сильнее судьбы. Дружба там…
        - Ага, - Санек довольно закивал. - Любовь.
        - Да, любовь! - Катя зарделась и отвернулась.
        - Выбирают всегда особенных, - добавил Миша. - Самых красивых…
        - Или самых умных, - мрачно произнес Никитос.
        - Так что же получается? - заволновался Санек. - Если тебя не выбрали, так ты уже и некрасив?
        - Скорее - неумен.
        - Чего ты тут опять выступаешь? - тихо спросил Никитос.
        - Я говорю, можешь не слушать.
        - Иди говори елкам, нечего здесь сидеть. Это, между прочим, мы из-за тебя с экологами поссорились. А будешь дальше выступать, еще и от нас огребешь.
        - Прекратите! - вмешался Олег. Был он после похода к бесу тих. - Мишка дело говорит. Если это судьба, то надо как-то понять. И защитить того, на кого эта судьба указывает.
        - Зачем искать? - хохотнул Санек. - Мы и так знаем, на кого. - Он показал на Мишу. - А чего вы на меня смотрите? Его же прокляли!
        - Ага. - Никитос нехорошо улыбнулся. - Красивых у него в жертву приносят. Некоторых с фантазией тоже! Вон, уже хромают.
        - Все сказал? - подпрыгнул к нему Санек. - Все?
        - Да! - с нажимом повторил Никитос. - Таких, как ты, пачками сортируют и на тот свет отправляют!
        Никитос был выше, поэтому попытки Санька встать с ним вровень заканчивались его бестолковыми подпрыгиваниями.
        - Раз ромашка, два ромашка, полосатая рубашка, - выдохнул в лицо противнику Никитос и отступил.
        - Вода закипела? - Игорь как всегда появился неожиданно. - Берите, вот тут - ягоды.
        - Надеюсь, ядовитые, волчьи или бересклет! - крикнул Никитос. - Тут надо кое-кого утихомирить. По воле богов.
        - Жимолость. Очень полезная штука. У меня мама из нее варенье делает. Ее бы с сахаром.
        Из сахара были только те два кубика, что ночью принесла Аня. Их бросили в темную ягоду. Сахар напитался сиреневым соком, размяк. Чай пили, зачерпывая импровизированное варенье ложками. Получилось кисло. Шкурки ягод вязли в зубах.
        Варенье дало неожиданный эффект. Через час все снова были жутко голодные. Установленный в центре круга божок смотрел на них веселым рыбьим глазом. Игорь доплетал тонкие прутики, делая заготовку под выгородку. Ритуальное дерево увешали тряпочками и звенелками. Новое божество приняло жертву в виде вилок - столовые приборы теперь радостно позвякивали. От ветра. Или когда мимо них проходили. Например, Дима. На его появление вилки взбесились. Одна зацепилась за веревку, закрутив ее в жгут.
        - Готовы уже? - мрачно спросил Шаев.
        Судя по вопросу, у девчонок все шло не так хорошо.
        Шаев обошел капище по периметру, осмотрев идола, хмыкнул:
        - Все, конечно, неправильно. Надо было ориентироваться на стороны света. Идола ставят не так. Нет места для жертвоприношения. Где вы будете совершать ритуалы? Нет укрытия для ритуальных вещей. Вот.
        Он бы еще что-нибудь сказал, но тут появилась Аня со стогом сена на голове.
        - У нас шалаш завалился, - радостно сообщила она и убежала.
        - Чего это у нее? - почесал пустое брюхо Санек.
        - Венок. - Игоря ничего не могло отвлечь от работы - будущий заборчик рос. - Они все из травы делают. Венки, дом. И даже идола травой украшают.
        - Ты откуда знаешь? - удивился Никитос и впервые оторвался от медитации на пустой котелок.
        - А я видел, Аня себе на ночь траву рвала, спала в ней. Там они капище и ставят. Только шалаш грамотно сделать не получается. А само капище у них на Онегу смотрит. Красиво.
        Капище племени выдры вышло симпатичным. Его обнесли низким заборчиком из камней. Воротца открывали узкий выход к воде. Валун высоко приподнимался, чтобы опасть в озеро. Между камнями воткнули палку, поперек укрепили перекладину, обвязали травой. Получилось похоже: голова, растопыренные лапки, внизу приделаны еще одни лапки, палка превратилась в хвост.
        - Выдра, божественное животное, символ чего-то там… - прошептал Санек и облизнулся. - Ее, говорят, едят.
        Облизываться здесь было на что. Вокруг идола поместили ряд камней, внутри заборчика сложили продукты. Пакетики сухариков, семечек, нарезку колбасы в прозрачной упаковке, кексы и связку баранок. Именно связку: самая настоящая веревка, на которую были старательно нанизаны хлебобулочные изделия.
        - Засохнут. - Санек не мог оторвать глаз от баранок. - И колбаса на солнце! Как они могут?
        - Осторожно! Осторожно!
        За идолом ворохом лежало сено. Много-много свеженарванной травы. Она шевелилась, поднималась, вздыхала, словно из-под земли пытался выйти кто-то очень большой и недовольный.
        - Ай! Мама!
        Показалась Соня, увидев парней, замахала руками. Стог опрокинулся. Из-под него вылезла Леночка. Она была красная и весьма недовольная:
        - Не держится, блин! Второй раз ставлю, а оно падает.
        - И не будет держаться, бестолковые, - крикнул Санек. - Пока нас не попросите.
        - Мы скорее своего бога попросим, чем вас, - буркнула Леночка, отворачиваясь.
        - Ничего, сейчас все сделаем.
        Дима выступил из-под елок и в первую секунду заставил окружающих замереть.
        Кто шаман в племени выдры, сомнений не было. Шаев. Он нес на голове огромный травяной венок, длинные травинки торчали, как зубцы короны. На лице - охряные полосы. Футболку порвали мелкой лапшой по подолу и в рукавах. К бахроме привязали камешки - когда Дима шел, то раздавался шорох. В руке у него был посох. Не посох - дубина с загнутым верхним концом. Волосы он распустил.
        Увидев зрителей, шаман стукнул посохом и гаркнул:
        - Прочь отсюда, поганое племя!
        Мальчишки качнулись и, пугая друг друга, бросились бежать.
        - Вы видели, сколько у них еды! - орал Санек.
        Крики подбадривали его, он даже подпрыгивал от нетерпения. Но ему не отвечали. Тогда он стал подпрыгивать не так высоко и в конце концов остановился.
        Флегматичный Игорь доделывал плетень. Миша сидел на камнях, смотрел на озеро.
        - Нам бы тоже еды раздобыть. - Олег глянул в котелок. Чаинки кипятили два раза, и теперь от них нельзя было добиться даже слабого чая. - Катя! А давай в лагерь сходим, что-нибудь принесем.
        - Или наладим обмен, - предложил Никитос. - Мы им шкуры убитых медведей, а они нам сгущенку и колбасу.
        Миша усмехнулся. Он прошел вдоль низенького заборчика, установленного вновь куда-то усвиставшим Игорем, подобрал несколько камешков, погрел их в ладони, подышал в кулак. А потом вдруг резко присел, перепрыгнул с ноги на ногу, поднял над головой руки с голышиками, тряхнул ими, прислушался к шороху, потер камешки друг о друга.
        - Э! Ты чего? - испугался Олег.
        - Э-э-э-эм, - промычал Миша. Губы его шевелились, словно он беззвучно читал молитву. Руки открылись. Галька разлетелась по камням. Миша бухнулся на колени, нахмурившись, посмотрел на получившийся рисунок.
        - Совсем, что ли?
        Ответить Миша не успел. Со стороны племени выдры раздался крик. Через мгновение к маяку вылетел Санек. На лице цвела идиотская улыбка. К груди он прижимал что-то… что-то…
        - Отдай! Ненормальный! Это жертвоприношение!
        Первой показалась Леночка. За ней бежала Оля. Аня поднималась снизу, от воды. Загон зверя шел по всем правилам.
        Санек перепрыгнул заборчик, затормозил около идола:
        - Прячьте, пацаны!
        К ногам Олега упал пакетик сухарей и упаковка колбасы. Баранки бусами висели у Санька на шее. Одну он жевал.
        - Отдайте!
        Девчонки остановились перед заборчиком.
        - Эй! Выходи! - орала Оля. - Я тебе глаза выцарапаю.
        Санек благоразумно не показывался. Слышно было только его тяжелое дыхание, затрудненное не менее тяжелым жеванием.
        Миша медленно поднял руки к небу, по губам его пробежала легкая ухмылка.
        - О боги! - возвестил он. - Вы послали нам еду. А мы как раз об этом и молились. Народ, налетай!
        - Давайте, давайте! - размахивал баранкой из своего укрытия Санек. - Все законно. Я на охоту сходил.
        Второго приглашения не понадобилось. Упаковка колбасы была тут же разорвана, сухарики рассыпались по пригоршням.
        Лена с Олей изобразили на своих лицах презрение.
        - Мы вас за это проклянем! - процедила Оля. - А кое-кого и второй раз.
        - А мы выставим защитное заклинание, - ответил Олег.
        - Мы сожжем ваше заклинание огнем.
        - А мы выстроим ледяную стену защиты.
        - А мы расстреляем вашу стену и всех превратим в зомби.
        - А мы придем и сожрем вас! - Олег с хрустом раскусил сухарик.
        От такой демонстрации аргументы у противной стороны закончились, и девочки попятились.
        - Ладно, - тихо произнесла Леночка. - Посмотрим.
        «Смотреть» ушли они вдвоем с Олей. Аня, радостно улыбаясь, перешагнула заборчик и протянула руку за сухариками.
        - Эй, эй! Враг у ворот! - заорал Санек, и из его распахнутой пасти выпал кусок баранки. - Иди отсюда! Это наша добыча!
        - Я вам смородинового листа принесла. - Аня успела ухватить сухарик. - Можно еще чай сделать. А то наши запрещают огонь разводить, говорят, что спички и зажигалки от беса. Древние разжигали костры путем трения. Или приносили угольки от жертвенных костров. Дадите угольков? Костер-то у вас жертвенный.
        Парни переглянулись. Обмен между племенами налаживался.
        Чай еще не успел закипеть, когда со стороны озера послышался шум. Сначала взлетал одинокий крик, за ним слышался хор голосов. Вскрик. И как эхо прокатилось.
        - Чего это они? - Санек потянул с шеи пустую веревку из-под баранок.
        - Ну что, допрыгались?
        Катя парламентером все утро ходила между капищами, договаривалась:
        - Вам войну объявляют! Сашка! Где ты? Я тебе сейчас башку откручу.
        - А чего я? - отступил к спасительному маяку Санек. - Все жрали.
        - Жрали все, а в жертву тебя принесут. Они там шаманят. Ленка эта опять проклятья над озером произносила. Где Игорь? Надо нашего шамана выставить против их шамана.
        Мальчишки расступились, показывая сидящего около костра Мишу. Капюшон натянут на лоб, голова опущена. Брошенные из кулака камешки рассыпались по земле.
        - Нашли, кого шаманом делать! Где Игорь?
        - Хек! А Игорь во главе своего полка отправился бить печенегов, - пошутил Володя.
        - Каких печенегов? - простонала Катя. - Что вы опять тут устраиваете?!
        - О! Круто! - Никитос светился. - Я об этом поэму напишу. Длинную. На десять страниц. А потом еще сонет и венок сонетов.
        - Венок не потянешь, - усомнился Олег.
        - Если вы увидите, что они там творят, то «Войну и мир» напишете, - сказала Катя. - Они встали вокруг своего идола и давай раскачиваться.
        Улыбаться перестали. Картинка предстала слишком яркая.
        - Шаев что-нибудь скажет - они повторяют.
        - Чего это повторяют? - жалобно спросил Санек.
        - Смерть Шурикам, - гаркнул Никитос, раскинув руки. - Смерть Шурикам! И такой хор.
        - Да иди ты! Давайте мы тоже что-нибудь забацаем. Мишка! Придумай обряд! Сам говорил, что чувствуешь здесь какую-то силу. Направь ее куда надо. Я помирать не собираюсь. Что там говорит Линевский? Ты у нас тут один такой подкованный.
        Камешки запрыгали по вытоптанной земле.
        - Йаауй! - протяжно пропел Миша. - Братцы! Мне нужны палочки. По одной от каждого дерева. Черемуховый сучок, его возьму своим знаком. Березовую ветвь, удачу указующую. Осину, знак горькой доли. И сосну, предвестницу добрых покровителей. А вот ель не несите. Это дерево злых духов.
        - Ели здесь хватает! - Санек показался из лапника.
        - Оно и видно, - проворчала Катя. Ей все это не нравилось. - Игоря найдите. Пускай он будет шаманом. Этот клоун вам все испортит.
        - Хек! - хохотнул Володя. - А он удаленно шаманит. На расстоянии. Сейчас с ним ментальную связь наладим, и он нам что-нибудь принесет.
        - Во-во! А я тогда за березой! - заторопился Санек. Он спрятал веревку от баранок в карман. Отряхнул руки, похлопал по щекам - больше крошек на нем не осталось.
        - Там-то тебя и съедят, - хохотнул Никитос. - Кажется, я знаю, кого бес выбрал своей жертвой.
        - Кого? - мрачно спросил Санек.
        Миша посмотрел на Никитоса. И взгляд его был мрачный.
        - Пожалуй, я пойду! - поднялся Никитос. - Чего там принести? Бревно?
        Санек глянул на него исподлобья и зашагал в противоположную сторону. Катя покачала головой:
        - Нет, ну как дети - все ругаются и ругаются. Словно подменили. Ни о чем нельзя с вами договориться.
        Из леса раздался крик. Потом еще один. Затрещала над головами растревоженная птица. Миша уронил камешки, но посмотрел в противоположную сторону, на озеро. Туча наползла и съела солнце, от воды потянуло сыростью.
        - Дошаманились, блин, колдуньи, - проворчала Катя.
        Глава 6
        Страж
        - Есть версия, что мы ему просто не нравимся, - стонал Санек.
        В поиске березы он навернулся и сильно повредил ногу.
        - Растянул, растянул, - уговаривала себя Катя.
        Нога опухла. Боялись перелома. Потому что если перелом, то надо срочно к врачу тащить. Два километра по неудобной дороге до реки. А дальше куда? На катере до Каршева? В Петрозаводск?
        - С переломом трогать нельзя! Еще хуже сделаем!
        - Типун тебе на язык, - отпихнула Никитоса Катя. - Вывих это.
        - А с вывихом тем более покой нужен. Пускай шаман нам его зашаманит.
        - Хватит шаманить! Нашаманили выше крыши! Сидим, не шевелимся!
        Санек тихо скулил. Ему не хотелось ни перелома, ни вывиха. Ему хотелось домой.
        - Если перелом, ты бы орал, - успокаивал приятеля Миша. - А раз ругаешься, всего лишь вывих.
        Не помогало. Санек стонал и жаловался:
        - Это все бес, бес! Его работа. Нас отсюда гонят.
        - Куда гонят? Будь ты жертвой, тебя бы уже не было. Раз жив, значит, сам навернулся, без чужой помощи.
        - И погода хорошая, - тянул Володя. - Если бы это была работа беса, нас бы тут залило. Ураганом бы смыло. А так… Пока только на тебя подействовало. Нет, здесь кто-то шаманил адресно. Открыточку не получал?
        - Отвали от меня! - впадал в истерику Санек, не отпуская от себя зрителей. - Адресно! Я как все! Не хуже. А! Я понял! Это все девчонки! Это их заговоры. Подумаешь, еду стащил. Не убивать же теперь из-за этого?! У! Колдуньи! Мишка! Ну же! Ты наш шаман. Действуй! Защищай меня!
        Миша мрачно смотрел на озеро. Санек заводился по новой:
        - Девчонки это, верняк девчонки. Давайте им тоже какую-нибудь гадость сделаем. Давайте их шалаш завалим. Или водой все зальем. Ну давайте!
        - Гневаются на нас боги! Гневаются! - Миша воздел руки и звонко опустил ладони на колени.
        - Гневаются, гневаются, - подхватил Володя и стал раскачиваться.
        - Гневаются, - бухнулся на колени Олег.
        - Вы чего? - испуганно прошептала Катя. - Чего?
        - Гневаются, гневаются, - подхватил Никитос.
        - Гневаются, - провыл Санек.
        - Прекратите, - прошипела Катя, делая страшные глаза.
        - Прогневал ты дух племени. Нет теперь нам удачи, - нараспев тянул Миша. Он снова взметнул руки над головой, перегнувшись, поклонился земле. - Не придет в наши сети рыба, не попадут в капканы олени. Что делать? Не знаю. Провинившийся перед родом должен отойти в сторону, пока духи не перестанут сердиться. Тебе надо уйти! - Обе руки теперь указывали на Санька.
        - Чего это я пойду? - подтянул под себя ушибленную ногу Санек. - Сами идите.
        - Астраханцев! Я тебя сейчас выгоню!
        - Слушайте, - Миша хитро глянул по сторонам, минуя Катю, отчего она покраснела еще больше, - а ведь был такой обычай, когда увечных и бесполезных для охоты сбрасывали со скалы или съедали. Давайте его съедим.
        - Нет! - заверещал Санек. - Давайте мы другого съедим. Например, Алабая! Зря она, что ли, у нас отирается? И вообще - это ее вина, что я упал. У нее глаз недобрый.
        - Ладно, - поднялся Миша. - Пойду посоветуюсь с духами.
        Не слишком солидной походкой, сунув руки в карманы и сгорбившись, шаман удалился в зеленя.
        - Он сказал «Поехали» и махнул рукой, - прокомментировал такой уход Никитос. - Лучше бы мы Санька съели. Шамана теперь до вечера не дождемся. Сами говорили - жертва. Кажется, одна у нас уже есть.
        - Но-но!
        - Хватит! - рявкнула Катя.
        Было это до того неожиданно и прозвучало так звонко, что все замолчали.
        - Э! - вернулось эхо.
        Зазвенели вилки на дереве.
        - Я сказала, хватит, - тише повторила Катя. - Шутки шутками, но вы у меня должны вернуться целыми и невредимыми. Поэтому не усугубляйте. Одно дело игра и другое дело - по правде. Травите друг друга в городе, а не здесь. Никто ни из кого жертву делать не будет. Поняли?
        - Поняли? - радостно подхватил Санек.
        - Но ты же сама сказала… - протянул Олег.
        - Пошутили - и будет!
        - Но так же неинтересно, - обиделся Олег. Он подобрался, насупился, словно собирался драться.
        - Спрячьте свои интересы в коробочку!
        - Не по правилам! У нас либо обряды и племя, либо мы дети - ты взрослая.
        - Что-то ты стал много на себя брать.
        - Просто хочу узнать правила игры.
        - Я здесь у тебя правила.
        - Оно и видно. Греческие боги в «Илиаде» тоже всегда играли не по правилам. Из-за них Троя и пала.
        Катя от этих слов вздрогнула, кулаки у нее сжались:
        - Все сказал?
        - Могу и еще! Идиотское место, и игра ваша идиотская. Вы сами не понимаете, что здесь происходит, а делаете вид, что все нормально. Сашка не так просто ногу растянул. Здесь бес ходит! Жертву ищет! А вы все как лунатики, играете еще во что-то…
        Катя сделала два быстрых шага. Щеки ее полыхнули болезненным румянцем.
        - Убирайся, - прошептала она. - Вон! В лагерь! Сидеть в палатке, никуда не уходить! Читать книгу! Писать отчет! Вон! Еще раз услышу про беса, пешком в Петрозаводск пойдешь!
        - Да я вообще домой уехать могу! - Олег хлестнул палкой ветку ели. - Надоели вы мне!
        Он зашагал прочь, опуская свою палку на каждую попадавшуюся на пути ветку, и все твердил: «Надоели! Надоели! Надоели!» Навстречу ему шел Миша. Нес рябинку. Удивленные ссорой ребята на такое явление уже ничего не смогли сказать.
        - Ты бы еще дуб с корнем выкорчевал, - прошипела Катя. Она тяжелым взглядом окинула свою гвардию и гордо удалилась.
        - Это не дуб. Рябина. Духи сказали, что из нее можно создать магический жезл. Он излечит это место от болезней.
        - Мне! Мне такой нужно! - засуетился Санек.
        - Как у нашего у Сани
        Деревянная нога,
        Ветер воет над лесами,
        Крест скрипит издалека, -
        Никитос долго молчал и теперь был невероятно горд собой.
        - Дупло! - выругался Санек.
        - Хорошо, - сдался Володя. - А откуда ты про рябину знаешь?
        - Читать надо больше.
        - Опять Линевский? - недобро поинтересовался Никитос.
        - Линевский, Линевский.
        Под ругань пацанов Миша обрезал рябинке ветки, обстругал ствол. Получился неплохой посох. Санек алчно посмотрел на него и стал скулить жалобней. От его стенаний всем сразу захотелось уйти.
        Миша стукнул посохом о землю. Прислушался к последствиям. Ничего не произошло.
        - Э! Ты чего делаешь? - заволновался Санек.
        - Если это посох колдуна, то в нем должна быть сила. Надо стукнуть сто раз, чтобы колдовской заговор стал действовать. Тогда он начнет исполнять все желания. Кто хочет быть первым?
        - Я! Я хочу! - потянулся Санек.
        - Стучать надо медленно. Ударил - прислушался, оценил обстановку, заметил изменения. Справишься? Первое желание твое будет.
        - А то! - Санек торжественно перекинул посох из руки в руку. - Уж я-то пожелаю! Вы тут все вздрогнете.
        - Не части с ударами.
        После этого смотреть Саньку в глаза никто не решался.
        Обедать ушли в лагерь, оставив Санька следить за хозяйством. Войдя в раж, он не торопился. Бил раз в минуту. Утверждал, что высчитал эту закономерность по полету птиц. Удар - птица, удар - птица. А они летают как раз по минутам. За полтора часа обещал управиться.
        - Вы только пожрать принесите. - Санек с беспокойством смотрел на небо, ждал птиц. Они запаздывали. - Вкусненького чего-нибудь. Бутербродов там. Чтобы хлеба побольше. Печенюшек, тоже побольше. А супа не надо, ну его. Я чаем запью.
        Шаги и голоса стихли. Санек поерзал, усаживаясь. Стукнул. Ему показалось, что после удара возникло странное эхо. Земля дрогнула. Он глянул туда-сюда, сел ближе к маяку. Заплакала пролетающая над головой чайка.
        Санек стукнул тише, но земля уже задрожала всерьез. И уже не слушаясь его посоха, стала отзываться на чьи-то чужие удары-шаги.
        - Э! Ты чего? - Вставать Санек еще не решался, поэтому отползал, неловко отталкиваясь здоровой ногой. - Не подходи! - выставил он перед собой палку. Но бить было не по кому. Поэтому он вертелся, ища глазами цель. - Только сунься! А! Желание! - Он снова шарахнул посохом и забормотал: - Хочу, чтобы нога прошла и чтобы ты исчез и не появлялся! Все, уходи!
        Он был огромен и страшен. Высоченная черная туша - за деревьями особенно не разглядеть, - она перекатывалась с ноги на ногу, раскачиваясь.
        - Уходи! - заорал Санек, и туша исчезла. Только треск еще стоял в ветках. - Вот так… так… - Он пополз следом.
        Племя выдры идти вместе с поэтами отказалось, отстало. Отправленный в разведку Никитос доложил, что девчонки идут, но выдерживают приличную дистанцию. Уже решено было перегнать лодку на другой берег и не дать им переправиться, когда оказалось, что лодки нет.
        Ржавая посудина была вытащена на песок на той стороне реки.
        - Увижу Олега, все уши оборву, - пообещала Катя.
        Противоположный берег был пустынен. Далеко-далеко виднелся Гажий Нос. Очень далеко. А вокруг никого. Грозная струга «Черная Жемчужина» стояла у мостков. Домик, где жил Антон, тих и безлюден. Возникла идея позвать паука Тараса, чтобы он со своей семьей подогнал спасительный челн к берегу. Но обошлись без семейного бизнеса. Речку переплыл Дима. Долго перегонял лодку - работая одним веслом, он постоянно закручивал ее на месте. Течение лениво тащило лодку к озеру. Дожидаясь переправы, народ затих. Комментировать боялись.
        - Вот, - прошептала Катя, наблюдая, как Дима борется с течением, - а вы на него наговариваете! Ученый человек!
        Лодка в этот момент вильнула, норовя уйти на открытую воду озера. Появившийся из ниоткуда Макс с грустью смотрел на перевозчика.
        Лагерь замер, застыл. Олега не наблюдалось. Зато около костра стояли наполненные водой чистые котелки. И были собраны дрова. На них лежала Шкода и жмурилась на горизонт.
        Катя с девочками тут же принялась готовить. Дима по-капитански бродил по берегу, посматривая на небо.
        - Есть несколько версий появления таких рисунков, - менторским тоном начал свой рассказ Шаев. Чтобы его слышали оба враждующих племени, пришлось сесть между двух костров. - Одна - эстетическая. Летом, во время хорошей охоты, когда дичи и еды много, люди в свободное время могли занять себя подобного рода деятельностью. Рисовать углем? На чем? На земле? На камнях? Первый же дождь - и все смоет. А выдалбливать на камнях очень удобно. Этим же объясняется, почему рисунки у воды - они сделаны летом. Зимой, когда холодно и голодно, желания творить ни у кого не возникало.
        - Ну да! Это каким же надо быть гигантом! Подолби тут.
        - Еще одна версия, - с нажимом продолжил Дима, перекрывая комментарии племени рыб, - шаманство. Такими рисунками колдуны призывали рыбу и дичь.
        - А чего ее призывать? Она каждый год бывает! - подал голос Никитос.
        Не хотел Дима ему отвечать. Уже и лицо сделал, как бы говоря: «Ну нельзя же быть таким глупым», но тут же сломался, не выдержал:
        - Это когда ты знаешь, что за сельдью идут косяки хищной семги, а за ними летят чайки. Увидев чаек, ты понимаешь, что вскоре появится и семга. Но тогда-то закономерности не видели. Думали, что это духи специально гнали рыбу к селению, чтобы накормить его. Так же и с лебедями. Они прилетали по зову духов.
        - Это очень похоже на письмо! - встрял в разговор Миша. - Они могли обозначать, что здесь есть рыба, птица. Сколько птицы набили, столько и нарисовали. А еще здесь есть ящерицы, налимы и есть некий дух, который всех охраняет.
        - Ты опять за свое?
        - Нет, правда! Ведь петроглифы есть и здесь, и чуть дальше, в устье реки Водла, где полуостров Шальский. Здесь лебедей больше, там оленей. Значит, здесь вода раньше открывается ото льда, сюда лебеди прилетают. А там оленьи тропы, там охота основная.
        - Версия Линевского?
        - Это логично. А еще - скорее всего, это не бес, а бесиха. Раньше были сильны женские божества. Значит, слушались главных колдуний. В «Калевале» это Лоухи. Была еще у саамов злая правительница мира мертвых Туонела[7 - Загробный мир, его хозяева и река, отделяющая землю мертвых от земли живых. Его еще называют Маналой. Это сумрачный и холодный двор, расположенный под землей на северной окраине мира. Манала-река протекает в глубоком ущелье, ее воды - быстрый поток мечей и копий, через нее ведет мост-нитка, на другом берегу умершего поджидает чудовищный страж с железными зубами и тремя псами.]. Она же Манала. Маналой еще подземный мир называли, там река текла. Железная река из ножей и мечей.
        - Какие мечи в неолите? - поморщился Дима.
        - Правда, Миша! Ты бы лучше помолчал, - посоветовала Катя.
        - Так легенду потом сочинили! И в ней отразили, как женские божества проигрывают бой мужским. Их потом уже всех отправили в мир мертвых править, а мужские - в верхний мир. Верховными богами сделали.
        Миша обвел взглядом сидящих у разных костров. Девчонки были в поникших венках. Дима так и сидел с охряными полосами на лице, хмурился. Катя встревоженно смотрела на него, ждала, что скажет.
        - Так их! - обрадовался Никитос. - Пускай не задаются. Мужики тут главные.
        И бусы из кусочков березы у него на груди качнулись.
        Они все успели нанизать себе, по указанию шамана, такие бусы - у кого из березы, у кого из осины, у кого из рябины. Даже Игорь сидел с бусами. Он не побоялся сделать из ели. Миша привязал к своим бусам по кусочку от каждого дерева. На голое тело такое ожерелье кололо.
        - Олени, лебеди - это все мужские знаки, - говорил он, невольно трогая непривычное украшение. - Знак мужской охоты. А бесиха… она… она как бы граница миров. Встречает лодки с душами умерших.
        - Почему бесиха? - прошептала Аня.
        - Поза у нее такая. Как будто она… рожает.
        - Поручик! - вскочила Катя.
        - Ну, знаешь! - завопил Дима, проводя пятерней по лицу. Боевая раскраска его поплыла.
        - Прекрати! - зло прошипела Катя. - Что за бред ты несешь!
        - Иди отсюда! Иди! - замахали руками девчонки.
        Миша поднялся и, неуклюже переступая через ноги, пошел к воде. Ему казалось, что он почти понял рисунки. Понял, почему все ругаются друг с другом. Это из-за старинной вражды, из-за вечного спора беса с бесихой.
        - А вы заметили - люди сюда не идут? - спросил он через плечо. - Петроглифы - популярное место, а никого. И в лагерях как будто люди исчезли. Мы шли - около палаток пусто. Куда делись?
        - Отправились в мир Туонелы, - радостно сообщила Аня. - К железной реке.
        - Нет, это невозможно! - взмахнул руками Дима и ушел к палаткам. Леночка побежала следом. Катя проводила их долгим взглядом.
        К маяку вернулись не все. Разобиженный Олег остался. Игорь исчез. Аня, встретив Макса, убежала с ним в пески.
        - Чего-то ударов не слышно, - заметил на подходе к маяку Миша.
        Ушастая Маша помчалась мимо маяка к своему капищу. За ней потянулись девчонки.
        Санька на капище не было.
        - Вылечился!
        - Медведь утащил.
        - Так вам и надо! - Леночка поправила на голове подвядший венок. - Не будет в следующий раз у нас ритуальную еду таскать.
        - А вы проверьте, - осклабился Володя, - может, он очередную порцию взял и теперь жрет ее втихаря где-нибудь.
        - Хватит уже! - Дима пытался шагать степенно, но взбудораженные девчонки увлекли его за собой.
        - А правда, где этот хромоногий? - забеспокоилась Катя. - И вообще, знаете, чтобы вы тут не одичали совсем, посажу-ка я вас вечером отчет по поездке писать. Каждый должен будет придумать рассказ. Или историю, связанную с этим местом. Хватит вам гонять девочек. А кое-кто поэму обещал. - Она выразительно посмотрела на Никитоса. Никитос показал лицом полное согласие. Это Катю разозлило: - Почему вы все время разбегаетесь? Где опять этот бродяжка? Где Игорь?
        - Тут я!
        Игорь стоял на краю поляны, засунув руки в карманы.
        - Я просила не уходить? Просила? Ты глухой? Или тупой?
        - Я новые петроглифы нашел. По карте - Пери Нос. Мне его тетя Яна показала. Это их лагерь с джипом. Они как раз рядом с ним стоят. На том мысу не только птицы, там еще и люди изображены. А еще сам мыс очень похож на чудовище.
        - Нет! Я уже не могу с вами!
        Катя ушла, но еще какое-то время из-за деревьев были слышны ее недовольные крики.
        - Все последнее время бранятся, - прошептал Никитос. - Как будто кто под локоть толкает. Все не так. Все не эдак. А вокруг ведь как раньше, но шума больше.
        - Да ладно тебе! Все нормально, - поморщился Володя. - Ну, пару раз цапнулись. Чего тут такого?
        - А вчера я готов был Мишку задушить.
        Никитос посмотрел на свои руки. Были они крюки - пальцы скрючены, словно тянулись к жертве, готовые сомкнуться, когда понадобится.
        - Нашли! - крикнул из-за деревьев Игорь.
        Санек лежал под кустом жимолости. Посох нежно прижимал к себе. Спал. Это было до того непохоже на неугомонного поэта, что будить его не стали.
        - На земле. Простудится, - шепотом рассуждала Катя.
        - Какая разница, от чего помирать - от простуды или от заражения крови из-за перелома, - в тон ей поддакнул Володя.
        - Типун тебе на язык.
        - Для накладывания проклятья у нас шаман есть.
        Но шаман молчал. Мрачно смотрел на спящего. В глазах разномастно полыхало недовольство.
        У маяка посидели недолго. Девчонки навели лоск в своем капище. Парни, наоборот, стали все разваливать. Неуклюжий Володя два раза наступил на заборчик, проснувшийся Санек неудачно оперся на идола.
        Миша сидел у воды. Вместе с бесом они смотрели на Онегу. Озеро волновалось. Обоих обдавало брызгами.
        - Уходи, - шептала вода.
        - Прочь, - шипела пена.
        Миша поджал губы.
        - Иди, - подгонял горизонт.
        Казалось, камень под ним нагревается, словно кто-то хочет выйти. И зовет, зовет…
        Камень дрогнул. От неожиданности Миша вскочил.
        От маяка к нему хромал Санек.
        - Михрютка ты сиволапый, - выдохнул Миша, сглатывая подступивший к горлу комок.
        - Испугался? - обрадовался Санек. - А я вот совсем не боюсь. Бес приходил, а я его посохом. Он испугался и ушел. Потому что я здесь главный.
        - Вот ночью и проверим. - Миша с размаху бросил в воду свои шаманские камешки.
        - Остаешься? Правильно, шаман должен жить отдельно от племени. Чтобы его духи не смущали нормальных людей.
        Миша посмотрел на свинцовую воду.
        - А тебе не кажется, что здесь опять кто-то поет? - тихо спросил он.
        - Что, глюки начались? - обрадовался Санек. - Правильно. У шамана они должны быть. Хорошо, что мы тебя выбрали! - воскликнул он, подзабыв, что Миша стал шаманом сам по себе, что его не выбирали. Что шамана нельзя выбрать. Он находится сам. - Ты теперь поколдуй, чтобы у девчонок икота началась. Или колени в другую сторону выгнулись. - Санек поскакал обратно к маяку. - А лучше - пускай у всех волосы повыпадают.
        - Я передумала, - зашипела Катя. - Не надо никого оставлять. Ничего с вашим капищем не случится. Хватит разбегаться! Я за вас отвечаю. Что я скажу родителям, если с вами что-то случится?
        - Хек! Скажешь, что мы отправились в Туонелу, на берег реки Маналы, - веселился Володя.
        - Что охранять, когда здесь не ходит никто!
        - А тебе не кажется странным, что здесь пусто? - повторил свой вопрос Миша.
        - Мне все здесь кажется странным, а особенно ты. Предлагаю всем идти в лагерь!
        Но Миша с Володей остались.
        - Только попробуйте мне выключить телефоны, - погрозила Катя напоследок.
        Все ушли. А она еще немного потопталась. Проследила, как стороной проходят девочки - они сделали новую тропу, только чтобы не идти мимо маяка.
        - Чтоб вас здесь и правда бесы потаскали, - прошептала Катя. - Может, тогда вы успокоитесь.
        Проверила телефон. Показывал он три часа прошедшей ночи. Это еще больше разозлило. Что за чертовщина! Стоило отойти в сторону от цивилизации - и сразу начинаются несуразности.
        Она уходила, покачивая головой в ответ на свои мысли, косицы вздрагивали. В затылок ей смотрели черные глаза озера.
        Сумерки подобрались к костру, от влажности дрова начали стрелять. Миша продолжал сидеть, постукивая посохом. Володя походил мимо него, посмотрел направо, налево. Не выдержал:
        - А что, тут и правда что-то есть?
        - Не знаю.
        Миша коснулся посохом лапника, послушал, как шуршат, опадая, иголочки.
        Первую половину ночи согласился дежурить Володя. Он долго ходил, примериваясь, где бы сесть, подтаскивал к костру валежник и вдруг уснул, привалившись спиной к облезлым доскам маяка. Богатырский храп поплыл над влажными камнями. Володя не пошевелился, когда через капище прошел Игорь. Он поворошил гаснущие угли, прислушался к тяжелому дыханию спящих и пошел дальше. Вслед за ним бежала Шкода.
        Мише вновь снилось, что его зовут. Протяжная песня была грустна. Ее пела красивая женщина, сидящая на берегу черной реки. Женщина посмотрела на него стальными глазами. Подняла окровавленную руку. Поманила к себе:
        - Приходи. Ты - мой.
        - Братцы! - позвал Миша. На зов должен был откликнуться Володя. Не откликнулся.
        Миша в панике открыл глаза. Над ним склонился бес. Миша подпрыгнул. Но темная фигура уже отошла от него, приблизилась к Володе. И все вокруг снова стало как будто во сне - тяжелым и вязким. Вроде бы надо было вскочить, разбудить Володю и вместе спасаться, но руки и ноги были тяжелы. Бес нависал над спящим. Володя застонал, заворочался. На душу давило чувство обреченности. Если судьба, то от нее не убежишь.
        У беса были большие глубокие глаза. Он повернулся к Мише. Голова перетекала в шею, тело виделось бесформенным мешком.
        - Бегите!
        Бес налетел, распахнув рот чернотой провала. Миша закричал, проваливаясь в пустоту. Да-да, надо бежать, спасаться, спешить туда, где все. Где весело трещит костер, где переругиваются ребята, где палатки блестят натянутыми тентами, где все понятно и просто…
        Леночку словно что-то толкнуло в грудь. Непонятно откуда взявшаяся тревога заставила сглотнуть, подняться, посмотреть через реку.
        - Опять маяк горит! - воскликнула она.
        Про оставшихся охранять капище до этого не говорили. Но теперь на другой берег смотрели все. Смотрели на дергающуюся точку.
        - Костер? - с тревогой спросила Соня.
        - Для костра высоко. Как будто и правда маяк.
        - Может, его бес зажигает? Своих на шабаш зовет?
        - Вот ему сегодня будет пожива…
        - Я сказала, ни слова об этом! - с угрозой в голосе произнесла Катя. - Дима! Скажи им!
        Дима не ответил. Его около костра не было. Не было и возле палаток. Катя хотела его снова окликнуть, но не решилась.
        - Может, сходим? - приподнялся со своего места Никитос.
        - Только этого мне не хватает - чтобы вы в темноте шеи посворачивали, - возмутилась Катя. - Хватит одного увечного! Завтра вообще никого там не оставлю! Тоже мне - охотники за головами. То орете, что там что-то страшное, все беса видите, а то сами к нему в пасть прыгнуть готовы. Идите все спать!
        Она пошла в темноту к реке. Навстречу ей шел Игорь.
        Утро началось с Диминого крика. Это у него стало вроде ритуала: гонять свою команду за правильными дровами, за потерянными спичками, за чистым котелком. Парни переглянулись, подхватили сухпаек и гуськом потянулись к берегу. За ними увязались Маша с Аней. Катя кричала вслед, грозила кулаком - ей хотелось спокойно позавтракать, а не бегать за этими ненормальными. От берега мальчишки пустились вприпрыжку. Что-то гнало их вперед, заставляло торопиться. Они пронеслись через просыпающиеся стоянки соседей, горохом ссыпались на песчаный берег. Бежать по песку было неудобно: он хватал за ноги, тянул назад, предлагал остановиться.
        По капищу словно ураган прошел. Идол был вывернут и лежал обожженной головой в костре. Заборчик сломан. Вилки оторваны и разбросаны под деревом. Среди всей этой красоты в лапнике спал Володя. Его местоположение выдал богатырский храп.
        - Эй! Охранник! Чего это у тебя?
        Ночью дождя не было, камни вокруг были сухие, а потому на них хорошо были видны мокрые следы - словно большой мишка прошел.
        Со стороны девчонок заорали. Олег хищно осклабился - голос Ушастой выделялся особо. Громкая она была девчонка. Громкая и решительная. Это вызывало в груди странное чувство восторга. Хотелось кричать в ответ. И он гаркнул:
        - Ой! Смотри, что делается! Ты гляди! Ты гляди!
        Володя вскочил, бестолково огляделся, не понимая, где находится.
        - А чего тут? - хрипло спросил спросонок.
        - Орут! Не слышишь, что ли? - еще больше путал его Олег.
        - Чего так рано? - Володя тряс рукой с часами. - У меня только шесть. Или мое время сторожить?
        Но тут он все вспомнил и перестал улыбаться.
        - А чего это вы тут? - Он опять огляделся, задерживаясь взглядом на заборчике, на следах, на идоле, на разметанном валежнике. - А бес куда делся? И где Мишка?
        Шаман сидел на досках маяка.
        - Ты видел? - Володя выпрыгнул из лапника. - Вот это да! Ничего себе!
        - Что было? - теребили его парни.
        - Ужас, - бормотал он еле слышно. - Стоит и смотрит.
        - Как и вчера! - радовался Санек. - Бес, да? Бес?
        - Ничего не было, - резко поднялся Миша. - Приснилось тебе.
        - А это тоже приснилось? - показал на разор Игорь. - А это? - Он поставил ногу рядом с отпечатком. След был заметно больше.
        - Я говорю - бес это все, бес. Пришел и давай вилки срывать. Еще ругался.
        - Не, не ругался, - перебил Санька Володя. - Водой шлепал.
        - Хорош на беса сваливать! - небрежно процедил Никитос. - Может, ты сам в панике все и разрушил?
        - Он жертву ищет, правда! - метался между друзьями Володя. - Пришел такой, на Бабу-ягу похожий. Мишка что - он дрых как суслик. А я еле от него ушел.
        - Но ведь ушел, - заметил Игорь, оглянулся и, сунув руки в карманы, пошел прочь.
        - Это потому, что не я нужен, - крикнул ему вслед Володя. - Другой кто-то нужен.
        - Да ладно! Другой! - Санек развел погасший костер и теперь грел в первом огне озябшие руки. - Кто другой-то?
        - Никто, - подошел к костру Миша. - Никто.
        Он смотрел только на огонь. Капюшон натянул на нос. Пальцами шевелит. Ночь была ужасная. Его куда-то звали. Его отсюда гнали. Но знал он одно - уходить ему не хочется.
        - Давайте Шаева подсунем бесу, - поморщился Олег. - Может, эколог вкуснее?
        Они успели обсудить, что бы сделали с руководителем экокружка, когда примчалась Катя. Косицы ее были растрепаны. За деревьями прошествовали девчонки. Парни невольно проводили их глазами. Каждый понимал: сейчас станет шумно. И лучше бы пришел бес. С ним было бы спокойней.
        - Вы ненормальные! Вы просто ненормальные! - Катя крутила перед собой пятерней, не в силах выразить свои чувства. - Вот зачем вы все это устраиваете? Зачем их злите?
        - Да не делал им никто ничего, - за всех ответил Санек. - Это Шаев…
        - А про него вообще молчите! - заорала Катя. - Еще раз такое услышу! Дмитрий взрослый человек! Серьезный ученый. Вы мелочь перед ним. И не смейте больше слова против сказать! Услышу - неделю будете сидеть в лагере. Поняли? Мелкие пакостники! Вам не в экспедиции ездить, а под кроватью сидеть, собственной тени бояться. И вообще - скоро дождь пойдет. Готовьтесь.
        Все дружно посмотрели на небо. Ни облачка. И ветер стих. Катя убежала.
        - Чего это она? - Санек обиженно хлюпнул носом.
        - Чего, чего. - Никитос тоже насупился, пнул подвернувшийся камешек, тот запрыгал по камням, на которых уже никаких следов не осталось. - Влюбилась. Они всегда такие, когда влюбляются.
        - Вот возьму и нарочно здесь останусь в эту ночь, - разозлился Олег. - Гнать будут, а я останусь. Даже если игру свернут, все равно останусь. Если к девчонкам на капище кто-нибудь пойдет, лично отгонять буду!
        Народ посмотрел на камни, следов не было. Ушли за хозяином. Володя прошелся туда-сюда, пнул камешек.
        - В темноте, конечно, не разберешь. Сначала все ходил, вздыхал, есть требовал. И главное - чувство постоянное, что на тебя смотрит. Куда бы ни пошел - он за спиной стоит, дышит. Я уж и кричал, и вилки в него бросал. А он как начал шерудить… Слушайте, если дождь, может, какой тент натянем?
        - А я уверен, что это наши! - не сдавался Никитос. - Никого здесь быть не может. Только свои ходят. Мишка, признайся честно - вы это специально устроили? Чтобы нас попугать. И чтобы девчонок отсюда выгнать.
        - Он же шаман. Зачем ему? И чего нам девчонки? Не мешают.
        - Как раз шаману это и нужно! - злорадно сообщил Никитос, глядя на Олега. - Шаман - это же духи, непонятное, сила земли. А как поверить в шамана, если ничего не происходит? Пришел, наследил, нашумел - вот все и поверили в духов. Ты еще Антона на это подговори!
        - Антона? - удивился Миша. - Конечно, Антона! - Он возбужденно сунул пятерню под капюшон, взлохматил волосы. - Здесь живет давно. Знает, что происходит! Вот кого надо спрашивать!
        - Опять умного из себя корчишь? - недовольно сощурился Никитос и экспромтом выдал:
        - Мишка был сегодня крут,
        Он не знал, что он верблюд.
        Все придвинулись, но тут из кустов на них выставились рога.
        - Йааааааауо! - завыло. - Уйооооооу!
        - Лось! - ахнул Санек и, забыв про больную ногу, рванул вниз, к воде.
        - Олень! - разнесло быстрое эхо.
        Кто-то побежал следом за ним, кто-то повернул к маяку.
        Куст затрясся, затрещал. Зверь ломал его, пробираясь вперед.
        - Здорово! - хохотнул Миша.
        - Ты чего не убежал? - На поляну вышел Игорь, держа перед собой ветвистые рога.
        - Я по ногам видел, что это ты. Круть! Где нашел?
        - Да там, в траве валялись. Я наступил, они и выскочили. Я испугался.
        - Да… испугался, - протянул Миша. - Я бы тоже испугался.
        - Все здесь чего-то пугаются, - вздохнул Володя, выходя из маяка и отбрасывая доску - успел вооружиться.
        Миша выглянул из-под капюшона:
        - А как ты мог пугаться, если ты спал?
        - Не знаю.
        - Это плохо, что спал. - От усталости Миша ссутулился. - Злому духу легче войти в спящего и начать все делать его руками.
        - Так ты хочешь сказать, что я… - нахмурился Володя.
        - А это у тебя откуда?
        Миша показал на его локоть. Там краснели свежие царапины, тыльная сторона ладони была перепачкана черным.
        - Дымом пахнет, - наивно улыбнулся Володя.
        - Вот именно, дымом.
        Игорь прошел вдоль разрушенного капища, поднял рябиновую палку, внимательно изучил ее, постучал по рогам. Получилось звонко.
        - Тут отовсюду дымом пахнет, - грустно сообщил он.
        - Я знаю, что делать, - поднялся Миша. - Пошли к Священной скале.
        - А Священная скала - это где? - крикнул Володя.
        Но ему не ответили.
        - Возьми, шаман, тебе пригодится, - протянул свою находку Игорь.
        Солнце било идущему навстречу. Лучи ломали его фигуру, скрадывали истинные размеры, отчего он становился похож на тонкую изломанную линию. Рука истончилась, казалось, рога плывут отдельно от человека. Палка стала черной. Нехорошей стала палка.
        - Это вы! Вы во всем виноваты! - надрывались девчонки.
        Их шалаш был не просто сбит. Его разнесли по капищу. Снова пропала еда. С ритуального дерева сорвали ленточки.
        - Еще скажите, что мы ночью встали и дружно сюда пошли. - Мишина холодная улыбка резала действительность и злила девчонок.
        - Да! Пришли! - Машины уши стали пунцовыми от ярости. - В этом никто не сомневается! Можете не отпираться.
        - Это богиня Туонела собирала свою дань, - крикнул Игорь и отступил - с такой злобой на него посмотрели.
        Все столпились на камнях около беса. По разные стороны от трещины. Дима успел облачиться в свою шаманскую одежду. Миша стоял напротив него с посохом. У ног лежали оленьи рога.
        - Никакой богини не существует, - горячилась Леночка. - Никому, кроме вас, это было не надо. Еще скажите, что ваша Манала - это река Черная!
        - А по мне, так все равно, кто что сделал, - тихо произнесла Аня. - Давайте дальше играть.
        - Играть?! - бушевала Леночка. - А они опять все разрушат!
        - Да не разрушали мы! - тянул Володя.
        - Ты на себя посмотри! - посоветовала Маша. - Вся рожа в саже.
        - И чего?
        - А то - у нас костер еще теплый. Его кто-то недавно жег.
        - Бес это был. Я говорил, бес! - суетился Санек. - Пришел и начал хозяйничать. Уходите, говорит. Женским духом пахнет, я спать не могу.
        - Как будто только мы ему мешаем, - усмехнулась Соня.
        - Тихо! - Миша стукнул посохом по камню. - Предлагаю испытание водой. Вода правду скажет.
        - Это как с ведьмами? - хохотнул Володя.
        Пацаны довольно захмыкали, словно каждый понял, о чем идет речь. Девчонки заоглядывались - никому не хотелось оказаться глупее остальных.
        - А что с ведьмами? - осторожно уточнила Оля.
        - Поручик! Здесь дамы и дети! - сделала страшные глаза Катя.
        - А чего тут такого? - заорал Никитос. - Мы тоже дети, только на нас почему-то все орут!
        - Да вас убить мало, - проворчала Катя, отворачиваясь.
        - Так что там с водой? - потребовала Леночка.
        Миша с удовольствием услышал вопрос и продолжил:
        - Раньше, когда кого-то считали ведьмой, то бросали ее в воду. Если всплывала - значит, ведьма. Нет…
        - …не ведьма, - с нажимом на «не» закончил за приятеля Санек.
        Девчонки загалдели, завозмущались.
        - А вот в Средние века не спорили, - тихо добавил Володя. - Кто спорит, тот и без проверки ведьма.
        - Значит, так! - опять стукнул посохом Миша. - Испытание водой. Надо раздеться и прыгнуть в воду. Того, кто виноват, вода не примет. Виноватый не сможет войти в озеро.
        - Это голышом, что ли? - уточнила Аня. - Или обязательно в одежде?
        - Тебе можно прыгать в сапогах, - мстительно разрешил Миша, чем вызвал новое недовольство девчонок.
        - Да идите вы! - за всех ответила Леночка. - Дима! Скажи им!
        Девчонки галдели, парни довольно улюлюкали. Санек стаскивал с себя футболку.
        - Я вам сейчас докажу! Сейчас докажу! - орал он.
        Миша в упор смотрел на Диму. Из-под капюшона. Неприятный это был взгляд.
        - А откажетесь, так виноваты и будете, - перекрыл он общий гвалт.
        - Смотри, сам виновным не окажись! - Леночка дернула молнию оранжевой куртки. Под ней оказалась белоснежная футболка. Леночка раздевалась легко, без задержек.
        - А ну! - гаркнул Санек, разбежался, оттолкнулся от камней. Бухнулся в воду пузом, устроив фонтан брызг.
        - Разойдись! - следом за ним бежал Олег.
        - Ледяная вода! Выходите! - суетилась на берегу Катя.
        - Ты - тоже! - Кончик посоха уперся в Катину грудь.
        - С ума сошел?! - оттолкнула от себя палку Катя. - Забылся?
        - Ты тоже! - Палка вернулась в прежнее положение.
        - Мама! - орала Леночка, переступая по камням, взмахивала руками, словно пыталась улететь. - Мамочка!
        В воде она подобралась, став тоненькой, как тростинка.
        - Холодно-то как!
        - Руками, руками работай! - подплыл к ней Санек.
        В воде уже были Володя и Никитос. Соня неуверенно снимала с себя куртку.
        - Все! - снова обвел присутствующих концом палки Миша. - Только тогда очистительный обряд будет свершен. Только тогда каждый докажет свою невиновность.
        - А я плавать не умею.
        Аня стояла у кромки воды и робко опускала в нее ногу.
        - Олег, - крикнул Миша.
        - Сюда давай! - махнул рукой Олег. - Я поддержу. Я хорошо плаваю.
        Стали выбираться на камни. Довольный Санек, дрожа и приплясывая, натягивал штаны. Никитос лениво обтирался футболкой. Володя отфыркивался, довольный, что с него сняли обвинения.
        Бесшумно вошла в воду Соня. Оля с Машей упрямо стояли на своих местах. Ждали, что скажет Дима.
        - Хорошо! Вода сделала свой выбор! - Миша торжественно ударил палкой о скалу и прислушался. - Бес указал виновного.
        Он быстро разделся и, неловко оскальзываясь по мокрых окатышах, вошел в воду.
        - Дураки, дураки, дураки, - как заклинание повторяла Оля, сжав у щек кулачки.
        Девчонки вылезали из воды, обтирались трясущимися руками. Аня с охапкой одежды побежала к деревьям, переодеваться.
        Раздетый Олег был тощ и жилист. Девчонки хихикали, глядя на него. Вытащив Аню, сам он не торопился одеваться, словно ждал, пока все по достоинству оценят его фигуру.
        - Племя рыбы доказало свою невиновность! - Миша сидел на камне, выжимая промокшие брюки. - Но в наше племя затесался чужой. Он изгоняется из семьи.
        - Но-но! Полегче! - с угрозой в голосе произнесла Катя.
        - Значит, это было условие игры - разрушить наше капище? - Санек подпустил в голос драматические нотки. - Взрослые договорчики?
        - Что ты несешь? - возмутилась Катя.
        - А мы тебе так верили, - трагично изогнулся Никитос.
        - Да идите вы, - прошептала Катя. - Я с вами вообще разговаривать не хочу! А будете так себя вести - игра закончится.
        - Очень глупая шутка, - произнес Дима. - И вообще - не втягивайте взрослых в свои разборки.
        - Почему же? - усмехнулся Миша. - Теперь нам всем все понятно.
        Он поднял рога и зашагал к своему капищу.
        Глава 7
        Третья ночь
        Костер весело трещал. Дым стлался по земле. Появились комары. В котелке вяло разваривалась каша. Принесенное печенье было давно съедено, а каша вышла слишком жидкая, ждали, когда выпарится вода. Но она, кажется, только прибывала. С радостным писком в варево валилась мошкара. Сидели молча, остервенело отмахивались от насекомых. По кругу передавали сырую воду. Котелок один, чай вскипятить было не в чем.
        - Ты что, и правда думаешь, что это Дима с девчонками? - тихо спросил Санек.
        Миша знал ответ на вопрос, но пока молчал.
        Капище было восстановлено. Миша сделал себе удобное кресло из валежника. Сверху укрепил рога. Смотрелся торжественно. Для важности расправлял плечи, но быстро забывался и тяжело сутулился. Всему племени были сделаны новые специальные бусы-обереги, на веревочках укрепились веточки разных пород деревьев. Ольха - защита от простуд, злая ель - от недобрых мыслей, сосна - для крепости физической, береза - для светлых мыслей, рябина - для связи с духами, веточки хвоща - чтобы предки были довольны. Хвощ постоянно ломался, поэтому его приходилось подновлять. Для этого около возвышения шамана была сложена охапка. Дрова тоже были здесь - согреваясь после купания, все старательно собирали валежник. Костер решено было поддерживать все время: чтобы сохранить силу пламени.
        - Взрослых вечером не было в лагере, - заложил руководителей Игорь.
        - Для отвода глаз это вполне мог сделать Шаев. - Никитос сидел, скорчившись, около огня. Жмурился, когда дым шел в его сторону. - Чтобы нас напугать. Мог кого-нибудь и из наших подговорить.
        Все посмотрели друг на друга и уставились на Санька.
        - Да идите вы! - подскочил он. - Я в озере купался! Видели? Поэтому не я!
        - И никто из наших! - с нажимом произнес Олег. - Зачем? Вот если бы ты хотел девчонкам насолить, что бы ты сделал?
        - Пошел бы и все у них поломал! - воскликнул Санек.
        - А у себя?
        - Что я - малахольный, что ли?
        - Вот именно. Это был продуманный ход. И сделать это мог только взрослый.
        - Катя? - торопливо уточнил Никитос.
        - Вместе с Шаевым.
        - А девчонки? - суетился Санек. Обвинения с него были сняты, чему он был несказанно рад.
        - Они не стали бы марать руки. Ветка слишком честна, она ломать ничего не будет. Алабай наивна, не пойдет. Соня болтушка. Остаются Ушастая и Колобок. Они и сделали.
        - Почему они?
        - Колобок хочет выделиться, а Ушастая - привлечь внимание Шаева.
        - Ты чего? - привстал на колени Санек. - Кому этот дурак нужен?
        - А кого тогда видели Санек с Володей? - тихо спросил Миша.
        - Не важно, кого они видели. Они могли видеть собственную тень. Им было все равно, кого пугаться. Да хоть шума ветра и скрипа сосны.
        - Как это не важно? Он вот тут ходил! Дышал еще так тяжело!
        Санек показал. По всему выходило, что на полянку выезжал паровоз. Миша вздрогнул. А что, если все встретились с тем же самым, но боятся признаться?
        - Надо за ними проследить! - торопился Олег. - Если это сделали девчонки, то повторят. Не могут же они на одном остановиться. А если там еще кто есть, то и его выследим.
        В разведку отправились Олег с Саньком, он рвался реабилитироваться.
        - Опять строят шалаш, - докладывал Олег.
        - Встали в круг, взялись за руки, хором повторяют всякую белиберду.
        - Собрали ягод. Черники целое лукошко!
        - Договариваются, что идут на обед. Оставляют Игната.
        - Хитро, - распахнул глаза Миша. - Очень хитро. Но у них все равно ничего не получится.
        - Давайте не будем уходить, - предложил Олег. - Мы с Володькой сбегаем в лагерь за едой. А вы тут пока посторожите.
        - Это глупо! - шипела Катя.
        Близко к капищу ее не подпускали, поэтому приходилось стоять у маяка. Никитос выстругал себе копье и держал Катю на расстоянии вытянутой руки.
        - Взрослые люди! Что за цирк вы устраиваете? Давайте рассуждать логически!
        На нее смотрели в молчании. А она на них - с ужасом. Мальчишки! Хорошо знакомые мальчишки вдруг стали неузнаваемыми, чужими. Ходили злые, постоянно ссорились и дрались. И совсем ее не слушались.
        - Хотя бы девочек по тропе пропустите! Что они там прыгают по камням и перелезают через поваленные деревья! Будьте джентльменами!
        Молчание.
        - И сами идите обедать!
        Она совершала много лишних движений - ходила туда-сюда, взмахивала руками, поправляла свои косицы. Но ей не верили.
        - У нас свое племя и свои законы! - возвестил со своего помоста Миша.
        - С ума сошли?! Какое племя? Хватит этих шуточек! Не путайте игру и жизнь. С игрой все понятно - играйте. Но не забывайте, что мы сюда приехали все вместе, что живем мы не в неолите, а в новейшее время. Что вы мальчики, в конце концов! Творческие личности! Поэты! Давайте уже как-то понимать, что есть жизнь и есть не-жизнь. Игорь! Ты-то меня понимаешь?
        Игорь молчал. Он только что прошел обряд очищения водой и теперь стучал зубами от холода.
        - Покинь нас, - сурово произнес Миша. - Ты сделала выбор.
        - Не смей! Не смей со мной так говорить! - разозлилась Катя. - Ты должен меня слушаться! Вы! Вы все должны!
        Катя сжала кулаки, сделала шаг вперед. Навстречу поднялось копье.
        - Ладно, - прошептала Катя, отступая. - Ладно. Не будем спорить. Дома поговорим. Придете в лагерь, там и поговорим. Когда все успокоятся.
        Уходила она странно. Могла повернуться и нормально идти, но она пятилась. Переводила яростный взгляд с одного на другого и пятилась.
        - Йохо! - радостно крикнул Санек. - Как мы ее! Никогда отсюда не уйдем!
        Из еды удалось отбить немногое. Хитрая Маша спрятала продукты в своей палатке, и когда мальчишки пришли, девчонки злыми криками отогнали лазутчиков. Удалось урвать колбасы и хлеба. Володя прихватил пачку чая. Неудавшуюся кашу выбросили, котелок вымыли. Над едой провели ритуал. Миша долго бормотал что-то, благодаря духов. Игорь ушел за валежником и пропал.
        - Не, я уже не останусь! - дожевывая бутерброд, крикнул Санек. - Пускай с бесом кто другой борется. Мишка! Он же твой! Встречай его сам.
        - Может, уйдем? - предложил Володя. - Чего упираться, если нас прогоняют? Место-то и правда нехорошее.
        - Нехорошее, - согласился Олег. - Но у любого нехорошего есть свои исполнители. Я думаю, девчонки специально нас злят. Убеждают, что бес есть. Что это он все делает. Попадется мне Ушастая, еще длиннее уши сделаю.
        Миша сидел, опершись о посох, закрыв глаза, молчал. Он не знал, как передать все то, что с ним происходило.
        - Надо следить за Шаевым и Катей. Шаев хочет доказать, что его версия верна и что здесь приносили в жертву людей. А те, кто в это не верит, враг, поэтому его надо отсюда прогнать. Как только мы сдадимся, он объявит, что этим доказана его теория. Зуб даю - так сделает.
        - Ну и плевать, пускай будет его теория, - добродушно предложил Володя.
        - И будешь ты весь оставшийся год, как Пушкин в лицее, стихи стоя кропать, и обсуждать их тоже будем стоя! - встрял Санек. - Я против! Мы сильнее экологов. Не дадим им наши стулья. Будем следить.
        - Я с них глаз не спущу, - заверил Никитос. - Лунные ночи хороши для написания поэм.
        Тучи ходят хмуро
        Над моей натурой.
        С камня смотрит бес,
        Убежит он в лес.
        Хо-хо!
        Он подпрыгнул от удовольствия, что все так складно получается.
        Закрапало. Потянули на головы капюшоны.
        Дождь, обещанный Катей утром, затянул на весь вечер. Устало шуршал по веткам елей, перебирал листьями липы. Вода вялыми струйками стекала по камням, мыла беса. Он не смывался.
        Миша сидел у выдолбленных картинок, смотрел на серое небо, на серую воду, на прижавший уши близкий островок. От дождя маяк облез и скособочился. Казалось, что сосны подпирают его, чтобы он не упал окончательно. Шумели девчонки. Сначала они прыгали и визжали, потом стали петь песни. Пару раз к камню выходил Дима. Поджимал тонкие губы, хмурился. Камешки на его футболке позвякивали. Когда он появлялся, Миша тер гальку в ладонях, с силой бросал на камень перед собой. Над получившимся рисунком проводил рукой, шептал, вздыхал. Пока он это делал, Дима уходил.
        - Наши в лагерь пошли.
        Аня улыбалась. Дождь ее не заливал. Она была подозрительно сухой. И как всегда довольной.
        - Вы как?
        Она жевала сушку. Миша сглотнул:
        - Знака ждем.
        - Круто! А мы ужинать. Подходите. - Она достала еще одну сушку. - И вот еще что: решили делить время на игровое и неигровое. Днем с десяти до десяти играем, а ночью с десяти до десяти - нет. И нельзя трогать игровые вещи в неигровое время. Это Лисья Лапа у костра будет говорить.
        - Шаев, что ли?
        - У нас у всех есть свои имена. Глаз Кукушки! Охо! - Она потрясла над головой сжатым кулаком.
        - Ну да, - качнул головой Миша. - Кто бы сомневался.
        Имена остальным придумались мгновенно - Заячьи Уши для Ушастой и Мышиная Спинка для Колобка. Ленка наверняка Северный Ветер, а тихая Дубина - Журчащий Ручеек. Или Каркающий Ворон. Тогда Кате очень подойдет имя Писк Суслика. Хотя суслики здесь, похоже, не водятся. Только бурундуки.
        - Что у вас там происходит?
        Аня словно ждала этого вопроса. С готовностью сбежала вниз.
        - Ничего особенного, - уселась она рядом. - Пару ритуалов придумали. Ленка на вас зла. Особенно на тебя.
        - Почему на меня? Может, на Санька?
        - Нет, Санек что? А ты нам клички придумал, ей не нравится. Поэтому у нас и появились свои имена. Еще будем за вами ночью следить.
        - Игры же ночью нет.
        - Как будто вы будете играть по правилам!
        - Смотрите, сами не облажайтесь!
        - У нас все продумано! Вы ведь оставляете своего фехтовальщика на ночь?
        Миша удивленно вздернул бровь. Они только-только решили, кто останется, а девчонки уже все знали.
        - Оставляете, оставляете! Мы тоже оставим.
        - Ушастую, что ли?
        - Не зовите ее так! Она обижается!
        - На жизнь пускай обижается. И на родителей, - проворчал Миша. Ему не нравилось, что девчонки знали так много.
        - Ничего! Вот как ночь наступит, вы по-другому заговорите.
        - Типа, она не боится? Скажу Олежке, чтобы он ее прирезал ночью.
        - Не получится! Неигровое время.
        - Это у вас. Мы живем по своим правилам! - Миша поднялся, постучал посохом по камню. Бес улыбался. - А что Шаев?
        - О! К нему не подходите! Он как раскаленная духовка. Обещал сегодня лекцию прочитать.
        - О чем он еще не рассказал?
        - О климатических изменениях в Карелии. О том, как сначала было тепло, как потом холодно и как снова стало тепло. Ну, когда ледник уходил. Дальше временно похолодало, и сейчас опять… того.
        - Эк-кологи, - тихо выругался Миша.
        - А завтра утром мы поедем брать пробы воды, делать замеры, экологический паспорт места составлять.
        Ане очень хотелось похвастаться, от нетерпения она даже пританцовывала на месте.
        - Предупредишь, когда будете это делать? Мы станем молиться своим духам, чтобы у вас все получилось.
        - Конечно! Пошли ужинать.
        Аня упрыгала по камням. Весело так, легко.
        Миша почувствовал, что от голода у него слегка подкашиваются ноги. Бес перед его глазами качнулся. Трещина почернела. Она звала к себе, тянула. Бес разноглазо посмотрел на Мишу и улыбнулся провалом рта. Миша выставил перед собой посох.
        «Хочу, чтобы ты провалился сквозь землю!»
        Земля дрогнула, хлестнула вода. Вынесла на камень две желтые сушки, и, подгоняемые волной, они провалились в трещину.
        Камень задрожал, посыпались мелкие осколки. Картинка беса разошлась, развалилась на части. Из широкого прогала дохнуло ледяным воздухом. Низкий горловой звук пронесся между деревьев.
        Миша попятился, неловко взмахнул руками, упал. Посох звонко запрыгал по камням и беззвучно ушел в Онегу. Плеснула волна. Вода перехлестнула камень и устремилась в пролом. Из темноты соткалась черная фигура. Она медленно вышла на камень, вокруг ее ног рождался водоворот.
        Миша крикнул, но в легких кончился воздух. Он открывал рот - звуки не вылетали. Паника заставила карабкаться наверх. Волна с шипением била о камни, настигала его, хлопала о подошвы. Он уцепился за куст, ткнулся лицом в мох. И тут же услышал шаги. Кто-то бежал по берегу и плакал. Миша хотел позвать, остановить. Поднял голову - Онега была спокойна, камень вернулся на свое место. У кромки воды лежал посох. Накрапывал дождик.
        Ни землетрясения, ни расколотых камней, еле слышно колыхалась волна.
        - Неправда! Неправда! Все не так.
        Сверху показалась Леночка. Словно ударившись о стену, она резко остановилась. Глянула на беса. Утерла кулаком глаза и совсем не изящно шмыгнула носом. Секунду она стояла, нависнув над древним изображением. Дыхание с шумом вырывалось из ее горла. Вдруг она прыгнула на картинку:
        - Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
        Леночка топталась по камню, с силой припечатывая подошвы.
        - Это все ерунда! Это все бред! Нет ничего! В него верили в неолит! Сейчас другие боги!
        Она плюнула на картинку. Бухнулась на колени напротив креста и стала шептать скороговоркой. За шумом ветра и плеском воды были слышны только короткие вскрики и громкие шлепки ладонями по камню, когда она, кланяясь, касалась лбом рисунка. Резко выпрямившись, погрозила кулаком горизонту и встала:
        - Не боюсь! Слышишь? Я тебя не боюсь!
        Миша отполз подальше. Разборки Ветки с богом он предпочитал пропустить.
        Племя выдры выдвинулось в лагерь первым. Они демонстративно обошли маяк стороной по тропинке. Их выдали красные дождевики и Алабай. Аня вышла из-за маяка, как всегда довольно улыбаясь.
        - Чего ваши так рано убрались? - Санек посмотрел на свои часы. - Только шесть.
        - У тебя теперь всегда шесть, - проворчал Никитос. - Мои на восьми остановились.
        - Хек! А мои вообще выключились.
        - Ты чего не ушла? - Олег обустраивал себе ночлег - собрал свежего лапника, натаскал валежника для костра.
        Аня загадочно хмыкнула:
        - А вы когда пойдете?
        - Пускай Шаев все свои лекции прочтет, тогда и пойдем. - Миша поправил сползшие с трона рога.
        - И правильно, и не ходите. Леночка беса видела. И теперь считает, что он появился из-за твоих рассказов. Если бы ты не придумывал свои страшилки, ничего бы не было. Дима с ней согласен.
        - С чем еще он согласен? - мрачно спросил Миша.
        - Что вас всех надо в лагере оставить. Что не умеете вы с мистикой обращаться.
        - А он умеет? - подпрыгнул Олег. - По нему выходит, что здесь обязательно надо кого-нибудь в жертву принести! Да мы вообще в ваш лагерь не пойдем!
        - Хочешь, я с тобой останусь? - Аня спрыгнула с камня, красный дождевик зашуршал, опадая.
        - Иди отсюда! - вместо Олега ответил Никитос. - Женщина на корабле - к несчастью. Нам Ушастой хватит.
        И не было рядом Кати с ее заветным: «Поручик!»
        - Я могу ее заменить. - Аня улыбалась, не слыша грубостей.
        Миша вспомнил жаркую молитву на берегу и поспешно стукнул посохом:
        - Не надо никого менять. Как решили, так и будет.
        И вот тут Аня перестала улыбаться. Без улыбки лицо ее сразу стало некрасивым. Она хотела сказать что-то еще, но в верхушках деревьев зашуршало, застонало, дождь пошел сильнее.
        - Если мы сейчас не пойдем, останемся без ужина, - напомнил Володя.
        На камнях неслышно показался Игорь. Он был мокрый с головы до ног. Широкополая панама на голове обвисла, с нее капало.
        - Я новые петроглифы нашел, - сообщил он. - По дороге к реке. Мыс Кладовец. Нет, не так… Нос Кладовец. Пошли покажу. Там как раз тетя Яна стоит. Она нас чай пить звала.
        Два раза приглашать не пришлось.
        Петроглифы под дождем были почти незаметны. Странно: они несколько дней ходили мимо, спускались на пляж, но Дима почему-то проводил их прочь, не рассказывая, что здесь тоже есть изображения. Омытая дождем скала была красивого красноватого цвета, лишайники темными пятнами выделялись на ее боках.
        После долгих дождей джип выглядел вымытым. Между сосен был натянут широкий тент. Под ним поместился костер и сколоченный стол с лавкой. Тетя Яна, как представил ее Игорь, оказалась невысокой худой женщиной. Она жестом фокусника выставляла на стол кружки и отмытые консервные банки. В углу лавки сидели два настороженных карапуза, до белизны выгоревшие и до черноты загоревшие. Испуг они демонстрировали недолго. Разглядев на шеях парней смешные бусы, они тут же оживились, доложили, что зовут их Костя и Глеб, что живут они здесь уже месяц, что мама у них крутой водитель, что «по тому самому мосту» она проехала легко. И еще раз проедет, если понадобится. Получив бусы, они сорвались с места, выясняя, у кого подарок круче, и больше парням за столом не мешали.
        Тетя Яна каждому выдала по куску белого хлеба, придвинула открытую банку сгущенки.
        Какое же это было наслаждение - снова сидеть на лавке, а не мучиться на тонком коврике! Удобно, когда чашка стоит перед тобой на столе, а не норовит каждую минуту опрокинуться на землю. Здорово было сидеть под тентом и слушать шорох дождя. Здорово звонко цокать ложкой по стенкам кружки и смотреть, как бесится в чашке крепко заваренный чай.
        - По ночам вам здесь не страшно? - спросил Миша. - Защитить-то вас некому.
        Он кивнул на сопящих в упорном противостоянии карапузов. Они делили лишние третьи бусы, каждый тянул их к себе. Веревка еще держалась, но готова была вот-вот сдаться.
        - Чего тут бояться? - Тетя Яна поправила платок на шее. - Я ни с кем не ссорюсь, вот меня никто и не трогает. Туристы мимо проходят. Очень редко кто, как ты, подходит и заводит разговор.
        - А как же бес?
        Странно она на Мишу посмотрела. Долгим холодным взглядом.
        - А что - бес?
        - У нас все перессорились на этом месте, передрались, - прошептал Миша.
        - Я слышала, вы там шумели, - осторожно согласилась тетя Яна и снова на него посмотрела. Глаза у нее были серые. И очень внимательные.
        - А здесь как?
        Как раз в это время Глеб с Костей порвали бусы, зашумели, деля рассыпавшиеся кусочки.
        - А здесь тихо. Мы здесь просто отдыхаем. Приехали на время. Я ни с кем не спорю, не завожу свои порядки. Идет дождь - прячусь, выходит солнце - сижу на берегу. Вы сюда пришли с чем-то своим, вот вам и кажется, что против вас тут кто-то выступает.
        - Ничего такого! Все как у всех! - буркнул Санек.
        - Ой ли?
        - Да чего тут может казаться, когда беса видели! - возмутился Никитос.
        - А вы уверены, что беса?
        Возражать было нечего. Как его определись - бес это или нет. Подойти и спросить имя?
        - Хек! Что ты с женщиной споришь? - через стол усмехнулся Володя. - Живут люди и живут.
        Миша потянул на голову капюшон. С женщиной спорить - да, нехорошо. А бес ли был тот, кого они видели, - это интересно.
        Над Онегой темнело. Тучи собирались в крепкий кулак, обещая бурю. Парни нехотя покидали лагерь. Миша проводил лодку и вместе с Олегом вернулся к капищу.
        Он шел, чувствуя неприятный осадок. Можно, можно было все свалить на девчонок, сказать, что это их происки. Что из-за их претензий все и началось. Что если бы не их вопли, не их проклятья… Но и мальчишки тоже хороши - ссорятся постоянно. Как это прекратить? Прыгнуть в разлом? Туда палец только и пролезет. Неужели и правда нужна жертва, чтобы все это закончилось? И эта жертва - он? А вот это уже было по-настоящему страшно, поэтому Миша вышагивал по капищу, придумывая и не находя способов спастись. Может, и правда сбежать, как советует бес?
        «Бежать», - стукнулось в голове.
        Но он не хотел показаться трусом. Он справится. Он ничего не боится. Недаром пишет про смелых всадников и жестоких правителей, недаром в его рассказах свистят стрелы и кричат умирающие.
        - Бежать!
        И он побежал.
        Широкий песчаный берег, где разбит лагерь, был тих и безлюден. Никитос следил за Катей. После очередной лекции Шаева она отправилась по пляжу к ближайшему мысу. Плеснулись весла. Никитос бросился к реке как раз вовремя, чтобы заметить, как от берега отходит лодка. Она вышла в раструб Черной и по озеру повернула налево. В лагере девчонок было тихо. Одинокая Леночка сидела около потухшего костра. У ее ног лежала Шкода. Ее накормили картошкой с тушенкой, и она благосклонно грелась около людей.
        За деревьями набухала краснота. Словно маленькое солнце закатывалось в сосны.
        - Это маяк? - спросил Никитос.
        - Не знаю, - резко отозвалась Леночка. - Я теперь уже ничего не знаю. И вообще, я вас всех ненавижу!
        Она пошла к своей экологичной зеленой палатке и так дернула полог, что легкая конструкция подпрыгнула.
        Плеск весел затих, закрапал дождик. Никитос забрался под тент, уселся на рюкзаках. Если немного подождать, то можно все выяснить.
        Он долго крепился, сжимал голову руками, зажмуривался, а потом распахивал глаза до боли, до рези. Но он дождался. И это был не плеск весел. Это были шаги. Поющие пески выдали идущих. А еще были голоса. Смеющийся Катин и бухтящий Шаева. Судя по звуку, они поцеловались. Никитос подался вперед, закопался в рюкзаках, почти вылез из-под тента, но вовремя повалился обратно.
        - Дурак, - простонал он. - Вот дурак. Нет, ну круглый дурак.
        Он долго искал язычок молнии в палатке, выправлял забившуюся ткань. Думал, не уснет. Но в сон провалился мгновенно. Разом. И был этот сон черен, без картинок.
        Утром просыпаться не хотелось. Всю ночь шел дождь, похолодало, настроение испортилось. Огонь в мокрых ветках не занимался. Тяжелый густой дым стлался над землей, клоками завис около берега.
        Вместе с погодой испортилось и озеро - оно разошлось множеством волн, шипело, ругалось.
        Выходили из палаток сонные и хмурые. Кашу не варили. Дорезали последнюю колбасу. Брошенный около костра с вечера хлеб размяк.
        - Дима! Скажи! - попросила Катя и глянула на руководителя экокружка с нежностью.
        - Значит, так. - Дима довольно потер руки. - Игру сворачиваем. Хватит этой чертовщины. Оставшиеся дни ходим по другим мысам, смотрим петроглифы. Нельзя же сидеть все время на одном месте! Да и работать надо.
        - Мы не оставим своего капища, - поднялся Никитос.
        У него было много что сказать. Но тут зеленая палатка дрогнула, и из нее показалась Ушастая. Ни на кого не глядя, она села перед входом на коврик и принялась старательно расчесывать волосы, заправлять их за уши, заколками щелкать.
        - Игорь! - тихо позвал Никитос.
        Теперь уже все мальчишки смотрели на Машу. Она же все чесала и чесала свои патлы, дула в зубцы расчески и снова чесала.
        - Вам же лучше закончить сейчас. - Леночка медленно размешивала чай в кружке. Вертелись в водовороте чаинки.
        - А то что?
        - А то хуже будет.
        Все замолчали. То говорили-говорили, а то вдруг хорошо стал слышен шум озера, плеск волн.
        - А чего это она тут делает? - среди всеобщей тишины спросил Санек.
        - Я больше не играю.
        И те, кто еще не понял, что произошло, вспомнили - Машу оставляли на Бесовом Носу.
        - Не пойду я туда! - орала Маша, когда ей задавали вопросы. - Там страшно! Там жутко страшно. Там парни знаете что вытворяют?
        - Стоять! - надрывалась Катя.
        Но мальчишки уже бежали к лодке. Хозяйственный Володя шуршал пакетами с колбасой и печеньем. С тяжелым задыхающимся лаем за ними скакал Макс. Он первым запрыгнул в ржавую посудину, недовольно гавкнул в сторону другого берега.
        - Гони его отсюда, гони! - орал Санек, которому Макс не давал сесть. - Зачем нам собака? Самим есть нечего!
        - Он потом сам вернется.
        Пиратский капитан Антон, хозяин шхуны «Черная жемчужина», неожиданно оказался рядом. Три дня его не было видно, и тут…
        - Как отдыхается?
        С хитрым прищуром Антон смотрел на рассаживающихся в лодке ребят.
        - Отдохнешь тут, как же, - ворчал Санек, которому все-таки пришлось делить место с Максом.
        - У вас что-то происходит?
        - Ничего у нас не происходит! - грубо ответил Никитос. - Играем мы!
        - Будет шторм. Глядите, чтобы вас не смыло.
        Володя оттолкнул лодку от берега.
        - Да? - крикнул вдогонку Санек. - А беса, значит, уже никто не боится?
        Что-то такое появилось в лице Антона… Он как будто был доволен:
        - Зачем его бояться? Он тут главный защитник.
        - Почему защитник?
        Залаял алабай.
        - От бесихи защищает. Макса не упустите!
        Течением лодку потянуло к озеру. По Онеге гуляли хорошие волны.
        Мимо стоянки с джипом прошли молча - в лагере опять никого не было видно. Ветер сдул людей. Это добавило тревоги во взгляды и слова. Голубые таблички с названиями мысов смотрели в спины с нехорошим прищуром.
        Последние метры преодолевали бегом. Макс беззвучно исчез за кустами.
        На капище было пусто. Олег пропал. Пропал идол. Исчезли тряпочки с дерева. Вилки вновь были разбросаны. Разворошенный лапник, и в нем никого.
        - Мишка! - звал Володя.
        - Ничего себе. - Санек тревожно озирался. - Вот это да…
        - Девчонки, заразы! - Никитос побежал вокруг маяка. - Игровое время, игровое время… Все эта Ушастая! - Залаял Макс. - О-па!
        Сумки и пакеты посыпались на землю. К капищу племени выдры бежали с пустыми руками. Толкали друг друга, пытаясь опередить и в то же время боясь увидеть что-то совсем уже невозможное.
        Камни загородки были раскиданы по площадке, шалаш накренился. Из-под травы торчали ноги Олега. Рядом стоял Макс и, вынимая душу, скулил.
        - Теперь мы вовек не отмоемся, - прошептал Володя.
        Игорь осторожно, очень осторожно приблизился, медленно-медленно присел на корточки, коснулся торчащей ноги. Рука дрожала.
        Шалаш подпрыгнул. Олег несколько раз брыкнул, заворочался. Макс зашелся в лае.
        - Слава богу, жив, - прошептал Игорь.
        - А? Чего?
        Олег выбирался из-под сена, разваливая шалаш и еще больше в него закапываясь. Макс кинулся помогать.
        - Ты что здесь делаешь? - строго спросил Никитос. - И почему ушла Ушастая?
        Олег выглядел неважно. Круглое курносое лицо было бледно и исцарапано. Волосы топорщились. Макс опрокинул Олега на траву, радостно залаял.
        - Ничего, - быстро-быстро заговорил Олег, отодвигаясь от пса. - Ничего. Ничего. Тут просто удобней. И от воды подальше.
        - А что вода? - спросил Володя.
        - Так ведь дует.
        - Я же говорила! Это они! - завизжала с пригорка Леночка. Макс бесшумной тенью скользнул наверх. Леночка испуганно ахнула.
        - Что произошло с Ушастой? - тряс Олега Никитос.
        - Так она сбежала. - Олег говорил тихо, болезненно щурясь на дневной свет. - Как стало темно, сначала ко мне пришла, а потом испугалась чего-то и домой захотела. Я ее до берега проводил, на лодку посадил. А что, лодка не на вашем берегу была?
        - Ты здесь как оказался? Почему от нашего капища ушел? - допытывался Никитос.
        - А что там такое?
        Олег озадаченно тер лоб, лохматил волосы, с удивлением оглядывался.
        - Вот! И не говорите больше, что это духи! - орала Леночка, перекрикивая лай Макса.
        - А ну! Заткнись! Дура! - Санек побежал наверх. Взвизгнув, Леночка скрылась за деревьями. Зашуршали, осыпаясь, камешки. Санек взобрался на холм, поскользнулся, на коленях проехался вниз.
        Аня коснулась камня загородки, заулыбалась, засопела. Она опять была подозрительно довольная. Словно ее конфетами перекормили. А сверху еще варенья добавили. И главное ведь - не боялась ничего! Смотрела на всех открыто. Ждала, что и ей тоже улыбнутся.
        - Чего там Ушастая наплела? - спросил Никитос, отводя взгляд. Не улыбаться же ей в ответ, в самом деле!
        - Что ваш фехтовальщик стал все крушить, - радостно сообщила Аня. - Машка испугалась и убежала.
        - Что она врет! - рванул за обидчицей Олег, но его перехватил Володя. - Где она? А! Нету! Боится? А кто ее до берега провожал? Ушастая! Покажись!
        - Если она чего испугалась, могла и сама до реки добежать. - Володя плечом оттер Олега от Алабая. - А вот лодку ей с нашего берега кто перегонял? Или она вплавь перебиралась?
        - Так это я ей лодку пригнал! - надрывался Олег
        - Заячьи Уши осталась в лагере! Вы на нее не сможете наговорить! Она все рассказала! - Леночка стояла на насыпи, чувствуя себя победителем. У ее ног вертелся Макс.
        - У! Кикимора! - потряс кулаком Санек и похромал к остальным. - Ведьма! Опять из-за тебя упал.
        - Да идите вы! - крикнул Олег, пытаясь обойти крупного Володю. - Обманщицы!
        Но на Леночку это не действовало. Она игриво помахала им пальчиками.
        - А ты где был? - накинулся Олег на Мишу. - Я тебя звал-звал…
        Миша появился среди парней незаметно, молча встал в сторонке. Натянул капюшон на нос, сунул руку в карман, в другой зажал посох. Где он был? Где? Он? Был? Миша помнил нечетко. Как будто что-то увело. Всю ночь он провел на берегу Черной. Сидел на камне, слушал волну, смотрел на свернувшуюся под кустом змею. Змея смотрела на него.
        - Бес тут ходил, - тихо произнес он. - Это его работа. Он меня вчера увел.
        Мальчишки гуськом потянулись к себе. Санек хромал. Миша шел, постоянно оглядываясь. Но в спину им ничего не бросили. Хотя могли. С них бы сталось.
        Небо затянули облака, ветер нес дождь. Настроение у всех было пасмурное.
        Никитос пнул устоявший заборчик капища и резко повернулся к Олегу:
        - Что произошло?
        - Не знаю! Я как вернулся после Ушастой, пошел к девчонкам спать. Все!
        - А я говорил, говорил! - радовался Санек. - Оно само все. А еще дышит.
        - Само ничего не бывает.
        - Не само. Дух это, - произнес Миша. - Он здесь. Ему не нравится, что мы сюда пришли. Он нас гонит. И проклятье. Ну, то, что Ленка нажелала, - оно действует. Не зря все время капище разваливают. Они пытаются подобраться к нам и не могут. Обереги действуют, рябина там, сосна, дуб.
        - Сам ты дуб! - припечатал Никитос. - Игорь! Ты хоть скажи!
        - Ушел твой Игорь печенег бить, - отозвался Володя.
        - Ну вот так всегда! - разозлился Никитос: - Игорь-князь, выйди вон, надоел твой перезвон.
        Каркнула ворона. Ей стихи тоже не понравились.
        - Да идите вы! - не выдержал молчаливого неодобрения Никитос. - Дух, дух! Прямо он так сюда пришел и давай своими руками все расшвыривать? Он же на камне нарисован. Он не может ходить.
        - Может, - остановил его Миша. - Это некая сила. Она все может.
        - Вот и я говорю! - встрял Санек. - Словно кто-то чужой пришел и все разбросал. Реально, все летало.
        Парни в молчании смотрели на Санька. Первые секунды он пыжился от гордости, потом сдулся. Нехорошие это были взгляды.
        Топот предупредил о гостях.
        - Эй! - Аня тяжело дышала. - Вы тут как? Обряд проводите? Ленка подговаривает наших идти вас бить. Скоро они сюда придут. Маша плачет и говорит, что все это сделал ваш фехтовальщик. Что она в этом уверена.
        - Мозги ей прочистить надо, - проворчал Олег и стал лениво себя отряхивать.
        - О своих не забудь! - Аня попятилась. - Короче, игровое время началось.
        - Вы же собирались замеры брать. Паспорта писать, - крикнул ей Миша.
        - Это потом, - крикнула Аня. - Победим вас и пойдем делать замеры. Ленка говорит, что правда за теми, кто сильнее.
        Она исчезла как-то мгновенно. То стояла, нервно переступая с ноги на ногу, а то ее уже и нет.
        Макс ленивой походкой вышел из маяка, отряхнулся и обвалился на камни. Тяжело задышал, высунув язык.
        - Чего это? - неуверенно пробормотал Володя. - Мы сами кого хочешь побьем.
        Неубедительно он это сказал. Никто не поверил.
        - Я в лагерь сбегаю. - Олег дерганно поправлял на себе куртку, вытряхивал из головы травинки. - Туда и обратно. Ага? Быстренько. Надо кое-что… Потом лодку верну. Если что - крикните.
        Он уходил. Отряхивал себя и шагал прочь.
        - Подожди! - позвал его Миша. Олег вздрогнул. Замер. Но не повернулся. - Что произошло?
        - Ничего! Ничего!
        Олег скрылся за деревьями.
        - Как ныне взбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам… - пробормотал Никитос.
        - Хек! Неприятелей много - то половцы, то хазары.
        - Сейчас протосаамы подойдут, - прошептал Миша, глядя в сторону капища племени выдры.
        - Оно знаете как страшно дышало, - тоже перешел на шепот Санек. - Стоит. Смотрит. И ничего не делает. Ты туда-сюда - не помогает. Оно все равно рядом. С Олежкой то же самое было.
        - Врешь ты все, - поморщился Никитос. - Чего здесь бояться? Ветер подул, ты и испугался. Ветка хрустнула. Птица какая пролетела. Вы все выдумываете! Какие бесы? Вы либо играете, либо…
        - Уже как-то не до игры, - пробурчал Миша. - Народ разбегается, как от настоящего страха. Ты же не будешь так просто прятаться?
        - Хорошо, Олег испугался. Олег спрятался. Но почему там? Он что, другого места найти не мог?
        - А что, если дух в Олега вселился? - жалобно спросил Санек. - И он теперь ничего не помнит.
        - Много духов вселилось в Вовку?
        - Хек! - отозвался Володя. - А я чего? Я ничего! Я спал. Ну, потом спал. А до этого - да, очень страшно было.
        За маяком зашумели.
        - Чего это они там? - сжался Санек.
        - Шаманят.
        Стали слышны ритмичные прыжки по камню и одновременные вскрики. Залаял Макс.
        - А на что они шаманят? - прошептал Санек.
        - Чтоб у тебя икота открылась, - раздраженно буркнул Никитос. - И почесун по пятницам случался.
        - Может, они какой боевой дух призывают? - Миша нервно стучал своим посохом по камню.
        - А не пойти ли нам домой? - предложил Володя. - Ну их. Если им так хочется тут убиться, пускай убьются. Женщинам вообще не надо мешать. И спорить с ними тоже не стоит. Лучше уж пусть сделают как хотят, чем объяснять им, что этого не надо делать.
        - Поздно, - тихо произнес Никитос.
        К границе капища выдвинулась армия. У всех девчонок в руках были палки. Соня набрала в футболку шишек. Аня двумя руками держала короткие палочки. Такой если в глаз…
        - Это чего? Война? - встрепенулся Санек. - Может, еще не поздно все закончить? Не будем же мы драться с девчонками! Это же наши! Чего с ними драться?
        - Какие же они наши, если они экологи! - шепотом заметил Никитос.
        Из подлеска вывернулась Катя. Она была по колено мокрая, словно переходила речку вброд, поэтому и задержалась.
        - Уходите! - замахала она руками. - Немедленно! Я же говорила: не надо сюда приходить. Что за мальчишки! Почему вы не слушаетесь? В следующий раз никого в поездку не возьму!
        Макс беззвучно метнулся меж идущими и прыгнул на Катю. Не ожидавшая такого нападения, руководительница литкружка повалилась в кусты.
        - Заберите! Заберите его! - завизжала она. Никто на этот крик не шевельнулся.
        Макс тут же потерял к ней интерес и с лаем помчался к выстроившимся бойцам.
        - И только попробуйте нас в чем-то обвинить! - вышла вперед Леночка. Она мрачно сдвигала белесые бровки. Охряные полосы шамана на ее лице недобро горели.
        - Да мы вроде… - начал Володя.
        - Миша! Миша! - вскочил Санек. - Ответь!
        - Бей их!
        Никто не успел толком ничего сказать, как полетели шишки. Девчонки с визгом кинулись в бой. Плетеный заборчик снесли. Пригибаясь, Санек ринулся к маяку, его сбили, он покатился по камням. Володя свернулся калачиком, прикрыл голову и только вздрагивал, когда в него попадали палки.
        - А ну! - распахнул руки Миша. Он пошел, переваливаясь с ноги на ногу, на нападавших, как огромный медведь. Захватывал бежавших девчонок в объятия, отталкивая за границы капища.
        - Разойдись! - орал Никитос, размахивая над головой посохом шамана. - Не подходи! Зашибу!
        К нему и не подходили.
        - Дима! - кричала Катя. - Прекрати! Дима! Вы что творите?
        - Нужно очистить эту землю! - Леночка воздела руки и медленно опустила их, словно набросила на место боя невидимый покров.
        - Шаев! У тебя совсем голова поехала?! Уведи их!
        - Не мешай! - Дима стоял в стороне, сложив руки на груди. Пронзительным взглядом смотрел на дерущихся.
        Катя споткнулась. Он успел на нее только посмотреть, а она уже растянулась на земле, растрепав косички. Между сражающимися носился Макс.
        Над полем битвы раздалось протяжное:
        - Ууууу!
        А потом заверещало на тонкой ноте:
        - Йййййй!
        Затрещали кусты, закачались вековые сосны. Зарычало, засопело.
        - Медведь! - пронеслось над поляной. - Мы разбудили медведя!
        Поднялся неимоверный гвалт и крик. Девчонки кинулись врассыпную.
        Из-за кустов шел кто-то огромный. Дрожали ветки. Трещали сучья. Сыпались листья. Сосновый ствол пронзительно скрипнул.
        - Мама!
        Санек выскочил из маяка и понесся вниз, к воде. Подальше от идущего нечто.
        - Тикайте! - орал он. - Загрызет!
        Володя хотел бежать, но под ноги ему попал пакет с продуктами, и он свалился на землю. Миша сидел, рассеянно глядя по сторонам. Никитоса не было.
        - А-а-а-а! - раздалось от берега.
        Девчонки с визгом скрылись за маяком. Оттуда слышались возбужденные голоса.
        - Уходите! Уходите! - махала из укрытия Соня.
        За деревьями заходился в лае Макс.
        - Он его сейчас съест, - громко всхлипнула Аня.
        Макс с визгом вылетел из густого подлеска, а следом за ним вышел Игорь. Под мышкой он нес череп.
        - Уходи! Уходи! - высунулась из травы Катя. - Там медведь!
        - Два медведя, - радостно сообщил Игорь. А потом подумал и добавил: - А еще бес! Это он вас разогнал. Потому что на его земле драться нельзя! Тем более женщинам.
        - А-а-а-а-а! - донеслось от озера.
        Заранее готовые к чему-то плохому, ребята переглянулись, но с места не сдвинулись.
        Топот. Шуршание кустов. Запыхавшийся Никитос:
        - Сашка утонул!
        Мимо пронесся Макс.
        Глава 8
        Река мечей и кинжалов
        Миша стоял у костра. Маяк нависал. В черноте провала пустого пуза свистел ветер. Елки скреблись о крашеные бока, тянулись к макушке. Небо заперлось на ключ тучами, грохотало замками-громами. Солнце укатило в серую хмарь, как в темный карман. Как в яму.
        Костер трещал и немилосердно дымил. Санек кашлял, отворачиваясь. Нанизанная на палку футболка тонула в клубах дыма. На кустах висели штаны и куртка. С них капало. Пустыми глазницами смотрел на все это большой лошадиный череп, понимающе молчал. Установленные за ним рога косили.
        В небе черной точкой летал кто-то хищный. У берега рыдали чайки. Ветер свистел голой макушкой маяка.
        Хрипло закаркал ворон. Чвикнула пичуга. Заморосило.
        Миша упорно смотрел в небо. Хмарь. Хищник пропал.
        По камням запрыгала невесть откуда прилетевшая шишка, ткнулась о ботинок Игоря. Тот не шевельнулся:
        - Глупо это все. И жрать охота.
        Никитос почесал пузо и тоже посмотрел на небо. Они теперь постоянно задирали головы. В какой-то момент стало понятно: зависят от погоды. От ветра, от дождя, от неба. Зависимость раздражала.
        От нетерпения Никитос пару раз уронил сотовый:
        - Зараза! И снова три показывает!
        - Вчера или сегодня?
        - Послезавтра, блин, шутник! Пока смотрю - цифры меняются. Перестаю смотреть - обратно к трем возвращается. Медленно так откручивает. А еще компас…
        - У тебя есть компас, негораздок?
        - Надо же знать, куда идти, чтобы от вас подальше! И прекрати меня так называть!
        - Ходил один такой охотник, - хекнул Володя. Народ зашевелился. - Все один и один. И вот как-то не смог выйти из леса. Нашли его по весне обглоданным. Костлявая рука сжимала компас.
        Никитос вскочил, сел, взлохматил волосы.
        - Хорошо! - воскликнул он. - Есть здесь бес! Но тогда какого нам под него подставляться? Мы что - герои? Герои всегда за что-то боролись. А мы за что? Девчонкам насолить? Да пошли они!
        Размахивая руками, он зашагал по тропе к реке. Мимо молчащего Игоря. Мимо разбитого капища.
        - Стихоплет! - крикнул Санек, привставая на руках. - Трепло! Никитос - передоз! Никитка - кибитка!
        - Заткнись, ты! - Никитос в два прыжка вернулся. За куртку рванул Санька с земли. - Ты, неудачник! Молчал бы, пока на тебя сосна не упала! Все вы тут… никчемные. Вас давно надо было утопить. Непонятно, куда бес смотрит. Хорошего шторма не хватает. Чтобы смыло здесь все к черту!
        - К бесу, - поправил Миша.
        - Да хоть к дьяволу! Надоели!
        Голова Санька моталась от толчков.
        Миша все делал очень медленно. Поднялся, размял правое плечо, похлопал себя по карманам толстовки.
        - Ты чего? - заметил его движения Володя.
        - Ненавижу я вас всех, - шипел Никитос. - И не пяльте на меня свои рыбьи глаза. Особенно ты, Астраханцев. Это же ты во всем виноват.
        Миша замахнулся коротко, почти незаметно. От удара Никитос повалился на землю.
        - Прекратите, - устало напомнила о себе Катя. Она сидела около костра, опустив голову. Ей все чертовски надоело. И даже не так, не чертовски, а бесовски.
        Шоркая ботинками по камню, Никитос отползал. Порывался встать, нога оскальзывалась.
        - Сиди! - приказал Миша.
        - Командир нашелся! - не унимался Никитос. - Тоже мне - шаман! Да ты такой же дубина, как и остальные! С самого начала таким был! Говорили же! Брать тебя нельзя! Из Игоря получился бы шаман лучше. А теперь из-за тебя мы все здесь умрем!
        - Нормальный он шаман, - вяло отозвался Санек. - И чего это ты помирать собрался? Сейчас соберемся и пойдем. Как только с Носа уйдем, все закончится. Живет же здесь тетя Яна. И ни с кем не спорит. Не надо было девчонок трогать, все бы обошлось.
        Его не слушали. Он подвернул ногу и вопрос, кто и куда пойдет, решать не мог.
        - Хромоног был осьминог - потерял он восемь ног! - в отчаянии выкрикнул Никитос.
        - Хек! - добродушно басил Володя. - А чего получается? Санька постоянно роняют. Меня вон слегка побили. Олег с чего-то в лагерь утек. Никитос со своими стихами. Игорь постоянно где-то пропадает. А чего с тобой, Миш, ничего не случается? Может, Никитка прав? А! Астраханцев?
        - Эй-эй! - напомнила о себе Катя. - Вы мне тут суд Линча[8 - Убийство человека, подозреваемого в преступлении, без суда и следствия. С человеком расправляется толпа.] не устраивайте! И правда, собирайтесь домой. Хватит, наигрались.
        - Действительно! - Заслушавшись, Санек опустил футболку в костер. - Я страху натерпелся, Вовка вон не спал всю ночь. Олег ушел с перепугу. И только с тобой - ничего. Говоришь, что бес уводит. Но это ведь только слова.
        - С ума сошел? - Катя натянула полы куртки, словно из-за шиворота у нее кто-то хотел вылезти. - Никаких жертв. Хватит игр. Утомились здесь все… - Она глянула на небо, по нему ползли тучи. Бесконечные. Где солнце - не понять. - Надо посидеть в лагере, отдохнуть. В себя прийти. Игорь! Ты меня слышишь?
        Она встревоженно оглянулась, но Игорь был на месте. Встретив Катин взгляд, помахал ей черепом.
        - Забавно, - прошептал Миша.
        - Они правы, - прошелестели листья.
        Ему показалось, что по тропинке неспешно идет здоровая псина. Макс. Ветер рванул с новой силой, стирая алабая, оставляя после себя Аню. Но это было совсем неинтересно. Ему последнее время многое казалось. Странное это было место.
        «Раньше бесцельных убийств не было. Убивали только тех, на кого указывали духи», - как эхо прозвучали Анины слова.
        - Ты виноват! - выкрикнул Санек.
        - Конечно ты! - поддакнул Никитос.
        - Жертвы хотите? - Миша глянул из-под капюшона.
        Он не боялся умереть. Он вообще ничего не боялся. Страшно было другое - то, что все против него.
        - Если мы играем, то давайте доигрывать. - Санек говорил за всех. - Чего мы отсюда побежим? Глупо это. И если для продолжения игры нужна жертва, то, мне кажется, она нам уже указана свыше. Смотрите! Нас здесь не убивают, только пугают. Если бы я должен был утонуть, я бы уже сто раз это сделал.
        Миша повертел посох в руках, поковырял землю, выколупливая ее до камня.
        - Может, еще какой ритуал придумать? - предложил Володя. - А те, что громко орут, те сами виноваты.
        - Ага! - довольно поддакнул Никитос. - Недаром Саньку все время ноги выворачивает.
        - Да что я? Что? - воскликнул Санек.
        - А вот то! Борзый слишком стал!
        - Это ты борзый! - Санек отпрыгнул на одной ноге, взмахивая перед противником палкой с обгорелой футболкой.
        - Что ты сказал? - Никитос пошел на Санька. - Повтори!
        - Отвали! - Санек сдернул с куста мокрые штаны, стал их неловко натягивать. - Своими глупыми стишатами уже всех достал! Тупая бездарность! Слышать тебя невозможно. А вы все, не хотите играть - не надо! Сидите тут, пока камни под вами не разойдутся.
        - Говори, говори! - Никитос приближался. Холодная улыбка делала его лицо страшным. - На смерть ты себе уже наговорил. А то - жертву ему подавай! Сейчас получишь!
        Санек взял куртку, но надеть не успел. Никитос сшиб его с ног. Они покатились по земле, мутузя друг друга. И как-то сразу стали оба чумазые, неразличимые. Взлетали руки, брыкались ноги. Слышалось натужное сопение, с присвистом, с повизгиванием.
        - Растащите их! - заорала Катя.
        Миша получил удар по ноге и с криком отступил.
        - Ну, чего вы, чего? - ходил вокруг них Володя.
        - Сволочь! Сволочь! Сволочь!
        Кто кого схватил за волосы и стал бить головой о землю - не разобрать.
        - Змея! - взметнулся крик.
        - Остановитесь! - Катя почувствовала, как ноги сами собой подгибаются, опуская ее на землю.
        На ужа змеюка не тянула. Не было у твари желтых пятен. Серо-бежевая, с еле заметным рисунком на голове, она покачивалась, равнодушно глядя на дерущихся.
        - Чур меня, чур! - зашептал Санек, отползая.
        - Не шевелись!
        Змея метнулась.
        - Ай!
        Затрещав, костер наклонился, съехал, убавив жар.
        - Больно! Больно! - вопил Никитос.
        Он лежал на спине, сильно выгнувшись, стучал ногами.
        - Не двигайся! - подлетел Миша.
        - Перетянуть надо! - советовал Володя.
        Санек пятился к кустам. Игорь бил камнем по дохлой змее и не мог остановиться. Никитос приподнялся, испуганно глядя на свою руку. Место укуса краснело. Даже как будто приобретало нехорошую синеву.
        - Больно! А!
        - Сделайте что-нибудь, - суетилась Катя.
        - Не двигайся, - шептал Миша, как будто от громкого звука что-то могло произойти - в горах сойдет лавина или начнется цунами в Японском море. - Чем меньше движений, тем медленнее яд будет по телу распространяться. Сиди, сиди… - Он потянул из брюк ремень. - Сейчас мы это…
        - Нет, нет! - извивался Никитос. Лоб его покрыл пот, губы дрожали. Глаза налились кровью. - Это все, да? Все?
        - Прекрати! Никакое не «все»! - лезла под руки, всем мешая, Катя.
        - Его бы домой, к врачу. - Володя перехватил выше места укуса ремнем и осторожно затянул. - Надо позвать Антона с лодкой. И яд отсосать. Нож нужен.
        - Ты чего, не понял? - бился Никитос. - Он нас здесь всех убьет.
        - Кто? Антон?
        - Бес.
        Никитос засмеялся. Нервно, с нехорошим булькающим звуком. Откинулся на спину, затих.
        - Антон! - орала Катя. - Позовите Антона! Дима! Дима!
        - Хорошая шутка, - бормотал Санек. - Хорошая. Говорили - жертва. Вот, жертва, - он ткнул в сторону Никитоса. - Мы можем уходить.
        - Трус! - крикнул Никитос. - Трус и предатель.
        - Зато живой останусь! - Санька не смущали такие слова. - Кто со мной?
        - Правильно! - все кивала и кивала Катя, не в силах остановиться. - Иди в лагерь, зови Антона. Девчонки-то что, ушли уже?
        - С чего вы взяли, что мы должны умереть? - Игорь нажимал на руку Никитоса, словно так мог выдавить яд. - Это же не край света. Кругом люди. Тетя Яна вон рядом. Донесем до нее. Там джип. В Каршеве должен быть врач.
        - Да! Нужен врач, - суетилась Катя. - Несите его. Ну, что вы стоите?
        Санек с Володей глянули друг на друга.
        - А потом в лагерь, - махнул рукой Санек. Он присел рядом с Никитосом. - Давай, Вовк, донесем и домой.
        - Тринадцать негритят решили пообедать… - прошептал Никитос. - Теперь уже двенадцать. - Глаза его закатились.
        - Поэты не умирают! - нервно шептал Санек. - Поэты уходят в вечность! А? Никит!
        - Идите уже! - прошипел Игорь.
        Катя наклонилась, подхватила Никитоса под голову.
        - Как же глупо! Глупо! - прошептал Никитос, не открывая глаз. - Что за хрень? С чего вдруг? Мы просто поехали в поход. Это какой-то бред!
        - Потерпи, - зашептала Катя. - Сейчас все пройдет.
        - Я все понял! Понял! - Никитос приподнялся. После обморока выглядел он вполне бодро, словно и не кусал его никто. - Ему правда нужна жертва! Конкретная жертва. Санек не подошел - иначе он давно бы себе шею свернул. Я тоже. Ему нужен Астраханцев. Это и девчонки говорили. Убей человека - и вернешься.
        - Прекрати! - Катя попыталась успокоить бьющегося на камнях Никитоса. - Чего ты несешь?
        - Да! Это так!
        - Мишка тут при чем?
        - С самого начала! Все было решено с самого начала. Он и говорил! Он и делал! А потом девчонки пришли и сказали - и я все понял.
        - Раз, два, - скомандовал Володя, и Санек с Катей одновременно встали, перехватили удобней. Пошли.
        Миша отбросил от себя палку и вдруг засмеялся.
        - Ты чего? - осторожно спросил Игорь.
        Миша как будто впервые увидел его:
        - Ты чего не ушел?
        - Чего ты смеешься?
        - Он прогнал их! Прогнал! - Миша снова засмеялся. - Беги за ними! Он специально сделал так, чтобы здесь никого не было.
        - Тогда и ты иди.
        - Не пойду!
        Миша задрал голову. Из-за леса выросла гигантская черная туча. И на ее фоне маяк казался столбом белого света.
        - Пойдем, не надо оставаться!
        - А если это кого-то спасет? - прошептал Миша.
        - Кого спасет? Ты рехнулся?
        Полил дождь. Стал падать на землю разом. В тишине.
        Все вокруг заполнила вода. Она сплошной стеной лилась с неба, смешиваясь и с облаками, и с озером. По крыше маяка барабанило громко, уверенно, пробовало разбить. Мир превратился в воду, одну сплошную воду. Ветер порывами толкал в грудь, гнал к берегу.
        - Так, значит… - пробормотал Миша, глядя на вылизанный камень. - Выбрал, значит…
        Яростно заскрипели ели. То ли завыло, то ли обиженно замяукало, то ли захохотало. Дождь стал непроницаемым. Волны били о камень, стонали, ревели.
        - А чего там Катя говорила? - сам себе бормотал Миша. - Любовь сильнее судьбы? Надо было влюбиться.
        С грохотом покатились камни. Отсюда капища девчонок видно не было, но камни могли быть только там. Из тех, что легко переносятся с места на место. Огромные валуны бес бы не сдвинул. А может, и сдвинул бы. Но пока он разминался. Ходил с ветром по берегу, гудел в макушках сосен. Он был недоволен.
        Захохотало. Ветер выкатил на поляну их поверженного идола, покачал туда-сюда и с размаху врезал в маяк. Внутри что-то невнятно крикнули.
        Миша попытался встать, но ветер обрушился, заголосил, заколотил в грудь кулаками. И стал подталкивать вниз, к камням, к рисункам, к воде.
        - Геройство - глупость, - прошептал Игорь. Его качало - то ли от ветра, то ли от слабости. - Пойдем вместе.
        Странно было видеть Игоря рядом. Всегда уходил, а сейчас вот стоит, сунул руки в карманы, ссутулился. У ног лежит череп.
        На берегу бушевал настоящий ураган. Волны бешено колотились о камень, слизывая с него картинку беса. Трещина расходилась. Из нее шла ледяная чернота.
        - Геройский герой оказался с дырой, - горько усмехнулся Миша. Никитоса сейчас рядом не хватало.
        Из трещины вверх вылетел столб ночи. Она распалась, развернулась угольным цветком. Нет, не бес. Кто-то в длинной черной юбке. Распахнул огромную пасть, чтобы заглотить. Чтобы выполнить проклятье.
        Вспенилась вода. Ударила беспросветности в бок. Зазвенел воздух.
        От удара Миша покачнулся.
        - Смотри! - Игорь держал приятеля за руку. - Он не пускает ее!
        Налим бил хвостом, вызывая волну. Пенила воду выдра. Лебеди с невероятно длинными шеями тянулись вверх.
        - А! Бесиха!
        Черное божество неистовствовало. Оно рвалось меж выбитых на камне фигур.
        - Они не справятся!
        Миша сорвал с шеи бусы и метнул их в черноту.
        Береза - на удачу, осина - знак горькой доли, черемуха - дерево шамана. А под конец - ель, дерево злых духов.
        Бесиха дернулась. Дрогнула земля. Камень под ногами стал трескаться.
        Миша отступил. Почувствовал, что падает. Прямо на петроглиф. Но удара все не было. Он продолжал лететь и лететь. Сжавшись, ожидая болезненного удара спиной. Мимо пронеслась кромка провала, от шершавых стен зарябило в глазах, стало темно. А потом он вдруг оказался стоящим на ногах. Боли не было. Он просто шел, держась за стены. Над головой стены смыкались. Где-то очень далеко тонкой полоской виднелся свет.
        Бесиха, бесиха… конечно же, бесиха. Она стояла перед ним - черная, страшная. Под ногами у нее текла река Манала, бесконечный поток мечей и копий. Ударила бесиха в огненный бубен. Зазвенел воздух. Посыпались камни. Зазвенели мечи.
        Миша попятился, чувствуя, что ноги его уже не слушаются, что колени подгибаются. А надо было стоять. Надо было идти. Потому что не мог он показать страх перед женским божеством.
        - Не падай, - тихо произнесли за спиной.
        Миша увидел Никитоса и вдруг решил, что тот умер. Умер, и теперь его дух пришел ему помочь.
        - Не боись! Я жив. - Никитос показал руку, где на белой коже виднелась красная точка. - Ей нужен не я. Ты был прав, бес нас отсюда уводил, чтобы ты не достался бесихе. Иди вперед. Мы будем рядом.
        Бесиха глянула в их сторону, зашипела, в груди у нее заклокотало. Изогнулась, подняла над головой бубен, стала стучать, звенеть, в глазах появился огонь.
        Миша почувствовал, как ладони приятелей выскальзывают из его рук.
        Бесиха ударила в бубен - и перед Игорем развернулась широкая дорога. Желтым языком она притянула к себе горизонт и упала за черту. Игорь сунул руки в карманы, ссутулился и медленно побрел по ней.
        Холодом обдало Мишу с левой стороны.
        Снова ударила бесиха в бубен - и перед Никитосом появились хрустальные ступеньки. Каждый его шаг вызывал тонкий звон. Никитос радостно подпрыгнул и стал взбираться по ступенькам. Губы его шевелились, как будто он читал стихотворение.
        Холодом обдало Мишу с правой стороны.
        Ветер загудел. Брызги полетели отовсюду.
        - Она не пускает! - пытался докричаться до приятеля Игорь. - Не пускает!
        Игорь с Никитосом стояли на камне. Никитос упал на беса, стукнул кулаком по камню. Ветер унес прочь его слова, волна хлестнула, окатив парней холодной водой.
        - Ты от них сбежал? - спокойно спросил Игорь.
        - Ага. - Никитос хитро улыбнулся. - Сказал, что приведу вас. Мы можем вернуться только втроем. Слышишь? - крикнул он в расщелину. - Пусти нас!
        Завыло, застонало. Волна Онеги ударила в разлом, потекла черным потоком. Бес медленно поднялся на ноги, метнулись у его коленей налим и ящерица, загоготали гуси-лебеди. Взлетела на гребень лодка с гребцами, но слишком высокая была волна - лодка опрокинулась, зашипела потревоженная вода. Бес улыбался. Трещина делила его улыбку, но он все равно улыбался.
        Очередная волна сбила парней с ног. Пальцы цеплялись за ледяной камень, но зацепиться было не за что.
        Сквозь визг и ветер донесся совсем другой звук.
        - Моторка! - крикнул Игорь.
        - Катя звонила Антону! - Никитос протянул руку, потащил Игоря выше. Трещина притягивала взгляд. Там что-то происходило. Миша - он теперь там, он бьется один!
        Чернота над головой сомкнулась, но Миша продолжал видеть.
        Там-там, там-там, та-та-та-та-та - заторопился бубен.
        Бес топнул, заставляя реку вздыбиться. Ножи-кинжалы повернулись против бесихи. Крутанулась она на месте, взметнулись полы длинной юбки. Миша сделал шаг вперед. Бес плюнул из себя воду. Затопил все пространство Маналы. Бубен задрожал в руках бесихи, метнулись во все стороны ножи, разрезая воду. Миша увидел, как в него вошли с десяток наконечников стрел, и опрокинулся на спину.
        Над ним шел черный каменный свод, терялся в собственной черноте.
        А! - шарахнулось эхо.
        Тыг-дым, тыг-дым - возмущался бубен. Скрипели мачты сосен, облака сшибались, рождая гром.
        Лежать было неудобно, и надо было вставать, идти к реке, но жуткий ветер прижимал к камню. И тут Миша все понял. Он даже завыл от ярости.
        - Смотри! - Аня радостно прыгнула с камня на камень. Ее здесь быть не могло, но Миша все равно видел. Значит, это была очередная подсказка. - Это не бес разгневался, что увезли часть камня с бесихой. Это бесиха злилась, что ее отсюда увозят. Она самое древнее местное божество. Знаешь, такое, злое зло, самое-самое злое. Ну как Катя, если ее чем-то достать. Или Ленка. Эта так вообще злюка жуткая. Раньше ведь женщин слушались, женским божествам поклонялись. Это пока собирательством занимались. А как стали охотиться, стали появляться мужские божества. Со зверем только мужчины справлялись. Мужские божества были сильнее женских. Началась война. Сильнейшие победили. Бес стал главным. Бесиха из-за этого злилась. Чтобы она не мешала, решили ее запечатать. Так появился бес. Он защищает от бесихи. Но и в ней сила осталась. Поэтому она стала призывать к себе людей - ей ведь нужны были жертвы. И они к ней сами приходили. Туристы! Те, кто уходил, рассказывали о странном мысе. Поэтому так много людей сюда приходит. Но бес, кого успевает, защищает.
        Все как-то глупо получилось. Конечно это был бес. Он хотел спасти. Гнал прочь, разрушал капище, не давал играть. Он же выгнал людей из деревни. Сломал маяк. Чтобы близко не подплывали к этому берегу.
        Миша присел. Перед ним шла знакомая трещина. Он опустил в нее руку, оттуда маленьким фонтанчиком вырвалась вода. Она была ледяной. Холоднее даже, чем в самом озере. Бесиха. Она была там, под этим камнем. Она требовала жертвы. Бес охранял, но она была сильнее. В эту трещину тысячу лет лили кровь, кормили бесиху, но ей было мало. Ей и сейчас нужна была человеческая злоба. Поэтому на мысу все постоянно ссорились. Из всей группы она выбрала его, Мишу. Потому что так ее попросила Леночка. Изменить ход времени никто был не в силах. Миша был обречен. Он должен был умереть здесь, чтобы остальные могли вернуться домой. Потому что - вон она, лодка. Антон отправился их искать. Но он не может подойти к берегу, хотя там ждут Никитос с Игорем. Волна бьет о камень. А там, на том берегу реки Черной, страдает Дима. Он сидит около залитого водой костра, слушает, как звенит от дождя пустой котелок. Макс мечется по берегу и воет. У кромки воды сидит Аня. Она улыбается. Вода потоком стекает по линзам очков. Она ничего не видит. И только вой Макса доходит до нее сквозь ураган. Девчонки ворочаются, никак не могут
уснуть, шепчутся, вскрикивают. Катя лежит в палатке, засунув голову в спальник. Она больше не может слышать ни воя, ни ураганного ветра, ни испуганного крика экологов в соседней палатке. Володя с Саньком сидят у себя, ждут. Пришли Игорь с Никитой, Антон нашел их у Бесова Носа. Мишу надо будет искать утром. Скорее всего, остался у маяка. Один остался. Утром придет. У Кати уже нет сил ругаться. Поэтому, когда Миша вернется, она его просто убьет, привяжет к дереву и заставит сидеть в лагере.
        Миша выпрямился, накинул на голову капюшон, сунул руки в карманы. Все было так очевидно, что оставалось только тянуть время. Но не для того, чтобы найти способ спастись - как ты спасешься от божества? - а просто чтобы набрать побольше воздуха в грудь.
        Бесиха топнула, заставляя подойти ближе. Миша хмыкнул, но пошел. Зарычал бес. Налим закрутился вокруг Мишиных колен, ущипнули за ноги лебеди, проплыла лодка с гребцами, нос древней струги больно ударился о лодыжку. Юркнула быстрая ящерица, нырнула в реку Маналу. Запенилась, зашипела река, изошлась кинжалами-ножами, берега поползли в разные стороны. Бесиха переступила, чтобы не утонуть в собственной реке.
        Шире берега. Шире шагает бесиха.
        Залопотал, задергался бес. Быстрее заплавала ящерица. Лодыжки сводит от нестерпимых ударов калевальской лодки.
        Раздвинула бесиха ноги - дальше не может, сейчас упадет. Разозлилась, бросила бубен. Зазвенел бубен. Ударил ее в грудь ветер. И она повалилась в свою же реку.
        Миша смотрел, как около его ног билась кинжальная река. Она накатывала волной, резала ступни - не уйти. И как назло - один. Оттащил бы кто.
        Со стальным звоном река стала входить в берега. Из нее вынырнула ящерица - кожа свисает лоскутами. Бес посмотрел разноглазо - только никому не рассказывай. Меньше знают, меньше народа придет, спокойней будет. И вдруг превратился бес в кошку Шкоду. Прикрыла Шкода глаза - не расскажет, я прослежу.
        Последняя волна опрокинула стругу, полетели в сторону весла. Они упали в ножи с тяжелым хрустом. Где-то хрипло вскрикнули. Крик перешел в лай.
        Лаяла собака. Крупная. Лай тяжелый, надрывный. Еще было тарахтение. Назойливое, как писк комара. Волна плескалась о железный борт. Антон увозил Никитоса с Игорем.
        Глава 9
        Выбор беса
        От урагана остался занудный моросящий дождик. Он лениво подтягивал тучу к земле, неловко подшивал, но шов рвался, размазывался сырыми нитками. Невеста Антона Наташа варила невероятно вкусный какао. После перекипевшего чая и недоваренного смородинового листа напиток казался волшебным.
        «Ишь ты!» - восторгалась Наташа, подавая Саньку пятую кружку. Санек не успевал слизывать с губ бежевую пену, как под носом у него появлялась новая полоса. Антон уехал. С утра еще не проснувшиеся мальчишки слышали, как тарахтел, разогреваясь, мотор «Черной жемчужины», как стучали канаты по деревянному борту. Как с хрустом отпустил от себя тугое днище песок.
        К какао полагались пряники, но напиток был такой сладкий и вкусный, что перебивать вкус не хотелось. На противоположном берегу реки стоял белый катер под белоснежным парусом. Его тоже полоскал дождь. Казалось, он сейчас промокнет окончательно и пойдет на дно.
        - Вот бы сесть на него и поплыть, - вздохнул Санек, с сожалением отставляя чашку - больше ни одной капли он выпить бы не смог. - По всем этим мысам, посмотреть бы на петроглифы.
        Парусник мок, за кустами прятались палатки. Завтра надо было уезжать. Наташа весело смотрела на горизонт.
        - А я, наверное, не люблю дождь, - вздохнул Никитос. - Особенно когда не дома.
        Он натянул на нос красный дождевик и спрыгнул с деревянного помоста в траву. На боку его плюхнулась полевая кожаная сумка. Она напомнила, что у них есть дело - сосчитать деревья, разобраться, где какая трава растет. Собрать каждую по одной травинке для гербария. Такое задание им утром дали экологи. И никто с ними не спорил. Погода была ужасная, уходить из лагеря никому не хотелось. Катя с Димой отправились на Бесов Нос за Мишей. Олег терпеливо выслушивал наставления Маши - что собирать, как считать. Говоря, она надменно поджимала губы и постоянно заправляла волосы за уши.
        Аня искала Макса. Поиски привели ее к какао. И вот здесь между четвертой и пятой кружками все попытались вспомнить, как выглядел Миша. Толстовка, капюшон, нос. Все. Дальше вспоминать не пытались. Все боялись сказать лишнее. Ждали его возвращения, но сами идти на другой берег не решались.
        - Как ты думаешь, кто виноват? - все же спросил Санек.
        - Никто, - хмуро ответил Никитос. - Это духи так решили. Мы ничего не могли сделать.
        - Значит, вы тоже сбежали!
        - Нас забрал Антон. Бес нас выгнал, деваться было некуда.
        - Ты же не будешь обо всем этом писать? - догнал Никитоса Олег.
        - Я обещал Кате венок сонетов. Не хочется с ней спорить. Первый сонет я почти сочинил. Там будет…
        - Эй! - взмахнул руками Олег. - Не буду я это слушать! И вообще лучше ничего не писать. Пускай никто про это не знает.
        Никитос посмотрел на белый корабль. В окружающей серости он невольно притягивал взгляд. Больше часа как от катера вверх по тропинке ушли обитатели шхуны. Они уже миновали мыс Кладовец, оттуда рукой подать до Бесова Носа. Чуть дальше - Пери Нос. Почти на всех камнях там выдолблены лебеди с длинными шеями, пловцы в лодках, олени, стрелы. Все это оживает вечером, перед закатом, когда косые лучи солнца делают картинки хорошо видными. Вечерняя волна перестает плескаться, затихает трещина со своим вечным бормотанием, с призывом. Бес разномастно щурится на солнце и ухмыляется. Это место само зовет к себе людей. Бес к этому привык, и он готов их встретить.
        Приятели углубились в лес за домом Антона. Уныло каркала ворона. Тарахтение сообщило о возвращении «Черной жемчужины». Корабль важно причалил у мостков. Из него выгрузилась дружная команда. Здесь было много деловых мужчин, принявшихся сразу перекидывать на землю рюкзаки. Первым на песок прыгнул маленький мальчик в красном дождевике.
        - На тот берег я вас на лодке переправлю, сейчас подгоню ее сюда. Вон она стоит, видите? - послышался голос капитана. - Мыс по указателям найдете. На самом Бесовом Носу стоять нельзя. Отойдите дальше в лес. Там есть хорошие места.
        Олег с Никитосом переглянулись.
        - А может, и не напишу венок, - пожал плечами Никитос. - Совсем ничего писать не буду. А ты?
        - И я тоже.
        Никитос глянул на елки перед собой и поставил в тетрадке напротив слова «сосна» число «20». Спорить с девчонками после всего случившегося не хотелось. А хотелось поскорее посчитать все деревья и пойти к ближайшим петроглифам на Гажий Нос. Говорят, что там выбиты в основном лебеди. Хотелось бы посмотреть.
        - Догоняйте уже! - недовольно позвал Олег.
        Он обещал Маше до обеда составить паспорт. Хозяйственные девчонки готовили блинчики к ягодам, которые с утра собрал Игорь.
        Санек остался сидеть на причале. Вода приятно холодила пятки. После вчерашнего Леночка с ним не разговаривала. Но он не терял надежду. Впереди был целый день, и он еще мог что-нибудь придумать.
        - Эй! Там! - закричали с дальнего берега.
        Санек приподнялся на руках, пытаясь высмотреть Антона. Но его не было. Лодку, что ли, подгоняет?
        - Люди!
        Кричавший стоял на валуне, за кустами, и с места Санька его было плохо видно.
        - Эй!
        Санек спрыгнул в воду и зашлепал по берегу к лодке. Она была сильно вытащена на песок, по волне болталась только корма.
        - Эй!
        Санек посмотрел на притихший лагерь, соображая, кого он может позвать, чтобы помогли стащить лодку на воду.
        - Миша вернулся, - тихо сказали рядом с ним.
        Игорь смотрел на другой берег. Ссутулившийся, руки в карманах. Санек повернулся не сразу. Какое-то мгновение он изучал довольное лицо Игоря и только потом медленно, очень медленно, оглянулся. Интересно, как у древних расценивалось предательство и бегство с поля боя? Как смертный грех?
        Кричавший вышел из-за кустов. Это и правда был Миша. На нем была коричневая толстовка. Не темно-бежевая, не кирпичная, а чистого коричневого цвета. Неприятного такого. Капюшон натянут на голову, из-под него виднелся нос. Хороший такой шнобель.
        Санек не шевелился. Он стоял, глядя через реку. Лодка чуть покачивалась на волне.
        - Смотри! Он победил! - Санек спрыгнул с мостков, уйдя по колено в воду. - Эй! А Катя где? - закричал он, пробегая по берегу.
        - Наверное, опять у маяка спал, - негромко произнес Игорь. - Там лапника много.
        - А может, он и приходил ночью на берег, звал, но мы не слышали. Ураган шумел. Вы-то лодку на этом берегу оставили. Как считаешь?
        Игорь не ответил. Не отрываясь, он смотрел на Мишу, и ему казалось, что это уже не Миша, а кто-то другой.
        Они не находили в себе сил подойти к лодке и столкнуть ее на воду.
        - Он же на нас не злится? - нервной скороговоркой спросил Санек.
        - А из-за чего ему злиться?
        - Ну, мы же его вроде как предали. А вдруг он там какой силой напитался и сейчас того… этого? - Санек почесал нос.
        - Эй! - позвал Миша.
        - А Катя-то куда делась? - волновался Санек. - Астраханцев! Катя где?
        Миша спустился к воде, посмотрел на нее.
        Игорь тихо охнул.
        Нет, вода Мишу не держала. Он спустился по берегу, а потом поплыл, легко пересекая стремнину - после дождя течение набрало силу.
        - Да ты чего?! - Санек подпрыгнул к лодке, пытаясь столкнуть ее на воду. - Чего? Мы сейчас!
        Лодка не поддавалась. Миша был уже почти рядом.
        - Привет! - сказал он, выходя из реки. Вода с него текла ручьями, он этого словно не замечал. Пошел дальше, к лагерю.
        - Странный он какой-то, - прошептал Санек, так и не сдвинувший лодку с места.
        - С бесом пообщайся, еще не таким станешь.
        - Что вы там стоите! - крикнули с другого берега.
        - О! Катя! - обрадовался Санек, подналег на борт, и лодка сразу сдвинулась. - Мы сейчас! Мы скоро!
        Игорь смотрел вслед Мише.
        - Вот и шаман вернулся, - прошептал он.
        Не дождавшись Игоря, Санек повел лодку через реку Черную.
        Остров призраков
        Глава 1
        Беспокойная ночь
        Заскрипело, завыло, заохало.
        Первым из палатки выскочил Костян. С воплем:
        - Черти! Черти! Черти идут! А!!! Мама!
        Что-то врезалось в палатку, зашептало:
        - Уж, уж, уж, уж…
        Светик резко села.
        - Мама! Нет!
        Костян визжал.
        - Аня! Вставай!
        Светик толкнула спящую рядом Анку. Та блаженно засопела, заворочалась, подсунула под щеку скомканный наголовник спальника.
        - УУУУ!!! Мамочка!!!!
        - Вставай! - Светик выдернула из-под Анки подушку. - Костяна режут.
        И сама полезла наружу.
        «Ух, ух», - волновались над головой кроны сосен.
        - Уходи!
        Нечто темное налетело на Светика, и она на мгновение забыла, как дышать. Тень прошла сквозь нее, оставив в груди холод. Светик поискала шлепанцы, но в панике никак не могла их нащупать в сваленных в тамбуре вещах. Закашлялась Анка, словно на нее кто-то наступил.
        - А? Чего? - спросонья бормотала она.
        - Мама! - перешел на ультразвук Костян.
        Светик головой протаранила входной тент, заставляя «молнию» самостоятельно поехать наверх.
        Северная серая ночь обступила ее, подхватила под локти, заставляя встать.
        От деревьев к воде тянулся плотный туман. Он клубился, он наступал фигурами, он окутывал со всех сторон. Песок под ногами как будто шевелился.
        - А?
        Туман сгустился, почернел и выплюнул из себя человека.
        - Что случилось?
        У Светика душа совершила скачок из груди в пятки и оттуда уже рванула прочь, в непроглядную тьму.
        - Черт! - взвыла Светик, поджимая одну ногу. - Напугал.
        Это был Глеб. Долговязый и какой-то невообразимо лохматый. Брат вышел из тумана - сутулый, с руками в карманах. Зевнул.
        - Мамочка! - неутомимо верещал Костян.
        - Костя? - Анка выскочила из палатки, на ходу надевая на нос очки, не попадая, поэтому все тыча и тыча дужкой в глаз. - Что случилось?
        «Ах!» - упал вскрик.
        Девчонки присели. И только Глеб вопросительно посмотрел на свои ноги - он успел надеть один кед и один шлепанец.
        - Уууу! - завыли уже издалека.
        Анка побежала на звук. Светик оглянулась на притихший лес.
        - Тебе не кажется, что здесь кто-то есть?
        Глеб резко повернул голову, потерял равновесие, сделал еще полный оборот, чтобы устоять.
        - Есть, наверное, - зевнул он.
        Туман заклубился, заволновался, стал уплотняться, готовясь выпустить из себя нового героя.
        - Иыыы! - глухо отдалось вдалеке.
        Светик потянулась, отстраняла от себя неведомое.
        - Ой! - прошептала Светик.
        - Да ничего не было, - опять зевнул Глеб. - Спали, спали, этот крендель все городил себе домики из спальника, а потом как стал орать, что в палатке кто-то есть. Ну и побежал.
        - Смотри!
        Это уже не могло показаться. Сквозь туман четко проступала фигура в длинном белом платье. Склоненная голова с распущенными волосами.
        - Это она…
        «Бом!» - глухо отдалось далеко-далеко.
        Женщина стала поднимать руку.
        - Мама! - неожиданно совсем рядом заорал Костян, и Светик побежала.
        Песок был вязкий, выворачивал ноги, цеплялся за лодыжки. Глеб недолго держался рядом, а потом припустил и тут же растворился на фоне воды.
        - Ай!
        Светик с разбегу врезалась в кого-то, бегущего навстречу. Острая кромка очков больно поцарапала щеку. Светик приземлилась на песок, в ладони загорелась боль.
        - Где Костя? - метнулась к ней Анка. Светик схватила ее за подол футболки, заставляя присесть:
        - Там белая женщина! Надо бежать!
        Анка глянула на клубящийся туман. Это был всего лишь туман. И никто из него не шел.
        «Бом!» - то ли на самом деле вдалеке грянул колокол, то ли это было эхо давно отзвучавшего колокола.
        Девочки напряженно смотрели на деревья. Высокие редкие сосны тянули вверх темные кроны. Где-то там, на кончиках иголок, уже рождалось утро, но здесь еще плыл туман.
        - Ухох!
        Вздох ударил по ушам, заставив зажмуриться. А потом вдруг туман исчез. Проступила карельская ночь, больше похожая на постоянные сумерки. Ухнул филин, треснула ветка. Вдруг стало хорошо слышно, как плещется вода.
        - Костик! - поднялась Анка.
        Она совсем не умела бегать. То, что сейчас совершалось, было больше похоже на разгон спортсмена по прыжкам в длину - она не бежала, а прыгала, далеко забрасывая ноги.
        Светик почувствовала, что страх и метания по берегу отняли у нее все силы. Она выдохнула и с трудом встала. По спине пробежали мурашки, заставив оглянуться.
        Никто от деревьев не шел, никто не тянул руку, никто не шептал страшное: «Ухох, уж, уж, уж». Никто не бил в призрачный колокол: «Бом!» И она поскорее-поскорее, не замечая, что колени слегка подрагивают и подгибаются, заспешила к берегу.
        Там плескались.
        - Выходи! - звала Анка. Она зашла по щиколотки в озеро и теперь стояла, зябко поджимая то одну, то другую ногу. Ладога неприветлива, а рано утром - так особенно.
        - Нет! - капризно выдавал Костян и со всей дури лупил по воде. - Там страшно!
        Маленький тощий Костян - Костян, который до обмороков боялся воды, который терпеть не мог холода, - так вот этот самый Костян сидел по пояс в ледяной воде и намеревался, судя по всему, уйти на глубину.
        - Все закончилось, выходи. - Аня переступила - ей было знобко. Родственная кровь, она тоже не любила холод.
        - Нет! Нет! Нет! Я домой хочу! Отвези меня домой!
        Маленькая сморщенная физиономия Костяна была перепачкана песком и соплями.
        - Да ладно, ерунда какая! - пожал плечами Глеб. - Чего ты испугался-то?
        - Я испугался? - Костян вскочил - воды ему было по колено, - возмущенно топнул ногой, подняв фонтан брызг. Нога его не встретила дна, он потерял равновесие и лицом рухнул в озеро.
        Глеб фыркнул.
        - Ну Костя! - всплеснула руками Анка.
        «Хоть умылся», - недовольно подумала Светик.
        Костика она не любила. За то, что хлюпик, нытик и вообще на парня похож слабо. Зато как обедать или что интересное смотреть - так он впереди, еще и вопит, что самый младший. Ага, топила она таких младших в глубоких колодцах.
        Вода была стылая. Коварная Ладога вновь показывала свой характер. Вечером купались - тепло, а теперь - вот вам, пожалуйста, охолонитесь. Но Светик упрямо шла вперед. Обогнула топчущуюся на месте и боящуюся замочить пижамные штаны Анку, добралась до Костяна.
        А далеко он ушел…
        Костян уползал вкапываться в песок, но Светик взяла его за шкирку и потащила к берегу. Он извивался. Он даже брыкался. Каждый раз получая удар по ноге, Светик мысленно отсчитывала: «Без печенья… Без хлеба… Каша без крупы… Вообще без кипятка кашу будет есть, всухую!»
        Потом ей надоело его тащить, и она бросила дергающегося Костика к ногам родственницы.
        - Забирай! - буркнула она.
        По итогу - треники и футболка мокрые. Отличное начало дня.
        - Ну, Костя, - тут же заюлила рядом с двоюродным братом Анка, помогая ему выбраться на сухой песок. - Ну что ты?
        - Ты его еще поцелуй, - буркнула Светик, выходя на песок. Хотелось плюнуть, но во рту было сухо.
        - Это ты виновата! Ты! - визжал Костик.
        Светик пожала плечами и повернулась к Глебу:
        - Что произошло-то?
        Глеб смотрел в сторону. Широкая песчаная полоса берега тянулась вдаль и заканчивалась уходящей в озеро косой. Где-то там стоял маленький домик. Эту часть острова они уже изучили.
        За два дня они успели хорошо здесь все излазить. Остров, конечно, был большой, сильно вытянутый, но если тебе тринадцать, делать нечего, а вокруг стоят белые северные ночи, то чем еще себя занять?
        - Ты! Ты! - тыкал пальцем в сестру Костик. - Это ты крест уронила! Нас теперь убьют.
        - Да ничего не произошло, - пожал плечами Глеб. - Пока не уснули, этот балбес все трясся, что с ним теперь что-нибудь произойдет. Что черти придут или еще что. Потом уснули. Уже под утро вокруг палатки стали ходить. Я подумал - медведь. А он взял и приложил к тенту пятерню.
        - Медведь?
        - Выходит, не медведь. - Глеб раскрыл ладонь с длинными узловатыми, чуть подрагивающими пальцами. - Человеческая была ладонь.
        Светик почувствовала, что ей опять становится нехорошо, мурашки шустро пробежались по позвоночнику, обхватили шею, сбивая дыхание, забрались в волосы. Светик эти самые волосы пригладила, чтобы они не принялись топорщиться от страха.
        - Костян и побежал. - Глаза Глеба являли готовность закрыться. - Колышки все повыдергивал, лось, - вздохнул он, неожиданно лег и вытянулся на песке.
        - А туман видел? - прошептала Светик.
        - Было что-то, - зевнул он. - А что? Белая женщина?
        Светик кивнула. Глеб этого не заметил, потому что закрыл глаза и разом глубоко задышал. Это только ее брат может вот так взять и уснуть. На ровном месте. А вернее, на влажном песке.
        - Если бы не ты, мы бы сюда вообще не поехали! - визжал Костик. - Я домой хочу.
        Анка беспомощно оглянулась. Светик закатила глаза. На что еще нужны лучшие подруги? Чтобы выручать в беде. Анка сейчас как раз в ней и была - в беде. Причем последние одиннадцать лет.
        Костик был двоюродным братом Ани, но сколько Светик ее знала, брат всегда был рядом. И то, что Анка совершенно безбашенная, что ее вечно куда-то носит, мать Костика не волновало. Отца, судя по всему, тоже, потому что отца там не было.
        - Давай его утопим, - предложила Светик, подходя к обнявшимся родственникам.
        - Я сам тебя утоплю! - замахнулся Костик.
        - Чтобы утопить меня, тебе придется остаться тут на пару дней. Может, плавать научишься.
        - У! - снова замахнулся Костик, но слишком сильно - задел себя по уху и захлюпал носом.
        Светик фыркнула.
        - Ну, ну, - проявляла чудеса миролюбия Анка. Она нежно прижимала к себе мокрого, изгвазданного в песке брата. - Никто никого топить не будет. Это наш любимый мальчик, мы его не обидим.
        Спорное утверждение.
        - Ты чего побежал? - спросила Светик.
        - Это вы во всем виноваты!
        Светик кивнула. Тут легче согласиться, а то продолжения долго ждать пришлось бы.
        - Я говорил, не надо ходить на кладбище!
        Еще раз кивнула. Этот зануда вчера весь день что-то говорил. Все и не упомнишь.
        - Вас же предупреждали, что нельзя трогать кресты!
        - Он сам упал, - буркнула Светик.
        - Не сам! Не сам! Не сам! - ударился в истерику Костик.
        Анка подняла глаза. Светик в ответ развела руками. А что теперь делать? Никто не ожидал, что крест упадет, стоит к нему прикоснуться! И оградка сама упала, Глеб через нее только перешагнул - надо видеть Глеба с его длинными ногами, чтобы понять, что перешагнуть он может что угодно. А с надгробием вообще чудо произошло. Анка забралась на сосну, посидела там, поделала фоточки, а потом спрыгнула. А оно наклонилось, вместе с крестом и плитой. Костян, понятное дело, начал орать и чесанул так, что через секунду его крик уже был не слышен.
        Целых пять минут от него отдыхали.
        - Хорошо! - решилась Светик, вставая. - Виноваты все, кроме тебя. Пошли на кладбище, поправим то, что упало.
        Костян завис. Переваривал информацию. Это только кричать он начинал не задумываясь, все остальное до него доходило, как до жирафа.
        - Вот сама и иди, - буркнул Костик и ткнулся в плечо сестры. Анка принялась старательно протирать дыру в Костиной спине, глядя на подругу вопросительно.
        - А я не знаю, что это! - фыркнула Светик. - Мне кажется, что в первый день тоже что-то такое было. Или не было ничего. Вообще. Это же остров!
        «Это же остров!» - такими словами Анечка начинала уговаривать своих гостей отправиться на Мортинсаари.
        - Это же остров! Это - круто! - кричала она несколько дней назад. - Только представьте! Целый необитаемый остров! И пять медведей!
        Хорошо, что про пять медведей она рассказала до того, как им навязали Костика. Он бы сразу все испортил. А так они успели собраться - рюкзаки, палатки, пенки, спальники, большой котелок для воды и еда. За едой в магазин послали Глеба, поэтому в лагере на завтрак, обед и ужин вот уже два дня они запаривали китайскую лапшу. Еще было несколько пакетиков каши, но это прихватила Светик, которая следила за своим питанием.
        - А что, лапша не еда, что ли? - резонно спросил равнодушный ко всему Глеб, когда Светик стала трясти его за грудки, выясняя, зачем он эту «дрянь» купил.
        О! Еще было пять пакетов с сушками. Еды от пуза!
        Наверное, из-за того, что их компания не производила впечатление сытости и упитанности, медведи не появлялись. Утром обнаружили на песке следы кабанов. Но кабаны - не медведи. Неинтересно.
        Встали они лагерем на опушке леса. Отсюда открывался отличный вид - широкая линия песчаного берега, обалденные песчаные дюны и Ладога. Солнце садилось четко в центр озера. Если зажмуриться и прислушаться к постоянному шелесту волны, то можно решить, что находишься на море. Красота.
        Во всем была красота! В том, что мать отпустила ее со сводным братом к подруге в Карелию - познакомились они с Анкой в прошлом году в лагере, вдвоем им было весело. Втроем бы им тоже было весело - Глеб был настолько равнодушен ко всему, что его можно было и не замечать. Зато он обещал носить дрова и разводить костры. А Костя ничего не обещал. Он только создавал. Проблемы.
        Лежащий на песке Глеб зевнул.
        - Сколько времени-то? - потянулся он. - Шесть было? Уже не уснем. Пойдем поедим.
        Сводный брат в жизни Светика появился два года назад, когда мать вышла замуж за отца Глеба. И поначалу, как все нормальные люди, она брата ненавидела. Как и отчима. Но очень тяжело было долго ненавидеть того, кто так равнодушен ко всему, кроме химии, летательных аппаратов и пороховых составов.
        Тяжело ненавидеть того, кто делает твою жизнь легче. Потому что старший брат, пусть и на три года старше, это тебе не приятель в классе, это намного бонусней.
        Особенно на острове. Что первым делом пошел делать Глеб? Пошел собирать сучья. А сейчас он доломает сосну, найденную вчера, наберет воды, и через полчаса у них будет завтрак.
        Хоть что-то хорошее за сегодняшнее утро.
        Обиженный на весь свет Костян ушел в палатку переодеваться. Анка упала рядом с Светиком на песок.
        - Уф, - выдохнула она. - Еще бы поспать.
        Анка была жесточайшей совой. Могла лечь и в три, и в пять, главное, чтобы по утрам не будили.
        Светик смотрела на Ладогу. Поднимающееся солнце дробилось на легкой волне, выкрашивало воду в свинцово-зеленый цвет.
        - Что делать будем? - спросила Светик.
        Вопрос можно было не задавать. И так было понятно, что надо определяться.
        - Ты веришь во все эти сказки?
        - Про кладбище? - лениво потянулась Анка. Вид такой: вот-вот уснет. Но она вдруг села и посмотрела на подругу совершенно проснувшимися глазами. - Верю.
        - И что теперь? Бежать отсюда?
        Светик опять посмотрела на невероятно красивый берег, на дробящую солнечный свет Ладогу. Страшно было? Было. Но уезжать не хотелось. Тут еще где-то маяк есть, надо сходить посмотреть. А потом - что она скажет маме? Что они испугались ночных призраков и уехали? Да после такого ее никуда больше не отпустят. Даже с Глебом.
        - Ладно… - буркнула Анка, опять впадая в сонное состояние. - Исправим.
        И Светик почему-то поверила ей. Поверила, что можно развернуть время вспять, сделать так, как будто этих двух дней не было.
        Хотя, конечно же, все это было.
        О большом острове на Ладоге Анка прожужжала все уши. Когда-то здесь был огромный колхоз, который развалился еще в семидесятые годы. Когда-то на нем жило много народа, они разводили коров, ловили рыбу. Когда-то… Сейчас на острове остался один человек. Дядя Лёка. Именно он встретил друзей на седьмом кордоне.
        Машина, которая везла их на кордон, только остановилась, а к ним уже бежал невысокий дедок в темно-сером пиджаке. Добро улыбался. Цепкий взгляд внимательно ощупывал четверку туристов.
        Это и был дядя Лёка.
        - Озоровать не будете? - шутливо спросил он.
        Обещали не озоровать.
        Небольшая весельная лодка бодро переваливалась с борта на борт, каждый раз ухитряясь не черпануть воды. Накиданные горкой рюкзаки. Гордо восседающий сверху бледный Костик: носик недовольно сморщен - он бы предпочел идти на моторке, а не плюхаться полчаса на веслах. Глеб по-мужски предложил свою помощь в доставке груза и туристов, но дядя Лёка греб сам. Разнокалиберные весла - одно дюралевое, другое деревянное - весело взрывали воду.
        Идти было близко. Трудолюбивые финны, которые жили на острове до всех войн и революций, сделали длинную каменную дамбу, которая прерывалась в пятидесяти метрах от большой земли. Дамбу до конца не довели, чтобы круговорот воды не останавливать, чтобы рыба могла спокойно проплывать.
        К мысу дамбы лодочка и причалила.
        И такая отсюда красота открылась, что настроение сразу же стало хорошим. Шагать по узкой дамбе было весело. Болотистый берег шумел бесконечными зарослями осоки. Вспархивали потревоженные утки.
        Потом дамба кончилась, и сразу начался лес. Настоящий карельский непролазный бурелом. В лесу тут же нашлись созревшая земляника, черника и много-много грибов. Так что Глеб в конце концов бросил рюкзак и улегся на землю, вытянув свои длинные ноги через всю дорогу.
        Все это время, пока они восхищались красотами, пока Костя ворчал, что его покусали комары, пока они собирали чернику и землянику - это Анка, и лисички - это Светик, дядя Лёка не переставая говорил.
        Рассказал о себе. Как в далеком пятьдесят втором вместе с отцом и матерью четырнадцатилетним пацаном приехал на остров из Белоруссии, как работал в колхозе, как тут было весело, сколько людей и сколько домов в округе было, как много работали, как вечерами танцевали без устали.
        Вот тогда-то и промелькнуло упоминание о кладбище.
        - А бывало, наработаешься, наломаешься за целый день, домой придешь, горбушку схватишь - и гулять.
        Дядя Лёка говорил азартно, глаза его блестели. Глеб делал вид, что слушает, хотя натянутая на нос кепка рождала сомнение в его внимании.
        - Потом, конечно, девушку провожаешь, - важно сообщал дядя Лёка. - А домой идешь, спишь на ходу. Просыпаешься оттого, что падаешь в канаву. И что я тогда делал?
        - Что? - Брошенная на амбразуру болтливого собеседника Светик была вынуждена поддерживать разговор. Да и грибы, в отличие от черники, росли прямо у дороги, поэтому дядя Лёка всегда оказывался рядом.
        - Я шел на кладбище!
        - И спали там! - радостно выскочила из кустов Анка.
        - Ну почти, - хитро прищурился дядя Лёка. - Я спал на дереве. Там как раз такая сосна стоит, перекрученная. Мы ее еще свиловатой называли. От слова «вил?к» или «св?тая». На нижнюю ветку залезал, ствол руками обнимал и спал. Часа два кемарил, а потом в коровник шел работать. Он сразу за кладбищем был. А коров у нас тогда было! Две тысячи голов!
        - Спал на кладбище! Сильно, - прошептала Анка, открывая перед подругой ладонь с собранными ягодами и предлагая угощаться. - Надо и нам попробовать.
        - Но я-то ничего, просто так через кладбище проходил и дальше шел, - продолжал свой рассказ дядя Лёка. - А парни у нас однажды звездочки с надгробий поотрывали.
        - Зачем? - Светик представила себе эту потрясающую картину - ночь, кладбище, парни, старательно отламывающие что-то от надгробий, - и съеденная ягода застряла в горле.
        - А кто их знает. Шли с танцев, вот и решили покуролесить. Померли вскоре.
        - Как? - Светик откашлялась, прогоняя неприятную першинку.
        - Один утонул. Второй отравился чем-то. И месяца не прошло. - Молодецкий задор из глаз дяди Лёки даже при таком рассказе не ушел. - Ну чего, пойдем дальше? - бодро предложил он.
        - Надо будет это кладбище проведать, - прошептала Анка. - Костя! - крикнула она в чащу.
        Костик вышел с другой стороны, лицо имел зеленое, вид, как всегда, несчастный.
        - У меня живот болит, - сообщил он и скривился.
        Светик злорадно ухмыльнулась.
        С животом разобрались, Глеб был разбужен, нагружен самым большим рюкзаком, тронулись в путь.
        - Да, - жизнерадостно продолжал вещать дядя Лёка. - А вот как раз в этом месте обычно Белую Женщину видят. - Он притопнул ногой, обозначая ориентиры. - Мост, видите? Это еще финны сделали. Здесь болото, от него часто туман идет. А из тумана - она.
        - Зачем? - Светик старалась разглядеть мост. Были видны боковые камни, болото угадывалось, мост - нет.
        - А кто ее знает? Здесь много разного происходило. Вот, например, церковь у нас стояла. Давно еще, при финнах. Сгорела. Я ее уже не застал. Но по ночам иногда слышно, как бьет колокол.
        - Какой колокол? - забежала вперед Анка. Лицо ее было полно азарта - вот кто точно не жалел, что приехал на остров.
        - Церковный. Церковь-то не на простом месте поставили, а на Священной горке. Это недавно археологи установили. Приезжали два парня, искали следы святых Сергия и Германа, что потом на Валаам ушли. Археологи-то и раскопали, что раньше на месте, где церковь стояла, древние люди свои обряды проводили. Там и камни нашли в круг, и какие-то горшки. И даже кости.
        Последние слова дядя Лёка сказал догнавшему их Костику. Тот резко остановился, облизал губы и плаксиво произнес:
        - Я домой хочу.
        - А нам - сюда! - показал дядя Лёка на тропинку, бежавшую в сторону.
        Основная дорога шла вперед, а они свернули налево и стали забираться на взгорок.
        - Все здесь раньше финнам принадлежало. Дома, мельница, школы. Потом финны уехали - после войны эти земли нам достались. А как, значит, перестройка у нас случилась, принялись финны опять сюда приезжать, стариков привозить, тех, что тут раньше жил. И вот эти самые старики начали показывать, где, уезжая, их родственники клады закопали. Думали-то, что уезжают ненадолго, что скоро вернутся, поэтому что-то не взяли, спрятали около домов.
        - И много нашли? - впервые проявил заинтересованность Глеб.
        - Машинами увозили! - махнул рукой дядя Лёка. - А одно место я и сам знал. Мне гадюка показала.
        - Это как? - Глеб сдвинул кепку на затылок.
        - Лет десять назад я коров пас, а обедать всегда садился на одно и то же место: крылечко разрушенного дома. И как ни приду, все на камнях змея лежит. То одна, то другая, но лежит непременно. А я и забыл, что змеи золото чуют, оно их притягивает. Вспомнил бы, сам нашел! Но понял-то я поздно. Как-то в выходные приезжает пара, он и она, пожилые уже такие. Ходили они, ходили, все что-то высматривали. А утром я иду, вижу, камень у того крыльца сдвинут. Сунул руку - пусто. Достали клад. И змеи пропали, больше не приползали. Так-то.
        - Сильно! - вынес свое решение Глеб, натянул кепку на лоб и прибавил ходу.
        - Так у вас тут кладов много? - промурлыкала Анка, давно мечтающая найти сундук золота.
        - И я даже знаю, где один лежит. Но! - Дядя Лёка многозначительно поднял палец. - Никому не скажу! Нельзя!
        - Почему?
        Анка на такое утверждение обиделась. Светик вдруг заметила, какие у дяди Лёки волосы. Темные! В его-то возрасте! Не крашеные, а самые что ни на есть свои. Как всполохи мелькали редкие седые волоски, когда дядя Лёка закидывал пятерней длинную челку назад.
        - Мне этот клад во сне показали, - принялся объяснять хозяин острова. - Приснилось, что какая-то женщина идет от порога моего дома через двор и все дальше, дальше. А потом остановилась и на куст показывает. В первый раз я не особо понял, что она мне хотела сказать. А на вторую ночь опять она. Опять от порога, через двор и к кусту. Кивает, мол, запоминай. Я запомнил, но сам ничего не делаю. Она и на третью ночь является и говорит: «Последний раз показываю. Твой клад здесь. Больше не появлюсь». И правда больше не появилась.
        - А клад? - вылез вперед Костик.
        - Так и лежит, - хитро улыбнулся дядя Лёка.
        - Покажете?
        - Вот уж размечтался! - рассмеялся дядя Лёка, щелкая Костяна по носу. - Колдовские клады так просто не достаются. За ними всегда черти охотятся. Только коснешься клада, тебя сразу за горло схватят и в преисподнюю утащат.
        Костян насупился, почесал нос, коснулся козырька кепки и замер, сложив руки на груди. Проходящая Анка потрепала его по плечу, но он только обиженно дернулся, демонстративно пропуская всех вперед. Никто не стал задерживаться, уговаривать его идти дальше. Светик услышала, как далеко за спиной возмущенно топнули ногой. Через минуту мимо пробежал Костян. Без кепки. Сейчас начнет канючить, что кепку потерял.
        - А кладбище далеко? - спросила Анка.
        - Мы туда не пойдем, - с нажимом произнес Костян. - И я кепку потерял.
        - Да тут рядом, - легко отозвался хозяин. - Как по дороге до края леса дойдете, так с правой стороны оно и будет.
        Вот на кладбище с утра и отправились. Вернулись на лесную дорогу, прошли по ней дальше, на кромке повернули направо. Хорошо натоптанная стёжка не дала им ошибиться.
        Светик не очень любила посещать такие места, но, идя по этому красивейшему лесу, где так чирикают птички, где столько всего, она постаралась об этом не вспоминать.
        На кладбище их ждало большое удивление. По переднему краю кладбище было обнесено ажурным крашенным в коричневый цвет деревянным забором. У ворот значилась табличка, что они стоят на пороге погоста общины Мортинсаари.
        Дальше удивляться оставалось только обитателям самого кладбища.
        Но это все было вчера.
        Глава 2
        Чужим не входить
        После ночных призраков, беготни, Костиного купания настроение было не очень походное. И правда хотелось домой. Светик даже маме позвонила. Мама традиционно спросила, все ли у нее хорошо, как там Глеб. Конечно, у них все было хорошо - не станет же она расстраивать маму из-за пустяков. Подумаешь, ночью плохо спали. А то еще мама потребует немедленного возвращения.
        Чтобы прогнать тягучее неприятное состояние, после завтрака сговорились еще раз сходить на кладбище. Анька вооружилась фотоаппаратом, чтобы все фиксировать.
        Прелесть места была в том, что на острове никого не было. Совсем никого. Поэтому лагерь можно было оставлять без присмотра. Если кто и придет - только медведь. А от него никакой сторож не защитит. Захочет косолапый себе что-нибудь взять - возьмет.
        Поддавшись общему настроению, Глеб завел странный разговор:
        - А знаете, чем все закончилось на перевале Дятлова?
        - Каком перевале? - выбежал вперед Костик.
        Светик мрачно хмыкнула - сейчас ему все объяснят. Так объяснят, что живот заболит.
        - Много лет назад в феврале на Северном Урале погибли туристы. Студенты. Десять человек. Профессиональные походники. Их вел Дятлов, профессиональный альпинист, между прочим. Когда через месяц группу нашли, все оказались без одежды далеко от палаток. Врачи установили, что в основном они просто замерзли, у парочки были сломанные кости. Но больше всех медиков удивило, что кожа у мертвецов была коричневого цвета.
        - О! А я слышала об этом! - обрадовалась Анечка. - Еще американцы фильм сняли.
        Костян сбил шаг, засопел.
        - Дурацкий фильм, - равнодушно заметил Глеб. - Они там всё на инопланетян свалили, как будто мутантов из тех туристов сделали. А на самом деле все было не так. Эти студенты оказались совсем дурными. Перед последней стоянкой они нашли святилище местных жителей и все там перевернули. Что-то побили, что-то с собой забрали. Местные обиделись и в погоню отправились. Дождались, когда эти дураки разобьют лагерь, обкурили их ядовитым дымом, от которого галлюцинации начинаются. Студенты перепугались и рванули из палаток кто в чем был. Обратно местные их не пустили, вот все и померзли. Кожа коричневой стала от дыма. Одного, самого буйного, местные пристрелили, кого-то просто побили. Ружье, из которого стреляли, через пятьдесят лет всплыло. По нему и установили, что это местные туристов положили.
        - Круто, - мечтательно выдохнула Анка.
        Светик от удивления споткнулась на ровном месте. Вспомнилась ночь, качание палатки, ползущий туман, непонятные вздыхания. Чего же тут крутого? И так - от страха не продохнуть, а здесь еще подобные рассказы…
        - А договориться нельзя было? Чего сразу убивать? - прошептала она.
        - Нечего было на капище лезть! - авторитетно заявил Глеб.
        - Вот, - важно прошел мимо Костян, он возвращался за кепкой и сейчас нежно нес ее в руках, - теперь вас всех попереубивают тут. Вам кранты, а я домой вернусь.
        - Все вместе и пойдем домой на лодке через реку, - ехидно бросила Светик.
        Костик сейчас был настолько противен, что его хотелось стукнуть.
        - Через какую реку? Здесь озеро! - с торжеством произнес Костик, заранее радуясь, что собеседник ошибся.
        Светик ждала этих слов, поэтому повернулась и торжественно произнесла:
        - Реку Стикс, балбес. А повезет нас Харон.
        Идущий впереди Глеб довольно фыркнул. В такие моменты сводного брата Светик любила особенно крепко.
        Костян почувствовал недоброе, насупился.
        - Или надеешься, что тебя в живых оставят? - не унималась Светик. - После твоих-то криков!
        - Я кресты не ронял, - с дрожью в голосе произнес мелкий. - Ничего со мной не будет. А вы все помрете.
        - Это непременно, - согласился Глеб. - Все.
        Костян рыкнул от бессилия их переспорить.
        - Ну, ну, не обижайте нашего мальчика. - Анка появилась из зарослей с ладонями, полными черники. - Он наш, поэтому он хороший. - Одну горсть она отдала Костику, другую Светику, Глебу она жизнерадостно улыбнулась перемазанными в черничном соке губами. - И чего, вы правда думаете, что нас ночью хотели убить из-за того, что на кладбище пошумели?
        - Хотели бы - убили, - философски изрек Глеб. - А так - только пугали.
        - Первый день пугают, - задумчиво произнесла Анка, - второй - одного возьмут, потом второго… Сколько мы тут собирались быть?
        - Про одного мне нравится, - доедая ягоду, пробормотала Светик и уставилась на Костика. Тот в ответ всхлипнул и ткнулся в плечо сестры.
        - Вряд ли у призраков есть чувство юмора и они умеют считать, - пожал плечами Глеб. - На перевале Дятлова все было сразу - залезли на капище, ночью пришли с разборками. Студенты, наверное, умоляли простить их, обещали больше так не делать, все вернуть и отремонтировать. Но духи - это серьезно. Там нет человеческой логики. Нарушил - заплатил жизнью.
        - И стащили-то небось какие-нибудь бусы или камешки переставили, - задумчиво произнесла Светик. - Ничего серьезного.
        - В мистике нет несерьезного. Там каждый камешек на своем месте, - со значением произнес Глеб.
        - Убивали дятловцев не духи, а люди, - напомнила Светик. - И потом кладбище - это же не шаманское место!
        Светик чувствовала, что зря завела этот разговор, но остановиться не могла. Но тут ответила освободившаяся от Котиных рыданий Анка.
        - Место не шаманское, но свои духи тут тоже бродят, - подлила масло в огонь подруга. - И еще такие… - она покрутила пятерней, - обиженные.
        - Но послушайте, - не сдавалась Светик. - Я у Ремарка читала. Там на кладбищах свидания устраивали. А в «Томе Сойере» так вообще покойников выкапывали. И никто мертвых не боялся, ни за кем потом не приходили. Мы-то что сделали?
        - Наверное, что-то сделали, - пожала плечами Анка.
        За разговорами они дошли до края леса. Оставалось повернуть направо, чтобы оказаться около коричневого забора.
        Глеб задержался, но быстро догнал сестру и пробормотал:
        - У Ремарка и Твена были католические кладбища. Там проще. А здесь всего намешано. Еще финские духи бродят. Чего там у них в головах - вообще непонятно.
        Кладбище тянулось по верху лесистого долгого холма. Справа-слева тропинки клонились в разные стороны кресты. Места как раз хватало на несколько участков, дальше холм скатывался в низинки. Было такое ощущение, что в какой-то момент земля тут поднялась, чтобы вознести души покойных поближе к небу. А потом сил держать такую махину у земли не стало, и она опустила руки. Но теперь уже сами покойники удерживали свою землю неподалеку от неба. Так получился длинный узкий холм с могилами. Как только кладбище заканчивалось, холм спадал, переходил в поле, где и доживал свой век тот самый коровник, где когда-то работал дядя Лёка.
        Они стояли около ворот. Все смотрели в разные стороны. Вдруг Глеб хлопнул себя ладонью по лбу:
        - Я понял, что произошло.
        Светик с надеждой глянула на него.
        - Что?
        - Мы ворота не закрыли! Вот они отсюда и повылезали!
        И правда! Коричневые невысокие ворота были приоткрыты. Деревянная вертушка не держала створку.
        Глеб поднял руку, но Светик перехватила его:
        - Может, что-то сказать нужно?
        - Что сказать? - опешил Глеб.
        - Слова. Волшебные. Чтобы злые силы не привязались…
        - Сим силябим? А потом накрываться простыней и ближе к вечеру бежать как раз на это кладбище, чтобы покойники не мучились с поисками?
        Он отстранил сестру и пересек границу кладбища.
        Светик сглотнула. Вот не любила она кладбища. Сама не знала почему. Понятно, что никто кладбища не любит. Но чаще всего люди к месту жительства мертвых равнодушны, а она чувствовала озноб от одного упоминания. И еще сны. Очень неприятные. Что ее закапывают. Живьем. Никто не мог понять, почему ей снились эти кошмары. Они приходили в темные осенние ночи под дробь дождя о подоконник. Что она стоит на старом кладбище. Все кого-то ищет. Потом вдруг находит табличку со своим именем. И годами жизни. А в другой раз ее на этом кладбище закопали. В следующем сне из земли вылезали покойники и гонялись за ней. А она спотыкалась о надгробия, цеплялась за оградки. И это жутко неприятное чувство безысходности. Когда сделать ничего нельзя. Когда понимаешь, что пропала. Холодное липкое чувство, мешающее дышать. Не любила она кладбища, нет.
        Как и вчера, встречала их ель с длинными, низко висящими ветвями. Тяжелые лапы перегораживали вход. Дальше дорожку перечеркивал упавший ствол березы - единственное светлое пятно. Остальное тонуло во мраке.
        Первые могилы, самые старые, стояли без оградок. Выкованные из железа ажурные кресты, украшенные крестами и орнаментами. У части были снесены верхушки. Один крест был сломан у основания и аккуратно прислонен к стволу дерева.
        Глеб прошел мимо первых крестов, пнул шишку. Та поскакала по своим делам.
        - Ну и какой тут оказался особенно недовольным?
        Справа возвышался аскетичный железный крест, только имя и даты. Лежал тут неизвестный Ирва Ахонен. Восемьдесят лет прожил. Про другого, обладателя сломанного креста, точно можно было сказать, что моряк - у основания креста виднелся якорь. Ива Кюха прожил всего сорок лет.
        Глеб поднял уроненную им вчера оградку, с силой воткнул в землю.
        - Как-то так и было!
        Затрещали ветки - Костян полез на упавшую сосну. Она имела потрясающие извилистые ветви и невероятно изогнутый ствол, словно злой великан схватил ее огромными лапищами и легонько сжал, заставляя древесину вспучиться. По этой сосне было интересно изучать карту ветров острова. Они постоянно меняли направление, выгибая ствол то туда, то сюда.
        - Ты где? - позвала брата Анка. - Не отходи от меня.
        - Это ты от меня не отходи, - проворчал вылезший из веток Костик. - И вообще - я руку поцарапал.
        Он показал локоть. Кровь текла. Не соврал.
        - Давайте быстрее.
        Чем дольше Светик на кладбище находилась, тем ей становилось неуютней. Еще и ночью не выспались. Сейчас у нее от всего происходящего немного кружилась голова. Вот бы прямо тут на травку лечь, глазки закрыть.
        - Эй, ты чего? - Глеб тронул сестру за руку, и только сейчас она почувствовала, как ее ведет в сторону. А там, в стороне, вразнобой старые железные кресты - плоская палка и три перекладины. Было и несколько деревянных. Просто торчали из земли. Без имени. Без надгробного холма.
        Светик помотала головой. Это все сумрачность, это все испуг. И да, не выспалась, вот и кемарит на ходу. Как там дядя Лёка рассказывал? От усталости он засыпал на ходу, а просыпался оттого, что сваливался в канаву?
        Упавшая ель придавила деревянный частокол, погребя под собой несколько участков. Сквозь забор и лапы ели торчали кресты. Сразу за ними и стояла та самая сосна. На которой в молодости спал дядя Лёка. И на которую забралась вчера Анка.
        Сосна имела странную скрученную против часовой стрелки кору. Тот, кто дерево здесь сажал, немного развернул ее вдоль оси, да так сильно, что сбил кору и она немного закрутилась. В месте, где из ствола выходили ветки, кора собралась морщинистыми складками. Сами ветви смотрели вниз.
        Свиловатая.
        Да, так говорил дядя Лёка. От слова «вилок» - как серединка у капусты закрученная.
        - Мощное дерево, - повторил свои вчерашние слова Глеб.
        - Здесь вообще все мощно, - пробормотала Светик, проходя вперед. - Может, быстренько все поправим и пойдем?
        Долго оставаться на кладбище не хотелось. Хотелось поскорее оказаться в месте, где над головой не сходятся так плотно деревья, где от земли не идет этот мертвящий запах.
        Но быстренько ничего сделать было нельзя, потому что Анка, заклеив Костину рану подорожником, ускакала вперед фотографировать красоты. Костик опять полез в бурелом.
        - Не думаю, что все из-за этого, - пробормотал Глеб. - Но давай попробуем.
        Поваленных крестов вокруг было много. Они клонились в разные стороны, словно игроки, замершие в игре «Море волнуется раз». Вот сейчас они оживут и покажут «морскую фигуру». Один упавший крест ухитрился утянуть за собой надгробную плиту. Поднявшаяся платформа оголила кирпичную кладку соседнего участка. Под ней была только земля.
        Светику захотелось оглянуться. Она была уверена: проживающий тут дух недоволен, что с ним так поступили. Он сейчас стоит за спиной и… и… Пускай просто зло супит брови. Вот как сейчас Костик. Руки сложил на груди, плечи вперед, пузо навыкате, губы трубочкой.
        Глеб наклонился, надавил ладонью на смотрящий вверх край плиты. Что-то где-то скрипнуло, но с места не сдвинулось.
        - Дураки, - выдал Костик. - Оно, вон, зацепилось.
        «Вон, зацепилось…» оказалось оградкой, в которую уперлась плита.
        - Я вообще не понимаю, как Аня ее уронила. - Глеб отряхнул руки и подошел к плите с другой стороны, примеряясь надавить ногой.
        - А она ее и не роняла, - снова заговорил Костик. - Плита давно так.
        И показал на уже хорошо осевшую под поднятым краем плиты землю.
        Светик присела, смело заглядывая в могильную темноту. Как вчера дело было? Примчалась Анка с криками, что уронила крест, они глянули - и правда, лежит, - и побежали. Было страшно. По дороге Глеб зацепился ногой и опрокинул оградку. Тут уже даже он вскрикнул.
        А на самом деле никто ничего не ронял? Вернее, оградку положили, но не надгробие. У могилы поднятая земля уже травой поросла, и мох на оборотной стороне появился, и паутина присутствовала.
        С паутиной в этом месте было хорошо. Что ни куст, так два-три паучка его уже облюбовали, наплели сетей, засели в круговые засады. Мух столько не летает, сколько паутины на деревьях! Эта паутина Светика вчера жутко напугала. Заглядевшись, она попала в огромную клейкую ловушку и от страха решила, что ее обнял покойник.
        Сегодня ей уже ничего не казалось, она была уверена. Покойники! Рядом!
        - Анка! - рявкнула она так громко, что кладбище притихло.
        Подруга появилась из-за покосившихся крестов с фотоаппаратом в руках. Вид имела счастливый.
        - Какие кадры! - потрясла она техникой, совершенно не замечая, что три пары глаз смотрят на нее недовольно. - Вот это место!
        - Ты вчера роняла этот крест? - как можно строже спросила Светик.
        - Какой крест? - очень несерьезно улыбнулась подруга.
        - Вот этот! - Светик ткнула в задранную плиту.
        - А вы крест уронили? - обрадовалась Анка. - Стойте! Какой кадр!
        Терпеливый Глеб не выдержал и плюнул. Костик заметно покраснел и как будто бы стал еще меньше.
        - Чего же ты говорила, что уронила! - воскликнула Светик.
        - А он не падал? - с сомнением посмотрела на опрокинутый крест Анка.
        - Я тебя сейчас убью! - пообещал Костик.
        - Не будем мы никого убивать, - завела привычные примирительные речи Анка и замолчала. Только сейчас она заметила свое вчерашнее дерево, разглядела покосившиеся кресты соседних могил и искренне ахнула.
        - А мне показалось, что упало. Я прыгнула, оглянулась, смотрю - лежит.
        - Прыгнула, - тихо повторил Глеб, заглядывая за плиту. - Прыгнула…
        - Мне бы не понравилось, если бы по мне прыгали, - буркнул Костик и демонстративно отвернулся. Но всем было не до него.
        - Значит, не из-за этого? - тихо спросила Светик.
        - Может, здесь покойники вообще ни при чем. - Глеб поднялся, отряхивая руки. - Сама говорила, сколько людей по кладбищам ходят - и ничего.
        - Я есть хочу! - вдруг выдал Костик. - Зря пугали только своими перевалами.
        Анка посмотрела на всех виновато.
        - Нет, ну мне правда показалось, что оно упало.
        - Все, больше ничего не трогаем. - Глеб вышел на тропинку. - Идем отсюда.
        Светик бросила прощальный взгляд. Было немного обидно, что ответ на вопрос «Что произошло ночью?» так и не получен, надежда на то, что вот прямо сейчас все закончится, не оправдалась. Или закончится само по себе, без их старания?
        Надгробие шевельнулось? Кто-то попытался выглянуть из-под него?
        Светик пригляделась, пытаясь прочитать полустертое имя.
        Ану… Мяк… Нет, не Ану… Ину… Мяк… Мякиинен…
        Вдруг буквы сделались четкими.
        Ханну Ниеминен.
        «Ах!» - грянуло в воздухе.
        Скрипнула сосна, словно ее еще сильнее закрутило, словно она стала выше и кривее.
        - Ну, мы идем? - прогундел Костик.
        Показалось! Конечно, показалось!
        Захотелось подойти поближе, чтобы еще раз прочитать имя.
        Не пошла. Ноги сами не захотели нести. Да и какая разница, как кого звали в стародавние времена. Судя по датам, человек благополучно прожил длинную жизнь в девятнадцатом веке. Все у него было отлично. Ну, кроме надгробия если только.
        Кресты стали навязчиво лезть в глаза. Они как будто тянулись к людям, пытались зацепиться, не пустить, оставить у себя.
        - Я бы тут еще, конечно, поснимала, - не торопилась уходить Анка.
        - Аня, пойдем, - Костик потянул сестру за подол куртки.
        Светика тащить было не надо. Она сама торопилась на выход. Шагала, четко глядя себе под ноги. А то эти имена вдруг стали назойливо бросаться в глаза, просить, чтобы их прочитали.
        Нет, не стала читать. Все эти Оксанены, Питкянены, Сеппялы были ей неинтересны. Совсем неинтересны!
        Она так спешила уйти, что опередила неспешно бредущего Глеба. Вынырнула из-под елки и вскрикнула от неожиданности.
        За воротами стоял дядя Лёка. Вид имел суровый, даже недовольный - плотно сжатые губы, нахмуренные брови, лоб собран морщинками.
        Он все знал - и про упавший крест, и про опрокинутый заборчик, про весь тот шум, что они вчера здесь устроили!
        - Чаю не хотите? - вдруг спросил дядя Лёка и улыбнулся.
        - Я! Я хочу чаю! - выскочил вперед Костик. Второпях он споткнулся за порожек ворот и полетел руками вперед к ногам дяди Лёки.
        - Эх ты! - наклонился к нему дядя Лёка. - Осторожней надо быть. Да и вы, ребятки, лучше сюда так просто не ходите. Местные это не любят. Хорошо, если подножку только поставят.
        Все с интересом посмотрели на Костяна, который, оказывается, только что столкнулся с потусторонней силой. Костян по-деловому отряхнул колени и, буркнув: «Никто мне подножку не ставил, я сам упал», - зашагал к дороге. Еще хозяином таким обернулся, махнул рукой:
        - Ну что стоите? Нас чай позвали пить!
        - Эк, какой! - восхитился дядя Лёка.
        В воротах появилась сияющая Анка.
        - О! А мне здесь все нравится! Потрясающие места! Вам повезло, что вы здесь живете! Еще бы что-нибудь такое же прикольное увидеть!
        Что-то в лице дяди Лёки дрогнуло. Кажется, он был не сильно счастлив в одиночестве, и веселая компания была как раз для него.
        Светик проследила, как Глеб закрывает за собой ворота. Прочно закрывает, чтобы случайно не распахнулись.
        - А чего у вас один крест с плитой упал? - осторожно спросила Светик. - Упал, и никто не поправляет.
        - А некому поправлять уже. Все родственники умерли. А упал от ветра. Тут такие ураганы бывают. Вы же видели, сколько деревьев повалило.
        - Это настоящее карельское кладбище! - возбужденно заговорила Анка. - Здесь не принято ничего убирать. Как упало, так и должно лежать.
        - Первый раз такое слышу, - мягко перебил ее дядя Лёка. - У нас обычно все чистенько было. Это сейчас заброшено. А если что наклонилось, так это нехорошо. Вот, помню, в другом месте, хоронил я приятеля, смотрю, у соседней могилы плита приподнялась. А я знал тех, чьи родственники там захоронены. Я им и говорю - поправьте могилу. А им все некогда было. Вот месяца три-четыре проходит, стали в той семье люди умирать. Один, второй. Я им снова говорю - могилу поправьте. Кинулись что-то делать, а поздно. Еще там кто-то умер.
        Анка слушала внимательно, кивала. Светик отстала.
        - Чего это у него: что ни рассказ, так про покойников или призраков? - тихо спросила она Глеба.
        - А чего у него еще тут есть? Один на острове, кто не уехал, тот умер. А он остался.
        Светик оглянулась. Деревья как-то сразу загородили кладбище. Если бы не знать, не догадалась бы, что там… за деревьями…
        - Как спалось? - бодро спрашивал дядя Лёка.
        - Очень хорошо! - так же бодро ответила Анка. - У вас здесь замечательно!
        - Раз замечательно, так живите!
        Дорога тянулась через бесконечное поле, заросшее высокой травой и молодыми деревцами. Дядя Лёка показывал направо, налево, говорил, где какой дом стоял, где школа, где магазин. И это было очень странно, потому что поле не сохранило никаких следов ни дома, ни школы, ни магазина. Трава, деревья.
        - А тут у нас широкая дорога шла, - сказал дядя Лёка и махнул направо, где на пригорке начинался густой лес. Ничего не выдавало в нем бывшую широкую дорогу.
        Они забрались на холм, прошли мимо густого малинника, повернули за кусты лещины и увидели дом. Деревянная некрашеная изба с высоким крыльцом, гордо смотрит в небо конек крыши.
        Узкий двор с одной стороны подпирал неожиданный для Карелии дуб, с другой его ограждали кусты смородины. Под дубом пристроилась длинная лавка.
        - Как здесь здорово! - Анка с наслаждением втянула воздух и закрыла глаза. - Я бы здесь жила!
        - А я пойду пить чай, - сообщил Костик, дернул на себя дверь и сделал шаг через порог.
        Старую деревянную тяжелую дверь…
        За дверью мелькнули ступеньки, темный предбанник, светлая комната. Больше ничего увидеть не удалось, потому что дверь из Костиной руки вырвалась и, наподдав ему под зад, захлопнулась. Из дома раздался сдавленный крик.
        Анка изобразила на лице тревогу.
        - Костя, ты там не ушибся?
        - Я коленкой ударился, - гнусаво сообщил Костик.
        Светик не удержалась и хмыкнула.
        - Вы только за дверью разувайтесь, - предупредил дядя Лёка, легко распахнул дверь и оставил ее открытой - сама она не закрывалась.
        - Ай! - послышалось из дома.
        Что-то грохнуло.
        - Что же ты? - отозвался дядя Лёка.
        Костик навернулся с лавки. Сел на край, другой край лавки задрался, сбрасывая седока, а заодно и пару чугунов, что на ней стояли.
        Костик хлюпал ушибленным носом, пинал ногой прибивший его чугунок.
        - Ну не плачь, не плачь, - утешала его Анка, гладя по голове. - Сейчас будем чай пить. Дядя Лёка нас конфетами угостит.
        - Шоколадными? - важно уточнил Костик.
        - Конечно!
        Но шоколадных конфет не оказалось. Вообще никаких конфет не было. Было печенье. И банка сгущенки.
        - А это тебя, мил человек, домовой мой не приветил, - сказал дядя Лёка после того, как чайник вскипел и все пять чашек были наполнены густым ароматным чаем. Костик тянул из сахарницы ложку. Почти вытянул. Но тут крышка подпрыгнула, выбивая ложку из пальцев. Сахар разлетелся по столу. Костик недовольно поджал губы. Светик опять фыркнула.
        - Не буду я ваш чай пить! - буркнул мелкий, складывая руки на груди.
        - А на него обижаться не следует, - махнул рукой дядя Лёка. - Что толку? Это его игры. У меня так тоже одна женщина в гости приезжала. И домовой этот то кепку в нее бросит, то поленницу перед ее ногами разворошит, то холодную воду вдруг сделает горячей. Она и приезжать не стала.
        - Ой, а чай какой вкусный! - без устали восторгалась всем Анка.
        Сидели они на просторной кухне. Здесь стояла печка, одним боком уходящая в соседнюю комнату. Там у печки была лежанка. На кухне же помещалась широкая плита. Вдоль противоположной стены тянулся буфет с пристроенным длинным низким шкафчиком. В углу рукомойник. Места было столько, хоть на велосипеде езди. Зато соседняя комната была вся заставлена широкими кроватями с высокими железными спинками. В углу устроилось заваленное вещами трюмо, рядом стол, в другом углу шкаф. Окно смотрело на бодрый огород картошки. Ровные ряды ботвы и аккуратно окученные грядки.
        Светик потянула печенье из пакета. Глеб не стал долго отказываться и зачерпнул полную ложку сгущенки.
        Костян сопел. Демонстративно и возмущенно. Как обычно.
        - Ничего, - миролюбиво произнес дядя Лёка. - Мой домовой хороший. Веселый.
        - Чего у вас здесь так духов много? - спросила Светик. Она была очень занята своим делом - макала печенье в горячий чай, подлавливая момент, когда печенье водой пропитается, но еще не размокнет настолько, чтобы упасть. Получалось через раз. Глеб придвинул к себе банку сгущенки и ел оттуда ложкой.
        - Да разве это много? - отмахнулся дядя Лёка. - Все как везде. Людей мало, вот они никого и не боятся.
        - Я их тоже не боюсь, - сообщил Костик, все же снисходя до чаепития. Без сахара, но зато с пятью печеньями сразу.
        - А чего их бояться? Я тут как-то даже со змеями дружил, - сообщил дядя Лёка. - Прихожу домой, гляжу, змея ползет. Я ей говорю: «Куда торопишься?» Она за порог. Ладно, думаю. В другой раз нашел ее уже на столе, говорю: «Я тебя не трогаю, и ты меня не трогай». Так мы с ней месяца два прожили. Она приползала, уползала. А потом утром просыпаюсь, гляжу - она уже в кровати. Ну, тут уж ничего не оставалось. Я такую жену себе не заказывал. Вынес во двор и лопатой прибил. А потом змеи и вовсе пропали. В этом году, говорят, их всех кабаны сожрали.
        - А жена у вас есть? - спросил Глеб.
        - Есть. - Дядя Лёка погрустнел. - Уехала. У меня тут электричества нет, телевизор не посмотришь. А ей сериалы хотелось по вечерам. Вот и уехала к детям на Большую землю.
        Всю дорогу к лагерю Светик пыталась представить, как же дядя Лёка тут живет зимой. Летом еще ладно, светло, люди на остров приезжают, охотники, финны заглядывают. А зимой? Когда долгие ночи, когда все засыпает снегом, когда волнуется Ладога и невозможно переправиться через пролив? Остается только сидеть в доме, топить печку и слушать вой ветра. А уж что этот ветер напоет? Что дядя Лёка в его песне услышит?
        Небо было пасмурное, купаться не хотелось.
        - Спать хочу! - сообщил Костик.
        - Иди, - удивилась такому неожиданному желанию Анка.
        Светик тоже зевнула:
        - Я думаю, что нам надо всем сейчас отдохнуть, а ночью продержаться без сна.
        - О! С удовольствием! - откликнулась Анка.
        - Я ночью буду спать, - категорично заявил Костик из палатки.
        - Если это и правда какие-то духи, то они, конечно, ночью объявятся, - задумчиво изрек Глеб, расхаживая вокруг костровища. Под ноги ему попадались кружки и вилки. Зазвенела одинокая миска. - Потому что спящим легче овладеть. Во время сна дух человека выходит из тела, и злыдни тогда могут в это тело забраться. Забыл, как называли человека, в которого вселялся злой дух.
        - Оборотень? - отозвалась Анка.
        - Как-то по-другому. - Глеб почесал нос.
        - Упырь! - перебирала Анка.
        - Не, упырь - это мертвый, а тут живой. Ну, как бы живой человек, но без души. А та, что есть, заставляет его делать гадости.
        - Одержимый. Или бесноватый, - сыпала Анка.
        - Одержимый… да… Обязательно чем-то одержимый… Идеей. Или местом.
        - Это ты к чему? - зевнула Светик. Тянуло в сон. Неумолимо.
        - Это я к ночи. Ночью лучше не спать.
        Но они уснули. Сначала они спали днем. Все. Глеб уснул, прислонившись спиной к сосне около костровища. Анка долго бродила кругами, а потом вдруг нарвала травы, целую охапку, бросила ее на берегу, легла, закопавшись головой. Растолкать ее на закате было очень тяжело.
        - Аня, - тянул Костик. - Ань! Вставай! Я есть хочу! Ань.
        - Встаю, - сообщала Анка и закапывалась в траву глубже.
        Глеб кипятил воду. Ужин был неизменен - заварные макароны.
        Вечер выдался долгим. Вспоминали, кто что любит из еды. Костик затянул песню о том, что сейчас с удовольствием съел бы жареной картошки. А еще бы лепешку с сыром. Только все это надо обязательно прогреть на сковородке. Анка вспомнила, что неплохо делает печенье. Нужны масло, мука, яйца… Глеб вдруг сообщил, что однажды с друзьями делал шашлык. Сами замариновали мясо, сами сделали угли. Пожарили. Было вкусно.
        Светик почувствовала, что от всех этих разговоров ей страшно хочется есть. Представлять шашлык и жареную картошку она себе запретила.
        На тарелке с каемочкой… Такую хрустящую, горячую… Еще дымок поднимается. И шашлык. Крупные куски на шампуре. И все это щедро залито кетчупом…
        Нет, ни о чем этом думать нельзя.
        Она силой выкинула картинки из головы. Вместо них там почему-то оказались блины. Румяные. Высокой стопкой. Такие она напекла к Масленице. В школе проводили праздник, и она полночи простояла у плиты. Сколько их там было, не считала. Штук сто. Смели за пять минут. Но зато как вкусно было. Тонкие, ажурные, хрустящие. Со сметанкой. И вареньем. И сгущенкой. Такой же, как у дядя Лёки.
        Это было невозможно!
        - Ты чего? - удивился Глеб, когда Светик вскочила.
        - Блины, - сообщила она. - Много. Масляные. Не могу больше. Пойду в палатке полежу.
        Она забралась на спальники, подсунула побольше кофт под пузо и уставилась в темный угол. Главное, не закрывать глаза, тогда ничего такого представляться не будет.
        Рот был полон слюны. Хотя бы бутерброд. С колбасой. Сырокопченой. Где жир крупный. Она особенно вкусная. Да хотя бы с вареной. Тоже подойдет. Но лучше с ветчиной. На свежий белый хлеб. Нежнейший. Такой, что берешь, и остаются следы от пальцев - вот какой он мягкий.
        Светик настолько ярко представила себе этот бутерброд, что он появился. На хорошем куске хлеба. С ветчиной. Ломтик чуть свисает с боков. Она взяла бутерброд в руки - пальцы провалились в хлеб - мягкий, по-настоящему мягкий. Зубы с наслаждением разорвали колбасу. Как же это было вкусно! Хотелось затолкать весь бутерброд в рот и проглотить, не жуя. А потом сразу второй взять.
        И она затолкала, но во рту уже было что-то не то, нежнейший вкус колбасы исчез, на зубах захрустел песок. Плюнула. Опилки какие-то. Затошнило. Светик плевала и плевала, пытаясь очистить рот, в горле застряло. И это было ужасно, потому что сразу стало нечем дышать. Она пыталась вдохнуть, но опилки совсем забили рот. Оставалось хрипеть и царапать пальцами землю, на которой лежала.
        «Почему земля?»
        От этой мысли проснулась.
        Дышать было нечем, потому что лежала она лицом в спальники. Перевернулась. Рядом никого. Секунду полежала, приходя в себя и прислушиваясь.
        Мимо палатки прошли. Задели тент. Позвала:
        - Глеб?
        Не сбавляя шага, идущий удалился.
        Не Глеб. Анка? Она бы откликнулась.
        Светик полезла наружу, запуталась в спальниках.
        Сколько времени-то? Собирались не спать! И Анки рядом нет.
        Поискала сланцы.
        Да что же у них в палатке все перевернуто!
        Дернула «молнию», выбралась на свежий воздух.
        Из леса шла тьма, от воды плыли серые сумерки. То ли ночь, то ли раннее утро.
        На границе воды и песка держалась узкая полоска тумана, еле заметная кисея.
        Справа движение.
        - Глеб?
        Около костра. Вернее, того места, где они костер разводили. Сейчас уже все погасло. Остались черные угли. И вот эта чернота вдруг шевельнулась, вытянулась.
        Когда она уходила, у костра оставался Глеб. Где-то тут должна была сидеть Анка.
        - Глеб!
        - Что?
        С другой стороны. От елок.
        Чернота прилипла к месту. Над чем-то склонилась.
        - Глеб! - заорала Светик.
        Глеб вскочил - она это увидела краем глаза.
        «Ух!» - ударило в небо.
        «Бом!» - дрогнула земля.
        Чернота вдруг разом выпрямилась и исчезла.
        - Ты же говорил - не спать! - в отчаянии крикнула Светик. - Аня! Ты где?
        - Я тут, - сообщила Анка, и вдалеке мелькнул фонарик.
        - Костя где?
        Идти не получалось. Ноги дрожали. И она села. Только сейчас поняла, что так и не обулась.
        - Спит, наверное.
        - В палатке никого, - сообщил Глеб.
        - Костя, ты где? - крикнула Анка. - Костя. Костик, отзовись. Где спрятался? Костя! Костя… Эгей! Костя!
        Но ей никто не ответил.
        Глава 3
        Древние духи
        Разожгли костер. Молчали. Глеб ворошил ветки, взбивал трескучие искры. Ветер разом стал сильнее, сделав слышным лес. Он заговорил, заволновался, погнал на сидящих черный липкий пепел. Анка несколько раз убегала в темноту, разбрасывала между деревьями свои призывы, возвращалась.
        - Надо звонить родителям, - настаивала Светик. Крутила в руках телефон.
        - Подожди, - морщился Глеб.
        - Найдется он. Куда денется? - сама себя убеждала Анка.
        Светик сжимала телефон. Ладонь потела. Что здесь в конце концов происходит?
        С воды полз туман, легкий, полупрозрачный. Безобидный.
        Глеб смотрел в огонь. Светик села, обхватив колени, стараясь занимать как можно меньше места. Было холодно. Было обидно. Ведь если бы они не уснули!..
        - И почему духи только ночью ходят? - прошептала она. Ночь звала жалеть себя и плакать. Казалось, что рассвета уже не будет. Что солнце ушло навсегда.
        - Днем слишком много людей, - тихо ответил Глеб. - А вообще - не знаю. Я не понимаю, что происходит.
        - Это из-за кладбища?
        Кто же это вчера сказал - сначала один пропадет, потом второй…
        - Может, кто землю с кладбища притащил? - перебирала Светик. - Есть же примета - земля с могилы к неудаче, что ею можно порчу наводить. Может, Костя пошутил?..
        - Костя! - сорвалась с места Анка.
        Скрипело дерево. Давно скрипело. Иногда казалось, что кто-то плачет. Или жалуется.
        Глеб смотрел в костер. Не отвлекался. Как заведенный все поправлял и поправлял ветки, подбрасывал новые. Поэтому сидящие все время оставались в круге света и искр.
        - Нет, кладбище тут ни при чем. - Глеб подтащил еще охапку веток. - Там призраки, куда им дальше своего дома идти? Да и что им может быть нужно, кроме своей территории? Мы от него слишком далеко…
        Глухой жестяной звук. «Дон-дон, дон-дон. Тын…» Звук родился и теперь шел постоянно, не затихал.
        - Костя? - опять приподнялась Анка.
        Явственно хрустело - ломались ветки под чьими-то шагами.
        Глеб встал. В руке у него оказалась длинная палка с горящим концом.
        - Аня, стой! - приказал он уже готовой побежать на звук Анке.
        Светик утопила нос в коленях и зажмурилась. Сердце стучало в голове, дышать приходилось быстро, потому что воздуха постоянно не хватало.
        Стало тихо. Совсем. Последний раз металлически бумкнуло, хрустнуло и замерло.
        Светик медленно открыла глаза.
        Корова. Наверное, она была обыкновенная, но казалась невероятно большой. Даже гигантской. Черная. С одиноким белым пятном на лбу. И с колокольчиком на шее. Жестяным.
        Увидев огонь, корова отступила, брякнул колокольчик.
        - Уходи! - повел головней Глеб.
        Корова склонила рога.
        - Что-то далеко она от своего дома зашла. - Анка обошла Глеба и приблизилась к корове. Животное попятилось, но ни развернуться, ни убежать не успело. Анка коснулась черного бока.
        - Не надо! - вскрикнул Глеб.
        Корова исчезла. То стояла, а то уже Анка трогает пустоту.
        Светик ахнула, сильнее вдавливая подбородок в колени.
        - Я знаю, где Костик, - прошептала Анка. - Он на кладбище. Коровник как раз за кладбищем стоит. Корова оттуда.
        Глеб схватил ее за руку:
        - Не ходи! Это ловушка. Дождемся утра.
        Анка смотрела в сторону, откуда пришла корова. Ничего не было. Деревья. Темнота.
        - А если они его там убивают?
        Все снова уставились на деревья. Если убивают, то обычно кричат. Но крика не было. Был только ветер. Старые деревья недовольно скрипели, тайну свою не выдавали. Бежать можно было куда угодно. По тропе к дороге, к дамбе, где стоит лодочка дяди Лёки, или через болото. А можно ведь и совсем в лес уйти. Идти и идти, чтобы выбраться к маяку. Где-то он здесь есть. Маяк. Но вряд ли Костя там.
        Все думали, но никто не говорил, что Костик просто сбежал. Испугался очередного тумана, игры теней. Впрочем, уже была корова. А вряд ли она всем троим показалась…
        - Остров огромный, ты его не найдешь в темноте, - тихо говорил Глеб. - Как расцветет, пойдем искать.
        - Может, мы вообще отсюда уедем? - прошептала Светик. - Чего тут каждую ночь дрожать? Позвоним родителям…
        - Надо Костю найти, - быстро заметила Анка.
        - Найдем, а там подумаем, - пообещал Глеб.
        Ахнула птица, заставив всех вздрогнуть.
        Костика нашли у дяди Лёки. Мальчик сидел за столом и смотрел в одну точку.
        - Костя! - кинулась с объятиями Анка. - Ты где был?
        Костя не шевельнулся, головы не поднял. Так и сидел, уставившись в стол. Анка гладила, теребила - не замечал.
        - А вот, не помнит! - Дядя Лёка был непривычно хмур. - Ничего не помнит. Я утром иду, смотрю - сидит. На Святой горке. Где ходил всю ночь, как туда попал - не говорит. Потеряли пацана, да?
        - И часто у вас здесь такое бывает? - недовольно спросил Глеб.
        - Так это вы у него спросите! - сдвинул брови дядя Лёка. - Я-то по ночам не бегаю.
        - А бывало у вас раньше, чтобы люди по ночам пропадали, чтобы призраки коров появлялись?
        - Коров? - тихо переспросил дядя Лёка. - Про коров не знаю. А вот был у меня конь. Замечательный конь. Алмазом звали. Охотники по пьяни убили, решили, что олень. Так я Алмаза до сих пор иногда вижу. В окно ко мне заглядывает. Или копытами по двору - цок-цок.
        Ребята переглянулись. Кроме Кости. Тот, казалось, только ниже склонил голову.
        - А еще что у вас тут случается? - первой заговорила Анка. - Вы рассказывали про Белую Женщину. Она что такое?
        - А кто ж ее знает! - пожал плечами дядя Лёка. - У меня друзья приезжают, охотники. Так даже они говорили, что однажды вечером шли от дамбы ко мне, уже и туман пошел, и как раз там, где я показывал, на развилке, им Белая Женщина и явилась.
        - И чего делала? - перехватил разговор Глеб.
        - А никто и не стал ждать, чтобы она что-то сделала. Как только руки к ним протянула, они и побежали. Говорили потом, что так быстро еще никогда до меня не добирались. Может, чего она и может сделать - гадюку наслать или медведя вывести. Сама-то она бестелесная… Знаю я, что люди время от времени пропадают. Приезжают на охоту, а обратно не возвращаются. Или за грибами вот тоже… Но ее это дело или сами по себе теряются, не знаю.
        - А днем что там?
        - А что днем? Днем там простое болото. Ко мне финны сколько раз приезжали. Я их везде водил, показывал. Про Женщину рассказывал. Они все хотели ее увидеть. Специально несколько раз приезжали. Друзей привозили. Но им что-то не повезло, не вышла она. Может, еще осенью приедут. Финны здесь вообще как-то не держатся. День-два живут и сразу уезжают. Другой, говорят, остров. Не их, не родной. А может, гонит их кто отсюда. Не знаю. Не буду говорить.
        Анка села рядом с Костей, сгорбилась. Костик молчал.
        - Котик, ты кого ночью видел? - тихо спросила Анка. - Тебя напугали? Как ты до горки дошел в темноте?
        Упрямый Костик смотрел перед собой.
        - А можно эту горку посмотреть? - осторожно предложил Глеб. - Ну, которая волшебная.
        - Эх ты! - рассмеялся дядя Лёка. - Да какая она волшебная? Горка и горка. Нет там ничего. Одна земляника. Ее Святой называли, потому что там церковь стояла.
        Но показать не отказался. Всю дорогу сокрушался и качал головой.
        - А вас тут как будто духи невзлюбили. И не пойму почему. Гонят?
        - Мы уедем, - заявил Глеб. - Сейчас с Костей разберемся и уедем.
        - Нет, что вы! - забеспокоился дядя Лёка. - Оставайтесь! Говорили же - на неделю.
        - По ночам к нам постоянно кто-то ходит, - пожаловалась Светик. - Призраки. Туман.
        - А вы ко мне перебирайтесь. Там, в дюнах, вода, влажно, вот всякое и мерещится.
        - Мерещится. - Глеб остановился. Среди высокой травы кто-то мелькнул. Пригляделся. Трава и трава, тонкие молодые деревца. - Мерещится, - повторил он.
        Горка и правда ничем примечательным не выделялась. Холм сильно забирал вверх, макушка пыжилась камнями, огромными гранитными кусками.
        - Не понимаю. - Глеб встал, уперев руки в бока. - Из-за чего-то это ведь должно происходить?
        Анка сонно щурилась.
        - А у вас здесь ведьмы никакой не живет? - устало спросила она.
        - Чего б ей здесь делать? - быстро ответил дядя Лёка. - Ведьмам же люди нужны. А вообще здесь у финнов до войны солдатики стояли. Как раз в дюнах у них была пристрелочная база. Офицеры учили новобранцев стрелять. Там и десант наш высадился, в сорок первом. Неудачно только. Попереубивали всех. Может, от этого все?
        Глеб недовольно качал головой.
        Светик косилась на Костика. Мелкий всю дорогу на горку шел. Просто шел.
        - Он молчит, - толкнула она Анку.
        - И пусть молчит, - вздохнула подруга, оборачиваясь на брата.
        - Не капризничает, не жалуется.
        - Наверное, ничего не хочет.
        - Кто? Костя?
        Анка опять оглянулась. Костик смотрел себе под ноги, шаги считал. Правая, левая, правая, левая… Кепка съехала на нос. Они обогнули горку, а потом стали забираться наверх.
        - Котик, ты ничего не хочешь? - спросила Анка.
        Костик мотнул головой.
        - Попить хочешь?
        Не отреагировал.
        - А шоколадку? - встряла Светик.
        - У тебя нет, - глянул из-под кепки Костя. - Зачем предлагать?
        - Шоколадку ведь можно и привезти, - неуверенно произнесла Светик, неожиданно почувствовав в себе жалость к Анкиному брату. - Да, дядя Лёка?
        - Сделать-то можно что угодно! - быстро согласился хозяин. - А что с ним? Ну, подумаешь, парень в лесу заблудился. Не зима ведь. Я вот помню, зимой чистил трактором дорогу через озеро и вместе с машиной ушел под лед. Вот это да. Пока соображал, что делать, уже в воде был. Я из машины, давай прорубь искать. А льдины уже сдвинулись. Но у меня ангел-хранитель есть, он меня вывел. Как вылез, я всю дорогу от дамбы до дома бежал, чтобы не замерзнуть. Пальто, штаны, шапка - все в ледяную корку превратилось, дышать нечем было, но я добежал. Отогрелся потом, не поморозился. А тут - ну, просидел ночь летнюю на горке. Отойдет.
        - Котик, что с тобой? - теребила его сестра.
        Костик отвернулся, перестал смотреть под ноги и сразу уехал в траву на обочине, рухнул, стал отряхивать руки, словно в них вцепилось сразу с десяток комаров.
        - У тебя что-нибудь болит? - клонилась Анка.
        - Ничего у меня не болит, - проворчал Костик, щелчком сбрасывая с кулака муравья. И было в этих словах что-то, отдаленно напоминающее прежнего капризулю. - Надоело все. Куда мы идем?
        - Уже никуда!
        Присев на корточки, Глеб оглядывался. Перед ним был валун. Но не такой, какие бывают в средней полосе - серый каменюка торчит из земли, - этот был весь иссечен острыми гранями, словно его специально так обработали. И видно было, что он давно здесь стоит, хорошо врос в землю, подзатянулся мхом. Следующая гранитная махина торчала в шаге от первого. Так же обтесана. Так же недовольна всем на свете.
        - Вот тут мы любили по вечерам сидеть, песни петь. - Дядя Лёка смотрел с горки на далекий горизонт. Костик стоял рядом, насупленно из-под бровей изучал окрестности.
        - Смотри, камни идут по кругу, - прошептал Глеб, от одного валуна переходя к другому. - И трава примята. А там, смотри, какая тропа.
        Горку подпирали елки. В гуще стоял крест, сообщающий, что здесь когда-то стояла церковь. От этого креста в чащу уходила тропа.
        Глеб поцокал языком.
        Анка держала фотоаппарат, но ничего не фотографировала, отрешенно смотрела вокруг.
        Дядя Лёка с Костиком уселись на скате холма, хозяин водил рукой, показывал, где какие дома стояли, вспоминал их жителей.
        - А почему от домов ничего не осталось? - спросила Анка.
        - Так их все увезли. Кто на дрова забрал, кто так с домом и уехал в новое место. Чего же дереву пропадать? Хорошее дерево всегда пригодится.
        - Вот здесь домовых, наверное, осталось… - вздохнула Анка и наконец подняла фотоаппарат. - Вот они здесь страдают.
        - А чего страдать? - не поняла Светик. - Свобода! Делать ничего не надо.
        - Нет, домовой без дома - это плохо… - подхватил Анкино настроение дядя Лёка.
        Смотреть на грустную троицу было неприятно. Они как будто сговорились. Что-то знали такое, что не могли рассказать остальным. Или остальные что-то не могли в их словах расслышать?
        Глеб стоял у начала тропинки. Светик подошла к нему и зашептала, чтобы больше никто не услышал:
        - Костю кто-то утащил. Он не мог сам идти.
        - Говорят же, мерещится тут многое, - буркнул Глеб и пнул гранитный камень ногой.
        - Тебе не кажется, что Костя стал странным?.. - не отставала от брата Светик.
        - А тебе не кажется, что тут все странное? - резко оборвал сестру Глеб. - Мы же сюда просто так приехали. Не ведьму искать, не в старый заброшенный дом, где убили десять человек. А в интересное место, где можно хорошо время провести, где берег красивый.
        - И что? - не поняла Светик.
        - Когда есть причина, все понятно. А когда ее нет?
        - Ну бывает же, что причины нет!
        - Не бывает. Она всегда есть. Ее надо найти.
        Глеб зашел за крест.
        - Может, домой? - Светик поежилась. - Ну их, эти тайны. Уже хочется поспать на нормальной кровати и что-нибудь съесть. Тут страшно очень. Я как подумаю, что опять придется ждать ночи, как опять этот туман, эти шорохи. Корова же не померещилась. Она пришла. И звук мы слышали. Зачем нам искать причину? Она здесь есть! Сам сказал - отдыхать приехали. Не надо тайны разгадывать. Кладбище это дурацкое, туман, Белая Женщина. Ну их всех! Поехали в город, хоть в кино сходим. Глеб!
        Глеба не было. Пока Светик произносила свой пламенный спич, он ушел. Туда, в деревья. По тропе.
        Светик тоже обошла крест. Покосившийся, некрашеное дерево почернело. Две верхние параллельные перекладины прикрывали ажурные скаты крыши. Получался как будто домик. Тут тоже домовой живет?
        - Глеб!
        Деревья глухо приняли ее крик, на эхо пожадничали.
        Тропа заворачивала за елки. Нижние ветки деревьев, сухие и колючие, топорщились, загораживая путь. То ли Глеб учится в цирковом училище - о чем Светик не знает - и умеет огибать препятствия и не напарываться на сучки, то ли…
        Второй вариант не придумался, потому что Светик шагнула на тропу, сразу напоролась, сразу поцарапалась, сразу сломала ветку. И дальше уже шла, закрывая лицо руками, телом продираясь через заросли.
        - Глеб! - позвала она, застряв.
        Не проходил он здесь. Высокий, угловатый - он бы не стал все это обходить. И не ломился он здесь - ветки не сломаны.
        Веток вдруг стало много, Светик дернулась, запутываясь окончательно.
        - Черт, - прошептала, давая задний ход. В спину сразу что-то уперлось, сильно натянулась футболка.
        Заметила краем глаза: светлое, стоит за деревьями.
        Прошептала:
        - Глеб?
        Ветка хлестнула по глазам. Зажмурилась. Сразу почувствовала - кто-то рядом. Попятилась, выбираясь из колючек, оглянулась.
        Никого. Но ведь видела - стоял. Точно стоял!
        Повернулась идти.
        Страх стрельнул в ноги, ударил в живот.
        Девчонка. Чуть старше или ровесница. Светлые распущенные волосы. В чем-то сером. Это было неважно. Пронзительные глаза. До одурения. Смотрят.
        Улыбнулась. Показалось, что губы сухие, потрескавшиеся. Так бывает от мороза или в мае, когда волнуешься из-за постоянных контрольных, когда витаминов не хватает. Тогда становится больно улыбаться. Кожа на губе при улыбке трескается с колючей острой резью. Боль еще какое-то время сидит в губах, напоминает, заставляет облизывать или трогать пальцем ноющее место.
        «Весело с вами!»
        Слова ударили в голову, сильно испугав.
        Светик отпустила ветку. Острый сучок мазнул по лицу.
        Никого не было. Опять. Ни за деревьями, ни на тропе. Только в губах боль осталась.
        Бежать!
        Развернулась, бросилась обратно. Недалеко ушла. Вот он - просвет. Вот и крест. Обогнуть. И ветки словно разошлись, и деревья расступились. Она вылетела на макушку холма, споткнулась о валун, налетела коленом на острый край.
        Зазудело, загудело, заболело. В глазах от боли вспыхнул разноцветный калейдоскоп. Хромая, выбралась на взгорок.
        Анка спала. Лежала, подсунув под голову фотоаппарат. Улыбалась.
        Костик сидел с дядей Лёкой. Хозяин говорил. Казалось, ему было неважно, что оба собеседника никак не реагируют на его слова.
        - И вот как-то иду я, а уже вечерело. И прямо на меня медведь. Здоровый такой! Я стою, он стоит. Смотрит. А потом морду задрал и давай реветь. Ну, я тоже подбородок вверх и ору. Он на задние поднялся, лапы показал. Я тоже руки повыше и громче орать. Мы так минут пять орали, а потом он ушел.
        Костя повернулся к подошедшей Светику. Она готова была услышать, что ему все надоело, что он хочет есть, спать, что у него болит живот, голова, локоть. Но он смотрел молча. Губы обиженно выгнуты. И без слов понятно - недоволен.
        - Я там кого-то видела. - Светик упала рядом с сидящими.
        - Где? - резво заозирался дядя Лёка.
        Светик посмотрела на камни, на деревья. Солнце высветило макушку холма, стали особенно заметны цветы - сиреневые, желтые, белые. Они искорками разбежались по всему полю. Ветер колыхал траву, то пряча, то показывая цветы.
        - Там.
        - У тебя кровь идет.
        Костик неожиданно оказался рядом. Пальцем коснулся лица. Холодом кольнула забытая боль. Губа треснула. Обо что это она?
        - Вот.
        Грязный палец Кости был испачкан красным. Глаза смотрели… странно. Он вдруг как будто проснулся, на губы вернулась прежняя недовольная ухмылка. Светик отстранилась, забормотала:
        - Глеб пошел, я за ним. А там девчонка.
        - Показалось, наверное, нет здесь никого. - Дядя Лёка поднялся. - Ну, чего? Пойдем обедать?
        Костик на четвереньках подполз к сестре.
        - Аня, вставай, нас обедать зовут.
        От звука его голоса Светик вздрогнула.
        На обед был грибной суп. В ложку попадались целые лисички. И не только гвоздики, а здоровые лопухи. Они ловко раскусывались зубами. Редкая картошка вкуса не портила.
        Они уже пили чай все с тем же знакомым печеньем, когда дверь распахнулась и на пороге возник Глеб.
        - Интересно, - только и сказал. Сразу стал разуваться. Шнурок затянулся, не давая снять кроссовку. Попрыгал на одной ноге. У Светика опять заныла губа и зачесалась ушибленная коленка. Спросила:
        - Ты где был? Мы тебя звали, звали. Решили без тебя идти.
        - А кабанов у вас здесь много, да? - вместо ответа спросил Глеб. - Весь лес изрыт. И еще я видел голову олененка.
        Костик поперхнулся чаем.
        - Это медведи. Их тут штук пять. - Дядя Лёка был спокоен. - Приезжали из охотхозяйства, говорили, что по осени будут отстреливать.
        Глеб кивнул, рассеянно оглядывая стол. Светик потянула брата к себе.
        - Ты собираешься отсюда уезжать?
        - Завтра. - Глеб ухватил печенье. - Давай завтра.
        - Я видела какую-то девчонку!
        - В белом?
        - Дурак! - Светик отодвинулась вместе со стулом. - Ты меня в лесу бросил! Я чуть не убилась. Где ты был?
        - У меня есть теория, - пробормотал он. - Надо проверить.
        У Светика не было никаких теорий, и ей совершенно не хотелось ждать еще одну мучительную ночь. И ей совсем не нравилось, как себя вел Глеб - бросал ее посреди леса с непонятными призраками, ходил один, ничего не объяснял. Решила, что обязательно пожалуется маме. Вот выйдут из-за стола, позвонит и пожалуется.
        В предбаннике на пол упала кепка. В комнате что-то щелкнуло. Ох уж эти местные! Все бы им комментировать!
        В окно был виден ухоженный огород. Ровные грядки картошки. И жизнерадостные чучела. О чучелах Светик только в книжках читала. Разве ворон еще пугают такими штуками? Сейчас вороны пошли образованные. Таких даже живой человек не испугает.
        - А это я от кабанов, - объяснял дядя Лёка. - Они скоро пойдут картошку подкапывать. И если это один-два, то чучело их остановит. Вот был у меня такой случай. С острова уже почти все уехали, и я взял большой огород. Под картошку. Уже сентябрь, копать пора. Жена мне все говорит: «Давай! Давай!» А я думаю, сейчас еще пару дней, и пойдем. Утром иду на делянку посмотреть, что там и как. А там - ничего. Кабаны пропахали так, что ничего не оставили. Я иду домой. Жена собирает обед нам в поле. Говорит: «Ну что? Готов?» Я и говорю: «Совсем готов. И даже поле пропахал». Она догадалась, начала ругаться.
        Светик смотрела в окно. Странные чучела. Она бы сама таких ночью испугалась. У одного вместо головы была широкая пластиковая канистра. От ветра «голова» шевелилась и немного стучала о палку. На крестовину был натянут пожухлый серый плащ. Под горло подвязана старая серая рубаха в полоску. Чуть дальше торчал черноголовый пугал с летящими целлофановыми руками. У соседней грядки охранник был еще веселее - на голове белый пакет, на крестовину натянута сине-красная ветровка с белыми рукавами. Крестовина покачивалась, словно пугало старательно демонстрировало себя с разных сторон.
        Светик закрыла глаза. Брр, ну и место. Вот это они попали… Анка тогда все твердила: «Поехали, поехали! Будет весело!» Не обманула. Местечко - обхохочешься.
        До вечера спали. Ветер стих, Ладога гнала на берег легкую волну. Солнечные блики дробились по воде, но теперь было в этом что-то острое и неприятное. Как и в деревьях. Как и в песке.
        К вечеру ранка на губе распухла. Светик все время чувствовала ее, хотелось трогать, хотелось облизывать. Хотелось уехать.
        Анка теперь не отходила от Костика, с ней было скучно. Глеб спал. Но даже если бы не спал, веселее с ним не становилось.
        Светик сидела на берегу. Солнце опускалось к горизонту. Было, наверное, около десяти. В голову лезли рассказы дяди Лёки. О призраках, об ангеле-хранителе, о людях, которые тут раньше жили. Анка еще домовых вспоминала. А правда, куда деваются домовые, когда дома разбирают? Добрый хозяин забирает их с собой. А злой? Бросает? И тогда домовые сидят на остатках домов и плачут?
        Плакали. На самом деле плакали. Светик оглянулась. На охапке сена заворочалась Анка. Где-то рядом с ней сейчас спит Костик. Или он опять сбежал?
        Плакали.
        Нет, вон Костина голова. Уткнулся Анке под бок, свернулся калачиком и спит. Так ничего и не рассказал - где был, что видел. Делал недовольное лицо, но больше не капризничал.
        Всхлипнули и заныли по новой.
        Глеб спал на пенке около костра. Вон его длинные ноги видны. Курткой прикрылся. Позвать его? И что сказать? Что где-то плачут?
        Светик глянула на землю. Песок был весь как будто изрисован следами. Странно, что раньше они это не видели. Маленькие раздвоенные следы оленей. А вот тут пробежал кто-то покрупнее, копытца ставил мелко, наверное, кабан. Зону песка пересекла цапля. Ее тройной след ни с чем не спутаешь. А тут прошла собака - бежала, подтягивая лапы, смазывая отпечатки. Или лиса. В школе говорили, что она «метет» хвостом, может вот так подтирать следы. Дорогу перегородила проржавевшая, ушедшая в песок колючая проволока. Неожиданно. Вспомнилось, что дядя Лёка рассказывал о финских войсках, что здесь у них была пристрелочная база. А еще десант в сорок первом наши высадили. Неудачно. Интересно, где всех похоронили? Если похоронили…
        Она с тревогой оглянулась. Солнце садилось. Его хорошо было видно через редкие елки. Скоро ночь. Пора всех будить. Или эта ночь у них окажется спокойной?
        Что-то как будто мелькнуло по кустам. Светик сделала шаг - вот-вот увидит. Вдруг руку пронзила боль. Муравей! Впился в предплечье, задрал попу, всю ярость в укус вложил.
        Смахнула нахала.
        Опять заплакали. Совсем близко. Вот за этой дюной. Забираться наверх было неудобно, песок под кедами скользил, гладкая подошва не держала.
        - Здесь лежит клад, - пропели рядом.
        У девчонки снова заметны были только глаза. Большие, темные, внимательные. И еще распущенные волосы. Лицо заплаканное. Показывает за бархан, куда-то в кусты.
        - Пойдем покажу.
        Светику совершенно не хотелось идти за девчонкой. Но песок сыпался, бархан словно сам сбрасывал ее со своей спины.
        - Смотри! - Девчонка уже стояла около куста. - Ты мне понравилась, поэтому только тебе покажу. Один раз. Второго не будет.
        Светик резко присела, не давая себе сползать вниз. Не будет она ничего смотреть. Она сейчас Глеба позовет!
        Неожиданно заболела губа. Боль стрельнула в голову, отдалась в глаза. Она перестала видеть.
        В голове все перевернулось. Уже не было солнца, не было песка, не было куста и девочки.
        Было темно. Темноту добавляли обступившие ее со всех сторон деревья и что-то сумрачное, склонившееся над ней.
        Болела губа. Болел отлежанный бок.
        Но так хорошо помнилось закатное солнце, светлый песок, все эти следы. Девочка…
        Девочка!
        - Тебе здесь правда нравится? - промурлыкала она напоследок.
        Слова ее стояли в ушах. И так не вязались непроглядная ночь сейчас и яркий закат вот только что, пять минут назад.
        Песок…
        Это был сон. Они опять уснули ночью! Где Глеб?
        Светик приподнялась, почувствовала, как за шиворотом у нее что-то посыпалось. В ужасе решила, что оказалась на муравейнике, что это муравьи устроили контрольную пробежку под футболкой.
        Сунула руку за шиворот.
        Песок.
        И в кедах. И в карманах.
        Шарахнулась, больно ударилась спиной обо что-то острое и твердое.
        Крест. Слегка наклонившийся, словно протянувший свои руки-перекладину к Светику.
        Это она на кладбище, что ли?
        На кладбище!
        Разом вспомнился сон. Сейчас закопают! Поймают и закопают! И даже хуже - могила готова, в нее осталось шагнуть. Ударят и сбросят. С какой стороны подойдут?
        - Мамочка! Мамочка! Мамочка! - зашептала Светик, крутясь на месте. Паника сдавила виски, не давала смотреть.
        Кресты, кресты, со всех сторон кресты. Куда бежать?
        - Ой, мамочка!
        От страха Светик превратилась в точку. В маленькую незаметную точку. И эту точку, как в игре, надо было вывести из лабиринта.
        Тело не чувствовала, ноги не чувствовала. Все сосредоточилось в голове.
        - Ой, мамочки, - твердила как заклинание.
        На цыпочках проскочила один участок, другой. Под ногами оказалось что-то твердое.
        Пусть будет тропинка!
        Мелко-мелко переступая, боясь споткнуться, боясь сделать лишнее движение - а потому и дышала также мелко-мелко, - бежала, не в силах оторвать взгляд от мысков кед. Больше ничего не было, только они. От страха сил хватало только на одно - смотреть под ноги. Может быть, из-под каждого надгробия к ней тянулся покойник, может быть, через каждую оградку перебирался призрак - всего этого Светик не замечала.
        - Тихо, тихо, - шептала сама себе. - Вот так, вот так, - подбадривала, когда казалось, что все делает правильно, когда одна нога не задевала за другую.
        Что-то черное справа. Какой-то шорох сзади.
        Мелькнул огромный желтый крест. Совершенно неожиданный здесь. И главное - неуместный.
        Но крест стороной, стороной, тропинка идет правее, деревья расступаются, становится светлее. Одинокие елочки, невысокая трава. Слева что-то светлое.
        Это, наверное, дом. Там - люди!
        Светик из точки становится больше. Уже появляется голова, уже чувствуются руки, уже ноги ступают уверенней.
        Белая пристройка к основному зданию. Выбитые окна. Крыша с торчащими балками.
        Светик еще бежит, но глаз не может оторвать от этого страшного зрелища.
        Крыло здания сильно выдается вперед, а за ним вправо тянется основной корпус. Входное отверстие без дверей, черные прогалы окон. А чуть дальше тянется еще одно крыло.
        Светику разом стало жарко, потому что она поняла - вместо того чтобы привести ее к дороге, а оттуда к дюнам, тропа привела ее к коровнику. Тому самому коровнику, где когда-то было много-много коров. Тому самому коровнику, на котором работал дядя Лёка и по дороге к которому спал на кладбище, забравшись на свиловатую сосну и обняв ствол руками.
        - Весело было! - сказал тогда дядя Лёка.
        Вариант был хороший: идти обратно, найти сосну (в темноте, где все деревья одинаковые), залезть (Бэтмен начинает в этот момент завидовать), обхватить ствол руками (а там такой ствол, что трое обнимать будут - не дотянутся) и уснуть (три раза! а еще потом пять раз упасть).
        Показалось - брякнул колокольчик.
        Ну конечно! Если уж идти призраками коров, то отсюда!
        Тогда нужен второй вариант - бежать домой!
        Попятилась. Елка встретила иголками в спину. Светик спряталась за нее.
        Жар растекся по телу, сделал тяжелыми руки и ноги. Но садиться и отдыхать было рано. Поймают, закопают!
        «Тук-тук» - гулко ударил медный колокольчик.
        Нет, это, конечно, весело - по ночам ловить призраков, днем гулять по кладбищам и слушать заупокойные истории.
        Светик попыталась улыбнуться и тут же чуть не завизжала, потому что плеча ее кто-то коснулся.
        Крутанулась.
        Елка гладит ее по спине. Вот отрастила лапы!
        И увидела! Если бы не повернулась, не заметила. Тропа. Бежит вдоль леса, у подошвы холма, теряется в елках.
        Конечно! Не все дороги ведут через кладбище! Нормальные люди ходят кругом.
        И Светик пошла. Не пошла - побежала.
        Так сильно сжала кулаки, что почувствовала - ногтями впилась в ладонь. Но не разжимала, этим поддерживая саму себя, словно за перила ухватилась. Держалась и поэтому не падала.
        Справа, с холма, катилась на нее темнота, катился холод, катился страх. Но она быстро бежала - никто за ней не поспевал, даже если и собирался вылезти из могилы и мило пообщаться.
        Тропа вывела к кромке леса. Теперь направо - к дому дяди Лёки, налево - через лес к отворотке на дюны.
        Хорошо натоптанная, наезженная дорога была неплохо видна. Все ее кочки, все ухабы, все ямы. Светик бежала, чувствуя себя уже не точкой, а струной - ноги, руки, голова. «Мамочка, мамочка, мамочка!» - звенело в этой голове. «Дон, дон, дон!» - работали ноги, выдавая чистый уверенный звук. Руки подхватывали.
        Что-то там было за спиной. Как будто смеялись. Как будто звали.
        Не оглядывалась. Не останавливалась. Остановись она - страшное накинется, вопьется в те самые руки и ноги, которые должны бежать, должны работать.
        В одном месте деревья справа расступились, в лицо дохнуло прохладой. Где-то было болото.
        Болото… Уже хотелось представить дальше, что может следовать за этим выводом. Но - руки, ноги, только вперед. Белая Женщина, может, что-то и делает, да кто ж стоит и ждет, пока это случится!
        «Мамочка, мамочка, мамочка…» - других слов или мыслей в голове не было.
        Ахнуло.
        «Бом!» - догнало в спину. Не понимала. Не смотрела.
        Вот и отворотка. Направо и сразу прибавить ходу, потому что надо забраться на взгорок. Здесь почему-то стало темнее. Не хватило воздуха.
        Светик закашлялась, согнулась, сбила темп. Вдруг что-то стало с ногами, они перестали идти.
        Пригорок - вот он. От него еще немного - и дюны, а там огромная спокойная Ладога, а там - две палатки, и костер, и Глеб.
        - Глеб! - заорала, срывая голос.
        Смех. Нет, не показалось, не послышалось в шуршании песка.
        Прямо на отворотке белая фигура. Тянет к ней руки. Задушит? Нашлет медведя? Что?
        Не могла Светик ее на таком расстоянии видеть. Сама придумала!
        - Ой, мамочки! - прошептала она свое волшебное слово и вновь побежала. Но теперь уже задыхаясь, теперь уже чувствуя, что вот-вот упадет.
        На берегу горел костер. Языки его нервно подрагивали, перепрыгивали, выбрасывали в серое предутреннее небо веселые искры.
        Около костра на пеньке сидел Глеб, без остановки тыкал в костер палкой, заставляя его отстреливаться искрами, шипеть, огрызаться языками.
        Не дошла. Упала на песок, подтянула приятные прохладные крупинки под себя, утопила в них мокрый лоб, закрыла глаза.
        «Ой, мамочки, сейчас бы умереть», - пронеслось в голове на бессильном выдохе.
        - Ты где была?
        Глеб. Сидит рядом на корточках. Трогает плечо.
        - Ты зачем из лагеря ушла? Я уже готов был твоей матери звонить!
        Светик вдохнула, чтобы ответить, почувствовала, как воздух жестким наждаком проходит по легким, больно-больно. И заплакала.
        - Света! - пытался заглянуть ей в глаза брат. Но она уже не могла держать голову. Зажмурилась и осторожно опустилась на песок.
        Глава 4
        Аттракцион смерти
        Утро выдалось пасмурное. Ладога волновалась, выбрасывала на песок волну, шипела. Ветер трепал тенты палаток, разносил пепел потухшего костра. Делать завтрак никто не торопился.
        Светик крутила в руках телефон. Звонить или не звонить маме? И если звонить, то что рассказывать?
        - Весело у них здесь, - прошептала Анка, выслушав Светика. - Мне даже нравится. Каждый день по человечку.
        - Тебе бы проснуться на кладбище! - недовольно отозвалась Светик, уже привычно прикусывая подживающую ранку на губе. Утром все осталось при ней - и царапины, и сбитые ладони, синяки на коленях и трещинка на губах.
        - Но ведь ничего не случилось! - Анка улыбнулась, показывая зубы.
        - А ты бы хотела, чтобы случилось?
        - А что с тобой могло случиться на кладбище?
        Да что угодно с ней могло случиться! Ее могли съесть. Ее могли… не съесть. Она могла умереть там от страха в конце концов.
        Светик открыла рот, чтобы ответить, но посмотрела на Анкино бледное лицо и поняла, что для подруги все это не причина жаловаться на ночную прогулку.
        - А клад-то где? - буркнул Костик.
        Ни о каком кладе Светик и слышать не хотела. После сумасшедшей ночки ей только чертей не хватало и проклятых кладов, которые они сторожат!
        - Иди ночью в дюны, может, встретишь эту малорослую ведьму. Она тебе все и покажет!
        Светик спрятала телефон. Нет, звонить она пока не будет. Жаловаться тоже. Не время еще.
        Костя обиженно поджал губы.
        - Клад - это хорошо, - бодро отозвалась Анка, поправляя на брате наброшенную на плечи куртку. - Но как так вышло, что тебя увели из лагеря? Мы проснулись, тебя уже нет. И Котю увели. Вы же не сами уходили!
        - Увели? - покачал головой Глеб. - Зачем? Чтобы потом вернуть? Что им нужно было?
        Он бросал в песок перед собой нож. Обозначил круг и пытался в него попасть. Иногда нож втыкался как надо, иногда ложился, сбивая черту.
        - Они хотят нас напугать, - быстро ответила Светик. - Чтобы мы отсюда убрались.
        - Чтобы мы убрались отсюда? - Глеб слишком далеко от себя забросил нож, пришлось привставать, чтобы дотянуться. - Для этого необязательно было утаскивать каждую ночь по человеку. Разом бы всех напугали - и нормально.
        - Ну, тогда не напугают, - хохотнула Анка. - А водят на ночную экскурсию.
        - На кладбище? - прохрипела Светик, после бега и криков голос к ней еще не вернулся. А сейчас хотелось именно кричать. Хотелось доказать свое. Но даже широко открывать рот без звука было больно - трещинка саднила.
        - Не было никакой экскурсии, - недовольно буркнул Костик.
        Все уставились на него, потому что это был первый рассказ про его ночное путешествие.
        - Это была не экскурсия. - Глеб удобней взял в руку нож. Повертел его. Бросил.
        Светик ждала продолжения. Закусила от нетерпения губу. Ранка опять заболела.
        - Костик, - вдруг заговорила Анка. - Костик, а чего ты хочешь?
        Костя широко зевнул, оглянулся и также неожиданно выдал:
        - Спать и шоколадку.
        Светик фыркнула. Лучше бы Костик не начинал говорить. В молчащем виде он был приятней, чем с озвученными капризами.
        - Давайте лучше отсюда уедем, - упрямо повторила она. - Не хочу я больше никаких аттракционов с неизвестностью.
        - А вот уехать мы не можем. - Нож опять улетел, Глеб за ним привстал.
        - Почему?
        - Шторм. Лодка дяди Лёки перевернется, как только попадет на такую волну.
        Ладожский ветер пригнал к ладожскому берегу вал, обрушил его на ладожский песок.
        Светик почувствовала, что ей опять становится холодно, что она опять превращается в точку. Маленькую испуганную точку.
        - А чего хочешь ты? - Голоса у нее уже почти совсем не было.
        - Я как раз хочу остаться, - спокойно сказал Глеб и поднялся. - Костя! Иди встречай. Тебе несут шоколадку.
        Костик встрепенулся. По длинному песчаному пляжу к ним шел дядя Лёка.
        - Ну как вы здесь? - еще издалека весело спросил хозяин острова. - Как ночь? А то, смотрите, перебрались бы ко мне.
        Светик глянула на брата. Тот очень внимательно смотрел на дядю Лёку, словно пытался под одним лицом разглядеть другое.
        Но никто ничего ответить не успел, вперед выскочил Костик.
        - А вы мне принесли шоколадку? - подбежал он к старику.
        - А ты как догадался? - Дядя Лёка запустил руку в карман куртки. - Вот тебе шоколадка! Мне мышка принесла.
        Это была детская шутка, но Костик напрягся. Замер с протянутой рукой. Но желание оказалось сильнее сомнений. Схватил плитку, зашуршал фольгой.
        - Представляете, нашел! - развел руками дядя Лёка. - Вроде бы ничего не оставалось. А я глянул в серванте - вот она, лежит. Видимо, дети в прошлый раз привезли, а я забыл.
        Костя уже вовсю хрустел плиткой, смотрел вызывающе гордо. Делиться, конечно же, не собирался.
        - Ну как ночь? - Дядя Лёка глянул на костровище. - Все спокойно?
        Светик открыла рот, чтобы сказать, что не было ничего спокойного этой ночью. Что теперь она тоже знает, где закопан клад. Но Глеб поднял руку, останавливая.
        - Нормально, - быстро произнес он. - Вот, хотели уехать, но что-то погода не очень хорошая.
        Светик закусила болячку на губе.
        Дядя Лёка, до этого смотревший с тревогой, разом успокоился и заулыбался.
        - Да, погода сейчас… А то, может, пойдемте ко мне? Позавтракаете? Вы уже завтракали?
        - Мы не завтракали, - чавкая, ответил Костя. - А что у вас есть?
        - Чай с сахаром, - живо отозвался дядя Лёка.
        - Котик, - Анка попыталась напомнить брату о хороших манерах.
        Но Костю уже было не остановить:
        - А еще?
        Он засунул в рот половину шоколадки и стал ее сосать. На губы выплыла коричневая паста. Светика передернуло.
        - Хлеб с сыром.
        - А еще? - Костя перекинул шоколадку с одного угла рта в другой.
        - Сгущенка и малиновое варенье.
        Костя сжал зубы, собираясь откусить хороший кусок, но что-то у него пошло не так.
        - Пачку печенья найду, - расщедрился дядя Лёка. - Печеных яблок сделаем.
        Шоколадка сдалась, сломалась.
        - Идем, - прошамкал Костик, всасывая в себя сладкие слюни.
        Глеб бросил нож. Лезвие четко вошло в центр круга.
        - Ну, Костик, - протянула Анка.
        - Вот и славно, - хлопнул в ладоши дядя Лёка. - Вместе - это завсегда веселее. Чего же одним-то завтракать?
        Светик сидела и уже ничего не понимала. Почему молчит Глеб? Почему не возражает? Это же они сейчас будут полчаса идти туда, потом придется идти обратно. И зачем им печенье, если в палатке еще лежит с десяток пачек заварной лапши? Светик успела к этой лапше привыкнуть.
        Но они встали и пошли. Анка повесила на шею неизменный фотоаппарат. Глеб сунул нож в карман. Светик набрала маму. Первый гудок прошел, потом что-то пискнуло, брякнуло, и соединение разорвалось. Набрала второй раз. Но связь словно ветром сдуло - ни одной рисочки. Ладно, потом позвонит. Да и заряд надо беречь. Где здесь подзаряжаться?
        Дядя Лёка вновь принялся рассказывать бесконечные истории. Теперь он вспоминал, как он вместе с семьей приехал на остров и как его, пятнадцатилетнего парня, встретили местные. Не очень ласково. Но за первыми драками пришел мир.
        Пятнадцать лет… Светик попыталась посчитать. У нее вышло чуть ли не шестьдесят лет назад. Ничего себе! Она не помнит, что было три года назад, а тут - шестьдесят!
        - Это еще что! - гордо заявил хозяин. - Я себя с трехлетнего возраста помню. Как отец на войну уходил - картинка перед глазами стоит. И немцев в нашем селе помню. Они тогда, как пришли к нам, стали молодежь собирать и угонять в Германию на работу. И вот помню, сидим мы с соседом, играем, а нам по четыре года. Подходит немец. Постоял у забора, посмотрел на нашу игру и вдруг спрашивает, не хотим ли мы конфет. Мы, конечно, сказали, что хотим, подбежали к нему. Он нам дал по конфете и дальше пошел. Мне потом мать рассказывала, что она очень испугалась за нас, решила, что нам не конфет дадут, а уведут и в Германию отправят.
        Костик бежал впереди. За ним торопилась Анка, но она постоянно отставала, делая свои бесчисленные фотографии. Светику идти не хотелось, она оглядывалась на замыкающего их процессию Глеба. Вид у него был довольный, словно он разгадал сложную загадку.
        - Видите, как грибы растут, - показывал на заросли сыроежек дядя Лёка - их тут и правда было много. - Кругом, видите? Это у нас называется «ведьмин след». Как будто ведьма прошла, след оставила.
        - А почему такой большой? - Анка старательно фотографировала.
        - Так у ведьмы же не ноги, а копыта. Вон какие нагуляла! - со смехом проговорил дядя Лёка.
        Дорога была знакомой. Казалось, что уже и деревья им кивали, как надоевшим родственникам. Проходя мимо поворота на кладбище, Светик прижалась к дальней стороне дороги. Чтобы ноги сами не понесли ее куда не надо. А то ведь этой ночью они именно так и сделали - понесли без ее ведома и желания. И вообще - как-то много всего происходит «без»: желания, ведома и хоть какого-то понимания.
        За лесом начиналось опять же знакомое поле, взгорок, заросли малины, густые кусты и дальше высокий темный дом из неокрашенного дерева.
        - Проходите, проходите! - бодро зазывал дядя Лёка.
        Одним движением он скинул сапоги, вдел ноги в тапочки и прошел в дом. Костик так торопился, что на первой же ступеньке споткнулся. Еще и пустое ведро ухитрился уронить. Оно радостно запрыгало вниз, ударилось в дверь.
        Но теперь Костя на это не обижался. Он спешил к столу. А там - словно дядя Лёка не сомневался, что гости к нему придут - банка варенья, сгущенка, порезанный свежий хлеб, новая пачка печенья и пять разнокалиберных чашек.
        - Вот, - дядя Лёка хлопотал около плиты, - и чайник почти не остыл. Проходите.
        Костик тут же протянул руки к печенью и стал разворачивать упаковку.
        - Котя! Котя! - пыталась остановить этот праздник жадности Анка. Но и сама не могла удержаться. - А зеленый чай у вас есть?
        Нашелся и зеленый чай. Нашлось все, даже кусок сыра к бутербродам. И полная сахарница, и много-много ложек.
        Глеб стянул с тарелки горбушку, смял ее пальцами. Свежая. Сунул в рот.
        - К вам кто-нибудь приезжал недавно? - спросил он, равнодушно наблюдая за суетой вокруг стола. Анка наливала чай, Светик ровней выстраивала чашки, Костик уверенно ополовинивал пачку печенья, зыркал глазами в сторону плошки с конфетами. Они все были шоколадные! Кажется, он даже глаза закатывал, не в силах справиться с таким зрелищем.
        - Да нет, - отмахнулся дядя Лёка. - Кто ж в середине недели появится? Это только если в выходные сын приедет. Сюда не очень ездят… Мои не любят остров. Им тут не нравится. Воспоминания, говорят, одни.
        В окно стукнули, словно кто-то нетерпеливый напомнил о своем присутствии. Но никого за стеклом не было. Огород. Чучела. Но они стояли на своих местах.
        - А почему дети с вами не живут?
        - Я же говорил, - дядя Лёка вдруг посерьезнел, - электричества нет. А что тут без электричества делать? Вот мне финны привезли солнечную батарею, заряжать телефон как раз хватает. Еще можно видеопроигрыватель посмотреть. Но это если солнечный день… Да и внуки у меня! Им в школу надо. А какая тут школа? Хотя я, конечно, уговаривал, просил остаться. У нас интернат есть хороший. Многие ребята там учатся. А на выходные домой. Но нет, не остались. Как будто гнал кто.
        - Кому же здесь гнать? - удивилась Светик.
        - Вот и я тоже - кому? Остров большой: живи - не хочу!
        «Не хочу!» - зацепилась за последнее слово Светик.
        Глеб кивал, глядя в окно. Сестра проследила за его взглядом, но ничего не увидела. Чучела. Две штуки. И свое отражение.
        Скрипнули ступеньки. Что-то зашуршало в комнате с кроватями.
        Дядя Лёка тоже смотрел в окно. Ветер гнал низкие облака.
        - Да, погода… - протянул он, показывая рукой на улицу. - Тут все от погоды зависит. Люди в городе привыкли - там зонтики, там крыша везде, там быстро добрался до дома и сидишь, в окно смотришь. А тут все больше на небо да на себя надеешься. Вы у себя в городе, наверное, уже и не смотрите на небо. Да и не видно его у вас - фонари да фонари. А оно - вон небо. Тучи, звезды. От него все.
        - А если такая погода, то что? - не поняла дядю Лёку Анка.
        Он повозился на стуле, грустно посмотрел себе под ноги.
        - Это в городе все возможно, куда угодно попасть можно. А здесь по такой погоде на остров уже и не доедешь. Если только с другой стороны острова заходить, где волна не такая мелкая. И на чем-нибудь понадежней, чем весельная лодка.
        - На чем? - Анка грела ладони о кружку со свежезаваренным зеленым чаем. - На моторке?
        - На моторке, - опять вздохнул дядя Лёка. - Только она не пристанет здесь, волна не подпустит. У нас такое бывает. Я один раз двадцать дней сидел, все старый хлеб доедал. Непогода бушевала. Здесь же запасы не сделаешь, холодильника у меня нет. В колодце храню, там попрохладней.
        Костик показательно вздохнул. Светик теперь уже по привычке повернулась к окну, попыталась представить - как это: три недели жить одному на острове, не выходить из дома. Непогода, значит, дожди, ветер, а то и мокрый снег. Ты без света, сидишь, смотришь в окно, сам себе истории рассказываешь.
        Светик стащила с тарелки кусок хлеба. Мягкий. Как раз о таком она мечтала два дня назад. В мякоти чуть утопают пальцы. На него сверху еще бы кусок колбасы положить. Но с сыром будет тоже хорошо!
        - А мне у вас нравится, - бодро заявила Анка. - Я бы тут пожила. Ну и что - нет света! Зато здесь можно везде ходить! Кладбище у вас здоровское! А болото какое! А легенда о Белой Женщине!
        Анкины восторги прервало покашливание Костика. Сестра глянула на него нахмурившись, но потом заулыбалась вновь.
        - Все равно - классно! У вас же здесь еще маяк. Вот куда надо успеть сходить.
        - Туда на лодке идти. - Дядя Лёка по-хозяйски переставил по столу тарелку с хлебом, кусок сыра, конфеты. - Гена приедет, можно у него спросить, довезет ли. У него моторка. А так, лесом, долго получится. Там километров семь.
        - Нет, семь километров мы не пойдем, - решительно заявил Костик.
        Дядя Лёка глянул на него.
        - А ну-ка! - заговорщицки подмигнул он. - Что у нас тут?
        Он открыл нижнюю дверь буфета, запустил руку. «Тут» оказалась еще одна плитка шоколада.
        - Это тебе, в дорогу.
        - Ух ты! - восхитился Костя, и из распахнутого рта у него выпал кусок печенья. - Дайте!
        Светик дожевала остатки хлеба. В душе шевельнулось былое раздражение.
        Костик потянулся к подарку, приподнялся. Табуретка под ним опрокинулась. Стукнула Костика по ноге откинувшейся ножкой.
        Светик замерла.
        Вообще табуретка немного нарушила законы физики, потому что Костик всего лишь приподнялся, не толкая табуретку. Но она упала. С грохотом. Заставив Костика зашипеть от боли. Но даже это не отвлекло его от цели. Костик схватил подарок, на лице его выразился неописуемый восторг.
        - Котик, что надо сказать? - проворковала Анка.
        Костик посмотрел на нее непонимающе.
        - Спасибо, - подсказала Анка.
        - Ага, - согласился Костик и полез под стол за табуреткой. Вылезая, он немного приложился затылком о столешницу, но это не стерло восторг с его лица. Светик взяла еще кусок хлеба, вдруг поняв, что именно хлеба ей не хватало все эти дни. Заварные макароны - отлично, каша из пакетика - хорошо. Но все это было бы вкуснее, если бы был хлеб. Вот такой. Свежий. Каждый день. Прямо из магазина.
        - А мне все равно нравится, - продолжала сиять Анка. - Я бы здесь у вас такие карточки сделала бы! Я бы тут стихи начала писать! У вас здесь очень красиво. Правда, Светик?
        - Так оставайтесь, - с грустью произнес дядя Лёка. - Лето длинное. Живите. Вон у меня сколько кроватей. А уж что поесть, всегда можно найти. В лесу грибы, ягоды, огород. По выходным дети приезжают, продукты привозят…
        Светик вдруг вспомнила про Глеба. Его не было. Вроде бы только что стоял около стола, грыз горбушку, угукал, когда она его спрашивала о сахаре в чай, а теперь исчез. Чай стоял нетронутым, обиженно курился парком.
        Теперь она посмотрела в окно пристальней. Два чучела, картошка. Все. Никто не бродит, не крадется, не подсматривает. Вспомнила скрипнувшую ступеньку. Думала, опять домовой чудит, а это, оказывается, Глеб ушел.
        Дядя Лёка взбодрился и опять стал рассказывать о своей юности, как ходил на танцы, как мало спали, но того, что удавалось урвать, хватало, чтобы отработать длинный день и снова отправиться в кино или на танцы.
        Костик доел печенье, потянул к себе вазочку с вареньем. Анка сияла, поглаживая свой фотоаппарат, как будто уже видела, что идет по острову, делает селфи с медведем, с кабаном, с Белой Женщиной. Может быть, даже стихи начинает сочинять.
        В стекло легко застучали первые капли.
        - Дождь! - Светик поднялась. - У нас палатки открыты, надо бежать.
        - Оставайтесь, переждите дождь, - вскочил на ноги дядя Лёка. Светик заметила, что за время чаепития он так и не прикоснулся к своей чашке, не взял ни печенья, ни щедро предлагаемого шоколада.
        - У нас там вещи, надо убрать. - Оставаться не хотелось.
        - Мы еще придем! - заверила Анка. - Костик! Что надо сказать?
        - Ага, - буркнул Костик и, подавившись, закашлялся. - Придем.
        - Спасибо! - сияла Анка. - Нам у вас очень-очень нравится!
        - Я рад. - Дядя Лёка неуверенно переступал с ноги на ногу, словно не мог понять, что делать дальше - уговаривать гостей остаться или идти провожать. - Очень рад. Буду ждать. Завтра, да? Я вам еще не все показал. Тут много интересных мест. Сходим дальше по берегу, я покажу зимнюю заимку. - В окно ударил порыв ветра с дождем. - Ну, если погода будет хорошая… - Нахмурившись, он смотрел в окно. - А то по такой погоде отсюда и не уедешь…
        - Идем! - торопила подругу Светик. Ей не нравилось, что Глеб ушел, ничего не сказав. Он о чем-то уже догадывался, но никому ничего не говорил. И это тревожило особенно. Он ушел! Может, и всем надо было сразу уходить? Не сидеть, не дожидаться дождя? Не слушать рассказы? Не есть угощения…
        На улице как-то разом потемнело, ветер стал колючий и холодный, заставил согнуться, прибавить шаг. Дошли до взгорка. Здесь ветер взялся за ним с новой силой.
        - Кепка! - вдруг схватился за голову Костя. Он так был увлечен подаренной шоколадкой, что забыл обо всем остальном.
        Светик закатила глаза, чтобы разглядеть, что у нее на голове. Тоже кепку забыла. Ничего себе! Никогда с ней не расставалась, и тут - на тебе!
        - Аня, кепка! - захныкал Костя.
        - Вы идите, я вас догоню! - крикнула, перекрывая гул стихии, Светик. - Закройте палатки, если я задержусь!
        Развернулась и, подгоняемая порывами, побежала обратно. Получалось легко и даже приятно.
        Дом был похож на огромный суровый тихоокеанский лайнер, что идет сейчас, преодолевая стихию. Плотно закрытая дверь, отражающие темное небо окна.
        Светик и сама не понимала, почему она не пошла к крыльцу. Вспомнились пугала, захотелось на них посмотреть не через стекло. Это желание повело ее вокруг дома. Будка, громыхнула цепь. Большая лохматая собака посмотрела на Светика. Грустно посмотрела. Мотнула хвостом. Во взгляде вопрос, но такой… ленивый. Светик машинально поднесла палец к губам. Собака зевнула и отвернулась.
        Хороший сторожевой пес, умница. Странно, что она не видела собаку из окна.
        Светик глянула на огород. Картошка. Пугала как пугала, ничего особенного. Забралась на приступок, заглянула в дом.
        В конце концов кепки могут быть где угодно, а не в комнате. Они могли их оставить на улице, забыть в лагере, потерять по дороге…
        Но все эти оправдания сразу забылись, как только ее голова оказалась на уровне окна.
        Дядя Лёка сидел около стола, положив на столешницу руку, склонив голову. Голова тяжело покачивалась. Стол был еще не убран - разбежавшиеся чашки, крошки, хлеб, сыр, фантики от конфет.
        Светику стало на мгновение стыдно, что они не убрали за собой, не помыли чашки. Просто встали и убежали. Как будто гнал кто.
        Гнал?
        На другой стороне стола, на месте Костика, сидела девчонка. Светленькая, простоволосая, в бежевом свободном платье. Болтала ногой. Голова опущена, волосы занавеской закрывают лицо.
        Они о чем-то говорили. Дядя Лёка хмурился, говорил коротко. Девчонка кивала, отвечая. Слова были тихие, слышалось одно сплошное бубнение.
        Дядя Лёка как будто что-то выговаривал, девочка оправдывалась. Но потом силы изменились. Девчонка подняла голову. Волосы освободили лицо. Сразу стали заметны темные глаза.
        Светик разом почувствовала себя на Святой горке, за спиной крест, а перед ней…
        Теперь девочка что-то выговаривала дяде Лёке, доносилось: «Ты не волнуйся… сделаю… как захочешь…»
        Светик заметила движение. От входной двери. Там кто-то был. С самого начала был. Он все слышал. И если бы не стал двигаться, так и остался бы незаметным.
        Говорящие замолчали, повернулись ко входу.
        Светик с силой ударила костяшками пальцев по стеклу. Успела испугаться, что старое окно не выдержит, развалится.
        Но все это из головы тут же вывалилось, потому что через секунду она уже бежала кругом дома к крыльцу.
        - Не туда! - налетел на нее Глеб, дернул за куртку и потащил по взрыхленным картофельным грядкам к пышным кустам смородины и бузины.
        Они уже спрятались в густой зелени, когда за угол дома зашел дядя Лёка, огляделся. Он долго стоял, уперев руки в бока и широко расставив крепкие ноги. Ждал.
        - Что?..
        Глеб закрыл ей рот ладонью. Ладонь была грязная, пахла чем-то кислым. Хотелось вырваться, но брат держал крепко.
        Дядя Лёка стоял, ждал. Он весь как-то замер, и было понятно, что замереть так он может надолго. И ни дождь, ни ветер его не прогонят.
        Но он ушел. Постоял еще немного и вернулся в дом.
        Глеб потащил сестру за руку прочь. Их еще закрывал куст, за спиной были высокие заросли картошки, но они все равно чуть ли не ползли, до боли в коленях низко пригибаясь к земле.
        Пригорок скрыл от них дом, только тогда они смогли выпрямиться и по пояс в траве побежали к лесу.
        - Что это было? - кричала Светик в спину брату.
        Глеб молчал. Он был непривычно собран и сосредоточен. Бежал, стараясь не наступать на кочки, чтобы не спотыкаться. Чтобы не упасть.
        - Что?.. - снова заговорила Светик уже около леса.
        Глеб не дал закончить фразу, увлекая за собой в темноту деревьев.
        Дождь все никак не начинался. Вяло капало, гоняло ветром зазевавшиеся дождинки, крутило еще не намокшую пыль.
        Вдруг Глеб остановился. Словно налетел на что-то. Но перед ним ничего не было.
        - А! - взвыл он. - Все равно бесполезно.
        - Что?
        - Она услышит!
        - Кто?
        Хотелось ударить Глеба, чтобы он перестал говорить загадками, чтобы уже наконец все объяснил.
        - Покойница эта!
        Глеб резко посмотрел направо-налево, задрал голову.
        Они были одни. Только ветер, только деревья, только…
        - Какая покойница? Та, что была в комнате?
        - Пойдем, может, она нас хоть ненадолго потеряет.
        - Не пойду, пока не скажешь!
        Глеб, казалось, только сейчас заметил, что с ним Светик. Что она не его двойник, не его тень, а совсем другой человек, что она может что-то хотеть.
        - Ты постоянно где-то ходишь! Ничего не говоришь! Я твоя сестра! Я должна знать!
        На его губах появилась знакомая ехидная усмешка.
        - А тебя не удивило, что дядя Лёка принес шоколадку? Константин захотел, ее и принесли…
        - Нашел где-нибудь в шкафу. - В шоколадке не виделось ничего странного. Бывали у них такие особенности - вдруг находилась давно забытая плитка.
        - А печенье?
        - А что печенье?
        - Каждый раз новая, неоткрытая пачка.
        - Ну и что? Новая… Предыдущую доедал, для нас другую доставал.
        Светик говорила, но тревожные мурашки уже бежали по затылку, толкали в легкие, сбивая дыхание. Вспомнила хлеб. Свежий. Такой, что только из магазина. Если повезет, он еще и теплый будет. Но здесь нет магазина. Раньше был. Теперь - нет.
        Глеб по ее лицу увидел, что она все поняла. Оглянулся, прислушиваясь к шуму ветра, прищурившись, посмотрел вдаль.
        - Я как эту шоколадку увидел, сразу понял, что плитка здесь не могла просто так появиться, - прошептал он. - Это все она.
        Светик испугалась разом: в груди похолодело, а ноги вдруг стали ватные, неожиданно согнулись, отказываясь идти. Пришлось вцепиться в брата, а он уже уверенно шагал вдоль опушки, прячась за крайние деревья.
        - Она? - жалобно спросила Светик. Пальцы разжались, она выпустила локоть Глеба, и он, как будто почувствовав себя свободным, зашагал быстрее. - Кто - она?
        Глеб остановился, посмотрел себе под ноги.
        - Она мертва, это понятно. То ли дочь, то ли еще кто-то. Призрак. Надо разобраться. Помогает ему. Дядя Лёка здесь один. Ему грустно. Поговорить не с кем. Вот она и…
        - С чего ты взял?
        Глеб обернулся, казалось, что он внимательно осматривает каждое дерево.
        - Пойдем, - поманил он сестру в глубь леса. - Непонятно, где она сильней - на открытом пространстве или под деревьями. Я как увидел хлеб на столе, сразу сдал назад. У него там есть еще одна комната. От входа направо. Думал, там кто живет. Может, девчонка? Но там взрослые вещи. Ничего девчачьего. А потом вы засобирались, вышли. Я решил подождать. Вы только за порог, сразу голоса стали слышны. Я и не понял, откуда она появилась. Сначала все спрашивала, доволен ли он, все-таки люди, ему не так одиноко. Но он стал выговаривать, что мы боимся, что хотим уехать. Что, мол, ей не надо нас пугать. Особенно Костю, он самый трусливый. Что она уже повыгоняла всех с острова. Хватит. Он устал жить один. Но она стала упирать, что Анке тут нравится, что мы сами кричали, какое классное кладбище…
        - Мы это кричали? - прошептала Светик.
        Она очень ярко представила себе девочку, какой ее увидела среди деревьев за крестом. Эти пронзительные темные глаза…
        - В первый день… - Глеб поморщился. - Забыла? Сама все твердила, что кладбище классное, такое готичненькое, что там хорошо бы ночью оказаться.
        Светик облилась холодным потом с головы до ног.
        Вспомнила. Было такое. Как только они переступили порог кладбища, как только увидели первые кресты, все такие в разные стороны наклоненные, такие старые, такие потертые временем… Да, она первая закричала, как ей все нравится, что ночью там должно быть суперски…
        И вот она там оказалась.
        Светик закрыла глаза. Сердце бухало в голове, сотрясая тело. Мысли разбегались.
        - А Костик? Почему с ним?
        - Жрать постоянно хотел, ныл, вот его и отправили жрать к дяде Лёке, у которого всегда все есть. Только он с перепугу ничего съесть не смог. Тогда и появилась шоколадка.
        Над головой словно взорвали хлопушку. Голову обсыпало конфетти, уши заложило.
        Светик тряхнула головой, прогоняя разошедшиеся мурашки, сглотнула. Никаких конфетти, это все страх. Самая обыкновенная паника.
        Глеб терпеливо ждал, пока она придет в себя.
        - Нам надо от нее как-то уберечься, - выдала Светик весьма, на ее взгляд, мудрую мысль.
        - Ты знаешь, как уберечься от призрака? - прошептал Глеб. - Чтобы не промокнуть, нужно брать с собой зонтик. Чтобы не получить двойку по контрольной, нужно к ней готовиться. А что надо сделать, чтобы не встретиться с призраком? Прятаться от нее бессмысленно. Она везде.
        - Не надо прятаться! Надо уезжать! - Светик вцепилась в Глеба. Он был старше. Он был надежен.
        - Куда? Она нас не отпустит.
        - Тогда давай звонить родителям. Они что-нибудь придумают.
        - Звонить? - усмехнулся Глеб. - Ну попробуй!
        Светик вытянула телефон. Связи не было. Вообще. Даже сигнал тревоги подать было нельзя. Никаких сигналов.
        - Как это? - всхлипнула Светик. - Разве так бывает?
        - Он еще от этого разряжается быстро. - Глеб напряженно смотрел по сторонам. - От того, что постоянно связь ищет. Дядя Лёка говорил, что может заряжать телефон от солнечной батареи. Надо к нему с зарядкой прийти… Если позволят.
        Заскрипели волнуемые ветром деревья, в кронах загудело, заворчало. Поняв, что дальше тянуть время бессмысленно, хлынул дождь.
        Глеб сдернул с головы кепку, надел на сестру, поднял воротник своей штормовки, прикрывая шею. Они пошли дальше через лес.
        - Утром шторм, - заговорил Глеб. - И он не закончится, пока она не убедится, что мы остаемся.
        - Но ведь отсюда можно как-то уйти! - торопилась за братом Светик. - Мы не на необитаемой планете! Он говорил про какого-то Гену, приезжают охотники. Мы их дождемся!
        - Посмотри на свой телефон, - качнул головой Глеб, смахивая с намокшей челки капли дождя. - Связи нет. И не будет. Какое-то время…
        - Но ведь к дядя Лёке приезжают родственники. Мы к ним пойдем.
        - Сегодня среда. Три дня. Если шторм продержится, то сюда никто не приедет.
        - А как же еда?
        - Еда здесь не главная проблема.
        Они бежали и бежали вперед. Лес вокруг был незнакомый. Светик пыталась мысленно представить, где они сейчас находятся. Если они вошли в лес за домом дядя Лёки, то им надо сильно забрать налево, сделать хороший крюк… Или пройти по прямой. Это они делают большой крюк, когда сначала идут по дороге к дамбе, а потом поворачивают налево…
        - Слушай! - Светик дернула брата за локоть, заставляя его остановиться. - Но если мы придем и все расскажем, мертвой девочке это не понравится. Мы же ей испортим все планы. Как только Костик узнает, он сразу потребует отвезти его домой. И Анка повезет. Мы же не так далеко от берега, мимо постоянно проходят катера… Можно дать знать…
        В небе заворчало, заревело, грянуло.
        Глеб посмотрел на Светика, потом его взгляд скользнул мимо нее.
        - Хорошая идея, - прошептал он. - Молодец, что подсказала.
        Снова что-то заворчало, рыкнуло, тяжело засопело.
        В какой раз за сегодня Светику разом стало холодно голове. А потом по телу прокатилась горячая волна, сделавшая тело безвольно-непослушным.
        - Что это? - Двигались одни губы, казалось, что звуки не получались.
        Глеб ответил:
        - Медведь. Не шевелись.
        Глава 5
        Наперегонки со смертью
        Она опять хрипела. В горле словно ежика запихнули - сглатывать было больно. Хотелось прокашляться, чтобы прогнать зудящее раздражение.
        Выяснилось, что орать она умеет громко. Глеб тоже пытался кричать. Но его рык был слабее ее визга.
        Медведь, огромный мокрый зверюга - страх добавил ему пару лишних метров и значительно увеличил в размере, - смотрел на них недобро. Смотрел, покрякивал.
        Первая мысль - бежать - была сразу пресечена Глебом. Он вцепился в сестру, сжимая ее плечи.
        Сообразив для себя сложную мысль, медведь зарычал уже в полный голос, задрал голову, показывая, какой он мощный.
        «Бежать, бежать, бежать!» - вместе с толчками сердца рвалось из Светика. Но Глеб вдруг совершил то, что пригвоздило ее к месту.
        Он зарычал в ответ.
        Медвежий крик прервался. Зверь склонил голову, посмотрел на людей с сомнением.
        Глеб оскалил зубы, рявкнул, подаваясь вперед.
        Зверь зло фыркнул, принимая вызов. Он выше задрал морду, зарычал, показывая мощные коричневатые зубы. Глеб снова зарычал. Но было в его крике уже что-то неубедительное, уставшее.
        Мишка встал во весь рост, потянул передние лапы вверх.
        Глеб тоже поднял одну руку - второй он держал сестру.
        Медведь почувствовал, что побеждает. Сделал шаг.
        И тут Светик не выдержала. Ледяной ужас с силой ударил ее под дых, голову словно тряпкой обернули. Она завизжала. Вырвалась из-под ладони Глеба, замахала руками. Из глаз разом хлынули слезы. Нос забился. Воздуха не хватало. Но она орала.
        Медведь удивленно вскинул уши. А потом как-то разом поджал их, опустился на четвереньки.
        - А ну! Пошел! - завопила Светик из ниоткуда взявшихся сил и на последних ниточках связок. В горле что-то оборвалось. Глазам стало жарко от слез. Это было предельное, что она могла выдать. Если не подействует… если…
        Подействовало.
        Зверь повернулся спиной, засеменил прочь. Несколько раз оглянулся. Хвост у него оказался маленьким. Смешно даже каким маленьким.
        Что было дальше, Светик помнила плохо. Они куда-то шли. Она плакала, из носа текли сопли, и их нечем было вытереть: рукав мокрый, платок в кармане мокрый, руки мокрые. Под ноги постоянно попадались кусты и кочки. В кустах она застревала, о кочки спотыкалась. Уронила кепку. Было все равно. Спина Глеба то маячила перед ней, то скрывалась, тогда она озадаченно останавливалась, но тут же чувствовала, что ее тянут за локоть.
        А потом они оказались на своем берегу. Ладога раскинулась безбрежно из края в край. Песок, такой светлый на солнце, под дождем стал темным и жестким. Волна улеглась, оставив множество мелких колючих, словно недовольных, всплесков. Эти всплески пронзались такими же колючими и недовольными каплями.
        Обе палатки были наглухо закрыты, вещи убраны.
        Анка дошла. Успела все убрать.
        Что они сейчас делают? Светик склонилась, чтобы открыть «молнию» предбанника. Думалось вяло. Переодеться бы да уснуть.
        Глеб задержал Светика за плечо.
        - Не говори, что было.
        - Ты про медведя? - прохрипела Светик.
        - Про девочку. Пускай они не знают. А медведь… Это мог быть просто медведь. Их же здесь много. Почему бы нам с ним не встретиться?
        Светик кивнула. Говорить она была не в силах. Она могла сейчас только спать. Ах, как хорошо будет закопаться в спальник, положить под голову побольше мягких вещей, на ноги натянуть шерстяные носки, уснуть крепко-крепко, а потом проснуться… Проснуться!
        - Глеб! - выжала из себя подобие звука Светик.
        Глеб и не уходил никуда. Стоял, сунув руки в карманы, задумчиво смотрел на свои кроссовки. Выглядели кроссовки мокро. С челки капало.
        - Надо не спать! - Светик шептала. - Ночь…
        Все, силы кончились.
        - Попробую костер развести, - кивнул брат. С его носа упала капля. - Вряд ли получится.
        И не сдвинулся.
        - Медведь, - выжала из себя Светик.
        - Забудь, - кивнул Глеб, по его щеке побежала дождевая дорожка.
        - Но если бы он нас… - Светик показала руками. Ей хотелось сказать, что тогда бы никакие планы не осуществились. Что из-за медведя-убийцы остров освободили бы от людей. Что сюда еще долгое время не пускали бы туристов.
        Глеб дернул плечом. У него была своя версия. И он ее, как всегда, не сказал.
        - А он знает? - Светик кивнула в сторону дороги.
        Глеб поднял голову. По его глазам видно было, что он думает о другом.
        Как нарочно, дождь припустил с новой силой, не давая возможности говорить дальше, подул ветер. Ладога зашипела, завозмущалась. Глеб махнул рукой, отступая под елки. Светик торопливо дернула собачку «молнии» на тенте.
        Ни о чем не думалось. Скорее в тепло. Скорее спрятаться от воды. Скорее согреться.
        Анка спала. Разметалась поперек палатки, обнялась со скомканным спальником, запрокинула голову. Сон ее был такой крепкий, что она не шевельнулась, когда Светик выдергивала из-под нее свой спальник; не открыла глаза, когда ее бесцеремонно двигали в угол; даже метания подруги в узком пространстве, поиски полотенца, сухой футболки не потревожили ее сон.
        Как и сон Светика не потревожило исчезновение соседки. Светик сразу поняла, что одна, как только открыла глаза. Было холодно. Когда рядом кто-то спит, не бывает так холодно. А сейчас было.
        Какое-то время Светик лежала с закрытыми глазами, убеждая себя, что Анка просто стала немного плоской и неслышной. Что она закопалась под пенку. Что она… она… вышла в туалет и сейчас вернется. Убеждение не сработало, поэтому она открыла глаза и села.
        Дождь хлестал с той же силой. Ветер шуршал тентом. Вечные сумерки не помогали понять, сколько времени - еще день, неспешный вечер или уже проклятая ночь. Рядом никого. Скомканный спальник, разбросанные вещи. Уже холодные, даже немного влажные.
        Захотелось упасть и зажмуриться. А еще лучше - громко-громко заплакать. Так громко, чтобы прибежала мама, чтобы прижала к себе, пожалела и пообещала все-все исправить. А потом пусть придет отец Глеба. Уж он-то точно во всем разберется, победит врагов, будет гнать их до вражеской границы, грозить расправиться вконец, а они, эти самые враги, будут каяться, просить пощады и обещать, что больше даже смотреть не станут в сторону Светика.
        Светик откинулась на спину, посмотрела в темный потолок палатки. Лечь - это единственное, что из желаемого она могла сделать. Все остальное было безжалостно отметено. Сейчас было не до слез и не до поиска того, кто ее спасет. Самой бы успеть спастись.
        Еще раз пощупала пустой спальник.
        Мокрый. Словно сюда заглядывал кто-то, перед этим побывавший под дождем. Довольно сильным дождем. Может, это был Костик? Ему что-то понадобилось, он позвал сестру, и они ушли вместе? Все могло быть и так, только этот крендель не умеет ничего делать тихо. Он громкий, как слон и еще небольшое стало бизонов. И такой же неуклюжий. Если бы он сюда заглянул, то у палатки уже не было бы ни одного колышка, а сама она была бы в сильно потрепанном виде. Может быть, даже с дырками.
        Таинственный незнакомец не просто заглянул, а легко проник, легко увел…
        Светик полезла в предбанник. И первое, что увидела, - Анкины сапоги. Подруга их подготовила, чтобы не копаться потом, когда надумает выбраться на мокрую улицу. И тем не менее - вышла без сапог.
        Перекапывание вещей дало ужасное осознание, что Анка где-то сейчас бродит босиком, без куртки и шапки, зато с фотоаппаратом. Под дождем…
        Поняв все это, Светик начала вытряхивать свой рюкзак. Куртка, непромокаемые штаны, платок - кепка так и осталась у дяди Лёки, - сапоги. Все, в таком виде можно было жить.
        На улице сумрак был глубже, чем в палатке. Сотовый показывал одиннадцать. Больше ничего не показывал. Связи не было.
        Проспали!
        Около потухшего костровища под потрепанным тентом сидел насупленный Костик - колени обнял, перепачканные шоколадкой губы вытянул, брови свел домиком. В глазах мировая скорбь, на челе вселенская печаль.
        - А мы есть будем? - первое, что спросил.
        Костины проблемы с питанием Светика не волновали.
        - Анка где? - Голос еще хрипел, но в целом говорить получалось.
        - В палатке, - без тени сомнения, что это может быть не так, ответил Костик. - Твой Глеб обещал костер развести, но куда-то ушел.
        В первую секунду хотелось сказать, что Глеб не ее, а сам по себе, но разом в душе все оборвалось. Стало холодно, потом сразу жарко.
        Глеб ушел, Анки нет. Ушли вместе? Но тогда Анка хотя бы оделась нормально. Значит, Анка отдельно, Глеб отдельно.
        Схватилась за щеку.
        А вдруг Глеб их бросил? Что они ему? Сядет сейчас в лодку дяди Лёки и поплывет на тот берег. На противоположном берегу стоят домики, там живут люди. Она знает, что крайняя изба принадлежит смотрителю маяка. Что каждый день он ездит на другой конец острова, проверяет свое хозяйство. Маяк небольшой, красно-белый, построен еще финнами. Его света хватает, чтобы предупредить суда, что они находятся недалеко от земли… В этих домиках светятся окошки, за ними люди сидят за столами, пьют чай, смотрят телевизор, разговаривают, смеются.
        Светик побежала к Ладоге. К этой огромной, холодной, равнодушной Ладоге. Серые волны, нанизанные на нитки дождя, неверный горизонт.
        Надо было что-то делать! Они не могут здесь сидеть и постоянно бояться. Не могут пребывать в неизвестности.
        Хорошо бы вот так идти и идти, отмаршировать по воде до земли и, не останавливаясь, не сбавляя ритма, до Питкяранты, где живет Анка, а потом…
        Представить до конца не успела.
        - Ты куда пошла?
        Костик стоял рядом, касался холодными пальцами руки. От неожиданности Светик вскрикнула, отдернула руку. Костик потянулся, чтобы удержать ее.
        - Ты за дровами? Мы будем есть?
        И еще взгляд такой жалостливый сделал, зараза!
        - Я не за дровами! Мне надо найти Глеба. Ты не видел, он вместе с Аней ушел или нет?
        - Он сказал, что пойдет за дровами, - упрямо повторил Костя. - А Аня еще спит.
        - Не спит она уже давно! - снова выдернула свою руку Светик. - Ее нет! Она ушла, и Глеб пошел за ней. Или они оба бросили меня.
        Взгляд Кости изменился. Из жалостливого он стал испуганным, увлажнился. Или это дождь на глаза попал?
        - Она спит в палатке, - дрожащим голосом прошептал Костик.
        Первым желанием Светика было послать Костика проверить, чтобы он потом рванул сестру искать. Это был бы отличный вариант. Никто бы какое-то время не зудел, что голоден, что надо срочно под проливным дождем разводить костер.
        Светик вдохнула, чтобы послать Костика туда же, куда отправилась Анка, но передумала.
        Не выход. Станет только хуже.
        - Все в порядке с твоей сестрой, - выдохнула Светик. - Она ушла ночную Ладогу фотографировать. Иди под тент, я сейчас дрова принесу.
        В ложь про ночную фотосъемку Костик поверил мгновенно. Тем более на горизонте у него нарисовался ужин.
        - А что у тебя с голосом? - все же спросил мелкий.
        - С медведем поругалась, - перешла на шепот Светик.
        - Ты видела медведя? - округлил глаза Костик. - А чего меня не позвали!
        Он мгновенно обиделся. Прямо не человек, а трансформер.
        Светик поджала губы, представив, что было бы, если бы с ними вчера был Костик. Медведь убежал бы в два раза быстрее. Или сам бы тут же повесился на суку. Потому что Костик и медведь это было бы такое шоу…
        - В следующий раз я медведю покажу, куда идти, чтобы с тобой встретиться. Дуй под навес!
        Она снова повернулась к Ладоге, размышляя, где сейчас можно найти относительно сухой валежник на растопку, да еще в такое время! Снова глянула на сотовый. Сколько же было времени, когда она смотрела перед этим? Сейчас начало двенадцатого. Заряда почти не осталось! Выключила телефон. И только тогда сообразила - что-то на экране удивило. Что-то там такое было, чего не было раньше.
        Включила опять. Рисочки! Появились! Связь есть! Родители!
        Два раза нажала на зеленую трубку. Сигнал пошел-полетел. Через Ладогу, через всю Карелию и Ленинградскую область. Щелчок соединения. Тишина. Странная неприятная тишина. Как будто разом выключили все звуки. «Не звони!» - взорвался в голове голос. Холодный и колючий голос, словно ледяной газировкой по горлу проскребло.
        В ужасе Светик отбросила трубку, и она улетела в темноту, сразу исчезла.
        Паника накрыла с головой, заставила заметаться. От покойницы не скрыться, не спрятаться, выхода нет. И вдруг сообразила - а ведь Костик может помочь. В первую ночь… когда его увели… он не спал.
        Светик побежала к палаткам. Обладатель ценной информации успел добраться до костровища, присесть, в ожидании обещанного ужина.
        Возможно, Костик расслабился и забыл обо всех волнениях, потому что очень удивился, увидев Светика перед собой. Она еще бухнулась перед ним на колени, схватила за плечи.
        - Вспомни! Вспомни! Что с тобой было две ночи назад! - кричала Светик в вытянутое лицо Костика. - Как все произошло?
        - Чего произошло? - Костик подался назад, высвобождаясь.
        - Ты же из палатки выбежал! Ты не спал! Как ты оказался на Святой горке? - Горло прострелило болью, Светик закашлялась.
        - Не помню я, - уперся Костик. - Я уже проснулся там, на этой горке.
        - Ты же бежал, - опешила Светик.
        - Никуда я не бежал! Сама по могилам бегала!
        Светик выпустила тощие Костины плечи.
        Сама… А что сама? Она уснула в палатке, а проснулась на кладбище. Все нормально, ничего она не помнит. Или было то, что она действительно не помнит? Как приходил страх, как вместе со всеми выбежала из палатки, как сама пошла на кладбище и уже там, выбрав могилку помягче да попросторней, улеглась.
        Бред какой…
        Светик откинулась назад, вытянула ноги. Словно кто специально все путает. Кому нужны эти экскурсии, если они ничего не помнят? И только Анке сейчас концерт по полной закатят. Недаром же ей дали фотик взять. Хотя в такую погоду, да без куртки и сапог… никакая техника не выдержит.
        Неожиданно в голову вернулась мысль, что не за Анкой Глеб пошел, а сбежал, бросил их тут на растерзание сумасшедшего призрака. Чтобы самому не попасть на такую экскурсию.
        Она замотала головой.
        Нет, нет, все не так. Надо понять… Надо разобраться…
        А что, если это Глебу сегодня устроили экскурсию, а Анка рванула за ним, да с такой скоростью, что не успела обуться и одеться? Зато фотик взяла, карточки рубить…
        Ветер вдруг стал каким-то особенно противным, забрался под воротник, пробил куртку. Косой дождь хлестал по ногам.
        Вспомнился медведь. В такую погоду он, конечно, не придет, но если надо их напугать, то и без медведя можно справиться. Посильнее дождик. Покрепче ветер. Сюда бы еще град…
        - Так чего? Есть не будем? - шмыгнул носом Костик.
        - Будем, - буркнула Светик. - Не будем. - Она не понимала, о чем они вообще говорят. Какая еда, когда вокруг такое творится!
        - Я тогда спать.
        - Иди, иди, - похлопала его по плечу Светик. Спящий Костик был лучше ноющего Костика.
        Глеб, Глеб… Куда же ты пошел? Какой смысл Анке выслеживать тебя? Какой смысл тебе выслеживать Анку? Доведут ее до какого-нибудь интересного места и там оставят. Они еще мало что здесь посмотрели. Маяк опять же… Оставят… поспит она там, подхватит воспаление легких, помрет. Нет, не так. Она помрет, когда увидит, во что превратился ее фотоаппарат под дождем.
        Светик встала и опять пошла к пляжу.
        Решение было близко, оставалось его ухватить.
        Остров, на котором когда-то размещались несколько деревень, большой колхоз, рыбхозяйство. А при финнах тут еще и две церкви стояло. Весело жили люди. Клуб, школы, магазины. Наверное, и почтовое отделение было. Две тысячи человек. А потом все закончилось. Люди уехали. Оставили кладбище, оставили святые горки, домовых побросали. Дядя Лёка тоже уезжал, но вернулся. И, видимо, ни за какие сокровища мира уезжать отсюда больше не собирается.
        Сокровища… сокровища…
        А почему это все ночью происходит? Вот и дяде Лёке сны о кладах снятся. Ночью… Ведро на Костика домовой днем уронил. И девочка была днем. А страхи - ночью.
        Ветер прогнал Светика с открытого пространства пляжа. Навстречу из-под деревьев выступил кто-то невысокий. Она успела представить встречу с девочкой, ее жуткий пронзительный взгляд, ее гипнотическую неподвижность. Но это оказался всего лишь насупленный Костик.
        - У нас палатка мокрая, - выдал он, возвращая Светику привычное раздражение.
        - Конечно, мокрая! Дождь идет! Не заметил? - прошипела она, что при ее больном горле было вполне оправданно.
        - Она внутри мокрая, - не сдавался Костик.
        - Как она может быть мокрой внутри? Ты туда воды налил?
        Костик был невозмутим.
        - Я тент не закрыл. И еще там пары колышков нет. Все провисло, и вода течет внутрь.
        Светик взвыла. Колышков нет с той ночи, когда из палатки выскакивал Костик. Потому что балбес. Потому же он не закрыл тент. Балбес в кубе - вот кто он!
        - Иди в нашу, - процедила сквозь зубы Светик. Жаль, что больше одного человека за ночь девочка на экскурсии не берет. Общаться с Костиком уже не было никаких сил.
        - Там мокро! - заявил вернувшийся через минуту Костик.
        - Где мокро? - Хождение Костика туда-сюда сбивало с мысли. А ведь она почти все поняла. Глеба не хватало, чтобы подсказать правильное направление.
        - В вашей палатке.
        - Как? Я выходила из нее - все было нормально.
        - Там тент открыт и пары колышков…
        Светик рванула к своей палатке.
        Она забыла закрыть тент? В жизни такого не было! А колышки? Куда делись надежно вбитые колышки.
        Не добежав до палатки несколько шагов, Светик остановилась.
        Показалось… Нет, она была уверена - они не одни. В шорохе ветра послышался как будто бы смех.
        В небе заворчало, зашипело, завозмущалось.
        Им тут только грозы не хватает. Или это опять нашествие бешеных коров?
        Над головой грохнуло, и дождь пошел стеной.
        «Уж, уж, уж», - прошипело по песку, словно толпа змей отправилась в великое переселение. И сразу как будто захохотало, заскрежетало. На них надвигалось что-то огромное. Танк. Или океанский лайнер.
        - Я ноги промочил, - сообщил Костик.
        Светик посмотрела в небо. Если гремит, то где молнии? Если льет, то где тяжелые облака? Если грохочет, то где то, что создает этот звук?
        - Чего? - буркнула она, не понимая, что ей говорит Костик.
        - Холодно, потому что ноги.
        Светик мазнула взглядом по Костику. Серо-голубая ветровка, кепка с Молнией МакКуин на околыше, джинсы, сандалии на носки.
        Носки. В дождь. Сильно.
        - А сапоги надеть головы не хватило? - прошипела она. - Иди в палатку переобуваться.
        Костик насупился и сунул руки в карманы, всем видом показывая, что никуда не пойдет.
        - Там страшно, - сообщил он. - Сама иди.
        «Бом», - донеслось издалека.
        Светик заозиралась. Все повторялось. Что-то сейчас должно было произойти. Вот-вот. Сию секундочку.
        Страх накрыл сверху. Светик присела, утягивая за собой Костика. Он свалился на мокрую землю.
        Откуда, откуда идет страх?
        «Бом!»
        Как будто колокол. Глухо. Далеко.
        И снова - «Бом!».
        Разнеслось, ударило в голову, болью отдалось в коленях.
        По берегу Ладоги разом поднялся туман. Дождь не смывал его. В тумане отчетливо виднелись фигуры. Они шли от воды, накатывали на песок, взметались и опадали. Страшные темные сгустки с распахнутыми ртами.
        «Та-та-та-та», - раскатилась дробь. Дятел? Кто-то палочкой стучит по барабану? Другое?
        Вязкий туман потянулся по песку к соснам, стал редеть, истончаться.
        «Ах, ах!» - раздалось напоследок. Потом совсем невозможное: «Ура!» И крик захлебнулся.
        Светик подтянула ноги и вдруг увидела, что прямо перед ней кто-то стоит.
        Человеческая фигура, высокая, в длинном плаще, закрывающем ее от плеч до пяток. Голова склонена. В руке что-то, похожее на суковатую палку, но явно тяжелое - держит неловко. С фигуры капает вода. Крупные темные капли попадают на песок и исчезают. Фигура клонится. С головы слетает что-то… катится к ногам Светика. Она сжимается до невозможности, до боли в коленях. Это матросская бескозырка. Круглая, поэтому и катится так долго. Взмахивают концами ленточки.
        Светик задохнулась от ужаса, подпихнула сидящего за ее спиной Костика и потащила его к лагерю.
        - Ты чего толкаешься? - жалобно тянул Костик. - Я Ане скажу!
        - Ты сначала найди ее, - огрызнулась Светик, оглядываясь. Никого на берегу не было. Накатывала волна. Лил дождь. Темнота… все закрывала темнота. Была ли там бескозырка с призрачным моряком, не было ее - не разобрать.
        Надо было как-то переждать эту ночь. Эту бесконечную ночь. А потом домой! Непременно домой!
        - Иди переобувайся! - оттолкнула она от себя Костика. - Мы уходим.
        - А как же Аня?
        - За Аней и уходим. Сапоги, теплые вещи - все, что нужно! Быстро!
        Костик неуверенно переступил с ноги на ногу, с сомнением посмотрел на Светика.
        - Я не хочу никуда идти, - буркнул он. - Я есть хочу.
        - Да иди ты уже! - разозлилась Светик и пнула Костика ногой.
        - Больно! - расплакался он.
        - Когда помрешь, больно не будет! Шевелись!
        Костик попятился.
        - Чего командуешь? Ты мне никто!
        - Ну и оставайся, - прошептала Светик, нервно оглядываясь.
        Эти призраки, эти звуки, этот туман - все это могло появиться внезапно из ниоткуда. Сейчас оно могло подойти вплотную, могло коснуться, могло утащить с собой.
        - Без тебя только легче будет. И пускай тебя тут сожрут призраки! Башку откусят. Руки-ноги повыдергивают!
        Костика было совсем не жалко. Ни капельки. За то короткое время, что они были вместе, достал. До темноты в глазах. Бросить его сейчас было бы истинным наслаждением.
        Не заметила, как Костик переместился в пространстве, замер рядом, вцепился в пальцы мертвой хваткой.
        - Я с тобой. Пока Ани нет.
        - Найди сапоги, - прошипела Светик, стряхивая с себя липкие пальцы. - И свитер возьми. Мы уходим отсюда.
        В ответном взгляде Костика было столько ненависти, что Светик уже представила, как топит его в первом же болоте. Вот как только дойдут до дороги, вот только увидят болото… А в нем Белую Женщину.
        Холод ударил в голову, заставил волосы шевелиться.
        Страх шел от воды, страх шел от леса. Страх ждал их впереди.
        Завыло.
        Их гнали отсюда. Точно - гнали. И этот ветер, и проливной дождь, и даже мокрые палатки - все это было не случайно. Стоило послушаться.
        Светик побежала вдоль берега к тропе. Она начиналась за веселыми маленькими елочками. Но это днем они были веселые, когда светит солнце. Сейчас все, даже маленькие деревья, казались опасными. Они тянули мохнатые лапы, хотели схватить, хотели убить.
        - Стой!
        Крик подогнал. Светик прибавила скорости.
        Это все остров. Это все из-за него. Они ему не понравились. Самому острову. Надо уезжать! Скорее уезжать!
        - Света! - неслось в спину.
        Светик забралась на дюну. Подвернула ногу, скатилась с нее кувырком. Проехалась лицом по песку, напомнила о себе ссадина на губе.
        - Ты почему без меня ушла?
        Костик стоял рядом, Светик видела его мокрые ноги в сандалиях.
        - А ты чего не переобулся? - Светик села, потерла сбитые ладони.
        - Я не успел. Ты побежала.
        Светик пожала плечами. Чего он не успел? Она его ждала, ждала.
        Поднялась:
        - Ладно, идем.
        - Куда? - Костик схватил ее за руку. Какой-то фирменный у него был захват, из такого не сразу и вырвешься.
        - К дяде Лёке. Не мокнуть же всю ночь под дождем.
        Костик тут же отпустил руку.
        - Это через лес? - знакомо насупил он брови.
        В душе Светика вновь поднялось раздражение.
        - Нет, блин, через пустыню!
        Что-то там себе Костик продумал и снова вцепился в ее руку.
        - Только ты не беги. Я ногу натер.
        - Давай уж сразу, что у тебя еще случилось? Есть хочешь, промок, ногу натер…
        - Еще я хочу спать, - на полном серьезе выдал Костик. - И мне холодно. Мы долго будем идти?
        - Всю жизнь! На ходу согреешься. А если встретим медведя, так и сон уйдет.
        - Я не хочу медведя. - Костик не терял делового тона. - А когда Аня придет?
        - Утром.
        - А Глеб? Он обещал костер развести и не вернулся.
        - Тоже утром.
        - А что Аня сказала, когда уходила? Почему она меня с собой не взяла?
        - Надоел потому что.
        - Я не могу ей надоесть, она моя сестра.
        - Значит, ты сделал невозможное.
        - А как Аня найдет нас? Вдруг она не знает, что мы ушли.
        - Придет, увидит, что нас нет, и все поймет. Чего тут догадываться? Как будто тут много куда можно пойти! Сто домов!
        - А если она нас будет ждать в лагере?
        - Не будет она нас нигде ждать!
        - Может, мы ей позвоним?
        - Вот со своего и звони. - Светик теряла терпение. Ненавязчивые вопросы Кости рождали нехорошие мурашки в волосах.
        - Я не могу со своего, - невозмутимо выдал Костик. - У меня батарейка села.
        - На что же ты ее потратил? Мамочке каждую минуту звонил?
        - В Angry Birds играл, - простодушно отозвался Костик и вдруг стал рассказывать про эту игру. Как будто Светик не знала, что это такое. Разводя пальцы, он все говорил и говорил. Светик его не слушала. Потому что она слышала другое.
        Тарахтение. Сначала это было похоже на комариный писк. Но звук усиливался, стал дробным. Он то приближался, то удалялся. Словно источник звука метался по лесу, кого-то ища.
        Костик же продолжал самозабвенно рассказывать о разных типах птичек, о том, что надо сделать, чтобы выстрел в игре стал затяжным, о хитростях свиней.
        В лесу дождь притих, но зато стал лучше слышен ветер. Он гудел в высоких кронах сосен, он ломал ветки и сухие стволы, он бросал на головы идущих успевшие пожелтеть листья, он подхватывал с земли песок и запорашивал им глаза.
        - И потом, знаешь, если сделать вот так, - Костик провел пальцем по ладони, - то черненький полетит вот так, - пальцы сложились щепоткой и взмыли над ладонью, - а желтый - так, - пальцы изобразили что-то прыгающее. - И произойдет такое - тыдыщ!
        «Эш…» - вздохнул воздух.
        У Костика оказалась потрясающая особенность - он умел скрадывать время. Казалось, только вышли на дорогу. По ней до отворотки еще идти и идти, но вот уже она - отворотка на большак. Хорошо укатанная и утоптанная дорога. Ровненько ведет от дамбы через лес, по всем мосткам, что настроили финны над речками и болотами. И как раз за поворотом это самое болото, густые кусты, пахнет неприятно.
        «Ух…» - вздохнули на болоте.
        - А вот если еще так, - без остановки вещал Костик. Куда только все его нытье делось? Куда спрятался его голод и обмороженность нижних конечностей? В глазах азарт, из ушей дым, из ноздрей пепел… Или наоборот?
        «Ах…»
        Из кустов потек туман. Целенаправленно так к Светиковой ноге.
        - Иди сюда, - прошептал туман, сворачиваясь в трубочку. Из конца этой трубочки вытянулись пальцы, превращая ее в руку. Белую руку. - Иди ко мне… Останься со мной… Здесь… в болоте.
        Рука была невероятно длинная. Ни у какого человека такой руки быть не могло. Призраки вроде тоже до этого Светику не встречались с дико деформированными граблями. Не встречались… и вот теперь встретились.
        Сквозь ветки проглядывалось - насколько вообще можно что-то увидеть ночью, пускай и светлой карельской ночью в дождливом лесу - бледное лицо. Лицо это было полно страдания. Рот искажен. Зубы обнажены. Впалые щеки… влажный покатый лоб… струятся волосы.
        Все это Светик уже не увидела, а представила, потому что завизжала - сколько ей позволили сорванные связки, - и рванула вперед. Держащий ее за локоть Костик сработал якорем, не дав ей сдвинуться с места. От рывка он, конечно, пальцы разжал - не та у него была сила, чтобы удержать тяжелую девушку на рывке, - но эти пальцы успели оставить адскую боль в запястье. Так что Светик еще и завыла от боли, забыв и про странные звуки, и про желающую затащить ее в болото Белую Женщину. Вероятно, призрак тоже удивился такой прыгучести жертвы, потому что из кустов исчез. Зато стало хорошо слышно тарахтение.
        «Трррр», - вырвался звук на простор дороги. Теперь и Костик его услышал.
        - Это что, медведь? - серьезно спросил он, пряча руки в карманы.
        Светик не ответила. Она откинулась на спину и закрыла глаза. На лицо ей обрушился дождь.
        Глава 6
        План действия
        - Тут как все было-то, - неспешно вещал дядя Лёка. - Было две деревни. Это мне уже финны рассказывали. В деревне Пелтонин стояла больница. В наше-то время в больницу на Большую землю ездили, а при финнах - все местное. Еще у них четыре начальные школы было - уж не знаю, зачем столько. В той же Пелтонине и Тёмпейсене. Войска - ну, это понятно. Остров-то большой, берег прикрывает хорошо. Как какая заварушка, мимо нас не пройдешь. А потому как раз там, где вы лагерь разбили, артиллерийская береговая батарея стояла, а в Тёмпейсене еще и морские войска. Люди, конечно, там гибли… А во Вторую мировую на этом пляже высадка десанта нашего состоялась. Тоже хотели сначала остров занять, а потом и к Большой земле подобраться. Четыреста человек погибло. Шутка ли! Все они там и лежат… Может, кто из них приходил?
        Дядя Лёка поправил на столе чашку, смахнул на пол крошки сахара.
        В комнате на кровати заворочался Костик. Он шумно подпрыгнул на непривычной пружинной сетке, заскрипел, что-то буркнул спросонок.
        Дождь еще хлестал в окно, но уже заметно успокаивался. Тучи уносило прочь, раннее летнее карельское утро возвращало свет. Ветер трепал промокшие костюмы чучел, гремел белой пластмассовой канистрой.
        - Да, вот такая ночь… - протянул дядя Лёка, тоже глядя в окно.
        Он приехал за ними на своем квадроцикле - это его тарахтение все время слышала Светик. Приехал как раз в тот момент, когда Белая Женщина уже готова была утащить их к себе в болото. Когда Светик упала на землю, готовая сдаться.
        Черная махина квадроцикла, уверенно сидящий на нем дядя Лёка… О! Эту картину она никогда не забудет.
        Костик мгновенно забыл про свою игру и даже про Анку, забрался в седло и потребовал везти его в дом. Где тепло. Где есть чай и шоколадки.
        Почему-то дядя Лёка не спросил, где остальные, не отправился тут же искать Анку, не кинулся по следам Глеба.
        Тяжело переваливаясь на колеях, подбуксовывая на мокрой земле, квадроцикл развернулся.
        Светик вздохнула раз, другой. Вроде бы дождь стал меньше, вроде бы ветер уже был не такой противный, вроде бы…
        Она села за Костиком, сильно прижав его к дяде Лёке и, казалось, выдавив из него всю воду. Но Костик не капризничал, являл лицо недовольное, но молчаливое.
        Приехали, переоделись в старые футболки дяди Лёки, Костик тут же уснул, захватив самую большую кровать около окна. А Светику не спалось. Крики, беготня, страхи - все это должно было родить усталость, но только прогнало сон.
        - Как же отсюда уедешь? - тихо говорил дядя Лёка, глядя в окно. - Здесь все осталось. Вся моя молодость, моя жизнь. Смотрю по сторонам и вижу, как оно все здесь было раньше. А ведь у меня тут есть защитница. Да. Лет десять ее назад впервые увидел. Я тогда с руководством края ругался. Она появилась, сказала, что волноваться мне не надо, что все будет так, как я хочу. Я, конечно, не поверил. Но через неделю пришло письмо. Руководство края решило так, как я хотел.
        Светик немного лукавила, когда уверяла себя, что спать не хочет. Хочет. Не так, чтобы сильно, но в сторону кроватей поглядывала, к скрипам, что устраивал Костик, прислушивалась. Но после этих слов все мысли об отдыхе улетучились.
        Светик не ожидала, что так легко удастся начать этот разговор. Она готовилась к длительному вступлению, к обходным маневрам. А тут все так просто!
        - Вы про девочку? - осторожно спросила она.
        - Ну, не девочка уже… Девушка. Ей тринадцать было. Иногда поправляет меня, что-то подсказывает.
        - Девочка? - Светика заклинило.
        - Я ж тут один. А с ней хоть поговорить можно. Общение - это так важно. В наше время все торопятся, никто не готов вот так просто посидеть, поговорить.
        - Это вы ее на нас натравили?
        - Нет, нет, что ты!
        Дядя Лёка обернулся, как будто предмет разговора мог сейчас стоять за спиной.
        - Костика на Святую горку отправила, меня на кладбище, Анку неизвестно куда!
        - Это она шалит все, шалит… - махнул рукой дядя Лёка. - Не обращайте внимания.
        - Да она нам здесь жизни не дает! Страх такой!
        - Да? - Дядя Лёка замялся. - Ну, вы ее не бойтесь…
        Светик задохнулась от возмущения. Ничего себе - не бойтесь! Да как же не бояться, когда страшно?
        Голос опять пропал, пришлось шептать:
        - Зачем она это делает?
        - Она безобидная, ничего плохого у нее на уме нет. Наверное, хочет, чтобы вам здесь понравилось. Веселит, как может…
        Светик кивнула. Очень им тут понравилось. Прямо так понравилось, что бежать хочется!
        - Да она нас всех угробит!
        Сразу захотелось на улицу, на воздух. Светик встала и пошла. Куда-то туда, где была дверь.
        - Что ты, что ты! - волновался дядя Лёка. - Пошутит немного… Она хорошая. Так мне помогает…
        Кухня была длинная. Пока Светик дошла до двери в предбанник, дядя Лёка успел так нахвалить свою помощницу, что она превратилась в его рассказе в ангела.
        - Знаете что! - выпалила Светик, уже держась за ручку двери. - Скажите своей тринадцатилетней, чтобы отстала от нас. Мне совершенно не нравятся ее экскурсии. И мы уже все домой хотим! Завтра. Домой!
        - Дочка это моя, Вера, - поник дядя Лёка. - Умерла. В озере утонула. Ну, как на такую ругаться? Давно это было. В семидесятые еще. Как она умерла, на острове словно что-то надломилось. Люди стали уезжать. Целыми семьями. Забирать дома и переселяться в новые места. Наверное, в новых местах лучше.
        Светик от ярости скрежетнула зубами, толкнула дверь.
        Сейчас по ступенькам вниз, дверь на улицу - и бежать отсюда. Карельское утро разгоралось, все было хорошо видно. До переправы, а там… как получится! Есть лодка. Она на ней. Справится и одна.
        На нижней ступеньке стояла девочка. Пронзала взглядом. Что-то она такое делала с волосами. То ли закалывала, то ли распускала. Руку протянула к полке над входом.
        «А ты веселая! Это хорошо!» - взорвалось в голове Светика.
        Нога сама собой подогнулась, и Светик рухнула. Пересчитала спиной и ребрами все ступеньки. От боли зажмурилась.
        «Вы мне все очень понравились!»
        Девочка. Улыбается. От этой улыбки мороз пробежал по коже.
        Светик закрыла глаза.
        И наступила темнота.
        - Ты чего здесь спишь?
        В первую секунду Светик ничего не поняла. Да, она спит. Только почему-то ей очень неудобно. Что-то врезалось в спину, под странным углом вывернута нога, в голове засела тупая боль.
        - Чего смотришь? Вставай!
        Над ней стоял Глеб. В распахнутую дверь тянуло утренней сыростью.
        Светик пыталась соединить свое четкое убеждение, что лежит она в кровати, что ей приснился плохой сон про Белую Женщину, про девочку и то, что происходило на самом деле - она полусидела на нижней ступеньке лестницы на улицу, подвернутая нога затекла. На затылке пульсировал шишак.
        - Ой, Глеб. - От испуга Светик захлебывалась словами. - Я тут упала немного. И еще девочка… Ее Вера зовут.
        Вспомнила! Все очень хорошо вспомнила.
        Нет, она не спит ни в какой кровати! Она до кровати не дошла. Осталась на ступеньках. Поговорила с дядей Лёкой, пошла на улицу… Увидела девочку. Упала. И видимо, ненадолго потеряла сознание. Или даже уснула.
        - Ой, - бормотала Светик, подтягивая под себя ноги.
        - Ну что у вас тут? - Наверху показался дядя Лёка. - Ага, Глеб, заходи!
        - Сейчас!
        Глеб мгновенно переместился, закрывая лежащую Светика.
        - Давайте, давайте вдвоем заходите, - потребовал дядя Лёка.
        - Что? - Глеб присел на корточки над сестрой.
        - Ой! - Светик коснулась головы. Слова рассыпались, мысли путались. - Посмотри вон там, - показала она на полочку над входом. - Тут была девочка. Дядя Лёка говорит, что она хорошая, что это его дочь Вера, что она утонула. А она меня с лестницы столкнула. И еще сказала, что мы ей понравились.
        Высокому Глебу даже не пришлось тянуться. Он поднял руку, провел пальцами по полочке.
        Светик замерла.
        Глеб задержал руку. Пальцы что-то взяли.
        Это была заколка. Очень старая. Светик такие и не видела никогда. Потертый пластмассовый корпус, железный каркас со слабой пружиной. Механизм немного скрипел.
        Глеб несколько раз перекинул туда-сюда защелку, родив в Светике нехорошие мурашки.
        - Положи обратно.
        Брат усмехнулся:
        - Положу, но не сюда, - он сунул заколку в карман. - Вы что здесь делаете?
        - Нас дождем смыло, а потом эти призраки как полезли… а мелкий все нудел, то есть хочет, то промок…
        К рассказу сестры Глеб оказался равнодушен.
        - Аня вернулась?
        - Нет! Я думала, ты за ней пошел. Потом решила, что ты сбежал. Где ты был?
        Глеб опять пощелкал заколкой, теперь уже держа ее в кармане.
        - Гулял. - Глеб зевнул. - Спать охота. Может, пойдем?
        - А заколка? - Светика удивляло спокойствие брата. - Анка еще не нашлась!
        - Чего ты дергаешься? - Глеб опять зевнул. Его лицо разом стало сонным. - Куда она отсюда денется? Это же остров! Мы на подводной лодке в момент погружения.
        - А если и ей медведь встретился?
        - Медведь - это аттракцион специально для нас был. Ей что-нибудь другое подсунули. «Солнышко». Или «Сталкивающиеся автомобили». - Глеб потянулся. - Мне здесь даже нравится. Весело. Каждую ночь движуха!
        - Я домой хочу, - упрямо поджала губы Светик. - Не хочу оставаться!
        - А что дома? Спи ночью, читай книги днем? Пошли.
        Глеб протянул руку.
        Первым желанием Светика было, конечно, на брата наорать. Потому что неправильно он все делал. И ничего ей не объяснял.
        Предложенной помощью не воспользовалась, встала сама. Поднялась по ступенькам, прошла в комнату.
        Кроватей у дяди Лёки оказалось много - все разместились.
        Глеб забрался на печную лежанку и мгновенно заснул. Светик ворочалась. Мысль о том, что заколка сейчас находится с ней в одной комнате, не давала покоя. Она даже встала, проверила карман куртки Глеба. Ничего там не было.
        Светик с ненавистью глянула на вредного брата и вновь упала на кровать.
        Казалось, только закрыла глаза, как ее разбудил возмущенный вопль Костика.
        На него рухнула картина.
        Висела в простенке между дверью и углом. Прямо над головой. Девочка тащит мальчика на спине. Небо темное, вот-вот начнется гроза. От этой грозы дети и бегут. В деревне дело происходит, давно, веке в девятнадцатом. На девочке длинное платье и платок. К животу привязана тряпка, полная грибов. Поле они уже пробежали. Сейчас переходили по узким деревянным мосткам через ручей. Можно сказать, спаслись.
        Картину Светик рассматривала с особенным удовольствием. Для начала - жизненно. Гроза, испуг, паника. Потом - упала на самую подходящую голову. Рамка, конечно, легкая, да и сама картина - тонкая бумага, местами покореженная от времени. Но если спросонья тебя такой накроет, мало не покажется.
        Костику не показалось. Он рыдал. Грозил кулаком Светику, картине, кроватям и немного окну. Рядом сидела Анка и привычно успокаивала его.
        - Ну, Котик, ну что ты? Ну не плачь! Ничего страшного не произошло. Она легкая. Совсем ничего не весит. - При этом Анка подняла картину и попыталась еще раз опустить ее на брата. Получила за это кулаком по колену и отказалась от этой затеи. - Не плачь, - пустила она в ход последний аргумент. - Я тебе земляники собрала.
        Только сейчас до Светика дошло, что ее так смущает в сегодняшнем пробуждении. Не то, что проснулась не в палатке, не то, что Костик орет. А сама Анка.
        - Где собрала? - спросила Светик. Этот вопрос родил в горле боль - все-таки наоралась, набегалась под дождем.
        - Да ее здесь полно! - с искренней радостью сообщила Анка. - Я на такую поляну набрела!
        - Какую поляну?
        Анка… Живая… Мокрая…
        - Анка! - подпрыгнула Светик. - Ты где была?
        - О! - Анка тут же забыла про брата, про картину. Вальяжно откинулась на спину и принялась рассказывать: - Я была в потрясающем месте. На маяке!
        - Как ты туда попала?
        - Да как все - проснулась уже там.
        - А фотик?
        Анкино лицо на мгновение омрачилось.
        - Он немного намок. Но это неважно. Это такое потрясающее место! Тебе надо туда сходить!
        - Я есть хочу, - влез в их разговор Костик. - И вообще - не уходи больше!
        Анка блаженно вытянулась на кровати, прикрыла глаза и согласно закивала.
        - Она меня не любит, - ткнул Костик пальцем в Светика. - Она меня по ноге ударила! И еще я промок. И у меня горло болит.
        Анка улыбалась, хмыкала на каждое слово, но глаза не открывала.
        - Мне тут совсем не нравится! - распалялась мелкая вредина. - Я хочу домой. И давай поедем сегодня. Погода тут плохая, а палатку залило. И у меня кончилась шоколадка. А что делать, когда нет шоколадки?
        Анка вздохнула. Светик чуть не завопила от возмущения. И это называется лучшая подруга! Это называется солидарность! Навязали противного сопляка, она его, можно сказать, от смерти спасла, в озере не утопила, в болоте не искупала, а на нее теперь все валят!
        - И еще меня вчера ужином не кормили. Ты ушла, а эти двое обещали и не сделали.
        - Угу, - не стала вдаваться в подробности Анка.
        - А там было страшно, и я испугался. И у меня батарейка в телефоне села, я играть не могу.
        - Агх? - с сомнением уточнила Анка.
        - А Глеб брыкается, - несся вперед курьерским Костик. - Я ложусь удобно, а потом он приходит и начинает меня пихать, и я уже не сплю. А потом он уходит и оставляет палатку открытой. А мне холодно!
        - Глеб? - Теперь пришло время Светику заступиться за брата. - Да это ты постоянно оставляешь тамбур в палатке открытым.
        - Я? - От возмущения губы у Костика задрожали. - А чего ее закрывать, если она и так открыта. А потом там «молния» сломана!
        - Не кричите, - четко произнесла Анка и зачем-то улыбнулась.
        - Да никто на него не кричит! - возмутилась Светик. - Забирай его к себе и воспитывай!
        - Сами отсюда уходите! Нам и без вас хорошо! - гаркнул Костик.
        Светик поймала себя на том, что тянется к картинке, собираясь треснуть ею Костика еще раз. Но Костик перехватил ее взгляд, извернулся, сжал кулак.
        - Противная! - выдал он и тут же кинулся к защитнице: - Аня!
        Сестра не шелохнулась. Даже звука не издала.
        - Вот скажи еще что-нибудь, и я тебя прибью, - прошептала Светик, тоже сжимая кулаки. Она чувствовала себя глупо. Кто такой был этот маленький Костик рядом с ней? Шкет-недоросток? Метр без кепки? Но он ее все равно бесил. До того бесил, что голова кружилась.
        - Злая! - взвыл Костик, и на глаза его выкатились крупные слезы.
        В этот момент Анка уже должна была вмешаться. Все-таки вопрос шел о жизни и смерти ее брата. Но она неожиданно крякнула и сунула руку под голову.
        Светик вгляделась в подругу. Анка спала. С блаженной улыбкой на лице, удобно подсунув под бок одеяло.
        Ничего себе! Они тут ругаются, они с ней разговаривают, а она их не слышит!
        Светик ткнула подругу в плечо, в ответ получила тяжелый вздох.
        - Не, - протянул Костик, возя кулаком под носом, - она теперь не проснется. Будет до двух дрыхнуть.
        - Мне здесь нравится, - четко произнесла Анка и одним движением накинула одеяло на голову. От неожиданности Светик качнулась, взмахнула руками и съехала с кровати. Костик злорадно улыбнулся.
        - Что у вас тут? - заглянул в комнату дядя Лёка. Был он свежевыбрит и причесан, рубашка новая, ярко-красная в синюю полоску, на ногах блестели начищенные ботинки. Ботинки Светик отдельно рассмотрела, потому что сидела на полу.
        - Мы домой хотим, - соскочил с кровати Костик.
        Лицо дяди Лёки сразу изобразило грусть.
        - Ай, ай, ай, - всплеснул он руками. - А домой пока не получится. Лодку унесло.
        - Как унесло? - От неожиданности Светик забыла про отбитый зад. И даже обида на Костика уплыла в хмарное небо.
        - Я специально сходил посмотреть. Понимал, что после такой ночи домой захотите. Но там ничего нет.
        - И что же теперь делать?
        - А давайте сначала позавтракаем!
        Предложение было более чем удачное. Костик тут же выкинул из головы печали, а из души тревоги, нашел под кроватью тапочки и прямо в футболке и трусах рванул на кухню.
        Светик потрогала голову. Синяк был на месте. Посмотрела на лежанку печки. Пусто.
        Так… Отлично! Что там с погодой?
        Окно являло серость. Торчащие из-под одеяла Анкины ноги были мокрые. Значит, дождь. И если сейчас не идет, то вскоре объявится. Глеб смотался. И унес с собой заколку.
        Заколка!
        Тревога подняла Светика на ноги. Они же нашли причину! Они теперь все знают!
        Светик замерла.
        Так… причина… Что-то ведь было… Она посмотрела на лежанку, где был Глеб… вот совсем недавно и был, а сейчас его там не было. И заколка вместе с ним ушла. А заодно хоть какое-то объяснение происходящему.
        В кухне скучал Костик. Это было понятно по тому, как он быстро-быстро раскачивал ногой. На столе перед ним стояли чашка чая, банка с сахаром, лежал батон хлеба.
        - Ну а сгущенку ты будешь? - спрашивал дядя Лёка внутренности своего низенького шкафа.
        - А шоколадка есть? - наглел Костик.
        - Есть варенье. Прошлогоднее. Смородина.
        - Я люблю клубничное, - нудело противное дитя.
        Дядя Лёка повертел в руках банку и поставил обратно.
        - Моя внучка тоже любит. Есть еще карамельки.
        - А шоколадные? - настаивал Костик.
        - Вот! - потряс коробкой «Геркулеса» дядя Лёка. - Могу кашу сварить!
        Костик скривился. Было понятно, что в понятие «вкусный завтрак» каша у него не входит. Мелкий посмотрел на застывшую на пороге Светика и с тоской произнес:
        - Поехали домой, а?
        - Да вы подождите! - заволновался дядя Лёка и ниже склонился над полкой. Он явно ожидал там увидеть что-то еще. Но это «что-то» не появлялось. Светик сглотнула подкативший к горлу комок - понятно ведь, от кого это «что-то» должно было появиться.
        - А я на хлеб со сгущенкой согласна! - быстро сообщила она, усаживаясь на лавку. - А мелкого вообще не кормите, сил скулить не будет.
        Костик насупился, демонстративно громко выгребся из-за стола и, специально припечатывая пятки, отправился в комнату жаловаться. Но жаловаться там было некому - та, что способна была ему помочь, сейчас спала. Тогда он громко засопел и, судя по заскрипевшей пружине, бухнулся на кровать. Ответом ему была тишина, сестру это не разбудило.
        Дядя Лёка осторожно поставил банку сгущенки на стол.
        - Видишь как, - пробормотал он.
        Дядю Лёку сразу стало жалко.
        - И как так получилось, что вы остались одни?
        - Я не так давно один. Сосед у меня был, неразговорчивый, правда, но в гости заходил. Мы сидели, чай пили. Все живая душа. Помер год назад. И вот теперь как-то один. Так-то я не жалуюсь. У меня и собака есть, и люди заходят. Вы вот тоже радость приносите.
        Да уж, радость от них… Один Костик чего стоит! А сосед был да сплыл. И наступила зона тишины. И вот тогда мертвая дочь стала подкидывать папашке приключения. Или все было по-другому?
        Зазвонил телефон. Светик вздрогнула, настолько она от этого звука отвыкла.
        - Да где же он? - словно нехотя, огляделся дядя Лёка.
        Маленький допотопный телефон лежал в серванте за чашками.
        - Гена? - заговорил в трубку дядя Лёка. - Здравствуй, Гена. Да, у меня все хорошо. У меня гости. Ребята, да. Хорошие ребята. На пляже живут. Погода? Да вот что-то погода не очень… А сейчас у меня. Все у них хорошо. До выходных…
        Дальше дядя Лёка слушал, кивал, поддакивал, потом заалекал, подул в микрофон.
        - Связь тут не очень, - сообщил он, откладывая трубку. - Остров. Далеко мы от всех.
        Он вздохнул и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь.
        Светик вздохнула. Да… остров. Вот это они попали.
        На соседнем стуле лежал фотик. Выглядел он печально. Большая полупрофессиональная камера с массивным съемным объективом. Маленький информационный экран сверху сообщал, что места для кадров у хозяйки не осталось. Карта памяти забита вчистую. Это сколько же она за ночь под дождем наснимала? Или сразу за кино принялась?
        Корпус был влажный. К объективу прилипли крупинки песка, в пазах кнопок виднелась земля. Как будто Анка падала с фотоаппаратом, и не раз - ободок линзы погнулся. Крышки на объективе не было. В видоискатель почему-то был забит цветок ромашки.
        Весело Анка время провела. Жгла в полный рост.
        Рычажок включения сработал со странным хрустом. Информационный экран сверху загорелся, показал параметры последней съемки и погас.
        Светик задержала дыхание. Пускай все это будет временным! Пускай Анке удастся все починить! Она же этот фотоаппарат как зеницу ока… она же в лагере пылинки с него сдувала… под курткой в сырую погоду держала…
        На задней части корпуса большой экран являл пустоту. Хороший такой экран, защищенный пластинкой.
        Чертыхнулась, вспомнив, что надо выйти в режим просмотра фотографий. Нажала на кнопку с изображением стрелочки - «Смотреть».
        Здесь все работало нормально. Экран выдал нечто серое. Светик терпеливо подождала, думая, что кадр еще не окончательно закачался, поэтому идет расфокусировка. Анка очень хорошо снимала. За ее карточками в прошлом году весь лагерь бегал. Все хотели, чтобы она сделала портреты.
        Серость осталась серостью. Ладно, последние не в фокусе, бывает. Светик коснулась колесика. Прокрутилось оно с уже знакомым хрустом. Как будто целую песочницу насыпали в технику. Следующие несколько фотографий были похожи на туман. Как будто Анка задалась целью передать все причудливые перевивы белесых взвесей. Ветки, мутная трава.
        Наверное, это был маяк. Что-то высокое, узкое, бело-красное - цвета на этих фотографиях почти не угадывались. А потом в кадре появилась Анка. Под дождем. Не в фокусе. Но весьма довольная. Промелькнуло несколько таких же плохих карточек, а потом опять нарисовался маяк. Его словно с земли фотографировали. Опять нечто белесое. Четкий снимок. Выдавлено на камне - круг и трезубец внутри.
        И дальше опять пошло совсем уже нечеткое.
        Нечеткое…
        От неожиданной догадки Светик чуть не выронила фотик.
        Когда начинают снимать фотографа? Ведь в любой истории фотограф - этот тот, кто в кадр не попадает. А тут Анка очень даже влезла. Кто ее снял? Не селфи. Слишком далеко, рука так не вытянется. Значит, кто-то другой. А кто-то другой это сделал после того, как его много и по-разному сняли самого.
        Светик прокрутила колесико в обратную сторону. Да, вот он - снимок. Размытый, белесый. Но сквозь эти белые струи угадывается лицо.
        Дыхание перехватило. Тяжелый корпус стал скользить во вспотевших пальцах. Выключила, чтобы больше это не видеть.
        Так, значит? Экскурсия с экскурсоводом? Интересно, что за знак там был? Здесь вообще со знаками все отлично - куда ни повернешься, встретишься с историей.
        Опять зазвонил телефон. И опять Светик вздрогнула.
        Телефон… Здесь он работает. Дядя Лёка его как-то заряжает.
        Рука сама потянулась, нажала на ответ. Хотя понимала, что делать так нельзя. Как нельзя подслушивать чужие разговоры.
        - Алло, - прошептала в микрофон.
        - Кто это? - спросил мужской голос.
        - Света, - все еще шептала Светик.
        - Немедленно оттуда уезжайте! Слышите? Немедленно!
        - Как же мы уедем? Лодки нет. И непогода.
        - Я…
        Тишина. Та самая, что была во время звонка маме.
        Хлопнула входная дверь. Светик торопливо положила телефон обратно, повернулась ко входу.
        Дядя Лёка переобувал галоши на тапки.
        - Что же ты не пьешь?
        Дядя Лёка перешагнул порог кухни с большой чугунной сковородкой. Держал ее уверенно, крепко.
        Светик облилась холодным потом, решив, что ее сейчас будут бить. Вот этой самой сковородкой и будут.
        - Что же ты впустую сидишь? - невинно спросил дядя Лёка. - Остыло уже все. А я вот решил вам яичницу пожарить. Сходил за яичками к колодцу. Костя, будешь яичницу?
        Костя тут же нарисовался в кухне и от яичницы не отказался. Вид имел хмурый.
        - Ты хочешь здесь остаться? - Светик сразу начала с дела, как только дядя Лёка вышел в коридор, где стояла плита.
        - Нет, и не уговаривай! - заверещал вредный шкет, заранее делая лицо, как будто сейчас заплачет. - Мне плевать, что вы тут собирались сидеть до выходных. Я маме пожалуюсь. И дяде. А дядя у меня знаешь какой! - Костян изобразил руками нечто глыбоподобное. - Он тебя одной рукой пришибет! Он сильный.
        Светик терпеливо выслушала душещипательный рассказ про дядю, то есть папу Анки.
        Видела она Анкиного папу. Нормальный. Высокий, накачанный, но совсем не агрессивный. Добрый даже. Больше всего любит толстые бутерброды с сыром на белый хлеб с маслом. А еще он очень любит Костику что-нибудь запрещать. Не почистил тот зубы перед сном - а Костик у них частенько ночует, - дядя ему запрещает на несколько дней играть на планшете. Костик хмурится, обижается, на планшете не играет, зато начинает часами сидеть в туалете.
        - Это он там играет, - хитро сообщила Анка. - Туалет как бы не квартира, а зона частных интересов. Там все можно.
        - Это Костик сам придумал?
        - Не, это папа так говорит. Он тоже любит в туалете сидеть. Только он там книжки читает.
        И вот этот Костик сейчас на полном серьезе грозил Светику карами от грозного дяди.
        Костик бы еще долго хвастался родственниками, но тут в порыве рассказа он махнул руками, врезался кистью о столешницу, зашипел, перебрал на лице несколько обиженных выражений.
        - Так ты остаешься? - Светик не смогла скрыть довольной улыбки. Все-таки местный домовой работает четко.
        - Нет, - буркнул Костик.
        - Тогда мы уходим, - прошептала Светик и поднялась.
        Дядя Лёка стоял около большого таза, устроенного на печке, мыл посуду. На плите шкворчала яичница. На Светиково движение покосился, но от работы не оторвался.
        - Как? - тоже перешел на шепот Костик. - А Аня? Она еще три часа спать будет.
        - Мы вдвоем пойдем, без Ани…
        Костик перекосил рот, готовый закричать.
        - Мы за ней потом вернемся. Если никто отсюда не выберется, мы останемся навсегда. Должен кто-то начать.
        - Чего это - навсегда? - Костик полез на табурет, словно в сидячем положении он чувствовал себя уверенней. - Сами говорили, до выходных. В выходные точно поедем.
        Светик дернула его за руку к себе.
        - Никто никуда не поедет, если мы этого не сделаем! Ты же видишь - Анке здесь нравится, Глебу… - Она посмотрела в окно, там белоголовое пугало печально повесило свои рукава под дождем. - И ему тут нравится. Она их заколдовала.
        - Кто это - она? - Костян сопел. Он разгонялся, как хороший паровоз. Так и виделось, что у него сейчас из ушей рванет дым. - Я все Ане скажу! Ты меня специально пугаешь! - Он перешел сначала на голос, а потом на крик. - Ты хочешь, чтобы я тебя боялся! А я не боюсь! Я дяде пожалуюсь! Он тебя прибьет! Аня!
        - Тише, тише, - подошел дядя Лёка, как раз вовремя, чтобы развернувшийся Костик ткнулся ему в живот. - Не надо шуметь! А посмотри, что у меня есть! Ну же, малыш! - Дядя Лёка подтолкнул сжавшегося Костика, но тот отрицательно замотал головой. - А что я нашел?
        Дядя Лёка поднял руку, и у Светика на мгновение потемнело в глазах. Это была шоколадка. Желтенькая упаковка с розовощекой девочкой в платке. Новенькая. Целенькая.
        - Шоколадка! - тут же забыл все свои печали Костик. Он прижал к себе плитку, словно это была его родная мать. Зыркнул злыми глазками по сторонам, проверяя, нет ли желающих на его радость покуситься. Желающих не было.
        - Вот мы сейчас чай попьем, - хлопнул себя по бокам дядя Лёка и даже чуть присел, чтобы стать одного роста с мелкой врединой. - Поживешь еще немного у дяди Лёки? И яичница у меня почти готова.
        Светик попятилась. Вид шоколадки рождал панику.
        Новая плитка. Дядя Лёка никуда не отходил. Значит, ему дали. Здесь из щедрых раздатчиков только один человек. И даже не человек, а злой демон.
        Костик зашуршал оберткой, впился зубами в коричневый край.
        Светик зажмурилась.
        Плитка с щелчком сломалась под его зубами.
        Светик крутанулась и бросилась на выход.
        - Света! Света! - звал в спину дядя Лёка, но больше она не останавливалась.
        Ногами впрыгнула в сапоги, натянула куртку.
        Дождь - не страшно, лишь бы скорее прочь!
        Дождь был не сильный, так, слабый моросит. Светик надвинула ниже на лоб капюшон, прикинула, как долго ей придется идти.
        Предположим, она сейчас добежит до дамбы. Лодки там нет. Кричать, прыгать - никто не услышит. Да и бежать мимо кладбища, мимо болота с Белой Женщиной - страшно, еще утащит в болото, утопит. А может, на маяк? Туда каждый день приезжает смотритель. Оттуда ее спасут быстрее.
        Маяк! Анка за ночь сходила туда и обратно, и Светик сможет!
        Девочка стояла около куста. Смотрела внимательно. Как будто спрашивала: «Неужели тебе здесь не понравилось?»
        - Нет! Не понравилось! И оставь меня в покое! - вскрикнула Светик, спрыгнула с крыльца и побежала вокруг дома. Это направление показывал дядя Лёка, когда рассказывал о маяке.
        «Маяк, маяк… Я хочу на маяк!» - как заклинание твердила Светик. Если девочка выполняет желания, пытаясь угодить гостям, то сейчас ей самое время поторопиться. Светик очень будет счастлива, если ее немедленно перенесут на эти самые семь или десять километров, и она окажется около маяка. И желательно, чтобы как раз в этот момент к берегу причаливала лодка смотрителя. Да! Ей очень хочется на маяк!
        Показалось, что сверкнула молния, грохнуло и как-то разом потемнело. Она даже посмотрела на небо, потому что не помнила таких уж темных туч, легкий дождик не обещал грозы…
        Неба над собой она не увидела. Там были кроны сосен. Далекие, темные. Они печально качались под порывами ветра, скрипели, недовольно покряхтывали. Ствол слева имел приметную извивистую кору, словно великан взял ее когда-то одной рукой за один конец, другой за другой и свернул в разные стороны. И она свилась, собравшись некрасивыми складками около веток.
        Свиловатая…
        Светик осторожно повернула голову. Кривой ряд крестов. Они клонились, каждый дальше другого, словно все хотели первыми увидеть - кто это к ним пришел.
        Под сосной была уже знакомая могила с приподнятой плитой. За каменными крестами заступали на свое место железные кресты с вензелями по краям.
        Светик почувствовала, что в горле у нее что-то застряло, и она откашлялась.
        Скрипнула над головой сосна.
        Светик медленно опустилась на хвою. Выхода не было. Их отсюда не отпустят никогда.
        Глава 7
        Клад под бузиной
        Светик бродила среди могил. Она уже ничего не боялась. Ей было все равно. Еще помнились собственные страхи, опасения. Белая Женщина, умершая Вера, призраки на пляже. В ушах стоял крик неизвестного, позвонившего дяде Лёке: «Немедленно уезжайте!» Но все это уже стало неважным. Когда-то давно она боялась кладбищ. Ей снились нехорошие сны - что ее закапывают, а она кричит, чтобы этого не делали, пытается выбраться, но ее все равно закапывают. Земля с кладбища - к неудачам. Их преследуют неудачи. И надо бежать отсюда. Звонить маме, отцу Глеба… Зачем звонить? Зачем бежать? Вот же оно - кладбище. И ничего страшного в нем нет. Никто не бежит к ней с лопатами, чтобы стукнуть по голове и закопать. Никто. И земля к сапогам не прилипает. Утрамбована земля, ни частички не застревает в ботинках.
        Привыкла? Все равно? Да… все равно. Странно. Должна волноваться. Должна бежать. Должна спасаться. Но - нет… ни страхов, ни тревог не осталось.
        Кресты кружили в сумасшедшем хороводе. Она их уже узнавала и могла обращаться по имени.
        Железный с красивым узором сломан, торчит высокий пенек. Она назвала его Мареком. Дальше шел Иван Иммонен. И тебе - здравствуй. Михаил Васильевич, не хворай там у себя. Моряк Ива Кюха. Крест тоже сломан. Основание с якорем и морской волной осталось, а сам крест с именем осторожно прислонен к дереву. Простой деревянный крест - палка с перекладиной, дерево потрескалось от сырости, края закруглились от долгих дождей… Пускай ее зовут Ханна.
        Значит, ей, Светику, здесь нравится? Анке нравится на маяке, Костику рядом с шоколадками. А Светику - среди покойников?
        Это было обидно и несправедливо. Все кричали, что кладбище крутое! Почему именно ей его назначили?
        Светик остановилась около упавшего креста с задранной надгробной плитой. Здесь было несколько таких ажурных железных крестов, с кругляшами в центре под медальоны. Кресты клонились к земле. Этот вот вместе с плитой направо, следующий налево, третий за ними опять направо.
        Светик уставилась на первый крест. В медальоне уже давно ничего не было. Предположим, что тут лежит Петер - Светик не сильна была в финских именах. Итак, Петер… Были у него тут какие-то родственники. Их захоронили рядом. А потом война, потом всех финнов с острова выгнали, потому что нечего проигрывать в войнах. Проиграли - уходите.
        Чувствуя холод в ногах, Светик обошла злополучную могилу. Она снова была готова увидеть угол гроба, вылезающего покойника, белеющие кости. Но ничего не было. Земля, порядком спрессованная от снегов и дождей.
        Все надгробия стоят, а это опрокинулось. Вроде стоит не на холме, кирпичом укреплена… С чего кресту падать?
        «А мне вот сны тут все снятся… такие затейные. Однажды сплю и вижу: женщина стоит около куста и рукой на него показывает. Я делаю вид, что не понял. Она во вторую ночь снится. Опять на куст показывает. Я снова ни в какую не понимаю. Она в третий раз во сне является и зло так говорит: «Больше показывать не буду! Здесь клад». И я, конечно, ничего доставать не стал».
        От догадки у Светика подкосились ноги.
        Ну, конечно! Финны уезжали, думали, что ненадолго. Многое оставили на месте. Что смогли, закопали. Кто где - под крыльцом, под кустом, под барханом. А кое-кто и в самое надежное место - прикопал на могилу родственнику. Уж где-где, а тут искать точно не станут. Кладоискатели, конечно, люди беспринципные, но не до такой степени, чтобы могилы разорять.
        Но прошло время, с финнами опять мир вышел, и стали на остров приезжать родственники тех, что тут жили. Приезжать и доставать клады, по наследству завещанные.
        А клады - Светик это отлично знала - так просто в руки не идут. Их же столько лет местные духи охраняли. Наверняка, уезжая, финны свои клады защитили. Велели местным домовым и лесовикам следить, чтобы чужим в руки не попалось.
        И вот клады стали доставать. Отовсюду. Из подвалов, из-под крылечек, из-за кустов. Из могил… С могилой Петера так спешили, что не стали плиту класть обратно, укреплять ее.
        Что там дядя Лёка говорил? Что любой клад бес охраняет, поэтому он и не станет ничего доставать. Подальше от лукавого.
        Теперь на опрокинутое надгробие Светик смотрела с сожалением. Бедные духи, вот они здесь намаялись. Сначала дома все увезли, домовых побросали, потом хранителей кладов без работы оставили.
        Светик задрала голову. В скрипе сосен слышалась жалоба.
        Значит, клады… А что? Это интересно! Даже очень интересно. Ей девочка Вера тоже что-то показывала. В дюнах. Неподалеку от их лагеря. Сходить, проверить?
        Больше кладбище не казалось страшным. Ей даже стало интересно, какие еще тайны хранит это место. Может, в одной из могил лежит несметное сокровище?..
        Хозяйским взглядом окинула разнорядицу крестов. Все они смотрели на нее. Все они ждали, что она предпримет. Начнет искать? Уйдет?
        Светик усмехнулась. Стянула с головы капюшон, поправила сильно наползший на лоб платок.
        А почему бы и не поискать? Дюны рядом. Ей ничего не стоит…
        Она провела рукой по кромке ближайшего креста, смахнула собравшиеся на ребре капли. Показалось, что дождинки упали с веселым звонким переливом. Словно на металлофоне заиграли.
        «Иди! - пропела песенка. - Веселей!»
        Впервые за эти долгие-долгие дни Светик почувствовала, что ей хорошо. И даже не хорошо, а отлично! Прекрасный остров! Великолепный остров! Замечательный остров! Остров сокровищ и тайн! Чего она тут так боялась? Куда бежала? Да… бежала… Было страшно. Вот удивительно - было страшно, а теперь хорошо. Душу сжимал бешеный страх, а теперь хочется улыбаться. И даже немного петь. Вот ведь чудеса какие случаются на земле! Никогда бы не подумала, что так можно переметнуться от страха к радости. Да, прав Глеб - удивительный остров.
        Она благодарно посмотрела на кресты и отправилась к дороге. Дождь закончился. Ветер еще гнал тучи, но буйствовал он где-то в верхах. Здесь же, около земли, было даже тепло. Под ногами чавкало, голенища сапог сбивали дождинки с поникших трав. Лес, еще вчера такой мрачный и тревожный, сейчас казался светлым. Худые сосны давали далекий обзор. И Светик легко представила, как там, за этим лесом, кончается земля и начинается бескрайняя Ладога.
        Никто Светика не тревожил, никто не отвлекал. Не было туманов и привидений, не было криков и явлений прошлого.
        Отворотка направо. Дорога вверх. Мимо вечных болот - сапог уходил в воду по щиколотку. Попетлять вокруг кустов. И вот они - дюны. Лагерь их выглядит довольно разбито - вещи разбросаны, тент над костровищем порвался. На месте костра - лужа. Продукты… продукты где-то лежат. Но в целом ничего, жить можно. Вещи просушить, тент укрепить заново, костровище обложить камнями. Да они тут не только до выходных - еще неделю проживут с комфортом!
        В палатке мальчишек она отыскала саперную лопатку, перекинула ее через плечо и весело зашагала к дюнам.
        Итак, надо вспомнить, где ей девочка показывала место клада. Светик еще ухитрилась на этом бархане навернуться.
        Так… Прищурившись, Светик оглядывалась. Шла она тогда от лагеря, по тропинке… И сейчас она тоже идет по тропинке. И вот этот песчаный холмик слева… Слева?
        Светик покосилась на дюну справа.
        Нет, слева. Здесь девочка стояла, здесь Светик ногой топнула. Не, она сильна, конечно, чуть что - сразу ногами топать начинает.
        Ага, значит, этот бархан, изогнутый такой. Дальний склон.
        Светик обошла возвышенность, любовно посмотрела на белесый песок. Вот где ее сокровище запрятано. Место странное, ну да ладно. Может, тут на берегу одинокий финн жил, до кладбища ему было далеко, в кусты он не верил, поэтому копал, где удобней было - мягкий песок.
        Копать песок и правда было просто. Он легко распределялся по лопате, легко отбрасывался. Расстраивало только, что яма сразу опять заполнялась песком, но это был вопрос времени. Надо яму делать больше, тогда до чего-нибудь докопаешься.
        - Чего делаешь?
        Глеб! Он, как всегда, подошел тихо. Заставил вздрогнуть.
        - Клад?
        Светик заволновалась, что старший брат, который и не брат ей вовсе, все отберет. Вот она сейчас выкопает сундук с золотыми монетами, а он всем скажет, что сам нашел. Отвезет отцу, тот сразу же бросит Светину мать и уедет жить на Канары. Или Карибы. Где там лучше?
        - Нет, - буркнула Светик. Надо было что-то еще сказать, но лихого вранья так сразу не придумалось.
        Долгое неприятное мгновение Глеб смотрел Светику в глаза, а потом вдруг радостно улыбнулся.
        - Ну понятно, - хлопнул он вдруг в ладоши. - Спала-то как? Все, больше домой не хочешь?
        Светик отвернулась, пытаясь спиной загородить свои раскопки.
        - Это Костик постоянно орет, что домой хочет, а у меня все хорошо, - проворчала она как можно невинней, чтобы брат не подумал чего неправильного.
        Глеб смотрел. Она спиной чувствовала его взгляд. Точно! Хочет ее клад украсть. И тут, как назло, лопата обо что-то шоркнула. И это был не камень, а что-то мягкое. Дерево? А если дерево, то точно сундук. А в нем? Что может быть в древнем сундуке?..
        Представлялось, как в фильмах, сундук, полный драгоценностей, колец, диадем и ожерелий. Краем сознания Светик понимала, что у бедных финнов никаких бриллиантов и сапфиров быть не могло, что закапывали в лучшем случае посуду или пригоршню монет, в худшем - что-то совсем бессмысленное: книги, иконы, одежду.
        Светик стала осторожно освобождать найденное дерево от песка. Сундук! Точно сундук! Светик сделала как будто неловкое движение и присыпала находку песком. Всадила лопатку в землю, оперлась на нее, словно отдыхала.
        - А ты чего сюда пришел? - спросила она, как бы между прочим.
        - А чего не ходить? Места-то какие замечательные!
        - Замечательные, - эхом отозвалась Светик, думая, куда бы спровадить Глеба.
        - Если вы все решили переждать непогоду у дяди Лёки, то надо вещи взять, продукты, - рассуждал Глеб.
        - Надо, - не стала спорить Светик.
        - Тем более там тоже клад есть, - согласно закивал брат.
        От неожиданного заявления Светик на месте подпрыгнула и тут же поехала ногами на неустойчивом склоне.
        - Где?
        - Помнишь, дядя Лёка нам рассказывал? Про сон, и про женщину, что место ему показала?
        - И где же это место? - осторожно спросила Светик. Тут главное - не спугнуть, не показать, что сама очень и очень заинтересована.
        - Под кустом.
        - Там этих кустов… - проворчала сестра, поглядывая на свою находку.
        Плохо она ее присыпала, слишком видно. А брат все не уходил, все говорил:
        - Там много кустов малины и смородины. Это кусты новые. Им не больше десяти лет. Клад закапывали после войны, то есть прошло семьдесят лет. Такой куст там один. Его из окна хорошо видно.
        Светик представила вид из окна дома дяди Лёки. Действительно! Вокруг огорода все смородина, крыжовник да малина. Это кусты, которые регулярно пересаживают. И только один куст там стоит давно, раскидистая бузина.
        Светик это так ярко представила, что уже готова была схватить лопату и бежать за кладом. Но вовремя остановилась. Надо было еще здесь с находкой разобраться.
        Глеб сделал несколько шагов прочь.
        - Так мы остаемся, да? - спросил он напоследок.
        Светик уже начала разгребать руками песок, высвобождая дерево.
        - Остаемся, - бросила через плечо.
        - Родителям я не звоню?
        Светик замерла.
        - Здесь же нет связи, - осторожно ответила она.
        - Я нашел. Если уйти на самый край дамбы, там ловит. Могу позвонить, попросить, чтобы за нами катер прислали.
        Светик села на песок. Срочный отъезд уже не входил в ее планы. Надо было разобраться с этим кладом, найти клад под бузиной, еще порасспрашивать дядю Лёку.
        - Нет, давай, как хотели, до выходных! Здесь всем нравится.
        И снова Глеб наградил ее внимательным взглядом. Как будто еще что услышать хотел. Доказательство теоремы Пифагора или отчета по всей таблице Менделеева.
        - Хорошо, - щелкнул пальцами Глеб. - Тогда я пойду еще погуляю. Замечательные места!
        «Еще какие замечательные…» - мысленно поддакнула брату Светик. Она уже почти освободила деревянную крышку, представила, что сейчас найдет…
        Глеб уходил. Он шел по тропе в лес, а перед глазами у него стояла жуткая картина - сестра коленями на мокром песке перебирает гнилые кусочки досок и что-то довольно бормочет. Он щелкнул в кармане найденной утром заколкой. Да, жизнь на острове становилась все веселее и веселее!
        Брат уходил вдоль пляжа к далекой сторожке. Светик следила за ним по кустам. Как он идет, чуть ссутулившись, сунув руки в карманы, подпинывает подворачивающиеся под ноги камешки и ветки. Ладожская волна бросает ему на мыски сапог белую пену. Над головой кричит не отстающая от него чайка. Там, за сторожкой, начинаются катакомбы. Когда-то финны тут отлично расположились…
        Светик остановилась. Таким шагом Глеб может пройти через весь остров. Не будет она за ним следить.
        Вернулась к своим находкам. Заметила, как в песке скользнул черный росчерк змеи. В выкопанной ямке проглядывались доски. Это, наверное, был ящик. Грубо сколоченный ящик. Делали его наспех. Бросали в него все, что под руку подвернется.
        А ведь дядя Лёка рассказывал, что змеи любят золото, что лежат они на месте кладов. Значит, точно - золото в ящике.
        Светик постояла над раскопом. Работать дальше? Расширять яму? Достанет, куда денет? Отнесет в палатку? А ночью тут опять появится Глеб - и все ее поиски коту под хвост?
        Светик шевельнула ногой, сбрасывая на доски песок.
        Ладно, место она запомнила. Если что - змеи подскажут. Теперь надо проверить куст бузины.
        Притопнула ногами, смахивая с брюк песок. Ухмыльнулась - вот ведь место какое, располагает к топанью и подпрыгиванию.
        Дождя все не было. Ветер гнал по небу рваные тучи. Они грязной комковатой ватой проносились над головой, советуя не расслабляться - вопрос с дождем еще не закрыт.
        Светик вынула из палатки свои вещи, прихватила Анкины и Костины сапоги, куртку и свитер. Убрала все вокруг палаток, тщательно их закрыла и пошла к дороге.
        - Мы остаемся? - спросил Костик, как только увидел Светика с вещами. Мелкий сидел за столом. Перед ним была только что открытая плитка шоколада.
        А девочка - ничего, хорошо работает. Интересно, она шоколадки так таскает или чем-то в магазине расплачивается? Надо будет спросить при встрече.
        - Да, до выходных.
        Костик накрыл ладонью зашуршавшую фольгой плитку.
        - Я тоже согласен остаться, - произнес он, и при этом зубы его как-то странно клацнули. Словно от сладкого слиплись, и пришлось с силой раскрывать рот.
        - О! Светик! - нарисовалась в дверях комнаты Анка. Она была чудовищно лохмата, лицо хранило следы сна, а глаза уже вовсю сияли восторгом. - В каком месте я была! Это что-то потрясающее! Представляешь? Ночь… Темно… Маяк - черная громадина на фоне неба. - Она развела руки, растопырила пальцы, рот ее округлился от восторга. - А вокруг - как графический рисунок - остатки каменных финских домов. Можно ходить и угадывать, где что было - где прихожая, где комнаты, где сарай. Вот было бы здорово забраться наверх! Наверное, оттуда все-все видно, весь остров.
        Анка подхватила свой фотик, стала крутить колесико, тыкать пальцем в экран, рассказывая, как она сама по себе решила ночью отправиться на маяк. Как не стала никого будить. Как шла - и дорога была хорошо видна. Как легко все нашла. Как гуляла кругом. Как встретила девочку, и та рассказывала ей о маяке.
        - И знак! Знак видела?
        Светик качнула головой. Видела она этот знак на фотографии. Что-то невнятное.
        Костик шуршал фольгой. Анка щелкала кнопками, рукавом протирала запотевающий экран.
        - Нет, ты представляешь, дождь такой шел… И все равно свет такой потрясающий!
        Светик не узнавала подругу. Перед ней сидел кто-то незнакомый, с заострившимся лицом, с сумасшедшим взглядом, как робот щелкал кнопками, а во взгляде… во взгляде было нечто…
        Страх, знакомый противный страх, стукнул каблучками по голове, сдавил влажной ладонью горло, дунул колючками по груди. Пришлось продышаться, чтобы прогнать его. Но он все равно уселся на плечи, сильно надавив на них.
        - Аня, - позвала негромко.
        - Сейчас, - мотнула лохматой головой Анка. - Сейчас покажу. Если найду.
        Из-под спутанных волос показался кто-то совсем дикий - темный дикий взгляд, обнаженные в оскале зубы.
        - Отстань от сестры, - грубо потребовал Костик.
        И был это не мелкий капризный пацан, постоянно что-то канючащий и требующий. Это был маленький хищник. В кулачке хрустнула обертка шоколадки.
        - Отойди! - требовал незнакомец.
        И Анка при этом улыбалась. Вот этой своей жуткой улыбкой. Совала под нос фотоаппарат, где на экране виднелся знак, который она уже видела - овал с трезубцем внутри. И виделось, что, сделай сейчас Светик что-то не так, Анка треснет ее этим фотоаппаратом. И вот эта улыбочка не сойдет у нее с лица.
        Дыхание от ужаса перехватило. Надо было бежать. Искать Глеба и хоть пешком, хоть вплавь выбираться с острова.
        Брат с сестрой придвинулись. Кулаки у Костика побелели. От Анки осталась только эта мрачная улыбка. Вдохнуть все не получалось. Светик начала задыхаться.
        Хлопнула дверь. Действительность дрогнула, рассыпаясь. Светик закашлялась.
        Дядя Лёка закрыл за собой дверь, тяжело опустился на лавку, принялся стаскивать сапоги.
        - Ага! Пришла, гулена!
        Костик скучающе изучал фантик от шоколадки. Анка хмурилась, терла экран.
        - Чего-то ничего нет, - вздохнула она и грустно ссутулилась.
        Светик посмотрела в окно. О чем-то она думала перед этим? Перед чем, кстати? Что ее отвлекло? Забыла уже. Забывчивая она тут стала.
        За окном - куст. Узкие листья. Ветки от дождя поникли. Виднеются зреющие гроздья ягод. На фоне смородины и крыжовника куст бузины казался лохматым монстром. Значит, около него клад. А с какой стороны? Вокруг куста поднималась высокая трава. Если пойти туда с лопатой…
        - А брат твой где? - ворчливо поинтересовался дядя Лёка. - Зачем в книжках моих копался? Я смотрю, на трюмо все переложено!
        - Что-нибудь пропало?
        Зачем Глебу ковыряться в чужих вещах? В жизни он так не поступал.
        - Пропало?
        Дядя Лёка поспешно пересек кухню, застыл на пороге, глядя на трюмо.
        - Нет, - вдруг жизнерадостно улыбнулся он. - Ничего не пропало. Просто заметил. Где он?
        - По пляжу бродит, - пробормотала Светик, глядя на тяжелые, перепачканные землей сапоги хозяина. Где это он в них ходил, что столько грязи притащил? Она тоже весь день на улице провела, но ее сапоги вылизаны дождями и водой с травы. А он словно траншею копал. Или клад?
        Светик зыркнула в окно. Нет, куст стоял ровно, трава поднималась вокруг него высоко, если дядя Лёка где клад и копал, то не здесь. А в другом месте… Другом месте… Значит, их тут много, этих кладов.
        - А я издалека тебя не приметил. Смотрю, идет кто-то… - Дядя Лёка в носках прошел в кухню, устало опустился около стола. - Решил, что это финны мои опять приехали, только дозвониться не смогли. Я дела-то бросил и скорее побежал сюда. А тут вы собрались…
        - А что за финны к вам ездят? - радостно спросила Анка.
        - Разные все люди. Поначалу чуть ли не переезжать обратно жить собирались, но что-то быстро поостыли. Не держатся здесь они. Хотя ничего особенного здесь нет. Остров и остров. Природа, животные, ягоды-грибы. Ко мне одна финка постоянно ездит, подарки привозит. Я ее зову Аннюшка. Ее двоюродный дед жил в этом доме. Уж не знаю, так ли это на самом деле, но она много всего интересного рассказывает - как жили тут, какие порядки были. Вот Аня на маяке была, а ведь там тоже дома стояли. Один - смотрителя, а чуть дальше - его сына. И большие дома были, богатые. Каменная кладка осталась, видела?
        - Потрясающее место! - мгновенно завелась Анка. - Надо туда еще раз сходить!
        - А вы, как я вижу, уезжать раздумали? - Дядя Лёка кивнул в сторону прислоненного к печке рюкзака.
        Светику стало неудобно. Она же первая кричала, что хочет уехать, Костика подбивала, на Глеба наскакивала… Чего шумела? И так понятно было, что останутся. С самого начала.
        - Я подумала, что здесь хорошо, - преодолевая смущение, произнесла она. - И если вы не против… - Скорчила жалостливую мордочку. Поймала недовольный взгляд Костика. Кажется, она стала его достойной ученицей. - То мы бы остались до выходных.
        - Да я только рад! Сейчас и обед приготовим. Кто умеет картошку чистить?
        - Я! - подпрыгнула на месте Анка.
        Сначала они все вместе спустились в подпол за картошкой, потом весело ее чистили, дядя Лёка рассказывал невероятные истории из своей молодости. Как спали по два часа, работали без устали, а потом гуляли до первой зори. Как садились в лодки, уплывали далеко за остров и там, перекликиваясь, пели песни.
        Картошка забулькала, мясо из консервной банки отправилось в кастрюлю. Всплывая, показывала свои бока морковка.
        За окнами прошел Глеб, пересек картофельное поле, остановился около куста смородины, стал неспешно обрывать ягоды.
        - Ты чего там нашла? - Анка заметила прилипшую к окну подругу.
        - Так, ничего, птицы странные летают…
        - Уж не сороки ли? - крикнул дядя Лёка от плиты. Он пробовал суп и без устали его подсаливал.
        - Нет, какие-то большие, черные, - пробормотала Светик, пряча глаза. Не хватало еще, чтобы все догадались, что она следит не за птицами, а за кустом бузины.
        - Соколы? - бодро отозвался дядя Лёка. - Это они, наверное, олененка гонят. Сын на прошлой неделе приезжал, пошел с детишками в лес за ягодами, потом рассказывал, что видел в лесу оленят. Охоту на них хищники открыли.
        - Где соколы, где? - повис на подоконнике Костик.
        Светик почувствовала, как напряглась ее ладонь, готовая дать подзатыльник этому слишком любопытному чаду, которому вечно что-то нужно. Посмотрела в окно. Глеба там уже не было.
        Стукнула входная дверь.
        - Ммм, как вкусно пахнет, - воскликнул брат, за два шага снимая сапоги и проходя в кухню уже в носках. - Наконец-то нас нормально покормят!
        - Чур, мое место не занимать! - понесся к столу Костя.
        - Котик, веди себя прилично, - одернула брата Анка, но он ее не слышал. Занял стул около окна, прихлопнул забытую шоколадку ладонью, а когда руку поднял - ничего на столе не лежало. Протер рукавом место перед собой. Посмотрел по сторонам - не видит ли кто.
        - Я готов! - сообщил он.
        - Как же мне у вас нравится! - выдала вдруг Анка и жизнерадостно заулыбалась.
        - Мне тоже нравится, - заторопился вставить свое мнение ее брат.
        - И мне! - поднял руку и без того высокий Глеб, пальцами коснулся потолка.
        Светику тоже все здесь нравилось, только она говорить не хотела. Чтобы никто не стал над ней смеяться - до этого не нравилось, а теперь вроде как и ничего себе… И чего раньше не нравилось? Не помнила уже. Чего так рвалась звонить маме. Зачем? Нужна ли ей мама?
        Над тарелками поднимался пар. Большие куски желтоватой картошки ноздревато подразваливались, сообщая о своей полной готовности. Волокна мяса в бульоне рождали бурчание в желудках. Всем хотелось есть! Всем хотелось впиться зубами в эти сочные кусочки, всем хотелось жевать, проглатывать, снова наполнять рот, снова жевать. Большими ломтями откусывать мягчайший хлеб. И чтобы это не кончалось никогда.
        Глеб ковырял ложкой в тарелке, раскалывал крупные картофелины, приглядывался к разварившейся морковке. Рядом с тарелкой лежал хлеб, который подсунул ему дядя Лёка, но брат его не брал. А все высматривал и высматривал что-то в тарелке.
        Это высматривание вновь родило тревогу. Светик посмотрела на подругу. Что-то с ней было связано, неправильность какая-то. Что-то Светику в ней не нравилось. Что-то пугало… А, ерунда, потом разберется.
        После супа их ждал настоявшийся чай. В чашке плавала травинка, попавшая сюда из заварника. Она все норовила заплыть в рот, но Светик отплевывалась, отдувалась, отфыркивалась. От горячего чая бросило в пот. Челка прилипла ко лбу. Приходилось ее смахивать. Захотелось снять кофту.
        Сквозь сонную дымку виделась за столом девочка Вера. Она довольно прикрывала глаза и тоже отдувалась, поднося ко рту полное блюдце чая. Светику показалось, что она разглядела на дне блюдца чаинки.
        Анка замахала девочке рукой, привлекая внимание. Костя же еще больше насупился, словно хозяйка могла сейчас потребовать с него плату за съеденные шоколадки.
        Но хозяйка ничего ни с кого требовать не собиралась. Она довольно оглядывала стол. Ей нравилось. Все было так, как ей и хотелось. И всегда так будет. Против ее силы невозможно устоять. Она победила. Те, что жили раньше на острове, ей не нравились. Они плохо относились к ее отцу, поэтому она их прогнала. Кто сам не захотел уходить, того поторопила. Мало ли способов на острове умереть - кто в чащобе заблудился, кто в озере утонул, кто замерз лютой зимой, кто неловко топором взмахнул. А эти, приехавшие, ей понравились. Их гнать не хотелось. Хотелось оставить, поиграть. И к папе они хорошо относятся. Пусть живут. Пока не надоедят.
        Глеб тоже смотрел на девочку. Смотрел спокойно, как на старую знакомую. Руки его лежали на столе. Тонкие, длинные, перепачканные в земле пальцы перебирали крошки около тарелки.
        А потом он сделал неожиданное.
        Щелкнул пальцами. Получилось звонко. Как будто сломали сухую палочку. Или закрыли заколку.
        Девочка резко повернула голову к окну. Блюдце в ее пальцах дрогнуло, чай полился через край. Светик потянулась, чтобы предупредить, махнула рукой, задевая свою чашку.
        - Ты чего, приспала? - удивился дядя Лёка, глядя, как растекается по столу коричневая лужа. - Набегались за ночь-то, умаялись… Ничего, поживете у меня… отдохнете. Здесь хорошо, тихо. Никого нет.
        Сказал и пошел за тряпкой со стола вытереть.
        Светик посмотрела на Глеба. Тот равнодушно доедал суп, вычерпывая жижу со дна тарелки. Тогда она повернулась к окну. Там, около куста бузины, стояла девочка. Лицо ее было перекошено злобой. Что-то она хотела сделать с этим кустом. Вырвать? Или глубже вкопать в землю?
        Потом она подняла голову вверх, зло покосилась на небо. И исчезла.
        Светик сморгнула.
        Исчезла. Как будто и не было.
        Зачем она теперь нужна дяде Лёке? Все и так остаются.
        - Ах, как мне здесь нравится… - нараспев произнесла Светик.
        Теперь можно было это сказать.
        Глава 8
        Побег
        После обеда странная тревога выгнала Светика из дома. Как только Анка взяла свой фотоаппарат, а Костик захрустел фольгой, захотелось уйти. Пускай сидят со своими игрушками, она им мешать не будет.
        Светик начала ходить около куста бузины. Он так разросся, что в голову не приходило, с какой стороны к нему подступиться. На крыльцо вышел Костик с плиткой. Когда он уже треснет от них?
        Светик отвернулась. Свидетели ей были не нужны. Да и смотреть на Костика, перепачканного шоколадом, не хотелось.
        Глеб, как всегда, вырос за спиной неожиданно. Странно, что никуда не ушел. Лучше бы отправился на очередную потрясающую разведку, принес из нее новые потрясающие новости, нашел очередное потрясающее место…
        - Так чего насчет уехать? - вдруг спросил он. Светик даже рот открыла от удивления.
        - С чего вдруг?
        - Есть возможность.
        - И не подумаю! - фыркнула Светик.
        Глеб на нее посмотрел. Очень внимательно.
        Чего он так смотрит? Что выглядывает? И этот убить хочет?
        Резко наклонился. Светик отшатнулась.
        - А тебе девочка ничего больше не говорила? - прошептал в макушку.
        Светик снова почувствовала, как в душе у нее поднимается раздражение. Что он от нее хочет? Зачем пришел?
        - Даже если и говорила, тебе я не скажу!
        Глеб кивнул. Вот так просто - кивнул и отошел. Чего подходил? Странный он какой-то стал. Может, ему здесь не нравится? Может, он врет, когда говорит, что всем доволен? Может, на него девочке пожаловаться? Она его уберет отсюда.
        Светик еще немного потопталась около куста, соображая, как лучше поступить, когда рядом опять возник Глеб.
        - Я кое-что нашел, - сообщил весьма загадочно.
        Раздражение, такое же, как на Костика, всколыхнуло душу. Опять нашел? Опять раньше нее?
        - В книгах дяди Лёки! - Глеб вытянул из кармана конверт, сложенный пополам. - Я знаю, откуда здесь девочка.
        - Она здесь родилась! - буркнула, только бы отвязаться. - Местная.
        - Смотри, что пишет жена дяди Лёки. - Глеб вытащил из конверта письмо. Чернила слегка разъели бумагу, буквы на одной стороне просочились на буквы с другой стороны, но Глеб все равно стал читать:
        Я знаю, ты Веру любил, но нельзя ей позволять делать все, что она хочет. Невозможно жить в постоянном страхе, что она опять что-то учудит - натравит кабанов на огород, уронит дерево на провода, выведет к домам медведей. Она безжалостно уничтожает всех, кто ей мешает. И когда-нибудь она убьет и тебя. Если ты хочешь остаться с ней один - пожалуйста, оставайся. Она уже весь остров разогнала, перевернула несколько лодок с грибниками. Я рядом с ней на острове жить не собираюсь! Для меня она давно умерла. А ты - берегись! Она себя еще покажет…
        - Слышишь? - прервал чтение Глеб. - Это она тут все натворила.
        Светка метнулась к листу бумаги. Глеб отвел руку с письмом.
        - Отдай! - прыгнула на брата Светка. - Это не твое! Дядя Лёка заметил, что ты взял! Отдай! Я все дяде Лёке скажу!
        - Как будто он не знает, что эта Вера творит. Она же убить нас хочет.
        - Отдай! - наседала Светик.
        - Я на место положу, он не узнает. - Глеб сложил письмо.
        - Вере это не понравится, - прошептала Светик.
        - Ей теперь много что будет не нравиться, - усмехнулся Глеб и пошел к дому.
        Светик проводила его взглядом. Ух, как она его сейчас ненавидела! Как хотела, чтобы он споткнулся и упал, ударившись больно-больно. А лучше бы упал и на нож напоролся. И не встал больше.
        В голове застучало от таких мыслей. Светик с удивлением огляделась. Чего это она? Почему так злится? Всегда любила Глеба, никогда такое про него не думала. Потрясла головой, прогоняя непонятное раздражение. Что с ней, что? Все хорошо! Отличный остров! Они тут будут жить долго-долго! Все вместе будут жить! Хотя… Может, Костик когда-нибудь все же уедет…
        Она еще несколько раз обошла куст, постояла около смородины, пощипала ягоды.
        - Я знаю, что это за знак.
        Глеб возник в третий раз. Светик вздрогнула. Он стоял, открыв перед ней ладонь с нарисованным овалом трезубцем. И даже неровность в овале получилась такая же, как на фотографии. Той самой, что Светик видела на фотике у Анки.
        - Видишь, куда стрелка показывает? - Глеб ткнул пальцем. - Три раза по столько, и там будет клад.
        Клад! Ну надо же! Куда ни повернешься, везде клады.
        - Ты откуда знаешь?
        Глеб щелкнул пальцем. Светик вздрогнула. Звук, как будто заколку закрыли.
        - Я поговорил с Верой! Ты думаешь, почему у Анки все фотки такие размытые?
        - Криворукая. Фокус нормально настроить не смогла, - буркнула Светик.
        Какой фотограф потащит в плохую погоду дорогую технику на прогулку? Только криворукий псих.
        - Это специально сделано. Чтобы твоя подруга не догадалась.
        Светик покосилась на куст бузины. «Чтобы не догадалась…» О чем Анка не должна догадываться, глядя на размытые фотки? Что фотографировать не умеет? А ведь и правда не умеет. Глупая потому что.
        Сглотнула, прогоняя странное желание ударить Анку чем-нибудь тяжелым. Брр, чего это она так разозлилась?
        - Если что - маяк там, - Глеб показал через огород с картошкой.
        - Зачем мне маяк?
        Глеб приблизился совсем как в первый раз, склоняясь к ее уху, но теперь Светик не отшатнулась.
        - Чем быстрее мы обнаружим все клады, тем лучше!
        - Кому лучше? - запуталась Светик.
        - А ты думаешь, мы одни их ищем? Не ты лучшая подруга Веры. Это Аня. Вера ведь именно ее водила на маяк.
        Губы почему-то разом помертвели, говорить стало тяжело.
        - Аня с самого начала туда хотела…
        Прошибло догадкой! А вдруг Анка не по красотам тут специализируется, а тоже по кладам?
        Засуетилась, сделала шаг в одну, в другую сторону, не зная, с чего начать.
        Что ей понадобится в дорогу? Саперная лопатка… Хорошо бы еще перчатки. И мешок. Куртка, сапоги - все на ней.
        - Там приметная тропа, - подсказал Глеб. - Не дорога, конечно, но нахожена неплохо. Не заблудишься.
        Светик кивала на слова брата. Он ушел, а она стала лихорадочно думать. Саперка около рюкзака стоит. Она не стала ее оставлять в лагере, с собой прихватила, сюда принесла. Если взять незаметно…
        - Не верь ему! - прошипел голос. - Он что-то задумал.
        Вера. Стоит за кустом. Смотрит.
        Былое раздражение снова всколыхнулось внутри. Девочка все слышала. Она помешает. Глеб сказал, что не они одни ищут клады. А что, если Вера хочет, чтобы все клады достались отцу? Или Анке?
        Светик попятилась. Вера сделала шаг, но что-то ее вернуло обратно.
        - Помоги мне! - заплакала Вера. - Твой брат… он хочет мне помешать. Он закопал здесь мою заколку!
        Вспомнились грязные пальцы Глеба. И как он ими щелкал. Закопал заколку? Зачем?
        - Это была единственная вещь, оставшаяся у отца после меня. Это память! Из-за нее я была с ним рядом. А теперь я буду здесь, а не там. Выкопай ее!
        Глаза у девочки почернели. Она сжала кулаки. Лицо исказила ярость.
        - Выкопай! - заорала. - Иначе я убью вас всех! Вы утонете! И ты - первая!
        Светик, не оглядываясь, побежала к дому. Будет она целый день стоять и слушать чужие жалобы и угрозы… Утонут они! Как же! Да они отсюда вообще никуда не уедут. И все у них будет в порядке!
        - Тут солнце когда-нибудь показывается? - проворчал Костик.
        Мелкий! Сидит на крыльце. Мимо так просто не пройдешь. Пристанет, начнет вопросы задавать, еще и увяжется.
        - Иди, - возник рядом Глеб. - Я его отвлеку.
        И похлопал сестру по плечу. Ладонь была ласковая.
        Светик мотнула головой. Вот ведь напридумывала про Глеба. Это же ее брат! Они год вместе живут. А здесь, на острове, будут еще столько жить и жить! Конечно, он за нее! Вот почему Глеб так много ходил эти два дня. Излазил весь остров. Все изучил. Узнал каждую тропу. Чтобы помогать ей! А с девочкой они потом разберутся. Будет она тут командовать!
        Костик хмуро слушал, что ему говорил Глеб. Глаз на Светика не поднял, поэтому ей удалось прошмыгнуть мимо парней в дом.
        Анка ковырялась в своем фотоаппарате. Дядя Лёка мыл посуду. Начал было очередной рассказ о жизни деревни, но Светик глазами показала, что на минуточку отвлечется и сразу обратно. Удалось незаметно собраться, тихо прикрыть за собой дверь.
        Костяна на крыльце не было. Исчез и Глеб. Показалось, что в окно на нее кто-то посмотрел, но она сразу нырнула за кусты смородины, пригибаясь, добежала до леса.
        Все, здесь уже можно не таиться, никто не увидит. Тропу она нашла сразу. Не сомневалась, что найдет. Если девочка каждому здесь устроила свой аттракцион, то Светин - поиски клада - состоится в любую погоду.
        Семь километров. Час с небольшим. На небе - тучки, но дождя быть не должно.
        Лес - сосны, сосны, сосны. То с зарослями кустов, а то светлый, воздушный. Сквозь него, кажется, проглядывает Ладога. Тропа проваливается в болотистые низинки, забирается на осклизлые после дождя пригорки.
        След.
        В первую секунду Светик испугалась. Перед ней идут. Ее опережают.
        Или это прошли вчера? Повертела головой, вглядываясь в хмурые деревья.
        Нет, не вчера. Вчера дождь лил. На земле бы все смыло. Значит, след свежий. Прямо перед ней прошли.
        Глеб? Но он остался отвлекать Костика.
        Дядя Лёка? Успел помыть посуду и побежал кружным путем, чтобы наследить на Светином пути?
        Она помотала головой, прогоняя эти глупые мысли.
        В конце концов остров не закрыт, сюда свободно могут приезжать люди. За ягодами, за грибами. Вот сейчас после дождя грибы, наверное, хорошо собирать.
        Светик себя уже почти убедила, что это случайный человек оставил случайный след, когда, оглядываясь, заметила, что за ней идут. Некто уверенно так топал через лес прямо к ней. Пару раз упал на кочках и неровностях.
        - Ты можешь так быстро не идти? - недовольно крикнули издалека, и у Светика от ярости побледнело перед глазами.
        - У меня в сапог что-то попало. Подожди!
        Костик плюхнулся на землю и принялся стаскивать с себя сапог.
        Светик подумала, что сейчас самое время достать лопатку.
        - Ты что тут делаешь? - прошипела она, вытягивая из-за пояса саперку.
        - За тобой иду, - проворчал Костик. Сапог у него не снимался. - Помоги. Нога застряла.
        Светик уперла руки в бока, от возмущения забыв о своем желании тут же на месте прибить наглеца.
        - Зачем ты за мной идешь?
        - Дерни! - вместо ответа приказал Костик.
        - Сам дергай отсюда! Куда ты идешь?
        Костик устало опустил ногу, вздохнул, словно его, как мужчину, очень утомила женская несообразительность.
        - Ты же на маяк? Вот и я с тобой. У меня дело.
        - Не пойду я с тобой никуда! - отступила Светик. - Я с тобой находилась на всю оставшуюся жизнь.
        Светик пятилась, надеясь, что Костик сразу поймет, что вместе им точно не по пути. Ей не нужны были свидетели. Ей вообще никто не был нужен.
        - А кто со мной пойдет? - возмутился Костик, словно о совместной прогулке договорились неделю назад.
        - Шагай обратно, раз такой самостоятельный. Давай! Быстро!
        Светик махала руками, Светик расширяла глаза. Даже ногой топнула, после чего сразу вспомнила, что собиралась больше этого не делать.
        - Я ногу натер, - опять поднял свою конечность Костик. - Мне надо камешек вытряхнуть.
        Ух, какая ярость поднялась в Светиной груди! Но она заставила себя сдержаться, подошла к Костику.
        - Я помогу тебе с сапогом, только ты сразу же пойдешь обратно. Договорились?
        Костик наградил Светика самым благодарным взглядом, на какой только был способен, и кивнул.
        Светик дернула сапог за пятку. Из-за грязи рука первый раз соскользнула. Светик подхватила пятку второй раз, потянула. Нога со скрипом высвободилась.
        Костик был босиком. На мгновение Светик зависла. Потом заглянула в сам сапог. Носка не было. Посмотрела на подошву. Маленькая. Не его след. Другой человек здесь прошел.
        - А носки где?
        - Новые я не нашел. А вчерашние были мокрые.
        - Чего к Анке не подошел?
        - Она сразу куда-то убежала. Даже мне не сказала.
        Светик глубоко вдохнула, прогоняя раздражение.
        - Встречу медведя, скормлю тебя ему. Чтобы больше никто с тобой не мучился!
        Она стукнула голенищем о дерево и протянула сапог Костику.
        И тут у нее в голове сложилось. Костик шел за ней, поэтому никак не мог оставить тот след, что ее смутил. Но ведь куда-то отправилась Анка? А что, если она знает короткую дорогу на маяк? Подослала к ней брата, чтобы он ее тут отвлекал своими соплями и просьбами с сапогами, а сама тем временем… Точно! Это был след Глеба. Он уже побывал на маяке. Он все нашел.
        Светик швырнула сапог.
        - Катись отсюда. Натягивай свой бот - и чеши, не оглядываясь, пока я тебя не прибила.
        Костик сопел. Костик прятал глаза.
        - Ты за шоколадками идешь, я знаю.
        - Слушай, ты уже достал всех своими шоколадками! Я кому сказала, иди отсюда!
        Светик попятилась. У нее была фора. Такой узкий сапог без носка Костик будет надевать долго. Она успеет уйти. Только теперь не по дороге, где ее легко вычислить, а через лес. Она не сомневалась, что не заблудится. Что если сейчас пойдет вон туда, то непременно окажется около маяка.
        Светик очень уверенно сделала несколько шагов. Она не думала оглядываться. Поэтому когда перед ней опять возник Костик… Одна нога босая, другая обутая, сапог прижимает к груди.
        - Шоколадки мои, - с угрозой в голосе произнес он.
        - Что ты ко мне пристал со своими шоколадками? Иди к дяде Лёке, он тебе пачку выдаст.
        - Не у дяди Лёки, а там, куда ты идешь!
        - Головой о печку ударился? - заорала Светик. - Я не в магазин иду.
        - Я знаю. - Костик был невозмутим. - Ты идешь на маяк.
        Светик сжала зубы, чтобы не начать выть от ярости.
        - А там как раз шоколадки и лежат, - решил добить ее своими суждениями Костик.
        - Знаешь что? Я еще ни разу не видела на маяках… - начала Светик и осеклась. - Где лежат шоколадки?
        - Где-то там. Их девочка с маяка приносит.
        - Кто тебе такую чушь сказал?
        - Глеб. А дядя Лёка подтвердил. Ты же за шоколадками идешь. Все съешь и мне не оставишь. И я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!
        У Светика разом закончились слова.
        - Нет там никаких шоколадок.
        - Есть.
        - Нет.
        - Есть.
        Светик нависла над сидящим Костиком.
        - Да откуда им там взяться?
        - А ты тогда зачем туда идешь?
        Светик отступила. Нет, Костика было легче прибить, чем объяснять что-либо. Именно это она сейчас и сделает.
        - Я иду за другим. И ты мне в компанию не нужен. Иди с Аней.
        - Аня ушла. Глеб со мной не пойдет. Он сам так сказал. Чтобы я без него разбирался.
        Костик втиснул наконец ногу в сапог, притопнул, удобней ее там располагая.
        - А я с тобой.
        Светик опять зависла. Нет, Костик ее больше не удивлял и не возмущал. Она вдруг расслышала слова про Анку. Подруга ушла вперед. Куда?
        Куда еще тут можно идти? Только на маяк!
        - Быстро! - скомандовала Светик. - Мы должны ее опередить!
        Она дернул за руку вялого Костика. Он никуда не собирался так быстро. Он вообще не думал бежать. Но Светик сжала его влажную ладонь и рванула вперед по дороге. На первых шагах Костик еще спотыкался, но потом приноровился.
        Семь километров? Ничего! В школе они бегают два километра. Километра три они уже прошли. Осталось чуть-чуть!
        «Стойте!»
        Знакомый голос навязчиво влез в уши, поселился в голове, так что череп зачесался изнутри.
        «Не бегите!»
        Светик прижала к себе Костика, глянула направо-налево.
        Костик вдруг стукнул себя кулаком по уху.
        - Что это? - испуганно спросил он.
        «Глеб обманул вас. Там ничего нет».
        Что-то с девочкой произошло. Она стала странно-прозрачной. Ее не сразу и разглядишь. Вон стоит, между сосен. Далекие стволы виднеются сквозь нее, словно она стала бестелесным призраком.
        Костян уже вовсю колотил себя по голове.
        - Что это!!!! - орал он.
        - Это она. Вон там.
        Светик силой отвела руку Костика от головы.
        «Возвращайтесь».
        Девочка почему-то утратила способность говорить вслух. Ее слова звучали в голове. А сама она чем дальше, тем становилась все прозрачней.
        - Что тебе надо?
        Костик потянул Светика за край капюшона, требуя, чтобы она наклонилась.
        - Не слушай ее, - зашептал громко. - Она не хочет, чтобы мы шоколадки нашли. Боится, все заберем. Пойдем. Там много, я и с тобой поделюсь. А ее не слушай! Мне кажется, она нас хочет убить. Пойдем.
        «Подойдите ко мне! Я вам все дам! Что ни захотите!»
        Как-то этот голос на Светика влиял. Она уже готова была подойти ближе к девочке, но Костик вернул ее к действительности - стал дергать за руку, требуя идти дальше.
        Мало ли какие мысли у призрака? Они к ней подойдут, а она их - хвать - и опять на кладбище. От кладбища топать к маяку в два раза дольше. Так Светик и будет туда-сюда бродить. Нет уж, хватит. Теперь ее от клада никто не отвлечет. А то ведь и правда зазеваешься, тебя и убьют.
        - Пошли, - согласилась Светик. - Мы почти у цели.
        «Остановитесь! - взвыл голос. У Светика даже нос зачесался, такая от этого крика пошла вибрация. - Там обыкновенный маяк! Ничего нет. Костя! Я дам тебе шоколадок столько, сколько захочешь! Света! В том доме жил смотритель маяка. Он просто умер, от него ничего не осталось. Знак - это символ финской пароходной компании, которая этот маяк поставила. Больше ничего. Выкопайте мою заколку! Освободите меня немедленно!»
        - Не слушай ее! - Костик снова дернул Светика за край капюшона. - Она нас специально туда не пускает. Идем, идем.
        Светик и не думала останавливаться. Глебу она сейчас верила больше. А девочка… Может, этот призрак хочет ее руками все клады на острове найти, а потом себе оставить? Сначала дядю Лёку на это подбивал, но тот не стал ничего искать. Потом на приезжих переключился. Поэтому - не собиралась она никого сейчас слушать.
        «Стойте!!!! Я убью вас! Каждого! Уничтожу! Вырву сердца! Стойте!!!! Неблагодарные! Все, все люди неблагодарные! Злые, жестокие! Остановитесь!!!!! Ненавижууууу!»
        Эхо метнулось между деревьев. Тягучие стволы заскрипели, закачались. В голове зазвенело от крика. Костик последний раз стукнул себя по уху и схватил Светика за руку.
        Светик обернулась. Никого не было. Девочка исчезла.
        Она встряхнулась, сбрасывая с плеч обрушившиеся на нее проклятья!
        Скорее вперед, пока кто-нибудь еще не помешал.
        Деревья стали редеть - они выходили к Ладоге.
        Костик вырвал свою руку, побежал, спотыкаясь на камнях. Светику его даже стало жалко - такой он был неказистый, такой нелепый. Мелкий быстро исчез за кустами, про него уже можно было не думать.
        Лес упирался в воду. Дальше тянулась неширокая гряда камней, заканчивающаяся небольшим полуостровом. Венчал этот отрывок суши маяк. Невысокий. В бело-красную полоску. С черной шапочкой на макушке.
        Маяк - это было круто. Это было даже как-то немножко страшно. Он возвышался над деревьями, над Ладогой. Он как будто плыл вместе с облаками по небу. Светик была не большим специалистом по маякам, но этот был явно не из рядовых. Особый такой маяк. С кладом.
        Светик как зачарованная пошла по гряде. Волна с шипением подбиралась к ее ногам. Камни под подошвой шатались.
        А вон там, наверху, по вечерам загорается фонарь. И чем темнее ночь, тем ярче он загорается. Виден этот фонарь издалека. И любой проплывающий мимо корабль знает, где земля.
        На макушке маяка мелькнул человек. Светик нахмурилась.
        Благостное настроение как рукой сняло. Проснулось подзабытое раздражение.
        Человек перегнулся через заградительные перила и что-то сбросил вниз.
        Мысль о том, что это Костик, сразу отпала. Мелкий нытик не успел бы так быстро до маяка добраться, залезть наверх, да еще и найти, что бросить вниз.
        Светик прибавила шаг.
        Это был кто-то другой. Кто-то, кто так же, как и она, пришел к маяку… уж не за кладом ли?
        - Обернись!
        От окрика Светик чуть не навернулась на камнях. Взмахнула руками, с трудом удерживая равновесие.
        Щелчок. Анка опустила руки с фотоаппаратом.
        Ярость колыхнулась у Светы в груди.
        - Что ты тут делаешь? - крикнула она.
        - Глеб сказал, что ты сюда пошла.
        Светик сжала губы. Увидит Глеба, убьет. Зачем он всем растрепал о ее уходе?
        Но и лицо у Анки тоже перекосило.
        - Зачем ты сюда пошла? - с вызовом спросила она.
        - У меня дело, - притопнула ногой Светик и тут же вспомнила - не топать, не топать.
        - Какое? - подалась вперед Анка. - С девочкой встретиться?
        Светик поперхнулась воздухом от удивления. Заявление было неожиданным.
        - Ты ее разве не видела? Она там, в лесу, осталась.
        - Так ты с ней встречалась? - Анка решительно пошла на подругу, но тут же споткнулась и, спасая фотоаппарат, замерла, балансируя на камне.
        Светик закусила губу.
        - Иди туда, - показала она обратно в лес. - Там твоя девочка!
        - Ага, сейчас!
        Анка ловко спрыгнула с камня, проскочила мимо Светика и, с трудом удерживая равновесие на камнях, побежала к маяку.
        - Стой!
        Светик рванула следом, но камни под ногами подвели. Упала. Отбила колени, расцарапала ладони и здорово промокла. Но все это было неважно, потому что она видела перед собой удаляющуюся спину Анки. Конечно, она бежала за кладом, потому что девочка осталась там, в лесу, не увидеть ее было нельзя. И все эти разговоры про нее всего лишь для отвода глаз. Иначе куда она бежит?
        - Нет! Я первая!
        Светик побежала по воде. Опять споткнулась. В левом сапоге зачавкало.
        Гряда закончилась. Каменистое пространство полуострова поросло кустами и редкими елочками. Среди них угадывались остатки фундаментов. Тут когда-то были дома. В этих домах жили люди. Уезжая, они прятали клады. И отмечали эти клады особыми знаками…
        - Стой!
        Анка оказалась плохим бегуном. На земле Светик проявила прыгучесть и через три прыжка смогла ухватить ее за куртку.
        - Вернись!
        Анка вскинулась назад, взмахнула руками. Фотоаппарат вырвался из ее пальцев. Черная тяжелая коробка лениво кувыркнулась в воздухе и с хрустом обрушилась на камни.
        - Куда ты так торопишься? - Светику было плевать на технику.
        - Ты что? Ты что? - беспомощно раскрыла рот Анка. - Ты мне камеру грохнула.
        - А ты не беги, куда не надо! - Светик удобней перехватила Анку за плечо.
        - Пусти! - дернулась подруга. - Ты что?
        - А я говорю, стой! Зачем тебе туда?
        - Тебе надо, а мне нет?
        - Я первая пошла. А ты стой за мной!
        - Да какое за тобой! Пусти!
        - Не пущу! Я первая пойду!
        Анка беспомощно развела руками, смахнула со лба длинные волосы. Взгляд ее стал злым, колючим. Этот взгляд стал буравить Светину переносицу.
        - Не пойдешь ты первая! Я тут раньше была!
        - Еще неизвестно, кто тут был раньше! - уперлась Светик.
        Анкин взгляд вдруг сместился в сторону.
        Светик обернулась. Каменная гряда, плотная стена деревьев. Вроде бы между стволами мелькнуло белое платье.
        - Так вот же она! - воскликнула Светик и только сейчас почувствовала, что под руками у нее никого нет, она Анку не держит.
        Повернулась.
        Анка зайцем бежала к маяку. Фотик забыт.
        - А ну, вернись! - завопила Светик, устремляясь следом. Анка нелепо прыгала с камня на камень, тяжело вскидывая себя на прыжок. Светик сначала побежала, словно под ногами у нее была обыкновенная земля, но тут же споткнулась и тоже запрыгала, чувствуя себя в чем-то зайцем.
        - Догоню и убью! - шептала она. - Догоню и убью! Догоню…
        Анка споткнулась, рухнула на колени. Было слышно, как она ударилась. Светик скоро обскакала ее, стремясь к маяку. Он был рядом - махина виднелась за деревьями. Огромный, страшный, полосатый. Шипящая от боли Анка, утирающая злые слезы боли, осталась позади. Цель была близка. Светик успевала. Она будет первая. Все клады ее. Никто и никогда не сможет ее остановить!
        А вот и маяк. Три каменные ступеньки, белесая каменная площадка, черная распахнутая дверь. На этой двери на верхней кромке висит синяя рабочая куртка. Куртка… Светик поискала глазами знак.
        - Берегись!
        С маяка что-то упало. Но Светику было не до собственной безопасности. Первая ступенька, вторая, третья… Вспомни, вспомни фотографию! Где был нужный ей отпечаток?
        - Отойди!
        К Светиным ногам упал большой черный предмет, похожий на ящик. При падении он тяжело вздохнул, потек черной вязкой жидкостью.
        - Эй там, а ну ушла в сторону!
        На площадке, на самой макушке маяка, стоял парень. Он сильно гнулся через перила. Лицо у него было красное, злое. Кажется, парень даже кулаком махал. От этого жеста дрожал маяк.
        Глядя на незнакомца, Светик вдруг вспомнила, где должен быть знак. От ступенек чуть правее. Да, на фотографии были ступеньки, но в стороне.
        Она шагнула в сторону. Вот же он! Овал с немного кривым боком, а внутри трезубец. Он указывал направление клада.
        - Три раза по столько!
        Она замерила длину трезубца. Шагнула раз, шагнула два…
        - Это они?
        Голос незнакомый. Мужчина. Невысокий, крепкий, с обветренным морщинистым лицом. И тут же в дверном проеме маяка появился еще кто-то.
        Люди! Много людей! Светик переводила взгляд с одного лица на другое и не понимала, что происходит.
        - Да, они!
        - Глеб! - бросилась к брату Светик - это именно он вышел из маяка. - Глеб, они мешают нам! А там еще Анка…
        - Хорошо, - прогудел мужчина и, задрав голову, крикнул: - Влад, ты закончил?
        - Да! - раздалось с маяка.
        - Установил?
        - Глеб, - трясла брата Светик. Он крепко ее держал и напряженно смотрел наверх. Светик машинально задрала голову.
        - Готово! - отозвался невидимый отсюда Влад.
        - Спускайся, закрываем. - Мужчина посмотрел на Глеба: - Это все? - спросил он странное.
        - Еще одна, и все, - совсем непонятно ответил Глеб. Он сильнее стиснул руку Светика и повел ее прочь от маяка. - Вон ту захватите! - крикнул через плечо Глеб.
        - Влад, - гаркнул мужчина. - Забери и иди грузиться!
        - Куда мы? - взвизгнула Светик, повисая на руке брата. - Я все нашла! У меня есть лопата! Мы сейчас все достанем! А вернемся, мы эту девочку…
        Она вырывалась, она оглядывалась, но брат не отпускал. Пальцы держали железной хваткой. Кожа от такого зажима горела.
        За редкими елочками начинался каменистый берег. Между серыми валунами пристроилась пузатая белая шлюпка. В ней стоял парень в тельняшке, а рядом на лавке сидел бледный Костик. Он беззвучно глотал слезы, но с места не вставал.
        Паника накрыла холодной волной. Она не понимала, что происходит, она не понимала, что делает Глеб, она не понимала, что это за люди.
        - Глеб! - заорала Светик, упираясь ногами в камни. - Глеб!
        И тут всегда спокойный, всегда рассудительный Глеб сделал страшное лицо и гаркнул:
        - А ну пошла!
        - Нет! - взвыла Светик. - Там клад! Мы его почти нашли! И в дюнах! И около дома. Нет! Пусти! Нет!
        Она вдруг вспомнила, что у нее есть лопата, попыталась до нее дотянуться. Но Глеб перехватил ее за талию и бросил к лодке.
        Боль, обида, ярость - разом все смешалось, заставило вскочить, броситься обратно. И тут же врезаться в Глеба.
        - Оставь меня! - заорала Светик в его напряженное лицо. - Ненавижу! Гад! Предатель! Ненавижу!
        Кто-то очень сильный с каменными ладонями схватил ее сзади, приподнял и опустил на дно лодки. Светик дернулась вылезти.
        - А мне шоколадку обещали, - сообщил Костик. - Даже две. Большие. Какие я еще не ел.
        Светик перегнулась через борт, но получила от брала пинок и повалилась на спину, больно встретившись с ребром лавки.
        - Я не пойду! Не пойду! - вопила Анка.
        Могучий Влад легко нес ее под мышкой. Анка брыкалась и стучала его кулаками по рукам. Влад хмыкал.
        - Мой фотоаппарат! У меня встреча! Мне надо! Нас ждут! Ты чего? Ты чего?
        Влад перекинул Анку через борт, нагнулся, высвобождая канат из-под камней.
        - Где Семеныч? - спросил тот, что оставался в лодке. Светик взглянула на него и поняла, что ненавидит его отдельно. Его худое, обветренное лицо, его тонкий нос, его вечно улыбающиеся губы, его взъерошенные волосы, его напряженные руки в закатанной тельняшке.
        - Быстрее, - произнес Глеб, хватая готовую выскочить из лодки Анку.
        - Идет! - Влад метнул свернутый канат в лодку, сшибая Светика с ног. Она второй раз встретилась с лавкой, взвыла от боли.
        - А может, и три, - важно сообщил Костик, руками вцепляясь в борт покачнувшейся лодки: могучий Влад стаскивал шлюпку с камней.
        - Я никуда не поеду! - выла Анка. - Девочка! Вера!
        Крик улетел в небо.
        Парень в тельняшке убирал канат, Влад уводил лодку на глубину, под его сапогами плескалась Ладога. Мужчина шел к ним, широкой уверенной походкой. Под его ногой не шелохнулся ни один камешек. Было видно, что такой человек твердо стоит на земле и никогда не падает.
        Светик извернулась, пролезла между бортом и бьющейся Анкой, перекатилась через край шлюпки.
        Ей показалось, что она увидела девочку. Вон она стоит. Смотрит.
        «Я тебя утоплю. За то, что ты сделала. За то, что не помогла».
        Ледяная вода Ладоги сбила дыхание. Светик попыталась вдохнуть, но ее накрыла волна, холод потек за шиворот, сапоги стали неподъемными. Шагнула, споткнулась, понимая, что сейчас и правда утонет.
        - В лодку вернулась, - коротко бросил мужчина и сам легко запрыгнул на борт.
        Кто втянул Светика, она не поняла, потому что все тело ее превратилось в лед. Он был в волосах, в дыхании, в каждом пальце. А потом она увидела, что сидит, что на нее натягивают бушлат, что на голову нахлобучивают шапку. Лодка рывками шла по беспокойной Ладоге, нос хлюпал на высокой волне. На веслах сидели Влад и парень в тельняшке.
        Анка лежала на дне лодки и размазывала по щекам слезы. Светик тоже почувствовала невероятную тоску, словно кто-то влез рукой в грудь и сдавил сердце. Она вскинулась завыть, заорать, но только тяжело вздохнула.
        «Ах!» - унеслось в небо, и Светику стало хорошо.
        - Значит, без родителей гуляете? - спокойно говорил строгий Семеныч. - Это нехорошо. Это неправильно. Мне Гена позвонил. Говорит, быстро на остров, там дети одни. А родители, наверное, волнуются. Родители ищут.
        - Ищут, - поддакнул Глеб.
        - А хорошо, что вы сами сюда пришли, не надо было вас искать. А то у нас дела - мы аккумуляторы у маяков на островах меняем.
        - Хорошо, - не стал спорить Глеб. - Искать нас было бы тяжело.
        - Мне шоколадку обещали, - напомнил Костик.
        - Сначала супу поешь, потом будет все остальное.
        Глеб щелкнул пальцами. Светик вздрогнула. Знакомый звук. С таким закрывалась заколка Веры. Куда он ее, кстати, дел?
        Она посмотрела на пальцы брата. Они были грязные, словно он в земле ковырялся. В земле…
        Глеб с улыбкой оглядывался. Поймал взгляд сестры и снова щелкнул.
        Светик закрыла глаза. Брат один все понимал и видел. Он один не поддался на очарование девочки. Он один придумал, как освободиться от нее…
        - Ты закопал заколку? - спросила одними губами, беззвучно. Но Глеб услышал.
        - Под бузиной.
        - Зачем?
        Глеб встал, собираясь перебраться на нос, где осталась единственная свободная лавка.
        - Они там все бесприютные бродят - домовые, лешие. А Вера - она призрак. Заколка - это единственное, что осталось у дяди Лёки от его умершей дочери. Он и не знал, что она там лежит. А пока есть вещь, призрак рядом будет находиться, как воспоминания, что ли. Я ей клад сделал. Пускай охраняет. Неплохое занятие на ближайшие сто лет. От отца опять же далеко не отойдет.
        Лодка закачалась, весла взбили брызги.
        Светик еще хотела узнать про лодку и про маяк, но это все Глеб ей объяснит потом. Семеныч опустил в воду мотор. Влад с Тельняшкой подняли весла. Мотор зачихал, зафырчал, заработал.
        - Привидений видеть - это бывает, это нормально, - спокойно отзывался мужчина, мягко поворачивая ручку управления мотором.
        Перед ними был большой белый корабль, но пошли они не к нему, а взяли левее, огибая лесистый берег. На камни выскочил зверек, похожий на небольшую худую собаку. Лисенок, наверное. Он взволнованно нюхал камни, поглядывал на удаляющуюся лодку.
        - Остров здесь такой… непростой, - неспешно говорил Семеныч. - Как там дядя Лёка? Не скучает в одиночестве? К нему сын Гена часто заглядывает. Он охотхозяйством заведывает на острове, ну и заходит в гости к старику.
        - Нет, не скучает, - прошептала Анка, запахивая на груди куртку. - Ему хорошо одному.
        Светик посмотрела на нее с удивлением.
        Анка, которая только что билась и готова была по воде бежать к берегу… Анка, с которой она только что дралась, не пуская ее вперед себя… Анка, которая забыла о разбитом фотоаппарате, лишь бы оказаться опять рядом с девочкой… И вот эта Анка сейчас говорит такое?
        - Котик, тебе не холодно? - спросила Анка, с тревогой глядя на брата.
        Светик уже открыла рот, чтобы заложить эту вредную мелочь, сказать, что он надел сапоги без носков, где-то посеял очередную кепку и вообще - житья ей не давал. Но говорить ничего не стала. Посмотрела на Костю.
        - Нет, - серьезно ответил он. - Мне не холодно. Мне хорошо.
        Глеб усмехнулся. Он свесил руку с борта лодки, зачерпнул холодной ладожской воды.
        Эпилог
        Дядя Лёка позвонил им через три дня.
        - А вот здравствуйте, здравствуйте! - бодро начал он. - Ну что, уехали? Даже «до свидания» не сказали! А я все ваши вещи собрал, палатки сложил. Даже Анин фотоаппарат нашел. Мой сын его посмотрел, сказал, что там только стекло разбилось. Поменять стекло, просушить, почистить технику - и будет как новенький. Так что приезжайте, забирайте. А у нас и погода наладилась. Стало тепло, сразу все высохло. В выходные финны приезжали, ходили купаться, им понравилось. Грибы пошли. Аня ведь грибы любит. И земляники столько - пропасть! Как там Костя? Я специально для него банку насобирал, сахаром пересыпал. Ему понравится. И попросил сына, чтобы он шоколадок побольше привез. У меня теперь разные есть - и с орехами, и с изюмом, и с кокосовой стружкой. А вы слышали, нет - дерево-то на кладбище упало. То самое, что Свете так понравилось. Вы как уехали, ураган пронесся. Я утром иду, а оно и лежит. Прямо поперек могил. А я помню, кто там похоронен. Я когда с отцом приехал, кое-кто из той семьи еще жив был…
        Глеб отвел телефон от уха, посмотрел на замерших девчонок.
        - Зовут в гости, - одними губами произнес Глеб.
        Девчонки дружно замотали головами.
        Глеб пожал плечами. Голос дяди Лёки все рассказывал давно забытые истории о давно забытых людях.
        - Ему там, наверное, скучно одному, - сообщил появившийся на пороге Костик. В руке у него была шоколадка. Он ее с хрустом разворачивал.
        - Так что приезжайте, я вас жду, - закончил разговор дядя Лёка.
        Глеб смотрел на подруг. Светик еще старательней замотала головой. Анка скривилась.
        Не терпящий пауз дядя Лёка заговорил опять:
        - Как чего надумаете, звоните. Всегда будем рады вас видеть.
        Светик и не заметила, как у нее открылся рот.
        - Я думаю, родители нас теперь не отпустят, - пробормотала Анка.
        Она помогала Светику собрать рюкзак. Все вещи их давно перемешались, поэтому в основном подруги занимались тем, что Светик что-то клала, а Анка вынимала и клала другое.
        - Но место-то потрясающее, - вздохнул Глеб.
        - Мне не понравилось, - проворчал исчезающий в коридоре Костик.
        - Как-то не очень, - с сомнением произнесла Светик.
        - С погодой не повезло, - поддакнула Анка. - Вот если бы в хорошую погоду… А фотоаппарат…
        - А фотоаппарат привезет сын дяди Лёки, Гена. Я договорюсь.
        Глеб поднялся.
        - Пойду пройдусь. Интересные у вас здесь места в Карелии!
        Подруги снова переглянулись.
        Интересные?
        Родители Анки им все объяснили. Про болота. Про газы, исходящие из болот. Слово «метан» Светик теперь запомнит навсегда. Газ без запаха и цвета. Если им как следует надышаться, то могут начаться галлюцинации. «Потому что он плохо действует на центральную нервную систему», - авторитетно вещал отец Глеба. И про туманы тоже все объяснили. Про внутренние взвихрения. Отсюда и явления Белых Дев, Призрачных Воинов, Одиноких Девочек.
        Они соглашались. Они все соглашались, даже Костик.
        Анка растопыривала пальцы, рассказывая, как это все выглядело. Фотоаппарата у нее не было, снимков тоже. Папа хлопал ее по плечу и обещал фотоаппарат вернуть. Тем более он не сильно разбился.
        Родители были рады, что дети вернулись раньше. Потому что соскучились. Потому что без детей им было одиноко. Светик терла лоб, вспоминая. Что-то такое было на острове. О ком-то она там забыла. Вот ведь противные болота с их испарениями, всю память отшибло.
        В тот вечер им много всего говорили и объясняли. Они соглашались. Со всем. Никто не спорил. Показалось так показалось. Привиделось так привиделось. А вообще - все это дожди, плохое настроение, фантазии. Разрешили поздно лечь спать, купили торт. Они пытались рассказать, что произошло, с чем они столкнулись. Им советовали все забыть. Это был испуг. Они многое себе придумали.
        - Рано вам еще ездить одним, - подвел итог папа.
        - Ты им веришь? - спросила Анка, когда они уже улеглись в темноте.
        Светик смотрела в потолок. Темнота в комнате была совсем не страшной, углы не обещали чудес, кровать стояла прочно. И даже окно являло безопасность - никто в него не залезал.
        Светик натянула одеяло повыше на подбородок.
        - Думаешь, все закончилось?
        Анка шевельнулась и опять замерла. Стало тихо. Даже дыхания ее слышно не было.
        - Не знаю, - вдруг произнесла она в полной тишине. - Почему нет?
        Светик заворочалась, только чтобы вернуть в комнату звук, а то уж больно тихо было. Как тогда, с телефоном.
        - Она нас так просто отпустила? Без ничего?
        - Тебе же говорили, не было никого, - заворочалась в постели Анка. - Показалось нам.
        Плечо неудобно защемило, словно Светик на нем уже неделю пролежала. Она повернулась на другой бок. Но и на нем лежать было неудобно. Светик легла на спину, посмотрела в потолок.
        - Если бы мы ее победили… - опять начала Светик.
        - Ой, да что ты так волнуешься… Не поедем мы туда больше. У нас рядом другой остров есть. Эстонский. В следующий раз на него отправимся.
        Светик отвернулась к стене. Анка все забыла. Странно. А может, и правда ничего не было? Ни заколки, ни куста с бузиной. Там, наверное, был клад. Теперь его вместе с заколкой охраняла Вера. Будет она и дальше устраивать свои аттракционы смерти для приезжих? Захотелось вдруг опять оказаться на острове, чтобы убедиться, что все это было по-настоящему!
        Если бы не Глеб с его находчивостью, так бы они там и остались. Светик бы клады искала, Аня бы фотографировала все вокруг. А Костик становился обладателем все новых и новых шоколадок. Но так не произошло. Они смогли уехать. Сын дяди Лёки, Гена, попросил знакомых моряков заехать за потерявшимися туристами.
        Как же ловко их всех Глеб заманил на маяк! Каждому свое сказал - и вот они наперегонки побежали.
        - История закончилась, - произнесла Анка.
        Опять в комнате повисла невозможная тишина. Словно здесь не было ни одного живого человека.
        - Мы ее не победили, - напомнила Светик.
        Тишина. Абсолютная.
        - Она там. Она ждет, когда мы опять приедем. И она, конечно же, дождется.
        Дождется! Такие истории должны чем-то заканчиваться. Чем-то страшным. Тайны зовут вернуться, не дают спать, лишают воли. Незавершенное дело притягивает к себе. И вот тогда, когда они встретятся вновь, девочка победит. Она сильнее их, побороть ее невозможно. Раз попадешь в ее сети, не убежишь. А если вдруг убежишь, все равно вернешься и встретишься с ней.
        Она подождет. У нее есть время. У нее очень много времени.
        - Ну и пускай ждет, - сонно отозвалась Анка.
        Светик потянулась повернуться на бок, но передумала. На боку было спать неудобно. В палатке тоже неудобно спать на боку - жестко. А вот на спине - нормально.
        Она привстала, испугавшись, что возвращение домой ей привиделось. Испугавшись, что они все еще на острове. Что вот-вот появится Вера.
        Показалось. Не на острове. Дома. В нормальной кровати, а не в спальнике.
        За окном проехала машина, словно накатила волна.
        Светик зажмурилась. Показалось. Ей все показалось. Ничего нет. И ничего больше не будет.
        Щелкнуло. В полной темноте вдруг щелкнуло, словно заколку закрыли. Или Глеб резко провел одним пальцем по-другому.
        Во сне засопела Анка.
        Светик потянула одеяло на голову. Кому сказать? Никто не поверит, что эта история не закончилась. Вера найдет, как их вернуть на остров. Туда, где было так хорошо и весело. А когда они ей надоедят… Впрочем, не надо об этом думать.
        notes
        Notes
        1
        Речь идет о селе Великая Губа, расположенном на берегу одноименного залива Онежского озера. (Прим. ред.)
        2
        Кочевые племена железного века (VI - III века до н. э.), жившие на территории современных Казахстана, Республики Алтай и Монголии, относятся к «скифскому кругу».
        3
        Миша будет постоянно вставлять в свою речь так называемые бранные словечки ветхозаветной старины. Переводить их автор не будет, оставит читателям поле для фантазии.
        4
        Желтые цветы, растущие в акватории чистых рек, часто их называют кувшинками, хотя это не так.
        5
        Русский писатель, ученый-археолог, этнограф, летом 1928 года вблизи города Беломорска при его участии было обнаружено около трехсот наскальных изображений, выбитых примерно 4 - 5 тысяч лет назад, получивших название «Бесовы следки». Изучал петроглифы, написал несколько научных работ и художественных книг.
        6
        Ученый, автор книги «Наскальные рисунки Карелии».
        7
        Загробный мир, его хозяева и река, отделяющая землю мертвых от земли живых. Его еще называют Маналой. Это сумрачный и холодный двор, расположенный под землей на северной окраине мира. Манала-река протекает в глубоком ущелье, ее воды - быстрый поток мечей и копий, через нее ведет мост-нитка, на другом берегу умершего поджидает чудовищный страж с железными зубами и тремя псами.
        8
        Убийство человека, подозреваемого в преступлении, без суда и следствия. С человеком расправляется толпа.