Срочный фрахт Елена Владимировна Хаецкая
        Священник космического корабля «Молукка» отец Гермион отказался совершать таинства, пока капитан Герхох держит на борту крупную партию клонов. Он уверен, что создание клонов и торговля ими - богопротивное дело, ведь клон - порождение человеческой гордыни и не имеет души.Но часто и люди с их бессмертной душой очень совершают бесчеловечные поступки…
        Елена Хаецкая
        Срочный фрахт
        Из «Эльбейского патерика»
        В космопорту «Арбео» капитан Герхох задержался дольше, чем предполагал. Дела в последнее время шли у него неважно, и несколько раз уже на компьютер «Молукки» приходили предложения продать или заложить корабль. Интересно только, откуда все эти акулы разузнали о его трудностях? Космос полнится сплетнями, даром что считается пустым пространством. Ни один из корреспондентов капитана не раскрыл своих источников информации. Ну и плевать на них - расставаться с «Молуккой» Герхох не имел никакого намерения. В «Арбео» он рассчитывал взять выгодный фрахт и тем самым хотя бы отчасти поправить свое положение.
        На Арбео имелось несколько ферм по выращиванию клонов. Массовое производство клонов стоило сравнительно дешево, а розничные цены на отдельные партии стабильно держались на высоком уровне. И, если уж на то пошло, то выгоднее работорговли была только контрабанда наркотиков.
        Герхох перелистывал «Буклет-предложение» одной из двух процветавших на Арбео ферм. Они даже толком не конкурировали, просто поделили между собой рынки сбыта. Буклет повествовал о выгодах применения клонов на тяжелых физических работах. Расхваливалась их сила, выносливость, нечувствительность к боли и лишениям, неприхотливость. Приводилась, кстати, сравнительная таблица достоинств клона и человека. Так, без воды человек умирает на третий день, клон - на шестой; человек в состоянии поднять груз в семьдесят килограммов, клон - в сто пятьдесят; человеку, согласно международной конвенции о труде, необходимо платить ежемесячную зарплату не ниже двадцати экю, а за клона достаточно выложить сто экю единовременно - и он будет трудиться все остальное время бесплатно. Гарантийный срок эксплуатации клона - шесть лет. Таким образом, Разумный Потребитель, к которому и был обращен сей текст, мог сделать самостоятельные выводы о том, насколько выгодным может оказаться для него приобретение.
        Яркая забавная картинка изображала фермера-колониста, рудокопа в комбинезоне и с молотком в нагрудном кармане, аквалангиста, строителя в фартуке и домохозяйку с огромной ложкой. Они опрометью неслись в сторону фермы клонов - рты счастливо распахнуты, глаза выпучены, руки алчно простерты.
        Затем следовала деловая информация. Покупка партии однородных клонов (с одинаковой внешностью и данными, т.е. выращенных из клеток одного донора) обходится потребителю на двадцать процентов дешевле, нежели разнородные (соответственно, с разной внешностью и т. д.). Согласно международной конвенции, выращивание клонов для использования их в армиях или борделях (соответственно, мужские и женские модели) было строго запрещено. В буклете этот пункт выделялся красным. Почему-то именно это обстоятельство, да еще любовно выполненные изображения ладного солдата с автоматическим оружием на шее и красотки в пышной юбочке и спущенной с плеча блузе, перечеркнутые строгими крестиками, уверили капитана в полной лживости буклета. Впрочем, его это не касалось.
        Специальное предложение астронавтам - за приличную плату послужить донорами клеток. «Абсолютно безболезненно! Ваш генетический материал - на службе всего человечества!» На рисунке - улыбающийся малый во главе целого взвода точно таких же малых.
        «Немного о наших методах»,- сообщала последняя страничка. Ускоренный рост - комбикорма; наращивание мускулатуры - другие комбикорма (явно бессмысленные «формулы» комбикормов); график прироста: синяя линия - комбикорма прошлого поколения, красная линия - улучшенная формула. Сбоку фото какого-то типа с микроскопом.
        Методы капитана интересовали мало. Его занимали чисто технические проблемы: оформление документации на груз, медицинское освидетельствование, размещение товара в грузовых отсеках, которые надлежало переоборудовать под бараки. Все утро он провел за личным компьютером, не подключенным к общей сети. Прикидывал, вычислял. Дефицит, как ни поверни, получался свыше пятнадцати тысяч экю. Из них пять тысяч следовало выплатить в течение ближайшего месяца.
        Он связался с дальней колонией Мира-6. «Мира» на некоторых языках эльбейской группы значит «Дивная». Дивными в этой колонии были богатейшие полиметаллические месторождения, в том числе единственное на всю исследованную галактику семиметаллическое, где собраны в одном месте руды на стронций, барий, свинец, мышьяк, серу, кобальд - и золото. Несколько тысяч алчных и бесстрашных голов с Эльбеи перебрались туда, стойко претерпевая ужасы местного климата и дефицит кислорода. Питались они отвратительно, их сотрясала малярия, поедал местный гнус, а вокруг лагеря бродили недовольные вторжением хищники. Аборигенов металлы не занимали - они кочевали со своими стадами значительно южнее. Другие континенты Миры-6 вообще не были пока исследованы.
        У капитана Герхоха имелся среди колонистов «Дивной» приятель. Одно давнее знакомство, о котором вспоминается от случая к случаю. Как-то вместе дрались в одном баре - кстати, как раз здесь, на Арбео. Изрядно намяли бока одному сиволапому расисту. Потом бродили от одной бочки местного сладкого пива к другой, под утро изрядно назюзюкались, свели знакомство с каким-то прилизанным типом, а тот снабдил их девицами-клонами. Во всей этой истории ничего такого не было, кроме приятного, щекочущего зуда - молодость все-таки - а вот свела их душа к душе, и когда один связывался с другим, то оба по-детски радовались.
        Теперь вот пришло известие с этой самой Миры-6. Просил знакомец, раз уж судьба привела в Арбео, закупить и доставить колонистам «Дивной» партию рабочих клонов численностью в двести голов. Лучше, конечно, подешевле - однородков. И по цене не выше восьмидесяти экю за голову.
        Герхох сперва сказал, что подумает.
        И вот теперь он думал. Доверенность на заключение сделки, перечисление денег, переоборудование грузовых отсеков - все это делается быстро и без особого труда. Загвоздочка в том, что лететь с Арбео на Миру-6 придется через восьмой сектор, где работорговля запрещена и карается смертью. В восьмом секторе к рабовладению приравнивается содержание в неволе, разведение и эксплуатация любых млекопитающих в принципе. Там даже корову за просто так не продашь - нужна особая санкция. Тамошние блюстители как заглянут в грузовые отсеки «Молукки», так даже разбираться не станут - капитана пристрелят на месте.
        Поэтому лететь придется либо очень быстро, либо по широкой дуге. А это существенно повышает стоимость перевозки. Капитан принял решение и вышел на связь. Передал на Миру-6, что согласен, и сообщил свои условия. «Дивная» приняла их подозрительно легко.
        Затем капитан вызвал к себе первого помощника, грузового помощника и боцмана. Его выслушали безмолвно. О положении дел на «Молукке» всем было хорошо известно. Боцман отправился в Заветный город - вылавливать команду и лишать парней их простых и естественных радостей. Грузовой помощник спустился в трюм - производить обмеры.
        Отдав распоряжения и оставшись наедине с собой, капитан полез в ящик стола, вынул красивую флягу из толстого стекла и небольшой стакан, плеснул можжевеловой «ленивки» и аккуратно перелил содержимое стаканчика себе в горло. Полегчало, отпустило. Мир, доселе черно-белый, стал чуть более цветным. Можно считать, Герхоху повезло. Еще два-три таких рейса - и корабль спасен.
        Капитан тянул «ленивку» и не спеша мусолил забытый боцманом каталог явно подпольного бюро по найму «операторов персонального компьютера» (как значилось на обложке). Некоторые девицы предлагались очень даже симпатичные. Наверняка клоны.
        И тут дверь отворилась, и в капитанской каюте появился корабельный священник - отец Гермион. В свое время Герхох взял его на борт без особого энтузиазма. Священник, в практическом отношении личность совершенно бесполезная, явно занимал чье-то место. Но ничего не поделаешь: среди членов экипажа было четверо христиан, а согласно международной конвенции о религии наличие в коллективе трех и более христиан позволяет им считать себя Церковью и требовать постоянного пресвитера. Герхох старался быть в ладу с законом и конвенциями в максимально возможном для себя количестве случаев.
        Отец Гермион, впрочем, не слишком капитану докучал и в корабельные дела не вмешивался.
        Это был сухощавый седеющий человек лет пятидесяти, неказистый с виду, нешумный и спокойный. Он и сейчас вошел почти беззвучно и сразу остановился в дверях.
        - Хотите выпить, святой отец?- добродушно приветствовал его капитан.
        Священник присел рядом, понюхал протянутый ему стаканчик, кашлянул. Капитан спрятал в стол каталог «операторов», быстро проглотил еще «ленивки» и приготовился слушать.
        Отец Гермион сказал:
        - Итак, вы согласились.
        Капитан глянул на часы. С момента совещания прошло не более получаса. Быстро!
        Суховатым тоном он ответил:
        - Да, я согласился. Чем могу быть вам полезен?
        Ему хотелось быть сейчас в зюзю пьяным. Чтобы священник отстал. Но отец Гермион настиг капитана почти трезвого. Не успел Герхох напиться - черт, черт и черт!
        - Клоны - не тот груз, который следует брать на борт,- сказал отец Гермион и придвинул к себе флягу.- Я, пожалуй, попробую этой вашей выпивки. Можжевельником пахнет - приятная.
        И деликатно препроводил в свое пресвитерское горло почти все содержимое фляги. И хоть бы поморщился! Капитан Герхох вдруг похолодел. Ему не нравилось открывать в членах экипажа новые, неожиданные стороны.
        - Вы что, намерены читать мне нравоучения?- спросил капитан. Хотелось бы язвительно, но вышло как-то бессильно.
        - Именно,- невозмутимо молвил отец Гермион.- Клоны - нечестивое порождение человеческой гордыни. Это дьявольское изобретение.
        - Угу,- отозвался капитан, усердно обводя ногтем старое пятно на столе.
        - Клоны обладают внешними признаками человека,- продолжал священник, будто читал лекцию.- Они имеют как бы человеческое тело, наделены как бы человеческими эмоциями, могут наслаждаться, страдать и умирать. И при этом у них отсутствует душа. Вас это не пугает?
        - Не городите, пожалуйста, ерунды, святой отец,- нехотя возразил капитан.- Если некто способен чувствовать, значит, и душонка у него имеется. Хоть завалящая, да есть. И хватит с меня теологии.
        - Я отказываюсь совершать Таинства, пока на корабле находятся эти богомерзкие существа,- объявил отец Гермион.
        - Дело ваше,- фыркнул капитан.- Лично меня это заботит меньше всего.
        Отец Гермион поднялся и так же беззвучно вышел.
        В бюро проката автомобилей Герхоха снабдили подробным планом магистралей, где были отмечены все заправки и мотели, так что капитан без труда отыскал ферму. Уже на подъездах видны были плантации каких-то корнеплодов и особенно ощущалась близость свиноводческого хозяйства; затем за невысокой живой изгородью мелькнули кирпичные корпуса фабрики по производству комбикормов и, наконец, в окно автомобиля словно бы вплыло белое здание с колоннами, стоящее на холме между двух розовых кустов, похожих на румяные пухлые щеки. Герхох сразу понял, что здесь найдет все, за чем приехал.
        Вежливый охранник при виде посетителя нажал кнопку и активизировал другого служащего - в костюме; тот выдал Герхоху бейджик с надписью «ВИЗИТЕР» и проводил его по лестнице, сделанной из прозрачного пластика, на второй этаж; там он нажал ряд кнопок на панели - и спустя каких-нибудь десять минут капитан уже находился в надежных руках менеджера по работе со срочными клиентами. Менеджер, приятный молодой человек, сразу и охотно вник в потребности капитана. Предложил для начала - чтобы клиент до конца осознал правильность своего выбора - провести краткую ознакомительную экскурсию. Капитан согласился.
        Ему показали клонов, дозревающих в автоклавах, белых и упитанных, как гусеницы; клонов, проходящих профессиональную подготовку в различных тренажерных залах; затем - теннисный корт, волейбольную площадку, кинозал и библиотеку. Там проводили досуг клоны последних поколений - улучшенная модель, способная вести интенсивную духовную жизнь. «Мы заботимся о том, чтобы наши клоны были максимально близки потребителю»,- пояснил меденжер, видя, как озабоченно хмурится капитан. Это несколько обескураживало бойкого сотрудника фермы: обычно библиотека и теннис производили на покупателей самое благоприятное впечатление. «Они способны не только трудиться, но и поддерживать интеллектуальную беседу,- продолжал менеджер.- Мы заботимся не только о потребителях крупных партий клонов, но и о мелкооптовом и даже розничном покупателе. Небогатому фермеру будет по карману батрак, вполне способный долгими зимними вечерами обсуждать с ним новости теннисных турниров или произведения классиков мировой литературы».
        - Мне бы что попроще,- сказал Герхох.- Там, куда я должен доставить двести голов, классика и теннис ни к чему.
        Менеджер прищурился:
        - Скотоводческое хозяйство?
        - Горнорудная компания.
        - Понимаю.- Менеджер чуть вздохнул, слегка угас, его лицо приняло куда менее мечтательное выражение.
        - Покрепче и подешевле,- добавил капитан.- Можно однородков.
        Менеджер еле заметно поморщился.
        - Таких больших партий однородных клонов мы в последние годы уже не производим,- сказал он.- Мы заботимся о том, чтобы наш товар отличался штучностью, единичностью - обычно этого ожидают клиенты. Генетического материала сейчас хватает, а технология закладки новой партии сравнительно проста.
        - К сожалению, мой заказчик не может себе позволить теннисных турниров,- гнул свое капитан.
        Менеджер сделал над собой заметное усилие и еще глубже вошел в положение клиента.
        - В таком случае,- заявил он бодро,- могу предложить вам нечто специальное. Партию второго призыва. С большой скидкой.
        - Что такое «второй призыв»?- насторожился капитан.- Из отходов, что ли?
        Менеджер рассмеялся - неискренне.
        - О, до такого мы еще не дошли и вряд ли когда-нибудь дойдем! Мы заботимся о том, чтобы наши клоны всегда выращивались из первосортного сырья. Нет, речь идет о клонах с уже имеющимся опытом работы - видите, даже определенная выгода: не придется их обучать! Каждый из них некоторое время был использован в тех или иных производственных процессах, а затем по ряду причин возвращен на ферму. Контракт предусматривает возможность возвращения клона в течение года. В этом случае мы компенсируем половину первоначальной стоимости клона.
        - А причины, по которым их возвращают?
        - Различные. Чаще всего - недовольство людей, которые теряют из-за этого работу. Если ситуация начинает грозить социальным взрывом, то правительство, как правило, требует от заводчиков избавиться от клонов. Поэтому обычной практикой стало внедрять в производство клонов единичной работы, не афишируя их истинного происхождения. Поэтому теперь мы рекомендуем всем нашим покупателям формировать партии из клонов неоднородного происхождения.
        - Умно,- сказал капитан.
        Они миновали очень длинный коридор и оказались в полутемном холле. Со всех сторон в холл выходили двери. Множество дверей. Все они были закрыты. Менеджер нажал кнопку, и внезапно двери как будто исчезли. В залитых ярким светом небольших помещениях находились люди. Они лежали на кроватях, сидели за столами, причесывались, переодевались, мылись в душе. Кто-то читал, кто-то обедал, большинство смотрело телевизор, один приседал с гантелями.
        - Они нас не видят,- пояснил меденжер.- Двери прозрачны только для нас. Таким образом мы можем демонстрировать покупателю товар незаметно для последнего.
        - Неловко все же,- проговорил капитан.
        - Мы должны заботиться также о чувствах продаваемых клонов,- произнес менеджер.- Все же мы не работорговцы.
        Капитан взвел бровь, но предпочел заговорить о другом:
        - И почем у вас идут эти второгодки?
        - По шестидесяти экю за голову. Как видите, скидка немалая.
        Герхох быстро прикинул в уме. Клиент просил купить по восемьдесят, другие суммы даже не оговаривались. Герхох посмотрел на менеджера - воплощение честности.
        - Мне бы хотелось, чтобы в официальном контракте была обозначена другая сумма, не совпадающая с фактической,- сказал капитан прямо.
        Менеджер погасил в холле свет и в темноте молвил: «Нет проблем». По голосу было слышно, что он улыбается.
        Партию клонов доставили на «Молукку» специальным фургоном, предоставленным фирмой-изготовителем. На столе Герхоха лежал контракт с приятно пахнущим свежим оттиском круглой печати. В окно Герхох видел, как клоны, одетые в новые синие комбинезоны, один за другим выпрыгивают из фургона. Все рослые, ладно сложенные, сильные - как и было обещано. И все разные. Трудно было привыкнуть к мысли о том, что они не люди. В конце концов, менеджер прав: куда проще считать их людьми. Герхох вложил контракт в папочку, папочку - в ящик стола; после чего вышел из каюты и спустился в грузовой отсек - проследить за погрузкой.
        В грузовом отсеке имелись трехъярусные нары, одеяла и жесткие валики, набитые опилками. В углу на высокой штанге укрепили телевизор с видеочитателем, а под ним лежала стопка дисков, в основном с порнографией и несколькими кровавыми боевиками. «Мировая классика, теннис»,- подумал капитан и усмехнулся. Забота ребят о пассажирах его, тем не менее, тронула: они явно отдали самые любимые диски. Кстати, именовать клонов не «грузом», а «пассажирами» придумал грузовой помощник - добротно воспитанный малый, мечтающий стать писателем.
        Среди «пассажиров» примерно четверть составляли женщины. Команда разглядывала их с особенным любопытством. Они были все недурны собой, только портило их неприятное, мертвенное выражение лица, какое можно наблюдать у дорогих проституток, секретарш и жен больших боссов и тренеров аэробики. Для «пассажирок» особого помещения решено было не выделять - обойдутся.
        Судя по всему, и нары с одеялами оказались для клонов приятной неожиданностью. Они трогали постели, переглядывались. Одни сразу улеглись, другие ходили по отсеку, рассматривали диски, жестяную посуду, сложенную для них в ящике. Двое, посмеиваясь, чокались пустыми кружками. «Второгодки,- опять подумал Герхох.- Интересно, как их перевозили в первый раз? Вповалку, как мешки? Стоймя, как лошадей?»
        Он вошел в грузовой отсек и сказал в рупор:
        - Гх-хм! Слышно? Прошу внимания!
        Они замерли и уставились на него. Две сотни пар холодных глаз. В них не было даже любопытства.
        - Наше путешествие займет приблизительно тридцать, возможно - сорок дней,- сказал капитан.- Каждому из вас выделено по комплекту спальных принадлежностей. По прибытии на место можете забрать их с собой. Питаться будете здесь же, один раз в сутки. Надеюсь на ваше благоразумие.
        Он опустил рупор и еще раз окинул взглядом клонов. Те продолжали стоять неподвижно, точно ждали еще чего-то. Потом все разом словно бы ожили и вернулись к своим занятиям.
        Погрузили несколько мешков с комбикормами. «Клоны охотно едят также человеческую пищу,- объяснял менеджер,- они, кстати, идеальны для утилизации пищевых отходов. Но комбикорма на первое время просто незаменимы. Экономичны, занимают мало места, содержат все необходимые элементы».
        Ребята уже успели открыть один мешок и теперь разглядывали темные сухие катышки, едко пахнущие солониной. Кто-то с хрустом разгрыз несколько штук.
        - Похоже на оленье дерьмо,- сказал боцман.- Но, говорят, с пивом идет неплохо.
        «Молукка» взяла курс на Миру-6 с таким расчетом, чтобы обойти восьмой сектор и избежать возможных неприятных столкновений. Первые десять дней капитана не оставляло радужное настроение. Он перечислил кредиторам четыре тысячи неучтенных экю, которые выручил при заключении сделки, и обещал в самом скором времени добавить еще тысячу. Ответ пришел благосклонный.
        Клоны безвылазно сидели в грузовом отсеке, исправно съедая строго учтенное количество комбикормов в день, и решительно ничем более себя не проявляли. Дважды в сутки капитан заходил в рубку - нанести визит вежливости автопилоту, как он говорил. На экране штурманского компьютера раз в полчаса появлялась новая точка, тут же присоединяемая к имеющейся кривой изящной плавной линией.
        На одиннадцатый день столь приятного полета капитан застал в рубке старшего штурмана. Его звали Ирминдин. У него были редкие желтоватые волосы и замечательная густая борода. Ирминдин выглядел на редкость мрачно. При появлении капитана он поглядел исподлобья, ничего не сказал и снова уставился в экран.
        - Как дела?- спросил капитан бодро и присел на ручку вертящегося кресла.
        - Младший штурман Уирко в депрессии,- сообщил Ирминдин.- Невозможно доверить ей самые простые расчеты. Ошибка на ошибке. И чуть что - рыдать!- Он хватил кулаком по столу, едва не погубив приборную панель.
        Капитан переместился с ручки кресла на сиденье.
        - Это она по женской части,- беспечно молвил он.
        - Если бы,- вздохнул старший штурман.- Нет, все куда хуже. Она, видите ли, позавчера согрешила. Не то надавала по морде мичману Тотте, не то провела с ним ночь - у нее разве дознаешься? Побежала наутро с этим к попу, к отцу Гермиону,- а тот: не могу, мол, ни исповедь принять, ни отпущение тебе дать, поскольку, мол, все вы тут под отлучением, пока на борту богопротивный груз. И уперся - ни в какую. Она сперва ныть - не помогло; потом распереживалась. Вдруг, говорит, что-нибудь случится, и я в грехе помру? А он знаете, что ей ответил? Это, говорит, такое дело, что грех твой в случае чего поделится натрое: тебе часть наименьшая - за совершенное, мне - побольше, за неотпущенное, а капитан Герхох, да смилуется над ним Господь, будет гореть в аду по полной, значит, программе!
        - Ну, сперва надо, чтоб случился этот самый случай,- сказал капитан, поднимаясь.- А вот то худо, что проклятый поп начал морочить голову команде… Хорошо, что христиан на борту только четверо.
        - Девятеро,- угрюмо поправил его старший штурман и, заметив на лице капитана искреннее удивление, добавил: - Да, он времени даром не терял. А вы не знали?
        У двери в каюту священника с небольшой иконой наверху капитан остановился. Крылатый воин в пестром облегающем костюме - так выглядят легкие скафандры для короткого выхода в космос или в незнакомую атмосферу - держал в руке длинный язык пламени. Красивое женственное лицо с круглыми бровями смотрело испытующе и зло.
        Капитан постучал.
        - Открыто,- донесся голос отца Гермиона.
        Священник обедал - сидел за столом, благоговейно отправляя в рот комковатую кашу. Ложка за ложкой. Рядом с ним на табурете стоял включенный самочтец, и из маленького динамика слышался женский голос, который чуть в нос читал какое-то повествование. Отец Гермион приглашающе кивнул капитану на кашу, однако тот в ужасе отказался.
        - Я подожду,- сказал он, усаживаясь на небольшой диванчик, находившийся в глубине каюты. Хоть капитана и душил гнев на вздорного попа, однако устраивать человеку выволочку посреди обеда - нет, на такое Герхох был не способен даже в состоянии самой лютой ярости.
        - Посидите, посидите,- молвил священник,- заодно и послушаете душеполезное чтение. Может, и вас на мысли наведет.
        Капитан справедливо заподозрил в словах священника подвох, но промолчал. Стал скучающе оглядывать каюту, зацепил взглядом стойку с дисками - записей у отца Гермиона имелось предостаточно.
        - На каждый день,- пояснил отец Гермион.
        Голос из динамика нараспев читал:
        «Тогда Моико привели к начальнику области Люсео. Каким был он, таким и увидела его Моико: рослым и гордым, грудь в золоте, борода с колокольцами, в глазах вместо зрачков по диаволу. Он же увидел, что у нее красивое лицо, печальное и нежное, и стал жалеть ее - зачем хочет умереть за своего Бога, который так слаб, что допустил все это. Моико же сказала ему, что не боится, и он увидел, что она плачет. Это обрадовало его, потому что сперва он боялся сделать ошибку и не признать сильного Бога. «Ты плачешь!- сказал правитель Люсео.- Значит, тебе страшно!» - «Я оплакиваю не себя, а тебя,- ответила она. А волосы у нее были спеленуты шнурами в две косы, и она вытирала ими слезы.- Когда ты убьешь меня, то хотя бы в конце твоей жизни, ради души твоей, вздохни обо мне и пожалей о содеянном!» Тут один из воинов, пораженный этими простыми словами…»
        - Скажите, отец Гермион,- не выдержал капитан Герхох,- вы что, всегда такое слушаете за обедом?
        - Угу,- преспокойно отвечал отец Гермион.- Это старый монастырский обычай. За трапезой принято читать жития святых.
        - Но это же чудовищно!- сказал Герхох, невольный слушатель подробного рассказа о пытках, которым подвергли деву Моико и того воина, что решил за нее вступиться.- Для чего это делается?
        - А чтобы кусок в горло не лез,- объяснил отец Гермион. Он вымазал тарелку кусочком хлеба, дождался слов: «Благая Моико, свидетельница Иезуса, умоляй всегда за наши души», осенил себя крестом, выключил самочтец и повернулся к капитану, показывая, что вполне готов к разговору.
        - Мне не нравится, как вы себя ведете в последнее время,- начал капитан.
        - Мне тоже в последнее время решительно не нравится ваше поведение,- невозмутимо отозвался отец Гермион.
        - Вы изволите настраивать против меня команду.
        Отец Гермион подумал немного.
        - Да, но ведь вы не оставили мне выбора,- сказал он наконец.
        Капитан выразительнейшим образом хмыкнул.
        - Скажите, неужели вам так трудно было помахать над младшим штурманом этим вашим кадилом и успокоить нервную женщину?
        Отец Гермион молчал.
        Капитан встал с диванчика и приблизился к нему.
        - А если бы я занимался работорговлей, по-вашему, это было бы лучше?
        Не поднимая головы, отец Гермион сказал:
        - В принципе - да.
        Капитан Герхох заскрежетал зубами. Тогда отец Гермион посмотрел ему в глаза и пояснил:
        - Работорговля - грех перед людьми, а клоны - преступление перед Богом. Впрочем, я утешил младшего штурмана как мог.
        - Сказав ей, что я буду гореть в аду?
        Отец Гермион тоже встал. Он был серьезен и спокоен.
        - Простите меня, капитан Герхох, но ведь это правда.
        Капитан сказал:
        - Вы под домашним арестом. Я запрещаю вам выходить из каюты и принимать посетителей до конца рейса.
        Первые несколько дней отец Гермион провел в размышлениях - слушая свои диски, делая заметки в тетради и подолгу молясь перед своим любимым образом Иезуса Многоводного, где Богочеловек изображался красивым молодым мужчиной, идущим по воде и разводящим руками струи дождя и молнии.
        На седьмой день все изменилось. Была память святого отшельничествующего Хаделоги. Отец Гермион особенно любил этого святого, который считался самой бесхитростной, простой и чистой душой, какая только возможна у человека взрослого. Отшельничествующий Хаделога жил в глубокой чаще леса где-то на самом юге Люсео, куда почти никогда не заходят люди. У него не было собственного жилья, и часто он разделял норы с дикими зверями. Хаделога умер от стрелы охотника, закрыв собой тигренка.
        После жития на том же диске было записано несколько песен, посвященных святому Хаделоге, преимущественно детских, и одно церковное песнопение, исполнявшееся под оркестр роговых инструментов, которые подражали голосам различных зверей.
        Диск уже заканчивался, когда отец Гермион заметил, что корабль резко сбавил ход, а в окне показалось нечто странное. Проплыл человек в клетчатой рубахе. Его глаза сонно поглядели на отца Гермиона, затем корабль миновал его. За человеком тянулись крупные красные бусы. Отец Гермион резко встал и подбежал к окну. Почти вплотную к стеклопластику прошествовал еще один человек, на сей раз в майке. Он криво ухмылялся.
        Священник отпрянул. Что-то дьявольское было в этом шествии полуодетых людей по космосу. Он положил перед собой на стол икону Иезуса Многоводного, как будто она могла утишить бурю, разом вскипевшую в потрясенном уме. «Что это?- кричало в голове отца Гермиона.- Ради всего святого, что это такое?»
        Дверь каюты с треском слетела с петель. Вот так, одним ударом. И они вошли.
        Их было двое, этих клонов, и ничем они не отличались на первый взгляд от обычных людей. Отец Гермион понял, что это клоны, только по их одежде - одинаковым комбинезонам с нашитыми номерами. Один остался у входа, а второй не спеша прошествовал на середину каюты и остановился, с любопытством изучая обстановку. Отец Гермион попытался было встать, но - резкое движение головы, мгновенный взгляд голубых глаз и быстрое «сидеть!» - заставили его замереть. Он снова уселся за стол и положил ладони по обе стороны от иконы.
        Тот клон, что стоял у входа, крепко сбитый, коренастый, чернобородый, был похож на гнома. Второй, с совершенно белыми волосами, обветренным красным лицом и облупившимся носом, уселся напротив отца Гермиона и, рассматривая священника расширенными глазами, чуть насмешливо молвил:
        - Ну, и что тут у нас?
        Отец Гермион подался вперед и ответил вопросом на вопрос:
        - А что вас, собственно, здесь интересует?
        Белобрысый махнул рукой, как бы охватывая жестом всю каюту:
        - Да все! Кто вы, чем тут занимаетесь… Вы ни разу не пришли поглазеть, как переодеваются наши женщины. Вся команда перебывала, а вас мы что-то не видели. Кто вы?
        Мимо окна проплыло еще одно тело. Длинные волосы, над головой нависла туфля на каблуке - женщина. Белобрысый проводил ее жадным взглядом, а затем вернулся к отцу Гермиону.
        - Я священник,- сказал тот.
        Клон сморщил нос.
        - Что-то насчет религии?
        - Именно,- подтвердил отец Гермион.
        - А это кто - ваш Бог?- спросил клон, ухватив икону.
        Отец Гермион побледнел.
        - Пожалуйста, не нужно трогать.
        - Да? А почему?- Белобрысый неприятно улыбнулся.- А он ничего, красивый. Если бы такой согласился послужить донором клеток…
        - Прекратите!- закричал отец Гермион.
        - Ну-ну,- сказал клон.- Не стоит вам орать. Если вы еще не поняли, мы захватили корабль.
        - Я понял,- буркнул отец Гермион.- Положите, пожалуйста, икону.
        - Икона? Так его зовут?
        - Я не стану говорить с вами о священных предметах,- сказал отец Гермион.- Нравится вам это или нет, уважаемый Эн-Эль Шестьсот Сорок Второй.
        Прозрачные голубые глаза злобно уставились на священника.
        - А кто вам сказал, что меня зовут Эн-Эль Шестьсот Сорок Второй?- осведомился клон.
        Отец Гермион криво пожал плечами и вместо ответа кивнул на номер, нашитый на синий комбинезон.
        - Ах, это… - Клон пренебрежительно фыркнул и вдруг стал серьезным и страшным.- Мое имя Мегингоц. А ваше?
        - Отец Гермион.
        - Вот и познакомились,- сказал Мегингоц.- Оставлю вас пока существовать. Вы занятный тип. Мы меняем курс.
        - Восьмой сектор?
        - Именно. Одна любезная дама, младший штурман, кажется, доставила нам удовольствие, проложив новый курс.
        - Она жива?
        - Конечно!- успокоительно молвил Мегингоц.- Мы ведь не звери, знаете.- Он повернулся к окну и радостно вскричал: - А вот и его превосходительство! Счастливого плавания, капитан!
        Отец Гермион поднялся с места.
        - Прошу вас,- сказал он,- господин Мегингоц, уйдите! Впоследствии я найду в себе силы говорить с вами, а сейчас избавьте меня от своего присутствия.
        - Ладно, ладно,- с деланным удивлением произнес Мегингоц и направился к выходу.- До свидания.- И уже на пороге обратился к «гному»: - Поставь ему дверь. Что за манера: чуть что - крак, бряк! Нехорошо.
        «Гном» захохотал басом и криво приложил дверь к стене. Затем оба клона удалились.
        Мегингоц явился на следующий день. Вместо комбинезона на нем была шелковая синяя рубашка с необъятными рукавами и тонкой бисерной вышивкой на манжетах, узкие черные брюки и наборный серебряный пояс. По левому бедру спускались толстые шелковые шнуры с серебряными кистями.
        Отец Гермион встретил его хумро. Еле заметно улыбаясь, Мегингоц прошел в каюту и развалился на диванчике.
        - Недурно вы тут устроились,- бесцеремонно произнес он.- А что это у вас за диски?
        - Вас не касается.
        - Меня, голубчик, теперь все здесь касается.- Мегингоц вздохнул и снял с полки первый попавшийся диск.- «Тотта Верный, житие и два песнопения»,- прочел он.- Что это?
        - История человека, которого так звали,- сухо ответил отец Гермион.
        - Хорошая?- спросил Мегингоц.
        - Да.
        - Я возьму.- Он снял еще несколько.- Пусть ребята тоже послушают.- И, предупреждая движение священника, бросил: - Сидеть! Ничего с вашими дисками не сделается. Завтра верну.
        Отец Гермион закрыл лицо руками. Он чувствовал себя оскверненным. Мегингоц закинул ногу на ногу, повертел в пальцах серебряную кисть.
        - Что с вами?- осведомился он после паузы.- Что вы так распереживались, а? Убудет от вас, если мы покрутим разок ваше любимое чтиво?
        - Это не чтиво,- вымолвил священник.
        Мегингоц перевернул один из дисков.
        - «Повесть о раскаявшемся грабителе и чистой деве»,- прочитал он.- Что это, по-вашему?- И рассердился: - Почему вы молчите, а? Растолкуйте же мне!
        - Это душеполезное чтение,- с усилием сказал отец Гермион.- Повести очень старые. Сегодня они могут показаться наивными и даже глупыми. Нынешнего разбойника чистой девой не проймешь. Я вам даже больше скажу: иной современный добропорядочный менеджер заткнет за пояс тогдашнего грабителя. И никого это не удивляет. Для современного ума все глупость, что не пошлость и не обучает скверному. Знаете, господин Мегингоц, я, пожалуй, отвечу вам, почему я так не хочу, чтобы вы брали эти записи. Потому что вы и ваши собратья будете хлебать капитанскую «ленивку» и гадко ржать над тем, что мне дорого. Но куда страшнее, что священные имена будут осквернены вами… вами…
        - Чем же мы так плохи?- полюбопытствовал Мегингоц.
        - Ваше существование противоречит естественному ходу вещей,- сказал отец Гермион.- Если угодно, божественному ходу вещей. Человек не имел права творить подобных себе иначе, нежели естественным способом.
        - Да ну? А кто вам сказал, что этот способ неестественный? Размножаются же растения почками!
        - Человек не растение.
        - Но ведь должен кто-то работать в шахтах, пахать землю на чужих планетах, добывать уран и золото, таскать строительный камень!- сказал Мегингоц.- Неужели человек должен делать все это сам, растрачивая на подобную гадость свою драгоценную жизнь? Теперь, когда имеется дешевый способ создавать искусственную жизнь - жизнь, которая человеку ничего не стоит! Заметьте, мы - не просто рабочая сила, вроде железных роботов,- мы совершенная рабочая сила! Нам даже позволили наполнить интеллект разной дребеденью, вроде классической литературы и хорошей музыки, на всякий случай - вдруг новому хозяину понадобится собеседник? Отлично! Превосходно! Мы долбим скалы и возимся в навозе, нас кормят объедками и гнильем, на ночь запирают, как животных. Потом нас отвозят обратно на ферму и продают вторично. О, ваш капитан о нас превосходно позаботился - настоящий гуманист. Даже поставил телевизор и снабдил какой-то дрянью про половые сношения человеческих особей всех полов в разные места и по любому поводу. Знаете, мы уж лучше послушаем эти ваши старинные повести. Не думаю, чтобы мои люди стали над ними потешаться.
        - Вы не люди,- сказал отец Гермион.
        - Ну, не люди,- согласился Мегингоц.- Но мы, по крайней мере, личности. Полагаю, в этом вы не станете нам отказывать?
        - Личность - это «кто»,- сказал отец Гермион.- А вы - «что».
        Мегингоц побледнел под своим некрасивым загаром, его светлые глаза стали почти белыми.
        - Я ведь могу и обидеться,- предупредил он.
        - Да, мне говорили, что у вас есть эмоции,- согласился отец Гермион.- Но сути дела это не меняет. Вы - неодушевленное существо.
        - Объясните,- потребовал Мегингоц.
        - Человек сотворен Богом,- начал отец Гермион, сам не веря, что решился разговаривать об этом с клоном.- Человек имеет двойную природу, телесную и духовную. Тело умирает, но душа бессмертна. Вы же сотворены человеком, а человек смог дать вам только смертное тело. У вас нет и не может быть души, господин Мегингоц.
        - Но ведь мы умеем чувствовать не хуже вас,- возразил Мегингоц.- Нам бывает больно, обидно, горько… Мы даже можем любить. Не верите?
        - Все это умеют и животные.
        - Вот видите!- обрадовался Мегингоц.- А ведь животные - «кто», не так ли? Все-таки в этом вы нам отказать не можете!
        Отец Гермион промолчал. Мегингоц взял с полки еще несколько дисков и крадучись вышел.
        Младший штурман Уирко была заперта в рубке. При ней неотлучно находилась женщина-клон, рыжеволосая красавица с длинными желтыми глазами. Уирко рядом с ней выглядела тускло, серенько.
        С приборной панели пятна крови были вытерты, однако в двух местах кровь затекла между клавиш и там засохла. Уирко не могла смотреть на это без содрогания. Желтоглазая откровенно презирала пленницу и нарочно раздражала ее, нависая над ее плечом, когда та склонялась над вычислениями. Уирко по нескольку раз перепроверяла курс, чтобы не завести корабль в пояс астероидов - «Молукка» проходила в опасной близости от него,- но от потрясений последнего времени соображала все хуже и хуже.
        Мегингоц получил сообщение с Миры-6. «Скоро ли будет доставлен груз?- спрашивал приятель капитана Герхоха.- У нас дело совершенно застопорилось. Есть богатая жила, но трясет через день, сплошные обвалы.»
        «Все в порядке, дружище,- гласило ответное послание Мегингоца.- Сейчас находимся в секторе пять, обходим пояс астероидов».
        На самом деле они должны были находиться в седьмом секторе - так сказала Уирко, когда Мегингоц спрашивал ее о курсе, и обходить опасную зону совершенно в другом месте. Мегингоц, естественно, не собирался сообщать на «Дивную» об истинном местонахождении «Молукки», и не его вина, что случайно он назвал истинный курс. Младший штурман перепутала право и лево и отклонила корабль в другую сторону. После того, как желтоглазая застрелила мичмана Тотту, Уирко вообще перестала понимать смысл столбиков цифр, появляющихся сбоку на экране компьютера. Они, эти цифры, что-то обозначали, но Уирко не помнила уже - что именно. Клоны входили и выходили, наливали ей кофе, задавали вопросы, требовали, ждали. Она отвечала им наугад, как наугад выбирала цифры, предлагаемые компьютером. Со стороны младший штурман выглядела испуганной - что было естественно - но вполне разумной. Каждый раз, когда клон случайно задевал ее, Уирко пронизывала дрожь брезгливости, и темная пелена все гуще окутывала ее мозг. Она пыталась бороться. Она даже начала внушать себе, что ничего особенного не произошло - просто она перешла на другой
корабль, где, конечно же, другая команда, другой капитан. И кроме того, ее повысили в должности - она теперь старший штурман. Но это срабатывало далеко не всегда. В глубине души Уирко всегда знала правду. Рехнуться по-настоящему не получалось - она застряла в вечных сумерках.
        Тем временем на «Дивной» росло нетерпение. Каждый день задержки означал огромные неполученные прибыли. Песчаные бури, землетрясения, кислотные дожди портили оборудование. Продукты подходили к концу, в баллонах иссякал кислород. Дважды приходилось ремонтировать крышу барака. Клоны были необходимы как можно скорее.
        Мегингоц получил еще два отчаянных призыва и на оба ответил обещанием скорого прибытия.
        Затем он нанес очередной визит отцу Гермиону.
        - Что такое Мира-6?- осведомился он без всяких предисловий, раскинув руки в пышных рукавах по спинке дивана в каюте священника.
        - Где мои диски?- вместо ответа спросил отец Гермион.
        Мегингоц задрал брови - белые на обветренном красном лице.
        - Какие диски?- фальшиво удивился он и тотчас засмеялся.- Не беспокойтесь, вот они.- И, вынув их из нагрудного кармана, точными быстрыми движениями начал бросать на стол. Шлеп, шлеп, шлеп - один за другим они аккуратно ложились рядом.- Видите? Все в полном порядке.
        - Послушали?- Отец Гермион собрал их стопкой.
        - А как же! Вы были правы - истории наивные, но тем-то они и хороши! Я, кстати, тоже был прав - ребятам понравилось. А этот ваш Хаделога - он, между прочим, свою человеческую жизнь отдал взамен жизни зверя. Видите? Даже звери чего-то стоят! Может, и нам, бедным, перепадет… ха-ха! Так что такое Мира-6?
        - Ядовитые дожди. Нехватка кислорода - небольшая, но достаточная, чтобы изнурить человеческий организм. Сейсмическая активность. И много ценной руды. Сказочно много.
        - Откуда сведения?- жадно потребовал Мегингоц.
        - Отчасти от капитана Герхоха. Отчасти - из «Комментированного атласа».
        - Угу.- Мегингоц принялся разглядывать свои ногти.- Поправьте меня, если я ошибаюсь. Двести клонов за месяц или, скажем, два извлекут из недр Миры-6 столько урана, золота, кобальда и тэ дэ, что короеды, взявшие концессию, уедут оттуда миллиардерами. Что до клонов, то они - кто останется жив - будут изрядно подпорчены. Тратить дополнительные средства и забирать их с Миры при эвакуации концессионеров будет бессмысленно. Я ничего не пропустил?
        - Нет,- сказал священник.- Именно так они бы и поступили.
        Мегингоц поднял глаза и устремил на отца Гермиона укоризненный взгляд.
        - И вы еще обвиняете нас в жестокости!
        - Я вас ни в чем не обвинял,- возразил тот.- Я говорил, что люди не имели права создавать искусственную жзизнь и производить на свет подобия человека, лишенные бессмертной души.
        - Уточнение. Вы считаете, что человек все-таки бессмертен?- спросил Мегингоц.- И капитан Герхох сейчас не дрейфует в бескрайних просторах космоса, а живет себе поживает Где-То-Там?
        - Насчет «живет-поживает» - я бы не сказал. Адские муки души - это тайна,- хмуро ответил священник.- Мне известно лишь то, что они существуют.
        - Жаль,- молвил Мегингоц.- Я бы с удовольствием послушал, каким именно образом его там мучают… А мы, значит, умираем - и все? Уходим в пустоту?
        - Мне тяжел и неприятен этот разговор,- сказал отец Гермион.
        - Голубчик, всем нелегко!- воскликнул Мегингоц.- Вас, людей, как я понял, судит ваш Бог, ваш Создатель. Я не ошибаюсь? А нас, клонов,- кто судит нас? Человек - наш создатель? Человек, который отправляет нас в шахты под заведомые обвалы, а потом бросает умирать на «Дивной»? Таков его суд над нами?
        - А чего бы вы хотели?- не выдержал отец Гермион.- Мало того, что человек - несовершенно существо! Тот человек, который посмел создавать вас, и тот человек, что решился вас использовать,- это падший человек, вполне предавшийся дьяволу! Чего вы ждете от дьявола? Любви и милосердия? Хрена вам - любви! Хрена вам - милосердия! Ложь и алчность, равнодушие и смерть вторая - вот и все, чего они добились, создавая вас, и вы, несчастные, вместе с ними!
        - Но человек, как я понимаю, предается дьяволу добровольно,- осторожно сказал Мегингоц, боясь спугнуть священника.- А ведь у нас и выбора-то не было, не так ли?
        - Нет души, нет и свободной воли,- ответил отец Гермион.
        - Следовательно, мы ни в чем не виноваты?
        - Ваша природа порочна изначально.
        - Но посмотрите же, какие мы хорошие!- не отступался Мегингоц.- Какие мы красивые, терпеливые, умные! Мы все понимаем! И хотим-то пустяковой вещи - чтобы нас не оставили подыхать на чужой планете. Разве у нас нет права жить?
        - У вас не было права рождаться,- сказал отец Гермион.
        На четырнадцатый день мятежа визоры показали приближающийся корабль. Спустя час после этого на мониторе капитанского компьютера появились слова: «Немедленно сообщите имя командира корабля, номер лицензии на грузоперевозки в этом секторе, состав груза».
        Мегингоц лихо послал ответное сообщение, назвался Герхохом, груз обозначил как продовольствие и горное оборудование для Миры-6, а номер лицензии вбил первый попавшийся. Затем - пока патруль разбирался с данными - прошел к штурману.
        - Где мы находимся?- спросил он Уирко. Та подняла голову, ткнула пальцем в монитор, попав в пустое место, мимо цифр и графика.
        Мегингоц наклонился над ней, взял ее за подбородок и почувствовал, что женщину мелко трясет. Глаза у нее были совершенно пустые и мутные.
        - Куда ты нас завела?- прошипел Мегингоц.
        Уирко позеленела и обмякла у него в руках. Мегингоц бросил ее на пол, перешагнул через тело и вышел.
        По монитору уже бешено скакали слова: «Номер лицензии не существует. Доложите свое имя и ситуацию на борту».
        Мегингоц криво ухмыльнулся.
        «Капитан Мегингоц,- написал он. Буква за буквой.- Имею честь захватить «Молукку». Направляюсь в восьмой сектор. Везу груз клонов».
        Патрульный помедлил, прежде чем ответить.
        «Пират?» - появилось наконец.
        «NL-642, клон Мегингоца, северный Люсео»,- представился Мегингоц не без удовольствия.
        «Сколько ЛЮДЕЙ на борту?»
        «Пятеро».
        «Мы требуем, чтобы вы немедленно сдались»,- неуверенно, как показалось Мегингоцу, проступили зеленые буквы.
        «Почему?» - быстро написал он.
        «В противном случае корабль будет уничтожен».
        Мегингоц крупно отшлепал: «ХА. ХА.ХА.»
        Патруль ответил: «Ждите», и экран погас.
        Трое членов команды, оставленные Мегингоцем в живых, относились к службе главного инженера - они были нужны на случай неполадок в двигательном отсеке или энергетическом блоке. Об Уирко можно теперь забыть - она нескоро придет в себя. Мегингоц вызвал «гнома» и попросил доставить в рубку священника.
        - Что случилось?- спросил отец Гермион, усаживаясь в кресло первого помощника.
        - Патруль,- коротко объяснил Мегингоц.- Скоро они опять выйдут на связь. Подождем.- Он принялся нетерпеливо постукивать пальцами.
        - Откуда в пятом секторе патруль?
        - Мы не в пятом секторе, к сожалению. Эта дура младший штурман завела нас в седьмой.
        - Уирко? Я могу с ней поговорить? Где она?
        - Валяется где-то без сознания.
        - Что вы с ней сделали?
        - Ничего!- заорал Мегингоц.- Хотя стоило бы! Истеричка!- Быстрым движением он убрал со вспотевшего лба белую прядь и засопел носом.
        Отец Гермион вспомнил свой последний разговор с капитаном Герхохом и прикусил губу. В этот момент монитор опять ожил.
        «Сканирование не показало наличия у вас на борту оружия, способного оказать нам сопротивления».
        Мегингоц стремительно повернулся к отцу Гермиону:
        - Не врут?
        - Полагаю, нет,- сказал отец Гермион.- Кстати, вы можете также просканирвать их.
        Мегингоц кивнул и отправил патрульному дерзкое: «Произвожу сканирование - ждите».
        Отец Гермион откинулся в кресле, полузакрыв глаза. Мегингоц пролистал толстый том «Памятки штурману», а затем дал компьютеру команду и жадно уставился на экран. Потом сказал:
        - Чтоб я сдох! Не врет. Что нам делать, святой отец?
        - Я с ним поговорю,- предложил отец Гермион.
        Мегингоц освободил капитанское кресло и встал чуть в стороне.
        «Корабельный священник отец Гермион Юхтырь, Эльбейская епархия. Прошу обсудить со мной условия нашей капитуляции».
        По экрану побежали вопросительные знаки. Они выпрыгивали один за другим, изображая крайнее удивление патрульного.
        - Он издевается?- спросил Мегингоц, обкусывая бисерины с манжета.
        - Подождем.
        Череда вопросительных знаков потянула за собой слова: «А вы-то, черт побери, что тут делаете?»
        «На борту люди,- написал отец Гермион.- Необходимо эвакуировать их. Назовите условия капитуляции».
        «Клоны поступают в наше полное распоряжение. Людям будет оказана помощь. Капитан передается в ведение международной судебной комиссии».
        «Капитан мертв»,- написал отец Гермион и отвернулся от экрана вместе с креслом, чтобы Мегингоц мог прочитать последнее сообщение.
        Мегингоц медленно покачал головой.
        - Нет,- сказал он.
        - Нас уничтожат,- сказал отец Гермион.
        Мегингоц посмотрел прямо ему в лицо и улыбнулся.
        - Вам-то чего бояться? Вы же бессмертны!
        - Зато вы умрете навсегда.
        Мегингоц вздохнул.
        - Это уж наше дело.
        Он наклонился над плечом священника и стал печатать одним пальцем:
        «От Мегингоца. Высылаю шлюпку с людьми. Примите их на борт. Когда люди будут удалены, я уйду. Прошу не преследовать. Если вы не согласны, я выброшу людей в открытый космос».
        «Ждем шлюпку»,- ответил патруль.
        - Вас уничтожат, как шлюпка прибудет к ним на борт,- сказал отец Гермион.
        - А вы не слишком хорошего мнения о людях, правда?- И Мегингоц ушел отдавать распоряжения.
        Уирко бессмысленно улыбалась и вертела головой, когда ее усаживали между механиками и пристегивали к креслу. Механики держались настороже, только один из них все время плевался. Отец Гермион стоял рядом, покусывал губу.
        Мегингоц приглашающе взмахнул широким рукавом.
        - Садитесь, отец Гермион. Все готово.
        - Я остаюсь,- сказал священник.
        - Ну и дурак,- молвил Мегингоц. И обернулся к розовощекому кудрявому пареньку, исполнявшему обязанности транспортного оператора.- Давай!
        Отец Гермион отвернулся к окну. Он видел, как шлюпка появляется в черноте и начинает отдаляться от «Молукки». Как душа от тела, подумал он.
        Кудрявый клон посматривал на священника с удивлением, но отец Гермион не замечал этого. Мегингоц вернулся в капитанскую каюту. На экране его ждало паническое послание с Миры-6. «Начались сильные землетрясения,- писал заказчик.- Таких еще не было. Где ты, черт тебя дери? Мы или погибнем, если останемся, или разоримся, если уедем. ГДЕ КЛОНЫ?»
        «А пошел ты, кретин собачий»,- написал Мегингоц.
        Тотчас ожил патруль. «Борт принят. Только четверо. По их словам, вами задержан священник. Подтвердите».
        «Подтверждаю»,- написал Мегингоц. И обернулся к двери, безошибочно угадав момент, когда она начнет открываться.
        - Входите, отец Гермион!- крикнул он.- Мы тут как раз про вас разговариваем.
        «Отпустите заложника»,- потребовал патруль.
        «Он не заложник,- сообщил Мегингоц.- Остался добровольно. Остальные подтвердят».
        Спустя некоторое время патруль обратился прямо к отцу Гермиону: «Отец Юхтырь, требуем вашего возвращения. В случае отказа будет оповещена иерархия Эльбейской патриархии».
        «Делайте свое дело,- написал отец Гермион,- а я буду делать мое».
        И отключил связь.
        Мегингоц повернулся в капитанском кресле. Священник стоял перед ним, как ученик, вызванный к директору. Мегингоц разглядывал его с непонятной улыбкой.
        - Они ведь уничтожат «Молукку» - в любом случае уничтожат,- сказал наконец клон.- Ваше присутствие на борту их не остановит. А в епархию сообщат, что вас убили злые клоны.
        Отец Гермион промолчал.
        Мегингоц потянулся к кофейнику и сластям, завернутым в развеселую блестящую бумагу с выцветшими уже Санта-Клаусами.
        - Хотите?
        - Не откажусь.
        Отец Гермион уселся рядом. Мегингоц отпил из своей чашки и вздохнул:
        - Знаете, обожаю человеческую еду. Кофе, чай, сладкое. Мясо люблю, фрукты. Только почти никогда не перепадало.
        - А я, представьте себе, люблю можжевеловую водку,- признался отец Гермион, принимая чашку из рук клона.
        Мегингоц сперва удивился, а потом захохотал:
        - Водку?
        - Это мой тайный порок… Я ведь вырос на Эльбее, ближе к полюсу. Там много можжевельника, и все пьют водку. И как-то по-доброму пьют, без безобразий…
        Мегингоц упер подбородок в ладонь и уставился на священника немигающими глазами, совершенно хрустальными, с острой точкой зрачка. Как будто это на самом деле не точка, а восклицательный знак - вид сверху.
        - Ну надо же,- протянул клон.- Вот никогда бы не подумал… А ваш отец - он тоже был священником?
        Отец Гермион задумчиво поглядел на своего собеседника. Давно уже у него не возникало такого странного чувства. Время как будто замедлилось. Секунды еле плелись, минуты начали растягиваться, как жевачка.
        - Нет,- сказал наконец отец Гермион.- У нас было хозяйство. Дом в лесу, молочная ферма, маленькое колбасное производство. Мое детство прошло среди запахов: копченого мяса, свежей крови, перца, пота, хвои. Никогда потом не было таких сильных, резких запахов…
        Мегингоц поднес ладонь к носу и с любопытством обнюхал ее, сильно сопя.
        - Вот уж не рассматривал людей с этой стороны,- признал он.- Запахи. Как странно… Возможно, люди, как и всякие животные, склонны в первую очередь воспринимать других по запаху. Поэтому клонов на самом деле почти никогда не удается по-настоящему выдать за людей.- И сунул руку под нос священнику: - Понюхайте!
        Отец Гермион наклонился над этой рукой, очень белой, с небольшим лиловым пятном старого ожога чуть ниже кисти.
        - Пахнет микросхемой,- сказал он наконец, удивленный.
        Клон сжал пальцы в кулак и убрал руку. Вытащил из мятого кулька конфету, сунул в рот вместе с оберткой. Потом выплюнул липкую бумажку и сунул ее за компьютер.
        - Когда мне было лет десять,- сказал отец Гермион,- я потерялся в лесу. Точнее сказать, зашел на дальнее болото, а там объелся ягодами и заснул. Было уже темно, когда я пошел обратно домой. Вы бывали в лесу ночью?
        Мегингоц кивнул, нехорошо улыбнувшись. Священник продолжал:
        - Особенно - туман и тени между деревьев. Сизые. И там, внутри, что-то шевелилось. В общем, я испугался. Стою и боюсь, а из чащи как будто смотрит кто-то…
        - А потом?
        - А потом я сказал: «Иезус, помоги мне преблагостью» - так всегда мать говорила. И сразу все изменилось. Я понял, что больше не один. Собственно, это было все, что я узнал о Боге - ничего большего мне не потребовалось за всю мою жизнь. Что человек на лесной дороге не один.
        - Поэтому вы стали священником?
        - Отчасти - да.
        - Человек не один,- проговорил Мегингоц.- На лесной дороге. На любой дороге. А клон - один, ведь так, да?
        Отец Гермион промолчал.
        - Это потому, что души у нас нет,- проговорил Мегингоц. Он взял еще одну конфету, щека у него оттопырилась.
        - И умираем мы насовсем,- добавил он.
        - Да,- сказал отец Гермион.
        - Паф - и больше ничего.- Мегингоц прилепил к компьютеру очередной фантик.
        - Именно так.
        - Как запросто вы с этим соглашаетесь,- с горечью произнес Мегингоц.- У вас-то впереди вечность, а у меня хорошо если полчаса. Только это какие-то чертовски долгие полчаса…
        - Вы тоже заметили?- удивился отец Гермион.
        - По-вашему, время тоже принадлежит одним только людям?- Мегингоц наморщил нос.- А вас, кстати говоря, не припекут за то, что вступались за нас?
        - Епархия? Обязательно!
        - Нет, при чем тут ваша епархия… Я о вашем Боге.
        - Понятия не имею,- вздохнул священник.
        - Вы простите, что докучал вам разговорами,- сказал вдруг Мегингоц.
        - Не так уж и докучали,- отозвался отец Гермион.- Вы петь умеете?
        Мегингоц чуть склонил набок голову.
        - У меня баритон,- сообщил он.- Я нечасто пускал его в ход, но, думаю, справлюсь.
        Они съели еще по конфете - для разогрева голосовых связок, как объяснил Мегингоц тоном знатока,- и отец Гермион начал напевать: сперва секстивиршия «Благой Хаделога и барсуки», потом песнопение «Похвалим» и балладу «Стрела и сердце». Мегингоц подхватывал - он легко запоминал любую мелодию, и голос у него действительно оказался приятный, только немного холодноватый.
        Компьютер пискнул. На экране замигало изображение голубя с письмом в клюве.
        - Ну-ка, кто это к нам ломится?- хмыкнул Мегингоц.
        Голубь сменился черным экраном, на котором горели, помаргивая, буквы:
        «Молука, немедленно известить о готовности сдаться, в противном случае будете уничтожены».
        - Что я говорил?- фыркнул Мегингоц.- Какое им дело до священника на борту!
        - Сдайтесь,- предложил отец Гермион.- Вас не уничтожат - попытаются снова продать. А я мог бы известить активистов из восьмого сектора - их граница совсем близко.
        - Нет уж,- сказал Мегингоц.- Что я, не знаю, как все будет? Вас арестуют и отправят на Эльбею - подвергать административным взысканиям. Начальство, уверен, вами недовольно. А нас тем временем реализуют по бросовой цене. Результат, таким образом, будет тот же, но более мучительный и растянутый во времени.- Он помолчал и вдруг ненависть излилась из его глаз белым светом, и Мегингоц зашипел: - Лучше, чем сейчас, я никогда не жил. Я не хочу никакой другой жизни, ни для себя, ни для моих людей.
        Он посидел немного перед экраном, чтобы успокоиться, а потом отправил патрульному ответ:
        «Молукка» пишется через два «к».
        Теперь им оставалось только ждать.
        опубликовано в журнале «Полдень XXI век», номер 2, 2003