Сохранить .
Обретая Бога Елена Григорьевна Хотулева
        Что будет, если кто-то решит познать религию с помощью науки и изобретет таблетку для обретения веры? Принесет ли такой препарат счастье и озарение? Решится кто-нибудь прибегнуть к такому средству? Ответы на эти вопросы в религиозно-фантастическом романе «Обретая Бога»
        Елена Хотулева
        ОБРЕТАЯ БОГА
        Часть I. Опыты на людях
        1
        В старой профессорской квартире духота библиотечной пыли вальсировала с ароматом теплого черного хлеба. Закат пересчитывал прорехи в уставших от старости портьерах. А часы со стоном качали исцелованный ржавчиной маятник, напоминая календарю, что завтра его страницу надо будет перелистнуть на шестой месяц второго десятилетия недавно родившегося века.
        Был странный вечер - один из таких вечеров, в которые легко рассказывать друг другу то, что до этого хотелось лишь ревностно хранить от посторонних раздумий.
        - Знаешь, мне нужно поставить эксперимент, - Алекс взлохматил волосы и щелкнул пальцами. - Это очень серьезно. Наверное, даже серьезнее, чем ты мог бы увидеть в одном из своих самых смелых сновидений.
        Иван Петрович кашлянул и тяжело опустился в обитое велюром кресло:
        - Дорогой внук… С тех пор, как твои родители погибли, я старался растить тебя в фанатичной любви к науке. Многократно представлял себе, что ты пойдешь по стопам своего гениального отца и совершишь прорыв в функциональном анализе. Скоро исполнится год, как ты закончил университет. Это был год моих тягостных ожиданий, непонимания твоего бездействия, и, может быть, негодования от той показной лени, в которую ты погрузился как в зыбкую трясину. Но, кажется, время моих мучений подошло к концу, и сейчас ты поведаешь мне о том, что зрело в твоей голове последние месяцы. Да?
        Профессор подумал, что этот замкнутый и обладающий каким-то болезненным очарованием мальчик вряд ли сумеет рассказать ему о чем-то достойном Филдсовской премии. В ответ Алекс, будто читая в глазах деда его мысли, прошептал:
        - Это лишь отдаленно касается математики. Скорее, ближе к теологии, то есть к созданию математической модели религиозного восприятия. Иначе говоря… - он замялся. - Я сделал то, что позволит людям увидеть божественную суть вещей. То, что откроет им подлинное лицо их Бога. Ну и как следствие, даст им знания о самих себе.
        Такое заявление показалось Ивану Петровичу более чем странным. Математическая модель религиозного восприятия? Если даже это правда, то о каком эксперименте идет речь? В голове пронеслось воспоминание о том, как Алекс, будучи еще учеником седьмого класса, рассказывал о машине, которая сможет превращать атеистов в истинно верующих людей. Быть может, он решил вернуться к своей детской выдумке?
        - В чем должна заключаться суть твоего эксперимента? - профессор постарался посмотреть в глаза внуку, но как обычно довольствовался лишь разглядыванием его точеного профиля. - На чем ты собираешься его проводить?
        - На ком… - Алекс зябко передернул плечами и застегнул пуговицу на воротнике трикотажной рубашки. - Это должен быть эксперимент на людях. Добровольцах, конечно. Не думай, пожалуйста, что я создал нечто противоречащее человеческой природе. Это будет очень гуманный эксперимент, и скорее всего, я легко найду волонтеров для исследования.
        Иван Петрович вздохнул. Какие-то немыслимые прожекты. Фантазии молодого неокрепшего разума. Как далеко все это от настоящей науки и от грез старого консерватора, который до сердечной боли мечтает видеть в своем воспитаннике великого ученого.
        - И что? Расскажи мне, наконец, подробно, над чем ты работал все эти месяцы.
        По губам Алекса пробежала странная, немного торжественная улыбка:
        - Мне понадобится человека четыре для того, чтобы понять, насколько корректно работает мое детище. Думаю, двух женщин и двух мужчин будет достаточно. План очень прост: я нахожу желающих узнать свою истинную веру, ввожу в их организмы наночипы, а потом, в течение нескольких месяцев наблюдаю, как меняется не только их мировоззрение, но и жизнь.
        - И они на это согласятся? - рассмеялся профессор. - Разрешат так сказать распять себя на жертвеннике науки? Зачем им это нужно? Возможно, ты и придумал что-то гениальное, но в психологии ты ничего не смыслишь. Кто эти четыре безумца? Как ты найдешь их среди великого множества нормальных людей, которые не желают пускать в свою жизнь чужака, обуреваемого странными идеями?
        Алекс аккуратно положил на стол пачку каких-то распечаток. Его лицо в сполохах заката было похоже на средневековый портрет юного мага.
        - Дед… Мой дорогой, любимый дед. То, что я предложу этим людям, стоит миллиарды… Это та самая истина, которую искали мудрецы всех эпох. Это познание мира, это обретение Бога, это суть вещей, дарованная мирозданием. И ты думаешь, они откажутся? - он снова улыбнулся. - Трудность не в поиске желающих, а в стоимости эксперимента. Сейчас я располагаю средствами, которых достаточно лишь для двух человек, но этого, как мне кажется маловато.
        - Допустим, - профессор сложил на груди руки, и отчего-то представив себя в алхимической лаборатории, решил временно принять на веру рассказы внука. - Допустим, деньги есть. Я отдам тебе все свои сбережения. Это немного, но вдруг… И вот мы получаем четверых чудаков, которые приходят к нам в дом и просят сотворить с ними чудо. Что дальше?
        - Ты дашь мне денег?! - Алекс резко повернулся. - Тогда… Тогда их число можно будет увеличить… Я очень хочу объяснить тебе, как это работает. Ты готов меня выслушать?
        Иван Петрович взял с тумбочки стакан с остывшим мятным чаем, позвенел в нем ложкой и, предвкушая экскурсию в выдуманный мир своего внука, кивнул. Пусть рассказывает. В любом случае это значительно интереснее чтения газет и перелистывания увядших воспоминаний.
        2
        Алекс явно нервничал. Он начал как-то хаотично ходить по комнате, периодически переставляя с места на место различные мелкие предметы - от бюста Дарвина до рамки со свадебной фотографией родителей.
        - Понимаешь, дед, за последний год я так привык к молчанию и непрерывному ведению внутренних, зачастую мучительных диалогов, что мне немного трудно начать говорить. Сначала я думал, что ни один человек на свете не узнает, как именно функционирует мой «Пси-фактор», но чем сильнее я углублялся в написание многоступенчатых и закольцованных программ, тем чаще приходила потребность поделиться с тобой рассуждениями и рассказать о глобальности этих разработок.
        Иван Петрович сделал призывный жест руками:
        - Так начинай же, я тебя внимательно слушаю.
        Алекс поставил перед собой стул и так сильно сжал его спинку, что у него побелели кисти рук.
        - Понимаешь, волновало многое. Безверие толпы. Утрата ориентиров. Потеря ценностей. Эти грани одной общечеловеческой проблемы заставили меня задуматься над вычленением из мусора ежедневных мыслей некоей квинтэссенции бытия. К примеру, есть человек. Он мнит себя верующим. Или нет… Скажем иначе. Существует некто, считающий себя атеистом. Он живет по совести, совершает сотни хороших и сотни плохих поступков. Он доверяет своей интуиции, но не верит в высшие силы. Однако… Так ли выглядит все это, если взглянуть на происходящие с позиций N-мерного пространства, где одна из координат будет принята за религиозность? При этом наиболее интересно, во что верит подопытный на самом деле, что будет с ним, если он в полной мере сумеет осознать своего Бога, и достигнет ли он после этого той гармонии, которая даст ему ощущение счастья…
        Иван Петрович удивленно поднял бровь:
        - Я не понимаю, что именно интересует тебя в большей степени: результат познания Бога или момент насильственного божественного озарения? Отчего-то мне кажется, что во всем этом можно проследить элемент власти, который пустил в твоей душе ростки зла. Не возомнил ты себя каким-то демоном, способным влиять на природу человека?
        - Нет, что ты! - Алекс вздрогнул и опустил глаза. - Я просто исследователь. Исследователь, составивший для себя техническое задание и выполнивший все его условия. Огромное количество людей мучаются от иллюзии безверия… И возможно, мое изобретение позволит им жить не просто счастливо, а с искрой Божией в душе. Предосудительно ли то, что «Пси-фактор» зажжет в их сердце огонь веры? Когда этот процесс будет запущен, я уйду на задний план и стану лишь наблюдателем.
        - Наблюдателем? - улыбнулся профессор. - Ты сказал, что введешь людям наночипы. Это легко себе представить. Но что потом? Ты надеешься, что твои лабораторные мыши будут регулярно исповедоваться тебе во всех своих потаенных мыслях?
        - Нет, нет! Их исповедь мне понадобится лишь в день знакомства, - лицо создателя «Пси-фактора» озарилось счастливой улыбкой. - Мое творение устроено так, что я буду контролировать каждый вздох этих людей. Речь идет о системе слежения изнутри, из самых недр их подсознания. Мы… А я надеюсь, что ты разделишь со мной счастье проведения эксперимента… Мы будем знать о нашем подопытном квартете все, даже то, о чем они сами не будут догадываться или что начнут ощущать лишь отдаленно. Мы погрузимся в их чувства, окунемся в океан эмоций и проживем куски их жизней, длиной в несколько месяцев… Я предвижу твой вопрос. Ну… - Алекс оборвал свою пылкую речь и несколько секунд помолчал. - Я не сказал тебе кое-что. Утаил. Да, да, знаю, этого не следовало делать… Но теперь пора признаться…
        - Я не понимаю, о чем ты?
        - Мы воспользуемся специальными системами слежения, которые будут… Ты же слышал об управляемых сновидениях? Речь идет о чем-то подобном. То, что произойдет с этими людьми, мы увидим во сне. А раз это сон, то значит, мы сможем даже кое-что почувствовать. К примеру, их веру, любовь, ненависть… Что угодно…
        - Но это звучит безнравственно! - от возмущения Иван Петрович едва не уронил стакан. - Ты хочешь не просто проникнуть в их личную жизнь. Алекс! Ты призываешь меня стать соучастником преступления! Если все обстоит именно так, как ты говоришь, то мы совершим грех. Разве можно вот так запросто, почти играючи, подглядывать даже не в замочную скважину за ничего не подозревающими людьми? И потом, ты хочешь сказать, что мы, мужчины, будем знать что-то такое, о чем будут переживать наши подопытные женщины? Тебе не кажется, что это уже смахивает на какой-то бред?
        - Это наука, дорогой дед! И скоро ты в этом убедишься!
        - И тебе не жаль превращать несчастных людей в лабораторных крыс?
        - Ты называешь их несчастными?! Мы вручим им бесценный дар, мы облагодетельствуем их, как может облагодетельствовать лишь сам Господь Бог… И в конце концов, мы можем уведомить их о нашей тотальной слежке, что по договору будет платой за озарение.
        Профессор рассмеялся:
        - Они будут нам платить за то, что мы перевернем их жизнь, заставим их ходить под наблюдением и носить в себе какие-то наночипы?! В своем ли ты уме, мой дорогой внук?
        Алекс подошел к креслу и присел возле деда:
        - Поверь, просто поверь мне, что все будет именно так, как я говорю. И давай, начнем подготовку. Ты согласен? Да? Обещай же, что будешь сопровождать меня на этом пути!
        Иван Петрович похлопал Алекса по руке и подумал, что в мире, где повсеместно берут верх несправедливость и принуждение, эксперимент с каким-то «Пси-фактором», который возможно вообще не будет работать, не так уж и плох. Ведь в случае успеха целых четыре индивидуума обретут веру в Бога. Четыре почти счастливых человека…
        - Ну что ж, дорогой мой внук… Ты меня убедил… Да. Я буду твоим соучастником. А теперь мне придется посетить банк, тот, который в соседнем подъезде, чтобы снять деньги на финансирование этого сомнительного исследования, - с трудом поднявшись, профессор зашаркал в коридор.
        3
        Через три дня они вернулись к обсуждению. За окном шумел дождь, и в комнате было торжественно-сумрачно при свете старинной лампы под изумрудным абажуром.
        - Денег хватило ровно на шесть чипов и две системы слежения, - Алекс протянул деду лист бумаги с какими-то цифрами. - Если хочешь, посмотри распечатку результатов.
        - Мне это ни к чему, - Иван Петрович неопределенно взмахнул рукой и отставил в сторону серебряный подстаканник. - Лучше расскажи, почему основных чипов шесть, а не четыре, и как ты планируешь вводить эти крохи в организмы испытуемых.
        Алекс присел на край стола и задумчиво провел рукой по лицу:
        - Я подумал, что сделаю их ровно столько, сколько позволят финансы. Просто так, может быть про запас, а скорее из-за того, что мне нравится процесс их создания. Но потом, после того, как их оказалось шесть, я понял, что судьба преподнесла нам подарок-искушение. Заметь, мы получили два лишних наночипа. Для тебя и для меня. Можем воспользоваться ими и узнать, а что же собственно мы сами имеем по религиозной координате N-мерного пространства. Но в нашей власти положить их в дальний угол и опробовать однажды на ком-нибудь другом. Скажи, ты хотел бы знать о себе все?
        Профессор улыбнулся и покачал головой. Этот ребенок идеалист. Он думает, что в таком старике может проснуться любопытство? Как это мило и наивно.
        - Не смеши меня, дорогой мальчик. Я знаю о себе все с пятидесяти лет. Я верю в науку. Мои чаяния связаны с торжеством разума и справедливостью мира…
        - Дед… - Алекс вытащил из кармана коробочку из прозрачного пластика и положил на стол. - Возможно, это несколько жестоко, но я решил защитить свое изобретение довольно странным способом, - он перешел на какой-то зловещий шепот, - В том случае, если испытуемый расскажет кому-либо о том, что стал участником нашего эксперимента, он умрет. Легко, не мучаясь, возможно даже во сне. Не знаю точно, сразу ли это произойдет после разглашения тайны или спустя несколько часов, а может дней, но такой человек жить уже не сможет. И поэтому… - он сделал паузу. - Поэтому спрячь этот контейнер и никогда не говори мне, открывал ты его или нет.
        Иван Петрович с улыбкой посмотрел на внука и вспомнил, что много лет назад тоже пытался испытать на себе какой-то хитроумный, но как оказалось некорректно работающий прибор, призванный излечивать людей от головной боли. Неужели, все до такой степени повторяется…
        - Ты хочешь, чтобы я принял участие в эксперименте?
        - Нет… Не знаю… Мне просто кажется, что мы с тобой должны быть в равных условиях. Мы оба должны знать, что судьба предоставила нам право выбора. Да… И еще. Наши пятый и шестой чипы не подключены к системе слежения, поэтому кроме нас самих никто и никогда не узнает о результатах этих опытов.
        - Пусть так, - профессор протянул руку и взял переданную ему Алексом коробку и спрятал ее в тумбочку. - Но все же расскажи, как именно ты планируешь вводить эти штуковины в живые организмы.
        - Все предельно просто. Я залил наночипы белым парафином, и теперь они выглядят как обычные таблетки двухмиллиметрового диаметра. В течение шести месяцев после того как человек проглотит этот нанопрепарат, его жизнь будет подконтрольна и зависима от запущенного «Пси-фактором» процесса познания. Затем чипы самоликвидируются.
        - А после нейтрализации религиозное озарение останется? Или оно рассеется одновременно с разрушенными нанокрошками? - Иван Петрович представил себе комическую картину с рекламой таблеток, дающих Божественное просветление.
        - Как же ты все-таки любишь подшутить надо мной… - Алекс подошел к окну и, открыв створку, подставил лицо дождевым каплям. - Весь накопленный полугодовой опыт останется. И даже, скажу тебе больше! Эти переживания, позитивные или негативные, будет невозможно стереть из памяти никогда. Никогда! - он повернул к деду мокрое от дождя лицо. - Они останутся с человеком навсегда, как остается след от самого яркого и значимого события жизни. И знаешь почему? Потому что истинную веру нельзя убить!
        4
        Профессор сидел в кресле и делал вид, что дремлет. Так было чрезвычайно удобно подсматривать за внуком и, хотя бы таким способом, контролировать его действия. Да… С тех пор, как Алекс вырос, он стал скрытен и замкнут. А теперь, когда его разум полностью поглотила история с «Пси-фактором», догадываться, о чем он думает, а тем более узнавать, что делает, стало совсем непросто. Поэтому, спрятав щелочки глаз за очками-хамелеонами, Иван Петрович внимательно наблюдал за тем, как внук задумчиво вертит в руке открытую коробку с наночипами.
        Что у него на уме? Может, решает, стоит ли ему принимать таблетку и проверять на зуб свою религию? Раньше Алекс был верующий, по крайней мере так было до сегодняшнего дня. Да… Это немного странно для такого молодого человека. Даже посторонние люди частенько выражали свое удивление по поводу того, что мальчик так часто ходит в церковь. Неужели он примет свой наночип? Хотя, если в нем возьмет верх исследовательский авантюризм, то он просто не сможет отказать себе в удовольствии испробовать свое изобретение так сказать «на вкус».
        Будто в ответ на мысли деда, Алекс с каким-то странным выражением лица посмотрел за окно, а потом стремительно схватил чип и отправил его в рот. В этот момент кто-то позвонил в дверь…
        - Здравствуйте! - на пороге стояла соседка, с трудом удерживающая на поводке большую породистую овчарку. - А Иван Петрович дома?
        Профессор нехотя, будто с трудом пробудившись от дневной дремы, крикнул своей старинной приятельнице:
        - Сейчас подойду, - он сделал попытку встать, но женщина уже вбежала в комнату:
        - Иван Петрович, дорогой, спасите! Присмотрите за Рексом. Всего полчасика, ну или немного больше. Вы же его знаете, он баловник, но очень добрый. А я добегу до дочки. Она в больнице, а туда не пускают с собакой.
        Она вложила в руку Алекса кожаную петлю поводка, чем, видимо, вызвала его недовольство:
        - Простите, а почему вы не оставили его дома? Он не может сидеть один?
        - Ну, это долгая история, - она нервно посмотрела на часы. - Всего тридцать минут, и я его заберу. Если будет баловаться дайте ему воды, хорошо? - избавившись от собаки, соседка быстро прошла к выходу и захлопнула за собой дверь.
        - Да пусти его, пусть побегает. Он тут не в первый раз, - Иван Петрович, похлопал по подлокотникам кресла, призывая Рекса к активным действиям.
        Однако пес и без уговоров начал вести себя довольно шустро. Он быстро обежал квартиру, вернулся в гостиную, обнюхал углы. А после, к большой неожиданности и профессора и Алекса, сбил носом со стола коробочку биочипов, рассыпал их по полу и быстро обнюхав незнакомые таблетки, слизнул одну и проглотил.
        - Нет! - закричал Алекс, хватая собаку за морду. - Отдай немедленно! Плюнь!
        Но было поздно. Пес завилял хвостом и сел на задние лапы. Он не подозревал, что впереди его ждет божественное озарение.
        У Алекса из глаз потекли слезы. Он быстро собрал чипы в коробку и спрятал в карман.
        - Дед! Ну ты видел? Эта подлая собака нарушила течение эксперимента! Теперь будет на одного подопытного меньше… Следовало бы убить этого Рекса и отобрать таблетку, да жалко псину.
        Профессор рассмеялся:
        - Но отчего же ты так расстроился? Нам следовало бы порадоваться!
        Алекс удивленно посмотрел на деда:
        - Меньше всего я ждал от тебя такой реакции. Тебя совсем не трогает, что теперь будет?
        Нет, этот парень все-таки математик. Зачем он полез в дебри психологии, если в его голове сплошные цифры? Иван Петрович развел руками:
        - Что тебе непонятно? Рекс решил стать участником эксперимента. Разве это повод для печали? Один из испытуемых сам нашел нас и подписался на все условия. Странно, что нам с тобой не пришла в голову такая благая идея - узнать, как выглядит великий собачий Бог. Еще никому в мире не удавалось проникнуть в недра разума домашних животных. Думаю, тебе позавидовал бы великий Павлов, имей он под руками такой прекрасный инструмент изучения мозга. Можешь считать, что ты стал настоящим ученым, ведь опыты следует проводить именно на наших меньших братьях, а только потом переходить на гомо сапиенс.
        - Но теперь у нас будет всего три испытуемых человека!
        - Да, все прекрасно… - профессор взял небольшую рюмочку с водой, звонко постучал по ней горлышком стеклянного пузырька и отсчитал полсотни сердечных капель. В воздухе распространился резкий запах лекарства. - Три испытуемых, значит три. Уверяю тебя, нам и этого будет достаточно.
        - Ну и ладно, - Алекс потер виски и зло посмотрел на собаку. - Ты разберешься сам с этим Рексом? Хочу пойти спать. Нет больше сил, я устал и чувствую себя измученным.
        - Конечно, с этим хулиганом мы давние друзья. А ты… Что с тобой? - Иван Петрович внимательно посмотрел на внука. - Раньше ты не отличался повышенной утомляемостью. Может, это простуда?
        - Нет. Просто какое-то беспокойство навалилось. Проклятая собака. Это все из-за нее, - Алекс еще раз зло взглянул на пса и ушел в свою комнату.
        Наверное, мальчик сильно переживает за свое исследование, подумал Иван Петрович, поглаживая Рекса по загривку. Еще бы! Чувствовать себя ответственным за бодрость разума и жизнь нескольких человек. Бедный мой внук, теперь он вынужден работать в усиленном режиме. А что будет дальше, когда он включит свою загадочную систему слежения… Но! Может быть, ему плохо от того, что он принял таблетку?! Ведь этот препарат совсем не изучен и способен как угодно навредить организму. Это было бы очень некстати.
        Проклятая старость! Она отнимает остатки разума, а вместе с ней осторожности! Надо было все это категорически запретить! Но теперь… Есть только один способ узнать, насколько вредны эти крошки. Профессор задумался и вытащил из тумбочки биочип, предназначавшийся ему самому. Наверное, стоит его проглотить. Нет, не для озарения, разумеется, а, чтобы знать, что происходит с внуком. Да, скорее всего так и надо сделать. С этими мыслями, он принял таблетку, запив давно остывшим мятным чаем.
        Сначала с ним ничего не происходило, а чуть позже профессор ощутил странное напряжение в висках, легкую слабость и шум в голове. Спустя еще несколько минут все нормализовалось. Никаких изменений ни в самочувствии, ни в мировоззрении.
        Он еще немного посидел в кресле, потом отдал Рекса припозднившейся соседке, разумеется умолчав о поведении ее подопечного, а после как обычно сел полистать перед сном прессу. И только тогда зафиксировал первые, совсем слабые ростки прозрения. Отбросив от себя как что-то чуждое газету, профессор подошел к книжной полке, взял с нее старинную книгу и с упоением прочитал вечернее молитвенное правило.
        5
        - Дед! - голос Алекса прозвучал как-то гулко и тревожно в тишине комнаты. - Дед, сейчас к нам придет первый потенциальный испытуемый. Это женщина. Пока не знаю подробностей, но я нашел ее в Интернете. Точнее она сама вышла на меня, когда объявление о нашем эксперименте высветилось в ответ на ее запрос о книге по сравнительному богословию.
        - Интересно, чтобы это могло значить? - профессор с азартом потер руки. - Хочет разобраться, какая конфессия ей больше подходит? Если так, то она придет по адресу. Твоя таблетка быстро расставит все по местам.
        Алекс прошелся по комнате:
        - Да, скорее всего, она думает о чем-то подобном. И знаешь, дорогой дед, мне кажется, это будет любопытно… - его слова прервала голосистая трель дверного звонка. - Вот! Это она! Сейчас мы сделаем первый шаг, и… Дед, я умоляю тебя, будь спокоен, ведь мы занимаемся благим делом!
        Красивая шатенка лет тридцати прошла в сумрак гостиной. Она держалась уверенно и с любопытством рассматривала стеллажи книг. Алекс засуетился вокруг нее:
        - Не стесняйтесь. Давайте знакомиться. Я Алекс, это мой дед Иван Петрович. Мы оба исследователи ранее сокрытых от науки областей человеческой психики… Короче говоря, очень хорошо, что вы прочитали мое объявление, потому что здесь вас ждет счастье, - он выпалил это на одном дыхании и замолчал.
        Профессор поспешил прийти внуку на помощь, понимая, что от переживаний его мальчик может наговорить глупостей:
        - Садитесь, и ничего не бойтесь. Насчет счастья - это громко, но кое-что интересное мы действительно приготовили. Разрешите поинтересоваться, как вас зовут?
        - Алина, - их гостья села на предложенный стул и, положив ногу на ногу, стала с интересом разглядывать присутствующих.
        - Буду краток, - Алекс звонко хлопнул ладонями по коленкам, заставив ее вздрогнуть. - У меня есть таблетка, действия которой хватает на полгода. За это время вы познаете Бога, и ваша жизнь изменится к лучшему. Правда существует и одно «но». Если кому-то откроете эту тайну, то умрете. В общем, эксперимент практически безопасный и бесплатный. Вернее, плата за ваше озарение - наш контроль над вашими мыслями и чувствами…
        Алина удивленно приподняла брови:
        - Познаю Бога? Я что к сектантам попала? Сначала речь шла о том, что я разберусь в том, какая религия мне подходит более всего. А с познанием… Как вы там сказали… У меня с этим вроде все хорошо. Ну по крайней мере, так я думала до сих пор.
        Алекс нервным движением взлохматил волосы:
        - Я несколько некорректно выразился. Разумеется, вы правы. Просто знаете… Разные люди приходят. Кому-то и впрямь нужны такие слова, которые в обиходе у сектантов…
        Иван Петрович понял, что его внук хоть и умный, но вести диалоги с такими женщинами еще не научился, поэтому решил прервать их разговор и задать Алине несколько вопросов:
        - Скажите, а что вас заставило согласиться на наше смелое предложение? Вы не боитесь?
        Она покачала головой и рассмеялась:
        - Нет. Чего может бояться верующий христианин? Испытаний? Думаю, вы понимаете абсурдность такого предположения. Конечно, они будут. Причем постоянно. Но такова эта религия, - она посмотрела на заложенный клочком бумаги старинный молитвослов Ивана Петровича, который лежал на столе. - Я вижу, в этом доме живут православные люди. Так откуда же рождаются такие вопросы?
        - Наверное из еще неокрепшей веры… Но скажите, что именно вы все-таки хотите получить от нашего эксперимента? - Иван Петрович поймал себя на странной для него мысли, что хочет проникнуть в ее мозг.
        Алина быстро посмотрела, на каком месте была заложена книга. Видимо, ее это удовлетворило, и она пустилась в объяснения:
        - Понимаете, я немного запуталась. Возможно, мне не хватает знаний. Или чего-то еще. Но я оказалась в необычной ситуации. Да, для меня это странно. Я православный человек, мне всегда это нравилось. Но вот, по какой-то причине я стала все больше задумываться о том, что как-то слишком сильно тяготею к католицизму.
        - Вы много общаетесь с иностранцами? - в голове профессора пронеслась шальная мысль, что было бы намного лучше, если бы его внук изобрел эликсир молодости. Тогда бы он с этой Алиной не вел разговоров о сравнительном богословии, а занялся куда более приятными беседами. Однако едва родившись, эта идея, на которую возможно, еще несколько дней назад он не обратил бы особого внимания, сейчас нависла над ним укором и заставила мысленно каяться в греховных помыслах.
        Алина, будто увидев его насквозь, как-то игриво улыбнулась. Профессору даже на миг показалось, что если бы они встретились при других обстоятельствах, то смогли бы стать добрыми друзьями. Должно быть, ей нравились мужчины в возрасте, отсюда и бралась эта легкость, которую он чувствовал, разговаривая с ней. Тем временем, она немного подумала и ответила на его вопрос:
        - Да, у меня и правда много друзей в Европе. Я имею ввиду не всю Европу, а несколько католических стран. И как-то неожиданно случилось, что и исповедник у меня тоже католик. Он настоятель огромного монастыря в Татрах. И понимаете… Мои мысли… Короче говоря, это абсолютно неправильно с точки зрения православия. Да и вообще, неправильного в последнее время столько, что пришла пора решать, кто я - католичка или православная. Я бы с удовольствием рассказала вам обо всех своих метаниях, но к сожалению, через несколько часов у меня поезд в другую страну. Так что давайте свою таблетку, да я пойду.
        Алекс поспешно протянул ей коробочку:
        - Берите любую. Ну а когда ее принять, решайте сами.
        - А можно сейчас? - Алина выловила запарафиненный чип и стала внимательно его разглядывать. - Когда он начнет действовать? Сразу?
        - Видите ли… - Алекс начал говорить общие фразы. - Все зависит от вашего физического состояния, биоритмов… Но не думаю, что ждать понадобится долго. Вы сказали, вам предстоит путешествие. Ну значит, скорее всего, уже в поезде вы еще сильнее начнете задумываться над тем, что либо зря поехали в свою католическую державу, либо именно там вам предстоит принять другую веру.
        - Отлично! Это то, что мне надо, - Алина проглотила таблетку и улыбнулась.
        Алекс шумно выдохнул, а профессор посмотрел на часы, чтобы засечь точное время начала эксперимента.
        - Вот и все, - Иван Петрович нервно погладил подлокотники кресла. - Внук, проводи нашу гостью и не забудь напомнить, что отныне она связана частичным обетом молчания.
        - Да, да, конечно. Никогда, никому не говорите о том, что сегодня произошло. И кстати! Если вдруг вы захотите все вернуть обратно, то… То это будет невозможно.
        - Да в жизни вообще редко получается что-то вернуть назад. Так что, прощайте навсегда, - она обернулась, посмотрела на Ивана Петровича, приложила палец к улыбающимся губам и покинула квартиру.
        Когда за ней щелкнула задвижка, Алекс вернулся в гостиную и торжественно прокричал:
        - Все! Начало положено! Отныне я полноценный ученый, единственный в мире, кто выдает людям ключи от рая! Знаешь… - он присел возле деда. - В какой-то момент у меня захватило дух и потемнело в глазах. Это невероятно! Я не какой-то выпускник университета, не сумевший найти себе место в научном сообществе! Я гений, бросивший вызов мирозданию!
        Иван Петрович посмотрел на его горящие глаза. Неужели так действует таблетка? Во что начинает превращаться этот ребенок, который никогда не был карьеристом, не мечтал ни о каких вызовах небесам? И как остановить этот процесс, если он начнет принимать роковой оборот? Ответов не было. И профессору осталось лишь грустно посмотреть вслед внуку, который ушел в свою комнату, гордо вскинув голову.
        6
        Вечером следующего дня ученые-заговорщики снова сидели в ожидании очередного гостя.
        - Кто нас посетит сегодня? - Иван Петрович разглядывал бледное лицо внука и пытался догадаться, о чем тот думает. - На этот раз придет еще одна любительница католицизма, или случай преподнесет нам какого-нибудь шаманиста?
        - Не знаю… - молодой человек наполнил стакан шипящей газированной водой. - Она позвонила мне, мы обо всем поговорили по телефону, так что сейчас она приедет и только заберет таблетку. Довольно обаятельная по голосу девушка. Ничего не рассказала о себе, зато выудила максимум информации из меня. Я так и не понял, зачем ей мои таблетки, но пришла она по ключевому слову «религия».
        - Может быть, заблудшая овца? - предположил профессор, подходя к открытому окну. - Кто знает, что движет людьми, нуждающимися в искре Господней.
        Он выглянул во двор и увидел красивую машину, парковавшуюся у подъезда. Это был кабриолет с откинутым верхом, из которого вышла стройная брюнетка. Через несколько минут квартира задрожала от звука дверного звонка. Алекс устремился к двери, а Иван Петрович занял свою наблюдательную позицию в кресле.
        В комнату зашла демонически красивая женщина, одетая в коричневые галифе, сапоги из мягкой кожи, черную рубашку и длинный лайковый плащ странного темно-серого цвета. Казалось, Алекс онемел от ее вида. Поэтому говорить пришлось профессору:
        - Добро пожаловать. Вы, как я понял, уже в курсе наших дел, поэтому нам осталось лишь немного узнать о вас. Разрешите проявить старческое любопытство и спросить, что привело такую милую даму в нашу импровизированную лабораторию. Кстати, как разрешите вас величать?
        В ответ она рассмеялась гипнотизирующим хрустальным смехом и, сев в кресло, посмотрела на Ивана Петровича сквозь бархатную завесу ресниц:
        - Меня не стоит величать. Достаточно простого обращения. И если в условие эксперимента входит моя краткая исповедь, то готова рапортовать. Итак, меня зовут Флоранс. Мне двадцать семь. Я вдова, живу за счет наследства, которым осчастливил меня второй муж. Для души пишу сентиментальные рассказы в глянцевые журналы. И страдаю лишь от двух вещей. У меня нет детей, и нечто непонятное происходит в моей потусторонней жизни.
        - Вы так просто говорите об этом, будто эта ваша вторая сторона существует в реальности, - Алекс не сводил с нее глаз. - Расскажите хоть немного о том, чего вы хотите добиться, участвуя в нашем эксперименте.
        Она хрустнула длинными пальцами и улыбнулась:
        - Границы мира для меня слишком тесны. Здесь со мной почти ничего не происходит. Один день сменяет другой. Жизнь вяло течет своим чередом. Годы проходят. Но там! С той стороны, куда лишь иногда проникают посторонние взгляды наделенных сверхспособностями людей, с той стороны мой мир ярок и богат событиями. Там есть некто. Это мужчина, который во многом определяет течение моих дней. Я не знаю, живой ли это человек, или некий дух, являющийся мне в состоянии полусна. Никто не может дать ответ на этот вопрос. Но я знаю точно, что все это каким-то образом связано с темой религии…
        - Может быть, это только игра вашего воображения? - предположил Алекс.
        Флоранс посмотрела на него как на глупого мальчишку и усмехнулась:
        - Любая религия есть лишь игра нашего воображения. Все это придумали люди. Именно они создали себе Богов, молились на них, а те в ответ ожили. Это было давным-давно. Так рассказывают все те же люди. И даже если тот, кто сейчас стоит у меня за спиной, абсолютно нереален, то ваша таблетка все равно должна материализовать его и перенести в этот мир. Не так ли. Молодой человек? Или все, что вы наговорили мне по телефону не более чем игра вашего воображения?
        Алекс покраснел и опустил глаза. Иван Петрович понял, что, агитируя эту даму принять участие в своей псевдонаучной авантюре, внук наболтал ей много лишнего и сейчас не знал, как себя вести. Подтверждением его догадки послужило то, что Алекс молча развел руками, чем вызвал смех их гостьи.
        - Ладно, мой милый, - она поднялась с кресла. - Если ваше изобретение способно наконец-то материализовать того, кого я люблю, то давайте вашу таблетку. Я выпью ее здесь и больше никогда не переступлю порог этой квартиры. Ну а если мне захочется перейти в мир иной, я напишу о вас рассказ, - она протянула руку к коробочке, как вдруг резко обернулась. Прошло несколько секунд. Она вновь посмотрела на Алекса. - А ведь вы меня обманули, дорогой исследователь человеческих душ, - ее холодный смех разрезал тишину комнаты. - Эта запарафиненная штуковина способна сделать атеиста фанатиком, может заставить молиться на золотого тельца, но того, что надо мне… Увы, увы… Очень жаль… Но, как видно, никто не способен мне помочь…
        - Но откуда вы это узнали?! - воскликнул Алекс.
        Флоранс смерила его презрительным взглядом:
        - Не пытайтесь соваться туда, куда воспрещен вход смертным. Из информации, которую я только что получила оттуда, - она показала рукой на пространство за своей спиной, - мне разрешено открыть вам совсем немного. Конец этого эксперимента может легко обернуться трагедией.
        - Для кого? - Иван Петрович испуганно посмотрел на внука. - Вы можете пояснить, что именно случится?
        - Это он тут решил, что может тягаться с высшими силами, - Флоранс постучала алым ногтем по плечу Алекса. - Поэтому именно с ним будет разбираться мироздание. Хотя, - она внимательно посмотрела в глаза профессору. - Вы тоже сильно замешаны. Так что и вам ответственности не избежать. А вообще… Эксперимент хорош… Для дурачков, которые без подсказок не понимают, кто их Бог на самом деле. Им вы и впрямь поможете. Однако мне пора. Желаю вам обоим найти оптимальный выход из положения, когда пробьет роковой час.
        С этими словами Флоранс покинула квартиру.
        - Что ты об этом думаешь? - спросил Алекс, после довольно длительного молчания.
        - По моему мнению, ты сильно разозлил ее, пытаясь показаться умнее, чем есть, - профессор закашлялся. - Что с тобой происходит в последнее время? Откуда это желание казаться великим? Когда мы начинали эту работу, ты уверял меня, что довольствуешься лишь скромной ролью наблюдателя, исследователя, но уж никак не вершителя судеб.
        - Не знаю, может перенервничал… - Алекс потер виски. - Знаешь, у меня в последнее время часто болит голова. Пойду-ка я прилягу.
        С этими словами он оставил деда в одиночестве и ушел к себе. Профессор же окончательно пришел к выводу, что сущность его внука каким-то образом начала меняться под действием «Пси-Фактора» и, судя по всему, далеко не в лучшую сторону.
        Иван Петрович был не на шутку обеспокоен. Эта женщина мимоходом бросила фразу про золотого тельца. Как право, верно сказано. Ведь его почти фанатично верующий Алекс под действием своей собственной таблетки может сменить религию. И что тогда получится? Гибель богов? Что будет стоять у него на алтаре? Власть? Деньги? На секунду профессору стало страшно. Но вдруг, будто из недр его существа родилась мысль, которая никогда прежде его не посещала. «Все будет так, как угодно Богу, - подумал Иван Петрович, открывая молитвенник. - Все мы под его защитой. А значит, мне остается только верить, что все будет по воле Его». С этими мыслями он погрузился в чтение и уже через час чувствовал себя счастливым. Вера давала ему силы, она согревала, утешала, разгоняла страхи.
        7
        В гостиной сидел обаятельный мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсовый костюм и пружинистые ботинки. Он производил впечатление очень здорового и энергичного человека. Его лицо выражало уверенность в завтрашнем дне, готовность ввязаться в авантюру с «Пси-фактором» и еще нечто такое, пока остававшееся для Ивана Петровича загадкой.
        Что могло толкнуть такого человека на поиски Бога? Что бродит у него в душе и просит озарения? Такие мысли мелькали в голове профессора, пока внук рассказывал гостю о принципах работы «Пси-Фактора».
        - … таким образом, вам останется только принять таблетку и уйти от нас навсегда, - закончил Алекс свою вводную лекцию и посмотрел на деда. - Ты хочешь что-то спросить у Михаила?
        - Да, да, конечно, - Иван Петрович оторвался от раздумий. - Так значит, вас зовут Михаил, и вы решили стать участником нашего исследования. Будьте так добры, расскажите немного о себе.
        Будущий испытуемый неловко повернулся в кресле и покрутил между ладоней сложенный зонт:
        - Дело в том, что я врач. Врач-психиатр и убежденный атеист.
        - Вы не верите в существование высших сил, загробного мира и всего такого прочего? - профессор с интересом разглядывал собеседника.
        - Именно так. И… Нет, только не подумайте, что мне это мешает. По моему мнению, настоящий психиатр обязан быть атеистом.
        - Зачем же вы пришли к нам? - Алекс явно был разочарован.
        - Все просто. Психиатрия в переводе с древнегреческого - лечение души. То есть в некотором смысле ее можно назвать наукой о познании душ. Так вот. Порой у меня возникают трудности в общении с верующими больными. Они скатываются в религиозный фанатизм и мешают лечению. В таких случаях мне бывает сложно понять, где у них заканчивается вера и начинается болезнь. И мне во что бы то ни стало надо в этом разобраться.
        - И, как я понял, вы решили ради этого пожертвовать собой? - рассмеялся Иван Петрович. - Хотите обрести веру, препарировать ее, а затем излечить самого себя от фанатизма?
        - Я вижу, что мы прекрасно понимаем друг друга, - Михаил улыбнулся и посмотрел на парафиновый кусочек, который протянул ему Алекс. - Думаю, что мне не потребуется много времени, чтобы стать верующим, а потом снова вернуться в ряды атеистов.
        Он быстро проглотил таблетку, профессиональным движением проверил у себя пульс и, быстро простившись, покинул квартиру.
        - В последнее время ты меня удивляешь, - Алекс спрятал контейнер в карман и внимательно посмотрел на деда. - Все время читаешь этот молитвенник. Раньше я не замечал за тобой такого религиозного рвения.
        Иван Петрович понял, что его поведение и впрямь может показаться странным, учитывая то, что он всю жизнь хвастался своей верой в науку. Если так пойдет дальше, то Алекс догадается о чипе, а это было бы нежелательно. Надо срочно сочинить какую-то легенду.
        - Ну, дорогой мой, как же ты не понял. Согласно твоим обещаниям совсем скоро нам предстоит наблюдать за тем, как в наших испытуемых проснется вера. Если они станут православными, то ты к этому вполне готов после твоих многочисленных походов в церковь. Но я! Человек, который до последнего времени не мог «Отче наш» наизусть прочитать… Мне приходится наверстывать упущенное. Сначала я разберусь с православием. Потом по примеру одной из наших подопытных изучу сравнительное богословие… Ну а уж дальше видно будет. Может, придется перейти к языческому фольклору.
        - Да, дед, в логике тебе не откажешь, - Алекса явно убедило это импровизированное признание. - Кстати, твои познания могут пригодиться тебе раньше, чем ты ожидаешь. Дело в том, что к моему великому удивлению на мое опубликованное в Интернете объявление откликнулась монахиня одного православного монастыря. Мне трудно представить себе, зачем ей обретение Бога, и как вообще такому человеку пришло в голову смешивать науку и религию… Но факт есть факт. Послезавтра она к нам приедет.
        9
        Это была довольно молодая женщина, одетая по всем православным канонам. Она прошла в комнату и перекрестилась на икону, которую Иван Петрович всего за сутки до этого повесил в углу и даже зажег перед ней лампаду. Он делал это не для того, чтобы порадовать посетителей. Такого поступка требовала его душа, хотя Алексу он, разумеется, сказал, что иначе они рискуют напугать их потенциальную испытуемую.
        После вводной лекции, которую по традиции прочитал Алекс, Иван Петрович решил не сдерживать любопытства и поговорить с гостьей, носившей необычное имя Евпраксия.
        - Скажите, давно вы стали монахиней? - он не знал, какую следует использовать формулировку, и почувствовал некоторую неловкость.
        Она едва заметно улыбнулась.
        - Постриг приняла три года назад.
        - А… Скажите… - профессор был настолько озадачен ее смиренным тоном, тихим голосом, да и вообще всей ее внешностью, что никак не мог решиться на дальнейшие расспросы.
        - Вас, наверное, интересует, что толкнуло меня на этот шаг… - она поправила узел на холщовой сумке и тяжело вздохнула. - Вы правы, да, я плохо поступаю… Надо было взять на себя строгий пост, больше молиться с благословения матушки-настоятельницы, а я попросилась на три дня в паломничество. И вместо этого, вот… Приехала к вам за таблеткой, которая укрепит мою веру.
        Иван Петрович не удержался и всплеснул руками:
        - Так вы считаете себя недостаточно верующей?!
        - Понимаете, на меня возложили послушание писать иконы для нового храма в нашем монастыре. Но мне кажется, что сейчас я этого недостойна. Нет, понимаете, нет во мне такой веры, которая сделает эти иконы настоящими. И это так меня печалит, так печалит… Конечно, я исповедовалась об этой скорби. И потом много молилась. Но сомнения одолевают меня снова и снова… И тогда я решила взять грех на душу и прийти к вам…
        У Ивана Петровича, который с каждым днем становился все более верующим ее признания вызвали нечто похожее на осуждение. Но он резко оборвал себя, вспомнив, что таким образом может и сам впасть в грех. Он не священник, чтобы судить ее. Пусть она поступает так, как велит ей ее душа. И одновременно с этими мыслями, он понял, что хочет побыстрее выпроводить эту монахиню прочь.
        - Алекс, что же ты тянешь?
        - Задумался, прошу прощения, - он протянул Евпраксии коробочку с последним чипом. - Берите. Можете принять здесь, а если хотите, заберите с собой.
        - Можно я сделаю это в уединенном месте? - она приняла из его рук контейнер и спрятала в сумку. - Спасибо. И храни вас Бог.
        Она еще раз перекрестилась на икону и ушла.
        - Вот и все, мой дорогой мальчик, - профессор, улыбнувшись, посмотрел на внука. - Все биочипы распределены по хозяевам. И теперь, насколько я понимаю, можно начинать наш позорный процесс подглядывания?
        - Не будь столь строг и категоричен, - Алекс сел верхом на стул и как-то отрешенно стал смотреть за окно. - Настройся на то, что мы участники некоего шоу, а также беспристрастные судьи, которые действуют во благо науки.
        - И когда же мы начнем это благое дело?
        Внук задумался и после некоторой паузы ответил:
        - Есть небольшая сложность. На подключение этой системы уйдет несколько дней. Но и когда все будет нормально функционировать, мы, как ты понимаешь, не сможем следить одновременно за всеми. Да и потом в режиме реального времени смотреть за ними было бы подобно пытке. Именно поэтому я решил сделать некий перерыв, а после… Ну, когда у нас будет время и настроение, мы с тобой начнем изучать, как меняются их чувства и поведение. Ты согласен?
        Профессор взял свой любимый стакан в серебряном подстаканнике и сделал несколько глотков:
        - Я так и не понял, когда ты планируешь приступить к просмотрам?
        Алекс подошел к деду и сел на корточки:
        - Знаешь, не хочу скрывать от тебя, что после всех этих встреч, чувствую себя разбитым. Я бы очень хотел немного переключиться и отдохнуть, поэтому позволил себе принять предложение своих бывших сокурсников и поехать к морю. Это не потребует больших финансовых вложений, тем более, что мне дадут в долг… Короче говоря, через три дня я уеду, оставив тебя одного на месяц. Прости, но я ничего не могу с собой поделать. В том состоянии, в котором я нахожусь сейчас, никакой, даже самый успешный эксперимент не принесет мне удовлетворения. Ну а когда я вернусь, мы с тобой сразу же займемся «Пси-Фактором». Так ты меня отпускаешь?
        Для Ивана Петровича это известие прозвучало как похоронный звон. Он еще ни разу не расставался с внуком ради каких-то далеких путешествий и потому воспринял новость с нескрываемым недовольством. В то же время он не мог не признать, что бесполезно удерживать на привязи уже взрослого человека, тем более что Алекс действительно выглядел уставшим:
        - Что ж… Раз так лучше для тебя, то поезжай. Разумеется, я не готов ни к одиночеству, ни к предстоящим переживаниям за твою жизнь и здоровье…
        - Спасибо. Но знаешь, мне пришло в голову, что кое-что для развлечения я все же смогу тебе оставить. В ближайшие дни я подключу систему слежения за собакой. Ты ведь помнишь, что она стала полноценным участником нашего исследования. Так вот, пока меня не будет, ты сможешь немного развеяться, наблюдая за тем, как в ее просветленном мозгу рождаются религиозные идеи. Для этого я отдам тебе свой старый ноутбук.
        - Наблюдать за Рексом? - удивился Иван Петрович. - Не Бог весть, какая радость. Тем более без тебя. Но это гораздо лучше, чем просто просиживать дни напролет в одиночестве. Итак, ты на целый месяц оставляешь меня наедине с «кинофильмом» про пса, а от тебя - своего любимого внука - я обречен получать лишь редкие сообщения и короткие телефонные звонки. Смиряюсь, но со стоном в душе. И буду молиться, чтобы этот месяц пролетел как можно быстрее.
        9
        Перед отъездом Алекс проинструктировал деда относительно работы «Пси-Фактора». И хотя профессору не очень хотелось осваивать компьютерные нюансы, он взял себя в руки и подробно записал все шаги, которые должен был выполнять для правильного слежения за Рексом. Оказалось, что для просмотра сновидений о религиозном озарении испытуемых, надо было совсем немного: включить компьютер, запустить программу «Пси-фактор», надеть на руку какой-то специальный гибкий браслет со встроенной системой слежения, а потом просто лечь спать.
        - Думаю, что смотреть за людьми будет поинтереснее. Но это после моего возвращения, - Алекс выключил ноутбук и сел у открытого окна. - Не скучай без меня. Все будет прекрасно.
        Вместо ответа Иван Петрович посмотрел на внука. В его лице явно наметились изменения. Очертания губ стали жестче, на лбу пролегла тень некоей озабоченности, а брови слегка напряглись и нависли над глазами. Да, «Пси-фактор» меняет его все сильнее. Интересно, что беспокоит его сейчас? Во что верит этот мальчик, который еще совсем недавно ходил по воскресеньям в церковь? Кажется, теперь он вообще забыл дорогу к своему любимому храму… А, может, это лишь стариковские страхи? Возможно, Алекс, остался верующим, но потерял интерес к своему детищу? Профессор не знал, что и думать, поэтому с большой неохотой отпустил внука на отдых.
        Иван Петрович ожидал, что будет сильно переживать, но вновь нашел успокоение в обретенной вере, благодаря которой отбросил в сторону все беспокойства. Он с упоением молился дни напролет, а ночью осваивал неизвестную ранее науку подглядывания за чужой жизнью.
        Профессор с удивлением обнаружил, что система слежения, разработанная Алексом, действительно дает возможность не просто наблюдать за испытуемым, но позволяет внедряться в его мозг и переживать вместе с ним происходящее. Таким образом, на время включения компьютера Иван Петрович становился Рексом, вернее частично роднился с ним и смотрел на мир его глазами, что оказалось весьма небезынтересно.
        Первые дни после своей хулиганской выходки с биочипом Рекс был обычным псом, которого слегка беспокоило недомогание. Он мало ел, был суетливый и нервный. С каждым часом его все более раздражала хозяйка, которая по старости относилась к нему как к болонке, ежеминутно сюсюкая и обсуждая с ним свои женские проблемы. Он не понимал слов, но интонация этой пожилой женщины лишала его покоя. Нельзя сказать, что биочип стал очеловечивать его - разумеется нет. Но этот препарат начал превращать его в качественно иное существо.
        Сначала пес метался по квартире в поисках какого-то источника энергии, которой вдруг ему стало не хватать. Он раскидал книги, перерыл носом старые журналы, и потом, когда ему было уже почти невыносимо в четырех стенах, нашел временное успокоение от сидения под иконами, которые стояли на полке серванта. Он разглядывал их, как что-то яркое и теплое, как предметы, из которых струился свет, и находил в этом неизведанное ранее блаженство.
        Однако этого Рексу хватило ненадолго. Через неделю он понял, что больше не может оставаться в мрачном и холодном мире, где так мало жизни. Однажды на прогулке он вырвал из рук хозяйки поводок и стал бегать по округе в поисках чего-то очень важного, но непонятного. И тогда собачья интуиция привела его к православному храму, возле которого он и угомонился, поняв, что наконец-то попал в то самое место, излучающее некие радость и счастье, которых он жаждал всем своим собачьим существом. Возможно, отыщи Рекс в своем районе храм другой конфессии, он остановился бы возле него, но так как выбора у него не было, пес нашел свой приют здесь - возле церкви, оставшейся от некогда огромного Спасского монастыря.
        Священник отец Николай, увидев у себя на территории породистую и добрую собаку, стал уверять прихожан, что пес станет хорошим сторожем. И по незнанию переименовав его в Черныша, оставил жить на территории церкви, кормил и хвалил за службу. Рекс был доволен. Он добросовестно выгонял со двора пьяниц, лаял на девушек в коротких юбках, короче говоря, старался поддерживать принятый порядок и служил отцу Николаю верой и правдой. Был ли он счастлив? Скорее нет, поскольку в мечтах - если это слово применимо к собаке - в мечтах он стремился попасть внутрь храма, чтобы впитать в себя те самые свет и тепло, которые он впервые ощутил, сидя у домашних икон, и которыми сейчас мог наслаждаться лишь издали через приоткрытые двери.
        И вот, как-то раз Рекс не выдержал своих терзаний и громко скуля, увязался за отцом Николаем и быстро прошмыгнул в левый предел.
        - Ах ты негодник! - воскликнул священник, замахнувшись было на собаку веником. Но посмотрев на странное поведение своего любимца, замер при входе.
        Рекс встал перед крестом, затем пригнулся и медленно пополз. Он скулил, вилял хвостом, а потом стал облизывать подножие аллегорической Голгофы.
        - Да ты более верующий, чем многие мои прихожане! - пораженно прошептал отец Николай. - Не знаю, каким образом собака может чувствовать то, что не дается иным людям, - рассуждал он вслух, - Но я не в праве выгонять тебя из храма. Пожалуй, я буду пускать тебя сюда за час до службы. И ты, Черныш, получишь несколько минут на то, чтобы совершить свой странный собачий молебен…
        Так для Рекса и Ивана Петровича незаметно пролетел месяц. Профессор привык к своему занятию наблюдателя. Ожидая со дня на день возвращения внука, Иван Петрович уже мысленно готовил отчет об эволюции животного, как вдруг Алекс позвонил с какого-то телефонного узла и сказал, что остается в своем отшельничестве еще на тридцать дней. Для профессора это был удар, с которым он справился лишь благодаря молитве. Он никак не ожидал, что их расставание продлится так долго, и сильно переживал, однако сумел совладать с собой и продолжил смотреть «собачьи» сны.
        Иван Петрович стал еще усердней молиться, читал утренние и вечерние правила, и даже несколько раз ходил на церковные службы. Он отдавал себе отчет, что тяга к православию, которая ранее была запрятана в тайниках его души, пробудилась сейчас благодаря «Пси-Фактору». Однако нисколько не смущался этим, а напротив, был даже рад, что изобретение внука столь благотворно на него повлияло.
        Что же касается Рекса, то за второй месяц своей новой жизни он почти не изменился и только укрепился в своем желании жить возле храма и ежедневно заходить в левый предел…
        10
        - … вот так я и прожил эти дни… - говорил Алекс деду, когда, вернувшись из поездки, сидел напротив него на стуле и вертел в руках заросшие песком ракушки. - Я много размышлял и пришел к выводу, что только сейчас готов к полноценному проведению эксперимента. Думаю, можно сказать, что раньше у меня не хватало для этого каких-то душевных сил. Но зато теперь я могу не просто смотреть и как техник-наладчик следить за работой «Пси-Фактора», а как настоящий исследователь подвергать глубокому анализу увиденное и прочувствованное. Скажи, что все эти дни делал наш пес?
        Иван Петрович вздохнул:
        - Он стал православным. И знаешь, дорогой мой мальчик, я должен сказать тебе, не кривя душой, что из твоих рук вышло великое изобретение. Рекс действительно преобразился, но этого мало. Я наблюдал за ним, вжился в его образ, если можно так выразиться, временно особачился. И… Ну что сказать? Ты гениален, мой милый внук. И хотя мы еще не посмотрели, что происходит в жизни остальных испытуемых… О Рексе, который теперь стал Чернышом, можно сказать, что он истинно верующий и счастливый.
        - Прекрасно! - Алекс потер руки. - В ближайшие ночи я увижу, как это происходило. А сейчас давай поговорим о том, за кем из остальных наших подопытных мы начнем наблюдать в первую очередь.
        Иван Петрович задумался. Все трое ему были интересны. Он даже строил предположения, как за последние месяцы сложилась их жизнь. Пошли ли они по пути православия как он сам, или выбрали для себя какую-то иную праведную дорогу? А может… Конечно, любопытно увидеть, как происходит нравственное падение в случае, если на пьедестал воздвигают ложных богов, но, с другой стороны, как больно было бы с этим столкнуться.
        - Я не могу решить, - профессор махнул дрожащей рукой. - Прими решение сам, мой дорогой внук. Ведь «Пси-фактор» - твоя разработка. А значит, тебе и выбирать, за кем наблюдать в первую очередь. Скажи, кто это будет. И давай сопоставим наши прогнозы.
        Профессору показалось, что глаза Алекса вспыхнули каким-то мефистофельским огнем. Он встал и сделал несколько шагов по комнате, заставляя старый паркет издавать стоны. На секунду он остановился, будто хотел что-то произнести, но затем покачал головой и подошел к окну. Его ухмыляющееся лицо приобрело сиреневато-розовый оттенок в лучах заката:
        - Знаешь, думаю, мне интереснее всего монахиня. Ведь было видно, что вера, за которой она к нам пришла, уже давно в ней сформирована. И, строго говоря, чего хотела эта… как ее звали… ах, да, Евпраксия… Нарастить духовность, чтобы достать головой до неба? Она считала, что у нее не получатся праведные иконы? Гордыня какая-то… Или нет? Думаю, что после приема наночипа ей не суждено было стать еще более православной. Скорее всего… Даже трудно предположить… Но думаю, что она пошла по кривой дорожке. А ты как считаешь? - Алекс повернулся к деду.
        - У меня тоже она не идет из головы, - профессор посмотрел на икону, которая казалась ожившей в мерцающем огне лампады. - Было бы грустно увидеть крах веры, но ты прав, в ее случае сложно стать еще более верующей.
        - Значит решено! - Алекс хлопнул ладонями по подоконнику. - Сегодня ночью начинаем просмотр. Но давай договоримся, что обсуждать увиденное, будем только когда дойдем до конца.
        Профессор удивленно поднял брови:
        - Но финал ее истории будет через четыре месяца. Ты же сам говорил, что чипы распадутся спустя полгода. Значит, мы увидим только то, что произошло за последние восемь недель?
        Алекс ухмыльнулся:
        - Ну… Отнесемся к этому как к сериалу. В ближайшие дни пролистаем первую часть, затем вернемся к этой истории попозже. А может, вообще не захотим смотреть. Кто знает, что с ней произошло. Может она умерла от переизбытка веры, - он рассмеялся, но увидев серьезное лицо деда, осекся. - Ладно. Шутки и впрямь здесь неуместны. Решено, так решено. Пойду подготовлю все для просмотра.
        Часть II. Испытание жизнью
        1
        Евпраксия, которую в миру звали Наталья, вышла из профессорской квартиры и направилась в сторону реки. Оставалось еще полтора часа до поезда, и она хотела посидеть на косогоре возле церкви.
        Итак, теперь у нее есть таблетка для обретения веры. Не стоит медлить, ведь если эти люди не обманщики, то она заметит в себе изменения как раз к возвращению в монастырь. Евпраксия улыбнулась и вытащила из сумки белую коробочку. Однако, прежде чем проглотить наночип, она минут тридцать читала молитвы.
        - Вот, теперь можно, - прошептала она и приняла загадочный кусочек парафина.
        С реки дул теплый ветерок, дурманяще пахло какими-то цветами. Откуда ни возьмись к ней подбежал породистый пес и поскуливая прилег рядом. Странная собака. Евпраксия погладила лоснящуюся шерсть. «Будто знает, что именно сейчас мне так нужна поддержка, что сердце мое полно сомнений и терзаний», - подумала она и посмотрела в собачьи глаза. Какой удивительный пес, иной раз от человека не получишь столько душевного тепла.
        - Ты кто? - заговорила она с собакой. - Как тебя зовут?
        - Я ему простую кличку дал - Черныш. Он приблудный, - раздался сзади мужской голос.
        Евпраксия обернулась и посмотрела на подошедшего к ней священника. Он сел рядом и стал рассказывать про свою собаку, которая умела молиться и отличала добрых людей от злых. Этот человек, как и его пес излучал какой-то сердечный свет. С ним было легко и спокойно. Шли минуты. Незаметно за разговорами пролетел час. Потом еще один. И только когда начали звонить колокола, Евпраксия поняла, что забыла про поезд. Что было делать? В этом городе жила ее троюродная сестра - несчастное создание, некогда потерявшая в автокатастрофе мужа и двоих детей. Может, напроситься к ней переночевать? Да, так и стоит сделать…
        Спустя некоторое время они с Ольгой ужинали на уютной, пропахшей специями кухне и нежно вспоминали детство, юность, родственников и даже каких-то общих знакомых. А потом разговор незаметно перешел на ту трагедию, которая произошла десять лет назад.
        - Я долго в себя приходила, - сестра смахнула подступившие слезы. - А когда жизнь вошла в колею, решила, что если представится случай, то снова выйду замуж и рожу. Но судьба распорядилась иначе. Так я никого и не встретила. А теперь уже поздно об этом говорить, возраст не тот. Но ты-то, Наталья, неужели никогда не пожалела о том, что ушла в монастырь?
        Этот вопрос, на который Евпраксия много-много раз отвечала отрицательно, вдруг поставил ее в тупик. Она внимательно посмотрела на Ольгу и неожиданно для самой себя ответила:
        - Вот, кажется, только что поняла, что жалею. Не права я была, когда еще девочкой, сразу после школы уехала из дома и попросилась жить среди монахинь. Нет, не подумай, они тогда хорошо меня приняли, было много работы, мы восстанавливали обитель. Вера во мне крепла. Я была счастлива. Но получилось, что мне так и не удалось узнать настоящей жизни. Познание первой любви… Близость с мужчиной… Радость материнства… Я лишила себя всего этого.
        - Так если бы можно было все вернуть назад, ты… - Ольга замялась, видимо застеснявшись своего вопроса.
        - Знаешь, да. Я бы сначала получила образование, вышла бы замуж, и, если бы Господь дал, вырастила детей. Ведь верить и служить Богу можно и в миру. Должно быть, я писала бы иконы. Или работала реставратором. Кто теперь знает… - Наталья встала и подошла к овальному зеркалу, висевшему в коридоре. На нее смотрела уставшая женщина, которой никто не дал бы ее тридцати пяти лет.
        Неужели я никогда не стану матерью? Она провела рукой по животу и почувствовала, как сердце сжалось от страха. Вот так дожить до старости и не выполнить своего главного предназначения? Разве это правильно? Бог создал мир так, чтобы женщины рожали. А монастыри… Нет… В этом есть что-то такое совсем неправильное, даже противоестественное. Она резко повернулась к сестре:
        - А может еще не поздно?
        - О чем ты? - Ольга удивленно посмотрела на нее. - Даже неловко спрашивать… Ты что, хочешь все бросить?
        - Не знаю… - Наталья похолодела, поняв, что готова ответить «да».
        Но если вдуматься. То… Это же и правда ее желание. Неужели таблетка столь быстро и столь странно начала свое действие? Она пришла к этим людям за укреплением веры, а вместо этого получила изменение мировоззрения? У нее закружилась голова. Нет, надо вернуться к этому разговору завтра, а пока стоит хорошо выспаться…
        2
        Утром Евпраксии не стало - осталась только Наталья, которая начала новую жизнь. Она позвонила в монастырь, долго говорила с настоятельницей, что-то пыталась объяснять, а потом, поняв бесполезность этого разговора, сказала, что приедет в обитель спустя некоторое время. На самом же деле она не желала возвращения. В хаосе ее несформированных планов отчетливо проступали лишь две мысли - родить и воспитать ребенка. Далекая от мирской жизни, она не могла понять, как ей найти работу, где жить, какие носить одежды. Поэтому вечером, когда вернулась сестра, Наталья решила поделиться с ней своими страхами. В ответ та обрушила на нее шквал положительных эмоций.
        - Я буду тебе во всем помогать! - Ольга улыбалась и старалась всячески проявлять свою радость. - Мы с тобой вдвоем решим все проблемы! Даже не вздумай переживать!
        - И ты меня не осуждаешь? - Наталья задала этот вопрос и тут же вспомнила, что ее сестра никогда не была верующей.
        - Нет, конечно. Мне всегда казалось, что ты напрасно ушла в монастырь. И знаешь, я уже придумала, как мы тебя оденем. Смотри, - она подбежала к гардеробу и открыв дверцы стала вытаскивать из него разные наряды. - Ты со мной одного размера. Это так хорошо! А стиль у меня самый обычный. Вот это платье тебе подойдет, и этот костюм… - она прикладывала к Наталье то одну, то другую вещь, и перебивая сама себя, спрашивала, что той больше нравится.
        - Да я так мало понимаю в этом. Платье, пожалуй… Да… И платок надо… Хотя, может теперь и платок-то не очень нужен, - она примерила платье и подошла к зеркалу. - Знаешь, а ведь я даже не могу понять, хорошо ли я выгляжу… - Наталья провела рукой по волосам. - Мне кажется, что я никогда не смогу понравиться мужчине. Хоть в этом наряде, хоть в любом другом… Я же не знаю, как вести себя, что говорить. Да и боюсь я мужчин, честно-то говоря…
        Она села на диван и разглаживая складки на непривычно яркой юбке, задумалась о том, что совершает огромный грех, за который очень скоро будет наказана. Господь не простит этого… Но как поступить иначе? Нет, возврата быть не может! И если суждено понести это наказание, то просто надо принять его со смирением и тогда все сложится…
        - А как я буду зарабатывать деньги, где мне жить? - она с надеждой посмотрела на сестру.
        Ольга рассмеялась:
        - Знаешь, я так размечталась сейчас, что у меня появятся племянники, и что жизнь моя станет опять осмысленной… Такие радостные картины перед глазами… Я в мечтах уже и коляску тебе выбрала, и свадебное платье… Все в сумбуре, все крутится в голове калейдоскопом! У меня же внуки уже могли бы быть… Ну если бы дочка рано родила… И я жила последнее время в такой отвратительной тоске, таком горе… И вдруг! Так неожиданно появляешься ты и даришь мне надежду! Даже не думай искать квартиру! У меня же тут три комнаты. Только вдумайся, Наташа, вдумайся и представь себе мою жизнь. Три комнаты, наполненные тишиной и воспоминаниями! Вот где ад. А работу-то ты себе быстро найдешь. Сейчас в городе несколько церквей восстанавливают и один монастырь. Неужели им не пригодится человек, который пишет иконы?
        Наталья вздрогнула. Ведь именно из-за этого изменилась ее жизнь. Писать иконы. Но ведь той самой истинной веры, ради которой она приехала сюда и приняла странную таблетку… Этой-то веры, как не было, так и нет. А значит, иконопись пока для нее закрыта. Да и имеет ли она вообще право заниматься этим ремеслом, если бросила обитель?
        - Знаешь, Оля, мне скорее всего придется пока поработать кем-то другим. Да хоть уборщицей.
        - А… Ты хочешь отойти от религии, - сестра по-своему истолковала ее слова. - Ну, да, я понимаю. Но… Это временно, - она мечтательно улыбнулась. - Уборщицей, посудомойкой… Какая разница. Я уверена, что ты с кем-нибудь познакомишься, быстро выйдешь замуж, а потом будешь рожать, рожать, и сидеть дома с детьми, - она рассмеялась и присев на разбросанные по дивану блузки, обняла сестру. - Что ты приуныла?
        Наталья положила голову ей на плечо:
        - Да, кому я могу понравиться? Глупо это все с моей стороны… Тридцать пять лет, из них девятнадцать в монастыре. Старая дева с огромным стажем. Это что же за человек такой странный должен мне встретиться, чтобы, как ты говоришь со свадьбой, да рожать? Скорее всего и уборщицей-то устроиться в этом городе трудно.
        - Все будет отлично! - Ольга вскочила и сделала торжественное лицо, будто ее посетила какая-то гениальная мысль. - Завтра я поговорю с начальником. Он давно хотел в нашем офисе устроить столовую со штатной хозяйкой. Может, вернется к этой теме. Нам всем не повредила бы монастырская еда в твоем исполнении, особенно прорабам, которые с объектов приезжают. А среди них, между прочим, есть несколько неженатых… Кстати, о еде… Я чувствую, ты тут без меня похозяйничала…
        До поздней ночи они строили планы. Наталье казалось, что большинство из них были похожи на прекрасные сказки, но она соглашалась со всеми выдумками сестры. Сама же все больше думала о том, что затеяла какую-то опасную игру. И ощущала, как беда, какая-то незнакомая страшная беда, подкрадывается к ней и тянет ледяные руки.
        3
        Прошло три недели. Все как-то подозрительно хорошо складывалось. Оказалось, что начальник Ольги - владелец небольшой проектно-монтажной организации - действительно хотел отдать одну из больших офисных комнат под столовую. Для трудоустройства Натальи он использовал пустую ставку методиста и быстро оборудовал ей рабочее место огромной плитой, посудомоечной машиной, кучей кастрюль и прочей важной утварью.
        Сотрудники были в восторге. Они удивлялись кулинарному многообразию, которым ежедневно баловала их Наталья, и однажды даже попросили ее испечь пирог в подарок начальнику, чтобы выразить ему благодарность от всего коллектива.
        Так день за днем Наталья все больше привыкала к мирской жизни, хотя не переставала читать положенные молитвы и регулярно ходила на воскресные службы. В то же время она училась смотреть сериалы, заставляла себя читать женские журналы про звезд и моду. Накупила дешевых любовных романов и штудировала их в свободное время, порой даже выписывая фразы о любви. Иногда ей начинало казаться, что она уже почти готова начать общение с мужчинами. Но эта уверенность обычно длилась не больше нескольких минут - ей никак не удавалось преодолеть страх. Она открыто и весело болтала с женщинами, которые заглядывали к ней на кухню перекусить. С удовольствием обсуждала с ними самые разные семейные проблемы, слушала рассказы о детях и мужьях, особенно любила, когда молодые девушки доверяли ей свои тайны. Но при появлении мужчин, замыкалась в себе, опускала глаза и делала вид, что очень занята готовкой. Ольгу такое поведение сестры сильно огорчало:
        - Так ты никогда себе мужа не найдешь. Надо хоть ради тренировки иногда улыбаться. Тут же не монастырь, хоть бы глазки кому-нибудь состроила.
        Но Наталья не могла изменить себя. Строгость, в которой ее воспитали монахини, пустила такие глубокие корни, что при одном только звуке мужского голоса на нее нападала паника. Кроме того, ее не покидало ощущение, что наказание за грех уже совсем близко, а значит, стоит повременить с попытками общения.
        4
        В один из дней к ним в офис пришел полицейский. Он попросил собрать в переговорной всех женщин, чтобы сделать какое-то важное заявление.
        - Я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам, - начал он свое выступление. - Некоторые из вас ездят домой на экспрессе. По сведениям, которые мне предоставил директор, этим автобусом пользуется большинство ваших коллег. Остальные ездят домой на электричке. Если бы вы все добирались до платформы и до остановки, идя по проспекту, это было бы очень хорошо. Но я знаю, что часть коллектива, особенно те, кто засиживается на работе допоздна, предпочитают срезать угол и проходят через лесопарк.
        - А что там дикие звери? - рассмеялась одна из сотрудниц.
        - Лучше бы звери, - сказал полицейский и задумался, видимо решая, как донести до всех какую-то важную мысль.
        Наталья, спрятавшись за декоративной пальмой, стала его разглядывать. Она представила, как этот уставший сорокалетний мужчина придет сегодня домой к жене и детям. За ужином он будет жаловаться на то, что читал лекцию о безопасности глупым женщинам, которые не хотели воспринимать его всерьез. А потом они с женой будут смотреть телевизор, чтобы отдохнуть от работы… Но может быть, останутся на кухне и станут говорить о планах на следующий день… Ее увлекла эта фантазия, и она погрузилась в выдуманные картины чужого быта…
        - Так, дама за пальмой! Вы, я так понимаю, меня не слушаете, а между тем, находитесь в зоне наибольшего риска. Именно потому, что вы его типаж! Вы вообще хоть что-то уяснили из того, что я тут говорил?!
        Его вопрос так резко выдернул Наталью из ее мыслей, что она не успела испугаться и впервые вступила в диалог с мужчиной:
        - Не поняла, чей я типаж?
        - Вы типичная жертва серийного маньяка, который совершил уже пять жестоких убийств. Повторяю, специально для вас! Три его жертвы нашли в этом лесопарке. Поэтому настоятельно рекомендую ходить до станции и остановки автобуса по бульвару. Да, это дольше на целых двадцать минут. Но жизнь важнее. Вы поняли теперь? - он сурово посмотрел на Наталью.
        - Да я-то вряд ли его заинтересую, - она поразилась тому, как легко ей дается этот разговор.
        Неужели, у нее наконец-то получилось влиться в мирскую жизнь, и она перестала бояться? Или дело в этом человеке? Скорее всего представитель закона для нее не совсем мужчина. Некто вроде монаха или приходского священника… Так, о чем он? Ах, да… Она типичная жертва… Какая-то ерунда…
        - Вы напрасно так легкомысленно отнеслись ко всему, о чем я здесь говорил, - полицейский подошел к ней и протянул листок с нарисованным мужским портретом. - Я вам повторяю, в группе риска миловидные женщины тридцати-тридцатипятилетнего возраста, со светлыми волосами и такой прической как у вас.
        - А я что, миловидная? - Наталья так опешила от его слов, что даже не обратила внимания на дружный смех коллег. - Это вы шутите так, что ли?
        Он посмотрел на нее и покачал головой.
        - Знаете, я всего один раз попробовал пошутить со смертью. Мне это дорого обошлось. Возмездие приходит быстро. Распишитесь здесь, - он положил перед ней лист с фамилиями. - И постарайтесь посерьезней относиться ко всему, что будете делать в ближайшее время…
        5
        Прошла еще неделя. Наталья все время возвращалась мыслями к этому странному полицейскому. У нее в голове навязчивым набатом звучали слова: «Возмездие приходит быстро». Как он правильно сказал. Да, обычно расплату ждут недолго… Его лицо все время стояло у нее перед глазами и порой ей начинало казаться, что этот человек был послан свыше, чтобы она додумалась до чего-то очень важного…
        Привыкшая к выполнению приказов и различных послушаний, она исправно ходила до остановки по бульвару. И порой с улыбкой вспоминала, как этот уставший человек в форме назвал ее миловидной.
        Однажды ей пришлось задержаться на работе до позднего вечера. Начальник попросил подготовить небольшой фуршет в его кабинете для переговоров с потенциальными партнерами. По какой-то причине он не пошел с ними в ресторан, как это делал обычно, а решил встретиться в офисе. Из-за этого Наталья освободилась ближе к одиннадцати вечера, когда до отправления последнего экспресса оставалось пятнадцать минут.
        «Побежать через лес? Или вызвать такси?» - подумала она, выходя на улицу.
        И снова в ее мозг ворвался набат о возмездии. Он смешался с предчувствиями расплаты. И этот дуэт вдруг заставил мысли повернуться в новом направлении.
        Наталья осознала, что именно страх приближающегося наказания не дает ей начать полноценную жизнь. Она не женщина, нет, и никогда в нее не превратится, а так до конца своих дней и останется всего лишь беглой монахиней, если будет постоянно дрожать и страшиться Божьей кары. Это какая-то жестокая ловушка судьбы!
        Наталья глубоко вдохнула сырость приближающейся ночи и заставила себя подавить внутреннюю дрожь. Да, ей суждено пережить нечто страшное. Она знала это с того самого дня, как приняла решение жить в миру. Но что страшное? Мучительную смерть? Или что-то еще?..
        Сколько можно страдать от этого ожидания? Да, она грешница! Великая грешница. Но к чему бегать от того, что все равно случится? Это бессмысленно и нелепо! Если Бог решил покарать ее, то она должна прийти к нему добровольно, с покаянием и смирением. Тогда к чему же эти упорные хождения по бульвару? Любая дорога приведет ее к тому, что предопределено…
        Подумав это, Наталья резко свернула с дороги в лесопарк и захрустела гравием, шепча слова молитвы. Минут через пять она услышала позади себя чьи-то шаги.
        - Девушка, вы не могли бы мне помочь, - мужской голос заставил ее обернуться.
        Перед ней стоял человек с того самого рисунка, что дал ей полицейский. «Вот и все», - промелькнуло у нее в голове. Страх смешался с острым чувством вины, осознанием греха, раскаянием и еще чем-то, что она пока не могла осознать. Продолжая молиться, Наталья подошла к окликнувшему ее мужчине.
        - У вас что-то случилось? - она приложила руку к нательному кресту.
        - Понимаете, жене плохо стало. Я уложил ее там, - он махнул рукой в куда-то в сторону. - Может попробуем ее вместе до станции довести. Пытался на руки поднять, да спина у меня никуда не годится…
        Наталья кивнула и медленно пошла за ним в лес. В голове роились мысли, которые было трудно заглушить молитвами. Да, все вышло именно так, как она и думала. Ей указали путь, по которому следовало пойти. И теперь все зависит лишь оттого, насколько крепка ее вера. Нет, она не побежит от этого испытания. Пусть Бог сделает все так, как задумал.
        На какой-то момент ей показалось, что она одна в этом лесу. Человек куда-то пропал. Вокруг не было ни души. Она продолжала читать молитвы и вдруг почувствовала, как что-то острое воткнулось ей сзади в шею. Видимо, ей ввели какое-то лекарство - она обмякла, осела на траву и не могла пошевелиться.
        Снова появился тот человек с картинки. Судя по всему, он все делал по какому-то хорошо продуманному сценарию - положил ее, выпрямив руки и ноги будто у куклы, что-то сделал с волосами. А потом приблизил к ней лицо и посмотрел в глаза. Их взгляды ненадолго соединились. Секунду ей было жутко, а потом ее мысленная молитва стала настолько громкой, что заглушила все мысли о страхе. После этого Наталья стала молиться не только об искуплении своего греха и о спасении, но и о милости Божией для этого человека.
        Прошло, должно быть, несколько секунд. Теперь она слышала и частично чувствовала, как он рвет на ней платье. Этот звук повторялся, и повторялся, будто он хотел сделать из ткани сотни тонких лент. Потом она осознала, что его руки скользят по ее телу. А спустя какое-то время она снова увидела его лицо. Оно было искажено какой-то странной гримасой. Разочарование? Злоба? Отчаяние? Наталья не могла понять, что испытывает этот человек, но догадалась, что каким-то образом нарушила его планы.
        - Кто ты такая? - прохрипел он, взял в руки нож и поднес к ее глазам. - Хочешь меня остановить? Не выйдет! - последние слова он закричал и замахнулся над ней так, что она отчетливо увидела, как в лезвии отразился какой-то яркий свет.
        И в этот момент… Когда она была уверена, что от смерти ее отделяет всего лишь доля секунды… Именно в этот момент Наталья вдруг обрела ту самую веру, о которой столько мечтала, молилась, которую выпрашивала у Бога, на которой хотела построить всю свою жизнь.
        Она мгновенно забыла и о преступнике, и о ноже, которым он на нее замахнулся… Ее волновало лишь одно. Наталья всем сердцем желала осознать, что же это такое - истинная вера. Но всех слов, которые она знала, не хватало, чтобы описать это чувство, заполнившее ее до краев. Это была беспредельная любовь и ледяной трепет, головокружительное восхищение Божественным величием и смирение пред Его волей, ликование от возможности служить Ему и блаженство от осознания Его любви… Теперь она молилась без слов… Они стали какими-то лишними. Само ощущение этой только что познанной веры стало для нее одновременно и молитвой, причем молитвой обо всем мире, о людях, о душах… Казалось, что это божественное чувство укрыло ее в каком-то теплом коконе… Наступила тишина. Наталья потеряла сознание.
        6
        Очнулась она в больнице. В воздухе летали резкие запахи каких-то медикаментов. Девушка в белом халате поправляла капельницу. Опустив голову на руки, у кровати сидела сестра.
        Наталья восстановила в памяти все, что произошло с ней в лесу, и снова ощутила в себе свет обретенной веры. Она была уверена, что получила и прощение за бегство из монастыря, и благословение на новую, мирскую жизнь. Это было счастье. Наталье хотелось обнять всех на свете, чтобы рассказать, как прекрасно жить в таком блаженстве познания. Она пошевелилась и шепотом позвала сестру.
        - Наконец-то! - Ольга кинулась обнимать ее. - Как же ты меня напугала! Я до середины ночи ждала тебя, а потом стала набирать все эти телефоны, ужасные номера, по которым ищут пропавших людей. И вот, оказалось, что ты в больнице. Это было уже ближе к утру. Я сразу сюда и примчалась. А потом ждала, ждала, ждала… Мне сказали, что ты под каким-то наркотиком, ничего, мол, страшного… Ни слова не объяснили… И полицейский тут вертелся. Его врачи выгнали. Но он придет скоро. Вроде ему нужны от тебя какие-то показания.
        В дверь постучали. Наталья с трудом дотащила руку до головы и стала приглаживать волосы.
        - Здравствуйте… - тот самый уставший человек в форме, который читал им лекцию, назвал ее полным именем и прошел в палату. - Вы уже можете говорить?
        - Да.
        Он взглянул на Ольгу:
        - Я попрошу вас дать нам некоторое время.
        Они остались вдвоем. Он сел рядом и некоторое время смотрел на Наталью.
        - Ну и зачем же вы гражданка пошли через лес? - он улыбнулся. - Я же предупреждал, старался вас обезопасить… А вы? Почему не послушались?
        Она тихо засмеялась:
        - Не поверила вам, потому что вы сказали, что я миловидная. А раз про это наврали, значит и про маньяка тоже.
        Он посмотрел на нее с какой-то нежностью:
        - Вы поняли, что произошло? Нет? Я так и подумал. Он собирался все сделать как обычно. Но по какой-то причине его планы стали рушиться. Если бы я был верующим, то, наверное, объяснил бы это так - вы выгнали из него зло, которое заставляло его совершать преступления. Это невероятно, конечно, но факты говорят о нестандартном для него поведении. Он изорвал на вас платье, вроде все подготовил. А потом по какой-то причине бросил нож и убежал. Но вот, что интересно. Когда его поймали… Вернее, когда он сам выскочил навстречу полицейской машине, это был уже иной человек. Да, представьте себе. Сейчас он проходит специальную комиссию… Короче… Говоря простым языком, скорее всего на этом незавершенном преступлении он сломался и сошел с ума. Вам очень повезло. Правда у вас какая-то непереносимость наркотика, которым он пользовался. Из-за этого вы потеряли сознание и до сих пор не можете прийти в себя. Но врачи скоро это поправят. Будете снова ходить на работу. Не знаю, правда, сможете ли вы теперь войти в этот лес.
        - Конечно, - Наталья улыбнулась. - Он станет моим любимым местом для прогулок.
        - Значит, вы бесстрашная женщина, - он посмотрел на нее, как на какое-то чудо. - Вам надо нарожать богатырей, которые вырастут и переловят всех преступников страны.
        Они рассмеялись. Он еще некоторое время пробыл у нее в палате, чтобы подписать какие-то бумаги. А потом ушел, заверив, что непременно появится, чтобы проконтролировать процесс ее выздоровления.
        Наталья закрыла глаза. Она получила еще один подарок от Бога - в ее жизнь вошла любовь. Пока она не знала ничего об этом полицейском, даже потеряла его имя в своем наркотическом тумане. Но какое-то предчувствие говорило ей, что он тот самый человек, который станет отцом ее детей.
        7
        Иван Петрович сидел в своем кресле и ждал Алекса, который в последние дни стал очень много работать за компьютером. Профессору лишь оставалось гадать, чем тот занят - попытками усовершенствовать «Пси-Фактор» или подготовкой к реализации какой-то новой идеи. К сожалению, чем старше становился внук, тем сильнее окружал себя тайнами. Наконец, он появился в дверном проеме:
        - Ну что, дорогой мой дед, тебе понравилась детективная история о перевоспитании маньяка? - Алекс расхохотался и сел в кресло, которое недавно притащил в гостиную из чулана. - Расскажи, что думаешь о божественном превращении Евпраксии в Наталью?
        Профессор поморщился от его вульгарного тона:
        - Алекс! Откуда эти фразы? Я не узнаю тебя. Такое впечатление, что тебя растили в притоне воинствующих атеистов. Неужели ты не испытал радости, когда стал свидетелем того, как женщина обрела веру такой силы, что изгнала бесов из убийцы?
        Внук закинул ноги на стол и прикрыл ладонью рот, чтобы сдержать приступ смеха:
        - Изгнала бесов? Дед. Ты меня пугаешь! Где твой материалистический подход к жизни? Где рациональное мышление? Да где наконец, твой хваленый научный атеизм, которым ты доканывал меня всякий раз, когда я собирался идти на службу? Или ты так готовился к просмотру этой истории, что отравился молитвами?
        Иван Петрович был настолько возмущен словами Алекса, что уже готов был сделать ему строгий выговор. Он хотел объяснить, что нельзя рассуждать о вере в таком тоне. Однако, услышав напоминание о своем собственном атеизме, от которого он избавился благодаря «Пси-фактору» всего лишь пару месяцев назад, мысленно себя одернул и изменил тактику общения.
        - Ну, дорогой мой! Ты должен понимать, что я консерватор и мне трудно быстро менять заданное направление. Когда ты сказал мне, что мы станем испытателями и займемся исследованием человеческой религиозности, я потратил немало сил, чтобы заставить себя с уважением относиться к чужим верованиям. Мне это удалось. Поэтому мне странно слышать, что ты, ранее такой верующий мальчик, сейчас позволяешь себе столь странные шутки.
        Насупив брови, Алекс убрал ноги со стола и принял благообразный вид. Профессору даже показалось, что в глазах внука проблеснул страх. Конечно, ведь таким поведением он легко мог выдать то, что и сам стал участником эксперимента…
        Немного помолчав, они вернулись к обсуждению опыта. Правда, теперь Алекс говорил в другом тоне:
        - В общем, я почти удовлетворен тем, что увидел. Думаю, дальше было бы смотреть бессмысленно. Мы все равно не узнаем, сколько детей родит Наталья и какой будет матерью. Но нам это и не надо. Основное мы увидели и убедились в корректной работе «Пси-фактора».
        - Согласен. Ты обещал, что испытуемый познает свою собственную веру во всей ее глубине. Наталья пришла именно за этим. И именно это она и получила. А мы с тобой, если помнишь, не верили, что ей удастся стать еще более верующей, - рассмеялся профессор.
        - Да, - Алекс задумчиво посмотрел за окно. - Наверное в начале эксперимента я был бы несказанно рад и даже счастлив увидеть такую историю. Но сейчас…
        - Я не могу понять, чем ты недоволен? - Иван Петрович вдруг заметил, что Алекс как-то странно одет.
        Пока внук задумался над ответом, профессор стал его разглядывать. Вместо привычных потертых джинсов и полосатой рубашки, на нем были черные брюки из какой-то необычной ткани с едва заметной искоркой и черная атласная рубашка с пышными рукавами. Кроме всего прочего, от Алекса пахло одеколоном, хотя раньше он таким вещами никогда не пользовался. Да и прическа его претерпела изменения. Из обычного мальчишки с лохматой головой он превратился в идеально подстриженного молодого человека, который, судя по всему, уделял своей внешности большое внимание. Это было видно даже по форме его бровей - профессор готов был дать голову на отсечение, что его внук ходил к косметологу, чтобы придать им порочно красивый изгиб…
        Алекс наконец-то вышел из оцепенения и заговорил:
        - Да, ты прав, я немного недоволен. Понимаешь… Эта Наталья… Она, конечно, обрела грандиозную веру. Такое дано-то, между нами говоря, далеко не каждому. Я говорю это тебе как человек, посвятивший немало времени изучению различных религиозных трудов. Но я был настроен увидеть ее какой-нибудь проповедницей открывшихся истин. Возможно, ей предстояло бы начать реформу православной церкви, привести ее к расколу как во времена патриарха Никона. Мне хотелось масштаба! Нас же заставили смотреть миленькую мещанскую мелодрамку о верующей женщине, которая мечтает родить. Короче говоря, я разочарован.
        - Ну и напрасно, - Иван Петрович кипел от возмущения, но старался не подавать вида. Не в его интересах было сейчас начинать душеспасительные беседы. Поэтому он взял себя в руки и постарался продолжить разговор более-менее мирно. - Но оставим это. Нам надо двигаться вперед. И может быть наш следующий испытуемый тебя порадует масштабами. Как его звали? Ах да. Михаил. Психиатр-атеист. Давай, посмотрим, как развиваются события у него? Может быть церковь уже корчится от прихода нового Лютера, а мы с тобой ничего об этом не знаем.
        - Мне нравится эта идея, - Алекс расстегнул пуговицу на манжете и закатал рукав, блеснув к удивлению Ивана Петровича, толстым золотым браслетом. - У этого Михаила и правда есть некий потенциал для революционных свершений. Так что сегодня же вечером приступим…
        Часть III. Аскетизм и вкус власти
        1
        У Михаила было настолько крепкое здоровье, что наночип не вызвал у него ни головокружения, ни слабости, ни вообще каких бы то ни было побочных эффектов. Из профессорской квартиры он прямиком отправился домой, где его ждала жена и пятилетняя внучка, которую им доверили на выходные.
        В отношении же религиозного озарения все шло так, будто его разыграли и вместо инновационной таблетки дали проглотить кусок банального парафина. Он испытывал легкое чувство досады, и поэтому решил отвлечься. К удивлению своей благоверной, которая разрывалась между кухней и импровизированной детской, Михаил буквально с порога заявил:
        - Марин, давай я сейчас займусь с Машей, а ты там поделай что хочешь.
        Не дожидаясь ее реакции, он помыл руки и отправился в комнату, оккупированную ребенком.
        - А ну, красавица, - поманил он к себе внучку. - Хочешь, с дедом поиграть?
        Маша, от скуки изрисовавшая уже пол-альбома, радостно закричала:
        - Давай! Расскажи сказку! Только как в театре. Весело, весело!
        - А кто же у нас будет выступать на сцене? - профессионально подхватил идею Михаил.
        - Плюшевые игрушки! - Маша залезла в мешок, и вытащила небольшой зверинец из большеглазых, но довольно милых существ.
        Кто это такие, из каких они мультфильмов или компьютерных игр, Михаил решил не выяснять, так как не любил забивать голову лишней информацией. Он быстро переименовал всех в соответствии с героями классических произведений и стал увлеченно развлекать Машу спектаклями.
        Когда позади остались «Мальчик с пальчик», «Золушка» и «Красная шапочка», он вдруг почувствовал, что с его головой происходит что-то необычное. На мгновение он подумал, что под видом «Пси-фактора» ему подсунули какой-то экспериментальный наркотик. Однако, проанализировав свое состояние, пришел к выводу, что это не похоже на действие химического вещества - изменения действительно больше напоминали плавную трансформацию мировоззрения. Он замер, оставив в покое плюшевых птичек и других существ, и сконцентрировался на себе, вызвав этим у Маши бурю негодования.
        - Ну что ты замолчал?! - внучка дергала его за штанину и совала в руки лохматого енота. - Еще расскажи, еще!
        Внезапно Михаил вышел из оцепенения.
        - А хочешь, сказку, которую ты еще не слышала? - он стал внимательно рассматривать зверей. - Это даже и не сказка, а то, что произошло давным-давно в далекой, далекой стране.
        Маша в предвкушении всплеснула руками и молча кивнула. После этого почти два часа Михаил развлекал ее библейскими легендами, ничуть не смущаясь, что в роли того или иного героя у него выступали мягкие игрушки.
        Когда он дошел до середины рассказа о поклонении волхвов, в комнату вошла жена, которая, судя по времени решила позвать их ужинать. Но так как в этот момент плюшевый бельчонок на ковре разглагольствовал о Вифлеемской звезде, она молча замерла в дверном проеме и дождалась окончания рассказа.
        - Ну а теперь пойдемте на кухню, - она произнесла это так, будто только что наблюдала за самодеятельностью в сумасшедшем доме.
        Маша начала что-то гундеть, а Михаил рассмеялся, представив себе, как он - убежденный атеист - выглядел со стороны со своим рассказом о плюшевых волхвах.
        Вечером, когда они с женой наконец-то угомонили внучку и уселись перед телевизором, он решил, что не стоит тянуть с объяснениями:
        - Марин, мне в ближайшие дни надо будет уехать, скорее всего на пару месяцев.
        Он посмотрел на ее расстроенное лицо и вспомнил, как сильно ей пришлось переживать несколько лет назад, когда он с такими же словами рванул на Тибет. Тогда он хотел выяснить, что надеются обрести на этом нагорье его пациенты, и отправившись с этой целью в экспедицию, едва не погиб там в землетрясении. Однако сейчас у него были иные планы.
        Михаил быстро понял, что хитроумная таблетка начала свое действие и довольно резко и даже несколько жестко пробудила в нем православный фанатизм. Все получилось практически так, как он и хотел. Судя по тому, что он ощущал сейчас, впереди его ждало что-то масштабное. Воображение рисовало ему вериги и власяницы, поэтому, чтобы не устраивать тут светопреставление и не опозориться перед пациентами, родственниками и коллегами, он решил подстраховаться и уехать на Афон. Там в случае тяжелого течения болезни, а именно так он мысленно называл реакцию организма на таблетку, его никто не увидит, и он сможет спокойно предаваться своим религиозным безумствам.
        - Не переживай, - он притянул к себе жену. - Это не Тибет. Не Индия. Не Израиль. На этот раз я хочу изучить православие.
        - Так у нас в городе этого добра полно, - Марина удивленно посмотрела на него. - Ты что-то скрываешь. У тебя глаза какие-то безумные. Может… Признайся, ты точно здоров?
        Михаил сделал удивленное лицо:
        - Да брось! Чувствую себя идеально. Просто все эти разговоры о Боге, беспрестанные признания в совершенных грехах, самоосуждение… Ты, конечно, не врач, но за годы жизни со мной уже почти стала специалистом. Поэтому, наверняка понимаешь, как мне мешает их упертая баранья уверенность то в собственной гордыне, то в этой самой греховности, которая их приведет в ад. А мне же надо назначать лечение! Но как это делать, если иногда я чувствую себя в тупике и думаю, то ли тут дозу надо повышать, то ли, извини меня, ремня всыпать за ересь. Скорби у них понимаешь, а не депрессия! Уныние и бесовские искушения вместо тревожной мнительности!
        Она хихикнула:
        - Ересь, уныние… Да, и правда, никогда не думала, что под маской верующих могут скрываться больные и наоборот. Ты так мне вбил, что мир материален… А оказывается, люди живут, страдают от… Как ты сказал? Ах, да… Скорби. Слово, будто из каких-то русских сказок. Поезжай конечно, только пожалуйста, будь там осторожен. Ты будешь мне звонить? Да, и кстати, скажи, где ты остановишься, чтобы я могла если что сразу прилететь.
        Михаил слышал от пациентов, что звонить с Афона можно практически без проблем, но решил об этом умолчать. И конечно его просто умилило ее незнание законов. Он же выбрал этот полуостров неслучайно, ему меньше всего хотелось, чтобы в разгар его грядущего безумия там рядом появилась трезво мыслящая жена.
        - Видишь ли, Марин. Сотовая связь там практически не работает. Ну а тебя… Тебя туда не пустят никогда.
        - Это почему еще? - она выключила телевизор и возмущенно бросила пульт. - Там что? Военные действия? Тогда ты никуда не поедешь.
        - Нет. Там все тихо и мирно. Но туда, видишь ли, женщин не пускают.
        - И кто же это такой дурацкий закон принял?
        Михаил не смог сдержаться и расхохотался:
        - Вообще-то Богородица. Но тебе лучше думать, что это сделало правительство Греции.
        Она приложила руку к щеке, как делали бабы на Руси перед тем как начать причитать от горя:
        - Ох, вот, беда! Ладно, я поняла… Тебе и правда надо развеяться. Доконала тебя работа, ох, как доконала!
        2
        Спустя две недели, после ада бюрократических препонов Михаил вступил на Святую Афонскую землю. Какими-то правдами и неправдами он выбил себе неограниченное время пребывания на полуострове, а благодаря своим связям с ведущими клиниками Греции, получил долгосрочную визу в страну.
        Однако на самом деле ему не так сложно было получить эти документы, как все это время скрывать бьющую через край веру в Бога, которая с полной силой обрушилась на него уже на следующий день после приема таблетки. Спасала только сила воли, благодаря которой он ничем не выдал себя перед женой и коллегами.
        Ему хотелось выходить на площади и круглые сутки проповедовать Слово Божие, объяснять Марине, насколько он был неправ, когда убеждал ее в материальности мира, он мечтал обзвонить всех своих верующих пациентов и покаяться перед ними в своем скептицизме… Сначала он не делал всего этого, потому боялся опозориться - в нем говорили остатки рационального мышления. Но постепенно эта боязнь стала отходить на задний план. И вскоре он отбросил идею с проповедями, так как начал страшиться, что его обуяет страсть тщеславия. Такой духовной болезни он стремился избежать, а потому держал свою веру внутри себя и находил утешение лишь в мысленной молитве. Он твердил ее постоянно, умудряясь одновременно решать всякие дела и даже вести диалоги.
        Но наконец, все мучения были позади. После пересечения границы монашеского государства, он быстро добрался до Пантелеимоновой обители, поговорил там с игуменом и, получив благословение на паломничество к горе Афон, приступил к реализации своей идеи, которая, вопреки его словам, не предполагала восхождения на вершину.
        Заранее определив по карте самый безлюдный уголок на этой стороне полуострова, он отправился туда, оставив все вещи на попечение одного из русских монахов. Он не взял собой даже лекарств, так как решил, что целиком и полностью отдастся на милость Бога. Ему не хотелось ничего, кроме уединения. Он жаждал познать свою веру в тишине и спокойствии, следуя по пути исихазма - практики непрерывной безмолвной молитвы, безотрывной от аскетического образа жизни. Он осознавал, что нарушает множество веками сформированных правил, но не мог побороть свои желания.
        Найдя, наконец, нужное место в каком-то овраге, он руками и обломками найденной доски вырыл землянку, соорудил из ветвей что-то наподобие двери, и наконец-то впервые за много дней позволил себе расслабиться и отдохнуть. Он лег на сырую землю и заснул. А спустя несколько часов проснулся, чтобы начать свое отшельничество с благодатью в душе и улыбкой на устах.
        Шли дни. Он продолжал творить молитву. Он пил из ручья, а питался лишь растениями, в которых как врач разбирался достаточно хорошо. Он не анализировал свою веру. Он просто был в ней, был ее частью, был неотделим от божественного мироустройства. Ему не требовались такие определения как счастье, достижение цели, обретение смысла… Он хотел полностью очистить ум и сердце, и добиться, если конечно Господь будет к нему милостив, Богосозерцания. Зачем? Этот вопрос он себе не задавал.
        Он не замечал дождей и ветров, не испытывал голода, не страдал от тесной и холодной землянки. Он не вел счет дням. И лишь природное чувство времени подсказывало ему, что он пробыл на острове чуть больше месяца.
        3
        - И что нам теперь делать? Его история не закончилась. Мы досмотрим ее позже? - этими словами Иван Петрович встретил внука, пришедшего обсудить их наблюдения.
        Сегодня Алекс был одет в длинный халат из черного бархата. Он сел в кресло, манерно пригладил волосы и немного помолчал.
        - Да, да… Дед, ты прав… Этот сюжет заслуживает того, чтобы вернуться к нему спустя несколько месяцев. Может, и увидим нечто впечатляющее. Кстати, Михаил меня порадовал. У него хотя бы появились мысли о каких-то активных действиях, он искренне желал читать проповеди… Но вот, пошел такой аскетической дорогой… А тебе он как? Понравился?
        Иван Петрович удивленно посмотрел на внука. Понравился ли ему Михаил? Он не мог ответить на этот вопрос, так как с некоторых пор единственный человек, чья судьба его волновала, был сам Алекс. Что с ним происходит? Понятно, конечно, эти метаморфозы вызваны «Пси-фактором», но куда они его приведут? И вообще, во что теперь верит этот мальчик?
        - Алекс, про Михаила мы поговорим чуть позже. Меня сейчас интересуешь ты. Скажи, откуда ты берешь деньги на эти странные вычурные наряды?
        Внук провел рукой по рукаву:
        - Мило, да? Я рад, что ты заметил, как я преображаюсь. Знаешь, понял, что недостаточно уделял внимание своей внешности. Кстати, я купил машину. Вот и пригодились права, которые я получил, пока писал диплом. Скоро буду тебя катать по городу, как мы когда-то мечтали. А… Ты спрашивал про деньги. Я, кстати, уже который день забываю сказать, что положил тебе на счет тот долг.
        - О чем ты говоришь? - профессор нервно застучал ложкой по подстаканнику.
        - Ну как же! - Алекс улыбнулся. - Ты же снял последние сбережения, чтобы я смог создать чипы. Вот, я все тебе и вернул. Даже больше. Ну, на всякий случай. А твой вопрос… Тебе не стоит беспокоиться, дорогой дед. Я не занимаюсь чем-либо противозаконным. Да, великого математика из меня не вышло, зато получился хороший программист. Причем, настолько хороший… Я обеспечиваю информационную безопасность нескольких корпораций, создаю удобные многоцелевые программы, прочую ерунду… Сначала мне было трудно найти покупателей для этих разработок. Но потом один из моих бывших одноклассников, которого я случайно встретил во дворе, предложил свою помощь и поговорил с начальником. Мы встретились, все обсудили, - Алекс улыбнулся, видимо вспоминая детали разговора. - Этот человек оказался не так прост. Но именно его дотошность сыграла мне на руку. Он предложил сделку. Мол, я устанавливаю ему свою непробиваемую систему, а он пытается взломать ее с помощью каких-то гениальных хакеров. И если они разведут руками, то он меня озолотит. Но, что могли сделать его хакеры против меня?! - он рассмеялся. - Ничего. В итоге я
получил не только внушительную сумму, но и несколько заказчиков из числа его друзей-бизнесменов. Ну а дальше… Сарафанное радио сделало свое дело.
        Иван Петрович облегченно выдохнул. Если внук не врет, то это и впрямь не так уж плохо. По крайней мере вполне достойное занятие. Однако… Профессор опять задумался о том, что происходит в душе его ребенка. Как это выяснить? Может, ненавязчивыми вопросами?
        - Скажи, а ты по-прежнему ходишь в церковь? Мы так увлеклись опытами, что я как-то перестал следить за твоей жизнью.
        Алекс взял со стола молитвенник и, пролистав его, отбросил в сторону:
        - Это в прошлом. Не знаю, что со мной произошло, но православие, да и вообще христианство как-то перестали меня интересовать. Скажу больше. Меня это раздражает, - увидев на лице деда испуганное выражение, он по-своему это истолковал и пустился в объяснения. - Ты только не подумай, что мне не интересны наши опыты! Напротив! Они крайне важны. Дело в том, что на свои заработки я трачу довольно мало сил, для меня это очень просто. Все же свое свободное время я усовершенствую «Пси-фактор». И, знаешь, кажется, мне удалось добиться значительных успехов. Это просто поражает воображение!
        Иван Петрович, понял, что все может оказаться куда хуже, чем ему представлялось раньше. Алекс все еще корпит над этой программой?! Но чего он хочет добиться? На сегодняшний день совершенно очевидно, что его изобретение работает корректно. Однако, что-то во всем этом внука не устраивает. К чему же он стремится, если сам утратил веру в Бога? Профессор устало провел рукой по лицу. Интуиция подсказывала, что его ребенок создает нечто дьявольское.
        - А ты посвятишь меня в эти, как ты говоришь, поразительные успехи?
        Алекс, как когда-то давно, вскочил с кресла и сел на корточки рядом с дедом:
        - Ты согласен меня выслушать? Ох, как же я рад, как рад! Мне так хотелось похвастаться, но я боялся, что шокирую тебя… Может даже напугаю…
        Иван Петрович почувствовал, что холодеет от ужаса. Что же он такое изобрел, если так говорит? Нет, это нельзя оставлять без внимания, все надо держать под контролем! Внук должен обо всем ему рассказывать, иначе может случиться беда. В этот момент в его памяти всплыли слова той странной дамы в галифе, которая предсказывала им трагический конец эксперимента.
        - Алекс! Дорогой мой! Неужели ты мог подумать, что старого материалиста, который изучает православие лишь для того, чтобы анализировать результаты опытов, могут шокировать твои разработки в области религии? Какого ты обо мне мнения? Да я уже сгораю от любопытства! Мне крайне интересно увидеть во всей полноте твои ноу-хау!
        Внук проглотил наживку:
        - О, дед! Я так рад. Тогда поехали прямо сейчас. Ведь именно сегодня я собирался провести свой грандиозный, масштабный эксперимент. Одевайся! А я пойду все подготовлю.
        - Но скажи, хоть, о чем пойдет речь! - крикнул ему вслед профессор.
        - О фанатичной вере толпы! - громко ответил тот уже из своей комнаты.
        4
        Алекс вывел Ивана Петровича из подъезда и усадил на первое сиденье нового автомобиля. Профессор не разбирался в машинах, поэтому не мог оценить, как много потратил внук на свою покупку. Но это было не так важно. Может, еще несколько месяцев назад, он бы озаботился тем, что его ребенок, не привыкший к роскоши, вдруг приобрел автомобиль. Но сейчас это была одна из самых меньших проблем. Кажется, вчера… Да, именно вчера вечером, Иван Петрович пришел к выводу, что Алекс стал именно тем человеком из группы принявших таблетки, которому оказалось суждено молиться на золотого тельца. Но дело приняло другой оборот - кроме денег мальчика увлекла манипуляция сознанием масс. Оставалось только узнать, как далеко он зашел в этой новой страсти.
        Они остановились на безлюдном берегу реки, в районе, где когда-то были огороды, а сейчас все поросло конским щавелем и чертополохом. Алекс усадил деда в складное кресло, которое предусмотрительно захватил с балкона:
        - Так, сиди тут. Отсюда тебе будет все отлично видно.
        - А что будешь делать ты? - Иван Петрович поежился от прохладного ветра, дувшего с воды. - Здесь вроде нет никакой толпы, о которой ты говорил.
        - Сейчас появится, - рассмеялся Алекс.
        После этого он немного отошел в сторону, встал в какую-то странную позу и воздел руки, как священник, собравшийся благословлять народные массы. Потом коротко свистнул и замер. После этого к удивлению Ивана Петровича, который от происходящего вжался в кресло, на берег реки стали выходить бродячие собаки. Их становилось все больше, и каждая усаживалась перед Алексом и смотрела ему в глаза. Это были хромые бездомные псы, облепленные репейниками, качающиеся от голода кормящие собаки, кобели смешанных кровей, потерявшиеся когда-то породистые суки… Их становилось все больше и больше. Профессор стал считать, но дойдя до пятидесяти, сбился и оставил это затею. Он посмотрел собакам в глаза, и ему показалось, что в них сияет какое-то почти человеческое подобострастие и обожание.
        Через некоторое время, когда животные перестали прибывать, Алекс звонко щелкнул пальцами, после чего вся эта псиная рать легла перед ним и заскулила.
        - Ну как? Впечатляет? - он повернулся к деду с восторженной улыбкой. - Та история с Рексом, которая сперва так меня взбесила, чуть позже дала почву для размышлений. И я… Ты понял, что я сделал?
        Иван Петрович отрицательно покачал головой. Алекс же сунул руки в карманы и, отбросив ногой какой-то кусочек камня, сказал:
        - Я придумал новую серию наночипов. Так сказать, второе поколение. Запихнул из в собачий корм и разбрасывал тут несколько дней подряд. И таким образом… Ты все еще не понял? - Алекс рассмеялся. - Я заставил их обрести веру в меня! Да, да! Не удивляйся, они все верят в меня как в Бога и готовы на все ради своей веры.
        - Ты серьезно об этом говоришь? - профессор посмотрел на внука и задумался о его психическом здоровье. - Собаки стали верить? Верить в тебя?
        - Но что тебя так удивляет? Рекс же стал православным. Так почему бы этому сброду не уверовать в мое величие? Или ты сомневаешься, что они способны даже убить себя, если я того захочу?
        Это начинало переходить границы здравого смысла. То, что внук сумел приманить кормом десятки бездомных собак, было очевидно. В этом, строго говоря, не было ничего странного, кроме позы и выражения морд этих животных. Но заявления Алекса о фанатичности их веры… Профессору показалось, что это сильно смахивает на манию величия. Он рассмеялся и махнул рукой:
        - Ты мечтатель, дорогой мой. Одно дело пробудить то, что уже давно бродило в человеческих душах, а другое, насильно заставить верить в кого-то как в Бога. Это бред…
        - Ну что ж, - Алекс посмотрел на своих фанатов, - рано или поздно я все равно собирался это проделать, так почему бы не сегодня. По крайней мере, ты убедишься, в правдивости моих слов.
        После этого он снова принял позу благословляющего и громко крикнул:
        - В реку! Все! Умрите во имя мое!
        После этого собаки вскочили и толкаясь, борясь за почетное первенство, кусая друг друга и рыча, ринулись к реке, поплыли к ее середине и там, к ужасу профессора, стали нырять. Через несколько минут воцарилась тишина. Все псы покончили с собой. На поверхности воды играла легкая рябь.
        Иван Петрович понимал, что должен среагировать на увиденное так, чтобы внук ни в коем случае не скрывал от него своих дальнейших «успехов». Но он был настолько подавлен произошедшим, что никак не мог подобрать нужных слов. Ему хотелось, чтобы весь этот «Пси-фактор» оказался сном, поскольку было очевидно, что собаки - лишь легкая разминка. Алекс не остановится на достигнутом - в его планах эксперименты на людях. И в результате… Не хотелось этого признавать, но профессор решил быть честен с самим собой… В результате его внук должен был стать неким лжепророком и повести за собой толпы. Однако, куда он собирался вести эти толпы? Профессор взял себя в руки и произнес:
        - Ты гений, мой дорогой! Я тобой горжусь! Но я очень хочу, чтобы и мне ты отвел во всем этом какую-то роль… Хотя бы наблюдателя, как в истории с нашими опытами. Поэтому прошу, рассказывай мне обо всех своих разработках и опытах, не лишай меня возможности видеть, какого великого человека я воспитал.
        Алекс с благодарностью посмотрел на деда:
        - Как я счастлив, что ты меня поддержал. Клянусь тебе, что ты всегда будешь первым, кому я буду рассказывать о своих достижениях. А теперь поехали домой. Я вижу, эмоции тебя утомили. Надо отдохнуть, потому что завтра я скорее всего продемонстрирую тебе еще один пример того, как легко заставить кого бы то ни было поверить в любого человека как в Бога. Только на этот раз в я проведу испытания не на своре собак, а на одной девушке…
        5
        Всю первую половину дня Иван Петрович был в подавленном настроении. Больше всего он сейчас жалел о том, что ничего не понимает в компьютерах и не может каким-то образом перепрограммировать мозги собственному внуку. Как бы хотелось ему вернуть все обратно, возродить ту реальность, в которой Алекс был хорошим верующим мальчиком, учился в университете… Но… При его таланте программиста он все равно бы сочинил свой «Пси-фактор», и все пошло бы именно так как сейчас. Нет, никакими машинами времени эту проблему было бы не решить. Все надо исправлять здесь, причем в самое ближайшее время. Вчера этот безумный парень умертвил несколько десятков собак. Какой сюрприз он преподнесет сегодня?
        Будто в ответ на этот мысленный вопрос, в замке повернулся ключ, дверь распахнулась, и Алекс разодетый как голливудский актер ввел в комнату красивую девушку в элегантном платье.
        - Дед, это Аня. Если ты постараешься, то вспомнишь, что, учась на третьем курсе, я тебе о ней много рассказывал.
        - Здравствуйте, Иван Петрович, наконец-то мы познакомились, - девушка пропела это и посмотрела на Алекса, будто спрашивая у него одобрение.
        Он же в ответ поставил пустое кресло ближе к деду и показал на него рукой:
        - Аня, садись. Вы оба очень порадуете меня, если некоторое время пообщаетесь. Дело в том, что мне надо срочно съездить к одному человеку. Это не займет много времени. Зато вы поближе познакомитесь, - он подмигнул деду, будто намекая на что-то, известное лишь им двоим.
        О чем идет речь? Иван Петрович обратил внимание, что Аня проводила Алекса каким-то странным взглядом. Она в него влюблена? Да, скорее всего… Наконец-то внук завел себе пару… Может и до свадьбы дойдет… Профессор уже начал было строить радужные планы, как вдруг сам себя оборвал. О, Боже! Какая любовь… Он же сказал вчера, что поставит опыт на какой-то девушке. Господи! Только не это! Он выбрал эту Аню… Да, да… Он был неравнодушен к ней несколько лет назад, потом она вроде отказала ему… А сейчас… Сейчас уже она никогда ему не откажет - теперь это не человек, а лабораторная крыса, на которой испытывают систему насильственной веры в человека как в Бога. Это действительно предел всему! Даже на примере одной Ани видно, на что способны эти разработки, если запустить их в массовое употребление.
        - Аня, скажите…
        - Иван Петрович, - она улыбнулась и посмотрела на него. - Прошу вас, называйте меня на «ты». Алекс намекал мне, что возможно, мы очень скоро с ним поженимся, а значит, я буду вам как внучка…
        - Он намекал или говорил? - профессор посмотрел на нее с сочувствием. Эта девочка наивно верит в чистоту помыслов его внука. Несчастное создание. - Ты можешь вспомнить, что он на самом деле обещал тебе?
        Ее глаза засияли счастьем:
        - Знаете, я так его люблю! Даже нет… Это какое-то другое чувство… Не могу подобрать слов… И я не помню точно, говорил ли он мне о свадьбе, или лишь намекал о чем-то важном, что скоро произойдет в нашей жизни. Даже не могу предположить.
        - Аня, а эта любовь, ну или чувство, которое ты испытываешь к моему внуку… - Иван Петрович замялся, не зная, как лучше сформулировать вопрос. - Ну…
        - Не стесняйтесь пожалуйста, о чем вы хотите спросить? Забыли? Ничего страшного… Я пока покажу вам кое-что… - девушка улыбнулась и вытащила из сумочки портрет Алекса. - Знаете, даже признаваться неудобно. Но вам я откроюсь. Вот этот портрет я ношу с собой не просто так. Он для меня как икона. Бывает, если мне страшно, то я на него молюсь…
        Профессор не удержался и хлопнул рукой по подлокотнику:
        - Аня, дорогуша! Ну это же грех! Не сотвори себе кумира! Неужели эти слова ни о чем тебе не говорят?
        Она улыбнулась блаженной улыбкой глубоко верующего человека:
        - Я знаю, Иван Петрович… Но ничего не могу с собой поделать. Кажется, скажи он мне, чтобы я бросилась с моста, так я послушаюсь. Это же и есть настоящая любовь? Правда?
        Профессор расстроенно махнул рукой:
        - Любовь, значит любовь. Не понятно только, почему же тогда, на третьем курсе Алекс не вызывал у тебя таких восторгов?
        Она всплеснула руками:
        - Я просто не доросла до его величия! А сейчас… Кем бы я была без него?..
        - А кем, кстати? - профессор уже не мог остановиться. Ему хотелось узнать, до чего могут довести ранее нормальную девушку эксперименты его внука. - Кем бы ты была, если бы вдруг вы не встретились сейчас. Да и вообще, как это произошло?
        Аня заулыбалась и спрятала фотографию обратно. Казалось, она счастлива, что нашелся человек, которому она может исповедоваться в своей вере.
        - Да никем бы я не была… Ущербным человеком, которому неведомы такие вершины чувств. Но на мое счастье Алекс позвонил мне неделю назад и пригласил в кафе. Я в тот день была расстроена. Мы недавно расстались с моим женихом, но он иногда продолжает звонить и портить мне настроение. Так было и в тот вечер. Так что я согласилась. Мы встретились. Сначала поболтали о каких-то общих знакомых. Потом Алекс заказал мне пирожное. Да, такое красивое с розочкой. Он даже сходил к шеф-кондитеру, объяснил, как розочка должна выглядеть. Меня сначала это как-то неприятно удивило, а потом я ее попробовала и просто в умиление пришла от его заботы. Вообще, в тот вечер будто что-то произошло. Сначала я увидела Алекса и только удивилась тому, как он преобразился. И не было у меня никакой вспышки любви, чего-то особенного… А потом, когда мы поели, я вдруг будто все увидела в ином свете. И поняла, что теперь полностью принадлежу ему.
        Иван Петрович попросил Аню сходить на кухню и сделать ему мятный чай. Оставшись в одиночестве, он погрузился в свои невеселые мысли. Значит, Алекс сунул чип в кремовую розочку. Получается, что эта девочка даже не знает, что стала жертвой эксперимента. Интересно, а он подключил систему слежения? Или ему достаточно ее овечьей преданности, чтобы делать выводы? Да, если представить себе, что его внук создаст толпы таких вот фанатично верующих в него людей, то станет… Да, он уподобится Сёко Асахаре, основавшему секту Аум Синрикё, а потом так же печально закончит свой путь. Только вздернут его не власти, а какие-нибудь криминальные деятели, которым он перейдет дорогу. И этот бред он называет религией? По сути это преступление против Бога. Это ересь, за которую в средние века сжигали на кострах. Как же все это остановить?
        Аня принесла чай и снова села в кресло. Не успели они продолжить разговор, как вернулся Алекс. Он был в отличном настроении и весь сиял.
        - Как дела? - он сел на край стола и гордо посмотрел на деда. - Вы подружились?
        - Более чем! - профессор рассмеялся. - Мы уже начали составлять список гостей для вашей свадьбы, - этими словами он хотел поддеть Алекса, но оказалось, что наоборот попал в точку.
        - Так это прекрасно! Мы и впрямь недалеки от женитьбы… Ане же предстоит стать моей верной соратницей в грандиозных свершениях, поэтому нам лучше быть связанными узами брака, - он посмотрел на свою девушку и улыбнулся. - Анечка, дорогая, иди пока в мою комнату, а я скоро к тебе присоединюсь.
        Когда она вышла, Алекс как обычно сел на корточки возле деда:
        - Она тебя впечатлила?
        Иван Петрович еле сдержался, чтобы не ответить, что впечатлила его не она, а то во что ее превратил «Пси-фактор», но сдержался. Ему требовалось больше информации и времени на раздумья, чтобы догадаться своими старческими мозгами, как найти выход из всего этого кошмара.
        - Алекс, я более, чем впечатлен. Ты не только получил доказательство своей гениальности, но и любящую женщину, которая готова умереть за тебя. Ловкий ты парень, вот, что я могу сказать, - он похлопал внука по руке и заставил себя рассмеяться. - Теперь, как я понимаю, ты будешь без специальных приспособлений изучать силу ее веры и любви? Так что, как говорится, «не беспокоить». Что ж, дело молодое и вполне нормальное. Только вот мне тут будет совсем скучно… Может, я начну без тебя смотреть, что стало с нашей последней испытуемой, а ты это сделаешь, когда у тебя будет время?
        Для Алекса такая идея была подарком судьбы. По крайней мере он так сказал и быстро наладил компьютер, чтобы Иван Петрович мог беспрепятственно изучать, что стало с их любительницей сравнительного богословия.
        После этого он ушел к своей подопытной Ане, а Иван Петрович продолжил рассуждения в ожидании ночи, когда можно будет запускать систему слежения.
        Как остановить античеловеческие опыты Алекса? Убить его, заставив случайно проговориться о том, что он принял таблетку? И что тогда? Лишить жизни собственного внука ради торжества справедливости? Нет! Эту идею Иван Петрович отбросил, как порождение исстрадавшегося разума. Но что же делать? Есть ли вероятность, что внук создал какой-то антидот, который не просто прекращает действие таблетки, но и полностью исправляет все нарушения в мировоззрении, которые произошли до этого? Алекс неоднократно говорил, что такого не существует. Но если поставить на карту свою жизнь? И, к примеру, сказать, мол, да, я выпил твою таблетку, но забыл о том, что надо помалкивать, и пошел на исповедь, где автоматически рассказал все священнику. Может тогда Алекс пожалеет деда и даст ему противоядие, существование которого так тщательно хранит в секрете? Хорошая идея. Только есть в ней один изъян. Если никакого антидота нет, то придется умереть, и тогда Алекса к нормальной жизни уж точно возвращать будет некому.
        Так в горьких раздумьях Иван Петрович провел несколько часов, а потом пошел спать, не забыв включить компьютер и надеть браслет с системой слежения.
        Часть IV. Сравнительно богословие
        1
        Уже во дворе профессорского дома Алина поняла, что напрасно ввязалась в этот эксперимент. У нее дико заболела голова, начался приступ тошноты, по телу пошли легкие судороги.
        - На вокзал я в таком состоянии не доеду, - прошептала она сама себе. - Билеты пропадут, да и ладно. Надо решить, что делать сейчас … - она шатаясь вышла на проспект, взяла такси и поехала домой.
        Необходимо все хорошенько обдумать. Итак. Этот «Пси-фактор» начал действовать. Она вошла в комнату и остановилась в дверном проеме. Что она чувствует, кроме физического недомогания? Алина посмотрела на висящую в углу православную икону, потом вытащила из сумочки портрет Папы Римского Иоанна Павла Второго и сравнила ощущения. Вне всякого сомнения, ее истиной верой был католицизм. Теперь, благодаря таблетке она это знала точно. Но что ей с этого? Если так пойдут дела, то отпевать ее все равно будут по православному обряду, так как ни в какие католики ей уже не суждено будет перейти. Как же быть?
        Она прилегла на кровать и сквозь туман стала разглядывать солнечные зайчики на потолке. Этот странный парень сказал, что если она передумает, то изменить будет ничего нельзя. Из чего же могут состоять эти таблетки? В телефонном разговоре, он обмолвился, про какой-то наночип. Точно… Скорее всего, эта штука сродни энергоинформационной медицине. Сейчас эта микросхемка присосалась в каком-то месте к желудку и начала работу. Но он также говорил и о том, что это биочип… Ну конечно, биочип, поэтому он и сказал, что спустя полгода его действие закончится - эта штуковина разложится и выйдет из организма.
        Она снова посмотрела на портрет Папы Римского, который поставила возле кровати. Может стоит съездить в костел? Хотя нет. Это можно сделать и после того, как она разберется со своим здоровьем. Но отчего же ей так плохо? Алекс и его очаровательный дед… Они выглядели такими хорошими людьми, что вряд ли задумали ее отравить, да и зачем им это надо… Как жаль, что этот Алекс подстраховался и наложил на нее дурацкий обет молчания. Следовало бы позвонить им и рассказать, что таблетка оказалась не совместима с ее организмом. Но это ее просто убьет. Так, по крайней мере, обещал этот парень. Но почему она начала умирать, если обет молчания не был нарушен? Или она кому-то успела об этом рассказать? Надо вспомнить, как было дело. Они говорили, потом она съела кусочек парафина, вышла на улицу и, кажется, все… В этот момент ей стало дурно. Может, что-то такое произошло, что эта система приняла за раскрытие информации? Да, этот жест. Она приложила палец к губам, намекая, что будет хранить тайну. Скорее всего это он сыграл роль. А если нет? Вдруг сейчас она не умирает, а испытывает на себе побочное действие
«Пси-фактора»? Тогда им действительно нельзя звонить, так как это точно ее добьет.
        Она потянулась за сумочкой и вытащила мобильник. Надо послать сообщение в монастырь. Алина быстро отправила текст, в котором говорила, что из-за болезни не сможет приехать вовремя. Ей снова стало хуже. Голова кружилась, однако отчаянно хотелось молиться католическим святым. Кстати! Молитвы молитвами, но где же обещанное просветление, познание Бога, озарение?.. Что там еще наболтал этот Алекс по телефону? Кроме четкого осознания своей религиозной принадлежности нет ничего. Как была верующей, так и осталась. Только здоровье испортила. Да, дело не стоило таких жертв. Однако, пора предпринимать активные действия.
        Она набрала телефон врача, который занимался энергоинформационной медициной. Это был ее давний любовник - один из таких мужчин, с которыми она могла не видеться месяцами, а потом вдруг бежала на свидание, чтобы броситься в омут страсти. Может, хоть он ее спасет?
        - Халид, привет, это я, - она знала, что ему не нужно долгих объяснений, так как отчасти он был ясновидящий. - Мне срочно надо тебя увидеть. Да, ты прав, я на грани смерти… Хорошо… Минут через двадцать…
        Пришлось ехать к нему, поскольку без своего стационарного компьютера он ничего не хотел решать. А ноутбук, разумеется он забыл дома. Жаль, что и мусульманам постоянно посылают испытания, а то бы стоило принять ислам и хоть немного пожить без проблем.
        Шатаясь она вышла во двор и села в такси, которое вызвал ей Халид. Казалось, что жизни в ней осталось процентов двадцать. В таком состоянии она ввалилась в его кабинет и, сев кресло, положила голову на стол.
        - Спаси меня! - Алина прошептала эти слова и отключилась.
        Когда она пришла в себя, то поняла, что лежит на медицинской кушетке. Халид, что-то увлеченно делал в компьютере.
        - А, дорогая девочка, очнулась? - он всегда так называл ее, поскольку годился ей в отцы. - Скажи, кто ввел тебе в организм столь гениальный источник колебаний?
        Она подавила тошноту и прошептала:
        - Понимаешь, этот гениальный источник устроен так, что если я расскажу о нем, то умру. Там стоит какая-то защита от разглашения тайны.
        - Ты итак почти умерла, - он рассмеялся. - Так что можешь все рассказать, а иначе я вообще тебе никак помочь не смогу.
        Алине ничего не оставалось делать. Она несколько секунд подышала, а потом выложила ему как на духу все, что натворила за последние часы.
        - А этот Алекс гений, судя по параметрам, - Халид с нескрываемым восхищением посмотрел в компьютер. - Пока ты тут лежала без сознания, я снял с тебя кучу показаний. И знаешь, что я тебе скажу… Мне бы на создание чего-то подобного жизни не хватило. Но… Как говорят люди, ломать - не строить!
        - И что ты собираешься делать? - Алина была уже готова к любым экзекуциям, лишь бы выжить.
        Халид философски посмотрел на нее:
        - Мои таблетки перестают работать от рентгена, от ультразвука, от МРТ… Трудно сказать, что надо сделать, чтобы аннулировать действие этого микрочипа. Кроме того, я не доволен, что под его влиянием ты решила стать католичкой.
        - А тебе-то это разве не безразлично? Ты же мусульманин.
        - Ну и что, что мусульманин. Но и в православии есть много хорошего. И зачем вообще религию предков менять? Это не дело. Поэтому я хочу не просто прекратить действие этого чипа. Мне надо вернуть тебя к прежнему состоянию.
        - И как ты это будешь делать?
        - В моей теории есть простое, но четкое правило. Если проглотить две одинаковых энергоинформационных таблетки, то действовать они не будут. Но вряд ли эти люди дадут тебе вторую таблетку. А я создать ее не смогу, хотя… У меня не получится сделать ее за несколько минут. А нам с тобой требуется именно за такой срок придумать выход из положения… Да и потом… Очень может быть, что надо сделать все-таки принципиально иную таблетку - действительно некий антидот, который бы полностью уничтожал этот биочип и вылечивал пациента от последствий его введения. Нет никаких гарантий, что эти биочипы перестают действовать, если их вводят в организм по несколько штук зараз. Возможно, в этом случае их действие только усиливается…
        Алина закрыла глаза:
        - Халид, это очень интересно. Но я умираю. И ни ты, ни я не можем понять, почему это происходит.
        - Ладно, - Халид встал и позвенел ключами от кабинета. - Как бы не был гениален твой парнишка, есть старые испытанные методы. Сделаем тебе промывание желудка, вытащим таблетку, а потом будем дальше размышлять.
        И он потащил Алину в процедурную. После экзекуции они вернулись в кабинет. Халид положил извлеченный из организма кусочек парафина на медную пластину и стал снимать показания. Прошло минут тридцать.
        - Что скажешь? - Алина свесила ноги с кушетки и села.
        - Я тебе потом скажу. Сейчас твоя очередь. Итак. Твое истинное вероисповедание?
        - Католицизм.
        Халид с силой ударил ладонью по столу:
        - Гениальный парень! Я уже вытащили из организма его биочип, а твои мозги как были набекрень, так и остались.
        - Ну и ладно, зато я знаю теперь о себе все. Поеду в монастырь, сменю веру…
        - Нет! - рявкнул на нее Халид. - Во-первых, я не позволю тебе считать себя католичкой. Это нехорошо. Вернее, можешь даже в католический монастырь уйти, но ты должна это сделать своим умом, а не с помощью электронного допинга. Во-вторых, мне очень интересно найти антидот. Короче говоря, сейчас поезжай домой, а я тебе позвоню, когда что-нибудь придумаю.
        2
        Семь дней Халид провозился, изучая «Пси-фактор». Наконец, соорудив с помощью своего прибора, какую-то таблетку, он позвонил Алине:
        - Приезжай, дорогая девочка.
        Спустя полчаса она уже сидела перед ним за столом:
        - Придумал?
        - Понимаешь, я понял, что мы действовали в экстренном порядке, так как спасали твою жизнь. У нас не было времени на размышление. Мы же могли попробовать сделать тебе МРТ, к примеру. Может быть, таблетка утратила бы свою силу. Но теперь это бесполезно. Мне пришлось самому изобретать биочип. Такой… Ну строго говоря, это не микросхема, это моя биоэнергетическая таблетка, которая станет работать антидотом, как только вместе с этим чипом попадет к тебе в организм.
        - Ты издеваешься? Хочешь, чтобы я опять приняла эту штуковину?
        Халид рассмеялся:
        - Раньше ты хорошо знала, что со мной нельзя спорить. Это «Пси-фактор» с твоим католическим озарением так на тебя подействовал? Если я сказал, что тебе придется принять обе таблетки, значит ты это сделаешь.
        Алина пожала плечами:
        - Как скажешь, - с этими словами она проглотила обе парафиновых таблетки, а спустя минуту упала в обморок.
        Когда она пришла в себя, голова почти не кружилась, зрение фокусировалось, а в мыслях творился разброд.
        - Что чувствуешь? - Халид присел рядом с ней на кушетку и пощупал пульс.
        - Кажется, все налаживается.
        - И кто ты? Католичка или православная?
        Алина собралась было ответить, что католичка, но вдруг у нее как-то кольнуло сердце и она поняла, что…
        3
        Иван Петрович проснулся среди ночи от резко оборвавшегося сна. Система слежения перестала работать.
        - Это великолепно! - прошептал профессор и включил прикроватный торшер. - Гениальный специалист по энергоинформационной медицине способен спасти человечество от проделок моего внука!
        Он стал вспоминать все, что показала ему система слежения. Итак, сначала он видел мир глазами Алины, ощущал ее недомогание, ее увлечение католицизмом. А потом, когда этот Халид… Храни его Аллах! … Когда он сделал ей промывание желудка, то сон превратился в некий кинофильм. Ощущения пропали. Осталась только хроника трудов Халида, снятая с той точки, где видимо находился в этот момент наночип. После же, когда он заставил Алину проглотить обе таблетки, сон снова стал «кинофильмом с ощущениями». И в итоге, все оборвалось. Скорее всего, именно потому, что таблетка Алекса перестала существовать. Теперь надо во что бы то ни стало разыскать эту Алину и узнать, что стало с ее мировоззрением. Но где взять ее телефон?
        Разволновавшись, Иван Петрович с трудом встал с кровати и стараясь не шуметь подошел к комнате внука. Куда он кладет свой мобильный? И как зайти, если они там вдвоем с этой Аней? Профессор замер перед дверью, не зная, как поступить.
        - Нет, это ничего не даст… - снова прошептал он и пошел в спальню. - Придется ждать утра.
        Однако все решилось гораздо раньше. В комнате Иван Петрович почувствовал боль в сердце и решил принять лекарство. Он дрожащей рукой попытался взять таблетки из тумбочки, но как-то неловко повернулся и выдернул из нее весь ящичек. По полу с грохотом раскатились склянки с каплями.
        - Дед! Что случилось? - на шум прибежал Алекс, в котором видимо еще не умерла любовь к деду. Он выглядел обеспокоенным.
        - Ох, я тебя разбудил… - Иван Петрович начал импровизировать. - Мне стало плохо с сердцем, я от своей старческой криворукости выдернул ящик… Но теперь мне уже лучше… Правда страх какой-то остался. Посиди со мной минут пять.
        - Ну конечно, - Алекс собрал все лекарства и вернул ящик на место. - Может ты там во сне что-то невероятное увидел? Как там эта Алина?
        Таким вопросом было грех не воспользоваться. Поэтому Иван Петрович пошел ва-банк:
        - Внук, она купила-таки книгу по сравнительному богословию. Но купила ее не в магазине. Это курс лекций ее знакомого профессора. Там все описано с какой-то бунтарской точки зрения… Короче говоря, Алекс, скажи, у тебя есть ее телефон? Я хочу попросить у нее почитать эту монографию.
        Внук рассмеялся:
        - Дед, дорогой мой дед… Ты так и не научился врать. Какая монография? Что ты сочиняешь?
        У Ивана Петровича екнуло сердце. Неужели Алекс тоже видел, что произошло с Алиной и теперь знает, что существует антидот?
        - А почему ты думаешь, что я сочиняю? - он спросил это самым безразличным тоном, на который был способен.
        - Потому что я сразу заметил, что ты, если так можно выразиться, влюбился в эту Алину. А теперь насмотрелся снов и решил с ней встретиться. И зачем ты рассказываешь сказки? Сказал бы прямо, дай, мол, мне ее телефон.
        - Так он у тебя есть? - затаился Иван Петрович.
        - Есть, дед, все есть. Завтра дам. А теперь ложись спать. И лучше без браслета, а то к утру решишь на ней жениться.
        Алекс ушел, оставив профессора строить планы и продумывать разговор с Алиной, к которой он действительно был неравнодушен.
        4
        Утром Иван Петрович еле дождался, когда несносные дети выползут из своей спальни. Лучше бы они оба уехали куда-нибудь подальше от квартиры и «Пси-фактора», чтобы Алекс не дай Бог не включил систему слежения и не продолжил свои эксперименты.
        - Какие планы? - профессор посмотрел на них поверх очков.
        - Дед, я… - Алекс опустился возле кресла, оставив Аню стоять посреди комнаты. - Мы решили, что… Короче, я знаю, как ты не любишь меня отпускать… И тебе было вчера плохо… Но мы хотим слетать на курорт. Деньги у меня теперь есть. И мы можем себе позволить, так сказать, предсвадебное путешествие… - он повернулся к Ане. - Будь добра, свари нам кофе и приготовь что-нибудь, - он сделал паузу и зашептал. - Понимаешь, «Пси-фактор» работает, она меня боготворит, но… Ты же знаешь, она первая женщина в моей жизни… И я хочу разобраться в своих чувствах. Как я могу делать это, разрываясь между ней и работой? Ну ты согласен, что мне просто необходимо познать себя, не вмешивая сюда никакую электронику?
        Иван Петрович возликовал, отчего стал бурно выражать свои эмоции:
        - Ну, разумеется, ты прав, дорогой внук! Поезжайте, причем немедленно! И я буду очень рад, если ты поймешь, что она тебе подходит! Потому что… Ты как Пигмалион создал себе идеал, и было бы обидно терять такое сокровище!
        - Отлично! - Алекс улыбнулся. - Как я рад, что ты снова на моей стороне! Это такое счастье. Итак, мы скоро уедем, а ты тут не скучай. Вот тебе телефон Алины, - он записал цифры на закладке, которая выглядывала из молитвенника. - Потом расскажешь, как прошла ваша дискуссия на тему сравнительного богословия.
        Через два часа, когда Алекс и Аня покинули квартиру, профессор стал лихорадочно набирать телефонный номер. Лишь бы она не уехала в свои Татры или еще куда-нибудь.
        - Алина, здравствуйте, это говорит Иван Петрович… Вы были у нас по поводу…
        Она прервала его звонким смехом:
        - Так вот значит, как работает ваша система слежения… Я ждала этого звонка гораздо раньше, а потом и вовсе бросила эту затею… Хотите встретиться и поговорить?
        Иван Петрович в очередной раз с грустью подумал о несозданном эликсире молодости. Эта женщина понимала его с полуслова. Проклятая старость! Хотя это не старость, это - древность. А древность не дает права даже на мечты.
        - Да, Алина. Мне нужно задать вам несколько важных вопросов. Но поскольку я не очень мобилен…
        - Хотите, я приеду через час?
        - Буду счастлив принять такую гостью…
        5
        - Итак, трансляция прервалась на том месте, когда я должна была доложить Халиду о своем вероисповедании? Это поразительно! - Алина, будто зная вкусы профессора, нарядилась в длинное темно-синее платье в белых хризантемах. - И теперь вы тоже хотите узнать, кто же я - католичка или православная?
        Иван Петрович улыбнулся, подумав, как много он бы хотел узнать у нее, если бы на дворе стоял другой год и другой век. Но все это было бессмысленно. Да и вообще, надо было спасать Алекса, а вместе с ним и потенциальных сектантов, которых он мог создать. Поэтому профессор взял себя в руки:
        - Конечно. Так скажите, наконец, таблетка и правда перестала действовать?
        Алина улыбнулась:
        - Да. Я полностью вернулась в то самое состояние, в котором пришла к вам в тот день. Опять были эти терзания, метания… А потом, я прочитала книгу по сравнительному богословию… И знаете, она меня просто обновила. Странно, да? Обычная книга, почти энциклопедия. В ней не было никаких оценочных суждений автора - только сухие факты и цитаты из разных источников. Но отчего-то после прочтения мне стал как-то понятнее весь мир. Я начала видеть его более справедливым. И… Вы, наверное, думаете, кто же я теперь? Так вот, скажу вам. Я осталась православной, однако не могу отказаться от идей экуменизма, хотя мода на него давно прошла. Но, Иван Петрович, вы же пригласили меня не только из-за этого? Правда? Что случилось? Я чувствую, вы чем-то обеспокоены.
        И тогда он стал рассказывать ей обо всем, что произошло за последние месяцы. Про убитых собак, про Аню, про ужасные планы внука и даже про то, как обретали веру остальные испытуемые, включая Рекса. Они с Алиной говорили так, будто их не разделяла пропасть в пять десятилетий. По странному недоразумению судьбы, эта женщина родилась лет на сорок позже, чем хотелось бы профессору, но даже несмотря на это, они поразительно чувствовали и понимали друг друга. Теперь они были заодно, и ей также, как и ему хотелось поставить крест на истории с «Пси-фактором».
        - Значит, нам нужно каким-то образом заставить Алекса проглотить антидот? - сказала она, крутя в руках браслет системы слежения.
        - Но, Алина… - профессор, все время ловил себя на мысли, что любуется ей как произведением искусства. - Вы говорите так, будто у вас дома фабрика по их изготовлению. Насколько я понимаю, для успеха нашего дела, вам надо поехать к Халиду и уговорить его создать это противоядие. Или я не прав?
        Она рассмеялась.
        - Иван Петрович, если вы и правда видели насквозь мои мысли, то не можете не знать, что Халид немного ясновидящий. В тот день, когда он аннулировал во мне действие «Пси-фактора», он создал несколько таких антидотов. Он сказал тогда, что однажды они непременно мне понадобятся. Вот, посмотрите, - она вытащила из сумочки бумажный пакетик и высыпала на стол несколько белых кругляшей.
        - Гениально! - профессор потрогал пальцем одну из таблеток. На вид это была не более, чем капля простого парафина. - Я был уверен, что лишь мой внук способен на такое…
        - Не преуменьшайте его заслуги, - она собрала таблетки и положила их обратно в пакет. - Халид сделал это, отталкиваясь от уже созданного электронного биочипа. Ему никогда не удалось бы с нуля сотворить таблетки для обретения веры. Впрочем, ему бы такое и в голову не пришло - у него очень строгое отношение к религии. Однако… Вернемся к основной проблеме. Куда поместить этот антидот, чтобы Алекс ни о чем не догадался?
        Профессор задумался, прокручивая в голове различные варианты.
        - Ане он подсунул чип в кремовой розочке на пирожном. Как уж так получилось, что она ничего не заметила, я не знаю. Но с ним такой номер не пройдет.
        - А он вообще принимает какие-нибудь препараты, ну, когда болеет, например?
        Иван Петрович обреченно махнул рукой:
        - Эти дети… Думают, что стали взрослыми, а у самих в голове кавардак… Мой внук считает, что любая болезнь должна проходить сама. Поэтому единственные таблетки, к помощи которых он изредка прибегает, это активированный уголь. Но в него, понятное дело, кусок парафина не запихнешь.
        - А знаете, - Алина встала и подошла к окну. - Недавно я купила активированный уголь в капсулах. Таких странных, из черного желатина. Так вот, если эту капсулу открыть, заменить уголь нашим парафином, а потом поместить обратно в упаковку, то возможно Алекс и попадется на крючок. Только зачем ему пить этот уголь? Не можем же мы его специально отравить какой-нибудь тухлой рыбой, а потом дружно спасать.
        - Значит, активированный уголь… - теперь профессор любовался ее профилем. - Мой внук плохо переносит дыню. После нее он как раз и принимает эти таблетки.
        - А зачем он вообще ее ест? - Алина повернулась и вдруг как Алекс присела на корточки возле кресла Ивана Петровича. - Зачем? Так любит, что не может устоять?
        Профессору показалось, что в ее последних словах таился скрытый смысл. Но нет, конечно… Это бред старческого воображения. И все же… Так любит, что не может устоять? И зачем она села здесь возле кресла и смотрит на него так, будто на дворе конец 1960-х годов? Какое-то странное искушение. Хотя, в чем искушение, если он так стар, что еле ходит? Пытаясь скинуть с себя наваждение, он помотал головой. А может, это тоже проделки «Пси-фактора»? Раз он теперь человек верующий, то его вполне могут искушать бесы, подсовывая в голову всякую чертовщину.
        - Вам плохо? - Алина, провела рукой по его плечу. - Вы как-то странно ушли в себя. Может быть вас утомил наш разговор? Хотите, я приеду завтра к вечеру. Мы подумаем и про дыню, и про уголь, который я принесу…
        - Да, наверное, вы правы. Я видимо разволновался. Когда вас ждать?
        - Думаю, часов в восемь. Поеду к вам сразу после работы. Так что, не скучайте. До завтра. На прощание она крепко сжала его руку и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
        Профессор облегченно вздохнул и взял в руки молитвенник. Какая странная женщина. Да и вообще, насколько жизнь полна сюрпризов. Еще полгода назад он был обычным стариком, эдаким мешком, набитым воспоминаниями, мечтательным материалистом, превозносящим науку. И кто он сейчас? Православный авантюрист, завязший в платонической любви к прекрасной тридцатилетней даме? Какое-то дикое сочетание. Дико все вокруг, абсолютно все. Сумасшедший Алекс, монахини-расстриги, собаки-самоубийцы, блаженная Аня, искусительница Алина со своим сравнительным богословием… Хотелось закрыть глаза и перенестись на полгода назад. Но… Ивана Петровича вдруг пронзила странная мысль. А действительно ли ему хочется перечеркнуть весь этот опыт последних месяцев? Не познать, что такое вера, не увидеть это в других людях, не узнать, насколько гениален его внук… Он рассмеялся и погрозил пальцем в пустоту квартиры. Нет! Лучше вот так, как сейчас, решать проблемы, ощущать полноту жизни, страдать от страха за Алекса, но не возвращаться обратно в обыденность банальной старости. Ну а Алина… Если уж быть честным с самим собой, то не каждому
выпадает шанс познать, что такое последняя любовь - чувство, которое ходит под руку со смертью…
        6
        Вечером следующего дня гостиная преобразилась. Эта сумасшедшая Алина, кажется и впрямь хорошо себя чувствовала лишь в обществе мужчин, которые годились ей в дедушки или отцы. Она прилетела после работы с сумками всякой снеди и бутылкой шампанского. Откопала в чулане пятирожковый канделябр, приспособила к нему какие-то парадоксально длинные белые свечи и водрузила на стол. Короче говоря, соорудила романтический ужин, видимо специально нарядившись по такому случаю в облегающее черное платье с глубоким вырезом. Она болтала о своих делах, рассказывала о работе, о друзьях, родственниках… Она вела себя так, будто и правда пришла к нему не в этом году, а много раньше, когда было так много возможностей… Профессор смотрел на нее, как на какое-то чудо. Он больше не считал эту историю искушением, а, напротив, был уверен, что Алина - подарок небес. И единственно, о чем он сейчас по-настоящему жалел, что не может, как прежде, подключить систему слежения и выяснить истинную причину такого странного поведения этой женщины…
        Алина оторвала его от раздумий звоном хрусталя:
        - Иван Петрович, я хочу поднять этот тост за вас!
        - Не думаю, что я это заслужил, - рассмеялся он. - Скорее это мне надо было бы выпить за вас, поскольку в вашем лице я обрел надежду на спасение внука, а может и всего мира.
        Она совсем развеселилась и игриво посмотрела на него:
        - Тогда поднимаем бокалы за нас двоих! И пусть нам сопутствует удача!
        Они выпили, потом еще поболтали об отличиях в различных направлениях протестантизма, а потом пересели в кресла, чтобы вернуться к обсуждению своих тайных планов.
        - Итак, - Алина вытащила из сумки коробку активированного угля, - я принесла эти капсулы. Одну я уже открыла. Вот, смотрите, теперь мы помещаем в нее антидот и закрываем. Все! Конечно, видно, что блистерную упаковку вскрывали, но таблетка ничем не отличается от остальных. Так что в случае чего, Алекс вполне может не заметить подвоха. Кстати, вы не пояснили мне про эту дыню.
        - Ах, да! - профессор вспомнил свои вчерашние терзания по поводу искушения. - Дело в том, что Алекс очень любит дыни любого сорта. Но никогда не может вовремя остановиться. Ну вот, потом и болеет.
        Алина потерла руки:
        - Это же прекрасно! Мы сыграем на этой слабости. Когда они вернутся?
        - Он сказал, что послезавтра. Вроде там испортилась погода… Я, правда так и не понял, куда они полетели, но это и не важно…
        - Тогда к их приезду мне надо будет купить побольше дынь, чтобы соблазн был уж очень велик. Ну а потом… Все будет изумительно! Я приеду сюда на весь день и буду вам помогать.
        - Это прекрасно, что вы не бросаете меня, - профессор улыбнулся. - Без вас никак. И все же мне не дает покоя один вопрос.
        - О чем вы?
        - Почему вам стало так плохо после приема таблетки «Пси-фактора»? Вы говорили, что мог сыграть роковую роль тот самый прощальный жест. Но мне как-то с трудом в это верится. У вашего Халида не было никаких мыслей на этот счет?
        Она задумчиво посмотрела на догорающие свечи:
        - Знаете, он сказал любопытную вещь. По его мнению, есть люди, организм которых не приемлет никаких энергоинформационных воздействий. Он сам сталкивался с такими пациентами. Им его лечение не только не помогало, но даже в некотором смысле вредило. Меня, к примеру, ему редко удается вылечить от чего бы то ни было… Так… Если какой-то пустяк…
        - То есть вы хотите сказать, что ваш организм воспротивился попытке насильственного религиозного озарения?
        - Скорее всего, - она встала и прошлась по комнате. - Я бы даже сказала, что не организм, а сами небеса. Им было не угодно, чтобы я так просто и быстро нашла ответ на вопрос о своей религиозной принадлежности. Я должна прийти к этому сама, без посторонней помощи. Возможно, в результате какого-то чуда или озарения, но без электроники. Вам, наверное, трудно это понять… Вы такой верующий человек, православный… И никакие вопросы об экуменизме вас не волнуют.
        Профессор рассмеялся. Ему было непередаваемо хорошо в этот волшебный вечер. И эти религиозные разговоры вдруг показались какими-то лишними:
        - Да, вообще-то еще несколько месяцев назад меня и православие не волновало. И этот молитвенник моего отца… Он всю жизнь пылился у меня на полке просто как память. А я исповедовал другую религию. Так сказать, молился на закон сохранения энергии… То есть был абсолютным материалистом. А потом, когда Алекс начал все эти эксперименты, я увидел, как он проглотил таблетку, и подумал, что я тоже должен стать участником этого безумного опыта. Хотя бы для того, чтобы знать, что испытает мой внук. Я принял наночип и почти через час стал православным… Алина, что с вами?! - он удивленно посмотрел на то, каким ужасом полыхают ее глаза.
        - Иван Петрович! - она на секунду закрыла лицо руками. - Что вы натворили?! Вы забыли про обет молчания.
        И тут до него дошло, что он действительно нарушил правило - рассказал о том, что он стал участником эксперимента. И его поразило, насколько быстро среагировал на это преступление его организм. Почти сразу у него схватило сердце, закружилась голова, перед глазами поплыли светящиеся круги. Он начал терять сознание.
        - Вы должны принять антидот! - голос Алины звучал над ним как из какого-то иного мира. - Немедленно! Вы слышите меня?
        Он с трудом открыл глаза. Как она прекрасна с растрепавшимися от переживания волосами, в этом платье с глубоким вырезом. А для чего ему принимать антидот? Смерть все равно не за горами… И зачем ему жизнь без веры в Бога? Зачем возврат к ереси материализма? Да и вообще, вдруг после приема антидота он и саму Алину увидит в ином свете. Станет просто дряхлым стариком, не способным на такие необыкновенные чувства…
        - Так! Соберитесь! - она сильно встряхнула его. - Вам еще внука спасать. А вы помирать собрались. Немедленно примите таблетку! А потом расскажете мне все что захотите о законе сохранения энергии и теории относительности. Итак! Я жду!
        Устоять от приема таблетки, когда тебя хочет вернуть к жизни прекрасная молодая женщина было слишком сложно - почти невозможно. Поэтому профессор из последних сил взял из рук Алины стакан с водой и ту самую капсулу активированного угля, которую она приготовила для Алекса. Через несколько минут после приема таблетки он потерял сознание…
        Очнулся он все в том же кресле, только обложенный со всех сторон подушками. Алина сидела рядом на стуле и держала его за руку:
        - Ну наконец-то! - она просияла и, видимо подчинившись порыву чувств, стремительно поцеловала его. - Добро пожаловать домой! Что скажете? Во что веруете?
        Ему вдруг стало так смешно от этой глупой фразы. Во что он верует? Даже не верит, а верует… Он рассмеялся.
        - Алина, вы прекрасны! Но так наивны в своих метаниях между православием и католицизмом. Я не верю и тем более не верую.
        - Браво! - она зааплодировала ему как в театре. - Теперь я вижу, что вы живы, здоровы, и чрезвычайно правдивы. Значит, антидот действует.
        От этих слов Иван Петрович окончательно пришел в себя. Да, он полностью утратил веру, которая служила ему утешением в последние месяцы. В душе образовалась какая-то мучительная пустота. Неужели вот так он прожил всю жизнь? В этом мраке безбожия? И это было нормой? Даже предметом гордости? Его передернуло от страха. А Алина? Он посмотрел на нее - такую молодую и прекрасную. Что он чувствует к ней? Неужели и его глупая старческая влюбленность испарилась вместе с религиозностью? Однако в этой области души все обстояло иначе. Видимо вера с ее понятиями греховности была все это время довольно сильным сдерживающим фактором. Потому что теперь, глядя на Алину Ивану Петровичу уже не приходило в голову мучиться совестью и вздыхать о несправедливости судьбы. Он вдруг осознал, что да, эта женщина его последняя, увы, абсолютно платоническая любовь, но отказываться от нее он не собирается.
        Он поцеловал ей руку:
        - Я вас люблю, моя дорогая. Вы мне спасли жизнь! Просите теперь, все что угодно. Готов для вас луну с неба достать или доказать какую-нибудь теорему.
        Они оба расхохотались.
        - На самом-то деле есть кое-что, о чем я хотела попросить, но боялась, что это будет слишком нагло.
        Профессор заинтригованно посмотрел на нее? Что могло заинтересовать эту безумную женщину?
        - Я даже представить себе не могу, о чем речь.
        Она встала и в задумчивости стала ходить по комнате.
        - Не знаю, насколько реально то, что я хочу… Но не буду тянуть. Иван Петрович! Мне безумно интересно узнать, как вы за мной наблюдали. То есть не просто узнать, а в реальности увидеть, как это было. У вас остался испытуемый, жизнь которого вы еще не посмотрели?
        - Да… - профессор в первую очередь подумал о том, сможет ли он правильно настроить компьютер. - Есть некий Михаил. Психиатр. Он после приема таблетки ударился в исихазм, ну даже скорее подобие исихазма, и уехал на Афон. И мы остановились на том, что он изнурял себя жизнью в сырой землянке и читал беспрестанную молитву.
        - А я могу посмотреть его жизнь? - ее глаза горели таким огнем, что отказать было невозможно.
        - Препятствием может служить только одно, - рассмеялся Иван Петрович. - Моя старческая глупость. Если у меня не получится настроить систему слежения, то увы, вам покажут обычные сны.
        - Сны? - в мгновение она оказалась возле него. - Так это делается через сновидения? Да, Алекс еще более гениален, чем я думала. Иван Петрович! - она обняла его, - я верю в то, что у гениально внука не может не быть гениального деда. Настраивайте вашу систему, а я уберу со стола.
        Тут до Ивана Петровича дошел весь комизм положения, в которое он попал. Он не мог настроить браслет Алекса, так как его система управлялась с другого компьютера. Поэтому у них был один браслет на двоих. Таким образом получалось, что даже если он сумеет все настроить, то спать им придется скованными одной системой слежения. Как бы он пережил такое искушение, если бы остался верующим? Наверное, бы отказал ей или придумал какую-то отговорку. Но поскольку сейчас он не ведал понятия греховности в таком, по его мнению, прикладном значении этого слова, он был вполне открыт для экспериментов. Правда, обо всех предстоящих трудностях пришлось рассказать правду. Разумеется, Алину это не только не смутило, но даже раззадорило.
        В итоге после всевозможных ухищрений Иван Петрович справился с заумной программой Алекса и настроил браслет. Однако гарантий, что он будет корректно работать, будучи надетым на две руки одновременно, не было никаких. Но попробовать стоило.
        Он посмотрел на свою будущую спутницу в мир Морфея. Она подготовилась ко сну, стащив у Алекса, шелковую пижаму, - одно из его экстравагантных приобретений последних дней - и сейчас старательно готовила новую таблетку псевдо-активированного угля. Он оставил ее за этим занятием и пошел в спальню, готовить им исследовательское ложе. Перспектива ночи с молодой женщиной вызывала у него приступы смеха.
        Однако, когда все было готово они оба отнеслись к этому со всей серьезностью. Соединившись браслетом, они улеглись поудобнее и выключили свет.
        - Может я вас обниму, - предложила Алина, поворачиваясь на бок. - А то я так не засну, и все мучения окажутся зря.
        Понятно, что Иван Петрович на такое предложение не мог не согласиться. И через некоторое время сны унесли их на далекий Афон.
        ЧастьV. Чудеса Божественные и научные
        1
        Порой Михаила начинал искушать дьявол. Он отличал лукавого по необычным речам и свету, который напоминал сияние ксеноновых фар. Чаще всего его доканывали этими появлениями поздно вечером, когда он спускался к ручью за водой. Он смотрел с глубины оврага вверх и видел странный полукруг, в котором кто-то будто похожий на Бога с детской картинки начинал уговаривать его вернуться домой и там возглавить новую реформацию православной церкви. От этих нападок Михаила спасала постоянная молитва и конечно распятие, которое он никогда не выпускал из рук…
        Погода сильно испортилась, почти каждый день шел дождь, было промозгло и сыро. В землянке пол почти все время был влажный, а по одной из стен и вовсе тек едва заметный ручеек. Но Михаил не замечал этого, как не обращал внимание и на то, что страшно исхудал и постоянно кашлял. Он продолжал свой духовный путь и был далек от каких бы то ни было мыслей. Он только молился. Всегда, везде, во время сна и во время бодрствования.
        И однажды с ним произошло то, чего он подсознательно жаждал все это время. Видение. Да, на этот раз не искушающий мираж, а истинное видение. Начиналась гроза. Он вылез из землянки, чтобы посмотреть на небо. Вдруг тучи расступились, непередаваемый будто живой, подвижный свет озарил все вокруг. И в этом сиянии Михаил узрел Бога, который говорил с ним и наставлял его.
        Теперь сбылось то, ради чего, как оказалось, он приезжал на Афон - ему указали верный путь, по которому следовало идти в жизни. После этого он покинул свой овраг и пришел в Пантелеимонов монастырь к тому монаху, у которого оставил вещи. Тот ужаснулся, увидев Михаила, но не стал его удерживать, а лишь немного накормил и помог хоть как-то привести себя в порядок.
        2
        Первые дни после возвращения домой он был вынужден выслушивать постоянные стенания жены. Михаил осознавал, что был виноват перед ней, так как снова заставил ее сильно страдать, однако даже не пытался прибегнуть к утешениям. Он понимал, что Марине надо просто излить все, что накопилось в душе, и успокоиться. Кроме того, она была полна желания вылечить его от всех болезней, которые он приобрел, живя в землянке. Она возила его по врачам, следила за тем, вовремя ли он принимает лекарства, и постоянно спрашивала, где, в каком месте земного шара он довел себя до такого состояния. Но он не рассказывал ей о том, как жил все это время, и ради чего все это происходило - она была совсем неподготовлена к его новому мировоззрению, и говорить с ней было бесполезно.
        Правду он поведал только своему сыну Андрею, который в отличие от отца был глубоко верующим человеком. По образованию юрист, он именно в этом году решил коренным образом изменить свою жизнь и стать священником. В свободное время он начал прислуживать в храме и поступил на заочное отделение семинарии…
        - …и так я прожил много недель, - Михаил решил ничего не утаивать от сына, поэтому рассказал во всех подробностях о том, на что толкнула его неожиданно обретенная вера. - И однажды у меня было видение.
        - На этот раз ты сразу понял, что тебе явился сам Господь? - сын восторженно посмотрел на него.
        - Да, и ты знаешь, я не могу сказать, что действительно слышал его слова. Скорее всего, я осознавал их и впитывал сердцем.
        - Так что он сказал?
        Михаил улыбнулся, чувствуя себя беспредельно счастливым:
        - Чтобы я вернулся в свой город, снова работал врачом, лечил людей, не обращая внимания на их национальность и религию… И самое главное… Помнишь, ту проблему, из-за которой я предпринял это путешествие?
        - Да, конечно, ты не мог отличить верующего от больного.
        - Так вот. Теперь Он наделил меня даром не просто отличать этих людей друг от друга, но и лечить некоторых пациентов словами. Конечно, сейчас, когда я все проанализировал, то понял, что многим все равно придется помогать обычными методами. Но думаю, теперь я смогу справляться с болезнями более эффективно.
        Андрей внимательно посмотрел на отца:
        - Так ты правда уверовал в Бога?
        - Да, - Михаил снова улыбнулся. - Наверное время пришло. Накопился жизненный опыт. И как-то вот, знаешь, буквально в одну секунду я понял, что стал православным.
        - Но как ты расскажешь об этом маме?
        - А вот над этим нам с тобой придется работать вместе. Потому что все эти годы, я по собственной глупости внушал ей всевозможные еретические идеи о том, что религия - опиум для народа и все такое прочее…
        3
        Из просмотра Ивана Петровича выдернул удивленный вскрик Алекса и его последующее «С добрым утром». По закону вредности эти дети вернулись домой раньше, чем планировали. И конечно, не подозревая, в какие авантюры тут влезал его дед, бедный мальчик открыл дверь спальни чтобы поздороваться. И какую картину он увидел? Своего деда-профессора в объятиях облаченной в шелковую пижаму Алины. Это не могло не вызвать шок.
        - Да, дед. Такого я не ожидал, - сказал Алекс и корректно прикрыл дверь.
        - Алина, - Иван Петрович провел рукой по ее щеке, - пора вставать.
        Она открыла глаза и улыбнулась:
        - Что случилось?
        - Алекс приехал. Только я не понял, с Аней он или без.
        Алина хотела быстро вскочить, но запуталась в браслете слежения.
        - Как неудобно получилось. И главное, я дыни не успела купить…
        Через некоторое время, когда они втроем сели завтракать, Иван Петрович, попытался разрядить обстановку и беззаботно спросил:
        - А где Аня? Ты ее по дороге потерял?
        Внук зло сверкнул на него глазами:
        - Домой отправил. Ее телячья любовь мне противна. Это какой-то сахарный сироп. Нет, я не скрою, что на третьем курсе в своих мечтах видел именно такие отношения. Но сейчас… Дед! Это невозможно… Ты же знаешь все о моих планах на жизнь. Ну и представь себе, что у меня дома будет жена, какие-то непонятные дети, которые будут все время кричать и сводить меня с ума. У меня другие цели. Я пришел сюда не для того, чтобы как та наша подопытная монахиня, плодиться и размножаться. Да и вообще, я плохо себя чувствую.
        Алекс кисло посмотрел на бутерброд и отодвинул от себя чашку.
        - Что с тобой? - после всего, что произошло, Иван Петрович решил, что это какое-то побочное действие «Пси-фактора», но вдруг заметил, что Алина держит наготове пачку активированного угля. Может быть он и правда съел что-то не то. Как ни парадоксально, но это было бы нам на руку. - Так что с тобой? Ты чем-то отравился?
        - Наверное, - Алекс встал и начал рыться в кухонном ящике. - Где-то у нас тут уголь был. Сейчас бы съел и пришел в норму, но как назло…
        - А… Вот, у меня есть… Вчера как-то тоже мне плохо было, я купила себе… - Алина протянула ему упаковку, делая вид, что вскрывает ее и вытаскивает капсулу.
        - О, как мило! - он положил в рот сразу несколько капсул, среди которых одна была с антидотом. Потом запил водой и снова сел за стол. - А вы тут я смотрю не скучали. Я даже не понял сначала, а потом увидел этот браслет. Ну и как Алина, вас впечатлил просмотр чужой жизни?
        - О, да! Алекс, вы гениальный человек. Когда я узнала про управляемые сновидения, то была в приятном шоке.
        - Ну строго говоря, это нельзя назвать управляемыми сновидениями. Скорее это… - он не смог договорить, так как стал медленно терять сознание.
        Алина подскочила к нему и аккуратно потащила его в комнату. Иван Петрович как мог ей помогал. Они кое-как уложили его на кровать и сели по обе стороны.
        - Теперь нам остается только ждать, - прошептала Алина и будто желая поддержать Ивана Петровича сжала его руку.
        Профессор был несказанно благодарен ей за все, что она делала. Без этой женщины, он, наверное, никогда не вернул бы Алекса к обычной жизни. И неизвестно, что бы тогда произошло вообще. Правда ему пришлось утратить веру, но интуиция, которая еще ни разу его не подводила, говорила, что тема православия еще не закрыта.
        Через некоторое время Алекс открыл глаза:
        - Что со мной случилось?
        - Ты чем-то отравился, дорогой внук, - профессор встал и вместе с Алиной пошел к двери. - Тебе лучше отлежаться немного. А потом приходи, расскажешь нам о своем коротком путешествии…
        Они ушли, не дождавшись от него ответа. И профессор наконец-то смог сказать Алине все, что собирался. Потом она ушла в его спальню, чтобы переодеться. А вернувшись, грустно сказала:
        - И теперь мы должны расстаться. Так странно. Казалось бы, вы старше на полвека. Но у меня ощущение, что я пережила какой-то грандиозный любовный роман длинною в жизнь. Как жаль, что Алекс не изобрел эликсир молодости. Пожалуй, для нас это было бы полезнее таблетки религиозного озарения. Но может быть у него все впереди? - она порывисто обняла Ивана Петровича и поцеловала. - Обещайте мне позвонить. Слышите? В любое время, как только он создаст для вас эликсир молодости. В любое время!
        С этими словами она ушла и из его квартиры, и из его жизни. Ему показалось, что в доме стало как-то холодно и неуютно. Да, она права. Потому что если старость еще хоть что-то может предложить, то древность - уже ничего. Он убрал со стола молитвенник, который был теперь не нужен. Посмотрел на икону, которую когда-то повесил в углу. Он не стал зажигать лампаду, а просто оставил все как есть. На какой-то момент ему показалось, что без веры его жизнь совсем не имела смысла. Но он отогнал эту мысль, быстро убедив себя, что много лет до этого не мучал себя такими вопросами, а значит, и сейчас не стоит этого делать. Наконец от печальных дум его оторвал Алекс.
        Он вошел в комнату взъерошенный, в старых джинсах и полосатой рубашке с длинным рукавом.
        - Дед, - он сел в кресло и тяжело вздохнул. - У меня что-то с головой. Да, я сказал, что отравился, но это вроде как прошло. Наверное, уголь подействовал. Но эта голова… Я вообще ничего не понимаю. Нет, ты не подумай, что я потерял память. Я помню абсолютно все. И слава Богу! Он все-таки хранит меня от бед и катастроф, в которые я мог попасть по собственной вине. Сегодня же, да именно сегодня, если у меня будут силы я схожу на службу. Мне надо исповедоваться. Хотя не знаю, как теперь исповедоваться, если все равно всего не расскажешь…
        Он задумался, видимо, переживая над своим обетом молчания. И это поставило Ивана Петровича перед сложным выбором. Рассказать ему о том, что они сделали с Алиной? Или подождать, пока он сам догадается, просмотрев через систему слежения, что с ней произошло. Однако все повернулось несколько иначе.
        - Я не понимаю, Алекс, что тебя сейчас беспокоит? - Иван Петрович хотел вывести его на разговор о вере и сектантах, но у внука было на уме что-то другое.
        - Наверное, надо сходить обследоваться. Знаешь, мне надо сделать МРТ. Говорят, там сразу определяют, что у человека болит. Ты посидишь часок? Я скоро вернусь. У меня тут знакомый врач делает обследования - пустит без очереди…
        После МРТ настроение у Алекса улучшилось. Он пододвинул кресло и сел перед Иваном Петровичем.
        - Ну вот и все, - сказал он, грустно улыбнувшись.
        - О чем ты? - профессор и впрямь не мог понять, что имеет ввиду его внук.
        - Теперь я могу тебе все рассказать. Понимаешь, МРТ полностью уничтожает биочипы. Я по понятным причинам не мог признаться тебе, что тоже стал участником эксперимента. Но сейчас, то есть после обморока, я понял, что-то пошло не так. Но мне хотелось поделиться с тобой, поэтому я сделал МРТ, аннулировал чип и, вот, могу говорить…
        - Подожди, я не понимаю, - Иван Петрович смотрел на внука и с радостью узнавал в нем своего ребенка, того самого, который всего несколько месяцев назад хотел начать эксперимент. - Я не могу понять, МРТ уничтожает только чип или полностью ликвидирует мировоззрение, которое человек приобретает под действием «Пси-фактора»?
        - О, дед! Последствия! Теоретически стереть из головы новое мировоззрение невозможно. И ты правильно понял, МРТ только освобождает человека, принявшего биочип, от обета молчания. Но у меня… У меня получилось, что по какой-то причине из моего мозга стерлись все изменения, которые произошли за последнее время. И это… Я чего-то не учел. И знаешь, я снова стал верующим. Ты рад, наверное, да? Теперь мы вместе будем ходить на службы. Вечерами я буду читать тебе молитвы. Мне так этого не хватало в те времена, когда ты был таким злобным атеистом. А потом мы будто поменялись местами. Какая-то жестокая была игра. Но теперь полная гармония.
        - А твои разработки? Те, в которые ты втянул Аню. Что ты собираешься делать с ними? - Иван Петрович не мог до конца понять, что творилось в душе его внука. Вроде с одной стороны он был рад, что к нему вернулась вера. Но откуда тогда такая печаль?
        - Ну я думаю, что уничтожу все, что касается «Пси-фактора». Мне дико, дед, понимаешь, дико осознавать, что в моей голове рождались такие мысли. Ты же видел это шоу с собаками? А я хотел что-то подобное делать с людьми… Это даже не безумие! Будто мой мозг пылал в аду. Одно хорошо. Теперь мы не будем нуждаться в деньгах - я научился их зарабатывать. И да, ты знаешь… Я сейчас понял, что люблю, по-настоящему люблю Аню, как собственно и любил ее все то время, которое прошло с третьего курса. И надо же, какая ирония судьбы. Она бы никогда не посмотрела на меня, если бы я не подсунул ей в пирожном «Пси-фактор» второго поколения. А теперь ничего не вернешь, - он усмехнулся. - Я приворожил ее на всю жизнь. И даже если она сейчас сделает МРТ, то все равно будет боготворить меня. Как считаешь, я должен себя за это корить?
        Иван Петрович улыбнулся и подумал, что теперь до конца жизни ему придется изображать из себя верующего. Ходить в церковь. Читать молитвы. И так, может быть однажды, он придет к этой вере сам, без помощи электроники. А эта девочка… Что ж… Получается, что так распорядился сам Бог, если позволил ей съесть ту кремовую розочку.
        - Нет, Алекс. Я думаю, что ты заслуживаешь ее любви. И у вас есть много шансов создать крепкую семью. А корить… Нет, корить не надо ни себя, ни других… И раз ты решил покончить с «Пси-фактором», то обещай, что исполнишь мою просьбу.
        - Конечно, дед, ведь я так тебя люблю. И я поражаюсь, какая же сильная в тебе вера в Бога, что, видя все то, что со мной происходит, все то, что я вытворяю, ты продолжал меня поддерживать, не бросал, не проклинал, а просто ждал, когда Господь расставит все по своим местам. Это поразительно! Так что за просьба?
        Иван Петрович постарался сделать виноватое лицо. Ему во что бы то ни стало надо было сделать так, чтобы Алекс ничего не узнал об антидотах.
        - Ну… Тут такое дело… Алина… Ты понимаешь, это какая-то последняя моя страсть. Была. Да, именно была. Теперь все. Но еще ведь не прошло полгода, и если ты воспользуешься системой слежения, то можешь увидеть… Ну, короче говоря, я бы хотел тебя попросить не просматривать жизнь Алины. Тем более, что по части религиозного озарения с ней ничего особенного не произошло.
        - И это твоя просьба? - Алекс улыбнулся. Затем встал, сходил за браслетами слежения и разрезал их на мелкие фрагменты. - Вот и все. Теперь я сотру из наших компьютеров все программы, которые так или иначе касались «Пси-фактора», и мы начнем новую жизнь… Нет. Наверное, мы продолжим старую? Как ты думаешь?
        - Я уверен, что мы начнем новую. В которой у тебя будет хорошая работа и любящая жена. У меня - воспоминания об Алине. Ну и если смотреть шире, то у Ани будет любящий муж, да еще и дед. И не забывай, что муж будет еще и у Натальи. И кстати, теперь не будет проблем с пациентами у Михаила, который получил послание от Бога, если конечно он вылечит все свои простудные заболевания. И даже у Рекса теперь есть и будет храм, который он так любит. А мы с тобой будем связаны бременем тяжелых воспоминаний. Но это нас не разлучит, а только сблизит. А почему? Однажды мы это поймем…
        Вечером, когда Алекс заперся у себя в комнате с Аней, которая прилетела на такси, как только узнала, что он занемог, Иван Петрович прокручивал в голове все, что произошло в их жизни за последние месяцы. У него звучали в голове слова Алекса, о том, что вера помогла ему выдержать все эти убийства собак и прочее. Профессор задумался. Да, в тот момент под действием «Пси-фактора» он был очень верующим человеком. Но вера ли помогала ему это перенести? Или нет, не так. Только ли вера в Бога помогала ему перенести все эти испытания? В голове пронеслось какое-то воспоминание. То ли из литературы, то ли из живописи… А, ну конечно! Каким-то образом вся эта история напомнила Ивану Петровичу притчу о блудном сыне. Почему в этой притче отец принял в объятья сына, который считал себя недостойным грешником?
        - Конечно, потому что отец его любил, - прошептал профессор и тяжело поднявшись, отыскал на полке старинную Библию. - А это значит, что помогала мне и вера в Бога и любовь к ребенку, и что в сущности нет веры без любви, и нет любви без веры, - он сказал это в тишину комнаты, а потом сел и углубился в текст. Так пролетел вечер.
        И уже перед сном, Иван Петрович понял, что по какой-то причине не может заснуть. Он не сделал чего-то очень важного… Немного поразмышляв, профессор встал с кровати, вернулся в гостиную, отыскал на полке свой молитвенник, который все еще был заложен обрывком бумаги с телефонным номером Алины, и прочитал вечернее молитвенное правило.
        После этого он понял, что обрел веру. Только теперь это произошло не из-за электроники, а потому что в мире царствует Бог и любовь.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к