Сохранить .
Мы - мутанты Александр Шакилов
        Апокалипсис-СТГерои Зоны #5
        Макс Край потерял все, кроме веры в нас, обычных людей. И потому он рискнет жизнью, чтобы спасти всех наших родственников и друзей, которые даже не подозревает о смертельной угрозе. Вместе с командой легендарных сталкеров Чернобыля Максу предстоит сразиться с кровожадными монстрами, обойти ловушки запретной зоны и остановить тех, кто намерен превратить человечество в расу агрессивных мутантов!
        Но даже столь опытному воину, как Край, миссия вряд ли окажется под силу…
        Александр Шакилов
        Герои Зоны. Мы - мутанты
        Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».
        Братья Стругацкие - уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        Глава 1
        Компромат
        Я проснулся посреди ночи из-за того, что в квартире кто-то был.
        С кухни доносились приглушенные голоса, и определенно там горел свет. А я ведь дома один. Ну просто категорически совсем-совсем один. Так что диагноз ясен, как июльский полдень на пляже: допился Максимка Краевой по прозвищу Край до молочно-белой горячки, вот и мерещится всякое…
        Звонко треснув, мой череп распался на куски, в ротовой полости захрустел горячий песок осколков, на который прослабило с десяток котов. Да уж, чувствовал я себя отвратней, чем после контузии в банановом раю, где отслужил срочную. Я приподнялся на локтях - старый диван подо мной предательски скрипнул, и зашелестели коробки от пиццы, внаброс заминировавшие смятую простыню.
        «А вдруг это Милена с Патриком вернулись?!» - молнией сверкнуло перед глазами, на миг озарив затхлую, провонявшую алкоголем комнату, побитую в припадке бессильной ярости мебель и продырявленный пулями телевизор.
        Не помня себя от нежданного счастья, мгновенно позабыв о похмелье, я вскочил со своего унылого лежбища и, в чем мать родила, помчался на голоса и свет, на ходу сшибая босыми ногами пустые бутылки. Стеклотара, обиженно звеня, покатилась по полу.
        Я же радостно завопил:
        - Сынок! Любимая!
        Милена, супруга моя - она в маечке и джинсах, ничуть не прикрывающих изгибы ее тела, - наверняка сидит на табурете за столом, застеленным полиэтиленовой пленкой в квадратик. А на плече у нее сумочка из лиловой кожи молодого дерматина. И копна светлых волос струится по спине до самых ягодиц. А рядом с ней - я в этом уверен на все сто - примостился Патрик, мальчишка шести годков от роду, такой же голубоглазый, как мамочка. А в руках у Патрика, конечно, его обожаемая машинка - красная, гоночная…
        Схватившись за ручку сильнее, чем утопающий хватается за спасательный круг, я дернул кухонную дверь на себя.
        И внутри у меня все оборвалось, а в душе стало безнадежно пусто и до безумия тоскливо.
        Чудес не бывает.
        Господи, если ты есть, скажи, почему в нашем ни хрена не рациональном мире, мире безумном, бессмысленно жестоком, идиотски глупом, нет места чудесам, пусть даже крохотным, личным?!
        В глотке заклокотало, под веками набухла влага. А вот этого не надо. С трудом, но сдержавшись, я проследовал на кухню. На столе, действительно застеленном полиэтиленовой пленкой в квадратик, лежал большой толстый конверт, стояла литровая бутылка дешевого виски, - на треть полная! - а рядом с ней пристроился ее неизменный спутник, граненый стакан. И еще обожаемая машинка сына, при виде которой у меня кольнуло сердце. Но ни Патрика, ни Милены на кухне не было. За столом, бесцеремонно, по-хозяйски положив руки на столешницу, сидели двое в штатском.
        Их я узнал сразу. Да и как не узнать милейших парней, чудо-следопытов, которые однажды намеревались отрезать мне голову и продать ее Гордею Юрьеву - байкеру по кличке Рыбачка - всего-то за сотню тысяч евро?..[1 - Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Хозяин Янтаря».]
        Так что, обнаружив старых знакомых у себя дома в третьем часу ночи, я, конечно, очень обрадовался.
        Третий незваный гость стоял возле окна и задумчиво пялился на проспект Косиора - по раздолбанному асфальту как раз катил троллейбус. Только я вошел, третий - лишний! ты здесь лишний! - обернулся ко мне. Этот чудак - а лет ему было тридцать-тридцать пять, то есть уже не пацан - зачем-то напялил на себя вызывающе приталенную пижаму: ярко-розовой расцветки, с голубыми лилиями-аппликациями и громадными, размером с блюдце, пуговицами. На башке у чудилы над чисто выбритыми висками петушиным гребнем встопорщился малиновый «ирокез». В проколотой ноздре торчало кольцо. Логично было узреть на ногах туфельки на высоких каблуках, но тут Панк - так я мысленно окрестил чудилу - разочаровал меня: топтать линолеум моей кухни он предпочел каблуками армейских ботинок.
        Где-то я видел его мерзкую рожу. Но где и как мы пересекались?.. Нет, не помню. Ну да бог с ним, с пьяных глаз и зеленая жаба царевной покажется. Нет у меня таких колоритных друзей, родственников и соседей.
        Я перевел взгляд на парочку за столом:
        - Двое из ларца одинаковых с лица. Живы еще, дурилки?
        Того, кто сидел на табурете слева, звали Турок. Волосы у него темные, а лицо щекастое - ему будто по малолетству в башку накачали воздуха, да так и не спустили. Рукава рубашки он закатал по локти, на кистях чернели кожаные перчатки. Интеллигент хренов, боится испачкать мизинчики. А где его любимый Maschinen Pistole 40, который при стрельбе трясется, как припадочный? Точно не на моей кухне. Кстати, Орфей, дружок Турка, - вот он, справа - никогда не расстается с самодельным гранатометом. Но не в этот раз. Такое впечатление, что чудо-следопыты заявились ко мне налегке, без огневой поддержки. И что бы это значило?.. Ладно, их оружие - их личное дело. Но какого черта они тут делают?! Не помню, чтоб я их приглашал. По правде говоря, я вообще мало что помню из случившегося за последние дни…
        Башка трещала немилосердно. Я мучительно соображал, как и о чем с троицей разговаривать. Бесполезно. Мои разум и тело пребывали в плену алкоголя: мысли путались, взгляд фокусировался с трудом.
        - Со свиданьицем! - хмыкнул Турок. - У нас к тебе дело, Край…
        Я тут же его перебил:
        - Здорово, парни. Сто лет не виделись. И еще столько же на ваши образины не смотрел бы.
        Я давно в том возрасте и в том положении, когда можно и хочется говорить то, что думаешь, наплевав на условности и ложное - по отношению к сволочам - чувство такта. К тому же, в связке «Турок -Орфей» главным всегда был Орфей. А Турок всего лишь на подхвате. Так на кой мне слушать вяканье шестерки?
        - И тебе не хворать, Край, - недовольно пробурчал Орфей, избегая смотреть в мою сторону, и добавил: - Ты бы срам прикрыл, что ли.
        Это он верно подметил. Меня и одетым испугаться можно, а уж когда я нагишом!.. На моем плече татуировка - скорпион под парашютом. И по всему телу узоры шрамов. Обычно скоблю щеки дважды в день, но все равно морда сизая, а нынче я уж и позабыл, как выглядит бритва. И одеваюсь я не от-кутюр. Очень скромно одеваюсь. Скромнее некуда. Гости уже в этом убедились.
        - Мне от друзей скрывать нечего. - Неспешно я подошел к холодильнику, чуть ли не физически ощущая: за каждым моим движением внимательно следят.
        - Хорошо, - примирительно выдал Орфей мне в спину. - Это очень хорошо, что от нас тебе скрывать нечего. Именно поэтому у нас есть деловое предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
        - Не смогу? - я обернулся к Орфею. - Братишка, мне показалось, или ты мне угрожаешь?
        Помню, раньше он неважно выглядел: седая растрепанная бородка, мелкоячеистая сеть морщин на лбу, грузное тельце, широкое в талии и узкое в плечах. Чернобыль не сделал его моложе и красивее. Но сейчас в движениях Орфея присутствовала легкость, и растительность на лице приобрела аккуратные благородно посеребренные очертания, лоб стал гладким, а тело - чуть ли не поджарым. Взглянув раз на нынешнего Орфея, сразу поймешь: перед тобой опасный боец, бывший инструктор-рукопашник Иностранного легиона, а не почтенный отец благородного семейства. И это притом, что одет он был в простенькие рубашку и брючки без намека на камуфляж.
        - Слышь, гусь, ты бы того… ну, не этого… А то! - Людей, которые ему не нравились, Турок называл гусями, а то и вообще петушками.
        Однако нескромно щекастенький себя ведет. Без спросу влез в мой дом, сел за мой стол на моей кухне, и еще вякает что-то в мой адрес?!.. Я почувствовал, что закипаю. Надо срочно охладиться. Открыв холодильник, забитый коробками с замороженной пиццей, достал бутылку минералки, в одно движение свинтил крышку и жадно припал к горлышку.
        И надо ж было в этот момент подать голос Панку:
        - Как говорится, поздно пить «боржоми», когда…
        Это стало последней каплей. Хряпнув бутылку о дверцу холодильника, - только осколки с брызгами полетели, - я выставил обретенную «розочку» перед собой и, выпучив глаза, заорал:
        - Хрена вы тут забыли?! Я никого к себе не звал! Пошли все вон!!!
        Откровенно говоря, я надеялся, что троица купится на показную истерику, и бутылку разбил лишь затем, чтобы отвлечь внимание, а сам тем временем быстро подхватил с полки холодильника свой безотказный «Форт 14» с уже накрученным глушаком. Ну, вот не люблю соседей будить, убивая вражин по ночам. И да, я храню оружие в холодильнике. А вы где храните? Ах, нигде, у вас его вообще нет? Ну так не учите меня жить!..
        Расчет был на то, что любой нормальный человек, увидев перед собой обнаженное пьяное быдло, размахивающее острым стеклом, попросту не обратит внимания на вторую руку быдла. А конечность-то за спиной, где уже снятая с предохранителя волына. Но главное, я хотел вывести незваных гостей из себя. На некоторых стоит лишь легонечко нажать, чтоб из них тут же брызнуло вонюченьким. Даже в нынешнем своем состоянии я понимал, что неспроста понадобился Орфею с Турком, и что все очень серьезно, раз они демонстративно пришли с миром, без стволов. Когда убийцы корчат из себя безобидных овечек, жди кровавой бани. И потому важно выяснить если не всю правду, то хотя бы ее подобие.
        - Ща всех порежу!!! Всем галстуки пошью!!! - надрывал я глотку, намекая, что собираюсь вскрыть гостям горло и через дыру вывесить наружу язык.
        В стену застучали - мол, сосед, хватит уже, сколько можно.
        Я тут же заткнулся.
        Испугался гнева тех, кому не повезло жить со мной на одном этаже? Как бы не так.
        Увы, спектакль одного актера с треском провалился: троица проигнорировала мой демарш. Турок и Орфей на меня даже не взглянули. Щекастый взял со столешницы большой белый конверт и, достав из него пачку цветных картинок, принялся их разглядывать и даже пару протянул бородачу Орфею. Панк отвернулся к окну. Его очень занимало происходящее на проспекте.
        Вот тут-то я и вышел из себя по-настоящему. А когда Макс Край свирепеет, он голос не повышает, что вы. Он всего лишь убивает. Выхватив «Форт» из-за спины и наведя его на Орфея, я преспокойно сообщил своим незваным гостям:
        - Братва, а ну-ка выметайтесь. И живо. Иначе за себя не отвечаю.
        - Красивая работа. Профи делал. - Турок отреагировал на мою просьбу вовсе не так, как я хотел. Встав из-за стола, он шагнул ко мне и чуть ли не к лицу поднес картинку, которую только что рассматривал.
        Через секунду мой взгляд сфокусировался-таки на изображении. Руки задрожали, и я самым постыдным образом уронил пистолет. Он упал на линолеум и закатился под стол. Оказывается, пока я тут корчил из себя голливудскую знаменитость, чудо-следопыты рассматривали фотографии. Те самые. Я и забыл, что оставил их тут на столе. Думал, что сжег или выбросил.
        Оттолкнув Турка, я опустил задницу на табурет. Ноги меня не держали.
        Вытряхнув из стакана дохлую осу, Орфей щедро - до краев - налил вискаря и подвинул ко мне. Кивнув ему, мол, спасибо, дружище, я взял стакан и поднес к губам, изрядно расплескав пахучую коричневатую жидкость. Да так и замер с открытым ртом, потому что заговорил Турок, и сказанное им встряхнуло меня и враз отрезвило.
        - Мы знаем, кто это сделал, Макс. - Затянутыми в черную кожу пальцами Турок вцепился в красную машинку Патрика и прокатил ее по столешнице, а вторую ладонь положил на пачку фотографий. - Монтаж, конечно. Но качественный, не придерешься.
        - Кто?! Говори!!! - Я швырнул в него стакан, но сталкер ловко уклонился. Стакан врезался в стену, оставив после себя пахучую кляксу и опав битым стеклом. - Дай сюда! Не смей прикасаться!!!
        Турок послушно - ну точно безобидная овечка! - протянул мне игрушку сына.
        Однако его выдали глаза. Там я увидел жажду смерти. Он хотел вцепиться мне в горло, я даже почувствовал крепкие пальцы у себя на кадыке. Я подмигнул ему, как бы говоря: «Ну давай же! Чего ждешь? Атакуй!»
        Турок отвернулся - точно зверь, не выдержавший взгляда человека.
        Глядя на щекастого, и не скажешь, что в башке у него отнюдь не опилки. Он ведь спец по электронике, закончил местный универ в те времена, когда наш провинциальный городок еще не называли Вавилоном. Турок земляк мне. Земеля, ёлы. С его способностями не по Чернобылю лазить, а сидеть бы в НИИ крутой корпорации да изобретать дырку для игольного ушка, получая зарплату с авансом, так нет, потянуло его на подвиги… Наверняка это он вскрыл дверь моей квартиры. Турок - тот самый случай, когда к светлой голове еще и золотые руки прилагаются.
        Вытащив из навесного шкафчика другой стакан, Панк подал его Орфею.
        - Край, нам нужна твоя помощь. - Огладив бороду, сталкер нацедил в стакан вискаря на три пальца, и нет, чтобы мне, страждущему, предложить, влил в себя, скотина. Еще и зажмурился от удовольствия. Так с закрытыми глазами и закончил реплику: - Ты поможешь нам, а потом мы поможем найти тех, кто тебя подставил.
        Я мотнул головой и пожалел об этом: не в моем состоянии совершать столь резкие движения.
        - А давай, дружище, так: сначала вы мне говорите, а уж потом я…
        - Утром деньги, вечером стулья, Макс, и никак иначе. - Орфей скрестил руки на груди.
        - А лучше - только деньги. Без стульев, - нервно хохотнул Панк у меня за спиной.
        Похоже, он не представляет, с кем имеет дело, над кем насмехается. Я вообще-то в международном розыске, СБУ вместе с Интерполом по мне плачут. Пора разобраться с ним. Я посмотрел Панку в глаза - и его смех тотчас оборвался.
        - Остынь, Край. - Орфей верно истолковал мои намерения. - А ты… Ты заткнись, как договаривались. Иначе я тебя сам… вопреки всему. Понял?! - Последнее уже касалось Панка. Тот беззвучно отступил к окну. - Край, нам известно, что ты недавно совершил паломничество в некие запретные для прочих земли. - Говоря все это, бородач пристально смотрел на меня, будто искал на моем лице подтверждение своим словам.
        - Эко ты витиевато. Определенно, жизнь вне Зоны пошла тебе на пользу. В черепе наконец-то мозги выросли. Глядишь, и думать скоро научишься. - Я сделал вид, что намека не понял.
        Орфей глубоко вдохнул, выдохнул - и, улыбнувшись мне, налил вискаря в стакан:
        - Выпей, Край, и хорошенько подумай. Тебе нужна информация, а нам нужно попасть на Полигон. И мы хотим, чтобы ты провел нас туда. За это мы не только выдадим тех, кто это сделал, - он показал на пачку фотобумаги, испорченной мерзостью, - но и хорошо заплатим. Очень хорошо. Сумму… Ну, скажем, с пятью нулями. Евро.
        Отодвинув от себя предложенный стакан, я чуть подумал - и кивнул Орфею:
        - Справедливая сделка. Условия более чем приемлемые. Я согласен. Ради того, чтобы наказать сволочь, меня подставившую, я готов на все.
        Рожу Орфея исказила довольная ухмылка. Турок панибратски хлопнул напарника по плечу. Панк отклеился от окна и кинулся ко мне, схватил за руку и начал ее тискать, говоря, что очень рад, очень-очень рад, спасибо, Максим, за то, что вы согласились, вы даже не представляете, насколько это важно!..
        И вот тут мне стало смешно. Да так смешно, что я, не в силах больше сдерживаться, откровенно заржал, глядя на растерявшуюся троицу.
        - Чудо-следопыты просят меня, никчемного бандита, о помощи? Хотят, чтобы я протянул им мозолистую ладонь? Хм… А где волшебное слово «пожалуйста»?
        - Пожалуйста, Край, - сцедил сквозь зубы Орфей.
        - Помнится, как-то я помог одной сладкой парочке - спас от лютой гибели лучших следопытов, крутых бродяг, обожженных радиацией и ветрами Зоны. Благородно, ёлы, поступил, вывез из передряги на танке! Не надеясь на благодарность, потому что надеяться было наивно и смертельно опасно. Но кто сказал, что я - академик и семи пядей на висках? Глупость - мое второе имя. Кстати, парочку ту звали Турок да Орфей. Хорошие ребята, только вот я с ними дел больше не имею.
        - Выручай, бо загнемся без тебя, - прогудел Турок. - Пошматуют на раз на Полигоне, жопой чувствую.
        - А ты мне стволом «шмайссера» в затылок ткни, как уже делал. Авось сговорчивей стану! - напомнил я Турку о подвигах давно минувших дней.
        Турок покачал головой:
        - Легше вовком орати, ніж козаком проти козака воювати[2 - Легче волком пахать, чем казаком против казака воевать (укр., казацкая пословица).]. Так что, Край, ничем я в тебя тыкать не буду.
        - Да вы совсем, смотрю, мозгами двинулись, раз поверили, что Макс Край рискнет своей шкурой из-за этой хрени! - Я поднялся и смахнул со стола пачку фотографий. Те рассыпались по полу.
        Осознав, что вышло не так, как хотелось, Панк слетел с катушек. С яростным криком: «Что тебе терять, сволочь?! Ты ведь теперь один!», он бросился на меня - и оказался на полу. Однако я даже кончиком ногтя его не тронул, хотя готов был растерзать. Меня опередил Орфей - отмашкой руки, по сути пощечиной, он сшиб чрезмерно разговорчивого стилягу.
        - Край, ты, наверное, меня не услышал… Пусть тебе не нужна информация, но деньги-то? Твои услуги будут щедро оплачены. - Орфей оторвал седалище от табурета и выпрямился.
        - Спасибо за предложение, но оно меня не заинтересовало, - я протянул ему ладошку, как принято на переговорах у офисных хомячков, и улыбнулся. То есть постарался сделать оскал чуть менее кровожадным.
        - Жаль. - Орфей ответил крепким мужским рукопожатием, после чего чудо-следопыты помогли Панку подняться и, бережно держа его, отвели к выходу из квартиры. - Если передумаешь, Макс, мы до полудня будем в гостинице «Харьков». - Бывший легионер протянул мне магазин увеличенной емкости на двадцать четыре патрона калибра девять миллиметров: - Презент. От чистого сердца.
        Я автоматически взял. Сработала вековая мудрость «Дают - бери, бьют - беги».
        Но подарками Макса Края не разжалобить.
        - Дружище, ждать меня - только время зря терять. Все равно не приду. Удачной прогулки! Полигон в это время года особенно прекрасен!
        Прикрыв дверь за визитерами, - как оказалось, замок был сломан - я ворвался на кухню, стараясь не смотреть под ноги, точнее - на фотографии. И только там, у стола, обнаружил, что прижимаю к груди, с силой вдавливаю в себя машинку Патрика. Едва заставил себя отвести руку и поставить игрушку на столешницу. Затем наклонился, поднял «Форт». Магазина в нем не оказалось, зато «подаренный» Орфеем пришелся впору.
        - Вот сволочь… - пробормотал я. - В холодильник ко мне заглядывал, в вещах моих рылся…
        Я долил в стакан и выпил. Прислушался к ощущениям. Легче не стало. Еще двести миллилитров алкоголя ухнуло в пищевод. Вот теперь другое дело! Теперь могу и вырубиться, успеть бы добраться до кровати…
        Успел. Рухнул прямо на коробки из-под пиццы, закрыл глаза…
        Перевернулся на бок, потом на другой. Лег на живот. Посчитал овечек, прыгающих через забор. Посчитал козочек. Потом - кенгуру. И все равно не спалось.
        Перед глазами настойчиво маячил кошмар того дня.

* * *
        - Очень рад! Очень-очень рад!
        Прораб сверкал отличными зубами и вообще выглядел так, будто только что спрыгнул с рекламного щита образцово-показательной стройконторы.
        Желтый новенький шлем аккуратно сидел на аккуратно подстриженной башке. Из-под козырька с неподдельным восторгом смотрели на меня честнейшие карие глаза. На ногах блестели надраенные ботинки. Брючки с отглаженными стрелочками поддерживал широкий - очень мужской! - ремень. К такому удобно пристегнуть чехол для мобильника - конечно же, вместе с мобильником. И повесить на него еще сумку для инструментов - конечно же, без инструментов. А рубашка в клеточку и с короткими рукавами демонстрировала чистые - ни единого армейского тату! - предплечья. Тонкий намек на то, что бессмертная душа прораба свободна от смертных грехов, которых не избежать на полях сражений, а значит, ему можно доверить номер банковского счета на Каймановых островах и юную красотку-дочь.
        - Вы даже не представляете, как я рад! - тараторил прораб, то и дело забегая передо мной и мешая пройти, из-за чего мне приходилось останавливаться и отодвигать его в сторону. - Какая радость, что вы почтили нас! Рад! Рад вас видеть!..
        Пока он демонстрировал мне лояльность и прямо-таки собачью преданность, его подчиненные делали вид, что трудятся, не покладая рук и не разгибая спины. Ну и не щадя живота своего - то есть без обеденных перерывов.
        И правильно: зачем обедать, если завтрак еще не закончился? Вон «козел» аккуратно застелен скатеркой. На ней столовые приборы, напитки и закуски. Напитки, кстати, алкогольные. И ладно, бывает. Но приборы-то, как и барные стулья, расставленные вокруг «козла», - из той подсобки, в которую их вчера занесли и которую я лично запер на ключ. Единственный ключ. Чудеса да и только!
        Я двинул в обход по просторному залу лучшего клуба города - клуб обречен стать лучшим! - и настроение испортилось окончательно.
        Потолок не готов, им вообще не занимались. Лишь одна стена покрыта штукатуркой. Пол даже не начинали выравнивать…
        При этом красавчик слева якобы дырявил перфоратором отштукатуренную стену, к которой ему вообще не следовало прикасаться. Электроинструмент, кстати, не был подключен к сети, но красавчика это мало заботило. Видать, он считал меня идиотом, который не сообразит, что беззвучно сверлить перфоратором стены на нашей планете научатся нескоро, то есть никогда.
        А в правом углу девушка модельной внешности елозила по плинтусу сухой кисточкой. И ни одной банки с краской в пределах видимости! Да и плинтус не закреплен, пол ведь не готов!
        И такое тут куда ни глянь!
        Зато все работяги в чистеньких - ни пятнышка! - оранжевых комбинезонах с кучей кармашков, пришитых где только можно и где только не нужно. И у всех головы защищены касками, ноги - наколенниками, локти - налокотниками, плечи - наплечниками. Дай им еще перфорированные алюминиевые щиты, замени строительный инструмент на резиновые дубинки - и всё, вылитые агнцы из спецназа, хоть сейчас на разгон демонстрации бабуль, недовольных задержкой пенсии.
        Если раньше строители работали не шатко, не валко, то сегодня они даже не приступали еще к служебным обязанностям. Это в полдень-то!
        А ведь клуб «Янтарь» - клуб Макса Края и Патрика! - по плану должен открыться через неделю, в мой день рождения! Пригласительные на мероприятие отпечатаны и уже розданы жителям Вавилона!
        - Я говорил, что очень рад вас видеть? - Передо мной вновь образовались отличные зубы и новенький шлем. - Если нет, то я рад вас видеть!
        - А я тебя нет. Если твоя шарашка сорвет мне открытие, я!..
        - Что вы, что вы! Все будет готово в срок! Мы рады, что вы обратились именно к нам!
        Я открыл рот, чтоб наорать на него и построить тут всех, заставить хоть что-нибудь сделать.
        Но так и захлопнул, не сказав ни слова.
        Глядя в честные глаза прораба, мне захотелось достать пистолет и вышибить ему мозги. Потому что ругаться с ним и его манекенщиками у меня не получалось.
        Махнув рукой, я двинул к выходу, на ходу набрав номер Милены.
        Ну что сегодня за день, а? Башка ни с того ни с сего разболелась. И мобильник дражайшей супруги постоянно вне зоны доступа - как всегда, небось, забыла аккумулятор зарядить.
        Хорошо, мой корейский девайс в подзарядке не нуждается. Индикатор неизменно показывает 42%, будто его заклинило на этих двух циферках. А все потому, что батарейка сделана из «кондера» - прибора, добытого на Полигоне. Для тех, кто не в курсе: приборы Полигона - вовсе не те вещицы, что окружают нас в быту. Приборами военные назвали инопланетные артефакты, разбросанные по поверхности Земли неподалеку от Вавилона. Так что трубка у меня не самая обычная, досталась она мне при весьма интересных обстоятельствах. Аж передергивает, когда вспоминаю, при каких именно…[3 - Подобнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».]
        Зато денег мы с Миленой заработали тогда прилично. На них-то, на нетрудовые доходы, и строю клуб.
        Я двинул к блестящему черному джипу со знаком радиационной опасности на капоте и мощным турбодизелем под капотом. Подойдя ближе, в очередной раз залюбовался решеткой радиатора, прожекторами на крыше и обводами кузова. Это есть мой гламурный железный конь 4?4, которого я называю просто и незатейливо - Танк.
        Спрятавшись за тонированными стеклами, я с удовольствием вдохнул запах новенького кожаного салона. Первым делом включил крохотный телевизор. Звуковой фон рекламы меня настраивает на мирный лад. Глядишь, и боль в башке отпустит. Пристегнулся - только идиоты рискуют понапрасну - и направил Танк на штурм ухабов и ям, ведь бронированный внедорожник для Макса Края не роскошь, но средство передвижения. Попробуйте на японской малолитражке покататься по нашим дорогам, и вы поймете, о чем я.
        Припарковав машину во дворе, неподалеку от дома, в котором семейство Краевых снимает однокомнатную квартиру, я поднялся по грязной лестнице на нужный этаж. С недавних пор мы могли позволить себе собственную квартиру, и куда просторней, но моя блондинка-жена никак не могла выбрать для нас подходящее гнездышко. Поэтому пока что мы жили там, где и прежде. Разве что купили огромный плоский телевизор и обновили гардероб Милены.
        - Что за?.. - вырвалось у меня.
        И я выхватил из кобуры пистолет.
        Дверь нашей квартиры была приоткрыта.
        В груди тяжело забухало сердце. Я чаще задышал, ладони вспотели. В квартиру ворвались грабители? Маньяка поразила красота Милены? Или это визит вежливости хэдхантеров, желающих получить вознаграждение за мою голову от тех, кто отсек Вавилон от всего мира колючкой, рвами и минными полями?!
        Кто бы это ни был, ничего хорошего ждать не приходилось.
        Держа пистолет перед собой и стараясь ступать тихо-тихо, - лаги под ногами безбожно скрипели, - я прокрался в собственное жилище. Прямо в прихожей на полу валялось нижнее белье Милены, чуть дальше лежала ее скомканная юбка, дверцы шкафов были открыты, а вещи разбросаны по всей комнате. Короче говоря, в квартире царил полный хаос.
        Я облегченно выдохнул. Потому что беспорядок - это полный порядок. Непонятно выражаюсь? Ну, как бы поточнее объяснить… Моя жена - красавица, и в постели ей равных нет, и стреляет она как заправский снайпер, и дерется, точно шаолиньский монах, но что касается домашних дел… м-да… Готовит она так, что от завтраков у меня изжога, от обедов - расстройство желудка, а ужин я вообще не рискую есть, благодаря чему до сих пор жив. Что же касается уборки, то любимая до такой постыдной низости попросту не опускается.
        - Милена?! - позвал я, хотя в одной комнате тяжело спрятаться. - Патрик?!
        Может, вышли куда? И женушка просто забыла дверь закрыть? Сама она, конечно, могла бы забыть, но ведь с ней наш пацан, а значит, амнезия исключена, он не позволил бы мамаше…
        Заглянув по пути в ванную и в сортир, я зашел на кухню. Пищеблок у нас самый обычный: раскладной стол, старенький холодильник, электроплита, электрочайник, и все это освещается электролампочкой, подвешенной к потолку вместе с пыльным плафоном. Если бы супруге и сыну вздумалось-таки сыграть со мной в прятки, им попросту негде было бы скрыться.
        И еще - никаких следов насилия, борьбы или возни я не обнаружил.
        Итак, можно сделать вывод, что…
        М-мать моя женщина, что за чертовщина, а?!
        Надо сесть и спокойно все обдумать, решил я и, выдвинув из-под стола табурет, плюхнулся на него. И тут рассеянный мой взгляд наткнулся на толстый белый конверт и рядом с ним лист бумаги - все это преспокойно лежало на столешнице, на самом виду. Загребущие пальчики потянулась к конверту, потому что толще. Но на листе виднелись каракули Милены. Множество исправлений, корявые буквы - ее почерк с другим не спутаешь. В правом нижнем углу листа из-за жирного пятна бумага стала полупрозрачной. Как же это похоже на мою благоверную: положить послание на грязный стол… Оставив конверт в покое, я взял письмо жены и принялся читать.
        «Гори в аду, подлец! Будь проклят тот день, когда я встретила тебя. Правильно отец говорил, чтобы с тобой не связывалась. Ты никогда меня не любил. Ты просто животное. Тварь. Ненавижу! Я ухожу от тебя и забираю Патрика. Тебе нет прощения, ты сам виноват, ты предал нас. И не ищи меня, это бесполезно. Когда ты вернешься домой, в эту затхлую дыру, в которой ты заставляешь нас прозябать, мы будем далеко от Вавилона. Мы навсегда улетаем из этого мерзкого города. Прощай, ублюдок. Чтоб ты сдох!»
        Отсутствие запятых, где надо, лишние знаки препинания и орфографические ошибки - все это окончательно уверило меня, что дичайшие обвинения адресованы мне и написаны Миленой, а не кем-то другим. Любовь моя ведь получила образование в колонии для малолеток, а не в институте для благородных девиц.
        С трудом разбирая отдельные слова, мрачнея с каждым новым предложением, я продолжал декодировать шифровку жены.
        «P.S. Алименты клянчить не буду, да ты и не сможешь их выплатить, потому что я не позволю тебе узнать, где мы. Поэтому я забираю весь твой долг сыну сразу. Эти деньги понадобятся Патрику, чтобы вырасти нормальным человеком, а не таким…»
        Уж простите, но дальнейшую грязь я цитировать не буду.
        Итак, по поводу прочитанного напрашивались следующие выводы: 1) я - подлец, 2) Милена ушла от меня вместе с Патриком, 3) она забрала наши деньги.
        Не сочтите меня меркантильной сволочью, но я поспешил к тайнику, где хранился чемоданчик с наличностью, изъятой у работорговцев. Мы тогда освободили множество якобы пропавших без вести детишек… Чтобы добраться до чемоданчика, я лег на пол в нашей единственной комнате и заглянул под диван. Именно там мы хранили свои миллионы. Ну не в банк же было их нести и класть на депозитный счет?
        Денег на месте не оказалось.
        Тля-муха, да что случилось-то?! Какая пчела укусила мою благоверную?! Надышалась испарений лака для ногтей в салоне красоты, вот и приключились видения?!
        Заламывая руки, я заметался по квартире.
        Милена всегда отличалась скверным характером, но не до такой же степени! Какое еще предательство?! Мне никто другой не нужен, я люблю ее, дуру!..
        Сам не заметил, как вновь оказался на кухне.
        Плюхнулся на табурет - и вспомнил о конверте.
        Он был полон фотографий.
        Фоном на первом снимке служило заведение на открытом воздухе: белые пластиковые столики среди пихт, фонтанчик, официанты в отдалении. А главным героем сюжета был я - бывший сталкер Макс Край. Я позировал в окружении полуголых девиц. Все участники фотосессии держали фужеры. А я еще вцепился в пузатую бутылку из-под шампанского. Но я ведь вообще не употребляю алкоголь, давно в завязке! Навсегда отказался от пищевых спиртов, когда Милена сообщила, что у нас будет ребенок! Это был один из самых моих счастливых дней в жизни…
        На следующем фото девицы рядом со мной уже избавились от одежды: гладкая кожа, напряженные сосочки, вычурные прически в интимных местах…
        Листаем дальше. Меня целуют: блондинка - без-обидно в щечку, брюнетка не очень безобидно - в шею, и совсем уж развратно рыжая особа присела и приблизила свое личико к моему паху. К якобы моему паху! Попрошу это особо отметить!
        М-да, а следующие фото совсем уже взрослые…
        - Что за хрень?! - Зачем-то сунув пачку фотографий обратно в конверт, я ударил кулаком по столешнице, едва не проломив ее. - Этого не было! Это ложь!!!
        И вместе с яростью накатила обида.
        Как могла Милена, жена моя, мать моего ребенка, поверить бездарным фальшивкам?!
        Я заскрежетал зубами. Кто посмел подбросить сфабрикованный компромат наивной вспыльчивой блондинке?! Врагов у меня предостаточно. Я ведь в международном розыске как беглый преступник и организатор волнений в районах, прилегающих к ЧЗО. Меня обвиняют в попытке захвата власти и чуть ли не в организации государственного переворота. Срока давности по моему делу нет. Но весьма сомнительно, чтобы комитетчики стали клепать липу на Максима Краевого только для того, чтобы насолить ему уходом жены. Ерунда, глупость…
        Я обхватил голову руками.
        Заурчал, затрясся холодильник. Внизу сосед упрекал сожительницу в том, что она ведет распутный образ жизни, а та грозила ему черепно-мозговой травмой посредством сковороды, если не заткнется. За окном по проспекту промчалась кавалькада байкеров, на скорости паливших в воздух из «калашей».
        Отдавшись ярости, думая о том, кто виноват, я упустил главное.
        Жена ушла от меня вместе с сыном. Она собиралась улететь из Вавилона. А значит, мне срочно нужно в аэропорт. Как это - «не ищи нас, это бесполезно»?! За кого Милена меня принимает?! Самолеты в нужном направлении курсируют не так часто, как троллейбусы и маршрутки по улицам. Да и рейс могли отложить: погодные условия, угроза теракта, то-сё, пятое-десятое… Есть шанс перехватить блудную семейку в зале ожидания!
        Не теряя ни секунды на рефлексии, я выскочил из квартиры, скатился по лестнице и выбежал из подъезда.
        Запрыгнув в Танк, я вырулил со двора и, наплевав на светофоры, помчал в аэропорт.
        Народ на пешеходных перекрестках шарахался в стороны, из подрезанных машины стреляли мне вслед, но я не обращал внимания на эти мелочи. «Милена, блондинка безмозглая, если хочет, пусть валит куда угодно, - думал я, вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели. - Но сына я ей не отдам! Патрик останется со мной!»
        У въезда на большую автостоянку при аэропорте под Танк кинулась проворная бабулька в платье по пятки и с черным платком на черепе. Ну точно, тля, обвешанная гранатами шахидка! За долю секунды до столкновения я заметил в ее сухонькой артритной лапке авоську с тропическими фруктами, а в следующий миг, резко вывернув руль и вдавив педаль тормоза в пол, вогнал Танк в фонарный столб.
        Удар был сильным, но к счастью, столб выдержал, не рухнул на ряд общепитовских ларьков, предлагающих оголодавшим гражданам полезную шаурму и диетические чебуреки, лечебную самсу и куриные шашлычки, повышающие интеллект, - это если верить креативной рекламе на ларьках. Слоганы я успел изучить, отдирая грудную клетку от руля. Надо было не экономить и купить машину с подушкой безопасности.
        Передок Танка смяло, будто по нему со всей дури бахнули здоровенной кувалдой. Из-под «гармошки» капота повалил дым. Сейчас, как в кино, машина вспыхнет и красиво взорвется, разметав по округе горящие обломки и хорошенько прожаренные стейк и филей Макса Края. А у меня на борту даже огнетушителя нет! Со стоном - ушибленные ребра напомнили о себе - я вывалился из салона и приземлился прямо под ноги старушенции-«шахидки». Вместе со мной выпала пачка пригласительных на открытие клуба, которая завалялась в салоне.
        - Слушай, куда едешь, да?! - с отчетливым кавказским акцентом заголосила старушенция и всплеснула руками, из-за чего авоська с фруктами описала пологую дугу в нижних слоях атмосферы. - Купил права, да?! Купил машину задорого, так все можно, да?!
        - Простите. - Я встал на колени и рывком - грудину обожгло болью - выпрямился в полный рост. - Я приношу свои глубочайшие извинения и хочу…
        - Еще хочешь?! Тебе мало, да?! Стариков не уважаешь, да?! Женщин не уважаешь?!
        Бабка явно жаждала скандала.
        Запереть Танк? Да кто на битое задымленное железо позарится? Под аккомпанемент возмущенных криков бабульки, я со всех ног помчал к зданию аэропорта.
        По пути пришлось обогнуть такси, водила которого лупил кулаком по клаксону, требуя, что его пропустил шикарный спортивный кабриолет. За рулем кабриолета подводила губы юная гурия в красном платье. Позади, откуда пахло шашлыком, орали, не жалея глоток, одетые в черкески торговцы. Они никогда не смыкают глаз и не закрывают рот, расхваливая свой товар и хватая за руки прохожих. Аэропорт хоть и не принадлежит ни одной ОПГ, располагается в секторе клана «Кавказ».
        Метров за двадцать до раздвижных стеклянных дверей я перешел на быстрый шаг. Вход в пассажирский терминал - он же выход - патрулировали боевики местных кланов общим числом до взвода. Они внимательно разглядывали прибывших и убывающих и любого могли допросить, потребовать дополнительную плату за въезд Вавилон, либо вообще не пустить в город, а то и не выпустить из него. Само собой, все бандиты были вооружены. У нас даже дети со стволами ходят, так что ветеранам из ОПГ сам бог велел выходить на работу в брониках, касках да с автоматическим оружием наперевес.
        Я все ближе к дверям терминала.
        Лица «пограничников» - каменные маски.
        Пристальные взгляды ощупывали меня с ног до головы. Один бандит - «азиат» - сделал движение мне навстречу, и я наградил его за храбрость таким взглядом, что его отнесло назад на пару метров.
        Двери раскрылись, я прошел в здание. Шаг, еще шаг, еще… Мне запросто могли выстрелить в спину. Последние два метра до синей разделительной полосы - и все, зона контроля пройдена. Дальше - добро пожаловать на территорию, не подвластную кланам! Боевики «Азии» или, скажем, «России» не сунутся на нее, даже если там начнется разнузданная оргия, и всем желающим будут вручать золотые слитки. Как и на ЖД-вокзале, здесь крайне не приветствуется ношение любого оружия. Так решено главарями кланов. Надо, чтобы приезжие могли себя чувствовать в безопасности хоть где-нибудь, верно? Поэтому я старался двигаться так, чтобы пистолет не выпирал из-под куртки.
        В аэропорте за покой и порядок отвечает специальная охрана. Типа тех двоих, что как раз неспешно прогуливались по просторному залу ожидания, в который я проследовал первым делом. Черные кепки, черные брюки и куртки, под куртками отнюдь не белые футболки. На ногах, конечно, очень темные ботинки. Не удивлюсь, если нижнее белье у охранников тоже соответствующего цвета. И вообще, надо было негров брать на работу, а то взяли каких-то европеоидов не в масть… Ремни охранников отвисли под весом наручников, резиновых дубинок и электрошокеров. Но это так, баловство. Во-оружены люди в черном были автоматами СР-ЗМ уже с поставленными глушителями и уже разложенными прикладами из штампованной стали.
        В зале ожидания ни Милены, ни Патрика не было. Я заглянул в кафе рядом - людей много, свободных столиков нет, но и сына с супругой тоже не видать.
        Я неспешно двинул в обход по терминалу, внимательно глядя по сторонам и напряженно соображая, как дальше быть и что делать.
        Пол у меня под ногами сверкал чистотой. У потолка висели здоровенные лампы. Снизу стены были покрыты голубыми панелями, выше - как бы выпирающими панелями древесного цвета, а еще выше на белом фоне панелей было выведено синим: «INTERNATIONAL AIRPORT KHARKIV». В самом же низу, перед голубыми панелями и под древесными, располагался ряд серо-белых стоек-касс. Над каждой стойкой указан ее порядковый номер и установлен плоский телевизионный экран. И люди, вокруг много людей. Рядом кто-то кашлял, кто-то громко говорил по мобильному телефону, хрипло рыдал грудничок, его мать злобно ругалась на незнакомом мне языке. Я чувствовал, как по лбу и по спине потекли струйки липкого пота. Мне стало нечем дышать. Как же тут душно! Вентиляция в здании отвратительная, если она вообще есть!..
        Честно говоря, я растерялся. Радиоактивный Чернобыль и Полигон, населенный кровожадными мутантами и усеянный смертельно опасными приборами, - вот моя естественная среда обитания. Там, где нормальные люди не протянут и пяти минут, я чувствовал себя своим, я знал, как мне быть сейчас и что делать завтра. Но тут, среди всего этого хайтека, помноженного на выхолощенную чистоту пластика и разделенного хромированным металлом, полированным мрамором да указателями на английском, в сумме я почувствовал себя чужаком, обреченным на поражение.
        Куда мчать во весь дух?! Кого хватать и как выяснить, где Милена и Патрик?! И если моя семья уже покинула аэропорт, то куда обезумевшая мамочка увезла моего сына?! Думай, Макс, думай! Напрягай мозг, травленный радиацией.
        И родные извилины не подвели, намекнули: «База данных. Нужен доступ к клиентской базе данных, то есть к компьютеру, жесткие диски которого содержат нужную информацию. Но где его искать, этот комп?»
        А вот где!
        Сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, - зачем привлекать внимание охраны раньше времени? - я двинул к ряду касс, открытых стоек и листов пластика и металла, за которыми, стуча пальчиками по клавиатурам, приветливые девицы привлекательной внешности обслуживали всех желающих стать пассажирами. Наверняка в начале рабочего дня начальство намертво приклеивает улыбки к их лицам, скроенным по одним лекалам. Девушки были очень схожи, но все-таки мой взгляд задержался на блондинке, роскошные волосы которой были сложены в толстый пук на затылке. Как раз в моем вкусе экземплярчик: голубые глаза, заметная грудь, ямочки на щеках. Но до сексапильности Милены ей как дворняге до породистой болонки.
        Вальяжной походкой делового человека я двинул на приступ вражеской позиции. Бой предстоял жестокий, кровавый, ведь позицию защищало отделение бойцов, жаждущих по воздуху убраться из Вавилона. Проще говоря, я подошел к очереди из десятка человек и встал в ее хвосте, когда увидел на стойке игрушку - красный автомобиль со спойлером.
        Да ведь это самая обожаемая вещь Патрика!
        Сын с ней не расстался бы даже под дулом пистолета, так он дорожил этой машинкой. Да он любил этот кусок дешевого пластика больше, чем меня и Милену!
        Что случилось?! Почему здесь игрушка?! Может, Патрик оставил ее тут специально, чтобы подать мне знак?..
        - Пардон. Простите. Пробачте. Экскьюз ми… - Игнорируя возмущение очереди, высказанное на десятке разных языков и извиняясь на тех языках, которые знаю, я проследовал к стойке, у которой обосновался толстый индус, разодетый в пестрое. Судя по его расслабленной позе, - навалился салом на фанеру - он никуда не спешил и намеревался как можно дольше развлекать себя беседой со светловолосой кассиршей.
        Я не нарочно зацепил индуса плечом, а вовсе не специально бортанул, чтобы он, сволочь, не загораживал мне путь. Кто ж знал, что раджа из Дели грохнется на пол и, приземлившись на свою пятую точку, с немым укором уставится на меня темно-карими глазами?! И уж тем более я не хотел, чтобы вся эта безобразная сцена произошла пред голубыми очами милашки за кассой.
        - Мужчина, что вы себе позволяете?! - прошипела она. - Я сейчас вызову…
        Если в самом Вавилоне удостоверяющие личность документы не в чести, то в других городах Украины и уж тем более за границей без паспорта никак. Да и билет на самолет кому попало без ксивы не продадут. Поэтому Милена уж точно засветила кассирше свое настоящее имя и свидетельство о рождении Патрика.
        - Зачем напрягать глотку, красавица? - улыбнулся я блондинке. - Люди в черном и так повернулись в нашу сторону. Поэтому дальше я буду действовать решительно, без сантиментов. Да и «Форт» мой заскучал под курткой. - Я навел пистолет на кассиршу.
        Увидев ствол, она выставила перед собой ладони и попятилась. Ее лицо враз перестало быть привлекательным. Ужас уродует даже писаных красавиц.
        Очередь дружно ахнула на одном, всем знакомом наречии - диалекте страха.
        - Бросай оружие! Руки над головой!
        По полу забухали ботинки охранников. Бравые секьюрити на ходу вскинули к плечам короткоствольные автоматы. - Иначе - огонь на поражение!
        Чистой воды блеф. Не будут они стрелять, ведь могут зацепить пассажиров. Пока что не будут. «Пока что» - это всего пара секунд на то, чтобы подобраться ко мне на такое расстояние, с которого невозможно промазать, завалив при этом пару-тройку иностранцев. А две секунды - это же целая жизнь, и прожить ее надо так, чтобы потом не было мучительно больно… ни мне, ни охранникам, ни кассирше. Последнюю я как раз обнял за талию, по-молодецки перепрыгнув через стойку. Макс Край еще о-го-го, фору молодняку даст! Теперь охрана точно не посмеет открыть огонь.
        - Мужчина, не убивайте меня! Не убивайте! - заверещала моя прекрасная заложница.
        По ее щекам, прорезая русла в слоях косметики, потекли ручейки слез.
        Проверив, стоит ли пистолет на предохранителе, я приставил ствол к светлым кудряшкам на виске. Почувствовав кожей холод металла, блондинка задрожала всем телом. Готова, значит, к сотрудничеству, дозрела.
        - Ты поможешь мне, и никто не пострадает. - Я взглянул на ее бейджик, где было пропечатно: «Miss Alla» и чуть ниже «менеджер по работе с клиентами». - Аллочка, мне нужно узнать, когда и куда улетела Милена Краевая вместе с Патриком Краевым. Будь добра, посмотри в своем компьютере.
        Я подтолкнул заложницу к ее рабочему месту.
        Очередь перед стойкой сама собой рассосалась. Да и вообще зал опустел. Хрипло, с надрывом орали охранники - угрожали мне расправой и муками ада. Под вой сирены со всего аэропорта к ним спешили коллеги. И все так же сидел на полу и таращился на меня толстый индус. Пока между мной и людьми в черном есть живой щит - все это не более, чем суета сует.
        - Вот, мужчина, смотрите, - Аллочка ткнула лакированным ногтем в монитор и с чувством, толком и расстановкой сообщила: - Милена и Патрик Краевые прошли регистрацию на рейс Харьков-Франкфурт «Всемирных Авиалиний Украины».
        - Харьков? Почему Харьков?.. - задумчиво пробормотал я, хотя интересовало меня совсем другое. - А, ну да, официально ведь город до сих пор так называется… Аллочка, скажи, а когда вылетает аэробус авиакомпании «ВАУ»?
        Щёлкнув предохранителем, я для острастки, чтоб охрана не борзела, жахнул из «Форта» вверх, в потолок. И еще разок. Черные фигуры тотчас заняли горизонтальное положение на полу.
        Блондинка-кассирша вжала голову в плечи и, заикаясь, сообщила:
        - С-са-а-амол-лет уже на-а б-бетонке.
        Надо было ее как-то успокоить, а то еще в обморок свалится.
        - Аллочка, не надо так волноваться. Ну что ты? Говори четко. Или я тебя убью.
        - Боинг-747 Jumbo Jet, - тут же отбарабанила Miss Alla, менеджер по работе с клиентами. - Борт номер девятка три раз раз девять.
        Может, я не тем по жизни занимаюсь? Исправлять дефекты речи - вот мое призвание?
        Я взял со стойки игрушку сына:
        - Это заберу, это мой сын забыл. И спасибо, Аллочка!
        Истратив еще пару патронов на то, чтобы бравая вохра даже и не думала отрывать мордашки от полированного мрамора, я со всех ног помчал к выходу на взлетно-посадочную полосу, следуя указателям. Подробности спринтерского забега опущу, но со стороны, небось, забавно смотрелся мужчина в камуфляже с пистолетом в одной руке и с детской игрушкой - в другой.
        И вот я выбежал на бетонку.
        И увидел горбатый четырехмоторный самолет с вертикальными законцовками на крыльях - Боинг-747, бортовой номер 93119.
        Его хвостовое оперение было окрашено в синий цвет, на киле ярким пятном желтел круг, в центре которого разместилась закарлючка: то ли летящая птица, то ли росчерк годовалого ребенка. Аэробус как раз оторвал колеса шасси от ВПП и, задрав нос, начал величественное свое восхождение к небесам. Он самоуверенно презрел земное притяжение и прямо-таки наплевал на законы природы, предписывающие человеку - пусть даже разумному, а не австралопитеку - не отрываться от горизонтали выше, чем на прыжок на месте. Ведь выше - это провокация. А провокации наказуемы.
        Дальше все было точно во сне, в кошмарном бреду, из которого не вырваться, как ни старайся.
        Я не мог видеть того, что происходило неподалеку от бетонки, в тайном укрытии, но воображение мое услужливо нарисовало то, как некто вскинул на плечо ПЗРК «Stinger». Самонаводящаяся головка ракеты «поймала» цель, и тотчас, сообщая об этом, меленько затряслось вибрационное устройство оптического прицела. К нему стрелок прижимался щекой. Гироскоп, ввести необходимые углы упреждения… - и указательным пальцем нажать на пусковую скобу.
        Разодрав защитные крышки, ЗУР FIM-92 вырвалась из стеклопластикового транспортно-пускового контейнера, который был не только цилиндрическим, но и герметичным, - до сего момента - ведь его заполнял инертный газ. Плоскости хвостового стабилизатора раскрылись. Оставляя за собой извилистый дымный след, ракета устремилась к пока еще низко летящей цели.
        И угодила в кабину экипажа.
        Взрыв: вспышка и дым, кабину разворотило.
        Потеряв управление, самолет резко накренился и врезался в бетонку. Его стабилизатор и шпангоуты смяло, фюзеляж из клепанного фрезерованного алюминия и композитов треснул, точно скорлупа ореха, по которой со всей дури ударили молотком. Оторвало двигатель и потащило к зданию терминала для VIP-клиентов. Из багажного отделения через дыры в фюзеляже выбросило опутанные сетями поддоны с грузом.
        Я оторопело смотрел на то, как горели краска и грунт для защиты от коррозии под ней, и думал о выборе Милены. Франкфурт? Почему Франкфурт-то, а?! Что Милена забыла в Дойчленде? Германию, как и весь Евросоюз, раздирают на части междоусобицы. Демонстрации и бунты, погромы и столкновения с полицией - вот чем славен город-герой Франкфурт. Неужели у Милены там родственники обитают? Тогда почему я ничего об этих внучатых племянниках и троюродных дедушках ни разу не слышал?..
        Нестерпимо воняло горелой изоляцией, а я все ждал, что люди начнут покидать аэробус, что все обошлось, все целы… Вот-вот с криком «Джеронимо!» Милена вместе с Патриком выпрыгнет из самолета, и над ними раскроется купол парашюта. И никак иначе! И все равно, что никаких парашютов в принципе быть не может…
        Через пассажирские двери никто не вышел. Ни те, кто купил билет, в бизнес-класс, в котором дают подушки под спину и задницу, ни те, кто наскреб евро на эконом, где вообще обходятся без подушек.
        А ведь огонь уже добрался до топливных отсеков в центроплане!
        Рвануло так, что мало не показалось. Я аж присел и чуть отвернулся.
        Рядом со мной с грохотом врезалось в бетонку кресло с подлокотниками и… подзатыльником? Эта точно часть обстановки бизнес-класса - обтянутое горящей кожей кресло само разложились в кровать.
        Я стоял и смотрел на это чертово кресло, и рот мой открылся для крика, но я не мог выдавить из себя ни звука.
        Из ступора я вышел, лишь когда мимо промчался алого цвета пожарный автомобиль быстрого реагирования. На борту цистерны белела полоса, а на дверце кабины я увидел цифры «33». Следом за пожаркой поспешили в месту катастрофы еще три такие же восьмиколесные - собранные в Прилуках на базе шасси ракетоносца МАЗ-543.
        Притормозив у груды горящего металла, пожарки через лафетные стволы принялись оплевывать горящие обломки порошком и пеной. Из машин высыпали парни в серой униформе с люминесцентными полосами и со шлемами на головах и забегали туда-сюда.
        И тогда я побежал к ним, к самолету, к жене и сыну, которым никак без меня, которых надо спасти!..
        Отчаянно завывая, меня обогнали две машины «скорой помощи». Обе они притормозили возле «ракетоносцев», к которым пожарные уже успели подтащить с десяток тел.
        И тут одну «скорую» подняло в воздух и, разворотив ее огненной вспышкой, вмиг искорежив до неузнаваемости, швырнуло на вторую, которая тотчас загорелась.
        Теракты! Это спланированная серия терактов!..
        Я бежал вперед, перепрыгивая через горящие обломки.
        Взрыв, вторую «скорую» подбросило и опустило на бетонку. Двери оторвало и отшвырнуло. И тут взорвалась пожарка. Вокруг меня, куда ни глянь, все полыхало. Но все меня мало волнует, мне надо к самолету. И по фиг, что разодранный фюзеляж объят пламенем, неприятность эту мы переживем. Да, Милена? Да, сынок? Я сейчас, подождите чуточку, и я помогу вам, папочка уже идет!..
        Воздух раскалился, он жег кожу, обжигал легкие. На голове тлели волосы и обгорели ресницы. Но я, путаясь в собственных ногах, щурясь, потому что влагу со зрачков мгновенно слизывало, продвигался вперед. И болезненные ощущения мои в тот момент были вовсе не важны. И вообще весь я, с потрохами и желаниями, растворился в одном порыве: найти своих, спасти их, вынести из огня. Меня же нет без семьи, мне надо к семье, я хочу обнять сына и поцеловать жену в губы, пусть даже губы мои превратятся в угли!..
        Но меня, уже почти что ослепшего, схватили и потащили прочь от пожарища.
        Я вырывался, бил ногами, кулаками размахивал, локтем врезал в забрало шлема так, что оно треснуло. Потом меня сбили с ног, скрутили руки за спиной и навалились сверху так, что ребра, и так уже пострадавшие, затрещали.
        - У него шок! Сейчас ему успокоительного и…
        Укола я не почувствовал.
        А дальше - забытье…
        Пришел в себя уже в больнице: все вокруг резало глаз стерильной белизной, все пропахло лекарствами. Рядом возвышался коновал в голубеньком халатике поверх дряблого тельца и в шапочке на седенькой головке. Из-под толстенных линз очков докторишка участливо смотрел то на меня, то на приборы, от которых по мне тянулись провода датчиков.
        - Молодой человек, у вас просто поразительная способность к регенерации! Всего за пару часов ожоги практически полностью…
        - С детства - как на собаке, - буркнул я, отлепив от себя присоски и свесив с кровати ноги.
        Не объяснять же медику-пенсионеру, что мой организм частенько странно себя ведет - причем по собственному усмотрению, без моего на то согласия или же повеления. Такое бывает с теми, кого мама с папой зачали в Чернобыльской зоне отчуждения.
        - Да любой собаке до вас… - возбужденно сверкнув очками, начал было доктор.
        Но я его перебил:
        - Теракт в аэропорте… Самолет сбили. Кто-нибудь выжил?
        Доктор отвел взгляд и покачал головой.
        - Неужели никто не выжил?! - Я отказывался в это поверить, ведь это невозможно, чтобы Патрик и Милена погибли. - Недавно мы с Патриком… Так сына моего зовут, он был на том самолете… Так вот мы по ящику научно-популярную передачу про космос смотрели вместе, а потом Патрик сказал, что мечтает стать космонавтом… А теперь что, его нет?! Совсем нет?!
        Избегая моего взгляда, доктор шагнул к небольшому столику, на котором стояли подносы с медицинскими инструментами и взял с него пульт от небольшого телевизора, висевшего на стене.
        - Это сейчас по всем каналам, - сказал он и нажал на кнопку пуска.
        На ожившем экране возникла та самая дикторша, которая недавно рассказала всем и каждому в Вавилоне об ограблении банка, где хранились сбережения крупнейших кланов мегаполиса.
        - Руководство нашего телеканала и руководители землячеств «Америка», «Азия», «Африка» и «Кавказ» выражают соболезнования семьям погибших. Расследование причин катастрофы уже начато, к нему подключены лучшие специалисты нашего города и приглашенные палачи из Киева…
        Я больше не слушал ее, я до рези в глазах всматривался в бегущую строку внизу экрана. Это список погибших пассажиров рейса Харьков-Франкфурт: Иванов Петр Васильевич, Бедросов Гурген Арамович, еще кто-то, и еще, и еще, и никакой Милены среди них нет, и Патрика нет!..
        Не было.
        Вот эти буковки в бегущей строке: «…Краевая… Краевой Патрик Максимович…»
        И в глазах вновь становится темно.
        Я потом что-то, не понимая смысла своих слов, не слыша себя, говорил доктору, а он отвечал, что никакого опознания не будет, потому что опознавать некого, и хоронить нечего, хотя кланы собираются устроить нечто вроде всеобщей панихиды…
        А потом я почему-то оказался на улице в больничной пижаме, босиком и с охапкой своих вещей, от которых невыносимо пахло гарью. И я, прижимая к груди машинку Патрика, куда-то шел, что-то делал, с кем-то до хрипа ругался. Бил морду. Потом били меня. Точнее - мое тело, которое ничего не чувствовало. Оно, вновь и вновь падая на асфальт, неизменно поднималось. А потом врагов не осталось, и я тупо стоял и не знал, что дальше делать, как жить дальше, разве мне можно жить, если Патрика больше нет?! Если нет Милены, как могу быть я?!..
        В следующий раз я пришел в себя в богом забытом магазинчике, провонявшем гнилыми фруктами. Прыщавая девчонка-продавщица со злостью смотрела на меня и говорила, что, мол, глаза зальют, уроды, и за добавкой припираются. Это она обо мне, понял я. И с удивлением увидел, что у меня в руке полиэтиленовый пакет, а в пакете с десяток бутылок: виски, водка, портвейн, еще какая-то дрянь. Зачем мне это все? Я же бросил давно, я же не пью совсем. Но рука моя сама протянула прыщавой девчонке купюру, а губы сами шевельнулись: «Сдачи не надо». И, пошатываясь, кренясь, тело понесло мою уничтоженную душу домой. А там упасть на диван, и стеклянное горлышко к губам, и вот уже безвкусная жидкость клокочет в глотке, вызывая спазмы, - интересно, как это захлебнуться водкой в собственной постели? - но жидкость все-таки проваливается в пищевод и обжигает желудок…

* * *
        Сколько так продолжалось, пока на кухне у меня не появились чудо-следопыты Орфей да Турок с их придурочным спутником Панком?
        Вздохнув, я оставил бессмысленные попытки заснуть и сел на диване. Подтянул к себе подушку и уткнулся в нее лицом. Она до сих пор пахла Миленой, ее духами: мандаринами и бергамотом, розами и жасмином, персиком…
        - Что сегодня за день недели? Какое число? - подумал я вслух. - А не все ли равно…
        Мозг мой постепенно вырывался из алкогольного тумана.
        Наверняка мои художества в аэропорте запечатлели камеры наблюдения: захват заложницы, стрельба… А потом я помчался на ВПП и прибыл туда как раз в тот момент, когда сбили самолет, о котором я расспрашивал кассиршу. Не надо быть киевским палачом или местным спецом, чтобы соотнести одно с другим и сделать вывод: Максим Краевой по прозвищу Край, человечишка с сомнительным прошлым, в лучшем случае причастен к теракту, а то и вовсе является его организатором и одним из исполнителей. Уж я-то точно сделал бы такой вывод. И спустил бы на себя свору. А раз в Вавилоне каждая собака в курсе, где обитает Макс Край, то меня давно должны были взять и допросить с пристрастием, ничего толком не выяснить и расстрелять. Зачем меня убивать? А на всякий случай и чтобы успокоить общественность, возмущенную вопиющим беспределом съехавшего с катушек сталкера.
        Так почему я до сих пор жив, а?
        Единственное объяснение: настоящие террористы задержаны, и до меня кланам просто нет дела - Макса Края сочли непричастным и простили ему мелкие шалости.
        Задержаны… Меня всего встряхнуло, только я подумал о том, что убийцы моей семьи известны, и я смогу лично, вот этими руками… Дрожащими пальцами я взял мобильник, чтобы войти в сеть и посмотреть новости. Недавно купленный телевизор-то я расстрелял в припадке алкогольного безумия.
        Телефон оказался вырублен. Я включил его, экран высветил спешащие мне навстречу массивы звезд и виджет с датой и временем. Я моргнул, протер глаза и вновь взглянул на экран. Если верить виджету, то в забытье Максимка Краевой провел целую неделю, и сегодня как раз день моего рождения. Горло запершило от хохота. Вот и наступил лучший праздник моей жизни! Буду плясать и веселиться, буду кушать торт, предварительно задув свечи! Или нет, так прямо с горящими свечами буду засовывать в пасть - и жрать, жрать, жрать! Ха-ха, вместе со свечами, пылающими, как самолет на бетонке…
        А в груди уже клокотало. Сегодня мой день рождения, а это значит, что Патрика и Милены нет уже целую неделю! Я упал на колени и завыл протяжно и отчаянно. В тот миг мой разум балансировал на грани безумия. Еще чуть-чуть - и Макс Край исчезнет, растворится в ноосфере без остатка, вместо него останется пустая оболочка, живая, способная на многие подлости, умеющая убивать, но все-таки пустая!..
        Убийцы задержаны, террористов взяли.
        Эта мысль не дала мне сойти с ума.
        Вернувшись на диван, с телефона я вошел в сеть, вбил запрос в поисковик. Новостной сайт, загруженный по первой ссылке, утверждал, что расследование продолжается, что у следствия есть версия, но пока что следствие не готово ее обнародовать, что подозреваемый в совершении чудовищного преступления в розыске. Следующая ссылка - результат аналогичный. И опять… За окном давно уже встало солнце, а я все искал в Иинтернете то, чего там не было.
        Браузер на экране мобильника сменило фото субтильного метросексуала в розовом жилете и с обесцвеченной завитой челкой, закрывающей половину лица, затем раздался рингтон: «The show must go on!» - с надрывом выдали динамики голосом классика.
        О! Вот и первый, кто меня поздравит и пожелает счастья и здоровья в личной жизни.
        Я захихикал в предчувствии содержательной беседы и ответил на вызов.
        - Слушаю! - радостно сообщил я абоненту.
        И услышал голос Эрика, бывшего начальника Милены, который помогал мне с открытием клуба и который, кстати, отговаривал меня нанимать ту бригаду, которую я таки нанял:
        - Привет, Макс. Ты как?
        - Лучших всех, дружище!
        - Сомневаюсь. Твои подрядчики не смогли с тобой связаться, поэтому со мной… Макс, все работы по клубу заморожены.
        Я вскочил с дивана.
        - Как - заморожены?!
        Злодейка-судьба нанесла очередной удар, и мне крайне необходимо было устоять. Потому что у меня в жизни ничего больше не осталось, кроме клуба. Никто ведь не знает, насколько важен для меня этот клуб. Я, Максим Краевой, находясь в трезвом уме и твердой памяти, собирался передать «Янтарь» своему сыну, Патрику Максимовичу Краевому. Клуб должен был стать нашим общим делом. Когда сын немного подрастет, я мечтал вместе с ним руководить заведением.
        - А так, Макс. У тебя больше нет денег, чтобы платить рабочим.
        - Да откуда… Да как они?! Да что они себе!..
        - Извини, Макс. - Эрик отключился.
        Только не клуб, думал я, стоя под ледяными струями душа.
        Только не клуб, едва не рычал я, счищая с лица щетину.
        Я не позволю судьбе отобрать нашу с Патриком мечту!
        Это последнее, что осталось у меня. Это единственное, что связывает меня с погибшим сыном! Не позволю!.. Ведь это очень важно: достроить клуб и запустить его, ничего важнее в мире нет и быть не может. Даже месть убийцам и месть тем, кто подставил меня перед Миленой - ерунда в сравнении!
        Чтобы клуб довести до ума, нужны деньги.
        А значит, Макс Край достанет их, чего бы ему это ни стоило!..
        Глава 2
        Аванс за смерть
        Без одной минуты полдень я застал Турка, Орфея и Панка на пороге номера 312 в гостинице «Харьков».
        - Позвали, значит, в гости, а сами не дождались? - Я встал у них на пути.
        В коридоре воняло хлоркой и раздавленными клопами. По потолку и стенам змеились трещины. Не гостиница, а ночлежка. Неужто не могли найти пристанище поприличнее?..
        Орфей молча окинул меня взглядом, хотя смотреть особо не на что. Я такой же, как и был ночью, разве только на мне сейчас тельник с обрезанными рукавами, в кобуре под мышкой пистолет, на пятнистых штанах застегнут ремень. Ну и еще я надел армейскую куртку с множеством карманов и завязал шнурки на ботинках с высокими берцами.
        - Що буде, то буде, а козак панщини робити не буде[4 - Что будет, то будет, а казак на господина работать не будет (укр., казацкая пословица).]. - Турок шагнул мне навстречу и протянул мне руку. - Ты ж сам сказал, что не с нами, бо деньги тебе без надобности и узнать, кто тебя подставил, не хочешь.
        - Деньги нужны. И узнать хочу. Поэтому с вами. - Я ответил ему крепким мужским рукопожатием, отметив, что ни он, ни его напарник не позволили своим лицам хоть как-то выразить превосходство над сломленным Максом Краем.
        Зато на роже Панка появилась самодовольная презрительная ухмылка - мол, ты, Край, всего лишь продажный бывший сталкер, только корчишь из себя гордеца.
        Стереть бы ему эту ухмылку кулаком, да негоже начинать сотрудничество с драки. Тем более что выглядел Панк совсем иначе, чем накануне. Кольцо из носа он вытащил, а розовую пижаму сменил на полевые куртку и штаны из хлопка и полиэстера.
        Беглого взгляда хватило, чтобы по достоинству оценить его новый прикид. Локтевые и коленные зоны с дополнительными накладками и полостями для демпферных вставок. В нагрудные и набедренные карманы можно засунуть пять магазинов. В наплечные карманы на рукавах тоже можно много чего определить. Клапаны-«липучки» для вентиляции. В воротнике спрятан капюшон. Для крепления знаков идентификации, на груди, на плечах и на рукавах были пришиты платформы «липучек», с которых знаки различия можно быстро снять, что очень и очень в тему бойцам спецподразделений, действующих на чужой территории. Но сейчас Панк, видимо, находился на своей территории, потому на правом рукаве у него обнаружилась нашивка 25-ой отдельной Днепропетровской воздушно-десантной бригады с девизом «Ніхто, крім нас!»: голубой щит, на фоне которого летит транспортный самолет, а позади самолета распустились три парашюта и приземлили на зеленый фон перед георгиевской лентой БМД. А на левом рукаве - нашивка аэромобильных войск Украины. На плечах у Панка с пятнистых погон светили зеленой вышивкой офицерские звезды. Надо же, он у нас, оказывается,
в чине старлея. А свой малиновый «ирокез» он стыдливо спрятал под голубым беретом с трезубой кокардой и красной нашивкой-флажком, на которой желтели парашют с двумя самолетами по бокам.
        У меня вновь возникло стойкое ощущение, что я где-то уже пересекался с Панком, где-то видел его рожу… И ощущение это было крепче, чем в прошлую нашу встречу. Ну да это, наверное, из-за военной формы. Все люди в форме похожи друг на дружку.
        Впрочем, не только Панк сменил имидж. Чудо-следопыты Турок и Орфей тоже вырядились в униформу аэромобилов, которых вот-вот швырнут с вертолетов в гущу сражения. Разве что только снаряги и оружия им недоставало. Все трое были гладко выбриты и пахли одеколоном «Тройной» Николаевского парфюмерно-косметического комбината.
        Чего это они? Сегодня в городе состоится маскарад? Впрочем, не мое это дело, кому и как одеваться.
        - Мы рады, что ты с нами, - заявил Турок. Судя по его погонам, он у нас капитан.
        - Спасибо, Макс, что принял наше предложение, - поддержал его «майор» Орфей.
        На левое плечо себе он налепил особую нашивку: на фоне желто-голубого флага застыл в стойке бравый воин в камуфляже. Над ним - надпись «АЕРОМОБІЛЬНІ ВІЙСЬКА», под ним - «ІНСТРУКТОР РУКОПАШНОГО БОЮ».
        - Спасибо в карман не положишь. Пан майор, нужен аванс. Серьезность ваших намерений надо бы подтвердить, - объявил я первое условие своего участия в деле, о котором ничего не знал, и заодно намекнул на дутое звание Орфея. Хотелось, чтоб он как-то прокомментировал маскарад.
        - Ни в коем случае! Никаких авансов! - заявил Панк, нарушая субординацию, ведь он всего лишь жалкий лейтенантишка среди нас, офицерской элиты. В его-то возрасте - и всего три жалких звездочки…
        - Конечно, Макс. Без проблем. - Мой намек Орфей бессовестно проигнорировал, зато вытащил из нагрудного кармана пачку купюр крупного номинала и протянул мне.
        Он так легко и просто расстался с весьма солидной суммой, что я растерялся. Не пересчитывая, мне вручил. И на лице его при этом не дрогнула ни одна мимическая мышца.
        И еще он сказал:
        - Чего в коридоре топчемся? Давайте пока в номер. Нечего лишний раз светиться.
        И мы проследовали в номер - такой же унылый и убогий, как и вся гостиница.
        Небрежно швырнув пачку евро на постель, - мол, мы тоже над златом не чахнем, умеем себя блюсти - я достал мобилу и набрал Эрика:
        - Лапуля, как дела?
        - Лучше, чем у тебя, - услышал я в ответ. - Чего тебе надо, Край?
        - Надо мне вот что, лапуля. К тебе скоро заглянет мой человек. Он принесет деньги. Работы в клубе должны продолжаться.
        - Макс, какие деньги?! - забеспокоился Эрик. - Откуда деньги?! Во что ты ввязался, Макс?!
        - Все, лапуля, отбой. До скорых встреч.
        - Погоди, Макс, я должен тебе сказать…
        Мой большой палец ткнулся в красную трубочку-пиктограмму на экране, отрубая разговор. Затем я поковырялся в настройках телефона и отрубил сигналы вызова. Не хочу ни с кем разговаривать.
        - Все, я готов к труду и обороне, - заявил я троице, терпеливо ожидавшей, пока я вдоволь наговорюсь по телефону.
        - Не совсем, - позволил себе со мной не согласиться бородач Орфей. - Тебе нужно переодеться.
        После его слов поверх пачки денег Турок положил на кровать комплект униформы аэромобильных войск.
        - Зачем это? - Я решил закосить под дурачка, мол, не осилил своим скудным умишком понять, что форма - часть тайного плана троицы. - В подштанниках, небось, «бэтэров» полно, да?
        - Чего полно? - не понял Панк, чем сразу себя выдал.
        Он не служил в армии, а если и служил, то где-нибудь при штабе, иначе знал бы, что «бэтэрами», когда дело касается униформы, солдаты называют бельевых вшей, обожающих прятаться в складках и швах одежды.
        - Все чисто, Край. Переодевайся. Объяснения потом.
        Я пожал плечами и примерил обновку, обратив внимание, что на форме были, как положено, нашивки с группой крови. Не знаю, как у остальных, а у меня все верно указано: А (II) Rh (+).
        После того как я сменил весь прикид, включая исподнее, мы спустились в холл гостиницы. Там я остановил чернявого вихрастого парня из обслуги.
        - Дружище, ты меня знаешь?
        - А то! - сверкнул парнишка улыбкой. - Кто ж в Вавилоне не знает Края?
        - Держи, - я протянул ему пачку денег, - отвезешь на улицу Второй Пятилетки, восемнадцать, там есть кабачок для… э-э… метросексуалов. Отдашь хозяину, он там и бамен, зовут Эрик. Только живо. Ну и пару бумажек оставь себе.
        - Так точно, пан полковник! - Парня точно ветром сдуло. Ураганным.
        Я покосился на погон. А ведь и правильно мальчишка сказал - товарищи сталкеры меня назначили полковником. Хорошо, не ефрейтором, уже спасибо.
        - А не боишься, что он тебя кинет? - посмотрел вслед парню Панк.
        Ответить ему я не удосужился. Кое-кому еще придется заслужить право общения с лучшим сталкером всех времен и народов.

* * *
        Три стены, обшитые вагонкой, когда-то пахли кедровой смолой.
        Теперь в зале смердит потом и страхом.
        Смрад намертво въелся в желтый пол, мягко пружинящий под ногами. Поверхность татами противно, так что зубы сводит, повизгивает, когда нога проскальзывает по синтетике, цепляется натуральной стопой за искусственное покрытие. И ладно, и ничего. Главное - кровь легко смывается, и потому проливать ее приятно и даже радостно!
        Четвертая стена - одно большое зеркало - отражает обнаженное по пояс мускулистое тело. Оно лоснится так, будто его тщательно смазали маслом, не оставив чистыми ни квадратного сантиметра кожи, покрытой извилистой вязью татуировок и шрамов.
        Отражения в зеркале сжимает в руке любимый нож, с которым тот, кто отражается, не расстается с того самого дня, как отец впервые заплел ему в косу три скальповые пряди и выщипал волосы вокруг косы, а кожу там пометил красной краской - первой татуировкой мальчика, которому исполнилось пять лет. С тех пор вороная коса бросает вызов всем и каждому, предлагая еще смелым и пока живым покуситься на нее.
        В дальнем от входа углу зала одиноко висит боксерский мешок «BAXXX» из красного кожзама. Мешок плотно набит резиновой крошкой. Новенькие перчатки - вчера куплены, предыдущие порваны в клочья - валяются на татами под мешком. Обычно Вождь - а это он отражается в зеркале - тренируется, избивая мешок, но не сегодня.
        Сегодня напротив Вождя стоит, чуть покачиваясь вперед-назад, высокий лысый мужчина. Мужчина широкоплеч, усики его аккуратны, на груди среди кудрявых волос скромно прячется татуировка - звезда Давида. Из-за потери крови, текущей из многочисленных порезов по всему телу, мужчина едва стоит на ногах, глаза то и дело закрываются, однако он все еще отказывается расстаться со своим «SOG Pentagon».
        Как же, ведь он - лучший инструктор Украины по ножевому бою, приглашенный из Киева в Вавилон, чтобы дать несколько уроков! И уже тут, на татами, для лучшего из лучших стало полной неожиданностью, что единственный ученик, ради которого он пролетел через полстраны, оказался куда опытнее…
        Цирк да и только. Клоун устал, ему пора на покой. Вождь делает выпад, рука с ножом устремляется вперед. Весь клинок, все его лезвие с гладкой, серрейторной и обратной заточкой по самую гарду входит в живот лысого чуть выше паха. Рывок кистью вверх - и заточенная сталь рассекает брюшину. Тотчас Вождь отскакивает в сторону. Это очень важно - отскочить в сторону, иначе можешь изгваздаться всяким непотребным, потому что из брюшной полости после подобных выкрутасов с холодным оружием обычно, хлюпая, вываливаются сальник и кишечные петли. И это вскрытие не становится исключением. Из пропоротых лезвием кишок плещет и пахнет отнюдь не розами.
        Слишком много возомнивший о себе инструктор целую вечность - целую секунду! - смотрит себе под ноги, на ту мерзкую массу, что покинула его тело, все еще являясь частью организма. «SOG Pentagon» вываливается из ослабевшей руки, ноги больше не держат - мужчина опускается коленями прямо на свои внутренности. Но он еще жив, не падает, упорно сопротивляется.
        Вождь с сожалением разглядывает его лысину, кое-где отмеченную родимыми пятнами. Все-таки инструктор был достаточно хорош, чтобы прожить так долго на одном татами с сильнейшим воином Вавилона. Перевернуть бы противника на живот, - точнее на то, что от него осталось, - схватить за волосы и кончиком лезвия надрезать кожу головы по кругу, затем, наступив на шею, резко, в одно движение сорвать с черепа скальп. А потом этот кусок кожи с волосами натянуть бы на специальную раму, обезжирить и, быстро высушив над углями, украсить перьями и бижутерией. Получится ну просто замечательно! У Вождя целая коллекция таких произведений искусства, оригинальных аксессуаров, достойных самых требовательных модниц. Когда Вождь отойдет от дел, он представит бомонду свое тайное увлечение.
        Увы, киевлянин не поможет Вождю прославиться, потому что череп его - что яйцо, ни единого волоска, еще и блестит!
        Наклонившись, Вождь крикнул ему в ухо:
        - Aggayo![5 - Aggayo! (лаврентийский язык) - Собака!]
        Киевский ублюдок испортил кайф от заслуженной победы! И потому ему отказано в милости быстрой смерти!
        Жестами показав слугам, которые ждали распоряжений у входа, чтоб избавились от трупа, после того, как, намучавшись вдоволь, инструктор сдохнет-таки, Вождь уверенной походкой покинул тренировочный зал. Повинуясь сахему, бойцы остались рядом с поверженным инструктором - дожидаться, пока тот испустит-таки дух.
        В своих покоях, включая то кипяток, то ледяную воду, Вождь с удовольствием принял душ и переоделся. Теперь можно и перекусить, а потом - заняться делами. Опять поднять всех и вся. Устроить облавы. Прочесать все злачные места. Кинуть клич соседям, пусть усилят бдительность на блокпостах. Убийцу отца так и не удалось обнаружить, хотя Вождь объявил награду за информацию о местонахождении убийцы, вдвое больше за его голову и вдесятеро, если убийцу доставят живым, чтобы Вождь сполна смог насладиться его мучениями.
        В последний раз ублюдка видели входящим в подъезд своего дома, а потом он будто растворился в пустоте!
        Вождь тяжело задышал, в глазах зарябили алые пятна. Аппетит пропал, как и не было. Разве может Вождь наслаждаться пищей, когда убийца отца жив и преспокойно себе разгуливает по Вавилону?!
        Спрятав нож под просторной рубахой, Вождь выскочил в коридор и быстрым шагом направился в гараж. Нельзя тереть ни минуты! Надо действовать! Чутье подсказывало Вождю, что сегодня состоится долгожданная встреча!
        - Testan! - услышал он окрик.
        И тотчас остановился, как того потребовали.
        Только один человек в целом мире мог заставить его подчиняться. Только один человек мог отдавать ему приказы и быть уверенным, что Вождь исполнит их беспрекословно.

* * *
        В летнем кафе, где мы уселись, чтобы обсудить дальнейшие действия, я попросил у очаровательной официантки три бутылки перцовки и одну воронку. Если она и удивилась, то виду не подала. Когда же бутылки и воронку принесли, оставалось только перелить содержимое стеклотары во фляги, захваченные из дому и извлеченные из сидора, в котором было еще кое-что, без чего мне никак дальше, без чего сам не свой становлюсь.
        Булькая в воронку коричневатое пойло, я осмотрелся.
        Стену слева - за ней располагались кухня и служебные помещения - сплошь оплел дикий виноград. От прочего мира кафе отделял декоративный деревянный заборчик. Метров на семь вверх устремлялись основательные деревянные столбы, на которых покоился навес из лакированной фанеры. Под навесом располагались ряды деревянных столов, окруженных тяжелыми деревянными стулья. Такой стул надо приподнимать, чтобы не поцарапать паркет, если хочешь переставить на другое место или подвинуть. Я не удивился бы, если бы столовые приборы нам подали тоже деревянные, но нет, вилки-тарелки девушка-официантка принесли самые обычные. Орфей заказал нам какую-то пищу, я не вникал, какую именно. Насчет жратвы Макс Край очень непривередлив. Доводилось на первое кушать гусениц, на второе - подавать себе живых улиток, а на третье пить прямо из грязной лужи. Так что я - гурман еще тот.
        Все столики были заняты. Официантки то и дело сновали туда-сюда. Определенно кафе пользовалось популярностью.
        - Дир хириял вацал! Гьудулзаби! Нужеда гьикъизе бегьилищ?[6 - Мои дорогие братья! Друзья! Можно вас спросить? (аварск.)] - донеслось от столика в дальнем от нас углу кафе, где шумно отдыхала компания бородатых брюнетов в строгих деловых костюмах.
        Брюнеты, поднявшие бокалы под очередной тост, были уже изрядно навеселе. Челюсть даю, эта гоп-компания недавно в Вавилоне. На денек-другой с Кавказских гор джигиты скатились на нашу Среднерусскую возвышенность. Почему недавно и скоро нас покинут? Потому что в нашем городе те, кто так шумят и ведут себя по-хамски, долго не задерживаются. Они или становятся скромнее, или чуточку мертвее.
        - ЦIакъ вохарав вуго![7 - Очень рад! (аварск.)] - дурным голосом возопил вдруг кто-то из кавказцев, и я от неожиданности уронил на пол флягу.
        - Пить меньше надо, - прокомментировал Панк мою неуклюжесть.
        Наклоняясь за флягой, я представил себе наглеца в лапах мутантов Полигона. Пусть те же слонопотамы играют им, швыряя его тельце с бивня на бивень, точно мячик, а потом рвут на части и пожирают визжащее от страха и боли подобие человека. Честное слово, я получил эстетическое наслаждение от своей фантазии на заданную тему. С каким бы удовольствием я прочел Панку отходную молитву, кто бы знал…
        Пальцы мои уже коснулись фляги, из которой изрядно вылилось на паркет, когда меня остановил вопль официантки: «Нет! Что вы?! Я сама подниму!»
        Представьте себе девушку, рыжие вьющиеся волосы которой заплетены в толстую косу. Добавьте значительную грудь, размера эдак пятого, точно не меньше. И это притом что талия у нее осиная, губки алые, а кожа молочная. Есть? А теперь представьте, что это чудо природы кидается через весь зал и, нырнув под стол, выхватывает у меня из-под руки флягу с такой расторопностью, будто от этого зависела ее жизнь. От смущения покраснев, я тут же выпрямился на стуле и сделал вид, что не при чем.
        Тщательно протерев флягу передником, рыжая официантка поставила ее на стол перед законным владельцем, после чего, нескромно виляя попкой, удалилась.
        - Итак, в чем состоит наша задача? - ошарашенный настолько продвинутым сервисом, спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Надо будет обязательно оставить девочке хорошие чаевые. Надо же, столько усердия. Все бы так работали в сфере обслуживания. - Ребятки, поясню: мне по фиг во что соваться. Мне просто нужны деньги. Но чтобы их заработать, не мешало все-таки знать, на что я подписался. Это облегчит жизнь и вам и мне.
        - Мы должны проникнуть на Полигон, - доверительно сообщил мне Орфей то, что я и так уже знал.
        - И продержаться там какое-то время, - добавил Турок.
        - И всё? - Я скрестил руки на груди, требуя продолжения.
        Но мне в нем отказали.
        - Всё, - отрезал Панк и мерзко захихикал.
        Официантка принесла нам на подносе тарелки с жаренными на гриле телячьими ребрами и, пожелав приятного аппетита, удалилась. Шумная компания в дальнем углу подняла бокалы в честь очередного тоста. И вот тогда, наклонившись поближе к столу, с видом заговорщика Орфей начал тихо и быстро говорить, глядя мне в глаза. Чтобы расслышать хоть что-нибудь, мне пришлось приблизиться к нему. Теперь заговорщиков за столом было двое. Турок и Панк же поглядывали по сторонам, будто наши телохранители.
        Нервно трогая нашивку инструктора рукопашного боя, Орфей поведал, что они, то есть мы, планируют под видом военных проникнуть на Полигон со стороны Мохнача, там есть КПП. Почему именно там? Да потому что у главного КПП кое-кто недавно слишком уж шумно себя повел, после чего вояки там просто помешались на безопасности: через каждые десять метров пулеметы, плюс минные поля и проверка документов под микроскопом. Причем насчет микроскопа - это вовсе не шутка.
        - Кстати, насчет документов… - намекнул я.
        - Есть такие. - Положив истекающее соком мясо обратно на тарелку и обстоятельно вытерев жирные пальцы о салфетку, Турок протянул мне паспорт и военный билет.
        Согласно паспорту меня звали Марк Васильевич Кровин. Имелся и штампик о браке. Так-с, а супругу мою почему-то зовут Баранова Екатерина Сергеевна. Это надо запомнить и ни в коем случае, если поинтересуются, не назвать ее Овцовой Елизаветой Семеновной… В военнике значилось, что я - полковник сухопутных войск, 25-ая отдельная Днепропетровская воздушно-десантная бригада… Список заграничных командировок впечатлял: полгода в Бразилии, год в Афганистане, потом аж три месяца пан Кровин подавлял Владивостокский бунт, где бы ранен в ногу (угу, это надо запомнить, придется чуток похромать). Еще я обнаружил в военнике аж семь шифрованных отметок об особых операциях, увидев которые любой сведущий сообразил бы, что полковник Кровин - не хрен с бугра, но птица хоть не особо важная, зато дюже хищная.
        - Отличная работа, - похвалил я ксивы. - Прямо как настоящие.
        - Спасибо, - на лице Турка дрогнула та самая мышца, которая выдает радостное смущение человека.
        Ого, оказывается щекастому пошло на пользу выдворение из Чернобыля! Он на гражданке освоил серьезную, уважаемую в определенных кругах профессию. Если понадобятся качественно сделанные официальные бумажки, теперь я знаю, к кому обратиться.
        Я поманил Турка пальцем, и он ко мне наклонился.
        Тогда я прошептал ему на ухо так, чтобы услышали и Орфей с Панком:
        - Работа отличная, дружище. Но даже самая крутая подделка не проведет нас на Полигон. Мало ли что мы вояки теперь. Вы думаете, если форму надели, так нас сразу пропустят через КПП?
        - Мы так не думаем. Бо цель посещения Полигона указана в путевке. - Турок похлопал себя по нагрудному карману, намекая, что именно там у него много всего интересного хранится. - В электронной базе Минобороны наша миссия прописана, нужные люди на КПП проинформированы, ждут нас и готовы оказать содействие. Руководит операцией полковник Кровин.
        Я еще больше зауважал Турка. Стрелять и руками махать может каждый умственно отсталый, а вот то, что он провернул… Для этого нужно иметь башку размером как у слона. Кстати, насчет слонов.
        - Как с техническим обеспечением вообще и с оружием в частности? Я вам, друзья мои, скажу так: на Полигоне водятся ни хрена не маленькие мутанты с бивнями и рогами. И «калашом» тех зверьков не завалить.
        - Обижаешь, Край. - Отложив обглоданное ребрышко, Орфей проводил взглядом рыжую официанточку, принесшую ему чашечку американо и теперь завилявшую бедрами в направлении кухни. - За стволы и прочее можешь не беспокоиться.
        - Не беспокоиться, дружище, я в гробу буду. А по-ка - извини.
        Я тоже оценил привлекательность девушки, ее заметные формы, молодость, бурление гормонов… И ничего не почувствовал. Не захотел ее, то есть вообще во мне не было полового влечения. Что на нее смотреть, что на чашку с кофе. Полное равнодушие. Вместе с Миленой умерла та часть моей души, которая отвечала за любовь.
        Милена… Сердце в груди сжалось, в него будто одновременно воткнули сотню игл. Я заставил себя не думать о погибших жене и сыне. Иначе прямо здесь и сейчас умру. А я не закончил еще свои дела. Клуб. Мысль о клубе не давала мне покоя, занозой засела в мозгу, хрен выковыряешь. Я должен открыть клуб. А для этого мне нужны деньги. Так что с трагической кончиной Макса Края придется погодить.
        Сначала - клуб. Потом - месть. А уж потом только можно и…
        Оказывается, Орфей не просто так пялился на девицу, но с намеком.
        Он поднялся из-за стола и последовал за ней. И жестом велел нам присоединиться.
        Откровенно говоря, меня это удивило. Бородатый следопыт что, задумал развлечься с красоткой в нашем присутствии? И мало того - нуждается в помощи троих мужчин? Нет уж, Макс Край в грязных игрищах не участвует! Хотя любопытно, конечно…
        Только мы прошли в кухню следом за рыжей девицей, повара, колдовавшие над кастрюльками и сковородками, тут же сняли их с огня и поспешили покинуть нас через черный выход. В дымном парком аду остались лишь двое парней в белых халатах и колпаках. Не смея поднять на посторонних глаза, они оттащили в сторону синтетическую циновку, до сего момента лежавшую в проходе между жарочными шкафами и рядом газовых печей. Девица наблюдала за действиями подручных, скрестив руки на обильной груди.
        На полу под циновкой обнаружилась крышка люка полтора на два метра размером и с массивным чугунным кольцом, за которое парни в белом вцепились. Кряхтя и краснея, с трудом они подняли люк, отворив вход в подземелье.
        Я заглянул вниз из-за спины Орфея - бетонные стены и ступеньки скрывались во тьме.
        - Прошу, - предложила девица, игриво поведя рукой и наклонив прекрасную головку.
        - Марго, только после вас! - якобы проявил галантность бородач.
        На самом же деле он поосторожничал. Это основа основ сталкерского искусства выживания: не соваться незнамо куда.
        Рыжая искусительница - зовут ее как французскую королеву - иного, похоже, от Орфея и не ожидала. Снисходительно кивнув, она без пререканий первой шагнула на лестницу. Марго опустилась ниже, и на десятой ступеньке подземелье осветилось лампами, подвешенными на потолке - видать, сработал датчик движения. Иллюминация была такой, что только слепой не заметил бы, что лестница винтом под довольно крутым углом вгрызается в твердь Вавилона.
        Орфей первым последовал за девушкой.
        Опередив Турка, следующим юркнул в лаз Панк. А замыкал нашу колонну я. И то, что за моей спиной с грохотом захлопнулся люк, мужества мне не добавило. Я дернулся было назад, уперся плечом в стальную плиту, отсекшую нас от поверхности, но куда там, даже не пошевелилась!..
        Не то чтобы я занервничал, но перспектива быть замурованным в подземелье меня уж точно не обрадовала. Надеюсь, подельники Марго ценят свою подругу и отворят-таки нам люк. Пока же ничего не оставалось, как спускаться вместе с остальными.
        С удивлением я отметил, что на лестнице было сухо и совсем не пыльно, никакой тебе паутины или же капель конденсата на стенах. Потолок был хоть и низким, но черепом я в него не упирался, наклоняться без надобности.
        По моим ощущениям мы спустились метров на пятнадцать, прежде чем достигли относительно небольшого помещения, обстановка которого меня сразу напрягла. Судите сами, не везде в обиходе используется такая специфическая мебель, как деревянное кресло, сидение, подлокотники и спинку которого отнюдь не украшали многочисленные острые шипы. Я представил, каково это - сидеть на таком кресле, и содрогнулся. Рядом с креслом к деревянному столбу было приделано что-то вроде деревянных тисков или зажима, состоящего из двух половинок, в каждой из которых были полукруглые вырезы для головы и рук. То есть можно с помощью этой штуковины обездвижить человека, заставив его стоять в позе буквы «Г». Воображение тут же нарисовало мне неприглядную картину использования этих «тисков».
        Прямо на полу в комнате валялись стальные и кожаные ошейники, наручники и устройства посложнее, способные сковать руки, ноги и голову человека, причем в весьма неудобной для него позе. На жаровне размером с кровать лежали огромных размеров щипцы и ножницы, которыми разве что толстый силовой кабель перекусывать. Демонстративно торчал посреди комнаты заточенный деревянный кол.
        Мне все меньше и меньше нравилось в этом подземелье.
        Марго сняла с подставки на стене плеть с девятью хвостами, оконцованными ржавыми крючьями, и щелкнула ею в воздухе, едва не зацепив Панка.
        - Джентльмены, как вам моя коллекция? Правда, великолепно?
        Все дружно - я тоже - закивали и заохали, мол, круто как, отлично, впечатляет, брависсимо. Глядя на Марго с плеткой в руках, нетрудно было мысленно представить ее с ловкостью орудующей у колеса или возле дыбы.
        - Я знаю, джентльмены, что вы - люди занятые. Предлагаю моей коллекции уделить больше времени в следующий раз, а пока что прошу в зал для переговоров! - Виляя бедрами, она подошла к большой бронированной двери и легко, будто та была пушинкой, отворила ее. - Прошу за мной! - Памятуя о недоверии Орфея, Марго первой проследовала в помещение.
        Я повидал множество армейских оружейных складов, официальных магазинов, торгующих лицензионным огнестрелом, и магазинов подпольных, где отоваривались только маргиналы, я покупал стволы у барыг в подворотнях, с грузовиков и просто на улице, но на такую точку я попал впервые. Никогда ничего подобного нигде не видел.
        Стены здесь были шершаво-серые, будто бы сделанные из графита. И пол такой же. Потолок - сплошь белые панели, чередующиеся с такими же по размеру секторами освещения. В центре большой просторной комнаты стоял длинный дубовый стол, на котором ни царапинки, ни пылинки. Посреди стола блестела гранями хрустальная пепельница в виде черепа после трепанации, рядом с ней лежали четыре планшетных компа со встроенными сканерами. Вдоль стола ждали посетителей роскошные офисные сиденья, обтянутые натуральной кожей. На такую сидушку не побрезговал бы опустить задницу даже глава транснациональной корпорации.
        Но это так, фон.
        Главное, что на стенах на специальных креплениях висели всякие разные стволы и снаряга. Чего тут только не было! Глаза разбегались! Автоматы, штурмовые и снайперские винтовки, ручные пулеметы, пистолеты-пулеметы и просто пистолеты, гранатометы и ПЗРК, карабины, дробовики, ножи, гранаты ручные… Разгрузки, бронежилеты, тактические рюкзаки, фляги, перчатки, очки, защитные комбинезоны, противогазы…
        Не один я впал в ступор от всей этой красоты.
        К реальности нас вернул голос Марго.
        - Что вам угодно, джентльмены? Куропаток пострелять или устроить войну? - Девушка обвела нас взглядом и, безошибочно определив главного, шагнула ко мне. Орфей уже больше не котировался. - Красавчик, пусть они выбирают железки, а тебе я хочу предложить самое смертельное оружие, которое здесь есть, - свое тело.
        Турок сдавленно хрюкнул. Орфей обиженно закашлялся - похоже, он имел виды на рыжую милашку. Панк же не услышал ни слова из сказанного Марго - так увлеченно он разглядывал оружие. А может, ему вообще по жизни нет дела до женских прелестей?..
        Значит, двое нас таких.
        - Марго, ты обворожительна. - Я уж собрался потрепать ее за плечо эдак по-дружески, но в последний момент передумал. - Твое оружие круче водородной бомбы. Но с недавних пор я пацифист.
        Услышав отказ, девица скривилась, будто ее заставили разжевать целый лайм за раз.
        Впрочем, она быстро с собой справилась и уже спустя секунду улыбалась, как ни в чем не бывало.
        - Джентльмены, предстоящая процедура предельно проста. Вы можете брать, щупать, кусать и нюхать все, что хотите. Затем, выбрав понравившееся, поднесите к этой вещи планшет-сканер. На каждой вещи наклеен штрих-код. Информация о вещи высветится на экране. Вы можете редактировать необходимое количество единиц, а то и вовсе удалить вещь из списка, если, к примеру, найдете что-нибудь более интересное. Я подожду вас в соседней комнате. Надеюсь, джентльмены, вам понравится иметь дело с кланом «Америка». In god we trust!
        Так этот подземный бункер-склад принадлежит клану «Америка»?!
        Достигнув призывного возраста, каждый гражданин Украины обязан явиться в военкомат, чтобы отправиться воевать бог знает куда: в Сомали или в Дакоту, на Байкал или в Австралию. Своей кровью он заплатит часть долга страны, хотя ни он, ни его отец, ни деды ни у кого и ничего не одалживали. Быть может, призывник с детства мечтал стать врачом и спасать людей, но его обрекли на роль мирового полицейского и уже завтра он окажется в любой точке земного шара, а послезавтра - вернется домой в цинковом гробу. Или получит в подарок от благодарного отечества инвалидную коляску.
        А если ему совсем повезет и заграничная командировка пройдет без последствий для физического здоровья, мозги у него будут набекрень, это уж точно. Вон как у парочки двадцатилетних дембелей, которые обнялись, чтобы не поддаться земному притяжению. Оба пьяны до потери человеческого облика. У одного выбрит череп, зато на лице борода, он носит песчаный камуфляж, из кармана которого торчит сложенный трубочкой порножурнал. А у второго в длинные черные волосы вплетены орлиные перья - значит, он «американец».
        Вернувшись на Родину, сотни тысяч таких же, как они, парней, сбились в преступные группировки. Те, кто прошел огонь и воду самых горячих точек планеты, поделили страну на секторы, над которыми взяли контроль. Так появились кланы - «Азия», «Африка», «Россия» и тому подобные. С тех пор служба в экспедиционных войсках перестала быть позорным ярмом, возложенным МВФ и Всемирным Банком. Война стала обязательной частью ритуала, без которой юноша - мужчина! - не имел права стать членом ОПГ.
        Так вот, конкретно с кланом «Америка» отношения у меня не сложились. Более того, при моем непосредственном участии отправился на тот свет предыдущий главарь этой преступной группировки, одной из самых влиятельных в Вавилоне. И если верить слухам, у «американцев» нынче разброд и шатание…
        Рыжая эффектно развернулась на месте и двинула к выходу.
        - Марго, не покидайте нас, - Орфей преградил ей путь. - Это тусклое подземелье освещает лишь ваша красота!
        - Вы мне льстите! - она не приняла его слова всерьез.
        Однако старый развратник не желал так просто выкинуть белый флаг:
        - Марго, не хочу настаивать, но… Нам может понадобиться ваша квалифицированная помощь.
        Как по мне, шансов у него ноль без палочки, но своего он все-таки добился: рыжая красотка согласилась остаться с нами и помочь определиться с товаром, если возникнет такая необходимость.
        Орфей сдержанно поблагодарил ее, и мы тут же деловито, без лишних слов принялись выбирать стволы и снарягу, поднося к образцам свои сканеры, попискивающие при определении кода. Вежливо, не принимая возражений, выбрать Панку аксессуары и огнестрел вызвался Турок, чем вновь подтвердил мою догадку насчет того, что спутник чудо-следопытов вовсе не нашего профиля спец. Отлученный от шопинга Панк заскучал рядом с Марго.
        Быстро определившись со снарягой и 5,45-мм ручным пулеметом РПКС-74, я порекомендовал Орфею и Турку обратить особое внимание на противогазы и респираторы:
        - И того и другого лучше взять с запасом. Там, куда мы собрались, полно растений, выбрасывающих в воздух тучи ядовитых спор, стоит только оказаться поблизости.
        Говоря это, я чувствовал на себе заинтересованный взгляд Марго - запала на меня девка, факт. Макс Край еще способен кружить голову прекрасным дамам. Орфею пришлось кашлем обратить мое внимание, после чего он приставил к губам палец, намекая, что кое-кому следует заткнуться, и вообще болтун - находка для шпиона.
        Кого он тут, в замкнутом пространстве подземелья, считает шпионом? Панка, что ли? Легким кивком я пообещал бородатому воздержаться от дальнейших проповедей. Клиент всегда прав. А если клиент заплатил более чем щедрый аванс, его просьба автоматически становится приказом…
        Мое внимание привлек набор-минимум для выживания. Гражданских не впечатлит зеленый ребристый цилиндр с крышкой. Он всего-то сантиметров восемь длиной и диаметром сантиметра два с половиной. Я открыл крышку и осмотрел содержимое.
        Первым номером у нас запаянные в полиэтилен пяток «охотничьих» спичек и терка. Надеюсь, понятно, зачем все это нужно?
        Номер два: пластмассовая трубка с перманганатом калия, то есть кристаллами марганцовки. На кой? Ну, во-первых, если смешать перманганат калия и обычный сахар, а потом хорошенько растереть эту смесь, скажем, между двумя камнями, она воспламенится. А во-вторых, марганцовка отлично обеззараживает воду, не говоря уже о том, что она является антисептиком и помогает при отравлениях - если надо быстро и полноценно выблевать невкусное, из-за которого стало нехорошо.
        Номер три: два свинцовых грузила, столько же рыболовных крючков и немного лески. Грузила и крючки - тут без вариантов. А леской можно не только рыбку ловить, но и одежду ремонтировать, силок из нее сделать, да мало ли… Сомневаюсь, что на Полигоне будем рыбачить, а потом вкушать уху… Разве что Панку захочется погурманствовать, чтобы принять потом вовнутрь марганцовку…
        И последний пункт нашей программы - та-дам! - презерватив обыкновенный. Догадываетесь, для чего нужен? Ах, не маленькие, в курсе? Увы, я сомневаюсь, что ваше предположение верно. Презерватив можно использовать как емкость для воды. Засунуть его в носок, чтобы хоть как-то защитить от повреждений, и залить внутрь от литра до двух. Или использовать его в качестве жгута…
        Я вернул все обратно в цилиндр и просканировал штрих-код. Презерватив в хозяйстве пригодится, сами понимаете.
        Когда мы определились-таки, Орфей обратился к Марго:
        - Уважаемая, мы готовы расплатиться.
        - Да, пожалуйста. - Она протянула ему миниатюрный кассовый аппарат. И откуда только извлекла? Где прятала? Ведь не было же…
        К моему огромному удивлению - челюсть так и отвисла - за стволы, которые мы лишь подержали в руках, Орфей расплатился банковской картой и даже получил от Марго отпечатанный чек.
        Все это напоминало нездоровый фарс.
        - Джентльмены, приятно иметь с вами дело. Напоминаю, что согласно «Закону о защите прав потребителей» приобретенный у нас товар можно вернуть или обменять в течение четырнадцати дней.
        Сказать, что я от всего этого официоза охренел - все равно что промолчать и даже не подумать. Да меня это просто шокировало! Честное слово, я ждал, что Орфей и Турок вместе с Марго и Панком рассмеются, а потом Орфей порвет и выбросит чек, достанет из кармана солидную пачку нала и засунет Марго в глубины декольте. И пояснит, что, мол, так и так, извини, Максимушка, но не только ты у нас шутник, нам тоже хотелось тебя разыграть, помнишь, как ты обвел нас вокруг пальца в Чернобыле? А я кивну: «Еще бы я не помнил». А он тогда скажет: «Считай, мы квиты. Видел бы ты свое лицо!»
        Но беда в том, что ржать и тыкать пальцами в меня никто не спешил.
        Орфей и Марго обменялись рукопожатиями, - из разряда тех, которыми скрепляют сделки - после чего бородач сунул чек в карман, будто всерьез верил в том, что можно вернуть якобы купленные стволы. Стволов, кстати, - кроме тех, что на стенах - я так и не увидел. Орфей что, заплатил за право их потрогать и отсканировать штрих-код?!
        - Машина? - спросил Турок у рыжей.
        - Возле кафе, - ответила та.
        - Приятно иметь с вами дело! - Панк порывисто схватил кисть девушки и припал к ней губами.
        Ему повезло, что он не видел лица Марго, иначе у него пожизненно пропало бы желание выказывать знаки внимания юным особам прекрасного пола. Рыжая таким презрением наградила его затылок, задрапированный голубым беретом, что идиот сообразил бы: будь Панк последним самцом на планете, обзавестись потомством ему не светило бы.
        Мы двинули вверх по лестнице, и на этот раз Орфей, позабыв о манерах, вырвался вперед.
        Люк уже был открыт, и только массивная плита опустилась за последним из нас, то есть за мной, а следом и циновка вернулась на исконное место, кухню заполонили повара. Тут вмиг стало суетливо, громко, остро запахло жареным луком и чесноком, зашкворчали сковородки и забулькали кастрюльки на огне. Все будто кричало в радостной истерике: «Клиентов надо кормить, клиенты требуют пожрать и хотят заплатить нам много-много денег!»
        Неожиданно для себя я хлопнул по заднице Марго, которая шла чуть впереди меня. Она хорошая девушка, а я ее обидел там, внизу, когда она в порыве искренности обозначила свою симпатию ко мне. Срочно надо было реабилитироваться. Так в тот момент я оправдал свой порыв.
        Охнув, рыжая бестия резко обернулась ко мне.
        И тут, сообразив, кто именно оказал ей знак внимания, она опустила сжатые кулаки и, прижавшись ко мне всем телом, впилась в мои губы так жарко и так страстно, что здоровый мужской организм на это просто не мог не отреагировать.
        Но кто сказал, что я здоров?..
        Спустя долгий миг она отлипла от меня и, призывно глядя в глаза, спросила:
        - Полковник, как вам наше фирменное блюдо?
        - Блюдо? Ну, оно наверняка так же прекрасно, как и ты. - Комплимент получился неуклюжим, но что вы хотели от сталкера, мозг которого выжгло чернобыльской радиацией? Про мозг и радиацию - это у меня универсальная отмазка на все случаи жизни, когда эдакое отчебучу, а потом думаю-гадаю: «А на кой я это вообще сделал?!»
        - Наверняка? - Лицо Марго сразу поблекло, что ли, и стало печальным-печальным.
        Чувствуя себя последним ослом, я виновато пожал плечами.
        Действительно не успел отведать местных яств. Сначала переливал перцовку во фляги, потом получал и изучал липовые документы, после чего в подземелье рассматривал пыточный инструмент и выставку достижений военно-промышленного хозяйства.
        - Марго, деточка, на жареные телячьи ребрышки времени не хватило, увы.
        - Тогда хоть выпейте за мое здоровье. - Она выразительно похлопала ладошкой по сидору у меня за спиной, в который я спрятал фляги с перцовкой, и, покачивая бедрами, поплыла к выходу с кухни. По пути ловко подхватила пустой поднос. Так вот глянешь - никакая она не таинственная хранительница арсенала, а всего-то простая девчонка-официантка, живущая на чаевые и млеющая от улыбок постоянных клиентов.
        Я кинул взглядом по сторонам. За время нашего отсутствия народу в кафе поубавилось. И те немногие посетители, которые еще оставались, явно собирались как можно скорее покинуть заведение общепита. Наверное, это потому, что за столом кавказцев веселье приближалось к апогею. Чернобровый товарищ с внушительным животом под ритмичные аплодисменты товарищей в проходе между столами выплясывал лезгинку, изрядно пошатываясь и налетая на стулья.
        - Помочь? - спросил я у Марго.
        - Сами справимся. - Рыжая игриво подмигнула мне и двинула собирать со столов грязную посуду.
        Что ж, мое дело - предложить, ваше - отказаться.
        У выхода из кафе меня встретила дворняга, умаявшаяся дышать вкусными ароматами с кухни. Дворняге грозило несовместимое с жизнью обезвоживание - так обильно у нее выделялась слюна. Увы, мне нечем было угостить животину. Троица псевдовояк ждала у бордюра, возле которого был припаркован здоровенный армейский «Вепрь» - камуфлированный, со шноркелем, с трезубцами на передних дверях и жовто-блакытным флажком, на присоске прилепленным к торпеде. Истинное чудовище отечественного автопрома, помесь джипа и грузовика возвышалось над тротуаром метра на два с гаком. Да у него одни только колеса метрового диаметра!
        - Ну что, экипаж машины боевой, принимайте транспорт! Оплачено, даже чек есть! - барской отмашкой Орфей указал на тачку хоть и тихоходную, - не более сто сорока кэмэ в час - зато повышенной проходимости, что весьма актуально в условиях особой дорожной ситуации в Вавилоне и за его пределами.
        Ключи торчали в замке зажигания, двери были призывно открыты. Я хотел было сесть за руль, наметил уже движение всем телом, но меня опередил Турок, поперед батьки вскочивший на подножку и проникший в салон первым.
        Заметив, что я не обрадовался расторопности щекастого, Орфей попросил меня быть снисходительным к чужим слабостям:
        - Край, пусть пацан порезвится.
        Рядом с Турком сел Панк, а мы с бородачом пристроились сзади.
        В отличие от гражданских моделей, салон и «фарш» армейского «Вепря» были выхолощенно-аскетичными: ни тебе кожаных сидушек с подголовниками, ни пепельниц в спинках сидушек, ни электростеклоподъемников, ни кондишена с парктроником. Унылый минимализм. Я сразу заскучал по своему Танку и почувствовал отвращение к себе за то, что кокетничал с рыжей развратницей Марго. Ну вот зачем я ей глазки строил? И по попке хлопнул зачем? Как я мог позволить себя поцеловать? Это ведь предательство по отношению к Милене, к ее памяти! На меня будто что-то нашло, а теперь с глаз упала пелена, и жгучая волна стыда нахлынула, закружила, обещая утопить в своей пучине…
        Багажное отделение, где запросто разместится пять-шесть бойцов в полной выкладке, было заполнено автоматами, разгрузками, запасными магазинами, респираторами и прочим разным - всем тем, что мы заказали в подземном магазинчике Марго. Вот это я понимаю новые технологии плюс сервис по высшему разряду!
        - Слушай, дружище Орфей, а кто эта девчонка? Марго - она кто вообще?
        - Говорят, «американцы» осиротели не без твоей помощи. - Орфей сделал паузу, надеясь на мой комментарий по поводу. Но я промолчал, и он продолжил: - Вот кое-кто из клана и решил под шумок - пока неразбериха и нет нового командира - слегка погреть красивые ручки. Для сведущих Марго - вроде кладовщицы, а для посторонних - официантка.
        Я кивнул. Сказанное бородачом совпало с моими предположениями. В городе много подобных складов, замаскированных под пункты общественного питания и автомойки, салоны красоты и магазины игрушек. Они предназначены для того, чтобы бойцы кланов могли мгновенно пополнить боезапас, вооружиться и дать отпор врагу внутреннему и внешнему.
        - Хорошая тачка, да, Край? - осклабился Турок и завел машину.
        - Прям «Формула-1», - в тон ему ответил я. - Прокатите с ветерком, а, парни?
        - Легко! Бо какой же сталкер не любит быстрой езды?! Прокатим!
        - И все-таки, братишки, что вам понадобилось на Полигоне? - Самое время, я считаю, прояснить эту тему.
        Орфей и Турок переглянулись, как бы решая, стоит ли передо мной раскрывать карты или погодить с козырями в рукаве.
        Взревев мощным мотором, «Вепрь» сорвался с места.

* * *
        «Вепрь», проданный клиентам всего-то вдвое дороже обычной цены, отъехал от кафе.
        Не моргая, Марго проводила тачку взглядом и подошла к столику, за который перед сделкой усадила мужчин в армейской униформе со знаками различия офицеров ВС Украины, но с повадками прожженых сталкеров. По крайней мере у троих такие повадки точно были - этих она точно видела впервые. А вот четвертый показался знакомым, где-то его уже…
        Марго поставила поднос на столешницу и, для прикрытия играя роль ретивой официантки, принялась сгружать на него пустые тарелки и чашки. Только в особых случаях она опускалась до столь грязной работы. Надо было аккуратно и незаметно отлепить «жучка», которого она заранее закрепила под столом. Девушка улыбнулась, вспомнив, как сталкер, которого его подельники называли Краем, наклонился за упавшей флягой. Замешкайся Марго хотя бы на миг, и он заметил бы подслушивающее устройство. В лучшем случае, это могло закончиться всего лишь сорванной сделкой, а в худшем… Марго прекрасно знает, что с некоторыми - Максим Краевой по прозвищу Край входит в их число - лучше не шутить.
        «Жучок» незаметно для окружающих перекочевал в декольте Марго.
        Собрав грязную посуду и пустые бутылки из-под перцовки, она двинула к кухне, по пути аккуратно взяв салфеткой не надкушенные ни разу ребра и швырнув собаке-попрошайке:
        - Приятного аппетита!
        Псина схватила мясо в воздухе и тут же принялась его грызть.
        В кафе почти не осталось посетителей. Оно и к лучшему, потому что у Марго намечались дела посерьезней, чем разносить запеченные куриные крылышки в кисло-сладком соусе и тако с тушеной мякотью опунции.
        - Эй ты, иди к нам! Будем вино пить! Будем веселиться! - перед Марго возник пузатый лысый бородач в дорогом костюме, заляпанном аджикой и бараньим жиром.
        Гость Вавилона - родом явно с Кавказа - едва стоял на ногах, зато был полон решимости сопроводить Марго к столу своих друзей.
        - Извините, но у нас непринято подсаживаться к клиентам. Начальство меня уволит, если я так сделаю. Поэтому еще раз извините, но… - Она улыбнулась толстяку-брюнету так, будто очень рада столь приятному и лестному для нее предложению и лишь суровые обстоятельства вынуждают ее отказаться.
        - Эй, ну что ты такое говоришь, да? Ты кому такое горишь? Васе? Я что - Вася тебе? Ты меня совсем не уважаешь, да? Ты друзей моих не уважаешь, да? Ты нам праздник хочешь испортить?! Я же вижу, что ты просто шлюха. Ты же всем тут даешь. Иди к нам, покушаешь, выпьешь по-человечески, а потом и нам всем… - Дальше кавказец с жутким акцентом наговорил Марго очень много русских слов, не употребляемых в приличном обществе, и пошел на нее, широко разведя руки.
        Конечно же, Марго разрешила себя обнять.
        Она ведь шлюха.
        Она ведь всем позволяет себя лапать.
        Правда, иногда она может и в пах ударить коленкой.
        Иногда - это как сейчас, к примеру.
        Смуглокожий гость Вавилона, сдавленно захрипев, осел на пол перед Марго. Его мгновенно побагровевшая рожа прямо-таки молила о хорошем пинке. Разве Марго могла отказать клиенту? Она ведь никому не отказывает, верно?
        Острый мысок врезался прямо в горбатый от природы нос, сделав его искусственно кривым, то есть свернутым набок. К аджике и пятнам жира добавились эритроциты и лимфа.
        Нетрезвые товарищи толстяка вскочили шумно, опрокинув тяжелые стулья. Все они дружно загалдели на языке, которого Марго не знала и знать не хотела. Она улыбнулась, глядя на взъерошенных мужчин, ошалевших от того, что они увидели. В их аулах женщины не бьют джигитов. И даже поверженный товарищ не заставил поостеречься рыжей девчонки, которая, как ни в чем не бывало, стояла в проходе между столами и не собиралась бежать и прятаться от разъяренных горцев. Никто из них даже не подумал схватиться за оружие, которое так и осталось лежать на столешнице: с десяток пистолетов и столько же кинжалов, которыми джигиты демонстративно резали мясо, отказавшись от предоставленных столовых приборов.
        И правильно, разве можно на беззащитную девушку-красавицу наводить оружие? Марго стало весело. Нет, нельзя. Ни в коем случае!
        А вот на гостей заведения, которые ведут себя точно хозяева, - можно и даже нужно.
        И потому все работники кафе - повара и официантки - собрались в зале под навесом, прихватив с собой обожаемые дробовики, пистолеты, подаренные любимыми на день рождения, и автоматы, дорогие, как память. А шеф-повар, так вообще по случаю выскочил с фамильной шашкой, приехавшей с ним в Вавилон с Кубани. В кафе враз стало тихо и безлюдно. Последних посетителей, и так уже собиравшихся к выходу, не пришлось уговаривать ускориться. Граждане Вавилона хоть и все вооружены и умеют за себя постоять, а предпо-читают-таки без надобности не ввязываться в чужие разборки. Тот, кто хотя бы раз получал пулю в плоть, знает, что это крайне неприятно, и не спешит подставляться еще раз.
        Синхронно щелкнули предохранители, каждый ствол нашел себе цель, пальцы легли на спусковые крючки.
        - Мы уходим, - на чистом русском языке заявил герой-любовник, уже пришедший в себя и вставший на ноги. - Никто не хочет крови.
        - Как это - никто?! - Шеф-повар обнажил заточенное до бритвенной остроты лезвие и с наслаждением рубанул им воздух. Глядя на его возбужденно блестящие глаза, только слепой не увидел бы, что он просто-таки мечтает смазать сталь чужой кровью.
        Проявив завидную шустрость, гости Вавилона тотчас кто щучкой, кто ласточкой, а кто и резвым козликом перемахнули через декоративный забор кафе и помчались прочь.
        Марго распорядилась, чтобы собрали их оружие, - потом отнесет трофеи на склад - и достала маленький мобильник розового цвета. Она вошла в сеть и, задав поиск, убедилась в том, что не ошиблась. После чего ткнула пальцем в иконку быстрого вызова на экране.
        - Говори быстро, я занят, - услышала она секунд пять спустя.
        - Как же, занят ты. Небось, опять в притоне со шлюхами… - Криво улыбаясь, Марго куснула ноготь большого пальца.
        - Как же мне надоела твоя ревность! - раздраженно выдал динамик. - Все, потом поговорим.
        - Не так быстро, радость моя. - Марго наслаждалась беседой. Она уже поняла, что он, как опытная ищейка, почувствовал уже: ее звонок неспроста. - Ты, радость моя, не в постели все-таки. Так что сбавь слегка, не спеши…
        - Марго, ты испытываешь мое терпение!
        Она улыбнулась и быстро облизнула губы. Обычно холодный, как лед, собеседник вышел-таки из себя и вот-вот сорвется в крик.
        - Я только что общалась с человеком, о встрече с которым ты мечтаешь.
        Напряженная тишина в ответ. Потом вопрос - уже хриплым от волнения голосом:
        - Ты уверена?
        Марго отчетливо представила, как он, ее радость, схватил лист бумаги - у него всегда под рукой есть бумага - и начал сгибать и всячески вертеть.
        - Абсолютно, - она кивнула невидимому собеседнику. - Этот человек переоделся в офицерскую форму, но у меня ж на сталкеров нюх. Его товарищи называли его кличку - Край. Уверена, на сайте Интерпола именно его фото.
        - Взяла его? - с плохо скрытой надеждой. - В подвале у тебя, на дыбе?
        - Я не самоубийца, - отрезала она. - К тому же он не поддался.
        - Ах ты!.. - вмиг рассвирепел ее собеседник.
        Марго знала: в этот миг изломанная и много раз перекрученная бумага замерла в его побелевших пальцах.
        - Я записала его беседу с дружками. И поставила маячок на тачку, которую продала им.
        Голос тут же потеплел, превратился в довольное мурлыканье:
        - Скоро буду, Марго. - Он наверняка поставил на полку бумажную фигурку-оригами «кошка». - Ты просто прелесть. Я говорил, что обожаю тебя?
        - Тысячу раз, - ответила она тому, кто уж точно не был котенком. Скорее уж - тигром-людоедом, находиться поблизости от которого опасно для здоровья.
        И эта опасность неимоверно возбуждала Марго.
        Порывисто дыша, она остановила пробегающую мимо официантку и велела убрать труп дворняги, что лежал у входа в кафе.

* * *
        «Вепрь» притормозил у блокпоста на границе двух кланов.
        Со стороны водителя к джипу подбежала девочка в парандже. К груди она прижимала куклу-блондинку в отнюдь не шариатской мини-юбке. Турок то ли не заметил девчонку, то ли решил поиграть в храбреца, поэтому стекло не опустил.
        Надо отдать девчушке должное: она не растерялась, нервничать не стала, в ее работе проявлять эмоции смертельно опасно. Она просто с намеком похлопала себя по поясу шахида и показала на парней в пуштунках, засевших за мешками с песком. Типа я - человек подневольный, а вот они там с безопасного для них расстояния могут дистанционно подорвать мой заряд вместе с вами, господа хорошие, и вместе с вашей машиной, хотя видит Аллах, она этого не хочет.
        - Турок, не тормози! - не выдержал я. - Оплати проезд по территории афганского землячества!
        Щекастый никак на это не отреагировал. По его лбу стекали струйки отнюдь не жаркого, как мне показалось, пота.
        - Завис он там, что ли?! Уснул?! - заволновался Орфей. - Очнись, Турок! Хрена ты воткнул?!
        Да уж, волноваться у бородача были все основания. За мешками с песком началось шевеление. Парни в пуштунках навели на джип все свои РПГ и РПК. То, что не сожгут из гранатометов, расстреляют из пулеметов. Зашибись перспективка!
        - Мы все умрем, - шевельнул побелевшими губами Турок. - Я это видел. У меня после Чернобыля бывает…
        От его бормотания у меня морозом продрало по коже. У Максимки Краевого ведь у самого после Чернобыля бывают видения. Иногда накрывает.
        - Я умру. Я… мне было холодно, очень холодно. Орфея на части… Ты… Ты… - Турок пальцем указал на Панка, да так и замер с выпученными глазами, будто был он здесь, не с нами, но совсем в другом месте.
        - А со мной-то что будет? - я тронул щекастого за плечо.
        - А ты, Край… Тебя ножом. Когда ты расслабишься, когда тебе хорошо будет, лучше, чем когда-либо в жизни…
        - Ну, это ты загнул, дружище, - не поверил я ему и расслабленно откинулся на спинку сидушки. - Мне уже никогда хорошо не будет. Так что не принимай близко к сердцу, заплати девчонке и поехали.
        После этого Турок будто бы враз очнулся.
        - Чего сидим?! - Он завел машину, опустил стекло и кинул девчонке пару мелких купюр, которые она ловко подхватила. - Салям алейкум! И поехали, парни, бо время не ждет!
        «Вепрь» сорвался с места.
        - И все-таки, парни, что вам понадобилось на Полигоне? - спросил я.
        Турок тут же ударил по тормозам. Джип встал, как вкопанный, метрах в двадцати от блокпоста афганцев. Думаю, им уже стали надоедать наши художества и они вот-вот осерчают.
        - Тебе лучше не знать, поверь. - Орфей огладил и так аккуратную бороду. - Пока что не знать. Чтобы лучше спать.
        - С каких это пор ты в курсе, что такое «хорошо», а что такое «плохо» для Максимки Краевого?! - вмиг окрысился я.
        - С того момента, Макс, как ты взял аванс.
        - А если я прострелю тебе башку и заберу всю твою наличность?! - Я выхватил из кобуры «Форт».
        И тотчас сильные руки Орфея отобрали у меня оружие - ну точно у сопливого пацана-гопника в переулке! - и приставили ствол мне к виску. Не растерял Орфей на гражданке навыков. Ну да это как на велосипеде научиться - один раз и на всю жизнь.
        Турок взглядом спросил, ехать ли ему дальше, но Орфей лишь чуть заметно покачал головой. Чудо-следопыты до сих пор очень даже слетанная команда: понимают друг друга без слов, вмиг. А все потому, что обучены математике войны - науке интересной, со своей собственной логикой. Нужен пример? Да пожалуйста! Боевая двойка эффективнее одиночки не в два, а примерно в десять раз. Потому что дело вовсе не в таблице умножения, а в психологической стойкости, умении правильно оценить обстановку и действовать в типичных ситуациях автоматически, не теряя драгоценные секунды на раздумья.
        Парни в пуштунках явно не знали, что с нами делать, как реагировать на демарш. Гудели клаксонами тачки, недовольно объезжающие «Вепрь», вставший посреди дороги. Кое-кто из водил и пассажиров грозил оружием, но открыть огонь по нам не спешили. Наверное, всех смущало то, что мы были в форме с погонами. Ветераны - а таких в Вавилоне большая часть мужского населения - вообще с трепетом, по-отечески и по-братски относятся к тем, кто на службе.
        - Макс, нам не нравится твое отношение к работе. - Орфей чуть сильнее вдавил мне ствол в висок. - Ты ведь на работе, Макс. Мы наняли тебя. И хотим, чтобы ты…
        - Можешь не продолжать. Я все понял! - Я примирительно поднял руки, намекая, что пистолет можно убрать от моего черепа, а то еще пальчик дрогнет на спуске, и аванс будут потрачен зря.
        Орфей деловито, как будто ничего не произошло, вернул мне «Форт».
        - Так что вам понадобилось на Полигоне? - тотчас спросил я, приставив пистолет в затылку Турка. И на этот раз Орфей не успел меня остановить. Все-таки Макс Край тоже не пальцем делан!
        К моему удивлению, почувствовав холод оружия кожей головы, Турок заржал. Ему будто рассказали безумно смешной анекдот. Орфей его поддержал хохотом. И только Панк недовольно зашипел и вытащил из кармана армейской куртки дорогой крокодиловой кожи бумажник, из которого извлек две купюры по сто евро. Одну он протянул толстощекому, вторую - бородачу.
        Я с недоумением следил за происходящим, пока не озарило: да они на меня поспорили! Чудо-следопыты в точности предугадали мою реакцию и мои поступки на несколько шагов вперед!
        - Я жду ответа! Быстро! - Я прямо-таки осатанел, осознав, что настолько предсказуем для старых знакомых.
        - В нашей путевке значится задание: вывезти на Полигон для секретного захоронения… - Орфей сделал паузу, и Турок тут же за него закончил: - ОМП.
        - Оружие массового поражения?.. - В голове у меня тут же тренькнул звоночек. Я понял, что это очередной знак свыше. - А что именно мы должны захоронить?
        - А вот с этим как раз проблемы. - Орфей дернул себя за бородку, будто хотел оторвать ее. - Никакого ОМП у нас нет. Пока что. Мы должны добыть его - БОВ «Гремлин» называется. Хранится в специальных баллонах. Концентрация этого вещества в воздухе свыше 0,01 мкг/л смертельна даже для человека, защищенного аэрозольным фильтром. Антидота не существует. Именно поэтому я считаю целесообразным для дальнейшей операции…
        Но тут Турок кашлянул, привлекая внимание, и выразительно посмотрел на Орфея, после чего тот сразу же замолчал.
        Звоночки в моей коротко остриженной башке слились в одну сплошную трель. Баллоны. И БОВ - то есть боевое отравляющее вещество - «Гремлин». Совсем недавно я пытался избавить город от этой дряни, содержимое одного баллона которой способно уничтожить население целой Европы[8 - Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».]. У меня получилось, но лишь отчасти. А значит…
        Это значит, что моя жизнь - никчемная и ненужная после смерти близких - все больше и больше наполнялась смыслом. У меня есть шанс завершить начатое - не только достроить клуб, но еще избавить сотни миллионов людей от нависшей над ними смертельной опасности. Я сделаю это в память о сыне и жене. Я знаю, им бы это понравилось. Уж Милена-то точно одобрила бы мой поступок и смотрела бы на меня как на героя. А я все готов отдать за такой ее взгляд, пусть даже смотреть друг на друга мы будет только в моем разыгравшемся воображении.
        И тогда, раз все молчали, заговорил я:
        - Нарушение проницаемости альвеол и быстро прогрессирующий отек легких за считаные секунды уничтожают врага. На кожные покровы «Гремлин» воздействует следующим образом: сначала возникает покраснение, потом - эритемы, опухоли и ожоговые пузыри. Так было сказано в том отчете, который вы сумели добыть, верно?
        По лицам следопытов и Панка я понял: их удивило то, что Макс Край в курсе, что такое «Гремлин». Ну да мало кто в наше время читает секретные отчеты военных, обыватели на досуге предпочитают листать бульварные детективы и дешевую фэнтези, так реакция парней вполне естественна. Если речь идет не обо мне.
        - А в вашем отчете было сказано, что все запасы БОВ «Гремлин» уничтожены согласно какому-то там решению министра обороны и президентской комиссии?
        - Но если запасы уничтожены, - Орфей перестал терзать свою бороду, - о чем тогда речь?
        - Майор Кажан. Слыхали о таком?
        Следопыты кивнули, Панк отрицательно мотнул головой.
        - Кажан руководил ликвидацией запасов «Гремлина». И припрятал часть. Ровно столько, что мало не покажется: полсотни баллонов… В банановом раю, где я собственными ручками таскал баллоны с «Гремлином» - вроде газовых, но цвета хаки… Вы вообще поняли, что это за хрень такая?! С ее помощью можно отравить полмира! И ничего от этой дряни не спасет! И то, что вы задумали, очень опасно. Зачем вам это?
        На этот раз вместо Орфея ответил Турок:
        - Бо кто, если не мы, может спасти людей от этого опасного оружия массового поражения?
        Панк с Орфеем дружно закивали, подтверждая его слова.
        Я смотрел на чудо-следопытов и не мог понять, лгут они мне или вполне искренни. Откуда в их мелких душонках взялось это благородство? В Чернобыле они были отнюдь не сентиментальными барышнями, но расчетливыми хладнокровными наемниками. Мирная сытая жизнь, конечно, может кому угодно ободрать мозоли войны и нарастить вместо них основательную прослойку мягкого жира, но я не верю, что Орфей и Турок изменились так уж сильно!
        - Вот смотри, Макс, - Орфей протянул мне фотографию, на которой он чинно восседал на стуле, а на руках у него сидела некрасивая махонькая девчушка с забавными большущими бантами в редких волосах. Черты лица ее чем-то напоминали мне рожу Орфея, и он подтвердил догадку: - Моя дочь.
        - А это мои хлопцы, - Турок дал мне полюбоваться фото, на котором были запечатлены двое мальчишек, как две капли воды похожих друг на друга и ничуть не похожих на Турка. - Ты вот спрашиваешь, ради чего мы… А вот ради них. Бо кто, кроме нас?
        Мне нечего было на это возразить.
        - Край, мы провели небольшое расследование и выяснили, что в нашем городе есть оружие массового поражения. И хранится оно на складе одного клана, куда мы сейчас направимся, чтобы с боем завладеть…
        - Если речь идет о баллонах с БОВ «Гремлин», то я знаю, парни, куда мы едем. Турок, чего стоим, поехали уже?!
        Орфей кивнул товарищу, и тот, перестроившись в правый ряд, неспешно повел машину вдоль тротуара, заставленного торговыми палатками, мангалами и закусочными на колесах. То и дело к джипу подбегали чумазые мальчишки, крикливо расхваливающие лучших девушек Вавилона. Лучшие девушки группками топтались в сторонке и лузгали тыквенные семечки.
        В салоне воцарилась тишина. Все, кроме меня, обдумывали расклад. Я-то уже знал, что и как дальше будет, поэтому просто поглядывал по сторонам. Меня не отпускало ощущение, что мы что-то делаем не так, что упустили какую-то важную мелочь, не учли главное…
        Изображая безмятежность буддистского монаха, я принялся насвистывать «Неба утреннего стяг, в жизни важен первый шаг…»[9 - Слова из песни «И вновь продолжается бой». Музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова.]
        Пора было определяться, выложить последнюю мою карту на стол:
        - Баллоны с «Гремлином» на хранение парням из клана «Африка» сдал именно я.
        После моих слов Турок совершил неудачный маневр, едва не протаранив рикшу.
        - Отличные парни. Давно с ними сотрудничаю, - добавил я.
        - Что-то тут не так… - пробормотал Турок, вцепившись в руль и остановив машину.
        Я поспешил его успокоить:
        - Брат их босса мой старый друг. А мой сын так вообще спас дочку босса. Не верите?! Да зачем я вообще должен вам что-то доказывать?! - Я вполне убедительно, как мне кажется, изобразил праведный гнев и, выдержав необходимую паузу, якобы слегка смягчился: - Да вот у меня в трубке номер забит! Хотите, позвоню?!
        Я пролистал список контактов и, выбрав нужную запись, настойчиво сунул смартфон Орфею под нос. Бывалому сталкеру ничего не оставалось, как взять у меня девайс и скосить глаза на экран, где высветилось: «Джонни брат г. “Африка” и красовалась черная ряха с толстенными, будто хорошенько просиликоненными, губами.
        - Я сдал на хранение, я и смогу забрать. Без боя. Вы ведь хотели бучу устроить, верно? Покрошить кучу «африканцев», а потом с баллонами на борту рвануть к Полигону?
        Чудо-следопыты переглянулись. Похоже, я точно угадал все пункты их безумного и совершенно неосуществимого плана. Панк переводил взгляд с одного на другого, потом на меня и снова по кругу.
        - Звони своему приятелю, - велел Орфей.
        - Не проблема. - Я отобрал у него свою трубку. Знал бы бородатый, сколько она стоит, небось, не отдал бы так легко. Ткнул на иконку вызова и выставил режим громкой связи, чтобы все в джипе слышали разговор и не наделали глупостей - по не знанию или засомневавшись, - когда мы приедем в гости к главарям «Африки».
        - Макс, привет! - пророкотали динамики голосом Джонни, и я так сразу себе и представил лысого здоровяка поперек себя шире. Удивительно, как под напором его могучих мышц не лопается по швам одежда.
        Я окинул троицу победным взглядом - мол, а вы мне не верили.
        - Как дела, Джонни? Как племяшка?
        После паузы в пару секунд, сопровождаемой напряженным сопением, динамик моего смартфона выдал:
        - Что тебе надо, Край?
        Кто бы знал, как мне не понравился тон старины Джонни. Впрочем, я бы тоже напрягся, если бы мне позвонил мужчина, пусть даже и знакомый, и ни с того ни с сего принялся бы расспрашивать меня о Патрике.
        Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы беседа стала неприятной для нас обоих, поэтому я подчеркнуто нейтрально объявил Джонни свои намерения:
        - Через пятнадцать минут у базы «Африки». Подробности при встрече.
        И отключился.
        Убирая телефон в карман, я незаметно для троицы его выключил. А то мало ли, вдруг перекачанный ниггер вздумает перезвонить и отказаться от стрелки? При таком раскладе придется переть на рожон согласно первоначальному плану моих нанимателей, а это грозило всем нам большими неприятностями. Я, конечно, парень отчаянный, и могу сорваться в банзай-атаку - бездумную, жалкую, заранее обреченную. Уверить себя, что только так я останусь настоящим мужчиной, что мертвый лев круче живого скулящего пса…
        С этим я, кстати, согласен. Скулящего - да, лучше. А еще лучше выжить, отступить в тень, ощериться и атаковать врага с тыла, вцепиться в его плоть, когда он того не ожидает, и перегрызть бедренную артерию. С таким песиком ни одна крупная кошка - тем более дохлая - не сравнится.
        Я твердо решил изъять у «африканцев» баллоны с БОВ, пока они или кто другой порасторопней не использовали «Гремлин» по назначению. И если я погибну при штурме базы клана, это никак не поможет осуществить задуманное.
        - Ты знаешь, куда ехать? Или мне сесть за руль? - я хлопнул Турка по плечу.
        Взглянув на Орфея, щекастый рванул с места так, будто опаздывал на тот свет.
        Глава 3
        Трубка мира
        - Testan! - услышал он окрик из-за чуть приоткрытой двери, мимо которой он только что прошел, и тотчас остановился, как того потребовала мать.
        Она - единственный человек, которому Вождь подчиняется. Вторым таким человеком был его отец…
        Мать Вождя - индианка из племени ирокезов. Отец познакомился с ней, когда усмирял очередной бунт индейцев, проживающих то ли в Канаде, то ли в США - граница-то постоянно меняется до сих пор, так что на фронтире никто не знает толком, какое у него гражданство. Во время вой-ны за независимость США ирокезы воевали за Великобританию, то есть против победителей, и это определило всю дальнейшую судьбу племени, как говорила мать. С тех пор они всегда на стороне побежденных… В резервации она была полицейской, точнее - peace keeper, миротворцем. Наверное, это обстоятельство и сблизило ее с отцом, который тоже был миротворцем, хоть и слегка иного рода. Отец часто шутил, что он так активно принуждал к миру узкоглазых дикарей, что не запачканы кровью у него разве что не отросшие еще ногти…
        Вождь медленно приблизился к двери.
        - Чего стоишь на пороге? Заходи. - Мать сидела на диване.
        Она зачем-то вырядилась в платье из кожи, на ногах у нее были ноговицы-гисеха над мокасинами - в такой одежде ходили женщины ее народа задолго до того, как бледнолицые пересекли Атлантику.
        Вождю захотелось протереть глаза и ущипнуть себя за руку. Он ошибся. Мать сидела не на диване, а в лодке, сделанной из коры. И лодка эта плыла по широкой реке, берега которой поросли густым лесом. Куда только делись стены? Вождь завертел головой. Откуда взялось это все?.. Вокруг лодки сгустились зыбкие тени, хотя только что их не было. Они оторвались от воды дымками, которые быстро уплотнились в подобие мужских и женских тел. И «тела» эти принялись плясать под рокот погремушек из черепаховых панцирей и погремушек из тыкв и копыт оленя. Засвиристели перьевые трубочки, бубен принялся отбивать ритм. И это при том, что музыкантов нигде видно не было! Вождь потянулся за ножом.
        И тогда мать запела, и…
        Зазвонил мобильник, прогнав наваждение.
        - Говори быстро, я занят, - ответил Вождь на вызов и, рефлекторно взяв с журнального столика иллюстрированный дайджест, вырвал из него лист. Минуту спустя он поставил на полку фигурку-оригами «кошка». - Скоро буду, Марго… Ты просто прелесть. Я говорил, что обожаю тебя?
        - Мы нужно поговорить с тобой. - В халате, а вовсе не в национальных одеждах, мать сидела на диване. И никакого леса вокруг, никаких вод и мистических теней.
        - Извини, мама, но у меня срочные дела… - Он сам не заметил, как оказался рядом с ней, попытался развернуться, шагнуть к выходу из комнаты.
        Но его пригвоздил к месту голос матери:
        - Твоя рыжая шлюха подождет.
        И ноги Вождя сами собой подогнулись, и седалище встретилось с покрывалом, вышитым матерью и наброшенным на диван.
        - Ребенок мой, ты не должен мстить. Твой отец сам выбрал свой путь. Тебе нельзя повторять его ошибок, иначе это приведет тебя к гибели. Возьми! - В одной руке у матери как бы сама собой возникла покрытая резьбой длинная трубка, украшенная щетиной кабана, кусочками меха и бисером, пучками волос и перьями орла, а во второй - кожаный мешочек с табаком, смешанным с черничным листом. - Возьми и выкури. Хватит боли. Живи с миром, ребенок мой.
        Улыбнувшись, Вождь принял семейные реликвии и пообещал матери:
        - Да, конечно, я все сделаю, как ты просишь. А сейчас мне можно идти?
        Мать кивнула.
        Если бы она знала, как же ему хотелось засунуть эту трубку ей… Или просто свернуть глупой женщине шею, с наслаждением услышать треск сломанных позвонков! Как она вообще осмелилась говорить такое сыну Техасца?! Он ведь был правой рукой отца, его любимым убийцей! Вождь всегда - безукоризненно! - выполнял самые щекотливые поручения.
        И вот отца нет.
        Отца убил Макс Край.
        А значит, Вождь должен найти Края и расправиться с ним, как он уже разобрался с его семьей. Вождь проследил за Краем от самого аэропорта до дома, он тенью крался за ублюдком, чтобы отомстить за гибель отца, но тот неожиданно исчез! Он вошел в подъезд, проследовал в квартиру, Вождь проник следом буквально через несколько секунд - и не обнаружил Края!
        Вождь тогда едва не двинулся умом от ярости.
        Он бесновался, разломал мебель и расстрелял телевизор! Его успокоило одно: он все-таки отомстил, пусть и частично, сбив аэробус, на котором жена Края вместе с его сыном должна была улететь из Вавилона, а потом расстрелял спецмашины из гранатомёта! Он проследил за ними до посадочной зоны. Дальше дело было только за «стингером» - уж чего только Вождь не возил с собой в машине, хотя бы одну ПЗРК и парочку РПГ он всегда с собой таскал, авось пригодятся.
        И ведь пригодились-таки!
        А когда он уже отчаялся найти Края, позвонила одна из его любовниц, которая ему пока что не надоела, и сообщила, что кровный враг явил себя и даже - наглец! - купил оружие на складе клана «Америка».
        Это вызов Вождю.
        - Береги себя, ребенок мой.
        Пока он шел в гараж, в голове у него звучал голос матери:
        «Погрузитесь в эту реку,
        Смойте краски боевые,
        Смойте с пальцев пятна крови,
        Закопайте в землю луки,
        Трубки сделайте из камня, -
        Тростников для них нарвите,
        Ярко перьями украсьте,
        Закурите трубку Мира
        И живите впредь как братья…»[10 - Отрывок из поэмы «Песнь о Гайавате» Г.У. Лонгфелло (перевод И.А. Бунина).]
        Семейные реликвии - трубку и мешочек с табаком - он швырнул на заднее сидение. У Вождя есть своя особая трубка - не мира, но войны. И сжигает в дым он не табак, а новомодную синтетическую дрянь, которая делает его сильнее, которая выдавливает из души Вождя остатки человечности, превращая его в лютого монстра.
        Это то, что сейчас ему нужно.
        Дым заполняет салон дорогой черной тачки.
        Если предки матери Вождя ездили на мустангах, то их далекий потомок раскатывает по городу на «мустанге», недостачу четырех копыт и крупа возместив колесами и движком, заменяющим четыреста двадцать лошадей. На его «мустанге» есть отличительное тавро: синий круг с красной каймой, на котором изображена оперенная голова индейца, слева от которой написано «PEACE», а справа - «KEEPERS».
        Да-да, зовите Вождя миротворцем! Он тот, кто приносит мир вашему праху!
        Нутро гаража раскрылось, выплюнув черную мощь в город.
        Вскоре, промчав без остановки через все блокпосты и сбежав по лестнице в подземелье, Вождь встретился с Марго в оружейном складе, сверху замаскированном под летнее кафе.
        - Ну?! - сходу велел он.
        - Радость моя, сначала поцелуй, - потребовала рыжая бестия, скрестив руки на груди.
        Вождь хотел было отмахнуться, но понял, что она не сдастся даже под пытками, - тем более что пытки ее лишь сильнее заводят - поэтому проще дать ей то, что она просит.
        Он вскрикнул от боли, когда ее острые зубы прокусили его нижнюю губу. Во рту стало солоно от крови. Его охватило возбуждение, в висках застучало, он укусил Марго в ответ. Она застонала и, отстранившись чуть, глядя ему в глаза с мольбой, предложила:
        - Хочешь я тебя плеткой?..
        Это враз отрезвило Вождя. Выхватив нож и слегка оцарапав кончиком клинка высокий упругий бюст Марго, - якобы продолжая их интимные игрища - он как бы вскользь напомнил ей:
        - Ну и?..
        Разочарованно вздохнув, мол, вот так всегда с вами, с мужчинами, рыжая искусительница принесла Вождю семидюймовый планшет, во флеш-память которого она записала - радость моя, какой отличный «жучок», качество ну вообще! - очень интересную беседу подозрительной четверки покупателей.
        - Хочешь послушать? - девушка слизнула с прокушенной губы набухшую алую каплю.
        - Да. - Он вытер свой окровавленный рот платком, платок брезгливо уронил на пол.
        - А как насчет сначала?..
        - Нет. Включай!
        Сегодняшний лимит «нежностей» был исчерпан, и Марго это враз поняла, поэтому без разговоров сделала звук погромче и показала, как с помощью того же планшетного компа отслеживать, где в данный момент находится камуфлированный армейский «Вепрь» с Краем - пусть под ногами у него горит земля! - на борту.
        - Все понял?
        Вождю не нравилось, когда его принимали за идиота, не способного сложить два и два, и все-таки он ничем не выказал раздражения - лишь кивнул и двинул к лестнице. Но у первой ступеньки остановился и, не оборачиваясь, спросил:
        - Ты сказала, он не поддался твоим… чарам.
        После секундной паузы Марго смущенно и даже обиженно, как показалось Вождю, ответила:
        - Он такой же сильный, как и ты…
        Вождь подался к ней всем тренированным телом, почувствовавшим жажду смерти. Рыжая отпрянула, выставил перед собой руки:
        - Шутка! Он слабее! Но…
        - Что - «но»? - Вождь нахмурился. Ему не понравился рассказ любовницы о Крае.
        - Радость моя, я хотела отравить его. Пропитала жареное мясо ядом. Сильным ядом - сталкер умер бы через полчаса… И принесла ему. Но он не стал есть мясо! Он чувствует!
        Вождь ждал продолжения. Похоже, его любовнице еще было, что сказать. Дождался:
        - Хорошо, хоть забрал с собой перцовку.
        - Что?
        - Сразу попросил три бутылки перцовки. Сказал, чтобы перелить во фляги для дальнего похода. Я открыла бутылки и добавила в настойку того же яда, что и в мясо, только концентрированного. Выпьет хоть глоток - сразу сыграет в ящик.
        Вождь громко втянул в себя воздух. Очень хотелось сбить Марго с ног и хорошенько отпинать ее за проявленную не к месту инициативу. Ведь рыжая дура могла лишить его самого рафинированного наслаждения на свете - мести заклятому врагу! Ну да пока что не лишила, а уж об остальном Вождь сам позаботиться, только бы Края раньше времени на замучила жажда…
        Он поднялся на поверхность, прошел через гостевой зал. Усевшись в черный, как мрак, «мустанг», достал мобильник и устроил конференцию с пятью полевыми командирами, которые до сих пор подчинялись ему беспрекословно, несмотря на неразбериху в клане, начавшуюся после гибели Техасца. Взглянув на экран планшета, где зеленым мигала точка, обозначавшая джип с врагом, Вождь мысленно прикинул, как будет пролегать дальнейший маршрут врага, и велел собрать бойцов через десять минут. Координаты точки сбора разослал всем командирам. Его трясло от возбуждения. Скоро он встретится с кровником!
        Взревел мотор.
        - Радость моя, я с тобой! - Марго распахнула дверцу и плюхнулась на сидушку рядом.
        Не колеблясь ни секунды, Вождь кивнул. Поцелуи рыжей шалуньи разбудили в нем страсть.
        Облизнувшись, она расстегнула ширинку на его брюках.
        Он вдавил в пол педаль газа.

* * *
        «Оружие, нужно много оружия…» - думал тот, кто сидел в белоснежном «мерине» и наблюдал за летним кафе в бинокль. Рядом маялись братья.
        Ушибленный рыжей шлюхой пах уже не болел - болело в груди. Ныло, требовало вырваться наружу звериной жестокостью, бушующей яростью. Но тот, кого Аллах наградил сильным тучным телом, знал: рано или поздно женщина заплатит за унижение. Сейчас же не стоило спешить и, как говорят русские, людей смешить. Надо успокоиться и дождаться подходящего момента.
        - Нуцал, долго еще нам тут сидеть? - вопрос, конечно, был задан на аварском. - Я больше не могу уже! Хочу отрезать голову той потаскухе, из-за которой мы…
        Нуцал - его тучное тело даже не пошевелилось - оборвал брата:
        - Хочбар, ты же знаешь, мы давно следим за этой точкой. Нам нужно оружие, много оружия, чтобы основать свой клан.
        Нуцал и его братья - часть группы бойцов, отделившихся от клана «Кавказ», которым заправляют вовсе не жители гор, а ветераны, участвовавшие в миротворческих операциях на территории Дагестана и Чечни, в Грузии и Азербайджане. Настоящим же аварцам надоело прозябать на родине, представляя там интересы клана, они решили выйти в свет и заявить о себе.
        Пока что у Нуцала под началом три тачки и полтора десятка бойцов. И они лишились пистолетов! Но скоро все изменится. Ведь он собирается с братьями напасть на кафе, потому что узнал, что столики и посетители - это всего лишь прикрытие, а на самом деле это заведение общественного питания является складом оружия и боеприпасов. Не зря ведь он спровоцировал скандал. Шум нужен был, чтобы выяснить, как организован персонал, чем кто вооружен. Потеря несерьезных стволов того стоила.
        Четверо вояк укатили на «Вепре», посетителей в кафе почти что не было… Самое время атаковать.
        - Братья, приготовиться! По моей команде начинаем! - скомандовал Нуцал в рацию, чтобы его услышали не только в «мерине», но и в прочих тачках.
        АК-102 снять с предохранителя, глубокий вдох, выдох, и…
        Взвизгнув тормозами и прочертив за собой протектором две черные полосы, возле летнего кафе остановилась самая крутая тачка, которую когда-либо видел Нуцал. Агрессивными хищными обводами кузова она напоминала изготовившуюся к прыжку пантеру. Из тачки вышел солидный и прилично одетый молодой человек, его уверенные движения завораживали опасной грацией… Его можно было бы назвать красавчиком, если бы не дурацкая косичка на башке…
        - Нуцал, ну что, идем уже?! - вновь проявил нетерпение брат Хочбар, самый юный в команде Нуцала и потому самый горячий.
        Главарь нового клана не ответил.
        Его взгляд зацепился за синий круг, намалеванный на двери дорогой спортивной тачки. Посреди круга была нарисована башка, утыканная перьями. Нуцал знал, что это отличительный знак сына Техасца, покойного главаря клана «Америка».
        А брюнет-красавчик, приехавший на машине, и есть тот самый Вождь, о котором говорят, что он убил людей больше, чем инфаркт миокарда!
        - Погоди, Хочбар, не мешай мне думать… - пробормотал Нуцал.
        Мысли путались, наслаивались и мешали друг дружке. Нетерпеливо сопели братья. Автомат в руках грелся и прямо-таки умолял позволить ему разрядить магазин в податливую людскую плоть… Что все это значит? И как лучше поступить?!
        Пока Нуцал соображал, какое решение принять, Вождь сел в свою тачку, к нему присоединилась наглая рыжая тварь, и вместе они рванули к светофору на перекрестке. Красный. Есть возможность догнать!
        Нуцал больше не колебался. Решение принято, прочь сомнения. Можно решить два дела за раз: и отомстить девице, - для начала, как минимум, изнасиловать ее, - и убить Вождя, наследника Техасца, а значит, хозяина склада.
        Если Вождь умрет, будет проще завладеть складом. Нуцал представил, как он бросит под ноги вооруженным поварам голову с черной косой, как те опустят оружие и встанут на колени. Точка будет взята без единого выстрела и - главное! - без жертв. У Нуцала не так много братьев, чтобы он мог позволить себе их оплакивать.
        Он поставил АК на предохранитель. Пока что.
        У «американцев» сейчас нет лидера, они ослаблены, и самый возможный кандидат на роль главы группировки - это как раз Вождь. Если его грохнуть, клан «Америка» не сможет дать отпор новой могучей группировке, а именно такой группировкой вскоре станет отряд Нуцала.
        - Всем. Едем за черной тачкой с пятнами на дверях. За рулем Вождь. Его надо грохнуть. Бабу тоже. Но без суеты. Все четко сделать надо. Вождь очень опасен. Надо сделать все правильно и быстро. Я скажу, когда атаковать.
        Солидный белый «мерин» и две японские тачки попроще сорвались следом за «мустангом» Вождя. Из открытых окон раздавалась будоражащая кровь лезгинка.

* * *
        Вдоль дороги торчали, мозоля взгляд, старые выцветшие бигборды с едва различимой уже рекламой колбасы и соков. Московский проспект - центральная артерия Вавилона, бесконечным потоком автомобилей, электрокаров и рикш пронзающая чуть ли не весь город. По проспекту можно мчать, сколь хочешь быстро, останавливаясь лишь на светофорах и пит-стопах заправок. Блокпостов тут нет вообще. Местный хайвей не принадлежит ни одному из кланов. Теперь понятно, почему Турок давил на газ без стеснения, заставляя нас потеть на обгонах и дергаться вперед, когда он вдруг тормозил, чтобы избежать столкновения с другим лихачом.
        - Покурим? - Орфей вытащил из куртки старенькую, сильно потертую зажигалку - сразу запахло бензином - и пачку папирос, настолько мятую, что невозможно уже было распознать марку. Похоже, и то и другое долго кочевало по карманам чудо-следопыта. Типа не шибко табачок с огоньком и нужны, да выкинуть жалко. И как лишиться той самой пачки, которую Орфей доставал лишь в самые страшные моменты жизни, если верить преданиями старины глубокой?!
        Я удивленно наморщил лоб. С чего вообще бородатый запаниковал? Не вижу повода. Ну, едем в гости к «африканцам», и чего такого? У меня вот позитивный настрой. После всего, что случилось со мной и моей семьей, все остальное, включая массовые расстрелы демонстрантов и геноцид целых народов, может быть только позитивным.
        Заалел кончик папиросы Орфея, салон тут же наполнился дымным смрадом, и мне захотелось вышибить локтем стекло, а еще лучше на полном ходу выпрыгнуть из джипа.
        - Что, Край, не нравится? - осклабился Орфей, вмиг растеряв свою благообразность и превратившись в того убийцу-наемника, которого я знал прежде, в ЧЗО.
        Эта разительная перемена произвела на меня впечатление: стало немного не по себе, и вспомнилась народная мудрость насчет того, что оптимист - у нас я за него - это просто плохо информированный пессимист.
        - Что ты, братишка, я в полнейшем восторге! - поспешил я заверить Орфея, что он поступил сугубо верно, превратив салон «Вепря» в газенваген.
        - Обожаю эту вонь. - Бородатый кивнул, будто иного от меня и не ожидал услышать: - Не дает мне забыть, кто я такой и откуда взялся.
        Если он на что-то намекал, то я его не понял. Тем более что мне стало не до загадок, когда с Московского Турок, не сбавляя скорости, - из-за чего джип едва не опрокинуло - свернул на проспект Маршала Жукова. Мелькнули выходы из заброшенной ветки метро, остался позади павильон бывшего супермаркета «Таргет». Нынче там коммуна торчков, прославившаяся на весь мир. Эдакая Мекка для тех, кому некуда девать свою никчемную жизнь: хиппи, готы, эмо и прочие укурки там спят прямо на плитке годы тому назад разграбленных торговых залов, отвратительно громко тусят и вкушают дешевую синтетическую дурь, заражаются СПИДом и, страдая от дизентерии, гадят на каждом углу. Мерзкое местечко. Хоть краем глаза загляните туда, и уверитесь: второй круг ада существует здесь, на Земле.
        Слева, за шеренгой кирпичных домов, притаился бывший кинотеатр «Киев», куда, будучи подростком, я частенько заглядывал ради фантастических новинок Голливуда. Увы, кинозвезды давно капитулировали, и лет десять здание оккупировал стрип-клуб «Богиня», предоставляющий шикарные номера тем, кто хочет не только смотреть на танцы, но и размяться с исполнительницами ню-гопака и танго с шестом, если вы понимаете, о чем я.
        Справа от дороги своей мощью давил на урбанистический пейзаж Дворец Спорта. То, что этот массив из стали и стекла не рядовой продмаг какой, подтверждали крупные синие буквы с белой окантовкой: «ПАЛАЦ СПОРТУ». Холл в прежние счастливые времена сдавали под офисы, вывески до сих пор сохранились: «Олімпія перукарня» и «Бильярд, кафе, бар “Бездна”».
        Джип тряхнуло на ухабе. Панк неразборчиво выругался сквозь зубы.
        - Турок, сбавь скорость, приехали уже, - не удержался я от цэ-у.
        Мы добрались-таки до головного офиса одной из самых крупных и влиятельных ОПГ не только Вавилона, но и всей Украины. Дворец Спорта, где и духа спортивного не осталось в раздевалках, как, впрочем, и самих раздевалок, и есть офис клана «Африка».
        Подходы к Дворцу от самого проспекта были обнесены «колючкой», тут и там виднелись огневые точки из мешков с песком. Пулеметчики и снайперы в прицелы любовались гражданами, которым не повезло находиться снаружи. По огороженной территории неспешно разгуливали вооруженные автоматами, копьями и еще бог знает чем «африканцы». Все они выглядели - были одеты или же не стеснялись своего обнаженного тела - согласно традициям тех племен, с которыми воевали. Ах нет, простите, так нельзя говорить! «Принуждали к миру» - вот верная формулировка, потому что миротворцы не воюют, это же противоестественно для тех, кто приносит мир в ваш дом, даже если при этом сносят ваше жилище танком и расстреливают из «калашниковых» вашу семью.
        У обшитого стальными листами домика КПП на наш джип демонстративно навели стволы крупнокалиберных пулеметов. Банальный шлагбаум, миновав который можно попасть в самое сердце клана «Африка», - вы это тут жаждали увидеть вместе с моими спутниками, лица которых враз поскучнели? Как бы не так! Прореху в заборе перегораживал автобус - старый, еще советских времен «икарус», который, как и домик, обшили листами жести, а колеса прикрыли стальными коробами, чтобы ни одна тварь ни ножами, ни пулями не смогла повредить резину.
        - Так, парни, давайте без суеты. Резких движений не делать! - Признаться, я слегка занервничал, заметив пару натовских мин, установленных так, что при дистанционном подрыве нашу тачку изрешетит направленными пучками осколков. М-мать, будто местным ветеранам тут пулеметов мало!
        Если аборигены так намекали, что клан «Африка» - это не какие-нибудь «папуасы», едва сводящие концы с концами, но организация серьезная, любые шутки в отношении которой - даже легкая ирония и просто намек на улыбку - обязательно закончатся для шутника летальным исходом, то… Верю. Задираю лапки и признаю, что все понял, буду молчать да хранить предельную серьезность, как падшая женщина - девственность. Макс Край ведь хохмить не умеет. Тот самый орган, который отвечает за юмор, у него ампутирован, купирован и обрезан.
        Но почему мне так хочется - аж зудит прям! - подшутить над «африканцами»?! Спросите что-нибудь полегче. Будем считать, что я свихнулся.
        - Здорово, парни! - Опустив стекло, я по пояс высунулся из окна, будто выпускница, подсевшая к мажору в лимузин и влившая в себя пузырь шампусика. - Как оно ничего?! Как служба?! Начальство дрючит регулярно, чтоб крепчали?!
        На КПП началось движение: двое в мочале вместо нижнего белья, разрисованные белой краской от пяток до залысин, и еще трое таких же несуразных принялись угрожать мне, божась, что откроют огонь на поражение. Нервные тут все. Еще примет кто мои невинные шутки близко к сердцу и сдуру нажмет на спуск, а мне башку оторвет! Согласитесь, современному человеку в просвещенный век высоких технологий без черепушки совсем никак. В конце концов, это же неэстетично!
        - Макс, сбавь обороты!.. - прошипел Орфей.
        И я таки послушно сбавил.
        - Эй, юноши, передайте Джонни: «Макс Край прибыл»! Неужто, пионеры, вы Джонни не знаете?! Это такой чернокожий здоровяк. У него еще племяшка есть, Амака зовут. - Меня откровенно несло, я просто-таки нарывался на неприятности. - Не знаете? Да кто вы такие вообще?! На кой вас тут поставили?!
        Лица «африканцев», дежуривших на КПП, превратились в каменные маски. Автоматы и РПК они наводили на нас уже не для острастки, но всерьез намереваясь стрелять. И то, что мы еще живы, моя заслуга - их смутила моя самозабвенная наглость.
        «А ведь если не заткнусь прямо сейчас, они точно откроют огонь», - вдруг понял я так отчетливо, что перед глазами тут же нарисовалась картинка: дырявый, точно решето, джип, из которого на асфальт каплет алым… м-да…
        - Валить отсюда надо. - У Турка мозг заработал в унисон с моим. Он тоже понял, что нам угрожает смертельная опасность и что переговоры с руководством клана потерпели фиаско, не успев даже начаться. Именно поэтому щекастый чудо-сталкер переключил коробку передач на заднюю скорость. - Бо хана нам тут!
        А ведь мыслишки в его незатейливом черепке генерируются верные, подумал я. Надобно быстро-быстро отступать, если хочется прожить чуть дольше, чем пару секунд. Но в то же время идея с бегством до нельзя глупая, потому как отъехать от КПП хотя бы на десяток-другой метров нам не дадут. Так что, как говорится…
        - Улыбаемся и машем, мальчики, - выдал я «африканцам» очередную порцию оскорблений. - Чего такие скучные? Давно друг с дружкой сексом не занимались?!
        Всеобщее напряжение уже зашкаливало.
        Я просто-таки чувствовал, как меня ненавидят - волны ненависти шли от парней с КПП, будто бы вминая меня обратно в салон «Вепря», но и изнутри на меня тоже очень-очень злились, этой самой злобой как бы выталкивая, стараясь избавиться от Макса Края. Наверное, поэтому я, собравшись было юркнуть обратно на подогретую задницей сидушку, зацепился за что-то ремнем и неожиданно - и очень не вовремя! - застрял в оконном проеме дверцы.
        Дернулся всем телом вперед и назад… А вот никак! Нет, я вовсе не испугался, просто в кровь плеснул адреналин. Надо же, раз я засуетился, то, должно быть, ни хрена вообще не утратил вкуса к жизни и наотрез отказываюсь умирать при столь глупых обстоятельствах! Я даже рот открыл, намереваясь заорать во всю глотку, чтоб не стреляли, что никто никого не хотел обидеть, просто шутка юмора, больше не будем. Но напрягать голосовые связки уже не нужно было, потому что классический венгерский автобус медленно пополз в сторону. Судя по растерянности на лицах защитников КПП, это стало для них сюрпризом. Значит, «шлагбаум» открывается-закрывается вовсе не их волевым решением. Опустив оружие, охрана в юбках из мочала, позвякивая бусами и браслетами, посторонилась. Типа милости просим, гости дорогие, проезжайте, заждались вас.
        - Край, хватит уже! - Орфей дернул меня за куртку, и я тут же оказался в салоне «Вепря».
        Сзади, на проспекте, разноголосо засигналили: к КПП мчала кавалькада из пяти специфически тюнингованных тачек, выглядевших так, будто вчера еще только давили протекторами прерии Дикого Запада, но были пойманы и отпущены на волю в украинских степях. Бизоньи рога на капотах, связки орлиных перьев под лобовым стеклом, ковбойские шляпы на головах водителей и пассажиры, вооруженные М-16… Несомненно, это «американцы» явились по мою душу. Парни, воевавшие в Орегоне и Дакоте, жаждут отомстить за гибель главаря. По Вавилону расползлись слухи, что это негодяй Макс Край убил благородного Техасца, и бесполезно было кому-либо доказывать, что я палец о палец не ударил, чтобы завалить хладнокровного ублюдка, устроившего кровавую бойню на заброшенном ликеро-водочном заводе посреди Полигона. Мне не пришлось сильно напрягаться, чтобы вертушка Техасца угодила под воздействие гравитационного прибора… Кто бы знал, как клево Ми-24 всея «Америки» грохнулся! Только я да Милена это видели.
        Милена… Глядя на приближающиеся тачки, я заставил себя не думать о жене. Ведь за считаные секунды я должен был убедить…
        - Турок, братишка, к нам едут «американцы». Они хотят меня убить. А еще нас ждут «африканцы». Расклад ясен?
        Чудо-следопыт бросил машину вперед, так что караул едва успел отскочить.
        «Икарус» за джипом буквально проявил чудеса старта с места - выдав клубы черной копоти, он перегородил проезд на территорию «Африки» как раз перед бампером первой машины «американцев», черным, как ночь слепца, «мустангом». Из остальных тачек колонны тотчас высыпали бойцы, вооруженные до зубов мудрости, но не из «мустанга». Тонированные стекла скрывали того, кто приехал на этой дорогой машине, но я прямо-таки физически ощущал…
        Что-то я в последнее время слишком много мистического ощущать стал. Не иначе как старею, в маразм впадаю.
        Пока «Вепрь» катил к делегации отнюдь не пацифистов, прикрывающих Джонни и его братца, главу клана «Африка», «американцы» устроили песни и пляски у «икаруса», корча из себя индейцев пяти разных племен и заодно WASP-пастухов. Выглядело это так же глупо, как и национальные эфиопские костюмы на парнях, в школе зазубривших «Заповіт» Шевченко и вкусивших сала с молоком матери. Но главное, бледнолицые вместе с краснокожими не рискнули пересечь чисто символическую черту, отделявшую головной офис «Африки» от всего мира. Иначе это означало бы начало военных действий между двумя кланами, что в связи со скоропостижной смертью главаря «Америки» гарантировало уничтожение панамериканской организации как таковой. Ну, это в общих чертах. А в частности, «африканцы» вырыли бы братскую могилу для тех, кто примчался сюда в составе ансамбля песни и пляски.
        Со стороны проспекта вновь раздался рев клаксонов.
        Колонна, прибывшая второй, была куда скромнее оформлена, чем «американская». Во-первых, ни на одной из трех машин не было отличительных клановых признаков. Во-вторых, разве солидно, когда замшелый пафосный «мерин» сопровождают две ржавые кастрюли, собранные в Ниппоне в прошлом тысячелетии? Кто в наше просвещенное время ездит на японских тачках, от которых счетчики Гейгера прямо-таки сходят с ума? Да в Чернобыле провести недельку-другую полезней для здоровья, чем пристегнуть ремень в «тазу», собранном на Хокайдо или Кунашире!
        «Вепрь» как раз притормозил возле окруженных телохранителями Джонни и его братца, когда из японских тачек и «мерина» высыпались те самые кавказцы, которые громко отдыхали в кафе Марго, и сразу же открыли огонь по «американцам». Троих завалили первыми же выстрелами. И «американцы», конечно же, ответили, но свое преимущество в живой силе они уже потеряли.
        - Сидите! - рявкнул я коллегам. Выпав из джипа и пригнувшись, чтоб не поймать шальную пулю, метнулся к прибывшим на встречу боссам «Африки». Те, кстати, уже засобирались обратно во Дворец Спорта. С ними была Амака, подруга Патрика. Эту симпатичную чернокожую девчушку не портили ни ритуальные шрамы на лице, ни рисунки охрой на руках. Вместе с моим сыном она многое пережила в фиктивном детдоме на Померках. Там, пока мы с Миленой не вмешались, киндерят продавали импортным недочеловекам…
        Зачем ее взяли на встречу? Папаша хочет, чтобы наследница с юных лет училась управлять кланом?
        - Дядя Макс, здравствуйте! - закричала Амака и, прорвавшись через оцепление, бросилась ко мне. - А где Патрик? Почему он не приехал?
        У меня защипало в глазах.
        Девчонку тотчас поймали, подхватили на руки и закрыли широкими спинами.
        - Дядя Макс, передавайте Патрику привет! - крикнула она на прощание.
        - Обязательно передам, - пообещал я под грохот выстрелов у КПП.
        Огонь вели только приезжие. «Африканцы», хоть и держали бузотеров на прицеле, - и могли вмиг закончить разборку - в перестрелке участия не принимали, приказа у них такого не было. Боссы клана, очевидно, решили не вмешиваться в чужой переговорный процесс, а что громко и опасно близко от вотчины, так ветеранам Дакара и Браззавиля не привыкать ужинать и спать в окопах под артобстрелом. Треск автоматического оружия для них все равно что шум закипающего чайника - явление привычное, обыденное.
        Амака помахала мне рукой, и ее внесли в здание.
        Это провидение говорило со мной устами девчонки. Если существует рай, Патрик смотрит на меня оттуда и одобряет то, что я задумал. Сынок, я не подведу тебя, обещаю.
        - Ты чего так вырядился, Край? - Из руководящего состава клана во Дворце не скрылся только Джонни. - Тебе чего вообще надо? Из-за тебя разборка?
        Двухметровый верзила-негр еще что-то сказал, - толстенные губы шевельнулись - но я не расслышал из-за грохота автоматных очередей. Он был лыс, как бритое колено, а ширине его плеч и могучим мышцам позавидовали бы обладатели титула Mr. Olympia. Одежда на нем только чудом не лопалась по швам. В его лапище даже извлеченный из кожаной кобуры Zeliska 600 Nitro Express казался жалкой детской игрушкой. А это ведь шести с половиной килограммовый револьвер под патрон для охоты на слонов. Такая пушка в мире всего одна, и главарь «Африки» отвалил за нее баснословную сумму, чтобы сделать братишке подарок на день рождения. Револьвер не оборудован никакими устройствами, снижающими отдачу, но Джонни умудряется из него вести прицельный огонь.
        Представьте, что случится с человеком, в живот которого угодит пуля Elephant Cartridge охренеть какого калибра? Точно: ничего хорошего. Поэтому я чуть ли не по стойке «смирно» замер перед здоровяком-негром возле дыры в асфальте, заткнутой канализационным люком. От дыры в стороны змеились трещины, будто они - сеть паука, а люк - и есть тот самый паук, который эту сеть соткал. А я, значит, в сеть угодил намертво, не стоит даже трепыхаться.
        - Мы искали тебя, Край. И не только мы. Ты что вообще в аэропорту устроил? С каких это пор ты заодно с террористами?!
        У Джонни было слишком много вопросов, мои ответы на которые ему вряд ли понравились бы. Да на что я вообще рассчитывал, когда пообещал без проблем добыть баллоны с «Гремлином»? Я обернулся к джипу. Из салона на великана-негра, нависшего надо мной, не моргая, смотрели чудо-следопыты и Панк. Если беседа с Джонни не сложится, получится так, что я загнал их в ловушку: с одной стороны «американцы» с представителями солнечного Кавказа, а с другой - клан «Африка». И в лучшем случае тогда нас просто вежливо попросят с территории - прямо под перекрестный огонь у КПП.
        - Джонни, дружище, мы приехали за баллонами, которые я нашел в подвале детдома на Померках. Они ведь здесь, Джонни? Мы хотим их забрать.
        - ЧТО?! - только и смог выдавить из себя негр, настолько его поразила моя наглость.
        - Где хранятся баллоны? На складе? А склад там, где в прежние времена был каток? Или в храме? - Я мотнул головой туда, где слева от здания катка за стальным серым забором краснела кирпичом и гордо выпячивалась в небо шпилем-башенкой церковь Иисуса Христа. В ее стенах нашли пристанище различные африканские культы вместе со своими колдунами и адепты. Поговаривают, что там и жертвы лоа приносят.
        - Да я тебя!.. Да я вас всех!.. - Джонни навел на мою голову свою ручную гаубицу.
        Ну вот и все, разговор по душам закончился. Сейчас очень жгучий брюнет вышибет мне мозги, забрызгав ими машину за моей спиной, и…
        - У меня сегодня день рождения! - от отчаяния я использовал совсем уж глупый аргумент, способный разжалобить разве что детсадовца.
        Или же чернокожего мужчину, умеющего убивать без малейших угрызений совести, - на лице Джонни гримаса ярости сменилась неуверенностью, а потом и вовсе возникла радостная улыбка. Револьвер-слонобой Zeliska как-то сам собой оказался на поясном ремне в кобуре, которую смело можно назвать полноценной сумкой.
        - Макс, чего ж ты раньше не сказал?! Да забирай эти баллоны, раз так нужны! Это мой подарок тебе, Макс! А я-то думаю, чего именно сегодня у тебя запланировано!
        И он по-дружески хлопнул меня по плечу так, что едва не сшиб с ног.
        Краем глаза я заметил, как в салоне джипа парни опустили оружие.
        Что это у меня именно сегодня запланировано по версии Джонни? Впрочем, это нынче совсем неважно. Главное - мы еще живы. И кажется мне, что дельце, ради которого мы сюда приехали, сдвинулось с мертвой - в прямом смысле - точки.
        И все-таки мне было тревожно. Что-то не так. Что? И тут я понял, что же меня смутило: выстрелы у КПП стихли. Но тишина продолжалась какую-то секунду, не дольше. После чего, ревя мощным движком, вдоль колючки по проспекту молнией промчался черный «мустанг». За ним, безнадежно отставая, устремились японские рентген-аппараты на колесах с титановыми дисками и белый потасканный «мерин», на котором, небось, еще Гитлер катался по strasse и gasse. На асфальте неподалеку от «икаруса» остались лежать трупы. Ставшие бесхозными тачки «американцев» превратились в решето. Если в городе есть пункт приема дырявого металлолома, то им там самое место.
        - Брат все равно велел избавиться от баллонов. Толку-то от них без активатора, только место занимают. - Джонни открыл дверцу «Вепря» рядом с Панком и взобрался на подножку. - Слышь, круглолицый, давай-ка, рули вон туда, к катку. А ты, Макс, не переживай, я все организую в лучшем виде!
        Я пулей влетел в джип, после чего по наводке нашего африканского навигатора мы проехали мимо заботливо побеленных елей и открытой спортплощадки: старых, но ухоженных, покрашенных - низ желтый, верх синий - турников и брусьев.
        «Выше. Быстрее. Сильнее» было написано на фронтоне закрытого катка и были нарисованы скрещенные клюшки, а рядом красовался нарисованный же молодой человек в коньках да с кубком в руке. Когда-то тут занимались юные хоккеисты и совсем крохотные фигуристы. На входе в здание катка до сих пор висела табличка «МІСЬКА СДЮСШОР». Над зданием вдали тянулась к небу закопченная высотка, в стене которой зияли три дыры - следы от попадания снарядов.
        - Будьте здесь, - велел Джонни и скрылся за дверью.
        - Ты уверен, что это не ловушка? - Орфея посетила такая же мысль, что и меня.
        А вдруг Джонни - старина, дружище, отличный мужик - решил-таки передислоцировать нас в сторонку и без шума и пыли взять всех четверых пока еще тепленькими и необязательно уже с признаками жизнедеятельности? Вопрос: на кой заморачиваться насчет «в сторонку»? Ответ: а чтобы впечатлительная девочка Амака не увидела ненароком, как любимый дядя Джонни убивает ее спасителя дяденьку Макса. Еще заикаться начнет…
        - Уверен, - категорично заявил я, честно-честно глядя в глаза Орфею.
        И честно перевел дух, когда через пару минут черный великан возник в компании крепко сбитых парней, одежду презиравших. Парни выстроились цепочкой и принялись подавать к джипу металлические баллоны, помеченные знаками химической опасности - черепами с костями. Если кто не в курсе, намекну: так маркируют оружие массового поражения. Баллоны укладывали в багажном отделении джипа, предварительно вытащив из него наши оружие и снарягу и переложив их на заднее сиденье.
        Я внимательно пересчитал, сколько «Гремлина» нам отгрузили.
        - Все на месте? - Джонни протянул мне ладонь-лопату.
        Я с опаской - сломает еще, раздробит - сунул ему свою:
        - Полсотни баллонов. Комплект.
        - И как только все в машине поместилось, а, Край?
        Пожав плечами, я покосился на колеса «Вепря» - заметно просели, но не критично. Даже на ободах можно - если в принципе и в теории - доехать до пропускника «Мохнач», а там уж все равно пешком по Полигону, потому как надо быть очень рисковым камикадзе, чтобы раскатывать на авто по замусоренной приборами территории.
        - На открытии клуба сегодня увидимся, а, полковник? - отпустив мою отдавленную кисть, Джонни хлопнул меня по плечу так, что колени едва не подогнулись. Чуть сильнее бы ударил, и Максимка Краевой позорно бы плюхнулся задом на асфальт.
        Однако я выстоял и даже сумел пошутить в ответ:
        - А как же! Обязательно, дружище. На открытии увидимся, ага.
        А ведь Джонни в курсе того, что произошло со мной и моей семьей. И он знает, что с клубом тоже проблемы, так что его шуточки по поводу, мягко говоря, неуместны. Кулаки мои непроизвольно сжались.
        Наверное, ход мыслей отразился на моем лице, ибо Джонни как-то разом сник и, чуть отвернувшись, перестал скалить сахарно-белые резцы.
        - На КПП пропустят без досмотра, я уже распорядился, - сказал он и отбыл полутораметровыми шагами.
        Я же кое-как втиснулся в то мизерное пространство, которое оставалось сзади.
        - Ну что, братишки, «Гремлин» у нас, верно? - Никто не вызвался подтвердить очевидное. Турок потянулся к ключу в замке зажигания, но я еще не закончил воспитательную беседу: - Так вот, теперь, когда мы добыли БОВ, я предлагаю его утилизировать.
        И опять тишина в ответ. Ну как же, я опять сказал то, что и так все знали, что у нас в планах. И опять щекастный чудо-следопыт захотел услышать рокот мощного мотора.
        - Парни, похоже, у нас возникло небольшое недопонимание, - я не оставил надежды донести до троицы свое видение ситуации. - Дело в том, что мы можем утилизировать «Гремлин» прямо тут, в Вавилоне.
        - Что?! - вопрос был задан в три голоса одновременно, и на трех лицах сразу возникло выражение недоверия и легкой брезгливости.
        Похоже, ребятки решили, что я окончательно сбрендил.
        - Мы можем слить химию в ближайший унитаз! - продолжал я убеждать парней в своей полной неадекватности. - Тогда и на Полигон пробираться не надо! Вам ведь на Полигон захотелось только для того, чтобы?..
        - Не только, - отрезал Орфей.
        И это мне очень не понравилось. Так не понравилось, что я даже заткнулся, пытаясь вникнуть в глубинный смысл короткой фразы.
        Набирая скорость, джип промчался мимо откатившего в сторону бронированного автобуса-пенсионера. Безжалостно стирая протектор на поворотах, «Вепрь» выбрался на проспект. Для этого Турку - признаю: отличный он водитель - пришлось сделать сложный маневр, исключающий наезд на островки тел посреди локальных алых морей, а также столкновение с изуродованными тачками «американцев».
        - Тесно, да? Так садись мне на колени, красавчик, - схохмил Панк, изобразив на лице праведную заботу о ближнем.
        - Слышь, сладенький, - прошипел я, - еще хоть слово - и колени я тебе прострелю! Всю жизнь на аптеку работать будешь!
        Ничего не имею против сексуальных меньшинств в общем, но конкретно этот крашеный Петушок Золотой Гребешок меня достал!
        - Коллеги, спокойно! - Орфей каждого из нас по очереди наградил серьезным, на грани пафоса взглядом, после чего, опустив очи доле, заявил: - Мы ж теперь братья по оружию! Уяснили? Так что никаких больше разборок между собой! Помнится, ты, Край, говорил, что Полигон в это время года особенно прекрасен? Так вот скоро мы там будем.
        Буркнув, что не стоит преждевременно говорить «гоп», я достал из кармана мобильник и вошел с него в сеть.

* * *
        Иногда в реве «мустанга» Вождю слышится ржание целого табуна диких лошадей. Но сейчас все посторонние звуки - в том числе сбивчивая речь Марго - неразличимы из-за бешеного стука его сердца и набата при пульсации вен на висках. «Мустанг» сдержанно проходит перекресток за перекрестком, умудряясь постоянно проскакивать на зеленый. За «мустангом», с трудом лавируя в потоке электрокаров, рикш и скутеров, мчат три машины - это погоня, это те, кто посмел напасть на бойцов клана «Америка» у КПП Дворца Спорта.
        Ноздри раздуваются. Вождь бледен и сосредоточен. В этот раз он решил обойтись без помощи, не призвал духов предков. Сам справится. Подумаешь, приходится прилагать массу усилий, - ревут клаксоны «подрезанных» тачек, - чтобы держать дистанцию. Он ведь мог бы без труда оторваться от преследователей, - его машина позволяет ехать вдвое, а то и втрое быстрее - но Вождю этого не нужно, экипажи «мерина» и обеих «японок» должны постоянно находиться в зоне видимости.
        По крайней мере - пока что должны.
        - Радость моя, ну послушай же наконец! - врывается в сознание Вождя вместе с болью. Это Марго вцепилась ему в предплечье длинными алыми ногтями и только тем смогла привлечь его внимание.
        Следовало осадить ее, ударить, а то просто убить, чтобы не отвлекала. Но вместо этого неожиданно для себя Вождь протянул ей бумажную фигурку-сердечко, начатую им три светофора назад и законченную только что.
        - Радость моя, неужели ты делаешь мне… Это так мило! - Марго хлопает ресницами, на глазах набухает влага, а высокая грудь волнительно вздымается и опадает. - Ты такой! Такой!..
        Невразумительный девичий лепет. Обычно Вождя раздражают подобные всплески эмоций у его любовниц, но у Марго получается так мило радоваться дешевой поделке!.. Он смотрит в зеркало заднего вида и сбавляет скорость, а то что-то слишком оторвался от погони.
        - Радость моя, это все из-за меня! Те кавказцы, что напали на твоих людей… Они были у меня в кафе, вели себя по-хамски, я указала им на дверь, а они затаили на меня злобу и захотели отомстить. А я села к тебе в машину, и они проследили за нами, а потом… Радость моя, только я во всем виновата! Прошу, высади меня! Им ведь нужна лишь я! Я абсолютно в этом уверена, и я не хочу, чтобы из-за меня пострадал ты!
        Какая проникновенная речь. Кто бы мог подумать, что рыжая садистка способна на откровенно мазохистскую самоотверженность? Вождь треплет девушку по коленке, наслаждаясь прикосновением к нежной коже.
        - Марго, - говорит он, убирая ладонь с гладкой коленки и переключая рычаг коробки передач, - ты преувеличиваешь свою ценность для кавказцев. Твоя роль в нашем конфликте интересов отнюдь не ведущая. Но все равно спасибо, я приятно удивлен. Да, еще… Твоя лояльность обязательно будет вознаграждена.
        Вождь специально выбрал официальный тон. Он давно заметил, что девушкам нравится, когда он с ними так разговаривает. Они, очевидно, считают, что в подобные моменты он предельно серьезен и говорит откровенно. Святая простота…
        - Неужели ты сделаешь мне предложение? - игриво улыбается ему Марго, облизывая верхнюю губу. - Стоя на коленях, да, радость моя?
        Но Вождь больше не прислушивается к белому шуму, создаваемому любовницей. Он - точно тигр перед прыжком. Ведь одна из машин преследователей - японская лоханка, которую, казалось, собрали из ржавого металла, а потом кое-как покрасили гуашью - вырвалась вперед, на полквартала обогнав белый «мерин» и вторую «японку».
        Руль резко вправо. Не снижая скорости, черная туша «мустанга» шумно ныряет в пучину ближайшего переулка. Брызжет из-под колес грязца луж. Педаль газа в пол - и машина останавливается в считаных сантиметрах от песочницы, в которой копошится десятка с два разнополых малышей всех, какие есть в мире, рас. Как же это похоже на Вавилон, думает Вождь, глядя на детей. Весь город - одна точно такая же песочница.
        Пистолет в руке Вождя уже снят с предохранителя.
        Детишки, испуганные внезапным появлением вороного авто, бросив игрушки, - полцентнера китайской пластмассы, не меньше - дружно начинают рыдать. От лавочек, с трех сторон окружающих песочницу, - с четвертой, не прикрытой, прорвался «мустанг» - к наследникам спешат мамаши, дедушки и родные бабки. Все взрослые вооружены, но никто из них даже не подумал открыть огонь по чужаку, ведь детки вопят и размазывают по лицам слезы-сопли, деток надо успокоить.
        Вождю тоже нет дела до всего этого детского сада.
        Он терпеливо ждет.
        И через пару секунд во двор влетает-таки проржавевшая насквозь консервная банка на лысых колесах. Стекловолоконный спойлер, водруженный поверх багажника, смешит Вождя так, что его хохот полностью заглушает голос матери, звучащий в голове и умоляющий любимого единственного сына сойти с Тропы Войны.
        Вождь просовывает руку с пистолетом в окно и открывает огонь по дальневосточной самоходной груде металлолома. Бах! Бах! На лобовом стекле «японки» образуется одна дыра, вторая, еще… Краем глаза Вождь видит, как старшие родственники прикрывают собой юных граждан Вавилона. Задние двери распахиваются, из жалкого подобия транспортного средства на ходу вываливаются двое с автоматами в руках. Они намерены защищаться, раз напасть не получилось. Их тела еще только падают на асфальт, а Вождь уже прострелил обоим кавказцам головы. Те же, кто был спереди, умерли, так и не успев остановить машину. Промчавшись мимо «мустанга», едва не зацепив его бампером, недоразумение ниппонского автопрома врезалось в горку, сделанную в виде слона, снесло ее и продолжило путь. Конечная остановка - кирпичная стена дома.
        Вождь надеется, что на горке не было детей. Хотя, это не так уж важно. Точнее - совсем неважно. Главное - он добился чего хотел. Сын Техасца всегда достигает цели.
        Ревя мотором, «мустанг» спешно покидает растревоженный стычкой переулок. Замешкайся Вождь чуть-чуть - и аборигены начали бы стрелять. К тому же, надо как можно скорее обнаружить себя, а то еще «мерин» со второй «японкой» проедут мимо, ищи их потом по всему Вавилону…
        - Вон они, радость моя! Вон!
        - Сам вижу.
        Машины преследователей обнаруживаются на следующем перекрестке, перед жилой зоной, застроенной еще при Союзе панельными высотками. Весь этот район давно пора снести, все дома в аварийном состоянии и могут рухнуть в любой момент. Вдоль проезжей части - ряд ларьков и магазинчиков, в которых можно купить все что угодно, от носков и беляшей до капканов на волков и героина.
        Подгадав под зеленый, «мустанг» без труда догоняет погоню и оставляет позади.
        - Марго, ты хотела выйти? Так выходи! - Вождь останавливает машину и выталкивает рыжую из салона.
        Оторопевшая, не ожидавшая, что «радость моя» может с ней вот так обойдись, та падает на асфальт и даже не пытается подняться.
        Вождь тут же рвет с места на максимальной скорости, его машина просто уносится, улетает сверхзвуковым перехватчиком. Перед тем как совсем скрыться из виду, Вождь замечает в зеркало заднего вида, как возле рыдающей Марго - она как раз встала на колени - притормаживают «мерин» и «японка». Из машин выскакивают кавказцы. И все, «мустанг» вне зоны доступа. Вождь останавливает его за желто-красным киоском, в котором готовят и продают шаурму. Кавказцам не видны ни тачка Вождя, ни он сам.
        - Вам с сыром? С грибами? - Повар-торговец, выряженный в накрахмаленный халат, приветливо улыбается чернеными зубами. На его крашенную хной башку напялен белоснежный колпак.
        Вождь смотрит в глаза торговцу - и тот, выставив перед собой ладони, пятится, пока не упирается в зад-нюю стенку своего общепитовского киоска.
        - Обычную, - говорит Вождь и кладет купюру достоинством сто евро на чистейший прилавок. - Ты готовь, я скоро вернусь. И еще… Мне нужны твои халат и этот дурацкий колпак. Быстро.
        В одно движение торговец сдирает с себя рабочую одежду, пропахшую специями и жареным мясом. Сыплются на прилавок и асфальт пуговицы.
        Сбросив с себя пиджак, - пока что полежит на водительском кресле, - Вождь переодевается, извлекает из багажника два израильских пистолета-пулемета. Вся процедура вместе с заказом шаурмы занимает считаные секунды. Вождь надеется, что Марго продержится еще немного, отвлекая внимание кавказцев на себя.
        Он выходит из-за киоска и быстрым шагом - но не подозрительно-быстрым - направляется к кавказцам, окружившим рыжую девицу и отдавшим ей все свое внимание. Пленницу уже подняли на стройные ноги - коленки расцарапаны в кровь, платье в пыли - и принялись прессовать. Ведь для того, чтобы спросить, куда направился Вождь, обязательно надо ударить. Некоторые слова сказать не могут, если кого не изобьют. Вон лицо Марго - больше никто не назовет ее красоткой - тому примером: сплошной кровоподтек, губы - месиво, нос свернут набок. Быстро же отделали девчонку, думает Вождь, приближаясь. Плохая работа, непрофессиональная, качает он головой. Столь серьезные побои дознавателям никак не помогут. Да Марго просто в шоке уже и неспособна ответить даже на вопрос о том, как ее зовут. Если бы ее не держали, она бы упала.
        Шаг. Еще шаг. Руки Вождя вместе с оружием за спиной.
        Особенно над Марго измывается совсем молодой брюнет, который просто на глазах сатанеет от чужой слабости и неспособности дать отпор. Он раз за разом вгоняет кулак в живот Марго, бьет по печени. А рыжая - Вождь вздрагивает - улыбается, глядя заплывшими глазами в искаженное от ярости лицо кавказца, если то, во что превратились ее губы, можно в принципе растянуть в улыбке. Выкашливая венозные сгустки, она еще и хохочет над мучителем!
        Однако следующий удар в живот - особенно сильный - заставляет ее охнуть и замолчать. Она сложилась бы вдвое, если бы ей позволили, но нет, Марго крепко держат.
        Редкие прохожие делают вид, что ничего такого не происходит, мажут взглядами мимо десятка кавказцев и их жертвы. Мамаша катит себе спаренную коляску, в которой дремлют мальчишки-двойняшки. Длинноусый старпер в вышиванке свернул в сторону, не дойдя до места разборок метров пятнадцать, и скрылся в кондитерском магазинчике. В Вавилоне не принято вмешиваться в чужие дела. Можешь - защищайся сам. Не можешь - вступай в клан и защищайся. Или умри.
        Метров с десяти не узнанный кавказцами Вождь - спасибо позаимствованной одежке - открывает огонь по врагам. При желании он мог бы подобраться к ним на расстояние прямого контакта и свернуть всем шеи - так несуразно он выглядел в халате и колпаке, никому и в голову не могло прийти, что это чучело - сын самого Техасца!
        Грохочут выстрелы. Дождем сыплются гильзы.
        Первым падает молодой брюнет, измывавшийся над Марго. Ему буквально разворотило брюшную полость, да и от паха мало что осталось. Вторым и третьим приземляются на асфальт те, кто держал девушку. Четвертым… Да какая разница, в какой очередности умирают эти животные, спустившиеся в гор и не успевшие по пути стать людьми?! Они падают, выплескивая из дыр в своих телах мозги и алые брызги, и хватит о них, этого уже более чем достаточно. Пару секунд на все про все.
        - Марго, ты как? - Вождь склоняется над девушкой. - Я отвезу тебя в больницу. Нет, я вызову «скорую»… И врачи вылечат тебя, а потом мы сделаем тебе пластическую операцию.
        Оставшись без поддержки мучителей, рыжая вновь опускается на колени.
        - Любимый, я в порядке, - едва слышно говорит она. - Я думала, что ты меня…
        Договорить Марго не успевает, и потому Вождю не суждено узнать, что именно любовница о нем думала. Треск автоматной очереди. Пули свистят в сантиметре от головы Вождя. Удивительно, что с такого расстояния в него не попадают - огонь ведут из «мерина», а до него рукой подать. Вождь тут же пригибается, стреляет в «мерин», который мчит прямо на него, а в следующий миг отпрыгивает в сторону, чтобы не быть сбитым. А вот Марго никак не может увернуться. Ее тело подбрасывает в воздух и роняет на асфальт позади белой машины.
        Вождь расстреливает вслед «мерину» два магазина.
        Он в бешенстве. Он ведь был уверен, что убил всех кавказцев. Но один остался в машине, он сидел за рулем и не только уцелел, но и контратаковал.
        Однако сейчас Вождь его точно ранил, иначе стрелок не поспешил бы скрыться.
        Надо догнать его, закончить начатое!
        Однако Вождь тут же отбрасывает эту идею, как глупую и несвоевременную. Он не может больше тратить время на каких-то залетных боевиков, тем более что банда практически нейтрализована, единственный выживший не в счет.
        Макс Край - вот кого следует настичь и уничтожить до того, как он скроется в глубинах загадочного Полигона!
        О Полигоне мало что известно, но и этого «мало» достаточно, чтобы Вождь изначально отказался от идеи преследовать убийцу отца на запретной территории. Мохнач - вот куда направляется Максим Краевой в компании подельников. Скоростные характеристики его транспортного средства весьма уступают параметрам «мустанга». Так что, несмотря на фору, данную «Вепрю» из-за вмешательства кавказцев, спортивное авто без труда догонит кровника.
        Переступив через труп Марго, Вождь спешит к «мустангу».
        На ходу он снимает с себя халат и колпак. И то и другое все еще безукоризненно белое, ни единого алого пятнышка.
        - Спасибо, сдачи не надо. - Вождь берет шаурму, заботливо упакованную в полиэтилен, измазанный изнутри кетчупом и майонезом.
        Война войной, а обед по расписанию, как любил говорить отец, и Вождь с ним целиком и полностью согласен. Ревет мощный движок «мустанга». Машину чуть подбрасывает, когда колеса наезжают на то, что еще недавно было возбуждающей рыжеволосой девушкой.
        Вождь впивается крепкими зубами в фастфуд.
        По подбородку течет горячий мясной сок.

* * *
        Для меня увиденное у пропускника «Мохнач» не было в новинку.
        Чудо-следопыты подобное тоже частенько наблюдали в ЧЗО.
        А вот бедолагу Панка явно смутила десятиметровой высоты бетонная стена - нет, Стена! - с вынесенными поверху стальными опорами, обтянутыми колючей проволокой. Он даже дышать забыл, вытаращенными глазами рассматривая это грандиозное сооружение. Да и бронированные ворота, ведущие на Полигон, мощью были под стать Стене. Над воротами - по обе стороны от них гнойными прыщами вздулись крытые вышки с пулеметными турелями, способными вести огонь по целям то ту и по эту сторону Стены.
        Не скрываясь, за приближением «Вепря» наблюдали в прицелы вооруженные до зубов бойцы ВС Украины в брониках и касках с забралами. Прикинув на глаз, я решил, что их тут не меньше взвода. И это только те, кто конкретно сейчас на боевом дежурстве. Если б кому из доблестных воинов показалось-померещилось только, что мы подозрительные какие-то, не так с нашей тачкой что-то, этот «кому-то» тотчас открыл бы огонь. Не просто имел право, но обязан был так поступить!
        Так что не стоило даже питать иллюзий насчет прорваться с боем на Полигон. Сорвись мы в атаку, и нас бы вмиг измолотили два «Корда»[11 - «Корд» - крупнокалиберный пулемет производства ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева».], а получившийся фарш зажарили бы «Балканы»[12 - АГС-40 «Балкан» - 40-мм автоматический гранатомет.], у которых застыли в напряженных позах гранатометчики.
        Поэтому очень правильным считаю то, что наш джип буквально прополз с улиточной скоростью последние метров тридцать до полосатого шлагбаума, преграждающего дорогу к воротам. А еще Турок не просто остановил машину, не добрав считаные сантиметры, но и заглушил движок, демонстрируя нашу безграничную покладистость. После этого все дружно уставились на меня, в священном ужасе ожидая, что я устрою концерт, подобный тому, которые состоялся у КПП Дворца Спорта. Они просто не знали, что Макс Край не дает по два представления в день, у меня такой принцип.
        Из бетонного здания, располагавшегося рядом, метрах в пяти, вышел усатый майор, вооруженный укороченным АК-74У. Сотую серию у нас традиционно не жаловали. На его камуфляже, таком же, как у нас, не было нашивок, так что установить принадлежность к роду войск не представлялось возможным.
        - Вот наши документы, - Турок опустил стекло и протянул майору бумаги.
        Тот никак не отреагировал на пачку макулатуры, заверенную подписями и печатями, неотличимыми от настоящих. Глядя как бы в сторону, майор сцедил сквозь зубы:
        - Майор Максимов меня зовут. Всем выйти из машины.
        - Эй, коллега, зачем ты так? - Орфею, как и мне, не понравился тон снисходительно-презрительный местного офицера, возомнившего себя большим боссом и вершителем судеб. - Мы ведь тоже на службе. У нас задание от самого министра обороны!
        Упоминание высокого киевского начальства неопознанного майора-усача не впечатлило. Он лишь пожал плечами, как бы говоря: «Ну что ж, вы сами виноваты». И я понял, что только он сделает шаг обратно к зданию, - а он уже наметил движение, подался всем телом - и нас тут же уничтожат его подчиненные.
        - Быстро всем выйти из машины! - рявкнул я и первым выскочил из «Вепря».
        Через миг снаружи оказались и чудо-следопыты. Один только Панк чуть замешкался, чем заслужил презрительный взгляд от майора и несильный, но болезненный тычок от меня.
        - Вы откуда такие красивые, а, господа? - все так же глядя мимо нас, поинтересовался майор и предельно ясно положил руку на автомат.
        - Господа все в Москве, - буркнул в ответ Турок, чем, к моему удивлению, заслужил одобрительный взгляд майора-усача.
        - В последнее время участились случаи незаконного проникновения на территорию Полигона, - глядя на Турка, заявил майор, - поэтому я имею право и обязан усилить бдительность. Итак, повторяю вопрос: где располагается гарнизон двадцать пятой бригады?
        Однако ловок усатый: я и не заметил, как он изъял у Турка бумаги и успел их не только просмотреть, но и, проанализировав, подготовиться к допросу.
        Турок с Орфеем переглянулись, у Панка отвисла челюсть.
        - В третий раз спрашивать не буду, - в голосе майора отчетливо прозвучала угроза.
        - Пэгэтэ Гвардейское, Новомосковский район, Днепропетровская область, - отбарабанил я, не дожидаясь, пока кто-нибудь из моих спутников сморозит глупость, из-за которой нас расстреляют на месте без попытки к бегству.
        Благодаря точному ответу теперь и я удостоился взгляда:
        - Товарищ полковник, а где вообще воевала бригада? Просто интересно узнать.
        Ага, а диалог-то у нас, считайте, налажен. А значит… Вот что на моем месте сделал бы настоящий матерый вояка, на совести которого десятки, если не сотни, загубленных бестолковыми приказами душ? Однозначно вспомнил бы о субординации - у меня на погонах звезды круче, чем у усатого - и осадил бы зарвавшегося майора.
        - Во-первых, не воевала, а участвовала в миротворческих операциях, - скорчив на лице такую мину, что ей можно танковые дивизии подрывать, начал свой нагоняй я. - Во-вторых, это военная тайна. - Напрасно я сказал о тайне. Майор тут же напрягся, решив, видно, что чужак увиливает от ответа. Так что мне пришлось сменить гнев на милость и выдать как на духу: - Ну а в-третьих, вам, как офицеру, я могу сообщить: в Афганистане мы резали талибов, как тех свиней, в Косово было весело, а в Ираке - скучно, ну а в Сьерра-Леоне и Либерии бабы страшные, туда лучше не попадать. - После чего я шагнул к майору - получилось неожиданно для него, он не успел отступить - и, панибратски хлопнув по плечу, подмигнул и предложил: - Слышь, земеля, давай затянем уже наш любимый марш «Двадцать пятая бригада»?!
        Бесстрастное лицо командира пропускника «Мохнач» - а майор несомненно был здесь главным - расплылось в довольной улыбке, мы обнялись и тут же стали друзьями. Он действительно хотел спеть, но я уговорил его не спешить, потому что без бокала нет вокала, а у меня в вещмешке на случай встречи с хорошими людьми всегда припасено. Майор стал отнекиваться - мол, он на государевой службе, а на службе ни-ни, плохой пример для солдатиков, которые и так тут от страха с ума сходят, не хватало еще, чтоб бухали. Конечно же, я с ним согласился, плохой пример - это плохо, но флягу все-таки достал. И отвинтил крышечку, подтверждая тем самым серьезность намерений. Однако майор вовсе не кокетничал - он действительно наотрез отказался употребить по чуть-чуть всего спиртосодержащего вод-ного раствора! Положение из отличного стремительно превращалось в дурацкое, поэтому, чтобы не допустить дальнейших осложнений, я принял волевое решение:
        - Бери тогда, дружище. Потом, после дежурства расслабишься за наше здоровье, а то и помянешь!
        После чего, завинтив крышку, протянул майору пол-литровую флягу. Всю-всю: вместе с горлышком и донышком. Как от себя оторвал.
        Была надежда, что усатый проявит сознательность и верность выбранному безалкогольному курсу, но она не оправдалась - чудесным образом выпорхнув из моей ладони, фляга утонула в глубоком нагрудном кармане майорской куртки.
        Не отъезжая от шлагбаума, мы принялись готовиться к десанту на запретную территорию. Следовало надеть разгрузку, насовать в нее магазинов и прочего полезного, затем перчатки, маски респираторов, тактические очки, ножи, стволы на плечо… И опять меня смутил Панк. Точно заправский спецназовец, он тщательно проверил оружие, чего я от него ну никак не ожидал. Свой ствол он щупал и крутил из стороны в сторону так долго и так придирчиво, будто ствол этот от вращательных движений мог возопить ему обо всех своих грядущих неполадках и заодно отдать честь хозяину.
        - Васильевич, а что это за хрень такая - «Гремлин»? Неужто такая ядреная штука, что ее можно только на Полигоне утилизировать? - Я не сразу сообразил, что майор обратился ко мне, ведь меня - согласно военнику - зовут Марк Васильевич Кровин. Но, слава богу, мое затянувшееся молчание майор расценил сообразно собственному ходу мыслей и сам же ответил на свои вопросы: - Понял, лучше мне не знать. И в министерстве видней… Но я тебе и парням твоим, Васильевич, сочувствую. Хоть застрелите меня, ни за что не полез бы на Полигон! Вот хоть неделю тому залез я на вышку для проверки, а тут - грохот выстрелов. И, главное, пули с той стороны летят и в ворота врезаются. Несколько очередей. И вспышки выстрелов метров с пятидесяти. Только вспышки. Ни стрелков, никого там вообще не было! Такой жути разной я со Стены уже столько насмотрелся, что сам на ту сторону - ни ногой, хоть убейте!
        Я навел на него линзы гогглов и со скромным пафосом, приличествующим грядущему нашему подвигу, произнес:
        - Это ты брось, дружище. Если Родина прикажет, кто же Родине откажет?!
        - Это да, это конечно… - смутился майор до покраснения кожи лица и ушных раковин.
        Сославшись на дела, мол, необходимо срочно провести всякие подготовительные мероприятия, он отлучился, пообещав вскоре вернуться.
        И тут же ко мне приблизился Турок и ни хрена не тихо прошептал:
        - Откуда ты все это знаешь, Край?! Ну, про Сьерра-Леоне и марш? Неужто на самом деле служил в двадцать пятой бригаде ВДВ?!
        - Почти, братишка. - Жестами я велел ему за-ткнуться. - Как и все, кто умеет пользоваться поисковыми системами Интернета. Кстати, текст марша «Двадцать пятая бригада» я так и не нашел в сети. Вот бы мы с майором спели этот суперхит, представляешь?
        Вскоре - только-только закончил с Турком шушукаться - вернулся довольный собой «земеля»:
        - Васильевич, вверенный мне объект в полной боевой готовности. Прикажешь начинать?
        На прощание я крепко пожал ему руку, увесисто похлопал по плечу и приказал уже из салона джипа.
        После отмашки майора натужно взревели сервомоторы. Створки ворот медленно поползли в противоположные стороны, с каждой секундой увеличивая между собою зазор.
        - Только ты, Васильевич, джип сразу за воротами оставь, - напутствовал меня усач, - на машине по Полигону нельзя. Далеко не уедете, только угробитесь.
        Я чуть было не ляпнул ему, что и сам знаю, но вовремя прикусил язык.
        Причем прикусил реально, а не ради красного словца и метафоры. Хотел ведь пожелать майору отличной службы, рот даже раззявил, да так и захлопнул, когда в заднее стекло «Вепря» угодила первая пуля и, прошибив его, обожгла мне мочку уха, а затем едва не продырявила башку Панку, что было бы неплохо, но нет, она продырявила лобовое стекло, что весьма печально. Так вот насчет языка… А как бы вы отреагировали на столь вероломное нападение с тыла?
        То-то же!
        Вторая пуля не заставила себя ждать. Как и третья с четвертой. Думаю, нам просто повезло, что стрелок никого из нас не убил сразу же. Чудесное стечение обстоятельств, объяснимое разве божественным вмешательством. Стрелок метил наверняка, действовал умело и уверенно. А если учесть, что огонь велся из пистолета с расстояния примерно в сотню метров, то… Будь у стрелка на вооружении ПМ, я лично над ним похохотал. Увы, игрушка, которой наш недоброжелатель владел виртуозно, очень отличалась от советского унылого подобия огнестрела.
        Бумс! - и вот вам очередная дыра в стекле.
        И все разом вокруг меня пришло в движение.
        Обхватив башку руками, заорал Панк. Лицо Орфея стало сосредоточенным, жестоким. Он одновременно сдернул с плеча автомат и потянулся пальчиками к дверной ручке, чтобы выбраться из машины и дать отпор врагу. Я схватил его за шею - он тут же дернулся ко мне, посчитав, что я посягаю на его жизнь. От удара прикладом в висок я увернулся, а вот от кулака в нос - нет. В глазах на миг потемнело, на губы и ниже хлынуло соленым. Орфей нос мне сломал, что ли? Что и как бы я ни подумал в тот миг о бородатом наемнике, главное - Макс Край не позволил ему покончить жизнь самоубийством, ведь снаружи он стал бы отличной мишенью для стрелка.
        Усач-майор растянулся на дороге возле джипа и открыл огонь.
        Стрелять от бедра, поливая пространство пулями, глупо, если у тебя нет с собой склада боеприпасов, потому что спустя три-пять секунд придется перезаряжаться. Как ни жаль, на поле боя снаряженные магазины, как грибы, не растут и от сырости не заводятся. Оптимально бить короткими очередями, целясь от плеча и только после энергичного выдоха через нос. Это если хочешь попасть в противника. Именно так, ничуть не растерявшись, стрелял майор.
        А вот его люди никак не могли сообразить, что ситуация изменилась, и виной тому вовсе не экипаж «Вепря», но дорого одетый брюнет-красавчик, остановивший свою крутую черную тачку за кустами на довольно значительном удалении от пропускника «Мохнач». Вояки его просто не видели! Зато слышали выстрелы и по тому, что их командир улегся, решили, что он убит. А виновны в том мы. И мы должны за это ответить, посему они вот-вот приведут приговор в исполнение!
        - Турок, жми! - заорал я, и щекастый отреагировал адекватно ровно за миг до того, как то местечко, где только что стоял джип, прошила очередь из «Корда».
        И хоть нам удалось уцелеть, все же от автоматных очередей рядовых бойцов усача сбежать не получилось. Пули настигали «Вепря», на всей скорости мчавшегося к проему между створками ворот, сыпалось в салон битое стекло, машину резко дернуло влево - похоже, пробило колесо, в дверях одна за другой возникали дыры…
        Но внезапно по нам прекратили стрелять.
        Все из-за того красавчика, который жаждал нашей смерти больше всех. Ради того, чтобы уничтожить нас, он вывел свою тачку из укрытия и направил следом за «Вепрем», и тем самым обнаружил себя. К тому же, майор встал на одно колено - чудесное воскрешение! - и открыл огонь вовсе не по джипу. И тут уж бойцы пропускника с удовольствием занялись новой целью, на какие-то пару секунд отвлекшись от старой, то есть от нас.
        Мы же о большем подарке судьбы и мечтать не могли. Бравой четверке по сути дали шанс прорваться на Полигон, а уж там-то!..
        Черный «мустанг» стремительно сокращал расстояние между нами. Он был точно заколдован - пули его облетали стороной, а если и попадали, то рикошетили! Майор и три десятка его воинов мерно молотили по нему из автоматов. Пару раз отрывисто грохнул «Балкан». Я видел, как кучно вспухли взрывы на дороге, и как за долю секунды до попадания в тачку цель резко ушла в сторону, едва не слетев в кювет. Не сбавляя скорости, брюнет высунул в окно руку с «узи». «Левша или амбидекстр», - подумал я, и джип вновь повело в сторону - брюнет пробил нам заднее колесо. Турок выругался, и «Вепрь» ударило бортом в створку ворот. Заскрежетал металл. В салоне резко запахло бензином.
        «Мустанг» промчался мимо майора.
        А над нами на вышках уже проворачивались турели с пулеметами. Там что, совсем охренели?! Не видели разве, что мы - свои, хорошие, и майор цел, мы ни при чем?!
        На миг у меня заложило уши, закружилась голова и в глазах заплясали алые пятна. Уверен, подобное почувствовал каждый в джипе, потому что видок у всех сразу стал обалделый.
        Это был переход из нашего мира в иной.
        В мир Полигона.
        И то, что переход этот сопровождался особыми состояниями, мне не понравилось, потому что в прошлый раз ничего подобного ни я, ни Милена не почувствовали.
        - Тормози! - я хлопнул Турка по плечу, пытаясь привлечь его внимание. - Мы на Полигоне! Здесь нельзя быстро!
        Но он точно не слышал меня. Щекастого, м-мать его, чудо-следопыта точно заклинило! Уверен, под перчатками пальцы его побелели от напряжения, так сильно он вцепился в оплетку руля. Не мигая, он смотрел вперед через линзы тактических противобликовых очков и продолжал жать на газ, хотя с двумя - это минимум! - пробитыми колесами далеко и быстро не уедешь, можно разве что угодить под воздействие незамеченного впопыхах…
        - Тормози! Угробишь всех! - Я ударил Турка кулаком в висок, но машину тряхнуло, и я не попал, лишь вскользь коснулся затылка. Да, я хотел его вырубить, ну или как получится, потому что из-за глупости одного могла погибнуть вся команда.
        Мы уже проехали по Полигону полсотни метров.
        Я обернулся, удивляясь тому, что за нами вслед не порхают жалящими насекомыми огнестрельные шмели-осы. Ух! Твою ж мечту! Увиденное настолько поразило меня, что я так и замер с открытым ртом и, честное благородное слово бывшего сидельца, с удовольствием уделил бы своему удивлению больше времени, но тут джип подбросило в воздух метров на пять и одновременно перевернуло вверх дном.
        Так что стало не до расклада у ворот.
        Глава 4
        Перезагрузка Матрицы
        «Всевышний знает: я не виноват. Оружие, нам нужно было лишь добыть оружие…» - думал тот, кто сидел в белоснежном «мерине», уронив голову на грудь и положив сжатые кулаки на руль.
        Рядом с ним больше не было его братьев. Никого из почти что полутора десятков отборнейших бойцов. Даже от брата Хочбара - бедный мальчик так старался разузнать у рыжей шлюхи, где скрывается сын Техасца, так старался… - осталась только лужа темной крови на сиденье. Только кровь…
        У Нуцала еще никогда так не болело в груди, как болело сейчас. Все его тучное сильное тело сотрясали глухие рыдания, хотя ни единой капли не выступило на глазах. Ведь там, откуда он родом, мужчины не плачут, но лишь огорчаются. Сильно-сильно огорчаются. Так сильно, что он готов был рвать врага зубами, прогрызть ему живот, вытащить кишки и наматывать их, точно веревку, на руку, а потом… Нуцал представил себе казнь, от жестокости которой ему самому стало не по себе.
        А потом у Нуцала будет свой клан, он так решил. Неудача его не остановит. Как говорят имперцы: «Первый блин - комом».
        Но сначала сын Техасца заплатит за гибель братьев, как его женщина уже заплатила за унижение, которому подвергла Нуцала!
        Глубоко вдохнув, затем выдохнув, Нуцал достал из кармана четки и вознес молитву Всевышнему. Затем перезарядил АК и, сняв бронежилет, перевязал слегка оцарапанную, но кровоточащую грудь.
        И пальцами-сардельками провернул ключ в замке «мерина».

* * *
        Представьте: только что вы ехали в отличном внедорожнике, по которому вели огонь все, кому не лень, а уже через миг ваше транспортное средство оказывается в воздушном пространстве Полигона на сверхмалой высоте, да еще кверху дном! И движок его работает, колеса вращаются. Поверьте, ощущения не самые приятные. Спасибо ремням безопасности, которые не позволили нам расшибить черепа о крышу «Вепря», но десантные береты с наших макушек свалились-таки.
        - Что за херня?! - Турок задергался, пытаясь открыть дверцу.
        У Орфея и Панка тоже ничего не вышло. Нас будто намеренно заперли в консервной банке армейского образца. А ежели джип - банка, то его содержимое - тушенка? Аналогия мне не понравилась. Не хочу быть завтраком туриста.
        Главное, все трое моих спутников-работодателей были настолько шокированы случившимся, что вели себя на удивление пристойно: никто не впал в истерику, не обмочил камуфлированные штанишки и не запросился к маме-бабушке, хотя лично мне хотелось выполнить каждый пункт этой кризисной программы. Троице хватило нескольких секунд, чтобы прекратить безнадежные попытки выбраться из зависшего над землей кременчугского чуда автомобильной мысли и потребовать от меня объяснений. Ведь среди них только я имею опыт пребывания на Полигоне, и, собственно, меня только потому с собой и попросили, согласившись заплатить баснословный гонорар за услуги.
        Короче говоря, Максимку Краевого обязали срочно предпринять все что угодно, неугодно и хоть что-нибудь, но в итоге как можно скорее вытащить команду из дерьма, в которое она на полной скорости вляпалась. И без потерь среди личного состава!
        - Не по моей, заметьте, вине, - мне было важно восстановить историческую справедливость. - Дорогой мой Турок, если я требую притормозить, то ты сразу же, не рассуждая, должен исполнять мой приказ. Ясно тебе, урод?!
        - Так точно, Край. То есть ясно. - Щекастый кивнул - точнее задрал подбородок к горлу, ибо в положении вниз головой иначе не кивнешь.
        Меня растрогала его покладистость, и я чуть сбавил обороты:
        - Ну и отлично, дружище. Отлично, что меня окружает троица полных идиотов! - в сердцах выдал-таки я, обернувшись и еще раз взглянув на ворота, которые до сих пор были открыты, будто не существует опасности проникновения с этой стороны на ту опасных чудовищ-мутантов. В прореху между завалом баллонов ворота отлично просматривались.
        - Это еще почему мы - полные идиоты? - спокойно спросил Панк, хотя именно от него я ожидал бурной реакции по поводу якобы моего оскорбления его достоинства, хотя слово «идиот» в случае Панка - наивысшая форма комплимента. Особенно сейчас, когда его гребень больше не прикрыт головным убором.
        - Да потому что никто из вас не сообразил до сих пор, что дело неладно, раз по нам не стреляют! Мы ведь у самого пропускника! А там пулеметы! И тот парень, который нас преследует, который на черном «мустанге». Он - настоящий профи.
        - Когда висишь над землей вниз башкой в только-только купленном армейском джипе, полном оружия массового уничтожения, Край, дело не просто неладно… - начал Орфей, а Турок за него закончил: - Дело просто… супернеладно! И потому отлично, что по нам больше не стреляют, и по фиг почему так! Бо я не люблю, когда во мне из нарезного хотят дырок насверлить! - А когда Турок сделал паузу для вздоха, Орфей перехватил инициативу, опередив Панка, который тоже намеревался что-то сказать: - И еще раз хочу тебе напомнить, Край. Если мы погибнем на Полигоне, ты не получишь свой гонорар, в сравнение с которым аванс - жалкая карманная мелочь школьника младших классов. И ты никогда не узнаешь, кто тебя подставил. Уясни наконец, твоя задача: сопроводить нас в определенный пункт, о котором я сообщу тебе, как только мы выберемся из этой передряги, а потом, когда мы… когда все будет закончено, вернуть нас живыми обратно за Стену. Иначе ты ни с чем и ни о чем, Край.
        Я уж собрался мерзко осклабиться и выдать что-нибудь язвительное и провокационное, но тут заговорил-таки Панк. Вклинился, крашеный ублюдок, в беседу настоящих мужчин:
        - Господа, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что у нас на борту множество баллонов с очень опасным отравляющим веществом внутри. И в результате перестрелки их герметичность могла быть нарушена, а это значит…
        Не договорив, Панк тяжело задышал через респиратор, наполовину закрывающий его лицо. Видать, решил, что так он сможет уберечься от заражения. Глупец! Если «Гремлин» сработает, даже один баллон из полусотни, заражены будут территории, сопоставимые размерами с нашим континентом. И никакие средства индивидуальной защиты никого не спасут, вся жизнь будет уничтожена.
        В салоне сразу образовался вакуум звуков. Народ замер, обдумывая предположение Панка. Меня бы на их месте продрал мороз по коже, не знай я, что «Гремлином» в неактивированном состоянии - а он в таком виде жидкий - можно поить грудных детей и стариков без риска для их здоровья. Чтобы превратить этот вид БОВ в самое смертельное оружие на планете, нужен активатор - стержень определенного размера, отлитый из очень специфического сплава. Если не вставить такой стержень в приемник баллона с «Гремлином», никакого апокалипсиса не произойдет. «Пусть понервничают, - мстительно подумал я, - а то некоторые слишком много о себе возомнили». И не стал рассказывать парням, что нынче дырки в баллонах с «Гремлином» - это самое лучшее, что с нами может случиться.
        - Турок, выруби уже движок, - потребовал я и, стерев с шеи кровь - натекло немного с ранки на ухе, куда меня достала пуля стрелка-брюнета, без труда выбрался из «Вепря» наружу.
        При этом я даже не попытался открыть дверцу. Раз у моих спутников не получилось, то чем я лучше? Я просто отстегнул ремень безопасности и пролез в оконный проем. Главное было не порезаться о края разбитого стекла. Вы думаете, я сразу спрыгнул вниз, ведь пять метров - это плевая высота для настоящего мужчины? Плевая - да, но все-таки не прыгнул, а вот именно что плюнул. И комочек слюны замер в паре метров от меня в воздухе четко на уровне крыши «Вепря», повисел так секунду, может, чуть дольше, и с шипением и вспышкой испарился, как и не было. С уха капнуло вниз алым. Ситуация повторилась в точности, как и со слюной - фиксация и уничтожение после небольшого промедления.
        Что ж, как и предполагалось, дело дрянь. Логично предположить, что у нас есть все шансы побывать в роли тех капель органики и исчезнуть без следа.
        Я взглянул в сторону ворот. Ситуация там не изменилась, но кто может сказать, как долго будет происходить такое? Десантироваться на грешную землю Полигона с райских высот нужно как можно скорее. Я обосновался на днище и принялся осматривать окрестности под нами. А под нами пока что виднелась только травушка-муравушка. Самая обычная, ничем не примечательная.
        - Что там, Край? - донесся из салона голос Орфея.
        Долго парни вниз головой висеть не смогут. Значит, нужно их перевернуть. Я предпочел бы, чтоб они не шевелились, ибо хрен его знает, как поведет себя прибор, почуяв нашу возню, но… В то, что мы попали под воздействие прибора, я ничуть не сомневался. И то, что мы живы, - скорее счастливая случайность, чем наша заслуга.
        На Полигоне вечерело, хотя по ту сторону Стены еще день в разгаре. Подул ветер, принеся смолистые запахи от соснового бора, до которого метров двести топкой, судя по блеску воды тут и там, местности. Должно быть много комаров здесь… Только вот ни один кровопийца надо мной не вился…
        - Край, ты чего там заснул, что ли?
        - Так, братишки, слушай мою команду. Вам следует аккуратно отстегнуться и перевернуться в нормальное положение. При этом особо важно следить за тем, чтоб ваши конечности и вы сами не выпали за пределы джипа! Это смертельно опасно. Повторяю…
        Меня перебил Турок:
        - Не надо повторять. Бо мы не менты.
        - И не дергайтесь там сильно! И меня не отвлекайте!
        Нужно было еще раз провести рекогносцировку, потому что я заметил кое-что интересное. Во-первых, хотя довольно сильно дул ветер, траву вообще не трепало! Во-вторых, я обнаружил неподалеку от джипа висящий в воздухе камень.
        Похоже, инопланетный прибор, который я пока что не обнаружил, не любит земное притяжение и категорически отказывает в нем всем предметам, попавшим в зону поражения. Нашему джипу, к примеру. И еще… прибор прямо-таки ненавидит органику и, распознав ее, уничтожает. Мой плевок и капля крови - тому доказательством. И зона поражения прибора по высоте ограничивается пятью примерно метрами, а по площади - я опустил взгляд на аномальную траву - занимает столько поверхности, что нечего и надеяться, разбежавшись по днищу джипа, выпрыгнуть на безопасное теплое местечко. Кстати, может, трава - и есть прибор? Запросто. Вид у инопланетного мусора может быть самый экзотический и непредсказуемый.
        - Ну что там, Край?
        - Сидите тихо!
        Камень. И джип… У меня в черепушке забрезжила одна мыслишка, надо только разобраться, что да как… Камень и джип. На одном месте. Зафиксированы в воздухе. И прибором не уничтожены. Камень… С третьего раза я попал в него плевком. И слюну, которую размазало по его поверхности, не уничтожило! А это значит…
        Это значит, что теперь я знаю, что нужно предпринять для нашего спасения из ловушки!
        По моему требованию Турок отдал мне ключи от машины, и тогда я по днищу прошел в тыл «Вепря» и открыл багажник. Пятая дверь медленно опустилась, упершись в ограничительный слой воздействия «травы». Самая для меня опора. Я встал на дверь багажника и осмотрел наш груз. Ни один баллон не пострадал. Многие были оцарапаны пулями, краска ободралась, обнажив металл, но ни одной дырки я не обнаружил. Вообще, конечно, логично, чтобы такую дрянь, как «Гремлин», хранили в очень надежной упаковке, способной выдержать хоть пожар, хоть погружение на океанское дно, хоть прямое попадание ядерной бомбы. Кстати, не будь наш багажник под завязку заполнен баллонами, не факт, что мы уцелели бы в перестрелке у пропускника.
        Я взял ближайший баллон, помеченный знаком химической опасности, - как я уже говорил, баллон был удивительно легок для своих габаритов; что ж, тем лучше - бросил его за дверцу, и он - в горизонтальном положении, как я и надеялся! - завис примерно в полуметре от меня.
        - Край, ты что делаешь? - За моими телодвижениями наблюдали все трое в джипе, но спросить осмелился лишь Турок. Панк с Орфеем, видать, решили, что я слишком сильно ударился головой при подъеме с переворотом нашей тачки, поэтому лучше Максимку Краевого не беспокоить, не досаждать расспросами.
        - Братишка, а разве не видно?
        Второй баллон я выбросил так, чтобы он занял свое место в кислородной атмосфере нашей планеты примерно в полуметре от первого. А следующую емкость с БОВ метнул чуть дальше, но на этот раз получилось менее точно.
        - Не, Край, так не годится. Зачем ты разбрасываешься баллонами? - В голосе Орфея было меньше уверенности, чем во мне на первом свидании с прыщавой девчонкой с соседнего двора. А я, между прочим, считал ее прекраснейшим созданием на свете, а себя - распоследним чмом, так что мне было тогда из-за чего волноваться.
        - А я их утилизирую, - безоговорочно заявил я. - Мы их зачем сюда привезли? Чтобы утилизировать. Вот я их…
        Откровенно говоря, я бессовестно тянул время. Сказав «А», нужно сделать «Б», а потом героически совершить «В», и так до последней буквы алфавита, которая есть - буквально! - «Я» и должна первой шагнуть на дорогу, ведущую к спасению. Ну, или тут же погибнуть, уж как получится.
        Не забыв об оружии и снаряге, Орфей выбрался на днище, и Турок с Панком последовали его примеру. У всех был крайне решительный вид. Такой решительный, что бородач даже навел на меня РПК и снял его с предохранителя.
        Нереальность ситуации зашкаливала. Наш продырявленный пулями джип висит в воздухе вблизи от ворот, у которых полно вооруженных людей, я придумал, как нам выбраться из смертельной ловушки, а мне еще за это угрожают расправой?..
        - Край, баллоны с БОВ мы привезли сюда вовсе не для того, - сообщил мне пренеприятное известие Турок. - Не для утилизации.
        Панк поддакнул ему:
        - Да, Край. Нам нужно оружие массового уничтожения. С ним мы сделаем один крохотный для нас шаг, но огромный - для всего человечества.
        Если до этого момента я думал, что хуже, чем есть, быть не может, то крашеный дегенерат мгновенно убедил меня в обратном. Да он псих полнейший! Какие еще, м-мать, шаги?!
        А хотя бы вот такие!
        Троица дружно ахнула, когда я ступил на первый выброшенный мной в пустоту баллон, а потом, опираясь на него ногой, переступил дальше. И замер в таком положении над «травой» в пятью метрах подо мной. Размеры баллонов вполне позволяли комфортно на них стоять, если, конечно, вы настолько экстремал, что сможете получать удовольствие от того, что находитесь в неестественной для обитания среде, и у вас под пятками - сплошная смертельная опасность: и емкости с БОВ, и зона поражения прибора.
        - Орфей, становитесь в цепь за мной, передавайте баллоны и продвигайтесь дальше, как я. И не пытайтесь поднять баллоны, которые я уже использовал. Погибнете. Только так выберемся. - Я переставил ногу на третий баллон и призывно выставил руки перед собой. Мол, давайте, товарищи, я жду ваших подношений.
        Они колебались. Им не нравилось мое предложение, хотя они понимали, что только так мы спасемся. М-мать, да что ж они такое задумали, если ради чертового «Гремлина» готовы пожертвовать собой?! Неужели они хотят уничтожить нашу планету, сделать ее безлюдной?!
        Если так, то следующий мой аргумент на них должен подействовать:
        - Братишки, уверен, мы используем не все баллоны. А одного уже хватит, чтобы погибла половина мира.
        - Тогда должно остаться два, - подтвердил мои наихудшие опасения Панк.
        Пошушукавшись, - увы, я не расслышал ни слова - троица пришла в движение. Орфей подал мне следующую химически опасную емкость. Я швырнул ее перед собой и продвинулся дальше, бородач тотчас занял мою предыдущую позицию.
        И дело пошло.
        Орфею подавал баллоны Турок, следовавший за ним. Замыкал Панк. Этому пришлось бегать с баллонами туда и обратно, потому что мы удалились от джипа, и кому-то надо было это делать. Судя по уверенным движениям Панка, он совершенно не боялся высоты и привык находиться на волоске от гибели. Может, он таки из наших, из сталкеров?.. Чем дальше, тем больше мне не нравился этот парень. Я никак не мог его раскусить. Да кто он такой вообще, а?!
        Кто бы он ни был, Панк так беззаботно порхал по нашей вымощенной «Гремлином» тропе, будто это было для него всего лишь легкой прогулкой, недостойной даже упоминания. А ведь с наших лиц стекали водопады пота - столь мы были сосредоточены и напряжены! Стремительно вечерело, то есть видимость лучше не становилась. Дул сильный ветер, что в нашем положении ничуть не помогало выжить. Мы тащили на себе кучу оружия и снаряги, что не прибавляло нашим движениям легкости. При неверной постановке каблук ботинка мог соскользнуть с цилиндрической поверхности… Честное слово, я лучше бы оказался под минометным обстрелом, чем согласился еще раз оказаться в нашем нынешнем положении!
        Казалось, мы никогда не выберемся из зоны покрытия «травы».
        Я то и дело оглядывался, с ужасом наблюдая, как в багажном отделении «Вепря» становится все меньше и меньше баллонов - ступенек нашей лестницы, ведущей к спасению. Что если я выбрал неверное направление? И если б мы пошли правее, то под нами уже не было бы «травы»? Даже если и так, исправить ошибку все равно было невозможно.
        - Край, а что если мы двигаемся не в ту сторону? - Орфея терзали те же сомнения, что и меня.
        - Не дрейфь, дружище! - подчеркнуто бодро выдал я, обернувшись к нему. - Дядя Максим выведет маленьких испуганных деток, куда надо. У дяди Максима чутье на такие дела. Тем более что мы уже на самом краю «травы».
        Насчет «травы» я вовремя заметил. Правда, это могло ничего не значить, радиус действия мог быть больше, или остаточные какие-то явления, или подозрительная растительность внизу вообще не имела никакого отношения к прибору, или имела, но очень косвенное. А еще я заметил, что Панк притащил к нам за раз последние два баллона. От него один отправился к Турку, от Турка - к Орфею, от Орфея - ко мне.
        Момент истины. Всего две «ступеньки», которые либо выведут нас из западни, либо… Никаких либо! Одна из «ступенек» уже отправилась в полет. Я намеренно бросил баллон чуть дальше, чем делал это на протяжении всего нашего пути от покинутого «Вепря».
        И у меня сильнее заколотилось сердце.
        Баллон завис в воздухе!
        - Ничего страшного, - прохрипел я. - У нас есть еще один…
        И тут случилось то, на что я уже и не надеялся. Замерший было баллон перевернулся в воздухе, будто прокатился чуть по гладкой поверхности, - и рухнул на поверхность земли, в нормальную уже траву, которая волновалась под напором ветра. Я почувствовал, что ноги мои дрожат, и, что если я прямо сейчас не потороплюсь, то они подогнутся, после чего я грохнусь с «лестницы», не дойдя до свободы какой-то метр.
        - Первый - пошел! - крикнул я и, оттолкнувшись двумя ногами от последнего в ряду зависших баллонов, прыгнул вперед, надеясь оказаться внизу.
        А я ведь мог неверно оценить расстояние. Сил моих дрожащих икроножных и бедренных мышц могло не хватить. Я мог зацепить край зоны поражения прибора…
        Да мало ли что я мог?!
        Главное - что сделал.
        А сделал я следующее: самым прекрасным образом, не успев толком насладиться свободным падением, приземлился на две ноги и, отпружинив, завалился на бок. Ну а за мной по очереди воспарили птичками и приземлились очень даже умело Орфей, Турок и Панк. И опять меня крашеное чучело удивило, хлопнувшись наземь не как мешок с гнилой картошкой, но точно заправский десантник, да еще и с баллоном в лапках. Ясно, что у него опыта такого воз и маленькая тележка. Но все равно я уверен, что он в регулярных частях не служил, в зарубежных командировках людей не убивал.
        - Господа, как раз два баллона и уцелело! - радостно объявил Панк. - Значит, не все еще потеряно!
        Это «господа» резануло мне слух. У нас так если к кому-то обращаются, то разве что в шутку, подколоть ради. А Панк всерьез нас так называет. Челюсть даю, всерьез! Русский, что ли? В смысле, гражданин соседней империи? Впрочем, без разницы, хоть узбек-сомалиец, лишь бы под ногами не путался и работать не мешал.
        Пока «господа» радовались нашему спасению, снизу вверх со стороны я смотрел на перевернутый джип и ряд емкостей с оружием массового поражения, зависших в воздухе. Эпическая картина, достойная кисти фламандца! Теперь-то уж точно никто не отберет баллоны у «травы», они тут на вечном приколе!
        Кстати, с земли «трава» выглядела неестественной донельзя. Будто кто-то неловкий отлил каждую травинку из пластика, затем покрыл ярко-зеленой нитрокраской и в итоге «высадил» на довольно значительном по площади клочке суши.
        Пока же я любовался максимально приближенными к нам пейзажами, мои работодатели наконец-то узрели то, что творилось у ворот. А ведь так там было с самого начала нашего визита на Полигон.
        Они дружно, не сговариваясь, вскинули стволы и принялись стрелять. Я дал им выпустить пар, а потом рявкнул, что было сил:
        - Прекратить огонь!
        И с удовлетворением отметил, что меня тут же послушались. Сообразили, значит, что Макс Край тут главный, хоть он на зарплате и, вроде как, наемная рабочая скотинка.
        - Господа, что там происходит?! - спросил Панк, будто сам не видел. - Край, ты ведь знаешь?
        - Ничего такого, ради чего стоить тратить боеприпасы. Надо лишь чуток пораскинуть мозгами - и сами поймете. - Я вразвалочку двинул прямо к разверстой пасти ворот, за которыми было полно вооруженных людей, и минимум один из них - красавчик-брюнет - мечтал убить нас. - Не в прямом смысле пораскинуть… Просто примите очевидное. Не надо от него отказываться. Я скоро вернусь. А вам - занять оборону, смотреть в оба и не двигаться с места, что бы со мной ни случилось!
        Никаких перебежек пригнувшись, я зашагал в полный рост. Орфей попытался было схватить меня за руку, но я, взглянув ему в глаза, явственно представил, что бью его в ребра прикладом АК, ребра с хрустом ломаются, и на этом заканчивается путешествие чудо-следопыта по Полигону - и он тут же отказался от своих намерений. Будь ты трижды инструктором-рукопашником Иностранного Легиона или 25-ой отдельной бригады ВДВ, не мешай Максимке Краевому исполнить задуманное. Я ведь не для форсу отправился к воротам так открыто. Во-первых, я экономил время, не используя ужимки скрытного передвижения по местности. Во-вторых, был уверен, что конкретно сейчас нам не угрожала бы опасность, будь с той стороны ворот хоть танковая дивизия. А в-третьих, хотел поближе рассмотреть черноволосого парня, который примчался за нами к Дворцу Спорта, а потом не побоялся напасть в одиночку у пропускника. Интуиция подсказывала мне, что мы еще с ним встретимся.
        Дело в том, что створки ворот все еще были разведены, хотя ворота должно закрывать сразу по прохождении объектов в пределы Полигона или же по выходе из него - во избежание проникновения в наш мир существ, населяющих запретную зону. Так что одно уже это обстоятельство было очень неправильным.
        И таких неправильностей было много.
        Разве правильно, что у проема ворот встал - застыл! - брюнет, настойчиво нас преследовавший? В каждой руке он держал по автомату. И стволы его оружия изрыгали пламя и пули. Я отчетливо видел это пламя и эти пули и, прикинув траекторию, мог точно сказать: брюнет стрелял нам вслед. Черный «мустанг», поставленный поперек дороги, - удивительно, но машина была цела, царапины не в счет - отсек брюнета от бойцов пропускника. Те тоже замерли с оружием, направленным как в сторону джипа, так и на спортивную тачку и ее обладателя. А вон и майор-усач раскрыл рот в немом крике… Вся эта батальная панорама напоминала спецэффект из фантастического фильма, когда по мановению волшебной палочки режиссера камера облетает застывших в действии актеров-персонажей.
        Вот только у нас тут не кино.
        Не добрав пары метров до обильных туч пуль, зависших в воздухе перед и за проемом ворот, я остановился. Если так и будет продолжаться, то никаким врагам с той стороны Стены нас не достать, сколько бы они ни стреляли по-македонски и какие свирепые рожи ни корчили бы при этом.
        Все потому, что нас разделял невидимый барьер.
        Я улыбнулся, глядя в лицо брюнету.
        И поднял правую руку с оттопыренным уже средним пальцем.
        После чего повернулся и неспешно двинул к ожидающей меня троице, - ну точно ничем не обремененный мужчина на прогулке по дивным курортным местам. При этом я прямо-таки физически ощущал ту ненависть и ярость, которую выплескивал мне в спину неприятель - уж для этой дряни границ и барьеров никто и никогда не придумает, это за гранью передовых технологий, это вне пространства и времени.
        - Край, есть мысли по поводу? - Турок перезарядил автомат.
        - Ну вот на кой это надо было делать? - Орфей не понял моего юмора и цели прогулки к воротам.
        Я подмигнул Панку:
        - Эй, господин, пораскинул мозгами, или что там у тебя под петушиным гребнем?
        Стремительно вечерело. Пока окончательно не стемнело, нам надо найти укрытие.
        Или хотя бы убраться с открытой местности.

* * *
        Черный «мустанг» мчался по улицам Вавилона. Стрелка спидометра ушла вправо и больше не вернулась.
        Дым из трубки войны висел в салоне мутным туманом, он насквозь пропитал синтетическим наркотиком рельефные мышцы Вождя, промариновал его плоть и кожу, словно кусок свиного ошейка, забальзамировал вместе с волосами, как мертвеца, которому больше ничто не может угрожать, кроме бактерий, вызывающих гниение плоти.
        Но дым никак не мог избавить Вождя от голоса матери, который настойчиво звучал в голове:
        «Погрузитесь в эту реку,
        Смойте краски боевые,
        Смойте с пальцев пятна крови,
        Закопайте в землю луки…»
        - Заткнись! Хватит! - В припадке бессильной ярости Вождь потерял самообладание и, вывернув резко руль, едва не сшиб с «зебры» пешеходного перехода молодую парочку, в обнимку переходившую дорогу. «Мустанг» резвым жеребцом перепрыгнул через бордюр и ободрал краску с крыла о столб светофора. Вождь утопил педаль газа, вернулся с тротуара на проезжую часть и рванул на красный. Плевать. Все равно машина испорчена…
        Там, у пропускника Полигона, Вождь превзошел самого себя в искусстве войны.
        Привезенные вместе с матерью духи ирокезов и родовиды здешних мест, доставшиеся Вождю от отца, были с ним в том бою, направляли его, дергали руками, заставляли послушное тренированное тело уворачиваться от пуль и хранили его тачку от фатальных повреждений. Они говорили с ним на языках предков, отдавали приказы, умоляли уничтожить кровника и обещали, что никто и ничто не сможет остановить Вождя.
        Они ошиблись.
        Они отступили, не сумев прорвать заслон Полигона.
        Там, у разверстых ворот, Вождь почуял несокрушимую мощь огромного нечто, которое не было ни живым, ни мертвым, а просто было. Стена и прочее - жалкая попытка удержать Полигон, ограничить его. У муравья оказалось бы больше шансов на победу, брось он вызов человеку, чем у всех людей Земли вместе взятых - обуздать ту страшную силу. Она лишь зачем-то - пути Полигона неисповедимы? - позволила обитателям планеты самонадеянно решить, что они справились с ней с помощью нагромождения строительных материалов и огнестрельного оружия.
        И то огромное нечто не пустило Вождя к себе и забрало его кровника, потому что жаждало появления Макса Края в своих пределах, хотело его сильнее, чем девственник мечтает оказаться в объятьях красотки с разворота журнала. Оно не желало ни с кем - тем более с человечишкой - делиться своей добычей!..
        Тяжело дыша, чувствуя, как холодный пот течет по спине, Вождь свернул к обочине и заглушил мотор. Накатил страх, панический ужас.
        Вождь никогда в жизни еще так не боялся.
        Перед глазами всплыла картинка: он стреляет сразу из двух автоматов в неповоротливый армейский джип, до которого рукой подать. Грохот, сыплются горячие гильзы, но пули не долетают до джипа, они зависают в воздухе, будто так и надо, секунду, вторую, а потом джип, который уже успел проехать с полсотни метров по ту сторону ворот, вдруг исчезает. Был, ехал-спешил - и нет его. И тотчас пули будто вспомнили, что, вылетев из ствола, они должны продолжать движение - и умчались в пустоту, которая только что была куском металла и стекла на простреленных колесах. А в следующий миг Вождя швыряет за руль «мустанга», и машина рвет с места, и мчит прочь, и духи предков причитают вразнобой…
        Вождю удалось их заткнуть только с помощью дыма. Но тогда вместо них в его голове заговорила мать…
        И вот опять она затянула свою проклятую песню!
        Неожиданно мать перебил голос Марго, впервые посетивший Вождя:
        «Сразу попросил три бутылки перцовки. Сказал, чтобы перелить во фляги для дальнего похода. Я открыла бутылки и добавила в настойку того же яда, что и в мясо, только концентрированного. Выпьет хоть глоток - сразу сыграет в ящик».
        Вождь ударил кулаком по рулю и радостно расхохотался. Точно! И как он забыл?! Яд, вот что взял с собой кровник Край на Полигон. Так пусть же Макса Края замучает жажда, и он побыстрее утолит ее!
        Та Марго, которая жила теперь лишь как звук в черепе Вождя, засомневалась, едва не испортив впечатление от своей вести:
        «Радость моя, я хотела отравить его… Сталкер умер бы… Но он… Он чувствует!»
        Все, хватит. Вождь больше не будет слушать чужие голоса. Глупые женщины, что с них взять? Пусть говорят себе, пусть мелят языками, раз им так хочется, а он будет действовать. Если случится чудо, и Край выберется с Полигона живым, Вождь будет ждать его.
        И тогда он вырежет кровнику сердце любимым ножом.

* * *
        На ходу, не забывая внимательно смотреть себе под ноги, я снял со спины вещмешок, открыл. Коснулся пальцами любимой машинки Патрика, которую взял с собой. Это было глупо, это хоть и незначительный, но все-таки лишний вес, ненужная вещь, которая ну никак тут, на просторах Полигона, не пригодится. Но я не мог оставить игрушку дома! Просто не мог. Это же вещь моего сына!..
        - Куда мы дальше двигаемся и что делаем, вы мне потом расскажете. А сейчас важно найти укрытие до наступления темноты. - Что-то я разволновался из-за игрушки, и чуть осип. Прокашлявшись, я достал из вещмешка флягу с перцовкой, одну из двух у меня сохранившихся. - А то тут по ночам такие твари шастают…
        - Какие? - спросил Турок у меня за спиной с таким напряжением в голосе, будто он только обрадуется встрече с тварями всех мастей, размеров и лучше бы грозного вида.
        - Ursus arctos, дружище. - Под ногами то и дело хлюпало. Мы шли к лесу, который был совсем рядом. Топали по заливному лугу, с которого еще не до конца сошла вода, или же по пересыхающему болоту. - Всего лишь навсего ursus arctos.
        - Чего? - Турок, как и все мы, натянул на голову капюшон, из-за чего, возможно, не очень хорошо слышал.
        - Того, Турок, того. Тебе надо чаще по ящику смотреть научно-популярные передачи. - Я неспроста помянул урсуса к ночи. Посторонившись чуть, показал на обнаруженные следы: очень широкие и глубокие, пятипалые, отлично различимые даже в полумраке. - Видишь, Турок?
        Чудо-следопыт кивнул и высказался по поводу моей находки:
        - Медведь тут прошел. И громадный, судя по длине отпечатков пальцев. Таких громадных не бывает. Мутант.
        - Угу. - Двигаясь дальше, я отвинтил крышку фляги. И завинтил обратно. Потому что вспомнил передачку про косолапых и почувствовал себя обязанным донести до моих спутников увиденное на голубом экране. - Братишки, а ведь у нормальных медведей как раз сейчас гон! Уверен, представители местного вида тоже спариваются не зимой. Я по телеку видел… Короче говоря, чтобы завоевать расположение прелестницы, самцы сражаются, иногда - с летальным исходом.
        - Ну и отлично. Пусть убивают друг дружку, а не нас, - послышалось из-за спины Турка. - Максим, а вы все-таки не ответили на мой вопрос. А мой петушиный гребень, к сожалению, так ничего и не раскинул.
        Я едва не оскользнулся на мшистом бугорке. Надо же, на «вы» ко мне, зауважал, типа, гребенчатый, который взвалил на себя оба оставшихся у нас баллона, отказавшись даже от помощи чудо-следопытов, и теперь вот тащит. Такое дело стоит отметить, за это надо выпить! Я вновь отвинтил крышку фляги и уже поднес горлышко к губам, когда решил, что Панку надо бы ответить, поощрить как бы, заслужил ведь.
        - Погони за нами не будет. Понял? Повезло нам очень. Вроде бы.
        - Нет, не понял.
        Я покачал головой. С какими интеллектуалами приходится иметь дело, а?!
        - Ты, Край, спустись с небес на землю и нормально объясни, - высказал недовольство Орфей, замыкающий нашу скромную колонну. А он-то вроде ни хрена не дурак. Да уж, если бородач не сообразил, с каким явлением мы тут поимели дело, то остальным и подавно невдомек.
        У-у, как же приятно пахнет перцовка!.. С сожалением я завинтил крышку фляги. Люблю, знаете ли, напитком наслаждаться. Не хочу впопыхах.
        - Что ж, придется объяснить для тех, кто со мной в танке катался. - Уверен, после этих моих слов Орфей и Турок дружно ухмыльнулись, вспомнив, как мы втроем на особой бронетехнике проехали через всю Чернобыльскую зону отчуждения. - Да уж, парни, были времена… И куда все сгинуло?..
        - Край, кончай ностальгировать, - Орфей безжалостно перебил поток моих интимных переживаний. - Давай по делу уже!
        - У меня есть теория насчет Полигона и прочих подобных мест… - начал я и ускорился, ведь политинформацию можно провести в режиме «почти что бегом». Ночь могла наступить в любой момент, и потому очень хотелось достичь леса до того.
        Ну а далее я изложил спутникам свою теорию насчет того, что Земля - всего лишь свалка.
        К чести троицы никто не поспешил заявить, что я брежу, и ни разу никто меня не перебил. Поэтому я продолжил излагать основные постулаты, упомянув о том, что мусор на нашу бедную планету сбрасывают звездные цивилизации, настолько чуждые нам, что человеку разума не дано понять, на кой везти свои объедки за тридевять парсеков… Тут я ожидал услышать хмыканье, ну или хотя бы засечь обмен глумливыми взглядами. Но нет, меня не только слушали, - причем крайне внимательно! - но и воспринимали мои умозаключения всерьез. Однако! Вдохновившись, я продолжил изложение своей теории. Я провел аналогию с земным зверьем, живущим на поле, на которое вдруг приезжает мусоровоз и вываливает прямо на чью-то пушистую башку картофельные очистки и битые пивные бутылки. Какой лисичке такое понравится? Какой зайчик этому возрадуется? Но как они могут спасти свою родину? Как могут помешать нам, людям, превратить поле в зловонную кучу отходов?..
        - Впрочем, это отдельный разговор, - оборвал я сам себя, почувствовав, что ухожу в сторону от заданной темы. - Оставим зайчиков в покое. А вот что касается нашей ситуации, то Землю регулярно посещают звездные мусоровозы, опорожняясь тут и там в строго отведенных местах. Пока что - в строго отведенных.
        - Макс, а какое это все имеет отношение… - начал было Орфей.
        - К тому, что случилось у ворот? - я закончил за него. - Непосредственное, дружище. Полигон не просто свалка мусора, но нечто более высоко организованное. Сравнить можно, к примеру, с мусорным контейнером, в который дрянь сбрасывают. А такие контейнеры в цивилизованных странах - и в аналогичных звездных системах - принято брезгливо прихлопывать крышками. Уловили? Зачем, думаете, так напрягаться? А чтобы меньше пахло, да зверье всякое не разносило отбросы с помойки!
        Я замолчал, дав им возможность подумать и самостоятельно сделать выводы.
        Первым заговорил Панк:
        - Так значит… контейнер захлопнули крышкой? То есть мы теперь заперты на Полигоне?
        - В точку! - я радостно подтвердил его самые худшие опасения.
        - То есть, даже если мы захотим прервать миссию и вернуться, то не сможем это делать? - вот и у Турка включился-таки мозг.
        - Да, дружище, да! - Мне захотелось схватить его за руку и пожать сильно-сильно. Шутка. Обойдется без моих ласковых прикосновений. - Соль в том, что крышки бывают разные. И та, которая захлопнула Полигон, не только пространственная, но и временная. Для нас время мира снаружи как бы остановилось.
        - Но если контейнер накрыли крышкой, то, получается, в ближайшее время мусор на Полигон выбрасывать не будут? - Орфей присоединился-таки к клубу умников.
        - Да! Тоже так считаю! - Я обернулся к нему, хлопнул его по плечу и с удивлением понял, что хочу обнять его. Я вообще чувствовал прилив бодрости, мне было хорошо, и полумрак был просто задорным таким, примерным, и товарищи со мной были просто отличные, и мы вместе великолепно просто проводим время в великолепном месте, где все идеально, ну да в нашем мире только так и бывает, только так есть, было и будет!
        Я с воодушевлением смотрел на то, как неуверенность покидает лица моих друзей, в которых я души не чаю, с которыми мечтаю быть рядом, идти с ними к светлому будущему и радоваться жизни, потому что жизнь - прекрасна и удивительна, а на всякие там трагичные мелочи вообще не стоит размениваться, не стоит портить себе из-за них настроение! Тоже еще надумал - раз погибли жена и сын, так прямо все для тебя, Край, закончилось? Нет уж, дружище Край, все только начинается! Полигон - вот где все начинается! И отлично, что начинается!..
        И тут - какой приятный сюрприз! - я заметил эту штуковину.
        Она лежала метрах в пяти от нас.
        Эта замечательная вещь была похожа на… Секунду, а то и дольше, я подыскивал подходящую аналогию… Похожа на милейшую мягкую игрушку! Не на мишку или ослика, а на нечто сшитое - хотя швов не наблюдалось - из светло-серой ткани по лекалам странной, но приятной для глаза формы, заполненное силиконом или поролоном так, что оно получилось расширенным в передней части и суженным в задней, которая оканчивалась эдаким симпатичным темно-серым раструбом. И две темно-серые впадины виднелись по бокам вещицы, а вдоль нее протянулись… ребра жесткости? Иначе назвать эти закругленные образования я не мог.
        И самое замечательное было то, что это не просто какая-то вещь лежала на земле, а самый настоящий прибор обустроился там, ожидая жертву! Вот его-то воздействие и стало причиной нашего приятно радостного настроения!
        Поэтому, не теряя больше драгоценного времени, - каждая секунда могла стать последней для моего помутненного прибором сознания - я вскинул «калаш» и жахнул очередью.
        Пулями «мягкую игрушку» буквально порвало в клочья, и ошметки швырнуло в стороны с такой силой, будто внутри прибора детонировал заряд с незначительным, но ощутимым тротиловым эквивалентом. Причем ощутимым настолько, что меня будто бы толкнуло в грудь и оторвало мои стопы от земли, а затем уронило на горизонталь в паре метров от того места, где только что стоял. Остальные тоже не удержались на ногах.
        Не разлеживаясь, я тут же вскочил и брезгливо сбросил с себя с десяток «лоскутов», которые, цепляясь за снарягу и одежду, извивались на мне, точно черви. Я тщательно втоптал их в землю. Орфей с Турком и Панк без указаний на то последовали моему примеру.
        Лишь только после того, как мы избавились от последних доказательств недавнего существования прибора, прозвучал вопрос бородача:
        - Что это было, Край?
        Я нехотя ответил:
        - Прибор.
        Не люблю кликать лихо, пока оно тихо, и упоминать всуе. И да, если хотите, считайте меня суеверным…
        - Что-что? - Орфея, похоже, контузило или же серные пробки забили ему слуховые отверстия.
        Пришлось сообщить подробности:
        - Мы попали под воздействие прибора. Из-за него мы так странно себя вели. Воодушевление, отличное настроение, море по колено… У вас ведь были такие же симптомы, верно?
        Дружно кивнули. Неуверенно, но дружно. Мы ж теперь одна команда, вместе весело шагать… м-да… От недавней эйфории не осталось и следа. Наоборот - накатила апатия. Стало муторно внутри, а снаружи - серо и неприглядно. Захотелось сесть, и сидеть так, не шевелясь, пока не сдохну. А лучше шлепнуться на пятую точку, приставить к виску ствол и…
        - Сильный он очень, прибор этот, - Панк про-явил солидарность моим суицидальным настроениям. - И опасный. После него жить не хочется.
        - Это ты еще опасных не видел! - разозлился на него я. - Скажи спасибо, что мы не влетели в зону поражения «казановы»!
        Он отшатнулся, почувствовав мой агрессивный настрой.
        Я же продолжил напирать:
        - Под «казановой» такие чудеса начались бы, что я просто отказываюсь об этом говорить и даже думать!
        Я лукавил, потому как не мог не думать о том, что случилось бы, обнаружься у нас на пути подобие противопехотной мины, не окрашенное в хаки и без взрывчатого вещества внутри, да еще и похожее на стилизованное сердечко - прям хоть сейчас празднуй день святого Валентина. Как сейчас почувствовал пережитое как-то на Полигоне: сердце молотит, дыхание тяжелое, скверное, и будто тычут между лопаток оголенным проводом под напряжением. И при этом охватывает меня такая животная страсть, что теряю дар речи и все человеческое…
        Взглянув на Орфея, я содрогнулся. Потому что отчетливо представил, как он срывает с себя одежду и отбрасывает оружие - а именно так он поступил бы под воздействием «казановы» - и проявляет ко мне или же к Панку с Турком половые чувства. И мы тоже…
        Бр-р! Ладно еще мы с женой покуролесили из-за сволочного прибора, но групповуху с тремя мужиками я не пережил бы!
        - Слушай, Край, может, привал? Сколько уже идем. Пожрать бы, - предложил «капитан» Турок, которому по рангу положено сопеть в две дырочки респиратора и молчать в тряпочку своих погон.
        - Нам нужно добраться до леса, - отрезал я, - а то придется ночевать на этом болотистом лугу.
        - Бо кранты нам всем, - кивнул Турок и подмигнул мне. Глазки, значит, мне глазки строит, да? А ведь это забавно, учитывая, что глаза щекастого защищены тактическими очками. - Я-то, Край, уяснил, я-то понятливый. Но лучше бы с крантами разобраться наконец и навсегда. Ну да нам все ж не впервой, выдюжим.
        - А вам, Максим, не кажется, что мы слишком долго идем к лесу, который находится от нас на расстоянии всего-то… ничего? - присоединился к беседе Панк. - И все никак не темнеет.
        Небось утомился тащить на себе баллоны с БОВ «Гремлин», какими бы легкими они ни были, вот и хочет пересидеть, расслабить ножки? Правда, это не отменяло того, что таки казалось. И что Панк был прав.
        Мы шли уже больше часа, а не приблизились к лесу ни на шаг. И вечерний полумрак все таким же оставался, не спеша обратиться ночной мглой. Казалось, оранжевый полукруг солнца вечно будет выступать над горизонтом. Глаза наши уже приспособились к такому освещению, я уже без труда различал кочки у себя под ногами, следы медведя вон высмотрел…
        И тут солнце вдруг резко ухнуло в никуда. Сглазил Панк!
        И наступила… не ночь, нет.
        Это нельзя было назвать ночью. Потому в этом времени местных суток не было ни луны, ни звезд, не было вообще намека на какое-либо освещение свыше. Да что там небеса с их сияньем! Тут, на Земле, не было больше самой жизни! Мы точно перестали существовать, как и все вокруг нас!
        Мало того, что я ни фикуса не видел, - то есть вообще ни хрена, будто мне разом вырвали глаза и выжгли глазные нервы, - так я еще оглох. Не слышал даже собственного дыхания. Хотел закричать, позвать на помощь, но не смог!
        И это было страшно, отупляюще страшно, страшно до боли, страшно, страшно, страшно!..
        А потом вспышка, от глобальности которой меня распирало и рвало на части, чтобы было из чего заново сложить, будто детский конструктор, попутно доводя до безумия и возвращая в трезвую память, а затем вновь разрывая в лоскуты, и опять возвращая к жизни, и так цикл за циклом, и в обратную сторону…
        Не знаю, как по ту сторону Стены, а тут у нас погибла и родилась вселенная.
        Всего-то.
        И возникла Земля, и на ее поверхности образовался нарыв Полигона, возомнивший себя центром мироздания, отвергающий законы природы. А уж следом на поверхности «центра» воскресли, обрели себя мы, четверо жалких людишек, проникших туда, где быть нельзя и невозможно, где не только человеку, но и всякой земной твари быть противоестественно.
        - Край, а что случилось вообще? - прошептал Орфей.
        - А разве непонятно? - глубокомысленно ответил я и тут же пояснил ответ: - А хрен его знает. Надеюсь, этого больше не повторится, пока мы на Полигоне. Чертовщина какая-то. Перезагрузка Матрицы, блин…
        Миг небытия - вечность? - отменил ночь, и враз наступило утро. Заодно оказалось, что мы миновали луг-болото, каким-то чудесным образом перенеслись через него, и теперь замерли на краю леса. Сосны здесь были все кривые, будто их кто-то пнул, они поддались, выгнулись буквой «С» у самого основания, да так и остались, в нормальное свое состояние не вернулись. И были они все какие-то серые, кора с них тут и там облезла, на ветках жалко топорщились отдельные желтые иголки вперемешку с еще зелеными. Я прислушался: ничего - ни стука дятла, ни шелеста ветерка в редких островках пожухлой травы. А еще пахло тут вовсе не хвоей, а рябиновым цветом. Точно так же несет от трупа, который пролежал на жаре пару недель.
        Мне здесь сразу не понравилось, да и Орфей с Турком заметно напряглись. Один только Панк беззаботно топтался на месте. Гребенчатый вел себя так, будто ничего сверхъестественного не случилось, и вообще он каждый день перемещается в пространстве, будучи отрезанным от привычной реальности временным барьером инопланетян. Вот так вот взваливает на горб пару баллонов с БОВ, способным уничтожить весь мир, - и перемещается себе! Баллоны он, кстати, поставил на землю и, ожидая моего решения по поводу дальнейших действий, наклонился, чтобы сорвать травинку и, стянув респиратор, сунуть ее себе в рот, чего я, конечно, никак не мог ему позволить. Еще отравится, дурак! Без лишних церемоний я перехватил его руку в запястье и сдавил так, что пальцы его тут же разжались, травинка выпала.
        - Да что вы себе… - начал он.
        Я не дал ему договорить:
        - Респиратор надень, идиот. И не снимай, пока я не разрешу, если жизнь дорога. И не смей в рот всякую дрянь совать.
        Отпустив третьего, я отошел от него и снял со спины вещмешок. Пора было кое-что прояснить…
        Был бы у гребенчатого мозг в черепе, а не опилки, не годные даже на ДСП, он сообразил бы, что я спас ему шкуру. Увы, Макс Край имеет привычку слишком хорошо думать о людях, того не заслуживающих.
        - Да я тебя… - растирая запястье, Панк двинул на меня.
        Быстро же он позабыл о вежливости и манерах.
        - Делай, как сказали. Забыл, зачем мы тут? - встав у него на пути, буркнул Орфей, и Панк тут же сник.
        Мы вошли в лес, и на краю первой же поляны я скомандовал привал. Все сели, а Турок еще и залег за поваленным стволом. На дереве слева довольно высоко была ободрана кора. Так медведи-самцы, встав на зад-ние лапы, помечают границы своей территории. И вот, значит, неподалеку от такого «пограничного столба» мы остановились.
        - Вставай, - буркнул Орфей и, когда Турок поднялся, показал рукой: - Ты оттуда, а я - там.
        И они, на ходу расстегивая штаны, двинули каждый на свою исходную, достигнув которой принялись поливать мочой землю через относительно небольшие, примерно равные промежутки - и все это орошение в радиусе метров десяти от нашего лагеря.
        - Что они делают?! - изумился Панк. - Они что, с ума сошли?..
        Я не ответил придурку. Слишком долго объяснять. А ведь все просто. Парни таким способом, уподобившись зверью, помечают нашу территорию, обозначают границу наших владений, преступив которую чужак автоматически бросает нам вызов. На языке ароматических меток они как бы сообщают мутантам Полигона, что мы - хищники, а не жертвы, и не стоит вторгаться в наши охотничьи угодья, если не хотите нарваться на неприятности, так что идите своей дорогой. Не уверен, что это сработает с мутантами Полигона, но во внешнем мире вполне могло бы отпугнуть волков и даже медведя.
        - Парни, вам помочь?
        - Сами справимся.
        И все же я поднялся и справил малую нужду с пользой, пометив свой собственный сектор наших владений.
        Орфей и Турок вернулись, и щекастый вновь залег за ствол, где достал из сидора банку тушенки, прокомментировав свои действия очередной пословицей:
        - Як є хліб і вода - козаку не біда![13 - Если есть хлеб и вода - казаку не беда (укр., казацкая пословица).]
        Это верно, пожрать не помешало бы, пока есть такая возможность.
        - Чо-то тихо совсем… - оставив банку в покое, пробормотал Турок и для лучшего обзора приподнял - он был крайне осторожен! - свою гениально-политехническую башку над поваленной сосной. Будь рядом снайпер, не промазал бы. Потом Турок высунулся по самый пупок - тут уж не промазали бы и кривой с косым с километровой дальности. И вот из этого положения он пристально окинул взором лесные просторы. Богатырь. Герой. Образец для подражания. Эдак я скоро согрею глотку сотней граммов спиртного на его поминках.
        - Чую, мутанты притаились и готовятся к атаке! - заявил Турок, и глаза у него после этого сравнялись размерами с линзами гогглов.
        Ничего такого я не почувствовал, поэтому не дал щекастому увести в сторону начатый чуть ранее, но до сих пор не законченный разговор.
        - А все-таки, зачем мы тут? А, братишки? - обратился я к троице, уставившись непосредственно на Орфея, как на организатора нашего нынешнего досуга.
        Он ответил мне тяжелым пристальным взглядом. Надеюсь, мы поняли друг друга без слов. Ну, хотелось бы, чтоб бородач сообразил: Максимка Краевой больше не сдвинется с места, пока не узнает, что и как задумали чудо-следопыты с Панком. А я понял, что Орфею нужно… Ну вот что ему нужно?!
        Нужен был существенный аргумент, способный переломить ситуацию в мою пользу. Вот его-то я и достал из вещмешка.
        - Карта? - заинтересовался Орфей моим аргументом, обнаруженным по случаю в сидоре Резака, кошмарного мутанта-убийцы, сгинувшего в кровавой бойне на территории Заводома[14 - Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».].
        - Подробная. Чугуевского района. - Я с нежностью провел ладонью по трофею. Несмотря на то, что ее для сохранности запаяли в полиэтилен, она вся в дырках и с потертостями на линиях сгиба, потому как напечатана в далеком 1977 году. Ну, а масштаб 1:100 000, понятно, означает, что в одном сантиметре один километр. - Она сильно устарела, но на ней есть множество исправлений, сделанных от руки простым карандашом. Неведомый мне картограф - Резак или кто-то из его кодлы аборигенов Полигона - обозначил новые русла рек и сплошной линией, опоясывающей значительную часть района, нарисовал Стену, а также отметил КПП с комплексом лабораторий поблизости, через который я в прошлый раз намеревался прорваться в запретную зону… Еще на карте есть множество надписей, причем одна другой прелестней: «Башня», «Братская могила», «Лифт», «Слепень», «Паук», «Дед Мороз»… - Я заметил, как переглянулись Орфей с Турком, ради такого дела поднявшимся из-за поваленного дерева. На лице у Панка появилось выражение живейшей заинтересованности. - Вот, смотрите, братишки, всю карту исчеркали пунктирные линии, которые вдруг обрываются
или же пересекаются у объектов, обозначенных, к примеру, как «Гнучка» или вот «Котег». Эти пунктиры есть безопасные - относительно, очень относительно! - тропы, по которым можно и нужно передвигаться по Полигону…
        Замолчав, я свернул карту и спрятал ее обратно в вещмешок, как бы подводя братишек к мысли, что им пора бы уже расколоться, потому как только я и моя карта могут провести их по землям Полигона, зараженным приборами, губительную силу которых парни уже оценили. Заодно я достал флягу с выпивкой и отвинтил крышку. Глоточек перцовки успокоит мои нервы, придаст сил!
        Рыбка слопала наживку, и Орфей открыл было рот, а я почувствовал, что сейчас все узнаю…
        Но обстоятельства больше не располагали к откровенности.
        Здоровенный кабан - в холке самую малость ниже меня - промчался мимо нас, слегка зацепив Панка, из-за чего тот рухнул наземь. Мутант с разбега врезался в старую поваленную сосну, у которой только вот валялся Турок, с глухим звуком ударив в нее десятком разновеликих рогов, произраставших из его уродливой башки. Шерсть его ниже бронированных наростов на спине свалялась колтунами, ее облепили «медали» репейника, она пропиталась жидкой, впоследствии высохшей грязью, превратившись в крепкий панцирь, способный защитить тушу от слепней и комаров, а то и от воздействия приборов, если верить Резаку.
        Кабан натужно захрипел - рога его почти на всю длину увязли в древесине, настолько сильным был удар. Он упирался копытами в хвойный покров и, безжалостно срывая его, сучил ногами. Да уж, говорили мне, что местные кабаны воспринимают как личное оскорбление все, что попадается им на глаза, и в припадках безумия ломают деревья и расшибают рогатые свои черепушки о стены заброшенных домов.
        Фляга выпала из моей руки.
        Снимая автомат с предохранителя, я смотрел на мутанта, по собственной дурости угодившего в ловушку. И при этом боролся с приступами накатывающей тошноты, настолько мерзкой была эта тварь.
        Дерево затрещало. А ведь вырвется тварь, еще и сосну в щепы порвет! А потом и нами займется, вот как глазища вывернул, заметил-таки!..
        - Валим отсюда! - Орфей заорал так, будто в задницу ему воткнули раскаленный паяльник: - М-мать!!! Быстро!!! Ходу отсюда!!! - Ничего в нем нынче не было от легионера, который одной левой отправит на тот свет роту разбушевавшихся туземцев. - Край, не спи! - Орфей схватил меня за рукав.
        - Отставить панику! - отдернув руку, рявкнул я. - По моей команде! Огонь!
        И все дружно - и Орфей, вмиг поборовший стыдный приступ паники, тоже - открыли огонь по разбушевавшемуся мутанту. Даже Панк, сбитый кабаном с ног, разобрался, где у его автомата ствол, а где приклад. Хотя…
        Любой салага, хотя бы раз стрелявший из положения лежа, знает, что нужен упор. «Калаш» можно и нужно держать за цевье, просунув руку под ремень автомата, обвив его возле передней антабки. Но ни в коем случае не держаться за магазин! И нельзя магазином упираться в землю, как это сделал Панк. Вот у него автомат при стрельбе и свалился, и очередь выкосила траву прямо перед ним. Хорошо, что в сторону не повело, никого из нас не задело.
        Да кто он такой вообще?! Он что, никогда оружия в руках не держал?! Неужели есть еще такие люди - законченные пацифисты - на планете Земля? Ну, или хотя бы в нашей многострадальной стране?..
        Да и хрен с ним, с Панком! И без его помощи управимся!
        Считайте, уже управились.
        Схлопотав в бочину минимум три очереди, мутант натужно захрипел, задергался. Из-под грязевой коросты, пульсируя, били алые фонтанчики, мутант пошатывался, но умирать отказывался! Он был еще достаточно силен, чтобы выдрать-таки из поваленного ствола свои чертовы рога и направить их на нас.
        У меня в магазине закончились патроны, надо быстро заменить! Одновременно смолкло оружие чудо-следопытов и Панка. У последнего - оно и к лучшему.
        И вот тут-то, почуяв, что мы стали беззащитны, - пусть даже на короткий миг - кабан устремился к нам. Учитывая, что нас и так разделяло весьма незначительное расстояние, далеко бежать ему не придется, ножки не очень устанут. И первым на пути у него окажется Панк, все еще занимающий горизонтальное положение!
        Видят духи Полигона, я честно, не скрывая этого, недолюбливал гребнистого неформала. С самого начала он мне не понравился. Но разве это повод для него погибнуть тут, на самом краю Полигона, не успев толком познать всех прелестей этой замечательной территории?! Сдохнуть на рогах и под копытами кабана - слишком простая для него смерть, слишком легкая!
        Как раз в этот момент - за миг до того, что случилось дальше, моля, чтобы Панк выжил, - я заметил, что у нашего гипертрофированного молочного поросенка разворочен живот, и за ним следом волочатся кишки, что никак не могло быть следствием нашего по нему массированного огня. Окровавленная морда? - да, я лично всадил в его ряху очередь, надеясь ослепить, но пули лишь откололи незначительные кусочки от его роговых отростков и клыков. Так что зверюга, повстречавшая нас на узкой тропе, уже была серьезно ранена! Ее кто-то подрал до того, как она решила познакомиться с нами поближе.
        Все это промелькнуло у меня в голове за долю секунды. Конечно, мысли были не так четко сформулированы, более сумбурны, но смысл тот же, и выводы я сделал верные. Потому что живое их подтверждение с ревом и гнилостной вонью поспешило явить себя.
        На поляну ворвался здоровенный медведь-мутант, слюнявые клыки которого, не помещаясь в пасти, торчали наружу, точно у саблезубого монстра из каменного века.
        Если бы Панк не откатился резко в сторону, зверь растоптал бы его, не заметив даже, потому что все внимание хищника было приковано к кабану. Тот резко затормозил, оставив на дерне борозды от копыт, а потом и вовсе попятился, наступая на собственные кишки.
        Вот и пометили мы территорию, отпугнули, тля, хищников!
        Как я уже сказал, косолапый к нам пожаловал весьма крупный, куда крупнее своих обычных сородичей по ту сторону Стены: трехметровое тело весом не менее двух тонн было покрыто бурым с игривой рыжинкой мехом. На большой башке краснели злые глаза и торчали непропорционально маленькие относительно головы округлые уши с кисточкой на конце, как у рыси. Между лбом и переносицей зверя я заметил впадину, будто кто-то треснул его ломом, сломав кость, а потом она так и срослась. И если у нормальных медведей хвостик махонький, то у местного подвида в тылу имелся значительный хвостяра с острым шипом. И хвостяра этот сейчас со свистом раскачивался из стороны в сторону, хлеща хозяина по бокам. Правая задняя лапа была основательно подрана - небось, наш кабан расстарался.
        Конечно же, медведь был лохмат и вроде как неуклюже сложен. Однако более чем впечатляющая масса тела не мешала мутанту быть крайне подвижным, когда это ему было надо. А когда он встал на задние лапы и угрожающе поднял перед собой лапы передние, оснащенные когтями-серпами, я увидел светлое пятно у него на груди - будто мишень. Это пятно так, просило, чтобы в него всадили очередь.
        Уверен, остальные подумали то же самое, поэтому я поднял руку и скомандовал:
        - Не стрелять!
        Почему я это сделал? Нет, я не страдаю излишней любовью к братьям нашим меньшим, и особенно - вдвойне, втройне! - это относится к фауне Полигона. Просто не было у меня уверенности, что мы сможем завалить медведя-мутанта, даже израсходовав на него весь наш боекомплект. А патроны вообще-то беречь надо, мы ведь только-только вторглись в пределы Полигона. Что нас ждет дальше, что предстоит? Отмахиваться от зверья автоматом, как дубинкой, - удовольствие, поверьте, сомнительное, и оно обязательно закончится летальным исходом отнюдь не для зверя.
        К тому же, медведь оказался… медведицей!
        И медвежата ее - двое, каждый размером с меня, то есть сами по себе уже вполне опасные хищники - слегка отстали от мамы, но вот уже появились на поляне. Все ясно, мы попали на семейную охоту!
        Вообще-то медведи жрут, в основном, растительную пищу, муравьев и личинки насекомых, не брезгуют грызунами и падалью, причем, если зверь не совсем уж оголодал, он ждет пару-больше дней, пока мяско, протухнув, размягчится. Да и умники-ученые, как один, утверждают, что медведи избегают контакта с хомо сапиенсами. Угу, а как же, именно так оно и видно из кабинетов профессоров и академиков. Я слыхал истории о том, как медведи нападали на машины, проезжающие по трассе вдоль леса, и даже на тракторы в поле. А еще умники утверждают, что медведи крайне редко становятся людоедами. Сюда бы этих умников, пусть бы объяснили медведице, что, согласно официальной статистике, она обязана убраться отсюда подальше и деток своих прихватить.
        Поэтому убраться придется нам.
        Причем с превеликим удовольствием.
        Я жестами показал парням, что, мол, пора нам с вещами на выход. И без шума. Пока мутанты заняты увлекательным делом - взаимным истреблением, у нас есть шанс убраться отсюда подобру-поздорову.
        - За мной! - прошипел я и мысленно попрощался с флягой, из которой не успел сделать ни единого глотка. - След в след!
        Бежать гуськом по лесу, скажу я вам, приятного мало. Вообще бежать по лесу - уже непросто, потому что вечно лезут под ноги пни, кочки, ямки, поваленные деревья, просто кучи валежника, путь преграждают ручьи… Упасть можно, наткнуться глазом на сук, подвернуть лодыжку, а то и сломать, угодив в звериную нору, невидную в траве. А теперь добавьте ко всему этому возможность нарваться на прибор и душераздирающие звуки сражения мутантов, будто кнутом подстегивавшие нас!
        И лес впереди становился все гуще и гуще.
        Наше передвижение уже нельзя было назвать спринтом. Так, в лучшем случае, трусцой, ведь мы с трудом продирались через подлесок, представляющий собой одну сплошную стену из ветвей, листьев, зарослей крапивы, ежевики, акации и еще бог знает чего, цеплявшегося шипами за одежду, норовящего сорвать с лица респиратор и очки. Пот катил по лицу, я устал, хотелось пить и в животе урчало - только этим можно оправдать то, что по моей вине, - я же ведущий, - мы едва не угодили в сеть местной разновидности портулака огородного, сплетенную из гладких красноватых стеблей в палец толщиной. Мясистых, разветвленных, усыпанных листьями и сплошь покрытых крыночками, каждая - с куриное яйцо.
        - Обходим! Живо! Не приближаться! - скомандовал я, и мы двинули вдоль красноватых плетей, которые сверху и с флангов так и норовили дотянуться до нас, корча из себя питонов, опутать наши конечности и тела, набросить на шеи живые удавки своих побегов.
        С моими спутниками столько всего случилось в последнее время, что они ничуть не удивились несвойственному для растений поведению портулака.
        И тут я заметил, что крыночки начали раскрываться.
        - Бегом! Быстро!!! - заорал я, вламываясь в чащобу, уже не заботясь о том, куда иду и на что наступаю.
        За нами из крыночек вырвались на свободу мириады ядовитых спор, и воздух потемнел, - это зависло над нами черное, смертельно опасное облако. Опустись оно на команду… Если у кого из нас проблемы с респиратором, то он не жилец. Особенно в этом смысле меня беспокоила судьба Орфея - из-за его бороды респиратор наверняка неплотно прилегает к лицу!..
        Однако мы успели выбраться из зоны поражения без потерь, никого из нас не зацепило спорами. Я обернулся: заросли позади стали угольно-черными. Что ж, очередной раунд битвы за выживание мы у Полигона выиграли. А вот перед нами стояли прямо-таки непроходимые джунгли, в гуще которых отчетливо просматривались две тропы. Одна - кабанья, а вторая - медвежья. Как я определил, какая из них какая? А по отпечаткам копыт и лап да по клочьям шерсти на прилегающих поломанных ветвях.
        Ко мне подобрался Орфей и, тронув за плечо, привлек мое внимание.
        - Лифт, - сказал он.
        - Что? - не понял я.
        - На твоей карте есть точка, обозначенная как «Лифт». Нам нужно туда. Ты должен отвести нас туда, если хочешь узнать, кто тебя подставил, и получить гонорар за услуги. Мы все должны дойти туда и вернуться живыми. Такое условие. Иначе денег ты не получишь.
        Надо было полюбоваться на сборище мутантов и едва не угодить под тучу токсичных спор, чтобы развязать бородачу его длинный язык. Вон сколько всего наговорил, да еще и угрожать мне вздумал.
        Я поначалу даже вскипел, услышав такие речи, но быстро остыл. Ведь у нас наметился диалог, мы уже сели за стол переговоров, так что следовало развить успех:
        - Что это за место, дружище? Чем оно отличается от прочих?
        - Я не знаю.
        Ответ Орфея меня, мягко говоря, удивил.
        - Не знаешь? - Улыбаясь, мол, шутку юмора оценил, я перевел взгляд на Турка, который лишь покачал головой, затем - на Панка, и тот развел руками, в одной из которых был автомат. - Вам нужно оказаться в локации под названием «Лифт», и ради этого вы готовы рисковать нашими жизнями, но вы не знаете, куда идете?
        - Точно так, да, - заверил меня Турок.
        - Наверное, это кажется безумием, но… - Панк вновь развел руками. С помощью ремней он закрепил у себя на спине баллоны с «Гремлином», поэтому теперь мог свободно действовать не только нижними, но и верхними конечностями.
        - М-мать моя женщина! Черт! Твою мечту! - со злости я врезал кулаком по ближайшему дереву, пребольно, до крови ободрав кожу с костяшек. - Вы точно все тут безумцы! Вы что, еще не поняли, куда мы попали?! Это не центральный парк, где можно под ручку с подружкой прогуляться, мороженого покушать! Полигон, он… он как бы живой, он следит за нами, и мы живы еще только потому, что ему забавно за нами наблюдать, а станет скучно - он прихлопнет нас, как надоедливых комаров! А вы ведете себя как маленькие дети! Еще и меня в это втравили!
        Они молча смотрели на меня, и в их глазах я не видел ни капли сожаления о том, что они натворили, никакого вообще раскаяния. Парни были полны решимости закончить начатое и, хоть это было глупо и противоречило законам логики, топать к чертовому «Лифту», чем бы он ни был.
        - Еще раз спрашиваю: что такое «Лифт»?! - Я отказывался поверить, что они не знают.
        Но они действительно не знали.
        И я смирился с этим и достал из вещмешка карту, а из кармана - телефон, экран которого по-прежнему высвечивал неизменные 42% заряда, и забил в GPS-навигатор координаты столь желанного для троицы топонима. Согласно его показаниям, все это время по приятному стечению обстоятельств мы двигались исключительно в верном направлении вдоль одной из пунктирных линий, обозначенных на карте.
        - У тебя телефон тут работает? - удивился Турок. - А у меня нет, вырубился.
        Орфей и Панк тоже выразили свое удивление по этому поводу, потому что их средства связи приказали долго жить и не кашлять.
        Я же посчитал излишним объяснять парням, откуда у меня этот девайс и в чем его главное отличие от прочих смартфонов, когда-либо и где-либо произведенных на планете Земля. Это моя им маленькая месть за то, что мы идем незнамо куда незнамо зачем.
        - Так-с, братишки, - спрятав телефон и карту, неожиданно для себя я решил поиграть в демократию, - предлагаю дальше двинуть по кабаньей тропе. Она шире, ну и вообще…
        И неожиданно для меня мою игру поддержал Орфей.
        - Кабаньи тропы кто только не использует, - возразил он. - Мало ли какие хищники по ним шастают. Да и сами кабаны - твари еще те. А медведи по своей тропе еще нескоро пойдут, у них сегодня пир на весь мир.
        Это он так тонко намекнул, что мама-медведица с косолапыми детишками уже наверняка грохнули кабана и сытно им трапезничают, а потому магистраль временно свободна.
        И вот надо было нам послушать Орфея, а?!
        Но как же красиво он пел про то, что по медвежьей тропе ходить не только удобно, но и безопасно, надо только погромче трещать сучьями, а то и вовсе песни петь, чтобы отогнать зверье. И если у меня получилось уговорить троицу не шуметь, потому что так зверье мы не испугаем, но только привлечем, то заставить отказаться от натоптанного в густом непроходимом лесу шоссе я - увы мне! - не сумел.
        Вот мы и пошли, слегка пригнувшись, потому как ветки над ними смыкались на высоте полутора или чуть больше метров.
        Ну и, как водится, опять вляпались по самое не хочу!
        На Полигоне иначе не бывает.
        Глава 5
        Благослови меня!
        Он спал, когда это случилось.
        Во сне ухмыльнулся и щелкнул зубастыми челюстями. Клыками, выпирающими из-под тонких губ, он запросто разгрызал берцовую кость. В воздухе резче запахло тухлой рыбой, когда прямо из-под ногтей с тихим, едва различимым шелестом выдвинулись полупрозрачные когти - будто кто-то воткнул ему в кончики пальцев длинные узкие рыбьи кости. Да и вообще по всей его коже тут и там, точно из-за дерматоза, шелушилась чешуя.
        Чувствуя возбуждение, он сел на груде вонючих шкур, долгие годы служившей ему одинокой постелью, и почесал шрам над небольшим бугорком у себя на плече. Один из многих таких шрамов и бугров у него на теле. Там, под кожей, были вживлены различные приборы, помогающие не только выживать на Полигоне, но и быть тут самым сильным, самым страшным убийцей.
        Чтобы окончательно прийти в себя, мотнул рогатой головой.
        Сначала ему показалось, будто он что-то почувствовал, но потом… Сознание скользнуло по невидимой тонкой нити, связывающей его посредством Полигона с тем, кого он давно ждал, и добралось до сосны неподалеку от Стены. Кора этого дерева впитала в себя кровь и кожу врага и подала сигнал.
        - Ка-ак-кой ж-же ты г-глупый, ум-мник, - осклабился он, и сквозь его тонкие губы меж острых клыков наружу выскользнул длинный змеиный язык, раздвоенный на конце. - Ж-жалк-кий чел-ловеч-чишка, т-ты в-вернулся. Я знал, что т-ты в-вернешьс-ся. И т-теперь я уб-бью т-тебя. Я в-вырву т-твое с-сердце и с-сожру его!!!
        За один прыжок с места он пролетел через всю свою берлогу, а это чуть более шести метров. Ведь он лишь отдаленно был похож на человека, и с каждым годом на Полигоне это сходство становилось все менее явным. Он все реже ходил на двух ногах и давно уже не прикрывал тело одеждой. Он почти что разучился говорить, потому что общаться, используя человеческую речь, ему было не с кем. А еще он позабыл, как это - стрелять из автомата Калашникова, и потому его уже нельзя было назвать хомо сапиенсом.
        Да он и не претендовал стать в одном ряду с теми, кто был слабее его.
        Цокая когтями на пальцах ног - только босиком, никакой обуви! - он отправился к дубовым стволам, возвышавшимся посреди обугленного закопченного цеха Заводома. Тотемы его народа, его идолы, представляли собой очищенные от коры древесные стволы, на которых отлично просматривалась искусная резьба: бородатые лица, четырехпалые руки и сложные орнаменты. Побеги-корни тотемов вгрызлись в пол, выложенный чугунными плитами, поломали его, чтобы добраться до плодородной почвы, именно поэтому в них до сих пор непостижимым образом теплилась жизнь. И он помнит еще то время, когда на верхушках тотемов распускались нежно-розовые цветы. Уж чего не могло быть на дубе, так это цветов, но ведь это было! Было!
        Он опустился на колени перед тотемными столбами и мысленно поблагодарил духов Полигона за то, что даровали ему жизнь и сделали его таким, какой он есть: изменили его тело и сознание настолько, что он отлично чувствовал себя там, где никто не смог бы продержаться и полминуты.
        В цехе до сих пор пахло гарью. Он вдруг отчетливо это почувствовал, хотя, казалось бы, давно уже должен был привыкнуть к этому запаху смерти. В тот день, когда враг привел сюда убийц и уничтожил народ Заводома, здесь все пылало…
        «Дай мне сил отомстить, благослови меня!» - попросил он у Полигона.
        Но тишина ему была ответом.
        Он ожидал какой угодно реакции, но не такой! Почему духи молчали? Почему на тотемных столбах больше не цвели цветы и не осыпались на его согбенную спину дождем из лепестков?!
        Ведь он столько лет служил верой и правдой Полигону, был его частью, был его руками и ногами, был его послушным резаком, умело отсекающим ненужное, удаляющим то, что Полигону было больше не нужно. Так неужели он не заслужил хотя бы напутствия, не говоря уже о воздаянии силой?!
        Мотая рогатой головой, Резак - когда-то его звали так - поднялся с колен.
        - И-и х-хрен с-с т-то-об-бой. Я с-са-ам все сде-елаю. М-мне н-не ну-ужна т-тво-оя п-помощь!

* * *
        Майор Максимов вошел в свой крохотный кабинет и устало опустился на скрипнувший под ним стул. Он, Максимов, столько лет подряд каждый день рискует своей шкурой и своим психическим здоровьем, просто уже просиживая штаны тут, у Стены, а начальство никак не удосужится прислать ему нормальное кресло с подлокотниками и на колесиках. А ведь он столько раз писал заявку! Десять раз! Двадцать! Тридцать! Какой-нибудь хлыщ-дегенерат, не служивший в армии, не стрелявший в людей и не подозревающий о существовании кровожадных мутантов Полигона, достоин, значит, в своем вонючем офисе нормального кресла на колесиках, а он, боевой офицер, - нет?! От возмущения у майора аж усы встопорщились. Или от нервов. ЧП ведь на пропускнике. Перестрелка. Неизвестный пытался помешать утилизации секретного БОВ на территории Полигона… Майор сам не заметил, как начал сочинять объяснительную для начальства. Когда закончил, решил, что нервы надо подлечить. Заслужил сегодня. Вытащил из нагрудного кармана куртки флягу, подаренную полковником из 25-ой бригады ВДВ, отчаянным, в сущности, мужиком, но вот таким мужиком, душевным мужиком,
отличным! Поставил перед собой стакан. В поисках закуски, зная, что ничего не найдет, подошел к миниатюрному холодильнику, - а столько раз ведь просил нормальный!.. - в котором можно было разместить разве что пару литровых банок с солеными груздями. Как и следовало ожидать, холодильник был пуст. Это разозлило майора, и он включил телевизор на канал новостей, что делал лишь в крайне подавленном расположении духа.
        - Ну-с, как там у нас международная обстановка?.. - пробормотал он, наливая из фляги в стакан.
        Он уже поднес стакан ко рту, когда внимание его привлекла картинка на экране. Поставив стакан обратно на столешницу, Максимов сделал звук погромче. Телевизор утверждал, что полковник Марк Васильевич Кровин, вот такой мужик, душевный и вообще отличный, вовсе никакой не полковник, а беглый преступник и террорист, захвативший сегодня самолет с пассажирами. Надо же, подумал Максимов, и как только некоторые столько всего успевают: и тут, и пассажиры… Он брезгливо отодвинул от себя сначала стакан, а потом и флягу. Из рук урки, да еще и террориста, майор Максимов никогда пить не станет! Он решительно поднял и столь же решительно вылил содержимое стакана и фляги в рукомойник, после чего флягу швырнул в ведро для мусора, а рукомойник тщательно окропил водой, чтоб и духу тут террористического не было!
        И все-таки открывшиеся дополнительные обстоятельства сегодняшнего ЧП окончательно испортили майору настроение. Теперь ведь надо было писать новую объяснительную, в которой он, майор Максимов, никак не мог быть представлен как герой, но вынужден был бы довольствоваться ролью нерадивого командира, не сумевшего распознать диверсантов. Но делать ведь нечего, он обязан!.. Максимов сел на стул, и стул под ним вновь невыносимо скрипнул. И тогда, вместо того, чтобы писать новую объяснительную, майор Максимов неожиданно для себя принялся строчить ультиматум. Так мол и так, если ему до конца недели не пришлют сюда, на пропускник, в личный его кабинет, новенькое кресло с подлокотниками и на колесиках, то он, майор Максимов, подает в отставку, и пусть тут, у Полигона, служат господа генералы вместе с их толстыми женами, а не такой подтянутый холостяк, как… Он писал долго и самозабвенно, особенно налегая на лишний вес чужих супруг. Мелким убористым почерком Максимова были уже заполнены пять листов формата А4, когда в кабинет без стука ворвался рядовой Пащенко.
        - Товарищ майор, привезли! - подбежав к столу, выдал Пащенко.
        От него резко пахло репчатым луком и виргинским табаком.
        Сначала майор Максимов решил, что Пащенко надо расстрелять на месте, ведь он отвлек своего командира от особо яркого пассажа, в котором описывалась возмутительная толщина ляжек любовницы министра обороны. Потом Максимов чуть поостыл и решил, что простреленной из табельного оружия коленной чашечки Пащенко будет достаточно, молодой ведь еще парень, жить и жить. А в итоге майору стало любопытно, что же такого привезли.
        - Ну и что же такого привезли? - спросил он у Пащенко.
        - Так ведь кресло, товарищ майор! То самое, с подлокотниками и на колесиках!
        Максимов почувствовал приятную слабость во всем теле.
        - Так чего тут стоишь?! Неси!
        Пять минут спустя старый ненавистный стул отправился на помойку, отличный солдат Пащенко - во вне-очередную увольнительную, а майор Максимов, предварительно мелко изорвавший все свои объяснительные, - в краткосрочный, но бурный запой. Благо, у него и без чужих фляг водки в кабинете припасено было.

* * *
        - Древние народы Евразии и Северной Америки верили, что медведь связывает мир людей и мир животных, что он вроде как посередине - и с теми, и с этими. Убив медведя, надобно тут же попросить прощения у его духа, а не то быть беде. На севере России и на Дальнем Востоке до сих пор совершают камлания над убитыми хищниками, а самые дремучие людишки вообще считают грехом стрелять в мишек. - Я вдруг остро ощутил свое одиночество, и то, что со мной рядом были трое мужчин, никак не могло компенсировать того, что Патрика и Милены больше не будет со мной никогда. В общем, меня пробило на поговорить, вот я и выдавал без перерыва все, что однажды увидел в научно-популярной передаче, посвященной урсусам, что было вполне актуально в связи с недавними событиями на поляне. - Славяне, как и другие древние народы, весьма опасались иметь дело с медведями, поэтому произносить вслух настоящее имя зверя - тогда его звали мечка - категорически запрещалось. Только прозвище! С тех пор и появились - и добрались до наших дней в сказках - всякие Топтыгины и Михайлы Потаповичи.
        - Край. К чему это ты все? Бо слушать тебя уже нет сил!
        Не обращая внимания на Турка, ищущего в каждом сокращении перестальтики потайной смысл, я продолжил:
        - И как тут не вспомнить библейское: «И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: “встань, ешь мяса много!”»
        Хм, надо же, какая у меня хорошая память… Цитату слово в слово запомнил!
        - А еще при упоминании медведя сразу же перед глазами возникает эмблема известной политической партии! - с воодушевлением подхватил нить беседы Панк, окончательно подтвердив мои опасения насчет его гражданства.
        Мы двигались четко вдоль пунктира, совпавшего с медвежьей тропой, с каждым шагом приближаясь к загадочному Лифту.
        - Дай Боже воювати і шабель не виймати[15 - Дай Боже воевать и сабель не вынимать (укр., казацкая пословица).], - пробормотал сзади Турок.
        Я бы на его месте не очень-то на это рассчитывал.
        Сначала Панк обнаружил под завалом хвороста справа от тропы лося с переломанным позвоночником. Не понимаю, как я мог пройти мимо? Осмотрев схрон, я сделал следующие выводы: а) это дело левой лапы медведя, достаточно взрослого и сильного, чтобы одним ударом перебить хребет крупному копытному; б) медведь этот совершенно здоров, раз смог догнать лося, развив скорость до полуста кэмэ в час, и вскочить ему на спину; в) это дело лап вовсе не нашей медведицы с медвежатами, потому что лось погиб каких-то полчаса тому назад. Итого: все хреново, где-то вдоль этой тропы охотится еще один мутант-гризли. Скорее всего, муженек и по совместительству папочка тех тварей, что мы уже видели. А учитывая, что косолапые умеют хорошо маскироваться и нападать из засады, хреново вдвойне. Они бесшумно подкрадываются к добыче, хотя у них и нет мягких подушечек на лапах…
        Метров через сто я споткнулся.
        И вновь Панк оказался на высоте - он меня удержал от позорного падения.
        - Это что за животное было? Неужели корова? - Панк уставился на выбеленные солнцем и осадками кости, предварительно отшлифованные мутантами-падальщиками и насекомыми. Очень аккуратно отшлифованные, если вообще на мясо кто-нибудь позарился, что не факт - уж больно хорошо скелет сохранился, все как бы на месте. Тушу не рвали на части и не растаскивали по сторонам. И при этом только одна кость - это была лапа - выставлена на тропу, все остальное скрыто в зарослях.
        - Сам ты… - буркнул я. Мне одного взгляда хватило, чтобы определить, кому при жизни принадлежал костяк. - Слонопотам это был.
        - Кто, простите?! - с вызовом уставился на меня Панк. Он, похоже, решил, что я над ним издеваюсь, и что он может дать мне отпор. Типа, гребенчатый настолько крут, что, позабыв о христианском смирении, запросто накостыляет Максимке Краевому за плохое поведение. Ну и пусть себе, мнение этого редкостного придурка меня мало волновало раньше, а сейчас и подавно.
        - Орфей, ты уже заметил бивни? - обратился я к чудо-следопыту, намеренно игнорируя натужное пыхтение Панка рядом.
        Орфей кивнул:
        - Они вдвое длиннее, чем у обычных слонов. И рога вон торчат из черепа. И клыки еще. И когти.
        - Не бывает коров такого размера, - глубокомысленно заявил Турок, не сумел избавить нас от своего авторитетного мнения. - А еще у коров не бывает чешуек-пластин по всему телу.
        - Это ты точно подметил, дружище… Чего встали? Идти надо! - Стараясь не наступать на сухие ветки, на ходу я продолжил лекцию о местной фауне: - Слонопотам это был. Самый крупный мутант из тех, что я видел на Полигоне. И такое впечатление, что кости тут лежат много лет… «Калашом» слонопотама не взять, проверено. Сомневаюсь, что и гранатометом можно. Короче говоря, увидите такую тварь - молитесь.
        - Уже увидел, - как ни в чем не бывало сообщил Панк. - Кому молиться?
        Уже увидел?! У меня внутри все похолодело, что, впрочем, не помешало мне вскинуть автомат, попутно сняв его с предохранителя.
        - Братишка, а скажи-ка, где и что ты засек!
        - Да вон же! - Панк махнул рукой, указывая на пройденный нами уже завал из полудесятка деревьев, под которых действительно что-то белело.
        Чуть вернувшись, я обнаружил под буреломом еще один отлично сохранившийся скелет слонопотама.
        - Осторожно! - предупредил я спутников, заметив неподалеку от завала, на прогалине левее от тропы, комплекс специфических отверстий в земле. Диаметр каждого отверстия был примерно с баскетбольный мяч, что позволило мне сразу определить: - Это норы сурикатов!
        По моему тону ребятки вмиг сообразили: лучше бы нам не пересекаться с сурикатами. Мы замерли, напряженно рассматривая выходные отверстия нор. Все готовы были открыть огонь, стоило хоть одной сурикате высунуться наружу!..
        Когда в течение пяти минут ни один зверек не показался, не прошмыгнул мимо нас, я подобрался к ближайшему отверстию в земле и уронил в него противопехотную гранату. Бахнуло задорно, чуть ли не радостно! Выворотило знатный кус почвы, обнажив сеть подземных ходов… В ходах тех белели кости. Сурикаты вымерли. Все, как один!
        Что бы это значило, а?!
        Мы отправились дальше, и уже полчаса спустя счет найденным по пути останкам слонопотамов перевалил за десяток. Такое впечатление, что они шли вдоль медвежьей тропы, и кто-то методично убивал их так, чтобы не осталось никаких следов насильственной смерти!
        Моих спутников находки ничуть не заинтересовали, а вот меня останки мутантов не на шутку встревожили. Нынешний Полигон разительно отличался от того, который я посетил совсем недавно. Подтверждая мою догадку, над тропой то ли пролетело, то ли перепрыгнуло с ветки на ветку нечто несуразное с перепончатыми лапами-крыльями и, конечно, с торчащими из пасти клыками. Мутант одновременно напоминал белку-летягу и обычную серую крысу.
        - Завалить, а, Край? - Турок вскинул автомат, но я жестом велел ему не спешить.
        И правильно сделал.
        Заросли справа от тропы зашелестели, послышался треск веток, будто что-то большое приближалось к нам.
        - Ложись! - скомандовал я, падая на тропу.
        И троица подчинилась за миг до того, как нас смела бы стая прыгающе-летающих белок-крыс, промчавшаяся над нами многотысячной армией, ломающей ветки, обгрызающей листья и уничтожающей все живое, подобно саранче, только в разы быстрее и эффективнее. Да эти твари запросто могли обглодать слонопотама за считаные секунды!
        Но откуда они взялись? Раньше их на Полигоне не было! Новый вид мутантов, пытающихся летать?! Переходная форма между наземными тварями и теми, кто способен порхать в поднебесье! Это плохо, очень плохо. Ведь пока что мутантов останавливает Стена, но если они научатся перебираться за ее пределы по воздуху, то… Да они же быстро расселятся по всей Земле! А ведь этим тварям не место среди обычных зверушек. Мутанты не предназначены для наших экосистем. Мало того, они способны - и сделают это! - нарушить баланс, уничтожив целые виды. А зная, насколько они агрессивны, нетрудно представить, что уничтожать тех же нормальных белочек и тех же крыс мутанты будут без устали, день и ночь. Они будут драть и рвать чужую плоть, просто из тяги к убийству будут нападать на все живое и оставлять после себя трупы!
        Я закрыл глаза и отчетливо увидел опустевшие леса, где больше не поют птицы, и города, населенные одними лишь мутантами.
        Меня всего передернуло, тошно стало так, что хоть вой. Господи, если ты есть, молю тебя, пусть это пророчество не сбудется! Пусть так и останется всего лишь игрой моего воображения!.. Мне-то ладно, я не живу по сути, а всего лишь доживаю - ради обязательства перед сыном еще дышу, ради мести тем, кто меня подставил, и тем, кто сбил самолет с Патриком и Миленой на борту. Но как быть остальным людишкам, которым есть что терять?! Впрочем, какое мне дело до тех, кто способен рожать террористов и наемных убийц?..
        Поднявшись, я поправил вещмешок.
        Меня не отпускало такое чувство, будто с прошлого моего дружественного визита на Полигон - тогда я покинул запретную зону на позаимствованной у «американцев» вертушке - тут прошли годы, если не столетия. Впрочем, зная, что на Полигоне время течет вовсе не так, как на большой земле, стоило ли удивляться?
        Хорошо, что у меня есть телефон.
        Что в этом хорошего, ведь телефоны есть у всех, даже у парней из индейских племен, затерянных в сельве Амазонки? Верно, распоследний папуас нынче знает, что такое «роуминг». Но только в моем девайсе установлена вечная батарея, сделанная из прибора под названием «кондер». Да и помимо ее под крышкой смартфона есть много всякого добра, добытого на Полигоне. Так что красная цена моему телефону - миллионы евро. Продай я его - и мог бы не париться насчет гонорара от троицы. Но только кто купит то, что выглядит как обычный мобильник? К тому же, я просто не мог расстаться с этим чертовым телефоном! Он будто стал частью меня, моим дополнительным органом! Верю, он попал ко мне неслучайно, и я, рискуя жизнью, заботился о его сохранности. И сейчас тут, на Полигоне, мой смартфон - это та ниточка, которая соединяет нас с временным отрезком, из которого мы вышли. Если сломается телефон или пропадет связь с ретранслятором - ниточка порвется. И тогда по возвращении домой мы можем оказаться, к примеру, в Юрском периоде или в трехтысячном году нашей эры. Рассказать об этом парням? Не думаю, что это знание облегчит
им жизнь.
        Сверившись с GPS-навигатором мобилы, я продолжил путь. Остальным же ничего не оставалось, как последовать за мной.
        - Максим, а почему вы избрали такой род занятий? - Панк опять перешел на «вы». Скоро начнет отчество добавлять и, спросив разрешения обратиться, кланяться. - Вы же сталкер, верно? Неужели вы всегда хотели стать сталкером? Образ жизни обычного человека вам претит?
        Ну почему этот гаденыш никак не обрадует меня своей трагической гибелью?..
        Жизнь обычного человека… Мне - и на работу изо дня в день? В офис или к станку? Или в кабак - тарелки с рябчиками разносить, аборигенам и гостям Вавилона десны показывать, чтобы потом валиться с ног, напиваясь после смены до чертиков? Лучше уж сразу в бар, вместо работы - и тоже до чертиков. Знаем, проходили уже такое по велению супруги моей ненаглядной, которая решила вдруг сделать из меня законопослушного праведника. И ни хрена у нее не получилось!
        Но ничего этого я Панку не сказал.
        Потому что тропа закончилась вместе с лесом, и стало не до бесед задушевных.
        Мы выбрались на странную пустошь: деревьев на ней не было вообще, зато над землей клубился жидкий туман, сглаживая все неровности, пряча от наших взглядов кочки и ямы. А ведь всякая неровность на поверхности Полигона есть потенциальная - реальная! - опасность, а то и вовсе смертельная ловушка… Надо было остановиться, объявить привал, а то и вовсе вернуться в лес, но что-то внутри меня противилось этому логичному и однозначно верному решению, в меня будто вселился бес, который толкал на необдуманные поступки, которые я сам никогда бы не совершил. «Лифт… лифт… ли-и-и…» - тихонько звучало у меня голове. Я откуда-то знал, что нам надо поспешить, чтобы успеть вовремя.
        Вовремя? Иначе точка на карте изменит свое положение? Участок местности уйдет в иное пространство, эдак просеменит, меняя координаты? Будь мы по ту сторону Стены, я бы назвал свои домыслы полным бредом, но тут, на Полигоне…
        - Шире шаг, девушки! - На ходу я достал из вещмешка свою последнюю флягу с перцовкой и со вздохом вернул обратно. И раньше, когда употреблял, не умел выпивать без повода, а сейчас и подавно.
        Вскоре мы уже топали через молоко, разлитое в воздухе и доходящее мне до пояса. Йогурт это был, а не туман. Причем без красителей и ароматизаторов. Под ногами чавкала хлипкая грязца болота, поросшего редким лозняком, на котором ни листка вообще. Мертвая хлябь не давала приюта ни комарам, ни пиявкам, ни лягушкам. Нас хранили небеса или же духи Полигона, раз мы нигде не застряли, не засосало нас в топь, а Панк не влетел в зону поражения особо опасного прибора. А приборов тут хватало. Об этом говорили попадавшиеся по пути смерчики тумана, бьющие в небо столбы света, внезапная дрожь земли под ногами и прочие приятности. А когда мы вышли к ржавой конструкции (настолько изодранной, а потом расплющенной, что узнать, чем она была в прошлом, не представлялось возможным), я велел сделать крюк, чтобы не приближаться к этой груде металлолома, от которой за километр веяло смертью.
        Остановились мы у подножья небольшого холма, склон которого выбрался-таки из тумана и был обильно присыпан каменным крошевом. На вершине «росло» одинокое обугленное дерево и виднелся старый ржавый грузовик, сделанный еще на заводе имени Лихачева и непонятно как оказавшийся наверху. Остановились мы не потому, что устали, или же я передумал спешить, просто на Полигоне настала ночь. Вот так - без пре-дупреждения, без каких-либо предпосылок, без вечера и полумрака, будто кто-то взял и выключил свет.
        - Как же меня это достало! - выдал Турок, после чего так грязно выругался, что я отказываюсь его цитировать.
        - Парни, видимо, нам придется… - начал я, но тут горизонт над холмами вдруг вспыхнул ярко-желтым, все небо занялось зеленым пожаром. Такая уж на Полигоне нынче заря!
        Туман вмиг сгинул, точно его высосало громадным бесшумным пылесосом, который к тому же был невидим и не вызывал движения воздуха - на Полигоне царил штиль. Был йогурт, хоть ложкой черпай, хоть половником, - и нет его. Миг - и все-все-все стало резким, четким. Таким четким, что я заметил: воздух метрах в трех от нас дрожал, как в жару над автострадой, и то и дело в этом мареве вспыхивали радужные разряды. На земле над этой чертовщиной лежало серебристое яйцо. Надо понимать, это не птичка снесла, прибор это. Чуть бы стороной мы сюда притопали и… Я сглотнул. Но ведь все нормально, миновала нас чаша сия, чего уж теперь-то нервничать?
        Обойдя холм, мы вышли аккурат к лесополосе, сплошь покрытой белой дрянью, сверкавшей на солнце: подлесок, земля с палой хвоей и ветви сосен. Такое впечатление, что туман-йогурт перенесли сюда, попутно сконцентрировав его, и тут выбросили.
        - Что это?!.. - в голосе Орфея, вставшего, как и мы все, в метре от белой зоны, явственно прорезалась тревога.
        Наш бравый легионер едва держался. Надо же, как его увиденное впечатлило. Будто раньше мы прогуливались по центральной улице Цюриха, города чуть ли не с самым низким уровнем преступности в мире, а значит - были в полной безопасности. Забыл рукопашник, что весь Полигон - один большой геморрой для тех, кто явился извне на его «гостеприимные» просторы. И показная схожесть отдельных местечек с нашей прекрасной реальностью, полной войн и эпидемий, - всего лишь маскировка, обман. А вот здесь, в белой лесополосе, как раз все честно и сразу видно, что лучше нам дальше не соваться, если жить хочется пусть не до ста лет, но хотя бы еще пяток минут. Следовало просто обойти местность-альбинос десятым бездорожьем, но…
        Цюрих… Город-сказка, город-мечта. Я представил себе, как это - пройтись по бережку реки Лиммат, зная, что тебе угрожает разве что получить по лбу метеоритом, внезапно примчавшимся из далекой-далекой галактики… Короче говоря, у меня есть смягчающее обстоятельство, не виноват я, что зевнул и не успел остановить Турка.
        Ну вот на кой этот идиот снял перчатку, присел и зачерпнул ладонью белую дрянь?!
        - Не сметь! - запоздало рявкнул я.
        - Снег, - пожал плечами Турок и, сбросив белое с руки, натянул перчатку. - Обычный снег. Край, ты перебарщиваешь.
        Идиот! Совсем мозг отключило! Не смутило его, значит, что везде лето и жара, а тут зима - и холодный снежок на веточках и на травке! Ай же идиот!..
        - Надеюсь, дружище, это тебе никак не аукнется, - я искренне желал ему здоровья.
        Если бы мы знали, чем нам грозил опрометчивый поступок Турка…
        Ну и что бы мы могли сделать?..
        Впрочем, это я забегаю вперед.
        - Вы как хотите, парни, а я в обход. Нет настроения снежную бабу лепить. - Не дожидаясь реакции троицы, - пусть хоть в снежки играют и Новый Год справляют, - я двинул вдоль снежной кромки, внимательно глядя не только под ноги, чтобы не дай боже куда-нибудь не вляпаться с последствиями, но и по сторонам. Интуиция подсказывала мне, что в любой момент стоит ждать ни хрена не мелких неприятностей.
        Пару минут и полсотни метров спустя парни догнали меня. Все трое: растерянный Панк, раздраженный Орфей и слишком уж спокойный Турок. Это хорошо. Значит, не совсем еще разум потеряли.
        Кстати, о неприятностях.
        Вскоре мы вышли к озеру, на противоположном берегу которого опять начинался лес.
        Странное это было озеро. Никогда еще я не встречал в наших местах таких водоемов. Оно было правильной квадратной формы со стороной метров сто пятьдесят примерно. Вода в нем была черной-черной, точно нефть, и лучи солнца не отражались от нее, а в совершенно пустых глубинах всяческая жизнь отсутствовала как таковая: ни водорослей там, ни рыб, ни лягушек. Да и на песчаном берегу по периметру не росло ни единой травинки, и сколько я ни вглядывался в непрозрачные глубины, не увидел ни жучка-плавунца, ни водомерки. Птицы над озером не летали, и, судя по отсутствию следов на песке, зверье не приходило сюда на водопой.
        Панк наклонился и поднял шишку, неведомо как оказавшуюся здесь.
        Сообразив, что он задумал, я прошипел ему:
        - Не вздумай!
        К его чести он тут же выронил шишку себе под ноги, хотя, уверен, у него аж руки зудели швырнуть ее в озеро. Честно говоря, я просто перестраховался, запретив ему откровенно мальчишескую выходку. Возможно, ничего бы не случилось, швырни он чертову шишку в воду, но вдруг это обернулось бы для нас катастрофой? Стоит ли испытывать судьбу так глупо, когда испытаний и без того предостаточно? Вся наша жизнь, каждый ее миг от рождения до смерти - сплошная проверка на прочность, а уж Полигон - это концентрат проверок.
        И вот тут мы увидели тигра.
        Большая кошка - килограммов семьсот, длина тела метра четыре, а если с хвостом считать, то и все шесть, и хвост ведь не простой, весь в шипах - волочила за собой кабана. Ну, не самого крупного, конечно, детеныша скорее, но все-таки! Силы в нем, в этом кошаке, куда побольше, чем у домашних барсиков по ту сторону Стены. Если прикинуть, что жрет он, небось, килограммов по сто в день, то кабанчика ему должно хватить… надолго, в общем, не хватит. Но откуда тигр тут вообще взялся?! Приклад автомата привычно ткнулся в плечо. Тиграм место в глухих уголках Уссурийской тайги, куда нет доступа людям, в заповеднике Кедровая Падь, но никак не в украинских исхоженных лесах! Хотя, справедливости ради надо сказать, что леса Полигона нельзя назвать совсем уж затоптанными туристами…
        Тигр-мутант волочил добычу к своему убежищу под мощными корнями старой засохшей сосны, примостившейся неподалеку от берега озера.
        С обонянием у него проблемы. Почему я так решил? Да потому что иначе он бы нас унюхал. Но стоило только Панку пошевелиться и зашуршать травой, как зверь тотчас бросил добычу и обернулся в нашу сторону. И тут же, не давая опомниться и скоординировать наши действия, прыжками устремился к нам, огибая озеро. При каждом движении по его телу под кожей прокатывались волны. Это из-за толстой прослойки жира такой эффект. Посади полосатого на диету - чтоб вообще без пищи! - на недельку, он даже не проголодается, столько сала у него на боках и животе.
        Пока что нас разделяло озеро. Всякому известно, что кошки не любят воду. Даже терпеть ее не могут. Но не тигры. Эти сволочи полосатые отлично плавают. Однако этот то ли не из таких, то ли в озеро не рискнул соваться.
        В тайге охота на тигра строжайше запрещена, но насчет Чугуевского района я что-то запретов не припомню! А потому - пора скомандовать огонь на поражение!
        Но я медлил.
        И вовсе не потому, что хотел подпустить зверя поближе, чтобы ни одна пуля не ушла мимо.

* * *
        Медвежатам он позволил уйти, а вот их мамашу, которая вместо того, чтобы, поджав хвост, бежать со всех лап, вздумала рычать на него, пришлось наказать. Ее туша легла рядом с кабаньей, которой семейка только-только наслаждалась и изрядно истрепала.
        Резак присел рядом с медведицей. Та сучила в агонии лапой. С рогов его капала на нее кровь. Когти тоже были обагрены. Зудели и чесались шрамы на руках и ногах, под которыми были вживлены приборы, отвечающие за проявление - всплеск! - нечеловеческой силы.
        Как всегда после всплеска, Резака обуял голод.
        Он задумчиво уставился на свою жертву.
        Медвежье мясо частенько заражено глистами. А еще две трети медведей хворают трихинеллезом, так что для удобства будем считать, что все мишки косолапые - переносчики заразы, которую не убить ни замораживанием, ни засолкой, ни копчением. Выходит, что, если уж очень захотелось отбивную из медвежатины, надо сначала хорошенько прокипятить ее - минут сорок варить, а лучше дольше. А вот жир и желчь косолапых - как и других зверушек, впадающих в зимнюю спячку, - содержат множество витаминов и потому считаются целебными… Обо всем этом ему как-то рассказал один научник, посмевший в компании себе подобных пробраться на Полигон. В тот год Резак еще страдал от одиночества, искал компании. Научник прожил в его берлоге целую неделю, пока не надоел…
        Ну, раз витамины и целебный, то Резак не прочь отведать медвежьего жира.
        Его клыки вгрызлись в сырую плоть.
        Сначала он наестся до отвала, а потом пойдет дальше по следу врага.
        И никуда Край от него не денется!

* * *
        На Дальнем Востоке тигров охраняют, - они ведь в Красной книге! - но все равно на полосатых зверюг охотятся браконьеры. Ненавижу сволочей, которые стреляют в зверюшек. Но сейчас я готов был обнять всех охотников на тигров, которые оказались бы тут с нами. И пусть бы стреляли по животине, которая спешила к нам, никто за это не преследовал бы их по закону. Да что там обнимашки, я лично каждому руку пожал бы и поклонился в пояс!
        Клыки, которым слишком мало места в пасти, и когти-кинжалы все ближе.
        - Край, чего ждем?! Стреляем! - первым не выдержал Орфей.
        Турок и Панк тоже заголосили - мол, давайте уже, иначе тварь порвет нас, и так далее, и тому подобное… И это хорошо. Хорошо, что им нужен мой приказ, что иначе они не могут.
        Вот только приказа не будет.
        Ведь я понял, почему медлил, почувствовал в себе силу, способную остановить зверя не пулей калибра 5?45, но кое-чем более сильным и проникающим. Тигр-мутант - плоть от плоти Полигона, его детище, его часть, а значит, убив его, мы вызовем гнев Полигона. Этого ни в коем случае нельзя было делать.
        - Не стрелять. Что бы ни случилось, ни в коем случае не стрелять, братишки! Иначе я сам вас вот этими руками…
        Когда сражаешься с людьми, - особенно с неопытными - не стоит забывать о правиле правой руки. Если враг ведет огонь лежа, то, меняя позицию, он встанет, держа автомат в правой руке, центр тяжести его сместится вправо, и, чтобы выровняться, он обязательно сделает шаг вправо. Поэтому надо всего лишь заранее сместить прицел влево от его укрытия, засечь начало движения - и нажать на спуск.
        Со зверем, конечно, иначе, у зверя нет «калаша», ипотеки и любимой коллекции марок. Но принцип все равно тот же. Только вместо прицела у меня - личная оптика, то есть глаза. А стрелять я буду разрывным бронебойным взглядом.
        Уже выстрелил, сработав на опережение.
        И попал прямо в желтые радужки мутанта, намертво завязнув в них: ни вправо, ни влево, не оторваться им от меня, быть им со мной столько, сколько я этого захочу.
        Тигр сбился с шага, замешкался и сбавил скорость, но все же не остановился, не передумал познакомиться с нами поближе. Я знал: он всеми своими вибриссами почувствовал, что нет во мне страха, что Макса Края невозможно сломать и нельзя заставить бояться и лебезить. У твари не было, нет и никогда не будет власти надо мной. Да, меня можно загрызть и разорвать на части, если очень постараться, и то не факт, потому что я сильней. Но даже случись непоправимое, это мало что изменило бы. Да вообще ничего по сути!
        Потому что Макс Край - не добыча.
        Макс Край - брат. Старший опытный брат.
        Да я, черт побери, сильный вожак, которому надо подчиняться, иначе не выжить!..
        Умолял господ что-то сделать Панк, Турок грозился все-таки выстрелить, бо это ж просто смешно, а вот Орфей уже замолчал.
        Да и что было говорить, если тигр, рыча, подбежал-таки к нам и, распластавшись полосатым телом в воздухе, прыгнул на меня. Сверкнули на солнце слюнявые клыки разинутой пасти, и мутант ткнулся мне мордой в грудь. Мне же просто ничего не оставалось делать, как погладить его здоровенную шишкастую башку и за ушами почесать, будто из-за озера примчался не жутчайший монстр, но верный любимый пес заждался меня дома с работы! Лизни он меня языком - и иллюзия была бы полной! Хорошо, кстати, что не лизнул, потому как язык у тигра шершавый, точно наждак, - гарантированно содрал бы с руки кожу! Выказав свое почтение, зверюга развернулась и, игриво махнув на прощание шипастым хвостом, умчалась обратно к оставленной ею добыче.
        Колени мои подогнулись, и я без сил опустился на землю.
        В глотке пересохло. Надо бы смочить… Достал флягу, отвинтил крышку, твердо намереваясь на этот раз уж точно выпить.
        Хорошо, что тигры - одиночки. Надеюсь, местная популяция переняла у своих сородичей привычку уединяться. Хотя тут все же Полигон, а не тайга. Даже мне, с наукой биологией знакомому понаслышке, понятно, что столь ограниченная территория с незначительной площадью не способна выкормить то количество хищников, которое тут обитает. Они должны были уже перегрызть друг дружку, с голодухи полезть на Стену и подохнуть у ее подножья под пулеметным и минометным огнем доблестных вояк… Резюме: если местные тигры охотятся стаями, как те же львы, к примеру, то нам можно посочувствовать. Второй атаки я не выдержу, а минометов у нас с собой нет…
        - Да о чем ты говоришь, Край?! Какая вторая атака?! Ты с ума сошел?! - заорал Орфей.
        Я и сам не заметил, что стал думать вслух. Впрочем, со мной такое бывает в стрессовых ситуациях. Срочно надо выпить, снять напряжение! Сдвинув чуть респиратор, я поднес флягу к губам, почувствовал резьбу горлышка, и…
        Грохнул выстрел.
        Флягу едва не вырвало у меня из руки. Зато ее продырявило, и содержимое полилось на землю!
        Панк и Турок кинулись к сбрендившему Орфею, - стрелял он - отобрали оружие и даже вроде как скрутили его. «Вроде как» - это потому, что он не сопротивлялся. Иначе парням пришлось бы туго. Впрочем, мне было не до танцев с реверансами, я занялся более важным делом: попыткой спасти то немногое, что оставалось еще во фляге. Дырки я, как мог, заткнул пальцами, при этом умудрился еще вытащить из вещмешка носок. Да, я взял с собой запасные носки! В пути ноги преют, носки намокают, трут, кровавые водянки гарантированы. Нижние лапки обязательно надо держать в сухости! Именно поэтому я тащил с собой запасную пару носков. Правда, сейчас вовсе не собирался разуваться и менять их. Из кармана куртки я выудил зеленый ребристый цилиндр набора-минимума для выживания. Вопрос ведь был жизни и смерти! Из цилиндра вытащил презерватив, распечатал зубами и сунул в носок, а уж потом аккуратно, чтоб ни миллилитра мимо, перелил в него перцовку. Спасти удалось лишь половину начального объема!
        И кое-кто мне за это ответит.
        Аккуратно завязав презерватив и привязав носок с ним к вещмешку, я метнулся к Орфею, намереваясь как следует его покалечить или просто убить на месте, еще не решил. Макс Край не мог позволить себе такой роскоши - разрешать всяким разным безнаказанно стрелять в его вещи без спросу! Однако Орфею удалось избежать заслуженной экзекуции. Заставив меня отменить разборку, что-то с громким хлопком - чуть барабанные перепонки не порвались - вошло в атмосферу Полигона и, прорезав редкие облака огненной дугой и дымным следом, с треском и грохотом упало в лесу впереди.
        - Что это было? Тунгусский метеорит? Челябинский?.. И как раз по нашему маршруту, - задумчиво сообщил я, сверившись с экраном телефона.
        Однако слушать меня уже было некому.

* * *
        Загрохотало.
        Резак остановился и задрал к небу лицо, потемневшее от времени и солнца с ветром. Грудь его вздымалась, натягивая кожу на ребрах, и опадала, из-за чего проступали четче рельефные мышцы живота. Дышал Резак тяжело потому, что до этого момента бежал со всех ног, чуя, что враг близко, что вот-вот догонит Края и уничтожит. Стоило только замереть, тотчас вокруг зажужжало, загудело - в воздухе стало серо от облака мух, комаров и слепней. Насекомые накинулись, облепили тело Резака, измазанное медвежьими жиром и запекшейся кровью. Но это ничего, пусть себе, Резак даже не почувствовал боли укусов или же раздражения. Наоборот - он радостно осклабился, проследив за дымным следом в облаках. След, как это бывало обычно, устремился к лесу за Холмом Грузовика и Квадратным Озером.
        Сердце забилось чуть быстрее. Скоро-скоро начнется шабаш! Вот-вот уже! Когда Резак был молод, он частенько бывал на шабашах. Его, тогда глупого и наивного, верящего, что он может изменить мир, доводило до исступления безумие, овладевавшее всеми, кто прибывал в нужное место в то самое время, когда небеса ниспосылали на Полигон особую благодать. Как же давно это было!..
        Но кто мешает Резаку вспомнить былые удовольствия?
        Тем более что Край тоже там будет.

* * *
        Честное слово, я обиделся.
        Хоть бы попросили отпустить их погулять на пять минуток, что ли. Ну, или, встав на колени, потребовали бы от меня приказ наступать! Но разве это по-людски, когда, не сговариваясь, - это меня впечатлило более прочего! - трое мужчин в униформе ВС Украины ускоряются с низкого старта, не сказав ни полсловечка пану полковнику, то есть мне?! Причем направление господа-коллеги взяли аккурат туда, где рухнул неопознанный летающий объект, дымная полоса от выхлопа которого все еще рассекала наше мирное небо надвое.
        - Стоять! - велел я, потрясая автоматом над головой. Перцовка в презервативе заплюхала, грозя выскочить из носка. - Куда?! Гробанетесь все на фиг!
        Признаю, это была жалкая попытка отговорить чудо-следопытов и Панка от вылазки в локацию «Лифт». В конце концов, их можно понять, они ведь на Полигон приперлись вовсе не для того, чтобы в двух шагах от цели по-мужски крепко пожать друг другу руки, поздравить с заслуженной победой и, развернувшись на сто восемьдесят, потопать обратно.
        Но Макс Край не умеет сдаваться, - в конце концов кое-кто сумел тигра-мутанта одним лишь взглядом утихомирить! - поэтому я не унимался, с укоризной провожая их удаляющиеся фигуры:
        - У меня плохое предчувствие! Братишки, не надо туда ходить!
        Увы, мои доводы не убедили парней. Будто не слыша меня, Орфей с Турком соревновались, кто быстрее в полной выкладке домчит до леса, но их уделал Панк, который слегка задержался, поправляя ременную конструкцию с баллонами у себя за спиной, но все-таки догнал и перегнал соратников. Троица скрылась в зарослях.
        Выругавшись так витиевато, что самому стало стыдно, я со всех ног рванул за ними. Не то чтобы я опасался остаться один, просто надо ж было кому-то присмотреть за тремя глупыми мальчишками ни хрена не детского возраста.
        Тревога за их самочувствие окрылила меня, так что вскоре я увидел впереди примечательные баллоны и чудо-следопытов. Кустарники да пни заставили их сбавить темп, но все равно парни бежали по лесу так бодро, будто приборов не бывает, а мутанты вообще никогда не селились на просторах Полигона!
        Кстати, насчет мутантов.
        Падение с небес непонятной хрени весьма возбудило лесную живность. Лес оглушал визгом, воем и ревом. Трещали ветки, рушились стволы, в кронах деревьев у меня над головой проносились стаи крысобелок. Над ними и под ними, едва не врезаясь в нас, пролетали сороки и сойки, дятлы и филины, хотя последним положено в это время суток видеть десятый сон. И угадайте, куда все спешили, а? Вот-вот! Даже осы и шмели в компании бабочек и стрекоз летели в том же направлении, в котором двигались мы! Нам всем было по пути, м-мать! Это ничуть не смущало троицу моих нанимателей, но весьма беспокоило единственного здравомыслящего человека нашей команды, то есть меня!
        - Братишки, стойте!
        Никакой реакции. Их словно околдовали. Попали под воздействие прибора? Но чего тогда меня не накрыло по полной, не зацепило даже?.. Я схватил Орфея за руку, притормозив его упорное продвижение вперед, но он, не глядя, отмахнулся от своего боевого товарища - умеет, рукопашник хренов! - из-за чего, потеряв равновесие, я чуть не угодил под копыта стада мутантов-кабанов. Оно, стадо это, организованно промчалось мимо нас и даже не попыталось хотя бы того же Панка затоптать или Орфея взять на рога. Тля-муха, да что ж происходит-то, а?!
        Пока я отпрыгивал от покрытых грязевой коростой туш, задорно прогалопировавших в светлую даль, спутники мои не подумали даже меня подождать. Такое впечатление, что троице больше не нужен опытный проводник, господа-коллеги только того и ждали, чтобы сверху упала какая-то хрень! Они что, решили зажать мой гонорар? Типа, пошел ты, Край, мы тебя, как последнего лошару, кинули на баблос и сами справимся? Но это же неправильно, это в корне неверно! Да я им не позволю! Я!..
        Поэтому надо догнать троицу и конкретно разобраться, как мы теперь и что, партнеры или так, просто вместе прогулялись. Я-то на Полигоне не только из-за денег, но и в надежде узнать инфу о том, кто меня подставил с липовыми фото, из-за которых разрушилась моя семья. И если Панк да Турок с Орфеем погибнут, потеряв бдительность, я лишусь всего, ради чего рисковал! Кстати, если мы отныне не партнеры, они не «если», а «обязательно» погибнут! Нет, ну сначала я буду стрелять по ногам и пытать, а уж потом гуманно прикончу предателей, подвесив их за гениталии на деревьях. Правда, задуманное мной нарушение прав человека и кучи международных конвенций будет не так уж легко осуществить просто потому… как бы это сказать…
        В общем, не знаю, что тут упало, - сирусянский НЛО, метеорит из криптонита или спутник-шпион Лесото - но лес эта импортная хрень, цинично вторгшаяся в наше воздушное пространство, проредила и попортила основательно. Представьте себе, будто некая гигантская бензопила вторглась в густые заросли и сделала полукилометровую широкую просеку, заодно содрав верхний слой почвы. Блин, да сантиметров тридцать сняло, если не глубже прихватило! Это я к тому, что по просеке можно двигаться, не особо опасаясь приборов. Не особо - потому что я не исключаю вероятность существования инопланетного мусора, подобно кротам, зарывающегося в землю. Ну да чему быть, того не миновать. Тем более что дорогу передо мной проверяли троица и мутанты - к кабанам и крысобелкам, спустившимся на грешную землю, присоединились прайды тигров-мутантов и целые семьи хвостатых мишек.
        Осознавая, что до меня никому вообще нет дела, я все-таки предпринял еще одну обреченную на провал попытку вразумить Панка со товарищи:
        - Стоять! Мордой вниз! Иначе - огонь на поражение!
        Конечно же, я бессовестно блефовал. И, конечно, мои понты не прокатили. Парни продолжали корчить из себя леммингов, спешащих к одной им известной цели вопреки всякому здравому смыслу. Но пока существуют хоть малейший шанс и вероятность, отличная от нуля, что Максимка Краевой еще в деле, эти двуногие грызуны будут жить и не кашлять.
        Насчет «не кашлять», кстати, я поспешил. Ведь дальше просека перестала быть такой уж ровно зачищенной. Небось метеорит, астероид или же кусок Звезды Смерти - ну или что там на Полигон рухнуло?.. - подчинился-таки нашенским законам физики и начал, сволочь, притормаживать, с каждым метром менее активно сшибая все дикорастущее и свободно живущее на своем тормозном пути. То и дело стали попадаться сломанные деревья, вывернутые с корнем и протащенные на десяток-больше шагов от места своей постоянной дислокации. Далее - просто сломанные. И те и другие горели. Это было обязательным условием. Без этого, небось, небесные тела отказываются падать на нашу планету.
        И тут бы обрадоваться, - скоро-скоро просека закончится, и я увижу нечто из глубин космоса и пожму лапки дружественным, очень вежливым зеленым человечкам, - но устоявших, хоть и поломанных стволов, обязательно потрескивающих пламенем, заметьте, становилось все больше и больше. И, к моему глубочайшему сожалению, горели они вовсе не без дыма. Все пространство вокруг меня превратилось в одну сплошную серо-черную завесу, подсвеченную изнутри сполохами пламени. Респиратор, конечно, спасал органы дыхания - отличная модель, покруче многих противогазов - и натовские гогглы отлично защищали глаза, они не слезились, их не выело и не выжгло пока что, но в чаду я вскоре напрочь потерял возможность хоть что-то видеть и ориентироваться. Я двигался, можно сказать, чуть ли не на ощупь, интуитивно чувствуя верное направление. Надеюсь, никто из троицы не заблудится в лесном пожаре и не угорит. Респираторы, вроде, у всех в порядке… Хотя, если это будет Панк, я постараюсь не плакать…
        С предельно допустимой скоростью - чуть ли не ползком - я продвигался вперед. То и дело меня толкали какие-то раздраженно ревущие и сопящие твари, вряд ли в чаду ощущавшие себя комфортней меня. Но даже при всей их невежливости я ни разу не упал и никто не попытался меня съесть. Это внушало надежду, что Максимка Краевой по своему обыкновению выберется-таки на свежий воздух если не целым, но хотя бы частично невредимым. А свежего воздуха как раз и не хватало. Мне даже показалось, что рядом пахнуло тухлой рыбой, чего, конечно, быть не могло, это мое воображение разыгралось… М-мать! Клянусь ударником своего любимого «Форта», когда я выберусь из дымного ада, троица конкретно ответит за то, что втянула меня в эту авантюру! Для начала каждого из них я…
        Однако спустя пару шагов мысли о мести безвозвратно - Shift+Dell - удалились из моей прокопченной башки. Почему я стал таким добреньким? А потому что зона пожара внезапно закончилось. И «внезапно» - это вовсе не гипербола. Пожар будто обрезало невидимым вертикальным барьером. Ну, примерно как это было у ворот пропускника «Мохнач». Позади - руку протяни, вот оно все! - остался полыхающий кошмар. Только клубы дыма и вспышки огня не замерли в каком-то определенном положении, точно миллион мух, угодивших в тонны смолы тысячу лет тому назад. Нет-нет, на этот раз шоу продолжалось в режиме реального времени! Больше всего это было похоже на имитацию камина.
        Но это только по ту сторону барьера.
        А там, где оказался я, - и не только я - все было иначе. Очень-очень иначе! Если бы мою нижнюю челюсть не придерживал ремень респиратора, она упала бы мне на пальцы ног, ну или отвисла бы до пупка - настолько поразило меня увиденное в конце просеки. Хотя, казалось бы, после ЧЗО и Полигона удивить Макса Края могли только человеческая доброта и искренняя дружба, которых, как известно, в природе не существует.
        То, что упало с небес, имело форму конуса, покрытого буграми, точно лицо подростка - прыщами. Высотой этот конус был метров пять, и с таким же диаметром основания, вдоль которого с натужным гудением, постепенно замедляясь и втягиваясь вовнутрь, вращались изогнутые лезвия. Вот, значит, чем расчистило просеку! Это не какой-то там простенький метеорит, это, понимаешь, гигантская газонокосилка, прилетевшая с Марса! Мне не понравилось, как мерцала лиловым светом бугристая поверхность конуса. В мерцании этом угадывался определенный ритм, который заставлял мое сердце биться в унисон с ним. И воздух вокруг конуса дрожал, как в знойный день над асфальтом. Ежу понятно, поверхность космического странника была раскалена, потому-то и вокруг основания земля обуглилась. Вон, еще слегка дымится. И это еще ладно, это объяснимо, - проход через плотные слои атмосферы, трение, - но что за хрень, похожая на полупрозрачный трос или веревку, тянулась вверх от вершины конуса и терялась за облаками?..
        Сказать, что мне все это не понравилось с первого взгляда - ничего не сказать.
        А учитывая, что конусом картина маслом не ограничивалась… Представьте, что вы стоите среди поваленных деревьев, а вокруг вас сотни мутантов, застывших в напряженных позах и прикипевших взглядами к НЛО. Безжалостным убийцам со всеми их клыками и когтями нет до вас дела, хотя они просто обязаны разорвать вас на части и набить вами свои желудки. Тут столько разных бестий, от одного вида которых вас воротит, которых раньше вы никогда не видели и не хотите увидеть вновь! Их покрытые кровавыми язвами бока раздуваются и опадают, зверье тяжело и смрадно дышит, мышцы спазматично сокращаются, языки высунуты - зверье ведь спешило сюда со всех лап. Пахнет дымом, сероводородом и трупной гнилью…
        И среди всего этого паноптикума застыли три человеческие фигуры.
        Осторожно, стараясь не оттоптать чью-то лапу и не наступить на крысобелку, не толкнуть ненароком тигра или кабана с медведем, я выдвинулся к парням и пристроился рядом:
        - Турок, Орфей, это что за хрень такая?
        - Это капсула космического лифта-мусоровоза, - вместо чудо-следопытов ответил Панк. - Крышку контейнера подняли, теперь пора высыпать мусор.
        - Чего? - Совсем парню худо, раз такой бред несет. - Дружище, вокруг столько мутантов, а ты шутки шутить вздумал?
        Лезвия как раз окончательно остановились и исчезли внутри конуса, будто и не было их вовсе. И лиловый свет НЛО больше не источал, корпус его потемнел до фиолетового, а потом поверхность и вовсе окрасилась черным и стала матовой, из-за чего резче проступили неровности и бугры на ней.
        У меня сперло дыхание, когда конус вдруг затрясся, завибрировал со звуком басовой струны. Все зверье разом подалось вперед. Троица тоже послушно сделала шаг к конусу. Да что там говорить о прочих, если я - я! - поддался всеобщему психозу и страстно захотел приблизиться к космическому мусоровозу, как назвал эту странную хрень товарищ Панк.
        К счастью, я подавил в себе на корню это странное желание, да еще и наподдал Орфею ногой пониже поясницы, - он мне еще за стрельбу по фляге не ответил! - двинул кулаком по почкам Турку и наградил подзатыльником Панка.
        - Ты чего, совсем охренел?!
        - Да я тебя!..
        - Как вы посмели?!
        - Главное, братишки, что очнулись. Хрена мы тут делаем?! Валить отсюда надо! - Я попятился. Похоже, у парней относительно меня возникли самые серьезные намерения. Оскорбились они очень, вот и решили меня наказать за руко- и ногоприкладство.
        Однако через миг им стало не до хулигана Максимки Краевого.
        Вибрация затихла, конус замер монолитной нерушимой глыбой. Но ненадолго - чрез миг поверхность его потрескалась, на ней образовались ромбовидные и овальные секторы. Затем с громким щелчком эти секторы, точно люки, открылись вверх, и из мусоровоза покатились-выскользнули десятки, сотни, тысячи прозрачных яиц, покрытых мерзкой зеленой слизью. Яйцеобразные предметы эти все были разного размера и внутри чем-то заполнены. А когда мусор вывалился-таки, образовав яичные завалы и кучи, из отсеков посыпались червеобразные куски подрагивающей плоти цвета свежего мяса. Каждый такой «червь» был размером с руку человека. «Черви» довольно ловко и весьма быстро спрятались среди яиц, мгновенно скрывшись из виду.
        За спиной у меня раздалось рычание - это здоровенный тигр приготовился к прыжку. Врагов у такого монстра наверняка нет даже на Полигоне, кишащем всякими тварями, среди которых половина невероятно опасные, а остальные всего лишь ужасно страшные. Вряд ли даже слонопотам, если хоть один еще остался в запретной зоне, рискнул бы сразиться с полосатым матерым самцом, который ударом лапы запросто опрокинул бы БМП, а то и перевернул бы Т-80. Может, только крупный бурый мишка-мутант… Нет, вряд ли… Понимая, что мне пора примерить белые тапочки, я все же вскинул автомат, но выстрелить не успел - зарычав, зверь взвился в воздух.
        И легко перемахнул через нас, обдав вонью экскрементов и гнилья.
        Приземлившись, - на земле остались вмятины от лап - тигр прыжками помчалась к завалу из прозрачных яиц, снесенных квочкой из космоса. Его прыжок, достойный олимпийца с шестом, послужил командой для всех прочих мутантов, только того и ждавших: рыча, вереща, роняя слюну, когтя остатки дерна, они сорвались с места и, толкая друг дружку, ринулись к куче презентов, выпавших из конуса. Со всех сторон они, прыгая по поваленным деревьям, мчали к матово-черной гигантской урне, вывернутой посреди Полигона согласно воле нечистоплотных алиенсов. Крысобелки перепрыгивали со спины на спину более крупных зверюг. Барсуки лавировали под копытами кабанов. Кабаны мчали клином, сшибая всех со своего пути… И вот вся эта биомасса, оснащенная ядовитыми железами, острыми шипами и хитиновыми пластинами крепче многослойной брони, с хлюпом, хрипом и утробным урчанием врезалась в вожделенную кучу. Оказалось, зверье примчало сюда вовсе не для того, чтобы себя показать, на других посмотреть. Их привело к конусу вовсе не маниакальное стремление попасть в локацию, отмеченную на мой трофейной карте как «Лифт», - у всех мутантов
было совсем простое низменное желание набить до отвала брюхо. Чем? А теми самыми «червями», которые, прибыв из космоса, так ловко спрятались среди яиц! Да-да, именно эти куски мясистой плоти интересовали зверье! Вы даже не представляете, какой приключился рев и гам, когда кабаны и медведи, тигры и барсуки, рыси и волки принялись разгребать завалы, вылавливая извивающиеся деликатесы! И никому не было дела до людишек, в совершенном офигении от происходящего замерших на краю общественной столовой для мутантов! Зверушки с упоением жрали «червей», ссорились из-за них, пытались выхватить недруг у недруга особо толстого и мясистого псевдокольчатого. При этом к меху и роговым пластинам мутантов одинаково крепко прилеплялись яйца - слизь, их покрывающая, оказалась чем-то вроде клея. Некоторые зверюги уже через минуту после начала трапезы походили на пресловутого ёжика из рекламы сока, на иголках которого хватает места яблокам, грушам, сливам и чуть ли не плодам манго, только вместо фруктов были, понятно, разновеликие яйца.
        Между самцом-тигром, перепрыгнувшим нас, и ги-гантом-гризли, вставшим на задние лапы, возникло недопонимание из-за особо мерзкого, как по мне, но такого привлекательного для мутантов «червя». В результате непродолжительной, но бурной потасовки, пяток яиц мощными ударами лап было сорвано с бурого тела и отброшено… к нам под ноги! Чем я не преминул воспользоваться, чтобы получше рассмотреть гостинцы дружественной цивилизации.
        - Да это же… - ошарашенно пробормотал я под впечатлением от увиденного.
        - То, что вы называете приборами, - спокойно выдал Панк, будто иного и не ожидал тут встретить.
        На Орфея и Турка яичное откровение тоже не произвело впечатление. Все трое моих спутников знали, с чем мы тут столкнемся. А открытие мое было простым, но гениальным: конус действительно был мусоровозом, и он доставил на Землю, на Полигон, груз приборов, заключенных в специальные контейнеры - яйца. Далее логично было предположить, что контейнеры предохраняют приборы от преждевременной активации, иначе всему зверью, собравшемуся у конуса на трапезу, уже настал бы кирдык. А прилипают покрытые слизью контейнеры к кабанчикам и мишкам для того, чтобы те разнесли их по всей территории, ограниченной Стеной. Потом слизь высохнет, перестанет быть липкой, контейнеры отпадут, раскроются - и все, прибор готов к употреблению. А «черви» - приманка, вкусняшка, ради которой мутанты готовы бежать многие километры и даже не замечать конкурентов и извечных врагов. Но скоро вкусняшки закончатся, и тогда…
        Турок закричал и отбросил автомат. Он отшвырнул оружие так, будто проклятая железяка вмиг раскалилась и обожгла хозяину руки. Крик Турка тут же оборвался и сменился воем, который враз перешел в отчаянный звериный скулеж, в какое-то противоестественное для человека повизгивание. Чудо-следопыта всего затрясло, он хлопнулся на колени, выставил перед собой правую подрагивающую руку и схватил ее за предплечье. Пальцы правой руки, затянутые в кожу перчатки, отчаянно дергались, жили собственной жизнью, изгибались в суставах под такими углами, что этого просто быть не могло. И они были… белыми.
        …сняв перчатку, присел и зачерпнул ладонью белую дрянь.
        - Снег, - пожал плечами Турок и сбросил белое с руки, затем натянул обратно перчатку…
        Белая изморось покрывала уже всю перчатку. Она быстро перебралась по кисти на предплечье и устремилась по нему к локтю.
        Выхватить нож и отсечь пораженную «снегом» конечность?!
        Однако я тут же отбросил эту мысль - в таком случае, даже если мне удастся одним махом отрубить Турку руку, в чем я очень сомневаюсь, он все равно не выживет. Остановить кровотечение, оказать квалифицированную медицинскую помощь мы не могли, лекарств у нас с собой не было. Да и вообще…
        - Что с тобой?! Ты чего?! - Орфей дернулся было к товарищу, но я схватил его.
        - Не смей прикасаться! - рявкнул в ухо. - Ему не поможешь, а сам сгинешь!
        - Я умираю, я… Край, это я сделал те фотографии! - выдал вдруг Турок; изморось уже добралась до плеча и, перевалив через него, устремилась к груди, очевидно, зацепив легкие, потому что чудо-сталкер говорил с трудом, выдыхая из себя при каждом слове облачко пара.
        - Что?! - Я сразу понял, о чем он говорит, но сознание мое отказывалось поверить в страшную правду.
        …конверт был полон фотографий.
        Главным героем сюжета был я. Я позировал в окружении голых девиц…
        …Ты просто животное. Тварь. Ненавижу! Я ухожу от тебя и забираю Патрика. Тебе нет прощения, ты сам виноват, ты предал нас. И не ищи меня, это бесполезно. Когда ты вернешься домой, в эту затхлую дыру, в которой ты заставляешь нас прозябать, мы будем далеко от Вавилона. Мы навсегда улетаем из этого мерзкого города…
        …потеряв управление, самолет резко накренился и врезался в бетонку. Его стабилизатор и шпангоуты смяло, фюзеляж из клепанного фрезерованного алюминия и композитов треснул, точно скорлупа ореха, по которой со всей дури ударили молотком…
        …найти своих, спасти их, вынести из огня. Меня же нет без семьи, мне надо к семье, я хочу обнять сына и поцеловать жену в губы, пусть даже губы мои превратятся в угли!..
        - Но то еще не все, Край. - Турок уже едва сипел. - Бо я сделал те фоты по просьбе твоей жены…
        Удар под дых. Я покачнулся. Герой уходит в затемнение, занавес.
        Турок же опрокинулся на спину, не в силах более издать ни звука: его грудь и голова стали полностью «снежными», глаза остекленели и будто покрылись корочкой льда, которую тотчас присыпало белой крупкой. Крупка путалась в ресницах и бровях, прилипла к раскрытым для последнего выдоха губам, выбелила и без того сметанные зубы. «Снег» стремительно распространялся по агонизирующему телу. Вот он добрался до левой руки, намертво зафиксировав ее, потом метнулся вниз по грудине и животу, чуть задержался в паху и, наконец, добрался до ног. Черт побери! Да описание гибели Турка заняло у меня куда больше времени, чем на самом деле длился процесс!
        - Турок, значит… - Я с трудом оторвал взгляд от замороженного тела и пригвоздил им к месту Орфея, который дернулся было от меня, но так и застыл на месте.
        Для меня все вокруг перестало существовать: доставший по самое не хочу Полигон, вонючие клыкастые мутанты, приборы в яйцах, точно иглы, которая смерть всех Кощеев, какие только есть, и космический мусоровоз-инкубатор, которому не место на земле… Были только я и бородач. И нам срочно нужно выяснить отношения. А потом, чую, один из нас скоропостижно скончается. И это буду не я.
        Наверное, Орфей понял, увидел что-то такое в моем взгляде, потому что он начал много и быстро говорить, сбиваясь, повторяясь, избегая смотреть мне в глаза.
        Так я узнал, что ныне покойный Турок случайно подслушал разговор двух дамочек в троллейбусе. Одна из них была женой Макса Края, а вторая, очевидно, ее подругой. «И твоя жена, Край, - Милена, хотел сказать я, ее звали Милена - сказала своему другу, такому с челочкой, что ей нужен повод, чтобы уйти от мужа…» Эрик? Милена разговаривала с Эриком, своим бывшим боссом, который помогал мне открыть клуб? В глазах у меня стало темным-темно. Я поднял автомат. Сейчас нажму на спуск, и все закончится. Никому не позволю надругаться над памятью о моей супруге. Бородач лжет! Он лжет!
        И все-таки я не выстрелил.
        Я стоял и слушал рассказ Орфея. А он пел соловьем о том, что Турок мгновенно смекнул: разрыв Макса Края с семьей только на руку их группе. «Ведь в таком случае, Макс, тебя будет проще склонить к сотрудничеству. Ты ведь известен своей строптивостью, непокорность - твой конек. Да и кто лучше тебя сумел бы провести группу по Полигону?!» Орфей уже не запинался, не лебезил, он орал, яростно размахивал рукой у меня перед лицом. «Тем более, - вопил он, заводясь все больше, - по Вавилону пошли слухи о том, что ты, Край, недавно побывал на Полигоне и сумел не только вернуться живым, но и привез изрядный куш. Вот Турок и предложил твоей женушке сделать фальшивые фото за чисто символическую плату…»
        - Так он с нее и денег еще взял?! - вырвалось у меня.
        - В десять раз меньше, чем обычный его гонорар. - Орфей чуть отступил. - Меньше нельзя было, она могла заподозрить неладное!
        - А-а. Ну, тогда другое дело. - Я заскрежетал зубами, мозгом понимая, что бородач не врет, что Милена сама инициировала разрыв, но сердцем отказываясь признать это. - А самолет кто из вас сбил? «Боинг» с моими на борту? Это чтобы я стал совсем уж паинькой?!
        - Мы тут не при чем, Край! На такое мы не по-шли бы!
        - Максим, поймите, в наши планы не входило убивать ваших близких. Нам достаточно было помочь вашей супруге внести разлад в ваши отношения, - заговорил Панк, и по его тону я понял, что он ничуть не раскаивается в содеянном. - Если б не Турок с его феноменальным умением подделывать всяческие документы, ваша супруга обратилась бы к кому-нибудь другому. Это ничего не изменило бы для вас.
        Ничего не изменило бы… ничего…
        Я был на грани срыва. Я жаждал убивать, но знал, что стоит мне открыть огонь, и назад пути не будет. Макса Края, такого, каким я был и есть, больше уже не будет. Я превращусь в злобного маньяка, брызжущего слюной при виде капли крови, и сольюсь с ордой мутантов, чавкающих и утробно рычащих, обвешанных гроздьями яиц с приборами. Хотя одно то, что мы стоим посреди Полигона рядом с космическим мусоровозом и плотоядными мутантами, обсуждая наши разногласия, уже было чистейшим безумием.
        - Ваши планы… ваши… - зацепился я за эти слова, чтобы не сорваться. - Локация «Лифт». Вы хотели сюда. Я вас привел. А теперь, когда Турок мертв…
        - Вы не получите свой гонорар, - кивнул Панк. - Потому что условием нашего договора было… Но не расстраивайтесь. Вы все равно ничего не получили бы. Дело в том, что все свои сбережения - а именно я являюсь спонсором нашего квеста - я потратил на снаряжение экспедиции и ваш аванс. У меня больше нет денег. Я банкрот. То есть гибель Турка может для вас быть личной трагедией, но отнюдь не финансовой.
        - Что?!
        Панк покачал головой и повернулся обратно к инопланетному конусу. В глаза бросились баллоны с БОВ «Гремлин» у него за спиной.
        Одно к другому. Я хотел найти того, кто подставил меня, и нашел, - какой я молодец! - но не успел его наказать, зато был наказан сам, узнав, что Милена хотела меня бросить и искала только повод. Я хотел заработать денег, чтобы достроить клуб, посвященный моему погибшему сыну, и вот - заработал лишь дырку от бублика и большой пальчик от кукиша. Надеялся избавить мир от жуткого химического оружия, способного уничтожить все живое на нашей планете, но сделал так, что Панк завладел двумя баллонами с БОВ, и теперь никто не сможет до него, маньяка гребенчатого, добраться… Другое дело, что Панк не сможет использовать БОВ в своих гнусных целях, это мой для него сюрприз. Он ведь ничего не знает об активаторах, без которых… Впрочем, это слабое утешение для Макса Края. Жизнь моя, обретшая на короткое время хоть какой-то смысл, вновь стала ненужной и обременительной.
        Впору опустить руки, сесть и сдохнуть.
        Что я впервые в жизни и сделал.
        Нет, не сыграл в ящик - по крайней мере сразу и пока что. Но повесил-таки вдоль тела верхние конечности и шлепнулся на пятую точку. Этого мне показалось недостаточно, чтобы выразить полное неприятие к своему существованию, поэтому я еще и тупо уставился перед собой, ничего не видя.
        Зато я все отлично слышал.
        - И что нам теперь делать, Сава?! - спросил Орфей, надо понимать, у Панка, потому что меня звали иначе, а больше тут не было никого, способного отозваться на человеческое имя. Кстати, голос бородача при этом, мягко говоря, не был переполнен командирскими нотками. - Мы ведь теперь вдвоем! А ты говорил, что там столько обученного народу! Мы не справимся! Мы обречены!
        Сава… Вот, значит, как зовут Панка. Имя мне точно знакомо, и оно просто удивительно подходило гребенчатому, но при этом казалось почему-то взятым взаймы, не очень-то ему соответствующим. Обе челюсти даю в придачу к зубу, я где-то уже пересекался раньше с этим Саввой!.. Но это не имело уже ну никакого значения. Как и тот презабавный факт, что в троице, меня нанявшей, Панку-Савве явно отводилась главенствующая роль. Он был зачинщиком, он финансировал поход, он принимал окончательные решения.
        И он не доверил никому баллоны с БОВ «Гремлин». Сам тащил их всю дорогу, никому не позволил помочь себе. А это очень не по-командирски. Настоящий командир ведь, как известно, должен отдавать приказы и стегать плетью нерадивых подчиненных, сидя у них на крахмальных подворотничках и свесив ноги в грязных сапожищах…
        - Мы должны сделать то, что должны, - спокойно ответил Орфею Панк. - И пусть будет, что будет. Нам нужно всего лишь пробраться в трюм мусоровоза, а там уж мусоровоз сам доставит нас на МКС.
        Он говорил так непринужденно, будто речь шла о прогулке на соседнюю поляну, причем не здесь, на Полигоне, а в нормальном пригородном лесу, загаженном бутылками из-под пива и сигаретными окурками.
        И вот тут я очнулся, словно вынырнул с кошмара.
        Забрезжило во мне что-то, далекое, на грани сознания, но невероятно близкое к пониманию того, что тут, черт меня побери, происходит, во что втянули Макса Края и ради чего вообще все затеяно. Ради чего погибли мои жена и сын. И потому - встать! В бой! Делай хоть что-нибудь, и забудь, что хочешь жить вечно!
        - Куда мусоровоз тебя доставит? А, дружище Сава? Я не ослышался? - Я ударил Панка кулаком в живот, а потом, когда он согнулся вдвое, легонько добавил локтем по затылку, чтоб не убить и не вышибить дух, но поставить перед собой на колени. - Ну ничего себе заявочка, Сава! Ты на орбиту собрался? Типа космонавтом себя возомнил?!
        В ответ Панк прохрипел нечто неразборчивое.
        - Да, Край, ты не ослышался, нам нужно на МКС, - обреченно заявил Орфей. - Пойми, у нас такая цель, ну такая, что оправдывает любые - понимаешь, любые - средства! Ты просто был нужен нам, ничего личного! Дело в том, что мы…
        Он стоял лицом ко мне и спиной к скоплению мутантов и потому не видел, как от клыкастых орд, безуспешно уже выискивающих «червей» в окрестностях мусоровоза, отделился тот самый медведь, который сцепился пару минут назад с тигром. И направился мишка косолапый, весь обвешанный яйцами с приборами, не куда-нибудь подальше, а к нам, вполне годным в качестве десерта после обильной трапезы.
        - Орфей, сзади, - прошипел я, ибо громкие звуки могли ускорить атаку зверя.
        - Что?! Край, я говорю тебе о серьезных вещах, о судьбе всего человечества, а ты хочешь развести меня таким дешевым трюком, чтобы выстрелить мне в спину?!
        - Идиот, - шевельнул я одними лишь губами, - сзади!
        И поднял автомат, уткнув приклад в плечо.
        - Ах ты гнида! - завопил бородач и вскинул РПК.
        Я тут же сместился в сторону, точно пружинами подброшенный мышцами ног. Загрохотали выстрелы.
        Честное слово, если бы Орфей успел выпустить в меня очередь, я бы на него нынче не обиделся! Но он не успел. Не он стрелял, а я, передвинувшись так, чтобы не зацепить бородача, потому что метил вовсе не в чудо-следопыта, а в медведя, зашедшего ему в тыл. Бил я мутанту в горло, но снайпер из меня никакой - пули угодили ниже, в грудь зверя, пробили его толстую кожу и увязли в основательном слое жира, покрывающем всю тушу. Это только разъярило зверя. Встав на задние лапы, весь облепленный приборами, он пошел на нас - и первым у него на пути был Орфей, который наконец сообразил, что сегодня у меня не первое апреля.
        Всадив еще одну очередь в грудь мишке косолапому, - бурый мех окрасился алым - я увидел, что возле мусоровоза среди зверья началась суматоха: мутанты дрались между собой за последних «червей», а то и просто вспомнив, что негоже благородному тигру и какому-то барсуку жрать из одной лоханки. И мутанты помельче уже спешили свалить подальше.
        К тому же, что-то происходило с конусом. Он вновь начал вибрировать, матово-черная поверхность стала лиловой. Со звучным металлическим щелчком опустился первый люк-овал, следом - люк-ромб… Космический мусоровоз явно готовился покинуть гостеприимные земные пределы!
        И это очень не понравилось Панку, который встал уже с колен и, по дуге мимо медведя метнувшись в самую бойню мутантов, махнул рукой, точно воин с плаката времен ВОВ, призывая всех последовать за ним:
        - Давай к мусоровозу! Иначе напрасно все!
        Да пошел он. Максу Краю с ним не по пути. Меня мутило уже от его безумных идей. А вот Орфей и рад бы сорваться следом за гребенчатым, да вот медведь дорогу перегородил, уж очень косолапому бородач наш понравился.
        Со звонким щелчком опустился очередной люк мусоровоза.
        А Панк уже был среди мутантов. Удивительно, что его никто походя не сшиб лапой, не зацепил шипастым хвостом.
        Вибрации космического конуса передались карману моей куртки. Я даже не сразу сообразил, что это у меня телефон ожил-разволновался. Перед выходом на Полигон я, как здравомыслящий сталкер, отключил звук у девайса, чтобы не заиграл рингтон в неподходящий момент. И я опустил автомат и сунул руку в карман за трубкой. Это было глупо и смертельно опасно, ведь мутанты, ведь медведь и Орфей, который больше не коллега, но враг, так что момент был самый-пресамый неподходящий, но… Но почувствовал, что этот звонок важен, - кому я понадобился, а? - что, быть может, он перевернет все с ног на голову и изменит мою жизнь. И потому я вытащил телефон из кармана и…
        Даже не успел взглянуть на экран.
        Оставив сантименты, медведь ринулся на Орфея, успевшего всадить ему в живот длинную очередь, и ударом мощной клыкастой башки в грудную клетку поднял бородача в воздух и швырнул на меня. Отнюдь не мальчик Орфей сшиб меня с ног, телефон вылетел из моей руки и, призывно вибрируя, скрылся под завал сломанных деревьев, где отыскать его было просто нереально. А ведь мало того, что звонок важный, так трубка еще и моя связь с реальностью по ту сторону Стены!..
        Мало того, на меня пер медведь!
        И на мне лежал Орфей!
        Из разрывов в его униформе торчали белесые обломки ребер. Чудо-следопыт еще был жив, с каждым судорожным вздохом изо рта у него выплескивался фонтанчик крови, одежда на груди и животе промокла насквозь. Я ничем не мог помочь Орфею, поэтому попытался сбросить его с себя, и помог мне в этом медведь - он поднял чудо-следопыта, точно пушинку, и своими сильными лапами разорвал пополам, как Тузик - тряпку. Я едва успел откатиться, чтоб на меня не обрушилось содержимое внутренностей бородача.
        Вот и все, сделку с Турком и Орфеем можно считать расторгнутой.
        Правда, есть еще Панк…
        И никуда не делся медведь.
        Отшвырнув останки Орфея, он, рыча, двинул на меня, вставшего на колени.
        - Край, ко мне! - услышал я крик Панка.
        Тот сумел-таки добраться до конуса и залезть в него. Одна лишь макушка гребенчатая торчала наружу. Рядом с занятым им отсеком отпустился очередной люк.
        Сейчас я готов был забыть про наши разногласия и его безумные идеи. Да я был бы счастлив оказаться с ним плечом к плечу, пусть даже считаю его затею смертельно опасной, потому что неизвестно куда нас занесет конус, герметичен ли он, способен ли защитить от космической радиации и так далее и тому подобное. Сдохнуть здесь и сейчас или же сделать хоть что-нибудь ради спасения, пусть даже крайне сомнительного - разве у меня есть выбор? Все равно здесь, на Полигоне, мне не выжить - это я знал четко. Но медведь…
        Мутант напирал, загораживал путь мне, уже вставшему во весь рост! Он не спешил. Он знал, что деваться мне некуда, и, побеги я, в один-два прыжка зверь достигнет меня. И все-таки я сорвался с места, стреляя по твари на ходу. И медведь-мутант атаковал меня, и когтистая лапа устремилась ко мне, грозя перешибить хребет.
        Казалось, ничто не могло спасти Максимку Краевого, и белеть его обглоданным костям на просторах Полигона, но медвежьи когти лишь вырвали у меня из рук автомат, потому что спасение пришло неожиданно для меня - им оказался давешний тигр, который решил-таки почтить меня своей благосклонностью. Сомневаюсь, что он спас меня от медведя по доброте душевной. Уверен, он просто хотел сам со мной расправиться, без посторонних, и потому ему надо было отжать меня у мишки, которого такое отлучение от двуногой пищи просто взбесило. Если бы у вас буквально изо рта выдернули лакомый кусок, вы что, обрадовались бы? Вот и косолапый, в которого врезался тигр и тем сам уберег меня от фатальных переломов, рассвирепел не на шутку. Он почти обхватил тигра лапами, и объятья его были бы смертельными для полосатой кошки, но эта бестия оказалась неожиданно ловкой для такой большой туши. В лапы кошки словно вмонтировали амортизаторы, которые враз отпружинили ее, забросив на поваленное дерево неподалеку, а оттуда тут же швырнув на то, что метрах в пяти правее. Зарычав, медведь поспешил за врагом.
        И пока мутанты заняты, я должен оказаться как можно дальше. Прятаться в лесу смысла нет, он переполнен зверьем - рано или поздно меня сожрут. Значит, без вариантов. Макс Край будет прорываться к конусу, чтобы, если верить Панку, подняться на МКС. Хотя какого вообще фикуса НЛО там делать?.. «Давно со мною такого не было», - думал я, мча со всех ног к мусоровозу инопланетян. Кабаны с рысями и волки то ли не успевали отреагировать на мой демарш, то ли так уже набили животы вкуснейшими «червями», что я им в качестве пищи был неинтересен и даже отвратителен. «Впрочем, - решил я, оказавшись у конуса, единственный люк которого был еще не захлопнут - тот, который, вытаращив глаза и побагровев от неимоверного напряжения, удерживал Панк, - даже в такой безмозглой ситуации есть нечто забавное и даже приятное: не надо вникать, не надо беспокоиться. Просто будь себе овощем без нервных окончаний и получай удовольствие от того, что тебя сорвали и уронили в бурную реку, и ты теперь плывешь, повинуясь течению, и от тебя уже ничего не зависит».
        Я уже был в двух шагах от спасительного мусоровоза, когда меня дернуло обратно. Это неугомонный тигр вонзил когти в мой вещмешок. Меня развернуло лицом к его оскалу, и я, повинуясь неосознанному порыву, сорвал с вещмешка закрепленный носок с презервативом, наполненным перцовкой, и швырнул в тигра. Сомкнувшись, рефлекторно клацнули клыки, носок разорвало, латекс лопнул, перцовка полилась в пасть…
        И здоровенный могучий тигр рухнул как подкошенный, потащив меня за собой.
        Что случилось-то, а?! В чем дело?! Чего это вдруг полосатый издох?! Ну да бог с ним, меньше всего сейчас меня занимали причины, куда важнее были следствия: спасся, жив - ну и хорошо, а думать о случившемся буду потом.
        Я выбрался из ремней вещмешка, который так плотно засел в когтях тигра, что не имело смысла пытаться его вытащить. Но я все же потратил пару секунд драгоценного времени - Панк уже не кряхтел, а лишь порывисто дышал - на то, чтобы достать из сидора зеленый ребристый цилиндр набор-минимум для выживания (мало ли куда нас занесет?) и игрушечную машинку Патрика.
        После чего я влез в отсек к Панку и бросил последний взгляд на Полигон.
        И увидел, что среди толп мутантов, покидавших просеку, началось волнение - будто что-то разрезало собой их плотную массу, направляясь к мусоровозу.
        А в следующий миг Панк отпрянул внутрь отсека, и люк с оглушительным лязгом захлопнулся.
        Глава 6
        Двадцать восемь тысяч километров в час
        Из огня и копоти, измазанный медвежьим жиром и кровью, как никогда воняющий тухлой рыбой и дымом, он ворвался в толпу зверья, спешно прущую ему навстречу. Эта расторопность означала, что шабаш уже закончился и Лифт вот-вот уберется восвояси. И все бы ничего, пусть себе летит куда хочет, но Резак увидел, как Край, убив чем-то тигра, - чем?! как?! ведь даже Резак предпочитал не связываться с полосатыми кошками! - забрался внутрь Лифта. Это никуда не годилось! Враг намерен ускользнуть от Резака!
        Щелкнув зубастыми челюстями и задействовав нужные приборы, вживленные в икры и бедра, Резак рванул вперед, к Лифту, со всей возможной скоростью. За один прыжок он пролетал метров десять, и если на его пути оказывался волк или зазевавшийся кабан, полупрозрачные когти Резака вмиг вскрывали зверю горло, не успевая даже забрызгать алым чешую, покрывающую его тело.
        - Т-ты к-куда с-собрался, ум-мник?! Ж-жалк-кий чел-ловеч-чишка, т-ты с-со-овсем г-глуп-пый! - Когда Резак говорил на бегу, меж его тонких губ и клыков из пасти то и дело выскальзывал длинный раздвоенный на конце язык. - Я в-все рав-вно уб-бью т-тебя. Я…
        Резак достиг Лифта, когда тот уже готовился взмыть в небо. Люк, за которым спрятался Край, был настолько плотно прижат к лиловому бугристому корпусу, что подцепить его когтями и отжать никак не получалось. Тогда Резак решил выцарапать врага из корпуса, разодрать люк в клочья, задействовав специальные приборы, усиливающие не только мышцы рук, но и крепость когтей. Однако материал, из которого был сделан Лифт, хоть и был на ощупь вроде резины, никак не желал поддаваться, на нем не оставалось даже царапин!
        Лифт протяжно загудел.
        «Дай мне сил отомстить, благослови меня!» - мысленно взмолился к Полигону Резак.
        И вновь не услышал ответа.
        Наоборот - Полигон как бы отталкивал его от Лифта, намекая, что мешать нельзя, надо уйти.
        - Н-нет! - мотнул рогатой головой Резак. - Н-не у-уйду!
        Видя, как разворачивается к нему только что спешившее прочь от просеки зверье, как щерятся клыки, как загораются жаждой смерти глаза сотен мутантов, он двинул вокруг Лифта. Он прекрасно знал, что сгорит в огне, если Лифт вздумает сейчас взлететь. Но Резаку уже нечего было терять - Полигон предал его, Резаку уже здесь не жить.
        Да и достать Края, надругаться над ним, медленно, растягивая удовольствие, уничтожить его - мечта всей жизни. И потому удача не могла не оскалиться Резаку - он нашел последний не захлопнутый люк и нырнул в отсек.
        А через миг окончательно задраенный Лифт поднялся в воздух.

* * *
        Я где-то слышал, что обычные земные тараканы без проблем переносят трехсоткратные перегрузки. Так вот нынче Максим Краевой впервые в жизни позавидовал тараканам.
        Меня с силой вдавило в пол. Нижняя челюсть отвисала сама собой, я не мог закрыть рот даже руками, потому что их еще надо было поднять. Икры ног пронзали вспышки боли. Я едва дышал, сердце сбоило. И хоть в отсеке было светло, в глазах у меня потемнело, все вокруг будто окутало серой пеленой, которая грозила превратиться в непроглядную черную. И все же я увидел, что лицо Панка, привалившегося к стенке отсека напротив, будто оплыло, его вроде как стянули с черепа вниз, и челюсть у него тоже отвисла. А потом вдруг оно вновь стало нормальным, и я понял, что все в порядке, я не потерял сознание, с меня сняли тяжкий груз. Я едва не завопил от радости. И хорошо, что не завопил, потому что радоваться было преждевременно. Мусоровоз затрясло. И мне это сразу не понравилось. Мне захотелось, чтобы все это немедленно прекратилось, я сжал кулаки, мне стало тревожно. Да что там, меня едва не вывернуло от страха. Разболелся живот, позвоночник словно вытащили из меня и заменили его раскаленным добела ломом. Вся моя кожа зудела, я с трудом удерживался от того, чтобы почесаться. И мне опять нечем было дышать. И башка
раскалывалась, а во рту пересохло. Я попытался заговорить с Панком и понял, что речь моя несвязна, отрывиста, а потом я и вовсе перестал слышать себя. Я оглох!
        Зато я вдруг вспомнил, где видел Панка - раньше, до визита его вместе с чудо-следопытами ко мне домой! Да это же знаменитый имперский космонавт Савелий Фарт, который на орбите провел большую часть своей жизни! Мы с Патриком, сыночком моим, про Фарта целую передачу посмотрели по ящику. Но как тогда?.. И такой внешний вид - гребень, проколотый нос, дурацкая пижама, в которой он щеголял у меня на кухне? Потому-то я и не узнал бравого героя, покорителя звездных пространств!..
        И тут я понял, что Панк - сам Савелий Фарт! - что-то мне говорит, и прислушался:
        - Вряд ли вы, Максим, слышали когда-нибудь о неком японском физике по имени Сумио… э-э… Надо же, фамилию я торжественно забыл, а вот имечко врезалось в память, потому что похоже на известный вид спорта сумо… Так вот этот Сумио исхитрился создать нанотрубки - сверхпрочные микроскопические нити. Эти соединенные полые цилиндры из углерода обладают просто потрясающей прочностью. Изготовленная из нанотрубок лента тоньше листа бумаги и шириной в полсантиметра должна была пригодиться тем научным организациям, которые работают над проектированием космических лифтов.
        Космические лифты? Что за?.. А ведь локация, где мы обнаружили конус, на карте была обозначена как «Лифт». То есть Савелий Фарт - так и хочется по привычке назвать его Панком - намекает, что хрень, в которую мы забрались, не просто какой-то там мусоровоз марки НЛО, а космический лифт, на котором мы поднимемся-таки на МКС? Судя по тому, что мы были до сих пор живы, я все больше склонялся довериться ему.
        - Однако я, уважаемый вы мой Максим, сомневаюсь, что пришельцы у нас тут используют нанотрубки, но что космический лифт они создали, подтверждается нашим личным в нем присутствием.
        - Господин Фарт, может, перейдем уже на «ты»? Для удобства общения, - предложил я, протянув ему руку. Тактическую перчатку снимать не стал, мы не на светском рауте.
        - Пожалуй, вы… ты прав, Макс. - Он пожал мою ладонь.
        Мы будто заново познакомились, хотя передо мной сидел прямо на полу - пусть на полу космического лифта, но все же на полу! - все тот же мужчина изрядно за тридцать, все с той же дурацкой прической и с двумя баллонами, наполненными БОВ «Гремлином». Ежу ясно, что весь этот его маскарад неспроста. Как и то, что он связался с чудо-следопытами и зацепил меня, чтобы, добыв химическое оружие, отправиться на Полигон и найти этот чертов лифт, который довезет нас - надеюсь, что не застрянет на полпути! - на самый верхний этаж.
        - Савелий, почему ты так выглядишь? - в лоб, без экивоков задал вопрос я. - И что мы здесь делаем? Мы ведь теперь вдвоем, и если ты хочешь, чтобы я помог тебе, мне нужна информация.
        Он не стал ломаться. Наверное, потому что с ним больше не было Орфея и Турка, о сиротах которых мне еще предстоит позаботиться по возвращении в Вавилон. Он начал с того, что ему стало страшно лететь в очередную космическую командировку на МКС, но он не мог открыто отказаться от работы: это вызвало бы подозрения, которых следовало избежать во что бы то ни стало, - ведь у этих наверняка есть свои люди в НАСА и на Байконуре. Поэтому Савелий решил эпатировать ЦУП и господ из контролирующих органов своим внешним видом - новым и оригинальным. Демократия демократией, но даже в донельзя либеральных Штатах все астронавты выглядят, будто их клонировали в один день и лишь слегка подкрасили некоторым кожу до шоколадного цвета. А уж про порядки в Империи и подавно говорить не стоит… В общем, Фарт откровенно надругался над собой, - «Мне этот ирокез самому противен!» - чтобы его исключили из штата космонавтов очередной запланированной экспедиции.
        Тут надо прерваться и отметить, что в наше тревожное время профессия космонавта уже не пользуется такой популярностью, как раньше, во времена моего детства. Нынешние киндерята больше не мечтают покорять таинственные просторы, усыпанные мириадами звезд, - и вовсе не потому, что новое поколение лишено романтики до абсолютной меркантильности. Нет, все дело в том, что профессия космонавта, и раньше не очень-то располагающая, чтобы дожить до глубокой старости, вообще стала жутко опасной. Столкновения с космическим мусором, аварии при стартах и просчеты изготовителей ракет стали такой обыденностью, что когда очередной экипаж добирался до МКС, это становилось событием из ряда вон. И уж если Савелий Фарт побывал в космосе аж восемь раз, то это означало: он не только поимел право засветиться в «Книге рекордов Гиннесса», но еще кто-то выше орбиты МКС очень ему благоволит, и потому Савелий - просто невероятный счастливчик. В конце концов, не зря же у него сама за себя говорящая фамилия.
        - Да уж, Сава, тебя, правда, тяжело узнать в новом прикиде. Я вот только здесь…
        - Макс, на это и был расчет.
        - Но я не понимаю, почему ты… Если ты испугался лететь, мог бы просто уволиться да и все! - У меня возникло подозрение, что у Фарта крыша протекла, и он решил тайно проникнуть на МКС, чтоб отравить своих сослуживцев, которые чем-то ему насолили. Ну, как это бывает, когда съехавший с катушек «белый воротничок» приходит в посещаемый уже двадцать годков офис и открывает огонь из AR-15 по любимому боссу и его секретарше. Но я тут же отбросил эту версию как слишком сложную: нанимать бывших сталкеров, искать оружие массового поражения, а потом тащить его через весь Полигон и загружаться в космический лифт… - это слишком для того, чтобы завалить обидчика, какой бы сволочью он ни был.
        - Да, уволиться было проще, - согласился со мной Фарт, - но просто уволиться - это значит навлечь на себя подозрения спецслужб, попасть в немилость руководства и даже правительства, лишиться заслуженных привилегий и до конца дней быть изгоем. Я же все-таки герой Империи, мне нельзя оказаться трусом… Нет, я не хотел окончательно ломать себе жизнь. Я просто собирался спасти Империю. И весь мир впридачу.
        Я протянул руку, чтобы похлопать его по плечу - мол, круто, дружище, я сам обожаю спасать мир, это мое хобби. Но только я коснулся Фарта, как меня скрутило параличом, и я точно превратился в Савелия Фарта, человека-легенду, о котором снимают кино, пишут в интернет-газетах и о встрече с кем мечтают миллионы поклонниц возрастом от семи до семидесяти лет. Я узнал, почему Фарта переклинило насчет космоса, когда он, будучи в отпуске в Сочи, заново отстроенном после войны с Адлером, вдруг вспомнил, что и как на самом деле происходило на МКС.
        Это было самое обыкновенное озарение.
        …Он лежит под пальмой на закрытом пляже дорогущего отеля, ему приносят выпить и закусить обнаженные красотки. Вот он берет очередной бокал мартини от очередной мулатки, в обязанности которой входит выполнять все капризы клиента, и в бокале, как положено, плавает оливка. И вот тут-то, глядя на эту дрейфующую в невесомости оливку, Фарт и вспоминает, как у него из пакета выскользнула точно такая же и отправилась в полет по отсекам МКС, когда внезапно пришел приказ все бросить и действовать. Пальмы кружатся у него над головой, он так и падает с лежака к лодыжкам мулатки. Бокал вдребезги, мартини впитывается в песок лужицей мочи, и проклятая оливка перед глазами покорителя космоса, героя Империи Савелия Фарта, главной обязанностью которого было вовсе не проводить научные эксперименты на орбите и выходить в открытый космос, чтобы устранить поломки. Нет, он должен был сбрасывать на родную планету поступивший из очень не соседней галактики мусор, о чем не должен помнить, потому что его мозг в такие момент выключен - для простейших процедур у приемника-передатчика нужно только его тренированное для работы
в невесомости тело. Осознание такое яркое, такое унизительное - кто-то использовал Фарта, точно кроха-девочка - куклу (про некрох недевочек и кукол иного плана Фарт старается не думать), играл им, заставлял делать то, что он никогда бы по своей воле не сделал бы. Слезы катятся из глаз Савелия. Мулатка вызывает врачей и куратора из ФСБИ. К их появлению Фарт берет себя в руки и устраивает мулатке нагоняй за то, что она без причины побеспокоила занятых людей, да еще и оклеветала его перед ними. Он знает, что вся территория отеля находится под видеонаблюдением, и его истерика заснята, и что через пять минут максимум его ложь уличат. Беспокоится ли он, что у него будут неприятности, вплоть до комиссования? К сожалению, нет. Профи его уровня просто не существует, заменить его некем, так что маленькие слабости начальство ему простит, инцидент замнут, а мулатку - в лучшем для нее случае - уволят.
        И он оказывается прав.
        Когда медицина отбывает, куратор - невзрачный плешивый мужчина среднего роста и со скромным животиком - вручает Саве предписание, согласно которому отпуск героя-космонавта досрочно прерывается (компенсация уже поступила на банковский счет), ему пора на орбиту, потому что внеочередной старт, МКС нуждается в Саве.
        «К чему такая спешка?» - искренне удивляется Фарт. «Отставить разговорчики!» - категорически возражает куратор. «Есть!» - бодро рапортует Сава и, чуть ли не чеканя шаг, топает в свой номер собираться. Фарт - человек, умеющий ничему не удивляться, быстро анализировать ситуацию и еще быстрее принимать решения, после чего молниеносно, без малейший сомнений действовать и достигать цели. Эти его умения не единожды спасали жизнь не только ему, но и всему экипажу международной космической станции. И вот, не дойдя еще до номера, Савелий Фарт определяется с тем, как ему быть дальше. Сбрасывать инопланетный мусор на Землю он больше не желает. Мало того - это надо прекратить, наша планета не свалка. И вообще - пришельцы не должны распоряжаться судьбами людей! И потому Фарту ни в коем случае нельзя лететь, как обычно, на МКС, где он вновь превратится в послушного робота и забудет все, что осознал. Надо было действовать иначе…
        К куратору, ждущему в машине, Фарт вышел в розовой пижаме, армейских ботинках, с дурацким «ирокезом» на башке и с кольцом в носу. Отель, где он остановился, был действительно очень крутым, в нем нашлись все необходимые спецы, чтобы быстро и надежно изуродовать героя Империи до неузнаваемости.
        Полет отменили. Фарта отправили в закрытый санаторий лечить нервы, откуда он сбежал, как только нашел в сети бескорыстных единомышленников, согласившихся помочь ему разобраться с инопланетянами всего-то за кругленькую сумму. Единомышленниками, понятно, оказались Турок и Орфей. К их чести, они действительно верили в идеи Фарта, потому что сами давно интересовались историей и причинами возникновения на Земле аномальных зон. Так что деньги они потребовали исключительно по привычке и чтобы проверить серьезность намерений Фарта, а не для того, чтобы поиметь с паршивой овцы золотое руно. По крайней мере так считал Сава, и у меня не было причин оспаривать его мнение, ибо блажен, кто верует. Вместе чудо-следопыты и герой-имперец разработали подробный план действий, включавший в себя все то, что мы пережили впоследствии вместе, и это говорило о том, что как стратегу Фарту нет равных, да и как тактик он действовал весьма проворно - два баллона он ведь донес до космического лифта.
        - И мне все еще нужна помощь опытного сталкера, Макс, - Фарт в ответ похлопал меня по плечу, и ментальный контакт прервался.
        - Сава, ты даже не догадываешься, насколько я тебе необходим… - Я прокатил по своей ноге игрушечку машинку сына. Со мной такого еще не было, чтоб прикосновение к кому-то так на меня подействовало. Ну да все когда-нибудь случается впервые, и стоит ли удивляться способностям того, кто был зачат в ЧЗО? У меня и так полно странностей, так что еще одна существенно меня не изменит.
        Конус затрясло так, будто он - утлая лодчонка посреди шторма.
        - Знаешь, сколько стоит обычным грузовиком - земным космическим, понятно, - доставить один килограмм груза на МКС? - спокойно, будто ничего из ряда вон не происходит, спросил Савелий Фарт, которого теперь, после того, как я побывал в его башке и осознал, кто он и какие у него мотивы, у меня язык не повернулся бы назвать Панком.
        - Без малейшего. - Меня мутило, но я все-таки попытался изобразить вежливый интерес: - Ну и сколько?
        - В среднем около двадцати тысяч долларов.
        Цена вопроса меня впечатлила, учитывая, что я вешу примерно семьдесят, а Савелий… м-да…
        - Надеюсь, мусорщикам мы обойдемся куда дороже. - Я хохотнул. - В миллиарды раз. А лучше - в смертельное число раз.
        - Я тоже на это надеюсь, Край.
        И тут конус во что-то врезался, его развернуло, я повалился на бок, меня швырнуло вверх, потом вниз, я дважды больно ударился головой о стены, а потом корпус оглушительно заскрежетал, и стало темно.

* * *
        Натужно гудя и, как знал Резак, выблевывая из себя все испепеляющее пламя - не позавидуешь тем зверюгам, что не успели убраться подальше, - Лифт поднялся в воздух, и впервые в жизни Резак испытал… Это чувство трудно было описать. Не страх, нет. Не одиночество. Не возбуждение. Все это Резаку было знакомо, всем этим он жил каждый день, каждый миг. Он вдруг понял, что в нем нет больше Полигона, что огороженная Стеной территория больше не властна над ним, они не связаны, они - не единое целое, каким были с самого рождения Резака. Теперь он сам по себе. Шрамы над буграми на его теле больше не зудели, зато все тело превратилось в один сплошной ком боли. Резак хотел активировать парочку приборов, чтобы прекратить свои страдания, но у него ничего не получилось! Тогда он стал напрягаться и тужиться, проверяя каждый свой прибор на исправность, - и ничего! Ни один не работал!
        «Это месть Полигона за непослушание!» - понял Резак.
        Ничего, даже без приборов, он справится с Краем, потому что и так, сам по себе, в разы сильнее обычного человека.

* * *
        Судя по удивленной роже героя-космонавта Савы Фарта, - он содрал уже с себя респиратор и гогглы, сказав, что «эти вещицы нам больше не понадобятся», - тот никак не ожидал столкнуться с тем, что нам предстояло пережить. А было все так: серия ударов, оборотов конуса вокруг своей оси; нас метает, - или мечет? - как икру по всему отсеку, сталкивает лбами и кое-чем похуже, о чем в мужском обществе не принято рассказывать; мы материмся, переживая за целостность зубов и костей, и - не знаю, как Сава, - я очень боюсь выплеснуть скудное содержимое желудка в окружающее замкнутое пространство, где перестали существовать такие простые понятия, как «верх» и «низ».
        Насчет понятий - это я о невесомости, если кто не понял еще.
        - Похоже, прибыли. Ну и как мы теперь и что, братишка? - Относительно Фарта я висел вниз головой. - Как будем выбираться из этой консервной банки? Надеюсь, ее снаружи вскроют, потому как моим ножом нечего и пытаться. - Я демонстративно ковырнул лезвием стену, из-за чего меня отнесло в сторону.
        - Снаружи - нет, - покачал гребнем Савелий. - А вот изнутри… Мне понадобится твоя помощь, Макс.
        Фарт знал, что отсеки для мусора отворяются автоматически в тот момент, когда наполняется телепорт. Телепорт принял груз, отправленный из точки за фикус знает сколько световых лет отсюда, - и сразу отщелкиваются люки, можно загружать лифт… Про телепорт - что это, зачем и где - я пока что уточнять не стал, незачем отвлекать Саву от главного. Ему ведь инфу алиенсы предоставили вместе с базовыми навыками по обслуживанию космического лифта, и меня прям распирало от гордости, что герой-космонавт Савелий Фарт не брезгует поделиться этим бесценным опытом со мной, простым сталкером.
        - Короче говоря, Макс, видишь вот эти бугры? - Сава указал на два совершенно непримечательных выступа на поверхности люка, ничем не выделяющихся среди сотен точно таких же на внутренней поверхности отсека и внешней конуса. - Это что-то вроде кнопок. Эти я беру на себя. А вот те два - твои. - Он подплыл ко мне по воздуху, чтобы точно указать, на какие именно неровности мне следует обратить внимание. - На них надо нажать одновременно, иначе люк не откроется. И еще… У нас всего одна попытка. Если что пойдет не так, люк заблокируется намертво. Понял? Одна попытка!
        Я прикинул расстояние от одной группы бугров до другой. М-да, ни один человек не смог бы одновременно нажать все четыре «кнопки». Так что без меня Фарт не справился бы.
        - По моей команде, Макс, на счет «три».
        Я кивнул, хоть мне и не понравилось то, что Сава начал мною распоряжаться, будто он у нас главный, а я так, на побегушках, пошестерить при нем.
        - …три! - из-за ущемленного самолюбия, я едва не проморгал наш единственный шанс выбраться из мусоровоза.
        Но «едва» - не считается.
        Люк со щелчком открылся.
        Из отсека мы попали в шлюз, откуда, не теряя времени, - я толком не успел осмотреться, - отворив еще один люк, здоровенный, круглый, перебрались в рабочий блок.
        И вот тут нас встретила музыка. Ну, если это вообще можно было назвать музыкой.
        Вот что приличествует космосу из всего написанного восемью нотами? Что-нибудь торжественное, верно? Величественное. Симфоническое даже.
        Ага, как же. Динамики выдавали скорострельный речитатив молодчика, безуспешно пытающегося по-русски подражать своим коллегам-латиносам. Неизвестный мне исполнитель - я слишком стар, чтобы следить за веяниями молодежной моды - с пафосным надрывом рассказывал о тяжелой судьбе обычных городских жителей, клевых, конечно, парней - наркоманов и убийц, насильников и грабителей - о том, что клевые эти парни вынуждены заниматься не очень клевыми делами, потому что не они плохие, а потому что жизнь плохая… В общем, песенка, звучащая в блоке, в который мы попали из конуса, меня растрогала до слез. Как и тот, кто ее слушал - коротко стриженный седой дядька годков эдак шестидесяти.
        Дергая головой в такт речитативу, мужчина в серой футболке и в голубых, сильно мятых штанах, прижимал к груди нечто вроде системного блока компьютера, из которого почему-то торчали обычные колосья обычной пшеницы. Однако мужчина, видимо, считал эту поросль удивительной и чудесной, раз так любовно, с искренним умилением косился на нее. «Блаженный, - подумал я, - или просто научник, которому удалось вырастить на орбите пучок полноценных растений. Ботаник, точно».
        Я ожидал, что, увидев нас, он поднимет шум. И потому жестами показал Фарту, величественно выплывшему из конуса вместе с баллонами цвета хаки за спиной, что намерен нейтрализовать любителя ганста-рэпа.
        - Добро пожаловать на Эм-Ка-Эс, Макс! - ни хрена не шепотом продекларировал Сава, чем должен был привлечь внимание ботана и девицы, которую я только сейчас заметил.
        Но не привлек.
        В упор нас не замечая, престарелый, но еще крепкий, ботан где-то раздобыл ножницы и теперь с прямо-таки кровожадной сосредоточенностью срезал ими колос за колосом. На листе, закрепленном на стене рядом с ним, было напечатано: «Цель эксперимента: получение новых данных о возможных проявлениях (границах) фенотипической адаптации и генотипических изменений у бактерий и грибов, формирующих типовую микробиоту…» Дальше я, конечно, читать не стал, опасаясь за свое психическое здоровье. Нормальные люди таких терминов не знают, они, термины эти, нормальным людям ни к чему, ведь термины на хлеб не намажешь, на себя не наденешь.
        - Слушай, Сава, а чего они нас не видят и не слышат? - Я проплыл мимо мужика с ножницами и уставился на девушку, нависнув над ней.
        Присмотревшись, я понял, что не так уж она и молода, просто отлично сохранилась. Блондинка. У меня вообще слабость к блондинкам, только вот нет больше той единственной, что забрала мое сердце…
        - Так они же вроде зомби. Или роботов. Действуют согласно загруженной программе. Не отклоняясь ни вправо, ни влево. И мы - вне системы их восприятия. Мы ведь не по плану, нас тут быть не может. Для них нас нет.
        Блондинка сосредоточенно смотрела на экран ноутбука. «Работает!» - с уважением подумал я и не удержался, глянул-таки, чем таким важным она занимается. Девушка как раз запустила торрент-файл, скачанный с пиратского трекера. Классическую кинофантастику про планету Пандору и синих ушастых человечков ей захотелось посмотреть… Люди хоть на Земле, хоть в космосе везде остаются обычными, слегка отмытыми цивилизацией и причесанными культурой животными - с сумбуром сиюминутных странных желаний, ради которых они способны на самые низменные поступки. А еще над столом, за которым сидела девица, я заметил икону. Как же это по-нашему: выбраться в космос, преодолеть назначенное природой - и взять с собой предмет культа!
        А еще все стены на станции облеплены ворсистой тканью. Взглянув поближе, я понял, что это велькро, то есть то, что народ называет липучкой - той самой, что есть на обуви самых маленьких деток, не умеющих еще завязывать шнурки. Крючковатая липкая подложка - кусочки ее - есть на всех предметах: на маркерах, пакетах с таблетками, даже на видеокамерах… Другое дело, что стены из-за этого выглядят неопрятно, потому как к ним прилипли не только положенные предметы, но и всякое разное, вроде улетевших в собственный дрейф капель чая или выпавших волос. Волосы, конечно, дамские, ведь у всех мужчин-космонавтов стрижки короткие. Короче говоря, с помощью велькро на стенах были закреплены провода, всяческое оборудование и даже обычные бытовые вещи вроде карандашей или вилок. Температура на станции, если верить термометру на стене, двадцать три градуса Цельсия. Влажность, согласно моим ощущениям, тоже комфортная.
        Да и вообще тут было ничего так, учитывая, что станция - и мы с ней заодно - мчится с первой космической скоростью. «Это сколько?» - спросил я у Фарта. «Ерунда, - ответил он. - Всего-то без малого двадцать восемь тысяч километров в час». Я ему не поверил. Быть такого не может. Я совсем не чувствовал никакой такой скорости. Врет он. Хотя, зачем ему?..
        Я задумался.
        Вот что я, дремучий Макс Край, университетов не кончавший, знаю о МКС? Да вообще ничего! Вспомнил только, что на станции Новый год можно встречать аж шестнадцать раз, потому что именно столько витков за сутки она делает. Инфа из передачки по зомбоящику, которую я почему-то запомнил, но, честно говоря, я так не понял, почему витки соответствуют количеству праздников…
        Фарт сорвал гогглы, респиратор и снял с себя автомат.
        - Нам это больше не понадобится! - Все снятое он без сожаления отправил дрейфовать по блоку. Меня, конечно, возмутило столь бесцеремонное его обращение с оружием, но я рассудил, что опытный космонавт знает, что делает. В конце концов стрелять в замкнутом пространстве МКС - не самая лучшая идея. Я стянул с лица защиту глаз и органов дыхания.
        Тем временем Сава подлетел к блондинке и, бесцеремонно отодвинув ее, точно она была манекеном, а не человеком, принялся копаться в ее ноуте. Блондинка не возмутилась, она просто не поняла, что ее невежливо сместили.
        Скрестив руки на едва заметной груди, она с вызовом обратилась к ботану:
        - Грузовик «Прогресс» доставляет на Эм-Ка-Эс всякое разное, крайне необходимое, верно?
        Ботан не ответил, он любовался срезанными колосками.
        - Верно, - вместо него ответила блондинка. У нее был едва заметный акцент, выдавший ее американское гражданство. - Но почему тогда про чеснок забыли?!
        - Потому, - оторвался от созерцания колосьев ботан. Сказано было бесцветным голосом человека, безмерно уставшего от необходимости утверждать очевидное.
        - Нет! Это они специально! - парировала американка голосом звонким и истеричным. - И лук тоже не прислали. Хотят, чтобы у нас началась цинга! Чтоб мы тут все посдохли на орбите!
        - Подохли, - поправил ее ботан. - Ты преувеличиваешь. У нас и так чеснока с луком больше чем надо…
        Судя по его акценту, он был имперцем, причем из Москвы.
        - Нет! Я отвечаю за здоровье экипажа, и потому я…
        Все так же бесцветно ботан перебил даму из Алабамы или Айовы:
        - Зато огурчики приехали. Как ты любишь, Джессика, как ты хотела. Маринованные, в баночках. Прямая поставка из супермаркета.
        - Но ведь чеснока нет!
        - Апельсины прибыли. Ты ведь апельсины заказывала? Свежие. И яблоки еще.
        - Но ведь чеснок!..
        До обладателя бесцветного голоса наконец-то дошло, что пора бы сменить тему, и он начал вещать что-то о корневых блоках для оранжереи, которые наконец-то прислало руководство, и что пора бы заняться инвентаризацией прибывшего оборудования. В частности, надо обратить внимание на сверхмощный объектив для наблюдения и съемок поверхности Земли, не побит ли, и проверить новый подогреватель пищи, в рабочем ли вообще состоянии, а то в прошлый раз бракованный прислали… Но я уже больше не прислушивался к беседе и не вникал, ведь Фарт наконец нашел в компе американки то, что искал.
        - Есть! - радостно заявил он, тыча пальцем в чертеж на экране. - Схема станции с прошлой моей командировки изменилась незначительно. Вот этот блок и есть телепорт! Туда нам надо доставить баллоны с «Гремлином»!
        - А зачем доставлять? - Только сейчас, с запозданием до меня дошло, что все это не сон, что я на самом деле оказался на международной космической станции.
        В детстве я, как и каждый мальчишка моего поколения, мечтал полететь в космос. Тогда это было модным трендом, это было обязательно, чтобы ребята страстно желали стать космонавтами, а девочки - учительницами. А когда все рухнуло и полетело в тартарары, когда государства одно за другим стали превращаться в поля жесточайших битв в истории человечества, уже было смешно мечтать о каких-то там светящихся точечках в ночном небе, прокопченном дымом горящих городов. Я, как и все подростки моего возраста, захотел сделаться больным - не навсегда, временно, конечно, - чтобы меня признали негодным к службе в экспедиционных войсках славного отечества, с радостью кормящего всех страждущих своим пушечным мясом. И девушки - все как одна - уже передумали объяснять теоремы тупой школоте, но усиленно тренировались, чтобы стать экзамен на получение особой лицензии, позволяющей за полгода работы в солдатском борделе заработать на домик в Карпатах. Почему-то нам всем тогда казалось, что в горах можно спрятаться от продажных ментов, от разгула банд, от серости окружающих нас лиц и яркой крови, бегущей ручьями у нас прямо
под ногами…
        Я давно не мальчик и давно не подросток, и меня признали годным, и в банановом раю я получил свою дозу армейских воспоминаний, которые иногда по ночам будят - будили! - Милену и Патрика, исторгаясь из моей глотки криками. Не мальчик, да, но детская мечта вдруг напомнила о себе - привет, Край, помнишь меня? это я, твоя детская мечта! - и нежданно-негаданно взяла да и сбылась, хотя я давно уже ничего такого не хотел. Верно же говорят мудрецы: «Бойтесь своих желаний, иногда они сбываются».
        - Как зачем?! - после долгой паузы, будто не понимая, шучу ли я или же всерьез. - Конечно же, чтобы уничтожить мир!

* * *
        Резак сам не заметил, как потерял сознание.
        А когда очнулся, понял, что с ним случилось что-то неладное, ведь он… висел в воздухе! К тому же, пока он был в отключке, носом у него пошла кровь, и теперь ее круглые капли дрейфовали по отсеку Лифта.
        Резак прислушался. Уши его при этом зашевелились, как у дикого зверя. Край ведь должен быть рядом, он должен дышать, его сердце бьется, толкая кровь по сосудам. Но ничто не выдавало присутствия врага поблизости. Впрочем, это как раз и неудивительно, ведь Макс Край не просто какой-то там человечишка, вроде того научника, который развлекал своими побасенками Резака целую неделю, пока не стал завтраком, обедом и даже немного побывал на ужине. Край коварен. Притаился? Иди не в том дело и все сложнее?..
        В любом случае надо было выбираться из Лифта, нельзя здесь задерживаться. Воздух и так уже стал затхлым, кислорода надолго не хватит. В иной ситуации Резак ни за что не приблизился бы к Тому, Кто Зовет Мутантов На Шабаш, как называли Лифт его собратья, и уж тем более не влез бы в его разверстое опорожнившееся чрево. Лишь особые обстоятельства вынудили на столь чудовищный - богохульный! - поступок. Испытывая страшную - непривычную! - слабость, извиваясь всем покрытым шрамами мускулистым телом, Резак добрался до люка и хорошенько ударил по нему ногой. Последний воин уничтоженного народа не надеялся, что у него все получится с первой попытки, но все же результат превзошел все ожидания: Резака буквально швырнуло в противоположную от люка сторону, и через миг он так сильно треснулся рогами о стену, что в глаза будто сыпанули раскаленных углей из костра.
        Он мотнул башкой. Так ничего не выйдет, силой выбраться уж точно не получится.
        Резак раздраженно зашипел. Змеиный язык выскользнул из его оскаленной пасти, по клыкам потекла слюна.
        Впервые в жизни абориген Полигона был заточен в темнице, из которой не было выхода.
        И все же он обязательно выберется и уничтожит проклятого Края, иначе и быть не может!
        Повиснув в воздухе, Резак закрыл глаза, расслабил мышцы - набухшие вены спрятались под кожу - и глубоко и ровно задышал, чувствуя, как замедляется биение сердца. Надо успокоиться, чтобы установить контакт с Лифтом. Надо…
        Не открывая глаз, Резак осклабился, услышав ответ Лифта.
        Это хорошо, что они нашли общий язык!

* * *
        - Сочувствую! - радостно выдал Савелий Фарт, умело уклонившись от летящего к нему эксфильтрованного содержимого моего желудка. - У тебя «космическая болезнь», Макс. Ничего, пройдет.
        - Скоро? - Еще один спазм.
        - Когда-нибудь, - уклончиво ответил Сава.
        Поначалу невесомость не вызвала у меня дискомфорта. Просто отталкиваешься от стены, пола или потолка, которые теперь хрен знает как и что, и порхаешь птичкой до стены или еще какой поверхности. Красота, да и только! Вообще не напрягаешься! Надо только приловчиться, это типа как заново научиться ходить. Ведь то вбок занесет, то летишь вовсе не туда, куда собирался. А если перестараешься с толчком, то гарантированно врежешься в недалекую - очень недалекую! - стену и пребольно ударишься.
        - Дружище, что ты там насчет уничтожить мир говорил?..
        Гравитации нет, и вестибулярный аппарат мой, поначалу воспринявший новые условия как вполне приемлемые, опять решил взбрыкнуть. Я, что называется, потерялся в замкнутом пространстве, я даже не чувствовал собственных конечностей!.. Ну сколько можно, а?! Меня опять самым безобразным образом вырвало…
        - А думаешь, зачем я тащил эти баллоны через весь Полигон? - удивился моему вопросу Фарт, вновь сманеврировав так, чтобы не угодить под мой «обстрел». - Все, некогда говорить. У нас мало времени. Грузы всегда приходят один за другим. Только лифт вернулся на Эм-Ка-Эс, так сразу пошел отсчет - скоро в телепорт будет следующий груз. Мы должны успеть.
        Из-за тошноты и общего недомогания у меня напрочь пропало желание что-то выяснять и чему-то противиться. Мне было так плохо, что я не сказал ни слова, когда Фарт потянул меня за собой, точно Макс Край - тряпичная кукла какая-то. В голове у меня будто застряла заноза, я никак не мог избавиться от колющей край сознания мысли, что я упустил что-то важное, что-то очень-очень важное, и надо притормозить, подумать и только потом действовать.
        - Слушай, Сава, я должен тебе кое-что сказать… - Я сам не знал, что именно должен был сообщить, у меня было нечто вроде амнезии. Впрочем, меня тут же перестало это заботить, потому что очередной спазм заставил Фарта вновь проявить чудеса изворотливости.
        Как объяснил мне Сава, на МКС нет границ. Каждый космонавт при желании может двинуть в американскую часть станции, астронавту же никто не запретит заглянуть в гости к японцам или итальянцам. Как же это не похоже на Вавилон, который разбит на закрытые секторы, подконтрольные определенным кланам.
        Несмотря на то что меня мутило, я заметил, что все служебные модули состоят из четырех блочных отсеков, сварные корпуса которых - цилиндрические, конические и сферической формы - сделаны из алюминиево-магниевого сплава. (Насчет сплава - инфа от Фарта.) Варианты, конечно, возможны, но в основном все примерно одинаково и рассчитано на обеспечение жизнедеятельности шести человек. Итак, имеем три герметичных отсека. Первый называется переходным, как мне сообщил Сава. Второй - рабочий. А третий - промежуточная камера. Четвертый отсек негерметичный - агрегатный. В нем размещается объединенная двигательная установка. Не спрашивайте меня, что это за установка такая, я слушал Фарта вполуха, он и так уничтожил мой воспаленный мозг подробными объяснениями.
        По переходному отсеку, как ни странно, переходят - в другие модули МКС. Заодно этот отсек - в нем, кстати, четыре иллюминатора есть - служит шлюзом, когда надо выбраться в открытый космос. Фарт со значением показал мне какую-то хрень, которую назвал клапаном сброса давления, мол, вот в чем соль, а я сделал вид - получилось неубедительно, - что все понял и прочувствовал важность хрени. Изнутри переходной отсек представлял собой сферу диаметром метра два плюс усеченный конус. Длиной весь отсек был менее трех метров, особо не разгуляешься.
        - На сферической его части установлены аж три стыковочных агрегата, - продолжил свою лекцию Савелий Фарт. - Большим диаметром усеченного конуса переходной отсек крепится к рабочему отсеку.
        У одного из иллюминаторов торчал мужчина с дорогим фотоаппаратом наперевес. Оптика была под стать камере - за такую в магазине, даже в самом бюджетном, с вас и меня сдерут отнюдь не две копейки. Облизывая губы и причмокивая, обильно смачивая редкие волосенки на черепе потом, мужчина фотографировал Землю.
        - Наконец-то Севастополь! - раз за разом приговаривал он. - Наконец-то Севастополь!
        Из-за его плеча я посмотрел в иллюминатор. Внизу отчетливо виднелся треугольник суши, испещренный множеством голубых бухт. Нас мужчина, как и все на МКС, в упор не замечал.
        Фарт тронул меня за плечо, жестами и гримасами намекнув, что не стоит отвлекать космонавта от видов за бортом, пусть себе.
        - У него выходной, - пояснил он, когда мы удалились от космонавта на пару-тройку шагов. - А у всех моих коллег - без исключения! - есть дурацкое хобби: запечатлеть определенный географический объект. Это вроде охоты. Загадываешь снять определенное местечко на Земле - и вперед.
        - Но это глупо. Ведь понятно, где что находится, - возразил я, сражаясь с очередным приступом тошноты. - И наверняка известно, когда станция пролетит над желаемым местом. Заранее подготовься - и снимай на здоровье.
        Сава улыбнулся печально, но в то же время не скрывая торжество мудреца над глупым неофитом, сморозившим несусветную глупость:
        - Понятно, да. Но ведь еще видимость и свободное время, и…
        И вот тут я внезапно осознал весь сюрреализм ситуации: где я нахожусь, с кем, кто и что вокруг меня и зачем вообще я здесь. Этого всего в нормальной жизни нормального человека попросту быть не могло, но ведь это происходило со мной!
        Казалось бы, космонавты на орбите - пик всего, на что пока что способно человечество. И они просто обязаны быть самыми-пресамыми, просто суперчеловеками каким-то - безупречными красавцами, добрыми, сильными, умными. Каждый из них обязан просто быть подобен античному богу, только без склонности к интригам и перевоплощениям. Ведь миллионы людей трудились, не разгибая спины и не выпрямляя извилин, чтобы забросить чертову уйму сложного оборудования в околоземное пространство и населить его! Однако мне хватило одного лишь взгляда на плешивого фотографа, чтобы понять: богами здесь и не пахло.
        На станции вообще ужасно смердело.
        К тому же, на МКС постоянно стоял раздражающий гул.
        Мне нужно было как-то «приземлить» себя, отвлечь от реальности, которой быть не могло, но которая все же существовала вопреки здравому смыслу.
        - А коллегу этого твоего, фотографа, зовут… Владимир Николаевич Иванов? - сам не знаю, зачем я это спросил.
        Однако Фарт отнесся с пониманием, ответил без тени улыбки:
        - Почти. Иван Юрьевич Петров. Мы знакомы.
        - И родился он в забытом богом поселке в Мордовской АССР.
        - В точку. Он - коренной петербуржец.
        - И еще при Союзе окончил Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков имени дважды Героя Советского Союза С.И. Грицевца. И он - герой Российской Империи.
        - Почти. Ваня награжден NASA Distinguished Public Service Medal.
        - Чего?
        - Медалью НАСА «За выдающиеся общественные заслуги».
        - Обожает смотреть футбол. - Я почти уже пришел в себя. Подумаешь, Макса Края занесло на МКС, что такого? Куда только злодейка-судьба меня ни забрасывала, уж это-то местечко точно никак не хуже ЧЗО или Полигона. Так что хватит про сюрреализм сюсюкать, надо действовать!
        - Футбол?! Ха! Он не пропускает ни одного матча НБА. Макс, ты просто поразительно догадлив. Как у тебя это получается? И вообще, для новичка ты у нас тут очень неплохо держишься, Макс! - похвалил меня Фарт.
        Если б в молодости я не прошел особую подготовку, даже не представляю, что со мной сейчас бы было…
        Далее, в рабочем отсеке размещались бортовые системы и оборудование с кучей пультов, а еще - жилая зона, отделенная от приборной панелями интерьера. Корпус рабочего отсека - два разновеликих цилиндра, один метра три в диаметре, а другой - примерно четыре, и соединены они между собой коническим переходником. В маленьком цилиндре - приборы и прочая фигня, а в большом - две крохотные каюты, санитарный отсек с умывальником и ассенизационным устройством, кухня с холодильником, рабочий и обеденный столы, медицинская аппаратура, тренажеры и весьма некрупная небольшая шлюзовая камера для отделения контейнеров с отходами. Рабочий отсек, конечно, просторнее переходного: длиной он около восьми метров, и в нем есть аж восемь иллюминаторов.
        К поверхности обеденного стола были приклеены ленты скотча. Причем - липкой поверхностью наружу. И уже на скотче покоились консервные банки. На той, что была ближе ко мне, я разобрал надпись - «Гювеч».
        Заметив, что я побледнел при виде пищи, и, решив, что это проявление интереса, Фарт пояснил:
        - Пробовал я это рагу. Отвратительное блюдо, дрянь!
        Лучше бы он этого не говорил. А мужчина, который сидел за столом, пристегнувшись к стулу, не чавкал бы, поедая содержимое консервной банки с явным удовольствием! Я уж думал, что внутри у меня ничего уже не осталось. Как же я ошибался!
        На мужчине были белые носочки, серая футболка и серые шорты. Обуви он не носил. На кой обувь в невесомости? Еще я обратил внимание, что на одежде у него нет пуговиц. Логично. Ведь пуговица может оторваться и потом летать по станции, а в итоге влететь, куда не следует, и натворить плохого.
        Еще я с удивлением заметил на нем резинки. На руках, на ногах. Этими резинками к телу прижимались разные предметы - карандаш, отвертка и даже расческа. Хотя, чему тут удивляться-то? В условиях невесомости бытовые мелочи на журнальный столик не положишь. Так что все гениальное просто: цепляй на себя резинку, а под нее суй необходимое, что всегда должно быть под рукой.
        На пути возник еще один космический волк. Не обращая на нас и чревоугодствующего коллегу внимания, он споро разделся и закрепил одежду на стене с помощью липучек. Ничуть не стесняясь своей наготы, - для своих лет он выглядел вполне крепко - мужичок смочил полотенце водичкой из тюбика вместимостью примерно со стакан и принялся этим полотенцем энергично обтираться.
        - Кстати, система жизнеобеспечения производит не только кислород, которым космонавты дышат, но и перерабатывает жидкие отходы в воду, пригодную к употреблению, - прокомментировал Фарт действия купальщика.
        Я представил, как это знать, что именно тут пьют - и мне опять стало нехорошо.
        Пытаясь сдержать очередной душевный порыв, я наткнулся взглядом на колокол, висящий на стене. Не какой-то там научный прибор, сложный агрегат или, скажем, бортовой, а всего лишь обычная рында. Зачем это здесь?
        - По ком звонит колокол?.. - с трудом выдал я.
        - Когда власть меняется, тогда и… Но чаще - по иному поводу. - Фарт нахмурился, и мы продолжили наш путь к тому, что называлось прямо-таки научно-фантастически - «телепорт». - Сейчас я тебе объясню. Для них, - Фарт обернулся и кивнул на оставленную позади парочку, - давно уже стали рутиной перестыковки всякие с выходами в открытый космос. Эксперименты, которые можно поставить только в космосе, им проводить давно уже неинтересно, и, глядя сверху вниз на Землю, на закаты и восходы, на пейзажи, от красоты которых у новичка случился бы обморок, они лишь сдержанно зевают. Макс, тут нет места подвигу, тут все подчиняется распорядку дня.
        По крохотной промежуточной камере - диаметром она была метра два и столько же длиной, зато все-таки с двумя иллюминаторами - мы перешли дальше, и Фарт продолжил:
        - Подъем в девять утра по Москве у имперцев. Прочие разные могут просыпаться в шесть по Гринвичу, или в полночь по Хьюстону. Вообще-то на МКС принято выставлять часы по Гринвичу, но эти правила, да и правила вообще любые… они ж только для трусов и закомплексованных личностей, верно? Короче говоря, очнулся господин космонавт - и может целых полтора часа умываться, насыщаться и вникать в график работ, а заодно в то, какие медицинские процедуры ему сегодня предстоят: что он будет сдавать местному коновалу, по которому психбольница плачет, - кровь, мочу или что-нибудь потверже, прости за откровенность.
        Я простил.
        - Потом, Макс, - связь с ЦУПами: Европа, Цукуба, Москва, Хантсвилл… Раздача цэ-у на расстоянии. И все, и живенько на рабочее место - аж до половины второго. В то время начинается часовой обеденный перерыв. Потом опять работа и два часа физических упражнений на тренажерах и с эластичными лентами - поддерживать тонус мышц категорически необходимо. В двадцать один ноль-ноль - по Москве! - опять связь с ЦУПом, подведение итогов, и баиньки… Ты наверняка думаешь, вот зачем он мне все это рассказывает, этот гад Савелий Фарт?
        - Наверняка.
        Сава проигнорировал мою реплику:
        - Однако стандартный распорядок дня вмиг перекраивается, если прибыла посылка от дружественной внеземной цивилизации. Ведь посылку эту срочно нужно утилизировать на поверхности нашей планеты. Тут уже не до обеденных перерывов и не до экспериментов. Потому что объявляется особое положение на станции. Вот как сейчас.
        И я услышал, как зазвонил колокол.
        Динамики, подвешенные у «потолка», почти не искажали звук.

* * *
        «Отпусти меня», - попросил Резак.
        Это было трудно - просить. Он, живое воплощение силы, мощи и агрессии, никогда еще не опускался до такого. Когда было лень напрягаться, он требовал - и ему давали, когда же хотелось размяться, просто отбирал, и никто не смел ему возразить, а те немногие, которые всего лишь смотрели искоса, быстро становились удобрением для укоренившихся тотемных столбов Заводома.
        Но сейчас - только просить, только убеждать. Иначе было нельзя!
        Найти общий язык с Лифтом получилось без особого труда, ведь Лифт был сродни Полигону, его союзником, а значит, мог законтачить с тем, кто родился на запретной территории. Как и ожидал Резак, все внутреннее пространство отсека было оплетено невидимыми обычному глазу тончайшими нитями, в центре клубка которых находился неподвижный, едва дышащий воин Полигона. Благодаря этим нитям связь наладилась, стоило только Резаку отрешиться от тошноты и боли, вызванной передвижением Лифта и отключением вживленных под кожу приборов.
        Нити слегка - всего-то на тысячную долю толщины волоса! - натянулись и тут же провисли, но Резак все же ощутил даже такую малость, ибо его тело с рождения было настроено оценивать подобные колебания. Конечно, хорошо, что пришел ответ от Лифта! Но то, что означал он «Нет»… Хотелось зарычать, изорвать клубок в клочья, вгрызться, ломая клыки, в стены, изрезать все когтями! И Резак - внутри у него все самое свирепое клокотало, жгло, просилось наружу - так бы и поступил, если бы это помогло ему освободиться, если в таком случае у него появился бы хоть один, хоть малейший, призрачный шанс на успех!..
        Он - сила и мощь, опора и страх Полигона! - сдержался: ни одна мышца в его поджаром теле не дрогнула, дыхание не участилось, сердце билось спокойно. Всю энергию, которую д?лжно было затратить на эмоции, Резак направил в рогатый череп, в мозг, одурманенный воздействием невесомости, чтобы тот хоть немного подумал, заставив себя выдать верное решение о том, как уговорить Лифт.
        И понимание пришло.
        «Полигон, он… Он - твой брат, но он предал тебя. Оберегая зло, он провел его по своим территориям и заставил тебя взять с собой. Твой брат Полигон хочет избавиться от тебя!»
        Резак почувствовал, что Лифт не просто напряженно ему внимает, но уже почти верит, если так можно было назвать то, что происходило с существом, не живым по сути, но и не мертвым, не имеющим рук и ног, и даже мозга.
        «Отпусти меня, и я остановлю то зло, что прислал сюда брат твой, - сказал Резак, температурой тела регулируя натяжение тончайших нитей. - Если я не прав, если все так, то ты ничем не рискуешь, выпустив меня на волю, но можешь помочь своему народу, своим хозяевам!» Предложенные условия были просто безукоризненными, поэтому сделка не могла не состояться.
        И она состоялась.
        Люк со щелчком отворился, и Резака, точно под напором шквального ветра, - прощальный пинок под зад! - вынесло из гостеприимной утробы Лифта.

* * *
        - Звон колокола? Дружище, что это значит? - Такой вопрос задал бы любой, услышав монолог Фарта и то, что за ним последовало.
        И я в данном случае оказался вовсе не исключением.
        Меня достали невесомость и все эти закрепленные на стенах контейнеры, сплетения кабелей, мониторы, клавиатуры и видеокамеры на фоне, где преобладал белый цвет, но и хватало вкраплений синего и черного! По самое не хочу на все это насмотрелся, верните меня на Землю. Куда-нибудь в обычное местечко, в наливайку какую-нибудь или еще куда, где самая хайтековская вещь - это грязная рюмка в руках бармена, и где можно стоять на своих двоих, а не болтаться в пространстве, как то самое в проруби!
        - Особое положение на станции? - выдохнул я. - Сава, что это значит?
        - Макс, это означает всего лишь, что приемник-передатчик телепорта, установленного на Эм-Ка-Эс, полон нового мусора из иной галактики. - Фарт провел рукой по голове и брезгливо отдернул руку от «ирокеза». - И что теперь все на станции должны бросить запланированные дела и приложить максимум усилий, чтобы побыстрее отправить прибывшую мерзость на Землю. В то место, которые ты называешь Полигон, в Чернобыль или…
        - Или в одну из тех аномальных зон, которые, как метостазы по телу, распространяются по планете, - закончил за него я, уловив основной посыл.
        - Макс, тебе, возможно, неприятно это будет услышать, но… Турок провел исследование, вскрыл секретные архивы… Так вот он выяснил, что те люди, которые провели продолжительное время в аномальной зоне… Ты слушаешь меня, Макс? - Фарту не понравилось, что я отвернулся от него.
        - Они изменяются, дружище, они все изменяются… - Я вспомнил о своих родителях, которые зачали меня в ЧЗО. - А их дети… Их дети рождаются…
        Язык не поворачивался озвучить очевидное. То, что и так знал все эти годы. То, что пугало меня, когда я находил в себе смелость думать об этом.
        - Они рождаются мутантами, Макс. Они не люди. И если мы будем медлить, вся Земля станет одной сплошной свалкой-зоной, а людей не останется, их заменят мутанты, приспособленные для обитания в новых условиях. Мы - человечество - мутанты. Так обстоит дело. Неужели ты этого хочешь?
        Меня опять мутило, но я все равно двигался за стремительным Савой, который на МКС чувствовал себя куда лучше, чем ихтиозавр в море Юрского периода. Но ладно самочувствие, это мы переживем. Хуже было то, что я не знал, как ответить Савелию Фарту. Согласно его классификации: Макс Край - самый настоящий мутант, хоть внешне и незаметно. И мой сын тоже мутант, потому что он стал результатом нашей с Миленой любви в ЧЗО. Причем Патрик вообще у нас мутант во втором поколении. Был мутантом… Отличным таким маленьким мутантиком… Я едва сдержал слезы. Тут нельзя всхлипывать и размазывать сопли по роже, потому что слезинки так и будут порхать без крыльев по отсекам и блокам, пока не угодят в какое-нибудь оборудование, стоящее пару миллионов, и не закоротят его.
        Мое молчание Фарт принял за категорическое согласие, поэтому, выглядывая из-за баллонов с БОВ «Гремлин», бодрым тоном заявил:
        - Макс, мы обязаны спасти планету уже сейчас, пока не поздно, а для этого нам придется действовать решительно! Без сантиментов!
        «Будто с тех пор, как троица без приглашения заявилась ко мне на кухню, мы только и делали, что в бирюльки играли», - хотел сказать я, но промолчал.
        А Сава меж тем продолжил свою зажигательную речь:
        - И у нас больше нет времени на разговоры! Скоро экипаж размотает трубопровод для перекачки! Мы должны все сделать до того, иначе может произойти непоправимое!
        Я не стал выяснять, что он имеет в виду, говоря о непоправимом, потому что поверил Саве. Фарт знал, о чем говорил. И потому, запрещая тошноте взять вверх над моим измученным телом, я помчался вслед за героем космоса.
        Это был самый настоящий «бег» с препятствиями. Мы хватались за поручни, за кабели, за все, за что можно ухватиться, и мощным рывком посылали наши тела вперед. У Фарта получалось безукоризненно, а я вот то и дело врезался в стены, снося предметы, закрепленные на них. От этих ударов мои плечи, спина и конечности покрылись синяками, а на башке вспухло с десяток шишек. Но я уже вошел в то боевое состояние, когда на такие мелочи просто не обращаешь внимания. Врезаясь в очередную переборку, я накачивал себя: «Макс, если то, за что идешь в бой, тебе дорого, как сама твоя жизнь, как жизнь и счастье твоих родственников и друзей - сражайся, даже когда нет ни малейшего шанса на победу! Мудрецы, умеющие взвешивать “за” и “против”, и, учитывая обстановку, отступать, умирают точно так же, как и те, кто не сдался. Да, позже. Но все-таки умирают! А тебе уж точно не хочется жить вечно!»
        Говоря о беге с «препятствиями», я имел в виду не только те преграды, которое встречало на своем пути мое неловкое в невесомости тело, но и членов экипажа, которые, услышав колокольный набат из динамиков, тотчас оставили свои дела и переквалифицировались в команду ассенизаторов. Им заданной программой было велено протянуть специальный трубопровод от опустевшего лифта до переполненного телепорта. Правда, трубопроводом я бы это назвал в последнюю очередь, ибо скорее это была кишка диаметром более полуметра. Да-да, именно слизистая, перевитая то ли венами, то ли проводами и вроде как пульсирующая кишка, боюсь даже представить, из какого чрева извлеченная. По ней время от времени прокатывались «волны», из-за которых космонавтам не так-то просто было ее удержать. Всех трудящихся в поте лица подбадривал на родном языке маленький сухонький японец с едва наметившейся сединой на коротко стриженных висках. Очень сомневаюсь, что имперцы с американцами знали по-ниппонски больше чем «аригато» и «Чио-сан», но они все его понимали, будто на одной улице росли и всю жизнь прожили. Подозреваю, что тем алиенсам,
которые загрузили в космонавтов свою программу подчинения, голосовые связки для общения не нужны вовсе, вот и биороботам, пусть и сапиенсам, горлышко ни к чему, а что японец разорался, так это просто дань рефлексам, не более того.
        Фарт притормозил возле очередного рабочего стола и задумчиво уставился на все это веселье с трубопроводом-кишкой, от которого нас отделяли считаные метры.
        - Когда мы будет у телепорта, - а до него всего ничего осталось - и тот поймет, что мы пришли вовсе не для того, чтобы избавить его от груза, он обязательно призовет помощь. Вот этих людей. И они попытаются помешать нам, наконец заметив тебя и меня. Но все равно они будут действовать точно зомби. Начнется заварушка. И у меня рука не поднимется на тех, с кем я столько всего тут пережил, они не виноваты… Это может нам помочь избавиться от проблем до того, как они начнутся. - Сава указал на закрепленный на столешнице трехствольный и отнюдь не маленький пистолет - длиной сантиметров сорок. Никогда раньше не видел таких, но слышал об этой неавтоматической якобы охотничьей игрушке. Это ТП-82. Такими пукалками вооружают имперских космонавтов. Официально - для защиты от зверья и двуногих врагов после приземления. Ну и для охоты, если спасатели не будут торопиться. А если будут - с помощью ТП-82 можно подать световой сигнал.
        Я прищурился, наводя резкость, что не так-то просто сделать, если вам вскрыли черепную коробку, вынули мозг, а вместо него засыпали раскаленных углей. Итак, два верхних горизонтальных ствола - гладкие, 32-го калибра, под патроны с дробью №3 и сигналки, а под ними нарезной - калибра 5,45 мм. Ну и четыре патронташа имеется: два по пять патронов с дробью, один на пять пулевых патронов и один на десяток СП-С… А еще рядом с ТП-82 был закреплен съемный приклад, он же мачете в жестком чехле с пластмассовым затыльником.
        - Дружище, ты же сам сказал, - выдавил из себя я, борясь с очередным спазмом и мечтая сдохнуть прямо здесь и сейчас, - что у тебя рука не поднимается в них стрелять.
        - У меня нет. А у тебя, Макс, да.
        Мне его идея не понравилась.
        К тому же, у меня возникла другая, собственная, и такая безумная, что…
        Угли в моей башке как бы намекали: пожар. Нам нужен небольшой контролируемый пожар. Чтобы напугать всех на МКС! Наверняка тут очень опасаются пожара. Случится вдруг короткое замыкание в электропроводке МКС - и нате пожалуйста, запылает все в кислородной атмосфере как миленькое, хоть наверняка на станции все по максимуму сделано из огнеупорных материалов. Огонь, конечно, погасят быстро, но умереть можно еще быстрее…
        Решение мое было спонтанным, плохо обдуманным, ведь башка у меня раскалывалась и меня постоянно тошнило, но сомневаться и прикидывать последствия грядущего поступка буду потом. Сейчас надо было избежать кровопролития, заставить космонавтов отказаться от самой мысли противостоять нам. Поэтому я взял патронташ с десятком осветительных патронов СП-С, один достал и зарядил им ТП-82, предварительно откинув вниз блок стволов. Затем перевел переводчик курков в нужное положение и жахнул в стол. Световая шашка красного цвета ударила в пластик, прожгла его насквозь, края дыры вспыхнули, но не так как на Земле, а более лениво, что ли, совсем без задора. Однако дымок появился.
        - Макс, что ты…
        Заглушая доставший уже звон, взвыла сирена.

* * *
        Оказавшись вне утробы Лифта, в первый момент Резак растерялся.
        Нерешительность его продлилась всего-то долю секунды, но и это было плохо, потому что ничего подобного с ним никогда раньше не случалось. К тому же, он все никак не мог понять, куда попал, потому и озирался, вертя рогатой башкой из стороны в сторону. Был на своей родной земле, возле полчищ зверья, спущенного на него по велению Полигона, а потом, после испытаний и боли, оказался здесь… Но «здесь» - это где вообще?!
        Сплетения кабелей в белой оплетке, чашки с ложками и тестеры с микроскопами, закрепленные на стенах, и непонятно, где потолок, а где пол. Да еще этот бесконечный полет без возможности приземлиться и нормально встать на ноги… Но главное - тут обнаружились ненавистные люди. Ничего и никого - Резака тоже - не замечая вокруг, мужчина в возрасте и женщина не самых юных лет о чем-то увлеченно спорили.
        Пахнуло тухлой рыбой, как это обычно бывает, когда из-под ногтей Резака выдвигаются полупрозрачные когти. Убить жалких, освободить ничтожных от бренности бытия! С силой оттолкнувшись от стены и выставив перед собой передние лапы, он метнулся к безгрудой женщине-блондинке. Она будет первой его жертвой на новых охотничьих угодьях. Порвать ее на части, расчленить!..
        Но тут кончик его чуткого носа задрожал, ноздри раздулись, втягивая ненавистный запах - смрадную вонь врага. И женщина со светлыми волосами перестала существовать для Резака. Судя по тому, что запах еще не улетучился, но уже едва различался, Край покинул это место минут пятнадцать-двадцать назад, и потому следовало поспешить, чтобы настичь его. Несомненно сталкер что-то задумал, он вот-вот выкинет очередной свой кровавый фортель, как это было в Заводоме, когда погибли все родственники Резака. Важно помешать врагу осуществить свои коварные планы, а значит, не стоит отвлекаться на жалких людишек, они ведь и так наказаны одним уже только своим существованием!
        Не обращая внимания на мерзких людишек, - не мешают, и ладно, пусть дышат пока! - Резак двинул по запаху, который становился все менее явным из-за того, что воздух постоянно фильтровался и вентилировался. Если бы не запах, Резак наверняка заблудился бы в поворотах и ответвлениях, состоящих как из действующих еще блоков, где жили и работали людишки, так и блоков временно покинутых или же давно заброшенных. Вряд ли кто-нибудь, кроме Резака, смог бы так быстро разобраться в этом лабиринте, чтобы настичь ускользающую жертву. На то он и был лучшим убийцей Полигона, - при воспоминании о предательстве Полигона в глотке заклокотало, - чтобы оставаться самой совершенной машиной смерти всегда и везде, даже там, где он никогда раньше не был, где условия непривычные, иные.
        Лишь однажды, спеша по следу, Резак отвлекся на человека. Этот взъерошенный вспотевший мужчина, облизывающий губы и мерзко причмокивающий, с фотоаппаратом наперевес, посмел встать на пути у охотника.
        - Наконец-то Севастополь! - выкрикнул человечишка, глядя на свою смерть и в упор не видя ее. - Ну наконец-то!
        Ленивым движением Резак рассек когтями глотку чистокровного. Мужчина уронил дорогую камеру, объектив треснул, посыпалось стекло. Все еще радостно улыбаясь, мертвец схватился за горло, будто это могло остановить извергающийся в невесомость алый фонтан. А перед тем, как сердце его остановилось, он все-таки увидел Резака, - в глазах появилось понимание, - но испугаться, уже не успел.
        И вот тогда зазвонил колокол.
        Его звон, льющийся из динамиков, встревожил Резака. Он замер, по всему его телу встопорщились волосы, по спине прошла волна озноба, все мышцы напряглись. Колокольный звон разбудил в прирожденном убийце дремавшие до этого момента инстинкты.
        В следующий миг Резак сорвался с места.
        Он понял, куда направился Край.
        Враг вот-вот достигнет Истока, о котором знал каждый ребенок Полигона, - когда там еще рождались дети, - хотя взрослые, рожденные по ту сторону Стены, никому об этом не рассказывали, потому что сами не знали!
        Прилагая неимоверные усилия, чтобы скоординировать в невесомости свои движения, Резак скрипел зубами от злости на собственные приборы, вживленные под кожу, - они все еще отказывались служить хозяину, хотя сейчас их помощь была бы очень кстати!
        Потому что запах врага усилился настолько, что Резаку даже захотелось зажать нос пальцами.

* * *
        Отворились пожарные ящики, вытолкнув наружу элементы противоаварийного оборудования: огнетушители, противогазы и ключи закрытия люков. О том, что именно такие ключи, а не какие-то другие, я узнал, когда Фарт потащил меня дальше, затворив за нами переборку между блоками.
        В динамиках загремело сначала по-русски, потом дубль по-английски: «Пожарная тревога! Объявляется всеобщая эвакуация! Повторяю! Это не тренировка! Всеобщая эвакуация!..»
        Похоже, моя невинная шалость со спичками, то есть с ТП-82, обернулась настоящей катастрофой для МКС. Что ж, я такой, я могу. Надеюсь, никто не пострадает. В любом случае я уже помешал сбросить на планету очередную порцию чужого мусора, потому что даже биоробот не попрет трубопровод-кишку через бушующее пламя.
        Мы мчались вперед, к телепорту, и за спинами у нас закрывались переборки отсеков - Фарт по привычке герметизировал станцию так, чтобы защитить блоки от огня. Как по мне, напрасная трата времени. Все равно обратной дороги нам нет, да и нас самих, считайте, тоже нет. Просто надо успеть выполнить задуманное до того, как пламя доберется до нас.
        - Мы почти уже на месте! - бодро отрапортовал Фарт.
        И тут погас свет, отключились все приборы, вырубились вентиляторы. Гул, который сопровождал нас все время на МКС, пропал. Наступила полная тишина. И она тут же стала невыносимо давить на уши. Мы посреди космоса в жестянке, которая приказала долго жить!
        Я вдруг отчетливо представил, как астронавты покидают американский сегмент МКС и перебираются к российским космонавтам, чтобы занять свои места в «Союзах», потому что собственного средства спасения экипажа в чрезвычайной ситуации у них нет.
        Вместе с имперцами они задраивают все люки, убирают воздуховоды и, живо собрав самое необходимое, надевают скафандры. Кое-кто даже откровенно радуется спешной эвакуации: как это здорово, побыстрее домой попадем, а то кое-кто тут уже пять месяцев торчит, сил больше нет, хочется по травке походить, жену обнять. Его тут же окорачивают, что, мол, хрен тебе, а не травка, сначала походишь в противоперегрузочном костюмчике, потом запрут тебя на реабилитационную базу имени Юрия Гагарина, и кучу отчетов писать придется, объясняя, с чего это вдруг на борту начался пожар…
        Картинка была такой отчетливой, будто я сам был там, среди этих мужчин и женщин, деловито действовавших в критической ситуации.
        А пока я галлюцинировал, мы на ощупь - освещение-то приказало долго жить - пробрались-таки в блок, который никак не мог быть сделан на Земле, хоть к нему с двух сторон и были пристыкованы - для маскировки, видимо, - самые обычные блоки.
        Во-первых, - и это главное! - там, куда мы попали, была гравитация! Мы могли передвигаться, как нормальные люди! Во-вторых, тут было светло и неожиданно просторно: блок в разы превышал размерами самый большой из тех, через которые мы проследовали. В-третьих, блок отделялся от прочей станции полупрозрачной мембраной, которая легко подалась - прорвалась! - под напором наших тел, плотно, без зазоров облепив нас, а потом сомкнулась за нами, будто никакого разрыва не было. В-четвертых, тут было тяжело дышать - обычной температуры, как и на всей МКС, воздух обжигал легкие. В нем какие-то примеси, не имеющие запаха, что ли?
        Так-с, мне надоело считать, поэтому дальше просто рассказываю, как и что выглядело в блоке, куда меня привел Фарт. Поверхности блока будто выложены мелкой, при этом еще и чешуйчатой, то ли керамической, то ли резиновой плиткой. Чешуйки по-разному отражали свет, стоило только сместиться и взглянуть под другим углом, так что помещение могло быть и бронзовым, и золотистым, и ярко-оранжевым. Я шел - шел! - по нему, с восхищением и тревогой наблюдая за цветовыми метаморфозами. Формой же блок больше всего напоминал бублик, только без дырки. Там, где у бублика должно быть пустое место, в блоке, куда мы попали, «вверху» и «внизу» располагалось нагромождение то ли оборудования, то ли внушительных наростов неведомой мне формы жизни, причем наросты эти образовывали внизу правильный треугольник, а вверху - овал.
        Эти геометрические фигуры соединялись между собой чем-то вроде постоянно струящегося в одном направлении потока воды, циркулирующего вдоль всего огороженного им периметра, сверкающего лиловым светом. Сквозь поток этот отлично было видно бурление тысяч контейнеров-яиц внутри, но если пузырьки воздуха в кипящей воде устремляются вверх, то в телепорте - а «геометрия» с лиловым покровом, несомненно, являлась телепортом - движение яиц было хаотичным. По крайней мере, моими органами чувств установить хоть какую-нибудь закономерность не получалось. Зато у меня прошли тошнота и головная боль!
        Целебное место!
        Вот бы еще дышалось тут полегче, а то в груди ощущения не из приятных…
        - Мы смогли! Мы добрались! - Фарт обрадовался, как мальчишка, глядя на телепорт, переполненный яйцами с приборами. Он, кажется, готов был запрыгать по полу на одной ножке, хлопая при этом в ладоши, но еще не отошел от невесомости, в которой такие проявления чувств невозможны. - Макс, мы отправим «Гремлин» тем, кто сбрасывает на Землю отходы своей жизнедеятельности! Не зря ведь я всю дорогу тащил эти чертовы баллоны! Мы вскроем их, ну или что там надо с ними делать, тебе видней, и поместим в телепорт, и пришельцы, постепенно превращающие человечество в мутантов… Они ответят нам за все!
        - Я думал, это приемник… - пробормотал я, предчувствуя катастрофу, в башке ведь у меня вроде как уже наладилась работа извилин. - Разве он работает на реверс?
        - Однажды я видел пришельца. Он, кстати, был очень похож на человека… - Фарта аж перекосило всего, когда он вспомнил об этой встрече. - Чужак прибыл к нам с инспекцией, ну или что-то вроде того. А потом отбыл через приемник. Есть реверс. И я включал его по указанию чужака. Я знаю, как это сделать! У меня есть доступ! Так что у нас есть шанс остановить поток мусора на нашу планету! Быть может, мы при этом погибнем, но!..
        Он говорил так увлеченно, с таким чувством собственной значимости и с готовностью пожертвовать собой ради человечества, которое никогда не узнает о его подвиге, что у меня язык не поворачивался перебить его и рассказать, что никакого шанса у нас нет.
        И не было изначально.
        Ведь я - спасибо притяжению! - вдруг вспомнил…
        - Что ты сказал, Макс?
        - Я что-то сказал?
        - Ты сказал, что никакого шанса у нас нет.
        Я опять говорил вслух… Черт! Это все из-за нервов!
        - Да, - кивнул я и тут же мотнул головой: - То есть, нет.
        Щеку Фарта дергало нервным тиком, но все же он терпеливо ждал, пока я разомну шею и сообщу-таки что-нибудь внятное.
        И я сообщил:
        - Понимаешь, из-за всей этой беготни… И тошнило еще меня. Голова совсем не работала, а сейчас я… Савелий, дело в том, что сами по себе баллоны безвредны. В боевую готовность БОВ приводится активатором, сделанным из особого сплава. Без него жидкий «Гремлин» безвреднее кваса, его даже можно пить охлажденным в жару. Он не убьет и комара!
        - Но у тебя, конечно же, есть эти активаторы, верно, Край? - вкрадчиво поинтересовался Фарт, уже предчувствуя беду.
        - Извини, дружище… - я развел руками, только сейчас осознав, что в правой до сих пор сжимаю игрушечную машинку сына, выдернутую из вещмешка после нападения тигра-мутанта. - Так уж получилось! С головой у меня что-то, как выключило… Не космонавт я, вот без тренировки и накрыло…
        Это был крах всех надежд Фарта, всех его грандиозных планов по спасению цивилизации хомо сапиенсов, ради которых он отказался от карьеры, безжалостно разрушил свою жизнь, потратил все сбережения и рисковал собственной шкурой.
        М-да… Когда терпит фиаско человек серый, непримечательный - это всего лишь мелкая бытовая драма. А вот если потерпела поражение личность геройская, решительная - это уже настоящая трагедия…
        Экипаж МКС готовился покинуть станцию, а Савелий Фарт в шаге от телепорта снял с себя баллоны с БОВ «Гремлин» и, уронив их на чешуйчатую плитку пола, закрыл лицо руками. Сначала затрясся крашеный гребень на его голове, а через миг уже все тело покорителя космоса задрожало в беззвучных рыданиях. Ну, так мне показалось. Однако стоило Саве поднять голову и оторвать от мордашки ладони, я понял, что ошибся - чертов Фарт хохотал, будто я рассказал ему самый смешной анекдот на свете!
        Честное слово, лучше бы он расплакался, как сопливая девчонка.
        Это было бы не так страшно.
        Глава 7
        Внекорабельная деятельность
        Сначала завыла сирена, своим непотребным гласом заглушив божественный звон колокола, а потом уж начался хаос.
        Навстречу Резаку, цепляясь за поручни, точно крысобелки - за ветки, спешили перепуганные людишки. Один из них, маленький, с раскосыми глазами, наскочил на Резака и буквально сам нанизался животом ему на когти. Брошенная людишками толстенная кишка извивалась и хлестала по стенам, оставляя на них влажные слизистые пятна. Резак, как мог, уворачивался, но пару раз его хорошенько приложило кишкой, едва не сломало кости, хотя скелет у него куда крепче, чем у обычного человека.
        А потом в лицо пахнуло теплом, будто ветром донесло воздух от костра.
        «Впереди пожар, - понял Резак. - Край! Это он - враг! враг! - расстарался! Только гнусный сталкер мог поджечь подходы к себе! Но огненное заграждение не спасет его от заслуженной кары!»
        Так что когда бушующее пламя устремилось к нему, пожирая пластик и кислород на своем пути, Резак без страха ворвался в огонь. В его тело были вшиты приборы, спасшие его от пожара, который сжег Заводом. Одни из них, активировавшись, воздействуют на ко-жу так, будто она покрывается тончайшей защитной пленкой, изолирующей от пламени, а другие - заменяют легкие, помогая дышать там, где вообще нет воздуха.
        Лишь только миновав два блока и упершись в закрытый люк переборки, Резак вспомнил, что с некоторых пор приборы отказывались служить хозяину. Если б он засомневался в себе и своих приборах, он бы отступил, и Край одержал бы победу, но все вышло иначе.
        Теперь Резак явственно чувствовал поддержку Лифта.
        Он схватился за люк - приборы, вживленные в мышцы и кости, отозвались приятным зудом - и выдрал его с «мясом».

* * *
        У меня никогда не было сердечного приступа, но мне кажется, что это сродни.
        Вот я смотрю на того, кто только что был крутым космонавтом Савелием Фартом и враз опустился до неуверенного в себе чмошного Панка, хихикающего и хохочущего ничтожества, внешность и манеры которого просто-таки умоляли относиться к нему как к существу третьего сорта… - и вот уже на глазах у меня серая пелена!
        Я не могу найти точку опоры, которой и так тут быть не может, я падаю в пустоту, хотя упасть в принципе нельзя, и серость становится угольным мраком…
        «Край, - слышу издалека шепот, и не могу определить, кто говорит со мной, нынешний Панк или прежний Фарт, - мы должны что-то придумать! Мы обязаны их остановить! Другого шанса у нас просто не будет. Они наверняка сделают все, чтобы в следующий раз никто не смог попасть на Эм-Ка-Эс, пробравшись в капсулу лифта на Земле!..»
        Да, мне было муторно и неприятно смотреть на то, как у взрослого мужика сорвало крышку чайника, но то, что происходило со мной сейчас, было еще гаже, потому что я ничегошеньки не видел. Макс Край, самый крутой сталкер всех времен и народов, взял да и ослеп на орбите матушки Земли! Ну не смешно ли подшутила надо мной злодейка-судьба?!
        И тут я вспомнил про игрушку Патрика.
        Красную гоночную машинку со спойлером.
        Ту самую, которую сынок мой забыл в пассажирском терминале перед тем, как самолет с ним на борту рухнул, сбитый ракетой террориста. И в тот же миг отчетливо увидел эту игрушку в непроглядном мраке. Только ее - и больше ничего, даже собственных пальцев, обхвативших дешевый китайский пластик! Злодейка-судьба, будто издеваясь, специально совала мне под нос игрушку сына, напоминая о невосполнимой утрате, как бы лишний раз говоря, что я полное ничтожество, раз не сумел добыть денег на постройку клуба, потерял телефон, связывавший меня с временем нашей реальности, и не смог спасти человечество от уничтожения, проделав такой долгий, полный опасностей путь!..
        Мне хотелось вцепиться себе в горло и вырвать кадык, потому что воспользоваться ножом в моем случае слишком гуманно. И я уже протянул свою невидимую руку к невидимому горлу, когда заметил кое-что… Оси машинки. Они какие-то странные.
        Я пригляделся, прищурил один глаз, - и обомлел.
        Да это ж те самые активаторы, без которых никак не справиться с врагами рода людского!..
        Перед глазами вспыхнуло и пронеслось, второпях наслаивая одну картинку на другую:
        - …Ну а теперь, Адольфо, я хотел бы получить активаторы. Надеюсь, они при вас? - сказал Новак.
        - Да-да, конечно… - Толстяк засуетился, сунул руку в карман и вытащил маленький прозрачный пакетик, в котором что-то было…[16 - Здесь и далее описываются события из романа А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».]
        …Патрик шагнул к толстяку и двинул его ногой в пах. Толстяк ойкнул и выронил пакет. Патрик опустился на пол, поднял пакет и на четвереньках заполз под стол…
        …Следом за любимой красной гонкой Патрик вытащил из кармана прозрачный пакетик. В нем лежали две продолговатые серебристые штучки, вроде бы металлические. По размеру - Патрик тут же приставил одну к машинке - они отлично подходили как замена осей, потерянных в подвале.
        Он вставил штучки в отверстия гонки, а потом надел на новые оси пластмассовые колеса, которые это время хранились в кармане и дождались-таки счастливого для них момента…
        Это знак свыше! В тот момент я прямо-таки был готов поверить в святость небес!
        Пространство вокруг меня перестало быть угольно-черным, посветлело, наполнилось красками, и все предметы обрели небывалую четкость…
        Вновь прозрев, я взглянул на игрушку иначе.
        Как на прощальный подарок моего сына всему человечеству.

* * *
        Резак фигурой из мрамора - если фигуры из мрамора могут дымиться - застыл перед полупрозрачной мембраной, отделяющей его от священного места всех мертвых детей Полигона. Тут - обычный блок, где все выгорело. Но там… Там Исток, из которого зародилась жизнь на территории, ограниченной Стеной.
        И то же время за мембраной притаился враг, способный на все что угодно! И он точно - без вариантов! - задумал недоброе. Края нужно остановить, уничтожить! Всего лишь сделать «шаг», то есть оттолкнуться от поручня, за который Резак держался, и проникнуть за мембрану, а уж там-то…
        Однако Резак медлил. Кровь пульсировала в висках, чесалась под защитной «пленкой» кожа по всему телу, и когти с тихим шелестом то выдвигались из-под ногтей, то прятались в подушечках пальцев.
        Тяжело дыша, - спасибо приборам, заменяющим отключившиеся легкие! - клацая клыками, он никак не мог себя заставить сдвинуться с места.
        Ведь ворваться в святыню было для него так же кощунственно, как попытаться вернуться в лоно матери!..
        Резаку хотелось выть. Он не знал, что делать. Не знал, как именно поступить - верней.
        Дождаться Края здесь, и когда тот выйдет, уничтожить его? Но тогда сталкер, никак не остановленный, может навредить Истоку!
        Или все же атаковать Края сейчас, нарушив табу, прописанное на генетическом уровне?!
        Сжав кулаки, Резак зарычал.

* * *
        Значит, не просто из-за денег на клуб и ради мести Максимку Краевого занесло аж на МКС. Бабло и кровь за кровь - это слишком мелко! Все гораздо круче! Это сынок позвал любимого папочку на небеса, где теперь его дом. Патрику нужна зашита. Он как бы намекнул мне, что нельзя позволить чужакам хозяйничать в околоземном пространстве и гадить на нашу планету!
        Я все понял, сын. Я все сделаю, как надо.
        И скоро мы будем вместе.
        Теперь надо всего лишь аккуратно снять с машинки колесики, сунуть их в карман, еще пригодятся, ведь когда-нибудь починю игрушку, - ха-ха, а как же, обязательно починю! - затем извлечь из пазов оси, которые на самом деле есть не что иное как…
        - Сава, дружище, вот активаторы! - держа в одной руке два штыря из редкого сплава, другой я хлопнул чрезмерно смешливого космонавта по плечу, из-за чего он покачнулся. - Я пошутил. А ты что, поверил?
        Тут же перестав истерически хихикать, Фарт одарил меня бешеным взглядом. Удивительно, что не накинулся с кулаками. Сработали навыки покорителя космоса - он мгновенно взял себя в руки.
        И мы оба обернулись к лилово сияющему телепорту.
        Пора активировать БОВ «Гремлин» и, включив «геометрию» на реверс, отправить жукоглазым алиенсам подарочек с околоземной орбиты.
        Время расплаты настало.

* * *
        Мембрана порвалась под напором тела Резака, облепила его, умоляя больше никогда не истязать. И он, физически испытав ее боль, на миг потерял способность ориентироваться. Ослепив его, мембрана лишила Резака преимущества внезапного нападения. Впрочем, это уже не имело никакого значения.
        Как только его отнесло от мембраны и покровы ее соскользнули с тела, сомкнувшись следом, мгновенно зарастив рану, он упал на колени и вновь обрел способность нормально двигаться. А прекрасный воздух Истока, попав Резаку в легкие, подействовал на него точно армейский стимулятор, придал ему сил, воодушевил. Зря Резак сомневался! Надо было сразу действовать! Ему тут рады, Исток доволен визиту детища с поверхности планеты!
        Резак увидел перед собой Края. Тот стоял спиной к Резаку. А рядом с ним был…
        Поначалу Резак принял спутника Края за мутанта и аж оторопел, ведь на территории Полигона он остался единственный, кто произошел от жалких людишек точно так же, как те произошли от еще более низменных животных - обезьян. Яркий гребень на черепе второго человечишки ненадолго ввел Резака в заблуждение.
        Щелкнули челюсти, когти клацнули по полу.
        Резак сгруппировался, изготовившись для атаки.

* * *
        Вновь взвыла сирена. Чернобыльскому ежу ясно: включилась дублирующая электросеть, вот и заголосило по полной, втрое громче, потому что дубль уничтоженной системы жизнеобеспечения еще не включился, не загудел.
        Сквозь вой четко слышалась речь командира МКС: «Всем членам экипажа срочно занять свои места в эвакуационных модулях! Начинается стартовый обратный отсчет!»
        Ну прям как в научно-фантастическом кино!
        Однако меня и Саву Фарта, колдующего у пульта управления телепортом, эта фантастика нисколечко не касалась. У космонавтов свой праздник, а у нас - свой. Нависший над здоровенной панелью Савелий без преувеличений являл собой ныне одушевленную непокорность судьбе и обстоятельствам. Он живо, без сомнений, четко зная, что делает, шлепал ладошками по сенсорному экрану, и экран откликался на его прикосновения, выводя все новые и новые окна, которым срочно требовалось прикосновение. На Фарта было любо-дорого смотреть. Он внушал оптимизм. Именно тогда я поверил, что у нас все получится.
        И тогда же все пошло наперекосяк.
        Я услышал рычание за спиной и обернулся как раз в тот миг, когда тварь, подкравшаяся сзади, кинулась на меня. Клыки, когти, рога… Все это промелькнуло у меня перед глазами, когда я, резко пригнувшись, пропустил над собой воняющую тухлой рыбой и дымом тушу.
        Туша шлепнулась на пол, приземлившись на четыре конечности, и тут же развернулась ко мне. Яростно сверкнули глаза.
        - …Резак, мы еще встретимся!!! - напрягла глотку Милена, но ее крик услышал разве что я…
        Вот и встретились. Ты как в воду смотрела, любимая.
        Ведь это Резак напал на меня.
        Сильно постаревший, опустившийся какой-то, грязный весь, без единого клочка одежды на поджаром мускулистом теле, покрытом сотней бугристых шрамов… и все-таки это был тот самый мутант, который хотел отобрать у меня Милену! Я сразу узнал его, хотя он довольно сильно изменился.
        Но как это чудовище оказалось здесь, на МКС?!
        Ответ очевиден: прибыло сюда вместе с нами на космическом лифте, только в другом отсеке.
        - Ка-ак-кой ж-же ты г-глупый, ум-мник, - осклабился Резак, и мне захотелось оторвать ему змеиное раздвоенное жало, выскользнувшее в разрез тонких губ, а потом вышибить все его торчащие наружу клыки. - Я уб-бью т-тебя! Т-твое с-сердце с-сожру!!!
        - Да пошел ты! - Я показал чудовищу оттопыренный средний палец.
        Резак обиженно зашипел.
        Не обращая внимания на нашу светскую беседу, не слыша воя сирены и обратного отсчета, Савелий Фарт продолжал молотить ладонями по пульту управления, рядом с которым стояли два баллона с химическим оружием. Как по мне, Саве надо бы поторопиться, а то у нас возникли некоторые осложнения. Хоть я и бравировал, тыча Резаку пальцем, но все же отдавал себе отчет: нам не совладать с мутантом, слишком он силен. Ни единого шанса победить его в честной схватке у нас нет.
        - Сава, у нас гость! - крикнул я, предупреждая товарища об опасности.
        На долю секунды отвлекшись от пульта и сразу же оценив обстановку, Фарт схватил один баллон и швырнул его мне. Не знаю, для чего Савелий это сделал. Быть может, он хотел, чтобы я с помощью активатора - оба штыря были у меня - привел «Гремлин» в боевое состояние. Но все-таки я думаю, он хотел отвлечь Резака. И у него это получилось. За миг до того, как мутант прыгнул бы на меня и растерзал, порвал бы в клочья, его приоритеты изменились. Резака настолько заинтересовал баллон, что монстр перенаправил вектор атаки и взвился в воздух, точно рысь - вслед за взлетающей горлицей.
        Так Фарт выиграл для меня пару секунд жизни.
        Для кого другого - так немного, чуть всего. А для меня - целую вечность.
        Я метнулся к Саве, ведь нужно было во что бы то ни стало передать ему активаторы, чтобы он сделал то, ради чего мы здесь.
        У Фарта появится небольшая отсрочка, пока Резак будет разбираться со мной. Уверен, мутант не удовлетворится быстрой моей гибелью, он захочет поиграть со мной, как кошка с мышью, он собирается помучить меня, нанося одну рану за другой и наслаждаясь моими жалкими попытками продлить агонию. И я обязательно оправдаю все надежды этого подонка, я даже буду умолять его и ползать перед ним на коленях. Я сделаю все, чтобы протянуть как можно дольше.
        Чтобы Фарт успел.
        Потому что ничего нет важнее того, что мы задумали.
        Меня-то все равно уже нет. Я погиб там, на взлетной полосе, вместе с моей семьей, сгоревшей в сбитом «Боинге». А у Савелия еще есть шанс если не спасти Землю, то хотя бы намекнуть мусорщикам, что мы тоже не промах и можем наподдать в ответ.
        Однако я поспешил себя хоронить, ведь дальше события развивались столь стремительно, что рассказ о них займет куда больше времени, чем все происходило в реальности.
        Действия Фарта нельзя было переоценить, слаженностью его решений и поступков можно было только любоваться. В тот момент, когда Резак, схватив баллон, шлепнулся на пол и напрягся, чтобы запрыгнуть на мою спину, а я почти что уже домчался до пульта, Савелий со звонким шлепком впечатал ладонь в сенсорную панель - и тут же лиловый «жидкостный» периметр, ограничивающий геометрию, на треть распахнулся, высвободив ту дрянь, что скопилась в телепорте. И произошло это очень вовремя, потому что тысячи контейнеров-яиц, с хлюпом вывалившись на пол блока, не только освободили приемник, но погребли под собой Резака, который так и не успел на меня наброситься. Ну а после уже сверху высыпались еще и тонны извивающихся, похожих на куски мяса «червей», целью которых было быстренько зарыться в завал и не мозолить нам глаза своим неаппетитным видом.
        - Макс, живей! - обернулся ко мне Сава. - Это надолго его не задержит!
        Я уже и сам видел, как ворочается груда липких слизистых контейнеров, наполненных смертельно опасными приборами. Многотонной тяжестью нормального человека уже расплющило бы до состояния отбивной, но мутанта по имени Резак не так просто уничтожить. Вот-вот он выберется из-под завала, и тогда…
        Но не будем о грустном.
        Будем подвиг совершать.
        Я присел у последнего оставшегося баллона с БОВ и внимательно осмотрел его. Мало ли, может, тут другая конструкция, отличная от тех баллонов, с которыми я имел дело в банановом раю? Ошибиться в самом финале операции - такой роскоши я не мог себе позволить. К счастью, баллон оказался уже знакомой конструкции: с переходником-шлюзом для активатора в верхней части, возле маркировки с черепом и костями. В одно движение я отодвинул пружинный затвор - пальчики помнили все; не зря нас командир дрессировал перед заданием много лет назад. Затем вставил внутрь переходника «ось машинки», защёлкнул затвор, проверил, плотно ли прижало пружиной уплотнитель, и, громко выдохнув, нажал на едва заметную, точно прыщик на заднице, кнопку спуска.
        Со лба у меня скатилась капля пота, шлепнулась на чешуйчатую плитку - и одновременно с ней активатор булькнул в жидкий «Гремлин».
        Внутри баллона тут же началась реакция, я точно это знал. Жидкость начнет выделять газ и, когда его давление достигнет определенной критической точки, клапан стравит лишнее, выпустив в атмосферу такое количество отравляющего вещества, что хватит чуть ли не на всю планету, если газ этот распылить в верхних слоях атмосферы. И случится это ровно через пятнадцать секунд. Тогда ни меня, ни Фарта, ни вырвавшегося из-под завала Резака не смогут спасти даже защитные костюмы максимального уровня, даже скафандры для работы в открытом космосе.
        Савелий Фарт смотрел на меня с деловитым интересом. Его встопорщенный крашеный гребень уже не казался мне смешным. Отнюдь. Внешность - ерунда, главное - что внутри у человека, из чего он слеплен и что думает.
        С головы до ног - весь вообще! - облепленный яйцами Резак, совершив поистине невозможное, вырвался из липкого плена мусорных контейнеров. Он был настолько силен, что не только сумел выбраться на поверхность завала, но еще и прыгнул с его вершины прямо к нам! При этом с него слетели целые гроздья контейнеров-яиц, но пойманный баллон он так и не выпустил из когтистых лап.
        - Ж-жалк-кий чел-ловеч-чишка! С-сож-жру!!!
        Дожидаться, пока Резак отобедает мной без специй и соли, я не стал - хорошенько размахнувшись, швырнул в мусороприемник телепорта баллон с БОВ «Гремлин» с помещенным внутрь активатором. И этот мой бросок на короткую дистанцию подействовал на Резака так, будто он - овчарка, которая привычно срывается с места, стоит хозяину швырнуть палочку. Такое впечатление, что он не владел собой, что им управляла некая сила, воспротивиться которой никак не получалось, - что-то такое промелькнуло в глазах Резака, какая-то обреченность, даже покорность предназначению. Хотя, быть может, мне просто показалось. Точно одно: с неимоверной скоростью он кинулся следом за баллоном прямо в приемник и ловко схватил металлическую емкость до того, как она приземлилась на основание «геометрии». И только нижние лапы Резака коснулись основания, как тут же - мгновенно! - лиловая «водяная» завеса мусороприемника схлопнулась, затворив периметр и Резака внутри него.
        - Есть, Макс! Есть! - Фарт продолжал колдовать над пультом.
        Все громче и громче выла сирена, как бы намекая, что до старта спасательного модуля осталось всего ничего. Внутри телепорта бесновался Резак. Прижимая к себе баллоны, точно они - его грудные дети, он плечами и рогами то и дело таранил периметр, надеясь его прорвать. Не знаю, из чего был соткан «водянистый» ограничитель, но благодаря стараниям мутанта на нем появилось множество выпуклостей. Эдак Резак еще и вырвется из ловушки, в которую угодил!
        - Сава, скоро ты там?! - Мне очень не нравилась активность мутанта: в преграду тот лупил уже с методичностью отбойного молотка и останавливаться, похоже, не собирался до полной своей и окончательной победы.
        - Потерпи, Край, сейчас вот уже… - Все свое внимание отдав пульту, Фарт совершал над ним магические пассы: то показывал сканеру сетчатку глаза, то вводил пароли и подтверждал их отпечатками пальцев и такими образцами ДНК, как слюна и кровь.
        Резак радостно взревел - его рога продырявили-таки ограничитель. Тут же в дыру ударил кулак, расширив ее, и вот уже вся лапа по самое плечо оказалась снаружи лилового периметра телепорта.
        - Сава, а оно сработает так?! - намекнул я на то, что герметичность мусороприемника нарушена.
        Не глядя на меня, Фарт пожал плечами - мол, а какая уже разница? Он продолжал сосредоточенно вводить команды. По щекам его струились ручейки пота, на спине и в подмышках потемнела униформа.
        И то верно. Как говорится: «Или пан, или пропал». Третьего нам не дано. Тем более Резак уже настолько прорвал периметр, что просунул в дыру рогатый череп. Еще немного - и хищный мутант окажется на свободе, и тогда не только нам несдобровать, но и сорвется вся операция, стоившая жизни двум нашим товарищам!
        Резак рычал и щелкал клыками, расширяя отверстие. По «водянистой» поверхности периметра беспорядочно, сталкиваясь друг с другом, наслаиваясь и вздыбливаясь штормовым предупреждением, пошли волны. И вообще весь телепорт, его «геометрия» с периметром и блоком, начали вибрировать. Чешуйки плитки у меня под ногами приподнялись. Если б не толстая подошва ботинок, стопы мне посекло бы. А если учесть, что я едва уже стоял на ногах и в любой момент мог упасть, то… Из пульта управления повалил дым - оборудование настолько было адаптировано для работы с людьми, что даже вполне по-земному реагировало на перегрев.
        Лиловый ограничитель под напором мутанта с треском и брызгами лопнул, и Резак с баллонами в лапах взвился в удушливый воздух блока. Его морда довольно осклабилась, ничто ведь уже не могло остановить монстра и помешать ему расправиться с нами!
        Но вдруг он замер в двух метрах от основания телепорта, точно угодил в жидкое стекло, мгновенно сковавшее его.
        Всего на короткий миг замер Резак.
        На долгий, как жизнь вселенной, миг.
        И тут же его облепило обрывками лилового периметра.
        И пространство между верхней и нижней «геометрией» пронзили сотни голубых молний.
        Шваркнуло, грохнуло, ухнуло, запахло озоном и аммиаком. Но главное - Резака вместе с баллонами распылило. В прямом смысле распылило. Какую-то долю секунды Резак еще оставался собой, даже будучи уже сильно дискретным, но вот уже пыль сжало в шар диаметром около полуметра, а потом еще сильнее сжало, и еще, и вот он уже исчез.
        Из пульта управления, экран которого затянуло темным со светлыми цифрами скринсейвером, посыпались искры, но аппаратура все еще работала! А вот чешуйки плит под ногами опустились, больше не пытаясь испортить мне обувь.
        - Получилось! Реверс сработал! - заорал Фарт, подняв над головой кулак. - Баллоны с «Гремлином» отправились к мусорщикам!
        Что я почувствовал в тот момент? Ну уж точно не радость победы. Скорее, облегчение и уверенность, что все закончилось. Теперь можно и помереть спокойно. Целая МКС станет мне могилой. Скоро улетит модуль, и мы тут останемся с Фартом вдвоем. Поговорим о том, о сем, а потом тихонечко себе подохнем от удушья, когда закончится воздух. Тихая мирная смерть. Почти как в собственной постели.
        И вот тут я увидел, что скринсейвер на экране пульта не просто темное пятно со звездочками или же аквариум с виртуальными рыбками, а всего лишь электронные часы, показывающие не только время, но и дату.
        Если бы я мог протереть глаза и ущипнуть себя за руку, то так бы и сделал.
        Но меня буквально заклинило!
        Потому что часы утверждали, что сегодня - ровно тот самый день, когда… не может быть! Или может?! То есть только через сутки Милена заберет Патрика и уйдет от меня!
        И нет, это не ошибка, не сбой программы, не чья-то злая шутка.
        Все из-за Полигона. Время на нем течет иначе, чем во внешнем мире. Если хочешь вернуться в ту же реальность, которую покинул, нужна надежная связь с ней. И у меня такая связь была - мобильная связь. У меня же был специальный телефон. И я лишился его на просеке у космического лифта. Вот почему, покинув запретную зону, я попал в прошлое! Причем весьма удачно попал! Неимоверно удачно!
        Это второй знак свыше, не иначе.
        Вернусь домой, поставлю свечку в церкви!
        Нет, в этом не было ничего и близко похожего на религиозный экстаз. Просто… Просто у меня появилась надежда на то, что еще не все потеряно.
        Однозначно ни хрена еще не закончилось! Все только начинается!
        Я помог Фарту остановить пришельцев, а теперь, когда дело сделано, я просто-таки обязан выжить и вернуться на Землю, чтобы спасти Милену и Патрика от гибели!
        Пусть и без билета, мне нужно занять место в спасательном модуле!

* * *
        - Сава, мы должны добраться до спасательных модулей!
        Савелий Фарт улыбнулся с печальной нежностью, умиляясь моей непосредственностью, граничащей с идиотизмом.
        - Макс, это невозможно. Просто расслабься и наслаждайся осознанием того, что мы совершили. Мы герои, Макс. Самые настоящие герои. И пусть никто никогда…
        Меня едва не вывернуло от этой пафосной чуши. И потому, пока не стало совсем уж плохо, я врезал ему в живот, чтобы прервать поток словоблудия и включить заслуженному космонавту мозг, давно уже, похоже, простаивающий на холостом ходу.
        - Дружище, хочешь тут геройски сдохнуть - по-дыхай, твое право. Но сначала ты вытащишь меня отсюда. Или я тебя задушу вот этими руками, - я показал Саве, какими именно конечностями буду лишать его жизни. - И смерть твоя будет постыдной, никак не для учебника истории.
        Выпрямившись, - от удара в живот его согнуло - Савелий Фарт заговорил вполне осмысленно, без прежних закидонов:
        - Тем путем, что пришли, выбираться смысла нет. Там все выгорело. Поэтому двинем через следующий блок. Надо добраться до шлюзовой камеры, надеть скафандры и… Но, Макс, ты даже не представляешь… В общем, я повторюсь: у нас с тобой нет шансов вернуться на Землю. Надо просто смириться с этим.
        - Да пошел ты! - позволил себе не согласиться с ним я.

* * *
        И вот мы в герметичной шлюзовой камере.
        В центральной части камеры два кольцевых шпангоута с люками для выхода в открытый космос. Люки диаметром около метра. В каждом по иллюминатору. Справа - контейнеры для хранения оборудования и инструментов. Слева - для хранения скафандров. Значит, нам налево.
        - Макс, нужно проверить все системы. Причем десять раз, а то и больше. Аккумуляторы проверить, литиевые патроны… Вообще все! Тщательно! Если в систему охлаждения попадет воздух…
        - То она не будет работать, и мы умрем.
        - Да! Да, Край, мы умрем!
        - Но у нас нет на это времени. И если мы не успеем добраться до модуля, то все равно нам конец.
        Фарт еще что-то лепетал про то, что подготовка к ВКД, то есть к внекорабельной деятельности, ведется две-три недели. Тщательно подготавливаются скафандры: на них что-то устанавливается, они подгоняются под конкретного космонавта, их просушивают…
        - Дружище, а они что, мокрые в обычном своем состоянии?
        Но Сава меня принципиально не услышал.
        Он вопил, что для ВКД подбирается белье, есть ведь, кстати, специальное белье для выхода в космос. А еще надо проверить костюмы водяного охлаждения…
        Так-так, Фарт начал повторяться. Про охлаждение я уже слышал. Я сказал ему, что прекрасно все понимаю, что да, я способен понять необходимость удобства скафандров для меня и для него, что никуда не годится, если он, сволочь такая (это я про скафандр), будет мне натирать, а то и вовсе не подходить по размеру. Он не поверил. Тогда мне пришлось употребить все свое красноречие, чтобы убедить его в своей способности осознать, что все тут у нас должно быть готово к снижению давления и полной разгерметизации модуля. Мои доводы и заверения не убедили Фарта, который активно ковырял и вертел так и сяк наши «Орланы», у которых справа на груди имелась эмблема с надписью «ИМПЕРКОСМОС», а слева бирка - «ОРЛАН-МК» с номером. Пока мы надевали их и натягивали светлые перчатки с почему-то черными кончиками пальцев и желтыми ладошками, Савелий Фарт уверял меня, что это все очень сложно, и я даже не представляю, насколько вообще все сложно, и что мы полные безумцы, если рассчитываем нахрапом вот так вот все сделать, и что он-то, конечно же, самый никакой не безумец, в отличие от меня, виновника пожара и вообще всех
наших бед.
        Я же тем временем рассматривал его в новом прикиде, зная, что на мне точно такой же. По две лампы по обе стороны «башки». Красные полоски на рукавах и красные «лампасы» на штанах. Зеркала на рукавах - чтобы читать «перевернутые» надписи. На перчатке скафандра - табло, которое показывает резерв времени. Резерв этот зависит от заполнения баков. В режиме «авар.откл.» включает инжектор - и кислород начинает идти с б?льшим расходом. Надеюсь, до этого режима у нас не дойдет.
        А потом мы надели по сейферу. Американские реактивные ранцы прилегли к имперским скафандрам как влитые, будто для исконных врагов сделанные. Шутка. Пришлось изрядно повозиться, пока мы закрепили их друг на дружке. Теряя драгоценные секунды и минуты, я все ждал, что спасательные модули - правильнее называть их СА, то есть спускаемые аппараты - отвалятся от МКС без нас. Однако этого пока что не случилось.
        - Поехали! - скомандовал я, и крышка люка открылась в камеру.
        Изнутри и снаружи на люке есть круговой поручень, за него можно и нужно хвататься, а снаружи нас ждала непроглядная пустота. Через долю секунды я увидел мельчайшие царапинки звезд, и понял, что глаза еще не адаптировались - в шлюзе ведь было куда светлей.
        Так началась моя первая и, надеюсь, последняя ВКД. Проще говоря - выход в открытый космос. И вот тут, вне МКС, на бравого сталкера Макса Края накатил страх. Это был лютый неконтролируемый ужас: зубы стучали, в груди бухало свинцовое сердце, я не мог дышать… Потому что вокруг ничто и никуда. Нет точек опоры. Человеку - тому животному, которое является мной и которое берет контроль над разумом в стрессовых ситуациях, было очень некомфортно. Так некомфортно, что я боялся, как бы мои сфинктеры не расслабились, сбросив лишний вес, который, по их инстинктивному мнению, помешает мне быстрее бежать от смертельной опасности.
        Станция как раз пролетала над солнечной стороной Земли. И потому перчатки - они из резины - нагрелись. Это явственно чувствовалось. А вот в самом скафандре ничего такого, все, как и прежде. Только тесноват он мне, хотя я отнюдь не гигант рода людского, не великан какой. Из-за того, что я весь скукоженный и зажатый, уже разболелась спина. «Ничего, - успокоил я себя, - в любом случае это ненадолго».
        Внешне МКС напоминала… большой крест, короткая поперечная перекладина которого располагается посередине продольной, длинной, и от перекладин идут еще ответвления, некоторые соединяются в замкнутую систему, образуя чуть ли не лабиринт. Перекладины эти, кстати, состоят из лабораторных и служебных модулей, функционально-грузовых блоков, ферм и пристыкованных космических кораблей. И все это ощетинено антеннами и панелями солнечных батарей… Красота, да и только!
        На наружной поверхности переходного отсека, как и прочих отсеков, закрытой панелями многослойной экранно-вакуумной теплоизоляции и противометеоритными экранами-радиаторами, а там, где их не было - углепластиковыми экранами сотовой конструкции (обо всем этом мне поведал Фарт), хватало кронштейнов, чтобы закрепить на них телекамеру, поручни, антенны, какие-то блоки и агрегаты, а также солнечные батареи.
        Но не только.
        По настоянию Савы мы захватили с собой по два фала. Зачем они нам? Мне - не знаю. А Фарт к поясу своего скафандра прикрепил оба этих синих фала со страховочными карабинами: один ремень короткий и жесткой длины, второй легко растягивается и пружинит, как объяснил мне напарник. Он всерьез намеревался с помощью фалов перемещаться. Делать это можно было следующим способом: продвинуться немного вдоль поверхности МКС, на новом месте зацепить один карабин, потом вернуться и отцепить с прошлого места второй, потом двинуть к первому, защелкнуть там второй, а первый отцепить и двинуть дальше, где опять зацепиться, и опять вернуться, и опять вперед…
        - Две точки фиксации - это закон, - сказал мне Фарт. - Вариантов немного: рука и один карабин или же просто два карабина. Выбирай, Макс, что больше нравится, не стесняйся. Стеснительных уносит в пустоту космоса. Стеснительные становятся искусственными спутниками Земли. Это понятно? - При этом у него за забралом было такое серьезное лицо, что я едва сдержался от подколки.
        Люди на грани гибели, по сути уже живые мертвецы, у которых шанс выбраться из передряги унизительно неправдоподобен, не должны так серьезно относиться к себе. Себя ведь уже, считайте, что и нет. И потому можно расслабиться и получать от танца со смертью удовольствие. Самое время улыбаться и даже хохотать.
        Два ремешка, карабины… Это слишком медленно. У нас просто нет времени на эти реверансы и шаги вперед с двумя назад. «Союз» тысячу раз долетит до поверхности планеты, пока мы будем ползти к нему. План Савелия Фарта неприемлем.
        Однако жестко критиковать предложение профи я не стал.
        Прогулка по поверхности МКС - не самое плохое времяпровождение перед встречей с Костлявой. Разве мог Макс Край еще вчера мечтать о таком удовольствии? Асфиксия в космосе… А ведь круто, черт побери! На миг я поддался очарованию суицида.
        Но только на миг.
        - Да, дружище. Спутники - это понятно. Даже более чем.
        И тогда Фарт расхохотался - взахлеб, с присвистом, похрюкивая и подвывая. Лицо его под забралом побагровело. Он закрыл глаза от удовольствия. Он хлопал себя лапками в перчатках там, куда мог дотянуться.
        - Ты чего?! - наконец успокоился он. - Ты всерьез поверил, что я буду заниматься тут черт знает чем, дожидаясь, пока «Союз» умчит к Земле?! Я же пошутил! Макс, ты разве не понял, что я пошутил?
        - Конечно, понял, - не моргнув, соврал я. - И потому пошутил в ответ. А вот у тебя явно с чувством юмора проблемы, если ты…
        Савелий Фарт махнул рукой, намекая, что разговор окончен. Не для того мы здесь собрались, чтобы устраивать конкурс скетчей и прибауток.
        Он объяснил мне, что сейфер - система одноразовая. Ну да нам и не надо в космосе каждый день порхать. Сжигая сжатый газ, с помощью двух десятков реактивных двигателей и системы управления, в работе которой разобрался бы даже грудной младенец, мы должны добраться до «Союза» и, пристыковавшись к нему, проникнуть внутрь.
        - Ведь если мы тупо промажем мимо «Союзов», никто и ничто не сумеет нас спасти. Понял, Макс?
        - Даже господь бог, существуй он на самом деле, окажется бессилен, - кивнул я.
        И мы начали маневрирование в направлении ближайшего к нам СА.
        Это было очень непросто, скажу я вам. Чисто инстинктивно пытаешься развернуться так, чтобы закрытая облаками Земля была под ногами. До нее четыре сотни километров, но все равно я надеюсь опереться о твердь родной планеты.
        А еще у меня зачесался нос.
        Вот не чесался бог знает сколько времени, вообще не помню, чтоб он у меня когда-нибудь чесался, а тут, стоило только примерить скафандр да выйти в открытый космос… Очередная шутка моей злодейки-судьбы, которая внимательно за мной наблюдает и, радостно хохоча, подбрасывает очередную неприятность, после чего, лопая попкорн, наблюдает за тем, как я буду разруливать тему…
        И ведь так зачесалось, что мочи нет терпеть!
        Я посреди бесконечной пустоты, осознать и принять разумом которую не способно ни одно человеческое существо, бросил вызов самой человеческой природе, возвеличился настолько, что смог отринуть смирение тварей земных, покинул удел, на который обрекла меня сама моя природа, а тут - мерзкий хрящ на лице, всего лишь нос, чтоб его!
        И я, наплевав на желание жить, на величие места и момента, принялся вертеть башкой так, чтобы зацепиться своим многострадальным носом за какую-нибудь неровность внутри гермошлема и хоть частично унять проклятый зуд! Рукой ведь не почешешь, разве что перчаткой по забралу похлопаешь. Каким-то неимоверным образом я умудрился повернуть голову чуть ли не на девяносто градусов. Как только шейные позвонки не вывихнул?! Но главное, я справился с зудом.
        И при этом умудрился не промазать мимо «Союза».

* * *
        - Все в порядке, Алекс. Этот парень со мной, - поручился за меня Сава, но, как мне показалось, командира МКС это не очень-то успокоило. Именно в борт его СА мы врезались, пролетев с помощью сейферов немало по космосу. И если я вовремя отключил ранец, то Фарт, как мне показалось, замешкался, поэтому его куда сильнее ударило об аппарат.
        Ну а для того чтобы попасть внутрь, нам пришлось отказаться от приветственных речей, салюта в нашу честь и хлеба-соли. Мало того - понадобилось пригрозить тем, кто занял салон и не хотел подвинуться: если не откроют шлюз, мы сделаем так, что никто никуда отсюда не улетит вообще. Ну, то есть Фарт молчал и морщился, а вот я использовал весь свой дар красноречия и дипломатическое умение для того, чтобы в конце переговоров прийти к консенсусу с теми, кто не обрадовался незваным гостям. И хорошо, кстати, что не обрадовались, ведь могло оказаться так, что нас бы попросту не заметили, как это было на МКС. Но, видно, в экстренной ситуации программа пришельцев не загружалась в мозг землян-космонавтов.
        Короче говоря, нас впустили-таки внутрь.
        В нашем «Союзе» подобрался интернациональный состав. Имперцы были одеты в герметичные скафандры с оранжевым покрытием. Я так понимаю, цвет специально выбран, чтобы космонавта издалека было видно и было легче его обнаружить, если ему, вернувшемуся из космоса, захочется покинуть блок и пройтись по пустыне или, к примеру, по тайге. А вот американцы в сравнении с имперцами казались просто инфантильными подростками, потому как вырядились в легкие скафы, и смотровые щитки их гермошлемов были открыты - парни, похоже, свято верили в герметичность блока и спецов Имперкосмоса, этот блок построивших. Наив-ная простота. Были тут и блондинка с ботаном.
        Мы закрепились в свободных катапультных креслах - поближе к народу, так сказать.
        Пока продолжались и завершались предстартовые процедуры, я пялился в иллюминатор. Это было глупо и неправильно, ведь я в прошлом, когда еще ничего плохого с моей семьей не случилось, но я почему-то отчаянно надеялся увидеть за иллюминатором Милену и Патрика. Типа они, величаво помахивая ангельскими крыльями, подлетят к прозрачному, но очень крепкому стеклу, ну или из чего там делают иллюминаторы, и помашут мне ручками, а Милена еще и наградит воздушным поцелуем, хотя поцелуй этот правильнее назвать безвоздушным. И тогда мне сразу станет легче, ведь я смогу верить в жизнь после жизни, и стану праведником, и буду замаливать грехи, чтобы присоединиться к родным моим однажды и не расставаться вечно…
        Увы, к иллюминатору никто не подлетел.
        Расстыковка со станцией прошла нормально. Громко щелкнули пиропатроны, и меня будто перевернули вниз головой, скрутив так, что пятки оказались у висков, хотя на самом деле ничего такого никто со мной не делал, я по-прежнему сидел в кресле.
        А потом командир начал ориентацию для входа в атмосферу и включения тормозных двигателей. На груди у него была эмблема NASA, на рукаве - звездно-полосатый флаг. Красавчик. Лицо всегда искажено улыбкой. В прошлом, небось, преподавал математику в средних классах где-нибудь во Флориде, потом работал гидрогеологом и в качестве представителя Корпуса Мира годик-другой проторчал в Доминикане, наблюдая за действиями украинских миротворцев и всячески критикуя их в своем блоге. Ну и при этом он, конечно же, в молодости отслужил в Морской пехоте США, о чем скромно умалчивает и вообще не любит говорить. В свободное время катается на горном велосипеде и сплавляется на каяке.
        Пока что, судя по его уверенным движениям и самодовольной роже, все шло нормально. Он сыпал непонятными мне терминами, вроде «система ориентации спускаемого аппарата» и «радиаторов системы терморегулирования», а ему отвечали цифрами и категорически утверждали, что твердотопливные тормозные двигатели - все четыре! - в полном порядке, ажуре и шоколаде, оборудование связи работает на пятерку с плюсом, насосы для подачи хладоагента насосят, а криогенный кислородный бак вовсю криогенит. С каждым таким докладом рожа командира становилась все противнее. Эх, стереть бы с его лица эту высокомерную улыбку…
        Ах, черт! Накаркал!
        Улыбка командира скомкалась. Ее заменили выпученные глаза и дрожащие губы в комплекте с повышенной бледностью. Движения нашего главного стали суетливыми, дергаными. А все потому, что только блок вошел в атмосферу, как отказала парашютная система. Это грозило нам гибелью, как я понял из очень экспрессивной беседы орбитальных волков, в которой девяносто девять процентов слов были матерными. Ну не верили граждане, покинувшие МКС, что можно выжить, грохнувшись из космоса на грешную почву со скоростью почти что семьсот кэмэ в час.
        - Это ничего, - успокоил меня Сава. - Боли мы не почувствуем. Умрем мгновенно.
        Оптимист, блин. Уважаю таких.
        Но все-таки парашюты - вытяжной, тормозной и еще какие-то - раскрылись. Повезло. Только вот разболтало спускаемый аппарат так, что со мной едва вновь не приключилась «космическая болезнь». Правда, Фарт уверял, что это нормально, и это еще очень нежно. А потом командир сказал: «Все, мы на Земле». И я понял, что болтанки больше нет, что все тихо.
        Господа космонавты принялись деловито отстреливать стропы парашютов. Логично, иначе нас при малейшем ветерке потащило бы по горизонтали.
        Заработало радио, в эфир пошел сигнал о нашем приземлении, все вместе взятые ЦУПы автоматически получили координаты СА. Скоро в точке прибытия начнется праздник, на котором мы с Фартом чужие.
        - Судя по всему, мы приземлились в Южной Африке, - сообщил командир, сверившись с приборами.
        Итак, спускаемый аппарат приземляется бог знает где, а у меня менее полусуток на то, чтобы предотвратить гибель жены и сына. Что есть время?.. Я что-то слышал о его парадоксах, смотрел какие-то фильмы на эту тему, но никогда не воспринимал данную проблему всерьез. А ведь получается, что где-то сейчас есть второй я, который ругается с подрядчиками… Я помню, в одном старом голливудском фильме чокнутый гений утверждал, что если такие вот временные двойники встретятся, то последствия для пространственно-временного континуума - что это такое вообще?! - могут быть катастрофическими если не для вселенной, то уж точно для двойников, то есть обоих Краев в моем случае. Представляю эту встречу: двое меня и Милена… Катастрофа будет еще та, характер у моей жены не сахар. И ведь один из меня будет третьим лишним в отношениях с семьей…
        Но обо всем этом я подумаю потом, когда спасу Патрика и Милену и встречусь с собой.
        - Хреново, командир, что нас уронило не в окрестностях Вавилона, но что поделаешь…
        И я принялся выбираться из СА.
        - Тут могут быть дикие животные. Так что всем оставаться на своих местах! О’кей?
        - Нет, - я категорически отказался выполнять эту просьбу командира брошенной им на орбите МКС, по сути - уничтоженного нами перевалочного пункта для сброса инопланетного мусора на Землю.
        Там, наверху, из-за невесомости я совсем не чувствовал массы скафандра, а вот на поверхности родной планеты… Чертов «Орлан» весил центнер, а то и больше! Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы избавиться от него. И еще я удивился, обнаружив, что Савелий Фарт не последовал моему примеру.
        - Ты чего, Сава, каких-то гиен и львов испугался? И это после всего, что мы пережили?! - искренне удивился я.
        - Я не пойду с тобой, Макс.
        Оказалось, Савелий сломал ногу. Наша прогулка в открытом космосе и штурм СА не прошли для него даром. Не зря он морщился, когда я уговаривал впустить нас в «Союз»…
        В небе застрекотали вертолеты спасателей.
        - Дружище, я тебя оставлю, ты уж прости. - Я пожал Фарту руку на прощание. В глазах защипало - не иначе как из-за пыли в воздухе. - Но я должен спасти жену и сына, понимаешь?
        - Понимаю, Край. Давай, удачи тебе!
        - Сава, тебя будут допрашивать насчет того, как ты оказался на МКС. Соври им. Скажи, что ты не можешь без космоса, что когда тебя отстранили от полетов, ты решил тайком, «зайцем», пробраться на орбиту…
        - Но ведь это же полный бред! В это никто не поверит!
        - Я прошу, дружище, только не рассказывай про пришельцев и про то, как ты спас человечество. Тебя тут же упекут в психушку.
        - Ладно, Макс, уговорил, - слишком уж легко согласился Фарт.

* * *
        Вертолеты приземлились, из них дружно высыпал народ, громко, возбужденно крича и размахивая руками. И тут уже грешно было, согласитесь, не позаимствовать одну вертушку, тем более что спасатели вошли в мое положение и были не против. Потому как мелкая драчка между мной, одетым в униформу ВС Украины, да с полковничьими звездами на погонах, и парнями, прилетевшими спасать космонавтов, а не получать от них - от меня то есть - тычки в хвост и гриву, конечно, не в счет.
        Поймите меня правильно: гоп-стоп не в моих привычках, хоть я и сидел когда-то по дурости из-за каприза Милены, впоследствии ставшей моей женой. Отжать у человека имущество Макс Край может, но удовольствия от процесса не получает. Однако если уж судьба вынуждает и возникает производственная необходимость… У спасателей вон сколько вертушек, и все еще хлопают лопастями по воздуху и пахнут разгоряченными металлом и маслом! А у меня ни единого транспортного средства, хотя мне очень надо добраться из саванны - ну и жарко здесь, пот ручьями! - до ближайшего международного аэропорта.
        Надеюсь, ясно теперь, почему мне пришлось действовать сурово, но решительно?
        Ну, и вникать в местную географию, лететь наобум и так далее с таким прочим, у меня не было ни времени, ни желания. Поэтому вместе с вертолетом я экспроприировал его пилота - милейшего чернокожего парня с удивительно плохими зубами, отнюдь не белоснежный кариес которых он то и дело обнажал в заискивающей улыбке. Сначала, конечно, он немного покочевряжился, погеройствовал, даже ругался на каком-то местном наречии и руки распускал, но пара ощутимым пинков по печени и приставленный к горлу нож способны даже самого агрессивного маньяка превратить в невинного агнца.
        Вот так с пилотом «Линкса» произошла метаморфоза, и мы поднялись в воздух. Очень смуглая жертва апартеида без дополнительных уговоров поняла, куда Максимке Краевому надо, и вскоре мы под вой сирен и мигание проблесковых маячков, установленных на крышах тачек охраны аэропорта, сели прямо на бетонку. И ничего, что аэробусу, перед которым плюхнулась вертушка, пришлось экстренно тормозить. Я же не возмущаюсь, что наш с жертвой апартеида «Линкс» смяло и протащило по ВПП из-за того, что летуны громадины-аэробуса не сумели справиться с управлением и отвести свою машину в сторону. Я вон едва успел выбраться из вертушки, почти что испугался даже.
        У моего личного пилота после этого досадного летного происшествия кожа стала одного цвета с моей. Пожелав ему приятного дня и не обращая внимания на вопли в мегафоны, я резво затрусил к самолету, от которого еще не успели отвести трап.
        На ходу я вытащил из кармана ребристый цилиндр набора-минимума для выживания. Мне почему-то показалось, что запаянные в полиэтилен «охотничьи» спички и терка к ним, да пластмассовая трубка с перманганатом калия, то есть с кристаллами марганцовки, помогут мне наладить контакт с членами экипажа. Так и получилось. Когда мой взрывпакет, буквально на коленке сделанный, бахнул и задымился, все в салоне бизнес-класса вытянулись по струнке и принялись улыбаться так же заискивающе, как прежде скалился мой личный чернокожий пилот, хотя в отличие от него у пассажиров с прикусом все было более чем в порядке. А уж когда я связал леской, взятой из того же набора-минимума, крутого спецназовца, затесавшегося среди богачей специально чтобы помешать захвату самолета, меня вообще все сразу сильно-сильно зауважали.
        - Ай эм… международный террорист… блин, как же это будет по-английски… Короче! Меня зовут Максим Краевой. Я очень опасен, и Интерпол по мне плачет. Летим, тля, в Вавилон! Андестенд?!
        Пилоты, которым предназначался мой спич, радостно закивали.
        И вскоре аэробус поднялся чуть ли не в стратосферу к МКС.
        Я же плюхнулся в свободное кресло рядом с пухлощекой дамочкой бальзаковского возраста, от которой безбожно воняло духами и которая без умолку тараторила что-то, схватив меня за рукав камуфляжа. У меня врожденное чувство такта, поэтому я не стал отвечать на ее заигрывания тяжкими телесными повреждениями. Отказавшись от напитков, я попросил у стюардессы пульт от громадного телевизора и переключился на «Вавилон ТВ». Попал аккурат на новости, как того и хотел. Миленькая дикторша - в предках у нее точно есть азиаты, африканцы и славяне - рассказывала о пресс-конференции по поводу досрочного возвращения очередного экипажа МКС на Землю, на которой выступил дважды герой Империи Савелий Фарт. Он заявил, что является спасителем человечества от пришельцев. Те якобы собирались уничтожить землян, завалив поверхность планеты своими бытовыми отходами…
        - Во дурак! - я покачал головой и попросил у стюардессы стакан виски.
        Та с радостью принесла. Я, конечно, пить не стал, но настойчиво - что значит, ты не пьешь? - скормил алкоголь соседке. Лишь только пригубив, она тут же вырубилась и сладко-сладко засопела. Кивком я поблагодарил побледневшую стюардессу за односолодовый и вежливо отказался от второй порции. Сразу вспомнился тигр-мутант, отведавший перцовки от рыжей красотки Марго… м-да…
        А девица-дикторша меж тем заявила, что после пресс-конференции Фарта забрали сотрудники Имперкосмоса, пообещав разместить его в лучшей психоневрологической лечебнице Империи, где им займутся ведущие специалисты. По поводу незаконного пребывания Савелия Фарта на МКС уже проведено расследование, в ходе которого было выяснено, что уволенный в запас космонавт «зайцем» проник…
        Дальше я не смотрел и не слушал. Сава, Сава… Я ж тебя, «ирокез» твой за ногу, предупреждал!.. Ну да что уж теперь, ты не мальчик, ты сам выбрал свой путь.
        А я - свой.
        И скоро я достигну цели.

* * *
        На бетонке аэродрома в Вавилоне я устроил знатное шоу.
        Предварительно в самолете я переоделся в цивильное - благо, было у кого попросить одежонку - и нацепил на руку конфискованные часы, - Swiss Made! - по которым определил, что время еще есть. Немного, но все-таки иду с опережением графика, так что не стоит чрезмерно торопиться, а то можно насмешить людей в самом финале моего долгого квеста. Проследую в терминал, перехвачу Патрика с Миленой, узнаю, что за цирк она устроила с поддельными фото, а потом мы будем жить долго и счастливо…
        В шляпе, в кремовом костюме при галстуке и в туфлях из мягкой кожи я чувствовал себя непривычно, застеснялся даже. Но все же лучше так, чем в порванной и окровавленной униформе ВС Украины.
        - Братишки, вы мои заложники! - объявил я пассажирам.
        Ответом мне были заискивающие улыбки.
        Подогнали трап. Внизу сосредоточилась охрана аэропорта. Штурмовые винтовки готовы извергнуть из себя смертоносный металл. Значит, все-все уже собрались и приготовились к торжественной встрече. Что ж, пора.
        Я крикнул так, чтобы услышали внизу, у основания трапа:
        - Не стрелять! Выпускаю заложников!
        После чего слегка ткнул кончиком ножа в толстую задницу дамы бальзаковского возраста, которая уже проснулась. Как же она заорала! И все заорали! И организованной толпой бегом принялись покидать аэробус. Сразу видно, что не из наших, не из вавилонских. Наши все бывалые, их на такое «слабо» не возьмешь. Да открой я огонь из автоматического оружия, эффект и то был бы скромнее, так что с выбором гласа общественности я не ошибся.
        Вопя, что есть мочи, я, совсем безоружный, присоединился к стаду и побежал вместе со всеми. Так что парням в черной униформе и в штатском - в нашем городе сотрудники СБУ и прочие представители государства вынуждены действовать крайне осторожно и не отсвечивать, потому как власть у нас очень не любят, - ничего не оставалось делать, как позволить заложникам убраться как можно дальше от захваченного террористом самолета. Вот так я прогалопировал мимо них, прикрывая башку - и лицо, конечно, - шляпой, которая так и норовила с меня слететь. Небось, по всем новостным каналам сейчас только и говорят, что о захвате самолета…
        От бетонки в паре сотен метров правее как раз оторвался «Боинг» - горбатый четырехмоторный красавец с вертикальными законцовками на крыльях.
        И все бы ничего, на то и аэродром, чтоб тут взлетали и приземлялись самолеты, только вот далеко не у всех хвостовое оперение было окрашено в синий цвет, а на киле ярким пятном желтеет круг, в центре которого закарлючка, похожая то ли на летящую птицу, то ли на росчерк ребенка. И уж совсем мало самолетов, у которых бортовой номер 93119. Всего один. И к нему уже протянула свой извилистый дымный след ракета. И угодила в кабину.
        Дежавю.
        «Это все дурной кошмарный сон, - понял я. - Надо просто проснуться, и не будет взрыва, и “Боинг”, потеряв управление, не врежется в бетонку…»
        Но он все-таки врезался. Его фюзеляж треснул, и оторвало двигатель…
        Но этого не может быть!
        Этого никак не может быть!
        У меня ведь есть еще время… Я взглянул на циферблат часов. Стрелки не шевелились.
        Я опять опоздал!

* * *
        Не помню, как оказался у стойки кассы.
        Забытой Патриком машинки на ней не было. Двойник, значит, уже забрал.
        Подруги отпаивали кассиршу валерьянкой.
        - Аллочка, вы уж извините, но мне нужно узнать… - обратился я к светловолосой девушке, опекаемой подругами. - Сейчас взлетел борт девять три один один девять?
        Она кивнула мне и, закатив глаза, потеряла сознание.
        Я медленно побрел прочь, прошел мимо парней в штатском, которые вместе с боевиками кланов организовывали оцепление аэропорта. Меня никто не остановил. Казалось, меня вообще не замечали, будто я - призрак, будто нет совсем Максимки Краевого.
        Выбравшись из здания терминала и пройдя через стоянку, я увидел свой разбитый джип.
        Куда несли ноги, туда и шел, ничего и никого не видя вокруг. Я кого-то толкал плечами, налетал кому-то на спину, и меня толкали, и кричали мне вслед ругательства… «Судьба, - думал я. - От судьбы не уйти, как ни старайся».
        Вечерело. Жаркий воздух пах дымом сотен мангалов, выставленных вдоль улиц. Румянилось на углях мясо. Из тандыров доставали лепешки и самсу. Седой старик-китаец зазывал попробовать его отменный суп, а девицы в откровенных нарядах - насладиться их телами. Вавилон кипел жизнью, и я растворился в его мутном вареве.
        Весь.
        Без остатка.

* * *
        Вождь следил за Краем от самого аэропорта.
        Постоянно борясь с желанием убить его, сначала ехал на машине следом, потом, бросив ее, шел за кровником на расстоянии вытянутой руки. Много раз вытаскивал нож и касался лезвием одежды сталкера, но тот так и не почувствовал, что ему угрожает смертельная опасность.
        Это было неправильно!
        Не так себе Вождь представлял их встречу!
        Он вставал на пути у Края, мешая тому пройти, и кровник останавливался, уткнувшись, точно в стену, в грудь сына Техасца, не делая попыток обойти Вождя, хохотавшего ему в лицо и отпускавшего пощечины. На косые взгляды торговцев и прохожих Вождю было наплевать, но вот что выводило из себя - враг ни на что не реагировал: ни на угрозы, ни на ругательства, ни на приставленный к горлу нож!..
        И это было немыслимым унижением для Вождя!
        Убить врага в таком состоянии - все равно, что прирезать новорожденного младенца: ни почета от членов клана, ни похвалы от духов предков, ни радости отмщения.
        - Такому красавчику полста процентов скидка, - услышал Вождь.
        Он всего на миг отвлекся на уличную девку - уж больно она была похожа на Марго - и Край исчез. Только что вот был здесь, и с ним можно было сделать все, что угодно. И вот нет его. Как сквозь землю.
        - КУДА ОН ДЕЛСЯ?! - взревел Вождь, сверкнув в свете фонарей лезвием ножа.
        Промычав нечто невразумительное, девица отшатнулась. С ее обнаженного плеча слетела крохотная дамская сумочка и шлепнулась на асфальт.

* * *
        Очнулся я лишь у собственного клуба.
        Как сюда попал? Ни малейшего представления. Провал в памяти из-за шока? Или просто много всего накопилось, вот и выключило…
        Но вовсе не состояние моего здоровья удивило меня. В ступор ввела очередь молодняка у входа, над которым светилось, переливаясь неоновыми огнями, название, придуманное мной еще в ЧЗО, - «ЯНТАРЬ».
        Я до крови ущипнул себя за предплечье.
        Галдящая, недовольная задержкой очередь, охрана у входа - экие шкафы! - и чересчур яркая вывеска никуда не исчезли, не растаяли в воздухе призрачной дымкой.
        - Ничего не понимаю… - растерянно пробормотал я и крепко-крепко зажмурился, после чего открыл глаза - вывеска, очередь.
        Тех денег, что я посыльным отправил Эрику, - аванса от дважды героя Империи Савы Фарта, - никак не хватило бы, чтобы довести строительство до ума. К тому же, раз я вернулся в день гибели Патрика и Милены, то клуб попросту не готов еще к работе, так что ни о каких клиентах - очередях клиентов! - и речи быть не могло.
        Но - клуб открыт.
        И золотая молодежь Вавилона мечтает прокутить в нем родительские деньги, это факт.
        Вот поэтому то, что я нынче наблюдал, было удивительней прогулки на МКС с последующей эвакуацией на территорию ЮАР.
        Я еще раз ущипнул себя. Получилось пребольно, но от галлюцинаций это меня не спасло.
        Нет, я не сошел с ума. Просто имеет место быть обыкновенное чудо - в данной точке пространства и в данное время. Где-то ведь чудеса случаются, так почему одному не произойти в моем клубе?
        Боясь окончательно поверить, что не брежу, что все на самом деле, я пристроился в хвосте очереди.
        - Клевый прикид, дедуля, - оценил мой внешний вид парнишка, у которого в ушах, в носу, в языке и в щеках было столько металла, что из него можно было сделать целый бронетранспортер и пару «калашей» в придачу.
        Две девахи, пристроившиеся с ним рядом, - тоже ходячие кучи металлолома - привычно, без чувств заржали.
        Достойно ответить детишкам я не успел, потому что из клуба, гордо неся перед собой обесцвеченную челку, вышел Эрик. Он зевнул в кулачок и лениво провел по очереди взглядом, упершись сначала мне в шляпу, потом в костюм, а уж потом и обнаружив лицо. В этот момент он брезгливо наморщился. Ну недолюбливает он меня, что ты тут поделаешь.
        - На открытие мог бы и приличнее приодеться… - заявил он, взяв ничего не понимающего меня за локоть и протащив мимо охраны.
        «Шкафы» при этом нам чуть ли не откозыряли, про почтительные кивки и радостные улыбки я уж и не говорю. Ну а дальше все совсем уж было похоже на сказку. Играла музыка - диджей за пультом не скучал. Девушки изгибались в танцевальных па, предназначенных исключительно для того, чтобы красивее выставить грудь и дальше оттопырить задницу. Кожаные диваны, барная стойка… Все очень стильно, в точности, как я хотел.
        Злодейке-судьбе все мало, она продолжает издеваться надо мной.
        - Мне надо выпить, - с трудом выдохнул я и потопал к бару.
        - Это для плебса, - поморщился Эрик, вновь перехватив меня за локоть и потащив за собой. - Хоть выпить, хоть чего пожестче - иди в апартаменты для VIP-персон, и никак иначе. Положение твое обязывает.
        Вместе мы вошли в абсолютно темное помещение, и дверь за нами захлопнулась.
        - Эрик, а где тут свет включается?.. Эрик, что тут происходит?!
        Я почувствовал, что моего провожатого рядом нет. Исчез он, потому и не отвечает.
        Уходя с линии огня, я наклонился, шагнул в сторону и присел. И тут же понял: несмотря на то, что Эрик замолчал и вроде как тихо, все равно в помещении есть люди. Чертов метросексуал заманил меня в ловушку! Решил избавиться от Макса Края и завладеть клубом?..
        Вспыхнувшая было ярость мгновенно выжгла меня дотла и сменилась не безразличием даже, но апатией. Пусть себе. Пусть хоть кому-то будет польза от никчемной моей жизни.
        И тут, ослепив меня, зажегся свет.
        - Сюрприз!!! - проорали десятки глоток одновременно.
        Вокруг стало тесно от людей. Меня обнимали, хлопали по плечам и спине, целовали в щеки и в губы, хватали мою ладонь и жали до треска костей, желали долгих лет жизни и процветания бизнеса, счастья в семейной жизни и всего самого лучшего. А я посреди всей этой вакханалии просто глупо улыбался и, знай себе, кивал.
        Откуда взялись все эти люди? Почему они меня поздравляют? Как они смеют желать мне счастья в семейной жизни?!
        - Что ты как истукан стоишь?! У тебя ж сегодня день рождения, чудак! - на лице Эрика больше не было и намека на брезгливость, он радостно улыбался мне. - Отличный мы клуб отгрохали, пока ты занимался черт знает чем?! И как тебя только Милена терпит?!
        Значит, Эрик все-таки сумел на те жалкие гроши… Но как?! Небось, сам вложился. Но главное, клуб готов. И это, конечно, чудо! И день рождения… Опять скачок во времени на целую неделю без всяких там телефонов и запретных зон, где все не так, как в нашей реальности? Этим можно объяснить то, что я не помню, как оказался возле клуба. Никаких временных двойников быть не может. Есть только один я, и сам с собой я встретиться не могу. Если уж я на Полигоне или еще где, то в то же время меня в Вавилоне быть не может… Как-то так… Сложно это все и запутанно, башка свернется набок, если долго об этом думать…
        Но почему Эрик упомянул Милену?
        В душе у меня возникла робкая надежда, что супруга моя вместе с сыном тоже здесь, что они вовсе не погибли, но решили сделать мне сюрприз. И надежда эта крепла с каждым мигом, когда я всматривался в лица и ловил радостные взгляды. Я крутил головой по сторонам, что-то кому-то отвечал…
        Милены и Патрика нигде не было…
        Даже на чудеса есть лимит: по одному чуду в одни руки.
        Ноги превратились в две свинцовые колонны. Я едва доковылял до кожаного дивана и не сел, а грохнулся на него. Закрыл глаза, уронил лицо в ладони, потому что физически не мог смотреть на улыбки и смех, на пьющих шампанское женщин, на Эрика, выплясывающего в компании худощавого щеголя… Ну не мог я!!!
        Зато смог почувствовать запах мандаринов и бергамота, роз и жасмина с персиком… Да это же духи Милены! Я замер, наслаждаясь каждым мигом приятной мне галлюцинации.
        - Здравствуй, дорогой, - свихнувшийся разум прошептал мне в самое ухо голосом моей погибшей жены.
        Без сомнений купившись на обман, сердце мое радостно забилось. Да, я прекрасно понимал, что это иллюзия, плод моего воспаленного мозга, сдвинувшегося набекрень из-за пережитых волнений, но это понимание не могло испортить моего мимолетного счастья. Единственное, что его омрачало, - я до ужаса боялся расстаться с галлюцинацией и вернуться в реальность.
        - Открой глаза, Макс, - услышал я шепот.
        - Нет, любимая, - улыбаясь, ответил я и крепче, до цветных пятен под веками, зажмурился.
        - Папочка, а почему ты не хочешь посмотреть на нас? - моя съехавшая крыша в точности воспроизвела интонации Патрика, и я был признателен ей за это, и едва не задохнулся от радости.
        - Сынок… сыночек… - только и смог выдавить из себя.
        По щекам моим побежали слезы. Еще крепче зажмурившись, я вытер влагу ладонями.
        - Край, ну это уже не смешно! - в голосе Милены прорезалось раздражение. - Открывай глаза уже!
        - Нет! Ни за что!
        И тогда галлюцинация врезала мне по щеке крепкой ладошкой. Удар был в точности такой же, как у моей супруги. От неожиданности я открыл-таки глаза - и увидел сначала разъяренную Милену, а потом хохочущего Патрика.

* * *
        Оказывается, дражайшая моя супруга решила сделать мне особый подарок на день рождения. Она знала, что подрядчики, которые занимались обустройством клуба, работали не шатко, не валко, поэтому блондинка придумала план, согласно которому клуб «Янтарь» должен был открыться в мой праздник, и потому подрядчиков следовало уволить и нанять других людей.
        Но сюрприз не может стать таковым, если его сделать явно.
        Сюрприз обязан быть тайным.
        Но как провернуть аферу с клубом, чтобы я не узнал?..
        Милена поступила так, как никто другой на ее месте не додумался бы, не рискнул.
        Она более чем правдоподобно имитировала разрыв со мной. В этом ей помог Турок, сделав фальшивые фотографии. Все наши сбережения она забрала, это были якобы алименты. На самом же деле деньги ей были необходимы, чтобы довести до ума клуб в рекордные сроки, то есть чтобы нанять крутейших спецов, которые за две копейки работать не умеют.
        И она буквально напичкала алкоголем нашу квартиру, наше семейное гнездышко.
        Бутылки были везде: в холодильнике, под столом, у дивана, в ванной у рукомойника и даже в сортире. Я просто не мог не заметить хотя бы одну. А уж в том, что я буду в шоке из-за того, что жена меня бросила, и захочу залить горе огненной водой, Милена ничуть не сомневалась. Недельный запой Макса Края - давно завязавшего, кстати! - входил в ее планы. Таким образом она собиралась устранить всякую вероятность моего присутствия на строительном объекте, то есть в клубе.
        Мало того, она даже потратилась на билеты на самолет и подкупила кассиршу-блондинку, чтобы та оформила посадку на тот самый злополучный «Боинг», хотя, конечно, на самом деле ни ее, ни Патрика на самолете не было.
        Ее расчет был на то, что Максимка Краевой помчится в аэропорт и, узнав, что его семья упорхнула в дальнее зарубежье, либо отправится следом, либо психанет и вернется домой, где, обнаружив филиал ликеро-водоч-ного магазина, нырнет в спиртовые глубины. А она, любимая моя женщина, тем временем займется подготовкой подарка, то есть клубом.
        Согласитесь, ни одна вменяемая баба не способна на такое из любви к своему мужчине. Но кто сказал, что я женился на ней, после того как навел справки о состоянии ее здоровья?!
        В итоге сюрприз Милены едва не стоил мне жизни, ведь я поперся сначала на Полигон, а потом вообще вознесся на МКС. Но самая прекрасная блондинка на свете никогда не обращала внимания на подобные мелочи. Главное - все закончилось хорошо. Главное - она смогла меня удивить. Да еще и как!..
        - Да, Макс?
        - Да, любимая!
        А с самим собой, повторюсь, я не встретился потому, что меня другого в этом времени попросту не было. Я ж после падения самолета будто выпал из жизни, и неделю отсутствовал, потому что сместился по временной шкале, побывав на Полигоне. Так что пространственно-временные коллапсы - это штука крутая, мало изученная, пусть научники по сему поводу репы чешут, им за это деньги платят.
        - Любимая, а самолет зачем было гробить?
        Честное слово, я не удивился бы, сообщи мне Милена, что это было частью ее плана.
        - Макс, ты что, всерьез считаешь, что я на такое способна?
        Я предпочел не отвечать.
        - Самолет - это не я, это еще надо узнать, кто и зачем… - нахмурилась моя благоверная.
        Похоже, у нее были кое-какие мысли на этот счет, которые мне следовало узнать. Но меня отвлек Патрик:
        - Папочка, я тебя люблю сильно-сильно!
        Я протянул сыну его машинку. Правда, колеса были отдельно, а осей вообще не было, но Патрика это не смутило. Приняв свою гонку, он с серьезным видом кивнул, будто в ином состоянии и не ожидал ее увидеть.
        - Дорогой, скажи, тебе хоть чуть-чуть понравилось?
        Я поцеловал ее в губы, потом Патрика в щеку и расхохотался.

* * *
        В груди у Нуцала будто разожгли костер, чтобы потом пожарить на углях мясо молодого барашка. Было больно, очень больно. Рана, которую он, как настоящий мужчина, даже мысленно называл царапиной, на самом деле была чуточку серьезней.
        Нуцала мучил жар, пот стекал по лицу и пропитал всю его одежду.
        «Рвать врага зубами, прогрызть ему живот, вытащить кишки и наматывать их, точно веревку, на руку, а потом…» - напомнил он себе то, за чем он приехал на «мерине» к какому-то новому клубу, на вывеске которого значилось: «Янтарь».
        «Свой клан… свой…» - мысли тяжело ворочались в голове, когда Нуцал, пошатываясь, двинул к входу в клуб. Потому что врагу что-то понадобилось в этом заведении, и потому что у Нуцала больше не будет возможности поквитаться с сыном Техасца. Слишком уж Нуцал ослаб. Сегодня Нуцал умрет. И важно сделать так, чтобы его смерть была не напрасной.
        Тяжело и хрипло дыша, Нуцал по пути достал из кармана четки. Молитву Всевышнему он вознес мысленно, всего лишь шевеля губами, когда охрана у входа в клуб отобрала у него АК и попросила снять бронежилет.

* * *
        По-молодецки вскочив с кожаного дивана, я расхохотался совсем уж неприлично громко.
        И едва не врезался в ту самую проворную бабульку, - платье по пятки, черный платок на черепе - которую едва не сбил у аэропорта, когда все только-только начиналось.
        - Ай, совсем бесстыжий! На стариков бросаешься! - хитро улыбаясь, пожурила она меня и подняла бокал с вином, намекая, что пьет за мое здоровье. Ее сухонькая артритная лапка при этом чуть дрогнула.
        - А вы-то, бабушка, как здесь оказались?.. - удивился встрече я, хотя после всего, что со мной случилось, я просто обязан верить в самые необыкновенные повороты сюжета.
        - Так ведь ты сам позвал! - Бабка показала мне пригласительный на открытие клуба, и я тут же вспомнил про пачку точно таких же, выпавшую из Танка. - Хорошо у тебя тут, хоть ты и бесстыжий. И хорошо, что стариков позвал. - Бабка двинула к группе таких же, как она, пенсионерок, попавших в клуб, как я понял, с ее подачи.
        И то верно, чего ж на лавочке у подъезда прозябать, если можно бухнуть на халяву, за счет заведения?
        - Приятного аппетита, бабушка!

* * *
        Стукачок звякнул на трубку насчет прибытия Края как раз тогда, когда Вождь ужинал с матерью. Телячьи ребра, индейка, тыквенный пирог… А она зачем-то вырядилась в платье из кожи. И вообще была одета так, будто родом не из двадцать первого века, но из времен задолго до дружественного визита Колумба и конквистадоров. Мать всегда обожала эти театральные эффекты с переодеваниями в маскарадные костюмы.
        Выслушав стукача и не унизив себя ответным общением с ним, Вождь отключился и сунул смартфон в карман.
        - Мама, мне пора.
        - Ребенок, ты не должен мстить. - Лицо матери покрылось морщинами скорби и тревоги. - Нельзя повторять ошибок отца! Иначе погибнешь!!!
        Зря она так. Вождю надоело слушать завывания глупой женщины. «Хватит, - решил он. - Пусть заткнется уже!..» И потому Вождь, поднявшись, первым делом шагнул к матери и свернул ей шею. Порадовав слух, звонко треснули сломанные позвонки.
        Затем Вождь, насвистывая веселую мелодию, прогулялся в гараж и, достав нож, тщательно, не жалея сил и времени, содрал с «мустанга» отличительное тавро: сначала - синий круг с красной каймой, на котором была изображена оперенная голова индейца, потом - надпись слева «PEACE», а уж с надписью справа «KEEPERS» он расправился особенно усердно.
        И духи предков молчали при этом.
        Потому что они навсегда покинули Вождя в тот момент, когда тварь, родившая его, дернулась в последний раз.
        И пусть. Пусть валят, предатели!..
        Вождь отомстит Краю сам, без их навязчивой по-мощи!
        Рыча мотором, «мустанг» привез Вождя туда, где случится последняя битва.
        Через центральный вход, где охранники обыскивали каждого желающего попасть в клуб, Вождь, конечно, не пошел. Центральный вход для молодых людей, которым хочется произвести впечатление на безмозглых девушек, считающих, что надуть и хлопнуть пузырь жевательной резинки - это не просто круто, но суперкруто. Вождь двинул к черному ходу.
        Убив там двоих здоровяков-охранников, - ну чисто два барашка, не способных даже мекнуть в свою защиту! - Вождь вошел в «Янтарь».
        И вот тут-то, в клубе, у него случилось два потрясения.
        Во-первых, он действительно увидел Макса Края, - не соврал стукач, - за которым безуспешно столько уже охотился и который научился немыслимым образом растворяться в пустоте за миг до смерти. Во-вторых, немыслимо горько было обнаружить врага бесконечно счастливым, смеющимся в кругу семьи. Этого просто быть не могло, ведь Вождь лично сбил самолет, на котором собирались вылететь за кордон жена сталкера и его малолетний ублюдок!

* * *
        Только с бабулькой пообщался, как навстречу черный гигант Джонни: белоснежная улыбка, одежда трещит под напором могучих мышц:
        - А мы думали, это ты у нас самолет сбиваешь, честных граждан гробишь.
        - Чего?..
        - Я говорю, здорово, Край. Ну и силен ты в конспирации! Наши у тебя на квартире неделю сидели, устали ждать. Сегодня как раз пост убрали…
        Да-да-да, я же пригласил Джонни на открытие, когда баллоны из Дворца Спорта забирали! Уже и забыл совсем… Моя ладонь утонула в его клешне, которую можно вместо ковша экскаватора использовать.
        - Ты что-то путаешь, дружище. Но если меня не было целую неделю, то откуда у меня дома столько пустых бутылок было? Нет, Джонни, никакой мистики. Просто запой у меня был. Запой - и все.
        - Тебе видней, Край. Только пил ты не дома. Это наши от безделья у тебя бухать начали. По распоряжению моего братца их от тебя на автобусе сразу в больничку повезли, под капельницу с глюкозкой.
        Я задумался. Причин не доверять Джонни у меня не было.
        А ведь в квартирке у меня - у нас! - тот еще бардак…
        Ну да Милена с ее «повышенной» любовью к чистоте и домоводству даже не заметит, а бутылки я уже уберу как-нибудь незаметно, вынесу на помойку…
        - Спасибо, Джонни, что пришел. Рад тебя видеть!
        И тут я увидел перед собой тучного кавказца, который явно был ранен. Иначе чего бы он держался за окровавленный бок?
        - Брат, - просипел он, - сзади!
        Я тут же развернулся, уходя от удара.

* * *
        Боевой нож «Взмах-1», стоящий на вооружении спецподразделений Империи. Общая длина без малого тридцать сантиметров, больше половины из которых приходится на клинок. Так что парень протащил в клуб игрушку отнюдь не крохотную. И куда только охрана смотрела?..
        Клинок с ребром жесткости и долом, лезвие с гладкой, серрейторной и обратной заточкой. Между клинком и рукояткой без темляка - гарда. Отличный у парня инструмент, нечего сказать. Да и не понравилось мне то, что брюнет держал его вовсе не как домохозяйка, собравшаяся нашинковать капустку с морковкой. Хват ножа клинком вверх и в сторону от большого пальца позволяет наносить колющие и режущие удары. И потому я противопоставил его игрушке кухонный нож, который подхватил с соседнего столика, когда ринулся навстречу невежливому гостю, нарушившему первое негласное правило заведения - никакого оружия на территории.
        Встретившись со мной взглядом, брюнет томно, лениво так улыбнулся и плавно перетек во фронтальную стойку: ножки на ширине плеч, колени слегка согнуты, «Взмах» в правой руке.
        Затем он атаковал кавказца, предупредившего меня об опасности, и тот рухнул, как подкошенный. Не очень-то постоишь на своих двоих, если у тебя пробиты сталью клапаны-желудочки.
        Когда я оказался рядом с убийцей, он сделал выпад - правая нога резко ушла вперед, мне навстречу, рука с ножом тоже не пасла задних. Двигался брюнет так быстро, что я попросту не успел среагировать - и острие его клинка порезало ткань на моей груди, заодно оцарапав кожу и сбрив мне пару-тройку волос.
        Я, конечно, отшатнулся - слегка с запозданием. И, конечно, вокруг нас мгновенно образовалась пустота: посетители клуба не горели желанием быть зарезанными в день открытия. И, бухая тяжеленными ботинками по полу, бросились мне на выручку охранники-дуболомы, качки-ударники особо крупных размеров. У того, который оказался расторопней, брюнет поднырнул под локтем и, встав на одно колено, ткнул ему ножом в пах - слабенько ткнул, без намерения кастрировать, но все же болезненно. Увидев, куда ему нанесли удар, дуболом сказал «Мама!» и, закатив глаза, рухнул от избытка чувств. Весь клуб встряхнуло, когда его полтора центнера соприкоснулись с горизонталью.
        Прочие охранники, оценив умение брюнета, тут же встали столбами, вмурованными в асфальт.
        - Парни, не вмешивайтесь! - потребовал я, хотя никто уже и не рвался на защиту босса после такой-то демонстрации навыков ножевого боя.
        В клубе стало тихо-тихо. Заткнулись даже носители металлолома, хотя уж эти вообще разговорчивые. Небось, пирсинг мешает им пасти закрывать.
        И тогда заговорил брюнет.
        - Этот нож особенный… - Он скосил глаза на измазанный чужой кровью клинок. - Его подарил мне отец. На день рождения. Мне тогда исполнилось четыре.
        Я чуть повернул голову к Милене, не теряя при этом брюнета из зоны видимости, и кивнул ей с намеком. Мол, слушай, как в других семьях бывает: нормальные мужчины с детства своим пацанам прививают правильные навыки, и, небось, их женщины по этому поводу им мозг не выносят!..
        - И этим ножом, Край, - продолжил свой монолог брюнет, - я вырежу тебе сердце.

* * *
        Про сердце я уже слышал от Резака.
        Надо понимать, у маньяков-убийц такой тренд в этом сезоне.
        Дальше последовал обмен ударами, выверты всякие под взволнованные вздохи толпы и направленные на нас видеокамеры мобильников. Брюнет упал, когда давешняя бабулька швырнула ему под ноги бутылку с дорогим французским вином, но тут же вскочил. Верткий, гад!
        На тот момент у меня уже была задета щека - неглубокий порез, ерунда, но кровь все-таки текла, и это могло взволновать супругу и моего сыночка. И охрана еще - этих здоровяков точно Эрик нанимал, я ни за что не взял бы на работу столько перекачанного мяса! - вовсю лезла под ноги, всячески желая вмешаться в конфликт и продемонстрировать свою лояльность новому руководству. Джонни тоже норовил попасть под руку, то есть под кухонный нож.
        - Не лезть никому! - звякнул сталью голос Милены. - Пусть мужчины разберутся!
        И охрана вместе с Джонни тут же отвалила.
        - Ты чего, парень, наркоты нажрался?! - Лицо брюнета, так легко орудующего ножом, показалось мне знакомым, хотя я был уверен, что никогда раньше не встречался с ним. Видел по телевизору, как Савелия Фарта? Или?.. - Зачем на людей кидаешься, братишка?! Смотри, как бы я тебе за шалости твои по попке не надавал! А то и в угол могу поставить!
        - Моего отца звали Техасец. Ты был знаком с ним, Край? - скромно цедя слова, начал свою исповедь брюнет, а уж дальше его всерьез прорвало на поговорить.
        Оказалось, отпрыск невинно убиенного мною главаря клана «Америка» явился ко мне в клуб вовсе не для того, чтобы потанцевать и расслабиться под рюмку-другую в компании развязных красоток. В его планах было лишить меня сначала здоровья, потом чести, а уж затем и жизни. И что он уже вроде как расправился с моей семьей - сбил самолет, на котором моя шлюха-жена и мой сын-ублюдок собирались улететь, только вот им, сволочам, удалось избежать тогда смерти. Но пусть я буду уверен, что они умрут здесь и сейчас, у меня на глазах!..
        Сообщая мне о своих прошлых преступлениях и нынешних намерениях, брюнет совершал выпады, двигаясь при этом ловко и умело, и охраннику, который посмел нарушить приказ Милены о невмешательстве, пропорол бок играючи, ни на миг не засомневавшись и не испытав ни малейших угрызений совести.
        Совершенно отмороженный сынок получился у Техасца! Ну да яблоко от яблоньки…
        Моей же крови его клинку отведать больше я не позволял, хватит и одного раза. Я все ждал, когда брюнет пойдет на сближение. Обниму я тогда его так нежно и страстно, что сломаю ребра, и буду прижимать к себе ласково и смотреть в глаза, пока душа вместе с последним вздохом не покинет тело, и зрачки не застынут в последнем своем положении.
        Швырнув в брюнета барный стул, - от которого, впрочем, хлыщ ловко увернулся - я крикнул Милене:
        - Любимая, налей мне виски на два пальца!
        И добавил, глядя в карие глаза врага:
        - Чтобы отметить победу над тобой.
        И тогда он не выдержал. Ленивое вязкое холоднокровие оставило его. Он вмиг побагровел и, тяжело задышав, кинулся ко мне, работая ножом так, будто это лопасть вентилятора, включенного на максимальную скорость. Порез на груди, ай, плечо, болью пронзило ногу… Я пошел на сближение, но брюнет ловко увернулся, пропустив меня мимо, ударил под колено, так что ноги мои подогнулись. Я рухнул на пол, брюнет тут же оседлал меня. Я захрипел, дернулся, пытаясь сбросить его с себя, позвал даже на помощь, понимая, что представление мое может завершиться полным фиаско. Но ту же и заткнулся, почувствовав, как острое лезвие коснулось кадыка, ощутив дыхание брюнета, прижавшегося ко мне всем телом…
        И увидел глаза Патрика, который смотрел на меня.
        В них совершенно не было тревоги за мою судьбу. Ребенок улыбался, глядя на то, как его отец умирает. В ту долю секунду, что оставалась до смерти, взгляд сына настолько озадачил меня, так шокировал, что я даже растерялся.
        И тут что-то хрустнуло, треснуло, посыпалось и полилось на меня.
        И лезвие больше уже не впивалось мне в горло, и хватка брюнета ослабла ровно настолько, чтобы я мог в рывке изогнуться и, перевернувшись на бок, сбросить его с себя, а потом навалиться сверху и занести кулак для удара по ненавистной роже, и…
        Я опустил руку и поднялся. Не умею бить тех, кто не способен ответить на удар.
        Отпрыск Техасца лишился сознания, и в том не было моей заслуги.
        Хищно ощерившись, моя супруга стояла над поверженным телом. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, почему сынок за меня совсем не переживал - он ведь видел то, чего я никак не мог узреть, пока валялся на полу. Патрик был в курсе, что его любимая мамочка решила-таки помочь любимому папочке, для чего огрела брюнета по темноволосой башке литровой бутылкой двенадцатилетнего виски. Пузырь, само собой, вдребезги, только горлышко в руке женушки осталось. Вторая бутылка, взятая, очевидно, про запас, на случай, если первая разобьется вхолостую, была наготове и явно предназначалась для меня.
        - На два пальца, говоришь? - Милена изобразила на лице самую невинную улыбку, на которую была способна. - Налить, дорогой?
        - Не стоит, любимая. Я бросил пить.
        Все так же улыбаясь, моя благоверная шагнула ко мне.
        Я чуть отступил и выставил перед собою ладони:
        - Любимая, я завязал! Железно!
        Между нами вклинился Патрик:
        - Мамочка и папочка, не ссорьтесь!
        В глазах Патрика мелькнула та самая хитринка-искорка, увидев которую следовало ожидать от мальчишки неприятностей. Искорка прямо-таки сигнализировала, что Патрик намерен отчебучить нечто из ряда вон. Но ведь пока что не отчебучил, верно?
        И все как-то сразу стало хорошо и весело, и сгинуло напряжение, которое не отпускало меня до этого момента. Я наконец поверил в то, что не сплю, что все происходит на самом деле. Моя семья со мной, и сын со мной, и любимая жена рядом, я обнимаю ее, настоящую, живую, а не плод моего воображения. И правильно, что охрана без особого на то указания уволокла куда-то брюнета, не место ему на нашем празднике жизни, и бутылку у Милены отобрали, а осколки подмели, меня же быстро и умело перевязали.
        И зазвучала музыка.
        Гости клуба - моего клуба! нашего клуба! - пустились в пляс. Даже здоровяк Джонни выделывал кренделя, приседал и подпрыгивал, Амака же с радостным визгом носилась вокруг него вместе с хохочущим Патриком. Она тоже, оказывается, была здесь, и чего я девчонку - может, невестка будущая? - сразу не заметил…
        - Ну что, сталкер, будет жить-поживать, добра наживать? - Милена к моему неудовольствию оторвала свои сочные губы от моих обветренных.
        - Обязательно, любимая! - вдыхая аромат ее волос, я зарылся лицом в светлые пряди и растворился в бесконечном счастье, пленившем меня всего без остатка.
        Ведь счастье - это быть с теми, кто тебя любит, и кого любишь ты.
        Вот только почему у меня в башке все ворочалась недовольно одна противная мыслишка, а? Ну, насчет того, что Полигон управлял мною? Помогал мне?
        Играла музыка, танцевали гости, лились рекой коктейли… Но чем больше я крутил и вертел ту мыслишку, тем сильнее уверялся, что Полигон хотел, чтобы я избавил его от инопланетян, то есть от его создателей!
        Полигону надоело от них зависеть! Он мечтал стать самостоятельным! И при этом он вел себя как подросток, который готов на все, лишь бы поступить наперекор родителям и доказать, что уже взрослый!..
        Что ж, Полигон с моей помощью поругался со своими родителями, это факт.
        Но вот хорошо ли это для нас, землян, или плохо?..
        Не знаю. Время покажет. Вот и пятая моя точка, орган, отвечающий за интуицию, даже не намекает на грядущие неприятности, а просто криком кричит, что ничего еще не закончено, что главные битвы Макса Края еще впереди!..
        Но все это будет потом, если будет.
        А сейчас я обнял сына и поцеловал жену.
        Главное - мы вместе. А остальное - ерунда.
        Эпилог
        Майор Максимов - самый крутой чел на пропускнике «Мохнач»! - оторвал голову от столешницы в своем личном кабинете и мутным взором уставился на экран телевизора. Красавица-дикторша как раз, четко и быстро проговаривая слова, вещала, что в результате инициированного общественными организациями «Африка» и «Азия» расследования с Максима Краевого по прозвищу Край сняты все обвинения в терроризме. После чего вместо мордашки дикторши на экране появилось мужественное лицо давешнего полковника-десантника, руководившего захоронением химического оружия на Полигоне.
        Будто из-под портрета голос дикторши продолжил: «Организатором и исполнителем теракта оказался некто Вождь, сын известного криминального авторитета по кличке Техасец…» - и картинка сменилась, показывая теперь лицо истинного преступника.
        - Ну вот! - Максимов обрадовался. - Я так и знал: он-то ни при чем вообще!
        А что у полковника оказалось иное имя, Максимова ничуть не смутило. Их профессия иногда подразумевает инфильтрацию под чужими документами. Что есть имя? Тьфу и растереть каблуком! Дело житейское, ничего особенного.
        - Только зря подарок хорошего человека перевел… - Максимов поднялся с новенького кресла на колесиках, уже успевшего ему изрядно надоесть. - Ну ничего, у нас у самих кое-что имеется в закромах Родины…
        Он даже не заметил, как после третьего стакана принялся строчить ультиматум начальству. Так мол и так, если ему до послезавтра не пришлют сюда, на пропускник, в личный его кабинет, новенький кожаный диван на пружинках, то он, майор Максимов, подает в отставку, и пусть тут корячатся министры обороны вместе с их сардельками-женами, а не такой подтянутый холостяк, как…
        За окном вставало яркое солнце нового дня.
        И все было хорошо, и все были счастливы.
        Все-все-все.
        Чудеса, да и только.
        notes
        Примечания
        1
        Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Хозяин Янтаря».
        2
        Легче волком пахать, чем казаком против казака воевать (укр., казацкая пословица).
        3
        Подобнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».
        4
        Что будет, то будет, а казак на господина работать не будет (укр., казацкая пословица).
        5
        Aggayo! (лаврентийский язык) - Собака!
        6
        Мои дорогие братья! Друзья! Можно вас спросить? (аварск.)
        7
        Очень рад! (аварск.)
        8
        Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».
        9
        Слова из песни «И вновь продолжается бой». Музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова.
        10
        Отрывок из поэмы «Песнь о Гайавате» Г.У. Лонгфелло (перевод И.А. Бунина).
        11
        «Корд» - крупнокалиберный пулемет производства ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева».
        12
        АГС-40 «Балкан» - 40-мм автоматический гранатомет.
        13
        Если есть хлеб и вода - казаку не беда (укр., казацкая пословица).
        14
        Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».
        15
        Дай Боже воевать и сабель не вынимать (укр., казацкая пословица).
        16
        Здесь и далее описываются события из романа А. Шакилова «Герои Зоны. Полигон».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к