Александр Шакилов
Оин: Уаджет
Чихать хотело небо на Долину Царей: апчхи! - падал мокрый снег.
Идиот, устало подумал Аменхотепыч, нахохлившись под гофрированной телогрейкой, и сплюнул в сугроб остатки соли-бед, поутру использованной для профилактики кариеса, да так и застрявшей кристалликами в зубах. Определенно, идиот.
Эти нелестные мысли касались исключительно - в данный момент - раба-нубийца, непрерывно обмахивающего Аменхотепыча пальмовым веером. Раб еще в раннем детстве подвергся издевательствам жрецов храма Ра-Хоратхи; с тех пор чернокожий мальчонка невосприимчив к низким температурам.
- Максимка, - вздохнул Аменхотепыч, - снег ведь. Чего ж ты, дура, веером меня, а? Или заморозить вздумал? Не жара ведь, Новый Год скоро...
Нубиец довольно осклабился: как же, хозяин снизошел поговорить с недостойным, у-у, радость какая! Однако освежать не перестал. И даже наоборот - удвоил старания.
Аменхотепыч еще раз протяжно вздохнул, поежился и развернул папирус, полученный утром от профсоюза торговцев маслом. Н-да, сумма долга впечатляла. Коммунальные услуги подорожали: обогрев жилища съел львиную долю семейного бюджета, кропотливо отмеренного на отопительный сезон ахет; о, Осирис, грехи наши тяжкие!..
- Привет.
Погруженный в самособолезнования - что творят?! что творят, гиены позорные?! - Аменхотепыч от неожиданности вздрогнул:
- И тебе не болеть, Кенамоныч. Как жена, детишки? Финики жуют, животами не маются?
- Благодарствую, здоровы и даже более того: сверх всяческой меры бодры. - Кенамоныч смахнул с весьма внушительного носа снежинку, разлапистую, как ветви кедров славного Библа.
- Да не за что, - в третий раз уже тяжко вздохнул Аменхотепыч и (слава Пта!) озарился мысленной идеей, внезапно произнесенной вслух: - А не прогуляться ли нам, дорогой Кенамоныч... - ...дабы ороситься влагой Великого Хапи? - обычно обрюзгшее и малопривлекательное личико Кенамоныча сиюмгновенно превратилось в хитрющую ухмылку Бэса-южанина. - Отчего бы и нет. Теща с женой только завтра вернутся из славного города Она. Понимаешь, Аменхотепыч, отовариться надумали: хеджу там, то, се, по мелочам. Вроде у нас лук не такой вкусный, а шаути мельче и чаще крошатся алебастром. Так что я... -?
- Так что мы... - ??
Неловкость паузы сгладил нубиец Максимка. Он улыбнулся и выдал самое неприличное, что только можно было сказать в данной ситуации:
- В 'Сфинкс'?
Вздохнули - полновесно, горемычно - оба: Аменхотепыч в четвертый раз уже, Кенамоныч впервые за сегодня. На посещение 'Сфинкса' кедетов и дебенов явно не хватало. Уж больно дорогой кабак. С таким же сомнительным успехом можно хотеть проветриться в 'Хеопсе'.
***
Неуютный подвальчик: входные ворота - из пихты, замки и засовы - из бронзы. Пришли - фух, запарились, так спешили. Уу-у! - ну и убогое местечко: вместо мирры возжигают терпентин. А что поделаешь? деваться некуда! - упали в резные кресла да промочили голосовые связки. Малость полегчало и чуток похорошело. Теперь общение.
- Бармен, что это за пиво? - Кенамоныч скривился. - Откуда эта дрянь?
- Из Библа, вестимо.
- Ну, елы, я же чувствую: верблюжья слюна... сплошная... Аменхотепыч?!
- Чего тебе, старче?
- А давай-ка на охоту завалимся? А? В болота Дельты? На ориксов? По первому снежку?! А?! А?!..
- Давай.
- На газелей, да?!
- Давай.
- На антилоп?!
- Давай.
- На колесницах?! На буйволиц?!
- Давай.
- Да что ты заладил: давай, давай. Никуда я с тобой не поеду, нудный ты.
- Ну, как хочешь. - Аменхотепыч поправил соколиные головы застежек второго и четвертого ряда бус. - Бармен, пива. Парочку. И чего-нибудь зажевать.
- Копченого?
- Соленого! А то накормишь еще... знаем мы породу, э-э, вашу... крохоборы-сластолюбцы... скорпионы недообрезанные...
***
- Ты чего принес? - Аменхотепыч опал локтями на столешницу, едва не опрокинув кружки: свою - каменную, и соседскую - фаянсовую. - Я тебя говорю, или ты глухонемой по жизни? Ты чего нам здесь куда?
- Ну, так просить... изволить... изволили просить?
- Ага. Так точно, просить - было. Изволить - помню. А ты чего принес?!
- Э-э...
- Вижу, что не Рамсеса Первого.
- Э-э...
- Да что ты рычишь, как ливийский барс над перепелкой. Ты конкретно отвечай на поставленный вопрос! - Аменхотепыч приосанился, как подобает ветерану штурма стен Нехеба и Авариса. - А?!
- Э-э, копченого вы не изволить... не хотеть... не изволили хотеть. Так я вам сушеного, в смысле вяленного...
- Да вижу я, что не свежий. И ладно, и правильно. А не то самого бы жрать заставил. Веришь?
- Верую. А то как же: и в храме, и просто, для себя, из удовольствия токмо.
- Молодец. Быть тебе 'говорящей мотыгой' в каменоломнях Красной Горы. Слыхал о Владениях Хатхор?
- А то как же... еще бы... и вас туда же...
- Чо сказал?
- Говорю, пусть будет путь ваш верным и прямым. Всегда.
***
- И все-таки, Аменхотепыч, я тебя уважаю. - Кенамоныч поправил сползший на ухо парик.
- Зря.
- Чего?!
- Зря.
- Чего?
- Зря.
- А. Тогда извини, не буду.
- Бармен, еще парочку. Мне. Мой друг не будет.
- Я не то не буду, а то буду.
- Чего?
- Не то.
- Чего?.. - ...понял, да?! Лук в правую руку! После знаменосца! Поприветствовать! Понял, да?! мы ж воевали вместе, мы ж братухи теперь, понял?! И на шею, да? и кулаки, согласись, да?! - ...слышь, бармен, обрати внимание: это Аменхотепыч, он мужик правильный. Герой пяти горячих точек: с двух локтей по казармам, уловил, да? Тот тоже. И два пива нам, задери жираф твою печенку!.. - ...Кенамоныч, сегодня можно. Сегодня день такой. - ...за тех, кого с нами нет! Вечная слава! Стоя! Я сказал, на, стоя! Я сказал, все странные финикийцы будут пить стоя! За наших боевых товарищей!.. - ...бармен, два пива. Четыре. - ...мордой в пол! Отдыхать, пока Ка не разрешит вздохнуть. Бармен!..
***
- Аменхотепыч, давай закажем?
- Давай. Что?
- Рамсеса.
- Рамсес дорогой. А у меня финансы поют любовные песни: шесть пяток бойца отделяло от лика жела-а-анной, семь львов острозубых и войско нагих эфио-о-о-пов...
- Бармен, два пива и Рамсеса.
- Первого?
- Ну не пятого же?..
- Рамсесы закончились.
- Как закончились?! - кружка, роняя редкие капли, полетела за стойку, где уверенно разбилась.
- А будете буянить...
- Тс-с! А какие есть?
- Есть Джедефхор.
- Джеде... тьфу! А это кто?!
- Царский сын. Кто ж еще?!
- Да что ты нам дрянь всякую подсовываешь?! Чего еще имеется? - Кенамоныч сытно отрыгнул, спасибо Сетху, сыночку Нут.
- Имаху, не сочтите, имеется кусочек вчерашнего Хуфу.
- Огрызки?! нам?! Обижаешь?!
- На Сети Первого у вас денебов, пардон, не хватит: восьмую пару в долг берете. Может, Аменхотепсиса? Второго пророка Амона? Оригинальный рецепт: приправлен упряжью без удил и наглазников. Проще говоря, с беконом.
- А с паприкой есть?
- С паприкой нет.
Переглянулись, икнули, кивнули:
- Тащи.
Под руководством бармена четыре раба приволокли саркофаг. Особо не церемонясь, споро вскрыли. Н-да, а маска-то из гипса, заглянул внутрь Аменхотепыч. Коршун, понятно, крылышками машет, а вместо камешков фаянсовая подделка (у-у...), и скарабей с Исидой, и Нефтис за компанию. О, сердце мое, о, сердце матери моей, о, плоти моей сердце! А еще: полые браслеты на запястьях, предплечьях и лодыжках, да не хватает кольца на левом мизинце, и сандалии совсем даже не новые: растрепался папирус, потерлась кожа...
Н-да, дешевка. Дешевка и есть: а чего, собственно, ожидать-то от второго пророка Амона, седьмой воды на тростниковой патоке?
Рабы вернулись: притащили канопы. Аменхотепыч напрягся, подумал - и рассердился (всему есть предел):
- Ливер - убрать!
Убрали. Кенамоныч принялся деловито очищать мумию от широких слоев льняных полос, пропитанных камедью и смолами. Резко запахло кассией и корицей, пальцы сочно измазались желтым воском, рот наполнился липкой слюной. А палитра ароматов взяла и усугубилась благоуханием пальмового вина, кедрового масла, хны, гудрона и ягод можжевельника.
Эк-х!! - погрохотать бедренной костью по крышке стола: размять, содрать кусочек, слизнуть натрон, пузырьками подкисшими запить да улыбнуться щербиной: благодать!
- А все-таки, Аменхотепыч, фараоны нынче не те. Не те, говорю, нынче фараоны.
- О! Вот раньше, бывало...
- Согласен: бывало. Ты ребрышки-то положь, да? Мы тоже, как бы, не против...
- Не те, видит Репит, нынче фараоны: пересолили, павианьи головы!
- Недодержали!
- Гудрона мало!..
- Корицы много...
- Вина пожалели...
- Масла ж чуток надо, а они!..
- Бармен, пива!
- Пива!!
- Пива!! -...и-иввааа!!..
***
Очень смуглый раб Максимка, зажав веер в зубах, выдернул из бара два полумертвых тела и, сокращая дорогу, зарылся по пояс в сугробы.
А за влажной стойкой, озираясь, чтоб не заметили, - доколе низость терпеть и гнусные укоры! - сгорбился над мапой кудряшка-бармен: надобно прилежно изучить фарватеры. Та-акс, вот-вот-вот, оно самое. Дождаться морозов, и - стремно, а куда деваться?! - по неокрепшему льду, аки посуху: старичков вперед - пусть дорогу щупают, если что, не жалко, успели пожить. Да-да, наимудрейших в первый ряд. Главное, инструмент не забыть - придется таки чем-нибудь Заповеди долбить; жаль начальство запретило заблаговременно ознакомиться с текстом, жаль...
И над всем этим - небо. Страсти людские? - ха! - чихать оно хотело на Долину Царей в частности и прочие долины вообще. Вот так: апчхи! - тяжелый мокрый снег.
Истину реку, так и было, так и случилось. Не верите? Дело хозяйское. А может пивка? Для рывка? И в дорогу?
А?
|
