Тайна Белого Камня Мария Чинихина
        Эльза, дочь верховного правителя Тиля, готовится к важным событиям в своей жизни - престолонаследию и замужеству. Однако сны открывают ей иную реальность. В них Эльза гуляет по магическому саду, знакомится с загадочной женщиной и ее отцом, узнает, что Белым Камнем ей дарована волшебная сила: она может летать, заглядывать в будущее, подчинять своей воле людей и предметы, исцелять больных. Вскоре Эльза окажется перед выбором: вести роскошную жизнь во дворце или стать спасительницей мира…
        Тайна Белого Камня
        Мария Чинихина
        Иллюстратор Марина Ляхова
        Редактор Оксана Сизова
        Дизайнер обложки Ирина Ребус
        
                
        ТАЙНОЕ ПРОШЛОЕ
        Косые ветки садовых лиственниц укутал призрачный туман. Молодая женщина в платье с голубой оборкой брела по вымощенной серым булыжником дорожке. Она шла мимо живых изгородей, мимо притаившихся в темноте кустов сирени, мимо цветущих клумб. Серебристые плащи гвардейцев мелькали то рядом, то где-то вдалеке, и звук их тяжелых шагов доносился каждые три минуты. Женщина испуганно оглядывалась, прислушиваясь к голосам, к легкому шороху сухих листьев, и, только когда становилось совсем тихо, продолжала свой путь. Резкий взмах руки на поляне у Белого Камня - и яркое свечение сначала поглотило ее, а чуть позже вытолкнуло на живописный берег реки.
        Женщина торопилась. Она перебежала навесной мост и остановилась у одноэтажного домика, утопающего в зелени сада. Гирлянда из синих и розовых бутонов на тонких стебельках ползла по железной ограде. Лепестки цеплялись за прутья, переплетаясь с ноготками дуба и ясеня. Их темные стволы притаились у западной стены. Соломенная крыша слегка «просела», а во всех трех окнах не наблюдалось ни света, ни огонька, и ступеньки ужасно заскрипели, стоило подняться по ним и замереть у запертой двери.
        Женщина пару раз хлопнула в ладоши и мигом оказалась в темном помещении. Взглядом зажгла толстую свечу на подоконнике. Дрова в очаге также вспыхнули от одной ее мысли. И все предметы в этой небольшой комнате как будто ожили. По бревенчатым стенам поползли яркими красками кружки, пятна, лучи, огоньки… Коснулись навесных полок, осветили огарок, затухший фитилек, склянку с мутноватой жидкостью, чугунный котелок в самом углу и торчащую из него ложку. Деревянная ручка метлы притаилась за боковой дверью, а огромный паук с глазами-усиками медленно перебирал лапками по выбеленной стене чана с холодной водой.
        Половицы скрипнули. Женщина села на скамейку. На полу плясали лунные тени, свечное пламя дрожало. Было очень тихо и так спокойно. Женщина выжидала. Время. Потом крик… Она распахнула настежь створку окна, но все исчезло, пропало. Только дорога на противоположном берегу вилась лентой и упиралась в невысокие холмы, покрытые жухлой травой и колючим кустарником. И ясное небо казалось озябшим, окоченевшим, а густой свет заливал едва видимые крыши построек из серого камня.
        Женщина вздохнула и взяла книгу с полки. Выпавшую из самой середины колоду карт она не заметила и начала читать… Внимательно. Водить ногтем по строчкам, поднимать глаза, в нужный момент закрывать их. И в темном сумраке замерцали символы, но распознать их никак не удавалось. Тусклая пелена не позволяла.
        Вдруг желтые страницы зашелестели. Книга закрылась сама собой. И единственный живой огонек на подоконнике едва не погас. Из черного воздуха материализовался старик. Конусообразная шляпа прикрывала поседевшие виски. А глаза… Его глаза, походившие на две угольные точки, яростно блеснули.
        - Ты! - зашипела женщина.
        Седой хлопнул в ладоши. Книга отъехала в сторону.
        - Я предупреждал, Тильда…
        - Как же! Помню каждое твое слово, когда ты проклинал меня. Я использовала чужую силу, чтобы приворожить его, но ты все равно наказал. Но, как только моя подопечная Эльза прочтет послание, я верну все, что утратила!
        - Замолчи! Немедленно. Опомнись. Прошу! Мать твоя хотела только лишь наделить души жалких существ красотой, любовью, миром и согласием. Но они беспощадно «убили» в ней то, что она хотела им подарить, силы иссушили ее…
        - К чему ты опять поднимаешь эту тему? - Тильда приподняла густые брови. У нее было миловидное круглое лицо, золотистые волосы она почти всегда зачесывала назад, на левый пробор, а сегодня голубая лента, в тон оборке ее платья, была вплетена в толстую косу.
        Седой снял плащ, шляпа слетела с его головы. Тильда притихла на своем стуле и без конца поглядывала на упавшую книгу. Но так, чтобы старик не заметил её открытого интереса. Он был худощав, всегда ходил в одном и том же дорожном костюме и не отличался внешне от обедневшего дворянина. Седой много лет жил с этим образом, с этой легендой. Правду не знали даже его камердинер и Элла Мопсли, кухарка. Он мог бы заполучить состояние, мог бы потребовать у правителя титул посолиднее и многое другое, но предпочитал жить на то, что давала земная жизнь - на скромный учительский заработок.
        - Знаешь, я довольно часто бываю в спальне у Эльзы и любуюсь тем, как она спит, - сказал старик, и огонек свечи заколыхался на подоконнике. Такой маленький, но обжигающий. Мерцающий, с рваными краями. Если бы только была возможность поднести руку… Согреться… Седой моргнул.
        - Не все так просто, - заметила Тильда.
        - Да, не все. Если Эльза не впитает силу Белого Камня, мы навсегда потеряем ее, такова цена сделки. Припоминаешь?
        Лицо Тильды побледнело. Седой склонился над ней. Волосы его серебрились в лунном свете. Он смеялся и издавал ужасные нечеловеческие звуки. Тильда стукнула кулаком по столу, старик выпрямился. Плащ и перчатки прыгнули ему в руку.
        - Я должен был предупредить тебя, и на этом моя миссия выполнена! - Конусообразная шляпа взлетела на седую голову.
        - Спасибо за заботу! - поблагодарила его Тильда и с помощью заклинания пробралась в сон к Эльзе.
        - Благодарить будешь потом! - Седой шагнул в открывшийся по его желанию портал и исчез. А спящая в своей комнате Эльза, не подозревая ни о чем, разрушила защиту старика. Тильда ликовала. Тусклая пелена спала. Она в два раза быстрее стала читать древние наречия и перестала слышать крики Седого, застрявшего в портале. Он уже не мог выбраться оттуда, как не мог и помешать ей.
        Эльза вдруг поняла, что не спит. Невиданная сила несла её к залитой солнечным светом поляне. Ей казалось, что тело не подчиняется ее воле, она с трудом шевелила руками и ногами. А потом ощутила твердость земли. Белый Камень, вросший в сырой, наполненный влагой песок. Кто-то силой приложил ее ладонь к отпечатку на Камне. Перед глазами замаячили огненные символы, и губы девочки стали нашептывать их. Где-то в небе скользила фигура человека в белом плаще и падала с седой головы конусообразная шляпа, взлетала и снова падала… На минуту Эльза почти ухватила похожий на щупальце палец, но женщина успела обрубить связь. Она радостно вещала кому-то, что была права, ее подопечная оказалась способной и смогла сделать то, что не удавалось многим - у нее получилось впитать в себя силу Белого Камня. Хотя бы малую часть!
        Странное путешествие окончилось в один миг. Эльза очнулась в своей постели. Все тело покрывал липкий пот, пижама насквозь промокла. Круглое лицо исказил ужас, васильковые глаза слезились и покраснели. На крик прибежала служанка Ильза и подала стакан воды. Эльза с жадностью пила. Затем пожаловалась, что ей приснился кошмар, потребовала зажечь свечи. Ильза заметалась по спальне, но решила, что лучше всего все же сбегать за леди Эдмон.
        Женщина в избушке открыла глаза. Свеча на подоконнике погасла, книга закрылась. Тильда покинула сад и неторопливо перешла сначала навесной мост, потом прогулялась по песчаному берегу и зашла в укутанный серебристой дымкой лес. Открывать портал она не спешила… Присела на колени и вспомнила, как в тот важный для нее день она играла на флейте с одной лишь целью…И если бы не вмешательство Седого в ночь, когда лил дождь…
        - И чего ты добилась? Говори!.. - он материализовался из воздуха прямо перед ней.
        Тильда молчала. Каблук правого башмака застрял в трещине корня дуба. Она с трудом освободила ногу и пошла дальше. Старик летел по воздуху рядом с ней.
        - Любое отклонение люди посчитают служением черному делу! - причитал он.
        - Мы и есть черная сила, отец, - съязвила Тильда. - Теперь же я со всеми расквитаюсь! И ты не остановишь меня!
        - Правила, - Седой нахмурил брови. Шляпа съехала набок, но он мысленно тут же поправил ее.
        Тильда не видела его ухмылки. Она поднялась на крутой берег. Красное зарево всходило на нежно-голубом небе. Старик тряс ее за локоть, требовал глядеть ему в глаза. Тильда улыбалась, пачкала каблуки в мокром песке, смотрела, как цвета чертятся радугой, и радовалась силе, которую отныне снова могла ощущать кончиками пальцев. Это была всего лишь часть силы, но такая важная! Даже с такими способностями можно все! Но что будет, если Эльза впитает остальное?
        Седой окликнул Тильду… Она очнулась… Впервые в налитых кровью глазах отца она увидела так много ярости и сочувствия одновременно.
        - Тильда! - печально выкрикнул он.
        - Пусти! - Тильда поднялась с песка. Песок прилип к оборке, юбке платья… Песок… Песок… Всюду он… Засасывал, не давал дышать, думать, решать, идти, брать. Что-то не так. Изменилось. Тильда не понимала. Вроде те же чувства, а вроде и не те. Способная Эльза забудет о Белом Камне уже утром. До следующего раза. Жаль, Седой не забудет. Отныне он не сможет помешать ей осуществить задуманное… Но… Тильда напряглась:
        - Не ищи меня, папа! - резко сказала она, открыла портал, и свечение поглотило ее.
        ПРОБУЖДЕНИЕ
        Едва забрезжил рассвет. Черные тени еще танцевали на выбеленных стенах. В жестянке погасла горевшая всю долгую и душную ночь свечка. И в саду утренняя пташка затянула навязчивую мелодию - единственную, какую знала. Эльза приподнялась на локте и стала повторять за птицей тихо, вполголоса, чтобы не разбудить спящую за перегородкой Ильзу.
        В приемной дремали няни. Та, которая в белом чепце, громко похрапывала, у ее полноватой в груди соседки свалилась с колен раскрытая на середине книжка, а третья, сутулая и в башмаках с острыми пряжками, бормотала во сне мужское имя. Эльза потянулась на носочках и осторожно отодвинула щеколду. Скрипнули петли. Нянька в чепце выпрямилась. Эльза пригнулась и юркнула за комод, тяжело дыша. Няня повертела головой, никого не приметила и через минуту захрапела снова, а Эльза поспешила выскользнуть в коридор.
        Арочная галерея утопала в бесконечности. Широкая лестница с каменными ступенями и коваными перилами была пуста. Тусклый свет падал из мозаичных окон на колонны-нервюры [1 - Нервюра в архитектуре (фр. nervure - жилка, прожилка) - выступающее ребро готического каркасного крестового свода.]в десятках ниш. Эльза досчитала про себя до пяти, а потом быстро перебежала по украшенному скульптурами балкону на противоположную сторону, туда, где располагались комнаты папы. Перебежала и налетела на дежурившего возле массивных дверей Гастона. Старший слуга вытянул вперед руки, но ухватил лишь воздух. Эльза оказалась проворнее и сумела спрятаться в темноте отцовской спальни. Она подняла голову. С деревянных перекрытий свисала огромная люстра, сейчас казавшаяся неживой. Не горела ни одна свеча, и в камине у дальней стены слабо трещали поленья, совсем не давая тепла. Эльза выбралась из укрытия и осторожными шажками приблизилась к резной спинке отцовской кровати.
        Папа спал, закутавшись в одеяло. Белый колпак съехал на изъеденный мелкими морщинками лоб. Эльза дернула мохнатую кисточку, и отец тут же открыл глаза.
        - Эльза? - с испугом спросил он.
        - Мне нужно признаться… - только и смогла пробормотать девочка.
        - Не могла подождать до завтрака? - он вздохнул и потер слипшиеся веки. Эльза молчала. - Я жду, Эльза.
        - Одна тетя водила меня на песчаную поляну. В тот день, когда леди Эдмон и Ильза потеряли меня. Помнишь?
        - И?
        - Она существует, папа. И снова зовет…
        - Куда?
        - К озеру. В полдень. Полоскать белье.
        Правитель Тиль (а это был он) вздохнул.
        - Иди-ка сюда, - сказал он и протянул руки к своей дочери.
        Эльза забралась в постель, отец покрепче обнял ее. Он по-настоящему привязался к этому чудному ребенку с золотыми кудряшками. Ни к жене, ни к матери, а к ней, маленькой Эльзе, которая и плакала, и капризничала, и дергала кучерявую челку, и прыгала вокруг него, и первой встречала из дальних поездок.
        - Опиши папе внешность странной тети. Подробно. Папа пошлет к озеру господина Дюре, и все будет у нас хорошо.
        Эльза хмыкнула:
        - Не помню…
        Правитель Тиль нахмурился, отстранился от дочки и вызвал слугу. Гастон явился через секунду, отыскал в шкафу пестрый халат и набросил ночную рубаху на господина. Эльза засмеялась.
        - Босиком! - воскликнул правитель Тиль. - Эльза, я же просил!.. Или… постой. Ты выдумала ее, признавайся, просто захотела сорвать мою поездку в горы!
        - Неправда, неправда! - запричитала Эльза и выбежала в приемную. Мигом пересекла арочную галерею и влетела в свою комнату. Сердце стучало, в нишах с нервюрами было уже не так промозгло и сыро. Скорее, жарко. Да так, что пот пропитал насквозь белую пижаму и кудрявые волосы за ухом.
        - Ну же! - кричал спешивший за дочкой правитель Тиль. Все три няньки одновременно проснулись от властного голоса и выпрямили спины. Но Эльза успела спрятаться от наказания в своей кровати.
        - Я не придумала, - послышался глухой шепот. - Не придумала. Тетенька приходит в платье с голубой оборкой и венке из полевых цветов. У нее золотые вьющиеся волосы, прямо как у меня, и нежные руки. Ей нравится гладить меня по щеке. А еще она всегда показывает большую книгу и Белый Камень, а у озера… там она обещала научить полоскать белье…
        Правитель Тиль отыскал под одеялом свою дочку и велел лечь нормально, как полагается - голову на подушку, ноги к спинке. Эльза подчинилась, он укрыл ее и сел рядом. Гастон немедля подал господину специальную скамейку.
        В спальне стало тихо. Комнату постепенно наполняло тепло. Ильза успела растопить камин и затворить наглухо окно. Эльза обрадовалась тишине. Больше не чирикала навязчиво птица, не шумел ветер, и дождевые капли не стучали. И папа обещал наказать пугавшую несколько ночей подряд женщину.
        - Засыпай, Эльза. Рано еще. А папа рядышком посидит…
        Эльза перевернулась на левый бок. Одна из подушек съехала. Правитель Тиль прищурился и вдруг заметил у резного изголовья странное перо. Он поднял его. Перо было белое, необычной формы, большое и украшенное драгоценными камнями. Холодок пробежал по спине. Правитель Тиль взял серебряный колокольчик, и на звон прибежали няньки и слуга.
        - Роту гвардейцев к озеру у восточных ворот. Женщину в платье с голубой оборкой схватить и как следует допросить.
        - Поездка?
        - Пошлите наместника.
        Гастон откланялся. Няньки выстроились у стены.
        - Кто из вас дежурит? - спросил правитель Тиль.
        - Леди Флэр, Ваша светлость, - няня в чепце подтолкнула сутулую с книгой, и та испуганно выпрямилась.
        - Приемную Ее милости не покидать!
        - Как прикажете, Ваша светлость.
        - А ты, дорогуша, только попробуй ослушаться! - хмуро заметил правитель Тиль.
        - Хорошо, папочка, - протянула Эльза и показала, пока отец не видит, нянькам язык. Правитель Тиль ушел. Следом покинули спальню и служанки, причитая и охая. Эльза дождалась, пока стихнут шаги, вылезла из-под одеяла и запрыгала на кровати, хотя по протоколу требовалось спать. Потом стало скучно. Она опустилась на колени, вынула острый прутик, припрятанный под ковриком, и распорола им самую большую подушку. Белый пух закружился в воздухе, а потом опустился воздушной горкой на каменные плиты. Эльза глянула в темный угол… Прутик выпал из руки, как и то, что осталось от подушки.
        - Она здесь! - крикнула Эльза. Но все как будто вымерли. Няньки, видимо, опять заснули, папу в его комнатах одевал к первому завтраку Гастон. Эльза забилась под одеяло, но одним глазком все же поглядывала на страшную тетю. Она опиралась рукой на изогнутую спинку кресла, а густые волосы переливались золотом в предрассветных лучах. Женщина махнула рукой… Створка окна отворилась… Снова запела ранняя пташка… Эльза крикнула громче…
        На зов из смежной комнаты прибежала Ильза. Как всегда в приталенном платье и деревянных башмаках, которые сваливались с маленьких ног и стучали.
        - Что такое? - спросила Ильза.
        Тонкий палец Эльзы показывал на голубой силуэт в предрассветной тени. Ильза прищурилась. Закрыла окно. Вновь воцарилась тишина.
        - Не вижу никого, - служанка пожала плечами. - Давайте я вам помогу.
        Ильза помогла Эльзе снова улечься в постель. Но странная гостья не исчезала. Она вплела в золотистые волосы голубую ленту и вдруг пропала. Не пришла она и в полдень к озеру. Господин Дюре доложил об этом правителю Тилю, и тот приказал бросить в темницу старшего в отряде. Парня избили, а потом привязали к столбу у главных ворот. Эльза глядела на мальчишку с окровавленным лицом из окна спальни до тех пор, пока Ильза не задернула штору и не увела девочку смотреть на лебедей в книжке. Конечно, рисованных.
        ПОСВЯЩЕНИЕ
        Эльза вошла в танцевальный зал. В тесном помещении с низким потолком были закрыты все окна. Горело множество свечей. Воск стекал по покрытым желтым налетом стенам. И всюду жар, пение, танцы, опрокинутые кубки и терпкий запах от напитков.
        - Эльза! - правитель Тиль захлопал в ладоши, и разряженные в меха и бархат гости вмиг умолкли. Скрипачи на балконе перестали играть. Эльза вспомнила уроки леди Эдмон, улыбнулась и пошла к возвышению. Она готовилась к этому вечеру - Ильза ее причесала, портные сшили новое платье, которое складками струилось от талии до щиколоток, обувщики изготовили мягкие туфельки, и теперь удобные каблуки идеально скользили по каменным плитам. Сердце Эльзы стучало, она шла, и каждый гость ей кланялся.
        На ступеньках ждал папа. Мама стояла немного позади и прикрывала шифоновой накидкой отекшее после бессонной ночи лицо. Глаза казались черными точками. И темные волосы густыми локонами падали на полноватые плечи.
        Гастон подал правителю красную подушку. Свернутый в трубу желтый листок бумаги мелькнул в свечном воздухе. Эльза приняла из рук отца сверток и, не разворачивая, передала главному советнику. Милтон Джон спрятал документ в углубление в стене и запер дверцу на ключ. Правитель Тиль зааплодировал и помог Эльзе спуститься с возвышения. Гости с интересом смотрели на девушку, любовались, как она легко и непринужденно двигается, как делает четкие па.
        - Ее светлость скучает?
        Странный господин в бордовом плаще наклонился к жене правителя. Ниоба убрала с лица накидку, мельком глянула на мужчину, положила на каменную ступень пышный веер и позволила поцеловать руку в черной перчатке.
        - Говорите тише, господин Жеан, прошу.
        - Дочь ваша выросла красавицей. Жаль, сынка нет…
        - Муж сделал выбор…
        - Только не думаю, что сей факт одобрен окончательно.
        - Издеваетесь? - Ниоба усмехнулась. Господин Жеан выпрямился. Он всегда одевался только в бордовое. Даже плащ, расшитый по случаю праздника серебряной нитью, был бордовым. И башмаки… Носы покрыты пылью, к каблукам прилипла грязь. Но они были бордовыми. И цвет этот сводил Ниобу с ума. Привлекал. Пока все танцевали, смеялись, проливали из кубков вино, она была готова бесконечно беседовать с этим человеком. Даже губы у него… Нет, как у всех, красные. Ниоба прищурилась, чтобы убедиться в своей правоте. И говорил этот человек столь приятно и убедительно, что хотелось всегда улыбаться и склонять набок голову, внимая его речам.
        Тут господин Жеан вздохнул, а Ниоба увидела, что на его бордовой ладони сверкает золотое кольцо в форме трехзубчатой короны.
        - Ваша светлость, в моих силах помочь вам. Не желаете уединиться? Свидетели в лице вашего мужа совершенно ни к чему.
        Вдруг он заметил идущего к возвышению правителя и поспешил удалиться.
        - Пойди поздравь дочь, - голос мужа оглушил Ниобу. Она вновь прикрыла лицо накидкой. - И взгляд порадостнее, а то складывается впечатление, что все на празднике, а Ее светлость явилась на похороны.
        - Иду, - пробормотала Ниоба.
        Появление Ее светлости среди гостей не осталось незамеченным. Дамы похвалили качество ткани, из которой была сшита накидка, кавалеры - огранку перстня. Ниоба с улыбкой отвечала на комплименты и пробиралась в самый центр. Именно там кружилась в веселом танце ее пятнадцатилетняя дочь.
        - Будем рады видеть Вас на речной прогулке!
        - На будущей неделе выезд в замок господина Кудро!
        - У вас чудная собачонка!
        - Эльза! - окрикнула дочку Ниоба.
        Эльза покорно двинулась на повелительный жест.
        - Отец велел поздравить. Что ж… Мое почтение… - Ниоба склонила голову.
        - Ваша светлость… мама… - воскликнула Эльза, протянула руку…
        - Позже… - отрезала Ниоба и пошла прочь из толпы. Эльза подобрала юбки, хотела броситься вдогонку, но гости цветной волной накрыли ее. Танцующие сцепились локтями. Эльза думала, как преодолеть препятствие, а Ниоба все дальше удалялась в глубину зала. У дверей в галерею она оглянулась. Усыпанная с ног до головы драгоценностями Эльза, как нарядная игрушка, сверкала под кованой люстрой. Улыбки и слова восхищения срывались с губ молодых людей, каждый мечтал о том, чтобы быть замеченным. Правитель Тиль хохотал и расхваливал все достоинства дочери. Эльзе было душно, она покачивалась, теряла осанку, но колкий взгляд леди Эдмон - и плечи выпрямлялись сами собой.
        Потом дуновение… Едва заметное, легкое, и морозный воздух полоснул лицо. Леденящий звук, пробирающий до самого сердца. Низкая дверь за возвышением скрипнула и слегка приоткрылась. В тесной комнате тускло горел свет. Там был кто-то… Эльза ясно ощутила чье-то присутствие… Косой взгляд… Юбка серого платья мелькнула в темноте, загромыхали деревянные башмаки. Гости пытались кричать. Лица молодых людей вытянулись. Все смотрели на щель и на вновь скрипнувшую дверь, которую в спешке и панике кто-то закрыл. Правитель Тиль жестом послал туда гвардейцев.
        - Идем, Эльза, - велел он.
        - Но папа!
        Что-то упало, загремело, разлетелось на осколки…
        - Я сказал, идем.
        Ниоба с неодобрением смотрела на перетекавшую в соседнюю комнату разноцветную вереницу гостей. Она покачала головой и выбежала сначала в коридор с сырым воздухом, а потом и в ночной сад. На улице светила полная луна. Ярко горели окна в обеденной зале. Тени скользили внутри, тени поднимали кубки и восхваляли своего правителя и его наследницу. Свита признала Эльзу. Господин Жеан ошибся. Близился час встречи. Он обещал ждать в беседке. Ниоба быстро отыскала нужное место, отворила низкую дверцу, вошла, села на мраморную скамейку и уставилась в темноту. В кустах свистела ночная птица. Ниоба прислушалась. Пение очаровывало.
        САД ТИЛЬДЫ
        На ее отсутствие никто внимания не обратил. На крыльце Эльза укуталась в накидку и стремительно побежала к озеру. Тильда просила быть осторожнее, тем более Эльза перестала бояться ее. Эта женщина расположила к себе, она оказалась не такой уж и злой и стала нравиться Эльзе. Можно даже сказать, что девочка уже любила ее, не так сильно, конечно, как папу или маму, но привязалась к ней, это точно.
        Ночной сад выглядел совсем по-другому - не пели птицы, не журчал фонтан. Слуги зажгли факелы, но тепла Эльза не чувствовала. Совсем рядом блеснул серебром плащ гвардейца. Эльза спустила капюшон до самых глаз, и он не узнал ее. Чем ближе она подходила к воде, тем становилось свежее.
        Тильда поджидала ее на Белом Камне. В любую погоду она приходила на эту поляну в платье с голубой оборкой. Шелковая лента в тон и на этот раз была вплетена в золотую косу.
        - Поздравляю! - воскликнула Тильда.
        Эльза улыбнулась, расположилась подле ног наставницы и положила голову ей на колени. Тильда сняла с Эльзы капюшон и ахнула. Драгоценные камни в диадеме ярко переливались под луной. Все они были вынуты из пера, которое она однажды ночью принесла этой особенной девочке в подарок.
        - Отец велел изготовить?
        - Тильда! В замке праздник в мою честь, - Эльза посмотрела на женщину. - Пойдем туда. Я совсем замерзла.
        - Ты любишь его?
        - Вам нужно обязательно познакомиться! Почему ты запрещаешь рассказывать папе о тебе? Мне становится все сложнее его обманывать, иногда мне кажется, он знает, что я вру!
        - Время еще не пришло, Эльза. А теперь поднимайся и обещай, что будешь молчать и не станешь бояться.
        Тильда встала первой. Дунул ветерок. Эльза не спешила отвечать. Она смотрела, как темнеет вода в озере. Зеленые кусты на каменистом берегу почернели и пригнули головки. Тильда махнула рукой. Платье Эльзы превратилось в белую тунику, а диадема стала венком из полевых цветов. Эльза топнула ногой, обутой теперь не в мягкую туфлю на каблуке, а в деревянный башмак, такой же, как у Ильзы.
        - Я хочу к папе! Тильда!
        - Идем, Эльза, - приказала Тильда и схватила подопечную за локоть.
        Эльза пыталась вырваться, но Тильда силой затащила в яркое свечение. Эльза ощутила лёгкость. Небывалую. Она снова летела, как в ту ночь, когда ее заставили читать огненные символы.
        - Пришло время разбудить в тебе остальную силу, дорогая.
        Но Эльза не услышала Тильду. Она восхищалась голубыми крышами, блестевшими на ярком солнце. В этом новом для ее сознания мире день был в самом разгаре. Вдалеке высился холм, а рядом текла река с белой водой! Эльза удивилась. Да, вода была белой, и ей вдруг показалось, что она ощутила вкус молока, хотя не пила совсем.
        - Тильда! - крикнула дочка правителя. Но Тильда жестом попросила не отвлекаться.
        - Время на исходе.
        На цветущей поляне она велела приземлиться, и Эльза ощутила под ногами землю. Теплую. Там росла сочная трава, лежал песок и мерцали на солнце цветные камешки. В ряд высились одноэтажные домики с голубыми крышами. И каждую постройку окружал собственный сад. С отяжелевших от непосильной ноши веток падали спелые фрукты и орехи в почерневших скорлупках. Мальчик в белом костюме потянул руку, чтобы сорвать еще зеленое яблоко, но его мама в таком же платье, как у Тильды, но без голубой оборки, поманила его к себе и усадила сына на скамейку.
        - Идем, - велела Тильда.
        Эльза покорно шла за наставницей. Она удивлялась всему - чистому небу, знойному дню, чудным птицам в малиновом кустарнике. Птицы эти, с пышными хвостами и острыми клювами, тянули слезливую песню. И от хмельных звуков стало клонить в сон. Ноги у Эльзы подкосились, она повалилась на жухлую траву. Пение освободило от забот, тревог и переживаний…
        - Эльза!
        Требовательный голос Тильды заставил очнуться. Эльза открыла глаза и выпрямилась. На поляне уже были не только мать с мальчиком… Мужчины, женщины, дети. И все в белых одеждах. Казалось, их глаза излучают свет. Особенно у детей. Взгляды гостей в танцевальном зале были другими - тяжелыми и сумрачными. И вино у каждого выливалось из кубка на каменные плиты кровавой рекой.
        Эльза узнала Белый Камень, а рядом стоял седой человек в конусообразной шляпе.
        - Браво, дочь! - поздравил он Тильду.
        Тильда не ответила. Она подвела Эльзу к Камню, схватила её за руку и приложила ладонь к отпечатку. Странная боль вновь пронзила Эльзу. Она вспомнила, как то же самое проделывали с ней во сне. Только сейчас не было огненных символов, и сила не обжигала изнутри.
        - Говори что-нибудь! - шепнула Тильда на ухо.
        Седой в шляпе аплодировал:
        - Браво!
        Эльза сказала:
        - Здравствуйте.
        Люди у ограды не реагировали. Они смотрели, как Тильда сдавливает запястье девочки.
        - Прекрати! - вещал Седой.
        Но Тильда не слушала старика. Она прочла странный текст, и поляну вдруг залил столь яркий свет, что затмил своей красотой солнечный и люди в белых одеждах прикрыли глаза. Эльза ощутила тепло, исходящее от Камня. По телу растекалась сила, энергия, мощь. Свечение резко пропало, и Эльза, обессиленная и усталая, повалилась Тильде на руки. В толпе загундосили, загоготали. Седой призывал не верить его дочери.
        - Если бы я только мог!
        Но Эльза отчетливо слышала голоса:
        - Камень открылся…
        Потом она потеряла сознание. Очнулась девочка уже в кровати, затянутой кружевным пологом. Тильда сидела на кособоком стуле с низкой спинкой и смачивала белые лоскутки ткани в жестяной чаше с позолоченными ручками. Маленькое окно в белой стене впускало в эту комнату дневной свет.
        - Где я? Мне нужно к отцу, - она оттолкнула наставницу.
        - Остановись, девочка! Ты не представляешь, на что способна в нашем саду! - забеспокоилась женщина. - Правда, сейчас ты не смогла… Я отвлекла их всех! Но они поверили. Лежи. Что-то пошло не так… Понять бы что… Видимо, только во сне… Да. Точно.
        - Папа… он волнуется… Отпустите меня!
        - Нет, - Тильда покачала головой. - Белым Камнем тебе дарована необыкновенная сила. Ты можешь летать и проходить сквозь пространства, ты можешь заглянуть в будущее или прошлое, ты можешь подчинять своей воле любые предметы, в том числе и человека. Ты можешь исцелять обездоленных и внушать им веру… Только давай попробуем еще разок? Только теперь уже во сне?
        - Кто вы? - спросила Эльза. Тильда поправила подушку у нее за спиной и кликнула кого-то. Девушка в светлой тунике вышла из темного угла, забрала чашу с водой и вдруг шепнула Тильде на ухо пару слов. У подошедшей были рыжие волосы, которые выбивались из-под остроконечной шапки желтого цвета.
        - Пусть войдет, - приказала Тильда.
        Девушка удалилась, а в комнату вошел Седой. Конусообразная шляпа слетела с головы и опустилась на подоконник. Эльза приподнялась на подушках. Странное ощущение не покидало её и не давало ясно мыслить.
        - Кто вы? - еще раз спросила она.
        - Ты можешь узнать сама, - ответила Тильда. - Попробуй загляни мне в глаза.
        Головная боль усилилась. Она приложила руки к вискам и помассировала их.
        Юная Тильда кружилась в танце на поляне в лесу. Очарованный музыкой мужчина шел на звуки серебряной флейты…
        Вдруг сознание посетила другая картинка. Эльза увидела себя. Она сбежала от леди Эдмон и Ильзы. Няня и служанка спорили, куда прыгнет белка - в дупло или на полянку, и не заметили, что дочка правителя уходит в лес все дальше и дальше.
        Солнце ярко светило в тот день. Голоса Ильзы и леди Эдмон сначала отдавались глухим эхом, а потом и вовсе замолкли. Эльза бежала по тропинке. И вдруг замерла у рваной сетки, служившей забором ветхому дому на песчаном берегу. Стены были деревянными, кривыми, вросшими в черную землю. Крыша местами прохудилась - чернобровый подросток сидел на козырьке и размахивал молотком. С лица его капал пот. Девочка в платье с грязноватым передником бегала по двору и пыталась стащить белый сыр из миски. Отец жарил рыбу. Эльза старалась не дышать - запах дыма сводил с ума, но в то же время и манил. Люди сначала не замечали ее и продолжали работать. Старик управлялся с рыбой, женщина в чепце подобрала юбку и стукнула дочь по ладошке - девочке удалось припрятать в карман немного сыра. Подросток на крыше заканчивал забивать гвоздь.
        - Ржавый, - только и сказал он.
        Эльза скорчилась от смеха. Самоцветы в ободке засверкали в лучах солнца. Люди увидели ее. Волна страха и недоверия накрыла этот песчаный двор. Мать едва не уронила глиняный горшок, сын передумал спускаться с крыши по приставной лестнице, девочка бросилась в кусты, вытащила оттуда медведя с оторванным ухом и прижала к груди. Эльзе приглянулся его клетчатый воротник, и она захотела себе эту игрушку. Вытянула пальчик, топнула ногой в дорогом башмаке. Камни в диадеме засверкали еще ярче. Папа всегда понимал, что она хочет игрушку, и приносил… Но люди за дырявым забором от дел не отвлеклись. Отец семейства почему-то махнул рукой и решил идти дожаривать оставшуюся рыбу.
        - Сейчас уйдет, - успокоил он жену.
        Вдруг Эльза услышала тяжелые шаги и топот копыт. Властный голос леди Эдмон застрял среди веток. Она отчитывала Ильзу:
        - Это ты, мерзавка, упустила Ее милость!
        Ильза, как всегда, молчала. От нее и слова никогда не дождешься - ни ласкового, ни грубого. Она умела только приносить воду и одевать, а также играть, когда требовалось. Эльза прозвала ее своей тенью, потому что она и правда походила на серую тень, которая иногда просачивалась во все щели, но почему-то не успевала воплощаться в реальности - Ильзу просто никто не успевал замечать.
        - Ваша милость! - воскликнула леди Эдмон.
        Отец семейства, заметив серебряные плащи, согнал жену и детей к деревянной крыше полуразрушенного навеса. Леди Эдмон вылезла из носилок и опустилась на колени.
        - Медведь, - громко сказала Эльза.
        - Медведь?
        - Я хочу медведя!
        - Он же…
        Дочка рыбака уронила игрушку на траву. Ильза увидела оторванное ухо и грязную куртку мишки. Сын-подросток хотел вырваться, но рыбак шепнул:
        - Тише!
        - Медведь! - повторила Эльза и отправилась к Ильзе.
        - Зачем вам медведь? - Ильза подала голос и получила подзатыльник от леди Эдмон.
        - Принесите Ее милости медведя, - приказала старшая нянька гвардейцу.
        Стражник разрубил и без того дырявую сетку, зашел в песчаный двор и подцепил кончиком шпаги столь желанную игрушку.
        Дочка рыбака всхлипнула. Её грязноватые губы задрожали. Подросток не терял надежды вырваться из объятий отца. Женщина отвернулась… Рыбак крепче обнял свою семью и облегченно выдохнул, когда разряженная процессия скрылась в лесу.
        Тогда брат девочки подбежал к сетке, теперь валявшейся на земле среди травы, камней и песка. Эльза покачивалась в носилках леди Эдмон, гладила медведя и отчетливо слышала суровый голос сына рыбака:
        - Ведьма!..
        Эльза очнулась. Тильда по-прежнему сидела возле нее на стуле. Как папа. В том, другом мире. Эльза вдруг засомневалась: что есть настоящее для нее? Улыбка Тильды и голубая лента? Или заботливый голос отца и отобранный у дочки рыбака медведь?
        Седой был у окна. Он сложил руки за спиной и зачем-то глядел на безоблачное небо.
        Тильда прикоснулась к Эльзе. Девочка увидела себя в саду. Папа учил ее кататься на игрушечной лошадке.
        - Я не дочь правителя более? - спросила Эльза и в очередной раз оттолкнула Тильду.
        - Браво, девочка! - воскликнул Седой.
        Женщина покачала головой. Эльза заплакала. Тильда обняла ее.
        - Тише, тише!
        Седой крепче сжал кулаки. Не поворачивался. Эльза пожелала узнать, кто он. Ответ пришел сам.
        - Эльза, я навещала тебя во сне, я наблюдала за твоей жизнью, я видела, как ты росла. И мне было больно смотреть, когда ты грубила Ильзе или по твоей просьбе отец наказывал невиновного. Эльза! Смотри на меня! Ну же!
        - Будет тяжело, девочка, - хриплым голосом вещал Седой. И повернулся. Бледно-черные глаза уставились на Эльзу. - Постоянный звон в голове… Ох…
        - О каком звоне он говорит?
        - О голосах людей…
        - Звон не прекратится, пока ты не поможешь. - Седой тяжело вздохнул. - Будь готова, девочка. Люди разного положения и достатка… Даже бродяги…
        - Кто вы?
        - Мы все… - Тильда показала на домики, видневшиеся в маленьком окне, - в этом саду родились, здесь и живем. Но мы можем выходить, когда пожелаем, к людям. Высшие позволили тебе впитать силу Белого Камня. Часть её ты уже получила. Придет время, и мы расшифруем оставшиеся символы. Последней обладательницей этого дара была моя прабабка. Она сражалась с черным магом, он убил ее, но она успела заточить все, чем обладала, в Камень. Так говорится в легенде.
        - Не слушай ее, девочка! - воскликнул Седой.
        Тильда гневно взглянула на старика, и он умолк. Эльза попыталась увидеть черного мага. Представить, как он выглядит. Не смогла.
        - Это она желает оттяпать у тебя твои способности, девочка. Отомстить. Это ее нужно беречься! Она, как пиявка, присосется и вытянет из твоей груди соки. И она способна контролировать тебя! Всегда помни об этом.
        Тильда свела брови и посмотрела на старика. Он стоял у стены, и в глазах его лучился огонек то ли ярости, то ли настороженности, то ли заботы. Как одинокая свечка в лачуге с низким потолком. Где холодно. Промозгло. И у каменистой стены лежит охапка сена, а у круглого отверстия шевелится сморщенная грязная рука сгорбленной старухи с космами… Эльза вскрикнула. Тильда обняла ее.
        - Все, что я делаю, - во благо тебе, Эльза. Успокойся…
        - Ну да…
        Седой махнул рукой, и шляпа взлетела ему на голову.
        - Будет время, девочка, загляни в крайний дом. Поговорим. Здесь невозможно работать! Она врет без конца!
        - Это он врет, Эльза! Он!
        Эльза откинула одеяло. Выпрыгнула из кровати и повисла в воздухе. Она летала по домику, как пушинка в невесомости. В ладони вспыхнул огненный шар, но Тильда взглядом погасила его.
        - Чудеса! - воскликнул Седой. - Ну, дамы, позвольте откланяться. Срочные дела.
        Старик открыл портал и исчез.
        - Я хочу домой! - Эльза опустилась на пол, топнула, и на стене вдруг появилась картинка. Она увидела Ильзу. Горничная встречала на пороге ее комнаты сына Милтона Джона.
        - Обожди минуту. - Тильда взмахом черных ресниц закрыла портал. Сжала ладонь Эльзы. Поцеловала в горячий лоб. - Идем, нужно поучиться… Эльза!
        - Не Эльза, а Ваша милость!
        - Впереди много дел! Обитатели сада верят в тебя. Сначала они, потом подданные твоего отца. Следуй за мной…
        - Не хочу! - Эльза вырвалась из объятий Тильды и забралась в постель. - И от силы вашей я избавлюсь!
        ПРОБУЖДЕНИЕ ТЕНИ
        Ильза часто выглядывала через мозаичную решетку окна на улицу в надежде увидеть на садовой дорожке знакомый силуэт. Ярко светила полная луна. Текла серебристая дымка. В спальне царил полумрак - Ильза намеренно не зажигала свечи в кованых канделябрах.
        Она в очередной раз отодвинула занавеску… Вымощенная серым булыжником дорожка пустовала… Нет, три плаща блеснули серебряным цветом… Это были всего лишь молчаливые гвардейцы, патрулировавшие парк…
        Ильза быстро задернула штору и опустилась на деревянный стул с мягкой подушкой. В большом зеркале отражалась заправленная кровать под малиновым пологом. В высокой вазе с кручеными ручками приподняли головки свежие цветы. В одном из кресел лежала забытая шляпка Эльзы. Ильза встала, чтобы убрать её, но тут же вернулась на место. Она увидела в зеркале свое бледное лицо и пепельные волосы, собранные в пучок. Ее глаза покраснели от усталости, а кожа на руках огрубела. Ильза коснулась пальца, и слезы скопились в уголках глаз.
        Она попала в замок случайно. Просто непонятно как очутилась у черной ограды и вцепилась в холодную решетку. Девочка в платье с пришитыми к рукавам бантиками бегала по бугристой дорожке, а статный мужчина в шляпе пытался ее поймать. Правителя Ильза узнала сразу, она была на улицах города в день его коронации. И он запомнился ей другим - зажатым, черствым, с суровым лицом и вечно сведенными в одну линию бровями. Тогда его пронесли в открытых носилках. Пару раз он даже махнул рукой. А в ответ его забросали бутонами. Потом правитель исчез в своем мире, просто растворился. А Ильза вернулась в свой. В маленький угол, где лежала только соломенная подстилка. Она проплакала всю ночь, да так, что проснулась с красными глазами и опухшими щеками. Уже светало, она долго решалась на отчаянный шаг, и сама не заметила, как уже стояла перед воротами замка.
        Маленькая Эльза упала на траву, приметила прячущегося в кустах сирени чумазого ребенка и пальцем показала на бродяжку отцу. Правитель нахмурился, взял дочь за руку и хотел увести, но Эльза топнула ногой. Ильза подумала, что пора бы и бежать. Она выбралась на тропинку… Но гвардейцы стеной выросли перед ней… И как же блестели и развевались на ветру их плащи! Один, самый плечистый, схватил Ильзу за локоть и силой поволок к мосту через ров. Ильза пыталась вырваться, но стражник так крепко держал её за руку, что пришлось подчиниться.
        В замке найденыша отмыли, женщина в чепце нарядила Ильзу в серое платье. А после заката другой гвардеец притащил ее в комнату дочки правителя. В камине трещали сухие поленья. Ильза наслаждалась теплом от огня. Впервые за долгие годы. И тепло пропитывало все вокруг. В деревне лишние дрова было не достать, глашатай записывал тетку в специальную очередь.
        В комнате, смежной со спальней Эльзы, Ильза не спешила отходить от стены. Невиданная ранее волна чувств вспыхнула в ней. Всю недолгую жизнь она побиралась на улице, не зная, кто ее родители и зачем ей вообще быть маленькой девочкой, если приходится воровать, если нужно обманывать не только злых, но и добрых людей.
        Эльза долго ходила рядом, смотрела на нее, затем засмеялась и велела стать более веселой.
        - Иди за мной.
        О своем положении Ильза вспоминала, когда к Эльзе заходил сам правитель. Такой статный, высокий, начищенные сапоги всегда блестели, каблуки стучали. Он приходил, снимал шляпу с пером, прогонял слуг, садился на скамейку и играл со своей маленькой дочкой. А Ильза пряталась в смежной комнате и сквозь замочную щелку подсматривала, как отец играет с ее подругой или дарит подарки. Эльза тянулась к папе, обнимала и целовала в морщинистую щеку, лоб. Правитель вставал и кружил свою малышку. Эльза смеялась и падала ему на руки. У Ильзы лились слезы, она забиралась в постель и вытирала глаза краем передника. Она не знала своих настоящих родителей. В памяти остались бесконечные упреки мужчины, ради которого женщина, называвшая себя ее матерью, выгоняла Ильзу темными вечерами на улицу совсем голодной…
        Нет!.. У нее имеется цель… Особая миссия. Просто тщательно запрятанная. Ильза долго не вспоминала о плане, пока гвардейцы не погнали ее. А она всего лишь хотела посмотреть одним глазком на праздник. Как струится свечной свет, как мелькают в нем радостные лица разряженных в бархат гостей…
        В дверь постучали. Ильза очнулась, быстро поднялась со стула и поправила смявшуюся от сидения юбку. В очередной раз выглянула в окно. Горящий факел по-прежнему освещал пустую дорожку. Ильза неуверенно распахнула дверь. На пороге был Ансельм, старший сын первого советника.
        - Эльза у себя? - требовательно поинтересовался молодой человек и быстрым шагом ввалился в спальню. Нагло. Решительно.
        Ильза ощутила оценивающий взгляд серо-зеленых глаз и быстро отступила в тень. В полумраке задела угол стола. Вскрикнула от боли, но укрытие покидать не спешила. Она бы выгнала Ансельма, но он был другом Эльзы и мог приходить к ней в любой момент, когда пожелает.
        Ансельм расстегнул ворот голубого камзола и сел в одно из кресел. У него были русые волосы, которые он всегда зачесывал к затылку, крупные глаза, прямой нос с острым кончиком и длинные ноги. Одет он был по последней моде. Юноша бросил шляпу и вдруг сказал зачем-то:
        - Ее милость скоро официально нарекут невестой. Невестой Ансельма! Как звучит, а? Бесподобно! Восхитительно!
        Тут он сорвался из кресла, забрался на скамейку правителя и стал читать:
        - И девушка в розовом платье ответила согласием молодому поклоннику. И сердце молодого поэта затрепетало… Потерял слова… Что же, дополним… Сердце юноши в голубом камзоле затрепетало, и он… Юноша был готов на все, лишь бы найти потерявшуюся в бледно-зеленых кустах сирени шелковую ленту.
        Ансельм спустился со скамейки и снова сел в кресло.
        - Ну как?
        Ильза не ответила, а друг Эльзы, окинув взглядом комнату, забросил ногу на ногу:
        - В обстановке ничего не изменилось, смотрю. Свечи, что ли, зажгите.
        Ильза бросилась к кованым канделябрам, и желтые огоньки вспыхнули один за другим. Она помнила Ансельма еще мальчиком, помнила подростком… Сын Милтона Джона редко замечал ее и всегда приглашал к озеру лишь Эльзу. Эльза звала и Ильзу, но та всегда находила предлог, чтобы отказаться - прикрывалась работой и многим другим. На самом деле Ильза убегала в свою комнату. Прятаться и плакать. Ей было больно, она считала Эльзу подругой, которой можно рассказать все, а вышло, что у Ильзы много тайн, но все их она предпочитала переживать в горе и полном одиночестве. Ильза все знала о жизни Эльзы, а вот та о жизни подруги-горничной не ведала, дочь правителя никогда ни о чем не спрашивала, а если бы и поинтересовалась, как служанка провела день, Ильза сомневалась, что рассказала бы ей.
        - Плачете? - спросил Ансельм и вдруг протянул ей платок. - Госпожа нагрубила?
        Ильза приняла платок.
        - Ее милость задерживается на празднике, она в танцевальном зале, вам следует поискать её там.
        - Эльза давно покинула гостей. И вы, говорите, не ведаете, где пребывает Ее милость?
        - Нет, не ведаю, - лицо Ильзы залила бордовая краска. Она смотрела на Ансельма и любовалась им, она знала, что им никогда не быть вместе, но мечтать же никто не запрещает. Девушка каждый день во сне видела себя на сцене его театра. Пока воображаемого. Реального здания с трибунами и подмостками у начинающего сочинителя пьес пока еще не было, но влиятельные люди в Академии обещали помочь уговорить правителя и его отца. Он так говорил Эльзе. - Ее милость ушла в половине седьмого и более не приходила. Я пойду к себе, а вы можете подождать Ее милость здесь, если желаете. Уверена, Ее милость скоро вернется.
        Ильза поклонилась и сбежала от сына советника в смежную комнату. Ансельм сидел, насупив брови, пока входная дверь не отворилась и в спальню не влетела Эльза. Она сдернула с себя плащ, диадему и все вещи бросила за кровать.
        - О! - воскликнула Эльза, заметив Ансельма. - Ты же должен был приехать на будущей неделе! Как учеба? Делаешь успехи?
        Ансельм не ответил. Он стал кружить Эльзу по комнате.
        - Я пришел с вестью. Наши отцы заключили соглашение и определили дату свадьбы. Мы поженимся в день твоего рождения. Тебе исполнится… Но и сегодня у тебя праздник, поэтому открой.
        Ансельм вытащил из кармана камзола бордовый сверток. Он всегда приходил к Эльзе с подарками, простыми и изящными, - мог принести короткие письма, книгу, гравюру, луговые цветы и альбом с сухими листиками.
        - Юноша в голубом камзоле просит принять сундучок! Девушка в розовом платье откидывает крышку и находит внутри, на самом донышке, новую ленту для волос…
        - Не сейчас, прошу! - Эльза развернула бархатную ткань. Внутри лежало золотое ожерелье, украшенное крупными камнями. Самоцветы сразу же засверкали, едва Эльза поднесла подарок к огню.
        - Ну вот, - обиделся Ансельм. - Ненавижу отцов за то, что отправили меня учиться в Академию!
        - И разлучили нас.
        - И заставляют ждать…
        - Да…
        Эльза услышала странный шепот в темном углу и обернулась…
        - Что такое? - спросил Ансельм и надел свою шляпу. - Завтра мы играем мою пьесу после лекции. Заброшенный амфитеатр у реки. Придешь?
        Тильда была рядом. Эльза не видела наставницу, но ощущала её присутствие. Тильда запретила ей совершать необдуманные шаги и велела идти к Ильзе. Но Эльза топнула ногой и сказала:
        - Я приду.
        Ансельм улыбнулся.
        КАРТИНЫ
        Тильда подошла к каменному колодцу.
        - Изображение, пожалуйста, - попросила она, и картины из жизни Эльзы замелькали на водной глади. Одно событие последовательно сменяло другое.
        АНСЕЛЬМ. Первая репетиция в заброшенном театре. Дочка Его светлости прибыла в сопровождении леди Эдмон, Ильзы и трех нянек. Дамы должны были следить, чтобы Ее милость не переутомлялась. Ансельм пожелал прогнать их всех, но Эльза сделала это сама. Тогда Ансельм велел ей сменить царский наряд на тунику из розовой ткани. Эльза возмутилась.
        - Моя дама любит роскошь, складки и кружево!
        - Нет! Лента в волосах - главное украшение моей героини. Здесь я сочинитель! Я! - отрезал Ансельм. - И все слушают меня!
        - Именно так! - молодые актеры выстроились за спиной своего автора, а Ансельм выставил вперед правую ногу. Эльза увидела сапог с железными побрякушками, звеневшими от каждого удара каблуком. Труппа следила за реакцией Ее милости. Эльза подумала было топнуть и позвать свиту, она была уверена, что леди Эдмон и няньки прячутся совсем рядом. Но… Слабый ветерок пригнал с востока серое облако, и туча повисла над каменными развалинами и сценой, утопавшей в кустах сирени и жасмина. Запела пташка. Упала с неба холодная капля… Другая… Внезапно туча уплыла, а Ансельм задрал нос и спросил:
        - Ну?
        Эльза еле слышно пробормотала:
        - Несите мне вашу тунику.
        После переодевания Ансельм вручил ей лист с отрывком. В этой сцене он сам был ее партнером. Эльза читала уверенно и не сбивалась, Ансельм же не успевал следить за текстом, часто перепрыгивал на соседнюю реплику. Голос девушки, ее интонации завораживали. Эльза присела на деревянную ступеньку и что-то сказала от себя. Ансельм поразился еще больше. Для него она превратилась в героиню, образ которой он перетаскивал из одной истории в другую. Он менял места, обстоятельства, имена, события, но нежный и хрупкий образ девушки в розовом платье и ленте всегда оставлял неизменным.
        ОТЕЦ. Ансельм поступил в Академию, а вернувшийся после семилетнего похода Тиль взялся лично обучать дочку иным наукам - стрельбе, охоте и верховой езде. Читать любовные романы, от которых рыдали все дамы, Эльзе отныне не позволялось. На целых четыре часа ее запирали в библиотеке, где она ежедневно перелистывала старинные труды, пытаясь вникнуть в скучно написанные истории завоеваний предков и запомнить все удачные стратегии и ошибки. Поздним вечером следовало отчитываться перед отцом.
        - Не реви. После вспомнишь мои уроки, - говорил Тиль. - Замки и города не падут просто так к твоим ногам. Сила - вот что важно, Эльза! Сила и точное знание, куда направить стрелу!
        - А как же театр, папа?
        - Театр? - Тиль задумался. - Твой сочинитель уехал…
        - Мне нравится играть на сцене амфитеатра. Верни мне театр.
        - Не сейчас, малышка…
        Тиль обнял свою дочку.
        - Завтра будь готова к прогулке. Поедем далеко-далеко.
        - Но как же театр, папа?
        - Да что ты заладила со своим театром! И отец твоего сочинителя давит - отдай руку Эльзы, отдай… А я еще подумаю.
        ПЕЩЕРА. Тиль показал Эльзе, где хранит свои несметные сокровища. Все было спрятано в пещере у озера. Вход маскировали колючие кустарники и густые заросли. Тяжелый засов с двери падал только в том случае, если в специальное отверстие прикладывалось кольцо в виде трехзубчатой короны.
        - Ты родилась с этим кольцом, Эльза. Как все наследники в моем роду. Его нельзя снять. Видишь?
        Эльза кивнула.
        - Попробуй.
        Тишина воцарилась на залитой солнцем поляне. Эльза осторожно поднесла руку к черной отметине и вскрикнула. Заржала ее лошадь, привязанная к дереву. Конь отца никак не отреагировал. Он все также мирно пощипывал жухлую траву.
        - Ну же, дочка, смелее… - Тиль сдвинул сухие ветки. Укололся и машинально вытер руку о бедро.
        Эльза вздохнула и решительно вложила кольцо в отверстие. Железный засов скрипнул и повалился на землю. Тиль поднял замок и аккуратно положил на пенек дуба. Лошадь заржала громче. Но Эльза уже не слышала этого. Отец первым вошел в пещеру, Эльза следом. Здесь было темно и сыро. Тиль зажег факел и уже своим, точно таким же кольцом, открыл вторую дверь. Эльза зажмурилась от блеска и странного запаха. Всюду были бочонки и деревянные сундучки, наполненные монетами, слитками и драгоценными камнями. Ими были заставлены все полки, а также усеяны каменные плиты.
        - Я приношу в эту пещеру золото, Эльза. И это обязанность правителя, которую я передам своему наследнику. Запомни, дорогая. Мы приносим монеты в эту пещеру, а не выносим.
        Тиль засмеялся и обнял свою дочь. Эльза внезапно ощутила себя совсем взрослой - отец перекладывал на ее плечи слишком много тайн. Как и Тильда. Потом она увидела застрявший между верхними полками черный силуэт, который сумрачной тенью пролетел над головой, приблизился и жадно дохнул ей в лицо. Пламя в угольных глазах заставило девушку вскрикнуть…
        - Никто не знает о тайнике, Эльза, - голос отца «вернул Эльзу в пещеру». - Я даже гвардейцев оставил у входа в этот лес. И ты никому не проболтайся.
        - Хорошо, папа.
        - Даже маме.
        - Как скажешь, папа.
        Ноги не держали Эльзу. Силуэт густым облаком летал над головой. Мохнатым щупальцем он искал дырку в пустоте и настойчиво требовал открыть портал в сад Тильды.
        - Я убью твоего папочку! Говори!
        Эльза рухнула на пол. Тиль бросил факел и поднял свою дочь.
        - Эльза, Эльза! Дочка!..
        Седой старик в шляпе возник за спиной Тильды. Она вздрогнула, и последнее изображение на воде пропало.
        - Скажи, чего ты добиваешься? - он схватил ее за руку. Мимо пробежал ученик в белых одеждах, поднял с земли спелое яблоко и силой мысли превратил его в цветок.
        - Отлично, мальчик, - сказал старик. - А теперь оставь меня и Высшую.
        Ученик поклонился и убежал.
        - Ну что, Тильда! - обратился Седой к дочери. - Самолюбие потешила? Довольна?
        - Если бы не я, он бы присвоил силу Белого Камня! Он! Ясень на берегу высох, умерла первая птица в малиновых кустах. Каждый год он менял место обитания. Селился среди тех, кто легко поддавался соблазну. Сила крепла и росла в нем. Теперь он готов сойтись с нами в схватке. Завладеть силой Клары и победить. Посеять хаос и укрепить стену! Понял? Только я могу ему помешать, как прабабка…
        Тильда беспорядочно бормотала, а Седой как будто не слышал. Лишь глянул на дочь, нахмурив лоб, и сказал:
        - Месть движет тобой, дочка. И только. Клара не убила его, верно! Но убила твоя мать! Его нет больше!
        - Он есть! И утром напал на Эльзу! И боец из нее никакой! Помоги мне обучить девчонку! Прошу…
        Седой не стал спорить. Лишь сверкнул черными, как угольки, глазами и тут же исчез.
        НОЧЬ, КОГДА ЛИЛ ДОЖДЬ
        Ночью Эльза без конца ворочалась. Лил дождь. Он барабанил по раме, по каменным плитам погруженного в сон замка. Ветер был столь сильный, что влетел в полуоткрытое окно и затушил единственную свечку, стоявшую рядом с кроватью. Эльза сразу же проснулась. Было тихо. Темно. И чернота, казалось, двигалась, наступала, а потом приняла форму густого облака. И облако то разрасталось, то сужалось. Из круглых отверстий выползли ноги, руки и превратились в мохнатые щупальца. Они были столь длинными, что спокойно прилипли сначала к деревянной спинке, а теперь потянулись к щекам. И здесь не топнешь ногой, и гвардеец не вгонит в страх не отдающего медведя рыбака. Это была чернота. И она свистела, шипела. Эльза зарылась в одеяло, но склизкие щупальца нашли ее и там. Тогда она подумала об огне. О силе Белого Камня. И чернота отлетела к стене. Грохнулась ваза с цветами. Кто-то всхлипнул. В комнате был человек. Эльза под одеялом слышала, как он поднимается на ноги:
        - Мерзавка! Мерзавка! Опередила! Что ж, вы еще все поплатитесь! Слышишь? Поплатитесь!
        Но никто не ответил. Сверкнули угольно-черные глаза. Чернота-человек еще раз глянул на трясущуюся под одеялом Эльзу и исчез. Тогда Эльза крикнула. Звонко. И крик этот донесся до правителя. Он вскочил со своей кровати, отбросив с волосатой груди руку рыжей любовницы.
        - Ваша светлость, - ласково проскулила девица, не открывая глаз. - С вами так тепло! Ах!
        - Пошла вон, - шепнул Тиль, стянул с головы колпак с кисточкой, вызвал Гастона и велел заспанному слуге подать халат. - Чтобы не было ее, когда вернусь.
        - Как прикажете, Ваша светлость. Леди Энн сбежала…
        - Только и говорили об этом весь вечер.
        - Записочку в шкатулочке нашли, Ваша светлость…
        - И что же?
        Тиль сунул руки в халат, и Гастон завязал пояс.
        - Ее светлость из свиты изволила выгнать…
        - Глупости, Гастон! - сказал Тиль и вышел в коридор.
        Гастон вздохнул и велел рыжей девице собираться. А правитель несся через галерею в комнату дочери. Няньки суетились, охали, леди Эдмон носилась с холодной водой. Волосы у нее были распущены. Правитель Тиль впервые увидел главную няню в сорочке. И полная женщина с длинными ногами и выступающей под складками льняной ткани грудью даже показалась ему привлекательной. Она была немолода, но что-то теплое таилось в налитых слезами карих глазах. Няня металась по комнате и только с пятого раза попала в нужную дверь.
        - Бедная девочка, - верещала леди Эдмон. - Лекаря вызвали?
        - Да, - вяло ответила горничная и головой указала на правителя. Все присутствующие в комнате заметили Его светлость и разошлись кто куда - кто к окну, кто к комоду, кто к двери, где была купальня Эльзы. Она любила воду. И плавающие лепестки роз. Каменный бассейн выстроили специально для нее. Эльза увидела такой на картинке в старой книжке и показала папе. Он не смог отказать любимой дочке, несмотря на возражения господина аббата.
        Сейчас Эльза билась в истерике. Лекарь поднимал вялые руки, осматривал розовые пятки, сдавливал грудь, затем брызнул что-то в рот. Девушка задышала спокойнее, глаза ее больше не слезились, она перестала стонать.
        Первым в спальню вошел правитель, за ним леди Эдмон, потом служанка с белой тканью и две женщины в кружевных чепцах - одна с морщинистым лицом, другая с распущенными волосами темного цвета. Все выстроились полукругом и смотрели на дочку Его светлости, которая лежала на мягких перинах и корчилась от страха и боли. Ильза, заметив Его светлость, освободила скамейку и спряталась за спинкой кресла. Только правитель Тиль не спешил садиться. Он приподнял Эльзу в мокрой от пота сорочке, прижал к волосатой груди, поцеловал в лоб и уложил обратно на подушки. Женщина, что постарше, встала позади него и положила руку ему на плечо, а вторая (это была Ниоба) отвернулась и зашептала:
        - Не знает, как внимание привлечь. Совсем избаловали.
        Ниоба вышла в приемную. Слуги внесли свечи, и комната постепенно наполнилась светом, кто-то отворил створку окна. Там было тихо. Не было ветра, не стучали больше капли дождя. Эльза успокаивалась в объятиях отца, сердце ее замирало, а частые вскрики превращались в слабое дыхание.
        - Женщина в платье с голубой оборкой пугает тебя, малышка? - спросил правитель Тиль. - Папа схватит плохую тетю. Господин Дюре уже нашел дом, где живет виновница твоих кошмаров. Потерпи…
        Но Эльза отрицательно замотала головой, вспомнила мечущийся в пещере черный силуэт, склизкие щупальца, угольные глаза и снова заплакала.
        - Женщина посылает тебе дурные сны, дорогая, - Тиль снова поцеловал дочкин лоб. - И твой папа накажет ее. Сейчас все пройдет. Ложись, а я буду сидеть рядом, пока ты не уснешь.
        Обещания отца успокаивали Эльзу. Лекарь в рогатой шапке что-то шепнул ему на ухо, и Тиль отпустил мужчину. Слуга затушил свечи и тоже покинул спальню. Из комнаты не уходила только Ильза, которая пряталась за спинкой кресла. Когда Эльза перевернулась на другой бок, правитель понял, что дочка уснула, задул последнюю свечу и вышел в приемную. Как только дверь за ним закрылась, Ильза выбралась из укрытия, опустилась на скамеечку рядом с кроватью и стала поглаживать голову Эльзы. Эльза тихо посапывала и думала, что сидящий рядом папа никогда больше не оставит ее.
        А Тиль вернулся в спальню. Рыжая любовница ушла, но оставила записку - она явится по первому желанию и в новом наряде. Правитель смял бумагу и кинул в пылающий камин. Он велел Гастону разбудить и привести в кабинет господина Дюре, начальника гвардии.
        Гастон поклонился и побежал исполнять поручение.
        А Тиль стал думать.Что же случилось? Сон перемешался с явью. Он сам испытывал подобные чувства когда-то давно. Иногда казалось, что не было неземных глаз, не было поляны, залитой солнечным светом, не было ночи, когда лил дождь и не было лопаты… Деревянная ручка с багровым пятнышком снилась каждый год в один и тот же день. Куски грязи сваливались в яму. Кто-то плакал и просил о помощи, но барабанящие по крышам капли дождя заглушали крики. И лопата делала свое дело. И лунный свет не приходил спасать. Не чертил дорожку к заросшим травой холмам. И озеро, о котором она говорила, не появлялось в тех снах. Был дождь и была чернота. Облако…
        - Ваша светлость! - воскликнул сонный Дюре. Тиль сидел за столом и поглядывал в темноту сада. Он видел только горящие факелы. Было холодно в нетопленом кабинете. Тиль подул на замершие ладони.
        - Даму в платье с голубой оборкой поймали? - спросил он.
        - Нет, - почему-то ответил Дюре. - Но мы ищем, - нашел ответ главный гвардеец и подтянул пряжку на серебряном плаще.
        - Прошло десять лет, господин Дюре! А эта женщина не схвачена и смеет пугать мою дочь! Если до похода в горы вы ее не найдете…
        Господин Дюре испуганно сглотнул слюну…
        - У гвардии есть подозреваемая, Ваша светлость.
        - Ну? - правитель Тиль насупил брови. Коснулся рукой морщинистого лба. Да. Он стареет, только рыжую леди Алисию никогда не беспокоили его морщины. Дочери Милтона Джона нравилось целовать каждую бороздку. Нет, все же он погорячился, что нагрубил ей. Нет, он велит Гастону вызвать девушку письмом. Еще можно будет заказать ювелиру ожерелье…
        - Аббат Хаген уже пытал виновницу… Она не носит платье с голубой оборкой, но соседи свидетельствуют - живет одна, затворница, многие видели метлу в ее кухне. По ночам подозреваемая превращается в склизкое существо - на макушке торчат рожки из волос, вместо рук когтистые лапы, кожа чешуйчатая, крупные глазенки, надутые щеки. Голова во много раз больше тела, копыта заменяют ей башмаки. И в таком образе подозреваемая выходит в огород, обязательно в лунную ночь, и помешивает в чугунном чане свою похлебку. До рассвета. А всем в округе снятся плохие сны. Утром жители деревни не выходят на работу в поле - мужчин беспокоит лихорадка, у женщин бьются кувшины с молоком, и приготовленную к завтраку еду есть невозможно…
        - Бросить в темницу, переодеть, заплести косу и сделать так, чтобы ваша подозреваемая походила на женщину из снов Эльзы, - правитель стукнул кулаком по столу. Плащ Дюре взлетел от силы удара, но гвардеец старался сохранять спокойствие и держаться в своем углу смирно.
        - Как прикажете, Ваша светлость.
        - После доложить мне, провести с конвоем по главной улице. Мы с Эльзой будем гулять в носилках, и я покажу дочке, что виновница ее кошмаров наказана.
        Господин Дюре поклонился и поспешил удалиться. В каморке с низким потолком, служившей ему спальней, он зажег свечу на подоконнике, но спать ложиться не торопился. Быстро взял с полки лист бумаги и известил аббата Хагена, что срочно требуется женщина в платье с голубой оборкой. Сгодится любая светловолосая.
        Обычно у аббата Хагена всегда кто-то проходил по делу…
        Господин Дюре вздохнул, запечатал письмо и только после этого разделся, потушил свечу и завалился на кушетку в углу. Побег леди Энн не давал ему покоя. Аббат Хаген подозревал проделки ведьм, советник Джон уверял, что девушка сбежала из замка по личным причинам, но он, господин Дюре, нашел в комнате леди Энн одну вещицу. Пряжку… Золотую. К алому камню прилипли комочки грязи. Такая пряжка была у Его светлости…
        ЗВОН В ГОЛОВЕ
        Раннее утро встретило Эльзу не навязчивым пением пташки, а ужасным звоном в голове. Едва первые лучи солнца коснулись кружевной занавески, она подскочила, схватилась руками за виски, помассировала их и самостоятельно надела халат, который обычно подавала Ильза. Болезненный шум так разрывал голову, что не осталось сил потянуться к круглому столику и взять серебряный колокольчик.
        Эльза захотела подробно расспросить о ночном визите черного облака Тильду и открыла портал. Вышло с первой попытки. Звон не утихал, но свечение в пустом пространстве затягивало и манило. Эльза оглянулась - дверь в комнату Ильзы плотно закрыта. А вот в приемной шумели - другие служанки готовились к пробуждению дочки правителя. Эльза склонила голову набок, закусила розовую губу, сделала один-единственный шаг в неведомую границу времени и мгновенно очутилась в домике Тильды. Портал закрылся. Тильда строго смотрела на Эльзу, уперев руки в располневшие бока. Один взгляд - и симпатичное лицо девочки исказилось от ужаса. Она согнулась и едва не рухнула на пол - звон в голове стал намного сильнее, как и боль.
        - Так будет всегда, пока ты не поможешь тому, кто в тебе нуждается!
        - Заберите свой дар и оставьте меня в покое! - зашипела Эльза и топнула ногой. - Я хочу жить, как привыкла!
        - Белый Камень не забирает награду! - Тильда повысила тон. - Ильза столько для тебя сделала, а ты когда-нибудь интересовалась жизнью бедной служанки? Или предметом ваших разговоров всегда были твои обиды и неудачи?
        - Я предупреждала, что недостойна вашего великого дара! - Эльза прислонилась к стене. - Как я могу помочь своей горничной, не зная, нужно ли ей это? Может, ей нравится жить замкнуто и обособленно. Я предлагала место в свите…
        - Думаешь, приютила Ильзу в замке и осчастливила?
        - Именно так.
        - Упрятав в смежную комнату?
        - Ради моего желания помочь нищей бродяжке отец отказал более благородным семьям в этой почести!
        Эльза согнулась - ей удалось найти идеальное положение, когда звон в голове был не таким сильным.
        - Ну конечно.
        - К чему ты мне все это говоришь? Если нужно, беседуй с моими служанками сама! - Резкая боль снова пронзила виски. Эльза положила руку на спинку кровати. - И подари свой волшебный дар Ильзе. Она же не тень и вполне достойна быть доброй и великой!
        Эльза гневно посмотрела на Тильду, преодолевая звон в голове, открыла портал и вместо спальни оказалась в домике Седого.
        Старик приложил палец к черным губам, выглянул в окно, задернул штору и усадил Эльзу в кресло с красной спинкой. Звон в голове потихоньку утихал. Седой выдал быстро и четко:
        - Есть шанс избавиться от дара, - сказал он. - В полнолуние, в особый день, нужно прочесть в избушке старинный текст.
        - Я готова, - еле слышно произнесла Эльза и снова скорчилась от боли. Седой положил ей руку на плечо. Эльза увидела морщинистую ладонь, ухоженные ногти белого цвета. Слеза покатилась по впалой щеке. На одном из пальцев сверкнуло кольцо… Ярко-изумрудный камень… Она видела его раньше!
        - Картограф! - догадалась Эльза.
        Глаза Седого блеснули.
        - Прошу, без имен!
        Старик приложил ладонь к губам Эльзы. Прислушался. Было тихо.
        - Кто-то грозился убить моего папу, а после меня душили. Ночью! Помогите! Я желаю избавиться от дара, от боли и жить как прежде!
        - Я приду, как будет можно. Тильде ни слова!
        Седой открыл портал, и Эльза очутилась в своей спальне. В приемной в ряд выстроились служанки с умывальником, полотенцем и нижним платьем. Девушки ожидали, когда прозвенит серебряный колокольчик. Но Эльза не спешила вызывать их. Она смотрела на коричневую дверь в каменной стене. Звон в голове утих, стоило ей обернуться… Эльза отодвинула щеколду. Дверь скрипнула. В полумраке виднелись очертания мебели, и дорожка света тянулась по потолку от круглого окна к противоположной стене. Эльза забыла пригнуться и ударилась о косяк. Ильзы в комнате не было. Горничная всегда вставала пораньше и убегала в парк за свежими цветами, затем шла на кухню и докладывала слуге повара о пожеланиях Эльзы…
        Эльза попыталась зажечь свечу, но обожгла палец.
        - Каморка, - сделала вывод она.
        Узкая кровать была заправлена темным покрывалом. Эльза как следует взбила большую подушку, положила на место возле деревянной спинки и улыбнулась. Рядом с книжной полкой висела картина, изображающая одинокую женщину в коричневом платье, босую, закутанную в платок и с потухшей свечой в руке. У женщины был печальный взгляд, казалось, она плачет.
        В шкафу Эльза нашла выходные платья… Ощупала их, рассмотрела оборки, складки, шелковые юбки, кружева, рукавчики.
        - Ну и ну! - удивилась она. - Вот куда деваются мои любимые наряды!
        Эльза захлопнула дверцы, закрыла глаза и увидела, что свое скромное жалование Ильза тратит на покупку дорогих тканей на рынке и шьет себе такие же платья, как у Эльзы, но сама, поздней ночью, когда не спится, а утром обязательно плачется леди Энн, что глаза у нее устают от тусклого света, но иначе она не может - ей хочется хорошо выглядеть в дни, когда леди Эдмон позволяет служанкам покидать замок.
        - В одиночестве я гуляю в красивом платье по городу, заглядываю в каждый уголок, улочку.
        Леди Энн!.. Ильза была дружна с дочкой господина… Эльза не помнила ни имени, ни титула, ни где располагались владения этой семьи. Друзья отца сливались для нее в разряженную толпу в танцевальном зале. Она кружилась со знатными гостями под музыку скрипок и арф, любезничала. Леди Энн - юная светловолосая дива. Высокая, рослая. С тонкой талией и нежно-голубыми глазами. В детстве она пела в постановках Ансельма. Брала такие ноты, что у зрителей мурашки появлялись. Даже у папы. И леди Энн общалась с мамой, состояла в ее свите.
        Эльза присела на низенькую табуретку и задумалась.
        - Да! Точно!
        Эльза услышала шум на тайной лестнице и поспешно вернулась в свою комнату. Звон в голове вызвал новый приступ боли. Она сбросила пестрый халат на пол и легла в кровать. За дверью сплетничали.
        - Опоздает на завтрак к Его светлости.
        - Что же делать?
        - Зовите леди Эдмон.
        - Лучше Ильзу…
        - Леди Энн не хватает. Она бы Ее милость сейчас…
        - С самого вечера леди Энн никто не видел. Гвардейцы говорят, от позора сбежала.
        - Его светлость такой подарок сделал - официально объявил наследницей, а Ее милость позволяет себе хандрить.
        - Сына не дождался. Вот и объявил.
        - Билась в истерике ночью. Такое тут было…
        Шепот служанок заглушил звон. Эльза перевернулась на другой бок и представила, как выходит замуж за Ансельма. Пока игрушечно, на сцене разрушенного амфитеатра.
        - Ты хочешь дружить со мной? - спросила она у него, когда Ансельм уходил вечером после праздника.
        - С чего вдруг интересуешься?
        - Просто один человек сказал мне, что я недостойна тебя, - Эльза закрыла глаза и отвернулась.
        - Ее милость позволяет себе грустить? - забеспокоился Ансельм. Он теребил перо своей шляпы и почему-то думал о своем отце. - Скажи, кто так говорит? Знаю одно: леди Эл - смелая, решительная, интересная и воплощение моего идеала. На сцене…
        - А если я скажу, что девушка в розовом платье и лентой в волосах просто привыкла дружить с сочинителем сказочных пьес? - Эльза запнулась на половине слова и посмотрела наверх. В воздухе, вплотную к потолку, повисла Тильда. И наставница поспешила исчезнуть до того, как дочка правителя показала ей кулак.
        - Эл! Очнись! - голос Ансельма стал тревожным. В канделябре догорала свеча и вдруг совсем погасла. Из смежной комнаты вышла Ильза и начала разбирать постель. - Мой отец так долго уговаривал твоего…
        Но Эльза оттолкнула Ансельма, а Ильза складывала покрывало, взбивала подушки и глядеть в их сторону не смела…
        - Эл! Да объясни же, в чем дело! Ничего не понимаю…
        - Прости, - сказала она и уткнулась ему в плечо…
        Боль в голове утихла. Ансельм стоял в темноте такой одинокий, и заостренный кончик его носа шевелился в свечном свете. Эльза жестом велела ему скорее уходить… Ансельм склонил голову и стал пятиться к двери. Ильза двинулась к Эльзе. Привычными движениями она снимала с Ее милости украшения, ленты, вынимала из волос шпильки. Эльза не шевелилась. В тот момент она поняла, что всегда была музой Ансельма не только в спектаклях, но и в жизни. И лишь одной фразой она перечеркнула все, что было ему дорого. Хотя нет, это началось еще накануне, когда, поддавшись соблазну, она дотронулась до Белого Камня и ею завладела новая, ранее неведомая сила.
        Одна надежда на Седого. Эльза всем сердцем желала, чтобы он ей помог и избавил от этого дара.
        БЕЛАЯ НОЧЬ
        Днем Эльза виделась с Тильдой. У озера. Тильда сидела на Белом Камне и требовала рассказать, кто напал на нее ночью. Дул легкий ветерок. Эльза подняла голову и увидела шляпку среди веток. Розовая лента свисала и касалась песчаной земли. Эльза сняла находку и прочитала вышивку:
        «Леди Энн от…».
        Нет! Сердце Эльзы вздрогнуло. Она вспомнила ночь, сон, папу, тонущего в грязи. А лицо Тильды светилось. Наставница подставила его ярким лучам солнца и захотела, чтобы бледная кожа снова стала более смуглой. Песчаного цвета. Как раньше. Он любил так говорить. На той поляне. Когда она играла ему.
        - Седой старик нажаловался? - спросила Эльза.
        Тильда нахмурила брови…
        - В говорящей воде увидела.
        - Это было черное облако с щупальцами. Мне страшно, Тильда.
        - Забудь. Он пугает тебя.
        - Кто? Тильда?
        - Черный маг. Или его служка. Служка, скорее. Идем. Я покажу, как ставить защиту…
        Тильда вытянула руку… Эльза покорно шла за ней, но ей не давала покоя найденная шляпка леди Энн с вышитой надписью - именем папы.
        Поздним вечером Ильза попыталась зажечь свечи, но Эльза заявила, что желает побыть в темноте. Ильза согласилась с пожеланием дочери правителя, вместе с другими девушками помогла ей переодеться, и служанки оставили Ее милость одну.
        Но одиночество быстро наскучило Эльзе. Около часа она смотрела в мерцающий факельными огнями сад. Стремительно гасли окна на всех этажах замка, поочередно, как маленькие точки. И в одной из комнат сочинял свою новую пьесу Ансельм. К тому же сон о черном облаке не выходил из головы. Как и желание служки черного мага убить папу. Эльза вздохнула, затворила окно и услышала, как Ильза перелистнула страницу книги, которую читала. Она вдруг подумала: а почему бы ей не погонять уставшую служанку? Будет забавно. Эльза подбежала к двери каморки, схватилась за щеколду и уже хотела крикнуть - Ильза, желаю умыться водой из лесного ручья, но потом что-то случилось, боль ударила в виски, Эльза даже вскрикнула, столь сильным оказался звон. Пришлось лечь в постель и дожидаться утра. И в комнате Ильзы тоже быстро воцарилась тишина. Служанка потушила свечу, и полоска света под дверью угасла…
        Но сон не шел к Эльзе. Она ворочалась. Смотрела на темноту перед глазами и ждала, что черное облако снова проникнет в спальню и будет пугать. Бой хоть как-то развеет скуку. Но никто не беспокоил ее. Тогда Эльза решила, что хочет побывать в одном месте. И место это было волшебным, загадочным и таким манящим. Она встала, надела халат и превратилась в мерцающий огонек, который довольно быстро погас.
        Она приземлилась на зеленой лужайке. В синеватой темноте тумана. Небо было ясно-черным, высоко над головой мерцали звезды. Эльза вытянула руки и стала кружиться на одной ноге, умело сохраняя равновесие. Она чувствовала, что тревога отпускает её. Здесь не нужно было думать о черном облаке, обидах Ансельма, унынии Ильзы, о сокровищах отца или побеге леди Энн.
        Мама с подругами горевала, господин Дюре опрашивал всех в замке, аббат Хаген бегал за папой с одной бумагой и требовал утвердить арест «подозреваемой» - он был уверен, что леди Энн сговорилась с дамой в чепце из ближней деревни.
        - Заговор против Вас, Ваша светлость…
        Но отец терпеливо ждал отчет господина Дюре.
        В саду Тильды Эльза с легкостью отыскала поляну с Белым Камнем. Он сверкал даже в темноте. Манил. Она обошла его. С обратной стороны - гладкая поверхность, ничего. Ни букв, ни подсказок, ни выступов. А на передней - отпечаток чужой ладони. Как выемка. Только края сейчас светились. Эльза подошла ближе и прикоснулась к отметине. Закрыла глаза. Сосредоточилась. Было тихо, ни звука. Но… ничего не произошло.
        - Забери свой дар! Слышишь?! - заорала она и пнула Камень со всей мочи. После одернула ногу и повалилась на траву. Она не смогла впитать остатки силы, как не смогла и избавиться от той, что уже имела. Горячая слеза покатилась по щеке из уголка глаза, защекотала подбородок. Эльза смахнула ее рукой. Над головой все также темнел небосвод, а Белый Камень излучал свет. Более яркий, чем обычно. Она увидела огненные символы, но расшифровать не смогла - старинные буквы затянула тусклая завеса. Эльза приподнялась на локоть. Искрящееся свечение, окружавшее Камень, внезапно пропало, с неба упал призрачный луч и начертил на траве подобие круга. Переместился на клумбу. Голубые и красные бутоны подняли головки и затанцевали, принимая от луча капли света. Эльза от удовольствия захлопала в ладоши. Она жалела, что не может показать всю эту красоту Ансельму или папе. Они были бы счастливы ощутить то, что чувствует она. От восторга у Эльзы закружилась голова. Она напрочь забыла о звоне в голове и боли в висках. Луч тем временем перескочил дальше и занялся очередной клумбой, а Эльза легла и потянулась к цветку,
который распустил бледно-фиолетовые лепестки. Этот запах манил, вгонял в сон.
        - Привет, - услышала Эльза тонкий, похожий на детский, голос и поднялась с земли. Стряхнула грязь с халата. Ей было немного стыдно за свой внешний вид. Даже перед этим мальчиком в белых одеждах. Он стоял у раскидистого дерева с книгой в руке. Светлая челка, прикрывавшая высокий лоб, загнулась в причудливой форме.
        - С этими растениями следует быть осторожнее. С виду красивы, а на самом деле - ловушка, они охраняют вход в наш сад. И иссиня-черные ягодки тоже лучше не пробовать…
        - Ты кто? - спросила Эльза. - И что здесь делаешь?
        - Скажем, мне не спится, - ответил парнишка и качнул мохнатой головой так, что челка вздернулась и снова упала на вспотевший лоб. - Ты что потеряла в нашем саду? Явилась ночью и в таком виде…
        Эльза запахнула халат и решила, что и здесь ее не ждут и лучше будет вернуться в спальню, в то место, откуда никто не посмеет выгнать. А лучше к голубому озеру.
        - Постой! Успокойся. Я знаю тебя, - мальчишка в попытке догнать Эльзу обронил книгу, но не спешил поднимать ее. Он подхватил остановившуюся у дуба девушку под руку и сказал: - Тебя Тильда привела. Идем, присядем. За поляной есть место, где можно подкрепиться и отдохнуть. Моя бабуля принимает завтра экзамен по практике, я учился так долго, что уже и не помню, когда ел в последний раз.
        Эльза подняла с земли спелый фрукт и пошла за учеником из сада Тильды.
        - Тильда - Высшая, - рассказал по дороге мальчик. - Она летает на совет Высших. Наш сад один из девяти. Где другие - не знаю. Тильда не говорит. Мы охраняем Белый Камень. Нигде такого больше нет. Клара выбрала это место.
        - Прабабка Тильды?
        Мальчик кивнул и сел на скамейку в тени одиноко стоящей липы. Эльза устроилась рядом. Она почувствовала, что потеряла чувство реальности. Два мира, отца и Тильды, такие разные, но было между ними что-то общее.
        - А кто такой черный маг?
        - Черное облако? Он был десятым в совете Высших. А однажды… В книгах пишут, что совет лишил его силы, черный маг разозлился, сменил белые одежды на черные, сжег конусообразную шляпу и пропал. Клара билась с ним, и мать Тильды тоже… Его нет больше.
        - Уверен?
        - Черное облако рассосалось. Так говорит Седой.
        - А ты давно здесь?
        - Вся моя жизнь связана с Тильдой и бабушкой. Мне нравится в саду. Я уже могу выходить в мир людей. Тильда зовет меня, и я спускаюсь.
        - Она нравится вам?
        - Конечно, Тильда - правнучка великой Клары. До тебя она считалась самой могущественной в саду. Мы думали, силы Клары перейдут к ней, но Тильда никак не могла впитать силу Белого Камня. А ты смогла. Никто не верил в тебя… Ты уж прости…
        - И сейчас не верит?
        Мальчишка покачал головой.
        - У Тильды авторитет - она Высшая. Чтобы мы пошли за тобой, ты должна завоевать наше доверие. Тильда не с нами сейчас, мы отпустили ее на время в мир человека. Она желает быть с твоим отцом.
        - Что?
        - Именно так…
        - Мальчик, у меня есть мама… Хотя Тильда понравилась бы отцу. Даже в платье с голубой оборкой и венке. - Эльза улыбнулась. - Но его женой я такую женщину не вижу.
        - Почему же? - поспорил парнишка. - Если ставить цель перед собой, четко и последовательно идти к ней, то все может получиться. У Тильды есть цель. И план.
        - А ты умен для своего возраста, - заметила Эльза. - Слишком умен.
        - У меня хорошие учителя и подопечные. Я учу их книжным истинам, а они учат меня понимать то, что раньше мне казалось пустым. Например, я не понимал вашего разделения на бедных и богатых, у нас в садах этого не допускается. И в моих книгах не так написано. Мы согласны, что Высшие главные, но никто не живет за счет другого. А твой отец… Тильде нужен замок в вашем мире. Она хочет быть первой среди Высших.
        - Вот почему Тильда привязалась ко мне?
        Мальчик кивнул.
        - Тильда верит, что ты разобьешь стену. А Седой не верит. Но мы поддержали Тильду. Мы знаем, что ты сможешь донести до людей частичку тепла. Они будут видеть в тебе свет и добро.
        - Ты совсем запутал меня, - сказала Эльза. - Я другая, малыш.
        - Была другой. До знакомства с Тильдой, - заметил мальчик. - Сейчас же выбор за тобой. И так будет всегда. Тильда или я, все мы можем что-то говорить тебе, убеждать, но выбор всегда сделаешь ты. Ты же сама знаешь, что лучше для тебя.
        Мальчик встал. Он был невысокого роста и так юн, что Эльза вдруг захотела продолжить разговор.
        - Прилетай в сад и завтра. Мы снова побеседуем. И я принесу что-нибудь поесть. А сейчас мне пора. Экзамен.
        - Я тоже принесу.
        Мальчик ушел, и Эльза заплакала. Ей вдруг стало так больно и горько. Снова появился звон в голове. Потом ей захотелось полетать, как птица. Она забралась на скамейку и, собрав все силы, взлетела. Она парила над садом Тильды, а позже выбралась в свой мир и увидела темную гладь лесов, гор. Правее высился замок отца и город, расположившийся подле серых стен. Каменистые улицы были пусты и темны, дома и лачуги с тянущимся тонкой струйкой дымком из труб лепились один к другому, но в сумраке, прямо на улице, можно было увидеть и сгорбленных людей, закутанных в грязные лохмотья. Все они грели озябшие руки у костров, сложенных прямо в переулках. Эльза поднялась выше, чтобы никто не увидел ее. А у ворот замка вдруг поняла, что нужно приземляться, а так не хотелось.
        КУДА НАПРАВИТЬ СТРЕЛУ?
        Тиль ждал первого советника с докладом в комнате, стилизованной под охотничий домик. Он сидел у печи, пылающей жарким огнем, и рассматривал стрелу, которую ему недавно подарили союзники. Воротник душил, шляпа с пером лежала на коленях, но Тиль наслаждался блеском острого наконечника и раздумывал, в какую бы сторону направить его - на восток или на запад, на север или на юг.
        Мгновение - и Тиль увидел карту на стене - красным были заштрихованы его территории, его владения… Никто не мог сравниться с ним… Ни умом, ни силой, ни настойчивостью.
        - Милтон Джон, Ваша светлость, - доложил Гастон.
        - Впустите, - отозвался из своего кресла Тиль.
        В комнату вошел высокий человек. На приплюснутой голове вились темные волосы, крупный нос высился над вдавленными скулами, тугой рот открывался непроизвольно и озвучивал предположения и мысли. Тиль притворялся, что слушает. Он устал. Впервые за долгое время. Милтон Джон спрашивал мнение правителя для разрешения многих государственных дел, но блеск наконечника стрелы и вопрос, куда ее направить - на восток или запад - занимали Тиля как никогда.
        Милтон Джон разложил бумаги на низком столике. Тиль жестом велел первому советнику переходить к более важным вещам. Милтон Джон вытер кружевным платком вспотевший лоб и приступил:
        - Копия помолвочного соглашения отправлена союзникам. Возражений пока не поступало.
        - Что еще?
        - Ее светлость вызвала лекаря накануне. Он искал у нее признаки беременности. Сведения из надежного источника. - Милтон Джон моргнул. Тиль отложил стрелу и сказал вполне уверенно, решительно:
        - Я не привык менять своих решений. Это раз. Я не уверен, что ребенок вообще родится. Это два. К тому же ваш сын заканчивает обучение в Академии. Он обязан помогать Эльзе во всем. Даже когда я получу своего внука-наследника. Это три. Что еще?
        - Восстание фермеров. - Милтон Джон протянул донесение наместника. - Бунт подавлен.
        - Наместник обеспокоен и требует перевода? - Тиль засмеялся, встал и подошел к окну. - Все они, - он указал на главную площадь, - думают, как я хочу, живут, как я хочу, и ничего не смогут предпринять, если я этого не захочу. - После он вернулся на место. Стрела снова блеснула у него в руке. - Объявите о моем обращении, допустим, завтра днем, соберите всех, добровольно или силой. Устрою небольшой сюрприз…
        - Я полностью согласен с Вашей светлостью. Также хотел бы заметить, что Ее милости следует как можно чаще появляться на людях. В свете она известна как капризная дочка правителя…
        - Что вы предлагаете?
        - К усиленному обучению добавить некоторые выезды. Утром она может раздавать медяки, допустим, сразу после службы, послеполуденное время проводить с подростками - она в силах обучать их грамоте, а днем могла бы присутствовать на ваших обращениях и поддерживать вас. Ну и, конечно, обязательное присутствие на Советах с союзниками.
        - Теперь я соглашусь с вами, - заметил Тиль. Он махнул рукой, и Гастон принес поднос с двумя кубками. Один слуга подал правителю, другой советнику. Милтон Джон принял кубок и отпил немного, Тиль глотнул после. - Поговорите с Эльзой и объясните, как следует себя вести. А теперь расскажите о повышении сборов с полей. Ведомства разработали соответствующий указ?
        Улыбка сошла с губ Милтона Джона. Он протянул:
        - Указ заверен моей подписью, но я бы рекомендовал Вашей светлости приостановить утверждение. Казна полна, такого богатства нет ни у одного союзника!
        Тиль притворился, что не обратил внимания на замечание. Метнул стрелу и твердо решил, куда направит острый наконечник… Он ослабил воротник и жестом велел Гастону подбросить дров. Из темного угла резко холодом повеяло. Тиль ощущал кого-то, кто-то был рядом и шептал в ухо… Он обернулся, но за спинкой кресла оказалось пусто. Лишь Гастон подкинул сухие поленья в печку, и они затрещали.
        И этот кто-то вдруг сказал:
        - Забудь!
        Уже громко, вполне ощутимо. Тиль закрутился в своем кресле и глянул на выпущенную им стрелу. Он твердо решил действовать.
        - Зачинщики бунта арестованы? - спросил он.
        Милтон Джон замялся.
        - Все схвачены и содержатся в темнице. Идет расследование.
        - У вас все?
        Милтон Джон кивнул. Возникшее напряжение обеспокоило его. Он решил придерживать советы до тех пор, пока его не попросят. Слишком много сил и времени ушло, чтобы обеспечить своей семье привилегированное положение.
        Когда он был маленьким мальчишкой, отец его, Милтон Джон старший, погиб в кровавой битве с одним из нынешних союзников, мать не пережила горя и вскоре умерла. Маленького Милтона отдали на воспитание дяде, в замок, а дядя пристроил племянника в ведомство первого советника. В обязанности новенького входило разносить бумаги и вести архив. И он с небывалым упорством демонстрировал исполнительность и аккуратность в письме. Милтон всегда задерживался и не уходил, пока все документы не будут разложены по местам, а важные бумаги не попадут на соответствующую полку. Советник заметил его старания и вскоре доверил не только раскладку, но и перепись, а также иногда позволял присутствовать на важных заседаниях с требованием вести протокол. Милтон Джон справлялся с любой поставленной перед ним задачей. Он красиво и аккуратно записывал реплики, донесения. Советник удивлялся небывалой скорости письма и вменяемой читабельности.
        Вскоре Милтону Джону позволили переехать в замок, там ему выделили комнаты, а покровитель договорился о выгодной женитьбе. Теперь он получил в приданое целое поместье, в котором не без удовольствия проводил лето, а первый советник настоял на его дружбе с молодым сыном правителя. Тиль имел некоторые тайны от семьи, и Милтону Джону было поручено выяснить, что скрывает наследник. Он и узнал вскоре, что молодой Тиль влюбился в девушку из деревни. Милтон ни разу не видел ее, он только слышал о ней.
        - Понимаете, Милтон… - говорил с придыханием Тиль, - она чудная, и я наблюдаю за ней из-за дерева. Смотрю, как она танцует. Но однажды я все же рискнул подойти ближе…
        - Вы узнали ее имя? - спросил Милтон Джон.
        - Пока нет. Но она знает меня. Я же непременно спрошу, как ее зовут…
        - Спросите… Обязательно. А вы можете описать эту девушку?
        - Она всегда танцует на залитой солнечным светом поляне в лесу. Лучи золотят ее волосы. Она смеется, посылая воздушные поцелуи шуршащим в кустах кроликам. Я всегда прячусь за могучим стволом сосны, привязываю лошадь и жестом отсылаю пажа стеречь палатку. А сам смотрю, как она кружится в своем солнечном танце. Устав, она опускается на колени и приманивает белочку. Белочка покорно приближается к руке. Девушка из нагрудного кармана вынимает серебристую флейту. Льется музыка, а я, как завороженный, иду на звук. Наступаю на траву, и она приминается под тяжестью моих сапог. Я не вижу ее лица, но мне кажется, что я слышу дерзкий смех вперемешку с волшебной музыкой. А потом все резко стихает. Я замираю. Хочу бежать к дереву, но девушка оборачивается и видит меня. У нее небывалого цвета глаза. Неземного, скорее. Маленькие, глубоко посаженные. Тонкими пальцами она сжимает флейту, подносит к губам и думает было играть, но хмурится и говорит:
        - Я знаю, кто вы.
        Она поднимается с колен. Стряхивает с передника траву и сухие листья.
        - И кто же? - интересуюсь я.
        - Сын верховного правителя. Тиль, если не ошибаюсь.
        Я оступился. Где-то вдалеке слышались голоса пажей, стражников, матери, Ниобы. Свита искала меня, но к поляне мои люди близко не подходили.
        - Я живу там, в избушке. Отец мой работает в деревне, здесь недалеко. Он приходит только к позднему вечеру. Я готовлю ему ужин в черном котелке. Заходите. Будет ливень. Вы промокнете, а до замка путь неблизкий.
        Она убрала флейту в карман, махнула рукой. Белочка исчезла. Я видел, как между деревьями мелькает оборка ее платья. Девушка всегда поворачивалась, манила. Я был готов бежать следом.
        - Тиль! - услышал я властный голос и сразу очнулся. Мать моя восседала в носилках на взбитых подушках. - Ниоба готова порадовать нас известием! У вас будет ребенок.
        - Иду, - ответил я и подумал, что девушка и ее танец мне приснились, вскочил на коня, а на пеньке заметил оставленную ей ленточку и понял, что встреча была. И музыка тоже. И танец. И рука…
        - И все же, знакомство с девушкой привиделось вам. Вы описывали ее, как сон, Ваша светлость.
        - Нет, дорогой Милтон, девушка не привиделась мне. Хотя с тех пор я не видел ее, хотя даже искал избушку в лесу. Но все без толку…
        Милтон Джон впервые в своей недолгой жизни колебался. Он должен был сообщить о тайне Тиля верховному правителю и первому советнику, но что-то его останавливало, он два раза подходил к кабинету то одного, то другого. После возвращался опечаленный домой. Жена, обеспокоенная его подавленностью, спрашивала:
        - Что тревожит тебя, муж мой?
        И Милтон Джон выплеснул на нее все свои переживания.
        - Я устрою все. Ты не предашь друга, а нужные люди узнают…
        - Ступайте, - голос Тиля заставил бедного советника вздрогнуть.
        - А бумаги?
        - После, - отмахнулся Тиль и велел Гастону поднять и принести стрелу.
        Милтон Джон попятился к двери. В папку он судорожно совал бумаги. Тиль заметил один листок, цветом отличавшийся от других. Правитель жестом поманил советника обратно.
        - Дайте сюда, - потребовал он.
        Милтон Джон положил документ на низкий столик.
        - Что это?
        - Вердикт. Дама в платье с голубой оборкой схвачена. После пыток созналась, что насылала порчу на Ее милость… Но пока вы не утвердите…
        И Тиль, не колеблясь, подписал бумагу. Кто-то шептал в ухо, но он говорил достаточно громко и заглушал навязчивый голос:
        - Только устройте мне показательный проезд. Я предупреждал господина Дюре.
        Милтон Джон спрятал бумагу.
        - Все готово. Во время прогулки с Ее милостью даму поведет из темницы на площадь конвой…
        Главный советник поклонился, и Гастон вывел его из кабинета. Пять лет! Как пережить их! За этот долгий срок правитель мог найти более выгодного жениха своей ненаглядной дочке. И Эльза может выбирать - мужем наследницы верховной империи желает стать каждый в союзе. Кроме… Милтон Джон улыбнулся пришедшей на ум догадке и уже в кабинете составил советующее письмо духовнику Тиля, имевшему на правителя некоторое влияние.
        После в кабинет влетел его сын. Расстроенный. Милтон Джон спросил неторопливо:
        - Что случилось?
        - У меня имеется разговор, отец.
        - Внимательно слушаю.
        - Дайте мне денег на реставрацию заброшенного амфитеатра. Желаю видеть публику на своих спектаклях. Не только знать из замка. Сочинитель пьес выполнил твое поручение. Завоевал сердце леди Эльзы. Теперь и ты отпусти его.
        Милтон Джон крикнул:
        - Еще скажи, что писака раздумал жениться!
        - Нет, не раздумал. Но он будет говорить с леди Эльзой!
        - Не посмеет, - глаза Милтона Джона, ранее спокойные и сдержанные, пылали гневом. Ансельму стало неуютно. - Только подумай, дорогой сын, что произойдет, если правитель узнает! Эльза носит наследный титул, и в ближайшие годы я собираюсь лепить из нее образ честной и отзывчивой девушки, которая придет на смену тирану-отцу!
        - А я, по-вашему, должен принести и клятву верности, и отказаться от театра?
        - Подожди. Совсем скоро Тиль отойдет в мир иной. Эльза ни разу не задумывалась, что такое большой путь и как его пройти. Она с пеленок получала все, что хотела, без усилий. Правитель именно такой и хочет выпустить ее из клетки. Только вспомни, сколько он, благодаря мне, провел удачных военных кампаний, мы расширили границы, захватили плодородные земли и теперь контролируем важные торговые пути на суше. И к наследованию всего этого мы должны готовить нашу Эльзу. Ты и я - мы будем поддерживать и помогать, оберегать и удерживать её от необдуманных поступков.
        - Нет, отец. Я желаю иметь амфитеатр, и это мое последнее слово!
        - Глупец! Выродок!
        - Пусть так!
        Милтон Джон ухмыльнулся. Ансельм поклонился ему.
        - Только не забывай об одном, дорогой мой сын. Твои пьески всегда были для Ее милости детским развлечением, о котором она и забыла уже.
        БЕСЕДКА
        Ильза срезала луговые цветы и вдруг обернулась. В беседку, увитую густым плющом, заходил Ансельм. Он сел на деревянную лавку и принялся стучать по крышке стола. На остроконечной крыше прятались в зеленеющей на солнце листве птицы. Они тянули клювики к ясному небу и чирикали свои унылые песенки. Казалось, Ансельм успокаивался, прислушиваясь к их голосам, и лицо его разглаживалось.
        Рядом журчал фонтан. Ансельм вышел на дорожку, наклонился и ополоснул водой раскрасневшиеся после ссоры с отцом щеки. Ильза бросила цветы и подошла к нему. Сначала Ансельм не замечал ее, он смотрел сквозь нее на темные окна замка и о чем-то думал. Ильза ждала прежнего шутливого тона и уже собралась бежать, но потом услышала грустно-подавленный голос.
        - А, это вы… - протяжно сказал Ансельм и головой указал на пустую скамейку. Ильза покорно подсела к нему. Стало необычно тихо. Не журчал фонтан, и птицы замолкли, и садовники больше не стучали тяпками и не гремели ножницами.
        - Вот скажите мне вы, девушка в сером платье! Та, которая знает свою госпожу лучше всех, почему все так запутанно и сложно?
        - О, вы ошибаетесь!
        - Возможно! - Ансельм поднял голову, и острый кончик его носа зашевелился. - О, дорогая Ильза! Как думаете? Ведь было бы намного лучше, если бы моя Эл была простой булочницей, а я каким-нибудь сапожником! Только представьте! Я бы женился на леди Эльзе через пять лет, и жили бы мы где-нибудь на берегу озера в маленьком доме. О, я забыл о пьесах, - теперь Ансельм поднял указательный палец. - Уверяю, даже бедняком я бы отыскал клад и восстановил сцену заброшенного амфитеатра и каменные ступени-сиденья! Я бы веселил маленьких детей и их друзей. Вы только подумайте!
        - Ваши мысли о бедности слишком идеальны, уж поверьте, - Ильза произнесла последнюю фразу настолько уверенно, что Ансельм опустил руку, голову и кончик его носа перестал шевелиться. А Ильза вдруг подумала, что в его присутствии в ней всегда растет внутренняя сила, которая прячется куда-то подальше при Эльзе. - Вот я всегда считала, что мне повезло, я попала в замок, меня одели, обули, выдали перо, бумагу, книги. Предоставили личный угол. Я познакомилась с леди Эльзой. Я играла с ней, а она всегда подшучивала, если вместо букв у меня получались кляксы. Но все это пустое, - Ильза уткнулась рукой в грудь. - Я скучаю по приемной матери. Я всегда была для нее обузой, но она единственное родное, что осталось у меня. Леди Эльза мне дорога, но вот дорога ли я ей, я не знаю.
        Ансельм посмотрел на нее. Ильза ощутила что-то недоброе в его взгляде, похотливое.
        - Вы читали мои пьесы?
        - Некоторые. Помню, я взяла одну тетрадь в потертой обложке… Текст почти стерся, некоторые слова было трудно распознать, но смысл я поняла.
        - В вашей компании я даже перестаю грустить… - Ансельм замолчал. - У меня был разговор с папой по поводу моего театра. Он отказал мне. Велел сосредоточиться на свадьбе.
        - На свадьбе?
        - Да. Правитель подписал помолвочное соглашение. Я так ждал этого, а теперь и не знаю уже…
        - Может, тогда следует решить, что вам важнее?
        - Хороший совет. А вам, думаю, следует выйти из тени.
        - Вы сказали глупость, - лицо Ильзы покраснело. Снова запели птицы, зажурчал фонтан и садовники застучали мотыгами. - Мне лучше уйти. Меня ждут дела.
        Ансельм отпустил ее. Ильза вернулась к клумбам, подняла цветы и пошла к замку. Черные окна с решетками были готовы поглотить ее, серые арки распахнуться и впустить в свои пределы, а там её ждал только камень, холодная сталь и мрамор. Если только флажок с гербом казался чем-то необычным и живым. Только его и шевелил внезапно залетевший в парк ветер.
        Ильза шла по тропинке, но споткнулась о корень сосны и поранила коленку. Падая, девушка потеряла сознание. Ансельм бросился ей на помощь. Приподнял… Глаза у бедной служанки были закрыты, прежде розовое лицо побледнело. Черные ресницы казались тонкой преградой между внешностью и израненной душой. Ансельм взял ее на руки и понес к воротам. Цветы, которые она так старательно срезала, ветер разнес по пустой дорожке.
        ИСЦЕЛЕНИЕ
        Тильда пришла к Эльзе после полудня. Кровать в спальне все еще не была заправлена, парадное платье лежало на кресле, а цветы в вазе потеряли свежесть. Эльза не спешила одеваться. Просто сидела с распущенными волосами у зеркала, и то ли любовалась своим отражением, то ли сожалела о положении и судьбе.
        - Тебе лучше уйти, - сказала Эльза. - Увидимся вечером.
        Тильда не шевелилась. Она вытянула руки, и лицо ее стало бледным, глаза пустыми и холодными.
        - Я помогу вашей Ильзе, обещаю.
        Тильда молчала.
        - Или говорите, зачем явились, или убирайтесь!
        - Я все сказала, - произнесла Тильда. - И не покину тебя, пока не увижу, что мое поручение исполнено. - Тильда без приглашения опустилась в кресло. Провела рукой по цветам, и от них повеяло свежестью - бутоны поднялись, стебельки выпрямились.
        Эльза бросила гребень. Потянулась к серебряному колокольчику, но Тильда взглядом сдвинула его подальше, и Эльзе пришлось побегать за нужной ей вещью по всей комнате. Она носилась по кругу и хватала воздух - колокольчик всегда ускользал от нее.
        - Отец твой дурно на тебя влияет, и поэтому я приняла решение… К тому же…
        - Я останусь в замке, - Эльза вернулась на место. - Мой папа никак на меня не влияет. Оставьте меня!
        - Нет! Белый Камень не просто так выбрал тебя. Седой сомневается, но это не так, девочка.
        - Я слышу от вас в сотый раз о своей избранности. И в очередной раз говорю вам - уходите и забирайте свою волшебную силу! - Эльза взяла в руки гребень, скрутила почти все волосы и закрепила шпильками на затылке. Из оставшихся заплела косички и ободком уложила вокруг получившегося пучка.
        - Вижу, словами тебя не убедить. Помощь нужна не только Ильзе, но и многим другим. Я уйду сейчас, но буду ждать у озера. Я покажу тебе все, и, может, тогда ты поймешь уникальность своей силы.
        - Посмотрим, - Эльза открыла банку с белилами. - В данный момент я опаздываю к родителям!
        - Ты явишься к озеру! - отрезала Тильда.
        - Я подумаю, - Эльза пожала плечами. - Седой старик сказал, что заставить вы меня не сможете. Я сильнее вас. Я отбросила черное облако к стене, когда оно пыталось задушить меня. И я научилась ставить блок!
        Тильда сжала кулаки. Встала. Она поднялась к потолку и закружилась в воздухе, как перышко.
        - Я запрещаю сходиться с ним!
        - Не слушай ее, девочка! - Седой материализовался из воздуха. Тильда опустилась на пол. Эльза захлопала в ладоши. Она позабыла о гребне и серебряном колокольчике. Она опаздывала, но ее забавляли разборки между стариком и Тильдой.
        - Она умеет плести интриги, - набросился на Тильду Седой. - И язык ее подвешен.
        - Это он плетет интриги! - Тильда открыла портал. - И мешает мне осуществить великий план!
        - Безумная! - не сдавался старик.
        - Это ты безумен! - Тильда вошла в портал, и свечение поглотило ее.
        - У вас симпатичная шляпка, - сделала комплимент Седому Эльза. - Конусообразная и с белым отворотом.
        - Не сейчас, девочка, - попросил старик. - Я позову тебя, как только будет возможно.
        - Я умею ждать.
        Седой исчез, а дверь спальни резко открылась. В комнату, по велению леди Эдмон, влетели служанки с полотенцем, платьем и удобными башмаками.
        - Все ждут!
        - Скорее!
        - Леди Эдмон!
        Но это была не леди Эдмон. На пороге стоял Ансельм с бесчувственной Ильзой на руках. Эльза прогнала всех служанок.
        - Я вызову вас! - крикнула она и захлопнула дверь. - Скорее! Сюда! - Эльза сбросила на пол лишние одеяла, подушки. Ансельм уложил Ильзу на кровать. Девушка все еще не приходила в сознание. Эльза смотрела в глаза подруге и мысленно просила прощения.
        - Что с ней?
        - Споткнулась и упала. Видимо, на солнце перегрелась. Она собирала цветы…
        - У нее рана на коленке. Думаю, стоит позвать помощь. Беги скорее, я посижу с Ильзой.
        - Эл, я хотел спросить: ты подумала?..
        - Да, Ансельм, подумала. Поговорим позднее, сейчас нужно привести в чувство Ильзу. И служанкам моим скажи, пусть убираются из приемной…
        - Эл!
        - Нет времени спорить. Иди уже!
        Ансельм вышел из комнаты и хлопнул дверью. Эльза приложила обе руки к ранам Ильзы и на ходу вспоминала то, чему учила ее Тильда. Спасительное тепло не шло. Эльза и нашептывала заклинания, и силой пыталась выдавить энергию…
        - И зачем волшебство, если оно не работает, когда нужно?! - крикнула она вслух, чтобы Тильда услышала ее голос в самом далеком уголке своего дома с голубой крышей.
        Затем Эльза опустилась на колени и сосредоточилась. Сила пришла внезапно. В голове зазвенело, в висках застучала боль. Спасительное тепло рекой потекло от ладоней к ранам Ильзы. Эльза закрыла глаза. Маленькая Ильза ютилась на мешке с сеном в сарае с дырявыми стенами. Дул ветер, и девочка пыталась согреться. Одеяла у нее не было. Ильза сжалась в маленький комок, и было слышно, как губы дрожат, зубы стучат, а пар изо рта согревает ледяные руки. Эльза открыла глаза и увидела пришедшую в себя подругу. Она притянула ее к себе и обняла. Ильза смотрела на Ее милость и не могла понять, что же случилось. Вернулся Ансельм с лекарем. Усатый мужчина принес чемодан. Внутри лежали ящики со склянками и пучки сухих трав.
        - Ильза очнулась, - коротко сообщила Эльза. - Нам лучше выйти. Пусть господин лекарь делает свою работу. - Эльза подпустила личного врачевателя отца к своей постели и что-то нашептала ему в ухо. Лекарь едва не упал, покачал головой в рогатой шапке и велел зайти после полудня.
        - Что ты ему сказала? - спросил Ансельм, когда Эльза вошла в гардеробную.
        - Неважно… - Эльза посмотрела на обилие цветных платьев из шелка и бархата и упала на пуф. - Этим всегда занималась Ильза. Что ж, попробую сама. Или нет, Ансельм, сходи и позови кого-нибудь! Выбор наряда - сложное занятие.
        - Как прикажете, Ваша милость, - Ансельм отвесил низкий поклон.
        - Ансельм, ты обиделся? - Эльза взяла его за руку. - Отец ждет. И лучше не злить его. Слушай, пойдем со мной? И мама будет рада тебя видеть.
        - Твоему отцу я неприятен. И он всегда смотрит на меня как на врага. Я же краду у верховного правителя драгоценное сокровище!
        Эльза засмеялась.
        - Поверь, дело не в тебе. Жди у лестницы. Я скоро.
        Эльза вытолкнула Ансельма в коридор и стала осматривать свой гардероб.
        Отец ждал в саду за накрытым ко второму завтраку столом. По правую руку от него сидела мама Эльзы. У нее было бледное лицо и темные круги под глазами. Похоже, она не спала всю ночь. По левую руку - бабушка Эльзы. Как всегда сдержанная и с холодным блеском в зрачках. Эльзе стало не по себе. Она вцепилась в запястье Ансельма и неторопливо пошла по дорожке. Мама и бабушка всегда были далеки от нее, а папа… Нет, и он сегодня не был похож на себя. Выглядел усталым. Черные глаза бездумно смотрели вдаль, а не на сидящих рядом с ним дам. Слуга случайно задел рукав меховой накидки, а он даже не заметил. Его интересовала в глубине сада одна единственная точка, которая иногда сияла ярким золотым светом, иногда краснела, а потом гасла. Эльза обернулась, но увидела лишь каменистый берег озера и летящего над ровной гладью белого селезня.
        - Доброго всем дня, - поздоровалась она и присела на свободный стул. Ансельм расположился поблизости.
        Правитель Тиль шевельнул скулами. Он заметил дочку и впервые за долгое утро улыбнулся, а на сына Милтона Джона даже не взглянул. Ниоба сдержанно спросила, как себя чувствует ее дочь после той кошмарной ночи.
        - Я чувствую себя великолепно, Ваша светлость.
        Бабушка поинтересовалась самочувствием Ильзы и после короткого ответа Эльзы пожелала навестить служанку. Ансельм загрустил. Беседа казалась ему скучной и неинтересной. Эльза вежливо отвечала на вопросы родителей. Задавала свои.
        - Как успехи в Академии? - вдруг спросил правитель Тиль.
        Ансельм выпрямил спину и ответил:
        - Стараюсь учиться прилежно, Ваша светлость.
        - Наслышан о ваших успехах. К тому же я знаю, что при Академии существует театр, где все роли исполняют ученики, ваши друзья, а вы, как и в детстве, пишете пьесы и ставите их на сцене. Не мешает ли ваше увлечение обучению и познанию наук?
        Ансельм молчал.
        - Смотрите, к дате свадьбы моя Эльза окажется умнее вас… - пробормотал Тиль и велел слуге подать добавку.
        - Отец! - попыталась вставить свое слово Эльза, но Тиль жестом велел ей сидеть смирно. Эльза сдвинула брови и откинулась на спинку стула. Платье, которое она выбрала, оказалось узким. Еще чуть-чуть, и точно по швам разойдется…
        - Нисколько, Ваша светлость, - ответил на вопрос правителя Ансельм. - Сочинительство - мое увлечение, но оно вряд ли помешает основной миссии. - Он с трудом выговорил последние слова. А так хотелось броситься на колени и просить этого великого человека о помиловании и разрешении заняться реставрацией амфитеатра. Ансельм струсил. Он испугался реакции не только будущего тестя, но и Эльзы. Она ни разу не спросила о его нынешних успехах. И на новую постановку точно не придет. А он будет ждать ее, как ребенок.
        - Что ж, очень хорошо, что вы успеваете и учиться, и творить. Отец вам уже сказал, что к жатве мы назначим вас на должность? Допустим, в казначейство. Но я еще буду думать. Но я также люблю развлечения. Так что ожидайте гостей. Я намерен посетить ваш спектакль.
        Правитель Тиль выбрался из-за стола, подошел к Ансельму и похлопал его по плечу. Ансельм не понял, как расценить поведение отца его невесты. Он успел заметить только блеск в глазах Эльзы, которая дружески пожала ему руку, не стесняясь матери и бабушки. Но Ниоба с презрением глянула на дочь и поспешила покинуть сад.
        СЕКРЕТ
        Господин Жеан прогуливался у озера. Он был один, шагал справа налево, вперед-назад, рассматривал зеленые верхушки деревьев. Листья шелестели, и мужчина улавливал в этих природных звуках едва различимую на слух мелодию.
        Ниоба торопливо свернула с главной аллеи на боковую. Рукой в кружевной перчатке придерживала шляпу. Цветная накидка болталась на ветру. Ноги у нее подгибались. Она бежала по каменным булыжникам и без конца оглядывалась в опасении слежки. Жеан все также стоял на каменистом берегу и любовался лебедями: как они поднимают крылья и пощипывают друг другу перышки. Брызги летели во все стороны. И странный звук… Как будто листья не просто шептали мелодию, а пели.
        Ниоба минуту выждала, а потом быстро заговорила.
        - Опасно встречаться в столь безлюдных местах. Тиль подозревает, - она вцепилась в запястье Жеана и стала рассматривать его правое ухо. Ей почудилось, что мочка как-то странно шевелится. То ли от ветра, то ли дергается от волнения, которое господину Жеану никак не скрыть.
        - Вы все правильно сделали, Ваша светлость. Верховный правитель занервничал, а это самое главное, - он потер вспотевшие ладони. - Занервничал и Милтон Джон. Аббат Хаген получил одно письмецо…
        - Я уже жалею, что ввязалась в вашу авантюру!
        - Понимаю, Ваша светлость. Но также смело могу заверить, что лично вам нечего бояться.
        Жеан взял ее руки и поцеловал каждый палец в кружевной перчатке. Лицо Ниобы залил багрянец.
        - Это вам нечего бояться, сэр!
        - Ваша светлость, к празднику хризантем Тиль уже не будет правителем, поэтому я еще раз спрашиваю: вы со мной или нет?
        - С вами, - ответила Ниоба. - Но знайте, мое внутреннее «я» сопротивляется, но и верит вам. Только вам я могу признаться, как ненавижу его и его мать! Они сломали мою жизнь, когда заманили в свой замок! Да, именно заманили!
        - Вы сказали Тилю о наследнике?
        - Утром, перед завтраком. Я заметила волнение на лице, хотя он пытался скрыть его.
        - Он оттаял по отношению к вам?
        - Нет, когда я ждала Эльзу, он тоже был холоден, но после ее появления на свет все изменилось. Знаете, я готова жить, потому что во мне зародилась новая жизнь. Так что же вы задумали? Мне кажется, вам стоит довериться мне.
        - Всему свое время, Ваша светлость. - Жеан вновь поцеловал ее руки. Все десять пальцев дрожали. - Следующую встречу я назначу на ближайшем сборе. Будьте готовы.
        Жеан подмигнул. Он отошел от нее, и Ниоба вновь почувствовала себя одинокой. Она согласилась поддерживать этого человека уже больше не из мести мужу и свекрови, а потому, что он единственный понял ее горе, отчужденность, проблемы. Она обзывала его безумцем, когда он уговаривал солгать. Долго отказывалась, а потом он поцеловал ее. Ниоба вырывалась, а он прижал её к груди и не думал отпускать. Поцелуй настолько отличался от холодных обязательных прикосновений мужа, что Ниоба сдалась. Она поверила ему и обещала помогать. Во всем.
        СЕРЫЙ ГОРОД
        - Ты пришла, - сказала Тильда. - Я знала, что ты придешь.
        - Решила перед выходом. - Эльза присела на Белый Камень и вытянула ноги. Она была босая, без шляпы и перчаток. Столь важные вещи унес ветер, когда она гуляла с Ансельмом? Или она мысленно приказала унести их служанкам? - Мне нужно найти лавку портного, где была сделана вышивка. Вот эта, - Эльза показала наставнице вещицу леди Энн.
        Тильда хмыкнула.
        - Тебе это зачем? Девушка пропала. Сбежала из замка… Одна из свиты. Тень.
        - Ильза говорит, ее и меня видели у озера. А я с леди Энн не дружна. Насколько помню, мы летали в ту ночь в сад. Аббат Хаген уже шепчет отцу в уши, что я связана с этой пропажей. И ведьмой из деревни!
        - Совсем стыд потерял… Его светлость верит?
        - Папа велел аббату Хагену не утомлять его. Но мне покоя не дает вышивка. Шляпу подарил леди Энн папа. А теперь точно такую же носит леди Алисия, новая папина подружка…
        - И что?
        Тильда махнула рукой, и фиалковое платье Эльзы, усеянное оборками и кружевом, превратилось в алое. Приталенное. С воздушной юбкой-колоколом. С узорчатыми ленточками на поясе и рукавах. На ногах появились удобные туфли, а в руки приземлился материализовавшийся из воздуха деревянный лоток с цветами. Яркий бутон с заостренными лепестками украсил и аккуратный пучок в волосах дочери правителя. Затем Тильда провела рукой перед собой. Ее платье с голубой оборкой превратилось в аналогичный наряд цветочницы.
        Эльза поставила лоток на землю.
        - Пока не объяснишь, в чем дело, я никуда не пойду! - топнув ногой, заявила она.
        - Мы идем в город, моя дорогая. Лишние свидетели в лице твоего отца или гвардейцев нам ни к чему. Я решила, что образы цветочниц в самый раз. Мы можем быть везде - на рынке, на площади, на улицах для нищих и в кварталах для богатых.
        Эльза засмеялась. Ее смех был больше похож на истерический хохот.
        - Тильда, я в этом не участвую! Меня ждет Ансельм, - она встала с Камня, - портной и папа.
        - Стой! - крикнула Тильда. - Боишься узнать правду? Ведь так? - она протянула Эльзе руку.
        - Да, я боюсь! Отец дает мне все, но я чувствую, что вот уже скоро придет время, когда он оставит меня. Я разговаривала сегодня с Милтоном Джоном. Всю мою образовательную подготовку я воспринимала как игру, как способность угодить папе и только. - Эльза вернулась на Камень и сквозь слезы продолжала: - Утром Ансельм заговорил о театре. И я вспомнила, как хорошо нам было в детстве, когда мы репетировали его пьесы и развлекали знатных гостей в амфитеатре. А какие потом были аплодисменты… А как радовался и гордился мной отец! Это были лучшие моменты. Он никогда так искренне не улыбался. А потом Милтон Джон добился разрешения на свадьбу! Представляешь, нашу судьбу с Ансельмом решил совет из двадцати седых стариков! Каждый поднимал палец вверх или опускал вниз. И все изменилось. В услужение взяли новых преподавателей, даже по военной стратегии. А я слушаю и смотрю на птиц в саду, ничего не понимаю и не различаю смысла. Ансельма отправили в Академию. Театр и детские забавы умерли во мне. А Ансельм выстоял и все еще верен прежним желаниям!
        - Ну все, девочка, - Тильда обняла плачущую Эльзу. - Идем скорее. Потом решишь, что тебе нужно.
        Тильда привела Эльзу на площадь. День клонился к закату, а на улицах все еще был народ. Эльза впервые видела людей настолько близко. И состоятельных (они выделялись нарядной одеждой), и обычных торговцев, и простой люд. Каждый улыбался и был весел.
        На деревянных прилавках продавали сырое мясо, рыбу, овощи. Торговцы в заляпанных засохшей кровью передниках завлекали покупателей. Громко кричали. Топтались в вязкой грязи. Эльза никогда раньше не видела столько пыли, песка, который ложился на решетки окон, выходящих на рыночную площадь домов. Иногда к мутному стеклу прикладывалось бледное лицо, и сердце Эльзы стучало… Потом звон и боль в висках. Она уже начала привыкать, почти не замечала, но здесь, где концентрировались обделенные люди, голова болела очень сильно.
        Вот горбатая старушка, закутанная в черный платок, сидит на булыжнике и ждет медяк. Эльза бросила ей бутон. Вот толстый монах в подпоясанной веревкой тунике, медленно переставляя ноги, бредет в трактир. А там разрумяненные девицы и полураздетые мужчины. Пенные напитки рекой текут по усам, заливаются за воротник. Громкий смех и звон сережки в ухе у одного из гостей делает боль в голове еще невыносимее. Молодой человек в котелке метет во дворе, дети держатся за руки и водят хоровод. А в угловом доме, в сером окне, потухла лампада. Потом голова в чепце прислонилась к раме. Отпечаток маленькой ладони на стекле и текущая по закопченной щеке слеза.
        Эльза скрючилась от боли. Тильда подала ей руку, и она смогла удержаться на ногах.
        Вот гвардеец в серебряном плаще подгоняет женщину с побитым лицом. Она худенькая, терпеливо бредет, куда показывают, платье у нее рваное. Руки грязные. Эльза бросила ей бутон… Женщина подняла глаза, хотела поймать, но гвардеец ударил палкой по спине, и она согнулась от боли.
        - Пшла, ведьма!
        Сердце Эльзы вновь съежилось от боли. Она тихо спросила у людей, стоящих неподалеку, почему все молчат и смотрят.
        - Аббат Хаген всех в черных силах подозревает, - гаркнула старуха и отвернулась.
        - Идем, Эльза, - велела Тильда. - В тот переулок.
        - Но…
        - Мы не можем сейчас помочь, ясно?
        - Да.
        На другой улице, не менее грязной и слякотной, Эльза увидела, как один парень в толстой рубахе с заплаткой на левом плече протянул ей затертый медяк. Он желал купить цветок для молодой девушки. Эльза неуверенно протянула ему три бутона вместо одного и денег не взяла.
        - Спасибо! - воскликнул юноша, и они с невестой скрылись в соседнем переулке.
        - Он сказал мне спасибо… - тихо пробормотала Эльза.
        - Никогда не поздно этому научиться.
        На центральной улице чернели столбы с прибитыми к ним большими гвоздями листками. На рисунках были изображены горцы. Почти все они держали натянутый в сторону столицы империи лук. А правее, в небольшой палатке, сидел наместник и записывал всех желающих идти в поход с правителем.
        - Три медяка в день! Три! - кричал в рожок молодой гвардеец и заманивал в палатку всех проходивших мимо. Кто-то отмахивался, тогда его гнали силой, кто-то заходил добровольно. Если парень был с девушкой, девушка падала на колени и начинала плакать. Одной из рыдающих Эльза бросила бутон. Девица подняла мокрые от слез ресницы и взглядом велела убираться. В голове сразу застучало, виски заныли от боли.
        - Идем туда, - Тильда увела Эльзу в переулок. Здесь, среди домов с почерневшими от копоти стенами, было трудно дышать. Звон… И нарушенное дыхание… Тильда оглянулась… Никого не было поблизости. Махнула рукой и открыла портал. Вдвоем они вышли в районе причала.
        Десять лодок со спущенными парусами были пришвартованы к деревянным подмосткам. Моряки в шапках с голубым отворотом натирали полы, торговцы сдавали груз. Пахло чем-то сырым и несъедобным. Туман ложился на мутноватую воду. Эльза отказывалась идти, но Тильда упрямо вела ее мимо мужчин в грязных штанах и заношенных до дыр рубахах. Их не интересовали цветы, они горланили во всю силу, моргали заплывшими глазами, из беззубых ртов валил дым, руки тянулись к недоступному.
        - Какая же ми..илашка!
        - Красо..отуля!
        - Симпотяжка!
        - Кидай цветочки, дорогуля! Ух, ты!
        Один успел коснуться плеча Эльзы. Эльза увернулась, как от проказы, и смахнула невидимую пыль. В конце портового переулка вросли в землю похожие на грибы покосившиеся лачуги. И здесь суетился люд, были торговцы, были казначеи, собиравшие плату и другие сборы. Платили все - и владельцы речных судов, и горбатые фермеры, которым нужно было перевезти вязанку дров.
        Один казначей в большой шляпе, размахивая гусиным пером и тщательно проверяя написанное, сунул пару монет в карман, а после подложил в лежащую перед ним стопку другой лист. Владелец судна пожал ему руку…
        - Он грабит папу! - воскликнула Эльза.
        Тильда засмеялась.
        - От отца твоего не убудет, идем.
        - И он, и он! - девушка показывала пальцем на нечистых на руку казначеев.
        - Эльза, быстрее. Скоро сумерки, а мы еще не были на главной площади!
        Эльза подчинилась. Тильда привела ее на другую улицу, менее людную. Целый ряд одинаковых по высоте домов тянулся от берега реки к серой башне с цветным флагом на круглой крыше. Тильда иногда останавливалась и глядела на прогнившие рамы. Стояла около минуты, потом шла дальше. Навстречу попадались разные люди: и вельможи, и торговцы, и нищие с подбитыми глазами. Глаза-точки моргали на лицах, выпачканных черной копотью. При встрече с последними Эльза жалась к стенам домов, но Тильда не позволяла отходить далеко. Город показал себя пустым, одиноким и безжалостным.
        Рядом пронеслась статная женщина с плетеными корзинами. Внутри нежился ржаной хлеб с поджаристой корочкой. Люди бросали ей в ладонь медяк, а она взамен им хорошо пропеченную булку. Эльза сунула руку в левую корзину, пока женщина отвлеклась, но Тильда неожиданно схватила воспитанницу за ухо и потащила на другую сторону улицы.
        - Ой! - закричала Эльза, топнув ногой. - Отпусти! Да как ты смеешь! Тильда!
        Но Тильда как будто не слышала воплей. И торговка с корзинами не спешила уходить. Хлебный запах манил, соблазнял вернуться и взять…
        - Тильда, ну можно я обменяю бутон на краюшку? Пожалуйста! Тильда!
        Тильда оставалась непреклонной.
        - Глянь туда… - произнесла она и отпустила Эльзу. Эльза потерла раскрасневшуюся мочку - к звону в висках добавилась боль в ухе.
        - О! Как же чудно играет тот скрипач! - воскликнула она, забыв о корзинах и хлебе. - Можно подойти ближе?
        - Иди уже, - только и ответила Тильда.
        Эльза в один миг оказалась возле кареглазого юноши. Рядом с ним сидела миленькая девчушка. Белокурая, в грязной сиреневой вязаной шапке, в сером платье с желтым передником. В руках она держала поцарапанный бидон, уже частично наполненный медными монетами. Парень улыбался, одной рукой зажимал струны, другой водил смычком, а девочка молчала и жалобно смотрела на пробегавших мимо людей.
        - Привет, - поздоровалась Эльза. Скрипач тут же перестал играть, а девчушка почему-то заплакала.
        - Уходите, - попросил он. - У нас нет лишних денег покупать цветы. И ни к чему они нам.
        - Хочу тот бутон, - жалобно произнесла девочка и потянула ладошку к лотку. Эльза опустилась на колени, вытащила самый большой и свежий цветок и подала малышке. Грязные пальцы вцепились в алые лепестки, а стебелек девочка прижала к груди.
        - Мартина! - воскликнул скрипач. - Отдай немедленно! Вы портите мою сестру, я всегда требую от нее послушания. Мартина!
        Эльза поднялась. Тильда с дороги наблюдала за воспитанницей. Она готовилась вмешаться в любую минуту, но пока все шло хорошо.
        - Пусть оставит бутон себе, - сказала Эльза и удивилась. Она вдруг вспомнила свою последнюю прогулку с родителями. На улицах собирались поглазеть на влиятельное семейство и горожане, и приезжие фермеры из ближних деревень. Все стояли и любовались узорами на ткани и позолоченными фигурками на крыше носилок. Их несли по мощеной булыжником дороге плечистые слуги в свободных по крою штанах ниже колен, обшитых тесьмой. Ни улыбки, ни криков. Люд завороженно смотрел на своего правителя и чего-то ждал. Нет, были и недовольные. Они выкрикивали грубые и неприличные слова. Отец всегда просил не обращать внимания, Эльза и не обращала, а сейчас смысл тех жалоб до нее доходил. Они не были такими уж кощунственными, это были крики о помощи от заблудших душ, которые желали донести свою правду. Гвардейцы в серебряных плащах, не разбирая, кто выкрикивал, связывали руки всем, на кого падал взгляд главного в отряде. Были минуты, когда слуги останавливали носилки. Отец приподнимал тканевую шторку, и из его руки сыпались на дорогу медяки. В толпе начиналась суета и давка. Эльза видела пальцы, кривые, давно не мытые. Все
они тянулись и ловили жалкие монеты, летящие к босым ногам, ковырялись в грязи, лишь бы достать. Эльза корчилась от смеха и хлопала в ладоши. Ей было очень весело. Отец тоже смеялся. Случались и такие дни, когда улицы были совсем пусты. Эльза спрашивала у папы, где все, он с радушной улыбкой брал ее за руку и говорил, что на площади он будет читать речь. А как только знать вернется в замок, людей снова выпустят из переулков…
        - Спасибо!
        Опять это слово… Произнесенное так нежно и восхищенно. Эльза очнулась и заметила у девочки синяки и ссадины. И у скрипача, хотя у него было их меньше.
        - Что это?
        - Мать каждый вечер избивает. Царапины долго заживают. Мы целый день сидим на жаре, я играю, а Мартина ловит медяки. Наступает закат, затем сумерки и ночь, улицы пустеют, лавки закрываются. Нужно идти домой. Я беру за руку сестренку и веду ее. Мы бредем по центральной улице и заглядываем в окна богатых домов. Семьи собираются за накрытыми столами. Отцы целуют дочерей и сыновей, а матери разбирают теплые постели. Мартина не понимает, она просто идет за мной, а я знаю, что иду к себе домой, где злая мамаша потребует отдать все медяки. Иногда у меня получается припрятать гроши, и к празднику хризантем я покупаю Мартине подарок: вот эту шапку или бутон, который очень быстро увянет. Но Мартина счастлива, она любит цветы.
        - Позвольте, - Эльза взяла руку музыканта, сжала ладошку Мартины и закрыла глаза. Она мысленно просила поддержки у Тильды. Тильда для начала проверила - нет ли кого поблизости… Серебряных плащей… Горожан… Улица постепенно меркла в сумерках. Тогда она подняла голову и направила свою энергию воспитаннице.
        - Кто вы? - испуганно спросил скрипач, осматривая свои руки, от которых шел дым, и корчащуюся в легких судорогах маленькую Мартину. Он был удивлен. Быстро убрал свой инструмент в мешок, схватил сестру и, не оглядываясь, потащился прочь в тесный переулок. Эльза только и глядела на худые плечи малышки в сиреневой шапке. В спешке Мартина уронила подаренный бутон, хотела наклониться и поднять, но брат-скрипач не позволил. А Эльза стояла на прежнем месте, желая, чтобы Мартина и скрипач перестали ее бояться, вернулись и рассказали еще что-нибудь.
        - Я только хотела помочь, - прошептала она.
        - Парнишка просто испугался. Идем дальше, почти стемнело, а нам еще нужно кое с кем переговорить.
        - Неужели папа настолько слеп?! Он же каждый день проезжает по этим улицам.
        - Нет, Эльза. Отец… Это твой отец. Мы же, обитатели сада, позволяем людям верить в нас, тогда и нам проще. Им необязательно знать правду, они могут просто догадываться. Но я уверена - скрипач еще никому не рассказывал то, что поведал тебе. Он задумается и будет искать возможности изменить свою жизнь, а не просто мечтать, заглядывая в чужие окна.
        - Ты говоришь загадками. - Эльза наклонилась заправить оторвавшийся от оборки платья клочок ткани, а на улицу высыпал люд. Многие галдели, смотрели в туманную даль, откуда звучал рожок, извещающий о визите правителя. Потом гвардейцы в серебряных плащах и с горящими факелами заполнили дорогу. Так быстро и так резко. Люди не успели опомниться, а их уже согнали к одному дому. Сильная рука одного из стражников вывернула плечо Эльзы. Она хотела начать возмущаться, но Тильда запретила выдавать себя. Лоток с цветами упал. Десяток согнанных в тесный переулок людей затоптал свежие бутоны и изодрал подошвами башмаков наполненные свежестью лепестки.
        Где-то рядом вели под конвоем женщину в платье с голубой оборкой. Эльза вскрикнула. Тильда велела молчать.
        - Дорогу! - кричали гвардейцы. - Дорогу Его светлости!
        Эльза увидела носилки отца. Слуги в белых шапках с пером несли их по очищенной от люда улице. Шторка была опущена; кто был с ним в столь поздний час, было сложно рассмотреть, к тому же четыре гвардейца несли службу и к своему господину не подпускали никого. Потом шторку подняли. И тут же опустили. Подняли, когда носилки поравнялись с конвоем. Руки женщины были закованы в тяжелые цепи. Они ужасно звенели, царапали булыжники. Кто-то в переулке всхлипнул. Кто-то закричал. Зарыдал босой ребенок. Женщина еле шла, обессиленная, на подгибающихся ногах. Конвой подгонял ее, а из угла кричали:
        - Ведьма! Ведьма!
        Из толстой косы выпала и волоком тащилась по камням разодранная лента. Сама арестованная не смотрела ни на кого. Глаза ее были пустыми, холодными, под правым был свежий кровоподтек…
        И вот носилки отца пронесли совсем рядом. Эльза, стоявшая в первой линейке, попыталась прорваться к дороге. Она желала говорить с папой и немедленно. Но гвардейцы грубо оттолкнули и не пустили к кортежу. Эльза упала, разбила коленку и показала кулак тому, кто посмел обидеть ее. Гвардеец рассмеялся и показал палку. Тильда не вмешивалась, словно ждала растущей ненависти у воспитанницы к любимому папочке. Что чувствовала эта девочка, она знала, Эльза не могла скрыть от нее ни одной мысли, ни одной думы. Душа ее словно растворилась в душе Тильды.
        Более всего на свете Тильда желала, чтобы отец Эльзы понял, как это - терять родного ребенка, когда у тебя его забирают силой. Она прогнала прочь плохие мысли. Седой мог бы и раньше наказать, пригрозить правилами, если бы она так поступила. Но сейчас Тильда решилась. Эльза поможет не только отомстить. Она смотрела на шторку и знала, что глаза Тиля видят ее глаза. Тильда чувствовала, как лицо правителя бледнеет, она видела, как он достает шелковый платок и протирает им пот. Рыжая девица в шляпе с розовой лентой, что сидит рядом, любезничает, страха и волнения на морщинистом лице не замечает. А потом видение пропало. Носилки растворились в темноте. Гвардейцы выпустили людей из переулка. Тильда не использовала волшебство или магию. Правитель Тиль сам хотел найти эти глаза. И нашел их.
        ПЛАТЬЕ ЖЕНЫ РЫБАКА
        Тильда, прежде чем уйти через портал в свой сад, назначила новую встречу.
        - Ходить по улицам и искать несчастливые души нужно будет каждый день.
        Она взмахнула рукой… Эльза вдруг вспомнила, как была одета жена рыбака… В заплатанное платье с передником. Сероватое, под цвет чешуи. Именно в него и превратился наряд цветочницы. А лента в волосах в давно не стиранный чепец. И уже по желанию самой Эльзы.
        - Что ты задумала? - забеспокоилась Тильда.
        - Повеселиться, - поспешила успокоить наставницу Эльза и по дорожке отправилась к замку. На левую ногу она прихрамывала. Эльза нарочно не стала лечить коленку. Она страстно желала наказать толкнувшего ее гвардейца. Тильда советовала простить бедолагу, но Эльза нахмурилась и топнула здоровой ногой:
        - Нет!
        Как только первые двери ее комнат распахнулись и она вошла в приемную, девушки-служанки тут же вскочили со стульев и предстали перед ней. На Эльзе было платье жены рыбака, но она с величавой осанкой прошествовала мимо них в свою спальню.
        В спальне кто-то ждал. В полной темноте. Эльза улавливала чье-то присутствие. И слышала дыхание. Частый вдох и редкий выдох.
        «Ильза? - подумала было Эльза, но отмела эту мысль. - Ансельм? Нет, странноватый поступок для романтика-сочинителя пьес. Седой старик?» - Эльза свела брови…
        Створка балконной двери приоткрыта… Вдалеке, на противоположной половине замка, сияли витражные окна. И ветер доносил из каменного двора громкий смех и музыку. Гости пировали, впрочем, так было каждый день. Повод для веселья отец придумывал утром, а к ночи, когда все было готово, свиту не приходилось долго собирать и уговаривать, новости об очередном празднике разлетались среди знатных людей мгновенно.
        Скрипнула балконная дверь. Эльза остановилась. Замерла. Вспыхнувшая свеча осветила бледное лицо леди Эдмон. Старшая няня увидела свою подопечную и захлопала в ладоши.
        - Ну вот, вернулась, и на кого похожа! - Леди Эдмон подошла к дочке правителя и осмотрела с ног до головы. На потерявшейся Эльзе, которую с вечера искали под каждым кустом в парке, было странное платье. В нем она вряд ли прошла бы через главные ворота. Леди Эдмон взяла на заметку, что у маленькой проказницы есть свои способы выходить и входить на территорию замка, когда вздумается.
        Волосы у девушки были растрепаны, руки и ноги были грязными от прилипшего к ним песка, а ноготки! Когда леди Эдмон увидела их, то ее всю передернуло. Она рассчитывала собрать Эльзу на праздник к танцам, как и приказал Его светлость, а тут работы на полдня. Времени отчитывать провинившуюся не было, леди Эдмон громко хлопнула в ладоши еще раз, и дверь спальни отворилась. В комнату, как мухи, влетели служанки.
        - Ильза отдыхает, днем пожаловалась на лихорадку, - доложила леди Эдмон. - Марта, беги в покои Ее милости и зови подмогу. К танцам это чудо-юдо должно иметь прежний вид, и не забудь передать господину Дюре, что та, кого искали, изволила явиться сама.
        Марта поклонилась и вышла. Эльза закрыла глаза. Что с ней делали, она не помнила. В тот момент она обдумывала произошедшие события; пусть счастье от ощущения свободы длилось недолго, но она прожила их, как хотела. После того как леди Эдмон застала Эльзу в платье жены рыбака, ее вряд ли куда-то пустят или позволят остаться. Возможно, отец прикажет ночевать в ее спальне не только девушкам-служанкам, но и гвардейцам.
        Чуть позже из смежной комнаты вышла Ильза в выходном платье, почти сразу, едва леди Эдмон и служанки оставили Эльзу. И Эльза была рада видеть Ильзу здоровой и цветущей. В пепельных волосах блестела жемчужная нитка. На ногах красовались туфли из парчи с красными розетками.
        - Подарки господина Ансельма, - доложила верная служанка, единственная из всей свиты казавшаяся Эльзе искренней и заботливой. - Его друзья в Академии должны были принять меня за знатную…
        - Я так рада, Ильза! - воскликнула Эльза и осеклась…
        Следом из смежной комнаты вышел Ансельм. В темном плаще с двойным воротником. У горла блестела алая брошь. У юноши было слегка потерянное лицо, но в руках он держал бумагу и перо. Пальцы у него были запачканы чернилами. Эльза демонстративно уселась в кресло. К звону в голове и боли в висках добавилась ломота в теле.
        Ильза встала у стеночки и шепотом попросила не выдавать её леди Эдмон, потом быстро сдернула жемчужное украшение и сунула в карман нижней юбки. А Ансельм присел на коврик и разложил вокруг себя листы с текстом.
        - Что это? - поинтересовалась Эльза.
        - Моя новая пьеса. Знаю, времени немного, но я успею. Постановка, которую мы уже репетируем, не совсем подходит к приезду Его светлости. Это так, баловство. Днем я разговорился с Ильзой…
        Ильза в смущении опустила голову.
        - И вдохновение явилось ко мне!
        - Вдохновение…
        - Да… Я отдам Ильзе главную роль. Специально переписал акт. Я тут сделал кое-какие пометки. - Ансельм подал верхний лист Ильзе, а нижний взял сам. Он раздвинул мебель, забрался на скамеечку отца, и они стали читать. Эльза смотрела то на Ансельма, то на Ильзу. И эти двое не были похожи на чужих людей, скорее на влюбленных или на тех, кто знает друг о друге все, понимает и принимает такими, каковы они есть. Она позавидовала им. Все слова повисли в воздухе, силуэты расплылись, она вновь увидела картину из детства. Аплодисменты рекой текли по каменным рядам амфитеатра. Улыбка отца озаряла все вокруг. Он сидел на почетном месте и хлопал громче и энергичнее своей свиты.
        - Ну как? - спросил Ансельм.
        - Впечатляет, - ответила она ему. - Но ты обязан все переписать, - упрямо заявила Эльза.
        - Ты же говорила, что мои пьесы гениальны, или…
        - Гениальны по идее, сюжету, композиции, но некоторые образы требуют доработки… Ты показал тень и не тень слишком однозначными, я не ставлю в пример, но… Возможно, твои героини заложники своих судеб? Ты никогда об этом не задумывался?
        - Ясно. - Ансельм соскочил со скамейки и быстро собрал все бумаги в кучу. - Ты никогда не верила в меня!
        Ильза отступила в черный угол. На мгновение на лице ее блеснула усмешка. Она испугалась мыслей, которые забушевали в голове, и прислонилась к спасительной стеночке.
        - Ансельм, постой же! - воскликнула Эльза.
        - Что? - огрызнулся он.
        - Я рада, что тебе позволяют заниматься театром… В отличие от…
        Эльза подумала о том, что, с одной стороны, отец торопит ее с наследованием, с другой - Тильда с даром Белого Камня и помощью обездоленным, с третьей - Седой, зачем-то пожелавший отобрать у нее силу. А чего хочет она - никто не спросил, никто даже не попытался узнать. Только черное облако. Его присутствие и угрозы заставляли слушать Тильду. Она обещала новый поход к Белому Камню и новый приток силы…
        - Все, не будем об этом! Ильза, принеси что-нибудь из своих мазей, я разбила коленку. - Эльза приподняла кружевную юбку. Кровь уже запеклась, но нога распухла и посинела.
        - Сейчас приведу лекаря, Ваша милость, - залепетала Ильза. - Даже не представляю, что со всеми нами будет, если рана навредит здоровью Вашей милости… - Ильза вернула листок Ансельму и бросилась к двери.
        - Стой, - остановила ее Эльза. - Ты обучена врачеванию, делай все сама. - У нее пропало желание наказывать непутевого гвардейца. Просто не было сил…
        - Как прикажете. - Ильза убежала в свою комнату. Ансельм присел на подлокотник.
        - Леди Эдмон говорит, меня искали?
        - Да, - протянул Ансельм, свел скулы и нахмурил побледневший лоб. - Ее милость искал мой отец, гвардейцы, сам правитель. Ты сорвала важную поездку, правда, не знаю куда, мой папочка не отчитывается. А твой… Только стоял в нарядном джеркине[2 - Верхняя мужская одежда англичан XVI века - узкая куртка на подкладке, которую носили поверх рубашки.] с вышивкой и слушал. Мне задавали вопросы, Ильзу допрашивали. Бедная, не знаю, как она все это пережила… Подчиненные господина Дюре не самые вежливые. Потом одна служанка сообщила, что видела тебя у озера в парке с женщиной в платье с голубой оборкой. Ты бы видела, как отреагировал правитель. Он побледнел, потом надел шляпу с пером, поданную Гастоном меховую накидку и велел моему отцу собрать гвардейцев и найти тебя к его возвращению. На праздник доставить в расшитом рюшами и золотой парчой платье. Ответственным назначил моего папочку. Его светлость грозился всех бросить в темницу, если тебя не найдут в срок.
        - Да, здорово гвардейцы выполняли приказ. Если один из них так толкнул, что я упала и поранила коленку. - Эльза снова подняла юбку платья. - Думаешь, папа накажет меня?
        Вернулась Ильза с коробкой из дерева. Внутри лежали льняные бинты и небольшие склянки с травяными настойками. В комнате странно запахло, когда она открыла одну из баночек, смочила полоску ткани, присела подле Эльзы и приложила примочку к разбитому колену. В ранке защипало так, что потекли слезы. Эльза всхлипнула и пожалела, что не позволила волшебным силам вмешаться в исцеление.
        - Потерпите, Ваша милость, - попросила Ильза и сняла бинт.
        - Я жду ответ, - Эльза напомнила Ансельму.
        - Не знаю, Эл. Тебе уж точно наказание не грозит. Все слуги получили выговор накануне, так что ты пойдешь на праздник, Его светлость увидит тебя целой и невредимой и обо всем забудет. Кстати, а где ты была? Не хочешь говорить папочке, не говори, но я бы хотел знать.
        - Друг детства ревнует ту, кого посулили ему в жены? - пошутила Эльза.
        Ансельм не ответил.
        - Пойду, пожалуй, пройдусь. А потом сяду за переделку отрывка. Надеюсь, ты позволишь Ильзе репетировать в Академии с остальными актерами?
        - Да…
        - О, это чудесно! - воскликнул Ансельм.
        Ильза закончила лечить колено хозяйки, поднялась с пола и убрала остатки чистых бинтов обратно в коробку.
        - Ее светлость ждет ребенка. В замке неразбериха. Кто-то говорит, что все это слухи, другие уверяют, что сведения самые надежные.
        - Лжешь! - крикнула Эльза. Вытащила из-за спины подушку и бросила в Ансельма, но он успел скрыться за дверью в комнате Ильзы.
        Эльза вздохнула и глянула на потолок. В воздухе не летала Тильда, не глядел из темноты горящим взглядом седой старик, учитель-картограф, не душило мохнатыми щупальцами черное облако. Вдруг стало так тяжко, что захотелось сорвать с себя нарядное платье, выбросить все украшения, выгнать Ильзу, забраться в постель и крепко уснуть. А утром снова проснуться пятилетней. После завтрака пришел бы папа и повел бы на прогулку в сад. И у папы в той жизни, о которой мечтала Эльза, не было жены. И он вряд ли смог бы иметь вторую любимую дочку или первого любимого сына…
        ВОДА ИЗ ЛЕСНОГО РУЧЬЯ
        В ту ночь лил дождь. Стеной. Эльза видела папу. Он нес сверток в мешке. Лопату. Ноги его проваливались в грязи, тонули. Он весь вымок, но не обращал внимания на холод, месиво, слякоть. Он был в парке. Где конкретно - Эльза не могла понять. Деревья вроде те, что она видела каждый день, а вроде и не те. И что папа забыл на черном холмике? Вот он наклонился, бросил в выкопанную ямку сверток и стал стучать лопатой. Так громко, так сильно и пронзительно, что в висках звенело даже во сне. Эльза вздрогнула.
        Было холодно и очень темно. Ветер раскачивал створку окна. Опять лил дождь и черные тени от веток прыгали по мозаичному стеклу. Потом птица… Большая. Развернула веером крылья и стала биться острым клювом в запертую решетку. Срывать засов. Эльза съежилась в комок и пожелала, чтобы поскорее наступил рассвет и крадущаяся по каменным плитам темнота перестала пугать.
        Но Седой помешал осуществить желаемое. Он появился в спальне внезапно. Конусообразная шляпа слетела с головы и приземлилась на скамеечке папы.
        - Правила, девочка, - быстро запричитал он.
        Эльза засмеялась. Теперь было не страшно, а наоборот, очень весело и спокойно. Она хотела прыгать на кровати и радоваться. Чернота в присутствии Седого казалась пустяком, к тому же она избежала наказания за дневные проделки. Папа не явился на праздник, заночевал в замке у рыжей леди, так говорили мамины дамы, а еще посматривали, как мама кокетничает с господином в бордовом плаще, улыбались и снова начинали шептаться по углам.
        - Не будешь соблюдать правила, девочка, пострадаешь, как и Тильда.
        - Почему Тильда пострадала? - Эльза снова легла в кровать и укрылась одеялом.
        Скрипнула дверь смежной комнаты. Седой спрятался за выступ в стене, а в спальню вошла Ильза. Яркий огонек свечи осветил круглое лицо. И пепельные волосы стали пышными, обычно они лежали тонкими прядками и только раздражали.
        - Ваша милость, - зашептала Ильза. - Кошмары беспокоят? Так даму в платье с голубой оборкой сожгли… Что же такое?
        - Нет, Ильза, иди спать. Если разболтаешь кому, не пущу в театр к Ансельму и выдам леди Эдмон. Ты же соврала ей сегодня!
        - Ваша милость! - Ильза повалилась на колени. - Только не говорите ей ничего. Умоляю!
        - Иди к себе и не мешай мне веселиться. Предстоит бессонная ночь. И не вздумай утром рано меня разбудить!
        - Я поняла, Ваша милость, - Ильза поднялась с пола и исчезла в своей комнате.
        - Ловко, - заметил Седой и выбрался из укрытия.
        - Вы пришли потому, что время настало? - спросила Эльза.
        - Да нет, - Седой сложил руки за спиной. - Я передумал. Кто-то посторонний проник в наш сад. Тильда права, пусть сила Белого Камня будет у кого-то из нас. Идем, я кое-что покажу.
        Заинтригованная Эльза выбралась из постели. Седой подал ей руку, и она вцепилась в сухую ладонь. Шляпа прыгнула ему на голову, и вместе они растворились в воздухе. Ильза, даже и не думавшая идти спать, как было велено, и подглядывавшая сейчас в замочную скважину, перекрестилась, когда увидела странное исчезновение и старика, и Эльзы. Побледнев, она рухнула на пол и потеряла сознание.
        Седой привел Эльзу к избушке. Домик утопал в темноте. Здесь был деревянный причал, приткнувшийся к берегу. Но Седой не повел девочку к песчаному берегу. Он хлопнул три раза в ладоши, и дверь отворилась. Взглядом зажег свечи на окнах, потом затрещали дрова в сложенном из светлого камня очаге и закипела в медном котелке на трех изогнутых ножках вода.
        - Как папин охотничий, только один этаж, - заметила Эльза и оглянулась.
        - Один, - подтвердил Седой. - Вот книга. Возьми и полистай. Может, и увидишь там что.
        - Вы испытываете меня? - спросила Эльза.
        - Нет.
        Седой снял котелок.
        - Тильда всегда варила в нем еду.
        Но Эльза больше не слышала старика. Она сидела за столом и листала книгу. Страницы были желтыми, старыми, пропитанными чернилами насквозь, некоторые с оторванными или загнутыми уголками. Красные пометки сверкали на полях, на каких-то она видела огненные символы, пугалась и скорее переворачивала.
        Эльза снова увидела папу.
        Теперь он прятался за стволом дерева. На солнечной поляне, залитой светом, ярко зеленела трава и кружилась в своем танце девушка-златовласка.
        Картинка сменилась. В ночной темноте лил ледяной стеной дождь, папа сквозь черное месиво пробирался к раскопанной им ямке, стучал лопатой и проваливался, обессиленный, в самую слякоть. И слякоть душила его, не давала выбраться, тягучая сила тянула вниз, глазами он искал ветку, за которую можно было бы ухватиться, но руки не могли нащупать ничего. И вот ему удалось вылезти… Что-то снизу подтолкнуло его, и он выполз на безопасное место. Потом поднялся. Сапоги были испачканы, сам он вымок до нитки, с одежды и волос стекала смешанная с грязью вода. Высокий и стройный стоял он возле ямки. Дождь все еще лил, а папа воткнул лопату в землю, и поднявшийся вихрь разогнал серых птиц. Они покружились над головой мужчины, а после полетели в лес, туда, где стоял огромный чан. А над ним возвышалась сгорбленная женщина с треугольным бледным лицом в пышной юбке из пяти слоев. Глаза у нее были бесцветные, щеки впалые. Коротенькие рыжие волосы торчат в стороны и кажутся заледеневшими космами. Она помешивает жидкость, от которой исходит свечение, и что-то приговаривает себе под нос. И папа слышит этот жуткий шепот.
Он теряет сознание, когда из когтистой руки выпадают лиловые соцветия колокольчиков…
        Эльза закрыла книгу. Седой черпал большой ложкой воду из котелка.
        - Зачем вы снова показали мне папу в грязи? И даму с клюкой?
        - Чтобы не удивлялась, детка. Не сейчас. После.
        - Кто вы? Отвечайте!
        - Отец Тильды. Ты же знаешь. Живу в саду. Ранее был Высшим, пока дочь моя искала способ восстановить силу. Сейчас учитель-картограф. Иногда делюсь мыслями и добрыми советами. Жаль, не слушают… О, люди…
        - Почему у вас губы черные? - перебила старика Эльза. Изредка она поглядывала на книгу. Даже хотела открыть и узнать, что картинки покажут еще интересного или занимательного. Но не стала.
        - И у тебя черные. И у Тильды. Посмотри, - ответил Седой, вернул котелок на очаг и взглядом погасил огонь. Жестом руки он придвинул Эльзу к зеркалу. И тут она увидела себя. Васильковые глаза казались глубоко впавшими и были угольного цвета, круглые щеки ввалились. Волосы тоже не были золотистыми и кудрявыми. Они стали прямыми и отдавали чернотой.
        Эльза закричала. Выбежала из избушки в лес. Кругом деревья. Сосновые и хвойные иголки под ногами. Листья шепчут свою музыку. Эльза бежала к деревянной пристани. Оттуда веяло холодом, ветер гнал воду в реке. И она шумела, где-то рядом был водопад. Или ей это только казалось… Эльза остановилась отдышаться. Седой не гнался за ней. И зеркало…
        - Тильда! Тильда! - крикнула Эльза в черневшее над головой небо. Там ярко светила своим прозрачным диском луна. И свет этот рассеивался над поляной, над могучим дубом и перистым ясенем, чертил дорожку на мутной воде.
        Тильда явилась на зов. Эльза подумала о папе, но в данную минуту он не спасет от интриг Седого.
        - Девочка моя! - Тильда обняла ее, а из леса на тропинку вышел Седой.
        - Зачем ты сделал это? - спросила она у старика.
        - Водички горячей глотнуть зашел. Девица сама увязалась за мной. Хотел в лесу ручеек поискать, да в такой холод и промозглый вечерок только кипяток и согреет.
        После старик моргнул и растворился в воздухе. Тильда повела Эльзу в избушку. Эльза отказывалась заходить, упиралась.
        - Нет! Нет! Он черное облако. Он!
        - Ну же, девочка, посмотри еще раз в зеркало. Седой внушил тебе. Подготовил.
        Эльза замотала головой. Тогда Тильда силой заставила открыть глаза. И Эльза увидела себя. С васильковыми глазами и золотистыми волосами. И не знала, как реагировать - радоваться или… Как же она устала от магии и бесполезной суеты, от борьбы с этой силой!
        - Ты знаешь, где обитает черное облако? Хочу выследить его.
        - Что ты! Нельзя. Логово его далеко-далеко, в дремучем лесу. И охраняют вход пауки, огромные такие, и прочая нечисть.
        - То есть вы предлагаете просто ждать, когда оно задушит меня, убьет папу?
        - Оно не сможет, верь мне, Эльза. Оно просто пугает. Идем в замок. Завтра важный день.
        Тильда открыла портал, и они оказались в спальне Эльзы, там она помогла девушке раздеться и лечь в постель. За окном снова лил дождь. Стучал по булыжникам, створка окна от ветра скрипела. Тильда села на скамеечку отца и запела. И голос ее, такой же золотой, как ее волосы, заглушал мерзкие звуки и убаюкивал. Эльза закрыла глаза и вдруг поняла, что может заснуть.
        - Я здесь, девочка. Всегда была с тобой и буду. Засыпай. Засыпай.
        МУЗЫКА СЕРЕБРЯНОЙ ФЛЕЙТЫ
        - Я хочу устроить праздник для горожан. Можно накупить игрушек, сладостей и раздать их. Всем желающим!
        - Хорошая идея, - пробормотала Тильда, но губы скривила. И голос ее показался Эльзе излишне недовольным. Она загрустила. А Тильда на самом деле сердилась на воспитанницу. За опоздание. Когда Эльза явилась на встречу, она уже поджидала ее в платье цветочницы, сидя на Камне.
        - Только без волшебства! - воскликнула Эльза. - Я хочу сделать все сама, найду лавку, закажу еду и раздам!
        - Как дочь правителя?
        - Нет, если мои гости встретят за прилавком настоящую Эльзу, то расценят это как подачку, поэтому мы подберем мне новый образ. Я стану сказочной феей. Портной уже едет. К утру мне сошьют наряд… Я еще и платье цветочницы закажу!
        - Не нужно, - Тильда покачала головой. - Ты вызовешь подозрения, дорогая.
        - Никто не знает, что мастер придет. Даже Ильза. Она репетирует пьесу Ансельма. В замке неспокойно. Пропала еще одна леди. Мама закрылась в комнатах, и дамы навещают ее там, а мои выезды отец ограничил и велел сократить часы на занятия в библиотеке. Тильда, у меня появилось свободное время! Знаешь, как здорово быть одной и не ощущать излишнего внимания служанок! - Эльза сняла свои туфли и спрятала за Камень. Сунула ноги в деревянные башмаки. - Я почти не пользуюсь своей силой…
        - Получается?
        Эльза покачала головой.
        - Когда служанка что-нибудь роняет, всегда помогаю. Только ты, Тильда, не волнуйся, никто не заметил. Меня саму еще пугают мои способности. Утром проснулась и поняла, что летаю. Я сильно испугалась… И только благодаря страху смогла приземлиться на мягкие перины.
        - Кто-нибудь из твоей свиты верен аббату Хагену? - резко спросила Тильда и поднялась с Камня. Улыбка сошла с ее лица. В глазах померк свет. Тильда подняла руки… И столько гнева скопилось в сжатых пальцах, что Эльза лучшим решением нашла отойти подальше.
        - Не знаю! - воскликнула она. - Если интересно, спрошу у Ильзы.
        - Аббат Хаген - духовник твоего отца. Имеет на Его светлость большое влияние. Всегда помни об этом, девочка.
        - Ты хочешь сказать…
        - Да, ты правильно подумала, Эльза. Не будешь осторожной, уже завтра тебя поведут по главной улице на привязи! Только… - Тильда хмыкнула и вдруг закружилась в танце. Солнце золотило ее волосы. Ветер надувал колоколом юбку платья с голубой оборкой. Она вдруг запела: - Ты всегда сможешь улизнуть от них. Но… Хорошо, после допою тебе…
        Тильда открыла портал, и обе оказались на шумной улице. Эльза заранее предупредила, что безопаснее выходить в город с помощью магии, а не через восточные ворота.
        Ансельм оказался неправ, когда говорил, что отец не будет ругать. На празднике его не было, но утром он вернулся и пришел до завтрака в спальню дочки. Эльза никогда его таким не видела. Потерянным и излишне бледным. Жестом отец выгнал Ильзу и других служанок, а Эльзе велел рассказывать, и как можно подробнее, кто та женщина, в компании которой ее видели накануне исчезновения. Эльза соврала, сказала, что встречала ее один раз, у озера, когда возвращалась в замок с прогулки.
        - Дама подошла ко мне и спросила, как выйти из парка, папа. Я приняла ее за придворную.
        Но отец покачал головой и велел начинать сначала, так как аббат Хаген поведал, что два гвардейца видели, как Эльза идет к восточным воротам в компании все той же женщины. Эльза не растерялась. Она по-прежнему настаивала на прежней версии, только добавила, что согласилась проводить даму, так как вспомнила, что ей нужно забрать шляпу и перчатки у портного. Отец поспешил напомнить любимой дочке, что для выездов особе ее уровня полагается три пары носилок, десяток слуг и сорок человек сопровождающих, включая гвардейцев.
        - Также я попрошу всегда говорить мне о желании покинуть замок. Две леди из свиты мамы исчезли бесследно…
        Тиль стал смотреть на дочку в надежде, что Эльза сознается и скажет, где найти женщину в платье с голубой оборкой. Но Эльза улыбнулась, потом села в кресло с изогнутой спинкой и вынула из ящичка шляпу с розовой ленточкой. Показала ему.
        - Леди Энн от… - зачитала Эльза глухим голосом и вновь улыбнулась. Тиль побледнел. - Я нашла шляпку в ветках ясеня, папа. После побега леди Энн. Ты дружил с ней? А мама знает?
        - Эльза, дочка!
        Тиль бросился к той, которая так властно им управляла. Он так легко обманывал советников, врал союзникам, путал им карты, искусно натравливал друг на друга, угнетал фермеров и торговцев, бросал по утрам глупеньких девиц с одинаковыми личиками и стройными фигурками… Но сидящий напротив ребенок с васильковыми глазами и мелкими кудряшками, совсем как у нее, той, которая кружилась на поляне в солнечном танце… И музыка серебряной флейты сейчас звучала не на лугу. А здесь, в замке, в тесноватой спальне его ребенка, единственной дочки. И ребенок этот имел власть над ним, бедным стариком, он посмел оттолкнуть его, помутить сознание, да так, что Тиль не смог накричать как следует, наказать, запереть в комнате…
        - Папа! - Эльза поднялась. Длинная юбка зашуршала по каменным плитам. Она шла к двери. А он, бедный Тиль, стоял у стены и наслаждался прекрасными звуками серебряной флейты. Туман затянулся призрачной дымкой. И Эльза сказала:
        - Признайся, что слова леди Алисии и аббата Хагена для тебя важнее. Почему они не любят меня? Что я им сделала?
        Тут Тиль очнулся. Музыка исчезла. Он повертел головой, взмокшей от пота. Окно, пташка в саду. И Эльза у столика с баночками и шкатулками.
        - Эльза, дочка, леди Алисия добра к тебе. Папа привез тебе подарки… Леди Алисия желает подружиться… Смотри.
        Тиль щелкнул пальцами, дверь отворилась, и плечистые слуги в штанах свободного покроя внесли три сундука. Оставили дары у стены. Эльза с хмурой улыбкой прошлась мимо каждого и, не открывая, велела унести.
        На этой фразе Тильда засмеялась и спросила:
        - А он что? Отец твой?
        - Папа выбежал из спальни со злым лицом, но вечером явится мириться. Я знаю его. Мы будем играть в ладушки.
        - Ты сказала ему, что уходишь?
        - Нет, - ответила Эльза. - Без свиты меня бы не выпустили. В приемной и гостиной дежурят гвардейцы, мама приставила к дверям большее число служанок, а леди Эдмон спит в кресле в моей спальне. Иногда мне кажется, что все эти люди постоянно слушают, чем же я занимаюсь! Я запретила Ансельму бывать у меня. Мы видимся только при свидетелях.
        - Раз так, то будем встречаться в городе. Открывай портал в спальне.
        Эльза подозревала, что Тильда сердится и волнуется одновременно. Нет, отцу с его армией и властью никогда не победить их, как и аббату Хагену, и главному советнику.
        Эльза вернулась к своей идее.
        - Я выспросила у Ильзы адреса двух лавок. В одной продают изысканные сладости и всякие вкусности, другая поставляет в замок поделки из камешков и ракушек. Наш прилавок мы установим в том углу, за фонтаном. Ты поможешь мне? Он должен быть открытым, чтобы люди сразу замечали, что мы не продаем, а раздаем. А еще мне нужно два-три актера, которые бы заманивали гостей уже в том переулке. Ты можешь предложить мальчикам из сада поработать у нас?
        - Обитатели сада будут только рады помочь обладательнице силы Белого Камня, - сказала Тильда.
        - Да… - заметила Эльза. - В мире отца я будущая верховная правительница, у вас - непонятно кто, но с великой миссией не дать черному облаку погрузить мир в хаос. Кстати, мама ждет ребенка. В замке неродившееся дитя уже провозгласили отцовским наследником. Все уверены, что будет мальчик. А сын всегда имеет преимущество перед дочкой.
        - Мама твоя предаст вас. - Тильда усадила Эльзу на скамейку. - Не по своей воле.
        - Как ты узнала? Расскажи. Я должна предупредить папу…
        Тильда задумалась.
        - Как узнала - вопрос этот не должен беспокоить тебя отныне. Магия, моя дорогая, все делает волшебство, а я только вижу и говорю, что знаю. Что будет дальше и зачем Ее светлости лгать - воля судьбы. Если твой отец захочет, он справится со всеми заговорами и неприятностями. Но ты не посмеешь вмешаться!
        Глаза Тильды погрустнели, губы сложились трубочкой. Она смотрела на небо, к обеду ставшее пасмурным и грязным. На забитые людом улицы, на дорогие носилки богатых господ и на милое лицо воспитанницы, с которой ее свела тайна Белого Камня.
        - Опять обман! - пожаловалась Эльза.
        - Не обман, а недомолвка, замечу.
        - Хорошо, я выжду, но если вдруг пойму, что папа в опасности, вмешаюсь. Для меня он всегда будет самым-самым, Тильда. Он вырастил меня, он дарил мне все, что пожелаю, он ночами сидел у постели, если я болела, а ты вообще-то приходила пугать меня во сне!
        - Я знаю его получше твоего, девочка. - Эльзе показалось, что интонации в голосе Тильды изменились. - И не нужно расхваливать своего любимого папулечку.
        - Тебе больно осознавать, что он родной мне, а ты нет? Но тебе не понять моего папу, у тебя же нет детей…
        - Замолкни! - вдруг заорала Тильда. - У меня был когда-то ребенок. И гвардейцы похитили его.
        - Какой еще ребенок?
        - Младенец показался глазастым жителям деревни слишком странным. Светился в темноте. Все поголовно боялись ходить в лес за хворостом. Только почему их тянуло к моей избушке? Не мне судить… Но вышло так, что об этом донесли самому аббату Хагену. Однажды вернувшись домой, я трудилась тогда с отцом в деревенской школе, я обнаружила, что моего ребенка нет! И гвардейцы сидят у камина в пыльном углу. Выжидают!
        - Ты не искала его?
        - Нет… Все. Оставим пустую тему. Ребенок мой погиб. Таких странных положено мучить и освобождать. Через смерть.
        Тильда поднялась со скамейки. Над головой пролетела, хлопая огромными крыльями, птица. Казалось, что острый клюв и глаза у нее, как у седого старика в конусообразной шляпе. Ее отца. Он всегда был добр к людям, даже к Эльзе или проходящей мимо богачке с капризным ребенком, а если вдруг глядел на родную дочь, то зрачки его всегда были налиты кровью. А она всего один раз просто ошиблась…
        - И не смей, Эльза, говорить отцу обо мне и о том, чем мы занимаемся.
        - Он через пытки и мучения освободит и меня тоже?
        - Освободят по его приказу! Он и знать не будет, кого погубил. Аббат Хаген такие интриги закрутит…
        - Нет, - Эльза закрыла глаза.
        В неясной темноте, среди мерцания тысячи звездочек, она увидела папину голову. Лицо его то приближалось, то удалялось, Эльза тянула к нему руки, но улыбка папы вдруг стала прямой линией, глаза безучастными и холодными, а потом он растаял, как будто его и не было.
        - Все, кто меня знал в земной жизни, думают, что я погибла. Они видят мой призрак, нет, я не навязываюсь, просто они сами хотят видеть меня и видят. Дождись получения наследства и тогда… Тогда…
        - Да при чем тут наследство?! - возмутилась Эльза. - Папа так решил. Не я!
        - Я решила, девочка.
        - Тильда, прекрати! - Эльза услышала голос Седого и повернулась. Тильда попыталась уйти.
        - Стой! - приказал старик. - Может, поведаешь воспитаннице о гениальном плане? А, дочь?
        - Исчезни! - крикнула Тильда. - Ты не посмеешь, ясно?
        Седой усмехнулся.
        - Конечно, не посмею. Правила запрещают вещать лишнее, Тильдочка. Только, девочка, дочь моя, как уже говорил, умеет плести интриги и сочиняет похлеще твоего автора пьес.
        Тильда показала кулак. Старик поднял руки и поспешил исчезнуть. Эльза отказывалась понимать. Недомолвки между Тильдой и Седым начинали раздражать.
        - Что за план и интриги? - спросила она у Тильды.
        - Не бери в голову. Просто завидует, что силу Белого Камня получила я, а не он. И влияние его в саду ослабло.
        - Он уверяет, заклинание можно снять… Только ночью он пугал. Все пугают меня!
        Эльза закричала. Перед ней вдруг появилось выросшее из земли чудище, готовое напасть на жертву, сокрушить слюнявой волной и выпустить клыки. Оно приоткрыло рот… Показало острые зубки… Угольного цвета глаза…
        «Я прилечу к Белому Камню и заберу свое».
        Видение пропало. Эльза снова увидела на скамейке Тильду. Наставница обняла ее. Эльза дрожала. Хотела пить. Только девочка подумала об этом, и жестяная кружка появилась в трясущейся руке.
        - Кажется, враг наш узнал, как обойти ловушки и проникнуть в сад. Отложим церемонию. Эльза!
        - Забери свой дар. Я не могу больше. Прошу…
        - Белый Камень не забирает своих даров, девочка.
        Тильда открыла портал и полетела в свой сад, из которого ей, возможно, и не следовало выходить. В домике с голубой крышей она залепила своему отцу пощечину.
        - Только посмей тронуть меня или Эльзу, папа. И идея напугать её говорящим зеркалом - большая ошибка. Узнаю, что бываешь у нее, сразу же настрою сад против тебя. А в следующем году выборы Высшего! Желаешь вернуться в Совет? Тогда не мешай мне!
        Тильда ушла, хлопнув дверью. Седой старик надел свою шляпу и через окно вылетел на поляну. Ярко светило солнце, а с деревьев падали спелые фрукты. Маленькие дети бегали по дорожкам с книжками и соревновались в знаниях цитат, а их родители всегда были заняты делами на участке или тренировали свою силу в доме. У каждого были свои особые обязанности и в мире Эльзы.
        - Твой план потерпит неудачу, Тильда. Черное облако намерено бороться другими методами.
        - Знаю. Неужели ты поверил мне?!
        - У восточных ворот дырка. Оно смогло забросить свое мохнатое щупальце! Оно ослабит тебя!
        - Скорее, я его!
        - Нет, Тильда. Говорящее зеркало вчера показало, как будет и кто победит.
        - Мы победим, ясно?
        Тильда убежала, а Седой поплотнее закутался в плащ и полетел обратно в свой домик.
        ДЕСЕРТ ЕЕ СВЕТЛОСТИ
        После дневной службы Эльза навестила маму. Высоченные стены ее комнат были затянуты тканями и гобеленами. С потолка свисала кованая люстра. Все свечи были зажжены. По правой стенке тянулся резной балкон, туда можно было подняться по узенькой лестнице с тонкими перилами. И кто-то прятался там, за подвязанной шторой. Чья-то рука в бордовой перчатке поглаживала голову льва. И вдруг пропала.
        Эльза терпеливо ждала приглашения. Все знатные дамы собрались в малой гостиной Ее светлости. А сама мама пребывала в самом центре. В большущем камине трещали сухие поленья. Исходящий от них жар наполнял теплом роскошно обставленное помещение. Мама демонстрировала подругам и служанкам подарки. Муж одарил ее по случаю беременности новыми нарядами и украшениями. Ниоба от радости кружилась, словно юная девчонка, которая пребывает в ожидании любимого человека, чтобы сообщить столь благостную весть. Дамы хлопали в ладоши и охали. Абсолютно каждая успела восхититься дороговизной ткани и искусной работой ювелира.
        - Леди Энн, бедняжка! - шептались женщины.
        - Даже в семье не ведают, куда подевалась…
        - А леди Донна…
        Ниоба заметила свою дочь в дверях и жестом предложила войти.
        - Как пожелаете, Ваша светлость, - тихо пробормотала Эльза.
        Ниоба взглядом указала на пустое место у камина. На кресло с золотыми подлокотниками, где обычно леди Энн читала Ее светлости любовные романы. Дамы охнули. А Эльза не спешила входить. Из темного угла повеяло холодом, а потом бордовая рука скользнула по перилам узкой лестницы. Тихий смех. Но смеялась не мама или ее гостьи. Хихикал кто-то другой, еле слышно, по-черному, шепча и лаская слух, присвистывая… В воздухе промелькнуло мохнатое щупальце, у самого потолка загасило одну свечу в люстре и пропало. Потом видение. Призрачное. Оно укутало сидящих вокруг матери дам и тоже исчезло. Эльза вздрогнула.
        - Ну же, смелее, Ваша милость! - возмутилась Ниоба.
        Эльза вздохнула и неохотно подчинилась приказу. У камина она вытянула руки, чтобы озябшие после долгой прогулки по улицам пальцы как следует прогрелись. Теплое лето постепенно сменяла дождливая осень. В гардеробную Эльзы был специально поставлен новый шкаф. И крючки в нем ломились от невероятного количества подаренных отцом шуб, от меховых накидок и теплых муфт. Простой люд не спешил менять летнюю одежду на осеннюю.
        - О чем-то задумалась, дорогая дочь моя? - спросила мама. - Не стоит грустить, совсем скоро подадут новый десерт. Вчера леди Блон и леди Ива пришли в восторг от его изысканного вкуса.
        - Да, Ваша милость, Его светлость столь заботлив и великодушен в последнее время, - подтвердила слова Ниобы леди Блон.
        - Спасибо, - Эльза поблагодарила мать. - Я останусь и с удовольствием попробую ваш десерт.
        Ниоба вновь обратилась к своим дамам, а Эльза глянула на огонь и вдруг представила в жарких языках пламени картины из старой жизни. Она не хотела думать о прошлом, но оно постоянно напоминало о себе. Черное облако и склизкое щупальце не давало дышать. Эльзе казалось, что оно всегда рядом, смотрит в затылок, летит к вазе с фруктами, шипит… Слюна течет из округлого рта. Угольные глаза блестят. Оно тянет мохнатое щупальце к вазе на овальном столике. Спелое яблоко с красным бочком вянет на глазах. Эльза в испуге задрожала. Хотела крикнуть «нет», но мама успела взять испорченный фрукт и даже надкусить. Дамы засмеялись. А мама захохотала громче остальных:
        - О, огородник Его светлости - просто чудо! Такой урожай! - воскликнула Ниоба и велела плечистому слуге в шапке с пером подавать угощение.
        - Ваша светлость, смотрите, у вас округлился живот, вы точно подарите верховному правителю мальчика, истинного наследника.
        Слово «наследник» заставило Эльзу очнуться. Она вдруг ощутила некую особенность и исключительность от осознания, что когда-то ей позволят принять титул папы. Она станет в замке главной. Все будут почитать ее, кто-то станет боятся, а кто-то привыкнет по первому мгновению исполнять любое желание… Леди Ива приложила руку к животу Ее светлости и с улыбкой стала расхваливать еще не родившееся дитя. Эльза вдруг почувствовала себя лишней в этой роскошно обставленной комнате. Женщина, которая всем здесь заправляла, никогда не была ей особо близка. Эльза не могла делиться с ней страхами и переживаниями, как с папой. Мама ни разу не пришла в комнату поиграть или проведать ее. Виделись они чаще всего на официальных праздниках или на завтраке.
        - Дамы, вот и угощение! - воскликнула Ниоба.
        Слуга вкатил в гостиную Ее светлости большую тележку. Десерт, похожий по форме на перевернутый стакан неровной формы, привлек внимание Эльзы. «Стакан» был украшен ягодкой клубники и полит медовым сиропом. Дамы быстро расселились, а Ниоба махнула рукой, и всем дамам стали подавать угощение и напиток на отдельном подносе. Эльзе, как дочери Ее светлости, достался самый большой кусок. И она искренне восхитилась нежным вкусом, а потом решила, что неплохо бы угостить им и детей на городских улицах. Она отсыпала бы повару матери очень много золота, лишь бы он согласился поработать для нее хотя бы одну ночь и смог бы выпечь как можно больше вкусных «стаканов».
        Эльза думала, а дамы шепотом желали Ее светлости счастливого рождения наследника. Будущая мать после льстивых слов ставила блюдо на столик и начинала поглаживать свой живот. Она намеренно села так, чтобы все присутствующие замечали его округлость. Особенно Эльза.
        После десерта дамы еще раз пожелали Ее светлости счастья, успехов и одна за другой покинули малую гостиную. Эльза выходила последней. Уже на пороге она успела заметить бордовый силуэт, проскользнувший в комнаты мамы через балкон. Силуэт пролетел от двери к камину и опустился в кресло леди Энн. Эльзе стало интересно, кто же имеет право навещать мать тайно ото всех. Она быстро покинула дамский кружок, проскользнула в кабинет отца, открыла портал, снова вошла в покои Ниобы и едва успела прыгнуть за спинку дивана и спрятаться там. Мама словно почувствовала тяжелый взгляд и обернулась. Но тот угол, в котором пряталась Эльза, оказался пустым. Ниоба вернулась к беседе с господином Жеаном.
        - Все идет по плану, Ваша светлость, - доложил он. - Муж ваш ежедневно посещает по две-три деревни. Фермеры восстают против него. Он обращается с речью, а они не верят его красивым словам. На это так смешно смотреть, Ваша светлость. Деревенские поддерживают нового лидера. Даже аббат Хаген и его крысы отныне не помеха.
        - Это вы? - Ниоба усмехнулась.
        - Конечно, да, - похвастался Жеан. - Я прекрасно осведомлен, что им обещает замок, поэтому имею возможность предлагать больше. Вы бы видели их жалкие глазенки, Ваша светлость. Они стоят и смотрят то на правителя, то на меня. Всегда зачарованно и с воодушевлением. Чуть-чуть выдашь правды против Тиля, и все они сразу называют его лживым и поворачиваются к тебе. Настроишь против себя - они захотят иметь дело с правителем. Фермеры сами отдадут мне власть, Ваша светлость. Тиль не желает делиться, так значит я силой её заберу.
        - Боюсь, муж мой уничтожит вас, - заметила Ниоба. - Вы не представляете Тиля в гневе.
        - Я первым уничтожу Его светлость. Запомните. И вы будьте осторожнее. К вам будут ходить шпионы, дамы станут расспрашивать о беременности. Вас будет навещать лекарь по приказу правителя. Он помешается в ожидании сына, а думы о том, что его доченька не станет великой, помутят рассудок. А я тем временем нанесу главный удар. Или даже два. Хотите, раскрою еще один секрет?
        - Что же это? - поинтересовалась Ниоба.
        - Правда, которую очень долго скрывают.
        Жеан склонился над ухом Ниобы и зашептал в него. Эльза напряглась. Кто-то заблокировал ее силу, могущественный и коварный, и она не смогла узнать «секрет», как ни пыталась. Она почему-то подумала о старике… Звон ударил в виски… Она едва не вскрикнула от боли, но сдержалась… Глянула в сторону камина, и боль утихла…
        - Мне нужно помочь папе, - прошептала Эльза.
        - Так вот в чем дело! - Ниоба с поднятыми руками подбежала к лестнице балкона. - Подонок! Как же я раньше не догадалась! Вот это новости, господин Жеан.
        - Успокойтесь, Ваша светлость, - попросил силуэт. - Я обязательно выступлю перед фермерами. «Секрет» еще больше настроит их против Тиля.
        - Откуда вы узнали? И почему я должна вам верить?
        Ниоба оттолкнула господина Жеана и не позволила поцеловать руку.
        - Неважно, Ваша светлость. Отныне вашему мужу конец. Он еще будет просить у вас помилования и прощения. Вы же этого желаете?
        - Да, я хочу этого. Но также мечтаю кое-кому подрезать крылья. Пришло время узнать о настоящей жизни. Как считаете?
        Господин Жеан откупорил бутылку с вином. Ниоба с горящими от ненависти глазами приняла из его рук кубок и глотнула жидкость с терпким запахом. Ей стало тепло и хорошо. Вино растеклось по жилам, напитало каждый сосуд энергией. Жеан поднял свой бокал и тоже выпил.
        - За вас, Ваша светлость, - произнес он. - Не подведите меня.
        - Конечно, - пообещала ему Ниоба. Она открыла портьеру, и господин Жеан вышел на винтовую лестницу, о существовании которой знали только в семье правителя. Эльза воспользовалась случаем, поспешно открыла небольшой портал и переместилась из покоев матери в свою спальню.
        Там было пусто и тихо. Только за дверью суетились. Служанки радостно покрикивали и много шутили, дежурившие гвардейцы играли в карты, ели и пили за счет отца. Эльза сбросила туфли, забралась в кровать и обняла мишку с оторванным ухом. У него не было одного глаза и клетчатый жакет совсем затерся. И оторванная лапка болталась… Леди Эдмон только и успевала чинить. Пройдет день, и новая неприятность случалась с любимой игрушкой. Эльза настойчиво требовала дружбы, а медведь как будто отвергал ее. И она отчетливо помнила все события, связанные с его получением. Что случалось с платьями, украшениями и другими подарками папы, Эльза редко задумывалась. Устаревали прежние - отец приносил новые.
        Эльза укрылась одеялом и попыталась заснуть.
        - Ведьма! - именно эти слова сына рыбака крутились в голове. Как и «секрет» господина Жеана.
        - Тильда поможет мне! - пришла догадка к Эльзе. Она откинула одеяло, бросила медведя на подушку и подумала: что же милый друг Ансельм скажет, если узнает о волшебстве, саде с голубыми крышами у домиков и вгоняющими в сон птицами, черном облаке и о страшной мести?
        - О! - вскрикнула Эльза. - Бедный Ансельм забудет, что я дочь правителя, и откажется дружить со мной! - Тут она открыла портал и полетела в Академию.
        СОВЕТ
        - Ваша светлость, пришло время представить будущую правительницу официально. Вы сами стали свидетелем упаднических настроений среди народа. Ваша дочь обязана помочь восстановить порядок, пока не поздно, - доложил Милтон Джон и сел на стул.
        В просторной комнате было душно и шумно. Тиль принес с собой стрелу с блестящим наконечником и положил перед собой. За длинным столом собрались двадцать верных его идеям и порядкам человек. Они были разных возрастов и разного достатка - кто-то беднее, кто-то богаче, кто-то влиятельнее, а кто-то менее знатный, кто-то искусный в лести, а кто-то простодушный и верный собственным принципам. Но все они явились на его собрание по первому зову. Перед каждым лежали бумаги. Кто-то чертил пером ровные линии, кто-то внимательно читал, а кто-то слушал Милтона Джона или поглядывал на молчавшего в темном углу худого человека со сморщенным лицом, вялыми глазами и неестественно поджатыми губами. Он держал обтянутые бледной кожей руки у груди и в особых случаях просто наклонял голову и показывал всем присутствующим круглую шапочку на затылке.
        Милтон Джон терялся, если видел эту шапочку. Особенно сейчас, когда простудная боль пронизывала с ног до головы, вгоняла в пот и мешала думать. Советник достал из кармана шелковый платок и показал аббату Хагену. Личный духовник правителя скривился в усмешке и что-то зашептал на ухо Тилю. Тиль послушал, выпрямил спину и взял свою стрелу. Глаза у него заблестели, а скулы разгладились.
        - Ваши предложения, господин главный советник, - сказал Тиль. - Озвучьте их нам.
        - Смею повторить, Ваша светлость, - Милтон Джон старался говорить уверенно. - Во-первых, я предлагаю организовать раздачу золота, именно золота, после утренней службы, во-вторых, в нашу Академию теперь сможет по конкурсу отобраться любой желающий, империи нужны таланты и умы. Ее милость начитана, она могла бы и сама приезжать к некоторым ученикам и следить за обучением, и, в-третьих, я составил обращение. Будет лучше, если его зачитает с балкона Ее милость. Как преемница…
        Милтон Джон рухнул на свой стул. Шепот аббата Хагена не давал покоя. Этот человек ходил теперь по кругу, смотрел в мозаичное окно, возвращался к столу и чего-то ждал. Чего-то особенного, важного…
        Тиль велел Милтону Джону дать ему глянуть на текст обращения.
        - Конечно же, - советник вновь встретился с взглядом аббата Хагена.
        - Что это?! - возмутился Тиль, едва ознакомился с первым абзацем. - Намек на программу развития? Какую еще программу развития?
        - Именно так, Ваша светлость. Программа уже составлена.
        - Дайте-ка мне посмотреть, - пробурчал Тиль, и Милтон Джон передал слуге толстую подшивку. Чернобровый парнишка передвинул бумаги на противоположный конец стола и вручил правителю. Милтон Джон затрясся. Аббат Хаген прищурился и склонился над спинкой кресла Тиля. Текст заинтересовал его, и даже слишком.
        Тиль зачитал вслух первые предложения. Глянул на свою стрелу, увидел хмурые брови и сведенные скулы на лице аббата, на вторую страницу даже не обратил внимания, перелистнул сразу на десятую… Двадцатую… Сороковую… И отшвырнул подшивку в центр стола так, что успевшие заснуть советники вздрогнули и разогнули спины.
        - Я скрывал от вас мои идеи несколько лет, Ваша светлость. Как бесполезные. Но сейчас…
        Тиль покачивал головой. Губы аббата Хагена растягивались в улыбке, а Милтон Джон, казалось, ждал беды. Он, как безумный юнец, надеялся на досрочное восхождение Эльзы, потому что только с неопытной женой сына его план мог быть реализован. Но сейчас судьба человека, который должен был вознести свою дочь, висела на волоске, и этот волосок подрезал более сильный игрок.
        - Можно только обещать, Ваша светлость, - пробормотал Милтон Джон довольно угрюмо.
        - Я понял вас, господин главный советник, - отрезал Тиль. - Но стану рассматривать документ только после того, как увижу на нем визы остальных членов Совета. В том числе и нашего несравненного аббата.
        - Как прикажете, Ваша светлость.
        - Думаю, с делами на сегодня покончено. Все предложения, касающиеся выступления Эльзы, я одобряю.
        Милтон Джон забрал свою подшивку, положил сверху ладонь и как бы мысленно защитил свое детище от врагов, которым дали санкцию на вторжение в личное пространство. Слово взял аббат Хаген.
        - Думаю, стоит обсудить, Ваша светлость…
        - Замужество Ее милости?
        Аббат Хаген кивнул.
        - Вижу, вы намерены пустить стрелу в одну горную страну, мешающую контролировать нам устье реки. Страну близкого друга, Ваша светлость. Но он скончался… Буквально недавно.
        - Так-так… - быстро проговорил Тиль.
        Милтон Джон вновь заерзал на своем стуле. Аббат Хаген вещал абсолютно другие планы. Не из письма.
        - У этого человека есть сын. Смышлёный парень. И он бы составил Ее милости достойную пару. И стрела может не пригодиться… - Аббат Хаген взял реликвию Тиля и выбросил в окно. - После захвата устья реки многие другие будут вынуждены присоединиться к союзу, Ваша светлость. Храбрость и упорство горцев…
        - Все свободны, - резко объявил Тиль. - Следующее заседание состоится по плану. Господин главный советник, проследите за подготовкой к выезду моей дочери. Помните, что вы в ответе за Эльзу. Господин аббат, задержитесь.
        - Как прикажете, Ваша светлость, - произнесли советник и личный духовник в один голос. Милтон Джон с раннего детства наизусть заучил эту фразу, и она застряла у него в голове. Так хотелось высверлить её из мозга, избавиться и обрести ту свободу, о которой нужно мечтать как минимум пять лет.
        Советники один за другим покинули кабинет. Аббат Хаген подошел к окну и заявил:
        - Есть кое-какие странности в поведении Ее милости, Ваша светлость. Я бы настоял на расследовании.
        Он повернулся, и теперь правитель Тиль заерзал на своем стуле. Иссушенное лицо духовника казалось вполне серьезным и озабоченным.
        - Она опасна, Ваша светлость! Я чувствую!
        - В чем же, дорогой мой аббат?
        - Верная мне служанка утверждает, что в спальню Эльзы кто-то приходит и говорит с ней перед сном. Иногда перед утренним одеванием. Моя шпионка слышит голоса - мужской, женский. Иногда они кричат, возмущаются. Ее милость забывает о расписании, протоколе. Сегодня отпорола на глазах у всех оборку на нижней юбке, и дамы получили возможность увидеть деревянные башмаки и голые лодыжки! Ваша мать едва не лишилась чувств!
        Тиль засмеялся и жестом велел аббату Хагену прекратить.
        - Понимаю, вы привязаны к этой девочке… Но… - Аббат Хаген поднял кривой палец к потолку, и тело его, худое и костлявое, затряслось в судороге. - Хорошо, что Ее светлость в положении и вскоре мы заимеем достойного наследника. И тогда сведем его с сестрой сына еще одного нашего друга и получим плодородные земли на юге!
        Тиль непроизвольно ударил кулаком.
        - Вон! - крикнул правитель и поднялся. Аббат Хаген съежился, правда, стоя. Тиль шел на духовника грозной волной. Большие длинные руки тряслись, меховая накидка съехала с левого плеча на правое. - И верните мою стрелу! - приказал правитель и снова упал в свое кресло.
        Просторная комната вмиг опустела. Плечистый слуга открыл второе окно, и свежий воздух заполнил душное помещение. Тиль вспомнил женщину, которую видел недавно в переулке во время выезда. Ее же он видел у озера и на дорожке сада. И неземного цвета глаза были так похожи на глаза девушки, которая когда-то кружилась в своем солнечном танце. Сейчас его жена прохаживалась по парку в окружении разодетых в шелк и бархат дам. Они смеялись, прикладывали кокетливо веер к губам и шутками веселили Ниобу. Тиль никогда не видел свою жену столь воодушевленной и веселой.
        - Папа!
        Эльза влетела в зал заседаний без стука и предупреждения и со слезами бросилась к нему в объятия.
        - Ну что случилось с моей маленькой девочкой? - ласково спросил Тиль. - Присядь, - велел он.
        Эльза покорно подчинилась. Она положила голову отцу на колени и пожелала больше не рыдать. Не выходило. Слезы непроизвольно лились, уши разрывал невыносимый шум, виски атаковала боль еще большей силы. Один взгляд в сторону служанок или людей из свиты, и Эльза непроизвольно теряла равновесие и корчилась в судороге. Спасали только ласковые слова или мимолетная улыбка, а ответное «спасибо» на время притупляло звон.
        - Расскажи, кто обидел мою крошку. Обещаю, виновник твоих бед, дорогая, будет наказан. Гвардейцы поймали даму в платье с голубой оборкой. Я хотел показать тебе, а потом подумал, что это лишнее.
        - Все хорошо, папа, - Эльза постаралась придать голосу твердость. - Сама не знаю, почему расчувствовалась, я просто шла к тебе, и слезы сами полились ручьем. Я так напугала гвардейцев, что мне хотели вызывать лекаря еще в галерее. Но я быстро растолкала всех и ворвалась к тебе. Как хорошо, что Совет разошелся.
        - У моей Эльзы плохое настроение? - Тиль потянулся к полке над головой и взял оттуда собранные в небольшую стопку бумаги. - Папа развеселит свою малышку, - сказал он и показал чертеж. - Смотри.
        Эльза села поудобнее и увидела план большого дома.
        - Что это?
        - Замок, который я велел выстроить к твоей свадьбе, милая, - ответил Тиль. - Хотел сделать сюрприз, но Милтон Джон доложил, что Ансельм разболтал тебе.
        Эльза услышала из уст отца имя друга и снова заплакала. Она пыталась успокоиться, звала на помощь магические силы и Тильду. Но никто и ничто не могло заглушить столь ужасный звон, раздирающий виски на части. Эльза вдруг представила, что не папа тонет в слякоти и грязи в том страшном сне, а она. И сила не вытолкнула ее из земли на твердую поверхность, как отца. Ее засасывало, и с каждым днем все глубже. Тильда предлагала почаще выходить на улицы и одаривать людей бутонами. Седой обещал заклинаниями избавить от дара и боли, но в избушке только показал ей книгу и папу, но никак не помог.
        - Ну же, Эльза! - Тиль обеспокоился очередной истерикой дочери. Эльза уткнулась головой в отцовское плечо, хныкала и пару раз начинала бормотать правду несвязными предложениями. Но губы быстро немели, и тогда она просто рыдала. Ансельм был дорог ей как друг детства. Но его дружба с Ильзой… В Академии Ансельм подарил цветы и коробку с ожерельем ей! Служанке! Эльза пряталась за опущенной шторой и видела их. Пожелала силой мысли вызвать господина Дюре и велеть старшему гвардейцу бросить предавшего жениха и подругу в темницу, но звон в голове не позволил даже подумать об этом. И папа не поймет этих мук… А если ему рассказать о предательстве? Эльза почти начала говорить, но тупая боль превратилась в слезы, и она зарыдала снова.
        - Ну что опять случилось, дорогая! Расстроилась, что холм для замка выбрали без твоего участия? Не переживай, я могу отписать его леди Алисии, а тебе мы построим новый. Какой хочешь ты.
        - Нет, папочка, мне все понравилось, - Эльза вытерла слезы. - Я плачу от радости и удивления, поверь. Я пришла к тебе не жаловаться. А по делу. Мне нужно золото.
        - Золото?
        - Да, я хочу заказать двадцать четыре платья к празднику хризантем. Я буду менять их каждые полчаса. И красивую диадему с большим сапфиром. Вчера к маме приходила леди Ива. Она поведала, что муж ее к предстоящим торжествам переманил у союзников двух братьев. Один шьет платья, а другой мастерит украшения. Он был проездом в городе, где они жили, и случайно забрел в лавку. Муж леди Ивы пожелал купить ей что-нибудь в подарок, восхитился и предложил мастерам постоянную работу. И те согласились, папа. Теперь леди Ива лучше всех одета в замке. Да так, что я и мама просто меркнем на её фоне, теряемся. Но леди Ива обещала, что уступит мне мастеров… На время.
        Тиль встал и подошел к высоченному шкафу. Ключом, который висел у него на шее, открыл один из ящиков и вытащил довольно объемный мешок. Монеты в нем так и звякнули.
        - Достаточно? - спросил он.
        - Да, - воскликнула Эльза. Она тут же забыла о слезах, звоне и быстро приценилась. В мешке было столько золота, что его хватит и на платья, и на диадему, и на два уличных праздника. - Папочка, ты лучший!
        Она поцеловала отца в морщинистый лоб. Тиль крепко обнял дочь и вспомнил о предупреждениях аббата Хагена. Нет, столь милое сокровище и создание не может ни обмануть, ни предать. Если бы не Эльза, он бы не знал, ради кого жить. Он спас ее, Эльза спасает его. И когда-то давно он пожертвовал жизнью другого ради счастья чудной малышки. О, если бы она только знала!
        - И не забудь, скоро я объявлю тебя преемницей. Милтон Джон написал речь. Тебе нужно будет выучить. Но ты справишься, я уверен. Все, а теперь беги.
        ПРАЗДНИК
        Тильда вышла на центральную площадь промозглым утром. Холодный ветер обдувал со всех сторон и разгонял тяжелые тучи, повисшие над головой. Сквозь сизый туман просочились первые лучи солнца и ударили из просвета. Тильда вознесла руки к небу. Ветер усилился, вырвал из волос голубую ленту и растрепал их. Тильда ликовала. Из черных уст сыпались слова, значение которых понимала лишь она. И все в ярких красках разлеталось на осколки и кружилось перед глазами. Пустынную площадь украсили витрины. У стен кособоких лачуг выросли длинные прилавки под зеленым тентом. Справа - амфитеатр. Из фонтана полилась вода. Площадь ожила. И скоро она впустит первый поток посетителей.
        - Все готово? - услышала Тильда голос Эльзы и обернулась. Воспитанница, одетая в желтое платье с черными полосками, улыбалась, а потом пару раз покружилась, и Тильда увидела пришитые к лопаткам кружевные крылышки. В руках Эльза держала толстую пачку карточек.
        - Приглашения, - пояснила она.
        - Как ты их размножила? Заставила трудиться всю ночь подневольных девушек-служанок?
        - Нет, всего лишь немного магии, и любой лист превратится в подобные карточки. Некоторые подписала сама.
        - Ты не хотела использовать силу, - заметила Тильда.
        - Не хотела, но я заметила, что все чаще пользуюсь твоим даром. Черное облако. Оно душит во сне. Грозит убить папу, если я не помогу, не скажу, как обойти ловушки на входе в сад и как пройти к Белому Камню. Как будто все по-настоящему происходит. И у этого существа вместо пальцев щупальца… Поначалу я вырывалась и дралась. Теперь просто нашептываю огненные символы, и враг отступает.
        Тильда моргнула, и все прилавки застелила узорчатая ткань.
        - Черное облако добивается, чтобы ты ослабла! Реже воюй с ним, иначе потом ему будет легче одолеть тебя. И прошу, не читай при врагах огненные символы!
        - Я нашла его логово…
        - Что? - от неожиданности Тильда сорвалась со скамейки, на которой сидела. Эльза рассказала о походе в дремучий лес так, словно добилась победы. Она страстно жестикулировала, крылышки на спине дрожали, она вещала о густом тумане, пауках и звоне в висках. Колючие заросли поцарапали руку. Эльза показала свежие ранки Тильде, и наставница одним лишь прикосновением залечила их.
        - Ох, Эльза!
        - Я вошла в его хижину. Лежанка да стул. И потухшая свеча на столе у квадратного окна. У него даже книг нет. Все полки покрыты пылью. Я нашла один лист. Вот… Почерк леди Энн…
        - А пауки?
        - Пауки отступили, как только увидели меня на тропинке. А если бы и напали - я бы сожгла их огненными шарами.
        - Эльза! Облако играет, пойми… Завтра к полудню будь готова. Пойдем к Белому Камню.
        - Но у меня прогулка с отцом!
        - Скажись больной! Чем быстрее мы расшифруем оставшиеся символы, тем скорее одолеем врага. А после ты будешь свободна, девочка.
        Тильда присела на колени, откинула крышку деревянного сундука и спросила:
        - Что в нем?
        - Твое платье и костюмы для мальчиков. Я подумала, что мы будем много и усердно работать, а люди, наши гости, отдыхать.
        - Забавно. Я позвала жонглеров и комиков. У прилавков будут раздавать еду, на сцене амфитеатра выступит хор, у фонтана поставим скамейки. - Тильда приложила платье к груди и восхитилась мягкостью ткани. - А твой портной искусен.
        - Но главным угощением будет десерт. Повар мамы отказался помогать, тогда я стащила хитростью у его слуги рецепт и заказала пять сотен штук городским пекарням. В одной из них мне позволили замесить тесто. Мои руки были в муке, Тильда! А еще целый день не болела голова!
        Теперь Эльза закружилась в танце. Тильда смотрела, как воспитанница ходит под воображаемую музыку, поворачивается, слегка согнув спину, поднимает руку, шевеля кистью, опускает, запрокидывает голову к небу и смотрит на желтые просветы в серых тучах. Она просит солнце поскорее выйти и одарить теплом всех-всех.
        - Знатные дамочки хвастались, что за стенами замка подобное лакомство не найти. Но я добилась, что «стакан» получит каждый, кто придет на мой праздник!
        Тильда присела на скамейку.
        - Я одобрила твою идею, Эльза, а теперь мне кажется, что мы слишком далеко зашли. Ты предупредила отца?
        - Конечно, нет! Сегодня ты леди Тильда, а я твоя дочь.
        - Праздник привлечет внимание гвардейцев. Соберется люд, будет шумно. Может, отменим? Нам нельзя рисковать.
        - Нет, - уперлась Эльза и топнула ногой. - После скандала с леди Алисией я поняла, что папа простит мне все проделки и никогда не накажет.
        - Но не аббат Хаген, Эльза. Я же просила быть осторожной.
        Тут Тильда повернулась, и Эльза увидела глаза наставницы. Казалось, она и плачет, и радуется, и смеется одновременно. В них таилось и тепло, и строгость, и забота, и даже страх. Тильда обняла Эльзу, случайно задев рукой ее крылышки - они были пошиты из кружевной ткани и выглядели такими легкими, неземными… Вот бы всегда ощущать эту легкость. Не думать о грязи, слякоти и не видеть дремучий лес и ползущих по земле пауков с мохнатыми лапками.
        - Чем он может мне навредить? - еле слышно спросила Эльза.
        - Аббат опасен. Верь мне, Эльза. Очень искушенный. Говорит одно, делает другое. А речь! Звучит убедительно, ласково, доверчиво. Потом оглянешься, а у тебя на шее зияет кровавая рана от брошенного им ножа.
        ЧУЖЕЗЕМЦЫ
        Два одиноких путника появились на главной площади к полудню. Ветер к этому времени прекратился, солнце невыносимо пекло спину и вызывало жажду. В тесном переулке один из них вспомнил о высоченном фонтане, из которого когда-то давно в любую погоду лилась чистая и прозрачная вода.
        - Идем туда.
        Но увиденное поразило их. Тот, который был выше ростом, постройнее и сидел верхом на спине вьючного осла, спрыгнул на землю и кинулся в толпу веселившихся. Смеющиеся люди были везде. Кто-то тянулся к прилавкам за сладостями и мясом, а кто-то аплодировал на каменных ступенях амфитеатра. Комики и жонглеры веселили народ. Звенел бубен в руке притоптывающей в ритм девушки с гибким станом. И музыка текла по закопченным переулкам, вылавливала грустных и обиженных, и они сами прибегали на площадь. И у фонтана их встречала пчелка. Некоторые хмурились, никак не желали улыбаться. А были и такие, кто сразу пускался в пляс. И никто - ни счастливые, ни унылые - внимания на картинки на серых столбах не обращали.
        Второй путник, тот, который вел осла, подошел к первому и произнес:
        - Не стоило нам приходить.
        - У нас есть миссия, дорогой друг.
        - Если кое-кто узнает о вашем интересе, конфликта не миновать…
        - Знаю, Жан, я все знаю. Но тот, у кого нет лишних средств, чтобы бороться с могущественным осьминогом, готовым пустить свои щупальца еще дальше, на восток, победить врага обязан хитростью. Ты лучше набери воды и пойдем жилье поищем. Нам нужно что-нибудь скромное…
        Второй путник вынул из мешка жестяную чашку без ручки и стал пробираться сквозь гудящую под звуки бубна толпу к фонтану. К путнику на осле подошла молодая девушка в желтом платье и протянула листок.
        - Приглашаем на праздник леди Тильды. У прилавков вы можете угоститься и отведать горячие блюда, а на сцене амфитеатра уличные комики не дадут вам заскучать.
        - Какова входная плата? - поинтересовался молодой человек.
        - Леди Тильда денег не берет. Проходите, обещаю, что не пожалеете.
        Путник привязал осла к покосившемуся столбу и увидел «странные картинки». Вооруженные всадники пускали стрелы в бегущих по заповедным местам пятнистых оленей, барашков или парящих в небе серых куропаток. Один всадник был слегка кучеряв, одет в тулуп с меховым отворотом. Глаза его горели от наслаждения, а в карман широких по крою брюк летели монеты за каждого подстреленного зверя.
        - Вы идете?
        Замолк бубен. Путник очнулся и пошел за пчелкой. Неведомая сила вела его. У фонтана он увидел Жана, дернул друга за рукав рваной туники, да так, что тот не удержал жестяную чашку и вода пролилась на плечо толстого мужчины. Гость леди Тильды накинулся на обидчика с кулаками, ударил ребром ладони и толкнул юношу, словно пушинку. Жан пролетел над землей и шлепнулся на булыжники. Первый путник бросился в защиту, но тут же получил сопротивление. Силач ловко увернулся от подножки, а потом надавал храбрецу по челюсти и вдобавок громко расхохотался. Смех покатился по рядам горожан. Громкие аплодисменты резанули слух того, кто сидел некоторое время назад на вьючном осле. Он быстро поднялся на ноги и со всей злостью, скопившейся за короткие секунды унижения, обогнул силача, схватил за нос, ударил в колено и повалил на спину.
        - Что здесь происходит? - услышал путник сердитый голос и поднял глаза, но никого не увидел. А атлет бросился на обидчика вновь, резко полоснул чем-то острым и колючим щеку. Защитник Жана дотронулся пальцами до скулы, и розовато-белые подушечки окрасились в алый цвет. Горожанин захохотал.
        Эльзе удалось пробраться сквозь поредевшую толпу к фонтану - многие уже разбежались к амфитеатру и прилавкам. Она опустилась на колени и прикоснулась к израненной щеке юноши. Но он забыл о собственных увечьях - бросился к другу и попытался привести того в чувство.
        - Объясните, что здесь произошло? - повторила свой вопрос Эльза.
        - Мой спутник облил вон того силача. Жан упал, потерял сознание, а горожанин покалечил и меня заодно.
        Эльза махнула рукой, и к фонтану тут же явились четыре мальчика.
        - Отведите пострадавших в тень, - приказала она. - И дайте все, что потребуют.
        Атлет от помощи отказался, нашел у прилавка с десертами свою семью и велел отправляться домой.
        - Но…
        - Я сказал домой, идем!
        А вот уставшие после долгого пути Жан и его спутник согласились отдохнуть за сценой амфитеатра. Там уже стояла кушетка, а на столике жестяной кувшин с холодной водой для питья. Эльза с прямой спиной восседала на стуле с остроконечной спинкой и опускала в неглубокую чашу льняные бинты. Мальчики положили Жана на лежанку и удалились. Первый путник присел рядом с Эльзой.
        - Леди Тильда, как понимаю, это вы? - спросил он, наблюдая, как Эльза ухаживает за его другом. Для отвода глаз она прикладывала ко лбу парня бесполезные полоски ткани, а сама мысленно зачитывала короткие заклинания.
        - Леди Тильда - моя мать, - резко ответила она, рассердившись, что юнец в заплатанной рубахе помешал сосредоточиться. Она забыла важную строчку… - Я Эльза.
        - Эльза… - повторил юноша. - Милое имя. - Он глянул на ее руки и вдруг захотел, чтобы пальцы этой девушки коснулись и его лба тоже. - Можно воды? - спросил он.
        - Берите. - Эльза показала, где взять ковш.
        - Я Эмори Уилл, - представился путник. - Можно просто Уилл.
        Эльза бросила тряпки и снова сосредоточилась. Она слышала отдаленный шепот Тильды и седого старика. О чем говорили отец и дочь, Эльза не понимала и не стремилась разбирать. Она хотела только помочь бедному Жану. И силы вернулись к нему. Он открыл глаза и закашлял. Эмори Уилл бросил опустевший ковш на землю.
        - Где я? - Жан глянул сначала на Эльзу, потом на Эмори Уилла.
        - Милая девушка спасла тебя, дорогой мой Жан. У нее волшебные руки, - Эмори Уилл улыбнулся. Он любовался тем, как Эльза наклонила голову, как дотянулась до уха и убрала выпавший локон под шапку пчелки, как затряслись кружевные крылья и как она нервно топнула ногой в башмачке с желтым бантом.
        Эльза же, наоборот, смотреть на приставучего чужеземца не желала. Брови слишком черные и густые, нависают над глубоко посаженными глазами, лицо кажется свирепым. Сам он молод, короткие волосы так и вьются, хотя и походят на шапку из мелких завитков.
        - Думаю, моя помощь вам больше не потребуется, - резко бросила она. - В кувшине вода. Там еда и сладости. Если будете в состоянии, можете прийти посмотреть спектакль, скоро начнут.
        Тут Эмори Уилл схватил ее за локоть. Эльза не спешила вырываться и стала просто смотреть на него. Ее вдруг, как магнитом, потянуло к загадочному брюнету.
        - На вашем платье десять полосок, - доложил Эмори Уилл и отпустил Эльзу.
        Она же свободы не ощутила. Чужеземец теперь любовался ее лицом.
        - Веселитесь, - только и успела сказать Эльза. Мысленно она надеялась, что больше никогда не встретит этих людей.
        - Стойте! - крикнул Эмори Уилл. - Объясните зачем? Зачем вы устроили эти гуляния? Я удивился, когда узнал, что все здесь просто приходят и берут.
        - Вам интересно? - Эльза усмехнулась. - Хорошо, я отвечу. Когда я планировала праздник, то представляла действо иным. Думала, соберутся горожане, фермеры, я стану угощать, мальчики помогут развлечь. И все на пару часов подобреют, забудут обиды. А вышло, что ловкие и упертые побывали и у дальних прилавков, и у близких, им достались лучшие куски, десерты и развлечения… К тому же силач… Думаете, вы первый, кто подрался? Только и занимаюсь тем, что выхаживаю покалеченных. Простите, но мне нужно помочь леди Тильде.
        - Но, - вдруг сказал Эмори Уилл и коснулся щеки рукой, - вы помогли моему другу, помогите и мне. Силач порезал лицо. Моя рана станет язвой, если вы уйдете сейчас.
        - Вам? - Эльза прищурилась. - Не вижу царапин.
        Она засмеялась и вышла на площадь. А Эмори Уилл посмотрел на кончики пальцев. Они были абсолютно чистыми. И Жан ран у него не приметил.
        ЕЩЕ РАЗ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
        Эльза вернулась за прилавок. Тильда уже не успевала раздавать десерты и еду всем желающим, очередь выстроилась до самого фонтана. Девушки на входе прекратили раздавать бумажки. Они взяли часть потока на себя. Люди кричали, выхватывали полученную еду и грубили. В амфитеатре уже никого не было. Все только и мечтали побольше ухватить. Никого не интересовали имена устроителей праздника. Эльза следила, как несколько пар рук Тильды и помогавших ей пчелок переплетались и тянулись с гостинцем к первому номеру. Стоящий в очереди долго думал, рассматривал, что лежит на подносах, затем просил заворачивать все подряд и по четыре порции. Гул послышался в самом хвосте. Многие беспокоились, что из-за жадности головных им не достанется даже жалких крох. Понеслись грубые выкрики. Эльза закрыла уши. Снова застучало в голове.
        Среди ожидающих своей очереди она увидела Ильзу и Ансельма. Ансельм подхватил бывшую подругу Эльзы под локоть, а вечно хмурая Ильза сейчас кокетничала и улыбалась. Даже её тусклые волосы пепельного цвета теперь были яркими и переливались на солнце. И румянец на круглых щеках заигрывал с сочинителем пьес. И налитые счастьем раскосые глаза блестели и одаривали душевным светом. Никогда Эльза не видела Ансельма таким воодушевленным. Ильза смеялась, а он, подняв руку к небу, зачитывал новый стих… Звон снова ударил в виски.
        Тильда отпустила очередного гостя. Эльза замерла, как статуя, казалось, она сейчас проберется к фонтану, сорвет с себя нелепое платье с крыльями, топнет ногой и закричит от боли и разочарования. Ансельм и Эльза приближались к прилавку. Они обсуждали акт из его пьесы и смеялись.
        - Интересно, когда меня поставят в известность?
        - По-моему, они просто дружат или вживаются в роли, - заметила Тильда.
        - Вижу их такими во второй раз. Ильза! Моя верная подруга приходит из Академии, запирается в комнате и предпочитает делиться своим счастьем со всеми, кроме меня! Он же… Ансельм стал так редко заходить…
        - Эльза…
        - Пойду проведаю наших «больных», - сказала она Тильде. - Не нужно, чтобы они меня здесь видели.
        ГДЕ ЭЛЬЗА?
        Правитель Тиль сидел в мягком кресле. Явился с докладом господин Дюре. У старшего гвардейца был взволнованный вид. Левой рукой он сдавливал пальцы правой. В камине пылал огонь. Сухой треск доносился до Тиля, как и хруст костяшек гвардейца.
        - Я назначил вас ответственным за безопасность моей дочери. И что у нас с вами получилось? - Суровый взгляд Тиля полоснул лицо Дюре. - Вы уверяли, что дама в платье с голубой оборкой поймана и наказана, но шпионы аббата Хагена показывают иное - уже после смерти эта женщина прохаживалась по моему парку и снова посмела напугать мою дочь! И сейчас Эльза опять пребывает неизвестно где!
        - Гвардейцы из покоев Ее милости доложили, что она не покидала замок в течение дня. Для верности я приставил стражников и к двери на потайную лестницу.
        - Но Эльза пропала, в чем мы смогли убедиться полчаса назад. - Тиль встал, подошел к окну и выглянул в сад. - Можете идти, - бросил он Дюре, - но помните - ваша карьера теперь зависит от того, упадет с головы моей дочки хотя бы один волосок или не упадет.
        Дюре поклонился. Гвардеец распахнул перед ним дверь. Он вышел в галерею и тяжело выдохнул. Из темноты выскочил Милтон Джон и придавил старшего гвардейца острой коленкой к стене, украшенной коричневым гобеленом:
        - Что с тобой, друг? - возмутился главный советник. - Забыл, что такое виселица или как уютно в сыром подземелье? Тебе что было приказано? Следить хорошенько за Ее милостью и выяснить, чем она занимается! Ты сделал это? Подставил и меня, и себя. Я тебя рекомендовал Тилю! Я!
        - Я увеличил число гвардейцев в приемной Ее милости…
        - Это знают все! А что мы наблюдали с Его светлостью утром? Храпящих стражников и пустую кровать. Обслуга понятия не имеет, где госпожа. Как и верная Ильза. Кстати, а вот и она. Иди, действуй, расспроси подругу Ее милости, она должна что-то знать.
        Милтон Джон хотел задернуть занавески, но его внимание привлек заросший затылок. В глубине лиственниц и лип у небольшой беседки кто-то был. Его сын! Ансельм держал Ильзу за руки. Вдвоем они кружились и читали монологи. Легкость и безумство посетили эти юные головы. Затем Ильза вспомнила о работе, быстро попрощалась и побежала по дорожке в замок. Ансельм с потерянным видом опустился на скамейку и забарабанил пальцами по столу.
        - Иди и только попробуй упустить Ильзу! - Милтон Джон отпустил Дюре, а сам поспешил в парк. Сына он нашел в той же беседке. Ансельм на плотный лист бумаги переносил из своего воображения картинку - два голубя присаживаются на мокрую от росы траву и острыми клювиками подбирают хлебные крошки.
        - Твой театр сведет тебя с ума когда-нибудь, если уже не свел! - крикнул Милтон Джон.
        - Поясните, отец! - Ансельм вычеркнул слово, показавшееся лишним.
        - Я видел тебя и ту девку! Хочешь романчиков - заводи, но не в замке! А если бы вместо меня у окна с таким замечательным обзором стояли правитель или Эльза? Что бы ты сделал?
        - Мне все равно! - Ансельм изодрал листок в клочки. Отец своим появлением сбил его с мысли, и сюжет акта покатился вкривь и вкось. - Вы, отец, высосали из меня душу и не даете дышать. Только и мечтаете о выгодном браке, а правитель терпит меня, потому что я мил несравненной Эльзе. А Эльза вертит мной, как хочет.
        - Сиди тут, я позову лекаря…
        - Не нужно, отец. - Ансельм схватил советника за рукав вышитого мелкими розетками дублета. - Я намерен разорвать все отношения с Эльзой. Образ Ее милости более не вдохновляет меня!
        - Красавицу затмила чернавка? - Милтон Джон засмеялся. - Только ты многого не знаешь о тихоне.
        - Ильза самая восхитительная. С ней можно говорить и говорить. Жалею, что не замечал ее раньше.
        Милтон Джон вздохнул. Неприятность с Дюре - это так, пыль, засорившая один глаз, одно ухо. Новость, которую подкинул Ансельм, волновала куда больше.
        - Тебе дорога эта служанка?
        - Я соберу труппу, и мы будем гастролировать.
        - Если доживете, - хмыкнул Милтон Джон. - Он, - советник кивнул в сторону замка, - добьется того, чтобы ты страдал, а в первую очередь поиздевается над твоей новой актрисулькой, так как она главная причина слезок любимой дочки! Сейчас он чуть не впечатал бедного Дюре в стену!
        - Он же… он должен понимать, - вымолвил Ансельм.
        - Он ничего не должен. Я в этой ситуации вижу только рыдания Эльзы и гнев правителя. Так что, дорогой сын, тебе не отступить.
        Милтон Джон похлопал сына по плечу и встал. Он был рад, что нужные слова так легко нашлись. Поначалу он хотел кричать, повышать голос, но потом подумал, что больше подойдет спокойствие и твердость.
        Ансельм молчал. Он решил сам поговорить вечером с Эльзой. Она должна понять его… Должна понять своего друга детства.
        - Господин главный советник! - Милтон Джон увидел бегущего к беседке гвардейца. - Беспорядки! Две дамы устроили такое! Они раздают еду всем желающим, поставили прилавки, откуда-то выросла сцена и каменные ступеньки для зрителей! Вы должны это видеть! Когда мне рассказали… Одним словом, они были удивлены! И меня удивили. Выяснилось, что мероприятие проходит с раннего утра!
        - Как?! - затопал ногами Милтон Джон. - Личность преступниц выяснили?
        - Нет, - гвардеец покачал головой. - К прилавкам сложно подобраться. На площади собрался весь город с коробками, мисками, кастрюлями, ящиками, со всем, что есть в доме! Кто эти две дамы, никто не интересуется.
        - Готовь носилки. Едем сейчас же, пока новость не долетела до замка, - велел гвардейцу Милтон Джон. Главное, чтобы о празднествах не узнал правитель.
        Серебряные плащи Эльза заметила сразу. Гвардейцы шли к площади в колонне. Еще немного, и они свернут в переулок и самым коротким путем выйдут к фонтану. Отряд возглавлял господин главный советник. Эльза не могла не узнать отца Ансельма. Тильда перекинулась с воспитанницей взглядом и молча кивнула. Налетевший ветер смел с площади остаток людей, неведомая сила разрушила прилавки с едой, провалилась в непроглядную пропасть сцена, и умер фонтан. Мальчики и девушки через портал отправились в сад. Упал на каменный булыжник сухой листок. Эльза подняла его. Из переулка выплывали первые гвардейцы. Тильда открыла портал, и обе они исчезли.
        У Милтона Джона застучало сердце, то ли от удивления, то ли от радости, когда он увидел пустую площадь и неработающий фонтан. Гвардеец, принесший весть о празднике, спрыгнул с лошади и побежал к носилкам.
        - Уверяю, господин главный советник. Час назад здесь работал фонтан, который никто не мог отремонтировать уже давно.
        - Я верю тебе. - Милтон Джон приподнял шторку. - Ты слишком медленно бежал, чтобы доложить о событиях, происходивших здесь. И как прикажешь искать виновных? Что мне докладывать правителю?
        Гвардеец молчал.
        - Ладно, иди проспись и надейся, что правитель не узнал о случившемся.
        Милтон Джон махнул рукой. Плечистые слуги развернули носилки к замку, а сам он ликовал - хотя бы одна неприятность позади - и был готов петь и мечтать, чтобы к возвращению нашлась бы и Эльза. Тогда правитель еще больше признал бы его заслуги и наградил за верную службу.
        ВСТРЕЧА У ОЗЕРА
        Эльза сидела в темной спальне у окна и смотрела, как над круглыми башенками сгущаются сумерки. Ночная стража зажигала в парке факелы. Вдалеке мама прохаживалась в компании того же господина. Эльза узнала его по расшитому серебром плащу. И вспомнила, что папе грозит опасность.
        - Нужно срочно всё разузнать! - воскликнула она и сорвалась из кресла в приемную.
        В передней в кружок выстроились служанки и гвардейцы, но Эльза тенью промелькнула мимо и не удостоила никого взглядом, словом или вниманием. Нестерпимый звон напомнил о себе. Эльза покачнулась, бросила пару ласковых слов незнакомым людям в арочной галерее, и боль утихла.
        Праздник настолько вымотал её, что она забыла о подслушанном разговоре в комнатах матери. Теперь все мысли заполняла беседа Ансельма и Ильзы.
        Ильза не походила более на себя. Она изменилась. Тень воплотилась в тело. Она стала веселой. Утром Ильза расчесывала гребнем волосы Эльзы, а сама смотрела и скорее мечтала, когда же солнце перевалит за полдень и ее отпустят в Академию на репетицию.
        Сегодня Эльза хотела расспросить подругу об изменениях в её жизни. Но стала только придираться к сделанной работе - к прическе, к мятому покрывалу, к прохудившемуся пологу, который никто не думал менять, к коврику, к пятнышкам на полу, к увядшим в вазе бутонам. Ильза краснела, забивалась в свою тень, но переживала все неприятности в смежной комнате. Она спешила закончить работу, чтобы после обеда убежать из замка к Ансельму. Только на сцене она расправляла крылья, только там она могла цвести, только там первый пункт плана осуществился, и она понимала, что готова к свершению второго.
        В одной из ниш Эльза увидела Ансельма и резко пригнулась, пока он ее не заметил. О чем говорить с другом, она не знала, а продолжать молчать тоже больше не могла. Ансельм ушел, а Эльза сбежала по лестнице в нижнюю галерею и через арочную дверь вылетела в парк. Мама всё ещё не ушла. Она стояла в тени горящего факела и куталась в бордовый плащ спутника, которого сейчас с ней не было.
        Ниоба заметила дочь на крыльце.
        - Прохладное время для прогулок, Ваша милость, - пробормотала она и пальчиком погрозила дочери в черном воздухе. Ее душа пела и радовалась, а ухмылка на губах походила на улыбочку кота, который доволен и счастлив после съеденной втайне от хозяев вкусной сметаны.
        Эльза подумала, что план матери и ее сообщника начал работать. Или начнет в ближайшее время. Она подождала, пока мама поднимется на второй этаж, и только потом побежала дальше. Дул холодный ветер, на плечи падала черная мгла. Эльза, заглушая звон в висках, мчалась, сама не зная куда. Она была одета легко, но ей было тепло-тепло, а если удавалось пробежать под светом горящего факела, то она замирала и глядела в ту сторону, где было озеро. Самое любимое место.
        У озера она впервые встретила Тильду, у озера узнала правду о себе, у озера Ансельм впервые предложил исполнить роль девушки в розовом платье.
        Сейчас все героини списывались с Ильзы. Ансельм на страницах пьес переодел её в яркие платья, пепельные волосы украсил жемчужным ободком. Небывалая энергия заиграла в хрупком теле. И очень разрушительная. Ильза ощущала легкость в каждом шаге, она ходила по замку в тяжелых башмаках, и не было слышно, как стучат каблуки по каменным глыбам. Если леди Эдмон отчитывала за плохо сделанную работу - девушка больше не пряталась в тень, не опускала голову, не жалась к спасительной стеночке. Она быстро поднимала глаза и зорко глядела на старшую няню. Дрожащая рука леди Эдмон опускалась. Няня приказывала Ильзе уйти, та и уходила. Выбегала в парк, кружилась вокруг вековых стволов, вырывала из покачивающихся на ветру веток липовые соцветия, вдыхала пыльцу, и запах свежести наполнял ее…
        - Нет, не будет этого! - Эльза топнула ногой и плюхнулась на Белый Камень. Мысленно она позвала Седого, но старик в конусообразной шапке не отзывался. Только он знал как и мог забрать силу Белого Камня. И дар этот Эльза теперь расценивала несколько иначе. Она твердо решила вернуться к прежней жизни, заменить прогулки по улицам праздниками до утра, требовать у отца как можно больше золотых монет и тратить их на бесполезные вещицы, а также приказывать, чтобы к озеру ее отныне доставляли в носилках и в сопровождении свиты. И отец будет рад, что любимая дочка перестанет теряться. Ильза получит по заслугам… А Ансельм… Бедный Ансельм поймет, как много упустил, променяв верность подруги детства на осколки призрачного театра.
        - О чем думаете? - Эльза услышала голос и спрыгнула с Камня. Рукой смахнула слезы. У самой кромки воды, зарыв ноги в остывший песок, сидел он, тот самый путник с праздника.
        - Как вы попали сюда? Здесь опасно! - тихо пробормотала Эльза.
        - Чудесная ночь, - сказал Эмори Уилл, как будто Эльза и не предупреждала его об угрозе. - По-летнему тепло, слегка ветрено, ясно, и звезды сверкают над головой, как сотни маленьких огоньков. Плеск воды завораживает. А черная гладь так и тянет туда, на сизую дорожку. Смотрите. Отсвет полной луны чертит линию. Интересно, если пройтись по теневому пути, он приведет к свету или свободе?
        - Уходите! - снова крикнула Эльза. - Этот парк примыкает к замку, жилищу правителя. Горожанам бывать здесь запрещено.
        - Но вы же не струсили? - усмехнулся Эмори Уилл. - По-вашему, вам можно, а остальным нельзя?
        Он вынул ноги из песка, обулся и глянул на Эльзу. Девушка, спрыгнувшая с камня, уже мало походила на пчелу с городского праздника. Парень сам удивился, что признал ее. И дело было не в дороговизне наряда. Дело было в манере держать себя.
        - Нет, что вы! - быстро заговорила Эльза, выдумывая на ходу. - Каждый вечер я надеваю это платье и пролезаю в дырку у восточных ворот. Прихожу сюда и думаю вон на том камне. В одиночестве. Знаете, к утру голова свободна ото всех проблем.
        - У вас есть проблемы? - спросил Эмори Уилл.
        - А у кого их нет? Вот нам сейчас нужно спрятаться. Хотя бы в те кусты! Видите, между деревьев мелькнул серебряный плащ. Не поздоровится, если гвардеец обнаружит нас и схватит.
        Тут Эльза схватила его за руку, и Эмори Уилл перетащил ее за высокие, недавно посаженные кустарники. Гвардейцы прошли мимо и не заметили их.
        - Уходите, - велела Эльза.
        - Кто вы? - поинтересовался Эмори Уилл. - На простую девицу из деревни вы совсем не похожи.
        - Я и есть простая девица из деревни! Прожила с матерью в лачуге со сгнившими рамами на окнах почти всю жизнь. А в начале лета - вы не поверите, но такое бывает - я узнала, что мой отец был приближен к самому правителю! Он оказался очень богатым и все состояние отписал мне. Моя жизнь изменилась. Я вроде должна быть счастлива и… нет. Вместе с золотом и поместьем пришли несчастья. Законная семья отца меня ненавидит, как и мою мать. Жена его ищет способы забрать наследство. Вы не верите? - вдруг спросила Эльза.
        Эмори Уилл молчал.
        - Я сам приехал в ваши края не без дела. Скажите, а вы бываете в замке?
        - Бываю.
        - И могли бы устроить знакомство с влиятельным человеком? Я хорошо играю на скрипке и пишу стихи… Мне нужна работа…
        Эльза задумалась. Потом увидела полный диск луны и… Седой не пришел выручать ее. Что ж! Она сама отыщет тот лес, избушку, книгу, прочет заклинание, и Белый Камень заберет свой дар. Или можно сдать отца и дочь черному облаку. Что это за сад вообще? Такой ли замечательный он на самом деле? Блестят ли голубые крыши на палящем в знойный полдень солнце, или виной всему магия? Магия!
        - Не смей! - прошептал кто-то рядом. Голос принадлежал седому старику. - Должен признать, что дочь моя была права.
        Эмори Уилл никак на данную речь не прореагировал. Он не слышал никого, кроме Эльзы. Как и не видел.
        - Так вы поможете?
        Эльза кивнула и увидела языки пламени в кострах, разожжённых на другом берегу озера. Там был праздник, веселье и суета. Она придвинулась к чужеземцу и поняла, что не знает, как поступить правильнее. Тильда требовала спасти сад от врага, а темные мысли призывали к жестокой забаве с путником в заплатанной рубахе. Эльза смотрела в глаза едва знакомому человеку, а думала о боли, которую причинит бедному Ансельму.
        Эмори Уилл тоже почувствовал какую-то энергию, но совладать не мог. Его тянуло к этой девушке в красном платье…
        - Я приду утром, - сказала Эльза и поднялась.
        - Буду ждать.
        - До встречи?
        - Быстрее бы наступила заря…
        В спальне Эльзу ждал отец. Она поникла, едва заметила яростный блеск у него в глазах.
        - Гвардейцы доложили, что моя дочь сбежала, Эльза, - папа махнул рукой, и плечистые слуги один за другим покинули комнату. Эльза рухнула на кровать.
        - Я была у озера, папочка, - беззаботно доложила она, но взгляд отца не смягчился. Он насупился, на лбу появились морщины, свел мохнатые брови в прямую линию и немного развернулся. Эльза заметила красный след на щеке и небрежно заправленную в штаны дневную рубаху. На руке болталась рыжая веревочка с золотым кулончиком.
        - Одна? - поинтересовался Тиль.
        - Да. Мне нравится бывать там. У белого камня, вросшего в землю.
        Тут он покачнулся слегка, но равновесие все же удержал.
        - Ту женщину ты больше не видела?
        - Нет, папочка.
        Эльза поднялась и захотела подойти к отцу, но он жестом осадил порыв чудо-ребенка. На этот раз проказницу музыка серебряной флейты не спасет.
        - И все же я принял решение, Эльза. В замке небезопасно. Пропали две леди. И леди Алисия ночью жаловалась, что кто-то пришел душить ее. К тому же мой отряд со дня на день выступит против горцев. Поэтому леди Эдмон и Ильза будут ночевать в твоей комнате. И это не обсуждается.
        - Но папа!
        - Нет, Эльза. Приходи утром. Тогда и поговорим. Если я буду свободен, конечно.
        Правитель Тиль стремительно покинул спальню дочери. Таким озабоченным Эльза еще не видела своего любимого папочку.
        - Рыжая красотка охмурила, - шептались влетевшие в комнату служанки. Одна складывала в шкатулку драгоценности, другая переливала из кувшина в жестяную миску воду с мыльными пузырями. - Второй замок отписал ей. Главный советник и тут корни пустит. Вот увидишь. - Обе захохотали, но, заметив гневный взгляд Эльзы, выпрямились.
        - Ваша милость! - Ильза бросилась к ногам Эльзы, но она не подпустила подругу к себе.
        - Мне поможет леди Ива.
        За час до сна слуга леди Эдмон притащил лежанку, и старшая няня удобно расположилась на ней, подсунув под спину две подушки. Эльза легла в постель, Ильза задула свечи и села рядом с леди Эдмон. Они болтали. И под их тихий шепот Эльза заснула.
        А среди ночи вдруг открыла глаза. Нет, не лил дождь, и не клевала засов на решетке окна птица. Кто-то смеялся в самом темном углу. И еле слышно беседовал…
        - И что? - спрашивала леди Эдмон.
        - Это случилось, леди Эдмон, он увлекся мной.
        - Я предупреждала, у всех мужчин случаются подобные проблемы… Вам, Ильза, не следовало ходить туда.
        - Как будто меня спрашивали! Господин Дюре схватил в галерее и отвел. А я ровесница Ее милости!
        - Да, бедный Тиль всегда любил только Эльзу. И что за девчонка такая испорченная? Отец все для нее делает, а она упрямиться вздумала.
        Леди Эдмон глянула на изголовье кровати. Эльза для достоверности захлопнула мокрые от слез ресницы. Ей почудилось, что если она видит Ильзу и леди Эдмон, то они могут заметить, что и она не спит. К тому же правая нога затекла, и Эльза через боль терпела неудобное положение.
        - Правитель, - Ильза чихнула. Эльза вздрогнула в своей постели - явно звал меня не для того, чтобы угостить ужином. Он посмотрел на мою руку, вот на этот палец, и велел господину Дюре проводить меня обратно до комнат.
        - Странная история.
        - Да! - Ильза вздохнула и глянула в темное окошко. - Скажите, вы хорошо знаете правителя? Что ему нравится?
        - Мне известно одно - Тиль все тот же маленький мальчик, который когда-то рассуждал о справедливости, честности, был отважным и сильным. Только морщины лоб изъели.
        - А кто Ее милость для него?
        Леди Эдмон напрягла брови.
        - Эльза - единственный человек на белом свете, которому Его светлость никогда ничего не сделает. Вы уж верьте мне. Он уничтожит всех, кто влезет в их запутанные отношения, но потом будет как одержимый бороться за любовь и признание дочки. Даже если она предаст его.
        - Поэтому он недолюбливает Ансельма?
        - Возможно, Ильза, возможно. Только я не знаю точно. Предполагаю.
        Под тихий шепот женщин Эльза снова уснула. А во сне ее осенило - зачем Ильзе понадобилось внимание ее отца, если она уже отобрала у нее Ансельма?
        У БЕЛОГО КАМНЯ
        Тильда во сне пробралась к Эльзе и потащила воспитанницу к Белому Камню. Эльза вновь ощутила небывалую лёгкость, и ночное путешествие в сад её даже порадовало. Леди Эдмон сторожила в комнате, а Эльза все же вырвалась и теперь пролетала над зеленеющими лугами, лучи солнца били в голубые крыши. Желтая пыльца кружилась в воздухе. И на полянке их ждал Седой. Впервые он улыбался. И даже морщинки возле сухих губ разгладились.
        Эльза приземлилась вслед за Тильдой.
        - Днем небезопасно, Эльза. Тебя уже не выпустят в парк, как раньше. Гвардейцы станут ходить по пятам. Может быть, и тайно. Умоляю, будь осторожна. Оно в логове? - теперь Тильда обратилась к Седому.
        Старик кивнул. Конусообразная шляпа слетела с его головы и замкнула вокруг себя мерцающее свечение.
        - Как только цепь разорвется, мы будем знать, что оно вылетело на охоту.
        - Тильда! - крикнула Эльза.
        - Что, девочка?
        - Папа злился вечером. Позволь мне рассказать ему о тебе. Он ничего не сделает, обещаю. Я попрошу осыпать тебя золотом и подарить замок. Он завел себе рыжую… Он заберет у нее подарки, если я захочу. Тильда!
        Седой засмеялся. А Тильда шепнула:
        - Нет, Эльза. Не время твоему отцу вмешиваться в наши дела. Прикладывай руку.
        - Скорее, девочка. Если черное облако проснется, мы упустим свой шанс.
        Эльза замолкла. Отпечаток чужой ладони манил. У папы точно такая же рука - твердая, сильная, уверенная. А как он стучит кулаком по ореховой столешнице в своем кабинете! Пугается даже опасный, по мнению Тильды, аббат Хаген. Но никто в замке не знает, что папа обожает сидеть у огня и греть замерзшие пальцы, что он спит в колпаке с кисточкой. Нет, это известно Гастону. Эльза закусила розовую губу и стала обдумывать, как убрать из жизни папы и рыжую, и Ильзу… Ильзу…
        - Эльза! Очнись же! - закричала Тильда, и Эльза поднесла ладошку к отпечатку на Камне. Только в этот раз свет не озарил поляну, огненные символы не замерцали перед глазами, и текущей по рукам силы Эльза тоже не ощутила.
        - Да что же это такое! - недоумевала Тильда и тоже зашептала. Ей стал помогать старик, а потом вдруг засуетился и велел прекратить - светящийся круг разомкнулся и вовсе пропал. Но Тильда не хотела отступать. Она сдавила пальцы воспитанницы, и та всхлипнула. Эльзе казалось, что ее полоснули чем-то острым и горячим. Она убрала ладонь и увидела покрасневшую кожу, а от Камня валил в небо витиеватый столб черного удушающего дыма.
        Тучи набежали на ясное небо. Седой заметал огненные шары. Тильда набрала воздух в легкие и дунула что есть мочи. Эльза увидела мохнатое щупальце, оно протиснулось сквозь небольшую брешь, прикоснулось к груди Тильды, повалившейся на влажную от росы траву, и стало сосать из нее силу. Эльза подумала об отпоре, и щупальце сначала задрожало, закочевряжилось, а потом поднялось и пропало. Тильда открыла глаза и смогла встать.
        - Проснулось и нашло еще один вход! - Седой затопал ногами и велел своей шляпе взлететь. - Нужно усилить защиту. Тильда, собирай остальных. Время чтения и игр прошло.
        Но Тильда повалилась спиной на Белый Камень. Из вздымавшейся груди сочилась кровь. Она заляпала голубую оборку платья. Эльза бросилась к наставнице.
        - Нет, я сам, - остановил её Седой. - Не хватало ещё, чтобы и тебя ослабило.
        - Да что здесь происходит? - закричала Эльза.
        - Оно играет с нами, Эльза, - медленно произнесла Тильда. - Возвращайся к отцу. Я приду в себя и отправлюсь в избушку. Книга не могла обмануть…
        Эти слова Эльза услышала последними. Она проснулась в поту в своей кровати. Черное облако остановило время и теперь покачивалось в обличии знатного господина на скамеечке папы. Было темно, и Эльза не смогла разглядеть его лицо, она боялась смотреть в ту сторону.
        - Ну же, - запричитал враг. - Отбрось меня к стене! Смелее!
        Эльза осторожно стянула одеяло с глаз и увидела, что чудище маскируется. Враг предстал перед ней круглым облачком с торчащими руками.
        - Не хочешь? - произнес он ревущим голосом, и, казалось, мощные стены замка задрожали и вот-вот рухнут. И спящая в кресле леди Эдмон не защитит. Призрачная стена отделила ее. И оглушила во сне.
        Эльза натянула одеяло, но говоривший сдернул единственную защиту и потребовал смотреть на него.
        - Тебе решать, красавица. Не отдашь добровольно то, что тебе не принадлежит, займусь любимым папочкой.
        - Эльза, не смей бороться, - зашептал Седой. - Терпи…
        - Ну же, давай, прогони меня! Прогони! - закричал враг и раздулся до больших размеров. Эльза в ответ лишь заморгала, велела подать ей одеяло и укрыть.
        Облако затряслось, заметалось по комнате, стало летать от одной стены к другой, сильный ветер бил в створку, подгонял его. После оно превратилось в черную точку и пропало. Хлопнула решетка окна. Призрачная стена разбилась на невидимые осколки. Леди Эдмон очнулась и бросилась к кричащей воспитаннице. Из смежной комнаты вылетела Ильза. А отец не пришел. Дверь спальни так и не открылась. Эльза ждала папу, но в этот раз ее успокаивала только няня.
        СООБЩНИК
        Эмори Уилл проснулся от светившего прямо в глаза солнца. Эльза уже в другом платье сидела на камешке.
        - Спина не затекла? - пробормотала она. - Я с гостинцами. - Эльза подала юноше плетеную корзинку. Запах свежего хлеба одурманил путника. Еще там лежал красный помидор и холодный окорок, посыпанный листиками петрушки. Как же давно он нормально не ел! Нужно будет обязательно оставить Жану…
        - Да нет, - Эмори Уилл потянулся и набросил на плечи то, что скромно называлось рубахой. - Вы сдержали обещание.
        - Сдержала, - Эльза усмехнулась. Хотя ей многое приходится теперь преодолевать, чтобы выбраться из спальни, покидать которую запрещено и леди Эдмон, и Ильзе, но она справилась. Обе так вымотались после ночной истерики, что уснули, а Эльза воспользовалась шансом и открыла портал. Она бежала на встречу с Эмори Уиллом, а в голове крутилась одна мысль - месть Ансельму. О лунном притяжении она даже не вспомнила.
        - О! - Эльза вдруг подумала о том, что устроит отец слугам за очередной побег… Плохие сны… Истерику… Испугалась… И спрыгнула с камня.
        - Прогуляетесь со мной? - предложил Эмори Уилл.
        - У меня очень мало времени! - воскликнула Эльза. - Давайте в другой раз. Если я не успею на завтрак… И если моя мама узнает о наших встречах… Впрочем, я не советую вам с ней знакомиться.
        Эльза ближе подошла к юноше и прошептала на прощание:
        - Обещайте не удивляться, если встретите меня где-нибудь в другом месте.
        После она убежала, а растерянный Эмори Уилл поднял корзинку с едой и побрел к дырке в заборе. Странная девушка, подумалось ему, но он точно не сможет забыть её живую улыбку и теплоту.
        Жан поджидал спутника в комнате с двумя лежанками. Временное жилье друзья нашли в постоялом доме для торговцев. Номерок был мал и скромно обставлен. Узкое окно едва пропускало солнечный свет, стол с трещиной на крышке теснился у дальней стены. Рядом два стула. У одного поломана ножка. И печка совсем не грела. Хозяйка пожаловалась на нехватку дров.
        - У вас же леса.
        - И что, разве наши?
        Жан резко вскочил, едва Эмори Уилл отворил низенькую дверь.
        - Уже не знал, что и думать! Ушли, ничего не сказали. Мы в опасности! Каждый день!
        - Мой дорогой Жан, не говори глупости… - Эмори Уилл присел на целый стул и мечтательно произнес: - Случилась волшебная ночь. Представь… Озеро, полная луна, призрачный шепот, мрачный парк и зажженные костры на крутом берегу… И она…
        - Вы снова повстречали ту единственную и несравненную. В какой же раз? Впрочем, неважно. Имя спросили?
        - Спросил, Жан, спросил. - Эмори Уилл открыл резную шкатулку. Внутри лежал золотой перстень с зеленым камнем. - Пойди лучше продай. И раздобудь еды. Я голоден. В корзинке есть кое-что, но оставим это на ужин. Согласен?
        Жан увидел аппетитный окорок и всхлипнул от счастья. Эмори Уилл глянул в окно. Залитые солнечной дымкой переулки постепенно заполнялись людьми. Они были на улицах, за прилавками, кто-то копошился в грязи или пытался вытащить из каменного колодца ведро с водой. Женщина в чепце тащила вязанку дров на горбатой спине. Острые колючки царапали бледную шею, но она уверенно тянула свой груз к кособокой лачуге под соломенной крышей. Разодетый в меха вельможа чинно попивал пенный напиток на пороге одноэтажного заведения. Совсем рядом перекатывался на руках уличный артист - колокольчики забавно звенели на длинных концах зеленой шапочки.
        Толстяк забрался на дырявую бочку и стал разбрасывать листовки. «Горцы убивают диких зверей! Горцы загрязняют реки! Горцы пресмыкаются! Их нужно учить! Облагородить! И правитель Тиль готов спасти этих людей от гнета молодого тирана! Все в поход на горцев!».
        Собравшаяся вокруг толстяка толпа гудела. Он призывал всех идти в палатку на главной улице и записываться добровольцами. Особенно молодых.
        - Ваши родные получат…
        Потом фермер в заношенном сюртуке крикнул:
        - Не верьте! Ведьма! Его дочь ведьма!
        Люд набросился на мужчину, сдал гвардейцам, и фермера увели куда-то…
        Жан вернулся довольно скоро. С завернутыми в льняную тряпку кусками ржаного хлеба с белым сыром. Питьевой водой в медном кувшине поделилась хозяйка постоялого двора.
        - Садись давай, - бросил ему Эмори Уилл. - Нужно подкрепиться, прежде чем мы пойдем скитаться по улицам. Ты видел? Они уже не готовятся выступить, а упорно идут.
        Жан сел на пустой стул.
        - Знаешь, она чудесна, - вдруг сказал Эмори Уилл. - А в красном платье походила на алую розу. С острыми колючками, которые не ранят. Скорее, на дикую розу.
        - Кто она?
        - Да, точно, я же не назвал тебе ее имя. Помнишь пчелку с праздника?
        - Вы снова встретились?
        - Да, - подтвердил Эмори Уилл. - У озера в парке. Я провел там бессонную ночь, дорогой Жан. Чудесную ночь. И эта девушка… Она необыкновенна. Я таких еще не встречал. Жаль, наш сообщник так и не явился. Какие у нас планы, Жан? Где теперь искать его, когда мы даже не знаем его имя?!
        - Я ведаю одно - вам нужно успеть заполучить секретный план нападения, а общение с девицами только отвлекает!
        Эмори Уилл стряхнул крошки с холщовых брюк.
        - Абсолютно точно, дорогой мой Жан. Только у этой девушки, замечу, есть влиятельные знакомые в замке, правда, не уверен, что она не солгала. Только там мы можем узнать что-то существенное. Куда подевался сообщник, например. И существует ли он…
        - Вот это правильные мысли.
        - Идем скорее, - крикнул Эмори Уилл, когда закончил есть. - Глава тайного отряда должен был письмо передать в трактир.
        - А после дела можно будет заскочить на главную площадь. Я слышал, как казначеи говорили торговцам, что правитель представит сегодня дочь-наследницу.
        - Дочь? - приподняв брови, спросил Эмори Уилл. - Всегда думал, что у Его светлости сын. Хотя… Мне никогда не казалась интересной его жизнь, чтобы за ней следить.
        - Дочь и, как утверждает торговец хлебом, очень красива. Он видел ее один раз в носилках. И я бы посоветовал вам обратить на нее внимание.
        - Да никогда! - Эмори Уилл заметался по комнате. - Грядет бой, милый Жан. И если я не получу нужные бумаги, то достойно погибну, но правитель ничего не получит добровольно. Запомни это.
        Жан молчал. Судьба страны горцев висела на волоске. Даже на рынке в открытую обсуждали, что правитель Тиль способен захватить любую территорию. Всего за пару дней.
        - Вы путаетесь у него под ногами.
        - Знаю. И торжественно клянусь, что собираюсь защищать границы от его мерзких рук. Идем, Жан.
        РЕЧЬ НА ПЛОЩАДИ
        Эльза увидела насупленные брови отца и поняла, что опоздала. Плечистый слуга помог ей забраться в носилки и опустил шторку.
        - Не знала, какое выбрать платье, - оправдалась она. - В столь важный день я не могу подвести моего папочку.
        - А я не могу сердиться на тебя, Эльза, - сказал Тиль. - Скажи, ты помнишь, как в замок попала твоя подружка? Кажется, ее зовут Ильза…
        Опять эта Ильза… За утро от кого только не слышала Эльза имя служанки. Леди Эдмон похвалила ее за усердную работу и упорство, Ансельм успел восхититься талантами новой актрисы на сцене, мама повысила жалование. Теперь еще и папа…
        - Впервые я увидела Ильзу у кованых ворот.
        - Точно?
        - Папа! - прикрикнула Эльза.
        - Я просто спрашиваю.
        - Именно так, - еле слышно пробормотала Эльза и отвернулась. - Я боюсь, папа.
        Тиль прижал свою дочку к плечу.
        - Понимаю. У самого когда-то ноги подкашивались. Представляешь, в клятвах я забыл озвучить важный абзац. Но, как видишь, окреп.
        - Скажи, а обладание властью захватывает?
        - Эльза, это просто невероятные ощущения. Энергия. Мощь. Особенно, когда стоишь на балконе и эти глаза смотрят на тебя. От одного произнесенного слова будет зависеть их судьба. Твоя же решилась, едва я положил тебя в затянутую пологом колыбель…
        Носилки остановили вблизи здания городского суда. Широченный балкон с коваными перилами выходил на большую оцепленную гвардейцами площадь. Справа высилась железная крыша управы наместников, слева блестели на солнце стены здания казначейского ведомства, а немного позади забор окружал темницу. Башню из серого и холодного камня. Рядом высились деревянные шесты. И покачивались на ветру, облепленные… Эльза закрыла глаза. И старалась больше не смотреть в ту сторону.
        Для подготовки к важной церемонии ей выделили отдельную комнату. Тильда через портал явилась по первому зову, вытянула руки и восхитилась интересным кроем платья. Меховая мантия лежала у Эльзы на плечах, а в волосах сверкала новая диадема.
        - Я не могу! - Эльза сняла с себя корону, мантию и бросила все на стул. - Отец позволяет мне занять чужое место!
        - О чем ты? - Тильда повысила голос. - Я не узнаю тебя! Эльза! Где твоя сила? И что тебе сказала мама, расскажи…
        - Мама и один господин замышляют против отца заговор. Они узнали некий секрет папы и собираются его огласить. Мне страшно, Тильда. Кажется, я выйду туда, на балкон, и все потеряю.
        - Не потеряешь, - Тильда махнула рукой, и на Эльзе вновь оказалась диадема и меховая мантия. Эльза глянула на себя в зеркало, но увидела отражение незнакомой девушки. Это был кто-то другой, но с ее глазами и лицом. Та, которой раньше не существовало.
        - Где твоя мать? - быстро заговорила Тильда.
        - В соседней комнате. Ее одевают.
        - Не грусти, дорогая. Так и быть, помоги отцу. Пусть скорее разберется со своей женой. А черное облако отныне будет иметь дело только со мной. Твоему папе с ним не справиться.
        - Кто он в облике человека? Ты знаешь? Это седой старик?
        Тильда засмеялась.
        - Нет, Эльза, они похожи, но это совершенно разные люди. Иди с отцом и не переживай. Я буду стоять у тебя за спиной, даже если меня ты не увидишь. Просто знай - я рядом, и ничего не бойся.
        Тильда исчезла. Найти комнату Ниобы оказалось несложно. Ее светлость вертелась у зеркала в позолоченной раме в окружении придворных дам. Все они ругали верховного правителя за решение назначить Эльзу наследницей, когда Ее светлость в положении. Ниоба, напротив, была спокойна. Она прикладывала к груди шелковые шарфы и завязывала их различными узлами.
        Тильда вошла в комнату. Ниоба потянулась к колоколу, но Тильда, прищурив глаза, заявила:
        - Не советую, Ваша светлость.
        - Как вы сюда попали, милочка? - вставила леди Ива и дернула остреньким подбородком. - Нужно непременно доложить Его светлости, охрана Ее светлости совсем ненадежна.
        Другие дамы поддержали леди Иву и зашептались.
        - Замолчите все, - рявкнула Ниоба. - Выйдите и ждите за дверью!
        Дамы покорно оставили тесную комнату. Ниоба села на стул с высокой спинкой и приготовилась слушать.
        - Так-то лучше, - сказала Тильда и без позволения Ее милости стянула с вешалки накидку. Намотала на шею и склонилась над женой Тиля.
        - Немедленно говорите, зачем явились, и убирайтесь, - приказала Ниоба.
        - Как прикажете, - Тильда засмеялась и вернула вещицу хозяйке. Накидка упала Ниобе под ноги, но она не спешила поднимать ее. - Вы забудете о секрете, а взамен Его светлость никогда не узнает о предательстве, обмане и покушении на его жизнь.
        Ниоба улыбнулась, но Тильда ощутила скрытый испуг на лице жены правителя, как и уязвимость.
        - Как вы смеете! - Ниоба повысила тон. - Думаете, я поверю в ваши сказки? Муж мой неглуп, и он уж точно поверит только тому, что ему скажет верная жена, а не дама с сомнительным происхождением. Стража!
        Дверь открылась. Гвардейцы окружили жену правителя, но Тильда видела метавшиеся глаза Ниобы. Их обеих притягивало, как два магнита, и казалось, что та, которая отпустит соперницу, тут же проиграет.
        - Как угодно Вашей светлости, - заметила Тильда. - Думайте сами, кому из нас поверит Его светлость. Я предупредила. - Тильда поспешила к двери. - Времени у вас не так немного, но я верю, вы справитесь и примете верное решение, что вам дороже - своя судьба и жизнь или принципы, обиды и чувства.
        Тильда ушла. Ниоба отпустила гвардейцев. Затем встала и выронила из рук зеркало в золоченой раме.
        Эльза вышла на балкон ближе к полудню и заняла кресло с удобной спинкой по правую руку от родителей. Стоило ей появиться, как мама как-то странно прищурилась. Эльзе пришлось справляться с дрожью и нерешимостью, прежде чем велеть гвардейцу открыть створку. В арочной галерее на первом этаже её остановил аббат Хаген. Он вцепился иссушенными пальцами в запястье девушки, придавил к отдававшей холодом стене и обвинил в заговоре:
        - Ведьма. Я найду доказательства…
        Эльза собрала всю имеющуюся у нее волю.
        - Не боитесь? - спросила она и шепнула гадость, да так, что аббат Хаген покачнулся, шмыгнул носом, выпрямился и пошел своей дорогой. Эльза долго смотрела ему в спину - прямую, костлявую, затянутую в черный с белой каймой хитон. Круглая шапочка так и горела огнем на седой голове.
        Впервые за всю свою беззаботную жизнь она испугалась. И поняла одно - папа не вечен, и уже через пару лет ей самой придется защищать себя. А для этого нужно закалять характер и учиться показывать силу. Именно эти мысли заставили Эльзу ступить на твердую плитку балкона, нацепить на прежде охваченное страхом лицо маску безразличия и приготовиться принять то, что полагалось ей по праву рождения. Стало абсолютно безразлично, что подумают люди, стоящие за живым коридором гвардейцев и размахивающие шапками при виде своего правителя, и поверит ли доказательствам аббата Хагена отец.
        Верховный правитель поднял руку и опустился в свое кресло. В толпе зашептались, гул голосов пронесся справа налево и обратно. Милтон Джон и его сын сидели на специальных скамейках, установленных для знати прямо на площади. Милтон Джон посмотрел на наследницу, а глаза Ансельма были пусты. Казалось, что он присутствует здесь, готов поддержать, а мыслями все же в заброшенном амфитеатре или в новом акте пьесы и любуется своей ненаглядной Ильзой. Сегодня служанка надела розовое платье, а в пепельные волосы вплела ободок из агатовых камней. И всегда бледное прежде лицо было румяно. И сидела она рядом с леди Ивой и леди Эдмон, выпрямив закутанную в отороченную мехом накидку спину. От досады Эльза топнула. Отец коснулся её липкого от пота запястья и спросил:
        - В чем дело?
        И Эльза солгала. А потом вдруг ужаснулась - она никогда не врала отцу так часто. Он все про нее знал. Ее мысли и чувства всегда были для него открыты, а теперь она почти всегда обращалась за советом к Тильде.
        Часы на башне отбили двенадцать равномерных ударов. Четыре трубача оглушили собравшихся. Глашатай зачитал с отдельного балкона приветственную речь. Солнце ужасно палило в спину. Эльза хотела сдернуть с себя меховую мантию, но традиции и заведенный порядок требовали терпеть все неудобства до завершения церемонии.
        Первым со скамейки поднялся Милтон Джон. Он поклонился и рассказал подробно о целях сегодняшнего почти народного собрания, подчеркнув, что Его светлости небезразлична судьба империи и поэтому на площадь допустили и простой люд. Громкие хлопки раздались за спиной Милтона Джона. Толпа в тесных переулках засвистела, загудела, затопала. Даже фермеры сняли одинаковые по крою шапки и стали размахивать ими. Милтон Джон предоставил слово правителю. Эльза отпустила руку отца и вдруг увидела в последнем ряду Тильду в меховой накидке. Она терялась среди других дам.
        Правитель Тиль поблагодарил всех собравшихся и объявил о недавнем дне рождения его дочери. На этот раз Эльза услышала только аплодисменты приближенных к отцу людей. Люди в переулках молчали. Эльза видела задумчивые лица и безразличные взгляды, которые были устремлены на нее одну. Она хотела магией заставить всех восхищаться собой, но Тильда вмешалась и показала кулак. Правитель помог своей дочке встать и поднял ее руку. Коленки Эльзы дрожали. Мама смотрела в затылок, а папа громогласно, заглушая вой труб, заявил, что с нынешнего дня единственная дочь является законным преемником и наследником.
        Громкие аплодисменты знати… И молчание народа… Маска самоуверенности растеклась по лицу Эльзы. Кусочки чего-то липкого пропитали кожу, непонятная жидкость щипала глаза. И папа, не опуская ее руки, продолжал свою речь:
        - Отныне на главной площади под присмотром Ее милости будет раздаваться золото. К тому же в городе откроют бесплатные школы. Самой лучшей будет покровительствовать Ее милость. Туда попадут только самые достойные. Также каждый, бедный или богатый, - правитель кивнул головой в толпу, - сможет обсудить с Ее милостью любую проблему, его волнующую. Все просьбы можно будет направлять в устной форме в специальный кабинет, в котором дежурит ответственный секретарь Ее милости.
        Правитель Тиль отпустил руку дочери. Эльза закуталась в свою мантию. Теперь молчали советники, придворные, аббат Хаген. Но ликовал народ. Их обрадовало, скорее, страстно произнесенное сообщение о раздаче золотых монет, нежели вопрос о школах и возможности решить проблему в замке.
        Ниоба увидела господина Жеана и напряглась. Сообщник вопросительно смотрел на нее. Она опустила глаза, лицо ее залила багровая краска, рука в перчатке вцепилась в кованые перила. Ниоба кликнула плечистого слугу и потребовала отвести в здание.
        - Голова разболелась, Ваша светлость, - шепнула она мужу. Но правитель ничего не сказал жене.
        Господин Жеан вскочил со своего места, запахнул бордовый плащ и решительным шагом отправился к зданию суда. Дорогу ему преградили гвардейцы.
        - До вечерней службы вход воспрещен.
        - Черт, - выругался Жеан, быстро юркнул в ближайший переулок и едва не сбил с ног кучерявого юношу. Лицо показалось ему знакомым. Сам же парень был чем-то озабочен. У него был слегка потерянный вид. Его спутник, напротив, торопил друга. Они пробирались сквозь столпившийся на тротуаре народ. Жеан напрягся, улыбнулся и от радости захлопал в ладоши самому себе. Он решил проверить догадку и пристроился за странной парочкой. Юноша, который привлек его внимание, тихо возмущался. Второй расталкивал судачивших о раздаче золота торговцев и фермеров и говорил, что нужно успеть переправить домой бумагу хотя бы с новостями о скором нападении.
        - Нет, Жан, нам нужно что-то более важное… Существенное… Что исключит все притязания… Она не пришла… Советник мог бы дать пропуск в замок. Сообщник ждет до темноты, а потом отбой. Что мне делать?
        - Но вы не виноваты, что советнику изменили маршрут!
        - Как же его перехватить?
        - О, столько золота потратили на бесполезные сведения… Предупреждал же, не надо верить! А вы кинулись в неизвестность. Тот малый просто заработать хотел…
        - Жан, ты заговариваешься!
        - Я приставлен к вам отцом говорить, что думаю.
        - Жан, Жан, - юноша покачал головой и вдруг замер в тени переулка. По улице катилась большая телега и медленно перебирала скрипящими колесами. Управлял ей веселый человек в остроносой шапке с дыркой на правом отвороте. Руки его были в земле, он ехал и напевал шутливую песенку, а сухая трава сыпалась на каменные булыжники.
        Эмори Уилл быстро перебежал дорогу. Жан следом, а господин Жеан ликовал - его догадка оказалась верной. Этого человека он узнал бы и в старых лохмотьях, как сейчас, или в одежде более для него статусной.
        - А дочь правителя ничего, - шепнул Жан. - Торговец правду поведал…
        Эмори Уилл усмехнулся:
        - Со спины, в расшитой нитью меховой мантии все красивы, дорогой Жан. Идем, нам здесь более нечего делать.
        Народ потоком хлынул в узкие дворы. Жеан почти потерял путников из виду. Бегущие с площади люди разделили их, но он успел заметить, что друзья свернули в темный переулок. Он настиг их у ветряной мельницы. Эмори Уилл снял шапку и с удовольствием смотрел, как крутятся деревянные лопасти. Большие. Массивные. Как они отбрасывают на соседний дом тень.
        Мимо проходила закутанная в дырявый платок старуха. Жан бросил ей медяк, и монета застряла между булыжниками. Но нищенка быстро подобрала желаемое, поблагодарила юношу, но Жан отмахнулся от странной женщины.
        ПРИЗНАНИЕ
        А вечером был праздник. Эльза сменила наряд и не отлучалась из спальни ни на час. После нападения черного облака она решила на время забыть о Белом Камне и вернуться к прежней жизни. Она вдруг захотела стать полезной отцу и велела Ильзе достать учебники и тетради и выкроила после обеда свободное время на освоение и зубрежку важных бумаг Милтона Джона.
        Потом забралась в угол и с усердием стала перечитывать труды историков. Она делала пометки в особо важных местах, которые хотела запомнить, но события и даты никак не запоминались. От досады Эльза бросила тетрадки и велела принести новый роман популярного при дворе автора.
        В назначенное время пришли служанки. Они помогли надеть платье из белого атласа и украсили правый рукав бутоном цветка из кружева. В приемной девушку поджидал сюрприз. У дверей ожидали выхода Ее милости пять девушек… Её свита… А во главе… Эльза увидела Ильзу и вдруг обмякла. Подруга и в кремовых одеждах выглядела намного лучше: серовато-землистый оттенок кожи сменился на розовый, губы заалели, а во взгляде появился уверенный блеск, гордость. В пепельных волосах разноцветными огнями засияла диадема.
        - Его светлость распорядился, - пояснила одна служанка.
        Эльза лишь распрямила плечи и гордо прошествовала в мягких туфельках к выходу. Юбка платья казалась воздушной, мягкие ткани ласкали кожу. Она подумала об Эмори Уилле, о том, как бросила его одного у озера, о том, как предала нового друга и не явилась на встречу, о том, как посмеялась над бедным парнем или, правильнее будет сказать, обманула его.
        Эльза остановилась. Резко. Решительно. Ильза жестом скомандовала остальным девушкам замереть. Все пять служанок превратились в безмолвные статуи. Кто-то открыл мозаичное окно напротив лестницы. Огромное, во всю стену. И лунный свет залил своим блеском площадку первого этажа. Отзвуки скрипичной музыки доносились из каменного зала. Гости уже начали веселиться… Эльза двинулась вперед. Ильза за ней. Все остальные следом.
        Она не ошиблась - на праздник собралась вся знать. Казалось, время повернулось вспять, и Эльза переместилась через портал в тот памятный день, когда рука главного советника положила в отверстие в стене важную бумагу.
        - Ваша милость… - слышалось со всех сторон.
        Эльза шла к возвышению, а дамы учтиво улыбались ей, поздравляли с важным назначением, желали хорошего вечера. А дочь правителя чувствовала себя одинокой в этом заполненном людьми помещении с низкими потолками и въевшимся запахом свечного воска. И знать кружилась, знать ликовала, знать позволяла чувствовать себя особенной.
        Толчок - и Эльза остановилась. Замерла у ступенек. Ильза была позади, но поддержки от подруги не исходило. Что-то другое… Эльза не смогла распознать. Отец вытянул руки и велел подниматься. Эльза приподняла струящуюся складками юбку. Папа… Единственный человек в этом чужом мире казался прежним - добрым и участливым. Была еще Тильда. Но после церемонии на площади Эльза наставницу не видела.
        Она присела на низенькую скамеечку подле ног отца и положила голову на подлокотник его кресла. Девушки из свиты сгруппировались за ее спиной. Кто-то из них шепнул, что господин Ансельм пригласил друзей из Академии. Все пятеро юны и любят развлечения.
        Эльза не видела лица Ильзы, но догадалась, что служанка побледнела, напряглась. Папа спустился в зал. Он искал кого-то. Эльза привстала. Ансельм! Отец тащил за ворот дублета нарядного жениха к любимой дочке.
        - Все же отыскал его, Ваша светлость, - сказал правитель и уселся в свое кресло. - Ну же, доставьте радость старику. Хочу видеть улыбки, - и он захлопал в ладоши.
        Эльза улыбнулась и приняла протянутую руку друга. В глазах Ансельма мелькнул испуг. Заостренный кончик носа шевельнулся. Он подумал, что Ильза в данную минуту смутилась. Если бы не обязанности старшей в свите, его любимая актриса давно бы сбежала с праздника, который стал для нее пыткой, разбивавшей сердце на мелкие кусочки. Если бы она могла, она бы спряталась в своем углу, в своей тесной кровати и плакала бы, как в детстве, когда она пряталась от побоев приемной матери.
        Ансельм глянул на нее. Но Ильза переместилась за спинку кресла правителя и вцепилась ладонями в край обивки.
        Отец Эльзы смеялся и хлопал в такт. Сама Эльза тащила жениха к гостям. Зазвучала другая музыка. Знать предоставила право начинать танец молодым. Ансельм сделал первое па и потянул за собой Эльзу. Между ними искрило напряжение. На празднике в честь дня ее рождения он исполнял роль партнера более чувственно и с искренним желанием, а не по приказу.
        - Забыл обо мне, - нарушила Эльза молчание. - Мне скучно без твоих пьес.
        - Ты же понимаешь, - отрезал он. - Я занят переделкой не понравившегося тебе акта и репетициями. Скоро премьера. Для правителя.
        - Не придумывай, Ансельм, - пожаловалась Эльза. - От тебя веет холодом. Если бы не отец, ты бы танцевал с другой.
        - Эл! Дело в новом варианте акта! У меня нет последней фразы! Финала. И проблема почти неразрешима.
        Эльза сделала поворот. Подняла руку, прыгнула. Ее лоб соприкоснулся со лбом Ансельма. Они смотрели друг на друга. Эльза боролась с желанием бросить его у всех на глазах…
        - Не ври мне, Ансельм. Ты знаешь, я могу стерпеть безразличие, но не ложь.
        - Я не лгу тебе, Эльза, - настаивал на своей правоте сын советника.
        Музыка утихла. Эльза подошла ближе, силой положила беспомощные, висящие, как садовые шланги, руки себе на талию. И они закружились в более быстром танце. Ансельм успевал вести ее в ритм, но в светлых глазах, как и прежде, таился испуг, таилась тревога.
        - Браво, - услышала Эльза громкие хлопки отца. - Репетиция свадебного танца удалась!
        Эльза вернулась на свою скамейку, а потерянный Ансельм попал в круг друзей из Академии. Его разрывали на части. Всем им было что-то нужно от него - рослый брюнет требовал принести переписанный текст пьесы, сосед по комнате с короткими волосами просил договориться о постоянных визитах в замок, а прихрамывающий на левую ногу молодой академик умолял представить приглянувшейся ему знатной даме.
        Ильза убрала руку со спинки кресла отца Эльзы. Ансельм обещал покончить со всем фарсом еще утром, но он продолжал играть роль возлюбленного, чтобы угодить правителю.
        - Видите, как все удачно сложилось, - Ильза услышала шепот главного советника. - Его светлость счастлив. Несравненная Эльза улыбается…
        - Не уверена, - сказала Ильза. - На лице жениха написано желание убежать подальше. А Его светлость… Если подумать… Ее милость уже не имеет такого влияния на отца, как прежде.
        - Дерзите, милочка, - произнес Милтон Джон. - Но вас много вокруг, таких девчушек с милыми личиками, в которых сын мой находит образы простушек для своих пьес. Придет время ставить новую, ему приглянется кто-то свежее и колоритнее, в том числе и сердцу. А слезы Ее милости - печаль вам обоим. Правитель в порошок сотрет и вас, и Ансельма, если вдруг узнает, что вы или мой сынок - причина горя любимой дочери…
        - Посмотрим, - съязвила Ильза. - Свадьба Ее милости уже не так беспокоит Его светлость. Дела поважнее есть, господин главный советник.
        - Так вы и защищаться научились? Браво! Я бы на вашем месте…
        Но Ильза перебила его.
        - Это я бы на вашем месте…
        И тут она взглянула на него… Милтон Джон пошатнулся. Глаза его переполняла тревога, злость, отчаяние. Он смотрел на Ильзу, и губы его дрожали. А она не подавала виду, что сломалась. Милтон Джон добился своего. Она вот-вот упадет в бездну, где пусто и ничего нет, кроме страхов и внутреннего голоса, который шепчет, что она не достойна своей цели. Как и предложенная одним знатным господином судьба тоже не ее. Он остановил ее на потайной лестнице, приложил палец к губе и одарил важной вещицей, велел не снимать и как можно чаще поднимать руку, показывать… Ильза и показывала. Леди Эдмон, господину Дюре, Ее милости… Его светлости… Господину аббату. Все, как велел странный господин с добрыми глазами, который желал помочь ей вернуть то, что насильно у нее забрали.
        - Я уже не прошу, я умоляю вас, - Милтон Джон вцепился в ледяное запястье девушки. - Скажите сыну, что он пишет плохие пьесы. Вы же знаете Эльзу, она не отступит, пока не добьется желаемого. Если захочет сделать вас несчастной, она сделает, будет сама страдать, но и будет радоваться, что Ансельм не достался ни вам, ни ей.
        Милтон Джон исчез.
        - Веер мой принеси.
        - Да, Ваша милость, - отозвалась Ильза. Она смотрела на свою госпожу и не верила, что хрупкая и капризная девчонка способна на то, о чем ее предупреждал главный советник.
        А правитель глаз не спускал со скучающей дочки и безмолвного Ансельма, который был в зале. Друзья из Академии торжественно поднимали кубки в его честь, а на лице Ансельма не было радости. Он сдержанно улыбался, брал кубок в ответ и делал вид, что комплиментами доволен. Правитель поманил пальцем Милтона Джона. Главный советник одернул ворот джеркина и склонился над ухом Его светлости. Ильза прислушалась. Правитель интересовался:
        - Ваш сын сегодня сдержан. Он чем-то расстроен? Если так, то мы это дело быстро поправим. Смотрите, как грустна моя Эльза. Не танцует.
        - Не стоит переживать, Ваша светлость. Ансельм занят постановкой пьесы для Вашей светлости. Никак не могу объяснить, что жениху дочери верховного правителя не положено быть сочинителем… А он все просит помочь с реставрацией заброшенного амфитеатра…
        - Вот в чем дело! - обрадовался Тиль. - Что ж, если печаль вашего сына только в этом, так дадим ему театр. Я слышал о театрах… Весело… Актеры… Толпа смотрит, воодушевляется и верит. Отличная идея… Знаете, зайдите-ка ко мне утром с главным казначеем, мы все обсудим.
        - Как пожелаете, Ваша светлость.
        - И еще: вы знаете, что моя дочь для меня все. Если ваш сын заставит Эльзу страдать, то я быстро забуду, что вы не только мой главный советник, но и друг.
        - Да, Ваша светлость.
        Тиль одернул ворот Милтону Джону и отпустил.
        Ильза плакала. Ее все же сломали. Слова. Его слова. Слезы потекли по щекам сами по себе. Горячие и обжигающие. У нее было одно желание - сбросить с себя диадему, платье, собрать вещи и сбежать из замка, который стал для нее не золотой клеткой, а адом. На помощь пришла Эльза. Она пожаловалась отцу на боль в висках.
        Правитель Тиль поинтересовался, не нужен ли ей лекарь.
        - Нет, папа, я справлюсь.
        - Ну иди тогда.
        Тиль поцеловал ее и позволил уйти. Ильза вздохнула. Мучения закончились. Она собрала остальных девушек, и все они вернулись в комнаты Эльзы. Служанки подготовили спальню ко сну, а сама Ильза заперлась в комнате и зажгла свечу. Круглое окно впустило лунный свет. Ильза забралась в кровать и попросила только одного - счастья и исполнения цели…
        Внезапно подул слабый ветерок, похожий на дымок, и струйкой нарисовал тени на выбеленных стенах коморки. Ильза обернулась. На коврике стояла женщина в платье с голубой оборкой.
        - Кто вы? - Ильза забилась в самый дальний угол кровати. - Как попали сюда?
        Тильда протянула руку.
        - Неважно. Просто пришла спросить, веришь ли ты в чудеса?
        - В чудеса?
        - Да. В чудо!
        Ильза присмотрелась к женщине. Ее лицо было знакомо. Как и глаза. Где-то она видела такие же… Все последние дни пронеслись перед лазами… Ансельм, роль в театре, площадь, работающий фонтан… Точно! Эта женщина раздавала еду за прилавком.
        - Кто вы?
        - А ты догадайся! - Тильда приложила палец к губам. - Я добрая фея. Сказки эти ты читала маленькой девочкой. Помнишь? Ты попала в замок, и тебя обучили грамоте. Сначала ты рассматривала красивые картинки, чуть позже научилась понимать и смысл букв.
        - Я боялась спросить у Эльзы и брала книжки с полки по ночам, когда она уснет. Однажды она увидела меня со свечой и утром подарила самые любимые. А на классных занятиях Эльза не только подшучивала, если вместо букв у меня выходили кляксы, но и помогала.
        - Вам весело было вдвоем?
        - В детстве я ощущала себя скорее ее сестрой, нежели служанкой.
        - Тебе дорог Ансельм?
        Вопрос женщины смутил Ильзу. Она крепче прижала подушку к груди.
        - Мне нравится играть на сцене.
        Тильда засмеялась.
        - А другой мужчина? Более влиятельный?
        - Он покровительствует мне. Отчего - не могу знать.
        - Хорошо. Скажи еще…
        Ильза придвинулась ближе к Тильде. Она слушала эту женщину в платье с голубой оборкой внимательно. Ее голос был ласков, вселял надежду, свет и… Ильза убрала подушку.
        - Что вы желаете узнать?
        - Эльза иногда покидает замок. Ты знаешь?
        Ильза задумалась.
        - Каждый день ее ищем. А начальник гвардейцев едва не лишился жизни за то, что Его светлость не нашел дочь в своих покоях. Казалось, правитель был готов убить и нас всех.
        - Эльза бродит по городу. Вместе со мной. Я ее наставник.
        - Ее милость?
        - Да, Эльза одаривает теплотой каждого, кому требуется поддержка. Словом она исцеляет душевные раны, делом - заботится об обездоленных. А люди и не знают, что имеют дело с капризной дочкой правителя. И праздник на площади - идея Эльзы.
        - Праздник? - переспросила Ильза.
        - Да… Может, было бы лучше, если бы его не было, она путалась в мыслях, что есть добро, а что зло. После запуталась еще больше. Но я вижу, как Эльза радуется. Она ощущает небывалую легкость в те минуты, когда меняет атласный наряд на тунику и венок! Она падает на траву, смотрит, как играет лучами в ясный день солнце, и мечтает. Прошедший праздник ее смутил. Она поняла, что зло может жить в людях независимо от его положения и толщины кошелька, будет он вспахивать грядки в поле или угнетать народ. Зло - тут, - Тильде положила руку на сердце.
        - Зачем вы пришли?
        - Не догадываешься?
        Тильда вышла на лунную дорожку и вся засветилась. Ильза передвинулась в свой темный уголок.
        - Не желаешь отвечать… Что ж… Время придет…
        Тильда открыла портал и исчезла. Ильза ущипнула себя, чтобы проверить, сон ли это был или видение. Она ощупала матрас - он был мягок, как и прежде, выглянула в окно, затем затушила свечу и легла в кровать.
        Утром она получила записку, что ей выделены собственные комнаты в галерее этажом ниже.
        ОХОТНИЧИЙ ДОМИК
        Эльза долго не могла уснуть. Она вертелась в своей широченной кровати. Малиновый полог раздражал. Мокрые волосы рассыпались по подушкам, а призрачный свет, лившийся дорожками из больших окон, рисовал причудливые узоры на высоких колоннах, подпирающих потолок, и на плиточном полу.
        Эльза откинула одеяло, встала и распахнула окно. Свежий воздух ворвался в спальню. Она сделала глубокий вдох, набросила на плечи забытый на стуле у зеркала халат и исчезла. Просто растворилась в воздухе. В этот день она научилась перемещаться в пространстве без помощи портала. Новая сила росла в ней, укрепляла изнутри.
        Она появилась возле Белого Камня. Он был там. Спал, положив голову на твердую поверхность. Шляпой прикрыл глаза.
        Эльза присела на корточки и дотронулась до сутулого плеча. Шляпа слетела. Он открыл глаза и заулыбался.
        - Ты? - произнес Эмори Уилл. - Я могу так обращаться к знатной даме?
        - Можешь, - голос Эльзы звучал для него как ласковый прибой. - Идем. Холодно. Я покажу другое место.
        Эльза протянула руку. Эмори Уилл встал и, как зачарованный, побежал за ней к дырке в заборе. У нее была изящная походка. Она летела в воздухе, затянутом дымкой. Бледно-голубой. Прозрачной. Ее мутный силуэт иногда растворялся в черных ветках могучих лип, дубов и верхушках остриженных кустов. Изредка она оборачивалась и манила его пальцем, плавным изгибом тела. Эмори Уилл пролез в узкую щель в кованом заборе. Эльза выбрала ускользающую в глухой лес тропинку. Эмори Уилл мчался следом. Его тянуло к ней…
        - Быстрее, - звала она. И углублялась дальше в лесную просеку.
        Она привела его к деревянному дому на расчищенной поляне. Двери были заперты, в окнах не горел свет. Рядом был пруд с тёмной водой. Бледные кувшинки на зеленых блюдечках уже распустили лепестки. А под деревянным мостом, ускользающим в самую даль, в дремучий лес, квакали лягушки.
        Эльза отыскала ключ под большим камнем - она как-то видела, что Гастон прячет его там - и отворила дверь. Засовы скрипнули. Стекла дрогнули от сильного порыва ветра. Внутри зияла чернота, но Эмори Уилл решительно вошел в незнакомый ему дом. Эльза в сумраке нащупала его руку и потащила к лестнице на второй этаж.
        - Ступеньки скрипят, аккуратнее, - она засмеялась. Эмори Уилл пожалел, что не мог видеть ее лицо в тот момент - расслабленное, беззаботное и с розовым оттенком. Но он лишь спросил полушепотом:
        - Где мы?
        - В гостях, - ответила Эльза и втолкнула юношу в тесную комнату. - Здесь будет удобнее спать, чем у озера на камне. Я приду, как только солнце взойдет.
        После дверь захлопнулась. Эмори Уилл нащупал на подоконнике жестянку и зажег свечу. Ничего, кроме кровати и шкафа, здесь не было. Он вздохнул и повалился на мягкие подушки. Деревянный потолок давил на него. Он думал и прислушивался к шуму ветра, затем закрыл глаза и проспал спокойным сном до самого утра. Как вошла Эльза, парень не заметил. Она с разбега бросилась в постель и спросила:
        - Ты друг мне?
        Эмори Уилл приподнялся, протер слипшиеся глаза и ответил вяло:
        - Друг.
        - Тогда увези меня отсюда, - попросила она и отвернулась.
        Эмори Уилл не спешил отвечать - он любовался ее спиной, тем, как сквозь тонкий халат выпирают две лопатки, как кончики золотистых волос скользят вдоль поясницы.
        - Ну же, отвечай! - она вцепилась ему в запястье и опять засмеялась. И на круглой щеке появились два красных пятнышка. Эмори Уилл кончиком пальцев дотронулся до каждого. - Не сметь, - она одернула его руку и как-то странно уселась. Встала. - А вообще я хочу есть. Оставайся тут. Я сейчас что-нибудь раздобуду на кухне.
        В коридоре Эльза съехала по деревянным перилам вниз. Она знала, что в дом каждое утро приходит одна женщина с мужем. Вдвоем они присматривали за погребом и вещами, а в дни охоты обслуживали гостившую у отца знать.
        Громкий возглас напугал Эльзу. Она прижалась к стене и не решилась сойти с нижней ступеньки. Девушка увидела того самого мужчину - в вечном костюме зеленоватого цвета, хорошенько потертом в плечах, и в остроконечной шапке с отворотом. Мужчина стоял с оружием. Острый конец был направлен на нее, Эльзу. За его спиной суетилась женщина в чепце и желтом переднике с кармашком. Признав дочку правителя, она ахнула, сдвинула мужа и кинулась на колени. Мужчина убрал оружие и поступил так же.
        - Ваша милость, - лепетала женщина. - Умоляю, ради двух деточек, не выдавайте. Благоверный не признал. Помилуйте! Мы подумали, грабитель залез в дом Его светлости. Указом ужесточили наказания… Мы не желаем быть сваренными в кипятке. Кто будет кормить деток… Ваша милость…
        - Встать! - Эльза уверенной походкой прошла в просторную комнату с каменным очагом. - Никто вас варить в кипятке не собирается. - Она забралась с ногами в кресло-качалку отца. - Накройте стол, да поживее, достаньте из погреба лучшую еду и напитки. Наверху отдыхает важный гость Его светлости. И вас точно сварят в кипятке, если он останется недоволен. - Звон ударил в виски. Эльза согнулась и прошептала, что быть сейчас не собой не может, иначе пострадает Эмори Уилл. Но призрачный кто-то, кто стоял за спиной, не слушал. Он требовал вежливости.
        Женщина в переднике три раза поклонилась и заковыляла по узкой лестнице в погреб, а мужчина поднялся с колен.
        - Разожги камин… - с трудом произнесла Эльза. Ее приказы походили на шепот, но слуга не спешил помогать. Просто смотрел, как она корчится от боли. - Развели тут стужу… Приходите к восточным воротам, подарю вашим детям горшок с медяками… - Звон утих. Эльза смогла выпрямиться.
        - Все будет сделано, Ваша милость.
        - Эй! - теперь Эльза обратилась к выскочившей из подвала служанке. Она несла кувшин и едва не обронила. Настолько громок был голос дочки правителя. Эльза опять согнулась и стала говорить с придыханием и упуская мысль. - Предупреди… мужа… перестал обращаться по титулу. Или… пусть… молчит… я не велю…
        - Как пожелаете, Ваша… - женщина осеклась и тут же поклонилась. - Вы нас не заметите.
        - Оставь кувшин. - Эльза попыталась подняться. - Помоги… одеться. Дай…
        - Суровое наказание грозит, если я посмею коснуться… - залепетала женщина, но Эльза ухватилась за ее руку сама.
        - Суровое наказание последует, если не пойдешь со мной!
        У лестницы служанка отказалась подниматься выше первой ступеньки. Распахнула беззубый рот…
        - Ну же, живее! - крикнула Эльза и скорчилась от еще более сильной боли. Призрачный кто-то преследовал. Шептал. Веяло холодом, и казалось, что перед глазами плывет Белый Камень и отдает светом. Сейчас он походил на стеклянный. Переливался в темноте и показывал грани. Неровные, неотшлифованные.
        Женщина трясущимися руками передала кувшин мужу и неуверенной походкой последовала за Ее милостью. Эльза плечом толкнула незапертую дверь и вошла в свою комнату. Кровать была расправлена. Она упала в кресло, а служанка распахнула шкаф.
        - Красное…
        - Как прикажете, Ваша…
        - Интересно… скажет папочка… я расскажу…
        Эльза через плечо увидела серый чепец и кармашек передничка. Служанка завязывала пояс на талии и не спешила отвечать. Эльза сделала вывод сама.
        - Верно. Отцу… знать.
        Женщина и на этот раз промолчала.
        - Спускайтесь вниз, - приказала ей Эльза. - На заре напомните мужу… У восточных ворот подарю горшок с медяками. Платье можете взять себе… - Она бросила женщине в руки желтое, и служанка, поблагодарив ее, ушла.
        Эльза выдохнула. Звон в висках утих. И призрачный кто-то исчез. Шепота больше не было.
        Эмори Уилл лежал в кровати, закинув обе руки за голову.
        - Я слышал шум, - пожаловался он.
        - Слуги правителя. Я их напугала. Смотри, в этом платье ходит дочь Его светлости, а это для тебя. - Она бросила костюм отца на деревянную спинку и закружилась по комнате. Эмори Уилл подумал, что ему нравится красный, особенно на ней. Он поймал ее, когда она повалилась на подушки.
        - Сумасшедшая, - сказал он. - Ты солгала им?
        Она засмеялась.
        - Я представила тебя важным гостем. И если тебе не будут оказаны особые почести, то Его светлость не поскупится на наказание.
        - Жестокая, - произнес Эмори Уилл. - Не можешь без приключений?
        - Обожаю приключения, - Эльза снова закружилась по комнате. В затемнённом углу девушка вдруг поняла, что кожа на запястье начала светиться. Она зажала пятно пальцем, но свечение растекалось дальше по локтю. Сердце ее застучало. Она глянула на Эмори Уилла. Он стоял спиной к ней и застегивал пуговицы.
        - Что будет, если нас поймают гвардейцы? Бросят в темницу?
        Но вопрос остался без ответа. Эмори Уилл обернулся и увидел лишь приоткрытую дверь. Эльза сбежала. И нашел он ее в столовой. Горел камин, и было не просто тепло… Жарко.
        После завтрака Эльза привела его к пруду. Дул неслабый ветер. Деревья раскачивались, листья нашептывали свою призрачную музыку. Эмори Уилл подумал, что лесной гул, призрачная дымка и мрачный силуэт среди веток впечатлили куда больше, чем ясные очертания холмистого берега за деревянным мостом и гуляющие под кружевными зонтиками знатные дамы. Изредка они поглядывали на небо. Солнце то выходило, то пряталось за облаком. Таким белым. Воздушным.
        - Увезешь меня? - еще раз задала свой вопрос Эльза.
        Она и ее гость сидели на краешке причала и смотрели вдаль. Свисавшие веревки раскачивались, и тени от них ложились причудливыми узорами на мутной воде.
        - Куда? - поинтересовался Эмори Уилл. Эльза пожала плечами.
        - Куда-нибудь.
        - Есть одно место… Но ты точно хочешь уехать?
        Эльза закивала головой. Прислушалась. Нет, это шелестел ветер, как и прежде. Призрачный кто-то не беспокоил ее.
        - А как же твоя мать?
        - Какая?
        - Ты же говорила, что живешь с матерью.
        - Ах, да… Мама отпустит. Скажу, что ты мой друг, и все.
        - Может, я сам?
        Вдруг Эльза оттолкнула его.
        - Не нужно. Просто сделай, о чем прошу…
        - С темнотой мы с Жаном как раз планировали отъезд. Можем встретиться у восточных ворот.
        - Мне холодно, - вдруг сказала она. - Идем в дом.
        Эльза поднялась первой. Эмори Уилл любовался ей, как во вторую встречу. Розовые щеки, волосы до поясницы и оборка красного платья - они навсегда останутся в его памяти.
        КОМЕДИАНТЫ
        Эльза бродила по городу. После расставания с Эмори Уиллом она не рискнула пойти к восточным воротам. Просто свернула в переулок, прошла мимо фонтана, зеленого парка, в котором были собраны лучшие образцы коллекционных кустарников и цветов. Высадкой занималась мама, она лично руководила садовниками и планировала, куда какие растения следует посадить. Эльза обожала любоваться уже сделанной работой. Она постояла у черной решетки, кивнула розоватой клумбе в ответ на тихое покачивание бутончиков и пошла дальше.
        На улицах было полно народу. На самой главной выстроилась внушительная очередь к палатке на запись в отряд правителя. Рядом дежурили гвардейцы, следили за стоящими и мгновенно реагировали, если кто-то желал уйти.
        Впереди Эльзы шагали веселые торговцы. Лица и руки их были в муке. Они обсуждали перемены в законах, замке и Совете. У одного была смешная шапочка-котелок. Он без конца поправлял ее. Их путь лежал через переулок, где стояла палатка… Оба замерли, а после резко свернули в другой, более тесный и глухой.
        У фонтана уличные актеры смешили собравшихся вокруг театральных подмостков зрителей. Эльза решила задержаться и присела на деревянную ступеньку крыльца ближнего к ней дома. Молоденькая девчушка в обносках крутилась на одной ноге на самом высоком ящике. К подобию платья были пришиты цветы, сделанные из изодранных лент и выцветшего кружева. На голове как бы сияла диадема из колючих веток, драгоценные камни заменили вялые бутоны. Трое мужичин и одна девчонка в лохмотьях покорно склонили головы перед актрисой на ящике и не смели смотреть в глаза. Обладательница веточной короны хмыкнула, вздернула подбородок, быстро подошла к самому краю и поочерёдно пнула ногой всех пришедших за милостью. Актеры, игравшие правителя и его жену, громко аплодировали.
        Хохот послышался со стороны восхищенных зрителей. Громкие возгласы и крики «Браво!» раскалили слух Эльзы. Звон ударил в виски, но ей было все равно. Она закрыла уши и сорвалась со своей ступеньки. Девчушка-актриса спрыгнула на землю и вытянула черную шапку для медяков. Горожане не скупились. Монеты падали туда, звеня…
        Эльза с трудом пробралась в первый ряд. Люди смеялись, люди хлопали в ладоши, люди просили повторить. Голова у Эльзы разрывалась от боли. Черная шапка маячила перед глазами. Медяки летели в нее один за другим. В переулке Эльза увидела вооруженный отряд гвардейцев во главе с их начальником Дюре, улыбнулась и скорее побежала туда.
        - Господин Дюре! - крикнула она.
        Дюре поднял глаза, оглянулся, присмотрелся… Перед ним стояла дочь правителя.
        - Ваша милость! - воскликнул он. - Как же так! Без свиты, без охраны!
        Эльза забралась на приведенную специально для нее лошадь и велела:
        - Арестуйте всех актеров на площади. И приведите ко мне. Они играют плохо.
        Боль ударила в виски. Призрачный кто-то возник ледяной тенью за спиной Эльзы. Он шептал, требовал прекратить, но дребезг падающих в шапку медяков и хохот зрителей заглушил звон.
        Дюре жестом велел отряду исполнять приказ, а сам вызвался лично сопровождать дочь правителя, чтобы быть спокойным, что она больше никуда не сбежит. Стражники пришпорили коней. Эльза услышала возмущенные крики. Горожане негодовали. Торговцы дергали серебристые плащи. Но их сталкивали в общую кучу и гнали к стене. Кого-то ранили штыком, и алая кровь струей брызнула на каменные плиты. Гвардейцы вязали в суматохе всех, кто не успел сбежать. Поймали и девчушку-актрису. Она обронила шапку. Медяки покатились по выпуклым булыжникам. Часть застряла в выемках. Девчушка упиралась, вырывалась из сильных рук, но гвардейцы умело сжимали запястья и вязали их тугой веревкой. Она потеряла диадему из веток, и несколько бутонов выпали из украшения. Актер, исполнявший роль правителя, спрашивал, по какому праву их арестовали. Гвардейцы требовали молчания и повиновения, если им дорога жизнь.
        Арестованных бросили к ногам Эльзы. Она попросила у Дюре золотую монету и швырнула девчушке. Актриса лежала у копыт ее лошади. Связанная и беспомощная. Затем их взгляды встретились.
        - Всех в темницу! - Эльза пришпорила коня и вырвалась вперед. Гвардейцы подняли невольников и крепко связанной колонной поволокли к башне. На небе Эльза увидела черное облако. Оно показало мохнатое щупальце. Затем появился Седой. Он почему-то плакал и впервые сам снял свою шляпу. Без магии.
        В спальне Эльзу поджидала Тильда. Едва она вошла, глаза наставницы тут же вспыхнули огнем, губы задрожали, она насупилась, голубая оборка платья стала ярко-синей, лента выползла из золотой косы и стала бесконтрольно кружиться в воздухе. Эльза хохотала, а Тильда во весь голос орала:
        - Все, забираю из этого ада! Будешь жить там, где тебе отныне предназначено! Когда в последний раз ты была в городе и работала?
        Эльза демонстративно присела в кресло на самый краешек и немного развернула корпус.
        - Ну же, отвечай! - попросила Тильда более настойчиво. Взглядом поймала ленту и спрятала в карман.
        - Никуда я больше ходить не буду! Я хочу жить с отцом, как раньше. Выйду замуж за Ансельма, устраню Ильзу, чтобы не мешала, стану правительницей, и все будут исполнять мои указы - захочу, чтобы улыбались, будут улыбаться, захочу, чтобы грустили и плакали, - значит, так и будет. А если не поймут по-хорошему, значит, покажу мою истинную силу! И, пожалуйста, пока я сама тебя не позову, не приходи!
        Резкий покалывающий звон настиг Эльзу. Она скорчилась от боли, ей было трудно дышать. Тильда бросилась на помощь. Опустилась на колени и побила по щекам.
        - Девочка моя! Умоляю, борись. Если бы ты только знала! Это оно виновато! - Тильда встала.
        - Это ты хочешь переделать меня, - зашипела Эльза. - Я всегда была такой. Всегда! Слышишь?!
        Новый приступ боли. И слова благодарности в адрес не присутствующих в комнате людей, как раньше, уже не помогали. Эльза с трудом приподнялась на своем кресле и вдруг крикнула истошно:
        - Не смей больше приходить ко мне!
        После она упала, рукой дотянулась до колокольчика и позвонила.
        Тильда едва успела исчезнуть. Наставница просто растворилась в воздухе. Как маленькая пылинка из большой спальни. Эльза велела одной служанке позвать лекаря, другой разобрать постель, третьей принести мыло.
        В каменном бассейне с теплой водой стало намного легче. Спасла и помощь девушкам - одной она подарила платье, другой золото, третьей титул и прочее, прочее. Главное, звон оставил, и гудящая боль уже не так сильно напрягала виски. После она выгнала всех, чтобы полежать в полном одиночестве и при свете коротеньких свечей. Из воды Эльза наблюдала за тенями на стене, хотела пересчитать их. Не получилось. И вдруг зарыдала, как в детстве, когда ее пугали ночные видения. Слезы не останавливались. Перед глазами пронеслись последние месяцы ее жизни: Белый Камень и обретенная сила, уроки с Тильдой, танец с Ансельмом, прогулки по улицам, праздник еды, прощание с Эмори Уиллом в домике отца, церемония на балконе и комичный спектакль на площади. Эльза сильно ударила ладонью по воде. Брызги полетели за край бассейна и затушили часть свечей. На шум прибежали служанки. Одна с льняным полотенцем, вторая с белой сорочкой, третья с башмаками. Эльзу подняли, как следует вытерли, закутали в одежду и отвели в спальню. Теперь она не сказала никому ни слова. Лицо её словно застыло, заморозилось. Уже в постели она
свернулась калачиком и представила, что едет с Эмори Уиллом в его страну. Так было легче уснуть. Она закрыла глаза и увидела крыши сияющих на солнце башенок восточных ворот.
        ЦВЕТОЧНИЦЫ
        Тиль сидел за столом в кабинете и подписывал важные бумаги. Перо дрожало в его руке. И морщинистый лоб указывал на максимальную сосредоточенность. Эльза влетела без стука и рухнула на кушетку с низкой спинкой вблизи его рабочего места. Тиль неудачно отложил перо. Капелька чернил запачкала ноготь. Он растер пятно пальцем, но черная краска впиталась в кожу.
        - Что с тобой происходит, Эльза? - спросил Тиль. - Не понимаю. Я объявил тебя наследницей, и ты должна думать о назначении, а не бродить по переулкам. Господин Дюре доложил о твоих похождениях.
        - Я хочу расторгнуть помолвку, - решительно заявила Эльза, показывая отцу, что уже никогда не поменяет своего желания порвать с Ансельмом.
        Правитель вздохнул. Спинка кресла заскрипела. Створка окна приоткрылась от порыва ветра. В душное помещение ворвался свежий воздух. Эльза жадно напитывалась им и чувствовала, что сила росла в ней, растекалась по рукам и ногам. Она едва не взлетела к потолку, но вовремя остановилась. Суровый взгляд отца заставил вспомнить, где она сейчас.
        - И в чем же причина? - поинтересовался Тиль. - Если сочинитель обидел, то ты знаешь, я не поскуплюсь на наказание. Пострадает и его отец.
        - Никто меня не обижал! Я просто не желаю дружить с ним. Он скучный.
        - Ансельм виноват?
        - Нет, не он. Между нами была искра на сцене, но в жизни она быстро угасла.
        - Я бы на твоем месте все обдумал прежде. Союзникам руку твою отдать никак не могу. Уж прости. Врагам тем более…
        - Я не хочу более иметь дел с Ансельмом, отец, - упрямо заявила Эльза. - И прикажи отпустить актеров, которых арестовали вечером.
        Правитель Тиль взял перо.
        - Эльза, твоя безрассудность сведет с ума когда-нибудь и меня, - он засмеялся. - И чем же помешали нищие шарлатаны? Ты бы видела лицо господина Дюре, когда он докладывал, что встретил тебя одну на главной площади среди оборванцев. Ты можешь объяснить, почему начальник гвардии нашел мою дочку не в парке, не в саду, не у озера, а там, где кипит жизнь подданных?
        - Я гуляла.
        - Немногословный ответ, - Тиль качнул головой. - Аббат Хаген уверяет, в твоих комнатах видели ту женщину, Эльза…
        Эльза задрожала. Впервые отец так смотрел на нее.
        - Какую женщину, папочка?
        - Ты знаешь какую. Иди и поразмышляй немного. В юной головке сумбур и все смешалось. Эльза! Ты же всегда делилась со мной всем!
        - Пока не могу, папочка, но как только пойму, что нужно выговориться, обещаю, сразу приду.
        Эльза тяжело выдохнула и натянула на руки прогулочные перчатки. Она ждала от отца поцелуя или пожелания удачного дня. Но он не выходил из-за стола. Только сидел и смотрел на нее. Затем склонился над бумагами, показывая, что более не задерживает. Эльза вышла. А правитель Тиль пригласил господина Дюре.
        - Вы увеличили число стражников?
        - Да, Ваша светлость, трое лучших из высшего отряда официально включены в свиту Ее милости. Они следуют за ней, даже когда она гуляет по замку. Я увеличил численность и в комнатах… Их нет только в спальне, но если вы прикажете…
        - Не нужно пока, - правитель Тиль покачал пальцем. - Что у вас по исчезновениям леди Энн и леди Донны? Сегодня к завтраку не вышла и леди Алисия. Я нашел платок. Смотрите.
        Господин Дюре прищурился. Правитель сжимал пальцами желтоватый кусок ткани с багровыми пятнышками на кружеве. А еще он увидел грязь. Господин Дюре замешкался. После открыл коробочку, вынутую из нагрудного кармана, и показал Его светлости пряжку.
        - Вещицу эту я нашел в комнатах леди Энн.
        Тиль взял украшение. Иголка уколола палец. Кровь запачкала платок.
        - То есть вы понятия не имеете, куда подевались служанки моей жены?
        Господин Дюре не спешил отвечать.
        - Ваша светлость! Склонен верить аббату Хагену. Козни ведьм… Одна из дам Ее светлости, леди Ива, показала, что видела всех пропавших девушек этой ночью в арочной галерее. Девицы кружились в воздухе у большого окна, держась за руки. Уверяет, что ошибиться не могла. Волосы… У одной жидкие, у другой кучерявые, а у третьей густые… Только цвет одинаковый - призрачный… И вместо глаз - черные дырки… Лекарь все еще у госпожи Ивы…
        - Хорошо. - Тиль спрятал платок и пряжку в ящик стола, после запер его на ключ. - Передавайте дело господину аббату. Что по актерам?
        - Главный в труппе свидетельствует, что они приехали из деревни, а в городе играют уличные спектакли, которые пользуются спросом у простого люда. Проживают в пансионе где-то на окраине.
        - Содержание вчерашнего?
        - Каюсь, не видел, Ваша светлость. Мы не успели опросить зрителей. Горожане быстро разбежались по переулкам.
        - Больше на актеров ничего нет?
        - Нет, Ваша светлость.
        Правитель Тиль задумался. В парке гуляла с другими дамами Ильза. Девушка словно почувствовала, что он смотрит на нее, задрала пепельную голову к небу и выставила руку, да так, что Тиль увидел то самое кольцо. И золотой блеск не давал ему покоя последние дни.
        Нет, не может быть! - думал он по ночам, засыпая в объятиях рыжей Алисии, пока она приходила к нему. - Но кольцо-то есть! Мозолит глаза. Как же так? В ту ночь лил дождь, было грязно, слякотно. Сумрак души. Никто не мог узнать. Никто! Как я мог забыть о столь важной улике? Дурень! Дурень!
        Тиль очнулся. Господин Дюре был на пороге в ожидании приказа. Тиль жестом поманил начальника гвардии. Дюре приблизился и получил из рук правителя скрученный сверток. С левого края свисала коричневая печать.
        - Эльза попросила отпустить комиков, - сказал правитель. - Но согласитесь, Ее милость не стала бы приказывать вам арестовать их, если бы у нее не было явного повода.
        - Я уже докладывал Вашей светлости, Ее милость была напугана, а когда увидела нас - словно обрела защиту. Я вызвался сопроводить Ее милость в замок, а отряд отправил исполнять приказ. Гвардейцы швырнули актеров к ногам Ее милости, а Ее милость бросила девице золотой, той, которая была в диадеме из веток.
        - Точно! - Тиль хлопнул в ладоши. - Оборванка посмеялась над моей малышкой! Как же хорошо я знаю дочку! До рассвета пусть посидят в темнице, а в полдень всех повесить. И сгоните на площадь как можно больше зрителей. Посмотрим, какими аплодисментами люд оценит спектакль по моему сценарию.
        - Все будет, как вы приказали, Ваша светлость, - господин Дюре поклонился и готовился уйти, но правитель остановил его.
        - Да, а как продвигается дело о цветочницах? - Тиль вынул из ящика свою стрелу и стал крутить ее, но взгляда с окна не спускал. Ильза вошла в беседку и о чем-то заговорила с дамами. После появилась Эльза, и женщины сразу замолкли.
        - Без изменений, Ваша светлость. Три дня прочесываем переулки. Никаких цветочниц мы не обнаружили.
        - Плохо ищите, господин Дюре. Они доставляют неприятности и мне, и господину Милтону Джону, и вам. Вы же докладывали, что в уличной толпе только и ходят слухи о добреньких цветочницах. Их ждут, понимаете, к ним идут, к ним тянутся. И мне они нужны живыми. Это вам ясно?
        - Да, Ваша светлость. Переодетые в одежды лавочников и крестьян гвардейцы патрулируют самые густонаселенные кварталы, рынок, площадь с фонтаном, речной порт… Как только дамы появятся, их сразу же схватят.
        - Об этом деле знаете только вы, я и Милтон Джон. Я надеюсь на вас обоих.
        Господин Дюре поклонился и вышел, а правитель Тиль спрятал стрелу и закрыл глаза. Он пригласил Гастона и велел привести Ильзу.
        ВСТРЕЧА НА ДОРОГЕ
        Эмори Уилл шел пешком, Жан немного позади. К тому же он тащил на спине узел с вещами. Осла пришлось продать, чтобы расплатиться за комнату на постоялом дворе. За лесом, на границе, путников ждал вооруженный отряд. Бойцов оставили стеречь палатки, лошадей и необходимые для длительного похода вещи. Эмори Уилл мечтал вымыться в ручье и надеть чистую одежду. Костюм, подаренный Эльзой, он повесил в шкаф. Предпочел уйти в лохмотьях. А она не постеснялась присвоить платье Ее милости, сказала, что у нее никогда такого не было.
        - Она не поехала с нами? - спросил Жан.
        - У нее есть тайна, дорогой Жан. Когда я заговорил о знакомстве с матерью, она даже позабыла, что мама имеется. Но Эльза красива, обаятельна. - Эмори Уилл поднял голову. - У нее безрассудный характер, она любит приключения и опасность. Я еще не встречал таких девушек. Когда же узнал, в чей дом меня привели ночью, ты бы видел мое лицо, дорогой Жан.
        - Я буду искренне надеяться, что вы еще встретитесь.
        - Думаешь, следовало сказать, кто я? Может, ее привлекло хотя бы мое положение.
        - Возможно. Она нечестна с вами, вы нечестны с ней. Если когда-нибудь откроетесь, вам не в чем будет винить друг друга.
        - Жан, тебе нужно работать мудрецом. Как умело ты все разложил в моей голове. Но я не могу не думать о ней, - внезапно Эмори Уилл остановился. - Все. Я решил. Мы вернемся обратно, как только дойдем до лагеря. Я вымоюсь, возьму приличное одеяние. К тому же нам нужно золото, чтобы снять гостиницу. Более приличную, чем та, в которой мы ютились.
        - Возвращаться во вражеское логово! - Жан бросил узел на пыльную дорогу. - Мы потратили столько монет на эту поездку. И все впустую! Золото необходимо беречь как никогда. И почему этот советник изменил маршрут? Не явился даже к озеру! Что случилось? Я же говорил, нас предадут… - глаза Жана загорелись. - Знаю! Тот мальчуган шпион Тиля. Как только получил толстый кошелек, тут же сдал нас и доложил о приезде Его светлости! О, все пропало! Вы уверены, что отряд ждет в роще?
        Тут лицо Эмори Уилла напряглось. Да, его волновало красное платье. И призрачная дымка все еще тянулась по веткам перед глазами. Даже днем. Он вдруг подумал, что в данную минуту может потерять все. Или уже потерял. Дом, горы, заповедники. Лесной ручей и устье реки. Он обожал окунаться в холодную воду, чувствовать брызги у себя на коже или просто плескаться. Радоваться теплым лучам и не думать о черных угрозах, о терпком запахе, от которого всегда тошнило, он падал, мир кружился, лес, а листья шептали свою музыку…
        - Я должен принять важное решение, если хочу заполучить Эльзу. Я соглашусь подписать любой договор, лишь бы найти ее.
        - Вы готовы пожертвовать независимостью горцев ради девчонки-выскочки? Она уже солгала вам! - Жан обошел Эмори Уилла. - А если девица воровка? Вполне вероятно. Ваш отец оставил страну в надежде, что вы не уступите властному мерзавцу! Образумьтесь! Вы можете бросить меня в темницу за дерзкие слова, но знайте, я исполню мой долг перед вашими родителями.
        - Жан, я принял решение, - Эмори Уилл положил руку ему на плечо. - Мы вернемся. Официально. Я пойду в замок… И там узнаю нужные мне сведения. Поиграем?
        Услышав такие слова, Жан улыбнулся, поднял свой мешок и пошел дальше.
        - Правильно мыслите!
        Но Эмори Уилл не спешил сворачивать на лесную тропинку. К ним приближался скачущий в серо-желтом облаке пыли господин в бордовом плаще.
        - Ух! Еле догнал!
        - Что вам угодно? - спросил Эмори Уилл.
        - Господин Жеан, - представился путник и спрыгнул на дорогу. - У меня к вам предложение.
        - Я бы не хотел иметь с вами никаких дел, - возразил Эмори Уилл и сделал знак Жану следовать к роще.
        - Выслушайте! - не унимался Жеан. - Когда я заметил вас в переулке, то сразу узнал и вспомнил о договоре! Вы же знаете, что Тиль и его союзники, или подданные, называйте, как желаете, собирают войско и вот-вот выступят в горы, полагаясь на вашу молодость, беспечность, наивность и неопытность! Решение уже принял Совет. Совсем скоро станет известен день похода. Я же обещал вашему отцу, что сообщу или ему, или приемнику, как узнаю что-то существенное…
        - Вы предупредили, - Эмори Уилл отвесил рукой поклон. - Спасибо и вам, и отцу, и тем, кто за вами стоит. Я могу и дальше придерживаться принципов и с гордостью удерживать власть. А кто-нибудь из нас, правителей, подумал хотя бы раз о бедных людях, которые вынуждены терпеть ужасы, кровь, смерть близких, голод, холод?!
        - Что вы несете? Ваш батюшка десять раз успел перевернуться в гробу в склепе, - воскликнул Жан и перекрестился.
        - Не послушался, значит?
        - Речь, достойная верховного правителя! - воскликнул Жеан. - Но ваш слуга прав. Вы должны бороться за независимость горцев. Тиль уже покорил многие земли, не позвольте ему завоевать так легко и ваши! Сегодня он приказал повесить актеров, которые осмелились поставить карикатурный спектакль. Высмеяли любимую дочку! И вы желаете подобной судьбы себе и своим подданным? Думаю, каждый будет готов умереть, лишь бы не стать рабом!
        - В ваших речах есть смысл, - заметил Эмори Уилл. - Отныне я намерен добиваться мирного решения этого спора. Устье приносит не так много золота, как считает правитель Тиль. Многие торговцы благополучно минуют водную развилку и ведут свои караваны в обход реки.
        - Хотите мира? - Жеан задумался. Бордовый палец приложил к губе и заморгал ресницами. - Что ж, попробуем. Вы удивитесь, как быстро разрешится ваша проблема.
        - Что вы знаете? Говорите скорее! - крикнул Эмори Уилл.
        - Просто идите в замок и потребуйте у Тиля беседу.
        - И все?
        - Уверяю, этого будет достаточно.
        - Именно это я и собирался делать! - сказал Эмори Уилл и махнул рукой. - Жан, торопись. К утру мы должны быть в замке со свитой и ясными предложениями.
        Жан кивнул, а Жеан вскочил на лошадь. Ему еще нужно успеть поговорить с Ниобой. Он ликовал. Эльза сама загнала себя в угол, вызвав гнев любимого папочки.
        ПОДНЯТЫЕ РЕШЕТКИ
        Она увидела Ансельма в приемной. Он сразу же поднялся, случайно задев вазу. Служанки и гвардейцы разбежались. Эльза указала на диван с изогнутой спинкой у приоткрытого окна и велела присесть. Ансельм покорно исполнил приказ. Кружевная занавеска качнулась. Эльза ожидала, когда свита оставит их, но девушки и стражники господина Дюре по-прежнему толпились у порога и даже не пытались отвернуться. Эльза неспешно заговорила.
        - Если пришел сказать, что собираешься расторгнуть помолвку, то я уже сообщила об этом отцу еще утром. Он дал мне время подумать. Вечером папа ждет окончательный ответ.
        Испуганные глаза Ансельма заметались, он сжался в комок на своей половине дивана и вцепился руками в горячий подлокотник. Эльза так и не могла понять, почему так долго общалась с человеком, который был совсем не способен управлять своей судьбой. Судьбами героев - да, но не своей. Иногда ей казалось, сейчас он встанет, найдет свободный стул, заберется на сиденье, выставит правую ногу, как обычно делал его герой на сцене, поднимет левую руку чуть выше плеча и задекламирует:
        - О, госпожа в розовом платье! Юноша понял, что ошибался…
        Но Ансельм сидел неподвижно. Даже острый кончик носа не шевелился.
        - И не нужно так на меня смотреть. Я не винила в разрыве ни тебя, ни Ильзу… Просто попросила найти мне нового жениха.
        Эльза встала, а Ансельм вцепился в ее ладонь - ледяную и бесчувственную.
        - Не усложняй, - быстро заговорила она. - Дверь там. Уходи и знай… - она сделала паузу. - Отныне у меня нет желания дружить с тобой. Все, что было в детстве, - серый пепел на каменных ступеньках. Что? Давай же, беги смелее к красотке Ильзе и продолжай лепить идеал из чернобровки. И не только в амфитеатре.
        Ансельм ничего не сказал. Молча поднялся с дивана, одернул воротник коричневого дублета и двинулся к выходу. Эльза тяжело выдохнула. Гвардейцы тут же окружили ее, они были готовы сопровождать Ее милость дальше, но она изъявила желание уединиться в спальне. Как только девушка из свиты прикрыла дверь, Эльза снова расплакалась, как в комнате для купания. Ей было трудно удерживать холодную маску безразличия. Сердце вот-вот разорвется от тоски и боли. Она упадет в роскошную постель, а на помощь не придет даже служанка.
        Эльза услышала голоса в приемной, подошла к двери и приложила глаз к замочной скважине, чтобы лучше видеть происходящее. Девушки образовали кружок. Они шептались о ночных видениях леди Ивы и о судьбе брошенных в темницу артистов, которых арестовали по приказу Эльзы, - она услышала укоризненные упреки, - и что правитель приказал согнать на площадь всех, кто будет поблизости.
        - Я же просила, - сказала сама себе Эльза. - Они понесут наказание по моей глупости и беспечности. Нет… Не могу допустить.
        Она решила вызвать Тильду, но передумала. У нее есть главное оружие - магия. И она научилась владеть силой. Эльза быстро взлетела к потолку и поняла, что более не желает избавляться от дара.
        - Слышите меня, господин черное облако! Сила - моя! - крикнула Эльза и пару раз прокрутилась в воздухе. Она летала по комнате, как перышко. Падала на подушки и снова взлетала. У окна вдруг повисла. В парке гуляли дамы. Лесенку на балкон стерегли гвардейцы. Вылететь из комнаты сразу на улицу никак нельзя. Эльза вздохнула, опустилась на коврик, потом повернула ключ в замке, переоделась в платье цветочницы и растворилась в воздухе.
        Арестованных держали в темной башне в сыром подземелье недалеко от главной площади. Эльза приземлилась в просторном коридоре с низкими потолками. Было довольно промозгло, и она сомкнула обе руки на уровне груди. Недалеко капала и плескалась в лужицах гнилая вода, звенели цепи. Толстые глухие стены, сложенные из немого камня, отражали эхом гулкие стоны, вздохи. Пронзительно-страдальческие голоса вызывали в отяжелевших висках Эльзы звон и шум. На подгибающихся ногах она по стеночке ползла к самому дальнему и самому темному коридору. Ильза рассказывала когда-то, что всех обвиненных в заговорах содержат там. Вход с мрачной решеткой стерегут тридцать три гвардейца. В замке ходили и другие легенды. Служанки сплетничали, что попавшие в этот коридор назад более никогда не возвращались.
        - Там влажно, мороз пробирает до костей, а большие крысы пищат и шевелят в сене хвостиками, - смело заявила леди Энн в комнатах мамы и запила смех горячим напитком.
        А маленькой Эльзе стало интересно. Той же ночью она сбежала из спальни, дождалась утра у кованых ворот башни и проскользнула в подземелье за неосмотрительным гвардейцем. Он вел в камеру виновного в краже. У того было разбито лицо. Капли крови падали на плиточный пол, и Эльза старательно обходила пятна, чтобы не запачкать подошвы новых башмачков. Но опасных преступников увидеть юной дочке правителя не удалось. В одном из длинных переходов, который был освещен горящими факелами, она натолкнулась на ноги господина Дюре. Начальник гвардии на просьбу показать крыс и плохих дядь пообещал, что если Ее милость будет и дальше себя плохо вести или попробует вновь без спроса спуститься в подземелье, то он лично засадит Ее милость в самую холодную камеру, где нет даже подстилки из сена для сна. Зато есть голодные крысы и злые преступники.
        После господин Дюре отвел Эльзу к отцу и рассказал, где обнаружил потерявшуюся дочку правителя. Эльза зарыдала, когда папа прижал ее к груди и поцеловал в мокрый лоб. И папа спросил, почему его малышка плачет, и Эльза рассказала, что страшный дядя в серебряном плаще напугал голодными крысами и хотел засадить в темницу. Господин Дюре покраснел и в тот же вечер сам испытал на собственной шкуре все прелести своего обещания, так как именно его заточили в камеру, и не на одну ночь, а на три. А на прощание, когда старшего гвардейца уводили его же подчиненные, Эльза показала язык и скорчила рожицу.
        На этот раз серебряные плащи Эльза приметила сразу. Стражники ходили по кругу вперед и обратно. А заметив девушку, сгруппировались и прицелились. Эльза одним взмахом отбросила их и пошла дальше. Противники разом рухнули на каменный пол, кто-то ударился головой о стену, потерял сознание и толстым носом впечатался в лужицу. А Эльза поочередно поднимала решетки. Они взмывали вверх, стучали, скрипели. Преступники - среди них Эльза признала даже бывших советников отца, актеров - все копошились в последней, самой дальней камере. Эльза выпустила всех.
        Девушка сразу узнала ее и закрыла лицо руками. Она вся была в синяках и ссадинах, и щека у нее была подбита, а рукав заношенной туники держался на единственной ниточке.
        - Выходи, - приказала Эльза. Актриса не двигалась. Рыдала. Плакала. Тогда Эльза схватила ее и силой потащила в общую колонну.
        - Ждите, - сказала она и скрылась за стеной. Гвардейцы все еще лежали, беспомощные и бесчувственные. Эльза открыла светящийся портал и жестом велела узникам проходить сквозь невидимую преграду. И каждый входил туда со звенящими на запястьях цепями и оказывался в том месте, о котором думал. Эльза решила, что свой путь они могут избрать правильно, если не будут знать о цели.
        Последней была девчушка-актриса. Она нерешительно подошла к мерцающему порталу. Свечение лучилось теплом. У Эльзы заканчивалась энергия. Она протянула узнице руку в знак примирения. Девчушка приняла ее, но с опаской и страхом в угольных глазах… Эльза разгадала, какую долю избрала молоденькая актриса, и взглядом предупредила о последствиях. Но девочка в лохмотьях шагнула в портал и превратилась в любимую дочку правителя, как и хотела. Эльза покачала головой и портал закрылся. Ее не волновала участь других арестованных, только судьба этой девчонки. Именно ее она предала вчера на площади.
        СПЛЕТНИ
        В спальню Эльза успела вернуться до общей суматохи. Гвардейцы очнулись, увидели поднятые решетки, пустые камеры и побежали к господину Дюре. Они рассказали начальству о девушке в платье цветочницы, которая зашла в коридор, а после они потеряли сознание, а когда очнулись, все узники сбежали.
        Господин Дюре велел всем отправляться на общее построение. Сам же побежал к правителю с докладом. В его кабинете уже находились Милтон Джон, бледный и испуганный, и аббат Хаген, уверенный и полный надежд. Правитель отчитывал главного советника за сына, который посмел наскучить Ее милости. А аббат Хаген поддакивал Тилю - да, нехорошо вышло, но намечается вариант более выгодный.
        - Замолчите, прошу, - повысил голос на духовника Тиль, и аббат Хаген поспешил затеряться в тени. А Милтон Джон на секунду, но получал шанс на помилование. И тогда глаза его блестели, правда, не видел никто.
        Господин Дюре без доклада ворвался в кабинет Его светлости и быстро поведал о случившемся в подземельях. Правитель нахмурил морщинистый лоб. Аббат Хаген воскликнул:
        - Предупреждал, Ваша светлость! Ведьма невероятно сильна. Нужно остановить! Немедленно!
        Он вышел из тени. Глаза его ярко горели. Аббат Хаген смотрел на Тиля и взглядом умолял позволить начать допросы и расследование. Но правитель рухнул в свое кресло и стал барабанить пальцами по крышке стола. Милтон Джон молчал. Не спешил лезть с предложениями и господин Дюре. Тишина воцарилась в кабинете. Первым заговорил правитель Тиль:
        - И вы смеете заявлять, господин Дюре, что одна хрупкая продавщица цветов справилась с вашими лучшими бойцами в количестве тридцати трех штук? Это же смешно, - Тиль рассмеялся. - Как вы сами не понимаете! - Затем его взгляд стал более серьезным. Аббат Хаген показал поднятую кверху ладонь и склонил к груди голову. Тиль увидел круглую шапочку. Аббат Хаген пришил к отвороту рубиновый камень. И камень этот сверкал. Тиль крикнул так, что и Милтон Джон, и господин Дюре разогнули спины одновременно. - Найдите мне эту девицу, за волосы притащите, а я найду для нее самое жестокое наказание, вот увидите, - и ударил по подлокотнику кулаком. - Она уже посмела пробраться на мою территорию. Что ж, посмотрим, кто кого.
        Аббат Хаген улыбнулся. Дюре поклонился и покинул кабинет. А Милтон Джон взглянул на правителя. Тиль уже забыл и об Ансельме, и об Эльзе. Он был озабочен тайной личности вредоносной цветочницы. И Его светлость отпустил главного советника, а Милтон Джон увидел в случившемся некое провидение. Цветочница спасла не только узников, она спасла его и Ансельма, даже не догадываясь об этом.
        - Позже, - отозвался правитель на просьбу аббата Хагена побеседовать. Он боялся думать. Как и предполагать.
        - Только она могла, Ваша светлость…
        Правитель Тиль поднял на духовника глаза, и аббат Хаген увидел в круглых зрачках гнев, жалость и злобу. Так же в них пряталось что-то иное, мало кому доступное. Тайна? Печаль? Боль?
        - Как пожелаете, Ваша светлость, - аббат поклонился и вышел из кабинета.
        Следующим посетителем стала Ниоба. Она улыбнулась мужу и заняла кресло Милтона Джона. Тиль вздохнул и приготовился выслушивать вечные жалобы. Эту женщину он выносил с трудом. И теперь больше прежнего желал вернуть в спальню страстную леди Алисию.
        Ниоба развернулась в профиль, и Тиль заметил округлость ее живота. Несколько лет единственным ребенком в их семье была Эльза, и он торжественно дал себе слово, что никто место дочки не займет. Даже если Ниоба родит сына. А мальчика-наследника в замке ожидали все - и разодетые в бархат вельможи, и кухарки с выпачканными мукой лицами.
        - У Вашей светлости срочное дело? - поинтересовался Тиль.
        - Дело, Ваша светлость, не терпит отлагательств. Хотела предупредить, при дворе, в кругу моих дам (а вы знаете, что они никогда не станут обсуждать беспочвенные новости) ходят слухи, что наша Эльза завела роман.
        - Эльза молода для романов, - правитель усмехнулся, понимая, что и сам разгадал загадку его малышки. Как он сразу не догадался, что не сын Милтона Джона виновник скуки и печали, его дочь сама подружилась с кем-то другим!
        - Бедный наш Ансельм! Эльза заночевала в домике для охоты с посторонним, на глазах у бедных ваших подданных, Ваша светлость. И супружеская чета, которая следит за домиком, может подтвердить мои слова. А когда я озвучу имя!.. Не желаю передавать гнусные сплетни, но, как верная жена ваша, я обязана предупредить… Новый друг Эльзы - Эмори Уилл, сын горца. И этот жалкий человек едет в замок, чтобы в дерзкой форме просить у вас руки нашей девочки… И это после того, как вы объявили Ее милость законной наследницей! Вы столько для нее сделали, а она очернила ваше доброе имя.
        - Довольно! - рявкнул правитель Тиль. Слова его, полные гнева, посыпались на болевшую с самого утра голову Ниобы. Но она, не скрывая улыбки на губах, встала, поклонилась и вышла из кабинета. План господина Жеана начинал работать.
        Правитель вызвал к себе господина Дюре.
        - Не спускать глаз с Ее милости, - приказал он старшему гвардейцу. - А как только моя дочка вздумает покинуть замок или к ней кто-то придет, сразу доложить.
        Дюре поклонился. Он сообщил, что лучшие его силы прочесывают город, деревни. Следы пропавших узников не удалось обнаружить. И цветочницу никто не видел вот уже несколько дней, но жители города ждут ее появления на улицах.
        - Она как будто знает, что мы ее выслеживаем, Ваша светлость, и прячется.
        - Ищите лучше, - бросил Тиль куда-то вдаль. Он думал о своей дочке, о том, что сказала жена. Судьба цветочницы перестала интересовать его. Он мог потерять самое драгоценное в жизни… Нет, не трон, не империю, которую молодой выскочка, сын дерзкого горца, приберет к рукам. Нет, не сейчас, но, возможно, через пару лет. Тиль рисковал потерять свою Эльзу. А белокурая девочка всегда тянула к любимому папочке крохотные ручки, когда лежала в колыбели под кружевным пологом. Его, своего папулечку, маленькая Эльза узнавала, и глазки ее наполнялись смехом, если он заходил в детскую проведать свою крошку. Тиль садился возле кроватки, перебирал худенькие пальчики, после брал малышку на руки и носился с этим чудом по комнате. Он выгонял нянек, леди Эдмон и сам читал малютке сказки и играл с ней.
        А потом Эльза выросла. С каждым днем он улавливал в девочке черты внешности той, которая покинула его. Предала. Или он предал ее? Правитель Тиль смотрел, как улыбается его дочь, а видел тот самый изгиб губ, слышал тот самый смех. Казалось, Эльза переняла у незнакомой ей женщины и жесты, и мимику, а бедный Тиль любовался, как играет его дочка, а сам думал, что девушка с флейтой его никогда не покидала.
        ВИДЕНИЕ ЛЕДИ ИВЫ
        Еще утром все было отлично. На примерку явился портной. Эльза сидела в любимом голубом кресле с высокой спинкой, в белой сорочке, волосы на голове были скручены в тугой узел.
        Усатый мужчина с круглой головой, обвешанный лоскутками, галунами и лентами, к которым были приколоты булавки, порхал около манекена с платьем нежно-кремового цвета с золотой отделкой.
        Эльза встала. Леди Ива накинула на плечи Ее милости шелковый халат и, смутившись, отошла в сторону, поближе к Ильзе.
        - До этого у нее без конца находился в комнате господин Ансельм. Сегодня она в непристойном виде принимает портного, - шепнула леди Ива на ухо Ильзе. - Может, стоит сообщить об этом Его светлости? Ты знаешь, что подобные новости разлетаются по замку быстрее, чем хорошие.
        - Знаю, - быстро нашлась Ильза. - Ее милость сама знает, что ей нужно. Она наследница Его светлости и, видимо, думает, что правила на нее не распространяются. - Ильза приложила руку к груди. Мысль, что когда-то давно Эльза была музой Ансельма, ее расстроила, словно госпожа и сейчас крадет самое заветное и ценное.
        - А как же Ансельм? - спросила леди Ива.
        Ильза смутилась.
        - Отец выгнал его из дома, и он живет в комнате при Академии. Он намеренно хотел провалить выпускные экзамены, но преподаватели видели в нем потенциал всегда. И отпустили. О должности в замке он уже не мечтает, да и не пошел бы, даже если бы его стал уговаривать раскаявшийся отец. Ансельм занят реставрацией заброшенного амфитеатра. Он уже договорился со знатными людьми из страны горцев. К чему они пришли, не знаю, но уверена, среди выпускников Академии найдутся те, кто пожелает играть на сцене его театра.
        Леди Ива обратила внимание Ильзы на Эльзу, которая надела при помощи помощницы портного платье и теперь кружилась. Служанка распустила волосы Ее милости, а приглашенный парикмахер придумывал прическу.
        - О, Ильза. Мне искренне тебя жаль, - леди Ива с сочувствием протянула девушке руку. - Ее милость так переменчива.
        - Да, и мне страшно немного, что она в любой момент может вспомнить об Ансельме и он побежит за ней. Потому что все еще видит в ней музу, я это чувствую.
        - Не нужно тебе было впутываться. Для нее мы никто, так, обслуга, которая всегда стоит по правую или по левую руку и следит за жестами. Совсем неважно, что мы чувствуем, неважно, что мы тоже иногда хотим выговориться и поплакать. О, если бы не этикет, я бы обняла тебя как следует, а ты бы порыдала немного, иногда слезы приносят облегчение. Но мы можем дождаться вечера…
        - Боюсь, что освободимся не скоро. Сейчас примерка, потом обед с отцом, потом она собиралась в город… Вечером праздник… Не знаю, зачем ей это нужно, но она приказала сопровождать ее везде, хотя я редко слышу от нее слова благодарности, как раньше, только вызывающие жесты и приказы… Ансельм ей не нужен, так зачем мучить его, себя и меня?
        - Тише, - сказала леди Ива. - Мне кажется, она нас слышит, видишь, как смотрит.
        - И пусть, - шепнула Ильза. - Днем поговорю с Его светлостью. И попрошу включить меня в свиту Ее светлости. Его жены.
        - Что? - леди Ива едва не обронила ленту.
        - Его светлость расположен ко мне в последнее время!
        - О!
        - Его светлость просто помогает мне. Ничего личного. Комнаты, свита, новые платья.
        - Ильза!
        - Его светлость шлет подарки, я их принимаю… Что в этом плохого?
        - Да ничего, - леди Ива пожала плечами. - Тебе напомнить, что случилось с леди Энн, леди Доной и леди Алисией? В замке поговаривают, что правитель замешан в их исчезновении. А после моих кошмаров, - она покачала белокурой головой. На глаза уже навернулись слезы, но леди Ива выпрямила плечи, разогнула затекшую спину и не позволила себе расслабиться, вспомнить удушающий воздух, свист над головой и трех разъяренных девиц у мозаичного окна. Волосы у них были растрепаны, пустые глазницы горели пламенем. Они кружились в сумраке и хриплыми голосами обещали заковать правителя в цепи и душить, душить… Леди Ива сглотнула слюну, а свободной рукой схватила дрожащий локоть Ильзы. Ильза не почувствовала и, казалось, не слышала вовсе ее предупреждений. Темные губы девушки шептали.
        - Смотри, как Марли старается угодить Ее милости, пылинки сдувает. Новенькая, а молодая и бойкая.
        - Больше ласковых слов, делать все, что просят, и не говорить ничего правдивого. Улыбаться, а в душе таить ненависть и зависть…
        ДЕВОЧКА И ФЕЯ
        Эльза дождалась, пока ее оставят в одиночестве, встала, вытащила из-под кровати тяжеленный сундук с кованой крышкой, куда ранее спрятала никогда не увядающий венок из луговых цветов, подаренный Тильдой, и платье цветочницы. Там же лежал наряд пчелки. Эльза надела платье цветочницы, подошла к зеркалу и увидела себя. И ей стало все равно, что подумают другие.
        Потому что ночью опять был сон. Или видение. Или реальность? Эльза уже не понимала, когда мир перед ее глазами действительный, а когда похож на прах, призрачную россыпь. Ночью она превратилась в паучка с мохнатыми лапками, спряталась под ковриком и стала ждать появления черного облака. И оно явилось, как только с неба упали первые капли дождя. Оно свистело, шипело, щупальцами ощупывало пустую кровать. Эльза в образе паучка прицепилась к нему на плащ, как его остальные слуги. Их было много. И все держались лапками друг за друга, пищали и шевелили усиками. Облако вздохнуло и выпорхнуло прочь. В окно. От одной его мысли дождь перестал лить. Облако не стало кружиться, как перышко, оно полетело над темнеющими полями, горами, летело довольно долго, пока не приземлилось на острой вершине горы, похожей на кривой сучок засохшего деревца. Светила полная луна. Паучки один за другим сползли с плаща черного облака. И в один миг оно стало человеком в серебряных одеждах. Лица, точнее, носа у него не было, только две дырки для глаз. И глаза эти загадочно моргали. Он забрался на приготовленный для него трон из
чистого золота. Зазвучала музыка, запели юные дивы в призрачных одеждах, закружилась в терпком воздухе мошкара, паучки сбросили крылышки и превратились в обнаженных людей. Среди них Эльза увидела леди Энн - растрёпанная, она несла черному облаку кубок, леди Дона точила цепь за спинкой его трона, а руки леди Алисии дрожали. Она сидела на подлокотнике и… Эльза не успела рассмотреть. Она поняла, что хочет лететь в город. Уж там-то мир точно реальный.
        Эльза закрыла глаза и переместилась на центральную площадь, где царила суета. Люди со всех ближних деревень собрались в городе в ожидании большого праздника хризантем. Она пошла по заполненным веселыми торговцами улицам и стала прислушиваться. В каждой лавке говорили о цветочницах.
        - А когда они бывают?
        - Раз в три дня.
        - Говорят, бросит молодая бутон, и все у тебя в жизни меняется.
        Эльза улыбнулась. Они говорили о ней, а сейчас были настолько увлечены беседой, что не замечали ее, настоящую. Сегодня у нее не было лотка, голова не так сильно болела, да и помогать в плохом настроении желания не возникло.
        У фонтана тоже скопился люд. Фермеры со скрипящими телегами, пахнущим полем сеном и лошадьми.
        - А здесь цветочницы бывают?
        - Да-да! - крикнул толстяк в дырявой шапочке с отворотом и забрался на прохудившуюся бочку.
        - Лучше бы цветочница стала Ее милостью…
        Слеза покатилась по щеке Эльзы. Но один парень поддержал ее, настоящую дочь правителя, и назвал бедной и несчастной девочкой, а толстяк на бочке стал ругать, посчитав, что Ее милость получит по заслугам.
        - А казнь актеров-комиков!
        - Но их освободили!
        - Говорят, цветочница…
        У Эльзы закружилась голова. Она сбежала от гогота и рева в ближайший переулок. Закопченный. Здесь было меньше людей, не катились по булыжникам телеги, не пахло свежескошенным сеном, но что-то ударило в нос, что-то гораздо более зловонное, удушающее. Эльза зажала нос и побежала к речному порту.
        Там тоже было многолюдно. Отчаливали однопалубные судна, прибывали парусные. Торговцы тягали свои мешки и кованые сундуки. Один из них был наполнен золотом, его тащили на повозку гвардейцы в серебряных плащах.
        - Пи-пи… - услышала Эльза слабенький писк. На гнилой ступеньке одноэтажного домика, вросшего в землю, с кривой крышей и с белым фасадом сидела девочка с черненькими волосами. У нее было круглое личико и налитые светом светло-синие глаза. Девчушка держала в правой руке шарик и пела песенку. Ее голос таял в мертвом воздухе. Он был идеален и чист. Она пела о счастье и радости и вдруг напомнила Эльзе Мартину. В последний раз Эльза видела брата и сестру на празднике. Она тогда щедро наградила парня за его работу, а вечером уговорила Ансельма взять талантливого музыканта в театр Академии, где ему должны были платить небольшое жалование. О судьбе тех детей Эльза больше не волновалась. Но таких были тысячи - бедных, искалеченных, которые ждали маму и папу. Эльза присела на колени и поманила девочку. Девочка перестала петь и отпустила свой шарик. Шарик улетел, а малышка подняла голову и помахала рукой, словно добровольно проводила его в дальний путь.
        - Привет, - Эльза притянула ребенка к себе поближе.
        - Привет, я Мэнни, а ты кто?
        - Я? - удивленно спросила Эльза. - Я Эльза, и я работаю доброй феей.
        - Правда?
        - Правда.
        - Тогда, добрая фея, сделай так, чтобы мой папа вернулся. Он уехал на небеса, - девочка прикусила ярко-алую губку. - Так говорит мой дядя.
        - Все, Мэнни, - сказал появившийся из-за угла подросток. У него были иссиня-чёрные волосы, которые обрамляли добродушно-наивное лицо. - Пойдем, а то тетка заметит, что мы сбежали…
        - Сбежали? - переспросила Эльза.
        - Нет, Дон соврал вам, добрая фея, я пою, а он собирает медяки у тех, кого разжалобит мое пение…
        - Мэнни, - голос Дона становился злым.
        - А кому деньги отдаете?
        - Дяде, - правдиво ответила малышка, а Дон покачал головой. - Только это секрет… Вы же никому не скажете, добрая фея?
        - Нет, я не выдам вас, - пообещала Эльза. - А можешь меня познакомить с вашим дядей? - вдруг спросила она. - А я бы могла подумать, как вернуть твоего папу.
        Мэнни улыбнулась. Ее маленькие добрые ярко-синие глаза блестели на солнце. Грязное платье совсем не шло такой чудесной малышке. Она выпрямилась и запрыгала около Дона:
        - Ты слышал, добрая фея вернет моего папу! Я увижу папу! Папу!
        Но лицо Дона посерело. Он попросил Мэнни успокоиться, схватил Эльзу за локоть и крикнул:
        - Зачем вы обещаете ребенку то, чего исполнить не можете? Мэнни поверила вам, поверила дяде… Нет, об этом я говорить не желаю… Уходите!
        - Кто она тебе? - спросила Эльза, не спуская глаз с Мэнни. Малышка прыгала и была готова делиться своим счастьем с каждым прохожим. К вельможе в шляпе с широченными полями она тоже подошла и попросила пару монет на хлеб. А мужчина сурово отшвырнул приставучего ребенка, и девочка вернулась к крылечку.
        - Тетка велела присматривать. Бить, если будет плохо работать. Но я полюбил Мэнни, она стала мне сестрой, которой у меня никогда не было и о которой я забочусь.
        - То есть ты тоже живешь у тетки?
        - Да.
        - И много вас?
        - Трое родных, я и Мэнни. Иногда мы развлекаем этих, - Дон указал рукой на разодетого вельможу. Статный господин завел двух рослых сыновей в лавку пекаря. И его дети никак не могли определиться с выбором угощения ко дню рождения матери. Один мальчик требовал одно, другой - другое. Бедный отец даже прикрыл уши, чтобы не слышать громкий ор. Наконец, он вытащил кошелек и бросил на прилавок четыре монеты, а не две…
        - А… - закончила фразу Дона Эльза. И вспомнила прошлогодний праздник хризантем. Аббат Хаген выстроил замок и пригласил всю знать в гости. Эльза и Ансельм представляли семьи правителя Тиля и советника Милтона Джона. В тот день дети-подростки пели, танцевали, а кто-то прислуживал во время обеда. Она вспомнила и свой задорный смех, когда дети смешили ее и Ансельма комичными номерами… - Я помогу вам выпутаться из этого ада, - быстро заговорила она. - А ты береги ее, она замечательная… - После Эльза пожелала, чтобы за спиной у нее появился поднос, и одарила бутонами и Мэнни, и Дона. - Думайте о хорошем…
        - Цветочница! Держите! Хватайте! - крикнул толстяк на бочке. Он нашел и на пристани точно такую же, и здесь тоже собрал фермеров вокруг себя и, как мог, последними словами ругал наследницу правителя.
        Эльза схватилась за грудь, звон ударил ей в виски. Она приняла благодарность от Мэнни, поспешно попрощалась и устремилась в ближайший переулок. Девочка Мэнни сначала загрустила, ей понравилась добрая фея, и вовсе не потому, что она обещала вернуть папу. Она просто не хотела с ней расставаться так скоро. Она бы еще ей спела…
        - Мы встретимся позже, - пообещала Эльза уже за углом дома. - Сейчас очень бежать нужно.
        - Удачи вам! - крикнул Дон.
        - Спасибо.
        На призыв толстяка люди на пристани побросали свои дела и мигом устремились за ускользающей в переулке девушкой в платье цветочницы. Убегать было тяжело. Да еще со звенящими от боли висками. Давно Эльза так не бегала. Вернее, она никогда не бегала. Девушка уже не смотрела на валявшееся сено под ногами, на едущую повозку, на орущего фермера, который из-за ее неловкости потерял шляпу и разбил кувшин с молоком. Бывало, Эльза останавливалась и прижималась к стенам тесно поставленных домишек. У них тоже были белые фасады. Соломенные крыши. Из переулка она выскочила на мост, нашла темную нишу между кособокими хижинами и спряталась там. Дунуло зловониями, но Эльза заткнула нос и стала ждать, пока пробегут на ту сторону реки ее преследователи.
        - Молодая?
        - Да, та, которая бутонами одаривает. Куда она подевалась?
        - Всем разойтись! - это был голос гвардейца в серебристом плаще. - Велено цветочниц арестовать и бросить в темницу. Кто их видел?
        - Я. Но одну.
        Гвардеец махнул своему отряду.
        - Все на тот берег. Она не могла далеко уйти.
        Совсем скоро громкий шум стих. Эльза вообразила себе другое платье, выбралась из укрытия, прислонилась к деревянным перилам моста и стала смотреть на мутную гладь речной воды. Она искренне пожелала, чтобы ее бутоны помогли и Мэнни, и Дону. И тут ей показалось, что она видит и мальчика, и девочку. На берегу. К берегу причалило судно с флагом страны горцев. И на пристань сошел солидный мужчина. В расшитом золотой нитью джеркине и шляпе с мохнатым пером. В руке он держал шар Мэнни. И Мэнни крикнула:
        - Шар! Мой шар вернулся! Дон.
        И этот вельможа не оттолкнул малышку. Он что-то сказал ей на ухо. Как и Дону. Ушли они вместе.
        - Хотя бы им.
        Эльза вздохнула и пошла в замок.
        ВСТРЕЧА
        - Передайте отцу, что я не приду, - резко заявила Эльза поздним вечером, когда с нее сняли платье. Служанка откинула одеяло, а Эльза легла в кровать, и ее укрыли.
        - Приказ, Ваша милость, - Ильза протянула госпоже сверток, заверенный печатью Тиля. - Мне велено вручить вам эту бумагу, если вы вдруг не захотите пойти добровольно.
        Эльза, не читая, смяла послание отца и закинула в самый дальний угол. Очередной праздник. Кто бы знал, как она устала. Свет, блеск и мишура были насквозь фальшивыми. Стоит схватить конец, и все, тебя уже нет, ты растворился, пропал. Десяток пройдет по тому месту, где ты стоял. И никто не заметит исчезновения. Никто. Но она все же вылезла из постели и велела готовить платье. Самое новое, то, которое ей шили к осеннему танцу с Ансельмом. Из спрятанных за гобеленами шкатулок Ильза вытащила самые дорогие украшения, и Эльза обсыпала себя бриллиантами, изумрудами, рубинами и жемчугом. Покрутилась перед зеркалом и оценила себя со стороны. Сегодня она походила на самую настоящую дочь своего отца, на дочь верховного правителя.
        Эмори Уилл со свитой приближался к высоченным башням из серого камня. Цветной флажок развевался на ветру в черном воздухе, и дозорный внимательно смотрел в трубу - как блестит на ясном небе призрачная луна или притаившийся среди деревьев, глухих улочек и соломенных крыш низеньких домишек вражеский отряд.
        Ров, увитый плющом и заполненный грязью, поражал неприступностью и холодностью. Скрипнул подъемный механизм. Мост опустился. В каменистой арке просматривалась другая серая башня, а внутри ходили разряженные люди, звучала музыка и…
        Жан ехал с ним в одной линии. Было темно. Десятки факелов освещали ночной парк. К замковой стене примкнули слуги в цветных одеждах и ярких шапках. Тяжелые кованые ворота сразу захлопнулись, едва на порог ступил последний человек из свиты. Хлопок был похож на стук железки в мышеловке. Жан обернулся и опустил голову. Эмори Уилл осмотрелся. Все окна в этом мертвом жилище были наполнены светом, он видел пляшущие в главном зале сумеречные тени, слышал раскатистый смех и ликующий хохот. Вышколенные гвардейцы стерегли высоченную дверь. Кто-то выкрикнул имя горца и объявил, что он прибыл.
        Эмори Уилл спрыгнул на землю и взял с собой только Жана. Остальных было решено оставить у ворот. Молодой правитель еще раз пожал верному слуге руку, и они одновременно оказались на территории врага. Становилось светлее. Они шагали по каменным плитам следом за серебряными плащами. Звенящая музыка, острый стук кубков, смех и пьяные разговоры становились все отчетливее. Эмори Уилл немного нервничал. Что-то затевалось. Понять бы что!
        - Ваша милость! - Жеан материализовался из черной пропасти и распахнул бордовый плащ. - Вас ждет сюрприз. Прошу…
        Гвардейцы толкнули внутренние двери. Громкий голос с балкона объявил о визите горца. Дамы и кавалеры тут же расступились и уступили чужестранцу дорогу к возвышению, где сидел правитель. Тиля Эмори Уилл узнал сразу. Он даже встал, чтобы поприветствовать гостя, врага, друга дочки, он еще не знал, как относиться к молодому выскочке. Музыка на балконе стихла. Жеан занял место подле Ниобы. Здесь было вполне удобно наблюдать за лицами и отца, и дочери. Эльза с полным равнодушием к танцам и разговорам полулежала на своей скамеечке. Ильза обмахивала ее веером. Она услышала объявление о приходе некого Эмори Уилла, но глядела куда-то вдаль, в темнеющее в каменной стене окно.
        - Супруги уже говорили с Его светлостью, они подтвердили ваши слова, - шепнул господин Жеан на ухо Ниобе. - Я их отправил на кухню, они поедят и уйдут. Они пересказали Его светлости написанный текст, не упустив ни единого словечка!
        - Очень хорошо. - Ниоба прикрыла глаза накидкой. - Потерпите. Спектакль скоро начнется. Я хорошо знаю мужа, он не утерпит и устроит скандал при знати.
        - Увидим, Ваша светлость, увидим, - господин Жеан указал на Эмори Уилла. Горец уже достиг возвышения и остановился у специальной черты.
        Тиль сбежал по ступенькам, схватил гостя за пышный рукав черного камзола и лично подвел к дочке. Эльза не меняла выражения лица. Она походила на бледную статую, обсыпанную драгоценными камнями с ног до головы. Ее взгляд был холодным, бесчувственным. Эмори Уилл смутился. И верного Жана не оказалось рядом… Эти глаза… Нет, он не мог их спутать ни с какими другими… Черты лица застыли, но он видел их прежними, волосы, щекочущие поясницу…
        Ильза убрала веер и слегка подтолкнула Ее милость в плечо. Эльза очнулась… И увидела его. Он в расшитых серебряной нитью одеждах и в бархатной шапке с алым камнем на отвороте стоял рядом с отцом. Такой далекий и такой холодный, только потянись, и он будет твоим. Но рука не тянулась. Он принадлежал ей у озера, в охотничьем доме. А в этом зале, где трещал огонь в камине и стукнула от залетевшего ветра решетка мозаичного окна, он был заложником отца и всей мишуры, которую она так возненавидела. Эльза заметила, что рубаха из льняной ткани шла ему куда больше, нежели скроенный по последней моде костюм.
        Ей захотелось убежать, неважно куда, просто убежать. Она чувствовала на себе сотни удивленных глаз, тяжелый взгляд отца, подавленность Эмори Уилла и любопытство мамы и ее спутника. Ильза отошла в сторону.
        Тиль поочередно смотрел то на дочь, то на дерзкого горца. Он уже ненавидел черные кудряшки. Такие гордые, упертые, как рожки у барана. Но ничего не мог поделать. Он даже сердиться не мог. И круглое лицо его Эльзы не загорелось от страстного желания обнять друга, а по глазам Эмори Уилла было заметно - ему стыдно и, если бы не гости и желание добиться разрешения конфликта, он сбежал бы как можно скорее. Того же желала и Эльза. Она умоляюще смотрела на отца и просила позволить уйти.
        - За мной, - приказал Тиль и лично поднял портьеру, закрывающую проход в его кабинет. Эльза поднялась со скамеечки, подтолкнула её каблучком, и скамейка как бы нечаянно покатилась по ступенькам. Дамы ахнули, Ильза кинулась спасать столь важный атрибут Ее милости, а Эльза приподняла юбку и вошла в кабинет отца последней.
        Ниоба тяжело выдохнула. Жеан затрясся в судороге. Дамы вернулись к обычным делам - обсуждать чужеземца и его наряд.
        - Нищие, а вырядился-то!
        - Гляньте!
        - Камни так и сыпятся из карманов!
        Скрипачи на балконе взяли смычки, слуги поменяли перегоревшие свечи.
        В кабинете Тиль кликнул Гастона. Слуга явился из боковой комнаты и прикрыл дверь.
        - Разожги огонь! - велел правитель.
        Гастон вызвал других слуг, и у вспыхнувшей пламенем печи поставили три кресла. Правитель сел первым в центральное, Эмори Уилл слева, Эльза справа.
        - Вы ничего не хотите мне сказать?
        - Он обманул меня, - впервые за вечер Тиль услышал голос дочки.
        - Она обманула меня.
        - Я думала, он фермер.
        - А мне казалось, она пчелка и дочь-бесприданница. И у нее мать, а не отец. Я собирался жертвовать землями ради нее. Жан, как всегда, был прав!
        Тиль напрягся. Эмори Уилл и Эльза поочередно выясняли отношения и не смотрели друг на друга. Ниоба и слуги, стерегущие охотничий дом, свидетельствовали о каком-то заговоре. Была тайна, но не заговор. Или его ввели в заблуждение, надеясь, что Эльза и молодой человек знают правду друг о друге.
        Тут его малышка сорвалась на крик. Она изъяснялась так резко и требовательно, как говорил сам Тиль. Сейчас он видел в ней себя. И дерзкий горец не отступал.
        - Прекратите, - резко остановил Тиль бесконечный спор о поиске виновного. - Пусть каждый выскажет свою точку зрения, а я послушаю. Эльза, начинай.
        - Хотя бы именем назвалась настоящим, - заметил Эмори Уилл.
        - Тоже преуспел, - съязвила Эльза и отвернулась.
        - И с подробностями… Объясни, при чем тут твоя мать?.. - попросил Тиль.
        Эльза сделала паузу. Был слышен треск поленьев в каменной печи и стук двух бьющихся сердец: билось сердце Эмори Уилла, билось сердце Эльзы.
        - В ночь после церемонии я не могла спать. Я сбежала из комнаты, минуя заснувшую после пьянки охрану, которую ты ко мне приставил, и пошла к озеру, не будучи уверена, что встречу его. Но он был там. Об Ансельме я уже не думала. Я отвела его в охотничий дом. И провела лучший день в своей жизни. А он сказал, что вынужден уехать. Мы расстались. Но я не пошла к восточным воротам, как мы условились…
        Эльза зарыдала и позволила отцу обнять себя.
        - Папочка, что мне делать?
        Тиль вздохнул. Видеть «врага» в кресле он никак не мог. Горец с кудряшками ухмыльнулся. Он явно догадывался, чем закончится игра и каков будет исход.
        «Не бывать этому», - подумал Тиль, а потом глянул на дрожаще-рыдающий комок на плече, и у самого слеза навернулась. Эльза в этот момент походила на уличного котенка. Она и была им. Он, Тиль, подобрал ее, положил в затянутую кружевным пологом колыбель, и все в жизни этой девочки переменилось, потому что он этого захотел. Он.
        Тиль крепче прижал к себе дочку и мысленно просил прощения, что позволял аббату Хагену думать о ней дурно. Эльза промочила солеными слезами воротник его камзола. Правитель вопросительно глянул на Эмори Уилла. Горец изнывал от духоты. Огонь пылал в этой комнате. Обдавал жаром.
        - Все, что я делал, все посвящал тебе, все свои победы, все добытое золото, я строил для тебя замки, дарил платья, украшения, я исполнял все твои желания и не мог допустить мысли, что ты так несчастна и можешь грустить. Сегодня, когда мать твоя рассказала мне о нем… - Тиль закашлялся, - о твоем друге в охотничьем доме, я понял, насколько стало неважным для меня золото, горой лежащее у меня в пещере… Замок, который я строю и… Страна, которую я намерен завоевать… Его страна. Я хотел сделать тебя великой, чтобы все преклонялись перед тобой, чтобы все чтили тебя. Я думал, что каждой своей победой, каждым своим подарком приближаю тебя к себе, а ты отдалялась от меня. И нужно сказать спасибо Ниобе, она хотела разлучить нас, а вышло, что сблизила. Но позволить быть вам вместе не могу! Ясно же, что ему нужно. Ночуйте, молодой человек, а на заре уходите из замка. Или прикажу выставить вас силой.
        - Папа! - Эльза платком вытерла слезы. - Папа, прошу…
        - Нет.
        - Я хочу с ним дружить, - Эльза топнула ногой. - Он нескучный.
        - Я все сказал, Эльза.
        - И я все решила, - она схватила Эмори Уилла за локоть и потащила к двери. - Я уеду с ним!
        - Эльза! - Тиль схватился за грудь. Но Эльза уже не видела и не слышала его. В коридоре девушка обняла горца.
        - Я скучал, - только и смог сказать он.
        - Тебе нужно бежать, пока он гвардейцев не позвал. Прислушайся, уже бегут!
        Эльза приложила палец к губам Эмори Уилла. С нижнего этажа доносились шаги. Кто-то стучал каблуками, кричал. Совсем рядом блеснул серебряный плащ и мелькнул в темноте искрящийся огонек факела. Эльза затолкала горца в темную нишу. Они спрятались за черной колонной и старались не дышать. Мимо пронесся отряд гвардейцев. Господин Дюре умело командовал:
        - Не мог далеко уйти. Ищите. Друга велено пока не трогать…
        - Но я… - прошептал Эмори Уилл, когда Эльза сняла щеколду и за их спинами открылся потайной ход.
        - Беги же! Осторожнее, лестница крутая, а ступени скользкие. Я приду… к озеру… Нет, к Белому Камню. Только дождись! Прошу!
        - Мы друзья? - спросил на прощание горец.
        - Друзья, - заверила его Эльза, и Эмори Уилл спустился в подземелье.
        Эльза не спешила выбираться из укрытия. Хлопнула дверь отцовской комнаты. В коридорной пыли появился господин Дюре и жестом велел гвардейцам идти за ним. Опять застучали каблуки по каменным плитам. Эльза поняла, что замерзла. А еще болела голова. Рядом не было нищих или обездоленных, не размахивал шапкой фермер и не ковырялся в деревянном бочонке малыш. Звон преследовал. Как и призрачный кто-то. Он возник ледяной тенью неожиданно. Поманил светящимся пальцем, и Эльза вышла из укрытия. Она видела только согнутую костяшку, от которой исходил и свет, и тепло, потом рука призрачного растворилась в темноте, но голос выдал, что он был совсем рядом.
        - Отец! - только и услышала Эльза.
        Обернулась. В коридоре было пусто. Только хлопнула решетка окна на дальней стене, и Эльзу обдало пугающим холодом. Она побежала в комнаты папы.
        НОЧЬ, КОГДА ЛИЛ ДОЖДЬ-2
        - Не ожидала от тебя, - услышал Тиль голос. Тихий шепот ласкал оттопыренное ухо дыханием и приглушенными, наспех произнесенными словами. Он узнал ее мгновенно и побоялся признать присутствие. А она была в этой комнате. Он точно знал. Возможно, стояла у самой двери и ждала, когда он предложит подойти ближе. Тиль не спешил. Он решительным шагом прошел вперед и распахнул окно. Ему было душно, он связал с этим возможные явления, которые не мог объяснить.
        - Это я, - вновь произнес голос. - Ты не ошибся, и нечего убеждать себя, что я перестала существовать.
        Тильда без приглашения уселась в любимое кресло правителя. Высокая спинка, отделанная позолотой, закрыла ее полностью. Не было видно даже косы с вплетенной в нее голубой лентой.
        - Эльза не рассказывает о ваших похождениях, но ты каждый день крадешь мою дочь, - вяло сказал Тиль, не отходя от окна. - Зачем?
        - Что?
        - Сама знаешь…
        - Это ты украл ее. Твой аббат Хаген! Со своими вечными подозрениями…
        Тильда вскочила. Ее шепот защекотал ухо. Тиль спрятался в сумрачном углу. Там был шкаф, и он подумал, что Тильда не найдет его в нем. Всеми силами он подавлял рвущееся из вздымающейся груди чувство, которое никак не мог определить…
        Но Тильда настигла его и в укрытии. Полки не спасали от гневного взгляда неземного цвета глаз. Черные зрачки горели. Что она собиралась делать - было непонятно. Только сейчас Тиль заметил, что она босая. Оборка платья светится, а она лучится в призрачном серебре. В парке кричали, в парке хохотали. И никто не мог помочь правителю. Пот выступил на морщинистом лбу, руки затряслись. Он даже пискнуть не смел - Дюре и его гвардейцы вряд ли способны совладать с ней. С той, которая светилась.
        - Так вот, твой аббат Хаген был прав, - Тильда захохотала, быстро взлетела к потолку, повисла в сумрачном воздухе, вытянула искрящуюся руку, коснулась плеча правителя, вытащила его из укрытия и швырнула в горящее алым пламенем кресло. Невиданная сила придавила Тиля к раскаленной спинке и не позволяла шевелиться. Тильда висела над ним в дымчатом воздухе. Теперь светилась не только оборка. Голубое платье также искрилось ярким светом. Тиль тяжело дышал. Не помогал и влетевший с улицы свежий воздух…
        - Не я…
        Послышались отголоски и грохот ритмичной музыки из танцевального зала. Оглушительный смех, пиликающие звуки скрипок, пошлые шутки в адрес Эльзы и горца, кто-то даже пытался предугадать действия так и не появившегося после ухода правителя. Сад озарила яркая вспышка.
        Тиль схватился за горло, которое распухло от жары, и стал задыхаться в приступе кашля. Огонь и пламя мигом отступили. Тильда приземлилась на ковер и села подле его ног. А как положила голову в венке на сиденье, как посмотрела… В руках её не было флейты, как в тот раз, но Тиль не мог оторваться от глаз. В них он видел все - поляну, залитую солнечным светом, пенистую волну, сокрушенный фиолетовыми молниями парусник и черные брызги… Холодные. Мрачные. Вдруг она обняла его и умоляла продлить ту минуту наслаждения, пока они были вместе, отрезанные от мира… В малой гостиной было темно. Он отвел ее к окну. Два темных силуэта стояли, прижавшись друг к другу. Только вспышки фейерверков озаряли их встревоженные лица…
        В ту ночь лил дождь. Тиль пробирался к избушке по утопающему во мраке лесу. Копыта лошади застревали в вязкой слякоти, сам он вымок, и даже меховая накидка не спасала. С жидких волос стекала дождевая вода. Зеленые листики некогда цветущих кустов пригнулись к земле. Ветер раскачивал макушки деревьев. Ему казалось, что он сбился с пути. И лошадь его неслась в стеклянную темноту. Но он спешил. К Тильде. К его Тильде.
        Он смог найти избушку… Тиль сполз с седла и привязал лошадь к стволу ясеня. Оглянулся… Одинокая пристань… Вблизи деревянного моста… Именно там он впервые поцеловал Тильду. Лодка покачивалась на мутноватой глади воды. Они катались в ней по реке. Паж в шапке с козырьком орудовал веслами. Тильда сидела на корме и плела из полевых цветов венок. Она украсила его голову и попросила не присылать драгоценности.
        - Вот мое золото, - она показала диадему из незабудок.
        Тогда он приказал высадить вблизи избушки лучшие цветы, какие знали садовники. Тильда засмеялась, обняла его, и песчаные берега эхом зашептали мелодию, ту, которую она играла на флейте, и райские птицы с разноцветными перышками сопровождали их в том долгом путешествии.
        Мать узнала о его связи и стала отчитывать:
        - Охота… Любовное приключение… - пустилась возмущаться пожилая женщина. - Любить не запрещаю, но осторожность… Ниоба вынашивает твоего наследника, Тиль. А если могущественные родственники узнают? Твоя жена не дочь правителю Хуану, но состоит с ним в близком родстве…
        ПРОЩАНИЕ
        Гвардейцы поочередно распахнули каждую из двух дверей, расположенных напротив, одна дверь вела в кабинет, другая в малую гостиную, а уже за ней располагалась спальня. Отец ждал в приемной. Гастон подбрасывал в печку дрова. Едва вошла Эльза, правитель тут же прогнал слугу и взглядом велел дочери сесть. В одном из кресел Эльза заметила Тильду. Она была в том же платье с голубой оборкой, как и во все дни, в которые они виделись. Золотистые волосы распущены, и концы их касались резных подлокотников. Венок на голове отсутствовал.
        - Думаю, что знакомить вас не имеет смысла, - сказал Тиль.
        Эльза не ответила. Она села рядом с Тильдой и с интересом стала смотреть то в радостные глаза отца, то на спокойное и сдержанное лицо наставницы.
        - Завтра объявлю, что намерен жениться во второй раз. Тильда станет Ее светлостью. Я давно хотел сделать так, но подлые интриги мешали мне… Мутили разум.
        - Это все? - спросила Эльза. - Если да, то я рада за вас. Только о маме не забывай, прошу. Она вынашивает твоего ребенка, отец. И о рыжей Алисии. Она тоже была беременна? Как леди Энн? Или нет?
        - Эльза! - рявкнул правитель и задохнулся в сухом кашле. Тильда одновременно и помогала ему, и сжимала встревоженную руку Эльзы. Пальцы дрожали, подгибались и казались безжизненными. Платье, сшитое из дорогой парчи, смялось и потеряло вид. Это видел и правитель, но небрежности во внешнем виде не заметила Эльза, а она прежде никогда бы не позволила себе выйти на люди даже с мелкой складкой на нижней оборке, самой неприметной для разглядывающего. - Я желаю быть с Тильдой.
        - Горца по твоему приказу вот-вот арестуют гвардейцы! А сам! - Эльза высвободила ладонь из руки Тильды. - Думаешь, спасаешь ее?
        Тиль кивнул.
        - Тогда ответь, папа, о чем думал ты, когда отбирал у нее ребенка? А?
        Тильда подскочила и мысленно велела Эльзе замолчать. Тиль затрясся. Ушел в черную тень, чтобы дочь не видела потерянных глаз и морщинистого лба.
        - Козни аббата Хагена, - как можно увереннее ответил он. - Мы с Тильдой обсудили случившееся той ночью. Она более не имеет претензий.
        - Не имею, - Тильда проглотила слюну, но Эльза как будто не слышала. Продолжала говорить, сбиваясь с одной мысли на другую.
        - И почему новорожденные не могут выбирать, где они хотят жить и с кем. Твой аббат Хаген решил судьбу крошки… Утопил? Закопал в грязной яме? А! Вы думали, что спасаете малыша? Еще вчера я так и считала, а сейчас… мне противно…
        Эльза откинулась на спинку и забросила обе ноги на подлокотник, чем удивила отца. Он увидел голые лодыжки и почти отвалившийся алый рубин с носка правого башмака.
        - Немедленно извинись, - приказал Тиль. - И опусти ноги.
        - А не буду… Я тоже желаю делать, что хочу. Эмори Уилл благополучно сбежал.
        Эльза одернула юбку, поклонилась сначала отцу, затем Тильде.
        - Стой! Ты не посмеешь! - Тиль вскочил с кресла. - Я запрещаю! Эльза!
        - Поздно меня останавливать, папочка. - Она сделала еще один поклон, и Гастон, стоявший снаружи, позволил ей выйти.
        - Я не отпускал! - правитель стукнул кулаком, но Тильда поцеловала его руку и успокоила:
        - Она грозит…
        Тиль приложил ладонь Тильды к груди и тяжко вздохнул. Она подала ему стакан, и он промочил пересохшие губы.
        - Она имела все, что желала. Я оберегал Эльзу, как мог, и не позволял знати порочить честное имя.
        - Я выслушала от Эльзы менее приятные вещи, уж поверь, каждое слово ранило мне сердце.
        - Так бы и надавал ей как следует, но Эльза привыкла, что с рождения ей прощался любой каприз. Надеюсь, выйдет замуж, родит своих детей и образумится. Пусть и от этого горца. Возомнил себя уже верховным правителем. Только рано еще мне. Ух…
        Тиль закашлял, схватился за грудь и попросил еще воды. Тильда с улыбкой подала ему другой стакан. Она взяла его с круглого столика. Но вот как он там оказался, Тиль не понял. Поначалу пить не спешил, но Тильда наклонила голову в ожидании. Он глотнул, и все померкло перед глазами. Чернота рассыпалась на цветные осколки жизни, которую он так любил. Он видел, как паж после первой победы втыкал в рыхлую землю штык с алым флагом, слышал, как в парке шелестят листьями деревья, как звенят медные ключи от второго покоренного им города, видел, как Эльза кружится на усыпанном белыми соцветиями лугу, как солнце золотит кудрявые волосы. Устав, его дочь падает на траву и тихо-тихо шепчет, что никогда его не оставит. Своего любимого папу.
        - Как же… - Тиль не смог договорить. Цветные осколки чередовались, мерцали, после слиплись в один большой бутон. Нижний справа, в форме выпуклого лепестка с ноготком, отделился, закружился в одиночестве, но на место вернуться не смог. Острый край его искрился, сиял…
        - Успокойтесь, Ваша светлость, вам нельзя волноваться. Идемте, прилягте. Давайте.
        Тильда привела правителя в спальню и уложила на мягкие подушки. Пока они шли, он бормотал, все было во сне.
        - Наше взрослое сокровище взволнует любого… Мне уже немного жалко зятя. Он даже не знает, что я приказал гвардейцам сначала поймать его, а потом перестать преследовать. Эльза не даст горцу скучать…
        - Взволнует, не сомневаюсь. Только не тебя!
        - Что?
        - А ничего.
        Тильда захохотала, а у Тиля сон как будто рукой сняло. Жаль, подняться с кровати он не мог. Тильда не позволяла. Как и раскаленные цепи. Он увидел их - призрачных, растрепанных. Алисию, Энн и Дону. Алисия сжимала ему шею, Энн плюнула в лицо, а Дона села на ноги и стала душить. Тильда подняла голову к потолку, огромная люстра с горящими свечами рухнула на пол. Взглядом потушила пламя и снова захохотала. Тиль желал услышать музыку серебряной флейты, но пелена как будто упала с глаз. Из углов полезли пауки. Алисия приставила горячий язык к раскаленному уху и шептала, как ненавидит его за унижения, Энн вынула из-за талии кинжал, а Дона давила на грудь слабенькими ручками и орала:
        - Плохой, плохой!
        - Позови!.. П… Г… - крикнул что есть мочи правитель. Но Тильда села в кресло и стала раскручивать в руке голубую ленту.
        - Ты забрал ее у меня, а я заберу её у тебя. Она бросила тебя. Жалкого. Противного!
        Тут она в очередной раз захохотала. Девицы пропали. Как и цепи. И люстра была на потолке. В поту Тиль скорчился от боли. Стало душно, противно. Он не знал, о чем думать, чего желать. Эльза! Но Эльза не шла. Она танцевала и нежилась в объятиях горца. Она пожертвовала им, любимым папочкой, ради дерзкого мелочника. А он сделал все для этой малышки, когда положил в колыбель наследницы. Чувствуя, что теряет сознание, Тиль повалился на подушки. Руку от сердца он не успел убрать.
        - Теперь ты освободишься! Эльза получит то, чего так страстно желала я. И справедливость восторжествует!
        - Ошибаетесь, дорогая! - в спальне появился черный силуэт в шляпе. Тиль не смог рассмотреть лицо. Глаза не открывались. Он только слышал и по внешним звукам определял, что странный господин обнимает Тильду и шепчет ей на ухо: «Идемте со мной, мои служанки позаботятся о Его светлости. Прошу… В коридор…»
        Визг Тильды - последнее, что услышал Тиль, прежде чем провалиться в сон. Теперь он видел в черноте не собранные в бутон цветные осколки и даже не светящуюся руку Эльзы. Он видел ее молящий взгляд и стеклянные слезы на опухших щеках.
        ПИСЬМО
        Эльза выбежала в сад. Все гости были там. Они смотрели на темный небосвод и ждали кульминации. Гвардейцы зажгли абсолютно все факелы, и аллеи парка наполнил теплый свет. Небо озарилось множеством ярких огоньков. Эльза радостно подняла руку и зажмурилась. От счастья, что все сложилось удачно. Или почти все. Она мысленно прощалась со всем, что ее окружало. С жизнью в отцовском замке, с праздниками и гуляниями, с призрачным кем-то. Он был рядом, Эльза чувствовала ледяную тень. Но он не просил, не требовал, не шептал, просто стоял и смягчал звон в голове. Впервые не стучало в висках. И не мерцали белые пятнышки перед глазами.
        И вот красные, зеленые огоньки на небе, затянутом серой дымкой, померкли. Гости в один голос засмеялись. Эльза вздохнула и вышла на тропинку к восточным воротам. Совсем скоро она найдет Эмори Уилла, и вместе, держась за руки, они побегут в черный лес. Он разведет костер, а она будет кружиться в танце, теперь в ночном, чтобы темная мгла быстрее сменилась красной зарей.
        У кустов сирени Эльза заметила Ансельма и Милтона Джона и спряталась за деревом. Главный советник заявил сыну, что отказывается от него:
        - Возводи амфитеатр, дорогой сын, как и хотел. Только на нищенские деньги, которые тебе придется собирать на площади, играя жалкие пьески. Я лишаю тебя наследства.
        Ансельм с покорностью принял слова отца, но демонстративно поцеловал Ильзу, новую музу-актрису. Из округлого рта Милтона Джона посыпались новые ругательства. От грубых слов у Эльзы заложило уши.
        - Все понял?
        Ансельм улыбнулся:
        - Да, отец.
        Главный советник исчез в глубине парка, а Ансельм повел Ильзу к гостям. Эльза вышла на тропинку и столкнулась с Жаном. Она не была знакома со слугой горца и пожелала идти дальше, но Жан остановил ее.
        - Я Жан, - представился друг Эмори Уилла, и два глаза блеснули в темноте. Эльза обернулась. Жан говорил, а знать искала и ее, и горца. Смеялась над отцом. Ильза, благодаря рекомендациям Ансельма, блистала среди гостей, собравшихся у круглой башни. Скрипачи и арфисты в парадных ливреях вышли на балкон с коваными перилами, закрыли согнутыми спинами мелкие окошки овальной формы, взмахнули смычками, натянули струны, и парк наполнили звуки музыки… Музыка…
        - Эмори Уилл сбежал, - быстро сказала Эльза. - И вы бегите! Отец приказал гвардейцам схватить вас!
        - Сначала я должен найти келью господина аббата. В танцевальном зале мне сунули под меховой ворот записку.
        Жан подал Эльзе скрученный свиток. Эльза распечатала письмо.
        «Жду вашего господина после фейерверков. У кельи аббата Хагена. Если он не придет, то бумаги никогда не получите. Тиль пойдет войной против вас, станет Эмори Уилл мужем его дочери или не станет. В его же интересах прийти».
        Подписи не было.
        - Бред, - заключила Эльза. - Эмори Уилл ждет у Белого Камня. Идите туда, а о бумагах забудьте!
        - Как угодно думать Вашей милости. - Жан, сдвинув брови, вырвал письмо у нее из руки. - Но без плана нападения нам Тиля не победить! Решено, я иду на встречу.
        - Господин Жан, подумайте о себе!.. Смотрите, гвардейцы и там, и здесь!
        - Осмелюсь нарушить приказ, Ваша милость. Я не могу нарушить слово. Прошу извинить.
        Жан ушел, а Эльза стала смотреть, как друг Эмори Уилла растворяется в черных сумерках парка. Гости вернулись к балкону и под звуки скрипок и арф продолжили обсуждать последние новости в семье правителя, от которых их отвлекли дымчатыми залпами. Каждый делился своей версией, и все заканчивалось оглушительным хохотом. Самым активным оказался господин Жеан. Человек в бордовом плаще осудил желание правителя отпустить горца и пойти на уступки из-за слез дочери, а Эльза захотела вернуться и ударить и его, и даму в ажурной шляпке, и юношу в слишком узких штанах, и девицу с нарумяненными скулами, и старушку в тесном балахоне. Забросать их всех землей, которую она топтала каблуками, и высказать все, что думает о них. На помощь прибежал Ансельм и схватил её за руку, а Ильза встала перед госпожой и закрыла собой. Но всеобщее внимание спустя время было направлено уже не на пытавшуюся убежать дочь правителя, а на Ниобу. Господин аббат сопровождал Ее светлость, когда она выходила из замка в парк. Десять вооруженных гвардейцев распахнули серебряные плащи, растолкали хохочущих вельмож и теперь двигались к
тропинке, где стояла Эльза. Аббат Хаген поднялся на каменную посреди главной аллеи и взмахнул рукой. Знать у балкона умолкла. Замолкли скрипки, арфы. Лицо Ниобы сияло, а господин Жеан принялся целовать ей то ладонь, то запястье.
        - Его светлость… - Аббат Хаген пустил слезу. - Его светлость сразил удар…
        - Папа! - ахнула Эльза.
        Знать охнула. Теперь все смотрели на Эльзу. Но она не могла убежать. Ансельм и Ильза удерживали ее.
        - Его светлость без сознания, но дышит. Он в своих покоях. - Аббат Хаген вынул из кармана серой туники сверток, и коричневая печать блеснула в факельном свете. - Не та бумага, о которой вы подумали, - хмыкнул аббат Хаген. - Признание. Я нашел его в приемной Его светлости. На круглом столике. - Аббат Хаген развернул свиток и стал читать.
        «Дамы и господа! Ваш правитель совершил ужасную ошибку, но думает, вы простите его. Это случилось в ночь, когда лил дождь. Я ехал по лесу к своей любовнице. Тильде. Женщине с серебряной флейтой. Она ведьма! Она приворожила меня… Вашего правителя! Так вот, я ехал по тропинке. Вдруг женский крик. В избушке. Я быстро вошел в дом. На столе горела единственная свеча. Гвардейцы матери волоком тащили мою Тильду по полу… Мою жену Ниобу заботили лишь праздники и балы, поэтому я увлёкся Тильдой… Тильда играла на флейте, кормила вкусным ужином, штопала рубашки, стирала воротнички и просила катать на лодке по реке, но после заката всегда выпроваживала из избушки. Она просила беречься ее отца, когда мы прощались на мостике. Один раз я видел этого мужчину. Он носит плащ и конусообразную шляпу с белым отворотом. Отец Тильды - учитель в школе для богатых…
        Но вернемся к событиям той ночи. Тильда подняла заплаканное лицо. Гвардейцы заметили меня. Поклонились. Бросили измученную девушку к ногам. Было холодно. В доме не топили. Я сел на колени и обнял Тильду. Я целовал горячий лоб и обещал, что слуги матери ответят за подобное обращение. Я велел гвардейцам отправляться искать помощь, но они пожаловались на ливень. Тогда я пригрозил темницей, и их как ветром сдуло. А я не отходил от Тильды, смог нарубить дров и затопить печку. В чугунном котелке, пустом в тот вечер, вскипятил воды. Зачем - не понимал. Тильда требовала, чтобы я ушел, и предупреждала о беде. Но я не мог оставить ее.
        Гвардейцы привели в избушку пожилую женщину. Она поведала, что мне повезло, она как раз шла домой из соседней деревни, где лечила ребенка. Я метался по комнате, и тут мой взгляд упал на приказ, подписанный рукой матери. Тильду обвиняли в соблазнении и собирались казнить. Приказ завизировал и аббат Хаген. Я нахмурился, бумагу смял, вынул из кармана два кошелька и велел гвардейцам доложить в замке, что они никого не застали в избушке. Гвардейцы поклонились и тронулись в путь.
        Седой мужчина появился внезапно. Стряхнул капли с плаща и повесил его на спинку деревянного стула. На стол положил конусообразную шляпу. По широкому лицу с высоким лбом и прямым острым носом, похожим на клюв, невозможно было определить возраст. Посиневшие от уличного холода губы сложились в трубочку. Одинокая свеча погасла. В печке трещали поленья. Но я больше не чувствовал тепло. И глаза у старика были холодными, пустыми. Черно-серые. Незнакомец оттолкнул меня и первым заскочил в комнату, где страдала в родах Тильда. Старик назвал Тильду мерзавкой, а потом меня как будто ударили. Растерянная лекарша выбежала в переднюю и заверещала, что у девочки глазенки васильковые… Седой не давал мне войти. Только напирал на дверь и жаловался, что учителю тяжело содержать внучку. Он велел старухе отдать мне ребенка. Лекарша кружилась по комнате и искала, во что бы завернуть малышку. Мне было все равно. Я хотел видеть мою Тильду. Но старик не отвечал. И всхлипов Тильды я больше не слышал. Я напрягся. С двадцатого раза мне удалось выбить дверь… В комнате было пусто. И кровать у черного окна как будто не
разбирали: одеяло не скомкано и алая подушка взбита и нежится у стены.
        Лекарша отдала мне завернутого в льняные тряпки ребенка, а я прижал дрожащий комок к груди, увидел Тильду, танцующую на солнечной поляне, и пообещал малышке, что папочка отыщет мамочку…
        В замке свита праздновала в ожидании «радостного события», и никто не заметил, что я вернулся из леса «со свертком». Я отнес дочь Тильды в приготовленную для наследника детскую. Положил в люльку на мягкие перины. Дочка Тильды успокоилась, едва я укрыл ее одеяльцем. После велел ей спать, но девочка вновь заплакала. Тогда я взял ее на руки и стал качать. Мы кружились по комнате, как Тильда на том лугу. Я слышал музыку серебряной флейты и понимал, что не смогу расстаться с малышкой. Никогда.
        Моя жена Ниоба в ту же ночь пыталась родить другого ребенка. Она кричала, лицо ее было искажено от боли, ужаса и мучений. Мне показалось, что боль Ее светлости перешла и ко мне. А потом вышла старушка в белоснежном переднике и шепнула новость. Я задумался, когда мне принесли ребенка Ниобы. Тоже девочку. Ребенка Тильды никто не видел. И решение пришло молниеносно! Как вспышка. Я завернул девочку Ниобы в лохмотья, вызвал в детскую подкупленных гвардейцев и дал им еще золота. Я велел им избавить меня от мусора и забыть о том, что они видели.
        Гвардейцы поклонились. Ушли. А я переложил дочку Тильды в колыбель наследника и объявил законнорождённой. После нужно было известить вас, дамы и господа. И вы, «свита», перестали галдеть, едва я вошел в залитый светом зал с низкими потолками. Всюду горели свечи. Слуги разносили тяжелые блюда и кормили вас. Красное вино рекой лилось из резных кубков. Я сказал, что Ниоба родила дочь, и вдруг натолкнулся на ту самую старуху в белом. Женщина не отскочила к стене. И не было испуга в серых глазах. Она просто держала передник и наблюдала за происходящим.
        Я искал стражника или хотя бы пажа… Никого не было поблизости. Скрипач на балконе отложил смычок. Моя мать привстала. О, «свертки» - Тильды и Ниобы… Все так смешалось в моем сознании, что думать об обычаях и церемониях я не мог. В детской спала дочь Тильды. Гвардейцы избавлялись от дочери Ниобы…
        Старуха осмелилась перечить. Что не та девочка, не та. Уже открыла рот, издала первый звук, который вышел растянутым, шипящим. Опьяневшие гости восприняли речь свистом. Я взглянул на женщину. Строго. Поучительно. Властно. Старуха перекрестилась и побежала прочь. Никто с тех самых пор не видел её в замке. Ниоба стала горевать в ожидании наследника-мальчика, а я, правитель Тиль, готовил в преемницы малышку Эльзу.
        Эльза росла на моих глазах. Я был с ней, когда мастер принес в детскую игрушечную лошадку. Дочка обняла рыжую гриву, а потом повисла на моей шее. Мы играли и смеялись. Она хотела, чтобы я отвел ее в парк, но меня ждали советники… Хотел сказать, что мне пора, но Эльза села на коврик и вдруг подняла васильковые глаза, и я вспомнил поляну, флейту, избушку, Седого в конусообразной шапке… Тильду…
        В парке мы бегали вокруг фонтана. Волосы маленькой Эльзы развевались на ветру. Прозрачные брызги намочили подол платья, увлажнили розовые щеки. И не видел я, что за могучим стволом дуба прячется женщина. Подойти не смеет. Только плачет и плетет венок из луговых цветов.
        Позднее в нашей жизни появилась девочка Ильза. Эльза подобрала ее. А недавно я увидел на безымянном пальце служанки кольцо в виде трехзубчатой короны. Как у моей Эльзы. И заволновался. Забеспокоился. Дело в том, что для того, чтобы обладать этим кольцом, нужно родиться в моей семье. Я сразу понял, кто эта девушка. И теперь, когда мать Эльзы явилась в мои покои, я прогнал ее, потому что узнал - Тильда самозванка, ведьма, она пожелала родить от меня дочь и посадить на трон ведьму. Они предали меня. И малышка Эльза. И Тильда. Хотели свергнуть меня. Седой старик разыграл спектакль, а я поверил. Поэтому Эльза так часто сбегала. Мать дороже отца. Пусть так и будет. Хорошо, что аббат Хаген, верный друг, подслушал один разговор, а Ильза поведала о светящейся женщине в каморке и о странном исчезновении Эльзы и старика в конусообразной шляпе… Поэтому повелеваю… Ильзу восстановить в правах наследования… М… Седого, Эльзу и Тильду поймать и заточить…»
        - Далее письмо обрывается, дамы и господа, - аббат Хаген ухмыльнулся. - Но мы можем понять, что делать…
        АРЕСТ
        Знать загудела, затопала ногами. Гвардейцы в серебряных плащах высыпали на центральную аллею по жесту господина в бордовом плаще. Вдруг все замерло. Застыла Ильза, застыл Ансельм, был подвижен только господин Жеан. Он смотрел на Эльзу и радостно хлопал в ладоши. Эльза узнала этот взгляд, эту руку-щупальце…
        - Браво, Ваша милость, - закричал господин Жеан. - Я подозревал, что вы необычный ребенок, а когда стали появляться в компании моей дорогой Тильды, сомнения развеялись. Я думал уничтожить вас магически, но ваша матушка постоянно мешала. Пришлось все делать человеческим способом. - Он презрительно коснулся руки Ниобы, которая не двигалась. - Как же хорошо, - вздохнул он, - что всегда можно перебросить вину на кого-то другого.
        - Что вам нужно? Из-за вас пострадал папа?
        - Папа! - господин Жеан ухмыльнулся. - Три леди сделали свое дело, - враг щелкнул пальцами, и за бордовой спиной возникли поочередно тени леди Энн, леди Алисии и леди Доны. - Слова дорогого аббата Хагена стали удивлением для меня. Теперь вы прочтете оставшиеся символы? Обещаю: поможете мне - я помогу вам. И не позволю девушкам завершить начатое, - Жеан захохотал.
        - Вы врете… Только вы могли причинить зло моему папе…
        - Ошибаешься, радость моя, еще как ошибаешься!
        - Эльза! - из воздуха материализовался Седой. Но Жеан одним взглядом отбросил навязчивого старика.
        - Мамаша твоя, милая Эльза, поделилась силой! Теперь твоя очередь, дорогуша.
        - Что вы сделали с Тильдой?
        - Она хотела убить твоего папочку, радость моя, а мои леди помешали. Так что я уже помог - благодаря мне Его светлость без сознания, но жив. А Тильду я ослабил, и она сама притащила меня к Белому Камню. Мы стали драться. Я проник в сад. И никто не выбежал на помощь. Кроме Седого. Она упала, а я высосал из груди всю её силу, так что не ждите помощи.
        Тут облако снова захохотало. Седой привстал и стал говорить. Ему было трудно, Эльза слышала, что дышит он часто и сбивается.
        - Эльза! Никому не говори о себе. Мы с Тильдой придем… Он врет… Не поддавайся…
        После Седой рухнул на землю.
        - Что вам нужно?! - закричала Эльза.
        - Твоя сила. Только я смогу вылечить папу, дорогуша. Поделишься - обещаю, сделаю это, и ты вернешься к прежней жизни. Папа Тиль простит малышку Эльзу…
        - Я сама, - Эльза оттолкнула господина Жеана. - Дайте пройти!
        - Ох, как заговорила. Да кто тебя пустит в замок?! А? Гвардейцы вот-вот бросят Ее милость в темницу к крысам. Аббат Хаген уже шест на площади приказал возводить…
        - Не позволю. Я сильнее…
        Эльза попробовала взлететь - не вышло, открыть портал - не вышло, прочитать мысли Ансельма - не вышло, сдвинуть шпагу гвардейца - не вышло…
        - Что происходит? - возмутилась она.
        Господин Жеан снова захохотал. Настал его момент. Он ощущал твердость в руке. Силу, которой пока не было. Предстояло много работы - сломать девчонку, прийти к Камню, прочесть огненные символы, лиственницы и дубы в саду Тильды превратить в деревья с голыми ветками, а из опавшей листвы высосать жизнь, вырвать с корнями цветы в клумбах и землю пропитать ядом, крыши домов перекрасить в черные, умертвить птиц, воду в молочной реке сделать отравленной, обитателей обратить в пауков и взять в плен. После объявить себя Высшим и пойти войной на восемь оставшихся. Господин Жеан уже видел, как белые облака стайкой летят на одно черное. Раздутое. С мохнатыми щупальцами. Его настигают, подходят справа, слева, но он умело отражает нападение огненными шарами и одной мыслью отбрасывает от себя врагов…
        - Без моего желания вы ничего не можете, Ваша милость… Тильда подарила самое важное! Возможность контролировать вас! Весело! Теперь же прощайте. Позвольте откланяться… - пробормотал господин Жеан и растворился в воздухе, но успел прокричать, что вернется и получит свое. Следом исчезли и его леди.
        Эльза коснулась руки Ансельма, и все ожили. Гвардейцы бросились вязать ее. Из темных кустов сирени выскочил Эмори Уилл, крикнул, что следил за ней все это время из укрытия, и вынул шпагу. Как и Ансельм. Только слуг господина Дюре оказалось намного больше. Оба обнажили шпаги, но помочь Эльзе не смогли. Гвардейцы связали ей руки, бросили на колени, перевернули на бок. Платье задралось выше колен. Толпа вельмож увидела ножки Ее милости, а господин Дюре брызнул слюной:
        - Теперь ты точно узнаешь, что такое крысы и темница, ведьма!
        - Ведьма! Ведьма! - бросалась обвинениями знать у балкона.
        - Папа… - только и смогла крикнуть обессиленная Эльза. Она звала Тильду, звала Седого. За ее честь бился Эмори Уилл. Ансельм по просьбе Ильзы отступил.
        - Кого ты любишь? Ее или меня? - крикнула бывшая подруга и презрительно глянула на госпожу. Она всегда знала, что мерзкая девица забрала не только покои, лошадку, замок, но и любовь правителя. Кольцо вело ее… И помогло открыть правду. Ильза приложилась губой к безымянному пальцу и поцеловала трехзубчатую коронку.
        - Теперь все будет хорошо. Я знаю.
        Стражники подняли бесчувственную Эльзу, заковали в цепи и волоком потащили к восточным воротам. Эмори Уилл с окровавленной рукой взглядом встретился с женщиной, которая заменила Эльзе мать. Её раскосые глаза горели ненавистью.
        - Как вы можете! Вы! Нарядные игрушки! А пахнет как! Пахнет! - заорал Эмори Уилл на молчавшую у балкона толпу и воткнул шпагу в рыхлую землю. Он побежал за гвардейцами, но стражники отбросили юношу, Эмори Уилл ударился головой о камень и потерял сознание.
        Когда Эльзу увели, знать вновь оживилась. Заиграли скрипки, праздник вернулся. Ильза в один момент оказалась в центре внимания. Куда подевалась мерзавка Тильда - еще один вопрос. Кто-то говорил, что видел, как ведьма растворилась в воздухе, другой сделал предположение, что она успела подкупить стражника и сбежать.
        - Дочь! Она предала эту ведьму!
        - Никогда мне не нравилась!
        - Получила по заслугам!
        - Никто, а гонора-то! Гонора-то!
        - А война будет?
        - Конечно. Нечего мириться с горцами…
        Из южной башни выбежали девушки из свиты Эльзы. Теперь они окружили Ильзу. Лицо бывшей служанки светилось от счастья. Она хотела танцевать на этой поляне, залитой факельным светом. Неужели! Неужели он захотел избавиться от чувства вины. И признался! Признался! Внутри все ликовало. Теперь ее одарят не диадемой из агатов или жемчуга. В пепельных волосах будут сверкать самые яркие камни, румянец на щеках будет подчеркивать скроенные по последней моде платья. Пышные юбки будут шуршать по каменным плитам, меха греть напудренные плечи и озябшие после долгой прогулки по парку руки… Огонь в печи! Он будет всегда. Всегда! В спальне загорится как можно больше свечей, пламя не будет рваным. Оно заискрится и одарит теплом. И не только на сцене амфитеатра Ансельма. Жизнь белокурой дамы в розовом платье, о которой он писал, станет настоящей. Реальной. Темнота отступит, как и безмолвные тени не смогут проникнуть ни в одну щель. Она, Ильза, не позволит.
        - Дочь моя! - Ниоба подошла к Ильза и обняла девушку. Ильза всхлипнула от неожиданности. Кто бы мог подумать, что она, служанка, подкидыш, окажется в объятиях Ее светлости, женщины грозной и властной.
        - Ваша светлость!
        - Ваша милость! Позвольте сопроводить…
        Бедная Ильза едва не потеряла сознание от обилия ласковых слов, пиликающего звона скрипок, блеска драгоценностей и улыбок на лицах мужчин. У нее кружилась голова. Если бы не локоть Ансельма, она бы повалилась на траву.
        - Давайте поздравим господина Жеана! - крикнула Ниоба. - Благодаря заслугам этого господина аббат Хаген смог вывести ведьм на чистую воду. И мой муж, Его светлость, поверил мне, законной жене, а не этим косматым злючкам!
        - Ведьмы!
        - Ведьмы!
        Знать то хохотала, то срывалась на оскорбления. Эльзы больше не существовало для этих людей. Самозванка исчезла. Пропала. Растворилась в темноте и теперь сгниет в сырой камере. Была Ильза. Гости подхватили ее и вознесли на каменную площадку, где недавно стоял аббат, и она увидела, как под факельным светом блестят напудренные лица, как дамы восхваляют, жалеют, льют слезы и просят верить в добро и справедливость, как кавалеры спешат снять шляпы и поклониться, оказать почесть. У Ильзы кружилась голова. И Ансельма не было рядом. Он бы поддержал ее, поцеловал руку, подарил букет засохших цветов, и она оживила бы увядшие бутоны одной лишь силой мысли и признания.
        Культ почитания Ильзы нарушила Ниоба. Ее светлость хлопнула в ладоши и сказала:
        - И вас, Ильза, Его светлость признает и полюбит, едва поправится. Приглашаю всех в замок, праздник продолжается. По желанию Его светлости…
        Ильза покорно шла теперь уже впереди своих служанок и молчала всю дорогу, пока ее не привели к покоям правителя. Его светлость лежал в кровати без сознания. Было темно, если не считать серой тени от огня в печи на витраже.
        Ильза бывала уже в этой спальне. С каменными стенами и тремя окошками, сейчас наглухо запертыми. Она увидела руку своего отца, которая лежала поверх ватного одеяла. Лекарь в рогатой шапке находился в этой комнате постоянно.
        - Как Его светлость? - поинтересовалась Ниоба.
        - Без изменений, Ваша светлость.
        - Извещайте меня.
        - Как прикажете, Ваша светлость…
        КАМЕРА
        В темнице было холодно и сыро. Эльзу заточили в камеру с какой-то женщиной. У нее было худое лицо, волосы грязные и спутанные. От нее пахло гнилью. Сама узница походила на материализовавшуюся в тело слякоть. И она присвоила всю имеющуюся в камере солому.
        Эльза села на сырой пол и прислонилась к стенке из почерневшего камня. С потолка капала вода. Ритмично. Небольшое окошко с железными прутьями пропускало слабый свет призрачной луны.
        - Ее милость! - женщина подняла скрюченный палец и захохотала. - Чем же папашке-богачу не угодила? А?
        - Замолчи, мерзавка! - приказала Эльза и закрыла глаза. Она пыталась уснуть. Сидя. Ложиться на голый пол никак не хотелось, хотя спина затекла. Эльза пыталась ощутить призрачного кого-то, но никого не оказалось рядом. Ни лика, ни светящегося пальца, ни даже поучительного шепота на ухо. И в висках не стучало, а Эльза поняла, что скучает по боли, по звону в висках и улыбкам горожан на улицах. Шар… Мэнни. На мгновение она увидела в черноте голубое пятно с мерцающей ниточкой и даже протянула руку, чтобы ухватить, поймать, но видение быстро пропало, а хохот грязной узницы помешал думать о чем-то подобном вновь.
        - Гонору-то! Может, юбчонкой поделишься? А то жестковато… Как миску принесут! Вот я поиздеваюсь… Но башмачки с камешками приберу. А ну…
        Женщина расправила лохмотья. Поднялась, потянулась. Вздохнула, в два шага оказалась рядом с Эльзой и стала стягивать с маленьких ножек нарядные туфельки. Эльза не реагировала. Ей было все равно. Мир для нее померк. Эмори Уилл пропал, магических сил больше не было, сад захватило черное облако, а папа разлюбил.
        - Папочка, - прошептала она. И горячая слеза потекла по щеке. - Я очень плохо вела себя, папочка, прости меня… Ты только поправься, слышишь? Я не для себя прошу, ты разлюбил меня… Просто поправься…
        - Эй, че несешь-то? Папочка ей… - Женщина стянула с ноги Эльзы второй башмак и оба спрятала под сеном.
        Потом девушку обдало ледяным ветром. Черное облако явилось и расправило свой плащ. Пауки поползли по каменным плитам и вытянули усики. Лапки. Эльза уставилась в мягкие складки бордовой ткани и увидела маму в кресле отца. А у ног её сидела Ильза. И роскошное платье было украшено золотой нитью и переливалось на свету от обилия драгоценностей.
        Ансельм веселился с друзьями из Академии. В глазах сочинителя блеснул огонек, который вернул парня к прежней жизни. Он поднял кубок с вином и брезгливо глянул на отца, едва Милтон Джон вошел в танцевальную залу. Ниоба освободила его от должности, но по просьбе будущего зятя позволила бывать советнику Его светлости в замке.
        Земля ушла из-под ног у Эльзы. Казалось, она добровольно упадет в объятия черного облака, расскажет секреты, а после из васильковых глаз хлынут горячие слезы сожаления. Обильные. Пустые. Ничего не значащие.
        - Чего вы хотите?
        - Того же. Идете к Белому Камню. Отдаете силу. Я лечу папеньку. Леди снимают с его шеи раскаленные цепи. И вы свободны. Сами помочь ему не сможете.
        Господин Жеан оглядел камеру и увидел мелькнувший хвостик крысы. Крыса копошилась в сене, где лежала узница в лохмотьях.
        - Я настаивал на более подходящих покоях, но матушка… Пардон, уже не матушка распорядилась относиться к вам построже. Аббат Хаген поддержал. Хорошо, что хоть отговорил пустить вас по рукам гвардейцев Дюре… Так что же, Ваша милость?
        Жеан присел на колени и сложил обе руки в бордовых перчатках в замок. Лицо Эльзы побледнело. Круглые щеки покинул румянец. Губы высохли, а пудру на плечах заменила черная копоть, капающая вода пропитала мутью платье и белые чулки. Золотистые волосы растрепались и потеряли блеск. Эльза хотела пить. И есть. То, что принесли в жестяной миске, - помои из гнилой капусты и редьки - она вылила в окно. После, под хохот старухи, ее стошнило. Она сдернула верхнюю юбку, сделала подстилку и легла - грубо, но не сыро.
        - Как хотите, - пробормотала Эльза холодным расчетливым голосом. - Я пойду с вами. Только требую взамен не только выздоровление отца, но и свободу Тильде и седому старику.
        - О, да! - черное облако встало. - Загляну утречком. Чтобы решение на свежую голову далось. Казнь в полдень. Суд был, но вас забыли позвать, Ваша милость! Все желают смерти самозванке и дочери ведьмы! Все. И фермеры, и знать!
        Господин Жеан ушел. Стражник опустил железные прутья, и Эльза услышала лязг. Да, звон в висках был приятнее. Когда-то.
        - Малышка, порезвимся? - подмигнул толстяк-гвардеец и зазвенел ключами на поясе.
        Эльза бросила в него заколку.
        Старуха проснулась:
        - Спать-то дашь, дорогуша?! А что за хмырь был? Статный такой…
        Эльза не ответила. Она свернулась в комочек и, обливаясь слезами, стала шептать:
        - Папочка, очнись, я всё исправлю, только очнись…
        ПОМОЩЬ СОВЕТНИКА
        - На выход! - Эльза ощутила, что ее пнули. Вздрогнула и поднялась. Над ней высился гвардеец. - Шевелись! - он снова пнул ее в бок заостренным носком башмака. Эльза заплакала, но подчинилась. Встала и босая зашагала по холодным каменным плитам.
        Гвардеец отвел её слишком далеко. На этаж выше. Но подъем по ступенькам винтовой лестницы дался Эльзе непросто. Она цеплялась руками за выступы в каменной стене, из овальных окошек бил лунный свет. Эльза вдруг подумала о сказочном саде - как там тот малыш с книгой, сдал он экзамен или нет, как Тильда, Седой. Она захотела увидеть наставников, как и папу, живыми, здоровыми, румяными и полными сил.
        - Шевелись! - теперь гвардеец ударил ее рукояткой шпаги, и Эльза, скорчившись от боли, согнулась.
        Он привел ее в небольшую камеру с каменными стенами. В углу пылала печка. И было даже кресло с деревянной спинкой и мягкой подушкой на сиденье. И в нем в полной тишине нежился Милтон Джон и смотрел, как прыгают на арочном потолке черные тени от трех свечей.
        Едва бывший советник увидел ее, Эльзу, тут же бросился к ногам и стал целовать ледяные руки. Нижняя юбка превратилась в лохмотья, волосы спутались, лицо потеряло цвет и блеск, но на нем не было царапин и синяков - глубоких, застарелых. Пальцы были целы, рукава и лиф платья не изодраны. Явных кровоподтеков не наблюдалось. Вот только туфли куда-то подевались. Было видно, что ей холодно, она переминалась с ноги на ногу.
        - Благодарю! Благодарю! - закричал Милтон Джон. - Они ничего с вами не сделали существенного. А ваша матушка велела живого места на вас не оставить. Ваша милость!
        Эльза молчала.
        - Ваша милость, присядьте, - Милтон Джон засуетился, усадил Эльзу в кресло и пододвинул поднос с едой. - Пять золотых - и сразу зашевелились. Гвардеец! Обещаю, Ее светлость не узнает, и у вас не будет проблем. Отогрейтесь, поешьте, прошу, поговорите со мной. Батюшка ваш без сознания, а так уже устроил бы им всем.
        - Зачем? - устало произнесла Эльза.
        - Что зачем?
        Милтон Джон заставил девушку отщипнуть кусочек мяса. Но Эльза есть не стала. Было противно. Тошно. Она хотела плакать, рыдать, но только не при нем.
        - Зачем вы помогаете мне?
        - А как иначе? Истинная наследница Его светлости… Аббат Хаген воспользовался ударом, зачитал письмо… Только Его светлость призывал простить. И ни о какой мисс Ильзе речи в его признании не было. Я добыл копию… Заплатил служке аббата Хагена… Все были ошеломлены, что поверили на слово. Не было там «ведьма, ведьма»! А может, печать Его светлости всех успокоила, Ваша милость…
        Милтон Джон снова бросился к ногам Эльзы.
        - Только вы достойны титула, Ваша милость. Вот увидите, батюшка поправится, и все будет иначе. Вашу мать считают ведьмой. Все говорят о даме в платье с голубой оборкой, но ее так и не поймали. Я заявлю, что аббат Хаген соврал. И обесчестил вас из мести. Только не отчаивайтесь. Если хотите, можем согласиться на испытания - вода, отметины, пострадаете немного, но все поймут, что аббат Хаген солгал. Он боится назначать процедуры сам. Знает, что врет…
        - Отведите меня к отцу, - Эльза вцепилась холодной рукой в трясущееся запястье Милтона Джона. Он обмяк.
        - Что?
        - Если хотите помочь, отведите к отцу. Желаю попрощаться с папой перед смертью. Больше мне ничего не нужно.
        Милтон Джон подскочил, заметался по комнате. Она просила о невозможном. Ему с трудом удалось подкупить гвардейца. Остальные после побега актеров были непреклонны. Показываешь золото - отворачиваются, обещаешь новый чин, а ему - «вы больше не советник»… Не советник… Благодаря служанке-мерзавке. Не только сына украла, но и дела жизни лишила. Милтон Джон снова кинулся к ногам Эльзы:
        - Я попробую, Ваша милость. Только поешьте, прошу. Но ничего не могу обещать. Ждите. До утра вам разрешили побыть здесь. Пока подкупленный гвардеец не сменится.
        Эльза кивнула.
        - А пока будете ждать, прочтите.
        Милтон Джон вынул из кармана конверт.
        - От Эмори Уилла…
        Эльза приподнялась в кресле. Хотя бы он жив и не забыл о ней, даже когда узнал правду о Тильде.
        Милтон Джон поклонился и оставил ее одну. Эльза вздохнула и прижала конверт к груди. Руки больше не дрожали. Она верила, что бывший советник все устроит, он придет за ней и она увидит папу. Ей казалось, что она уже там. В замке. На балконе играл скрипач, брат Мартины. Было темно. Дверь открылась, поднялась портьера, и в самом конце танцевального зала замелькал свет. И оттуда послышался топот гостей, крики. Восхваления. Музыка вела Эльзу. Эти звуки… Временами протяжные, временами отрывистые…
        Эльза распечатала послание Эмори Уилла.
        «Гвардейцы ранили, но я не мог умереть, зная, что тебе нужна помощь. Я сговорился с Милтоном Джоном. Он вызволяет тебя из темницы, везет в лес, а там мой отряд переправляет в горы в качестве жены моего верного слуги Жана. Тебя уже ждет сундук с нарядами и соответствующими документами. Я же с нетерпением жду тебя в своем замке. Мы планируем побег, когда тебя поведут к помосту. Мой второй отряд готов - это повод к войне, но мы, горцы, теперь знаем, что победим, и сердца наши полны отваги. Мой слуга встретился с осведомителем, и нам известен план нападения армии правителя Тиля. Золота нет, мы не сможем обеспечить себе продолжительный поход, но мы будем биться. Обещаю. Как истинные горцы. До последнего. Я силой верну тебе империю отца. Только слушай Милтона Джона и дождись утра. Береги себя. Твой верный друг Эмори Уилл».
        Эльза вздохнула и спрятала письмо в потайном кармашке нижней юбки.
        НЕНАСТНЫЙ ДЕНЬ
        Утро для Ильзы прошло не так, как обычно при Эльзе. Церемония одевания напоказ в обитой гобеленами приемной, выслушивание глупой лести насчет прекрасного платья с оборками и складками, прекрасной прически и ее формы. Мягко ложился на стены свечной свет, на кушетке с искривленной спинкой шептались дамы. Лица их закрывали накидки. Ильза заметила в толпе бабулю, мать правителя, которая тут же сморщила и без того морщинистый нос, стоило новоиспеченной внучке поднять правую руку, когда по уставу требовалось поднять левую.
        После одевания был завтрак в покоях матери. Ильза впервые смогла подняться по узкой лестнице ажурного балкона со скульптурой в малой гостиной. Раньше, когда она приходила в покои Ее светлости с Эльзой, дверь в обеденный зал, закрытая бархатной портьерой, манила, а кто-то призрачный всегда шептал на ухо и требовал забыть о последствиях и идти туда. Ильза боялась подчиняться.
        Сейчас же черные тени, прыгающие по задрапированным коричневой тканью стенам и серому потолку, то пугали, то, наоборот, вселяли уверенность. Ильза восседала во главе деревянного стола, пыталась есть и не произнесла ни слова.
        Ниоба в этот день никак на появление дочери не прореагировала. Она была увлечена беседой с аббатом Хагеном, а господину Жеану, сидящему рядом, без конца наступала на ногу, но он молчал и задумчиво наблюдал за птицами, бьющимися острыми клювами в запертую решетку единственного окна на дальней стене.
        - Мерзавка! Получила по заслугам, Ваша светлость! - вещал аббат Хаген. - Еще по улицам проведем. Будет достойный суд. Месть получше телесных наказаний. Как думаете?
        - Неплохо бы и побить. Ладно, поступайте, как вам угодно. Я верю вам, господин аббат. А муж мой раньше срока не очнется?
        - Нет… - аббат Хаген наклонился к Ниобе и зашептал ей на ухо. Лицо Ее светлости озарила улыбка. Она хотела порадовать и Ильзу, что-то сказала ей, но дочь не услышала, она по-прежнему молчала. Душевное состояние наследницы забеспокоило и господина Жеана. Он велел Ниобе пригласить лекаря.
        - Но… - возмутилась Ниоба.
        Один взгляд Жеана, и Ее светлость подчинилась. Плечистые слуги увели Ильзу в покои. И уже в кровати под лиловым пологом девушку осмотрел лекарь в рогатой шапке, он поднимал безжизненные руки и ноги, прикладывал ухо к груди, смотрел в глаза, а затем сказал, что, с медицинской точки зрения, признаков телесной лихорадки не обнаружено.
        - Скорее всего, хандра.
        - Хандра? - удивилась Ниоба. Она махнула рукой, и бывшую комнату Эльзы покинули все. В том числе и аббат Хаген, и господин Жеан.
        Ильза лежала, укрывшись одеялом. Она видела вход в свою каморку. Сейчас там никто не жил, и дверка была тщательно заперта. Она даже хотела велеть завесить ее гобеленом, чтобы ничто не напоминало о прошлой жизни, где не было колечка, не было платьев, не было отца, но было что-то иное. Привязанность Ансельма. Он не появлялся в замке два дня, зато приехал его друг и поведал - загулял сочинитель. Теперь Ансельма вдохновляла не розовая лента и прекрасная наследница, а горячее, гнилое, пошлое, страстное. Он с головой окунулся в самое дно и возвращаться к Ильзе не собирался. Она так думала. И виной всему Эльза. Даже в темнице мерзкая воровка-ведьма причиняет неприятности.
        Ильза приподнялась на локоть и встретилась глазами с матерью. Ниоба просила прилечь.
        - Вам нужно отдохнуть.
        Ильза легла. А женщина, у которой ее забрали насильно, взяла за руку и стала поглаживать. Как правитель поглаживал ладошку своей Эльзы.
        - Его светлость не очнулся?
        - Нет, но не думайте, прошу. Пусть ведьма получит по заслугам до его пробуждения. Вы же знаете Его светлость. Иногда он может быть очень великодушен.
        Ниоба вдруг представила - а если муж и правда придет в себя раньше времени? Нет, с казнью откладывать никак нельзя. Очнется и простит. И аббат Хаген предупреждал о том же. Нужно торопиться. Народ и так никогда не любил капризную дочку правителя, а теперь, узнав, что она ведьма и самозванка, а ее родная мать лишила разума Его светлость, возненавидел еще больше. Правда, господин Дюре докладывал о скрипаче из Академии и о странной девочке с голубым шаром. Как они встретились, никто из гвардейцев не мог объяснить, но что народ собирается вокруг них и прислушивается к призывам не верить в виновность бывшей дочери правителя - это точно.
        - Арестуйте.
        - Вопрос времени, Ваша светлость.
        Тут Ильза заговорила, и Ниоба очнулась от дум. Скрипнула решетка окна. Запела пташка. Ниоба зажгла новую свечу. Пройдет день, и она уговорит Ильзу сменить драпировку стен. Обилие малинового и фиолетового мозолило глаза. И скрипач с девицей не выходили из головы уже второй день, а поймать гвардейцам защитников Эльзы не удалось. Только получат наводку, господин Дюре сунется в тесный переулок с кособокими лачугами, а толпы нет, и знать никто не знает, что было и куда подевались фургон-телега со скрипящими колесами и ржавая бочка, служившая выступающим сценой. Не хватало только каменных ступенек, как в заброшенном амфитеатре. Даже они проросли колючим кустарником, а некоторые совсем разрушились. Серая пыль кружилась в воздухе, Ансельм все реже бывал там. И деревянные подмостки почти сгнили, от них пахло ветхостью и чем-то едким. Единственную штору, служившую детям-актерам кулисой, изъели насекомые. Множество мелких дырок усеяло некогда пылающую ярко-оранжевым цветом ткань.
        - Я всегда буду признательна Его светлости за то письмо, - зашептала Ильза и поцеловала свое кольцо. - Он поступил правильно - сначала отказался, а теперь признал.
        - Не вините его.
        - Не виню. Но можно я полежу тут? Одна.
        - Как желаете, - Ниоба встала. - Отдохните. Но утром мы с господином аббатом ждем вас в малой гостиной с ажурным балконом. Господин Жеан тоже обещал быть.
        - Я приду, - пообещала матери Ильза, и Ниоба ушла.
        А Ильза полежала еще немного в постели, подумала, а на заре наспех оделась и велела гвардейцу отвезти её в темницу. В подземелье. Она сунула в оттопыренный карман два мешочка с золотом.
        В тюрьме было сыро. Винтовые лестницы, каменные плиты в подземелье Его светлости отличались от замковых. Как и стены. Они были ледяные, мрачные, пугающие, без гобеленов и драпировок. Призрачный свет рассеивался в полуосвещенном коридоре. Гвардеец с зажжённым факелом шел впереди. Ильзе казалось, они никогда не придут.
        - Почему?
        - Не нужно, чтобы вас здесь видели, Ваша милость. К Ее… пускать не велено.
        Потом был другой коридор. Ильза услышала крики, стоны, как падают на каменный пол и звенят кандалы, как цепи царапают серый камень, как кто-то задыхается в сухом кашле. Мгновение - и юноша-гвардеец толкнул ее в нишу за низкую подпорку. Вдвоем подождали, пока пройдет отряд в серебряных плащах.
        - Идемте, - парнишка махнул рукой. Ильза вздохнула, и они завернули в более тесный коридор. Проводник подал руку девушке, осветил черноту факелом, и Ильза увидела каморку с решеткой. Там было тихо. Но с потолка лилась вода и делала пол сырым, скользким. И пищали крысы… Одна с лысым хвостом пронеслась мимо Ильзы. Она закричала, но гвардеец шепотом велел молчать. Ей! Ее милости! Нет, она еще разберется с ним. После дела.
        - Ее милость! - сказал юноша с факелом тучному тюремщику с кривым подбородком и залысиной на голове. - По приказу. Особому…
        Звякнуло золото. Стражник вздохнул, потер ухо и поднял решетку. Ильза влетела в каморку с низеньким потолком. Да, ее жилище со шкафом и лежанкой - просто шикарное по сравнению с временным обиталищем той, которую она ненавидела всем сердцем. Она и сейчас пришла показать, что справедливость восторжествовала и чужое место мелочной ведьме и воровке любящих отцов больше не занять. Она, Ильза, в платье с кружевными оборками. В сияющей самоцветами диадеме. Она специально надела ту самую, украшенную камнями из пера. Подарок папулечки любимой малышке…
        У мерзавки даже сена не было. Она сидела на голом полу. Опустив голову со спутавшимися кудрями. Бледные руки были закованы в тяжелые кандалы. А юбка платья (еще с праздника) теперь служила накидкой храпящей у окна узнице с пахнущими гнилью космами. Старуха проснулась, едва Ильза заговорила.
        - Опять гости! Я высплюсь или нет?
        - Молчать! - велела Ильза, и сокамерница Эльзы отвернулась к черной стене.
        Эльза подняла глаза, налитые печалью и гневом одновременно. Ильза удивилась отсутствию синяков и царапин. Сырая камера с крысами - недостаточное мучение для той, которая украла счастливое детство и любовь правителя.
        - Отец всегда любил только меня. Ясно? Всегда! И все в замке знают об этом! - крикнула Эльза и в истерике захохотала. Ильза приподняла юбку и мигом выскочила в коридор. Она неслась по закопченным переходам, задыхаясь, гвардеец с факелом за ней. Теперь ее не пугали ни темнота, ни крысы, ни скользкие ступеньки, ни черный камень стен. И воздух казался другим, чем-то пропитанным.
        - Прикуйте ее. И руки повыше, - велела она гвардейцу.
        - Но…
        - Выполняйте.
        После Ильза вышла из башни и велела доставить ее в замок. В полдень с ведьмой будет покончено. Навсегда. Она добилась своего. И уже сидя на мягких подушках в носилках, Ильза в очередной раз поцеловала колечко в виде трехзубчатой короны.
        ПАПА! ПАПА! ПАПА!
        Милтон Джон устроил узнице встречу с отцом. Было рискованно, но бывший советник смог доставить Эльзу в замок. Он подкупал каждого, кто мог помешать им, он боялся, когда они вдвоем шли по арочной галерее. Обитатели замка спали в своих комнатах, но по коридору гулял сквозняк, и Эльза вздрагивала от любого шороха. Вот ниша, где они прятались с Эмори Уиллом… А под этим витражом Ансельм поздно ночью, в кромешной темноте, играл на флейте и читал ей сцену из акта… А на этой ступеньке она столкнулась с худеньким священником в серых одеждах и стертых башмаках, покрытых пылью. Он прихрамывал на левую ногу и опирался на деревянный посох. Левая щека была изъедена едва видимыми морщинками, а правую покрывали рыжие пятна. Отец с позором выгнал его из приемной и прошение выделить средства на постройку обители не одобрил. И аббат Хаген не оказал содействия, одарил бумагой с сургучной печатью, содержание которой было пустым и ничего не значило, и велел близкому другу смириться и ждать. Но глаза, поднятые на дочь правителя… Эльза увидела, как в них залучился свет, едва священник поцеловал крестик, а после вытянул
сухую руку и, забыв о приличиях и рискуя быть наказанным, коснулся ладошки Ее милости на глазах у нянек и леди Эдмон и улыбнулся. Эльза хотела кричать, топнуть ножкой, но увидела искрящееся мерцание где-то у окна - шапкой этот комок осел у серой колонны - и позволила священнику уйти. Леди Эдмон впервые похвалила и назвала её хорошей девочкой…
        - Ваша милость! - крикнул на радостях Гастон, обнял Эльзу и отвел в спальню черным ходом, чтобы не видели гвардейцы и плечистые слуги. На ночь они снимали белые шапки с пером, меняли штаны свободного кроя на облегающие, надевали кольчуги и брали в руки копья. Кошелька с золотом у Милтона Джона не взял только верный отцу слуга.
        - Его светлость увидит вас и сразу поправится. Я верю!
        После Эльза вошла в комнату с опущенными шторами. Горела единственная свеча. На подоконнике. Отец лежал на кровати с резной спинкой без движения. Укрытый любимым одеялом. Только вот на голове не было колпака с кисточкой.
        - Папочка! - прошептала Эльза и присела на самый край кровати. Подложила ему под голову его любимую подушку - оборка к синей наволочке была пришита криво, но папа бережно хранил ее. Единственную поделку Эльзы. Как она тогда старалась… Хотела удивить к возвращению из похода. Отец одарил дочь сундуками с тканями и драгоценностями, Эльза же вручила ему наволочку и поцеловала в лоб.
        Сейчас отец не зашевелился от теплого поцелуя дочери. Даже не моргнул. Рядом стоял круглый столик. А на нем кувшин с холодной водой, два льняных полотенца были небрежно брошены на изголовье - сухое и смоченное.
        - Прощай, папочка, - сказала Эльза и покинула спальню отца.
        Это было ночью. На рассвете явилась Ильза, за ней - черное облако. Оно опять предложило сделку. Эльза молчала.
        - Ваша милость, ответьте согласием. Иначе пущу в камеру роту гвардейцев, и от вас живого места не останется. Леди Алисия заточила цепи с шипами. Леди Энн повесила их на шейку Его светлости. Знали бы вы, чего мне стоит сдерживать трех разъяренных девиц, брошенных вашим папулечкой…
        Эльза опять ни слова не произнесла. Отвернулась к стене. На самом дальнем камне появилось белое пятно. Она смотрела туда и ждала конца. Как спасения. Больше ничто не держало её на этой земле. Только вот солнце бы увидеть и глаза того священника. И она увидела все, что желала. В полдень. В этот день было нестерпимо жарко. Пекло спину. Ее гнали по центральной улице к месту казни. В переулках собралось очень много людей. Они липли к стенам низеньких лачуг, прятались за бочками и плетеными корзинами, не боялись кидать в неё гнилые помидоры, выливать из кастрюль помои. Одной женщине в переднике удалось пробраться сквозь отряд гвардейцев и выплеснуть содержимое чана Эльзе на голову. Что-то болотного цвета, теплое… Маслянистое. Мерзкое. Это прикосновение… Эльза подняла голову и увидела лучи… Они золотили ее солнце. Оно искрилось по округлому краю. И она кружилась в танце рядом с Тильдой под музыку серебряной флейты. Папа наблюдал из-за ствола дуба за ними… В толпе раздался хохот. Хохотали торговцы, их дети, вельможи, фермеры. Истерика захватила абсолютно всех.
        Не смеялся только аббат Хаген. Он восседал на деревянной трибуне, возведенной на главной площади, и беседовал с Ее светлостью. Господин Жеан стоял рядом и тоже о чем-то думал - он никак не мог понять, почему дочка правителя не сломалась - ее не пугала возможная гибель отца по ее вине, как и неопределенное положение Тильды. Тильде тоже было несладко. Он пытал ее в образе черного облака в подземелье, не в этом мире. В ее собственном саду. Обитатели каждый день выходили на берег молочной реки, срывали с дерева плоды, познавали искаженные по смыслу истины и изучали, как причинять людям зло. Самых способных господин Жеан выпускал в мир людей, и мальчики в черных одеждах и шапках по его приказу провоцировали хотевших помириться горожан на драку, разнимали руки тех, кто желал помочь, и подсовывали вместо кубка с пенистыми напитками чашу с ядом. И никто не слышал тихих стонов за кустарником, никто не удивлялся слезам и печали. Никто не спрашивал, где Тильда.
        - Ушла в тот мир. И все. Скоро вернется.
        Черное облако внушило им, чтобы они так думали. И обитатели сада веселились. Не было даже Седого. И его подозрительное исчезновение волновало господина Жеана. Старик мог найти свою дочь и в домике с голубой крышей, и под землей. Куда же тогда он пропал?
        Ниоба засмеялась, и господин Жеан глянул на площадь. Эльзу привели. Стало тихо. Даже на балконах знать умолкла и дамы сбросили с лиц накидки.
        Один горожанин, увидев в окне мерзавку-ведьму, которую волоком тащили под конвоем гвардейцы, скорее выбежал во двор. Он бросил огарок свечи. Именно в это утро свеча никак не хотела зажигаться. У юноши со светлыми волосами тряслись руки от переживаний и воспоминаний о странном сне. Отец, вышедший из хлева, преградил ему дорогу. Бывшая наследница и конвой в серебряных плащах отдалялись. Молодой человек попытался выйти за калитку, но мясник, вытерев обе руки о пропитавшийся кровью серый передник, потряс юнца-сына за плечи:
        - Да опомнись же! Девица получила по заслугам, а мы до конца осени не сможем смыть с себя позор, что признали когда-то ее преемницей Его светлости! Когда фермер Гордон призывал поднять бунт, а торговец Скотти требовать у правителя сына от Ее светлости.
        Юноша не стал слушать. Он плюнул отцу в лицо и с силой оттолкнул его, а уже на улице, забитой приезжими из деревень, он похвалил себя за смелость - что впервые смог дать отпор и сделать по-своему. Дорога к спасению той, которую он не знал, но которую просил освободить от мучений в его снах седой человек в конусообразной шляпе, была свободна. Только Ее милости уже не было видно, как и ее конвоиров. А люди возмущались:
        - Ведьма! Ведьма!
        И бросали землю. Уже в пыльную пустоту.
        - Идем с нами.
        На плечо юноши легла тяжелая рука в коричневой перчатке. Сын мясника обернулся и увидел затянутое тряпкой лицо человека в зеленой шляпе с отворотом. В переулках прятались одетые точно так же. Взмах копьем - и все собрались в целый отряд. Горожане кричали и возникшей суеты не заметили. А отряд уже проник в самую толпу. Юноша радовался. Впервые он мог проявить храбрость. Только и требовалось - схватить не раскаявшуюся, но осужденную на освобождение, пока другие будут отбиваться от гвардейцев.
        Старший в отряде свистнул. И началось. Люди орали:
        - Ведьма! Ведьма!
        Аббат Хаген привстал со скамеечки, едва заметил угрозу в лице чужеземцев. Лицо Ниобы побледнело. Она опустила с глаз накидку и зачитала господину Жеану принесенное Гастоном послание:
        - Его светлость очнулся и требует вас к себе, - доложил слуга и поклонился.
        Освобождение дочери правителя шло полным ходом. Храбрый юноша ликовал. Эльза, дочь Его светлости, упала ему в объятия, и он потащил ее в переулок. За ними бежал гвардеец, потом другой проткнул бок штыком, слегка ранил, но отважный горец из отряда человека в зеленой шляпе, прикрывавший их, метко поразил стрелой сначала одного, потом другого нападавшего.
        - Пить, - шептала Эльза пересохшими губами.
        - Сейчас, сейчас, потерпите, Ваша милость, - умолял сын мясника. - Только до леса добежим.
        На площади была драка, был хохот, звенели шпаги, летали стрелы, лошади горцев топтали всех, кто путался под ногами. Люди забыли об овощах, о помоях, о заготовленном для кормления скота сене, переворачивали плетеные корзины и кинулись в переулки. А истекавший кровью юноша тащил полуживую Эльзу к дороге, к лесу. У нее ныли плечи, запястья кровоточили от острых шипов на кандалах. И на измученном лице появились синяки. Тюремщик её ударил после отказа полететь с черным облаком к Белому Камню, а более молодой приковал к черной стене.
        СВОБОДА
        Эмори Уилл ждал ее в уютной гостиной у зажженной печи. В расшитом серебряной нитью дублете. В зеленой шапочке, как у начальника его гвардии, только на отвороте сиял искривленными гранями изумруд. Перед ним стояла большая ваза с фруктами и сладостями. Эльза подошла ближе и вдруг поняла, что не знает, как вести себя - ей нужно радоваться, что папа болен, или забыть о прошлой жизни и начать новую. С Эмори Уиллом.
        Жаль, его страна мала. Один замок. С единственной башенкой. У Эльзы кружилась голова, когда она смотрела туда, в пропасть. Вершины были такими острыми, что казалось, легко могли оцарапать. Его мать, закутанная в багровую накидку, вышла встречать девушку в заросший кустарниками каменный двор. Она поцеловала Эльзу в мокрый лоб так же ласково, как папа, и велела слугам в пестрых одеждах отнести носилки в комнатку на втором этаже. Комнатка была меньше, чем спальня Эльзы в замке отца, и приемная отсутствовала, но ей казалось, что она пребывает в роскоши, и, кроме удобной лежанки без изголовья, полога, теплой печки и согревающего огонька свечи, ей больше ничего не нужно было.
        - Привет, - поздоровался Эмори Уилл и протянул спелое яблоко с красноватым бочком. - Не могу поверить, что мой проворный Жан смог обмануть и аббата Хагена, и господина Дюре. Вы на два дня застряли в лесу, но Жан, опытный путник, сумел вывести отряд в горы. И вот ты здесь, рядом со мной, и опасность нам более не грозит.
        - Ты рискнул всем ради меня? - Эльза присела на стул с деревянной спинкой.
        - Милтон Джон отсыпал некоторым в твоей стране золота, и все прошло великолепно. Правда, есть жертвы среди собравшихся поглазеть на казнь. Они погибли в давке. Жаль, война разорит нас…
        - Не разорит. Я знаю, где спрятан клад. И верну все, что ты уже потратил и потратишь на меня и войну.
        - Эльза! - Эмори Уилл засмеялся. Он был рад, что она постепенно, но приходит в себя.
        - Что Эльза! Я не вру. Это тайна. Поэтому пойду одна. Дай мне лучше воды.
        Эмори Уилл протянул кубок.
        - Стой, - вдруг сказала Эльза и убрала его руку.
        - Что не так? - удивленно спросил он.
        - Там, на улице, в полной темноте голодают и мерзнут люди…
        - И что? - удивился Эмори Уилл. - Какие-нибудь воры или нищие. И с чего ты взяла, что это так?
        - Неважно, - Эльза снова отстранила его руку. - Сколько золота ты намерен тратить на меня?
        - Странный вопрос, - Эмори Уилл почесал затылок. - Но если тебе важно знать, клятвенно обещаю, что твой образ жизни, к которому ты привыкла у отца, не изменится. Я приложу все усилия, чтобы у моей жены было только лучшее - ткани, украшения и преданные слуги.
        Эльза опустила голову. Она хотела услышать иной ответ.
        - Я сказал что-то не так? - поинтересовался горец.
        - Нет, - ответила Эльза, хотя говорить было довольно трудно.
        - Мое богатство несоизмеримо с казной правителя Тиля, но, как я уже сказал, у моей жены будет только лучшее.
        Горячая слеза покатилась по щеке Эльзы. Ей хотелось общаться с ним, как в первую встречу у озера или в охотничьем доме. Она вдруг представила свою жизнь с ним - Эмори Уилл не устоит и отнимет последнее у бедняков, он обеспечит ей привычную обстановку, перестроит замок, расширит покои, на стены в комнатах супруги навесит алые и малиновые гобелены и обставит мебелью с золотыми подлокотниками. Сотня слуг будет готова выполнить любое желание, она даже пошевелиться сама не сможет, потому что обязательно найдется один ловкий и поймает на руки. После свадьбы Эмори Уилл не оставит места на теле от поцелуев, думая, что ухаживания и подарки делают ее счастливой. Она родит ему красивого мальчика. Сына у нее заберут и отдадут на воспитание его личной сотне слуг. Но несколько счастливых дней на берегу озера останутся в памяти навечно, как сказка или быль, как реальность или заветная мечта, исполнения которой она будет ждать. И не будет в этой жизни одного - не будет папы. Неважно - победят горцы или потерпят поражение. Папа не простит. Что бы ни говорил Милтон Джон.
        Эльза встала.
        - Что такое? - забеспокоился Эмори Уилл.
        - Почему ты им не поверил? На свитке была печать отца. Вряд ли аббат Хаген соврал. Моя мать ведьма! Слышишь?
        Она оттолкнула его и снова упала на стул. Ей хотелось обратно в камеру. И зачем он освободил ее? Платье? Что для нее платье с оборками сейчас?! Как и диадема. И руки без синяков и царапин. Она заплакала. У него на глазах. Пусть видит. Но он обнял ее.
        - Эльза, ты дорога мне. Я друг, помнишь? Осведомитель Жана пишет: «Его светлость пришел в себя…»
        И не навестил меня… Не написал горцам… Готовит армию к войне… Он не простил… Не простил…
        Эльза зарыдала еще сильнее. Эмори Уилл вызвал служанку Лейлу, и женщина в переднике отвела его гостью в спальню.
        Потом был сон. Или ей только показалось. Нет, она лежала в повозке, укрытая старым одеялом. От него странно пахло, но ей было все равно. Самое главное, она видела солнце, видела, как косые лучи проникают сквозь ставшую золотой листву. Ей казалось, что и папа где-то совсем рядом. Просто сейчас он не может подойти и поцеловать своего ребенка с васильковыми глазками и золотыми кудряшками. И Тильда тоже рядом. Одно лишь ласковое прикосновение, и плечи больше не будут ныть, и ссадины на запястьях заживут. Потом голос. Совсем рядом. Призрачного кого-то. Где-то справа.
        - Господин Жан, послание об удачном исходе уже отправили в замок. Осведомитель советует перейти границу на севере. На востоке отряд уже ждут.
        - Благодарю. Сворачиваем! Сворачиваем! - крикнул Жан.
        Колеса повозки заскрипели. Эльза закрыла глаза, а проснулась поздним вечером, когда темнота укутала лес. Ей снился танец. Она кружилась в большом зале с Эмори Уиллом, а папа хлопал в ладоши. И целовал Тильду. Он был счастлив, и знать вокруг тоже была счастлива. Ильзы и Ансельма не было среди них.
        - Ваша милость! - Жан склонился над очнувшейся Эльзой. - Переоденьтесь. Срочно. Мы у границы. И сядьте. Сможете? Лейла поможет и будет рядом. Только молчите, прошу. Они ищут нас. Они знают. Все.
        Эльза кивнула и попробовала подняться. Боль ударила в виски. Говорить не было сил, как и мычать. Последние дни она запомнит на всю жизнь.
        - А папа? - вдруг спросила она. - Что с папой?
        Жан пожал плечами и натянул на лицо ткань.
        - Мы ждем доклад от шпиона к заре. Пока состояние Его светлости неизменно.
        - Оно и его леди убивают его! Медленно! Душат невидимыми цепями! - Эльза опять сделала попытку приподняться, но Лейла не позволила. - Я должна помочь…
        - Мы вместе поможем. Война уже объявлена. Ими. И мы готовы биться. А сейчас лежите. Отдыхайте. Нужно обмануть гвардейцев. Лейла!
        ПЛАНЫ СОРВАНЫ
        Он вызвал их всех. Аббата Хагена. Господина Жеана. Ниобу и Ильзу. Все жались к стеночке в его приемной и следили за жестом руки. Перстень сверкал на безымянном пальце. Рядом стоял Гастон и сразу подавал господину воды, едва Тиль желал. Немного подальше мялся в новом джеркине Милтон Джон. Именно он поведал обо всех мучениях его Эльзы.
        - Господин аббат, вы принесли тот свиток? Прошу дать его мне.
        Аббат Хаген отделился от стены. Уже день прошел со дня казни, а на улицах только о побеге и говорят. Теперь даже торговцы готовы идти в поход против дерзких горцев. Только вот очнувшийся правитель откладывал начало войны. Наступления требовали все, давили на него - советники, знать, вооруженные до зубов отряды. А он медлил. Ведьму спасать решил.
        - Ложь! - крикнул Тиль и бросил бумагу в печь. - Эльза - моя единственная дочь. Так было, так и будет. И если я узнаю, что она пострадала, тогда берегитесь. Свободны.
        - Пострадала, Ваша светлость, - Милтон Джон тут же возник у уха правителя и бросил шляпу с пером на спинку кушетки. - Я бы их сразу в темницу. Всех.
        - Ограничимся высылкой. Пока что.
        - Добреете, Ваша светлость?
        - Я?
        - А кто? Таких давить нужно, давить. Еще бы неплохо народец успокоить. Взволнован.
        - Я выйду на балкон. Соберите людей и побольше. Женщину в платье с голубой оборкой с той ночи не видели?
        - Нет, Ваша светлость.
        - Странно, - Тиль задумался. Куда же она пропала? Его Тильда. Эти глаза. Неземного цвета. Они навсегда останутся в памяти, а прикосновение к руке, как она тащила его на себе в спальню и говорила гадости. А он не слышал. Не хотел. Не желал. Он видел цепи призрачной леди Энн и как душит его леди Дона. Леди Алисия прошлой ночью освободила его от раскаленных удушливых пут, срубила головы обеим подругам, и они пропали, а сама обожгла его морщинистый лоб слезой, прошипела «прощай» и вознеслась прозрачным облаком ввысь. Его светлость даже мерцающий огонек не увидел. О! Если бы он проснулся пораньше! Малышка Эльза была бы уже дома.
        - Пошлите в горы гонца. Напишите, что я жду дочь. И что войны не будет.
        - Вы уверены?
        - И смените начальника гвардии. В эти дни я бы хотел ощущать себя в безопасности.
        - Как прикажете, Ваша светлость. Речь желаете зачитать после обеда? Господин лекарь позволит?
        - Позволит.
        Милтон Джон ушел, а правитель Тиль закрыл глаза. Все три окна в его приемной были заперты. Наглухо. Он не желал слышать мерзких криков: «Не позволим спасти ведьму! Ведьма!»
        Его дочь ведьма… Нет… Тильда точно не обычная. Сильная. А может, это было лишь видение? Как со спасающей от жара и духоты леди Алисией?
        Тиль встал, походил по комнате и снова упал без сил в любимое кресло. Ноги одеялом укрыть не получилось. Голова раскалывалась от дум - что же он видел? Была Тильда в ту ночь или ему привиделось? И как письмо-признание попало к аббату Хагену?
        Я написал его? Нет, я не мог. В бреду? Да нет! Тогда кто? Только Тильда знала правду. И…
        Тиль снова привстал. У печки он увидел Седого. Человек в конусообразной шляпе материализовался из воздуха и сел на пустующую в темноте кушетку.
        - Вы настоящий? - спросил Тиль и прикрыл лицо руками.
        - Самый.
        - Зачем вы дали аббату Хагену письмо?
        - Так было нужно. Я не давал. Господин аббат сам нашел его. В своей келье. Ваша печать убедила его в правдивости. Только Ильза не ваша дочь. Скажем так, я приукрасил правду, - Седой улыбнулся.
        Тут Тиль затрясся в своем кресле. Огонь в каменной печке заполыхал. Он обдавал жаром. Тиль вспотел и стал сдергивать с себя дублет, льняную рубаху под ним, только ткань, казалось, прилипла к разгоряченному телу. Седой все сидел напротив и не спешил уходить. По его желанию тени танцевали на затянутых красными тканями стенах.
        - Вы спасли мою дочь от гвардейцев матери, премного благодарен, но отняли у Тильды малышку Эльзу, едва она родилась. Не я отдал вам ребенка, вы сами ее забрали, силой выхватили из рук матери, уверяя, что в замке девочке будет лучше. Вы уехали. Но вернулись на заре. За Тильдой. Но моей дочери уже не было в избушке. Мы улетели в сад. Так было?
        Правитель Тиль опустил глаза.
        «В ту ночь лил дождь, и я задушил своего ребенка от Ниобы. Завернутую в одеяльце крошку принесли, едва она родилась. Что на меня нашло - не понимаю, но я не мог смотреть на черные, казавшиеся пустыми глазницы и странное лицо. Зрачки младенца пылали огнем. И взгляд мне показался косым. Угрюмым. И носик был острым, таким острым, как клюв птицы. А потом Эльза… Она шевелила ножками, кричала и просилась на руки. Хотела, чтобы ее покачали.
        - Сейчас, малышка, папа сейчас придет.
        Я взял подушку и прижал к лицу ребенка Ниобы. Ребенок перестал дышать. Тогда я завернул его в одеяльце и понес к озеру, к Белому Камню. Прямо там и зарыл. Не было никаких гвардейцев со свертком. Я сам закопал его. Разрыл яму, провалился в грязь. Лил дождь. Ливнем. Стеной. Рубаха прилипла к телу. Уже мокрым я вернулся в комнаты. Гастон отпоил чаем и сказал:
        - Все ждут. Можно заходить в детскую?
        Я кивнул. И знать увидела Эльзу. Потому что я захотел так. Сам. Не по ворожбе Тильды и не под влиянием музыки флейты. Я сам сделал дочь Тильды наследницей.
        Знаю, обо мне ходят легенды, я злой и жестокий, что ж, возможно, кто-то и прав в суждениях и домыслах. Но, согласитесь, сложновато удерживать авторитет, если нет строгости. Я держу в страхе окружение? Может быть. Только легко ли выжить в замке, который вроде принадлежит тебе, а вроде и не тебе, когда собственная жена предает, а затем к ней присоединяется этот господин, тот господин, начальник гвардии, аббат Хаген?.. Все они искали более выгодное положение при ее режиме. И какое будущее тогда ждет мою Эльзу, если я сдамся?»
        - А сейчас вы обо всем забудете, - Седой моргнул. - Но о смерти ребенка Ниобы вы будете помнить всегда. Доверьтесь, прошу. В ту ночь, когда вам стало плохо, вы не видели Тильду и пропавших леди. Они не причинили вам зла.
        - Не причинили, - повторил завороженный голосом Седого Тиль. Глаза слипались, а мелодия… Эта мелодия… Убаюкивала.
        - Вы сообщите на площади, что Ильза не ваша дочь.
        - Не моя дочь.
        - Вы снимете с ее руки кольцо, и все поймут.
        - Поймут.
        - Кольцо Ильзе подарил господин Жеан.
        - Господин Жеан.
        - Эльза - не дочь ведьмы. Ее оклеветал аббат Хаген.
        - Оболгали.
        - Место аббата займет его друг священник.
        - Займет.
        - Вы достроите обитель.
        - Дострою.
        - Аббат будет изгнан.
        - Изгнан.
        - Ниоба будет считать Эльзу дочерью, как было всегда. Я позабочусь.
        - Позаботитесь…
        - Вот и славно.
        Седой поднялся с кушетки, открыл портал и исчез, а Тиль очнулся. В печке пылал огонь, и за мозаичными окнами воцарилась тишина. Было тихо. Очень тихо. И думалось легче. Он даже удивился, что упустил какую-то важную мысль.
        - Этого никогда не было, - произнес правитель Тиль и велел Гастону пригласить Ильзу.
        ЛОЖЬ
        Она явилась в его приемную. В нарядном платье с оборками. Только пепельные волосы не блестели, а маленькие руки тряслись, и она прятала от правителя безымянный палец. Но он встал, вернее, Гастон помог ему подняться, потому что он заходился от кашля и с трудом дышал.
        Правитель горой возвысился над служанкой дочери, и черная тень накрыла Ильзу. Она покачнулась на мягких каблучках. Губы задрожали, а он схватил ее за руку, стянул колечко в виде трехзубчатой коронки и снова надел.
        - Ваш разум смутили. У наследников ключ не снимается. Видите? Кольца нет, только коронка.
        Правитель показал свою руку. Железно-жилистую, немного окоченевшую от долгого лежания.
        Ильза зарыдала, бросилась к ногам и умоляла помиловать.
        - Он сказал мне, что никто не узнает! Никто! Я так хотела получить вашу любовь, что и сама поверила. Он дал мне кольцо, он! Друг Ее светлости.
        - Знаю. - Правитель велел Гастону снова усадить его в кресло. Стены приемной уже давили на него, он хотел на свободу, но не получалось выйти даже в кабинет. Стол запылился, а какой-то паж играл во дворе, бросил камень и разбил витраж. - Именно это ты и скажешь днем на балконе. Взамен получишь замок в союзной стране и земли. И чтобы я больше о тебе не слышал. Ясно?
        - Благодарю, Ваша светлость.
        Ильза поднялась с колен, вытерла слезы и побежала прочь из его приемной.
        - А руки Ее милости пострадали по вине Ильзы, - Гастон подал голос и принес жестяную чашу с теплой водой. Он стал брить своего господина.
        - Милтон Джон доложил уже. Пока ограничимся высылкой. После посмотрим.
        - Как будет угодно Вашей светлости.
        - Как моя жена?
        - Отдыхает. Леди Ива докладывает - билась в истерике, ничего не помнит. Под нижней юбкой круглую подушечку обнаружили.
        - Догадывался…
        - Господин лекарь уверяет - лихорадка пройдет, и Ее светлость придет в себя.
        Гастон подготовил правителя к обращению к народу, и на балконе здания на главной площади, под рев толпы, требующей немедленного наступления на горцев, Тиль снял с пальца Ильзы кольцо и заговорил громким басом:
        - Ильзу ввел в заблуждение тот, кто подарил кольцо на удачу. Только у ребенка, рожденного от меня, снять его невозможно.
        Толпа в переулках умолкла. Блеснули на солнце серебряные плащи. Знать тоже молчала. Ильза стояла смирно. Ей обещали прощение, если она сделает все, как прикажут. И Ильза терпеливо ждала. Лучше так, чем темница с сырыми стенами, сеном, крысами и царапающими пол кандалами.
        - Это был мужчина, - крикнула она. - Я не помню его лица. Но у него был бордовый плащ. Он поймал меня на кухне, а в коридоре подарил кольцо. Он сказал, что оно принесет мне удачу, и я поверила… Поверила…
        - Мы прощаем Ильзу, - теперь слово взял правитель Тиль. - И найдем виновного.
        Толпа опять загудела. Прилавки из пересохшего дерева в этот час пустовали. Безбрежно-широкие поля тоже. На площадь пришли и фермеры в синих шапках, и торговцы маслом, мясом, мукой.
        - Ведьма! Ведьма! - скандировали многие.
        Очередная ложь. И ложь текла по рядам, касалась остроконечных шапок, кисточек на передниках, квадратных каблуков. Ложь пропитывала выпачканные копотью или песком губы, ложь пряталась в лучах полуденного солнца, ослепляла. Правитель Тиль поднес безжизненную руку к воспаленным глазам. Его ладони бороздили морщины, как на поле лучшего фермера, который сейчас забрался на бочку у дома с железной крышей в самом крайнем переулке и закричал что есть мочи:
        - Ведьма! Ведьма! Не пустим в замок ведьму!
        И люди поверили тому, кто катил по утрам повозку и пел веселую песню. И песня летела на непокорном ветру, листва ясеня шептала свою музыку, а он слышал призрачный шепот, и песня выливалась из его уст. Фермер пел так, что гармоничная мелодия цепляла и остальных. Всех, кто появлялся на пыльной дороге в знойный полдень. Дочь в белой косынке останавливалась и подавала отцу кувшин с парным молоком, толстый сосед в желтом переднике желал доброго дня, а заботливая жена, закутанная в теплый платок, встречала поздним вечером у деревянной калитки.
        - Ведьма! Ведьма! Умертвите ведьму!
        - Моя дочь Эльза - не ведьма! - правитель Тиль поднял руку, и собравшиеся на площади умолкли. Гвардейцы в серебряных плащах кинулись к тумбе с прохудившимся боком вязать руки фермеру-вещуну, но жест Его светлости - и отряд вернулся в строй.
        - Запомните! Эльза - моя единственная дочь. И рождена она от моей законной супруги Ниобы. По состоянию здоровья Ее светлость не может присутствовать, но вот бумага. И в этом документе Ее светлость удостоверяет, что леди Эльза ее дочь, а сама она была введена в заблуждение человеком в бордовом плаще…
        «Его ласковые слова и шепот обольстили меня… Леди Эльза - моя дочь».
        Тишина. Тиль выдохнул. Бледные лица. Он столько раз видел их. Абсолютно разные. Белые, в муке, в грязи, с крошками на щеках, с глазами-точками, усиками и с бородкой. Поверили. Фермер-ворчун спрыгнул с бочки. А может, нет? Нет, главное - он сам верит. Быстрее бы вернулась Эльза. Его малышка.
        СВОБОДА
        - Эльза, вставай!
        Кто-то звал ее во сне. Эльза проснулась. В спальне было тихо. Свеча не горела. Было темно. Служанка Лейла мирно спала в кресле и оберегала сон госпожи. Потом ветер раскачал решетку окна, и витраж разбился. А время застыло. Седой! Он пришел за ней. От радости Эльза откинула одеяло и бросилась обнимать старика в конусообразной шляпе. От силы, с которой накинулась на него Эльза, Седой потерял свою реликвию, но жест кривым пальцем, и шляпа снова покрыла седую голову.
        - Тильда? Где Тильда? С ней все в порядке?
        - Идем, Эльза. Пришло время.
        - Какое?
        - Разбудить силу. Скорее. Белый Камень ждет.
        Седой открыл портал, и Эльза зажмурилась от мерцающего во мраке света. Она поняла, что скучает по полетам, по искрящейся каемке, по призрачному шепоту и наставлениям. Ее тело затекло и в сырой и промозглой темнице, и в кровати в замке Эмори Уилла. Капающая с черного потолка вода помутила разум. Сейчас же, когда она снова проносилась лучистым облачком над блестяще-желтой поляной в саду Тильды, она ощущала легкость. Седой не держал ее за руку. Она летела сама по себе, кувыркалась в вольном воздухе - папа, папа простил её, и Эмори Уилл уже завтра обещал отвезти домой!
        - Приземляйся! - велел Седой, и Эльза опустилась на покрытую росой траву. Да! Она скучала по приземистым домикам, по ярко горящим на солнце крышам и даже по убаюкивающему чириканию птиц в малиновых кустах.
        Поляна у Белого Камня пустовала. И обитатели сада пропали с лужаек. Эльза спросила у Седого почему.
        - Они спят, - пояснил Седой. - Черное облако заколдовало их. Оно сейчас явится сюда.
        - Я уже здесь! - властный голос, подобно грому, оглушил Эльзу. - Эта сила моя! Моя!
        Сильный ветер раскачал и дуб, и ясень. Вековые стволы заскрипели. Зашелестела листва. Облако выло. Гулкие тучи собирались на некогда ясном небе. Превращались в черный вихрь.
        - Нет! - Эльза вложила руку в отпечаток, но невидимая сила отбросила ее и подальше. Седой поднял воспитанницу на руки и понес снова к Камню. На полпути упал.
        - Ну же, девочка, очнись! Открой глаза. Так надо. Иначе оно победит. Давай. Борись.
        Ветер стал дуть сильнее. Одна туча поглотила другую, где-то справа засвистели, зашипели. Седой поднес ладошку Эльзы к отпечатку, и сверкающая сила потекла в безжизненную руку девушки. Эльза открыла глаза. Еле слышно стала нашептывать огненные символы. Черное облако взвыло и надулось, как шарик. Оно пыталось помешать им, но Седой отражал проникновение щупалец к Камню. Его ранили. Шляпа слетела. Только он не чувствовал боли. Мысль о спасении Тильды подпитывала, наполняла энергией. Казалось, дочь помогала через траву, песок, землю…
        Эльза перестала шептать. Стала выше. Совсем высокой. Седой упал. А Эльза пустила огромный шар голубого цвета. Первый улетел, второй растворился в воздухе, а третий зацепил врага. Черное облако зашипело, закрутилось, раздулось до немыслимых размеров. Собственные тучи поглотили его, а сильный голос загрохотал:
        - Я найду тебя, дорогуша!
        Враг превратился в точку и пропал. Дождь закончился, и деревья встали смирно. Голубые крыши снова заблестели, зажурчала вода в молочной реке, птицы расправили хвосты, розовые бутончики подняли стебельки, и зеленые листики потянулись к свету. С отяжелевших веток стали падать спелые фрукты. Листья зашелестели, зашептали свою мелодию, в воздухе пролетела серебряная флейта и очаровала неземной музыкой. Где-то топали каблуками. Говорили. Мальчик с книжкой. Он бежал по желтой дорожке и радовался, что сдал экзамен.
        - Тильда там, - только и сумела сказать Эльза. - В пещере. Спасите ее.
        Седой кивнул, передал Эльзу заботам женщины в белой тунике, а сам полетел искать свою дочь.
        ЭПИЛОГ
        Бутоны… Красные, розовые, белые. Эльза и Тильда шли по улицам города и одаривали цветами всех желающих. Только теперь никто не знал, что это за подарок - его мог поймать только тот, кто на самом деле чего-то хотел. Сегодня усатый продавец, завтра мальчик-скрипач или вельможа, убитый горем после смерти жены, после праздника жатвы девочка-подросток. Она не могла найти контакта с родителями. Людей было много. Некоторых Эльза запоминала, некоторые исчезали из памяти. Но ее бутон. И бутон Тильды. Это было их время. Послеобеденное. Время цветочниц.
        - Ты не хочешь помириться с моим отцом? - спросила Эльза, когда они присели на скамейку передохнуть после продолжительной прогулки.
        - Он только забыл меня. Отец ему помог избавиться от душевных ран. К тому же нам удобнее, чтобы тебя считали дочерью Ниобы. Меня же, к сожалению, все запомнили жалкой ведьмой-соблазнительницей. Пусть так и будет. К тому же я не уверена, что не наброшусь на него. Я два раза пыталась убить его. В первый - остановилась, во второй - леди черного облака помешали мне. Да и он велел биться с ним.
        - Но… - возмутилась Эльза.
        - Не спорь.
        - Он опять спрашивает, где я бываю. Теперь еще и Эмори Уилл… А если леди Софья признается, что нет никакого обучения с детками…
        - Она не скажет, будь спокойна.
        - Тильда, все повторяется.
        - Так надо, Эльза.
        Эльза согласилась с наставницей. Называть ее матерью не получалось, она привыкла жить с мыслью, что в ее жизни есть только папа. И он всегда будет самым родным. Даже Эмори Уилл немного был обеспокоен привязанностью невесты к своему отцу.
        - Цветочницы, хватайте их! - крикнул выскочивший из переулка гвардеец.
        Тильда среагировала первой. Следом Эльза. Побег был по сценарию. Лавочка, гвардейцы, тесные закопченные переулки, ниша, передышка, прощание. Эльза едет в замок, а там ее обнимает отец, целует Эмори Уилл. Эльза садится на диван в ставшем общим для папы и ее жениха кабинете, и оба начинают показывать план захвата цветочниц. Если бы не Тильда, она бы уже давно призналась и тому, и другому. Что ловить никого не нужно. И защищать. Если только ее саму от себя. Сила росла в ней с каждым днем. Она летала по спальне каждое утро. Могла проснуться в воздухе. Или в бальном зале начинала светиться. Это сейчас, а что будет через год, когда она станет женой Эмори Уилла? Тильда успокаивала:
        - Не думай. Ты видишь, а они нет…
        - Малышка, не нужно плакать, - это папа. Он садился справа.
        - Милая, мы поймаем мерзавок. Никто у нашей девочки наследство и любовь народа не отберет, - Эмори Уилл садился слева.
        Эльза рыдала. Сначала на плече одного, потом на плече другого.
        - Проблема, которая тебя волновать не должна.
        - Не должна.
        - Цветочницы получат по заслугам.
        - По заслугам…
        - Папа, Эмори Уилл…
        - Что?
        - Ничего. Делайте, что нужно. Я верю вам.
        После они обнимали ее. Папа и Эмори Уилл. А Эльза плакала так, чтобы не видел ни один, ни другой. Только Тильда знала о слезах. А еще Седой. Он забавлял Эльзу своей прыгающей шляпой, и она переставала грустить.
        notes
        Примечания
        1
        Нервюра в архитектуре (фр. nervure - жилка, прожилка) - выступающее ребро готического каркасного крестового свода.
        2
        Верхняя мужская одежда англичан XVI века - узкая куртка на подкладке, которую носили поверх рубашки.