Тс-с-с… Андрей Евгеньевич Фролов
« - Димочка, ну тут же сказано, что направо. - Оксана робко протянула мужу атлас с развернутым поверх карты письмом. - Неужто дед обмануть захотел бы?
Мятая инструкция, лежащая на „Автодорогах Алтая“, была написана крупным неровным почерком, с орфографией третьеклассника, но сомнений не оставляла. „От Малово Уткина по грунтовке до развилки 30 верст, далше на право просекой, не заплутаете“, - писал Семен Акимович на допотопном тетрадном листочке в клетку, что умиляло жену особенно.
Оксана демонстративно провела ровным наманикюренным ногтем по строчкам письма, затем сдвинула листок и нашла местонахождение „Фрилэндера“ на карте. Примерное местонахождение, конечно, потому что автомобильный GPS-навигатор уже километров сорок не мог сообщить ничего вразумительного…»
Андрей Фролов
Тс-с-с…
- Димочка, ну тут же сказано, что направо. - Оксана робко протянула мужу атлас с развернутым поверх карты письмом. - Неужто дед обмануть захотел бы?
Мятая инструкция, лежащая на «Автодорогах Алтая», была написана крупным неровным почерком, с орфографией третьеклассника, но сомнений не оставляла. «От Малово Уткина по грунтовке до развилки 30 верст, далше на право просекой, не заплутаете», - писал Семен Акимович на допотопном тетрадном листочке в клетку, что умиляло жену особенно.
Оксана демонстративно провела ровным наманикюренным ногтем по строчкам письма, затем сдвинула листок и нашла местонахождение «Фрилэндера» на карте. Примерное местонахождение, конечно, потому что автомобильный GPS-навигатор уже километров сорок не мог сообщить ничего вразумительного.
- Вот же, все сходится… вроде бы. Сворачивай, Димочка, нам туда.
Дмитрий смачно выругался. Негромко, сквозь зубы, но жена все равно вскинула брови, хлопнув его по правой руке.
- Дурак, разбудишь же… - и украдкой обернулась на заднее сиденье, где мирно посапывали утомленные путешествием дети.
Мужчина не отреагировал. Вцепившись в руль, он продолжал смотреть на развилку, все еще не решаясь. Налево уводила грунтовка. Не бог весть какая, почти утонувшая в таежной земле, но все же наезженная. Направо же, как было указано в письме деда, вела совсем проселочная, со стоящей меж колеями высокой травой.
- Ну, дед, забрался к черту на рога, а мы ищи теперь, - тихо, чтобы не проснулись Артем и Машка, пробубнил мужчина. - Посадим машину на брюхо, как выбираться будем? Даже аварийку не вызвать, телефоны уже час не ловят…
- Димочка, перестань. - Оксана нагнулась к мужу, поцеловала в щетинистую щеку. - Вижу, что дорога дикая, но у нас ведь настоящий танк, ты же сам говорил…
- Говорил, говорил… - решившись, Дмитрий выкрутил руль, пуская «Лендровер» направо. По днищу зашептала трава, по правому борту хлестнула ветка. - Да кто ж мог знать, что в такие кулички придется ехать?..
- Димочка, мне чего, опять тебя убеждать? - Жена уставилась в карту, продолжая сверяться с письмом. - Лучше меня знаешь, какой он уже старый. Если в этом году не навестишь, отдаст дед богу душу, даже правнуков не повидает…
- Да знаю я… - машина зарычала, переползая кочку. «Ровер» тряхнуло, и Машка сонно залепетала во сне, заворочавшись под ремнем безопасности. - Но знай, Ксанка, что если бы не твоя забота о моем деде, то…
- Знаю, милый. - Женщина ласково погладила мужа по запястью. Взглянула в зеркало, оправила светлую прядку. - И ты хорошо знаешь, какую награду получишь за свою доброту. - Она улыбнулась хищно и развратно, но Дмитрий проигнорировал, не отвлекаясь от дороги. - Зато посмотри, красота-то какая! В каких Турциях мы подобное увидим?
Джип медленно, как солдат по минному полю, катился вперед. Теперь ветки шуршали по крыше и стеклам постоянно. Временами они даже смыкались над головой в подобие тоннеля, что было видно через люк в крыше.
За бортом природа изнывала от июльской жары, листья берез скукоживались, сосны и ели устало опускали лапы. Но внутри исправно работал кондиционер, превращая семейное путешествие в беззаботную экскурсию.
- Хотели бы на сибирскую природу посмотреть, поехали бы в «Белокуриху» или «Катунь», там красот не меньше. И одновременно сервис, заметь. - Дима достал из подстаканника под рукой бутылку минералки, протянул жене, та открутила крышку. Глотнув воды, водитель покачал головой, покосился на Оксану. - Заболеют дети вдруг, куда кидаться? Голубиной почтой медицинский вертолет?
- Типун тебе на язык! - отмахнулась она, забирая бутылку и допивая последнюю пару глотков. - Так о детях говорить! Все нормально будет, не нагоняй ужасов. Отдохнем пару дней, повидаем деда твоего, комаров покормим, и обратно…
- Ох, Ксанка, только ради детей и тебя…
Первым проснулся Артемка. Потянулся во весь рост, не достав руками до крыши салона, сладко зевнул. Уселся поудобнее, потер щеки, выглянул в окно.
- Ма, мы уже приехали?
- Нет, Темочка, еще чуть-чуть…
От громкого разговора глаза открыла и Машка. Почти взрослым движением помассировала переносицу, вынула из кармана на переднем сиденье бутылку с водой. Еще не до конца избавившись ото сна, сунула в уши крошечные наушники плеера. Будучи всего на пару лет старше брата, девочка изо всех сил старалась казаться взрослее и деловитее.
- Долго еще ехать?
В отличие от Артема, ее вопрос адресовался отцу, что тот понял, даже не оборачиваясь.
- Километров двадцать, если у прадеда вашего маразм не наступил.
- Димка, зараза! - Оксана снова хлопнула мужа по предплечью. - Скоро приедем, доченька, последняя развилка пройдена. Дальше только по прямой…
- Ой, белка! - вдруг радостно крикнул Артем, прилипая к стеклу. - Вон, смотрите, белка! Давайте остановимся, я сфотаю, а?
Беззвучно фыркнув, его сестра демонстративно отвернулась к своему окну и включила музыку. Причем так громко, что ритмы «Токио Отель» пробивались через наушники.
- Еще пофотографируешь, сладенький мой, - мягко, но решительно отрезала Оксана. - Уверена, что у деда этих белок вокруг дома целая тысяча. И ежей, и еще много кого…
- Ну ла-а-адно… - мальчишка все скашивал глаза, взглядом провожая прыгавшую по веткам зверушку.
- Раз уж все проснулись, то и нам с музыкой веселее будет. - Дмитрий с улыбкой взглянул на дочь в зеркало заднего вида, включая магнитолу.
Салон наполнили сочные гитарные запилы «Мановара». Артемка радостно затряс головой, подражая лохматым металлистам, а Оксана недовольно скривилась.
- Опять ты со своим роком?
- А что нам, мужикам, - продолжал улыбаться Дмитрий, подмигнув отражению сына, - Аллегрову, что ли, слушать?
Под тяжелую мелодичную балладу джип выкатился из леса, и теперь ахнули все четверо. Перед широким внедорожником лежали крутобокие холмы, поросшие дикими травами, со всех сторон плато обступал почти не потревоженный человеком лес. Дикая тайга, пугающая и прекрасная одновременно.
Над холмами гудели стрекозы и шмели, над северной опушкой пролетела птица.
От неожиданности Дмитрий даже остановил «Фрилэндер», нависая над рулем. В открывшейся красоте чувствовалось что-то дикое, первородное, отчего впечатления начинали покрываться неуютным серым налетом.
- Вот что я говорила! - с победной усмешкой хлопнула в ладоши Оксана. - Вот где красотища-то! А то все Анталия, Шарм-эль-Шейх… В Сибири живем, а такое великолепие только по телевизору и видели!
- Ух ты, класс… - протянул Артемка, а его сестра торопливо осмотрелась и снова уткнулась в яркий девчачий журнал.
- Вот, Димочка, а ты переживал. - Оксана погладила мужа по руке. - Смотри, какая дорога хорошая!
Дорога и правда выглядела идеально - извилистая лента, петлявшая среди холмов и исчезавшая на гребне дальнего. Так и манила.
- Ну, покатили, первопроходцы! - кивнул Дмитрий.
Он хотел добавить, что в такой красивой дороге наверняка скрывается подвох, вроде камня, укутанного травой, но решил не нагнетать.
Турбодизель «Ровера» заурчал, как сытый кот, и машина мягко рванулась вперед. Оксана, не успевшая схватиться за поручень, вскрикнула, тряся правой рукой.
- Черт, Димка, нельзя аккуратнее?! - Могучий голос Эрика Адамса, певшего о битвах и древних богах, заставлял ее повышать голос. - Ноготь сломала из-за тебя, балбеса! Аж до крови, ты только глянь…
- Тихо, Ксанка, не ругайся при детях. - Крутя руль, Дмитрий улыбался с легким злорадством. - Дорога хорошая, сама же сказала… Пластырь в бардачке возьми.
Артемка, все еще приклеившийся к стеклу, к разговору родителей все же прислушивался, хитрец. Хохотнул, уловив игривое настроение отца, но Оксана резко повернулась, грозя ему окровавленным пальцем.
- А ну, цыть, Артем Дмитриевич! Над матерью он смеяться вздумал… Играйся в свою приставку, скоро приедем.
Мальчишка послушно уткнулся в портативную «Соньку», надевая наушники. Машину раскачивало и подбрасывало на ухабах, что заставило взрослых тоже пристегнуться. Оксана кое-как залепила обломанный ноготь пластырем.
Дмитрий, вертя головой и выглядывая возможные преграды на дороге, при этом внимательно осматривал и холмы, и удаляющуюся опушку. Вот же глушь…
Честно говоря, если бы не настырность Ксанки, он бы к деду не поехал. Даже несмотря на девяносто дедовских лет, его бы сюда и на волоке не затащили. Деньги посылать в помощь - это он готов хоть каждый месяц, но тащиться через пол-Сибири…
Как только старик вообще умудрился их отыскать? Без Интернета, сотовой или телефонной связи, справочников и компьютерных каталогов. Простым письмом, как полсотни лет назад написанным обслюнявленным карандашом. Молодец дедок, упорный. Ему ведь небось пришлось до почтовой станции в Малое Уткино пешком топать. Или на телеге? Хотя чего сравнивать - тут жизнь иначе течет, медленнее, заторможеннее.
Однако гармонии или плавности в душе Дмитрий отчего-то не ощущал. Внутри салона грохотал о храбрости и чести солист «Мановара», пробивались через наушники детей вопли готичного Билла Каулитца и взрывы компьютерной игры, а снаружи - и отчего-то Дима был в этом полностью уверен - стояла тишина.
Нет, не так - тишина царила снаружи, возмущаясь ревом пятицилиндрового движка. От этого становилось не по себе, как если бы в музее или библиотеке вдруг начали вопить в полный голос.
Дорога все-таки оказалась с подвохом. Не камень и не бревно подсунула, но в очередной ложбине их вдруг встретил рыхлый грунт, куда джип умудрился сесть сразу обоими задними колесами. «Ровер» тряхнуло, и если бы не ремни безопасности, все четверо пассажиров приложились бы головами о крышу.
- Приехали, б… - он в последний момент проглотил мат.
- Что случилось, Димочка? - бледная Оксана выглядела перепуганной, будто джип обстреляли из автоматов. - Дети, вы в порядке?
С детьми все было нормально, но оба вынули наушники, с интересом посматривая наружу. Артемка опять прислонился лицом к стеклу, оставляя на нем слюнявые пятна.
- Яма, вот что случилось. От лужи осталась или ручья… - Димке хотелось ругаться, но он сдерживал себя, поглядывая в зеркало на округлившиеся глаза детей. - Ничего, выскочим, у нас же танк…
- А может, к деду твоему сходить? - Пальцы жены схватили его за предплечье. Рукав легкой рубахи был закатан, и Дмитрий с удовольствием ощутил ее прикосновение к обнаженной коже. - Судя по всему, тут рукой подать, а у него трактор должен быть!
- Ксанка, какой тут трактор? Ты соляру для него сюда вертолетом доставлять будешь? - он усмехнулся, бравурно подмигнув детям в зеркало. - В лучшем случае у него телега и лошадка, вот что я думаю. А у нас тут полторы сотни лошадок, хоть и не первой свежести, - он ласково похлопал по приборной панели, - выберемся…
И переключил передачу.
Двигатель заревел, из выхлопной трубы ударил грязный дымок, колеса принялись подминать траву и ссохшуюся глину. Рычащую машину повело в сторону, потом в другую и, когда Оксана уже была готова снова схватить мужа за руку, вдруг рвануло вперед, возвращая на дорогу.
- Умеют же буржуи технику делать! Не то что танки в сорок пятом! - захохотал Дмитрий.
Он вдруг почувствовал, что занервничал, словно джип угодил не в обычную яму, а в болотную трясину, где должен был остаться навсегда.
- Ах ты, моя радость!
Наклонился, жарко целуя руль и невольно нажав на подушку клаксона. В воздухе раскатился протяжный сигнал. Артемка нервно засмеялся, а Машка неожиданно подалась вперед, протискиваясь между передними сиденьями. Девчонка смотрела куда-то вперед и вверх через лобовое стекло, невоспитанно тыча пальцем.
- Смотрите, дед!
Взрослые подняли глаза. Слева по гребню холма к машине действительно бежал человек. Старик, как и сказала Машка. В выгоревшей армейской гимнастерке, широких льняных штанах и нелепой шляпе, закрывавшей лицо. Из-под соломенных полей виднелась лишь седая борода, развевавшаяся на ветру. Бежал прытко, неожиданно быстро и ловко для девяностолетнего, размахивая руками и припрыгивая.
- Дедок-то твой пока на тот свет не собирается, - негромко подколола Оксана, наклоняясь к мужу. - Смотри, как скачет, он и тебе фору в забеге даст…
Не дожидаясь, пока мотор заглохнет, отстегнула ремень, открыла дверь. В салон тут же ворвался летний зной и жужжание сотен насекомых над лесными травами. Выскользнув из машины, женщина обошла капот, прикрываясь ладонью от палящего солнца.
- Дедушка! - Артемка выскочил следом, не дожидаясь разрешения. Сестра осталась внутри, равнодушно наблюдая за приближающимся стариком.
Дед спустился с холма, все еще размахивая руками. Видно, рад родню повидать, раз так припустил. Наверное, услышал автомобильный гудок, вот навстречу и выскочил. Заглушив мотор, Дмитрий вышел из машины вслед за женой, чуть не задохнувшись от навалившейся жары.
Артемка помчался старику навстречу.
Именно в этот момент что-то в походке и движениях деда заставило Оксану насторожиться. Глупость, конечно, но она вдруг испугалась. Чего именно, сказать не могла, но было в старческом беге что-то неестественное, пугающее.
Сам Димка про своего деда по отцовской линии не распространялся, да и вовсе помнил его смутно. За всю жизнь и общались-то считаные разы, тот вроде всегда отшельником слыл. А тут вдруг это странное ощущение…
- Семен Акимович! - заставив себя вытряхнуть из головы колкие мысли, Оксана замахала рукой, стараясь, чтобы выглядело приветливо. - Здравствуйте!
Зной продолжал опутывать их липким саваном, в ушах поселился назойливый гул шмелей и мошкары.
- Артемка, опшикался бы, а то закусают, - запоздало бросил мужчина вслед сыну, но тот уже не слышал.
А затем дед повел себя странно, чего подспудно Оксана и ожидала. Остановился в десятке шагов от джипа, устало склонился, упираясь руками в колени, стал дышать надрывно и громко. И вдруг приложил руку к лицу, спрятав узловатые пальцы под полем шляпы.
- Тс-с-с, родненькие, тише… не надо шуметь…
Оксана нахмурилась, покосившись на мужа. А тот взгляда не заметил, зашагав навстречу родственнику, распахнул объятия:
- Дед! Здравствуй, родной! Ну, чего ты на жару выскочил, мы бы сами добрались, тут же по прямой…
К старику подскочил Артемка, но вдруг встал столбом, заметив, что дед не спешит подхватывать правнука на руки.
- Здравствуй, здравствуй, внучок. - Семен Акимович перевел дух, пошел навстречу.
Теперь Оксана могла хорошо рассмотреть его лицо - морщинистое и дочерна загорелое, беззубую улыбку, неуверенную и тусклую. Проходя мимо правнука, старик все же остановился, наклонясь и трепля мальчишку по белобрысой макушке:
- А ты, наверное, Артемка, правнук мой?
- Ага, - только и выдавил малец, не очень понимая, как себя вести. - Здравствуй, дедушка.
- Здравствуй, богатырь. - Дед Семен улыбнулся, на этот раз по-настоящему, протянул ребенку узкую сухую ладонь. Мальчик пожал, неуверенно обернувшись на отца. - И сколько же годочков тебе, пострел?
- Девять… скоро.
- Совсем взрослый! Ну, и ты здравствуй, Димочка…
Они наконец встретились, обняв друг друга, и на сердце Оксаны отлегло. Наверное, это все стресс и жара. В конце концов, Димка ее больше сотни километров от Барнаула отмерил, а еще от Новосиба сколько ехали… Дороги качеством не радовали, угасающие алтайские деревни тоже, вот и накопилось.
- Сколько ж мы не виделись-то? - дед Семен отодвинул внука на вытянутых руках, разглядывая с нескрываемым восторгом. - Я же тебя последний раз видел во-о-от такусеньким…
- Да ладно тебе!
Оксана вздохнула. Сейчас начнутся разговоры о том, что виделись они на похоронах тетки в Бийске и было это двадцать лет назад. И что Димке тогда было чуть за семнадцать, и что не помнят уже ничего оба, и что время течет как вода…
Она нырнула в салон, забрала с приборной доски солнцезащитные очки. Захлопнула дверь, чтобы не напускать внутрь июльское пекло, выразительно глянула на дочь. Та все поняла без слов, плеер сняла, из машины вышла.
- Ох ты, красавица! - дед Семен повернулся к показавшейся из-за джипа девочке. - Вот, значит, какая ты у меня, Машенька.
- Привет, дедушка, - даже не пытаясь изображать восторг или щенячью радость, Машка выбралась по высокой траве на дорогу, обняла деда. Сдержанно, как считала уместным. - Рада тебя видеть.
- Вы ж мои красивые, - он вертел головой, отчего смешная соломенная шляпа хлопала полями. - Ну, вот и сбылась мечта, посмотрел на вас, родненькие… Ах, Димка, спасибо тебе, что приехали. А это, надо полагать, супруга твоя?
Он прищурился, внимательно изучая Оксану. Посмотрел на детей, словно ища сходства с матерью, остался доволен увиденным. Шагнул навстречу, протягивая руку.
- Семен, - представился он, приподнимая шляпу.
- Оксана, - она сняла очки и пожала сухую, но все еще сильную руку. Хорошо, видно, деду жилось на натурпродуктах, раз столько энергии сохранить сумел. - Спасибо, что пригласили.
Димка, стоящий сейчас за спиной родственника, скорчил ей смешную гримасу, но дед Семен как будто увидел, с улыбкой повернулся к внуку:
- Да ладно тебе, сорванец! Неужто не знаю, что для вас, городских, сюда добраться - как море переплыть. Ничего, не обижен, - все еще не выпуская руки Оксаны, он вдруг подмигнул ей. Задорно и лукаво, как ее муж обычно подмигивал детям. - Неволить не буду. Пару дней погостите, а там сами решайте, уезжать или до снега оставаться. - И вдруг повторил, отчего Оксану бросило в холод, несмотря на душную, давящую жару: - Только шуметь не нужно. - Выпустил ее ладонь, с видом знатока осмотрел «Лендровер». - Знатная машина. В наши годы таких не делали. Импортная небось?
Оксана кивнула, все еще чувствуя бегущие по спине мурашки. Машка откровенно скучала, разглядывая кружащих над лесом птиц, Артемка изучал иссиня-черного жука, найденного у дороги.
- Прибуксовали немного, - вдруг сказала Оксана, удивившись тому, что голос дрогнул. Она откашлялась, торопливо надевая очки.
- Пришлось поурчать, дед, не серчай…
Тот кивнул, оборачиваясь к внуку.
- Ну так пешочком бы… У меня ж лошадь, выдернули бы драндулет ваш.
Оксана выразительно взглянула на мужа поверх очков - я же, мол, говорила. Тот демонстративно отвернулся, покачал головой.
- Да драндулет этот сам кого хочешь выдернет, вот я и решил…
- Ну и славно, - отрезал дед, хотя ничего славного в их необычной встрече Оксана пока не наблюдала. - А чего это мы на дороге-то? Неправильно. Вы давайте в машину свою садитесь да за мной потихонечку катите. Где ямы на дороге, я покажу, чтобы не прибуксовывать больше. А то у меня ведь уже и обед готов…
Артемка, упустивший жука, вприпрыжку вернулся в джип. Машка пробиралась через придорожную траву с плохо скрываемым раздражением. Дмитрий, возвращаясь за руль, все еще разглядывал деда, которого не видел столько лет. А еще ехать не хотел, тоже мне… Оксана села в машину.
Теперь Семен был значительно больше похож на старого деда, чем в своем марафонском забеге со склона. Шел перед «Фрилэндером» неспешно, приволакивая левую ногу, лениво отмахивался от одолевающей мошки. Немалое ее количество, кстати, успело просочиться и в джип. Теперь мошка зудела, бестолково стучась в стекла, а радостный Артемка давил насекомых ногтем.
Оксана, вынув из бардачка репеллент, несколько раз пшикнула в воздух.
- Ну что, рада, сердобольная ты моя?
- Еще бы! И ты рад, просто себя со стороны не видишь.
- Ты посмотри… - Дмитрий вывернул руль, ориентируясь на знаки старика. - И не изменился дед-то. А ведь почти двадцать лет прошло…
- А ты хорош, - она смешно надула щеки. - Родной, чего на жару выскочил? - И натянуто рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.
- Ты чего, солнышко?
Улыбку сдуло с ее лица.
- Странный он у тебя какой-то. - Почему-то ей было комфортно, что сейчас муж не видит скрытых очками глаз. - Так необычно встретил… Шума он, смотрите-ка, не любит.
- Ксанка, ты чего? Доживешь до его лет, на тебя посмотрю.
- Ой, можно подумать… Ты у меня уже по утрам ворчишь, как старикан.
- Перестань, - он отнял руку от рычага передач, положил на ее затянутое в джинсу колено. - Мы просто устали…
Вслед за дедом джип поднялся на холм, с которого открывался вид на дом Семена. До него, как оказалось, и вправду было рукой подать - в следующей ложбинке.
Невысокий бревенчатый сруб в один этаж и чердак, покрытый советских времен шифером, ключ с питьевой водой во дворике. К дому был пристроен массивный сарай, в котором Семен содержал скотину. Обнесено хозяйство было редкой и покосившейся изгородью в две жердины. По двору на длинной цепи бегала собака, но лая не было слышно за шумом двигателя.
- А чем он тут вообще живет? - спросила Оксана, когда муж осторожно спускал машину с холма вслед за стариком. - Егерь, что ли?
- Предлагали ему лесником стать, оклад получать, да он отказался. Я маленький тогда был, еще при Союзе. Но фактически он лесником и оказался. После смерти бабушки живет тут отшельником, за лесом приглядывает. Ему из соседних колхозов всегда продукты привозили, дров помогали заготовить. Я денег посылал пару раз. А хозяйство свое, вон, смотри, коровы… Темыч, смотри, буренки на поляне.
Артем опять приник к окну, за которым и правда стали заметны две коровы, мирно пасущиеся в сотне шагов от дома. За ними виднелась дюжина коз, выискивающих что-то в высокой траве. Мальчишка радостно охнул, не отрывая от животных взгляда. Затем увидел собаку, и глаза его вовсе засияли.
Маня за собой, Семен проложил машине курс, предложив остановиться за сараем.
Подскочил пес - не то лайка, не то овчарка, - и тут же выяснилось, что никакой привязи нет. Еще выяснилось, что лаять сторож не любит - вывалив язык, молча бегал вокруг машины, обнюхивая подножки и колеса. Артем с мольбой посмотрел на отца, испрашивая разрешения выйти. Тот приоткрыл окно, высунулся.
- Дед, а пес твой не кусучий? А то даже не привязан…
- Да ну что ты. Потому и не привязан, что умница и послушный. Выходите, не бойтесь!
По щелчку пальца псина вернулась к хозяину и уселась подле ноги. Еще раз с завистью осмотрев джип, тот провел рукой по горячему переднему крылу.
- Пойдемте, хорошие, в дом, - пригласил он, когда мотор умолк, а семья с легкой опаской покинула «Лендровер». - В избе хорошо, настоящее дерево, это вам не бетон. В избе зимой тепло, как в шубе, а в зной прохладно. Идемте, хорошие мои, я покажу, где с дороги умыться.
- А можно собачку погладить? - набрался смелости Артем.
- Конечно, можно, - широко улыбнулся дед. - Это, Артемка, Буран, настоящий сторожевой пес и мой друг…
- Чего же твой сторож на нас не лаял, когда машину увидел? - Дмитрий ласково похлопал деда по плечу, демонстрируя беззлобность вопроса.
- Не может он лаять, болезный… - Нагнувшись, Семен ловко задрал вверх длинную песью морду.
- Артемка, иди-ка в дом за сестрой, потом с собачкой поиграешь… - Дмитрий сглотнул комок, подавив непрошеное отвращение. Дети послушно исчезли в сенях. - Дед, это кто его так?
- Волки, Димка… - Старик погладил жуткий шрам, тянувшийся вдоль всего собачьего горла. - Он еще щенком, почитай, был. С тех пор у меня Буран тихоня. Но умный. Да, друг ты мой лохматый?
Он смело потрепал пса по макушке и ушам, отчего тот яростно замолотил по пыльной земле пушистым хвостом.
Оксана выразительно взглянула на мужа, на вместительный багажник машины, подняла брови. Провожая взглядом исчезающую в сенцах жену, Дмитрий полез забирать из машины сумку с гостинцами.
Внутри вправду оказалось прохладно, будто работал кондиционер. И это несмотря на растопленную, пусть и несильно, печь. Стол, как Семен сказал еще в поле, уже ожидал гостей. Нельзя было сказать, что он ломился от угощений, но на нем усматривалось много интересного.
Виднелись вареные куриные яйца, домашний творог, хлеб, сыр и масло, вяленое мясо. И это уже не говоря о натуральной горе зелени, помидоров и огурцов, а также нескольких крынках с квасом, прикрытых марлей. Стояла среди них и бутылка с прозрачной темно-коричневой жидкостью - пузатая, с высоким горлышком, как в кино.
- Ну и мы не с пустыми руками, - искоса разглядывая яства, Оксана полезла в спортивную сумку, которую муж водрузил на скамью у дверей. - Вот вам свитер, носки теплые шерстяные…
Дед рассматривал подарки с довольной улыбкой, то и дело оборачиваясь к внуку и довольно причмокивая. Дети в углу толкались, пытаясь совладать с примитивным жестяным умывальником, каких Оксана не видела уже лет десять.
- Вот шоколад, вот сок. Натуральный, хороший, самый дорогой. - Дмитрий помог жене вынимать подарки. - Водочка, тоже премиумная. А это коньяк. Грузинский, настоящий, друг из Украины привез, у нас-то и не найти теперь. А это наволочки… ты не спорь, в хозяйстве все сгодится! - он поднял палец, не позволив деду возразить. - Вот, держи, это Ксанка моя настояла их взять. Как и одежду… А это от меня лично. Знал, что у тебя тут связь не ловит, ну и подумал, что хоть радиоприемник пригодится.
- Ой, да зачем он мне?..
- Ты что это, дед, дареному коню в зубы смотришь? - скованно улыбнулся Дмитрий, заметив замешательство жены.
- Нет, конечно, родной…
- Вот и бери. Он на солнечных батарейках, будешь новости или музыку слушать.
- Дак я же не потому, что незачем, просто тишину я люблю… - Однако по глазам деда, не по возрасту молодым и лукавым, Оксана видела, что подарки пришлись по душе. - Ну да ладно, чего это мы?.. Мойте руки, за стол садитесь. С дальней дороги ведь, проголодались поди!
И правда. Оксана, постучав снизу по увесистому штырьку умывальника и сполоснув руки, вдруг почувствовала лютый, какой-то совершенно неуемный голод. Казалось, половину выставленного на стол умяла бы в один подход. У нее зашумело в животе, и Семен понимающе покачал головой.
- Говорил же!
Он снял шляпу, повесив на деревянный гвоздь в стене, и Оксана только сейчас вспомнила, что все еще в темных очках. Убрала их в карман, чувствуя неловкость. Она вообще ощущала ее все сильнее - подумать только, какие глупости полезли ей в голову при первой встрече!
Расселись за столом. Семен во главе - напротив двери, Оксана по левую руку, Димка - по правую. Машка села с отцом, напротив Артема, уже потащившего в рот кусок сыра. Затем мальчик поймал взгляд деда - пристальный, увесистый, и положил сыр обратно, вытирая пальцы о штанину. Оксана одернула его, постаравшись сделать это незаметно.
- Спасибо лесу, - негромко сказал Семен Акимович, кладя перед собой морщинистые руки, - солнцу и всем светлым силам, что наделяют нас жизнью. Пусть не оскудеет этот стол и будут счастливы сидящие за ним.
Затем он с важным и неторопливым видом сунул в рот ярко-зеленый стебелек лука, и гости по какому-то беззвучному сигналу поняли, что теперь можно приступать. Дмитрий, взглядом испросив у деда разрешения, откупорил бутыль и наполнил три стопочки. Машка налила себе и брату квасу.
Пробуя мягкий, совершенно без сивушного привкуса самогон, Оксана рассматривала дом. Было не очень светло, электричество в избе отсутствовало, но грамотно размещенные окна давали достаточно света.
Комнат было две. Побольше, где они сейчас и пировали, со столом, стульями и рабочими верстаками старика. И поменьше, где виднелась кровать и платяные шкафы. Белобокая русская печь разместилась на стыке комнат, обогревая сразу весь дом.
- Уютно у вас, - честно созналась Оксана, чувствуя, как алкоголь мягко окутывает сознание.
- Спасибо на добром слове, - улыбнулся старик, закусывая подсоленным яйцом. - Стараюсь чистоту держать. Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Если я в глуши живу, это еще не значит, что в закромах ничего не держу.
Он подмигнул Артемке, протянув ему сочную редиску, и мальчишка улыбнулся в ответ.
Было в этом движении что-то теплое, отцовское, но Оксана вдруг опешила. Потому что вдруг снова увидела перед глазами что-то серое, гнетущее, будто и не в прохладной светлой избе сидели. Это все самогон, ух, крепок… Стараясь не захмелеть прежде времени, она принялась торопливо сооружать себе бутерброд.
- Как же я рад, Димка, что вы приехали, - чуть разомлевший старик наклонился, поцеловал покрасневшего внука в щеку. - Прямо слов не нахожу. Вы сейчас покушайте и отдыхать ложитесь с дороги. Мне в лес сходить нужно, проведать кое-что. Меду принесу свежего и сока березового. А как вернусь, покажу вам хозяйство свое. Хочешь, Машенька, на козочек или квохтушек моих посмотреть?
Девочка вежливо кивнула, но Дмитрий только сейчас рассмотрел шнур одного из наушников, спрятанного под ее каштановой копной. Нахмурился, но дочь специально не смотрела в его сторону.
- Ну, Оксана, давай еще по одной, и на «ты» уже перейдем, а то мне даже неловко…
За столом провели еще не меньше получаса. Зелень, которую в детей в городе было силой не впихнуть, исчезала с космической скоростью. Не избежал этой участи даже творог, который дома они ели исключительно из банок, напичканных химией.
- Ну, пора мне. - Разрумянившийся Семен встал из-за стола. - Оксаночка, приберешь тут? Что портится, в подпол снеси, вон люк. Остальное на верстак составь да прикрой тряпицей, хорошо?
- Конечно, дедушка Семен! - Оксана, дома предпочитавшая некрепкие ликеры, от самогона разомлела еще сильнее старика, улыбаясь счастливо и глупо. - Вы… ты не волнуйся, иди по делам своим.
- И славно. - Дед прошаркал к двери, снял шляпу с гвоздя. - А завтра утром козленочка заколем, мясца пожарим на углях. М-м-м, вкуснотища будет, обещаю.
- Зачем козленка? - Дмитрий встрепенулся, обнаружив, к счастью, что дети пропустили весть об убийстве зверушки мимо ушей. - Мы с собой свинины привезли, отличное мясо, чистая вырезка. У нас же холодильники в машине, прямо сегодня на ужин и пожарим. И шампуры имеются, и мангал раскладной.
- Ну что ж, - дед крякнул, удивляясь чудесам прогресса. Пригладил седой ус. - Давайте и вашего угощения отведаем. Туалет за домом, найдете. И, Дима, если куришь вдруг, то во дворе, а то я бросил. - Поклонился всем и вышел, аккуратно притворив скрипучую дверку.
- Пап, а мы скоро домой? - тут же спросила Машка.
- Маша! - гневно протянула Оксана, прихлопнув по столу ладонью.
- Ты чего, доча? - примирительно показав жене открытую ладонь, Дмитрий попробовал сгладить ситуацию. - Мы же только приехали. Отдохнем тут до субботы, а потом и домой. В лес сходим, грибов наберем, ягод…
- Скучно тут, - нахохлилась дочь, осматриваясь без интереса. - У меня в плеере батарейка скоро сядет, так я вообще взвою.
- От машины зарядим плеер твой, не переживай. - Димке было неловко баловать Машку, но и доводить дело до ссоры он не хотел. - Идите с Артемкой погуляйте. Далеко только не отходите и от мошек обрызгаться не забудьте.
- Ну почему опять мне за ним приглядывать?
- Маша, не спорь с отцом. - Оксана сдвинула брови, с любопытством изучая пораненный палец. - Артемка, слушайся сестру, далеко не ходите.
- Ладно, ма.
Дети вышли из-за стола, прихватив по огурцу. И куда в них только лезет, улыбнулся сытый до отвала Дмитрий.
- Ну что, пожарим мясца к его возвращению? - двигаться не хотелось, все тело охватила сладкая лень. - Вернется, а мы его угостим, как положено.
- Отличная идея, - она улыбнулась, пересаживаясь на дедово место и кладя руку на колено мужа. - А как ты думаешь, где он нас спать положит?
- На печи, - хмыкнул Димка. Было так хорошо, что даже о сексе мыслей не возникало.
- А может, у него тут сеновал есть? Должен же быть? Мы тогда с тобой как в кино…
Она потянулась к нему, и Дмитрий ответил поцелуем. Нечасто ему приходилось замечать, что его жена все еще чертовски привлекательна, даже несмотря на неумолимый возраст.
- Хватит, Ксанка, не балуйся, - он с улыбкой оторвался от ее губ. - Пойдем во двор, селяночка, поможешь мне шашлыки делать.
- Пойдем, добрый молодец. - Оксана не удержалась, провела рукой по его набухшим штанам. - Ух ты, кто у нас тут?..
Димка позволил ей довести игру до конца. С опаской поглядывая на дверь, из-за которой в любой момент могли появиться дети, они усмирили плоть прямо на верстаке. Жадно, до изнурения долго, с надрывом и страстью, которой не испытывали уже пару лет. Кончили одновременно, чего вообще не случалось уже лет шесть. Оборвав всхлип, Оксана устало повалилась на спину, чуть не своротив на пол инструменты деда.
- О боже… я люблю тебя, милый…
- А я тебя, радость моя…
Чувствуя дрожь в коленях, он выскользнул из ее ласковых рук, направился к дверям. Сколько прошло времени? Полчаса? Он взглянул на мобильный телефон, в этой глухомани превратившийся в простой будильник. Ого, почти двадцать минут! Не врут, значит, про воздух деревенский.
Дмитрий улыбнулся собственной силе - такого с ним не бывало уже давно. Хорошо все-таки, что дети не вернулись. Он уже почти не жалел, что супруга убедила его поехать.
Сполоснув лицо под опустевшим умывальником, Дима шагнул к дверям. И только сейчас рассмотрел массивные железные засовы, какие и на подводных лодках-то не всегда увидишь.
- Опа, ты глянь… Это от кого ж он тут на такие замки закрывается? - Заглянув в соседнюю комнату, он увидел, что искал, - над старенькой панцирной кроватью висело короткое охотничье ружье.
- Димочка, ты сам подумай, - натянув джинсы и оправив блузку, Оксана принялась убирать со стола, как велел дед. - Это ж не дача, он тут круглый год. А если медведи или волки? У него, поди, и ружье имеется…
- Имеется, имеется… - Дмитрий задумчиво почесал подбородок, провел рукой по вспотевшему ежику темных волос и вышел в сени. - Чего ж тогда забор нормальный не поставит?
Снаружи было тихо, пасторально тихо и тепло. Вечерело, солнце медленно катилось к закату. В километре от дома шумел кронами лес, где-то каркала ворона, жужжали мухи. Тело, получившее все, о чем могло мечтать, постанывало медовым голосом, ноги еще подгибались, в ушах пульсировало.
На крыльце Дмитрий потянулся, полной грудью вдыхая пряный запах трав. Как в раю…
Он неспешно прогулялся до машины. Осторожно подогнал джип задом ко двору, чтобы удобнее было разгружать. Открыв багажник, выставил в тень сарая две сумки-холодильника - одну с мясом, другую с ящиком «Гролша». Вернулся на переднее сиденье, настраивая трек-лист. Набросав на подключенном плеере список любимых песен, врубил громко, хоть и не на полную мощь.
Из открытой машины в сторону дома ударил плотный поток рок-музыки. Даже вполсилы сабвуфер в багажнике и прокачанные динамики джипа выдавали чрезвычайно приятный и громкий звук.
Помотав головой в ритм песне, Дмитрий ударил по струнам невидимой гитары, подняв несуществующий гриф вертикально. Побаловавшись до припева, начал собирать мангал. Выставил рядом заранее припасенный в Новоалтайске мешок с древесным углем. Под грохот металла и не заметил, как из избы вышла Оксана.
- Димка, ну ты чего? Дед же просил без шума!
- Так ушел он… - Дима с улыбкой притянул к себе жену, наблюдая, как с опушки рванула ввысь птичья стая. - Вернется Семен Акимович, выключу. А пока пусть поиграет. Или ты еще захотела? - это не было бравадой, он действительно мог повторить, причем прямо сейчас.
- Пусти, дурак. - Оксана с улыбкой вырвалась из объятий. - Я еще со стола не прибрала. Детей не видел?
- Видел, они на коров пошли смотреть. - Он махнул рукой в сторону пасущейся живности. - Не заблудятся, музыку же слышно. Да и Буран за ними приглядывает…
Оксана прищурилась, всматриваясь в вершину соседнего холма, выставила руку козырьком. Убедившись, что детские силуэты и собака действительно видны недалеко от стада, вернулась в дом.
А потом прибежал дед.
На этот раз первым его заметил внук, от неожиданности выронив легкую металлическую ножку, которую пристегивал к коробу мангала. Железяка ударилась о землю, стукнула по ноге, но он даже не обратил на это внимания.
Дед бежал с севера, от лесной опушки, за которую ходил по делам. Как и в момент их первой встречи, Семен Акимович размахивал руками и неловко приседал на одну ногу. Но при этом не только не замедлял бега, но еще и что-то кричал на ходу.
Зрелище было настолько неестественным, что Дмитрий вдруг почувствовал, как недавний обед просится наружу. Он сдержал позыв, опустил каркас мангала на землю, обошел джип, прикрываясь от солнца рукой. Дом и бегущего старика теперь разделяли не больше трехсот шагов. Эрик Адамс громогласно гремел над уединенной избушкой, восхваляя боевое братство.
Наверное, из-за самогона Димка не сразу сообразил, чего дед вообще махал руками. Только когда тот преодолел еще шагов сто пятьдесят, внук запоздало сунулся к рулю и выключил музыку. И вдруг обмер, даже задержав дыхание.
Потому что из-за грохота рок-музыки не слышал, как уже не первую минуту беснуется за дощатой стеной скотного сарая населяющая его живность. Теперь он различал лихорадочные удары десятков куриных крыльев, истеричное квохтанье целого птичьего хора, раздраженное тяжелое хрюканье свиней.
Спрыгнув с водительского сиденья, Димка с тревогой повернулся к холму, по которому гуляли дети, прикрылся от солнца рукой… И вдруг понял, что в этом нет необходимости. Рассеянно глянул вверх, где еще минуту назад по нежно-голубой глади катился румяный блин солнца. Несколько секунд разглядывал низкие серые облака, затянувшие небосвод без единого просвета. И в следующую секунду до его слуха донеслось, как громко и перепуганно ревет Артемка.
Одним прыжком обогнув машину, Дмитрий бросился к холму. Застыл, чуть не споткнувшись, снова опешил, пораженный открывшейся картиной. К избе бежали все разом - и две буренки, старавшиеся держаться бок о бок. И небольшое стадо коз, сбившееся в кучу. И дети, позади которых, ласково, но строго подталкивая их носом, вертелся Буран.
- Димка?.. - Оксана снова показалась на пороге, вытирая мокрые руки стареньким рушником. Голос ее дрогнул. - Что-то случилось?
Она глянула на вмиг потемневшее небо, нахмурилась, еще не до конца поверив глазам. А затем, тоже услышав плач Артема, отбросила тряпку и слетела с крыльца.
Родители встретили детей, пока Буран загонял коров и коз в открытые ворота вместительного сарая. Покосившись на взрослых, пес убедился, что его подопечные в надежных руках, и снова занялся своим делом.
Оксана, забыв о стоимости джинсов, упала перед сыном на колени в пыльную траву, охватила его голову ладонями:
- Господи, Артемка, что случилось?! Поранился? Змея цапнула? Миленький, не молчи, покажи ранку. - Она вертела его светловолосую головенку, теребила пряди, оттягивала ворот майки. - Машка, ух я тебе!.. Просила же присмотреть за братом! Все бы тебе игрушки твои!
- Да нормально с ним все… - Маша старалась сохранять наигранное спокойствие, хотя Дмитрий видел, что девочке тоже не по себе. Лицо ее было бледным, она нервно покручивала прядку волос. - Просто перепугался. Когда небо затянуло, Буран нас, как овец, в одну кучу сгреб и к избе потащил. Да вы не думайте, он не кусался… - в подтверждение она даже протянула отцу загорелую руку. - А Темка перепугался, вот и заревел…
Дмитрий, стоявший за спиной жены, только сейчас вспомнил про деда и обернулся.
Семен как раз добежал до избы и теперь стоял, устало опираясь на угол сруба. Казалось, старика вот-вот хватит удар. Хлопнув себя по лбу, Димка бросился через двор, судорожно вспоминая, что в автомобильной аптечке есть для сердца.
В сарае стало спокойнее - видать, Буран поработал. Но свиньи все еще продолжали хрюкать, и теперь к какофонии присоединилось мычание коров. Это отнюдь не помогло Артему успокоиться, и мальчишка заревел с пущей силой, крепко вцепившись в мать.
- Я… - старик никак не мог перевести дыхание, выстреливая слова сухо и невнятно. - Я… же… просил…
- Вот, дед, положи под язык! - на бегу чуть не рассыпав аптечку, Дмитрий принялся пихать ему валидол. - Возьми сразу две, на тебя же смотреть страшно! Сейчас воды принесу!..
- Нет! - вдруг отрезал Семен так властно, что Дмитрий застыл как вкопанный, выронив упаковку с таблетками. - Все в дом! Быстро, пока не стемнело. Быстрее, родненькие…
- Чего это? - только и сумел спросить внук. Медленно, будто во сне, присел, нащупывая выпавшие лекарства. - Непогода, что ли, идет?
- Непогода, ага, она самая… - Доковыляв до сарая, Семен убедился, что Буран постарался на славу. Закрыл ворота, бросил в петли длинную жердь. - Идите в избу! Быстрее!
- Ксанка, веди детей в дом… - растерянно подтвердил слова деда Дмитрий. - Я сейчас…
Все так же заторможенно, не совсем отдавая себе отчета в своих действиях, он принялся складывать в багажник сумки и мангал. Запер багажную дверь, вынул ключи, захлопнул водительскую. Обернулся, заметив, как дед ковыляет вокруг избы, запирая оконные ставни.
Буран крутился у его ног, время от времени поворачиваясь в сторону леса и настороженно поднимая уши. Отчего-то эта картина - старик и собака, готовящиеся к непогоде, - вызвала в душе Дмитрия приступ настоящей тоски. Тоски и еще чего-то гнетущего, готового перерасти в страх…
Помотав головой, он обошел «Лендровер». Небо, как и предсказывал Семен, действительно темнело прямо на глазах. Тучи стали плотнее, гуще, насыщеннее, опустились к самым верхушкам деревьев. Насекомые, еще пять минут назад беззаботно кружившие над лугами и холмами, попрятались, как и птицы.
- Дед, помочь чем?
- В дом, Димка! - тот исчез за углом, грохоча ставнями. - Иди в дом. Только не…
Дальше Дмитрий уже не слышал, потому что зашел в сени.
Оксана сидела за пустым обеденным столом, прижимая к себе сына и что-то нашептывая ему. Артемка почти совсем успокоился, но все еще всхлипывал, утирая слезы. Машка заняла крохотный табурет у печки и снова слушала плеер. Было темно, и с каждым новым закрытым снаружи окном тьма становилась все более мрачной. Включив сотовый, Дима поднял его над головой.
- Что там? - Вопрос жены долетел через недобрый гул в ушах.
- Непогода… - пробормотал Дмитрий, машинально вытирая ноги о коврик. - Кажется, будет дождь…
Через пару минут вернулся и дед. Буран, ловко проскочивший в приоткрытую дверь, светлым пятном улегся под столом, поджав хвост. Семен плотно притворил дверь, а затем осторожно, чтобы не бряцать железом, опустил все три засова. Зажег керосинку, стоявшую неподалеку, и комната наполнилась неровным светом, по стенам запрыгали страшные угловатые тени.
- Что происходит, дед? - негромко спросил Дмитрий, все еще стоявший посреди горницы.
Вместо ответа Семен вдруг обернулся к внуку, прижимая к губам тонкий палец.
- Тс-с, - прошипел старик и устало уселся на лавку, чуть не подмяв сумку с гостинцами.
И отчего-то вдруг стало так безрадостно и неуютно, что Оксана даже обмерла. Потому что когда на дом надвигается даже самая дикая буря, никто не призывает к тишине…
- Димочка, что случилось? Мне страшно… - прошептала она, даже не задумавшись, что ее настроение может передаться сыну.
- Я не знаю. - Дмитрий посмотрел жене в глаза, в которых поблескивала влага. - Дед, не хочешь объясниться?
- Нет, внучок, не хочу… - Положив шляпу на сумку, тот потирал лицо ладонями. - Вы просто тише будьте, ладно? И все скоро закончится. Я же просил, по-человечески просил не шуметь…
- Да ты спятил, что ли, на тишине своей?! - Димка вспыхнул. Не стоило так говорить, но обстановка вынудила. - Уедем мы, вот и будешь в тишине и темени сидеть, ясно?
- Тише, внучок, не шуми… - устало попросил старик. Протянул руку, поманив пальцами - давай, мол, раз предлагал.
Дмитрий сообразил, что все еще сжимает в руке упаковку таблеток. Передал Семену Акимовичу, и тот с хрустом выколотил из пачки сразу две таблетки. Сунул под язык. Морщинистое старческое лицо в полумраке казалось изрезанным бритвой времени, измочаленным и высушенным, словно изюм.
- Почему так темно, ма? - разобрал Дмитрий вопрос Артема.
Услышал его и дед. Тяжело поднялся, пересек горницу, стараясь не глядеть на внука. Расставил по столу несколько свечек, запалил. Стало чуть уютнее, хотя покоя не принесло.
Дмитрий прислушался.
- Ну и где твоя буря? - Избу окружала тишина, по черепице не барабанили дождевые струи, в дымоходе не задувал ветер. - Мы чего в доме попрятались?
- Надо так… - Семен сел на свое место во главе стола, опустил глаза. - Ты прости, внук, что так вышло. Я уж и забыл, какие вы, городские, шумные бываете. Не рассчитал…
- Вы о чем это, Семен Акимович? - Оксана побледнела, что в свете лампы и свечей было заметно особенно четко. - Чего это вы не рассчитали? - Она старалась говорить спокойно, чтобы Артемка у нее на коленях не расплакался снова.
Семен только махнул рукой. То ли не мог объяснить, то ли посчитал излишним.
- Знаешь, дед… - проговорил Дмитрий. - Спасибо, конечно, за гостеприимство и стол… Но мы, пожалуй, поедем. Дождя, я слышу, нет, дорогу не размоет. А если и размоет, у нас же танк…
Лицо старика вытянулось.
- Нет, - просипел он таким голосом, что Оксане чуть не стало дурно. - Не выходите из избы! Утром уедете. Да, утром. А сейчас давайте спать ложиться, хорошо? Отдохнем, а с рассветом позавтракаем, и я вас провожу…
- Спать? Дедушка, ты прости, конечно… но тебе бы врачу показаться. - Дмитрий не испытывал ни малейших угрызений совести за свои жестокие слова. Теперь он снова жалел, что поддался на уговоры жены и поехал на Алтай. - На часах шести нет…
Он подошел к закрытому ставнями окну, попытался выглянуть в щель. Ничего не было видно - либо ставни закрывались очень плотно, либо в шесть июльских часов на улице наступила кромешная темнота. Низкий свод избы начал давить, внутри сразу стало убого и некомфортно…
- Что за черт, не видно ничего… Ксанка, вставай, мы уезжаем.
- Нет! - повторил старик, привставая с места, и протянул к Дмитрию костлявую руку. Не прокричал - прошипел, то ли умоляюще, то ли с плохо скрытой угрозой. - Не выходить!..
- Бедняга, - прошептала Оксана, осторожно прикрывая Артему уши и отворачивая от обезумевшего прадеда.
Старик сидел за столом, все еще раскрыв беззубый рот, вытаращив глаза, нацелив палец на дверь.
- И ради всего светлого, тише… Если пересидим, то…
- Хватит пугать моих детей! - не удержался Дмитрий. Закричал громко, наплевав, что Артемка опять заревел, а Машка вздрогнула и выдернула наушники из ушей. - Если ты сейчас же не…
Снаружи по избе ударил рев такой силы, что у Димы заболели барабанные перепонки.
Он успел увидеть, как обреченно закрыл глаза дед, как схватилась за сердце Оксана, как прижалась к печи Машка. А потом вдруг потерял равновесие и тяжело упал на пол, отбив себе зад. Казалось, рев опутал, окружил дом, проник в каждую щель, заставив посуду жалобно задрожать, а подвешенные под потолком сковородки закачаться. Прижав уши и оскалившись, Буран заполз под стул Семена.
- Это… это что было?!
Дмитрий чувствовал, что кровь отлила от его лица, но не мог ничего поделать с испугом. Дикое зверье он видел только в зоопарках мира, а из-за решетки даже рык льва не кажется грозным.
- Мама! - закричал Артемка, кидаясь Оксане на шею. - Мама, что это?! Я боюсь!
- Папочка! - Машка оказалась на полу рядом с отцом, схватила его за предплечье. - Господи боже, что это?!
- Тише, мои хорошие, только тише… - почти застонал Семен, вставая из-за стола. Поднял разведенные в стороны руки, будто сгонял в кучу неразумных гусей. - Не кричите, прошу, только хуже будет…
Осознав, что подошедшее к дому зверье может услышать их вопли, первой сориентировалась Оксана. Мягко заткнула Артемке ладонью рот, что-то зашептала на ухо.
И в наступившей тишине Дмитрий разобрал, что за ближайшим окном кто-то есть. Кто-то большой. Кто-то, подступивший прямо к стене избы, трущийся о нее своей тушей…
- Это что, медведь? - тихо, одними губами спросил он старика, отказываясь верить, что они угодили в ту самую нелепую ситуацию, какие только по телевизору и показывают.
- А? - Во влажных глазах деда Семена что-то промелькнуло. Нерешительность, страх? - Да, внучок, медведь… Если не шуметь, успокоится и уйдет…
Дмитрий поднялся с пола, мягко отцепил от себя дрожащую дочь, усадил на табурет. Теперь плакала и она, уже не стараясь казаться взрослой. Дима подсел к столу, придвинулся к деду.
- Ты рехнулся? Чего ждать? Он же твою скотину порвет на колбасу… У тебя патроны к ружью есть? Есть, конечно, чего я спрашиваю!.. Надо отпугнуть. Это ж не шатун весенний, испугается и уйдет…
Под стулом негромко зарычал Буран, хищно прижавший уши.
- Нет, внучок, не уйдет, - едва различимо ответил старик. - И скотину не тронет. Надо просто выждать…
- Димочка, мне плохо, - одними губами проартикулировала Оксана, но в полумраке комнаты муж не заметил. - Меня сейчас стошнит…
Тема плакал, все еще уткнувшись в ее ладонь, Машка сама зажимала себе рот.
- У меня пистолет в машине. - Дмитрий сжал кулаки. - Завалить не поможет, но отпугнуть сумеем. Ты с ружьем, я с пистолетом…
- Ты же обещал не брать?! - встрепенулась Оксана. - Обещал же!
- Тихо, твою мать… - шикнул на нее Дима, собирая в кучу разбегавшиеся мысли. - Чтобы я свою семью в лес повез, и без оружия?.. Взял я, взял, и что теперь, разведешься со мной?
- Зачем ты так? - теперь тихонечко заплакала и жена, зарывшись лицом в волосы сына.
- Нельзя сидеть просто так! - Димка схватил деда за рукав. - Давай ружье!
- Нет, внучок. - Отдышавшись, Семен Акимович был теперь спокоен, будто они обсуждали осеннюю заготовку сена. - Не поможет это. Только разозлим…
- Ну?.. - неожиданная догадка вспыхнула в мозгу Дмитрия, вдруг забрав из тела всю силу, заставив его обмякнуть на лавке. - Ты чего-то не хочешь говорить, верно?
Старик только покачал седой головой, взлохматил волосы. Теперь было видно, что ему действительно очень много лет. Усталых, полных одиночества лет.
- Ну, старик, ты у меня ответишь… потом.
Димка встал, стараясь не шуметь. Подумать только, а ведь теперь они все вели себя как подпольные мыши, не издавая ни одного лишнего звука, даже захлебываясь слезами.
- Ты тут можешь помирать, но свою семью я увожу! - Он по-хозяйски прошел в спальню и снял со стены старенькую двустволку. Проверив стволы, обнаружил в них два патрона. - Машина почти у дома… Я выхожу, отгоняю медведя выстрелами, потом все прыгаем в джип, и он уже ничего нам не сделает. Всем ясно?
Они закивали вразнобой, кроме Семена, все так же опустившего руки.
- Не ходи, внучок. Погибнешь…
- Хватит детей пугать! - Дмитрий сказал это уверенно и решительно, хоть по плечам и позвоночнику вновь прокатился мертвецкий холод. - Отпирай засовы.
Старик не сдвинулся с места, и он сам шагнул к двери. Взялся рукой за первый засов и замер.
Кто-то большой все еще был снаружи, это чувствовалось каким-то необъяснимым образом. Об этом говорили волоски на загривке, поднявшиеся, словно шерсть на Буране. Большой был там, наматывая круги вокруг избы, принюхиваясь, пытаясь заглянуть внутрь. Кто-то, пришедший из леса на громкий шум городских приезжих…
- Оксана, возьми детей за руки. Я выхожу, будьте готовы! - жарко прошептал Димка, и тут снаружи грохнуло.
С лязгом, скрежетом и тяжелым ударом о землю. Дмитрий замер, так и не отодвинув запор, и вдруг решил, что ему нужно в туалет. Прямо сейчас, иначе он напрудит в легкие летние штаны за триста долларов.
- Что это было? - первой спохватилась Оксана, и муж расслышал, что у нее стучат зубы. Пламя свечей качнулось, будто по комнате пробежал сквозняк. - Дедушка, что это было?
- Танк это ваш был… - тихо ответил тот, и теперь Дмитрию пришлось поверить в образ, который он старательно гнал от себя.
Ладонь, которой мужчина сжимал приклад ружья, вспотела, в горле пересохло. Он обернулся, ненавидящим взглядом уставившись на деда. Что бы ни было там, снаружи, оно с легкостью перевернуло двухтонный «Лендровер Фрилэндер». А может быть, и не перевернуло, а просто подняло в воздух и с силой швырнуло об утрамбованную землю двора.
- Это не медведь… - сказал Дима, и по судороге, исказившей морщинистое лицо деда, понял, что попал в точку. - Это ведь не медведь, да?
В наступившей тишине старик медленно, словно во сне, покачал головой. Седые пряди скрывали подслеповатые глаза, но Дмитрий знал, что в них сейчас стоят слезы.
- Папочка, сделай что-нибудь… Пожалуйста… - Машка, впившаяся пальцами в край кирпичной печи, до крови закусила губу.
- Димочка, не надо, - одновременно с ней прошептала Оксана.
Артемка еще вздрагивал, неслышно рыдая в ее плечо, Буран тихонечко рычал под столом.
В два шага Димка приблизился к деду. Ружье, которое он держал в руках, нацелилось на старика.
- Отвечай, что там? Отвечай, дед… - он покачал головой. - На кону здоровье моей семьи, я на все готов.
- Хозяин. - Голос Семена Акимовича был похож на треск свечки, готовой угаснуть. - Из леса. Кормилец и защитник. Мы давно уживаемся. Главное, не шуметь.
- Это животное? - не отводя от родственника стволов, Дмитрий наклонился вперед, стискивая зубы.
- Тебе лучше и не знать, внучок…
Застонав, Дима без сил упал на лавку. Ружье с глухим стуком ударило по столешнице, и снаружи незамедлительно донеслось рычание. Глухое, протяжное, долгое. Так рычат львы, которых в зоопарках сажают за решетку.
- Во что ты втянул мою семью, глупый старик? - Дмитрий обхватил голову руками, вцепившись пальцами в волосы.
- Это и моя семья, - прошептал Семен, и Дима едва сдержался, чтобы не ударить его по губам. - Если не шуметь, он уйдет к рассвету… Обещаю.
Дмитрий распрямился, оглядел присутствующих так, будто только что очнулся ото сна.
- Ну. Уж. Нет, - громко произнес он, вставая.
В этот момент ставня за спиной Оксаны отлетела - с деревянным хрустом, лязгом выдранных гвоздей, треском бьющегося стекла и скрежетом сминаемого засова из кованого двадцатимиллиметрового прутка. Отлетела в один миг, будто сделанная из картона, а ворвавшийся в избу ветер мгновенно убил все шесть свечек, погрузив комнату во тьму.
Все произошло очень быстро, Оксана даже не успела понять, что случилось. Начала поворачиваться, еще крепче прижимая к себе Артема, привстала и открыла рот в неудержимом крике, а за спиной уже зияла дыра. Что-то снаружи вырвало ставни вместе со всеми замками и оконной рамой. И теперь проем занимало нечто серое, большое, похожее на оживший туман.
Дед не пошевелился. Может, ждал чего-то, а может, просто не успел. Буран тявкнул, клацнув зубами, Машка заверещала в полный голос, Артемка поднял заплаканные глаза. Оксана продолжала вставать, а ее муж нащупывал на столе ружье.
Теперь стало ясно, что у дверей все еще горит лампа, поэтому полной темноты не получилось. В ее блеклом свете было видно, как из пролома к женщине и мальчику потянулось что-то змееподобное, длинное, размытое.
А потом время вдруг ускорилось, и Дмитрий увидел себя словно со стороны.
Как метнулся к жене, одним беспощадным и болезненным рывком отшвыривая ее в сторону. Как вздернул ружье, даже не задумавшись, что никогда из таких не стрелял. Как прицелился в нечто , занявшее весь оконный проем, и спустил курки.
В тесной комнате грохнули два выстрела, почти слившиеся в один. Заложило уши, окружаюшее пространство окутал сизый пороховой дым. Хозяин за окном заревел, звуковой волной сбив мужчину с ног, а туманное щупальце мигом втянулось обратно, исчезнув в проломе.
- Дыра, папа! Дыра! Нужно заделать дыру!
Дмитрий пришел в себя, сидя за столом. Над плечом, дергая за рукав рубахи, надрывалась Машка:
- Папочка, очнись!
Он осмотрелся, будто лунатик. Оксана лежала у печи в дальнем углу, прикрывая собой Артема. Буран выглядывал из спальни, по-прежнему скалясь. Семен так и сидел, сгорбившись, на хозяйском месте, сцепив перед собой старческие артритные пальцы. Перед Дмитрием покоилось разряженное ружье, из стволов которого еще сочился дымок.
Дима вскочил, невзирая на гул в ушах и боль в спине. Оттолкнул дочь. Подхватил тяжелый самодельный стол, будто тот был сделан из фанеры. С рычанием навалился, переворачивая его набок. Машка не обиделась - умничка. Она, казалось, осталась последней в этом помещении, кто сохранил хоть каплю рассудка. Принялась помогать, толкая громадину стола к пролому.
Навалившись на нее вдвоем, отец и дочь заслонили пролом.
- Гвозди! - крикнул Димка, обернувшись к верстаку.
- А поможет? - негромко подал голос дед, но его не услышали.
Машка скакнула к инструментам, в потемках нашаривая тяжелую банку и молоток. А потом Дмитрий начал колотить. Остервенело, уже не задумываясь над тем, что шумит или попадает себе по ногтям. Вбил сорок, а может быть, пятьдесят железных штырей, плотно пригвоздив стол к выбитому оконному проему.
И повалился навзничь без сил, ничего уже не соображая.
- Димочка, попей, тебе нужно попить… - Голос Ксанки долетал издалека, словно они общались по старинной междугородней связи. - Давай, любимый, попей.
Он осознал, что полулежит на полу. Молоток все еще покоился в его пальцах, кровавые мозоли болели, как укусы сотни пчел. Кто-то зажег пару свечей, в комнате стало светлее. В губы тыкалась холодная крынка с квасом.
Заставив себя открыть рот, Дмитрий сделал глоток, еще один. Затем забрал у жены горшок, выпил почти до дна. Желудок забунтовал, чуть не выплеснув обратно, но Дима убедил его удержаться.
- Оно… ушло? - прошептал он.
- Нет, - спокойно ответил Семен. Теперь, когда стол выдернули у него прямо из-под рук, дед сидел почти в центре комнаты, положив руки на колени. - Ты снова нашумел… не думаю, что теперь Хозяин так просто успокоится.
Дмитрий заставил себя встать. Тяжело, оставляя на досках пола кровавые разводы.
Заметил, что Артемка, не выдержав, потерял сознание и его уложили на печь. Машка заняла свое прежнее место, снова воткнув в уши наушники и бездумно уставившись вдаль невидящим взглядом. Оксана все хлопотала над мужем, влажным полотенцем протирая раны.
Тот подошел к старику, навис над ним:
- Говори… Все говори, как есть. Даже если патронов не найду, я из тебя вот этими руками правду вытрясу!
Семен Акимович поднял голову, откинул со лба длинные волосы.
- Так сказал же уже все. Шуметь не нужно было. Откуда мне, глупому, было знать, что вы такие? Громкие, с музыкой, с трактором, а не машиной? Откуда было знать, что вы приедете в незнакомое место, чтобы вести себя как дома?
Дима ударил деда. Несильно, открытой ладонью, перепачкав морщинистое лицо кровью. Сам не зная почему. То ли от злости на тупость старика, то ли потому, что тот был прав…
Семен Акимович удар принял важно, только голова на сухонькой шее мотнулась. Потер щеку, кивнул, будто одобряя поступок внука.
- И что, ты с этим под боком уже двадцать лет живешь? - Дмитрий не говорил с родственником - цедил слова сквозь зубы.
- А чего не жить-то? - тихо ответил тот. - При Хозяине всего в достатке. И скотина не болеет, и людям здоровье. Нужно только законы уважать. Чужие. Крысам, Димка, при человеке тоже неплохо живется. И сытно, и вольготно - главное, не попадаться.
- Да что ж ты молчал-то, сволочь?..
- А ты бы поверил?
- Ты нас всех такому риску подверг…
- Нет, внук, - плечи старика развернулись, он сел на стуле ровно. - Это вы сами, мои хорошие. Меня слушать не захотели. Но уйти в землю сырую, правнуков не повидав, я не мог…
- Выпускай коров. Пусть этот твой хозяин, - Димка сплюнул прямо на пол, - жрет буренек и проваливает в лес, кем бы ни был.
- Нет, родной, не выйдет. - Старик медленно, степенно покачал головой. - Он мою скотину без разбора не дерет. Иногда забирает, но меру знает. Когда долго не приходит, я сам в лес животину веду - то козочку, то свинку…
- Какая же ты сволочь… - прошипела Оксана, и Семен перевел взгляд на женщину. Удивленный взгляд, испуганный, будто и не ждал ее тут увидеть.
- Знаю, что не поймете. Убедить и не пытаюсь…
- Ты можешь с ним договориться, - вдруг отчеканил Дмитрий. Не хотел, но в заколоченное окно взглянул, словно оттуда опять могло рвануться что-то змеиное, похожее на струю дыма. - Значит, узнаешь, чего ему надо. Извиниться, что шумели? Я могу. Но хочу знать, как спасти семью и выбраться отсюда. Ты слышишь меня, старик?
- Ну вот, я уже и не дед тебе, а старик… - Семен Акимович потер ладони о штанины, как будто руки испачкал. - Слышу, Димка, слышу. Но последний раз говорю: пересидим до утра, Хозяин сам уйдет, он с полуднем не дружит. А дальше я уж как-нить грехи ваши замолю…
- Грехи?!
Димкина челюсть отвисла, и он неожиданно для всех захохотал. Заразительно, громко, волнами. Принялся лупить себя по бедрам, не обращая внимания на подсыхающие мозоли, которые опять закровоточили. Сгибался от смеха пополам, разгибался и ловил воздух широко открытым ртом - и снова хохотал, пока из глаз не брызнули слезы.
А затем истерика вдруг ушла, как не бывало.
Схватив старика за левое плечо, он рывком подхватил того со стула, поднимая в воздух. Из спальни тут же выступил ощетинившийся Буран, теперь скалившийся совсем иначе.
- А ну, отзови псину, пока оба целы, - проговорил Дима на ухо деду. Голос его изменился, стал чужим. - Пусть только дернется, я тебя этим молотком по стене размажу… - Он шустро наклонился и подхватил брошенный инструмент.
Семен, безвольно висевший в руке внука, легко щелкнул пальцами. Буран, с недоумением глядя на человека, покорно отступил во мрак спальни.
- Молодец, правильное решение… А теперь ты пойдешь туда и будешь просить своего хозяина , чтобы он нас отсюда выпустил! - Засунув молоток за пояс, Дмитрий принялся с лязгом отпирать дверные запоры.
- Димочка, а может, не… - Оксана испуганно прижала руки к лицу, шагнула к спящему на печи сыну.
- Заткнись! - рявкнул муж, не оборачиваясь. - Ты меня понял, дед?
- А чего бы тебе самому не сходить? - Висящий в руке внука легкой ветошью старик сумел посмотреть ему в лицо лукаво и с издевкой. - Поклонишься Хозяину, прощения попросишь, а там и узнаешь, чего ему нужно…
- Замолчи, - негромко отрезал Димка, больше стараясь на Семена Акимовича не смотреть. - Н-ну, пошел!
Он рывком распахнул тяжелую дверь в сенцы, поразившись темноте, окружившей избу. С того момента, как небо начало затягивать тучами, прошло не больше двух-трех часов. Несмотря на то что темнеет в июле совсем поздно, за сенным оконцем царила мгла, словно на улице стояла глухая январская ночь.
Вытолкнув деда Семена за порог, Дмитрий торопливо захлопнул створку и принялся возвращать засовы на место.
- Может, не надо было так с ним?.. - Оксана всхлипнула, но проглотила рыдания, чтобы не разбудить Артема. Мальчик, все еще не вернувшийся из забытья, сейчас был самым счастливым из всех четверых.
- А как надо? - злобно прошипел Дима, прислушиваясь к тишине снаружи. - Чтобы это тебя взяло или меня? Или детей? Если речь идет о жертве, то лучше малознакомый дед, чем жена или дочка!
- Господи, ты не можешь так говорить… что же мы делаем…
- Заткнись, Ксанка!..
Он осекся, что-то услышав. Осторожно подошел к заколоченному пролому, медленно наклонился. Ему в красках виделось, как условную баррикаду сносит прочь, а в лицо бросается щупальце тумана…
А потом послышался голос деда.
Тот негромко спрашивал, отвечал, спрашивал снова, но других голосов Дмитрий разобрать не мог. Происходящее закрутилось в его голове безумным хороводом, и он почувствовал, как неудержимо сходит с ума.
Ему было нужно немедленно прилечь, отдохнуть, набраться сил. А когда он проснется, то обнаружит, что ничего не было. Ни рычания, гасящего свечи. Ни выбитых ставен. Ни длинного и дымчатого, потянувшегося к его жене.
Он глупо улыбнулся, уже готовый провалиться в обморок, но тут в дверь постучали. Негромко, обыденно, как стучат соседи или добрые друзья.
Стук вернул Диму в реальность, ноги подкосились, по лицу будто ударили холодной вонючей рыбиной. Он вздрогнул, отшатываясь от пролома, схватился за молоток.
- Открывайте, родственнички! - дед Семен уже стоял в сенцах, дожидаясь позволения вернуться в свой дом. - Не взял меня Хозяин, как вы хотели.
- Не надо, папа! - похожая на привидение, Машка застыла возле печи, все еще глядя куда-то мимо отца. - Не впускай. Ты же знаешь, как бывает. Мы все знаем, мы же кино видели. Это теперь не дед. Не впускай его, пожалуйста…
- Да я это, я, Димка… - Семен, казалось, слышал их всех. - Знаю я теперь, чего Хозяин хочет. Так что, если не передумал уехать, впускай.
Закусив губу, Дмитрий покачал молотком. Взглянул на жену, но мельком, как на пустое место. Опустил инструмент на лавку, взял свечу, задумчиво прошел в спальню. Буран, зарычавший навстречу, в конфликт все же не вступил, ретировавшись под кровать.
Поставив свечу на тумбу, Димка приступил к поискам. Выдернул пару ящиков шкафа, переворошил тумбочку. Нашел увесистый патронташ. Стараясь не поворачиваться к собаке спиной, вернулся в горницу. Подобрал ружье, перезарядил.
- Папочка, это не поможет… - Машка по-прежнему стояла в полный рост, напряженная и бледная. - Это больше не дедушка…
- Открывай, - глухим голосом, которого Оксана не узнала, бросил Дмитрий жене, прицеливаясь в дверь. - А ты, дед, входи медленно. Не спеши.
- Конечно, внучок.
Оксана, в глазах которой плескалось целое море мольбы, нерешительно подошла к порогу. С натугой сняла засовы, толкнув дверь, испуганно отшатнулась.
Дмитрий взвел курки.
Семен вошел неспешно, как и обещал. Притворил за собой дверь, даже замки закрыл. И устало уселся на лавку, положив руку на спортивную сумку с подарками. Подумать только, каких-то несколько часов назад они хвастали ему своими гостинцами, расхваливая теплые носки и дорогой коньяк…
Дмитрий прицелился в бородатое лицо и только сейчас заметил, что со стариком что-то не так. Не сразу сообразил - лампа и пара свечей давали не так уж много света. Семен Акимович был покрыт пеплом. Серым, легким, какой остается после доброго березового костра. С головы до ног, будто валялся по старому костровищу. Только на волосах искусственной седины заметно не было - они пепельными стали уже давно…
- Говори, - приказал Дмитрий, не спуская деда с прицела.
Машка беззвучно опустилась на табурет, крепко зажмурившись.
- Чего ему надо?
- А не испугаешься? - вдруг вопросом на вопрос ответил Семен. Без издевки или лишних эмоций в голосе. Просто поинтересовался. - Не испугаешься правды-то?
- Не испугаюсь… - внук сглотнул комок в горле, облизнул губы. - Даже если меня хочет в обмен на жизнь остальных, не испугаюсь…
- Димочка, да как ты можешь?! - всплеснула руками Оксана, но дед вдруг повернулся к ней так резко, словно и не сидел под прицелом.
- А ну, замолчи, девка! - И продолжил как ни в чем не бывало: - Молодец, Димка, чую породу… Значит, хочешь знать, чего Хозяину надо?
- Будешь время тянуть, дед, ногу прострелю, - все тем же чужим голосом предупредил Дмитрий, наклоняя ружье.
- Ладно, внучок, не горячись. Чужую кровь он хочет. Не нашего рода. Учуял еще на подъездах, вот и требует.
До Дмитрия дошло не сразу, до Оксаны чуть раньше.
Женщина тут же осела на пол, как куль с мукой, чуть не разбив голову о край печки. Губы ее тряслись. После этого смысл произнесенных слов настиг и ее мужа.
- Чего?.. Чужую кровь? Ты чего, дед, совсем умом тронулся? Мы ж тут все - семья!..
Димка продолжал бормотать, уже понимая, чего требует существо, окутавшее избу. Понимал, но отказывался верить. Отказывался даже смотреть на жену, ползшую к нему на коленях через всю горницу.
- Димочка, миленький… как же так… это какое-то безумие… не может быть такого, не может…
- Может, доченька, может, - вздохнул Семен, стряхивая пепел с усов. - Заберет Хозяин чужую кровь, остальных оставит. Он не спешит, до рассвета еще далеко, так что решайте. Я дело сделал, как велели…
В избе наступила тишина. Полная, гробовая, о которой и просил их дед, едва приехали. Дмитрий смотрел на Семена Акимовича, все еще целясь ему в ноги. Машка не открывала глаз, да еще и уши пальцами заткнула. Артемка спал, тревожно ворочаясь и вздрагивая.
В этой тишине Оксана на четвереньках бесшумно подползла к мужу. Осторожно, с какой-то неуместной нежностью обняла его за левое бедро.
- Как же так, Димочка?.. - тонким, ломким голосом прошептала она, уронив всего одну слезу.
И снова тишина, под сенью которой собрались пятеро людей и один пес, посматривавший на происходящее из темноты. Тишина, в которой вдруг стало слышно, что в спальне деда мерно отмеряют минуты древние часы с выломанной кукушкой. Старинные, которые нужно заводить гирьками. Но не настолько древние, как нечто , стоящее за выбитым окном.
- Как же так? - повторила Оксана, опуская голову и щекой прислоняясь к штанине мужа.
- Я не знаю, - не своим голосом ответил Дмитрий, облизывая растрескавшиеся губы. - Решать тебе.
Медленно, словно взбираясь на Голгофу, Оксана поднялась на ноги. Откинула назад растрепавшиеся белокурые пряди, взглянула на деда, на мужа.
Семен выдержал ее взгляд спокойно, без эмоций. Димка отвернулся.
- Ради наших детей, так? - вибрирующим голосом спросила она.
Вместо ответа Дмитрий только кивнул. Сдержаться не удалось, и по его лицу покатились слезы.
- Мне легко, ты не подумай, Димочка, - она попыталась улыбнуться, проведя пальцами по щеке мужа. - Я просто не верю, что это на самом деле происходит, поэтому легко…
Подошла к Машке, все еще не открывшей глаз. Казалось, девочка впала в транс, она даже не отреагировала, когда мать встала на колени, обняв дочь и целуя ее в висок.
- Счастья вам, мои хорошие, - прошептала Оксана.
Отошла от дочери, полезла на лавку, склонилась над высокой печью. Откинула край одеяльца, поцеловала спящего Артема. Вернулась к мужу.
- Ты уж придумай, как детям объяснить, ладно? - Она все пыталась заглянуть ему в глаза, но Димка упорно отворачивался, словно капризный ребенок от ложки с кашей. - Особенно Артемке, когда очнется.
Она взяла его за плечи, бедром отодвинув ружье, и влажно, страстно поцеловала в губы.
- Прощай, любимый… Помни меня…
Женщина подошла к двери, возле которой все еще сидел дед. Споткнулась, чуть не упав, но с достоинством удержала равновесие. Она была похожа на Жанну Д’Арк, восходящую на костер, но Димке было не до красочных сравнений. Ничего не видя от слез, он едва удерживался, чтобы не упасть в обморок.
- Открывайте, Семен Акимович, - ломким голосом попросила Оксана. - Сил нет почти…
- Подожди, доченька, - серьезным тоном ответил дед, и Дмитрий чуть не нажал на спусковые крючки. - Спешишь…
- Что еще?! - закричал Дмитрий так, что на висках взбухли вены. - Чего еще тебе надо?! Чего надо тебе и твари, что прячется за дверью?! Оксана спасает нашу семью, неужели не ясно?! Открывай, сука, или пристрелю!
- Тс-с, внучок, не кричи, - старик поднял покрытую пеплом ладонь. - Не зли Хозяина без причины.
- Почему вы делаете с нами это? - прошептала Оксана, обессиленно привалившись к косяку.
- Потому что Хозяин хочет забрать чужую кровь, а не просто твою жену, - отчетливо произнес Семен Акимович, глядя внуку прямо в глаза.
И протянул руку, длинным перепачканным пальцем указывая на печь.
Оксана зарыдала. Кусая кулак, чтобы негромко, но вышло так горестно, что Димка еще раз чуть не пальнул. Перевел взгляд на спящего сына, на жену, на деда. И покачал головой:
- Не может быть…
- Хозяину не веришь, у жены спроси, - просто ответил старик.
- Оксана? - Дмитрий не услышал сам себя, так тихо он теперь говорил. - Не молчи…
Но супруга ничего не ответила. Собравшись и встряхнувшись, подошла к печи. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика, сняла его с лежанки вместе с одеялом. Повернулась, держа спящего ребенка на руках. В глазах ее теперь не было ничего - ни сознания, ни страха, ни сомнений.
- Прости, милый… я знаю, тебе больно. Но скоро станет легче…
- Не может быть… нет, не может… скажи, что это не так! - Ружье опустилось, уставившись стволами в доски пола. - Ксанка, ну скажи!
- Это был Макс. На нашем юбилее. Всего один раз. Я не думала, что будет так…
И затем - откуда только нашлись силы - тремя быстрыми движениями откинула железные засовы. Осторожно, чтобы не ударить Артемку об косяк, вышла в сенцы, пригнувшись. Дед Семен вздохнул, потирая покрытое пеплом лицо.
Дмитрий закричал. Громко, как ему показалось. Завыл так, что шарахнулся в угол Буран, что распахнула глаза оцепеневшая Машка. Упал на колени, поднимая ружье. И еще до того, как старик успел броситься к нему, приставил стволы к своему подбородку и дотянулся до спускового крючка.
Июльский воздух был наполнен жужжанием шмелей и стрекоз.
Над высокими травами плыл сладкий цветочный аромат. Прохладно веяло хвоей от ближайшей опушки, где качали головами корабельные сосны. Длинные густые тени протянулись от двух людей, неподвижно сидевших на вершине холма.
Рядом замерла крупная лохматая собака, у которой еще щенком кто-то умело, хоть и грубым подручным инструментом, удалил голосовые связки. Собака дышала тяжело, вывалив лопату языка, - на алтайскую тайгу снова накатывала жара.
Семен Акимович выплюнул длинную травинку, которую жевал, нежно обнял сидевшую рядом девочку. Та не шелохнулась, продолжая слепым взглядом смотреть в чистое голубое небо. В ушах Маши завывал готичный «Токио Отель». Завывал, медленно угасая - в плеере садились батарейки.
- Ничего, Машенька, держись, - прошамкал дед, устало качая седой головой. - Но возвращаться тебе нельзя, никак нельзя. Проживем, красавица, и хуже бывало, оттает сердечко-то. Зиму перезимуем, корову доить научу. И один-то справлялся, а уж вдвоем с такой помощницей и подавно. Как-никак, родная кровь…
|
