Жизнь на гранях миров Елена Черкашина
        Игорь Городецкий - хирург, работает в обычной больнице, и на первый взгляд жизнь его ничем не примечательна. Но едва наступает ночь - и всё меняется, потому что вот уже много лет непостижимым образом врач перемещается в пространстве и попадает в другой мир. Он не знает, что это за мир, ответ на этот вопрос ему предстоит найти, но Игорь - человек действия, а потому в этом мире у него есть друзья и работа: он является полевым доктором огромного войска хасаров. Ему помогает Светлана, старшая медсестра, девушка намного младше его. Она давно влюблена в Игоря, но только в новом мире ей удаётся найти тропу к его сердцу. Ни сам врач, ни его подруга не знают, что за всем пристально наблюдают странные существа, которые ведут незримый диалог «за кадром». Ясно одно: эти существа - ведущие, всезнающие. Они защищают Свету и Игоря, бережно ведут их по пути развития.
        КОГДА РАСКРЫВАЮТСЯНЕБЕСНЫЕ ВРАТА
        КНИГА 1
        ЧАСТЬ 1. ВРАЧ
        У операционного стола было напряжённо. Молодой и не очень опытный ассистент изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, и от этого чересчур волновался, торопился и путался. Хирург, поглядывая на него всезнающими глазами, специально делал всё в нарочито спокойном темпе: операция шла по плану, и он мог позволить себе секунду-другую промедления. Сестра прятала улыбку в уголках маски и талантливо подыгрывала ему. Наконец, она подала иглу.
        - Зашей, Андрей.
        - Да, Игорь Анатольевич!
        Хирург отошёл от стола, не опуская рук, присел на металлический стул, слегка откинул голову к стене. «Хорошая девочка, толковая, - подумал он о сестре. - Не только отлично знает весь ход операции, но и будто угадывает мысли. Что это - привычка? Сработанность? Нет, здесь что-то сверх того, что-то более тонкое…»
        Он незаметно пригляделся. Она внимательно следила за руками ассистента, накладывающего шов, и Игорь видел лишь тёмные приспущенные ресницы. Глаза, одни глаза. Как интересно смотреть на человека, когда видны только глаза! Обычно мы видим всё лицо: брови, губы, мимические складки. Это помогает понять движение мысли. Но стоит надеть маску, и ты остаёшься один на один с глазами. Их выражение неуловимо.
        «Так как же? Как она чувствует меня? Каким образом схватывает то слово, которое должно сорваться с моего языка? Загадка. Да она сама - загадка. Что я знаю о ней? - продолжал думать Игорь, не выпуская из поля зрения напряжённое лицо ассистента. - Лишь то, что не замужем и живет с мамой. Да уж, много для человека, который работает с тобой уже четыре года. Так на чём мы остановились? Да, глаза… Какие они у Светы? Серые или голубые? Серые! А когда она сосредоточена, то почти стальные. Вот, опускает голову, сейчас протянет ножницы, чтобы обрезать нить». Он видит мягкий изгиб бровей, полупрозрачные веки без намёка на косметику: в бригаде все знают, что Игорь не выносит накрашенных девиц, гонит их из операционной. Всё правильно: даже малейшая чешуйка туши, упавшая в рану, - недопустимое нарушение асептики. Только чистые лица! Но Свете это идёт.
        Наконец, ассистент выпрямился, вопросительно взглянул на хирурга.
        - Закончили? Отлично.
        Игорь вышел, на ходу снимая перчатки, и уже в который раз подумал, что ему нужна именно она. И никто другой. Она! Нужна ему там! Её руки, опыт, знания и вот это особое взаимопонимание на почти мистическом уровне. Да и кому, кроме неё, он мог бы рассказать всё то невероятное, что происходит с ним?!
        Холодная струя смывает тальк с рук, и он чувствует, как быстрые пальчики развязывают сзади тесемки халата. Ему не нужно оборачиваться, он знает - это Светлана, потому что она всегда сама помогает ему. Он внешне спокоен, но всё внутри ласково усмехается: ему приятна её близость, и это ежедневное трогательное внимание, и ещё что-то, непонятное, что ощутимо исходит от неё.
        У дверей операционной прощаются. Мягкая застенчивая улыбка, что-то почти детское в маленькой впадинке на подбородке, взгляд - сияющий, нежный. «Уж не влюблена ли ты, девочка? Не стоит, я староват для тебя…»
        - До свидания, Игорь Анатольевич.
        Она говорит «до свидания», а смотрит так, будто прощается на века. Нет, её нельзя трогать: получится, будто он использует её, эту ласковую привязанность. Нельзя. Тогда - кто же?
        Уединившись в ординаторской и стремительно записывая ход операции, несколько раз останавливался и замирал с ручкой в руках. Кто? Кто мог подойти ему? И кто мог согласиться?!
        …Уже стемнело, когда он подъехал к дому. Старый, доставшийся от деда особняк выглядел основательным и прочным. Завёл машину во двор, закрыл ворота. У входа в дом остановился: сильные ветра, принесшие осень в их город, подгребали к дверям мокрые листья, и, вернувшись, Игорь каждый раз отодвигал ногой бурую кучу. Вошёл, включил отопление и немного задержался на кухне, чтобы сделать чай. Телевизор молчал; ну и пусть молчит, нужна тишина: он должен подумать. Сел на диван, удобно закинул ногу за ногу и вернулся к мыслям, которые вот уже несколько дней не позволяли расслабиться.
        Адамар начинает новый поход, а это значит - новые войны, много раненых. Нет, ему не обойтись без помощника. На этот раз не обойтись. И дело даже не в том, что всё пойдёт намного быстрее, но саму помощь необходимо поставить на другой уровень. Хватит копаться, как в старину. Рядом должен быть опытный, знающий человек, на которого можно положиться. Света. Нужна она. Ох, как она нужна!
        Но тысячи «нет», возникающих вслед за этим «нужна», мешали ему. Если бы всё было так просто, он давно перетащил бы туда весь свой больничный персонал. Игорь улыбнулся: идея показалась ему забавной. Нет, мечтать некогда! Нужно действовать, и именно сейчас.
        Несколько часов, оставшихся ему на отдых, он провёл, лёжа на кровати и напряжённо размышляя. А потом незаметно для себя уснул…
        Наверху всё было по-прежнему: быстро темнеющее небо, горящие факелы в руках часовых и угодливая улыбка Хранителя чемоданчика, который, завидев его, поспешил навстречу.
        - Владыка ждет тебя, доктор, - сказал старик, подавая инструменты.
        - Владыка немного потерпит, я должен осмотреть больных, - Игорь протянул руку и, приняв чемоданчик, невольно склонился под его тяжестью: большая часть инструментов была выкована из золота. «Где бы ещё я работал с таким драгоценным запасом…» Улыбнулся и направился в лазарет.
        Под навесом, аккуратно ограждённым от шатров тонкими светлыми тканями, располагалось его маленькое царство, неприкосновенное для других: высокий деревянный стол, на котором он производил осмотры и делал перевязки, несколько лежаков, заменявших кровати, очаг, бочки с водой и глиняные сосуды для настоев из трав. Навстречу ему поднялась дежурная: нежная, умная Шалиян. Она приняла чемоданчик и немедленно принялась выкладывать инструменты.
        - Погоди, Шалиян, - остановил её Игорь, - возможно, сегодня они не понадобятся. Что у нас?
        Он внимательно оглядел немногих больных: двух воинов, получивших ожоги во время пожара в стане, и третьего, у которого было вывихнуто плечо.
        - Ты смазывала ожоги? - спросил девушку.
        - Да, доктор, два раза, как вы велели.
        - Скажи охране, пусть принесут факелы. Мне нужен свет.
        Положив одного из воинов на стол, осторожно осмотрел раны. Заживают неплохо, но антибиотики помогли бы быстрее. Как жаль, что он не может принести сюда всё! А нужно так много! Эта мысль, приходившая к нему в миллионный раз за последние годы, отозвалась тоской в сердце. Столько возможностей помочь, а он должен довольствоваться лишь теми скудными средствами, которые может предложить этот мир. Мало, этого мало! Но что же делать, если единственная точка пересечения двух миров - это он сам?!
        Хранитель чемоданчика маячил неподалеку. Не смея приблизиться и помешать доктору, он всё же должен был выполнить волю владыки. Игорь бросил в его сторону быстрый взгляд и едва заметно кивнул. Хоть он и недолюбливал Хранителя, но именно благодаря стараниям этого старика каждый раз, поднимаясь, он получал свои инструменты в полной сохранности.
        Закончив осмотр, Игорь склонился над бочкой.
        - Днём было жарко? - спросил он Шалиян. - Вода плесневеет слишком быстро.
        И велел охранникам сменить воду. Те со всех ног бросились выполнять приказ. Никто в стане не смел ослушаться доктора, и не только потому, что сам владыка Адамар благоволил к нему, - воины прекрасно понимали, откуда приходит помощь.
        - Всё, иду, - Игорь быстрым шагом направился к шатру Адамара.
        Ночь не так длинна, нужно не только поговорить с владыкой, но и непременно пройти по стану, проверить, нет ли больных. Многие воины, опасаясь быть уличёнными в слабости, скрывали болезни, и потому Игорь держался начеку. В такой скученности даже единичный случай заболевания мог стать серьезной проблемой. Не говоря уже о полном отсутствии гигиены.
        Поднявшись на возвышенность, остановился и оглядел лагерь. Хасары! Пять тысяч воинов: лучники, пехота, конница. Все - закаленные, хорошо обученные, прошедшие не один поход. Что связывает его с этими людьми? И почему для него настолько важна их жизнь, что за каждого он чувствует себя в ответе? Дым стелился над станом. Костры, острый запах жареного мяса, бряцание сбруи, тонкое ржание лошадей. Адамар управляет, как истинный владыка, под его железной рукой во всём царит порядок, суровое подчинение дисциплине. Игорь слегка приподнял голову и прислушался. Ветер нёс аромат прелой листвы, высушенных трав. «Здесь тоже осень, как и в нашем мире. Только солнце жарче, сильнее, но и зима потом будет жёстче…» Он повернулся и продолжил путь.
        Шатры Адамара стояли на самом высоком месте, чуть поодаль от всех: один - для него самого, два поменьше - для приближённых и слуг, ещё несколько - для тех жен, с которыми суровый владыка не хотел или не мог расстаться. Игоря всегда забавляла эта тонкость в поведении Адамара, но, разумеется, он и виду не подавал: у каждого свои слабости.
        Но сам владыка неизменно вызывал у него чувство уважения и восхищения. До недавней поры, когда Адамар запланировал новый поход. Именно об этом Игорь хотел поговорить с ним, хотя и не принадлежал к числу военных советников.
        Полог шатра был открыт, и он смело вошел. Завидев врача, владыка оторвался от изучения роскошного кинжала и немедленно приказал подавать еду. Будучи знаком с ним много лет, Адамар знал, что ни в каком другом месте стана этот человек принимать пищу не будет. И даже знал, почему: как-то раз Игорь честно признался, что не может есть то, что приготовлено ТАКИМИ руками…
        - А какими руками готовят еду в твоем мире? - спросил в тот день Адамар.
        - Чистыми. Очень и очень чистыми.
        Адамар долго смеялся, заставлял поваров показывать руки, а потом велел научиться их мыть. Но проблема была не в самих поварах: в стане часто не хватало воды.
        - Где ты был? - спросил Адамар, указывая доктору место напротив. - Я жду тебя с захода солнца.
        - Осматривал больных, - Игорь не скрывал, что самое главное для него - пациенты, а уже потом - воля владыки.
        Адамар улыбнулся:
        - Ты единственный, кому удается сохранить свою голову, даже когда она непочтительна ко мне.
        - Моя голова очень почтительна, только она выражает это иначе: она думает о здоровье твоих солдат.
        Игорь следил, как слуги вносят блюда с горячим мясом, и на миг забыл, о чём собирался поговорить: он был серьёзно голоден. Поёрзал, устраиваясь удобнее на низком ложе, - так и не привык сидеть на этих подушках. И, получив приглашение, тут же приступил к еде.
        - Ешь, ешь, - дружелюбно поощрял Адамар, - до рассвета ещё далеко, тебе работать и работать.
        - Да уж. А ты, вместо того, чтобы облегчить мне путь, собираешься в новый поход. Зачем, Адамар?
        - Игорь, у тебя много вопросов. Но этот, главный, оставь мне. Я сам решаю, когда и что нужно делать.
        Врач отстранился от еды, вытер руки.
        - Но твоих раненых лечить мне! А их будут сотни! И не один, а несколько лазаретов нужно поставить по всему полю. Я нуждаюсь в помощниках, в опытных сёстрах.
        - Ты и так забрал всех моих наложниц, и притом - самых умных.
        - Тебе они не нужны. У тебя жён - дюжина!
        Адамар коротко засмеялся.
        - А ты? Когда я увижу тебя женатым?
        - Здесь - не дождёшься. А на Земле… Времени не хватает.
        Адамар внимательно посмотрел на друга:
        - Никогда бы не подумал, что у нас с тобой так много общего. А ведь мы из разных миров.
        - Миры - разные, но ведь люди - те же. И кровь у них одного состава.
        - Ты знаешь, я люблю и ценю тебя. Но поход состоится. Раненые - на тебе, а как сделать так, чтобы их было меньше, - это моя забота.
        - Адамар! - Игорь напрягся: он собирался переступить черту, которую обычно не переступал, тонко чувствуя грань дозволенного. - Выслушай меня. Я не раз рассказывал тебе историю Земли, и обо всех войнах, о том, почему они велись, и сколько зла творилось руками захватчиков. Целые народы гибли, страны замедлялись в своём развитии. Сейчас ты стоишь на их пути. Задай главный вопрос: зачем? Для чего? Хочешь ли ты, чтобы тебя запомнили? Это страшный, чудовищный эгоизм.
        Адамар нахмурился, но ничего не сказал.
        - У тебя - сила, у тебя есть ресурсы. Направь их во благо! Не разрушай - строй! Не создавай себе славу льва, пусть тебя запомнят как царя созидающего!
        - Как Соломон?
        Игорь вздрогнул от неожиданности:
        - Ты запомнил?
        - Да, я запомнил. И не только это имя. Но и царя, который предшествовал ему.
        Лицо Адамара стало суровым, но взгляд, направленный на врача, оставался тёплым, прямым:
        - Ты говорил, то был его отец.
        - Да, Давид.
        - И этот Давид занимался тем, что воевал. Всю свою жизнь!
        - Верно.
        - Он воевал, чтобы оставить сыну огромное царство, свободное от врагов.
        Игорь прикусил губу: разговор не состоялся.
        - Не печалься, друг мой, - Адамар едва заметно улыбнулся, - походов не будет много. Но я оставлю своим сыновьям прочное, крепкое царство и земли, на которых они смогут строить.
        Он встал:
        - А пока - иди за мной, помогай раненым. Ведь это единственное, для чего ты каждую ночь приходишь в мой мир?
        - Да.
        - Все мои воины чтут и уважают тебя. За эти годы ты создал себе славу, которая едва ли меньше моей! - при этих словах Игорь поморщился. - Но сейчас я жду от тебя одного - преданности.
        - Ладно, - тихо сказал врач, - пусть так.
        Они вышли из шатра и теперь стояли на открытом месте. Ночь накрыла долину тонким покрывалом. «Будто крылья раскинула», - подумал Игорь. Стан засыпал, костров стало меньше, а те, что горели ярко, освещали фигуры мирно сидящих часовых.
        - Адамар, - обратился он к владыке, - мне нужен помощник. Или помощница. Я собираюсь привести ещё одного врача. Из моего мира, - пояснил. - Не знаю, удастся ли мне, но… Если это будет женщина, я могу обещать ей, что ни один из твоих воинов или приближённых не прикоснётся к ней, не посмотрит на неё, как на добычу?
        - А она красива?
        Игорь видел, что Адамар смеётся, но сам на мгновение смешался. Вопрос, красива ли Светлана, поставил его в тупик. Владыка заметил это и слегка приподнял бровь.
        - Она - отличный работник, - сухо ответил врач. - Это главное.
        - Я велю поговорить с воинами, никто не тронет её. Но ты думаешь, что тебе удастся…
        - Пока не знаю. Ведь я так и не понял, почему и каким образом появляюсь здесь каждую ночь вот уже многие годы. Не понял принципа, причины.
        Владыка развернулся к нему и посмотрел так, что Игорь невольно замер.
        - Ты не понимаешь?! - с изумлением спросил Адамар. - До сих пор не понимаешь причины? Даже я давно это понял!
        - Так скажи!
        Лицо Адамара стало глубоким и серьёзным. Игорь бросил взгляд и увидел того владыку, которого всегда ценил, которым восхищался. Сейчас в нём не было простоты и ласковости друга, а появилось нечто особенное, словно дух его выступил из-под маски обыденности и засветился в глазах, во всём облике. Врач усмехнулся этому превращению и приготовился слушать. А Адамар поднял голову и твёрдо произнёс:
        - Ты - врач. Врач по духу. Ты тот, кто призван лечить. Тебя не интересуют деньги, тебе не нужна власть, ничего из того, к чему обычно стремятся люди. Даже к славе ты равнодушен. Дух твой горит лишь одним желанием: помочь. Поэтому он притягивается из того мира, в котором ты родился и вырос, в другой, где в тебе нуждаются сотни людей. Вот и ответ!
        Игорь не сводил глаз с Адамара.
        - Просто? - спросил тот. - Слишком просто?
        - Нет, - гениально, - врач тихо отвернулся. «В самую точку! У Адамара способность: видеть сквозь видимое, замечать то, что скрыто от других». - Если ты прав, - сказал он вслух, - то девушка, о которой я думаю, сможет пересечь пространство. Она тоже стремится лечить.
        - Вы похожи?
        - В этом - да.
        «Невероятно, - думал Игорь, спускаясь вниз, к стану, - я столько лет пытался решить загадку, а он ответил на мой глубоко личный вопрос с такой простотой и точностью, будто это он, а не я, появляется здесь вот уже… Сколько же? Мне было тридцать три, сейчас - сорок восемь. Значит, пятнадцать. Пятнадцать лет! Почти каждую ночь, за исключением тех, когда дежурил или болел сам. Его мысль о притяжении очень похожа на правду. Да нет, она и есть правда».
        Неведомо как, Игорь чувствовал, что Адамар прав, и что не было другой причины, по которой он, простой земной человек, непостижимым образом пересекал невидимые границы пространства и появлялся в этом мире, где он был нужнее всего. «Не напрасно ты носишь шапку владыки, повелитель Адамар! Стратег, полководец и просто мудрый человек. А ведь именно благодаря тебе моя врачебная практика здесь так успешна… Без твоей поддержки вряд ли я смог работать».
        И конечно же, он вспомнил. Вспомнил ту первую ночь, когда, удивленный и разозлённый, он появился здесь, и свой самый первый разговор с Адамаром, и то невероятное терпение, которое проявил к нему молодой ещё владыка хасаров. Игорь остановился, потому что сердце отозвалось горячей волной, будто всё было только вчера…
        Он уснул в своём доме, спокойно, без снов, завернувшись в лёгкое одеяло, а потом почувствовал, что страшно замёрз, и очнулся. Над головой светлело небо: ранние сумерки странного дня. Странного не потому, что что-то показалось или почудилось, в этом дне всё было не так! Не тот ветер, не тот воздух, не то дыхание. Он подумал, что сны опять занесли его в неведомую даль, но вдруг увидел кровь и глаза воина, глядевшего на него с мукой и страхом. Игорь не успел опомниться, что-то решить, а уже бросился к нему и искал: где? Такие глаза - лишь от боли и ужаса перед смертью! Воин лежал, одна рука ещё держала меч, другая пыталась схватиться за рану. Вот оно, место, из которого по всей одежде разбрызгались алые капли! Ни секунды промедления: врач проснулся в нем раньше, чем осознание своего заблудившегося «я».
        На внутренней части бедра - глубокая рана, кровь течёт обильно, тёмная, густая. «Повреждена большая подкожная вена», - понял Игорь. Нужен жгут, и немедленно! Он огляделся в поисках подходящего куска ткани, ничего не нашёл и рванул одежду на себе. Край футболки не поддавался. Быстрее! И в эту секунду ощутил мерзкую холодность металла. У себя на шее. Слегка повёл головой, оглянулся. Трое воинов окружили и с недоумением смотрели: человек, полуголый, - он был, в чём уснул: тонкая майка и простые штаны. В глазах всех троих - вопрос: враг? Или свой? Игорь застыл: ну что они смотрят?!
        - Ему помощь нужна! - сказал он по-русски, и воины замерли. Понимают? Или нет? - Мне нужен жгут!
        Переглянулись, сталь жестче прижалась к лицу. Игорь остервенел:
        - Вы!!! Дайте мне перевязать его! Он умрёт через несколько минут!
        Один из воинов словно очнулся, неожиданно для других сдернул с себя кожаный пояс и подал врачу. Тот быстрым, точным движением наложил жгут, автоматически взглянул на часы. Их не было! Конечно, они остались на столике в спальне! Ничего, запомним время приблизительно: сразу после захода солнца. И только теперь высоко поднял голову.
        Бой ушёл далеко в сторону: оттуда неслись звуки и запахи смерти. А вокруг - множество раненых и десятки убитых. И всюду - кровь, кровь, кровь на распростёртых телах. Что это?! Ужас… Но почему-то он понял, что это - реальность, и уже не тратил ни секунды на то, чтобы обдумать или что-то решить, а бросился к другим раненым, коротко приказав:
        - Несите его в безопасное место! Я скоро приду.
        «Парня нужно зашить. Только чем?» Да, чем? Но руки уже искали бечевки, обрывки одежды, лоскуты и - бинтовали, останавливали кровотечение, поднимали и уносили раненых с поля. Он работал час. Воины помогали. А потом повели к владыке.
        Врач сидел перед Адамаром, дрожа от пережитого, от сильного холода, волнуясь только оттого, что его оторвали от раненых. Владыка молча смотрел на него: ему уже доложили, что этого человека нашли на поле в самом конце битвы, и никто не знает, откуда он.
        - Если я задам тебе вопрос, ты скажешь мне правду? - наконец, произнёс Адамар.
        Игорь удивился:
        - Конечно!
        - Почему ты помогал всем - и своим, и чужим?
        - Потому что для меня нет разницы. Я - врач.
        - Ты - хасар? Или таскан?
        - Ни то и ни другое. Я русский.
        - ?!
        Ну как ему объяснить? И всё же они говорили. Игорь ничего не выдумывал, не лгал, просто рассказал всё, как было. А сам думал о раненых. И потом попросил:
        - Я не знаю, что происходит, но там лежат люди, которым я могу помочь. Сделай, что угодно: приставь стражу, но дай мне уйти к ним. Когда всё закончится, я вернусь.
        Это было невероятно, но Адамар отпустил его. И Игорь, в сопровождении трёх или четырёх воинов, почти бегом ринулся к раненым. Но слова своего не сдержал: он уснул под утро, буквально падая с ног. Отошёл на минуту, сел подле шатра, закрыл глаза - и проснулся дома.
        Это был странный день. Он провел его очень тихо, сидя в каком-то оцепенении, снова и снова прокручивая в памяти мельчайшие детали событий. Не пришел ни к какому выводу, даже не понял: сон или явь. Потому что никаких явных, физических признаков того, что он проработал всю ночь, не было. Ничего! Ни грамма усталости, ни капли крови на одежде, и это после того, как он перетащил десятки раненых на себе! Чистые руки, аккуратные ногти. Но он мог поклясться, что ветер, который он слышал, что воздух, которым дышал, и что алая влага, тянущаяся из ран, - реальны!
        Всё решилось на следующую ночь, когда он, уснув дома, опять открыл глаза в этом мире. Его схватили сразу же и очень жёстко, едва ли не пиная, повели к владыке.
        - Ты не сдержал слова, - сурово усмехнулся тот.
        - Знаю, не сдержал. Потому что утром проснулся в своём доме, в своём мире.
        Адамар не торопясь изучал его. Взгляд скользил по необычной одежде, босым ногам, гладко выбритому подбородку, остановился на идеально чистых пальцах. Блестящие чёрные волосы лежат очень ровно, лицо смелое, умное, глаза - без малейшего сомнения и без намёка на ложь.
        - Что привело тебя сюда на этот раз?
        - Не знаю, - Игорь расслабился, - я даже не уверен, не снится ли мне всё это. Но - слишком сильно, слишком реально. Или я просто сошёл с ума.
        Владыка молчал.
        - Ты отпустишь меня к раненым? - спросил врач.
        У Адамара даже дыхание перехватило!
        - А о своей голове ты не думаешь?! - ответил с коротким смешком.
        Игорь взглянул очень прямо, сказал спокойно, как равному:
        - Адамар, если это сон, ты ничего мне не сделаешь. А если реальность, то, пока мы говорим тут с тобой, там умирают люди. Отпусти меня к ним!
        Адамар отвернулся, и врачу показалось, что на его лице мелькнула улыбка.
        - Иди, я прикажу охранять тебя, - и негромко добавил: - Чтобы никто не мешал.
        Игорь трудился всю ночь, обрабатывая раздробленные руки, ампутируя висящие на ниточке кожи пальцы. Работал ножом, постоянно окуная его в воду, и уже не думал об асептике. В стане были лекари, но они обходили его стороной. Врач не смотрел на них, но знал, как они «лечат», - прижигая рану раскалённым железом: до его чутких ноздрей доносился запах палёного мяса.
        Утром пошёл к Адамару и прямо сказал:
        - Хочу вернуться сюда. Если смогу, то вернусь. Ты поможешь?
        - Что тебе нужно?
        - Помощники, чистые тряпки для бинтов, много воды. Место для операций.
        Адамар покачал головой:
        - Не так много, как я думал. И это всё? Для себя - ничего?
        И вот тогда Игорь впервые внимательно посмотрел в лицо этого человека. Смелый, умный взгляд Адамара говорил намного больше, чем его уста. И в глазах, немного раскосых, было не только понимание этой непростой ситуации, не только выдержка и воля, которые вызывали восхищение у всех, кто его знал, но и простая человеческая мудрость. Молодой, совсем недавно получивший трон от отца, владыка умел принимать смелые решения, одним из которых стало сейчас - довериться этому странному человеку, невесть откуда взявшемуся. Врач видел, как нелегко Адамару, как сомнения волной скользят в глубине зрачков, но происходит что-то невероятное - и Адамар улыбается, черты разглаживаются, и решение - не в словах, а в коротком взмахе руки. Владыка призывает слугу, стоящего сзади и с любопытством взирающего на них: чем же это закончится? Слуга выслушивает негромкий приказ и с готовностью кивает: да, всё будет сделано.
        В тот день Игорь понял: он приобрёл самого важного в этом мире союзника. Ну, а дружба, - она придёт позже, намного позже, когда оба этих сильных, волевых человека сумеют оценить и понять друг друга и в долгих беседах найти много общего.
        «Я считал тебя сумасшедшим, - рассказал Адамар в одну мирную ночь, сидя рядом за хорошим ужином и улыбаясь той улыбкой, которую дарил только друзьям. - Одним из тех учёных, каких много бродит по моей земле. Шпионов и перебежчиков я вижу сразу. Ты был другим. Твои фантазии о мире, в котором люди разучились держать меч, казались мне просто мечтой человека, которому не нравится воевать. Я простил тебе твою дерзость, потому что видел: стараешься не для себя. А когда один из воинов рассказал, как ты растворился у него на глазах, то понял, что, возможно, далеко не всё знаю о мире, в котором живу. Но знаешь, когда я поверил тебе? Когда ты принёс свой скальпель».
        Да, скальпель…
        На третью ночь, собираясь и очень надеясь подняться, - почему он решил, что поднимается, а не опускается? - Игорь не знал, но в ту ночь набрал инструментов, разложил по карманам иглы, шприцы и разные медикаменты, но когда очнулся в этом мире, то всё потерял: всё, что состояло из тяжёлых частиц. Ни игл, ни любимого скальпеля. А он был так нужен! Врач понял, что перенести что-то, кроме себя, не удастся. И тогда он сделал самое простое, на что мог решиться: превратил скальпель в частицу себя. Он вшил его прямо под кожу. Принял хорошую дозу антибиотиков, перевязал рану и почти сразу поднялся. Каково же было его изумление, когда скальпель прошёл! Дрожащими от радости руками Игорь тут же обнажил бедро и осторожно распорол швы. Антисептическая мазь ещё покрывала разрез: он специально положил больше. Зашил себя - и забыл. А когда утром вернулся домой, то опять увидел непостижимое: переход в пространстве уничтожил все следы.
        Скальпель очень помог ему, но требовалось ещё, по меньшей мере, с десяток инструментов, и тогда Адамар призвал самых искусных ювелиров и усадил их за работу. По рисункам, которые сделал Игорь, они со всевозможной тщательностью выковали из металла, похожего на золото, щипцы и ножницы, пинцеты и зажимы: всё немного кустарное, но - инструменты! А потом появился Хранитель чемоданчика, который всё то время, пока Игоря не было в стане, аккуратно берёг его сокровище и каждую ночь возвращал.
        В те дни он долго смотрел в небо, пытаясь увидеть хоть одно знакомое созвездие, но - ничего: прекрасные звёзды, и все - чужие. Испугало ли это его? Пожалуй, что нет. И дело даже не в бесстрашии, но сама мысль о том, чтобы отказаться от этого мира, оказалась тяжела его сердцу. То новое, что неожиданно ворвалось в его жизнь, внесло в неё свежую струю, сделав существование куда более насыщенным, полным.
        И другой вопрос терзал его: как? Каким образом? Что происходит с моим телом, когда я преодолеваю пространство, и как можно ничего не чувствовать? А почему заживляются раны? Какие изменения протекают в клетках, когда я, идеально отдохнувший, просыпаюсь у себя дома? Вопросы, вопросы… Но шли недели, месяцы, и он успокоился. Какая разница? - подумалось. Чудо совершается, и это важнее всего, а как оно происходит, так ли существенно? Ведь главное в другом: не потерять эту связь, подниматься каждую ночь, чтобы успеть сделать как можно больше.
        Лекарств не было, важнейших препаратов - тоже, но он обматывал себя пакетами с бинтами и так проносил стерильный перевязочный материал. Намазывал толстый слой мази - и опять проходил, а потом аккуратно снимал мазь и собирал в шкатулку. Всё, что мог, на что хватало фантазии и предприимчивости, делал.
        На земле руки стали увереннее, твёрже: опыт прибавлялся немыслимыми темпами. Конечно! В больнице, в лучшем случае, две операции за день, а там за одну ночь - пять-шесть!
        Походы следовали один за другим, и врач шёл за войском, не отставая, появляясь каждую ночь в том месте, где располагался стан. И лишь в те редкие дни, когда чувствовал себя неимоверно усталым или прихварывал, позволял себе немного расслабиться. «Сегодня беру выходной», - говорил и засыпал на всю ночь, и спал спокойно, без снов.
        «Так значит, уже пятнадцать. Тогда тоже была осень, только холоднее. Помню-помню, я всё время мерз, пока Адамар не прислал мне меховой плащ с «королевского плеча». Сейчас намного теплее: что, здесь тоже климат меняется?» - он улыбнулся. И вернулся к мысли о Светлане. Как её провести? И как всё объяснить?
        Спустившись к стану, миновал первую зону охраны и пошёл вдоль шатров. Завидев высокую фигуру врача, часовые поднимались с мест. Игорь не выносил угодливости, а потому простое внимание этих солдат было ему намного приятнее, чем льстивая физиономия Хранителя чемоданчика. Многих он знал, особенно ветеранов; пожалуй, не было ни одного, кто не прошел бы через его лазарет за все эти годы. Бесконечные ранения, колотые, резаные, кровоточащие, часто загнивающие раны. Его скальпель прикасался к истерзанным телам, руки резали, сшивали, латали. Он не помнил имён, но, как ни странно, помнил глаза. И во всех - надежда: доктор поможет. Мог ли он теперь, когда намечался новый поход, подвести этих людей?
        Лазарет едва освещался светом масляных ламп: больные спали, а Шалиян, сидя в уголке, неторопливо скатывала бинты. У этой девочки - непростая история. Четырнадцатилетним подростком она оказалась в плену и была уведена из захваченного хасарами селения. Какое-то время принадлежала одному из приближенных Адамара, а потом, как видно, надоела ему, и он захотел отдать наложницу солдатам. Вот тут-то Игорь и заметил её! Маленький осколочек жизни, в тот вечер она шла по стану в сопровождении воина, и врач неожиданно увидел лицо: будто скорбь всего мира собралась в этих тонких губах, прикушенных от отчаяния и страха. Спросил, в чём дело, и, узнав, тут же взял за руку и повёл к Адамару. Только он мог позволить себе действовать так смело! Никогда ни о чём не просил для себя, но эту девушку просто вытребовал себе! Адамар уступил, подарил ему юную наложницу, а Игорь в несколько месяцев сделал из неё прекрасную помощницу. Она жила в шатре подле лазарета и дежурила каждую ночь, так же, как и он сам.
        - Не устала? - спросил ласково. - Сейчас обойдём шатры, и отпущу тебя спать.
        Шалиян лишь улыбнулась в ответ. Склонила тёмную головку и продолжала быстрыми пальчиками скатывать длинные полосы. «Да, бинтов понадобится много», - отметил Игорь. И попросил охранника позвать Хальгу. Тот был хорошо обученным медбратом, в обязанности которого входило совершать ежедневный осмотр шатров, пока доктора не было в стане. Он беседовал с военачальниками, охраной и «вылавливал» тех, кто скрывал высокую температуру, потёртости на ногах, которые потом легко превращались в гнойные раны, и другие недомогания. Позже, когда врач возвращался в лагерь, они вместе обходили шатры, и тогда Игорь сам мог исследовать каждый случай. Он входил к солдатам, будил «подозреваемых», тихо, чтобы не мешать остальным, осматривал их, и если находил что-то серьёзное, то отправлял в лазарет.
        Воины относились к осмотру спокойно: верховный приказ Адамара велел наказывать каждого, кто посмеет ослушаться врача, а потому, позёвывая и ёжась от холода, солдаты давали раздеть и ощупать себя. Таким образом, Игорю удавалось держать под наблюдением огромное число людей и заботиться о здоровье солдат даже в мирное время. Но, к облегчению его практики, войско хасаров состояло из молодых, крепких мужчин, и болели здесь редко.
        Ночь текла незаметно, и лишь первые звуки наступающего утра напомнили: пора заканчивать. Игорь отпустил Хальгу, отправил спать клюющую носом Шалиян и лёг сам, примостившись в углу лазарета на узком топчане. Накрылся одеялом, согрелся. Шорох ветра доносил мягкие трели птиц, просыпающихся навстречу солнцу, голос жеребят, зовущих матерей, и лёгкое ответное ржание. Неподалёку, полоснув ярким светом факелов, прошли часовые: их дежурство заканчивалось, и воины мирно переговаривались в предвкушении сна. Игорь немного полежал, успокаиваясь и затихая, а потом вдруг очень чётко, ясно подумал: «невероятно, что в обоих мирах я - дома…»
        - КАК НАШ ВРАЧ?
        - БЛАГОПОЛУЧНО. ОН ПРОДОЛЖАЕТ ПРАКТИКУ.
        - ВЫ ОБЕСПЕЧИВАЕТЕ ЕМУ БЕЗБОЛЕЗНЕННЫЙ ПРОХОД ПО МИРАМ?
        - ДА, ОН НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЕТ НИ ПОДНИМАЯСЬ, НИ ВОЗВРАЩАЯСЬ: СПИТ.
        - ПРЕКРАСНО. ПОЗАБОТЬТЕСЬ, ЧТОБЫ ОН НИ В ЧЁМ НЕ ТЕРПЕЛ НЕДОСТАТКА.
        - ЕМУ НУЖНЫ ЛЕКАРСТВА. МИР ХАСАРОВ ОЧЕНЬ СКУДЕН, СРЕДСТВ ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ ПОЧТИ НЕТ, И ВРАЧ ПОСТОЯННО ДУМАЕТ О ТОМ, КАК ПРОНЕСТИ ПРЕПАРАТЫ.
        - ЭТО НЕВОЗМОЖНО. МЫ НЕ ДОЛЖНЫ ПОЗВОЛЯТЬ МИРАМ ВЗАИМОПРОНИКНОВЕНИЕ В СТОЛЬ СИЛЬНОЙ СТЕПЕНИ. ЕГО ЗНАНИЯ, УМЕНИЯ - ВОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК ПОМОЩИ.
        - В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ОН МЕЧТАЕТ О ПОМОЩНИЦЕ. ВЛАДЫКА АДАМАР СОБИРАЕТСЯ НАЧАТЬ НОВЫЕ ВОЙНЫ, И ДОКТОРУ НУЖЕН КТО-ТО, КТО МОГ БЫ АССИСТИРОВАТЬ ВО ВРЕМЯ ОПЕРАЦИЙ.
        - ЭТО КОНКРЕТНЫЙ ЧЕЛОВЕК?
        - ДА, ДЕВУШКА. ОНА ПРИВЯЗАНА К НЕМУ ЭМОЦИОНАЛЬНО.
        - ЛЮБОВЬ?
        - ВОЗМОЖНО.
        - ОН ЗНАЕТ ОБ ЭТОМ?
        - ДОГАДЫВАЕТСЯ.
        - ТАК ПОМОГИТЕ ИМ. СОЗДАЙТЕ УСЛОВИЯ. ВСЁ, ЧТО МОЖНО, СДЕЛАЙТЕ И В МИРЕ ХАСАРОВ, И НА ЗЕМЛЕ. ОН УЖЕ ГОВОРИЛ С НЕЙ О ПОМОЩИ?
        - НЕТ, И ВРЯД ЛИ РИСКНЁТ: СЛИШКОМ ДЕЛИКАТНАЯ ТЕМА.
        - ПРОАНАЛИЗИРУЙТЕ ВСЕ ВАРИАНТЫ И ВЫБЕРИТЕ ЛУЧШИЙ. ЭТИ ДВОЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВМЕСТЕ. НО БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: ПСИХИКА ЛЮДЕЙ ХРУПКА, МЫ ОБЯЗАНЫ ЩАДИТЬ ИХ, СЧИТАТЬСЯ С ТЕМ, ЧТО ОНИ ЧУВСТВУЮТ, КАК ПЕРЕЖИВАЮТ. И ЕЩЁ. ДУМАЮ, ЧТО НЕМНОГО ЛЕКАРСТВ МЫ ВСЁ ЖЕ МОЖЕМ ИМ ПОЗВОЛИТЬ…
        
        ЧАСТЬ 2. СВЕТЛАНА
        У Светы не было того, что называется «привыканием», - несмотря на достаточный опыт и то, что уже четыре года работала старшей медицинской сестрой, она волновалась перед каждой операцией. «Как первоклассница», - думала о себе. Но на самом деле это не было беспокойством новичка, скорее, волнением ответственности, осознанием того, что многое в этом стерильном царстве зависит от неё. А потому она входила сюда неизменно первой, тщательно проверяла наличие инструментов, салфеток, и сама, точно следуя инструкции, готовила сестринский стол к операции.
        Обычно в этот момент она не позволяла себе думать о постороннем, но сегодня мысли, эти своевольные создания, то и дело улетали к Игорю. Для неё там, внутри, он никогда не был Игорем Анатольевичем, или «главным», как его иногда называли в бригаде, и уж тем более она никогда не звала его по фамилии. Только самое близкое, родное: Игорь…
        Неведомо как, Света чувствовала, что в последнее время он необычно напряжён, будто что-то беспокоит его. Словно в подтверждение этой догадки, она несколько раз ловила на себе его взгляд - внимательный, вдумчивый, словно, глядя на неё, он пытался решить какую-то проблему.
        «Что волнует тебя, родной? - думала Светлана. - Я плохо работаю? Нет, не это, ты бы непременно сказал мне. В бригаде не принято замалчивать случаи ошибок или нерасторопности. Здесь что-то другое. Но что?»
        Она опять и опять сердцем взвешивала этот взгляд, молчаливое раздумье и касалась чего-то скрытого, глубоко личного. Но почему она решила, что его поведение связано именно с ней? Лишний вопрос: она просто ЗНАЛА.
        Вокруг начиналась чёткая, деловитая суета предоперационной подготовки. Вошёл анестезиолог, сказал несколько слов, сёстры засмеялись. «Хорошо, всё хорошо, - думала Света, - но где же Игорь?» Скользнула взглядом по часам: сейчас придёт. И улыбнулась самой себе: пока его нет - жду. Как явления, как чуда! Маленькая, крохотная грусть вслед за тем пробралась в сердце: безнадёжно, все безнадёжно. И остаётся только одна радость - видеть его каждый день, быть рядом с ним и быть нужной ему…
        Он показался в предоперационной, как всегда, стремительный, собранный. Она радостно запнулась, но тут же справилась с лицом и, немного помедлив, вышла к нему.
        - Ты готова? - взгляд, обращенный на неё, очень тёплый, улыбки нет, но она видит её в самой глубине зрачков: мягкую, добрую ласковость, спрятанную от других и предназначенную только ей.
        Он тщательно моет руки, ожесточённо скребёт щёткой кончики ногтей. Света ловко разворачивает стерильную салфетку, хирург выставляет руку ладонью вверх и подхватывает её. Вытирает пальцы, протягивает ладонь за шариком, смоченным в спирте, и так же виртуозно ловит его на лету. Эти простые движения, которые они выполняют вот уже четыре года день за днём, звучат у них как блестяще отработанные па танцоров, а потому согласованность, с которой они совершаются, вызывает у обоих улыбку. Света чувствует, что, начиная с этих минут, они вступают в некую тайную общность, принимаются говорить на одном лишь им известном языке: взаимопонимания, тонкого проникновения в мысли и чувства друг друга.
        Она не только знала, как он наденет халат, - будто нырнёт в него одновременно обеими руками, - не только точно угадывала, как прижмёт к лицу маску, слегка потрётся об неё, насаживая удобнее и ожидая, пока сзади завяжут тесёмки. Она знала с точностью до полсекунды, когда нужно развернуть перчатку и, вывернув манжетку наружу, широко удерживая четырьмя пальцами, подать ему. Игорь стремительно вводит руку, перчатка плотно облегает кисть. Он немедленно поднимает руку вверх. Она повторяет всё со второй перчаткой и смотрит ему в лицо. Он благодарит её одними глазами, ей становится радостно и легко. Всё, готовы, бригада на месте, можно ввозить больного.
        Операция проходит ритмично, без сбоев, и Света довольна: для неё очень важно угодить ему, не нервировать секундными задержками, всё подавать точно и вовремя. Игорь бросает короткое слово, раскрывает ладонь и берёт инструмент, глаза прикованы к ране. А она, иногда и не зная, а будто предчувствуя, уже готовит следующий; он вдруг взглядывает, удивляясь: как она догадалась? Он и сам не всегда предвидит, что именно может понадобиться…
        Наконец, Света быстро, не прикасаясь руками, вводит конец кетгутной нити в ушко иглы и подаёт ассистенту. Игорь отходит.
        Потом она сама, не позволяя другим сёстрам, поможет ему снять халат и, сказав несколько ничего не значащих слов, станет смотреть, как он уходит по коридору. То, что только что объединяло их, вдруг исчезает, и он становится далёким, почти чужим. Конечно, они ещё не раз встретятся в проходах больницы, но вот этой общности, этой тайны «мы - вместе» уже не будет. До следующей операции…
        И вдруг… Что-то изменилось в привычном ходе дня, потому что сегодня он не спешит исчезать, а опять смотрит этим своим особенным взглядом, будто хочет сказать нечто важное, и, наконец, говорит:
        - Зайди ко мне чуть позже, в ординаторскую. Найдешь минуту?
        - Конечно, Игорь Анатольевич.
        - Отлично! - и убегает.
        Но свободная минута в хирургическом отделении - это несбыточная мечта! Свету зовут то туда, то сюда, и лишь ближе к обеду она находит момент передышки. Тихо стучится в дверь ординаторской. Его нет: занят по горло. Проходит по отделению, спрашивает у сестёр. Наконец, находит его разговаривающим с одним из врачей, он видит её, кивает издалека: не сейчас. Она улыбается: понимаю. И так - до вечера.
        На улице темно: поздняя осень, прохладно, но запах от тополей, растущих вокруг больницы, - обворожительный. Света выходит, несколько секунд стоит, поправляя пальто, и собирается повернуть к остановке, как вдруг видит Игоря. Радуется, потому что там, в отделении, так и не смогли поговорить. Он стоит у машины, подняв воротник, и смотрит прямо на неё:
        - Света, садись, нам по пути.
        «Впервые такое! Он даже не знает, где я живу!» Но поспешно подходит и садится в машину.
        - Спасибо, Игорь Анатольевич! Я искала вас…
        - Да, знаю. Мы с тобой - как два корабля в бушующем море, - он смеётся, бросает на неё ласковый взгляд и поворачивает ключ зажигания. Аккуратно, не торопясь, выезжает со стоянки.
        Они медленно движутся в потоке машин, и Света видит его глаза: внимательные, тёмные. Она переводит дыхание и незаметно, с нежностью оглядывает всю его фигуру. Игорь красив красотой взрослого, зрелого человека. Подтянутый, стройный, движения чёткие, и ощущение, будто сосредоточен, словно куда-то стремится. Никакой вялости, весь свобода и собранность. Смелые широкие брови, чёрные волосы коротко острижены, но видно, что густы и совершенно не схвачены сединой. Морщинки собрались лишь у глаз, но они не портят лица, напротив, придают ему мягкость и сдержанное очарование.
        «Кто сказал, что ему - сорок восемь? - думает Света. - И почему это лицо кажется мне самым красивым в мире?» Минуты текут, она сладостно отдаётся волнам радости от его присутствия, от неожиданной и тем более восхитительной близости. Нежность захлёстывает сердце, она так ощутима, что кажется: всё вокруг пропитано ею. Света слегка смежает ресницы: не выдать бы тайну! - а сама слышит, как в глубине рождается детское, несбыточное: «пусть эта дорога никогда не кончается!»
        - Ты улыбаешься? - вдруг спрашивает он.
        Она замирает: «как он заметил?»
        - Давай поедим где-нибудь. Мне так и не пришлось: забегался.
        - Конечно.
        В городе тесно, Игорь всматривается в освещённые окна кафе, но везде суетно, и они понимают, что это - не то. Оба устали, хочется тишины. А потому она не удивляется, когда он, наконец, говорит обречённо:
        - Придется самому готовить ужин! Поможешь?
        Света смеётся:
        - Помогу, я картошку чистить умею.
        - И всё?!
        Они сворачивают на тихие улицы и, немного покружив, подъезжают к его дому. Это частный квартал, здесь мирно и очень красиво. Деревья трепещут, тонкая листва светится в лучах фонарей.
        - Как в деревне! - говорит Светлана с затаённым восторгом, выходит и прислушивается к аромату ветра.
        Игорь берет её за руку:
        - Идём, здесь темно.
        У дверей разбрасывает ногой влажные листья.
        - У меня холодно, сейчас включу отопление.
        Он входит первым, комната освещается, и Светлана с изумлением видит строгий, аскетический порядок. Здесь нет лишних вещей, мягких подушек на диване, нет картин и салфеток: всё сурово, чисто и точно. Ей становится не по себе, как-то слегка прохладно, но в эту минуту Игорь ловит её взгляд и с улыбкой поясняет:
        - Знаю: как в казарме. Это потому, что времени нет убирать. Дом от деда достался, и однажды, когда я делал ремонт, вдруг понял, как мне мешают вещи. Взял большие коробки и просто всё выбросил.
        Он прошёл в кухню.
        - И ты знаешь, сразу стало легко. Все эти пустые штучки на столах и шкафах забирали внимание, а переставлять их, когда убираешь, вообще сущая мука. Ты не находишь?
        Она улыбнулась:
        - Да, когда убираем, то больше времени тратим на то, чтобы подвинуть, переставить, переложить…
        - Вот-вот!
        Он уже доставал картофель, ставил сковороду.
        Они готовили ужин и тихо смеялись, и говорили, и чем-то делились. Она понимала, что нравится ему, но сможет ли он сказать это вслух? Или так и закончится этот чудесный вечер, и окажется лишь, что разговор - только о деле, что-то незначащее, не относящееся к ним самим?
        Наконец, выпит чай, посуда убрана, он берёт её за руку и сажает напротив. Лицо становится строгим, почти суровым. Внимательно смотрит в глаза:
        - Трудно начать.
        - Что, так серьёзно? - она пытается шуткой смягчить ситуацию, помочь ему, и он это ценит.
        - Светочка, - говорит, - мне нужна твоя помощь. Но в деле настолько неординарном, что я полгода не знаю, как вообще подступиться к этому разговору.
        - Полгода?! Игорь Анатольевич! Да вы бы давно уже…
        - Не спеши! Всё выходит за пределы реального. В этом - главная сложность.
        Он держит её сжатые ладошки, и она чувствует, как он напряжён. Но в эту минуту нет ничего, что ей было бы трудно понять. Нет ничего нереального, потому что всё, что связано с ним, уже принято, понято ею! Не зная, о чём пойдет разговор, она уже готова сказать «да» и только «да», потому что слова «нет», когда он рядом, не существует.
        - Давай представим, что один человек, вполне нормальный, обыкновенный, каждую ночь в течение многих лет пересекает границы пространства и появляется в другом мире. Он не знает, как это происходит технически. Не знает, что это за мир, в который попадает: Земля, или другая планета, или ещё что-то третье… Не важно. Важно другое: там, в том мире, есть люди, которые живут… - Игорь подумал: - Как дикари! Света, ты, медработник, была бы в шоке. Руки грязные, лица немытые, о зубной щётке понятия нет. И вот, эти люди воюют, а потом умирают от сепсиса, гангрены, кровопотерь и так далее.
        - И этот человек хочет помочь? - её голос очень тих.
        Он смотрит внимательно:
        - Очень хочет. Потому что он может и знает - как.
        - Много лет?
        - Пятнадцать.
        - Это значит, что он привык и чувствует себя там как дома.
        - Верно, как дома. Потому что мир не то, чтобы мягкий, но там всё как-то проще: нет машин, суеты, много полей и пространства. Ветер напоен травами, ночью кони пасутся на лугах.
        - Может быть, это мечта?
        - Нет, реальность.
        Они пристально смотрят друг на друга. Игорь молчит. Он ждёт, понимая, что ей нужно время. Читает в глазах тревогу.
        - А там не опасно?
        Смеётся:
        - Нет. Потому что по какой-то невероятной случайности владыка, повелитель всех этих солдат, умнющий парень. Не какой-нибудь самодур, а нормальный, мыслящий человек. Их тысячи, целое войско, и очень много работы. Шикарная практика! Они называют себя «хасары», а внешне похожи на… Ты можешь представить войско Тамерлана? Вот что-то подобное, только без мохнатых шапок. Лошади такие же, как на земле; еда - бараны, свинина, всё очень вкусно. То же телосложение, та же кровь, тот же страх, та же мука, когда умирают.
        Света слушала очень внимательно.
        - А барьер общения?
        - Нет никаких барьеров! Такое ощущение, будто кто-то или что-то переводит нас, делает понятными друг другу.
        Света молчала. Вопросов было много, мелькали сомнения, но главное она видела перед собой: абсолютно чистые глаза Игоря. Он говорил правду!
        - Как это получается?
        - Не знаю! Но на деле просто ложусь, засыпаю и просыпаюсь уже там.
        - Может быть, всё же сон? Какой-то особый вид, незнакомая фаза?
        - Сначала думал, что так, а потом доказал себе множество раз, что реальность.
        Он рассказал ей про скальпель и про то, как проносит бинты. Показал пустые коробочки из-под мазей.
        - Оттуда не могу взять ничего, это непостижимо. Когда возвращаюсь обратно, то ни швов, ни грязи, ни даже усталости после бессонной ночи не остаётся. Хотя… Есть одна вещь, доказательство, пусть непрямое. Смотри.
        Он встал и выпрямился. Лицо стало очень спокойным.
        - Света, сколько мне лет?
        Она смутилась:
        - Сорок восемь, Игорь Анатольевич, все знают.
        - А сколько ты видишь?
        Она задохнулась:
        - Поняла! Замедлен процесс старения!
        - Почти вполовину! Переход в пространстве «забирает» те часы, которые я провожу там. Он как бы компенсирует мне время, которое потратил, гасит его. Ты понимаешь? Я должен быть слегка поседевшим, кожа - другой, зрение… Так сколько? Давай напрямую!
        - Сорок, самое большее. Игорь Анатольевич, вы ведь не занимаетесь спортом?
        - Какой спорт! Работаю в две смены. Они ведь, как дети: стоит оставить ненадолго - сразу инфекция, грипп.
        - Они гриппом болеют? - смеётся.
        - И гриппом, и корью, и всеми болезнями, как на Земле. Мне от этого легче: всё знакомо, не нужно делать анализов, по внешним симптомам читаю.
        Они говорили долго. Она верила, верила!
        - Почему ты мне веришь? - спросил он, наконец.
        Света задумалась.
        - Начистоту?
        - Только начистоту!
        Она стеснялась, но всё же сказала:
        - У меня раньше бывало: во время операции смотрю в раскрытую рану и думаю: у них там свой мир. Клетки, бактерии, обмен веществ. Всё разумно, точно, взвешено. Такое ощущение, что они мыслят. Может быть, даже реагируют на нас: «Что вы тут делаете, ребята, зачем раскрыли наши тайны?!» А мы копаемся, режем, потом зашиваем, и они опять продолжают свою работу.
        Игорь смотрел с любопытством, слушал внимательно, лёгкая и очень ласковая улыбка не сходила с губ.
        - Ты прелесть, - сказал, склонив голову. - Ты сохранила взгляд ребёнка. Ведь мы все так чувствуем поначалу, а потом привыкаем к чуду и перестаём удивляться.
        - Смеётесь? - прячет глаза.
        - Не смеюсь, восхищаюсь! Потому что знаю тебя, как серьёзнейшую медсестру, и вдруг - подарок.
        Он замолчал, сам смутился. Но Света успела понять. Как ни в чём не бывало, продолжила:
        - Вот и этот мир, о котором вы говорите, может быть, лишь один из сотен миров. Они все - здесь, рядом с нами, но скрыты от глаз. Мне легче поверить в то, что они существуют, чем в то, что их нет.
        Она любовалась им, сидящим напротив, а потом просто вздохнула:
        - Вот и всё!
        Они засмеялись, но каким облегчённым был этот смех!
        - Так, Игорь Анатольевич, в чём моя помощь?
        Он помолчал. Подумал.
        - Прошу у тебя одну ночь. Идём со мной. Посмотри, понаблюдай, послушай. Хотя даже не знаю, смогу ли провести тебя за собой. Я очень рискую: ведь если ничего не получится, ты навсегда останешься с мыслью, что твой коллега - сумасшедший!
        Она резко подняла руку и прикрыла его губы. Глаза стали серьёзными. На мгновение ей показалось, что сейчас отважится, погладит его по лицу, но сдержалась, медленно убрала ладонь. «Мне страшно», - подумала, а сама сказала:
        - Идём.
        Он понял, почувствовал.
        - Света, не надо бояться. Риск, конечно же, есть, но вот я прохожу туда и обратно многие годы, и ни разу, ни единого раза не остался там, ни одной накладки. Иначе бы я не позвал тебя. Рискнём?
        Она улыбнулась:
        - Рискнём.
        Он уложил её на диване, укрыл очень тепло, прочитал так много инструкций, что у неё голова закружилась. Страх не прошёл, стал сильнее, но даже мысль о том, чтобы отказаться, принесла ей такую боль! Пусть, что бы то ни было, она идёт за ним! Закрыла глаза, прислушалась: спокойно внутри. Окунулась в это спокойствие, растворила страхи; плечи расслабились, голова уютно устроилась на подушке. Игорь ушёл; она думала о нём, а потом, засыпая, ощутила, как мягким комочком согревает её пушистый котёнок доверия: абсолютного, всепоглощающего доверия. И только одно желание - чтобы взяться за его руку, сжать крепко и не отпускать до конца.
        Ночь оказалась мучительной. Она металась, рвалась куда-то, потом, будто устав и смирившись, тихо возвращалась. Душа болела, страдала, сны прерывались отчаянным чувством чего-то потерянного и прекрасного, что могло произойти, но не произошло. Уже перед самым рассветом проснулась, глянула вокруг: утро ещё не наступило, но серые тени поползли по углам, наполнив комнату призрачной синевой. Встала тихонько и, стараясь не дышать, заглянула в спальню, куда вчера ушёл Игорь. Постель смята, его нет. Дом тих и пуст. Ужас хлестнул душу, сомнения роем поползли в голову. Но в этот момент, будто раздвигая границы пространства, а заодно и рамки её собственного разума, на самой середине кровати медленно проступил силуэт. Это заняло не больше минуты: вот, только что никого не было, и вдруг - Игорь мирно лежит, поджав под себя руку, ничем не укрытый. На нём теплый спортивный костюм, кроссовки. Да, он говорил, что спать приходится в обуви, иначе так неприятно просыпаться посреди воинского стана с босыми ногами! Почему-то это её насмешило и придало уверенности. Света подошла и мягко рукою коснулась его лба. Он ещё
мгновение спал, а затем очнулся, вздохнул и сел.
        - Я искал тебя, - сказал, проведя ладонью по лицу. - Предупредил всю охрану. Шалиян, моя помощница, тоже пыталась тебя найти.
        Света покачала головой: горестно, с чувством сожаления.
        - Ничего, девочка. Первый раз ничего не значит. Ты обязательно пройдёшь, - он внимательно вглядывался в её лицо: - Хорошо спала?
        Света засмеялась, честно ответила:
        - Не очень. Всю ночь металась, рвалась куда-то, а проснулась - смотрю, тебя нет. Вот тогда испугалась! А потом ты прямо на моих глазах материализовался!
        Она улыбалась и не заметила, как их руки соединились, и мягкое, естественное «ты» несколько раз сорвалось с её губ, переводя отношения в совсем другую плоскость, где тайной была не загадочная материализация и даже не переход по мирам. Тайной были они сами. Она сидела на самом краешке кровати и крепко держала его ладонь, и почему-то не было смущения и неудобства, а было очень хорошо, будто просыпаться утром в одном доме так привычно…
        - Ну что ж, моя путешественница, пойдём пить кофе. А заодно и смоем турецкую грязь, - бормотал Игорь, слезая с кровати и развязывая кроссовки.
        - Почему турецкую?
        - А какую же? Они то ли на турок, то ли на чингисханцев похожи. Я не силён в антропологии. Ну вот, а теперь можно надеть домашние шлёпанцы.
        С ним было легко, так легко! Света помогла напечь блинов, разлила кофе и радовалась, радовалась каждому мгновению, только маленькая печаль лёгкой струёй пронзала грудь: почему же я подвела его? Почему не смогла идти за ним в этот загадочный заоблачный мир?
        На работу ехали молча, она лишь тихо взглядывала в его лицо. Расстались перед дверью в отделение.
        - Можно мне попробовать ещё раз? - спросила Светлана.
        - Не боишься?
        - Боюсь. Но попробую. Ты же возьмёшь меня с собой?
        Тайна! Глаза - это тайна! Где словам угнаться за ними?
        - Конечно, возьму…
        - Хорошо.
        - ЧТО? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
        - ДЕВУШКА НЕ ПОДНЯЛАСЬ.
        - ПОЧЕМУ?
        - СТРАХ.
        - А, СТРАХ! ВЕЧНЫЙ ТОРМОЗ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ! НО ОНА ПОВЕРИЛА?
        - ДА. И БЫЛА ГОТОВА ПОДНЯТЬСЯ, НО ГЛУБОКАЯ ВНУТРЕННЯЯ БОЯЗНЬ СТАТЬ СОУЧАСТНИЦЕЙ НОВОГО, НЕИЗВЕДАННОГО, ВОЙТИ В ДРУГУЮ РЕАЛЬНОСТЬ ПОМЕШАЛА ЕЙ, И ОНА ТАК И НЕ ПРЕОДОЛЕЛА БАРЬЕРЫ ПРОСТРАНСТВА. МИРЫ СОМКНУЛИСЬ И НЕ ДАЛИ ЕЙ ПРОЙТИ.
        - КОНЕЧНО, ВЕДЬ СВОБОДУ ДУХУ ДАЁТ ТОЛЬКО ОТВАГА… ПОМОГИТЕ ЕЙ. НУЖНО, ЧТОБЫ ОНА ПОДНЯЛАСЬ, ИНАЧЕ ЕЁ ДУША ТАК И ОСТАНЕТСЯ НАВСЕГДА ПРИКОВАННОЙ К ЗЕМЛЕ.
        Вечер наступил с глухими облаками, заполонившими небо, и чувством чего-то прекрасного, что вот-вот должно совершиться.
        - А дождь не помешает? - спросила Света, оглядывая мощную тучу, нависшую над городом.
        Они уже подъезжали к дому, и Игорь тщательно осматривался, ища парковку.
        - Нет, ни дождь, ни ветер, ни снег. Погода не имеет значения.
        - А что имеет?
        - Думаю, готовность, состояние духа. Об этом сказал Адамар. Это их полководец, - пояснил. - Он открыл мне однажды, что поднимается тот, кто очень хочет лечить, помогать, и что такой человек притягивается мирами, где в нём нуждаются.
        Света задумалась. Ей на мгновение представились сотни людей, нуждающихся в помощи: раненые, больные. А врач - только один, и медсестра лишь одна. «Сегодня я поднимусь! - вдруг резко и крепко подумала она. - И мне не помешает ни дождь, ни ветер, ни вся эта зыбкость во мне!» Вслед за тем стало очень легко, будто решимость что-то изменила в ней самой. Беспокойная волна, терзавшая душу, отступила, и на смену ей пришла уверенность, твёрдость. «Если он может и преодолел все страхи, значит, смогу и я!» И ещё: весь этот день, когда они работали вместе, теперь уже связанные неземной, особенной тайной, невероятно приблизил их друг к другу. Так два человека, ещё вчера чужие, влюбляются и обручаются неведомо от родных и от всего мира, и ведут себя так, словно ничего не случилось, лишь ловят взгляды и улыбаются украдкой. Света именно так и чувствовала себя, - обручённой невестой, потому что в их отношениях переплелись две тайны: влечение и загадочный мир. Она понимала, что никто из окружающих не должен догадываться ни о чём, а потому старалась вести себя как обычно, и лишь радость, эта верная спутница
влюблённых, то и дело прорывалась в улыбке, ласковом жесте или тихом ответе: «Да, Игорь Анатольевич, я сделаю». И она готова была сделать для него всё, именно всё! И если только готовность могла помочь ей пройти в этот мир, то сегодня она пройдёт, непременно пройдёт!
        Они мирно ужинали, потом долго пили чай, Игорь шутил, и Света видела, что он старается снять напряжение, а затем, как и вчера, уложил её на диване:
        - Тебе удобно? Может, хочешь лечь на кровать?
        - Нет, здесь хорошо.
        Комната и вправду казалась уютной: с улицы лился свет фонарей, ветви деревьев бросали призрачные тени на окна, прогретый воздух мягко окутывал дом. Тихо, ласково, спокойно. Игорь ушёл, и она уснула, и уже ничего не боялась, кроме как ещё раз подвести его.
        Холод… Холод! Какой же тут холод! Света открыла глаза и пыталась натянуть на себя одеяло, но… его не оказалось! Рука нащупала влажную траву, над головой ярким закатом сияло небо. Стоп! Но ведь вечер давно наступил и солнце ушло! Значит… Это значит только одно: она прошла! Ужас окатил душу волной, но Света тут же вспомнила слова Игоря: «Первые мгновения - самые сложные. Не бойся, где бы ты ни была, я найду тебя. Но, даже если и не найду, помни: перед рассветом всё кончится, ты вернёшься домой». Заставила себя успокоиться, крепко вздохнула - и вдруг была очарована: «Какой чудесный воздух! Напоен травами, а ветер - как тонкий ветер с гор…» Без страха огляделась. Огненный шар солнца круто спускался вниз, и небо озарилось мощным пурпуровым светом, который быстро мерк, превращаясь в кровавое зарево. Торжественно, сильно, красиво, и так хочется полюбоваться, но эта мелкая дрожь бьёт всё тело!
        Она озирается, ища Игоря, но его нет, а вокруг - чистое поле и серебристые далёкие холмы. Кутается в свитер и внимательно осматривает возвышенности. Вдалеке, будто манящие искорки, светятся огоньки фонарей. Нет, это факелы, и Игорь несколько раз предупреждал, что первое «попадание» может оказаться неточным, она проснётся не в самом стане, а недалеко от него.
        «Километр-полтора», - измеряет взглядом расстояние и с решимостью, которая поселилась в ней вчера, пускается в путь. Ей пришлось идти быстро, очень быстро, чтобы согреться, ноги скользили по мокрой траве, а вмиг наступившая ночь окутала долину плотным покрывалом. Ближе, ближе, и вот уже видны шатры, отстоящие друг от друга на небольшом расстоянии, меж ними - улицы, и тут кипит вечерняя жизнь: лошади, конвой, солдаты жгут костры, хохочут грубыми голосами. Света опять заробела: как подойти? Что сказать? Да и поймут ли её? Недалеко от стана остановилась, передохнула и сурово отогнала маленькую мысль: «А может, и не входить вообще в лагерь, подождать до утра, укрыться и - в безопасность, домой?» - «Игорь ждёт!» - мягко облило сердце. Он ждёт, она нужна ему! И вышла прямо на часовых.
        Воины, тяжёлые, мощные, одетые в грубые куртки, грелись у костра и не сразу заметили девушку, а потом одновременно повернулись к ней, и Света тут же потеряла самый важный в эту минуту дар: дар речи. Пауза, потом один отделяется от группы и быстро уходит. А Света тихо, писклявым голосом говорит:
        - Мне нужен доктор.
        Эту фразу они с Игорем учили целый вечер. «Больше ничего, Света, просто скажи: мне нужен доктор!» - «И это сработает?» - «Ещё бы не сработало! Ты знаешь, какая у них дисциплина? Адамар убьёт каждого, кто не подчинится мне. А я убью каждого, кто не позовёт меня тут же, если ты поднимешься».
        Игорь, Игорь, где ты? Воины улыбаются: девушка нравится им, да Света и знает, что привлекательна, но сейчас это не имеет значения, а важно одно: смогут ли быстро найти Игоря. Она застывает, обхватив себя руками, словно защищаясь от страха и холода, но внезапно немолодой солдат одним движением снимает с себя меховую накидку и, подойдя, набрасывает ей на плечи.
        - Иди, грейся, - говорит дружелюбно, и она едва не падает, потому что, несмотря на незнакомое движение губ, слова звучат совершенно понятно!
        Мир сразу меняется, становится ласковее и проще. Никто не собирается обижать её здесь, суровые воины кажутся милыми парнями.
        - Откуда ты? - спрашивают её, и она отвечает:
        - С Земли.
        Это, видимо, не совсем понятно.
        - Ты - наложница доктора?
        Света фыркает, затем смеётся:
        - Нет, я медсестра. Его помощница.
        - Как Шалиян?
        Она знает о Шалиян.
        - Да, как она.
        Минуты идут, Света несколько раз оборачивается. «Не волнуйся, стан большой, его не могут найти сразу». Но она напрасно тревожится, потому что скоро, очень скоро вдалеке появляется стремительная фигура, и Света, хоть и не видит лица, моментально узнаёт эту походку, этот широкий разворот плеч и этот родной голос:
        - Света!
        Он обнимал её, обнимал так крепко, что часовые на миг смешались: так помощница или всё же наложница? А она смеялась, а потом, взявшись за надёжную руку, пошла с ним по стану, дивясь и оглядываясь на всё.
        - Я едва не подпрыгнул, когда мне сказали, что в лагерь пришла девушка. Вот бы мои подопечные удивились!
        - Было такое ощущение, что меня ждали.
        - Конечно, ждали. Всю охрану предупредил: появится незнакомая женщина - сразу ко мне. А уж я-то как ждал!
        Он остановился, пристально посмотрел ей в глаза:
        - Прости, что заставил тебя пройти через всё это. Но ты так нужна мне здесь!
        Она замерла, несколько мгновений, не дыша, вглядывалась в его лицо:
        - Я знаю…
        - Идём, идём, - в его голосе - затаённое счастье. - У нас много работы…
        Осмотр лагеря занял чуть ли не всю ночь. Игорь показывал, рассказывал, объяснял. Свете всё нравилось, всё было интересно. Но когда вернулись в лазарет, и она оглядела скудную «операционную» доктора, то чуть не заплакала.
        - Ничего нет! Ни антисептиков, ни обезболивающих! Чем же работать?
        Игорь умолк, присел на край лежака.
        - Но как же вы оперируете, Игорь Анатольевич? - спросила Светлана, вдруг переходя на обычное в работе «вы».
        - Всё, что могу, это сделать операцию быстро. Как говорил Гиппократ, «причиняющее боль должно быть наиболее короткое время, а это будет, когда сечение выполняется скоро».
        - А как вы обеспечиваете асептику?
        - Шалиян мне помогает. Она собирает травы, делает отвары для обеззараживания; инструменты приходится кипятить, как в древности, что-то наподобие мыла у них есть. Вот и всё, в принципе.
        Света озадаченно оглядела лазарет.
        - Хорошо, - вдруг сказала тоном хозяйки. - Растворы и асептика - моя обязанность, моя задача, я и буду её решать. Где Шалиян?
        Они разложили содержимое чемоданчика на столе, Света подержала инструменты в руках:
        - Тяжёлые!
        - Это единственный металл, который не ржавеет, не окисляется и прекрасно кипятится, - отозвался Игорь.
        Она повертела зажим, пощёлкала ножницами:
        - Нужно будет привыкнуть.
        Игорь смотрел на неё очень внимательно, а затем внезапно спросил:
        - Света, так ты остаёшься?
        Она вскинула изумленный взгляд:
        - Игорь Анатольевич! - и тихо поправилась: - Игорь! Ты сомневался?!
        Он с улыбкой опустил голову:
        - Надеялся…
        Она секунду размышляла:
        - Только нам нужно будет отработать «прямое попадание» в стан.
        И оба засмеялись.
        Эта ночь закончилась мирно: они устроились на лежаках неподалеку друг от друга и, обменявшись тёплыми взглядами, уснули. Ветер тихо шелестел полотняными стенками лазарета…
        Утро - восхитительное! Едва проснувшись, Света испытала такой восторг, такое счастье! От всего: от сознания того, что прошла, и что незнакомый мир оказался не таким страшным, как опасалась. И что теперь - и это было, конечно же, главным - они вместе! О, сладкое слово «вместе»! То, что казалось недосягаемым здесь, в простой обстановке Земли, вдруг стало выполнимым благодаря этому сказочному, полуреальному миру, в котором они теперь постоянно будут рядом: работать, жить и, возможно, даже любить.
        Она сидела на диване, вслушиваясь, как счастье волнами накатывает откуда-то изнутри, и благодарила судьбу за то, что всё повернулось так неожиданно и чудесно.
        Игорь вышел из комнаты, несколько секунд смотрел ей в лицо и, безошибочно угадывая, что с ней происходит, отметил с нежностью:
        - Ты похорошела!
        - Это было невероятно! Всё - невероятно! Я даже не ожидала.
        - Доброе утро!
        Она засмеялась:
        - Доброе! - и, чуть подумав, спросила: - Блины?
        За завтраком договорились, что, пока не начался поход, для Светы нет необходимости подниматься каждую ночь, пусть побережёт силы.
        - Достаточно раз или два в неделю, чтобы ты привыкла и немного обжилась. Когда начнутся войны, перерывов не будет. И это станет очень серьёзным испытанием.
        - Но смогу ли я подняться из своего дома? - обеспокоенно спросила она.
        - Не знаю. Давай попробуем.
        - А если нет? - вопрос прозвучал еле слышно.
        Игорь улыбнулся:
        - Тогда тебе просто придётся переехать ко мне.
        Они смотрели друг на друга открыто, понимая, что за этим стоит.
        - Если ты согласна, конечно, - добавил он.
        Она ответила одними глазами: «Согласна!» А в сердце подумала: «Игорь! Неужели это возможно? Вот это - действительно сказка! Что до этого всяким мирам! Их реальность или нереальность - просто игрушка по сравнению с тем, что здесь происходит…» И, скрывая радость, совершенно буднично принялась мыть кофейные чашки.
        По дороге на работу они говорили о подготовке к войне, и оба надеялись, что несколько недель у них есть. Но жизнь, с её суровыми сроками, с её невниманием к человеческим чувствам, уже расставила невидимые вехи: новый поход был не за горами.
        - ДЕВУШКА ПРЕОДОЛЕЛА СТРАХ?
        - ДА, ОНА ПОДНЯЛАСЬ.
        - ВЫ ПОМОГЛИ ЕЙ?
        - Я ЛИШЬ СООБЩИЛ ЛЕГКОСТЬ ЕЁ ДУХУ. НО ПОМОГЛА ЕЙ ЛЮБОВЬ.
        - УДИВИТЕЛЬНО, КАК МНОГО МОЖЕТ ЛЮБОВЬ: СОЗИДАЕТ, ВОСПОЛНЯЕТ, ДАЁТ КРЫЛЬЯ В ПОКОРЕНИИ МИРОВ. ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
        - ДАЛЬШЕ - КАК ВСЕГДА: ОПАСНОСТИ, ТРУДНОСТИ, ИСПЫТАНИЯ.
        - КОНЕЧНО. БЕЗ ЭТОГО ДУШЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НЕ ВОЗРАСТИ. НО ПОМНИТЕ: ВСЕ ИСПЫТАНИЯ И ТРУДНОСТИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НЕ БОЛЕЕ СИЛ. А ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ - ОПЯТЬ ПОМОГИТЕ.
        - О ЛЕКАРСТВАХ…
        - ВЫ ПОЗАБОТИЛИСЬ О НИХ?
        - ВРАЧА ОЖИДАЕТ СЮРПРИЗ.
        - ОН ЭТОГО ЗАСЛУЖИВАЕТ. НО ПУСТЬ НИ О ЧЁМ НЕ ДОГАДЫВАЕТСЯ.
        - ВРАЧ - ПРЕКРАСНЫЙ АНАЛИТИК. ОН НАВЕРНЯКА ЗАПОДОЗРИТ ЧТО-ТО НЕСТАНДАРТНОЕ.
        - ЧТО Ж, КОГДА-ТО ОН ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ, ЧТО ЗА ВИДИМЫМ СТОИТ НЕВИДИМОЕ, И ЧТО НЕ ВСЁ В ЭТОМ МИРЕ МОЖНО ПОДВЕСТИ ПОД ЗАКОНЫ ФИЗИКИ И МЕХАНИКИ. ПУСТЬ ПОЧУВСТВУЕТ, ЧТО ЕСТЬ НЕЧТО, ЧТО НЕ ПОДДАЁТСЯ РАЗУМУ, А ЗНАЧИТ, ЛЕЖИТ В СФЕРЕ ДУХА. ЛЮДИ СОВЕРШАЮТ ОШИБКУ, ИГНОРИРУЯ ДУХОВНЫЙ МИР ИЛИ НЕ ПРИЗНАВАЯ ЕГО. ВСЮ ЖИЗНЬ СМОТРЯТ ЛИШЬ В ЗЕМЛЮ. У ВРАЧА ЕСТЬ ПРЕИМУЩЕСТВО: ОН УЖЕ СТОЛКНУЛСЯ С ЧУДОМ, ПОВЕРИЛ В ЧУДО, ПОЗВОЛИЛ ЧУДУ ПРОЧНО ВОЙТИ В СВОЮ ЖИЗНЬ. ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ДАЛЬНЕЙШИЕ ШАГИ НЕ ПРЕДСТАВЯТ ОСОБОГО ЗАТРУДНЕНИЯ. ПУСТЬ ДОГАДЫВАЕТСЯ! НО ПЕРЕНОС ЛЕКАРСТВ ДОЛЖНА ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ДЕВУШКА. ЭТО ПРИДАСТ ЕЙ СИЛ, ОСОЗНАНИЕ СВОЕЙ ВАЖНОСТИ И НУЖНОСТИ. А НАША ПОМОЩЬ, КАК ВСЕГДА, ОСТАНЕТСЯ НЕЗАМЕТНОЙ…
        ЧАСТЬ 3.ПОХОД
        «Я почти не сплю. Что-то тревожит меня. Светлана! Как она справится со всем этим? Не будет ли нагрузка чрезмерной? И прав ли я, что втянул девочку в свои игры?»
        Игорю действительно не спалось. Он бродил по комнатам, потом тихо сидел на диване и думал, думал. То чистое, что возникло между ними как результат доверия, близости, радовало его, но осознание чудовищной ответственности, свалившееся вслед за тем, мучило и давило. У него и без того нет времени, где он возьмёт его для женщины, а ведь ей нужно внимание, и много внимания: какие-то прогулки, походы в кино, наверное, - Игорь поморщился, - да и просто посидеть рядом, поговорить. Иначе влечение погаснет. Он оглядел свой дом. Что он может предложить ей, кроме работы, работы и опять работы?
        И вдобавок, она так молода. Сейчас она не видит разницы и, возможно, не ощутит её ещё лет десять, а потом? Ей будет тридцать семь, а ему - почти шестьдесят. Игорь резко встал, заскрежетал зубами. Это - не кино, не драма. Это его и её жизнь. Всё остановить? Сказать ей, что она нужна ему только как помощница, ассистент? Стоп! Правду! Вычлени из всего этого правду! Опять сел, теперь уже на стул в кухне, глядя на чайник, на белые чашки, старательно вымытые её руками утром. Напомнил себе это чудесное ощущение, когда она рядом, близко, стоит у плиты, потом кормит его своими блинами, поворачивает голову, а в глазах - радость, нежность и немножко неверия: неужели? Он понимает её, эту готовность помогать ему и идти за ним куда угодно, даже в незнакомый заоблачный мир. Он прекрасно понимает, что за этим стоит. Но понимает ли она сама, как всё сложно?!
        «Хорошо, что сегодня её нет: я должен подумать». Опять и опять - круги по дому. «Так на чём остановился? Правда. Во всем этом есть правда». И улыбнулся, потому что правда была проста и видна, как на ладони: его тянет к этой девушке, к её необыкновенной нежности, и хочется обнять, да, обнять. Прижать к себе, послушать, как трепетно бьётся сердце, как дыхание прерывается от волнения, что он рядом. Он знал, что так и будет. Мысли закружились, пошли потоком. Ох, эта мужская сущность! Начал с невинного объятия, а закончил чем? Остановись. Успокойся. Итак, что я могу ей дать?
        Он долго лежал на кровати, пытаясь перестать мечтать о ней, стараясь изо всех сил зажать себя в плоскую доску реальности, но во всём этом присутствовало нечто, что было выше его сил, - нежное влечение, тяга к теплу другого существа, зарождающаяся где-то внутри влюблённость, которую он пытался оттолкнуть и отринуть. Нет, не получалось, логика ломалась о сладкие воспоминания: вот, она ходит по дому, и от этого так хорошо! И неправда, что с ней всё будет труднее, наоборот, с ней как раз проще и легче. Это он сам, с привычкой всё контролировать, анализировать, предугадывать, пытается втиснуть в рамки небывалую тайну любви.
        Игорь сидел, опустив голову, и испытывал в себе раздвоенность: одна его часть уже замирала, уже волновалась от подступающего чувства, а другая, жёсткая, рациональная, сопротивлялась и взвешивала: как будет? Что? И может ли быть?
        Уснул за полночь и, поднявшись, тут же был встречен встревоженным голосом Хранителя чемоданчика:
        - Доктор, владыка давно ждёт тебя!
        Старик волновался: он боялся наказания, если не приведёт доктора вовремя, и Игорь, сжалившись, тотчас направился к Адамару.
        Рядом с шатром полководца ярко горели факелы, было светло, как днём, столпились слуги, оруженосцы, стражники. Внутри шёл военный совет. Игорь стал за спинами, почти незаметный, но Адамар увидел, кивнул и продолжал говорить. С первых же слов стало ясно: хасары выступают послезавтра. Врач нахмурился: не ожидал, что так скоро. Готов ли он? Он - да, а вот Светлана… Она едва поднялась, сможет ли беспрепятственно идти за войском?
        Всё личное вдруг отступило. Мысль «может или не может» показалась мелкой: разве сейчас это важно? Пусть отношения формируются в процессе работы: вырастают, если прочны, или же гаснут, если поверхностны. А любовь… «Фронтовая любовь», - с улыбкой подумал Игорь. Что ж, если верить истории, то она была самой надёжной.
        Адамар отпустил советников, и врач тоже хотел идти, но владыка жестом удержал его и, как обычно, приказал подавать еду. Присаживаясь, Игорь успел заметить несколько недоброжелательных взглядов, брошенных на него теми, кто считал себя приближёнными повелителя: сейчас они уходили, а он оставался. «Зависть, - подумал спокойно, - во все времена, на всех просторах Вселенной - одно и то же: зависть, желание быть первым, лучшим, избранным. Поставить бы вас в операционной на час или два да заставить держать зажим, и пусть кровь хлещет по пальцам, вот тогда бы вы почувствовали, что главное в жизни. И не ломились бы все в шатёр Адамара, а просто радовались тому, что есть жизнь…»
        - Расскажи мне то, что я пропустил, - сказал Игорь, устраиваясь удобнее на подушках.
        Владыка сел, сбросил с себя суровость и сразу стал ближе и проще.
        - Ты пропустил почти всё.
        - Извини, поздно поднялся.
        Они приступили к еде, и Адамар коротко рассказал о планах. Прежде всего, им предстоял длительный и суровый переход через горы.
        - На равнинах по ту сторону снежных хребтов расположены поселения, их немного, и они разбросаны, как огромные камни по полю. Эта земля должна стать моей, а все племена вольются в мой народ, обогащая его силами, воинами и детьми. Мы не станем убивать там, где не нужно. Когда поход закончится, я перестану воевать и построю огромный город.
        - Город - это хорошо, - согласился Игорь, наслаждаясь трапезой. - Но перед тем ты сравняешь с землёй посевы, сожжёшь деревни, убьёшь половину жителей…
        Адамар слушал с усмешкой.
        - А чем воинов кормить будешь? - внезапно спросил врач.
        - У нас есть скот, зерно.
        - Сколько? Несколько мешков зерна на каждую тысячу солдат и двести голов скота? Как только мы покинем эти места, где жители всех близлежащих деревень поставляют нам продукты, то останемся на голодном пайке. Запасов хватит лишь на переход по горам и, может быть, ещё на неделю - две. А дальше что? Впереди зима. Кто-то должен снабжать войско! Но если ты пройдешь с огнём и мечом, то всё, над чем крестьяне трудились летом, будет уничтожено.
        - Что ты предлагаешь? - спокойно спросил Адамар.
        - Как всегда, - в тон ему ответил Игорь, - не убивать. Договариваться!
        - Говори.
        Игорь встал и, вооружившись пером, склонился над картой.
        - Как-то раз ты рассказывал мне, что племена на той стороне хребтов страдают от набегов морских кочевников, так?
        - Да.
        - Именно поэтому они ослаблены.
        - Верно.
        - Адамар! Сделай мудрый тактический ход: приди к этим людям с миром и скажи: «Я - Адамар, у меня пять тысяч сильных, хорошо обученных воинов. И я готов стать щитом между вами и морскими разбойниками». Разумеется, они сразу поймут, что одну руку ты протягиваешь им, а другая лежит на рукояти меча, и что истинная цель твоих действий - поселиться на их землях. Но! Им придётся выбирать: или принять тебя как друга и защитника, или же воевать с тобою, да ещё и с захватчиками с моря. И быть полностью уничтоженными. Что бы выбрал ты?
        - Дальше, - бросил Адамар.
        - Я не воин, не стратег, но, заключив мир, тут же принялся бы строить укреплённые гарнизоны вдоль всего побережья. К примеру, пять - шесть фортов, в каждом по семьсот - восемьсот воинов. Это невероятная сила! И это реальный щит. Жителей деревень обязал бы снабжать вас всем необходимым, но - за плату! Не обирать, не грабить - покупать! То есть сделать союз взаимовыгодным. Адамар, ты не беден, ради доброго имени можно и постараться. Солдатам разрешал бы выбирать жён из числа местных девушек, и те семьи, которые они будут создавать, освобождал бы от уплаты налогов. Ну, или давал бы какие-то другие привилегии.
        - И через несколько лет…
        - Совершенно верно. Через несколько лет произойдёт неизбежное слияние, и эта земля естественным образом станет твоей. Если ты не будешь диктатором, не станешь разорять, обижать и убивать без причины, то не пройдет и трёх - пяти лет, как тебя примут. Хочешь владеть - покупай наделы у вождей племён. История Земли показывает, что те племена, которые принимали чужаков, как правило, выигрывали от союзов. Вначале ты будешь пришельцем, на тебя будут смотреть с недоверием, и с этим придётся смириться, но очень скоро они уже не смогут без тебя, без твоих воинов. Их дочери будут рожать от твоих солдат: не воевать же с собственными внуками!
        Игорь помолчал, улыбнулся своему воодушевлению и спокойнее продолжал:
        - Приди ты сейчас с войной - и будешь зимовать на голой земле, без кормов, без самого необходимого. Весной всё придётся начинать с нуля. Конечно, ты построишь свой город, но - на костях.
        Адамар с лёгкой улыбкой следил за лицом друга.
        - Ты едва ли не убеждаешь меня! Но в заключении союзов есть слабое звено: всегда найдется кто-то, кто готов вонзить нож тебе в спину.
        - Ну ты же воин, будь готов!
        Игорь положил сухое перо, которым водил по карте, и сел на своё место.
        Адамар помолчал, а затем, неспешно пройдясь по шатру, спросил:
        - Как ты думаешь, почему эта простая мысль не пришла мне в голову? Ни мне, ни моим советникам.
        - Вы слишком воинственны, - сразу ответил Игорь. - Привыкли брать всё силой. А я пришёл из мира, где сила решает далеко не всё. У нас принято использовать мирные средства: договоренности, союзы, и лишь в том случае, если это не помогает, начинают военные действия. Так устроен наш мир.
        - Вы выигрываете? От союзов?
        - Безмерно! Сохраняем ресурсы, человеческие жизни, города растут вверх, вместо того, чтобы лежать в руинах. Война, какой бы она ни была, замедляет развитие. Твой мир тоже к этому придёт, но намного позже. Адамар, стань первым!
        Владыка мерил шагами небольшое пространство шатра. Бросил несколько взглядов на карту. Ничего не ответил и, присаживаясь напротив, внезапно спросил:
        - А ты ничего не хочешь мне рассказать?
        - О чём?
        - Мне сказали, что тебя видели с девушкой.
        - А, уже донесли…
        - Это она?
        - Да, моя помощница, Светлана.
        - Ты решил вопрос, красива она или нет?
        Игорь с весёлым изумлением глянул на друга:
        - Адамар! От тебя может что-то укрыться?!
        - Какой же я повелитель, если не знаю, что происходит в моем стане?
        - В стане - да, но своё сердце позволь мне держать закрытым.
        - Никто не стал бы старательно задёргивать полог шатра, если бы внутри ничего не было, - покачал головой Адамар.
        Игорь только усмехнулся.
        Больше они не говорили о войне, и в этом был хороший знак: Адамару, понял врач, нужно подумать. Уходя, он увидел, как владыка вновь склонился над картой.
        - Игорь Анатольевич! - звучит за спиной радостный голосок.
        - Света, зайди ко мне на минуту.
        - До операции всего полчаса.
        - Ничего, успеем.
        В двух словах Игорь передал ей свежие новости и, присев на край стола, внимательно посмотрел в лицо:
        - Ты понимаешь, что это значит?
        - Что?
        - У нас нет времени для подготовки. Начиная с этого дня, придётся подниматься каждую ночь. Проводить инструктаж, у тебя будут новые сёстры, но самое главное - ты должна абсолютно точно попадать в стан. Даже сто метров ошибки могут стать серьёзной проблемой.
        - Не волнуйся, я постараюсь. Ты говорил, всё зависит от концентрации, от того, насколько собрано моё внимание…
        - И от опыта.
        - Да, опыта у меня нет.
        - Света, если тяжело или страшно, помни: никто тебя не заставляет.
        Она спокойно смотрела ему в глаза:
        - Я - с тобой!
        - Ну и умница, - он встал. - Хочу, чтобы ты ложилась пораньше и несколько часов спала. Поедем ко мне?
        Света легонько склонила голову:
        - Мне хочется попробовать подняться из своего дома. Для меня важно знать, смогу ли.
        - Хорошо, - и добавил мягко: - Я буду ждать тебя.
        Она шла по коридору и с тихой радостью вспоминала последнюю фразу. Как он умеет найти самые важные и нужные слова? «Я буду ждать тебя» - и она готова лететь за ним, ничего не страшась, не тревожась, просто идти туда, куда идёт он сам!
        И - опять холод, но теперь она просыпается мгновенно, осознаёт себя в пространстве и встаёт. Стан всего в тридцати метрах. Это значит, что «попадание» почти прямое! Света смеётся, запахивает тёплую куртку, которую надела перед сном, и быстро идёт к кострам. Часовые уже заметили девушку и приветствуют улыбками и шутками: здесь все знают, что доктор не живёт в лагере, а каждую ночь каким-то чудесным образом появляется среди них и так же таинственно исчезает. А теперь эта его помощница возникает ниоткуда, и это будоражит нервы, однако воины чувствуют, что опасаться нечего, и потому лишь беззлобно зубоскалят, пропуская её.
        А Игорь уже несколько раз выходит из лазарета и смотрит вдоль узких улиц шатров: «Света, где ты?» Он беспокоится: не напрасно ли отпустил её, позволил действовать самостоятельно, пройдёт ли она врата миров без его поддержки? Хотя он прекрасно понимает, что осуществляет проход не сам, только мысль, постоянно приходящая к нему за эти годы: «а как? каким образом?» по-прежнему остаётся без ответа.
        И вдруг - как чудо, как прелестное видение: в золотистом свете масляных ламп, тепло освещающих улицу, идёт девушка. Она улыбается, слегка склонив голову, и тонкий румянец смущения разгорячил щёки. Виной тому внимание мужчин: воины отрываются от костров, от сытного ужина, встают, завидев её, и провожают глазами. Волосы девушки разметались по плечам крупными каштановыми локонами, глаза сияют, в походке - лёгкость, грация, и неудивительно, что так меняются тяжёлые лица солдат: в них появляется мягкость, изумление, восхищение…
        Игорь вспыхивает, потому что горячая волна обливает сердце. На мгновение он чувствует себя мужчиной и только мужчиной, ему хочется схватить эту девушку, спрятать от чужого любопытства, но он лишь улыбается и с нетерпением ждёт, когда она приблизится к нему. А она уже здесь, протягивает руки, словно ожидая спасения, и смотрит своим восхитительным взглядом, в котором - радость, любовь и опять - невиданная нежность.
        - Ну-ну, моя путешественница, - говорит он и мягко обнимает за плечи: пусть видят, что она принадлежит только ему! - Где ты приземлилась на этот раз?
        В лазарете Света присаживается у коробки с бинтами и начинает что-то выкладывать из карманов. Игорь настораживается:
        - Что это у тебя там?
        - Сулема, - подняв голову, отвечает Светлана.
        - Сулема?! - его голос звучит так, будто она вынула гремучую змею.
        - Да, Игорь Анатольевич, сулема, и ещё новокаин, промедол, анестезин. Немного шприцов…
        Она смеётся, потому что у Игоря шок, он даже бледнеет, а потом падает рядом и начинает рассматривать препараты.
        - Как ты смогла?! Тебе удалось пронести столько вещей! Даже шприцы, а ведь иглы - стальные! Я не мог даже ампулы взять, всё исчезало, а ты…
        - Не знаю… - словно извиняясь, отвечает она. - Просто положила в куртку перед сном и очень боялась повернуться и нечаянно раздавить.
        - Света, ты умница, какая ты умница! - он пристально смотрит ей в глаза: - Но всё же, как? - опускает голову: - Ладно, подумаем об этом завтра. Ну-ка, покажи, что тут ещё у тебя…
        Он трепетно рассматривает коробочки с ампулами:
        - Это же всё меняет, ты понимаешь? Теперь можно делать внутриполостные операции, не бояться сепсиса. И там, где раньше я был вынужден прибегать к ампутации, сейчас смогу сохранить парням их руки и ноги!
        Они осторожно, как бесценное сокровище, упаковали препараты, и Игорь не удержался: обнял её, прижал к себе крепко, не зная, как выразить благодарность.
        - Ты весь свой запас притащила? - улыбнулся.
        - Да, всё, что было дома.
        - Завтра я выпишу тебе рецепты и дам денег. Попробуй пронести что-нибудь ещё. Непостижимо, - качает головой, - непостижимо!
        В его взгляде - нескрываемое восхищение, и Света, стесняясь, переводит разговор на другое:
        - Игорь, ты сказал - инструктаж.
        - Да, скоро все соберутся. Ты увидишь мою здешнюю «бригаду».
        Они садятся и в ожидании помощников мирно беседуют.
        - Меня беспокоит поход, - говорит девушка, - как это будет? Расскажи мне, ведь ты не раз шёл вместе с войском.
        Игорь задумался.
        - Это не просто. Каждую ночь попадаешь в другое место, лагерь уходит, а ты будто в пространстве паришь. Но притягиваешься очень точно, ни разу не потерялся. Потом ждёшь военных действий, много работы. У нас всё налажено: есть целый взвод, который занимается тем, что приносит раненых, в лазарете - медбратья, сёстры. Они обучены простейшим вещам, таким, как сортировка больных, первичная обработка. Серьёзными случаями я занимаюсь сам. Теперь будем заниматься вместе.
        - Мне придется ассистировать при операциях.
        - Конечно, ты сможешь, - он помолчал. - Света, помнишь Жана Ларрея?
        - Главного хирурга наполеоновской армии?
        - Да. Он написал целый труд по военно-полевой хирургии. А знаешь, в чём было его основное достижение?
        - В чём?
        - Жан Ларрей организовал быструю доставку раненых в полевые госпитали. Это была первая в мире «скорая помощь». За наступающим войском двигались лёгкие экипажи, а специально обученные фельдшера поднимали и укладывали в них раненых. Таким образом, он выигрывал время. В те годы главной проблемой был сепсис, и чем скорее раненому оказывали помощь, тем больше шансов на выздоровление у него оставалось.
        - Но, насколько я помню, Ларрею приходилось широко применять ампутацию.
        - Да, потому что он имел дело с огнестрельными ранениями. В этом случае кость невозможно собрать, её можно только удалить. Потом Ларрей заменил раннюю ампутацию более щадящими методами. Мы же, в основном, имеем дело с колотыми и резаными ранениями. Тут важно быстро остановить кровотечение, зашить рану, а уж потом следить за её состоянием: ежедневные перевязки, промывания. Часто приходится извлекать наконечники от стрел, копий. С проникающими ранениями - сложнее, но и в этих случаях многих удавалось спасти. До сих пор все силы я направлял на борьбу с сепсисом. Но теперь всё будет иначе. Если ты сможешь проносить антибиотики, мы перевернём этот мир с ног на голову!
        Инструктаж занял всё время до полуночи. Сёстры, молоденькие девушки в чистых косынках, с любопытством взирали на незнакомую гостью, но быстро поняли, что нрав у неё не такой строгий, как у доктора, и скоро все вместе смеялись шуткам и рассказам. Они уже были обучены важнейшим навыкам, но теперь предстояло углубить знания, и Светлана, используя свой опыт работы с младшим медперсоналом, с ласковой доброжелательностью принялась за дело. Когда Игорь, осмотрев несколько шатров, заглянул в лазарет, то увидел, что работа кипит: девушки бинтовали друг друга, останавливая воображаемое кровотечение, накладывали жгуты, аккуратно переворачивали «раненых». Света заметила его, улыбнулась и продолжала инструктаж.
        Перед самым рассветом оба, немного уставшие, прогулялись по затихшему лагерю. Шли рядом, переговариваясь вполголоса, лавируя меж полутёмных улиц, едва освещённых искрами затухающих костров.
        - Тебе понравились сёстры? - спрашивал Игорь.
        - Чудесные девушки! Где ты их взял? Симпатичные, умненькие.
        Игорь смеётся:
        - Набрал из числа наложниц. Сказал: «или сёстры, или я ухожу!» Нет, конечно, всё было сложнее. Повоевал немного. Зато теперь у нас есть медицинский состав.
        - А те, кто приносит раненых?
        - Мужчины, из числа бывших воинов. У кого-то пальцев нет на руках, кто-то хромает. К воинской службе они непригодны, а в лазарете работать - вполне. Я поговорил с ними, пока ты занималась с девушками. Завтра, когда войско начнёт движение, они разберут и понесут наши палатки.
        - А инструменты? - забеспокоилась Света.
        - Не волнуйся, все сокровища будут сохранены, за этим присмотрит Шалиян, у неё хороший опыт.
        Они остановились, дойдя до края лагеря: дальше простиралось поле.
        - Ну вот, опять поход, опять войны. Мне не убедить Адамара: он рвётся в бой, ему нужны новые земли.
        Игорь пристально смотрел вдаль. Небо начинало светлеть, звёзды меркли, утренний ветер задувал свежими резкими порывами.
        - Иногда я думаю: зачем это? Ведь огромная часть этих парней всё равно погибнет…
        Света взяла его за руку:
        - Ты не прав. Благодаря тебе столько людей живут! Я посмотрела на этих девушек, они все трепещут перед тобой. Тебя здесь любят.
        Он повернулся к ней, обнял, защитил от колючего ветра. Спрятал на своей груди холодные пальчики, немного постоял, осторожно приглаживая мягкие волосы, вздохнул:
        - Ну, идём, пора засыпать…
        День за днём твёрдой, уверенной поступью продвигалось войско Адамара к горам. Впереди белели грозные вершины, покрытые свежевыпавшим снегом. Адамар не случайно выбрал для перехода время поздней осени: снег неглубок, воины вполне пройдут по нему, и опасность схода лавин не так велика. Пора обильных дождей миновала, установилась сухая, ясная погода, и местные старожилы считают, что она продержится неделю или две: этого достаточно, чтобы преодолеть большую часть пути. Реки и ручьи в эту пору не так полноводны, как весной или летом, а значит - и переправы будут нетяжелы. Конечно, и камнепадов не избежать, и тропы придется прорубать вручную, но его солдаты - закалённые воины, им не привыкать. Но главное, главное в том, что никто на той стороне не ожидает его сейчас, а значит, внезапность нападения обеспечена. А там, где внезапность, там и победа.
        Всё это понимал Адамар, но что-то не давало ему покоя. Вновь и вновь вставал перед ним простой вопрос, заданный доктором во время последнего разговора: «А чем воинов кормить будешь?» Действительно, чем? Ему не раз докладывали, что скота в стане мало, хватит лишь на ближайшие месяц-два, и что местные деревни, которые обеспечивали войско всем необходимым, давно исчерпали свои запасы. В последние годы перед наступлением зимы Адамар отпускал часть солдат по домам, те отдыхали с семьями, весной вспахивали, засеивали поля и опять возвращались. Но сейчас им предстояло провести зиму в незнакомых краях, и если некому будет поставлять продовольствие, то воины начнут голодать…
        Однако есть и другой путь. На карте остались тонкие росчерки пера, которым водил по ней врач. И Адамар, склонившись над столом, видел, как поднимались мощные гарнизоны, как крепли и расширялись его полки, как из деревень, которые он на этот раз пощадил, подъезжают телеги, гружённые хлебом, жители везут мешки с сушёными фруктами, корзины свежих овощей. Или - сожжённые поселения и воины, разбредающиеся в поисках уцелевших полей, на которых нечего собрать.
        - Он прав, как он прав! - тихо повторял Адамар.
        И тут же резко отходил от карты, отгонял видения.
        Было что-то постыдное для Адамара в заключении союзов: слабость, несвойственная ему уступчивость. Он привык повелевать, применять силу и брать то, что хотел. Но всё же владыка не отверг совет друга, а приклонил к нему сердце и - обдумывал, взвешивал, размышлял…
        Опять и опять вызывал Адамар врача, долго говорил с ним, спрашивал, слушал. Военачальники и советники, видя, как много времени проводит повелитель в беседах с доктором, скрежетали зубами: что мог посоветовать Адамару лекарь, ничего не смыслящий в войне? Что сказать такого, чего не могли бы сказать они, прошедшие вместе с владыкой множество походов, они, его ближайшие соратники и друзья? И как получилось, что этот чужой человек, рождённый в неизвестной стране, пользовался таким расположением Адамара?!
        Но всё глубже и глубже проникала в сердце правителя мысль о мире, о новом строящемся городе, о целом ряде прочных укреплений, которые станут щитом для слабых племён, разбросанных вдоль побережья. Подобно тому, как незаметно для глаза всходит семя, брошенное в почву, так в его душе всходил новый росток, новая мечта. Оттого и не звал повелитель своих советников, что опасался, чтобы своими спорами и доводами они не сломили этот росток прежде, чем он окрепнет. Новые идеи, которыми была полна голова врача, всегда привлекали владыку, но не всё он мог принять, не всему последовать сразу. Сегодня, понимал Адамар, он сам изменился: стал думать, чувствовать иначе.
        «Возможно, я покрываюсь сединами мудрости, - усмехаясь, говорил себе Адамар, - если «строить» для меня стало заманчивее, чем «разрушать».
        Наконец, на восьмой день пути он посвятил советников в свои планы. Что тут поднялось! Первый шок и несколько мгновений молчания сменились бурным негодованием, целой волной доводов «против», пока сам Адамар не призвал к порядку.
        - Это слабость! - утверждал Салах, один из отважнейших военачальников, командующий конницей. - Мы ничего не добьёмся!
        - Иметь врагов сзади и спереди! - стучал кулаком Римза, у которого в прошлом году Игорь собственноручно вытащил стрелу из глаза.
        - Нет, это опасно, - шумели другие.
        - Войско нельзя раздроблять, гарнизоны будут уязвимы!
        Врач стоял тут же с невозмутимым лицом, наблюдая за всем внимательно и спокойно. Долго молчал, лишь становился всё строже, а потом вдруг громко спросил, так неожиданно, что все замолчали:
        - Кто из вас пообещает, что войско не будет голодать? Вы знаете, что делают племена, когда покидают деревни: они сжигают всё, что не могут унести, все припасы. Кто-либо из вас голодал? Конечно, - продолжал он в наступившей тишине, - вы без еды не останетесь, вас всегда накормят.
        - Кто ты такой? - раздалось сбоку, но Адамар бросил в ту сторону обжигающий взгляд, и голос мгновенно стих.
        - Я - ваш врач, - чётко и ясно ответил Игорь. - Тот, кто закрывает глаза вашим солдатам, когда они умирают. И этой зимой я буду бороться с хроническим недоеданием и смертью от голода.
        Все молчали, а он продолжал:
        - Ослабленный воин не сможет биться, не сможет защитить себя. Что останется от вашей армии в конце зимы? А эпидемии? Вам ли не знать, что они возникают именно там, где люди изнурены недостатком пищи? Тех стад, которые гонят за войском, хватит лишь на месяц, а запасы зерна давно истощены. Кто-то имеет, что возразить?
        Адамар, прищурив глаза, с затаённой усмешкой оглядывал лица. Затем решительно подошел к столу с разложенной картой, жестом подозвал остальных и тоном непререкаемой воли произнёс:
        - Гарнизоны будут здесь, здесь и здесь.
        - Ни одного разумного довода, - сказал Игорь, когда все разошлись. - Слабость? Адамар, я в своей жизни не убил ни одного человека, - ты считаешь меня слабым?
        Повелитель лишь улыбнулся.
        - У вас перевёрнуты представления о слабости и силе. Сколько ещё веков пройдёт, прежде чем человек поймет, в чём истинная сила…
        - И в чём же, по-твоему?
        Игорь пристально взглянул на Адамара, как бы взвешивая: поймёт ли? Стоит ли говорить? А затем, наклонив голову, негромко ответил:
        - В том, чтобы научиться сдерживать себя, свои собственные животные порывы. Победить другого легко, себя - почти невозможно, - он помолчал. - Вы считаете силой физическое превосходство, но чем мудрее человек, тем больше он понимает, что превосходство духовное во сто крат важнее.
        Адамар сидел на подушках, поджав одну ногу и вытянув другую. Даже в этот час отдыха вся его фигура была собрана, напряжена, и казалось, он каждую секунду на страже, острые глаза внимательно следили за лицом друга.
        «Вот человек, который всё время стремится что-то понять, - думал Игорь, - в отличие от его соратников».
        - А ведь меня разорвали бы, не будь тебя здесь, - внезапно с улыбкой сказал он.
        Адамар покачал головой: несомненно.
        - Пока я жив, никто не посмеет тронуть. А если меня не станет…
        - Живи долго, мой друг, - перебил его Игорь. - И будем надеяться, что никто не пустит мне в спину стрелу.
        «Почему я сказал это? - вспоминал он, возвращаясь в лазарет по затихшему лагерю. - Действительно думаю, что такое может случиться? Или промелькнуло предчувствие? Нет, это просто холодная ненависть «друзей» Адамара. Она заставляет держаться настороже». Он остановился, оглядел светлеющие вершины. Снега, снега и снега. Красиво. На мгновение Игорь почувствовал себя один на один с этим миром гор, острым морозным воздухом, и в сердце нежной печалью отозвалась мысль о Светлане. Вот уже неделю он запрещал ей подниматься: из-за холода, да и нужды особенной не было: войско шло хорошо, ни раненых, ни обмороженных. Пусть отдыхает, пока есть время. Но всё же, нужно признать, ему её не хватает…
        - ЧТО ПРОИСХОДИТ В СТАНЕ?
        - НАШ ВРАЧ КРАЙНЕ РАЗОЗЛИЛ СОВЕТНИКОВ АДАМАРА.
        - И ТЕПЕРЬ ОН В ОПАСНОСТИ?
        - ПОЛАГАЮ - ДА, ОНИ БУДУТ МСТИТЬ.
        - ЗАЩИЩАТЬ ЕГО - ВАША ОБЯЗАННОСТЬ.
        - Я ПОСЛАЛ ЕМУ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
        - ОН ВОСПРИНЯЛ ЕГО?
        - ДА, ВРАЧ - НЕОБЫЧАЙНО ЧУТКИЙ ЧЕЛОВЕК, ОН ВСЕГДА СЛЫШИТ НАШИ ПОСЫЛЫ.
        - КАК ОН ОТНЁССЯ К ЭТОЙ МЫСЛИ?
        - ОН ОБРАТИЛ НА НЕЁ ВНИМАНИЕ И ТЕПЕРЬ БУДЕТ ОСТОРОЖЕН.
        - НО ОН - ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК…
        - Я ВСЁ ВРЕМЯ РЯДОМ. ДАЖЕ ЕСЛИ ЗЛО КОСНЁТСЯ ЕГО, ОНО НЕ ПРИЧИНИТ ЕМУ СЕРЬЁЗНОГО ВРЕДА.
        «Какие необычные глаза у тебя сегодня! Печальные, даже немного обиженные. Догадываюсь, что ты хочешь сказать, девочка, но - нет. Не сердись, потерпи. Ночью в горах не сладко, и в походной палатке почти невозможно согреться…»
        Он дождался конца операции и, освободившись от маски, бросил на ходу:
        - Зайди, Света.
        Она прибежала тут же, закрыла за собой дверь в ординаторскую и, не успев сказать ни слова, была встречена вопросом:
        - Скажи мне, в чём сущность мужчины?
        Подняла брови: «сущность мужчины»?!
        - Не о том думаешь, - Игорь подошёл ближе, остановился и, борясь с желанием обнять, сказал прямо: - Оберегать, охранять, защищать.
        - Игорь!
        - Знаю. У тебя на лице всё написано. И понимаю, сам был таким, этот мир притягивал меня, как магнит, я не мог ни одной ночи пропустить: волновался, скучал. Света! Не время. Потерпи.
        - Я не поднималась больше недели! Сёстры забудут, как меня зовут! А сколько препаратов могла бы пронести!
        - Ничего, успеешь. Там очень холодно, температура ниже нуля, палатка стоит на снегу, продувается насквозь, я едва засыпаю.
        Она смотрела в сторону, не отвечая.
        - И потом, я - твой боевой командир, начальник госпиталя.
        - В каком звании, сэр? - улыбнулась Светлана.
        Он хотел нахмуриться, но не выдержал, глянул мягко:
        - Неважно. Важно, чтобы ты слушалась меня. Как только спустимся в предгорье, станет теплее, я тебя позову.
        - Хорошо…
        Вымученное «хорошо», но, по крайней мере, лучше, чем открытый бунт.
        - Как мама? - спросил он внезапно.
        - Спасибо, нормально. Она сейчас на даче. Ей нравится, когда - печка, дровами пахнет.
        - Хочешь, навестим её в выходной? Я тебя отвезу.
        Лицо Светы стало мягким, нежным: таким, как обычно.
        - Конечно. Это чудесно…
        Он поднимался к Адамару и радовался. Не чему-то конкретно, а просто тому, что - хорошо. В обоих мирах хорошо. Лагерь расположился вдоль устья реки, растянувшись огнями на большом расстоянии, походные палатки стояли вразброс; между ними, низко опустив головы, дремали лошади. Некоторые воины, укрывшись тёплыми одеялами, спали прямо в телегах. Могучей стеной возвышались вокруг горные хребты.
        Внезапное чувство, холодное, острое, скользнуло по сердцу. Игорь не обернулся, продолжал идти, но что-то заставило напрячься, радость ушла, а вслед за тем внезапная боль пронзила спину и - толчок. Он упал, ощутил лицом холодность снега и не видел, как медленно растворился тот, кто мгновение назад прозрачной рукой слегка отвёл в сторону летящую стрелу.
        «Лежи, лежи, - говорил себе Игорь, - пусть думает, что убил». Он сразу понял, что стреляли свои: в лагере тихо, часовые не били тревогу. «Так, что у меня есть? В карманах пусто, если он подойдёт, защищаться нечем. Неважно, пусть подходит…» Игорь вспотел от боли, плечо жгло огнём, но он тщательно прислушивался. Однако морозная ночь не донесла ни чьих-то шагов, ни осторожного дыхания. Спустя какое-то время он встал и пошёл к огням.
        Шалиян испугалась, но под строгим взглядом врача тут же взяла себя в руки.
        - Ломай стрелу, - приказал Игорь, сбрасывая с лежака одеяла и опускаясь лицом вниз.
        Ей пришлось напрячься, а ему - вцепиться зубами в рукав, но умные пальцы Шалиян ловко и быстро обломили стрелу и уже снимали с доктора куртку.
        - Мне повезло, что - плечо, - сказал он, повернув голову и пытаясь рассмотреть торчащий обломок. - Несколько сантиметров левее…
        Она принесла лампы, окружила ими врача и быстро вымыла руки.
        - Готова? Давай, Шалиян, не в первый раз.
        Она легко потянула стрелу, и он едва не потерял сознание от боли.
        - Не могу, - сказала девушка, - она не выходит.
        Но Игорь уже понял: наконечник с заострёнными шипами, специально сделанный так, чтобы наносить широкую рану; при извлечении он сопротивляется и рвёт все окружающие ткани. Такой наконечник можно только вырезать, очень аккуратно действуя скальпелем и щипцами. Но с этим Шалиян не справиться.
        - Наложи повязку, - сказал врач тихо, - я полежу.
        Она сидела рядом, смотрела с состраданием, накрыла его тепло, а он старался не шевелиться; хотелось заснуть, перейти пространство и проснуться, как всегда: здоровым и бодрым, без этой омертвелости в плече. Но даже если не удастся уснуть до рассвета - не страшно, кровопотеря будет серьёзной, но не смертельной. Хотя, конечно, этот кусок железа надо вытащить как можно быстрее, а рану зашить. Это могла бы сделать Светлана, будь она здесь. И вдруг подумал: по какой иронии судьбы я не позволил ей сегодня подняться? А ведь она так хотела…
        Света стояла у полки с книгами, выбирая, что почитать перед сном. Открыла сборник Куприна. Чудесные рассказы! Столько боли и грусти. И вдруг насторожилась. Ощущение было такое, будто она не одна, будто в комнату кто-то вошёл. Но его присутствие не казалось опасным, скорее - как зов, как если бы мягко потянул куда-то…
        Какие странные фантазии! Она прошла в спальню и хотела прилечь, но в этот момент струя ударила в грудь. Что-то случилось! Где, с кем? Мама? Мгновение или два прислушивалась. Сердце спокойно: не мама. Значит, Игорь! Почему так чётко чувствует сердце? Что это? Глупое волнение, тоска по нему или то, чему нельзя подобрать названия, но что на всех языках земли звучит как предчувствие, осязаемое ощущение опасности, грозящей тем, кого любишь?
        Она всё ещё стояла посреди комнаты, сжимая книгу, а затем решительно бросилась в прихожую и надела куртку. Стоп! Лекарства! Если я поднимаюсь, нужно взять как можно больше. Быстро рассовала по карманам коробочки с ампулами, пакет со шприцами и взяла то, что давно собиралась: маленький изящный фонарик, дающий луч мощного света. Вот, теперь собралась. «Игорь будет ругаться, - мелькнула мысль. - Пусть, ругайся: я не могу без тебя!»
        В лазарете было светло, - Светлана нашла его очень быстро, по высокому шесту с красной тряпкой: для всех, чтобы - виднее. Нагнувшись, вошла. Шалиян сидела, и глаза её стали большими, когда увидела Свету. Игорь спал, повернувшись лицом к полотняной стене. «Всё в порядке», - отлегло от сердца. Но в следующую секунду Шалиян вскочила, испуганно зашептала, и Света почувствовала, как внезапно похолодели руки.
        - Тихо, - сказала она, - не буди его. Воду, спирт, инструменты.
        Ей понадобилось несколько минут, чтобы всё приготовить, и, склонившись над Игорем, приказала ему проснуться. Он обернулся, посмотрел воспалёнными глазами:
        - Как ты здесь?
        - Перейди на стол. Я вытащу наконечник.
        - Света, он глубоко. И там… такие шипы острые.
        - Да, я знаю, уже давно подняла все инструкции по извлечению стрел. Не волнуйся, ложись.
        Они уложили Игоря на стол, и Света, обработав руки и надев перчатки, действуя очень смело, извлекла наконечник, наложила швы и тугую повязку. Укол морфина подействовал скоро: Игорь недолго лежал с закрытыми глазами, потом дыхание выровнялось, и он уснул.
        Наутро, едва увидев его в коридоре, заметила: бледен.
        - Как себя чувствуешь?
        - Нормально. Спасибо, ты умница.
        - Швов не осталось?
        - Ни единой царапины.
        Света склонила голову. Вокруг сновали люди, и он не мог как следует поблагодарить, но посмотрел так, что она невольно расцвела, спрятала улыбку и быстренько побежала в операционную.
        Всё шло как обычно, но вот уже раз или два Света поднимала взгляд и видела: Игорю душно, на лбу - испарина, капельки пота. Глазами показывала медсестре: промокни. Та протирала хирургу лоб, но через минуту он снова покрывался влагой. Наконец, закончили, он отошёл от стола - и резко упал. Света вздрогнула, сёстры бросились за нашатырём.
        - Помогите, - приказал ассистент, не отрывая рук от шва.
        Игоря подняли, сразу - в палату, быстро пришёл кардиолог.
        - Всё нормально, со мной всё нормально, - убеждал Игорь, едва придя в себя. - Дайте воды. Или горячего чаю. А лучше - того и другого вместе.
        - Тахикардия. Пульс нитевидный, давление 90 на 50, - кардиолог тщательно выслушал сердце. - Нужно сделать кардиограмму.
        Игорь жадно пил воду и смотрел на Свету глубокими глазами. Оба думали об одном и том же.
        Наконец, ей удалось выгнать всех из палаты, и они остались вдвоём. Весь медперсонал в отделении давно заметил, что Игоря и Свету что-то объединяет, а потому все разошлись, им никто не мешал.
        - Всё не так просто, как мы думали, да? - Игорь откинулся на подушки.
        - У тебя большая кровопотеря, и она не восстановилась, хотя следов травмы нет.
        - И что это значит?
        - Что мы уязвимы гораздо больше, чем полагали.
        - Видимо, да.
        Он помолчал.
        - Знаешь, чего я хочу? Поехать домой, и чтобы ты была рядом.
        Света взяла его за руку.
        - Я позвоню нашим, в «скорую». Мы тебя отвезём.
        Адамар рвал и метал: ему принесли наконечник от стрелы, которой ранили доктора, и он, едва взглянув на него, понял: стрелял свой. Не кто-то чужой, не враг, - свой! Он готов был казнить всех лучников, но понимал, что настоящего предателя нужно искать не среди рядовых воинов, а в верхах. Игорь не появлялся уже три ночи, и владыка, не зная, что с ним, не имея никаких известий, тяжело переживал случившееся. Но когда он смотрел в лица своих военачальников, пытаясь за сочувствием распознать того, кто действительно был виновен, то видел лишь одно: это мог быть любой из них. Доверие - хрупкая вещь, думал Адамар. Она разбивается при первом же ударе. Кому из них он мог довериться, с кем разделить свои мысли и чувства так, как делал это с врачом? Ни с одним! Все они, каждый по-своему, были хороши в деле, в ведении войн, в управлении пятитысячным войском. Но в каждом гнездилось что-то такое, что не позволяло вырасти дружбе. Он понимал: это страсти, глубокие пожелания, их собственные цели и стремления. Один жаждал подчинения, власти, другой - наживы, третий мечтал о просторных землях для себя и своей семьи. И
каждый мог предать ради личных интересов.
        У Игоря этого не было. Он приходил, чтобы отдать. Не приобрести, - отдать. И отсюда - удивительная свобода, которая сквозила в каждом слове, взгляде, жесте. Он довольствовался крохотным местом в углу лазарета и никогда не сказал Адамару: «хочу!» или «дай!» Никогда не просил для себя. Но делился всем. Мёрз в походах, сам приносил воинов с поля, бесконечно лечил, спасал, помогал. А сколько глубины в словах, сколько тонких советов в беседах! Адамар был окружён не глупцами, но только в Игоре видел ясный, благородный ум, лишенный всякого себялюбия. А потому - доверял.
        Глубокой ночью, мучаясь отсутствием вестей от друга, владыка сидел в своём шатре, окруженный зыбкими тенями, и пристально смотрел на жаркие угли, поставленные слугой для тепла. Он ждал, что вот-вот раздадутся шаги и появится доктор: ведь бывало, тот приходил очень поздно, после того, как осмотрит больных. Но лишь тишина царила вокруг, и ветер слегка шевелил полог палатки. Удушливая тяжесть легла на сердце. Есть люди, теряя которых, мы ощущаем невосполнимую утрату. Таким был для Адамара врач. Вернётся ли он? Захочет ли опять подставить себя под удар? Простит ли этому миру ненависть?
        Тихий шелест прервал его мысли. Слуга стоял у входа и смотрел в лицо Адамару.
        - Что ты хочешь? - спросил повелитель.
        - Пришёл человек. Он видел что-то в ту ночь, но боялся сказать. Позвать его?
        - Да.
        В шатёр вошёл лучник, немолодой, с грубым и грязным лицом. Вошёл - и упал на колени.
        - Рассказывай, - велел Адамар.
        - Прости, владыка, я должен был прийти раньше, но…
        Адамар ждал.
        - В ту ночь я проснулся оттого, что мой друг встал. Он взял оружие и куда-то пошёл. Мне стало интересно: куда это он? И тихо - за ним. Спрятался между камней и видел, как он долго ждал кого-то. Я тоже ждал, а потом… - лучник сбился.
        - Говори, говори!!!
        - Там был кто-то большой, высокий, он стоял под деревом. Не прятался, просто стоял. Но когда появился доктор, - я узнал его по походке, а ещё по тому, что только доктор ходит по лагерю ночью, - так вот, он появился, и этот большой ушёл в тень. Его не стало видно. А мой сосед поднял лук. Он хороший лучник и стреляет лучше многих. Я думал: в кого он метит? Не в того ли, что стоит под деревом? Он выстрелил, и доктор упал, и вот тогда я испугался, потому что этот, большой, вытянул руку, а она у него засветилась, и отклонил стрелу.
        Лучник вспотел.
        - Так почему же ты не бросился к доктору, если видел, что он упал?! - зарычал Адамар.
        - Я испугался! Этого, под деревом. Он так на меня глянул! Может, и не на меня, но я уполз в лес и был там всё время. Прости, повелитель, но это - не человек!
        - Какая разница, если ты - трус! - Адамар пнул ногой воина. - Ладно, за то, что пришёл, прощаю. Подожди! Почему ты решил, что тот, кто стоял под деревом, отклонил стрелу? Ты что, провидец?!
        - Нет, господин. Я - лучник, и знаю, что, стреляя с пятнадцати шагов, невозможно промахнуться!
        Игорь лежал очень тихо, прислушиваясь к звукам ночи, и - думал, думал, думал. Эти три дня стали для него настоящим праздником, «воздаянием за перенесённые страдания», - смеялся он. Светлана, это невероятное чудо его жизни, удивляя заботой и лаской, каждую минуту была рядом. Она выпросила на работе неделю в счёт отпуска и теперь не отходила от него, старательно выхаживая и балуя.
        - Я стал похож на маленького царька, - говорил Игорь, встречая её утром у порога и помогая снять пальто, - ни о чём не забочусь, не готовлю, не убираю: всё делаешь ты.
        - Ты - благодарный пациент, - шутила она и тут же переходила к делу: - Что ты хочешь на завтрак?
        Они проводили вместе весь день - и не скучали, не тяготились друг другом. Освободившись от хозяйственных хлопот, она садилась на диван с книгой, уютно поджав под себя ноги, заняв уголок, а он, не желая быть слишком далеко, занимал другой. Читал газеты, проверил счета, навёл порядок в бумагах и всё время краем глаза любовался. «Что за чистые черты, кожа светлая, лёгкая тень от ресниц, шёлковые струнки бровей… Но красота - не в чертах, а вот в этом взгляде, который и умный, и пристальный, и всё время смотрит в меня, будто старается что-то понять. Что, девочка, о чём ты думаешь? Взвешиваешь то же, что и я? Или только ждешь, когда я сделаю первый шаг? Ох, уж этот первый шаг! Может быть, мне просто не хватает легкомыслия юности, когда делая первый шаг, не думаешь о том, куда приведёт тебя второй, и я напрасно мучаю девочку?.. Нет, время легкомыслия миновало, и я слишком хорошо знаю, что значит стоять перед пропастью, когда после первых необдуманных шагов вдруг оказывается, что впереди - пустота и больше некуда идти».
        Ночь текла неслышно. Игорь давно перевернул всю постель, смял одеяла, раз десять вставал пить воду и всё не мог уснуть. Отвык спать по ночам. Что там, в мире хасаров? Нашел ли убийцу Адамар? В том, что он будет искать, Игорь не сомневался, но как среди тысяч солдат найти одного, наверняка нанятого кем-то? Как доказать? О том, что может последовать дальше, Игорь не думал: не хотел, сознание бежало от этой мысли, пряталось от неё, перескакивало на что-то другое. До тех пор, пока сам Игорь властно и твёрдо не остановил эту мысль, не вгляделся пристально и безжалостно: хочет ли он, чтобы кто-то был наказан, возможно, казнён? Неважно, - убийца, предатель. Хочет ли он сам, врач, исцеляющий людей, чтобы кто-то погиб? Холодной путиной легла эта мысль на душу. Да, он пострадал и мог быть убит, но не это вопрос, а - как будет жить дальше с сознанием, что кто-то мёртв из-за него?!
        Игорь встал. Вот он, момент истины: кто ты таков? Не лги себе, скажи правду, ведь здесь, этой ночью, нет никого, кто бы смотрел тебе в душу. Так что? Хочешь? Или нет? Просто скажи ПРАВДУ.
        «Я могу лгать себе самому, но не буду. Хочу, чтобы его наказали, пусть поставят клеймо на лбу, как у них принято с преступниками: жёстко, но действенно. А затем изгонят. Но смерти - нет, не хочу!» Ему вдруг стало легко. Решение принято. Он огляделся: всё вокруг посветлело. Или это рассвет? Но если - рассвет, это значит, что он упустил возможность вмешаться, миры не пропустят его днём, а ведь всё может решиться именно сегодня! Потому что если по какому-то невероятному стечению обстоятельств Адамар нашёл виновных, то единственный человек, который может что-то изменить, остановить руку правителя, - это он сам.
        Света вошла и тут же увидела: что-то случилось. Игорь прячет тревогу, за улыбкой - печаль. Взглянула в лицо:
        - Ты не спал?
        - Не спал.
        - Думал о чём-то?
        Он несколько мгновений молчал.
        - Боюсь. За него, того, кто… - Игорь не договорил, но Света поняла. - Боюсь, что Адамар наломает дров. А остановить его некому, все будут только рады посмотреть на показательную казнь. Я должен всё исправить, немедленно!
        Она стала очень серьёзной:
        - Тебе нужно подняться. Но как?
        - Вот именно, как? Ни разу не был там днём.
        - Может быть, принять снотворное?
        Он улыбнулся на эту детскую мысль.
        - Не снотворное меня поднимает, а что-то другое. Или кто-то другой. Тот, кто мне не даёт проносить препараты, а тебе - да. Тот, кто снимает усталость, залечивает раны. Нужно быть совершенным слепцом, чтобы думать, что всё само по себе происходит.
        Она присела на диван:
        - Никто так не думает.
        - Хорошо, а что думаешь ты?
        - Мне приходилось читать, что в духовных мирах есть служащие духи…
        - Ангелы?
        - Ангелы, Архангелы, - у них много имён. Целая иерархия. Они помогают, защищают, возможно, служат проводниками между мирами.
        - И где же ты это вычитала?
        - В очень хороших книгах!
        Игорь взглянул внимательно: «В этой славной головке намного больше интересного, чем я предполагал».
        - Прекрасно. Попросить ангелов, чтобы они переправили меня к Адамару?
        - Ты напрасно смеёшься, я не шучу. Помнишь, мы говорили о существовании различных миров, и ты спросил меня, почему я верю?
        - Да, и ты ответила, что тебе легче поверить в то, что они существуют….
        - Чем в то, что их нет, - продолжила Света. - Так же и с ангелами. Я их никогда не видела, но не могу игнорировать сотни свидетельств, рассказы святых, и потом, если я чего-то не вижу, это не значит, что этого нет!
        - Разумно! Иначе мы будем отброшены к уровню тех судий, которым Галилео Галилей кричал: «А всё-таки она вертится!»
        Света улыбнулась:
        - Вот именно!
        Игорь присел рядом:
        - Наверное, вся проблема - в уровнях. В уровнях человечества. Находясь на уровне А, люди не видят того, что находится на уровне Б, затем, поднимаясь, начинают догадываться, потом видеть чётче и, наконец, признают. Но уровней - десятки и сотни, а значит, и открытий - невероятное множество… - он помолчал. - Сегодня я не хочу верить в ангелов, а завтра окажется, что они так же причастны к нашей жизни, как, допустим, радиоволны, которые никто не видит, но которые существуют, и это - неоспоримо!
        - Игорь, - сказала Светлана, - помнишь, ты однажды признался, что не знаешь механики действия?
        - Конечно! Как можно перебросить с планеты на планету плотное тело всего за несколько минут, и чтобы тело при этом продолжало дышать и мыслить?
        - Я много думала об этом и перечитала все книги, которые могли бы хоть что-то прояснить. Я имею в виду духовные книги.
        Игорь сосредоточенно слушал.
        - Мне кажется, - продолжала Света, - что объяснение существует. С точки зрения современной науки это невозможно, да? Но если взглянуть со стороны духовной, то ничего невозможного нет! Книги рассказывают о святых, которые являлись после своей смерти здесь, на земле. Как они могли это делать? Ведь их тела уже погребены! Так вот, я думаю, что всё дело - в духовном теле, в котором они находятся в высших мирах.
        - Если не ошибаюсь, их называют Царствием Небесным?
        - Да. В тех мирах они продолжают жить в особом тонком теле, об этом пишут христианские авторы. И возможно, что в тот момент, когда они хотят стать видимыми на земном уровне, они просто уплотняют своё духовное тело. И тогда это тело может действовать и говорить. А когда нужно вернуться в высшие миры, они опять делают его тонким.
        - То есть, они пересекают границы миров, то уплотняя, то разуплотняя тело?
        - Да. А у нас - наоборот. Но это может быть тот же процесс! Только сделать его сами, сознательно, мы не можем. Кто-то делает это за нас.
        - Потрясающе! - сказал Игорь и с улыбкой добавил: - Я годами не мог к этому прийти, а ты догадалась почти сразу!
        - Не сразу, я всё перечитала перед этим.
        - Но ты знала, что читать!
        - Конечно, духовные книги.
        - А я смотрел на всё с точки зрения материалистической, и в этом, по-видимому, и была моя ошибка… - он подумал. - Если это так, то сразу становится ясным, почему нет усталости и куда исчезают швы.
        - Верно. При прохождении пространства тело как бы растворяется, а потому растворяется всё, что с ним было. Отсюда - и омоложение!
        - Невероятно! Хорошо, допустим, это - принцип действия. Но я опять не знаю - как!
        Она засмеялась:
        - А вот это - тайна, и знают её только ангелы, - взглянула очень ласково: - Игорь, тебе нужно спешить. Сейчас я покормлю тебя завтраком, потом ложись и, как ты делаешь это обычно, настройся на тот мир. Просто постарайся уснуть!
        Игорь мягко смотрел на Светлану, затем бережно привлёк к себе.
        - Что бы я делал без тебя! - сказал тихо-тихо, без улыбки. Немного подержал, затем отодвинулся: - А завтрак - обязательно?
        - Обязательно! - со смехом сказала она и решительно встала: - Идём!
        - ОНИ БЛИЗКИ К ИСТИНЕ.
        - ОЧЕНЬ БЛИЗКИ!
        - ТОЛЬКО ОНИ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ИЗ МИЛЛИАРДОВ МИРОВ МЫ ПОДБИРАЕМ ИМ ТОТ, КОТОРЫЙ НАИБОЛЕЕ БЛИЗОК ПО ФИЗИЧЕСКИМ СВОЙСТВАМ К ЗЕМЛЕ, ЧТОБЫ ИМ БЫЛО ЛЕГЧЕ АДАПТИРОВАТЬСЯ.
        - ДЕВУШКА - УДИВИТЕЛЬНА! ВРАЧ НЕ МОГ ПРИЙТИ К ЭТИМ ДОГАДКАМ ЗА МНОГИЕ ГОДЫ, А ОНА СРАЗУ НАЩУПАЛА ВЕРНЫЙ ПУТЬ.
        - ПОТОМУ ЧТО СМОТРИТ НЕ УМОМ, А СЕРДЦЕМ. В ВОПРОСАХ ДУХОВНЫХ УМ БЕСПОЛЕЗЕН. СМОТРЕТЬ НУЖНО ИНАЧЕ: ТОНКИМИ ОЧАМИ СЕРДЦА.
        - ПРОЙДЁТ НЕМАЛО ВРЕМЕНИ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЛЮДИ СМОГУТ НАУЧИТЬСЯ.
        - НАПРОТИВ! В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ТАКИХ ЛЮДЕЙ СТАНОВИТСЯ ВСЁ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ. МИР НЕИЗБЕЖНО УТОНЧАЕТСЯ, И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ТЕЛА СТАНОВЯТСЯ БОЛЕЕ ВОСПРИИМЧИВЫМИ К ДУХОВНОМУ. ПРИДЁТ ВРЕМЯ, КОГДА ПУТЕШЕСТВИЕ ПО МИРАМ ПЕРЕСТАНЕТ БЫТЬ СКАЗКОЙ.
        - НО ЭТИ ДВОЕ - УНИКАЛЬНЫ!
        - ДА, ОНИ НАМНОГО ОПЕРЕЖАЮТ ДРУГИХ. НО ВЕДЬ ТАК БЫЛО ВСЕГДА: ВО ВСЕ ВРЕМЕНА КТО-ТО СТАНОВИЛСЯ ПЕРВЫМ.
        - И ВО ВСЕ ВРЕМЕНА МЫ БУДЕМ ПОМОГАТЬ ИМ?
        - ВО ВСЕ ВРЕМЕНА МЫ БУДЕМ РЯДОМ, ЧТОБЫ УСПЕТЬ ОТВЕСТИ РУКОЙ ЛЕТЯЩУЮ СТРЕЛУ…
        Первое, что ударило в глаза, был яркий, искрящийся снег. Так вот, как ты выглядишь, мой загадочный мир! Всё намного сильнее: и свет интенсивнее, и небо глубже. А солнце, прекрасное утреннее солнце, - такое же, как на земле. Игорь поднялся и тут же утонул в рыхлом снегу. Но, к счастью, лагерь был рядом, всего метров сто. «Вымокну, пока дойду, ну да ничего!»
        Шатёр Адамара увидел издалека: все солдаты жили в палатках, и лишь для владыки ставили небольшой походный шатёр. Игорь шёл по лагерю, и воины с удивлением приветствовали его: не привыкли видеть доктора днём, и, кроме того, прошёл тревожный слух, что его едва не убили и он не вернётся. Игорь отметил, что лошади не осёдланы и весь лагерь как-то расслаблен. Это значит, на сегодня переход отменён. «Что-то случилось? Или просто Адамар разрешил отдохнуть, поохотиться?»
        Слуга Адамара возился подле костра и, заметив врача, изумлённо застыл. Тот хотел войти, но, подумав, кивнул слуге: пусть парень сам порадует правителя, в услужении у владыки не слишком-то сладко живётся.
        Адамар показался тут же, крепко обнял, повёл внутрь шатра:
        - Полночи не спал, думал, ты появишься. Ну-ка, покажи мне своё первое боевое ранение!
        - Если бы боевое! - усмехнулся Игорь. - Предательское, в спину, - он обнажил плечо. - Вот так действует переход по мирам. Ничего! Хотя от кровопотери был слаб, пришлось сидеть дома три дня.
        Адамар провёл пальцами по коже, помял плечо:
        - Трудно поверить.
        - А кто сказал?
        - Шалиян. Она приходила и рассказала, что своими руками помогала вытаскивать стрелу.
        - Ты видел наконечник?
        - Видел.
        - И что?
        - Ты хочешь спросить, чей наконечник? Наш, конечно. Лучника зовут Демза. Младший брат Гофора.
        Владыка был очень спокоен, но Игорь напрягся так, что сердце застучало, как молот.
        - Адамар! Ты хочешь сказать, что Гофор, один из лучших твоих людей, прямой, честный воин, подослал своего брата…
        - Не я хочу сказать. Он сам рассказал.
        - Здесь что-то не так! Гофор был с тобой с самого начала…
        - В том-то и дело! Он был со мной с самого начала, считал себя моим другом, а потом появился ты и оттолкнул его, забрал то, что, по его мнению, ему принадлежало.
        - Место подле повелителя… - нахмурился Игорь. - Ладно, понимаю: ненависть, ревность. Но зачем подослал брата, тем более младшего? Сам, что ли, не мог убить?
        - Сказал, что владеет луком не так хорошо, как брат.
        Игорь тихо опустился на ложе:
        - Не верю! Я мог бы понять, если - кто-то холодный, расчётливый, но Гофор! Он простоват, конечно, но никогда не подумал бы, что именно он.
        Адамар сел рядом:
        - Холодный и расчетливый не стал бы убивать прямо в лагере, а дождался первой битвы и выстрелил, когда ты у всех на виду, посреди поля, чтобы это выглядело случайной стрелой. У Гофора на это ума не хватило.
        - И что теперь?
        Владыка смотрел в упор:
        - Хочешь знать, что будет с обоими?
        - Да.
        - Велю казнить.
        - Адамар!
        Игорь отпрянул, потому что внезапно владыка склонил к нему разгорячённое, разгневанное лицо:
        - Я вижу в твоих глазах то, что видел всегда: ты жалеешь людей! Но это - не время жалеть, а время наказывать! Мне не удалось бы держать в повиновении пять тысяч воинов, если б я был таким, как ты. Я не потерплю, чтобы мои солдаты стреляли мне в спину!
        - Стреляли в мою спину, Адамар, а значит, я имею права просить.
        - Не имеешь!
        - Почему?!
        - Потому что лук, поднятый против тебя, - это удар по мне. Подкосить, сломить потерей друга. Никогда такого не прощу! Ни единому воину! Даже Гофору.
        Игорь немного помедлил и встал. Он знал эту непреклонность Адамара, уже не раз наталкивался на непреодолимую стену. Что ещё сказать? О чём просить? Разве что…
        - Не мучь их, не заставляй страдать. Чтобы смерть - сразу.
        - Я подумаю.
        - Адамар!
        - Да!!!
        «Железное «да», - думал Игорь, выходя из шатра. - И железная воля».
        - Ты не останешься? - спросил владыка, выходя следом. - Скоро приготовят еду.
        - Нет, я не голоден. Адамар, - Игорь глядел вдаль, - меня не будет несколько дней. Прошу тебя: без меня.
        Адамар ничего не ответил, лишь едва заметно кивнул головой.
        Света ждала. Она тихо вошла в комнату. Игорь лежал на боку, замерев, и ей хватило мгновения, чтобы понять, что произошло непоправимое. Осторожно присела рядом. Он молча взял её руку и долго держал, не поворачиваясь, не открывая глаз, пока не почувствовал, что страшная боль, вцепившаяся в сердце, в нервы, в самую душу, слегка отступила. Она положила ладонь на его лицо, и ему нестерпимо захотелось обнять её, спрятаться в этом незримом сочувствии, которое одно способно облегчить страдание. И он, резко вскочив, сделал то, что так хотел, давно, давно, - прижал к себе всё её тёплое тело, обнял жадно, не думая. Ощутил нежность рук и как она замерла в ответном объятии. Но что-то остановило его, не дало прикоснуться губами к губам, хотя она звала, трепетно ждала этого…
        - Он меня не услышал, - сказал тихо, едва переводя дыхание. - Не захотел. Я думал, мы с ним лучше понимаем друг друга.
        - Ничего, ничего, - она гладила его, и столько успокаивающей ласки было в её прикосновениях!
        «Все женщины - матери, даже если не имеют детей. Это у них в крови», - думал Игорь. В этот миг он сам, намного старше её, чувствовал себя ребёнком, нуждающимся в защите, и был бесконечно благодарен за это объятие, за ласку. «Как я люблю тебя, девочка! Как люблю твоё дыхание, эту теплоту душевную, которая сама по себе - сокровище. Это молчание, потому что ни одно слово в мире не утешит меня. Потому что ничего поправить нельзя, нужно только взять себя в руки - и пережить».
        Они сидели долго, и он тихо рассказывал ей, а потом оба встали и перешли на диван, она принесла ему чай, и он пил и молчал, и следил глазами, как синие тени сумерек наполняют углы.
        Света ушла. Он так и не поцеловал её. Всё должно быть иначе, понимал, не через боль, а совсем по-другому…
        В воскресенье, отложив визит к маме на следующую неделю, они поехали к морю.
        - Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо? - спрашивала Света.
        - Хорошо для чего? Держать руль? Или нажимать на педали?
        - Почему ты всё время подшучиваешь надо мной? - смеялась она, складывая в багажник одеяла, припасы и термос с кофе.
        - Тут пути - два часа, и я не подшучиваю, я очень серьёзен.
        У Светы всё внутри дрожало от предвкушения удовольствия: море, море! С морем было связано что-то детское, радостное, из тех дней, когда она маленькой ездила туда с родителями летом. Машины в семье не было, брали билеты на поезд, занимали уютное купе, и начиналось самое интересное: ожидание. Ночь пробегала мимо с небольшими остановками, на которых поезд не задерживался, а мчался вперёд, вперёд; с быстро мелькающими фонарями и цепочкой дальних огней. С пальмами, которые не росли в их городке, а потому казались знаками приближающегося чуда. В раскрытое окно врывались новые запахи: железа, машинного масла, стёртых вагонных колес, но даже они вдыхались жадно, как аромат. И вот, уже утром, после того, как в тысячный раз спросила у мамы: «когда?», после того, как десятки приморских поселков остались позади, а напряжение так велико, - долгожданное, просторное, синее, вдруг открывается море. Душа её замирала от восторга, от предвкушения первого прикосновения к нему, и когда после всей суеты семья, наконец, приходила к берегу, то не бежала, не влетала в воду с визгом, а шла степенно, рукою трогала волну и
как человеку говорила: «здравствуй!»
        Но сейчас шла зима, и тёплая ласковость моря осталась там, в далёком детстве. Однако - разве это важно? Важно - увидеть, прикоснуться, поговорить…
        Игорь вёл машину, как всегда, аккуратно, сосредоточенно. На неё смотрел лишь иногда, коротко взглядывая и едва заметно улыбаясь. А когда они, наконец, въехали в опустевшие прибрежные посёлки и острый запах соли ворвался в распахнутое Светой окно, он долго искал удобный берег, нашёл безлюдное место и съехал вниз.
        Было ветрено, немного прохладно, высокие облака легчайшими птицами парили в вышине, то открывая, то закрывая солнце. Света не говорила: встреча с морем взволновала её. Молча подошла к воде, молча протянула руку. Нежное, ласковое море лизнуло ладонь. Волна запенилась у ног. Игорь не мешал, сделал вид, что занят машиной, а сам незаметно, искоса поглядывал на неё. «У каждого из нас - свои чувства к природе. Кто-то равнодушен, кто-то ищет уединения, тишины. А кто-то склоняется над водой так, будто прикасается к вечности».
        Это был долгий, чудесный день. Они гуляли, обнявшись тесно-тесно, и он согревал её, пряча в объятиях, и прятал от расшалившегося ветра смеющееся лицо.
        «Почему влюблённые непременно целуются? - думал он. - Разве объятие не говорит больше? Ведь в нём - та же теплота, которую хочешь передать, и та же страсть. Обнимая, мы чувствуем близость гораздо больше, чем в поцелуе. Твои руки обвились вокруг меня, и я замираю, чтобы прислушаться к их голосу: вот они расслабились, это значит, что ты просишь отпустить тебя, а вот прижались сильнее, и это безмолвный знак: обними меня крепче! А сейчас они тихо скользят по моему телу, и в них такой зов, что я знаю: ты всё же хочешь поцелуя…» И он целовал: и трепетно, и нежно, и глубоко, и страстно, а потом лежал рядом и разговаривал с нею.
        Будто понимая, что сейчас не надо мешать, ветер стихает. Остаётся лишь мерный ритм волн, гибкий танец сплетающихся лучей солнца, а на его лице - её губы. Ласка и трепет дыхания, язычок аккуратно приглаживает брови, и он улыбается, потому что давно никто не ласкал его так по-детски, просто, без желания непременно обладать. В её объятиях - чистота, и он замирает, потому что чувствует себя недостойным ни её чистоты, ни её поцелуев.
        Они лежат на толстом одеяле, которое бросили прямо на камни, и он изо всех сил старается, чтобы то мужское, сильное, страстное, что есть в нём, не превратилось в поток, которым он не сможет управлять, не напугало её, и, хотя она сама желает близости, - ещё рано, рано. А потому он убирает свою руку, которая забралась под её свитер, и гладит так, чтобы не сходить с ума. Его ласки полны желания, но теперь уже сдержанного, тихого, и она тоже успокаивается, начинает дышать ровнее, и тогда он думает, что женщина в руках мужчины - это тонкострунная арфа. В ней - всё богатство звучания, но только прикосновения должны быть осторожными, бережными, недопустима грубость, недопустимо рвение, и тёмная волна страсти не должна сокрушать, - она должна греть.
        «Девочка моя, я приник к тебе, как к роднику воды живой; как к прохладной струе - раскалённым днем; как к лунному свету непроглядной ночью. В твоих губах - сладость всех яблок, опьяняющее чувство всех вин, морская вода, омывающая берег, - моё сердце. Вселенная тепла, только когда ты наполняешь её своим теплом; греет не солнце - твой смех. А засуха - это не пустынный ветер с юга и не ожидание дождя в степи. Засуха - это не видеть, не слышать, не обнимать тебя. Любимая! Прости, я - не поэт, в моём сердце нет рифм. Мои образы скучны и туманны. А потому я молчу».
        - Я вижу в твоих глазах… - вдруг говорит она.
        «Что?» - спрашивает он одними бровями.
        - Ты грезишь!
        - Я - грежу? - он искренне удивлён. - Ты фантазёрка! Я - сухой старый дуб, без малейшего намёка на зелёненькую сладенькую листву, и в моих ветвях не чирикают птицы.
        - А что там?
        - Всё сухо, строго и разложено по полкам.
        - А я там есть?
        - Конечно. Для тебя - чистый уютный домик: стол, кровать и кухонная посуда.
        - Ах, так!!!
        Ладошка бьёт его по груди, затем, не зная, как отомстить, набирает воды и тщится достать до лица. Он смеётся и отводит её руки.
        - Ах, это сладкое слово «кухня», - дразнит Игорь, - когда в ней женщина, она превращается в сказочный дворец!
        Весёлая возня, радостный вопль: «Ты опять меня дразнишь!» И - тишина, потому что небо улетает вдаль, а в поцелуях нет времени, нет мысли, нет и тени сомнения, только чистота и правда. Так течёт день. Оба счастливы: просто, как счастливы все искренне влюблённые на земле.
        Уже затемно возвращаются в город. Света молчит: очарование дня ещё согревает её, и неосторожное слово может разрушить его, как хрупкий сосуд. Да и что можно сказать больше, чем сказано? Машина тихо скользит по тёмным улицам и сворачивает к её дому.
        - Чудо закончилось? - спрашивает она.
        Он взглядывает серьёзно:
        - Чудо никогда не закончится! Потому что чудо - это мы!
        На работе уже заметили, что хирург Городецкий и старшая операционная сестра неравнодушны друг к другу, а потому, едва за ними закрывается дверь ординаторской, все как по молчаливому сговору обходят её стороной.
        Несколько мгновений он обнимает её, подойдя сзади и лицом касаясь щеки.
        - Я хочу забрать тебя сегодня.
        Она оборачивается, лицо огорчённое:
        - Не могу. Мама дома. Она ждала-ждала, пока я приеду, и приехала сама.
        - Мама - это хорошо, - он серьёзен. - Значит, я поскучаю.
        У неё в глазах - лукавинка:
        - Ты поскучаешь? Ты сразу же побежишь в этот свой мир, где - мечи, стрелы, хасары и другие мужские… - ей хочется сказать «игрушки», но вспоминает трагические события последних дней и говорит осторожно: - развлечения.
        - Побегу. Там много дел.
        - А скучать буду я!
        - Ты не будешь скучать: будешь секретничать с мамой.
        Она легонько краснеет:
        - Конечно! Я ей всё расскажу про тебя.
        Игорь поглаживает её лицо:
        - И что же ты расскажешь?
        - Что я люблю тебя больше всего на свете.
        - Так дети говорят: «больше всего на свете».
        - Я и есть ребёнок.
        - Мой ребёнок. Моя девочка.
        Она замирает, потому что он целует её, а ещё потому, что ей страшно нравится, когда он называет её «моя девочка» и защищает своей силой, взрослостью, опытностью. Минуту смотрит на него с выражением, в котором - неприкрытая радость и восхищение.
        - О нет, не смотри на меня так! - улыбается Игорь. - Не ставь меня на пьедестал, не делай ошибки всех женщин.
        Она смеётся: да, это чисто женское - ставить на пьедестал тех, в кого влюбляешься. Но именно так она и чувствует: он высоко-высоко, недосягаем, и только любовь делает их равными.
        Наконец, Света спохватывается, берёт истории болезней и шутливо сверкает глазами:
        - Игорь Анатольевич, вы меня задерживаете, а у меня столько работы!
        Он не отвечает: сидит на краешке стола и просто любуется ею.
        Вечер Света проводит с мамой: чай, обычное мамино «Светочка, ты опять похудела», рассказы про дачу, проба земляничного варенья. Но всё далеко-далеко, не так, как всегда. Света чувствует себя иначе: более отстранённо, что ли. Она изменилась? Стала старше? А может быть, просто чуть приподнялась от мира забот и маленьких маминых новостей в другой мир, где - и опасности, и смерть, и страдания? Или это любовь сделала её взрослее? Она не знает, пока не знает, но уже понимает, что стала другой.
        И разговор об Игоре не клеится. Ей хочется рассказать маме, хочется сохранить эту сердечность между ними, и пусть мама порадуется её радости. Но что-то мешает, и каждый раз, когда она пытается начать, незримо останавливает её.
        Уже в своей комнате понимает, почему не рассказалось маме: есть тайны, которые особенно дороги сердцу, в них душа черпает утешение, отраду; такие тайны не подлежат разглашению, они должны оставаться тайнами, хотя бы до поры. Придёт время, и о них расскажут, но сейчас, когда всё внутри замирает от счастья, хочется молчать, молчать, погреть эту тайну в глубине своего «я», подержать бережно, как томящуюся птицу в ладонях. А говоря о любви, нужно быть особенно осторожным, да и где найти слова, в которые можно вместить это чувство?
        Света лежала и вспоминала каждый жест Игоря, каждое слово и тихонечко утопала в блаженстве. Как хотелось в эту минуту быть рядом с ним! И вдруг подумалось: но ведь она может! Он сказал, что у него много дел наверху, значит, он там. Нужно только осторожно пробраться в прихожую и, чтобы мама не заметила, взять куртку и обувь. Вылазка удаётся, и Света, распахнув шире окно, чтоб было свежее, засыпает.
        Уже с первых мгновений она понимает, что очнулась не в лагере: вокруг - темнота. Под нею снег, она лежит в глубоком сугробе. Растерянно оглядывается, ища огни, и вдруг видит их над головой, высоко-высоко, длинной цепью они расстелились по узкой тропе над ущельем. А она - в тесной расщелине на дне, и где-то рядом бурлит под снегом невидимая горная река. Страха нет, но нужно действовать, идти. Только куда идти в такой темноте? Смотрит ввысь. Кричать? Но её не услышат, а если и услышат, то разве за этим она пришла - переполошить всех, и чтобы воины, измученные и без того нелёгким переходом, организовали сейчас экспедицию по спасению заблудившейся медсестры?
        Попробовала идти вправо - и тут же увязла в снегу, а река забурлила угрожающе, и Света ужаснулась, что в темноте может упасть в воду, и тогда не выбраться. Время шло. Она растерялась. Одежда на ней промокла и пропускала холод. Руки заледенели. «Не страшно, не страшно, - твердила себе, - утром всё кончится, я проснусь дома». Но до утра так далеко…
        Она уже не может стоять и ложится в снег, натягивает капюшон. «Если сейчас уснуть, то, может быть, я смогу проснуться не дома, а рядом с Игорем, и отдать ему лекарства, и послушать, как он будет ругать меня, и всё будет хорошо. Спать, спать, спать…»
        - ДЕВУШКА ЗАМЕРЗАЕТ В СНЕГУ.
        - Я ВИЖУ, ВИЖУ.
        - В ТАКОЙ СИТУАЦИИ НЕЛЬЗЯ ЖДАТЬ, ПОКА ОНА УСНЁТ: ЕЁ ТЕПЛА НЕ ХВАТИТ НАДОЛГО. Я ДОЛЖЕН ВМЕШАТЬСЯ НЕМЕДЛЕННО.
        - ЭТИМ ВЫ РИСКУЕТЕ ДО СМЕРТИ НАПУГАТЬ ЕЁ.
        - ЛУЧШЕ НАПУГАТЬ, ЧЕМ ДАТЬ ПОГИБНУТЬ.
        - БЕЗУСЛОВНО. ПОСПЕШИТЕ.
        Света спит - или не спит? Но сон, который она видит, - сказочный, нереальный. Кто-то очень-очень высокий и очень-очень сильный берет её на руки, поднимает легко, как пушинку, и несёт. Он проносит её над рекой, и рокочущий звук остаётся далеко внизу. Его руки теплы, они согревают её озябшее тело. Они поднимаются выше и выше, к звёздам. Нет, это не звёзды, а горящие факелы в руках часовых. Полёт замедляется, её бережно опускают на землю. Она открывает глаза…
        Не может быть! Сказка заканчивается внезапно, потому что молодой воин, склонившись, изумлённо рассматривает Светлану, а потом протягивает руку и помогает ей встать.
        - Это ты меня принёс? - спрашивает она замёрзшими губами.
        - Откуда?!
        Света опускает глаза и долго смотрит в непроглядную мглу ущелья: как высоко! Шум реки едва доносится сюда.
        - Отведи меня в лазарет.
        Сейчас это единственное спасение: найти Игоря, пусть он поможет во всем разобраться.
        Воин ведет её по лагерю, освещая путь, и быстро находит лазарет. К счастью, Игорь на месте. Она почти падает ему на руки, и он подхватывает её.
        - Света, ты вся обледенела!
        Мгновенно стаскивает с неё мокрую куртку, растирает руки шерстяным шарфом, а Шалиян уже несёт сухую одежду.
        Нужно всё рассказать, потому что Света понимает: не воин поднял её со дна ущелья, и уж конечно, ей не приснилось, как она замерзала в снегу.
        - Игорь, Игорь, послушай…
        - Слушаю.
        Она переодета, задыхается от глотка едва разбавленного спирта, который он заставляет её выпить, и начинает сбивчиво, путано рассказывать всё сначала. Он долго слушает, очень внимательно, без тени недоверия, а когда она замолкает, вдруг говорит:
        - Ты знаешь, той ночью, когда стреляли мне в спину, кто-то стоял неподалёку под деревом и, по словам воина, который это видел, рукою отвёл стрелу. Слегка отклонил её в полете.
        - Рукою? Разве такое возможно?
        - Теоретически - нет.
        - Тогда почему… Почему воин так подумал?
        - Этот человек - опытный лучник. И утверждает, что, стреляя с пятнадцати шагов, мог промахнуться только новичок, а брат Гофора был одним из лучших. Света, пятнадцать шагов - это всего десять метров, почти в упор!
        Она напряжённо молчит.
        - Но тогда почему бы не отбросить стрелу вообще?
        - Я думал об этом. Если бы в ту ночь у Демзы не получилось меня убить, он продолжал бы попытки снова и снова. Мне кажется, ему позволили меня ранить, чтобы раскрыть себя. И ведь не напрасно нашёлся свидетель, который за всем наблюдал, а потом пошёл к Адамару и рассказал.
        Игорь помолчал.
        - Этот солдат утверждает, что стоявший под деревом - не человек. И тот, кто принёс тебя сегодня со дна ущелья, тоже не мог быть человеком. Ты понимаешь, что это значит?
        Она тихонько, по-детски кивнула:
        - Что нас оберегают, защищают, охраняют.
        - Видимо, да.
        Чуть позже, убедившись, что она в порядке, Игорь уходит: ему нужно закончить обход. Возвращается не скоро, неслышно забирается на свой лежак; ему кажется, что Света уснула. Но она не спит, открывает глаза:
        - Холодно, не заснуть.
        Он молчит мгновение.
        - Иди ко мне.
        Она легонько перепрыгивает короткое расстояние и прячется к нему под одеяло, обнимает тепло, ласково, нежно. Он греет её, потом целует, опять и опять. От её прикосновений кровь становится горячее, волнами приливает к голове, затуманивая мозг, и постепенно уплывает вдаль суровая горная ночь, и те существа, которые невидимо помогают и заботятся о них, и воины, которые несут охрану у затухающих костров. Всё растворяется, и он больше не сдерживает своё самое сильное желание, а помогает ей распахнуть на себе куртку, затем снять свитер, и дальше, дальше…
        - Тебе будет холодно, - шепчет она.
        - Ничего…
        Ему не будет холодно рядом с ней, особенно сейчас, когда её тело обнажено, и они согревают друг друга жарким дыханием. Ночь длинна, ласки всё глубже, и вот он, наконец, целует её, пытаясь приглушить крик, чтобы не потревожить часовых, а она - как гибкая ветвь в его руках, и струны, натянутые до предела, звучат музыкой несказанного наслаждения.
        Засыпают под утро, а просыпаются в его доме и долго лежат обнявшись.
        - Я заморозил тебя этой ночью, - тихо смеётся он.
        Это не так, и он прекрасно это понимает. Она не открывает глаз и не хочет отпускать его: есть мгновения, которые хочется продлить бесконечно. Но вдруг мысль: мама! Она, наверное, уже встала и в недоумении: куда делась дочь?! Вскакивает, бежит к телефону. Возвращается через минуту: всё в порядке, мама подумала, что Свету вызвали ночью на работу.
        Они весело завтракают, не спеша пьют кофе, а у Светы внутри синей волной плещется счастье: «хороший, любимый, родной…» Перед тем, как выйти из дома, опять прячется в его объятиях, застывает в крепко сжатых руках.
        - Люблю тебя, девочка, - слышит она.
        И как эхо повторяет:
        - Люблю…
        После трёх недель тяжкого перехода армия, наконец, спускается в тёплую долину, где нет снега, где бегут быстрые радостные ручьи, а на широких альпийских лугах - множество густой, пахучей травы. Войско располагается станом, отдыхает, солдаты чинят сломанные колёса телег, купают лошадей. А Адамар, верный своему решению, снаряжает посольство.
        Во главе отряда он ставит Росмаха: этот умный, тонкий и очень изворотливый человек должен убедить вождей племен, что мир для них - прекрасная возможность, и что владыка Адамар со своим войском гораздо лучше в роли союзника, нежели противника. Росмах везёт подарки: драгоценных коней, покрывала, изготовленные в землях Адамара, а так же мечи и щиты. Меч в подарок - это тончайший намёк: «у нас - отличное оружие, и, если вы не согласитесь, мы обратим его против вас». Но до этого, надеется Адамар, не дойдёт: мечта о городе прочно захватила его, по ночам он не спит, планирует улицы, мысленно проводит водопровод, раскраивает подземное пространство для стоков. Идеи Игоря стали его идеями, и он даже не помнит, что посоветовал ему друг, а что придумал он сам.
        Но дни идут за днями, а Росмах с отрядом не возвращается. Напрасно владыка высылает патруль, и сам напрасно выезжает верхом, под предлогом осмотреть стан, а на деле - внимательно вглядеться вдаль: скоро ли? Не едут ли? Чистые поля, расстилающиеся перед ним, пусты, и тревога чёрным осколком шевелится в сердце, распаляя самые худшие опасения. Проходит неделя - и Адамар понимает: они не вернутся, потому что вожди этих диких племен отвергли предложение мира и выбрали смерть.
        ЧАСТЬ4. ВОЙНА
        Холодное, мрачное предчувствие наползает на душу, сжимает её тисками отчаяния, горечи, нечистоты. Что? Что происходит в пространстве? И почему я опять не сплю, хотя надо, и давно пора подняться в мой загадочный мир.
        Светы нет, она дома сегодня: какие-то дела, а так хорошо, когда по вечерам она рядом и засыпает, прижавшись доверчиво, и её рука лежит на моей груди, волнуя, наполняя трепетом и заставляя думать только о ней.
        Иногда любовь приходит внезапно и пугает своей молниеносностью, захватывая всё твоё существо; человек, застигнутый таким порывом, бывает смущён, растерян, сбит с толку. Но твоя любовь развернулась, как лист юного дерева: не торопясь, согреваясь в лучах нежнейшего солнца, постепенно наливаясь силой и жизнью. Ты принял её как неизбежное, как дар, который мог бы и не прийти, если б ты замедлил, пропустил её волнующий голос. Незаметно, спокойно, чувство раскрылось в тебе и в ней, настраивая обоих на изумительно звучащую волну. Любовь вошла в твой дом с тихим биением сердца, привязанного к тебе многие годы, - не надо, не притворяйся, будто не замечал или не понимал того. Пришла с доверчивостью, с трепетным желанием помочь, и что произошло? Что случилось с тобой, взрослым, достаточно опытным, давно не любившим женщину? Она покорила меня, как может покорять только ребёнок. Так много обаяния и чистоты - лишь у детей, взрослые давно потеряли это. Но она не ребёнок, она - женщина, в которую я влюблён сильно и страстно.
        В моём доме осталось присутствие твоего волшебства. Оно звучит незримым эхом твоего голоса, нотами тихого смеха, и предметы, которых касалась ты, ещё отдают твою нежность…
        Но что опять накатывает на душу? Откуда это холодное, липкое чувство? Не будущее ли протягивает ко мне свои лапы, пытаясь напугать, внести панику, а может быть, заставить задуматься, о чём-то предупредить?
        Я должен уснуть: пора, наверху давно уже ждут.
        …Он сразу понял: что-то случилось. Несмотря на поздний час, никто не спал, всё двигалось, бурлило, кипело. Воины взбудоражены, лошади гибко вздымают шеи; громко звучат голоса, разворачиваются и распрямляются кольчуги, а оружие уже сверкает, уже наточено до предела. «Выступаем! - звучит повсюду. - На рассвете выступаем!»
        Игорь идёт по стану, и его несколько раз толкают, нечаянно задевают плечом. Он спешит к лазарету, но тут всё готово: каждый из его подопечных хорошо знает свою роль. Стены разобраны, шесты аккуратно перевязаны, препараты упакованы, остались лишь две лёгкие походные палатки, но их можно собрать в считанные минуты. «Итак, на рассвете. Что решил Адамар? Выступаем - куда, с какой целью?»
        Спешит к шатру владыки, но здесь темно, и один из воинов показывает направление, куда недавно ушёл Адамар. Игорь стоит в нерешительности. «Бегать по стану - не дело, в такой суете его не найти». И возвращается к лазарету. Но не проходит и пяти минут, как появляется слуга Адамара и зовёт врача. Он долго ведёт его между шатров, сосредоточенно, слегка нагнувшись вперёд, и, наконец, вводит в то место, где Игорь никогда не бывал: в жилище старшей жены. С первого взгляда врач понимает: это - маскировка, камуфляж, в шатре и не пахнет женщиной. Всё сухо, просто, лаконично. Здесь место встреч повелителя с его лазутчиками, лиц которых не должен видеть никто. «Умница, Адамар», - в душе хвалит Игорь и тут же вникает в суть дела. Несколько часов назад шпионы Адамара вернулись с плохими вестями: отряд Росмаха исчез бесследно, а тем временем вожди утверждают, что настроены на мир и даже готовы были заключить союз, однако посол хасаров не явился в назначенный час.
        - Что это значит? Обман? Ловушка? - спрашивает Адамар. - Пытаются выиграть время, чтобы собрать силы?
        Игорь внимательно вслушивается в донесения лазутчиков. Местные люди говорят, что отряд прошёл в одном направлении - и не возвращался.
        - Сколько их было? - спрашивает врач.
        - Тридцать два, все верхом, и несколько коней в поводу.
        - Такой отряд не мог исчезнуть бесследно. Так или иначе, должны остаться следы: лошади, оружие, одежда. Даже если предположить, что их убили, не закопали же вместе с лошадьми? Зачем, если всё равно - воевать? - Игорь смотрел в лицо Адамару.
        На несколько мгновений в шатре воцаряется тишина. И в этой тишине, когда молчат уставшие от долгих поисков осведомители и сам повелитель напряжённо смолкает, Игорь внезапно чувствует мысль. Он именно чувствует её, будто кто-то незримый тихо шепнул ему на ухо: «кочевники!» В следующую секунду происходит что-то невероятное: сердце отзвучит согласием, сильным толчком: да! Так и есть! Игорь поднимает голову и чётко, убеждённо говорит:
        - Адамар! Ты думал о морских кочевниках?
        Владыка остро щурит глаза.
        - Если отряд Росмаха двигался вдоль моря или остановился на ночлег неподалёку, то они могли стать добычей кочевников. Тогда понятно, почему бесследно исчезли люди и куда делись лошади!
        Адамар вскочил, сделал круг по шатру:
        - Всё верно! Верно! Но это нужно проверить.
        - Обязательно.
        Договариваются, что Адамар поведёт войско по берегу моря, не трогая поселения, но тщательно разыскивая хотя бы малейшие следы, которые мог оставить отряд Росмаха. И действовать в соответствии с обстановкой.
        Владыка смотрит просветлевшими глазами, затем отпускает лазутчиков и слугу.
        - Мне давно следовало сделать тебя военным советником, - улыбаясь, говорит он. - Ну, идём, я голоден, не хотел начинать без тебя.
        Утром войско выступает; солнце ещё не взошло, но первые колонны уже двинулись и мощно идут по направлению к морю. Лёгкая конница устремляется вперёд, быстро покрывая милю за милей, но командиры, повинуясь приказу владыки, сдерживают лошадей: он осторожен и не разрешает рассредоточиваться, слишком удаляясь от основных сил. Медленный, тяжёлый обоз выступает последним и завершает суровое шествие.
        День обещает быть пасмурным, ветреным, но без дождя: облака высоко, рвутся тонкими парусами воздушных кораблей, и полёт птиц не привлечён к земле. Армия движется быстро, и через несколько часов взглядам всех открывается море. Бескрайняя чистая гладь простирается далеко, поражая воображение: не многие из числа воинов видели море. Лазутчики рыщут повсюду, читая следы, тщательно опрашивая местных жителей, вглядываясь в каждую ложбинку.
        Проходит день, два - и вот к Адамару ведут старика. Это рыбак, он рассказывает владыке, что неделю назад видел отряд, двадцать пять-тридцать всадников, они ехали берегом и остановились в маленькой бухте у моря, жгли костры. Он хотел предложить им свой улов, но вдруг заметил паруса на горизонте и поспешил вытащить лодку на сушу, завалить её водорослями и спрятаться в камнях. То, что случилось дальше, не поддаётся описанию. У старика дрожат губы, когда он рассказывает, а владыка чернеет все больше. «Я молчал, - объясняет рыбак, - мне было страшно, а лодка так и осталась в камнях».
        Старик показывает направление, и Адамар велит привести коня. Около сотни воинов следуют за ним, и когда, наконец, находят залив, их взглядам открывается страшное зрелище. Здесь был бой: песок покрыт трупами, стаи птиц растрепали тела, но каждый узнаёт приближённых владыки и останки самого Росмаха. Видимо, они защищались отчаянно: ни один не уведён в плен, все тридцать два здесь.
        Песок измят копытами лошадей, морской прилив выровнял часть берега, и вода подкрадывается к распростёртым телам. Суровое лицо Адамара - как серый камень, он пристально смотрит на линию горизонта, затем приказывает собрать погибших. По обычаю, их следует похоронить сразу же, но почему-то повелитель не спешит, а велит отложить траурную церемонию до утра. Он осторожен и хочет убедиться, что виной всему - действительно кочевники, а не хитрость местных вождей, и что старый рыбак говорит правду. Но для этого ему нужен Игорь.
        Доктор появляется довольно рано, и его быстро ведут к владыке.
        - Ты можешь помочь мне понять, чьих это рук дело? - спрашивает Адамар.
        - Постараюсь, - отвечает друг. - Мне нужно два часа, много света и образцы оружия, которым пользуются местные. Пусть принесут всё, что смогут достать: мечи, ножи, секиры, топоры…
        Игорь раскладывает тела в отдельной палатке и тщательнейшим образом исследует их; несколько раз выходит на воздух, чтобы, сняв маску, которой прикрыл лицо, хорошенько отдышаться.
        - Свежий воздух кажется намного вкуснее после трупного запаха, - говорит вполголоса и возвращается к убитым.
        Наконец, просит позвать Адамара:
        - Хочу, чтобы ты сам увидел это.
        Оба склоняются над распростёртым на столе телом.
        - Взгляни, - говорит врач, - эта рана нанесена коротким и широким мечом. Похожими мечами пользовались римляне, он очень удобный: им можно не только рубить, но и колоть, как шпагой. Римляне понимали, что во время рубки, делая взмах, воин открывает себя намного больше, - поясняет он. - Но сейчас не об этом. Теперь посмотри на оружие местных: мечи узкие, длинные, ими невозможно колоть. Откладываем в сторону. Остаются ножи и топоры. Топор оставляет совершенно особую рану: не слишком глубокую, но широкую, с расходящимися краями. Таких я не видел ни на одном из твоих воинов.
        - Ты рассмотрел всех? - нахмурившись, спрашивает Адамар.
        - Всех, не сомневайся. Итак, убираем топоры. Остаются ножи. Если предположить, что твои опытные бойцы, отлично владеющие мечами, потерпели поражение в схватке с пусть более многочисленным противником, но вооружённым только ножами…
        - Неумное предположение, - остановил его Адамар.
        - Согласен, неумное, - Игорь выпрямился и потёр спину. - Идём на воздух.
        Ночь, полная звёзд, нависла над станом. Свежий ветер трепал шатры.
        - Твоя война - не с этими племенами, - задумчиво произнёс врач, - а с жестокими и алчными кочевниками. Они, по-видимому, облюбовали эти берега, и так просто отсюда не уйдут. А если их корабли вмещают по семьдесят - восемьдесят воинов, как, например, древние ладьи викингов на Земле, то несколько кораблей могут нанести серьёзный урон. Их нужно гнать отсюда, гнать безжалостно, сразу дав понять, кто хозяин этой земли.
        - Впервые слышу от тебя такие воинственные речи, - улыбнулся Адамар.
        - Характер меняется с годами, - ответил Игорь. - И видно, не в лучшую сторону. Ну что, - улыбнулся он, глянув на друга, - ужин я заслужил?
        - Заслужил, - покачал головой Адамар и усмехнулся.
        Дома, обложившись книгами, Игорь рисовал планы гарнизонов. За основу взял римские лагеря - классический пример рационально продуманного, удобного в защите военного укрепления. От руки копируя рисунки, затем рассовывал их по карманам Светланы и таким образом проносил к Адамару. Света сидела тут же.
        - Почему бы не отксерокопировать их, было бы гораздо быстрее? - спрашивала она.
        - Так интереснее. И потом, я консерватор, - улыбался Игорь. - На самом деле, когда я рисую, то лучше проникаюсь смыслом строения. А значит, и объяснить потом смогу лучше.
        …Немного потрудившись, он придвинулся к Свете:
        - Что будем делать в выходной?
        Она задумалась.
        - Хочу солнца, тепла. Надоел дождь со снегом.
        - И хмурое, хмурое небо…
        - Да. Свинцовое небо, которое давит, как панцирь.
        Игорь подумал.
        - Ну, на Гаити мы не успеем, а значит, единственное место, где есть солнце, море и тепло и которое нам доступно, это там! - он кивнул вверх.
        - Воскресенье - наверху? - Света радостно повернулась к нему. - А нас пропустят?
        - Меня же пропустили, когда было нужно. Попробуем!
        Договорились, что в субботу вечером уснут, как обычно, и не будут настраиваться на немедленный подъем, а чтобы проснуться ближе к утру и вместе встретить восход.
        - Ты делаешь меня романтиком, - смеялся Игорь и прятался лицом в ласковую пушистость её свитера.
        …У Адамара было много хлопот в эти дни. Ему удалось встретиться со всеми вождями и заключить взаимовыгодный союз. Первая ступень оказалась достигнута довольно быстро. Вожди обещали всячески содействовать строительству укреплённых гарнизонов, обеспечить доставку продуктов, а так же обучать воинов искусству рыбной ловли и управлению маленькими парусными судами. Адамар не скрывал удовлетворения: припасы армии быстро таяли, но теперь опасаться голодной зимы не приходилось, а это значит, что можно все силы бросить на строительство. Он собрал всех, кто что-либо смыслил в землеройных работах, поставил над ними толкового начальника и, следуя точным планам, которые приносил для него Игорь, начал возведение первого гарнизона.
        Сотни солдат ежедневно уходили в леса, рубили деревья, которые затем на повозках доставлялись к морю, и здесь, на небольшом расстоянии от берега, на солнечной стороне высокого холма сооружали стены. Работа шла споро; умельцев, особо отличившихся в деле, владыка награждал из своей казны, понимая, как важно поощрение, и не скупился на похвалы.
        - Это ты делаешь меня мягче, - говорил он Игорю за обычной вечерней трапезой. - Раньше я не был таким.
        - Никогда не поздно измениться к лучшему, - улыбался друг. - Скажи мне, почему за ужином я никогда не вижу твоих военачальников?
        - Потому что я обедаю с ними. Поверь, этого достаточно: устаю от их вечных споров и ссор.
        - Конфликтный народ? - смеётся врач.
        - У них нет твоего достоинства, твоей выдержки.
        - Вот уж не думал, что у меня так много хороших качеств! - Игорь обмакнул кусок лепёшки в соус. - Отлично готовят твои повара!
        - А уж как руки моют!
        Врач с улыбкой склоняет голову:
        - Это правильно!
        В воскресение им со Светланой удаётся нарушить обычный ход событий, и, уснув в доме Игоря, они просыпаются здесь, вместе встречают солнце, а затем гуляют по лагерю, осматривают возведённые стены, наблюдают за тем, как роется глубокий окружной канал. Море радует свежестью, яркими красками; день тёплый, приветливый. Немного погуляв, Игорь находит себе дело и уединяется в лазарете. Проходит час, он выходит наружу и видит чудесную картину: молодой воин, оседлав коня, учит Светлану ездить верхом. Животное идёт спокойным, мерным шагом, а Света сидит в седле и смеётся: ей и страшно, и интересно, и весело. Воин тоже улыбается, и вдруг - маленький укол в сердце, не ревность даже, а просто уж слишком хороша эта картина! У парня - красивые зелёные глаза, лицо широкое, умное, и длинные волосы разметались по плечам. Игорь смотрит мгновение и уходит обратно.
        - Кажется, пора делать следующий шаг, пока какой-нибудь зеленоглазый красавец не увёл её у меня, - говорит сам себе и слегка усмехается.
        Он не то чтобы допускает такую возможность, но понимает, что этот мир с его неземным обаянием, глубокими тонами, с его сильными переживаниями может заворожить каждого, не только юную женщину. И ещё он понимает, что первая свадьба должна быть здесь, а потом можно пожениться и дома.
        Чуть позже Игорь тоже садится в седло: Адамар заезжает за ним и приглашает на верховую прогулку. В сопровождении телохранителей они медленно едут вдоль моря, осматривая скалы и пристально вглядываясь в линию горизонта. «Тут бы не помешал хороший бинокль, но до этого миру хасаров ещё предстоит дорасти…» Мысли текут неспешно, спокойно, растворяясь в безмятежном течении дня, в ритме волн, в едва ощутимых порывах ветра. Как хорошо, что они догадались провести этот день здесь, - лучше всяких выездов на природу! Игорь улыбается, и всевидящий взгляд Адамара это, конечно же, замечает.
        - Как твоё сердце? - внезапно спрашивает правитель. Ему уже доложили, что этим утром врач пришёл не один.
        - В полном порядке, - отвечает Игорь и, остановив коня, смотрит на друга: - Думаю, мне пора жениться.
        Адамар широко улыбается, радуется, и даже конь под ним начинает гарцевать.
        - А говорил «не дождешься»!
        - Ну, говорил. А сегодня глянул на твоих красавцев и понял: или я, или кто-то из них.
        - С ней уже разговаривал?
        - Даже не знаю, с какой стороны подступиться. Никогда не делал предложение.
        - В твоём мире это так называется?
        - Да. Предложение руки и сердца.
        Адамар внимательно слушает, ему интересно, что происходит в мире Игоря, он спрашивает о подробностях, а потом рассказывает, как это делают у них.
        - Мы называем это «игра с покрывалом». К девушке идёт не сам мужчина, а его друг. Он несёт красивое покрывало. Чем роскошнее подарок - тем глубже чувства.
        - Ну, это ясно, - кивает Игорь.
        - Друг входит к девушке, подаёт подарок. И тут начинается самое важное. По реакции невесты он должен понять, хочет она замуж или нет. Если девушка тут же разворачивает покрывало, начинает примерять, рассматривать, нахваливать, это значит, что она любит жениха и хочет выйти за него. Если она задумчива, берет покрывало сдержанно, это значит, что она сомневается. Друг садится, начинает совершенно посторонний разговор, а сам примечает, как ведёт себя девушка. Она должна подать ему чашу с водой: если подаст один раз, то ей нужен на раздумье один день. Если два, три, значит, два или три дня.
        - А если - нет?
        - Она никогда не скажет «нет»: этим она оскорбит чувства жениха и его друга. Она просто отложит покрывало в сторону и ни разу не посмотрит на него.
        - И даже воды не даст? - смеётся Игорь.
        - Не предложит. Это - однозначное «нет».
        - Понятно. Вся эта игра придумана для того, чтобы жених не потерял сознание, услышав категорический отказ, а его друг, придя, смягчил боль от удара.
        - Не только. Девушке бывает трудно отказать влюбленному мужчине, глядя ему в лицо. Эта игра помогает сказать «нет», не произнося его. А покрывало всегда пригодится. Некоторые скапливают по десятку таких покрывал, - весело заканчивает Адамар.
        - И кого же я пошлю? - на секунду задумывается Игорь.
        - Как кого? Меня!
        Врач искренне изумлён:
        - Адамар! Ты сам? Ты хочешь пойти сам?
        - Конечно! Разве я не друг тебе?!
        - Но у меня нет покрывала.
        - Об этом не беспокойся. У твоей невесты будет самый роскошный подарок.
        Ещё некоторое время они обсуждают, кого отправить к Светлане, чтобы предупредить и подготовить её, а затем продолжают прогулку.
        Вечер приходит с запахом костров, ароматом еды и гортанными криками поваров, созывающих воинов к трапезе. Адамар настаивает не откладывать «игру с покрывалом», а сделать предложение сегодня же. Игорь, подумав, соглашается: действительно, зачем откладывать? Если всё пройдет хорошо, это может стать великолепным завершением чудесного дня.
        Час спустя Адамар идёт по лагерю в сопровождении слуг, за ним торжественно несут драгоценный подарок. Воины оборачиваются, улыбаются: это - почётная обязанность, и им интересно, что повелитель взял её на себя.
        Свету уже предупредили, она сидит в шатре и напряжённо ждёт. Наконец, одна из девушек, стоящих у входа, открывает полог, и входит владыка. Света никогда не видела Адамара вблизи и теперь с интересом и трепетом рассматривает его. Крепкий, не слишком высокого роста, приблизительно одних лет с Игорем, повелитель хасар производит на неё сильное впечатление. Это властный человек, и по его лицу видно, что он не привык уступать. Кожа покрыта загаром, глаза суровы, но в эту минуту Адамар - не владыка, он лишь друг того, кого она любит, а потому Света не страшится, а улыбается и склоняет голову.
        Следуя принятой роли, Адамар подаёт ей подарок. Она принимает, раскрывает его и вдруг слегка вскрикивает, не в силах сдержать восхищения. Нежное, тонкое, с кружевным обрамлением, покрывало украшено крохотными драгоценными камнями, создающими изящный рисунок. В свете масляных ламп ткань будто вспыхивает и начинает искриться.
        - Как красиво! - произносит она, совсем забыв о ритуале, ничуть не играя, а изумляясь совершенно искренне. И тут вспоминает, овладевает собой и, следуя правилам, набрасывает на голову.
        Адамар очень доволен. Он садится и несколько минут разговаривает с невестой друга, отмечая про себя и то, как она привлекательна, и как умна, и как хорошо держится: со спокойной простотой и совершенно без страха перед ним, владыкой. «Они - особенные, - думает повелитель о людях, пришедших с Земли. - В них нет подобострастия, нет ужаса, они будто чувствуют себя равными мне, хотя и не показывают этого. Что даёт им такую свободу?» Он останавливается и с минуту пристально смотрит на Светлану. Та уже сняла покрывало и, сложив на коленях, поглаживает рукой, словно не желая расстаться. Адамар улыбается: понравился подарок. Девушка очень нежна, глаза её чисты, и, когда она взглядывает на него: почему владыка молчит? - он видит в глубине её души безмятежность. «Доверчивая серна, - говорит владыка сам себе, - ну что ж, мой друг сделал хороший выбор».
        А Игорь ждёт в шатре Адамара и, как ни странно, волнуется. «Не может быть, чтобы она отказала, но тогда почему я так напряжённо прислушиваюсь к шагам снаружи?» Он склонился над столом и пытается нарисовать схему внутренних укреплений, но на самом деле старается представить, что происходит ТАМ. Понравился ли ей подарок? Адамар сам выбирал покрывало из нескольких, принесённых ткачом, а камни, говорил он, должны быть такими, чтобы лицо в их обрамлении светилось, как полная луна. Это покрывало она наденет на свадьбу. Игорь замирает и на мгновение удивляется, сам себе не верит: это - я? После стольких лет одиночества я смогу изменить свою жизнь? Подожди, - улыбается он, - не спеши, а вдруг она ответит «нет»?
        Но полог открывается, входит Адамар, и по его лицу Игорь понимает: всё удалось! Владыка смеётся: он понял, что друг волновался, ожидая его, и крепко обнимает врача.
        - Через неделю - свадьба! - торжественно объявляет. - Она приняла подарок!
        Проходит немного времени, Игорь возвращается в лазарет, находит Светлану. Она видит его издалека и с улыбкой качает головой. Наконец, они уединяются в шатре, она целует его и ласково спрашивает:
        - А почему сам не сказал?
        Он улыбается, очень по-юношески, светло:
        - С покрывалом интереснее!
        У свадьбы два лица: одно - то, что обращено во внешний мир, другое спрятано внутри. Ты можешь радоваться и смеяться, и весело выбирать платье, но настаёт момент, когда остаёшься наедине с собой и напряжённо размышляешь: неужели? Неужели всё это происходит со мной? У меня только неделя, чтобы походить в невестах, и неважно, в каком мире происходит свадьба, ведь оба они - реальны, и мы живём и дышим одинаково в обоих мирах. И настоящая свадьба всегда происходит не в момент обряда, а когда мы смотрим друг на друга открыто, и перед всеми, не таясь, говорим «да». Я хочу, чтобы ты был моим. А ты - о, чудо! - ты выбрал меня, чтобы я тоже была твоею. Получается - сочетание душ?
        Света стоит посреди комнаты. Она уже забыла, что делала, и с изумлением разглядывает какие-то вещи в руках. «Что может скрепить нас так, чтобы не разорвать ни сейчас, ни потом? Ох, это страшное слово «потом». Где-то я слышала: влюблённые думают, что свадьба - это счастливый конец. На самом же деле свадьба - это только начало. Что будет потом? Смогу ли я вести себя так, чтобы не мешать тебе, ведь ты привык жить один; стану ли для тебя умной, интересной, когда знаю, что ты намного умнее и опытнее меня, и что, возможно, в какие-то моменты покажусь тебе совсем неразумной…
        Что будет с нами потом, если многие говорят, что любовь уходит со временем, и неужели настанет день, когда ты посмотришь на меня равнодушно? И что мне сделать, чтобы радость и нежность продлились не один год? Я боюсь! Так долго мечтала о нём, а теперь боюсь…»
        Света ещё не знает, что страхи - от незрелости, от опасения ПОТЕРЯТЬ, и что они присущи человеческой природе так же, как боль, огорчение, страдание. И что у всего в мире есть два лица, и никогда - лишь одно.
        Но Игорь всё видит и, словно по наитию, старается не оставлять её надолго одну. Вечером, после лёгкого ужина, - основная трапеза наверху, - он берёт её за руку и ведёт к дивану. Это любимый момент дня: они вместе, наконец, и никто не мешает, никто не суетится вокруг.
        - Расскажи мне, о чём думала, что делала. Хочу знать всё!
        Она молчит, смотрит нерешительно. Так, нужно помочь. Доверие - глубокая вещь, его не заслужить сразу. Он осторожно берет её подбородок и поднимает лицо. Целует бережно, улыбается:
        - Сомневалась? Опасалась?
        Она легонько вспыхивает:
        - Откуда ты знаешь?
        - Светочка! У тебя всё в глазах! Не могу сказать, что читаю мысли, но вижу достаточно много.
        - Немножечко страшно, - говорит она, - а вдруг я тебе разонравлюсь?
        - По какой причине?
        - Мне намного меньше лет…
        - А, ты испугалась жизни со старым опытным волком?
        - Я не так умна, как хотелось бы…
        Он смотрит внимательно:
        - А ты знаешь, что только очень умный человек мог такое сказать? Обычно люди глупые и самонадеянные считают, что они - совершенство.
        - Ты опять смеёшься?
        - Нет, говорю совершенно серьёзно. Девочка моя! Мне не нужна рациональная, всё знающая жена. Твоей нежной мудрости нам хватит на долгие годы, а опыт придёт потом, в процессе жизни.
        - Ты будешь меня прощать, если я сделаю что-то не так?
        - А ты будешь меня прощать, если я очень скоро превращусь в старого ворчуна?
        - Ты не превратишься.
        - Постараюсь.
        Они долго сидят, обнявшись. Игорь понимает, что сейчас важны не слова, а просто близкое присутствие, вот это тёплое объятие, которое успокоит гораздо совершеннее слов. И это помогает: её лицо расцветает, брови разглаживаются, а пальчики нежно скользят под рубашку. Он знает, чего она хочет, а потому ведёт её в спальню: у них есть немного времени до того, как уснуть.
        Неделя течёт быстро, Игорь много работает, и сомнения не мучают его: он знал, что хотел именно этого, когда поцеловал её впервые у моря, и вопрос «что потом?» не возникает у него. Жизненный опыт говорит ему, что проблемы нужно решать по мере их возникновения и никогда не бояться будущего. А её сомнения понятны и трогают его, он видит в них страх потерять его, опасение неосторожным шагом разрушить хрупкое чувство. Это естественно, было бы странно, если бы она шла на всё с бодрым «ура!» Вот тогда стоило бы опасаться…
        Наступает суббота. Вечер. Игорь бреется, смотрит в зеркало. Завтра - воскресенье, и они опять проведут его наверху, - это может стать привычкой! Одежду уже пронесли: удивительно, что она прошла! И сейчас осталось только побриться и лечь спать. Завтра - большой, серьёзный день. Не для него, потому что он уже взял её в жены в ту ночь, когда обнимал в замёрзшей палатке. Для неё: это у неё завтра будет белое платье, и волнение невесты, а потому он должен сделать всё, как нужно, и выглядеть тоже хорошо. Пусть моя девочка радуется: она выходит замуж в первый и единственный раз!
        Трепета нет, и руки не дрожат. «Несерьёзный ты человек, - смеётся он сам над собой, - такой день, а ты даже не волнуешься! Просто хороший день, - он опускает голову и тщательно моет станок, - ещё один хороший день рядом с ней». Что это? Чудо вошло в твою жизнь, и ты начал привыкать к нему? Конечно! Так устроено: человек не может трепетать вечно, каждую секунду жить на высоком гребне чувств; иначе он бы погиб, его нервная система истрепалась бы в считанные недели. Он привыкает, это защитная реакция, и это тоже хорошо. Лишь в одном ты можешь противостоять природе: даже привыкая, даже неизбежно снижая планку сильных эмоций, не переставать ЛЮБИТЬ.
        Ну всё, готов, осталось лечь спать. Он входит в спальню, смотрит на кровать. Светы нет, сегодня она поднимется из своего дома: дань традиции. А лучше бы, чтоб была рядом: ему её не хватает. «Девочка, моя девочка, это - последняя ночь, когда я засыпаю без тебя. Пусть все наши ночи будут счастливыми. Пусть те силы, которые соединили нас, не дадут нам потерять друг друга. Пусть. Что это - я молюсь? Может быть, и так. В такую ночь не грех и помолиться. А, ты всё же чувствуешь, что день этот - особенный, всё же немного трепещешь?! Ну-ну… Всё хорошо. Пусть всё так и будет: хорошо».
        Едва поднявшись, Игорь понял: Адамар сделал именно то, чего он просил его не делать, - большой пир. Под навесом из роскошных тканей стояли два длинных стола, один напротив другого. Жених будет сидеть с друзьями, а невеста - в окружении жён и дочерей повелителя, и в течение всей свадьбы он не прикоснётся к ней, сможет только издали любоваться. Никакого особенного брачного обряда не существует, только пир: она уже сказала «да», этого ли не достаточно? «Хорошо, что никаких церемоний, я бы чувствовал себя невероятно неловко, если бы нас заставили тереться носами или водили по кругу. Всё так и должно быть: просто».
        Немного покружил по лагерю, а затем, пожелав спокойной ночи Адамару и отказавшись от обычной трапезы, - не наедаться же перед сном! - ушёл в свой шатёр. Чья-то заботливая рука навела здесь порядок: поставили новую удобную кровать, набросали шкур и тонких покрывал. «Что за роскошь?» Он сбросил часть свадебного антуража, расправил то, что осталось, и, завернувшись в меховое одеяло, крепко уснул.
        - Родной! Игорь! - голос так сладок, в нём - всё очарование любви: - Тебя будить или нет?
        Ну что тут ответить?
        - А кофе готов?
        Она смеётся:
        - Кофе здесь нет. Но есть целое блюдо горячего мяса и свежая морская рыба. Адамар тебе прислал, чтобы хватило сил до праздничного обеда.
        - А ты со мной полежишь? - он хватает её и тихонько тянет к себе.
        - Не полежу. У нас с дочерьми Адамара много дел. Я к тебе на минутку, убедиться, что ты уже здесь.
        - Ночью поднялся. Они такую кровать сделали!
        - Всё, всё, отпусти меня, а сам можешь поспать ещё. Но не весь день!
        Она ускользает. В шатре остаётся свет: это её ласка, разлитая в воздухе. Как ей удается, уходя, оставить частицу себя?!
        Игорь с минуту нежится - и встаёт; сегодня и у него много дел: нужно проверить, как там готовят пищу, а то немудрено и голодным остаться во время свадебного обеда. А ещё хотелось взглянуть на госпиталь, который строят внутри гарнизона. Свадьба - в полдень, можно всё успеть!
        Едва завидев врача, повара начинают тщательно скрести руки и окунать их в бочонок с водой. Игорь улыбается и проходит мимо. Он спешит к гарнизону, который расположен не далее чем в двухстах метрах от лагеря. Здесь уже готов внешний частокол из грубо обтесанных брёвен и глубокий ров, который позже наполнят водой. Он проходит внутрь укрепления и с удовлетворением видит, что за два последних дня и бараки, и его госпиталь заметно поднялись. Пристальным взглядом окидывает быстро растущие стены и думает о том, что одна-единственная горящая стрела с той стороны может уничтожить труд многих дней. «Нужно сказать, чтобы сразу ставили бочки с водой, насыпали песок, а колодец делали широким, чтобы в случае необходимости можно было без затруднения черпать воду».
        Идёт дальше. «Дерево, всюду дерево. Хорошо бы обложить стены жилых помещений кирпичами из глины для тепла и прочности». Он ловко лавирует между рабочими, которые сменили военную профессию на ремесло плотников и строителей, заходит в кузницу, любуется тем, как вручную куётся огромное количество гвоздей. Пять-шесть ударов молота - и гвоздь готов, ещё пять-шесть - и ещё один гвоздь готов. Точно, ловко. Игорь смотрит и внезапно ловит себя на мысли, что всё это нравится ему, и что здесь, в этом мире, который едва отступил от первобытности, он сам ощущает себя свежим и юным.
        Солнце поднимается выше; Игорь с улыбкой вспоминает о том, зачем он здесь в этот день, и возвращается в свою палатку.
        Переодевание занимает время: он должен одеться соответственно местному стилю и не слишком отступить от своего. Новая рубашка, тёмно-синяя, благородная, простые чёрные брюки, а наверх - изящная хламида, напоминающая военный плащ: на этом настоял Адамар, в его глазах это верх красоты. Ладно, не спорю, пусть будет плащ, да и теплее: он подбит серым мехом, отлично греет, пригодится, чтобы сидеть несколько часов под навесом без стен.
        Всё, готов. Он сидит на кровати и думает о госпитале, о том, что проёмы для окон должны быть большими: ему нужна светлая операционная, и что надо непременно продумать систему отопления. Это первое стационарное здание за все годы работы, и если Адамар прочно обоснуется в этих землях, то у него будут отличные условия для труда.
        Слуга Адамара входит неслышно и елейно улыбается: пора. Игорь идёт к навесу, женщин пока нет, пир начинают мужчины, все рассаживаются. Стол невероятно роскошен, повара постарались, недаром всю ночь рыбаки провели в море, а из стада пригнали самых нежных ягнят. Адамар занимает место по правую сторону, слева - Салах, которому предстоит возглавить первый гарнизон. Дальше - военачальники, приближённые. Игорь не слишком близок с ними, но сегодня даже они кажутся дружелюбными.
        В отличие от земных застолий, первый тост произносит жених. Он - главный виновник торжества, пусть и говорит! Игорь знает, что хочет сказать, а потому в немногих выражениях благодарит друга и его приближённых за то, что разделили с ним радость, подчёркивает, как важно для него их присутствие, а в заключение интересуется: увидит ли он сегодня свою невесту? Все смеются, Адамар хлопает его по плечу:
        - Увидишь! Не так скоро!
        Но время идёт, а половина женщин пуста. «Бедняжка, она проголодалась, наверное», - думает Игорь. И в этот момент видит сказочную процессию. Десять или двенадцать фей, одетых в исключительно светлые, воздушные тона, приближаются к навесу с застольем. Лиц не видно: все под покрывалами, и он не узнаёт Свету. Входят, становятся перед мужчинами, и тут встаёт Адамар. Он говорит короткую речь, и Игорь не сразу понимает, что его обманули, не предупредили о самом важном моменте свадьбы: он должен найти свою невесту, угадать её среди всех этих закутанных дам. Но, судя по довольному виду мужчин, догадывается, что, даже если он ошибётся, жениться на другой его не заставят.
        Ну что же делать, - он встаёт. Взгляд на Адамара - зловещий, но владыка смеётся, показывает рукой: иди, выбирай! Игорь медленно направляется к женщинам. Так, Света небольшого роста, не горбится, худенькая… Но все они так закутаны, не поймешь! В растерянности останавливается. Секунда, другая. Молчание, только лёгкие смешки со стороны мужчин. «Всех растерзаю!» - мысленно обещает себе и вдруг чувствует нежное притяжение, будто что-то потянуло вправо. Идти или не идти? Зов повторяется: трепетный, лёгкий. Поворачивается и идёт. Шествие фей расступается, и перед ним остаются две тоненькие фигурки, очень похожие одна на другую. Какую же выбрать? Сердце молчит. Так… Он протягивает руку и берет одну за ладонь. А потом - вот вам! - резко хватает другую и громко заявляет:
        - Обе!!!
        Мужчины хохочут, а девушки снимают покрывала, и одна из них оказывается Светой со смеющимся лицом, а другая - старшей дочерью Адамара, пунцовой от смущения.
        - Выбрал! - хохочет Адамар. - Хорошо выбрал!
        Наконец, все усаживаются, Игорь возвращается на место и склоняется к Адамару:
        - А если бы не угадал?
        - Не бойся, она сама бы открылась.
        В лице Светланы - искринки смеха, она за столом напротив и слегка разводит руками: «прости, я не могла тебе сказать!» Он отвечает легким кивком: «всё в порядке». Она удивительна в белом: он словно приподнимает её своею воздушностью. Это не тот цвет, который Игорь видит каждый день на работе, это цвет-символ. Минуту или две наблюдает за ней: «Что хотели древние, когда придумывали белый цвет для невесты? Подчеркнуть чистоту тела или невинность души?» А затем переводит взгляд на женщин.
        Жёны Адамара хороши, каждая на свой лад, но каноны красоты у всех разные, а потому глаза Игоря не останавливаются ни на одной. А вот старшая дочь, которую он «выбрал» вместе со Светланой, - это небесный цветок, попавший в сад с простыми растениями. Она сидит рука об руку с невестой, и Игорь невольно видит её лицо. В красоте девушки нет холодной идеальности, нет безукоризненной правильности черт. Но она - совершенство.
        В ней сочетались нежнейшая юность и взрослость женщины, сознающей свою прелесть. Тончайшая кожа, синий трепет ресниц, глаза опущены; когда она поднимает их, всё в мире вздрагивает, потому что свет отражается в зрачках, а они бездонны, черны, и в них такая сила… У Игоря кровь приливает к голове, он заставляет себя не смотреть на это лицо, потому что Светлана рядом и тоже всё видит, но проходит минута, и он понимает, что опять невольно любуется…
        «Художник, создавший это творение, кто ты?» - спрашивает врач, а затем переводит взгляд на невесту. Его любимая светла и чиста, но даже в ней всё более приземлено, хотя и несказанно мило сердцу. Он понимает, что с ним что-то происходит, и сурово останавливает себя: «Что это? Магия красоты? Или моя мужская природа, готовая выйти из повиновения? Я выпил вина, оно горячит кровь. Почему моё внимание приковано к этой женщине, а та, на которой я женюсь, словно уплывает в сторону?»
        Он смущён, растерян, что-то пошатнулось в нём самом. Будто вся природная сдержанность дала трещину, будто в самой основе его существа что-то неверно, неправильно. Где-то далеко звучат голоса, тосты в честь жениха и невесты, а он раздвоился, и мучительное чувство вины охлаждает душу.
        В этот момент Адамар наклоняется и тихо спрашивает:
        - Хочешь, я отдам тебе свою старшую дочь второй женой? Она нравится тебе…
        Игорь вспыхивает:
        - Нет! У нас так не принято. Каждый имеет только одну жену.
        - А если было бы принято, взял?
        Взгляд Адамара - в самую душу.
        - Взял бы, - отвечает он прямо. - Взял!
        - Хорошо, что хоть мне сказал правду.
        Почему-то после этого становится легче. Правда, которую он сказал другу, каким-то образом освобождает его, как если бы, произнеся «взял, но не могу», он поставил точку. Игорь осматривается по сторонам и теперь может свободно взглянуть на Светлану. В эту минуту она тоже смотрит на него, глубоко, ровно: «Что с тобой?» Он выдерживает взгляд и отвечает внутри: «Всё хорошо, родная, теперь - всё хорошо. Я знаю: ты всё видела, и, наверное, я ранил тебя, но сейчас уже всё хорошо. Правда. И я не смотрю на то, что мне не принадлежит».
        «У любви нет причины, - думает он. - Но у страсти всегда она есть: это сильный взгляд, задержанный на твоём лице, или чья-то невероятная красота, которая захватывает душу в плен, как воин - противника. Влечение - словно поток, сметает всё на пути; мощь его так сильна, что даже самый порядочный человек может не устоять на ногах. А где уж мне, когда всё мужское разбужено и чувства обнажены до предела…» Игорь устал, обед утомил его, хочется тишины и уединения со Светланой: обнять, вернуться к ней из блуждания по неверным мосткам своего мужского «я».
        - Мне нужно уйти, - склоняется он к Адамару, - попируйте тут без меня.
        - Ты вернёшься?
        - Вернусь, но позже. Хочу немного отдохнуть.
        Он встаёт и глазами зовёт Светлану, едва заметно кивая головой к выходу. Она понимает и ищет момента уйти.
        В шатре Игорь снимает с себя праздничное облачение и, оставшись в привычной одежде, садится на кровать. Полог открывается, входит Света. Теперь он видит, что она озабочена, и милые губы испуганно шепчут:
        - Родной, что-то случилось?
        Сказать «ничего» - значит солгать себе самому. А лгать ей - это самое мерзкое дело. Где-то внутри он понимает, что рискует потерять её, но слово неправды - и он незримо потеряет что-то в себе самом. У него одна секунда: глаза любимой устремлены на него.
        - Я засмотрелся, - говорит тихо, - на дочь Адамара.
        Он ожидает удивления, огорчения, упрёка, но она смеётся:
        - Мой хороший, не ты один! Я её увидела и сразу влюбилась. А ведь я - женщина!
        Он озадаченно смотрит на неё: она совершенно искренна, рукою пытается отцепить от волос тонкую ткань покрывала, склоняет голову:
        - Помоги!
        Они вместе снимают покрывало, Света присаживается рядом:
        - Нас познакомили, и я минут десять смотрела на неё, как на чудо, всё думала: «Как можно создать такую красоту?!» Даже стоять с ней рядом боялась. А потом мы подружились.
        - Сколько ей лет? - спрашивает Игорь.
        - Семнадцать.
        - Ой! - он схватился за голову.
        - Игорь, Игорь! - она опять смеётся, затем взгляд становится серьёзным: - Но ведь любишь ты меня!
        Он резко привлекает её к себе, долго безмолвно ласкает. Внезапно она слегка отстраняется, говорит чуть-чуть виновато:
        - Я тоже засматривалась.
        - На того парня, который учил тебя ездить верхом?
        - Да…
        Теперь он смеётся, обнимает её крепко, целует чудесную улыбку. Ему невероятно легко, словно обоюдное признание освободило их, а то, что она не побоялась сказать, делает её ещё ближе.
        «Мне кажется, это очень важно: доверять друг другу не только хорошие тайны, но и свои прегрешения. Если ты простишь меня, я буду уверен в твоей любви гораздо больше, чем если бы, скрывая правду, стремился показаться тебе идеальным». Но это он скажет ей позже, а сейчас они плотно закрывают шатёр и больше никого не впускают в свой мир, наслаждаясь друг другом так, как если бы делали это в первый раз, до самой глубокой ночи. Звуки пирующих доносятся сюда отдалённо, никто не мешает им, и Адамар, заметив, что друг не вернулся, не велит беспокоить его.
        В конце января погода резко ухудшилась. Сильные ветра с моря, яростные ливневые дожди, холодные туманы. Первая крепость была готова, и Адамар двинулся дальше на восток, уводя с собой четыре тысячи воинов и большую часть конницы. В гарнизоне осталось пятьдесят лошадей для военного патруля, тысяча солдат и врач, который не пожелал расстаться со своим госпиталем.
        Каждую ночь Светлана проносила медикаменты, и грубые шкафы постепенно заполнялись драгоценными препаратами: антибиотиками, анестетиками, перевязочным материалом. Света тщательно помечала коробки: йод, шприцы, перекись. Игорь занимался обустройством операционной: поставил высокий стол, заставив плотников тщательно отполировать его, удобные скамейки. По рисункам врача ремесленники сделали каталку на небольших колесах, сложили широкую печь. «Во время операций инструменты нужно кипятить непрерывно, - думал хирург, - чтобы каждую минуту иметь под рукой стерильный зажим». Литейщику велел сделать что-то наподобие рукомойника, получилось неплохо; этот предмет вызывал особенный интерес у воинов, и они то и дело заглядывали, чтобы посмотреть на него. Маленькая отдельная комната стала спальней для них со Светланой; в палатах установили прочные лежаки. Всё очень просто, но когда его госпиталь на двадцать пять мест начал работать, Игорь испытал настоящее удовлетворение.
        Узнав, что в гарнизоне есть искусный врач, местные жители начали приводить к нему больных: детей с гноящимися глазами, харкающих кровью стариков, ослабленных женщин. В качестве признательности они приносили и оставляли на военном дворе зерно, испечённые хлебы, а то и какую-то живность. Лишь благодаря этому начальник крепости относился к посетителям благосклонно и пропускал их в госпиталь.
        Едва поднявшись, Игорь видел цепочку людей, которые, по всему, провели здесь не один час. «Объясните им, чтобы приходили ближе к вечеру, - просил он караульных. - У меня нет возможности появляться здесь раньше». И тут же начинал приём. Света помогала и скрашивала своим присутствием часы напряжённой работы, - до тех пор, пока, уже за полночь, последний больной не покидал крепость.
        Морские кочевники на время оставили эти берега: возможно, сильные шторма мешали им разбойничать, но с наступлением весны, понимал Игорь, всё могло измениться.
        …Поздно вечером ворота крепости отворились и впустили Адамара с его свитой. Игоря известили тут же, и он, прервав приём, вышел обнять друга.
        - Ну-ну, покажи мне, что ты тут построил, - шумел владыка, проходя по пустым палатам и с интересом осматриваясь. - А чистота-то какая!
        - Так и должно быть, это госпиталь.
        - А это что? - Адамар вошёл в операционную и взял с полки коробку с ампулами.
        - Препараты. Лекарства. Одна такая ампула может остановить пневмонию, сепсис, - Игорь поискал более доступные слова: - Самые опасные болезни, смертельные.
        Адамар смотрел, прищурившись. Потом внимательно обвёл глазами полки, немного подумал:
        - Ты сам их делаешь?
        - Нет, в моём мире существует целая индустрия. Это большие группы людей, очень умных, они создают лекарства, потом долго проверяют их на различных животных и, в конце концов, отдают людям. Для твоего мира ценность таких лекарств безмерна!
        - Ты богат? - внезапно спросил Адамар.
        Игорь осёкся:
        - Нет.
        - Но тебе приходится за них платить?
        Врач не ответил.
        - Я правильно сказал?
        - У меня были сбережения.
        - Были… - владыка задумчиво повертел в руках шприц, положил на место. - Что ценится в твоём мире?
        - Адамар…
        - Отвечай.
        - То же, что и везде: драгоценные металлы, драгоценные камни. Антиквариат.
        - Анти…?
        - Старинные вещи, которые делали мастера много лет назад.
        - Такие? - правитель обнажил запястье и показал браслет, мужественно облегавший крепкую руку.
        - Это прекрасная вещь, но ты же знаешь: я ничего не могу пронести отсюда.
        - Но твоя жена, она проносит эти лекарства больше двух месяцев!
        Игорь развёл руками:
        - Не знаю, что тебе ответить.
        Адамар снял браслет:
        - Отдай ей, - и, круто развернувшись, пошёл к выходу.
        Света долго вертела браслет в руках.
        - Ты знаешь, мне будет невероятно жаль, если такая чудесная вещь исчезнет.
        - Попробуй. Просто попробуй.
        Она аккуратно завернула подарок и положила в карман.
        - ЧТО, ОПЯТЬ НЕОРДИНАРНАЯ СИТУАЦИЯ?
        - ДА.
        - А КАК ВЫ САМИ ХОТЕЛИ БЫ ПОСТУПИТЬ?
        - ВРАЧ - БЕСКОРЫСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, А ЗНАЧИТ, КАК БЫ МНОГО НИ ДАЛИ ЕМУ ЗА ЭТОТ БРАСЛЕТ, ЭТО НЕ ПОВРЕДИТ ЕГО ДУШЕ. И КРОМЕ ТОГО, Я АБСОЛЮТНО УВЕРЕН, ЧТО ОН НА ВСЕ ДЕНЬГИ КУПИТ ЛЕКАРСТВА.
        - Я ТОЖЕ НЕ СОМНЕВАЮСЬ В НЁМ. НИ В НЁМ, НИ В ЕГО ЖЕНЕ.
        - В ЕГО МИРЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ НЕБОЛЬШОЙ ПЕРЕПОЛОХ.
        - НЕ ДУМАЮ. НИКОМУ И В ГОЛОВУ НЕ ПРИДЁТ ИСКАТЬ КОРНИ ТАК ДАЛЕКО. ЛЮДИ ПРИЗЕМЛЕНЫ, ПОВЕРИТЬ В ТО, ЧТО ВЕЩЬ ПРИШЛА ИЗ ДРУГОГО МИРА, ИМ ТРУДНО. НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ. А ВОТ ВРАЧ ДОЛЖЕН ПОТОРОПИТЬСЯ. ВЫ ВЕДЬ ПОМНИТЕ, СРОК ИСТЕКАЕТ.
        - МНЕ НЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ… У НЕГО ТАК МНОГО ПЛАНОВ!
        - МЫ - ТОЛЬКО ИСПОЛНИТЕЛИ. РАЗВЕ МЫ РЕШАЕМ, КОГДА?
        - Я ПОЗАБОЧУСЬ, ЧТОБЫ ОН ПОДУМАЛ О ПРЕЕМНИКЕ.
        - ПОЗАБОТЬТЕСЬ. ЕСЛИ ТОЛЬКО ОН СМОЖЕТ НАЙТИ ПОДХОДЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА.
        - Я УЖЕ НАШЁЛ. ОСТАЛОСЬ ЛИШЬ ПОДВЕСТИ ИХ ДРУГ К ДРУГУ.
        - ИМЕННО ВЫ УМЕЕТЕ ДЕЛАТЬ ЭТО ОЧЕНЬ ХОРОШО…
        
        Утро чудесное: ни просыпаться, ни вставать не хочется, но он чувствует, как Света уже третий раз входит в комнату и смотрит на него. Наконец, она не выдерживает:
        - Игорь!
        Он поворачивается:
        - Да?
        В её голосе - смешинки:
        - Я жду не дождусь, когда ты проснёшься.
        - А что? Что-то случилось?
        - Случилось. Только сначала встань.
        - У нас кончился кофе, и ты хочешь послать меня в магазин…
        - Не угадал. Ну, проснись же!
        Наконец, он поднимается:
        - Я всю ночь работал!
        - Мы вместе работали.
        - Да, только ты свежа, а я - как мешок с протухшей соломой.
        Она смеётся. А затем, раскрыв его ладонь, просто кладёт в неё какой-то предмет. Он смотрит - и не верит. Он уже забыл о браслете, а эта чудесная вещь, несомненно, очень дорогая, - здесь, в его мире, и это потрясает Игоря даже не тем, что ценность её велика, а тем, что впервые за много лет он видит реальное доказательство: миры существуют!
        - Света! Светочка…
        Она присаживается рядом. При свете утра подарок Адамара кажется ещё красивее; это широкий, тяжёлый браслет из металла, похожего на золото, узор грубый, но мощный, а по самому краю - инкрустация из камней. Игорь задумчиво рассматривает украшение, потом примеряет на руку:
        - На работу, что ль, надеть?
        Но жена со смехом забирает браслет и поднимает над головой:
        - Эксклюзивная вещь из высокого заоблачного мира находится в нашем доме! Люди, смотрите: миры раскрыли врата и позволили нам подняться в них! Они дарят нам свои тайны, свои тёплые ветра и немножко всякой другой радости. И теперь никто не скажет, что мы - сумасшедшие!
        - Никто не скажет и обратного, - покачивает головой Игорь, - потому что делиться этой информацией мы ни с кем не собираемся.
        - Как жаль! - Света смотрит на него без улыбки. - Как жаль. Сколько тайн потеряно для человечества только потому, что нельзя было рассказать. Ну ладно, всё правильно.
        - Девочка, нам не нужно оглашение. Достаточно, что мы можем работать и помогать.
        - Конечно, - она обнимает его. - А что ты будешь делать?
        - Подумаю.
        Игорь брился - и смотрел на браслет. Он его чисто вымыл, выскреб щёточкой грязь из-под камней, насухо вытер салфеткой. При свете электричества камни, плохо огранённые, но крупные, прекрасного синего тона, начали играть. Лёгкие лучи побежали по кафельным стенам ванной, ударили в зеркало, пустили радужный луч. Игорь залюбовался и вдруг понял, что ни к ювелиру, ни к антиквару он не поедет. Эта вещь, единственная, которую им удалось пронести из мира хасаров, есть и навсегда останется для него бесценной. Сколько бы сотен или тысяч рублей он ни получил за неё, он всегда будет сожалеть о том, что потерял. Она ещё сохраняла мужественный полукруг, словно отпечаток живой руки человека, который её носил. Адамар, суровый повелитель и тёплый, внимательный друг. «Как я мог подумать, что это можно продать? - удивляется Игорь. - А если однажды миры сомкнутся и больше не пропустят меня, что останется в воспоминание? Что живее напомнит мне о них?» Игорь не сентиментален, но сейчас нечто незримое трогает сердце, и он берёт браслет, идёт в комнату.
        - Света, - держит браслет на ладони.
        Она одевается, смотрит на него - и вдруг расцветает улыбкой:
        - Ты не хочешь его продавать?
        - Не могу!!!
        Она смеётся, очень тихо, радостно, и говорит:
        - А мне как было жалко, только не смела признаться…
        - Мы справимся, - говорит он, - я добавлю ночные дежурства.
        - А я могу взять…
        - Нет, - резко прерывает он её, - ты ничего не возьмёшь. Ты и так устаёшь. Я совсем замотал тебя.
        - Игорь, Игорь, - шепчет она, пряча улыбку, - я не работаю, я зарабатываю дополнительные часы «нестарения»! Чем дольше я там, тем младше я здесь!
        Они смеются с облегчением. Им радостно, что браслет останется у них, и хорошо оттого, что понимают и поддерживают друг друга. Подарок Адамара лежит на столе и тихо сияет тонкой гармонией синих лучей…
        Во время следующего визита Адамар спрашивает о судьбе браслета, и Игорь, слегка смущаясь, рассказывает, что пронести-то пронёс, а вот продать так и не смог. Адамар улыбается: ему приятно, что друг дорожит его подарком. А спустя день или два присылает ювелира. В руках старика - изящная шкатулка; он садится подле врача и, раскрыв её, показывает целую россыпь драгоценных камней разного цвета и размера. Не очень разбираясь в камнях, Игорь наугад выбирает несколько тёмно-красных камешков и один - прозрачный, с нежным голубым оттенком. Он понимает, что, в конце концов, эти камни могут оказаться обыкновенными, ничего не стоящими минералами, из которых ювелиры делают дешёвые украшения, но действует согласно некоему внутреннему чувству - и не ошибается.
        Потому что при первом же посещении ювелирной лавки на земле его огорошивают следующими словами:
        - Откуда это у вас? Вы носите в кармане целое состояние вот так, запросто? Ведь это - редчайший голубой бриллиант!
        Пожилой ювелир тщательно изучает камень.
        - Огранка ужасная, по нему будто зубилом прошлись, но сам алмаз уникален.
        - Где я смогу его продать? - спрашивает Игорь.
        - Где угодно, но он стоит не меньше… - и называет сумму, о которой Игорь даже помыслить не мог. Таких денег ему и за десять лет не заработать!
        Старик с сожалением возвращает камень: сам он не сможет купить его - не по зубам. А вот два чудесных рубина возьмёт. Пишет адреса мест, куда обратиться, и советует поговорить с коллекционерами: они скорее купят алмаз и цену хорошую дадут.
        - Но, - предупреждает ювелир, - при огранке камни теряют почти две трети массы, и, кроме того, вас обязательно спросят, откуда они.
        - Друг подарил, - улыбается Игорь.
        - А он, конечно, получил по наследству?
        - Спрошу. В любом случае, спасибо.
        Возвращается домой и тихо кладёт на стол пачку денег: ювелир расплатился за один из камней. Игорь понимает, что цена, которую дал старик, далека от реальной, но не всё ли равно? Главное, что теперь можно не останавливаться. Месяц-другой - и будет готов второй гарнизон, а значит, часть лекарств нужно переправить туда.
        Света входит с покупками, видит на столе деньги и смеётся:
        - Ух, какая пачка!
        Игорь рассказывает ей о посещении ювелира и его словах.
        - И это - только один рубин. Моя зарплата за целый год!
        Он обнимает жену, греет холодные от мороза руки. Они сидят рядом, говорят о том, что ещё следует приобрести для госпиталя; Света разложила рубины на ладони мужа и играет ими. Один из камней, не самый большой, но очень красивый, кажется теплее других: он будто живой.
        - Смотри, он пылает, - тихо любуется она.
        Игорь следит за её восхищенным личиком и вдруг понимает, что ему следует сделать. Убирая камни, он отделяет этот рубин от других и прячет в карман пиджака.
        
        Весна наступает неожиданно и приносит ясную, сухую погоду на много дней. Море успокоилось, и на горизонте всё чаще и чаще появляются треугольники парусов. Суда не приближаются к берегу: как видно, появление новой армии настораживает их, но всем понятно, что такое поведение есть не что иное, как затишье перед бурей.
        - Им нужна вода, нужны припасы, - рассказывает Игорь Салаху, которого Адамар поставил комендантом первой крепости.
        Это - сильный пожилой мужчина, за плечами которого жизнь солдата, командира, военачальника, но в его практике нет опыта боёв с морскими кочевниками, а потому врач уже несколько вечеров убеждает Салаха исследовать бухты вдоль моря и найти ту, где суда пристанут к берегу.
        - Скорее всего, это будет залив, защищенный от ветра, вблизи ручья или реки, и ещё им понадобятся дрова для костров, место охоты…
        - То есть, лес.
        - Именно, лес!
        - Ты предлагаешь устроить засаду?
        - Я предлагаю высылать ежедневный патруль с тем, чтобы выяснить, где они «паркуются»… - он поправился: - Причаливают к берегу. А затем устроить засаду, воспользовавшись тем, что лес недалеко. Нападать следует лишь после того, как большая часть воинов выйдет на берег. При спущенных парусах корабль не сможет двигаться и не сможет маневрировать, если на нём не будет гребцов.
        Салах внимательно слушает: он знает, что к мнению этого человека прислушивается сам Адамар, и не считает зазорным для себя ввести его в число своих советников.
        - Конечно, найти бухту - это только полдела, - продолжает Игорь. - Потому что ждать корабли нужно долго: не день и не два. Наши воины могут сменяться, делая это очень тихо, и даже костров зажигать им нельзя. Но эффект от неожиданной атаки может превзойти все ожидания.
        - Сколько людей нам потребуется?
        - Конный патруль - весь, а пехоты - не меньше двухсот человек. Это исходя из того, что один корабль может вмещать до восьмидесяти бойцов.
        Они долго обсуждают тонкости операции, делятся мыслями по поводу того и другого, но вдруг выясняется, что воины не умеют плавать! Конечно, они выросли в степях по ту сторону гор, где нет больших рек. Препятствие серьёзное, и Игорь, вместо того, чтобы отдыхать, в ближайшее воскресение поднимается наверх. Море прохладное, но вода спокойна, и он, вооружившись терпением, проводит первый урок плавания, а заодно и отмывания грязи с солдат, которым незнакомо слово «баня».
        А конный патруль, высланный Салахом, тем временем исследует берега. Они находят то, что искали, в достаточной отдалённости от крепости; это широкая бухта, спрятанная среди скал, песок которой испещрён следами множества ног. Тут же разбросаны кострища, обрезки дерева: видимо, кочевники занимались ремонтом. Лес - почти в полумиле отсюда, это далеко для засады, но крупные камни, окружающие бухту, вполне могут укрыть авангардный отряд, который вступит в бой первым. И Салах, поддаваясь убеждённости Игоря, решается.
        «Что я делаю? - спрашивает Игорь, сидя в тишине маленькой операционной. - Разве моё дело - воевать? Я - врач, и только врач. Может быть, я вживаюсь в это полудикое племя, становлюсь их частью, или просто мне жаль тех людей, которые погибнут, если не отвадить пиратов от берегов?» Он неравнодушен, ему не всё равно, что происходит на его стороне. Да, он давно принял эту сторону, и здесь - его друг Адамар, здесь - те воины, которых лечил столько лет, и здесь сейчас - те простые крестьяне, которые приносят ему своих детей. «Ты всегда на чьей-то стороне, - продолжает он свою мысль, - иногда на стороне сильного, иногда - на стороне слабого. Кого ты защищаешь теперь?» Мысли бегут, это поток, который невозможно удержать. «Я на своей стороне, - вдруг чётко и убеждённо отвечает он себе самому. - Неважно, кто здесь, сильный или слабый. Просто я выбрал ту сторону, где мне хорошо. Я мог бы и не вмешиваться, но тогда нужно было бы остановиться в самом начале».
        На исходе ночи Игорь пытается уснуть, чтобы проснуться дома; Светы нет, она взяла «выходной», и он долго крутится на постели: без неё и холодно, и неуютно. Наконец, засыпает. Но тихий стук в дверь будит его, и он встаёт, чтобы открыть.
        На пороге - юноша, хорошо знакомый ему по уроку плавания: он быстрее других овладел мастерством и отлично держался на воде. Парень извиняется: был в карауле, а потому не мог прийти раньше. У юноши - хорошее, тонкое лицо, неуловимо напоминающее ему кого-то, глаза тёмные, умные.
        - Заболел? - спрашивает Игорь.
        - Нет, - улыбается парень, - поговорить.
        Они усаживаются, и гость рассказывает, что давно хотел научиться чему-то ещё, помимо искусства воевать. А потому смотрел на врача: ему казалось, что лечить людей невероятно сложно…
        - Да, это сложно, - подтверждает Игорь.
        Но теперь всё изменилось: с тех пор, как в гарнизоне начал работать госпиталь, он понял: его место - здесь. Врач качает головой:
        - Ты знаешь, сколько лет нужно учиться?
        - Я готов.
        «Всё как-то по-детски», - думает Игорь. Но парень нравится ему: в нём чувствуется чистота и бескорыстность.
        - Ты можешь остаться, поработать помощником, крепкие руки нам всегда нужны. Но разрешит ли командир?
        - Уже разрешил.
        «Что-то быстро», - удивляется Игорь. И вслух добавляет:
        - Только учти: дисциплина у нас - как в бою: все делают то, что говорю я.
        Парень согласно кивает головой.
        - Как тебя зовут?
        - Нисан.
        «Нисан, весенний месяц. Ладно, посмотрим на тебя». Оставшись один, Игорь думает о парне, о его стремлении, и вспоминает себя: та же неудержимость, та же искренняя готовность учиться и преодолевать. Ученик? Может быть, и так. Не обязательно учить его основам хирургии, но знать анатомию, физиологию он обязан. Самое основное, на уровне, к примеру, войскового фельдшера русской армии времён первой мировой. Почему бы и нет? С этими мыслями он засыпает…
        Дни идут за днями. Где-то там, знает Игорь, воины несут вахту: они ждут разбойничьи корабли. Если бухта - место их стоянки, то значит, рано или поздно кочевники вернутся сюда. По вечерам Игорь не задерживается, поднимается как можно раньше; его госпиталь наготове: первый бой - и он наполнится ранеными. «Только бы мест хватило», - думает хирург, проходя вдоль кроватей. «Лёгких» больных можно положить на соломенные тюфяки вдоль стен, а потом отправлять в казармы. Главное, чтобы не забывали перевязки делать. Вот тут Нисан и поможет: он хорошо знает всех. Тяжелораненых - наблюдать. Игорь спокоен: на этот раз у него есть и противостолбнячная сыворотка, и антибиотики, и масса других отличных лекарств. И он сделает всё возможное, чтобы не потерять ни одного пациента!
        - Я с тобой, - говорит Света и забирается на кровать.
        На ней лёгкий свитер и походная сумочка, набитая перевязочным материалом. Они давно овладели искусством «не промахиваться» и просыпаются строго на своей кровати в маленькой госпитальной спальне, а потому спать в сапогах и куртках нет необходимости.
        - Засыпаем крепко и проходим сразу, - командует Игорь.
        Ему страшно хочется поласкать жену, но на это нет времени: всё может случиться именно сегодня, и тогда для многих раненых лишний час станет чертой между жизнью и смертью. Он крепко потягивается, расслабляется; внутренний приказ: спать!
        Так и есть! Госпиталь гудит, помощники уже разложили бойцов на лежаках и просто на полу, в операционной горят лампы, жарко натоплена печь: инструменты кипятятся в тазу.
        - Сколько? Какие? - отрывисто спрашивает Игорь.
        - Восемь тяжелых, двадцать четыре со средними ранениями, мы оказали первую помощь. А у двоих - я не знаю… - отвечает Шалиян.
        Несмотря на опыт, она не всегда может определить степень тяжести ранения, а потому Игорь кивает Свете:
        - Посмотри!
        - Внутриполостное.
        - На стол!
        Игорь быстро обрабатывает руки. Света вытащила и разложила на салфетке простерилизованные доисторическим способом инструменты, помогает ему одеть перчатки. Готово!
        Не проходит и десяти минут, как их маленькая семейная бригада начинает работать. Света ассистирует, у неё нет нужного опыта, но она тысячи раз видела, как это делают другие, а потому держит зажимы точно и твёрдо.
        - Умница, хорошо, - говорит Игорь.
        Жена, как всегда, молодец, словно мысли читает, а сейчас это важно, потому что все эти ребята уже несколько часов ждут врача. Те, что нуждались в перевязках, сидят в коридорах, а в палатах - больше десятка истекающих кровью, со жгутами на руках и ногах. Как хорошо, что поднялся вовремя: как чувствовал. Или чувствовал - без «как»?
        Через час - перерыв, три минуты, выпить воды. Один из воинов рассказывает, что произошло. Они ждали в засаде двое суток, и настало время меняться. Осторожно, в сумерках, вышли из леса. В это время сменный отряд подходил. И вдруг - тихо подплывают корабли. Это страшная удача, что вместо двухсот их оказалось четыреста, потому что сразу два судна зашли в бухту и стали на якорь. Кочевники высыпали на берег, как спелые яблоки. Игорь улыбается: неожиданное сравнение! И хасары напали. Всё кончилось быстро, численное преимущество помогло: один из отрядов, залегший под покровом скал, отрезал пиратам путь к отступлению, а другие - ударили в лоб и с флангов. «Даже повоевать не успели», - ухмыляется воин.
        - Пленных взяли?
        - Много! Только кто их кормить будет?
        - Пусть работают, - кивает Игорь, - тогда и сыты будут. Нечего разбойничать, надо честно свой хлеб зарабатывать.
        Он возвращается в операционную. На столе - боец с размозжённым плечом. Кость раздроблена, потерял много крови. Игорь не может сделать переливание, для этого ему понадобилась бы целая лаборатория: определить группу крови, найти нужного донора. Но он тщательно удаляет осколки, отсекает омертвевшие ткани. Воевать парень больше не сможет, зато останется жить. Руки хирурга движутся быстро, а помощники за спиной готовят свежие простыни, кипятят новую партию инструментов. Сорок минут - и следующий.
        К утру всё закончено. Семь часов без перерыва, Света почти падает с ног, но не подаёт и виду.
        - Иди, приляг, - говорит Игорь. - А лучше усни и возвращайся домой.
        Она качает головой: «без тебя - нет».
        Осталось дать последние инструкции Шалиян и обойти всех раненых. Госпиталь затихает, сёстры неслышно проходят между рядов. Игорь устал, голова гудит. «Нужно сказать, чтобы в следующий раз не топили так жарко в операционной: с меня семь потов сошло». Но над всем этим - спокойное, радостное чувство. «Всё хорошо, всё очень и очень хорошо».
        - Ты что это делаешь? - удивляется Игорь и останавливается возле жены.
        Та стоит перед зеркалом и как-то слишком уж углублённо изучает своё лицо. Утреннее солнце пронизывает чистую комнату их дома, наполняя светом воздух и запутываясь лучами в тонком ажуре занавесей.
        Света смеётся, отводит взгляд:
        - Смотрю, насколько помолодела, - и добавляет без улыбки: - Серьёзно! Всю ночь работали, у меня чуть ноги не подкосились, а на лице - ни грамма усталости. И чувствую себя так, будто спала долго-долго. Как это происходит?
        - Не знаю - не знаю. Феномен, - он достал свежую рубашку из шкафа, одевается, а сам думает: «Она устала. Так не годится. Нужно её отправлять домой пораньше».
        Света опять прилипла к зеркалу:
        - Как они снимают усталость? Возвращают силы?
        Игорь становится сзади и смотрит на цветущее личико жены:
        - Они - это кто?
        - Те, кто нас охраняет, проводит через врата.
        - Врата миров? - он улыбается: она поэтична!
        - Да, через хрупкие, незримые врата небесных миров.
        - А почему ты решила, что это одни и те же создания? Те, кто проводит, и те, кто охраняет.
        - Мне так кажется. Чувствую.
        Он на миг задумывается: «они» вполне могут быть одними и теми же. Но тогда… Следующая мысль заставляет его слегка поёжиться. В таком случае «они» неизбежно присутствуют в их жизни каждую минуту, каждый миг. Здесь, сейчас, в этой комнате, пронизанной тёплым утренним светом. И там, наверху, холодными длинными ночами. Таинственные спутники их жизни. Мы не видим их, но они видят нас, иначе им было бы неведомо, что Света упала на дно ущелья и замерзает в снегу, и что в скалах, у Игоря за спиной, прячется убийца…
        «Сказать? Или нет? Лучше промолчу». Но она сама поднимает голову и, глядя ему прямо в лицо, говорит:
        - Но тогда это значит, что они - здесь?
        Он кивает, задумчиво поправляя манжеты рубашки:
        - Значит, так.
        - И смотрят на нас?
        - Не обязательно, - он вдруг чувствует, будто нечто подсказывает ему, что именно нужно сказать: то, что развеет её страхи и наиболее приближено к правде. - Если они высокоорганизованны, им не нужно находиться здесь каждую минуту, пристально наблюдая за нами. Они просто чувствуют, когда мы в опасности, и приходят на помощь.
        - Перемещаются быстро?
        - Очень быстро. Как мысль.
        - Или как свет.
        - Возможно. Мы ничего не знаем об их природе.
        Света смотрит загадочно, в глазах - мечтательность. Но она стесняется сказать то, о чём думает с таким чудным выражением лица. Игорь догадывается - и смеётся:
        - Да, твои любимые ангелы.
        Она поправляет воротничок его рубашки:
        - Если это ангелы, то я спокойна за своего мужа.
        Игорь уже не смеётся, голос его ласков и серьёзен:
        - А я спокоен за свою жену.
        Они уезжают, в комнате остается лёгкий запах духов, мужского одеколона и невесомая тень того, кто с улыбкой слушал весь разговор.
        - Молодец, хорошо нарисовал, - Игорь всмотрелся в огромную, во весь рост, фигуру человека, которую Нисан изобразил углём на стене палаты. - Теперь я расскажу тебе, что у него внутри.
        - Мальчики, у вас урок? - заглянула Светлана.
        - Лекция по анатомии.
        - А я могу послушать?
        Нисан улыбнулся. Игорь осторожно отломил кусок угля и прочертил длинную вертикальную полосу:
        - Это позвоночный столб. Опора для туловища, органов и тканей, поддерживает голову, состоит из тридцати четырёх позвонков. Расположен ближе к спине, его легко прощупать. Света, позови кого-нибудь из худых раненых, мы его используем как наглядное пособие.
        - Сейчас.
        Через минуту ведёт тощенького юношу, его раздевают до пояса и тщательно изучают. Нисан внимателен, запоминает всё с ходу, но присутствие жены врача смущает его, и Игорь, бросив на него пристальный взгляд, показывает Свете: «Уйди!»
        Лекция занимает всего час: достаточно для первого раза.
        - А теперь расскажи, что ты понял.
        Игорь стирает свои рисунки и наблюдает за тем, как Нисан по памяти наносит на фигуру человека органы и кости. Он почти не ошибается, и Игорь доволен: не ожидал в юном помощнике такой сообразительности.
        - Прекрасно. А теперь - домашнее задание.
        Врач бросает на стол сырую, плохо выделанную шкуру, переворачивает мехом вниз и делает несколько быстрых разрезов ножом.
        - Зашивай!
        - Что?
        - Накладывай швы! Видел, как это делает Шалиян? Тебе придётся заниматься этим всю жизнь. А потому не торопись, шей спокойно, плотно стягивая края. Не рви слишком сильно: раненому будет больно. И лучше тебе сразу представить, что это - живой человек.
        - Он хороший ученик? - тихо спрашивает Света, когда Игорь возвращается в маленькую приёмную.
        - Неплохой. Но ты нам больше не мешай. Юноше двадцать лет, и он не на меня смотрит, а на тебя.
        Она улыбается:
        - Не буду.
        Вечерний обход в госпитале - то же, что утренний в обыкновенной больнице. Всё так же, но у сестёр в руках нет историй болезней, им приходится запоминать назначения, а потому Игорь несколько раз повторяет:
        - Цефазолин, внутримышечно, один раз в день.
        Нужно бы два раза, но лекарств немного, их нужно беречь: война только началась, и раненые будут прибывать с каждым днём.
        - Противостолбнячную сыворотку всем ввели?
        Делать уколы имеют право только Светлана и Шалиян, остальные сёстры - перевязки, обмывания, наводят чистоту в палатах. Воины одеты в тонкие рубашки, везде очень тепло, лампы не чадят: наполнены лучшим маслом. Пока всё идёт нормально, но один солдат сдаёт: ему не помогают ни антибиотики, ни препараты, способствующие восстановлению крови. Колотое ранение в живот; операция прошла успешно, но о каком успехе может идти речь, если его два часа несли до гарнизона на самодельных носилках, а затем ещё два он ждал прихода врача? Организм не борется: нет сил, и Игорь, склонившись, даже без яркого света видит, как посерело, будто отступило вдаль худое лицо и как резко обозначились скулы. Хирург прикасается к животу: так и есть, твёрдый как камень. Сестра тихо рассказывает:
        - У него лихорадка, озноб, мы три раза бельё меняли.
        Сепсис! Самый страшный враг хирургии. Этому парню нужны дополнительные антибиотики, нужна операция с активным дренированием, но перед этим необходимо сделать тщательный бактериологический анализ. Игорь мог бы попробовать пронести кровь, но это займёт время, а у юноши его нет. Да и не выдержит он вторую операцию. На земле ему можно было бы помочь, но не здесь.
        - Морфин внутривенно, три раза в день.
        Больше ничего нельзя сделать, только облегчить страдания.
        Игорь идёт вдоль кроватей, закрывает за собой дверь в палату. Ему нужна одна минута, и он тихо стоит у стены. Боль нарастает - и отступает. Опять нарастает и опять уходит внутрь. Нет, и не может быть привыкания, потому что, как бы он ни старался, всегда кто-то ускользает, и даже когда кажется, что все идут на поправку, у одного или двух почти нет шансов. Минуты текут. Врач заставляет себя переключиться с того, чего он не может изменить, на то, что пока в его власти, и возвращается. Обход закончен, пора приступать к приему больных.
        Несколько дней затишья - и новая схватка с кочевниками, на этот раз неподалеку от крепости: они напали на патрульный отряд. Раненых немного, но бой был утром, а доктор придёт только вечером, а потому сёстры, как умеют, оказывают первую помощь солдатам. Несмотря на суету, в госпитале царит порядок, ответственные за смену твёрдо знают, что нужно сделать до прибытия врача, и когда Игорь, наконец, появляется, его ждёт готовая операционная.
        Рядом стоит Нисан, это его первая операция, он одет в чистый халат, руки идеально вымыты. Сегодня, да ещё много дней, он будет только смотреть и, возможно, подать какую-то мелочь, но Игорь знает, что это лучший способ - наблюдать. Поэтому он всё время негромко рассказывает, какие инструменты берёт, для чего, и как правильно зажимать сосуды. Учебников у них нет, а значит, юноше придется всё учить со слов. Тот напряжённо слушает, придвигается ближе, но Света отодвигает его плечом: «не мешай!» - и Нисан краснеет. Игорь насмешливо смотрит на него: он прекрасно понимает, какие чувства вызывает у юноши его хорошенькая жена. Операция закончена, хирург аккуратно накладывает шов, и ученик видит изящную витиеватую цепочку. Вздыхает: вот бы ему так научиться! Его собственные швы похожи на разрубленную топором капусту…
        Поздно вечером, как всегда неожиданно, появляется Адамар. Он проходит мимо спящих бойцов, негромко приветствует друга и вдруг видит Нисана, который, спрятавшись в дальнем углу, склонился над шкурой. Владыка останавливается:
        - Что он делает?
        - Учится накладывать швы, - поясняет Игорь. - У парня светлая голова, но руки огрубели от тяжёлого оружия, и пальцы потеряли гибкость. Вот и тренируется.
        - Что он делает ЗДЕСЬ? - повысил голос Адамар.
        Нисан вскинул глаза, увидел владыку - и тут же вскочил.
        - Это мой ученик, Адамар. Первый за многие годы. Парень сам пришёл и сказал, что хочет учиться.
        Владыка слушал, прищурившись. Игорь тихо добавил:
        - Он не трус и здесь не потому, что боится сражаться. Он действительно хочет лечить!
        Адамар не ответил, направился к юноше. С минуту тихо разговаривал с ним, - тот низко склонил голову.
        - Не посрами мою кровь, - услышал Игорь конец фразы, сказанной обычным тоном.
        - Хотел бы я, чтобы он был хотя вполовину таким, как ты, - произнёс владыка, вернувшись.
        - Он будет лучше, Адамар. Для этого мира - лучше. И он будет с вами постоянно.
        «Да, он не сможет сделать сложную операцию, но успеет вовремя помочь тем, кому можно», - добавил врач про себя.
        Едва Адамар ушёл, Игорь выжидательно посмотрел на Нисана. Тот поднял взгляд:
        - Это - мой отец…
        Всё уснуло. Затих госпиталь, разбрелись по своим комнатам уставшие сёстры, Света направилась в спальню, чтобы вернуться домой. Игорь вышел во двор, крепко вдохнул чистый воздух, в котором смешались запахи волн, свежеспиленных деревьев и тонкого дыма костров. Подумал об Адамаре. Он слышал, что сыновья владыки, кроме самых младших, живут в стане как простые воины, без каких-либо привилегий. До тех пор, пока сами, своими усилиями, не продвинутся выше. Это казалось ему суровым, но справедливым. Но сегодня, увидев встречу сына с отцом, он почувствовал что-то сродни печали, будто упущенное тепло отцовской любви наполнило его собственную душу невесомой горечью. Будто одиночество юноши, который не заслужил даже объятия повелителя-отца, передалось и ему. И ещё он подумал, что непременно будет обнимать своих детей.
        Весна шла с размахом, яркая, сильная. На полях появились первые труженики, крестьяне, шла пахота, земля прогревалась, готовясь вобрать в себя крепкую россыпь тугих зёрен. А в крепости с утра до вечера слышались стук топоров, визжание пил. Воины, свободные от караульной службы, строили большой амбар, посыпали двор чистым морским песком. Игорю удалось уговорить начальника гарнизона начать возведение особого места: бани.
        - Воды много, дров - предостаточно, пусть воины привыкают к элементарной гигиене.
        Салах не возражал. Опять и опять солдаты рубили деревья, а врач рисовал новые планы, объяснял каменщикам, как сложить печи, и даже сам пытался вырезать ковш для воды. Сидя на ступеньках перед входом в госпиталь, он трудился над куском дерева, когда услышал милый голос:
        - Игорь, родной, у тебя мало работы, что ты и этим решил заняться?
        - Это просто смена труда. Ещё римляне говорили: хочешь отдохнуть - смени деятельность. А утомляет праздность.
        Света присела рядом. Игорь почувствовал, что она хочет что-то сказать. Отложил поделку в сторону:
        - Слушаю.
        Она подбирала слова.
        - Нисан…
        - А, так речь пойдет о Нисане!
        - Не смейся, дай мне сказать. Кажется, он влюблён.
        - Мне нужно спросить, в кого?
        - Игорь!
        Он засмеялся:
        - Извини. Я понимаю, тебе не до шуток, - ласково обнял жену. - Не удивительно, что ты ему нравишься. Ты - прехорошенькая женщина. И потом, другая, не из этого мира, а значит, вдвойне загадочная!
        - Но я неловко себя чувствую!
        - Понимаю. Я подумаю над этим. Нам нужно сохранить парня, из него со временем выйдет хороший врач.
        Он легонько поцеловал Светлану. «Умница ты моя, все беды несёшь мужу. Так и должно быть».
        Заканчивая ковш, он уже знал, как следует поступить, и только ждал Адамара. Владыка навещал крепость раз или два в неделю, а значит, день-другой - и он появится. Нисану ничего говорить не стал: прекрасно понимал, что только словами тут не поможешь.
        Адамар приехал под вечер, и Игорь, едва увидев его, отвёл в сторону. Разговор не слишком приятен, но это тот случай, когда нельзя молчать, а нужно попытаться вместе решить проблему. Он коротко рассказывает обо всём, владыка слушает - и смеётся:
        - Влюбился в твою жену? - но тут же хмурится; он понимает, чем это грозит: постоянным напряжением для Игоря и Светланы.
        - Нет, нет, - останавливает его врач, - я рассказал тебе это не для того, чтобы ты сердился или, того хуже, наказывал сына. Просто жени его. Подбери ему красивую девушку, пусть он переключит внимание с той, что ему не принадлежит, на свою собственную жену.
        Владыка не спорит: это разумное решение. С минуту думает, потом говорит:
        - Аюми ещё не замужем. Это будет хорошая пара.
        - Аюми? - не понял Игорь. - Твоя старшая дочь?
        - Да. Она - красавица.
        - Красавица, не спорю. Но, Адамар, ты хочешь поженить своих детей?
        - Конечно!
        Игорь начинает волноваться:
        - Этого делать нельзя!
        - Почему? - недоумевает владыка.
        - Потому что они оба - твои дети!
        - От разных матерей.
        - Неважно! Нельзя допускать браков внутри семьи!
        Адамар внимательно смотрит на Игоря. Тот сдерживает волнение и уже спокойнее говорит:
        - Мы, на Земле, давно заметили: дети, рождённые у смешанных пар, то есть у супругов, близких по крови, почти всегда рождаются слабыми, неспособными к нормальному развитию. Или, того хуже, умственно отсталыми.
        Повелитель вопросительно поднимает бровь, и врач показывает пальцем на свою голову:
        - Здесь не хватает.
        Почему-то именно это производит на Адамара впечатление, и он готов согласиться, но смотрит на друга выжидательно: объясни!
        - Это - тонкости генетики, - отвечает Игорь. - Наука сложная, мне понадобится прочитать целую лекцию, чтобы ты понял. Просто поверь.
        - Ты меня с ума сведёшь своей наукой, - отвечает повелитель. - Тогда - кто?
        - Просто выбери из дочерей местных вождей. Вот и первый союз! Он всем пойдет на пользу.
        - Ты считаешь, пришло время заключать союзы?
        - Конечно! Семейные союзы скрепляют народы прочнее всего. Или ты хотел несколько месяцев присмотреться?
        Адамар лукаво щурится: он, действительно, не собирался спешить, но раз сама жизнь подталкивает вперёд, возражать не станет.
        - И ещё, - добавляет Игорь, - прошу тебя, не торопи парня. Дай ему время познакомиться, полюбить. А для этого лучше всего, если отец девушки пришлет её в госпиталь. Нет, не смейся, - он видит улыбку на лице друга, - это не потому, что нам руки нужны. Просто мы найдем ей дело по силам, и у ребят будет возможность присмотреться друг к другу.
        Адамар доволен: кажется, они нашли неплохое решение. Но вопрос «почему дети рождаются глупыми» для него так и остаётся открытым…
        «Тихо, тихо, не ревнуй, - говорит себе Игорь, входя в госпиталь и видя, как Света склонилась над «шитьём» Нисана, проверяя правильность шва, - у тебя не так много нервов, чтобы тратить их на такое постыдное занятие. Они неизбежно будут вместе, потому что вместе работают. А ты должен к этому привыкнуть».
        На мгновение что-то тёмное поднимается из глубины его существа, но Игорь пресекает этот поток, сбрасывает с себя и подходит ближе. Ах, как хорошо он знает этот восхищённый взгляд мужчины, брошенный на женщину! Ему ли неведомо, какие мысли рождаются в эту минуту в голове! Света совершенно спокойна, даже отстранённо холодна, терпеливо показывает, как начать шов, но Нисан опять вскидывает глаза, и Игорь не выдерживает: «Ещё один такой взгляд, и я тебя придушу», - внезапно думает он.
        - Света, заканчивай, ты мне нужна, - говорит вслух.
        - Иду, - она отходит и тут же догадывается, что происходит с мужем.
        Вместе они заходят в маленькую приёмную, где никого нет.
        - Вот уж не думал, что буду ревновать, как мальчишка! - Игорь привлекает жену к себе, обнимает крепко, будто юношеская влюбленность Нисана может отобрать у него его сокровище.
        Света гладит мужа, целует ласково, долго, и он успокаивается, понимает: она здесь, рядом, и ничто не отнимет её у него, ничто не разделит их.
        - Я просто заработался, - говорит он, - стал меньше тебя ласкать. А иногда так хочется!
        Они смотрят друг на друга, Света тихо спрашивает:
        - Сейчас?
        - Да, сейчас! - решительно отвечает Игорь: больных нет, приём закончен, а дела - они никогда не кончатся!
        - Не здесь, не здесь, - смеётся она, потому что его рука уже пытается снять с неё халат.
        Идут в свою спальню, накрепко закрывают дверь и забывают, что мир существует. После вспышки ревности ласки жены кажутся особенно желанными, а тепло её губ, скользящих по телу, сводит с ума.
        - Никогда не знал, что буду любить так сильно, - признаётся Игорь чуть погодя. - Думал, что не способен на чувства.
        Она берёт его руку, пахнущую мылом, сухую от бесконечных обработок растворами, и целует с такой нежностью, что у него перехватывает дыхание. Слова могли бы сказать куда меньше, чем этот простой жест! «Мне нужно быть в тысячу раз внимательнее к ней, - думает он. - Жалок тот мужчина, который не может найти времени для любимой. А мне невнимание непростительно ещё и потому, что жена всё время рядом…»
        Он спокоен, и мысль о Нисане больше не вызывает в нём раздражения, только лёгкую улыбку. Они не засыпают: нужно ещё работать, и начинают со смехом собирать разбросанные второпях вещи.
        Проходит неделя, и в госпитале появляется новое лицо. Это девушка из местных, ласковая, приветливая, стесняющаяся всех, но с хорошими, умными руками, готовая помочь раненым. Игорь видит её поздним вечером - и удивляется: «Как много ликов у красоты!» Дочь Адамара - прекрасна, его собственная жена - очаровательна, а это юное создание тоже красиво, но по-своему: у неё чудесные золотистые волосы, ясный взгляд и очень открытая улыбка. «Нисан будет полным глупцом, если тут же не влюбится!»
        Но Нисан ведет себя совершенно правильно: во-первых, он чувствует ответственность за девушку, которую выбрали ему в жены, и берет её под своё крыло. Водит по госпиталю, всё показывает, объясняет. А во-вторых, он резко перестаёт смотреть на Светлану, даже избегает её. И Игорь допускает мысль, что вместе с невестой юноша получил крепкое отцовское «наставление». «Что ж, тем лучше: я могу спокойно работать».
        А на земле тем временем истекает срок, который им, как жениху и невесте, дали на раздумье в ЗАГСе. Приближается вторая свадьба. Света опять достаёт белое платье, примеряет, подгоняет по своей чуть похудевшей фигуре. Они решают не делать большого застолья, обойтись скромным ужином в ресторане с друзьями и ближайшими родственниками. У Игоря никого нет, лишь старший брат должен прилететь из дальнего забайкальского городка, а со стороны Светы - мама и две тётки с мужьями.
        Когда настаёт день, Игорь вынимает из ящика письменного стола маленькую изящную коробочку и подходит к жене.
        - Мой свадебный подарок, - говорит он.
        Света открывает. Это кольцо! Лёгкое, нежное, с чудесным рубином, - тем самым, который так приглянулся ей. Восхищению её нет предела! Камень великолепен, он стал меньше, но безупречная огранка придаёт ему совершенный, законченный вид. Она примеряет кольцо: идеально! Конечно, муж не зря так пристально присматривался к её «драгоценностям» в простой шкатулке: определял размер. Она любуется рубином, и вдруг - будто лёгкий укол в сердце: почему этот камень, пылающий алым огнём, напомнил ей кровь? Не потому ли, что вся её работа связана с кровью? Нет, тут что-то другое, и она задумчиво трогает рубин… Нужно понять, отчего вдруг опечалилось сердце, что коснулось его… Света поднимает голову, видит вопросительный взгляд мужа - и крепко целует. Сейчас она ничего не станет говорить!
        Возвращаются поздно, уставшие. Свадьба удалась: мама поплакала, выдавая единственную дочь замуж, брат Игоря отправился ночевать к школьному товарищу: «Не буду мешать молодожёнам, а с другом мне всегда есть, о чём поговорить!» Все разъехались, нагрузив молодых пакетами с подарками, букетами цветов и шампанским.
        Едва войдя в дом, Игорь падает на кровать:
        - Всё, больше жениться не буду!
        Света смеётся: знает, что от застолий муж устаёт больше всего. Наклоняется и - не целует даже, а просто нежно проводит губами по подбородку.
        - Интересно, сколько поцелуев я получил от тебя сегодня? - улыбается он.
        - Это последний, сотый, для круглого счёта!
        Игорь откидывает голову, смотрит в её глаза: «Ты даже не догадываешься, девочка, как твои губы желанны для меня. Не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы я перестал трепетать, прикасаясь к ним». Рука потянулась к платью:
        - Быстренько снимай свой свадебный антураж!
        - Ты же устал…
        - Устал, но для брачной ночи силы всегда найдутся.
        Однако стоит им на минуту зайти в кухню, - после всей этой шикарной еды хочется простого чая! - как садятся и забывают обо всём. Это то, чего им так не хватает: возможности поговорить. Беседа затягивается за полночь. Сегодня они никуда не спешат: наверху всё в порядке, военных операций не предвидится, можно спокойно поделиться мыслями и чувствами. Света счастлива, ничто не тревожит её, кроме, пожалуй, маленького воспоминания о красном рубине.
        А потому, едва наступает утро, она опять достает кольцо и внимательно рассматривает. Всё хорошо, и сегодня рубин ни о чём не говорит ей, только о любви мужа, его нежном внимании к ней. Она убирает кольцо в шкатулку и идёт готовить кофе; в их доме так заведено: сначала варим кофе, а потом будим Игоря, иначе его не поднимешь. Но стоит ему услышать ароматный запах - тут же просыпается.
        Завтрак проходит весело, им радостно, что наконец-то выходной и можно никуда не спешить, развалиться на диване с чашкой, расслабить вечно напряжённые нервы. Разбирают подарки, смеются: как много нужных вещей! Света аккуратно раскладывает по шкафам комплекты нового постельного белья, расставляет наборы чашек и рюмок. И вдруг - опять, тонко, в сердце, как зов. Точно так же, как в тот вечер, когда Игорь был ранен и не мог вытащить стрелу. Она останавливается: что-то случилось! Теперь молчать нельзя, идёт к мужу. Он внимательно выслушивает её и тут же становится собранным:
        - Ты думаешь, наверху? Что-то серьёзное?
        Она вздыхает:
        - Не знаю, может быть, мои фантазии.
        Но Игорь встаёт:
        - Я поднимусь. Нужно проверить. Если нет ничего, то вернусь, а ты оставайся.
        Он уходит в спальню, а Света, немножко помучившись угрызениями совести, - возможно, всё хорошо, и ей только кажется! - усаживается с книгой на диван. Не читает, а просто не хочет шуметь: так муж уснёт скорее. Когда спустя час входит в комнату, его уже нет.
        Игорь проходит по госпиталю: тихо! Подозрительно тихо! Куда исчезли все сёстры? Больные лежат, а те, кто может ходить, тоже пропали бесследно. Ответственный за дежурство сегодня Нисан, и он стоит на крыльце, опустив голову. Игорь смотрит во двор, до отказа заполненный воинами, и сразу понимает, что происходит.
        Здесь устроили экзекуцию! Три солдата, раздетые догола, лежат, распластавшись, на досках, а другие жестоко избивают их плетьми. Врач знает, что такое плеть: она сделана из сыромятной кожи и впивается в тело глубоко, разрывая ткани до костей. Он быстро оглядывается: такое санкционировать может только Адамар, но владыки нигде нет, значит - Салах, комендант крепости. В воздухе - запах крови, тяжёлое молчание солдат и резкие вскрики наказуемых.
        Игорь бросается к Салаху, тот насуплен и встречает врача недружелюбным взглядом.
        - Останови это, немедленно! - выдыхает Игорь.
        Салах не поворачивает головы.
        - Салах! - повышает голос врач.
        - Прочь! - гневно отвечает комендант. - Они наказаны, потому что заслужили!
        У Игоря кровь вскипает от бешенства. Спорить с Салахом бесполезно, приказать ему он не может, остается только… И он в несколько шагов пересекает двор, хватает руку воина, занесшего плеть, и громко кричит:
        - Нет!!!
        Все замирают. Непослушание - страшная вещь, и карается смертью, любой солдат это знает. Знает это и врач, и всё же не боится, бросается ко второму воину и вырывает у него плеть. Салах скрежещет зубами: он понимает, что стоит ему прикоснуться к врачу - и не сносить головы. Только у Игоря в этот момент нет мыслей, он далеко отбрасывает плеть и кидается к раненым. Их спины истерзаны так, что никакие швы не помогут. Пальцами, трясущимися от гнева, развязывает ремни, которыми привязали несчастных, взглядывает на солдат:
        - Помогите!
        Сразу с десяток воинов бросаются на помощь, и под жёстким взглядом начальника гарнизона несут раненых в госпиталь. Игорь пытается успокоиться, но адреналин бушует в крови, и понадобится время, чтобы прекратилось дрожание рук. Первым делом - морфин: боль, наверное, ужасная. Солдаты не стонут, а мычат, и врач, со всем его опытом, чувствует, как волосы на голове шевелятся от ужаса. Так, спокойнее, тихо, кладём на стол. Зашивать бесполезно, нечего тут зашивать, ткани разодраны, и целые куски вырваны из тела. Значит - сплошную марлевую повязку, а сверху - полотно, пропитанное антисептическим раствором. После таких экзекуций обычно долго не живут: раны гноятся, начинается сепсис, и в несколько дней человек умирает, но умирает мучительно, страдая. В армии Адамара давно нет таких наказаний, самое суровое - двадцать ударов палками и изгнание. Что случилось на этот раз? Игорь поворачивает лицо к одному из сопровождающих воинов:
        - За что?
        - Они воровали, - тихо отвечает тот, - у местных. А потом сидели на берегу и жарили гусей. Вот их и поймали.
        Врач наполняет шприцы и вводит каждому морфин внутривенно. Сёстры готовят кровати, осторожно переносят раненых, укладывают на живот. Один из них, молоденький солдат, бледен настолько, что Игорь тревожится, низко склоняется над ним. Так и есть, потерял сознание, пульс едва прощупывается: острая кровопотеря, неизвестно, выживет ли. Врач тихо зовёт Нисана:
        - Нужно послать за отцом. Пусть приедет, разберётся.
        «Даже в этом полудиком мире такое не должно происходить!»
        Юноша выслушивает и, склонив голову, уходит.
        Госпиталь затихает, но какое напряжение в этой тишине! Всем страшно: Салах может не выдержать, сгоряча приказать наказать врача, а наказание в таком случае одно - немедленная смерть. Сёстры забились в угол, молча скатывают бинты, кто-то кормит раненых. Нисан и несколько медбратьев застревают в главных дверях и - ни с места. Игорь бросает на них взгляд-другой и вдруг догадывается, почему они стоят там с суровыми, напряжёнными лицами: приготовились защищать его на случай, если за ним придут. Это трогает его и немного смешит.
        - Расслабьтесь, - говорит Нисану негромко, - он не посмеет.
        Юноша не отвечает, только смотрит вдаль, куда-то туда, откуда должен появиться владыка. Пока не приедет отец, он не сделает ни шагу в сторону!
        Наступает вечер, и в темноту врывается сильный стук в ворота, крики часовых, храп уставших лошадей. Госпиталь тотчас приходит в движение, будто персонал только что вспомнил свои обязанности, все начинают шевелиться, разговаривать; «часовые» у дверей переглядываются: приехал владыка, а уж он-то врача в обиду не даст! Игорь вздыхает: ему предстоит тяжелое объяснение с Адамаром…
        В комнате, куда повелитель вызвал обоих, - и врача, и начальника крепости, - повисло суровое молчание. Но, едва взглянув в лицо друга, Игорь заметил лёгкую усмешку, которая, впрочем, тут же пропала.
        - Ты всё сделал правильно, - говорит Адамар, обращаясь к Салаху.
        Тот расправляет плечи. Но повелитель уже повернулся к доктору:
        - И ты всё сделал правильно.
        В воздухе - удивлённая пауза.
        - Врач не был бы врачом, если бы не бросился спасать. А ты был бы плохим командиром, если не стал бы наказывать, - объясняет Адамар.
        - Он опозорил меня перед всеми, - жёстко обвиняет Салах.
        - А ты сам не позорься в следующий раз! Знаешь, что я давно отменил такие наказания. Палки, клеймо - и вон из моего войска!
        Адамар спокоен: у него было время подумать, что сказать и тому, и другому, пока гнал лошадей из своего гарнизона в крепость.
        - Прикажи приготовить ужин, - дружелюбно обращается он к коменданту. - Поедим все вместе.
        Во дворе, провожая Игоря, тихо сказал:
        - Благодари сына, что послал верного человека за мной. Салах не дал бы тебе дожить до утра. Он - не Гофор, сделал бы всё умнее и хитрее, чтобы выглядело так, будто ты сам ушёл и не вернулся.
        Игорь с тёплой улыбкой рассказывает о том, как Нисан несколько часов стоял в дверях, готовый защищать его, а возвратившись в госпиталь, везде ищет юношу, но того нигде нет. Опять выходит во двор - и вдруг видит, как Адамар на глазах у всех крепко обнимает сына!
        ЧАСТЬ5. ИЗГНАНИЕ
        Лето. Ночи - умиротворяющие, тёплые, прибой ласково шепчет свои фантазии, ветер треплет флаги на башнях. Поля вокруг крепости зеленеют, волнуются и наливаются силой.
        Вот уже месяц кочевники не появляются возле этих берегов: они ушли на восток, туда, где нет гарнизонов. Воцаряется ясная безмятежность. Мир.
        Игорь и Света всё чаще выходят из крепости и почти все выходные проводят наверху. Друзья и знакомые удивляются: куда исчезает эта таинственная пара? Их не дозовёшься в гости, а совместный уик-энд вообще невозможен! На вопросы отвечают загадочной улыбкой, а друг на друга смотрят так, будто влюбились только вчера. Им и невдомёк, что мир над облаками объединяет этих двоих, как ничто не может объединить на Земле. И что каждая ночь для них - волшебна!
        Вечерние прогулки успокаивают, вносят в душу чистоту и свежесть. Никто не мешает им, Салах и не думает препятствовать доктору и его жене покидать гарнизон. После конфликта, происшедшего между ними, он не вмешивается в дела врача: Адамар был очень недоволен, и хотя при Игоре сказал «ты прав», но потом распёк так, что Салаху до сих пор неуютно. У владыки нрав крутой, и лучше не попадать под горячую руку.
        Видя, как Игорь со Светланой уходят из крепости, комендант молчит: пусть идут, куда хотят, если им нравится рисковать жизнями в темноте ночи.
        Но Игорь спокоен. Он давно понял, что те существа, которые охраняют их, не позволят случиться чему-то плохому ни с ним, ни с его женой. Возможно, это только иллюзия, но он устал от постоянного напряжения быть у всех на виду. Хочется уединения и тишины.
        Ничто не умиротворяет так, как ласковый шелест невидимых волн. Они долго сидят на берегу. Иногда Игорь замечает далёкую тень: это Нисан охраняет их, он выходит из крепости следом и всегда опоясан мечом. После случая с наказанными солдатами - один из них всё же умер - юноша не спускает глаз с врача и стал его безмолвным телохранителем. Он сидит достаточно далеко, чтобы не мешать, и чутко прислушивается к звукам ночи. Тишина обманчива, и кому, как не ему, бывшему воину, знать это!
        Но рассвет приближается, всё по-прежнему тихо, и доктор с женой возвращаются в крепость.
        Едва зайдя в госпиталь, Игорь зовёт Нисана:
        - Спасибо, что охраняешь меня.
        Юноша склоняет голову, слегка улыбается.
        - Как ты? Когда свадьба?
        - Скоро. Её отец не хотел торопиться, хотел увидеть, что девушке хорошо с нами.
        - Она тебе нравится?
        - Очень.
        Игорь изучающе смотрит на Нисана, выдерживает паузу.
        - Ты хоть знаешь, что делать с женой?
        Парень краснеет:
        - Знаю.
        - И что же? Расскажи!
        Краснеет ещё больше.
        - Ладно. Закрывай дверь, - Игорь подходит к стене и быстро рисует углём женскую фигуру.
        Когда спустя час Нисан выходит из приёмной, то даже в неярком свете ламп видно, что лицо его покрыто бурыми пятнами. Увидев Светлану, шарахается в сторону и исчезает. Заинтригованная, она идёт к мужу. Тот уже стёр фигуру женщины и отмывает уголь с пальцев.
        - Вы чем тут занимались? - спрашивает она.
        - Лекция по физиологии мужчины и женщины. Другими словами, откуда дети берутся.
        - И откуда же?
        - От любви! От большой любви! - он смеётся, притягивает жену к себе.
        - Тогда почему у нас нет детей? - она приникает к нему.
        - Светочка! Мы с тобой всего пять месяцев вместе. Дай природе сосредоточиться! Ты же медик, знаешь: не всегда получается сразу. Первый год ни о чём не говорит.
        - Хочется быстрее!
        - И мне хочется…
        Она чуть-чуть отстраняется:
        - Может быть, переход в пространстве как-то воздействует?
        - Не думаю. Переход в пространстве не может нам вредить.
        - Ты думаешь, они это контролируют?
        - Те, кто проводит нас через…
        - Врата миров, - заканчивает Света.
        - Не знаю. Но совершенно уверен: они не желают нам зла.
        Свадьба Нисана начинается днём, а Игорь поднимается к вечеру и потому застаёт лишь конец торжества. Он занимает скромное место в конце стола, и ему тут же подносят блюдо с горячим мясом. Адамар видит издалека, улыбается, а жених встаёт и присаживается рядом с врачом. Юноша весел, но вместе с тем напряжён, и Игорь прекрасно понимает, отчего.
        - Волнуешься? - спрашивает.
        Нисан быстро взглядывает на него: откуда тот знает? Игорь спокоен, не спеша ест, затем немного склоняется к юноше и очень тихо говорит:
        - Не волнуйся, всё будет хорошо. Главное - не спеши, не накидывайся сразу. Помни: ей и страшно, и стыдно, и больно. А ты должен быть нежным, как никогда. Ласковым, бережным, делай всё осторожно. В эту ночь фундамент закладывается на всю жизнь: она или будет бояться тебя, или - всегда хотеть. Знаешь, каково это, когда женщина тебя всегда хочет?
        Нисан улыбается. Игорь смеётся:
        - Не знаешь! А это - самое лучшее, что может быть. Поэтому и нужно постараться. Силу показывать в эту ночь неуместно.
        У юноши - серьёзный, внимательный взгляд, слушает сосредоточенно. Ему нужен отцовский совет, но так получилось, что у повелителя-отца не всегда есть для него время, а на такие темы говорить он, уж точно, не будет.
        - И потом, - продолжает врач, - это тоже важно. После не торопись засыпать, хотя, конечно же, в сон потянет. Поговори с ней, скажи, как тебе с ней хорошо и как ты её любишь.
        Нисан вскидывает брови.
        - Что, трудно говорить о любви? Ошибка многих мужчин. А сказать нужно, она этого ждёт, для неё это важнее всех твоих ласк. Иногда, - добавляет он, и оба смеются. - Конечно же, всё важно. Не забудешь? Не растеряешься?
        Юноша качает головой: «нет».
        - Ну и хорошо.
        «Почему мне так важно, чтобы у парня всё сложилось? - думает Игорь. - Не потому ли, что рядом с ним во мне просыпаются первые отцовские чувства?»
        - Ты её угадал? - напоследок спрашивает он.
        - Угадал, - весело отвечает Нисан и объясняет: - Она мне знак оставила: пришила на покрывало красные камни.
        Чуть позже Игорь делает обход: раненых в госпитале нет, но лечатся несколько детей из местных. Адамар повелел принимать всех, когда есть возможность: для него это - часть плана по сближению с народом, населяющим эту землю. Владыка не устаёт мечтать о городе, но для начала нужно установить крепкий, надёжный мир.
        Малыш лежит на кровати, глазки - синие. Вчера Игорь сделал ему операцию по удалению аппендикса, всё прошло благополучно, день-два - и ребёнок станет на ноги, но нужно подержать его здесь, чтобы не поднимал тяжестей. Родители могут заставить его работать по дому, а это ему противопоказано.
        У этого паренька - травма. Ему всего десять, помогал отцу перепахивать поле, нога попала под плуг, привезли с сильным кровотечением. К счастью, Игорь был на месте, сразу же продезинфицировал рану, зашил повреждённые сухожилия. Будет ходить.
        Многие дети - с конъюнктивитом, глаза слиплись от сильнейшего воспаления: нет элементарной привычки к умыванию. Таких он не отправляет домой, - не уверен, что будут вовремя закапывать лекарство, и уж совсем не уверен, что станут делать это чистыми руками. Сам лечит: промывания растворами, капли, мази. Затем - серьёзная беседа с родителями, внушения, наставления. Ему приходится быть не только врачом, но и воспитателем, психологом, учителем.
        Ночь подходит к концу, и неожиданно в госпитале появляется Нисан.
        - А ты что делаешь тут? - удивляется Игорь.
        - Помогать пришёл…
        - Твоё место не здесь.
        Юноша улыбается:
        - Она спит.
        Игорь секунду вглядывается: всё хорошо, иначе бы на лице жениха не было такого неприкрытого счастья.
        Парень всё больше и больше нравится ему; инцидент, происшедший в начале, давно забыт, ревность больше не мучает Игоря, и он со стыдом вспоминает свою вспышку: «Нашёл, чем заниматься, - ревновать к мальчишке!» Но благодаря этому он понял важную вещь: Нисан умеет исправлять свои ошибки. С тех пор он ни разу не взглянул на Светлану с вожделением.
        Игорь заканчивает работу, убирает инструменты, вешает на крючок халат. Сегодня он один - Света дома, - но ложиться не хочется, а хочется пойти к Адамару, побыть рядом с ним, сказать несколько слов: не так часто видимся!
        Он находит владыку у коновязи: скоро рассвет, и тот торопится вернуться в свой гарнизон.
        - Что случилось? Куда спешишь?
        - Дома лучше, - улыбается Адамар.
        - Здесь не спится?
        - Здесь нет любимых жён.
        Оба смеются: свадьба Нисана всех настроила на романтический лад. Обнимаются крепко, по-мужски. У Игоря - тёплое чувство внутри: «Как странно, что лучшего друга я нашёл именно здесь, в этом мире, а не на Земле». Адамар уезжает.
        А врач идёт в свою спальню, ложится и засыпает. Но есть что-то тревожное в этом сне, оно не даёт ему вернуться домой, а тянет назад. Он открывает глаза: нет, не прошёл пространство. Опять встаёт, надевает халат, проходит по госпиталю: может быть, что-то забыл? Упустил что-то важное? Сёстры сменились, ночные пошли отдыхать, дневные начали дежурство. Нисан отправился спать. Везде очень тихо.
        И вдруг в этой тишине - резкие крики снаружи. Игорь выходит во двор. Ворота открыты, и небольшой отряд владыки, полчаса назад покинувший крепость, возвращается. Но их меньше, и на некоторых лошадях нет всадников, а лежат тела. Они спешиваются, и врач понимает, что не видит Адамара.
        Однако друг здесь, и воины осторожно кладут его на землю. Игорь склоняется: грудь залита кровью, из шеи торчит древко стрелы; она прошла глубоко, насквозь пробив сонную артерию и повредив гортань. Смерть в таких случаях наступает мгновенно. Игорь поднимает веко. На него смотрит холодный застывший взгляд…
        - Что делать с ранеными? - спрашивают его.
        - Несите в госпиталь, - отвечает врач безучастно.
        Он сидит, просто сидит, потому что немыслимая пустота вдруг наливает грудь, а в голове - только одно: Адамар умер. Или это голоса воинов, стоящих вокруг? «Адамар умер», - слышен их шёпот, негромкий, но постепенно сливающийся в один возглас: «Адамар убит!»
        - Адамар убит! - несётся по крепости, и Игорю кажется на мгновение, что убит не Адамар, а он сам…
        Поле колосится. Ветер гуляет по нему, как по морю, заставляя тугие головки клониться к земле. Игорь ведёт коня в поводу, затем падает на островке между рядами пшеницы. Ему нужна тишина, нужен простор, и чтобы мысли могли раствориться в запахе ветра, в тихом шелесте зёрен, осыпающихся в траву, или улететь вдаль птицей с широкими крылами.
        Две недели прошло со смерти Адамара, - той ночью их небольшой отряд был обстрелян кочевниками: на рассвете все видели удаляющиеся паруса. Теперь Игорь, зная, как опасно отдаляться от крепости, не берёт Светлану, но выезжает сам: только верхом и только в сопровождении Нисана. Он не может оставаться там, где так много людей: его душе нужно переболеть. А боль - глубоко-глубоко и отступает лишь в те минуты, когда он лежит на земле и смотрит в небо. Нет ничего другого, что так наполняет силой, а утешения нужно искать не в словах близких и даже не в объятиях любимой, а в том, что изначально, вечно: в тихом шелесте ветра над головой, в крылатой песне облаков, в струе прохладного воздуха. И тогда горе растворяется и уносится далеко-далеко…
        Негромкий голос врывается в мысли: Нисан разговаривает с кем-то. Игорь приподнимает голову: это девушка, совсем юная, лет пятнадцати, и она тоже верхом. Глаза её огромны, чисты, и она пристально смотрит на врача.
        - Это Фотана, сестра моей жены, - объясняет Нисан. - Она едет в крепость.
        - Проводи её.
        Но юношу не так легко уговорить отказаться от роли телохранителя. Он опять поворачивается к врачу:
        - Она спрашивает, может ли помогать в госпитале, вместе с сестрой?
        - Почему бы и нет, - отвечает Игорь. - Конечно, только пусть хорошенько вымоет руки.
        Нисан говорит с девушкой, и та заливается краской, сердито поворачивает коня и скачет в крепость.
        - Обиделась, - констатирует Игорь и минуту-две смотрит, как мчится по полю всадница.
        Конь под ней норовистый, горячий, и грива плещется на ветру, а волосы девушки, золотистые, как у сестры, струятся солнечным водопадом. Врач любуется мгновенье, а затем опять ложится в траву: «Тихо, тихо, не шевелись. У тебя над головой - вечность…»
        В госпитале всё спокойно, раненых немного, палаты полупусты. Света проводит инструктаж с новыми сёстрами, это девушки из местных, им интересно работать в крепости: здесь хорошо кормят и много симпатичных парней. Выходить замуж за воинов становится модным.
        Сёстры сидят смирно, и среди них Игорь замечает Фотану: она в уголке, руки на коленях, и даже издалека он видит, как чисто они вымыты. Улыбается, идёт дальше.
        Несколько дней назад они со Светой взяли отпуск, сказали знакомым, что едут в путешествие, и поднялись сюда. Домой почти не возвращаются, только Света иногда хочет по-человечески вымыться, а Игорю нужен кофе. Но одного он не может понять: почему этот мир, в котором так много страданий и горя, опять и опять притягивает их?
        Рано утром врач идёт по двору и видит жену Нисана, - та несёт корзину, полную трав.
        - Ты хорошо знаешь травы? - останавливает её Игорь.
        - Да, - улыбается девушка, - в нашей семье все знают.
        - Расскажи, какие свойства у этой, - врач берёт в руку несколько стеблей.
        - Останавливает кровь. А если положить на гнойную рану, то рана быстро затягивается.
        - Очень хорошо. А эти цветы?
        - Помогают заснуть. А вот из этих лепестков нужно сделать настой, и тогда человек будет спокойным; его дают детям, когда они кричат.
        - Вот как? - удивляется Игорь. - Неплохо, неплохо.
        И следующий день начинает с того, что берёт Нисана с женой, её сестру, и все вместе отправляются в лес. Девушки быстро находят нужные растения, срезают целые пучки, Игорь упаковывает их, а Нисан, как верный телохранитель, зорко смотрит вокруг.
        - Тебе бы тоже хорошо знать, - говорит ему доктор.
        Юноша бросает взгляд на травы и тут же опять пристально всматривается в тени под деревьями: пока врач вне крепости, он - телохранитель и никто другой. Посмотреть на растения он сможет и потом. Возвращаясь, раскладывают всё на столах для просушки.
        - Может так случиться, что поток лекарств прекратится, - объясняет Игорь. - Я не могу проносить их вечно. Тогда нужно будет рассчитывать лишь на то, что есть в вашем мире. Ты не должен пренебрегать тем, что даёт природа.
        Нисан согласен, он прислонил меч к стене и подсаживается к столу. Игорь смотрит на ученика: как всегда, тот внимателен, послушен и серьёзен. За последние месяцы он научился многому, гораздо большему, чем мог бы научиться на земле обычный студент, потому что его учили не только лекции Игоря, но и кровь раненых, их боль, стоны. Его учили ночи, когда они вместе делали операции, зашивали изорванные ткани рук и ног, когда от того, насколько быстро он остановит кровотечение, зависела жизнь человека. Его учила смерть отца… Сейчас перед Игорем - не юнец, который не мог справиться со шкурой, а отличный ассистент, и в его отсутствие - ответственный за госпиталь.
        - У этого мира всё впереди. И у тебя тоже всё впереди, - тихо говорит врач.
        Нисан всматривается: что имеет в виду доктор? Но тот о чём-то задумался, подносит к лицу пучки растений, вдыхает запах. Сын Адамара знает, что происходит с врачом: он тоскует по его отцу, единственному другу, которого подарил ему этот мир. Никто не потерял так много, как потерял врач. И юноша благодарен ему за эту тоску, за печаль, за немногословность. А потому неудивительно, что он хочет быть рядом с человеком, которого любил и ценил его отец.
        Проходит несколько дней. В гарнизоне собираются военачальники, довольные, при параде. Сегодня они должны решить, кто получит верховную власть, кто станет новым владыкой. На земле им стал бы старший сын, и у Адамара довольно осталось детей, но здесь всё иначе, и власть перейдет к тому, кого выберут согласно заслугам. Игорю всё равно: кто бы это ни был, он останется врачом.
        Он проходит по госпиталю и вдруг видит Фотану, она бросает на врача мгновенный взгляд и убегает.
        - Света, - спрашивает Игорь, - что с Фотаной? Она боится меня?
        Жена смеётся:
        - Она в тебя влюблена, и, похоже, с самого первого дня. Ты один не замечаешь!
        - Вот ещё, - фыркает Игорь, - нашла, в кого влюбиться! Столько парней вокруг! Красивых, умных.
        - Ты - лучший, - отвечает Светлана. - Самый красивый и самый умный. И потом, ты из другого мира, а значит, вдвойне загадочный. Забыл?
        - Скажи ей, что опоздала месяцев так на восемь.
        - Мы встретились восемь месяцев назад? - Света легонько касается мужа.
        - Встретились мы давно, только прозрел я всего восемь месяцев назад!
        Ночь приходит с тишиной и покоем, крепость засыпает, только в комнате военачальников стоит гул. «Никак не могут договориться, бедняги», - думает Игорь. Света ушла в спальню, чтобы вернуться домой: хочет пронести для мужа немного кофе. Он тихо идёт по двору: отвык спать по ночам. Внезапно чья-то фигура отделяется от стены, он напрягается, но это Фотана, глаза её огромны, пристально смотрят на врача.
        «Что тебе, девочка?» - думает он и хочет уйти, но она уже близко и тихо шепчет:
        - Доктор! Тебя хотят убить!
        - Что ты такое говоришь?
        - Я подавала еду Салаху, Дархану и другим и слышала: они говорили о тебе.
        - Ты уверена?
        - Да! - в её голосе - страдание.
        Он секунду стоит, затем подходит к ней и отчётливо видит слёзы. Игорь испытывает мгновенную нежность к этой юности, к её боли и отваге.
        - Уходи из крепости, - говорит он, - возвращайся к отцу.
        Она плачет, и он на миг привлекает её голову к себе, - только на миг:
        - Спасибо, что сказала.
        «Так, спокойно. Они ещё говорят, значит, несколько минут у меня есть». Он идёт в свою комнату и убеждается, что Света прошла пространство: халат на стене, башмачки стоят у кровати. Возвращается в коридор и находит Нисана. «Что сказать тебе, мальчик? Что ты дорог мне? И что теперь всё ляжет на твои плечи?»
        - Нисан, что бы ни случилось, ты остаёшься за старшего.
        Юноша смотрит непонимающе, но Игорь уже вышел во двор. С каждым шагом в нём сильнее и сильнее вскипает бешенство, и когда он входит в комнату, где собрались военачальники, глаза его сверкают огнём. Все внезапно смолкают.
        - Кто из вас хочет убить меня? - громко спрашивает Игорь, и в тишине его голос звучит, как сталь. - Кто из вас ненавидит меня так сильно? - пауза. - Я вас плохо лечил? Не спешил к вам каждую ночь? Требовал награды? Так кто?!
        - Никто не хочет, - загудели голоса, - но ты здесь чужой!
        - Ты - чужой!!!
        Вот он, приговор. Простой, как жестокость сердца, и твёрдый, как ярость. Интересно, когда меч пронзает тебя насквозь, так же больно?
        - Ты должен уйти! - звучит из углов.
        - И кто же останется вместо меня?
        Они молчат: им всё равно. Для них сейчас главное - урвать свой кусок власти. Им наплевать на больных, на раненых, на госпиталь. Игорь минуту стоит, застыв, а потом вдруг как-то сразу успокаивается и понимает: это - конец. Сказать ему больше нечего. Он говорил почти шестнадцать лет, и никто, кроме Адамара, не слышал. Поворачивается, но вдруг что-то вспоминает и говорит с усмешкой, без злобы, прямо в лицо всем:
        - Я могу уйти спокойно? Или будете стрелять в спину?!
        Никто не шевелится. Нет, не будут: постыдятся друг друга.
        В своей комнате он тихо раздевается, аккуратно вешает халат. Всё кончено, теперь я должен спокойно перейти пространство, и пусть те существа, которые помогают мне, несут меня плавно-плавно, иначе сердце разорвётся от боли…
        - Игорь, любимый, встань!
        Он качает головой: «не хочу». У Светы - растерянное лицо: она бьётся над мужем больше недели, но он не приходит в себя, его будто убили там, в ту последнюю ночь.
        - Я приготовила завтрак и кофе…
        Он ест через силу и опять ложится. Ей кажется, что он спит, но на самом деле - опять и опять пытается перейти в свой мир, пусть не в саму крепость, а просто к берегу моря: он задыхается здесь без того воздуха. Но врата сомкнулись и не пропускают его. Игорь открывает глаза и осознаёт себя лежащим на постели. Ночи бессонны, пусты, он давно отучился спать по ночам, а что делать теперь?
        Света не успела привыкнуть к миру хасаров так, как он за многие годы, но и ей тяжело. Оба потеряли ровно половину своей жизни, и половину лучшую. А потому они часто сидят, прильнув друг к другу, безмолвно, почти не дыша: в этом объятии им немного теплее. Говорят, что нет катастрофы, которую нельзя пережить вдвоём, - это так, но чтобы пережить, нужно медленно пройти каждую минуту каждого дня.
        Отпуск заканчивается, и работа в больнице отвлекает его. Всё хорошо, пока не наступает ночь. Опять ночь, и Света встаёт, ищет мужа: он стоит во дворе и смотрит вверх. Но больше никто не протягивает к нему прозрачных рук, чтобы провести сквозь врата. Миры закрылись. Он изгнан.
        Эта мука тянется неделя за неделей. Она тоже встаёт и, ощупывая холодную кровать, - он опять во дворе, - начинает просить: «Вы можете, вы всё можете! Помогите ему! Спасите! Он погибает… А у меня нет сил помочь, потому что я - всего лишь человек, и разве я открывала для него границы миров? Пусть он опять будет счастлив!» Её умоляющее лицо обращено вглубь комнаты, там никого нет, но ей хочется верить, что её слышат, и на душу незримо нисходит покой…
        Игорь спит. Уже осень, сентябрьский ветер нежно вливается в открытое окно. Сон, который ему снится, - загадочный, мягкий. Ему кажется, что он в лесу, лежит на траве, но не холодно, а очень приятно. Просыпается и смотрит вокруг. Да, он на траве, а сквозь деревья виден чудесный парк, где по дорожкам гуляют люди. Игорь встаёт и, немного помедлив, выходит. Он бос, одет в светлые пижамные штаны, мягкую рубашку с длинным рукавом. Изумлённо оглядывается. Парк невообразимо чист, дорожки сделаны из искусно обработанного камня, и ногам без обуви на них очень комфортно. Вдалеке - пруд, там плавают люди. Он видит цветные халаты, над парком - высокие крыши, и пытается хотя бы приблизительно определить, на что это похоже. Япония - чистые пруды, ухоженные парки? Нет. Китай? Немного, но тут есть и такое, что вообще не поддается классификации: маленькие глиняные скульптуры, ажурная вязь решеток, изящные мостки. Наконец, оставляет попытки и просто смотрит.
        В этот момент к нему приближается процессия: среднего роста худощавый юноша, за ним - небольшая свита. «Принц и его придворные», - подбирает название Игорь и продолжает стоять: отступать поздно, его заметили. Все внимательно смотрят на незнакомца, но вместо того, чтобы отреагировать удивлением, вопросами, вдруг начинают улыбаться. Юноша делает лёгкий поклон и говорит очень учтиво:
        - Вы, видимо, не можете найти свой халат, господин. Такое здесь часто бывает. Примите мой!
        И Игорь, слегка удивлённый, вынужден протянуть руки, потому что слуги уже подают тёмно-синее одеяние. Ему не остаётся ничего другого, как ответить с таким же учтивым поклоном:
        - Благодарю!
        «Принц» улыбается и идёт дальше. А Игорь рассматривает халат: «Он носит с собой запасную одежду. Что это - летние купания королевского двора?» Закутавшись в халат, медленно движется вдоль пруда, и кое-что становится ясным: заходя в воду, люди снимают верхнее платье и остаются в простых белых штанах, похожих на те, в которые одет он сам, и светлых рубашках. «Поэтому я не выглядел странно», - понимает Игорь. Его приняли за купальщика, который забыл, где оставил свою одежду. Ну что ж, ему повезло! Теперь можно и осмотреться.
        Он решает, куда пойти, - направо или налево, но в эту минуту что-то происходит в дальнем конце парка: шум, крики. Игорь осторожен, и всё же какая-то сила заставляет его повернуться и устремиться туда.
        То, что происходит потом, кажется ему спектаклем, разыгранным по точно спланированному сценарию. И в этом действии - два главных героя: юный принц и он сам.
        К берегу сбегаются люди. Игорь быстро подходит и видит юношу, который подарил ему халат. Видимо, тот упал с высоких мостков в пруд и ударился головой о камни: по лицу течёт кровь. Слуги выносят его на берег, принц пытается встать и обрести равновесие, но вода, попавшая в лёгкие, затрудняет дыхание, и он теряет сознание. «Его держат слишком высоко, - думает Игорь, - так нельзя!» И решительно раздвигает всех:
        - Отойдите, дайте пройти! Я - врач.
        Быстро укладывает юношу на землю и поворачивает на бок. Слышатся возгласы придворных:
        - Врач! Это врач!
        Минута, другая… Игорь готов делать искусственное дыхание: пресная вода очень коварна, она моментально впитывается в кровь и может спровоцировать остановку сердца, но в этот миг принц вздрагивает, кашляет, и вода освобождает лёгкие. Врач стирает кровь с его лица, просит подать полотенце. Ощупывает шею: целы ли позвонки?
        - Здесь больно? - спрашивает. - А здесь?
        Он опасается «травмы ныряльщика», перелома шейного отдела позвоночника, а потому просит принца пошевелить пальцами рук и ног. К счастью, всё в порядке, чувствительность не нарушена, только из раны над бровью обильно течёт кровь, и если юноша хочет быть красивым, то её лучше зашить прямо сейчас.
        Принц пытается приподняться, но Игорь запрещает ему:
        - Нет, потерпите. Не сейчас.
        И приказывает принести носилки. Слуги убегают, а он сворачивает влажное полотенце и прижимает ко лбу юноши, останавливая кровь.
        - Благодарю вас, - говорит тот.
        Наконец, слуги приносят небольшой паланкин, юношу усаживают, и несколько человек несут его к дому. Игорь идёт следом и понимает, что едва ли ошибся: скорее всего, это дворец какого-то владыки, так роскошны постройки. Он слышит восклицания: «Брат императора ранен! Брат императора сильно ушибся!» - и улыбается про себя: и как это я угадал, назвав его принцем?
        Во внутренних покоях юношу укладывают в постель, и Игорь опять склоняется над ним:
        - Вашу рану нужно зашить. Я могу это сделать, но пусть ваши медики принесут тончайшую иглу и нить из шёлка.
        Юноша смотрит на Игоря с улыбкой: он доверяет ему. Но в этот момент входит пожилой человек, все расступаются, и врач земного мира понимает, что перед ним - врач мира небесного. «Так-так, и что ты будешь делать?» - думает Игорь и отходит.
        Медик склоняется над братом императора, но тот отстраняет его руку и зовёт Игоря:
        - Прошу вас!
        Это сложный момент: Игорь понимает, что старик обидится, но принц приподнялся и умоляюще просит:
        - Вы! Я хочу, чтобы это сделали вы.
        - Хорошо.
        «В любом случае, я здесь не задержусь, - думает он. - Помогу мальчику - и исчезну».
        Ему подают иглу, тонкую нить. Игорь оборачивается к медику и очень любезно, пытаясь смягчить ситуацию, просит продезинфицировать иглу. Её протирают каким-то раствором, и он аккуратно и быстро накладывает шов. Лекарь здесь, напряжённо смотрит, но та тщательность, с которой незнакомец подходит к делу, а также точные движения рук успокаивают старика, и, наконец, он спрашивает:
        - Где вы учились?
        Он называет несколько городов, в которых, по-видимому, обучают медицине, но Игорь только улыбается и качает головой.
        - Всё кончено, - говорит он принцу. - Вы очень хорошо держались.
        И поворачивается, чтобы уйти. Но в этот момент действие спектакля подходит к кульминационному моменту, и Игорь почему-то даже не удивляется, когда слышит за спиной:
        - Останьтесь!
        Он оборачивается. Юноша приподнялся и с улыбкой смотрит на него:
        - У меня нет личного врача. Хотите им быть?
        - ВЫ НАШЛИ ДЛЯ ВРАЧА НОВЫЙ МИР?
        - ДА, ТАМ ЕМУ БУДЕТ НАМНОГО УЮТНЕЕ, ЧЕМ В ПРЕЖНЕМ.
        - И КАК ЕГО ПРИНЯЛИ?
        - ПРЕКРАСНО. Я ПОЗАБОТИЛСЯ, ЧТОБЫ ЕГО ПЕРЕХОД ПРОИЗОШЁЛ В НУЖНЫЙ МОМЕНТ. ЭТОТ МИР ПО СВОЕМУ РАЗВИТИЮ СТОИТ НАМНОГО БЛИЖЕ К МИРУ ЗЕМЛИ, А ПОТОМУ СМОЖЕТ ЛУЧШЕ ОЦЕНИТЬ ДОСТОИНСТВА ВРАЧА.
        - И ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
        - ЧЕРЕЗ КОРОТКОЕ ВРЕМЯ ОН СТАНЕТ ГЛАВНЫМ ХИРУРГОМ ДВОРЦА И ДОВЕРЕННЫМ ЛИЦОМ ИМПЕРАТОРА.
        - А ЕГО ЖЕНА?
        - ОНА ПРИСОЕДИНИТСЯ К НЕМУ. ИХ НЕЛЬЗЯ РАЗЛУЧАТЬ, ПУСТЬ БУДУТ ВМЕСТЕ В ОБОИХ МИРАХ.
        - ЧТО Ж, ВЫ ОПЯТЬ ОСТАЕТЕСЬ С НИМИ, - ОХРАНЯТЬ…
        - ОБЕРЕГАТЬ, ЗАЩИЩАТЬ.
        - ДА. ЭТИ ЛЮДИ ДОСТОЙНЫ НАДЁЖНОГО ХРАНИТЕЛЯ.
        И ВЕРХОВНЫЙ АНГЕЛ УЛЫБНУЛСЯ.
        МИР СКАЛИСТЫХ ОЗЁР
        КНИГА 2
        Я хотел бы молчать и никогда не рассказывать о том, что со мной происходит. И тогда тайна осталась бы тайной. Мы часто молчим: из страха, из опасения быть непонятыми, из нежелания делиться и даже из того, что называется «оберегать». Да, мы находим много оправданий нашему молчанию.
        Говорить - куда сложнее. И не молчание, а сложная наука правильно и чётко высказать свою мысль ведёт человечество к прогрессу. Где оказались бы мы сейчас, если б молчали Эйнштейн и Ломоносов, Пастер и Менделеев, великие медики? И разве не сотканы из сотен голосов достижения в любой области знания? Исследователи, испытатели, первооткрыватели - все они говорили, несмотря на то, что каждую минуту рисковали быть неуслышанными.
        Великая сила - молчание, но умение вовремя сказать - сила куда большая.
        Я расскажу о мирах. О том, как жил на их резных гранях, о том, как умирали мои близкие, и как я поднимался из пепла. О том, как взамен старых мучительно вырастали новые крылья. Но мне больно вспоминать, а потому я расскажу так, будто всё было не со мною, а с кем-то другим…
        ЧАСТЬ 1.ПРИНЦ
        Яркое, свежее, раннее-раннее утро. Солнце едва взошло и освещает дворцовые башни тонким золотом своих лучей. С балконов свисают гроздья цветов, на их лепестках - влага, обильно выпавшая роса. Аромат так силён, что окутывает стены, стелется по земле, легкими струями вплывает в настежь распахнутые окна.
        Огромный парк, окружающий дворец, идеально чист и ухожен. Здесь убирают ночью, - чтобы не мешать созерцать красоту. По дорожкам скачут птицы, собирая тут и там разбросанные зернышки семечек. На крыше дворца плещутся полотнища флагов: символы страны, в которой уже много десятилетий царит мир.
        Правление династии Альсидах продолжается более ста лет, и за это время семь императоров сменили один другого, а нынешний, молодой Аминасар, - достойный преемник своего деда и отца. В его крови течёт благородство многих повелителей, а потому все окружающие владыки смотрят на эти земли с почётом и уважением.
        Его мать, Юсан-Аминах, вот уже три года, как сложила тяжкие обязанности правления на плечи старшего сына, но, по сути, осталась хозяйкой дворца. Она ещё молода, и, хотя прошлой зимой семья отмечала сороковой год её рождения, выглядит так, будто совсем недавно её коснулась двадцатипятилетняя весна. Но не в красоте её главная прелесть, а в нежной ясности и мудрой кротости души. Все, без исключения, любят Юсан-Аминах и считают её истинной императрицей.
        Дворец просыпается. Однако утро здесь начинается не с торжественных церемоний и даже не с аппетитных запахов кухни, а с того, что придворные с почтением называют «светлым обходом императрицы». Это - традиция, столь давняя, что никто и не помнит, когда первая императрица положила ей начало. Но все последующие свято соблюдают ритуал, и Юсан-Аминах - не исключение.
        Совершенно одетая, в блеске утренней свежести, она выходит из своих покоев и взглядывает на слуг. Те готовы; небольшая процессия выстраивается в принятом порядке и неторопливо движется по коридорам, обильно залитым солнцем и светом.
        У Юсан-Аминах две привилегии: быть матерью императора и быть, как ни странно, самой собой. Обычно первое исключает второе: дворцовый этикет, многочисленные «нужно» и «должна» не позволяют женщине её ранга вести себя естественно и непринужденно. Но у Юсан-Аминах - свои привычки, свои требования, и одно из главных - уважение к личной свободе. Она никогда никого не принуждает и не позволяет принуждать себя. После смерти мужа, императора Юнара, она осталась одна, - её старший сын едва достиг возраста зрелости, - и в несколько лет всё во дворце перевернула по-своему. Вступив на престол три года назад, новый император, воспитанный в почтении и любви к матери, не стал ничего менять. Ему нравилось, что во время пышного приёма он мог запросто встать и выйти из залы, а не скучать до конца: вам хочется - вы и веселитесь, а я отдохну! Кроме того, у него была масса интересов помимо правления, а потому принятая матерью свобода могла сослужить отличную службу!
        Многое, многое изменилось с тех пор, как Юсан-Аминах решила улучшить привычки дворца! Всё стало проще, менее чопорно. Но вот этот ритуал мать императора оставила неприкосновенным и соблюдает со всевозможной тщательностью. Он прост, в нём нет ничего напускного, а потому он не тяжек, а, напротив, лёгок и приятен сердцу.
        Она направляется к высоким окнам, выходящим на площадь перед дворцом, и шаг убыстряется: ей известно, что их уже ждут и что для многих людей её утренний выход станет началом хорошего дня. Рука, разрисованная тонким узором, слегка придерживает платье. Ох, эти платья! Этикет принуждает её одеваться с подобающей сану пышностью, но внутреннее влечение склоняет Юсан-Аминах к непритязательному стилю, а потому её туалет сочетает изысканность и простоту. Причёска так же несложна: волосы забраны аккуратно, и лишь две лёгкие пряди свисают свободно, будто говоря: сейчас - не официальный прием, а значит, я могу чувствовать себя раскрепощенной.
        Наконец, она останавливается у больших окон, раскрытых навстречу утру и солнцу, и оборачивается к слугам. Ей тут же подносят шкатулку, полную крупной и мелкой монеты. Императрица опускает руку, захватывает горсть серебра и мягким жестом выбрасывает прямо на плиты мостовой. Губы при этом шепчут слова нехитрой молитвы: «Мы пережили ещё одну темную ночь. Пусть мир и свет будут со всеми вами!»
        Нетрудно представить, что творится внизу! Нищие, занявшие посты задолго до восхода, спешат подобрать монеты. Это - не просто милостыня, к ним прикасалась рука самой Юсан-Аминах! Значит, они принесут удачу!
        Шкатулка опустошена, бедняки покидают площадь, и мать императора провожает их взглядом. «Когда мы добры к другим, - думает она, - у Неба есть все причины быть добрым к нам». Затем оборачивается, лицо её светло: залог хорошего дня положен. Теперь - следующий шаг: пожелать мира и света сыновьям. И первым, конечно, будет Ласоро, самый юный и самый любимый принц.
        Она любит Ласоро в особенности не потому, что он младше двух других сыновей, а потому, что, в отличие от них, он ещё не потерял особой нежности души. Придёт время, и он неизбежно огрубеет, но вот сейчас, пока этот момент не настал, общение с ним доставляет Юсан-Аминах несказанное, ни с чем не сравнимое удовольствие. И кроме того, именно в его комнате она может быть только матерью. А потому невольно убыстряет шаг, пока не замечает, что пожилой вельможа едва поспевает за ней. Она улыбается и сдерживается.
        А во дворце закипает жизнь: пробегают слуги с кувшинами воды, куда-то торопится стража, повара несут небольшие подносы, накрытые воздушной салфеткой: это час умывания, первых приказаний и лёгкой трапезы. Её приветствуют, как это принято, замиранием у стены с низко склонённой головой. Никто не дерзнёт смотреть в лицо матери императора, никто не посмеет взглянуть, хоть краем глаза, чтобы полюбоваться её красотой, никто, кроме самых близких. Это - одна из многих тонкостей этикета, и, хотя Юсан-Аминах не согласна с этим, она привыкла: так, как привыкла ко многому другому, к чему обязывает её высокое звание.
        А в комнате младшего сына пока ещё тихо. Принц проснулся, но не торопится вставать: вчера, гуляя в парке, он упал с высоких мостков в пруд и сильно ударился о камни. Головокружения уже нет, но если есть причина подольше остаться в постели, то почему бы не понежиться? Ласоро спокойно лежит, ощупывая лоб, как-то особенно улыбается и тут же тянется к рисункам. Папка лежит в изголовье, набухшая от листов, и юноша долго рассматривает их.
        Рисунков много, не меньше тридцати. На всех одно и то же лицо, один человек. Он идёт, стоит, слегка наклонился, о чём-то задумался. Принц берёт карандаш и начинает подправлять небольшой портрет; черты становятся ярче, будто звонче, взгляд проступает чётче, и вот ему удаётся передать то, что так поразило его вчера: некую стремительность, присущую всему облику человека, то, чему принц ещё не подобрал названия, но что невыразимо привлекает его.
        Дверь тихо, без стука, открылась. «Мама!» Он наблюдает, как мать идёт к нему через всю комнату: безупречная осанка, рука легко поддерживает платье, лицо утончённо и немного бледно, но глаза! Синие, яркие, и в них нет ничего королевского: это глаза самой нежной женщины в мире, глаза его матери. Ласоро знает, что очень похож на неё: придворные едва ли не каждый день говорят ему об этом, но сможет ли он когда-нибудь держаться вот так, со спокойной, величественной простотой?
        Она наклоняется, приподнимает прядь со лба сына и внимательно смотрит на шов:
        - Уже лучше.
        - Конечно, со вчерашнего дня прошли сутки! - смеётся принц. - Всё зажило!
        Они улыбаются друг другу, и Юсан-Аминах присаживается в кресло, стоящее подле кровати.
        - Мира и света, мама.
        - Мира и света, сынок.
        - А почему ты одна?
        - Слуги остались за дверью.
        Она любуется тем, как сын замер с карандашом в руках, затем переводит взгляд на рисунки, разбросанные поверх одеяла, и не спрашивает, а словно утверждает:
        - Ты опять рисуешь его.
        Юсан-Аминах берёт один из портретов и пристально всматривается в изображенное на нём лицо. Высокий лоб, слегка прикрытый чёрными волосами, умный, глубокий взгляд. Рот твёрдый, но не жёсткий, - чувствуется, что человек добр. Но самое главное - свобода!
        - В нём есть свобода, - говорит она вслух. - Кажется, будто он парит над землёй.
        - Правда? - заинтересовался принц, взял рисунок, вгляделся. - А я думал, почему он так нравится мне?
        - Ты будешь рисовать его, пока не найдёшь?
        Юноша вскинул глаза:
        - Уже нашёл!
        Она слегка изумилась:
        - Когда же?!
        - Вчера. Это он зашивал, - сын указал на шов.
        - Тот врач, что помог тебе?
        - Да.
        - Но вчера ты не сказал мне ни слова…
        - Вокруг было много людей.
        - Ты уверен, что это - он?
        - Абсолютно, мама. Сначала я встретил его на дорожке у прудов и не узнал, - в тот момент у него было другое лицо, немного растерянное. Я подумал, что он потерял свой халат, и предложил ему свою одежду, но потом, когда я упал в воду и он помогал мне, то поразился его голосу. Ты знаешь, голос нельзя передать на рисунке, но я так хорошо знаю этот особенный тембр! Я слышал его тысячу раз здесь, - принц коснулся своей головы.
        - Какой у него голос? - спросила мать.
        - Мягкий. И твёрдый. Непостижимый! Как у отца. В нём воля и сила. Его невозможно ослушаться.
        Юсан-Аминах пристально следила за сыном:
        - И поэтому ты захотел, чтобы он стал твоим личным врачом?
        - Не только. Он прекрасный врач, и это сразу понятно. Ты бы видела, как он меня зашивал: спокойно, без суеты, и мне ничуть не было больно! А наш лейб - медик тут же вцепился в него, как клещ: «Где вы учились? Откуда приехали?»
        Они посмеялись.
        - И откуда же? - наконец, спросила мать.
        - Мы пока не касались этой темы. Знаешь, невежливо в первый же день задавать слишком много вопросов.
        - А он согласился сразу?
        - Не сразу. Сначала мы поговорили. Немного, час или два, - принц улыбнулся. - Мы подружились. С ним очень легко, впрочем, как я и ожидал. И ещё: я почувствовал что-то… близкое, родное. И знаешь, мне показалось, что я ему тоже понравился.
        Мать рассмеялась.
        - Ты не можешь не нравиться! - и потянулась, чтобы погладить Ласоро.
        Но сын резко отпрянул:
        - Мама!
        «Дети вырастают - и не хотят наших ласк, - с оттенком легчайшей грусти подумала Юсан-Аминах. - В их стремлении казаться старше нежность становится ненужной обузой».
        Принц размышлял о чём-то, затем поднял голову:
        - Мама, ты можешь приказать, чтобы ему приготовили комнату, хорошую, удобную, недалеко от моих покоев? Чтобы я всегда мог позвать его?
        - Конечно.
        - Но это должна быть не комната слуги, ты понимаешь?
        Она смотрела внимательно:
        - Чем обладает этот человек, что ты так доверяешь ему?
        Сын опять потянулся к рисункам:
        - Не знаю. Но ты права: доверяю. Я так давно его ждал, а теперь знаю точно: нас многое объединит.
        Мать встала.
        - Ты никогда не ошибался в людях, - сказала она. - Даже когда был ребёнком, прекрасно чувствовал, что за человек перед тобою. Помнишь, когда прибыл посол из…
        - Васаны.
        - Да, из Васаны, и хотел погладить тебя по голове…
        - Я укусил его! Помню.
        - Сколько неприятностей потом принёс нам этот милый, на первый взгляд, человек! Только тебя он не смог обмануть, - она улыбнулась. - Мира и света, сынок.
        - Мира и света, мама!
        Выйдя в коридор, Юсан-Аминах тут же распорядилась о комнате для врача, велела обставить её с тщанием и роскошью, а затем, немного подумав, добавила несколько слов. Доверенный императрицы склонился, скрывая улыбку:
        - Конечно, я позабочусь, чтобы она была мила и привлекательна.
        - И не особенно болтлива, - прибавила мать императора.
        Выпрямилась, приподняла край платья; теперь можно продолжить путь: у неё ещё два сына, и обоим нужно пожелать «мира и света».
        Сон глубок… Лёгкий, как ветер, безмятежный, как облака. Миры расступились и дают мне пройти. Меня ждёт новый дом. Чудо, о котором просил, которого ждал! Но вместе с приобретением в душу вошло опасение: а дом ли? Не заблуждаюсь ли я? Мы так часто спешим ошибаться! И ещё чаще пытаемся выдать желаемое за действительное. Иллюзия может дорого мне обойтись. Слово «терять» - самое безжалостное слово, в нём - и страшная боль, наизнанку выворачивающая душу, и часы мучений, и долгая, долгая скорбь. И никакого противоядия. А у меня, к тому же, не так много времени. Я не молод, и если «терять» ещё раз вклинится в мою жизнь, уже после того, как привыкну, построю, полюблю, после того, как новый мир станет домом, останется ли время подняться?!
        Страх - не постыдное чувство, это реакция защиты, мудрый страж нашего благополучия. Он тормозит, заставляя прислушиваться к инстинкту. И он справедлив. Но кто-то во мне - слишком дерзкий и, невзирая на осторожность, снова спешит: строить, творить и искать.
        Я мог бы никуда не стремиться и прожить свою жизнь в тишине. Но если крылья выросли, они должны парить.
        Игорь шёл по дворцу и любовался лёгкостью постройки. «Красота имеет много граней, - думал он, - и средневековый замок, мощный, суровый, может казаться красивым. Но тут - словно эльфы живут. Мебель, шторы, лепная отделка стен - на что это похоже? Рококо!»
        Пройдя несколько коридоров, он почувствовал, что заблудился. «Совершенно не помню, как вчера выходил!» Мимо сновали слуги, но в утренней спешке никто и внимания не обращал на незнакомца. Наконец, один из них сжалился и указал путь к покоям Ласоро. Игорь торопился: принц уже ждёт, и, кроме того, в первый день нужно сделать так много! Он стремительно миновал несколько террас, поворотов, но должен был внезапно остановиться, потому что в эту минуту навстречу ему вышла небольшая и очень торжественная процессия. Впереди - женщина: невысокий рост, изысканное платье, в синих глазах будто отразилось небо. Она показалась Игорю изумительно огранённым бриллиантом, так безупречна была её красота. Он улыбнулся, едва заметно, из вежливости, и хотел быстро пройти, как вдруг все замерли.
        Игорь моментально почувствовал, что сделал что-то не так…
        - Вы не приветствовали мать императора! - приблизив к нему возмущённое лицо, зашипел один из придворных.
        «Вот как!» - спохватился врач. И очень учтиво ответил:
        - Простите, боюсь, я не посвящён в тонкости дворцового этикета. Что нужно сделать?
        Женщина молчала, глядя на незнакомца с едва заметной улыбкой.
        - Вы должны низко опустить голову и стоять так, пока мать императора не пройдет.
        «А если у меня шея болит?» - весело подумал Игорь. Но в эту минуту раздался чудный, низкий, очень красивого тембра голос:
        - Оставьте его. Это - врач моего младшего сына!
        Сказано было тоном столь мягким и в то же время исполненным такого благородства, что врач невольно поднял глаза. Придворные нервно застыли. Верх неучтивости, понял Игорь, смотреть так прямо на королеву. Но не пошевелился, со спокойной простотой выдержал паузу и - поразился. Что увидел он в этом лице? Что так остро ударило в сердце? Какая-то особая одухотворённость? Или выражение грусти, спрятанное глубоко внутри? Ему ли не знать, что такое боль, особенно когда пытаешься скрыть её от других! А может быть, полное отсутствие высокомерия, так присущее особам высокого ранга, некая таинственная нежность? Достоинство! - понял вдруг он. То достоинство, которое человек носит внутри, в какое бы звание он ни был облечён свыше.
        И тогда он слегка склонил голову…
        «Откуда она знает меня? - подумал он, уходя. - Не припомню, чтобы вчера нас знакомили». Ещё немного покружив, нашёл, наконец, знакомую дверь.
        - Доброе утро, принц, - приветствовал, входя, и с улыбкой рассказал о том, что несколько минут назад в одном из коридоров встретился с его матерью. - Кажется, я что-то напутал насчёт дворцового этикета.
        - А, - засмеялся Ласоро, - прижаться к стене и стоять с низко опущенной головой?
        - Да-да, именно это.
        - Мама терпеть не может церемонии, но её вельможи…
        - Мне всегда не нравились всякого рода «парчовые» традиции, но эта, пожалуй, более или менее гуманна. Возможно, лет через двести я её освою.
        Игорь склонился к юноше и внимательно осмотрел швы.
        - Неплохо, неплохо. Старайся не трогать руками. И познакомь меня с вашими медиками, хорошо бы даже сегодня.
        Принц приготовился встать, но вдруг спросил:
        - А что ты мне сейчас сказал? Когда вошёл?
        - «Доброе утро». Я пожелал тебе доброго утра.
        Ласоро улыбнулся:
        - У нас говорят: «мира и света».
        Игорь присел в кресло, стоящее подле кровати.
        - Так, мира - понимаю, а почему - света?
        - Имеется в виду духовный свет. Мир ты получаешь извне, а свет должен дарить сам.
        - Даже так? - изумился Игорь. - И как же? Как я должен дарить свет?
        - Очень просто: быть приветливым, добрым, щедрым. Свет - это доброта, которую творит наше сердце. А приближённые императора и его семья должны особенно стараться, потому что мы - в центре!
        - В центре чего? Мира?
        - Общества! На нас все смотрят, с нас берут пример.
        Игорь задумчиво смотрел на юношу.
        - Ласоро, тебе сколько лет?
        - Семнадцать.
        - А я думал, все пятьдесят!
        Принц взглянул непонимающе.
        - Взрослый очень, - пояснил врач с улыбкой.
        Внезапно его взгляд упал на толстую папку в изголовье кровати. Лежащий тут же карандаш и пальцы правой руки принца, измазанные грифелем, не оставляли сомнений в том, кому она принадлежит.
        - Ты любишь рисовать? - спросил Игорь.
        - Да, - принц слегка замялся. - Но мне не хотелось бы показывать тебе это сегодня.
        - Договорились. В следующий раз.
        - У тебя будет много вопросов, - пояснил Ласоро, - а я не готов на них отвечать.
        Игорь тонко улыбнулся: юноша нравился ему, - смесь ума и хорошего воспитания. Принц потянулся за одеждой:
        - Думаю, тебе нужно изучить дворец. Я сам буду водить тебя в первые дни, чтобы все узнали и запомнили тебя. Не возражаешь?
        Они вышли из комнаты и не спеша начали первую экскурсию. Наконец, у Игоря появилась возможность без суеты и напряжения оглядеться. Весь дворец был сделан из какого-то лёгкого, воздушного материала. Красота и изящество оконных переплётов, великолепие драпировки, сочетание мягких, ненавязчивых тонов поразили его. Впечатление усиливалось множеством композиций из белого камня: люди, резные лепестки цветов и даже бегущая вода крохотного водопада. Узор ковров пестрел и разбегался под ногами. Здесь не было ничего тяжёлого, всё будто стремилось вверх, звало к небу. Но самое главное - свет, много света: он просачивался сквозь тонкий рисунок цветных витражей, лился через настежь раскрытые окна, падал мягкими полосами на пол. Игорь любил свет, а потому сразу почувствовал себя уютно, широко и свободно.
        Пройдя несколько коридоров, понял, что обратную дорогу ему не найти. «Впрочем, - подумалось, - в любой незнакомой больнице точно так же: в первые дни не знаешь, куда идти, а потом быстро привыкаешь и ориентируешься свободно». Но в больницах есть указатели! А здесь придётся всё искать самому. И постарался хотя бы приблизительно запоминать направление.
        Неожиданно навстречу им вывалился какой-то странный зверь, отдалённо напомнивший панду. Толстый, пушистый и, видимо, совершенно безобидный, потому что Ласоро тут же потянулся к нему, потрепал спинку, почесал за ушком. «А он не кусается?» - так и хотелось спросить Игорю, но вспомнил, что у кошки тоже есть зубы, однако она считается милейшим созданием.
        - Это - риши, - пояснил принц, увидев его осторожный взгляд. - Разве там, где живёшь ты, нет домашних животных?
        Вчера на вопрос Ласоро о том, откуда он приехал и где его дом, Игорь ответил очень сдержанно, и безупречно воспитанный принц не стал спрашивать больше, но со временем, понимал врач, придётся всё рассказать. «Мой дом так далеко, - сказал он тогда, - что всё в этом мире кажется новым, незнакомым и странным».
        Прогулка продолжалась около часа. Встречая придворных, Ласоро представлял им врача, просил во всем помогать и содействовать ему. Просил, но в интонациях принца Игорь тонко слышал подтекст, прекрасно ощутимый приказ: «Взгляните на этого человека! Он - под моим крылом, и попробуйте обидеть его!» Игорь отвечал на приветствия, пожимал вежливо протянутые руки, а сам невольно следил за лицом юноши, испытывая особое чувство: как это напомнило ему другую планету, другого человека! Он едва уловимо вздохнул: нет, ещё не отболело…
        Неожиданно показался слуга Ласоро и доложил, что комната для врача готова. Принц вызвался проводить.
        Это оказалось недалеко. Вошли - и Игорь опять удивился роскоши и великолепию. Комната напоминала спальню царицы: чудесная мебель, торжественно-белая кровать, изящные светильники, полные масла: электричества во дворце не было.
        - Мне понадобится стол для работы, бумага, письменные принадлежности.
        Слуга согласно кивнул - и исчез. Игорь взглянул на Ласоро:
        - Но зачем такая роскошь? Было бы довольно чего-то более скромного.
        - Ты не слуга, ты - врач, - принц извинился: - Мне нужно уйти ненадолго, я ещё не видел братьев. Скоро вернусь. Мира и света!
        - Мира и света, Ласоро.
        Оставшись один, Игорь прошёлся по комнате, выглянул в окно: чистые пруды отсюда казались ещё прекраснее. Рискнул прилечь на кровать, оказалось удобно. Положил руку под голову и задумался о том, что следующий шаг - встреча с врачами, посмотреть, чем работают: препараты, инструменты…
        Внезапно дверь открылась и тут же тихо закрылась. Он поднял глаза. У порога стояла девушка: узкие струнки бровей, сложное плетение светлых волос, длинное платье мягко облегает приятные округлые формы. Игорь привстал: «Если это знатная дама, которая заблудилась, то мне следует быть повежливее». И хотел подняться, но в этот момент раздался ласковый голос:
        - Тебе не нужно вставать, когда Сили приходит.
        - Простите? - не понял врач.
        Девушка подошла и, ничуть не стесняясь, присела на край кровати:
        - Сили - это я. Сильвена.
        - Красивое имя…
        Улыбка очень нежна. Лицо пухлое, почти детское, но в глазах - кокетство женщины, которая отлично понимает, что очень привлекательна.
        - А как зовут тебя?
        «Забавная ситуация! Что ей нужно? Но не представиться - верх дурного тона».
        - Игорь.
        Он ждал: что же дальше? Она скользнула взглядом по комнате, с видимым удовольствием оценила изысканность убранства и непринуждённо заявила:
        - Мне здесь нравится!
        Игорь едва не рассмеялся:
        - Это хорошо. Но вообще-то, это моя комната.
        - Конечно, - согласилась она, будто желая сказать: «я же тебя не выгоняю!» - однако мне тоже должно нравиться, ведь я буду здесь жить!
        Вот тут он растерялся! Она уловила выражение его лица и пояснила:
        - Я - твоя эрис!
        «Ну что же непонятного?» - говорил её взгляд.
        - Минутку! Что такое «эрис»? - этот вопрос Игорь задал очень осторожно: он понимал, что новое слово может таить в себе много загадок.
        Девушка внезапно улыбнулась, и лицо её стало чуть розовее:
        - Я буду заботиться о тебе.
        - Служанка?
        - Нет, не служанка. У слуг другие обязанности.
        Он начал догадываться. Но, не желая ошибиться, сделал ещё одно предположение:
        - Может быть, рабыня?
        - Нет, - рассмеялась она, - и не рабыня. Просто я всё время буду рядом. И ночью тоже.
        «Так-так… Теперь всё ясно».
        - Не хочу обижать тебя, Сильвена, но если это то, о чём я подумал, то тебе придётся уйти.
        Она растерялась, шелковые щёчки залились румянцем:
        - Я тебе не нравлюсь?
        - Напротив, ты очень мила, - поспешил успокоить Игорь, - но я предпочёл бы жить один.
        - Почему? Ты не любишь женщин?
        Её неподражаемая непосредственность веселила его. Но, тем не менее, ответил очень серьёзно:
        - Дело в другом: я женат.
        - Хорошо! - обрадовалась Сильвена. - Я помогу твоей жене вынашивать детей!
        Игорь чуть не упал с кровати:
        - Что?!
        - Конечно, ведь тебе нужна большая семья! И потом, когда малыши подрастают, с ними столько хлопот!
        - Спасибо, Сильвена, мы как-нибудь справимся, - он не знал, плакать ему или смеяться.
        Но она говорила совершенно серьёзно, а затем внимательно посмотрела ему в лицо:
        - Ты добрый. Добрый и очень красивый. Не выгоняй меня!
        Ну что тут делать? Её глаза, огромные, светлые, глядели умоляюще, а рука потянулась и нежно-нежно погладила его плечо.
        Спас врача Ласоро - он внезапно показался на пороге комнаты:
        - Продолжим путешествие? Я уже свободен, - скользнул взглядом по гостье: - Эрис уже здесь. Познакомились?
        Игорь встал:
        - Ну-ка, Ласоро, давай-ка выйдем на секунду!
        Взял принца под руку и вывел из комнаты.
        - Это что?!
        - Что - что?
        - Вот это, чудо в моих апартаментах: это чья затея?
        Ласоро улыбнулся:
        - Эрис - девушка, которую дают для наслаждения взрослым мужчинам. У меня такой нет.
        - Ласоро, мне не нужна подружка. Я женат на чудесной женщине, которую люблю.
        Принц казался растерянным.
        - Ты не можешь её выгнать! Все будут думать, что она тебе не понравилась, что ты нашел её неприятной. И кроме того, она будет помогать тебе, следить за твоей одеждой, приносить еду.
        - И вынашивать детей!
        - Да, это тоже входит в обязанности эрис: увеличивать твою семью.
        - Спасибо, она меня просветила.
        Игорь чувствовал, что ему не до смеха. Помолчал.
        - Ладно, пусть идёт к себе, пока я решу, что с ней делать.
        Ласоро не сводил с него озадаченного взгляда. Видимо, понятия «быть женатым» и «иметь эрис» прекрасно уживались в его голове. Наконец, он решился озвучить вопрос.
        - А почему ты не можешь… - начал было принц, но Игорь так взглянул на него, что тот с улыбкой поперхнулся и замолчал.
        - Потому что у меня - свои законы!
        - Но она хотя бы тебе понравилась?
        «Допрос с пристрастием!»
        - Ну, а ты как думаешь?
        - По-моему, она - ничего.
        - По-моему, тоже.
        И оба тихо рассмеялись…
        В покоях Ласоро их ожидал слуга, хлопотавший у изящно сервированного стола. Судя по его тревожному виду, блюда начали остывать. Игорь хотел откланяться, но принц задержал его и немедленно усадил завтракать. «Ну что ж, - подумал врач, - не откажусь!» Он бросил на колени салфетку, устремил глаза на стол - и растерялся. Ни одного знакомого блюда! Розовые суфле, молочно-белые муссы, какая-то странная запеканка синего цвета. Он поднял взгляд на Ласоро, но тот уже принялся за еду и не замечал затруднений гостя. Игорь повертел вилку.
        - Что? Почему ты не ешь? - внезапно спросил принц.
        Врач улыбнулся. Сказать прямо? Видимо, придётся.
        - Я не знаком с местной кухней.
        Хозяин тут же отложил свой прибор и принялся рассказывать, что из чего состоит и откуда растёт. Игорь вдруг понял, что мяса на столе нет.
        - А какая-нибудь курица, индейка? - осторожно спросил он.
        Принц смотрел непонимающе.
        - Птица, - уточнил Игорь. - Что вы едите кроме овощей и фруктов?
        Ласоро покачал головой:
        - Во дворце - только это. Я слышал, крестьяне дальних провинций едят своих домашних животных, но вообще это не принято.
        - То есть, вы питаетесь исключительно растительной пищей?
        - А разве можно питаться чем-то другим?
        На мгновение Игорь почувствовал себя дикарём.
        - Иногда, - добавил Ласоро, - воинам перед походом дают плоть живых существ, чтобы они стали сильнее и злее. Но это - исключение. И говорят, многие потом чувствуют себя плохо.
        Врач улыбнулся, взял на нож немного паштета и без всякого энтузиазма начал есть. Неожиданно блюдо оказалось вкусным! Он попробовал холодный мусс, затем горячую запеканку, а потом вдруг понял, что, несмотря на незнакомый вид, каждое яство ему что-то напоминает. Следующие полчаса превратились в забавнейшую игру: он пробовал всё подряд и искал земные аналоги. Наконец, принц заметил, что гость ест как-то странно, от всего понемногу, и сам начал есть так же. Игорь понял, что Ласоро хочет поддержать его, и рассмеялся:
        - Я просто пробую, друг. Новые вкусы.
        - А разве у вас готовят иначе? Там, где ты жил до сих пор?
        - Да, иначе.
        «Возможно, именно сегодня нужно ему рассказать. Если он поймёт и примет меня, дальше всё будет проще».
        Как только завтрак окончился, Игорь решительно встал. Нельзя молчать о таких серьёзных вещах, иначе у принца может возникнуть ощущение, что его обманули. Но не успел сказать и слова: в дверь постучали, и Ласоро должен был ненадолго уйти.
        Игорь остался один и сел в кресло. С чего начать? Такой рассказ должен иметь вступление, и, пожалуй, лучше, если он всё нарисует. «Как далеко продвинулась их астрономия? Знакомы ли здесь с основами строения галактик, с движением звёзд? Или полагают, что мир лежит на трёх китах, а небо - это купол светящихся фонарей?» Он огляделся. Взгляд упал на стопку чистой бумаги, лежащей под рисунками Ласоро. То, что нужно! Потянулся и, придерживая папку рукой, осторожно вытащил лист. Взял карандаш и полой халата слегка задел папку. Несколько рисунков выскользнули и лёгкими птицами разлетелись по полу. Он принялся их собирать…
        Когда принц вернулся, врач сидел в кресле с очень странным лицом.
        - Ласоро, - спросил он, - ты чем занимался всю ночь?
        - Спал, - просто ответил юноша.
        Игорь показал чистый лист, который он по-прежнему держал в руках:
        - Извини, мне понадобилась бумага, и я взял один лист.
        Он пристально смотрел на принца:
        - Но твои рисунки разлетелись, и я узнал себя. Или это кто-то, очень похожий на меня.
        - Это ты, - ответил юноша.
        - Ты рисовал меня всю ночь?
        Ласоро молчал. Потом поднял взгляд и очень прямо, без предисловий, сказал:
        - Я рисую тебя много месяцев.
        Игорь качнул головой:
        - Объясни. Как ты мог рисовать меня, если мы познакомились только вчера?
        - Я видел тебя вот здесь, - юноша прикоснулся к своему лбу.
        Игорь пристально смотрел на Ласоро. «Каким образом он мог видеть меня, если я жил на другом конце галактики? На расстоянии тысяч, а может быть, и миллионов световых лет отсюда?» Но глаза юноши были предельно чисты.
        - Дело в том, - произнёс принц, - что я ждал тебя. И постоянно рисовал картины, которые возникают ниоткуда и приходят ко мне непостижимым образом. На каждой из них - ты.
        И подал врачу всю папку. Игорь напряжённо перебирал листы. На рисунках, живых, динамичных, он видел себя: так, как могла бы сложиться его жизнь на этой планете. Вот он гуляет в поле, затем - выходит из воды со смеющимся лицом, здесь - сидит верхом на каком-то странном животном. «У Ласоро дар, он удивительно передаёт сходство. И конечно же, он не мог нарисовать столько за одни сутки, ему понадобилась бы, по меньшей мере, неделя. Или месяц». Игорь не был художником, но понимал, что столь яркие, сильные работы с множеством мелких деталей невозможно сделать в течение ночи. Ласоро не лгал: он рисовал это долгое время.
        Принц спокойно изучал его лицо.
        «Да, представляю, какой у меня вид, - усмехнулся Игорь. - Но это же невероятно! Получается, что он видит будущее. Разве такое возможно?! Видимо, да, и живое доказательство тому - я сам, сидящий здесь, в этой комнате!» Внезапно один из рисунков привлёк его внимание. На нём были дети - два малыша, которых он держал за руки.
        - Это кто? - спросил Игорь.
        - Ты и дети.
        - Чьи дети?
        - Твои, конечно!
        У Игоря на секунду пересохло в горле.
        - Это ты тоже видел?
        - Да. Вот это - мальчик, а это - девочка. Они родились, повёрнутые лицом.
        - Что? - не понял врач. - Как повёрнутые?
        - Лицом! Это значит, что в утробе матери они лежали лицом друг к другу.
        Игорь улыбнулся: близнецы!
        - Ваша медицина на хорошем уровне, если вы знаете, как лежат близнецы. Так значит, мальчик и девочка?
        - Да.
        - Ты уверен?
        - А что, разве у тебя нет детей? - удивился принц.
        - Пока нет. Я женат меньше года.
        Ласоро взял рисунок из его рук:
        - Я не раз видел тебя вместе с детьми. Веселыми, красивыми. Женщину тоже видел, но… - юноша вдруг замолчал.
        Врач, чей мозг в эту минуту напряжённо работал, не обратил внимания на паузу. А Ласоро продолжал:
        - Вот только я не совсем понял, почему в том месте, где они родились, такие странные дома…
        Игорь поднял голову. «Ну что ж, - подумал он, - теперь пришла моя очередь удивлять». И взял злополучный чистый лист…
        Час шёл за часом. Глубокие глаза Ласоро, его умение слушать вдумчиво, без лишних вопросов, и одна лишь фраза, которая родилась в конце: «Я хочу, чтобы ты остался. И сделаю всё возможное, чтобы тебе было хорошо среди нас».
        Пройдут годы, и однажды Игорь обернётся и, вспомнив этот день, подумает: «Как легка правда и как хорошо она воспринимается теми, кто близок нам по духу! Ласоро мог не поверить мне, усомниться, и это было бы естественно. Но он принял меня вместе со всей моей нереальной историей, принял так просто, как это способна сделать только чистая душа, чистый человек, в сердце которого нет лжи, а значит, он не допускает и мысли, что ложь может быть в сердце другого. Я боялся, что тяжесть моих обстоятельств ляжет на него непосильным грузом, а он сказал: «Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо среди нас» и этим взял часть моего груза на себя. Он уже тогда был мужчиной, пусть неокрепшим, юным, но - мужчиной. И единственное опасение, которое я видел в его глазах, - что в один день я не смогу преодолеть пространство и больше не появлюсь в его мире. Но я приходил снова и снова, и он перестал тревожиться. А со временем понял, что его дом стал моим домом, и всё, что любил и ценил он, полюбил и оценил я сам».
        Игорь уходил. Солнце бросало косые тени на узорчатый пол коридоров; земная ночь коротка, нужно возвращаться домой. И не заметил, как из глубокой ниши кто-то посмотрел ему вслед. Женщина сидела тихо, одна, и проводила фигуру врача долгим взором. «Он не идёт, а летит», - подумалось ей. И ещё ей показалось странным, что врач провёл так много времени в комнате её сына. «Неужели Ласоро, наконец, нашёл друга, о котором мечтал? Взрослого, опытного друга, того, кто сможет поддержать, посоветовать? Это было бы больше, чем чудесно!» И она опять устремила взгляд на чистую гладь прудов.
        А Ласоро очень серьёзен. В эту минуту он один, в своей спальне, и тысяча мыслей пробегает в его голове. «Разве мог я подумать, что среди всех вариантов будущего окажется именно этот? Ведь я представлял всё, что угодно! Я ждал человека, несомненно, достойного, возможно, вельможу, даже представлял, что он мог быть изгнан из своей страны и в поисках убежища прибыл к нам. Случайно попадает во дворец и становится другом… Но такое! Гость из дальних миров, образованный, умный. Мне просто невероятно повезло! Я не достоин стоять рядом с ним, не то, чтобы называть другом…»
        Он тихо встаёт, смотрит в окно, на пруды, и не знает, что в эту минуту его мать тоже смотрит туда. Их мысли словно перекрещиваются. Один и тот же человек стал объектом внимания. Но если Юсан-Аминах, заботясь по-матерински о принце, думает, какую пользу может принести врач её юному сыну, то Ласоро размышляет, чем он сам может быть полезен новому другу, что ещё сделать для него.
        Решение просто: учиться, быть рядом, а также помочь врачу освоиться в этом мире. И конечно же, хранить тайну, не разглашая никому. Принц поднимает взгляд и видит, что близится вечер. Слуга давно изнывает под дверью в ожидании приказания подавать обед, и Ласоро зовёт его.
        Дворец затихает. Ещё слышны голоса, и мягкая музыка льётся из окон, но ночь близка, и её прохладное дыхание врывается в комнату. Юсан-Аминах просит плотнее закрыть шторы и отпускает служанку. События дня наполняют её. Она провела несколько часов со своим больным сыном, Гастаном, и безвыходность положения чёрной тяжестью ложится на сердце. Но есть и светлые пятна в этом дне, и одно из них - это почти незаметная, минутная встреча с врачом.
        Чем поразил её этот человек? Чем привлёк внимание? Дерзостью? Юсан-Аминах улыбается: нет, конечно, не этим! Он мог просто не знать, с кем разговаривает, а затем растеряться, смутиться. Тогда что? Она задумывается и сама себе отвечает: тем, что не такой, как другие. Будто сила и воля умножены в нём в тысячу раз. Будто спокойное достоинство пронизывает всё его существо, не позволяя почувствовать себя ниже другого. «Он и не ниже, - продолжает Юсан-Аминах, - он выше. Только пока не знаю, чем».
        А ещё - и в этом трудно признаться - он красив. Просто красив. Будто природа решила одним взмахом подарить своему любимцу всё сразу: и ум, и достоинство, и красоту. Юсан-Аминах вспоминает и сравнивает рисунки Ласоро с живым человеком. Он оказался намного мягче, чем на портретах, глаза - живее, в них доброта и юмор, голос приятный, манеры, а движется так, будто летит. Во дворце, несмотря на его многолюдность, не так много найдется людей, которые вызывают столь удивительное ощущение, думает Юсан-Аминах. И хорошо, что рядом с сыном будет такой человек. Её мальчику нужна поддержка, и нужен хороший друг. Но сможет ли врач стать другом? Сможет, что-то подсказывает ей изнутри, ведь не зря же Ласоро ждал его больше года, а как всматривался в новых гостей! Этот врач здесь не случайно. Но что именно хочет сказать этим жизнь? Какие сюрпризы готовит?
        Тонкая нить будущего… Ты ускользаешь, теряясь в зыбком тумане времени. Откройся, дай почувствовать тебя. Сердце волнуется за сыновей. Только за Ласоро она спокойна: рядом с ним этот особенный человек, который идёт, словно летит, а когда встречает мать императора, то не хочет кланяться. Она улыбается и засыпает…
        Игорь проснулся и тихо лежит. Темно, часы на столике показывают лишь половину четвертого. Света сквозь сон обнимает его:
        - Ты уже здесь?
        - Да. Спи, ещё очень рано.
        - Всё хорошо?
        - Хорошо. Спи, девочка, спи.
        Он хочет поцеловать её руку, обвившуюся вокруг его шеи, но не решается побеспокоить. Её кожа очень нежна. «Какая эрис может сравниться с моей девочкой? - думает он. - Короткое сексуальное наслаждение - и вот эта нежность, ощутимо заполняющая комнату, любовь, разлитая в пространстве…»
        Он поднимается и, ступая очень легко, идёт в ванную, затем, стараясь не шуметь, готовит кофе. Набрасывает на плечи куртку и выходит во двор. Ночь свежа, но не холодно: последние дни сентября выдались тёплыми, безветренными. Сухие листья засыпали двор. «Нужно подмести, я совсем забросил хозяйство, - улыбается Игорь. - А Свете не справиться и с работой, и с домом, да ещё и меня, бедного, утешать». Он присаживается на ступеньки и смотрит вверх. Небо прекрасно, лёгкие тени облаков прикрывают звёзды. «Да, досталось мне крепко. Но вот, будто бездна закрылась, и чья-то рука всё повернула по-своему. Мне не нужно оплакивать прошлое, жить воспоминаниями, тосковать по друзьям, которых не вернуть. А что делать с прошлым? Отпустить его, дать уплыть по течению. Иначе оно тяжким грузом будет лежать на душе до конца времён». Игорь медленными глотками пьёт кофе. Старый добрый друг, простой напиток, утешающий даже тогда, когда утешения нет. Как мы привязываемся к простым вещам! Впрочем, мне давно стало ясно, что утешения нужно искать в простом, в том, что тебя окружает: в мягком воздухе ночи, в дыхании осени. В
крике улетающих птиц, невидимых в небе. Эти вещи неизменны, вечны, они будут с тобой даже в самом глубоком горе. А значит, уже ты не один, уже с тобою друзья: непрекращающиеся явления жизни.
        Мысль тиха, она льётся подобно реке, смягчая острые углы воспоминаний, обходя те рифы, которые причиняют боль душе. И - устремляется ввысь, к новому, светлому, что открылось в последние дни. Невероятные способности принца поражают его. Как можно видеть будущее? - крутится один и тот же вопрос. Каким образом то, что ещё не случилось, даже не оформилось, становится доступно человеческому восприятию? Игорь думает, сопоставляет и внезапно приходит к простой мысли: а может быть, моё представление неверно и будущее всё же существует? Но находится в том временном пространстве, где оно недоступно. Моему восприятию - нет, а восприятию Ласоро - да. И ведь святые видят его! И точно знают, что и когда произойдёт с человеком…
        Игорь не спешит. Есть вещи, над которыми нужно думать спокойно, широко обнимая и мыслью, и опытом. Но, к сожалению, его познания в этой области не так велики. Вот Светлана! Она больше читала, лучше разбирается в духовных вопросах. Как кстати был бы сейчас её милый совет!
        Внезапно дверь раскрывается, и Игорь замирает. Он поражён.
        - Девочка, - говорит стоящей на пороге жене, - как ты почувствовала? Так не бывает! - и, смеясь, прикрывает курткой худенькие плечи. - Садись, садись, ты мне нужна.
        Света зябко жмётся к нему:
        - Мне стало холодно без тебя…
        Он обнимает её и посвящает в свои раздумья. Вместе, шаг за шагом, они пытаются нащупать закон. Но всё это - лишь догадки. Истина где-то рядом, она скрывается в рисунках Ласоро, в безошибочном знании святых, но простому человеческому разуму недоступна…
        Уже утро. Игорь рассказал почти всё, умолчал лишь о детях и забавном визите Сильвены: и в том и в другом случае не стоит беспокоить жену. Посветлело, зарумянилось небо, тонкий ветер принёс запах сухих полей.
        - А не съездить ли нам к морю? - говорит он. - В воскресенье.
        - Конечно, давай поедем к морю…
        Света встаёт, и перед лицом Игоря оказывается вся её хрупкая фигурка. Взгляд его падает на область живота. На мгновение он озадаченно замирает: «Девочка моя, как ты будешь носить двух малышей?!» И вдруг понимает, что в чём-то, возможно, Сильвена права…
        День начался, как обычно: пятиминутка, обход, операции. Разговоры с больными, консультации коллег, какие-то бумаги, истории болезни, рентгеновские снимки. Он старался сосредоточиться, но не мог, потому что над всем этим, сверху, шла напряжённая работа ума, звенела мысль: как? Зачем? Почему? Игорь привык к ясности, все представления в его мозгу чётко стояли на своих местах. И сейчас явление будущего, разлитого в пространстве, всецело завладело его вниманием. «Есть ли варианты? - спрашивал он. - Или вариант только один, идеальный, незыблемый? Кто управляет процессом? Кто удерживает, когда мы готовы свернуть?»
        В ординаторской, вооружившись ручкой и листами бумаги, он рисовал схемы. «Если линию будущего представить как уходящую вдаль прямую, то события на ней будут видны как точки или яркие вспышки. Поскольку все частицы в природе движутся волнообразно…» Мысль заработала. Он мгновенно провёл аналогию с электромагнитной волной и, сделав несложную схему, поразился догадке. Точно! По принципу камня, брошенного в воду. Событие - это фактор возмущения, то есть камень. От него волны кругообразно расходятся во все стороны и достигают меня, находящегося в энной точке, пусть даже очень далеко. Однако мой принимающий аппарат несовершенен, как, впрочем, и у большинства людей. А вот Ласоро - другой: его приёмник, тот, который фиксирует волны, гораздо тоньше и лучше.
        Внезапно он испытал характерное чувство, будто точно знает. Рука зачеркнула линии и начала рисовать спираль. Она закручивалась и, постепенно уменьшаясь, уходила вдаль. Игорь понял, что все варианты будущего будут лежать внутри туннеля, образованного спиралью, и как бы они ни чередовались, общее направление всегда останется неизменным.
        «Вот и ответ, - думал Игорь, - точный, понятный, и логика не хромает». Он долго разглядывал рисунок. «Но тогда, возможно, дети - это лишь один из вариантов? И будет один ребёнок или вообще не будет детей?»
        Что-то запротестовало внутри. «Будут, - понял он, - непременно будут. Нужно только ждать».
        Вечером, вместе со Светланой, ещё раз проверил свою концепцию. Жена честно сказала:
        - Ничего не понимаю! Но рисунок мне нравится. А почему человек не может выйти за пределы спирали?
        - Потому что она постоянна, неизменна.
        - И свобода выбора - лишь внутри неё?
        - Для нашего же блага. Я понял и другое: Тот, Кто придумал спираль, хочет, чтобы мы, несмотря на ошибки, заблуждения и прочие отступления, пришли к однозначно хорошему концу. Он вынужден ограничивать нашу свободу, но - в определенных пределах, чтобы мы не чувствовали себя в клетке.
        - Ты думаешь, спираль придумана Разумным Творцом? Она не случайна?
        - Разумеется. Иначе человеческая жизнь была бы хаотичной. И никакого точно видимого будущего просто не могло существовать. Варианты уходили бы вдаль, разветвлялись, подобно дереву, и были бы неразличимы. В том-то и дело, что спираль даёт нам общую картину нашей жизни. Устойчивую картину основных событий, которые должны произойти. Мелочи могут меняться, но главное остается неизменным.
        - То есть, мы с тобой могли бы ходить кругами ещё несколько лет, но всё равно поженились?
        Игорь засмеялся:
        - Безусловно! Потому что это - ключевое событие!
        «И рождение детей - тоже, - подумал он про себя, - иначе Ласоро не мог бы это увидеть».
        - Я убеждена! - резюмировала Светлана. - Ты - гений!
        - Не гений. Просто думал весь день. А потом испытал такое характерное чувство, будто мозг пронизан светом и я точно знаю ответ. Это трудно описать.
        - Понимаю.
        Они долго сидели, разговаривая. Наступила ночь, Света ушла спать. А Игорь, выйдя на воздух, ходил по двору, размышлял, удивлялся, взвешивал опять и опять, пока итог, чёткий, спокойный, не лёг на сердце. Он так и принял его: спокойно и просто, и больше не тревожился, не напрягал мозг. «Так значит, будущее существует, уже существует. И спираль, начертанная для меня, ушла вдаль. И Тот, Кто её придумал, предусмотрел и мои ошибки, и отступления, и заблуждения. Он учёл и мои возможности, и те знания, которые у меня есть, и, наверное, даже желания, которые рождаются в моей душе. Всё, абсолютно всё! Конечно, я мог бы сопротивляться, бунтовать, кричать: «Хочу всё делать по-своему, не мешайте моей самостоятельности!» И начать сумасбродно ломать свою жизнь. Надолго ли хватило бы моего умения? Мой режиссёрский талант ограничен, а способность предвидеть - вообще на нуле. Сомневаюсь, что мог бы построить. А вот разрушить - да: нужные встречи, удачные обстоятельства. Разрушить всё и остаться и без настоящего, и без будущего.
        Что происходит с человеком, вышедшим за пределы спирали? Думаю, он погибает. А что удерживает нас внутри туннеля? Заповеди! - внезапно понял Игорь. Заповеди удерживают нас в пределах границ, не давая выскочить и пропасть. «Не убий», «не укради» - вот те границы безопасности, которые предусмотрены для нашего несовершенного разума. Конечно, трудно уложить все вариации жизни в десять коротких заповедей, жизнь безмерно обширна и каждый день несёт сложные моменты, но если этих заповедей недостаточно, остальные придумай сам! «Не рискуй собой понапрасну», - например. Он улыбнулся: ну, это я как врач. Да что далеко ходить? Открой «Книгу Притчей Соломоновых», и найдёшь столько великолепных советов! Мудрый царь для того и написал, чтобы обезопасить неразумных.
        Так что же остаётся? Просто верить. Устремиться вверх по этой спирали без сомнений и опасений, с твёрдым убеждением в том, что Тот, Кто её придумал, уж наверняка знает, как привести тебя к хорошему концу. И что на Его плечах - не только твоя хрупкая человеческая жизнь, на Нём держатся все миры».
        - ОН ПРИШЁЛ К ПРАВИЛЬНЫМ ВЫВОДАМ.
        - БЕЗУСЛОВНО. МИР, В КОТОРОМ ВРАЧ НАЧИНАЕТ ЖИТЬ, ОБОСТРИТ ЕГО ЧУВСТВА, ВОСПРИИМЧИВОСТЬ, СПОСОБНОСТЬ АНАЛИЗИРОВАТЬ И ПОСТИГАТЬ ИСТИНУ НЕ С ПОМОЩЬЮ РАЗУМА, А ПУТЁМ ИНТУИТИВНОГО ПРОЗРЕНИЯ.
        - ЛЮДИ НАЗЫВАЮТ ЭТО «ОЗАРЕНИЕМ».
        - ДА. У ВРАЧА ВПЕРЕДИ - ЦЕЛАЯ ДУХОВНАЯ ШКОЛА, ХОТЯ ИНОГДА ОНА БУДЕТ БОЛЕЗНЕННОЙ, ГОРЬКОЙ, И ЕМУ ПРИДЁТСЯ НЕ ТОЛЬКО ПРИОБРЕТАТЬ, НО И ТЕРЯТЬ.
        - ОН СТАЛ БОЯТЬСЯ ТЕРЯТЬ.
        - НУ ЧТО Ж, ЭТО НЕИЗБЕЖНО. ВЫ СМОТРИТЕ НА МЕНЯ ТАК, БУДТО ХОТИТЕ ЗАЩИТИТЬ ЕГО ОТ ВСЯКИХ ПОТЕРЬ.
        - ХОТЕЛ БЫ. НО НЕ МОГУ. Я - ТОЛЬКО ИСПОЛНИТЕЛЬ.
        - ВЫ МУДРЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬ МУДРОГО ЗАКОНА.
        - МОЖЕТ ЛИ ВРАЧ ПРОЙТИ СВОЮ ЖИЗНЬ, НЕ ТЕРЯЯ?
        - НЕ МОЖЕТ.
        - ПОЧЕМУ?
        - ПОТОМУ ЧТО ВМЕСТО УТЕКШЕЙ ВОДЫ НЕИЗБЕЖНО ПРИБЫВАЕТ НОВАЯ. СИЛА, ВЕРА, ЛЮБОВЬ УМНОЖАЮТСЯ В ЛЮДЯХ В СОТНИ РАЗ, КОГДА ОНИ ТЕРЯЮТ, А ЗАТЕМ ВИДЯТ, ЧТО РЕКА НЕСЕТ НОВЫЕ ВОДЫ.
        - НЕ ПОНИМАЮ…
        - ПТИЦА, ТЕРЯЯ ПЕРО, ЧТО ДЕЛАЕТ?
        - ОТРАЩИВАЕТ НОВОЕ.
        - ТАК И ЧЕЛОВЕК, ПОДОБНО ПТИЦЕ: ОН ОТРАЩИВАЕТ КРЫЛЬЯ СОБСТВЕННОГО ДУХА БЛАГОДАРЯ СЛОВУ «ТЕРЯТЬ».
        - И ТАКИМ ОБРАЗОМ ПРИОБРЕТАЕТ НАМНОГО БОЛЬШЕ?
        - НЕСРАВНЕННО! И, ХОТЯ ПОРОЙ ДУША ЕГО СКОРБИТ МНОГО ЛЕТ, ОН ПОДНИМАЕТСЯ ВЫШЕ И ВЫШЕ, А ВЕДЬ ИМЕННО В ЭТОМ СУТЬ ВСЯКОГО ДВИЖЕНИЯ ПО СПИРАЛИ!
        ЧАСТЬ 2.ЮСАН-АМИНАХ
        Сильвена сидит в уголке и пристально смотрит на дверь. Он не входил и не выходил, знает она, комната пуста: ей пришлось убедиться в этом, наблюдая за дверью в течение трёх часов. Три часа! Но она терпелива: когда-нибудь он появится. Уже ночь, дворец затихает, удивлённые слуги снуют мимо и бросают на неё насмешливые взгляды: новый врач не принял Сильвену, вместо того, чтобы находиться в его покоях, она сидит у порога. Но девушка настойчива и любопытна: «куда он пропал?» Ей нечего делать, мать императора приказала услужить врачу, быть для него тем, кем он захочет, - эрис, служанкой, рабыней, кем угодно! Но его просто нет…
        Она тихонько сворачивается на уютном диванчике и смежает веки. Когда он придёт, она не пропустит его.
        - Сили! - слышит негромкий голос. - Ты что тут делаешь? Уж не меня ли караулишь?
        Игорь склонился и легко касается её плеча. Девушка озирается и понимает, что наступило утро. Она проспала здесь всю ночь, и понятно, отчего так затекла шея! Вскакивает, обиженно говорит:
        - Конечно! Я ждала тебя весь вечер!
        - Вечер, ночь и немного утра…
        Игорь весел и совершенно спокоен. Она не видит, что он скрывает изумление: неужели ей пришлось из-за него сидеть здесь, под дверями, и спать, подобно собачонке, ожидающей хозяина?!
        - Ну-ка, пойдём…
        Он заводит её в комнату и наливает воды из кувшина. Сили смачивает лицо и немного оживает.
        - Скажи мне, что происходит? - спрашивает Игорь.
        - Я должна быть с тобой, прислуживать тебе, помогать. Но тебя нет! - она по-детски разводит руками.
        - Чьё это приказание?
        - Юсан-Аминах.
        Игорь задумчив. Как найти верный подход к обычаям дворца, не меняя своих привычек? Девушка становится для него обузой, мужчина в роли слуги был бы куда более кстати! Но Игорю жалко Сильвену: если он откажется от неё, девушке придется покинуть дворец, и кто знает, как сложится её жизнь вне его уютных стен? Он думает минуту и даёт ей несколько простых поручений. Сильвена убегает, окрылённая. Врач смотрит ей вслед и качает головой: «Мне придется всё это объяснить Светлане…»
        В этот день он вместе с Ласоро прошёл в медицинскую часть и с удовлетворением обнаружил, что медицина дворца находилась на должном уровне. Он увидел не только врачей в чистых халатах, но и целый комплекс: зал для собраний и лекций, изоляторы, приёмные кабинеты и даже небольшую операционную. «У них всё хорошо поставлено», - думал он. Заметив напряжённые взгляды, - «что за чужака привел младший принц?» - отложил знакомства на более позднее время. А возвращаясь в свои апартаменты, снова встретил мать императора. Она гуляла в сопровождении слуг, посмотрела на врача ровным, спокойным взором и, заметив, что тот не спешит склонять голову, отвела взгляд. Игорь, погружённый в свои мысли, не сразу понял, что опять нарушил этикет, и опомнился лишь после того, как женщина скрылась за поворотом. Остановился, нахмурился, пожал плечами. «Что за глупость придумали!» - фыркнул про себя и зашагал дальше…
        Утром, дождавшись пробуждения Светы, сразу рассказал ей о Сильвене. И о первом визите, и о последнем разговоре. Ожидал, что жена начнет ревновать, но Светлану его рассказ неожиданно привёл в весёлое настроение.
        - Тебе привели наложницу? - смеялась она. - Что же ты печалишься? Любой другой мужчина был бы только рад!
        - Ещё чего! И как потом объясняться с женой? Что не мог устоять перед обычаями дворца?
        - Что не мог устоять перед обычаями мужской природы.
        - Неправда. Мужчине не нужно много женщин. Достаточно одной, любимой, - и привлекает к себе.
        Тишина. Игорь не целует, он только обнимает, но в этом объятии - и теплота, и глубина, и то, что невозможно передать словами, но что незримо льётся от сердца к сердцу. Наконец, Света поднимает лицо:
        - Ты можешь привлечь её к своей работе.
        - Сделать из неё новую Шалиян?
        - Конечно.
        - Ты знаешь, сколько на это времени уйдет?
        - Я помогу.
        - Если я правильно понял, - догадывается он, - это один из вариантов фразы «возьми меня с собой!»
        Она ластится к мужу:
        - Ну, пожалуйста! Ты же убедился, что там безопасно? А значит, пришло время и мне подняться!
        - Не спеши, девочка. Всё не так просто. Внешнее благополучие ни о чём не говорит. Могут быть подводные камни.
        - Например?
        - Интриги. Заговоры. Дворцовые перевороты.
        - Нет, нет! - вскричала Света. - Знаю я тебя: что ни слово, то пророчество!
        - Не пророчество, моя хорошая, не пророчество, - жизненный опыт.
        - Похоже, ты говоришь серьёзно.
        - Вполне. А потому, пока я не буду абсолютно уверен, что тебе там ничто не грозит, ты со мной не пойдёшь.
        - Похоже, мне ничего не остаётся, как только смириться.
        - Смирение - главная добродетель женщины…
        - Игорь! - смеётся Светлана и укоризненно качает головой.
        - Что? Что не так? - отвечает муж.
        - А почему ты сразу не рассказал про наложницу? - вдруг спрашивает она.
        Он молчит. Улыбается:
        - А поставь себя на моё место.
        Жена лукаво щурится:
        - Да, пожалуй, ты поступил мудро.
        - Я поступил бы мудрее, если бы вообще отказался от её услуг.
        - Оставь её, - вдруг говорит Светлана, - пусть заботится о тебе, пока меня нет: убирает, приносит еду. А то ведь ты и поесть забудешь, если никто не напомнит.
        - Бывает и такое.
        - Вас, мужчин, нельзя оставлять одних.
        - Юсан-Аминах тоже так считает…
        - Ах, ты… - восклицает Света со смехом. - Всё, никуда не пойдёшь!
        - Пойду, непременно пойду!
        - Не обижай девушку!
        - Не обижу…
        Игорь шёл по коридору и увидел мать императора: в окружении свиты она совершала обход по палатам дворца. «Мы что, каждое утро будем встречаться?!» Хотел быстро свернуть в одну из ниш, но та оказалась недостаточно глубока, чтобы скрыть его. «Не буду кланяться!» - упрямо, как мальчишка, подумал он. Процессия приближалась. Завидев непреклонную фигуру врача, придворные оживились и с видимым удовольствием приготовились высказаться в его адрес весьма неблагожелательно. Но Игорь уже занял оборонительную позицию.
        Наконец, свита поравнялась с ним. Пожилой министр отделился от группы и сделал шаг в сторону врача.
        - Мать императора, Юсан-Аминах, - сказал он преувеличенно вежливо, - желает знать, почему вы не склоняете головы и так дерзко смотрите ей в лицо?
        Игорь раздумывал ровно секунду.
        - Потому что там, где родился и воспитывался я, ценность человеческой жизни измеряется не положением в обществе, а той пользой, которую человек приносит обществу.
        Министр озадаченно нахмурил бровь и вернулся к императрице. Та выслушала ответ, отстранила слугу и приблизилась к Игорю.
        - И чем вы оцениваете свою жизнь? - спросила спокойно.
        - Моё место весьма скромно, - отвечал Игорь. - Я - врач.
        - А я - мать, - тихо произнесла она.
        Одно мгновение они смотрели прямо в глаза друг другу. И Игорь прочёл то, чего не знал до сих пор: и её безразличие к условностям этикета, и то, что никаким образом его «поклон» или «не поклон» не задевают её достоинство, и даже то, что смотрит она на него не свысока, а как на равного. Как он понял это? Трудно сказать. Но иногда одного взгляда достаточно, чтобы понять, что перед нами - друг, друг надёжный и верный, без колебаний и сомнений. Он испытал странное чувство: ему захотелось поклониться, но только ей одной, всё равно, что сказать: «Я понял тебя, и твою игру, и насколько ты выше условностей. И я - такой же».
        - Я склоняю голову перед матерью, - негромко ответил он.
        И поклонился: сдержанно, с достоинством. Улыбнулся и зашагал дальше.
        - Мира и света! - услышал тихо у себя за спиной.
        Юсан-Аминах продолжила путь. Её сердце билось сильно, горячо; только бы не выдать этого жара! Да, она не ошиблась: этот человек был равным ей, равным и по уму, и по сердцу. Но только как же? Ах, нужно бы вернуться к Ласоро, поговорить с этим врачом, узнать его больше… Однако без предлога это неудобно, некрасиво. И с досадой поморщилась: опять эти условности! «Нельзя, неудобно!» Кто-то из вельмож обратился к ней, она ответила, но мысль тут же вернулась к врачу. «Завтра всё, всё расспрошу у Ласоро: и кто, и откуда, и отчего в нём это достоинство. И почему рядом с ним я чувствую себя не матерью императора, а неопытной девушкой, хотя он не бросил на меня ни одного нескромного взгляда. А может быть, именно поэтому? Что он и не замечает меня, совсем безразличен? Пусть, пусть, разве это меня должно волновать?»
        Она устыдилась собственных мыслей и постаралась больше не думать о враче: в эту минуту процессия подходила к покоям среднего сына. Юсан-Аминах остановилась перед дверью, сделала над собой усилие и, улыбаясь, - чего стоила ей эта улыбка! - переступила порог полутёмной спальни больного Гастана.
        Едва войдя в комнату принца, Игорь попросил Ласоро провести этот день на воздухе. У него было много вопросов, и, кроме того, после встречи с Юсан-Аминах он чувствовал смущение и никак не желал снова попасть в положение, где ему придётся решать: кланяться ей или нет. «Ну почему я такой упрямый?! - думал с недовольством на себя самого. - Это всего лишь условность дворца, так не проще ли подчиниться?» И сам себе не мог объяснить, что происходит.
        Ласоро с радостью согласился, только спросил, любит ли врач прогулки верхом.
        - Конечно, - ответил Игорь. Но в следующую секунду засомневался, потому что, приказывая слуге запрягать, принц произнёс неизвестное слово «ахисы».
        - Кто такие «ахисы»? - спросил врач.
        - Наши животные, - Ласоро улыбнулся: - Ты таких, конечно, не видел.
        - А простых лошадей нет?
        Принц озадаченно смотрел на друга. Это слово он слышал впервые. Игорь давно понял, что если на чужой планете нет однозначного понятия, то звучит незнакомое слово.
        - Ну что ж, ахисы, так ахисы.
        Когда через десять-пятнадцать минут они вышли наружу, его ждал сюрприз. Ахисы напоминали слонов. Но только чуть поменьше ростом и - помягче, попроще. Однако всё равно мощные и крепкие. Он внимательно рассматривал их:
        - Любопытно, а как они питаются? Шеи недостаточно гибкие. Как они достают себе корм?
        Ласоро тут же пояснил:
        - Действительно, на их шеях большие складки, но они прекрасно склоняются.
        «В отличие от меня, - с улыбкой подумал Игорь. - И шея гибкая, и голова лёгкая, а склоняться не хочет!»
        Они устроились в удобных сиденьях и в сопровождении небольшой группы слуг выехали из дворца. Игоря всё привлекало, всё было интересно. Сразу за пределами города простиралась равнина. Их кортеж двинулся навстречу холмам, голубеющим вдали.
        - Там есть вода и прекрасные оазисы, мы хорошо отдохнем, - сказал Ласоро.
        День выдался не особенно жарким; мягкий климат этой местности напомнил Игорю приморские города, где с одной стороны воздух наполнялся свежестью веяния гор, а с другой - смягчался тёплым дыханием моря. Игорь не торопился начинать серьёзный разговор и пока спрашивал о том, что их окружало. Принц поразил его глубиной познаний.
        - У нас не бывает снега, - рассказывал юноша, - почва не успевает пропитываться водой, а потому рождает мало растительности. Но в горах, а они недалеко отсюда, в трёх днях пути, снег выпадает обильный, чистый, и вот там очень красиво.
        Он рассказывал о птицах и цветах, называя каждый вид новым, непонятным Игорю словом. Когда, примерно через час, они приблизились к холмам, врач услышал, по крайней мере, с десяток незнакомых названий. «Но меня интересует другое, - думал он, - совершенно другое. Хотя, конечно, прекрасно, что будущий император знает так много».
        Внезапно он остановился. Какая странная мысль! С чего это он взял, что Ласоро будет императором? Насколько известно, его старший брат молод, обладает отличным здоровьем и не собирается передавать бразды правления в другие руки. Игорь удивился, решил, что мысль случайна, и не придал ей значения. А напрасно. Потому что именно в тот момент особый воздух планеты начал действовать в нём, обостряя все чувства, интуицию, способность знать и предвидеть. Но об этом он догадается позже, намного позже.
        А пока они достигли холмов и, найдя восхитительный оазис, полный зелени и цветов, расположились на отдых.
        Игорь с трудом дождался, пока слуги расстелют покрывала, расставят еду и удалятся. Ласоро уже понял, что друг хочет спросить о чем-то важном, и устроился напротив в позе человека, готового к серьёзному разговору.
        - Откуда у тебя эти способности? - наконец, задал врач свой вопрос. - С рождения?
        - Мама говорит, что да. Но мне кажется, это потому, что я с самого раннего детства пью воду скалистых озёр.
        - Что за озёра? Расскажи!
        Игорь удобно сел.
        - В горах, очень высоко, среди скал, есть озёра. Добраться до них тяжело, но, тем не менее, есть несколько дней в году, когда караваны из самых дальних мест прибывают туда, чтобы стать свидетелями чуда.
        Принц сделал паузу. Взгляд его вопрошал: «Ты веришь в чудо?»
        - Продолжай, - спокойно ответил Игорь.
        Он не признался бы себе сам, но внутри вдруг всё напряглось и тонко затрепетало: он почувствовал, что стоит на пороге необычайного. Но - не двинулся, ничем не выдал волнения.
        - В яркую весеннюю ночь, когда горы едва освободились от снега, прямо с неба в воду входит прекраснейшее существо. Оно не похоже на человека, оно во много раз красивее, чем человек! Оно окунается в воду, разбрызгивает искры, и вода делается волшебной! Потом существо исчезает…
        - Куда?
        - Оно опять поднимается в небо. А люди бросаются к озеру и начинают пить эту воду, окунать в неё руки, набирать в бутыли и тюки: кто куда может и кто сколько хочет. Одного нельзя делать: входить в озеро и купаться в нём. Потому что стоит хотя бы одному человеку броситься в воду, как вся его целебная сила исчезает. Человек забирает её!
        - Подожди! Тот, кто сходит в воду, - Ангел?
        - Этого мы не знаем.
        - Но он похож на Ангела?
        - Никто никогда не говорил с ним, никто не знает, на кого он похож.
        - А ты его видел?
        - Много раз! - в голосе Ласоро слышалось торжество. - Наш двор каждый год приезжает к озёрам, чтобы увидеть это. Но слушай дальше. Если никто не заберёт силу озера, то она сохраняется целую ночь. Важно набрать воду сразу, как можно быстрее. А потом мы все целый год пьём её понемногу, и часто становимся здоровыми, если болели. Но если хотя бы один человек прыгнет в озеро, то оно тут же гаснет, а вот человек… - принц опять сделал паузу: кажется, ему нравилось, что он мог чем-то потрясти своего друга.
        - Я знаю, - вдруг сказал Игорь охрипшим голосом. - Он выздоравливает, какой бы ни был одержим болезнью.
        - Ты знал?! - разочарованно протянул Ласоро.
        Игорь провёл рукой по лицу. Ладонь осталась мокрой.
        - Никогда не думал, что такое может происходить в реальности. То есть, я верил, но…
        Юноша не понимал. Врач поднял глаза:
        - Мне приходилось читать об этом в одной очень древней книге на Земле. Но там был небольшой водоём прямо посреди города. Святого города, - прибавил он тихо.
        Ласоро видел, что друг потрясён, и ликовал.
        - Слушай дальше, - продолжал он вдохновенно. - Так продолжается целую неделю. Озёр - семь, и каждую ночь это чудесное существо нисходит в воду. Никто не знает, где он появится в первую ночь, а где - во вторую. Поэтому в первые ночи люди окружают берега всех озёр, а вот в последнюю…
        Игорь улыбнулся:
        - Представляю, что творится в последнюю ночь у этого озера!
        - Да! Его все ждут! Те, кто не смог увидеть раньше, переходят к этому озеру, и берег напоминает собой город, но если бы ты знал, как тихо кругом, и как трепетно люди дожидаются чуда! Стражники стоят вокруг, охраняя воду, чтобы никто не вздумал броситься в неё. Дети, женщины, пожилые люди - все затихают. А когда он, наконец, спускается, все плачут…
        Голос Ласоро прервался. Принц с трудом овладел собой.
        - Это нужно увидеть самому, - сказал негромко.
        - Когда? - спросил Игорь. Он уже знал, что поедет, и знал, что сделает всё возможное, чтобы набрать воды собственными руками.
        - Весной. Скоро.
        - А какое время года сейчас?
        - Середина зимы.
        - Это - зима?! - Игорь глянул вокруг: всё цветёт, зелень пенится на деревьях.
        - Да, зима. Говорят, раньше озёр было двенадцать, но потом вода из пяти ушла под землю, и есть предание, что она обогатила собой все источники на планете, все реки, пруды. Поэтому у нас так принято купаться в водоемах.
        - Я видел, КАК ты любишь купаться.
        - Очень люблю, - засмеялся принц и потрогал шрам на лбу.
        После необременительной трапезы они продолжили разговор.
        - Во дворце есть особая комната, - рассказывал Ласоро, - там хранятся бутыли с водой. Она сохраняет свежесть долгое время. Я покажу тебе эту комнату, когда мы вернемся.
        - Было бы неплохо…
        «Взять воды на анализ? Удастся ли пронести? А если там окажутся новые, неизвестные нам элементы, как объяснить? - Игорь задумался. - Пожалуй, нет, - решил он, - разве этого я хочу: разложить воду на составы, понять, какие микроэлементы её наполняют? Нужно смотреть, наблюдать, анализировать: каким образом она воздействует на людей, что меняет в их состоянии. Ласоро сказал, что она делает его чувствительнее, то есть, утончает природу. Значит, основное воздействие - духовное. Вот что важно! А когда появится Светлана, то можно будет попросить немного и для исследования».
        Он был взволнован. Новый мир представал перед ним в неожиданном свете: своей тонкой духовностью он превосходил мир Земли, и Игорь чувствовал некий таинственный трепет. Как будто отзвук необычайного коснулся его души. Он поднял голову и крепко вдохнул свежий воздух. Что за странное ощущение! Он осознал это только сейчас: здесь нет напряжения, нет такого давления, как на Земле. Всё словно мягче. «Может быть, дело в мыслях? - думал он. - Наша планета перенаселена людьми. У каждого - свои мысли, они бьются, сталкиваются в пространстве, противоречат друг другу. Пространство кишит, болеет, если хотите. А сколько мыслей ненависти, агрессии, страха! Здесь же - спокойно. Их едва ли миллион на всю планету, и от этого дышится так легко…»
        Ласоро расслабился и задумчиво смотрел вверх. Но вопросы Игоря ещё не закончились.
        - Расскажи мне о своем вИдении. Как это происходит?
        Принц поднял голову:
        - Я просто вижу картины. Иногда отчётливые, порою тусклые.
        - Они статичны? Или динамичны?
        Юноша наморщил лоб.
        - Прости. Эта привычка умничать, - улыбнулся Игорь. - Твои картины движутся?
        - Конечно! И движутся, и говорят.
        - И сбываются? Всегда?
        - Многие я забываю, но некоторые остаются в памяти надолго. Да, сбываются. Я стал лучше запоминать их, когда начал рисовать.
        - Ты - отличный художник, - признался врач. - Такое ощущение, что ты рисуешь, играя.
        Принц засмеялся:
        - Просто у меня были хорошие учителя. Лучшие во всей стране. У таких учителей стыдно плохо учиться.
        «Скромность, - с удовольствием отметил Игорь, - хорошая черта для того, кто будет править страной». И опять: стоп! Это пришло неожиданно! Вот теперь он не мог не заметить этой мысли. Усмехнулся, покачал головой. И невольно задумался. Над их головами ветер гнал облака, солнце пряталось, бросая приятную тень, неподалёку посапывали эти странные животные, ахисы, тихо переговаривались слуги. Ласоро откинулся на подушки и устремил взгляд в небо. «Как он чувствует будущее? - продолжал размышлять Игорь. - Какие органы воспринимают его? Мозг? Нервы? Или тончайшие духовные струны? И что отличает этого юношу от других, что дает ему силы видеть?»
        - Когда ты воспринимаешь картины, устаёшь? - спросил он, наконец.
        - Нет, нисколько. Напротив, мне кажется, что становлюсь легче. Будто меня касается нечто тонкое, едва осязаемое.
        - Твои близкие знают об этом?
        - Конечно. Я никогда не скрывал.
        - И как они относятся ко всему?
        Ласоро приподнялся на локте:
        - Ты думаешь, я странный?
        Врач рассмеялся:
        - Ты - особенный. Надеюсь, ты понимаешь, что это дар, талант? В моём мире тебя окружили бы вниманием и почётом, и многие хотели бы поговорить, пообщаться с тобой…
        - Зачем?
        - Чтобы узнать что-то о себе, о своём будущем.
        - Но я же - не игрушка!
        Последние слова Ласоро сказал неожиданно тихо, и Игорь понял, что, несмотря на юность, принц относится к своему дару очень серьёзно. Врач замолчал и, скользя взглядом по всему облику принца, внимательно всмотрелся в него.
        Что придаёт очарование человеческому лицу? Не только черты, но и то, что незримо лежит внутри человека, его глубинное «я». Красивое лицо - это не всегда правильные формы, это - красивая душа. Как часто мы видим, что гордыня, высокомерие, превосходство над другими делают отталкивающим самое совершенное творение природы! И - наоборот: прекрасные свойства духа смягчают неправильные линии и сообщают самому простому лицу привлекательность.
        Лицо принца, по-юношески неоформленное, будто художник ещё не окончил свою работу, дышало чистотой. Она отражалась в ярко-синих глазах, в улыбке, немного несмелой, смущённой, будто спрашивающей: «ты принимаешь меня таким, какой я есть?» И в этой несмелости Игорь видел особую притягательность, обаяние принца, незапятнанность и незагрязнённость его души. И вместе с тем лицо Ласоро обещало стать мужественным и красивым, - чуть позже, когда кисть Того, Кто творит, нанесёт последние штрихи… Так думал Игорь, наблюдая за юношей и тем, как тот опять устремил взгляд в небо.
        - Расскажи мне о братьях, - попросил врач.
        Ласоро устроился удобнее:
        - Аминасар - старший, сильный, бесстрашный. По-моему, идеальный император, хотя многие думают, что он слишком молод. Ему двадцать пять.
        - Твоя мама выглядит очень юной для такого взрослого сына. Сколько же лет ей было?
        - Пятнадцать.
        - Бедняжка! Она даже в куклы не поиграла!
        Ласоро засмеялся:
        - Да, у нас выдают замуж очень рано. А императорские браки вообще заключаются с рождения.
        - То есть, не успел ты родиться, а тебе уже выбрали невесту?
        - Это так.
        Игорь с улыбкой посмотрел на Ласоро. Тот понял - и сразу покраснел.
        - Я ещё не видел её, - быстро произнёс он, - но говорят, что она очень умна.
        Игорь хотел поднять бровь, но резко оборвал себя: «Остановись. Высказывать свои представления о браке в данный момент неуместно».
        - А Гастан? - спросил он вслух. - Ты говорил, что он болен?
        Юноша умолк. Видимо, разговор о брате был тяжёл для него.
        - Никто не знает, чем он болеет…
        Игорь привстал:
        - Никто не знает? А симптомы? Что происходит с ним?
        - Он слабеет, будто что-то подтачивает его изнутри.
        - Как давно это продолжается?
        - Месяцев семь, восемь.
        - Я должен его осмотреть. Ласоро, мы с тобой начали не с того, - серьезно сказал Игорь. - Начинать следовало с визита к Гастану, а не с верховой прогулки. Впрочем, это я виноват.
        - Я думал, у Гастана достаточно врачей, - извинялся Ласоро и после паузы тихо прибавил: - И не хотел ни с кем тебя делить.
        Игорь улыбнулся простоте и детскости, с которой принц признался в своём грехе.
        - Ласоро, дружок, я буду рядом с тобой большую часть времени. Но лечить - это моя профессия. Возвращаемся?
        - Возвращаемся.
        Обратный путь проделали быстро. Игорь увидел чёткую цель - и тут же забыл о своих вопросах, раздумьях, сомнениях. «Расслабился, - корил он себя, - забыл, кто ты и для чего здесь».
        Войдя во дворец, сменил одежду, наскоро выпил стакан сока и в сопровождении принца стремительно зашагал к покоям Гастана. Уже у самых дверей столкнулся с Юсан-Аминах.
        - Мне нужно осмотреть вашего сына, - сказал он решительно, отогнав мысль о поклоне.
        - Конечно, - тихо согласилась она. - Входите, прошу вас, - и первой открыла дверь.
        «Как поменялись наши роли, - мельком подумал врач, глянув на растерянное лицо матери императора. - Такое ощущение, будто теперь она сама готова поклониться». И тут же забыл о ней, устремив глаза на больного.
        Перед ним лежал жёлтый, донельзя исхудавший молодой человек со старческим лицом. Неестественно редкие волосы, сухая кожа, большие костлявые руки. «Этому парню - двадцать два года. Что съедает его изнутри?» Игорь попросил раздеть принца и внимательнейшим образом, вдумчиво, не торопясь осмотрел его. Мать стояла рядом, помогала, переворачивала больного. Движения её были нежными, бережными. Затем оба отошли к окну.
        - Мне нужен полный рассказ, всё, начиная с того момента, когда он родился и до сегодняшнего дня, - и Игорь, совершенно забыв о субординации, придвинул ей стул.
        Они сидели друг напротив друга, и Юсан-Аминах сбивчиво, слегка волнуясь, рассказывала о принце. Но чем больше она говорила, тем труднее становилось Игорю. Есть случаи, в которых клиническая картина ясна сразу, а есть такие, в которых всё запутанно, симптомы не дополняют, а противоречат друг другу. И если на руках нет результатов дополнительных обследований, - лабораторных анализов, рентгенографии, - то сказать что-либо определённое вообще невозможно.
        - Хорошо, всё хорошо…
        Он бросил взгляд на больного: «Мне нужна кровь на анализ. Если у них есть шприцы…»
        - Вы сможете познакомить меня с его лечащим врачом?
        - Доктор Роста. Только, боюсь, он не очень дружелюбен, - Юсан-Аминах замялась. - Слух о вас уже прошёл по дворцу, и многие говорят, что принять врача, не зная, кто он и откуда, ошибка. Простите, - растерянно сказала она.
        Лицо её говорило: но я вам верю!
        - Ошибка, говорите? - Игорь едва заметно усмехнулся. - Ну что ж, может быть, они и правы в том, что нельзя допускать к целительству незнакомцев. Пусть устроят мне экзамен, - сухо добавил он. - Теоретический, практический. Какой угодно. Пусть проверят меня на профессиональную пригодность. Вы сможете это устроить?
        - Да, - тихо ответила Юсан-Аминах.
        - Тогда быстрее. Этому юноше нужна помощь, - немедленно!
        Он встал. Следом вскочила Юсан-Аминах. Игорь чуть не улыбнулся: «Мы действительно поменялись ролями». И, попрощавшись, вышел из комнаты.
        «Что это может быть? - думал он, лёжа в тишине своей спальни. - Опухоль? Лейкоз? Он будто старится, рассыпается на глазах. Организм словно отравлен. О нет, только не это! - мысль о том, что принца Гастана отравили, показалась ему дикой и смешной. - Ну конечно, раз дворец, то обязательно интриги. Аминасар на престоле, кому помешал средний брат?» Он переключился на клиническую картину и попытался проанализировать детали. И совершенно не заметил, как крепко уснул.
        - Света, ты мне нужна, - сказал он утром, едва открыв глаза.
        - Как, уже нужна? - улыбнулась она. - Ты же сказал, что поначалу меня не возьмёшь.
        - Правильно, и не взял бы. Но брат Ласоро, Гастан, серьёзно болен, а анализ крови они пока делать не умеют.
        - Поэтому тебе понадобилась твоя маленькая жена с большой пробиркой в кармане?
        - Не только. Одноразовый шприц тоже не помешает.
        - А в придачу…
        - В придачу весь комплекс услуг для лабораторного анализа крови.
        - Ты думаешь, у меня получится?
        - У тебя получится.
        Она внимательно смотрела на него:
        - Сегодня же пойду с тобой. И возьму всё, что нужно.
        - Умница моя. Не боишься?
        - Нет. Хочу попробовать синюю запеканку.
        При воспоминании о запеканке Игоря передёрнуло.
        - Ты не представляешь, как трудно заставить себя проглотить нечто настолько нечленораздельное! А вот белый мусс мне понравился!
        С минуту они обсуждали гастрономические особенности дворцовой кухни, но затем Света снова вернулась к Гастану:
        - Что с ним?
        - Пока не знаю. Очень слаб, почти не ест. Лимфатические узлы и печень увеличены, кожа сухая, волос почти не осталось. Такое ощущение, что организм исчерпал все ресурсы в борьбе с болезнью. Только вот с чем он борется? Налицо признаки хронической интоксикации. Подожди-подожди, - вдруг напрягся Игорь, - мне нужно кое-что посмотреть.
        Он встал и сразу же направился к полке с книгами. Достал справочник и открыл раздел «Интоксикация». Внимательно, не спеша, прочёл несколько глав. «Неужели всё-таки… Но зачем? И самое главное - как?» Он задумался. В голове не укладывалась мысль, что кто-то захотел отравить Гастана. Хотя, конечно, история знает немало примеров, когда таким образом избавлялись от нежелательных претендентов на престол или отцовское наследство.
        Но - слишком пошло, слишком тривиально. Игорь поморщился. Всё это попахивает каким-то детским детективом: цари, дворцы, интриги, заговоры. Однако, поскольку симптомы совпадают, не будем отбрасывать и такую возможность. В любом случае, лабораторный анализ покажет изменения. Только сделать его нужно так, чтобы никто ничего не понял.
        …Утро началось неожиданно: Света не прошла. Игорь удивлённо ощупал кровать, даже заглянул под неё: не спит ли жена там? Но её не оказалось.
        «Итак, что-то не сработало. Первая попытка безуспешна. Или эта планета вообще закрыта для неё? Вот был бы сюрприз! Пренеприятнейший!» Он полежал, обдумывая ситуацию, затем решительно встал и направился к Ласоро.
        В коридоре, спохватившись, вспомнил, что сейчас самое время столкнуться с Юсан-Аминах. Но сегодня встреча с ней не предвещала никаких неудобств: отношения уже перешли в другую плоскость. Он подходил к покоям принца, когда увидел смеющуюся мать, которая закрывала дверь в комнату сына. Лицо её приняло другое выражение, когда она увидела врача: нежной приветливости, затаённой теплоты.
        - Мира и света, - сказала она и протянула руку. Но не так, как это делают для крепкого мужского пожатия, а словно Игорь был давним другом, близким, доверенным лицом.
        Он так и принял эту руку: тепло, бережно, прикрыл её обеими ладонями, мгновение подержал.
        - Мира и света матери императора! - и тихо добавил: - Мне нужно с вами поговорить.
        Она тут же повела его в нишу и, отогнав свиту как можно дальше, усадила в кресло. Игорь не начал сразу и в лоб делиться опасениями, а зашёл издалека: с вопросов о том, с кем дружен и с кем не дружен Гастан. Но Юсан-Аминах мгновенно поняла его мысль и ответила:
        - Мы предполагали даже самое худшее, а потому оградили принца от любой возможности быть отравленным. Кухня охраняется, за приготовлением блюд наблюдают, и потом, когда слуга Гастана приходит за пищей, он набирает еду из общих чаш. И лишь зайдя в его спальню, измельчает её.
        - А слуга?
        - Это хороший, добрый человек. Его все любят. Ласоро его любит.
        - Ласоро - лакмусовая бумажка?
        Юсан-Аминах изумлённо глянула на врача. Он улыбнулся:
        - Индикатор, тот, кто определяет.
        - Просто он тонко чувствует людей.
        И она рассказала историю о визите посла из Васаны. Игорь внимательно слушал. Ему нравилось слушать её: в спокойных интонациях Юсан-Аминах угадывался мягкий характер, тёплое отношение к людям, незлобивость, сердечность. Только теперь Игорь понял, как они с сыном похожи: от обоих исходил нежный свет духовности, которую он ощутил, к которой потянулся. «Эта женщина удивительно чиста, чиста и мудра. В ней нет ничего чувственного, плотского, будто из рода фей. Но была замужем и имеет трёх сыновей. Возможно, именно поэтому рядом с ней не испытываешь вожделения: слишком утончённа. Как в саду на рассвете, - умиротворение и покой».
        И ещё об одном думал Игорь в эту минуту. Есть лица, глядя на которые, ощущаешь отраду. Таким было лицо Юсан-Аминах. Тонкое, невесомое, воздушное. Полупрозрачная кожа, на висках голубеют прожилки; в складках губ - таинственность, словно некая сладость, глаза излучают синеву. Лоб высокий, в обрамлении изящной рамки черных волос. Причёска очень проста, но в этой простоте - прелесть. «Ничто не может украсить так, как естественность, - размышлял врач, лёгким взором охватывая всю фигуру Юсан-Аминах. - В ней - и обаяние женственности, и невинность, и особая духовность, когда человек не озабочен тем, как выглядит, а предстаёт перед нами в своём повседневном облике. Но Юсан-Аминах и не нуждается в украшениях: её лицо прекрасно без них».
        Внезапно Игорь понял, что женщина задала вопрос и вот уже минуту ждёт ответа.
        - Простите, задумался, - извинился он и заметил, что она покраснела. Видимо, догадалась, о ком он думал: о ней. - Вы что-то спросили?
        - Ваши мысли по поводу яда, наверное, не случайны?
        - Нет. Симптомы указывают на хроническую интоксикацию. Хотя, конечно, причин тому может быть множество, начиная от болезней крови и заканчивая почечной недостаточностью, - он увидел вопросительный взгляд Юсан-Аминах и, понимая, что та может не знать медицинских терминов, перешёл на нормальную человеческую речь: - Внутри нашего тела ежедневно вырабатываются яды. Задача почек - выводить их, но если почки работают плохо, все эти вещества остаются внутри и постепенно отравляют человека.
        Мать императора кивнула: «теперь поняла». А Игорь, помолчав, задал свой главный вопрос:
        - Скажите мне, каким образом яд, в случае, если это он, мог попасть в организм вашего сына?
        Юсан-Аминах задумалась, повела плечами. Нерешительно предположила:
        - Вода скалистых озер? Но она совершенно безвредна, напротив, мы все её пьём, чтобы быть здоровыми.
        - Я слышал, она хранится в особой комнате.
        - Да.
        - Могу ли я посмотреть?
        - Конечно! - мать императора встала и, сделав знак свите, повела Игоря по коридору.
        Вельможи двинулись следом, перешёптываясь и почти не скрывая недовольства.
        - Простите, - извинилась Юсан-Аминах, - они скоро привыкнут.
        Врач слегка обернулся:
        - Они ревнуют.
        - Что?! - с улыбкой изумилась женщина.
        - Конечно! Они вас любят, а тут появился какой-то врач и завладел вашим вниманием.
        Юсан-Аминах едва заметно зарделась. И - промолчала. Игорь бросил на неё быстрый взгляд. Он не признался бы себе сам, но в эту минуту почувствовал некую властность: так мужчина, безошибочно угадывая, что нравится женщине, словно приподнимается над нею. Понял ли это Игорь? Он просто не думал об этом, потому что не имел ни намерения, ни желания нравиться.
        Они подходили к комнате.
        - Никакой охраны, - сказал врач.
        - Конечно, нет, - удивлённо взглянула мать императора. - Но комната закрывается, - и достала ключи.
        Внутри оказалось полутемно. Слуги раздвинули занавеси, впустили солнечный свет, и взору Игоря открылись огромные сосуды, наполненные прозрачной водой. Несколько бутылей поменьше были помечены разными значками.
        - Это сосуды сыновей, - сказала Юсан-Аминах. - У каждого - свой, в отдельности, - она заметила вопросительный взгляд врача и тут же пояснила: - Иногда они забывают пить воду, и тогда я сразу вижу это.
        - По уровню, который не убывает?
        - Да.
        - Очень мудро. Ключ есть только у вас?
        - И у сыновей. Больше никто не входит в эту комнату.
        - А слуги? Гастана, к примеру?
        - С тех пор, как он заболел, я сама ношу ему воду.
        - А ваша бутыль?
        - Она стоит в моей комнате: я не только пью эту воду, но и умываюсь ею.
        «Не оттого ли ваше лицо сияет свежестью?» - подумал Игорь и едва удержался, чтобы не произнести это вслух. А Юсан-Аминах открыла сосуд и поднесла ему чашу:
        - Попробуйте.
        Игорь пригубил. Нормальная вода, свежая, приятная на вкус.
        - Я попрошу принести несколько пузырьков: мне нужно взять воды на анализ.
        Он тщательно закрыл пузырьки и сделал пометки на каждом. «Посмотрим, что скажут в лаборатории». Попрощался с Юсан-Аминах.
        - Пожалуйста, не говорите об этом никому, - попросил он и тепло пожал протянутую руку.
        - Возвращайтесь, - вдруг сказала Юсан-Аминах.
        - Простите? - не понял врач.
        - Где бы вы ни были, возвращайтесь!
        Игорь мгновенно напрягся: она знает? Откуда? Неужели Ласоро так быстро проговорился? Он хотел спросить, что она имела в виду, но мать императора уже повернулась и, изящнейшим жестом приподняв подол длинного платья, пошла по коридору.
        «Этот дворец полон загадок, - подумал Игорь. - Ну что ж, у меня достаточно времени, чтобы их разгадать». И стремительно зашагал к Ласоро.
        - Нет, конечно же, нет, - отвечал принц на вопрос Игоря, - я не обмолвился ни словом. Просто мама из тех, кто читает между строк.
        Врач поднял брови.
        - Иногда она знает, не зная. У неё особая, очень тонкая интуиция. Не сомневаюсь, она уже почувствовала, что ты - не такой, как другие.
        Игорь улыбнулся:
        - Неужели? А я-то думал, что окружён непроницаемой тайной! И что теперь?
        Принц засмеялся:
        - Мама очень добра, тебе не нужно её опасаться.
        Игорь прошёлся по комнате, мягко взглянул на Ласоро:
        - Дело не в этом. Но правда может её напугать, и она запретит тебе общаться со мной.
        - Напротив! Мы говорили о тебе, - юноша покраснел: - совсем немного. Она рада, что у меня появился друг. Но её беспокоит другое: не разочаруешься ли ты во мне, не будет ли тебе со мной скучно, неинтересно?
        - Это с тобой-то скучно? - весело протянул Игорь. - С тобой неинтересно?! Да ты весь в сюрпризах, Ласоро! Мне и жизни не хватит, чтобы тебя разгадать!
        Принц опять зарделся, но теперь от удовольствия.
        - Чем займемся сегодня? - спросил он.
        - Медиками! И, хотя экзамен ещё не состоялся, ты опять поведёшь меня в медицинскую часть.
        Вечер мирно приходит в дом. После работы так хорошо посидеть на диване, расслабиться в ожидании ужина, а присутствие Светы ощущается как мягкая теплота, разлитая в воздухе. «Девочка моя, - ласково думает он, - опять я влюбился в новый мир и мало бываю с тобою. Ну что ж, до ночи далеко, всё успеем, а пока…» Он встаёт, берет с полки Атлас анатомии человека и усаживается читать. Света входит и улыбается:
        - Любимая книга?
        - Да, - отвечает Игорь, - в детстве, класса примерно с пятого, я читал эту книгу запоем. Лучше любого романа Жюля Верна! Родители недоумевали: почему атлас такой затрёпанный? А я его по ночам штудировал, пока не выучил наизусть. Мне это потом помогло, когда учился в медицинском.
        - Что тебе нравилось больше всего?
        - Скелет. Не поверишь, меня страшно удивляло: как на этих костях мог держаться весь человек? Кости казались мне созданием какого-то внеземного разума. О соединениях я тогда понятия не имел. А потом «одел» на кости мышцы, уяснил систему сухожилий, и человек в моём мозгу «заработал».
        - Хотел стать ортопедом?
        - Нет, хотел всё сразу. Но к началу третьего курса увлёкся хирургией и выбрал скальпель, пинцеты, зажимы и… тебя!
        Света склонилась к мужу:
        - Хорошо, что выбрал меня!
        «Теперь бы только не потерять», - думает Игорь и прижимает её к себе.
        - Не боишься? - вдруг спрашивает она.
        - Экзамена? Конечно, боюсь! А вдруг перепутаю тазобедренный сустав с черепно-мозговой травмой?
        - Игорь! - смеётся жена.
        - Ну, а как же! Их много, а я один! И ты со мной идти не хочешь.
        - Я хочу! Не получается…
        - Ладно, малышка, не переживай. Ты ведь знаешь: не всё получается сразу.
        Перед тем, как уснуть, он долго ласкает её: глубоко, страстно, шепчет маленькие милые нежности. Света раскраснелась, но слушает внимательно, а когда его словесные фантазии заходят слишком далеко, - смеётся.
        - Ты там не засматривайся, - тихо просит она.
        - На кого? - искренне удивляется Игорь.
        - Ну, на маму Ласоро, к примеру. Она ведь красива?
        - Красива. Но на такую женщину можно смотреть только как на картину. И потом, - еле слышно добавляет он, - у меня есть ты. Самая нежная. Нежнее всех женщин в мире…
        Она прижимает его голову к себе, а когда отпускает, в её глазах блестят крохотные искорки слёз. Он знает, почему она плачет: иногда сердце неспособно вместить полноту нахлынувших чувств, а близость между ними так глубока, что почти всегда переливается через край. Он замирает и едва-едва губами прикасается к её виску. Слова отступают…
        Приближается ночь.
        - У ВРАЧА ТЯЖЁЛЫЙ ДЕНЬ?
        - НЕ ТЯЖЁЛЫЙ, - ОТВЕТСТВЕННЫЙ.
        - ВЫ ВЕДЬ ВСЁ ПРИГОТОВИЛИ?
        - ДА, НО, ДУМАЮ, МОЁ ПРИСУТСТВИЕ ПОНАДОБИТСЯ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СДЕРЖИВАТЬ ЭМОЦИИ.
        - ИМ БУДЕТ ТРУДНО ПОНЯТЬ, ОТКУДА ТАКИЕ ЗНАНИЯ. ВЫ УЛЫБАЕТЕСЬ? ЭТО НЕ ЗАБАВНАЯ СИТУАЦИЯ! ЭТО - НАЛОЖЕНИЕ ЗНАНИЙ, ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ДОСТИЖЕНИЙ ДВУХ РАЗНЫХ МИРОВ! ТО, ЧЕГО МЫ В ПРИНЦИПЕ ДОПУСКАТЬ НЕ ДОЛЖНЫ!
        - РАЗВЕ МОЖНО ИНАЧЕ?
        - НЕЛЬЗЯ. ЕГО ПРОСТО НЕ ДОПУСТЯТ К ПРАКТИКЕ. ЧТО Ж, ПУСТЬ УДИВЛЯЕТ. А МЫ ПОСМОТРИМ…
        «Консилиум! - сказал себе Игорь, едва зайдя в зал. - Нет, экзаменационная комиссия! Сейчас будут спрашивать, знаю ли я, с какой стороны находится печень».
        Врачей оказалось много, человек шесть или семь: достаточно, чтобы напугать любого. Но Игорь был занят: он прикреплял к вертикально установленному столу широкие листы бумаги, сооружая подобие школьной доски. Затем проверил, готовы ли помощники. Экзамен проводили в медицинской части дворца, в небольшом зале для собраний. Именно сюда Игорь, убеждённый, что возникнет необходимость продемонстрировать практические навыки, попросил привезти тело недавно умершего человека.
        - Вы можете представить какие-то рекомендации? - спросили его.
        - Простите, нет.
        - Откуда вы приехали?
        - Этого я сказать не могу.
        Лица экзаменаторов стали похожи на окаменелости. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла Юсан-Аминах в сопровождении свиты. Все вскочили и замерли с низко склонёнными головами.
        - Я могу присутствовать? - спросила мать императора.
        «Это к лучшему или к худшему?» - подумал Игорь. Почётная гостья устроилась в уголке и, разложив вокруг себя пышное платье, с любопытством взирала на врачей.
        - Прошу уважаемую комиссию задавать мне любые вопросы. Если ответы вас не удовлетворят, мы перейдём… - Игорь бросил взгляд на женщину, - к практическим методам.
        - Какие жидкости протекают в теле человека?
        - Хороший вопрос. Давайте начнём с кровеносной системы.
        Когда спустя пятнадцать минут Игорь закончил короткий, но объёмный рассказ о большом и малом кругах кровообращения, подтверждая сказанное быстрыми, точными иллюстрациями, - сердце, аорта, артерии, вены, - комиссия слегка притихла.
        - Если вы не устали, я перейду к лимфатической системе…
        - Достаточно! - прозвучало несколько голосов. - Что вы знаете о костях?
        «О, любимая тема!» Игорь опять взял в руки толстый карандаш.
        - Скелет человека - это пассивная часть опорно - двигательного аппарата, и состоит он из более чем двухсот костей. Масса скелета равна у мужчин - десять килограммов, у женщин…
        Игорь отлично рисует, ещё с тех пор, как, будучи студентом и сидя на лекциях, он украшал поля тетрадей изображениями черепов и костей; несмотря на многие годы, рука не забыла навыков. И перед строгими экзаменаторами появляется то, что их наука пока не изучила в достаточной степени: разбитый на позвонки позвоночный столб, затем грудина, кости верхних и нижних конечностей. Все слушают внимательно - и молчат.
        А Игорь летит! И не замечает того, что мать императора давно и пристально смотрит на него. Это - особый взгляд, и он не имеет ничего общего с напряжением экзаменатора. Она следит за его движениями, за едва заметной улыбкой в уголках губ и, не отдавая себе отчета, любуется. Ей уже ясно и понятно то, чего пока не видит никто в зале: этот человек не нуждается в экзаменах, он гораздо сильнее и опытнее всех находящихся здесь врачей. Откуда она это знает? Ей помогли разговоры с Ласоро, собственные впечатления, а также то, что есть у неё внутри: тончайшая интуиция, некое духовное чувство. Оно неотделимо от тех струн души, где всё - за гранью земного, и оно постигает истину не с помощью глаз и ушей, а путём прямого прозрения. Душа видит без органов чувств, ей не нужны ни образы, ни звуки. А потому весь этот экзамен кажется Юсан-Аминах ненужным спектаклем, досадным недоразумением. Она опускает голову и начинает расправлять складки платья. «Довольно, сколько можно мучить его?» - и бросает укоризненный взгляд на врачей.
        Но те - в шоке! То, что они слышат, неизвестно науке, и по залу летят шепотки:
        - Он знает больше, чем вся медицина! Где он учился этому?!
        Перед ними - не только скелет, но и чёткая классификация всех костей: трубчатые, губчатые, плоские, смешанные, и этот человек уже перешёл к сложнейшей теме их соединения. Откуда такие знания?!
        Наконец, Игорь закончил, бросил последний взгляд на «доску» и невозмутимо спросил:
        - Продолжим разговор о мышцах? Или подробнее остановимся на строении черепа?
        Ответом ему была тишина.
        - Вы специализировались в хирургии? - вдруг раздался мягкий голос.
        Мать императора, которая до этого только молчала, доброжелательно смотрела ему в лицо.
        - Да, я - хирург.
        - Сколько операций вы провели? - неожиданно спросил кто-то.
        Игорь задумался, быстро прикинул в уме: «если считать очень скромно, по одной операции в день, то это будет…»
        - Семь с половиной тысяч за последние двадцать пять лет.
        Все застыли. Юсан-Аминах отвернулась, скрывая улыбку.
        - И какого рода эти операции? - спросили насмешливо, явно не веря ему.
        - В основном, внутриполостные, - ответил врач, никак не реагируя на насмешку. - Как вы знаете, основная группа хирургических болезней - это аппендицит, холецистит, язва желудка, опухоли. Множество раз приходилось вмешиваться при прободении полых органов, кровотечениях, травмах.
        - Назовите инструменты, которыми пользуется хирург.
        «Что за детский вопрос!» - удивился Игорь. Но, тем не менее, ответил учтиво:
        - Скальпели, пинцеты, ранорасширители, кровеостанавливающие зажимы.
        - Достаточно. Теперь покажите, что вы умеете.
        Игорь повернулся к помощникам. По его указанию в зал ввезли тело умершей женщины.
        - О нет, на это я смотреть не буду, - поспешно сказала Юсан-Аминах и вышла.
        Свита торопливо последовала за ней, но один вельможа остался.
        Игорь динамично, поражая врачей точностью движений, произвёл вскрытие и установил причину смерти.
        К концу третьего часа все, абсолютно все были убеждены: перед ними не самозваный целитель, а настоящий врач. «Он - отличный хирург! - слышались сдержанные голоса. - Какие глубокие знания! Нужно непременно привлечь его к чтению лекций, а также ко всем операциям в нашей больнице».
        Когда комиссия разошлась, - каждый из экзаменаторов почёл за честь пожать протянутую ему руку, - Игорь опустился в кресло и посмотрел на длинную петицию с чёткими размашистыми подписями. «Годен!» - сказал сам себе и улыбнулся.
        Юсан-Аминах ходила вдоль больших окон и рассеянно смотрела на лепестки чудесных цветов, распустившихся несколько дней назад. Она ждала врача. Он послал слугу сообщить ей, что зайдёт после экзамена рассказать о результатах исследования воды. Ей не терпелось, а потому она вышла из своих покоев и теперь каждую минуту смотрела вдоль коридора: не идёт ли? Наконец, он показался. «Опять летит, - подумалось ей, - а просто ходить он умеет?!»
        - Что? Что вы узнали? - спросила она, подавая ему руку.
        - Вода совершенно нормальна, к моему невероятному облегчению, - Игорь не сказал, что уже раз десять упрекнул себя в паранойе.
        - Значит, не отравление? Внутренняя болезнь?
        - Именно так. Моя жена, а она тоже медик, скоро появится здесь, и мы проведём все необходимые исследования. Ведь вы не возражаете, чтобы я привез её сюда? - с улыбкой спросил он.
        Юсан-Аминах смотрела на него расширенными глазами.
        - Нет, конечно же, нет, - поспешно сказала она. И остановилась.
        «Что так удивило её? - подумал Игорь. - Известие о том, что моя жена - медик? Да, это немного необычно для мира, в котором врачами могут быть только мужчины».
        Как странно, что простая проницательность подводит иногда даже самых умных мужчин! Игорь озадаченно смотрел на Юсан-Аминах и не догадался, что не известие о том, что его жена - медик, так поразило её. Её ошеломило другое: что она у него есть! По какой-то непонятной причине Юсан-Аминах, обладавшая исключительной интуицией, не почувствовала этого. Или - не хотела чувствовать? Отворачивалась от того, чего душа не желала знать?
        Она едва справилась с замешательством и сказала немного спокойнее:
        - Да, привезите её. Но будет ли вам удобно в одной комнате? Если хотите, я могу приказать, чтобы для вас приготовили более просторные апартаменты.
        - Благодарю, не стоит. Мы привыкли к скромному жилью.
        Она уже взяла себя в руки.
        - Чем закончился экзамен?
        - Меня допустили к практике. Думаю, ваше доброжелательное вмешательство сыграло не последнюю роль.
        Юсан-Аминах посмотрела на него с лёгкой смешинкой:
        - А мне кажется, что весь этот спектакль был совершенно ни к чему!
        Игорь улыбнулся: не зря он сразу почувствовал в ней друга! Умного, тонкого и проницательного.
        - В любом случае - спасибо, - он слегка поклонился. - Ваш сын ждёт меня. Наверное, ему не терпится услышать подробности…
        - Конечно, идите, - она посторонилась. - Мира и света новому хирургу дворца!
        «Неподражаемая женщина!» - усмехнулся Игорь, уходя.
        Юсан-Аминах огляделась: она была одна, теперь можно дать волю чувствам. Углубилась в нишу, присела. «Почему? Почему так больно? Да, он женат, и прекрасно! Было бы странно, если - нет. Но как пусто стало от этого… - подняла голову: - Что случилось? Разве ты уже не мать императора? Не хозяйка этой прекрасной страны?» Она пыталась утешиться, но понимала, что все богатства и почести сейчас не имеют значения. А что имеет? Этот врач! И то, как он ходит, и как протягивает руку для пожатия, его голос, ум - всё, всё! И то, что пропасть между ними так глубока! А теперь стала ещё глубже, оттого что - женат.
        Она долго сидела неподвижно. Затем тихо встала и опять посмотрела на лепестки цветов. Сердце больше не пело. Она вдруг поняла, что последние дни жила какой-то радостью, неосознанной надеждой. На что? На взаимное внимание? Теплую дружбу этого человека? Или на любовь? Юсан-Аминах вспыхнула: она всё ещё мать императора! А он, пусть даже самый чудесный, но только врач! Так на что же она надеялась? Что эта пропасть окажется не так широка? Какие мостки могла построить между ними жизнь? «Это невозможно, невозможно, - прошептала она. - А теперь уж и подавно невозможно…»
        Вечером, лёжа без сна, долго думала о нём и - о себе. Правда вставала перед ней остро, безжалостно: она полюбила. И ни величие положения, ни задетая гордость не помешали тому. Что же теперь? Продолжать любить, но скрытно, затаённо, чтобы ни сам врач, ни сыновья ни о чём не догадались. Конечно, нет ничего тяжелее, чем неразделённая любовь, но лучше такая, чем холодное сердце. Она прильнула щекой к прохладному атласу подушки и вдруг улыбнулась: «Что поделать, если женщина во мне оказалась сильнее, чем мать императора!»
        ЧАСТЬ3. НЕОСОЗНАННОЕ
        Я изменился. Раньше я смотрел на земное, теперь меня интересует духовное. Что случилось? Новый мир так действует во мне? Или это началось раньше, просто перемены замечаем со временем?
        Помогать - всё ещё важно, но ещё важнее - учиться. Понять, как это крутится, какие законы всем управляют. Никогда не чувствовал себя таким школьником, как в последние дни. Ласоро, его мать, Ангел, спускающийся с небес.… Даже Гастан с его загадочной болезнью: всё ново, непонятно, и хотя люди - такие же, как и везде, но в каждом из них - особая тайна.
        Я вступил в новый мир - как странник в область неизведанного. Все мои знания оказались неприменимы, ничтожны. Мне нужно вглядеться пристальнее, исследовать этот мир. Но для того, чтобы исследовать, я сам должен соответствовать ему.
        Это - особый путь. В мире хасаров я был как бы выше и по знаниям, и по опыту. Там я учил. А здесь предстоит учиться…
        У дверей в комнату принца столпились придворные. Игорь узнал вельмож из свиты императрицы. «Значит, она внутри. Не стану мешать». Он хотел вернуться чуть позже, но слуга Ласоро уже склонился, приглашая войти. Врач вошёл - и поразился тёплому приему: Ласоро искренне обрадовался, а Юсан-Аминах улыбнулась своей особенной, нежной улыбкой.
        - Мира и света! Простите, если помешал. Но я могу прекрасно подождать снаружи.
        - Ни в коем случае! Я сейчас ухожу, - она перевела взгляд на сына и остановилась: тот выразительно шепнул: «Мама!»
        Юсан-Аминах повела бровью - и осталась.
        «Что происходит?» - подумал Игорь.
        - В следующем месяце - праздник тканей, - объяснил Ласоро. - Мы хотим, чтобы ты принял участие в торжественной процессии.
        - Если вам будет удобно, - прибавила Юсан-Аминах.
        - Это яркое, красивое шествие по городу. Не бойся, идти пешком не придётся: нас повезут ахисы.
        - С удовольствием, - ответил Игорь, - мне будет очень интересно.
        - Вот видишь, мама, а ты думала, что он откажется.
        - Почему? - удивился врач.
        - Она считает…
        Юсан-Аминах сделала большие глаза, но сын с улыбкой продолжал:
        - Она считает, что такие простые вещи не должны тебя интересовать. Ты слишком серьезный.
        Вот тут Игорь рассмеялся:
        - Серьёзный, это да, но в меру. И от праздника не откажусь!
        Ласоро тут же принялся рассказывать:
        - В этот день весь город драпируется яркими светлыми тканями. Дома превращаются в живописные пятна, вывешиваются длинные полотнища флагов и просто красочные полосы.
        - А в чём смысл?
        - Сейчас объясню, - принц встал и подошёл к окну, взял в руки разные шторы. - Вот тёмный цвет, а вот светлый. В мире всё устроено так: начиная с самого крайнего, чёрного, и заканчивая небесным, белым.
        «Дуализм? - подумал Игорь. - К чему он клонит?»
        Ласоро искал слова.
        - Как ты думаешь, какого цвета душа? - спросил он вдруг.
        - Думаю, светлого, - ответил Игорь с улыбкой.
        - Я тоже так думаю. Так вот, яркая светлая ткань символизирует потребность души быть светлой.
        «По возрасту - младенец, а по уму - глубокий старик, - поразился Игорь. - Впервые такое вижу!»
        - В этот день мы не используем тканей с узорами, только чистые тона: белый, розовый, голубой.
        - Праздник души! - констатировал врач.
        - Да, можно сказать и так. Но мы говорим «праздник тканей». Хотя, - улыбнулся Ласоро, - наша душа - тоже ткань! Только тончайшая!
        Юсан-Аминах не сводила глаз с сына. «Как он воодушевляется, когда рядом с ним этот человек! Что это? Тоска по отцу, которого нет, желание на кого-то опереться? Или обаяние самого врача?» Ей нравилось смотреть на них обоих. Высокий мужчина, с серьёзным и сильным лицом, и её подрастающий сын, юный, весёлый. «Они похожи! - вдруг изумилась Юсан-Аминах. - Не внешне, а чем-то внутри! Оба - добрые, чистые. Как настоящие отец и сын. А Ласоро - он выбрал себя самого, таким он будет, когда вырастет: сдержанным, безупречно учтивым. Поэтому он так счастлив».
        - Одежда тоже меняется, - тем временем продолжал принц. - Мы наряжаемся в мягкие тона. Мужчины выбирают зелёный и синий, а мама…
        - Ласоро! - едва не вскрикнула Юсан-Аминах.
        - Молчу!
        - Дайте-ка, я угадаю, - Игорь повернулся к женщине: - Вы будете в нежно-голубом. Или в белом с синим.
        Юсан-Аминах засмеялась.
        - Мама будет в золотом! - победно объявил Ласоро.
        - Прекрасно. Но синий подчеркнул бы цвет глаз.
        Она опустила ресницы. «Что это - комплимент? Или просто учтивость?» Юсан-Аминах не призналась бы себе сама, но ей было страшно приятно, что он, наконец, заметил её. Пусть даже из простой учтивости. А глаза… Ну что ж, если человек смотрит нам в глаза, это значит, что он уже смотрит внимательно.
        Она встала:
        - Мне нужно идти. Меня ждёт Гастан.
        - Я тоже хотел бы навестить его, - неожиданно сказал врач. - Вы позволите?
        - Конечно. Обычно в это время ему дают лекарства.
        «Вот-вот, как раз на это я и хотел посмотреть».
        Они вместе вышли из комнаты и не торопясь двинулись по коридору. Игорь пытался приноровиться к лёгкому женскому шагу, но то и дело сбивался: привычка к стремительной ходьбе подводила его. Юсан-Аминах улыбалась, однако идти быстрее она не могла: пожилые вельможи едва успевали за ними.
        - Ваша свита сопровождает вас повсюду?
        - Нет, обычно я гуляю одна. Но утро - время распоряжений.
        - Утренний обход, - улыбнулся Игорь.
        - Да, именно так мы это и называем.
        - Немного похоже на врачебный обход в больнице.
        - Там, где вы работали раньше?
        Он усмехнулся - и не ответил.
        Юсан-Аминах тоже замолчала: она заметила, что он не любит говорить о себе.
        - Вы отправили известие своей жене? - чуть погодя спросила она.
        - Простите?
        - Чтобы она приехала?
        Игорь кивнул:
        - Она скоро будет здесь. Надеюсь. К сожалению, не всё получается так быстро, как хотелось бы.
        Они подходили к комнате Гастана. Игорь обратил внимание на странный запах.
        - Это доктор Роста, - объяснила Юсан-Аминах. - Он сжигает в комнате сына особые растения. Считает, что дым полезен ему.
        Едва открыв дверь, Игорь чуть не задохнулся.
        - Прикажите немедленно проветрить комнату! - и тут же прошёл к окну. Открыл обе створки, впустил свежий воздух, и лишь потом оглянулся.
        Доктор Роста стоял посреди комнаты с дымящейся чашей и суровым лицом.
        - Так нельзя, - быстро сказал Игорь, забрал у него чашу и крепко взял за плечо. - Давайте выйдем, коллега.
        Плотно прикрыл дверь в комнату Гастана, резко обернулся:
        - Вы что, его уморить решили?
        - Это - целебные пары!
        - Он задохнётся раньше, чем умрёт от болезни!
        - Не вмешивайтесь! - позеленел доктор Роста. - Я его врач!
        - А я вмешаюсь! И не позволю вам вредить больному!
        - Вы новичок здесь! И уже себе позволяете …
        - Я новичок здесь, это так, - перебил его Игорь, - но не в медицине!
        Последнюю фразу он произнес чётко и ясно: он не собирался сдавать позиции, видя дикарские методы врача.
        Секунду они смотрели друг на друга с холодным выражением лиц. «Вот и первый враг, - подумал Игорь. - И как разрешить этот спор? Учтивость, - неожиданно решил он, - учтивость никогда не подводила».
        - Я сожалею, - вежливо сказал он, - сожалею, что мне пришлось вмешаться в присутствии больного и его матери. И всё же прошу вас проветрить комнату.
        Доктор Роста повернулся к двери:
        - Мы потом обсудим это. Сейчас я должен закончить лечение.
        Игорь стоял в стороне и внимательно наблюдал за тем, как доктор смешивал в небольших пропорциях различные препараты и затем поил больного.
        - Я должен знать, что он даёт ему, - тихо склонился к Юсан-Аминах.
        Мать императора поговорила с врачом Гастана, и тот, напряжённо хмурясь, отсыпал в небольшие бумажки понемногу от своих препаратов.
        «В некоторых случаях без женщины не обойтись», - подумал Игорь и, взяв лекарства, вышел из комнаты.
        Вернувшись к себе, тщательно исследовал «добычу». Порошки, крохотные гранулы, некоторые с запахом или необычным вкусом. Тут нужен тщательный лабораторный анализ! Аккуратно отсыпал по несколько граммов в микроскопические пакетики и рассовал по карманам. Доза настолько мала, что должна пройти. Игорь опять вспомнил задымленную комнату Гастана, покачал головой. И внезапно подумал: «Не удивлюсь, если в этих «лекарствах» окажется повышенное содержание ядов…»
        В этот день ему пришлось ещё несколько раз столкнуться с доктором Роста, и, кроме того, он заметил, что некоторые врачи тоже поглядывают на него напряжённо. Другие были вполне дружелюбны, хотя, конечно же, слышали о конфликте. «Коалиция, оппозиция… А ты хорош, - корил он себя, - не успел начать работать, как нажил врагов».
        Игорь стоял в пустой операционной и рассматривал инструменты. Неудобные, неуклюжие. Он убедился в этом во время экзамена: скальпель едва умещался в руках, а пинцеты и зажимы никуда не годились! Нужно всё менять, модернизировать…
        Внезапно кто-то вошёл. Игорь обернулся. Это был пожилой врач с хорошим, умным лицом.
        - Вы работали такими же инструментами? - спросил он.
        - Нет, другими, более лёгкими.
        - Боюсь, вам придётся привыкать ко многому, - врач помолчал. - Я тоже считаю, что свежий воздух намного полезнее для больного, чем дым от сжигаемых трав.
        Игорь поднял голову:
        - Благодарю.
        Врач слегка улыбнулся и подал руку:
        - Доктор Ливьен. Моя область - внутренние болезни. Я лечил Гастана, когда тот был ребёнком.
        - Значит, вы во дворце давно.
        - Достаточно давно, чтобы убедиться: императорская семья на редкость здорова. И Гастан не должен был заболеть.
        - Скажите, другие врачи осматривали его?
        - Неоднократно. Мы ничего не смогли обнаружить, кроме симптомов хронического отравления. И пришли к мысли, что организм не выводит яды, которые скапливаются внутри него.
        - Может быть, может быть, - задумчиво произнёс Игорь. - А почему Гастана лечит доктор Роста, а не вы?
        - В своё время он произвёл хорошее впечатление на императора. И кроме того, у него есть свои заслуги.
        «Да уж, заслуги, - с иронией подумал Игорь. - Жечь крысиные хвосты! И называть это фитотерапией! Впрочем, медики Земли тоже делали нелепые ошибки, кровопускание, например. А ведь оно очень долго считалось прогрессивным методом и применялось где надо и где не надо. Пока не поняли, что, несмотря на временное облегчение, кровопускание ослабляет организм и не позволяет ему бороться с болезнью».
        - Вы не могли бы показать мне лекарственные средства? - попросил Игорь.
        Доктор Ливьен тут же гостеприимно раскрыл шкафы. Препаратов оказалось немного, но всё же лучше, чем ничего. «Они отстают примерно лет на двести, - думал Игорь, обводя взглядом полки с пузырьками и банками. Названия не смог прочитать: их письменность была для него недоступна. - Придётся попросить Ласоро, пусть поучит меня». Он задал несколько вопросов по поводу содержимого пузырьков, врач охотно ответил. Завязался профессиональный разговор. Когда спустя час-полтора Игорь покидал больницу, то уносил очень хорошее впечатление о докторе Ливьене и сам был в приподнятом настроении: он чувствовал себя в своей стихии. «Конечно, скудность ужасная, - размышлял он, - однако это поправимо. И здесь без Светланы не обойтись».
        Но только, на беду, вот уже несколько дней Света не могла пройти пространство. Игорь ждал и очень надеялся, что брешь, появившаяся в их семейном дуэте, скоро исчезнет.
        Лекарства прошли. Игорь бережно достал пакетики из карманов и переложил в особое отделение бумажника, а перед работой заехал в клинико - диагностическую лабораторию. С заведующим его связывали годы учёбы и комната в старом институтском общежитии.
        - Изучаешь судебную медицину? - улыбнулся друг. - На днях воду привёз, сейчас - порошки.
        - Мне нужно знать, что это такое, и не мог ли какой-то из этих препаратов вызвать хроническую интоксикацию. Андрей, и - побыстрее!
        - Сделаю, - врач посмотрел на содержимое одного из пакетиков. - Лаборанткам с этим не справиться, сам займусь. Но с тебя…
        - Да, хороший коньяк.
        - Э! - засмеялся Андрей. - Ты забыл: я люблю мартини! Так что с тебя белый мартини и компания.
        - Мартини будет, а вот насчёт компании - не обещаю. Трудно вырваться, а Свете вообще скоро нельзя будет пить…
        «Что? Что это я сейчас сказал? - остановился Игорь. - Осторожнее со словами!»
        - Неполадки со здоровьем? - участливо посмотрел друг. - Или…
        Он выразительно улыбнулся.
        - Надеюсь на «или»…
        Игорь не стал задерживаться, попрощался и вышел.
        «Опять меня заносит, - думал он, стоя перед дверями лифта. - Мозг в этом не участвует. Тогда - что? Какие-то духовные струны? Неосознанная часть моего существа? Та, которая является приёмником? А если я ошибаюсь, и это - всего лишь работа моего подсознания, желание, чтобы «или» пришло как можно скорее?»
        На работе подошёл к Светлане:
        - Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, какое-то недомогание, и поэтому тебя не пропускают?
        Она повертела головой:
        - Лучше и быть не может! Сплю отлично, аппетит - всем бы такой!
        - Что-то не похоже, - он смерил взглядом фигурку, тоненькую даже в белом халате. Опустил взгляд: стройные ножки на каблучках.
        - Прекрати меня разглядывать, люди вокруг, - тихо засмеялась жена. - Скажут, что я за мужем плохо смотрю. Или что по ночам неизвестно где бываю.
        Он улыбнулся:
        - И где же ты бываешь?
        - Ах, ты…
        - Игорь Анатольевич! - позвали его.
        - Всё, иду! Вечером расскажи, где ты бываешь, пока меня дома нет.
        Она засмеялась. Проводила глазами статную фигуру: «самый красивый…» И вдруг - резкий приступ дурноты. Пошатнулась, опёрлась о стену. Но не справилась, потому что слабость уже подхлестнула колени, выступил мгновенный пот, и всё уплыло далеко-далеко…
        Игорь не понял, что случилось, но внезапно обернулся - и первым увидел, как падает Света, и успел подхватить раньше, чем голова коснулась пола. Поднял. «Вот оно, «или!»
        - Воды, нашатырь!
        В палате отёр салфеткой её влажное лицо, измерил пульс. Обморок быстро кончился, она была бледна, но улыбалась.
        - Напугала тебя, родной.
        - Так говоришь, аппетит хороший?
        - Ты думаешь…
        - Пока не знаю.
        Она тихонько наклонила его голову, что-то прошептала.
        - Так что же ты молчала? Почти неделя!
        - Неделя ничего не значит.
        - Значит. Давай сделаем так: полежи, отдышись, а потом я отведу тебя в гинекологию.
        Света смотрела на мужа, затем взяла его руку и легонечко сжала…
        Врач, обследовавший Светлану, повернул экран монитора к Игорю. Тот всмотрелся.
        - Я всё правильно вижу? - спросил осторожно. - Их два?
        - Да, никаких сомнений: два плода, - подтвердил врач и повёл глазами в сторону Светы: мол, сам обрадуй жену.
        Она легонько пошевелилась:
        - Что там?
        - Тихо, тихо, не крутись! Дай полюбоваться! - улыбнулся муж и покачал головой: невероятно!
        - Игорь!!!
        - Света, у нас - двойняшки!
        Светлана расширила глаза. Перевела взгляд на врача:
        - Это шутка?!
        Мужчины засмеялись.
        - Ну, кто же шутит такими вещами… Смотри сама! - и врач слегка сдвинул экран.
        Она смотрела так долго и сосредоточенно, что Игорь заволновался. «Сейчас опять потеряет сознание, но теперь - от шока!» Он знал, что обычно чувствуют женщины, узнав, что носят двойню: страх. И как правило, он предшествует радости.
        - Девочка, мы справимся, - прошептал, склонившись над ней.
        Она перевела взгляд на мужа, затем, ни слова не говоря, указала на графин с водой. Пила воду, стуча зубами, а из глаз градом катились слёзы. Игорь растерялся: такой реакции он не ожидал!
        Врач поднялся:
        - Выйду на пару минут. А вы тут поговорите…
        - Света, что случилось? - обнял её Игорь, едва дверь за ним закрылась.
        Она качала головой, не в силах произнести ни звука.
        - Не надо бояться, мы же вместе! - повторял он.
        - Я не б-б-боюсь. Я радуюсь!
        «Это - радость?! Женщины непредсказуемы! - он подал ей салфетку. Впрочем, неудивительно: я был готов, но ведь она - нет!»
        - Игорь! - Света подняла мокрое лицо. - Это что, сон такой? Не буди меня!
        Муж засмеялся: вот теперь узнал свою Светлану!
        - Кого хочешь? - спросил он.
        - Мальчиков! И девочек!
        - Так не пойдёт. В один раз - только по одному!
        Игорь подумал. Наверное, теперь можно и не молчать.
        - На одном из рисунков Ласоро…
        - Что? - настороженно взглянула она.
        - Я видел наших детей: мальчика и девочку. Он объяснил, что это - близнецы.
        - И ты мне не сказал!!!
        - Не мог. Иначе ты начала бы плакать уже тогда.
        Вернувшись, врач застал обоих улыбающимися.
        - Через две недели можно посмотреть ещё раз. Света, а ты - на учёт, и наблюдаться пристально до самого последнего дня!
        - Напомни мне, сколько созревает двойня? - спросил Игорь, едва они вышли из кабинета.
        - Обычно быстрее, чем один ребёнок. Как правило, к концу тридцать седьмой недели наступают роды.
        - Отлично. Значит, нам мучиться немного меньше.
        - Нам? - засмеялась она. - Мне!!! И не мучиться.
        Он остановился:
        - Но ты же понимаешь, что и токсикоз, и всё остальное будет умножено на два.
        - Не пугай меня, я знаю. Главное, чтобы ты был рядом…
        Она не договорила, но по особому взгляду Игорь понял, что жена хотела сказать.
        - Девочка, - ответил негромко, - я буду рядом. И прекращу подниматься, когда это станет необходимым. А в дневное время пригласим помощницу по дому.
        Света вздохнула:
        - Чувствуется, что ты обо всём подумал.
        - Разумеется. Нам даже маму беспокоить не придётся.
        - Она сама побеспокоится! Думаешь, удержится, чтобы не понянчить внуков?
        И вдруг опять задрожала губами, глаза повлажнели. Он обнял её, завёл в тихий уголок, заставленный кадками с цветами, усадил. Мимо проходила знакомая медсестра и удивлённо приостановилась.
        - Всё в порядке, - заверил её хирург, - просто у нас сюрприз в двойном размере.
        Девушка улыбнулась и пошла дальше. Игорь легонько поглаживал жену, помогал вытирать слёзы, а сам думал о том, что при всей его невозмутимости и профессиональном подходе к тому, что происходит в теле человека, сейчас и он чувствует нечто особенное: взволнованность, трепет. «Всё просто: раньше это касалось других, а сейчас - моя собственная история. И эти крохотные шарики - не просто оплодотворённые яйцеклетки, а мои будущие дети».
        Вернулась медсестра, подала стакан с водой:
        - Поздравляю, Игорь Анатольевич. Светлана Владимировна!
        Света улыбалась: поняла, что ровно через десять минут вся больница будет знать, что происходит.
        - Спасибо, спасибо…
        Наконец, успокоилась.
        - Отвезти тебя домой? - предложил муж.
        - Нет, поработаю.
        - Хорошо себя чувствуешь?
        Она посмотрела просветлевшими глазами, затем наклонила его голову и что-то тихо шепнула. Игорь улыбнулся:
        - Да, природа сосредоточилась. И попала в самую точку!
        Рабочий день продолжался. Игорь видел, как улыбчиво смотрят коллеги, и был благодарен за то, что многие не очень-то спешили с поздравлениями. Кому как не медикам знать, сколько опасностей при беременности двойней! Но сам ощущал спокойствие: с ним случилось то, чего он бессознательно ждал, - он начал верить Ласоро.
        Издалека он наблюдал, как Свету трепали подруги, что-то советовали, шутили. Она светилась, и он читал в её лице отголоски эмоций: лёгкого изумления, как бы неверия: «неужели?», гордости оттого, что смогла по-настоящему порадовать мужа, затаённое счастье. Возможно, страх и был вначале, но теперь он ушёл. «Не бойся, девочка, - сказал он ей там, в коридоре, - ты ни на минуту не останешься одна». Конечно, тяжесть ляжет на её плечи невероятная, и хрупкой фигурке придётся хорошо окрепнуть, прежде чем выносить близнецов, но и это - тоже на время. И потом, мы не на обитаемом острове, - думал он, - взгляни, сколько врачей вокруг, сколько возможностей помочь. Всё будет хорошо. И опять вспоминал малышей на рисунке Ласоро.
        Но на этом сюрпризы дня не кончились. Ближе к вечеру позвонил Андрей.
        - Ты хотел знать, не является ли один из препаратов ядом. Так вот, я нашёл его. Это сульфат цинка: маленькие бесцветные кристаллы.
        - Да, помню такие.
        - Сульфат - высокотоксичное соединение, хотя, в принципе, цинк организму нужен. Какая норма, скажешь?
        - Десять-пятнадцать миллиграммов, - отозвался Игорь, задумавшись лишь на короткое мгновение.
        - Правильно. Если дефицит, то - нарушение обменных процессов, замедление роста, ослабление иммунитета. А если переизбыток?
        - Перечисли симптомы, - сухо ответил Игорь: он хотел, чтобы друг подтвердил его догадку.
        - При переизбытке - прогрессирующая слабость, снижение аппетита, лихорадка, выпадение волос, почечная недостаточность, возможны аллергические реакции.
        - Всё верно, верно, - повторил хирург. - Андрей, помощь твоя неоценима! Кстати, - сказал он после паузы, - Света ждёт двойню.
        - Ух, ты! Так сразу и двойню?! Ну молодцы, хорошо старались.
        Игорь засмеялся:
        - Завтра привезу мартини.
        «Так значит, сульфат цинка. Опасное соединение. Если предположить, что Роста давал Гастану незначительные порции, но постоянно, не понимая, что вредит ему, то многое становится ясным…» Хирург даже мысли не допускал, что доктор мог отравлять принца сознательно. «Скорее всего, он делал это по неведению. Хотя, конечно, как врач должен был насторожиться сразу…»
        Вечер прошёл весело. Света порхала по дому и каждые пять минут приговаривала:
        - Машенька и Пашенька. Машенька и Пашенька.
        - О нет! - стонал Игорь. - Только не Пашенька. Не хочу героя коммунистических легенд в доме. Лучше уж Сашенька.
        - Хорошо. А ты сегодня никуда не пойдешь: наказан! За то, что сразу не сказал.
        - А ты нашла средство манипулировать мной! Как раз сегодня подняться необходимо, - и он рассказал о сульфате цинка.
        Света расширила глаза:
        - Невероятно! Как он мог давать ему непроверенное лекарство?!
        - Вот это я и должен выяснить: как? - воспользовавшись заминкой, он поймал её и усадил на колени. - А ты тоже мне не всё сказала.
        - Чего я не сказала?
        - Что твоя бабушка - из двойняшек!
        - Да, важные подробности выясняются только сейчас. Это что-то бы изменило?
        - Конечно! Я больше доверял бы рисунку Ласоро. Ты ведь знаешь: склонность к зачатию двойней передается генетически.
        Света стала серьёзной:
        - Хочу познакомиться с твоим принцем. Какой он?
        - Симпатичный, синеглазый, открытое лицо.
        - А волосы?
        - А ушки? А глазки?
        Она смеялась: напряжение дня должно было вылиться. Потом отпустила его со словами:
        - Иди, спасай принца.
        - Пойду, - Игорь встал. - Ты со мной?
        Жена схватила диванную подушку и метнула в него. Он засмеялся, положил подушку на место.
        - Теперь, по крайней мере, мы знаем, почему тебя не пускали.
        - Как ты думаешь, а потом пропустят?
        - Думаю, да.
        Она покачала головой:
        - Надеюсь. Принеси кусочек запеканки!
        - О-о-о!!!
        Когда через час Света вошла в спальню, то увидела опустевшую кровать. Тихо присела на край и погладила рукой место, где лежал Игорь. Лёгкая грусть сжала сердце, но она понимала: её маленьким клеточкам нужен покой. Завернулась в одеяло - и сладко уснула.
        Проснувшись, Игорь немедленно направился к комнате Гастана. Уже подходя, увидел доктора Росту: тот приближался к покоям принца с другой стороны.
        - Доктор Роста, у меня для вас неприятное известие. Я сделал тщательный анализ ваших препаратов и в одном из них обнаружил яд. Нам необходимо поговорить.
        Врач изменился в лице, но не произнёс ни слова и указал на кресла, стоящие неподалеку в нише.
        - Что вы нашли? - спросил он сурово, когда они сели.
        - Сульфат цинка.
        - Наша наука не знает такого названия.
        - У вашей науки всё впереди, - и Игорь, стараясь сделать свою речь как можно более доступной, рассказал о соединении.
        Несколько минут спустя перед ним сидел осунувшийся, резко постаревший человек.
        - Я не знал, не знал, - шептал Роста трясущимися губами. - Я давал ему это средство для укрепления, а когда увидел, что это не помогает, начал понемногу увеличивать дозу. И сам, своими руками, отравил принца! Но как же? Откуда вы знаете? - внезапно спросил он.
        - Мой друг, - ответил Игорь, - заведует клинико - диагностической лабораторией.
        - Чем?!
        - Специальным центром, в котором изучаются кровь, ткани и клетки. А так же действие препаратов на организм человека. Там, где я жил до того, как попасть во дворец, наука продвинулась намного дальше.
        - Мы это заметили, - проговорил Роста и опять согнулся: - Для меня ваше открытие - катастрофа! Что мне делать?!
        - Вам нужно собрать узкий совет и честно всё рассказать, - ответил Игорь. - Так вы, по крайней мере, спасёте свою репутацию.
        - Меня больше не допустят к практике! Нигде, никогда!
        «И такое возможно», - подумал Игорь.
        Он встал: роль утешителя для врача, загубившего жизнь больного, ему не подходила. Это скорбная ошибка, и всё же ошибаться можно раз, другой, но не ежедневно в течение многих месяцев. «А что сделал бы ты? - спросил он себя. - Ни в коем случае не увеличивал бы дозу! Даже самый неопытный медик знает: нет ничего страшнее, чем передозировка. Недостаток можно восполнить, но излишек способен убить».
        Когда он уходил, Роста сидел в кресле, крепко сцепив руки и глядя в пол…
        Всё утро Игорь провёл в своей комнате: он делал наброски к лекции о внутренних болезнях, которую его новый друг, доктор Ливьен, попросил прочитать для врачей. Работа подходила к концу, когда в дверь деликатно постучали. Он открыл. На пороге стоял слуга и с поклоном протянул записку:
        - От моей госпожи, Юсан-Аминах.
        Игорь развернул листок: иероглифы! Санскрит, китайская грамота! «И как же мне быть?!»
        - А что мать императора просила передать на словах? - наконец, нашёлся он.
        Слуга удивлённо вскинул глаза:
        - Чтобы я не отрывал вас от ваших занятий, но, если вы свободны, то она ждет вас как можно быстрее!
        «Так бы и сказал! - улыбнулся Игорь. - А то - письмена…» И вышел из комнаты. По дороге к Юсан-Аминах решил, что сегодня же начнёт учиться: это не дело, что он не в состоянии прочитать даже маленькую записку!
        Первое, что увидел, зайдя в покои матери императора, - её взволнованное лицо. Она почти бросилась навстречу Игорю и протянула обе руки.
        - Доктор Роста оставил нас! - сказала сдавленным голосом.
        - Неудивительно! - ответил Игорь.
        - Неудивительно? Вы что-то знаете?
        - Я говорил с ним утром.
        Юсан-Аминах смотрела ему в глаза:
        - Не понимаю… Он не появился у Гастана, я несколько раз посылала за ним, но слуги сказали, что в комнате страшный беспорядок, а его самого нет!
        Игорь нахмурился: «Сбежал, никому не признавшись, не объяснив. Малодушие…»
        - Вы что-то знаете! - догадалась Юсан-Аминах. - Не молчите!
        - Присядьте, - Игорь усадил её в кресло. - Да, мы говорили утром. И видимо, поэтому он так поспешно уехал. Помните, мы предполагали возможность отравления?
        - Да, конечно.
        - Мне удалось найти источник. Это один из препаратов, которые Роста давал вашему сыну.
        Она слушала, бледнея всё больше, а потом поднялась и отошла к окну.
        - Чудовищная ошибка! - шептали её губы. - Гастан, Гастан… Но что же делать? Что теперь? - повернулась к Игорю.
        - Не отчаиваться, прежде всего. Второе - выбрать из ваших врачей того, кто хорошо разбирается во внутренних болезнях, и поручить ему очищение организма вашего сына. Это должен быть человек, которому вы доверяете, на кого можете положиться, и кто не побоится сказать вам правду.
        - Я выбираю вас! - тихо, твёрдо, ни минуты не думая, произнесла Юсан-Аминах.
        «С какой изумительной решимостью она произнесла это!» - невольно подумал Игорь и встал.
        - Благодарю. Признаться, не ожидал. Но в таком случае я должен немедленно идти.
        - Идите. И если вам будет что-то нужно, скажите.
        - Время! - ответил врач спокойно и уже у двери повторил: - Мне нужно время.
        Зайдя в медицинскую часть, Игорь тут же нашёл Ливьена и попросил подобрать лекарственный набор для очищения организма. Вместе они перевернули все шкафы, но препаратов оказалось ничтожно мало. «Нужно мощное противоядие, нужен стимулятор для работы почек, нужно, нужно, нужно…»
        Вернувшись в комнату Гастана, он попросил открыть окна и хорошо проветрить комнату, впустил свет, чистые запахи дня.
        - Я дам ему мощное средство, от которого он начнёт сильно потеть, - объяснял слугам. - Ваша задача - всё время менять ему бельё, ванну два раза в сутки. Понятно?
        Слуги согласно кивали головами: новый врач нравился им куда больше, чем доктор Роста.
        - Воздух в комнате должен быть свежим, но с наступлением вечера закройте окно, а если принцу будет холодно, то обогрейте комнату. А теперь позовите парикмахера.
        Когда парикмахер явился, Игорь приказал:
        - Побрейте голову принца. Снимите все волосы с тела.
        - Зачем? - слабо запротестовал больной.
        - Гастан, - врач сел рядом, - твой организм отравлен, и волосы - тоже. В них накопилось огромное количество яда, поэтому их лучше удалить. Кожа должна быть чистой, пропускать воздух и свет. Не волнуйся, через полгода ты обрастёшь великолепной шевелюрой!
        Юноша улыбнулся: ему понравилась мысль, что через полгода он ещё будет!
        Пока принца мыли, Игорь послал за мастером, а сам набросал на бумаге рисунок передвижного кресла.
        - Тебе нужно гулять, и как можно больше, но ты очень слаб, а потому мы посадим тебя в специальное кресло. Ты должен видеть облака, небо, землю, чтобы захотеть жить. Хватит! Время затворничества кончилось.
        - Я смогу ездить? - подал голос принц.
        - Сначала ездить, потом - ходить.
        Гастан недоверчиво улыбнулся. Игорь подождал, пока юношу уложили в постель, и присел напротив.
        - Гастан, - сказал он, - природа наделила человека способностью восстанавливать утраченные силы. Например, очень уставший человек, когда ложится спать, о чём думает?
        - Не трогайте меня, я не смогу подняться! - вздохнул принц.
        - Правильно! А утром встаёт свежим и бодрым. Так и любой больной: в момент слабости ему трудно поверить, что он может чувствовать себя по-другому. Но внутри каждого из нас - тебя, меня, любого! - скрыт мощный потенциал, - Игорь остановился: - Тебе знакомо слово «потенциал»?
        - Это - как запас? - догадался Гастан.
        - Умница! Запас, резервуар сил. Нужно его только разбудить.
        Принц оживился.
        - Тебе всего двадцать два, - продолжал Игорь. - Это значит, что внутри тебя живёт сильный, здоровый парень с шикарной гривой волос, с широкими плечами, такой, который очень нравится девушкам.
        Гастан отвёл взгляд, рука сжала одеяло.
        - Напрасно не веришь, у меня много лет опыта за спиной.
        «Вижу, вижу, что зацепило, но давай, шевелись!» - думал Игорь.
        - Наша задача - помочь природе проявить этого красавца, вывести его наружу!
        Но человека, измученного долгой болезнью, не так легко убедить. Гастан молчал, затем в упор взглянул на врача:
        - Я не верю. Я уже почти умер, - и поднял свою руку: большую, костлявую.
        Игорь проследил за его жестом и вдруг спросил:
        - Ты держал меч? У тебя крупная рука.
        - Да, - ответил принц.
        - Значит, ты - воин.
        - Мне не пришлось воевать, но северные границы нашего государства охраняет часть армии, это - мои солдаты.
        - И они помнят тебя?
        Принц зарделся:
        - Думаю, да.
        - Ты вернёшься к ним, - сказал Игорь, вставая. - Можешь не верить мне, но ты вернёшься.
        Он подошёл к двери, когда сзади раздался голос:
        - Верю! - и это был не голос умирающего.
        Врач улыбнулся: «Вот это - другое дело!»
        Света тихо встаёт. Ночь, Игоря нет, он сейчас где-то там, в далёком мире, куда ей доступа нет. Она включает лампу и вдруг видит, что сумка с лекарствами, которые она собрала ему, осталась лежать на постели. И это - третий раз! Его пропускают, а препараты, которые нужны больному Гастану, - нет!
        Света держит в руках эту сумку, а затем начинает молиться: горячо, искренне, как делала это не раз в самые серьёзные моменты их жизни. «Вы можете всё, для вас нет недоступного или невыполнимого. Человек, пересекающий миры: разве это не чудо? И оно совершено вашими руками! Помогите сейчас! Пропустите меня, а если нельзя, сделайте что-то другое. Я верю вам! Помогите…»
        И опять засыпает, но теперь уже спокойно, как ребёнок, который знает: родители рядом и ему ничто не грозит…
        - ЭТА ПАРА…
        - СЛИШКОМ ТРЕБОВАТЕЛЬНЫ?
        - Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО НА ЭТОТ РАЗ ОБОЙДЁТСЯ БЕЗ ПЕРЕНОСА ЛЕКАРСТВ.
        - ОДНИХ ПРОЦЕДУР НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ ВЫЛЕЧИТЬ ПРИНЦА. ВРАЧУ НУЖНЫ МОЩНЫЕ СРЕДСТВА, ИНАЧЕ БОЛЬНОЙ ПОГИБНЕТ. ПОДУМАЙТЕ, КАК ЭТО ОТРАЗИТСЯ НА БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ ВРАЧА В НОВОМ МИРЕ.
        - И - НАОБОРОТ.
        - ВЕРНО, И НАОБОРОТ: ЕГО АВТОРИТЕТ КАК МЕДИКА ОКРЕПНЕТ, И ТОГДА ОН СМОЖЕТ ПРОЯВИТЬ СЕБЯ В ТОМ, В ЧЁМ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ОЧЕНЬ СИЛЁН: В ХИРУРГИИ.
        - И ЦЕПОЧКА ПОТЯНЕТСЯ ДАЛЬШЕ…
        - СОВЕРШЕННО ВЕРНО. СОБЫТИЯ ПОЙДУТ ОДНО ЗА ДРУГИМ, И ПРОСТАЯ СУМКА, КОТОРУЮ ВЫ ПОЗВОЛИТЕ ПРОНЕСТИ СЕГОДНЯ, ЛЯЖЕТ В ОСНОВУ ОЧЕНЬ ХОРОШЕГО РЕЗУЛЬТАТА.
        - КАК ВСЕГДА И ВО ВСЁМ: МАЛАЯ ДЕТАЛЬ МЕНЯЕТ БОЛЬШИЕ СОБЫТИЯ.
        - ДА. НЕСИТЕ ЕЁ БЕРЕЖНО!
        - СУМКУ?
        - НЕТ, ДЕВУШКУ!
        Первое, что она увидела, - лепной потолок. Повела глазами и ахнула: какая роскошь! Не зря Игорь называл это спальней царицы. Мирная тишина разливалась в воздухе, свет солнца просачивался сквозь шторы, а на столе в идеальном порядке стояли принадлежности для письма. Света улыбнулась: как всегда, ничего лишнего. И тут же вспомнила о главном. К невероятному облегчению и радости, сумка прошла! Теперь - найти мужа и отдать ему лекарства.
        Она выглянула в коридор: ни души! Ну что ж, придётся идти до тех пор, пока не встретится хоть кто-то! Но сначала - одеться. О, к этому приятному моменту она готовилась давно! Специально бегала по магазинам в поиске подходящего платья: не появляться же во дворце в джинсах! Света развернула его и с удовольствием увидела, что ткань почти не измялась. Оделась, расправила складки, глазами поискала зеркало, нашла совсем маленькое у двери. Ничего, она знала, что наряд сидит на ней изумительно. И вышла…
        Идти по незнакомому месту всегда страшновато, и как найти мужа в этом огромном незнакомом здании? Мимо пробежал слуга, так быстро, что она ничего не успела спросить. Прошли повара, с видом столь торжественным и важным, что Света просто постеснялась к ним обратиться. Наконец, какая-то женщина, гулявшая по светлой террасе, остановилась и внимательно посмотрела на неё.
        - Мне кажется, вы заблудились, милая, - сказала она низким приятным голосом.
        Света вздохнула: человек! Разговаривает!
        - Я и вправду не знаю, куда идти.
        - А кто вам нужен?
        - Мой муж, он врач. Новый врач, - пояснила.
        Секунду женщина смотрела на гостью с загадочным выражением лица, а затем легонько качнула головой:
        - Я знаю его. Наверное, он сейчас у своего пациента, Гастана.
        - Это далеко? Я смогу найти?
        В ответ прозвучал нежный смех:
        - Уверена, что нет: у нас так много коридоров и переходов! Я отведу вас сама.
        Света приободрилась. Она сразу поняла, что женщина нравится ей: несмотря на изысканную внешность, та держалась с удивительной простотой. Они миновали несколько залов, два или три поворота, и гостья признательно улыбнулась:
        - Действительно, без вас…
        В эту минуту идущий навстречу слуга застыл у стены. Голова его низко склонилась. Света посмотрела на слугу, затем на женщину, и вдруг охнула!
        - Вас зовут Юсан-Аминах? - остановилась она.
        - Да.
        - И вы - мать императора?
        - Вы, кажется, удивлены?
        Гостья смутилась. Затем ответила тихо и просто:
        - Я не знаю, как себя вести.
        - Так же, как и до этого.
        Только теперь Света поняла, что имел в виду Игорь, когда говорил о красоте Юсан-Аминах. Он называл её «безупречностью совершенства» и оказался абсолютно прав. Ни одной злой или надменной черты не отражалось в облике этой женщины, и лицо, хотя и было утончённым лицом королевы, светилось добротой, и тем особым душевным теплом, что носят в себе лишь по-настоящему хорошие люди.
        - Вы можете не смущаться, а постараться отнестись ко мне как к другу, - тем временем с мягкими интонациями продолжала Юсан-Аминах, - если я, конечно, смогу заслужить вашу дружбу…
        Света улыбнулась:
        - Муж так много рассказывал о вас!
        - Надеюсь, не о моём плохом характере?
        - Нет, нет! - горячо заверила гостья. - Он говорил, что у вас чудесный характер и вы очень помогаете ему.
        - Благодарю, - Юсан-Аминах опустила голову, - мне приятно слышать это, но ещё более приятно, что вы приехали и теперь он не будет один.
        Дверь в комнату Гастана оказалась приоткрыта, принц как раз собирался гулять, слуги обкладывали подушками жестковатое кресло, а Игорь помогал ему встать. Завидев женщин, врач едва не уронил больного.
        - Света, нельзя же так пугать! - он осторожно посадил Гастана. - Знакомьтесь: моя жена. Она, наконец, смогла… добраться до нас.
        Светлана незаметно показала на сумочку.
        - Умница! - искренне обрадовался муж. - Гастан, моя жена привезла новые лекарства, это очень сильные препараты, они быстро очистят твой организм.
        Больной благодарно улыбнулся и учтиво представился:
        - Принц Гастан.
        Игорь засмеялся: «Ну, милый, если ты отреагировал на хорошенькую женщину, жить будешь». Света тем временем доставала коробочки с препаратами.
        - Ты права, пеницилламин можно дать прямо сейчас. А сразу после прогулки - капельницу.
        Юсан-Аминах постояла немного, а затем незаметно исчезла: ей хотелось побыть одной. Нашла свою любимую нишу, присела и, устремив глаза на пруды, улыбнулась: не ожидала, что жена врача окажется такой юной, такой прелестной. Склонила голову: небо милостиво к хорошим людям. Он - особенный, а потому и жену выбрал особенную. Разве могло быть иначе?
        И тут она вспомнила о сумке, которую Света несла в руках. Да, лекарства! Он говорил, что она должна привезти новые, гораздо более сильные препараты! Сердце забилось. Юсан-Аминах приложила руку к груди и вдруг тихо-тихо заплакала, от всего: от вспыхнувшей надежды, от счастья и немножко - от горя…
        Принц поправлялся. Уже к концу третьей недели все заметили: он окреп, повеселел, а ежедневные выходы на воздух перестали утомлять его так, как раньше. Врач проводил с ним час-полтора утром и тихо исчезал в направлении больницы, оставляя рядом с Гастаном свою милую жену. Она следила за этим странным сооружением из трубок и растворов, которое они называли «капельницей», развлекала принца лёгкой беседой, а когда тот засыпал, сдавала вахту слугам и шла на помощь мужу.
        Юсан-Аминах стала чаще появляться в медицинской части дворца: её интересовали перемены, которые там происходили. Она видела, как Игорь каждый день находил время, чтобы прочитать одну-две короткие лекции врачам, и как они расходились с удивлёнными лицами. Наблюдала за тем, как опытные хирурги едва ли не в очередь становились, чтобы ассистировать ему, а те, кто поначалу относился с недоверием, быстро меняли своё мнение. По рекомендации врача в больнице начали появляться новые инструменты, лёгкие, изящные, а дворцовые ювелиры всерьёз задумались над подходящими сплавами.
        Вместе с тем, он ничуть не был горд, самонадеян и ко всем относился с доброжелательностью и простотой. Ближе к вечеру он уходил к Ласоро, и последние часы до наступления ночи они проводили в каких-то тайных занятиях, о которых не говорили никому.
        На самом деле Игорь учился читать. Письменность народа этой страны - они называли себя «эрны» - значительно отличалась от их разговорного языка. Она основывалась на системе иероглифов, которая, в свою очередь, опиралась на простейшее предметное письмо. К примеру, солнце обозначалось кругом, а вода - лёгкой волнистой линией. Но, чтобы не перепутать простую плошку с дневным светилом, прибавлялись всякие окончания. И вот это и было иероглифом. Когда Игорь узнал, сколько подобных знаков и их вариаций ему следует выучить, то взялся за голову: не менее двух тысяч!
        - Мне и половины не одолеть! - смеялся он.
        - Тебе не обязательно заниматься этим самому, - отвечал Ласоро. - Мы можем нанять специального человека, который тебе поможет.
        - И станет ходить за мной по пятам? Прекрасно! А тем временем все будут потешаться: новый хирург не умеет читать!
        - Игорь, ты приехал издалека, а значит, можешь и не знать нашей письменности.
        - А никого не удивляет, что я при всём том хорошо знаю язык?
        Принц слегка покачал головой:
        - Никого. Тем более, что говоришь ты всё равно как иностранец.
        - Неужели? - изумился Игорь. - И как я говорю?
        - В твоей речи много слов и выражений, которые нам трудно понять.
        - Умничаю…
        - Нет, не умничаешь. Но твоя речь богаче, потому что богаче твой мир.
        Игорь внимательно слушал.
        - Твои знания простираются так далеко, - продолжал Ласоро, - что порою кажется, будто ты прожил сотню жизней!
        - Послушай, дружок, в нашем мире все знают столько, сколько я. Не считая медицины, конечно, для этого люди учатся по многу лет. Но уже в школе человек узнает основы биологии, физики, химии.
        - В школе? Невероятно! Ну и счастливцы!
        - Могу тебя обучать! Основам. Хочешь?
        - Конечно! - у принца засверкали глаза. - Думаю, это будет намного интереснее тех уроков, на которых я изучал стилистику и риторику.
        - Это будут принципиально новые дисциплины. Но я потребую двух условий: нам нужна лаборатория и полная секретность.
        - Лаборатория - это…
        - Место, где мы будем заниматься, ставить опыты, препарировать животных.
        - Отдельная комната - это нетрудно, а вот секретность… Мы же у всех на виду!
        - Как в аквариуме, - засмеялся Игорь.
        - Да, как в большом аквариуме.
        - Придётся постараться. Не хочу, чтобы нас заподозрили в чёрной магии, а потом сожгли на костре, как во времена инквизиции.
        Принц заинтересовался:
        - Расскажи, расскажи!
        - О, это одна из самых мрачных страниц истории человечества! Слушай…
        Рассказ занял почти час. У принца глаза округлились, когда он узнал, каким гонениям подвергались средневековые врачи на Земле, а для того чтобы изучать строение человеческого тела, медики были вынуждены препарировать тела умерших в обстановке глубочайшей тайны, под страхом жестокого наказания. «Зачем я тебе всё это рассказываю? - спрашивал себя Игорь и тут же отвечал: - Ты будешь императором, а значит, должен постараться, чтобы в твоём мире такое не повторилось. Наука, медицина должны свободно идти вперёд, а не прятаться на задворках». Подумал - и улыбнулся: мысль о Ласоро как о будущем императоре уже перестала удивлять его.
        Закончив экскурс во времена глубокой истории, Игорь взглянул на стопку чистой бумаги. Ох уж эти иероглифы! Непросто в сорок девять опять оказаться за партой!
        - Ты будешь учить меня, Ласоро? А то я так и останусь безграмотным!
        Принц засмеялся и взял карандаш.
        День праздника пришёл неожиданно. Ещё вечером город выглядел как обычно, а наутро запестрел соцветиями флагов, затрепетал полотнищами ярких тканей, заалел нежно-дымчатой волной розовых покрывал. Всё преобразилось. Казалось, неземной художник раскрасил землю в светлые тона.
        «Стремление души к свету, - сказал себе Игорь, проснувшись и выйдя на балкон. - И кто же придумал такое?!»
        На самом деле, он знал, кто придумал: праздник, как рассказывал Ласоро, был основан некими таинственными мудрецами, которые в давние времена руководили духовным продвижением людей. История стёрла их имена, но сохранила некоторые аспекты учения, например, как этот: душа должна быть светлой и стремиться к чистоте. Или другой, часто повторяемый матерью Ласоро: «В нас так много мира и света! Делитесь щедрее!» Есть и тот, который усвоил стоявший на краю гибели Гастан: «Иногда нужно мужество, чтобы жить, а иногда - чтобы достойно умереть. По каким бы тёмным местам вы ни шли, храните мужество».
        «Я попал в мир, который ещё раз повторяет общечеловеческие ценности, - думал врач. - Разве я слышу что-то особенное, новое? Нет. Но почему-то здесь это звучит ярче. Что происходит, - спрашивал он себя, - действие нового мира? Я меняюсь, но не понимаю, отчего. Чувства стали острее, мысль - звонче, а мироощущение - возвышеннее». Он поднял голову и вдохнул воздух. Волшебство незнакомой планеты… И спохватился: пора одеваться!
        Вчера, уже вечером, Игорь получил подарок: немногословный слуга матери императора принес свёрток и, произнеся своё обычное «от моей госпожи», исчез. В пакете оказался праздничный наряд: тончайшая белая рубашка, благородного тёмно-зелёного цвета халат и такие же брюки. Игорю костюм понравился: в своем роде он оказался весьма элегантным. Но на этом сюрпризы не кончились. Юсан-Аминах подумала и о Свете: следом за слугой явилась милая невысокого роста женщина и куда-то пригласила Светлану.
        - Иди, иди, - напутствовал Игорь, - здесь безопасно.
        Через полчаса жена вернулась чрезвычайно довольная: оказывается, её позвали в швейную мастерскую, где опытная портниха сняла мерки и, после взаимных дополнений и наставлений, обещала к утру сшить платье.
        - У них шьют руками, - рассказывала Света, - как в древности, но быстро-быстро, и стежки такие маленькие!
        Платье, действительно, было готово утром и поразило великолепием. Портнихи постарались: чья-то искусная рука пустила по канве нежный рисунок бисером, он искрился и придавал изумрудно-атласной ткани сходство с поющей морской волной.
        - Вот это да! - только и сказал Игорь.
        А Света принялась наряжаться.
        Дворец понемногу заполнялся людьми. Часть гостей прибыла ещё вечером, и всю ночь слышалось под окнами сопение ахисов и скрип колесниц. Не успело солнце подняться, как поток прибывающих быстро сгустился и вскоре стал непрерывным. Мужчины в колоритных халатах, женщины в светлых платьях, весёлые дети и множество слуг моментально заполнили двор, залы и просторные террасы. Прежде торжественно-тихий, этим утром дворец стал похож на пчелиный улей, в котором ярко раскрашенные пчёлки снуют туда и сюда. Впрочем, манеры поражали безупречностью.
        Игорь навестил Гастана, убедился, что тот в порядке, и тоже вышел на балкон. Он с удовольствием увидел, что его маленькая жена не потерялась в общем потоке гостей, напротив, красотой и элегантностью затмила многих женщин, и неудивительно поэтому, что вокруг неё уже вились назойливые осы. Он подошёл, одним учтиво-холодным взглядом разогнал почитателей и увёл жену в сторонку.
        - Я занял тебе место в тени, достаточно высоко, чтобы ты могла видеть весь праздник. Вот только биноклей у них нет.
        - Как, ты меня оставляешь?
        - Я обещал принять участие в шествии по городу. Но тебе лучше не ездить верхом.
        - Даже если можно было, я бы всё равно не села на этих чудовищ!
        - Они ничуть не страшнее, чем наши слоны, - улыбнулся муж. - Представь, что ты попала в Индию и впервые увидела слона. Как бы он тебе показался?
        - Наверное, упала бы в обморок! «Ну и страшилище! - сказала бы, - хвост сзади и хвост спереди!» - смеялась Светлана.
        - Вот-вот!
        Игорь усадил жену и поспешил присоединиться к Ласоро: именно сегодня принц хотел представить его старшему брату. До этого дня врач старательно избегал встреч с императором: внутреннее отвращение к поклонам, позам и другим выражениям подобострастия вынуждало его оставаться в тени и отнекиваться всякого рода «я занят», «в другой раз» и так далее. Но сегодня выбора не оставалось: Аминасар принимал участие в шествии, и отказываться от встречи с ним было бы просто невежливо. Кроме того, император уже немало слышал о новом враче и сам выразил желание познакомиться с тем, кто дал надежду его брату и снискал благосклонность матери.
        Ласоро подвёл Игоря в тот момент, когда Аминасар готовился взойти на величественного ахиса. Юноша точно рассчитал момент: в такой обстановке общение обещало быть гораздо более непринуждённым, чем в чертогах дворца, а потому он без всяких церемоний коснулся плеча брата:
        - Аминасар!
        Тот обернулся - и Игорь увидел мужественное и доброжелательное лицо.
        - Почему ты ещё не верхом? - спросил император Ласоро.
        - Хотел представить тебе моего врача и друга.
        Аминасар перевёл взгляд на Игоря.
        - Мой брат относится к вам, как к члену семьи, - произнёс с лёгкой улыбкой.
        - Он тоже дорог мне, не меньше, чем, если бы был моим сыном, - Игорь не думал над тем, что скажет, ответ вырвался сам по себе, просто и очень искренне.
        Аминасар засмеялся. Как это свойственно людям глубоким, он ценил искренность, а потому ответ врача, ненадуманный, прямой, понравился ему.
        - В нашей семье всегда найдётся место достойному человеку. Присоединяйтесь! - и взошёл на ахиса.
        «Какое тонкое «присоединяйтесь!» - подумал Игорь, отходя. - Его можно понять как «присоединяйтесь к шествию», а можно - как «присоединяйтесь к семье». Наверное, мне нужно начать с первого, а закончить последним».
        Он нашёл своего ахиса и взобрался на него. Животное даже ухом не повело. «Разумеется, я для него - пушинка!» Обернулся, поискал глазами Свету: осы опять слетелись. «Ну что ж, по крайней мере, девочка не будет скучать, - улыбнулся Игорь. - Вперед!»
        Город оказался неожиданно большим, толпы народа теснили почётное шествие, кричали что-то непонятное, но, судя по всему, радостное и бурно приветствовали императора. Только Игорь не питал иллюзий: его пристальный взгляд смотрел не на то, что было, несомненно, хорошим, а туда, где могли оказаться проблемные вещи. Он ожидал увидеть их - и увидел. Тонкие ослабленные люди, которых родственники вынесли из домов, чтобы те могли полюбоваться праздником; слепые, стоящие так далеко, что, даже будь они зрячими, всё равно ничего не увидели бы. Хромые дети, скачущие вслед процессии на костылях. Игорь ехал - и хмурился: несмотря на кажущееся благополучие, здесь царила та же контрастность, что и везде, - богатые и бедные, роскошь и нищета, здоровье и крайняя скудость во врачах. С этой минуты он не восхищался, а если и восхищался, то очень умеренно: он понял, о чём должен поговорить с Юсан-Аминах, и понял, что должен делать сам.
        Почему-то именно сейчас явственно и чётко прозвучали в памяти слова друга, погибшего, но по-прежнему любимого им: «Ты - врач, врач по духу, и призван лечить». «Я могу наслаждаться прелестями дворца, - думал Игорь, - радоваться тому, что на этот раз живу в тепле и уюте, и что любое моё слово тут же подхватывается умницей Юсан-Аминах. Но не должен забывать вот этих калек и детишек на жёстких костылях. Для чего я нужен, если не смогу продвинуть этот мир хоть на шаг вперед?!»
        Он мерно раскачивался на своем ахисе и размышлял. «Больницу нужно строить в городе, а чтобы заинтересовать врачей, следует сразу же создавать школу. Такую, в которой могли бы учиться люди всех слоёв, если они действительно одарённые». Он мыслил широко, сразу охватывая большой радиус действий. И делал это сознательно, потому что знал: жизнь неизбежно сузит круг его мечтаний до реальных размеров. Но именно поэтому старался думать масштабно: ведь если изначально очертить слишком малый круг, то, в конце концов, можно остаться ни с чем.
        Игорь потерял интерес к шествию, праздник больше не привлекал его: он понял, для чего проехал по городу на великолепном животном, - чтобы увидеть то, что увидел.
        - Как прошло, милый? - встретила его Света, когда он вернулся на террасу.
        - Отлично. А где твои поклонники?
        - Они разбежались, едва завидев тебя.
        Игорь наклонился, незаметно поцеловал жену:
        - Главное, что ты не скучала.
        Её глаза засветились:
        - Для этого ты сбежал, чтобы меня развлекали другие?
        - Просто я должен был кое-что увидеть.
        - Увидел?
        - Ещё как!
        Она взглянула серьёзно:
        - Кажется, я знаю, на что ты смотрел.
        - Да, на больных.
        - Много?
        - Очень много, и, как обычно, на задворках. Дети, старики, слепые. Похоже, ими мало кто занимается.
        Света перевела взгляд на праздничную толпу. «Всё выглядит совершенно иначе, когда знаешь, что здесь веселятся, а в двух шагах - кто-то страдает».
        - Прости, я испортил тебе настроение, - улыбнулся муж.
        - Ты подумал, что можно сделать? - вместо ответа спросила она.
        - Конечно. Опять строить, учить и лечить.
        - Как всегда.
        - Да, как всегда и везде.
        «И как я люблю тебя за это!» - сказали её глаза.
        В этот момент подошёл Ласоро. Света невольно залюбовалась юношей: тёмные волосы круто вьются, взгляд синий, яркий, открытая улыбка, а в ней - весь характер принца.
        - Понравилось шествие? - весело спросил он. - Это ещё не всё! Нам предстоит обед, и мама послала меня спросить, не может ли лучший хирург дворца оказать ей честь и отвести к праздничному столу?
        Игорь засмеялся:
        - С удовольствием! Но тогда кто окажет честь моей жене?
        - Я, конечно! - скромно отозвался принц и добавил: - Для меня это, действительно, честь.
        Света подала Ласоро руку, тот церемонно принял её, положил на своё запястье и, держа на весу, повёл жену друга в зал. Игорь проводил их взглядом, улыбнулся: «этот юноша умеет себя вести!» - и направился к матери императора.
        Юсан-Аминах могла попросить любого из сановников или высокопоставленных лиц сопровождать её в зал для трапез. Но ей непременно хотелось, чтобы это был врач, и не только потому, что он давно завоевал её сердце: среди приглашённых гостей могли оказаться послы той страны, где он жил раньше, и тогда, понимала она, очень важно показать им, как здесь любят и ценят его. Загадочное прошлое Игоря теребило любопытство, и мать императора надеялась, что кто-то из гостей спросит о нём, но, кажется, его никто не знал. «Как странно, - думала она, - такой человек не мог остаться незамеченным! Наверняка в своей стране он занимал видный пост. Какая тайна стоит за его появлением здесь?» Наблюдая издалека за врачом, она видела, что тот держится непринуждённо, ничего и никого не боится, а значит, предположение о том, что он покинул родину из-за какого-то конфликта, - неверно. Но тогда почему он так упорно не желает говорить о себе? «Причин может быть много, - размышляла Юсан - Аминах, - Игорь честен, и, если бы за его появлением здесь скрывалась какая-то сложная история, он не стал бы скрывать».
        Она незаметно положила руку на сердце и услышала то, что чувствовала миллион раз: не было никакой сложной истории, просто его земли очень, очень далеки. Почему каждый раз, когда она думает об этом, хочется смотреть в небо? Юсан-Аминах перевела взгляд на врача и вдруг увидела: он идёт к ней. Всё вспыхнуло внутри, затрепетало. «Что бы это ни было, главное - что сейчас он здесь, а если его земли так далеки и недоступны, как кажется моему сердцу, то это очень, очень хорошо: значит, он останется с нами надолго».
        Игорь улыбнулся Юсан-Аминах и склонился в лёгком поклоне:
        - Мира и света матери императора и всей этой чудесной страны!
        «Ах, не зря он так начинает!» - подумалось ей. Едва заметная, тончайшая ирония, стоящая за его словами, заставила её мгновенно насторожиться.
        - Вам нравится праздник? - быстро спросила она, чтобы увести его мысль в сторону.
        - Праздник в стенах дворца? Или праздник на улицах города?
        Она смотрела на него непонимающе, но, узнав это особенное выражение в глубине его глаз, - острое, неподвластное ей, - немного смутилась:
        - А разве есть разница?
        Игорь взглянул строго и очень серьёзно:
        - Огромная! Но, пожалуй, сейчас я не буду портить вам настроение. Сделаю это после трапезы, - и подал руку.
        Юсан-Аминах поднялась. Не так, не так ей хотелось, чтобы всё было! Они уже шли в залу.
        - Лучше, если вы скажете это сейчас, - тихо попросила она.
        Игорь остановился:
        - Я проехал по городу. И к счастью, мой ахис был достаточно высок, чтобы я мог заметить множество больных детей, которые шли за процессией, слепых, стоящих вдалеке…
        - Остановитесь! - прервала она его. - Я знаю, что вы хотите сказать. Но у меня нет сил изменить всё самой! - она смотрела умоляюще. - Моя власть огромна, но сил, умения просто нет!
        - Тогда давайте сделаем это вместе, - ответил Игорь.
        Юсан-Аминах посмотрела ему в глаза. «У слова «вместе» есть магия, - подумалось ей. - Это значит - уже не чужие, уже рядом: что-то решать, созидать, трудиться».
        - Я с вами, - ответила просто. - А так же все мои средства, силы, всё, что хотите.
        Он улыбнулся, совсем по-другому, нежели минуту назад.
        - Вы, наверное, не раз спрашивали себя, откуда я прибыл и зачем, - внезапно сказал он. - Верно?
        Она удивлённо вскинула глаза:
        - Верно, не раз…
        - Вот для этого, Юсан-Аминах, - мягко продолжал Игорь. - В том месте, где я жил раньше, много хороших врачей, и каждый больной получает помощь. Но в вашем мире, в вашей стране этого пока нет. Я хочу вылечить вашего сына, Гастана, и хочу помочь остальным. Но для этого нужны усилия многих людей, не только мои и ваши. Нужно построить больницу, привлечь к работе врачей, обучать младший медперсонал. Это труд на многие годы! Вы готовы?
        Она подняла голову: ах, каким бальзамом легли на сердце его слова! Многие годы…
        - Конечно, - ответила тихо.
        Они забыли о трапезе. Люди обходили их стороной, а на маленьком островке, где в эту минуту остановились двое, строился план бесплатной больницы, школа для медиков, первое в стране училище для женщин-сестёр. Наконец, Юсан-Аминах спохватилась:
        - Идёмте, гости голодны, а без нас обед не начнут! - и радостно подала ему руку.
        - НУ ВОТ, НАЧАЛО ПОЛОЖЕНО. ВПЕРЕДИ - ГОДЫ ТРУДА, А ЭНЕРГИЯ ВРАЧА СМОЖЕТ МНОГОЕ ИЗМЕНИТЬ В ЭТОМ МИРЕ. ОБЕРЕГАЙТЕ ЕГО!
        - НЕПРЕМЕННО.
        - ОН РАСКРОЕТ СВОЙ ПОТЕНЦИАЛ, УМНОЖИТ ВОЛЮ, НАУЧИТСЯ ТОМУ, ЧЕМУ НИКОГДА НЕ НАУЧИЛСЯ БЫ, ОСТАВАЯСЬ В ПРЕДЕЛАХ ЗЕМЛИ…
        - НО НЕ ОПАСНО ЛИ ЧЕЛОВЕКУ ПОСТОЯННО ПРЕБЫВАТЬ В ТАКОМ НАПРЯЖЕНИИ? ВЕДЬ, ПО СУТИ, ОН ПРОЖИВАЕТ ДВЕ ЖИЗНИ В ОДНОЙ.
        - ВРАЧ - ОДИН ИЗ НЕМНОГИХ ЛЮДЕЙ, ЧЕЙ УМ ЖАЖДЕТ ПОСТОЯННОГО ТРУДА, ПРОСТОРА, МАСШТАБА. НО ВЫ ПРАВЫ, ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ ЖИТЬ БЕСПРЕСТАННО В ТАКОМ НАПРЯЖЕНИИ. А ПОТОМУ ЖИЗНЬ ВРАЧА СКОРО ИЗМЕНИТСЯ, - ЕМУ ПРИДЁТСЯ ВЫБРАТЬ ОДИН МИР, ТОТ, В КОТОРОМ ОН ЗАХОЧЕТ ОСТАТЬСЯ ДО КОНЦА.
        - ДУМАЮ, Я ЗНАЮ, КАКОЙ ИЗ МИРОВ ОН ВЫБЕРЕТ.
        - НЕ ТОРОПИТЕСЬ. ВСЁ НЕ ТАК ПРОСТО. ЕГО ВЫБОР БУДЕТ СОТКАН ИЗ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ИЗ ТОГО, ЧТО САМА ЖИЗНЬ ПРЕДЛОЖИТ ЕМУ. А ПОТОМУ - ПУСТЬ ПРОЙДЁТ ВРЕМЯ…
        - И ПУСТЬ БУДУЩЕЕ, О КОТОРОМ ОН ПОКА НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ, ПРИДВИНЕТСЯ БЛИЖЕ.
        - ОХРАНЯЙТЕ ЕГО.
        - ВЫ УЖЕ ГОВОРИЛИ.
        - Я ПОВТОРЮ: ОХРАНЯЙТЕ ЕГО И ВСЕХ, С КЕМ ЕМУ ПРЕДСТОИТ ЖИТЬ В ЭТОМ БУДУЩЕМ. ВЫ ПЕЧАЛЬНЫ?
        - ДА. ПОТОМУ ЧТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ ПОЛОСА ИСПЫТАНИЙ.
        - ОН ИДЁТ ПО СВОЕЙ СПИРАЛИ. И ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ ПРЕДОПРЕДЕЛЕНЫ.
        - НО ОН БУДЕТ СЧАСТЛИВ?
        - КОНЕЧНО. ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПРОЙДЁТ ДОЛИНОЙ СМЕРТНОЙ ТЕНИ, ОН БУДЕТ СЧАСТЛИВ ПРОЧНО И НАВСЕГДА.
        - Я БОЮСЬ, ЧТО ОН НЕ ВЫДЕРЖИТ.
        - ОН МОГ БЫ СЛОМАТЬСЯ, БУДЬ ОН ОДИН. НО МЫ С ВАМИ НАХОДИМСЯ РЯДОМ И ДОЛЖНЫ УЖЕ СЕЙЧАС ОКРУЖИТЬ ЕГО БЛИЗКИМИ, ЛЮБЯЩИМИ ЛЮДЬМИ. ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ В МОМЕНТ ИСПЫТАНИЙ МНОЖЕСТВО ДРУЖЕСКИХ РУК ПРОТЯНУЛИСЬ К НЕМУ И ПОДДЕРЖАЛИ.
        - ПУСТЬ ТАК И БУДЕТ. Я СДЕЛАЮ ВСЁ ВОЗМОЖНОЕ ДЛЯ НЕГО.
        - ОН СТАЛ ДОРОГ ВАМ…
        - БЕСКОНЕЧНО! Я ЖИВУ ВМЕСТЕ С НИМ, ПРОНОШУСЬ ПО МИРАМ ВМЕСТЕ С НИМ И СТРАДАЮ - ТОЖЕ ВМЕСТЕ С НИМ…
        
        ЧАСТЬ4.ВЕСНА
        Миновали два свежих весенних месяца. Дворец бурлил: новый врач никому не давал покоя. Он перестраивал операционную, создавая какие-то механизмы, бесконечно обновляя оборудование, и даже придумал то, что на его языке называлось «электрическим освещением». Немыслимо сложный прибор из маленькой комнаты позади операционной по тонким и гибким шнурам подавал яркий, ослепительный свет, от которого у старых хирургов резало глаза. Но врачу свет был необходим: он производил настолько сложные и тонкие операции, что все диву давались! А с каким ярым рвением учились у него! Теперь уже не два-три, а целая бригада врачей приходила на его короткие лекции, задавались сотни вопросов, и все уходили, изумлённые; медицина во дворце продвигалась невероятными темпами!
        Принц Гастан удивлял всех не меньше, чем глубокие знания врача: он поправлялся! Ожил, начал ходить, проводил на воздухе всё больше и больше времени, и это стало ярким доказательством врачебного искусства нового медика. Откуда-то издалека, с северных границ, приехали навестить командира несколько военачальников, привезли тёплые пожелания солдат: возвращайтесь, принц! Они, уже не чаявшие увидеть Гастана живым, поверили в то, что рано или поздно он вернётся!
        Но сам Игорь понимал, что дело не только в лекарствах и процедурах, которые он прописал Гастану. Организм принца оказался невероятно сильным, клетки регенерировали с невероятной быстротой, и врач часто думал: «На земле пациент с таким отравлением давно бы умер. Что даёт силы Гастану? Не волшебная ли вода скалистых озер?» Наблюдая, как мать каждое утро поит юношу этим напитком небес, он с нетерпением ждал середины весны и тех дней, когда весь двор отправится в горы.
        Время приближалось. Наконец, Ласоро объявил:
        - Через неделю - в путь!
        Игорь очень хотел взять Светлану, но опасался, что дальняя дорога и неудобства пути повредят ей. И всё же на серьёзном семейном совете было решено, что Света поедет: она не могла отказаться стать свидетелем чуда.
        - А вдруг такая возможность не повторится? Я никогда себе не прощу!
        Малыши в её теле подрастали, ранний токсикоз остался позади, и будущая мама чувствовала себя вполне сносно. По приказу Ласоро для неё подобрали пожилого ахиса с мягким и доброжелательным характером, смастерили что-то наподобие гнезда наверху, покрыли навесом. Сооружение получилось удобное, хотя и очень забавное на вид. Но Свету это не смущало. Теперь она собирала тёплые вещи для себя и Игоря, а так же поручила Сильвене позаботиться о покрывалах и маленьком шатре.
        За два дня до выезда слуги с ног сбились: снарядить весь двор для такого путешествия - не шутка! Сколько припасов нужно, одежды, дров, походных палаток для важных господ и для самого императора! Повара выносили и грузили в повозки начищенные до блеска кастрюли, огромные корзины с овощами, а носильщики бесконечной чередой доставляли во дворец тюки с мукой, зерном и крупами.
        Когда, наконец, торжественный день настал и Игорь вышел на балкон, он увидел длинную вереницу ахисов, выстроившихся под окнами дворца и готовых к отправке.
        - Часть слуг уехала вчера, чтобы приготовить всё к прибытию императора, - объяснил Ласоро. - Мы же поедем медленно, останавливаясь каждые несколько часов на отдых, и через три дня будем на месте.
        Игорь волновался: не впервые он выступал в поход, но впервые ехал с такой особенной целью. «Ожидание чуда, предвкушение чуда» - так объяснял он себе своё состояние. Но - не загадывал, не рисовал в воображении ничего. «Приеду, увижу и тогда решу, как к этому относиться. А пока - спокойно, спокойно, ещё много дел: нужно проверить, как устроили Гастана, - принц отважно решился на путешествие, - а затем посмотреть, что там с походным медпунктом. В такой гуще людей всё может случиться».
        Наконец, дали сигнал к отправке. Медленно, грузно, размеренно караван тронулся в путь. Ахисы шли неспешно, тяжело ступая крепкими ногами, а люди в уютных сёдлах наверху ритмично покачивались в такт движению.
        - Как ты? - спросил Игорь, вплотную подъехав к Светлане.
        Та улыбнулась:
        - Немного мутит, как при токсикозе, но это нормально. Скоро привыкну.
        - Может быть, вернёшься?
        - Ни за что!!!
        Первый день оказался вполне сносным, два или три раза караван останавливался, чтобы дать людям возможность отдохнуть, а ближе к вечеру расположился на ночевку.
        …Гастан пристально смотрел вдаль. Пламя костра бросало яркие блики на его лицо, посвежевшее, хотя и истончённое болезнью. «Какой ясный взгляд у этого парня, - подумал Игорь, - кажется, путешествие ему на пользу». Он присел рядом и подкинул дров в огонь.
        - Ты выглядишь лучше, чем во дворце, - сказал врач, - может быть, именно этого тебе не хватало?
        Гастан улыбнулся:
        - Возможно. Дома хорошо, но здесь… Мне нужен простор, хрип боевого ахиса за спиной, друзья вокруг, а там - будто воздуха не хватает. Слишком спокойно, слишком удобно.
        - Мне нетрудно тебя понять. Сам не люблю, когда слишком спокойно.
        - Да, я заметил, - весело ответил принц. - И не только я, все заметили. Ты постоянно что-то строишь, придумываешь. С твоим появлением многое изменилось. Всё кипит, как в большом котле! - он помолчал, негромко добавил: - Даже мама стала другой.
        Игорь вопросительно поднял бровь.
        - Она перестала советоваться со своими вельможами и чуть что - зовёт тебя, - пояснил Гастан.
        Игорь покачал головой:
        - Этого я не хотел. Не хочу раздоров, ревности, зависти.
        - Ничего. В их понимании ты - гость ниоткуда, но они скоро привыкнут. Они многому учатся у тебя. Мы все учимся у тебя.
        - А я учусь у вас, - улыбнулся Игорь.
        Гастан искренне удивился:
        - Чему же?
        Игорь посмотрел в темноту. Шумный лагерь затихал, все расходились по палаткам, укладывались спать. Догорали костры…
        - Ваше сознание другое. Вы не так агрессивны, как люди… моей страны, - слегка замялся он. - Вы тоньше, чувствительнее, даже нежнее, я бы сказал, - и тут же засмеялся, увидев лицо Гастана: - Простите, не хотел обидеть мужчин! Ваши реакции другие. Мне трудно объяснить, ведь я только начинаю здесь жить.
        Принц внимательно слушал.
        - А то место, где ты жил раньше, оно далеко? - внезапно спросил он.
        - Очень далеко.
        - Настолько, что ты никогда не вернёшься?
        Игорь удивился: эта тема не раз возникала в разговорах с Ласоро.
        - Если ты хочешь знать, надолго ли я собираюсь остаться, то - надолго.
        Гастан казался доволен ответом. Он помолчал, а затем перевёл взгляд на Светлану:
        - Твоя жена ждёт ребенка. Не напрасно ли ты взял её с собой?
        Игорь обернулся: Света давала последние поручения Сильвене, стоя у их походной палатки, а затем вошла внутрь.
        - Она ждёт двух детей, - поделился Игорь. - Если верить рисункам Ласоро, это будут мальчик и девочка.
        - Повёрнутые лицом?
        Врач засмеялся:
        - Да, повёрнутые лицом!
        - Моя мама родила меня так же, - внезапно сказал Гастан, - но мой брат оказался слабее и умер. А когда мне исполнилось семь, умерла и она.
        Игорь замер и изумлённо взглянул на Гастана.
        - Ты не знал! - догадался принц. - Юсан-Аминах - моя приёмная мать.
        «Вот это неожиданность!» - покачал головой врач.
        - А кто же была настоящая?
        - Эрис моего отца, императора Юнар. Её звали Ритолия.
        Игорь не раз слышал, что дети, родившиеся от эрис, воспитывались в семье наравне с детьми законной жены, но этот случай был особенным.
        - Мне трудно поверить, - тихо сказал он, - я никогда не видел матери более нежной и любящей, чем Юсан-Аминах.
        - Да, - подтвердил Гастан, - она любит меня, как собственного сына. Я ни разу в жизни не ощущал, что она относится ко мне иначе, чем к братьям. Когда был маленьким, баловала меня, как и их, и наказывала так же.
        Игорь улыбнулся:
        - Трудно представить Юсан-Аминах наказывающей кого бы то ни было!
        - О! Нам с Аминасаром доставалось, и немало. Дисциплина и хорошие манеры давались нам с трудом. А вот Ласоро всегда был особенным.
        - Да, Ласоро - особенный, - подтвердил врач.
        - Ты знаешь о его способности предвидеть?
        - Конечно.
        - Он много месяцев рисовал тебя, прежде чем ты появился здесь.
        - Да, знаю. Когда я впервые увидел его рисунки, то долго не мог прийти в себя.
        - Мою болезнь он тоже предвидел, но ничего мне не сказал. Я долго ругал его за это.
        Врач внимательно взглянул на принца:
        - Ты думаешь, что если бы знал, то смог бы что-то изменить?
        - Не уверен. Но я бы постарался.
        Игорь искал слова:
        - Гастан, иногда мы должны пережить тяжёлые моменты, чтобы чему-то научиться.
        - Чему должен был научиться я?
        - Не знаю. Возможно, ты поймёшь это позже.
        Гастан помолчал.
        - Я едва не умер. Если бы не ты, то… - он улыбнулся: - сидеть бы тебе сейчас одному у костра! Но если я когда-то пойму, для чего это было нужно, обязательно тебе расскажу!
        …Игорь тихо вошёл в палатку и забрался под одеяло к Светлане. Она повернулась к нему, обняла:
        - Сегодня мы спим?
        - Да, и не удивлюсь, если нас скоро уволят из-за того, что мы опять берём отпуск в неположенное время.
        - Пусть уволят! Я, в конце концов, отдохну!
        - Девочка моя, - сказал он, - я совсем тебя задёргал…
        - Это не ты, я сама. Ты же знаешь, что я и дня не проживу без всего этого волшебства, - она теснее прижалась к мужу: - Только говорю, что трудно, а на самом деле - лучше не бывает.
        - Тебе здесь нравится?
        - Да. Эрны особенные, земля особенная.
        - А что ты чувствуешь?
        Она подумала.
        - Всё как-то тоньше, возвышеннее.
        Он улыбнулся во тьме:
        - Умница моя. Ты чувствуешь то же, что и я, - приоткрыл одеяло, потянулся рукой к её животу: - Ну, а как малыши? Что рассказывают?
        Света засмеялась:
        - Молчат пока!
        - Не шевелились?
        - Игорь, ещё рано, только на шестнадцатой неделе!
        Она прислушивалась к тому, как он осторожно, лёгкими движениями поглаживал округлость её живота. «У моих детей будет самый ласковый папа…» Игорь склонился ниже, что-то зашептал.
        - Ты что там шепчешь?
        - Секретничаю с детьми. А ты не подслушивай!
        - Они тебя не слышат!
        - Ты уверена?
        - Конечно, у них нет слуха.
        - Но ушки есть?
        - И ушки, и глазки, только пока ничего не слышат и не видят. Ты плохо слушал лекции по акушерству!
        - Не слушал, я их пропускал! Шучу, шучу…
        Он пошептал немного и опять вернулся к Светлане:
        - Всё, моя хорошая, спим.
        Она потянулась, чтобы поцеловать его.
        - А вот этого нам нельзя! - строго отодвинулся муж.
        - И поцеловать нельзя?
        - Ну, если только поцеловать…
        Второй день начался неожиданно: пошёл дождь. Прохладные струи заливали равнину, по которой двигался караван, резко похолодало, и все потянулись к походным тюкам, чтобы достать тёплую одежду. Света мерно покачивалась на своём ахисе и не заметила, как опытный взгляд Гастана несколько раз останавливался на её уютной беседке-гнезде. Наконец, принц велел слугам остановить животное.
        - Это сооружение склонилось набок, видимо, его плохо закрепили. Нужно снять женщину и поправить гнездо.
        Но едва ахис остановился и Света сделала движение, чтобы встать, беседка резко сдвинулась вниз. Она испуганно закричала. Наверное, она упала бы в грязь и сильно ушиблась о камни, если бы принц не выскользнул молниеносно из седла, протянул не вполне окрепшие руки и подхватил её.
        - Спасибо… - только и смогла проговорить она.
        Юноша поставил Светлану на землю и принялся помогать закреплять пряжки, на которых держалось непрочное гнездо.
        - Это бывает, - объяснил он, - особенно во время плохой погоды, когда из-за влаги узлы расслабляются.
        Игорь, подъехав откуда-то сзади, сердечно поблагодарил Гастана и указал жене на место перед собой.
        - Здесь не так уютно, зато надёжно, - и, прикрыв капюшоном плаща, крепко прижал к себе.
        - Он такой умница, - тихо рассказывала Света, - сам еле на ногах держится, а успел спрыгнуть с ахиса и меня схватить.
        - Мужчина, воин, - коротко ответил Игорь.
        Она обняла мужа и сразу окунулась в ощущение безопасности. Притихла, минуту или две ехала молча, как вдруг услышала сильные, глухие удары. Это было биение сердца, но не просто: так стучит сердце человека, перенёсшего стресс. И она поняла то, о чём Игорь не сказал ей ни слова, - его волнение, испуг за неё, за их малышей. «Конечно, он и не скажет», - подумалось ей. Прижалась крепче, спрятала лицо на его груди и закрыла глаза…
        Третий день подходил к концу, когда впереди показались горы. Ахисы прибавили шагу: они словно чувствовали, что скоро - отдых, покой. Люди оживились, начали переговариваться. Вскоре караван ступил на горную тропу.
        - Мы не проедем далеко, придётся идти пешком, - сказал Ласоро, приблизившись вплотную к Игорю и Свете.
        - Пешком? - ужаснулась она. - А раньше нельзя было сказать?
        Принц засмеялся:
        - Это недалеко, ты даже не успеешь устать.
        - А вещи? Все эти тюки?!
        - Не волнуйся, - склонился к её голове Игорь. - Наверняка у них всё продумано.
        И действительно, не успели ахисы остановиться на просторной площадке, откуда ни возьмись, набежали носильщики, подхватили мешки и баулы и быстро-быстро понесли вверх.
        - Это крестьяне из окрестных деревень, - пояснил Ласоро. - Они тоже пришли к озёрам и, зная, что вскоре прибудет караван императора, специально ждали нас здесь. Чтобы помочь и немного заработать.
        - А до озера далеко? - спросила Света.
        - Первое озеро находится совсем низко, и двор обычно располагается там. Но если кто-то хочет, может подняться выше.
        Они двинулись в путь, какое-то время поднимались по узкой, но хорошо натоптанной горной тропинке и, как обещал Ласоро, очень скоро вышли к озеру. Их глазам предстала природная овальная чаша, окружённая крутыми скалистыми берегами. Невысокая растительность пробивалась сквозь камни и обрамляла озеро со всех сторон. Вода была тиха и чиста.
        - Какая прелесть! - только и сказала Света.
        А Игорь прищурил глаза:
        - Теперь я понимаю, почему мы везли с собою дрова…
        Действительно, вокруг озера не осталось ни одного деревца: видимо, те, кто приезжал сюда в предыдущие годы, давно срубили всё, что могло сгодиться для костра. Горная ночь свежа, нужно обогреться, а днём приготовить еду. Поэтому и везли мощные ахисы императорского каравана целые связки дров.
        Слуги, приехавшие заранее, встречали вельмож, помогали с поклажей и тут же приглашали к трапезе.
        Игорь хотел поужинать скромно, у своего костра, но Ласоро и Гастан позвали его и жену к императорскому столу.
        - Не будем никого обижать отказом, - сказал врач. - Хотя, признаться, я так "наездился", что с удовольствием пошёл бы спать пораньше.
        - Игорь, какое спать, - изумилась Света, - а чудо?
        - До чуда ещё часов пять, не меньше, можно отлично выспаться.
        - Какая проза! Уж я-то ни за что не буду спать!
        Игорь засмеялся и обнял жену:
        - Гость появляется только в середине ночи. Нужно немного отдохнуть, иначе потом будешь клевать носом.
        Так и сделали: наскоро поужинав, попрощались со всеми и отправились в свою палатку. Наступила ночь…
        Притихли, застыли горы, окутанные непроницаемой мглой, чёрные пики замерли, словно в ожидании величественного момента. Даже ветер стих, боясь потревожить неосторожным порывом безмятежную озёрную гладь.
        Игорь вышел на воздух, поёжился: свежо! - и залюбовался пейзажем. Костры горели повсюду. С трёх сторон озеро оказалось обрамлено светом огней, люди сидели, лежали, неторопливо переходили с места на место. Полночь миновала, и все напряженно ждали. Врач взглянул на небо, на яркую россыпь звёзд и вдруг тонко почувствовал что-то. Это был зов, словно некто тихий, невидимый звал его в другое место. «Ангел будет не здесь! - догадался он. - Мы напрасно ждём!» Он не мог бы объяснить, как это понял, но ощущение, возникшее вслед за тем, было настолько сильным, что Игорь ни минуты не колебался - и позвал жену.
        - Света, он не появится здесь этой ночью!
        - Ты что-то чувствуешь? - встревожилась та.
        Мгновение или два Игорь прислушивался к своим ощущениям.
        - Следующее озеро!
        Света растерялась. Игорь взял её за руку:
        - До него всего метров пятьсот, вон за теми скалами! Идём!
        - Игорь, всего метров пятьсот по незнакомой горной дороге…
        - Нужно взять факел. Решайся, девочка!
        Он чувствовал, что необходимо спешить, он уже ощутил трепет чуда.
        Она вдруг поверила:
        - Родной, если ты знаешь, беги, но я не смогу.
        Конечно, ей нельзя…
        - Беги, - повторила она, - ты успеешь!
        Он обернулся, схватил лежащий у палатки факел и, сунув в ближайший костёр, поджёг. Пламя вспыхнуло мощно, ярко, хорошо осветив тропу.
        - Беги, любимый, быстрее!
        Игорь рванул с места. Берег был каменистый, но, к счастью, утоптанный множеством ног, а потому даже во тьме он хорошо видел дорогу. Бежал так быстро, как только мог, спотыкался, несколько раз едва не упал, и всё время спрашивал себя: правильно ли, не ошибаюсь ли? «Нет!» - кричало сердце, и он нёсся дальше. Через несколько минут вылетел на возвышенность перед озером, огляделся: море костров. Люди сидят, терпеливо ждут. Отдышался и собрался спускаться, как вдруг…
        Он даже не понял, что произошло. Но небо, до этого чёрное, слегка тронулось заревом, согрелось мягким огнём; свет разгорался, и раздались громкие крики:
        - Идёт! Он спускается! Смотрите, смотрите!!!
        И вдруг всё стихло, потому что головы сотен людей поднялись вверх, мир заволновался - и замер.
        Небо раскрылось. Будто кто-то широкой рукой раздвинул огромный занавес, и из глубины, сияя огнём, разгораясь всё ярче и ярче, неслышно, невесомо сошел тот, которого ждали. Он был светлым, он сам был свет! И чистое пламя озарило озеро, горы, фигуры людей. Тишина воцарилась такая, что стал различим треск разгоревшихся костров…
        Фигура небесного гостя напоминала собой человека, но настолько высокого и сложенного так гармонично, что Игорь невольно шепнул: «Ангел!» Видел ли он крылья? Не видел: свет поглотил всё! Ангел пылал, и одежда на нём сверкала золотом. Немного спустившись, небесный гость подхватил рукой воду, - озеро вздрогнуло, вспыхнуло, взволновалось и озарилось всё, до самого дна, нежным голубоватым сиянием. Люди опять закричали, громко, неистово: от восторга и от испуга! Ангел взмахнул рукой, - вот тут все увидели полотнища крыльев! - в одно мгновение перемешал воду в озере, сделал её прозрачной, брызнул на всех, будто играя, но взгляд оставался серьёзным, а затем тихо-тихо начал подниматься.
        Внезапно Игорь почувствовал что-то… Сердце, ещё минуту назад бьющееся в восторге, притихло, ударило несколько раз еле слышно, а затем губы дрогнули, и из глаз горячей струёй хлынули слезы. Он не вытирал их, боясь потерять хоть мгновение: Ангел уже уплывал, поднимался над землей, унося свой свет, и высокий небесный ветер играл полами его платья. Человек провожал его глазами, впитывая неосязаемое величие происходящего, созвучный гармонии мига, до тех пор, пока гигантский чёрный занавес не закрылся и на остывшем небе не выступили пятнышки звёзд.
        Он упал на колени и плакал безудержно, сильно, не понимая, отчего плачет. Вокруг не было никого, кто видел бы эти слёзы, только небо, подарившее ему самое величественное из всех виденных им чудес. Игорю не хватало воздуха, он задыхался, склонялся к земле, пока не понял, что слёзы иссякли, и дышит свободно. И тогда он распрямился, глянул вокруг: ночь звенела тысячами свирелей маленьких цикад, а над озером витал едва заметный свет. Всё показалось волшебным. Сердце ещё трепетало, но уже по-другому. Игорь прислушался и понял, что нет в нём ни тоски по погибшему другу, ни сожаления о мире, который он потерял безвозвратно, ни других скорбей, лишь глубокая, ясная тишина…
        Он долго сидел, а потом спустился, умывался, пил воду, напитываясь силой, и опять переживал то, что случилось.
        Люди наполняли сосуды, окунали руки до локтя, обливали головы: всё это разрешалось. Игорь увидел лица, в которых застыло выражение счастья, и понял, что плакал не он один, и ощутил нечто особенное: будто чудо сблизило его с этими людьми, сделало их роднее.
        Возвращался шагом, не спеша, затаив счастье глубоко внутри и даже не зная, сможет ли всё рассказать Светлане.
        Утром, успокоившись, поделился с женой. Ночью не сказал ни слова: не мог говорить, и Света поняла, что он ВИДЕЛ.
        - Это было так сильно, что… - он опять почувствовал, как спазм перехватил горло.
        Она обняла его крепко, положила голову на плечо. В этот момент подошёл Ласоро. Он сразу понял: что-то случилось.
        - Игорь пошёл к следующему озеру и видел, - сказала жена.
        Принц засветился:
        - Игорь! - но, чувствуя, что слова помешают, лишь улыбнулся. - Мы поняли, что гость был там: небо светилось. А потом пришли люди и сказали, что видели его на втором озере, - и перевёл взгляд на Игоря.
        Тот только молча покачал головой. И ушёл в палатку.
        - Он потрясён, - объяснила Светлана, - никак не может прийти в себя.
        - Да, это всегда в первый раз, - откликнулся принц и, подумав, добавил: - И во второй, и в третий. Но первый - особенный!
        Весь день Игорь спал. Ему было хорошо, так хорошо, как никогда в жизни: душа, пережившая глубокое потрясение, омытая слезами, расслабилась и испытывала невероятное блаженство. И чтобы не потерять, не растратить это состояние, врач уединился в палатке. Просыпался, тихо лежал, вспоминая, и опять засыпал. Света не мешала: чувствовала, что ему нужна тишина. Но ближе к вечеру, обеспокоенная, заглянула к мужу. Тот сидел на одеялах и что-то писал.
        - Пытаюсь передать ощущение, - сказал он, - только слова бессильны…
        И захлопнул тетрадь.
        Вторая ночь прошла очень спокойно. Тишина нависла над берегом: ни дуновения ветерка, ни резкого звука. Час шёл за часом. Игорь ходил вдоль костров, навестил Гастана и Юсан-Аминах, часто взглядывал в небо, а сам думал о том, что, если Ангел появится, его душа не выдержит потрясения. «Слишком глубоко, слишком сильно», - повторял он. Лёг у своего костра, тепло накрылся и просто смотрел на звёзды, пока не уснул.
        Утром встал бодрым, весёлым и пошёл делать «обход», как смеялся сам. Ему хотелось познакомиться с людьми. В большинстве своём это были крестьяне из окрестных деревень, но иногда он видел богатых горожан, расставивших красивые шатры, и даже несколько семей, одетых совершенно по-особенному, как видно, приехавших издалека. Ласоро, с удовольствием принимавший участие во всём, что делал Игорь, шёл следом и объяснил:
        - Озёра открыты для всех. Мы не запрещаем иностранцам посещать их, главное, чтобы соблюдали правила.
        - А если кто-то прыгнет в воду? - задал Игорь вопрос, который давно беспокоил его.
        Ласоро смутился:
        - Много столетий никто не прыгал, все знают, что это запрещено.
        - И всё же?
        - Смерть, - принц помолчал. - Мы не хотим наказывать слишком жестоко, но если бы ты видел, как гневаются люди, когда кто-то забирает силу озера! Это как самое страшное воровство.
        Игорь покачал головой:
        - Пожалуй, согласен. Но смерть - это всё-таки слишком…
        Он пристально вгляделся в скалистый берег и как-то вскользь, невзначай, подумал: «Ведь человек может просто упасть…» И тут же забыл об этом.
        Ночь приближалась. Игорь вдруг ощутил тонкий трепет и заволновался. «Это будет здесь!» - говорил себе и не верил. Но с наступлением темноты будто точно знал и приготовился.
        - Ты какой-то странный, - заметила Светлана.
        - Волнуюсь, - с улыбкой ответил он.
        - Ты думаешь, он придёт?
        - Рано или поздно он придёт и сюда… - а потом, подумав, добавил: - Мне кажется, сегодня.
        Света перевела взгляд на озеро: как ей хотелось, чтобы - сегодня!
        Игорь сидел у костра и задумчиво шевелил палкой краснеющие угли.
        Чудо… Чудо… Чудо… Для всех этих людей Ангел, спускающийся с небес, давно стал реальностью, частью их жизни. Они встречают его так, как если бы Ангел принадлежал им. «Он придёт, он спустится!» - говорят они, твёрдо веря в то, что чудо, случающееся из года в год, повторится и на сей раз. Они верят в незыблемость явления, в то же время понимая, что оно выходит за рамки их бытия. Они благоговеют перед чудом и всё же буднично подбрасывают дрова в костёр, чтобы огонь не погас. За минуту до того, как откроется небо, они зябко ёжатся и говорят: «Ночь свежа!» А кто-то, возможно, ещё доедает свой ужин…
        Между будничным, простым и чудом лежит невидимая грань. Это как разделение миров, - земного и духовного. Потому что чудо всегда принадлежит духовному миру, а земля остаётся землей.
        Я назвал бы чудо откровением мира, который лежит в необъятных просторах Вселенной. Высеченной искрой пламени: она так ярка, что свет её виден даже в самом густом тумане, где обитаем мы. А ещё я сказал бы, что чудо зовёт меня вверх, не позволяя забыть о духовном в плотной гуще земного бытия. И если уж быть откровенным, я сказал бы также, что когда чудо входит в мою жизнь, я становлюсь неизмеримо богаче…
        Игорь поднял голову: темнота окутала горы мягким покрывалом. Люди волновались: две ночи гостя не было, значит, очень возможно, он появится именно сегодня! Они едва слышно переговаривались и почти не отходили от воды. Игорь заметил калеку, - тот устроился среди скал, поставив рядом два костыля. «Как бы его не столкнули! Ведь все поспешат к воде, и бедняге придется несладко, когда народ ринется вниз…»
        Полночь приближалась. Ожидание становилось нестерпимым, казалось, острое волнение повисло в воздухе, люди уже не разговаривали: они ждали, закинув головы вверх. И небо отозвалось…
        Свет появился ниоткуда, вспыхнул над озером, перебросился ввысь, засиял над горными пиками. Вздох прокатился над берегом. А следом - откуда-то из самой глубины небес показался мощный, гигантский, невероятного размера Ангел! Он был гораздо крупнее того, которого видел Игорь. «Их двое?!» - изумлённо подумал врач.
        Гость приближался. Синий свет, исходивший от его фигуры, заполонил всё вокруг. Пламя трепетало в глазах. Люди отвернулись, боясь обжечься. Но это пламя не жгло! Ангел спустился так низко, что стали видны тонкие прожилки на его чудных крыльях, слегка склонился, рукою достал до воды - и сильным, резким движением всколыхнул всю чашу! Все охнули: озеро ожило, забурлило, запенилось, а Игорь почувствовал, как вскрикнула рядом Светлана. Он быстро взглянул: на её лице пылал восторг! И тут же перевёл взгляд на Ангела.
        Спокойно и величаво гость окинул взором весь берег, брызнул водой на людей, словно говоря: «берите!», и стал тихо подниматься ввысь. Он не спешил: понимал, что люди, так трепетно ожидавшие чуда, не хотят расставаться с ним, в самом верху остановился и, слегка склонив дивную голову, дал себя рассмотреть. И лишь после этого, плавно паря, исчез…
        Несколько мгновений стояла глубочайшая тишина. А потом, будто очнувшись, все закричали, запели, завопили что-то невообразимое! Люди вскочили, прыгали, обнимались и разом бросились к воде. Игорь задержал Светлану:
        - Девочка, не спеши, тебя задавят!
        И почему-то посмотрел на калеку. Тот, оставив свои костыли, - они только мешали ему, - пытался пробраться к озеру. Огромные камни служили ему опорой. Остановился, ища глазами спуск, слегка склонился, и в этот момент, получив крепкий удар плечом, потерял равновесие и полетел в воду! Игорь вскочил: только бы успеть! Озеро глубоко, бедняга не сможет выплыть без одной ноги, и вряд ли кто-либо бросится ему на помощь.
        Люди отпрянули, затем сгрудились у кромки озера, наблюдая за тем, как судорожно барахтается в воде человек, на их лицах читалась растерянность. Но когда следом бросился врач, все возмутились. Поднялся страшный крик! Несколько стражей тут же ощетинили копья, приготовившись арестовать преступников. И хорошо, потому что стоило Игорю выйти на берег, таща за собой беднягу, как толпа ринулась к ним. Стражи моментально превратились в защитников:
        - К императору! Мы отведём их к императору! Только император может дать наказание! - и окружили плотным кольцом.
        Отовсюду слышались ужасные проклятия. Игорь хотел заткнуть уши, чтобы не слышать ругательств, но был вынужден подставить плечо парню, который на своей деревянной ноге, без костылей, оказался совершенно беспомощным. Кто-то из стражей, понимая, что обоих нужно увести как можно скорее, помог с другой стороны.
        А на помосте императора, откуда всё было видно, царило смятение. Все оживленно переговаривались: «Что произошло? Как мог врач, столь уважаемый человек, нарушить закон?» И только Аминасар не спешил делать выводы, а спокойно ждал, когда нарушителей приведут к нему, да Юсан-Аминах успела подумать, что, как бы ни был виновен Игорь, она не позволит обидеть его.
        Наконец, оба поднялись на помост. Император посмотрел на начальника стражи.
        - Этот человек прыгнул в воду, - указал тот на калеку, - а другой бросился за ним.
        - Зачем? - коротко спросил Аминасар.
        - Думаю, чтобы помочь ему выплыть. Иначе бы тот утонул.
        - Значит, спасал?
        Страж кивнул:
        - Спасал.
        Игорь ждал, когда ему дадут слово. Наконец, Аминасар перевёл взгляд на него.
        - Этот человек не прыгал в воду, - спокойно сказал врач, вытирая лицо. - Он упал, его толкнули. Я хорошо это видел, потому что в тот момент смотрел на него.
        Аминасар оглянулся на мать и едва заметно улыбнулся. «От детей ничего не скроешь», - подумала Юсан-Аминах и слегка покраснела.
        - Я верю тебе, потому что причин не верить у меня нет, - сказал император. - Но мне придётся вас арестовать, - и, приблизившись к Игорю вплотную, тихо добавил: - Это единственный способ вас защитить. Мы объявим народу, что вы арестованы и ожидаете наказания, переночуете в палатке со стражами, а завтра отправитесь во дворец.
        Он повернулся к вельможам:
        - Объявите, что нарушители будут наказаны, а чтобы успокоить людей, помогите всем, кто остался без воды, перейти к другим озёрам. Если у них закончились дрова и еда, выдайте из наших запасов.
        «Молодец Аминасар, хорошо решает проблемы», - подумал Игорь и перевёл взгляд на калеку. Тот едва держался на единственной ноге и резко побледнел от пережитого и от холода.
        - Принесите сухую одежду, - велел врач слугам.
        И вместе с другим «нарушителем закона» проследовал в арестантскую палатку.
        Чуть позже пришла Светлана, принесла еды и тёплых одеял.
        - Как ты? - спросила.
        - Как настоящий арестант: тускло, серо, неинтересно.
        Она улыбнулась:
        - Нашел время шутить! - и посмотрела на парня.
        - Он приехал с родными, - пояснил Игорь. - Они привезли его в повозке, оставили здесь, а сами поднялись выше, к другим озерам.
        - И как же он один?
        - Ты сама видишь - как.
        Игорь молчал, а потом, склонившись к жене и не глядя на парня, который набросился на рыбу и хлеб, тихо зашептал:
        - Света, он мне нужен! Я должен посмотреть, что будет дальше, пронаблюдать его! Это уникальный случай, один шанс из тысячи.
        Она кивнула и так же тихо ответила:
        - Ты можешь попросить его остаться, сделать слугой, например.
        - Слуга без ноги? Кто мне поверит?
        - Почему нет? Ты спас его, а значит, вполне естественно, что он захочет вроде как отблагодарить тебя.
        Игорь подумал.
        - Постараюсь договориться с ним, пока мы здесь. А ты принеси ещё чего-то поесть, похоже, он три дня голодал.
        Она улыбнулась:
        - Если стража пропустит.
        - Пропустит! Когда зачихают или закашляют, куда побегут?
        Она засмеялась:
        - Ты, наверное, не догадываешься, но после Аминасара ты - самый популярный персонаж во дворце.
        - Давай, давай, неси еды, и побольше.
        Парень не раздумывал долго, согласился сразу.
        - Я - мучник, - рассказывал он.
        - Кто? - не понял Игорь.
        - Мучник, работаю с мукой!
        - На хлебопекарне?
        - Да, у нас с братом свой дом, а внизу - пекарня. Я всё умею: и зерно смолоть, и хлеба поставить, и испечь так, как никто другой.
        - Мне это не нужно, - ответил врач. - Просто помощь: сходить с поручением, принести какую-то мелочь.
        Парень кивал головой:
        - Только брату скажу.
        Но Игорь не хотел рисковать.
        - Мы ему письмо оставим и попросим передать. Ты понадобишься мне сразу, как только приедем.
        Парень смотрел недоумённо: что я за особа такая, что нужен важному господину? Но спрашивать не стал, а просто сказал:
        - Деста.
        - Что?
        - Так зовут меня, - Деста.
        - Отлично. Я - Игорь. Можешь называть меня доктором. Если хочешь, конечно.
        Тот согласно кивнул и опять посмотрел на блюдо:
        - А можно мне ещё поесть?
        Деста оказался хорошим собеседником и рассказал Игорю всю свою нехитрую историю. Ногу он потерял в юности: её придавило колесом гружёной телеги и расплющило кости. Боль была ужасная, но, к счастью, у отца нашлось немного отложенных денег, и быстро пригласили городского врача. Тот не стал долго раздумывать, усыпил парня каким-то сильным лекарством и отрезал поврежденную часть, чуть ниже колена.
        - Он спас тебе жизнь, - заметил Игорь, который внимательно слушал.
        - Да? А я много раз потом думал: зачем отрезал? Можно было бы подлечить…
        - Нельзя, - покачал головой врач. - Началась бы гангрена. Воспаление тканей, - сказал он проще, - и ты бы погиб.
        Деста задумался.
        - Больше не буду ругать врачей, - неожиданно заявил он.
        Игорь посмеялся, дослушал историю о том, как Деста привыкал к костылям, как учился ходить на одной ноге, и как ни одна девушка не хотела с ним знакомиться.
        - Конечно, зачем им муж-калека…
        Уснули под утро, когда синий горный туман окутал вершины, а воздух стал особенно свеж.
        Игоря разбудили голоса, - Светлана спорила со стражниками:
        - Конечно, нельзя, только посмотрю я на вас, когда заболеете, или жёны ваши начнут рожать, и роды будут тяжёлыми. Куда вы побежите?!
        Врач улыбнулся и, сбросив сон, встал.
        - Мира и света! - весело приветствовал спорщиков, выходя наружу и принимая из рук жены тёплое блюдо. - А поцеловать жену разрешите?
        Стражи смутились: они получили приказ ни в чём врачу не отказывать. Отвернулись, кряхтя и покашливая.
        - Он согласился! - победно шепнул Игорь, склонившись к Светлане. - А как ты, малышка? Не замёрзла без меня?
        - Нас было трое! - отвечала она, прижав руку к животу. И добавила серьёзнее: - Все уезжают, Аминасар приказал трогаться сразу после завтрака. Слуги уже грузят вещи.
        Игорь быстро обвёл глазами берег: везде движение, суета.
        - Как все? - удивился он. - Я думал, только мы, а остальные останутся.
        - Нет, двор возвращается. Мне кажется, это приказ Юсан-Аминах, - и тихо добавила: - Я слышала, она опасается, что люди поедут за вами и захотят отомстить за то, что вы осквернили воду. Прости, так говорят. Вот она и хочет вас защитить.
        - А как же вода? Ведь её не успели набрать!
        - Наверное, кто-то останется у других озер.
        Игорь поцеловал Светлану:
        - Хорошо, пойду будить Десту.
        - Кого?
        - Моего нового слугу!
        Обратный путь показался намного короче. Игорь прислушивался к себе, к той радости, которая поселилась в нём после встречи с Ангелами, и удивлялся. Он чувствовал себя чистым, будто омытым, и невесомым, словно парил. Мысль делала круг и возвращалась к Десте. Что теперь? Парень получил мощный стресс, окунувшись в воду сразу же вслед за Ангелом, - что дальше? Какие изменения совершатся в его организме? Как отреагируют клетки? Что-то должно произойти, понимал врач, ведь не зря много веков назад власти запретили ныряльщикам забирать силу озера, - значит, она проявлялась ярко, серьёзно.
        «Я должен начать с простого, - думал он, - осмотрю пациента, сделаю замеры. А там - посмотрим. Если появятся изменения, я их сразу замечу…» Чуть погодя Игорь понял, что начал мечтать, и тихо смеялся: что это, ты фантазируешь? Веришь в чудо? В то, что невероятное купание раздвинет границы реального? «Верю, - отвечал себе и оглядывался на караван. - Вот оно, чудо, уже передо мною: эта планета, странные животные, ахисы; Ангел, плывущий над озером. Почему бы ещё одному, маленькому, не совершиться?»
        Едва войдя во дворец, наскоро переоделся и направился к Юсан-Аминах. «Она столько делает для меня, нужно поблагодарить». Но, неожиданно для врача, мать императора встретила его с гневным, бледным лицом. «Что случилось? - подумал Игорь. - Тоже сердится из-за воды?»
        - Как вы могли? - спросила она, подойдя и не подавая, как обычно, руки.
        - Простите, о чём вы?
        - Как вы могли, зная, что ваша жена носит повёрнутых лицом, взять её с собой и подвергать всем опасностям перехода?
        Игорь улыбнулся: «вот оно что!»
        - Это её решение, Юсан-Аминах. Свете очень хотелось взглянуть на чудо, прикоснуться к чуду.
        Императрица отвернулась.
        - Ведь такая возможность может не повториться, - продолжал он.
        - Почему? - резко оглянулась она. - Разве вы нас оставляете?
        - Нет, даже не думал. Но жизнь непредсказуема!
        Юсан-Аминах озадаченно смотрела на него:
        - О какой непредсказуемости вы говорите?
        У Игоря вдруг похолодело в сердце. «Я стал слишком чувствительным», - подумалось ему. И - отогнал ощущение.
        Потом, много позже, он вспомнит этот миг и удивится: почему не отреагировал на первые признаки тревоги? Разве сердце не давало ему знать, как тонко оно чувствует, как далеко простираются границы его восприятия? Он объяснит это себе недостатком опыта, неумением быть по-настоящему внимательным к глубочайшим вибрациям сердца. А в ту минуту он посмотрит в синие глаза Юсан-Аминах и скажет просто:
        - Нет, мы не собираемся вас покидать. Но разве кто-либо знает, что ждёт за очередным поворотом событий?
        Она помолчала.
        - Гастан очень хорошо перенёс поездку, - немного успокоившись, продолжала Юсан-Аминах. - Силы возвращаются к нему.
        Игорь хотел рассказать о поступке Гастана, но, вспомнив гневное лицо, с которым она встретила его, вовремя прикусил язык.
        - Я знаю, что он не дал вашей жене упасть, - промолвила Юсан-Аминах, будто читая его мысли. - Вот об этом я говорю! О непредсказуемости, которая ждёт за очередным поворотом событий!
        «Она схватывает всё на лету», - подумал Игорь и хотел ответить, но Юсан-Аминах прервала его взмахом руки:
        - Подождите! Я не закончила. Она слишком много работает! Не давайте ей! Пусть больше гуляет, купается в прудах. Просто отдыхает, когда ей хочется…
        «А вот тут ты права», - подумал врач. Вот уже несколько минут он чувствовал себя, как провинившийся школьник. Ничего не сказал, поклонился.
        - Вы недовольны? - внезапно улыбнулась она, пристально наблюдая за ним. - Недовольны выговором, который я вам учинила?
        Он рассмеялся, развёл руками:
        - Мне нечего сказать. Вы правы! Я освобожу жену от излишней нагрузки.
        - Хорошо. Тогда давайте мириться, - и протянула ему обе руки.
        Он хотел пожать её пальцы, но не удержался, поднёс к губам и поцеловал. Она слегка покраснела от такой ласки, а Игорь мягко сказал:
        - Я шёл, чтобы поблагодарить вас.
        - Не нужно, - смутилась она, - не нужно, вы для всех нас очень важны.
        «И для меня!» - промолвила сердцем.
        Он глянул очень внимательно - и не ответил, попрощался и вышел.
        Десту устроили в том крыле, которое предназначалось для слуг. Но Игорю это не понравилось: слишком далеко, парню трудно ходить. И решил похлопотать о другой, более удобной комнате. А пока… Пока он с невероятным удовольствием притащил его к себе и тщательно обследовал. Как и ожидалось, рубцы на ноге оказались грубыми, срез неумелым, культя сформирована неправильно, но - пациент жив, а это главное!
        - Мы сделаем тебе мягкий и удобный протез, - сказал Игорь, - но ходить ты будешь очень ограниченное время, чтобы не нагружать ногу. Я дам тебе сидячую работу.
        - Какую? - поинтересовался слуга.
        Игорь подумал.
        - Порошки толочь, травки измельчать.
        Деста улыбнулся:
        - Ты для этого меня привёл? Порошки в ступке толочь?
        - Нет, не для этого, - честно ответил врач. - Мне хочется за тобой понаблюдать, посмотреть, начнутся ли изменения в твоем организме.
        - Как это? - испугался парень. - Что со мной будет?
        - Пока не знаю. Но если ты останешься со мной, ничего страшного не случится. А пока все должны думать, что ты - мой слуга. Поможешь?
        Деста подумал:
        - Помогу. Порошки толочь?
        Игорь засмеялся:
        - И это тоже!
        В конце концов, он «выбил» для Десты небольшую комнату неподалеку от своих покоев и, очень довольный, переселил его туда. Помимо порошков и травок, нашлась для опытного пекаря и другая работа: рано поутру кондитеры дворца приносили ему сырое тесто, и умелый мастер в течение нескольких часов лепил маленькие изящные ватрушки, крохотные булочки с затейливыми узорами, нежные воздушные пирожные. При этом он старался не стоять на ноге, как велел ему доктор, а передвигался по комнате с помощью «весёлого стула». Так он называл передвижное кресло Гастана, которое тому уже не было нужно.
        Чуть позже повара забирали заготовки и очень хвалили умелую работу пекаря: его изделия отличались особым изяществом и тонким вкусом. «Удивительно, - думал Игорь, наблюдая за тем, как ловко двигаются пальцы Десты, - простой парень, читать не умеет, а такие красивые вещи творит!»
        Прошла неделя. Очередной осмотр не показал никаких изменений. Деста сидел на кушетке и вдруг заявил:
        - А у меня зуб вырос!
        - Ты смеёшься? - ответил Игорь. - Тебе двадцать пять лет, в таком возрасте зубы не растут.
        - Смотри! - гостеприимно открыл рот Деста.
        Игорь ожидал увидеть зуб мудрости и уже приготовился прочитать талантливому пекарю лекцию о «лишних» зубах, но тот указал на отличный резец с правой стороны.
        - А разве его не было? - с сомнением спросил врач.
        - Не было.
        - И когда же он вырос?
        - Третьего дня начал, чесался всю ночь, а наутро смотрю - зуб полез…
        - Ты хочешь сказать, что взрослый зуб вырос всего за три дня? - Игорь склонился, тщательно осмотрел полость рта: белый, красивый резец отличался от своих соседей тем, что был идеально чист. - А что у тебя ещё выросло? Ты осматривал себя?
        Деста смущённо засмеялся.
        - Ну-ка, покажи ногу.
        «Зуб вырос, а на ноге - никаких изменений. Может быть, я напрасно надеюсь». И вдруг…
        - Ох, опять чешется, - пробормотал Деста и почесал культю.
        Игорь придвинул кушетку ближе к окну, к свету. Вот оно! Серые складки кожи порозовели. Или ему кажется? «Не будем торопиться с выводами, - подумал, - пусть пройдёт время».
        Вечером, делая записи в дневнике наблюдений, он опять задумался о физиологическом процессе регенерации.
        Как известно, способностью к воспроизведению органов и тканей обладают многие виды животных, при этом, чем выше организовано животное, тем ниже у него эта способность. Простейшие, например, восстанавливают любую часть своего тела. Гидра регенерирует как нижний конец, так и верхний, с ротовым отверстием и щупальцами. Обыкновенный земляной червяк, несмотря на свою примитивность, может восстановить голову со всеми её органами. А морские звёзды, у которых все пять лучей устроены одинаково, в случае потери успешно отращивают их.
        Немного сложнее у ракообразных - они стоят выше по своей организации и могут отрастить лишь оторванные конечности. При регенерации у ящериц и амфибий число восстанавливаемых органов иногда увеличивается. Например, амфибия может вырастить пять пальцев, а ящерица вместо одного хвоста - два или даже три. А порою - и все четыре! Правда, бегать с такой «метёлкой» очень неудобно…
        У человека всё сложнее. Хорошо регенерирует эпидермис: кожа, волосы, ногти. Успешно восстанавливается костная ткань, - без этого кости после перелома не могли бы срастись. С утратой печени оставшиеся фрагменты начинают усиленно делиться и восстанавливают первоначальные размеры органа. Даже кончики пальцев могут регенерировать! Но вся нога…
        «Так почему я так напряжённо думаю об этом? Почему верю и жду? - спрашивал себя хирург. - На что надеюсь? На то, что природа под действием небывалого стресса, причиненного «волшебным» купанием, вдруг снимет все блоки, и ампутированная конечность начнет расти? - Бред! Иллюзия! Это нереально. И надеяться здесь не на что».
        Он захлопнул тетрадь и встал. Стоп! А зуб? Взрослый резец всего за три дня! Это - реально? Походил по комнате, подумал. Всё, хватит, пора возвращаться в мир, где нет волшебства. Или бывает лишь у беспозвоночных червей.
        Засыпая, представлял себе гидру, которая отращивает рот и пытается широко открыть его…
        Юсан-Аминах ходила по кругу и смотрела на то, как купается Светлана. Ей нравилась жена врача: смелая, умная и непосредственная, как ребёнок.
        - Не заплывайте далеко, - крикнула она, - в середине прудов вода очень холодная!
        Но Светлану трудно было удержать. «Пусть плещется», - подумала мать императора и неторопливым шагом направилась к дворцу. Почти у самого входа столкнулась с врачом. Тот явно спешил, но остановился, учтиво и ласково склонил голову:
        - Мира и света, Юсан-Аминах!
        - Мира и света! Если вы ищете жену, то она у дальних прудов.
        - Благодарю.
        Он как-то весело улыбнулся - и полетел…
        - Света!
        Та вынырнула и изумлённо посмотрела на мужа:
        - Ты тоже пришёл поплавать?
        - Нет. Света, кость выросла на два сантиметра!
        - Что?
        - У Десты - да нет, ты не поверишь, я сам не верю! Начала расти кость на ампутированной ноге!
        Она уже выходила на берег.
        - Ты уверен? - спросила с сомнением.
        - Абсолютно. Я делал замеры в начале наблюдения.
        - А сколько прошло?
        - Три недели.
        Она охнула:
        - Два сантиметра за три недели?! Это значит, - немного подумала, - что если всё пойдет так же, через год у него вырастет нога?
        Игорь пожал плечами:
        - Пока не знаю. Это же не клешня у рака, такого никто не наблюдал! - подал ей халат: - Идём, я хочу, чтобы ты взглянула.
        Зайдя в комнату Десты, Света хотела осмотреть ногу, но парень неожиданно застеснялся.
        - Пожалуйста, Деста! Я тоже медик! - умоляла Светлана.
        Тот отвернулся к окну.
        - Хорошо, - сказал Игорь, - в другой раз.
        Но по виду самого Десты было понятно, что другого раза не будет.
        - Ты женщина, красивая, конечно, ему непросто показывать своё уродство, - покачал головой муж, когда оба вышли из комнаты. - Я его понимаю.
        - Я тоже. Но всё равно, хотелось взглянуть!
        - Возможно, когда что-то изменится, он сам захочет показать. Как бы поделиться радостью.
        - Надеюсь. А сегодня - давай я поделюсь радостью с тобой!
        - Поделись…
        - Малыши с утра шевелились!
        Игорь быстро глянул вдоль коридора: никого нет? - и прижал жену к себе.
        - Игорь, задушишь!
        Он осторожно приложил руку к её хорошо округлившемуся животу.
        - Дай послушать, - прислушался: тихо.
        - Ничего, родной, скоро они начнут прыгать, тогда и услышишь. Ты куда сейчас?
        - В медицинскую часть.
        - Можно с тобой?
        - Ни в коем случае! Твоя задача - купаться, загорать, отдыхать, растить детей. Никакой работы. Достаточно того, что ты по пять-шесть часов у операционного стола стоишь…
        - Тихо, тихо! Не выдавай семейных тайн!
        Он улыбнулся, коснулся губами её атласной щеки и направился в сторону больницы.
        К концу весны Гастан окреп настолько, что засобирался к северным границам. Врач зашёл навестить его и увидел, как слуга принца достаёт из сундуков военную экипировку.
        - Я бы не спешил, - сказал Игорь. - Но если тебе не терпится…
        - Дело не в этом, - отвечал юноша, проверяя целостность ремней и пряжек на своих доспехах. - В тех местах неспокойно. Прежний владыка соседней страны умер, и к власти пришёл другой человек. По слухам, он настроен не слишком доброжелательно. Наблюдатели говорят, что по ту сторону замечено движение: строятся новые форты, подтягиваются войска. Я должен всё проверить.
        - Возможно, он просто укрепляет границы.
        - Возможно, - Гастан покачал головой: - Войн долго не было, наши люди расслабились. Если это угроза, то будет лучше, если мы начнём готовиться прямо сейчас.
        Игорь внимательно смотрел на принца: «Хорошая голова у этого парня».
        - Я мог бы помочь с медицинской частью, - произнёс он вслух, - у меня есть опыт.
        - Ты принимал участие в военных действиях? - сверкнул глазами Гастан.
        - И не раз. Как медик, конечно, меча я в руках не держал.
        - Нет, - ответил принц, - тебе нельзя покидать дворец.
        Игорь понял, что он имеет в виду Светлану.
        - И кроме того, ты нужен здесь, маме. Я слышал, вы начали строить новую больницу?
        - Пока только проект.
        - Без тебя ей не справиться.
        - Да, знаю, - Игорь подумал. - Тогда я поговорю с врачами и подготовлю специальную бригаду. Проинструктирую их.
        Гастан взглянул недоумённо:
        - Проинстру…
        - Поучу немного, - пояснил врач.
        - А вот это отлично! Нам понадобятся хирурги, медбратья…
        - Всё приготовим.
        В этот момент слуга Гастана достал меч. Это было тяжёлое, редкостной красоты оружие с длинным лезвием и крупной рукоятью. «Удержит ли он его?» - с сомнением подумал Игорь. Но принц взял меч уверенно и несколько раз взмахнул им.
        - Рука ослабела, - тихо сказал. - Ничего, дело времени, - и осторожно убрал оружие в ножны.
        Игорь улыбнулся:
        - Не перестаю удивляться! Сколько сил в твоем организме? Когда я увидел тебя в первый раз, ты давно исчерпал все ресурсы, но оставался жив. И вот, спустя всего три месяца, ты стоишь на ногах и взмахиваешь мечом. Что это? Чудо?
        - Ты же сам лечил меня, - отозвался Гастан.
        - Да нет, - отмахнулся Игорь, - мои порошки и припарки - всего лишь вспомогательное средство. Что-то в тебе самом настолько сильное, что… - Игорь сделал паузу. - Открой свой секрет!
        - Хочу нравиться девушкам, - засмеялся принц, - отрастить шевелюру…
        Игорь тоже улыбнулся: вспомнил, как уговаривал принца жить.
        - Я не знаю, - ответил Гастан. - Не знаю.
        - Дай-ка мне осмотреть тебя.
        Врач внимательно обследовал юношу, пощупал печень, лимфоузлы. Всё было в норме.
        - Ты выглядишь так, будто никогда не болел. Что ж… Береги себя. Старайся не переохлаждаться.
        Они попрощались: утром Гастан уезжал.
        Но ночью пришло известие: северные границы нарушены, пограничные гарнизоны разбиты, и войска нового правителя подобно потокам лавины двинулись вглубь страны. Ранним утром, когда город ещё спал, Юсан-Аминах провожала сразу двух сыновей: принца Гастана и самого императора, который возглавил свой личный полк. Едва улеглась пыль, поднятая множеством ахисов, она послала за врачом, но слуга сообщил: его нет, комната пуста.
        - Сходите ещё раз, проверьте медицинскую часть: он должен быть во дворце.
        «Ах, как он нужен! Как нужен именно сейчас!» Юсан-Аминах волновалась: в месте боёв не хватало медиков, и она хотела посоветоваться с Игорем, кого отправить вслед за Аминасаром и Гастаном. Но врач будто испарился…
        Игорь появился, как всегда, около семи утра и сразу понял: что-то случилось. По приказу Ласоро слуга оставил у его двери широкий лист с одним-единственным иероглифом, означавшим «опасность!» Рассмотрев записку, врач немедленно направился к покоям принца, а по дороге заглянул к Юсан-Аминах.
        - Вы уже знаете? - подняла она напряжённое лицо.
        - Знаю: что-то произошло, но никто не объяснил мне, что.
        - Война. На севере. Ситуация очень серьёзная… Я посылала за вами, но никто не открыл.
        - Простите, Юсан-Аминах, меня не было во дворце этой ночью.
        - Вы уезжали?
        - Отлучился ненадолго.
        Она посмотрела на него удивлённо: какие дела могут заставить человека покинуть дворец ночью? Но вопросов задавать не стала. «Возможно, кому-то понадобилась помощь, ведь он - врач!» - подумала Юсан-Аминах. Если бы она знала, насколько близка была к правде!
        - Аминасар и Гастан уехали. С ними отправились двое из наших хирургов, - продолжала она, - но этого мало. Ведь там, наверняка, огромное число раненых!
        Игорь задумался. Подготовленных людей немного, но из них можно собрать небольшую бригаду. Его мозг заработал: медикаменты, оборудование. Всё это нужно упаковать. Плюс время на погрузку. Кроме того, необходимо предупредить на работе… «Ох, уволят меня за частые отлучки и отпуска «по личным причинам»!
        - Я поеду сам, - сказал он. - Нам нужны сутки на сборы, и завтра утром выезжаем.
        - Чем вам помочь?
        - Пожалуй, небольшой отряд охраны не помешает. И конечно, продукты.
        Она скорбно застыла.
        - Что случилось? - спросил Игорь. - Что, Юсан-Аминах?
        - Мне не хотелось бы, чтобы вы уезжали. Вы так нужны мне здесь!
        Он слегка улыбнулся:
        - Я намного больше нужен там! И кроме того, я точно знаю, что делать.
        Императрица склонила голову:
        - Вы хотите сказать, что вам уже приходилось…
        - Да, мне приходилось.
        - И не раз?
        - Я был полевым хирургом в течение шестнадцати лет.
        Она охнула:
        - Так долго шли войны?!
        Несмотря на серьёзность ситуации, Игорю захотелось улыбнуться.
        - Да, иногда войны идут целую жизнь…
        - Я прикажу немедленно начать подготовку. Но вы… - её глаза стали огромными: - Не подвергайте себя опасности!
        - Постараюсь. А вы присмотрите за Светланой. Впрочем, я отошлю её в надёжное место.
        - Ну вот! Потерять сразу вас двоих!
        - Не хочу вас огорчать, но мне так будет намного спокойнее, - ответил Игорь.
        Она вздохнула:
        - Как это некстати… Гастан едва выздоровел, у нас столько планов, а тут…
        - Войны никогда не бывают кстати. Они всегда врываются внезапно и разрушают саму основу жизни.
        Юсан-Аминах внимательно смотрела на врача.
        - Вам приходилось кого-то терять? - внезапно догадалась она.
        Игорь отвернулся. Он не был готов говорить об этом.
        - Простите, прошу вас, простите меня! - она с досадой прикусила губы. - Какая бестактность с моей стороны!
        - Ничего, - Игорь уже справился с собой и очень спокойно взглянул в её глаза. Но в глубине его зрачков она заметила страдание. - Кто из нас не терял?
        Её лицо стало печальным.
        - Да, это так…
        - Мне пора, простите, - бережно, чтобы она не подумала, что обидела его, ответил врач.
        - Конечно, идите, а я распоряжусь по поводу охраны и каравана.
        Он сделал движение, но почувствовал, что она сказала не всё, и остановился. А ей в эту минуту захотелось обнять его! Хоть на миг прижаться головой к плечу, закрыть глаза, почувствовать, каково это - ощущать тепло его тела…
        Но она лишь взглянула, так, что он вздрогнул внутри от странной догадки, но тут же отринул её: «Нет! Не может быть, чтобы мать императора… Мне показалось». Попрощался и вышел.
        Вот уже три дня Света ждала мужа. Он появился небритым, голодным и тут же направился в ванную.
        - На севере разгорается настоящая война, - рассказывал Игорь чуть позже, устроившись на диване с чашкой чая. - У наших противников, как видно, в стране был кризис, и они пытаются решить его с помощью ресурсов соседних государств. Не лучший путь…
        Он помолчал, взглянул на жену:
        - Вымотался! Хорошо, что ты здесь. Мне спокойнее…
        - Я не отпущу тебя больше.
        - Не отпускай. Медицинскую помощь я наладил, бригада работает, как часы. Ливьена поставил главным, у него три помощника, медбратья.
        - Чувствуется опыт…
        Он улыбнулся:
        - Многолетний! Всё, утром возвращаюсь на работу. Меня ещё не уволили, кстати?
        Света засмеялась:
        - Пока нет. Но косых взглядов в мою сторону заметила немало.
        Ночью, прижав жену к себе, он думал о войне, о тяжёлых днях, которые она несёт, о безопасности всех обитателей дворца. Он не сказал Светлане, что войска противника продвигались с невероятной быстротой, сметая слабое сопротивление армии эрнов, и в самое ближайшее время их полки могли подойти вплотную к столице. Аминасар приказал матери отправиться в летнюю резиденцию, расположенную высоко в горах, неподалеку от скалистых озер. Она подчинилась, хотя и неохотно, и собиралась в ближайшие дни уехать. Ласоро должен был отправиться с ней.
        Игорь засыпал: измотанные нервы требовали покоя, но душа волновалась, мучилась предчувствиями, мысли текли бесконечной чередой. Ласоро, Гастан, Юсан-Аминах… Что будет с ними? Мир, который казался добрым и светлым, вдруг повернулся ко всем жестокой, безжалостной стороной. «Что делать? - спрашивал он себя и отвечал: - Как всегда, выживать…»
        Шла вторая неделя войны. Никто не ожидал такого поворота событий, - сильная, красивая страна была разрушена одним ударом! Десятилетия мира сослужили плохую службу народу эрнов: неподготовленные, расслабленные, они не смогли защитить себя. Искусство войны шлифуется в практике. А если рука не держит меч, она неизбежно слабеет.
        Понимая, что рассчитывать на собственные силы бесполезно, Аминасар отправил Гастана к западным границам: просить о помощи соседние государства, а заодно привести те части армии, которые базировались там. Время шло, войска противника подходили к столице. Город трепетал от ужаса, люди покидали дома, толпы беженцев заполонили дороги, ведущие к югу. Дворец опустел, лишь в медицинском крыле кипела работа: по приказу Юсан-Аминах здесь был устроен просторный лазарет, и беспрерывным потоком доставлялись раненые. Игорь с небольшой бригадой врачей оперировал с утра и до позднего вечера, оставляя себе лишь немного времени, чтобы успеть перейти пространство. Свету он сюда не пускал:
        - Никаких «я помогу», девочка! Там опасно, это не шутка, - настоящая война!
        - А как же вы?
        - Мы будем работать, пока есть возможность.
        - А как же ты? Ведь если они подойдут близко, ты можешь просто не успеть!
        - Ты же знаешь, я смогу уснуть в любой обстановке. Обо мне не беспокойся.
        Но на самом деле он понимал, что, оставаясь во дворце, рисковал многим. И всё же, возвращаясь домой после своей земной работы, думал только об одном: как они там? Держатся? И тут же спешил подняться.
        …Он оперировал несколько часов. Палаты заполнялись ранеными, по нарядным коридорам, устланным дорогими коврами, бесконечной вереницей несли носилки, вели уставших, грязных бойцов. Говорили, что битва идёт у самых стен города. Это значит, что… Все знали, ЧТО это значит.
        Единственная операционная ярко освещалась электрическим светом, ассистировал доктор Амнон, умный, энергичный, который от сильного напряжения начинал злобно ругаться.
        - Тише, коллега, тише, - уговаривал его Игорь, - анестезия не помогает, когда вы так выражаетесь, пациенты просыпаются прямо под ножом!
        - Да как можно! - сделав крохотную передышку, продолжал Амнон. - Так глупо, так бездарно оставить страну без армии! Распустить солдат! Сколько нам осталось? Час? Два?
        - Немного, - соглашался Игорь.
        Амнон беззвучно ругался под нос. Но руки действовали смело, умело.
        Внезапно в дверь операционной постучали.
        - Я просил не мешать! - рявкнул ассистент.
        Но Игорь, вскинув глаза, увидел, как мелькнуло лицо слуги Юсан-Аминах.
        - Узнайте, в чём дело, - кивнул одному из медбратьев.
        Тот вышел и тут же вернулся:
        - Мать императора стоит за дверью и хочет вас видеть.
        - Я занят. Не могу выйти.
        - Идите, - удивленно произнёс Амнон, - это же мать императора!
        - Неужели? - поднял брови Игорь. «С какой стати я буду прерывать операцию?» - говорил его взгляд. - Продолжаем, работаем.
        Медбрат постоял, помялся и пошёл доложить…
        «Что случилось? - думал Игорь, чувствуя, как изнутри поднимается раздражение. - Что она делает во дворце? Давно должна была уехать!» Караван императрицы стоял на заднем дворе, он видел его утром, так почему же медлит?!
        Минут через двадцать, поручив ассистенту накладывать швы, вышел из операционной. Она ждала, присев у носилок, и что-то ласково рассказывала раненому. Тот смотрел в глаза женщины восхищённо, а когда она встала, проводил её взглядом.
        - У них немного шансов, - сказал Игорь вместо приветствия, - мы не успеваем.
        Юсан-Аминах застыла с растерянным, скорбным лицом.
        - Вы что-то хотели сказать? Спросить? - напомнил хирург. Ему было не до вежливости.
        - Да, - ответила она тихо, - только теперь не знаю, могу ли…
        - Говорите!
        - Ласоро…
        - Что с ним?
        - Он в порядке. Пока…
        Игорь покачал головой: «не понимаю».
        - Я боюсь за него, - горячо зашептала она. - Вы знаете, что дворец незащищён, и с минуты на минуту…
        - Да, я знаю.
        - Спасите его!
        - Вы просите об этом меня?!
        - Да, - она помолчала. - Если они ворвутся сюда, то первым, кого убьют, будет наследный принц династии Альсидах.
        Игорь нахмурился:
        - Вы давно должны были уехать. И увезти Ласоро.
        - Он не согласился, а я не могу оставить сыновей.
        - Что вы хотите, чтобы я сделал?
        Она на мгновение смешалась, а затем подняла голову:
        - Все знают, что вы исчезаете по ночам. Никто не может сказать куда, но мы видим, что вы…
        - Это касается только меня, - спокойно ответил Игорь.
        Она поднесла руку к виску. Лицо её жалобно застыло, и он догадался, о чём она не решается попросить его: взять сына туда, куда исчезает сам. «Почему она решила, что я могу? - подумал он. - У меня столько раненых! Я должен бросить их?» Он обернулся: носилки, носилки, носилки… И - Ласоро, его друг, наследный принц династии Альсидах. Мгновение, когда он бросил на весы то и другое, было одним из самых тяжёлых в его жизни. Но что-то незримо потянуло, повело его мысль в сторону принца. Игорь вдруг понял, что за этим стоит: не только одна человеческая жизнь, но будущее всей страны. Не имея дара предвидения, в ту минуту врач всё же чётко осознал: не спасти юношу сейчас - катастрофа неминуема. Юсан-Аминах потеряет сына, все эти солдаты - императора, а он сам лишится одного из самых прекрасных миров.
        «Может быть, эгоизм? - спросит себя потом Игорь. - Может быть, элементарное человеческое эго заставило меня в ту минуту повернуться спиной к раненым, ожидающим операции, и спасать принца? Возможно, и так. Но было и другое: некое сильное внутреннее ощущение, будто это - именно то, что я должен делать. Оставить солдат и думать о принце».
        - Пять минут, - резко бросил он матери императора, - я буду в своей комнате через пять минут. Пусть Ласоро ждёт меня там, - он хотел идти в операционную, объяснить всё доктору Амнону, но внезапно обернулся и взял руки Юсан-Аминах. - Но вы должны мне обещать, что сию секунду пойдёте к себе, оденетесь в самую простую одежду и немедленно, пешком, чтобы вас никто не узнал, покинете дворец! Сию секунду!
        Она смотрела на него расширенными глазами:
        - Вам это важно?
        - Мне важно всё, что касается вас.
        - Я сделаю, - её лицо просветлело.
        Он не сказал ни слова, но последний взгляд, которым он посмотрел на мать императора, был новым и для неё, и для него самого.
        «Спокойно, спокойно. Я проведу Ласоро через пространство и тут же вернусь, - он стремительно шёл к себе. - А сможешь? Ведь проводишь не ты, ты только даёшь направление. Я попытаюсь. А там - пусть ОНИ решают, да или нет».
        Принц появился через минуту: бледный, растерянный.
        - Мама приказала мне идти к тебе…
        - Ласоро, мы уходим. Ты и я. И это не обсуждается.
        - Нет, - покачал головой юноша. - Ты хочешь, чтобы я оставил дворец? Маму? Да и куда бежать? Все дороги перекрыты!
        - Твоя мать обещала мне немедленно скрыться, и поверь, с ней всё будет хорошо. А вопрос «куда» предоставь мне.
        Ласоро смотрел непонимающе.
        - Для меня нет безопасного места в этом мире, - тихо ответил он.
        - Правильно, нет. Поэтому я поведу тебя в свой.
        У юноши загорелись глаза. Но страх за родных был сильнее. Присел, сжал руки.
        - Не могу бежать, - покачал головой. - Трусливо, как…
        - Оставь. Всё это - героизм, бесполезный. У меня сейчас нет времени объяснять тебе, как ты важен для страны, и, случись что с твоими братьями, тебе придётся стать императором. А это нелёгкое бремя. Ты родился принцем, так думай не только о том, что происходит в эту минуту, но немного шире.
        Игорь говорил резко, сильно, как никогда раньше: нет времени думать, нет ни одной лишней секунды на сомнения.
        - И ещё, - добавил он, - я объяснял тебе раньше, что прохожу пространство не своими усилиями, мне помогают существа куда более совершенные и могучие, чем я. Доверься им, Ласоро. Если они решат, что - нет, мы просто останемся здесь. И вот тогда уже будем думать о героизме.
        Принц поднял глаза:
        - Довериться?
        - Конечно! - Игорь сделал шаг к нему. - Есть ситуации, которые нужно решать немедленно, и эта - из них. «Плохо - хорошо, правильно - неправильно» - об этом мы будем думать потом. Сейчас просто поверь мне. Как старшему, как отцу, - он помолчал мгновение и вдруг улыбнулся: - Возможно, именно для этого я и пришел!
        Принц встал. Лицо изменилось:
        - Идём.
        - Ложись на кровать. Я сяду здесь, - Игорь устроился в кресле. - Ни о чём не думай. Постарайся максимально расслабиться. Уснуть у тебя вряд ли получится, но хотя бы не шевелись. Успокой мысли, если сможешь.
        - Не смогу, - Ласоро прилёг на кровать.
        - И не бойся, ты ничего не почувствуешь.
        - Я не боюсь, - закрыл глаза. - Ты уверен, что мама выберется?
        - Даже если ты останешься, то не сможешь её защитить… - Игорь сделал несколько сильных вздохов. - Но она выберется, я знаю.
        - Хорошо…
        - НЕ СПРАШИВАЙТЕ, ВЕДИТЕ ОБОИХ.
        - У ВРАЧА НЕ ОСТАЛОСЬ ВРЕМЕНИ…
        - ПРАВИЛЬНО. ПОЭТОМУ НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ЕМУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ.
        - КАК ДОЛГО?
        - ПОСМОТРИМ. ПУСТЬ ОТДОХНЁТ. А ЧТОБЫ НЕ ОПАСАЛСЯ, ЧТО ОПЯТЬ ПОТЕРЯЛ СВОЙ МИР, ПОМОГИТЕ ПОНЯТЬ, ПОЧЕМУ. ПУСТЬ ПЕРЕКЛЮЧИТ ВНИМАНИЕ НА ЛАСОРО.
        - НЕОБЫЧНАЯ СИТУАЦИЯ.
        - А РАЗВЕ У НАС БЫВАЮТ ОБЫЧНЫЕ СИТУАЦИИ? УЛЫБАЕТЕСЬ… ВЕДИТЕ, ВЕДИТЕ ОБОИХ!
        ЧАСТЬ5.НОВЫЙ МИР
        «Наши чувства обнажаются, когда мы боимся потерять кого-то, - думал Игорь, вспоминая свой взгляд, которым посмотрел на Юсан-Аминах. - Я и не заметил, как она стала дорога мне. Увлёкся? Начал засматриваться? Нет. Она привлекательна, конечно, но тут другое…»
        Он понимал, что дело не в женщине. Но такое уже было: человек, облечённый властью, рядом с ним становился милым, заботливым другом. Адамар. Чувство уверенности в том, кому доверяешь. Дружба. Но тут - не мужчина, тут - женщина, и красивая. «Нужно держаться. Не позволять мыслям блуждать. И не давать никакой надежды ни ей, ни себе самому! Но трудно, трудно держаться, когда такое доверие и столько нежности исходит от неё, а порою даже кажется, что… Невозможно, и ты знаешь, что даже мысль об этом - как маленькое, мелкое предательство. Дружишь - дружи, но не позволяй чувствам расслабиться, не тянись больше, чем положено. Иначе всё быстро выйдет из-под контроля, тебя понесёт, и вот тогда мир зашатается под ногами. Не надо, не влюбляйся. У тебя есть всё, о чем можно мечтать, и Света так дорога. Не порти этого ненужными измышлениями».
        Он уговаривал себя не поддаваться, не мечтать, а сам живой волной отзывался на то, что невидимо исходило от этой женщины: её ласку, и вот эту мягкую податливость, и волшебство её красоты. «Нет, - говорил он себе, - нет. Я смогу удержаться. Может быть, стать чуть жёстче, грубее. Не обижать, конечно, но самому держаться на расстоянии».
        Он посмотрел на Ласоро. Принц лежал неподвижно: бледное лицо, губы сжаты, но плечи расслаблены. «Старается…» Игорь опять глубоко вздохнул. «Ты тоже расслабься. Иди домой. Пора».
        Он открыл глаза оттого, что ласковая рука Светланы коснулась его плеча:
        - Родной! Что случилось? И что делает на моей кровати красивый юноша с синими глазами? - она смеялась, но в голосе слышалось изумление.
        - Он прошёл? Превосходно! - Игорь привлёк жену, уложил на диван, укрыл пледом. - Я уснул в кресле, а его положил на нашу кровать.
        - А в воздухе вы не поменялись?
        - Не поменялись…
        - Что, так плохо? - тихо спросила Света.
        - Да. Мы не стали ждать конца. Юсан-Аминах попросила увезти сына.
        - Видимо, она догадывается…
        - Все во дворце догадываются, что что-то не так.
        - А Ласоро? Что будет с ним?
        - Пока поживёт у нас. Тебе - помощник по дому!
        Света рассмеялась:
        - Ласоро - помощник? Ну, если только стены разрисовать в детской…
        Игорь подумал:
        - Детскую мы отдадим ему. Пусть маленькая, но всё же отдельная комната.
        - Ты думаешь, он сможет вернуться?
        - Надеюсь. Мне не хотелось бы, чтобы он потерял свой мир.
        «Так, как это было с тобой», - подумала она, но промолчала.
        Он положил её голову себе на плечо.
        - Тебе удобно? Сколько нам осталось спать?
        - Сколько угодно! Завтра - воскресенье.
        - Как я люблю воскресенье, - протянул Игорь и с наслаждением закрыл глаза. - Девочка, если я опять исчезну, не сердись. Там столько раненых…
        Она не ответила, но сжала его руками крепко-крепко и держала так, пока он не уснул…
        «Пожалуй, один из самых приятных моментов - просыпаться, чувствуя запах кофе. Это значит - дома и что война - далеко-далеко…» Но сегодня ко всему примешивалось нечто новое… Голоса! В кухне, очень тихо, звучали голоса.
        - Ласоро! - вдруг громче сказала Светлана. - Что ты делаешь? Перестань щёлкать, ты ему голову свернешь! Это же электрочайник, он выключается сам!
        «Да! У нас новый гость! Для мальчика начинаются сюрпризы, - подумал с улыбкой Игорь. - Представляю, каково ему будет поначалу!»
        Первое, что он увидел, войдя в кухню, это сосредоточенное лицо Ласоро, который никак не мог понять, как выключается чайник.
        - Действие пара, - сказал врач. - Света, объясни ему.
        - Легко сказать! - засмеялась она. - Для этого я сама должна знать.
        - Пар имеет плотность и большую ударную силу, - сказал Игорь принцу. - Потом мы поговорим о паровом двигателе, тебе будет интересно.
        - Мне уже интересно, - развёл руками юноша, оглядывая кухню со всеми её блестящими электроприборами. - Мира и света!
        - Доброе утро, принц! - засмеялся Игорь. - Привыкай! Мы говорим «доброе утро», - и с улыбкой отправился в ванную.
        Пока умывался, слышал, как Ласоро забросал Свету вопросами:
        - А почему за окном снег?
        - Потому что у нас - февраль! Третий месяц зимы.
        - Но в доме тепло! Я не вижу каминов…
        - Их нет, Ласоро, у нас газовое отопление.
        - Что?!
        - Там стоит котёл. К нему подводится газ и вода. Газ нагревает воду, вода идёт по трубам, горячие трубы отдают тепло воздуху. Просто!
        Игорь смеялся, аккуратно сбривая щетину. А потом серьёзно подумал: «Я не прошёл. Меня не пустили, это ясно. Причина? Их две, скорее всего: там опасно и - Ласоро. Можно понять: парню нужно внимание, особенно в первые дни. Ну, а что делать потом? Мы на работе, а он? Подумаем…»
        Завтракали весело, Ласоро с любопытством наблюдал, как из тостера выскакивают поджаренные куски хлеба, а затем сунул руку в холодильник и наслаждался тем, как там холодно!
        - Тот же принцип, что и у меня в операционной, - объяснял Игорь, - электричество. Только здесь его много, и оно поступает непрерывным потоком.
        - А где генератор? - Ласоро с трудом произнёс незнакомое слово.
        - Далеко. У нас целые станции, огромные такие заводы для вырабатывания энергии.
        - И всё ею движется…
        - Да, так и живем.
        Кофе Ласоро не понравился: горький, чёрный, хотя и пахнет хорошо.
        - Мне бы сока…
        Света достала несколько апельсинов и выжала ему сок. И начала поторапливать:
        - Мальчики, одеваемся! Едем по магазинам.
        - А что нам нужно?
        - Закупить продукты и одеть Ласоро.
        - Да, - согласился Игорь, - пожалуй, мой размер ему не подойдет.
        - Мы купим принцу новую одежду. Суперсовременную. Ты любишь джинсы?
        Снимать халат принц отказался:
        - Мне неудобно! Будто раздет.
        - Ласоро, мы не носим халаты.
        - А там, в ванной, я видел…
        - Это банный халат, в нём ходят только по дому.
        Уговорили. Переодели юношу в спортивный костюм и тёплую куртку Игоря.
        - Нет, на голову я ничего не надену, - сказал принц, видя, как Света наряжается в пушистую шапочку.
        - Не нужно, - засмеялся Игорь, - мы в машине.
        Лёгкий шок, который вызвал у Ласоро вид обыкновенного автомобиля, был вполне естественен.
        - Тоже электричество? - изумлённо спросил он.
        - Нет, здесь другой принцип. Я всё тебе объясню, - Игорь открыл дверцу. - Садись, простудишься.
        - Поезжай медленно, - тихо сказала Света, - его укачает.
        - Со скоростью пожилого ахиса? - улыбнулся Игорь.
        Он тронул очень мягко и посмотрел на Ласоро: «Кино!»
        - У вас красивые дома, - сказал принц, глядя в окно.
        - Здесь частный район, - отозвалась Светлана, - и действительно очень красиво.
        Но едва они выехали в центр, где возвышались высотки, принц обомлел:
        - Это дворцы?
        - Нет, простые дома, в них живёт много людей, у каждого - небольшая квартира. Каморка такая, - пояснил Игорь, смеясь. - Две-три комнаты.
        - Беднота, - понятливо кивнул Ласоро.
        Игорь и Света переглянулись: «Без комментариев!»
        В магазине, несмотря на кажущуюся неловкость, принц произвёл хорошее впечатление. Вежливость и прекрасные манеры помогли юноше быстро найти общий язык с молоденькими продавщицами, а когда количество вещей, которые ему понравились, перевалило за десять, то его популярность резко возросла.
        - Пусть выбирает всё, что захочет, - тихо сказал Игорь жене, - помоги только со стилем.
        - Мне кажется, у него природный вкус! Смотри, как он гармонично подбирает цвета!
        В этот момент Ласоро искал свитер, который подошел бы к джинсам и светлой рубашке. Когда он был, наконец, одет, то даже Игорь удивился: ничего яркого, всё в благородно-изысканных тонах, просто и очень красиво.
        - Такое ощущение, что он каждый день ходит по магазинам, - улыбнулся врач, склонившись к Светлане.
        Но, когда подошли к кассе, Ласоро растерялся. Вот тут он вспомнил, что позади не идёт слуга, который за всё расплачивается, как это было в его родном мире. Игорь слегка подтолкнул юношу плечом:
        - В том отделе тебе нужно купить гигиенические принадлежности. Иди, Света поможет. А это оставь мне.
        Зубная щётка, станок, крем для бритья… Ласоро смеялся, стараясь скрыть изумление: он понимал, что выглядит странно.
        - И всем этим нужно уметь пользоваться?!
        - А как же!
        - Я никогда не брился сам.
        - Ничего, научишься. Когда-то надо начинать.
        Принц только покачал головой.
        - Вы забыли! - вдруг прозвучал голосок за спиной.
        Игорь обернулся. Девушка из отдела мужской одежды протянула пакет ему, но посмотрела на принца. «Хм! Какой взгляд! - невольно подумал врач. - И я бы не отказался…»
        - Похоже, ты ей понравился, - негромко сказал он.
        Ласоро смутился:
        - А я думал, что выгляжу нелепо.
        - Нет, милый, ты - принц, - ответила Света, - а это в любом мире заметно.
        Вечером, после того, как маленькую комнату переоборудовали в спальню для Ласоро и поставили там приличную кровать, Игорь советовался с женой:
        - Его нужно чем-то занять. Мы на работе, а он? Целыми днями один?
        - Книги… - предположила Светлана.
        - Ему нужно живое общение. Кто-то, кто всё объяснит, покажет, расскажет. И потом, он же не умеет читать.
        - Отпуск нам не дадут.
        - Не дадут.
        - Что остаётся?
        - Объявление: «где купить друга?»
        - Не смешно.
        Зайдя к принцу, Игорь увидел, что тот устроился с альбомом в руках.
        - Что рисуешь?
        Принц улыбнулся:
        - Девушку.
        - Ту, из магазина?
        - Нет, незнакомую. Но она странно одета и выглядит, как мальчишка с улицы.
        Игорь взглянул, присмотрелся, загадочно улыбнулся - и пошёл к телефону. Разговор был коротким. Спустя несколько минут он вернулся к Светлане:
        - Кажется, мы решили проблему.
        - Как?
        - У Андрея Савицкого дочка бездельничает. Эльвира. Помнишь?
        - Конечно. Она в медицинский поступала.
        - Не прошла. А теперь дома сидит. Готовится к новому поступлению, но Андрей говорит, что «готовиться» - это только предлог, чтобы больше поспать. Я сказал ему, что у меня друг из-за границы, молодой парень, с которым нужно заниматься, гулять, общаться. Он обещал посодействовать.
        - Хорошо, если она согласится.
        - Согласится. Уже согласилась, и уже к нам пришла…
        - ?!
        - Ласоро её нарисовал! Ты думаешь, как бы я догадался Андрею позвонить? Увидел рисунок. Сначала не узнал: девчонка такая вихрастая, на мальчишку похожа. А потом понял: Эльвира.
        - Игорь! И как тебе сочетание Эльвира - Ласоро?
        Муж улыбнулся:
        - А вот и посмотрим.
        …Девушка появилась на следующий вечер. Тихая, скромная, вихры приглажены, но на лице! Даже Игорь содрогнулся. А у Светы появилось желание предложить ей салфетку.
        Ласоро вышел из комнаты; он весь день просидел дома, изучая картинки в энциклопедии и периодически заглядывая в телевизор. Внимательно глянул на незнакомку, бровью не повёл. Учтиво представился:
        - Ласоро.
        Гостья с интересом оглядела приезжего «из-за границы»: её сверстник, довольно высокий, лицо приятное, одет аккуратно, с иголочки, мягкие каштановые локоны с изящной небрежностью рассыпались по плечам, - явно осталась довольна осмотром, и все пошли пить чай. С первых минут показалось, что острых углов быть не должно: Эльвира, этот сорванец в юбке, вела себя сдержанно и достойно - как видно, папа Андрей основательно подготовил дочь к выходу «в свет». «Или она припрятала свои фокусы для более позднего времени? - подумалось Игорю. - Что ж, посмотрим. Но самое главное: сможет ли Ласоро, глядя на неё, не спешить составлять мнение о других? Ведь для него она первая девушка в этом мире». Он внимательно поглядывал на обоих и уже хотел помочь скрасить неловкость, которая неизбежно возникает при знакомстве молодых людей, как вдруг был остановлен самим Ласоро.
        Принц вступил в разговор самым непринуждённым образом, будто знал Эльвиру много лет, не смущался, не робел, и Игорь неожиданно для себя увидел нового Ласоро: наследника династии Альсидах, который с раннего детства учился принимать послов и гостей из дальних стран, держась при этом с превосходным самообладанием и грацией. А Света, задержав чашку в руке, внезапно подумала: «Эльвире не устоять! Конечно, в таком возрасте девушку привлекают мужчины постарше, но Ласоро! Этот голос, манеры, обаяние…» В свои неполные восемнадцать лет принц выглядел не подростком, а юным мужчиной. «Что так изменило его? - думала Света. - Что заставило его повзрослеть? Конечно, не занятия спортом, которые «прописал» ему Игорь, хотя они укрепили тело, и плечи стали шире. Но что придаёт его поведению неуловимый оттенок взрослости, серьёзности и глубины?» И вдруг поняла: печаль! Печаль последних событий, она делает его старше. Никогда радость или благополучие не меняют характер так сильно, только боль.
        Света с удовольствием вслушивалась в то, как Ласоро расспрашивал гостью о её интересах, а сама по-женски пристально вглядывалась в его лицо. Природа наделила принца красотой матери; от отца, как говорили во дворце, он унаследовал глубокий ум, а лёгкая улыбка, будто птица порхающая на губах, была улыбкой самого Ласоро. И в ней прекрасно угадывался его характер: открытый, честный, жизнерадостный. «Нет, ей не устоять, - опять подумала Светлана, любуясь тем, как живо он поддерживал беседу. - Но как?! Они настолько разные!»
        - Вы хорошо говорите по-русски, - заметила Эльвира, деликатно облизывая ложечку с клубничным вареньем.
        Юноша бросил быстрый взгляд на Игоря: «И что отвечать?!»
        - Где вы учились? - совершенно не замечая, что её вопрос привел молодого человека в замешательство, продолжала гостья.
        - У него были частные учителя, - помог хозяин, - очень много частных учителей…
        Ласоро фыркнул, и глаза его при этом весело заблестели. А Света тут же сменила тему:
        - Как дела у папы? Давно не заходил…
        - Работает, - протянула Эльвира.
        - А ты? Готовишься опять поступать?
        - Наверное.
        - Эльвира, - серьёзно сказал Игорь, - у нас небольшая проблема. Ласоро хочет пожить с нами некоторое время, но ему совершенно нечем заняться. И кроме того, он не успел научиться читать.
        Девушка посмотрела на гостя чуть свысока.
        - Не могла бы ты уделить ему немного внимания? Погулять, сходить по музеям, в кино, в общем, объяснить человеку, что и как. Поможешь?
        - Угу.
        - Вот и прекрасно.
        - А можно звать его Лас? Ласоро - слишком длинно…
        Принц поднял голову: «Это нормально? - говорил его взгляд. - Так принято?» Игорь едва заметно кивнул.
        - Конечно, - любезно ответил Ласоро и продолжил с улыбкой: - Но тогда я буду звать вас Эли.
        Девушка расцвела: ей понравилось! А Света и Игорь переглянулись: кажется, эти двое начали говорить на языке, понятном лишь им двоим!
        Когда Эльвира ушла, Ласоро подошёл к Игорю:
        - Она - ничего, весёлая. А что это у неё на лице: синее, чёрное…
        - Это косметика, - засмеялся врач, - макияж! Иногда женщинам кажется, что так они выглядят привлекательнее. Света тоже пользуется, но редко и совсем чуть-чуть, ты не заметил.
        - Привлекательнее? - с сомнением заметил Ласоро. - По-моему, это было…
        - Да, чересчур, - согласился Игорь. - Но если ты ей скажешь об этом, она очень обидится.
        Ласоро задумался:
        - Сказать можно, и не говоря.
        - Ну, принц у нас ты, вот и прояви чудеса дипломатии, - ответил Игорь с улыбкой. - А пока идём, поучим алфавит.
        - У нас всё проще, - объяснял Игорь, когда они устроились на диване с бумагой и ручками. - Мы пишем так, как говорим. В большинстве случаев.
        Дело пошло скоро. Уже через час Ласоро мог прочитать такие слова, как «мир», «рад» и «свет» - его любимые слова, на которые опиралось его сознание. Игорь специально старался найти то, что ближе и понятнее юноше. Они продвигались всё дальше, но манящий запах пирожков привлёк их в кухню.
        - Ага, не выдержали! - смеялась Света. - У меня всё готово, сейчас чайник вскипит.
        - Я сам хочу! - заявил Ласоро и аккуратно, с видимым наслаждением разлил чай. Ему нравилось пользоваться вещами, которые он никогда не видел раньше. - У вас хорошо. Все эти предметы, - он оглядел столы и полки, - как помощники, друзья.
        - Неплохо замечено, - согласился Игорь. - А почему на улицу не вышел?
        Принц замолчал, смакуя пирожок.
        - Я не привык к снегу. Холодно и мокро.
        - Скоро наступит весна, - мягко улыбнулась Светлана.
        - Как ты думаешь, война к тому времени кончится?
        Вопрос был обращён к Игорю. Тот подумал. «Чёрное и белое. А между ними - масса серых оттенков, так устроена жизнь, и ты сам мне об этом сказал. Война может закончиться, и всё наладится. Это - белое. А может случиться так, что ты потеряешь всё, весь свой мир, и чернее этого быть не может».
        - Непременно, - сказал он вслух.
        Но Ласоро понял его паузу - и не поверил. И промолчал.
        - Я пойду, погуляю, - сказал он сразу после ужина.
        Света подняла голову. Игорь потянулся:
        - А я пойду, на диване поваляюсь.
        Юноша долго возился в прихожей, натягивая на себя всё, что можно. Когда дверь за ним закрылась, Игорь подошёл к жене:
        - Не думаю, что ему нужна опека.
        - Конечно, нужна! Ведь он совсем один!
        - Мамочки! Он мужчина! Ему почти восемнадцать!
        Она отвернулась. А муж, помедлив минуту, набросил на плечи куртку и вышел во двор.
        Ласоро никуда не ушёл. Он так и стоял у крыльца, глядя в небо и втягивая в себя свежий морозный воздух. Игорь приблизился.
        - Война не только скоро закончится, но ты вернёшься домой и станешь императором.
        - Это значит, что мои братья погибнут?
        - Не обязательно. Вариантов может быть множество. Жизнь непредсказуема до ужаса.
        Последнюю фразу врач произнёс очень тихо.
        - Я боюсь, - сказал вдруг Ласоро, - что то, что меня ожидает там, будет страшнее того, о чём я думаю.
        - Не бойся. Ничего не бойся. Один дом у тебя уже есть: здесь.
        Принц повернул голову. Игорь посмотрел в его лицо, слабо светящееся в темноте, и вдруг, не поняв, как это случилось, обнял его. Прижал к себе крепко, как сына. И ничего не сказал…
        Дни потянулись за днями. Ласоро вживался в новый мир. Как-то легко и быстро, играючи, научился читать, и, хотя образ жизни, который он вёл, был довольно замкнутым, научился общаться. В этом ему помогла Эльвира. Она приходила не каждый день, но когда приходила, то они вместе гуляли по музеям, заглядывали в кино, а иногда и просто бродили по сказочным заснеженным паркам. Неожиданно просто решилась проблема с косметикой. Однажды, заглянув в комнату принца, Игорь увидел, что Лас спокойно рисует, а Эльвира позирует ему. Её лицо сверкало таинственной чистотой.
        - Как тебе удалось? - полюбопытствовал Игорь, когда гостья ушла.
        - Я сказал, что хочу нарисовать её, и мне нужны естественные оттенки её кожи, - ответил принц. - Ещё я сказал, что она очень красива.
        - И она пошла и умылась?
        - Сразу же!
        - Ты - дипломат.
        Принц тонко улыбнулся:
        - Меня этому учили…
        По вечерам, устроившись в зале, вся семья пила чай: дружно, неспешно, с весёлыми шутками и смехом, когда бесконечные вопросы Ласоро заводили Игоря и Свету в тупик.
        - Всё, не могу, - смеялся хозяин, - Ласоро, дай отдохнуть!
        А Света с очень серьёзным лицом пыталась вникнуть в суть проблемы и объяснить принцу, почему мы видим диктора телевидения, а она нас - нет.
        - Мне непонятно, - с неподражаемым изумлением твердил принц, - ведь она здесь, улыбается нам, говорит, - и не видит?!
        - Это только её изображение!
        - ?!
        - Рисунок!
        - Но она смотрит прямо на меня! И говорит «доброе утро!» Если это рисунок, то откуда она знает, что сейчас утро?
        - Разбирайтесь сами! - брался за голову Игорь. - Я лучше посуду помою.
        - Дезертир! - шептала Света. - Ну как я ему объясню?
        - Мы пошлем его в школу! Начиная класса где-то с четвертого. Или с пятого.
        Лас смотрел на обоих:
        - В школу? Я бы пошёл! Мне нравится учиться…
        По ночам, как когда-то Игорь, принц тосковал, выходил во двор, пытался увидеть небо сквозь снежные тучи, а замёрзнув, возвращался и долго грелся, сидя у тёплых батарей. Света видела, что он бродит по дому, но ничего не говорила: ей нечего было сказать.
        Мир Ласоро молчал. Несколько раз Игорь пытался подняться, но безуспешно, словно что-то преграждало ему путь. Он понимал и оставался.
        Ночью, лёжа в темноте спальни, Света сказала ему:
        - С ним стало уютнее. Будто у нас появился ребёнок. Взрослый ребенок.
        - Меня не пускают наверх. Значит, война продолжается. Я бы многое отдал, чтобы знать, что там происходит.
        - Потерпи, - она прижалась к нему. - Когда наступит весна…
        Весна пришла неожиданно: яркая, мощная, с сильным горячим солнцем, с тёплыми приветливыми ветрами, с быстро растущими лужами талой воды. Ласоро пропадал на целый день вместе с Эльвирой, а когда возвращался, то сиял не меньше синего неба над его головой. Игорь работал и не замечал перемен, зато Света, с внимательностью женщины, поняла: принц влюблён. Теперь, приглашая подругу, он не оставлял дверь своей комнаты открытой, а деликатно прикрывал её. «Им хочется побыть наедине», - понимала Светлана.
        К её удивлению, Эльвира изменилась: теперь она предпочитала другой, более сдержанный стиль. Куда-то пропали ботинки на грубой подошве, и появились аккуратные дамские сапожки; широкие пёстрые блузы сменились свитерами мягких тонов, вихры не торчали, как нелепый парик, а были завиты в изящные локоны.
        Наконец, Игорь тоже понял, что вместо ожидаемых «штучек» Эльвиры он получил полный сюрприз, и невольно задумался. «Ласоро - не только дипломат, он ещё, незримым образом, и воспитатель. Как ему это удается? Такой сорванец, как Эльвира, меняется на глазах, внутренне подтягивается до уровня принца. Не тянет его на свою ступеньку, а сама поднимается, чтобы стать достойной его. Только юности свойственна такая гибкость! Но и Ласоро тоже молодец: ни шагу назад! А ведь мог бы уже и сигаретками начать баловаться, как Эльвира. Есть в нём что-то настолько чистое, твёрдое, несгибаемое…»
        От высокомерия, с которым образованная девушка поглядывала поначалу на «малограмотного» гостя, не осталось и следа. Что она почувствовала в нём? Что узнала? Свою историю принц скрывал, заменив её простой и доступной сказкой о родителях, которые уехали в длительную командировку в страны Южной Африки, где ему не подходит климат. «Игорь - ближайший друг моего отца, он и взял меня на «воспитание».
        На самом деле, видел Игорь, принцу нелегко лгать. Но его собственная история, рассказанная со всей искренностью, могла быть воспринята как бред сумасшедшего.
        Сутки напролёт Ласоро читал. Его ум, живой, энергичный, с жадностью впитывал новые знания. Учебник физики седьмого класса прочёл за два дня. Посидел, подумал. «Ничего не понял!» - и начал сначала. Игорь помогал, но чаще помогала Эльвира. Она удивлялась тому, что заграничный гость так мало знает в одних областях и вполне образован - в других. Он ничуть не разбирался в механике и электронике, зато в считанные минуты мог сочинить изящный памфлет. С трудом находил слова, когда речь шла о работах психологов, - и тут же поражал мудрейшими изречениями философского характера. А иногда, совершенно неожиданно, начинал цитировать неизвестных Эльвире авторов, называл странные имена. «Что это? - думала девушка. - Что значит это однобокое образование? И где он жил: на Северном полюсе?!»
        Ни один из её сверстников не был похож на Ласоро: он оставался таинственным, полным загадок, и от этого ещё более привлекательным. Но однажды…
        Эльвира сидела в его комнате и в ожидании, пока Лас приготовит чай, рассеянным взглядом скользила по предметам. На столе лежала тетрадь. Ничем не примечательная, плотно закрытая тетрадь. И - карандаш: её друг не любил писать ручками. Девушка встала, прошлась. Слегка покосилась на стол. Ах, как много могла бы рассказать эта тёмная, в плотной обложке тетрадь! Опять отвела глаза… Человеческое любопытство… Не оно ли стало причиной многих открытий и, в конце концов, двигателем прогресса? Во всяком случае, Эльвира не слишком долго сомневалась. Она подумала с полминутки, а затем прикоснулась к этому завораживающему предмету и раскрыла. Её ожидал сюрприз! Вместо изящного почерка Ласоро она увидела чёткие, ровные столбцы иероглифов…
        Хозяин вошёл, глазом не моргнул, застав подругу за столь неблаговидным занятием, спокойно забрал тетрадь и пояснил:
        - Дневник. Мысли каждого дня.
        - А почему - иероглифы?
        - Это мой родной язык.
        Эльвира фыркнула:
        - Ты - китаец? Или японец?
        - Ни то и ни другое. Но мой народ пишет так.
        И подал гостье чашку с чаем.
        Однако остановить Эльвиру оказалось непросто.
        - Твой народ? Я думала, ты родился в Англии.
        - Я этого не говорил.
        - А где?
        Ласоро мягко улыбнулся:
        - Эли! Слишком много вопросов! Оставь…
        - Не оставлю…
        - Есть вещи, о которых я должен молчать.
        Вот оно, самое интригующее: тайна! Скажите женщине: «у меня есть секрет», и она не успокоится, пока не выцарапает его из вас!
        Но «разговорить» Ласоро оказалось непросто. Он безмолвствовал: тихо, спокойно, не поддаваясь на хитроумные провокации, пока Эльвира не заключила:
        - Всё ясно! Твои родители - секретные агенты! А тебя спрятали здесь, чтобы никто не нашёл и не смог их шантажировать!
        Ласоро задумался и ничего не ответил.
        Вечером, едва Игорь вошёл в дом, его встретил вопрос:
        - Кто такие «секретные агенты»?
        Игорь смеялся до изнеможения, а потом решил, что благодаря такому предположению Эли не станет терзать Ласоро бесконечными «откуда» и «почему» и хотя бы на какое-то время усмирит своё любопытство.
        А Света тем временем растила малышей. УЗИ подтвердило: мальчик и девочка. Игорь ликовал! Но всё чаще и чаще жена замирала с бледным от боли лицом.
        - Что, дерутся?
        - Прыгают. Если и дальше так будет…
        - Потерпи, родная.
        - Терплю.
        Она похудела: тоненькие руки неестественно торчали из рукавов халата, личико осунулось, а глаза стали ещё больше. В конце марта Игорь запретил ей работать.
        - Всё, моя хорошая, теперь ты сидишь дома. Хватит с тебя кухни и двух вечно голодных мужчин.
        - Но если я сейчас уволюсь, меня не восстановят.
        - Это не важно. Ты и дети - вот что нас всех должно волновать. Денег нам хватит надолго, а остальное…
        Света с грустью склонила голову:
        - Мне жалко бриллиант. Он был такой красивый!
        - Всего лишь камень, - улыбнулся муж, - к тому же, опасно хранить в доме такие вещи. Хотя теперь у тебя есть защитник.
        - И защитник, и помощник!
        - Помощник?
        - Да, сегодня полы мыл.
        - Неужели? У тебя талант воспитательницы!
        - Нет, просто большой живот…
        Света рассказала, что Ласоро несколько раз пытался помочь ей с полами, но она стеснялась и не давала ему, а сегодня, видя, как ей трудно склоняться, он не стал спрашивать разрешения, а просто взял швабру и хотя и неумело, но вымыл весь дом.
        - Нет слов, - шутливо резюмировал Игорь. - Осталось научить его готовить и пелёнки стирать. Тогда нам даже няня не понадобится.
        - Игорь!
        Муж внезапно стал серьёзным:
        - Он должен вернуться. Два месяца - слишком долго! Юсан-Аминах, если она жива, с ума, наверное, сходит: ведь она никаких известий о нём не имеет!
        - И о тебе…
        Игорь внимательно взглянул на жену:
        - Что ты хочешь этим сказать?
        Света ответила прямо и честно:
        - Ты всегда был важен для неё. И как врач, и как друг. Конечно, она волнуется.
        Он отвернулся:
        - Всё правильно. А я не могу подняться…
        Тишина, опять тишина. Я в пространстве. Но как всё напряжено! Будто провода в воздухе, звон, движение затруднено, я задыхаюсь. Пропустите меня! Сколько можно? Не держите, не препятствуйте! Это мой мир, и я не просто влюблён в него первой влюблённостью, но привык, вжился, он стал моим домом. Не держите! Дайте пройти…
        Едва открыв глаза, понял, что неумелая молитва услышана: он не на Земле. Но тогда где? Вокруг - лишь песок и скалы, свет слепит глаза, над головой - белесое небо. Новый мир? Или тот же, но место другое? Встал, огляделся. «Если это не шутка, то я просто в пустыне. Да…»
        Внезапный порыв ветра донёс голоса, а следом - запах костра, лёгкий дым. «Жильё где-то близко, - понял Игорь, - возможно, за теми холмами». Он пошёл, осторожно ступая босыми ногами по раскалённым камням. И почему не догадался обуться? Расслабился, привык к комфорту! Поднялся на возвышенность - и с огромным, нет, просто невероятным облегчением увидел дворец. Но не тот, столичный, а поменьше, расположенный среди прекрасной долины в горах. Мелькнула догадка: не тот ли это дворец, о котором говорили как о летней резиденции императрицы?
        Можно пойти, а можно и поосторожничать, дождаться ночи и лишь тогда выяснить, что и как. Но до ночи далеко, а солнце слишком сильно, и вряд ли он найдёт место, где спрятаться от его палящих лучей. «Нужно идти. И потом, если бы мне угрожала опасность, то меня просто не пропустили бы в этот мир».
        Не пройдя и пятиста метров, заметил оживление на стенах. «Ну что ж, теперь можно просто сесть: если это свои, то пусть сами беспокоятся, как меня довезти. А если чужие, то не так важно: чуть ближе, чуть дальше…» Сел на камни и принялся ждать.
        Воины на ахисах подъехали вплотную и с любопытством взирали на странного мужчину в необычной одежде, без намёка на оружие, даже без бутыли с водой. Вопрос «кто ты?» был встречен спокойным взглядом. Но судьба не стала играть с Игорем злых шуток, потому что внезапно прозвучал голос:
        - Я знаю его!
        И немного тише, с почтением:
        - Это придворный врач, приближённый императрицы.
        - Она жива? - поднял голову Игорь.
        - Да, но сам император…
        «Нет! Только не это! Юсан-Аминах…»
        - Поэтому - чёрные флаги? - он указал на тёмные полотнища на башнях.
        - Многие погибли в этой войне…
        - Она закончилась?
        - Вот уже неделя.
        Игорь поднялся:
        - Отведите меня к императрице.
        Шёл по дворцу и с радостью видел знакомые лица. Его узнавали, приветствовали. «Как приятно вернуться!» Умылся, переоделся и в сопровождении слуг направился к Юсан-Аминах.
        Она расплакалась, увидев его, и в первую минуту не могла вымолвить ни слова.
        - Ваш сын жив! Ласоро жив и здоров. Он в безопасности.
        - Вам удалось… удалось вывезти его из дворца! Они разрушили всё, почти все здания…
        - Это можно восстановить, - он мягко, бережно держал её за плечи. - Я сожалею. Сожалею, что вам пришлось пройти через всё одной. Без меня.
        Она подняла голову:
        - Вы сделали самое главное: то, о чём я просила. И это лучшее для всех нас.
        «Ты потеряла сына, - думал он, - а у меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я сочувствую. Может быть, это и хорошо, какие слова здесь помогут?»
        - Где он? Где мой мальчик?
        - Он уже не мальчик, Юсан-Аминах. Если б вы видели, как он вырос!
        Она едва заметно улыбнулась.
        - Почему вы не давали мне знать?
        - Не было возможности. Мои земли очень, очень далеки.
        - Верните его… - голос прозвучал совсем тихо.
        - Конечно. Но расскажите, что случилось.
        Она замолчала, задумалась. Игорь смотрел на её лицо, бледное, утончённое, и от скорби, которая постигла её, ставшее более строгим, прекрасным.
        - В ту ночь вернулся Гастан, - негромко начала Юсан-Аминах, голос дрожал, и она часто останавливалась, чтобы скрепиться и продолжать.
        …В ту ночь, когда Игорь исчез вместе с Ласоро, Гастан привёл полки, охранявшие западные границы. Дворец уже был захвачен, разрушен, разграблен. Но невзирая на усталость и длительный переход, принц сразу повёл своих воинов в бой. Никто не ожидал его возвращения, правитель Астара был уверен, что победа окончательна, а потому нападение принца стало полной неожиданностью. И - причиной разгрома. Его солдаты оказались выметены из дворца и в панике оставили город.
        - А вы сами? - перебил Игорь. - Вы покинули столицу?
        - Да, как и обещала, в сопровождении нескольких слуг, - ответила Юсан-Аминах.
        - Я просил, чтобы вы были одна. Вы рисковали быть узнанной…
        Она взглянула растерянно:
        - Но я не могу без охраны, без помощи…
        Игорь бросил взор на её тонкие руки. «Верно, ты так хрупка, что и маленького баула не понесёшь. А вот смерть сына вынесла…» Он опять хотел что-то сказать, дать понять, что её скорбь небезразлична для него, но опять не нашёл слов…
        А она продолжала:
        - Мы двигались небольшим отрядом, очень тихо, и удачно миновали заставы. Весть о гибели старшего сына застала меня уже здесь, - помолчала. - А позже - весть о победе. Нам помогли правители Юны, Васаны и других государств. Они посылали солдат, припасы, оружие. Астара покинул нашу страну, говорят, что к тому времени у него осталось не более трёх сотен воинов.
        - А наши врачи?
        - Все живы. Многие живут в этой долине, во дворце, это единственное место, не пострадавшее от войны. Вы скоро встретитесь с ними. Они будут рады вашему возвращению.
        - Я был нужен здесь, - Игорь стиснул зубы. - Чувствую себя так, будто предал всех вас…
        - Нет! - воскликнула Юсан-Аминах и схватила его за руку. - Ни в коем случае, нет! Вы были нужны моему сыну! Вы спасли будущего императора!
        Он удивлённо вскинул брови:
        - Постойте, а как же Гастан? Ведь он - старший?
        Юсан-Аминах взглянула с лёгкой улыбкой:
        - Поговорите с ним сами. Он здесь, и весть о том, что вы вернулись, наверняка достигла его ушей.
        «Хорошо, подожду…» - подумал врач.
        Слуги внесли напитки, расставили столик. Всё было по-прежнему, словно никто из них не перенёс ни войны, ни ужасов, связанных с ней. «Надолго ли? - думал Игорь. - Насколько прочен мир?» Юсан-Аминах расспрашивала о Ласоро, и он отвечал, очень сдержанно, пока она не догадалась, что ему трудно об этом говорить. «Конечно, всё, что касается его родины, - тайна».
        - Как ваша жена? - вдруг спросила она.
        Игорь склонил голову:
        - Благодарю. Благополучно.
        - А ваши дети?
        Улыбнулся:
        - Ещё не родились.
        Юсан-Аминах ответила на шутку мягким движением губ, и Игорь почувствовал, как дрогнуло сердце. «Нет, нет! - он отвёл глаза. - Не хватало ещё, чтобы я вышел из этой комнаты предателем». Слегка нахмурившись, опять взглянул на неё. Всё, пора уходить. Хотел встать, но что-то удержало, остановило незримо…
        Они замолчали. Прошла минута, две, и вдруг в наступившей тишине Игорь понял то, о чём Юсан-Аминах никогда не сказала бы вслух: что ей остро не хватало его. Участия, поддержки, доброго слова, сказанного так, как было принято раньше между ними. Он услышал это в воздухе, ощутил в напряжении пространства. Поднял глаза - и понял, что не ошибся. «Ты так нужен мне! - говорил её взгляд. - Ты был нужен всегда, но в эти дни - особенно».
        - Больше я не уеду, - мягко улыбнулся врач, отвечая так, будто слова прозвучали, - и не исчезну надолго.
        Юсан-Аминах замерла. Догадалась, что он прочёл…
        - Но сейчас мне нужно видеть Гастана.
        Игорь поднялся.
        - Когда вы привезёте его? - спросила мать.
        - Ласоро? Как только смогу, - у дверей обернулся: - Но вы уверены, что здесь безопасно? Что всё действительно закончилось?
        Она повела плечами:
        - Никто не знает, что готовит будущее, и вы сами, если не ошибаюсь, сказали мне об этом однажды. Астара изгнан, но говорят, что собирает новую армию. В любом случае мы должны быть готовыми к войне. И всё же место императора - рядом с его народом. Эта страна принадлежит моему сыну.
        - Не волнуйтесь, он скоро вернётся. Я и сам не хочу, чтобы спасение стало для Ласоро изгнанием.
        «Всё непросто, - подумал врач, - я спасал мальчика, юношу. Теперь ему предстоит стать мужчиной».
        - Гастан сейчас занят тем, что обучает солдат, - продолжала Юсан-Аминах, - он всерьёз озабочен нашей расслабленностью.
        - Он всё делает правильно, - ответил Игорь и добавил: - У вас замечательные сыновья.
        Она просветлела:
        - Да, замечательные. Для меня большая радость иметь таких сыновей.
        Игорь поклонился и вышел, и не заметил глубокого взгляда, которым проводила его Юсан-Аминах.
        Дворец оказался меньше столичного, но лучше утеплён: тут и там виднелись камины. «Конечно, здесь горы, наверняка зимой холоднее, - отмечал Игорь, идя вслед за слугой в покои Гастана, - не так много ковров, проще, но очень живописный». Он опять задумался о войне. Почему все миры идут по одному и тому же пути? Это что - неизбежно, пока человек не вытравит из себя последние ноты агрессии? А сразу стать людьми сложно? И почему эта чудесная, милая планета одних делает тонкими и возвышенными, а других - бесчеловечными и жестокими?
        «Бог сотворил человека по образу и подобию Своему, но внутри осталась жить мерзкая дарвиновская обезьяна. Я против этой теории, но если не принимать всё буквально, то в чём-то, возможно, Дарвин был прав». Внезапно Игорь остановился. «А ты? - спросил он себя. - Ты сам далеко ли ушёл от обезьяны? Минуту назад ты говорил с женщиной, которая потеряла сына, и не нашёл ни одного слова утешения! Ни единого тёплого слова! Она, может быть, и не ждала от тебя этих слов, но разве ты не мог, хотя ненадолго, оставить привычную суровость в обращении с ней и стать просто другом?» Он развернулся и стремительным шагом направился обратно. Слуга растерянно побежал следом.
        Войдя к Юсан-Аминах, Игорь понял, что та плакала. «Грубый чурбан! Она начала плакать, как только ты закрыл двери!» Подошёл решительно и, ни минуты не сомневаясь в том, что делает, обнял её. Она замерла, а потом подняла руки и робко ответила на объятие.
        - Простите, я ничего не сказал матери. Мне очень больно, и я скорблю вместе с вами, - негромко произнёс он.
        Её голова склонилась к его груди. Молчание.
        - Я напугал вас? - он отодвинулся и посмотрел ей в глаза.
        - Нет, - удивили.
        Он вытер слёзы, блестевшие на её щеках. «Как много говорит объятие! - подумал Игорь. - Она дорога мне, а я дорог ей…»
        - Вы вернулись, чтобы утешить меня? - тихо спросила Юсан-Аминах.
        Он не ответил, лишь крепче прижал к себе, а потом ласково поцеловал её голову.
        - Мне не хватало вас, - прошептала она.
        «А я почти забыл о тебе», - подумал он. И - не смог солгать, просто улыбнулся. И по тому, что улыбка вышла виноватой, она догадалась.
        - Ничего. Я - не самое главное, о чём вы должны были думать, - нежно, без тени упрёка проговорила Юсан-Аминах и очень бережно прикоснулась к его руке: - Благодарю вас за то, что вернулись. Идите, Гастан наверняка уже ищет вас.
        «Совсем другое дело, - подумал Игорь, выйдя от Юсан-Аминах. И усмехнулся: - Почувствовал себя человеком! Но - осторожнее, чтобы дружба не перешла в близость. Тебе за этим следить! Хорошо, хорошо…»
        Ощущение, наполнявшее его, было мягким, и он ещё раз окунулся в волну этого блаженства: будто, утешив её, он утешился сам. «Почему, отдавая, мы получаем? И зачастую намного больше, чем отдаём? Это касается и материальных благ, и даже, как вот сейчас, душевного тепла. Мне стало радостно, и не потому, что я обнял женщину: ничего сексуального не было в этом объятии. Но возникла особая тишина, умиление…»
        Он улыбнулся - и тут же едва не был задушен, потому что его схватили чьи-то мощные руки.
        - Гастан!
        - Ты слишком долго идёшь ко мне!
        - Задержался у твоей матери.
        Принц, заметно посвежевший, с загорелым лицом, отодвинулся и внимательно посмотрел на врача:
        - Она тебя приняла?
        - Да.
        - Два месяца никого не принимает!
        - Я принёс ей добрые вести.
        - Ласоро жив?
        - Не только жив, но здоров и благоденствует.
        - Куда ты его спрятал? Куда вы оба исчезли?! Я столько раз пытался найти вас, и безуспешно!
        - Гастан, - улыбнулся Игорь, - главное не в том, что ты, а в том, что другие не смогли бы найти наследника династии Альсидах. Как бы ни старались! Но вначале ответь мне: что случилось? Почему ты не хочешь стать императором?
        Они вошли в покои Гастана, и Игорь поразился скромности и простоте. Ничего лишнего, только самые основные предметы обихода.
        - Да, - ответил принц, заметив его взгляд, - теперь всё должно быть по-другому.
        - По-другому - это как? Более воинственно?
        - Проще, чётче, мудрее…
        - Да, я слышал, что уроки этой войны были очень болезненными.
        Принц придвинул Игорю кресло и сел сам.
        - Ничего более страшного не могло случиться. Столько лет мира, покоя, и вдруг - бойня, настоящая бойня, потому что иначе это и не назовёшь. Теперь я во главе армии, и второй раз нас врасплох не застанут!
        Игорь слушал.
        - И всё же - почему? Твоя мать сказала, что ты не особенно стремишься занять престол.
        Гастан задумался, опустил голову.
        - Помнишь, - промолвил негромко, - ты сказал мне однажды, что мы переживаем тяжёлые моменты, чтобы чему-то научиться? Это было по дороге к озёрам.
        - Да, помню.
        - И тогда я пообещал тебе, что если когда-то узнаю, зачем пережил эту болезнь, то непременно скажу.
        - Ты хочешь сказать, что понял, зачем?
        - Да. Ни один учитель не смог бы научить меня этой истине. Я познал её только благодаря своему собственному опыту.
        «Что он хочет сказать? - врач внимательно вглядывался в сильное, умное лицо Гастана. - Что ты узнал такого в свои двадцать два, что заставляет тебя отказаться от почестей и власти?»
        - Быть императором, - продолжал принц, - это значит жить в клетке. Не настолько страшной, как болезнь, но очень похожей. Это значит не видеть света, воздуха, не принадлежать себе самому. Будто тюрьма, но большая. Те же рамки: нужно, должен, обязан. Уже не будет друзей, или они станут иначе к тебе относиться, не будет свободы, простора…
        - Хрипа боевого ахиса за спиной…
        - Ты запомнил, - улыбнулся Гастан. - Да, и этого тоже не будет. Мне придётся выбирать, что говорить, с кем общаться, какую девушку любить.
        - Ах, вот оно, в чём дело! - засмеялся Игорь.
        - И в этом тоже. Мне нужно другое: свобода, воля, простор. Для меня стать императором - всё равно, что заболеть снова, но теперь уже по своей воле.
        - Я понял, - Игорь поднялся. - Умница, Гастан, всё ты делаешь правильно. Но только о брате не подумал. Ему едва-едва восемнадцать. Взвалить всё на его плечи?
        - А ты? - мягко усмехнулся принц. - Ведь ты будешь рядом? А другие, кто станет ему помогать? И потом, он не так беспомощен, как кажется. У Ласоро мощный… Напомни мне это слово!
        - Потенциал, - подсказал Игорь и похвалил: - Хорошая память!
        - Я помню всё, что ты говорил мне в те дни. Благодаря этому и выздоровел.
        Игорь внимательно смотрел на Гастана:
        - Это твоё окончательное решение?
        - Да.
        - Не передумаешь?
        - Нет! - засмеялся принц. - Не передумаю! Пусть брат правит, а я займусь армией.
        Игорь ещё раз осмотрел комнату. «Как мало предметов! Кажется, за время болезни он научился ценить простоту. А она и есть основа жизни. Поэтому ему не нужны ни престол, ни почести, ни роскошные одежды. Он понял главное: жизнь, настоящая жизнь, - не в этом. А в чём же тогда? - размышлял Игорь, уходя от принца. - В чём? Может быть, для каждого - по-разному. Но Гастана я понимаю. Тоже не смог бы быть императором: слишком много несвободы. Но справится ли с этим Ласоро? Впрочем, уже всё решено, всё написано, и мальчик давно вступил на путь, ему предназначенный, иначе я не смог бы с самого начала почувствовать это».
        Пока Игорь навещал знакомых медиков, управляющий дворцом выделил ему новые покои, недалеко от комнат императрицы. Сделал ли он это специально, зная об особом отношении к врачу Юсан-Аминах? Или же просто хотел угодить, поселив гостя в самом роскошном крыле? «Не так это важно, - решил Игорь, входя и осматривая чудесную комнату, - здесь чисто, удобно, просторно. Осталось привезти Свету и, конечно же, как можно скорее вернуть принца домой».
        Он возвращался. «Тихо, тихо в пространстве. Парение души. Почему я не чувствую полёта? Просто парение, будто тела не существует. Или здесь оно и в самом деле растворяется, распадается на миллионы крохотных принципов моего «я»? Загадки, которых мне не разгадать. Ладно, пусть так. Главное, что дом меня ждёт, и будет утро, и запах кофе, и тёплый голос Светланы. А вслед за этим - бесконечные вопросы Ласоро, вызывающие улыбку. Что составляет очарование дома? Простые вещи: запахи, привычное место за столом, светлые окна. Люблю свой дом. Приятно возвращаться…»
        - НОВЫЙ ЭТАП.
        - СЛОЖНЫЙ ЭТАП. А ПОТОМУ ВАША ПОМОЩЬ ДОЛЖНА БЫТЬ СИЛЬНЕЕ.
        - МЫ ИЗБЕГАЕМ ВМЕШАТЕЛЬСТВА.
        - НЕ СЕЙЧАС. НО ВМЕШИВАЙТЕСЬ ТАК, ЧТОБЫ ОН НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛ. ВПЕРЕДИ МНОГО ТРУДНОСТЕЙ. МЫ НИЧЕГО БЫ НЕ ЗНАЧИЛИ, ЕСЛИ Б НЕ МОГЛИ ОБЛЕГЧИТЬ ЛЮДЯМ ХОТЬ МАЛУЮ ЧАСТЬ ИХ ЖИЗНИ.
        - Я КАЖДУЮ МИНУТУ РЯДОМ И ГОТОВ ПОМОГАТЬ. НО ЕСТЬ ВЕЩИ, КОТОРЫХ ЕМУ НЕ ИЗБЕЖАТЬ.
        - ПУСТЬ ПРОХОДИТ СВОЙ ПУТЬ. ПУСТЬ РАСТЁТ, ПОМОГАЕТ, ТРУДИТСЯ. МЫ НА СТРАЖЕ, НО ТОЛЬКО САМ ОН МОЖЕТ ПРОЙТИ СВОИ СОБСТВЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, - ШАГ ЗА ШАГОМ, МИНУТА ЗА МИНУТОЙ, ДЕНЬ ЗА ДНЁМ. ПЕРЕЖИТЬ КАЖДЫЙ ПОВОРОТ, УЛЫБНУТЬСЯ КАЖДОЙ РАДОСТИ. ДЕРЖИТЕ ЕГО КРЕПКО: ТАКИХ ЛЮДЕЙ, КАК ОН, МАЛО ВО ВСЕХ ЭТИХ МИРАХ.
        - МИРЫ БЕСКОНЕЧНЫ, А ТАКИХ - МАЛО. ЧТО ОТЛИЧАЕТ ЕГО ОТ ДРУГИХ, ЧТО ДЕЛАЕТ ОСОБЕННЫМ?
        - ДЕЙСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ. ОН НЕ ПРОСТО ЖИВЁТ, ОН КАЖДЫМ ШАГОМ ТВОРИТ ДОБРО. ЗАБЫВ О СЕБЕ, ПОСТАВИВ СЕБЯ НА САМОЕ ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО.
        - НИЧЕГО НЕ СТРАШАСЬ…
        - В ОСОБОЙ, НЕПОКОЛЕБИМОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ ДУХА. В БЕСКОНЕЧНОМ ДВИЖЕНИИ ПО ГРАНЯМ МИРОВ, В НЕУСТАННОМ СТРЕМЛЕНИИ К ПОСТИЖЕНИЮ, СОЗИДАЯ ОПЯТЬ И ОПЯТЬ.
        - ВСЁ ВЕРНО. ЭТО - ОН…
        - ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ И СТАНЬТЕ ЕМУ ЕЩЁ БОЛЕЕ НАДЁЖНОЙ ОПОРОЙ, ПОТОМУ ЧТО ПУТЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
        
        ЛИК ЖИЗНИ И СМЕРТИ
        КНИГА 3
        ЧАСТЬ 1.ДОЛИНА
        Мирный вечер нисходит на долину. Слышится глас пастухов, возвращающих стадо в деревню, солнце уже неярко и тихо бросает приглушённые лучи. Прогретый воздух напоен запахом трав и цветов, аромат особенно густ в этот час и мягко стелется по низинам, а лёгкий, свежий ветер уже повеял, уже торопится пригнать с гор приятную прохладу.
        «Я живу… Мой мальчик, моё дитя, тебя нет, ты - далеко-далеко, а я живу и каждый вечер надеюсь, будто завтра что-то изменится, и ты вернёшься. Мне не хватает тебя здесь, рядом со мной, но в смерть я не верю, а потому знаю: ты где-то там, в тех небесах, в тех облаках или среди звёзд. Где-то ты есть и, наверное, просишь меня не плакать, крепиться. Любимый, сыночек! Я живу, потому что ты просишь меня жить…»
        Тихий взгляд Юсан-Аминах устремлён в небо. Она стоит на крыше дворца, превращённую в прекрасную террасу, - зелень, пестрая россыпь цветов, - и смотрит вверх. Душа её там, рядом с сыном, в смерть которого она не верит, потому что верит в бесконечную жизнь. И всё же слёзы стекают из глаз, а губы дрожат от горя. «Разве я думала, что - переживу, что смогу понести такое? Что сердце не остановится сразу, а будет биться ещё много дней и часов? Когда ты перестал дышать, я тоже хотела и молила все небесные силы, чтобы и мне перестать. Но опять и опять приходит утро, и твой голос незримо шепчет: «Мама, надо жить…» Аминасар…»
        Кто-то подходит сзади и обнимает так нежно, что она на секунду недоумённо замирает: чьи объятия несут так много утешения? А обернувшись, видит лёгкое лицо младшего сына и припадает к его груди головой. Игорь был прав, когда говорил, что Ласоро вырос: он не только вытянулся вверх, но и незримо повзрослел.
        - Ты плачешь, мама…
        - Уже нет.
        Гладит её по лицу:
        - Я тоже плачу, только слёз нет.
        Она смотрит ему в глаза и видит что-то новое: неизвестный ей, серьёзный и мужественный взгляд. Откуда это? Выражение знакомое, и в то же время… Игорь! Ну конечно! Так смотрит Игорь! Это его манера едва заметно прищурить глаза и всматриваться в тебя так, будто хочет прочитать всё до конца, до самых глубин. Когда принц научился этому?! Ведь два месяца всего прошло! Но они постоянно вместе: то учатся, то просто беседуют. Сын подражает Игорю, и делает это невольно…
        - Ты стал похож на него…
        - На кого?
        Мать опускает глаза, и Ласоро догадывается:
        - Ну конечно, мы почти не расстаёмся!
        - Я тоже об этом подумала.
        Мгновение юноша пристально изучает её лицо: «мама, ты против?» - говорит его взгляд. Но она легко улыбается:
        - Он прекрасный человек. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь без него. Он спас мне двух сыновей!
        Взгляд Ласоро становится глубоким, и мать безошибочно читает: сын опять думает о том, что так старательно пытается скрыть: о его жизни там, в далеких землях врача. «Почему они все замолкают, когда речь заходит о его родине? - недоумевает Юсан-Аминах. - Что приключилось там? Какие тайны они скрывают?»
        Принц подходит к краю террасы и облокачивается о край стены. Грусть по миру, который он оставил, незримо касается его сердца. Но в нём нет отчаяния. «Игорь делает это каждую ночь, - думает он, - значит, смогу и я…» Ласоро ещё не знает, что для того, чтобы пройти, дух должен окрепнуть, иначе самые совершенные существа не смогут провести через пространство. С уверенностью, так присущей юности, он говорит: «я смогу», но прежде, чем сделать это, ему придется немало повзрослеть.
        Ветер с гор задувает резкими порывами, становится свежее, и мать и сын покидают террасу. Он держит её за руку, помогая спуститься по лестнице, на ступеньках полутемно, и принц говорит:
        - Нам не хватает электрического освещения.
        - Так сделай, сынок, - улыбается Юсан-Аминах.
        - Непременно сделаю!
        «Будни. Мне нравятся будни. В них есть что-то успокаивающее, незыблемое. Как будто время, перетекая из одного дня в другой, наслаждается игрой своих капель: каждая похожа на предыдущую и - на последующую. Форма их одинакова, но содержание - разное. Нет абсолютно одинаковых капель, как нет и абсолютно одинаковых дней. Один - чуть радостнее, другой - напряжённее, третий выдался лёгким, а у четвертого вообще непонятное лицо. И все же есть то, что их объединяет: все они текут один за другим длинной вереницей времени.
        Я работаю, и вот прошёл ещё один месяц. Это жаркий месяц лета в мире Ласоро и яркий, радостный май на Земле. По ночам, стоя на крыше дворца, я слышу дыхание осени. Да, как и раньше, в том прошлом, которого не вернуть, я стал проводить выходные там, где всего приятнее, где душа отдыхает: под звёздами страны эрнов. Порою я вижу тонкую фигуру Юсан-Аминах: она тоже выходит из каменных стен, поднимает лицо к небу, зябко поводит плечами от острого ветра. И тогда мне хочется подойти и обнять, и согреть её своим дыханием, но я знаю, что никогда этого не сделаю.
        Иногда мне удается незаметно уйти, но чаще я остаюсь здесь, в глубокой нише, и смотрю не на неё, а на сиреневые звёзды. Два усталых человека на одной крыше. О чем думает она? О чем думаю я?
        Светлана, моя девочка, носит малышей восьмой месяц. Ей тяжело, но она крепится, не стонет, не жалуется. Стала плохо спать: неудобно. И все подушки, подложенные и сзади, и спереди, не помогают. Осталось совсем немного. Потерпи, любимая, потерпи.
        Да, ветер и вправду свеж. О чём я думал? Дома всё хорошо…
        Ласоро! Мальчик ещё не император, но уже и не принц. Все относятся к нему с почтением. Церемония назначена на конец сентября, через неделю после дня его рождения, к тому времени страна хоть немного оправится от войны. Умница Юсан-Аминах: она понимает, что празднество на руинах и развалинах выглядело бы дикой нелепостью.
        И ещё: я так и не нашёл Десту. Надеюсь, что он не погиб…»
        Внезапно Юсан-Аминах поворачивается и задумчиво идёт прямо к нему. Игорь вжимается в стену.
        - И давно вы сидите здесь? - звучит её неторопливый голос.
        - Достаточно давно.
        - Почему же не дали знать о себе?
        - Слишком хорошо сиделось, - улыбается он, - а в таком случае мне пришлось бы уйти.
        - Не обязательно.
        Он встаёт и, сняв с себя верхнюю накидку, набрасывает ей на плечи.
        - Благодарю.
        Теперь они оба стоят у стены, глядя на замершую долину. Огней почти нет: деревни спят, лишь крики птиц, невидимых в темноте, нарушают тишину.
        - Это лучшее место, чтобы провести ночь, - говорит она, - в комнатах невыносимо.
        - Я тоже слишком много времени провожу в замкнутом пространстве.
        - Вы много работаете.
        - Я работаю с удовольствием.
        - Это отличает вас от других.
        Она подняла лицо и пристально всматривается в Игоря.
        «Её глаза прекрасны при свете звёзд. А если б была луна, Юсан-Аминах поспорила бы с нею своей красотой». Она будто слышит его мысль и опускает голову. «Забыл, что с ней нужно быть осмотрительнее, - думает Игорь, - она не только видит, но и слышит…»
        Он смотрит вдаль, но в этот миг плечо Юсан-Аминах слегка касается его плеча. Это произошло случайно, однако Игорь знает, что она замерзла, а потому поворачивается и привлекает её к себе, очень спокойно, давая понять, что хочет только согреть. Она не шевелится, замерла испуганно, как мышонок, и он чувствует, что она дрожит. «Настолько холодно? Или волнуется? - спрашивает себя Игорь. - Она давно живет одна, обнимай осторожнее». Но внезапно ладонь Юсан-Аминах приникает к его телу. Этот жест говорит так много, - слова не могли бы сказать больше! Игорь закрывает глаза и крепко стискивает зубы: «Держись! Держись!!!» Раз десять говорит себе «нет!» и успокаивается.
        - Я видела сон, - вдруг произносит Юсан-Аминах, - в котором императором были вы.
        Игорь смеётся:
        - Ни в коем случае! Я - как Гастан: люблю свободу, узы императорского престола мне ни к чему.
        - Возможно, не все сны стоит понимать буквально…
        Он смотрит в её глаза и слегка расслабляет объятие:
        - И как понимать этот?
        - Император - тот, кто властвует.
        «Властвует? Над кем? Что ты хочешь сказать, глядя на меня с такой прямотой?» Внезапно он понимает - и резко отстраняется:
        - Я этого не хотел.
        - Уже совершилось.
        Игорь поправил на ней накидку:
        - Мы на разных престолах.
        - Когда я с вами, я - у подножья.
        «Объяснение. И попробуй сказать, что тебе неприятно!»
        Она отошла к стене, посмотрела вниз, затем опять подняла голову. Взгляд её был спокоен и прост.
        - Я сказала это лишь для того, чтобы вы знали, как драгоценно для меня ваше присутствие. Но… больше не обнимайте меня, прошу вас. Никогда.
        Он устыдился: она честна, способна на такое признание. А я мог бы сказать о чувствах так откровенно? Пожалуй, что нет. И не потому, что нет мужества, просто мне самому всё неясно, и я сам не знаю, что влечёт меня к ней: тёплые узы дружбы или - опять засмотрелся.
        - Простите, - он сделал шаг назад, - это не повторится.
        - Я сожалею, - вдруг тихо сказала она, - что такое не повторится. Но я не хочу жить и прятать глаза.
        - И я не хочу. Ещё раз - простите.
        - Конечно.
        Она мягко коснулась его руки - и пошла к выходу.
        Игорь всё понял: и борьбу, которую ей пришлось пережить, и непоколебимую чистоту, и тихую скорбь от невозможности быть рядом с ним, и окончательность её последнего «нет». «Никогда», - твердил он себе, спускаясь в недра дворца спустя полчаса, когда сердце успокоилось, а звук её шагов давно уже стих. «Нет - никогда».
        У Ласоро ни минуты свободного времени: он учится. День за днем, собрав своих министров, принц постигает тонкости управления страной, вникает во все дела, во все проблемы. Незаметно для других он вводит то, что называется свободной дискуссией, и министры начинают щедрее делиться опытом и знаниями. «Время, проведённое у Игоря, пошло мне на пользу, - думает будущий император, - в их истории так много важных моментов, надеюсь, они помогут мне избежать грубых ошибок». Ласоро юн и понимает это, а потому вслушивается в советы вельмож с особенной тщательностью.
        Но более всего он полагается не на них, а на внутреннее чувство, некое знание, сидящее в глубинах его сердца и позволяющее ему отличить белое от чёрного, поставить акценты там, где они нужны, и сказать «да» даже в том случае, когда все говорят «нет». Да, принц ещё молод, но он уже научился доверять себе.
        Игорь входит неслышно и останавливается: Ласоро задумался у окна, взгляд его словно застыл, а внимательные глаза смотрят куда-то в себя.
        - Я не постучал, - улыбается врач.
        - Да, и не стоит. Этим ты напугал бы меня куда больше!
        Юноша радостно обнимает Игоря, и тот видит: ещё немного - и принц догонит его в росте.
        - Тебя не было два дня, - замечает Ласоро.
        - Дежурил. Ночная вахта на земных рубежах. Света говорит, что ей тебя не хватает.
        - Когда мы её увидим?
        - Теперь нескоро. Пусть побудет дома, так безопаснее.
        - Но она - нормально?
        - Вполне. Вот только полы мыть некому…
        Принц улыбнулся:
        - Значит, у меня будет повод вернуться, - помолчал. - Как там Эльвира?
        - Спрашивала о тебе раз десять. Или пятнадцать.
        Лас отошел к окну:
        - Я этого не хотел.
        - Не хотел - чего? Влюбляться?
        - Чтобы так всё закончилось.
        «А о чём ты думал? - хотел спросить Игорь, но внезапно остановился. - А о чём думал ты сам, когда обнимал на крыше Юсан-Аминах? Иногда мы действуем согласно сердцу, не повинуясь голосу разума и рассудка. Убери эти импульсы - и мы останемся роботами».
        - А я могу забрать её сюда? - спросил принц неожиданно.
        - Исключено. Даже если предположить, что она пройдёт пространство и появится здесь целой и невредимой, ты уверен, что ей захочется променять свой мир на этот? Ведь здесь даже электричества нет!
        - Но ведь ты нашёл что-то привлекательное в нашем мире?
        - Я - не Эльвира. Я нашёл здесь целое поле для обширной работы, влюбился в сам воздух планеты…
        - Да, Эльвира не так глубока.
        - Для того чтобы двое соединились, нужно не только желание их самих, - продолжил Игорь, - но и внешние условия. То, что поможет, поддержит, как бы скрепит союз. Без этого влюбленные вступают в конфликт со всем миром.
        - Такой конфликт у нас с Эльвирой?
        - Да. Ты не можешь остаться там, а она - быть здесь.
        Взгляд Ласоро опять застыл. «Это только первая жертва, которую ты должен принести на жертвенник престола, - невольно подумал Игорь. - Гастан был тысячу раз прав!» Принц молчал, и врач видел боль, скользящую по его лицу. Подошёл, положил руку на плечо юноши и вдруг тонко почувствовал что-то. Будто скорбь Ласоро коснулась и его самого. «Сын!» - сказало сердце. Игорь усмехнулся: да, такого сына хотел бы я иметь. «Твой сын», - повторило что-то. И тишина…
        Он отпустил плечо юноши и отошёл подальше. «Ничего не пойму. Эти тонкие вещи недоступны разуму, и нужно время, чтобы понять, что и к чему было сказано».
        Я опять между мирами. Скольжу в пространстве, словно гибкая нить. Мозг растворён, тогда что же сохраняет способность мыслить? И где моя память? В каких ячейках Вселенной она сохраняет накопленное? Где гены, где кровь? Жизнь, которая бьётся во мне, - кто сохраняет её, пока я здесь? И кто вдыхает её в меня, когда я возвращаюсь?!
        - Игорь, проснись! - голос Светланы напряжён. - Мне пора…
        Он открывает глаза:
        - Что пора?
        - Воды отошли…
        Мгновенно сбрасывает с себя сон.
        - Света! Ещё не время! Давно?
        - Минут десять назад.
        - Я звоню в «скорую».
        - Я уже позвонила.
        Обнимает её:
        - Тебе больно?
        - Немного. И страшно.
        Он укладывает её в постель, приносит подушки.
        - Твоя сумка готова?
        - Давно уже…
        - Девочка, всё хорошо. Ты лежи, я пойду, встречу их.
        Быстро оделся, вышел на улицу - и у самого дома встретил врачей.
        Света очень хотела родить сама, но заведующая отделением настояла на кесаревом:
        - Игорь Анатольевич, она тоненькая, риск велик.
        Он согласился:
        - Правильно. Я могу присутствовать?
        - Вы - нет. Ждите.
        Остался, но переоделся, обработал руки и всё время, пока шла операция, сидел наготове: мало ли что случится! Иначе не мог. Наконец, дверь распахнулась, и вынесли малышей. Игорь поднялся. «Они ещё меньше, чем я ожидал!» - подумал растерянно, переводя взгляд с одного на другого.
        - Крохотные какие… - сказал вслух.
        - Не такие уж и крохотные! - возразила сестра. - Мальчик два двести, а девочка - кило восемьсот! Хотите подержать?
        Он ужаснулся: «нет!» А потом, отважившись, осторожно взял сына. Ребёнок легко поместился в ладонях и, глядя на свет, щурился синими глазками.
        - Он ничего не весит…
        - Это не страшно, Игорь Анатольевич, дети быстро набирают вес.
        Сестра смотрела с интересом и лёгкой улыбкой: такой смелый хирург, и вдруг…
        - Смеётесь? - заметил он, с улыбкой отдал малыша, взял девочку: - Чтоб не обидно было…
        - Правильно, - поддержала сестра, - внимание нужно распределять поровну. А то отцы любят сыновей, а на девочек ничего не остаётся.
        Игорь пристально вглядывался в дочку. «Невероятно! Ведь не было, и вот - есть. Ниоткуда, из маленьких клеточек…»
        - Игорь Анатольевич, - напомнила сестра, - я несу детей на осмотр, позже вы сможете навестить их.
        - Да, конечно. А Света? - спохватился он. - Как она?
        - Всё хорошо.
        Прошёл к ней в палату, сел рядом и долго сидел, всматриваясь в прозрачное лицо. Она спала: беззвучно, едва дыша. Он редко видел её спящей, но это был особый сон, к нему остро примешивалась боль, страдание, и почему-то, сидя здесь, он явственно чувствовал это. Потом взял руку и, зная, что никто не видит, поцеловал.
        - Родной… - она открыла глаза. - Ты здесь…
        - Да, и больше никуда не уйду.
        Она обвела взглядом палату:
        - Мне холодно…
        Он принёс одеяло, накрыл её.
        - Дети? - одними губами спросила она.
        - В порядке, их унесли на осмотр.
        - Ты видел их?
        - И даже держал!
        - Они красивые?
        «Придётся соврать…» Открыл рот…
        - Света, они маленькие, с красными личиками. Ну конечно, красивые.
        - А вес?
        - По два килограмма.
        Она облегчённо вздохнула:
        - Два - это хорошо.
        - Я поеду домой и привезу тебе термос, чай с молоком, помогает лактации.
        - Вернёшься?
        - Ещё надоем. Поцелуй меня…
        - Нагнись.
        Она слегка прикоснулась к его губам:
        - Побрейся, детей испугаешь…
        По дороге домой чувствовал, как кружится голова: от эйфории, гордости и страха. «Испугался ответственности? - смеялся над собой. - Есть такое. Одно дело - отвечать за себя, свои поступки, и совсем другое - за крошечных малышей». Войдя в дом, не стал никому звонить, хотя наступило утро, а прошёл в кухню и открыл бутылку коньяка. Налил немного: «За детей, чтоб не болели!» Выпил, подумал. Ещё налил: «За Свету, чтоб поправлялась быстрее». Третья рюмка была полнее двух предыдущих: «Чтобы всё было хорошо!» Лег на диван и уснул.
        Когда через час зазвонил будильник, Игорь еле поднялся. Заварил «злодейского» кофе, выпил, поморщился и на такси поехал на работу.
        «Его нет уже неделю. Куда он опять пропал? Куда он всё время исчезает? И как можно выйти из дворца, оставаясь абсолютно незамеченным?» Юсан-Аминах ходит по крыше, отмеряя расстояние то плотными, то большими рассеянными кругами, взгляд скользит по долине, покрытой густым туманом. Она встала рано и вышла сюда, надеясь увидеть врача: иногда он бывал здесь и утром, но его опять нет. «Может быть, я слишком холодно обошлась с ним? Слишком сурово? Поэтому он не выходит сюда, а теперь и вообще исчез… Надолго ли? А если - навсегда?» Она замирает в ужасе от того, что её резкость в обращении с ним могла оттолкнуть его настолько, что он покинет страну и никогда не вернётся. «Нет, нет, - успокаивает себя, - ведь остался Ласоро, а его-то врач любит…» Волнение стихает, но глубокая тревога тенью оседает в душе. «Так нельзя. Он хотел только обнять и наверняка не позволил бы большего. И разве мне не хотелось того же?» Она едва не плачет: единственный мужчина, которого выбрало сердце, недостижим для неё. Словно огромные горы между ними, а она отказалась от одного лишь объятия: испугалась, застеснялась. Ей так
больно, так страшно его потерять, что вдруг понимает: если когда-нибудь Игорь опять захочет обнять, она не скажет ни слова, а просто тоже обнимет. Только едва ли теперь он захочет…
        Тихий голос за спиной: слуга зовет её к завтраку. Юсан-Аминах покидает террасу. А ровно через час сюда поднимается Игорь. Он только что проснулся и, соскучившись по дворцу, делает первый обход. Обводит взглядом долину, пристально всматривается вдаль. Солнце уже разогнало последние клочки тумана, согрело поля, и отсюда, с крыши дворца, хорошо видны маленькие фигурки, бодро работающие на крохотных участках земли. «Воду им приходится носить на себе, а ведь можно было бы провести искусственное орошение! Эти крестьяне трудятся, чтобы снабдить нас всем необходимым, а что получают взамен? Не думаю, что у них есть хоть какой-нибудь пункт врачебной помощи… - размышляет Игорь. - Нужно сказать об этом Юсан-Аминах…»
        Юсан-Аминах! Он почти забыл о ней в последние дни: Света, рождение детей, хлопоты… Он смотрит на место, где они стояли, и опять вспоминает. Сердце отзвучит не жаром - теплотой, мягкой нежностью. По какой-то причине, когда она рядом, ему все время хочется подставить плечо, защитить. Может быть, потому, что она так хрупка? И ведь той ночью он не хотел обнимать, он хотел только согреть…
        Солнце становится жарче, и Игорь спускается вниз, обходит широким кругом комнаты императрицы, не желая встречаться, и не знает того, что жизнь, расставляя фигуры согласно собственному лукавому замыслу, уже приготовила им обоим сюрприз. Именно там, где он меньше всего ожидал увидеть Юсан-Аминах, слышны легкие шаги и шуршание платья. Мгновение - и они сталкиваются лицом к лицу!
        - Мира и света! - произносят одновременно и смеются.
        - Вас не было целую вечность, - говорит Юсан-Аминах просто и искренне.
        - Я уезжал.
        - Что-то случилось?
        - Случилось. Я стал отцом двух детей: сына и дочери!
        Юсан-Аминах замирает и светится от счастья.
        - Всё благополучно? Они здоровы?
        - Всё в порядке.
        - А как Света? Я волновалась за неё.
        - Я тоже.
        - Мне хочется сделать ей подарок, - внезапно говорит Юсан-Аминах. - Вы передадите?
        Игорь замялся:
        - Боюсь, что… Не лучше ли, если вы сами вручите ей, когда она вернётся сюда? Ей будет приятнее получить его из ваших рук.
        - Конечно, - Юсан-Аминах коснулась платья, приготовляясь идти, но задержалась: - Мне бесконечно приятно, что вы вернулись. Без вас дворец кажется пустым.
        «Извиняется, - догадался Игорь. - И напрасно, я не чувствую себя задетым».
        - А мне, как всегда, приятно вернуться. Здесь много людей, которые дороги мне.
        Она покраснела. «Он не сердится, - подумалось ей. - Не сердится!»
        - Юсан-Аминах, - вдруг вспомнил Игорь о деле, - я хотел бы поговорить с вами о крестьянах из соседних деревень.
        И они вместе, переговариваясь, не торопясь пошли по коридору.
        «Сколько света излучает эта женщина! - думал он, расставшись с Юсан-Аминах. - Я не влюблён, я просто вовлечён в круг её света, потрясающей нежности и доброты. Мне бы смотреть на неё, как на тихого ангела, любоваться издалека, а я переступил черту своей дерзостью. Ты намного выше, Юсан-Аминах, но как же, наверное, тебе одиноко там, в твоей вышине! Она волнует меня, но волнует не страстью, а теми духовными струнами, которые незримо прячутся в ней самой. За такую женщину и жизнь отдать не жалко. Но что-то другое ждёт меня в тишине, - он остановился, прислушался. - Странные ощущения: к радости всё время примешивается тревога. Я будто иду по лезвию: тонкому, узкому и опасному. Дети, Света, Ласоро, Юсан-Аминах… Во всех мирах есть люди, которых мне страшно потерять».
        - Игорь, - Света стоит посреди комнаты с растерянным лицом, - у нас проблема!
        - Я здесь, - он вышел из кухни с чистой салфеткой в руках. - Какая проблема?
        - Мне нужно обрезать им ноготки, а я не могу: боюсь! У них всё такое маленькое…
        - Ножницы! - командует Игорь.
        Света поворачивается и точным, чётким движением, таким же, как на операциях, вкладывает в его раскрытую ладонь крохотные маникюрные ножнички. Далее - работа хирурга. Игорь склоняется и начинает с ювелирной точностью обрезать ногти на малюсеньких пальчиках. Малыши неспокойны, беспорядочно взмахивают ручками и ножками, но папа терпелив и, хотя пальцев сорок, а он один, благополучно доводит процедуру до конца.
        - Ну вот, теперь вы не будете царапаться, - заканчивает он.
        - Да ведь сами себя царапают, - отзывается Света.
        Папа ловко одевает детей, и она любуется:
        - У тебя получается лучше, чем у меня.
        Это действительно так: Игорь приступает к детям без страха, смело берёт их, переворачивает. Света боится, ей кажется, что малыши очень хрупкие, и поэтому прикасается к ним с осторожностью.
        - Смелее, смелее, - поощряет муж, - они не такие слабые, как кажется. Ты знаешь, что эскимоски рожают своих детей при температуре минус тридцать пять градусов?
        - Вот это стресс для организма! - смеется она. - И - живут?!
        - Ещё как живут! - смотрит на часы: - Кормить не пора?
        Он наблюдает, как Света кормит сына, и носит дочку по комнате, уговаривая потерпеть:
        - Подожди, маленькая, мама пока не умеет держать вас двоих.
        Света улыбается, но смотрит на малыша: по какой-то причине, стоит ей отвести взгляд, он тут же начинает нервничать.
        - Всё правильно, - приговаривает папа, - еда - момент ответственный, мама должна принадлежать только тебе.
        Потом берёт сына и очень осторожно, держа вертикально, прижимает к себе. Затем они возьмут малышей и уложат их спать на тёплой, прогретой солнцем веранде. Сложную науку отцовства Игорь постигает на практике. Прогладить распашонки, сделать влажную уборку комнаты - у него нет проблем. Проблема наступает ночью. Ему страшно хочется подняться, но нельзя: обещал Свете всё время быть рядом. И ей нужна помощь: дети просыпаются в разное время, она едва успевает кормить, переодевать и опять засыпать. А если один заплакал, то почему-то тут же плачет другой… «Близнецовая солидарность», - смеётся Игорь, хотя понимает, что Свете не до смеха.
        - Они очень разные, - тихо рассматривают они малышей.
        - Смотри, - говорит Игорь, - Маша любит спать на животе, а Саша - только на боку. И он спокойнее.
        - Когда кушает, не так нервничает, - соглашается Света. - А Машенька всё время бросает грудь, и не поймёшь, сыта она или нет.
        Днём приходит бабушка. Она точно знает, что делать и как, а потому Игорь спокоен: две женщины, два ребёнка, разберутся! И только ночные вахты принадлежат ему. Проходит неделя, другая, затем ещё несколько дней, и он не выдерживает: ему кажется, что он никогда не вернётся в свой мир. Подходит к жене:
        - Света, одну только ночь, прошу тебя.
        Она напряжённо застывает. И вдруг - слёзы:
        - Мне не справиться одной!!!
        Убегает в спальню, Игорь идёт следом. «Истерика, это нормально: она устала, не спит».
        - Я останусь, не плачь, - обнимает, тихо гладит её по спине.
        Но ей нужно поплакать, и она приникает к его плечу.
        - Хорошо, что в доме много салфеток, - он подаёт ей коробку.
        - Я не смогу, не смогу, - бормочет она, - я никогда не справлюсь.
        Наконец, успокаивается, какое-то время сидит, вытирая лицо, а затем поворачивает голову:
        - Поднимись, родной, а потом возвращайся.
        - Ну конечно, вернусь!
        Она крепко обнимает его:
        - Мне так страшно! Я стала нервная, злая, боюсь отпустить тебя, потому что боюсь, что ты не вернёшься.
        Он пытается возразить, но она не слушает:
        - Пока ты здесь, рядом, всё хорошо, а как подумаю, что ты улетишь, и вдруг что-то сломается в этих винтиках, и ты… И я останусь одна…
        Опять слёзы. «Нужно было молчать», - ругает себя Игорь. И в то же время понимает, что - хорошо, что она рассказала: теперь он знает о её страхах и сомнениях.
        - Я останусь, останусь, - успокаивает он.
        Чуть позже, выйдя во двор, долго сидит на ступеньках, думает, чашка с кофе застыла в руке. «Мне не подняться, по крайней мере, в ближайшее время…»
        И вдруг - голос Светланы:
        - Игорь, иди скорее! - она открывает дверь, за её спиной виднеется чья-то высокая фигура.
        «Не может быть, - изумляется Игорь, - Ласоро!»
        - Как ты сюда попал?!
        - Завтра - торжественный день. Я не мог прислать тебе приглашение, а потому явился сам! - принц улыбается, и на Игоря веет чем-то духовным, возвышенным: юноша будто принёс очарование другого мира с собой.
        - Но как ты прошёл пространство?!
        - Сделал, как ты и учил: лёг, расслабился и мысленно попросил.
        - Молодец, - обнимает его, - видно, хорошо попросил.
        Света поила их чаем и, смеясь, смотрела на гостя:
        - Загорел, похорошел! Так ты у нас теперь император?
        - Пока нет. Завтра буду, - скромно отвечает Ласоро.
        Они сидят за столом, и, воспользовавшись минутной заминкой, Лас одними бровями спрашивает Игоря: «Что такое? Где ты был?» Вместо ответа Игорь указывает взглядом на Светлану.
        - Это я не отпускала его, - говорит она, повернувшись от плиты и чувствуя их молчаливый диалог. - Мне трудно без него по ночам, - ставит на стол ароматные гренки, - но теперь отпущу: такой день!
        Игорю хочется сделать шутливый поклон, но сдерживается: знает, на какую жертву идёт жена и что за ночь ей предстоит.
        - Но чтобы вернулся сразу после церемонии! - продолжает она. - Никаких обедов с придворными дамами!
        - Ревность? - смеётся он. - Это что-то новое! Не припомню, чтобы раньше ты ревновала!
        - Ревновала, конечно, только слегка…
        Ласоро переводит взгляд с Игоря на Светлану: ему невдомёк, сколько трудностей в семье в эти первые дни, но замечает, что у Светы бледное, уставшее лицо, а Игорь как-то странно напряжён.
        - А детей можно посмотреть? - вдруг спрашивает он.
        - Конечно! - и Света ведёт его в детскую.
        Это спокойный момент, когда близнецы спят, и взрослые, стараясь не шуметь, рассматривают их. Ласоро впервые видит таких крошечных малышей.
        - Кто из них мальчик, а кто - девочка?
        - Это - Машенька, а это - Саша.
        Игорь стоит в дверях и едва сдерживает нетерпение: получив согласие жены, он получил свободу. «Я готов лететь, - улыбается сам себе. - Крылья расправлены, ждут попутного ветра…»
        У Юсан-Аминах напряжённое утро: она одевается, служанки вьются вокруг неё, парикмахер усиленно трудится над прической. Императрица заметно нервничает и то и дело поглядывает на дверь: послала слугу ещё раз проверить, не появился ли Игорь. «Такой день! Неужели он не вернётся? Приехали главы всех государств! А его нет…»
        - Не нужно, не нужно, - просит она не украшать голову слишком броско: не хочет быть похожа на феерический цветок. Скромнее! Не она сегодня должна привлекать внимание, а Ласоро…
        Второй раз она возводит сына на престол. Аминасар… Пальцы дрожат. Девушка, которая наносит на руку императрицы сложный узор, замирает.
        Вздох… Ещё раз. Сегодня не плакать!
        - Продолжайте…
        Внезапно дверь открывается, и по встревоженному виду слуги Юсан-Аминах понимает: что-то случилось.
        - Император пропал! - шепчет он тихо, склонившись.
        - Что значит «пропал»?
        - Его не могут найти ни в покоях, ни нигде во дворце.
        Ей хочется испугаться, но почему-то сердце спокойно.
        - Ждите, - говорит она, - возможно, он уединился в каком-либо месте.
        Торжество назначено ровно на полдень, волноваться пока рано…
        И вот - готова: великолепное платье, отливающее серебром, голову украшают драгоценные подвески, камни на них сияют таинственным синим блеском. «Если ему нравится, когда подчёркнут цвет глаз, то сегодня он останется довольным». Она пристально оглядывает себя в зеркало. «Ты красива!» - шепчет отражение. Однако Юсан-Аминах чужда тщеславия. «Немного ярко», - думает она и хочет попросить парикмахера убрать несколько камней, но в эту минуту неожиданно входит Ласоро.
        - Мама, ты удивительна! - искренне восхищается он. - А я привёл тебе гостя.
        «Ну, наконец-то!» Ей хочется протянуть Игорю руки, прикоснуться хоть на мгновение, но взгляды всех присутствующих в комнате устремлены на неё.
        - Вы обещали не покидать нас надолго! - легко укоряет его Юсан-Аминах.
        - Простите. Семейные хлопоты.
        - Что-то серьёзное?
        Она всмотрелась: бледен, возможно, просто устал; но как же чудесно, что успел, вернулся!
        - Нет, - с улыбкой отвечает Игорь, - просто маленькие дети, а в моём доме нет слуг.
        - Нет слуг?! - изумляется Юсан-Аминах и неожиданно предлагает: - Так возьмите моих! У меня их слишком много!
        Врач и Ласоро переглядываются, в глазах обоих - смех. «Что так забавляет их?» - недоумённо размышляет женщина и обращается к сыну:
        - Милый, ты не одет! Время подходит…
        Они удаляются, и Юсан-Аминах опять поворачивается к зеркалу. На губах порхает радость. Взгляд скользит по лицу и останавливается на подвесках. «Нет, пожалуй, я не буду ничего убирать, - решает она, - эти синие камни так хороши!»
        …Он выходил из комнаты, нарядный, в предвкушении праздника, когда к нему подбежала Сили. Привстав на носочки, она что-то шепнула врачу прямо в ухо.
        - Что ты говоришь? Кровотечение? Где она?
        - У себя в спальне.
        - Веди немедленно.
        Сильвена едва поспевала за его стремительным шагом.
        - Как давно? - на ходу спрашивал Игорь.
        - Началось ещё вечером.
        - Почему же никого не позвали?
        - Она думала, что это скоро закончится, а утром, когда ей стало хуже, оказалось, что все готовятся к празднику.
        - Как её зовут?
        - Леди Ла-Маан. Она жена архитектора. Я прислуживаю ей, пока вас нет.
        - На будущее, Сили: в таких случаях надо сразу вызывать врача. Ты поняла? - он строго взглянул на девушку.
        - Да, - ответила Сили, указывая на очередной поворот: - Сюда.
        Войдя в покои больной, Игорь разогнал слуг, столпившихся возле кровати, и склонился над леди Ла-Маан. Это была немолодая женщина с бледным и тонким лицом, осунувшимся от боли.
        - Меня зовут Игорь, - учтиво представился он.
        Больная попыталась улыбнуться:
        - Я знаю вас. Все во дворце вас знают.
        - Тем лучше. Я должен вас осмотреть.
        Но женщина, вдруг испугавшись, вцепилась обеими руками в край одеяла и сдавленным голосом ответила:
        - Нет!
        - Леди Ла-Маан, - спокойно отреагировал Игорь, - вы позвали меня для того, чтобы я услышал «нет»? Или позволите мне помочь вам?
        Секунда, другая, ужас не сходит с её лица.
        - Я - врач, - мягко продолжил он, - и для вас нет ничего постыдного в том, чтобы я вас осмотрел.
        Её глаза остановились на слугах.
        - Выйдите все, - приказал Игорь. - Все, Сили, - повторил он девушке, замершей посреди комнаты. - Впрочем, постой. Кто ваш лечащий врач? - повернулся он к женщине.
        - Доктор Ливьен, - тихо сказала больная, - обычно он лечит нашу семью.
        - Отлично. Сили, найди доктора Ливьена и попроси срочно прийти сюда.
        - Я не знаю его! - прошептала Сильвена.
        - Так приложи все усилия к тому, чтобы узнать! Скажи, что я прошу его.
        Сили исчезла. Игорь взял руку больной и внимательно прислушался к пульсу.
        - Расскажите, что случилось.
        - Мне больно, очень больно… Это как схватки: то наплывает, то отступает.
        Он осторожно обследовал женщину.
        - У вас есть дети?
        - Да, трое.
        - Это ваши дети? - на всякий случай уточнил он. - То есть, вы их мать?
        - Да, я родила всех троих.
        И она замерла, пережидая подступившую боль. Игорь помолчал.
        - Сколько вам лет?
        - Пятьдесят четыре.
        «Период менопаузы, - подумал он. - Теперь я должен узнать о наличии у неё менструального цикла, но боюсь, что этот простой вопрос, на который земная женщина ответила бы с лёгкостью, поставит эту даму высшего света в крайне неудобное положение».
        - Леди Ла-Маан, мне нужно задать вам несколько вопросов интимного характера, а вы постарайтесь ответить со всей искренностью и серьёзностью.
        - Спрашивайте…
        Следующие десять минут превратились для врача в сущую пытку. Ему пришлось облекать в деликатную форму каждое слово, каждый вопросительный знак. Женщина алела и прикрывала глаза рукой. Когда же они дошли до предположения о возможной беременности, грустно улыбнулась:
        - Мой муж давно потерял ко мне интерес.
        Подошедшему доктору Ливьену Игорь был несказанно рад. Он отвёл его к окну и поделился своими худшими опасениями:
        - Я почти уверен, что причина кровотечения - разросшаяся миома. При двуручном обследовании видно, что матка увеличена, её размеры соответствуют сроку беременности в 15 - 16 недель, а пациентка тем временем утверждает, что не живёт супружеской жизнью около пяти лет.
        - Миома? - Ливьен нахмурился и бросил быстрый взгляд на женщину. - Если так, нам не остановить кровотечение.
        - Экстренное удаление матки спасёт ей жизнь.
        - Вы способны сделать такую операцию?
        - При наличии хорошего ассистента, - улыбнулся Игорь.
        - Тогда вам нужен доктор Амнон. Я немедленно пошлю за ним.
        - И готовьте операционную.
        Несколько часов спустя, выйдя на балкон, Игорь увидел, как разъезжаются гости. «Всё пропустил, - подумал, но тут же поправил себя: - Да нет, как раз наоборот: успел самое главное, для чего и прихожу в этот мир». Он хотел отправиться в свою комнату и уснуть, - Света ждёт, пора возвращаться, - но деликатное покашливание за спиной прервало его мысли. Обернулся: слуга Ласоро стоял неподалёку и не решался побеспокоить.
        - Император хотел видеть вас, господин.
        - Где он?
        - Отдыхает в своих покоях.
        - Нелёгкий выдался день? - спросил Игорь с улыбкой, входя и видя, как слуги разоблачают Ласоро, снимая с него тяжёлое праздничное одеяние: накидку, браслеты и другие знаки императорского величия.
        - Да уж, непростой, - отозвался Ласоро. - А твоё кресло всё время оставалось пустым.
        - Я оперировал, - коротко ответил Игорь.
        - Благополучно?
        - Вполне. Как прошла церемония?
        - Отлично. Мне преподнесли в подарок невиданного зверя.
        - Как он выглядит?
        - Стройный, гибкий и очень красивый.
        - Хочу посмотреть.
        Ласоро кивнул слуге:
        - Приведите и поставьте под окнами.
        Пока на императоре меняли одежду, Игорь прогуливался по комнате.
        - Останешься обедать? - спросил Ласоро.
        - Нет, ты же знаешь: обещал Свете вернуться.
        - Не хочу отпускать тебя голодным.
        - Легче лететь, - негромко ответил врач.
        Ласоро улыбнулся и покосился на слуг.
        - Я буду навещать тебя, когда смогу.
        - Конечно. Но не злоупотребляй этим. Делай лишь тогда, когда действительно необходимо.
        В эту минуту под окнами раздалось звонкое конское ржание. Игорь вышел на балкон.
        - Это - невиданный зверь? - смеясь, спросил он, глядя на отличного чёрного жеребца. - И как ты его назовёшь?
        - Пока не знаю.
        - Тогда назови его «лошадь»!
        …Света крепко спала, Машенька - тоже, только Саша покряхтывал в своей кроватке. Игорь взял его, подержал, пока тот не уснул, и осторожно положил на бочок. «Ему тоже нужно тепло. Ребенок успокаивается, потому что тепло отцовских рук сообщает ему безопасность». Игорь взглянул на часы: пять. Спать не хотелось. Он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Прошёл на кухню, сварил кофе. Хотел выйти во двор, но в эту минуту проснулась Света.
        - Чем закончился обед с придворными дамами? - спросила она, выходя из спальни и улыбаясь.
        - Обед с придворными дамами? - смеясь, переспросил муж. - Тем, что одной из них пришлось срочно делать гистерэктомию.
        - Ты оперировал?
        - Да.
        Жена покачала головой:
        - Вот так тебя отпускать: мне хотелось, чтобы ты отдохнул, а ты работал.
        Он засмеялся и привлек её к себе. Провёл рукой по тонкой коже, прикрытой шёлком халата, и вдруг почувствовал, как соскучился…
        Света склонилась и целовала его голову. Он поднял глаза. «Ты - мой дом, - хотел он сказать, - мой настоящий и единственный дом». Но промолчал и только обнял ещё крепче.
        ЧАСТЬ 2.ПЕРЕХОД
        Игорь спит очень крепко. Это один из тех невесомых снов, когда сознание растворено, а тело отдыхает. Мир, наполнивший его радостью, далеко-далеко, и хрупкие врата сомкнулись, будто говоря: «Отдыхай, отдыхай, ты заслужил».
        Но что-то чёрное, смутное поднимается из глубин, и уже не радость, а тревога глухой тенью касается его дремлющего «я». Он беспокойно ворочается и, будто от незримого толчка, пробуждается.
        Опасность в воздухе, она нависла над домом, расползается по комнатам, словно страшное, скользкое пятно. Игорь мгновенно сбрасывает с себя сон. «Опять этот ужас. Я становлюсь параноиком. Что это? Глубинные игры моего подсознания? Или реальность, о которой мне ничего не известно, но которая посылает сигналы из возможного будущего? Что скрыто за этими волнами, подступающими с поразительной ритмичностью? Ведь это не в первый раз…»
        Он встаёт. Та реальность, которая окружает его сейчас, спокойная, ясная, возвращает ему равновесие, страх отползает, прячется по углам. Но сигнал получен, и игнорировать его бесполезно.
        Но только как понять то, что скрыто от разума? Как обезопасить себя, если не знаешь, с какой стороны ожидать удар? Никакой анализ не поможет увидеть то, что скрыто плотной ширмой времени. «У меня две слабые точки, - думает Игорь, - Света и дети - одна; Ласоро и Юсан-Аминах - другая. Я готов потерять что угодно, даже способность проходить по мирам, но только не их.
        Опять это слово - терять. Я чувствую его касание. Мой страшный миф, пята Ахиллеса. Неужели мы и в самом деле притягиваем то, чего опасаемся? Строим мысленные «страшилки», а затем сами их и получаем? Я не должен бояться. Должен верить, что будущее надёжно и прочно. И гнать этот страх».
        Он ходит по комнате, рассеянно перекладывает предметы на письменном столе, несёт в кухню забытую Светой бутылочку, прислушивается к тишине. Семья спит. За последние месяцы его дети подросли, это уже не те беспомощные малыши, которых принесли из роддома. Саша всё время пытается сесть, он активен, Машенька спокойнее, но оба очень общительны. Спят хорошо, и ночи не так тяжелы, как раньше. А потому Игорь всё чаще и чаще поднимается в свой мир. Света не возражает: ей нравится, когда муж бодр и радостен, а после короткой ночи, проведенной «наверху», он особенно весел.
        - Этот мир дает тебе силы, - улыбается она.
        - Не только силы, но и особый духовный подъём. Я мог бы взять отпуск и укатить на Багамы - и не получить того, что получаю там всего за несколько часов.
        Она прижимается к нему головой. Он понимает:
        - Не грусти, девочка, ты тоже скоро поднимешься.
        - У меня свои Багамы, - смеётся она, - пищат в два голоса!
        А на улице - осень, прозрачные ветра срывают увядшие листья. Небо сереет всё больше, и глубокие затяжные дожди тихо идут за окном. Игорь спокоен, и лишь иногда предчувствие неведомой опасности накрывает его глухой волной. Мир колеблется под ногами, когда это происходит, но противоядие - в полном контроле над собой и уверенности, что, сколько бы тяжёлых моментов ни готовило будущее, ему удастся всему противостоять и, в конце концов, всё преодолеть.
        - Ласоро! Держи спину ровнее! Ты император, а не тефтелька!
        Ласоро смеётся: урок верховой езды даётся ему с трудом, к тому же Игорь очень требователен и добивается от ученика особой грации и умения держаться в седле. Жеребец под ним - бойкий, весёлый, он всё время пританцовывает, а порою норовит встать на дыбы, и тут нужно держать ухо востро. Это не ахис с его спокойным характером и мерной тяжеловесной поступью, где, чтобы добиться послушания, достаточно лишь взмахнуть кнутом. В трепете ноздрей коня - едва сдерживаемое желание лететь, покрывая милю за милей, но Ласоро пока не готов: он не воин, и каждое резкое движение животного заставляет его напряжённо пригибаться к шее.
        - Осанка, Ваше Величество, осанка, прежде всего, - подшучивает Игорь и невольно думает о том, что Гастан справился бы намного лучше. Но и Ласоро молодец: без страха сел на едва объезженного жеребца и держится удивительно стойко.
        - Как могло случиться, - интересуется Игорь, - что ты был в моём мире и не видел лошадей?
        - Видел на картинке в энциклопедии. Там было написано: «лошадь Пржевальского» и маленький такой коник с мохнатыми ногами. Ты думаешь, я мог представить его истинные размеры?
        - Ну, а по телевизору? Ты же смотрел исторические фильмы?
        - Не смотрел: мне больше нравилось читать.
        Наконец, всадник и конь начинают немного понимать друг друга, и дальнейший урок проходит ровнее.
        - Откуда тебе его привезли? - спрашивает врач.
        - За теми горами, - показывает рукой Ласоро, - простираются равнины, и там пасутся целые стада этих животных.
        - Тогда почему только один? Привезли бы парочку, а то и с десяток, - для твоих телохранителей. Да и Гастан был бы не против.
        Император смеётся:
        - У этих животных слишком бойкий нрав, охотникам пришлось изрядно изловчиться, чтобы поймать одного. И потом, они не так выносливы, как ахисы, и поклажу на них не погрузишь.
        - Это верно. Но они стремительны, как ветер, и незаменимы в бою.
        Игорь просит Ласоро освободить седло и, вскочив на коня, летит по полю. Почувствовав опытного всадника, конь разгорячается, набирает темп, и Ласоро невольно любуется им и той лёгкостью, с которой друг управляет животным. «Я понимаю, почему мама так смотрит на него, - думает юноша об Игоре, - он красив во всём, что бы ни делал».
        Когда врач возвращается, конь под ним хрипит и поводит взмыленными боками.
        - А теперь нужно дать ему остыть и ни в коем случае не поить сразу, иначе погубите. Научи этому слуг. А в прохладный день непременно накрыть попоной.
        Игорь наклоняется и внимательно осматривает ноги коня.
        - Я покажу тебе, как правильно подгонять подковы.
        - Откуда ты столько знаешь? - удивляется Ласоро. - Ведь в твоем доме нет лошадей!
        Игорь поднимает глаза и долго смотрит на юношу. В его взгляде - целая вереница лет, проведённых в далёком мире, куда ему уже не вернуться, чудесные дни рядом с надёжным и тёплым другом, суровые ночи в синих горах, шелест тонких стен лазарета. Печаль наплывает волной. Но отвечает с улыбкой:
        - Когда тебе исполнится пятьдесят, ты будешь знать больше.
        Но Ласоро почувствовал настроение друга. Вглядывается пристально, глубоко и понимает, что несмотря на открытость, Игорь - тайна из тайн, и нужна целая длинная жизнь, чтобы понять этого человека.
        Они садятся на ахисов и возвращаются в город. Вдалеке возвышается дворец, отстроенный заново, ещё более красивый, чем прежде. Здесь нет и следов недавней войны. Здесь - нет, но на окраинах, знает Игорь, люди ютятся в полуразрушенных лачугах.
        - Как дела в управлении государством? - интересуется он.
        - Не очень, - честно признаётся Ласоро, - так много всего, что не знаю, с чего начать.
        - Выдели главные задачи, - советует Игорь, - по степени важности. Основные и второстепенные. Например, одна из основных задач - поднять страну из руин, наладить торговлю, укрепить армию. Задачи поменьше - начать строительство городов, школ, больниц. Опирайся на помощников, ищи мудрых, честных людей, которые трудятся не для личных целей.
        - Таких, как ты?
        - Вот уж не нужно меня идеализировать!
        - Но ты даже жалованье не берёшь!
        - А зачем оно мне? Я сыт, одет, обут, этого ли недостаточно?
        Ласоро задумался.
        - Мне хотелось бы хоть немного походить на тебя.
        Игорь бросил на него быстрый взгляд:
        - Будь собой, это самое лучшее. Кстати, а как та девушка, о которой ты мне говорил?
        - Какая девушка?
        - С которой тебя обручили при рождении.
        Император весело пожал плечами:
        - Пока мне о ней никто не напоминал.
        - А если напомнят?
        - Тогда и посмотрим!
        - Надеюсь, тебя не заставят жениться насильно?
        - Конечно, нет, но для отказа должны быть веские причины.
        - Какая из причин в твоем мире считается наиболее веской? Нежелание одной из сторон - это причина?
        - Не знаю. Мама лучше разбирается в этих вещах, поговори с ней.
        - Ласоро! - твёрдо сказал Игорь. - Это твой брак! Твой выбор!
        - Я об этом не думал.
        - Так подумай! Если она будет глупа или окажется пустышкой, тебе придётся мучиться всю жизнь!
        Ласоро смотрит вдаль, лицо его становится серьёзным. Игорь тоже смолкает. «Не стоит так давить, - думает он, - пусть сам принимает решения». Но сердце тревожится за юношу: рано, ох, как рано тот стал императором!
        Спустя несколько дней Игорь входит к Ласоро и застаёт того с открытым письмом в руках.
        - Как странно, - удивляется юноша, - что ты заговорил об этом в тот момент, когда письмо было по дороге ко мне…
        - Заговорил - о чём?
        - О девушке. Её зовут принцесса Ронель, она средняя дочь императора Роу.
        - Это тот, что на западе?
        - Да, наши страны очень дружны, и когда началась война, то они немало помогли нам.
        - Что же теперь?
        - В письме меня спрашивают, в весьма вежливой форме, не соизволил бы я познакомиться с будущей женой.
        - Ну что же, моя прозорливость здесь ни при чём. Они понимают, что, раз ты теперь император, настало время.
        Ласоро задумчив.
        - Я отвечу, что буду рад её визиту, и что девушка может приехать в любое, удобное ей время.
        Игорь согласно качает головой.
        - Кстати, а где твой брат? - спрашивает он, уходя. - Я не видел его целый месяц.
        - На севере, со своими солдатами: формирует новые части, укрепляет гарнизоны.
        - Всё правильно.
        - Он тебе нужен?
        - Хочу представить ему «невиданного зверя». Уверен: Гастан не откажется от прогулки верхом.
        - Да уж, - улыбается Ласоро, - ему это ближе, чем мне.
        И опять задумывается над письмом.
        …Гастан вернулся спустя две недели, и Игорь увидел, что мечта юноши сбылась: шевелюра, которую он хотел отрастить, превзошла все ожидания.
        - Не пора ли подстричься? - смеялся врач, обнимая парня и чувствуя стальную упругость его рук. - Помягче, помягче, медведь, задушишь!
        Принц показал ладони:
        - Строили стены, сам таскал камни.
        - Правильно, лучший пример - это собственный.
        Весь вечер Гастан, в окружении близких, рассказывал о поездке. А врач, пристально наблюдавший за ним, с удовлетворением отмечал: принц ни секунды не жалеет, что отдал престол брату, напротив, он наслаждается каждой секундой свободы. «Армия, крепости, укрепления», - слетало с его губ. Глаза горели умом и отвагой. «Он на своём месте, - думал Игорь, - и делает то, что близко и нравится ему».
        Утром врач повёл принца в конюшню, где в специально отведённом ему стойле стоял единственный жеребец. По сравнению с тяжёлыми ахисами он выглядел забавной игрушкой, но Игорь угадал: Гастану лошадь понравилась. Он долго ощупывал мускулистое тело, осматривал ноги, а затем осторожно проехался верхом.
        - Как странно, что я поначалу не обратил внимания на это животное. Он не только красив, но и очень силён.
        - Он быстр, это его главное достоинство.
        - Нужно приказать доставить мне пару таких красавцев, - задумчиво сказал Гастан.
        - Пусть привезут кобылу и жеребца: у нас будут свои жеребята.
        Не прошло и недели, как в стойле появились ещё три лошади: сильные, красивые животные, в каждой клеточке которых чувствовалась мощь бескрайних равнин. Игорь осмотрел всех и объяснил конюхам, как ухаживать за ними. Теперь каждый вечер они с Гастаном выезжали на прогулку: тренировали лошадей, да и сами отдыхали от суеты дворца. Принц рассказывал о походах, о тех забавных маленьких моментах, которые ему довелось пережить, а Игорь внимательно слушал, а порою просто молчал. Ему нравились эти вечерние часы, тихий шелест ветра по степи, ровная поступь лошадей. Душа отдыхала. Возвращались с наступлением сумерек, а то и при свете звёзд - в те редкие дни, когда, он знал, не нужно спешить домой.
        - С тобой хорошо, - улыбался Гастан, - редкие люди умеют мудро говорить и мудро молчать.
        - Мудрое молчание даётся мне куда лучше, - смеялся Игорь.
        …Они подъезжали ко дворцу, когда увидели необычное оживление: слуги разгружали только что прибывший караван и уводили утомлённых ахисов в стойло. Несколько женщин стояли, разминая ноги после долгого путешествия, и одна из них, живая, бойкая девушка лет семнадцати с любопытством посмотрела на Игоря и Гастана. Вид неизвестных животных привел её в веселое изумление, она прыснула в ладошку и отвернулась, скрывая смех.
        - В чём дело, леди? - слегка задетый, отозвался Гастан. - Вид моей лошади заставил вас смеяться?
        - Ах, так это животное называется лошадью? Вот уж не знала! Она не пригибается к земле под весом всадника?
        Принц улыбнулся, снисходительно прощая насмешнице её остроту:
        - Это животное смелее и быстрее любого ахиса!
        - Неужели? Так не устроить ли нам гонки?
        - Мне будет неловко оставить вас далеко позади: такой поворот событий сотрёт улыбку с вашего лица, а она вам очень идёт!
        Услышав комплимент, девушка стала серьёзнее. В эту минуту слуга, принявший повод у Гастана, что-то шепнул ему. Принц поднял брови.
        - Принцесса Ронель? - и повернулся к девушке. - Простите, леди, я не представился: принц Гастан, старший брат императора.
        Юная леди вспыхнула и покосилась на слуг. Но живость характера одержала верх над смущением, и она встряхнула золотистыми волосами:
        - Мне будет лестно, принц, если вы продемонстрируете достоинства этой вашей лошади!
        Подхватила платье и пошла вверх по лестнице.
        - Непременно, - усмехнулся Гастан, провожая девушку взглядом.
        Игорь следил за обоими. «Эти двое, - подумалось ему, - определённо заметили друг друга. Не получится ли, что выразительная красота Гастана окажется сильнее, чем обаяние самого императора?»
        Света склонилась над малышами и пристально смотрит то на одного, то на другого. Они спят так глубоко, что дыхание едва ли заметно. Это особенный сон: в этот момент личико ребёнка бледнеет, и некоторые мамы пугаются. Но всё хорошо, организм отдыхает. Она поднимает голову и смотрит на пустую кровать. «Игорь, Игорь…» Муж опять потерялся в своём сказочном мире, где пытается решить какую-то проблему, кажется, связанную с Ласоро и принцем Гастаном. Он рассказывал ей… Ах, да: Гастан влюбился в девушку, которая предназначена в жёны Ласоро, только, к удивлению Игоря, этого никто не замечает. Ну да ничего, разберутся…
        Она опять смотрит на малышей - и любуется: светлые личики похорошели, черты очень разные, как, впрочем, и характеры. Осторожно выходит из комнаты: это затишье можно использовать, чтобы сделать основные дела.
        Всё утро у Игоря занято: в медицинской части - бесконечная вереница хлопот. Юсан-Аминах отдала в его руки бразды правления и, хотя он отчаянно сопротивлялся, ссылаясь на недостаток времени, настояла на том, чтобы именно Игорь командовал всем.
        - Я часто отлучаюсь, надолго, вы же видели.
        - Оставьте помощника.
        - А если не справлюсь - голову долой?
        - Вы не справитесь? - улыбнулась она и так посмотрела…
        Игорь засмеялся:
        - Ну, если наказывать не будете, пожалуй, возьмусь.
        И - взялся: опять всё перевернул по-своему, всё перестроил, обновил. Врачи стонали, но работали, никто не разбежался. А больные… Ну что ж, больные поправлялись. Пациентов становилось всё больше, вся знать города лечилась во дворце. Только Игорю это не нравилось: он не оставлял мысли построить больницу для бедных.
        - Я готова, - отозвалась Юсан-Аминах, когда он пришёл к ней с этим вопросом. - Мы опять сделаем план и наймём рабочих.
        - Школу для медиков нужно строить параллельно больнице.
        - А врачи, расположенные преподавать?
        - Все готовы немного пожертвовать временем. Я беседовал с персоналом.
        - Вы зажигаете их, - задумчиво сказала Юсан-Аминах. - Они движимы вашим личным примером.
        Игорь не ответил, отвернулся к окну и увидел то, что видел каждое утро: принцесса Ронель в окружении Гастана и его друзей беспечно купается в прудах. Он прекрасно слышал её бойкий, веселый голос.
        - Что-то случилось? - Юсан-Аминах подошла ближе.
        Игорь молчал. Она взглянула на него, затем на пруды и всё поняла.
        - Не волнуйтесь, - тихо сказала, - на Гастана можно положиться.
        - А на юную девушку? Вам знаком хоть один человек, который умел бы управлять своим сердцем? Чувствами, возникающими ниоткуда? Этим ветром влюблённости, всё сметающим, будто шквал? Или вы хотите, чтобы у Ласоро была жена, которая его не любит?
        Юсан-Аминах не ответила, по лицу пробежала тень.
        - Может быть, нужно поговорить? - наконец, спросила она.
        - С кем? С нею? Или с вашими сыновьями?
        - Не знаю, - растерянно прошептала женщина.
        - Подождите, - тоном приказа сказал Игорь, - я сам поговорю с принцем и с императором, как мужчина с мужчинами. Если вы, разумеется, разрешите.
        - Конечно! - ответила Юсан-Аминах. - А я постараюсь больше внимания уделять принцессе.
        - Вот это правильно!
        Во время обеда, сидя за императорским столом, Игорь ещё раз проверил свою догадку. Для этого ему было достаточно бросить несколько внимательных взглядов на девушку и Гастана. Те старались не смотреть друг на друга, но именно по тому, как напряжённо юноша глядел в свою тарелку, а принцесса рассеянно скользила глазами по всем лицам, кроме его, Игорь понял, что прав.
        Наконец, их взгляды столкнулись; губы девушки дрогнули, принц же, напротив, остался предельно равнодушным, но сколько скрытой страсти почувствовал врач за этой маской притворного спокойствия! Он почти явственно ощутил, как у молодого мужчины бешено участился пульс, а адреналин струёй хлынул в кровь! Гастан мгновенно отвёл взгляд, устремив его на Ласоро, который в эту минуту что-то говорил матери, и Игорь, повинуясь какому-то насмешливому чувству, начал считать: «Один, два, три… Сколько секунд он выдержит, чтобы не смотреть на неё?» Семь! Всего семь! На восьмой секунде глаза Ронель и Гастана опять встретились. «Их магнитом тянет друг к другу, - подумал Игорь, - а вот когда она смотрит на Ласоро, взгляд тут же становится пустым…»
        Больше он не смотрел: хватит, видел достаточно. Склонился над своей котлетой из зелени, поковырял: «А я, как всегда, остался голодным. Хоть бы кусочек мяса!»
        Игорь выбрал удобный момент, когда он и Гастан выехали на прогулку и не спеша отдалялись от города. Вечернее солнце согревало долину, горы на горизонте погружались во мрак. Редкие деревья со смятой под ними травой бросали длинные голубые тени, а небо всё больше и больше становилось похожим на огненное море пурпурно-розовых красок. Гастан смотрел вверх. На его лице отражался свет облаков, делая и без того яркий облик принца ещё живописнее.
        «Хорошо, что она не видит его, - подумалось Игорю, - сразу бы побежала к Ласоро: отдай меня за своего брата!» Ему стало грустно. Ещё минуту назад полагавший призвать принца к контролю над чувствами, он вдруг резко переменил намерение. «Поздно. Теперь ситуацию нужно решать по-другому».
        - Гастан, - сказал он, приостанавливая коня, - что ты собираешься делать?
        Принц тоже остановился. Помолчал, напряжённо вглядываясь в лицо врача: что тот имеет в виду?
        - Я о Ронель.
        Лицо молодого мужчины мгновенно приняло непроницаемый вид. Игорь усмехнулся, легко тронул повод:
        - Что ж, молчи, молчи. Только я расскажу тебе, чем это закончится. Ласоро, ни о чём не подозревая, женится на девушке, которая его не любит, и всю жизнь будет думать: что не так с моим браком? Вместо нежной и милой жены он получит холодную супругу, которая с трудом терпит его ласки. Возможно, он никогда и не догадается, куда смотрит его жена! А смотрит она за плечо мужа, туда, где всегда будет маячить тень его старшего брата, которого она действительно любит и за которого готова отдать всё.
        Гастан слушал с бледным лицом, а конь под ним горячился всё больше и больше, словно чувствуя страшное напряжение всадника.
        - Мне продолжать? - сурово спросил Игорь. - Тогда я расскажу о тебе. Ты возненавидишь Ласоро, потому что он заберёт ту, которой тебе хотелось обладать. Твоя неутолённая страсть будет жечь тебя изнутри день за днём, год за годом, и ни друзья, ни походы, ни даже другие женщины - ничто не поможет тебе.
        Наконец, Гастан разжал губы.
        - Что я могу сделать?! - и столько боли услышал врач в этом простом вопросе!
        - Просто сказать правду, - ответил он.
        Принц отвернулся.
        - Согласен, - продолжил Игорь, - говорить правду не всегда легко. Но промолчать в этой ситуации - хуже всякой мерзкой лжи. Подумай об этом.
        И резко пустил коня.
        Гастан остался далеко позади и, видел Игорь, не спешил догонять его. «Подумай, подумай», - прошептал врач, будто принц мог услышать. Спешился, лёг и лежал, пока не стемнело. Возвращаясь, подъехал к Гастану: тот сидел на траве, лошадь мирно паслась рядом. Протянул руку. Но принц, внезапно вскочив, резко схватил ладонь друга и, рывком вырвав его из седла, поверг на землю.
        - Ты всё видел! - со смехом крикнул он. - С самого начала всё знал и ничего не сказал!
        Игорь отбивался:
        - Гастан, что за дикие штучки! Ты меня всего извалял - и требуешь ответа! Да, всё видел! На вас же написано: «Ах, милый принц, вы такой симпатичный!» - «Ах, драгоценная леди, без вас мне не жить!»
        Они посмеялись, затем отряхнулись и опять сели в сёдла.
        - Ну, решился? - полюбопытствовал Игорь.
        - Ты прав, - ответил Гастан. - Сказать правду - лучше всего.
        Игорь уже засыпал, когда в дверь деликатно постучали. В коридоре, едва освещённом светом ламп, стоял Ласоро. Вид у императора был озадаченный.
        - Судя по тому, как ты хмуришься, - улыбнулся врач, - Гастан успел побывать у тебя.
        - Да не хмурюсь я, - Ласоро вошёл, - просто думаю, как обойти все острые углы отношений с её отцом.
        - Садись. Подумаем вместе.
        - Какие у тебя неудобные стулья, - пробормотал Ласоро, выбирая стул полегче, и оседлал его, как коня. - Конечно, мы их поженим. Я, должен признаться, этому рад: не чувствую себя готовым к такому шагу. Да и девушка оставила меня равнодушным. Не то, что… - он замолчал. - Там было совсем по-другому: я на крыльях летал…
        - А здесь летает Гастан.
        - Хорошо, что летает, - серьёзно ответил Ласоро. - Но её отец…
        - Он, конечно, рассчитывал на императорский престол для дочери, - заметил Игорь.
        - Думаю, да.
        - Считаешь, что воспротивится? Что собственного величия ему недостаточно?
        - Трудно сказать, - император задумался. - Во всяком случае, объяснение предстоит непростое. Мне нужен человек, которого я мог бы послать к её отцу, - и бросил на Игоря выразительный взгляд.
        - Нет, нет, Ласоро, - запротестовал врач, - только не я! Я ни обычаев ваших не знаю, ни дипломатических бесед вести не умею. У тебя столько сановников! Выбери из них.
        - Нужен кто-то особенный, умный, гибкий и мягкий.
        Минуту оба молчали, сосредоточенно размышляя, и вдруг почти одновременно подняли головы.
        - Мама! - тихо воскликнул юноша.
        - Я тоже подумал о ней.
        - Отец девушки будет польщён, если сама императрица приедет просить руки его дочери для старшего сына.
        - Несомненно. Как долго туда добираться?
        - Пять дней пути.
        - Тогда я еду с ней, - решительно произнёс Игорь.
        Ласоро тонко улыбнулся - и тут же опустил взгляд: «я и не сомневался…»
        Караван стоял под окном, готовый к отправке. Ахисы, увенчанные тяжёлыми тюками с поклажей, неторопливо били себя хвостами по спинам; погонщики собрались в группки и негромко переговаривались. Наконец, Юсан-Аминах спустилась по ступенькам дворца и заняла своё место.
        - Мама, мира и света, - напутствовал Ласоро.
        - Хватит ли охраны? - беспокойно осматривая сотню пеших воинов, спросил Гастан.
        - Никто никогда не нападал на императорский караван, - ответил Ласоро. - Успокойся, брат.
        Игорь ликовал. Переход по пустыне - это всегда интересно, такое приключение вносит свежую струю в бесконечную череду монотонных дней. Он любил жить, передвигаясь с места на место, а потому неделя кочевой жизни сулила приятные изменения. Миссия, которую Ласоро возложил на плечи матери, казалась ему почётной, да и сама Юсан-Аминах с радостью взялась за неё. Одно смущало Игоря: почему Гастан не поехал с ними? Но тут уж он промолчал: деликатный вопрос - кто едет, а кто остаётся, императорская семья решала самостоятельно.
        Врач взял на себя ответственность за здоровье всех отъезжающих, а также за судьбу самой Юсан-Аминах.
        Первые два дня двигались по равнине, тут и там встречая деревни и небольшие одиночные поселения. Крестьяне, завидев их, бросали работу и сбегались посмотреть на величественный караван. На третье утро вдали показались горы.
        - Здесь ваш путь будет пролегать по опасным участкам, - напутствовал Гастан, показывая врачу основные отрезки маршрута. - Полудикие племена, разбросанные в предгорье, часто нападают на маленькие группы, но большой караван им не по зубам.
        - А если они объединятся, чтобы полакомиться крупной добычей? - спросил врач.
        - Такое вряд ли возможно. У вас сотня отлично обученных воинов. Чтобы объединиться, племенам понадобится несколько дней. А вы тем временем минуете опасный участок.
        - Надеюсь, что так и будет, - ответил тогда Игорь, но сейчас, зорко вглядываясь в горизонт, ощутил неприятный холодок и тоже подумал: «Не мало ли охраны?»
        Юсан-Аминах ехала сзади, он услышал её негромкий голос:
        - Прикажите остановить, я устала.
        Игорь отдал распоряжение старшему офицеру, а затем помог женщине спуститься. Она стояла, разминая затёкшие ноги, и напряжённо вглядывалась вдаль.
        - Уже несколько часов какие-то люди преследуют наш караван. Меня беспокоит, что их становится всё больше и больше.
        - Вы уверены?
        - Абсолютно. Офицерам их не видно, потому что они идут пешком. А мой ахис - выше других. Попробуйте сесть на него.
        Игорь, который ехал на лошади, взобрался на высокое животное и тут же убедился, что Юсан-Аминах права: за ними следили. Преследователей было немного, человек двадцать, но это не значило, что за скалами не прятались и другие.
        - Я предупрежу охрану, пусть держатся начеку.
        Немного отдохнув, караван, не мешкая, тронулся в путь и пошёл намного быстрее.
        - Игорь, - спустя два часа склонилась к нему Юсан-Аминах, - их стало больше. Мне кажется, около пятидесяти. А вдалеке я заметила ещё несколько групп.
        - А вот это уже серьёзно.
        На ночевку устроились на открытом месте, выставив по периметру две цепи часовых. Начальник охраны приказал солдатам меняться каждые два часа. Жарко горели костры…
        Они налетели лавиной: дикие, в грязных лохмотьях, вооружённые копьями, топорами, мечами, и Игорь, который не спал, а лежал, чутко прислушиваясь, в своей палатке, выбежал наружу. Бойня, представшая его глазам, была настолько ужасной, что даже он, видевший многое, содрогнулся. На каждого солдата охраны приходилось по пять-шесть нападающих. Лагерь мгновенно проснулся, воины отчаянно защищались, но падали один за другим.
        Игорь бросился к Юсан-Аминах. Она вышла из своего шатра и стояла с расширенными глазами.
        - Идёмте, моя лошадь под седлом, я вывезу вас отсюда!
        Но бежать было некуда: вокруг плотной стеной горел бой.
        У ног врача упал боец, затем другой. Он быстро принёс свой чемоданчик и достал перевязочный пакет. Юсан-Аминах опустилась на колени и застыла. Игорь понимал, что это напрасно, но всё равно перевязывал раненого. Мыслей не было, руки действовали автоматически, и краем глаза следил за Юсан-Аминах. «Что она делает? - Молится. Каждый из нас по-своему встречает смерть…» Но смерть не спешила. Воинов, окружавших императрицу живым щитом, оставалось меньше и меньше. Игорь поднял глаза. И в ту же секунду получил сильный удар по голове…
        Когда он очнулся, всё кончилось. Толпа дикарей раздирала шатры, мычали разбуженные животные, кто-то тащил баулы, другие снимали одежду с убитых солдат. Юсан-Аминах сидела рядом - тихо, сложив руки на коленях, а несколько воинов пристально рассматривали Игоря и о чём-то совещались.
        - Я говорю тебе - лекарь, - убеждённо говорил один из них, - смотри, вон его снадобья.
        И ткнул ногой в чемоданчик. Игорь немедленно протянул руку и придвинул свои сокровища к себе.
        - Я не лекарь, - сказал вполголоса. - Я врач.
        Дикари уставились на него.
        - А эта? - указал на Юсан-Аминах тот, кто помоложе. - Твоя?
        - Да. Моя.
        Несколько мгновений молчания. Опять совещаются.
        - Вставайте, идём.
        Игорь взял чемоданчик одной рукой, другую протянул женщине, помог ей подняться:
        - Не бойтесь. Если нас не убили сразу, есть надежда, что не убьют и потом.
        Она молчала, безропотно шла за ним, переступая через тела погибших. Остаток ночи они тряслись в грязной, наполненной барахлом повозке. Юсан-Аминах прижалась к Игорю, крепко обхватив его ладонь, а он, как ребёнка, гладил её по голове:
        - Всё будет хорошо. Всё хорошо…
        Наконец, в предутренней дымке показались огни поселения. То был огромный лагерь, напоминавший город: шатры, лёгкие деревянные строения, цветастые палатки с зияющими дырами в них, а между всем этим - костры и оживление встречающих. Пока дикари разгружали награбленное добро, Игорь осмотрелся. На западе - горы, позади осталась равнина. «Я знаю, куда идти, в случае, если…» Он не додумал: воины, сопровождавшие их, велели Игорю вылезти из повозки и ступать следом. «Так, а вот и главный», - сказал себе врач, увидев, как у высокого шатра складывали добычу, а молодой мужчина с сильным лицом по-хозяйски осматривал тюки. На Игоря он взглянул очень спокойно, на женщину - с интересом, но врач тут же сделал шаг, заслоняя собой Юсан-Аминах и давая понять, что женщина принадлежит ему и никому другому принадлежать не будет.
        Вождь усмехнулся и впился глазами в чемоданчик:
        - Это правда, что ты врач?
        - Да, - отвечал Игорь.
        - Что ты умеешь?
        Игорь выдержал паузу.
        - Могу вырезать твое сердце, - медленно сказал он, - а потом вставить его обратно. И ты будешь дышать.
        Главарь оценил хладнокровный юмор врача. Молча указал на вход в шатёр. Внутри, в густом полумраке, лежал немолодой воин.
        - Если вылечишь моего отца, я тебя отпущу.
        - Мою женщину - тоже, - не медля, отреагировал Игорь.
        - Всё, что принадлежит тебе, пойдёт с тобой.
        «Хотелось бы верить», - подумал пленник.
        Зажгли лампы, подняли одеяла, осторожно сняли повязку с ноги, и Игорь увидел размозжённое колено.
        - Когда он получил травму? - повернул голову к сыну.
        - Что?
        - Когда это случилось?
        - Два дня назад.
        «Самое время начаться сепсису!» Игорь поставил чемоданчик, обвёл взглядом шатёр и твёрдо посмотрел на главаря:
        - Много горячей воды, высокий стол, покрытый чистым полотном, вынести больного на воздух, и чтобы рядом на двадцать шагов никого не было.
        - А кто же будет держать? - удивлённо спросил главарь.
        - Не надо держать, он ничего не почувствует.
        «Ну-ну, посмотрим», - говорил взгляд дикаря, и он вышел, отдавая приказания.
        Пока кипятились инструменты, рядом с шатром установили длинный стол, накрыли светлыми скатертями. Старик не приходил в себя, и сын пояснил:
        - Мы напоили его вином, чтобы не стонал от боли.
        Врач только покачал головой. Раскрыл чемоданчик и внимательно рассмотрел его содержимое. «Новокаин для анестезии, двух ампул должно хватить, антибактериальные препараты для обработки раны, стерильные салфетки, тампоны… Всё в порядке». Он объяснил Юсан-Аминах, как ассистировать, и они вместе начали обмывать ногу больного. Взошло солнце. Его яркие лучи дали Игорю необходимый свет, и он приступил к операции. Иссёк все нежизнеспособные ткани, тщательно очистил рану от мелких осколков, удалил поврежденную часть мениска и наложил швы. В заключение зафиксировал больное место с помощью эластичного бинта. Сыну, который маячил неподалёку, объяснил:
        - Первые пять дней - полный покой, затем мы поставим его на костыли, я объясню, как их сделать, и он сможет передвигаться самостоятельно. Не меньше месяца он будет ходить на костылях, и лишь затем - с небольшой тростью. Ты меня слушаешь?
        Главарь заглядывал через плечо врача, рассматривая отца и пытаясь понять, почему тот за всё время не издал ни звука.
        - Он спит?
        - Нет.
        - Тогда почему не кричал?
        - Я же сказал тебе: ему не будет больно.
        - Ты - хороший врач.
        Игорь усмехнулся:
        - В таком случае, прикажи дать нам поесть, и - мы хотели бы выспаться.
        Их отвели в небольшой шатёр, где в углу высилась груда одеял, у входа стоял таз и кувшин с водой.
        - Аскетическая обстановка, - пробормотал Игорь.
        Юсан-Аминах взяла несколько покрывал и устроилась поодаль. Она была измучена, и Игорь не знал, как утешить её, кроме как просто дать отдохнуть. Спустя небольшое время вошла женщина и подала ему блюдо с едой: фасоль вперемешку с мясом.
        - А почему одна порция? - спросил Игорь. - Нас же двое.
        Женщина удивлённо покосилась на него и ничего не ответила.
        - Потому что у этих племён женщина считается собственностью мужчины и ест только после того, как хозяин насытился, - тихо объяснила Юсан-Аминах.
        - Ешьте, - сказал Игорь.
        Она придвинулась ближе:
        - Давайте вместе, - и начала выбирать фасоль.
        «Тогда мне - мясо», - подумал врач, невольно почувствовав удовлетворение.
        Немного позже, засыпая, он ощутил чей-то взгляд и открыл глаза. Воин, охранявший шатёр, поднял полог и пристально смотрел на него и на Юсан-Аминах. «Что тебе нужно?» - подумал Игорь. Дикарь не уходил. Игорь вдруг догадался: тому кажется подозрительным, что женщина спит отдельно.
        - Юсан-Аминах, - позвал врач, - сюда.
        И показал рукой на место подле себя. Она мгновенно поняла, в чём дело, и быстренько перебежала к нему. «Теперь ты доволен?» Воин осклабился и исчез.
        - Если мы не хотим вызывать подозрений, - сказал Игорь, - то вам придётся спать рядом со мной.
        Она ничего не ответила и тихо прильнула к нему. Так и уснули: она - крепко прижимаясь к Игорю, а он - одной рукой обнимая её, а другую положив под голову.
        Проснувшись в сумерках, Игорь увидел раскрытые глаза Юсан-Аминах.
        - Ты отдохнула? - спросил он.
        - Да. А ты?
        - Вполне. Я буду говорить тебе «ты», иначе они поймут, в чём дело, и отберут тебя у меня.
        Она улыбнулась: «Почему нужно обязательно попасть в беду, чтобы мечта сбылась? Я могу обнимать тебя и чувствовать себя твоей, но за тонкими стенками этого шатра - дикари, готовые разорвать нас. И только ты защищаешь меня…»
        А Игорь думал о другом: Света не ждёт его возвращения, по крайней мере, дней пять-шесть. Он взял отпуск на неделю. И какой бы далёкой ни казалась сейчас его мирная земная реальность, он понимал: через пять дней необходимо вернуться. Хотя бы на час пересечь пространство, чтобы всё объяснить. Но этот час может стоить жизни Юсан-Аминах, если его исчезновение обнаружат. А потому - оставаться и ждать, и крепко держать её в объятиях, чтобы с ней ничего не случилось.
        Чуть позже Игорь вышел из шатра и сказал охраннику, что он должен проведать больного. Опять они шли по лагерю, и врач внимательно присматривался к тому, что происходит вокруг. Многочисленное племя занималось, в основном, грабежом: ни орудий земледелия, ни рыболовных снастей он не видел. Шатры, палатки, вывешенные для просушки одеяла рассказывали о далёких землях, в которых их изготовили, а самая разнообразная одежда свидетельствовала о горькой участи тех караванов, которые проходили неподалёку. Мужчины отдыхали, сидя у костров, женщины прислуживали. Детвора носилась по лагерю с весёлым гиканьем, вооружённая палками и деревянными ножами.
        «Я мог бы написать роман, - подумал Игорь, - если бы происходящее не было так серьёзно и не грозило каждую минуту смертью и мне, и Юсан-Аминах».
        Воин лежал неподвижно и, увидев врача, указал ему на место рядом с собой.
        - Ты из дальних мест, - начал он спокойным, чуть сипловатым голосом, - и твоя женщина слишком красива, чтобы быть просто рабыней.
        Игорь молчал.
        - Куда шёл ваш караван?
        Врач назвал страну. Взгляд мужчины испытующе скользил по его лицу:
        - Торговля? Нет, не торговля: товары хороши, но их немного.
        - Не торговля, - ответил Игорь. - Это были подарки для императора Роу. Я ехал с поручением просить руки его дочери для принца Гастана.
        Воин приподнялся на локте:
        - А женщина?
        - Моя возлюбленная.
        Тот опять лёг, поморщившись от боли в потревоженной ноге.
        - Тебе пришлось заплатить немало денег, чтобы выучиться на врача?
        Игорь кивнул:
        - Я учился много лет. А потом долго работал, чтобы приобрести опыт.
        - Я знаю, тебе нелегко. Но мы вас не отпустим. Будешь жить здесь и лечить наших людей. А если попытаетесь бежать, то далеко не уйдёте.
        «По крайней мере, честно и прямо», - подумал Игорь и встал. У самого входа обернулся:
        - Тогда пусть кормят нормально, а не дают, как псам, одну миску на двоих. Я люблю мясо, а моя женщина - зелень и овощи.
        И, стиснув зубы, вышел. Свежий воздух успокоил его, а беспросветная тьма, окутавшая горы и равнину, вселила уверенность. «Тише, тише, не кипятись: под покровом ночи можно многое сделать, тебе ли этого не знать?»
        Юсан-Аминах ждала.
        - Нас не собираются отпускать, - сказал он глухо, садясь напротив.
        Она испуганно замерла.
        - Может быть, предложить им выкуп? - предположила нерешительно.
        - Ни в коем случае! Они даже знать не должны, кто ты на самом деле.
        - Почему?
        - Юсан-Аминах, эти люди любят свободу, она - основа их существования. А ты представляешь закон, власть. Они ненавидят тебя и всё, что стоит за тобой. Узнай они правду, тебя разорвут на мелкие кусочки. И выкуп им не нужен.
        - А что им нужно?
        - Сказали, что нужен врач.
        Она едва вздохнула слышно и отвернулась к стене.
        Полог шатра приоткрылся. Женщина, прислуживавшая им, внесла две миски: в одной виднелась уложенная горкой фасоль, из другой доносился аппетитный запах мяса. Она посмотрела на Игоря и Юсан-Аминах, подумала, а затем подала ему овощи, а ей - мясо. Врач покачал головой: «нет, неправильно». Женщина засмеялась и поменяла миски местами. «Вот теперь - хорошо», - он улыбнулся, забрался на одеяло и, скрестив ноги, начал есть.
        …Игорь спал и не видел, как в глубине шатра возникла чья-то фигура. Гость был высоким, и его прекрасный лик тихо светился в темноте. Он долго смотрел на врача и на женщину, которую тот обнимал, а затем растворился, по-видимому, так и не решив задачи, из-за которой появился здесь.
        Света волновалась. Уже которую ночь тревога, острой болью поселившаяся в сердце, не давала ей спать. Она знала, откуда это беспокойство: из мира, в котором остался Игорь. Ходила по дому, взглядывая на тёмные окна, затем долго сидела за столом, бездумно держа в руках опустевшую чашку, и ждала. «Родной, вернись. Хоть на час, хоть на миг! Вернись, чтобы мне убедиться: ты живой и здоровый». Ей хотелось подняться, и поднялась бы, если бы не два крохотных существа, спящие в своих кроватках. А потому опять и опять - беспокойные мысли, нервное поглядывание на кровать: а вдруг Игорь уже здесь, уже вернулся? И конечно, молитва: горячая, сильная молитва к тем созданиям, которые ответственны за всё: «Помогите! Защитите, верните его! Если то, что я чувствую, правда, то прострите над ним свои могучие крылья и охраняйте до самой последней минуты, пока он не окажется в безопасности, дома…»
        - НЕТ, ВЫ ЖЕ ЗНАЕТЕ - НЕТ. НИ ВЫ, НИ Я НЕ ИМЕЕМ ПРАВА СВОБОДНО РАСПОРЯЖАТЬСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ТЕЛАМИ И ПЕРЕНОСИТЬ ИХ С МЕСТА НА МЕСТО.
        - Я ЗНАЮ. НО ВРАЧУ НУЖНА ПОМОЩЬ, - НЕМЕДЛЕННО.
        - НАЙДИТЕ ДРУГОЙ СПОСОБ.
        - УЖЕ НАШЁЛ. Я ПРОВЕДУ ИХ ПО ЛАГЕРЮ, ЗАКРЫВ СОБОЙ.
        - ПРЕКРАСНО. НАМНОГО ЛУЧШЕ, И ЗАКОН НЕ НАРУШЕН. А ДАЛЬШЕ?
        - ПУТЬ ПО ПУСТЫНЕ. НО И ТУТ Я БУДУ РЯДОМ, НАЙДУ САМЫЙ КОРОТКИЙ И БЕЗОПАСНЫЙ ПУТЬ.
        - ВЕДИТЕ. Я ВОСХИЩАЮСЬ ЭТОЙ ПАРОЙ.
        - О ЧЁМ ВЫ?
        - ЛЮБЫЕ ДРУГИЕ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА ДАВНО ПЕРЕСТУПИЛИ БЫ ВСЕ ГРАНИЦЫ, А ЭТИ ДВОЕ, ДАЖЕ НАХОДЯСЬ ВМЕСТЕ, ЦЕЛОМУДРЕННО ОБЕРЕГАЮТ ДРУГ ДРУГА. НЕ ЧАСТО ВСТРЕЧАЕМ ТАКОЕ.
        - Я ПОСПЕШУ. НОЧЬ НА ИСХОДЕ.
        Предрассветный час - самый тихий. И самый холодный. Игорь проснулся, поёжился, теплее укрыл Юсан-Аминах. Вышел на воздух. Лагерь спал. Ещё накануне, вечером, часть воинов уехала: он видел, как они шумно усаживались на высоких ахисов. Его белого скакуна главарь взял себе, как видно, сразу оценив достоинства лошади.
        И вдруг… Опять этот зов. Знакомое чувство: будто кто-то тянет, приглашая следовать за собой. Он пошёл. Тихо миновал охранника, который, сидя у костра, боролся с подступающим сном, обогнул несколько строений и вышел к окраине лагеря. Ни постов, ни часовых. Впереди простиралась равнина.
        Игорь вдруг загорелся. Более подходящего момента не будет! Все животные, на которых их могут преследовать, далеко. Действовать! Действовать прямо сейчас!
        Вернулся, разбудил Юсан-Аминах. Раскрыл свой чемоданчик и взял лишь самое необходимое, то, без чего нельзя в пути.
        - У нас нет еды, - тихо сказала она.
        - Нет, это верно. Но лучше - свобода.
        Она наклонила кувшин и вылила оставшуюся воду в маленькую глиняную бутыль.
        - Это всё.
        - Идём, - он протянул ей руку.
        Охранник у костра задремал. Игорь и Юсан-Аминах неслышно прошли рядом: он не пошевелился. Какая-то женщина, разжигавшая костер, подняла голову, равнодушно взглянула на пленников и продолжала раздувать огонь. Игорь напрягся, почувствовав, как задрожала Юсан-Аминах, но никто не окликнул их. Короткий путь до окраины лагеря показался ему самым длинным отрезком за всю его жизнь…
        Наконец, вышли в поле.
        - Теперь - не бежать, идём спокойно, будто на прогулку.
        - Прогулка ранним утром, на восходе солнца?
        - Почему нет? Вышли подышать свежим воздухом!
        Он говорил напряжённо, но весело, стараясь поддержать её. И вдруг упал. Ощущение было такое, будто кто-то ударил его по плечу, заставляя пригнуться.
        - Юсан-Аминах, быстрее!
        Она сжалась в комочек, присев рядом с ним. Через минуту шагах в двадцати проехали воины на ахисах, человек пять или шесть. Никто даже не обернулся. «Мы что - невидимки?» - озадаченно подумал врач. Как только всё стихло, они встали и быстро пошли…
        Солнце стояло высоко, когда беглецы огляделись.
        - Ты знаешь, куда идти? - спросила Юсан-Аминах.
        - Конечно!
        Он знал, но не умом, а как-то иначе: будто неведомое чувство точно подсказывало направление.
        - Нам туда!
        И продолжали идти. Остатки воды выпили в сумерках. Спрятались в каменистом овраге, он опять обнял её, и уснули.
        Наутро, едва открыв глаза, Юсан-Аминах сказала:
        - Игорь, я точно знаю, где мы находимся. Вчера не хотела ничего говорить, потому что не была уверена, но сейчас… - она указала рукой на дальние горы: - Мы на пути к скалистым озёрам. До них пять-шесть часов на ахисах.
        - Значит, пешком…
        - День пути. А вот там - мой летний дворец. Но до него далеко, без воды мы не дойдём.
        - Всё ясно. Первая точка - озёра, отдохнуть, набрать воды, а затем… Кстати, в них водится рыба?
        Она улыбнулась:
        - Огромная! Если поймать одну, нам хватит на целый день!
        - Только изжарить будет не на чем.
        Юсан-Аминах пожала плечами:
        - Съедим сырой.
        Шли тяжело: она часто отдыхала, и, видел Игорь, теряла силы. Солнце пряталось за облака, ветер задувал порывами, и он надеялся, что пойдёт дождь. Но время шло, а каменистая равнина так и оставалась сухой и безжизненной. День клонился к вечеру, когда он понял: сегодня им не дойти. До озёр оставалось так мало, а там - вода и, может быть, еда, а если заночевать здесь, то жажда не даст им уснуть.
        - Я понесу тебя, - сказал он, наконец.
        Юсан-Аминах взглянула испуганно:
        - Нет! Я пойду!
        - Не упрямься, - и поднял на руки. Не так легко, как казалось, но нужно идти.
        - Ты не можешь меня нести, - тихо сказала она, обвивая его руками.
        - Отдохни и пойдёшь сама.
        Он нёс её. Потом она шла сама. Потом он опять нёс. А когда совсем стемнело и до гор осталось не более часа пути, она села и заплакала. Игорь молчал: сам был измучен, не осталось сил утешать. «Если бы я перешёл пространство, а затем вернулся, то встал бы бодрым и сильным. Сколько это займёт времени? Час, два? Попросить её ненадолго уснуть, а самому зайти за ту скалу… Нет, нет! Она проснётся - и решит, что я её бросил».
        Внезапно лёгкий звук привлёк его внимание. Будто потревоженные чьей-то ногой, мелкие камни и песок посыпались на дно небольшого оврага. «Уж не змея ли?» - обеспокоенный, подумал он. Что-то блеснуло. Игорь пригляделся. «Не может быть!» И, чтобы проверить свою догадку, спустился вниз. Руки нащупали прохладный шёлк травы. Там, где трава, должна быть вода. Он продолжал искать - и нашёл! Узкий ручеёк бесшумно сочился среди камней, то уходя вглубь почвы, то опять появляясь на поверхности. Напиться можно было, только припав ртом к земле. Он так и сделал, и, втягивая в себя воду, сплёвывал песок и камешки.
        - Юсан-Аминах! - позвал тихо. - Иди сюда!
        Через час, восстановив утраченные силы, они решили: во что бы то ни стало дойти до озёр. Шли в темноте, крепко держась друг за друга, мягкий свет звёзд освещал равнину. Когда ступили на знакомую тропу, она пошла первой: лучше знала дорогу.
        - Мы приезжаем сюда каждый год, - только и сказала.
        Спустя короткое время вышли к нижнему озеру.
        - Не смотри на меня, - сказал Игорь, едва не падая с ног от усталости, и принялся снимать одежду.
        - Что ты собираешься делать? - изумлённо спросила Юсан-Аминах.
        - Купаться!
        Он снял с себя всё, что позволяли приличия, и вошёл в воду. Та показалась ледяной. «Я грязный, вонючий, сколько можно?» И стал мыть лицо, шею и руки.
        Юсан-Аминах искоса наблюдала за ним, а затем несмело разделась. Оставшись в тонкой сорочке, начала осторожно плескаться у самой кромки воды.
        - Озёра возвращают силу, - сказала негромко.
        Он усмехнулся - и нырнул.
        Одеваться пришлось в ту же несвежую одежду, но после купания стало весело и сил, действительно, прибавилось. Уснули неподалёку, на камнях, крепко прижавшись друг к другу.
        Наутро, едва солнце согрело воздух и разогнало туман над озером, Игорь принялся сооружать рыболовные снасти. Снял со своего халата металлические петли для пуговиц, аккуратно загнул - и получил великолепные крючки. Юсан-Аминах поделилась тонкими золотыми шнурами, украшавшими её платье, их разобрали на несколько частей и смастерили леску. Немного поковырявшись в песке, Игорь обнаружил червячков и, раздевшись, вошёл в воду.
        - Ты простудишься, - сказала Юсан-Аминах.
        Он промолчал. Она собрала его одежду и унесла к дальнему берегу озера, долго полоскала его и своё платье, а затем разбросала на камнях для просушки. Он напряжённо следил за неуклюжим деревянным поплавком и краем глаза - за ней. С распущенными волосами, в воздушной длинной сорочке, она казалась неземным созданием. «И занимается такими обыденными вещами, - улыбнулся Игорь. - А теперь на себя посмотри. Ты сейчас заледенеешь, а ни одной рыбы так и не поймал…»
        - Завтрака не будет, - сказал он, выходя через час из воды и стуча зубами от холода.
        Юсан-Аминах молча стояла рядом. Затем взяла его снасти и ушла к дальним камням. Она не стала заходить в воду, а устроилась на скалах, выступающих над поверхностью озера, и бросила крючок вниз. «Если фея поймает рыбу, я буду пристыжен раз и навсегда», - подумал Игорь и пошёл прогуляться.
        Поднялся на возвышенность, осмотрелся: тихо, величественно и красиво! Хотел начать спускаться - и услышал смех Юсан-Аминах. Когда он вернулся, она вытаскивала из воды вторую рыбину.
        - Как тебе это удалось?! - не скрывая изумления, спросил он.
        Она улыбнулась и показала вниз. Там, под скалой, на небольшой глубине что-то сверкало.
        - Я оторвала бисер от своего платья и рассыпала в воде. Он блестит в лучах солнца и привлекает рыб.
        - Умница, - покачал головой врач. - Давай есть, нам пока хватит.
        Добыча оказалась достаточно крупной, и Игорь, не оставлявший надежду получить горячий завтрак, принялся собирать мелкие щепки. Но Юсан-Аминах его остановила.
        - Идём, - сказала она и повела по узкой, едва заметной тропочке меж камней.
        Немного отдалились от озера, и…
        В стороне от тропы, в небольшом углублении, лежали целые связки дров.
        - Наши слуги прячут здесь дрова, которые остались.
        - Но ты-то откуда знаешь?!
        - Потому что сижу выше всех!
        Очень довольный, Игорь взял хорошую связку и принёс на берег.
        - Но у нас нет огня, - огорчённо протянула Юсан-Аминах.
        - А вот это предоставь мне! - он показал маленькую лупу. - Я подумал об этом, когда мы уходили. Здесь много солнца, а значит, будет и огонь.
        Через час, сытые, они лежали у костра и смотрели друг на друга.
        - Поспи, - сказал Игорь, - нам нужны силы на долгий переход.
        Он ходил по берегу озера и думал. «Во что набрать воды? Дворец - на расстоянии двух, а то и трёх дней пути. Опять мучиться от жажды? Я пришёл из мира, в котором огромное количество никому не нужных пластиковых бутылок, а здесь нужна лишь одна…»
        И вдруг… «Сейчас! Почему бы нет? И она не подумает, что я её бросил».
        - Юсан-Аминах, - тихо позвал.
        Она открыла глаза.
        - Я хочу прогуляться к верхним озёрам. Меня не будет час или два. Побудешь одна?
        - Хорошо. А если кто-то придёт?
        - Услышишь подозрительный звук - спрячься там, где слуги оставляют дрова. Я буду знать, где искать тебя.
        Она улыбнулась.
        «Пора!» Он не стал уходить далеко: поднялся немного, сошёл с тропы и лёг прямо на островке травы. «Прошу вас: быстрее!»
        …Дом поразил тишиной. Игорь поднялся с кровати, включил свет и огляделся: ни Светы, ни детей. «Наверное, уехала к маме». Он быстро прошёл к столу и написал записку: «Света, со мной всё в порядке, но я должен срочно вернуться. Буду дома через два-три дня. Не волнуйся. Люблю тебя и малышей».
        На кухне, осмотрев шкафы, нашёл то, что искал: чистые, прочные полиэтиленовые пакеты и бечёвку. Не удержавшись, заглянул в холодильник и сунул в рот кусок жареной курицы: «Прости, Юсан-Аминах, я знаю: это не честно…» Обернув себя пакетами и бечёвкой, ещё раз огляделся. «Всё, возвращаюсь».
        Она спала, когда он спустился с тропы. Тихое лицо было бледным и печальным. Он полюбовался с минуту и принёс дров, а пока спрятал пакеты. И совершенно спокойно принялся ловить рыбу…
        - Что это?! - изумлённо спросила она, когда на следующее утро он начал набирать воду и завязывать пакеты бечёвкой. - Желудок какого-то существа? Но почему он правильной формы?!
        - Юсан-Аминах, - улыбнулся Игорь, - у меня могут быть свои тайны?
        Она посмотрела очень внимательно:
        - Иногда мне кажется, что у тебя слишком много тайн! - и взяла в руки полный пакет.
        Шли медленно: несли на плечах воду и несколько хорошо прожаренных рыб.
        - Я плохой повар, - смеялся Игорь, - половина осталась на углях, а вторая половина стала черной от копоти.
        - Ничего, главное, что есть хоть какая-то еда.
        Он посмотрел очень мягко и спросил:
        - Юсан-Аминах, ведь ты - императрица. Как могло случиться, что ты ни разу не пожаловалась?
        Она подняла глаза. «Потому что я счастлива, что могу быть с тобой, - и опустила голову, ничего не ответив. - Конечно, нам нелегко, и предстоит ещё одна ночь на холодных камнях, но когда я тебя обнимаю, то слышу лишь твоё дыхание, и как бьётся твоё сердце, и чувствую лишь твою руку, которая обвилась вокруг моего плеча».
        - Дай мне воды, - попросила она, и он, слегка ослабив бечёвку, осторожно напоил её.
        - Отдохнула?
        - Да.
        - Твои туфли совсем разбились, - внезапно заметил Игорь. - Подожди, я обмотаю ступни бинтом.
        - Бинт очень чистый, побереги его, - сказала Юсан-Аминах и рванула подол своего платья.
        Он бинтовал, держа в руках маленькую ступню. «Ты - сильная женщина. Потерпи, немного осталось…» И опять пошли.
        К вечеру второго дня им попалась деревня. Юсан-Аминах запустила руку в волосы и вынула несколько шпилек.
        - Игорь, купи нам еды. И может быть, кто-то даст повозку.
        - Ты права, у них есть маленькие вьючные животные, возможно, кто-то продаст нам одного.
        Он подержал на ладони шпильки: на их кончиках сияли изумительно огранённые камни. Оставив Юсан-Аминах на дороге, врач вошёл в деревню. Люди косились на него с опаской: незнакомый человек показался им подозрительным, а шпильки с камнями не вызвали интереса. Какая-то женщина, сжалившись, дала немного овощей.
        - Ничего, - сказала Юсан-Аминах очень тихо, когда он вернулся, - осталось совсем чуть-чуть…
        «Хватит ли у тебя сил на это «чуть-чуть?» - с болью подумал Игорь.
        На следующий день деревни попадались чаще и чаще, но они не заходили в них: не надеялись на помощь. Игорь с тоской смотрел на большие поля с густыми зарослями растения, похожего на кукурузу, и оглядывался на Юсан-Аминах. «Даже если мы купим несколько початков, нам будет не в чем их сварить…»
        Крестьянин на низкой повозке проехал мимо и покосился на незнакомцев. Их одежда, запылённая, но не бедная, произвела на него впечатление, и он остановился.
        - Может быть, он поможет, - прошептала Юсан-Аминах.
        Игорь подошёл и попросил подвезти уставшую даму к летнему дворцу императрицы.
        - А платить чем будете? - усмехнулся крестьянин.
        - Заплатим хорошо, когда приедем.
        - Что-то не верится…
        Игорь хотел отойти, но заметил обмотанную тряпками кисть.
        - Что с рукой?
        - Задел ножом. Гниёт.
        - Покажи. Не бойся, я врач.
        Крестьянин снял повязку, и Игорь увидел глубокую гнойную рану.
        - Тебе нужна срочная помощь: небольшая операция, а так же специальные лекарства, чтобы не началось заражение. Иначе потеряешь руку.
        - А ты откуда знаешь?
        - Я же сказал тебе: я врач.
        Крестьянин подумал, покосился на Юсан-Аминах. Она стояла на дороге, и по лицу было видно, что измучена и голодна.
        - Ладно, довезу. Только мой ослёнок всех не потянет.
        - Я пойду пешком, - быстро сказал Игорь.
        Юсан-Аминах забралась в повозку, прилегла и, несмотря на ужасную тряску, тут же уснула. К вечеру показались стены императорского дворца.
        …Его прежняя комната осталась неприкосновенной, - управляющий сохранил её и все предметы в ней. Это искренне порадовало Игоря, потому что в глубине шкафа он оставил небольшой запас лекарств и набор хирургических инструментов. Наскоро приняв ванну, оделся в чистый костюм и направился в медицинскую часть, послав слугу за крестьянином, который ждал на заднем дворе.
        Простолюдин, увидев врача во всём блеске чистоты и нового костюма, слегка оробел:
        - И вправду врач…
        Игорь улыбнулся:
        - Людям надо верить. Давай твою руку.
        Он очистил рану, наложил швы и дал пациенту упаковку антибиотиков:
        - Принимай по две таблетки в день. Меняй повязку, рука всё время должна быть чистой. А это - за то, что помог довезти женщину.
        И протянул мешочек с серебром. Крестьянин сердечно раскланялся и уехал. А Игорь отправился к Юсан-Аминах.
        Она лежала в постели, чистое лицо казалось полупрозрачным. Он подошёл и присел рядом. Её ладонь нежно легла на его руку.
        - Где ты был? Я посылала за тобой: хотела, чтобы ты разделил со мной нашу первую мирную трапезу.
        - Лечил нашего крестьянина.
        - Ты сказал ему?
        - Нет. Не хотел пугать: пусть спит спокойно.
        - Да, он так долго сомневался: подвозить или не подвозить собственную императрицу!
        Они посмеялись, затем она слегка прикоснулась к его лицу.
        - Я больше не смогу обнимать тебя, - прошептала еле слышно.
        - А я не смогу говорить тебе «ты».
        Она смотрела долго и пристально:
        - Никогда?
        - Наверное, никогда.
        - Как я не люблю это слово! - и отвернулась.
        Он помедлил секунду и встал:
        - Юсан-Аминах! Я зашёл попрощаться. Мне нужно срочно уехать, и, возможно, меня не будет несколько дней.
        - Опять исчезаешь?
        Он засмеялся:
        - Опять.
        - Возьми побольше охраны.
        - Мне не нужна охрана.
        Он был у двери, когда она приподнялась:
        - Игорь, а ведь ты мог исчезнуть ещё тогда, когда мы были у дикарей. Верно?
        Врач остановился, посмотрел ей в лицо:
        - Нет, не мог.
        - Конечно, - улыбнулась Юсан-Аминах, - потому что не хотел оставить меня…
        Он склонил голову и вышел. За дверью, прижавшись к стене, несколько минут стоял, успокаивая разбушевавшееся сердце. Что он пытался подавить в себе? С чем совладать? - Пусть останется тайной…
        - Я СДЕЛАЛ ВСЁ, ЧТО МОГ, НО НЕ В СИЛАХ ОГРАДИТЬ ЕГО ОТ САМОЙ СТРАШНОЙ ПОТЕРИ.
        - ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ.
        - ПОЧЕМУ? РАЗВЕ НЕ МОЯ ОБЯЗАННОСТЬ ЕГО ОХРАНЯТЬ?
        - ТОЛЬКО В РАМКАХ СПИРАЛИ. МЫ НЕ В СИЛАХ ИЗМЕНИТЬ ПРЕДНАЧЕРТАННОГО.
        - НО Я ДОЛЖЕН ПОМОЧЬ…
        - ПОМОГИТЕ ПОНЯТЬ, ЧТО СМЕРТЬ - ЭТО НЕ УХОД В КОНЕЧНОЕ, ГДЕ ВСЁ ЗАМИРАЕТ, И НЕ МЕРТВЕННОЕ УГАСАНИЕ ТОГО, ЧТО ДУМАЛО, ЧУВСТВОВАЛО И ЖИЛО. СМЕРТЬ - ЭТО НЕЧТО ИНОЕ: ДРУГАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ГДЕ ВСЁ РАСЦВЕТАЕТ, И, ДАВАЯ БЛИЗКИМ УМИРАТЬ, ТЕМ САМЫМ ЛЮДИ РАЗРЕШАЮТ ИМ СВОБОДНО ТЕЧЬ В БЕСПРЕДЕЛЬНОСТЬ, ПОВИНУЯСЬ ЕСТЕСТВЕННОМУ ДВИЖЕНИЮ ВОЛН. ВРАЧУ ЛИ НЕ ЗНАТЬ, КАК РАЗНООБРАЗНЫ МИРЫ, И СКОЛЬКО РЕАЛЬНОСТЕЙ СУЩЕСТВУЕТ В ПРОСТРАНСТВЕ?
        - ОН ВИДЕЛ ТАК МНОГО СМЕРТЕЙ…
        - НО ИМЕННО ЭТА ПОЗВОЛИТ ЕМУ ПОНЯТЬ, ЧТО СМЕРТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ВЕЧНЫЙ СТРАХ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ИЛЛЮЗИЯ, ДЫМ.… НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ НЕЛЕПОГО, ЧЕМ БОЯТЬСЯ ТОГО, ЧТО ОСВОБОЖДАЕТ.
        - ВЕРНО.
        - ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ. ВЫ СДЕЛАЛИ ВСЁ, ЧТО МОГЛИ: ОКРУЖИЛИ ЕГО ЛЮБЯЩИМИ, ВЕРНЫМИ ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ ПРИДУТ НА ПОМОЩЬ В ЧАС ИСПЫТАНИЙ. К НЕМУ ПРОТЯНУТСЯ МНОЖЕСТВО РУК, ПОДДЕРЖАТ, ПОМОГУТ НЕ УПАСТЬ. А ВЫ - ОТСТУПИТЕ НА ВРЕМЯ И ДАЙТЕ ПРЕДНАЧЕРТАННОМУ СВЕРШИТЬСЯ, ИБО НЕ В НАШЕЙ ВЛАСТИ ЕГО МЕНЯТЬ…
        ЧАСТЬ3. ПРЕДНАЧЕРТАННОЕ
        - Ты любишь меня?
        - Конечно, люблю.
        - А Юсан-Аминах?
        - Что Юсан-Аминах?
        - Ты сказал, что вы были вместе, и ночью тоже.
        - Да. Нам пришлось изображать пару. Иначе ей быстро нашли бы нового мужа.
        - Ты спал с ней?
        - Я спал рядом с ней. Это разные вещи.
        - Но ты обнимал её?
        - Да, обнимал, но не так, как тебя.
        - А как ты обнимаешь меня?
        Улыбается:
        - Как самую любимую женщину. Мою, родную…
        Он опять и опять целует жену, ласкает долго и страстно: соскучился. Между ними нет тайн, и он рассказывает всё, что ему пришлось пережить.
        - Я чувствовала тревогу, а в ту ночь, когда ты был здесь, маме стало плохо с сердцем, я взяла детей и поехала к ней.
        - Я догадался.
        - А когда вернулась, полчаса рыдала над твоей запиской.
        - Ну зачем же рыдала?
        - Жалела, что не встретила тебя.
        Она опять прижимается к мужу:
        - Ты действительно меня любишь?
        - Ну конечно же, девочка!
        - Скажи ещё раз.
        Шепчет тихо:
        - Люблю!
        Она улыбается - и засыпает.
        А Игорь встаёт и тихо бродит по дому. Как приятно вернуться, оказаться среди привычных вещей! Перебирает листы на столе, заглядывает в детскую: малыши подросли, он не видел их больше недели. Садится на диван с чашкой в руке, обводит взглядом комнату. «Прошёл по лезвию бритвы, - думает он, - по тонкому, острому, звенящему лезвию бритвы. Столько людей погибло! Но Юсан-Аминах жива». Он вспоминает фрагменты побега, путь по безводной равнине и возвращается к тому моменту, когда мимо проехали воины на ахисах и не заметили их. Сейчас у Игоря есть время подумать, и, сопоставляя детали, он вдруг понимает, что на протяжении всего пути они были не одни. Кто-то закрыл их непроницаемым плащом, а затем вёл по пустыне и тронул ногой камни, которые посыпались в ручей. Он отставил чашку, сел прямо, разволновался: как же я не заметил, не понял.… Это опять были ОНИ! Ведь я не сам шел, меня вели, давая чёткое ощущение направления! И мы с Юсан-Аминах быстро, самой короткой дорогой добрались до озёр. Да, на нас не посыпалась сверху еда, и рыбу пришлось ловить самим, но - сколько незаменимой помощи в пути! Сколько
мельчайших совпадений!
        Он улыбается, подходит к окну. «Вы здесь, бессменные спутники нашей жизни, тихие Ангелы. Прячетесь, не даёте себя рассмотреть, но видны в каждом действии, каждом шаге». Он возвращается мыслью к Светлане, качает головой: «Она не ревнует, просто боится меня потерять. Ты не потеряешь, девочка: Юсан-Аминах, бесспорно, прелестная женщина, но даже она не заменит мне тебя и наших малышей».
        Ночь на исходе. Он ложится и осторожно обнимает жену. «Любимая… Всё кончилось. Я - дома…»
        Узнав о беде, Гастан рвал и метал. Ласоро сидел очень бледный, опустив руку с письмом, в котором его мать подробно описывала случившееся и ту особую роль, которую сыграл Игорь, спасая её.
        - Я же говорил: мало охраны! - ожесточённо повторял Гастан.
        - Успокойся. Если их - целый город, как пишет мама, то следовало посылать всю армию.
        Принц на минуту застыл, внимательно вглядываясь в лицо младшего брата.
        - Тебе придется санкционировать особый поход, - немного спокойнее сказал он. - Я не позволю, чтобы в государстве такое творилось.
        - И я не позволю.
        - Мне нужно восемь полков. Два я возьму с восточной границы, два - с южной и четыре - из центра страны.
        - Но там, пишет мама, есть женщины и дети. Что делать с ними?
        - Хорошо, я выманю воинов и вступлю в открытый бой.
        - А потом? Что будет с ними потом? Оставить их в опустевшем лагере, рядом с трупами их мужей? Это не выход, брат.
        - Пусть возвращаются, откуда пришли: в свои деревни и сёла.
        - А если некуда возвращаться? Тебе ли не знать, что сёла разрушены, поля уничтожены после войны? - Ласоро задумался. - Похоже, именно война спровоцировала такое явление, как разбой. Им некуда было податься…
        Гастан пристально смотрел на брата. «Он стал другим, - подумалось ему. - Не мальчишкой, а взрослым, серьёзным. И рассуждает, как… император!»
        - Что можно сделать в такой ситуации?
        - Дай мне подумать, - попросил Ласоро, - не торопи…
        Он встал и аккуратно сложил письмо.
        - А пока собирай свои полки. Воевать с ними мы будем в любом случае.
        Оставшись один, Ласоро долго размышлял над создавшимся положением, но не пришёл к решению, которое удовлетворяло бы и ум, и сердце, а потому положил дождаться Игоря и поговорить с ним. «День-два, и он непременно появится».
        …Игорь не спешил: он спокойно работал, восполняя дни, которые «прогулял» сверх отпуска, а в свободные минуты возвращался мыслями в мир эрнов, представляя, какую реакцию может вызвать у Гастана и Ласоро известие, что у них под боком вырос огромный разбойничий город. «Гастан горяч, - думал врач, - и станет сразу же рваться в бой. Ласоро - осторожнее, он начнёт размышлять. И к какому выводу придет? Пока не знаю. А что сделал бы ты сам?»
        Мысль о карательной экспедиции приводила Игоря в беспокойство. Не зная того, он думал подобно Ласоро: а что дальше? Куда пойдут осиротевшие дети, жёны, оставшиеся без пропитания? И не станут ли они, лишившиеся «кормильцев», ещё большей опасностью для государства? Ему приходили на ум сказки об амазонках, но, согнав улыбку, размышлял уже серьёзнее: что делать?
        Ответ пришел ночью, когда он, лёжа без сна, одной рукой обнимал Светлану, а другой тёр лоб, пытаясь унять головную боль. Подсказка появилась неожиданно, в виде чёткой и ясной мысли, которая поразила его своей привлекательностью. «Речь идёт о почти тысяче женщин и детей, обездоленных, никому не нужных и, скорее всего, не имеющих, куда податься. Не надо их трогать, пусть остаются на месте. А рядом - построить форт. Солдат отбирать молодых, неженатых, да и постарше - тоже неплохо, но только из тех, кто не имеет семей. Женщинам сразу давать работу, несложную, за еду. Мужчины пусть таскают камни и брёвна, а им - что попроще: кухня, стирка, уборка территории, госпиталь, наконец. Я помню, как строили гарнизон: каждые руки на счету. А эти дикарки - не неженки, наверняка, умеют трудиться.
        Дальше - так, как было в мире Адамара: солдат отпускать в увольнительные и разрешать создавать семьи. Пусть оседают тут же, неподалеку от форта. Не пройдёт и нескольких лет, как два этих лагеря объединятся. Задача масштабная, конечно, но она решит проблему и, кроме того, навсегда обеспечит безопасность караванных путей в той стороне. А маленькие наследники разбойников не станут со временем грабителями, как их папаши, а приложат свою чересчур активную наследственность на благое дело - служить родине».
        Игорь поднялся, прошёл к письменному столу и при свете неяркой лампы принялся чертить наброски. «Не в первый раз, - улыбался. - Когда я попаду к Ласоро, план должен быть готов и ясен».
        - Родной, ты почему не спишь? - Света встала и, стоя в дверях спальни, кутается в халат.
        - Придумываю план мести.
        - План чего?!
        Она заглядывает через плечо мужа и видит, как его рука заканчивает рисовать массивные входные ворота.
        - Это что - новый гарнизон?
        - Угадала. И построим мы его на останках разбойников, которые грабят караваны.
        - Ты серьёзно?
        - Вполне.
        - А что будет с детьми?
        - Я тоже об этом думал, и не одну ночь.
        Игорь рассказывает жене о своей идее и вдруг останавливается: «а моя ли она?»
        - Твои любимые ангелы подсказали мне решение, - он улыбается и целует жену. - Что бы мы без них делали?
        Света находит идею блестящей, но трудновыполнимой.
        - Наверняка найдутся те, кто будет против. Станут мстить, засовывать палки в колёса и настраивать остальных.
        - Конечно, - соглашается Игорь, - перевоспитание - процесс длительный. Но лучше затратить силы на изменение их мышления, чем просто изгнать. Ты же знаешь, кто вырастает из беспризорной шпаны, вдохновлённой примером героев-отцов?
        - Разумеется, знаю, - с готовностью отзывается Света. - История обеспечила нас примерами.
        - Да, - задумчиво подтверждает Игорь, - и это не учителя и не архитекторы…
        Минуту они смотрят друг на друга.
        - Чтобы у Ласоро в будущем был свободный от насилия регион, он должен сейчас потрудиться, вложить силы и средства.
        Жена улыбается и прижимается головой к плечу мужа:
        - ТЕБЕ нужно было родиться императором…
        - С меня достаточно места советника, - смеясь, отвечает он.
        Ещё немного поговорив, они отправляются спать. Наконец-то у Игоря на душе спокойно: план готов, завтра он представит его Ласоро.
        …А Юсан-Аминах тосковала. Опять и опять посылала она слугу, чтобы проверить, не появился ли Игорь.
        - Вернулся?
        - Нет, не вернулся, - тихо кланялся слуга.
        «Забыл обо мне. Неужели забыл?» В сердце щемящей волной проходили образы: вот он рядом, заслоняет её своим телом от жадных глаз главаря; потом они делят пищу; а вот - его рука обнимает её перед сном. Эта привычка засыпать вместе! Как легко мы привыкаем к тому, что приятно! Она напряжённо ходит по комнате: «Забыл? Или занят? Наверное, забыл. Ну что ж, тогда и я не буду думать о нём. Вот, последний раз вспомню его чудесный взгляд - и постараюсь больше не думать…»
        В спальню вошла служанка, внесла таз с горячей водой: это был час лечения и массажа. Императрица села, опустила ноги в воду и, наслаждаясь приятными ощущениями, закрыла глаза. И - опять живая картина: Игорь склонился и бинтует её ступни куском её собственного платья.
        «Так и будет теперь?! - почти с отчаянием подумала она. - Куда ни посмотрю, везде - его образ!»
        Девушка взяла ногу Юсан-Аминах и начала лёгкими движениями массировать. «Это было мучительно, - подумалось ей, - идти по камням, но я шла рядом с ним. А теперь лежу в роскошной комнате - одна! Нет, не могу не думать, не могу быть так долго вдали от него. Если он не появится и сегодня, я отправляюсь в город: он может игнорировать меня, но не Ласоро. И уж, наверное, там он появится гораздо раньше, чем здесь…»
        Ласоро писал письма, когда услышал звук особой трубы: так стража на городских воротах приветствовала императрицу. Он тут же оставил дела и поспешил к главному входу. Не прошло и нескольких минут, как караван, окруженный внушительной охраной, остановился под окнами дворца.
        - Мама! - только и сказал юноша, протягивая руки и помогая матери спуститься. - Ты жива!
        - Лишь благодаря ему, - отвечала Юсан-Аминах. - Кстати, он не появлялся?
        - Пока нет. Но чувствую: скоро появится.
        - Надеюсь.
        Сын проводил Юсан-Аминах в покои и ещё раз крепко обнял:
        - Гастан уехал, собирает полки. Мы должны уничтожить этот город.
        - Поступай, как считаешь необходимым. Я даже думать об этом не хочу.
        Ласоро слегка покосился на слуг и перевёл взгляд на мать. «Я люблю тебя, мама!» - сказали его глаза. Она улыбнулась и шепнула:
        - Когда он появится, дай мне знать!
        - Непременно!
        Пространство наполнено звуками. Это не грохот и не шумы, это - обрывки музыки. Лёгкие, сказочные тона, фрагменты фраз, тихие переливы печальных волнующих нот. Эта музыка едва слышна, но иногда она накатывает волнами, будто пытается догнать, и тогда я ощущаю её материальность, как если бы ноты были наполнены светом. Он согревает меня. А потому я парю очень спокойно, зная, что холод - лишь в физическом мире, там, где формы грубы и остры. Здесь же тепло, безопасно, ничто не может убить. Ты уже растворен, а сознание - нерастворимо. Музыка льётся тихо и плавно; я лечу, убаюканный ею, в безмятежно-бездонную высь…
        - Ну, наконец-то! - поднялся Ласоро навстречу входящему Игорю. - Мама…
        - Она здесь?
        - Давно, и ждёт не дождётся тебя.
        - Схожу к ней, но позже. А пока - что вы с Гастаном решили?
        - Ты о разбойничьем городе?
        - Да.
        - Гастан готов сравнять его с землёй, он привёл восемь полков и только ждёт разрешения.
        - Ну, а ты?
        - А я намерен выслушать тебя, - Ласоро улыбнулся.
        - Отлично. Мой план очень прост.
        Игорь разложил наброски и не спеша, останавливаясь на каждой детали, посвятил императора в суть идеи.
        - Мне нравится, - ответил Ласоро. - Масштабно, объёмно и решает множество проблем.
        - Самое главное - в этом регионе у тебя будет мир, и надолго. Это обеспечит безопасность караванных путей, а значит, наладит торговлю, и со временем неподалёку от скалистых озер вырастет огромный город. А что советуют твои сановники?
        - Разные мысли: от рабства для всех оставшихся в живых до полного уничтожения всего, что дышит и движется.
        - Дикарские методы.
        - Игорь, методы действенные, ведь они, в первую очередь, думают о безопасности.
        - Нельзя убивать детей! На подобной жестокости империи не построишь, и ты, как правитель, должен беспокоиться не только о добрых, но и о злых.
        - Где-то я это читал: о солнце, которое всходит и над добрыми, и над злыми.
        - Евангелие. Когда ты успел?
        - Пока ты был на работе.
        - Но ты согласен?
        - Конечно, согласен. Я пролью свою милость, как дождь, на тех и на других.
        - Молодец.
        В этот момент дверь распахнулась, и Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, лёгкой походкой вошла в кабинет.
        - Я помешала, конечно, - сказала с улыбкой.
        И устремила взор на Игоря. Она шла прямо к нему, и врачу на миг показалось, что сейчас не выдержит и обнимет его. Но она лишь протянула обе руки, которые он ласково пожал.
        - Мира и света, Юсан-Аминах!
        - Мира и света! Вы отлучались надолго, и я волновалась.
        - Не так уж и долго, меня не было всего несколько дней.
        «И каждый из них показался мне вечностью…» Она не произнесла этих слов вслух, но Игорь всё понял. Понял - и отступил, будто говоря: «Я возвращаюсь на ту ступень, на которой стоял: вашего почтительного и преданного друга. И не больше…»
        Ласоро стоял у окна и с чуткостью сына следил за тем, как меняется лицо матери. Лучше, чем кто-либо другой, знающий её нежный и мягкий характер, он понимал, что в эту минуту и нежность, и мягкость имели особую причину…
        Наконец, Юсан-Аминах обернулась. Заметив взгляд сына, немного смутилась.
        - Мама, - тут же нашёлся Ласоро, - мы говорили о городе в пустыне, но если ты не хочешь слушать, то мы помолчим.
        - Ты прав, не хочу. Я зашла на минуту, напомнить, чтобы вы оба не забыли об обеде.
        Ласоро спрятал улыбку: разумеется, она шла лишь за этим… А Игорь учтиво склонил голову:
        - Если мне дадут кусочек мяса, то я, пожалуй, брошу свои дела.
        - Вы могли бы сказать и раньше, что любите мясо, - засмеялась Юсан-Аминах, - а не ждать, когда мы оба попадём к дикарям.
        И, сияя от счастья, которое не могла, да и не хотела скрывать, направилась к двери.
        - Так я получу свою котлету? - улыбаясь, спросил врач.
        Она весело обернулась:
        - Разумеется, и не одну!
        Проследив, как дверь за матерью закрылась, Ласоро склонился над рисунками друга:
        - Здесь много деталей, которые мне не очень ясны.
        За обеденным столом Игоря ожидал сюрприз: перед ним поставили целое блюдо мяса разных сортов. Тут была и индейка, и аппетитные куриные ножки, и ароматный бекон. Гости с интересом наблюдали: что он будет делать? Но Игорь оказался сдержан: положив себе на тарелку совсем немного, начал есть. «Откуда у них этот повар? - подумал через минуту и потянулся за добавкой. - Не знал, что можно так отлично готовить». Попробовал от всего и лишь тогда заметил смеющиеся глаза Юсан-Аминах. «Ты постаралась угодить мне, моя королева, - понял он и ответил ей ласковым взглядом. - Тебе это удалось!»
        Гастан и принцесса Ронель сидели рядом и вспыхивали каждый раз, когда рукава их соприкасались. «Ох, уж эта милая парочка, - усмехнулся Игорь, наблюдая за ними, - причина всех бед и несчастий. А впрочем, напротив: благодаря им мы знаем о проблеме и можем её решить».
        День выдался долгий, приятный, полезный: Игорь с удовольствием окунулся в работу, был удовлетворён прекрасным обедом и общением с императорской семьей. Пора возвращаться…
        Он шёл по дворцу, залитому тёплым вечерним светом, задумчиво, не спеша. Вдалеке, в одной из ниш, стояли двое. Парень закрыл своим телом девушку и, склонив голову, целовал.
        «Это ещё кто? - подумал Игорь. - Гастан! Другого места не нашёл?!» Мягкие ковры приглушали звук шагов, а потому он раскашлялся и громко пожаловался неведомо кому:
        - Ох, уж эти сквозняки!
        Парочка испуганно распалась. Гастан весело улыбнулся:
        - С каких пор ты стал бояться сквозняков?
        - С тех пор, как ты выбираешь неудачные места!
        Ронель выглядывала из-за плеча Гастана и вдруг, слегка отстранив любимого, шагнула к Игорю.
        - Простите, - сказала она.
        - Да, милая девушка, - врач остановился, - что-то случилось?
        «От вашей бойкости, юная леди, не осталось и следа».
        Принцесса смотрела серьёзно:
        - Я хотела поблагодарить вас за то, что вы спасли маму Гастана.
        Игорь слегка повёл бровью:
        - А также мать самого императора, не правда ли?
        Ронель покраснела и не ответила.
        - Но спасибо, что заметили мою персону, - с юмором поклонился Игорь.
        Гастан одной рукой обнял его и прижал к себе:
        - О тебе во дворце легенды слагают!
        - Какие? Что я вступил в схватку с трёхглавым драконом и победил его?
        - Вроде того…
        - Не верьте. Всё было скромнее и намного печальнее. Без героизма.
        - А как? - внезапно спросила Ронель. - Расскажите!
        «Ребенок! - подумал Игорь. - Хочет услышать сказку».
        - Мы шли пешком по каменистой равнине, - спокойно ответил он, - два дня без еды и воды. Затем отдыхали у скалистых озер. Мама Гастана оказалась удачливее меня и поймала двух рыб. Мы изжарили их на углях и съели.
        - А спали?
        - Прямо на камнях.
        - Холодно? - сочувственно прошептала девушка.
        - Ужасно холодно. А потом… - он вспомнил разбитые ноги Юсан-Аминах и замолчал. - Спросите у мамы Гастана, пусть она расскажет сама.
        Принц покачал головой:
        - Ей не очень-то хочется говорить. Но она всем сказала, что осталась жива лишь благодаря тебе.
        - Возможно. Простите, я должен идти, - он улыбнулся Ронель: - Мне жаль, что я так и не встретился с вашим отцом.
        - Ничего. Мы напишем ему и моей маме, она сумеет убедить его.
        - Надеюсь.
        Он поклонился, очень учтиво, и отправился дальше. За спиной воцарилась тишина. Игорь слегка обернулся - и увидел, как Гастан опять принялся целовать свою принцессу.
        …Ронель улыбалась своему отражению. Большое зеркало показывало то, чего любой девушке не пришлось бы стыдиться: очаровательное личико, чудесную причёску из приподнятых волос и тоненькую фигурку. Платье сидело на ней превосходно. «Гастан любит меня! Он меня любит!!!» Эти слова наполняли душу восторгом и отражались счастьем в глазах, хотелось кружиться по комнате и - петь, петь…
        Но с кружением ничего не получилось, потому что в эту минуту служанка доложила, что принц ожидает за дверью. Он вошёл - и Ронель тут же поняла: день настал. А она так надеялась, что это произойдёт не сегодня и не завтра!
        - Мы выезжаем, - просто сказал Гастан.
        - Твой брат разрешил?
        - Да.
        Служанка вышла из комнаты, и он склонился к её лицу. Целовал так нежно, что у неё выступили слезы:
        - Не прощайся со мною, не надо.
        - Я не прощаюсь, но поход может занять неделю, а то и две.
        Ронель скорбно застыла: две недели без него! Не видеть, не слышать, не целовать…
        - Тогда обними меня крепче, чтоб хватило на две недели!
        Когда Гастан вышел, больше всего ему хотелось разгромить все статуэтки, попадавшиеся на пути, а заодно покрошить стулья и цветные витражи. Но он только постоял в одной из ниш, прижавшись лбом к прохладной стене, и твёрдым шагом проследовал дальше…
        А Юсан-Аминах молилась. «Да пребудет свет милосердного Неба с моим сыном, Гастаном! В нём - сила, опора всего государства, надежда и любовь матери. Ласоро так юн, без мужества старшего брата ему не справиться…»
        Тихий шорох внезапно отвлекает её. Служанка, войдя и увидев императрицу молящейся, покидает комнату. «Что там? Кто-то пришёл?» - Юсан-Аминах выходит и видит Игоря, задумчиво сидящего в кресле. Его взгляд обращён в пол. Что-то происходит с женщиной, она падает на колени и плачет, плачет…
        - Что? Что, Юсан-Аминах? - склоняется он над ней.
        Но разве может мать выразить страх за сына? Потеряв одного, она немыслимо боится потерять и другого. Игорь понимает - и бережно гладит её по щеке.
        - Милая, милая Юсан-Аминах, - слышит она его голос. Точно так же он утешал её в те страшные дни…
        Она берёт его руки и прижимает к лицу, до тех пор, пока слёзы не иссякают.
        - Прости меня, Игорь, прости. Я так боюсь всего этого! Если бы можно было послать войско без Гастана!
        - Ты же знаешь, он не захочет, - отвечает Игорь, незаметно переходя на близкое, привычное между ними «ты».
        - Конечно, он не захочет, чтобы что-то произошло без него, - она вытирает слёзы. - Не могу, не могу, так страшно!
        Проходит немало времени, пока Юсан-Аминах успокаивается. Игорь, как врач, заставляет её лечь в постель, и какое-то время сидит рядом.
        - Не исчезай, - просит она, - хотя бы в эти дни, пожалуйста, не исчезай! Ты так нужен мне здесь!
        - Не исчезну, - улыбается он, - разве что на ночь-другую.
        - На ночь - я согласна, - тихо отвечает она.
        Солнце низко. «Мне пора уходить», - думает он и склоняется над рукой Юсан-Аминах. Целует бережно, поглаживая ладонью пальцы. В её глазах - благодарность: «Ты знаешь, как драгоценна для меня твоя ласка».
        Игорь прощается и уходит.
        …Медленно тянулось время. Все ждали известий: день, другой, третий. Наконец, на исходе пятых суток императору доложили, что прибыл гонец. Воин был запылённым, уставшим, но тут же прошел в кабинет и подал Ласоро пакет. Придворные застыли в ожидании.
        - Немедленно позвать моего врача, - приказал император, прочитав первые строки. - Императрице ничего не говорить. Дела не так уж плохи, но принц Гастан ранен. Врачи опасаются, что он потеряет руку.
        Вельможи, один за другим, перечитывали послание. По лицам скользила тревога и - облегчение.
        - Ему удалось! В городе почти не осталось дикарей! - слышались оживлённые голоса. - Но принц лежит с тяжёлым ранением…
        Ласоро нервно ходил по комнате, остановился у окна. «Игорь! Тут поможет только Игорь, с его умением молниеносно перемещаться в пространстве. И только он сможет спасти руку Гастана, - так пишет доктор Ливьен».
        - Нашли? - повернулся он к поспешно вошедшему слуге.
        - Да. Врач будет через минуту.
        Игорь, не мешкая, собирал чемоданчик: понимал, что срочный вызов к императору неспроста. Снял халат, окинул взглядом рабочий кабинет: опять в дорогу! И зашагал по коридорам дворца.
        Едва узнав о Гастане, отозвал Ласоро в сторону.
        - Чего ты хочешь? - спросил тихо. - Чтобы я уснул здесь и проснулся там? А мои инструменты, все препараты? Для серьёзной операции мне нужен внушительный медицинский набор.
        - Тогда остаётся…
        - Остаётся самый быстрый способ передвижения. В конюшне найдутся лошади?
        - Это займёт слишком много времени.
        - Всё быстрее, чем на ахисах. Прикажи седлать и дай воина, который покажет короткую дорогу.
        Через полчаса он стоял на крыльце. Слуги укрепляли поклажу, когда привели ещё одного, третьего скакуна. По ступенькам дворца спускался тоненький юноша.
        - Я еду с вами! - раздался звонкий голос Юсан-Аминах.
        «Только не это! - едва не взялся за голову Игорь, окидывая взглядом стройную фигурку в мужском наряде. - Откуда она узнала? Ведь ей решили ничего не говорить!»
        - Мне не сказали, - продолжала взволнованным голосом мать императора, - но я прекрасно понимаю, что, раз едете вы, с Гастаном что-то случилось.
        - Вы будете мне только мешать, - прямо заявил Игорь. - Вернитесь и ждите дома.
        Но она уже села в седло.
        - Юсан-Аминах, вы не едете! - он строго смотрел ей в лицо.
        - Я еду! - тихо ответила она. - Там мой сын!
        Он подошёл вплотную и протянул ей руку:
        - Спускайтесь немедленно, иначе я отшлёпаю вас на глазах у всех, как непослушную девчонку.
        Она покосилась на слуг и медленно спешилась.
        - Вы не понимаете, что вместо того, чтобы помогать Гастану, я каждую секунду буду думать о вас: как бы с вами чего не случилось! - отчитывал её Игорь. - И потом, конь - это не ахис!
        - Я умею держаться в седле, я училась!
        - Неважно! Вы всё равно будете задерживать нас. Этот час, который мы потратим на вас, может стоить здоровья Гастану.
        - Я всё понимаю! - с досадой воскликнула она и отбросила в сторону хлыст. - И зачем только я родилась женщиной?!
        Повернулась и хотела идти, но Игорь удержал её за плечо:
        - Чтобы нам, мужчинам, было к кому возвращаться.
        Её взгляд просветлел:
        - Тогда возвращайтесь скорее! И привезите его…
        Дорога казалась бесконечной, Игорь торопился, но не гнал коня, давая ему идти спокойной, ровной рысью. На исходе дня сделали привал, и по просьбе врача воин, сопровождавший его, расставил небольшую походную палатку.
        - Не беспокой меня час или два, я должен выспаться, - сказал Игорь и, зайдя внутрь, плотно прикрыл полог. «Надеюсь, что твоя дисциплина окажется на должном уровне, иначе тебя ожидает сюрприз».
        Воин сел у костра и почти не шевелился: задремал. Игорь лёг на одеяло, расслабился и крепко уснул.
        - Света, мне нужно вернуться, - сказал он, едва подняв голову с подушки.
        - Я думала, ты побудешь с нами, поиграешь с детьми: воскресенье!
        - Я знаю, что воскресенье, но вернуться необходимо, - и он рассказал о письме и о Гастане.
        Она печально выслушала, ничего не ответила и вышла из спальни.
        - Я понимаю, что ты не видишь меня, - сказал он, догоняя её. - И что я не только врач, но и муж.
        - И ещё - отец, - прошептала она.
        - И отец, конечно. Плохой отец?
        - Хороший, - Света слегка улыбнулась, - только дома не бываешь. Все миры, кроме нашего.
        Он повернул голову и посмотрел на спящих детей. Два маленьких мира, о которых он ничего не знает, потому что едва ли видит их. Промолчал и ушёл в кухню.
        Когда Света вошла, он задумчиво сидел над чашкой с кофе. Она ласково провела рукой по его волосам:
        - Иди, родной, помоги Гастану.
        Он поднял взгляд и хотел встать, но она остановила его:
        - Подожди, сначала поешь, - и поставила тарелку с тонко нарезанной ветчиной. - Хорошо бы тебе бутербродов дать, но не пронесёшь.
        - Пронесу, - в желудке!
        Игорь с аппетитом съел два бутерброда, подумал - и втиснул в себя третий. Света улыбнулась, наливая ему чай, и ничего не сказала.
        …Воин спал. Игорь вышел из палатки, взглянул на звезды: небо подвинулось. «Скоро утро…» И тихо тронул спутника за плечо:
        - Отдохнул? Седлай лошадей, поехали…
        Путь, на который у ахисов уходит два дня, они преодолели меньше, чем за сутки. Увидев вдали острые пики шатров, - воинский стан, - Игорь облегчённо вздохнул.
        Гастан лежал с очень бледным, резко посеревшим лицом. «Он мучается от боли, - сказал Ливьен, впуская Игоря внутрь. - Рука раздроблена, но у нас нет хирурга, обладающего достаточной квалификацией. Мы наложили лишь первичные швы…»
        Почти ни слова не говоря, Игорь обследовал руку. Предплечье было раскромсано тупым и очень тяжёлым предметом. «Не иначе - топор», - догадался врач. Доктор Ливьен стоял рядом:
        - Обычно в таких случаях мы ампутируем руку, но Гастан…
        - Никаких ампутаций, будем лечить.
        - Придётся собирать по кусочкам…
        Игорь посмотрел в лицо Ливьену. «Для этого я здесь», - говорил его взгляд.
        - Что вы давали ему? - спросил.
        Никто не ответил.
        - Что вы ему давали? - повторил вопрос Игорь.
        - Ничего. К тому времени, когда принца ранили, у нас почти не осталось лекарств. А своего личного врача Гастан отправил к солдатам.
        - И что же? Никто не догадался оставить хотя бы простых порошков?
        - Здесь была настоящая бойня! Мы потеряли почти триста воинов убитыми, а раненых - около двухсот!
        «Да, дикари умеют драться», - подумал врач и встал:
        - Готовьте стол. Где я могу обработать руки?
        Операция длилась не меньше двух часов: хирургу пришлось удалять мелкие осколки кости, те же, что крупнее, оставил внутри: костная ткань нарастёт и соединит их. Гастан спал: Игорь не пожалел анестетиков. «Хватит, довольно намучился…» Заканчивая, наложил самый изящный шов, на который был только способен: «это для вас, юная леди. Получите своего возлюбленного почти таким же, каким отправляли в поход». И отошёл, снимая маску.
        Немного отдохнув, Игорь опять навестил Гастана. Принц лежал в окружении друзей и слушал веселые истории, которыми воины старались приободрить его. Врач немедленно разогнал всех и присел рядом.
        - Сколько мне лежать? - спросил Гастан.
        - Не терпится в бой?
        Принц отвёл глаза.
        - Не волнуйся, она подождёт, - Игорь помолчал и добавил: - Неделю здесь, потом повезём тебя домой.
        - Я сам поеду!
        - Ты будешь делать то, что говорю тебе я, - ответил Игорь строго. - Лежать! Сколько крови ты потерял?
        - Не знаю. Наверное, много.
        - Вот именно, много! А потому лежи и набирайся сил. А то не сможешь принцессу свою обнять.
        Гастан улыбнулся, посмотрел на Игоря:
        - Спасибо, что приехал.
        - Поправляйся, - врач слегка похлопал принца по здоровому плечу и вышел из шатра.
        До наступления сумерек он сделал ещё несколько операций. Но был осторожен и не тратил лекарства, необходимые Гастану: понимал, что процесс заживления - длительный, могут возникнуть осложнения. На исходе дня уединился в палатке и плотно закрыл полог. Воину, который остался на страже, строго приказал никого не впускать и не беспокоить его до тех пор, пока не проснётся сам.
        - Да, господин, - сурово ответил солдат, - в ваш шатёр никто не войдет.
        «Надеюсь!» Игорь устроился на жёстком походном ложе и закрыл глаза…
        «Девочка моя, твоя рука так нежна… Ты будто чувствуешь сквозь сон, что я вернулся, и обнимаешь меня». Он повернул голову: в предутренней полутьме неясно виднелось тонкое лицо, тихое дыхание согревало его грудь. «Я пропустил воскресенье…» Он вдруг пожалел об этих минутах, которые мог провести с ней и детьми, о том смехе, который не услышал, о прикосновениях маленьких рук, которые не почувствовал. Эти моменты уже не вернуть: они как далёкие птицы, улетающие на юг, безнадёжно потеряны для него. Он хотел сказать себе, что будут другие, что немало воскресений на его веку, но почувствовал ложь в таком утешении. Странная боль стиснула грудь. Потерял. Потерял.… И всё, что осталось, - хрупкая рука на его груди и едва слышное дыхание…
        Неделя шла незаметно. Гастан поправлялся. Игорь внимательно следил за его состоянием, заставлял принца аккуратно принимать лекарства. А вокруг шла подготовка к строительству форта: солдаты носили камни, мощные ахисы подтягивали к подножию холма огромные валуны. Игорь загорелся поначалу, с интересом смотрел, как закладывают фундамент, но, убедившись, что здесь его навыки не нужны, - архитекторы хорошо знали своё дело, - немного остыл. «Пора домой, - сказал себе, проснувшись на шестое утро, - тут справятся без меня».
        Принца устроили полулёжа на спине одного из ахисов, окружили почётной охраной из трёхсот бойцов - и двинулись в путь.
        - Я оставляю тебя, Гастан, - сказал Игорь за полчаса до отправки. - Мне нужно… исчезнуть.
        - Твои исчезновения вселяют тревогу, - обеспокоенно произнёс принц. - Как можно выйти из охраняемого дворца, а затем вернуться так, чтобы никто не заметил?
        Игорь задумался: «И что мне ответить?»
        - Не хочешь говорить? - спросил Гастан. - Не надо. Но я скажу тебе, чем это кончится: тебя станут бояться.
        - Я расскажу при следующей встрече, - спокойно ответил Игорь.
        - Когда ты, неведомо как, появишься во дворце?
        Врач улыбнулся:
        - Именно. А пока - давай попрощаемся.
        Гастан тепло обнял друга:
        - Ты слишком дорог мне, и я, как и мама, каждый раз опасаюсь, что ты не вернёшься.
        - Вернусь. Непременно вернусь.
        …Смех, возня малышей, забавные попытки Саши стать на ножки и, держась за диван и за стулья, передвигаться по комнате; потом - прекрасный обед, тишина, когда все задремали, и опять веселый и шумный вечер.
        Он наслаждался каждой минутой, забыв о работе и обо всех мирах, кроме этого: маленького, чистого мира своей семьи. А когда воскресенье кончилось, лёг рядом с женою и тихо сказал:
        - Никуда не лечу. Сегодня - только ты…
        Пространство звенит напряжёнными нотами. Они звучат, как колокола. Близится что-то, но что - невозможно понять: у него нет лица, только страшная, чёрная, шевелящаяся масса. Я опять на грани, и невидимый полёт расслабляет всё тело. И лишь некий голос, тревожный, неслышный, шепчет мне: «Будь осторожен…»
        - Мама, - смеющийся взгляд Ласоро обращён к Юсан-Аминах, - ты приготовила мясо?
        - Мясо? - она растерялась, но тут же поняла, о чём речь. - Он вернулся?
        - Он здесь, работал всё утро и обещал быть к обеду.
        Мать императора бросает мгновенный взор на место врача, пустующее больше недели, и опять смотрит на сына:
        - Ты мне ничего не сказал…
        - Не волнуйся, я предупредил поваров. Он будет доволен.
        - Главное, чтобы он был сыт!
        Ласоро улыбается и опускает глаза в тарелку. В эту минуту в обеденный зал входит Игорь, оживлённый, весёлый, делает быстрый общий поклон и останавливает взгляд на Юсан-Аминах. Она больше не может есть, все её мысли и чувства прикованы к нему: он загорел, это ему необычайно идет, а как непринуждённо держится! Слуги вьются вокруг вновь прибывшего гостя, и мать императора замирает: всё ли делают, как надо, угодят ли ему?
        Длинный обед кажется ей невыносимой пыткой. Наконец, доеден десерт, и Юсан-Аминах бросает салфетку. Все встают. «Ну вот, теперь можно и поздороваться!»
        Игорь подходит и, стоя между Ласоро и Юсан-Аминах, извиняется за опоздание. Она, как обычно, ласково журит его за долгое отсутствие, а затем спрашивает, понравился ли ему обед.
        - Если меня так будут кормить, то, пожалуй, я перестану исчезать надолго, - смеётся врач, вежливо склоняется над рукой Юсан-Аминах и, ссылаясь на множество дел, начинает прощаться.
        На её лице явственно читается огорчение: она не может скрыть ни от себя, ни от других, как дорога для неё каждая минута, проведённая рядом с ним. Но Ласоро, этот тонкий дипломат и почтительный сын, уже становится таким образом, чтобы заслонить мать от посторонних взоров и дать ей секунду оправиться. Последний взгляд на удаляющуюся фигуру врача - и она совладала с собой и благодарно берёт под руку сына:
        - Милый, если у тебя нет важных дел, проводи меня к Гастану…
        Юсан-Аминах бесконечно счастлива, что принц вернулся домой живым и с ранением, тяжесть которого осталась позади. Конечно, её посвятили в подробности, и Гастан честно сказал, что, не будь Игоря, он потерял бы руку.
        - Только он может творить такие чудеса, - добавил юноша.
        - Только он… - повторяет мать.
        А Игорь работал, напряжённо, сосредоточенно, почти не тратя времени на отдых, но неизменно оставляя свободными выходные дни. Малыши подрастали и требовали всё больше и больше внимания: поиграть, поучить новым словам, да и просто посидеть с ними, расположившись на ковре среди игрушечных собачек и ярких мячей. Близнецы очень активны, любознательны, и если вдруг наступила тишина, то можно быть уверенным: исследуют новый предмет. Света каждую минуту на страже, но едва успевает закрыть кухонные шкафы, чтобы в них не залезла детская ручонка.
        - Самые любимые игрушки, - смеётся она, - не мишки и машинки, а то, чем «играют» взрослые: кастрюли, поварёшки. Но если бы только один бил ложкой по сковороде! А то ведь двое! Смотрят друг на друга и…
        Игорю знаком кухонный «концерт», а потому в очередной выходной он ставит на дверцы нижних шкафов пластмассовые зажимы, чтобы юные «дирижёры» не добрались до «музыкальных инструментов». «Ну вот, теперь в доме порядок, а так же мир», - думает он, глядя на счастливое лицо жены: она стала намного спокойнее с тех пор, как он начал все вечера проводить дома.
        - В этом году, - сказал Гастан, - к скалистым озёрам едет не весь двор. Многие пожилые министры остаются: им не по силам долгий переход. И кроме того, они видели чудо много лет.
        Игорь улыбнулся: «Даже к чуду можно привыкнуть…»
        - А Ласоро и Юсан-Аминах?
        - Конечно же, едут. Слуги уже готовят ахисов и поклажу в дорогу.
        Игорь задумался о том, что ему нужен новый отпуск. Последний он брал в декабре: именно тогда они с Юсан-Аминах бежали из плена. Он вспомнил, как она ловила рыбу, сидя на скале, и поднял взгляд на Гастана:
        - Охраны должно быть больше, чем достаточно.
        - Я позабочусь об этом.
        Вернувшись домой, врач подошел к жене:
        - Света, мне опять нужен отпуск.
        Она посмотрела растерянно:
        - Но тогда на лето ничего не остаётся!
        - Верно, не остаётся.
        Она легонько вздохнула:
        - Хочешь поехать к скалистым озёрам?
        - Очень хочу.
        - Поезжай, посмотри на Ангела.
        Игорь привлек её к себе, заглянул в глаза, в которых появилась нотка грусти:
        - Малыши подрастут, и мы вместе будем смотреть на чудо. Каждый год!
        - Хорошо, - она потерлась о его щёку. - Возьмите больше охраны.
        - Гастан обещал дать целую армию!
        Он собрался скоро: тёплые вещи, неизменный спутник - чемоданчик с медикаментами, бритва, кусочек мыла, полотенце. Пожалуй, достаточно: не стоит обременяться вещами, когда трогаешься в путь.
        Новая лошадь, которую подарил ему Ласоро, отличалась бойким и немного строптивым характером; Игорь немало труда положил, чтобы приноровиться к ней. Но всё же ехать на ахисе отказался: лучше упрямая лошадь, чем покладистый, но неповоротливый ахис.
        «Я его понимаю, - думала Юсан-Аминах, наблюдая, как врач ловко гарцевал на своем жеребце, появляясь то в начале, то в самом хвосте каравана, - ему нужна скорость, движение, свобода, а что может ахис? Только нести свою поклажу да мерно раскачиваться в такт тяжёлым шагам». Ей нравилось смотреть на Игоря, и она то и дело поворачивалась, ища его глазами.
        Наконец, он «нагарцевался» и подъехал к ней.
        - Путешествие обещает быть приятным? - спросил, улыбаясь.
        - Надеюсь, что да. Во всяком случае, на этот раз ловить рыбу я не собираюсь.
        - А вы разве умеете? - деланно удивился Игорь.
        Она засмеялась и не ответила.
        - Это была самая вкусная рыба в моей жизни, - опять улыбнулся он.
        - После того, как подгорела?
        - Даже после этого!
        День клонился к вечеру, когда караван расположился на ночёвку. Между женских шатров Игорь заметил тоненькую фигурку Ронель. «Ну конечно, где принц - там и принцесса. Интересно, как обстоят дела с согласием на свадьбу? Насколько я помню, Ронель собиралась написать отцу и матери. Что ж, возможно, это самый короткий и безопасный путь».
        Гастана он нашёл среди солдат: не изменяя себе, принц делил с ними простую трапезу. Врач присел рядом, и перед ним тут же поставили тарелку овощей.
        - Ешь, это вкусно, - улыбнулся Гастан.
        - Не сомневаюсь.
        Они разговаривали, и Игорь задал свой вопрос. Принц покачал головой:
        - Мы послали два письма, но пока никаких известий.
        - Значит ли это, что он обдумывает, как бы изящнее отказать?
        - Не думаю. Насколько известно, во всех близлежащих землях нет ни одного владыки, который не был бы женат. Получается, что лучшая партия для девушки - принц, тогда почему не я?
        Гастан улыбался, но Игорь понимал, что говорит он серьёзно.
        - Как жаль, что мы не доехали, - произнёс врач, - уверен: мы привезли бы согласие.
        Юноша не ответил, смотрел в огонь. Игорь посидел немного и встал:
        - Пойду, пройдусь.
        Он вышел за пределы лагеря и, остановившись, вгляделся во тьму. Острый ветер принёс запахи сырости, дальнего дождя, прибитой пыли. «Хорошо! - Игорь крепко вздохнул. - Просто поле, дождь, тишина. На этой планете безмятежность разлита повсюду, и, как бы ни был суетен человек, он не успел заполонить собою пространство, сделать его таким же напряжённым, как он сам. Пока не успел… - склонил голову: - Да, сравнение с Землёй не в пользу последней. А если бы пришлось выбирать, - неожиданно подумал он, - где бы я предпочёл остаться? - взглянул на звёзды. - Наверное, там, где я нужнее, где необходимость в моих навыках больше. Но только вместе с семьёй».
        Лёгкий шорох заставил его обернуться. Неподалёку маячила крепкая фигура знакомого воина.
        - Это Гастан поставил тебя меня охранять?
        - Да, господин. Ходить одному небезопасно.
        - Ладно, расслабься, я возвращаюсь.
        И направился к своему шатру.
        - Ты здесь? - Света проснулась и, не раскрывая глаз, тянется к Игорю.
        - Спи, спи, меня нет.
        Она улыбается:
        - Тогда это сон?
        - Может быть…
        - Обними меня.
        Он обнимает жену, лежит немного, пока она засыпает, и тихо встаёт. Тревожно задумывается: он не по своей воле прошёл пространство, его провели. Для чего? Что-то забыл? Не сделал? Проходит по дому, оглядывается в надежде, что какой-то предмет разбудит его память, ничего не находит и опять ложится в постель. Час-два отсутствия - не страшно, никто не хватится его так скоро. Так что же он забыл?
        Он думает о жене, о детях, окунается в теплоту и тишину дома, впитывает в себя то, чему нет названия, но что наполняет миром и покоем его душу. Часы на маленьком столике показывают три: пора возвращаться! Впереди - ещё один долгий день на бойком жеребце, а дальше - неделя у скалистых озёр.
        Светлана беспокойно шевелится во сне, и Игорь прижимает её к себе, гладит тёмные локоны: в его объятиях она всегда успокаивается. Маленькая рука замирает на его груди. «Девочка, милая девочка, ты устала. Набегалась, накрутилась за день: стирка, уборка, готовка. А я - почти не помощник».
        Так и не поняв, для чего возвращался, он засыпает. И уже в самом глубоком сне, на грани одной из бездн, слышит короткое слово: «Попрощаться…»
        - Я НЕ СМОГУ ПРОСТО СМОТРЕТЬ, Я ВМЕШАЮСЬ.
        - НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА. НИ ВЫ, НИ Я.
        - СТОЯТЬ РЯДОМ И НАБЛЮДАТЬ, КАК РУШИТСЯ ТО, ЧТО СТАЛО ЕГО ОПОРОЙ? ЧТО ДЛЯ НЕГО ВАЖНЕЕ ВСЕХ МИРОВ?
        - МНЕ НЕЧЕГО ВАМ ОТВЕТИТЬ. НО, РАЗРУШАЯ СОБЫТИЯ, НАЧЕРТАННЫЕ НА СПИРАЛИ, МЫ РАЗРУШАЕМ ВСЮ ЕГО ЖИЗНЬ. ВЫ ЖЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ПОТОМ ОН ВСЁ РАВНО БУДЕТ СЧАСТЛИВ.
        - ЭТА ПОТЕРЯ НАВСЕГДА ОСТАВИТ В НЁМ СТРАШНЫЙ СЛЕД. НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕТСЯ, НИКОГДА НЕ РАСТВОРИТСЯ, И БОЛЬ БУДЕТ МУЧИТЬ ВРАЧА ВСЮ ЕГО ЖИЗНЬ.
        - ВЫ ОШИБАЕТЕСЬ. В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ОН ПОЙМЁТ, ЧТО ЕСТЬ ИСТИННЫЙ ЛИК СМЕРТИ, ВСЁ ИЗМЕНИТСЯ В НЁМ САМОМ. НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ, ПРОТЯНИТЕ К НЕМУ РУКИ, НО ДЕРЖИТЕ ЛЕГКО, НЕ МЕШАЯ ПРЕДНАЧЕРТАННОМУ СЛУЧИТЬСЯ.
        Когда на третий день пути караван подошёл к горам и остановился на широкой площадке, здесь ждали десятки крестьян. Но Гастан резко рукой отодвинул их руководителя и поручил своим воинам нести тюки и баулы. Игорь видел это, но не сказал ни слова, лишь удивился. Крестьяне разошлись, недовольно оглядываясь.
        - Я должен быть осторожным, - сказал Гастан, обращаясь к врачу. - Здесь могут быть те, кто покинул разбойничий город перед началом битвы.
        - А такие были?
        - Да, и немало. Они уходили небольшими группами в разных направлениях, но мы не стали преследовать их: для этого пришлось бы рассредоточить всю армию.
        - Ты мне не сказал…
        - Ты и так натерпелся. Теперь это - моё дело.
        Игорь не ответил.
        - И ты тоже, - добавил Гастан, - будь осторожнее. Не отходи далеко от лагеря и не отгоняй солдат охраны, - принц улыбнулся: - Договорились?
        Лёгкая усмешка тронула губы Игоря. «Слишком много хлопот вокруг моей персоны», - хотел он сказать. Но почему-то странная тревога стиснула грудь, и он промолчал. «Что же, я боюсь? - спросил себя. - Да нет, страх тут ни при чём. Разумная осторожность. Это раньше я мог рисковать, а сейчас - есть Света и дети».
        Он поднимался по тропе и едва ли заметил, как человек в глухом плаще, тяжело опираясь на трость, посмотрел на него пристальным взглядом…
        Первая ночь шла очень тихо. Люди, ещё не измученные ожиданием, спокойно ходили по берегу озера, слуги суетились у костров, вельможи радостно общались в непринужденной обстановке. Ласоро и Юсан-Аминах сидели на высоком помосте; у ног императрицы поставили жаровню с углями, и она иногда наклонялась, чтобы погреть руки. Игорь поднялся и сел рядом на удобный стул.
        - В этот раз всё по-другому, - улыбнулась она.
        - Да, по-другому, - врач обвёл взглядом сияющий огнями лагерь, - теплее, сытнее, но не так романтично.
        Юсан-Аминах засмеялась, бросив на него ласковый взор. «Ты чем-то встревожен», - подумала она. А вслух произнесла:
        - Поэтому вы хмуритесь?
        Игорь быстро глянул на неё.
        - Я не хмурюсь, - возразил он. - «Знает ли она?» - подумал и спросил: - Где ваша охрана?
        Юсан-Аминах обернулась:
        - Вон там. Один, два, три, четыре… сбилась со счёта. Гастан приставил ко мне человек двадцать солдат.
        - Но и сама, - Игорь склонился к ней, - будь осторожнее.
        Её лицо согрелось, стало мягким и нежным.
        - Я осторожна, - ответила в тон ему.
        Два человека следили в эту минуту за Игорем и Юсан-Аминах: Ласоро, старавшийся смотреть в сторону, но тонко сопереживавший привязанности матери и врача, и - другой. Он стоял далеко, но видел и ярко освещённый помост, и людей, сидящих на нём. В его взгляде не было ничего сочувственного, лишь тяжёлое, пристальное внимание. А когда он отвернулся, то едва не разломал свою трость, ударив ею по придорожному камню…
        Игорь спал. Во сне всё было проще: ни тревог, ни напряжения. Тёплый уютный дом, тихое утро, сонные личики малышей, которых он по очереди умывал в ванной. Только Светы почему-то не было, и он долго искал её, переходя из комнаты в комнату, звал и не слышал ответа…
        День начался с того, что пришли люди и рассказали, что Ангел появился на самом верхнем озере, принесли воды в подарок императору. Ласоро, следуя традиции, пригубил немного и омочил лицо. В благодарность он одарил посланцев небольшой суммой монет. А спустя час или два слуга сообщил Игорю, что какой-то человек очень хочет поговорить с ним. Неподалёку от палатки стоял крестьянин.
        - Господин, - начал он, - я знаю, что вы - врач, и лечите богатых людей…
        - Не только, - перебил его Игорь, - я лечу всех, кто нуждается во мне. Что случилось?
        - Моя жена. Кажется, она рожает.
        - А зачем же ты взял её с собой, если знал, что ей пора родить?
        - Да вроде рано…
        Игорь повернулся, чтобы взять чемоданчик, но что-то остановило его. «Это ловушка!» - пронзила мысль. Опять посмотрел на крестьянина: простое лицо, во взгляде - ничего необычного. «А если не ловушка? Если и вправду преждевременные роды? И если я не пойду, ребенок может погибнуть».
        Он вошёл в палатку и твердой рукой взял чемоданчик.
        Идти пришлось минут двадцать. Солдаты охраны следовали за ним. Всю дорогу крестьянин рассказывал, как страдает жена, приводил подробности, и у Игоря отлегло от сердца: если врёт, то очень умело.
        - Это её первые роды? - спросил.
        - Нет, у нас уже трое.
        «Значит, четвертый родится в самом необыкновенном месте», - подумал врач.
        Несколько раз, огибая скалы, они выходили на площадки, с которых открывался изумительный вид. Игорь никогда не поднимался так высоко. Казалось, что озёра созданы по единому, кем-то задуманному гармоничному плану: все - в виде чаш, и только четвёртое - в виде плавной подковы. Он остановился и, переводя дыхание, любовался. Крестьянин терпеливо ждал.
        Когда поднялись к пятому озеру, оказалось, что ловушки нет и женщина, действительно, ощущала схватки. Игорь дал ей лекарство и часа полтора сидел, следя за её состоянием. Наконец, ей стало лучше, и она даже попыталась встать.
        - Ни в коем случае, - запретил врач, - только лежать, и обратно ехать в повозке.
        Он долго инструктировал крестьянина, как правильно обращаться с женой, чтобы не вызвать преждевременные роды, затем оставил лекарства и, в сопровождении воинов, начал спускаться. Где-то внутри чувствовал напряжение и думал о том, что сейчас он наиболее уязвим. Кто угодно мог скрываться среди огромной массы людей, приехавших к озёрам. Но безмятежная красота вокруг успокаивала нервы. Войдя в лагерь, Игорь уединился в палатке и лёг спать.
        Лишь на третью ночь появился Ангел. Высокий, с прекрасным ликом, он восхитил Игоря той нежностью, которая изливалась из его глаз на людей. «Духовное благородство, - думал врач, - выше которого и быть не может. Оставить свой тончайший мир и спуститься к нам, чтобы порадовать, освятить воду, а через воду - тела. Позволить нашей природе сделаться тоньше и этим приблизить нас к себе…»
        Остаток ночи после того, как Ангел растворился, Игорь пребывал в необыкновенном расположении духа. Всё в нём пело, мир казался необычайным, окрашенным в небывалые тона. А потому он не заметил, как солдаты охраны, охваченные всеобщим ликованием, побежали вниз. Все, кроме одного: он стоял неподалёку и с тоской смотрел на воду. Но не двинулся с места, а потому и получил удар в спину: короткий, страшный удар ножом. Игорь повернул голову и увидел, как воин падает, но не успел закричать: мир внезапно накрыла тьма…
        «Жив», - сказал сам себе, когда очнулся. Голова гудела, и хотелось ощупать её, но связанные сзади руки не позволяли этого сделать. «В этот раз вы гораздо осмотрительнее», - подумал о дикарях. Огляделся. Место, куда его привезли, было похоже на крепко сбитый сарай, в котором раньше держали животных. «Почище ничего не нашли?» Посмотрел вверх. Свет дня пробивался сквозь широкие щели в крыше. «Значит, уже утро. Сколько я здесь? Обморок не тянется слишком долго, скорее всего, не более трёх часов». Он попытался освободить руки, но не смог, и остался в той позе, в которой очнулся, лишь удобнее уложил ноющую голову. Себя не утешал, не призывал к спокойствию, просто лежал.
        Спустя какое-то время дверь распахнулась, и его выволокли наружу. Там, среди скал в узкой низине, расположился маленький разбойничий лагерь: с десяток палаток, временные дощатые строения, загон для овец. Жители собрались и стояли тесной толпой, оживлённо переговариваясь. «На меня посмотреть, - заключил Игорь. - Показательная казнь!»
        Он ещё не понимал, что всё происходит в реальности и не с кем-то другим, а именно с ним: постоянная привычка на всё смотреть со стороны мешала ему сейчас осознать серьёзность происходящего.
        Человек с тростью стоял впереди. Взгляд, тяжёлый, пронизывающий, впился в Игоря. Наконец, он разжал губы:
        - Так значит, лечить наших людей ты не захотел…
        Игорь мог бы ответить, но счёл благоразумным промолчать. Он узнал дикаря, которого оперировал несколько месяцев назад. «Ты остался в живых: ну конечно, принимать участие в битве не мог, а потому, скорее всего, покинул город перед этим…»
        Главарь подошел ближе.
        - После того, как ты исчез, - слегка задыхаясь, начал он, - к нам пришли солдаты, много солдат, целая армия! Ты рассказал им, конечно!
        Врач молчал.
        - Я видел много боёв, но такого - никогда! - продолжал старик. - В нём погибли все наши воины! Я потерял сына, а каждый из этих людей, - он указал на толпу, - либо всех сыновей, либо мужа, либо брата…
        - Ты хочешь, чтобы я оправдывался? - перебил его Игорь. - С какой стати? Потому что ты выбрал путь убийства и разбоя? Или ты не знаешь, что взявший меч от меча и погибнет?
        «Зачем я говорю это? Разве меня здесь поймут?» - пытался остановить он себя, но не мог.
        - Ты сам погубил своего сына, когда научил грабить и убивать. Вас был целый город, вы что, не могли жить мирно? Ведь у каждого была какая-то профессия.
        - Замолчи! - крикнул старик. Он горел, губы дрожали, а рука, опиравшаяся на трость, затряслась. - Ненавижу тебя! - зашипел он, подойдя и вцепившись в Игоря.
        Врач, сделав резкое движение, вырвался. Толпа взволновалась.
        - Убей его! - слышались крики. - Убей! Раскромсай его!!!
        Старик оглянулся на соплеменников, в глазах зажглось что-то нечеловеческое…
        - Нет! - резко выкрикнул он и стукнул тростью о землю. - Пусть мучается за каждого из нас! Руки! Развязать ему руки!
        Несколько воинов бросились к Игорю и, вцепившись в плечи, сняли путы. Старик придвинулся ближе:
        - Покажи!
        Не понимая, в чём дело, Игорь протянул раскрытые ладони.
        - Он врач! - усмехнулся старик. - А без рук он - никто! Отрубить ему руки!
        Игорь похолодел. Реальность, до этой минуты казавшаяся спектаклем, вдруг остро хлестнула действительностью. «Я истеку кровью прежде, чем меня успеют перенести», - мгновенно подумал он.
        - Эти руки спасли тебе жизнь! Ты бы умер от сепсиса! - бросил он в лицо старику, но тот лишь рассмеялся. - Прекрати это, - сказал врач тише, - я останусь и буду лечить твоих людей, - в эту минуту он подумал о Свете и детях.
        Но главарь уже отвернулся. Откуда-то сбоку прикатили обрубок полена, Игоря бросили на колени и, крепко держа, заставили вытянуть руки. Секунда, другая… «Успокойся, - сказал он себе, - боль - это не самое страшное…» И отвернул голову, чтобы не видеть…
        Но в эту минуту какая-то женщина вырвалась из толпы и голосом Светы крикнула:
        - Нет!!!
        Игорь вздрогнул всем телом.
        - Нет!!! - она упала рядом, отталкивая воинов. - Не смейте прикасаться к нему! - обняла, заплакала. - Это - мой муж!
        Толпа онемела. Только старик, придвинувшись ближе, склонился над ними.
        - Кто?! - переспросил.
        - Мой муж! - Света высоко подняла голову.
        - Девочка, что ты наделала… - тихо сказал Игорь.
        - Это правда? - главарь смотрел в лицо врача.
        Тот не ответил, но боль, застывшая в глазах, выдала его.
        - Убейте её!
        В одно мгновение Игорь оказался на ногах, оттолкнул всех и схватил Свету. Но бежать было некуда: толпа сомкнулась. И тогда он обнял её, крепко, очень крепко, и закрыл собой. Но её оторвали, и один из воинов легко, играючи, поднял меч. Она лишь вскрикнула негромко - и осела на землю…
        - В сарай их! - приказал главарь. И, глядя на врача, добавил: - Хватит с тебя на сегодня…
        Игорь положил Свету на солому и, не замечая, как трясутся пальцы, обследовал рану.
        - Мне не жить? - тихо спросила она.
        Он не ответил. «Минута, может быть, две».
        - Я знаю, - её голос шелестел, как трава.
        - Зачем? - склонился он ближе. - Зачем ты пришла?!
        - Чувствовала, что… что-то случилось… Весь вечер… не находила себе места…
        Он смотрел на неё и не слышал, как по щекам побежали слезы.
        - А потом… - она едва шептала - отвезла…детей…к маме…
        - Не надо, девочка, не говори…
        Она уже не могла шептать, только смотрела. Но всё же губы слегка шевелились, и он прочёл: «Отнеси меня домой!»
        - Конечно, домой! - Игорь обнял её. - Домой! Мы идём домой, ты и я. А когда проснёмся, то всё будет нормально…
        Он понимал, что не успеть, но утешал её и - себя. «Домой! Мы возвращаемся, и кто знает, может быть, они смогут перенести её живой…»
        Света вздохнула, как лёгкое облако, ладони разжались, а лицо, до этого напряжённое, стало мягким, спокойным. Слезинка выкатилась из-под закрытых ресниц.
        - Игорь! - прошелестел её голос.
        - Я здесь, моя девочка!
        - Мне хорошо, - вдруг чётко сказала она.
        И перестала дышать.
        …Он лежал рядом, - долго, до темноты. А потом всё закружилось, и чистый воздух пространства проник в лёгкие. Тонкие нити радости согревали его. «Она умерла, а я радуюсь?» - подумал он. Но сзади послышался смех, ясный и чистый. «Так смеётся только она!» И хотел обернуться, но не смог, а продолжал лететь, стремительно рассекая пространство.
        - Любимый! - голос звучал совсем рядом.
        - Девочка, покажись!
        - Не могу! Я ещё не пришла в нужное место!
        - Что значит - нужное место?
        - Не знаю, но там хорошо, оно привлекает меня.
        - Летим домой!
        - Я по дороге домой.
        - Летим к нашим детям!
        - Родной, у них есть ты…
        - Без тебя мне не справиться.
        - Ты же знаешь, я не могу…
        Он несётся вперед, и смех затихает, оставаясь далеко позади…
        ЧАСТЬ4. МУЖЕСТВО
        - ОН ПАДАЕТ.
        - НЕТ, НИКОГДА!
        - ИМ ОВЛАДЕВАЕТ ОТЧАЯНИЕ.
        - Я ВИЖУ И ЗНАЮ.
        - МУЖЕСТВО ОСТАВЛЯЕТ ЕГО…
        - ОСТАНОВИТЕСЬ! ВЫ, ЗНАЯ ВРАЧА МНОГО ЛЕТ, ГОВОРИТЕ, ЧТО МУЖЕСТВО ОСТАВЛЯЕТ ЕГО?!
        - ОН НЕ БЫЛ ГОТОВ, ВСЁ ПРОИЗОШЛО ТАК ВНЕЗАПНО. И КРОМЕ ТОГО, ОН СЧИТАЕТ, ЧТО ПО ЕГО ВИНЕ…
        - ЭТО ОШИБКА! ЛЮДИ ЧАСТО СЧИТАЮТ, ЧТО НЕЧТО ПРОИЗОШЛО ПО ИХ ВИНЕ, В ТО ВРЕМЯ КАК СОБЫТИЕ НЕ МОГЛО НЕ СЛУЧИТЬСЯ!
        - Я ДОЛЖЕН ПОМОЧЬ ЕМУ.
        - ПОМОГИТЕ: ПРОПУСТИТЕ ЛАСОРО.
        - ВРЯД ЛИ ЮНОША, ТОЛЬКО ЧТО ВСТУПИВШИЙ В ЖИЗНЬ, СМОЖЕТ ОКАЗАТЬ ЕМУ СЕРЬЁЗНУЮ ДУХОВНУЮ ПОДДЕРЖКУ!
        - У ЭТОГО ЮНОШИ ХОРОШИЕ МЫСЛИ В ГОЛОВЕ! ОН СТАНЕТ НАЧАЛОМ ТОЙ ЦЕПИ, КОТОРАЯ ПРИВЕДЁТ К ЗАВЕРШЕНИЮ ПУТЬ СТРАДАНИЙ ВРАЧА. А ПОТОМУ - ПРОПУСТИТЕ ЛАСОРО, И ВЫ УВИДИТЕ, КАК ПРЕДНАЧЕРТАННОЕ МЕНЯЕТ СВОЙ ЛИК.
        - НО ПОЧЕМУ ВЫ РАНЬШЕ НЕ РАЗРЕШАЛИ МНЕ ЭТОГО СДЕЛАТЬ?
        - ОБЪЯСНЮ. ДУХ ЧЕЛОВЕКА - КАК ОГНЕННЫЙ МЕТАЛЛ В КУЗНИЦЕ: ОН ДОЛЖЕН НАКАЛИТЬСЯ ДО КРАЙНЕЙ СТЕПЕНИ И ЛИШЬ ПОТОМ ПРИОБРЕСТИ НУЖНУЮ ФОРМУ. БЕЗ ЭТОГО ЗАКАЛКА НЕВОЗМОЖНА. ВРАЧ, НАХОДЯСЬ НА ГРАНИ СВОИХ ДУХОВНЫХ СИЛ, ЧЕРПАЕТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ МУЖЕСТВО В РЕСУРСАХ, О СУЩЕСТВОВАНИИ КОТОРЫХ И НЕ ПОДОЗРЕВАЕТ, А В КУЗНИЦЕ ЕГО ДУХА КУЁТСЯ НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК: СИЛЬНЫЙ, ИСПОЛНЕННЫЙ ВОЛИ, НЕ ПАДАЮЩИЙ ДАЖЕ ТОГДА, КОГДА ВЕСЬ МИР ДРОЖИТ ПОД НОГАМИ. ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК НЕ ПОЗВОЛИТ ЭМОЦИЯМ И ОТЧАЯНИЮ ОВЛАДЕТЬ СОБОЙ, НЕ СТАНЕТ ИГРУШКОЙ В РУКАХ БОЛИ, ПУСТЬ ДАЖЕ САМОЙ БЕЗЖАЛОСТНОЙ. ПРОПУСТИТЕ ЛАСОРО - И ВЫ САМИ УВИДИТЕ, ЧТО ПРИОБРЁЛ ДУХ ВРАЧА ЗА ПОСЛЕДНИЕ ДНИ.
        Вот уже две недели Ласоро, напрягая всю силу и волю, пытался пересечь пространство. Просил, умолял, приводил разумные доводы, обращаясь к таинственным существам, о которых его друг говорил, что именно они решают, «да» или «нет». Часами лежал в тишине, но, открывая глаза, видел всё ту же роскошную комнату и лепной потолок…
        В ночь, когда исчез Игорь, а рядом с его палаткой обнаружили тело убитого воина, весь лагерь подняли по тревоге. Солдаты с величайшей тщательностью обыскали всё вокруг, перевернули шатры, но ничего не нашли: ни намёка, ни малейшего следа. Крестьяне, дежурившие внизу, рассказывали, что видели небольшую группу людей, спешно уходящих на запад, и что их поклажа показалась им чересчур велика.
        Гастан взял две сотни солдат и верхом на самых быстроходных ахисах обследовал близлежащие районы, но нашёл лишь кострища, брошенные лагеря и оставленные стоянки. К величайшему горю Юсан-Аминах он вернулся ни с чем. Обратный путь в город был похож на траурную процессию…
        «Я потерял его, - думал Ласоро, медленно идя по дворцу. - Лучшего друга, почти отца…» Приблизившись к покоям матери, резко свернул в сторону: боялся встречи с ней, её взгляда, молчаливого упрёка: «Ну как же, сынок, ты его ещё не нашёл?» - «Нет, не нашёл и вряд ли найду, пока не пересеку пространство и не узнаю, в чём дело. А вдруг Игоря нет и там? - император остановился, и слуга, на отдалении следовавший за ним, испуганно замер. - Вдруг Игорь погиб? - Ласоро поднял голову: - Этого не может быть, потому что есть ещё много картин, неисполненных и связанных именно с ним. Или я больше не вижу будущего…»
        За обедом понял: мама плакала, хотя и пыталась скрыть отчаяние, овладевшее ею в последние дни.
        - Ты должна верить, - прошептал он, склонившись к ней.
        - Я чувствую горе и страшную боль, - отвечала она. - Каждый раз, когда я думаю о нём, у меня всё внутри разрывается…
        «Странно, - Ласоро прижал салфетку к губам. - В моих картинах я вижу Игоря здесь и счастливым. Но мама чувствует тоньше…»
        Едва настал вечер, он отправил слуг отдыхать и лёг на кровать. «Мне нужно перейти пространство, - сказал, обращаясь ввысь. - Я должен узнать, что случилось, найти Игоря - или не найти…»
        Он спал очень спокойно и не видел снов, а когда открыл глаза, то ощутил, что продрог и хотел натянуть одеяло, но синие тени от фонарей, скользившие по потолку, сказали: ты не дома! «Наконец-то!» - едва не вскрикнул Ласоро, быстро поднялся и, осторожно продвигаясь по комнате, погружённой в полумрак, дошёл до двери. «А где же Света? - подумал он. - Ведь это - их комната. У них сейчас раннее утро, они должны спать…»
        В зале несколько раз натыкался на маленькие предметы, разбросанные по полу, а подняв один из них, обнаружил резиновый мяч.
        - Кто здесь? - вдруг раздался голос хозяина.
        - Я!
        Вспыхнул свет, и Ласоро, зажмурившись, прикрыл глаза рукой. В следующую секунду он ощутил себя в объятиях Игоря. Тот держал его крепко и так долго, что юноша успел ощутить то, чего никогда не чувствовал прежде: Игорь не просто рад его видеть, он ждал его, как ждут близкого друга, по-настоящему родного человека.
        - Что случилось? - спросил Ласоро.
        - Света погибла, - без предисловий ответил врач.
        Юноша замер и несколько секунд стоял, будто его ударили. А затем испуганно спросил:
        - А дети?
        - Дети в порядке…
        Игорь, видимо, спал на диване: скомканные одеяла сказали Ласоро об одиночестве и отчаянии гораздо больше, чем могли бы сказать слова. Он обвёл взглядом комнату: пусто, без Светы - пусто! Безысходность, боль во всём! И в том, как стоят детские бутылочки на краю стола, и как замерли на полу игрушки, и как застыла спина Игоря, который, сдвинув рукой одеяло, присел на диван.
        - Садись, - тихо сказал хозяин, - я расскажу.
        Он не плакал и не стонал, и вообще, рассказывал просто, но Ласоро не мог сдержать слёз: они катились градом, когда он слушал, как Света закрыла собой мужа, не позволив отрубить ему руки, и как воин легко поднял меч.
        - Лучше бы я остался без рук, - повторял Игорь, сцепив ладони и крепко, до белизны, сжав пальцы.
        Он вставал, ходил по комнате, а затем продолжал.
        Её перенесли, положили прямо в спальне, но уже бездыханную, и она лежала очень тихо, а на теле не было ни одной, даже крохотной раны.
        - Я так и не смог объяснить, отчего умерла жена, - продолжал Игорь, - меня чуть не заподозрили в каком-то страшном, изощренном убийстве. Но остались друзья, коллеги, они сделали фиктивное заключение о смерти: инсульт, и меня оставили в покое. Только как жить с этим дальше? Её мать: как мне смотреть ей в глаза?
        Он ушёл в кухню и долго делал чай, и Ласоро слышал, как звенят чашки в его дрожащих руках…
        Чуть позже, немного успокоившись, юноша спросил:
        - Что ты собираешься делать?
        Игорь помолчал.
        - Нужно жить. Дети растут, мне их воспитывать. Только не знаю, как всё совместить: работа, дом. Ты видишь, я не успеваю, - он бросил взгляд на беспорядок. - Но самая большая трудность в том, что я просто боюсь отдать их какой-нибудь приходящей няне. Ты понимаешь: чужая женщина…
        Ласоро внимательно слушал.
        - Сейчас, - продолжал врач, - мать Светы помогает, но она слаба здоровьем, и долго ей не справиться.
        - Я знаю, что делать, - внезапно поднялся юноша, - точно знаю, что делать, и прошу тебя выслушать меня.
        «Император…» - подумал Игорь, глядя на его распрямившиеся плечи.
        - Тебе нельзя оставаться одному. И лучше всего не оставаться здесь. Я объясню, - Ласоро говорил очень твёрдо, как человек, абсолютно уверенный в том, что следует сказать. - Ты не спишь на кровати: почему?
        Игорь отвернулся.
        - Потому что всё живёт Светланой, каждый предмет дышит ею. Куда бы ты ни взглянул, ты видишь, что её больше нет. А нужно всё поменять. Тебе нужны мы, нас много, а мама примет твоих детей, как своих. Ты никогда не найдёшь воспитательницы более тёплой и любящей, чем моя мать. У детей будет всё самое лучшее, что может дать мой мир. А для тебя - не только работа, - я знаю, как это важно тебе, - но и все мы рядом, каждую минуту. Ты никогда не будешь один! Неужели ты до сих пор не почувствовал, что ты - близкий нам человек, а мы - твоя семья?
        Он перевёл дыхание. Игорь молчал.
        - Твои дети вырастут и смогут сами выбрать свой мир, а пока - пусть мой станет их домом, - закончил Ласоро.
        - Я согласен, - вдруг хрипло сказал врач. - Я не думал об этом, пока не увидел тебя. Но сейчас понимаю, что жить, продолжать жить, смогу только там. Свету мне не забыть, но ты прав: мне нужно место, где я не буду каждую секунду думать о ней… Иногда мне хочется бежать из этого дома…
        Он встал и прошёлся по комнате. Обвёл взглядом притихшие углы.
        - Я должен закончить с работой. И - не уверен, что смогу провести детей…
        - Попробуй. Ты сам мне сказал, что решаем не мы. Просто попробуй.
        …Вернувшись обратно, Ласоро твёрдым шагом направился к матери: теперь ему было, что ей сказать! Несмотря на раннее утро, Юсан-Аминах оказалась одета и встретила сына вопрошающим взглядом.
        - Мама, - он взял её руку и жестом отпустил всех слуг, - известия от Игоря.
        Она побледнела и жадно всматривалась в его лицо:
        - Где он? Ты видел его?
        - Видел, но очень коротко. Света погибла. Это случилось две недели назад, поэтому он не мог приехать и не давал о себе знать, - Ласоро немного помолчал. - А второе - он возвращается, и теперь навсегда.
        - Что значит - навсегда? - с трепетом спросила мать.
        - Это значит, что он и его дети будут жить во дворце, и он перестанет бесконечно пугать нас своими отлучками.
        - Его дети?! - казалось, она упадёт от волнения.
        - Да, им нужна мать, нужна забота, воспитание, Игорь не справится один.
        - Я буду рядом с ним! - быстро сказала Юсан-Аминах. - И с ними. А детей стану любить, как если бы они были моими…
        Ласоро тепло улыбнулся:
        - Именно так я сказал ему.
        - Ты это сказал? Спасибо, сынок…
        Они присели и долго обсуждали детали: как лучше устроить Игоря и детей, чтобы он мог спокойно работать и в то же время видеть их среди дня.
        - Все комнаты должны быть рядом, - вдохновенно говорила Юсан-Аминах, - и недалеко от моих покоев, чтобы я могла постоянно их навещать. Сколько им сейчас?
        - Игорь сказал - девять месяцев.
        - Всего девять! - скорбно застыла Юсан-Аминах.
        «И остались без матери…» - говорил её взгляд. Но уже решимость появилась в лице, и, наскоро попрощавшись с Ласоро, она немедленно направилась отдавать приказания.
        - Сынок, когда? - только спросила.
        - Думаю, в ближайшие дни.
        - Хорошо. Я всё приготовлю!
        Она шла по дворцу, когда острая боль вдруг хлынула в сердце. «Света!» - лишь сейчас почувствовала она. Ещё минуту назад, окрылённая новой задачей, детьми, которых ей предстояло усыновить, она как-то забыла о ней, но вот сейчас… Света! Юсан-Аминах не видела её больше года, но прекрасно помнила и улыбку, и эту умную, добрую нежность в глазах. «Игорь так любил жену… Для него это - огромная потеря…» Мать императора остановилась, присела в кресло и попросила воды. Слуга убежал, а она начала горько плакать, и долго-долго не могла успокоиться, и всё время до вечера ощущала мучительную боль…
        Игорь лёг на кровать и обнял Сашу. «Согласятся ли они? Захотят ли перенести детей? Может быть, воспрепятствуют мне перейти в тот мир?» Он хотел пронести одного малыша, а затем вернуться и взять другого, но, подумав, сказал себе так: не я решаю, не я перехожу. Им всё равно: двое или трое.
        Вернулся в детскую, осторожно взял спящую Машу и принёс к себе. Теперь они лежали втроём. «Мои дети, мои сокровища». Пухлые ручки, тёплые тела. Боль вперемешку с нежностью хлынула в грудь. Только бы всё получилось! - и закрыл глаза.
        - Нет, это невозможно! - смеялась Юсан-Аминах, пытаясь накормить малыша: Саша был голоден, но яркие игрушки, во множестве разбросанные вокруг, привлекали внимание; ребёнок тянулся к ним ручкой, вертелся, а незнакомая тётя тем временем тщетно пыталась попасть ложкой ему в рот.
        Наконец, она сдалась:
        - Сильвена, прошу вас: уберите всё это или прикройте покрывалом. Мы должны поесть.
        Сили немедленно собрала игрушки, и дело пошло веселее. Машенька сидела тут же, но она уже поела и сонно клонила головку.
        В этот момент в просторную детскую вошёл папа.
        - Как процесс воспитания? - с улыбкой спросил он.
        - Воюем! - весело ответила Юсан-Аминах.
        «Давно не видел тебя такой счастливой!» - отметил он и взял на руки дочь:
        - Да ты совсем дремлешь, малышка! - и отнес её в смежную комнату, где стояли две затейливо убранные кроватки. Положил, немного постоял рядом.
        Юсан-Аминах закончила кормить Сашу и принесла его в спальню.
        - Вы довольны тем, как мы устроили детей? - мягко спросила она.
        - Лучше и быть не может! - ответил Игорь искренне. - Всё, к чему прикасается ваша рука, становится прекрасным.
        Она зарделась и, не ответив, быстро вышла.
        «Ну вот, смутил королеву! Будешь и дальше так себя вести - мяса на обед не получишь!»
        Вот уже несколько дней он чувствовал себя легко, очень легко: боль, которая зловещей волной давила там, на Земле, здесь отступила. И кроме того, он начал видеть сны: чудесные сны, в которых была Светлана. Они не разговаривали, и никаких мыслей не выносил он из этих снов, но лёгкость, царившая в них, оседала на душу тёплым веянием чистоты и свободы. Это казалось странным, но именно здесь он начал чувствовать, что она не умерла. Вернее, умерла не так, как это принято видеть, а по-другому. Лишь часть её опустилась в землю, другая же часть - её улыбка, дыхание, смех - осталась жива, и вот сейчас, когда он спал, соединялась с ним в небесном пространстве. Игорь вставал счастливым после этих снов и опять начал улыбаться, и радоваться весне, и замечать, что другие люди тоже счастливы. Как вот сейчас - Юсан-Аминах. «Я продолжаю жить, - думал он. - Несмотря ни на что, продолжаю…»
        Гастан шёл по дворцу, размахивая письмом, и готов был поведать каждому встречному, что отец Ронель согласился! Суровый император Роу, узнав о трагичной истории, приключившейся с Юсан-Аминах в тот момент, когда она направлялась за согласием на свадьбу старшего сына и его дочери, был тронут, искренне сожалел и немедленно ответил «да». Но теперь предстояла главная трудность: не желая подвергать принцессу опасности, отец запретил ей возвращаться домой и решил сам приехать в гости. Ласоро взялся за голову: свита императора насчитывала более ста человек, а сколько ахисов и воинов! Вокруг столицы придётся воздвигнуть новый, временный город. Это же тонны фуража, еды и воды!
        Но Гастан ликовал! Брат справится, на то он и император, он же, Гастан, мог думать только о Ронель.
        Войдя в покои принцессы, с трудом дождался, пока служанка доложила о нём, и встретил любимую тем, что высоко поднял письмо.
        - Не может быть! - вскричала она. - Гастан! Что, что в письме?
        - Твой отец сказал «да»!
        Она засмеялась и прильнула к нему.
        - Он едет сюда, - продолжил Гастан, - не хочет, чтобы ты рисковала, а потому сам направляется к нам с армией, свитой и подарками.
        - Мой отец неповторим, - засмеялась она. - Мама тоже приедет?
        - Об этом в письме не написано, но надеюсь, что да, и у меня будет возможность поцеловать руку женщине, подарившей мне тебя.
        - Ах, какая изысканность, принц, - усмехнулась девушка.
        Гастан склонил голову:
        - Мне удастся её очаровать?
        - Несомненно!
        Они недолго оставались вдвоем: появился вежливый слуга Ласоро и церемонно попросил принцессу зайти в приёмную императора.
        - Я знаю, чего он хочет, - говорил Гастан, идя с нею по коридору.
        - Чего?
        - Узнать, какие блюда к обеду предпочитает твой отец.
        Ронель посмеялась, но, приблизившись к приемной, стала очень серьёзной.
        - У него из-за меня столько неприятностей, - тихо сказала она и, подобрав платье, вошла.
        - Ваш отец собирается навестить нас, - с улыбкой приветствовал её император, - и в связи с этим у меня множество вопросов.
        Девушка улыбнулась, подумав, что Гастан оказался прав, и в следующие полчаса подробно рассказывала Ласоро о тонкостях, принятых у них при дворе. Слуга едва успевал записывать. Когда они закончили, список деталей был настолько внушительным, что Ронель озадаченно проговорила:
        - Впрочем, если всё будет немного иначе, никто не обратит на это внимания!
        - У меня есть друг, - внезапно сказал Ласоро, - который целый год скрывал, что любит мясо. И оттого ходил голодным.
        - Я знаю! - засмеялась принцесса. - Ваш врач!
        - Да, именно он. Я руку готов отдать за него, а за всё время ни разу даже не накормил! Поэтому лучше, если я заранее буду знать о том, что любит и чего не любит ваш отец.
        - Благодарю вас, Ласоро, - сердечно сказала Ронель. - Вы удивительный человек! Вы так молоды, но в вас столько такта, доброты и прощения…
        Император внимательно смотрел ей в глаза:
        - Я хочу одного: чтобы мой старший брат был любим и счастлив. Сделайте это для него!
        Ронель подняла голову. «Непременно!» - ответил её взгляд.
        Покинув кабинет императора, она увидела Гастана, который стоял неподалёку.
        - Я угадал?
        - Совершенно!
        - Я знаю своего брата.
        - Он всё делает правильно. У тебя изумительный брат!
        - Но выбрала ты меня? - тихо сказал Гастан и, глянув по сторонам и убедившись, что никого нет, склонился к её лицу.
        У Игоря - ни минуты свободного времени: строительство новой больницы полностью захватило его. Ранним утром он просыпался с мыслью о ней и засыпал так же, бесконечно рисуя в своём воображении палаты, лабораторию и место для генератора. Электрическое освещение ему необходимо, а значит, оно у него будет! «Нужно отдать должное архитекторам, да и всем, кто участвует в строительстве: без промедления сделали план, заложили фундамент и возводят стены с удивительной быстротой! Осталось немного: водопровод и внутренняя отделка».
        Солнце едва поднялось, а врач уже пришёл посмотреть на свое детище, и, хотя ещё трудно увидеть в строении будущие палаты и кабинеты, пристально вглядывается в каждую деталь. Место выбрано очень удачно: до дворца - рукой подать, вокруг - парк, а цепочка прудов тянется и сюда. Простые горожане, не избалованные красотой, окажутся, словно в сказке. Это хорошо: чем больше положительных эмоций, тем эффективнее лечение. Так думает Игорь, наблюдая за первыми рабочими, взбирающимися на стены со стопками кирпичей. Тут и там торчат неуклюжие железные трубы, но врач доволен: водопровод здесь - новинка, им могут похвастаться только императорские кухни, бани, которых в городе немного, да особо богатые дома. Возвращаясь к себе, он улыбается: «И почему я так люблю строить?»
        Во дворце Игорь сразу прошёл в детскую. И застал Юсан-Аминах.
        - Вы хоть иногда отдыхаете? - весело спросил он. - Или мои близнецы забирают всё ваше время?
        Она улыбнулась:
        - Для женщины нет более приятного времяпрепровождения, чем заниматься детьми.
        Игорь взял сына и, устроившись в кресле, хотел поиграть с ним, но Сашу гораздо больше интересовала новая тётя: он выскользнул из рук отца и быстро-быстро пополз в сторону Юсан-Аминах. Та увидела такой поворот событий и немного смутилась.
        - Они к вам привыкли, - заметил врач. - А где ваша помощница?
        - Я отпустила Сильвену позавтракать.
        Он пристально смотрел на неё:
        - Юсан-Аминах, вы не устаете?
        - Нет, - отвечала она и, подумав, добавила: - Игорь, общение с детьми даёт нам гораздо больше, чем мы полагаем. Их чистота помогает нам сделаться чище, их нежность утончает наши чувства, а та непосредственность, с которой они реагируют на мир, указывает нам, насколько мы огрубели. Вы не находите?
        Он слушал очень внимательно. «Мы получаем - отдавая», - вспомнилось. И неслышно вздохнул.
        - Я лишь опасаюсь, что возложил на ваши плечи слишком много…
        - Мне нетрудно, и, поверьте, я провожу в детской не так много времени, как вам кажется. Иногда меня здесь нет.
        Он засмеялся:
        - Иногда!
        Маша, сидящая среди игрушек на ковре, увидев отца весёлым, неожиданно залилась радостным смехом.
        - Вот видите, - сказала Юсан-Аминах, - как они реагируют на всё! Нам есть, чему поучиться…
        «Ты - совершенство, - подумал Игорь, - чему тебе учиться?» И встал:
        - Мне очень хорошо здесь, но нужно идти.
        Поднял с ковра дочку, поцеловал и осторожно посадил обратно. Сашу, уютно устроившегося на руках Юсан-Аминах, не стал беспокоить.
        В этот утренний час весь дворец был залит светом. Он пронизывал высокое пространство, врывался в распахнутые окна, рассыпался на мозаичном полу тысячью солнечных бликов. Игорь шёл спокойно, не торопясь, и не потому, что ему некуда было спешить, но, поселившись окончательно во дворце, он стал считать его своим домом, а кто же бегает по собственному дому? Прекратив каждую ночь проходить пространство, он остановился в движении по мирам и сам стал спокойнее и тише. Теперь он не смотрел каждую минуту на дневное светило, следя за изменением градуса, а ложась спать, просто засыпал. «Я стал жить, как все нормальные люди: день - ночь, день - ночь. Может быть, стоило сделать это раньше?»
        Несколько раз навстречу ему попадались придворные, они приветствовали врача, останавливались, советовались. Хорошенькие дамы, придерживая необъятные корабли своих платьев, желали ему «мира и света» и с улыбкой проплывали дальше. Хорошо, уютно и свободно чувствовал себя врач в этой обстановке. Воздух земли эрнов, «разреженный», как он сам говорил, помогал ему пережить страдание, изливая на нервы мягкость и теплоту. Красота и благородное убранство дворца наполняли душу эстетическим наслаждением, но самое главное - здесь всё звало вверх. И чем выше он поднимался, тем легче переносилось горе, а чувство глубокой вины, так мучавшее в первые дни, притупилось.
        «Ласоро был прав, когда пригласил меня сюда, - думал Игорь. - Я недооценивал мальчика, а он незаметно вырос у меня на глазах и стал принимать мудрые решения».
        Лишь одно не давало покоя: человек с тростью. Но в этом мог помочь только Гастан…
        Его путь пролегал мимо приемной императора, и Игорь замедлил шаг: зайти? Ласоро наверняка занят, не хотелось бы беспокоить. Впрочем, давно не виделись. И толкнул дверь. Слуга, исполнявший обязанности секретаря, тотчас же встал и пошёл доложить.
        Ласоро сидел за столом и что-то обсуждал с управляющим, но, увидев Игоря, отпустил помощника. Он выглядел озабоченным и усталым.
        - Что происходит? - улыбнулся врач.
        Юноша вздохнул:
        - Отец Ронель едет к нам со свитой в сто человек, половиной армии и двумя сотнями ахисов.
        - Вот оно, бремя престола! - засмеялся Игорь, но, встретив укоризненный взгляд, стал серьёзнее. - Ты не знаешь, как всех накормить?
        - Я не знаю, где всех поселить! Дворец огромен, но чтобы гости чувствовали себя удобно, не хватает, по меньшей мере, двадцати комнат!
        - В городе есть гостиницы? - спросил врач.
        - Придворных - в гостиницы? Будет международный скандал!
        Игорь подумал.
        - Когда они приезжают?
        - В конце следующего месяца.
        - Это значит, что у нас есть около пяти недель.
        - Да, всего пять.
        - Не всего пять, Ласоро, а целых пять, потому что мою больницу достроят к тому времени!
        Юноша поднял голову:
        - Твою больницу?
        - Она новая, и в ней есть водопровод!
        - А сколько в ней комнат?
        - Два этажа по восемь палат и плюс несколько помещений для персонала. Твоим гостям хватит.
        - Игорь, это решает дело!
        - Ну, вот и отлично! Мне остается только поторопить строителей, чтобы заканчивали крышу и отделочные работы, а твой управляющий пусть приготовит кровати и всё остальное. Но если ваши придворные запачкают мне стены…
        - Я дам тебе денег на ремонт, - засмеялся Ласоро и облегчённо расправил плечи: - А в благодарность мы оставим мебель и всю красоту.
        - Благодарю покорно, - шутливо поклонился врач. - А с ахисами очень просто: обяжи всех придворных, у которых есть стойла, взять по пять-шесть животных на постой. Сколько у вас вельмож?
        - Предостаточно!
        - Вот и пусть помогут императору в трудное время. Ведь каждый содержит не менее дюжины ахисов!
        - Порою и больше…
        - Так. Кого ещё нужно усыновить?
        - Солдаты разместятся за стеною города, в палатках, офицеров поселим в гостиницах.
        Игорь присел на край стола:
        - Сколько они пробудут здесь?
        - В письме написано: две недели. Подготовка к свадьбе, свадьба - и домой.
        - Хорошо, - задумчиво протянул врач и внезапно спросил: - А почему ты сам занимаешься этим? У тебя что, недостаточно помощников?
        Император тонко улыбнулся:
        - Потому что мне нравится во всё вникать самому. Не хочу быть болванчиком, который сидит в тронном зале. Хочу сам решать и думать.
        - Молодец, одобряю, - засмеялся Игорь. - Ну, а Гастан доволен?
        Ласоро повеселел:
        - А как ты считаешь?
        Игорь взглянул в окно:
        - У меня есть к нему одна просьба, но это потом. Всё, я пошёл.
        - А я зову управляющего, а то он с ног сбился, пытаясь найти дополнительные спальни.
        Вечером, готовясь ко сну, Игорь услышал лёгкий стук и открыл дверь. Гастан, улыбаясь и, как видно, не в силах стереть выражение счастья с лица, заглянул в комнату:
        - Ты один?
        - Как видишь. Входи.
        - Ласоро сказал, что я тебе нужен.
        Игорь замялся:
        - Не хотел тебя отвлекать от приятных приготовлений, но, раз уж пришёл…
        Он указал принцу на стул и сел сам.
        - Я должен тебе рассказать, как погибла Светлана.
        Гастан вмиг стал серьёзным: до этой минуты Игорь не хотел об этом говорить, и всю историю принц слышал только из уст брата, в самых общих чертах.
        Врач долго молчал. Потом сжал ладони и, изо всех сил стараясь быть бесстрастным, рассказал всё с того момента, когда сделал операцию дикарю, и заканчивая последним, когда Света упала ему на руки, а главарь сказал: «хватит с тебя на сегодня». Об одном он не стал говорить: как Света нашла его и почему успела в самый последний момент. Гастан не спрашивал, сидел напряжённый, а на лице отражалась вся гамма чувств.
        - Я найду его, - кивнул он спокойно, понимая, о чём хотел просить Игорь.
        - Да, найди. Это будет несложно: он немолод и тяжело опирается на трость. На колене - рубец. Если найдёте, привезите сюда.
        - Почему ты не сказал раньше? Я давно бы разослал солдат.
        Игорь ответил не сразу. Наконец, поднял глаза:
        - Мне было стыдно, потому что Света погибла из-за меня.
        Гастан резко встал:
        - Ты не прав! И не должен так думать! Знаешь, сколько раз мы защищаем друг друга в бою? Если воин закрыл меня собою, как щитом, я не стану считать, что виноват в его смерти. Через минуту я заслоню кого-то другого и, возможно, погибну, но разве я захочу, чтобы потом он винил себя всю свою жизнь?
        - Это в бою! Там всё иначе, Гастан.
        - Иначе?! - воскликнул принц. - Игорь! Там, где поднят меч, уже бой. И Света тебя спасала как воин, а не как слабая женщина! И поверь мне, она не хотела, чтобы ты потом мучился.
        Игорь медленно качал головой. Принц вдруг наклонился:
        - Скажи, а чего хотел бы ты? Если б погиб за близкого человека. Ты - убит, а он - остался. Чего бы ты хотел для него?
        Врач помолчал.
        - Чтобы продолжал жить. Вспоминал меня иногда, был благодарен, наверно, но не переставал жить. Иначе в моей смерти… - Игорь поднял глаза, - нет смысла.
        Принц победно смотрел на него:
        - ТЫ сказал! И Света думает так же. Сейчас, когда она там, - он показал вверх, - а ты здесь, каждый миг твоего страдания для неё - как удар. Люби её, но живи!
        …Гастан ушёл. Игорь долго бродил по комнате, выходил на террасу, смотрел на пруды. «Люби, но живи…» Он удивлялся тому, что двадцатитрёхлетний мужчина сказал ему больше, чем он - сам себе за все последние месяцы. И жизненный опыт не помог… А может быть, это правильно? Человек не должен знать всё, ему нужно суммарное знание: опыт других людей. Мы - как единое целое, и даже в таких вещах дополняем друг друга. «Мог ли я справиться с болью, если бы не тёплое внимание Ласоро, нежность Юсан-Аминах, а сейчас вот - мужественная поддержка Гастана?»
        Он поднял голову, обратив лицо к тёмному небу: днём - хорошо, а ночью - звёзды печальны. Вспомнил последнюю ночь, когда его вернули к Светлане, маленькую руку на своей груди, и как голос сказал: «попрощаться…» Я ведь не понял тогда, почему - попрощаться, а они уже знали…
        И вдруг… Игорь почувствовал жар. ОНИ УЖЕ ЗНАЛИ! Значит, событие не случайно, оно записано на спирали, то есть - предопределено! И, как бы я ни старался, я не мог его избежать! Потому что там, в высоком духовном мире, оно было начертано среди строк моей жизни!
        Он взялся рукою за грудь, распахнул ворот рубашки… Но это же всё меняет! Или - я ищу оправданий? Нет, не ищу. Только, если уж виноват, то - изначально, с того самого дня, когда впервые поцеловал её…
        Если так, то становится ясно, почему в этот раз нам не помогли: и Свету не задержали, и меня не спасли. Никто не вмешался, не протянул прозрачных рук, потому что это должно было случиться. Но зачем? Почему?! Кому нужна её гибель? Маленьким детям, которые остались без матери, или мне самому?!
        Вот она - долина смертной тени: ты ею идёшь. Но сколько мужества нужно, чтобы её перейти!..
        Больницу достроили вовремя. Она стояла, как свежий цветок, красуясь белыми стенами, изящными оконными пролётами и крышей, выкрашенной в благородные тона. «Жалко отдавать!» - подумал Игорь, любуясь на своё «творение». И дал команду вносить мебель.
        На следующий день приехал император Роу.
        Игорь был занят и лишь ненадолго вышел на террасу, чтобы полюбоваться процессией. Вышел на минуту - и изумлённо застыл: ничего более яркого, пышного и, пожалуй, чересчур помпезного он не видел. Огромное число ахисов, разнаряженных, покрытых изумительными коврами; на их спинах - цветные беседки, где в тени восседали важные, разморенные солнцем господа. Воины шли почётной охраной, играя смуглыми телами и демонстративно обнажая маленькие, похожие на персидские мечи. А дамы… О, дамы! Шлейфы их платьев доставали почти до земли.
        Врач посмотрел, сдержанно фыркнул и отправился к детям: этим утром он ещё не видел их.
        Сильвена играла с малышами, сидя на полу, и поднялась навстречу:
        - Мира и света! - и с улыбкой добавила: - А Юсан-Аминах недавно ушла.
        - Сили! - укоризненно взглянул Игорь. - Я прихожу к своим детям, а не для того, чтобы видеть Юсан-Аминах! И вообще, шла бы ты завтракать!
        Девушка не обиделась, весело посмотрела на врача и, поводя круглыми бёдрами, направилась к двери. Игорь привлёк малышей, посадил на колени и долго играл, разговаривал с ними. Годовалые близнецы, соперничая друг с другом, отвоевывали себе место на папиных руках, устроили весёлую возню, пока не вернулась Сили с какими-то сладостями и не начала угощать их.
        - Поменьше бы сладостей, - заметил Игорь, - ты испортишь им зубы до того, как они вырастут.
        - Ничего, вырастут! - отозвалась Сильвена, продолжая запихивать в рот малышам кусочки нежного бисквита.
        Игорь не хотел, но невольно улыбнулся, видя их довольные физиономии.
        - Я умею обращаться с детьми, - сказала Сили.
        - Вот как? И откуда же опыт?
        - Младшие братья и сестры! Знаешь, сколько их у меня? Семь! А я - старшая!
        - Ты мне никогда не рассказывала, - ответил Игорь, невольно проникаясь уважением к девушке.
        - Не было времени.
        В этот момент в коридоре раздался звон разбитой посуды.
        - Кто-то остался без завтрака, - констатировал Игорь.
        - А кто-то, возможно, без работы, - мудро заметила Сили.
        - Главное, что это не ты, - он встал. - Я искренне рад, что моими детьми занимается опытная няня.
        Она лишь улыбнулась в ответ.
        По пути в медицинскую часть Игорь несколько раз прижимался к стене, давая дорогу слугам, спешащим с напряжёнными лицами, едва не столкнулся с рассерженной дамой, которой не понравилась предоставленная ей комната, и теперь она переселялась в другую, а в заключение он не мог пройти по коридору, потому что весь проход оказался заставленным ящиками, тюками и прочим багажом. Врачу пришлось вернуться и искать другой путь. Когда же он, наконец, добрался до дворцовой больницы, здесь его ждали. Несколько дам из числа новоприбывших умудрились получить тепловой удар и жаловались на головокружение и тошноту, кто-то страдал от мигрени, а пожилой министр всю дорогу мучился несварением…
        Ближе к вечеру, совершенно измотанный, Игорь отпустил последнего пациента. Есть ему не хотелось, хотелось покоя и тишины. Войдя к себе, плотно прикрыл дверь, разделся и лёг на кровать. Назойливые звуки чужих голосов доносились и сюда. «Домой! Домой!» - думал он, засыпая…
        Пространство пропустило его мягко, неслышно: он просто уснул, а когда открыл глаза, то долго лежал, глубже и глубже окунаясь в забытое ощущение дома. Ночь ещё не кончилась, глубокие тени чернели на полу. Игорь поднялся и, проходя по комнатам, везде включил свет. Но тут же пожалел об этом: никогда раньше дом не выглядел таким пустым. Перед тем, как уйти, он тщательно убрал его, и теперь тот стоял идеально чистым и холодным. Скатерти, шторы, тюлевые занавески - всё повисло безжизненно, и - ни единого звука: мёртвый, немой, наглухо запертый дом.
        «Что я делаю здесь? - вдруг подумал Игорь. - Я хотел тишины? Я получил её сполна!» Он подошёл к окну и поднял рукой занавеску. Света вешала их, сама выбирала. И неожиданно рванул нежную ткань, сдёрнул и бросил на пол. «Света! - хотелось кричать. - Света!» Ни мыслей, ни слов, только - Света!!! Развернулся, занёс ладонь над столом: разбить всё, разрушить! Но сделал усилие и остановил себя. Только слёзы остановить не мог, сел на диван и - плакал и плакал, а потом прижал салфетку к лицу…
        Время шло. Игорь заставил себя встать и собраться. Открыл ящик стола, забрал последние лекарства: теперь он тоже умел их проносить. Нашёл в шкафу красивый мужской ремень, новый, давно привезённый откуда-то из командировки. Не глядя на разорванную тюль, прошёл в спальню. «Больше я сюда не вернусь. Без неё это не дом, а могила…» Последний раз огляделся, выключил свет. И, уже засыпая, подумал: «Дом - это не место и мебель, а те, кто его согревает…»
        Едва Игорь вошёл в детскую, Юсан-Аминах поняла: что-то случилось. Пожелала мира и света и хотела начать рассказывать о детях, об их маленьких шалостях, но умолкла, так и не начав. «Он не просто расстроен, он расстроен глубоко и серьёзно». Игорь сел на диван и протянул руки к близнецам. К великому облегчению Юсан-Аминах, те немедленно бросились к отцу и забрались на колени. «Они тоже чувствуют?» - подумала она, наблюдая, как Маша принялась, играя, бить его ладошкой, а брат увлёкся яркой пуговицей халата.
        - Не драться, не драться! - отворачивал лицо Игорь, а потом рассмеялся: - Разбойники маленькие!
        Женщина радостно вздохнула: «Вот и хорошо! А теперь самое время рассказать о шалостях».
        Когда Игорь уходил, он чувствовал себя совсем по-другому: черты разгладились, а в глазах появился мягкий, спокойный блеск. «Что бы это ни было, - подумала Юсан-Аминах, - теперь ему легче». И особенно ласково попрощалась с ним.
        Игорь закрыл дверь и остановился. «Надо было что-то сказать. Не знаю, похвалить её платье… Она так добра ко мне! В следующий раз обязательно похвалю!»
        День свадьбы Гастана и Ронель выдался сухим и безветренным. На огромном дворе расставили невероятного размера помосты, а на них - высокие стулья для почётных гостей. Изящный полукруг роскошных кресел внушал уважение: здесь сядут императорские семьи. Чуть поодаль официанты сервировали столы, а из дворцовой кухни подносились всё новые и новые блюда.
        Ласоро просил Игоря быть непременно и освободил от обязанностей врача на весь день.
        - А если экстренный случай? - улыбнулся Игорь.
        - Кто угодно, но не ты.
        - Надеюсь, церемония не слишком длинная?
        - Не длиннее, чем твои операции.
        - Там я не скучаю…
        Наконец, встретив укоризненный взгляд императора, Игорь обещал не исчезать.
        Он прилично оделся, взял ремень, который принёс из дома, и в самом хорошем расположении духа направился к Гастану. Путь его пролегал мимо покоев Ронель. Внезапно дверь распахнулась, и принцесса, куда-то спеша, вышла из комнаты.
        - Мира и света! - радостно приветствовала она Игоря.
        - Мира и света, милая девушка, - приостановился врач.
        «А что это у вас на голове?» - хотел он спросить, но, разумеется, промолчал. Сооружение, над которым парикмахер трудился, по-видимому, всё утро, напоминало высокую башню из светло-золотистых волос. Ронель проследила за его взглядом и коснулась своей причёски.
        - Что-то не так? - спросила она.
        Игорь не знал, что ответить.
        - Вам не нравится! - догадалась Ронель и вспыхнула ярче солнца. - Если не нравится вам, значит, не понравится и ему!
        Она подхватила платье и хотела убежать в свою комнату, но Игорь остановил её:
        - Ронель, подождите, главное - чтобы нравилось вам!
        - Мне не понравилось, но они меня убедили, что это красиво!
        Она едва не плакала.
        - Не нужно расстраиваться, - сказал Игорь, - но причёска, действительно, неудачная. Вам она не к лицу.
        - Что же мне делать?
        - Просто распустите волосы или заплетите косу. Гастан полюбил вас простой, не нужно пугать его такими сооружениями.
        Она улыбнулась:
        - Вы единственный, кто умеет говорить правду!
        - Это, должно быть, недостаток?
        - Это достоинство! - выпалила она и, забыв, что секунду назад хотела расплакаться, убежала к себе.
        Игорь продолжил путь. У дверей в покои Гастана приостановился. «Надеюсь, Гастан не соорудил ничего подобного!» Но принц оказался одет очень просто: красивый мундир, регалии командующего войском и - ничего больше, что отличало бы его от других. Игорь облегчённо вздохнул и протянул ремень:
        - Мой подарок.
        - Какое великолепное качество, - удивился Гастан. - Прекрасный подарок! Я сейчас же надену!
        Игорь помог застегнуть ремень и взял принца за плечи:
        - Готов?
        Тот улыбнулся:
        - Вполне. Ты не исчезнешь?
        - Ни за что! Пропустить такой обед?
        - Для тебя приготовили особые блюда.
        - Я что, единственный, кто ест мясо?
        - Не единственный. Император Роу тоже любит котлеты.
        - Отлично, - засмеялся Игорь, - на этой почве мы найдём общий язык.
        - Хм, - принц внимательно изучал подарок, - где ты взял эту вещь?
        - Она издалека.
        - Я вижу. В наших землях таких не делают.
        «Всё, пора прощаться», - подумал Игорь.
        - Я иду занимать место, а то мне, пожалуй, и стула не хватит.
        - Этого не случится. У каждого гостя свой стул, - ответил Гастан и улыбнулся.
        Игорь вышел во двор, огляделся. Гости чинно рассаживались, каждый занимал особое, отведённое ему место. Едва завидев врача, главный распорядитель подошёл к нему.
        - Идите за мной, господин, - и слегка поклонился.
        Он провёл его вдоль всех рядов и указал на кресло, стоящее рядом с креслом Юсан-Аминах.
        - Я здесь не сяду, - запротестовал Игорь. - У всех на виду! И потом, я не член императорской семьи!
        - Мне приказано посадить вас здесь, - любезно отвечал распорядитель, но, видя, что Игорь колеблется, нетерпеливо попросил: - Садитесь, прошу вас!
        «У меня ещё столько гостей!» - говорил его взгляд. Игорь вздохнул и сел.
        Через минуту подошла Юсан-Аминах. Она изящно опустилась в кресло, расправила платье и улыбнулась Игорю.
        - Мне здесь не нравится, - прямо заявил врач. - Вы не возражаете, если я отодвинусь?
        И, поднявшись, передвинул свой стул. Теперь он сидел достаточно далеко от императорской семьи, чтобы не чувствовать себя в центре внимания. Юсан-Аминах проследила за ним взглядом и подозвала слугу.
        - Мать императора просит вас встать, - вежливо склонился слуга перед Игорем.
        Тот встал. Взяв кресло, слуга вернул его на прежнее место:
        - Садитесь, господин.
        Игорь фыркнул и, немного помедлив, сел.
        - Ваша взяла, - прошептал он Юсан-Аминах.
        Мать императора повернула голову.
        - Простите, вы что-то сказали? - невозмутимо спросила она.
        Он тихо рассмеялся…
        Церемония понравилась Игорю: ничего вычурного или такого, что заставило бы улыбнуться. Трогательное волнение невесты, которая от страха не знала, что сказать, и спокойный голос жениха, спрашивающего, по своей ли воле принцесса Ронель выбрала его в мужья. Ответ девушки показался врачу очень искренним: подумав мгновение, она с прелестной улыбкой смущения молвила:
        - Выбирала не воля, а сердце!
        Вслед за тем два императора соединили руки влюблённых и объявили, что брак состоялся. Гости тут же вскочили со своих мест и в один голос закричали:
        - Мира и света молодой чете! Мира и света!
        Игорь тоже поднялся и с удовольствием смотрел, как Гастан обнимал принцессу. Но это было не всё. Когда первый восторг стих, все опять уселись, и воцарилась тишина.
        - Теперь - благословение, - шепнула Игорю Юсан-Аминах.
        - Что? - спросил тот.
        - Смотрите, смотрите!
        Новобрачные, ступая очень тихо, подошли к престолу Ласоро и остановились перед ним. Принцесса склонила голову, а Гастан опустился на одно колено. Молодой император встал. Он говорил что-то доброе, напутствуя новую семью, а его руки возлежали на их головах. Когда Ронель подняла лицо, в её глазах сверкали слёзы. Вслед за тем юную пару благословлял отец невесты. Игорь не слушал то, о чём говорили, но сам обряд понравился ему: «Просто, красиво, по-человечески».
        Внезапно пара направилась к нему и остановилась перед его креслом. Наступила тишина.
        - Благословляйте! - шепнула Юсан-Аминах.
        «Я?!» - едва не спросил врач. Взгляд его выражал ужас и растерянность. Гости ждали.
        - Без вас этой свадьбы могло и не быть, - тихо сказала Юсан-Аминах и поддержала взглядом: «Ну же, давайте!»
        Игорь поднялся и, ещё не зная, что сказать, положил руки на головы новобрачных.
        - Береги её, Гастан, - произнес он негромко. И, помедлив мгновение, добавил: - Береги её так, как если бы она была твоим главным сокровищем. Потому что так оно и есть.
        Он хотел сказать что-то Ронель, но горло вдруг перехватило… Гастан поднял голову и особенным взглядом посмотрел на него…
        Едва врач сел, гости опять вскочили и закричали:
        - Мира и света!!!
        Вслед за тем все зашевелились и потянулись в сторону столов с угощением. Игорь увидел, как Ласоро, поражая изысканностью манер, подал руку матери принцессы Ронель. Врач встал и сделал шаг по направлению к Юсан-Аминах: вести её к столу всегда было его обязанностью. Но император Роу уже стоял перед ней и протягивал свою большую ладонь. Юсан-Аминах успела только взглянуть на Игоря, и во взгляде её было: «Прости!»
        Он почувствовал мгновенный и сильный укол в сердце. «Я что - ревную? - спросил себя, нахмурившись и провожая женщину взглядом. - Или просто привык считать её своей?» Он вдруг заметил, что платье, в которое оделась Юсан-Аминах, сидело на ней очень изящно. А когда она повернула голову и улыбнулась, то свет синих подвесок брызнул в глаза. «Как она хороша! - подумал Игорь. - Не просто хороша, а очень красива». Минуту или две наблюдал за ней, а затем развернулся и ушёл к себе.
        Поздней ночью, когда всё стихло, а слуги убрали огромный двор, Игорь вышел на террасу.
        - Вы не обедали, - внезапно раздался голос Юсан-Аминах.
        Он обернулся, помедлил:
        - Да, не хотелось.
        Она переоделась, и теперь тёмные волосы мягкой волной рассыпались по плечам. Подошла ближе:
        - Очень жаль. Я специально для вас заказывала блюда.
        Игорь вдруг рассердился:
        - Благодарю, но это излишняя опека.
        Ему хотелось уйти и в то же время - остаться.
        - Я мешаю вам? - она почувствовала его настроение и растерялась.
        Игорь отвернулся. «Ты мешаешь мне, потому что пошла к столу не со мной, а с императором Роу». Юсан-Аминах не сказала больше ни слова и повернулась, чтобы удалиться с террасы. Но Игорь тут же догнал её. «Я веду себя, как мальчишка!»
        - Юсан-Аминах, - искренне сказал он, - я расстроился, когда увидел, что моё право вести вас к столу присвоил другой мужчина.
        - Вот как? Но это же только один раз!
        - Одного раза было достаточно.
        - И поэтому вы не остались обедать?
        - Да.
        Они стояли очень близко, и ему хотелось обнять её, но сказанное давным-давно «никогда» не позволяло этого сделать.
        - Больше никто не отнимет у вас это право, - сказала она. И тепло улыбнулась.
        …Юсан-Аминах не спалось. Она бродила по комнате, смотрела в окно, неслышно садилась на кровать. Перед внутренним взором проходили события дня: счастливые глаза Гастана, чистое лицо Ронель, трогательные моменты благословения. Её сын, Ласоро, оставил прекрасное впечатление у императора Роу, и тот несколько раз выказал сожаление, что не он стал мужем Ронель. Юсан-Аминах лишь улыбалась в ответ.
        - Впрочем, Гастан любит её, и на него можно положиться, - с удовлетворением наблюдая за парой, говорил отец. - А у меня есть и другие дочери.
        И смотрел на Юсан-Аминах: поняла ли она его намёк?
        Юсан-Аминах общалась с гостями, наслаждалась каждым мгновением праздника, но с грустью заметила, что Игоря нет. «Опять куда-то исчез», - подумалось ей. Но теперь, узнав о причине, она улыбнулась: он задет и, похоже, ревнует. Иначе не стал бы сердиться и говорить так сурово. А ещё, - или ей показалось? - готов был обнять. Но что-то остановило его…
        Она закрыла глаза: какая теплота в его объятии… Не так давно она лежала, прижимаясь головой к его груди, и слышала ровное биение сердца. Как легко мы привыкаем к тому, что приятно, и потом не можем без этого жить! А Игорь, вдобавок ко всему, наполнил её существование особым смыслом. Пропасть, что разделяла их, оказалась не так широка. Жизнь перебросила сотни мостков, чтобы сделать их ближе. Это и любовь сыновей, для которых врач стал надёжнейшим другом, и его постоянное участие в делах всей семьи, доброта и мудрость. А она, Юсан-Аминах, трижды обязана Игорю жизнью: за каждого из своих детей и за себя саму.
        Когда голова её коснулась подушки, она с любовью подумала: «Выше всякого императора. Достойнейший из мужчин!»
        Незадолго до наступления вечера в кабинет, где Игорь вёл приём, вошёл слуга. Он извинился и наклонился к врачу:
        - Начальник стражи просит вас спуститься вниз. Там привели заключённых, и он хочет, чтобы вы взглянули.
        Игорь тотчас же встал и, поручив помощнику заботу о посетителях, вышел во двор. Небольшое помещение для охраны располагалось в нижней части здания и напоминало простую казарму. Топот ахисов, находящихся за стеной, и особые запахи дополняли картину.
        На земле сидели люди: с десяток крестьян в запылённой одежде. Каждый держал костыль или трость. Игорь вгляделся:
        - Его здесь нет. Извинитесь перед ними и отпустите по домам. И продолжайте искать.
        Развернулся и хотел уйти, но в эту минуту раздался голос:
        - Доктор!
        Игорь смотрел на лица: «Кто позвал меня?» - и не узнавал никого. Но вдруг… Молодой мужчина поднялся, широко улыбаясь и опираясь на трость.
        - Деста! - выдохнул врач. - Пропажа! Нашёлся!
        И на глазах у всех обнял бывшего слугу. Деста стоял очень крепко и, как показалось Игорю, слишком уверенно для человека, имевшего лишь одну ногу. Но задавать вопросы здесь было бы неуместно.
        - Идём, - сказал он и повёл парня во дворец.
        Пугать медицинской частью не стал, а пригласил к себе.
        - Я грязный, меня почти сутки везли в повозке, - смеялся гость.
        - Хорошо, что не заставили идти пешком, - весело отвечал Игорь.
        - Да из нас только двое-трое ходит нормально…
        Едва зашли в комнату, Игорь развернулся:
        - Ну, покажи.
        Деста не торопился. На его губах играла улыбка, полная многозначительной важности. Сел и принялся обнажать ногу. То, что увидел Игорь, заставило его тоже сесть и надолго умолкнуть. Вместо культи, которую он хорошо помнил, перед ним красовалась тонкая, худая, но совершенно правильной формы нога!
        - Она слабая, - рассказывал Деста, - и крепко опираться на неё я не могу. Хожу с тростью.
        - Это временно, Деста, - наконец, обрёл дар речи врач. - Она новая, молодая, ты понимаешь? Как нога у ребёнка. Ты не должен её нагружать, иначе сломаешь. Дай ей время окрепнуть. Пройдёт год или два, она обрастёт мышцами, кость огрубеет - вот тогда и ходи. А пока… - Игорь сделал паузу. - Пока береги её, потому что это - чудо.
        - Я знаю, - весело ответил мужчина, сверкая глазами. - У меня даже девушка появилась.
        - Неужели? - засмеялся врач. - И как она?
        - Милая…
        Деста рассказал, что во время войны семья уехала на юг, жили в маленькой деревушке, и брат не разрешал ему отлучаться. А когда, наконец, вернулись, парень несколько раз подходил к воротам дворца, но его не пускали или говорили, что врача нет.
        Игорь покачал головой:
        - Ну и сюрприз ты, Деста!
        На прощание дал ему денег и сказал, что вакантное место слуги все ещё ждёт его.
        - Я посоветуюсь с братом, что он решит.
        - Посоветуйся.
        Тепло попрощавшись, Игорь вернулся к себе и задумался. Прошло почти полтора года. За это время природа «достроила» недостающий орган, полностью заменив утраченную конечность новой. Конечно, нога ещё слабая, и пройдёт немало времени, пока она начнёт выдерживать вес взрослого тела, но всё же это НОГА! Не печень и не хвостик у ящерицы, а полноценная конечность человека!
        Он изумлялся, восхищался и немного ужасался. Ангел, сходящий в воду, вставал перед ним не только как гость из духовных миров, но - как целитель, восстановитель, созидающий и души людские, и их тела. «Мне никогда не понять и сотой доли происходящего. Я могу быть лишь свидетелем чуда, безмолвно взирающим на занавес, за которым куётся необычайное. Но ни того, как это делается, ни глубоких мотивов, движущих Ангелом, мне не узнать. Не потому ли я чувствую себя подобно ребёнку, который смотрит на огонь в руках отца и не поймёт, как тот зажигается…
        Мы все - словно дети рядом с этими существами. Можем стремиться к ним, любоваться, но познать - никогда».
        …Поздним вечером его позвали. Это была очередная партия заключённых, и, хотя Игорь устал, бесконечно спускаясь во двор и поднимаясь опять, он понимал, что люди, которых задержали из-за него, не должны страдать.
        Медленно проходя вдоль ряда, который с каждым днем становился всё длиннее, - солдаты привозили подозреваемых со всей страны, - Игорь всматривался в лица. Один из заключённых лежал. Охранник виновато рассказывал:
        - Мы подъезжали к дворцу, когда он вдруг соскочил с повозки и пытался бежать. Я ранил его мечом…
        Игорь склонился.
        - Больше света! - приказал.
        Солдаты принесли факелы, и врач увидел знакомое лицо. Человек задыхался, ладонь прижалась к животу, кровь сочилась сквозь сжатые пальцы.
        - Взявший меч от меча и погибнет? - тихо спросил Игорь.
        Он узнал дикаря, которому сделал операцию несколько месяцев назад. Но как тот изменился! Теперь в его взгляде не было надменной власти, лишь страх перед болью и смертью.
        Старик молчал, впившись глазами в Игоря и облизывая сухие, спёкшиеся губы. Внезапно он приподнялся и, схватив врача за край одежды, прохрипел:
        - Помоги мне! Я знаю, ты можешь. Помоги!
        Солдаты притихли. Игорь склонился ниже:
        - Просишь меня? Ты разве забыл? Ты отрубил мои руки! - сказал чётко и ясно.
        Повернулся и медленно пошёл прочь.
        Час спустя ему доложили: бродяга умер, тело его выбросили за городом, в яму.
        ЧАСТЬ5.ЭРИС
        - ОН ВСЁ РЕЖЕ И РЕЖЕ ПЕРЕХОДИТ ПРОСТРАНСТВО.
        - ПРАВИЛЬНО, В ЧАСТЫХ ОТЛУЧКАХ НЕТ НУЖДЫ.
        - ЗНАЧИТ ЛИ ЭТО, ЧТО СКОРО И Я СТАНУ ЕМУ НЕ НУЖЕН?
        - КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ. ВЫ - ХРАНИТЕЛЬ, А ЗНАЧИТ, БУДЕТЕ РЯДОМ ДО САМОЙ ПОСЛЕДНЕЙ МИНУТЫ.
        - ЕГО ДУША ИСЦЕЛИЛАСЬ.
        - ДА, НО ОСТАЛОСЬ ПОСЛЕДНЕЕ: ЖЕНЩИНА.
        - С ЭТИМ СЛОЖНЕЕ: Я НЕ ЗНАЮ, КАК ИХ СОЕДИНИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ОТТОЛКНУЛИ ДРУГ ДРУГА.
        - И В ЭТОМ НЕТ НЕВОЗМОЖНОГО. Я ПОДСКАЖУ….
        - ВАША МЫСЛЬ МНЕ ПОНЯТНА.
        - НЕ СПЕШИТЕ, У ВАС ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ…
        - НАПРОТИВ, В ЭТОТ РАЗ ПОСПЕШУ!
        Ничто не доставляет столько удовольствия, как спокойная, хорошо налаженная работа! Игорь ведёт прием и периодически поглядывает в окно: в это время утра Сили обычно гуляет с близнецами неподалёку, и те, завидев больницу, начинают свою песенку: «к папе!», а значит, скоро они появятся.
        Врач переключает внимание на больного и осматривает его. Это - пожилой крестьянин, приехавший в город продать свои плоды и, как видно, на радостях чего-то наевшийся. Живот болезненный, на языке - налёт. Ему нужна диета, и врач подробно объясняет, что можно и чего нельзя употреблять в пищу больному. Несколько общих советов, таблетки на первые дни - и опять взгляд в окно. Но, кажется, он их пропустил, потому что в коридоре слышится шум, и медбрат с весёлой улыбкой открывает дверь:
        - Ваши дети, доктор!
        - Пять минут перерыв! Предложи всем воды, а заодно посмотри, чтобы не входили сюда с грязными руками.
        Медбрат улыбается: невыносимо грязные ладони крестьян вызывают у врача ужас и недоумение: ну как можно вообще не мыть рук? А потому помощник, не стесняясь, приглашает некоторых к умывальнику. Пациенты удивлены, однако не сопротивляются: весь город уважает врача. Он не только построил больницу для бедных, но сам ведёт приём, даёт бесплатно лекарства, а когда оперирует, то такие чудеса творит!
        В следующее мгновение в открытую дверь наперегонки влетают малыши: чистенькие, нарядные; Саша - в лёгких штанишках, на Машеньке - светлое платьице. Игорь подхватывает их, прижимается лицом к очаровательным щёчкам. Доля секунды - сын выскальзывает на пол, устремляется к высоким шкафам с медицинскими инструментами, и начинается обычное:
        - А что это?
        Держа на руках дочь, Игорь подходит к шкафу и, открыв дверцу, демонстрирует его содержимое. Он указывает на каждый предмет и чётко произносит его название. Саша внимательно следит за губами отца и опять спрашивает:
        - Что это?
        Малышам по два года, они вступили в возраст, когда всё увлекательно, всё хочется знать, а папин шкаф представляет особенный интерес.
        Сили, в красивом платье, сидит в уголке: отдыхает. Прогулка с детьми утомила её. Но Игорь очень серьёзно относится к пребыванию на воздухе, а поэтому, пока солнце не высоко, они каждое утро обходят пруды, лужайки перед дворцом, а напоследок заворачивают в больницу.
        Уходить не хотят, Маша крепче обнимает отца, но не капризничает и, как только Сильвена протягивает руки, охотно идёт к ней. Игорь склоняется к Саше, прощаясь до вечера: теперь они увидятся только после ужина, когда папа придёт, чтобы провести с ними час-два перед сном. Игорь провожает детей до двери и, стараясь не замечать улыбок на лицах пациентов, приглашает:
        - Следующий!
        А Юсан-Аминах, завершив свой светлый обход, выходит на просторную террасу и отсюда, издалека, с тоской смотрит на окна больницы. В последние месяцы она совсем не видит врача, и грусть тяжёлой волной ложится на сердце: вместо того, чтобы стать ближе, они постепенно отдаляются друг от друга. Весь день он занят и лишь к вечеру появляется в детской. Немного играет, читает детям книжки, даже шалит, и в этом хороший признак: он успокоился, сердце его не скорбит. Но сама Юсан-Аминах, не желая мешать, часто незаметно уходит, в то время как больше всего ей хотелось бы остаться и просто быть рядом с ним.
        «Кончится тем, - думает она, - что я переоденусь крестьянкой и приду к нему на приём. И пусть попробует не принять меня!» Мысль кажется ей забавной, и, слегка улыбаясь, она покидает террасу: впереди масса дел, слуги ждут её распоряжений.
        Возвращаясь на закате, Игорь видит, как солнце бьёт в окна дворца. «Мой дом, - усмехается он, - огромный такой домище! Сколько в нём комнат? Не меньше двухсот, правда, половина не заняты…» Мимо проезжают воины на лошадях: конница Гастана. Их всего пятьдесят, скорее - конный патруль, но все уверенно держатся в седле. Это - авангардный отряд. Принц не только всерьёз занимается укреплениями на границах, но и думает пересадить часть армии на быстроногих коней, оставив ахисов в качестве тягловой силы. У самого входа во дворец Игорю попадается Деста: слуге надоело бездельничать, и он спускается вниз, чтобы встретить врача.
        - Ванна готова, ужин ждёт!
        - Благодарю тебя, Деста, ты - хороший слуга. Какие новости?
        Деста открывает рот, и Игорь улыбается: сейчас он услышит все новости дворца! «Пожалуй, напрасно спросил», - думает Игорь, шагая по коридору и слушая, как Деста без умолку тараторит сзади. Когда они, наконец, достигают комнаты, врач знает всё: кто кого полюбил, кто кому отказал, и кто за что был наказан. Игорь незаметно усмехается, оглядываясь на Десту.
        - А что Юсан-Аминах? - неожиданно спрашивает он.
        Слуга осекается:
        - Я не видел её, но за обедом она приказала поварам отнести тебе кусок торта. Все говорят, что он особенно удался сегодня.
        - И где же торт? Надеюсь, ты его не съел?
        - Только попробовал, - улыбается Деста.
        В своих покоях Игорь сразу проходит в смежную комнату: по его просьбе здесь устроили настоящую ванную, и теперь он долго нежится в ней. Затем ужинает и пробует то, что осталось от торта. «Умница Юсан-Аминах: десерт, действительно, удался!»
        Чуть позже идёт в детскую. Малыши играют, расположившись на ковре, и мать императора сидит тут же, похожая на юную девушку в своём лёгком платье. Игорь замечает, что она огорчена, но стесняется спросить, что её тревожит. Присаживается в кресло и из стопки, лежащей на столике, выбирает большую яркую книжку.
        - А кто хочет почитать? - спрашивает он, и дети, минуту назад сосредоточенно трудившиеся над строительством города из кубиков, бросаются к нему.
        Юсан-Аминах смеётся:
        - Вы появились, и они забыли обо всём.
        - Просто я редкий гость.
        - Вы могли бы заходить и чаще, если бы не работали так много.
        - Не могу. Вы же знаете: врачей не хватает.
        Она вздыхает и собирается покинуть комнату, но Игорь останавливает её:
        - Куда же вы сразу уходите?
        - Не хочу мешать. Ваше время, и внимание детей - тоже ваше.
        Игорь лукаво щурится:
        - А может быть, это я вас напугал?
        Она вспыхивает и тут же садится в кресло. Игорь доволен и начинает читать старую, давным-давно знакомую детям сказку…
        Гастан появился в его комнате неожиданно. Врач сидел за столом и, окружив себя лампами, делал записи в дневнике. Принц сел рядом и начал ничего не значащий разговор.
        - Гастан, - прямо взглянул Игорь, - если у тебя ко мне дело, говори сейчас. Я бы хотел поработать.
        Принц улыбается и трёт лоб.
        - Ну, давай, давай, - поощряет Игорь.
        - Хочу предложить тебе кое-что. Или, вернее, кое-кого…
        - Интригующе, - улыбнулся врач. - И кого же ты хочешь мне предложить?
        - Думаю, тебе нужна эрис.
        Игорь изумлённо замирает. Он не только не знает, что ответить, но и слегка поражён.
        - Ты слишком давно один, - поясняет Гастан, - мне кажется, пришло время.
        - А мне так не кажется, - Игорь хмурится и отводит взгляд. Мысль о том, чтобы прикоснуться к чужому женскому телу, вызывает в нём отвращение.
        Принц выжидательно смотрит. Молчит.
        - Это всё, что ты хотел мне сказать? А теперь дай мне поработать.
        - Я не уйду, пока ты не пообещаешь, что хотя бы подумаешь об этом. В нашем дворце полно хорошеньких эрис. Я должен лишь сказать маме, и она пришлёт тебе…
        - Только не это! - перебил его Игорь. - Не впутывай сюда Юсан-Аминах.
        - Понял. Но ты подумаешь?
        - Мне не нужна эрис.
        Гастан встал, положил руку ему на плечо:
        - Работай, - и неожиданно добавил: - Но только эрис тебе сейчас нужнее всего.
        Наутро, едва войдя в его кабинет, Сили жалуется:
        - Саша плохо спал, мне кажется, что - зубки. Или ушки.
        Игорь привлекает сына к себе, усаживает на колени. Тщательно осматривает горло и полость рта. Всё в порядке: ни красноты, ни отеков.
        - Сили, - говорит он, - если поднимется температура или возникнет сонливость - сразу ко мне. Днём я здесь, а ночью, ты знаешь, дверь моей комнаты не закрыта, просто войди и разбуди меня.
        Саша весел и спокоен, но с детьми, знает врач, нужно держаться начеку.
        Время течёт незаметно. Среди дня у Игоря неожиданно оказывается свободный час, и он идёт во дворец: давно не обедал со всеми. Ласоро, завидев ред-кого гостя, начинает радостно улыбаться, а Юсан-Аминах от волнения перестает есть. Слуги бегут в кухню за мясом: знают, что, если не накормят врача, достанется им от императрицы! Но дежурное блюдо у повара всегда под рукой, и скоро большой поднос с забавно торчащими куриными ножками появляется на столе.
        Врач благодарит и, как всегда, ест с аппетитом. Юсан-Аминах довольна: угодили ему!
        А ближе к вечеру он опять появляется в детской, и опять замечает: Юсан-Аминах озабочена, будто что-то тревожит её. Он хочет спросить, и, наверно, спросил бы, но она быстро исчезает, словно куда-то спешит…
        Поздно ночью, - Игорь уже спал, - дверь тихо раскрылась. Он тут же очнулся, поднял голову. Женская фигура скользнула в комнату.
        - Сили, это ты? Что-то с Сашей?
        Темнота, и нет ответа. Женщина проходит и замирает у кровати.
        - Что случилось? - спрашивает врач и вслушивается в её дыхание: нервное, сбивчивое, словно она шла очень быстро.
        Он вдруг понимает и откидывает голову на подушку.
        - Не нужно, - говорит спокойно, - я же сказал Гастану: мне ничего не нужно!
        Но она не уходит и не шевелится. Тогда Игорь встаёт и, взяв её за плечо, ведёт к двери. Его на миг смущает покорность, с которой она следует за ним, - беззвучно, безропотно, и он думает, что это странная эрис. Обычно они ведут себя смелее.
        - Извини, - говорит он у выхода, - я должен спать.
        И легонько выталкивает в коридор. «Даже имени не спросил», - усмехается про себя, ложась в постель. Несколько минут думает о женщине - и засыпает.
        Утром, перед работой зайдя в детскую, сразу понял: Юсан-Аминах пытается скрыть смущение. А потому не стал ничего говорить, привычным движением взял из её рук Машу, поиграл и забыл о ночном происшествии. Но вечером, ложась спать, вспомнил и хотел закрыть дверь на ключ, однако не стал: он может уснуть очень крепко и не услышать голоса Сили.
        …Глубокой ночью дверь распахнулась, и женщина, сдерживая дыхание, бесшумно вошла. Свет звёзд и дальних огней едва пробивался сквозь шторы и слабо освещал постель. Игорь спал. Она села в кресло, но скоро взяла стул и устроилась ближе, почти вплотную к кровати, и долго вслушивалась в дыхание спящего, вздрагивая каждый раз, когда он шевелился. Перед рассветом встала и так же неслышно покинула комнату.
        Проснувшись, Игорь увидел стул, стоявший у его изголовья, и всё понял. «Она приходила, сидела тихо, чтобы не разбудить, и слушала, как я сплю». Почему-то его тронуло поведение эрис. «Кто она? Что за странный интерес к моей персоне? Настойчивость - без настойчивости. А может быть, это Сили? Нет, Сили крупнее, эта же тоненькая, я помню её плечо». Заинтригованный, весь день возвращался мыслью к женщине. Кого прислала ему Юсан-Аминах? И не был ли он слишком груб, выставляя её так сурово?
        Ночь пришла незаметно. Он долго работал, сидя за письменным столом, и спохватился лишь тогда, когда свежий ветер ворвался в окно. «Она не придёт, - подумал, раздеваясь и задувая лампы, - не захочет опять услышать «ты мне не нужна».
        Не спалось. Игорь долго ворочался, пока вдруг не понял, что мешало уснуть: он ждал. Удивился: зачем она мне? Какая-то незнакомая эрис… И уже всерьёз попытался уснуть. Но в эту минуту дверь приоткрылась. Она проскользнула неслышно и замерла посреди комнаты: волосы распущены, просторный, едва трепещущий пеньюар, ноги без туфелек, лицо оставалось в тени.
        - Подожди, - сказал Игорь и встал, - я зажгу лампу.
        Но она резко схватила его за руку.
        - Не хочешь света? - догадался он. - Ну что же…
        И присел на кровать. Она тоже присела: поодаль, очень несмело, и сидела, едва дыша. «Боится, - понял он, - ну конечно, ведь я опять скажу: «уходи». И она это чувствует». Внезапная усталость затуманила мозг. «Мне не нужна эрис, - опять подумал он, - да и никто не нужен».
        - Я устал, - сказал вслух, - вернись к себе и скажи Юсан-Аминах, чтобы больше не присылала тебя. И не ходи босиком, ты простудишься.
        Она поджала ноги и не ушла. Внезапно Игорь рассердился. «Ах, так ты этого хочешь?» Схватил её, резко бросил на кровать, нашёл в темноте лицо и прижался губами ко рту, мягкому, маленькому рту. И почти сразу же успокоился, стал нежнее и начал целовать совсем по-другому: ласково, бережно. Она отвечала глубокими поцелуями, в которых он мгновенно ощутил что-то целомудренное, и - опять удивился: странная эрис!
        Ночь оказалась длиннее, чем он ожидал. Когда она ушла, он долго лежал в темноте, улыбаясь, борясь с желанием уснуть, потому что внезапная лёгкость наполнила всё его тело, и что-то радостное и светлое осталось в душе. «Я даже имени её не знаю, лица не видел, не слышал звука голоса. Что за таинственность? Прячется - от кого? От меня?»
        Утром не стал дожидаться Десту и сам убрал постель. А когда появился слуга, постарался скрыть то, что, он понимал, явственно виднелось на его лице, наспех позавтракал и направился в больницу.
        Весь день, работая, улыбался про себя: как ей удалось оставить во мне такое чувство света? Это была не просто случайная близость, она словно распахнула что-то во мне самом, какие-то невидимые, наглухо запертые двери. Отсюда - и лёгкость, и ощущение теплоты. Вспоминал - и согревался, переживая моменты ночи, и удивлялся тому, что простая эрис оставила в нём такое неизгладимое впечатление.
        Вечером, уже не скрывая от себя, что ждёт, внимательно осмотрел комнату, передвинул подальше предметы, о которые она могла споткнуться, достал из шкафа ещё одну подушку. Лёг пораньше, потушив все лампы, и стал думать о прошлом. В нём не было раздвоенности, чёткая грань между «было» и «есть» помогала не ощущать себя предающим. Он отпустил прошлое по течению - и оно уплыло, оставив в душе лёгкую грусть и светлую память о той, которую он любил. Как когда-то Гастан, он спрашивал себя: «А чего желал бы ты сам? Если б осталась она, а ты - ушёл? - и отвечал себе искренне и правдиво: чтобы жизнь её не останавливалась, а текла мирно, пусть даже с другим мужчиной…»
        Дверь тихо раскрылась. Из коридора падал едва видимый свет, и Игорь успел заметить тонкую пластику движений, от которой у него захватило дух.
        Она вошла - и застыла, и минуту стояла, прислушиваясь, пытаясь понять, спит ли он. Он тоже молчал, а потом, чувствуя, что ожидание повисло, как звук невыносимой струны, шепнул:
        - Иди ко мне…
        И принял её, обнял, привлёк…
        «Нет, сегодня я не буду спешить. Я должен узнать твоё имя, услышать голос».
        - Ты озябла, - говорит тихо, укрывая её одеялом, - опять бегаешь босиком…
        Она молчит, улыбается в темноте. Рука прижалась к его лицу. Хочет поцеловать, но он отворачивается, смеётся:
        - Не торопись. Давай познакомимся.
        Она качает головой: «нет».
        - Почему «нет»? Ты замужем?
        Очень сильное «нет».
        - Тогда в чём дело?
        Ласкает его волосы, льнёт беззвучно: это следует понимать как «прости».
        - Мне это не нравится…
        Она обнимает крепче. Игорь откидывается на подушку:
        - Ну что мне с тобой делать?
        Она на секунду замирает, а затем мягко, как котёнок, начинает тереться о его плечо. Он хочет рассердиться - и не может. Поворачивается к ней:
        - Я зажгу свет, и мы положим конец всем этим тайнам.
        Испуганно держит его за руку, и, кажется, что не она, а всё пространство кричит: «нет!!!»
        «Чего же ты так боишься? Может быть, некрасива, уродлива?» Скользит пальцами по её лицу: высокий лоб, безупречно ровные черты, правильный овал подбородка. «Нет, ты скрываешь не лицо: оно, должно быть, прекрасно, ты скрываешь себя…»
        Наконец, он смирился. Принялся бережно ласкать её тело, не спеша, изучая, как бы рассматривая в темноте. «Она не юная девушка, хотя кожа чудесна: тёплая, гладкая, с прекрасным оттенком бархатности. Ножки маленькие, как у подростка. Вся тоненькая, гибкая, чувственная». А потом, забыв обо всем, опять целовал, и с наслаждением вслушивался в тихие стоны сквозь прикусанные губы, и всё ждал вскрика, но она лишь застыла на самой высокой ноте, задохнулась, ударила по плечу, и тут же обняла крепко-крепко, и он почувствовал слёзы на своей руке. Прикоснулся губами к лицу: плачет. Значит, всё хорошо.
        Она ушла под утро, когда он спал. Не дыша, прикрыла за собой дверь и, едва касаясь ногами пола, побежала по тёплым коврам, свернула влево - и исчезла…
        Утром, весело шагая по дворцу, Игорь поймал себя на том, что пристально вглядывается в лица хорошеньких женщин. «Может быть, и не эрис, - подумал он ночью, - а придворная дама, фрейлина, наконец. Или служанка. Служанка? Пожалуй, что нет: слишком изысканна, да и в этом крыле слуги не живут».
        Попадающиеся ему представительницы слабого пола, как нарочно, были необычайно хороши. Или это яркое утро так украсило их? Лёгкие, гибкие, с тоненькими фигурками. Все они мило приветствовали Игоря, и в глазах каждой виднелось что-то такое, особенное, женское. Когда в десятый уже раз он с трепетом подумал: «она!», а дама с улыбкой проплыла мимо, врач взялся за голову. «Будь серьёзнее! - приказал себе. - Опусти взгляд и смотри в пол!» Но сухость, ставшая в последнее время привычкой, сегодня оставила его. Напротив, хотелось улыбаться и отвечать на приветствия.
        В конце коридора показалась процессия: Юсан-Аминах! Она завершала традиционный обход в окружении свиты. Игорь остановился - и остолбенел. Она светилась! Яркое, безудержно радостное, будто пронизанное солнцем лицо, глаза искрятся, а выражение - как у принцессы, которую позвали замуж. Он не успел понять, в чём дело: она уже протягивала ему свою руку, и врач легко, как пёрышко птицы, пожал её.
        Она что-то спросила, он ответил, а сам с изумлением думал: «Да ты сияешь вся! Что случилось? Или я сам так изменился, что вижу тебя другой?» Пока он стоял в недоумении, Юсан-Аминах сказала несколько ласковых слов и прошла дальше. Он только покачал головой…
        К вечеру, заглянув в шкаф, Игорь обнаружил, что запас лекарств, которые он принёс месяц назад, подошёл к концу. Осталось несколько коробок с ампулами и пачка антибиотиков. «На завтра хватит, а потом… Потом, хочешь не хочешь, нужно возвращаться». Возвращаться не хотелось: то, что раньше было его домом, сейчас стояло пустым и безжизненным. Но фармацевты этого мира, хотя и, поощряемые молодым императором, трудились усиленно над созданием новых препаратов, были ещё очень далеки от открытия многих уникальных соединений.
        «Придётся вернуться. А как же она? - Игорь задумался. - Войдёт, увидит, что меня нет, и подумает, чего доброго, что я тоже куда-то убежал босиком…»
        Ночью, дождавшись свою незнакомку, ласково прижался к щеке:
        - Завтра не приходи, меня не будет.
        Вопрос повис в тишине: «почему?»
        - Мне нужно отлучиться.
        Она вдруг резко отворачивается и хочет встать.
        - Тише, тише, не ревнуй! У меня дела, и ты должна понимать.
        Затихает: «понимаю».
        - Вот и хорошо. А сейчас расскажи, чем занималась весь день…
        Она неслышно смеётся, и ему становится хорошо. «Ты прелесть, - думает он, - хоть я тебя и не вижу».
        …Он почти отвык от пространства, а оно поёт, слышны мягкие звуки, а также далёкие-далёкие голоса. Чей-то невесомый смех, будто зов: «Игорь!», и потом опять тишина. Границы миров размыты, расплывчаты, и врат, конечно же, нет. А есть беспредельное море: без берегов, без островов, без прибоя…
        Игорь очнулся - и сразу встал. Потянулся к выключателю; свет вспыхнул так ярко, что он невольно зажмурил глаза: отвык от электрического освещения. Не глядя по сторонам, прошёл в зал. На столе стоял пакет. «Молодец, Андрей, всё приготовил». Проверил: анестетики, промедол, пенициллин, несколько групп антибиотиков, стерильные перчатки для операций, - отлично! Хотел направиться в кухню и сделать кофе, но вдруг понял, что чего-то в доме не хватает, что-то не так… Огляделся. Кто-то убрал занавеску, которую он давным-давно сорвал и бросил на пол. Сам он так и не прикоснулся к ней…
        Чья-то рука навела порядок, подмела остатки и… - он прошёл в кухню: даже выбросила мусор. Странно. Женщина? Кто?
        Игорь взял телефон.
        - Андрей? Здравствуй. Да. Меня долго не было… А кто-то, кроме тебя, сюда приходил?
        - Эльвира. Я болел две недели, разбило так, что не мог ходить. Послал дочку с лекарствами. Что-то не так?
        - Да нет, всё в порядке. Она у меня тут прибралась, вот я и удивился. Как ты?
        - Уже лучше. Я тебе ещё кое-что приготовил, ты знаешь, сразу много не достать. Если не торопишься, я пришлю Эльвиру. Она как раз гулять собралась.
        - Не тороплюсь. Присылай.
        Сел с книжкой, удобно закинул ногу за ногу и, стараясь не думать ни о чём здешнем, земном, спокойно начал читать.
        Эльвира постучала в окно:
        - Дядя Игорь!
        «Отвык я быть «дядей», - улыбнулся он.
        - Заходи!
        Эльвира вошла и поразила Игоря тем, как повзрослела. Сейчас перед ним стояла не вихрастая девушка - подросток, а прехорошенькая, ухоженная молодая женщина. Изящные локоны, модный костюмчик, лицо слегка тронуто косметикой.
        - Эли, да ты ли это? - не скрывая изумления, весело протянул Игорь.
        - Я, - она заглядывала через его плечо, будто старалась кого-то разглядеть в глубине комнат.
        - Кроме меня, никого нет, - спокойно сказал хозяин: он понял её взгляд.
        Она промолчала, улыбнулась и протянула пакет с лекарствами.
        - Подожди, я передам папе денег, чтобы в следующий раз…
        Гостья застыла у порога.
        - Да ты не стесняйся, входи.
        Он прошёл в спальню, достал деньги, отсчитал, сколько нужно, отнёс девушке.
        - Дядя Игорь, а как Лас? - наконец, осмелилась она озвучить вопрос.
        - Ты его ещё помнишь?
        Вспыхнула, отвернулась.
        - У него всё в порядке, - мягко улыбаясь, сказал Игорь. - Хочешь что-то передать?
        - А можно?
        - На словах…
        Она опустила взгляд, а потом очень просто сказала:
        - Я часто смотрю в небо.
        - Что? - не понял Игорь.
        Эльвира стеснялась, но всё же повторила:
        - Скажите ему, что я часто смотрю в небо. Когда он уезжал, то сказал мне, чтобы я…
        И умолкла, не решаясь продолжать.
        - Чтобы ты смотрела в небо, когда думаешь о нём? - вдруг догадался Игорь.
        - Да… - удивилась она.
        «Ласоро. Что ещё он мог сказать? Только направить её взгляд туда, где находится сам».
        Игорь задумчиво разглядывал девушку. «Может быть, нет ничего непреодолимого?..» В этот момент Эльвира, тихо сидевшая на диване, подняла голову:
        - Раз на словах, значит, вы увидите его?
        - Да, увижу.
        - Хорошо. Передайте, пожалуйста, - и хотела встать.
        Но Игорь уже знал, что нужно делать.
        - Я буду здесь через неделю и принесу ответ, - он сказал это прямо, глядя ей в лицо. И по тому, как затрепетал её взгляд, понял, что прав. - Если не сможешь приехать, позвони.
        - Я приеду, - быстро произнесла она.
        - Вот и хорошо.
        …В комнате стояла глубокая тишина, когда он проснулся. Но, непонятно как, тут же почувствовал присутствие другого человека. Встал - и ногой задел кресло. Она спала в нём, свернувшись клубком и закутавшись в покрывало. Он с интересом всмотрелся: нет, ничего не видно, кроме слабо белеющей руки и тёмных волос. В этом мире нет ни луны, ни призрачного света фонарей, - ничего, что помогло бы раскрыть её тайну. «Ладно, подождём. Придёт время…» Он взял её на руки и сонную переложил на кровать, накрыл одеялом. И, улыбаясь, уснул.
        Ласоро тихо сидит один. Обводит рассеянным взглядом приёмную. Ещё полчаса назад она была полна посетителей, каждый - со своим докладом, но затем появился Игорь, отвёл его в сторону, произнёс несколько слов - и мир затрепетал. «Я часто смотрю в небо», - повторяет Ласоро, и ему кажется, что он слышит голос, который это сказал.
        За дверью секретарь отбивается от министров: утро во дворце - самое напряжённое время, но если сейчас он упустит этот момент, потом его не вернуть. Потому что перед внутренним взором вдруг замелькали картины. Император замирает и пристально вглядывается в каждую из них. Это не просто картины, это сигналы - предупреждения, и они белеют в пространстве, как тёплые паруса кораблей. Проходит минута, другая, картины растворяются, уплывают туда, откуда пришли. Но Ласоро увидел и понял главное, и на душе становится очень спокойно. Теперь он твёрдо знает, что делать, в каком направлении идти, потому что картины даются не как развлечение, а как указание пути.
        Ласоро встаёт, велит позвать управляющего и несколько минут обдумывает детали. А когда помощник приходит, чётко и ясно говорит:
        - Приготовьте лучшую комнату: я жду особую гостью. Обратите внимание на вид с балкона, удобства, а также поставьте как можно больше ламп.
        - Это молодая леди? - рискует спросить управляющий, и император, зная, что вопрос не праздный: по-разному встречают молодых и пожилых дам, - согласно качает головой.
        - Значит, цветы и светлые ткани, - делает управляющий записи в дневнике. - Место за столом?
        Ласоро слегка улыбается:
        - Неподалеку от меня. С правой стороны.
        Справа сажают особо почётных гостей. Кажется, управляющий догадался, о какого рода гостье идёт речь, а потому больше не задаёт вопросов, и император отпускает его.
        Весь вечер Ласоро проводит у Игоря: им есть о чём поговорить, есть что вспомнить, и, хотя воспоминания окрашены нотой печали, они называют любимые имена, и врач рассказывает, как в своё время провёл Светлану.
        - Как же она поверила? Ведь это - невероятно!
        - Поверила. Потому что любила. Ей было всё равно, куда идти, главное - со мной.
        - Ты думаешь, что Эльвира…
        - Посмотрим. Для начала тебе нужно пересечь пространство и поговорить с ней.
        - Два года не виделись, и вдруг я появляюсь неизвестно откуда…
        - Неважно. Ты потом ей всё объяснишь.
        Ласоро задумчив. Взгляд серьёзный и в то же время - мечтательный. А врач уже третий раз прислушивается к шагам в коридоре и надеется лишь, что она заметит полоску света из-под двери. Наконец, император встаёт. В этот момент - шорох у самого входа, и Игорь резко поворачивает голову.
        - Ты кого-то ждёшь? - вдруг догадывается Ласоро.
        В ответ - выразительный взгляд.
        - Напрасно не сказал, я давно бы ушёл. И кто она?
        Игорь щурится. И - ни слова!
        - Хорошо, я пошёл, - смеётся император, а затем добавляет: - Что-то ещё я хотел спросить…
        В его синих глазах веселье. «Как он похож на мать!» Игорь не зря вспоминает Юсан-Аминах: за столом сегодня она ни разу не посмотрела в его сторону. Обидел? Но чем? Они даже не говорят! А может быть, в этом всё дело: он, поглощенный своей незнакомкой, перестал её замечать?
        Игорь задерживает взгляд на Ласоро. Тот уже не смеётся: понимает, что веселье в данный момент неуместно, прощается и быстро уходит. А врач сдвигает в сторону кресло, в котором сидел император, осматривает комнату: всё ли в порядке? Гасит лампы и ждёт…
        Она пришла среди ночи, когда он, прождав час или два, крепко уснул. Положила маленький предмет в изголовье кровати и неслышно ушла…
        Всё утро Игорь был не в духе: она так и не появилась в эту ночь. Он ждал, выглядывал в коридор, но - ни её лёгких шагов, ни нежного молчания. «Наигралась? - сердился. - Две-три ночи - и всё?» Без аппетита позавтракал и начал работать. По привычке смотрел в окно, ожидая детей, и вдруг увидел Десту. Слуга торопился и, едва опираясь на трость, почти бежал к больнице. Медбрат тут же пропустил его в кабинет.
        - Что случилось? Ты мне мешаешь, - нелюбезно встретил его Игорь.
        - Записка! - прошептал Деста. - Она лежала рядом с подушкой, а ты не заметил.
        Весь мир изменился! «Она была, ну конечно же, она приходила и оставила записку! А я-то думал…»
        Он едва дождался, пока Деста уйдёт, и торопливо развернул листок. В первый момент иероглифы показались сложными, но потом он начал узнавать сочетания. «Я не увижу тебя несколько дней, - писала она. - Императрица едет в летний дворец». «Я всё правильно понял? - он ещё раз прочёл последние слова. - Императрица едет в летний дворец». Так значит, она - приближённая Юсан-Аминах! Одна из её очаровательных фрейлин! Ну что же, несколько дней - не беда. А если Юсан-Аминах захочет остаться подольше? Ведь обычно она проводит там месяц, а то и два…
        Игорь всматривался в знаки: прекрасный почерк, мягкая, аккуратная рука. Все палочки и чёрточки расставлены ровно, на своих местах. В этом чувствуется характер: как бы ни хотел, человек не сможет писать красиво, если в нём самом нет порядка. Полюбовался запиской, сложил и убрал.
        …Юсан-Аминах уехала в полдень, а к вечеру врач заскучал. Зашёл в детскую - пусто: Сили забрала близнецов на какое-то представление для малышей. Ужин показался невкусным, а весёлая трескотня Десты утомляла. Он вышел на террасу и долго стоял один. «Ну что, - спросил сам себя, - влюбился?» И не знал, что ответить, потому что признаться себе, что увлечён, учитывая все обстоятельства, было трудно. Ни имени, ни голоса, ни лица… Но всё же - живая, нежная, страстная. И принадлежащая лишь ему. Потому что чувствовал, как обнимала: равнодушие так не умеет. «Она знает меня давно, - думал он, глядя на первые звёзды, - но пришла лишь сейчас. Что изменилось? Почему не пришла месяц назад, а лишь после разговора с Гастаном? Значит, всё-таки эрис? - и покачал головой: - Ничего не пойму!»
        Неделя текла очень быстро, Игорь работал и не заметил, как время пришло. Ласоро явился к нему ближе к вечеру, получить последние наставления, и врач тут же увидел, что искусная рука парикмахера немало потрудилась над его причёской. Улыбнулся:
        - Выглядишь неплохо. Русский не забыл?
        Однако Ласоро был неулыбчив: он волновался. Немного покружил по комнате и задал вопрос, который Игорь и ожидал от него:
        - А если ничего не получится?
        - Тогда возвращайся, и проанализируем ошибки. Всегда есть возможность повторить.
        - Если она испугается, такой возможности не будет.
        - Эльвира не испугается, - он встал и усадил Ласоро. - Угомонись. Ты что-нибудь взял?
        - Взял.
        - Покажи.
        - Вообще-то это для неё.
        Врач улыбнулся:
        - Ладно, храни свои тайны.
        Но император уже достал маленький предмет и протянул на ладони. На Игоря глянул крохотный изумрудный глаз. Изящная заколка с вкраплениями драгоценных камней смело могла называться чудом ювелирного искусства.
        - Ты сказал, у неё длинные волосы, - промолвил Ласоро, - и к глазам подойдёт.
        - Неплохо! Красиво и ненавязчиво, - подержал на руке: - Надеюсь, пройдёт. Что ещё? Твоя одежда в шкафу, поищи, если захочешь переодеться.
        - Не захочу, - юноша встал. - Ты мне когда-то сказал: «Будь собой, это самое лучшее».
        Игорь слегка усмехнулся:
        - Запомнил…
        Ласоро ушёл. Врач долго ходил по комнате. «Пространство он пересечёт и Эльвиру, конечно же, очарует. А дальше? Будет ли у него достаточно сил, чтобы повести её за собой? И захотят ли ОНИ пропустить её? Или остановят, учитывая печальный опыт Светланы? А если девушка не поверит? Хватит ли у него мужества увидеть глаза, в которых написано: «ты - сумасшедший»?
        Игорь вышел на балкон. Втянул в себя воздух, запах далёкого дыма, посмотрел на пруды: солнце садилось и освещало их нежнейшим светом, лучи делали гладь воды зеркальной, слепящей. Спокойно, красиво. И всё же чего-то не хватает. Улыбнулся: не «чего», а «кого». И не нужно притворяться, что ты не ждёшь, подобно юнцу, её возвращения…
        Ласоро проснулся внезапно и сразу же сел. Темно, плотные шторы закрыты и едва пропускают серую тень начинающегося утра. Встал и, осторожно продвигаясь по комнате, нащупал на стене выключатель. Минуту прикрывал глаза рукой, привыкая к яркому свету, а затем, вспоминая, прошёлся по дому, по-хозяйски на кухне вскипятил воду, сделал чай. «Без слуг как-то проще», - подумал. Направился к полке с книгами и, удобно устроившись, начал читать.
        Наконец, рассвело. Он вышел во двор, огляделся: полно сгнившей листвы. Снял свой благородный халат и, закатав рукава белоснежной рубашки, принялся сгребать листья. Когда взошло солнце, император, очень довольный, сидел на ступеньках и оглядывал плоды своего труда. Просторно и чисто! А главное - гораздо приятнее, чем если бы это сделал кто-то другой…
        «Эльвира придёт не раньше девяти. Чем заполнить время?» Вернулся в дом, налил полную ванну горячей воды и долго нежился, окунаясь с головой в мыльную пену. Затем привел себя в порядок и феном высушил волосы. Маленькие флакончики духов трогать не стал, а слегка смочил лоб одеколоном Игоря. И - опять посмотрел на часы.
        Наконец, раздались лёгкие шаги по двору и стук в окно:
        - Дядя Игорь! Вы дома?
        Он направился к двери, открыл и - замер на месте.
        Почему он думал, что увидит ту Эли, которую оставил два года назад? Почему решил, что время не изменит её до неузнаваемости? Девушка, стоящая перед ним, не имела ничего общего с его Эльвирой: необычайно хорошенькая, тоненькая, в коротком платье и изящном пиджачке…
        Увидев, что хозяин растерялся, гостья ласково улыбнулась:
        - Доброе утро, Ласоро.
        - Доброе утро! - и широко распахнул дверь.
        Она вошла, огляделась:
        - А где…
        - Он не приехал.
        - Так ты один?
        - Уже не один. Не выпьешь ли чаю?
        - Мне лучше кофе.
        Ласоро развёл руками, засмеялся:
        - Ну, тогда вари сама! Я так и не научился.
        Немного стесняясь, она прошла в кухню и начала хозяйничать. Ласоро не сводил с неё взгляда: куда исчезла Эльвира? Мальчишка с нелепой причёской, грубые манеры, смелая речь… В той девушке, что была перед ним, всё поражало нежной прелестью, будто утёнок отрастил лебединые крылья.
        - Когда ты приехал? - спросила она.
        - Ночью, - он всматривался в её глаза, карие, с вкраплениями чудесных зеленоватых искр.
        И тут же вспомнил о заколке.
        - Подожди! Я кое-что привёз…
        Она осторожно взяла подарок и прошла в зал. Стоя перед зеркалом, прикрепила к волосам, полюбовалась отражением. Мужчина с благородным и тонким лицом замер чуть позади, поодаль. «Он даже не понимает, каким стал красивым, - подумалось Эльвире. - Красивым и взрослым, будто прошло не два года, а десять лет».
        - Спасибо, - тихо сказала она, - где ты это взял? Изумительная, старинная вещь…
        Ласоро едва заметно усмехнулся. Вот уже несколько минут он вглядывался в Эльвиру, но не глазами влюблённого юноши, а пристальным взором правителя. И то, что он видел, поражало его. В новой Эльвире вдруг явственно выступила женщина, с тем невыразимым обольстительным притяжением, что воздействует на мужчину таинственным образом, привлекая и пленяя его. Воспитанный во дворце, среди изысканных вещей, в той обстановке, что сама по себе развивает хороший вкус, Ласоро всегда ценил женскую красоту, но в Эли увидел некую утончённость, которая появилась в последнее время и составляла главное очарование её нового облика. «Ты другая, совершенно другая, - думал он. - Разве я знал тебя такой?»
        Они пили кофе, и Ласоро мужественно делал вид, что напиток ему нравится, пока Эльвира не заметила его стараний и не забрала чашку из рук:
        - Не мучься, я сделаю тебе чай.
        И с улыбкой заметила:
        - Весь мир любит кофе, только не ты…
        Минуты текли, первая неловкость прошла, и вот уже прежняя милая непринуждённость, словно старый друг, возвратившийся из дальнего путешествия, воцаряется между ними.
        - Ты необычно одет, - указала Эльвира на его халат. - Странствовал по востоку?
        - Странствовал, но восток остался далеко в стороне, - он сделал паузу. - Тебе не нравится тон? Или стиль?
        Она кокетливо прикусила губку:
        - В общем, неплохо. Изысканно и с достоинством, которого нет у простых джинсов.
        - Так одевается мой народ, - объяснил Лас, - верхний халат - признак достатка и особого положения в обществе.
        - Ты говоришь загадками. Твой народ, положение в обществе…
        - Мне не всегда можно говорить открыто, как бы я ни хотел.
        - Да, помню. Ты знаешь, я долго думала, куда ты уехал и почему не можешь мне написать.
        - Эли! Действительно не мог. А если бы мог, то писал каждый день.
        - Что изменилось сейчас?
        - Ты стала старше. Да и я тоже.
        Они помолчали.
        - Расскажи, - попросила Эльвира. - Где был, что делал? Учился? Работал?
        - Учился, - усмехнулся Ласоро, - каждую секунду своего времени. А уж работал с утра и до позднего вечера.
        Она внимательно слушала, но Лас вдруг остановился.
        - А что делала ты? Тебе удалось поступить в медицинский?
        - Студентка! Уже два года! Бесконечные лекции, экзамены, сессии…
        - Могу только позавидовать.
        - Чему же тут завидовать? Ни минуты свободного времени!
        - А вот это мне понятно…
        - Лас, - вдруг сказала она, - а ведь мне пора, я и так задержалась.
        Он немедленно встал:
        - Я провожу тебя.
        - Да, только переоденься! Твой стиль на наших улицах…
        И переливчато засмеялась.
        Она ждала на крыльце, пока он искал одежду и натягивал на себя непривычные, ставшие узкими джинсы. Схватил рубашку Игоря, - свои оказались измятыми до невозможности от долгого хранения на дне шкафа, - и вышел к ней.
        И вот - опять этот мир, чистые улицы города, по-утреннему бойкое движение машин. Они идут рядом, очень близко, а перед тем, как расстаться, она говорит:
        - Ты вообще надолго?
        Несколько секунд он изучал её лицо:
        - Надолго. Я буду ждать тебя по утрам. И ты всегда сможешь постучать и сказать: «Дядя Игорь!»
        - И каждое утро буду опаздывать на лекции? - смеётся она.
        - Не обязательно. Приходи пораньше, и мы вместе станем пить кофе.
        - Это может войти в привычку!
        Вместо ответа он берет её руку и целует так нежно, что девушка начинает трепетать, а в следующее мгновение тянется и прикасается губами к его щеке. В глазах - серьёзность.
        «Так ты придёшь?» - хочет спросить он, но понимает, что это излишне: то тёплое, таинственное, что было между ними раньше, опять коснулось груди. Она уходит, и он долго стоит, провожая её взглядом…
        Проснувшись на рассвете, Игорь не стал разлёживаться, а тут же поднялся и взял полотенце. В эти жаркие дни лета вода в прудах прогревается до самого дна, а потому купание особенно приятно. Один из водоёмов по приказу Ласоро обложили камнем, сделали мраморные ступени и превратили в прекрасный бассейн. Туда-то и направился врач.
        Утро чудесное: свежее, чистое, дорожки парка прохладны, и он разувается и идёт босиком. Вокруг - ни души. Игорь улыбается: во всей этой суматохе - час покоя и тишины. У самого бассейна снимает одежду и делает первый заплыв.
        Не проходит и нескольких минут, как вдалеке появляется гибкая фигура Ласоро: он тоже любит купаться по утрам, до того, как министры нагрянут со своими докладами. Кроме того, Игорь настоятельно рекомендовал императору занятия спортом: это помогает отлично расслабиться, возвращает свежесть уму, а тело делает стройным и сильным. Не выходя из воды, врач наблюдает за тем, как идёт Ласоро: он не только высок, но хорошо развит и по-мужски красив. Хочет поздороваться с ним, но император делает знак рукой и говорит:
        - Не сейчас! Дай охладиться!
        И одним прыжком ныряет в бассейн. Игорь смеётся: крепко досталось парню! Что же Эльвира сделала с ним? Наконец, тот показался и подплыл к другу.
        - Это была не Эльвира! Вернее, не та Эльвира, которую я знал.
        - Вот как? И ты испугался?
        - Не испугался, - смутился.
        - Ну-ка, идём…
        Они вышли на берег, Ласоро завернулся в широкое полотенце и сел.
        - Она изменилась и внешне, и внутренне. Была мальчишкой, и всё казалось понятно. А сейчас я увидел принцессу!
        Игорь улыбнулся:
        - Отлично, ты стал императором, а она - принцессой!
        - Умной принцессой!
        - Но и ты не глупец!
        - Я растерялся и, конечно же, не смог с ней поговорить. Всё надо начинать сначала.
        - Начни.
        Лас повернул голову. В глазах играла улыбка:
        - Уже начал.
        - Тогда сделаем так. Пусть пространство станет твоим домом. Переходи его свободно, делай это каждый раз, когда сможешь. Встречайся с ней, гуляйте, говорите. А когда увидишь, что она готова понять, - расскажи.
        Ласоро внимательно слушал.
        - Но помни: чем раньше, тем лучше. Иначе она спросит: «зачем ты скрывал от меня?»
        Они долго сидели вдвоем. Со стороны дворца доносились разные звуки, потянуло чем-то вкусным; слуга, искавший Ласоро, показался вдали и остановился на расстоянии, почтительно дожидаясь своего господина.
        - Вот так становиться императором: всё свободное время - это пара минут по утрам.
        Ласоро засмеялся на замечание друга и, подхватив полотенце, встал.
        - Я останусь, немного поплаваю, - сказал врач. - Могу себе позволить: я не император!
        Освежённый купанием, Игорь шёл по дворцу, улыбаясь чему-то в себе, когда почувствовал взгляд: тёплый и нежный. Он поднял голову. Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, стояла неподалёку и смотрела на него.
        - Вы вернулись! - обрадовался он и, не скрывая восхищения, подошёл ближе.
        - Я вернулась и привезла всю свою свиту!
        «Что ты хочешь сказать? Ах ты, лукавая женщина, ты всё знаешь и поэтому не смотришь в мою сторону за обедом!»
        - И этому я очень рад, - сказал он, нарочно делая ударение на «этому». - Как вы отдохнули?
        - Не отдохнула: там не намного легче, такая же духота. Лишь по ночам свежее…
        - Дети скучали без вас.
        Она промолчала. «А вы?» - говорил её взгляд.
        «Ну нет, ни за что не скажу, что тебя мне тоже не хватало», - он улыбнулся, спросил:
        - Вы приехали ночью?
        - Да. Ехать днём по пустыне невозможно!
        - Это так.
        - Ну, а как вы провели это время?
        - Работал, общался с Ласоро.
        - А иногда купались по утрам…
        Она протянула руку и потрогала его не вполне просохшие волосы. Жест был смелым и нежным. Казалось, она сама испугалась и сделала шаг назад. Но Игорь, едва ли поняв, как это случилось, вдруг склонился и страстно прижался к её губам. Поцелуй оказался коротким и сильным. Она растерялась, секунду не знала, что сказать…
        - Ты… Вы…
        Повернулась и убежала.
        Он прижался к стене. «Что это со мной? Как будто бросило к ней. Так бесконтрольно…» Её шаги удалялись. «Пойти извиниться? Нет. Ещё хуже… Ах ты, двоеженец. Влюблён здесь и, кажется, влюблён там…»
        Ночью, едва дождавшись свою незнакомку, принялся целовать так страстно, что та не успевала отвечать. «Что с тобой?» - безмолвно спросила. «Сам не знаю. Сошёл с ума». А потом, лёжа рядом, сказал:
        - Хватит тайн.
        Она молчала.
        - Я не смогу так - постоянно. Я - живой человек. И ты нужна мне живая, а не молчащая, как…
        Она потянулась, чтобы встать. Он отпустил её руку.
        - По крайней мере, напиши, если не можешь сказать…
        Дверь беззвучно закрылась. Он застонал…
        А рано утром нашёл записку. Вернее - письмо, которое от волнения долго не мог прочитать. «Нет, так не пойдёт. Я должен понять каждое слово». И, умывшись, направился к Ласоро.
        Император уже не спал. Надел халат и взял письмо. В первое мгновение взгляд его изменился, но он не подал и виду, лишь коротко и быстро посмотрел на врача.
        - Эта женщина пишет, что любит тебя давно и безгранично.
        Игорь внимательно слушал.
        - Но есть обстоятельства, которые мешают ей открыться… Открыться? Между вами какая-то тайна?
        - Читай, читай.
        - Просит тебя не отталкивать её. Далее следуют несколько очень интимных фраз…
        - Это можешь пропустить.
        - И в заключение обещает, что это не продлится долго.
        Ласоро отдал письмо и внимательно посмотрел на друга. «Не хочешь ли ты мне что-то объяснить?» - говорил его взгляд. Игорь понял.
        - Не сейчас, Ласоро. Мне и самому тут далеко не всё понятно.
        - Что же непонятного, если она тебя любит? Впрочем, - он тут же осёкся, - у меня почти нет опыта в этой области.
        - А мне и опыт не может помочь…
        Игорь шёл обратно. «Гастан и Ронель, влюблённый Ласоро, а теперь вот - я, и неизвестно, чем это кончится. Она может испугаться и больше никогда не прийти…»
        За обедом, почти не поднимая глаз, он быстро закончил своё блюдо и хотел встать, но слуга, почтительно склонившись над ним, прошептал:
        - Погодите, господин, император ещё за столом.
        - Извинитесь перед ним, меня ждут больные.
        И, стараясь не привлекать внимания, вышел из зала. Он не прошёл и половины коридора, как голос Ласоро позвал его:
        - Игорь!
        - Да?
        - Нам нужно поговорить…
        Отошли в сторону.
        - Что происходит между тобой и моей мамой? - спокойно, без предисловий спросил Ласоро.
        - Всё было в порядке. До вчерашнего дня.
        - И что же случилось?
        - Тебе сказать напрямую?
        - Если можешь.
        - Я её поцеловал.
        Лас улыбнулся:
        - А она?
        - Убежала.
        - И что это было?
        - Сам не пойму.
        - Она тебе нравится?
        - Давно.
        - Давно и безгранично?
        - Просто давно.
        - Так сделай предложение.
        - Кому? Императрице?! Ты с ума сошёл!
        - Ты сам учил меня не делать различий.
        - Учил. А сейчас вот - не могу.
        - Может быть, мне поговорить с ней?
        - Ласоро! Остановись. Дай, я сам во всём разберусь. И потом, почему ты думаешь, что она не откажет? Ведь я - всего лишь врач!
        Император молчал. Он вспомнил письмо и почерк. С детства знакомый ему почерк…
        - Ты помогаешь нам, - сказал негромко, - и не даешь помочь себе самому.
        …Он ждал три ночи, а потом, понимая, что она не придёт, закрыл дверь на ключ и перешёл пространство.
        Бродил по улицам, по знакомым паркам, дышал воздухом своей планеты и понемногу успокаивался. «Я сам виноват, нужно было настоять на полной открытости в первую же ночь. Нелепые тайны… Может быть, забрать детей и переселиться обратно? Устроиться на работу, начать оперировать. Это - их мир по праву. А так же - мой. Дом больше не вселяет в меня ужас, можно жить и здесь…»
        А потом, вдруг поняв причину, усмехнулся: «Я бегу: от неё, от того, что она не вернётся; бегу от боли, которую это мне причиняет, и от невозможности что-то изменить».
        Возвращался спокойно, решив, что ни бежать, ни прятаться больше не станет. А станет просто жить…
        
        - УЖЕ ВСЁ СВЕРШИЛОСЬ.
        - ДА. НО ВРАЧ ПОКА НЕ ЗНАЕТ ТОГО.
        - Я МОГ БЫ ВМЕШАТЬСЯ…
        - НЕ НУЖНО, НЕ ТОРОПИТЕ СОБЫТИЯ. ПУСТЬ ВСЁ СЛУЧИТСЯ В СВОЕ ВРЕМЯ.
        - КАК КРАСИВО ПРЕДНАЧЕРТАННОЕ ИЗМЕНИЛО СВОЙ ЛИК! СМЕРТЬ ОТСТУПИЛА, А НА ЕЁ МЕСТО ПРИШЛА ЖИЗНЬ.
        - В ЕГО СУДЬБЕ ЕЩЁ НЕ РАЗ СМЕРТЬ ПЕРЕПЛЕТЁТСЯ С ЖИЗНЬЮ…
        - Я БУДУ РЯДОМ.
        - КАК ВСЕГДА: ОБЕРЕГАТЬ, ЗАЩИЩАТЬ. В ПРОСТРАНСТВЕ МНОГО МИРОВ, И ВРАЧ НЕ ОСТАНОВИТСЯ НА ЭТОМ, КРЫЛЬЯ ПОНЕСУТ ЕГО ДАЛЬШЕ. НО ДОМ, ИСТИННЫЙ ДОМ ЕГО - ЗДЕСЬ, И ВРАЧ ЭТО ЗНАЕТ…
        В конце лета выдалась особенно жаркая неделя. Дворец задыхался: настежь распахнутые окна, влажные занавеси, и всё равно духота.
        Зайдя утром в детскую, Игорь увидел, что, несмотря на привычный час, Юсан-Аминах здесь не было.
        - Ей нездоровится, - объяснила Сили.
        - Что-то серьезное?
        - Сказала, что плохо спала.
        «Позже зайду», - решил он и принялся играть с детьми.
        После завтрака направился к ней. Она лежала в постели и была необычно бледна.
        - Сильвена сказала, что вам нездоровится. Что случилось?
        - Она ошибается, я в полном порядке.
        - И от этого в постели?
        Юсан-Аминах отвернулась.
        - Хорошо, - не стал настаивать Игорь, - если позволите, я зайду через час.
        Он хотел выйти, но в эту минуту у неё началась рвота. Подбежала служанка. Юсан-Аминах стеснялась и знаком просила Игоря уйти, но тот и не подумал, а спокойно помог ей. Девушка убрала комнату и со страхом посмотрела на врача.
        - Это первый раз? - спросил он.
        Служанка молчала.
        - Оставьте её. Нет, не первый, - проговорила Юсан-Аминах.
        - И вы утверждаете, что в полном порядке? Позвольте мне вас осмотреть.
        Она опять отвернулась. Молчит. Он садится на край кровати. И вдруг, в наступившей тишине, догадывается, почему ей так тяжело говорить о причине своего нездоровья.
        - Юсан-Аминах, - спрашивает негромко, - вы беременны?
        Она сжимается вся и - ни слова! «Значит, ты тоже влюблена, моя королева. Хотелось бы знать, в кого…»
        - Вы сообщили отцу ребёнка?
        Ни звука…
        «Ну что же, я здесь всего лишь врач…»
        - Мне нужно уйти, - говорит он, - я принесу вам лекарства, они облегчат тошноту.
        И делает движение, чтобы встать, но её рука скользит по одеялу и крепко сжимает его ладонь:
        - Не уходи! - и еле слышно: - Ты - отец.
        Минуту или две Игорь сидел в полном, глубоком молчании. События последних недель вдруг выстроились перед ним в чёткую линию: таинственная эрис, её нежелание говорить, тайна, которой она себя окружила. А он! Мог бы и догадаться! Ведь это та женщина, которую он столько лет знал, обнимал не раз, даже спал рядом с ней! «Так вот, почему мне казалось, будто влюблён в обеих: умом воспринимал их как разных, а сердцем чувствовал, что то была одна…»
        Неожиданно поняв, что его молчание может быть истолковано неправильно, он приподнял её с подушки и привлёк к себе:
        - Почему же ты не сказала?
        Юсан-Аминах едва не плачет: от стыда и от облегчения, что призналась, наконец.
        - В тот вечер, когда Гастан пришёл и попросил меня найти тебе эрис, я согласилась с ним. Но могла ли я отдать тебя кому-то другому, когда так любила сама?
        Он улыбается: Юсан-Аминах! Его фея, маленькая звезда, оберегающая на всех путях в этом мире!
        - А почему перестала приходить?
        - Мне казалось, что я обманываю тебя. И я видела, как ты расстроен…
        - Я расстроился ещё больше, когда подумал, что потерял тебя.
        - Ты возьмёшь меня в жёны? - неожиданно спрашивает она.
        Игорь, скрывая улыбку, смотрит ей в глаза:
        - Хочешь выйти замуж за врача?
        - Я хочу выйти замуж за императора моего сердца.
        Он ласково щурится:
        - Могу я немного подумать? Или должен сразу ответить «да»?
        Она смеётся, легонько бьёт его по руке. Но он совершенно серьёзен:
        - Ты понимаешь, что нам придётся просить разрешения у императора?
        Юсан-Аминах откидывает голову на подушку:
        - Тогда к нему пойдёшь ты, а не я…
        На следующее утро весь дворец узнал о предстоящей свадьбе.
        - ВЫ ПРЕКРАСНО ПОТРУДИЛИСЬ.
        - ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ, ТО, НАВЕРНОЕ, ВЫТЕР БЫ ПОТ С ЛИЦА…
        - УЛЫБНИТЕСЬ: САМОЕ ТРУДНОЕ ПОЗАДИ. У ЭТОЙ ПАРЫ ПРЕКРАСНОЕ БУДУЩЕЕ, ОНИ НАУЧАТСЯ НЕ ТОЛЬКО ПОНИМАТЬ, НО И НА ВСЕХ ПУТЯХ ЖИЗНИ ПОДДЕРЖИВАТЬ ДРУГ ДРУГА. МЯГКАЯ НЕЖНОСТЬ ЮСАН-АМИНАХ ПОМОЖЕТ МУЖЧИНЕ СДЕРЖИВАТЬ СУРОВОСТЬ, А ОН, С ЕГО ТВЁРДЫМ ПЛЕЧОМ, ДАСТ ЕЙ НЕОБХОДИМУЮ СМЕЛОСТЬ.
        - КАК ВСЕГДА: ЛЮДИ ДОПОЛНЯЮТ ДРУГ ДРУГА, А СУПРУГИ - В ОСОБЕННОСТИ. ОНИ БЛИЗКИ И ПО ВОЗРАСТУ, И ПО ОПЫТУ. МНЕ БЫЛО РАДОСТНО ИХ СОЕДИНИТЬ, ХОТЯ И ТАКИМ НЕОБЫЧНЫМ ОБРАЗОМ.
        - ИНОГДА ПОМОГАЕТ ТАЙНА. ИНАЧЕ ОНИ ТАК И НЕ ОТКРЫЛИ БЫ СВОИХ ЧУВСТВ. ВРАЧ, ПО СКРОМНОСТИ, НЕ РИСКНУЛ БЫ ПРЕДЛОЖИТЬ РУКУ ИМПЕРАТРИЦЕ, А ОНА, ИЗ-ЗА ЖЕНСКОЙ СТЫДЛИВОСТИ, НИКОГДА НЕ СДЕЛАЛА БЫ ПЕРВЫЙ ШАГ САМА.
        - СОГЛАСЕН: НИ ОН, НИ ОНА НЕ СДЕЛАЛИ БЫ ПЕРВОГО ШАГА.
        - ПОТОМУ ВЫ И ПОМОГЛИ ИМ, ПУСТЬ ДАЖЕ ТАКИМ НЕОБЫЧНЫМ СПОСОБОМ.
        - ЕМУ БОЛЬШЕ НЕ ПРИДЁТСЯ ТЕРЯТЬ?
        - ПРИДЁТСЯ, ХОТЯ И НЕ ТАК БОЛЕЗНЕННО. ЮСАН-АМИНАХ ОСТАНЕТСЯ С НИМ ДО КОНЦА.
        - ОН НАЗЫВАЕТ ЕЁ ФЕЕЙ, А В ДУШЕ СЧИТАЕТ ТОЙ ЗВЕЗДОЙ, КОТОРАЯ ОБЕРЕГАЕТ.
        - ДА, ТАК И ЕСТЬ. НО НАСТОЯЩИЙ ХРАНИТЕЛЬ, НЕВИДИМЫЙ И НЕЗАМЕТНЫЙ, - ЭТО ВЫ.
        - НОЧЬ НА ИСХОДЕ. Я ВОЗВРАЩАЮСЬ.
        - ПОЗАБОТЬТЕСЬ, ЧТОБЫ СОН ЕГО БЫЛ СПОКОЙНЫМ. И ЧТОБЫ НИ ТЕНИ ПРОШЛОГО, НИ ЭХО ДАЛЬНЕЙ БИТВЫ НЕ ТРЕВОЖИЛИ ЕГО.
        - ЭХО ДАЛЬНЕЙ БИТВЫ?
        - ДА. НО ЭТО - СЛЕДУЮЩИЙ РАССКАЗ…