В поисках призраков Алексей Николаевич Чумаков
        Что делает обнаженная девушка в лютый мороз на кладбище автомобилей? Почему люди постоянно погибают на одном и том же участке шоссе? Чем объяснить паранормальные явления в заброшенном доме? Ответы на эти и другие вопросы ищут создатели популярной программы «В поисках призраков». Съемочная группа изобретает новые и новые трюки, чтобы привлечь внимание зрителей. Однако вскоре им самим предстоит испытать настоящий, чудовищный и смертельно опасный Ужас…
        Блестящий мистический триллер в лучших традициях Стивена Кинга, написанный певцом и композитором Алексеем Чумаковым. Это первая, но очень серьезная работа, открывающая читателям новый талант уже известного вам человека, в котором вы убедитесь сами, прочитав эту книгу.
        Алексей Чумаков
        В поисках призраков
        
        
        Глава 1. Начало
        Ты где?
        Автостоянка для машин, подлежащих утилизации, была засыпана снегом. Горы железа и до неузнаваемости искореженных авто грузно возвышались над узкими проходами. Все это напоминало муравьиные тропы. Снег заметал редкие следы охранников, изредка проверявших территорию, и словно шапкой покрывал крыши заброшенных автомобилей, врываясь в выбитые окна, оседая на рваных креслах и изуродованных панелях управления.
        Отсутствующие стекла напоминали огромные пустые глазницы, а изувеченные капоты и решетки радиаторов - вечный оскал зловещих черепов. Это место вызывало оторопь в любое время суток и в любую погоду, а сейчас, зимней ночью, в свете желтого фонаря и вовсе напоминало морг. Только вместо тел здесь вповалку лежали машины. Хотя сколько человеческих трупов извлекли из них до того, как они оказались здесь, - и не сосчитать.
        Фонарь, казалось, и сам съежился от холода, освещая небольшой участок стоянки. А мгла, пожиравшая все вокруг, напоминала хищника, пытающегося поглотить последний светлый клочок земли. Машины послушно тонули во тьме, исчезали в бесконечности, а снегопад лишь добавлял глубины в общую картину.
        Еле слышный скрип фонаря на ветру и редкий лай местных собак - единственное, что хоть как-то оживляло это кладбище автомобилей. Сюда привозили разные машины; неизменным было лишь то, что все они были мертвы. Одни исчерпали себя, прослужив на благо человека десятки лет, другие, не успев выехать из салона, вылетели на встречку, окрыленные мощью мотора и смелостью водителя. Сценариев - сотни, но результат один: последнее пристанище здесь в немом ожидании гниения под палящим солнцем, проливным дождем и снегопадом.
        Камеры наблюдения, закрепленные по периметру на заборах, работали круглосуточно и фиксировали каждое движение. Ведь, несмотря на кажущуюся бесполезность местных экспонатов, всегда находились желающие забраться на эту территорию: кому-то были нужны детали для машины, кто-то искал не сильно «убитую» резину. Сюда частенько наведывались бомжи, наивно надеясь найти в бардачках хоть что-нибудь ценное. Не обходилось и без подростков, жаждущих острых ощущений. Так что, как только камера фиксировала движение, автоматически включалась запись, а красный индикатор в углу небольшого монитора, находившегося в домике охраны, предупреждал о вторжении. Это освобождало охранников, работавших посменно, от необходимости сидеть сутки напролет перед экраном, высматривая непрошеных гостей.
        - Глянь, замигал, - сказал Крепкий, мускулистый парень в камуфляже, один из шестерых охранников, работавших попарно в режиме «сутки через двое».
        - Ага, опять какой-нибудь придурок залез, - согласился его напарник по прозвищу Лопух.
        Они мало чем отличались друг от друга - особая порода людей, трудившихся здесь не только ради заработка, но и ради отдыха, который они между собой называли «адским трудом». В основном штат состоял из бывших военных, которые могли себе позволить больше не служить Отчизне.
        Крепкий неспешно подошел к монитору компьютера и, отхлебнув растворимый кофе из огромной серой кружки, уставился на черно-белое изображение.
        В их маленьком домишке на полную работали три обогревателя. Этого было вполне достаточно даже в тридцатиградусный мороз. Из кассетника негромко играл «ЧайФ». Никто из них не торопился покидать островок относительного уюта из-за какого-то сигнала вторжения на территорию. На улице свирепствовал холод, и метель, словно истеричная старуха, продолжала вальсировать посреди груд металлолома.
        - Ну, чё там? - поинтересовался из дальнего угла Лопух.
        - Да вроде ничё… Может, собака?
        - Скорей всего. Не видишь?
        - Не-а.
        - Пойдешь на обход? - Лопух лениво рассмеялся.
        - Ага, щас! Только полы помою! - иронично ответил Крепкий.
        - Может, в нардишки?
        - Уже в кишках сидят твои нарды. Ну, давай, ёк-макарёк. Чем еще тут заниматься?
        Нарды и партейки в дурака были их основным занятием. Они играли в эти игры изо дня в день, изредка перебрасываясь фразами без особого смысла. Работать было несложно, но очень скучно.
        - Ну, раскладывай, чё сидишь?
        - Да чё их раскладывать-то? Минутное дело.
        - Ну, так и раскладывай.
        - Нарды на столе, лень вставать. Захвати с собой.
        - Вот ты, ёк-макарёк! - возмутился Крепкий. - Подними свою задницу и разложи их сам хоть раз!
        - О-о-о-о… - поднимаясь с насиженного места, застонал Лопух. - Ты, конечно, сложный чел.
        В этот момент красный индикатор вновь замигал, и камера начала наводить резкость. Близко пролетавшие снежинки мешали объективу настроить фокус, и потому прошло некоторое время, пока исчезла мутная пелена с экрана. Свет от фонаря и так был слабый, а через линзу камеры и вовсе казался тусклым. Но его оказалось достаточно, чтобы разглядеть фигуру, которая стояла прямо посреди освещенного участка земли.
        Крепкий снова подошел к монитору.
        - О, ёк-макарёк, по ходу, телка какая-то.
        - Да ну? - удивился второй.
        - Ага, глянь.
        Девушка стояла неподвижно, словно потерянная, среди куч металлолома.
        - Чё она тут забыла?
        - Хрен ее знает.
        Девушка шевельнулась и приблизилась к камере.
        - Чувак, очуметь, глянь! По ходу, она голая!
        Обнаженная молодая женщина не обращала никакого внимания на лютый холод. Мужчины быстро надели теплые куртки с шерстяными воротниками, натянули вязаные шапки на бритые головы и выбежали во двор.
        От их домика до фонаря было метров двести. Смотреть не прищуриваясь мешали снег и ветер, но они знали территорию как свои пять пальцев, и им не составило труда дойти до нужного места в лабиринте из металлических трупов. Это был самый центр «Кладбища», откуда в разные стороны уходили тонкие тропинки. Женщины здесь не было.
        - И чё?! Куда она делась?! - Крепкий растерянно огляделся, вглядываясь в кромешную тьму.
        - По ходу, куда-то делась.
        Лопух достал пачку «Мальборо», выбил две сигареты так, что они чуть не вылетели на снег, и предложил напарнику закурить.
        - Эй! - закричал Крепкий. - Кто здесь чё потерял?!
        Лопух вздрогнул:
        - Ты чё орешь?
        - Так, а как иначе-то? Заблудится еще.
        Тот шмыгнул носом:
        - И как быть?
        - «Как быть, как быть»… Твой любимый обход придется делать!
        - Опа…
        - Вот тебе и «опа», ёк-макарёк.
        Вряд ли кому-то было бы приятно бродить здесь в поисках непонятно кого, да еще и в зимнюю ночь.
        - Я только не понял фишку с голым телом…
        - Я тоже не понял. Может, она не голая была?
        - Так мы же видели!
        - Видели…
        Они еще раз пристально вгляделись в тропинки, уходящие в темноту.
        - Чувак, сходи до каморки, принеси фонари. Надо, по-любому, все обойти. А то, не дай Бог, случится с ней что - крайними будем мы.
        Впопыхах докурив, Лопух послушно направился в домик.
        - Чё, когда вышли, не взяли?
        - Ну, забыли, чё теперь делать?
        - «Чё теперь делать, чё теперь делать», - пробормотал тот.
        Ветер стих, снег стал мельче. Переступая с ноги на ногу, молодой человек в камуфляжной куртке вслушивался в тишину, которую нарушал лишь скрип фонаря на ветру. Он работал на «Кладбище» больше года и, несмотря на свою толстокожесть, относился к этому месту с должным почтением. На его памяти здесь побывало много незваных гостей, но появление обнаженной женщины напугало даже этого тертого калача.
        Неожиданно зашипела рация. Крепкий вздрогнул.
        - Слышь? - раздалось из динамика. - А где второй фонарик?
        Он поднес рацию к лицу, приглушил звук и нажал на кнопку:
        - Ты ослеп, что ли? На столе у монитора. Нашел?
        - Не-а.
        - Глянь за диваном.
        Вновь воцарилась тишина. Он сделал несколько шагов по хрустящему снегу, остановился как вкопанный и снова поднес рацию ко рту.
        - Слышь меня? Я кое-чего не понял. Тут только наши с тобой следы!
        - И чё? - ответил напарник.
        - И то! Нет никаких следов босых ног.
        - Я не обратил внимания.
        - Сначала и я не обратил, но щас смотрю и не понимаю…
        - Может, мы их затоптали?
        - Может, но откуда-то она должна была выйти? А здесь снег нетронутый.
        - Хрен ее знает…
        Через минуту снова раздался свист и шипение из динамика.
        - Чувак, я нашел этот долбаный фонарь.
        - Да ты просто Шерлок, мать его, Холмс, - отшутился Крепкий. - Давай быстрей, а то я уже замерз тут.
        На самом деле стоять одному ночью в окружении мертвых железных коней было жутковато.
        - Ну, что? Прием!
        Рация снова затрещала. Он прикрутил громкость и нажал на кнопку.
        - Ты идешь? - в ответ раздалось лишь шипение. - Вот же ёп…понский бог…
        Назойливый лай собак был здесь привычным фоном. Но сейчас, когда все собаки в округе вдруг умолкли, тишина стала почти осязаемой. В этом беззвучии было что-то зловещее.
        Крепкий все так же вглядывался в темноту в надежде увидеть напарника.
        - Чувак, ты замерз там, что ли? - последняя, но тщетная попытка выйти на связь.
        Он сделал шаг и с хрустом по щиколотку провалился в небольшой сугроб. Одновременно с хрустом он услышал короткий негромкий стон. Парень застыл на месте как вкопанный, и холодок пробежал по его позвоночнику. Через секунду звук повторился - где-то сзади, очень близко снова застонала женщина. Крепкий вздрогнул и выпрямился. Озноб спустился к ногам, вмиг сделав их ватными. Сопротивляясь слабости и страху, охранник оглянулся.
        В нескольких метрах от него в свете фонаря стояла голая женщина. Судя по лицу, ей было около тридцати, но бледное тело, отвисшая грудь и дряблый живот делали ее старше. Светлые волосы небрежно лежали на перекошенных плечах. Левая рука висела плетью, а правая, вывернутая в кисти, была прижата к груди. Лицо было искажено как будто предсмертной гримасой. Затуманенные глаза смотрели сквозь слипшиеся ресницы. Холод ее ничуть не беспокоил: несмотря на мороз, из открытого рта не выходил пар, а живот и грудная клетка были неподвижны. Она попросту не дышала.
        Крепкий застыл, тщетно пытаясь отыскать хоть что-то человеческое в этом уродстве. Бледное, опухшее тело женщины оказалось полупрозрачным, словно состояло не из плоти и крови, а из густого, мутного киселя, залитого в полупрозрачное подобие кожи из слежавшегося силикона. Это странное существо явно было гостьей из иного мира - привидение, возможно, образ когда-то умершего человека. И оно не было бы таким пугающим, если бы было просто дымкой или сгустком энергии.
        Мужчина в ужасе отшатнулся. Ему, бывшему военному, не раз доводилось видеть трупы, но такое зрелище предстало перед ним впервые. Не в силах даже закричать, он попятился назад. Женщина не шелохнулась. Тогда Крепкий развернулся и что есть мочи ринулся к домику. Никогда еще это крошечное убежище на краю «Кладбища» не казалось ему таким далеким.
        Тяжело дыша, охранник вбежал в дом и запер за собой дверь. Глядя в одну точку, он вдруг подумал, что, стоя один на один с тем странным существом, даже не вспомнил про пистолет в кобуре. Тут же пробежав пальцами по ледяному стволу «макарова», он с облегчением выдохнул. С этой маленькой машиной для больших бед было намного спокойнее.
        Его переполнял ужас, который мог вырваться наружу в любой момент и сделать из него животное, палящее из пистолета по любому движущемуся предмету. При малейшем шорохе он был готов изрешетить входную дверь, но тишина поглотила все звуки. Смолкли даже часы с выцветшим циферблатом.
        Прошло время, прежде чем снова защелкала секундная стрелка, а в углу заурчал холодильник «Морозко». Стало слышно, как потрескивают масляные обогреватели, как гудит ветер, то и дело таранящий обшивку старого сруба. Все постепенно обретало привычные черты. Немного придя в себя и справившись с дрожью, Крепкий огляделся.
        В комнате царил уютный, теплый полумрак. Монитор с изображением фонарного столба и нескольких машин на заднем плане мерцал тусклым серебром. Красный маячок датчика движения был неактивен. Все было спокойно - и это настораживало, потому что Лопуха здесь не было, хотя на столе лежали два больших фонаря и шапка.
        «Он был здесь, - подумал Крепкий. - Куда он мог деться? Во дворе мы не встретились, хотя идти он мог только той же дорогой».
        Под ребрами заныло беспокойство, которое он ненавидел: ощущение, что произошло нечто страшное и непоправимое. Он опустил глаза, и мысли мигом разбежались в разные стороны, словно потревоженные лучом света тараканы: от стола к порогу тянулась широкая полоса крови вперемешку со следами рифленых подошв. Это явно были не брызги от сломанного носа или порезанной руки, а сильный поток из большой раны, находившейся, скорее всего, ниже пояса.
        Мужчина взял рацию к подбородку, нажал кнопку и прошептал:
        - Ты где?
        Тишину заполнил громкий треск. Через секунду он услышал собственный голос из рации напарника, которая была где-то рядом. Крепкий вздрогнул, снова нажал на кнопку, и по другую сторону от входной двери с небольшой задержкой раздался хрип динамика. Он подошел к двери и прижался ухом к мягкой обивке.
        «Ты еще и рацию выронил на крыльце!» - подумал он.
        Зачем-то он снова нажал на кнопку и произнес:
        - Ты где?
        Пугающую тишину ночи разрезал его же голос, искаженный замерзшим динамиком. Крепкий убрал палец с кнопки, и шум за дверью прекратился. Он вздохнул, не понимая, что делать дальше. Неожиданно рация в его руках зашипела. Он вздрогнул и уставился на черный коробок с антенной.
        Рация затрещала, переходя на свист, словно кто-то настраивал частоту радиоэфира, а через миг из приемника раздался низкий женский голос:
        - Я… з-де-сь.
        Неплохой сюжет
        Поль положил листы исписанной бумаги на большой стеклянный стол, откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на красивую девушку, сидевшую напротив. Елизавета, так ее звали, ответила ему столь же пристальным взглядом.
        - Ну, что сказать… Атмосферная история. Правда, скорее рассказ, чем сценарий.
        Лиза мило улыбнулась:
        - Сценарист молодой, описал все слишком подробно. Согласна, перестарался, но, как мне кажется, есть за что ухватиться.
        Он улыбнулся в ответ.
        Поль был генеральным продюсером лидирующего в России телевизионного канала NeTV. Более шести лет он успешно работал на благо страны, учредителей и свое собственное. В результате зрители получали интересный формат и любимые передачи, инвесторы - успешный бизнес и внушительные дивиденды, а Поль - известность, уважение и полную свободу действий.
        Подчиненные ценили Поля не за надпись «Босс» на его кофейной кружке, а за профессионализм, который он доказывал в каждом своем проекте. Он видел все мельчайшие ошибки, но мог закрыть глаза на большие, если того требовали обстоятельства. Кроме того, он поименно знал каждого сотрудника компании, а таковых была не одна сотня.
        - Но это невозможно! - скажете вы.
        - Почему же? - игриво ответит он, извиняясь перед уборщицей за то, что наступил на свежевымытый пол, и обращаясь к ней по имени.
        - Ну, и? - не унималась Лиза.
        Поль выпрямился в кресле.
        - Идея с «Кладбищем автомобилей» мне нравится, это может быть близко людям. Многие ставят машины в гаражи и ночью идут домой пешком, так что это может напугать. Но вы сами себе усложняете задачу. Чтобы получилась документалистика, надо постараться, иначе это будет смешно, - он пробежал глазами текст. - Во-первых, нетронутый снег - это всегда геморрой, но бог с ним… Как вы хотите показать диалог охранников в домике, не показывая то, что там произошло в результате? Если внутри есть камера, то почему она не запечатлела случившееся? Помехи? Но если призрак так влияет на технику, то почему не сломалась камера на улице? - Поль отложил сценарий. - Надо додумать, что все-таки приключилось в доме. Кстати, кровь должна быть и на крыльце. Или раненый охранник испарился перед выходом во двор? Здесь ясно написано, что он выбежал, оставляя за собой кровавый след. Тогда получается, что Крепкий не заметил на снегу алую кровь? Не верю. Это откровенные ляпы.
        - Он мог быть напуган, - предположила она.
        Поль снисходительно улыбнулся:
        - Зато зритель не напуган настолько, чтобы простить нам такую невнимательность.
        - О’кей, будем думать, - она деловито кивнула. - Далее?
        - Далее - слишком мало крови. Зритель любит пожестче, не мне тебя учить. Боюсь, без этого не обойтись.
        - О’кей.
        - С экспертами уже есть договоренность?
        - Так мы же с постоянными работаем!
        - Нужны новые. Как только люди привыкают к экспертам, они перестают им доверять. Привычные лица не так убедительны в данном аспекте. Если же появляется new face, да еще и со страшным званием, типа «главный хренолог пупырской лаборатории секретных разработок СССР», публика сразу же внимает его словам. Нельзя давать зрителю возможность оценивать самостоятельно. Для этого мы и существуем. Именно мы должны сообщать им «правильную правду». Сюжетом нужно добивать, не дожидаясь, когда зритель начнет сомневаться в правдивости сказанного. А уж потом нужное впечатление и созданное нами настроение выведут обывателя в необходимое русло. Этому в школах продюсеров не учат?
        Она натянуто улыбнулась.
        Поль продолжил:
        - Возьмите какого-нибудь квантового физика и специалиста по визуальным эффектам, пусть подтвердят достоверность видео. А ваши гадалки и экстрасенсы уже в кишках сидят.
        - Придется платить. Физики за пиар работать не будут.
        - Дайте им по двести долларов, думаю, этого будет достаточно за пару слов в эфире.
        Она кивнула.
        - И еще… - Поль поправил наручные часы. - Что все-таки произошло со вторым охранником? Он услышал: «Я здесь» - и кончилась пленка?
        Она покачала головой:
        - Нет, думаю, ему лучше выбежать в темноту.
        - А потом?
        - А потом мы возьмем у него интервью.
        - Хм… Думаю, лучше, если они оба бесследно исчезнут, а интервью вы возьмете у их плачущих жен, оставшихся с детьми. Это россиянам больше понравится.
        - О’кей.
        - И отправьте главных героев на месяц в какой-нибудь дом отдыха в Подмосковье, пусть там отсидятся после выхода передачи. А то будет смешно, если они вдруг появятся в YouTube покупающими молоко в магазине.
        - Поль, мы же подписываем соглашения о конфиденциальности с актерами, не в первый раз замужем!
        - А вы и с соседями, и со случайными прохожими, у кого есть видеокамера в телефоне, тоже подписываете?
        Девушка ухмыльнулась.
        - Через месяц-другой про них никто и не вспомнит, а пока…
        - О’кей.
        - О’кей.
        - Я могу идти? - Девушка встала с кресла.
        - Вы свободный человек, Елизавета. Можете идти, стоять, сидеть, лежать - в общем, делать все, что вам заблагорассудится!
        - Не знала, что французы знают такие слова…
        - Вы еще не знаете многого, что умеют французы!
        - Поль Григье де Женотье!
        - Елизавета!
        - Вы меня смущаете. - Улыбка не сходила с ее уст.
        Они давно знали друг друга, и легкий флирт стал неотъемлемой частью их общения. Лиза сама не понимала, нравится ей такая данность или нет. Безусловно, как мужчина, он был ей более чем симпатичен, но любой флирт поздно или рано должен либо перерасти в близость, либо сойти на нет. В их случае он оказался слишком долгоиграющим, что для двадцативосьмилетней девушки с определенным жизненным опытом было ново.
        Женотье был крепким мужчиной ростом более ста девяноста сантиметров. Седина на фоне черных как смоль волос придавала его ухоженному лицу особый шарм, а легкая щетина добавляла немного небрежности. Дорогой костюм, рубашки с запонками, туфли из-под колодки «Эрмес» и «Патек Филипп» на левой руке были обязательными атрибутами его безупречного стиля. Он отдаленно напоминал Пирса Броснана, сводя с ума женщин всех возрастов, завидовавших его милой супруге Жаклин. И Лиза не была исключением, что не мешало им держать дистанцию.
        Девушка с улыбкой встала из-за стола, сделала реверанс и направилась к выходу. Поль присвистнул ей вслед:
        - Такие ноги категорически нельзя скрывать под платьем!
        Лиза не ответила.
        - Со следующей недели, - не унимался тот, - на работу только в юбке! Ты слышишь?
        Она захихикала, открыто ликуя.
        - И нечего смеяться, иначе уволю! - Поль, шутя, стукнул кулаком по столу.
        Лиза покачала бедрами и перед тем, как исчезнуть в дверном проеме, издала короткий стон, слегка хлопнув себя по ягодице:
        - Слушаюсь, мой господин!
        Поль родился в самом романтичном городе мира - в Париже. Получив в Европе три высших образования, он решился на четвертое, но в силу жизненных обстоятельств воплотил свое решение здесь, в России. Хотя, приехав в Москву одиннадцать лет назад, он уже был одним из самых перспективных телевизионных продюсеров Франции.
        - Почему вы решили приехать в Россию? - постоянно спрашивали его журналисты.
        - Потому что я еще слишком молод для европейской жизни, - отвечал он. - Наблюдать свой закат действительно лучше там. Но жить и дышать вопреки всем стратегиям и расчетам умеют только русские. Хоть вы и жалуетесь на сомнительную демократию, вы свободны больше, чем кто-либо! На родине мне не хватает авантюризма, а здесь его хоть отбавляй! Если Париж - столица любви, то Москва - столица шила в заднице, а мне так нравится не сидеть на одном месте! - Он улыбался во все тридцать два белоснежных зуба. - И самое главное: только в этой стране можно чувствовать себя защищенным не потому, что хорошо знаешь свои права, а потому, что их плохо знают другие.
        - Значит, вы редкий гость у себя на родине?
        - Почему же? Супруга с детьми во Франции и несколько раз в год прилетает в Москву, а мне ничего не стоит при малейшей возможности рвануть на уик-энд к семье. Иногда я дольше торчу в московских пробках, - закатывая рукава рубашки, говорил Поль. - Москва вообще уникальный город. Здесь сглаживается представление об огромных расстояниях, но при этом пугают сто метров до следующего светофора, на котором можно простоять столько же, сколько длится перелет в Европу!
        - Разве не опасна семейная жизнь на расстоянии? А как же соблазны?
        - Мужчины, меняющие женщин как перчатки, на самом деле ищут самоутверждения. Это ясно как день! - уверял Поль. - Я люблю свою жену, и мне этого достаточно, чтобы быть уверенным в себе. Ну, подумайте сами: если лучшая женщина в мире выбрала именно меня, это ведь чего-то стоит? Если BMW - это машина для тех, кто желает успеть везде, то Mercedes - для тех, кто везде успел. Можете считать меня человеком-мерседесом!
        В этом был весь Поль. Но ничто так не отражало суть его личности, как кабинет, в котором всегда было прохладно и слишком чисто. Каждый предмет здесь говорил о продуманной роскоши и комфорте. Любимое кожаное кресло на колесиках с подголовником из замши; угловой диван из кожи цвета слоновой кости; длинный ореховый стол для переговоров с шестью стульями; картины, среди которых был и легкий сюр, и постимпрессионистские пейзажи в лучших традициях ван-гоговской школы - каждая подсвечена неярким бра. Дополняли интерьер грамоты и благодарности, развешанные над стеклянной полкой с разнообразными статуэтками со всех частей света.
        Поль Григье де Женотье был эстетом и педантом. Но, несмотря на внимание к деталям и любовь к красивым вещам, он легко мог подарить гостю любую вещь из своей коллекции просто так, в знак симпатии. В бизнесе Женотье был, безусловно, прагматичен, но настолько обаятелен, что встреча с ним всегда оставляла улыбку на лицах партнеров и коллег. Легкость была главным послевкусием после общения с ним.
        Поль не мыслил своего существования без телефонов, планшетников и лэптопов настолько, что даже в офисе перестал пользоваться ручкой и бумагой. Поэтому на его столе не было ничего, кроме восемнадцатидюймового серебристого «МакБука» и ярких фотографий с улыбчивыми детишками. У Поля их было трое: две девочки, одиннадцати и четырнадцати лет, и мальчик, которому недавно исполнилось восемь.
        «Всю жизнь я доверял лишь записной книжке и карандашу. Но сейчас то время, когда от них меньше пользы, чем от мишленовского ресторана в Тамбове, - говорил он, отправляя очередное электронное письмо с телефона. - Мне пятьдесят три года, и каждое прикосновение к компьютерной клавиатуре вызывает у меня дикий восторг. В детстве не доиграл - отрываюсь сейчас!»
        Уважение к другим - признак уважения к самому себе. Это главное, поскольку человек, не уважающий себя, недостоин уважения других.
        Картошка с грибами
        Рабочий день в офисе только начинался. Несмотря на раннюю весну, в воздухе все еще витал дух зимы. Она не сдавалась ни календарю, ни желающим влюбиться. Погода за окном оставляла желать лучшего.
        Московская весна похожа на зиму и осень - в ней слишком мало солнца. Людям остается лишь предвкушать короткое лето и стараться не обращать внимания на сырость, окутавшую прекрасный город и сделавшую его монохромным.
        Елизавета села за рабочий стол и позвонила сценаристу, чью идею только что показывала боссу. Она объяснила ему, что и где нужно исправить, стараясь не упустить ни одной детали. Эта щепетильность была обусловлена не только тем, что Лиза являлась ответственным и исполнительным работником; она искренне считала Поля большим профессионалом. Их представления о том или ином проекте часто отличались, но, как показывала практика, Женотье всегда оказывался прав. В глубине души ей это даже нравилось.
        Лиза была сильным человеком, умеющим бороться за свою правду. Красивой молодой девушке всегда сложнее отстаивать позицию. У многих заведомо предвзятое отношение к такого рода специалистам. Сдаться женщине и не спорить с ней готовы немногие мужчины, но даже в этих случаях Лизу не интересовало кокетливое снисхождение сильных мира сего. Ей было важно, чтобы люди, от которых она зависит, воспринимали ее объективно. Уж если принимают ее работу, то потому, что это действительно хорошо, а не из-за красивой груди.
        Она часто повторяла:
        - Ты сама себе усложняешь жизнь. С мужчинами можно делать все что угодно. Во все времена женщины переворачивали мир, правильно пользуясь своей сексуальностью! Но ты, словно упрямая ослица, пытаешься доказать всем, что ты личность. Зачем?
        Так случилось, что в мире, где правят мужчины, женщина и личность - не всегда синонимы. Лиза это хорошо понимала, но принять такой факт у нее не получалось. Возможно, поэтому она была одинока.
        Будучи красивой и талантливой девушкой, она никогда не была замужем. Самые долгие отношения в ее жизни длились три года, но это было так давно, что она уже забыла, как это - не быть одной. Редкие свидания, частые разочарования и работа - вот и все, что было вписано в ее биографию за последние шесть лет. Когда мамин голос в телефонной трубке напоминал ей о том, что они с отцом мечтают о внуке, Лиза находила массу поводов, чтобы поскорее закрыть эту тему.
        - Мама, хватит! - закатив глаза, повторяла она. - Я не могу по заказу выйти замуж и родить прекрасных двойняшек.
        - Ты не понимаешь. Мы не вечны. Молодость твоя не вечна… Хочется успеть понянчить твоих деток, - присоединялся отец.
        - Я знаю, но нужно полюбить. Это же не сосиски пожарить! Надо встретить своего человека… А я пока встретила лишь свою работу. С ней ложусь и просыпаюсь.
        Родители вздыхали:
        - Лишь бы ты была счастлива!
        - А я счастлива!
        - Ну, тогда мы замолкаем.
        - Уже в который раз! - Она улыбалась.
        - Так когда ты приедешь? Когда картошку с грибами начинать готовить? - Это было ее любимое блюдо.
        Глаза Лизы мгновенно наполнялись слезами:
        - Столько работы… Пока не знаю.
        Родители девушки жили далеко от Москвы, в маленьком городке под названием Ялуторовск, что под Тюменью. Им было по шестьдесят, и, несмотря на непростую жизнь простых рабочих, они сохранили в своих глазах тот свет, которого не хватает столичным жителям, вечно спешащим за своим счастьем.
        - Мамочка, может, в конце апреля прилечу дня на четыре.
        - Баньку затопим, стол накроем! Выспишься хоть, покушаешь нормально…
        - Ага, помоюсь как следует! - Лиза смеялась, чтобы не выдать слезы от накопившейся ностальгии.
        - Ну тебя! - мама махала рукой. - Я тебе серьезные вещи говорю, а ты все шутишь.
        - Мамочка, я обязательно приеду! В апреле. Постараюсь на недельку даже!
        - Ждем, родная! Давай, будь там осторожна!
        - Целую вас! Соскучилась!
        - И мы соскучились, солнышко! Целуем!
        Гудки, и еще несколько секунд она не отстранит трубку телефона от лица. В голове еще будут звучать родные голоса, на губах останется улыбка, а глаза будут блестеть от слез.
        Лиза поправила упрямую светло-русую челку и вернулась к компьютеру. Интернет вмиг завладел ее вниманием. Бродя по информационным сайтам, она надеялась раздобыть там что-нибудь подходящее для ее авторской программы «В поисках призраков». Загадочные события, мистические совпадения, заброшенные трассы и аномальные зоны - ее интересовало все, что поразит воображение зрителей.
        Выразительные зеленые глаза девушки бегло просматривали страницы, изредка задерживаясь на фото, видео или абзаце в электронном журнале, но спустя секунду и это отправлялось в виртуальную корзину.
        - Да уж… - пробормотала она. - Похоже, вымерли даже мертвые.
        За два года существования ее программы в эфире было снято огромное количество сюжетов и документальных фильмов о паранормальных явлениях. Идея каждого из них принадлежала Лизе. Изо дня в день она упрямо выискивала хотя бы намек на интересный сюжет, мало-мальски подкрепленный фактами. А уж все остальное было делом техники: что-то подчеркнуть, что-то недоговорить, что-то утрировать, а что-то и придумать.
        - Словно кость, обрастающая мясом, любая история должна обрести смотрибельную форму. Это телевидение. И если для этого нужно добавить немного деталей - ничего страшного! Добавляя масла в манную кашу, вы лишь придаете ей вкус, но от этого менее манной каша не становится, - повторял Поль новичкам, страдающим излишней деликатностью и правдолюбием.
        Тем не менее каждый раз, когда сюжет был «притянут за уши», Лиза испытывала разочарование. Иногда ей попадались действительно стоящие истории, но и тогда было необходимо ввести в игру «очевидцев», чтобы окончательно убедить в подлинности происходящего капризных зрителей. Она была вынуждена додумывать подробности, так как даже самые необычайные истории казались плоскими без ярких нюансов и комментариев экспертов.
        - Поль, нам нужно, чтобы они поверили или чтобы это было интересно?
        - Зрителю никогда не интересно, если он не верит. Так уж устроены люди, - отвечал он. - Не бойся фантазировать. Вряд ли ты сможешь придумать то, что когда-либо не происходило на самом деле.
        Эти слова вновь и вновь вдохновляли ее на творчество. И, спрятав поглубже образование режиссера-документалиста, девушка снова принималась за поиски иголки в густом стоге информационного мусора.
        Проявление оправданной слабости может позволить себе только сильный и умный человек. Проявление неоправданной силы - чаще всего, признак бессилия и глупости. Мы всю жизнь пытаемся стать сильнее для того, чтобы позволить себе слабость или открыто признаться в собственном бессилии.
        Доля - двадцать шесть
        Поздним вечером, когда ночная Москва спрятала за своими огнями промозглую серость, белый «Ауди»-«купе» мчался по Садовому кольцу, нагло обгоняя соседние машины. Дерзость водителя вызывала недовольство у остальных участников движения, но ничего, кроме выкрика вслед лихачу, они предложить не могли.
        В салоне авто негромко звучала музыка в стиле Cafe Del Mar, и водитель, вглядываясь в дорогу, упрямо давил на педаль газа.
        Это был симпатичный блондин с черными глазами, что многим казалось неестественным: серые, голубые или зеленые глаза были бы уместнее. Правильные черты лица, высокий рост, худощавое телосложение и строгая осанка делали тридцатипятилетнего Макса еще более ярким. Он хорошо понимал это. Изредка взвешивая свои плюсы и минусы, он признавал, что плюсы в который раз перевесили. Впрочем, его мнение на свой счет не отличалось от мнения страны, в которой он был широко известен как ведущий одной из самых популярных телепрограмм «В поисках призраков».
        До того, как Поль Григье де Женотье привлек его к своему проекту, Макс был рядовым виджеем на музыкальном канале. Но огонь, который горел в молодом человеке, и необычный контраст черных глаз и слишком светлой кожи заставили Поля остановить свой выбор именно на нем.
        Холодная красота мужчины была как нельзя кстати в этой программе. Почти гипнотический прищур и обволакивающий, негромкий баритон заставляли телезрителей внимать каждому его слову. Талантливые импровизации, приправленные достойным сарказмом, влюбляли в себя значительную часть женщин, притихших перед телевизором. Он был остроумен и смел. Во всяком случае, так считали все, кто смотрел его шоу. И правда, ходить по заброшенным замкам и лесам, кишащим призраками, может далеко не каждый. А если он к тому же красив и успешен, то можно считать, что все его недостатки не имеют никакого значения.
        Вне кадра Макс был немногословен и предпочитал беречь энергию. Как у любой творческой натуры, у него были свои «тараканы», с которыми окружающие либо мирились, либо нет. Макса одинаково устраивали оба варианта.
        Машина остановилась у распахнутых ворот. На пороге стоял швейцар, заранее открывший тяжелые резные двери, которые находились в глубине здания. Приветствуя вновь прибывшего гостя, он кивнул головой и улыбнулся. Фары погасли; высокий, одетый с иголочки молодой человек не спеша вышел из авто, передал ключи парковщику и, не сказав ни слова, вошел в ресторан.
        Негромкий джаз тут же окутал Макса с ног до головы и вызвал невольную улыбку. Стараясь на время отвлечься от проблем, Макс подошел к столику, где его ждали трое друзей.
        - О, какие люди! - раздались возгласы.
        - Привет, Максик!
        - Привет!
        Обнявшись со всеми и рухнув в удобное кресло, он заказал себе виски со льдом.
        - Это все или вы желаете покушать? - уточнил официант.
        - Желаю, но сначала хочу выпить. Оставьте меню.
        - Хорошо.
        Макс облегченно выдохнул и уселся поудобнее.
        - Ну, как ты? - спросила красивая брюнетка.
        - Устал как собака. Работа и еще раз работа.
        - Так это же круто!
        - Круто, безусловно, но если без геморроя.
        - Опять?! - выкрикнул полный парень.
        - Опять.
        - Что опять? - включилась белокурая девица. - Геморрой?
        Макс покосился на нее.
        Жена его друга отличалась полным отсутствием ума, и так считал не только Макс. Но она была красива и стройна, а для друга этого было вполне достаточно.
        Макс продолжил:
        - Опять мозг выносят. Пытаются перекупить меня уже в третий раз. Долбаная конкуренция между каналами…
        - Где больше платят?
        - Дело не в этом! Два года назад они обо мне знать не хотели, а сейчас, когда наша программа имеет их по полной, решили перекупить. NeTV, конечно, не загнется, но насчет себя не уверен. У них на канале своих звезд хватает. Я им только для того, чтобы Женотье подгадить.
        - Какая у вас доля?
        - Давно не интересовался. Год назад была двадцать два - двадцать шесть.
        - Ого, серьезно!
        Блондинка отвлеклась от еды:
        - А что такое доля?
        - Часть целого, - ответил Макс. - Если маленький кусочек убрать от чего-то, то он будет меньшей долей, а то, что было целым, без этого кусочка тоже становится долей, только большей. А еще бывает левая и правая доля, например мозга. Левая находится слева, а правая - справа. Если их в детстве поменять местами, то доли перестают работать. Это бездолевое мышление, которое встречается крайне редко и почти уникально в своем роде.
        Муж прыснул, взглянув на свою жену, с открытым ртом слушавшую Макса, а потом на друга:
        - Ну, хватит, Максик. Хорош издеваться над моей девочкой.
        - Я не издеваюсь! Я всего лишь хотел сказать ей, что она уникальна.
        - Кисонька, - обратился полный паренек к своей суженой, - доля - это когда из ста процентов зрителей десять смотрят один канал, еще десять другой и так далее. И чем больше эта доля, тем лучше для канала. Например, двадцать процентов из ста смотрят шоу Макса, понимаешь?
        - Ну, так, отчасти, - пробубнила девушка.
        - Ты будешь еще мохито?
        - Ага.
        - Мохито, пожалуйста! - выпалил парень официанту. - А Поль в курсе?
        Макс развалился в кресле и, потягивая только что принесенный виски, продолжил:
        - Мы с ним это не обсуждали. Думаю, что в курсе, но молчит, как французский партизан. Видимо, хочет посмотреть, как я поступлю в этом случае.
        - И как ты поступишь?
        - Пока не понимаю. Смотря сколько предложат…
        - Ого! Ты у нас, получается, ценный персонаж!
        - Вот, - Макс обратился к блондинке, уплетающей вишневый штрудель. - Обе рабочие доли - это тоже неплохо!
        Она не обратила никакого внимания на его слова.
        - Ладно, не парься, - махнул рукой приятель. - Ты мне лучше скажи, что у тебя с Диной в результате?
        Макс не спеша допил виски.
        - В результате? Мы оба сейчас пребываем в результате собственной глупости.
        - Расход-созвон?
        - Думаю, окончательно.
        - Все-таки любишь.
        Макс жестом заказал следующую порцию.
        - Бабы удивительны, - произнес он. - Они стремятся к тому, чтобы ты без остатка подарил себя им. Но как только это происходит, ты вдруг становишься не нужен.
        - Обычно.
        - Никак не могу привыкнуть к «обычному»… А самое неприятное, что они - как обезьянки-путешественницы.
        Светловолосая девушка снова подняла глаза:
        - Обезьяны-путешественницы?
        - Да, с ветки на ветку. Правая рука еще держит одну, а левая уже ухватилась за другую. И Бог с ней, что отпустит. Важно то, что наступает момент, когда она держится за две одновременно.
        - А вы, мальчики, - святые моногамщики, значит? - включилась брюнетка, которая все это время лишь слушала их разговор. - Сами за воздух держитесь?
        - В момент расставания чаще всего - да. Мужики, в основной своей массе, уходят от кого-то и из-за чего-то. А женщины уходят к кому-то и для чего-то. Так уж мы созданы. Мы чаще всего бежим от прошлого, а вы убегаете к будущему.
        - Ну, ты уж всех под одну гребенку…
        - Конечно, нет! Я сразу сказал: «в основной своей массе».
        Каждый задумался о своем. Первой молчание нарушила темноволосая девушка:
        - Мне кажется, в тебе говорит обида за то, что тебя бросили. Красивый, умный и к тому же популярный самец! И тут, надо же, такой редкий экземпляр оставили на полпути!
        Макс еле заметно приподнял уголки губ:
        - Быть брошенным действительно неприятно. И самооценку это не повышает, в этом ты права… - Он повернул уже пустой бокал, разглядывая рисунок на мутном стекле. - В этом ты права… И насчет обиды ты попала в точку. Я уязвлен, подавлен, разочарован и растерян. Но вот в чем ты ошибаешься: «красивый, умный, популярный» - все это предлоги для того, чтобы держать при себе человека. Это лишь дополнительные функции, чтобы с тобой было лучше, чем с другими.
        - Да, но это необходимые дополнительные функции, согласись! - не отставала она.
        - Кому как. Это важно для того, чтобы обратить на себя внимание, заинтересовать партнера. Но их недостаточно для того, чтобы быть любимым. Любят ведь не умом и не статусом, а сердцем! Или я настолько глуп, что верю в это?
        - Максик, я не это имела в виду, - начала оправдываться девушка. - Ты потрясающий, правда!
        Макс кивнул:
        - Да, я и правда хорош! - Он сверкнул улыбкой. - Думаю, пора сменить тему, и так в голове все вверх дном.
        Компания перешла на простые темы, позволяющие отвлечься. Девушки заливались громким смехом, парни, жестикулируя, рассказывали всевозможные истории. Но вскоре разговор вернулся к Максу и его шоу. Ведь некоторые сюжеты программы без преувеличения были достойны воплощения в большом кино.
        - Это все Лиза, - твердил Макс. - Вот она - неиссякаемый источник креатива! Я вообще не понимаю, как могут рождаться такие идеи!
        - А это все по-настоящему?! - отодвигая очередной бокал мохито, воскликнула блондинка.
        Макс улыбнулся:
        - Каждая история реальная. Но мы немного сгущаем краски, чтобы было интереснее.
        - А про дорогу, где погибают люди?
        - Проклятая трасса.
        - Ага. Тоже сгустили?
        - Нет, там все именно так. Жуткое место! Венки на обочине через каждые десять метров…
        - И сколько километров длиной этот отрезок дороги? - уточнил упитанный парень.
        Макс прищурился, вспоминая:
        - Километра полтора. Самое интересное то, что дорога прямая, как палка. Никаких хитрых поворотов и дырок в асфальте. Представьте: две полосы, на фоне сосновый лес, но люди бьются днем и ночью.
        - Ужас, - девушка обхватила себя за плечи.
        - Практически все аварии - с летальным исходом, - продолжил Макс. - Люди, проезжая этот участок, сбрасывают скорость, но и это не всегда помогает. Один выживший водитель рассказал нам, что ночью увидел переходившую дорогу женщину с коляской. Он, естественно, по тормозам - и оказался в кювете. Благо сзади ехала машина, и его тут же отвезли в больницу. Повезло. Очевидцы говорят, что машина сначала резко затормозила, а затем слетела с дороги.
        - А женщина с коляской? - тихо спросила блондинка.
        - По словам пятерых свидетелей, никакой женщины там не было.
        Компания загудела, обсуждая невероятную историю. Макс негромко подозвал официанта и заказал черный чай.
        - Что, реальные призраки? - не унимался приятель.
        - Залезь в Инет, посмотри фото и видео. Про форумы я вообще молчу! Там таких историй пруд пруди.
        - Уверен, что большая часть - полная чушь.
        - Большая часть - да, но есть и реальные. Именно такие мы и выискиваем для шоу.
        - Неужели не страшно находиться во всяких домах с привидениями и в заброшенных психушках? - спросила брюнетка.
        Макс поднял глаза:
        - Жутко. Если снимаем ночью, то очень неприятно. - Он допил каплю виски на дне бокала. - Правда, воочию лично я ничего не видел, но энергетику чувствовал. Когда у дома плохая история, поневоле ощутишь присутствие заблудших душ.
        - Как высокопарно! - воскликнул пухлый паренек.
        Максим улыбнулся в ответ:
        - Так я же для девочек вещаю. Как же без красивых оборотов?
        Компания еще долго обсуждала эту тему. Макс делился мыслями, иногда спорил, сталкиваясь с неверием собеседников, но неуклонно оставался лидером беседы.
        Честно говоря, он не особо вникал в основную массу им же снятых жутких историй, стараясь не сопереживать пострадавшим и очевидцам. Работать с материалом, переполненным смертью и сумасшествием, было и без того непросто. Стоя перед камерой, Макс представлял себя профессиональным рассказчиком страшилок для взрослых. Чаще всего его участие в сюжете было чуть ли не механическим, хотя зритель никогда не замечал этого.
        Когда не было настроения импровизировать, он говорил подготовленный редактором текст, а после уезжал со съемок, напрочь забывая обо всем. Лишь в такие вечера, как этот, под влиянием расспросов друзей, он вспоминал о ситуациях, с которыми ему приходилось сталкиваться на работе.
        Макс не мог не признать, что внимание окружающих ему льстило. Любой публичный человек чаще всего кокетничает, жалуясь на навязчивые взгляды окружающих. На самом деле ему страшно даже подумать, как он будет жить, если всего этого вдруг не станет. Поэтому, когда известного ведущего просили рассказать историю о призраках, он делал это с удовольствием, понимая, что так проявляется его популярность. Он помнил всего несколько ярких сюжетов и с упоением пересказывал их в деталях. Завороженные взгляды слушателей, особенно красивых девушек, вдохновляли его, и он млел от внимания к своей персоне.
        Макс часто пользовался своей популярностью, но сердце его мечтало о единственной женщине, с которой можно было бы просто помолчать. С которой он мог бы быть флегматичным и даже хмурым, рассеянным и часто непонятливым, - таким, каким он был на самом деле. Другим. Разительно отличающимся от остроумного красавца, которому всегда есть что сказать.
        Совсем недавно ему казалось, что он нашел такую женщину. Ее звали Дина. Их счастье длилось чуть больше трех лет, но месяц назад они расстались. Макс продолжал беззаветно любить ее, а вот чувства девушки испарились, словно их и не было. Не удовлетворяясь объяснением, что «так бывает», он без конца копался в себе в надежде найти причину ее охлаждения. Все больше он осознавал, что его настоящее «Я» кажется со стороны куда более скучным, чем его экранный образ, и что Дина просто разочаровалась в нем. В такие мгновения он чувствовал себя опустошенным.
        - Максик, ты чего сник? - приятель подбадривающе толкнул его в плечо.
        Тот потер подбородок.
        - Что-то устал я сегодня.
        - Завтра опять?
        - Совещание, а это еще более муторно, чем съемки. Готовимся к новому сезону, нужно как-нибудь разнообразить концепцию. Завтра встречаемся с Полем и Лизой, они будут что-то придумывать.
        Макс встал из-за стола и по пути в туалетную комнату расплатился по счету. Он терпеть не мог подсчитывать, кто сколько наел.
        Через несколько минут, вдыхая холодный московский воздух, вся компания уже стояла на улице. Весна продолжала мучить горожан морозом.
        - Ну что, - обратился ко всем Максим, - спокойной ночи, девочки и мальчики?
        - Давай, Максик, - обнял его приятель. - На днях созвонимся. Может, в покерок как-нибудь?
        - С удовольствием, ты же знаешь. К тому же, если частый all in - не признак дурости, то тем более.
        - Расход, созвон.
        Они попрощались и разошлись в разные стороны. Максим сел в машину и откинулся на кресло.
        Ночная Москва впивалась в глаза своих еще бодрствующих жителей. Для кого-то ее огни мелькали слишком быстро, кто-то находил время рассмотреть их.
        Этот город суетлив днем и ночью, но с наступлением темноты приобретает особенное обаяние. Он оживает, начинает дышать, наслаждаться свободными дорогами и полуголыми тротуарами. Начинает упиваться яркими огнями и почти незаметными людьми, в кои-то веки обратившими свое внимание на красоту вокруг.
        Максим не спеша ехал по Садовому кольцу в полной тишине и не думал о том, что может быть крепко наказан инспекторами ГИБДД за вождение в нетрезвом виде. Несмотря на постоянную занятость и востребованность, его мысли были пронизаны одиночеством. Засыпая в холодной постели, он думал о том, что рядом нет любимой, и страдал от мысли, что она на его плече не уснет уже никогда.
        Для того, чтобы следовать за мужчиной, женщине нужно быть уверенной в том, что она любит его, и догадываться о том, что он без нее сможет.
        На безрыбье…
        Ранним утром, когда солнце только начало наполнять мегаполис своим светом, едва пробивающимся сквозь вечные облака, в комнате Лизы зазвонил будильник. Неторопливо выключив его, она протерла глаза, сладко потянулась и повернулась на другой бок.
        «Господи, как хочется спать… - С утра мысли не отличались оригинальностью. - Как же я хочу выспаться хотя бы раз в жизни…»
        Потом две чашечки крепкого кофе, выкуренная в форточку сигарета, прохладный до мурашек душ и легкий макияж, оттеняющий ее природную красоту, - обычное начало дня.
        Сев в MINI-Cooper и забросив огромную сумку на заднее сиденье, она уверенно выехала из заставленного машинами московского дворика. Солнце изредка пробивалось через тучи, а птицы заливались так, словно пытались заглушить гул машин, нервно сигналящих в пробках. Мир просыпался, это чувствовалось во всем, но Лиза не замечала этого. Она вообще не обращала внимания на то, что происходит за окнами. Работа - единственное, что действительно интересовало ее сейчас.
        Вот уже несколько лет она вкалывала почти без выходных. С раннего утра до поздней ночи она находилась в офисе, делая все, чтобы оставаться необходимым человеком на канале. Она еще помнила, как сложно вырваться из маленького провинциального городка и заставить столицу хоть в чем-то зависеть от тебя. Быть может, поэтому у нее и получалось.
        Лиза считала себя успешной: как правило, все ее начинания были удачными. Но в последнее время поиски крепкого сюжета становились все труднее. Девушка не могла найти себе места, но Поль терпеливо ждал от нее шедевра, не напоминая о неудачных попытках. В ней было много благодарности за это, но чаще его спокойствие раздражало. Она и без того проводила в Интернете так много времени, что начала смотреть на мир словно через монитор компьютера. Пролетающие мимо птицы то и дело казались ей курсором, метнувшимся в угол экрана.
        Ее страсть к работе была маниакальной. Никто в офисе не знал о ней ничего, кроме того, что она вечно занята и чрезмерно щепетильна в профессии. Холодность, исходившая от этой красивой молодой женщины, отпугивала. Привлекательность нежных черт лица и сексуального тела напрочь перечеркивалась педантичностью в работе и требовательностью к другим. Для подчиненных она была невыносима, для равных - слишком принципиальна. Единственное, что признавали за ней все коллеги, - это неоспоримый профессионализм. Здесь ей не было равных. Спокойно и уверенно она делала продукт, который кормил весь отдел, занимающийся «Поисками призраков». За это ей прощали излишнюю официальность и холодность.
        На самом же деле Лиза была ранимой, любящей и жаждущей любви маленькой девочкой. Просто она не считала нужным демонстрировать зевакам свою истинную уязвимость. Ее абсолютно устраивало кулуарное прозвище «сучка», и она ничего не собиралась менять. В нынешнем мире так действительно проще работать.
        Лиза припарковала машину рядом с центральным входом в офисное здание и быстрым шагом направилась внутрь.
        - Приветик! - выкрикнула она на ресепшен и, едва успев заскочить в лифт, нажала кнопку «24».
        Вид из окон офиса телекомпании открывался потрясающий. Вся Москва простиралась перед взором, а небо казалось пугающе близким. Елизавета походя поздоровалась с коллегами и, словно предвкушая что-то особенное, уселась за компьютер.
        Съемки новой серии «В поисках призраков» планировались на следующей неделе. На очереди был довольно безобидный сюжет про дом, якобы кишмя кишащий привидениями. Сюжет целиком строился на рассказах очевидцев - жителей маленькой деревушки, находящейся по другую сторону леса от того самого одинокого дома. Истории разнились: кто-то видел призрачные силуэты неподалеку от тех мест, кто-то слышал крики по ночам, кто-то рассказывал о пропавших людях, но слухи не были подкреплены фактами. К тому же в российских деревнях количество крепко выпивающих людей столь велико, что верить на слово горстке аборигенов не имело никакого смысла.
        В этом лесу, как и во всех лесах нашей необъятной родины, действительно затерялись пара десятков человек. В основном это были молодые и бесшабашные грибники; еще несколько - люди с несложившейся судьбой, проще говоря, бомжи. Большая часть пропавших исчезли в здешних лесах еще в середине девяностых, что не удивит всех, кто помнит те лихие годы; в наши дни уже стало редкостью такое количество «подснежников» - трупов, появляющихся с началом оттепели. Лишь трое затерялись там в последние два года, да и те наверняка сгинули в болотах в разгаре белой горячки.
        - Лиз, привет, - пухлый парень из PR-службы незаметно подкрался к ней сзади.
        Девушка вздрогнула:
        - Ты хочешь, чтобы я скончалась от испуга?
        - Прости, - замялся тот.
        Лиза улыбнулась и вопросительно уставилась на молодого человека.
        - Я договорился с одним глянцем, они хотят сделать про Макса большой материал: разворот плюс обложка…
        - Молодчина! - Лиза кивнула и уставилась в монитор.
        - … но он наотрез отказался.
        - Как отказался? - она отвлеклась от компьютера и недоверчиво прищурила красивые глаза.
        Парень почувствовал негодование продюсера и осмелел:
        - Я стараюсь как лучше, но в ответ получаю отказ! Как можно вести переговоры с изданиями, не будучи уверенным в том, что ведущий согласится? Он даже не представляет себе, скольких усилий это стоит. Кто его делает звездой? Я и делаю! А в ответ получаю его «фи»! Теперь я вынужден унижаться перед главным редактором, просить прощения за то, что Макс, видите ли, не хочет давать интервью!
        Девушка спокойно и внимательно смотрела на паренька:
        - А что за материал?
        - Они хотят сделать незатейливое интервью о его разводе с Диной.
        Она приподняла бровь:
        - Женя, понимаешь ли, в чем дело…
        - Я Саша.
        - Саша, понимаешь ли, в чем дело… - Лиза огляделась по сторонам. - Ты мастурбируешь?
        - В каком смысле? - после долгой паузы пробормотал он.
        - В прямом! Ты онанизмом занимаешься?
        - При чем тут это?
        - Ну как «при чем»? - Она подняла брови. - Очень даже «при чем». Мы можем сделать отличный материал и издать твои интимные фото миллионным тиражом! Потом подключим Интернет, и всё, ты - настоящая знаменитость! Сможешь зарабатывать на том, что будешь заниматься этим при зрителях! Уверена, кто-нибудь да придет посмотреть! Если дело пойдет, я поговорю с Полем, возможно, он сделает меня твоим продюсером. А что? Покатаемся по стране, соберем сливки с твоим шоу! Я уже вижу афиши: «Аццкий дрочер Саша вновь в станице вашей!». Ну, как?
        Александр опешил. Его челюсть слегка отвисла, а глаза стали похожи на пятаки, которыми в древности прикрывали глаза покойникам.
        - Существуют же интимные вещи… - неуклюже попытался защититься он.
        - Вот и я о том же, - негромко сказала Лиза.
        С ее лица сползла наигранная улыбка, красивые черты немного заострились:
        - Сашенька, пока ты искренне считаешь, что твой писюн - более интимная «вещь», чем сердце другого человека, ты так и будешь оставаться неотесанным неудачником. Ты вывалил мне претензии, которые настолько ничтожны, что даже говорить о них стыдно! - Лиза повысила тон. - Никто не вправе заставлять человека рассуждать о личных переживаниях, если он этого не хочет! С чего ты решил, что можешь это делать? Он, конечно, обязан давать интервью, но только связанные с нашим проектом. Повышать узнаваемость, безусловно, нужно, и если бывают интервью, не касающиеся работы, это тоже неплохо. Но не в данном случае. - Она вновь перевела взгляд на монитор. - Вот если у тебя возникнут какие-либо проблемы, связанные с профессиональной жизнью Макса, сразу же сообщи мне.
        Парень окаменел.
        - Саша, иди работай и дай поработать мне.
        Тот молча поплелся восвояси, контуженный неожиданной реакцией продюсера программы.
        «Если это поможет ему быть чуть меньшим мудаком, то полдела сделано», - подумала Лиза и открыла папку с документами.
        Работа в офисе кипела. Здесь царил гвалт, состоящий из громких словесных перепалок, телефонных звонков, топота ног, шуршания бумаг и гула компьютеров, принтеров и факсов, временами переходящий в хаос. Около полудня дверь открылась, и на пороге появился Максим. В ту же секунду шум немного смолк, и добрая половина женского населения встрепенулась при виде красавца.
        - Всем доброго дня! - улыбнулся он.
        В ответ посыпались приветствия, и, вдоволь насладившись смущенными женскими взглядами, Макс направился к столу Елизаветы.
        - Лизок, привет! Как поживает мой самый любимый и самый красивый продюсер?
        Лиза улыбнулась и, привстав со стула, чмокнула его в щеку:
        - Привет, Максик! Теперь она поживает намного лучше!
        - Она? Как это сексуально звучит!
        Девушка не переставала улыбаться, а Макс заботливо поправил ей воротничок блузки:
        - Поль у себя?
        - Я еще не была у него, но он здесь. Ты сегодня рано.
        - Да, спал очень беспокойно. Встал в десять утра, повалялся немного, но так и не заснул больше.
        - А лег во сколько?
        - Под утро, как всегда.
        Она понимающе кивнула:
        - Ничего, все восстановится. Нервишки успокоятся, и будет тебе счастье.
        Судя по внезапно воцарившейся тишине, коллеги слишком внимательно прислушивались к их разговору. Макс и Лиза замолчали, и в тот же миг послышались нарочитые сопение, кашель и шуршание бумаг.
        - Зайдем к нему?
        - Ага, с языка снял.
        Поль был в отличном настроении, как всегда шикарен и по-европейски учтив. Лиза еле слышно вздохнула: «Вот это самец!..» В миллионный раз она впускала эту мысль в свою голову, опасаясь, что поздно или рано та доберется и до сердца.
        - Поль! - воскликнул Макс.
        - Приветствую! - Женотье встал из-за стола. - Что-то ты к нам редко заезжаешь, занятой ты наш!
        - Да то съемки, то еще что-нибудь. - Максим пожал плечами.
        - Понимаю, понимаю. - Поль отечески хлопнул его по плечу и перевел взгляд на девушку: - Королева Елизавета, день добрый!
        Девушка прищурила глаза и лукаво улыбнулась, дескать, «болтай, болтай, ловелас».
        - Кофе, чай? - предложил босс.
        - Кофеек без сахара. - Макс сел за стол переговоров.
        Лиза присела напротив:
        - Спасибо, я ничего не буду.
        Поль позвонил секретарше, попросил принести кофе и, довольный, уселся в кресло:
        - Ну, рассказывай!
        Макс улыбнулся:
        - Нечего рассказывать - работа, дом. Сплю по три часа в сутки… Сначала не уснуть, потом не поспать, а затем пораньше проснуться - набор разведчика.
        Поль понимающе закивал:
        - Жизнь - круги ада, здесь и сейчас. Я сам живу от воскресенья до воскресенья, остальных дней даже не замечаю. Плюс ко всему по семье скучаю. Разве что взгляну в скайпе на детей - и сразу полегче становится.
        - Они у тебя хоть есть.
        - Слава богу!
        - Как семья?
        - О, спасибо, все прекрасно, малыши растут! - Поль расплылся в улыбке. - Тебе тоже пора ими обзаводиться! Дети - счастье!
        - Не с кем.
        - А ты знаешь, - Поль закинул ногу на ногу, - я вообще за то, чтобы делать детей, не размышляя о вечной любви на всю жизнь. Женщины и мужчины сходятся, расходятся, но главная цель во всем этом - продолжение рода.
        - Ой, это спорный вопрос, - вмешалась Лиза. - А каково ребенку без отца?
        - Елизавета, - Поль сверкнул белоснежной улыбкой, - ребенку без отца не хуже, чем с отцом, не любящим мать и живущим с ней по привычке. И уж точно ему не хуже без отца по сравнению с тем, что его, ребенка, могло просто не быть.
        - Ну, это крайности…
        - Вся жизнь состоит из крайностей, Елизавета. Вся жизнь. Если бы в ней была золотая середина, то, боюсь, это уже был бы рай. - Он бросил взгляд на фотографию в рамке, стоящую перед ним на столе. - Не нужно бояться дарить жизнь новым людям. Это самый лучший подарок! Все остальное - детали, которые можно уладить. Это мое мнение!
        Макс слушал их разговор с интересом. Еле заметная улыбка не исчезала с его губ. Дождавшись окончания легкого спора, он обратился к Полю:
        - Как Жаклин?
        - О, Жаклин каждый раз заставляет меня усомниться в собственной сексуальной ориентации! Иногда мне кажется, что она мужчина. Не могу привыкнуть к тому, что за столько лет женщина с присущим ей женским мышлением не выносит мне мозг! Эта красотка умудряется жить жизнью детей, моей жизнью и находить при этом время на себя - уникальная…
        Лиза тем временем отрешенно уткнулась в телефон, показывая, что эта тема разговора ей совершенно неинтересна. Поль бросил беглый взгляд на девушку и еле заметно подмигнул Максу. Тот столь же спокойно кивнул, не отводя глаз от Женотье. Несколько минут мужчины развивали извечную тему борьбы полов, но затем все-таки вернулись в рабочее русло.
        - Елизавета, - обратился Поль к девушке. - Когда у нас съемки следующей серии «Призраков»?
        - Точной даты пока нет, но планирую на следующей неделе. Четверг, пятница…
        - Это у нас будет… - мужчина открыл календарь в смартфоне. - Это у нас будет двадцать девятое или тридцатое марта.
        - Ну, приблизительно в эти даты.
        - Сколько человек в группе?
        - Сейчас прикинем. Так как локейшн несложный, то, думаю, пять-шесть камер ночного видения и одной репортажной для интервьюшек хватит за глаза. Со всем этим один оператор справится легко. Возьмем свет, пару петличек и «журавль» - достаточно одного звукорежиссера. Ну, и мы с Максом! - Лиза улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу, и мужчины тут же обратили на это внимание. Теперь в игру вступила она, давая понять, что может быть не только ведомой в общении с ними.
        - Сколько километров от Москвы до этого места?
        Лиза пожала плечами:
        - До деревни около ста километров и через лес еще километров пять.
        - Пешком? - Поль удивленно вытаращил глаза.
        - Нет, там спокойно проезжает машина. Я отправляла туда локейшн-менеджера, и он подъехал прямо к заброшенному дому. - Лиза включила телефон и, найдя фотографии местности, протянула аппарат шефу. - Местный егерь предупрежден и поможет нам найти дорогу. Его мобильный у меня, договорились связаться за день до выезда.
        Поль внимательно посмотрел на девушку и улыбнулся:
        - Вы, наверное, профессионал, Елизавета?
        - Наверное, коллега.
        Женотье неторопливо изучил фотографии и передал телефон Максу:
        - Что скажешь?
        - «Дом, милый дом…» Мне кажется, так живет половина России, особенно если выехать за МКАД.
        - Ладно тебе! - возразила Лиза. - Дело не в типичности, а в энергетике. Дом заброшенный и достаточно большой, а вокруг лес, болото и куча сплетен. Именно то, что нам нужно!
        - Я и говорю, - не отставал Макс. - Обычная российская глубинка: болото, дикие заросли и куча пьяниц…
        - Надо же, я француз, но, похоже, люблю эту страну больше, чем ты! - засмеялся Поль.
        - Россию я люблю, но то, насколько она загажена, мне совершенно несимпатично.
        - Ты не был в пригороде Парижа. Там можно увидеть такое свинство и такую разруху, что Москве и не снились.
        - Это понятно, Нью-Йорк еще хуже, но я-то живу не там, а здесь. Меня это больше беспокоит.
        - Господа, - вклинилась Лиза, - может, все-таки о работе поговорим?
        - Как скажешь, босс. - Женотье еле заметно кивнул.
        - План съемок предельно прост: сначала заезжаем в деревню и берем несколько интервью у местных жителей. Затем расставляем камеры по периметру дома и ждем чуда. Очень надеюсь, что снимем что-нибудь интересное, но в любом случае жути нагоним.
        - Нагоним, - согласился Макс.
        - Там точно нет поблизости ни кладбища, ни заброшенной больницы? - поинтересовался Поль.
        - Нет, только этот дом.
        - А что за дом вообще?
        - Это небольшой особняк, построенный в тысяча девятьсот третьем году. В разное время в нем жили разные семьи, но никаких известных фамилий с ним не связано. В Интернете нет особых подробностей, но, надеюсь, узнаем хоть что-нибудь интересное у соседей. Последние лет десять там никто вроде не живет. Раньше его арендовал один художник. Я пыталась с ним связаться, но он умер пару лет назад. В общем, это неименитый особняк, пугающий деревенских жителей, возможно, лишь своей заброшенностью. Каких-то конкретных фактов пока нет.
        - Ладно, посмотрим, что получится на выходе.
        - Поль, - она с укором посмотрела на шефа, - вы сомневаетесь во мне?
        Он уверенно покачал головой из стороны в сторону.
        Максим, наблюдавший все это время за коллегами, не скрывал, что ему становится скучновато. Он оглядывался, смотрел в свой телефон и периодически зевал. Дождавшись, когда обсуждение дома сошло на нет, он отвлекся от SMS-переписки и обратился к боссу:
        - Поль, а что это за новая концепция программы, о которой ты хотел поговорить сегодня?
        Столь резкая смена темы заставила Лизу замолчать. Поль взглянул на Макса, явно не торопясь с ответом. Кабинет погрузился в тишину, в которой каждый вдруг почувствовал себя неловко. Женотье медленно встал с кресла и подошел к стеллажу со статуэтками. Осмотрев трофеи, он поправил впереди стоящие фигурки и сделал несколько шагов в сторону. Дойдя до противоположной стены, Поль развернулся и посмотрел на стеллаж:
        - Так лучше, - резюмировал он.
        Максим, терявшийся в догадках, для чего было нужно совещание, окончательно запутался. Его насторожило это неуместное проявление педантичности и отсутствие ответа на элементарный вопрос.
        - Макс, - Поль вернулся к креслу, - тема сегодняшнего совещания заключается в следующем: программа сыплется. Доля нескольких последних выпусков показала, что проект порядком приелся, во всяком случае, в том виде, в котором он выходит сейчас. Мы хотим рискнуть и внести кое-какие изменения в концепт программы. Да, для канала это будет стоить дороже, но я готов вложиться, чтобы спасти «Поиски призраков». Просто, если и дальше будут фигурировать такие же цифры, я больше не смогу тащить убыточный проект в прайм-тайм. Мне придется перетаскивать его в ночь. Ты, безусловно, понимаешь, что, передвигая программу по сетке, мы даем понять всем, что рейтинг рухнул. А если уж и дальше так дело пойдет, то правильнее будет вообще прекратить выпуск передачи и оставить хорошие воспоминания о нашем общем детище. Уходить надо не тогда, когда ты уже не нужен, а когда в тебе еще осталась необходимость.
        Максим молчал. Поль взглянул на Лизу:
        - Ты показывала Максу идею с кладбищем автомобилей?
        - Еще нет.
        - Пришли на почту, пусть глянет.
        - О’кей.
        Максим зевнул еще раз, только теперь это выглядело немного нарочито:
        - Так что за концепция?
        - Ну, во-первых, полностью постановочная история. К сожалению, документальные сюжеты уже пережеваны по сто раз. Во-вторых, все истории будут сняты камерами наблюдения, а не телевизионными камерами. Мы будем не участниками истории, а сторонними наблюдателями и комментаторами. Ну, и в третьих, думаю, что тебе будет нужна соведущая.
        Макс устало улыбнулся:
        - Один уже не справляюсь?
        - Максик, дело не в этом, - вмешалась Лиза. - Просто привлечем больше мужчин к экранам.
        Поль кивнул:
        - Здесь есть и положительные стороны: работы в два раза меньше, и не нужно выезжать на всякие сомнительные объекты. Приедешь, отпишешь все в студии - и свободен, как ветер.
        Максим продолжал улыбаться, глядя на шефа:
        - Да, плюсы налицо…
        - Ты почитай историю про автомобильное кладбище, может получиться очень неплохой сюжет. Мы планируем задействовать супервайзеров визуальных эффектов и сделать все максимально правдоподобно. Если получится так, как я это вижу, то мы всех порвем! Такого никто не делает! Истории про особняки и призраков - прекрасно, но тут мы дадим людям увидеть, именно увидеть «документальный» ужастик. Это не может не впечатлить!
        Лиза пожала плечами:
        - Сначала все равно нужно отснять сюжет с домом в лесу. Но если новая концепция тебе нравится, то сразу после съемок приступаем к подготовке. - Она улыбнулась и положила свою ладонь на его кисть. - Это будет новая история. Ночь, зима, камеры наблюдения и кровь - будет страшно.
        Макс слушал ее невнимательно: его одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он понимал, что программу действительно надо спасать и все это делается для общего блага. С другой стороны, возможность перехода на другой канал еще ярче замаячила на горизонте.
        «Может, именно теперь настало время расставить точки над «i» и попрощаться друг с другом? Разве закрытие проекта - не лучший повод уйти? Разве не этого ты хотел? - думал он. - Давай, сейчас самое время! Завтра будет поздно. Если канал начнет работу над новым проектом, то ты еще долго не сможешь спрыгнуть. Можно им сказать, что не желаешь менять формат, сказать спасибо и уйти со спокойной совестью. Не ты начал перемены, но именно ты имеешь полное право не принять их. Это надо делать прямо сейчас!»
        Глазами он сверлил стену. Мысли хаотично сталкивались, натыкались друг на друга и мешали сформулировать хотя бы одну внятную фразу. Сквозь ментальный шум Макс слышал приглушенный голос Лизы, все еще убеждавшую его в правильности нового пути, но не это было актуально сейчас. Как раз в правильности идеи он и не сомневался.
        - …Так что мы заставим их визжать от восторга! - этими словами она закончила свой монолог и уставилась на Максима в ожидании ответа.
        Поль, не сводивший глаз с Макса, не произнес ни слова. Он наблюдал за ним, как хищник, запертый в клетке, осознающий как свою мощь, так и собственное бессилие. В его взгляде не было ни агрессии, ни разочарования, - лишь полное понимание.
        Молодой человек поднял глаза на слегка растерянную девушку.
        - Ну что, попробуем? - Она улыбнулась.
        Он вытер лицо ладонью, зажмурился и крепко сжал пальцами переносицу:
        - Лизок, - негромко произнес он, - я не знаю, правда, не знаю. Мы сейчас потратим кучу сил и времени на смену формата, а получится или нет - не предскажет никто. Надо понять, насколько цель оправдывает средства. Мы не имеем права оступиться, иначе весь успех предыдущих «Поисков призраков» окажется случайностью. Понимаешь?
        Улыбка не сходила с ее лица.
        - Понимаю, конечно. Все мы заинтересованы в том, чтобы сделать этот проект еще интереснее.
        - Да, но…
        - Естественно, никто не даст никаких гарантий. Никто не может знать наверняка, выстрелит или нет, но нужно пробовать, рисковать.
        - Хм, если мы провалимся, то ты как продюсер просто создашь новый проект, и вряд ли кто-нибудь упрекнет тебя в неудаче, кроме горстки завистливых коллег. А вот мое фиаско запомнят многие и надолго. Журналисты, коллеги, зрители - все только и ждут, когда можно будет посмеяться над очередной облажавшейся «звездой».
        Лиза не переставала улыбаться:
        - Максик, почему ты допускаешь только то, что мы облажаемся?
        - Нет, я допускаю и успех нового сезона, но это слишком призрачная перспектива. Я уже взрослый мальчик и прекрасно понимаю, что если это не сработает, то мы вынуждены будем сдаться. Ведущий, чье шоу наскучило, а новая концепция провалилась, обречен на недоверие со стороны продюсеров и зрителей.
        Улыбка девушки постепенно сошла на нет. Она посмотрела на Поля, и в ее взгляде была просьба о помощи. Лиза не могла найти нужных слов для того, чтобы убедить Макса в правильности их решения. Взгляд Женотье, наоборот, был слишком спокойным. Он, как человек более мудрый, прекрасно понимал, что возможность переубедить человека часто зависит не от правильных аргументов, а от желания человека быть убежденным.
        В кабинете звенела пауза. Три человека, сидящие за одним столом, но теперь уже по разные стороны баррикад, хранили молчание. Каждому из них было что сказать, но никто не торопился нарушить тишину. Лиза не отрываясь смотрела на Поля, который наблюдал за Максом, разглядывающим стену напротив.
        Первым заговорил Поль Григье де Женотье:
        - Макс, я понимаю, что ты уже давно все решил. Я знал, что рано или поздно это произойдет. Если ты считаешь, что так будет лучше, то мы не вправе тебе мешать.
        Побледневший Максим смотрел в одну точку.
        - В вашей стране я научился двум вещам, - продолжал Поль. - Первое: никогда не воспринимать всерьез никакие контракты, поскольку всегда найдется какой-нибудь закон, позволяющий не работать нужному тебе пункту. И второе: прощать ближнего своего. Даже не потому, что так написано в Библии, а потому, что это менее хлопотно. - Поль выдержал паузу. - Конечно, я мог бы сейчас апеллировать к тому, что именно мы сделали из тебя звезду федерального масштаба, но мне достаточно того, что ты и сам это знаешь. Я не хочу перечеркивать годы плодотворной работы одним неудачным разговором, которым, в любом случае, уже ничего не изменить. Так что закроем последнюю неделю финальной программой, и все, ты свободен как птица! Я расторгну наш контракт без каких-либо претензий к тебе.
        Максим перевел взгляд на Поля:
        - Неужели я настолько не нужен каналу, что ты даже не будешь бороться?
        Женотье слегка прищурился. Он рассматривал собеседника, словно пытаясь найти особый смысл в этих словах. На секунду ему показалось, что желание Максима уйти было простой попыткой поднять себе цену или проверить ее. Но, видя в его глазах усталость и отсутствие вдохновения, Поль окончательно убедился в том, что это был не блеф и не кокетство. Макс не хотел больше здесь работать, и его решение было окончательным. Поль опустил крышку ноутбука.
        - Бороться за что? За правду? - он усмехнулся. - Не бывает одной правды, как и не бывает двух победителей. Я не смогу изменить твою правду, а в свою я и так верю. Тогда зачем мне бороться, если бессмысленно побеждать? К тому же я привык бороться с врагами, которые мне не нужны, а не с друзьями, которым не нужен я.
        Эти слова были сказаны твердо. В интонации не было агрессии, но уверенность, которая исходила от Поля, давала понять, что разговор окончен. Молодые люди встали из-за стола и попрощались с шефом. Он с улыбкой ответил тем же и привстал, пожимая руку Максиму. Без лишних слов они вышли из кабинета.
        «Друг познается в беде».
        Возможно, но пока в нашей жизни правят обстоятельства, бескомпромиссность делает вас еще более худшим другом, чем тот, кто не смог вам вовремя помочь.
        Один
        Поздним вечером старенький черный байк с грохотом подъехал к серой девятиэтажке и остановился у первого подъезда. Мотоциклист заглушил мотор и опустил подножку. Спрыгнув с сиденья, он выпрямился и поочередно размял плечи. Он явно устал в дороге. Сняв шлем, молодой человек сделал несколько круговых движений головой, и, хрустнув шейными позвонками, присел на корточки. Противоугонные цепи с замками на колесах он всегда считал глупостью, но все же изо дня в день продолжал пристегивать своего «коня» - скорее ради личного спокойствия.
        Мужчина зашел в подъезд; через полминуты двери лифта обнажили перед ним грязные исписанные стены и загаженный пол, усеянный бычками. Он вошел и нажал кнопку с цифрой 8. Скрипя и дергаясь, двери закрылись, и лифт рывками пополз наверх.
        На лестничной площадке было темно - соседи снова выкрутили лампочку. Нащупав замочную скважину, молодой человек открыл входную дверь и щелкнул выключателем. Глаза не сразу привыкли к слепящему оранжевому свету и оглядели нехитрую обстановку прихожей: старую вешалку с одинокой потертой ветровкой, тумбочку, на которой лежали какие-то бумаги, ключи и монеты, стоптанные кроссовки, уткнувшиеся носами в плинтус…
        Мужчина повесил шлем на крючок, снял казаки, косуху и поспешил на кухню за привычным ужином: лапша быстрого приготовления и черный хлеб, щедро политый сверху дешевым кетчупом. На десерт его ждала бутылка нефильтрованного Heineken и сушеные анчоусы. Изо дня в день его трапеза оставалась неизменной: сытно, относительно вкусно и недорого.
        Затем он усаживался перед телевизором и проводил остаток вечера за просмотром дешевых сериалов, которые шли один за другим по кабельным каналам. В такие моменты он был почти счастлив. Жизнь порой умело купирует людскую привередливость, приучая радоваться малому.
        Его звали Роберт. Он был одинок, хмур и молчалив. Все его неполные тридцать семь лет Роба кидало по стране, словно перекати-поле. Быть может, поэтому у него не было друзей - они попросту не успевали появляться в его жизни. Мужчина крепкого телосложения, он провел юность в подвалах с самодельными тренажерами и боксерскими грушами, заштопанными вдоль и поперек. Тогда для таких, как он, пацанов из подворотен выбор был невелик: спорт или наркотики. Роб выбрал первое и, несмотря ни на что, стал неплохим спортсменом. Потом армия, институт и чуть позже война, на которую он пошел вполне осознанно - контрактником. Ему было нечего терять…
        Насмотревшись ужасов войны, он поседел уже в тридцать, а в тридцать пять облысел, и пепельная шевелюра больше не прикрывала грубый шрам после трепанации черепа. Сухие, но крупные черты его лица выдавали нордическое происхождение. Большие и невероятно грустные голубые глаза могли бы стать мощным оружием опытного Казановы, но Роб им не был. При невысоком росте - чуть выше ста семидесяти сантиметров - он обладал прекрасной атлетической фигурой. Широкие плечи, массивные ноги и крепкие руки делали его еще более коренастым, но пропорционально сложенным.
        Роб существовал более чем скромно. Квартира досталась ему от отца, который в пьяном угаре успел написать завещание в пользу единственного сына. Незадолго до смерти в нем проснулось чувство вины, хотя за всю жизнь он ни разу не удосужился повидать отпрыска. Мальчик рос и познавал мир без какого-либо присутствия отца в его жизни. Встретив его двадцать семь лет спустя, Роб не нашел в его чертах ничего напоминающего тот образ отца, который запомнился ему в пять лет.
        В детстве долгими ночами он представлял себе в красках их встречу, привнося в нее все новые краски. Иногда он хотел высказать отцу все, что о нем думает, и плюнуть в лицо за то, что тот после смерти матери оставил его в детском доме. Но в глубине души он чувствовал, что встреча будет иной. На самом деле он мечтал увидеть отца, потому что любил его, любил, пусть и предавшего, пусть и заново им придуманного, но все же родителя. Роб был почти уверен, что расплачется, как дитя. Пройдя сложный путь, насмотревшись смерти, он боялся не выдержать взгляда человека, встречи с которым ждал всю свою жизнь.
        Одиночество сделало Роба неулыбчивым. Он разучился смеяться даже в редкие моменты радости. Постепенно проявление любой эмоции, будь то восторг или агрессия, свелось к нулю. Он стал незаметным для всех, хотя был очень неглупым человеком. Этот мужчина был достоин уважения уже за то, что не поддался жизненным перипетиям и не сломался, получил высшее образование и стал специалистом в своем деле. Его вдохновлял сам факт, что все, чему он учился, теперь приносит ему какие-то деньги. Конечно, он мог бы зарабатывать намного больше, приторговывая чем-нибудь незаконным, но его стремление выбраться из клоаки прошлой жизни было слишком велико.
        «Вечно сжатые скулы, взгляд, направленный вниз, вычищенный до блеска мотоцикл и скупой кивок в виде согласия, приветствия и прощания. Тихий парень, который всегда четко делает свою работу». Пожалуй, это все, что знали о нем коллеги.
        Жизнь учит и калечит одновременно. Вопрос лишь в том, насколько быстро ты усвоишь очередной урок, чтобы не так сильно пострадать в дальнейшем. Беги, но оглядывайся по сторонам, запоминай, ибо это и есть твоя жизнь. Наслаждайся, но беги. Беги и помни, что у каждого свой финиш, и он не там, куда ты бежишь, а там, где ты остановишься.
        Право на выбор
        Шум, гам, суета и звонки мобильных телефонов - именно так звучит офисная жизнь. Но при всем этом разнообразии дни там текут удивительно монотонно. Вечный страх людей потерять работу то и дело сменяется острым желанием послать все куда подальше. Кто-то решается на это, уничтожая и без того призрачную надежду на карьерный рост, а кто-то терпит, лелея синицу в руках до конца своих дней, не видя даже очертания пролетающего по небу журавля.
        Лиза готова была взвыть, если безвылазно проводила в офисе больше недели. Единственное, что ее удерживало, это понимание того, что никто другой не сможет столь верно выстроить рабочий процесс - с первого съемочного дня до финального монтажа программы. Никому ничего нельзя было доверить. Поль часто говорил ей:
        - Людей можно научить выполнять задания вовремя, но их невозможно заставить любить то, что они делают. Поэтому у продюсера должно быть столько души и энергии, чтобы спокойно вкладываться в проект не только за себя, но и за остальных.
        Лиза стремилась быть именно таким продюсером. Все, что она делала, получалось ярким, честным и очень живым. Хотя, к сожалению, честности не всегда достаточно для успеха. Люди всегда жаждали крови, и сегодня мало что изменилось. Интеллигентность телевизионного мастерства постепенно сходит на нет, все чаще уступая нелепым попыткам шокировать толпу. Увы, это делается не для отрезвления человечества, а чтобы заработать побольше денег на его мимолетном внимании.
        Проект «В поисках призраков» был сделан не в модных тенденциях. Режиссеры и продюсеры программы чтили традиции старой школы: саспенс Альфреда Хичкока, правила Стивена Кинга… Возможно, поэтому их детище сейчас стремительно теряло зрителей. Лизе было больно и обидно до слез. После того разговора в кабинете она не могла прийти в себя, по очереди обвиняя всех участников, включая себя.
        «Неужели нельзя было договориться? - спрашивала она, опустошенно глядя в пустоту. - Неужели людям, ставшим близкими за эти годы, нельзя было найти что-то общее, сдерживающее, вдохновляющее?»
        Так прошло несколько дней. Ее порыв «все вернуть на круги своя» постепенно растворился, предоставив новому дню быть таким, каким он должен быть. Уверенности это не прибавляло, но засыпать с такой мыслью было куда легче.
        Как всегда с утра, Лиза сидела на своем месте и работала, уткнувшись в монитор. Подготовка к съемочному дню - дело непростое, хотя последняя программа, к съемкам которой Лиза сейчас готовилась, не требовала колоссальных затрат. Съемочная группа из четырех человек - более чем скромно. Единственное, что требовало особенно тщательного подхода, это выбор людей, которые поедут с ней и Максом. Не с каждым коллегой комфортно провести несколько дней в замкнутом пространстве заброшенного дома на болоте.
        Люди, работающие на телевидении, вообще отличаются особым нравом. Мало кто из них воспринимает эту работу как основную цель в жизни. Каждого режиссера, продюсера и оператора переполняют амбиции. Телевидение для них - малая форма, чаще всего лишь ступенька к большому кино, о котором грезит каждый молодой телевизионщик.
        Градация телепрофессионалов примерно такова: первые - это те, у кого действительно получилось стать востребованными; далее те, кто превратился в механических кукол, сонно ковыряющихся в носу - и не всегда в своем; замыкают круг никому не известные корифеи старой школы, на которых и держится телевидение. Объединяют их гигантские «тараканы» в голове. Оно и понятно: сложная творческая работа, которой суждено пропасть в безвестности, ведь о ней узнают лишь те, кто вовремя не найдет пульт от телевизора. К этой данности Лиза относилась с должным уважением. Она не пыталась изменить людей и просто более тщательно подбирала команду для тех или иных съемок, решая возможные проблемы до их появления. Вот и сейчас она сидела перед компьютером, обдумывая кандидатуры оператора и звукоинженера. Резкая трель рабочего телефона заставила ее вздрогнуть.
        - Елизавета, добрый день. - Это был Поль.
        - Добрый.
        - Как настроение?
        - Рабочее.
        - И немногословное, - подытожил он.
        - Ну, есть немного… Что-то случилось?
        - Хотел уточнить у тебя по поводу людей для съемок.
        Лиза невольно улыбнулась:
        - Вы не поверите, но я именно этим сейчас и занимаюсь.
        - Мы просто родственные души, ни дать ни взять.
        - Да уж, ни дать ни взять, - повторила она.
        - Ну, так кто с вами поедет?
        - А вы всех знаете по имени?
        - Увы, да, - вздохнул Женотье.
        - Странный вопрос, я понимаю. Вы ведь даже офисных сантехников знаете поименно…
        - Что значит «даже»? Пара дней с неработающей канализацией - и они станут самыми желанными людьми в вашей жизни!
        Несмотря склонность к сарказму, Поль искренне считал всех своих сотрудников необходимыми: «Если есть ненужные люди, то зачем держать их рядом? Если же ты остаешься с ними, как они могут быть ненужными? Работа занимает большую часть нашей жизни, поэтому вокруг должны быть только необходимые люди, достойные уважения и того, чтобы знать их по именам. Должность, как и профессия, не имеют тут никакого значения».
        Лиза выслушала шефа и продолжила:
        - Все думаю, с кем будет комфортнее на выезде. Из операторов самый стабильный - Роб, как мне кажется: немногословный, профессиональный, опытный и, плюс ко всему, физически крепкий. Мало ли какие там местные охламоны болтаются, алкашни столько, что… - Она села поудобнее, откинувшись на сетчатую спинку кресла на колесиках. - По звукачу еще не решила, может…
        - Вот тут секундочку, - перебил ее Поль. - Только ты не возмущайся сразу…
        - Поль, только не это! - ее лицо резко вытянулось. - Только не этого говнюка!
        - Елизавета, королева моей души, меня слезно, насколько они на это способны, попросили его задействовать. Я не могу отказать, тем более что неизвестно, продолжим ли мы снимать «Поиски» после ухода Макса.
        - Я все понимаю, но с ним невозможно работать! В последний раз из-за него нам пришлось дублировать всю передачу! Был такой брак по звуку, что мы озвучивали программу, как какое-то кино!
        - Поговорю с ним. Лиза, нам придется его взять.
        - Поль, я против.
        - Я не могу переть против учредителей. В том, что он племянник председателя совета директоров, нет моей вины.
        Лиза сжала пальцами переносицу:
        - Они хотят качественный продукт или отвлечь от безделья своих родственников? Давайте тогда позовем всех бабушек, дедушек, тещ, шуринов! Пусть сами снимают и монтируют, что уж тут мелочиться на какой-то звук? - она не скрывала агрессии в тоне.
        - Елизавета, я все понимаю, но, увы, ничего не могу изменить в данном случае. Единственное, чем могу тебя порадовать: я договорился с ними, что если с его стороны будет хоть один неверный выпад, этот раз окажется последним. Если он подведет нас, то больше не будет работать на канале, это я тебе обещаю. Договорились?
        - Можете считать, что он нас уже подвел, подставил, накосячил, испортил всем настроение и запорол звук, - ответила Лиза.
        - Елизавета, я люблю вас как профессионала своего дела, - Женотье перешел на сухой официальный тон. - Но мне кажется, что уговоры затянулись. Я все еще генеральный продюсер канала и могу себе позволить не тратить столько времени на убеждения.
        Он был прав, и жесткие слова означали финал разговора.
        - Вы не оставляете мне выбора, - негромко резюмировала Лиза.
        - Это не я.
        - Хорошо, но если этот недоношенный Слим запорет всю программу, а он это обязательно сделает, то я не отвечаю за результат.
        - Елизавета, ваш талант вытянет сотни таких, как он.
        - Количество моего таланта ничтожно в сравнении с его бездарностью.
        - Принято.
        - Ок, Слим так Слим.
        - Ты умница! Спасибо.
        Она положила трубку и шумно выдохнула.
        Дурные новости. Ничто не может их отменить, даже если перестать общаться со всем миром. Поздно или рано обязательно найдется то, что испортит настроение и выбьет из колеи, в которую порой очень не просто втиснуться снова. В результате остается лишь философия, которая нужна, равно как возможность познать истину или запудрить мозг себе и другим, дабы не вникать в эту самую истину. Без философии никуда.
        «Не можешь изменить обстоятельства - измени свое отношение к ним» - типичный тому пример. Так проще жить. Да и в целях самовоспитания очень действенная штука. В конце концов, все в нашей голове.
        Лиза, как женщина с сильным характером, не выносила фиаско. Ей было трудно принимать то, что противоречило ее убеждениям. Навязанный звукоинженер никак не давал ей спокойно работать. Лизу раздражало то, что этот чертов Слим уверен в своей неприкосновенности, и ни она, ни Поль ничего не могут изменить. Главное - что все это не имело никакого отношения к тому, к чему она стремилась все эти годы: делать продукт, за который не будет стыдно. Девушка пыталась найти в ситуации хоть какие-то плюсы, но тщетно. Закрытие программы, полная неуверенность в завтрашнем дне, отсутствие альтернативного проекта, потеря Макса, да еще и отсутствие какого-либо авторитета в глазах боссов - все это убивало ее вдохновение.
        Люди, пятящиеся назад, опасны не тем, что могут потащить вас за собой, а тем, что на их фоне вам будет казаться, будто вы двигаетесь вперед, даже если вы стоите на месте.
        Глава 2. Дорога
        В семье не без урода
        Погожим весенним утром в пустой офис телекомпании NeTV съехались участники запланированных съемок - Лиза, Макс и Роб. Слим опаздывал.
        Попивая кофе, Лиза в очередной раз позвонила лесничему, который должен был ждать их на въезде в деревню, и напомнила, что ближе к обеду они будут на месте. Тот вновь подтвердил свое присутствие.
        Макс зевал, развалившись в кресле, а Роб молча собирал сумки с камерами, штативами и световыми приборами и понемногу относил вниз, в машину.
        Пустой офис выглядел непривычно. Он казался больше и светлее, словно люди, которые обычно мельтешат в этих стенах, не только занимают пространство, но и поглощают солнечный свет. Все они сейчас наверняка отдыхали дома.
        - Где этот Слим? - впустую сотрясала воздух Лиза. - Уже семь пятнадцать… Я же сказала всем подъехать к шести тридцати!
        Макс снова лениво зевнул:
        - Успеем, времени - выше крыши.
        - Дело не во времени, а в безалаберности. Нам нужно еще заехать в магазин за продуктами, а это не две минуты. Сам понимаешь: четыре человека за два дня съедят много.
        - А сколько выпьют!
        - Это не пикник.
        - Ой, Лизок, а что там еще делать? Там хоть электричество есть?
        - Есть.
        - Ну, вот видишь, чем не пикник?
        - Компания не та.
        - Ну, спасибо! - шутливо закивал Макс.
        - Да при чем тут ты? - начала оправдываться она.
        - Да, при чем тут я? - повторил он.
        Роб взвалил на себя очередную сумку с камерой и снова вышел из кабинета. Лиза сочувственно взглянула на молодого человека и с возмущением произнесла:
        - Скоро полвосьмого, а этот урод даже не звонил! Человек все уже загрузил в машину за себя и за него, а этот… чудак сейчас приедет, сядет поудобнее и помчится налегке. Роб еще и наш водитель в этой поездке… Ну, ничего, на месте я заставлю этого выродка самостоятельно выгружать все оборудование.
        - А почему Роб за рулем? У нас мало водителей?
        - Нет, он спросил у меня вчера, может ли поработать и водителем. Видимо, денежки нужны… Пусть человек заработает!
        - А машина?
        - Машина наша, телевизионная, как обычно.
        В этот момент зазвонил мобильный телефон Лизы. На дисплее светилось имя абонента: «Дебил». Она показала надпись Максу, и он расхохотался:
        - Слим?
        - Ага.
        - Когда приедет, попроси его набрать тебя при нем. Пусть посмотрит, как правильно пишется его имя.
        Подождав с полминуты, Лиза нехотя ответила на звонок:
        - Да, - резко произнесла она.
        - Здорво! - Из динамика послышался высокий юношеский голос.
        - Я слушаю.
        - Короче, я проспал. Как вы будете ехать?
        Лиза отстранила трубку от уха и глубоко вдохнула через нос.
        - Алё, слышь? - бубнил голос в трубке. - Алё?
        Она с усилием вернула телефон к уху:
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Чё я хочу сказать? Вы мимо «Коломенской» будете проезжать? Захватите меня у метро, я там буду через минут двадцать.
        - Какая «Коломенская»? - Девушка повысила тон. - Ты уже час как должен быть здесь, на «Улице Девятьсот пятого года»! Мы тебя прождали, все погрузили в машину, а теперь ты говоришь, что через двадцать минут будешь на «Коломенской»?
        - И чё, вам сложно сюда подъехать? - В его голосе слышалось искреннее недоумение.
        Вне себя от ярости, Лиза сбросила вызов и быстрым шагом вышла из кабинета. Через минуту она вернулась:
        - Роб сказал, что сможет сам настроить звук, а я подержу журавль во время интервью. Справимся без него, - она решительно нажала кнопку вызова на телефоне.
        - Алё, - в трубке вновь послышался все тот же гнусавый голос.
        - Отбой. Проспал - значит, проспал. Мы выезжаем на место без тебя, - резюмировала Лиза и, не дождавшись ответа, отключилась.
        Некоторое время они смотрели друг на друга.
        - Не думаю, что мы от него так быстро избавимся, не думаю, - задумчиво произнес Макс.
        И действительно, через несколько минут позвонил Поль:
        - Алло, Елизавета, здравствуй.
        - Приветствую, - сухо ответила она, зная, о чем пойдет речь.
        - Я в Париже, уехал к семье на выходные, буду в понедельник. - Он был серьезен. - Меня только что разбудили и сказали, что у вас там возникли проблемы. Ты сможешь решить их сама или мне нужно вылетать для этого в Москву?
        - У нас нет проблем! Слим проспал и не приехал в офис в назначенное время. Вы сами говорили, что если с его стороны будут неуместные выходки, то он больше не будет работать с нами! Это можно считать неуместной выходкой?
        - Елизавета, принципиальность - одно из многих твоих качеств, за которые я тебя уважаю, но сейчас не то время. Я хотел бы попросить тебя решить эту проблему и дать мне возможность провести уик-энд с семьей. Ты сможешь это сделать для меня?
        Лиза ожидала нападения, но столкнулась с искренней просьбой человека, в которого была почти влюблена, и почувствовала себя обезоруженной. Девушка кивнула:
        - Вы фантастический психолог, Поль, - разочарованно ответила она. - Вы умеете делать виновными тех, кто вам удобен, а не тех, кто действительно виновен. Верный выбор.
        - Спасибо, я приму твой тон как комплимент.
        - Как вам угодно.
        На этом их разговор закончился.
        Максим улыбнулся и встал с кресла:
        - Ну что, на «Коломенскую»?
        Лиза ничего не ответила и устремилась к выходу.
        100 километров пути
        Дорога оказалась на удивление свободной, и уже через полтора часа компания подъехала к МКАДу. Багажник служебного минивэна Mercedes-Benz-Vito был забит продуктами и техникой, бережно упакованной Робом. Рядом с водителем сидела Лиза, а сзади расположились Макс и Слим. Роберт крутил баранку, Лиза угрюмо разглядывала дорогу через лобовое стекло, а задние пассажиры тихо сопели.
        Выехав на трассу, водитель надавил на газ и перестроился в крайний левый ряд.
        - Может, радио? - негромко спросила Лиза.
        Тот, ни слова не говоря, включил приемник и сделал звук громче. Из колонок послышался хриплый голос, напевающий незатейливую песню о сложной жизни «на зоне» и о ненависти к «ментам». Видимо, предыдущий водитель - любитель шансона - оставил своим последователям в наследство любимую радиоволну, вбитую в память магнитолы.
        - А есть еще что-нибудь?
        Роб молча нашел другую радиоволну, и легкий джаз, словно умеренно-сладкий сироп, растекся по сердцу девушки.
        - Теперь - совсем другое дело… - прошептала она и уселась поудобнее. - Ты любишь джаз?
        Роб на секунду отвлекся от дороги и взглянул на собеседницу. В его усталых голубых глазах не было ни ответов, ни вопросов. Глубина, уверенность, одиночество - это все, что успела разглядеть в них Лиза. Роб еле заметно пожал плечами и кивнул, из чего следовало: «Наверное, да». Девушка улыбнулась и уставилась на пейзаж за окном.
        По пути встречалось все меньше высоток и все больше деревьев. Солнце изредка выглядывало из-за облаков, пританцовывая под нежные звуки стандарта. Лиза прибавила громкости и почувствовала, как с каждым новым аккордом винтажного рояля Петручиани исчезает гадкий привкус сегодняшнего утра. Под убаюкивающие мелодии Лиза погрузилась в сон.
        Ей снилось поле, усеянное яркими цветами. Колыхаясь на ветру, они напоминали море. Волны то приближались, то убегали к горизонту, словно приглашая последовать за ними. Сотни птиц озвучивали своими песнями пиршество красоты, представшее перед взором Лизы. Вдруг где-то вдалеке, совсем как в детстве, послышался перелив велосипедного звонка. Звук приближался, и чем громче он становился, тем быстрее каждый цветок сворачивался в бутон, словно от страха. Наконец, он звякнул совсем близко и смолк. Секунду спустя раздался громкий хлопок, и все цветы, только что пребывавшие в покое, лопнули, будто от невидимого взрыва. Лиза увидела дымку от взлетающей пыльцы и в тот же миг открыла глаза.
        Она сидела в пассажирском кресле, прижавшись виском к боковому стеклу. В салоне никого больше не было. Капот машины почти упирался в огромную сосну, которых тут было тысячи. Лиза уснула так крепко, что ей потребовалось сделать усилие для того, чтобы проснуться. Вдруг справа, возле ее уха вновь раздался громкий хлопок. Лиза вскрикнула. Снаружи, прижавшись лицом к стеклу, стоял юноша лет четырнадцати. Было ясно, что он болен синдромом Дауна. Его широкая улыбка и чуть косые глаза выглядели пугающе. Лиза оторопела, но тут же услышала знакомый голос Макса:
        - Эй, парень, ты что творишь?
        Тот отошел от машины и забрался на старенький велосипед «Кама». Следом раздалась уже знакомая трель. Скрипя и позвякивая, чудо техники отъехало на пару метров и остановилось.
        - Лизок, проснулась? - Задняя дверца «Мерседеса» открылась, и в проеме появилось заспанное лицо Макса. - Приехали.
        - Что это за дебил? - приходя в себя, воскликнула Лиза.
        - Это не дебил, это даун. - Макс бросил взгляд на больного ребенка. - Местный. Он за нами минут десять ехал.
        - А остальные где?
        - Сейчас придут, нужда - не тетка, знаешь ли… Звони егерю, пусть встречает. Тут развилка: самая широкая тропинка ведет в деревню, а остальные три уходят в лес. По какой из них ехать - непонятно.
        Лиза достала из-под ног сумку и нашла в ней мобильный телефон.
        - Сейчас. - Она набрала номер. - Мы давно приехали?
        - Минут семь назад.
        Не прошло и десяти секунд, как сиплый мужской голос бодро ответил:
        - Ну что, с приездом?
        - Да, мы уже на месте. - Лиза взглянула на часы. - Двадцать минут первого, приехали к обеду, как и обещали, - улыбаясь, она вышла из машины. - Мы стоим перед развилкой. Куда дальше?
        - Сейчас буду, я неподалеку.
        - Вы пешком?
        - А как иначе? Ноги-то на что? - Он засмеялся. - Все ждал, когда вы позвоните, потому из дома и не выходил, но я быстро!
        - Простите, что-то я задремала в машине.
        - Так оно и к лучшему! Хоть буераки наши рассмотреть не успели!
        - Не знаю насчет буераков, но то, что у вас тут красиво, я успела рассмотреть.
        - Это да, хотя зимой машины - ни туда, ни сюда. Только на тракторе можно проехать.
        Девушка взглянула на появившихся из-за машины Роба и Слима.
        - В общем, мы вас ждем.
        Роберт еле заметно кивнул и подошел к кабине. Лиза кивнула в ответ.
        - Здорво! - выкрикнул Слим. - Выспалась?
        Девушка проигнорировала вопрос и отошла от машины, вдыхая полной грудью лесной воздух.
        - Я тоже отключился, как хорек. Прикольные шузы! - сказал он, разглядывая стильные туфли девушки. - Каблуков нет, а ноги вроде не короткие, круто. Иногда тети такое натянут на себя, что у меня член внутрь втягивается! Но у тебя со вкусом все в поряде, и это круть. Короче, респект, Лизунчик!
        Лиза развернулась в его сторону и слегка прищурилась. Она не хотела вступать в дискуссию, но его обращение задело ее за живое.
        - Лизунчик? Ты уверен, что можешь так меня называть, малыш? - Ее тон был спокойным, но жестким.
        - А что я такого сказал? - Он развел руками и оглянулся на Роба, пытаясь найти в нем поддержку, но тот ответил ему лишь холодным взглядом.
        Лиза продолжила:
        - Я продюсер этой программы, и сейчас ты работаешь на меня. Так что немного фильтруй то, что несешь, парень! «Лизунчик», - с усмешкой повторила она. - Для тебя меня зовут Елизавета, постарайся это запомнить. Ты не против?
        Слим почесал затылок, пробираясь пальцем через джунгли засаленных дредов:
        - Я не против, что тебя зовут Елизавета, но я ничего такого не сказал, чтобы так бурагозить, - он вновь пожал плечами. - Робокоп, я что, оскорбил ее?
        Роб, не говоря ни слова, развернулся и отошел от собеседника. Слим вновь посмотрел на Лизу:
        - Может, мне тебя еще и по имени-отчеству называть?
        Девушка надменно кивнула:
        - Неплохая идея.
        - Хм… - парень ухмыльнулся. - Ты же не настолько старая?
        Лиза ничего не ответила - он был ей слишком противен. Сделав глубокий вдох, она размеренным шагом направилась в сторону деревни.
        - Она так и будет фыркать все дни? - Слим повернулся к Максу.
        Максим неохотно улыбнулся:
        - Думаю, этими днями не ограничится.
        - Ништяк, люблю строптивых самочек. - Тот осклабился. - Чем капризней сучка, тем лучше поддает.
        Роб стоял неподалеку и невозмутимо вглядывался в дорогу. Только сжатые скулы выдавали его внимание к болтовне Слима. Услышав последнюю реплику наглеца, он нехотя развернулся и подошел к нему вплотную. Слиму было ясно, что это вызов.
        - Чего? Что такое, Робокоп?
        Роб смотрел в его заплывшие глаза, не говоря ни слова. В его поведении не было ни намека на шутку. Атмосфера резко накалилась. Макс поспешил к ним:
        - Парни, вы это серьезно?
        - Типа того, - продолжал паясничать Слим.
        Макс аккуратно взял его за локоть и попытался отвести в сторону, но тот резко отдернул руку, не отводя взгляда от новоявленного соперника:
        - Чего, Робокоп, долго будешь зырить? У одной моей подружки есть собачка, она умеет зализывать до тошноты. А ты, по ходу, решил меня до смерти заглядеть?
        Роб молчал.
        - Может, сегодня Всемирный день дурдома, ты не в курсе? - Слим обратился к Максу. - По ходу, и у той и у этого чердаки посъезжали. Телочке, конечно, простительно, а вот хмурый парень явно небезопасен.
        Роб глубоко вдохнул.
        - Ууууу!.. - завопил Слим. - По правилам, я должен сейчас испугаться? Это должно заставить меня обкакаться от страха? Эх, жаль, что я утром уже… Хотя сделай чуточку злее взгляд, и все - я уже опять боюсь! - Он изобразил ужас и громко пукнул. - О! Видишь, как ты действуешь на людей? Видишь, как ты крут?
        Роб стоял, как каменный.
        Лиза наблюдала за происходящим со стороны. Ее совсем не удивляло хамство Слима, но она изучала поведение Макса и Роба. Безучастность одного и удивительная внутренняя сила другого яркими мазками легли на давно написанные портреты каждого из них. Хотела ли она, чтобы этот мерзавец получил в челюсть от Роберта? Безусловно. Но было ли это сейчас уместно? Конечно, нет. Поэтому она решила не подливать масла в огонь и не провоцировать драку.
        Макс ошарашенно наблюдал, как Слим присел на лежащее неподалеку бревно, снял кроссовки и носки, растопырил пальцы и включил музыку в телефоне. Агрессивный рэп тут же заглушил трели птиц. Раскачиваясь в такт, он начал громко выкрикивать отдельные фразы, демонстрируя полное отсутствие музыкального слуха и чувства ритма. Роб сел в машину на водительское кресло и наглухо закрыл все окна. Лиза отошла подальше и прислонилась к огромной сосне. В ожидании егеря секунды текли слишком медленно, словно время решило притормозить свой ход.
        Слим (от английского слова slim - «тонкий») получил это прозвище за свою болезненную худобу, которую только подчеркивал рост более ста восьмидесяти сантиметров. Он напоминал гигантскую русскую борзую, которую давно не кормили. Невзрачная зеленая футболка, серая ветровка, синие шорты чуть ниже колен, стоптанные кеды и огромный черный рюкзак за спиной, - так он выглядел почти всегда. Слежавшиеся дреды и редкая рыжая бородка довершали образ бледнолицего Боба Марли.
        Родители Слима развелись, когда ему исполнилось восемь лет. Вскоре отец перебрался в Подмосковье упиваться своим одиночеством, а мать улетела в Бельгию к новому бойфренду. Маленький Слим остался в Москве на попечении бабушки и дедушки по матери. Те очень старались заменить внуку родителей, но им так и не удалось заслужить какой-либо авторитет в его глазах. Привязанность к старикам Слим проявлял лишь в обращении к ним: «Ба» и «Дедулёк».
        С горем пополам окончив школу, он поступил в техническое училище, откуда сбежал на первом же курсе. Свободное от безделья время Слим проводил у приятелей в общежитиях и в съемных однокомнатных квартирках. Постоянными слагаемыми его жизни были жесткий рэп, марихуана и неформальный круг общения - готы, панки, хиппи и другие маргиналы. Книгам и образованию не было места в жизни этих забытых родителями молодых людей. Исключение составляли «Букварь» и «Учение дона Хуана» Карлоса Кастанеды.
        Слим существовал здесь и сейчас, не задумываясь о завтра и вчера. Ему нечего было вспоминать и не к чему было стремиться. Ему редко бывало страшно, но причиной тому была не смелость, а высушенный гидропоникой мозг, который часто сбоил и давал неверную оценку происходящему. В его жизни напрочь отсутствовали авторитеты.
        Единственным человеком, участвовавшим в судьбе Слима, помимо беспомощных стариков, был родной брат матери. Его забота была продиктована не столько тревогой за племянника, сколько желанием подарить чуточку покоя собственным родителям. Когда бедовый юнец был при деле, пожилая чета хоть немного отдыхала от юношеского максимализма и неприкрытого хамства. Слим же относился к работе на телевизионном канале родного дядьки с неприкрытым сарказмом. Его бы вполне устроила просто финансовая поддержка богатого родственника, но тот ни в какую не соглашался. Вот и приходилось парню «вкалывать»: держать «журавль», вешать петлички и следить, чтобы не зашкаливал уровень записи. Работал он крайне непрофессионально, всячески отлынивая и даже не пытаясь вникнуть в суть дела. Зная о теплом отношении дяди к сестре и родителям, он понимал, что тот никуда не денется с подводной лодки, и продолжал спекулировать статусом родственника в надежде на то, что тот отстранит его от дел, но при этом не даст пойти по миру. В итоге страдали все: председатель совета директоров телеканала - от наличия урода в семье, коллеги - от его
дилетантства, и сам Слим - от необходимости работать.
        - Ну что, добро пожаловать в наши края! - выкрикнул очень пожилой улыбчивый мужчина, поднимаясь по заросшему травой холмику, на котором припарковалась съемочная группа.
        - День добрый! - отозвалась Лиза.
        - Федор Степанович Притужалов. - Он протянул руку девушке. - Егерь.
        - Очень приятно! Елизавета. Хотя вы, наверное, уже заочно устали от меня за эти дни… - ответила она так же шутливо.
        - За эти дни? Впервые вас вижу и слышу! - Он улыбнулся еще шире.
        - Спасибо. Иногда действительно стоит обнулять историю.
        Лиза представила коллег:
        - Макс, наш ведущий. Роб, оператор.
        Федор Степанович кивнул, приветствуя новых знакомых.
        - А это? - он указал на Слима.
        - А это бревно, на котором сидит наш звукоинженер.
        - Я и слов-то таких не знаю… Кто он, вы сказали?
        - Поверьте, в данном случае информация о бревне куда интереснее.
        - Ну что, готовы? - спросил егерь, подходя к машине.
        Лиза улыбнулась:
        - Всегда готовы! Единственное, что бы нам хотелось сделать, пока мы не отъехали, это взять несколько интервью у местных жителей. Мы можем сделать это сейчас?
        - Почему нет? Сколько человек вы хотите допросить?
        - Проинтервьюировать, - улыбнулась Лиза. - Это не допрос.
        - Ну, я по старинке. Уж простите меня, безграмотного!
        - Что вы! - Она дружелюбно махнула рукой. - Человека четыре-пять… Чем больше, тем лучше. Надеюсь, и вы нам что-нибудь эдакое расскажете перед камерой?
        Он смущенно потупился.
        - Ой, я к этому не привык… Неловко как-то…
        - Да бросьте, вы справитесь!
        Старик пожал плечами:
        - Ладно, успею сняться в вашем кино, мы же не прощаемся. Еще надоем вам! - он поправил ворот вязаной кофты. - А что касается местных, то по дороге к тому дому они нам обязательно встретятся. Их тут много в лесу - шастают, не дают мне покоя: кто рыбачит, кто браконьерничает по-тихому… Так что в деревню можно и не ехать. Тем более, обед заканчивается, большинство уже на боковой.
        - О, у вас тут сиеста?
        - Что? - переспросил егерь.
        - Полуденный отдых.
        - А, да. Не у нас, а у них. Я не сплю.
        - Ну, хорошо. - Лиза открыла дверь машины. - Тогда по коням!
        Макс и Слим послушно забрались в машину и пригласили старика. Тот неуверенно улыбнулся в ответ:
        - Поезжайте по средней дороге. Километра через полтора упретесь в озеро. Если захотите, там и пообщаетесь на свои темы с местными рыбаками.
        Лиза с недоумением посмотрела на собеседника:
        - А вы не с нами?
        - Я пешком. Ногами путь короче. Я же через чащу пойду, вы там не проедете. Буду ждать вас у озера. Я же говорю, от меня не так просто избавиться!
        - Вы уверены, что пойдете пешком? - уточнила Лиза.
        Старик кивнул и отошел от машины.
        Разная правда
        Путь через лес всегда кажется длиннее. Его насыщенные цвета расплываются яркими пятнами, и уже через несколько минут возникает ощущение, будто едешь по кругу. Проезжая по узкой тропинке, съемочная группа пристально вглядывалась вперед в надежде разглядеть через лобовое стекло блеск озера, о котором говорил егерь. Но ничего, кроме уходящей вглубь леса тропинки, не было видно.
        - Роб, а ты засек километраж? - поинтересовался Макс.
        - Нет, - слегка растерянно ответил тот.
        - Думаешь, полтора километра еще не проехали?
        Роб пожал плечами.
        - Думаю, уже скоро, - присоединилась Лиза. - Мы же по средней дороге едем? Значит, скоро будем. Тут плутать негде, поезжай себе прямо, и все.
        - Да, просто едем уже довольно долго! Полтора километра было полтора километра тому назад, - недоумевал Макс.
        - Тебе кажется.
        Прошло еще несколько минут, и, наконец, вдали сверкнула вода.
        - Приехали, - сказал Роб.
        Свежий воздух опьянял не меньше, чем сказочная красота вокруг. Огромные деревья склонились над озером, словно желая напиться; прозрачная вода нежно омывала их корни, вросшие глубоко в землю.
        Слим выполз из машины и уселся на густую выцветшую траву, покрывавшую берега. Его телефон продолжал издавать хриплые выкрики «Fuck you!», и он с удовольствием покачивал головой, не обращая внимания на коллег. Лиза подошла к воде и огляделась.
        - Справа по курсу, - подойдя к ней, произнес Макс.
        На берегу, ссутулившись, сидел мужчина. Он поправил удочку и вновь уставился на воду.
        - Я его даже не заметила. - Лиза удивленно скривила губы.
        Она уверенным шагом направилась в его сторону:
        - День добрый!
        Мужчина оглянулся.
        - Прошу прощения, что беспокою вас. - Лиза подошла ближе. - Уделите нам минуту внимания?
        Мужчина снова поправил удочку и встал.
        - Здрас-сьте! - сказал он, отряхиваясь.
        - Еще раз добрый день. Телекомпания NeTV, программа «В поисках призраках». Слышали о такой?
        Тот призадумался:
        - Наверное… Я телевизор-то не особо смотрю, но чё-то слышал.
        - Приятно, спасибо! Мы снимаем репортаж о заброшенном доме в лесу, хотели бы спросить вас о нем.
        Мужчина пожал плечами:
        - А что тут спрашивать-то? Дом как дом. Я…
        - Подождите, не рассказывайте! - перебила Лиза. - Все в камеру, хорошо?
        Тот непонимающе посмотрел на девушку.
        - Буквально одну минутку! - выпалила она и поспешила к машине.
        Макс и Роб стояли рядом с «Мерседесом». В одной руке у последнего была камера, а в другой - уже собранный «журавль» (микрофон для подзвучки на длинной ножке, который держат над камерой, чтобы он не попадал в кадр). Елизавета не успела сказать и слова, как Роб уже направился к герою интервью. Она посмотрела ему вслед и повернулась к Максу:
        - И как быть?
        - Получать удовольствие от работы, Лизок.
        - А эта тварь так и будет бездельничать, слушать рэп и хамить? - она, не церемонясь, ткнула пальцем в сторону Слима.
        - Ну, ему же как-то нужно оправдывать свое призвание.
        Лиза снова взглянула вслед оператору и уверенно направилась к тунеядцу.
        - У тебя совесть есть? - спросила она.
        Тот неторопливо оглянулся и, перекрикивая песню, уточнил:
        - Что?
        - Выключи.
        - Не нравится?
        - У тебя совесть есть? - повторила она.
        Слим уменьшил громкость.
        - Где-то была. А что, хочешь взять погонять? - он не скрывал издевки.
        Лиза старалась держать себя в руках.
        - Ты звукоинженер, так что иди и работай. Мы не музыку слушать приехали.
        - А чё, уже снимаем?
        - А ты сюда отдыхать приехал? Не ожидал, что нужно будет работать?
        - Подошла бы и попросила звук поставить…
        - Роб понял без слов.
        - Этот - как собака: все чувствует, но сказать не может.
        Лиза пристально смотрела в глаза собеседнику. Ей сейчас многое хотелось ему сказать, но она понимала, что это бессмысленно.
        - Иди ставь звук, - отрезала она и пошла к Робу, который уже устанавливал камеры на штативы. Через несколько минут съемочная группа была готова.
        Местный житель встал на фоне озера. Он, как и любой человек, впервые оказавшийся перед камерой, тут же замкнулся и растерянно смотрел в объектив.
        - Простите, как вас зовут? - улыбнулась ему Лиза, стараясь максимально расположить его к себе.
        - Сёма.
        - Отлично, Семен. Я - Лиза.
        - Ага, - кивнул тот.
        - Ну что, приступим?
        - Ага.
        - Только, пожалуйста, не смотрите в камеру. Смотрите лучше на меня, - она ему дружески подмигнула.
        - Ага.
        - Моторы идут?
        Оператор кивнул. Обе камеры, фронтальная и боковая, были включены.
        - Звук?
        - Нормалек, - прожевал Слим.
        - Итак, - начала она, - вы давно здесь живете?
        Рыбак молчал.
        - Семен?
        - А?
        - Мы уже снимаем.
        - А, я думал, это вы не мне.
        - Вам, вам. Давно вы здесь живете?
        - Я жил в соседнем селе, километрах в тридцати отсюда. Потом женился и переехал к жене.
        - И как давно? - она выжидающе посмотрела не него.
        - А, лет пятнадцать.
        - Уже давно. Часто бываете в этих лесах?
        - Частенько, правда, далеко не захожу. Вот только на озеро - порыбачу и домой. Бывает, грибы собираю, но тоже по кромке шастаю.
        - А почему далеко не заходите?
        - Так, а чё там делать-то? - он снова уставился в объектив.
        - Семен, смотрите на меня, - напомнила Лиза.
        - Ага.
        - Спасибо. Ну, и?
        - Чё?
        - Расскажите, почему далеко в лес не заходите?
        Мужчина задумчиво почесал затылок:
        - А смысл мне туда заходить-то? Это дети иногда бегают в чащу, но они все пути знают, так что не заблудятся, поди.
        - Но, насколько я знаю, в этих лесах пропадают люди?
        - Ой, давно было такое, и те не местные. Люди из города троп не знают, вот и пропадают.
        - Их же потом не находят?
        - Ну, почему же, нескольких находили, - он шмыгнул носом. - Несколько лет назад даже нашли одного живого. Хотя он сам вышел к деревне… Перед этим дней пять ходил-бродил.
        - Вы его видели?
        - А как же? И не только я, - хмыкнул он. - Спятил парень.
        - Расскажите подробнее.
        - Так, а чё рассказывать-то? Побродите в этих лесах несколько дней, так и вы с ума сойдете! Ночью такое можно услышать, что и привидится всякое. Тут зверье воет и орет, и деревья живут своей жизнью. Звуки всякие, непривычные городским.
        - И что рассказывал тот человек?
        - Какой?
        - Который заблудился.
        - Так я-то с ним не общался! Помню, что всклокоченный был весь, трясся, головой дергал и оглядывался каждую секунду. Все орал: «Оставьте меня! Оставьте меня!»
        - Кому?
        - Просто орал. Когда оглядывался, тогда и орал.
        - А что с ним дальше произошло?
        - Не знаю, увезли его, и все. Кто он, откуда, - понятия не имею.
        - Интересно. - Глаза Лизы заблестели. Это было то, что нужно.
        Максим стоял в стороне и слушал; он улыбнулся, увидев, как загорелась Лиза.
        - Лизок, как мало тебе нужно для счастья! Тебе дольку лимона принести?
        - Чую, что тут и целым не обойтись, - ответила она и вернулась к интервью:
        - Вы сказали, что одного нашли живым. Были и другие? Они были мертвы?
        - Ага. На моем веку нашли парня и девушку. Может, лет пять-шесть тому назад, точно не помню, но они тоже были приезжие! Не очень-то приятно все это вспоминать… - Он вздохнул. - Искали всей деревней, плюс милиция из города приезжала. Помню, обшарили весь лес вдоль и поперек. Парня нашли в болоте ближе к вечеру, а девку - только через три дня.
        - Как выглядели трупы?
        - Ох, ну вы и спросите! - замотал головой местный.
        - Это нужно для программы, понимаете?
        - Понимаю… - он на секунду задумался. - Парень просто лежал в болоте. Это даже не болото, а шибко заросший пруд. Есть у нас тут место такое - тины много. Может, в ней и запутался, кто ж знает? В самом центре нашли его, пришлось палками цеплять да вытаскивать. Он там дня четыре пролежал, опух, как шар. Жуть! Пока тащили, руку ему оторвали… Некоторым мужикам дурно стало, Степаныч вообще блев… - Он осекся. - В общем, вырвало его.
        - А девушка? - продолжила Лиза.
        - Ее нашли позже. Ну, тут и меня замутило…
        - Расскажите.
        Мужчина скривился, вспоминая детали, затем глубоко вдохнул и продолжил:
        - Жалко девку! Волкам, лисам да боровам только дай побаловаться мясом, ага, вот и растащили бедняжку на куски по лесу!.. Грудь, живот, лицо были полностью обглоданы, левую руку и ногу так и не нашли. Только по волосам и поняли, что девушка. Жуть!..
        Лиза слушала, не перебивая. Ей удавалось сохранять спокойствие и воспринимать рассказ с позиции продюсера программы.
        - Семен, а это как-то связано с заброшенным домом?
        - Как связано?
        - Я не знаю, может, у вас есть предположения?
        - Да ну, - он махнул рукой, - дом-то тут при чем?
        - Вы были там?
        - Бывал пару раз, когда с мужиками на охоту ходили.
        - Дом как дом?
        - Ну, там не живет никто, - замялся он. - Стоит себе, одинокий. Ночью одному, конечно, жуть. Да и днем мало приятного…
        - И за пятнадцать лет вы не слышали никаких историй об этом доме?
        - Хм… Я вообще стараюсь не верить во всю эту чертовщину. Хотя люди разное говорят. Я верю и не верю. С одной стороны, Бог есть, значит, и черт неподалеку, - он пожал плечами. - Вы лучше у Пантелеича спросите. Он говорил, что видел там нечисть.
        - А где он? - оживилась Лиза.
        - Да вот он, за кустом сидит в десяти метрах отсюда. Мы тут вместе рыбачим.
        Семен неожиданно свистнул.
        - Вот же говно! - заорал Слим, резко отдернул микрофон и снял наушники. - Чувак, я же в ушах тебя слушаю и микрофон держу у твоего рта! Пипец! Ты хочешь, чтоб я оглох на хрен?!
        Местный с открытым ртом слушал брань, явно не понимая ни слова. Лиза не выдержала и рассмеялась, а следом за ней и Макс. Один Роб продолжал с каменным лицом смотреть в монитор.
        - Пантелеич! - дослушав ругань звукоинженера, крикнул Семен. - Пантелеич, поди сюда!
        Несколько секунд спустя кусты раздвинулись, и в зарослях камыша показалось недовольное лицо пожилого мужчины.
        - Ты чё орешь, ёп-та? - пробурчал он. - Рыбу распугать хочешь?
        - Поди сюда! - продолжал Семен. - Тут телевидение приехало!
        Лицо снова скрылось из виду, и через минуту из зарослей вышел человек в спецовке.
        - Добрый день, - негромко поприветствовала его Лиза.
        - Слушаю, - деловито ответил тот.
        Лиза с большим вниманием слушала нового собеседника. В ее голове было много вопросов, но она боялась сбить его с мысли и упустить что-то действительно важное и интересное. Валентин Пантелеевич оказался настоящей находкой для съемочной группы: все, что он рассказывал, было как нельзя кстати.
        - Родился здесь, и похоронят меня на этой земле, - начал он свой рассказ. - Еще в детстве часто бегали к тому дому и возвращались только на закате. Бывало, с пацанами и ночью там шастали. Правда, утром получал ремня от бати, но оно и понятно - небезопасно это. Еще моя бабка, царство ей небесное, говорила, что то место проклятое! Земля там гнилая - это точно. Сплетни ходят всякие, одной истории вроде как нет. Кто-то говорит, что когда-то на том самом месте, где стоит дом, было кладбище самоубийц, а кто-то рассказывает про мужчину, который сошел с ума и зарубил топором жену и детей. Разная правда… В любом случае, творится там неладное. Ночью в тех местах лучше не бродить. Да и днем не надо: береженого Бог бережет. Сколько трупов находили в этих местах - все неподалеку от дома! Кто в болоте увязнет, кто на опушке смерть свою найдет… Это уж потом зверье тело по лесу растащит, а умирали все они рядом с тем местом. Бывает, на охоте задержишься, глядь, а уже закат начался. В лесу-то всегда темно, время по-другому тянется… Так и попадал несколько раз в те края с наступлением ночи. И вроде лес как лес,
ничего особенного, но страх нападает такой, что ноги уносишь - только пятки сверкают! Сколько раз за свою жизнь ночевал в чаще и на болотах, но такое только там испытывал. Помню, однажды после полудня сел в лесу на дерево поваленное. Сижу, слушаю птиц да отдыхаю перед обратной дорогой. Деревья шепчутся, ветер верхушки теребит. Даже забыл, что тот дом рядом, его за ветвями и не видно было. Отдыхаю, думаю о своем, вдруг слышу - за спиной ветки затрещали. Я ружье выхватил, обернулся - никого. Прислушался - тихо. И нет, чтобы убраться оттуда, я, дурак, снова сел. Думаю: «Охота совсем с ума свела, весь на нервах. Ну, ничего, еще минут пять посижу и домой пойду». Слышу - опять треск. На этот раз ближе. Ну, тут уж точно не послышалось. Понимаю, что не один я здесь. Вглядываюсь - ничего. Вдруг за спиной как будто пробежал кто-то - и в кусты! Оборачиваюсь - опять никого, только ветки качаются. Хм, думаю, животное с людьми так не играет! Не зверь это. Медленно пошел назад, аккуратно ступаю по земле, чтобы не шуметь. Тут опять сбоку ветки затрещали, да так, что погнулись, и кто-то быстро побежал от меня вглубь
леса! Кто это - не разглядеть. Ружье держу прикладом к плечу, а самого страх разрывает. Я быстрее попятился назад, боюсь оборачиваться спиной к тому, кто со мной играет, а с какой стороны ждать - знать не знаю. Сделал несколько шагов, остановился и слушаю: тихо настолько, что аж мурашки по коже. Птицы замолкли, ветер стих, словно и не в лесу вовсе. Сердце стучит о ребра, дышать тяжело, вот-вот паника накроет. Несколько раз вдохнул глубоко, шепчу себе: «Пантелеич, успокойся. Успокойся, сукин сын!» А сам потихоньку отхожу подальше от того поваленного дерева. И только я начал успокаиваться, етить твою мать, как вдруг кто-то тронул меня за плечо. Как будто маленькой, очень мягкой ладошкой, но так уверенно, что меня аж шатнуло! И такой холод шел от этой ладошки, словно льдом плечо обожгло…
        Все затаили дыхание. Даже Слим прекратил изучать собственные обкусанные заусенцы и не сводил глаз с рассказчика. Валентин Пантелеевич вытер лицо рукой и продолжил:
        - Когда я обернулся, там никого не было. Ни единой души. Но я чувствовал, что рядом со мной кто-то стоит. Это вызывало такой ужас, что и передать невозможно. Я уж было хотел бежать, как хруст раздался уже передо мной. Метрах в пяти зашевелился небольшой куст, рядом с ним, как от ветра, согнулась трава. Затем этот «ветерок» пробежался до ближайшей сосны и исчез за ней. Через некоторое время как будто ребенок рассмеялся. Я уставился на сосну, за которой исчез ветер: в самом низу, рядом с землей из-за дерева выглянула голова. Обычная лысая голова, только очень круглая и бледная. Но лицо было маленькое, с младенческими чертами. Представляете лицо ребенка на голове взрослого человека? - Лиза кивнула в ответ. - Оно посмотрело на меня и улыбнулось. Никогда этого не забуду, никогда… - он перевел дыхание. - Дальше помню только лес. Как добрался до деревни - словно из памяти стерли. - Мужчина замолчал.
        - Так Пантелеич и познакомился с колобком! - Сёма от души расхохотался.
        - Вот бы сейчас тебе лопатой в дюндель залепить, а! - выпалил оскорбленный рыбак.
        Съемочная группа все так же безмолвствовала. Лиза не знала, о чем думают коллеги, но ее мысли были противоречивы. Это было именно то, что ей нужно, но в глазах местного был такой неподдельный ужас, что воспринимать заброшенный дом с привычной профессиональной иронией становилось все сложнее.
        - Пантелеич, ты лучше расскажи, как ты потом весь дом облев… - осекся Семен. - Как тебя потом рвало весь вечер!
        - Да иди ты в пень, дурень! - прикрикнул на него старший товарищ. - Я о серьезном говорю! Перед телевидением, можно сказать, душу наизнанку выворачиваю, а ты мне про блевотину, дубина!
        Семен снова захохотал:
        - По тебе психушка плачет, Пантелеич!
        - По Катьке с полевой, по Витальичу и Синицыну тоже плачет? - еще громче парировал тот.
        - Да по всем вам плачет! Кто с дуркой по жизни, тот весь в этих историях, как еж в иголках. Я вот не видел ни хрена и не чувствовал! Не до того нормальным людям.
        - Ты ни хрена не видел и не чувствовал, потому что ты слепой и тупой, как старый лось. - Пантелеевич брезгливо скривился. - Все, отстань от меня!
        - Ага, а ты шибко умный! Барабашки всякие чудятся от ума, не спорю, - продолжал паясничать Сёма. - Может, у тебя маразм начался или этот, как его… - он на секунду задумался, вспоминая нужное слово, - клинукс, о!
        - Ой, - по-детски передразнивая, воскликнул Пантелеевич, - я же говорю, тупой! «Климакс» выговорить не можешь! Во рту говно, вот язык и запутался!
        Семен продолжал заливаться смехом, а Валентин Пантелеевич покрутил пальцем у виска и махнул рукой:
        - Вот так и живем тут с дебилами по соседству. - Он вздохнул. - Родился здесь, и похоронят меня на этой земле, - повторил он.
        Лиза с трудом сдерживала смех, глядя на его разочарованное лицо. Их диалог был настолько искренним и наивным, что не мог не забавлять столичных гостей.
        - Вот, - вмешался Слим, - а ты говоришь, что я чушь несу…
        Лиза обернулась:
        - Ты - озлобленный и надменный, не имеющий царя в голове человек. Не сравнивай себя с этими людьми, умеющими прощать и не злиться друг на друга даже при ругани.
        - А ты - сама мать Тереза?
        Лиза отвернулась, ругая себя за то, что поддалась хорошему настроению и заговорила с этим охламоном. Роб все так же внимательно смотрел в монитор камеры, а Макс стоял неподалеку и улыбался, наблюдая за всем как бы со стороны.
        - Скажите, - выдержав паузу, спросила Лиза, - вы перечислили людей, которые, как и вы, видели призраков рядом с тем домом?
        Мужчина взглянул на нее и приподнял бровь:
        - Вы тоже меня за сумасшедшего держите?
        - О, нет! Мы во время съемок такого наслушались и насмотрелись, что никаких сомнений в существовании потусторонних сил лично у меня нет.
        Он недоверчиво прищурился.
        - Я вам искренне верю! - Лиза была серьезна. - Я сама не раз наблюдала странные явления.
        - Здесь, в деревне людям только дай пищу для сплетен. Из любой правды сделают такое, что и самому верить не захочется.
        - Поверьте, в городе этого не меньше.
        Валентин Пантелеевич опустил глаза:
        - Витальич женщину там видел. Она появилась посреди болота и выла, как волк, что есть мочи. Говорит, кровь в жилах застыла от ее воплей. Синицын детей видел повешенных. Он рассказывал, что смеялись они и раскачивались на веревках, как на качелях: шеи стянуты, глаза и языки наружу, но веселятся, как ни в чем не бывало… Он - мужик бывалый, раньше во флоте служил, но после этого в ту же ночь от инфаркта помер… А за Катюшей вообще до самой деревни мужчина гнался: тело маленькое, сухое, тонкое, неживое. Худой как смерть, а руки длинные, по земле волочатся. Бежит за ней и орет, как резаный! На опушке почти догнал, но успел лишь наотмашь ладонью по спине хлестануть. Видать, дальше леса они не выходят… Слава Богу, девка вырвалась, но синяк с кровоподтеками остался, сам видел. Они же все ко мне сразу! Знают, что я пойму и поверю…
        - А что за синяк?
        - От шеи и почти до самой поясницы - огромная пятерня отпечаталась. Пальцы длинные и в толщину как три моих! Жуть… Жалко, не было фотоаппарата ни у кого, даже снимок не сделали. Если бы вы увидели, то даже не подумали бы в здешних лесах бродить! - Он сдвинул брови. - Катька в тот же день с братом из деревни уехала. Красивая девка была… Да почему была? И есть, наверно, в Калуге вроде как живет. Ни разу с тех пор не приезжала. Да оно и понятно…
        - А что про все это власти говорят?
        - Да им-то что? - Он усмехнулся. - Пока не помер никто, вообще внимания не обращали. Это когда трупы начали находить, они забегали, как мандавошки от керосина. Ой! - Пантелеевич испуганно посмотрел на Лизу. - Извините. Испортил пленку, да?
        - Нет, мы это вырежем, не переживайте.
        - Обязательно вырежьте. А то моя увидит по ящику и пристанет с расспросами, откуда я знаю, от чего они бегают. - Мужчина впервые за весь разговор улыбнулся.
        - Значит, власти ничего не предпринимают? - возвращаясь к теме, уточнила Лиза.
        - А что они сделают-то? Ну, пройдут по кромке леса местные кривоногие в погонах, да из Москвы пришлют пару человек в костюмах с пузами наперевес. Порасспрашивают нас, а потом на зверей спихнут, мол, кабаны агрессивные стали, и отчалят восвояси бюрократии учиться.
        - А дом как стоял, так и стоит…
        - А что с ним будет-то? Местные теперь ни шагу туда, а детишек чиновников вообще корова языком слизала. Одно время они там гулянки устраивать повадились, а сейчас даже не заезжают в эти края, боятся. Так и стоит он, слухи рождает. Сносить бесполезно! Только нечисть растревожишь… Да и кто это делать будет? Сейчас, тьфу-тьфу-тьфу, вроде угомонились уродцы эти.
        - Ну, надеюсь, мы хоть чем-то поможем. Постараемся обратить внимание общественности. - Лиза деловито закивала, прекрасно понимая, что сказала ерунду. Ничем, кроме наплыва сумасшедших, ищущих доказательства собственной правоты, они помочь деревне не смогут.
        - Спасибо, дай-то бог! - искренне ответил мужчина. - Господь вам в помощь!
        Лизе стало неловко. Она пользовалась им, выклянчивая истории, способные сделать рейтинг. Именно так! А ведь он поделился с ней самым сокровенным. Это был настоящий крик души, в котором было отчаяние и страх за себя и за свою семью. Она отвела глаза. «Боже мой, Лиза… - промелькнуло в ее голове. - Ты превратилась в лживую желтушницу! Это кошмар… Где та девочка, которая хотела делать свою работу во имя людей? Она бесследно исчезла… Поздравляю тебя, Лиза, теперь ты сучка даже в собственных глазах!»
        Девушка повернулась к Робу и негромко произнесла:
        - Стоп моторы.
        Роб и Слим послушно прекратили запись и застыли в ожидании. Лиза вновь обратилась к оператору:
        - Роб, сними перебивки с героем, а потом пейзажи, о’кей? Все со штатива.
        Роб кивнул, переставил вторую камеру для другого ракурса, а первую направил на руки Валентина Пантелеевича.
        - Мы с вами сейчас поговорим, а оператор снимет детали: руки, глаза, в общем, то, что не снимал во время интервью, хорошо?
        - А мне где стоять? - непонимающе поинтересовался местный.
        - Стойте там же и просто говорите со мной.
        - Хорошо.
        - Я постараюсь сделать этот материал интересным, и, возможно, откликнутся те, кто сможет вам помочь. Существуют люди, которые занимаются чисткой подобных мест…
        - Мы туда с батюшкой ездили. Он освящал те места, но толку мало.
        - Попробуем найти научное объяснение этих явлений.
        Он пожал плечами:
        - Да как ни объясняй, а умерших уже не вернуть…
        - В этом вы правы. Но все-таки попытка - не пытка.
        - Не пытка, - согласился Пантелеевич.
        Роб снял камеры со штативов. Слим на удивление оперативно свернул все шнуры и сложил «журавль» в машину.
        - Сняли, - резюмировала Лиза.
        В этот момент зазвонил ее мобильный. Это был егерь. В трубке послышался уже знакомый голос, но что именно он говорил, разобрать было невозможно - связь постоянно прерывалась.
        - Алло, - сказала Лиза. - Я вас не слышу, алло!
        - Вы……ще……ли… М… и… да?
        Лиза отменила входящий вызов.
        - Тут со связью беда. У озера еще хоть как-то ловит, а в чаще вообще не берет, - сообщил Пантелеевич.
        - Я уже поняла, - кивнула она и перезвонила.
        На дисплее высветилось: «Соединение не удалось».
        Макс подошел к Лизе:
        - Егерь?
        - Да. Ничего не слышно вообще. Нет сети.
        - Ну, он знает, где мы, так что уже должен подойти.
        Пантелеевич прислушался к их разговору и робко спросил:
        - Вы к дому хотите проехать?
        - Да, - отозвалась Лиза. - Дороги мы не знаем, так что ждем егеря.
        - Хм… - Он улыбнулся. - Только возвращайтесь засветло.
        - Мы туда на пару дней.
        - Как это? - Его глаза округлились.
        - Нам нужно что-нибудь снять, иначе истории не получится.
        - В ночь, туда? - Он поменялся в лице. - Вы все-таки думаете, что я из ума выжил…
        - Господи, ну что вы такое говорите? Конечно, мы так не думаем!
        Вновь раздался звонок.
        - Алло, - Лиза отошла к центру небольшой поляны подальше от тенистого берега. - Алло, я вас не слышу, - на дисплее телефона появилось одно деление сети. - Мы ждем вас у озера. Мы уже взяли два интервью и готовы ехать дальше. Алло! - Связь прервалась.
        Девушка расстроенно убрала трубку и, попрощавшись с Семеном и с Валентином Пантелеевичем, села в машину, а за ней и остальные участники съемочной группы.
        Рыбаки, проводив взглядом гостей, вернулись к своим делам.
        - Ну, что думаешь, Лизок? - Макс вопросительно посмотрел на девушку.
        - Ждем, что тут думать.
        - Да нет, я про рассказы наших новых друзей.
        - А-а-а… Думаю, материала маловато, но на обратном пути заедем в деревню и добьем. Егеря порасспрашиваем, желательно бы еще и женщину разговорчивую найти. А для полного счастья, может, дети местные что-нибудь расскажут…
        - Да это ясно!.. Я про все эти неприятные истории.
        - Максик, истории как истории. Про невесту-утопленницу из Останкинского пруда и про полтергейст в Нижнем Новгороде - тоже занятные сплетни. И что теперь, по Хованской лучше не гулять и в Нижний не соваться?
        Он поднял брови и пожал плечами:
        - Ну, если так рассуждать, то можно и на Чернобыльскую м с переехать…
        - Ох уж эти ваши мужские крайности! - Лиза мило улыбнулась и уставилась в телефон.
        Съемочная группа продолжала в ожидании егеря томиться в машине. Несмотря на солнце, у воды было прохладно, а в креслах «Мерседеса» сидеть куда удобнее, чем на земле, покрытой прорастающей травой и слежавшимися прошлогодними листьями.
        Лиза волновалась. Судя по всему, эта съемка была действительно нужна и интересна только ей одной. Роб просто хорошо выполнял свою работу; Макс дорабатывал на проекте последние деньки, поэтому ждать от него инициативы не приходилось; Слим был принципиальным противником работы как таковой. Вынужденное бездействие воспринималось коллегами как шанс вернуться обратно.
        - Ну же, черт бы тебя побрал! - не успокаивалась она. - Где ты ходишь?
        - Лизок, побереги нервы. Скоро придет, - заверил Макс.
        - За это время можно было уже дважды пройтись до деревни и обратно!
        В разговор вмешался Слим:
        - Может, его призраки чпокнули, пока он плелся к нам? Чувак с удочкой сказал же, что они жестят рядом с тем местом.
        Лиза не отреагировала.
        - Может, подождем пару дней, - не унимался тот, - и найдем домишко по запаху? Заодно трупешник отснимем. Робот, у тебя есть объектив для макросъемки? - обратился он к молчавшему Робу. - А чё, прикольно будет! Заодно снимем интимную жизнь опарышей!
        Лиза задумчиво смотрела перед собой.
        - Может, попросить Семена показать нам дорогу?
        Макс взглянул на спины рыбаков.
        - Давай подождем еще немного, а потом поговорим с ним.
        - Ждать не придется, - вмешался Роб. - Пришел.
        Лиза встрепенулась:
        - Где?
        - Справа от нас.
        У самой лужайки, меж двух огромных сосен стоял пожилой мужчина. Он смотрел в их сторону и ждал, когда его заметят. Лиза торопливо открыла окно:
        - Мы вас заждались! - крикнула она.
        Он улыбнулся и махнул рукой, приглашая за собой.
        - Садитесь в машину!
        Егерь не спеша отвернулся и двинулся в сторону леса. Лиза откинулась на спинку кресла.
        - Странный персонаж. Как его зовут?
        - Федор Степанович.
        - Ну что, давайте за ним…
        Они въехали в лес - и очутились в другом мире. За спиной осталась залитая солнцем лужайка, а впереди поджидала прохлада старого леса, скрывавшего свои тайны под покровом вечного полумрака. Егерь прошел глубже и остановился. Съемочная группа подъехала к нему вплотную.
        - Федор Степанович, может, все-таки, сядете в машину?
        - Да, придется. Путь неблизкий. - Он легко забрался в салон и присел напротив Макса. - Сейчас по прямой метров двести и налево, потом до сгоревшего дерева и направо. Дальше подскажу.
        - Сколько всего километров? - уточнил Роб.
        - Не меньше пяти, и приготовьтесь - будет трясти.
        Роб посмотрел на Лизу, ожидая ее команды. В его взгляде читался вопрос, понять который было несложно. Она ответила уверенным кивком и добавила:
        - Все будет в порядке. Поехали.
        Дом
        Путь через лес оказался нелегким. Дороги попросту не было. Местами приходилось проезжать вплотную между деревьями, задевая их зеркалами. Летом густой живой ковер разрывали проплешины, и этого было вполне достаточно, чтобы следовать в нужном направлении. А сейчас о том, что здесь когда-то проезжали машины, свидетельствовали лишь две еле заметные колеи, неравномерно заросшие травой. Поэтому водителю приходилось быть максимально внимательным, чтобы не сбиться с проторенного пути.
        Через полчаса группа выехала на небольшую лужайку. Роб остановил машину.
        - Куда дальше? - негромко спросила Лиза.
        - Приехали, - приподняв брови, констатировал Федор Степанович.
        - Приехали? А где дом?
        - Он внизу, за этими деревьями, - егерь ткнул пальцем в лес.
        - В смысле - внизу? Мы туда не проедем?
        - К самому порогу - нет. Но можно считать, что уже добрались. Осталось пройти пешком метров сто - сто пятьдесят, и все.
        - Выходим, - скомандовала девушка и первая открыла дверь.
        Влажный, прохладный воздух ударил в ноздри. Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и сладко потянулась:
        - У-у-у-у-у… Воздух сумасшедший!
        - Дикий лес ни с чем не сравнится, - согласился егерь.
        - Точно.
        Следом из машины выбрались все остальные. Роберт направился к багажнику, но Лиза его остановила:
        - Давайте сначала увидим дом, поймем, что и как, а потом достанем оборудование и пакеты.
        Он послушно отошел от машины и заблокировал двери с помощью брелока. Машина издала негромкий свист и щелкнула замками.
        - Ты еще на щеколду закрой и шваброй подопри! - посоветовал Слим. - А то мало ли что, столько людей тут бродит, лучше не рисковать!
        Макс улыбнулся, Роб не обратил внимания на подначку, а Лиза ее даже не услышала. Она была целиком погружена в мысли о работе, ощупывая своим цепким продюсерским взглядом каждую деталь.
        - Мне уже нравится! - воскликнула она. - Кадр, конечно, не передаст всю глубину, но место фантастическое! Это просто русская готика! Потрясно!
        - Мне тоже нравится этот лес, - отозвался егерь.
        - Не боитесь привидений?
        Он улыбнулся:
        - Следуем дальше?
        Она кивнула.
        Спустившись с невысокого холма, густо заросшего сорняком, компания вышла на узкую извилистую дорожку, выложенную камнем. По обе стороны застыли в ожидании солнца колючие кусты роз, провожая непрошеных гостей прямо до крыльца. Каждый сантиметр земли беззвучно радовался здешнему безлюдью. Густые заросли, окутавшие двор, напоминали засохшие джунгли, сейчас, весной, уже кое-где тронутые зеленью.
        Одинокий дом в низине, окруженный огромными деревьями, словно прятался от чужих глаз. Он взирал на пейзаж своими глазницами-окнами, скрывая все, что внутри, и отражая в стеклах лишь окружающий мир. В окнах можно было разглядеть лишь очертания штор, словно мантии, свисающих с массивных карнизов.
        Благородный двухэтажный особняк в лучших традициях неоклассицизма под влиянием времени и уединения превратился в настоящий «дом с привидениями». Хотя ровные линии вытянутых окон, многоуровневые козырьки крыши, портик с массивными колоннами словно возвращали новоприбывших в эпоху лощеного Ренессанса.
        Стены особняка имели блеклый серо-зеленый оттенок. Мох клочьями разрастался по штукатурке, прижившись в углах и трещинах. Дожди и солнце перекрасили кровлю в тускло-коричневый цвет и облупили краску на ставнях.
        На удивление, все стекла были на месте, хотя и покрыты трещинами и кое-где разбиты. Обычно любой заброшенный дом переживает неравную схватку с вандалами, но этот пострадал только от времени.
        Участники съемочной группы во главе с егерем не спеша спустились по дорожке к самому дому и остановились у широкой лестницы, ведущей к парадному входу.
        - Да… - Лиза с восхищением оглядела дом. - О таком локейшене можно только мечтать! Природа, безусловно, лучший декоратор. Фантастика!
        - Ни одной живой души уже несколько лет, - тихо сказал старик.
        Максим столь же внимательно рассматривал здание:
        - Федор Степанович, а внутри что-то есть или только голые стены? Вы там давно были?
        Тот кивнул:
        - Внутри осталась кое-какая мебель. Даже пианино есть. - Егерь показал на второй этаж. - Вон там стоит, пылится. Осматривал недавно. Судьба у меня такая - бывать здесь. Когда-то просто работал, а сейчас это место - часть меня. Уж сколько лет прошло, а все никак не могу покинуть его. Тянет сюда, как магнитом, - он задумался.
        - Кто на нем играл?
        - Да кто ж знает… Кто-то, когда-то.
        - Здесь везде «кто-то когда-то», - ответил Макс.
        - И «кого-то» тут тоже частенько бывало, как я понял, - добавил Слим. - Здесь можно устроить отличный готический трах! Сколько здесь челов раскромсали, батя? - обратился он к егерю.
        Тот посмотрел на юношу:
        - У каждого дома своя история. Где-то счастливая, где-то горькая, но смеяться над этим нельзя. Истории живут в стенах и могут повторяться. Не стоит обижать тех, кто когда-то создавал их.
        - Да я тупо хотел уточнить.
        - Тупо хотел - тупо получилось, - оборвала его Лиза и обратилась к Федору Степановичу. - Это вся территория?
        - Нет, на заднем дворе есть небольшое озеро, уже почти болото. Паводки совсем размыли края, близко лучше не подходить.
        Она кивнула в ответ.
        Кусты вплотную прижались к стенам дома, затрудняя путь к озеру. Осторожно раздвигая заросли, чтобы не схлопотать хлесткий ответ потревоженных веток, съемочная группа пробралась в намеченное место. В десяти метрах от дома действительно была вода. Берег совсем зарос камышами, и подойти к нему было практически невозможно.
        - Со второго этажа можно лучше разглядеть озерцо, если надо, - произнес местный.
        - Еще как надо! - вдохновенно ответила Лиза. - Макс, ты только посмотри на это чудо!
        - Да, Лизок, впечатляет.
        - Господи, сколько всего интересного тут происходило за сотню лет! Здесь же жили люди, семьи, росли дети, старели родители… На этом берегу наверняка играли ребятишки, а ночами рассказывали друг другу страшилки, боясь выглянуть в окно и посмотреть на темную воду.
        - Все, как ты хотела! - он слегка улыбнулся.
        - Думаю, картинка будет нереальная!
        Со стороны заднего двора дом выглядел намного хуже; видимо, сказывалась большая влажность. Стены полностью заросли почерневшим мхом и потрескались от серьезной усадки. Одиноко выпирающий балкон был почти разрушен. Когда-то рельефные балясины превратились в обветшалые металлические каркасы с кусками осыпавшегося цемента, напоминая кости, покрытые неравномерным слоем мяса. Ставни покосились, а выступающие козырьки крыши обвисли, словно растаявший шоколад. В общем, зрелище было плачевное. Если со стороны фасада время как будто остановилось, то с противоположной стороны казалось, что стрелки часов летят с неимоверной скоростью, разрушая все вокруг.
        - Здесь пахнет страхом, - негромко произнесла Лиза. - Смертью и человеческим страхом.
        - Так, Лизок, не начинай, - махнул рукой Макс. - Давай без этих подготовительных нюансов.
        - Ты не чувствуешь?
        - Я чувствую, что здесь пахнет старостью, а насчет смерти ничего не могу сказать, не нюхал.
        - По мне, - вмешался Слим, - тут пахнет говном и селедкой. Если так пахнет смерть, то я знаю, что подарить ей на день рождения.
        Лиза кивнула:
        - У некоторых так пахнет жизнь.
        - Ну, это уже гон с вашей стороны, товарищ продюсер! - возразил тот.
        - Ты верно понял, чью жизнь я имею в виду. Умный мальчик. - Лиза натянуто улыбнулась. - А теперь иди и принеси все оборудование к крыльцу.
        Слим приподнял бровь:
        - Продюсер уверен, что именно этим я займусь в ближайшее время?
        - Продюсер уверен в этом на сто процентов.
        Роб дослушал их перепалку и молча направился к машине, но Лиза остановила его.
        - Роб, побудь с нами. Нам нужно обсудить, где мы поставим камеры. - В ее тоне слышался металл.
        - Я только достану сумки из багажника… - неуверенно произнес он.
        - Этим займется Слим.
        - Я отвечаю за звук, - парировал молодой человек.
        Лиза перевела на него холодный взгляд:
        - О, да, ты прекрасно отвечаешь за него! Особенно сегодня, когда всю твою работу проделал Роберт, загрузив в багажник кассеты, петлички, «журавли», шнуры, крепежи и жесткие диски.
        - Думаешь, перетрудился?
        - Вот сейчас ты это и проверишь.
        - Не думаю.
        Лиза продолжала улыбаться:
        - Это твое нормальное состояние. - Она издевательски подмигнула ему. - Так идешь?
        - Нет. - Он столь же язвительно растянул свои губы в подобии улыбки.
        - Ну, что ж. - Она пожала плечами. - Раз ты отказываешься работать, то нам придется обойтись без тебя. Сейчас позвоню Полю и сообщу ему о твоем решении. - Она достала из кармана мобильный телефон.
        Слим внимательно следил за движениями Елизаветы, но не торопился сдвинуться с места. Лиза включила телефон и нашла номер Поля в записной книжке.
        - Одну минуту, Федор Степанович! - сказала она, набирая номер шефа. - Рабочие моменты.
        Егерь пожал плечами и отошел в сторону.
        Телефон молчал. Лиза застыла в ожидании, затем отстранила трубку от уха. На дисплее появилась фраза: «Не удалось дозвониться». Елизавета попробовала еще раз, но и эта попытка не увенчалась успехом.
        - Не получается?! - в голосе Слима звенел сарказм.
        Она проигнорировала его и в третий раз нажала кнопку вызова.
        - Боюсь, что ничего не выйдет, - резюмировал Слим. - Если бы ты была внимательнее, то заметила бы надпись в левом верхнем углу.
        «Нет сети! - подумала Лиза. - Новая радость для этого урода».
        - Федор Степанович, - вновь обратилась она к старику. - Здесь везде не ловит телефон?
        Он пожал плечами:
        - Иногда можно найти сеть. Просто дом в низине, так что лучше подняться на второй этаж, - егерь ткнул пальцем на балкон. - Или можно попытаться подняться к машине, там, скорее всего, связь заработает.
        Лиза с довольным видом обратилась к Робу:
        - Ну что, идем к машине?
        Он без слов развернулся и исчез в высоких зарослях.
        - Максик! - Лиза улыбнулась. - Поможешь разгрузиться?
        - Лизок, ты же знаешь, я всегда был готов помочь тебе «разгрузиться»!
        - Дурында! - выпалила девушка и направилась вслед за Робом.
        Солнце, изредка выглядывавшее из-за густых облаков, ласково заигрывало с деревьями. Мир просыпался под согревающими лучами, но стоило раскаленному шару скрыться из вида, как лес снова погружался в серость ранней весны. Лиза в сотый раз вдохнула чистейший воздух и закрыла глаза. Здешние тишина и неторопливость казались нереальными после Москвы, не замечающей ничего, кроме торопливых стрелок часов и цепляющих взгляд биллбордов. Ветер шуршал верхушками деревьев, а скрип стволов аккомпанировал этой странной песне.
        Елизавета стояла, прислонившись к каменным перилам, и наблюдала за Робом и Слимом, выгружавшими из сумок оборудование. Их молчание сейчас было чертовски уместно: слушать музыку леса было куда приятнее, нежели человеческие голоса. Макс бродил по территории с телефоном в руках, пытаясь нащупать хотя бы одно деление сети, а местный сидел на ступеньках и с интересом наблюдал за гостями. Во всем этом спокойствии что-то было не так, и Лиза сначала не могла понять, что именно ее смущает.
        - Федор Степанович, а тут есть птицы?
        - В лесу много.
        - Хм… Там, у озера, рядом с деревней, они заливались, перекрикивали друг друга, а здесь их вообще не слышно! Такая тишина неестественна для леса.
        Егерь скривил губы, сложил брови домиком:
        - Согласен, это странно, но так уж повелось… В этих местах редко можно услышать птиц. Изредка слышно, но не близко, и то - когда ветер доносит.
        - А в чем дело?
        - Не знаю. Видимо, бывают такие места на земле, которых избегают животные.
        - Впервые сталкиваюсь с таким.
        - Здесь нет ни зайцев, ни волков, ни лис. Даже кабаны стороной обходят. Охотникам здесь точно делать нечего.
        - Но это же странно!
        - В мире много странного.
        В этот момент раздался восторженный вопль Макса:
        - Есть!
        - Нашел? - уточнила Лиза.
        - Да! Здесь немного ловит!
        Он стоял в пятидесяти метрах от дома на холме. Сзади метрах в пяти плотной стеной возвышались сосны, а за деревьями выше по склону стоял их минивэн, которого отсюда не было видно.
        - Набери Поля.
        Слим на секунду отвлекся и посмотрел на Лизу. Она увидела это боковым взглядом, но сделала вид, что не заметила.
        Минуту спустя Макс отозвался:
        - Автоответчик. Думаю, сам перезвонит.
        - Куда он тебе перезвонит, если тут ни хрена не ловит? - разочарованно пробубнила Лиза.
        - Что?
        - Ничего! - крикнула она. - Иди сюда, потом наберем.
        Макс уверенным шагом направился к ней.
        - Ну что, пора в дом, - обратилась Лиза к старику.
        Роб собрал пустые сумки и оставшееся оборудование, которое они не планировали использовать для ночных съемок, и легко поднял все это на крыльцо. Федор Степанович, не говоря ни слова, подошел к двери и достал из кармана связку ключей. Только сейчас Лиза заметила, что у егеря не было больших пальцев на обеих руках, что объясняло его медлительность в поиске нужного ключа. Набравшись терпения, она продолжала молча наблюдать за суетливыми, но старательными движениями Притужалова. Наконец, найдя тот самый ключ, он уверенно просунул его в замочную скважину и повернул два раза по часовой стрелке. Замок щелкнул, и дверь со скрипом отделилась от проема. Пыль еле заметным облаком вылетела из образовавшейся щели и тут же осела на видавшие виды сапоги егеря.
        - Ну вот, добро пожаловать в наш дом.
        - «В ваш дом»? - иронично повторила Лиза.
        - В последние годы люди - нечастые гости этого особняка. И ключи только у двоих егерей, но второй молод еще, не так хорошо знает эти места.
        - Спасибо, что помогаете нам. Ценим!
        Притужалов еле заметно кивнул и распахнул дверь. Лиза перешагнула порог первая, за ней - все остальные. Егерь зашел последним.
        Шум ветра и скрип деревьев мгновенно стихли. В воздухе витал запах старых вещей и когда-то обжитого дома, пыли, затхлого масла, укропа и сырости. Очень знакомый запах, мгновенно переносящий в детство, к бабушке и дедушке на дачу…
        Длинный узкий коридор вел в светлую гостиную, куда они пока не торопились пройти. В паре метров от входа были еще две двери - слева и справа.
        - Это гостевые спальни, - со знанием дела начал экскурсию местный.
        Правая комната была пустой. Лишь ветки отбрасывали тени на стены и пол, заглядывая в потемневшие от пыли окна, выходившие на фасад.
        - Здесь, - он открыл дверь слева, - более обжитой уголок.
        В центре комнаты стояла двуспальная кровать. Резные деревянные ножки, почерневшие от времени, едва не вросли в бугристый паркет. Постельного белья и подушек не было, но пожелтевший матрац казался вполне пригодным для ночлега.
        - Если не сильно брезгуешь, можно и прилечь.
        - А что это за пятна? - поинтересовалась Лиза, указывая на темные разводы на обшивке матраца.
        - Ну, не кровь точно, - вмешался Максим.
        - Нет, это, конечно, не кровь. Может, что-то пролили, не знаю. Тут несколько лет назад устраивали вечера молодые люди, может, они…
        - «Устраивали вечера»! - хохотнул Слим. - Батя, это уже не так называется! Тут курили дурь и по полной шпилили телок, уверяю!
        - Что ты несешь? - вмешался Макс.
        - Говорю как есть. Развеиваю сомнения старшего поколения. Да? - он наигранно улыбнулся Федору Степановичу.
        - Давай поаккуратней, хорошо?
        Слим не отреагировал на нравоучения Макса и отодвинул ящик прикроватной тумбочки. Пыль густым облаком поднялась вверх, серебрясь в лучах заглянувшего в окно солнца.
        - Удивительно! - воскликнул юнец. - Был почти уверен, что найду здесь парочку использованных гондо…
        - Слим! - возмутился Макс. - Имей уважение хотя бы к девушке.
        Но Лиза не обращала внимания на их перепалку; она была всецело погружена в атмосферу старого дома.
        - А чья это работа? - Она показала пальцем на полотно у изголовья кровати.
        В громоздкой раме красовалась небольшая картина маслом: на блеклом красном фоне спиной стояла женщина в сером платье.
        - Это осталось от последнего хозяина. Точнее, он не был владельцем, но арендовал дом довольно долго.
        - Да, мы знаем, что это был художник. К сожалению, мне не удалось с ним связаться. Вы знаете, что он умер?
        - Надо же. - Егерь опустил глаза. - Не знал. Приятный был человек. Видел его здесь несколько раз.
        - А кто владелец?
        - Они тут не бывают.
        - Они?
        - Это семья; получили дом по наследству.
        - А кто построил дом? Как их звали?
        - Не знаю. - Федор Степанович пожал плечами и уставился на картину.
        Лиза улыбнулась и обвела комнату взглядом:
        - Ну что, идем дальше?
        Местный молча вышел.
        - Гонит, как пить дать, - негромко заявил Слим. - Точно гонит.
        Пройдя узкий коридор, они вошли в просторную гостиную. Окна здесь были уже, но выше тех, что в спальнях, и света проникало куда больше. С тяжелых карнизов свисали пыльные гардины, на подоконниках лежали пожелтевшие салфетки, плетеные макраме. Посреди комнаты стоял круглый дубовый стол с шестью такими же громоздкими стульями. Слева красовался камин со следами копоти, а рядом плетеное кресло-качалка с засаленными подлокотниками. На кресло был уютно наброшен клетчатый плед, в ногах лежал коврик грубой вязки из разноцветных лоскутов. По правую руку от стола было нечто вроде кухни: небольшой сервант с приоткрытыми разболтанными дверцами и пара тумбочек, на которых стояла электрическая плита с одной конфоркой. На стене висели четыре небольшие полки, а на них - несколько тарелок и потрескавшихся чайных кружек. В общем, убранство дома было более чем скромным, но, несмотря на устрашающий слой пыли, все было прибрано и стояло на своих местах. Лиза, ожидавшая увидеть хаос или голые обшарпанные стены, внимательно осмотрела гостиную:
        - Федор Степанович, а кто здесь прибрался? Понятно, что это было давно, но все же…
        Он потупил взгляд:
        - Я.
        - Надо же! Вы с такой любовью относитесь к этому дому…
        - Этот дом - единственное, что нуждается в моем присутствии. Остальным до меня дела нет. Я понимаю, у каждого своя жизнь, но все-таки приятно быть хоть в чем-то полезным. Раньше мне приходилось чаще приводить в порядок эти комнаты, но в последние годы в этом нет надобности. Здесь уже и не встретишь живую душу… - Он заботливо подвинул стул, стоявший перед ним. - Ну что, дальше?
        - Да! - откликнулась Лиза. - У нас прекрасный экскурсовод. Мы готовы!
        Он смущенно кивнул:
        - В общем, это гостиная. Камин рабочий, но сначала нужно разжечь небольшой костер, чтобы дымоход прогрелся, иначе задымите весь дом. Дрова в сарае по ту сторону пруда. Там же и туалет.
        - А что, в доме нет сортира?! - возмутился Слим.
        - Нет, только на улице.
        - Что за хрень, мужик?!
        Егерь растерянно пожал плечами.
        - Ну, я не знаю… Может, ведро есть специальное? Придумай что-нибудь, ты же у нас тут местный босс! Сооруди горшок! Ночью ходить за озеро - вообще обломно, батя!..
        - Слим, - перебил Макс.
        - Чего? - раздраженно воскликнул юноша.
        - Дом построен в начале прошлого века, приди в себя!
        - Электричество провели, а очко не смогли сделать? Это как же, мочиться в черную дыру?
        Лиза бросила:
        - Потерпишь.
        - Я-то могу и через крыльцо свесить и вперед! Так что это ты потерпишь. - Он скривил рот и перевел взгляд на старика. - Мужик, давай, что-то думай, а то наша девочка и писюльку застудить может!
        Лиза удивленно приподняла брови и на минуту застыла от такого хамства.
        - Ты о моей «писюльке» беспокоишься?! Ты лучше о своей заднице переживай. Застудишь ее - считай, весь мозг себе отморозил, да и личная жизнь коту под хвост…
        Слим надменно улыбнулся:
        - Это у вас, баб, вся личная жизнь под хвостом находится. А у нас, нормальных парней, хвост спереди, - он зажал в кулак мошонку и дернул несколько раз. - Вот здесь! Гляди внимательно, запоминай! Будешь хорошо себя вести - покажу, как он выглядит. Хоть посмотришь на нормальный хвост, а то уже забыла небось? Могу даже дать попробовать…
        В ту же секунду, неожиданно для всех, перед Слимом возник Роб. Раздался приглушенный шлепок, и одна рука крепко схватила кулак юноши, теребящий собственную ширинку, а другая впилась в горло. Словно бульдозер, он резко толкнул жертву и со стуком прижал к стене. Слим не успел даже пикнуть, как оказался в мертвой хватке существенно более мощного самца. Роб пристально посмотрел ему в глаза и негромко произнес сквозь сжатые зубы:
        - Слышь, ты, «нормальный парень»! Если я еще раз услышу от тебя что-то подобное, я оторву твой маленький хвостик и засуну его тебе же в рот. - В подтверждение своих слов он еще крепче сжал кулаки. Послышался хруст, из горла Слима вырвался еле слышный писк. - Ты понимаешь всю серьезность ситуации?
        Свидетели застыли. Первым пришел в себя Макс:
        - Роб! - Он медленно тронул его за каменное плечо. - Роб, хорош… Он понял, отпускай! - Словно опасаясь, что в своей тихой ярости Роберт накинется и на него, как сорвавшийся с цепи бультерьер, не различающий чужих и своих. - Ты его задушишь.
        Глаза Слима застыли в немом удивлении и заслезились, белки покраснели. Это было больно и унизительно, хотя он до сих пор не понимал, что произошло. Прошло еще несколько секунд, но Роберт продолжал вдавливать беднягу в стену.
        - Роб, - очнулась Лиза, - пожалуйста, отпусти его, прошу тебя…
        Это сработало. Через несколько секунд мощные руки медленно разжали глотку, а затем побелевший от давления кулак на штанах. Слим кашлянул и тут же рухнул на пол, скорчившись от боли.
        Макс с Лизой подбежали к распластавшемуся на полу парню. Он выл, как животное, прижимая подбородок к груди и сжимая пах обеими руками. Макс осторожно взял его за плечи и попытался приподнять, но тот отдернулся, еще крепче прижимая колени к животу.
        Лиза присела на корточки:
        - Есть вода? - обратилась она к егерю.
        - Сейчас. - Он взял с полки кружку и вышел из дома.
        Девушка осторожно дотронулась плеча лежащего:
        - Сможешь встать?
        Тот покорчился еще немного и стих.
        - Давай вместе. - Лиза медленно взяла его обеими руками и помогла присесть.
        Слим послушно сел, продолжая сжимать ноги, и прижался спиной к стене. Его дреды растрепались, выпав из пучка волос, собранных резинкой. Красное лицо было мокрым от слез, из носа текло ручьем, а изо рта выделялась сукровица и тягучими каплями свисала с подбородка. Никогда еще этот наглец не выглядел так жалко. Он смолк, наконец осознав унижение, которому только что прилюдно подвергся. Это уничтожило его окончательно, и, встретившись взглядом с Лизой, он не мог скрыть страх и глубокое разочарование. Слим проиграл бой, даже не успев что-либо предпринять. Он был настолько беззащитен, что потерял контроль над собой и расплакался, как девчонка. В этот миг он ненавидел всех, кто был рядом, и самого себя - за то, что оказался настолько слабым. Слезы струились по его щекам, но он, не мигая, смотрел на Лизу. Опустошенно, брезгливо.
        В комнату вошел Федор Степанович и протянул Слиму воду. Не отводя глаз, тот взял кружку и сделал несколько больших глотков. Вода потекла по шее и впиталась в футболку, оставив большое пятно на груди. Он вытер подбородок, медленно встал и, набравшись сил, улыбнулся. Это была злая улыбка униженного и мстительного человека, загнанного в угол. Еще раз взглянув на девушку, он вышел из дома, стараясь не сгибаться от боли.
        Молчание нарушил Макс:
        - Ну, вроде жить будет. - Егерь одобрительно кивнул. - Пусть пока проветрится.
        Лиза растерянно глядела в пол, и Макс легонько тронул ее за локоть, пытаясь как-то привлечь внимание:
        - Может, продолжим?
        Федор Степанович подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и остановился в ожидании гостей. Макс и Лиза направились за ним. Проходя мимо Роба, Елизавета остановилась и шепнула:
        - Спасибо.
        Он кивнул.
        - И все-таки он слишком гнилой, не стоит больше связываться с таким дерьмом.
        Роберт ничего не ответил.
        Лестница вела в просторный холл с большими витражными окнами, через пыльные потрескавшиеся стекла которых виднелся пруд. Зацветший и заросший камышами, он был не больше двадцати метров в длину и в ширину и вряд ли подавал признаки жизни, если не считать тысяч комаров, плодящихся здесь с приходом тепла. За прудом находился большой деревянный сарай, а рядом - маленькая покосившаяся будка с открытой настежь дверью. Путь туда казался крайне небезопасным для тех, кто не знает тропинки вдоль кромки заросшего берега. Дальше уже начинался лес, который опоясывал этот пятачок земли со всех сторон, постепенно захватывая все больше территории.
        - Когда-то здесь был прекрасный вид, - сказал местный. - Под балконом была небольшая выстриженная полянка и чистейший пруд, в котором можно было купаться.
        - Да, симпатично, могу себе представить! - согласилась Лиза. - Но и в этом виде что-то есть.
        - По мне, так это дикий ужас, что стало с этим местом. Вряд ли найдется здравомыслящий человек, который станет жить в этой глуши.
        - Ну почему же? - возразил Макс. - Наверняка есть люди, любящие пощекотать нервишки.
        - Хочется былой красоты, жизни…
        - Ну, было бы желание.
        Федор Степанович еще раз взглянул на пруд:
        - В общем, это выход на балкон, но туда лучше не соваться. Вы видели, в каком он состоянии.
        Тусклый солнечный свет широкой полосой ложился на вздувшийся паркет холла, посреди которого лежал небольшой квадратный ковер пестрой расцветки. В остальном здесь было пусто, как и в одной из гостевых комнат внизу.
        На втором этаже было три двери: две справа, ведущие, по всей видимости, в небольшие комнаты, и одна напротив. Эта дверь была больше остальных, с тяжелой резной ручкой в форме подковы.
        Федор Степанович сначала подошел к двум дверям.
        - Здесь были детские комнаты, - он уверенно открыл первую. - Входите.
        Лиза, Макс и Роб последовали за ним.
        Комната была небольшой. Одно из двух окон выходило на пруд, другое - на лес с торца дома. Ярко-желтые шторы были задернуты, в углу стояла узкая деревянная кровать, заправленная таким же желтым покрывалом. Напротив кровати стоял маленький журнальный столик, исписанный вдоль и поперек чернильной ручкой. Здесь были нацарапаны цветы, бабочки, рожицы и огромное количество матерных слов. В общем, полный спектр детской фантазии и подросткового вандализма.
        - Вот ублюдки! - высказался Макс. - Убийцы истории…
        - Да, злорадства у них не отнять, - согласился егерь. - Это я еще починил этот стол. Они же его совсем разломали.
        На обоях рядом с кроватью также было множество нецензурных надписей с номерами телефонов, типа: «Хороший отсос петрович! Звонить 8-095-237…» Или: «Катя недорого 446-81-…» Попытки нарисовать смешные рожицы во всех случаях сводились к жуткому гротеску, а ошибки в элементарных словах и кривой почерк говорили о нетрезвости и необразованности пишущих.
        Макс сел на кровать и одарил взглядом всех присутствующих:
        - А кто здесь спал изначально? Чья эта комната?
        Притужалов улыбнулся:
        - Это была комната младшей дочери.
        - Вы знали хозяев?
        - Максик, - вмешалась Лиза. - Это был тысяча девятьсот третий год…
        Старик улыбнулся:
        - Просто я видел все комнаты, а вы - еще нет. Здесь явно жил младший ребенок, и убранство комнаты до того, как здесь побывали эти сумасшедшие подростки, выглядело иначе. Тут были куклы и платьица, которых сейчас уже, конечно, нет: все уничтожили.
        - Ну, хоть что-то осталось.
        - Сохранил все, что мог.
        - Вы сделали большое дело, правда. - Лиза искренне улыбнулась.
        - Да ну что вы, разве это большое дело!
        - Очень большое! Если бы все относились к прошлому так же бережно, мы значительно лучше понимали бы настоящее.
        Старик пожал плечами:
        - Может быть…
        - Уверяю вас! - Лиза еще раз оглядела комнату и вернулась в холл. - Здесь вторая детская? - она приоткрыла соседнюю дверь. - Можно?
        - Конечно.
        Эта комната была похожа на предыдущую, правда, узкая кровать, аккуратно заправленная старым красным пледом, и журнальный столик напротив были не единственными предметами интерьера. В углу стоял большой шкаф с тяжелыми дверцами. Он выглядел таким ветхим, что, казалось, развалится, если его открыть. Окна были зашторены плотными занавесками багрового цвета. На полу лежал небольшой ковер, на котором был изображен пьющий из ручья олень. Серые обои кое-где отошли от стен, вдоль плинтуса растянулась широкая полоска плесени. В углах и на потолке были заметны разводы, словно эта комната больше всего пострадала от проливных дождей. Да и сыростью здесь пахло сильнее, чем на первом этаже.
        - Тут более влажно, - заметила Лиза.
        - Да, эта часть дома живет без солнечных лучей, так построен особняк. Пустая комната на первом этаже и самая большая на втором, куда мы сейчас зайдем, летом просто купаются в лучах солнца, а эта часть всегда в полумраке. Зато тут прохладнее всего!
        - Это тоже детская? - уточнил Макс.
        - Да, здесь жила старшая дочь.
        - Вы так уверенно говорите.
        - Видел на фото.
        Лиза встрепенулась:
        - Сохранились фотографии? Нам было бы очень интересно показать их в программе!
        - Есть единственная фотография, я обязательно покажу ее вам.
        - Отлично! - Девушка заметно оживилась.
        - Да, это супер, - согласился Макс. - А кто еще жил в этом доме?
        - До того, как сюда поселился художник, здесь жила пожилая женщина, уже и забыл, как ее звали… Снимала дом лет пять, может, шесть. Она была вдовой, может, потому и уехала подальше от всех. Депрессия, знаете ли, дело сложное… - Он задумался. - Здесь она и дожила свой век.
        - А до нее? - поинтересовалась Лиза.
        - Так… - старик потер виски. - До нее жила семья с тремя детьми, правда, только летом и недолго - года два. Еще раньше - другая семья, но с ними я не общался.
        - Он все время сдавался в аренду?
        - Ну, в пятидесятые годы владельцы в нем уже не жили. - Он почесал затылок. - Затем дом долго пустовал. Очень долго. За ним, конечно, присматривали несколько женщин из деревни, поддерживали чистоту и порядок, но…
        - На каких-таких началах? - удивился Макс.
        - Уборщицам платили наследники, которых я, кстати, никогда не видел.
        - Странно не бывать в собственном доме, но тратить деньги на его регулярную уборку…
        Старик продолжал, игнорируя комментарий собеседника:
        - …Это уже потом, с середины восьмидесятых его стали сдавать. Правда, последний арендатор съехал в две тысячи первом году - и с тех пор ни души. Хозяева, скорее всего, уже забыли о доме, поскольку никакие уборки не оплачивают. Вот только на мне все и держится, - он заботливо похлопал ладонью по стене, - иначе тут был бы тихий ужас.
        - А вы? - поинтересовался Макс.
        - Что я?
        - Как давно вы здесь?
        - Я не могу сказать, что я здесь. Я, по большому счету, везде. Но, безусловно, бываю тут частенько.
        - И с какого года?
        - А вот как съехал художник - с две тысячи первого получается. До этого только слыхал про этот дом да видел издалека, когда в этих краях охотился.
        - И что же так прикипели к этому месту?
        Старик улыбнулся:
        - Хорошо мне тут, тихо, спокойно. Нет навязчивых людей, которые так и норовят проявить любопытство, а потом… В общем, не ладится у меня с ними, одиночка я.
        - Простите, - Лиза заговорила тише обычного, - а можно нескромный вопрос?
        - Конечно.
        - А семья? Ну, супруга, дети? Извините, если не совсем уместно…
        - Да ничего, - егерь кивнул. - Супруга далеко отсюда, изредка видимся, не живем ведь уже. Дочку вижу не чаще, как Бог даст, она тоже не в этих краях обитает. А сын здесь, в деревне, с семьей живет - здравствует, хотя особо не жалует. Говорит, его младшенький боится меня, вот я и не захаживаю к ним. Если внук ко мне не привык, зачем пугать ребенка своей ряхой?
        - Вы вроде не Бармалей, чего вас бояться? - отшутился Максим.
        - Люди разные… Да и на мир мы смотрим по-разному.
        - Может, вам побриться? - предложила Лиза, взглянув на густую бороду старика.
        - В данном случае не думаю, что это как-то поможет.
        Компания погрузилась в тишину, которую прервал легкий свист ветра, ворвавшийся в щели ветхих рам. Федор Степанович со скрипом открыл дверь настежь:
        - Ну что, у нас еще одна комната.
        Большая дубовая дверь тяжело открылась, и съемочная группа очутилась в просторной спальне, которая занимала все правое крыло второго этажа. Это была самая большая комната в доме - и самая заставленная из всех.
        - Хозяйская спальня, - с гордостью произнес старик. - Самая светлая комната в доме.
        Лиза, Макс и Роб, оглядываясь, переступили порог.
        Обстановка этой комнаты сохранилась лучше всего. Старинная кровать на массивных ножках с огромным резным подголовником цвета темного ореха выглядела внушительно. Она была настолько широка, что на ней смогли бы с комфортом разместиться четыре взрослых человека, не касаясь друг друга телами. Аккуратно заправленная красным покрывалом, она покоилась в осознании своего величия. Высокий матрас словно заманивал гостей в царство Морфея. Венчали всю эту красоту четыре подушки столь же густого красного цвета, которые лежали так ровно, будто их поправляли с помощью линейки. По бокам стояли небольшие прикроватные тумбочки с отполированными до блеска ящичками. Над ними висели небольшие розовые бра с болтающимися веревочками-выключателями.
        Слева стоял большой комод, выполненный в том же стиле, что и вся мебель спальни, с резным орнаментом на дверцах в виде переплетенных ветвей. Рядом располагалось трюмо с аккуратно придвинутым к нему стульчиком. Большое зеркало, кое-где почерневшее от времени, было единственным во всем доме и поэтому выглядело еще более эксклюзивно. Как и само трюмо, оно было окаймлено тем же растительным орнаментом. На полу лежал видавший виды огромный красный ковер, а на стенах висели три большие картины, написанные маслом. Они были выполнены техникой, напоминающей работы позднего Пикассо, сошедшего с ума от собственной ранней гениальности. На первой был изображен мужчина, прикрывающий глаза неестественно узкой и длинной ладонью; на другой женщина глядела исподлобья, улыбаясь еле заметными губами. Сюжет третьей картины был таков: человеческая фигура, полностью состоявшая из отрезанных пальцев, стригла себе ногти. Вместо головы у героя картины было глазное яблоко, а вместо ножниц - спагетти. Отрезанные ногти летели вниз и попадали прямо в открытый рот плачущего ребенка.
        Завершали интерьер небольшой полукруглый стол, а рядом с ним у окна - старое пианино, о котором говорил егерь.
        Лиза внимательно изучила картины и, воздержавшись от комментариев, подошла к музыкальному инструменту. Осторожно подняв крышку, она беззвучно провела ладонью по клавишам и взглянула на подушечки пальцев.
        - Пыли нет, удивительно…
        - Может, потому что они плотно закрыты? - предположил Макс.
        Лиза пожала плечами и нажала ноту фа. Инструмент издал приглушенный, чуть раздвоенный звук, тут же поглощенный царящей в доме тишиной. Лиза добавила ля и до:
        - Фа минор, - еле слышно произнесла она.
        Костяные клавиши пожелтели от времени и потрескались, хотя большинство из них были на местах.
        - На нем часто играли, - уверенно сказала она. - Наверное, это была хозяйка дома. Оно изначально находилось в этой комнате?
        - Сколько я помню, оно всегда стояло здесь.
        - Интересный звук, - Лиза вновь взяла аккорд. - Очень глубокий, но пугающий. Я надеюсь, оно не играет само по ночам?
        Егерь улыбнулся:
        - Никогда не слышал.
        Макс подошел к окну и чуть отодвинул тяжелые занавески:
        - А где наш хип-хопер? - Он внимательно изучил заросли. - Что-то не видно его разноцветный стайл.
        Лиза переглянулась с Робом.
        - Куда тут деться… - усмехнулся старик. - Небось, ходит рядом.
        - Был борзый - стал тихий, - пошутил Максим и отошел от окна. - Вот оно, новое поколение отморозков. У вас таких не было, Федор Степанович?
        - Людей, растерявших ценности, всегда хватает. Наша с вами задача - постараться указать им верный путь, конечно, если мы сами не потеряли его из виду.
        - Если человек не хочет, как его можно в чем-то изменить?
        - Нужно сделать, чтобы понял, а дальше он сам.
        - Не знаю, не знаю… Мне такие люди безразличны, - признался Макс.
        - Глядя на тебя, я все больше понимаю, что ты безразличен ко многому, - вмешалась в разговор Елизавета.
        Он улыбнулся:
        - Точнее, ко всему, что не касается меня. Ты это хотела сказать?
        Лиза тяжело вздохнула:
        - Можно и так.
        - Да! - Он хлопнул себя по бедрам. - Первое, что меня беспокоит, это собственный комфорт, не скрываю! Если среди нас ты найдешь человека, который, по большому счету, живет иначе, то я готов отдать Слиму весь свой гонорар за этот месяц.
        - Не хочу оставлять тебя без денег! - парировала Лиза.
        - А и не получится! Ты сама прекрасно понимаешь, что все в жизни мы делаем ради себя.
        - Все относительно, Максик.
        - Все предельно просто, мой любимый продюсер, все предельно просто. Вот, к примеру, наше пребывание в этом доме - из чистого альтруизма? Нет! Каждому из нас от этого хорошо, так или иначе. Мне, например, нужно уйти с чистой совестью, так комфортней. Роб тоже здесь не насильно. Работа приносит деньги, деньги - еду, и так далее.
        Оператор смотрел в глаза известного коллеги, не проявляя ни тени эмоций.
        - Ты, - продолжал Макс, обращаясь к Лизе, - преследуешь свои цели, Федор Степанович - свои. Даже тот, кто сейчас шастает внизу, собирая дредами божьих коровок, тоже здесь ради чего-то.
        - Тебя не по-детски задели мои слова! - улыбнулась Лиза.
        - Да нет, просто изначальная позиция у тебя неверная. - Макс пожал плечами. - Вот вы, Федор Степанович, какую цель преследуете, тратя свое время с нами в этом забытом Богом месте? Вы же тратите силы, слушая всякую ерунду!
        Местный провел рукой по седой бороде:
        - В ваших словах есть правда.
        - Я знаю.
        - Почему я помогаю вам? Хм… - Он задумчиво оглядел съемочную группу.
        - Вам очень важен рейтинг NeTV? Вы хотите, чтобы канал заработал кучу денег на рекламе с помощью интересной передачи, и генеральный продюсер еще на год обеспечил себя еженедельными перелетами Париж - Москва и обратно?
        - Макс… - недовольно произнесла Лиза.
        Егерь улыбнулся.
        - У меня все проще. Ваш юмор мне понятен, но все правда проще. Я помню этот дом живым. Здесь бегали дети, смеялись люди… Теперь этого нет, и я скучаю по тому времени, скучаю по жизни, по неоднотонности своего существования. Поскольку мне суждено быть в этих краях, я хочу, чтобы дом снова ожил, задышал благодаря людям, чувствующим здешнюю красоту. Именно поэтому я посильно помогаю вам, надеясь, что с вашей помощью этот особняк обретет нового хозяина, - он перевел дух. - Я старый человек и уже мало на что годен. Когда заканчивается собственная жизнь, наступает время жить жизнью других. Но так случилось, что у меня нет даже этого. Хотя вряд ли вы, молодой человек, полный планов на будущее и жизненных сил, сможете понять меня…
        - Нет, я вас очень хорошо понимаю. И дело в том, что вы тоже стараетесь ради себя, и это нормально! Понимаешь, Лизок? - Макс взглянул на девушку.
        Она кивнула.
        - Предельно понятно, Максик. Просто есть те, кто ради собственного комфорта в будущем могут жертвовать чем-то в настоящем, а ты из тех, кто хочет пожизненного комфорта без каких-либо лишений. Так не бывает.
        - Все относительно, Лизок.
        - Где-то я уже это слышала, - она прищурилась.
        - Эйнштейн, если не ошибаюсь… - не унимался Максим, - Так что на меня баллон катить не надо, мой милый продюсер!
        - Думаешь, не докатится?
        Федор Степанович поднял глаза:
        - Не ссорьтесь, пожалуйста…
        Лиза поспешила переубедить его:
        - Что вы, мы не ссоримся! Это у нас беседы такие. Не волнуйтесь!
        Надо признать, откровенности в их разговоре было куда больше, чем юмора, но за несколько лет совместной работы они научились не обижаться друг на друга.
        - Да, несколько минут назад я видел ваши «беседы», - старик по-доброму взглянул на Роба.
        Девушка опустила крышку пианино и еще раз внимательно оглядела комнату:
        - А что на чердаке?
        - Кое-какие старые вещи. - Егерь посмотрел на потолок. - По большому счету, там нет ничего действительно интересного. Если хотите, то можем заглянуть.
        - Безусловно! А подвал?
        - Подвал пуст. Там, конечно, остались стеклянные банки и несколько ржавых тазов, но не думаю, что вы ищете именно это.
        - Ну, для съемок все сгодится. Мы ищем картинку. Неужели не сохранились фотоальбомы?
        - Их, как и все тут, раздербанили на кусочки, - местный устало вздохнул. - Осталась единственная фотография.
        - Точно! Где она? - почти крикнула Лиза, не успевая за собственным любопытством.
        - В доме.
        - Где именно?
        - На первом этаже. Я покажу ее вам.
        - Отлично! - Лиза кивнула и обратилась к Роберту. - Ну что, давай выставляться. Начнем с камер по периметру. Сколько их?
        - Четыре с возможностью ночного видения, плюс ручная минидивишка и репортажная.
        - Тогда начинай потихоньку устанавливать, запускайся, а потом займемся домом.
        Оператор направился к выходу, но Лиза вновь окликнула его:
        - Роб, - она подошла ближе. - Этот гаврик может снова провоцировать тебя на конфликт. Пожалуйста, не реагируй, прошу тебя.
        Он еле заметно кивнул и вышел.
        Слим бродил вокруг машины, потупившись и разглядывая свои кроссовки. Неожиданная встряска, которую он только что испытал, вычистила ему мозги. Не успев о чем-либо задуматься, он тут же забывал прилетевшую из ниоткуда мысль. Даже не пытаясь сфокусировать свое внимание на чем-либо, он утопал в эмоциях.
        Его переполняло разочарование. Слим вдруг понял, что родственные связи почему-то перестали работать, словно потерявшая магическую силу волшебная палочка. И самое обидное - что он ничего не сможет сделать своим обидчикам в отместку. Абсолютно ничего. Дядька скорее похвалит их, чем уволит. Здесь он был слаб физически, морально и социально. В его голове даже не возникали мысли о собственной вине, ведь всю свою сознательную жизнь он только и делал, что искал виноватых вокруг. И теперь, когда во взрослом мире ему впервые показали его несостоятельность, он пришел в ужас от мысли, что все, чем он жил раньше, нужно менять. Такое положение вещей не могло устраивать молодого человека, ведь он был твердо убежден в том, что все должны принимать его таким, какой он есть. Все без исключения!
        Обиженный на весь мир мальчик, живущий под опекой стариков и богатого родственника, выделяющийся в кругу друзей лишь возможностью купить пива и дури, был раздавлен собственным негодованием. Эта потасовка морально задела его куда больнее, чем крепкие руки Роберта, который даже не подозревал о том, что сделал.
        Снова и снова Слим мысленно прокручивал случившееся: раздутые, пористые ноздри Роба крупным планом и крепкую хватку, парализовавшую его на несколько минут; беспокойный тон Лизы с нотками ликования от того, что наконец-то он получил сполна… Слим был уверен, что они должны были простить ему любую выходку. Ведь сам Господь виноват перед ним в том, что его бросили родители и что бедняге приходится терпеть двух дряхлых стариков, трясущихся над внуком лишь для того, чтобы угодить своей дочери, которая наверняка давно забыла о собственном сыне!
        - Какое вы имели право? - пробормотал он. В его голове зияла огромная дыра, в которой медленно исчезало все, что он знал о собственной жизни. - Какое вы имели право? Какое право, суки-и-и?! - Слим тихо завыл. - Суки-и-и… - Его лицо скривилось, глаза наполнились слезами, рот растянулся, подчеркивая впалые щеки. - Какое вы имели право трогать меня, твари-и-и, суки-и-и, уроды, гондоны… Сволочьё…
        Сдерживая себя изо всех сил, чтобы не разбить стекла стоявшей рядом машины, он сел на корточки и закрыл лицо руками. Вулкан внутри пытался вырваться наружу в виде крика. Слим тяжело дышал, медленно сползая на подгнившую траву. Он свернулся калачиком, подтянув колени к груди, и уткнулся носом в воротник старой куртки. Этот лес оказался его клеткой. Уйти было невозможно.
        Трое собеседников спустились на первый этаж. Расположившись в гостиной, они продолжили разговор в ожидании технической готовности к съемке. Лиза села за обеденный стол, Макс уютно расположился в скрипучем кресле-качалке, а Федор Степанович скромно присел на маленькую табуретку, стоявшую рядом со шкафом.
        У Лизы было столько вопросов, что она не знала, с чего начать. История дома и гибель людей в его окрестностях казались ей темами, которые могли насторожить старика. Не все любят обсуждать трупы и прочие ужасы. Но нужно было достать из него хоть какую-то информацию.
        - Федор Степанович, а можно все-таки увидеть фотографию?
        - Конечно, - спохватился тот, подошел к шкафу, с трудом отодвинул его и поднял с пола пожелтевший листок бумаги. - Решил, что здесь не найдут, даже если кто-то и проберется внутрь. - Он протянул фото Лизе. - Вот семья, которой принадлежал этот дом изначально.
        На фото стояли четверо: две девочки на вид лет семи и двенадцати, молодая женщина лет тридцати и высокий пожилой мужчина с хмурым выражением лица. Девочки, и без того похожие друг на друга, были в одинаковых темных сарафанах. На голове младшей красовался пышный венок, а старшая могла похвастать лишь двумя длинными косичками. Мать была одета в белое платье до пола, напоминающее перевязанный на талии балахон. Собранные в пучок волосы открывали круглое миловидное лицо, черты которого были мелкими и заурядными. Ее взгляд был тосклив, а темные круги под глазами намекали на хроническую усталость. Она прижимала дочерей к себе, еле заметно отстраняясь от супруга.
        Мужчина, наоборот, отличался военной выправкой. Его густые кудри и надменный взгляд привлекали внимание, делая стоявшую рядом женщину еще более неприметной. Строгий черный костюм сидел как влитой, подчеркивая его мужественную стать. Волосы, расчесанные на пробор, и густые бакенбарды ярким штрихом подчеркивали моду начала двадцатого века, а крупные черты лица и большой лоб оттеняли холодный взгляд почти прозрачных глаз.
        Лиза внимательно рассмотрела картинку:
        - Старые фотографии всегда наполнены особой энергией и смыслом, в них прячутся секреты.
        Это фото не было исключением, к тому же сепия, пожелтевшая от времени, лишь добавляла глубины. Фигуры на фотографии казались объемными.
        - Надо же, - задумчиво произнесла она. - Если бы не балкон, я бы никогда не подумала, что фото сделано на фоне этого дома!
        - Дай взглянуть! - Макс вальяжно раскачивался в кресле.
        Девушка нехотя передала ему фотографию и встала сзади, облокотившись на спинку:
        - Ну, как тебе?
        - Хм… Люди, конечно, дико меняются с каждым столетием. Наших наряжай - не наряжай в те же одежды, но они никогда не будут так выглядеть! Правда, любопытно. А вообще - «счастливая» семейка…
        - Женщина как будто морально уничтожена…
        Макс улыбнулся:
        - Ой, Лизок, только не начинай! Вы во все времена были «морально уничтожены»!
        - Да ты посмотри на нее! Посмотри внимательно!
        - Уставшая.
        - Нет, она не уставшая, она измученная!
        Старик внимательно слушал диалог гостей.
        - Федор Степанович, я слышала, что в этой семье произошла трагедия…
        Он неторопливо встал и поставил чашку на полку.
        - Версий много.
        - И какая правдивая?
        Он пожал плечами и снова сел:
        - Думаю, нам этого никогда не узнать. Основная версия - что он убил их в этом доме, - старик покачал головой. - Но эта история покрыта таким слоем слухов, что нет уверенности ни в чем.
        - Но трупы…
        - То, что все они умерли в этих стенах, это правда, - перебил собеседницу местный.
        - Все, включая главу семейства?
        - Да. Он тоже скончался здесь - повесился, якобы после того, как раскромсал топором жену и девочек.
        - Раскромсал… - повторила Лиза. - Ёмкое слово, наполненное энергией действия. - Она пристально посмотрела в глаза старику. - То есть он не просто ударил их? Вы поймите, это очень важные детали для программы, именно поэтому я и расспрашиваю о таких подробностях.
        - Я понимаю… Говорят, трупы были разрублены на куски.
        - А где именно их нашли?
        - Женщину - в спальне, а девочек - на первом этаже, в той пустой гостевой комнате, - он поднял указательный палец и указал на люстру над столом. - Мужчина висел здесь. - Старик неторопливо продолжал свой жуткий рассказ под пристальными взглядами Макса и Лизы. - Даже если представить, что все так и было, все равно никто не знает, почему он убил свою семью. Тем более, вряд ли вообще найдется веская причина, оправдывающая такой поступок. Мужик не иначе как спятил, больше нет версий на этот счет. Говорят, что семья была странная: девочки учились дома, мать всецело посвятила себя им. Сам хозяин часто выезжал в Москву на несколько дней. Подробностей я не знаю и сомневаюсь, что кто-либо другой сможет вам помочь в этом вопросе.
        - А семья была обеспеченная?
        - Все относительно, вы же знаете. В целом, я бы не назвал ее богатой или зажиточной. Как ни крути, это не Шереметьевский дворец! Думаю, для дворянской семьи жили они довольно скромно.
        Лиза кивнула.
        - Федор Степанович, у меня к вам просьба: расскажите все то же самое, только в камеру. Это возможно?
        Старик замялся, словно резкая смена темы застала его врасплох:
        - Это обязательно?
        - Скорее, предпочтительно! Зрителям всегда интереснее слышать подобные истории из первых уст, если можно так выразиться. Сможете?
        - Я никогда этого не делал…
        - Тогда это будет ваш дебют на телевидении!
        - Давайте я подумаю.
        Лиза почувствовала, что сможет уговорить его позже, и не стала давить.
        - Как вам удобно, Федор Степанович, мы никуда не торопимся. - Девушка широко улыбнулась.
        - Я подумаю… - негромко повторил он. - Посмотрим, как дело пойдет.
        Парижская весна
        Поль ехал по Седьмому округу Парижа на бежевом Porsche, щурясь от яркого солнца и ругая себя за то, что забыл дома солнцезащитные очки. Утро было хмурым, но ближе к обеду распогодилось, и город вновь засверкал бликами солнца, отражающимися в витринах сотен кафе и бутиков. Проехав по Rue du Bac, Поль свернул в сторону Quai Anatole France и оказался меж двух красот, отвлекающих водителей от скучного дорожного пейзажа: по левую руку музей DrOrsay, а по правую - Сена, неторопливо несущая свои воды в Ла-Манш.
        Забыв о суете Москвы, он погрузился в иную, пусть и не менее суетливую парижскую жизнь, которая дарила ему столько радости, что он не замечал ничего дурного вокруг. Все его мысли были о семье, которую еще пару ближайших дней он может видеть настолько близко, насколько это возможно: тискать, целовать, ощущать открытым настежь сердцем.
        Мобильный телефон беззвучно и одиноко лежал на соседнем кресле, перекатываясь из стороны в сторону на резких поворотах. Взгляд Поля ни разу за время пути не остановился на дисплее. Мужчина даже не заметил SMS, пришедшие ему несколько минут назад со знакомых номеров; всем существом он был обращен к Городу Любви. Именно этого так не хватало ему в Москве… Легкая улыбка невольно касалась губ, а прищур скрывал хитрые, но влюбленные глаза. Поль мчался на обед с Жаклин, и это все, о чем он хотел думать в тот миг.
        После его прилета они виделись недолго, поскольку Женотье сразу умчался на важную встречу. Он пообещал освободиться после полудня и окончательно посвятить себя ей. Терпеливая Жаклин, как всегда, с улыбкой дала ему возможность сдержать слово и почувствовать себя немножечко героем, почти победившим вечную занятость в пользу семейных ценностей.
        Проехав еще несколько кварталов, он остановился у небольшого ресторана. Это было отнюдь не шикарное заведение, но здесь было настолько вкусно, что, побывав в нем однажды, они с супругой тут же окрестили его лучшим ресторанчиком города.
        Жаклин должна была подъехать с минуты на минуту, и Поль, не без труда припарковавшись на узенькой улочке, заказал двойной эспрессо, сел за их любимый столик у витражного окна и продолжил впитывать в себя Париж.
        Через несколько минут за спиной раздалось знакомое цоканье точеных каблучков и невысокий голос любимой:
        - Bonjour, mon cheri!
        Поль обернулся:
        - Oh, comment pourrait-il en tre autrement?
        Она неустанно называла его любимым, а он так же без устали продолжал восхищаться ею:
        - Красива, как богиня!
        - Старалась только для тебя! - Жаклин нежно поцеловала мужа и села напротив.
        - Как же тебе идут эти обтягивающие платья…
        - Говори! Говори!
        - И не собирался прекращать, - улыбнулся он. - Когда ты успела похорошеть?
        - Сразу, как только отвезла детей к маме и поспешила к тебе.
        К паре подошел официант и вопросительно посмотрел на Жаклин. Она взяла в руки меню:
        - Будьте любезны, капучино без корицы, «тартар» из лосося и… пасту с креветками.
        - Фокачча?
        - Да, с розмарином, пожалуйста.
        Официант кивнул и испарился. Поль сделал глоток кофе:
        - И как ты все успеваешь?
        - Женщинами правят желания, а не возможности. Но все свои желания я озвучу тебе чуть позже. - Жаклин кокетливо подмигнула и села поудобнее. - Лучше расскажи мне, ты все успел?
        - Почти.
        - Тяжелые переговоры?
        - Тебе точно это интересно?
        - Я постараюсь не зевать, если будет скучно, - она невинно улыбнулась. - Так с кем на сей раз воюет мой муж?
        - Все те же телевизионщики…
        - И что?
        - Хочу выкупить права на один проект, но голландцы - сложные ребята. Все никак не могут понять, что российский рынок не похож на европейский. Суют свой нос во все: «Это так, это не так!» Устал им объяснять, что русские - особый народ!
        - Как и любой другой.
        - Да, но это шоу уже идет в десяти странах, и все идентично до мелочей! Как под копирку! И я не могу им объяснить, что в России не может член жюри, отвечающий за психоэмоциональное состояние участников, быть открытым геем!
        - Почему?
        - Там эта тема пресекается на корню.
        Жаклин покачала головой:
        - Почему? Геи - не люди?
        - Это для нас с тобой они люди, а там общество не видит разницы между геем и педофилом…
        Официант налил воду и поставил на стол комплимент от шефа.
        - Благодарю. Знаете, я передумала насчет фокачча, спасибо. - Она взяла руку Поля в свою. - Прости, на чем мы остановились?
        - Геи и педофилы.
        - Да-да, нам всегда есть о чем поговорить.
        - Ты же знаешь, я специально прилетел сюда, чтобы рассказать тебе эту историю! - нарочито серьезно ответил Женотье.
        - Как ты вообще там работаешь?
        - Пожалей меня. - Он скривил губы.
        - С чего это вдруг тебя пожалеть? Мне кажется, тебе нравится эта страна!
        - Она великая, но такого количества любителей анального секса я еще нигде не встречал!
        - Меня настораживает, что ты в курсе этого.
        - Я уже не про геев. Все намного сложнее. У них в крови - «войти без смазки»! Причем для того, чтобы они захотели это сделать, достаточно быть просто успешным.
        - Разве где-то иначе?
        - Везде так, но во всем мире это делают для чего-то, а в России важен сам факт того, что они это сделали.
        - Коммунизм не искореняется быстро.
        - У них это называется «раскулачивание». Я вообще удивлен, что Робин Гуд - не российский персонаж! Хотя он был не настолько ленив…
        Жаклин засмеялась:
        - А у них есть хоть что-то хорошее?
        - Да, пельмени.
        - И всё?
        - Нет, конечно. Русские доверчивы, они еще не погрязли в лицемерии. Очень мало людей с двойным дном. В основной своей массе это крайне простые и во многом наивные люди.
        - А как же главная достопримечательность - женщины?
        - О-о-о! - Поль с прищуром посмотрел на супругу. - Очень красивые женщины!
        - Значит, я русская? - отшутилась Жаклин.
        - Ты не принадлежишь никакой нации или расе! Ты чудо, шедевр! А шедевр, как известно, бывает только в единственном экземпляре!
        - Таю.
        - Надеюсь, во всех смыслах?
        - Ты сомневаешься? - Она повысила тон. - Официант, принесите мне другое кресло, это я уже намочила!
        Они негромко засмеялись.
        Через пару часов супруги вернулись домой. Белое вино тут же было разлито по бокалам и, развалившись на диванах, они продолжали беседовать обо всем и ни о чем одновременно. Дети на сегодня остались у матери Жаклин, и пара могла полностью насладиться долгожданным уединением.
        - Иногда я счастлива без этой суеты.
        - Дети - прощай, спокойствие!
        - Да, но завтра я уже буду выть без них.
        - Теперь ты понимаешь, какими звуками наполнена моя квартира в Москве? - Он улыбнулся. - Почему ты не спрашиваешь, как долго это будет продолжаться?
        Жаклин улыбнулась уголком рта:
        - Как скажешь, милый…
        - Ты удивлена?
        - …И как долго это будет продолжаться?
        - Думаю, через год все поменяется. Я уже наладил работу канала, в принципе, можно быть там всего неделю в месяц - и все. Контролировать людей можно и по скайпу.
        - Это прекрасно!
        - Хочу снова поработать в кино. Есть хорошие предложения в Испании. Разовые, но интересные проекты. Люблю делать то, что умею.
        - Не знаю, как тебе это удается, но я не чувствую, что ты далеко. И дети не ощущают себя забытыми. Работай смело! К тому же мне чертовски нравится Chopard, ты же знаешь… - Жаклин кокетливо подмигнула и сделала глоток.
        - Какая у меня меркантильная жена! - шутливо воскликнул Поль.
        Они мило ворковали, впиваясь друг в друга взглядами, жадно впитывая в себя настоящее. У них в запасе было еще несколько часов, и супруги не упускали возможности прикасаться друг к другу, чувствуя химию любви даже после стольких лет совместной жизни.
        Работа - не волк…
        На часах было 17:00. Медленно, но неумолимо наступал вечер. Тучи опустились ниже, и серый цвет, и без того царивший в этих местах, сгустился до предела. Кристально чистый воздух сделал пейзаж четче. После зимы деревья казались всклокоченными и нелепо дергались под порывами ветра, теряя благородство вместе с палой листвой. Совсем скоро они снова будут радовать взгляды случайных зрителей пышными шевелюрами, но пока их ветки казались обрубками, а не произведением искусства матушки природы.
        Роберт закончил установку оборудования и закрепил на штативе репортажную камеру.
        - Света на дом достаточно? - уточнила Лиза.
        - Пока да.
        Все было готово для интервью с егерем. Слим, на удивление молчаливый, покорно держал «журавль» и готовился к записи.
        - Максик, ты готов? - спросила Лиза, стоя перед объективом.
        - А как же!
        Роб сделал последние штрихи по свету и кивнул, глядя в глазок камеры.
        - Федор Степанович, мы готовы. Заходите в кадр.
        Тот неуверенно подошел ближе.
        - Не стесняйтесь, вы будете стоять здесь, - она показала пальцем вниз. - Максим будет слева от вас. Просто смотрите на него и отвечайте, не глядя в камеру. - Она уступила свое место старику.
        Роберт отошел от камеры и немного развернул контровой свет, прицеливаясь так, чтобы тот не слепил кадр. В этот момент местный сделал шаг и оказался под прицелом объектива. Испуганно глядя по сторонам, он молчал, наблюдая за улыбчивым лицом Лизы, отрешенным взглядом Макса и занятым за его спиной Робом.
        - Ну что? - с нетерпением спросила девушка.
        - Контровой мне не нравится, секунду.
        Роберт опустил держатель ниже и направился к камере.
        - Давай уже моториться, - не отставала Лиза.
        - Моторы уже идут.
        - Моторы идут? Максик, давай! - Она переключилась на ведущего.
        Ведущий подошел к старику и поднес к своим губам микрофон.
        - Оу-оу-оу! Рас-с-с-рас-с-с-с-ра-с-с-с! С-с-семьдес-с-сят-п-п-ять! - Он взглянул на Слима. - Со звуком все в порядке?
        Тот ответил еле заметным кивком.
        Роберт вернулся на свое рабочее место и в последний раз, прищурившись, окинул взглядом со стороны возможный кадр. На этот раз его все устроило, и он с удовлетворением потянулся к глазку видеокамеры. Не успела его бровь коснуться резиновой вставки, как раздался недовольный выкрик Слима.
        - Стоп, стоп!
        Съемочная группа обернулась.
        - Брак по звуку.
        - Что такое?
        - Клацанье какое-то… У кого-то ключи звенят.
        - У меня ничего не звенит, - возразил Макс.
        Роб отстранился от камеры, в которую даже не успел заглянуть, и сел на корточки в ожидании. Лиза суетливо прошлась по карманам и проверила наручные часы.
        - У меня тишина. - Она обратилась к егерю. - У вас нет ключей или чего-то, что может звенеть? - Притужалов недоуменно посмотрел на нее и развел руками. - О’кей, моторы идут?
        Оператор встал.
        - Бляха, ну невозможно! - снова выкрикнул Слим.
        Все стихли, прислушиваясь к звукам леса. Спустя секунду сквозь шум листвы они действительно услышали звяканье - сначала еле слышное, затем более четкое.
        - Ну, да ёп… Кто звенит? - Слим недовольно стянул наушники.
        Теперь этот звук не казался призрачным - знакомый перелив велосипедного звонка приближался со стороны леса. Участники съемочной группы переглянулись. Роб остановил запись и отошел от камеры, а Слим, тяжело выдыхая, опустил «журавль».
        - Ванька, вот чудной! - засмеялся Федор Степанович. - Вот ведь упрямый малый!
        - Это тот самый велосипедист, о котором я думаю?
        - Ага.
        Макс подошел к Лизе:
        - Ты же хотела взять интервью у каких-нибудь детишек? Ну вот, мечты сбываются! Чудо само прикатило, как «медвэди на велосипэде»!
        - Он даун.
        - Не даун, а ребенок с синдромом Дауна, - поправил ее коллега.
        Лиза повернулась к егерю.
        - Федор Степанович, а этот мальчик…
        - Ваня.
        - Ваня… он разговаривает, рассуждает нормально?
        - В общем-то, он смышленый парень, но, по правде говоря, не очень хорошо формулирует мысли. Он - как дитя малое. Ему двенадцать, может, тринадцать, но внутри лет пять, не больше. Мальчишка он добрый, никому зла не сделает. Иногда иду по лесу, слышу перезвон вдалеке: «О! - думаю, - Ванька едет!» Остановится, посидит рядом, поулыбается, соберет сухих веток да муравьев - и обратно в деревню к мамке добычей хвастать. - Старик пожал плечами. - Божий человек.
        - И часто он в этих краях?
        - Редко, но бывает. Иногда со мной приходит сюда, иногда сам, знает ведь, где искать. Он и сейчас понял, что мы сюда путь держим, вот и догнал нас. Я же говорю - смышленый парень!
        Лиза разочарованно посмотрела на Макса.
        - Вот тебе и интервью.
        - Что теперь делать…
        Лиза вгляделась в чащу.
        - Федор Степанович, я так поняла, что вы с Ваней приятели?
        - Ну, есть такое.
        - Когда он подъедет, попросите его встать в сторонке и не мешать, хорошо? А то у нас свет уходит, а мы еще хотим успеть взять у вас интервью.
        Егерь кивнул и с улыбкой пошел навстречу мальчику, появившемуся из зарослей.
        - Ванька! - крикнул старик. - Айда к нам, раз уж приехал! - Он жестом подозвал его к себе. - Вот упрямый… Долго ехал?
        Мальчик и правда оказался очень доброжелательным. Улыбка не сходила с его уст, а смущенный взгляд был переполнен любопытством. Не выпуская из рук велосипед, он с неподдельным интересом разглядывал камеру и микрофоны, обошел место съемок и остановился возле Роберта.
        - Чувствует добрых людей, - негромко произнес старик.
        - Странный, - резюмировала Лиза, наблюдая за необычным поведением мальчика.
        - Да, Ванька у нас такой.
        Услышав свое имя, тот взглянул на Лизу. В его глазах был свет. Это был удивительный, чистейший взгляд. Он улыбался, восхищаясь происходящим. Его радовало все без исключения, и эта обезоруживающая искренность не могла не тронуть девушку. Встретившись с ним взглядом, Лиза неожиданно для себя улыбнулась в ответ.
        - Он удивительный…
        Егерь засмеялся.
        - Я же говорю, божий человек!
        - Сколько в нем добра… Просто невероятно.
        - Мы меняемся не от времени, а от груза злости и страха, который приобретаем в пути. А он навсегда останется ребенком, верящим в Рождество… Он счастливее всех нас вместе взятых!
        Лиза шагнула навстречу:
        - Здравствуй, Ванечка!
        Мальчуган смущенно опустил глаза.
        - Я Лиза. - Она протянула ему руку.
        Ваня, не мешкая, ответил рукопожатием. Их пальцы коснулись, и Лиза убрала руку, а он подождал еще несколько секунд и только потом снова схватился за руль.
        - Как ты так быстро доехал до нас? - Лиза поправила челку.
        Ваня пожал плечами и посмотрел на Роба.
        - Это Роберт. Роберт, познакомься, это Ваня.
        Оператор внимательно посмотрел на нее; никогда еще он не слышал столько нежности в голосе своей начальницы. Мальчик протянул руку, и мужчина охотно пожал ее.
        - А это Максим, - и снова приветствие.
        Лиза подошла к Ване и взяла его за плечи.
        - Это наш звукоинженер, - представляя Слима, она не хотела называть его даже по прозвищу.
        Ваня протянул руку худому человеку со странными волосами, но тот скользнул по нему равнодушным взглядом, не вынимая рук из карманов и продолжая подпирать длинный «журавль». Мальчик так бы и стоял с протянутой ладонью в ожидании рукопожатия, если бы Лиза не отвлекла его.
        - Ты нас удивил! - стараясь говорить как можно четче и понятнее, произнесла она. - Мы не знали, что ты приедешь. Не боишься один в лесу?
        Паренек улыбнулся шире и взял ее за кончики пальцев. Это был жест доверия. Он не сказал ни слова, но Лиза поняла, что это означало: «Не боюсь, и ты не бойся!» Она сжала его пальцы и присела на корточки.
        - Какой у тебя красивый велосипед! Кто тебе подарил его?
        Ваня пожал плечами и, уставившись на старенькую «Каму», еле слышно ответил:
        - Мама.
        - Мама подарила? Ух ты! И ты с ним никогда не расстаешься?
        Он замотал головой.
        - Правильно, ты умничка, главное - осторожно ездить.
        Максим, наблюдавший за их общением, едва заметно ухмыльнулся, поправил воротник плаща и подмигнул в ответ на растерянный взгляд девушки.
        - По-моему, ты готова стать мамой. Да, Лизок, пора!
        - Теперь и ты мне будешь напоминать об этом?
        - Ну, если ты такая забывчивая, то буду.
        - Спасибо, не надо.
        - Глухая защита?
        - Что-что? - Лиза прищурилась.
        - А, нет! - Макс махнул рукой. - Не защита, просто глухая.
        - Что-что ты говоришь? - не унималась она.
        Максим повысил тон.
        - Я говорю, погода хорошая!
        - А-а-а, погода… - подыграла Елизавета.
        Свидетели шутливой перепалки терпеливо ждали ее окончания. Единственным, кого это по-настоящему раздражало, был, конечно, Слим. Его раздражало все, что происходило сейчас. Уставившись под ноги, он ждал последнего аккорда во всем этом сумбуре.
        - Свет ушел, - буркнул Роб.
        Тучи затянули солнце так быстро, что съемочная группа не успела опомниться.
        - И что по картинке? - разочарованно уточнила Лиза.
        - Сзади уже ничего не видно толком. Можно снимать где угодно - фон будет темный.
        - Мне нужен дом…
        - Его мы не высветим тем, что у нас есть.
        - И?
        - Завтра днем.
        Лиза вздохнула. Ваня продолжал улыбаться, держа ее за руку. Макс тут же отдал микрофон Слиму и уткнулся в телефон в поисках сети.
        - Ненавижу зависеть от погоды и времени суток! - заявила Лиза и расстроенно махнула рукой. - Вот дерьмо…
        - Снимай в павильоне, и не будешь зависеть, - ответил Макс.
        - Об этом мы с Полем тебе и говорили.
        Макс проигнорировал ее слова.
        - Собираю камеру? - уточнил Роб.
        - Да.
        Через несколько минут свет, звук и штатив были в доме.
        - Ну что, Лизок? - Макс застыл в ожидании.
        - Что? - раздраженно повторила она.
        - Веселая поездка?
        - Очень.
        - Пойдем в дом. Что-то прохладно.
        Максим застегнул воротник и направился в сторону особняка.
        Совместными усилиями камин был разожжен. Тепло очага мигом придало гостиной уют, а легкий запах дыма дурманил головы. И без того неяркая люстра над столом могла похвастать лишь тремя лампочками из десяти, но наличие хоть какого-то света уже радовало.
        Пакеты с продуктами были на импровизированной кухне. Роберт принес из коридора последний и принялся распаковывать купленное. Все, что не требовало приготовления: вода, соки, чипсы, хлеб, колбасы, сыры, сладкое, - он поставил на стол; банки с зеленым горошком и кукурузой, лапша быстрого приготовления и несколько консервных банок с печенью трески оказались рядом с плитой.
        - Здоровое питание? - отшутился Макс, развалившись в кресле-качалке.
        - Там еще овощи есть, - сказала Лиза. - Мясо я не стала брать, интуиция мне подсказала, что здесь нет микроволновки.
        - А выпить?
        - Выпить? Пожалуйста - вода, соки.
        - И все?
        - Пьянь.
        - Не пьянь! Тут просто делать нечего.
        - Пьянь.
        - Хорошо, я - пьянь. Взяла?
        - Да.
        - Вот это я понимаю! - заулыбался Максим.
        - Виски.
        - О-о-о!
        - Две бутылки…
        - Лизок! - воскликнул он. - Ты будешь мега-женой!
        - Да уж…
        - А…
        - И колу тоже взяла.
        - Все, я почти счастлив! - он воодушевленно встал с кресла и направился к пакетам. - Кто со мной?
        Никто из присутствующих не отреагировал на призыв выпить. Макс не стал настаивать и налил в пластиковый стакан только себе.
        - Одноразовая посуда никогда не бывает лишней! - восторженно заявил он после первого глотка коктейля. - Из нее даже вкуснее пить.
        - Не уверена насчет «вкуснее», но сделай мне то же самое! - решилась Лиза.
        - Пьянь! - крикнул Макс.
        - Ага, станешь с вами…
        - Станешь, станешь! - подтвердил он.
        Федор Степанович оглядел присутствующих и кашлянул.
        - Прошу прощения… - группа отвлеклась от своих дел. - Скоро начнет темнеть, думаю, нужно Ваньку домой отправить.
        - Одного? - уточнил Макс.
        - Нет, конечно, я пойду с ним.
        - Успеете до темноты?
        - Если сейчас выйдем, то да. Это на машине в объезд, а пешком есть короче тропы.
        - А велосипед?
        - Уж справимся. - Он посмотрел на мальчика. - Да, Ванька? Мы же крепкие парни?
        Тот кивнул и подошел к Лизе.
        - До свидания! - Она взяла его руку. - Ты еще заедешь к нам? - Он снова кивнул и обнял девушку.
        - О, Лизок, ты Ванина любимица! - засмеялся Макс.
        - Видимо, да. - Она прижала к себе мальчугана. - Давай, Ванечка, рада была познакомиться. А вы, я надеюсь, еще вернетесь? - Лиза с тревогой обернулась к егерю.
        - Куда же я денусь! - с грустной улыбкой ответил тот.
        Через несколько секунд старик и мальчик вышли за порог дома. Вдали раздался знакомый перезвон и тут же растворился в шепоте холодного леса.
        Глава 3. Разные
        Вынужденное присутствие
        На часах было десять вечера. За окном стемнело, так что даже очертаний деревьев не разглядеть. Роб подбросил в камин несколько поленьев и вернулся за стол, где его ждала разношерстная компания, волею случая собравшаяся в одном месте.
        - Я не верю женщинам, - задумчиво произнес уже порядком набравшийся Макс. - Не верю.
        - Ты у нас любитель крайностей, - парировала Лиза, делая новый глоток виски.
        - При чем тут крайности?
        - Всех под одну гребенку - вот твоя проблема.
        Макс ухмыльнулся.
        - Сколько их было… Все вруньи.
        - Так, может, пора обратиться к самому себе?
        - Обратиться?
        - Ну, приглядеться, неважно. Может, причина в тебе?
        - Думаешь, только во мне? - он саркастично оскалился.
        - Главная причина точно в тебе: ты же сам выбираешь таких женщин…
        - О, какие новые слова!
        - Ах, как кружится голова! - продолжила Лиза.
        - Любишь вас - плохо, не любишь - тоже плохо. Чего вы вообще хотите?
        - Это индивидуально, Максик, но нам нужно любить мужчину в себе, а не себя в мужчине, понимаешь?
        Макс озадаченно почесал нос.
        - А ты сама-то понимаешь?
        - Я-то понимаю…
        Роб скромно жевал бутерброд, а Слим отрешенно смотрел в одну точку, слушая музыку в наушниках. Пьяная философия, похоже, была интересна только двоим за этим столом.
        Бутылка виски была почти выпита. Львиную долю прикончил Максим, но и Лизе трехсот граммов «Джека Дэниэлса» оказалось вполне достаточно.
        - Дина, конечно, конченая сука…
        - Прекрати! - возмутилась Лиза.
        - А что - прекрати?! - Он повысил тон. - Весь мир к ее ногам постелил! Подарки, цветы - все! - Он залпом осушил стакан. - М-м-м-м-м-м… Все постелил… Мир…
        - Максик, ты сейчас не готов к правде.
        - Ой, Лизок, я уже ко всему готов…
        - Сказать?
        - Скажи.
        - Скажу.
        - Так скажи!
        - Ты эгоист! - Она остановилась, вглядываясь в его глаза. - Все твои подарки и так далее - не более чем выпендреж! Ты просто чувствуешь себя на коне, даря дорогие вещи, но это никак не связано с желанием услышать женщину. Никак! «Посмотрите, какой Я! Посмотрите, что Я могу подарить! Посмотрите, какая у МЕНЯ девочка!» Максик, прости, что вмешиваюсь, но ведь так? - Лиза сделала очередной глоток виски с колой.
        Молодой человек молчал. Ему было непросто переварить услышанное - и в большей степени потому, что он был пьян.
        Лиза не успокаивалась.
        - Может, ей были нужны простые ромашки? Может, ей были нужны простые слова? Может, ей было нужно всего лишь, чтобы ты однажды послал на три буквы все это телевидение хотя бы на один день и посмотрел с ней дома комедии? Может, все эти подвески, серьги и две машины…
        - Три, - еле слышно поправил Макс.
        - …три машины не стоят одного обычного обручального кольца? Спрашивал ли ты, чего хочет ОНА?
        Максим молчал, тупо уставившись на смятый пластиковый стаканчик в руке.
        - Ну, скажи мне? - Лиза рассеяно поправила воротник. - Хрен! Можешь не отвечать! Я знаю, что ты ничего не спрашивал. Вы все ни хрена не спрашиваете! Живете с женщиной ровно до тех пор, пока комфортно вам. А чуть что не так - сразу: «Пошла! Следующая!» Ну, скажи, разве я не права? Нагнуть, вставить, выспаться, ну, и чтобы еда была да мозг никто не трахал! - Лиза сдвинула брови. - Но стоит вас окунуть башкой в ледяную воду, дав в кои-то веки понять, что и мы можем послать вас куда подальше, так вы сразу - «сука конченая»! Ты расстраиваешься, что потерял ее, или тебе жалко себя и больно, что по хребту стукнули? Скажи честно! - Лиза не заметила, как привстала со стула. Она почти кричала. - Эгоистичные рационально мыслящие оплодотворители и кровососы! Дарите всякую покупную хрень, не осознавая, что в ответ получаете главный наш подарок - нашу жизнь, которая, между прочим, существенно короче вашей, если говорить о качестве жизни и своевременности возможностей!
        Отрезвил ее случайный взгляд на Роба, о существовании которого она успела забыть за время беседы. Лиза медленно села и поправила челку. Взгляд Роберта был слишком красноречив: «Что с тобой? Успокойся! Ты сошла с ума?» Лиза вдруг почувствовала, что он впервые увидел в ней женщину, а не босса. И она, сама того не ожидая, увидела в нем мужчину, самца. Девушка отдавала себе отчет в том, что уже пьяна, а спиртное придает реальности иные краски, но эти ощущения возникли слишком уж неожиданно.
        Девушка посмотрела на дно стакана и перевела взгляд на Макса, поймав себя на мысли, что забыла, о чем говорила секунду назад. Слишком мощное впечатление произвел на нее взгляд доселе незаметного мужчины.
        Во внезапной тишине стало слышно, как надрываются динамики маленьких наушников в ушах Слима, напоминая негромкий, но агрессивный шепот. Не угадывались ни мелодия, ни слова, но все шипящие звуки вонзались в тишину, словно маленькие иголки в онемевшую ногу.
        Лиза налила себе воды до краев и выпила залпом.
        - Ты права, Лизок, абсолютно права! - Макс казался подавленным.
        - Прости, Максик, кажется, я сегодня немного переборщила с правдой. - Она бросила взгляд на Роба, который еле заметно улыбнулся, словно одобряя эти слова.
        - Да ну, что ты… Это все я. Я виноват, - голос Макса дрогнул. - Я скучаю по ней. Очень скучаю. - Он закрыл лицо руками и заревел навзрыд.
        Лиза осторожно встала со стула, стараясь не покачнуться, подошла к Максиму и обняла его за плечи.
        - Максик, все будет хорошо. Все будет хорошо, слышишь? - шепнула она.
        - Я очень скучаю… Ничего не могу с собой поделать. Думаю о ней каждую минуту, никак не могу смириться с тем, что потерял ее. Не могу так больше…
        Ему было необходимо выговориться. Публичность и имидж, которому нужно соответствовать, не позволяли дать слабину. Лишь сегодня в этом забытом богом месте, в заброшенном особняке, среди хорошо знакомых, но, по большому счету, чужих людей звезды сошлись: Лиза ненамеренно спровоцировала его, а виски сыграл роль сыворотки правды.
        Роб внимательно смотрел на Макса и Лизу. В его взгляде была все та же спокойная грусть и глубокое понимание. Слим же исподлобья косился на коллег, демонстрируя нарочитое безразличие к происходящему, хотя ему, как и любому человеку, прежде не наблюдавшему ничего подобного в этой компании, было чертовски любопытно.
        - Максик, послушай старую холостячку: между одиночеством и уединением огромная разница. Ты не одинок, мы рядом с тобой. В жизни так случается - люди расстаются, на то она и жизнь. Все забудется…
        - В том-то и суть, что я не хочу ее забывать! - крикнул он. - Я не хочу, чтобы она стала всего лишь стертым воспоминанием! Хочу щупать свои эмоции, осязать их!
        - Но тебе же больно?
        - Больно! Но… - он крепко зажмурился, - но я не хочу забывать - и не забуду. Пусть я, сука, сожру себя, но не забуду ее! Она будет там, где и сейчас. - Он с силой ударил себя кулаком в грудь. - Вот здесь. - Кулак сжался сильнее. - Вот здесь ее место! Во-от зде-е-сь! - Он несколько раз что есть мочи стукнул себя по ребрам.
        - Тихо, тихо! - Лиза перехватила его кулак, пытаясь остановить самоистязание. - Тихо, Максик… Давай лучше выпьем.
        Роб, не дожидаясь, когда она потянется за бутылкой, разлил по стаканам остатки спиртного. Лиза благодарно кивнула ему, взяла оба стакана и передала один из них Максу.
        - Что бы ни случилось - за любовь! - громко произнесла она и выпила до дна.
        Смекнув, что ничего интересного больше не произойдет, Слим встал из-за стола, не обращая внимания на смолкнувших коллег, вышел в коридор, распахнул входную дверь и оказался во дворе. Это выглядело неагрессивно - ему просто наскучила эта компания.
        Лиза дождалась его ухода и негромко резюмировала:
        - Оказывается, наши беседы не так уж и плохи! Если дерьмо начинает отваливаться само, я готова говорить на эти темы вечно!
        Успокаиваясь, Макс взял со стола бумажную салфетку и вытер лицо.
        - Максик, еще раз прости! - прошептала девушка. Улыбка сползла с ее губ.
        Он махнул рукой.
        - Мне это было нужно. Не извиняйся. Если не ты, «злобная стерва», то кто? - Они рассмеялись. - Мне дуют в уши с такой силой, что скоро мозг высохнет. Так что иногда полезно прикрывать сквознячок правдой. Ничего, пусть теперь мысли вскипают. Пусть погреются.
        - Ты будешь еще пить?
        - Я? - Он неуклюже почесал подбородок. - Я считаю, что не нужно… не нужно задавать такие вопросы! Просто наливай - и все. Если пить, то пить.
        - Мы с тобой бутылку выдули, ты в курсе?
        - Их было две!
        - Теперь уже одна.
        - Ничего, скоро и ее не станет.
        Лиза откинулась на спинку стула.
        - Пьянь.
        - На себя посмотри.
        - Так я про себя.
        - Действительно, про кого же еще это можно сказать.
        - Вот говнюк! - Лиза игриво шлепнула его по плечу.
        - Роб, вскрывай, - кивнул Макс.
        Слим сошел с крыльца и сел на нижнюю ступеньку. Темный лес все громче шелестел ветвями и скрипел, словно старая телега. Тучи опустились так низко, будто вот-вот перестанут выдерживать собственный вес и рухнут на землю. Собирался ливень.
        Слим плотнее укутался в куртку, поднял воротник и полез в правый карман за самокруткой, встречи с которой он ждал с обеда. Закурив, он прикрыл глаза и запрокинул голову.
        Едкий дым марихуаны чуть оцарапал горло, пробежался по легким и вырвался наружу. Смочив слюной чуть ниже кромки раскаленного пепла, он снова втянул дым, на этот раз не торопясь его выпускать.
        - Хорошая дурь! - закашлявшись, сказал он. - Не обманул, чудило!
        Он улыбнулся и выключил музыку. Наушники повисли на шее, а Слим погрузился в шумы леса, закрыв от удовольствия глаза.
        - «Гидроша», - расплылся он в улыбке. - «Время собирать камни». - Слим глубоко вдохнул новую порцию дыма и через несколько секунд выдохнул через нос.
        Он любил это состояние. Это была уже не привычка. Все-таки привычка не всегда приносит удовольствие, а здесь все было иначе. Время от времени переходя на более тяжелые наркотики, экспериментируя и находя новые грани в уже привычных ощущениях, он всегда возвращался к марихуане. Правда, его уже не цепляла «простая» трава, он нуждался в штуке посильнее - в гидропонике. Входя в настроение, он мог часами рассуждать о пустяках, смеяться над совершенно не смешными шутками и находить свое «Я» в гримасах перед зеркалом. Но сегодня он впервые был наедине со своими обидами и страхами.
        Под маской безразличия скрывалось смятение, но, вдыхая отравленный воздух, он наконец-то почувствовал, как все, что до сих пор казалось важным, теряет свой вес и важность. Именно этого ему и не хватало.
        Главное отличие состояния «под травой» - это крайности: человек может веселиться напропалую или уйти в ступор и испытывать животный страх от любой простой мысли. Слим, как опытный боец, всячески старался контролировать себя и стремиться к позитиву. Но одиночество, помноженное на время, место и обстоятельства, было явно не в его пользу. Мысли тащили за собой на дно, словно якорь. Постепенно он стал терять нить здравого смысла, поддавшись хаосу, который рождался в его голове. Докурив косячок, он окончательно утратил связь с реальностью и адекватное восприятие себя в этом странном мире.
        Слим медленно поднялся. Лесной пейзаж перед глазами то и дело рассыпался на детали. Поворачивая голову, он видел размытую картинку, но стоило сфокусировать взгляд, как все тут же дробилось на части и беспорядочно перемешивалось. Тогда он зажмуривался, а открыв глаза, снова видел пейзаж, потекший, словно акварель.
        - Оф-ф-ф… - он тяжело выдохнул, вцепившись в перила. - Дурь - пипец! Меня разорвало! Меня нет…
        Свет недавно взошедшей луны не мог пробиться через слой темных туч. Силуэты деревьев сливались с небом, образуя единый, почти черный фон. Единственным ярким пятном в пейзаже был дом за его спиной, но туда он возвращаться не торопился. Не спеша, он пошел вперед по заросшей тропинке. Поднявшись на небольшой холм, к месту, где они оставили машину, он вышел к кромке леса, окружавшего дом сплошной стеной. Здесь его внимание привлек минивэн, который мог бы приютить, согреть и дать возможность побыть одному, но ключи от машины были у Роба.
        Слим вернулся к крыльцу, обошел дом и вышел на задний двор. Подойдя к камышам, парень остановился и оглянулся, глубоко вдыхая сырой прохладный воздух с болота.
        Первый этаж особняка освещал заросшую сорняком поляну. Второй этаж уставился на Слима черными окнами, в которых изредка отражались просветы между тучами. Разрушенный балкон отбрасывал кривую тень, по форме напоминающую улыбку огромного рта.
        Мысли хаотично скользили по извилинам обкуренного мозга, изредка вырываясь в виде потока несуразных слов:
        - Что? Ну, да…
        Слим вздрогнул, не сразу узнав свой голос, потом так же неожиданно расхохотался. Он слушал свой смех, и ему казалось, что звук, который он издавал, похож на мяуканье. Он вдруг почувствовал, что его губы растянуты в стороны, и чем дольше он улыбается, тем сильнее они растягиваются. Тут же он почувствовал, как уголки губ коснулись мочек ушей, а затем рот и вовсе сомкнулся на затылке. Он представил, как это выглядит: человек со ртом, растянутым в улыбку до самых ушей.
        «Может, я и есть Чеширский Кот? - подумал он. - Это получается, я всю жизнь тупил и не знал о том, кто я на самом деле?»
        Слим продолжал улыбаться, ощущая, как губы наполняются кровью и становятся все больше. «Если я так и буду улыбаться, то пипец глазам, носу, и вся моя голова станет одним большим ртом! Охренеть! Реально, каждый Чеширский Кот умирал именно оттого, что тупо превращался в огромный рот… Серьезно, я и есть тот самый Чеширский Кот?» Он принял эту мысль как откровение, словно нашел смысл жизни и ответы на все вопросы.
        - Я и есть Чеширский Кот! - крикнул он. - Я не был готов знать правду! Но пора открыться и признать, что я - Чеширский Кот! - он сделал шаг. - Я бесшумный… Шшшшшшш… - он снова шагнул. - Я - Чеширский Кот… Шшшшшшшш… Охренеть…
        Свет из окон первого этажа стал ярче. Слим даже ощутил, как его зрачки сужаются в две тонкие вертикальные полоски. Он поднял руки и осторожно закрыл лицо, стараясь не пораниться когтями, которые, как он чувствовал, только что вылезли наружу, превратив его кисти в лапы.
        - Свет котам не в кайф… Мы реально ночные звери.
        - В каком смысле? - вдруг раздался мужской голос.
        Слим вздрогнул и широко раскрыл глаза. Яркий свет ослеплял, но он все-таки увидел контур головы того, кто был перед ним.
        - Ты кто?! - моргая от слез, крикнул Слим.
        - Дедушка Пихто, - последовал спокойный ответ. Голос был знакомый.
        Слим протер глаза и увидел перед собой Макса.
        - Ты навсегда покончил с мыслительным процессом? - уточнил пьяный Максим.
        Слим отшатнулся, растерянно пытаясь понять, как он тут очутился. Оглядевшись, он понял, что сидит на полу в гостиной заброшенного особняка, прямо перед креслом-качалкой Максима.
        - Слим, ну-ка, глянь на меня! Ну-ка, ну-ка… - Макс наклонился и с любопытством заглянул в глаза юноше. - Парень, да ты в хлам нынче! Когда успел убиться?
        Слим с трудом сел на свое место, озираясь по сторонам.
        - Лизок! - продолжил Макс. - Ты только посмотри на нашего красавца! Видишь?
        Лиза кивнула.
        - Я сначала не понял, чего это ты ползешь по дому. Остановился возле меня и уставился, как в зеркало. И тут-то мы узнали, что ты не кто иной, как Чеширский Кот! - Макс не выдержал и залился хохотом. - Чеширский Кот!!! Ха-ха-ха! Я сейчас сдохну! А ты говоришь, что я пьянь, Лизок! - Максим допил оставшийся в стакане виски. - Даже не знаю, сколько надо выпить, чтобы так убиться…
        Лиза кивала по инерции.
        Роберт, трезвый, как стеклышко, внимательно изучал поведение коллег. На его губах не было улыбки, а во взгляде не было удивления. Он пристально смотрел то на одного, то на другого, не выдавая собственных эмоций.
        Лиза подняла голову и уставилась на молчаливого крепкого мужчину. Она изо всех сил старалась казаться трезвой, но невооруженным взглядом было видно, что девушка нуждается в присмотре, особенно учитывая небезопасную местность и компанию.
        - Роб, ты так смотришь, что мне становится стыдно.
        Он улыбнулся краем губ.
        - Вам кажется.
        - Мне не кажется, я читаю в твоих глазах осуждение.
        - Нет.
        - Извини. - Лиза вновь кивнула.
        - За что?
        - За то, что ты остался единственным трезвым человеком среди нас.
        - Ничего, бывает, - Роб опустил глаза.
        В этот момент Слим, наконец, сфокусировал взгляд на Максе.
        - А чё ты ржешь? - внезапно высказался он.
        Максим удивленно посмотрел на юношу:
        - Ого, быстро ты реагируешь!
        - Тебе поржать хочется?
        - Да как же мне печалиться, слушая твое признание, мой юный друг? - ведущий снова засмеялся. - Уж извини! Хотел тебе рассказать, что на самом деле я - Буратино, только не смейся! О’кей?
        - А-а-а… - Слим рьяно замахал указательным пальцем. - Ты-ы-ы… Ты не понимаешь…
        - Конечно, не понимаю! - воскликнул Макс. - Между нами две бутылки виски и здоровенный косяк! Как мне тебя понять?
        - Ты не понимаешь… Мы те, кто мы есть!
        - Новый виток отборного гона?
        - Все не просто так! Да, я - Чеширский Кот, у меня есть когти, я гибкий, я сам по себе! И я ржу! Ржу потому, что вы все смешные! Нелепыши! - Слим защелкал пальцами. - А вот ты реальный Буратино! Сечешь, почему? Потому что ты - деревянный нытик, сваливающий от Карабаса-Барабаса! У-у-у… Тупой… Может, потому твоя Мальвина тебе фак и показала! Наверное, ты ей еще и нос пытался засунуть вместо… А когда она не дала, сам в себя начал его тыкать?
        Улыбка мигом сошла с губ Максима.
        - Я сейчас твой нос тебе в задницу засуну, мажор обдолбанный!
        - У-у-у, какие мы грозные! Уже пофиг, что засовывать - лишь бы засунуть? Развелось вас!
        Максим встал с кресла, шатаясь, сделал шаг и остановился, опираясь на стол.
        - Робокоп, а Робокоп? - Слим вдруг переключился на оператора. - Как ты относишься к педикам? Серьезно, мне интересно, как такие, как ты, относятся к таким, как он, - Слим ткнул пальцем в Макса.
        Максим еще на шаг приблизился к цели. Слим подскочил со своего места.
        - Не, ну серьезно? - не унимался он, медленно отходя подальше от пьяного ведущего. - Ты же, типа, брутальный мен, должен, по идее, быть гомофобом!
        - Ты, сгнивший, конченый урод, иди сюда! - крикнул еле стоящий на ногах Максим.
        - Поделись! - продолжал гнать Слим. - Да, ты гомофоб! Это же, типа, скрытный! Латентный, типа того! Кстати, рифма: Роб-гомофоб! Как тебе?
        Лиза, все это время наблюдавшая за происходящим, выпрямилась:
        - Ты не успокаиваешься, тебе мало. Тебе нужно, чтобы тебе язык оторвали?
        Макс покачнулся:
        - Это типичный попрошайка, я таких козлов знаю. Они выклянчивают у других: «Ударь меня, ну, ударь меня!»
        Но Слим не слышал их, глумливо улыбаясь:
        - Робокоп, что молчишь? Педиков защищаешь? Своих в обиду не даешь? А-а-а! - завопил он. - Я понял!!! Я понял!!! Я тебе нравлюсь!!! Ты, типа, ко мне неравнодушен! Наверно, ты хочешь меня, но боишься признаться! А? Поэтому ты дерганый такой? - он ухмыльнулся. - Ну, давай, признайся, сейчас самое время! Вещай правду, мы же, типа, друзья!
        Роб терпеливо ждал, когда Слим заткнется. Лицо мужчины оставалось таким же непроницаемым. Максим же медленно, но верно приближался сзади к юноше, на миг забывшему о нем и смотрящему на Роберта.
        - Ты, что-то слишком спокойный тип сейчас! А, Роб? - продолжал Слим. - Или тебя парит только тема про нашу великую продюсершу? М-м-м? Конкретно на тебя можно гнать как угодно, но ты не взгреешься, так?
        - Господи, да заткни же ты свой рот! - вмешалась Лиза.
        Но тот не собирался замолкать, набирая обороты, переступая все дозволенные рамки.
        - Я видел в порно, как такие жлобы, как ты, настоящие мужики с мускулами дрючили друг друга так, что аж дым шел! Я прямо вижу тебя в этой роли! Но ты должен, типа, доминировать, я понимаю… Это понятно, по жизни все дрючат тебя, ты никто, в самом низу пищевой цепочки, а вот в сексе ты у нас точно биг босс, угадал?
        Терпеливо перекладывая салфетки, Роберт не издавал ни звука, видя Макса за спиной Слима и понимая безвыходное положение последнего. В тот же миг Максим сжал кулак и резко, наотмашь впечатал его в правое ухо наглого юнца. Раздался глухой удар, голова с растрепанными дредами дернулась, и Слим, как подкошенный, рухнул на пол.
        В гостиной стало тихо. Максим так же медленно вернулся в свое кресло. Лиза налила себе сока и сделала несколько глотков. Роб оставил в покое салфетки и уставился на свои руки. Так они просидели пару минут.
        - Как красиво трещит камин! - произнесла Лиза. - Никогда не обращала внимания…
        - Огонь - великая штука, - спокойно ответил Макс.
        - Всегда мечтала о камине. Обязательно поставлю его в своем доме - успокаивает… Хочу большой аквариум и камин, две вещи, без которых дом - не дом… Осталось только на дом как-то заработать.
        - Лизок, все будет, - Максим почесал затылок. - Когда я приехал в Москву из своей пырловки, я и мечтать не мог о том, что имею сейчас… Мне тогда счастьем было на метро денег наскрести… А сейчас по утрам смотрю на людей, стоящих на остановке, и думаю: «Бедные, едут на работу ни свет ни заря, на холоде ждут автобус, а я в машине только еду домой. Приеду и как лягу спать!» В такие моменты лучше понимаешь, что высшая степень удовольствия - это свобода! Я - человек востребованный, обеспеченный, могу контролировать свой график и заниматься любимым делом, а не топать на работу каждое утро, в жару и в холод. Москва нас приняла - и это уже победа! Блин, как быстро к этому привыкаешь…
        - Привыкать нормально. Главное - продолжать это ценить, - задумчиво произнесла Елизавета.
        - Ценю.
        Дом снова погрузился в тишину, нарушаемую лишь треском камина. Лиза, стараясь не прищуривать уставшие глаза, любовалась огнем, изредка поправляя волосы.
        Макс тяжело вздохнул и посмотрел на Роба.
        - Ты ни слова не скажешь? Не поддержишь беседу?
        Роберт пожал плечами.
        - Вы и без меня справляетесь.
        Макс улыбнулся.
        - Ты вообще не пьешь?
        - Почему? Пью.
        - А сейчас чего не выпьешь с нами?
        Лиза вклинилась в их разговор:
        - Ну, во-первых, кому-то нужно следить за нами, напившимися работниками телевизионного цеха. Во-вторых, уже и пить-то нечего, - она показала на две пустые бутылки виски на столе.
        Максим расстроенно закивал:
        - Понимаю. К тому же еще и компания не та.
        - Хорошая компания, - возразил собеседник.
        - Роб, вот скажи мне, - не отставал тот, - ты же прошел войну, верно?
        - Верно.
        - Ты убивал людей?
        - Война на то и война, чтобы убивать.
        - Извини, что спрашиваю, но мне интересно, что ты чувствовал, когда убивал?
        Роб поднял глаза и посмотрел на Макса.
        - Смотря как это происходило.
        - Ну, в общем?
        - В общем? - повторил Роберт. - В общем… Поначалу страх, потом думаешь об этом, не понимая, почему не чувствуешь вины. Позже можешь поплакать и увидеть это во сне, просыпаясь в изначальном страхе.
        - А потом?
        - А потом уже ничего не чувствуешь, просто делаешь свое дело, думая о том, что ты должен это делать. На войне нельзя не убивать, потому что иначе убьют тебя - все предельно просто.
        - А что ты никогда не чувствовал там?
        Роб взял паузу.
        - Гордости.
        - Ну, а как же патриотизм?
        - Патриотизм может быть и слепым. Это порыв. А вот гордость за сделанное - это уже оценка. Собственная оценка. Делая что-то в порыве, далеко не всегда гордишься содеянным.
        Макс задумался.
        Роб продолжил, сделав глоток воды:
        - Однажды мы зашли в глухую махаллю. Был день, и нам, молодым пацанам, хотелось просто есть и пить, ничего дурного мы не желали местным аульным. Боевики все еще оставались в ущелье в паре километров от того места, но наши держали их там уже несколько дней, так что ситуация была под контролем. Мы, чувствуя себя в безопасности, спустились вниз по реке и зашли к гражданским. Встретили нас с распростертыми объятиями, накормили, напоили, а когда мы уезжали, растаяв от собственной благодарности, нашу машину обстреляли в упор. Причем стреляли не мужчины, - те для отвода глаз были при нас без оружия, - а дети десяти - двенадцати лет. Всего-то несколько пацанов с «калашниковыми» наперевес! Из шести человек вернулись двое - я и сержант, остальные доехали трупами. На следующий день, ближе к вечеру, мы зачистили ущелье и по пути на главбазу заехали в тот аул. Меньше чем за час мы сровняли его с землей, не жалея никого! Стариков, женщин, детей - уничтожили всех до единого! - Он снова сделал глоток. - Хватаешь ребенка за волосы, сбиваешь с ног, второй рукой крепко берешь за щиколотки - и с размаху о дверной
косяк! Голова лопается, как банка пепси-колы… И что ты при этом чувствуешь? Да ничего, кроме сумасшедшей злости! Абсолютно ничего, - он посмотрел на Макса. - Так же, как и ты, когда свалил с ног этого идиота. - Роб показал пальцем на все еще лежащего без сознания Слима. - Ты сделал то, что считал нужным, и в этом твоя правда. Он лежит под этим столом, но ни ты, ни я почему-то не испытываем угрызений совести. Никто из нас даже не удосужился привести его в чувство, мы даже не знаем, жив он или нет. Может, он так стукнулся затылком об пол, что уже начал коченеть? И кто в данном случае прав или виноват? На войне все так же относительно. Непонятно, убиваешь ты или кто-то твоими руками? Отвечать перед Богом тебе или правителям? Сеешь ли ты смерть среди добра или же защищаешь добро, оставляя после себя десятки изуродованных трупов? Все очень относительно…
        Роб замолчал. В его голосе не было сожаления, просто он сказал все, что хотел сказать.
        Лиза впитывала новую порцию того, что исходило от этого человека. Даже не пытаясь скрыть пристальный взгляд, молодая женщина изучала мужчину, вникая в свои ощущения. Она давно ни на кого так не смотрела. Сложно было понять, пугает он ее или вызывает восторг, заставляет задуматься или вытесняет все мысли из головы. Это был вихрь удивительных, противоречивых чувств, разобрать которые было не под силу даже женской логике. Роб, похоже, прочел это в ее глазах, но не стал давить ответным взглядом, предоставив ей возможность разобраться в себе самой. Он взглянул на Слима.
        - Думаю, нужно привести его в чувство. - Он уверенно направился к телу.
        То, что не изменить
        Дважды пострадавший за один день Слим спокойно сидел за столом, придерживая у уха прохладную банку с кукурузой. Ему повезло не стукнуться головой об пол, и беспокоили его разве что опухшая мочка и редкие прояснения укуренного разума. В такие мгновения он сникал, осознавая свое униженное положение. Но тут же очередная волна дурмана, гуляющего в крови, возвращала юношу в состояние, когда реальность отступала на задний план, и он снова растягивал губы в глупой улыбке, бессмысленно глядя на окружающих.
        Макс то и дело бросал пьяный взгляд на Слима, периодически справляясь о его самочувствии. Но тот не отвечал, продолжая издевательски улыбаться.
        Лиза убрала со стола остатки ужина и аккуратно сложила мусор в большой целлофановый пакет.
        - Роб, - заговорила она, - пойдешь проветриться - вынеси на крыльцо, хорошо?
        Он кивнул.
        - Еще принесу дрова.
        - Уже закончились?
        - Осталась пара поленьев.
        - Ого, это сколько же мы просидели?
        Роб посмотрел на часы.
        - Мы разожгли камин в восемь вечера, а сейчас ровно час ночи.
        - Пять часов, - лениво пробубнил Максим, раскачиваясь в кресле.
        - Да уж… - удивилась Лиза. - Здесь, похоже, время останавливается.
        Минуту спустя Слим неспешно встал из-за стола и снова вышел из дома. Лиза проводила его взглядом.
        - Может, поумнел немного? Может, дрова принесет? А что, я верю в то, что люди могут меняться!
        - Ага, щаз! - прошипел Макс. - Он сам - дрова!
        - Ой, Максик, а ты у нас сегодня трезвый, как стеклышко! - отшутилась Елизавета.
        - Сегодня я в хлам…
        - Я вижу.
        Прошло еще несколько минут. Слим так и не появился.
        - Похоже, дров нам не дождаться, - Лиза устало улыбнулась. - Ты был прав, трезвенник! - обратилась она к Максиму.
        В ответ раздались причмокивание и негромкий храп.
        Роберт молча встал и надел кожаную куртку, висевшую на спинке стула. Он достал из левого кармана маленький фонарик и, убедившись в том, что тот исправно работает, вышел из гостиной.
        Девушка еще раз протерла стол, подвинула стулья и подошла к Максу. Тот крепко спал, опустив подбородок и посапывая. Лиза подняла упавший с кресла-качалки плащ Максима и заботливо укрыла им спящего.
        В доме было тихо. Треск камина стал настолько привычным, что его почти не было слышно. Никаких скрипов, сверчков или завывания ветра - абсолютно ничего. Это была почти оглушающая тишина, от которой обычно начинает звенеть в ушах.
        Лиза стояла посреди комнаты и смотрела в темный коридор, ведущий к входной двери. Единственным светлым участком в кромешной тьме ближайших километров была именно эта гостиная, и Лиза не торопилась покидать ее. Она посмотрела на часы: стрелки показывали пятнадцать минут второго. Ночь только начиналась.
        Лиза прислушалась, ожидая, что с минуты на минуту услышит шаги за дверью, а затем и увидит Роба с охапкой дров в руках. Понятно, что на Макса положиться было невозможно ни при каких обстоятельствах. Будь он даже трезв, он бы и не подумал заботиться об огне в камине. Скорее бы она сама принесла дрова из сарая за прудом, чем тот поднялся бы с кресла. А вот Роб с присущей ему молчаливостью сделал все, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию и обеспечить здесь маломальский комфорт. И теперь, когда он, пусть и ненадолго, оставил ее одну, Лиза вдруг почувствовала себя уязвимой.
        Во всей этой ситуации было что-то знаменательное. Лиза не могла не думать о домашнем очаге и о своем стремлении оказаться в сильных руках настоящего мужчины, спрятавшись от страшного мира за окном. Она вдруг поняла, что именно с этим невзрачным на первый взгляд мужчиной она впервые в жизни хочет быть слабой. По ее телу побежали мурашки.
        Раздался раскат грома. Этого следовало ожидать, ведь с вечера небо было затянуто тучами. Через несколько секунд капли дождя начали отбивать степ по крыше. Лиза улыбнулась и обняла себя за плечи.
        «Почему нет? - подумала она. - По-моему, очень даже романтично… Да гори все синим пламенем, сегодня я хочу оказаться в его объятиях!» - Лиза кокетливо подмигнула и погрузилась в хмельной танец огня в камине под звуки надвигающейся грозы.
        Тишину дождливой ночи нарушил рычащий звук машины. Гул мотора низкими частотами вторгся в безмолвие гостиной, пробиваясь сквозь мрачные стены особняка. Лиза вздрогнула, прислушалась и медленно подошла к темному коридору. Обороты двигателя стали более резкими, затрещали ветки под колесами, и ей показалось, что кто-то подъехал к дому, пытаясь припарковаться. Лиза накинула пальто и поспешила к входной двери. Выйдя на темное крыльцо, сквозь стену воды она увидела огни фар, которые рывками двигались вперед и назад. Лиза прищурилась.
        - Не поняла… - произнесла она и спустилась по заросшей мхом лестнице, не обращая внимания на дождь.
        Теперь лучи ксенона были направлены в сторону леса, и видно было лишь периодически срабатывающие стоп-сигналы. Девушка торопливо прошла по дорожке навстречу свету, но тут же остановилась. Она ожидала увидеть нежданных гостей, но это оказался их минивэн, который почему-то развернулся в тесном пространстве леса и отъехал от дома. В считаные секунды красные огоньки задних фар исчезли из поля зрения, прихватив с собой клокочущий звук мотора.
        Лиза стояла посреди темного двора под проливным дождем, ничего не понимая. Она забыла о ночном лесе и всевозможных историях о призраках. В ее голове звенел лишь один вопрос: кто и зачем угнал их машину? Она огляделась. Вокруг были только сорняки, засохшие кусты роз и дом позади нее.
        - Роб! Роб, ты здесь? - в ответ она услышала лишь удары капель по веткам и свое сердцебиение. - Что за… - Лиза побежала в дом.
        - Макс! Макс! - Она стала трясти спящего за плечи. - Макс, просыпайся!
        Тот с трудом открыл глаза и непонимающе уставился на нее мутными зрачками.
        - Ааа… - захрипел он. - Мне нормально… Все нормально… - плотнее укутавшись плащом, он снова закрыл глаза и захрапел.
        - Макс, срочно вставай! - Лиза принялась будить его с новой силой. - Кто-то уехал на нашем минивэне!
        Максим лениво открыл глаза.
        - Да… На мини… мани… - пробормотал он.
        - Макс, послушай меня, открой глаза! - Она сжала в ладонях его лицо. - Глаза открой!
        Молодой человек послушно уставился на нее.
        - Макс, какая-то фигня происходит: только что угнали нашу машину!
        - Кто? - промямлил он.
        - Конь в пальто! Откуда мне знать?! Я выбежала и увидела только, как она уезжает!
        - Хм-м-м… - Он медленно сел на край кресла и потер лицо. - Что случилось?
        - Ты дурак?! - крикнула Лиза. - Вставай! Угнали нашу машину! Ты слышишь меня или нет?!
        Максим вздрогнул.
        - Слышу…
        - Тогда подними свой зад с кресла!
        - Подожди, сейчас… Сейчас… Я проснулся. А где он?
        - Кто он? - Лиза нервно выдохнула. - Макс, ты мне сейчас нужен! Просыпайся и включай уже свой мозг! Кто он?
        - Роб.
        - Он пошел за дровами. Я ждала его здесь, а потом услышала гул.
        - Он во дворе?
        - Я выбежала, звала, но Роб не отзывается. Его нигде нет, иначе он не мог не услышать меня!
        Максим встал. Шатаясь, он надел плащ и пошел к выходу. Лиза последовала за ним.
        После относительно светлой гостиной чернота леса казалась всепоглощающей. Но вскоре их глаза привыкли к темноте и стали различать контуры избитых дождем зарослей.
        - Роб! - во все горло закричала Лиза. - Ро-о-об!
        Макс вглядывался в мглу, пытаясь найти объяснение происходящему.
        - А где этот «дредоносец»? - спросил он, морщась от капель.
        - Слим ушел первым. Его, похоже, тоже нет.
        - А ключи от машины у кого были?
        - У Роберта. Ты задаешь странные вопросы. Вспомни, кто нас привез!
        Максим сдвинул брови.
        - Лизок, я пьян. Ты можешь обойтись без вот этих своих уколов? Можешь просто ответить?
        Лиза резко развернулась.
        - Ты куда? - дернулся Макс.
        - Надо за домом посмотреть. Роб пошел за дровами - в сарай за прудом.
        По скользкой тропинке они пробрались сквозь заросли к камышам и остановились. Лиза снова позвала Роберта, но ей ответил лишь гром.
        - Не помешал бы свет, а я оставила свой телефон на столе… У тебя с собой? - спросила она Макса.
        Он пошарил по карманам.
        - Нет, тоже на столе остался.
        - Тогда осторожнее.
        Медленно, стараясь не провалиться в воду, они прошли по кромке берега и оказались на противоположной стороне пруда. Перед ними стояли две покосившиеся хибары. Дверь деревянного туалета была открыта, а сарай закрыт. Они подошли ближе.
        - Помоги открыть, - раздраженно бросила Лиза, пытаясь самостоятельно оттянуть на себя деревянную дверь, раздувшуюся от непрекращающегося ливня.
        Макс соизволил ей помочь.
        В сарае было так темно, что не было видно даже собственных рук, вытянутых вперед, чтобы не наткнуться на бревна или какие-нибудь полки с лопатами и граблями. Из щелей в потолке лилась вода, обжигая лица молодых людей холодом.
        - Я ни черта не вижу… - прошептала Лиза. - Ты тут, Макс?
        - Тут, - ответил он.
        В тот же миг раздался грохот. Что-то повалилось с полок и разбилось об пол. Зазвенел металл, что-то покатилось вдоль всего сарая.
        - Что такое?! Макс! Макс! - Лиза завизжала и остановилась, как вкопанная.
        В кромешной тьме возникла отвратительная пауза. Ледяной поток адреналина пробежал по лопаткам. Ее дыхание, казалось, могло раскачать эти дырявые стены. Через секунду в правом углу кто-то зашевелился.
        - Макс? - выдавила она из себя.
        - Лизок… - наконец-то раздался знакомый голос ведущего.
        Она выдохнула и согнулась.
        - Я чуть не сдохла… Что упало?
        - Я.
        Лиза нервно хихикнула.
        - Ты «упало»? Уф-ф-ф… Пойдем отсюда. Ты где? Давай руку.
        - Лизок… - снова повторил Максим.
        Теперь сквозь шум дождя она услышала в его голосе странную интонацию: он был напуган.
        - Что такое?
        - Лизок, я не понимаю…
        - Что такое?! - Его страх мгновенно передался ей.
        - Тут что-то лежит.
        Миллион иголок одновременно вонзился в Лизины пятки. Она взвизгнула.
        - Я споткнулся обо что-то, и оно сейчас лежит рядом со мной.
        Девушка сделала неуверенный шаг на голос, потом еще один, еще и еще, пока не уткнулась носом ботинка во что-то упругое. Широко распахнув глаза, словно слепая, она, не веря, что это происходит с ней, несколько раз ткнула ногой в страшную находку. Затем Лиза села на корточки и коснулась ее рукой. Это была человеческая нога. Девушка вздрогнула и резко отдернула руку.
        - Что это? - спросил испуганный Максим, не находя в себе сил, чтобы встать.
        - Человек.
        Макс выдохнул со стоном.
        Лиза вновь коснулась.
        - Теплый.
        - Бляха, кто теплый? - растерянно уточнил Максим.
        - Пощупай, что на нем надето сверху.
        - Я не хочу никого щупать! - резко выпалил он.
        Лиза прошлась руками, и у нее перехватило дыхание.
        - Роб, - прошептала она.
        Обмякшее тело оператора с трудом занесли в дом. Максим изо всех сил держал его за подмышки, а Лиза - за ноги. Стараясь не уронить Роба, они внесли его в гостиную и положили на пол рядом со столом. Здесь было достаточно светло, чтобы выяснить причину бессознательного состояния мужчины и попытаться привести его в чувство.
        Роберт был мертвенно бледным, но живым, а ватные конечности напоминали куклу, лишившуюся нитей кукловода. Его нынешнее состояние не имело ничего общего с привычной тихой силой, которой был пронизан этот человек. Лиза подняла ему веки и наткнулась на остановившийся взгляд манекена. Капля с его ресниц тонким ручейком скользнула по зрачку и скатилась вниз. Девушка испуганно зажмурилась.
        - Господи… У него глаза не закатились.
        - Это что значит?!
        - Это значит, что он вырубился моментально, не успев даже понять, что теряет сознание, - Лиза приподняла голову Роба. - Воды, срочно!
        Макс загремел посудой, торопливо открывая бутылку с газированной водой.
        Лиза запричитала:
        - Господи, господи, господи…
        Максим вздрогнул.
        - Что такое?!
        - У него кровь на шее, сзади!
        - Бляха… - Молодой человек подбежал к ней со стаканом воды. - Что делать?
        - Помоги перевернуть его.
        На затылке у основания черепа зияла большая дыра. Края раны были почти черными, а бордовая кровь, все еще появляющаяся изнутри, была слишком густой.
        - Быстро тряпки, воду, все, что видишь, сюда! - громко и внятно скомандовала Лиза.
        Макс замешкался, оглядывая комнату.
        - Салфетки, полотенца, рви скатерть, все, что хочешь, только быстрее! Еще воду, быстро!
        Максим схватился за подбородок, находясь на грани паники. Только сейчас он заметил, что весь путь, который они проделали от коридора до гостиной, был в крови.
        - Твою мать! Бляха, твою же мать… - Макс начал срываться, сгребая все, что могло пригодиться.
        - Виски остался? Хоть немного!
        - Все выпили! - крикнул Максим.
        Через несколько секунд он вывалил перед ней все собранное и отошел в сторону.
        Лиза начала аккуратно обрабатывать рану, пытаясь заткнуть ее тряпкой. Ее мокрые руки моментально окрасились в красный цвет, но она хладнокровно продолжала заниматься своим делом.
        Макс смотрел на белое лицо Роба, прикрыв рот рукой. Он был напуган и растерян. Затем он присел рядом с Лизой и решительно засунул руки в карманы лежащего на полу коллеги.
        - Что ты делаешь?! - недоумевающе воскликнула Лиза.
        - Ключи… Нет ключей от машины, - он схватился за голову. - Вот сука! Эта накуренная тварь украла нашу машину! - Он нервно приблизился к камину. - Вот же скотина! Это сделал Слим, а потом забрал ключи и смотался! - Максим грузно прошелся по гостиной. - Надо было убить эту падлу прямо здесь! Надо было выкинуть его в болото, чтобы он сгнил там навсегда! Сука-а-а! - Макс изо всей силы стукнул по стене. - Вот дерьмо! Ну, ничего, ничего… - Он перешел на шепот. - Я увижу его в Москве, обязательно увижу. Я из него все кишки вытащу, вот посмотришь, никакой дядька не поможет. Ну, ничего, ничего…
        - Нужна «скорая», - спокойно произнесла Лиза.
        - «Скорая»? Где я ее тебе здесь найду?! - снова закричал Макс. - Тут вокруг лес и через шесть километров только эта долбаная деревня! Они сами наверняка ездят в поликлинику до какой-нибудь ближайшей Кислодрищенской губернии и мрут по дороге! «Нужна «скорая»», - язвительно повторил он.
        - Звони егерю. Его номер у меня в телефоне.
        Макс быстро перепечатал нужные цифры в свой смартфон и вышел во двор.
        Лиза продолжала терпеливо останавливать кровь, сочащуюся из затылка Роба. Ее руки, одежда и пол были мокрыми от воды и крови. Она убрала спутанные волосы с лица тыльной стороной кисти и осторожно обхватила липкими пальцами голову Роберта.
        - Ну, давай, открой глаза, - прошептала она, склонившись над ним. - Давай, ты же сильный. Ты бывал и не в таких передрягах. Давай, мой хороший, ты справишься. Ты должен это сделать, слышишь? Ради самого себя должен…
        Входная дверь распахнулась, и в дом вбежал взбудораженный Макс. Он тяжело дышал, его глаза блестели, а по лицу ручьями стекали капли дождя.
        - Лизок, звони сама, я побежал! - Он бросил на стол телефон. Макс был столь возбужден, что не делал паузы между слов.
        - Что случилось?!
        - Похоже, эта скотина застряла там. Я вышел искать сеть, вдруг слышу - машина ревет где-то далеко… Он газует периодически, а значит, не может выбраться из какой-то ямы! Дождь нам в помощь! - заорал он. - Все, нет времени, ему капец! Я этого гондона сейчас приведу обратно и рожей окуну вот в эту лужу! - он показал пальцем на кровь, в которой сидела Лиза, и помчался обратно в лес.
        Девушка не успела опомниться, как осталась наедине с лежащим на ее коленях Робертом в заброшенном особняке где-то посреди леса. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать свою беспомощность. Она медленно встала и с трудом выпрямила затекшую спину.
        Дождь начал стихать. Редкие капли громкими шлепками ударялись о сгнившую прошлогоднюю листву и сразу впитывались в землю, вскармливая собой новую весеннюю поросль. Лиза поднялась на холм, держа в вытянутой руке промокший и измазанный мобильный телефон. Дом остался позади, зловеще глядя ей в след.
        Дойдя до места, где раньше стоял их минивэн, стараясь не поскользнуться в темноте, Лиза остановилась. На дисплее наконец-то появилось одно деление сети, затем второе, - этого было достаточно, чтобы сделать звонок. Не торопясь, чтобы не перекрыть рукой нестабильный сигнал, она набрала номер егеря и поднесла телефон к уху. После долгой тишины раздался первый зуммер.
        - Ну же, бери трубку, - нервно произнесла она вслух. - Бери трубку, - зуммер не прекращался.
        «Дождь нам в помощь», - эти слова крутились в ее голове.
        - Теперь нам нужна помощь Бога. Пожалуйста. Ну же! - шептала она, вглядываясь в ночную темноту.
        «Пиии. Пииииии…» Тишина. «Пиии. Пииииии…»
        - Алло… - раздался сонный мужской голос.
        Лиза вздрогнула.
        - Алло, Федор Степанович, это Лиза! - Ее сердце забилось быстрее. - Федор Степанович, простите, что так поздно, но у нас серьезные проблемы, алло!
        - Да-да, я слушаю. Лиза, это вы? - шепотом переспросил местный.
        - Да, да, да, это Лиза из съемочной группы!
        - Одну минутку…
        В трубке раздался скрип кровати и шаркающие шаги. Затем, по всей видимости, старик закрыл за собой дверь и вновь появился в эфире.
        - Да, я слушаю, - чуть громче ответил он.
        - У нас серьезные проблемы, срочно нужна ваша помощь!
        - Что случилось? Я вас уже потерял. Ждал, ждал вашего звонка, сам звонил несколько раз, но вы были вне зоны действия сети. Вы приехали?
        Лиза глупо уставилась в гущу леса.
        - Алло? - снова произнес егерь.
        - Федор Степанович, мы никуда отсюда и не уезжали, у нас здесь несчастный случай…
        - А вы где сейчас? - перебил ее старик.
        - Мы в доме.
        - В каком доме?
        Лиза нервно вытерла лицо рукой.
        - Мы в том же доме, куда вы нас привели. Мы можем поговорить об этом потом? Здесь человек умирает…
        - Стоп, стоп! - снова перебил он. - Вы уже в доме в лесу?
        - Ну, конечно! - девушка раздраженно повысила тон. - Федор Степанович, я понимаю, что вы, возможно, еще спите, но, пожалуйста, проснитесь и послушайте меня.
        - Да я вас слышу! - Мужчина тоже начал повышать голос. - Вы кому звоните-то?
        - Так, - Лиза постаралась успокоиться. - Я Лиза, мы с вами созванивались, так?
        - Так.
        - Я режиссер и продюсер программы «В поисках призраков», и мы договаривались о том, чтобы вы проводили нас до этого дома, где я, собственно, сейчас и нахожусь благодаря вам. Так?
        В трубке послышалось тяжелое дыхание.
        - Алло?! - воскликнула девушка.
        - Да, да… Лиза, - старик явно пытался сосредоточиться. - Я вас узнал…
        - Слава Богу!
        - Всегда слава, но речь не о том… Я вас не понимаю. Меня зовут Олег Владимирович, можно просто Олег. Вы назвали меня Федором Степановичем, и это сбило меня с панталыку. Я спросонья не понял, кто, кому и зачем звонит.
        Лиза сдвинула брови.
        - Вы же сами представились Федором Степановичем? Я и правда забыла ваше имя и отчество, когда звонила из Москвы, но мы встретились, и я все запомнила.
        - Хм… Лиза, мы с вами так и не встретились! Вы позвонили мне днем, где-то в половине первого, и сказали, что подъехали к деревне и ждете меня. Когда я пришел к развилке, вас там не было. Я звонил, звонил, но бесполезно. Подумал, что, может, не к той деревне подъехали или перепутали что… Ну, и пошел обратно домой, думал, что сами отзвонитесь тогда. Ну, вот вы и позвонили, но я же не знаю, где вы, правильно? Чем я могу помочь?
        Лиза с беспокойством посмотрела на дом в низине. Она искренне не понимала, что происходит.
        - Федор Сте… - она осеклась. - Олег Владимирович!
        - Да-да.
        - А кто же нас тогда привел к этому дому, по-вашему?
        - Понятия не имею.
        - У вас здесь есть еще один егерь?
        - Нет таких, - как на духу ответил тот. - Я единственный егерь.
        - Как единственный? А фамилия Притужалов вам о чем-нибудь говорит?
        Егерь кашлянул.
        - Притужалов? Говорит, конечно, он раньше здесь егерем был.
        - Вот он и проводил нас сюда!
        Он глубоко вздохнул.
        - Видите ли, в чем дело… Притужалов никуда не мог вас проводить, потому что он умер лет десять тому назад.
        Лиза опешила.
        - Как умер?
        - От старости. А после него сразу меня егерем взяли. У него, правда, тут сын с семьей остался, может, он? Хотя он в лес ни ногой, я его хорошо знаю…
        - И мы с вами не виделись?
        - Пока нет.
        Лиза окончательно запуталась.
        - И Ваню вы домой не провожали?
        - Какого Ваню?
        - Больного мальчика Ваню.
        - Ой, вы и Ваньку успели увидеть? Он у нас тут один юродивый, на велосипеде ездит. За ним мать-то уследить не может, а я тем более не знаю, где он шастает. Его и провожать-то не надо, он сам куда хочешь припрется. Вон даже с вами успел как-то познакомиться.
        - Ладно, Олег Владимирович, я ничего не понимаю и, видимо, не скоро пойму. Прошу вас помочь мне. Нужна «скорая» или врач ваш местный. Что быстрее?
        - Врачей у нас в деревне нет, а «скорая помощь» в сорока километрах, в районном центре.
        - Она долго будет ехать сюда?
        - Я сейчас позвоню им. Думаю, часа полтора, в лучшем случае. А что у вас случилось?
        - У нас тут… - Лиза запнулась. - Оператору нашему плохо. Он без сознания, большая кровопотеря. Что произошло, я не знаю, но на затылке большая рана.
        - Я должен буду дождаться «скорую» в деревне, иначе они не найдут дорогу к вам. Хорошо?
        - Хорошо.
        - Вы там не одна, я надеюсь?
        - Одна… Алло?
        - Да-да, я здесь. - Он шмыгнул носом. - Ни в коем случае не ходите в лес, слышите? Что бы ни случилось, старайтесь быть возле дома. Не хочу вас пугать, но должен предупредить, что люди пропадали в тех местах. Так я хотя бы знаю, где вас искать. Если уйдете, это будет очень плохо, слышите?
        - Никуда я не собираюсь уходить. Я буду ждать вас здесь и еще позвоню, вы пока вызывайте «скорую», хорошо?
        - Ага.
        Лиза нехотя положила трубку и вгляделась в темный лес. Дождь перестал барабанить по веткам, и небо чуть прояснилось. Очертания деревьев на горизонте стали более различимыми, но спокойнее от этого не стало. Теперь все казалось еще более объемным и глубоким. Весь мир вокруг стал осязаемым, чего не было при кромешной тьме. Ночь есть ночь.
        Макса до сих пор не было. Она прислушалась - тихо. Лиза думала о том, что хотела бы сейчас точно знать, догнал ли он Слима, как планировал, или не сумел. Но еще больше ей хотелось, чтобы Макс оставил его в покое и поскорее вернулся обратно. Она еще не до конца осознавала весь ужас своего положения, но старательно уверяла себя в том, что Макс вернется раньше, чем она все-таки начнет его осознавать в полной мере.
        С нарастающим чувством тревоги девушка спустилась к дому и подошла к крыльцу. Отгоняя дурные мысли, она вошла в темный коридор. Впереди виднелся светлый дверной проем, а в нем - правый край стола и ноги Роберта под ним. Лиза отвела взгляд и, не решаясь подойти ближе, остановилась. В этот момент, как в кино, за ней захлопнулась входная дверь. Лиза взвизгнула и отскочила.
        - Так, тихо, тихо, тихо… Спокойно, - она внимательно смотрела на дверь. - Ветер, сквозняк и так далее, тихо, Лизочка, успокойся. - Нервы девушки начали сдавать. Закрыв дверь на замок изнутри, она пошла на свет.
        Тело было в том же положении, но теперь голова мужчины лежала в большой луже крови. Медленно растекаясь, густая жидкость захватывала все больше территории вокруг тела, убивая оставшиеся шансы на спасение. Девушка села рядом и вгляделась в лицо коллеги.
        Его кожа стала тоньше, черты - более острыми и мелкими, глазные яблоки под полупрозрачными веками впали, а рот приоткрылся, окаймленный обсохшими, синеватыми, но все еще пухлыми губами. Лицо было белее мела. Лиза аккуратно взяла его вялое запястье и сжала тремя пальцами. Пульса не было. Роб умер.
        Далеко до рассвета
        Ночь перешагнула экватор. Вот уже семь минут, как можно говорить «семь минут четвертого утра». Лиза никогда не понимала, почему такую темень называют утром. Сейчас она, кажется, начала понимать… Во все времена люди тянулись к свету, и желание поскорее прожить ночь было столь велико, что мы придумали утро - понятие более чем эфемерное. Кто-то скажет, что в это время солнце переходит в фазу восхода. Но ведь и день начинает удлиняться с двадцать второго декабря, а мы не называем это время весной… «Десятое января весны» - абсурд. Тогда почему может быть семь минут четвертого утра? Это самая что ни на есть ночь. Глубокая, настоящая ночь.
        Лиза молча сидела на стуле. Она не хотела верить в то, что совершенно одна посреди леса в заброшенном доме, где когда-то расчленили всю семью; что сейчас середина ночи, и ей некуда бежать; в то, что рядом с ней лежит труп; в то, что слабый, во всех смыслах сгнивший юнец смог беспрепятственно убить сильного и справедливого мужчину, который, к тому же, начал ей нравиться. Ее вера в добро и справедливость таяла на глазах.
        Свет нескольких тусклых лампочек освещал малую часть первого этажа. Весь остальной дом был под покровом ночи, и каждая комната хранила свои тайны, которые, казалось, то и дело выглядывали из темных дверных проемов. Энергия злых мест обретает силу, когда возникает страх, а ничто так не способствует ему, как неизвестность. Мы боимся темноты и смерти лишь потому, что не знаем, что нас ждет там. Мы разжигаем костер в лесу и ходим вокруг него, не перешагивая рубеж света. Здесь мы почему-то чувствуем себя в большей безопасности, хотя по-прежнему находимся в лесу и ничего, по большому счету, не изменилось.
        Лиза думала об этом, изо всех сил стараясь не терять трезвость восприятия. Ей это не слишком удавалось, и не потому, что она была немного пьяна.
        Елизавета встала и подошла к трупу. Вытекшая до последней капли кровь начала сворачиваться. Этот мощный при жизни мужчина сейчас был беззащитен. Это то, чего он не ожидал, и то, что уже не исправить. Роб сошел с дистанции в самом расцвете сил и желаний, пройдя ад на земле и одиночество в сердце, которое, возможно, могло закончиться сегодня, если бы все было так, как хотела Лиза. Но, увы, этого уже не будет никогда.
        Елизавета заплакала. Это были слезы искренней жалости к человеку, который всегда был неподалеку, но которого она почти не знала. Он вошел в ее жизнь неожиданно и так же неожиданно ушел из нее. «Тихий парень, который всегда четко делает свою работу» - вот и все, что она знала о нем. Но так уж вышло, что именно она - единственная, кто прольет слезы над его мертвым телом.
        Лиза взяла старый плед, наброшенный на кресло-качалку, и накрыла Роберта. Заледеневшие руки не слушались ее и с трудом справились с задачей. Бил озноб. Трясущимися, испачканными в крови пальцами она вытерла слезы и убрала волосы с лица. Из глаз и носа текло, и пульс в висках с каждым новым ударом становился невыносимее.
        В доме становилось холодно. В камине тлели последние угли. Идти за дровами в сарай она боялась, предпочитая мерзнуть в остывающем доме. «В крайнем случае, - размышляла она, - в ход пойдут табуретки и стулья. Правда, все равно придется выйти во двор и подняться на заросший холм, чтобы позвонить».
        Не спеша она прошла по черному коридору к входной двери. В ее голове оживали детские страхи и сюжеты, которые она сняла за время работы над «Поисками призраков». Лиза только сейчас поняла: пытаясь все эти годы пугать зрителей, в результате она напугала лишь саму себя.
        Медленно открыв дверь, она выглянула во двор. Холодный ветер ударил в лицо и невидимкой ворвался в дом. Лиза вышла на крыльцо и огляделась.
        Ночной лес казался спокойным, но страх, витавший здесь, въедался в поры. Казалось, она вдыхает его вместе с влажным, дурманящим воздухом. Нервы были натянуты как струна, но у нее не было другого выхода. Ничего не оставалось, кроме как пройти через весь двор и подняться к кромке леса.
        - Алло, - еле слышно произнесла она.
        - Да-да! - В трубке снова раздался голос егеря.
        - Олег Владимирович, это Лиза.
        - Да-да, Лиза, я знаю, что это вы. «Скорая» выехала, я дождусь их здесь и сразу к вам, как и договаривались.
        - Спасибо, - она старалась держаться, чтобы не заплакать снова. - Спасибо за помощь, Олег Владимирович. - Ее голос дрожал.
        - Вы как, в порядке?
        - Не совсем.
        - Скоро мы приедем, и все будет хорошо!
        Лиза разочарованно улыбнулась.
        - Уже не будет. Он умер.
        В трубке повисла пауза.
        - Как умер?
        - Вот так, умер.
        - Боже мой! Ну что же это такое…
        - Олег Владимирович, здесь невозможно находиться. Я сойду с ума. Мне страшно.
        - Деточка. - Егерь заговорил по-отечески. - Ты должна быть сильной! Господь тебе послал испытание, и ты должна его преодолеть. Если бы ты не могла, то Он бы тебе такое не посылал, а значит, ты справишься! Ты должна быть уверена, что Бог рядом всегда и не оставляет тебя ни на секунду. Чувствуй Его и будь сильной.
        Слезы лились по ее щекам. Лицо скривилось в маске отчаяния. Не в силах больше держаться, молодая женщина рыдала в трубку, всем сердцем боясь прервать разговор с единственным живым человеком, который, пусть и издалека, но все-таки был с ней здесь и сейчас.
        - Деточка, Лизонька, все будет хорошо. Я обещаю тебе, что мы уже скоро приедем и будем рядом с тобой.
        - Я не хочу быть здесь… Я хочу домой. Здесь все в крови… Я боюсь оставаться в лесу, боюсь возвращаться в дом. Я не знаю, что делать… - Лиза рыдала в голос.
        - Послушай меня, солнышко, тебе нужно пойти в дом и подождать нас там. Не броди по лесу, хорошо?
        - Там труп и темные комнаты! Я боюсь!
        - Лиза, послушай меня, нужно бояться живых. Ты должна преодолеть свой страх и вернуться в дом, хорошо?
        Девушка слушала его, глотая слезы.
        - Заходи в дом, закрой дверь на замок и подожди нас, мы совсем скоро приедем, слышишь?
        - Д-да… - покорно произнесла она.
        - Вот и хорошо… Сейчас ты должна нажать «отбой» и сделать так, как я тебя прошу! Я уверен, что ты справишься, договорились?
        Лиза кивнула.
        - Да.
        - Все, нажимай.
        Она молчала.
        - Лиза, нажимай «отбой».
        - Кладите вы трубку.
        - Хорошо, я кладу трубку, но помни, что мы скоро приедем!
        Девушка продолжала держать телефон трясущейся рукой.
        - Я кладу трубку, хорошо?
        - Хорошо.
        - Всё, кладу, а ты иди в дом. - Еще несколько секунд тишины. - Всё, я кладу трубку.
        Раздался щелчок, и разговор прекратился. Лиза отстранила смартфон от уха и посмотрела на яркий экран. Немного подождав и сделав несколько глубоких вдохов, девушка набрала следующий номер. Длинные гудки сразу врезались в барабанную перепонку и через долгих тридцать секунд сменились сонным и негодующим: «Да?»
        - Поль, это Лиза.
        - Что случилось?!
        Из динамика послышался сонный голос Жаклин, она что-то спросила у супруга и замолчала.
        - Лиза, сейчас ночь. Что случилось? - повторил Женотье.
        Девушка вкратце рассказала о происшедшем. Поль слушал ее внимательно, не перебивая, но и по окончании истории не торопился говорить.
        - Поль, что мне делать? - В ее голосе звенело отчаяние.
        - М-м-м-м-м… - хрипло замычал он. - Подожди минуту, я приду в себя… Мне надо подумать, не отключайся.
        Лиза вытерла лицо свободной ладонью и пробежалась глазами вдоль кромки леса. Тучи разошлись, обнажив скупое на звезды подмосковное небо. Несмотря на это, мрак и тишина вокруг застыли, явно не собираясь исчезать еще очень долгое время.
        - Ты здесь? - вернулся Поль.
        - Да.
        - Значит, так, слушай меня внимательно. Для начала продиктуй мне телефон егеря, - Лиза выполнила его просьбу. - Теперь скажи мне вот что: рядом с сараем была установлена камера?
        - Да.
        - Хорошо. Иди в дом и ничего не трогай - ни камеры, ни кассеты, ни жесткие диски, - ничего. Поняла?
        - Да.
        - Не трогай труп.
        - О чем ты?!
        - Я не знаю, может, ты захочешь перетащить его в другую комнату, чтобы не видеть, так вот, не вздумай этого делать.
        - Господи, я сойду с ума…
        - Прости, но сейчас ты должна мыслить трезво. Не поддавайся панике и старайся воспринимать все реалистично. Слышишь?
        - Слышу.
        - Никуда больше не звони, ни егерю, ни в полицию, - никуда, поняла?
        - Поняла.
        - Сейчас я отправлю к тебе начальника охраны и кого-нибудь, кто дежурит сегодня в офисе. Через пару часов они будут. Расскажи им все максимально подробно. Последующие вопросы с полицией я беру на себя. Полностью избавиться от них, конечно, не получится, но долго мучить тебя не будут, я обещаю. Главное - не останавливай запись с видеокамер и просто жди.
        - Я понимаю, понимаю.
        - Утром я прилечу в Москву. Это не входило в мои планы, но… - Поль выдержал паузу. - Крепись, это скоро закончится. - На этом он закончил разговор.
        Лиза тяжело вздохнула. Его сухой тон, безусловно, внушал уверенность, но она ожидала услышать совсем иные слова. Для него первостепенной оказалась проблема, а не она. Это расстроило Лизу, хотя и придало ей сил. Она оставила телефон включенным и направила свет от дисплея вниз.
        Медленно спустившись с горки, цепляя грязной обувью прорастающие сорняки, она вышла на извилистую тропинку, ведущую к дому. Порывистый ветер шелестел скрипучими ветками и ворошил прошлогоднюю листву. Лиза шла, чутко прислушиваясь и стараясь отделить шорох собственных подошв от многообразия звуков вокруг.
        За спиной послышались шаги. Лиза оглянулась. Сзади никого не было, но она почувствовала чье-то присутствие и пронзительный взгляд. Девушка ускорила шаг. Чужие шаги тоже ускорились, к ним добавилось отчетливое дыхание. Страх, и без того овладевший ею, слишком быстро начал перетекать в ужас. Лиза уже не шла, а бежала, спотыкаясь и поскальзываясь. Она не понимала, что именно гонится за ней, но, вспоминая истории местных о погонях в лесу, почти нарисовала себе образ того самого призрака маленького роста с огромными, волочащимися по земле руками. Девушка была готова в любой момент почувствовать мертвые пальцы на своих плечах, и это заставляло ее бежать быстрее, несмотря на усталость и ватные ноги.
        Дом был совсем рядом. Еще какие-то десять метров - и она в безопасности!!!
        «А в безопасности ли?» - это мысль неожиданно прострелила ей висок.
        - Сто-о-оп!!! - что есть мочи закричала Лиза и резко остановилась.
        Звуки стихли. Осталось лишь ощущение взгляда, сверлящего ее затылок, и ледяной озноб по всему телу.
        - Стоп, - решительно и громко повторила она, стоя в нескольких метрах от заброшенного особняка. - Стоп.
        Дрожащими руками Лиза выключила телефон. Тусклое пятно света, освещавшее ей дорогу, исчезло. «Чем быстрее бежишь, тем страшнее. Остановись», - сказала она себе. Ее губы дрожали, глаза не отрывались от крыльца. Лиза сделала вдох и заговорила:
        - Мне все равно, кто ты. Мне все равно, зачем ты здесь. Я знаю, что это твоя территория, и не претендую на нее. - Она прислушалась. - Я хотела лишь рассказать в своей программе об этом доме и о том, что существует мир, которого мы, живые, не видим. Мир, который совсем рядом… Я чувствую, что ты здесь, и больше не хочу убегать. Мне нужна помощь и, наверное, твое присутствие сейчас лучше, чем пустота и полное одиночество. Я хочу, чтобы ты знал, что я не боюсь тебя, а, наоборот, рада тому, что ты рядом. Да, именно рада. - Лиза говорила четко и громко, словно позади стоял ребенок, до которого она должна была достучаться во что бы то ни было. - Я рада, что ты здесь, и рада, что все еще жива. Когда-нибудь я узнаю то, что знаешь ты, увижу твой мир изнутри, но это произойдет не сейчас. Я хочу, чтобы ты знал это. Сейчас я обернусь. Если хочешь показаться мне - покажись, если нет - не надо. Я приму любое твое решение. - девушка медленно повернулась…
        Перед ней был все тот же темный лес. Никого рядом не было.
        - Сейчас я пойду в дом, - продолжила она тихо, представляя, как нечто медленно ходит кругами вокруг нее, скрываясь от глаз и не понимая, почему жертва больше не бежит. - Я зайду в дом и закрою за собой дверь. Наверное, это глупо, но так и правда легче. Если хочешь, можешь зайти вместе со мной, я не против. Только знай, что я больше не испугаюсь. Можешь бегать сломя голову, топать, скрипеть дверьми, можешь дышать мне в ухо, сверлить взглядом и ходить по пятам… Можешь делать все что хочешь: я больше не боюсь тебя. - Лиза замолчала.
        Вслушиваясь в ночь, она понимала весь гротеск происходящего, но то, что кому-то могло показаться смешным, сейчас казалось ей спасением. Она почувствовала облегчение, словно острое лезвие ужаса, которое разрезало ее душу минуту назад, вдруг затупилось и, продолжая елозить внутри, уже не причиняло такой боли. Она нарочито медленно поднялась по ступенькам и зашла в дом.
        В конце темного коридора в тусклом свете люстры все так же лежало накрытое пледом тело. Теперь уже черная лужа крови, словно застывший воск, окаймляла его контур. Девушка прошла в гостиную.
        - Ты здесь? - спросила она нечто. - Думаю, что да. - Лиза как бы между делом взяла бутылку воды и наполнила стакан. - Вот, посмотри, это Роберт, хотя, думаю, вы уже познакомились. - Она улыбнулась, вспомнив момент, когда так же знакомила его с Ваней. Ей очень захотелось думать, что нечто, преследовавшее ее в лесу, похоже на мальчика, который так понравился ей. Так было легче. Лиза вспомнила детский взгляд, искреннюю улыбку, и неожиданно для себя засмеялась. - Думаю, вы подружитесь! Я почти уверена в этом, потому что Роберт был прекрасным человеком, так что вам будет о чем поговорить. Ты просто обязан помочь ему там, где вы сейчас. Ты там все уже знаешь, а он еще нет, так что я по-дружески прошу тебя помочь. - Лиза подошла к трупу и села рядом с ним на пол, изо всех сил пытаясь подавить в себе страх.
        Огонь в камине совсем погас. Несколько раскаленных угольков неумолимо остывали, превращаясь в безжизненную золу.
        В доме было тихо. Вместе с треском камина исчезла единственная возможность не слышать мертвую тишину. Это сводило ее с ума. Сидеть и прислушиваться к каждому шороху она больше не могла. Нервы сдали.
        Девушка достала из-под пледа ледяную руку Роберта. Его кисть податливо согнулась. Лиза посмотрела на тонкие, обескровленные пальцы и заговорила шепотом со своим невидимым собеседником.
        - Я хочу попросить тебя еще кое о чем, можно? Ты должен ему рассказать, что он мне очень нравился. Не то чтобы давно, это произошло сегодня, но все-таки произошло. Я не успела ему сказать об этом, но очень хотела, правда! - Она закивала головой. - Думаю, ему это будет интересно. А ты как думаешь? - Лиза снова огляделась. - Симпатичный парень, добрый, настоящий, смелый! Почему нет? Мой отец такой же. Так что я знаю толк в хороших мужчинах! - Лиза развернула мертвую кисть ладонью. - Ты посмотри, какая длинная линия жизни, это хорошо! - затем она немного согнула мизинец и изучила образовавшиеся складки сбоку ближе к казанку. Она тут же перевела взгляд на свою ладонь и воскликнула: - Трое детей! Причем и у него, и у меня! Представляешь? Думаешь, совпадение? Не уверена… Ладно, ему пора отдыхать, сегодня был сложный день. Не буду мешать. - Лиза опустила руку и накрыла ее уголком пледа. - У нас с тобой не так много времени, чтобы поговорить, - продолжала она. - Скоро сюда приедут другие люди, и мы уже не поболтаем. - Лиза опустила голову. - Я начинаю привыкать к тебе, с тобой интересно. Кстати, мне тоже
есть что рассказать. Я столько всего сняла на телевидении, ты даже не представляешь! Думаешь, легкая работа? Ха, совсем нет… Иногда так устаю, что хочу послать все к чертовой матери и уехать к себе в Ялуторовск. Город небольшой, но там мама с папой, ты же понимаешь… Зимой снег как выпадет, утром встаешь - сугробы, солнце! Так красиво! Все белым-бело, как на Рождество! В Москве такого нет, здесь снег грязный, слякоть, да и только. - Лиза поднялась и прошлась вокруг стола, перешагивая через лужи крови. - В Москве такого нет… Дом - работа, дом - работа, и так каждый день. Не успеваю дни считать - пролетают пулей! Хочется остановиться, подумать о себе, но нельзя. Приходится думать о работе. Ты слушаешь меня? - дом ответил тишиной. Лиза снова села. - Родители стареют, а я их не вижу. А ведь это нужно видеть обязательно, как и то, как растут дети. Как же еще можно увидеть время? - Она сделала глоток воды. - Всё кажется: вот-вот - и разгребу дела. Еще немного, и буду чаще видеть своих… Год, еще один, еще и еще… А потом смотрю на маму, а у нее морщинки уже. И их все больше и больше. Жалуется: то там болит, то
там, а мне все кажется - все пройдет, все восстановится. А потом сижу, как дура, и плачу, потому что ничего не восстановится. Потому что в этой погоне за непонятным счастьем проходит жизнь тех, чье здоровье и делает меня счастливой. И когда их не станет и мне останется только вспоминать, что я вспомню? Что у меня не было возможности прикасаться к ним каждый божий день? Видеть счастье в их глазах? Слышать их самые родные голоса не по телефону, а вживую, рядом? Что мне останется вспоминать? Все это старо, как мир, и банально, как утренний чай. Да, все это скучно. Знаешь почему? - Девушка бросила быстрый взгляд в сторону коридора. - Потому что ничего не изменится, и я снова пойду на работу и отложу все свои переживания на потом, как всегда. - Она грустно улыбнулась. Елизавета задумчиво подвинула одноразовый стакан подальше от края стола. - О тебе я ничего не спрашиваю, все равно не расскажешь… Ты только пугать можешь.
        Ночь упорно не сдавала позиции. Лиза сидела за столом спиной к коридору, крепко прижав руки к груди. Она не следила за временем и не переставая говорила, рассказывая своему новому невидимому знакомому всю историю своей жизни.
        В голове роился миллион мыслей, и впервые в жизни она говорила все, что приходит на ум. Звучание собственного голоса не давало полностью окунуться в страх, отступавший недалеко и ненадолго.
        - Поль меня отрезвил. Это он умеет. Мне, конечно, хотелось услышать слова поласковее, но, увы, не дождалась. Хотя рядом была Жаклин, может, поэтому… - Она поправила челку. Ее руки заметно дрожали. - Да бог с ним. Может, я и заслуживаю такого сугубо официального обращения. Зато ваш егерь, Олег Владимирович, - очень милый человек! Мы с ним лично не знакомы, как оказалось, но он мне понравился. Очень по-доброму говорил со мной. Кстати, хотела спросить тебя, ты что-нибудь знаешь о Федоре Притужалове? Он здешний, ты должен знать наверняка! Он рассказал мне о том, что у вас тут двое егерей, он и тот, что помоложе, видимо, имел в виду Олега Владимировича. Я уж не знаю, насколько тот моложе, но голос у него по телефону, как у пожилого человека. - Лиза на секунду задумалась. - Скажи мне, как может быть мертв Федор Степанович, если он привел нас сюда? Мы разговаривали, он показывал дом… Я даже пыталась взять у него интервью, а потом… - На этих словах она замедлилась и закончила фразу, уже не вникая в смысл, - потом он проводил Ваню домой… - Лиза резко встала. - Я даже пыталась взять у него интервью… -
повторила она.
        На секунду забыв о своем невидимом собеседнике, девушка уверенно шагнула в темный коридор и подошла к двери в импровизированную техническую комнату. Это была та самая единственная пустая комната справа от входа. Именно там Роб установил все оборудование и репортажные камеры со штативами. Не думая о темноте, Лиза зашла внутрь.
        Небольшая мрачная комната уже не казалась пустой. Вдоль плинтусов лежали многочисленные сумки для камер, чехлы для крепежей и прочего оборудования. Рядом с окном располагалась мини-ПТС. Все это выглядело несколько кустарно, но, тем не менее, выполняло свою работу. На лежащем на боку рэке стоял прибор, в который помещалось несколько жестких дисков; именно на них записывалась информация с видеокамер, установленных со всех сторон особняка. В нем был встроенный Bluetooth-приемник, а на подоконнике стоял усилитель приема. Благодаря волнам изображение с минимальной задержкой доставлялось в накопитель. С учетом различных погодных условий съемок тянуть шнуры от камер до рэка было нецелесообразно, поэтому компания закупила более дорогое оборудование, работающее дистанционно. На записывающем устройстве стоял девятнадцатидюймовый монитор, на экран которого были выведены изображения со всех наружных камер. На довольно мелких картинках были все же видны все подробности кадра. Благодаря функции ночного видения картинку можно было наблюдать даже ночью.
        Роб не доверял датчикам движения, поэтому запись велась непрерывно. Это, безусловно, усложняло работу монтажеров, но зато ни одна секунда материала не могла от них ускользнуть. Сидя в студии, работники часами отсматривали материал почти в режиме реального времени, но редкие находки были столь важны для проекта, что игра стоила свеч.
        В комнате было темно, несмотря на тусклое свечение экрана, но намного уютнее по сравнению с другими уголками дома. Работавшие электроприборы делали небольшую комнату не только светлее, но и теплее.
        Лиза присела, положила руки на нагревшийся за несколько часов работы накопитель и уставилась в монитор. На первой картинке были видны часть двора и фасад особняка с крыльцом. На второй и третьей - торцы дома. Четвертая камера снимала с балкона заросшую лужайку за домом и камыши. Пятая снимала дом со стороны пруда, а шестая - противоположный берег, где находился сарай.
        Лиза внимательно изучила последний кадр. Под этим углом камера не могла не снять Слима, сначала зашедшего в сарай, а затем уходившего оттуда обратно в сторону дома. Ей хотелось нажать на «стоп», перемотать запись назад и убедиться в том, что ее предположения верны. Она была уверена в том, что убийца - Слим, но не исключала и того, что этот отморозок тоже лежит где-то неподалеку, убитый тем, кто, возможно, угнал их машину. Лиза понимала, что доказательства вины малолетнего урода сняты на камеры, нужно только посмотреть, но она не могла этого сделать, поскольку у полиции и так будет куча вопросов. Ей не хотелось добавлять еще один - про сбитый тайм-код записи. Оставалось ждать. Еще раз внимательно изучив изображение, девушка обратила внимание на единственную незачехленную камеру, стоявшую у двери. Именно она и была ей нужна.
        Включив камеру, Лиза перемотала пленку и увидела себя в кадре.
        - Света на дом достаточно?
        - Пока да, - раздался негромкий голос Роберта за камерой.
        - Максик, ты готов?
        - А как же!
        Роб прошел за Лизой и, поправив световой прибор, вернулся на место.
        - Можно?
        - Да.
        - Федор Степанович, мы готовы. Заходите в кадр… Не стесняйтесь, вы будете стоять здесь, Максим будет слева от вас. Просто смотрите на него и отвечайте, не глядя в камеру.
        Лиза вышла из кадра. На заднем плане снова показался Роберт и стал поправлять свет. Вдруг часть картинки помутнела, будто что-то сбило фокус. Этого не могло быть, поскольку камера была не на автоматическом режиме, но кадр словно разделился пополам.
        - Ну, что? - Лиза услышала свой голос.
        - Контровой мне не нравится, секунду, - ответил Роб.
        Девушка нажала паузу и отстранилась от объектива. Перед глазами помутнело. Она поморгала, но эффект не исчез. И дело было не в ее уставших глазах. Она вновь нажала play. Мутное пятно переместилось в центр кадра и потемнело. Через миг оно вытянулось и приобрело контур человеческого тела - словно смотришь на кого-нибудь против света через матовое стекло.
        - Давай уже моториться.
        - Моторы уже идут.
        - Моторы идут? Максик, давай! - ведущий вошел в кадр и встал рядом с непонятным силуэтом.
        - Оу-оу-оу! Расссс-расссс-расссс! Сссемьдесссят-п-п-ять! Со звуком все в порядке?
        Лиза в недоумении снова нажала на паузу. Впиваясь взглядом в стоп-кадр, она пыталась понять, что за странная фигура рядом с Максом. Она безуспешно старалась вспомнить, что именно там происходило.
        По всему было ясно, что Федор Степанович все-таки зашел в кадр. Лиза показала ему нужную точку, Макс встал рядом и поглядывал на странный силуэт с натянутой полуулыбкой. Это выражение лица ведущего было ей знакомо; он делал так всегда, когда приходилось работать с неизвестными людьми, которые не были ему особо интересны. Лиза прищурилась.
        - Он смотрит на него, - прошептала она. - Это егерь…
        Фигура не была статична. Ее форма словно жила в рамках контура человеческого тела. Она не распадалась на части и не исчезала, как дым, но внутри темного пятна постоянно происходило какое-то движение. Руки вытягивались и снова приобретали нужные пропорции. То же самое происходило и с головой. В какой-то миг фигура стала четче, и на лице показались рот и глаза, но они тут же вытянулись и исчезли, уступив место безликому пятну.
        Лиза сдвинула брови и перемотала запись на несколько секунд назад. Да, ей не показалось, это явно было лицо! Она вернулась снова и, дойдя до нужного момента, нажала паузу.
        Два темных глаза, похожие на человеческие, и чуть вытянутый кривоватый рот были вполне различимы. Она вглядывалась в картинку, пытаясь увидеть детали, пытаясь разгадать загадку, но это категорически не умещалось в привычные рамки.
        - Что же ты такое? - спросила Лиза. - Что же ты такое?..
        На видео Роберт прошел сбоку, еще раз посмотрел на свет со стороны и исчез. Камера слегка дернулась, и в этот момент раздался голос Слима:
        - Стоп, стоп!
        - Что такое?
        - Клацанье какое-то… У кого-то ключи болтаются.
        - У меня ничего не болтается, - секундное шуршание за камерой.
        - У меня тишина. У вас нет ключей или чего-то, что может звенеть? - вопрос продюсера был адресован старику.
        Фигура слегка вздрогнула и на секунду исчезла, но затем появилась снова, уже повернутая в сторону Елизаветы.
        - Оно реагирует на мой голос!.. Господи, этого не может быть! Что это? - Сердце Лизы, и без того истощенное, забилось быстрее.
        - О’кей, моторы идут?
        - Бляха, ну невозможно! - это был Слим.
        Секундная пауза, и снова он за кадром:
        - Ну, да ёп… Кто звенит?
        Из маленького встроенного динамика видеокамеры послышался звук велосипедного звонка. Камера дернулась и отключилась. Больше на кассете ничего не было.
        Лиза просмотрела запись несколько раз подряд и выключила камеру. В тщетных попытках найти внятное объяснение увиденному она села на пол и прислонилась к стене. Слева неярко мерцал монитор с выведенными на него картинками, за ним было окно, тускло отражающее стену, а прямо напротив - дверь. Девушка не хотела выходить из маленькой комнатки, хоть немного напоминавшей ее привычную жизнь. Все эти сумки и чехлы создавали чемоданное настроение, давая понять, что скоро все это закончится, и она сможет уехать домой. Этого она ждала больше всего.
        Время тянулось медленно, словно кто-то свыше специально нажал рапид на воспроизведении ее жизни. Почему это происходило именно с ней - она не понимала, но пребывать в таком настоящем больше не было сил. Лиза держалась, хотя в ней по капле исчезало всякое желание противостоять ситуации. Она ослабла. Сердце, надорванное чрезмерной порцией страха, готово было выскочить из груди, мысли взрывали мозг, а тело дрожало от холода и усталости.
        Из головы не выходила темная фигура, которая так отчетливо была записана на пленку. Последние несколько лет они гонялись за подобным, и, наконец, вот она - сенсация! Но радоваться было нечему: новоявленный убийца-звукоинженер, исчезнувший в лесу ведущий, автор программы наедине с трупом оператора в пустом старом доме ночью - вот итог этого приключения. Девушка вытерла вновь выступившие слезы трясущимися руками.
        Рассказы местных, обрывки фраз лесничего, мальчик Ваня, улыбка Роба, пьяный замах Макса и откидывающаяся от удара голова Слима - тысячи картинок роились у нее в голове. Она пыталась сосредоточиться, но воспаленный мозг больше не мог переваривать информацию и тут же перелистывал страницу журнала памяти, перескакивая на что-то другое.
        Лиза часто смотрела на часы, периодически включая подсветку телефона. Ей казалось, что с момента нахождения трупа до этой минуты прошла вечность, но на часах было лишь двадцать минут пятого.
        - Скоро утро… - произнесла Лиза. - Еще немного - и начнет светать. Все будет хорошо.
        Сидя на полу тише воды ниже травы, Лиза представила теплую ванну и горячий кофе. Ей захотелось курить, но сигареты остались на столе в гостиной, а лицезреть накрытый труп в луже крови и вглядываться в темные углы она уже не могла. Так, с каждой минутой относительного спокойствия хмель постепенно начал возвращаться. Разум оставался чистым, но голова снова слегка кружилась.
        Ветер то и дело врывался в щели между ставнями, слегка подергивая их. Девушка каждый раз вздрагивала, пытаясь привыкнуть к шуму, и ей это почти удалось, но тут на первом этаже что-то щелкнуло. Лиза дернулась. Спустя минуту щелчок повторился. Похоже, звук выключателя доносился из гостиной. Стараясь не шуметь, девушка медленно встала, подошла к двери и прислушалась. Через минуту раздался еле слышный скрип половиц - и снова тишина.
        «Это нормально, - сказала себе Лиза. - Все дома живут. Они скрипят, стучат и тому подобное. Этот дом - не исключение».
        В ту же секунду в кухне со звоном упала пустая консервная банка. Лиза изо всех сил сжала зубы, невольно оскалившись. Почти не дыша, она всем телом прижалась к двери.
        «Это мыши. Точно-точно!»
        Вдруг скрипнула лестница. Звук повторился и стих. За ним раздался знакомый щелчок, теперь уже наверху, и снова заскрипел пол.
        Все звуки, которые она слышала, были странными, но все же не настолько противоестественными. Скрип, щелчки, как и упавшую банку, можно было объяснить, обойдя тему паранормального. Это могли быть крысы, кошки - кто угодно. Этот факт успокаивал. Лиза всем существом боролась с надвигающейся истерикой и благодаря рациональному уму ей это удавалось. Пока не раздались шаги из холла второго этажа.
        Это были тяжелые, медленные шаги, словно кто-то наступал всем своим весом, грузно, степенно. Наверху заскрипела дверь, и незнакомец вошел в хозяйскую спальню прямо над головой Лизы. Она с ужасом смотрела вверх, с каждой секундой теряя надежду пережить эту ночь. Девушка всем телом навалилась на дверь, стиснув руками дверную ручку. В этой маленькой комнатке было совсем небезопасно, но других вариантов у нее не было.
        Послышался глухой удар. И через несколько секунд тишины кто-то неуверенно нажал клавишу старого пианино. Тонкий звук иглой вонзился в барабанные перепонки. Лизу резко замутило, из глаз покатились слезы, а ноги подкосились. Она сползла вниз, не отпуская ручку.
        Звук стих, но тут же кто-то резко прошелся рукой по всей клавиатуре и с грохотом захлопнул крышку пианино. Гул струн повис в воздухе. Лиза взвизгнула и тут же зажала рот ладонью.
        - Господи, помоги… Господи, помоги… - шептала она. - Господи, помоги мне…
        Грузные шаги прошлись по второму этажу, спустились по лестнице и зашумели в гостиной. На мгновение застыв рядом с трупом, кто-то направился в коридор. Дойдя до двери, за которой сидела Лиза, шаги прекратились. Девушка затаила дыхание, сильнее вцепилась в ручку и приготовилась к атаке. Отступать было некуда.
        Ручка дернулась. Наткнувшись на сопротивление, с той стороны двери надавили снова, но и эта попытка не удалась. Девушка сжала бледные пальцы до боли и старалась изо всех сил, но то, что стояло за дверью, было намного сильнее хрупкой девушки, и в результате резная ручка оказалась продавлена окончательно. Медленно и неуклонно дверь стала открываться, сдвигая девушку мощным давлением.
        Сопротивляться было бесполезно. Дверь открылась настежь, прижав Лизу к стене. Завывая от безысходности и все еще держась за ручку, девушка сползла на пол, прячась за дверью, как за щитом. Ее мокрое лицо исказилось от отчаяния, губы потрескались, влажные волосы прилипли к щекам, а ледяные руки, перепачканные кровью, дрожали. Задыхаясь от ужаса, Лиза закричала.
        Кто ты?
        - Лиза?! Лиза! Открой дверь!!! Лиза, это Сергей Лосев! Открой дверь! - кричал мужчина, встревоженный истерикой девушки. - Лиза, это Сергей Лосев, начальник охраны офиса. Я от Поля. Все хорошо, мы здесь!
        Лиза растерянно смотрела по сторонам, не отдавая себе отчет в том, что происходит. Она не могла прийти в себя и встать на ноги.
        - Лиза!!! - Стук во входную дверь не прекращался. - Ты слышишь меня?! Лиза?! Это Лосев, Сергей Лосев!!!
        Сидя на полу и опираясь о стену, Лиза осторожно выглянула из-за двери, услышав знакомый голос. В комнате никого не было. Захлебываясь в слезах, она высунулась в коридор, бросила испуганный взгляд в сторону гостиной и, не увидев ничего, кроме накрытого тела, подползла к входной двери.
        Понадобилось время, чтобы девушка немного отошла от истерики. Всхлипывая, она выпила стакан воды и села на стул. Сергей снял с себя куртку, заботливо набросил ее на плечи Елизаветы и сел рядом.
        Он был не один. С ним приехал охранник из офиса и какой-то пожилой мужчина, которого Лиза раньше не видела.
        - Лизочка, солнышко, все хорошо, мы уже здесь, - глядя в глаза, произнес незнакомец. В его голосе звучали знакомые теплые нотки. Это был Олег Владимирович, местный егерь.
        Услышав отеческий тон, Лиза вновь заплакала. Он обнял ее.
        - Солнышко, успокойся! Все закончилось, мы рядом, не волнуйся. Хочешь чаю? - Лиза кивнула, давясь слезами. - Отличный горячий чай с малиной, посмотри! - Олег Владимирович улыбнулся и показал маленький термос. - Специально для тебя сделал!
        - Спа-сибо, - еле слышно произнесла она.
        Он налил чай в крышку.
        - На, попей. Не представляю, чего ты тут натерпелась за ночь… Бедная девочка.
        Мужчины дали ей еще немного времени, чтобы отдышаться и сосредоточиться на происходящем. Расширенные от темноты и страха зрачки постепенно пришли в норму, кожа приняла здоровый оттенок, сменив мертвенную бледность на легкий румянец.
        - Во сколько его убили? Хотя бы приблизительно? - спросил Сергей.
        - Примерно в половине второго ночи, точно не знаю… Все снято на камеры.
        Он закивал.
        - А где Максим?
        Лиза сделала глоток и подробно рассказала о происшедшем. Она не стеснялась говорить и о своих ощущениях, которыми были наполнены эти страшные часы в одиночестве. Ее трясло при упоминании о преследовании в лесу, об одиноких звуках пианино в пустом заброшенном доме, о шагах на лестнице, но она продолжала говорить.
        Внимательно выслушав ее, Лосев задумчиво посмотрел на часы.
        - Половина шестого…
        Лиза устало посмотрела на него.
        - Мы можем уехать отсюда сейчас?
        - Лиз, сейчас не сможем, - он махнул головой. - Нам надо дождаться людей, ты же понимаешь…
        - Людей? - Ее руки все еще тряслись.
        - Большой босс должен приехать.
        - Большой босс? - Она уставилась в пол. - А полиция?
        - Полиция потом.
        - Как это - потом?
        Сергей пожал плечами.
        - Я не понимаю… - искренне заявила Лиза. - Что значит «полиция потом»?
        - Это значит… - Он покосился на егеря. - Это значит, что нужно все правильно преподнести, - понизил он голос.
        - Правильно преподнести? - неожиданно выкрикнула она. - Правильно преподнести?! Эта тварь убила человека, угнала нашу машину, оставила меня одну в этом долбаном доме! Макса нет, он где-то в лесу, и я не знаю, что с ним случилось! Объясните мне, как это «правильно преподнести»?!
        Сергей снова закивал.
        - Я знаю, знаю…
        - Что ты знаешь?!
        - М-м-м… Ты же понимаешь, что сначала нам нужно разобраться во всем, а потом…
        - Вы сотрете запись? Да? - Лиза истерично захохотала. - Вот как, значит? Для этого Поль прислал вас? Для этого?
        - Лиза…
        - Да, я - Лиза, и я чуть с ума не сошла только что! И все из-за этой скотины, которая опять выйдет сухой из воды!
        - Мы ничего не будем стирать… Посмотрим - да, но стирать не будем. Просто…
        - Я хочу уехать отсюда сейчас, - твердо произнесла она. - Делайте что хотите! Стирайте запись, уничтожайте пленку, сжигайте дом - творите что хотите, просто увезите меня отсюда!
        - Лиза, мы не можем. Дай нам время.
        - Какое, к черту, время?!
        - Лиза, ты все понимаешь. Извини. - Сергей встал и вышел в коридор. Девушка проводила его разочарованным взглядом, понимая, что разговор зашел в тупик и никаких шансов свернуть в сторону нет.
        Наступил рассвет. Небо приобрело насыщенный розовый оттенок. Серость ночи растворилась, словно пар изо рта, в который раз прощаясь с миром. Ночь уходила в никуда, забирая с собой одеяло страха, которым накрывает каждого, кто впустил темноту в сердце. Прячась среди деревьев, мгла словно продолжала твердить, что совсем скоро она вернется, а пока…
        Лиза сидела на стуле, закутавшись в теплую мужскую куртку, и ждала, когда охранники обойдут весь дом, заглядывая в каждый угол. Рядом с ней сидел егерь, молча глядя в одну точку.
        - Олег Владимирович, можно вас на минутку?! - крикнул начальник охраны.
        - Да-да, иду, - встрепенулся он и поспешил в коридор, обходя лежащий на пути труп за несколько метров.
        Лиза резко встала с места и направилась за ним.
        - Ты куда? - обернулся местный.
        - С вами. Одна я здесь не останусь.
        Тот кивнул.
        Они вышли на крыльцо и спустились по тропинке.
        - Что?
        - Где здесь ловит телефон?
        - Хм, - он пожал плечами, - понятия не имею, в жизни не звонил из этих мест.
        Лиза поправила челку.
        - Надо подняться наверх, к машине.
        Они бросили недоверчивый взгляд в ее сторону и направились к припаркованному автомобилю.
        Это был такой же минивэн. В автопарке телекомпании было несколько совершенно одинаковых машин с фирменным логотипом, отличавшихся только номерами.
        - Да, здесь есть пара делений, - Сергей начал рыться в записной книжке телефона.
        Лиза наблюдала за ним, не скрывая презрения. Она понимала, что он тут ни при чем, но ничего не могла поделать со своими эмоциями. Мир перевернулся. Те, кто до этой ночи были друзьями, оказались равнодушными манекенами, преследующими только свои цели, а незнакомцы, от которых она ничего не ждала, протянули руку помощи, одарив ее заботой и пониманием. Измотанные нервы девушки соприкасались с пустотой в сердце, издавая безмолвный, леденящий душу крик разочарования. Ей больше не хотелось входить в положение других людей. Сейчас ей было нужно лишь одно: уехать отсюда поскорее.
        - Откройте машину, я больше не зайду в дом.
        Второй охранник чуть помешкал, но после одобрения старшего исполнил просьбу.
        - Да, в доме прохладно, - согласился Сергей.
        Лиза села на заднее сиденье еще не остывшего «Мерседеса».
        - А можно включить печку?
        - Конечно. - Младший сел за руль и завел машину.
        Тепло мигом распространилось по салону. Лиза закрыла глаза: «Господи, как хорошо…»
        Сергей негромко поговорил с кем-то по телефону и заглянул в машину.
        - Ты здесь будешь?
        - Да, - сухо ответила она.
        - Хорошо. Мы пойдем глянем видео. - Лиза промолчала. Сейчас ей действительно было все равно, что они сделают с этой записью.
        - Олег Владимирович, - обратился охранник к егерю. - Побудьте с ней, пожалуйста.
        - Да-да, хорошо, - он растерянно пожал плечами и забрался в салон, закрыв за собой дверцу.
        Тепло напоминало восход. И, несмотря на то, что они все еще были в этом проклятом месте, девушке захотелось улыбнуться. Лиза медленно приходила в себя.
        - Олег Владимирович, - сказала она после того, как двое мужчин исчезли из виду, - спасибо вам.
        - За что? - искренне удивился тот.
        - За заботу. Поговорила я с вами по телефону, и как-то полегче стало на душе, не знаю… За то, что приехали, спасибо, и за чай.
        - Да ну что ты, дочка, разве за это благодарят?
        Лиза вытерла выступившие слезы.
        - Я, конечно, была в недоумении, когда вы рассказали мне про Федора Степановича…
        - Хм. Сам удивился, когда ты о нем сказала. Даже я забыл о том, что он егерем был раньше. Откуда же вы узнали?
        Лиза улыбнулась снова.
        - Я рассказала вам, что он привел нас сюда.
        - Да, но…
        - Я знаю, что это звучит нелепо, но это правда. Есть запись.
        - Как это?
        - Мы хотели взять у него интервью, но так и не смогли, поскольку приехал Ваня. Правда, он все-таки попал в кадр, но наш оператор, видимо, не успел увидеть его через объектив. Думаю, иначе он бы заметил…
        - Что заметил?
        - Он бы заметил, что Федор Степанович не совсем такой, каким мы его видим… - Она посмотрела на недоумевающего егеря. - Вам надо просто посмотреть пленку, и вы все поймете. Сначала после разговора с вами я подумала, что это ошибка, но потом посмотрела запись. Вы не представляете: мы сняли призрака! Можете сами убедиться в этом!
        - Так он же помер давно…
        - Я и еще несколько человек видели его, и довольно долго. Он был вполне реальный, казался обычным, кстати, очень милым человеком. И если бы не камера, которая сняла его, я бы никогда не поверила вам.
        - Ну, как такое может быть? - сокрушался пожилой мужчина.
        - Не знаю. Вы твердите, что он умер, а мы видели его вполне живым.
        - Может, он не умер вовсе? Хотя нет, я был на похоронах. Кстати, если хотите, могу показать его могилку… А при чем тут камера?
        - Объектив часто ловит то, что не видит человеческий глаз. Я не знаю, почему, но, вероятно, существует какое-то объяснение этому. Фотоаппараты часто снимают всякие странные силуэты на фоне пейзажа или какой-нибудь компании людей. Вы видели такое?
        - Нет.
        - В Интернете масса таких картинок.
        - Настоящие?
        - Понятия не имею… Но наша запись настоящая. Вы можете не верить, конечно, но я-то знаю.
        - Чего ж не верить? Верю, конечно. В этих лесах такого добра пруд пруди.
        Лиза снова вздрогнула от волны, подобно электрическому разряду, пробежавшей по всему телу.
        - После сегодняшней ночи я уже ничего не отрицаю.
        - Натерпелась, бедная…
        - Вы были с ним знакомы?
        Мужчина задумался.
        - Можно сказать, что нет. Видел его, конечно, но тогда я еще не работал в лесах. Я ведь в эту деревню переехал недавно, лет десять тому назад, еще мать была жива. Собственно, к ней и переехал. До этого по дурости отсидел пять лет, а как вышел - понял, что идти-то и некуда. Так оказался здесь. Притужалов еще работал тогда. Жил через два дома от меня с сыном и невесткой. Я только приехал, а он буквально через месяц умер. Говорят, хороший был человек. Так что…
        - Он говорил, что у него внук есть, но тот боится его, вот они и не общаются. Мы еще пошутили, что ему нужно просто побриться.
        - Да, есть внук Даня, правда, родился уже после его смерти.
        - А жена и дочь? Федор Степанович рассказывал, что они далеко отсюда, и он редко их видит.
        - Не совсем так… Мужик настрадался, конечно: сначала дочь похоронил, а потом жену. Те в Москве жили, не с ним, видимо, разошлись, кто знает… От того не легче.
        - Но он утверждал, что они видятся! Правда, сейчас его слова обретают совсем другой смысл, понимаете? С сыном и внуком он не общается, а с дочерью и женой поддерживает связь!
        - Если честно, с трудом представляю, о чем речь. Все-таки, думается мне, что вас кто-то разыграть решил, что ли… Уж прости. Другое дело, одному в лесу быть - тут всякое почудится, но не ходить же с призраком и разговоры разговаривать?
        Лиза закрыла глаза и откинулась на спинку.
        - Я же говорю, есть запись…
        - Да я-то слышу…
        - Хорошо, давайте я расскажу, как он выглядел! Рост примерно метр семьдесят, седые недлинные волосы, бесформенные брюки цвета хаки, ботинки старые, вязаный свитер и кожаная куртка.
        Олег Владимирович снисходительно кивнул.
        - Так тут у нас все так ходят!
        - И у всех ваших нет больших пальцев на обеих руках?
        Этот аргумент застал собеседника врасплох.
        - Ох, ты ж, етить! - негромко воскликнул он.
        Лиза приподняла бровь.
        - Все сходится?
        - Его беспалым и звали за спиной… Тогда ничего не понимаю.
        Лиза сложила руки на груди в замок.
        - Не верите мне.
        - Верю.
        - Так если верите, то как вы не можете понять, что нам нужно убраться отсюда быстрее? Это страшное место, кому, как не вам, знать об этом?
        - Я-то знаю, но этих, - он показал пальцем в сторону дома, - хрен переубедишь!
        - Это обычные бультерьеры. Им дали приказ - они выполняют.
        Егерь уставился перед собой.
        - И что делать?
        Лиза пожала плечами.
        Прошло еще некоторое время. Девушка говорила без умолку, компенсируя свое ночное одиночество. Егерь охотно поддерживал беседу, но через полчаса, когда тема была пережевана, Лиза почувствовала усталость. Сидя в теплой машине и в удобном кресле, она вдруг поймала себя на том, что не слышит свои же слова. Перед глазами плыло и слегка звенело в ушах. Она и сама не заметила, как провалилась в сон.
        Длинный узкий коридор становился все светлее. Выложенные черно-белым кафелем стены, потолок и пол напоминали шахматную доску. Здесь не было ни окон, ни дверей, одна лишь бесконечная перспектива спереди и сзади. Все это выглядело настолько однообразно, что можно было запутаться, откуда и куда ты идешь. Лампочки отсутствовали, но становилось все светлее…
        Лиза открыла глаза. Сон, который ей приснился, был неприятным. В нем не было монстров или мертвецов, но его безысходность пугала не меньше привычных ужастиков.
        Оглядевшись, она поняла, что одна в машине. Егеря поблизости не было. Печка все так же работала на всю мощь и, откинув в сторону куртку Сергея, она опустила стекло.
        За окном окончательно рассвело. Новый день обещал быть пасмурным. Справа в низине виднелся дом, одиноко расположившийся посреди леса, а слева - тропинка, уходящая в чащу. Лиза вздрогнула. Мысль, которая пришла ей в голову, казалась сумасбродной и неправильной, но сопротивляться искушению не было сил.
        Лиза вышла из машины и еще раз посмотрела вниз. Никого из мужчин поблизости не было. Она решительно подошла к водительской двери, села за руль и, не мешкая ни секунды, тронулась с места.
        Путь через лес длиной в шесть километров был долог и непрост. То и дело оглядываясь, она не могла избавиться от чувства, что за ней гонятся. Двигаясь по проторенной дорожке, цепляя зеркалами ветки, она все-таки выехала к деревне.
        Не сбавляя скорости, машина выехала из леса и оказалась на поляне прямо перед поворотом в деревню. Огромные деревья остались позади, а среди них и страхи, которые вцепились своими когтями, не желая ее отпускать. Лиза на секунду притормозила и посмотрела назад, стараясь справиться с нарастающими эмоциями; никого не увидев, она продолжила движение.
        Теперь, когда она почти вырвалась из лап кошмара, девушка почувствовала, что слабеет. Силы, которые держали ее в тонусе, были на исходе. Это было совсем не вовремя, ведь впереди ее ждали еще сто с лишним километров до Москвы, где она будет по-настоящему в безопасности. Лиза понимала, что забыть эту ночь не сможет никогда, но в данном случае воспоминания менее опасны, чем ее нынешнее положение.
        Озноб вернулся - теперь уже другой, какой бывает после сильнейшего стресса, доводящего человека до сумасшествия. Лиза сопротивлялась, как могла, но слезы лились ручьем, мешая следить за дорогой. Прилично отъехав, не в силах больше терпеть, она остановилась, поставила коробку передач на Parking, закрыла лицо руками и зарыдала.
        Ее трясло. Чувства переполняли измученное сердце, вырываясь наружу. Лиза кричала, и в этом крике смешались отчаяние, страх, злость, обида. Забыв про все на свете, она кричала что есть мочи, стиснув руками виски и рыдая навзрыд.
        Воспоминания пролетали с огромной скоростью, словно кадры кинопленки, ускоряясь с каждой секундой. В какой-то момент все превратилось в сплошную черную массу, но потом в этой зияющей пустоте возникло лицо Роба. Он смотрел на нее, и его черты становились все яснее. От этого грустного взгляда невозможно было скрыться. Это было невыносимо. Лиза открыла глаза.
        Мутная от слез картинка медленно становилась четче. Вытерев лицо рукавом, девушка посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Опухшие веки покраснели, а темные круги под глазами выдавали бессонную ночь. Неподалеку среди деревьев ей померещилось какое-то движение. Лиза вздрогнула и тут же переключила коробку передач в режим Drive. Машина дернулась и покатилась вперед. Вглядываясь в уходящий пейзаж, она заметила силуэт, который секунду спустя вышел из тени на середину дороги. Это был Ваня. Он все так же держал велосипед в руках и улыбался. Мальчик неуверенно поднял руку и помахал ей вслед, но Лиза не собиралась останавливаться.
        - Черт бы вас всех побрал! - воскликнула она. - Что ты тут делаешь в такую рань? - Лиза села поудобнее и решительно надавила на газ.
        Лесные пейзажи сменялись полями и поселками. Пролетая мимо, Лиза даже не пыталась разглядеть богатства земли российской, чередующиеся с нищетой спившихся деревень. Главное сейчас было следить за дорогой и не заблудиться в этих забытых Богом местах.
        Девушка проехала около двадцати километров по бездорожью, пока, наконец, не увидела указатель на Москву.
        - Слава богу… Еще пара километров - и нормальная трасса.
        Усталость и опустошенность легли тяжелым грузом, но она не переставала давить на педаль, подлетая на кочках и не жалея подвеску. Мысли путались, а глаза то и дело наполнялись слезами. Все, что она пережила за эту ночь, казалось страшным сном, но реальность не хотела уступать место фантазиям, неустанно напоминая о себе.
        Лиза и не заметила, как разогналась до ста километров в час. Кривые дороги с крутыми кюветами казались ей сейчас меньшим злом, чем тот злосчастный дом. Она мчалась вперед - подальше оттуда.
        Неожиданно машина влетела в выбоину и дернулась вправо. Лиза не успела вскрикнуть, как минивэн отбросило на обочину и замотало из стороны в сторону. Словно контуженная, она вцепилась в руль и зажмурилась. Резкий тормоз, вспышка, хлопок где-то снизу и секунда темноты…
        Рев мотора продолжался. Машина еще немного повиляла, но удержалась на самом краю дороги. Лиза отрыла глаза и увидела, что продолжает движение. Она не поняла, как это произошло, но то, что каким-то чудом минивэн не перевернулся и не улетел вниз, мгновенно отрезвило ее. Проехав несколько метров, она остановилась.
        Адреналин моментально разбавил кровь, заставив сердце колотиться как бешеное. Еще какой-то миг, и она бы слетела в кусты, изуродовав машину о деревья, поджидающие любого неудачника с распростертыми объятиями.
        Лиза открыла окно.
        - Нет, только не сейчас! Еще вся жизнь впереди, - она сделала несколько глубоких вдохов и, взяв себя в руки, продолжила путь.
        Верю - не верю
        Поль стремительно вышел из стеклянных дверей и запрыгнул в ожидавший его «Bentley».
        - В офис, - скомандовал он водителю и уткнулся в телефон.
        Шесть пропущенных вызовов начальника охраны беспокойно зарябили на дисплее.
        Ситуация, в которую попала его съемочная группа, была из ряда вон выходящей. Даже столь опытный человек, как Поль Григье де Женотье, повидавший за свою жизнь немало профессиональных перипетий, не был готов к столь жесткому повороту событий. Он был растерян.
        За спиной остался аэропорт Шереметьево, а впереди ждала проблема, которую придется решать именно ему, поскольку все люди, замешанные в эту историю, не считая Слима, были наняты именно им. Большой босс дал понять, что вопрос придется уладить деликатно - особенно в отношении членов его семьи. Запись с наружных камер должна была оказаться на его столе раньше, чем о ней узнает полиция. И дураку было понятно, что тот не собирается показывать ее никаким структурам. Нет доказательств - нет виновных. Полю оставалось лишь замести следы и решить вопрос с теми самыми свидетелями, которых, как сказал большой босс, «быть не должно». Женотье предстояло переступить грань собственной морали и стать соучастником преступления, скрывая правду от закона. Как именно это сделать, он пока не знал. К тому же у него было катастрофически мало времени, поскольку о трупе в любом случае должно быть заявлено, и чем скорее, тем лучше. Держать его там пару дней не представлялось возможным.
        Перебирая в голове ходы, он пытался найти оптимальное решение задачи, но каждый раз сталкивался с тупиковой ситуацией. Поль порылся в телефоне и нервно нажал кнопку вызова.
        - Слушаю, - сразу ответил мужской голос на другом конце.
        - Я уже в Москве.
        - Отлично.
        - Мне нужно ехать туда?
        - Не думаю. Решай вопросы в Москве, я сам съезжу и пойму, что к чему.
        Поль массировал виски.
        - Миша, дело гнилое…
        - А я, по-твоему, не знаю? Я, черт бы вас всех побрал, председатель совета директоров этой гребаной компании! Ты понимаешь, сколько дерьма на меня польется, если будет известно, что мой скотский племянник убил человека?!
        - Понимаю. Но меня радует, что ты хоть понимаешь, что он «скотский».
        - Хватит глумиться.
        - Миша, это были мои люди. Мои, понимаешь? Каждый из них - профессионал своего дела, а теперь одного убили… - Поль выдохнул. - Второй, между прочим, известный телеведущий, пропал без вести непонятно где и как. Продюсер, наверное, поседела в свои двадцать восемь лет, наблюдая все это. - Он выдержал паузу. - Ты понимаешь фразу: «наблюдала все это»? - В трубке молчали. - Допустим, ты уничтожишь все записи, затем объяснишь полицейским, почему сразу после убийства Лиза позвонила мне, а не им, и почему труп пролежал в доме всю ночь и день, а лишь потом мы сообщили об этом. Допустим, ты решишь этот вопрос и сможешь закрыть глаза закона на некоторые нестыковки, допустим. Но теперь ответь, что мне сказать Елизавете, когда она спросит: «Поль, а почему я должна врать, если знаю, что это было убийство, а не несчастный случай? Ради чего я должна покрывать Слима?»
        Михаил молчал, внимательно слушая собеседника. Поль продолжал.
        - Она его ненавидит. Впрочем, как и все остальные, ты знаешь. С какой стати ей становиться на сторону человека, из-за которого все вдруг перевернулось вверх дном? Как я могу помешать ей говорить правду? У тебя есть возможность стереть память человека?
        Михаил выдержал паузу.
        - Есть пара специальных приемов.
        Поль презрительно улыбнулся.
        - Ты о чем? Насмотрелся «Людей в черном»? - как ни в чем не бывало спросил он.
        - Ты все понимаешь.
        - Это угроза? - Женотье усмехнулся. - Насколько я понимаю, ты Селеверстов Михаил Григорьевич, председатель совета директоров телекомпании NeTV, а не Чикатило Андрей Романович, маньяк-убийца. И, если я верно понимаю, о каких приемах ты говоришь, то это не то решение вопроса.
        - Хм… Ты знаешь Чикатило по имени-отчеству? Любопытно… Я даже не знал, как его зовут, - с издевкой ответил тот.
        - Я, знаешь ли, отсматриваю программы своей компании, в отличие от тебя, и стараюсь заработать нам деньги, но сейчас не об этом.
        - Угу.
        - Я только что прилетел из Парижа и еду в офис. Ты первый, кому я позвонил после приземления. И ты мне так и не ответил, что, по-твоему, я должен сделать, чтобы Лиза сказала полиции, что это несчастный случай.
        - Не знаю, это же твои люди, вот и постарайся найти к ним подход.
        - Да, это мои люди, и они никого не убивали, в отличие от твоего племянника.
        - Ты повторяешься.
        - Кстати, где он сейчас?
        - Пока не знаю, но, думаю, появится.
        - Мой тебе совет: оставь все как есть и вызывай полицию сейчас же. Поверь мне, на тебя польется намного больше дерьма, если ты скроешь преступление.
        - Поль, ты вроде взрослый человек. Ты понимаешь, что это сын моей сестры? От того, что он прикончил этого оператора-неудачника, мне не жарко и не холодно!
        - Вот как ты заговорил… Он убил человека и сбежал, оставив остальных в лесу за кучу километров от Москвы! Это преступление, Миша! И я не собираюсь нарушать закон и заставлять Лизу делать то же самое!
        - Поль… - Михаил задумался. - Ты не понимаешь. Как бы тебе объяснить? Ты в России, и здесь другие правила. Если ты не поможешь мне с нужными показаниями, то, боюсь, мне придется обратиться к другим, менее человечным людям, сечешь? Зачем ты так подставляешь своего работника?
        Поль закивал.
        - Ох, Миша, Миша! Извини, что говорю тебе это, но раз уж так все повернулось… Я не дам тебе даже притронуться к ней. Предупреждаю: забудь об этом. - Он говорил с холодной улыбкой. - Спустись с небес и попробуй понять, что ты - не самый влиятельный человек в мире.
        - О, а ты у нас самый-самый?
        - Нет, - нарочито засмеялся Поль, - конечно, нет. Я - скромный француз, работавший с тобой все эти годы. Но я знаю тех, кому ты можешь быть весьма интересен. Ты же знаешь, любой бизнес может вызвать кучу вопросов, и я говорю исключительно о законных действиях, заметь.
        - Ух, какие мы зубастые и пушистые! - столь же мило ответил Михаил, принимая правила игры.
        - Ты должен знать: если собака не кусает, это еще не значит, что у нее нет зубов. Рядом с ней ты в безопасности ровно до тех пор, пока она считает тебя хозяином.
        - Мне приятна твоя аналогия.
        - Я готов быть псом в твоих глазах, это не проблема, но ты должен знать, что я далеко не щенок, «хозяин»! - продолжал Поль с улыбкой. - У тебя есть прекрасная возможность не спускать меня с цепи, но для этого тебе придется набрать «02» и сделать все правильно, по закону. Иначе…
        - Иначе что?! - расхохотался Михаил. - Иначе что?! - повторил он. - Я скажу тебе, что иначе: я могу сделать так, что она вообще больше ничего не вспомнит! Я лично пробью ей голову на хрен! Или сделаю так, что все будет выглядеть, будто это она убила того чувака!
        - Роб. Его звали Роберт.
        - Да мне насрать, как его звали! - Он повысил тон. - Видео, считай, не было, мои ребята на месте и уже постарались. А Слим, когда он появится, даст показания в полиции, что видел, как она стукнула жертву по голове, испугался и уехал, опасаясь за свою жизнь. Вот и все, мой друг, вот и все! А дальше мы посмотрим, кто перетянет одеяло на себя - ты или я!
        - Ты пойдешь на это ради какого-то ублюдка, разрушившего не только свою жизнь?
        - Да, мой друг, да! Это у вас, французов, не принято заступаться за своих, а у нас в России детей в обиду не дают!
        - У нас, французов, принято воспитывать детей так, чтобы потом не пришлось отмазывать их, если ты об этом. А квасить водку, забыв обо всем, и оставлять ненужного сына больным бабушкам и дедушкам, уезжая с молодым любовником, у нас и правда не принято. В этом, ты прав, мы совсем разные.
        - Мне насрать, какие вы! - заорал Михаил. - Ты в России, братец, и пока ты здесь, будешь прыгать под нашу дудку! Скоро ты узнаешь, как она звучит!
        - Ну, что ты, Миша, я знаю. - Поль был спокоен. - Она звучит точь-в-точь как твой голос, раздающийся из динамика диктофона на столе у следователя.
        Молчание.
        - Не понял…
        - Все ты понял, Миша.
        - Хм… Какая ты сволочь! Ты записываешь наш разговор?
        - Ну, перестань, не нужно оскорблений.
        - Какая же ты сука, - негромко произнес тот.
        - Так что, общение зашло совсем не в ту степь?
        Михаил был обескуражен и не понимал, как теперь вести переговоры.
        - А если я дам ей много денег?
        - Я передам твое предложение, обещаю. Если ты думаешь, что я хочу влезать во все это дерьмо, то ты не прав.
        - Хорошо, и как поступим? - Михаил мигом стал шелковым.
        - Если с Лизой или со мной что-то случится, ну, вдруг, мало ли, то можешь считать, что эта запись уже в полиции. И тогда сядет не только твой племянник, но и ты. Подумай о своих родителях, вряд ли они переживут такое! Также я передам Лизе твои слова о вознаграждении, и если она примет это предложение, то я не буду давить и добиваться справедливости. И последний совет. - Поль взял маленькую бутылку воды из подлокотника и неспешно сделал глоток. - Позвони Лосеву и останови его, не рой себе яму. Прекращай блефовать и просто дай мне поговорить с Лизой.
        Михаил негромко смеялся в трубку. Поль слушал его злорадный смех, глядя на пролетающий мимо пейзаж. Наконец, тот успокоился.
        - Ну что, мой друг, тогда на связи? - негромко произнес Михаил.
        - Именно.
        - Признайся, чувствуешь себя Наполеоном?
        - В каждом французе есть что-то от Бонапарта.
        - Хм… - усмехнулся тот. - Тогда вы должны помнить и о Кутузове.
        - Что-то припоминаю… Если мне не изменяет память, у него остался лишь один глаз? В этом вы с ним пока не схожи. Но не думаю, что нужно повторять ход истории и оставлять тебя без последнего шанса увидеть мир во всем его разнообразии. - На этом Поль закончил разговор.
        Отстранив телефон, он остановил запись встроенного диктофона и тут же отправил аудиофайл на несколько своих электронных ящиков, включив в рассылку и Жаклин. Удостоверившись, что письма отправлены, он набрал номер Елизаветы.
        «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».
        Поль сделал еще несколько тщетных попыток и откинулся на спинку кресла. Мерзкое чувство беспокойства усиливалось с каждой минутой. Он быстро набрал текст и отправил SMS Жаклин: «Долетел прекрасно. С добрым утром. Люблю».
        Дисплей погас, оставляя его наедине с мыслями, в сопровождении еле слышного шума мотора и мелькающей за окнами Москвы.
        Холодный ветер вальяжно прогуливался по улицам, то и дело натыкаясь на пешеходов и отвешивая им невидимые, но ощутимые пощечины. Природа нынешней ранней весной не отличалась благосклонностью, и заморозки упорно не желали отступать. Но всевластное время возвращает все на круги своя, тщательно восстанавливая равновесие. Людям остается лишь покорно ждать благосклонности одной из главных сил и своевременности другой, пытаясь не сойти с ума от осознания собственной беспомощности.
        Поль посмотрел на часы и направился к выходу. Проторчав весь день в офисе в попытках правильно выстроить дальнейшие действия, он задумчиво сел в машину.
        Чтобы сыграть на опережение, он старался просчитать все возможные ходы Михаила, который явно не планировал сдаваться так быстро. Женотье смог на время загнать его в тупик и дать себе небольшой тайм-аут, но как долго он продлится - этого не знал никто. Михаил был слишком не прост и имел достаточно серьезные связи, чтобы устроить всем вокруг «сладкую» жизнь. Война началась.
        - Домой, - сказал он водителю и поднял шторки на задних стеклах.
        Лиза до сих пор не появилась. Женотье не находил себе места, пытаясь отогнать мысли о самом худшем. Он несколько раз говорил с Сергеем, начальником охраны, но смог узнать лишь то, что Лиза уехала на их машине. Подробностей о трупе и видеозаписях выудить так и не удалось. Цепной пес большого босса был крайне осторожен в общении с ним и не собирался выкладывать факты, способные хоть как-то повлиять на ход дальнейших событий.
        Было ясно, что Женотье недолго удержится в этой телевизионной компании. Возможно, он вообще больше не сможет работать в России. Поль слишком хорошо знал, что страшнее беспринципного спрута может быть лишь уязвленный беспринципный спрут с хорошей памятью. Это крайне небезопасно в стране, где у руля зачастую бандиты, выжившие в лихие девяностые и чудесным образом превратившиеся в «законопослушных» предпринимателей. Безусловно, ждать честной игры нигде не приходится, так устроена жизнь, но все-таки у стен Лувра меньше шансов быть съеденным заживо, чем в клетке со львами.
        Они доехали от улицы 1905 года до Мосфильмовской за какие-то двадцать минут. Поль вышел из машины и жестом показал водителю, что сам позвонит, когда будет нужно. Тот кивнул и без лишних вопросов исчез за поворотом.
        Промозглый ветер сквозил среди припаркованных машин и с легкостью взлетал на пандус, на котором одиноко стоял Поль. За спиной была дверь в подъезд элитной многоэтажки, больше напоминавшей огромный бизнес-центр, но Женотье не спешил внутрь. Он все пытался понять, чего пугаться больше: произошедшего или неуверенности в собственных силах. Он давно не был настолько подавлен.
        И все-таки больше всего его беспокоила угроза, нависшая над Елизаветой. Никогда доселе он не принимал так близко к сердцу проблемы по большому счету постороннего человека. Все его мысли были о том, как спасти ее, а потом уже уберечься самому. В этом не было наигранного героизма, это были честные мысли взрослого человека, осознающего свою ответственность. Конечно, Поль мог бы в любой момент исчезнуть навсегда и забыть этот кошмар, пустив все на самотек, но трусость была не в его правилах.
        Поль посмотрел на темное небо, освещенное иллюминацией гигантского города, и вдохнул холодный воздух. Перед его глазами стоял Париж, его улочки и особая атмосфера любви и свободы. Всего несколько часов назад он дышал тем воздухом, ощущая рождавшуюся в нем умиротворенность. Он уже успел привыкнуть к России, но сейчас, стоя под хмурым московским небом, Поль впервые почувствовал себя чужаком в этой стране. Бессилие и уязвимость впились в него острыми когтями, затягивая все глубже в свою нору, полную страха и неизвестности.
        Однажды, когда он был маленьким мальчиком и страшно переживал из-за развода родителей, отец привез его на Елисейские поля. Они долго гуляли, ели мороженое, а затем поехали к Эйфелевой башне и поднялись на нее. Вокруг не было ни души. Наверху отец взял его за руку и подвел к самому краю.
        - Сынок, сейчас у нашей семьи не лучшие времена. Я знаю, что для тебя это сильнейший удар, знаю, что ты обижен на меня и на маму и имеешь на это право, но я хочу сказать тебе кое-что, - отец обнял его за плечи. - Посмотри вниз. Что ты видишь?
        - Город, - ответил маленький Поль.
        - Город, огромный город! Но мы сейчас так высоко, что все улицы и дома кажутся игрушечными.
        - Да.
        - Я хочу, чтобы ты запомнил сегодняшний день и каждый раз, когда встретишь на своем пути проблемы, которые будут казаться тебе неразрешимыми, ты смотрел на все отсюда - с Эйфелевой башни. Все, что тебе кажется гигантским, на самом деле не такое уж и большое. А все потому, что по-настоящему большой мир - это твое сердце, а не то, что вокруг. Достаточно подняться на башню, как все покажется маленьким и смешным, и лишь то, что внутри тебя, останется неизменным, вне зависимости от высоты над уровнем моря. Запомни: нет проблем, которые невозможно решить, есть лишь страх внутри тебя, который не позволяет увидеть их в нужном ракурсе.
        Тогда маленький Поль не до конца осознал отцовские слова, но этот день настолько ярко запечатлелся в его памяти, что каждый раз, сталкиваясь с трудностями, он вспоминал вид игрушечного Парижа. Это и правда помогало. Вот и сейчас он представил, как взбирается по лестнице наверх, чтобы увидеть все в правильном свете. Он стоял, закрыв глаза, и мысленно прорисовывал каждую деталь постепенно уменьшающегося огромного мира.
        Поль открыл глаза и поморгал. Еще раз, оглядев освещенный фонарями двор, он направился к подъезду, но перед самым домофоном остановился. Почувствовав затылком чей-то настойчивый взгляд, Поль невольно обернулся. Он не сразу рассмотрел спрятавшуюся в тени соседнего подъезда фигуру, но порция адреналина тут же впрыснулась в кровь. Женотье прищурился, пытаясь разглядеть черты лица незнакомца, но тот сам шагнул на свет.
        - Лиза?! - воскликнул он.
        Она молча подошла к нему и опасливо заглянула в глаза.
        - Я звонил тебе раз тридцать! Почему ты не отвечала? - Он взял ее за руку и неуверенно потянул к себе, пытаясь обнять.
        Она поддалась, но не обняла его в ответ.
        - Почему не позвонила мне и не сказала, что ты уже здесь? Давно ждешь?
        Она опустила голову и заплакала. Поль обнял ее крепче.
        - Боже мой, я уже надумал себе столько всего! Не понимал, где тебя искать… Почему ты не перезвонила? - Лиза продолжала всхлипывать и дрожать.
        Отстранив ее голову от своего плеча, он посмотрел в заплаканные глаза.
        - Успокойся, королева Елизавета, все будет хорошо! Я рядом!
        Поль продолжал держать девушку, стараясь не делать резких движений, но ее растерянный взгляд все так же беспокойно блуждал по сторонам.
        - Тебя что-то пугает? - Лиза вытерла нос и снова оглянулась. - Что такое? Кто-то следит за тобой? - Лиза продолжала молчать. - Так, все, быстро в дом! - он набрал код домофона, и дверь запищала.
        Они торопливо прошли мимо консьержа и вызвали лифт.
        - Ты меня напугала! - не успокаивался Поль. - Я понятия не имел, где тебя искать.
        В этот момент из своей каморки выглянул консьерж.
        - Что? - спросил он.
        - Ничего, я не вам.
        - А-а-а-а… - старик развел руками. - Я думал, вы мне что-то говорите, прошу прощения.
        - Ничего страшного, - Женотье учтиво кивнул, и консьерж скрылся из виду.
        Двери лифта раскрылись, и они поднялись на пятнадцатый этаж.
        - От Макса нет известий? - Поль открыл квартиру, и они зашли внутрь.
        Лиза глубоко вздохнула.
        - Нет.
        - Думаешь, он все еще в лесу? - Она пожала плечами и позволила ему снять с себя пальто.
        - Не знаю, он так и не вернулся обратно. Прошло уже слишком много времени, он должен был появиться…
        - Да, но ты же не появлялась, хотя уже давно в Москве. Кстати, когда ты приехала?
        - До обеда я была уже дома.
        - Да уж… Не судьба была перезвонить мне?
        - Я только-только пришла в себя…
        - Понимаю. Сейчас за рулем?
        - Нет, - еле слышно ответила Лиза.
        - Ты, конечно, добавила седины в мои и без того белые виски… Так и чокнуться можно.
        Они прошли в гостиную. Поль включил свет. Лиза внимательно наблюдала за каждым его движением, и он обратил на это внимание.
        - Ты странно на меня смотришь…
        - Разве?
        - Да, очень странно! Я чувствую себя неуютно.
        - Я могу уйти.
        Он улыбнулся.
        - Ты пришла сюда для того, чтобы сказать мне, что можешь уйти?
        Лиза пожала плечами.
        - Я пришла для того, чтобы ты знал всю правду о том, что произошло. Но я не понимаю, можно ли верить хотя бы тебе или уже нет.
        - С каких пор ты перестала мне верить?
        - С сегодняшней ночи.
        Поль развел руками.
        - Я разве… что-то не так сделал?
        - Наверное, ты все сделал правильно.
        - Что значит «наверное»?
        - Я ждала твоих людей, как манны небесной! - Лиза покачала головой. - Мне нужна была помощь, и я покорно ждала ее в глупой надежде, что они увезут меня оттуда как можно скорее. Но когда они приехали, оказалось, что их главная цель - уладить все вопросы и прибрать за Слимом до приезда полиции. Мне же было велено сидеть в доме с трупом и даже не пытаться сдвинуться с места. Не знаю, возможно, я бы до сих пор была там, если бы не угнала эту дурацкую машину. - Девушка с укором смотрела на Женотье. - И после того, как ты дал мне почувствовать себя никчемной пешкой, ты хочешь, чтобы я смотрела на тебя с беззаветным доверием?
        - Постой, постой… - Он выставил ладони вперед.
        - Постой? Ты не знаешь, что я пережила в ту ночь в том проклятом доме! Ты понятия не имеешь, какая чертовщина там творилась!
        - Лиза, - перебил Поль, - постой, прошу тебя.
        Она замолчала. Он выдохнул и продолжил:
        - Во-первых, это не мои люди. Во-вторых, я знаю, тебе сложно, но нужно понять, что ситуация из ряда вон выходящая. В третьих, я всегда был, есть и буду на твоей стороне, ты должна это знать.
        - На моей стороне? Да я не знаю, с кем ты, Поль! - Ее глаза вновь наполнились слезами. - Мне ты говоришь одно, а там, на деле, все выглядело совсем иначе! Они уже уничтожили видео или займутся этим после того, как большой босс посмакует документальный триллер?
        Поль на секунду задумался, но тут же заговорил. Его тон был спокойным.
        - Сегодня утром я говорил с Михаилом. Это был не очень приятный разговор, который, как мне кажется, уничтожил все мои шансы остаться в этой компании. Его позиция ясна: он спасает шкуру своего племянника, но наши позиции в корне отличаются. Мы расстались как враги. Игра «кто сильнее» уже началась, и я собирался поговорить с тобой об этом. - Лиза слушала внимательно. - Не спорю, мысли о неких компромиссах возникали, но то, что я могу подставить тебя, - полный абсурд! Единственное, на что я согласился, это передать тебе его предложение…
        - Предложение?
        Поль вздохнул и развел руками:
        - Он не желает шумихи вокруг убийства и потому хочет заплатить тебе большую сумму денег за молчание.
        Лиза, не мигая, смотрела ему в глаза. Слезы катились по ее щекам и капали на сложенные на коленях руки.
        - Деньги, - тихо повторила она.
        - Деньги, - подтвердил он.
        Они молчали. Поль не давил, ожидая ответа. Это должен был быть ее выбор, и он не хотел навязывать собственное мнение. Подойдя к окну, он задернул шторы.
        - Ты голодна?
        Она покачала головой.
        - Выпьем?
        Ответа не последовало.
        Поль прошел к барной стойке и взял с подставки бутылку белого вина, а из стеклянного шкафа - два бокала.
        - Белое?
        Она кивнула.
        Женотье разлил вино и сел рядом с Лизой.
        - Королева Елизавета, - он протянул ей бокал, - ваше вино.
        - Спасибо, - прошептала она и сделала глоток.
        - Так-то лучше.
        Лиза снова отпила.
        - Я впервые у тебя дома.
        - Добро пожаловать.
        - Да уж. Для этого должно было случиться непоправимое…
        - Видимо, всему свое время.
        Она посмотрела на бокал.
        - Хорошее вино.
        - Обычное «Пино Гриджио». - Он пригубил.
        Лиза залпом выпила остаток и протянула ему пустой бокал. Поль молча наполнил его снова.
        - Что будем делать?
        Она пожала плечами.
        - Не знаю.
        - Я не хочу на тебя давить, - произнес Поль. - Но тебе надо хорошенько подумать: эта скотина просто так не отстанет. Я беспокоюсь за тебя.
        Лиза усмехнулась.
        - Убьет?
        - Я не исключаю расправы. Нам нужно все взвесить.
        Лиза вновь выпила до дна. Поль налил еще.
        - У меня есть запись его угроз. В крайнем случае, можем спекулировать этим, но ты понимаешь, это крайне небезопасно. - Он глотнул вина. - Если тебе интересно мое мнение, думаю, тебе нужно взять деньги и постараться забыть эту историю. Понятно, что ни ты, ни я работать там уже не будем, но это единственный шанс уйти без риска. Справедливости не добьешься, так что подумай сейчас только о себе. Поможешь родителям, уедешь на некоторое время из Москвы, а потом, думаю, все устаканится. - Поль выпил еще и снова наполнил бокал Елизаветы.
        Она, не мешкая, выпила до дна и посмотрела Полю в глаза.
        - Устаканится… - закивала она. - Мне кажется, все уже давно устаканилось… Роб мертв, Макс пропал, я куплена, Слим, эта сволочь, невиновен… Все действительно устаканилось! Все отлично! - Она засмеялась. - Алле-оп! Деньги решают все, ты же знаешь!
        - Сейчас они гарантируют твою безопасность.
        - Безопасность надо было гарантировать чуть раньше, когда мы были там. Когда я говорила тебе, что эту скотину не нужно брать с собой! Когда я просила тебя этого не делать, но ты меня не слушал. «Повякает и перестанет» - так ты думал? - Она говорила громко. - Тогда надо было гарантировать мою безопасность!
        - Ты винишь во всем меня?! - повысил голос Поль.
        - Нет, себя! - крикнула Лиза. - Себя! За то, что не послала тебя к чертям собачьим, когда ты рассказывал мне байки о том, что все будет хорошо! Себя за то, что нашла этот дом! Себя за то, что еще тогда не закрыла эту долбаную программу! Себя за то, что пыталась угодить тебе и не послала вас всех на хрен в офисе! - Губы у нее тряслись. - Единственный человек, который тут ни при чем, - Роб! Не тварь, преследующая свои интересы, как все мы, а нормальный, слышишь, нормальный человек! - Лиза зарыдала. - Я видела, как он умирает, Поль! Я вот этими руками затыкала ему дырку в шее, чтобы он не истек кровью! Вот этими руками! - Лиза подняла трясущиеся руки и крепко сжала кулаки. - Он валялся в сарае, беззащитный и мокрый от дождя! Он был еще жив, когда эта тварь угнала нашу машину, оставив нас в чертовом доме! Поль, мы тащили его в дом, как тушу, как кусок мяса! И мы не смогли спасти его, потому что тот малолетний урод лишил нас шанса это сделать! Я виню себя за то, что не помешала Максу искать Слима в лесу. Может, одной жертвой было бы меньше… И сейчас, когда я еще толком не отмылась от человеческой крови
и всего этого дерьма, от которого вряд ли вообще отмоюсь, ты говоришь мне, что нужно взять деньги и отойти? Это что, мать твою, игра «Кто хочет стать миллионером»? Это, по-твоему, какое-нибудь долбаное ток-шоу?! Это жизнь! - вопила она. - Это моя долбаная жизнь, Поль! И уж лучше я сдохну, чем заткнусь и буду жить со всем этим! Пошел ты к черту, слышишь, пошел ты к черту!
        Поль резко взял ее за волосы и притянул к себе. Лиза не успела опомниться, как он впился губами в ее губы, и в квартире воцарилась тишина.
        Это было настолько неожиданно, что Лиза даже не успела понять, почему все вокруг исчезло, растворилось. Провалившись в поцелуй, они на мгновение выпали из времени. Спустя минуту Поль медленно отстранился от ее лица. Они смотрели друг на друга, опешив от случившегося. Женотье опустил голову и выдохнул.
        - Вот это да… Я…
        Но на этот раз уже Лиза не дала ему договорить. Поль обнял ее и положил на диван.
        Нежный поцелуй становился все более страстным. Они «съедали» друг друга, кусая губы и не замечая боли. Поль торопливо снял с нее блузку и быстрым движением освободил от бюстгальтера. Лиза расстегнула его рубашку и обхватила его голову руками; ее пальцы утонули в густой шевелюре. Они скатились на пол, столкнув бутылку и бокалы с журнального столика. Одной рукой держа ее за волосы, а другой чуть царапая спину, Поль целовал шею и мочки ушей. Забыв про запреты, он выпустил на волю свои желания, даже не задумываясь о том, что будет завтра. Сейчас он хотел ее так сильно, что не мог бороться с соблазном.
        Продолжая слегка покусывать ее и крепко держать, словно хищник, вцепившийся в добычу, он мелкими поцелуями спустился к груди. Лиза отвечала стонами, то и дело вонзая ногти в его широкую спину. Глаза девушки закатились, а тело извивалось, словно змея, вырывающаяся из рук. Мужское дыхание вторило женскому, сливаясь в единую мелодию возбуждения.
        - Я хочу тебя, - прошептала она срывающимся голосом.
        Поль коснулся ладонью ее щеки и провел языком по ее губам. Резким движением он задрал юбку и лег сверху. Затем, не говоря ни слова, расстегнул брюки и прижался к ней. Лиза тут же обхватила его ногами и выгнула спину. Стон стих, но через миг возобновился и, пройдя пунктиром через дыхание девушки, превратился в крик блаженства. Никогда еще этот мужчина не был так близко и никогда еще она не чувствовала столь сумасшедший порыв, которому поддалась сейчас.
        - Мы с тобой натворили дел… - выдохнул Поль, лежа на полу и глядя в потолок.
        - Да, неожиданно, - согласилась Лиза.
        - Неожиданно? - Женотье искренне рассмеялся. - По-моему, неожиданно то, что мы натворили их только сейчас! Вот это действительно неожиданно!
        Лиза не скрывала улыбку.
        - Ты жалеешь?
        - О том, что натворили, или о том, что только сейчас?
        - Обо всем.
        Он замолчал на секунду.
        - Конечно, я отвык от другого тела, но сейчас я ни о чем не жалею.
        - А как же чувство стыда перед Жаклин?
        - Хм… Мне уже давно не двадцать. С возрастом все приобретает совсем иные черты. Все больше живешь прошлым и все меньше боишься будущего.
        - А что с настоящим?
        - Настоящим просто живешь. Когда ты юн, у тебя не так много прошлого, чтобы вспоминать о нем, зато столько будущего, что можно забыть о настоящем. Мне нравится мой возраст, потому что лишь сейчас я действительно живу.
        Лиза пожала плечами.
        - Ты, как всегда, прав.
        - Ну, что ты… - игриво возразил Поль. - Хотя, пожалуй, соглашусь с тобой. - Он повернулся к ней и коснулся пальцами ее лица.
        Лиза затихла. Он медленно потянулся к ее губам и остановился.
        - Ты плачешь?
        Девушка отвела глаза.
        - Королева Елизавета, вынужден признать, что тебе и это идет. - Он вытер большим пальцем ее слезы.
        Лиза все так же лежала на полу. Слезы тонкими струйками скатывались по щекам и падали на пол, едва задевая мочки ушей. Печальные зеленые глаза смотрели в никуда. Ее дыхание было ровным.
        - О чем ты думаешь?
        Она закрыла глаза.
        - Всю жизнь я шла вперед, чтобы доказать всему миру, что способна на что-то. Наверное, это мешало мне смотреть по сторонам и думать о ком-то еще, кроме себя. Было ли мне стыдно? Нет, но я часто думала об этом. Вокруг меня всегда было много простых вещей, но я не замечала их, пытаясь найти что-то, как мне казалось, более достойное внимания. Оказалось, что вся моя жизнь и состояла из тех самых простых вещей, просто я старалась усложнить их и почувствовать себя более весомой. Вся эта ответственность, глобальность происходящего - не что иное, как выдуманный мир. - Она вытерла слезы. - Что я имею на самом деле? Одиночество, вечную неуверенность в завтра, фальшивых приятелей и чашку кофе по утрам. Вчера ночью я впервые столкнулась с чем-то действительно важным и, как оказалось, не была к этому готова. Если бы до этого мне хватило ума замечать простые вещи, возможно, все было бы иначе. - Она повернула голову и посмотрела на Поля. - Знаешь, почему я здесь? - Он молчал. - Потому что я хотела этого. И дело не в том, что мне некуда больше идти, и не в том, что ты единственный, кто может разобраться во всем…
Просто, наконец, я стала самой собой и хотела, чтобы ты первый увидел это. Мне очень жалко Роба. Признаюсь, он даже понравился мне той ночью, но… Но когда случилось несчастье, я поймала себя на мысли, что в виде реального спасителя представляла только тебя. И когда я думала об этом, мне становилось легче. Для меня ты стал талисманом. Думая о тебе, я всегда представляю большой драгоценный камень, который нельзя ни поцарапать, ни разбить, ни уничтожить. И если ты спросишь, что для женщины является главным фактором в мужчине, я скажу: безоглядная уверенность в нем. Я хочу тебе признаться… Нет, не в любви. - Она пристально смотрела в его глаза. - Любовь - это совсем другое… Я хочу признаться тебе в том, что ты - единственный мужчина в моей жизни, в котором я была уверена. Хотела ли я тебя? Наверное, да. Любила ли я тебя? Уверена, что нет. Но никто из тех, кого я хотела сильнее и однозначно любила, не стал для меня талисманом. И мне кажется, что это чувство больше, чем любовь в нашем, людском понимании. Если ты спросишь меня, люблю ли я Бога, я отвечу «нет». Как я могу любить кого-то, кого я никогда не
видела и о ком знаю лишь по книгам? В этом трудно признаться, но я скорее боюсь Его. Мне внушили это. Делая что-то плохое, я думаю о том, как убежать от Него, делая что-то хорошее, я думаю о том, оценит ли Он. Разве это честно? Разве это любовь? Нет. Но при этом Он единственный, кому я молюсь. И в такие минуты я понимаю, что это больше, чем любовь, это абсолютное доверие. Сегодня ты спросил у меня: «Для чего ты приехала?» Я приехала для того, чтобы ты узнал меня. Для того, чтобы хотя бы попытался понять, что ты для меня значишь. Завтра ты уедешь в Париж, я же останусь здесь, навсегда растворившись в твоих воспоминаниях. И пусть я никогда не стану твоим талисманом, я вечно буду благодарна тебе за то, что именно ты помог мне познать что-то большее. Теперь я спокойна.
        Поль смотрел на Лизу, не пытаясь найти во всем этом какой-либо подтекст. Сейчас, как никогда ранее, все было на поверхности. Лиза не пыталась вызвать жалость к себе или намекнуть на то, что в его жизни есть Жаклин и ей нет здесь места. Нет, все было не так банально. Ее слова были столь искренни, что не нуждались в комментариях.
        Лиза встала и подошла к окну.
        - Мне пора. Ты можешь вызвать такси?
        Поль тоже поднялся и сел на диван.
        - Оставайся, утром я отвезу тебя домой.
        Лиза промолчала в ответ. Женотье улыбнулся, понимающе кивнул и без лишних слов взял со стола мобильный.
        - Я не знаю ни одного номера такси… - задумчиво произнес он.
        - Посмотри в Интернете.
        - Подожди, я попрошу консьержа. - Он нажал кнопку вызова. - Алло, добрый вечер еще раз. Да, это Поль. Простите, у вас есть номер телефона какого-нибудь проверенного такси? Отлично. Будьте любезны, вызовите на ближайшее время. Да… Хорошо. - Он положил трубку и обратился к Лизе: - Перезвонит, когда подъедет машина.
        Лиза кивнула и подобрала с пола разбросанные вещи.
        Поль дождался, когда она застегнет последнюю пуговицу на блузке, и негромко уточнил:
        - Насколько я понял, ты твердо решила?
        - Мы уже вызвали такси.
        - Я могу отменить заказ. - Он снова потянулся к трубке.
        - Нет, я хочу уйти.
        Он кивнул.
        - Понимаю. - Поль тяжело выдохнул.
        Лиза села рядом. Он взял ее за руку.
        - Не думаю, что что-то случится, но все-таки тебе некоторое время нужно быть осторожней. Думаю, будет лучше, если ты пока поживешь у какой-нибудь подруги.
        - У меня нет подруг в Москве.
        - Хм… Я думал, только я не обзавелся здесь друзьями…
        - Работа у нас такая.
        - И работа тоже, - согласился Поль.
        - А Слим нашелся? - спросила Лиза.
        - Нет. Ни его, ни машины до сих пор нет, насколько мне известно.
        - Может, тебе просто неизвестно?
        - Не исключаю. Но в любом случае после того, как все вернется на круги своя, думаю, тебе не помешает куда-нибудь уехать, перезагрузиться…
        - Вернется на круги своя… - задумчиво повторила Лиза.
        - Ты сомневаешься в этом?
        - После вчерашней ночи я сомневаюсь во всем.
        - Время лечит.
        - Ты становишься оригинальным, - улыбнулась она, но Поль не ответил на легкую колкость.
        Раздался телефонный звонок. Поль поднял трубку.
        - Да, слушаю.
        Звонил консьерж.
        - Так быстро? Хорошо, спасибо.
        Лиза встала и подошла к зеркалу. Она поправила растрепавшиеся волосы и, вернувшись к окну, отодвинула занавеску.
        - Будешь скучать по Москве? - спросила она.
        - Не знаю, - признался Женотье. - Такси будет через три минуты. Ты уверена, что хочешь уехать?
        - Да. Не хочу заснуть с тобой.
        - Это так страшно?
        Лиза усмехнулась.
        - Ты все понимаешь.
        - Это моя беда.
        - То, что произошло, должно было произойти, но засыпать вместе - это уже слишком. Не дай мне повода влюбиться в тебя, мне и так больно, - Поль разглядывал контуры ее стройного тела. - О чем ты думаешь?
        - Честно?
        - Да.
        - Я пытаюсь представить тебя раздетой.
        - Обычное тело.
        - Спасибо за то, что произошло. Это было удивительно, - не слушая ее, произнес Поль.
        - Да.
        Женотье встал с дивана.
        - Мне кажется, мы стали ближе и дальше друг от друга одновременно.
        - Вечный вопрос дружбы и секса, ты же знаешь.
        - Знаю. - Он подошел и обнял ее. - Ты будешь писать мне?
        - Нет.
        - А звонить?
        - Нет.
        - А думать обо мне?
        - Нет.
        - Жестоко, - улыбнулся Поль.
        - Я странно чувствую себя сейчас - словно больше нет якоря, удерживавшего меня. Мне удивительно легко, и это как-то слишком по-новому.
        - Даже не знаю, рад ли я этому.
        - Знаешь, я начинаю забывать лица родных, и мне хочется летать. - Она сияла.
        Поль поцеловал ее в шею. Под окнами проехало такси и повернуло в арку.
        - Ну вот, можно уходить, - спокойно сказала она и отошла от Поля.
        Он постоял у окна еще несколько секунд и вышел за ней в коридор.
        Лиза застегнула сапожки, поправила шарф и надела пальто, галантно поданное ей Полем. Она повернулась, и их лица встретились.
        Поль был серьезен.
        - Я все равно еще буду звонить тебе, так что бери трубку, хорошо? Нам нужно уладить все вопросы, так что не игнорируй меня.
        Лиза кивнула и коснулась пальцами его губ.
        Поль нехотя открыл входную дверь. Девушка вышла за порог и молча вызвала лифт.
        - Единственное, о чем я жалею, - негромко произнесла она, - так это о том, что все произошло слишком поздно.
        Двери лифта открылись.
        - Ничего не поздно. - Поль пристально смотрел ей вслед.
        - Поздно, - уверенно повторила она и нажала кнопку с единицей. - Поздно. Прощай, мой талисман.
        Он не успел сказать ни слова, как двери закрылись и лифт неумолимо устремился вниз.
        Поль закрыл входную дверь и постоял на пороге с минуту. Он не мог разобраться в чувствах, которые сейчас плескались в нем. Ему было хорошо и плохо одновременно, грустно и легко, спокойно и боязливо. Он впервые был полон противоречий.
        Женотье прошел в гостиную, поправил ковер, поднял с пола бутылку и бокалы и прошел на кухню. Часы размеренно отбивали ритм, покалывая тишину секундной стрелкой. Мужчине не хотелось включать свет и менять что-то в звуковом сопровождении. Он бы один на один с мыслями, которые рождали в нем светлую грусть и вдохновение. В голове все еще звучали последние слова Лизы, оставляя на коже след от мурашек.
        Поль вернулся в гостиную, грузно повалился на диван и откинул голову. После ухода Лизы прошло минут двадцать, но он никак не мог прийти в себя. Новое для него ощущение ускользало, словно песок, просыпающийся сквозь пальцы, и Полю никак не удавалось понять, нравится ли оно ему или нет.
        Резкий звонок разрезал тишину. Поль вздрогнул, уставился на светящийся дисплей с незнакомым номером и с тревогой поднял трубку.
        - Здравствуйте, старший лейтенант Севрюгин Валентин Семенович, пятый отряд ГИБДД Московской области. С кем я разговариваю?
        Поль сдвинул брови.
        - Поль Григье де Женотье, добрый вечер. - Он взглянул на часы. - По какому поводу, простите?
        - Где вы сейчас находитесь?
        - Я дома, - непонимающе ответил Поль.
        - Мы недалеко от трассы М-10, в районе Спас-Заулок, и у нас тут неприятная ситуация, возможно, с кем-то из ваших знакомых.
        - В каком смысле? - растерянно выдавил Поль.
        - Телекомпания… Секунду, - в трубке раздались голоса и шум. - Телекомпания «Не Тэ Вэ» вам знакома?
        - Да, я генеральный продюсер этой компании. А что случилось?
        - Тут машинка ваша слетела с трассы, регистрационный номер: «Александр триста восемьдесят девять Тимофей Рита», сто девяносто девятый регион.
        Поль резко встал с дивана.
        - Да-да, я слушаю вас! Слетела? Когда слетела?
        - Секунду, - мужчина переадресовал вопрос кому-то другому и, получив ответ, вновь появился в эфире. - Давно - вчера ночью или ближе к утру. Мы пока не знаем точно. Алло?
        - Да-да!
        - Вы можете приехать? Вы сейчас где?
        - Я дома, в Москве.
        - Как, вы говорите, вас зовут?
        - Поль Григье де Женотье.
        - А отчество?
        - Нет отчества, просто Поль.
        - Поль, тут у нас неприятная новость для вас.
        - Да, я слушаю, говорите! Кто-то пострадал?!
        - Да, есть труп.
        Поль побледнел и закрыл глаза. Ему стало понятно, о ком идет речь. Старший лейтенант вновь отвлекся разговором, но Женотье не прерывал его. Он ходил по комнате, вколачивая пятки в пол. Это было неожиданно, но многое, что предстояло решить, теперь в корне изменилось. Он понимал, что без Слима весь этот сложный вопрос уладится сам собой, но от этого легче не стало.
        - Алло, прошу прощения, - вновь заговорил Севрюгин. - Вы знакомы с… - Он зашуршал в трубку. - Одну секунду, я пытаюсь прочитать имя и фамилию… с Петровой Елизаветой Андреевной?
        - Да. - Поль остановился. - При чем тут Лиза?
        - Мы нашли в машине паспорт на ее имя.
        - А… Ну да, знаком.
        - Вы родственник?
        - Нет, она работает у меня в компании.
        - А родственники есть? Вы их знаете? Нужно связаться с ними для опознания.
        - В Москве их нет. Простите, а при чем тут ее родственники?
        - Нам нужны родственники или друзья…
        - Я друг, но я не понимаю, при чем тут Лиза! - перебил Поль.
        - Боюсь, что погибшая и есть Елизавета Андреевна.
        Поль глупо уставился в стену.
        - Стоп, тут ошибка какая-то…
        - В машине труп женщины, и мы нашли паспорт на имя Петровой Елизаветы Андреевны. Насколько я вижу, внешность погибшей совпадает с фотографией в документах, но нам в любом случае нужны родственники или друзья для опознания. Вы можете приехать или сообщить нам координаты ее ближайших родственников?
        - Товарищ старший лейтенант, я не совсем вас понимаю, - растерянно заговорил Поль, - тут какая-то ошибка. У нас действительно была машина в тех краях и она не вернулась в Москву, возможно, из-за этого ДТП, но погибшей не может быть Лиза, поскольку полчаса назад я видел ее у себя дома.
        Тот внимательно выслушал Женотье, но никак не отреагировал.
        - В общем, тогда нам нужно связаться с кем-то из родственников, - снова заладил старший лейтенант. - Мы позвонили вам, поскольку тут ее телефон, и вы последний, кому она звонила незадолго до аварии.
        - Я могу перезвонить вам через минуту? - холодно произнес Поль.
        - Да, конечно.
        Поль торопливо прервал общение и тут же набрал Лизу. «Абонент не отвечает, или находится вне зоны действия сети».
        Поль набрал снова, но услышал то же самое. Он сел на край дивана и задумчиво посмотрел в потолок.
        - Что за чушь? - Он вновь набрал Лизу. - Ну же, бери трубку.
        «Абонент не отвечает, или находится вне зоны действия сети».
        - Так, думай… Думай! - Он зажмурил глаза, пытаясь понять, как можно ее сейчас найти, и идея тут же вильнула своим хвостом. Не медля, он набрал консьержа.
        - Алло, здравствуйте еще раз! - быстро заговорил Поль. - Это Поль. Вы можете узнать у диспетчера номер телефона таксиста, который приезжал сейчас на вызов?
        - Хм… - замялся тот. - Машина уже подъехала, ожидает. Могу сейчас выйти и узнать личный телефон водителя, если нужно.
        Поль растерянно смотрел в никуда.
        - Разве машина еще не уехала?
        - Нет, ждет.
        - А девушка?
        - Какая девушка?
        - Со мной была девушка, с которой я приехал сегодня, - высокая, красивая… Разве она еще не выходила?
        - Н-нет… - задумчиво произнес консьерж. - Вообще никто не выходил из подъезда за последний час.
        - Может, она в лифте застряла? - С этими словами Поль открыл входную дверь, выскочил на площадку и вызвал лифт.
        - Не знаю… Вы о какой девушке?
        Поль не торопился отвечать. Лифт поднялся, открылись металлические двери, но в нем оказалось пусто. Женотье вернулся в квартиру.
        - Так, в лифте ее нет…
        - Ну, слава Богу.
        - Сегодня я зашел в подъезд с девушкой, вы еще выглянули и о чем-то спросили меня, помните?
        - Помню, - неторопливо ответил консьерж. - Но мне показалось, что вы мне что-то говорили, поэтому…
        - Точно!
        - Да, но вы были один, мне и показалось, что вы спрашиваете меня.
        - Как один? - Женотье покачнулся. - Я был не один!
        - Нет, Поль, вы были один. Вы что-то говорили, но потом я понял, что, видимо, по телефону, ну, в наушник или как это называется? Не помню.
        Сердце Поля колотилось, как сумасшедшее. Он ничего не понимал.
        - Но я ведь был не один… - вяло возразил он и, не дожидаясь ответа, положил трубку.
        Похолодевшими пальцами Женотье набрал номер начальника охраны, который все еще должен был быть в том заброшенном доме.
        - Да, слушаю, - сразу ответил тот.
        - Сергей, привет.
        - Да, Поль.
        - Прости, что отвлекаю, вопрос срочный. На какой машине вы приехали сегодня к дому?
        - Сюда? На «мерине», ну, на нашем стандартном минивэне, а что?
        - Его угнала Лиза?
        - Да, - тот сбавил тон. - Здесь уже полиция часа два как… Тут плохо ловит.
        - Какой номер у машины, на которой вы приехали?
        Сергей задумался, затем крикнул, чуть отстранив трубку:
        - Какой был номер у «мерина», на котором мы приехали?!
        Вдали послышался мужской голос:
        - Триста восемьдесят девять!
        - Триста восемьдесят девять, - повторил Сергей. - А что?
        Поль был оглушен. Хаос, возникший в его голове, беспощадно пожирал все рациональные мысли. Ничего не понимая, Поль сбросил собеседника и набрал старшего лейтенанта.
        - Да, слушаю, - Севрюгин сразу поднял трубку.
        Поль кашлянул.
        - Прошу прощения, это Поль.
        - Ну, что вы решили?
        - Я пока не могу понять, что происходит, но этого не может быть.
        - Я понимаю… Такие вещи всегда неожиданны. Вы близко знали погибшую?
        - Она не погибшая! - выкрикнул Поль. - Она полчаса назад была у меня дома! Вот буквально только что уехала! - Поль осекся, вспомнив, что такси так и стоит у подъезда в ожидании. Он выдохнул, пытаясь сосредоточиться. - Простите, Валентин… ммм…
        - Семенович.
        - …Валентин Семенович… Я сейчас далеко от вас и не совсем… Вернее, совсем не понимаю, что происходит. Пожалуйста, поймите меня.
        - Да-да, я понимаю, конечно, мои соболезнования.
        - Да… - Поль нервно махнул рукой, словно отмахиваясь от его слов. - Я могу попросить вас кое о чем?
        - О чем?
        - Для того, чтобы я приехал, мне нужно понимать, что это… - Поль запнулся, - …что это действительно Лиза. Вы можете прислать мне сейчас фото погибшей?
        - Как это? - удивленно воскликнул тот.
        - На этот номер, на который вы звоните сейчас. Пожалуйста, это очень важно!
        - Нет, я не могу такое проделывать. Исключено.
        - Пожалуйста, очень прошу вас, иначе я не могу поверить, что это она.
        - Приезжайте и удостоверитесь.
        - Нет, так не получится.
        - Ну, тогда ищите в морге, что я еще вам скажу?
        - Стоп, стоп! - Женотье выставил руку вперед, словно собеседник мог его видеть. - Я прошу прощения, но это очень важно. Просто сфотографируйте и пришлите, пожалуйста. Я в долгу не останусь…
        Тот замолчал.
        - Алло, - негромко произнес Поль.
        - Да, слушаю.
        - Я в долгу не останусь, обещаю вам.
        - Что значит: «В долгу не останусь»?
        - Вы меня понимаете.
        - Это взятка?
        - Нет, ни в коем случае! Это личная благодарность! Это ведь не запрещено? - Тот молчал. - Поверьте, я не пытаюсь вас спровоцировать, мне это не нужно. Просто по-человечески прошу вас помочь. Сделайте всего лишь одно фото и пришлите мне - и все! Об этом никто не узнает, даю вам слово. Представьте, что вы ехали по делам, увидели аварию и сфотографировали ее. А потом прислали другу, мол: «смотри, какой ужас», вот и все… Таких фото в Интернете миллион, это же не так сложно, - повторил Поль.
        - Мне нужно поверить на слово? - Тон лейтенанта изменился на более вкрадчивый.
        - На данный момент - да, но уверяю вас, я щедро отблагодарю вас за помощь.
        Валентин Семенович задумался и через полминуты негромко вздохнул:
        - Это поможет вам?
        - Конечно! Это поможет мне что-то понять! Сейчас все слишком неправдоподобно… У меня есть причины сомневаться в том, что дела обстоят именно так, как вы говорите.
        Старший лейтенант помолчал немного, но вскоре появился вновь.
        - Хорошо, через минуту, - тихо произнес он и положил трубку.
        Эта минута длилась вечно. Шестьдесят секунд тянулись как резиновые, и секундная стрелка никак не могла пройти всего лишь один круг маленького циферблата. Зато пульс Женотье бился так быстро, что все вены в его теле содрогались при каждом ударе.
        В комнате было прохладно, но Поль был мокрым, словно только что окунулся в воду. Ледяной пот изредка скатывался по шее большой каплей, собирая по пути десятки маленьких. Поль неотрывно смотрел на телефон, крепко держа его в руках. Он был настолько напряжен, что подпрыгнул на месте, когда раздалось оповещение о том, что пришло новое ММС. Женотье торопливо разблокировал телефон и нажал на ссылку. Экран на секунду потемнел, и по центру забегал ползунок загрузки файла. Когда круг электронной шкалы сомкнулся, на экране появилась яркая фотография. Поль не сразу смог понять, что на ней изображено, но через миг закрыл глаза и тяжело выдохнул. Абсурдность ситуации граничила с сумасшествием, мозг вскипал, а сердце колотилось с такой частотой, что было невозможно сделать глубокий вдох. В растерянности Поль откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками. Это была Лиза.
        Финал
        Ранним утром весеннее солнце заглянуло в огромные окна бизнес-центра, обещая погожий день. Поль поднялся в пустом лифте на двадцать четвертый этаж и вошел в офис. Здесь уже кипела работа, и он едва успевал кивать в ответ каждому приветствовавшему его сотруднику. Не останавливаясь ни на миг, он пересек длинный коридор с офисными помещениями по обе стороны и вошел к себе в кабинет. Закрыв за собой дверь, Поль выдохнул и сел в кресло. Тишина была кстати, и он не торопился нарушать ее, просидев в раздумьях несколько минут. Затем он набрал секретаря и попросил зайти.
        - Доброе утро, - произнесла симпатичная брюнетка, порозовевшая под взглядом француза.
        - Приветствую, - тихо ответил Поль. - Катенька, у меня к вам просьба. Соберите все мои вещи в коробки, и пусть охрана спустит все в машину, хорошо?
        - Х-хорошо… - удивленно отозвалась она.
        Поль улыбнулся.
        - Да, я покидаю вас. Возвращаюсь в Париж.
        Растерянная полуулыбка коснулась ее губ, но тут же исчезла. Она кивнула, не смея задавать лишних вопросов, но не двинулась с места.
        - Катенька, я понимаю, вы удивлены, но… - Он опустил глаза и тяжело вздохнул.
        - Очень жаль, - огорченно сказала девушка.
        - Да, мне тоже, но так случилось.
        Она постояла молча еще несколько секунд.
        - Кофе?
        - Нет, спасибо, - Он сжал переносицу пальцами и облокотился на стол. - Благодарю вас за кофе, но лучше помогите собрать документы, фотографии и… - он замолчал на секунду, - хотя статуэтки пусть останутся. Пожалуй, больше ничего складывать не нужно, спасибо.
        Девушка опомнилась и торопливо вышла за дверь.
        Поль откинулся назад, закинул ногу на ногу и посмотрел в окно. Он не испытывал абсолютно никаких чувств.
        Было ясно, что никто в офисе еще не знает о случившемся. Поль был даже рад этому: он не желал быть первым, кто сообщит работникам о трагедии, кроме того, лишние расспросы были бы совсем некстати. Француз, уходящий по-английски, - редкое явление, но сейчас это было необходимо.
        Вестей из заброшенного дома больше не было, как и звонков из полиции. Поль понятия не имел, что там происходит и чем закончится, но ловил себя на мысли, что ему нет до этого никакого дела. Нити, связывавшие его с этой страной, разорвались, и ему не терпелось поскорее оказаться дома, в Париже.
        Меньше чем через час все вещи были собраны и сложены в багажник Bentley. Поль вышел из здания и сел в машину.
        - Домой.
        Водитель двинулся с места.
        Пасмурная Москва, как обычно, стояла в пробках. Шумные, пыльные улицы кишели людьми, одетыми в темно-серые тона. Машины подрезали друг друга, втискиваясь в узкие ряды и забывая о маломальском уважении к окружающим. Громкие сигналы и мат через окна дополняли картину всеобщего повседневного хаоса мегаполиса. Поль задумчиво смотрел в окно.
        «Справедливость - есть ли она? Случайность или закономерность? Слишком сложно или слишком просто? Быть может, все, что случается, - это и есть ключи к высшей истине?» - эти и миллионы других глупых вопросов теснились в его голове, совсем как в юности, когда стремление узнать всё преобладает над пониманием того, что это невозможно. Возникнув вновь в седой голове, эти вопросы возродили где-то глубоко в его душе растерянного юнца, которым он был когда-то.
        Поздно вечером тяжеловесный Bentley подъехал к зданию аэропорта. Не торопясь, Женотье достал портмоне и продиктовал водителю номер телефона.
        - Спросишь старшего лейтенанта Севрюгина Валентина Семеновича из пятого отряда ГИБДД по Московской области и передашь ему это. - Он протянул мужчине пятьсот евро.
        - Есть.
        - Ну, вроде все… - тихо произнес он. - Спасибо за работу. Ты один из немногих, с кем мне жаль расставаться.
        - Взаимно, - ответил тот.
        Поль вышел из машины и направился в VIP-зал. Не успел он пройти и нескольких шагов, как раздался телефонный звонок с неизвестного номера.
        - Слушаю вас.
        - Поль?
        - Да.
        - Не узнаешь? - почти прошептал собеседник.
        - Нет.
        В трубке раздался истеричный смех.
        - Это я, Макс!
        Поль остановился у входа в терминал.
        - Макс?! Ты?!
        - Да, Поль, тот самый Макс!
        - Где ты? - выкрикнул Женотье, не обращая внимания на оглядывающихся людей вокруг.
        - Я? - переспросил тот. - Уже не в лесу. - Его голос чуть дрожал. - Я у хороших людей.
        - Что с тобой случилось? Мы искали тебя!
        Макс рассмеялся в трубку.
        - Искали? Где это вы меня искали? Надеюсь, ты возглавлял поисковую экспедицию?
        - Все шутишь?
        - Конечно! - заорал Макс. - Пока я бегал по лесу весь в дерьме, меня же искал сам Поль Григье де Женотье! Как же тут не шутить? Ты ведь шутишь! Причем, видимо, так же шутя ты меня и искал! Вы же, суки, все меня тут же бросились искать, куда деваться!
        - Ты не в себе, я понимаю…
        - Понимаешь? Что ты понимаешь? Ты понимаешь, во что ты меня ввязал? Ха-ха-ха! Ни хрена ты не понимаешь, Поль Григье де Женотье! Ни хре-на! Я слонялся по лесу и месил туфлями землю! Я чуть не сдох! Я, сука, потерял счет, сколько раз я прощался с этим миром, думая, что замерзну в том долбаном лесу! И если бы я случайно не наткнулся на этих прекрасных людей, которые приютили меня сейчас, то на твоей совести был бы труп! Ты знаешь, что я пережил, бегая среди деревьев? - Макс кричал во весь голос.
        - Успокойся…
        - Успокойся? Да пошел ты в жопу! Пошел ты в жо-пу! Начальник! Я не подписывался на это, слышишь? - Он почти перешел на визг. - Ты мне, сука, не платил за все это дерьмо! Ты мне не платил за это, твою мать!
        - Успокойся, Макс…
        - Подавись ты своим «успокойся»! Засунь себе в зад свой канал! Ты хотел от меня избавиться? Да? Так вот, пошел ты в задницу, черт! У тебя денег не хватит, чтобы еще раз так надо мной поиздеваться!
        - Ты спятил…
        - Да, твою мать, я спятил! И я бы с удовольствием посмотрел, как ты бегаешь по лесу ночью и понимаешь, что на хрен никому не нужен! Ни тебе, ни всем остальным боссам вашего долбаного, уродского, гнилого канала! Чтоб вы все сдохли в своих кабинетах, твари конченые! - Макса выворачивало наизнанку от злости.
        Поль спокойно выслушал его и, дождавшись паузы, тихо произнес:
        - Лиза погибла.
        Максим замолчал, и сигналы проезжавших мимо машин на время заполнили возникшую в эфире паузу.
        - Не понял, - тихо выдавил Максим.
        - Разбилась на машине вчера ближе к утру.
        В трубке послышалось тяжелое дыхание, а затем всхлипы.
        - Как это - п-погибла? У-умерла?
        - Да, - ответил Женотье. - И Роб тоже не выжил в ту ночь. Так что послушай меня, хорошо?
        Тот что-то промычал.
        - Кто еще знает, что ты нашелся?
        - Никто.
        - Отлично. Тогда, когда доберешься до Москвы, поживи некоторое время где-нибудь, где тебя никто не найдет. Слим еще не объявился, так что сначала нужно понять, что случилось с ним, а уж потом заявить о себе. Если с ним все нормально, то ты должен знать, что Михаил не побрезгует ничем, чтобы отмазать его от того дерьма, в которое тот влип. Теперь ты - единственный свидетель, понимаешь?
        - А камеры? - промямлил Макс.
        - Не знаю… Не уверен, что записи сохранились.
        - И что я должен делать?
        - Ты должен делать то, что считаешь нужным.
        - Как?
        Поль заговорил тише:
        - Я в аэропорту. Через пару часов улетаю в Париж. Больше мне нечего здесь делать. Но я могу оставить тебе то, что хоть как-то компенсирует твои мучения. - Поль отстранил трубку и, зайдя в электронный почтовый ящик, переслал файл с записью их разговора с Михаилом на почту Макса. - Проверишь почту - все поймешь. Теперь все в твоих руках. Мое дело - предоставить тебе выбор.
        - Что там? - недоумевал Максим.
        - Услышишь.
        - А что будет дальше?
        - Дальше? Хм… Дальше - жизнь.
        Максим продолжал завывать.
        - Удачи тебе, - Поль послушал собеседника еще несколько секунд и дал отбой.
        Он прекрасно понимал состояние Максима, но не мог продолжать разговор. Его переполняла такая всеобъемлющая пустота, что все эти разговоры больше не имели никакого смысла. Поль вынул из телефона сим-карту, выбросил ее в урну и скрылся за дверями аэропорта.
        Возможно, наши желания длятся дольше, чем земная жизнь. В нас это заложено с самого начала, как подтверждение того, что существует некое «потом». Разве мы не хотим после смерти попасть в рай или оказаться в следующем воплощении в более совершенном теле? Хотим. А значит, наши желания уже выходят за рамки обычной жизни. И если мы не успели сделать что-то здесь и сейчас, то кто сказал, что мы не можем это сделать «после»? Вопрос лишь в том, насколько сильно мы этого хотим. Жизнь - это разбег, смерть - прыжок, а вот дальше - полет. Кто-то летит вверх, кто-то вниз, и именно это направление мы и выстраиваем за время своего физического существования.
        Кто-то хочет сохранить богатство, а кто-то - просто съесть тарелку супа, и порой эти желания столь сильны, что мы стремимся их осуществить даже после смерти. Что бы это ни было, дар или проклятие, - в наших силах лишь желать правильных вещей. Потому что мы можем лишиться всего, но никто не сможет отнять у нас наши мечты.