Железный город Вячеслав Владимирович Шалыгин
        Преображенский #2 Многое пи зависит от разведки? А от контрразведки? Может пи тайная дуэпь спецслужб кардинапьно изменить ход войны? Найти ответы на эти вопросы предстоит начапьнику военной разведки Земпи Павпу Преображенскому и его оппонентам из Geheimestaatspolizei (а по-русски -гестапо) на борту дапекого космического города Эйзен. Так уж вышпо, что главными задачами дня обеих сторон стали одновременно и внедрение своего агента, и обезвреживание вражеского шпиона. И началась Большая Игра, ставка в которой - победа в космической войне…
        Вячеслав Шалыгин
        Железный город
        (Преображенский - 2)
        Многое пи зависит от разведки? А от контрразведки? Может пи тайная дуэпь спецслужб кардинапьно изменить ход войны? Найти ответы на эти вопросы предстоит начапьнику военной разведки Земпи Павпу Преображенскому и его оппонентам из Geheimestaatspolizei (а по-русски -гестапо) на борту дапекого космического города Эйзен. Так уж вышпо, что главными задачами дня обеих сторон стали одновременно и внедрение своего агента, и обезвреживание вражеского шпиона. И началась Большая Игра, ставка в которой - победа в космической войне…
        Пролог

… «В 2299 году, на исходе первого этапа формирования современного мироустройства, Объединение Вольных Княжеств и Марсианский Триумвират столкнулись со множеством проблем, среди которых значилась и проблема космического города Эйзен, искусственного спутника Плутона-Харона. Трудное возвращение к мирной жизни после Пятой Космической войны отнимало у Земли и Марса слишком много сил, не позволяя отвлекаться на дела «третьего порядка», а между тем, на Эйзене прорастали политические зерна идеологии, которая однажды уже привела к разжиганию мировой войны. Правительства ОВК и Триумвирата отлично понимали, что Эйзен превратился в мину с часовым механизмом, и рано или поздно последует взрыв, но прямо вмешаться в развитие событий столичные дипломаты не могли. Руководство Эйзена умело держалось на политической волне и не давало формального повода для начала разбирательств. К тому же Колонии Рур, Юнкер и Марта использовали все свое влияние в парламенте ОВК и Наблюдательном Совете Наций, чтобы не допустить вмешательства сверхдержав во внутренние дела формально независимого, но близкого Колониям по духу и
национальной идее космического города.
        В связи с полной закрытостью и жесткой иммиграционной политикой Эйзена практически бесполезными оказались и усилия разведок, не раз пытавшихся, действуя своими специфическими методами, составить подробную картину жизни немецких колонистов на орбите Плутона. Тайная дуэль Главной разведывательной службы Марса и Geheimestaatspolizei [1] Эйзена закончилась с «сухим счетом» в пользу Эйзенской ГСП. Военная разведка Земли действовала успешнее марсианских коллег, но ощутимых результатов также не добилась.
        По мнению большинства аналитиков, именно провал разведывательных мероприятий привел к тому, что правительства Гордеева и Стивенсона недооценили степень опасности и не приняли мер, которые позволили бы избежать трагической развязки скрытого противостояния Эйзена и большинства обитаемых миров Солнечной Системы…

…Своеобразный статус-кво продержался до марта 2299 года. До того момента, когда из железных лабиринтов космического города Эйзен начала исходить не скрытая, а прямая и явная угроза безопасности ОВК, Марсианского Триумвирата и дальних Колоний».
        (Служебный справочник «Новейшая история человечества», Земля, Москва, издательский портал RYBUF, 2327 г.)

***
        Взрыв раздробил тело на тысячу частей. Единственное, что помешало организму рассыпаться грудой обломков - толстая кожа, задубевшая в соленой воде и под ураганными ветрами, покрытая коростой солнечных ожогов, почти ороговевшая в тех местах, где ее натирали ремни и лямки снаряжения. Превратившаяся в легкую броню кожа удержала кости, мышцы и внутренности на месте. Ура спасительной оболочке! Чем толще кожа подневольных бойцов, тем крепче оборона полигонов! Даешь поголовные аресты и отправку на планету Марта не прошедших расовый отбор слонов и носорогов!
        Всё, попер бред контуженного. В общем-то, неудивительно, ведь от сотрясения мозга не спасает ни черепная коробка, ни титановая каска, а уж она-то покрепче любой слоновьей шкуры. Взрыв бризантного заряда буквально в трех метрах от тебя гарантирует подобное сотрясение, хоть надень две каски и вырой окоп в полтора полных профиля. Нет, в принципе и каски, и окопы - дело правильное, но не когда тебя обстреливают из орудий крупного калибра. Впрочем, знатоки утверждают, что калибр у них не самый крупный - сто пятьдесят миллиметров. Если взять для сравнения что-нибудь привычное, например, мишенный диск-отражатель, кажется, что сто пятьдесят миллиметров не так уж много, чуть больше диаметра диска. Ерунда! А вот если включить воображение и представить себе начиненную смертью дуру, ухающую от тебя в трех метрах, получается более чем достаточно. Мозги бьются о стенки черепа, все тело сковывает жуткая тягучая боль, а в ушах звенит, будто на голову надели медный колокол и пробили склянки. В глазах при этом становится темно, как в карцере политической тюрьмы «Шварцлюфт», а во рту образуется локальная пустыня,
полная шершавого песка. В дополнение к богатой гамме ощущений взрывная волна поднимает и с силой швыряет тебя в густую липкую грязь на дне окопа. Пусть это не та волна, что способна убить, лишь ее краешек, но все равно приятного мало, вернее, нет совсем. Утешение одно - мыслишь, следовательно, пока существуешь.

«Ох, уж это академическое образование!» Аксель Хорст резко поднял голову, выныривая из лужи, и едва не застонал от боли в затылке. Грязь чавкнула, неохотно отдавая законную добычу. Аксель торопливо стер с лица вязкий чернозем и судорожно вдохнул. От удара о дно окопа весь воздух из легких вышел и превратился в пузырьки, теперь медленно лопающиеся на поверхности земляного киселя.
        В лицо ударили брызги все той же грязи. Хорст снова утерся рукавом и попытался сесть, но тело не послушалось - руки дрожали и проскальзывали по стенке окопа, а ноги никак не желали подтягиваться к животу. В лицо снова брызнуло. Аксель часто заморгал, прогоняя муть и пытаясь хоть немого очистить глаза с помощью навернувшихся слез.
        Перед самым лицом, утопая в грязи по шнуровку, стояли армейские ботинки. То есть, стоял человек в ботинках, но выше щиколотки взгляд Хорста не поднимался. Поле зрения ограничивал поднятый кверху и непроницаемо грязный лицевой щиток шлема, а запрокинуть голову мешала проклятая боль в затылке. Человек наклонился - Аксель этого не увидел и не услышал, а почувствовал - подхватил Хорста под мышки и усадил к стенке посуше. Условно, конечно, посуше. Под проливным дождем сухого места не найти даже в герметичном бункере, не то что в окопе.
        - Жив?
        Вопрос был риторический, однако, ответить на него следовало. И лучше утвердительно. Не в том дело, что, ответь Аксель «нет», его бы тут же уложили на бруствер в качестве дополнительной защиты от пуль и осколков. В принципе, ответ мог быть любым. Понятно, что если ответил, значит, жив. Но неписаные правила обязывали отвечать утвердительно. Почему так? А почему в армии положено ходить строем и с песней? Для порядка, а еще, чтобы в голове не роились лишние мысли. Вот по той же причине долго рассуждать в боевой обстановке не следовало. Чтобы не сбивать товарищей с толку. Ведь любая заминка, например, вызванная мгновенным замешательством, недоумением, могла стоить жизни.
        - Жив, - прохрипел Хорст, сплевывая набившуюся в рот грязь. - Вода есть?
        - Держи, - товарищ присел рядом и отстегнул фляжку. - Стихло вроде.
        - А?! В ушах звенит, не слышу! - Аксель прополоскал рот и сплюнул в лужу.
        - Стихло, говорю! - боец взял фляжку и сделал большой глоток. - Минут через десять полезут щупать! Если отобьемся, снова начнут молотить. И так пока не закопают всех без остатка. А как закопают, путь на станцию открыт. Что там во второй линии - десяток укреплений и батальон пехоты. Линия так себе, для галочки.
        Солдат неплохо говорил по-немецки, но с явным акцентом. Хорст присмотрелся повнимательнее. Нет, раньше этого парня Аксель не встречал, наверное, он из другой роты.
        - Что разглядываешь, не узнал? - боец усмехнулся. - Правильно, я не из ваших. Я разведчик.
        - А-а, из взвода Райнхарта?
        - С Земли я, парень. Загремел в ваш «Шварцлюфт» по глупости, и вот теперь тут. А ты политический?
        - Как все, - Хорст замкнулся. Он, конечно, неслучайно попал в тюрьму для неблагонадежных граждан, но воспитан был на Эйзене и к чужакам относился в точности так же, как и «сознательные» граждане. Нет, не как к людям низшего сорта, но без панибратства. Особенно к землянам.
        - Ясно, - разведчик уселся напротив. - Слушай меня внимательно, ариец. Нравлюсь я тебе или нет, мне начхать, понял? Твои гестаповцы засунули нас в эту жопу в качестве мишеней и в живых не оставят, так что мы в одной упряжке.
        - Не мои, - обиженно буркнул Хорст.
        - А чьи, мои? - землянин снял шлем и утер со лба испарину. - Это, наверное, я ору
«Хайль Айзен!» и запираю людей в казематах за то, что они пропустили лекцию в Доме пропаганды. Я забавляюсь на секретных полигонах Марты и Гефеста, отрабатывая захват стратегических объектов Земли и Марса, я гною политзеков в окопах, заставляя изображать земных солдат, да? А еще это именно я делю всех людей на сорта. Так, что ли? Чего молчишь, Гитлер недорезанный?!
        - Это издержки системы, - сквозь зубы процедил Аксель. - Идея Великого Порядка верна! Просто ее неверно толкуют.
        - Кто толкует-то, идиот ты рыжий, кто? Канцлер твой? Министры? Да сами вы и толкуете! Так что лично мне лично тебя не жалко. Ты сам виноват, что сюда попал. Но кроме тебя и других фашистов-неудачников тут полно реально невиновных людей, которых надо срочно спасать. С нашим объектом все ясно, еще один штурм - и конец, но есть скромный шанс помочь соседям, а заодно выжить самим. Вон там, к югу, заброшенный завод, его обороняют пленные колонисты с Форпоста и Данаи. Гестаповцы замаскировали их под марсиан, даже заставляют разговаривать только на английском, для достоверности. Так вот, у них дела вроде бы не так плохи…
        - Я не понимаю, зачем вы все это мне…
        - Заткнись! Говорю, значит, надо! Под присмотром инструкторов позиции соседей
«штурмует» десантная дивизия Сил орбитальной обороны Эйзена. Тамошним зекам обещано такое же липовое вознаграждение, как нам.
        - Нас освободят!
        - Нет, ну ты точно идиот! - землянин рассмеялся громко, зло, прямо Акселю в лицо. - Ты серьезно веришь, что твои фашисты освободят тех, кто доживет до «белой ракеты»?
        - Послушайте, герр…
        - Лейтенант Фролов, разведка Генштаба армии ОВК.
        - Послушайте, герр Фролов, я не знаю, чем вам так насолили мои соотечественники…
        - Да уж многим!
        - А я думаю, только тем, что поймали вас с поличным и справедливо посадили в тюрьму за шпионаж! Так вот, не знаю, почему вы так не любите немцев, но я не потерплю…
        Фролов неожиданно схватил Акселя за кадык и резко притянул к себе. Заключенный понял, что не может дышать, но сопротивляться не посмел. Русский был вдвое крупнее и сильнее тщедушного эйзенского студента (теперь уже навсегда с приставкой «экс»). Примерно полминуты землянин мрачно смотрел Хорсту в глаза, затем покосился на его нашивку с фамилией, и четко проговаривая, казалось, каждую букву, сказал:
        - Немцев я обожаю, герр Хорст. У меня дед по матери чистый немец. Я фашистов ненавижу.
        Он разжал пальцы, и Аксель снова смог дышать. Конечно, насилие не могло изменить убеждений, но легко меняло намерения. Для начала Хорст умолк и обратился в слух. Русский, поняв, что строптивый птенец из далекого нацистского гнезда морально сломлен, продолжил беседу более миролюбиво.
        - Есть удобный и безопасный маршрут. Пройдем по нему, пока не началась атака, соединимся с колонистами, удвоим шансы и свои, и соседей. Понял замысел?
        - Да, - в горле запершило, и Аксель закашлялся. - Вы хотите, чтобы я всех предупредил?
        - Соображаешь, - землянин одобрительно похлопал Хорста по плечу. - Через эфир такую вводную не доведешь, поэтому нужно обойти позиции и предупредить всех, кто еще жив. С собой брать только оружие и боеприпасы. Приказ ясен?
        - Да, герр лейтенант, - Аксель ответил неохотно.
        - Тогда двигай по окопу, собирай народ, а я проверю позиции артиллерии.
        Фролов перебрался через задний бруствер и уполз в дождливый сумрак. Хорст же не торопился выполнять приказ. Он пока не доверял этому человеку. Да и не собирался доверять в дальнейшем. Посредник на этих учениях, комиссар ГСП Штраух лично гарантировал всем политическим заключенным пересмотр дела и освобождение, а уголовникам - значительное сокращение срока. Особенно убедительным был такой нюанс: герр Штраух уточнил, что освободят политзеков, конечно же, условно-досрочно и на воле они будут находиться под пристальным наблюдением участковых политических комиссий. Это было очень похоже на правду. И смотрел Штраух твердо, уверенно, как человек говорящий чистую, кристально чистую правду.
        Аксель поймал себя на мысли, что не столько вспоминает обстоятельства инструктажа перед добровольно-принудительной отправкой на полигон Марты, сколько пытается себя убедить. А в чем, собственно? Посредник не уточнял, что уцелеть следует, оставаясь в своем окопе. Возможно, русский лейтенант прав и под прикрытием капитальных заводских стен выжить будет легче, чем в чистом поле. Возможно, вот он, благословенный компромисс, золотая середина, очередное подтверждение состоятельности учения о рациональном, средневзвешенном подходе ко всем нюансам жизни, которое так рьяно пропагандировал профессор Бернард, и за которое его вместе с учениками, включая Хорста, упрятали в самую мрачную политическую тюрьму Эйзена.
        Аксель с трудом поднялся и, поскальзываясь на каждом шагу, двинулся по траншее. Мучительная прогулка оказалась не слишком результативной. Найти удалось всего троих выживших. Из них только один согласился пойти с Хорстом. Двое оставшихся не хотели рисковать. Они, как и Аксель, свято верили в слово, данное офицером ГСП, и уповали на скорую «белую ракету». Резонное замечание, что вдвоем очередную атаку противника не отбить, зеков не испугало.
        - У артиллеристов кладбище вместо позиций, - сообщил Фролов, съехав на животе в окоп. - Значит, трое нас? Негусто. Ладно, сколько есть. Время выходит. За мной.
        Он рисково выбрался на бруствер и пополз с ловкостью ящерицы куда-то прямо и немного вправо, Акселю показалось, что прямиком на позиции врага. Так же решил и Дитер, солдат, рискнувший пойти с Хорстом.
        - Он с ума сошел! - ужаснулся Дитер.
        - Там есть секретная тропа, - Аксель сделал глубокий вдох, задержал дыхание, как перед прыжком в холодную воду, и вскарабкался на бруствер следом за лейтенантом.
        В грязи зачавкали мелкие, резкие всплески от пуль. Хорста обнаружил противник. Аксель прополз пару метров, спустился в очень условную ложбинку и прижался к земле.
        - Дитер, оставайся на месте! - крикнул он товарищу. - Не высовывайся!
        Видимо, солдат не услышал или не понял, что кричит Хорст. Он взобрался на бруствер точно там же, где это сделали Фролов и Аксель, но перевалить через земляной вал не успел. Пули выбили короткую барабанную дробь по каске и бронежилету, одна или две звонко щелкнули, пробивая лицевой щиток, и Дитер съехал обратно в траншею. Хорст стиснул зубы и пополз догонять Фролова.
        Нагнал лейтенанта он в узкой ложбине, по дну которой струился то ли ручей, то ли просто поток грязи, стекающей по склонам.
        - Вот по этому овражку в ту сторону, - пытаясь отдышаться, сказал Фролов. - Километра четыре.
        - Такой длинный ручей?
        - Нет, там дальше лес начнется… тоже ничего как прикрытие. Главное - на мины не нарваться или под обстрел не угодить. Двинули?
        Он поднялся и, пригибаясь, быстро пошел прямо по руслу ручья. Аксель почти уже двинулся за ним, но в последний момент замер и оглянулся, словно почувствовав чей-то недобрый взгляд.
        Эйзенские десантники появились в распадке внезапно, будто бы материализовавшись из струй дождя и пузырящейся грязи. Хорст был новичком в военном деле, но месяц тренировок на полигоне даром для него не прошел. Аксель мгновенно развернулся, бросился на землю, вскинул винтовку и открыл огонь. Фролов сделал то же самое, но с позиции по другую сторону грязного ручья. Десантники оттянулись из ложбины назад, но обоим заключенным было уже понятно, что колонистам придется удерживать свой объект без посторонней помощи.
        Фролов жестом приказал Акселю контролировать пространство к северу, вверх по ручью, а сам взял южное направление. Лейтенант оказался прозорлив. Десантники довольно быстро обогнули позицию противника и зашли с тыла. Интенсивный огонь заставил их отступить и в этот раз, но даже Хорсту стало ясно, что ситуация складывается далеко не в пользу зеков.
        Как подтверждение этой невеселой мысли, в воде между беглецами ухнул взрыв, и Акселя накрыла тяжеленная волна грязи…

…- Этот готов, а пацан жив, даже почти в порядке…
        Аксель понял, что говорят о нем, и с трудом разлепил глаза. В голове шумело, звенело и молотило, но терпимо. Руки, ноги были на месте, а болело по большому счету только в затылке, да немного в левом боку.
        - Везучий, - пробасил человек в черном, наклоняясь к Хорсту. - Ну что, хитрец, выжил?
        Хорст открыл глаза пошире. Над ним стояли двое: совсем юный лейтенант десанта и толстый комиссар ГСП, тот самый, который обещал выжившим условно-досрочное освобождение.
        - Я… - Аксель попытался сесть, но рука проскользнула, и он снова шлепнулся в лужу, забрызгав серой грязью черное галифе офицера. - Простите, герр Штраух! Была белая ракета?
        - Была, была, - ответил вместо Штрауха десантник. - Ты один дотянул, везунчик.
        Хорст повозился в луже и все-таки умудрился встать на ноги. Помогать «везунчику», то есть, теперь практически свободному и реабилитированному гражданину Эйзена, лейтенант не спешил. Да и ладно, Аксель не обиделся, главное - жив!
        - Ваша фамилия… - герр Штраух тоже смотрел на Акселя снисходительно, но с каким-то оттенком… подозрения, что ли?
        - Заключенный Хорст, статья двенадцать двести восемь! - выпалил он автоматически. - Аксель Хорст.
        - Ну что ж, вы свободны, герр Хорст. Можете идти, куда пожелаете. Вон там, на востоке есть небольшой городок, оттуда ходят рейсовые автобусы до столицы округа. Ну, а там… космодром, цивилизация, возможности.
        - И я могу идти? - Аксель никак не решался поверить в свою удачу. - Прямо сейчас?
        - А вам что, нужно прихватить из гостиницы багаж? - Штраух рассмеялся. - Проваливайте, Хорст. Если вернетесь домой до истечения срока, не забудьте встать на учет в политкомиссии. Но ГСП не будет возражать, если вы решите осесть на Марте. Намек ясен?
        - Да, герр Штраух, спасибо! - Аксель попятился, затем развернулся и бросился прочь, то и дело поскальзываясь в грязи.
        Примерно минуту офицеры молча смотрели вслед убегающему узнику, затем Штраух хмыкнул и, подставив ладонь ослабевшему дождю, сказал:
        - Не все считают это этичным: дать человеку надежду перед тем, как отнять жизнь, но я думаю, это в первую очередь гуманно, и к черту этику. А вы как считаете, лейтенант Пфайлер?
        - Этика и гуманизм тесно связаны, - десантник удивленно взглянул на Штрауха. - К чему вы об этом заговорили?
        - К тому, что еще минута, и вам придется спускать собак, лейтенант, чтобы остановить беглого преступника. Вы что, не устали месить эту грязь?
        - Не понимаю, - десантник напрягся. - Вы же его отпустили.
        - Я? - офицер ГСП состроил кислую мину и покачал головой. - Я не государственный суд, чтобы отпускать заключенных на все четыре стороны. Я же объяснил вам, лейтенант, это был акт гуманизма. На этих учениях никто из заключенных не выжил, к сожалению. Никто. Вам ясен намек?
        - Нет! - офицер нахмурился. - Это… действительно неэтично, герр комиссар, и негуманно.
        - Давайте без сантиментов. Вы стреляете лучше меня. Поставьте точку в этом деле.
        - Я солдат и не стреляю в спину!
        - Зато я не солдат и вполне могу вас арестовать за неподчинение приказу, - Штраух произнес это негромко и как-то вяло, но именно этот тон убедил лейтенанта, что спор не стоит нервов.
        Пфайлер коротким жестом подозвал снайпера и кивком указал на удаляющуюся фигурку Хорста.
        - Попытка к бегству! На поражение!
        Выстрел был почти неслышным. Аксель Хорст споткнулся, рухнул на колени и, немного покачавшись, завалился назад.
        Впервые за последний месяц он не упал лицом в грязь. В первый раз он лежал и любовался хмурым осенним небом северного полушария Марты, не заботясь о маскировке и защите от осколков. В первый и последний.
        - И все-таки это было… подло, - процедил сквозь зубы десантник. - Я буду вынужден подать рапорт в политкомиссию ГСП.
        - Не забывайтесь, лейтенант, - Штраух так и не повысил голос, но добавил строгих ноток. - Не забывайтесь и не забывайте одну аксиому: политический преступник не может исправиться, он враг навсегда. Не факт, что, оставшись здесь, на Марте, он стал бы доносить землянам или марсианам о сути тренировок армии Эйзена, но исключать такой вариант нельзя.
        - Я понимаю, но…
        - А-а, дошло! Вас не устроил спектакль, так? Согласен, Пфайлер, я не великий актер. Хорошо, пойду вам навстречу, - Штраух саркастично улыбнулся. - Найдете еще кого-нибудь живого - добивайте сразу. Безопасный враг - мертвый. Альтернативы нет, лейтенант. Нет, и не будет. А рапорт можете подавать хоть самому канцлеру.
1. Февраль 2299 г., космический город Эйзен - Земля

«Кеттлеровская» беговая дорожка натурально, почти как живая трава, пружинила под ногами, виртуальная пастораль от «Телефункен» выглядела даже правдоподобнее реальности, а климатическая установка «Бош» создавала удивительно достоверную иллюзию утренней свежести. Пробежка по заветным уголкам земли отцов считалась обязательной утренней процедурой, но Альфред Краузе был готов выполнять этот пункт свода законов Великого Порядка и без отметок в личном политическом дневнике. Ему нравилось бегать по утрам. Особенно, когда климатическая программа выбирала туманное утро или первый, нежный и неустойчивый снежок на берегах Рейна. Правда, туман затруднял дыхание, а имитируя зимнее утро, «Бош» занижал температуру почти до космической, но все равно это было хоть какое-то разнообразие. Летние пасторали, честно говоря, наскучили.
        Ветерок подул чуть сильнее, и Альфред прищурился. Пыль! На виртуальной сельской тропинке это было уместным явлением, но ведь пыль попала в глаза на самом деле. Откуда пыль в отсеке космического города? Поломка климат-контроля? Нет, наверное, все-таки имитация, просто снова очень правдоподобная.
        Альфред потер глаза, опомнился, сошел с дорожки и заглянул в ванную. Тратить воду на виртуальную пыль было неразумно. Недельный лимит был почти исчерпан, а до воскресенья оставалось еще три дня. Краузе нащупал коробку с влажными салфетками (тоже недешевым удовольствием, но хотя бы имеющимся в свободной продаже), протер глаза, немного поразмыслил и умыл всё лицо. Отразившийся в небольшом зеркале результат был удовлетворительным. Некоторая помятость физиономии после сна осталась, но кожа посвежела, а глаза прояснились. Альфред пригладил ладонью короткие светлые волосы. Теперь почти полный порядок. Перевернув салфетку, он вытер шею и руки. А вот теперь без «почти».
        Использованной ветошью можно было еще протереть стол и надраить ботинки, но времени на полное использование салфетки не осталось. Замечтавшись на беговой дорожке, Альфред слегка выбился из графика. Через десять минут следовало выходить из дома, а он еще не позавтракал. На ходу прикусив чистящую зубы и впоследствии самоочищающуюся губку, он прихватил с полочки бритву и направился в кухонный отсек.
        Десять шагов - немыслимое расстояние. Не квартира, а дворец какой-то! Новое жилище нравилось Альфреду гораздо больше прежней клетушки, но привыкнуть к свалившейся на голову роскоши Краузе пока не успел. Целых три отсека, не считая ванной, заблудиться можно! Спальня, гостиная и кухня - мечта, а не квартирка. Хотя тут как посмотреть. После студии на сто пятом уровне - да, в сравнении с апартаментами шефа - скворечник, только чуть просторнее прежнего, на упитанного скворца. А старший инспектор ГСП - это по определению «скворец» вполне упитанный, даже если и молодой. Краузе получил должность всего две недели назад, но когда ему предложили переехать в сектор «А-12» на сорок четвертый уровень, скромничать не стал. Да, такого серьезного поощрения он пока не заслужил, но жилье жильем, а заслуги заслугами, накопятся еще, никуда не денутся.
        Альфред включил бритву и занялся приготовлением завтрака. Выбирать было особенно не из чего. Программа пищевого синтеза предлагала либо бутерброды и яичницу, либо витаминную кашу из семи разных злаков. Напитки тоже стандартные: кофе и сок, якобы апельсиновый. Испытывая традиционное чувство досады, Краузе припомнил число и выбрал кашу. По четным он всегда выбирал четное блюдо, в данном случае второе, оно же последнее в списке.
        Почему Министерство продовольствия не разрешало добавить в меню образцового гражданина еще хотя бы два-три блюда, Альфред не понимал с самого рождения. Ведь пищематы умели готовить что угодно, был бы рецепт и достаточное количество всего двух исходных ингредиентов: универсального концентрата «Хайнц» и воды. В ресторанах же подают свиные отбивные и шикарные сосиски с великолепной тушеной капустой. Неужели свинину привозят с планет, а капусту квасят в пустых контейнерах из-под ядерного топлива на трехсотом уровне? Все сделано из концентрата, без сомнений, но почему вкушать эти деликатесы можно только в дорогих заведениях? Непонятно.
        Краузе отмахнулся от бритвы, назойливой, будто муха (которую Альфред представлял себе весьма условно, по голокадрам из познавательных программ), и мельком взглянул в блестящий бок термоса. Искаженная «зеркалом» физиономия старшего инспектора была достаточно выбрита и летающая вокруг подбородка мушка-бритва, похоже, просто выслуживалась.
        Каша сегодня удалась… как обычно. То есть, не удалась, а просто получилась: пресная, невкусная и вообще… мерзость. Но не доесть Краузе просто не мог. Это было все равно, что недомочиться или вдохнуть и не выдохнуть. Воспитание в рамках Великого Порядка не допускало таких вольностей по отношению к собственному организму - в равной степени принадлежащему и субъекту, и государству. Не хочешь - не ешь, но государственную собственность будь добр содержать в полном порядке и рабочем состоянии. Как приговаривала бабушка Эльза: «за маму, за папу». Сама она при этом ела пищу, приготовленную из продуктов с черного рынка. Иногда ее стряпня оказывалась и в карманах у Альфреда, но это случалось крайне редко; родители требовали, чтобы мальчик питался как подобает законопослушному гражданину, поэтому Краузе не запомнил вкуса бабушкиной стряпни. Зато он запомнил множество ее поговорок и баек: о Земле в целом и земле отцов в частности. Жаль, что бабушку выслали с Эйзена еще до того, как Альфред научился записывать файлы категории
«личное». Вернее, научился он еще при бабушке (она и научила), но домашний компьютер хранить такие файлы отказывался, рекомендовал подождать до вступления в возраст «личности». Можно было сохранить файлы на детском сервере «Kleinegemeine»
[2], но для хранения в городской сети требовалось предъявить Ausweis [3] кого-то из родителей. Пришлось запоминать. С одной стороны, дело было трудоемкое и неудобное, с другой - Альфреду оно понравилось. Он вдруг обнаружил, что внутри него есть некое пространство, даже целый мирок, в котором действуют только его личные правила и где ему не нужен «аусвайс» или еще какие-нибудь глупые документы, чтобы делать, что угодно и думать, о чем угодно. Конечно, в этом мирке и основой, и оболочкой, и внутренними перегородками служили статьи закона о Великом Порядке, но Альфред бежал не от закона, а от возраста. Бежал лишь для того, чтобы почувствовать себя не ребенком, но взрослым и ответственным гражданином, имеющим как обязанности, так и права, например, на личные файлы с бабушкиными рассказами.
        Впоследствии, когда Краузе вырос, и необходимость ускользать из реальности в мир фантазий вроде бы отпала, он не забросил детский игрушечный домик внутри души. Он оставил его в качестве коробки под архив сугубо личных мыслей, чувств и страхов.
        Сегодня в архив ушла раздраженная мысль об однообразии питания. Довольно брюзжать. Так недолго и проболтаться, да еще при ком-нибудь из начальства. Вот будет фокус! Только-только назначили старшим инспектором (в сектор - паршивее некуда, но все-таки), и вдруг критика Министерства продовольствия. Здоровая критика, конечно, приветствуется, но ведь требование расширить программы пищематов больше похоже на блажь! Ах, ах, как же мы ошиблись в вас, герр Краузе. Пинка под зад и обратно в сто пятый сектор. Не-ет уж. Лучше сдать брюзжание в архив и спокойно жрать
«семизлаковую» кашу «Хайнц», сдобренную витаминами «Байер». В конце концов, есть свет в далекой перспективе тоннеля, есть! Получив должность шефа отдела, можно переехать в «Золотую свастику», роскошный сектор на двадцать первом уровне, и гурманствовать, сколько угодно. Там в компы заложены другие программы, поговаривают, специально купленные на Терции. А уж готовить в том курортном раю умеют.
        Кофе обжег пальцы, но Альфред не сразу сообразил, что произошло на самом деле. Только в следующую секунду, когда сигнал повторился, Краузе осознал, что пролил напиток, вздрогнув от неожиданности.
        В меру чертыхнувшись, инспектор поставил чашку и поднял взгляд на проектор.
        - Здесь Краузе.
        - Герр старший инспектор, срочно требуется ваше присутствие! - сообщил крайне серьезный и образцово подтянутый Фриц Найдер, дежурный по сектору, он же первый заместитель старшего инспектора.
        - Я выхожу через семь минут.
        - Герр старший инспектор, оранжевая тревога.
        - Дерь… - Альфред стиснул зубы и с сожалением покосился на остывающий кофе. - Да, иду. Чтобы не терять времени, докладывайте виртуально.
        - Сегодня в четыре тридцать три-пять сорок две патрульные катера Сил орбитальной обороны блокировали и взяли на абордаж неопознанное судно. Оно шло в автоматическом режиме, ориентируясь на сигналы наших маяков. Судно не заминировано, но что-то с ним не в порядке, в эфире военные обсуждать это отказались. Согласно аварийному расписанию, судно пристыковано к выносному шлюзу карантинной зоны нашего сектора. По инструкции первым обследовать корабль должна группа экспертов ГСП во главе… с вами, герр старший инспектор.
        - Да, я знаю, - Альфред почувствовал, что раздражение постепенно уходит. - Что еще?
        Недопитый кофе в такой ситуации он готов был государству простить, да и государство наверняка прощало ему недокорм организма, ведь дело было важным. В конце концов, выпить чашку кофе можно и на службе, это не возбраняется.
        - Кораблик устаревшей модели. Судя по идентификационному коду, также устаревшему, но пока действующему для гражданских судов, приписан к Юнкеру. Проверка по базам нашей разведки на Юнкере дала любопытный результат. Судно внезапно исчезло десять лет назад, во время Пятой Космической. Записано как не вышедшее из прыжка, так называемая жертва нуль-катастрофы.
        - Неизбежные полпроцента комиссионных космосу за удобство гипердрайва, - припомнил Альфред фразу из обучающего фильма. - Занятно. Я что-то не слышал, чтобы пропавшие возвращались.
        - Так и есть, герр старший инспектор - уникальный случай, - дежурный на мгновение замялся. - И еще одно… корабль идет на автомате, вроде мертвого, но сканеры показывают нагрузку в бортовой сети и… присутствие на борту живых организмов.
        - И что вас не устраивает, Фриц? - Краузе покинул жилой сектор и вошел в лифт, который должен был доставить старшего инспектора прямиком в карантинный сектор.
        - Десять лет… - Найдер коротко откашлялся и продолжил, как и раньше подчеркнуто бодро и деловито: - Все устраивает, герр старший инспектор! Полагаю, на борту есть живые… люди.
        - Ваша пауза мне понравилась, - Альфред рассмеялся. - Но я вас понимаю. После десяти лет скитания за пределами пространства и времени прилетел этакий «Летучий германец», а на борту еще и кто-то живой. Есть над чем задуматься. Опергруппа готова?
        - Так точно, герр старший инспектор!
        - Прикажите транспортной службе оптимизировать маршрут и скорость движения моего лифта, я хочу прибыть к шлюзу первым.
        - Да, герр старший инспектор, поправка уже введена.
        В шлюзе Альфред действительно оказался раньше опергруппы, отряда оцепления и экспертов, спасибо продуманной транспортной сети (название «лифты» было скорее данью моде, на самом деле небольшие капсулы-экспрессы перемещали пассажиров и вертикально, и в плоскости уровней-этажей космического города), но все-таки один человек сумел его опередить.
        Увидев шефа, Краузе едва сумел скрыть гримасу досады. Там, где появлялся герр Штраух, работа шла к черту. Шеф Десятого карантинного отдела ГСП ненавидел всех и вся, и не стеснялся демонстрировать это при каждом удобном случае. Подчиненные в его присутствии начинали нервничать, ошибаться и спотыкаться на ровном месте. Поговаривали, что Штраух не всегда был таким гнусным злыднем, когда-то он вроде бы командовал целым отделом в дальней разведке и вел себя почти прилично, но за какие-то секретные прегрешения его из разведки пнули, и теперь он срывал обиду на новых подчиненных. В принципе, Краузе его понимал: быть фигурой в элите и вдруг съехать сразу на несколько ступенек вниз, в карантинщики, практически на самое дно! Обидно, конечно. Но подчиненные тут при чем?
        Узнать ответ можно было только у самого Штрауха. В теории. На практике ему лучше было не задавать вообще никаких вопросов и ни в чем не перечить. А еще лучше - не попадаться на глаза. Именно по этой причине Альфред скис, едва увидел грузную фигуру шефа перед шлюзовыми воротами.
        К немалому удивлению Альфреда, герр Штраух встретил подчиненного не традиционным испепеляющим взглядом, а чем-то вроде дружеской ухмылки. В поросячьих глазках шефа все равно отражалось презрение к такому ничтожеству, как старший инспектор карантинного сектора, а тонкие губы, почти незаметные на фоне складок тройного подбородка, кривились, добавляя к презрению порцию отвращения, но то, что Штраух не орал, а просто разглядывал Краузе, будто впервые увидел, можно было считать добрым знаком.
        До Альфреда вдруг дошло. Причина лояльного отношения шефа крылась за титановыми створками шлюза. Бывшим разведчиком Штраухом овладел охотничий азарт, и он готов был пойти на что угодно, даже на рукопожатие с чертом, лишь бы на время вернуться в милую сердцу атмосферу встречи с непознанным, погрузиться в иллюзию своей прежней работы.
        - Хайль Айзен, герр Штраух, - Альфред вытянулся перед шефом в струнку.
        - Оставьте, - тот поморщился, но не преминул окинуть Альфреда цепким взглядом, чуть задержав его на подбородке инспектора.
        Видимо, муха-бритва все-таки не выслуживалась, и Краузе поспешил ее прогнать, но мысли Штрауха сейчас полностью занимал «Летучий германец», и комиссар заставил себя не делать замечаний по поводу плохого внешнего вида подчиненного.
        - Согласно инструкции… - начал было Альфред, но шеф его снова прервал.
        - Я не должен присутствовать, - пробасил Штраух, - но поскольку вы впервые принимаете терпящее бедствие судно, я решил… проинспектировать.
        Все-таки он вел себя необычно. Пустился в объяснения. И перед кем, перед каким-то навозным червем, карантинным инспектором. Что делает с людьми страсть! Пусть и не к фройляйн, а только к работе, но это настоящая страсть. Альфред даже отчасти зауважал шефа. Тот был редкой скотиной, но его преданность любимому делу заслуживала уважения.
        Штраух понял, что допустил оплошность и замолчал. Краузе почему-то почувствовал себя виноватым и втянул голову в плечи, будто в ожидании подзатыльника. Ситуацию разрешил сигнал открытия шлюза, заглушивший другой сигнал - звонок прибывшего гросс-лифта. Однако створки транспорта открылись быстрее шлюзовых, и к моменту, когда система разрешила подняться на борт карантинного корабля, площадка была заполнена народом.
        Краузе немного расслабился. В коллективе он чувствовал себя увереннее. Коллектив же, наоборот, напрягся, увидев Штрауха, и этот момент сыграл Альфреду на руку. На фоне заторможенных подчиненных он выглядел просто орлом: бодрым, инициативным, деловитым. Как раз таким, каким должен быть старший инспектор под строгим взглядом шефа отдела.
        Альфред распределил обязанности между членами оперативной группы, раздал приказы оцеплению и экспертам, принял рапорт от командира абордажной команды и легко вспорхнул на палубу «судна-призрака». Ну точно, орел!
        Угрюмо сопящий шеф поднялся на борт последним, но что самое удивительное, за все время осмотра он ни разу не вмешался в дела опергруппы и не дал ни одного совета экспертам. Что с ним творится, Альфред не мог и предположить. Просто подменили человека.
        - Шлюзы открываются стандартными кодами Юнкера, - прервал размышления Альфреда командир абордажников Hauptmann [4] Кригер. - Как и сигнал радиомаяка, коды устарели лет на десять, но пока в ходу.
        - Неудивительно, учитывая, что он десять лет болтался в гипере, - Краузе и десантник вошли в ходовую рубку. - Вы обнаружили подтверждение?
        - Чего? А-а, срока, да, обнаружили. В бортовом навигаторе есть запись о прыжке. Они ушли из-под обстрела кораблей армии Воронцова, прыгнули через портал Ганимед-4 и вышли через Плутон-3… спустя десять лет. Но главное не в этом, герр старший инспектор…
        - Позвольте угадаю, - перебил его Альфред. - Воздух? На борту относительно свежий воздух, не так ли, капитан?
        - Так точно. Прошу взглянуть на общую схему судна. Мы обнаружили три действующих отсека: силовой-два, в нем расположены установки жизнеобеспечения, холодильный и самый малый - жилой. В силовом отсеке на последнем издыхании трудится энергоблок - запаса топлива осталось на неделю-две. В холодильнике три десятка трупов - лежат не меньше года по бортовому времени. Некоторые с признаками насильственной смерти. Но самое главное - в жилом: мужчина, женщина и ребенок. Крайне измотаны, но живы!
        - Очень интересно, - Краузе развернулся на каблуках. - Где этот отсек? Ведите, капитан.
        - Прошу сюда, - Кригер экономным жестом указал на нужный выход из рубки. - По документам - все члены экипажа и пассажиры граждане Юнкера, но…
        - Есть сомнения?
        - Это ваша миссия, герр старший инспектор, не хочу показаться дилетантом, сующим нос в чужие дела, - капитан покачал головой. - Но мне показалось, что женщина даже внешне не соответствует стандарту расовой чистоты. Слишком широкие скулы, форма глаз, мочек ушей, волнистые рыжие волосы, фигура… Больше всего она похожа на славянку.
        - На Юнкере нет жестких ограничений, - Альфред пожал плечами. - Я имел дело с несколькими торговыми представителями, которые не получили бы наш «аусвайс» даже за очень крупный вступительный взнос.
        - В этом главная слабость планетарных провинций Великого Порядка, - десантник с сожалением вздохнул. - Низкий расовый ценз вследствие слабого развития евгеники и плохая идеологическая подготовка. На Руре еще куда ни шло, на Юнкере уже заметно слабее, а на Марте и вовсе ни к черту.
        Командир абордажной группы был неплохо подкован по части пропаганды, из чего Альфред сделал однозначный вывод - Кригер служит не только в десанте. Скрытая, но б о льшая часть жалованья поступает на его лицевой счет из фондов ГСП. Нелегальный коллега. Ну что ж, тем лучше. Меньше будет разночтений в рапортах, как это бывает, когда армейские и полицейские инспекторы тянут одеяло каждый на себя, вернее, на свою службу.
        - Найдер, - Альфред притормозил, оборачиваясь к помощнику, - вызовите представителя компании-владельца этого судна. Когда прибудет, берите его под личную опеку.
        - Да, герр старший инспектор! - помощник, до этого следовавший за начальством, как безмолвная тень, и внимательно следивший за ходом беседы, встрепенулся и бросился выполнять приказ.
        Капитан Кригер проводил его насмешливым взглядом, а затем указал на дверь в отсек.
        - Вы правы, герр Краузе, лучше нам войти туда вдвоем, - он с сожалением развел руками. - Теснота, что поделать? Настройтесь, зрелище не из приятных.

***
        В трех строчках содержалась масса информации. А сколько ее уместилось между строк! Даже сам факт получения секретной записки по гиперсвязи нес немалую смысловую нагрузку. В первую очередь было важно имя отправителя: Ван Ли. От этого человека никто не получал вестей целых восемь лет. Даже Великий Князь не встречался с ним и не разговаривал с окончания Пятой Космической. И вот послание. Причем не Гордееву, а лично князю Преображенскому. Откуда Ван Ли узнал, что такие вопросы теперь решает исключительно генерал-лейтенант князь Павел Петрович Преображенский? Впрочем, удивляться нечему. Загадочный китаец, казалось, знал всё и обо всем. Еще девять лет назад, встретив Ван Ли впервые, Павел Петрович был поражен осведомленностью «полковника из Генштаба». Ван Ли знал детали из жизни семьи Преображенских, которые никогда не выносились на публичное обсуждение. А еще Ван Ли предсказывал будущее. Не гадал, а именно предсказывал с точностью до девяноста девяти процентов. Правда, всегда определял условия, при которых предсказанный вариант осуществится, и прозрачно намекал каждому из ключевых участников событий,
что ему следует делать. Если все выполняли свои функции с полной отдачей, предсказания сбывались. Возможно, Ван Ли из своих волшебных предвидений узнал, кому следует посылать секретную инструкцию?
        Волшебных? Нет, они не волшебные. У Ван Ли другой секрет. Этот его… Эрг, так, кажется, он называет свой суперкомпьютер, вот секрет «волшебства». Машина, решающая невероятные математические задачи. Полковник утверждал, что это именно она рассчитывает вероятности, а ему остается лишь верно подобрать кандидатов для воплощения расчетов в реальность. Тоже непростая задача, но до сих пор у Ван Ли всё получалось. Точнее до тех пор, когда он бесследно исчез.
        Почему загадочный провидец внезапно исчез, а уж тем более, почему вдруг снова объявился, оставалось гадать. У каждого свои причины всплывать или ложиться на дно. Вероятно, Ван Ли считал своей жизненной миссией роль «кризисного консультанта». Пока все шло своим чередом, он занимался личными делами, а как только обозначилась проблема - вернулся на сцену. Почему, зачем, какой ему от этого прок? Вопросы слишком далекие от темы. Вернулся, значит, так надо и ему, и остальным. Мотивы Ван Ли почти не поддавались расшифровке. Складывалось впечатление, что он мыслит иными категориями. Не то, чтобы нечеловеческими, но иными, более высокого порядка, или просто лежащими за пределами понимания обычных людей. Вот почему любые слова Ван Ли воспринимались как инструкции, подлежащие четкому исполнению, без лишних раздумий. Тем более, что на этот случай у князя Преображенского имелся однозначный приказ Гордеева: «буде объявится Ван Ли, слушаться его, как меня, даже без моего подтверждения его распоряжений. Оно ведь всяко бывает, долгие согласования на войне частенько миллионы загубить могут…»

«На войне…» В тот момент Павел пропустил упоминание о войне мимо ушей, но теперь понял, к чему готовил его Великий Князь. Секретный приказ Ван Ли подтвердил слова Гордеева - война неизбежна, и готовиться к ней следует уже сейчас. Каждому на своем участке, но со всем старанием.

«…Кандидатура резидента гарантирует невозможность провала…»
        Преображенский перечитал абзац и хмыкнул. Довольно смелое утверждение даже для ясновидящего. Впрочем, если дочитать, все становится понятно. И агент, и резидент, и вспомогательные персонажи подобраны так, чтобы ни у кого из вражеской контрразведки не возникло и малейшего сомнения в правдивости их легенд. Да по большому счету никаких легенд у них и нет. Все «играют» сами себя. Разве что с маленьким секретиком. Простенько и со вкусом. Немного смущала степень риска для агента-исполнителя, но если он действительно настолько хорош и психологически устойчив, как утверждает Ван Ли, все пройдет хорошо.
        И это значит, что грядущая война не затянется. Именно так, ни больше, ни меньше. От успеха тайной операции, пожалуй, зависел исход всей кампании. Не зря же Ван Ли сосредоточился именно на этой проблеме. Кто лучше него знает, на какую клавишу следует надавить, чтобы прозвучал финальный аккорд пьесы? Никто, в том-то и фокус. Значит, при успешном развитии событий всё начнется и закончится к середине весны, не позже.
        Преображенский взглянул на зимний пейзаж за окном и невольно поежился. К середине весны. Скорей бы она началась, весна. Не потому, что сильно охота повоевать, а просто надоела эта стужа.
        Пока что весна намечалась, это бесспорно, но намеки были тонкими, можно сказать, сусальными. Холодный ветер гнал тучи, окрашенные в невообразимое количество оттенков серого, а по полям, дорогам и улицам мела хлесткая, злая поземка. Темная, вязкая река лениво ворочалась под толстым льдом, а деревья в парках зябко кутались в снежные «меха». Весенние намеки доходили до жителей столицы только косвенно, в виде удлинения светового дня и редкой капели, робко постукивающей в секунды небесных просветлений.
        И все-таки весна была не за горами. Неделя-другая - и белый пейзаж потемнеет, смажется, осядет, потечет, пойдет прорехами - сначала серыми, потом зелеными, и, в конце концов, будет смыт во вскрывшиеся реки и пруды теплыми дождями. Всё это неизбежно, как бы ни желали иного люди. Хотя, кто не желает весны? Только тот, кто ее никогда не видел, не нюхал и не ощущал каждой клеткой тела. Но много ли таких?

«Вообще-то, если задуматься, немало. Например, колонисты на холодной Натали никогда не видели весны и не увидят, если только не обзаведутся дополнительным орбитальным «солнцем». А на Грации царит вечный день, совмещенный с вечным летом. Там хорошо, радостно, но, честно говоря, скучно не меньше, чем на заснеженной Натали. На Гефесте весна укладывается в стандартный час, буквально «щелк!» и
«включилось» лето, а на Деа она почему-то как две капли воды похожа на осень, все время пасмурно и промозгло. Или взять Данаю… Хотя, к чему «шарить мыслью по дальнему космосу»? Есть пример «ближнего прицела» - Эйзен. Единственная колония в пределах Солнечной системы, не знающая солнечного света, ни реального, ни искусственного. Все крупные спутники уже сто лет живут в тепле и неге, а на этой жестянке, говорят, даже в элитных отсеках температура не поднимается выше семнадцати градусов. И ведь не такая это затратная статья - покупка и содержание орбитального рефлектора. На Ганимеде, Европе и Каллисто с запуском искусственных солнышек просто рай образовался. Титан, конечно, вещь в себе, но и он неплохо существует. Даже Тритон процветает! А Эйзен, как черепаха в скорлупе. Почти малая планета по размеру, а ни «спутника-солнца» у него, ни атмосферы. Вся жизнь внутри, а снаружи только причалы, да коммуникации. Ну и что какому-нибудь Гансу Мюллеру с Эйзена восторги землян по поводу весеннего пробуждения природы? Пустой звук, да и только.
        Пустой звук… это верно. А вот для землян думы гипотетического Ганса отнюдь не пустой звук и не предмет гадания на кофейной гуще. Нам желательно точно знать, что он думает о жизни, о чем мечтает, какую идею вынашивает? А ведь вынашивает! Иначе Великий Князь Гордеев не стал бы менять правила игры «в разгар сезона» и отрывать своих «назначенцев» от текущих дел. У Гордеева насчет опасности с Эйзена есть точные разведданные, полученные по особым каналам, и скорее всего подтвержденные всё тем же Ван Ли. Что-то там зреет, какая-то крупная неприятность, но вот какая? Как это узнать, если проклятущие гестаповцы ни одного чужака и на пушечный выстрел к своему городу не подпускают. Даже торговые площадки у них вынесены на космические платформы и на внешние причалы спутника-кольца. Ни бизнесменом, ни дипломатом внутрь города не проберешься. А пробраться надо ну просто край! Иначе можно опоздать. Тревожны аналитические данные по Эйзену, ох тревожны. Прав Ван Ли. Да и Гордеев прав, что старую команду под ружье поставил, пришла пора, пусть это пока и не слишком заметно…»
        Преображенский еще раз обвел взглядом панораму мерзнущей Москвы и прошел к письменному столу. Привычка работать с документами, сидя за столом, сформировалась за годы правления на Каллисто. Не исчезла она, и когда Преображенский был временно призван Великим Князем на службу в Генштаб. Здесь действовало распоряжение, позволяющее офицерам использовать программу «персональный виртуальный офис», грубо говоря - трудиться, где и когда угодно, даже сопя в подушку на диване, но Павел Петрович был не склонен поддаваться соблазнам. Это, конечно, приятно и удобно - работать там, где тебе хочется, имея при этом свободные руки и почти не тратя лишнего времени на дорогу до конторы, но имелась одна загвоздка: «офис» подходил исключительно для рутинной работы. А в Главном Разведуправлении Генштаба Вооруженных Сил ОВК рутину следовало еще поискать. Что ни день новые
«обстоятельства», ЧП или «вводные сверху», и все требуют тщательного обдумывания, а затем немедленных, но главное - неординарных решений. За три месяца введения в курс дел князь Преображенский перелопатил столько информации, сколько на спокойной Каллисто не найти при всем желании. За все восемь лет правления, с момента окончания Пятой Космической и до нынешней секретной мобилизации, Павел ни дня не работал в таком напряженном режиме. Взять хотя бы главную на сегодня проблему Эйзена. Она требовала настоящего мозгового штурма с последующим принципиальным решением: бить или не бить. Какой уж тут «офис»?
        Преображенский открыл файл с пометкой «Совершенно секретно» и пролистал план операции «Буревестник». Подполковник Ривкин, начальник аналитического отдела, дал обильную пищу для размышлений. Менять план секретной операции в связи с новыми сведениями не требовалось, но кое-какие мероприятия провести стоило.
        Но сначала следовало поговорить с разведкой. Корабль-невидимка полицейской армии
«Беркут» с группой наблюдателей на борту висел в точке «Икс» уже неделю. Рапортовали разведчики ежедневно, но ничего нового в их донесениях не содержалось. Обычная картина, которую можно было увидеть и с дальних подступов к Эйзену, не вторгаясь в его условное орбитальное пространство.
        Гигантский космический город походил на огромный грецкий орех, только с угловатыми контурами «извилин» и лабиринтов глубоких «каньонов» между ними. Резкие космические тени подчеркивали сложный «рельеф» внешней поверхности города, заодно создавая дополнительную маскировку в виде ложных «каналов». Завершенность картине придавало опоясывающее город кольцо, наподобие кольца вокруг Сатурна, только чуть толще, и связанное с «планетой» штангами-тоннелями транспортной системы. Все отсеки кольца были отданы под причалы. Имелись порты и на основном корпусе города-станции, но к выносным причалам Эйзена подходили торговые суда и пассажирские лайнеры, а из шлюзов внутренних промышленных секторов отбывали грузовики с продукцией литейных цехов и других филиалов корпорации «РУСТ». В любое время бортовых суток движение на всех этих рейдах было достаточно плотным, а по ближней орбите гигантской станции постоянно курсировали еще и военные катера.
        Так Железный город выглядел раньше, когда разведчики смотрели на него в телескопы, так он выглядел и сейчас - при рассмотрении почти в упор. Жизнь вокруг Эйзена текла обыденно и вроде бы спокойно, без откровений и сенсаций. Павел Петрович не обвинял «невидимок» в некомпетентности или халатном несении службы, но все-таки ждал от них большего, нежели простой мониторинг.
        Преображенский выбрал в справочнике номер командира разведэкипажа капитана Казакова, но вызывать его не стал. Что толку? Появись у капитана новости, он позвонил бы сам. К тому же до стандартного времени связи осталось всего полчаса. Можно и подождать. Работать в таком настроении не получится, зато есть минутка для разговора с домашними. Яна должна была пригласить нового тренера для сына, интересно узнать, насколько он соответствует ее требованиям. Княгиня Преображенская женщина мягкая и душевная, но во всем, что касается образования княжича - сама строгость. Предыдущий тренер, по ее мнению, неверно дозировал нагрузки, без учета роста организма юного Преображенского. Честно говоря, Павел Петрович был склонен простить ему эту ошибку, но Яна была непреклонна: «ошибаться пусть идет на рынок!» Как бы не испортила Сережу чрезмерной опекой. Павел усмехнулся и выбрал номер жены.
        Однако позвонить снова не получилось. С пометкой «Приоритет А» на комп князя пришел вызов от Казакова. Павел Петрович включил видеорежим и понял всё еще до того, как капитан раскрыл рот. Казаков стоял на фоне экрана фронтального обзора, на котором отображалась часть гигантской космической станции. Преображенский давно изучил этот внешний сектор Эйзена в деталях и потому сразу заметил изменения. В тени одного из «каньонов», на «глубине» десятого (из трехсот!) от поверхности уровня, к незаметному шлюзу было пристыковано древнее торговое судно. Возможно, дела сдвинулись с мертвой точки!
        - Ваша светлость!
        - Здравствуй, капитан. Новости?
        - Скорее древности, - Казаков усмехнулся. - Судно класса «Trog» [5]…
        - Серьезно?
        - Виноват, - капитан рассмеялся. - Но это название подходит ему больше, чем официальное «Trugbild-9» [6].
        - Просто ты ревнуешь, - Преображенский тоже улыбнулся. - Давай по существу.
        Рапорт об обстоятельствах появления судна-призрака уложился в полторы минуты, но Преображенского в первую очередь интересовал сам факт прибытия этой посудины на Эйзен. Ничего более конкретного Казакову было не разведать при всем желании, и теперь в игру вступал подполковник Ривкин. Анализ косвенных данных - его конек и прямая обязанность. Князь на секунду отвлекся и вызвал начальника аналитического отдела к себе. Поразмыслив еще секунду, он связался с генералом Луговым, своим временным заместителем (надо признать, довольно стойко перенесшим вторжение в его вотчину князя Преображенского), полковником Аверьяновым, бывшим военным атташе посольства Земли на Руре, а теперь главным специалистом в военной разведке ОВК по
«немецким» колониям, и, наконец, с главным экспертом по электронной разведке генералом Олафсоном. Пора было провести первое секретное совещание по теме операции «Буревестник». До этого момента о ней знали (не считая Ван Ли) только сам Преображенский, Великий Князь Гордеев и экипаж беркутовского «Невидимки». Командующий полицейской армией генерал Бертье распорядился откомандировать требуемый корабль и экипаж без лишних вопросов. Теперь же операция перешла из подготовительной фазы в основную, и круг посвященных расширялся автоматически.
        С одной стороны - не очень хорошо, но с другой - у Павла Петровича не было причин не доверять коллегам и подчиненным. Профессиональный разведчик должен быть чуточку параноиком, это верно, только Преображенский пришел в свое время в разведку не из профильной школы, а из космического десанта и в глубине души до сих пор оставался штурмовиком, свято верящим в честное боевое братство. И ни опыт, ни обстоятельства не могли искоренить в нем этот недостаток. Впрочем, пока он князю не мешал. Когда-нибудь, возможно, помешает, но пока… К тому же каждый из посвященных будет знать только то, что ему необходимо для успешной работы. В целом картину операции будут представлять себе трое: сам Преображенский, Ривкин и Великий Князь Гордеев. Причем, последний вряд ли пожелает углубляться в детали, поэтому всей темой будут владеть только сам Преображенский и подполковник Ривкин, надежность которого не вызывает сомнений хотя бы потому, что он был учеником самого Ван Ли.
        Так что расширение круга посвященных будет довольно условным. И не в угоду профессиональной паранойе, а просто, чтобы не мешать «постоянному составу» заниматься текущими делами. На князя и так все косятся, недоумевая, зачем назначать нового начальника, заведомо временного, не снимая при этом старого? Что это за блажь, и в чем смысл странной формулировки в приказе: «назначить начальником-инспектором вплоть до особого распоряжения Верховного главнокомандующего либо до официального окончания специальной миссии»? Напрямую никто не спрашивает, даже сам временно пониженный в должности генерал Луговой, но шепотков за спиной хватает. Ну, насчет «начальника-инспектора» подчиненным более-менее понятно: Верховный решил провести полнейшую ревизию разведуправления и выбрал довольно оригинальный, но вполне объяснимый метод. А вот «особое распоряжение» и «специальная миссия» народ настораживали, народ бурчал, и это бурчание частенько содержало информацию, озвучивать которую не следовало.
        Так что лишние люди в деле ни к чему. Меньше будет кулуарных обсуждений. Преображенский вернулся к разговору с капитаном.
        - Наблюдай за любыми маневрами вокруг посудины, капитан. Кто ее привел?
        - Как и полагается, абордажные катера орбитальной обороны. Порядок есть порядок. Немцы на нем повернуты, вы же понимаете. Доставили, пристыковали, отвалили. Ничего подозрительного. Да все штатно, ваша светлость, не волнуйтесь.
        - Дай-то бог, - князь кивнул. - Звони в любое время, операция по-прежнему под моим личным контролем. И еще… как у твоего заместителя с немецким?
        - На уровне «Яволь, герр гауптманн». Причем с южнорусским мягким «г».
        - Засунь его на ночь в «мнемосон». Пусть подучится.
        - Это для третьей фазы операции?
        - Так точно, капитан. Справится?
        - Так точно, ваша светлость. Лейтенант Хренов у нас на все руки мастер, но лучше всего умеет дрыхнуть, на этом и сыграем.
        - Вот и отлично. До связи.
        Преображенский выключил комп и еще раз сверился с планом операции. Пока все шло нормально. Если так будет и дальше, Эйзен все-таки приоткроет свои секреты. Хотелось бы сказать: «откроет все свои секреты», но это нереально.
        - Разрешите, ваша светлость?
        В дверях одновременно возникли Ривкин и Луговой.
        - Проходите, располагайтесь, - Павел указал на кресла для посетителей. - Дождемся Аверьянова с Олафсоном и начнем.
        - Чувствую, дело пахнет новой операцией? - Ривкин изобразил, что принюхивается. - Большое дело?
        - Наберитесь терпения, подполковник, - Преображенский коснулся окошечка
«секретарь» на экране компа. - Оля, кофе на пять персон.
        - Таки да, большое, - аналитик удовлетворенно щелкнул пальцами.
        - Настройтесь на серьезную волну, Аарон Моисеевич, - строго проговорил Преображенский. - Ваш отдел, возможно, будет играть в деле ключевую роль.
        - Весь внимание и серьезность, ваша светлость, - Ривкин поднял руки, одновременно чуть наклонив голову.
        Генерал Луговой недовольно взглянул на подполковника. В штабе Управления все прекрасно знали, что князь относится к гениальному, а потому слегка сдвинутому начальнику аналитического отдела снисходительно, но всему есть разумные пределы. С точки зрения генерала, Ривкин злоупотреблял особым расположением его светлости. Впрочем, это их дела. Если Преображенский считает поведение аналитика нормальным, значит, так оно и есть. Да и верно, что взять с гражданского, случайно задержавшегося на военной службе после окончания войны?
        - Ваша светлость, разрешите вопрос, - подал он Ривкину пример образцовой субординации.
        - Спрашивайте.
        - Вы не укажете, так сказать, вектор операции, не сориентируете, о чем пойдет речь? Чтобы мы могли собраться с мыслями.
        - Пожалуйста, собирайтесь. Вектор указывает на Эйзен.
        Луговой молча поднял брови. По лицу генерала было непонятно, удивлен он или раздосадован. Мелькнувшая гримаса имела признаки не совсем этих эмоций, но что-то близкое.
        Аналитик вел себя более открыто. Он сразу же состроил кислую физиономию и развалился в кресле, чуть ли не наполовину съехав под стол.
        - Снова напрасная трата времени и средств, - Ривкин устало прикрыл глаза рукой. - Я же сто раз докладывал, ваша светлость, «взломать» Эйзен невозможно! Один шанс из миллиона. И это не голые слова, а точные расчеты на лучших компьютерах. Жаждете выкинуть деньги на ветер? Так просто повысьте мне оклад!
        - Обстоятельства изменились, подполковник. Когда вы узнаете подробности, ваши машины будут вынуждены рассчитать новую вероятность.
        - Отбросим ноль, пусть даже два ноля, что это изменит?
        - Увидим. Надеюсь, изменится всё, и в лучшую для нас сторону.
2. Февраль 2299 г., Эйзен
        Такого количества разных документов Альфред не составлял еще никогда. К вечеру суматошного дня он уже с трудом соображал и, если бы не подсказки служебной программы, наверняка наделал бы в формулярах кучу ошибок. В дополнение ко всему над головой по-прежнему висел дамоклов меч инспекции герра Штрауха. Шеф постоянно маячил в поле зрения, что-то выясняя у экспертов-криминалистов и медиков. С точки зрения Краузе, картина была вполне понятной, и особо углубляться в подробности не имело смысла, но у шефа на этот счет имелась своя точка зрения, о которой он предпочитал многозначительно помалкивать. После десяти вечера к усталости добавилось раздражение. Силы кончились, работы оставались еще горы, а неутомимый Штраух продолжал докапываться до некой истины. В целом всё это утомляло сильнее марафона на беговой дорожке. Страшно хотелось упасть и хотя бы на полчаса забыться. Можно даже прямо здесь, на палубе шлюзового отсека. Все равно уйти с карантинной площадки без разрешения шефа немыслимо, а он, похоже, намеревался работать до полного выяснения всех обстоятельств дела.
        Краузе усталым взглядом поискал заместителя. Фриц тоже выглядел выжатым досуха и бродил по сектору на автомате, создавая лишь видимость работы. Почувствовав взгляд старшего инспектора, Найдер вяло кивнул и направился к Альфреду, в импровизированную зону отдыха. Заботливый инспектор Клаус, заступивший дежурным по сектору, прислал коллегам стандартный набор для сверхурочных работ: комплект пластиковых стульчиков, столик и несколько термосов с кофе и бульоном. Еще в набор должны были входить галеты, но их почему-то не оказалось. Посыльный только развел руками. Пришлось дать ему целых десять марок и отправить за печеньем в ближайший Markthalle [7]. За столь приличные деньги посыльный купил всего-то две маленьких пачки импортного ванильного печенья «Данкейк», но выбора у проголодавшихся офицеров не было. Государственные магазины, где можно было приобрести дешевые и питательные отечественные продукты, работали только до двадцати двух ноль-ноль. Из мысленного архива снова выползла мыслишка о бездарности министра продовольствия и его подчиненных, которые вместо того, чтобы поставить во всех секторах
служебные пищематы, поощряют подпольную торговлю импортными продуктами на частных рынках. Где логика?
        Альфред сунул в рот тающий на языке кусочек обывательского ванильного счастья и невольно прикрыл глаза. Было очень вкусно. А будь поблизости пищемат, пришлось бы снова давиться «семью злаками». Краузе без сожаления запихнул мыслишку про бездарность Минпрода обратно в архив. Десять марок, конечно, жаль, но во всем есть свои плюсы. Пойди он на рынок за импортными сладостями, на него посмотрели бы косо, а так… служебная необходимость удачно совместилась с тайным желанием любого нормального человека хоть иногда полакомиться чем-нибудь неординарным.
        - Что у медиков? - отвинчивая крышку термоса, спросил Краузе. - Садитесь, Фриц. Кофе?
        - Спасибо, герр…
        - Рабочий день окончен, - перебил его инспектор, - можете обращаться просто Альфред.
        - Хорошо, Альфред, - Фриц устало сел на пластиковый стульчик. - Я бы с удовольствием закурил.
        Признание было неожиданным. Для офицера ГСП курение табака считалось постыдным, хотя напрямую не запрещалось. Но больше Альфреда насторожила откровенность обычно скрытного и немногословного Найдера. Он явно рассчитывал на ответную откровенность или хотя бы неформальный разговор. Думает, что сумеет раздобыть сведения, о которых полагалось знать только старшим офицерам отдела? Что это, его личное любопытство или спецзадание шефа, этакая проверка благонадежности молодого старшего инспектора? Кстати, а почему на эту должность не назначили самого Найдера, ведь он служит в отделе дольше всех, и по сроку вполне мог претендовать на место второго человека в секторе? Нет, с этим Фрицем следует держаться осторожно. Дружески, но на расстоянии. Так будет надежнее.
        - Я бы с удовольствием разрешил вам, Фриц, но… - Краузе взглядом указал на шлюз, в котором минуту назад скрылся шеф. - Комиссар может появиться в любую секунду. Достанется нам обоим.
        - Я понимаю, Альфред, - офицер вздохнул. - У медиков пока лишь предварительные выводы. С трупами более-менее понятно: почти все астронавты погибли от различных ран и повреждений. Естественную смерть прозекторы предполагают лишь в трех случаях из тридцати. Думаю, они перегрызлись, как пауки в банке.
        - Неудивительно. А выжившие?
        - Мужчину почти откачали, но пока он неадекватен; никого не видит в упор, несет какой-то бред и бьется в истерике. Доктор сказал, что это реактивный психоз.
        - Реактивный? - Альфред хмыкнул. - А почему не гиперпрыжковый?
        - Это медицинский термин, - терпеливо пояснил Найдер.
        - Извините, неуклюжая шутка, - Краузе, чтобы скрыть неловкость, потянулся за очередной порцией «данкейка».
        Фриц продолжил, будто бы ничего не заметив.
        - Женщина в коме и, похоже, надолго. А вот ребенок почти в порядке, но толку от него мало. Девочке всего десять лет, шесть из которых она провела на борту корабля, причем, не в лучшей компании. Она боится всего и всех. Медики и психологи разводят руками. Требуется время на адаптацию, но сколько конкретно его потребуется, они не говорят. Врачи накачали ее транквилизаторами, так что в данный момент она мало отличается от товарищей по несчастью, тоже лежит мешком и грезит.
        - Понятно. Что с представителем компании?
        - Как! Вы с ним еще не познакомились? - удивился Найдер. - Он прибыл час назад и даже успел осмотреть судно.
        - Что значит, «успел осмотреть»? - Краузе едва не подавился печеньем. - Без моего ведома?!
        - Компанию ему составил сам герр Штраух, - Фриц виновато отвел взгляд. - Вы должны были его видеть, Альфред, это он разговаривал с шефом перед тем, как оба повторно прошли на борт «призрака». Вон там, у шлюза, видели?
        - Да, да, - Краузе недовольно поморщился. - Герр Штраух требует результатов и в то же время…
        Он поднялся со стульчика и одернул униформу.
        - Пойти с вами? - спросил Найдер.
        - Нет, лучше подстегните медиков. Пусть оставят в покое мертвых и сосредоточатся на выживших. Мы должны получить исчерпывающие данные на эту троицу в наикратчайший срок. В первую очередь меня интересует генетический анализ: кто кому родня и насколько близки эти якобы уроженцы Юнкера к стандарту расовой чистоты.
        - Якобы? - заинтересовался Фриц.
        - Пока не доказано обратное, их расовая принадлежность под вопросом, - пояснил Краузе. - Стандартная процедура. Вам ясно задание, Фриц?
        - Да, герр старший инспектор, - Найдер тоже поднялся и коротко кивнул.
        В первую очередь ему стало ясно, что едва наметившаяся дружба с начальством дала трещину. Но откуда он мог знать, что Краузе такой безглазый идиот?! Слегка раздосадованный этой неувязкой, Фриц проводил начальника преданным взглядом и направился в медотсек. Генетический анализ? Ну что ж, это будет интересно, хотя насчет женщины все ясно и без анализа, она не арийка - сто к одному. Что из этого следует? Пока рано делать выводы. А уж какую из этого можно извлечь выгоду, тем более пока неясно. Будет день, будет пища.
        Шефа и представителя компании-судовладельца Краузе нашел довольно быстро. Они прогуливались по верхней палубе судна-призрака, неторопливо беседуя, будто два философа, рассуждающих о смысле жизни. К появлению Альфреда оба отнеслись снисходительно, как к приходу официанта. В принципе, это Краузе устраивало. Ведь Штраух вполне мог наорать за то, что руководитель следственной группы знакомится с главным свидетелем едва ли не последним, и был бы прав. Но шеф ничего такого не сделал, и это было славно. Можно сказать, сошло с рук. А догнать улетающую ракету чужой беседы будет нетрудно, надо лишь сосредоточиться.
        - В целом, повторюсь, герр комиссар, судно в очень приличном состоянии. Все-таки концерн «Даймлер-Ганза» умеет строить суда.
        - Я поклонник продукции верфей «Вольф унд Сименс», - заметил Штраух.
        - Вы говорите о военных кораблях и катерах, - уточнил представитель, - а я о гражданских судах. Этот «призрак» с честью выдержал испытание затяжным гипердрайвом. Безусловно, его реальное техническое состояние оценят специалисты, но предварительно можно сказать, что судно в порядке.
        - Вы рекламируете своих партнеров, герр Фогель? - усмехнулся Штраух. - Никто не ставит под сомнение техническое совершенство немецких кораблей и судов, это было бы кощунством. Я также не сомневаюсь, что ваша фирма содержит суда в образцовом порядке, поэтому они с честью выдерживают самые суровые космические испытания. Но все-таки, давайте вспомним, какую службу представляю здесь я… и мой помощник.
        Он снисходительно взглянул на Краузе. Второй раз за сутки - невероятная щедрость! Альфред вдруг понял, что шеф впервые за последний год чувствует себя в своей тарелке и потому практически счастлив. Вот ведь как мало нужно человеку для счастья.
        Хотя… быть может, и не так уж мало. Кто знает, что у шефа на уме? Возможно, Альфреду просто неизвестны некоторые существенные нюансы, возможно, он видит только кусочек картины, которую выкопал из-под палубы древнего «Даймлера» старательный Штраух.
        - Конечно, герр Штраух, я помню о главном предмете вашего интереса. Все файлы на экипаж переправлены в ваш компьютер. Я не могу добавить что-либо существенное, но если желаете, попробую дать неформальные комментарии к биографиям выживших.
        - Будьте так любезны, - шеф скривился, выдавливая из себя вежливую улыбку.
        - До трагического рейса парочка не была знакома. Матрос Юрген Крафт завербовался на это судно впервые, женщина - программист Катрина Вильгельм ходила на нем два года. Девочка, судя по всему, дочь кого-то из погибших членов экипажа. Более ранние сведения имеются в архиве нашего торгового флота.
        - Мы договорились насчет неформальных комментариев, - напомнил Штраух.
        - Да, да, конечно, герр комиссар. На матроса Крафта в наших архивах есть все данные, буквально с пеленок. Он типичный вольный матрос. Двенадцать лет до рокового рейса ходил на судах Юнкера и Марты. Расовая чистота очень приличная - девяносто процентов от золотого стандарта, благонадежен, хотя идеологически инертен. Криминальный файл на него, конечно, имеется - какой матрос без греха? - но ничего серьезного. Две семьи и три постоянных подруги на Юнкере, Марте и Гефесте. Спортом не увлекается, в свободное время слоняется по кабакам и казино. Когда более-менее протрезвеет, обязательно садится за руль и гоняет до посинения по автобанам, преимущественно на Юнкере. В дальние рейсы ходит редко, последний был за год до найма на «призрак», ходил на Грацию. Вот, собственно, и все комментарии.
        - Просто эталонный матрос, - задумчиво произнес Штраух.
        - В общем-то, да, - Фогель кивнул. - О двадцати семи из тридцати двух членов этого экипажа я мог бы сказать то же самое, слово в слово, лишь поменяв фамилию. Исключения составляют капитан, две женщины и ребенок.
        - А кто пятый? - позволил себе вмешаться Альфред.
        - Пятый? - Фогель удивленно уставился на старшего инспектора.
        - Вы сказали двадцать семь из тридцати двух. Минус пять человек. Капитан, две женщины и ребенок это четверо. Кто пятый?
        - У вас все такие дотошные? - представитель перевел удивленный взгляд на Штрауха.
        - Это наша работа, - шеф, надо отдать ему должное, всем видом показал, что он на стороне Краузе: пусть туповатого, зато своего.
        - Хорошо, пусть будет двадцать восемь из тридцати двух. Это вас устроит, офицер?
        - Старший инспектор ГСП Альфред Краузе, - строго поправил представителя Альфред.
        Этому Фогелю, безусловно, плевать на чины Эйзенских полицейских, пусть они и величают себя «ГСП», намекая на достойное продолжение традиций предков. На Юнкере идеи Великого Порядка не имели такого сильного влияния на умы и настроения граждан, как на Эйзене, и к тайной полиции там относились без пиетета. Но все-таки, пока герр Фогель находился на борту космического города, ему волей-неволей приходилось подчиняться его законам и уважать его тайную полицию. В противном случае разговор мог выйти жестким и очень коротким. Мало ли людей пропадает в космосе?
        Видимо, Фогель рассуждал именно так. Или прочел все эти мысли во взгляде Альфреда. Так или иначе, он подобрался, приклеил к лицу вежливую мину опытного дипломата и едва заметно поклонился.
        - Очень приятно, герр Краузе. Я Мартин Фогель, представитель государственной транспортной компании «Юнкер-Д».
        - «Д» означает «Даймлер»?
        - Вы догадливы.
        - Серьезный капитал, - Альфред почувствовал вибрацию в левой мочке и приложил палец к коммуникатору. - Извините, господа, срочный вызов.
        - Новые сведения? - терпеливо дождавшись, когда Альфред примет рапорт, спросил Штраух.
        - Да, это от Найдера. Готовы результаты генного анализа.
        - Обсудим позже, - Штраух поднял руку. - Сначала дадим возможность герру Фогелю закончить свои комментарии. Что вы можете сказать о женщине, об этой… Катрине Вильгельм.
        - Не так много. На эту женщину в архиве нашего торгового флота нет почти ничего, кроме иммиграционной карточки. На самом деле она появилась на Юнкере всего за пару месяцев до найма на судно. Так что ее происхождение - загадка.
        - Так я и думал, - удовлетворенно заявил Штраух. - Она не арийка, видно сразу.
        - Но если не ограничиваться сведениями архива… - Фогель взял эффектную паузу.
        Он раздражал Альфреда в первую очередь своей театральностью. Кроме того, что он внешне был похож на слащавого зазывалу из земного рекламного ролика, так еще и говорил поставленным голосом, с паузами и эффектными модуляциями. Не будь он чистокровным арийцем (в противном случае власти Эйзена не выдали бы ему временный
«аусвайс»), Краузе заподозрил бы, что Фогель педик. Почему-то эта мысль развеселила Альфреда, и он решил, что к представителю «Юнкер-Д» следует относиться чуть снисходительнее. Как к военному инвалиду. С одной стороны, он контуженный, и это не лечится, с другой - имеет Железный крест за храбрость, и это следует уважать.
        - Не томите, герр Фогель, - едва уловимо пародируя интонацию представителя, попросил Краузе.
        Фогель иронию уловил и сразу как-то обмяк. Наверное, решил, что не стоит тратить свои театральные таланты на двух тупых гестаповцев, все равно не оценят.
        - Дамочка еще та попрыгунья, - голос Мартина тоже стал каким-то пресным. - Упоминаний о ней нет в архиве нашего флота, зато они имеются в базах торговых флотов едва ли не всех остальных Колоний, но… нигде нет свидетельства о ее рождении.
        - Очень интересно, - на удивление искренне, будто ему и вправду интересно, выдохнул Штраух. - Вы серьезно помогли нам, герр Фогель.
        - Принесли на хвосте хорошие вести [8], - снова поддел представителя Альфред.
        - Надеюсь, тонкий нюх поможет вам взять верный след, господа, - ответил Мартин такой же скрытой подначкой.
        - Возьмем, - ничуть не смутившись, сказал Штраух. - Принцип расовой чистоты - закон законов Эйзена. Ни один чужак не может ступить на палубу города. Только арийцы. Прошу, герр Фогель, мои подчиненные вызовут вам лифт.
        Представитель с Юнкера уже входил в лифтовую кабину, когда его окликнул Краузе.
        - Герр Фогель, одна просьба. Постарайтесь скорректировать свой рабочий график таким образом, чтобы всегда имелась возможность прибыть к нам для дачи дополнительных комментариев.
        - Конечно, герр старший инспектор, - Фогель изобразил на лице полное понимание важности своей роли основного свидетеля. - Я всегда буду поблизости.
        Когда за Фогелем закрылись двери лифта, Штраух тяжело протопал в «зону отдыха» и опустился в хлипкое пластиковое креслице. Альфред на секунду задержал дыхание, ожидая, что под тяжестью шефа кресло лопнет и разлетится сотней мелких обломков, но пластик выдержал нагрузку. Начальник отдела некоторое время сидел молча, враждебно косясь на термосы, затем чуть расслабился и жестом приказал налить себе кофе.
        - Дерьмовый выродок этот Фогель, - буркнул он, принимая из рук Альфреда чашку. - Я навел справки, его бабка по материнской линии была на четверть чешкой. Что сказали медики?
        - Матрос Крафт действительно имеет высокий процент - девяносто три от стандарта. Женщина не дотягивает и до сорока, скорее всего, она славянка.
        - Катрина Вильгельм?
        - Вот именно, герр Штраух. Явная подтасовка. Думаю, она была агентом землян на Юнкере. Во время войны даже у нас за расовой чистотой следили плохо.
        - Возможно. Девочка ее?
        - Нет. Это дочь капитана и второй женщины - врача экипажа. Чистота почти девяносто процентов.
        - Понятно. Итак, Краузе, что мы имеем?
        - Полезного торговому флоту матроса-арийца. Конечно, при условии, что медики выведут его из психоза. А также здорового арийского ребенка, что особенно ценно - женского пола.
        Альфред намеренно замолчал.
        - Ну что вы затормозили? - недовольно пробасил начальник. - Заканчивайте мысль.
        - Она закончена, комиссар.
        - А Катрина Вильгельм?
        - Недочеловек не имеет права ступить на палубу Эйзена, следовательно, никакой Катрины мы не имеем. Если она выживет и поправится, согласно закону, мы должны отправить ее к месту постоянного проживания на борту нейтрального судна.
        - Это верно, - Штраух скривился, - но я спрашиваю вас, как контрразведчика, а не как полицейского офицера или судебного пристава. Как мы можем использовать бывшую шпионку Земли на Юнкере Катрину Вильгельм во благо Эйзена?
        - Для начала следует убедиться, что она действительно бывшая шпионка землян на Юнкере, а не обычная авантюристка или искательница приключений. Понять это мы сможем, когда Катрина выйдет из комы. Но в лазарете карантинной зоны выздоровление может затянуться, а в приличный госпиталь ее не примут, даже если об этом попросит министр здравоохранения.
        - Как это ни противно, вы правы, Краузе, - Штраух допил кофе одним глотком и медленно поднялся. - Утром я сброшу вам два адреса на Руре и Марте. Вызовете… э-э… пригласите от моего имени двоих экспертов. Эксперт с Рура, профессор Август Нейман, специализируется на внепространственной физике, он трудится научным консультантом отдела проектирования гиперторпед «РУСТа». А с Марты прилетит психоневролог, доктор Хирш, специалист по влиянию гипердрайва на человеческие мозги. Пока это все, чем я способен вам помочь. Еще могу дать совет: не все золото, что блестит, Краузе. Помните об этом. Иногда очевидные вещи оказываются не такими уж простыми. Помните об этом и работайте до беспамятства. Вы должны разложить ситуацию с «Призраком-9» на молекулы, на атомы! Вы отлично знаете, какое трудное и ответственное сейчас время. Мы не имеем права даже на самую маленькую и, казалось бы, безобидную ошибку. Обо всех серьезных подвижках в деле докладывайте мне лично. В любое время. А сейчас идите спать, Краузе, вы дерьмово выглядите.
        Штраух бросил пустую чашку на стол и направился к лифту. Альфред растерянно потер подбородок. С такой щетиной и после суток на ногах выглядеть лучше, чем дерьмово, было бы сложно. Но причина растерянности инспектора заключалась вовсе не в последнем замечании шефа. Краузе впервые за всю службу настолько смутно понимал, чего от него хочет начальство. Штраух явно сделал для себя какие-то выводы, (частично благоприятные для Краузе, ведь обошлось без ора и почти без оскорблений) и теперь ожидал, что подчиненный найдет этим выводам фактические подтверждения. Но вот что забыл герр Штраух, так это поделиться своими выводами с этим самым подчиненным! И как теперь угадать, каких результатов ожидает строгий начальник? Как прочесть его мысли?
        Краузе устало сел в кресло и поднял с пола термос. Он был пуст. Относительно солидно булькало в другом, но на крышке стояла пометка «бульон». Альфреду же сейчас позарез был нужен глоток кофе, а не бульона. Чтобы собраться с мыслями и прокрутить в памяти все, что говорил Штраух. Но кофе кончился.
        Да и к черту кофе! Инспектор поставил термос на стол и решительно поднялся. Кофе тут не поможет. Надо просто выспаться. Сон разложит все события, слова и мысли прошедшего дня по полочкам, и наутро понимание придет само собой. Сон и только сон. Недаром право (оно же обязанность) на сон прописано в законе о Великом Порядке. Гражданин должен иметь здравый рассудок и трезвое мышление, которые гарантированы только в случае чередования периодов сна и бодрствования по формуле
«семь часов через семнадцать». В этом пункте закон прав, как ни в чем другом.
        Альфред почти доплелся до лифта, когда в мочке уха снова зазудело. Краузе прижал к уху палец и обреченно вздохнул.
        - Что еще, Фриц?
        - Я по-прежнему в лазарете, герр старший инспектор. Матрос с «призрака», кажется, выходит из затмения, а у женщины усилилась мозговая активность. И с девочкой что-то не в порядке, ей ввели вторую дозу транквилизаторов. Я подумал, это важно.
        - Да, Фриц, это важно… - Краузе скрипнул зубами. - Но неужели не подождет до утра, черт побери?!
        - Да, Альфред, я понял. До утра. Надеюсь, матрос не впадет в психоз снова?
        - Что говорят врачи?
        - Ставят девять против одного, что этого не случится, но я им не слишком доверяю. Они ведь обещали, что женщина проваляется бревном не меньше недели, а она…
        - А она столько и проваляется. Усиление активности еще ничего не значит. Поверьте специалистам, Фриц, мы с вами не можем знать и уметь все на свете. А сейчас идите спать, это приказ.

***
«Корабли землян шли атакующим порядком, отрезая караван от портала и, казалось, никто и ничто во вселенной не в силах предотвратить худший вариант развязки. Маневры были бесполезны, сопротивление - тем более. Оставалось только рисковать: развить нужную для прыжка скорость и проскочить в ворота. Тут, правда, имелся один нюанс. Прыгать в ворота означало погибнуть с вероятностью в пятьдесят процентов; то есть, или да, или нет. До сих пор истории были известны лишь четыре случая гиперпрыжка в створ ворот. Два закончились относительно благополучно: корабли вышли не там, где нужно, но экипажи выжили. Еще два судна пропали без вести. Статистика так себе, но в данной ситуации выбора не оставалось, земляне уничтожали суда и корабли противника без жалости. Сдача была равносильна смерти, вот почему никто из членов экипажа не сказал и слова, когда капитан принял решение прыгать».
        Так, если вкратце, было записано в комментариях к бортовому журналу. Наверное, так и было. Шок от нештатного прыжка уменьшил экипаж на три человека. Сердце не выдержало или мозги, трудно сказать наверняка. Никто из уцелевших и не задумывался над причиной. Минус три и точка. Все остальные погибли позже, через пять лет, когда стало окончательно ясно, что выбраться из лабиринтов гиперхода получится разве что случайно, то есть, неизвестно когда. Возможно, никогда. Сначала не выдержали нервы у суперкарго, он повесился на брючном ремне, потом подрались двое механиков, а потом началась всеобщая безумная резня, выжить в которой сумели только трое, да и то чудом.
        Но сейчас это стало историей, страшное испытание закончилось. В полной мере насладиться возвращением в нормальный мир у выживших пока не получалось, слишком много прошло времени в одуряющем заточении вне пространства и времени, но сам факт возвращения действовал, как лучшее в мире лекарство, и экипаж «призрака» быстро шел на поправку.
        Пассажир рейсового лайнера Эйзенской космотранспортной компании «Штурмфогель» поставил виртуальную пометку и закрыл файл предварительного отчета
«карантинщиков», отправленный шефом отдела ГСП вышестоящему начальству (копия обошлась резиденту в каких-то двести марок взятки знакомому шифровальщику). Появление «Призрака-9» было последним, наиболее убедительным аргументом в пользу новой для резидента карьеры разведчика. Теперь не осталось и тени сомнения, выбор сделан верный, а значит, можно сосредоточиться на деле, для пассажира абсолютно неведомом. Хотя, в общем-то, ничего сложного и принципиально нового: шпионаж и руководство агентурой привычные реалии обыденной жизни, где все шпионят за всеми. Пассажир незаметно усмехнулся. Разве что в новой игре ставки повыше, риска побольше, да и техника посложнее: например, эти продвинутые средства связи с агентом - чудеса, да и только!
        На самом деле, конечно, не чудеса, а высокие технологии, но принцип действия приборчиков настолько необычен, что обывателю проще назвать их «телепатическими усилителями» или вообще - «волшебными коробочками», чем понять, как эти штуковины действуют. Как это так - беседовать с кем-то, не раскрывая рта, «закачивать» в сознание собеседника инструкции из личного компа или подключать его к сети без посредничества компьютера, напрямую? Телепатия с элементами телетрансляции?
        Удобно, ничего не скажешь. Удобно и безопасно. Пассажир мысленно произнес команду
«подключения» и сосредоточился на контакте с агентом. Со стороны казалось, что пассажир рассеянно листает виртуальный журнал, периодически посматривая через иллюминатор корабля на приближающийся космический город, а на самом деле…
        Странный все-таки этот псевдотелепатический контакт. Особенно интригует момент
«соединения». Ты будто бы растворяешься в море общего сознания, но в то же время остаешься отдельной личностью с собственной волей и своими убеждениями. А главное - можешь контролировать ситуацию, можешь не допустить собеседника в закрытые для него зоны своего разума, или даже солгать, практически так же легко, как и в нормальном разговоре. То есть, о реальном «общем сознании» речь не идет, все в жестких рамках программ «ментальных коммуникаторов»: только передача информации, ничего больше. И все-таки здорово! Странно, но здорово.
        Волна «соединения» накрыла, наконец, агента, и он увидел то же, что и пассажир: момент швартовки лайнера к первому из трех шлюзов выносного причала «Эйзен-112». Так было написано на шлюзовых воротах. Написано с претензией на общественный вызов, даже на провокацию: готическим шрифтом, а вместо тире заключенная в круг свастика.

«Сто двенадцать… - не замечая чужого присутствия, подумал агент. - Растет город, меняется. Помню свой первый прилет на Эйзен. Тогда причал под номером семьдесят был самым дальним и самым новым. И по три шлюза на причал тогда не делали. А вот внутренне «Железный город», похоже, не изменится никогда. Как и раньше, все та же идиотская идеология и эти бесперспективные игры в Новый Рейх. Как это они называют… Великий Порядок, кажется? Неонацисты недобитые, нашли, где строить свою новую империю. Хотя окраинное положение Эйзена на самом деле выгодно. Никто лишний раз сюда не лезет и жить не мешает. Жить и строить свой Рейх. Так, глядишь, что-нибудь, да и построится. Если не Великий Порядок, то хотя бы Великий Кулак. Даже наверняка это будет кулак».

«Завидная выдержка, - подумал пассажир. - Я ожидал от вас бурной реакции или хотя бы удивления. Все-таки вдруг начали видеть чужими глазами. Или вы считаете, что видите сон?»

«Сон? Нет, не считаю. Просто если мне в задницу тайно вживляют микроскопический коммуникатор, значит, это кому-то нужно. Остается дождаться контакта и выяснить, кому и зачем. Вы резидент?»

«Да. Вы знакомы с такими приборами?»

«Только в теории. Над темой мысленных коммуникаций инженеры бьются уже лет двести, когда-то у них должно было получиться».

«И все-таки странно, что вы не удивились. Почему? Ведь вы довольно долго были… э-э… законсервированы, не так ли?»

«Вы доброволец?»

«Да. Как вы это поняли?»

«Профессионалы не задают таких вопросов. Разведчик всегда готов к операции, которая может начаться вообще без всяких «вводных», инструктажей и передачи необходимого оборудования. В нашем случае факт «прививки» подготовил меня к любому повороту событий. В первую очередь к «трансляции инструкций». Признаюсь,
«телепатическая» форма трансляции - сюрприз, но не такой, чтобы падать с кровати от изумления. Будут еще вопросы или перейдем к инструктажу?»

«Да, перейдем. Я попробую закачать вам файл с инструкциями Центра».

«Центра? - агент улыбнулся, и пассажир каким-то образом это уловил. - Кто вас вербовал?»

«Это закрытая информация».

«Хорошо, кто руководит операцией?»

«Генерал».

«И все?»

«Да».

«Значит, это инструкции Генерала. Давайте придерживаться конкретных формулировок, без самодеятельности. Простите, что указываю».

«Вы правы. Инструкции от Генерала. Принимайте».
        Пассажир постарался скрыть досаду. Агент оказался гораздо опытнее связного. Получалось, что пассажиру было просто неприлично именовать себя резидентом. Что это за «резидент», которого полевые агенты тычут носом, как щенка? Пассажир тщательно заблокировал и эту мысль. Надо обязательно сохранить лицо, и все будет в порядке. В конце концов, может быть, это легенда! Да, такая легенда для конспирации. Резидент - дилетант. А на самом деле… Пассажир «затоптал» и эту мысль. Не хватало еще проколоться на фальшивых легендах! Вдруг агент прочитает эти мысли? Вот уж будет позор!
        Никаких мыслей человека, летящего на борту пассажирского лайнера,
«расконсервированный» агент, конечно, не читал, зато продолжал видеть его глазами и подсознательно воспринимать нечто похожее на инструкцию. Она больше походила на отсроченное задание, которое активируется лишь в назначенное время, но «закачка» шла, это факт.

«Задание получено, - спустя какое-то время доложил агент. - А теперь, простите, я вздремну. Так лучше усвоится, да и час поздний».

«Да, пожалуйста. До связи».
        Пассажир рейсового лайнера закрыл виртуальный журнал и снова взглянул на приближающийся шлюз. Из надписи «Эйзен-112» уже была видна только свастика, точно по центру ворот.
        Ну что ж, Генерал действительно неплохо подготовил операцию. «Телепатическое» внушение агенту прошло гладко, и это в свою очередь означало, что предварительный этап «вживления оборудования» тоже был проведен чисто и вовремя. Когда и кем - резидент не знал, да и не должен был знать. Главное, что тактика «один человек - одна задача» сработала. Непонятно, когда агент сможет приступить к выполнению
«закачанных» в подсознание инструкций и сможет ли вообще, но два этапа преодолены успешно, а там будет видно. Не выйдет, значит, не судьба, будут задействованы планы «B» и «C».
        Судно подошло к причалу вплотную, и, согласно правилам швартовки, на иллюминаторы опустились шторки. Стюардесса что-то мило мурлыкнула, наверное, попросила оставаться на местах до выравнивания давления в отсеках и ждать особого приглашения, а стюард раздал всем пластиковые колечки «РЭА». Начинка высокотехнологичных безделушек для простых смертных была секретом, но пассажир знал, что эти следящие устройства работают не только, как радиомаячки; они еще считывают биопараметры, проводят генный экспресс-анализ и даже слегка корректируют поведение. Насчет того, могут ли эти колечки при необходимости нейтрализовать врага, точных данных не было, но некоторые специалисты утверждали, что это вполне реально. Впрочем, это могло быть преувеличением, у страха глаза велики. В аббревиатуре были зашифрованы лишь слова «радиомаяк и экспресс-анализатор». Возможно, разумнее всего было так эти колечки и воспринимать.
        К моменту, когда погасли таблички «пристегнуть ремни», колечки на пальцах пассажиров закончили процедуру идентификации и начали светиться. У кого-то зеленым, у некоторых желтым. У одного пассажира, сидевшего в том же ряду, что и резидент, но через проход - красным. Этому человеку не имело смысла лететь на Эйзен. На что он надеялся, непонятно. Его даже не выпустят из корабля, поскольку цвет колечка указывал, что его степень расовой чистоты крайне низка, менее сорока процентов. Все, на что мог рассчитывать настолько далекий от золотого стандарта человек - переговоры с эйзенскими партнерами по бизнесу прямо на борту лайнера. Хотя вряд ли у этого пассажира имелись на Эйзене партнеры. Закон о торговле запрещал чистым арийцам иметь дела с людьми низшего сорта. Обычно для этого использовались посредники с Юнкера, Рура или Марты. Наверняка в подавляющем большинстве пассажиры этого судна, имевшие желтый и зеленый цвет гостевых колец (чистота более пятидесяти и семидесяти процентов, соответственно), были именно такими посредниками. А этот неудачник был либо начинающим бизнесменом, либо плохо подготовленным
шпионом. Второе, скорее всего.
        Резидент полюбовался сочным зеленым цветом своего колечка (девяносто пять процентов - практически максимальный показатель), отстегнул ремень и поднялся из удобного, но порядком надоевшего за время полета кресла.
        Поднимаясь, он на миг обернулся и ухватил фрагмент довольно занятного явления: шпион-неудачник «взламывал» кольцо. Как он это делал, было не совсем понятно, но колечко шпиона меняло цвет буквально на глазах. Резидент хмыкнул. Все-таки этот парень не такой уж простак. Но все равно ему не пройти дальше зоны таможенного досмотра. Там стоят генные сканеры помощнее этих экспресс-анализаторов, да и от взлома они защищены получше. Они вычислят шпиона на раз, а «на два» сотрудники ГСП вышвырнут его прямиком в сто двенадцатый шлюз. Причем, не проверяя, пристыкован ли еще по ту сторону ворот пассажирский лайнер. Если судно к тому моменту не уйдет в обратный рейс, шпиону повезет, если уйдет - на орбите Эйзена появится лишняя единица заледеневшего космического мусора.
        Согласно неписаным правилам поведения на Эйзене, обладатели зеленых колец двинулись к выходу первыми. Резидента уважительно пропустили даже те, кто имел кольца почти такого же сочного зеленого цвета. Почти, да не такого же, поэтому и пропустили.
        Пассажир пересек шлюзовую площадку, окинул надменным взглядом шеренгу пограничников, небрежно поставил свой багаж на тележку робота-носильщика и прошел под пластиковый навес стационарного таможенного сканера. Пока службисты проверяли документы, багаж и проводили углубленное сканирование, гость с интересом наблюдал за действиями усиленного пограничниками патруля ГСП, затаившегося прямо у шлюза. Офицеры тайной полиции явно кого-то поджидали. Скорее всего, шпиона-взломщика. Видимо, сработал он грубовато, и колечко успело просигналить о взломе. Резидент усмехнулся. Наверное, это марсиане решили вновь попытать счастья. Дилетанты. Они свято верят в возможности собственных высоких технологий и никак не желают признать, что кто-то во вселенной умеет применять эти технологии эффективнее них.
        Пассажиру вернули документы, багаж и вежливо попросили пройти в зал ожидания. До свободной зоны космического города оставалось всего несколько шагов - по короткому коридору, минуя стеклянные двери, и неожиданная заминка показалась странной.
        - Зал ожидания? Мы кого-то ждем? - Резидент обернулся к пограничнику.
        - Одновременно с вашим судном ко второму и третьему шлюзам сто двенадцатого причала подошли еще два борта. Согласно требованиям инструкции по безопасности, до высадки всех пассажиров и закрытия внутренних ворот всех трех шлюзов выход из сектора запрещен. Приносим извинения за неудобства.
        - Да, конечно, безопасность прежде всего, - пассажир прошел в зал, встал у внутренней стеклянной стены и снова сосредоточился на шоу в зоне досмотра.
        Шпиона схватили, как только он показался в досмотровом секторе. Пару минут офицер ГСП что-то ему объяснял, а затем патрульные довольно грубо втолкнули «марсианина» обратно в шлюз и почти пинками погнали на борт лайнера. Старший группы тем временем подписал у пограничников протокол задержания-депортации и отправился в служебный бар пить кофе, надиктовывать рапорт и дожидаться возвращения помощников, которые были обязаны оставаться рядом с депортированным субъектом вплоть до отправления судна.
        Глупо. Попытка проникновения на Эйзен этого «марсианина» была нелепой и какой-то чересчур показательной. Случись это лет десять назад, понять логику шпиона и его начальства было бы нетрудно. Тогда об эффективности работы ГСП еще не ходили легенды, и иностранные разведки могли надеяться, что простенький трюк со «взломом» гаджета позволит забросить агента дальше, чем в погранично-таможенную зону Эйзена. Но теперь-то, когда любому первокурснику разведшколы известно, что ГСП - это самая эффективная контрразведка всех обитаемых миров, устраивать такое глупое шоу было, как минимум, неэкономично. Впрочем…
        Впрочем, тому могли существовать свои резоны. Вариант навскидку - отвлекающий маневр. От чего? Это уже другой вопрос.
        В зале ожидания стало довольно многолюдно. Резидент с интересом оглянулся по сторонам. Судя по одежде, акцентам и некоторым нюансам поведения пассажиров, рейсы прибыли из трех разных дружественных Эйзену Колоний. Гости с Рура были в основном сдержанны, немногословны и безукоризненно одеты, а вот пассажиры судна с Юнкера выглядели не столь однообразно, держались самоуверенно и немного простовато, как люди с высоким уровнем доходов, но невысоким уровнем личной культуры. Что же касается уроженцев Марты, они без умолку болтали и смеялись, а их одежда отличалась существенным разнообразием красок и фасонов. Впрочем, во всех трех партиях имелись свои исключения: с серыми лицами, в кургузых полувоенных костюмах, опасливо поглядывающие в сторону офицеров ГСП. Это были вернувшиеся на Эйзен аборигены.
        - Дамы и господа, прошу на выход! - прозвучало, наконец, из открывшихся стеклянных дверей. - Добро пожаловать в идеологический центр Великого Порядка, на борт космического города Эйзен!
        Толпа гостей и вернувшихся восвояси жителей «идеологической столицы» оттеснила приветливого администратора и деловито протопала в «свободную» зону Железного города.

***
        Офицер ГСП встретил обоих экспертов буквально в десяти шагах от зоны досмотра. Как он умудрился одновременно выудить их из толпы, понять было трудно. Наверное, у ГСП имелись для этого специальные методики.
        - Профессор Нейман, доктор Хирш! - офицер козырнул. - Старший инспектор Краузе, к вашим услугам! Прошу следовать за мной.
        Он любезно указал обоим гостям на ближайший служебный лифт-экспресс. Эксперты молча обменялись рукопожатиями, не преминув при этом бросить взгляд на цвет РЭА-кольца коллеги. Цвет внушал уважение, и вообще оба выглядели солидными учеными мужами. К тому же оба прибыли по личному приглашению комиссара Штрауха, а это говорило о многом.
        Гости послушно вошли в лифт, но с отправлением случилась небольшая заминка. Инспектор Краузе на миг задержался у дверей, чтобы поздороваться с выходившим из зоны досмотра человеком в штатском. Судя по одежде - типичным гражданином Юнкера. Это не ускользнуло от внимательных взглядов гостей по двум причинам: инспектор был явно удивлен, а цивильный растерян. Видимо, он не ожидал встретить Краузе в погранзоне. Не ожидал настолько, что теперь не знал, как поступить. Возможно, он даже задумался о бегстве с Эйзена домой, от греха подальше, хотя определенно только что прилетел с родной планеты одним из «сто двенадцатых» рейсов. В одной руке мужчина держал небольшой чемоданчик, а в другой сжимал документы. Едва открылись дверцы соседнего лифта, цивильный бросился в кабину, будто получил хорошего пинка. Наверное, он понял, что улететь на родной Юнкер без визы ГСП теперь не сможет и решил просто поскорее исчезнуть из поля зрения Краузе. Что все это означало, оставалось гадать.
        - Какие-то проблемы, старший инспектор? - поинтересовался Нейман.
        - Нет, - после некоторого колебания, ответил Краузе. - Всё в порядке. Если не возражаете, господа, мы отправимся сразу на место, в карантинный сектор. По пути я введу вас в курс дела. Начну с общего описания ситуации и формальных данных, которые предоставил сотрудник компании-судовладельца Мартин Фогель…
        - Простите, инспектор, - перебил Альфреда профессор. - Фогель из «Юнкер-Д»? Эксперт по эксплуатации маломерных судов?
        - Теперь он представитель фирмы на Эйзене.
        - Делает карьеру, - Нейман усмехнулся. - Кажется, я его знаю. Не с ним ли вы только что поздоровались?
        - Да, это был он.
        - Мне показалось, вы не ожидали встретить его в этом секторе?
        - Да, это так. Герр Фогель обещал не покидать Эйзен до окончания следствия, но, как видите, нарушил данное обещание.
        - Арестуете его? - исподлобья взглянув на инспектора, спросил доктор Хирш.
        - За что? Никаких официальных клятв герр Фогель не давал. К тому же он улетал всего на ночь и вернулся точно к началу рабочего дня. Хотя, что за необходимость лететь домой всего на одну ночь, я не понимаю. Но с этим мы разберемся позже, господа. Не стоит отвлекаться на такие мелочи.
        - Нарушение порядка на Эйзене считается мелочью? С каких пор? - профессор Нейман покачал головой.
        Краузе промолчал, лишь состроил многозначительную гримасу. Видимо, она должна была означать, что офицер благодарит гостя за подсказку и здоровую критику, но одновременно просит не лезть в чужие, к тому же совершенно секретные дела.
        Нейман понял инспектора правильно. Во всяком случае, от реплик в дальнейшем воздержался. Доктор Хирш тоже не раскрыл рта до самого прибытия в карантинный сектор.
        - Вот наши подопечные, господа, - когда делегация прошла в палату, сказал Краузе. - Матрос Юрген Крафт, программист Катрина Вильгельм и фройляйн Ева Меркер, юная пассажирка трагического рейса. Как видите, все трое пока не в лучшем состоянии. Не так ли, доктор Хирш?
        - Чтобы это понять, не обязательно быть доктором, - пробурчал Хирш.
        Он вынул из чемоданчика маленький фонарик и молоточек, подошел поочередно к каждому пациенту, осмотрел, проверил рефлексы и, наконец, удовлетворенно причмокнул.
        - Пока никто из троих не может быть вам полезен, герр Краузе, но надежда есть. Думаю, за неделю мы сумеем вернуть их в реальный мир. Всех троих. Сначала матроса, затем девочку. С фройляйн Вильгельм будет сложнее, но вернем и ее. Главное, чтобы нам никто не мешал.
        - Я гарантирую абсолютную изоляцию, доктор, - заверил старший инспектор. - Только достаньте мне всех тараканов из их черепушек.
3. Февраль 2299 г., Эйзен - Земля
        Конфликт на посту у входа в карантинный сектор разгорался, как пожар на складе горюче-смазочных материалов. Его не сумел погасить ни командир взвода охраны, ни даже опытный в таких делах Найдер. Когда оба офицера расписались в собственном бессилии, а «источник возгорания» раскалился, грозя поджечь не только пост, но и весь сектор, Альфреду пришлось принять непростое решение. Он собрал в кулак всю силу воли и буркнул «Пропустить». Краузе отлично понимал, что совершает очередную крупную ошибку, но ничего не мог поделать. Остановить корреспондента государственной информационной компании «Heereszeitung» [9] Грету Нессель можно было только пулей. Нет, если задуматься, теоретически ничто не мешало тому же Фрицу или охране арестовать Грету за нарушение порядка в режимной зоне, но кроме виртуальной теории существовала реальная практика. В суровой реальности фрау Нессель занимала внештатную должность информатора отдела собственной безопасности ГСП. Обычно она не афишировала свою принадлежность к ГСП и совала нос в дела секторов исключительно под прикрытием журналистского удостоверения, но в крайних
обстоятельствах… И уж если кто-то вынуждал Грету прибегнуть к секретному оружию, мало ему впоследствии не казалось. Фрау Нессель могла обеспечить провинившемуся как легкую «идеологическую головомойку», так и неприятности покрупнее. Кроме удостоверения сотрудника ГСП у Греты, верной жены замминистра вооружения Теодора Несселя, имелись широкие бедра, высокая грудь и, в связи с этим, неплохие личные связи в высших эшелонах власти. То есть, ее возможности были обширны, даже без учета связей мужа. Поссориться с фрау Нессель безусловно означало sich in die Nesseln setzen [10].
        В этот раз обошлось без предъявления секретных удостоверений и звонков наверх, но Альфред все равно чувствовал крайнее раздражение. На самом деле раздражение Краузе было вызвано не столько вмешательством посторонних в служебные дела, сколько личными мотивами. Появление прессы было некстати, но будь на месте Греты, например, Ганс Майер, инспектор Министерства пропаганды, Альфред отнесся бы к задержке в делах философски, как к полезной паузе. С Гансом было приятно поговорить, отвлечься, и затем с новыми силами взяться за прерванное расследование. Энергия же фрау Нессель была деструктивной, и после ее интервью каждый раз приходилось собирать мысли в кучу, а уж потом возвращаться к делам. На это уходило слишком много драгоценного времени. Особенно скверно было то, что Грета считала себя неотразимой и строила интервью на базе безудержного кокетства. А между тем у нормальных молодых мужчин она не вызывала никаких эмоций. Может быть, пожилые министры и западали на сомнительные прелести фрау Нессель, но такие, как Краузе, вряд ли. Во всяком случае, повторно. Среди знакомых Альфреда, не раз сталкивавшихся
с напористой журналисткой, упоминание о Грете вызывало, как правило, стоны и чертыхания. А еще иронические ухмылки и реплики в адрес Краузе.
        Однажды, работая молодым инспектором в складском секторе, Альфред не разобрался в специфических методах работы фрау Нессель и принял ее кокетство за искренний интерес к собственным мужским достоинствам. Чем всё это закончилось, Краузе безуспешно пытался забыть вот уже года три или больше. Таким идиотом он не чувствовал себя никогда в жизни. Мало того, что, не справившись с неуемным сексуальным аппетитом Греты, он заработал снисходительное обращение «мой милый неопытный мальчик», так эта хитрая стерва еще и прозрачно намекнула, что об их случайной связи может узнать муж. Он, конечно же, простит взбалмошную молодую супругу, но непременно накажет ее любовника. То есть, во избежание неприятностей, впредь Альфреду следует быть покладистым и предоставлять Греете любую информацию по первому требованию. Неудивительно, что с тех пор от Греты инспектор шарахался, как от огня.
        - Мой милый Альфред, - Грета раскрыла объятия.
        Краузе представил зев печи крематория и невольно отшатнулся.
        - Здравствуйте, фрау Нессель. Слышал, вы были в отъезде? - «И дернул вас черт вернуться!» - мысленно добавил он. - Чем могу быть полезен?
        - Вы же знаете, чем, - Грета кокетливо похлопала густо намазанными ресницами и
«спроецировала» (черт возьми, как ей это удавалось, вот так, по заказу?!) на пухлые щечки застенчивый румянец. - Но сейчас, увы, мы можем только поговорить.
        - Я крайне занят, фрау Нессель.
        - Этим загадочным кораблем-призраком? Ах, как это романтично, как волнует!
«Летучий голландец» дальних космических трасс! Это будет сногсшибательный материал.
        - Никакого материала не будет, Грета, вы же понимаете, это секретное дело. Отдел военной цензуры не пропустит ваш репортаж.
        - С цензорами я договорюсь, - отрезала Грета. - Это не ваша забота, милый Альфред. Дайте мне информацию, а уж как с ней поступить я решу сама.
        - Все, что я могу для вас сделать, фрау Нессель, это подтвердить слухи. Да, мы перехватили в ближнем космосе судно, утерянное Юнкером десять лет назад. На борту есть выжившие. Идет следствие. Это всё.
        - Что за судно, какой компании принадлежало, кто выжил?
        - Грета, идите… к герру Штрауху. Если он сочтет возможным, то даст вам больше информации. Я не могу. Не положено.
        - К Штрауху? - Грета скривилась. - К этому толстому борову?
        Мысленно Альфред ей поаплодировал, но все равно остался непреклонен. В данной ситуации враг моего врага другом не становился. Если задуматься, из двух зол Краузе выбрал бы шефа.
        - Таков порядок, фрау Нессель, - Альфред коротко поклонился и почти улизнул из цепких пальчиков журналистки, но Грета имела отменную хватку. Скорее мышь могла вырваться из когтей совы.
        - Но ведь я могу хотя бы взглянуть на этот загадочный корабль? Вы не откажете мне, милый Альфред.
        Последняя фраза прозвучала не вопросительно и даже не утвердительно, а повелительно. Раздайся сейчас «голос за кадром», он бы непременно добавил: «И только попробуй возразить, сукин сын!»
        Краузе снова включил воображение и представил расстрельный взвод. Перспектива была именно такой, но имелись два варианта: если показать Грете секретный объект - расстрел возможен, но если не показывать, а просто вытолкать эту стерву из сектора - расстрел неминуем.
        - Вы понимаете, что я рискую? - задав этот вопрос, Альфред понял, что фактически сдается, и проклял себя за малодушие.
        - Только одним глазком, - Грета хищно улыбнулась и обняла инспектора за талию. - Вы же знаете, Альфред, я не останусь в долгу.
        Ее рука сползла ниже и механически помассировала Альфреду ягодицу, словно бы подкачала спущенную шину. Краузе понял, что побежден окончательно.

«Жаль, что на Эйзене нет смертельных венерических заболеваний, - уныло подумал Альфред. - Какая-нибудь «Чума-21В» могла бы запросто избавить нас от чумы нового порядка, то есть, от Греты Нессель. Очень жаль…»
        - Грета, я не могу…
        - Отказать такой просьбе, - договорила за него фрау Нессель и весело рассмеялась. - Ведите, проказник! Но сначала в шлюз, посмотреть на «призрака». Или вы хотите познакомить меня с выжившими членами экипажа? Думаю, такой репортаж с удовольствием посмотрит сам министр пропаганды. Хотите, я позвоню, спрошу у него, насколько будет интересен гражданам репортаж о спасении в космосе чистокровных носителей генофонда нации? Хотите?

«Hundin!». [11]
        - Нет, не надо, - Краузе тяжело вздохнул. - Только никаких попыток взять интервью у спасенных, фрау Нессель. Они все равно не ответят на ваши вопросы.
        - Вот как? А почему?
        - Матрос едва пришел в себя, программист в коме, а девочке только десять лет и она, можно считать, никогда не видела чужих людей, вы можете ее напугать.
        - Значит, их трое? - глаза у Греты загорелись. - Матрос, программист и девочка. Ах, как интересно!

«Ну почему я такой слабовольный осел? - Альфред в глубине души страдал, как узник в пыточной. - Убить ее мало».
        Так вот, страдая и мысленно обзывая Грету распоследними словами, Краузе вел ее прямиком в изолятор, нарушая разом и все инструкции, и положения служебной этики, и для комплекта - обещание, данное доктору Хиршу. По совокупности прегрешений старшего инспектора впору было ссылать на двести пятьдесят седьмой уровень, рядовым в охрану политической тюрьмы «Шварцлюфт».
        Лазарет карантинного сектора состоял всего из трех небольших помещений, в которых толкались локтями человек десять. Когда Грета, сунув нос в переполненный отсек, замешкалась, у Альфреда мелькнула обнадеживающая мысль, что фрау Нессель передумает, но чаяния инспектора оказались напрасными. Грета втиснула пышные формы в узкую дверь лазарета и решительно направилась к собственно изолятору.
        На пороге она нос к носу столкнулась с доктором Хиршем.
        - Вы куда? - как обычно, глядя исподлобья, спросил Хирш.
        - Сюда! - журналистка попыталась отодвинуть досадную помеху с пути, но доктор, несмотря на малый рост и обманчивую пухлость фигуры, оказался крепким, просто каменным мужчиной. Фрау Нессель навалилась всеми своими килограммами (даже в условиях пониженной гравитации Эйзена вес у нее зашкаливал за девяносто), но Хирш устоял.
        - Сюда нельзя, - спокойно заявил доктор. - Краузе, что это за фрау-бульдозер?
        - Как?! - Грета задохнулась от возмущения и густо покраснела (на этот раз не по заказу). - Как вы смеете, жалкий, плюгавый докторишка?!
        - Оригинальное ругательство, - Хирш поморщился и провел ладонью по лысине. - Вы забыли сказать «плешивый». Плюгавый и плешивый коновал. Обычно меня обзывают именно так. Краузе, я жду объяснений. Вы обещали абсолютную изоляцию, ну и где она?
        - Это фрау Нессель, журналистка «Армейской газеты» и супруга замминистра вооружения.
        - Понимаю, - доктор взглянул на Грету в упор. - Крученая штучка. Выведите ее вон, Краузе. Оздоровительные клизмы для элиты у нас по вторникам.
        - Я… - Грета была явно растеряна. Никто на Эйзене не смел обращаться с ней так беспардонно. - Я корреспондент центрального издания! Я буду жаловаться министру здравоохранения!
        - Хоть канцлеру, - Хирш указал на дверь. - День пресс-конференции пока не назначен. Когда я разрешу пациентам пообщаться с журналистами, Краузе сообщит вам в первую очередь, фрау… Нессель. Всего хорошего.
        Альфред почти витал в облаках, периодически ныряя в молочную реку с кисельными берегами, а затем снова взмывая к теплому солнцу. Такого блаженства он не испытывал давно. Очень давно. Доктор Хирш на глазах у Краузе превращал в реальность давнюю мечту тысяч униженных и растоптанных каблуками Греты эйзенских мужчин. Да и женщин тоже. Этот хмурый толстяк с немодной лысиной и в нелепом белом халате поверх цивильного костюма поставил фрау Кошмарный Сон на место. Наконец-то нашелся тот, кто вывинтил взрыватель у этой напомаженной торпеды, кто разоружил и спешил этого бронированного риттера в юбке. Жаль, что не надолго. Грета непременно вернется, причем с какой-нибудь индульгенцией от министра здравоохранения или от шефа ГСП, а быть может, и от самого канцлера, за ней не заржавеет, и уж тогда не поможет никакой Хирш и даже Штраух. Фрау Нессель допросит всех, кого пожелает и вообще наведет в лазарете свой Великий Порядок.
        Но пока… Альфред с нескрываемым удовольствием проводил Грету до границы внешней зоны сектора и «сдал» командиру взвода охраны.
        - Я вернусь, - прошипела Грета, не глядя на Краузе. - Вернусь с ордером на арест этого вашего докторишки!
        - В таком случае, до скорой встречи, фрау Нессель, - усмехнулся Альфред.
        На обратном пути к изолятору инспектора будто кто-то легонько подпинывал под зад. Ему хотелось буквально пуститься вприпрыжку, настолько воздушным сделалось настроение.
        - Весело, да? - встретил его на пороге Хирш. - Чертова баба! Мы еще хлебнем с нею кислого пива. Она действительно жена министра?
        - Заместителя. Но вы не волнуйтесь, доктор. Раньше, чем послезавтра, она не вернется.
        - А послезавтра она придет в компании десятка молодчиков из «Фольксштурма»? Ладно, инспектор, вернемся к нашим баранам.
        - За что вы их так?
        - Образно, герр Краузе, образно. Хотя матроса Крафта вполне уместно сравнивать с этим животным. Субъектов тупее я не встречал даже среди азиатов.
        - Разве он не чистокровный ариец? - Альфред спросил это для протокола, неискренне, но демонстративно удивившись.
        - Побочный эффект евгеники, - Хирш пожал плечами. - Это официальная теория, можете не стараться поймать меня на слове. Формулируя просто: чем чище генофонд, тем, конечно, меньше отклонений, но зато все «отклоненные» - абсолютные выродки. Впрочем, они тоже нужны для процветания общества. Если все станут красавцами семи пядей во лбу, кто будет выполнять черновую работу?
        - Вы говорите о таких, как Крафт, но ведь вырождение может принимать иные формы. Физические уродства, к примеру. Как быть с такими экземплярами?
        - Краузе, вы что, проверяете меня на благонадежность?! - доктор рассмеялся. - Вы забыли, что я с Марты? Великий Порядок для меня теория, а не закон! Занятная, но эфемерная, как марксизм или какое-нибудь сектантское учение. Конечно, пока я на Эйзене, я готов признавать ваш Порядок законом и выполнять все его статьи, но не требуйте от меня невозможного, я не вступлю в вашу партию, Краузе. Как чистый немец я вам сочувствую, но как человек и врач - нет. Ваша идеология негуманна и опасна…
        - Доктор Хирш! - громко сказал Альфред и, сделав «страшные глаза», указал взглядом на потолок. - Если я правильно вас понял, матрос Крафт окончательно пришел в себя?
        - Да, да, вы правы, - доктор смущенно покашлял и отвел взгляд.
        Он отлично понял, что Краузе спас его от крупных неприятностей. Еще немного, и либеральные речи могли завести Хирша в дебри, из которых тот же Альфред был просто обязан вывести доктора прямиком в карцер. А куда доктор мог попасть, когда к записям неосторожных слов добавились бы показания Греты, лучше и не фантазировать.

«А между тем, его лично пригласил ярый нацист и опытный гестаповец Штраух, - подумалось Альфреду. - Странный выбор».
        - Ну, так мы побеседуем с матросом? - подтолкнул Краузе «зависшего» доктора.
        - Если угодно, - Хирш развел руками. - Только уверяю, ничего ценного он не скажет. Если задавать ему конкретные вопросы, он ответит, а если попросите рассказать о полете в целом… Можете спросить у профессора Неймана. Мы вместе допра… беседовали с этим Крафтом.
        Альфред немного поразмыслил и кивнул.
        - Хорошо, давайте сначала изучим результаты вашего допроса.
        - Беседы!
        - Как бы вам ни было противно, доктор, в данный момент вы сотрудничаете с ГСП, то есть, фактически в ней служите. У нас принято называть вещи своими именами.
        Альфреду показалось, что у Хирша свело челюсти, словно от порции аскорбиновой кислоты. Краузе про себя усмехнулся. Доктор не дурак и должен понимать, что мера лояльности старшего инспектора не бездонна. В знак благодарности за обуздание Греты Краузе пропустил мимо ушей опасные речи Хирша, и теперь они квиты. Теперь они снова люди, выполняющие как общую работу, так и каждый свою. Доктор - лечил, а Краузе служил старшим инспектором ГСП - государственной тайной полиции, святой обязанностью которой было, в частности, выявление и выдворение с Эйзена вольнодумствующих иностранцев.
        - Сюда, пожалуйста, - Хирш снова нахмурился и первым прошел в крохотную ординаторскую.
        В комнатке заседали трое: врач лазарета, профессор Нейман и неизвестно когда просочившийся мимо Альфреда инспектор Найдер. Профессор о чем-то неспешно рассказывал, а инспектор и врач внимательно его слушали. Со стороны - семинар в университете, да и только.
        - Таким образом, происшествие с «Призраком-9» целиком и полностью укладывается в рамки теории о боковых поправках, - Нейман взглянул на новых «студентов». - Располагайтесь, господа.
        Кресел в комнатке было только три, и Найдеру с врачом пришлось уступить места начальству. Альфред и Хирш не возражали. Либерализм был задушен минутой раньше, и отныне на территории карантинного сектора снова царствовала строгая субординация.
        - Боковые поправки? - заинтересовался Краузе. - Это что?
        - Считайте это своего рода карманами в гиперпространстве, - снисходительно пояснил профессор. - Попав в такой карман, корабль теряет вектор и начинает рыскать по хаотичной траектории в поисках выхода, но конфигурация боковой поправки очень сложна, и шанс найти точку входа ничтожен. «Призраку-9» невероятно повезло.
        - А почему в эти карманы попадают не все корабли?
        - Это пока неизвестно, - Нейман развел руками. - Не требуйте от науки объяснений того, что еще не изучено. Наука опирается на опыт, а не на фантазии.
        Альфред кивнул и перевел взгляд на Хирша.
        - Ждете дополнений? - доктор откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. - Могу добавить, что пребывание в этом кармане никаких органических изменений в мозгах наших пациентов не вызвало. А все функциональные проблемы вызваны экстренным торможением при выходе из затянувшегося прыжка и самим фактом выхода. Это своего рода защитная реакция организма. Шесть биологических лет постоянного стресса - и вдруг чудо спасения. Это, знаете ли, шок.
        - Ясно, - Краузе снова взглянул на профессора. - А вы уверены, профессор, что судно вырвалось именно из этого… кармана?
        - Не понимаю, - признался Нейман, - откуда же еще?
        - Вы нашли какие-то свидетельства в памяти навигатора?
        - В памяти, и не только, - профессор напрягся. - Вы что же, молодой человек, не верите в мою теорию?
        - Так это ваша личная теория? - уточнил Альфред. - Теперь понятно.
        - Что вам понятно?! - Нейман занервничал. - Судно попало в «карман», это не подлежит сомнению! А что касается состоятельности моей теории… она признана всеми ведущими учеными обитаемых миров! Это… это, как теория относительности! Она бесспорна!
        - Скромно, - хмыкнул Хирш.
        - При чем тут скромность?! - Нейман был готов взорваться.
        - Мы не ставим под сомнение вашу теорию, профессор, - максимально миролюбиво произнес Краузе. - Но как контрразведчики мы должны допускать иные варианты развития событий. Например, такой, при котором «Призрак-9» вышел из «кармана» чуть раньше, а затем снова прыгнул, но уже с нормальной скоростью и с определенной целью - попасть в наше поле зрения.
        - Не понимаю, - заупрямился Нейман. - Зачем?
        - Затем, что между прыжками кто-то из экипажа связался с вражеским Генштабом и получил инструкции насчет дальнейшей шпионской деятельности, - пробурчал Хирш. - Или кого-то из выживших просто подменили. Типичный сценарий шпионского детектива.
        - Какой, к дьяволу, детектив?! - профессор перешел на шипение. - Это судно вышло из затяжного прыжка только сейчас! Никаких промежуточных остановок у него не было. Я изучил и сам корабль, и его электронику. Все так и есть.
        - Ну, в марсианской разведке тоже имеются профессора, - продолжил издеваться над коллегой доктор Хирш. - Подправили программу навигатора, стерли там что-нибудь…
        - Что вы лезете, Хирш, в дела, о которых не имеете ни малейшего представления?! Ваша версия просто смехотворна. Вы же не спутаете гайморит с геморроем? Так и я никогда не ошибусь при чтении протокола!
        - Хорошо, профессор, остыньте! - вмешался Краузе. - Вы сказали, что подтверждения имеются не только в памяти навигатора. Где еще?
        - В показаниях матроса Крафта, например, - Нейман всё еще обижался. - Он, конечно, не знает, как назвать этот феномен, но правильно описывает то, что происходило с судном.
        - Очень интересно, - невольно подражая манере Штрауха, заявил Альфред. - И что же он говорит? Если можно, дословно.
        - Я не владею Gaunersprache [12], поэтому могу передать лишь общий смысл сказанного. Судно, как и полагается, рыскало в поисках выхода, то есть, навигатор вел себя в полном соответствии с программой позиционирования в гипердрайве.
        - С какой программой? - ожил вдруг Найдер. - Позиционирования? Я извиняюсь, профессор, вы толкуете о программе «Икс-хода»?
        - Да, о ней.
        - Но в компе «Призрака-9» стоит первая версия программы. Она умеет только одно - держать вектор. Искать выход она неспособна.
        - И кто же, по-вашему, его нашел, женщина-программист? - Нейман взглянул на инспектора насмешливо. - Я не понял, вы что, инспектор, на досуге занимаетесь проблемами гипердрайва?
        - Во время войны я ходил на «Призраке-42».
        - Капитаном или программистом?
        - Механиком, но…
        - Механиком! - профессор всплеснул руками и закатил глаза. - А почему не коком?!
        - Там стоял пищемат, - Найдер стушевался. - Я просто хотел вам напомнить. Вдруг вы забыли.

«Браво, Фриц, - подумал Краузе. - Эти эксперты только и знают, что «якать» и давить авторитетом. А на самом деле их теории не стоят и пфеннинга. Для контрразведывательной практики они, как воздушный шар для ежа».
        - Получается, матрос Крафт рассказал вам, профессор, то, что вы хотели услышать, а не то, что происходило на самом деле?
        - Бред! - Нейман громко фыркнул.
        Он и так напоминал поджарого скакуна, а уж теперь, с раздутыми ноздрями и почти стоящей дыбом гривой пегих волос, выглядел самым натуральным конем. Только не в упряжи, а в костюме с галстуком. Альфред едва сдержал ухмылку.
        - Логика, профессор, и непредвзятый подход, - сказал Краузе. - Пора побеседовать с Крафтом на нашем языке. Как считаете, Найдер?
        - Желательно после укольчика, - Фриц взглянул на доктора Хирша.
        - Я доктор, а не палач, - Хирш демонстративно отвернулся.
        - И все-таки, я не понимаю, инспектор, - попытался продолжить дискуссию Нейман, - что вы хотите сказать? Что Крафт лазутчик? На основании чего вы сделали такой вывод? И почему он, а не женщина-славянка. Разве не логично подозревать в первую очередь ее?
        - Так мы и делали до последнего момента, - согласился Альфред. - И она остается под подозрением. Но Крафт всё же подозрительнее.
        - Почему?
        - Объясняю, - снисходительно произнес Краузе. - Во-первых, слишком уж стандартная у него легенда.
        - Надо же, как подозрительно! - Нейман поморщился.
        - Во-вторых, его рассказ явно подверстан под вашу недоказуемую теорию о «боковых поправках», сформулированную гораздо позже катастрофы судна.
        - Теория верна!
        - Но «Призрак-9» не мог проверить ее на практике. Не имел соответствующего программного обеспечения.
        - Случайность!
        - Вы верите в такие фантастические совпадения?
        - Но если Крафт шпион, как он попал на судно?! Пусть навигатор «призрака» несовершенен и разумного объяснения спасению судна мы пока не имеем, но я гарантирую, что никаких «промежуточных финишей» не было и быть не могло! Судно было просто не в состоянии выйти из затяжного гипердрайва где-нибудь на орбите Марса и оттуда прыгнуть к Эйзену.
        - Вот с этой неувязкой мы и надеемся разобраться, повторно допросив матроса Крафта, - Альфред поднялся. - Что у нас имеется в специальной укладке, доктор?
        Хирш хотел, было, снова возмутиться, но вовремя сообразил, что вопрос адресован не ему, а штатному врачу лазарета. Эйзенский врач был не столь щепетилен. Он вытащил из нижнего ящика стола небольшой саквояж и похлопал его по лоснящемуся пластиковому боку.
        - Все, что требуется, герр старший инспектор. Средство древнее, почти как шнапс, и такое же надежное - Н-пентотал. Запоет, как соловей.
        - Изверги, - тихо проронил Хирш.
        - «Шварцлюфт» помнит гостей и посолиднее вас, - так же тихо возразил ему Краузе. - Прикусите язык, герр Хирш, мой вам добрый совет.
        Доктор проводил офицеров ГСП и эйзенского врача хмурым взглядом. Профессор Нейман остался с Хиршем, но не из солидарности, а явно для того, чтобы позвонить Штрауху и пожаловаться на инспекторов. Ну что ж, его право.
        Альфред поморщился, словно от зубной боли. Эти иностранцы слишком себя любят. Поживи они на Эйзене хотя бы год, вся их спесь и завышенная самооценка сошли бы, как змеиная кожа. Двенадцать обязательных семинаров в Доме пропаганды, восемь тренировочных сборов в учебном центре «Фольксштурма», четыре трехдневных строевых праздника, по одному в сезон, и еще триста тридцать суток жизни среди задвинутых на Великом Порядке нацистов сделали бы из этих экспертов настоящих патриотов. Людей, для которых военная мощь государства и расовая чистота важнее слюнявого гуманизма, равноправия и прочих глупостей вроде неприкосновенности личности, презумпции невиновности и всяких там демократических свобод.
        Нельзя сказать, что сам Альфред фанатично верил в правильность такого Порядка. К сожалению, чем жестче и холоднее закон, тем лицемернее его блюстители, ведь слишком крутые виражи этой ледяной трассы зачастую приходится «срезать» по
«газонам». Но верить самому и требовать от других - не одно и то же. Может быть, где-то, когда-то и возникнет идеальное общество, в котором все будут говорить то, что думают, и делать то, что полагается, но пока это лишь мечта, особенно на Эйзене. И, тем не менее, даже несовершенный порядок лучше демократического хаоса и слащавого гуманизма.
        Уже стоя на пороге изолятора, Краузе понял, что в данный момент Фортуна все-таки на стороне слюнтяев. В частности, тех, кто так переживал за здоровье подозрительного матроса с «Призрака-9». Матросу Крафту и его болельщикам повезло. По экстренной линии офицерам ГСП пришел сигнал сбора по тревоге третьей степени. Судя по степени опасности, ситуация была из разряда проверок бдительности, но все-таки «сбор» имел приоритет над текущими делами любой важности.
        Офицеры, не долго думая, покинули лазарет и пошагали к лифтам.
        - Усиление, - прижав палец к мочке уха, сообщил Найдер. - Была попытка проникновения на борт, вторая за сутки. Как обычно, взяли прямо в шлюзе, но по инструкции полагается провести «генеральный чёс», вот и объявили сбор третьей степени.
        - Так я и думал, - Альфред вздохнул. - Только время потратим. Ведь ни первый, ни второй инцидент ни к чему не привели: обоих шпионов выловили еще в погранзоне, зачем срывать с мест всю ГСП? Формалисты!
        - Порядок есть порядок, - Фриц ответил искренне, будто и вправду верил, что прочесывание города необходимо.
        - Педантичность - надгробие рациональности, - Краузе раздраженно махнул рукой. - Иногда я понимаю таких, как Хирш.
        - Доктор Хирш, по-вашему, рационален? - удивился Найдер.
        - Нет, но Великий Порядок - это когда нет авралов, Фриц, когда все работает, как часы, независимо от обстоятельств. Пока мы будем, бросив важные дела, мотаться на
«усилении», порядка на Эйзене не будет. Будут только смутные мечты о нем. А мечты, как кривые тропинки, ведут в тупик, согласитесь, Фриц. Дорога к великой цели должна быть прямой и вымощенной кирпичами точных, внятных инструкций, а лучше выложена безукоризненными плитами исчерпывающих алгоритмов и закатана асфальтом железной дисциплины.
        Альфред мысленно поаплодировал себе любимому и даже поставил оценку «отлично». На семинаре в Доме пропаганды за такой пассаж ему вполне могли дать значок агитатора первого класса.
        Правда, на Фрица речь начальника впечатления не произвела. У Найдера вообще было очень туго с восприятием пропагандистской поэтики и прочего черного юмора. Он понимал только прямую речь, без изысков и скрытого смысла. Наверняка он сейчас глядел на свое отражение в лифтовом зеркале и думал, что «железный асфальт» будет слишком дорог в производстве, а недовольство старшего инспектора приказами руководства следует обязательно запротоколировать и отправить протокол в отдел собственной безопасности.
        Хотя, возможно, он думал, что пора подать заявку в вещевую службу на новую сорочку и галстук. Что за фрукт этот Найдер, старший инспектор Краузе пока так и не разобрался.
        В штабе карантинного сектора офицеров ждали сразу два сюрприза, один «приятнее» другого. Во-первых, выяснилось, что сбор по тревоге отменен, то есть они потратили целый час драгоценного времени совершенно напрасно, а во-вторых, в кабинете у Штрауха уже минут двадцать бушует тайфун по имени Грета.
        - Ну и как думаешь, - уныло спросил Альфред у дежурного офицера, - прокусит эта вампирша шкуру нашего мастодонта?
        - Если цапнет за яйца, то легко, - офицер Клаус наклонился, поманил Альфреда и негромко добавил: - Она что-то знает о его прошлой жизни!
        - А чего она хочет?
        - Получить полный доступ к делу «призрака», - Клаус перешел на шепот. - Грозит, в случае отказа, добиться передачи дела в другой сектор.
        - Нам меньше забот, - Альфред пожал плечами. - Напугала!
        - Но шеф, похоже, уцепился за «призрака» всерьез, - Клаус многозначительно округлил глаза. - Может, почуял шанс.
        - Это ты здорово сказал, - Краузе усмехнулся. - Почуял. Ладно, будем готовиться к худшему, но надеяться на лучшее. Если Грета его сломает, будь другом, сообщи мне или Найдеру.
        - Без вопросов, - офицер сочувственно взглянул на Краузе. - Да, ситуация дерьмовая.
        Клаус и не представлял, насколько пророческой окажется его реплика. Как выяснилось по возвращении в лазарет, ситуация сложилась - дерьмовее некуда. И дело было не в угрозе вмешательства Греты. Пока инспекторы ГСП вынужденно катались по Эйзену на
«лифтах», из тщательно охраняемого изолятора исчез главный подозреваемый.
        Охрана и персонал медицинского отсека только разводили руками. На протяжении последнего часа в изолятор никто, конечно, не заглядывал, но выйти из него незамеченным было практически невозможно. Так оправдывался врач.
        Краузе и сам понимал, что улизнуть из лазарета непросто, однако факт был налицо. Матрос Крафт каким-то образом просочился мимо увлеченных научными беседами Неймана, Хирша и врача, миновал охрану внутреннюю и внешнюю, нейтрализовал системы наблюдения и с чистой совестью затерялся в многолюдных коридорах свободной зоны огромного космического города.
        Краузе заложил руки за спину и прошелся по изолятору. Факт побега был, конечно, крупной неприятностью, но зато он укрепил Альфреда в уверенности, что именно Крафт, а вовсе не Катрина Вильгельм является тем, кто нужен ГСП. Похоже, Штраух в своей туманной речи перед началом расследования говорил именно об этом. «Не все золото, что блестит. Не все очевидно, что очевидно…» Кажется, так он выражался? Ну что ж, вот и доказательство его проницательности. Женщина с немецким именем, но славянской внешностью (красивая, между прочим) на месте, а истинный ариец Крафт в бегах.
        Альфред коснулся коммуникатора и запросил штаб.
        - Теперь прочесывание будет оправдано, - невесело усмехнувшись, сказал он притихшему Найдеру.
        - И новое расследование тоже, - инспектор взглядом указал на дверь в ординаторскую. - Ведь кто-то же помог ему сбежать.
        - Займитесь этим, Фриц, - Краузе прекрасно понял, кого в первую очередь подозревает Найдер. - Только не перегните палку. Хорошие эксперты на дороге не валяются.
        - Будут валяться, - серьезно ответил Фриц. - В ногах будут валяться, никуда не денутся.
        Краузе ему почему-то поверил; сразу и на все сто.

***
        Вопреки прогнозам, погода в столице значительно улучшилась. Еще утром было пасмурно и холодно, но к полудню подул настойчивый южный ветерок, и в просветах облаков засияло солнце. Соцветие роскошных вывесок тут же поблекло, объемные ролики уличных реклам стали призрачными и больше не усложняли без того непростую транспортную ситуацию, приковывая внимание водителей, а светящаяся разметка наземных и воздушных трасс автоматически добавила насыщенности и снизила яркость. Все равно состязаться с солнечным светом ей было не по силам.
        Довольно скоро ветер унес за горизонт абсолютно все облака, и Москву под завязку залило невесомым солнечным золотом, просочившимся сквозь тонкую голубую ткань холодного зимнего неба. Солнечный свет был ярким и живым, не в пример электрическому. А еще он был торжественным, особенно вокруг церквей, кремлевских башен и островерхих небоскребов центра столицы. Золотые блики от маковок, крестов и двуглавых орлов множились в зеркальных стеклах деловых высоток и рассыпались миллионами бриллиантов на заснеженных ветвях деревьев Александровского сада и парка Новой Победы, разбитого после Четвертой мировой на месте выжженного пустыря от Лубянки до Славянской площади. Было очень красиво, несмотря на чудовищное мельтешение перед глазами тысяч воздушных машин и муравьиные бега далеко внизу машин наземных. Красиво и с душой. Для современных городов последнее обстоятельство и вовсе редкость.
        В Стокгольме, например, ничего подобного не увидеть даже в схожую погоду. Там царствует триумвират изысканной технологичности, стильного практицизма и шведской утонченности: элегантной, но прохладной, как легкий северный ветерок. Сочетание сложное, временами захватывающее, только безжизненное, как фьорды, и рациональное, словно архитектура сверхмощного биопроцессора. Возможно, быть гигантским компьютером, только не биостазисным, а из стекла и камня, для столицы важнее, чем иметь душу и колорит, ведь управлять отсюда приходится не дремотным Британским Королевством и не замкнувшейся в своих ледяных катакомбах Антарктидой. Москва управляла целым Объединением Вольных Княжеств Земли и Колоний, государством неспокойным, бурно развивающимся и вообще… сложным. Возможно, шведский суперкомпьютер справился бы с такой сверхзадачей гораздо эффективнее русской
«аналоговой» столицы, как знать? Возможно, не стоило переносить столицу в Москву, но…

«А вот и нет! «Возрождение» всё сделало верно. Довольно с нас равнодушных Земных Федераций, холодных столиц и правителей-убийц с процессорами вместо мозгов».
        Князь Преображенский, в силу своего воспитания и пристрастий, искренне считал, что если город - сердце государства, это сердце должно биться, а не перекачивать терабайты информации в гиперсеть и обратно.

«Сердцем надо жить человеку, сердцем и душой, а не желудком и рефлексами. Иначе и жить незачем».
        Гравимашина перестроилась с четвертого на третий воздушный уровень и автоматически сбросила скорость. На этой высоте действовало несколько жестких ограничений, в частности, было запрещено летать в ручном режиме и разгоняться быстрее двух сотен, поскольку здесь начинались парящие кварталы элитных «флаусов», да и некоторые наземные здания дотягивались сюда шпилями антенн и жилыми этажами.
        Врезаться в антенну - полбеды. Антенне ничего не будет, а гравимашина, даже серьезно поврежденная, имеет шанс приземлиться благополучно, ведь системы безопасности, особенно у китайских моделей, хорошо продуманы и очень надежны. А вот въехать в пентхаус небоскреба или протаранить парящий на полукилометровой высоте «флай-хаус» - частный гравидом, это уже проблема с продолжением в виде уголовного преследования. Повреждение имущества, создание опасной ситуации и так далее, вплоть до подозрения в терроризме. С одной стороны, случайно или намеренно сбить летающий дом нетрудно и другим способом, например, рухнув с верхнего транспортного уровня, но в том-то весь фокус, что на горизонтальные маневры гравидома рассчитаны, а на вертикальные нет; только взлет-посадка. То есть, если что-то падает сверху, автоматика квартала может изменить конфигурацию сцепки домов, убрать или изогнуть переходы, в конце концов, если нельзя избежать столкновения, реально поменять здания местами, подставив под удар не жилой
«флаус», а вспомогательный, вроде спорткомплекса, парковой площадки или
«скаймаркета». А вот уйти от тарана в горизонтальной плоскости дома не могут, слишком жестко привязаны к указанной в пространственной схеме города высоте. Без разрешения отдела воздушной архитектуры мэрии - ни-ни!
        В общем, лететь по третьему уровню полагалось неторопливо и плавно, вписываясь в ограниченные лазерной разметкой воздушные коридоры, старательно избегая шпилей, пентхаусов и летающих кварталов. Колыбельная, а не маршрут.
        Павел Петрович не то, чтобы наслаждался полетом, но хотя бы не чувствовал себя плохо. Полет как полет. Конечно, по четвертому или пятому транспортному уровню лететь приятнее: все небоскребы внизу, и гравимашина не выделывает замысловатых пируэтов. Однако верхние уровни чересчур забиты транспортом, поэтому там немудрено попасть в своего рода затор. В воздухе, конечно, «пробки» рассасываются быстрее, чем на земле, но все равно время теряется, а настроение портится. А вот третий уровень - милое дело. Свободно, невысоко, можно полюбоваться видами, а если держать предписанную скорость, еще и попадаешь в «зеленую волну». Конечно, профессиональные водители презрительно называют этот воздушный уровень
«пенсионным», но Преображенский давно убедился, что в городе, как ни гони, на какую высоту ни воспари, а потратишь на дорогу столько же времени, сколько на любом другом уровне, при любой другой скорости. Так рассчитано компьютерами транспортной инспекции. Можешь даже забраться на суборбитальную высоту и рухнуть оттуда ясным соколом в интересующую точку, результат будет тот же. Единственный минус «пьяной дороги» - качка. Бывшему десантнику, летавшему и не по таким траекториям на бортах посадочных челноков и машин атмосферной авиации, маневры были незаметны, а вот сугубо кабинетному подполковнику Ривкину они определенно встали поперек желудка. За полчаса полета он раз десять проклял изобретателей гравилетов, столичные транспортные схемы и лично мэра Москвы, разрешившего летать ниже «красной линии», по считавшимся до недавнего времени резервным уровням.
        - Я не против авиатранспорта в целом, поймите правильно, - зеленея после очередного виража, простонал аналитик. - Летать по прямой - чистое удовольствие, даже для меня. Но зачем было разрешать этот слалом?!
        - Вы же видите, что творится наверху, - не отрывая взгляд от голоэкрана компа, пробормотал Преображенский. - Даже после введения дополнительных уровней движение близко к безумному. Никто ведь не рассчитывал, что Москва станет столицей.
        - Лучше бы оставили все, как есть, - Ривкин закатил глаза. - Еще немного, и меня таки стошнит. Хорошо, что здесь кожаный салон. Легко будет отмыть перед продажей.
        - В кармашке сбоку есть пакеты. Думаете, в Стокгольме движение спокойнее? Сейчас, конечно, да, но когда он был столицей… Пакет, Ривкин, пакет возьмите!
        Подполковник несколько секунд боролся со спазмами, изгибаясь, как гусеница на яблоке, затем, поборов предательские рефлексы, выпрямился и поднял руку.
        - Все в порядке, ваш свет, прошу прощения.
        - Бывает, - князь скрыл усмешку. - Потерпите пять минут, Аарон Моисеевич, подлетаем.
        - Как сказал Рабинович в первую брачную ночь после золотой свадьбы: «Ничего не гарантирую, но постараюсь».
        - Хотите, отвлеку вас работой? Мне прислали любопытный рапорт…
        - Если я сейчас прочитаю хоть строчку, меня точно вывернет наизнанку, вам надо это видеть?!
        - Это видеорапорт. Снят скрытой камерой. Качество так себе, зато аналитический материал - закачаетесь.
        - Ваша светлость, ни слова о качке! Откуда рапорт? Неужели…
        - Точно, подполковник, - Преображенский расплылся в довольной улыбке. - С Эйзена, герр Ривкин! С этого железного меча [13], будь он неладен, который висит у нас над головами и вот-вот рубанет с оттягом! Первый репортаж без цензуры и официальных прикрас. Впрочем, нет, лучше мы сначала приземлимся.
        - Я уже в полном порядке, - Ривкин умоляюще сложил руки. - Павел Петрович, вы же не эйзенский генерал, вы таки приличный человек! Не уподобляйтесь этим извергам, не мучайте!
        - Вас и так мутит, а тут съемки на ходу, камеру качает, как лодку в шторм, да еще свастики кругом.
        Ривкин мужественно сдержал очередной позыв. На его счастье машина пошла вниз, прицелившись на свободное местечко в центре стоянки перед зданием Генштаба.
        Едва гравимашина коснулась площадки, подполковник выпрыгнул на свежий воздух и на всякий случай отбежал к газону. Павел Петрович выбрался из транспорта не столь поспешно и терпеливо дождался, когда Ривкин решит свои внутренние проблемы.
        - Так ничего из меня и не вышло, - вернувшись к машине, сообщил аналитик.
        - У вас вся жизнь впереди, - Преображенский снова усмехнулся. - Идемте в спецкомнату.
        - В «аквариум»? - удивился подполковник. - Зачем?
        - Об этом репортаже никто не должен знать. Даже о его существовании.
        - И штаб операции не должен знать?
        - Подстрахуемся, - уклончиво ответил Павел Петрович.
        - Я только «за», - Ривкин понимал всё с полуслова. Иногда князю казалось, что аналитик и вовсе читает мысли начальства. - А пищемат там есть? Я бы сейчас горячего чаю выпил, с сахаром.
        - Там всё есть, - Преображенский подтолкнул аналитика к лифту. - В первую очередь тишина и покой, чтобы сосредоточиться.
        Обстановка в защищенном от любых видов шпионажа помещении действительно была умиротворяющей. Интерьером «аквариум» напоминал классический кабинет, совмещенный с богатой частной библиотекой. Ривкин впервые попал в это местечко и был несказанно удивлен, в особенности тому, что все книги на стеллажах настоящие, а не голографические «обои» или пластиковые новоделы для неопытных коллекционеров.
        - Книги - это неудобно, но как щекочет воображение! - подполковник осторожно взял с полки толстый том в суперобложке. - Двадцать первый век? Авдотья Деньжова.
«Скелет в кастрюльке». Классика?
        - Безусловно, - Преображенский сел за стол у окна и указал Ривкину на кресло у противоположной стены. - Садитесь, Аарон Моисеевич, кресло с массажером. Всю вашу хандру снимет, как рукой.
        - А могу я это на досуге… - Ривкин взвесил в руке фолиант.
        - Ради бога, только учтите, это иронический детектив.
        - А-а, - подполковник поставил книгу обратно. - Я люблю про шпионов. Ладлэм или Флеминг здесь есть?
        - Здесь всё есть, - Павел Петрович открыл комп. - Но у нас свои шпионы, не забыли?
        - Да, да, - аналитик послушно плюхнулся в кресло. - Итак!
        - Итак, на связь вышел наш агент, - торжественно объявил Преображенский. - Агент с Эйзена! Один факт того, что ему удалось проникнуть в Железный город, уже тянет на этакую секретную сенсацию. Но мы имеем не только этот факт, а еще и пакет достоверной разведывательной информации, за которую нашему агенту полагается, как минимум, «золотая звезда».
        - А как максимум - каменный крест и чугунная оградка, - скептически морщась, сказал Ривкин. - Его сразу убили или пытали перед смертью?
        - Типун вам, Аарон Моисеевич… Он жив и здоров, - князь Преображенский покосился на подполковника с осуждением. - Комплекс отвлекающих маневров с разведчиком-простофилей, которого завернули прямо из шлюза, и другими компонентами
«дымовой завесы» удался. Мы устроили der Sturm im Wasserglas [14], чем отвлекли внимание ГСП.
        - Так я и поверил, что у вашей задумки такое незатейливое прикрытие, - Ривкин вздохнул. - Но я понимаю, каждому своя доза информации. И что в итоге? Ну не томите же, Павел Петрович!
        - Если вас это утешит, Аарон Моисеевич, скажу: вы знаете больше всех посвященных вместе взятых. Даже больше Гордеева. В результате отвлекающего маневра нашему агенту удалось проникнуть на закрытые для гостей уровни города, - Преображенский включил объемный экран. - Вот они.
        - Какая-то серая масса, - Ривкин подался вперед, внимательно изучая картинку. - Качество так себе. Что у него за видеолинзы?
        - «Томсон», модель 12 плюс.
        - Старье, - подполковник негромко фыркнул. - Но обнаружить их невозможно, это факт. А картинку мы обработаем, будет не хуже голливудской. И что же, весь репортаж из жилой зоны?
        - Пока да, но и это успех, который дает массу информации, - князь осекся и вопросительно уставился на Ривкина. - Даст массу информации, не так ли?
        - Ну-у, - от осознания собственной значимости аналитик приосанился и теперь напоминал объевшегося суслика. - Материала не так много, как хотелось бы, но einem geschenkten Gaul sieht man nicht ins Maul [15].
        - Вы делаете успехи в немецком, - Павел Петрович взглянул на подчиненного одобрительно. - Так держать.
        - Еще год назад я даже на электрическом стуле не стал бы учить этот язык, но теперь, ради великой цели… Интересно, ваша светлость, вы заметили, что все прохожие одеты примерно одинаково и движутся по двум основным направлениям: вон к тому шлюзу с Hakenkreuz [16] на створках и, наоборот, - от него.
        - На Эйзене принято носить специальную одежду. Комплекты варьируются в зависимости от принадлежности к социальному слою и от времени суток. Рабочие и мастера ходят на смену в серых комбинезонах, а в свободное время прогуливаются в черных брюках, светло-голубых сорочках и рыжих пиджаках. Видите? Инженеры и служащие носят синюю униформу, воспитатели, учителя и медики - белую, а сотрудники политических комиссий и полицейские - черную.
        - Здесь такое качество картинки, что все в сером, - заметил Ривкин. - Но ничего, оцифруем, раскрасим, даже губы красоткам подведем. Хотя особых красоток я что-то не вижу.
        - Вы правильно подметили…
        - Насчет красоток?
        - Ривкин, в вашем-то возрасте! Правильно подметили насчет того, что все эти люди идут либо с работы, либо наоборот, на смену. То, что вы назвали шлюзом, в действительности ворота Третьего Литейного цеха. Агент утверждает, что не меньше половины гражданского населения Эйзена работает в Литейных цехах, которые на самом деле ничего не льют. Что делают в действительности, пока неясно, но никаких печей в них нет и на выходе вовсе не чугунные болванки. Охрана складских комплексов и внутренних причалов усилена патрулями из «Фольксштурма». Почему, как считаете?
        - Может, это не литейные цеха, а аффинажные заводы? Патрули помогают сторожить золотишко.
        - Вряд ли. Хотя, если судить по уровню защищенности цехов и складских отсеков, это, конечно, самое разумное предположение. А теперь включите свои аналитические способности на полную катушку, подполковник Ривкин. Смотрите, что мы имеем: во глубине далекой космической станции, на борт которой допускаются только избранные, спрятаны некие производственные мощности замкнутого цикла. Какое конкретно сырье поставляется в цеха, мы не знаем, что из них выходит - тоже. Зато мы знаем, что руководство Эйзена не доверяет даже собственным гражданам, поскольку, кроме стандартной защиты от любопытных туристов с других немецких колоний, ставит вокруг цехов второе кольцо оцепления. Почему?
        - Слишком высока цена ошибки, - аналитик оторвал взгляд от изображения. - У нас это называется «объектом наивысшего уровня секретности». Один намек на правду - и крышка всем: от дворника до канцлера. Так?
        - Очень даже может быть. Если Эйзен действительно готовится к войне, такая секретность объяснима.
        - Думаете, в Литейных куют оружие?
        - Думаю, да. Но вот какое? К войне какого поколения готовиться нам? Если это ядерные фугасы - сценарий будет один, если - полевое оружие - другой, и третий, если там снаряжают боеголовки отравляющими веществами.
        - А не могут Литейные цеха вообще ничего не производить и служить закрытыми тренировочными базами?
        - Могут, - Преображенский кивнул. - Особенно если учесть, что в барах двумя уровнями выше много военных. Причем, не только флотских из Сил орбитальной обороны, в быту - Strandwache [17], и полицаев из ГСП, а еще десантников и… людей из военной разведки Рура. Скорее всего, это инструкторы. Как вам такие комментарии?
        - Так много информации, но еще больше вопросов… парадокс!
        - Вас это удивляет?
        - Нет, я привык. Но откуда ваш агент все это узнал? - Ривкин лукавил, на самом деле он был искренне удивлен. - Все эти комментарии - результат обычной прогулки по жилому кварталу?
        - Профессионал, не так ли? - князь загадочно улыбнулся.
        - Павел Петрович, - аналитик страдальчески выгнул густые брови, - я старый… американец и не верю в чудеса. У нас в «Америке» вообще никто не верит в чудеса, особенно в Хайфе, где я имел счастье родиться. Ваш агент попутно влез в Эйзенскую сеть?
        - Ну, если не вдаваться в подробности… да, - князь рассмеялся. - Правда, пока лишь на кредитный сервер. Разве не чудо?
        - Он еврей?
        - Нет.
        - Тогда чудо, - Ривкин для пущей убедительности хлопнул по подлокотнику. - Дайте мне сутки, ваша светлость, и я выпеку из этого сырого теста настоящий торт. Вы оближете пальчики!
4. Февраль 2299 г., Эйзен - орбита
        Альфред вымотался, как две собаки. С того момента, когда обнаружилось исчезновение матроса Крафта, прошло десять часов и все, кто участвовал в поисках, валились с ног. Хуже всего было то, что Крафта не нашли, как ни старались. Ни в одном из уголков Эйзена не было даже намека на его присутствие. А между тем каждый из уголков обязательно попадал в поле зрения хотя бы одной камеры наблюдения.
        Результаты поиска не столько огорчали, сколько обескураживали. Никто из офицеров карантинного отдела не верил в мистику, но иначе объяснить исчезновение матроса было нельзя. Альфред почти поддался их настроению, припомнив замешательство Найдера, когда обнаружилось, что на борту корабля имеется кто-то живой. Фриц тогда намекал, что люди на борту могут оказаться не совсем теми, кем выглядят, то есть не совсем людьми. Сутки назад Краузе посмеялся, но теперь, после десяти часов безуспешных поисков, был готов согласиться с версией Найдера. Лишь усилием воли он взял себя в руки и решил мыслить трезво.
        Шпионы неведомых «чужих» не стали бы раскрываться так рано. Наверное. И вообще - к черту фантастику! Что за дурацкие мысли? «Чужие», «летучие германцы»… бред от усталости! Начнешь тут бредить. Крафт ведь пропал, будто его и не было! Да и с остальными обстоятельствами дела полная неразбериха. И как разгребать этот завал - вопрос вопросов.
        Видя, как мучается старший инспектор, приуныли подчиненные. А всё тот же Фриц Найдер, после допроса свидетелей присоединившийся к поисковой группе, не скрывал своего скептического отношения к перспективам розыска исчезнувшего матроса. Насчет нечеловеческой сущности «спасенных» он больше не заикался, но вера в состоятельность именно первоначальной версии ясно читалась в его взгляде.
        Доволен таким развитием событий был только один человек - Грета Нессель. Она все-таки выбила у Штрауха разрешение участвовать в следствии по делу «Призрака-9» и теперь с энтузиазмом путалась под ногами, старательно ухудшая едкими замечаниями и без того скверное настроение сыщиков.
        - В музее национального кино есть несколько плоских фильмов с шикарным мужчиной в главной роли, - томно глядя на Краузе, промурлыкала Грета, - У него роскошные мышцы и такой твердый взгляд! Истинный ариец! Так вот, по сюжету он был роботом в биологической оболочке.
        - Этот актер австриец, - заметил Найдер. - Мы провели полное медобследование экипажа, включая все виды сканирования. Все трое - люди, а не роботы в человеческой коже. Да и не существует пока таких совершенных андроидов.
        - И вряд ли они хоть когда-то появятся, - Альфред недовольно покосился на фрау Нессель и вернулся к Найдеру. - Фриц, у вас есть соображения?
        - Разработка человекоподобных роботов - тупиковый путь, который…
        - Фриц! Я говорю о деле Крафта!
        - Виноват, герр старший инспектор! Полагаю, нам следует вернуться в исходную точку и попытаться поминутно восстановить ход событий.
        - Но камеры ничего не зафиксировали, как будто ничего не произошло! И ваши усилия оказались напрасными, ведь Хирш молчит. Как мы…
        - Мы пойдем другим путем, герр старший инспектор, - Найдер поднял руку. - Мы смоделируем ситуацию. Воспроизведем всё до мелочей, до мельчайших движений мизинцев и кратчайших междометий.
        - Ах, как это интересно, - Грета взяла инспекторов под локотки и заманчиво колыхнула грудью. - Не терпится увидеть, наконец, как работают настоящие профессионалы. Ведь до сих пор вы притворялись дилетантами, чтобы подразнить меня, не так ли?
        Краузе крепко ухватился за ремень, чтобы случайно не заехать Грете локтем в бок. Фриц, честь ему и хвала, не отреагировал вовсе, словно замечание относилось исключительно к Альфреду. И вполне возможно, так оно и было. Альфред вдруг осознал, что фрау Нессель поддевает Найдера исключительно за компанию с кем-то еще и никогда не язвит в его адрес напрямую. В чем, интересно узнать, тут было дело? Фриц не реагировал на подначки, и потому был Грете неинтересен? Или наоборот, он был ей слишком интересен, но она скрывала этот интерес где-то в глубине души? Так или иначе, этот факт следовало взять на заметку, глядишь, пригодится.
        До возвращения в карантинную зону Альфред держался почти так же невозмутимо, как Найдер. Чего это ему стоило, вопрос другой, но внешне старший инспектор оставался абсолютно спокойным. В первую очередь таким способом он проверял версию насчет эффективности метода Фрица. Получилось не очень убедительно. Фрау Нессель не прекратила издеваться, хотя острота комментариев к моменту прибытия в лазарет все же пошла на убыль. Возможно, Найдер был все-таки прав, используя в качестве защиты от неизбежного зла полное равнодушие.
        В медицинском отсеке следственную группу ожидал очередной сюрприз. Нет, матрос Крафт не появился, зато исчезли Нейман и Хирш!
        - Это уже не смешно, - хмуро разглядывая перепуганного врача, сказал Альфред. - Вы куда смотрели?
        - Я… я работал с документами, герр старший инспектор!
        - А вы? - Краузе перевел взгляд на офицера охраны. - Вас что, не предупреждали?
        - Так точно, герр старший инспектор!
        - Что «так точно»?! - Краузе не выдержал и ударил ладонью по столу, чем напугал только врача. - Профессор Нейман и доктор Хирш должны были оставаться в секторе! Куда они направились?
        - Не могу знать, герр старший инспектор!
        - Найдер, занесите этого болвана в мобилизационный список. После дня «Д» ГСП обойдется без его услуг. А он пусть чуть поумнеет в окопах!
        - Да, герр старший инспектор, так и сделаю, - Фриц подошел к офицеру вплотную. - Но пока вы служите в ГСП, извольте шевелить мозгами, офицер! Куда направились колонисты, быстро отвечайте!
        - Кажется, - офицер сморгнул скатившуюся на веко со лба капельку пота, - этот доктор… Хирш, попросил Неймана проводить его в отель. Хиршу стало плохо… кажется.
        - Плохо ему стало еще в моем присутствии, - Найдер обернулся к врачу. - Вы не оказали Хиршу необходимую помощь?
        - Он прогнал меня, - врач нервно смял край белого кителя. - Обозвал недоучкой, другими словами и… прогнал. Он такое говорил! По нему плачет «Шварцлюфт», герр инспектор.
        - Это мне известно и без вас! - Найдер поднял взгляд на Альфреда. - Я допросил Хирша в меру корректно, но не исключаю, что ему действительно стало плохо.
        - Проверьте гостиницу, Фриц, - Краузе устало опустился в кресло. - Черт знает, что творится. Создается впечатление, что все колонисты сговорились нарушать режим. Один вместо того, чтобы сидеть в номере, летит ночевать на Юнкер, эти двое разгуливают по Эйзену, Крафт вообще пропал… бардак!
        - И в бардаке действуют определенные правила, - Грета ухмыльнулась. - Здесь у вас не бардак, а хаос, мой милый Альфред. Надеюсь, хотя бы женщина и девочка на месте?
        Краузе вяло изобразил любезную улыбку, затем стер ее с лица и мрачно уставился на врача. Тот не сразу понял, чего от него хотят, а когда сообразил, пулей вылетел из ординаторской и такой же пулей вернулся.
        - На месте! - радостно сообщил он. - Девочка проснулась, завтракает. Желаете допросить?
        - Нет, - Краузе отвернулся. - Что она может рассказать?
        - А быть может, вы не умеете разговаривать с детьми? - снова оживилась Грета. - Я уверена, что мне она расскажет всё.
        - Я запрещаю вам даже думать о допросе девочки, фрау Нессель! - взвился Краузе. - Вы наблюдатель от Министерства пропаганды, вот и наблюдайте! А насмотритесь вволю - пропагандируйте. И не лезьте не в свое дело!
        - Вы забываете, Альфред, я тоже имею отношение к ГСП, - спокойно парировала Грета. - Допрашивать несчастную девочку я не собираюсь. Мы просто побеседуем. Думаю, мне она доверится охотнее, чем мрачным дяденькам в черной униформе.
        - Психологи запретили всякий контакт с Евой в их отсутствие!
        - Я как раз имею диплом психолога, - Грета послала Альфреду воздушный поцелуй и направилась к дверям изолятора.
        Краузе скрипнул зубами и окинул побелевшим взглядом врача, Найдера и офицера охраны.
        - Да, герр старший инспектор, - быстрее всех сориентировался Фриц, - выполняем! Доктор, следите за фрау Нессель и записывайте всё без пауз. Офицер, шагом марш на свой пост!
        Сам он исчез через секунду после охранника.
        Если не считать врача, притворившегося этакой живой приставкой к компьютеру, Альфред остался в ординаторской один. Гнев схлынул, и на смену ему пришла усталая опустошенность. В таком состоянии думалось не особенно хорошо, однако выбора у Краузе не было. Пока не поступят хоть какие-то новые сведения, Альфреду не оставалось ничего, кроме анализа старых, и подведения условного промежуточного итога.
        Промежуточный итог на данную минуту выглядел, как многократно исправленная запись в дневнике юной истерички. Фактов было много, но они никак не желали образовывать мало-мальски стройную систему.
        Краузе собрался. А кто их спрашивает?! Они факты, а значит, обязаны подчиняться логическим рассуждениям, как солдаты офицеру. Альфред представил страничку дневника в личном компе утомленной учителями и гормонами школьницы, и вооружился воображаемым электронным карандашом. Итак, пишем, что мы имеем…
        Юрген Крафт, чистокровный ариец, безупречный матрос с «Призрака-9» (зачеркнуто), он же главный подозреваемый в шпионаже (подчеркнуто дважды), где-то гуляет в свое удовольствие, и обнаружить его пока не может вся тайная полиция города.
        Эксперты: профессор Нейман с Юнкера и доктор Хирш с Марты - не враги (в скобках вопросительный знак, зачеркнут и снова выделен), но все равно с ограниченными правами на перемещение по Эйзену - тоже гуляют! (В скобках еще три восклицательных знака).
        Представитель «Юнкера-Д» Мартин Фогель - улетел, вернулся, но где находится в данную минуту, неизвестно (запросто мог снова улететь). Если он сейчас на Эйзене, с ним стоит немедленно поговорить. В первую очередь выяснить, зачем он летал на Юнкер, почему вернулся и случайно ли сразу после его возвращения возникли две подряд проблемы с безопасностью погрансектора. Впрочем, нет подтверждения, что он действительно улетал. (Фраза зачеркнута, обведена и вновь зачеркнута).
        Всё это очень подозрительно. (В скобках: «Браво!»)
        Краузе вздохнул и стер мысленную картинку с дисплея внутреннего взора. К черту девочек-истеричек! Впрочем, не всех. Что там у Греты, интересно узнать. Разговорила она эту Еву Меркер? Фрау Нессель, конечно, стерва, но это не отражается на качестве интервью. Свою основную работу Грета знает досконально.
        В памяти сам собой всплыл эпизод, сделавший Грету наиболее узнаваемым журналистом Эйзена. Года три назад с Форпоста вернулась группа юношей, отправленных в один из университетов Колонии по программе студенческого обмена. Все ребята вернулись серьезно травмированными, а в паспортах у них стояли отметки «нон грата». На дипломатическом уровне скандал попытались замять, но тут в дело вмешалась пресса (наверняка с подачи министра пропаганды), и студенческий инцидент получил громкую огласку. Фрау Нессель тогда не поленилась взять подробные интервью (по сути - показания) у всех выдворенных с Форпоста ребят и написала на основе этого материала серию сенсационных статей о притеснениях и двойных стандартах, действующих на некоторых Колониях в отношении граждан Эйзена.
        Конечно, Грета не упомянула, что эйзенские студенты - все отличники учебы и пропаганды, члены «Юнгштурма» и мастера старогерманского рукопашного боя - получили по заслугам. Ведь массовую драку с местными жителями спровоцировали именно они, ворвавшись пьяными в молельный дом неподалеку от университетского городка и устроив там погром. Возможно, это сошло бы им с рук, но молодчики не успокоились и продолжили свой пьяный блицкриг, взяв штурмом пивную, полную посетителей. Они вышвырнули на улицу всех чернокожих и латиносов, а группу попытавшихся сопротивляться азиатов заперли в подвале. Надо заметить, что Форпост - англоязычная колония, заселенная, в основном, выходцами из Северной Америки, и чисто белые колонисты там встречаются редко. Поэтому в результате «зачистки» в пивной остались только два десятка арийских гостей и трое местных, да и то загнанных в туалетные кабинки.
        Возмездие было неотвратимо, и наиболее трезвые студенты поняли это очень скоро. Они забаррикадировались в заведении и объявили троих несчастных форпостовцев заложниками. Спецназ местной полиции не принял всерьез заявление наглых юнцов и взял бар штурмом. В результате все двадцать три студента попали в тюремный госпиталь с различными повреждениями: в основном, с синяками и переломами от резиновых дубинок и пластиковых пуль.
        После депортации студенты получили серьезную взбучку от сотрудников МИДа, Минобразования и Министерства пропаганды, но из университета их не исключили и никаких других дисциплинарных мер к ним не применили. А министр спорта в одном из интервью вскользь упомянул о рейде юных мастеров, как о яркой демонстрации превосходства СГРБ над другими видами единоборств. Кстати, и это интервью взяла Грета Нессель, к тому моменту популярнейшая журналистка «Армейской газеты».
        С того времени почти все программы студенческого и культурного обмена были свернуты, а Грета получила «право первого интервью». Ей разрешалось удовлетворять свое профессиональное любопытство даже без предварительного согласования с министерством пропаганды.
        Краузе подозревал, что и диплом психолога она «защитила» именно в тот период. Кто мог отказать признанному знатоку человеческой психологии в такой мелочи?
        Впрочем, каждый человек живет своими правдами и неправдами, поэтому ставить под сомнение квалификацию фрау Нессель, как психолога, было бессмысленно. Быть может, она ничего не понимала в науке, но талант к выявлению тайных мыслей и чаяний людей у Греты имелся, это бесспорно.
        Альфред заглянул в экран компа. Фрау Нессель сидела на краешке кровати, приобняв Еву за плечи и о чем-то с ней беседовала. Девочка выглядела умиротворенной и раскованной, совсем не такой, как во время самой первой беседы с врачами и офицерами ГСП. Она даже улыбалась, правда, как-то робко.

«А когда шеф начнет разбор полетов, факт того, что девочку «разговорила» именно Грета, обязательно станет ключевым пунктом обвинения всех сотрудников отдела в некомпетентности. - Краузе недовольно поджал губы. - И он будет прав. Как ни противно признавать, без фрау Нессель мы бы ничего не добились».
        Альфред хотел прибавить громкости, но понял, что опоздал. Грета встала, погладила девочку по голове и что-то сказала на прощание. Ева в очередной раз улыбнулась и кивнула.
        Краузе развернулся вместе с креслом в сторону двери. Фрау Нессель вплыла в кабинет с видом победительницы, но что-то в ее торжественном облике было не то, как будто в глубине души она сомневалась… нет, не в самой победе, а в ее безупречном качестве. Или же Грета узнала что-то особенное и теперь лихорадочно соображала, стоит ли делиться информацией с Краузе.
        - Похоже, вы снова поставили нас на место, фрау Нессель, - Альфред произнес это дружелюбно и без намека на иронию. Он тоже кое-что понимал в психологии.
        - Зачем вы так, Альфред? - Грета самодовольно улыбнулась. - Я всего лишь сделала то, что недоступно мужчинам - поговорила с девочкой по-женски.
        - Ева рассказала что-нибудь интересное? - инспектор сделал взгляд максимально кротким, испугался, что переигрывает, и вернулся к «искренней заинтересованности» во взгляде. - Располагайтесь, поговорим.
        Грета оценила его актерские потуги и, похоже, приняла решение в пользу Краузе. Она жестом приказала врачу отправляться куда-нибудь подальше и устроилась в его кресле. Альфред незаметно выдохнул с облегчением.
        - У девочки было трудное детство, Альфред, - когда они остались в кабинете вдвоем, сказала Грета. - Кругом мрачные матросы, постоянные конфликты, пьяные драки, плохое питание и очень мало игрушек. Мать с ней почти не занималась, основные заботы взяла на себя тетя Кати Вильгельм, но толку от нее было мало, как я поняла. Катрина Вильгельм, возможно, неплохой программист, но отвратительный воспитатель. К сожалению, завоевать доверие ребенка мне удалось, только проявив участие к Катрине.
        - Почему, к сожалению?
        - Она же славянка! Представляете, какой будет резонанс, если общественность узнает, что Еву воспитывала женщина низшей расы, как будет трудно девочке в интернате и школе? Еву Меркер придется воспитывать заново, а заодно убеждать, что в полете рядом с ней всегда была мать, а не Катрина.
        - А вы не перегибаете? - Краузе взглянул на Грету искоса.
        - Вы думаете, что воспитанного волками малыша можно называть полноценным человеком?
        - Еву воспитывали люди. В основном, Катрина, но ведь и мать, и отец до определенного времени тоже были рядом.
        - Они не просыхали от шнапса. Пищемат произвел почти шесть тонн этого зелья, можете проверить отчеты экспертов-программистов.
        - На три десятка человек? - Альфред произвел в уме простейшие вычисления. - Меньше трех литров в месяц на душу, по девяносто граммов в сутки. По три коньячных рюмки… Это умеренное потребление, фрау Нессель, возможно, поэтому они и передрались. А что Ева говорит о Крафте?
        - Дядя Юрген приболел и лег в изолятор за день до резни. Ева и Катрина пришли его навестить. Кажется, у Вильгельм и Крафта был роман. Так вот, когда началась поножовщина, все трое были в изоляторе. Катрина успела заблокировать дверь, и… весь следующий год они провели втроем. Ева играла и училась, в основном, с дядей Юргеном, а тетя Кати почти не вылезала из ходовой рубки.
        - Значит, выход из «боковой поправки» нашла она, - Краузе задумчиво потер подбородок. - Неплохо для недочеловека, не находите?
        - Не вынуждайте писать на вас рапорт в политкомиссию, милый Альфред, - фрау Нессель погрозила пальчиком. - Катрине Вильгельм просто повезло. Славяне вообще везучий народ. Если предположить, что существует историческая логика, они должны были исчезнуть еще три века назад, но им крупно повезло - в естественный ход событий вмешались англосаксы. Позже они пожалели о сотрудничестве с этими недолюдьми, но было поздно. А как за ошибки предков расплачиваются потомки, вы знаете не хуже меня. Землей и большинством Колоний управляют русские князья, а благородным принцам достался Марс и несколько заштатных планет! Скажете, дело не в везучести славян, а в чем-то еще?
        - Я знаю народ еще более везучий, - Альфред усмехнулся.
        - Не будем об этом, - Грета поморщилась, как будто Краузе намекнул на что-то особенно непристойное. - Одним везет, другим нет. На этом и остановимся, иначе нам придется вспомнить истребленных в Третью «Технологическую» войну арабов, а затем и китайцев, которые сегодня могли быть единственным народом на Земле и Колониях, не случись Четвертой «Генетической» войны.
        - Была еще Пятая «Космическая» с термоядерной бомбардировкой Лидии. Там не повезло и людям, и самой планете.
        - Вот именно, Альфред, примеров масса. Лучше подумайте о том, что я сказала. Юрген Крафт был дружен с Катриной Вильгельм и вполне мог поддаться ее влиянию. Понимаете, о чем я?
        - Мог быть ею завербован, - Краузе кивнул. - Это я понимаю. Не понимаю я другое: от кого Крафт получил задание, и как умудрился пропасть без следа?
        - Ну почему же без следа? - Грета кокетливо намотала на палец золотистый локон.
        - Что? - Альфред насторожился. - На что вы намекаете? Ева… сказала, где прячется Крафт?
        - Да, и я готова помочь вашей следственной группе, милый Альфред, но с одним условием.
        - С каким? - Краузе почувствовал, что Грета немного напряглась.
        - Вы разрешите девочке погостить несколько дней в моем доме.
        - Исключено! Зачем вам это, Грета?
        - Разве это не очевидно? - то, что Краузе задал вопрос, внушало надежду на успех, и фрау Нессель весьма воодушевилась. - Поймите, Альфред, эта история - бесценный клад! Я сделаю из нее серию сенсационных репортажей или даже целую книгу, которая мгновенно станет бестселлером! Я заработаю на истории этой девочки миллионы, десятки миллионов марок!
        - Дело «Призрака-9» проходит под грифом «Совершенно секретно», ваше присутствие здесь - уже нарушение инструкции, - Краузе не просто сложил руки на груди, а почти обнял себя за бока. - И вы хотите, чтобы я пошел еще дальше, толкаете меня на должностное преступление? Ради чего мне так рисковать?
        - Два процента от первого гонорара, - Грета сузила глаза. - Думаю, это составит не меньше ста тысяч. Аргумент?
        - Против карьеры и, возможно, жизни? - Альфред усмехнулся. - Вы понимаете, что если с Евой что-нибудь случится, меня расстреляют на месте? Лично Штраух с удовольствием влепит пулю мне прямо в лоб.
        - Почему с ней должно что-то случиться?! Со мной девочка будет в полной безопасности. Не забывайте, что я живу в «Золотой свастике», это самый охраняемый сектор безопаснейшего уровня города.
        - И как я объясню отсутствие Евы своему начальству?
        - Скажете правду. Уверяю, дальше Штрауха информация не пойдет!
        - А если нагрянет какая-нибудь комиссия?
        - Разве гриф «Совершенно секретно» не исключает лишние проверки?
        - Нет, Грета, то, что вы предлагаете неосуществимо. Я не рискну.
        - Альфред, мне нужна эта девочка! - Грета рассердилась. - Я не намерена ежедневно таскаться в этот вонючий лазарет, чтобы нянчиться с Евой и записывать ее рассказы. С вашего разрешения или с разрешения Штрауха, но она окажется у меня дома. В последнем случае вы не получите ни пфеннинга! Да, кстати, и Юргена Крафта вам придется искать самостоятельно.
        Фрау Нессель поднялась, но уходить не спешила.
        - Постойте, Грета, - устало сказал Краузе. - Мне надо подумать.
        Грета села.
        - У вас большое будущее, Альфред, вы умеете выделять главное.
        - Спасибо, фрау Нессель, - инспектор расцепил руки и побарабанил пальцами по столу. - Сделаем так: после поимки и допроса Крафта вы зададите Еве несколько важных для следствия вопросов и в случае, если ее ответы будут достаточно полными, заберете девочку к себе. Но учтите, Грета, никаких поблажек! Ева не имеет аусвайса и не получит его до закрытия дела. Это значит, что свободно перемещаться по городу она не может. Только до вашего дома и обратно. Строжайший домашний… э-э… карантин. Вам всё ясно?
        - Да, герр старший инспектор, - Грета улыбнулась с очарованием зевающей тигрицы. - Я всё прекрасно понимаю, нет нужды разжевывать. Если я вдруг надумаю показать Еве Эйзенский зоопарк, то сделаю это с помощью головидения.
        - В противном случае вас арестуют на входе в «зеленый» сектор, - Краузе пожал плечами. - За пособничество нарушителю иммиграционного режима. Не думаю, что это обернется для вас неприятностями крупнее штрафа, но политический файл будет запятнан. Да и ваш кит-бестселлер сорвется с крючка.
        - Я же сказала, Альфред, мне всё ясно! - Грета всем своим видом старалась показать, что условий чересчур много, но она склонна согласиться.
        - Вот и отлично, - Краузе протянул руку. - Где Юрген Крафт?
        - Крафт? - Грета пожала ему руку, но, закончив рукопожатие, не выпустила ладонь инспектора. Она встала и потянула Альфреда за собой. - Идемте, инспектор, я вам кое-что покажу.
        - Грета, если вы предлагаете вспомнить наши шалости… - начал было сопротивляться Краузе, но встретился с фрау Нессель взглядом и осекся. Грета была серьезна, как никогда.
        - Идемте, герр Краузе, это недалеко.

***
        Когда Павлу Преображенскому было лет десять, примерно как сейчас Сереже, он с удовольствием читал старые книги из семейной библиотеки. (Сын читает меньше, реанимированный лет сорок назад интерес к печатному слову практически угас, и есть серьезные основания сомневаться, что он когда-нибудь опять возродится). Читал и посмеивался, особенно над книгами в жанре «космической оперы». Тогда ему казалось, что наивность писателей прошлого забавна. А еще он чувствовал себя гораздо умнее ученых предков, и это ему льстило. Еще бы! Десятилетний мальчик успел повидать и узнать столько, сколько не видели и не знали все эти писатели вместе взятые. Но по мере того, как Павел взрослел, ему становилось понятно, что на самом деле важна не сумма знаний, а то, как ее использовало воображение автора, насколько убедительный мир создала фантазия писателя на основе этих самых знаний и жизненного опыта.
        Один из великих ученых прошлого говорил об этом еще в начале двадцатого века. Тогда многие тоже впадали в эйфорию по поводу сверхобразованности новых поколений, и сверхценности их идей. Ничем хорошим это, как известно, не закончилось. Новейшие идеи заставили многие народы отречься от старого мира, но не помогли им построить новый. Не хватило воображения.
        Годам к семнадцати Павел осознал и еще кое-что: главным в книгах было вовсе не то, над чем он потешался в детстве. Описания будущего не претендовали на пророчества, они были только способом погрузить читателя в своеобразный транс, подготовить к глубокому восприятию действительно важных вещей. Таких, как человеческие отношения, мысли, чувства и возникающие на их основе жизненные противоречия. Портреты, мотивы, объемность и яркость, либо двумерная серость личностей - вот, что было главным в книгах, а вовсе не словесные иллюстрации, конечно же, далекие от реалий того мира, в котором теперь живут потомки мыслителей прошлого.
        Впрочем, были исключения. Некоторым писателям удавалось угадать вектор развития общества будущего или описать какие-нибудь грядущие открытия. И все равно на предсказания эти книги не тянули, скорее, на предостережения.
        Особенно Преображенский любил одну фантастическую книжку, в которой были довольно точно описаны ощущения человека, летящего на борту совершенного, но все равно хрупкого космокорабля. Ощущения, преследующие девяносто процентов путешественников в глубоком космосе. Пожалуй, сам князь не сумел бы рассказать об этом лучше, хотя, в отличие от древнего фантаста, то и дело испытывал на собственной шкуре всё то, что головастый предок фактически высосал из пальца. Не тот талант, что поделать?
        Князь Преображенский был способен только сформулировать краткий рапорт. Шесть часов, полет нормальный, выход из прыжка прошел штатно, маскировка не нарушена. Что еще? Звезды здесь ближе? Не намного, и смотря какие. Ощущение оторванности от колыбели? Такое же, как и на орбите, допустим, Луны. «Убийственная безжизненность» космоса везде одинакова. На ближней орбите Земли или на дальней орбите Плутона космос так и норовит убить, а вот что касается безжизненности - тут вопрос спорный. Если ковырнуть в случайном порядке десяток ледяных обломков, мотающихся по Солнечной, то хотя бы в одном найдутся почти органические соединения, или даже вирусы. Но это все продвинутая лирика, а в классической традиции - бесспорно: космос - это молчаливый убийца, а звезды лишь яркие искры давно отгремевшего фейерверка.
        Непредугаданное никем из пращуров внутреннее чутье подсказало приближение значительной массы. У Преображенского это чутье срабатывало с запозданием и не всегда, а вот опытные пилоты и командиры кораблей чуяли массу более тонны за десятки километров. По космическим меркам - малость, но, чтобы принять меры, этого чаще всего хватало. Как развился такой навык и почему закрепился даже у тех людей, которые не имели прямого отношения к космическим делам, вопрос к науке. Возможно, дело в генетических изменениях, спонтанно возникших у всех, кто пережил Четвертую войну и сохранил способность иметь потомство. А быть может, генетики привили космонавтам это чутье намеренно, еще до войны, вместе с очень полезной невосприимчивостью к космической радиации. Просто после «Генетической» войны больше всего здоровых людей оказалось именно среди тех, кто был «привит», фактически - среди мутантов.
        Обо всем этом Павел никогда особо не задумывался. Принимал такие вещи спокойно, как норму. В конце концов, не изуродовали же людей эти генетические мутации, а усовершенствовали.
        Сейчас угрозы столкновения не было, меры принимать не требовалось, и, наверное, поэтому «инстинкт гравитации» не сработал. Зато сработали корабельные системы маневрирования и стыковки.
        Мягкое касание, и… стыковка. Князь расслабился. Лет триста назад этому маневру аплодировали в ЦУПе, теперь же стыковка дело обычное, как приветственный жест. Хай! Салют! Привет! И короткий взмах рукой. Так и стыковка. Почти неуловимый толчок, едва слышное шипение воздуха, короткий мелодичный сигнал - в основном, для красоты, и всё. Теперь можно встать и перейти на борт номер два.
        Павел Петрович так и сделал.
        - Смирно! Проверяющий на борту!
        Лейтенант Хренов гаркнул так, что у князя едва не заложило уши. Этот коренастый брюнет с грубо вылепленным лицом и нахальным взглядом боевого старшины так и остался в глубине души младшим командиром. После Пятой Космической его непосредственный начальник капитан Казаков настоял, чтобы Хренов закончил военный институт и получил офицерское звание, но высшее образование не вытравило сержантских замашек.
        Преображенский едва заметно поморщился. В полной тишине такая громкость казалась особенно неуместной, но от замечания Павел воздержался. Во-первых, служба есть служба, а, во-вторых, пусть встряхнутся ребятки, а то засиделись тут, в дальнем дозоре.
        - Вольно, - Преображенский пожал лейтенанту руку. - Как дела?
        - Служим Отечеству, - Хренов держался уверенно, и тут дело было не только в огромном опыте общения с начальством. С князем Преображенским, тогда еще подполковником космодесанта, лейтенант Казаков и старшина Хренов познакомились во время войны. Общее боевое прошлое делало служебные отношения более свободными, хотя и в рамках устава.
        - Ваша светлость, - из рубки появился Казаков. - Здравия желаю! За время вашего отсутствия…
        - В моем присутствии не нуждались, знаю, капитан, - Павел Петрович махнул рукой. - Я же сказал, вольно. Хренов…
        - Я!
        - Чаёк организуешь?
        - На столе, ваш свет! Прошу в кают-компанию.
        - Надо же, кают-компания у них, - князь усмехнулся. - В двухместном-то корабле. Хорошо устроились.
        Под кают-компанию разведчики приспособили небольшой тамбур между жилой зоной и багажным отсеком. Согласно корабельному расписанию, здесь должны были храниться запасные скафандры и оружие, но экипаж распорядился пространством более рационально: скафандры разместили в нишах ходовой рубки, а оружие уложили в рундуки под койками в кубрике.
        - Целых девять квадратов выиграли, - жестом приглашая к столу, сказал Казаков.
        - Сами додумались?
        - Нет, это нам еще дома опытные люди подсказали. Тут ведь приятнее обедать, чем за откидными столиками перед пищематом.
        - А случится что, без скафандров останетесь, - Преображенский уселся в пластиковое кресло и взял чашку. Чай был горячим, с долькой лимона и сахаром. Всё, как Павел и любил. - Присаживайтесь, чего замерли.
        - Рубка-то в пяти шагах, - Казаков едва заметно пожал плечами.
        - А переборка между отсеками в двух с половиной. Закроется, и будете тут куковать. Ладно, не виню, надо будет с техчастью потолковать, пусть модернизацию обдумают. Оно ведь верно: если сутки в этой жестянке провести, то и на коленке можно пищу принять, а если вот так в засаде таиться… месяца два…
        Казаков поперхнулся чаем.
        - Виноват, ваша светлость! Сколько?!
        - Шучу, - князь Преображенский похлопал капитана по спине. - Не больше трех недель. Так думают наши аналитики.
        - А побыстрее они думать не могут? - буркнул Хренов. - Или мы мало информации поставляем?
        - Умеешь ты вопросы задавать, лейтенант, на которые нет и не может быть ответов, - Павел рассмеялся. - Это не каждому дано. Информации от вас поступает достаточно, в этом вы молодцы, вот только… ситуация пока не созрела.
        - Это аналитики так говорят? - уточнил Казаков.
        - А у тебя есть собственные соображения? Давай, давай, выкладывай, - князь поставил чашку и отодвинул ее к краю, словно бы освобождая на столе место для
«соображений». - Я для того и прилетел.
        Князь не стал уточнять, что выслушать соображения разведчиков было только одной из нескольких целей его миссии. Ведь по большому счету необязательно лететь к черту на рога, рискуя демаскировать наблюдательный пункт. (В этом плане, конечно, имелась подстраховка, но не настолько мощная, как хотелось бы.) О текущих делах можно побеседовать и в гиперэфире. Но у князя имелись другие задачи. Казаков это прекрасно понимал и без уточнений.
        - Я не в курсе, какие выводы сделали Ривкин и ваша команда, - капитан на секунду задумался. - Если повторю их слова…
        - Ты не виноват, - закончил Преображенский. - Говори, не стесняйся. А я послушаю и прикину, стоит содержать целый аналитический отдел или лучше их жалованье разделить между полевыми офицерами.
        - Хорошая мысль, - негромко заметил Хренов.
        - Тебе тоже есть, что сказать? - Павел иронично взглянул на лейтенанта. - Снова вопросы без ответов?
        - Так точно, но я позже.
        - Годится, - князь вернулся к Казакову. - Слушаю, капитан.
        - Не знаю, что вам сообщает агентура с Эйзена, мы только ретранслируем передачи, без декодирования, но даже по косвенным признакам несложно понять, что счет идет на часы и минуты, ваша светлость.
        - Подробнее.
        - Взгляните, ваша светлость, вот Эйзен, - капитан включил персональный комп, и над столиком повисла объемная схема города. - Вот здесь выносные причалы для пассажирских лайнеров, в контрапозиции - военные причалы и базы «береговой охраны». Если принять гражданскую погранзону за юг, а военный полюс за север, то на условном «востоке» мы видим сложный модульный комплекс явно гражданского назначения. По официальной информации это научный городок с автономной энергостанцией, но у нас с Хреновым появилось обоснованное подозрение, что в случае необходимости весь этот «нарост» может отстыковаться и уйти в свободное плавание. Мы на досуге просчитали модель такого корабля, и все сошлось. Вот, полюбуйтесь.
        - Занятно, - Преображенский внимательно рассмотрел новую голопроекцию. - Ривкину баранка. Ему и в голову не приходило провести такие расчеты.
        - Просто со стандартных точек съемки этот «научный городок» не виден, хотя и не спрятан. Если подлетать со стороны Харона, он как на ладони.
        - Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду, - добавил Хренов.
        - Верно, и что это нам дает?
        - Ну-у, это пусть Ривкин вам скажет, - лейтенант хмыкнул. - Мы думаем, проблема стоит его драгоценного времени.
        - Хренов, отставить, - строго произнес капитан.
        - Отставить душить инициативу, капитан, - Преображенский жестом остановил Казакова. - Этот странный «пригород-корабль» мы обязательно изучим. Продолжайте.
        - «Запад» тоже вызывает подозрения. Основные потоки коммерческого транспорта идут через расположенный в этом секторе торговый порт, но лишь половина судов швартуется у причалов кольца. Другая половина идет прямиком в приемные шлюзы Литейных цехов.
        - Привозят сырье?
        - На первый взгляд, да, - Казаков пожал плечами. - Только непонятно, почему такими маленькими партиями и с тех же баз, на которые потом уходит готовая продукция. Вот взгляните, это суточный рапорт. Мы сопоставили позывные, порта приписки, тоннаж и прыжковые данные судов. Получилось, что девять из десяти судов приписаны черт-те к каким колониальным и «солнечным» портам, кроме земных и марсианских, а десять процентов - к Эйзену, но все сигналят почти одинаковыми кодами. То есть, коды разные, но генерированы одной шифровальной программой, наш навигатор это подтвердил.
        - Неплохо поработали, - князь удовлетворенно потер руки. - Что еще? Тоннаж и прыжковые данные?
        - Тоннаж разный, зато прыжковые показатели у всех на уровне истребителей. Не странно ли? Зачем коммерческому судну такие параметры?
        - И тоннаж разный, только у всех несерьезный, - снова добавил Хренов. - Такими грузовиками сырье не возят.
        - А что возят? - заинтересовался Преображенский.
        - Боеприпасы на передний край, - лейтенант включил свой комп. - Разрешите?
        - Валяй.
        - Вот тут у меня… - он вывел объемный список разделов и выбрал «корабли двойного назначения».
        - Хренов у нас кладезь военно-технических знаний, - с улыбкой прокомментировал Казаков. - Хобби у него такое, всё классифицировать.
        - Полезное хобби, - одобрил Преображенский.
        - Такие корабли вы должны хорошо помнить, ваша светлость, - Хренов вывел голограмму судна устаревшей конструкции. - «СС-К7», только после серьезной модернизации. Те самые, которыми марсиане в Пятую космическую эскорт Овчаренко таранили. Помните?
        - Еще как помню, - князь нахмурился. - Прямо у меня над головой все происходило. Мы тогда на Ганимеде высадились. Сильный был ход, но марсианам не помог. А что конкретно вас смутило? Суда Эйзенской постройки, малый тоннаж компенсируется экономичностью и дешевизной эксплуатации. Грубо говоря, один рейс большого грузовика стоит примерно столько же, сколько три рейса «СС», а товара они берут суммарно на четверть больше. Получается выгодно.
        - Смущает челночный режим, - ответил Казаков, выделив строчку в списке. - Вот это судно… бортовой номер FG3324. Прибыло сутки назад с базы «Венера-Стэйшн», прошло через шлюз Второго Литейного цеха и ровно через пять стандартных часов отправилось обратно на «ВС». Обратите внимание на загрузку. Мы определили, что оно привезло на порядок меньше груза, чем вывезло. Более того, оно вернулось час назад, и опять
«порожняком».
        - Все равно не вижу причин для беспокойства, - князь непонимающе взглянул на капитана, а затем на его помощника.
        - Официально «Венера-Стэйшн» на консервации уже пять лет, - пояснил Казаков. - Но ее дальние причалы разрешено использовать для перестыковки грузовых модулей.
        - Правильно. Наши суда там тоже перегружаются.
        - Грузы с Эйзена не идут дальше, ваша светлость. Они все остаются на базе.
        - Это точно?
        - Мы сделали запрос в штаб «Беркута». Есть официальный ответ за подписью начальника разведки армии полковника Дель Марко. Консервация станции нарушена, и суда с Эйзена разгружаются на ее складах.
        - И это мы только один рейс отследили, - заметил Хренов, - а их в сутки по тысяче прибывает-отправляется. Я говорю о тех корытах, что в Литейные цеха прячутся. Еще столько же открыто работают на торговых причалах.
        - Намекаете на создание тайных плацдармов в ключевых точках?
        - Возможно, плацдармы, но, скорее всего, пункты боепитания, - капитан кивнул. - Схроны с оружием, проще говоря. Для полноценных плацдармов требуются планеты.
        - Оценка «отлично», - после некоторого раздумья подытожил Преображенский. - Ривкина пока оставим в должности, но пару ласковых он выслушает и тему провентилирует до последнего грузовика. Что куда идет, идет ли вообще, ну и другие подробности об этих «частных судах» с государственными номерами. Ладно, ребятки, спасибо за чай. Еще одно маленькое дельце, и оставлю вас в покое. Установите мне прямую связь с агентом.
        - Так ведь он сам обычно на связь выходит, - офицеры немного растерялись. - Дает сигнал через сеть, и мы включаем спецаппаратуру на прямой контакт. А если засветим его несвоевременным вызовом?
        - Вы думаете, он, улучив момент, когда рядом нет филеров, запирается в туалете и беседует с нами, глядя на отражение в унитазе? - Павел рассмеялся. - Нет, господа офицеры, не тот век на дворе, технологии кругом, почти как накануне Третьей войны.
        - Ну, до того уровня нам еще «вспоминать и вспоминать», - возразил Хренов. - Не считая космической техники и кое-какого оружия, сильно мы от предков отстали. Слишком много в Третью войну информации сгорело, а в Четвертую слишком много мозгов на асфальт выплеснулось. Даже обидно.
        - И все-таки прогресс имеется, - успокоил Павел Петрович, - в частности, по теме биокомпьютеров и секретных средств связи. Короче, прятаться в укромном уголке нашему агенту не приходится, так что вызывайте смело, ответит.
        - Все равно не пойму, - лейтенант насупился. - Считайте меня тупым, ваша светлость, но как он ответит, если рядом гестапо? Мысленно?
        - Ну вот, а говоришь тупой, - князь рассмеялся. - Врубайте, врубайте ваш трансивер. Всё хорошо, только мощности шпионской технике пока не хватает. Прямо на Землю он свою информацию сливать не может. Без вашего приемника и ретранслятора - никак. Издержки конспирации, что поделать?
5. Февраль 2299 г., Эйзен
        Матрос Крафт был мертв. В этом Альфред не усомнился ни на секунду. Живого человека запихнуть в такое узкое пространство было нереально. Ниша под палубой ремонтного дока предназначалась для сложенного магнитного захвата, и если бы в доке не стоял
«Призрак-9», она была бы занята. Но, к несчастью для Крафта, магнитозахваты были задействованы и все шесть гнезд оставались свободны, лишь прикрыты пластиковыми шторками, чтобы не запинался ремонтный персонал. Этим и воспользовался неизвестный убийца, чтобы скрыть следы своего преступления. Сложно было определить истинную причину смерти, но то, что матрос погиб, а не умер от радости, было очевидно.
        - Плотно его утрамбовали, - осмотрев труп, Альфред поднялся и рефлекторно отряхнул колено. - Как девочка могла узнать, где спрятано тело? Не сама же она…
        - Может быть, ей приснилось? - Грета подняла загадочный взгляд к потолку.
        - Мне сейчас не до шуток, - Краузе нахмурился. - Сказали «А», говорите «Б», фрау Нессель. Убийство - это серьезное происшествие. К тому же Крафт подозревался в шпионаже.
        - Разве теперь не доказано, что он чист?
        - Тем более. Гибель арийца при загадочных обстоятельствах в закрытом секторе… Дело вышло за рамки первоначального расследования.
        - Только не вздумайте пересмотреть наши договоренности, милый Альфред! - строго предупредила Грета.
        - Это будет зависеть от результатов вскрытия и… мнения Штрауха, - инспектор снова присел над нишей. - Ничего не могу обещать.
        - А если я скажу, откуда Ева узнала о трупе?
        - Вы скажете это без всяких «если», - Краузе недобро взглянул на Грету. - Не мне, так следователю из отдела «Сигма». Надеюсь, вы понимаете, чем вам грозит встреча с людьми из «Сигмы»?
        - Вы забыли? - Грета постаралась сохранить лицо, но получилось у нее не очень убедительно. - Отдел собственной безопасности ГСП - это мой отдел!
        - Я это помню. Но еще я помню, что однажды ваши коллеги отправили в открытый космос начальника политкомиссии собственного отдела. Кажется, его обвинили в пособничестве марсианским шпионам? Не уверен, что с вами обойдутся намного мягче.
        - Прекратите на меня давить, Краузе! - взорвалась Грета. - Крафт сам сказал девочке, куда направляется. Он хотел забрать с «призрака» что-то ценное, вот и весь секрет!
        - Проверим, - Альфред не собирался слезать с «конька», раз уж оседлал его и пришпорил. - Во время первого осмотра никаких тайников на «Призраке-9» мы не обнаружили. Будет замечательно, если тайник матроса Крафта существует. А вот если нет…
        Грета раскрыла рот, но вместо возмущенной тирады издала только сдавленный хрип. Краузе явно повел в счете, и фрау Нессель требовался тайм-аут. Его Грете любезно предоставил помощник старшего инспектора.
        - Укромное местечко, - появляясь, будто привидение, из полумрака ангара, сказал Найдер. - Чтобы засунуть взрослого человека в такую ж… извините… нишу, его следует сначала переломить пополам. Голыми руками этого не сделать.
        Он присел рядом с Краузе, окинул профессиональным взглядом тело матроса, затем приподнял полу форменной куртки Крафта и указал на трупные пятна.
        - Лежит достаточно давно.
        - Вы правы, Фриц, - согласился Альфред. - И вот что еще интересно: убить голыми руками вполне здорового, физически сильного мужчину тоже непросто. Из этого следует, что…
        - Нападение было внезапным, с применением специальных средств, а запихивали его сюда либо с помощью робота, либо… так сказать, «соединив усилия».
        - Убийство, предположительно с целью ограбления, совершенное группой лиц, - подытожил Альфред. - Еще интереснее.
        - А робот? - подала голос Грета.
        - В ангаре нет подходящих механизмов, а перемещение робота из других отсеков было бы слишком заметно, - Краузе задумчиво потер подбородок. - Значит, группа и специальные средства. Что-то мне это напоминает. А вам, герр Найдер?
        - В режимной зоне много людей с боевым оружием, - Фриц задумчиво посмотрел в сторону внутренних ворот ангара. - А вот спецсредства есть только у охраны: электрошокеры, пневмопистолеты с парализующими дротиками, газ и просто дубинки.
        - Зачем охранникам убивать подопечного? - фыркнула Грета. - Бред!
        - Могли случайно, - Альфред снова поднялся. - Крафт обнаружил, что его тайник пуст, начал буянить, они решили его успокоить, перестарались и, испугавшись ответственности, запихнули труп сюда. А мы в результате носимся, как гончие, ищем ветер в поле.
        - Да, упрятать в такое местечко могли только особенно продвинутые знатоки сектора. И особенно безмозглые, - добавил Найдер. - Надо их прощупать, пока не сменился караул.
        - До смены караула еще почти пять часов, - Краузе взглянул на экранчик наручного коммуникатора. - Дежурившие в момент исчезновения матроса охранники сдадут посты и вернутся в караулку через сорок минут. Тогда их и допросим. Что там, в гостинице, Фриц?
        Найдер тоже встал и жестом предложил Альфреду пройти к выходу из ангара. От компании Греты этот нехитрый маневр не избавил. Она выбежала первой. Тогда офицеры чуть придержали шаг.
        - Профессора Неймана я обнаружил не в самой гостинице, а в ресторане напротив. У него алиби. Проводив Хирша, профессор поднялся к себе и никуда не выходил из номера в течение четырех часов. Затем ему позвонили коллеги из астрофизической лаборатории и пригласили на семинар… почему-то в ресторан.
        - А что делает доктор?
        - Его в гостинице нет, и куда он подевался - неизвестно. Судя по записям камер слежения, Хирш покинул номер два часа назад и направился к лифтам сферической транспортной системы. Он мог уехать куда угодно, в пределах допуска, конечно.
        - А допуск у него первой категории, - задумчиво произнес Альфред, и, остановив Найдера, заставил его заговорщицки развернуться спиной к фрау Нессель. - Ваше
«куда угодно» имеет почти прямой смысл, Фриц. И где нам его искать?
        - Я уже отправил стандартный запрос в поисковик «Рамдекс», - полушепотом ответил Найдер. - Мы найдем его в течение часа, максимум - двух. Не думаю, что Хирш станет маскироваться, избегать патрулей, сетевых камер, генсканеров и расплачиваться всюду наличными.
        - Если только он не шпион, - нарушив границы условного «служебного пространства» офицеров, снова встряла в разговор Грета.
        Офицеры одновременно обернулись и посмотрели на фрау Нессель весьма скептически. Поскольку Грета подошла слишком близко, получилось, будто бы они разглядывают надоедливую спутницу с головы до ног. Окажись на месте фрау Нессель обычный человек, он бы наверняка смутился или испугался, но Грета выдержала экзекуцию. Она явно пыталась взять реванш за позорный проигрыш в предыдущем «раунде» противостояния с Альфредом.
        - С тем же успехом можно подозревать меня или вас, Грета, - с сарказмом возразил Краузе. - Хирш не поклонник идеи Великого Порядка, но как шпион доктор бесполезен - слишком уж трудно ему сдерживаться. Завербуй его марсиане в качестве агента, он выболтал бы этот секрет в пылу первой же беседы на повышенных тонах. Ни один здравомыслящий резидент не станет связываться с таким агентом.
        - Почему же он прячется?
        - А кто сказал, что он прячется? Гуляет себе по городу или ужинает в одном из ресторанчиков сотого уровня. Доктор Хирш вне подозрений, фрау Нессель. Он эксперт, приглашенный самим Штраухом.
        - Эксперт, которого вы едва не сжили со света?
        - Это был всего лишь допрос свидетеля по факту происшествия, - ответил Найдер. - Доктор не ограничен ни в каких правах. И подозревать его в шпионаже у нас нет оснований. У нас вообще нет оснований подозревать кого-либо в шпионаже. Все наши мероприятия носят чисто профилактический характер.
        - Но ведь вы подозревали матроса Крафта!
        - Так же, как и Катрину Вильгельм - профилактически.
        - Я поняла! - Грета уперла руки в бока. - Я все поняла! Вы пытаетесь от меня избавиться! Не выйдет, господа, не вый-дет!
        - Мой бог, о чем вы говорите, фрау Нессель?! - Краузе, казалось, был весьма доволен тем, что снова вывел Грету из равновесия.
        - Есть сигнал, - прервал наметившуюся пикировку Найдер. - Хирш находится палубой ниже, в пивной «Мартин три».
        - Известное заведение, - Грета скривилась. - Там собираются образованные слюнтяи, чтобы обсуждать идиотские прожекты, вроде Великого Порядка для всех рас. Почему этот притон ренегатов до сих пор не закрыт, я не понимаю.
        - А вы хотите, чтобы они собирались на кухнях и вели разговоры о подготовке к перевороту? - усмехнулся Альфред. - Пусть уж лучше маскируют свои притоны под приличные пивные и философствуют, оставаясь в поле зрения тайных агентов ГСП.
        - Философствуют? - Грета возмущенно всплеснула руками. - То, что они там говорят, тянет на десять лет за каждую фразу! А как называют они свои заведения, вы замечаете? Кто такой Мартин третий?
        - Думаю, это завуалированная издевка над режимом, смысл которой могут понять только эти яйцеголовые, - высказался Найдер.
        - Всё проще, - Альфред усмехнулся. - «Мартин-3» это «Martini Dry», такой земной вермут. А то, что вместо слова, которое слышится, как «драй» - по-английски
«сухой», а по-немецки «три» - стоит цифра, неудивительно. Это давняя сетевая традиция, о которой не знают, пожалуй, только обмороженные инспекторы ГСП.
        - Но-но, - Найдер хмыкнул.
        - Из-под прилавка там действительно продают «Мартини». Это одно из немногих заведений на Эйзене, где можно попробовать этот чудесный напиток. Рискуя получить штрафную запись в политический дневник, но можно.
        - Вот видите, - Грета торжествующе вскинула голову. - Сборище предателей! Им всем место в тюрьме!
        - Внутренние уровни города не резиновые, фрау Нессель, - жестом предлагая отправиться в «притон ренегатов», сказал Альфред. - Идемте к лифтам. Ротация заключенных в «Шварцлюфте» происходит медленно, да и заводы требуют рабочих рук.
        - Работать можно и будучи заключенным.
        - Подневольный труд малоэффективен, фрау Нессель, - Найдер за спиной Греты подмигнул Альфреду. - Неужели вы не знаете по собственному опыту?
        - Намек пошлый, но я сделаю вид, что его не поняла, - Грета первой вошла в лифт. - И все-таки, господа офицеры, вы чересчур либеральны для инспекторов ГСП. Вам следует возобновить посещение лекций в Доме пропаганды.
        - Давно хотел выспаться, - вновь хмыкнул Фриц.
        Альфред промолчал. Внимание Краузе сосредоточилось на суточной сводке службы информации ГСП, только что поступившей на его личный комп. История с Крафтом пока в сводку не попала, а значит, Штраух выдал своим подчиненным условный карт-бланш. Сказать об этом прямо шеф не мог, удерживала фройляйн Гордыня, но и так сгодится. Конечно, обольщаться офицерам не следовало. К следующим «склянкам» дело должно быть закрыто, иначе в сводку попадут и убийство матроса, и дисциплинарные меры, принятые к нерадивым инспекторам, это дело расследовавшим. Но следующий сводный рапорт появится в служебной сети только через сутки, а значит…
        Лифт доставил сыщиков почти к дверям «притона». Грета снова вырвалась вперед, но в последний момент притормозила, пропуская офицеров. Наверное, сработал инстинкт самосохранения. Завидев известную журналистку из официального «пропагандистского рупора», какой-нибудь перебравший дрянного пива посетитель запросто мог швырнуть в нее кружкой. За спинами двоих инспекторов ГСП было как-то надежнее.
        Найти среди завсегдатаев чужака было несложно. Доктор Хирш сидел, навалившись грудью на стойку, и что-то увлеченно рассказывал сомнительного вида даме лет сорока, со строгой прической и в нелепых круглых очках. Поверить, что эта женщина служит в каком-нибудь научном или образовательном учреждении, а сюда забрела случайно, мог только пьяный или приезжий. Маскировалась проститутка откровенно плохо, в глубине души ненавидя этот маскарад, но понимая, что работа есть работа, и нравится работнице «униформа» или нет, никого не волнует. Здесь было принято
«косить под интеллектуалов», и косили все: от вышибал и официантов до шлюх и тайных агентов полиции.
        Альфред уселся от доктора справа, а Найдер слева, потеснив пассию Хирша.
        - Позвольте… - «дама» нервно поправила очки.
        - Клиент сорвался, - поворачиваясь так, чтобы женщина увидела впаянную в лацкан Hundemarke [18], сказал Фриц. - Поищи другого.
        - На что это вы намекаете?! - женщина возмущенно похлопала глазами и в поисках моральной поддержки обернулась к Грете.
        - На секс за деньги, - фрау Нессель одним движением торса согнала «даму» с высокой табуретки. - Проваливайте, милочка.
        - Возмутительно! - женщина прихватила недопитое пойло и ретировалась.
        - Я буду жаловаться… М-михаэлю! - уставившись стеклянным взглядом в полированную стойку, промычал Хирш. - Вы меня… незаконно преследуете. Он вас… разжалует!
        - Скорее отправит вас домой без гонорара, - спокойно возразил Альфред. - Зачем вы сбежали, Хирш? Разве инспектор Найдер не просил вас оставаться в номере?
        - Найдер? - Хирш с трудом сфокусировал взгляд на Краузе. - Ваш Найдер - скотина! Нет, не просил.
        - Лжете, доктор, - твердо сказал Фриц.
        Хирш медленно обернулся к инспектору.
        - А-а, Найдер, привет, мы о вас вспоминали с… этим… - он снова повернулся к Альфреду. - Как вас? Краузе, да?
        - Пойдемте с нами, доктор, так будет лучше, - Альфред крепко ухватил Хирша за локоть и оторвал от стойки.
        - Не трогайте меня! - доктор попытался вырваться, но с другой стороны его блокировал Фриц, и Хиршу пришлось сдаться. Он обмяк и негромко всхлипнул. - Что вам еще от меня нужно?
        - Матрос, которому вы помогли незаметно выйти из лазарета, попал в беду, - медленно, чтобы до затуманенного разума Хирша дошло каждое слово, сообщил Краузе. - Мы хотим узнать, случайно ли?
        - В беду? - отфильтровал доктор. - Кто?
        - Крафт. Юрген Крафт.
        - А-а, матрос!
        - Да, матрос с «Призрака-9». Что он вам сказал перед уходом?
        - У него на судне было припрятано… тсс… - Хирш попытался приложить палец к губам, но Альфред не выпустил его руку. - Он не сказал, сколько. Только спросил: в ходу ли нынче марки времен войны. Я не знал… и Нейман не знал… мы же… оттуда.
        Он попытался кивком указать наверх, но сделал это слишком рьяно и едва не завалился навзничь.
        - И тогда вы спросили у… кого? У врача?
        - Остолоп! - Хирш пьяно хихикнул. - Этот ваш врач остолоп! И тот, кто выдал ему диплом, остолоп! И все, кто ежегодно подтверждает его лицензию…
        - Хватит, - Найдер ощутимо встряхнул доктора. - У кого вы спросили про марки?
        - У начальника охраны. Он сказал, что деньги теперь другие, но старые марки можно поменять на рынке, а комиссия зависит от суммы. Понимаете, да? Чем больше, тем меньше.
        - Крафт намекнул, какая сумма у него в тайнике?
        - Сказал, что комиссия будет мин… имальной, - Хирш икнул и виновато покосился на Грету. - Пардон, фрау Нессель.
        - Как я и думал, - Альфред взглянул на помощника. - Чистой воды криминал.
«Шпионская ниточка» оборвалась.
        - Может, оно и к лучшему? Осталось найти краденые марки, - Найдер кивнул. - Я могу закрыть это дело самостоятельно.
        - Действуйте, - Краузе затолкнул Хирша в лифт. - Я отведу эксперта в гостиницу и посажу под замок. Встретимся в конторе.
        Достаточно простая и понятная развязка дела была Альфреду по душе, но жизнь научила старшего инспектора никогда не успокаиваться на достигнутом. То, что матрос Крафт оказался обычным неудачником, вовсе не опровергало первоначальные подозрения. Ведь Катрина Вильгельм по-прежнему оставалась славянкой с немецким именем, а Юрген Крафт был ее приятелем. И тот, и другой факт игнорировать было невозможно. И то, что Хирш помог Крафту, можно было интерпретировать двояко: как заботу о душевном равновесии беспокойного пациента, либо, как содействие шпиону, случайно попавшему в переплет и только поэтому не причинившему серьезного вреда Эйзену. Паранойя? Да, но как всегда оправданная особенностями профессии.
        А еще вызывала подозрение «слепота» технической группы, обследовавшей корабль. Почему они не нашли тайник? Кто-то пообещал им процент от суммы «клада» после обмена на марки нового образца? Кто? Сам Юрген этого сделать не мог, в тот момент он был невменяем, начальник охраны к «Призраку» не приближался и с техниками не контактировал. Бравый гауптманн из абордажной группы? Тоже вряд ли. Военные улетели сразу после осмотра судна представителем компании-судовладельца, а значит…
        Так вот же он, ответ! Мартин Фогель! Тот самый представитель «Юнкера-Д», который внезапно улетел домой, но вскоре вернулся, явно надеясь, что его отсутствия никто не заметит. Зачем он летал на Юнкер? Уж не затем ли, чтобы отвезти украденное из тайника богатство? Но в таком случае Крафт погиб действительно глупо. И начальник охраны вместе со всем своим караулом сядет в тюрьму также по глупости. Ведь доказать вину охранников можно и не найдя в их карманах проклятых марок старого образца.
        Вот так поворот!
        Альфред мысленно придержал разогнавшийся болид фантазии. Это всё были версии, подозрения. Подтвердить их или опровергнуть мог только непосредственно герр Фогель.
        Краузе включил комп и вызвал Фогеля. Представитель «Юнкера-Д» не ответил. Система вообще не видела его «линка» в Эйзенской сети. Альфред запросил пограничную сводку. Судя по ней, повторно Фогель с Эйзена не улетал. Инспектор повторил вызов. Молчок.
        - Правильно, вызовите мне эту бабенку, я не люблю спать один, - вдруг промычал Хирш.
        Альфред не успел ему ответить. Дверцы лифта открылись, и Краузе был вынужден заняться нелегкой транспортировкой доктора в номер. Благо, на помощь подоспел портье. Хирш был невысоким, но весьма упитанным мужчиной.
        - Как проспитесь, позвоните мне, Хирш, я разблокирую вашу дверь, - толкнув доктора на кровать, сказал Краузе.
        - А как же бабенка? - Хирш расплылся в глуповатой улыбке. - Конечно, та, которая была с вами, мне понравилась больше. Стерва, но какие формы! Куда она подевалась, Краузе?
        Вопрос был интересный. Альфред и сам не понял, куда вдруг пропала Грета. Впрочем, его, в отличие от Хирша, это не огорчало.
        - Спите, доктор, вам сейчас это полезнее.
        - Кто тут доктор, вы или я? - Хирш погрозил пальцем. - Я лучше знаю, что мне полезнее. Но вообще-то вы правы, инспектор, от женщин больше проблем, чем пользы. Их так трудно понять! Вот у меня была… а-а… не важно. И эта ваша Герда…
        - Грета.
        - Ну да, Грета Нессель, я помню. Эта ваша Грета тоже непонятная фрау. Вот скажите мне, только честно, она действительно стерва или только прикидывается?
        - Вы обещаете сразу уснуть?
        - Клянусь! Только скажите - стерва?
        - Еще какая, - Альфред укрыл Хирша одеялом. - Спите, доктор.
        - А я вам могу возразить! - Хирш сдержанно зевнул. - Она Еве подарила заколку для волос. И Катрину причесала. Может, чтобы девочке понравиться, а может… сочувствие ей тоже не чуждо. Не поймешь… их… я же говорю…
        Хирш захрапел. Краузе выключил свет и вышел из номера. Дверь он запер своим личным кодом. Теперь доктор Хирш мог выйти из номера лишь в случае серьезного пожара, когда все коды снимаются центральным компьютером гражданской обороны.
        - Будут какие-то указания, герр старший инспектор? - спросила горничная, когда Краузе проходил мимо служебной каморки рядом с лифтом.
        - Постояльца из триста пятого не будить, - бросил Альфред, входя в лифт. - Он сегодня перебрал.
        - Бедняжка, - женщина покачала головой.
        Сочувствие. Краузе почему-то придержал промелькнувшее в мыслях словечко. «И Катрину причесала… сочувствие…» А Еве подарила заколку для волос. Грета? Ну, подарить девочке безделушку, еще ладно, но причесать Катрину… что за блажь? Альфред с силой хлопнул себя по лбу. Вот почему исчезла Грета! Поскольку версии с Крафтом и экспертами оказались ложными, она мгновенно переключилась на более перспективное направление. На то самое, где у нее все давно под контролем. Фрау Нессель снова переиграла старшего инспектора Краузе, причем на его поле. Заколка и причесывание были вовсе не актами милосердия и сочувствия. Грета упрятала в волосах Евы и Катрины «жучков»! Она с самого начала решила, что будет вести свое расследование, но пока оно шло параллельно официальному, Грета пользовалась услугами офицеров - так ведь было удобнее - а вот когда Краузе и Найдер отвлеклись на рутину, фрау Нессель начала свою игру. И наверняка уже обошла инспекторов на пару корпусов. Ай, да Грета!
        Ну что ж, на самом деле всё не так плохо. Грета занята своим делом, не мешает, даже больше - помогает контролировать ситуацию в лазарете, чего еще желать?
        Альфред усмехнулся и потер руки. Для полного счастья ему оставалось найти Фогеля и перекусить. А лучше - наоборот.
        К сожалению, и то, и другое пришлось отложить. Коммуникатор неожиданно выдал зловещий сигнал, означающий вызов от Штрауха.
        - Немедленно зайдите ко мне, - как всегда недовольно пробасил шеф. - Есть важная информация.
        Краузе мысленно поблагодарил начальника за «многословность». Важная информация - это хорошо. Вот если бы Штраух просто приказал зайти, Альфреду пришлось бы теряться в догадках - зачем? Чтобы постоять часок коленями на горохе за плохое обращение с экспертами или для чего-то еще? А так все ясно и понятно - важная информация. А информация - это хорошо. Почти всегда хорошо.

***
        Охрана - это средство самоуспокоения. От реальной опасности она не убережет. Отпугнуть хулиганов или внушить честным гражданам уважение к мундиру охрана способна, но предотвратить проникновение диверсантов или отразить атаку штурмового отряда - никогда. Не тот уровень подготовки и оснащения. У охраны из народного ополчения уровень еще ниже. Вот почему «усиление» штатного батальона охраны двумя ротами «Фольксштурма» воспринимается как нонсенс. Будь всё наоборот, этот ход выглядел бы относительно логичным, а так… Ну чем, скажите на милость, сумеют помочь мобилизованные штурмовики профессиональным охранникам? Крепким словцом и соленой шуткой? Фикция, а не усиление.
        Электроника - тоже плохое подспорье. Обмануть системы слежения и датчики движения-объема проще простого, а термосканы и лазерные шторки легко отключить. Вот и получается, что единственным препятствием на пути опытного разведчика становятся титановые створки автоматических ворот. Но ворота - не стенка, они иногда открываются, надо только набраться терпения.
        Правильно, надо выждать. Но возникает два вопроса: где и как долго? Если прогуливаться перед воротами, будет оригинально, только закончится такой променад арестом. Если спрятаться где-нибудь неподалеку, могут обратить внимание местные жители. Не факт, что они проявят бдительность и гражданское самосознание, но подобное не исключено. Эйзен наполнен ксенофобией и подозрительностью, как мяч для игр в невесомости глицерином. Просто сесть в кафе на углу и неторопливо пить жиденький местный йогурт с галетами - тоже сомнительный вариант. Неизвестно, сколько придется ждать, а идти на задание с полным мочевым пузырем означает заведомый провал. Остается устроиться подсобным рабочим в одну из конторок неподалеку от ворот. Но и этот вариант имеет свои недостатки. Как же быть? Плюнуть на всё и пойти в услужение врагу?
        Правильно. Записаться в «Фольксштурм» и заступить на пост. Идеальный вариант, на первый взгляд, но снова возникают вопросы: как записаться в этот отряд и где гарантия, что попадешь во «внутреннюю» смену, а не в оцепление? А еще неизвестно, берут ли в ополчение нестандартных бойцов? Может быть, для них есть другие общественно-военные организации? Кстати, запросто. На Эйзене, похоже, имеются военные организации для всех, вплоть до кошек и мышей. Усатых готовят бросаться под машины с минами на загривке, а голохвостых - дохнуть, забравшись в водопроводные коллекторы. Так что и вариант с «Фольксштурмом» не гарантирует быстрого доступа на объект.
        - Сколько можно говорить - не отсвечивайте перед воротами! - в спину грубо толкнули.
        Агент обернулся и удивленно вытаращился на грубияна.
        - Это вы мне?
        - Тебе, кому еще? - здоровенный рыжий дядька с ручищами кузнеца, но с хитрым взглядом барыги, взял агента за ворот и легко переставил в сторонку. - Ну, чего пялишься? Я мастер цеха по кадрам. Аусвайс при себе?
        - Да.
        - Ну, так идем, скоро смена! Сегодня три вакансии образовалось: в цехе, на сортировочной и в столовой. Представляешь, уборщика из столовой взяли!
        - Как взяли?
        - Ну, как берут? Пришли ночью и взяли. Подозревают в попытке отравить начальство. Крысиный яд у него под койкой нашли, говорят.
        - Говорят? - агент усмехнулся. - Кто говорит? Те, кто настучал в ГСП?
        - Ну-у… все говорят, - глазенки у мастера забегали. - Ты куда хочешь? Я устрою, так сказать, из личной симпатии. Такса одна. В столовой мыть много, зато тихо и сытно.
        - В цех, - твердо ответил агент. - Это можно устроить?
        - Кто первый пришел, тот и выбирает, - мастер пожал плечами. - Желаешь оглохнуть, твое право. Там станки круглые сутки работают, стандартный шумовой фон - семьдесят децибел. Может, на сортировку? И грязи почти нет, и шум ниже среднего, ну брякает иногда, когда ящики запечатывают, да и всё.
        - Годится, - агент пожал мастеру руку.
        - И чего я тебя уговариваю? - мастер притворно вздохнул и скосил хитрющий глаз на левый нагрудный карман куртки агента.
        - Намек ясен, но оплата услуг после смены. Ты сколько берешь?
        - Пустяки, - мастер протянул руку. - Половину от получки за первый месяц. Расчет у нас ежедневно, так что…
        - Нормально, - агент пошарил в кармане и вынул импортный леденец в целлофановой обертке. - Держи аванс за первый день, посредник.
        - Ну, а как иначе? - мастер сунул конфету в карман и снова протянул руку. - Жалованье мизерное, надо же как-то крутиться. Все крутятся. Аусвайс давай.
        - А-а, вот, держи.
        - Чужой что ли?
        - Мой.
        - А ну, кепку с очками сними, - мастер хмыкнул. - На фото точно ты, один в один. Примерно, как я и канцлер. Надевай маскировку, да воротник еще подними. Вот так. Теперь сойдет. С двести пятого?
        - С двести седьмого. Второй год после трешника в «Шварцлюфте» там ошиваюсь.
        - Ох, поймают тебя, нам обоим не поздоровится, - мастер засомневался.
        - Всю первую неделю работаю только на тебя.
        - Да? - рыжий почесал в затылке. - Заманчиво. Только, знаешь, я тебя в столовую определю. Там и документы проверяют реже и морды не сканируют. Если будешь хорошо работать, недели две-три точно продержишься. А из цеха или с сортировочной тебя сразу вышвырнут.
        - Договорились.
        Мастер сунул карточку агента в рабочий планшет, отсканировал и вернул аусвайс владельцу.
        - Допуск уже в чипе. Иди через третью проходную, потом по указателям. В столовой найдешь фрау Бергер, она будет твоим гроссфюрером, ясно?
        - Хорошая у тебя машинка, - агент кивком указал на планшет. - С двести пятого уровня хреновина?
        - Все официально! Или ты думаешь, я тебя надуваю? - мастер возмущенно помотал головой. - Вот инвентарный номер, вот пломба ГСП. Ну, я, конечно, не должен выносить его за территорию. Но ты же понимаешь…
        - Все крутятся, - агент кивнул. - Понимаю. Хотел бы надуть, комиссионные вперед бы затребовал.
        - Конечно, - рыжий расслабился. - Да и не первый год я тут работаю, знаю, кто минуя биржу труда устраивается. Из «Шварцлюфта» учеными выходят, таких не проведешь. А ты из какого блока?
        - А ты, гад, точно мастер? - Агент сжал кулаки. - Или может, ты псина из охраны?!
        - Э-эй, ты чего?! - рыжий невольно сделал шаг назад. - Просто так спросил, для установления… ну… контакта… потеснее.
        - Обойдешься без тесного контакта, - отрезал агент. - Нет в «Шварцлюфте» блоков, это в уголовных тюрьмах блоки, а в политических сектора. Я из двадцатого. Проверял меня, да?
        - Уголовники тоже говорят, что из политических, - мастер отвел взгляд, - вашим-то веры больше. А потом кидают с комиссионными, и ничего с ними не сделаешь.
        - Ай, какие сволочи, - агент рассмеялся. - Как же можно кидать такого честного человека?
        - Я могу и обидеться, - буркнул мастер.
        - Слово политзека, начальник, первую неделю пашу на тебя. Если гестаповцы не вышвырнут.
        - Ты со словами осторожнее, - рыжий перешел на шепот. - Они себя так в тесном кругу называют, а слышать от народа не любят. Смотри, не ляпни.
        - Учту, - агент проводил взглядом прогуливающийся перед проходной патруль. - После смены на углу?
        - Лучше прямо у кассы, это вон там, справа от турникетов.
        - Все-таки не доверяешь.
        - Просто там охранная видеокамера не работает, - мастер замялся. - Ну, понимаешь ведь, удобно там.
        - Ладно, договорились. До вечера.
        Агент успешно миновал турникеты и сканеры третьей проходной и честно направился по указателям в столовую.
        Вот и всё проникновение на объект. В шпионском детективе герой обязательно подумал бы, что «это было подозрительно просто» и начал бы искать в ситуации скрытые ловушки, но в детективах иначе нельзя, зрителям станет скучно, и они выключат головизор, а в жизни скука - это нормально, и зрители никуда не денутся. А еще в жизни бывает так: чем круче охрана, тем легче проникнуть на объект официальным путем. Ну, или почти официальным, с помощью коррумпированных чиновников.
        Зная стандартные схемы устройства секторов, ориентироваться в лабиринте коридоров было несложно. С толку сбивали лишь многочисленные двери, украшенные непонятными надписями готическим шрифтом и шестизначными числами. Слова «Азотная» или
«Электродная» были еще понятны, но далее следовала «Матричная», а за ней
«Координатная». Очень странно. Хотя еще более странными были цифры на дверях. Предположить, что следующая после «Координатной» дверь является «325554» от начала коридора, было бы явным перебором. Сообразить, что могут означать загадочные слова и цифры, не получалось, а чтобы войти и заглянуть в какую-нибудь из комнаток, допуска вспомогательного персонала было недостаточно. Оставалось надеяться на разговоры трудящихся за обедом или на случайность, вроде встречи с очередным вороватым мастером.
        Впереди уже замаячил указатель «Пищеблок», когда мечты почти сбылись. Сегодня агенту явно фартило. Из двери с надписью «Депрессорная» (черт знает, что это означает!) появились двое озабоченных служебными проблемами инженеров. До агента донесся обрывок их разговора.
        - Баварское? Руперт, не смеши. Откуда в этой пивнушке натуральное баварское?
        - Клянусь тебе, я сам пробовал. И копченые колбаски. Импортные, настоящие, даже в
«свастике» пищематы таких не делают.
        - Пять марок за кружку?
        - И по две за порцию закуски. Недорого! Давай сходим.
        - Ты холостой, тебе недорого…
        Агент поравнялся с инженерами, и они синхронно обернулись.
        - Столовая прямо?
        - Там написано, - сказал Руперт. - Вы на место Генриха?
        - Которого арестовали? - агент кивнул. - Да.
        - Смотрите, не ссорьтесь с фрау Бергер, - криво улыбнулся второй инженер. - Вон там столовая.
        - «Пищеблок»? - на лице агента заиграла растерянная улыбка. - Я теряюсь. Тут кругом надписи такие… странные. Ничего не понятно.
        - Так и задумано, - сказал Руперт, окидывая агента придирчивым взглядом. - Вас кто рекомендовал?
        - Мастер по кадрам, - охотно ответил агент.
        - А-а, Шмидт, - Руперт покивал. - Много запросил?
        - Не понимаю, о чем вы? - агент похлопал глазами.
        - Ну, не понимаете и не надо, - инженер указал на трафарет «Обкаточная». - Зайдите сюда после смены, не пожалеете.
        - А можно?
        - Сюда можно.
        - А что тут?
        - Увидите.
        Инженеры вернулись к деловому разговору и продолжили путь. Руперт пару раз оглянулся, но уже не с подозрением, а с интересом. Наверное, они поспорили, заедет ли новая «машина» на «обкатку» досрочно.
        Агент сделал вид, что борется с любопытством, гнется под натиском, но в финале героически побеждает. На самом деле он сразу понял, что это была примитивная проверка «на вшивость» и ломиться в запертую дверь не собирался. Руперт, скорее всего, был членом цеховой политкомиссии, а быть может, и тайным агентом ГСП. Поддаваться на его провокацию было бы глупо. И второй инженер, похоже, знал о приработке коллеги, поэтому тоже отказывался поддаваться на провокацию. В тюрьму за посещение подпольной пивной не отправят, но выговор в политдневник схлопотать можно запросто.
        В общем, все остались при своих интересах. Агент незаметно усмехнулся. Вот ведь жизнь! Кругом одни провокаторы. Даже вздохнуть нельзя без опаски.
        Агент собрался было идти дальше, но тут его взгляд упал на дверь, из которой вышли инженеры. Она оказалась незапертой. Об этом свидетельствовал зеленый огонек на панели замка. Можно сделать вид, что не веришь в удачу или заподозрить, что Руперт оставил доступ в «Депрессорную» специально, в качестве ловушки, но это было бессмысленно и вело только к одному - к потере тактической инициативы. Агент решительно толкнул дверь и шагнул за порог. В конце концов, если остановят, на сегодня есть железная отговорка - первый рабочий день, вот и блуждаю, одурев от ваших идиотских надписей.
        - Эй, куда?! - крикнул кто-то из коридора, возможно, вновь обернувшийся Руперт.
        Агент закрыл дверь и наугад потыкал в сенсоры замка. На дисплее зажегся красный огонек.
        - Сюда, - процедил агент сквозь зубы.
        Комната была просторной, слабо освещенной и доверху забитой жестяными коробками военного образца. Агент протиснулся в узкий проход между рядами и попытался рассмотреть трафареты. Видно было плохо, но агент разобрал, что все надписи состоят только из цифр. На коробках не было ни одной буквы или пиктограммы. Шифры? Без сомнений. И как их расшифровать?
        В дверь начали энергично тарабанить. Агент протиснулся дальше, свернул в боковой проход и очутился перед внутренней дверью, тоже незапертой. Отступать было некуда, поэтому сомнений в выборе пути не возникло. Агент выбрался в полутемный коридор и побежал, стараясь ступать мягко и бесшумно. Коридор оказался довольно длинным и закончился свободным выходом в просторный зал, также загроможденный ящиками, но освещенный гораздо лучше «Депрессорной». Продолжая тему депрессии (в мрачноватом космическом городе весьма актуальной) и непонятных чисел, это помещение стоило назвать «Кладбищем математики». Оно было обширным, как возможности царицы наук, и забитым «оцифрованными» ящиками, как тысячелетнее (минимум) кладбище. Разве что без земли.
        Сзади послышался топот множества ног, и агент прервал «депрессивное созерцание». Из имитации подземного царства пора было удирать. Отсутствие земли в проходах между нагромождениями «гробов» позволяло делать это не ползком, как червяк, а ногами, что гораздо быстрее. Агент метнулся в ближайший проход и едва не столкнулся нос к носу с двумя бойцами охраны. Пришлось применить секретный прием
«кошка» и перемахнуть через высоченный стеллаж на параллельную «улицу». Услышав звук приземления, бойцы встрепенулись, изумленно оценили высоту стеллажа и бросились в сторону ближайшего «перекрестка», но это было ошибочным решением. Они фактически повернулись к агенту спиной, он тут же прыгнул обратно, и в полете двинул каблуками им в затылки.
        Упражнения в боевой акробатике разогнали кровь и подбросили в «топку» адреналина, однако не сбили мысли агента с рационального пути. Драться с охраной следовало только в крайнем случае, основное время должно быть потрачено на осмотр как можно большего количества «достопримечательностей». Ведь всё, что видит агент, он видит через особые линзы, «картинка» с которых передается в память вживленного агенту микроскопического биокомпа. То же происходит со звуковой информацией, которую биокомпьютер снимает прямиком с барабанных перепонок агента. Непонятно, читает ли чудо-компьютер мысли носителя, но если это так - удивляться нечему. Это здесь, на Эйзене, нанотехнологии до сих пор считаются тупиковой ветвью прогресса, а компьютерщики Объединенного Киберцентра в Шанхае вплотную приблизились к заветной планке «2030», то есть почти повторили достижения «хай-тека» тех далеких лет.
        Агент в доли секунды оценил обстановку, мысленно проложил маршрут вне поля зрения видеокамер охранной системы и двинулся в дальний конец зала. Оттуда доносились технологические звуки, значит, там был еще один выход. Если не в город, то хотя бы на оперативный простор.
        - Внешность, герр Руперт, вы можете описать внешность?! - послышалось со стороны выхода из «депрессорного» коридора.
        - Да ничего особенного! Кепка на глаза, очки, воротник под подбородок. Рост средний, фигура… обычная.
        - Фигура что надо, спортивная, - возразил коллега Руперта. - Отсюда только два выхода, в коридор и на первую сортировочную площадку. Перекройте оба, и мышка в ловушке.
        - Выполняйте, офицер! - рявкнул Руперт. - Упустите, шкуру спущу!
        Он точно был переодетым гестаповцем. Кто еще мог так орать на охрану?
        Агент выскользнул из зала и по стеночке двинулся в глубь «сортировочной площадки» номер один. Здесь искать шпиона охранники могли хоть целый год. Если не попадать в прицел видеокамер, по этому нафаршированному роботами и электроникой залу, между многочисленными эстакадами транспортеров и охлаждающими кожухами вокруг силовых контуров можно было незаметно пройти от начала до конца и обратно!
        Агент себя одернул. Достаточно найти выход в город, пока эти умники не замазали все щели. Того, что зафиксировал биокомп, подчиненным Генерала хватит на неделю анализа. Кстати, теперь почти понятно, что такое «Матричная» и «Депрессорная», а также почти ясно, что зашифровано в шестизначных числах. Конспиративная фантазия эйзенских вояк оказалась не такой уж бурной. Но это аналитикам на «сладкое», пусть догадаются сами.
        Агент проводил взглядом уезжающие куда-то на резиновой ленте ящики. Если есть начало транспортера, должен быть и конец. Агент пробежал вдоль ленты и заглянул в приемное окно. За ним оказался типовой погрузочный отсек. «Готовую продукцию» здесь ворочали лязгающие изношенными деталями роботы-погрузчики. Люди тоже были, но их голоса доносились издалека. Спокойные голоса. Значит, общую тревогу пока не объявили. Ну что ж, это к лучшему. Агент пролез в окошко и осмотрелся. Люди в серых комбинезонах толпились у транспортных капсул, наблюдая за стараниями роботов. Железные работники грузили короба аккуратно и очень плотно. Спрятаться между ящиками в «гросс-лифте» было нереально. Агент по стеночке прокрался метров на десять влево и вдруг обнаружил у себя за спиной выход на пожарную лестницу. Как и полагается, он был заперт, но простейший замок имел «всего-то» пять миллионов комбинаций. Агент вздохнул. Вот если б подключить к замку биокомп, кавычки со
«всего-то» можно было бы снять и спокойно отправляться на нижние уровни. Или на верхние, что с одной стороны опаснее, но с другой - вернее избавит от погони. Вряд ли ГСП придет в голову, что шпион настолько бесстрашен. Если бы… Это теория, а вот что делать на практике?
        Люди на погрузочной площадке оживились и завертели головами. Получили предупреждение. Еще минута, и они отправятся проверять территорию, и тогда конец. Агент вжался спиной в дверь и вдруг почувствовал, что она подалась. Чудо или ловушка? Размышлять было некогда, а терять нечего. Агент шагнул в темноту, удачно встал на серединку ступени, нащупал поручень винтовой лестницы и закрыл за собой дверь…

…Резидент закрыл виртуальное «окно» контроля технического состояния пожарных выходов и кранов Третьего Литейного, стер реестровую запись проведенной коррекции и вышел из программы пожарной безопасности. Время поджимало, но следовало сделать кое-что еще. Он снова ввел код допуска высшего уровня и выбрал из списка программу электронной охраны Третьего цеха, раздел видеонаблюдения. Бегло просмотрев запись, он мысленно поблагодарил агента за грамотный маршрут, (а заводских «секретчиков» за экономию на видеокамерах хорошего разрешения) и последовательно стер все кадры, на которых мелькал подопечный.
        На всю работу у резидента ушло чуть более двух минут. Чтобы отследить точку доступа в сеть, программам полиции обычно требовалось минуты три. Тем не менее, рассиживаться в кафетерии неподалеку от гостиницы «Вайсе» на пятьдесят пятом уровне резидент не стал. Он выключил комп, сбросил в кассу с анонимной карточки оплату за кофе и неторопливо покинул заведение. Компьютер он небрежно сунул в карман на выходе из кафе. Так выглядело со стороны.
        На самом деле, резидент «промазал» и опустил дорогостоящую электронную игрушку не в карман, а в молекулярный утилизатор справа от двери заведения. Теперь ГСП сколько угодно могла искать точку, сам компьютер, номера счетов оплаты доступа и данные аусвайса, а также программу, с помощью которой неизвестный злоумышленник обманул главный компьютер городской управы и выкрал личный код министра труда. Все улики превратились в пыль.
        Операция «Буревестник» успешно продолжалась.
6. Февраль 2299 г., Эйзен - Земля
        В кабинете у Штрауха было холодно и мрачно, как в морге. Помещение наполнял мертвенный свет белых потолочных ламп, а отделка стен «под дюраль», никелированные стулья и стол с титановой столешницей логично завершали картину. Не хватало разве что запаха лаванды, которым прозекторы так любят маскировать вонь разложения. Шеф выглядел под стать интерьеру: он был бледен, мрачен и зол, как киношный зомби.
        Альфред остановился у двери, не решаясь пройти к столу.
        - Садитесь, Краузе, - прорычал Штраух, не поднимая взгляд на подчиненного.
        Инспектор сел на холодный стул и поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Сиденье стула было чуть наклонено вперед, поэтому устроиться не получилось. Шеф не спешил начинать разговор, и Альфред был вынужден найти себе занятие. Ничего лучше разглядывания столешницы он не нашел. Предмет интерьера заинтересовал его в первую очередь тем, что имел два параллельных желоба по краям. На секунду Краузе стало не по себе: он решил, что это действительно стол для вскрытия трупов. Присмотревшись повнимательнее, инспектор понял, что ошибся. На Эйзене, конечно, экономили на всем, но в данном случае прижимистость Министерства государственного имущества проявилась иначе. Стол был сделан из куска обшивки списанного корабля. Краузе даже примерно определил из какой ее части: из створки бомболюка. «Звенел» столик, наверняка, нещадно, что вызывало справедливый вопрос: может быть, секционный стол был бы все-таки лучше? Подумаешь, трупы на нем вскрывали! Зато не облучает.
        Штраух, похоже, над такими мелочами не задумывался. Он сидел, навалившись на стол огромным животом, и внимательно изучал плоскую картинку в экране старого компа.
        - Вы знаете, что случилось полчаса назад? - оторвавшись от своего занятия, спросил, наконец, Штраух.
        - Нет, я занимался делом Крафта.
        - Вот как? - шеф многообещающе скривился. - Результативно?
        - Да, герр комиссар, вполне.
        - Неужели? - Штраух откинулся на спинку жесткого кресла. - А по моим данным, вы его так и не поймали. И запись с его похождениями почему-то испорчена. Что это за дерьмо, Краузе?!
        Шеф с размаху врезал кулаком по столу. Прочная столешница выдержала экзекуцию, но вибрация передалась на стул, и Альфред поежился. Будь стол не из корабельной обшивки, он разломился бы пополам, однозначно. А достанься такая оплеуха затылку, запросто можно было бы остаться без головы. Кстати, еще не вечер. Перспектива Альфреду не понравилась, но о чем толкует разъяренный шеф, он не понимал, а потому не видел способа избежать наказания.
        - Мы нашли Крафта, герр комиссар, еще час назад! - слегка запаниковал инспектор. - И раскрыли преступление по горячим следам. Найдер сейчас в секторе, допрашивает задержанных.
        - Что вы несете, Краузе?! Полчаса назад ваш Крафт проник на территорию Третьего Литейного, устроил там заварушку и скрылся! А через минуту после того, как он исчез, главный сервер цеха был взломан. Кто-то полностью стер запись инцидента. Как вы это объясните?
        - Матрос Крафт мертв, герр комиссар, я сам видел его труп, - холодея от внутреннего ужаса, пролепетал Альфред. - Это… какая-то ошибка.
        - Кто же, по-вашему, пытался проникнуть в цех? Еще один шпион?
        - Крафт стал жертвой криминала. Он не шпион. Я могу показать вам тело, герр комиссар. Матрос мертв почти двенадцать часов.
        Штраух выкатил глаза и уставился на Альфреда, будто это инспектор мертв уже двенадцать часов, но почему-то до сих пор бродит по городу и даже умудряется спорить с начальством.
        - Точно мертв? - Штраух сбавил обороты.
        - Без сомнений.
        - Кто же был в Литейном?
        - Может, ложная тревога? Кто-нибудь из рабочих перебрал шнапса и явился на работу не в свою смену, а когда его не впустили, начал скандалить. Или…
        - Стоп, Краузе! Никто из рабочих ни за что не додумается стереть запись! А еще… между нами… мало кто способен так профессионально накостылять охранникам.
        - Значит, у нас действительно возникли проблемы, - то, что шеф немного остыл, придало Альфреду силы. Он почти успокоился и даже сумел собраться с мыслями. - Охранники запомнили внешность нападавшего?
        - В том-то и фокус, что нет. Они его даже не увидели, хотя никаких неполадок с освещением в цехе не возникло. Чужака засекла электроника, охрана обнаружила следы, двое караульных у запасного выхода получили по загривкам, но живьем нарушителя никто так и не увидел. Или никто не признается, что увидел, но упустил. Когда эти горе-стражники поняли, что шпион смылся, они бросились проверять записи, но обнаружили, что затребованного файла не существует.
        - Разве в серверной не сидел оператор?
        - Сидел, только пялился не на экран, а в февральский номер «Frontalangriff». [19] Когда он соизволил взглянуть на экран, там все закончилось.
        - Расстрелять его мало, - Краузе покачал головой.
        - Так бы и сделали, но оператор утверждает, что в последний момент успел заметить шпиона, только слишком уж быстро тот промелькнул. Я приказал отправить охранника к психотехникам, но вы же понимаете, Краузе, воспоминания под гипнозом дело ненадежное. То ли удастся вспомнить, то ли нет… и неизвестно, каким будет качество картинки. В общем, дело дрянь.
        - Этот шпион просто призрак какой-то, - Альфред помялся и добавил: - Если все-таки он шпион.
        - Шпион, шпион, не сомневайтесь, - Штраух окончательно остыл, и устало махнул рукой. - Есть достоверные сведения… с той стороны. К нам успешно заброшен агент ГРУ.
        - Заброшен?! - Краузе даже подпрыгнул и тут же съехал вперед, едва не под стол к ногам шефа. - Что значит заброшен? Как это?
        - Не знаю, - ответил комиссар раздраженно, - не знаю, как! Успешно! Сведения точные, как атомные часы. Заброшен примерно два-три дня назад.
        - Только если в виде кварков, - решительно возразил Альфред. - Начиная с середины месяца и вплоть до предпоследних полуночных «склянок» на внутреннюю палубу Эйзена не прибывало никаких гостей, в городе действовал план безопасности «Карантин Нойберга».
        - Значит, он прибыл после «склянок», но к данной минуте находится здесь не меньше суток. Ни портрета, ни имени шпиона у нас нет. Не ясно даже, мужчина он или женщина. В общем, чтобы найти его, попотеть придется, как в сауне. И раз уж получается, что этот агент не Крафт, потеть будут все, но в первую очередь вы, Краузе, и ваши люди.
        Штраух, как всегда, перескакивал, пропуская довольно объемные куски
«пояснительного текста», но теперь Альфред его понял. Шеф осознал, что ошибся в своем первоначальном предположении, но признавать это вслух отказывался. Он требовал от подчиненного сделать вид, что версия «Крафт - шпион» была профилактической. В общем-то, инспектор ничего не имел против такой интерпретации полусуточной беготни по несуществующим следам матроса с «Призрака-9». Альфред был против того, что шеф собирался предложить далее.
        - Если в Литейном был не Крафт, это не наше дело, - собравшись с духом, выпалил инспектор. - Им должны заниматься отделы ГСП сорокового уровня.
        - Вы идиот? - Штраух набычился. - Я вам о чем тут толкую, вы не понимаете? Потеть будут все отделы всех уровней и секторов! Доказанное проникновение на секретный объект - это вам не формальное «усиление», инспектор Краузе! Это ЧП государственного масштаба! Дело контролирует сам министр безопасности. И первейшая задача любого отдела, любого сектора - срочно решить эту проблему! Срочно! - шеф снова хлопнул по столу, но гораздо слабее. - На носу день «Д», а у нас тут шпионы разгуливают. Не хватало еще всё сорвать в последний момент! Дошло, наконец?
        - Да, герр комиссар, - Альфред кивнул. - И мы будем на переднем крае этой операции, поскольку у нас есть подозреваемые, даже без учета Крафта.
        - Вот именно, - Штраух медленно ослабил галстук. - Утомил ты меня, Краузе. Бывает, схватываешь на лету, но временами… баран, как и все остальные. Ты теперь забудь, что я там тогда… Катрину крути, Фогеля этого недоделанного, даже девчонку! Крафт, не Крафт, но кто-то из наших подопечных с душком, у меня на это дело нюх, словно у собаки.
        - Шпион заброшен в последние день-два? - Альфред выразительно (как ему казалось) взглянул на шефа. - И он, по вашему мнению, проник через карантинный сектор?
        - Ну да, - Штраух покосился на экран своего компа. - На что намекаешь? На экспертов? Крути их тоже. За Нейманом хвост либеральных грешков еще со студенческих времен тянется, а про Хирша и говорить нечего. Всё, Краузе, иди, работай. И помни: не поймаем шпиона до того, как он выйдет на связь со своим центром, начнется такое… лучше и не думать. К «склянкам» результат должен быть кровь из носу. Свободен!
        Краузе не заставил себя упрашивать и пулей вылетел из «морга» под теплый, почти живой свет галогенных ламп городской электросети. Не полностью контролируя свои действия, он пробежал десяток шагов, остановился и вдохнул полной грудью. Он чувствовал себя так, будто действительно вырвался из душного царства мертвых и теперь не мог надышаться живительным воздухом. В небольшой трубе второстепенной улочки пахло далеко не парфюмом и не сдобной выпечкой, как на центральных проспектах секторов, но все-таки лучше, чем в кабинете Штрауха, хотя на самом деле в кабинете не пахло ничем, кроме виртуальной мертвечины. Нервы, нервы…
        Альфред постоял еще минуту, окончательно успокоился и пошагал к лифтам, попутно размышляя над новыми «вводными».
        Информация оказалась ошарашивающей, но не убийственной. Ничего такого, чтобы
«умереть и не встать», как говаривала одна знакомая блондинка. Агент ГРУ Генштаба армии ОВК на территории Литейного цеха, конечно, почти катастрофа, но только почти. Это в кино шпионам достаточно проникнуть на объект, чтобы вывести злодеев на чистую воду. В обыденной жизни так не бывает. В ста процентах случаев гораздо важнее незаметно уйти с объекта, чем проникнуть на него. Уйти и доставить информацию тем, кто будет устраивать «вывод на чистую воду». То есть, чтобы передать информацию центру, шпион должен выйти в эфир, а это выдаст его с потрохами. Передача будет автоматически заглушена, агент пойман - и все в порядке.
        Краузе хмыкнул. Рассуждения на уровне домохозяйки, убежденной, что офицеры ГСП поголовно сверхлюди, а шпионы - тупицы, каких свет не видывал. На самом деле доставить информацию с Эйзена на Землю можно сотней других способов, начиная с банального информационного кристалла в кармане, заканчивая мнемофайлом в глубинах хорошо тренированной и генетически усовершенствованной памяти агента. Но наиболее доступные и реальные варианты: передача данных через сообщников, через «слепых» - абсолютно честных граждан, которым незаметно подсовывается (а затем незаметно изымается) тот самый кристалл, передача данных «по лучу», который невозможно перехватить и заглушить, или передача по гиперсвязи (последние два варианта требуют доступа к приличной аппаратуре). Но самый простой, надежный и безопасный способ - передача через Гипернет. Выйти из сети Эйзена в гиперсеть не так легко, как из сети какой-нибудь другой колонии, но все-таки гораздо проще, чем доставить послание лично. Отдел сетевой безопасности ГСП уделяет особое внимание проискам врага, направленным внутрь киберпространства Эйзена. Понятно, что вся Hi-почта
прочитывается, фильтруется, а живое сетевое общение идет только в открытом режиме, под контролем программ-цензоров. Но все-таки главным цензором для граждан Эйзена служит идеология, а не фильтры ГСП. И это означает, что…
        Мысль забуксовала. Чтобы отвлечься и тем самым пробить мысленный затор, инспектор заложил руки за спину и остановился у витрины магазина одежды. Объемный рекламный ролик на витрине-экране крутился только до середины, проектор явно барахлил. На смену штурм-куртке новейшей модели пришли ботинки из толстой слоеной спецкожи (реклама клялась, что они выдерживают космическую температуру в течение часа), затем типовая розовощекая блондинка с острым носиком и вторым подбородком сказала что-то адресованное женщинам, и снова появился улыбчивый юнец в штурм-куртке с шевроном «Hirnschale» [20] на рукаве. Конечно, и в полном ролике товаров рекламировалось немного, но не настолько же.
        Альфред украдкой вздохнул. А рекламируй тут «Шанель», «Коламбию» и «Левайс», было бы лучше? Конечно, если бы все это тут продавалось, «кричащую и безвкусно яркую» земную рекламу можно было стерпеть, но это здесь не продается. Или иногда все-таки продается, но лишь из-под прилавка и в рекламе не нуждается.
        Альфред припомнил, как перед Рождеством случайно заглянул в один магазинчик семнадцатого жилого сектора на семьдесят третьем уровне и нарвался на небывалое явление: распродажу нижнего белья, причем теплого и главное - мужского! Это был действительно чудесный рождественский подарок. В отдел как раз перечислили жалованье, да еще с премией, и богатенький Краузе позволил себе, не задумываясь, купить пять комплектов прекрасных шерстяных подштанников и рубашек производства какого-то мелкого земного княжества, кажется, Шотландии. Они были непрактичного светло-бежевого цвета и на размер больше, чем требовалось, но эти недостатки полностью компенсировались целым комплексом достоинств: белье было удобным, тонким и очень теплым. В отличие от «синтволле» шотландская шерсть «дышала» и сохраняла вдвое больше тепла, чем ее искусственный аналог эйзенского производства. Один комплект Альфред подарил отцу, еще один мужу сестры, а три оставил себе и с тех пор не знал горя. В любом, даже самом запущенном коммунальщиками, а потому чертовски холодном отсеке он чувствовал себя вполне счастливым человеком, имеющим
горячее (от тайной любви к неведомой Шотландии) сердце, теплую задницу и на редкость сухой нос.

«И это означает, что…» Альфред оторвал взгляд от витрины и продолжил путь, возвращаясь к прерванным размышлениям. Шпион вполне может утереть всем нос, не покидая Эйзен и вообще не рискуя попасть в лапы полиции. Ему просто нужно снюхаться с теми, кто так или иначе свободен от идеологических шор. Где искать таких людей, знают даже случайные гости Эйзена - на уровнях с двести пятого по двести десятый. Там инакомыслящего сброда хоть отбавляй, все бывшие узники
«Шварцлюфта» оседают именно там. С тюремным клеймом в политическом дневнике выше сто сорокового уровня им все равно не подняться. Врагу найти в этих «красных» кварталах точку нелегального доступа в сеть - раз плюнуть, а вот полиции найти того, кто воспользовался пиратским доступом - проблема. На «красных» уровнях с агентурой у ГСП не все в порядке, если не сказать больше - полный завал. Что абсолютно не удивительно.
        В общем, снова можно подводить промежуточный итог и снова ничего утешительного.
        Пассив: имеется шпион. Сведения достоверные, Штраух получил их из штаба ГРУ. Но эйзенский агент в штабе землян не знает имени шпиона и не может прислать его портрет. Ему лишь известно, что шпион прибыл на Эйзен недавно: день-два-три назад.
        Актив: не сходя с места, уточнено время прибытия шпиона - не раньше позавчерашней полуночи по времени Эйзена. Круг главных подозреваемых легко определим - все, кто появился в течение суток на территории карантинного отдела. Катрину Вильгельм и Еву Меркер можно исключить сразу, они не покидали сектор, к тому же, девочка (улизни она все-таки на незаконную прогулку по сороковому уровню) никак не могла
«накостылять» охранникам. Крафт мертв. Остаются эксперты и Фогель. А если точнее - профессор Нейман и Фогель. Хирш в момент происшествия пьяно хихикал, рассуждая о загадочной женской сущности, в компании старшего инспектора.
        Краузе вошел в лифт и, секунду поколебавшись, выбрал на дисплее строчку «торговые представительства, уровень 55, гостиница «Вайсе». То, что Мартин Фогель не отвечает на вызовы через коммуникатор, ничего на самом деле не значило. Он мог уснуть, надраться, как сапожник, или вырубить личный комп, наивно надеясь таким образом отделаться от господ из тайной полиции. Вот если Фогеля нет в гостинице, тогда можно считать, что он теперь подозреваемый номер один. Хотя «не все очевидно, что очевидно». Альфред вызвал недавно сменившегося с дежурства по сектору инспектора Клауса.
        - Да, шеф, - офицер был бодр, словно провел последние сутки в кабинете оздоровительного гипносна.
        - Есть дело, Клаус. Нужно тщательно проверить, чем занимался профессор Нейман в последние два часа и где он находится сейчас. По минутам! Проверишь и можешь идти отдыхать, договорились?
        - Надо, значит, надо, шеф! Доложить виртуально или напрямую? Где вы будете?
        - Я еду к Фогелю.
        - Напрасно прокатитесь, герр старший инспектор. Поиски представителя Фогеля, считайте, окончены. Результат почти такой же, как и в случае с Крафтом.
        - Что?! Опять труп?!
        - Нет, шеф, я же сказал - почти, - Клаус коротко рассмеялся. - Мы его не нашли, но поступила достоверная информация, где он находится. Вернее, будет находиться. Я только собрался сдавать смену, вы как раз были у Штрауха, позвонили пограничники. Ориентировку на Фогеля отправил наш отдел, вот нам и сообщили. Персональный корабль класса «авизо» представителя компании «Юнкер-Д» запросил добро на отсроченный вылет. Куда и когда намылился представитель - пока неясно, но отсрочка будет действовать только шесть часов. У причала уже сидит наша засада: Груббер, Шварцбаум и Мюллер.
        - Отлично, Клаус, просто замечательно, - Альфред изменил маршрут капсулы и уселся в кресло. Путь до спецзоны торговых причалов был неблизкий. - Неймана все-таки проверьте.
        - Да, еще, шеф, вас спрашивала фрау Нессель. Возмущалась, что не может дозвониться уже больше часа. Вы внесли ее номер в черный список?
        - Черт, - Краузе ухмыльнулся. - Он там давно. Забыл вычеркнуть. Что она хотела?
        - Со мной она говорить не пожелала. Только буркнула что-то насчет вашего обещания. Кажется, это касается девочки.
        - Шиш ей, а не Еву, обстоятельства изменились, - Альфред покачал головой. - Раскомандовалась!
        - Боюсь, она не отступит. Люди Бауэра только что видели ее в приемной Штрауха. Вы не столкнулись?
        - Бог миловал. Вот ведь стерва! Одна надежда, Штрауху сейчас не до того, может, пошлет ее подальше?
        - Вряд ли, - Клаус сочувственно вздохнул. - Штраух работает на восстановление карьеры. Ему нужны серьезные союзники, а Грета на двадцать первом уровне котируется очень высоко.
        - В таком случае, удачи им обоим. Пусть Штраух решает сам. Больше ничего не произошло?
        - Пока, вроде бы, нет.
        - Хорошо.
        Альфред выдохнул с облегчением. Когда информация иссякает, тоже бывает хорошо. А если иссякает негативная, то почти всегда.

***
        Странное это дело - возвращение на планету. С одной стороны, это движение из бескрайнего космического простора в ограниченный мирок золотой клетки, но с другой, кому он нужен, этот пустой и холодный простор? Внутри «золотых клеток» для человека тоже достаточно простора. А главное, не требуются скафандры, герметичные корабли и прочие аналоги черепашьих панцирей. И вообще, главный простор внутри человека, а не вокруг него. Свобода летать по внепространственным тоннелям от звезды к звезде - это такая же иллюзия, как свобода запаянного в янтарь комара плавать по Балтийскому морю. Каждому компоненту вселенной полагается своя система ориентиров: реальных, осязаемых, сравнимых по масштабам с этим самым компонентом. Галактикам - вселенная, звездам - галактики, планетам - звезды, людям - планеты. На чужих масштабных сетках, а тем более в нестандартных системах координат, человек теряется и перестает соображать, куда и зачем он попал. Вот поэтому возвращение на планету из космоса не вызывает приступов клаустрофобии или хотя бы тоски по простору. Человеку достаточно того, что он унаследовал от предков -
Земли. Ну, еще Луны, Марса, Венеры, Титана, Ганимеда, Каллисто, Ио, Европы… и так далее по списку освоения, вплоть до самой дальней Колонии - Грация. Человеку достаточно того простора, который он может осознать, умещающегося в поле зрения, максимум - в рамках воображения. Вот и получается, что весь простор внутри, сколько уместится, всё твое. А космос как таковой никому не нужен, слишком уж мало от него толку и много проблем.
        Преображенский спустился по трапу и с удовольствием вдохнул холодный воздух золотой клетки номер один. Красота! Даже здесь, на безжизненном космодроме, где только корабли, машины, небо, солнце и бетон, все равно красота. И в глубине души с этим согласится любой вменяемый человек, будь он уроженцем земного города, таежным отшельником или колонистом с заснеженной Натали. Даже любая железная крыса из Железного города согласится, хотя девять десятых этих арийцев никогда не видели открытого пространства таких масштабов.
        Мысль показалась Павлу интересной. А действительно, что будет в случае высадки на планетах неподготовленных к простору отрядов «Фольксштурма», если, не дай бог, Эйзен решится начать заварушку? Учитывают эти сложности адаптации эйзенские генералы? Насколько защищены бойцы железной армии от несекретного, но грозного оборонительного оружия землян - агорафобии?
        Водитель подкатившей к трапу машины распахнул дверцу. Князь расположился в удобном кресле и уставился в окно.
        Наверное, защищены. Недаром так много подозрительных грузопассажирских судов уходит к Марте и Гефесту. Вполне возможно, что на этих бортах солдат возят на полигоны, и не столько пострелять, сколько для адаптации к планетарным масштабам.
        Князь припомнил изученные в полете выводы Ривкина по первому рапорту агента и комментарии по поводу соображений разведчиков-наблюдателей.
        В том, что Литейные цеха все-таки не учебные базы, а реальные военные заводы, аналитики больше не сомневались. Загадкой осталось - какое конкретно оружие там производят, но если агент справится с новым заданием центра, то и это станет ясно.
        По поводу транспортных потоков Ривкин также сделал однозначный вывод: легкие грузовики развозят оружие и штурмовое снаряжение, а тяжелые, возможно, везут нечто помощнее, например, боевую технику. Последний нюанс позволял сделать неутешительный вывод, что серией диверсий и общей дестабилизацией обстановки немцы не удовлетворятся. Их цель - полномасштабная агрессия. Для окончательного принятия версии не хватает самой малости - сведений о плацдармах. Предположить, что эти плацдармы находятся поблизости от скоплений «секретных пунктов боепитания», подобных устроенному на «Венера-Стэйшн», было логично, только неинформативно. Ежу понятно, что войска будут скапливаться где-то вблизи тайных оружейных складов и вещевых баз, но где конкретно?
        В разделе рекомендаций Ривкин указал, что не мешает запросить сводки миграционной службы и данные о пассажиропотоках в Управлении гражданского флота. Мысль была здравой. Под видом рабочих, бизнесменов и туристов можно перебрасывать невооруженных и неэкипированных бойцов в любую точку освоенной части Галактики совершенно незаметно. Кроме того, неплохо бы проверить списки экипажей коммерческих судов, особенно полностью укомплектованных. В обыденной жизни полный экипаж набирается редко: во-первых, найти в порту всех нужных специалистов по сходной цене - это все равно, что встретить настоящую любовь - один случай из тысячи, а, во-вторых, это просто невыгодно - держать полный штат. Всегда можно совместить пару должностей, а жалование поделить между специалистом и капитаном. Так делают девяносто девять процентов шкиперов, и никакие профсоюзы или корпоративные инспекторы изменить ситуацию не в силах. Вот почему все полные экипажи стоить проверить «на происхождение».
        Ну, и особое внимание контрабандистам. Обычно Береговая охрана Эйзена эту публику не жалует, но на войне хороши любые средства, а у пиратов имеются корабли с двойными прыжковыми контурами и маскировочным покрытием. Такие посудины отлично приспособлены для незаметных рейдов в самые охраняемые точки Солнечной системы.
        От себя Павел добавил в список неотложных дел тщательное изучение общей активности на предполагаемых рубежах атаки. Перестраивается ли инфраструктура станций, баз и орбитальных комплексов в соответствии с новыми задачами, прибывает ли дополнительный технический персонал, не участились ли рейсы с «продсырьем» для пищематов и водой. Не монтируются ли где-то вне плана «запасные» энергоблоки и аппаратура прямой связи. Насчет серверов Гипернета тоже стоит провентилировать. Связь на войне дорогого стоит. Надежное управление войсками - залог победы, а чем больше вариантов связи, тем надежнее.
        И все-таки, в первую очередь надо узнать, что за оружие готовит к бою Эйзен. Возможно, тогда станет понятнее, где искать плацдармы и как задавить опасную нацистскую затею в зародыше. А узнать это можно, только проникнув в святая святых, в один из Литейных цехов.
        Преображенский взглянул на часы. Разговор, если можно так сказать, с агентурой состоялся недавно, и результатов ждать было рановато, но… всякое бывает. Судя по предыдущему рапорту, резидент действует вполне эффективно и обеспечивает агенту надежное прикрытие, так что, если гестаповцы все еще носятся по городу за
«лиловыми кроликами», вместо того, чтобы успокоиться и поразмыслить, шансы на успех у шпионского дуэта достаточно велики.
        Машина покинула бесполетную зону космопорта и взмыла на пятый транспортный уровень. Стекла автоматически усилили тонировку, но Павел ткнул в сенсор
«прозрачно». После космического вояжа с его безвоздушными контрастами и резким светом Солнца-звезды, хотелось насладиться размытыми атмосферой лучами обычного солнышка. Пока еще по-зимнему нежаркого, но все равно живого и доброго.

«И все-таки отсутствие солнца на Эйзене - очень большая, если не главная проблема, - Павел подставил солнцу лицо и блаженно сощурился. - Они потому там все злые, что света белого не видят, в самом прямом смысле. Да еще эта их бесноватая идеология. Заперли сами себя в железной бочке и грызутся. Будь они маленькой сектой, запертой внутри списанного научного модуля, еще ладно, хотя тоже нехорошо, но ведь Эйзен - это огромный город с десятимиллионным населением. Это тысячи квадратных километров палуб и десятки тысяч отсеков. И все миллионы населения варятся в этом железном котле, из года в год видя одни и те же стены и одни и те же лица. И куда выходит пар? Никуда до поры, до времени. Естественно, рано или поздно этот котел должен был рвануть. А вот не парили бы себе мозги, не загружались, будто наркоманы, безумными идеями Великого Порядка и расового превосходства, да направили бы энергию в мирных целях, такая колония могла получиться… любо-дорого. Построили бы себе внешнюю оболочку из синего бронестекла, спутник-солнце запустили, глядишь, и прошла бы их «великая космическая депрессия». Не сразу, через
пару поколений, но точно бы прошла».
        Побывавший во всех без исключения обитаемых мирах (когда-то, очень давно, даже на Эйзене, правда, лишь в торговой зоне), Преображенский знал, о чем размышлял. Вот на Титане, к примеру, тоже имелся сплошной город в пять этажей, но никто не скисал и от избытка плохого настроения не бесновался, поскольку запросто мог подняться на поверхность и прогуляться под открытым небом и жарким солнцем. Да и на других спутниках люди были добрее, пусть и не все.
        Оно хоть и искусственное, но все равно солнце - есть солнце. Галогенные лампы на уличных потолках - это хорошо, ультрафиолетовые прожектора в общественных соляриях еще лучше, но золотого термоядерного пятака в высоком небе не заменят. Кроме правильного спектра тут важен еще и психологический момент. Даже когда ты понимаешь, что это иллюзия, в душе этой иллюзии радуешься. А когда на душе порядок, то и мысли в порядке, и работа спорится, и воевать ни с кем не хочется.

«Вот гадство, даже жалко их, фрицев этих депрессивных! Они ведь умеют работать, когда мотивация есть. Вон, на Луне, в Море Спокойствия, целый поселок беженцев с Эйзена образовался, так там лучшие бытовые условия на всем ночном светиле, хотя никто им не помогал, сами всё обустроили».
        Кстати, возвращаясь к теме адаптации: этой общине предлагали на выбор два десятка вполне приличных участков на Земле и Марсе, но беженцы выбрали свободный купол на Луне. Просторный купол, в хорошем месте, но все равно вечная крышка над головой. Рожденный ползать, как говорится… Но, что касается моральной атмосферы, там всё просто отлично. Тех, кто сбежал больше пяти лет назад - не узнать, цветут и пахнут. А ведь поначалу все, как один, походили на зомби, и у каждого в медкарте был указан ХДС: хронический депрессивный синдром.
        Павел взглянул на землю. Некоторое время внизу, как и прежде, мелькали заснеженные перелески, разделенные ниточками дорог и группами загородных строений на неравные, замысловатые дольки, но вскоре показались поселки покрупнее, а загруженность шоссе и воздушных уровней возросла на порядок. Еще две минуты полета - и поселки слились в пригород, затем в город, а перелески усохли до квадратуры маленьких сквериков. Прошло еще пять минут, и город потянулся к небу, а транспорт оккупировал все видимые уровни. Откровенно говоря, в этой части Москвы было ничуть не просторнее, чем на любом из уровней Эйзена, но… никакие небоскребы и флаусы не могли окончательно заслонить синее небо и солнечный свет. Вот в чем принципиальная разница.
        - А может, они нам просто завидуют? - вслух спросил сам себя Преображенский.
        - Это верно, - согласился виртуальный Ривкин. - Простите, ваша светлость, что без звонка, но дело срочное и как раз по теме.
        - По теме? - Павел обернулся к голограмме над проектором.
        - Вы же о немцах говорили, так?
        - О них. Что за дело?
        - Второй рапорт. Вы разве не получили? Мне копия пришла четверть часа назад, и я уже сделал некоторые выводы.
        - Рапорт?! - Павел лихорадочно проверил сообщения от разведчиков и беззвучно выругался. - А я сижу тут, медитирую! Осел в погонах!
        - С вашим-то ростом и косой саженью в плечах, - Ривкин ухмыльнулся, - осел это мелковато. Лось будет ближе к истине.
        - Поговори у меня, - Павел торопливо прочитал начало текстового комментария и включил просмотр видеозаписи. - Ай, да… шпионы, ну, порадовали! Что за цифры на ящиках, расшифровал?
        - Программа дешифровки трудится в поте… интерфейса, - заверил подполковник.
        - Какие же выводы ты успел сделать, в таком случае?
        - Надписи на дверях, ваша светлость, - Ривкин многозначительно поднял взгляд к потолку. - Цифры на ящиках - это задача второго порядка. Уверен, они ничего ценного не означают. А вот эти нацистские шарады для нас важнее личного кода канцлера!
        - Хватит нагнетать, - попросил Преображенский доверительным тоном. - Говори уже.
        - Вот, взгляните - «Депрессорная», - Ривкин выделил фрагмент изображения, увеличил и добавил резкости. - А теперь следующая дверь, «Матричная», «Координатная». И дальше «Обкаточная». Связь улавливаете?
        - Нет, - Павел Петрович покачал головой. - В особенности непонятна связь этого бреда с военным производством.
        - Это не бред, ваша светлость, я же вам подсказал, между ними есть тесная связь. И между числами тоже есть связь. И «перекрестная» связь имеется.
        - Подполковник Ривкин, - князь поморщился, - довольно ребусов! Излагайте яснее.
        - Эти надписи указывают на наличие в Третьем Литейном не военного производства, а опытно-эксплуатационной базы для агрегатов космической техники. А цифры, ваша светлость, скорее всего - координаты.
        - Говоря проще: здесь собирают и обкатывают аппаратные блоки для военной техники? Но при чем тут координаты? - Преображенский недоверчиво взглянул на подполковника. - Говори, наконец, прямо!
        - Думаю, это координаты неких заветных местечек на планетах. А зачем их вынесли в зашифрованном виде на двери… есть у меня одна теория, но вряд ли ее осмелится подтвердить хоть один ученый. Слишком уж продвинутое это предположение.
        - Я тебя слушаю, - Павел увеличил картинку до максимума, будто надеялся найти разгадку между цифрами. - «325554»… странно…
        - Начать следует с находки Казакова и Хренова, с научного городка, якобы способного к автономному полету, причем в гиперрежиме.
        - Ривкин! - князь рассердился. - Сколько можно ходить кругами? Немедленно переходи к делу!
        - Я перешел, ваша светлость. «Корабль-городок» расположен как раз над Третьим Литейным. Они связаны: городок, цех, двери с надписями и… места будущей высадки на планетах ОВК и Триумвирата. Этот корабль-город на самом деле и не городок, и не кораблик, и его разгонные контуры предназначены вовсе не для путешествий в космосе. Я, в отличие от Казакова, сделал расчеты на нормальных машинах, а не с помощью бортового навигатора. Контуры гипердрайва этого «научного городка», грубо говоря, «вывернуты наизнанку» и работают по принципу электромагнитных пушек - разгоняют некие «снаряды» внутри корабля, а не сам корабль. Следите за мыслью?
        - Дай-ка сразу загляну в ответы на последней странице этого задачника, - Преображенский нахмурился. - Ты хочешь сказать, что немцы нашли способ разгонять десантные боты… в пределах станции и забрасывать прямиком на планеты?
        - Боюсь, все еще хуже, ваша светлость. Боты приземлятся позже, они будут ждать сигнала к атаке на базах, вроде «Венера-Стэйшн». А подадут им сигнал диверсанты, которые заранее, тайно - обратите внимание, ваша светлость, абсолютно тайно! - проникнут на планеты и разместятся в ключевых точках или заминируют их. Вот вам будут и планетарные плацдармы. Видимо, разгонные установки, расположенные
«корнями» в Третьем Литейном, а гиперконтурами и управляющей аппаратурой в научном городке, имеют ограничение по массе, и всю армию вторжения с их помощью не перебросить, но на несколько тысяч диверсантов с легким оружием и взрывчаткой их мощности хватит.
        - Не по массе тут ограничение, а по энергопотреблению, - задумчиво взглянув в окно, сказал Павел Петрович. - На Эйзене и так электричество в дефиците, а с такими мощными контурами они разорятся, если будут злоупотреблять. Значит, в Литейном расположена «казенная часть» секретной «гиперпушки»? Внушительное сооружение. Как минимум, сорок уровней города, плюс два десятка палуб этого
«научного городка». Вполне достаточный разгонный тракт. Получается, через эти двери с цифрами будут загружаться «снаряды», в смысле - диверсанты, а
«депрессорные» и «матричные» - это технические люки, ведущие к начинке этого хитроумного устройства для «пешего гипердрайва». Так?
        - В рамках моей теории, да.
        - Ну, другой разумной теории пока нет, поэтому будем рассуждать в твоих «рамках». Ты понимаешь, подполковник, что мы имеем, если ты прав?
        - Бо-ольшие проблемы, ваша светлость, - Ривкин вздохнул. - Но в ситуации есть и положительный момент. Мы узнали о проблемах заранее. Осталось расшифровать координаты точек проникновения, что несложно сделать даже без программ дешифровки, и тогда эйзенских диверсантов будет ждать приятный сюрприз.
        - В семи точках из ста или из тысячи? А если оставшиеся девятьсот девяносто три канала откроются в резиденциях колониальных и региональных правительств? Если диверсанты будут заброшены прямо в кабинеты к Гордееву и Стивенсону? Ты знаешь, какая точность у этой установки? А главное, ты можешь гарантировать, что по этим каналам будут переброшены диверсанты, а не ядерные фугасы? Может, в «оцифрованных» ящиках как раз они припасены? Ты считал, сколько их в одной только «депрессорной» и смежном зале?
        - Эйзен не имеет «Ядерного мандата», - неуверенно возразил аналитик.
        - Не смеши меня, - Преображенский махнул рукой. - Иметь мандат и иметь оружие - вещи разные, как теория и практика. Всё у Эйзена есть: и ядерные фугасы, и мощный флот, и сильная армия, а главное - огромное желание пустить всё это в ход. До сих пор их сдерживало опасение получить адекватный ответ, но теперь они вполне могут свести этот риск к минимуму. Внезапный удар по нашим арсеналам, военным заводам и ракетным базам «изнутри», затем молниеносная наступательная операция силами быстрого реагирования - теми, что тайно накапливаются на космических станциях, и, наконец, установление полного контроля над ситуацией с помощью введения на оккупированные планеты подразделений «Фольксштурма» и войск союзников. Отличный сценарий.
        - Союзников? Разве у них есть союзники?
        - К тому времени найдутся. Нет, Аарон Моисеевич, если всё обстоит так, как ты думаешь, поиском и блокированием точек проникновения мы ничего не добьемся. Проблему надо решать иначе. Пока не знаю, как, но иначе. Вот что, подполковник, я меняю маршрут, лечу сразу в Кремль. Бросай всё, кроме материалов по
«Буревестнику», и дуй туда же. Встретимся в приемной у Гордеева. Принятие решений по проблемам такого масштаба - забота Великого Князя.
7. Февраль 2299 г., Эйзен - Марс - орбита Плутона
        Великое дело - бдительность. Особенно бдительность гражданская, основанная на высокой сознательности. Те, кто не ждет оплаты, а исполняет свой долг перед государством по велению сердца, гораздо надежнее полицейских программ и собак-ищеек. В этом плане общественность Эйзена, безусловно, пример для подражания. На любой другой Колонии мало кто обратил бы внимание на свежую сетевую ориентировку «открытый розыск», а в Железном городе это было нечто вроде добровольно-обязательной общественной нагрузки для всех и каждого. Увидел на уличном экране или в своем компе сетевой баннер «Разыскивается!», будь любезен ознакомиться, а потом осмотреться, не сидит ли разыскиваемый тип поблизости. И ведь изучали-осматривались граждане, и не через силу, а почти рефлекторно. Вот что значит Великий Порядок. Пока не идеальный, но уже эффективный.
        Мартина Фогеля засекли еще за пять секторов до торговых причалов. Ориентировка запрещала простым гражданам следить за разыскиваемым субъектом, но среди добровольных помощников нашелся сотрудник ГСП на пенсии, который игнорировал запрет, заявив, что «тайные агенты бывшими не бывают». Он пропас Фогеля почти полсектора и торжественно передал «ведомого» в целости и сохранности действующим агентам ГСП.
        Для шпиона Фогель вел себя достаточно свободно, даже нагло. Ни разу не бросил взгляд в какую-нибудь зеркальную витрину и не сменил маршрут. Но это вовсе не означало, что Мартин невиновен, скорее, говорило о его полной уверенности в надежности легенды и алиби.
        Краузе распорядился не задерживать представителя на посту перед входом в сектор и с интересом пронаблюдал, как Фогель расслабленной походкой профессионального бездельника идет к своему «авизо». Мартин не был вооружен, и старший инспектор решил взять его без лишнего шума и заломленных рук. Когда Фогель поднялся по трапу и остановился перед сканером, Альфред просто подошел сзади и негромко поздоровался.
        - Добрый вечер, герр Фогель.
        Представитель «Юнкера-Д» заметно вздрогнул, чуть втянул голову в плечи и воровато оглянулся.
        - Здравствуйте, старший инспектор.
        - Вы снова собрались на Юнкер? Не слишком ли дорогая привычка всегда ночевать дома?
        - Я не собирался улетать, герр Краузе, - Фогель замял край куртки. - Я… хотел кое-что взять с корабля. Кое-какие документы.
        - Да, конечно, - Альфред сочувственно кивнул. - Жаль срывать вам планы, герр Фогель, но придется. Вы предпочитаете наручники или пообещаете вести себя смирно?
        - Я… арестован? - Фогель нервно сглотнул.
        - Задержаны, - Краузе кивнул агентам. - Проводите.
        - Я гражданин Юнкера! - быстро приходя в себя, возмутился Фогель. - В чем вы меня подозреваете, инспектор, потрудитесь объяснить!
        - Старший инспектор Краузе, - спокойно поправил Альфред. - Вы подозреваетесь в шпионаже, герр Фогель. Груббер, наручники!
        - Не надо! - сориентировался Мартин. - Я всё понял, иду с вами добровольно. Мне скрывать нечего.
        - Похвальная выдержка и достойное мужество, Фогель, - одобрил Краузе, - вас готовили хорошие инструкторы.
        - Никто меня не готовил, - Мартин заложил руки за спину и спустился с трапа. - Творите тут черт знает что! Полный… произвол! Но это вам с рук не сойдет. Я могу позвонить послу?
        - Из участка, - Краузе остался на трапе. - Груббер, поместите задержанного в
«черный ящик» и до моего возвращения не пускайте к нему никого, даже наших. Ясно?
        - Да, шеф!
        - Я боюсь темноты, - предупредил Фогель, угрюмо взглянув на Альфреда. - Клаустрофобия обостряется.
        - Это образное выражение, - успокоил Краузе. - «Черный ящик» - светлое, но тщательно экранированное помещение, в котором не работает связь и шпионская аппаратура. Русские называют его «аквариумом», так вам понятнее?
        - Дешевая провокация! - Мартин презрительно фыркнул.
        - До встречи, - Краузе повернулся к конвою спиной и принялся вводить в замок-сканер «авизо» универсальный код ГСП.
        Ему не то, чтобы позарез требовалось попасть на борт кораблика и провести там обыск, с этим можно было повременить или поручить досмотр кому-то из людей Груббера. Нет, Альфред преследовал другую цель. Фогеля нужно было сбить с толку. Помчись обрадованный поимкой шпиона Краузе вприпрыжку впереди конвоя, Мартин мог проникнуться осознанием собственной значимости и обрести дополнительную мотивацию к сопротивлению. А вот спокойный до равнодушия тон, проволочки и недомолвки обязательно заставят Фогеля нервничать и накручивать всякие мысли, что нарушит его душевное равновесие и значительно снизит порог стойкости. Неопределенность - еще та пытка.
        Навигатор судна принял код, но разблокировал люк не сразу, будто бы неохотно. На борту «авизо» царили образцовый немецкий порядок и чистота. Альфред прошел по маленьким, но удобным отсекам и внимательно осмотрелся в поисках чего-нибудь подозрительного. Кораблик был почти новым и потому никаких «хозяйских» модернизаций в интерьере не наблюдалось. Краузе заглянул под пилотские кресла, затем в резервную капсулу и в рундук с аварийным комплектом. Обычно самодельные тайники устраивались в этих местах. Все было чисто. Альфред еще раз прошелся по рубке, проверил базовые показания навигатора и, пользуясь случаем, неспешно оценил новый дизайн интерьера малотоннажной посудины от «Даймлер-Ганза».

«Честно говоря, на любителя. За такие-то деньги…» Чистые линии, анатомические кресла, строгая цветовая гамма и пресловутые «мягкие пластики в отделке», о которых с упорством маньяков твердят авторы сетевых статей про авиакосмические новинки - все вроде бы на месте, расположено функционально и выглядит недешево, но как-то банально и бездушно. Скучно, одним словом, хоть и с «мягкими пластиками». Краузе потрогал обивку. Действительно, мягкий пластик, но чем он так уж принципиально отличается от твердого, непонятно. Тем, что, будучи новым, уже выглядит каким-то несвежим, засаленным? А вот строгая цветовая гамма: черно-серая отделка с красной подсветкой, это да, это привыкшему к черным свастикам на красных флагах уроженцу Эйзена по душе. Гамма заката на фоне надвигающейся грозы, углей на пепелище, брызг крови в ночи. Очень жизнеутверждающе. Мечта вампира, а не интерьер с подсветкой. Альфред похлопал напоследок по спинке пилотского кресла (удобного, тут сарказм неуместен) и покинул борт «авизо». Кораблик был чист, как Альфред и предполагал. Агенты вроде Фогеля не оставляют улик, не тот класс, чтобы
допускать элементарные ошибки.
        Краузе почувствовал, как кривая настроения ползет вверх. Фогель именно тот, кто нужен, без сомнений! Можно докладывать Штрауху прямо сейчас, даже не тратя времени на допрос герра Фогеля в уютном подвале полицейского участка.
        Альфред представил, как довольный комиссар бурчит, не глядя на подчиненного, что-нибудь вроде: «Можете, Краузе, когда захотите», - и, открыв в компе политический файл старшего инспектора, делает пометку «поощрить». На благодарность в виде личного «авизо» производства верфей «Даймлер-Ганза» рассчитывать глупо, даже простенький эйзенский «Раумваген» не светит, но и обычная премия лишней не будет.
        Старший инспектор покинул сектор через ворота главного поста и направился к служебному лифту. У выкрашенных в черный цвет дверей, кого-то явно поджидая, топтался бодрый сухощавый старичок. Краузе хотел было пройти мимо, но старичок, завидев инспектора, оживился и вывернул лацкан застиранной коричневой куртки. Альфред заметил «собачью метку» и предположил, что этот дедушка тот самый
«бывший», обнаруживший Фогеля в пяти секторах от причалов.
        - Здравствуйте, коллега, - старичок отвесил церемонный поклон.
        - Добрый вечер, герр…
        - Рихтер, отставной комиссар ГСП.
        - Очень рад, - Краузе в знак уважения обозначил стойку смирно и щелчок каблуками. - Старший инспектор Краузе. У вас ко мне дело?
        - О, да, старший инспектор, - Рихтер был доволен оказанными почестями. - Как отставной, но все-таки комиссар ГСП, я позволил себе внести посильный вклад в вашу операцию по задержанию подозрительного иностранца.
        - Я так и подумал, что это вы, герр Рихтер. От лица службы благодарю вас за проявленную бдительность и профессионализм.
        - Спасибо, молодой человек, - глаза старичка увлажнились. - Я счастлив, что смог принести пользу государству, и прошу выслушать еще кое-какие соображения.
        Краузе мысленно выругался. Когда человека начинают трогать до слез формальные благодарности, диагноз становится очевиден и без врачебного освидетельствования - маразм. Из этого следовал еще более неутешительный вывод: песня будет долгой. Но отношение к ветеранам в ГСП всегда было трепетным, и Альфреду не оставалось ничего, кроме как смириться. Он оглянулся и кивком указал на типовой уголок отдыха: две скамейки и столик в нише между двумя блоками лифтов.
        - Прошу, герр Рихтер. Заказать вам кофе?
        - Кофе в моем возрасте уже не полезен, - старичок бросил грустный взгляд на служебный кофемат у входа в сектор и проковылял к столику.
        - Вам закажем без кофеина, со сливками, - Краузе махнул скучающему в дежурке бойцу свободной смены. Охранник не стал делать вид, что не замечает жестикулирующего инспектора ГСП, и тут же подбежал к столику.
        - Черный кофе с сахаром мне и без кофеина со сливками господину комиссару, - распорядился Краузе.
        Боец исчез и вернулся быстрее молнии. Звания черных мундиров впечатляли до дрожи под коленками. Отвыкший от мелких, но многочисленных привилегий и испуганно-подобострастных взглядов, Рихтер буквально млел. В душе, возможно, полицейские бывшими не бывают, но душа не униформа, в глаза окружающим не бросается. Наверняка отставной комиссар думал именно об этом, попивая кофе с недоступными пенсионеру сливками.
        - Итак, что вы хотели рассказать?
        - Да, конечно, у вас полно дел, - спохватился старичок. - Я по поводу этого иностранца. Я видел его раньше. На своем уровне. Я живу на пятьдесят пятом, неподалеку от гостиницы «Вайсе». Почти всю гостиницу занимают гости с Юнкера. Ваш задержанный ведь тоже оттуда?
        - Да. Он проживает в «Вайсе», это нам известно.
        - А известно ли вам, юноша, что случилось сегодня в кафетерии напротив гостиницы?
        - Нет. Что-то серьезное?
        - Ну, серьезное, не серьезное, а происшествие имело место, - старичок поднял узловатый палец кверху. - Факт!
        Ни в каких сводках ГСП кафетерий на полста пятом не упоминался, а значит, происшествие было либо бытовым, либо криминальным, либо его не было вообще и герр Рихтер его сейчас выдумает, поскольку соскучился по общению с единомышленниками.
        - В сводках ничего…
        - И не могло быть! - перебил Альфреда ветеран. - Разве может попасть в сводки ГСП рядовая поломка утилизатора?
        - А вы считаете, это была диверсия? - Краузе едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

«Маразматик» Рихтер неожиданно сделал это вместо Альфреда. Инспектор сначала недоуменно поднял брови, но вскоре тоже сдержанно хохотнул.
        - Повеселили, герр Краузе, спасибо, - Рихтер утер слезинку. - Знаю, вы считаете меня выжившим из ума старикашкой…
        - Что вы, герр Рихтер!
        - Всё в порядке, Краузе! - старик поднял руку и опустил взгляд. - Я бы на вашем месте думал так же. Но дослушайте, и вы все поймете. Утилизаторы этой модели устанавливаются перед всеми заведениями общественного питания в обязательном порядке. Именно этой модели, потому, что они надежны, потребляют мало энергии, но обеспечивают достаточно чистую переработку, а еще они дешевы, поскольку отечественного производства.
        - Это интересно, только…
        - Дослушайте, старший инспектор, имейте терпение, - Рихтер осуждающе покачал головой и сделал глоток. - Вы слышали первое слово в характеристике этих утилизаторов? Они надежны, как лом из высокоуглеродистого железа! Но есть одно условие - они должны утилизировать только бытовые отходы. Бумажки, объедки, стаканчики. В моей практике дважды случалось так, что сломанные утилизаторы выводили на иностранцев. Знаете, в чем тут дело? Да всё очень просто! Нигде, кроме Эйзена, нет специальных утилизаторов для мусора. Везде, даже на небогатой Грации, они перерабатывают любую массу, пролезшую в приемное окно. Хоть рулон бумаги, хоть свинцовую чушку.
        - Нигде нет и такой жесткой экономии энергии.
        - Да, там не тратят все заработанные деньги на армию… - Рихтер осекся, сообразив, что сболтнул лишнего. - Извините, герр Краузе, обычное стариковское брюзжание. Так вот, об утилизаторах. Аппарат у входа в кафетерий сгорел неслучайно. В него бросили нечто крупнее и тяжелее обертки от бутерброда. А кто мог это сделать?
        - В принципе, кто угодно, - Альфред пожал плечами.
        - А вот и нет! Я готов признать, что граждане Эйзена далеки от идеала, но правила они уважают.
        - Кто-то, кто не знал конкретно этого правила?
        - Вот! - старичок снова воздел корявый перст к потолку. - А кто не знает таких простых вещей? Гости!
        - Хорошо, допустим, кто-то из приезжих бросил в утилизатор нечто тяжелое, - вздохнув, согласился Краузе. - Можно попытаться его найти и привлечь к ответственности за порчу госимущества по неосторожности. Но это дело для обычной полиции, даже если фигурант дела иностранец.
        - А что вы скажете на это? - Рихтер вынул из кармана прозрачный пакетик с какими-то опилками внутри.
        Краузе нехотя взял пакетик и рассмотрел содержимое на свет. Пластик, стекло, металлические опилки, какой-то странный песок и крупинки полупрозрачной массы, напоминающей высохший гель. Было похоже на очень мелкие обломки чего-то высокотехнологичного.
        - Это… орудие преступления?
        - Можно назвать его так, - согласился старик, - а можно - уликой. С какой стороны посмотреть. Это всё, что осталось от компа. Зачем кто-то пытался уничтожить свой личный комп и почему он бросил его в утилизатор на выходе из кафе? Чтобы замести следы, герр Краузе, вот зачем! Сетевая метка этого компьютера наверняка проходила по базе ГСП в связи с каким-нибудь серьезным делом, а поскольку выключить метку можно, лишь уничтожив компьютер, злоумышленник так и сделал. Но поскольку он иностранец, он не учел особенностей местной техники и уничтожил улики не полностью. Неужели вам не щекочет ноздри запах дичи, герр Краузе?
        - Возможно, - Альфред задумался.
        Этот старик был прав. И если принять его догадку за основу версии, все сходилось: Фогель с его выкрутасами, проживающий на полста пятом уровне, удаленный доступ и взлом сервера в Третьем Литейном, а в результате проникновение и успешный отход шпиона с территории цеха, теперь вот сожженный утилизатор с обломками
«недожеванного» компа… Всё одно к одному, как по нотам. И как раз это странно.
        - Вы все еще сомневаетесь, старший инспектор?
        - Да, но по другому поводу, герр Рихтер. Вы меня полностью убедили. Это очень ценная информация, но главное - она весьма своевременна.
        Альфред, видимо, не переигрывал. Старик снова чуть не прослезился. Что нужно старикам для счастья? Быть полезными, только и всего. Краузе решительно поднялся и указал на пакетик.
        - Я могу это взять?
        - Да, конечно! - Рихтер тоже вскочил. - Удачи вам, герр Краузе! С такими инспекторами, как вы, безопасность Эйзену гарантирована!
        - Спасибо, - Альфред пожал ветерану руку и поскорее нырнул в лифт.
        Выбрасывать пакетик с «уликами» он не стал, хотя пресловутый утилизатор малой мощности в лифте имелся. Толку от опилок наверняка будет мало, но пусть это решают эксперты-криминалисты.

«Эксперты разберутся, они башковитые». Краузе вдруг вспомнил об экспертах другого профиля. Хиршу пора было просыпаться, но это терпело. Пока доктор спит, с ним меньше проблем. А вот как дела у Неймана, вернее, у Клауса? То, что шпион пойман, еще ничего не значит! Альфред задумался. А почему? Что в этом дельце выбивается из ряда вон? Что затягивает узел там, где должен быть «бантик»? Почему эйфория от поимки Фогеля была недолгой и, честно говоря, неискренней?
        Ответы Краузе получил спустя всего пару секунд. К сожалению, ответы были неприятными, а тон весьма резким. «Отвечал» сам комиссар Штраух.
        - Черт возьми, Краузе, чем вы там занимаетесь?!
        - Я поймал Фогеля, герр комиссар. На него полно компромата.
        - Отставить, Краузе! - Штраух едва не зарычал. - Вы снова вытянули пустышку! Я только что получил сообщение отдела электронной контрразведки. Зафиксирована попытка взлома секретного сервера «научного городка». Фогель тут явно ни при чем.
        - Я это подозревал, - вырвалось у Альфреда. - Слишком все было очевидно. Но Фогель может быть сообщником.
        - К черту ваши предположения, Краузе! Займитесь, наконец, делом! Поймайте не подозреваемого, не сообщника, а шпиона! Напрягитесь хоть раз в жизни, используйте мозги по назначению! Что вы прицепились к Фогелю и этим экспертам? Расширьте зону поиска!
        - Смею напомнить, герр комиссар, это ваш источник в земном штабе дал нам ориентировку на экипаж «Призрака-9» и экспертов.
        - Он сказал, что агент заброшен в последние сутки и через наш сектор, а выводы сделали вы, инспектор!
        Спорить было глупо, Краузе понимал это с самого начала. Командир всегда прав. Альфред и не собирался спорить, скорее, ему хотелось выплеснуть досаду. Столько усилий, и всё напрасно! Но Штраух не был настроен на сочувствие, да и не мог быть на него настроен. Сантименты противоречили его натуре. Шеф вел себя естественно, как и всегда в подобных ситуациях, то есть страшно злился. Подчиненному оставалось ждать, как человеку, спрятавшемуся в подворотне от грозы. Не всемирный потоп, пройдет когда-нибудь.
        - Сроки прежние, Краузе, - чуть остыв, пробасил Штраух. - До «склянок» шпион должен быть найден. Всё.
        Изображение, висевшее между Краузе и лифтовым зеркалом, исчезло. Альфред выдохнул с облегчением. Обстановка осложнилась, и вздохи облегчения тут были неуместны, но такова уж человеческая природа: сиюминутную выгоду он всегда оценивает дороже, чем она реально стоит. А маячащие в перспективе проблемы кажутся ему мизерными. Человек понимает, что это обман зрения, но готов себя обманывать ради краткого мига покоя. Очень краткого.
        Краузе выдержал паузу: сосчитал мысленно до десяти и вызвал дежурного инспектора компьютерной группы центрального отдела. Дежурный не стал делать вид, что безуспешно пытается вспомнить старшего инспектора из заштатного сектора, видимо, был в курсе, что люди Штрауха считаются в поисках шпиона «первым эшелоном».
        - А-а, Краузе, здравствуйте. Слышали новость?
        - Потому и звоню. Вы отследили точку доступа?
        - Нет, как и в двух предыдущих случаях. Взлом зафиксировали, определили уровень, сектор, но… Парень работает очень профессионально. Каждый раз с новым компом, из нового места и уничтожает все следы раньше, чем мы успеваем локализовать его сетевую метку. Я давно говорил своему комиссару, что софт у нас ни к черту. Между нами, Альфред, поделом этим яйцеголовым в «научном городке». Писали бы приличные программы для ГСП, жили бы спокойно.
        - Недолюбливают нас?
        - Не то слово, - дежурный скривился. - Презирают. Маргиналами обзывают. Как будто мы для себя стараемся. Вот и нарвались, ученые мужья.
        - Мужи, - невольно исправил Краузе. - Вы говорите, было три случая? Первый - вскрыли пожарно-охранную систему Литейного, третий - сервер «городка», а второй?
        - Литейный был вторым. Первый случай зафиксирован чуть раньше. Была попытка взлома главного городского банка данных. Ее пресекли, но точно сказать, что успел раздобыть взломщик, мы не можем. Софт - дерьмо, я же говорю.
        - Очень мило, - Краузе крепко задумался. - И с каких уровней входил в сеть хакер?
        - Взломщик, - теперь дежурный поправил Альфреда. «Засорение» языка иностранными словами не приветствовалось. С неизбежным злом, вроде официально признанных Министерством пропаганды терминов «компьютер», «сервер», «файл», «софт» и старинных заимствований из латыни или французского, цензоры мирились, но обиходные словечки выжигали каленым железом. Насколько эффективно - понятно. Ни насколько. Запреты на удобство и точность слов - самые глупые и бесперспективные из всех запретов.
        - Да, взломщик, - не стал сопротивляться Краузе.
        - В первом случае он работал в вашем секторе, Альфред. Я думал, вы знаете. С вашим дежурным мы эту тему обсуждали, и он при мне докладывал комиссару.
        - А, ну да, - Краузе кивнул.

«Клаус набивается в любимчики к Штрауху? Странно. Или комиссар затеял расследование по двум каналам, для надежности. И кто, интересно узнать, возглавляет конкурирующую группу? Стоп! Клаус говорил о группе Бауэра. Неужели он?
        - Второй сеанс состоялся на пятьдесят пятом уровне, в гостиничном секторе, - продолжил офицер. - Тоже никаких следов. Ну, а сейчас этот наглец сделал ход конем, вошел в сеть через сервер «Золотой свастики». Представляете? Нос нам вздумал утереть, взломщик-невидимка. Показал, какие мы ламеры…
        - ..? - Краузе удивленно вскинул бровь.
        - Э-э… бездарные киберсыщики, - торопливо исправился дежурный.
        - Пятьдесят пятый… - Краузе потер виски. - Погодите! В момент инцидента на сороковом уровне он сидел где-то в гостиничном секторе полста пятого? Сидел… в каком-нибудь кафе и ломал пароли?
        - В кафе? Возможно, - дежурный оживился. - Надо проверить записи городских камер наблюдения.
        - Спасибо, дружище, - Краузе выключил связь.
        В голове будто что-то вспыхнуло и осветило спрятанное до сих пор в темноте понимание главной нестыковки. Хакер (да простят цензоры Минпропа) действовал очень ловко, но он не мог быть одновременно на сороковом уровне в секторе Третьего Литейного и на пятьдесят пятом, поблизости от гостиницы «Вайсе». Значит… агентов было двое! Теперь это доказано. Взломщик умело прикрывал акции шпиона, находясь от него на приличном расстоянии. И это лишь во-первых. Во-вторых, напарник Фогеля имеет доступ в закрытые сектора, например, карантинный и «Золотую свастику», а также на территории особого полицейского надзора, вроде гостиничного сектора. В-третьих, сообщник неплохо разбирается в электронике и свободно чувствует себя в сети, а в четвертых, он тоже иностранец, что убедительно доказал герр Рихтер. Сделать правильные выводы из перечисленного было нетрудно, по всем этим пунктам подходил только один человек. То есть, в прежний вывод «Нейман или Фогель» всего лишь вносилась поправка: «Нейман и Фогель», но Краузе хотел быть уверенным в своей правоте на сто процентов.
        Он снова активировал комп и вызвал Клауса.
        - Где ты?
        - В «Золотой свастике», шеф. Здорово тут. «Солнечные» лампы, высокий потолок, живая зелень повсюду, ресторанчики, магазинчики, даже бассейн имеется. В смысле - пруд. С карпами. И капсулы тут открытые, можно ехать и глазеть на виды за окном, как на планете какой-то.
        - Давай обмениваться впечатлениями на досуге, за бутылкой шнапса, - Краузе нетерпеливо пощелкал пальцами. - Результат, Клаус, результат выкладывай.
        - А-а, ну тут все чисто, шеф. Алиби полное. Нейман после вчерашней пьянки отправился ночевать не в гостиницу, а к коллеге, сюда, в «Золотую свастику». Я проверил отметки на посту, и просмотрел записи камер. Был тут профессор неотлучно. Сначала дома у приятеля, потом в его же компании гулял по скверу. Короче, чист наш эксперт, как дистиллят.
        Альфред беззвучно выругался. Версии рассыпались, как шаткие карточные домики. Но отступать было некуда. До «склянок» оставалось не так уж много времени.
        - Бери Неймана и вези в контору, - приказал он Клаусу. - Вежливо бери.
        - А если не поедет? Иностранец все-таки, и алиби у него.
        - Плевать! - раздраженно отрезал Альфред. - Если не поедет добровольно, «пакуй». Здесь не Рур. У нас свои понятия о правах и презумпциях. Если кто-то не сидит, это не значит, что он ни в чем не замешан. Просто у ГСП до него не дошли руки.

***
        Индустриальный пейзаж сходен на всех планетах. Какие бы местные особенности ни влияли на мировосприятие архитекторов, сколько бы ни старались колонисты (а люди даже на столичном Марсе изначально колонисты) привнести в городские ансамбли неповторимый колорит освоенной планеты, а застывшая в камне, металле, пластике и стекле музыка всюду звучала почти одинаково. Нигде, даже на Форпосте, она не состояла из одного только барабанного боя или из завываний обожаемых центаврианами волынок. На всех заселенных людьми планетах «звучали» вполне узнаваемые «мелодии» и «ритмы»: современные симфонии административных небоскребов, блюз огромных культурно-спортивных арен, джаз ресторанных и увеселительных кварталов, технопоп молодежных драйв-центров, хард-рок рабочих зон, скучный классик-стрим деловых улиц и всякая музыкальная чушь «про любовь» спальных районов. Случались вариации, но в пределах стандартного «нотного стана». Никто не сочинял «музыку» из восьми нот или в ультразвуковом диапазоне.
        Вид на центр Марс-Сити, которым Преображенский любовался из окна на сотом этаже
«Мэйн-билдинг», полностью подтверждал размышления князя. Если бы не близкий горизонт и характерный желтоватый оттенок неба, столица Триумвирата вполне могла сойти за земной город или за столицу чего угодно, например, того же Форпоста - колонии англоязычной и вообще сильно похожей на Марс. Чуть отодвинуть горизонт, добавить холмы и «поднять» небо - получится Даная, а «подлить» белого света - Мирра или Старт. Сымитировать Медею будет сложнее, там два солнца, но если не смотреть вверх - тоже почти копия, там даже здание правительства построено по одному проекту с «Мэйн-билдинг».
        Впрочем, марсиане тоже неоригинальны, почти такую же картинку можно увидеть еще в одном месте: на Земле, в Лос-Анджелесе. Весь этот Марс-Сити почти полная калька одного из районов американского мегаполиса. Даже воздушно-транспортные уровни и башни «привязки» летающих домов - чисто американское изобретение - здесь расположены, как в районе Пасадина.
        Зато три этажа грунтовых «палуб» - это уже не копия, а собственное творчество марсианских городских инженеров. Когда столица Триумвирата перестала вмещать всех желающих, а ее воздушные и наземные дороги стали буквально непроходимы и
«непролетаемы» из-за обилия транспорта, инженеры нашли довольно эффективное решение проблемы. Поскольку проложить воздушные уровни выше имеющихся было нереально - так высоко на атмосферных машинах летать уже опасно, - а зарываться под грунт некуда, ведь там все давно занято подземкой, коммуникациями, производственными площадями и водохранилищами, они начали строить ажурные конструкции, создавая новые уровни поверхности. Удалость построить три «эстакадных этажа», по верхнему из которых едва ли можно было ездить без опаски случайно задеть машины, летящие по первому воздушному уровню. Такой вот получился муравейник.

«И чего здесь люди ищут? Какого такого великого добра? Что за радость жить, допустим, на грунтовом этаже, изредка поднимаясь на какой-нибудь забитый транспортом воздушный уровень, чтобы слетать за сотню километров, в центр, где на втором грунтовом у тебя назначена деловая встреча? Не считая средств передвижения, один в один Эйзен. Также ни неба, ни солнца с нижних палуб не увидишь. Получается жизнь внутри какого-то механизма, а не города. В Москве или Питере тоже толчея, а уж в «Эл-Эй» тем более, но там Земля, простор, до горизонта далеко и доступная атмосферному транспорту высота не двадцать прессованных километров, а в десять раз больше. Хотя ответ известен. На Земле жить можно и в городе, и за городом, даже у черта на куличках не пропадешь, а тут выбора просто нет. Или ты жмешься к центрам цивилизации, или подыхаешь в пустыне. С плодородными полями и лесами на Марсе пока очень туго. Те, что имеются, едва выживают и очень медленно разрастаются. Казалось бы, чего им не хватает? Воздух есть, тепла вдоволь, грунта им частично завезли, частично произвели достаточно, воды - залейся. А нет, не растут
дерева и все тут. Может, удобрений маловато? Или особый уход земным растениям на марсианской почве требуется, а колонисты по привычке сеют и забывают. Хотя какие тут земные привычки, десять поколений сменилось, пора бы понять, что к чему и как правильно выращивать растения на Марсе. В общем, загадка. Ну, не радиации же этим зеленым упрямцам недостает?!»
        - Материал вы собрали солидный, и все-таки ему не хватает главного…
        Преображенский прервал созерцательные размышления и обернулся. Глава Марсианского Триумвирата Дэн Стивенсон закончил просматривать собранные разведкой ОВК улики и теперь сидел, откинувшись в кресле и потирая переносицу. Павел примерно представлял, что имеет в виду Стивенсон. В «Эйзенском досье» не хватало одного важного файла, который у князя имелся в личном компе, и который он приберег для окончательного решения своей «дипломатическо-боевой» задачи. Сделать так посоветовал Гордеев…

…- Стивенсон не согласится сразу, он же у нас побежденный, но гордый, - с ухмылочкой говорил Великий Князь, инструктируя Преображенского перед ответственной командировкой. - Вот если б я лично прилетел да твои секретные материалы перед ним разложил, тогда конечно. Попыхтел бы маленько президент, да и сдался. Но мне, ты ж понимаешь, некогда летать по всяким Марсам и всяких там Стивенсонов уламывать.
        Взгляд у Гордеева стал совершенно бессовестным и предельно лукавым. Как, впрочем, и всегда, когда речь заходила о разгромленном Марсианском Альянсе или его преемнике - Триумвирате.
        - Вообще-то проблема серьезная, - Павел не разделял веселья правителя ОВК и не боялся этого показать. - Полезут фрицы, все огребем. Марсиане не меньше нас схлопочут. Уж кто-кто, а Стивенсон знает, что такое война, да еще партизанская. Только мы с ним в таком режиме бодались в пределах марсианской Сидонии, Рура и Ганимеда, а десантников с Эйзена придется вылавливать по всем обитаемым мирам. Не набегаемся.
        - Восемь лет ты на Каллисто заправляешь, а все никак не поймешь, что такое политика, - Гордеев притворно вздохнул.
        - Отчего же не пойму? - Павел покачал головой. - Все мне понятно, Иван Иванович. Вы не летите, чтобы Стивенсон знал свое место. Знал, что мы справимся и без него, но с ним быстрее. А последний файл надо придержать, чтобы дать ему пространство для маневра. Чтобы он обоснованно потянул резину, изображая мудрого политика, а потом, опять же обоснованно, получив от меня подтверждение своей стратегической прозорливости и тактического чутья, согласился на все наши предложения. Чего тут непонятного?
        - Ну вот, а напрягался, - Гордеев с коротким смешком хлопнул князя по плечу. - Действуй, Павел Петрович. Судя по последнему рапорту агента, совсем у нас времени не осталось. Но разве это повод для паники? Даст Бог, выловим всех, кого фрицы успеют забросить. А чтоб не слишком много успели, нам Стивенсон позарез нужен. Его флот самый мобильный в Солнечной. Если быстро Эйзен блокируем и сумеем совместными усилиями «научный городок» похерить, обломаются немцы по полной программе. Но Стивенсону про важность его флота знать необязательно, надеюсь, ты понимаешь?
        - Обижаете.
        - И не думал, - Гордеев махнул рукой. - Ступай, князь, с Богом…

…Все вышло, как и предполагали князья. Стивенсон внимательно выслушал Преображенского, некоторое время изучал материалы и вот перешел к следующему этапу - к имитации размышлений мудрого политика. Павел его не торопил. Пусть порассуждает, подумает, это полезно даже в режиме имитации.
        - Вашим данным не хватает доказательств, князь. Поймите меня правильно, Марс готов выступить на стороне ОВК и по возможности принять превентивные меры для обуздания Эйзена, но… только если подтвердится версия Ривкина. А чтобы ее подтвердить… - Стивенсон неопределенно помахал рукой.
        - Чтобы ее подтвердить, надо добыть информацию о программах, управляющих аппаратурой «научного городка», и следовательно - установкой в Третьем Литейном, - подсказал Преображенский.
        - Да, хотя бы так, - согласился глава Триумвирата. - Лучше бы нам взглянуть на сами программы или отчеты об испытаниях установки. Но если будет достоверная информация о программах, об их назначении, я приму выводы вашего рапорта как руководство к действию.
        - Да, мистер президент, я вас понимаю, - Павел Петрович открыл комп. - Буквально на пороге вашего кабинета я получил недостающий файл. Думаю, это именно то, что нужно.
        - И что же это?
        - Рапорт моего агента о взломе сервера внутренней сети «научного городка». Взгляните, что удалось скачать агенту. Как дела у вас с немецким?
        - Вполне, - Стивенсон внимательно изучил объемное изображение и прочитал текст. - Генеральные испытания? Марта! Весьма и весьма интересно!
        - Обратите внимание на точность перехода, сэр. Поправка всего в сотню метров от заложенных в комп координат. Видимо, это вызвано вращением планеты.
        - Ну что ж… Ваш Ривкин прав, князь! - Стивенсон воодушевился. - Теперь я вижу. Но каковы немцы! За каких-то девять лет создать такую мощь, такой кулак, да еще с таким секретным оружием! Как им это удалось?
        - Как фрицы не подохли с голоду, вот вопрос? - невольно проронил князь. - Простите, сэр, мысли вслух.
        - Вы считаете, ради этой авантюры им пришлось пойти на жесткие ограничения?
        - Убежден. Да вы взгляните еще раз в «досье», сэр, там всё это есть.
        - Да, конечно. Вы оставите мне копию, ваша светлость?
        - Как вам будет угодно, мистер президент, но прошу вас держать этот документ в личном сейфе и не просматривать на компах, подключенных к сети.
        - О чем разговор, генерал! - Стивенсон выключил комп и поднялся. - Я знаю, как хранить военные тайны. Ведь я тоже генерал, не забыли?
        - Нет, - Павел взглянул бывшему врагу в глаза. - И не забуду. Но это ничего не меняет. Сейчас у нас общий враг и он очень силен, хотя поверить в это трудно. Думаю, даже вы, генерал, пока не верите, что Эйзен очень опасен.
        - Я знаком кое с кем из эйзенских военачальников еще по прошлой кампании, - Стивенсон задумчиво взглянул на голограммы «под фоторамки» на стене. - На безумцев они никак не тянут. Очень холодные и расчетливые офицеры. И весьма толковые при этом. Не имея достаточных сил, кампанию они не начнут, даже если их будут клевать в печень все пропагандисты Железного города.
        - Я говорю о том же, сэр. У Эйзена имеется четкий план, силы для его осуществления, средства и оружие. Железная армия тоже готова. Судя по всему, больше половины личного состава тренировалось в лагерях на Марте и Гефесте - читайте: Земле и Марсе.
        - Да, Гефест похож на Марс, - согласился Стивенсон и вдруг снова перехватил взгляд Преображенского. - Вас что-то беспокоит?
        - Если вы о «досье»…
        - Нет, «досье» полное, я не сомневаюсь, но я вижу, что вы постоянно о чем-то думаете, как о занозе. Что вы учуяли, генерал?
        - Смрадный душок, генерал, - неожиданно для себя признался Павел. - Думаю, разгонная установка, секретные базы вторжения и мощный флот - не все козыри Эйзена. Наши разведчики не боги, они и так сделали невозможное, но чего-то они не увидели, как ни старались. Чего-то важного, без чего эйзенские генералы не решились бы на кампанию даже под страхом смерти - как вы и сказали.
        - У меня мелькнула схожая мысль, - сказал Стивенсон, и теперь не для «имитации мудрости», а потому, что действительно так подумал. - Хотя нельзя игнорировать вариант авантюры и ставки на блицкриг. Если помните, в прошлую войну один… влиятельный человек едва не погубил все обитаемые планеты, преследуя свои корыстные цели. В основу его тактики также легла ставка на военную авантюру и последующий за ней хаос.
        - Великий Порядок из хаоса? - Преображенский помотал головой. - Слишком велика плата. Не забывайте, кроме идеи Великого Порядка, на Эйзене культивируется расовая теория. Военная авантюра подразумевает большие потери. Нет, немцы рассчитывают пройти огнем и мечом, но при этом уцелеть, во всяком случае - максимально сберечь свой генофонд. Возможно, где-то здесь и кроется их главный секрет.
        - Неуязвимые солдаты? - Стивенсон в сомнении потер скулу. - Не знаю, реально ли такое и стоит ли тратить время на эту версию. Впрочем, возможно, вы и правы, князь. Вы лучше всех знаете, насколько подготовлен Эйзен к войне и что творится в головах у членов его правительства.
        Президент усмехнулся и взял едва уловимую паузу.
        - В головах у членов, как и положено, бурлит желание встать в строй, - Преображенский тоже коротко рассмеялся.
        - Но бесспорно вы правы в том, что и нас, и вас обманывает компактность города. На самом же деле, если не отнестись к немцам серьезно, начавшаяся война может оказаться достойным продолжением Пятой Космической, и человечество снова окажется своего рода заложником в руках у безумного врага.
        - Рад, что мы нашли общий язык, генерал.
        - Потому и нашли, генерал, - Стивенсон протянул руку. - А что будет с вашим агентом? Такой толковый парень! Его стоит вытащить из этого серпентария.
        - Если бы это было так просто! - Павел отвел взгляд. - Я бы сам туда полетел и вытащил. Одна надежда на то, что агент не раскрыт, а значит, имеет шанс дождаться общей развязки. В принципе, у него есть четкие инструкции, как действовать в автономном режиме, а также, как выбираться самостоятельно.
        - Однако инструкции и практика - далекие берега широкой реки, - закончил Стивенсон. - Понимаю. Ну что ж, я желаю вашему агенту удачи, а вам терпения.
        - Спасибо, сэр. И последний пункт моих полномочий: от имени Верховного главнокомандующего вооруженными силами ОВК, приглашаю вас и ваш Генштаб на секретное совещание штаба объединенных сил на борту космической базы
«Галактика-1».
        - Да? - Стивенсон недоверчиво прищурился. - И где в данный момент дрейфует база?
        - Чуть ближе астероидного пояса.
        - Вот как?! Ну, Гордеев, ass… - глава Триумвирата придержал рвущееся ругательство. - Ас большой политики. Хорошо. Мы прибудем. Когда?
        - Немедленно, сэр.

***
        Первый же рапорт разведгруппы мобильной армии «Хоук» с орбиты Эйзена полностью подтвердил теоретические выкладки разведки землян. Железный город готов начать войну. Это было заметно по движению флотов на его орбите и по множеству других косвенных признаков. Также выяснилось, что подступы к городу серьезно защищены. На глазах у изумленных разведчиков. Эйзен забирался в многослойный кокон из десятка оборонительных уровней-сфер, которые в свою очередь состояли из сотен тысяч крафт-мин, малых автоматических огневых платформ ПРО, крупных маневрирующих ракетных баз и робокатеров москитного флота. Также там было полно генераторов защитных полей и постановщиков помех в радио и гиперэфире. В средних слоях кокона был создан заслон из лазерных, рентгеновских и нейтронных излучателей, установленных на платформы гражданских суденышек класса «Раумваген». Ну и конечно, заслуживали особого внимания ракетные порты, замаскированные под торговыми причалами по всему спутнику-кольцу Эйзена. В общем и целом, здесь имелось все, чтобы успешно отбить не одну атаку любого по численности и мощи врага.
        Глядя на все эти приготовления, не трудно было сделать однозначный вывод о скором начале боевых действий. Вот почему командир разведотряда не сомневался ни секунды и тут же отправил в объединенный штаб рапорт с пометкой «Срочно».
        Получив рапорт, начальник объединенного штаба генерал Наохиро Накано тут же собрал второе совещание и снова с участием всех высших чинов.
        - Вперед выдвигаются полицейская армия ОВК «Беркут» и Марсианская армия быстрого реагирования «Хоук», - указывая на тактическую карту, сказал Гордеев. - «Кречеты» в Колониях приводятся в состояние повышенной боеготовности и тоже присылают оперативное соединение для участия в блокаде Эйзена. Десантные армии будут подняты по тревоге, но пока останутся на базах. Особое внимание известным зонам высадки и космическим арсеналам вероятного противника. Это в общих чертах. Накано, переходите к деталям. Генерал Стивенсон, князь Преображенский, отойдем.
        Гордеев отвел Стивенсона и Павла в сторонку, покосился на толпящихся вокруг тактического проектора генералов и, понизив голос, сообщил:
        - С вашими соображениями насчет нераскрытого эйзенского секрета я ознакомился. Думаю, дело стоит того, чтобы над ним поразмыслить. Правда, времени на это совсем не осталось. Так что, скорее всего, упредить эту неведомую неприятность нам не суждено. Будем реагировать по ситуации. Но отвел вас не за этим. Кроме всего прочего, есть еще одна скверная новость. Контрразведчики подали тревожный сигнал. Пока никаких конкретных данных у них нет, но есть результаты компьютерного анализа поведения фрицев. Похоже на утечку информации из нашего штаба.
        - Из вашего? - уточнил Стивенсон.
        - Не факт, возможно, уже из объединенного, - серьезно ответил Великий Князь. - Взять хотя бы деталь - немцы начали развертывать защитные сферы точно в тот момент, когда Преображенский прилетел на Марс.
        - Ничего не доказывает, - уверенно заявил Стивенсон. - Даже наоборот. Если «крот» существует, он сидит у вас. Он узнал, что вы раскрыли больше половины секретов Эйзена и теперь удар не застанет вас врасплох, и сообщил об этом в Железный Генштаб. Но для начала решительных действий эйзенским генералам этого факта показалось мало. Когда же генерал Преображенский отправился на Марс - явно собирать коалицию, «крот» снова забил тревогу, и теперь немецкие военачальники были вынуждены согласиться с его опасениями.
        - Логично, - вдруг поддержал Стивенсона князь Преображенский. - Ваша светлость, я лично займусь проблемой.
        - Займись, - Гордеев кивнул. - Пока «крот» не напакостил нам по полной программе.

***
        Этот сон приходил с завидной регулярностью, как полнолуние. С годами менялись детали, стирались некоторые черты, сглаживались острые углы, но в целом сон оставался прежним: без нескольких месяцев лейтенант Казаков и прекрасная рыжеволосая девушка Таня гуляли по осеннему лесу. Вокруг шумели разноцветной листвой готовящиеся к долгому сну деревья, под ногами хрустели мелкие веточки, кое-где из-под пожухшей травы торчали шляпки запоздалых грибов, но парочке было не до окружающих красот. Обалдевшие от острой, восторженной влюбленности, они брели, не зная куда, и болтали о всякой всячине.
        Все это происходило в действительности осенью восемьдесят девятого, и это была их последняя встреча. Буквально на следующий день Казакову досрочно было присвоено офицерское звание, и он улетел в составе специальной бригады армии «Беркут» на Ганимед. Дальше были полтора года войны, служба на Каллисто, затем в спецгарнизоне на Земле, и, наконец, назначение в разведотдел полицейской армии под начало полковника Дель Марко. И все эти годы, скоро уже десять лет, Казаков никак не мог забыть свою подругу, то и дело вспоминая о ней и во сне, и наяву. Он неоднократно пытался навести справки, выяснить, как сложилась ее судьба, но так ничего и не выяснил. Татьяна Буркова, лейтенант космофлота, офицер по связям с общественностью штаба Армии Обороны Земли бесследно исчезла в военном водовороте, возможно, навсегда. Однажды на эту тему Казаков даже переговорил с самим Дель Марко, служившим в начале войны на лунной базе АОЗ. Оказалось, полковник помнит такую девушку, но что с ней стало, он был не в курсе.
        Сигнал тревоги ворвался в сон, как коршун в стаю голубей. Приятные видения испуганно разлетелись, и Казаков резко сел на койке. Сердце на миг замерло и снова забилось в нормальном ритме. Еще не вполне проснувшись, он нащупал оружие, спрыгнул прямиком в ботинки и пулей покинул каюту. Капитан опасался, что тревога связана с метеоритной угрозой, и отсеки корабля задраены, но переборка между отсеками не опустилась, и в рубку Казаков попал без проблем. Он плюхнулся в кресло второго пилота и только тогда протер глаза.
        - Что за шум? - взгляд еще плохо фокусировался, и Казаков поморгал, прогоняя муть.
        - Вот, - Хренов указал на главный монитор. - Империя, сука, наносит ответный удар. Sturmabteilung [21] явился громить нашу винную лавку. Точно по координатам приперлись, эсэсовцы поганые.
        - Как фрицы нас вычислили? - внимательно разглядывая десяток небольших абордажных катеров Сил орбитальной обороны Эйзена, пробормотал Казаков. - Прочесывали?
        - Никак нет, я ж говорю. Пришли на форсаже прямиком с базы. Я сначала думал, просто суетятся, как все. Видите, что творится? Уже шесть часов не орбита, а вавилонское столпотворение. Посудины всех мастей так и шныряют туда-сюда. Короче, я и не заметил, что к нам гости летят, но навигатор быстренько их траекторию просчитал и посоветовал удирать. Я только собрался кнопку жать, а тут с тыла такая же делегация подвалила.
        Хренов переключил режим обзора. Кибернавигатор спроецировал над пультом управления объемный макет: «Невидимка» и вокруг него плотной сферой два десятка катеров. Расстояние до любого из вражеских корабликов было не больше километра, так что речи о прорыве идти не могло. В такой кубатуре и не разогнаться, и не сманеврировать. Драться с превосходящими силами тоже не имело смысла.
        - СОС отправил?
        - Так точно. Даже получил ответ и приказ для агента, но это без толку. Заглушили нас по всем каналам. Не успел я приказ транслировать.
        - Что конкретно ПП ответил?
        - Приказал с немцами не связываться, отойти. Я стал ему возражать - отойдем, не сможем забрать агента! Он заткнул, сказал, что агент выберется согласно плану «Б». Ситуация предусмотрена. Что за план, вы не в курсе?
        - Нет, но Преображенский тебя правильно заткнул. С минуты на минуту связь прервется, а ты рассуждать взялся. Что агенту приказано?
        - Постараться снова проникнуть в сеть этого научного городка и «хакнуть» там все, что можно, желательно до состояния «восстановлению не подлежит». Но если нет возможности, никто не настаивает.
        - Прямо так, по тексту?
        - Примерно, - Хренов нервно потер скулу. - Ну, а мы что делать будем? Драться?
        - Дохлый номер. Прыгнуть не дадут, если будем дергаться, врежут по движкам и возьмут на абордаж.
        - Вот, блин, спасибо дорогим корабелам за корабль-невидимку, - недовольно проворчал лейтенант.
        - Дело не в них, - Казаков покачал головой. - Кто-то нас сдал. С потрохами.
        - Кто, если операция сверхсекретная? Кто о нас знал, кроме самого «ППП», Ривкина, Бертье и Дель Марко? Гордеев? Вряд ли кто-то из них проговорился в присутствии эйзенского посла.
        - При чем тут посол? - удивился Казаков.
        - Ну, это я для примера.
        - Понятно. Нет, Хрен, никто из начальства проговориться не мог. Но знали об операции не только дворяне и Ривкин. Кроме них еще человек десять были в курсе, как минимум. Но «крот» в нашем штабе - это теперь головная боль Преображенского, а мы, похоже, свою стрельбу окончили.
        - Сдаемся, что ли?
        - Сдаемся, выбора нет.
        - А как же агент? Без связи-то? Или он тоже свое отработал?
        На экране навигатора замигал сигнал прямого вызова, и Казаков ответил не помощнику, а противнику на другом конце линии связи.
        - Слушаю вас.
        - Неопознанное судно, говорит береговая охрана. Вы вторглись в режимное пространство Эйзена. Приказываю отключить навигатор и защитное поле, вы будете отбуксированы в карантинную зону для досмотра и разбирательства.
        - У нас неполадки, сбились с курса, - спокойно проговорил Казаков.
        - Вот и разберемся, - немец хмыкнул. - ГСП разберется.
        Капитан отключил связь.
        - В карантинную? - Хренов многозначительно взглянул на капитана. - Может, оно и к лучшему? Есть шанс передать приказ князя.
        - Есть, если гестаповцы не поставят нас к стенке после первого же допроса, - Казаков выбрал на экране обозначение «стоп-машина». - Хотя если и не поставят, с агентом нам не встретиться.
        - Это я понимаю, но все равно хоть какая-то надежда есть. Вдруг удастся, мы и приказ передадим, и даже поможем.
        - Фантазер ты, Хрен. «Вдруг удастся»! Что? Вдруг полсектора разнесет шальной ракетой, мы вырвемся из карцера и закидаем гестаповцев шапками?
        - Хотя бы, - лейтенант пожал плечами. - А начнется война, думаете, мало шальных ракет до Эйзена долетит?
        - Думаю, немало. Но надеяться лучше только на себя. И потом, мы с тобой не знаем, кто этот агент на самом деле. Как бы не грохнуть его заодно с врагами.
        Захват в магнитные «клешни» и стыковка с одним из абордажных катеров прошли неторопливо, но без проволочек. Пшикнул воздух за внутренними створками шлюза, квакнул сигнал, и по палубе затопали ботинки абордажной группы. Земляне предпочли оставаться в пилотских креслах, только развернуться лицом ко входу в рубку. Личное оружие они сложили в нишу ближе к двери.
        Первым на пороге возник довольно крупный десантник с шевроном Береговой охраны и нашивками гауптманна. Он остановился, перекрывая вход, и окинул внимательным взглядом рубку. На миг его взгляд задержался на оружии, затем скользнул по лицам разведчиков и остановился на сожженном парой выстрелов блоке спецсвязи.
        - Оружия нет, - громко бросил через плечо капитан. - Вилли, осмотри каюты, Шульц, проверь ют и трюм.
        - У нас всё чисто, капитан, - спокойно произнес Казаков. - Говорю же, терпим бедствие.
        - Ну да, - десантник козырнул. - Капитан Кригер. Давно терпите?
        - Несколько часов, - Казаков пожал плечами, - уже почти починились.
        - А тут мы.
        - А тут вы.
        - Хорошая версия, - гауптманн усмехнулся и продолжил гораздо тише: - Правда, в
«оперативке» говорится, что вы здесь суток трое висите, просто раньше вас никто не видел, да и сейчас чисто по координатам нашли. В общем, этой версии и держитесь.
        Казаков удивленно уставился на капитана.
        - Поможет?
        - Вряд ли, но выбирать не приходится, - Кригер кивком указал на останки аппаратуры. - Спецсвязь зажарили?
        - Тостер сгорел.
        - Правильно, - немец усмехнулся. - Удачи.
        Когда странный гауптманн Береговой охраны, оставив на «Неведимке» четверых конвоиров, покинул борт, разведчики молча переглянулись. Преображенский взялся за дело с размахом. Похоже, он постарался внедрить агентуру сразу по нескольким направлениям и, возможно, какой-нибудь Ривкин делал на разведчиков ставки: кто первый выдаст на гора ощутимый результат.
        - Ну, а что, нормально, - Хренов откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову, чем привлек внимание одного из конвоиров. - Чего ковыряться-то? Инфильтрация, так инфильтрация, по всем направлениям.
        - Не разговаривать, - приказал конвоир по-немецки.
        - Яволь, герр зольдат, - Хренов зевнул. - Не дай бог дольше года придется это карканье слушать.
        - Молчать! - конвоир угрожающе направил на лейтенанта винтовку.
        Хренов показал ему средний палец и, устроившись в кресле поудобнее, закрыл глаза. Солдат на оскорбление почему-то не отреагировал. Может быть, на Эйзене сей жест был не в ходу, а может, он понимал, что эти разведчики имеют полное моральное право на такие шуточки. Сколько они тут провисели незамеченными? Трое суток? Разве это не означает, что они поимели и ГСП, и Береговую охрану? И на что тогда обижаться? На правду?
8. Февраль 2299 г., Эйзен
        - Докладывайте, Найдер, - комиссар Штраух вразвалочку прошелся по дежурной комнате тюремного блока. - Я смотрю, у вас тут полно работы?
        - Так точно, герр комиссар! До окончания предварительного разбирательства все фигуранты по делу «Призрака-9» помещены в карцер нашего сектора. Начальник караула и трое охранников, участвовавших в нападении на матроса Крафта, подозреваемый в шпионаже Мартин Фогель, а также задержанные на дальней орбите разведчики-наблюдатели полицейской армии «Steinadler» [22] капитан Казаков и лейтенант Хренов.
        - Приятно, что и наша разведка не зря ест свой хлеб, - Штраух криво ухмыльнулся. - Вы уже допросили «беркутов»?
        - Так точно, герр комиссар, но все, что нам удалось, это подтвердить факт присутствия шпиона на борту Эйзена. Для связи с ним «беркуты» использовали специальную аппаратуру, которая в момент захвата корабля-невидимки абордажной группой береговой охраны была землянами уничтожена.
        - Плохо, - Штраух нахмурился, - но ожидаемо. Вы применяли специальные средства?
        - Так точно! Земляне действительно не знают имени и примет агента, а также когда и каким образом он проник на борт Эйзена. Им известно, что агент имеет укрытие здесь, в карантинном секторе, а уничтоженная аппаратура обеспечивала связь с биокомпьютером, вживленным непосредственно в тело шпиона.
        - Что за бред? - удивился Штраух. - Разве они не использовали гиперсеть?
        - Использовали, но для других целей. Через сеть осуществлялись акции прикрытия. Передавали инструкции и приказы, а также принимали рапорты от агента наблюдатели напрямую. Поэтому они и висели в опасной близости от Эйзена, миниатюрный передатчик шпиона имеет малую мощность. Бортовой комп-навигатор «Невидимки» принимал и уже по гиперсвязи ретранслировал рапорты на Землю.
        - Ага, значит, через сеть они связывались со вторым, - сделал вывод Штраух. - Понятно.
        - Со вторым? - Найдер взглянул на шефа недоверчиво. - Наблюдатели ничего не знают о втором. Они уверены, что у них был только один подопечный.
        - Что и доказывает мою правоту, - комиссар назидательно погрозил Найдеру мясистым пальцем. - Земляне разбили операцию на несколько независимых фрагментов и всей картины не видят даже крупные чины в их разведке. Например, наш любезный информатор.
        Найдер изобразил на лице понимание и еще нечто почти заговорщицкое, что, по мнению инспектора, должно присутствовать в гримасе человека, посвящаемого начальством в особые секреты. Это всё отражалось на лице, но в душе инспектор серьезно насторожился. С чего вдруг Штраух пришел в тюремный блок лично, без Краузе и разоткровенничался с инспектором, которого раньше даже не замечал? Неужели грядут перемены? Честно говоря, Найдер не особенно стремился на место Краузе, ему было неплохо на своем, но и отказываться от карьерного продвижения он не собирался. Тем более что это продвижение наклевывалось «естественным путем», а не подковерными стараниями Найдера. Все честно, по заслугам. Если Альфред опростоволосился и начальство желает его задвинуть, виноват ли в этом инспектор Найдер?
        - Вы-то что думаете, Найдер? - неожиданно спросил Штраух.
        - Я все последнее время занимался охраной, - инспектор пошарил взглядом по сторонам. - Но вообще… думаю, и двое шпионов не обязательно окончательный результат.
        - Вот! - Штраух удовлетворенно хрюкнул и расплылся в довольной улыбке. - Вы неплохо соображаете, Фриц.
        Найдер задержал дыхание. Фриц? Однозначно, карьере Краузе конец.
        - И «Призрак-9» это, скорее всего, отвлекающий маневр. Земляне привязали начало операции к его появлению, чтобы сбить нас с толку.
        - Очень неплохо, Найдер, - Штраух похлопал инспектора по плечу. - Изучите это дело с новой точки зрения. Перетряхните все факты, как залежалую перину, найдите мне хотя бы одного из земных шпионов, а лучше - всех, пока Краузе возится с экипажем
«Призрака» и экспертами. Думаю, с моей стороны будет справедливо сделать организационные выводы по результатам вашей работы. Понимаете меня?
        - Так точно, герр комиссар!
        - Вот и славно. Копайте, Найдер.

«Яму для Краузе», - мысленно добавил инспектор.

***
        Промежуточный итог номер три обнадеживал еще меньше, чем предыдущие два, тоже вполне безнадежных. В числе подозреваемых, кроме Фогеля, оставался Нейман, но прямых улик против него не было, а профессорский коллега с женой клялись на Библии, что гость с Рура находился у них в доме неотлучно. Можно было предположить, что Нейман работал прямо из спальни гостеприимных и доверчивых хозяев, но домашний компьютер коллеги был чист, личная машинка Неймана и сервер - тоже. После недолгой беседы в участке пришлось извиниться и отпустить профессора на все четыре стороны. В связи с этим вывод напрашивался однозначный: все-таки второй шпион был не из числа «карантинных» подозреваемых. Но первый-то был из них, однако и от него Альфред не добился ни слова правды!
        Беседу с Фогелем старший инспектор начал бодро и даже нахраписто. Предъявил ему обвинение в убийстве Крафта, совершенном с целью замести следы грабежа, а потом якобы смягчил формулировку и предложил «сойтись» на добровольном признании в сборе информации, что, конечно, тоже серьезное преступление, но все-таки не убийство из корыстных побуждений. Представитель «Юнкер-Д» выслушал рассуждения Краузе очень спокойно и даже внимательно. На миг Альфреду показалось, что Фогель вот-вот начнет диктовать признательные показания, но Мартин, как всегда, выдержал эффектную паузу, театральным жестом поправил прическу и послал Краузе подальше. После чего добавил, что требует посла Юнкера, а до его прибытия не скажет более ни слова. Альфреду не оставалось ничего, кроме как отправить Фогеля обратно в камеру и, оставшись в гордом одиночестве, продолжить размышления.
        Следовало признать, играл Фогель убедительно, и Альфред не поверил в спектакль только потому, что в ситуации не было никакого люфта. Представитель с Юнкера мог быть только агентом и никем иным. Также не подлежало сомнению, что у Фогеля есть сообщник, пока разгуливающий на свободе. Всё это было ясно, как день. Неясно было другое - как все же вычислить сообщника, если Фогель молчит, а других ниточек нет?
        Или все-таки есть? Альфред заставил себя сосредоточиться и в сотый раз прокрутить в мозгу короткий список подозреваемых и просто тех, кто постоянно на виду: Фогель в карцере, Хирш под домашним арестом, Катрина до сих пор в «отключке», Нейман чист. Остается… девочка? Ну, не Грета же или Найдер со Штраухом! Версия заведомо провальная, и даже как-то неудобно было за нее браться, но иного выхода Альфред не видел.

«Подозревать ребенка черт знает в каких грехах, только потому, что подозревать больше некого… - подумал Альфред, открывая специальную программу в личном компе. - Ничего не скажешь, высокий профессионализм! Но ведь вариантов не осталось!»
        Краузе вздохнул. Он давным-давно начал подозревать, что занимается не своим делом. История с «Призраком-9» будто специально была послана судьбой, чтобы окончательно укрепить Альфреда в этих подозрениях. А ведь всё шло неплохо, даже карьера начала складываться. И что теперь? Если Штраух узнает, что старший инспектор Краузе взял в разработку десятилетнюю девочку, карьере точно конец! Но если эта девочка окажется земным шпионом, которого Альфред проморгал - конец не только карьере, но и жизни. Сколько шансов у рядового в окопе?
        Программа загрузилась, и Краузе ввел нужные данные. Поиск закончился вполне успешно. Для секретного агента ГСП Грета Нессель действовала слишком прямолинейно. Жучок в подаренной Еве заколке был простейшим, и стандартной программе поиска не составило никакого труда засечь его сигнал. Альфред попытался уточнить местоположение и маршруты перемещения жучка за последние шесть часов. Комп справился за долю секунды. Все шесть часов девочка оставалась в доме Греты. Краузе отправил запрос на проверку домашнего компьютера четы Нессель и после короткого виртуального объяснения с системным администратором сектора получил разрешение. Комп был чист, никаких следов «сетевой активности», кроме нескольких коротких сеансов «по хозяйству» Краузе не обнаружил. В общем-то, этот результат его устраивал, но для полного спокойствия он снова связался с администратором и запросил данные с сервера.
        В этот раз результат оказался иным. На сервере остались отчеты о двух достаточно долгих и замысловатых «путешествиях» в Эйзенской сети. Возможностей программы поиска не хватало, чтобы отследить весь виртуальный маршрут, но факт оставался фактом. Грета Нессель выходила в сеть не только «по хозяйственным делам», а после зачем-то подчистила свой комп. Зачем?
        Краузе замер, пораженный внезапной догадкой. А что, если это сделала вовсе не Грета? Что, если это все-таки была… Ева Меркер, маленькая подружка и прилежная ученица программиста Катрины Вильгельм?!
        Некоторое время Альфред смотрел на экранчик компа, чувствуя себя полным кретином. Ну конечно! Девочка! Идеальный шпион, не вызывающий почти никаких подозрений и легко проникающий туда, куда любого взрослого не впустили бы за миллион! Ребенок, вместо кукол всю свою сознательную жизнь игравший в компьютерные игры! Ученица школы, в которой математику преподавали в виде алгоритмов программирования, а родной язык изучался на примерах гиперссылок и программных терминов. Ева, лучшая подруга славянской программистки, девочка-немка, которая ничего не слышала о Великом Порядке и расовом превосходстве арийцев! Хотя, нет! Наверняка слышала, но абсолютно не то, что слышат ее сверстники на Эйзене. Ведь и Катрина, и матрос Крафт, скорее всего, относились к нацистским идеям равнодушно, а матери и отцу Евы было не до воспитания дочери, их интересовал исключительно шнапс. Маленькая шпионка провела всех! Но как, все-таки, Фогель стал ее сообщником? Не могла же она самостоятельно связаться со штабом земной разведки и предложить свои услуги? А те порекомендовали обратить внимание на дядю Мартина Фогеля, который
толкается в карантинном секторе без видимой цели. Так, что ли?
        Альфред отвел взгляд от компа и уставился на большой информационный экран, украшающий стенку комнаты для допросов.
        Экран был включен, но вместо какого-нибудь сериала или судебного заседания по сети передавали «живые новости». Альфред взглянул на часы. Не вовремя. И что это может означать? В душу закрался целый прайд крупных кошек, которые тут же начали скрести острыми когтями. Неурочные новости могли означать много чего, но в первую очередь самое худшее - досрочное наступление дня «Д», и отчего он наступает досрочно, Альфреду объяснять не требовалось. Оттого, что противник узнал о секретных планах командования Эйзена. А откуда он это узнал? Да вот от этой маленькой негодяйки Евы Меркер и ее щеголеватого дружка Фогеля! В животе у Краузе похолодело. Если всё так, это конец!
        Альфред постарался взять себя в руки. Спокойно! Пока это лишь фантазии. Нет никаких объективных причин для паники.
        Он жестом приказал добавить громкости и уставился на экран.
        Прямо о начале войны пока никто не говорил. Журналисты прозрачно намекали на возросшую активность полицейских сил ОВК и Триумвирата у границ режимной зоны Эйзена, что, по мнению немецких военных аналитиков, бесспорно свидетельствовало о частичном или даже полном раскрытии секретных замыслов штаба Железной армии; враг знал о скором объявлении войны и принимал меры. Вывод напрашивался однозначный: тянуть бессмысленно. Пока земляне и марсиане не сосредоточили вокруг Эйзена достаточно мощную группировку, следует атаковать.
        Но пока час атаки не пробил, журналистам оставалось комментировать оживление в торговых секторах, на внутренних грузовых и пассажирских причалах, а также закрытие всех пограничных зон прибытия. Зоны отправления пока работали в прежнем режиме, хотя уже с повышенной нагрузкой. Граждане дружественных Колоний улетали с Эйзена, забивая пассажирские суда до отказа. Кроме гостей, теми же маршрутами, но на специальных судах с Эйзена улетал «невоеннообязанный контингент». Дети до пятнадцати лет, беременные и женщины с детьми до трех лет, а также пожилые граждане старше семидесяти.
        В кадре появился репортер аналитического портала «Блицкриг». Он что-то тараторил, указывая на стройные ряды вымуштрованных детей, шагающих на посадку, но Альфред не слушал текст, он буквально прилип к экрану, всматриваясь в лица эвакуируемых ребятишек. В колонне на переднем плане маршировали, в основном, ровесники Евы, и Краузе казалось, что он вот-вот увидит среди них юную шпионку. Рассмотреть среди такой массы детских лиц нужное было, конечно же, нереально, но проклятое «а вдруг?
        держало у экрана, будто магнит.
        Кадр сменился, и Альфред выдохнул с облегчением. Еву он так и не увидел, но это не означало, что хитрая девчушка не затесалась в какую-нибудь из многочисленных групп. Путь отхода для выполнившего свою миссию шпиона был идеальным. Вне всяких подозрений, с комфортом, добраться до одной из дальних Колоний, а уж потом… Если Ева махнет на Марту, то оттуда она сможет улететь куда угодно, хоть прямиком на Землю. С Юнкера или Рура попасть в метрополию ОВК будет сложнее, но не намного. Дело одной-двух пересадок на транзитных планетах.
        Надо срочно принимать меры!
        Краузе решительно поднялся и вышел из комнаты для допросов. Чтобы не терять драгоценное время, по пути к лифту он активировал комп и вызвал Грету. В отличие от Краузе, фрау Нессель не заносила номер старшего инспектора в черный список и потому ответила сразу.
        - Слушаю вас, милый Альфред.
        - Грета, - Краузе попытался рассмотреть фон за спиной у журналистки. - Где это вы?
        - В порту, а что?
        - Снимаете репортаж об исходе?
        - Не надо сомнительных намеков, - Грета поморщилась. - У меня здесь личное дело.
        - Личное? - Краузе даже остановился. - Грета! Вы отправили Еву в эвакуацию?!
        - Да, а что?
        - Вы с ума сошли!
        - Я? - Грета усмехнулась. - С чего бы? Возможно, вы до сих пор не заметили, Краузе, но ситуация в корне изменилась. Наступает великое время, и всё вокруг меняется под влиянием его веяний. Того Эйзена, который был еще час назад, больше не существует.
        Похоже, она не теряла времени даром и заодно диктовала свои перлы на комп. Это разозлило Альфреда окончательно.
        - Грета, вы даже не представляете, что натворили! - Краузе яростно помотал головой. - Вы совершили непростительную ошибку, крупнейшую ошибку всех времен, независимо от ваших дурацких веяний!
        - Это вы совершили ошибку, Альфред! - Грета тоже повысила тональность. - Во многом
«благодаря» вам великое время поспешило наступить именно сейчас, а не месяцем или двумя позже! Ошибки - это ваша стихия, Краузе. А я не ошибаюсь. Никогда! Отправить Еву в эвакуацию мне разрешил сам Штраух. Скажете, он тоже ошибся?
        - Да, и готов это доказать! Сообщником проникшего в Третий Литейный шпиона была Ева! Это она передала землянам информацию, из-за которой они начали собирать силы вокруг Эйзена!
        - Вы заболели, Краузе! - она громко рассмеялась. - Вы беситесь от собственной бездарности и бессилия. Надо же было выдумать такую чушь! Ребенок, к тому же чистокровная арийка, шпион!
        - Это факт!
        - Факт это то, что я непременно ославлю вас на весь Эйзен, Краузе, - Грета мстительно прищурилась. - Я сделаю репортаж, после которого вас не возьмут даже охранником в «Шварцлюфт»! Не смейте думать о Еве плохо, безмозглый инспекторишка!
        - Вы тупая корова, фрау Нессель! - вспыхнул Краузе. - Вы поплатитесь за пособничество врагу не только карьерой, но и свободой!
        - Только не надо переводить стрелки, Краузе! - Грета смерила инспектора испепеляющим взглядом. - Идиот!
        Связь прервалась, и Краузе не стал повторять вызов. Да, в общем-то, всё уже было сказано, и кроме лишней парочки взаимных оскорблений добавить оппонентам было нечего. Уточнить, куда была отправлена Ева, можно и без фрау Нессель. Альфред ввел имя и возраст Евы Меркер в поисковую систему. Через секунду на экране появились списки пассажиров лайнера «Шпеер», отправляющегося на Марту от внутреннего причала номер семьдесят один. Фройляйн Меркер значилась в списке седьмого отряда детской трудовой дивизии номер сто два. Краузе взглянул на часы. Лайнер отправлялся через двенадцать минут. Это означало, что посадка уже окончена, шлюзы закрыты, и снять шпионку с борта судна нет никакой возможности. Оставался шанс перехватить ее в порту прибытия, но кто будет этим заниматься? С агентурой на Марте у Эйзенской ГСП было еще хуже, чем на двести пятом уровне. Официальная деятельность чужой тайной полиции на братской Колонии была запрещена, а секретные агенты вербовались с трудом - слишком мало выделялось на это средств. Можно было еще отправить официальный приказ капитану судна, но его должен был подписать Штраух.
Как он отреагирует на заявление о виновности маленькой девочки, Альфреду было уже понятно. Выслушивать оскорбления еще и от шефа инспектору не хотелось.
        Краузе выключил комп и растерянно оглянулся по сторонам. Он стоял на площадке перед лифтами, посреди суетливой Эйзенской толпы и впервые за всю свою жизнь абсолютно не знал, что делать дальше. В героическом кино настоящие офицеры в подобной ситуации пускали себе в лоб пулю, но Альфред не допускал и мысли о вмешательстве в божий промысел. Или, быть может, он морально не дорос до звания настоящего офицера? Так или иначе, хвататься за пистолет он не собирался, а потому стоял, как столб, рассеянно глядя на мельтешение граждан, мгновенно (и не без мрачного ликования) сменивших заводские робы и цивильные костюмчики на униформу всех мастей.
        - Шеф! - Альфреда дернули за рукав. - У вас комп звонит, шеф!
        Краузе обернулся. Рядом стоял инспектор Клаус.
        - Что?
        - Комп надрывается, - Клаус взглядом указал на машинку. - Вас что, дубинкой угостили? Или шнапсом на пустой желудок?
        - А-а, нет, - Альфред ответил на вызов. - Здесь Краузе.
        - Инспектор Краузе, получите информационное письмо и срочно возвращайтесь в отдел, - строго сказал дежурный. - Комиссар Штраух требует вас к себе. Клаус, ты тоже приглашен.
        - Есть, - Краузе попытался перехватить взгляд дежурного, чтобы понять, насколько все плохо, но офицер поспешил выключить связь.
        Видимо, всё было очень плохо. Очень. Альфред открыл текстовое послание, бегло прочитал и не удержался от невнятного ругательства. Клаус бестактно заглянул через плечо, и Альфред не стал ничего скрывать, даже повернул комп так, чтобы коллеге было удобнее.
        - Ну, дела, - Клаус снял кепи и почесал макушку. - Выходит, мы теперь в одном звании и на одинаковых должностях? Так что ли, шеф?
        - Я больше не шеф, - Краузе горько вздохнул и посмотрел на Клауса исподлобья. - Слушай, Клаус, а имя у тебя есть?
        - Есть, - офицер рассмеялся. - Клаус.
        - Клаус Клаус?
        - Смешно, правда? Я родителям этот эксперимент каждое Рождество припоминаю, когда навещаю. Хорошо, что с такой фантазией не стали выдумывать третье имя.
        - Да нет, нормально. Даже удобно. Ну что, идем получать новые инструкции от нового шефа.
        - Вряд ли он что-то добавит к этому тексту, - Клаус пожал плечами.
        Инспектор Клаус Клаус был прав. В начале текста висела «шапка» от Министерства пропаганды, в которой говорилось, что «беркуты» потихоньку занимают позиции в некоторых зонах предполагаемого проникновения диверсантов, а «кречеты» и «хоуки» перебрасывают резервы для блокировки секретных эйзенских баз вблизи внутренних планет Солнечной. Пока были заблокированы далеко не все объекты и точки, но общий план Генштаба врагом явно раскрыт, и он готовится к отражению атаки. В связи с этим на Эйзене объявлена тотальная мобилизация и боеготовность номер один. День
«Д» не за горами, и он же станет днем победы Великого Порядка над хаосом, носителями которого являются ОВК и Триумвират… и так далее в том же пропагандистском ключе. Обо всем этом офицерам было уже известно, и вряд ли Штраух мог добавить к этой информации хотя бы мало-мальски важные детали.
        Вторая часть текста, в отличие от «шапки», была не общей, а вполне конкретной и состояла из приказа о переформировании отдела и создании на его базе двух самостоятельных подразделений. Первое, во главе со старшим инспектором Бауэром, переходило в штат военной контрразведки и дополнялось мобилизованными кадрами. В его задачи входила целенаправленная охота на шпионов, которых, в связи с начинающейся кампанией, ожидалось много и даже больше. В качестве «усиления» к обычной группе Бауэра были прикомандированы Краузе, теперь уже не старший, а просто инспектор, Клаус и Груббер. Список мобилизованных резервистов пока уточнялся, но две кандидатуры были Штраухом уже утверждены: некий Малер и… Грета Нессель! (Как тут было удержаться от ругательств?!) Вторым подразделением, продолжающим выполнять привычную работу в секторе, теперь командовал… старший инспектор Найдер! После убийственной информации о том, что в ближайшее время предстоит служить бок о бок с Гретой, второй пункт уже не стал для Краузе ударом. Да что там повышение Найдера, даже собственное разжалование почти не огорчило инспектора. В свете
«радужной» перспективы служить в одном отряде с фрау Нессель терялись любые неприятности.

«Лучше бы отправили рядовым на фронт, - подумалось Альфреду. - Ладно бы еще служить в опергруппе «волкодавов», которую возглавит Бауэр, он парень толковый, легко научиться воспринимать его, как начальство. Но терпеть фрау Нессель, это хуже, чем ползать по тылам землян! Штраух решил меня не просто унизить, а растоптать, смешать с грязью. И за что? Он ведь даже не знает, что на самом деле я все-таки раскрутил это дело!»
        Альфред прекрасно понимал, что лукавит, и ненавидел себя за это. Раскрутил! Кому это интересно, если твоя «раскрутка» запоздала на целую войну?! Если она эту войну и спровоцировала! Какие могут быть оправдания?

***
        Агент остался один. Помощник-»телепат» притаился; все возможности шпионского дуэта были реализованы, а отвлекающие персонажи либо исчезли, либо оказались под колпаком. В принципе, можно было убираться из города с чистой совестью, но как?
        Получалось, что агент и его напарник сами загнали себя в ловушку. Как только на борту Эйзена было объявлено военное положение, все стратегически важные отсеки закрылись наглухо, и открыть их теперь можно было только специальными аусвайсами. По жилым секторам перемещаться было чуть проще, но и тут вовсю работали вооруженные сканерами патрули. Пройти больше сотни шагов, не столкнувшись с полицией или группой «народных контролеров» в коричневых куртках, представлялось маловероятным. Каким либо образом с ними «договориться» было вообще нереально. Использование чужого «аусвайса» означало мгновенный арест.
        Оставалось сидеть и ждать чуда. Не совсем, конечно, чуда, а удачного стечения обстоятельств, но в обстановке жесткого полицейского контроля над всеми и всем такое «стечение» было равносильно чуду.
        Агент на всякий случай еще раз проверил связь. Резидент молчал, как рыба. На запасном канале тоже царила полная тишина. Агент попытался применить одну маленькую программную хитрость, о которой не знал ни помощник, ни наблюдатели, но все осталось, как прежде. Эфир, как «телепатический», так и «гипер», был пуст. Вряд ли его глушили немцы. Наверное, сопровождающие просто страховались, выжидая, когда на Эйзене поутихнут страсти и схлынет волна нездорового ажиотажа вокруг поисков шпионской группы, едва не завалившей немцам весь блицкриг.

«Новое сообщение из Генерального штаба! Внимание всем военнослужащим и служащим тыловых организаций! Боевая тревога!»
        Агент прислушался к далеким звукам сетевого вещания.

«Объявляется тридцатиминутная готовность к операции «Таран»! Приказ верховного главнокомандующего! Всем ошвартованным судам, небоеспособным кораблям и вспомогательной технике портов перейти в режим энергосбережения. Всем техническим службам уровней и секторов отключить линии электроснабжения государственных объектов второго и третьего порядка, сократить на девяносто процентов подачу электричества в жилые кварталы, развлекательные, учебные и общественные заведения, в деловые центры, на промышленные объекты и склады гражданской специализации, частные транспортные ветки и причалы. Всему военному персоналу Литейных цехов прибыть к месту службы. Всем гражданским лицам вернуться в квартиры или занять места на общественных пунктах обороны, согласно мобилизационным предписаниям. Всем подразделениям прямого вторжения выйти на исходные позиции. Всем подразделениям орбитального вторжения занять места в десантных кораблях. Экипажам тактического флота, авиаматок и кораблей сопровождения - по местам стоять! Кораблям и катерам Сил орбитальной обороны выйти на стартовые позиции. Батареям орбитальной обороны - открыть
порты! Операторам заградительных систем - зафиксировать коридоры для выхода флотов из режимного пространства. Начать отсчет до перераспределения основного питания на разгонный ствол Установки!..»
        Агент отвлекся. Все приказы не переслушать, да и не важно это теперь. Последние сомнения исчезли окончательно и бесповоротно. Свою миссию разведка выполнила и теперь может действовать, как ей угодно. Может шпионить дальше, а может прикинуться верным Эйзену контингентом. Теперь это не имеет значения. С этого момента и до разгрома нацистов агент, резидент и наблюдатели автоматически получили простое и одновременно очень сложное задание - выжить. Только и всего. На роль супергероя, которому удается поучаствовать во всех ключевых событиях кампании, никто из разведчиков не потянет, даже если захочет, так что нечего и дергаться. Надо спокойно дожить до момента, когда по палубам Эйзена загрохочут ботинки земного космодесанта или марсианских рейнджеров, а там будет видно.
        Агент усмехнулся. А шило в одном месте? Когда ты входишь во вкус, когда снова чувствуешь боевой азарт после многолетнего мирного прозябания, остановиться чертовски трудно. Понять, что риск неоправдан - легко, а отказаться от него трудно. Почти невозможно. И как быть?

«Двенадцать двадцать, двенадцать девятнадцать…»
        Как быть? Найти золотую середину и стремиться к ней, как к свету в окошке. Ну, а что, это вариант. Поставить перед собой небольшую, посильную задачу, аккуратно ее выполнить, затем наметить новую цель и так далее. Нормальный сценарий автономной работы оставшихся без связи агентов. А выдастся оказия - перебросить накопленную информацию на ту сторону и снова нырнуть на дно, собирать крохи и заглядывать под секретные коряги. Разве не этому учил Генерал во время первого сеанса связи, сразу после «телепатической» вербовки агента неведомым резидентом. Вообще-то, отсутствие связи не означает, что этот самый резидент вскоре снова не объявится в эфире. Может быть, стоит дождаться сеанса и посоветоваться с ним?
        И наблюдатели еще официально не откланялись, хотя сто против одного, что улетели, а прощаться им было просто некогда, ведь орбита Эйзена в одночасье превратилась в милитаризованный муравейник. Висеть в опасной близости от вражеской крепости стало опасно даже для корабля-невидимки.
        Пусть так, но резидент-то должен был остаться. Не мог же он тоже улететь? Хотя, почему не мог? Очень даже мог. У каждого свой путь отхода. Генерал так сразу и сказал.

«Если останетесь в одиночестве, даже хотя бы заподозрите это, выбирайтесь сами. Не пытайтесь никого спасти и не ждите помощи. Считайте, что вы в горящем корабле и вынуждены действовать согласно указаниям «НБЖ [23]; книги суровой, но правильной. Отсеки задраены, и каждый выживает самостоятельно. Пути отхода у каждого
«заточены» под его индивидуальные особенности, универсальных рецептов тут нет и быть не может».

«Пять сорок две, пять сорок одна…»
        Да, попробовать, пожалуй, стоит. Тем более, что хитроумный план отхода под литерой
«Б» предусматривает эвакуацию через военные каналы, то есть это вариант довольно опасный, если не продумать всё очень тщательно и не завести нужные связи. Ну, а где связи, там и всевозможная информация. Вот и получается: «приятное с полезным».

«Семнадцать, шестнадцать…»
        Агент снова прислушался к баритону информатора и последние цифры проговорил с ним в унисон.

«Две, одна, ноль!»
        Свет вокруг погас, затем снова зажегся, но очень тусклый, будто от пары тоненьких свечей. Эйзен нанес первый удар. Операция «Sturmbock» [24] началась, и секретное оружие вмиг «высосало» из городской электросети почти всю энергию.
        Агент в сомнении покачал головой: а стоила игра таких свеч? Насколько удачным оказался этот досрочный удар пресловутого «Тарана»? Агент вспомнил цифры на дверях в Третьем Литейном. Вообще-то, если смотреть на ситуацию объективно, задумка неплохая - обрушиться врагу буквально на голову буквально из воздуха и задать жару, так сказать, не отходя от кассы. Даже если враг теперь теоретически готов к такому нападению, принять эффективные контрмеры ему будет трудно. И все-таки возникает вопрос: а что дальше?
        Диверсионный рейд? Плевок на раскаленную сковородку. Диверсии хороши, когда их никто не ожидает. А партизанщина - дело гиблое, особенно на чужой территории.
        Захват плацдарма для высадки орбитального десанта? Но ведь десант придет нескоро и должен будет пробиться сквозь оборону планеты.
        В чем тогда хитрость? Не мог же Генштаб Железной армии решиться на такую самоубийственную операцию, не имея козыря в рукаве. У этого «Тарана» определенно есть какой-то секрет. Вопрос: догадываются ли об этом в штабе армий ОВК и Триумвирата?

«Не глупее меня, наверное, - агент хмыкнул. - Один Генерал чего стоит, да и Великий Князь собаку на таких делах слопал. Разберутся. А мне, пожалуй, пора заняться легализацией. Это и будет моим новым заданием, а заодно подготовкой отхода по плану «Б».
9. Март 2299 г., Земля - Эйзен
        В штабе полицейской армии «Беркут» кипела работа. Дел было невпроворот, но командующий армией генерал Бертье все же выкроил четверть часа для разговора с представителем Генштаба, хотя поначалу попытался вежливо от этой беседы уклониться, сославшись на крайнюю занятость. Лишь когда выяснилось, что представитель - это не кто иной, как сам князь Преображенский, командарм сменил гнев на милость и даже прервал текущее совещание с командующими округами.
        Преображенский терпеливо дождался, когда кабинет Бертье покинут все генералы, и придержал отправившегося следом за ними начальника разведки «Беркута» полковника Дель Марко.
        - Роберто, вы нам нужны.
        - Всегда к вашим услугам, ваша светлость, - Дель Марко поздоровался с сопровождающими князя Ривкиным и подполковником контрразведки и вернулся в кабинет.
        - Мое почтение, Павел Петрович! - Бертье поднялся из-за стола с вымученной улыбкой. - Рад видеть вас снова на военной службе.
        - Правда, в новом качестве, - Преображенский пожал генералу руку. - Как тут у вас? Жарко?
        - Не то слово, - перед князем не было смысла разыгрывать бодрые спектакли, поэтому командующий вел себя естественно. - Эти проклятые боши лезут, как тараканы, изо всех щелей. Координаты, которые вы прислали, оказались верными, но что такое четыре точки вторжения?! Только в Евразии их открылось более двухсот. Оперативные группы мечутся по материкам, будто угорелые, и все равно не могут блокировать всех диверсантов.
        - Есть потери?
        - Есть, и довольно серьезные. Диверсанты наносят свои удары внезапно, зачастую появляются прямо на территории секретных объектов, а иногда и вовсе внутри запертых помещений. Они хорошо вооружены, благо лишь легким стрелковым оружием, отлично тренированы и неплохо разбираются в тактике секретных операций. Но самое скверное в том, что они неуязвимы!
        - Не понял, - Павел поднял на Бертье удивленный взгляд. - Как это, неуязвимы?
        Бертье кивком указал на командующего своей разведкой.
        - Вокруг них какие-то силовые щиты, - пояснил Дель Марко. - Держат импульсы, осколки, пули… До определенного момента, конечно.
        - До момента? - Преображенский поморщился. - А яснее?
        - Прямое попадание тридцати, а лучше сорокамиллиметровой гранаты вроде бы проблему устраняет, но тоже непонятным образом, - спокойно ответил Дель Марко. - Клиент исчезает, как мыльный пузырь. Только зеленая вспышка - и нет его.
        - Вообще-то неудивительно, - заметил офицер контрразведки. - Прямое попадание гранаты из подствольника - это вам не комариный чих. «Сороковка» может разорвать в клочья.
        - Вы не поняли, коллега, - разведчик покачал головой. - Не остается никаких клочьев, даже брызг крови не остается.
        - Зеленая вспышка, говорите? - заинтересовался Ривкин. - Знакомо. А момента прибытия диверсантов никто, случайно, не видел?
        - Не знаю, - признался Дель Марко. - Впрочем, я не уточнял. Прикажу понаблюдать.
        - Прикажите, - согласился Преображенский. - Получается, неуязвимы они или нет, а справиться с ними можно?
        - Временно. Они всегда возвращаются. Мои разведчики клянутся, что иногда возвращаются те же самые.
        - Неслабое сопровождение операции, - проронил контрразведчик. - Тактическое преимущество налицо.
        - Это общие фразы, подполковник Барышев, - строго заметил князь. - Что вы можете предложить конкретно?
        - Неуязвимы в одном месте, уязвимы в другом, ваша светлость, - привстав, ответил Барышев. - Не бывает идеальной брони, бывает слабое оружие или аналитики в ГРУ так себе.
        - Как это так себе?! - возмутился Ривкин. - Да я прямо сейчас могу вам сказать, как решить эту проблему!
        - Ну, ну, слушаем, - Преображенский обернулся к Ривкину.
        - Надо вырубить, сами знаете, какую штуковину, и тогда все эти диверсанты вмиг останутся без защиты и «запасных жизней»!
        - Вы считаете, что эта защита генерируется секретной установкой «научного городка»?
        - Уверен. Недаром в момент включения «обратной тяги» появляется зеленое свечение. Типичный признак гипердрайва. Думаю, в момент прибытия диверсанты тоже слегка
«светятся».
        - Проверим, я уже приказал, - сказал Дель Марко. - А что это за установка?
        - Это секретная информация, - Ривкин многозначительно указал в потолок.
        - Секрет эйзенского полишинеля, - хмыкнул Барышев. - Всё и так понятно. У фрицев имеется какая-то гиперпушка, с помощью которой они забрасывают десант прямиком на объекты. Но это полбеды. Секретная штуковина еще и держит всех гансов под силовым щитом, а в случае перегрузки щита вытягивает от греха подальше до дому, до хаты. Круто придумано.
        - А еще круче исполнено, - согласился Дель Марко.
        - Кто бы мог подумать, что боши соорудят такое чудо техники! - высказался Бертье. - Я был уверен, что они способны лишь митинговать и драться. Откуда только мозги взялись?
        - Все это прекрасно, - повысил голос Преображенский, - но не отвечает на главный вопрос - что нам делать прямо сейчас? Неизвестно, кто и когда сумеет вырубить установку, зато известно, что если не принять адекватные контрмеры, потери возрастут на порядок, а инициатива полностью перейдет к противнику.
        - Думаю, это вопрос к флотским адмиралам. Ведь мы-то не можем забросить десант прямиком на Эйзен, - сказал Барышев. - Пусть жахнут главным калибром.
        - Пробовали три часа назад, - Преображенский отрицательно покачал головой. - Ни одна торпеда не прошла. Сбили на подлете. Слишком хорошая оборона у «Жестянки». Еще мысли?
        - Тогда надо искать уязвимые места у диверсантов.
        - Пятки, - ухмыльнулся Ривкин. - Как было у Ахиллеса.
        - Зачем пятки? Если нельзя пробить их защиту пулями, значит, надо придумать что-то другое. Газ пробовали? Гамма-пушки, нейтронки, плазмиты.
        - Запрещенные приемчики отставить, - строго произнес Павел. - Надо найти цивилизованный способ.
        - На войне все способы хороши.
        - Барышев!
        - Виноват. - Подполковник снова привстал. - И все-таки…
        - Возможно, коллега прав, - сказал Дель Марко. - Я пробовал разобраться с проблемой и на месте, и с командного пункта… Что в целом, что в частности картина выглядит одинаково: мы проигрываем. У защиты немцев нет слабых мест, они атакуют внезапно, в самых неожиданных местах, и делают это непрерывно. Мы буквально истекаем кровью, но результат, как у белки в колесе.
        - Это не повод, чтобы уподобляться Дюссону, - отрезал Павел. - Пятая космическая в прошлом, ее «герои» там же. Никаких запрещенных методов ведения войны. Надо искать другое решение.
        - Надо встать на место врага, - вдруг заявил Ривкин.
        - В каком из смыслов? - удивился Дель Марко.
        - Это меня осенило, - признался аналитик. - Что из этого следует, я пока не знаю, но что мешает нам помозговать всем вместе?
        - Время, господин Ривкин, - сказал Бертье. - Время.
        - Вообще-то, в озарении Ривкина есть рациональное зерно, - задумчиво произнес Преображенский. - Уязвимое место можно найти всегда, просто никто из нас не пробовал действительно взглянуть на мир глазами эйзенских немцев. Возможно, если мы попытаемся понять, что они чувствуют, что думают, как видят, слабое звено обнаружится само собой?
        - Чисто теоретически это возможно, - согласился командующий полицейской армией. - Остается проверить на практике. Только как?
        - Провести эксперимент.
        - У нас нет права на эксперименты, ваша светлость, - осторожно заметил Дель Марко. - Морального права.
        - Сидеть, сложа руки, мы тем более не имеем права, коллега, - возразил Барышев. - Вы сами сказали, полковник: теряем время, кровь и инициативу.
        - Роберто и подполковник Барышев, будете действовать вместе, - решил Преображенский. - Проверите одну из моих догадок относительно мироощущения наших врагов. Почти уверен, что трюк сработает.
        - Что нам потребуется? - оживился Барышев.
        - Авиация, - Преображенский встал. - Звено штурмовиков в известную разведке
«Беркута» точку вторжения.
        - Ну, обстреляем, отбросит их обратно, что с того?
        - Избежим потерь, опробуем метод, а заодно проверим их щит на прочность, - ответил Павел Петрович. - Если получим результат, даже минимальный, позиционный, будет хоть что-то.

***
«Не планета, а царство вампиров!» Лейтенант Пфайлер прихлопнул очередного комара и попытался сосредоточиться на голокартинке, которую передавал робот-разведчик. Реальные боевые действия на Земле в корне отличались от учений на Марте. Далекая колония, конечно, во многом походила на колыбель человечества, но по количеству мелких нюансов отставала на миллион корпусов. В частности, по количеству и разнообразию насекомых. Казалось, что на Земле эти твари безраздельно властвуют всюду, кроме приполярных областей. Причем, их ничуть не смущают взрывы, дым и пламя. В поисках законной добычи - порции крови - они готовы пройти сквозь огонь и воду и протиснуться в любую едва заметную щелочку. Но самое несмешное заключалось в том, что всем этим комарам и мошкам абсолютно плевать на сверхсекретную защиту пришельцев. Каким-то непостижимым образом эти мелкие твари умудрялись сводить все старания главного компьютера на «нет» и прорываться к заветной цели. Явная недоработка инженеров. От пуль, осколков и штыков едва заметно мерцающая зеленоватая «аура» спасает, а от мелкой живой кровососущей «шрапнели» - нет. Почему
так? Чтобы диверсанты не расслаблялись? А если земляне додумаются применить биологическое оружие в виде заразных комаров. У кого из эйзенских десантников есть иммунитет к малярии или другой местной напасти? Или, допустим, к сибирской язве. Ее бактерии помельче комаров, а значит, эйзенский «гиперщит» им тем более нипочем. Впрочем, от таких бед у каждого десантника имеется личный защитный комплект. Только успеть бы в него облачиться.
        Особо наглый комар забрался под бронещиток и атаковал лейтенанта прямо в глаз. Офицер дернулся, лихорадочно протер глаза и поморгал, смывая слезой останки раздавленного врага.

«Проклятье! А еще комары, кажется, могут разносить лихорадку Эбола. Это гарантированная смерть, причем очень быстрая. Получится как в старом кино про войну миров. Все пришельцы сдохнут от вирусов. Нечего сказать, веселая перспектива!»
        Пфайлер увеличил объемную картинку. И с прицеливанием у этих гениев из научного городка не все в порядке. Должны были забросить отряд точно на территорию станции, а получилось, как всегда, - «в заданном районе». Теперь придется ломать голову, как проникнуть за три ряда ограждений и плотное кольцо охраны. В принципе, можно взять объект штурмом, никто из диверсантов не пострадает, но инструкторы ясно сказали: возможности «щита» небезграничны, а каждая пуля - это маленький, но резкий пик нагрузки. Если какой-то из «подзащитных» спровоцирует слишком много пиков в минуту или попадет в особо опасную ситуацию (поймает не десяток пуль, а сразу гранату), управляющая программа даст команду на возвращение бойца. Представить результат штурма с такими ограничениями несложно. Десантники идут на приступ, героически прорывают оборону врага, но в момент, когда они почти закрепляются на захваченной территории, их всех «отбрасывает» на пять с половиной световых часов к периферии Солнечной. Конечно, отряд можно пополнить, снова построить и закинуть обратно, но насколько прицельным будет новый «бросок», насколько
своевременным и, главное, найдутся ли для этого резервы энергии? С последним пунктом на Эйзене сейчас особенно туго. Так что прямой штурм - крайняя мера.
        Пфайлер закрыл комп. В обороне землян нашлось одно уязвимое место. Если пройти по оврагу и выбраться в густом перелеске с южной стороны объекта, окажешься перед запасными воротами. Они заперты и там есть охрана, но зато нет дополнительных укреплений, двойного силового заграждения и пулеметных гнезд. Правда, лесок заминирован, но на этот случай у диверсантов имеется целая дюжина небольших роботов-саперов. Чтобы проложить достаточный проход, машинкам потребуется не больше часа. Ну, а если все-таки не получится подойти тихо, смотрите выше.
        Лейтенант отработанными жестами раздал указания командирам отделений и сбросил индивидуальные приказы в компы всем бойцам. Все должно пройти гладко. Овраг не заминирован, отсидеться в нем, пока работают саперы, будет несложно; терпению дисциплинированные эйзенские десантники обучены не хуже, чем рукопашному бою. Дальше - стремительный штурм, прорыв, минирование ближайшего к запасным воротам энергоблока, доклад в штаб, отход и активация детонаторов. В результате приличный участок региона «Евразия-0770» останется без энергии, а возможно, и зараженным радиацией. Операция несложная. В идеальном плане настораживал только один нюанс. Штаб операции требовал доклада в кульминационный момент. Зачем? Пфайлер вполне допускал, что вместо отхода ему прикажут удерживать заминированный объект. Это будет сложнее. Хотя тоже отработанный вариант, особо беспокоиться не стоит.

«Один к десяти, что прикажут, - лейтенант окинул беглым взглядом выстроившихся во взводную колонну десантников. - Иначе просто забросили бы ядерный фугас, да и активировали по гиперсвязи. Грубо, но надежно. А поскольку решили использовать дивгруппы, значит, в планах не нанесение максимального урона, а оккупация. Оно и правильно, ресурсы Эйзена на исходе, за чей счет пополнять казну? Конечно, за счет захваченных планет!»
        Пфайлер дал отмашку. Группа почти бесшумно спустилась в овраг и двинулась по руслу высохшего ручья в сторону объекта. Лейтенанту почему-то вспомнился эпизод одной из тренировок на Марте, когда двое сообразительных зеков-мишеней попытались выйти из окружения по похожему руслу ручья, а еще десять колонистов держались в развалинах старого завода почти сутки. Приз за такой героизм заработали пятеро, но не получил никто. Воспоминание было неприятное, хотя особой вины на совести Пфайлера не было. Там распоряжался наблюдатель от ГСП комиссар Штраух. Кстати, рапорт Пфайлера привел к тому, что этого злобного борова, кажется, задвинули в какой-то заштатный сектор командовать отделом. После должности главного наблюдателя штаба ГСП - читай, большой шишки в контрразведке - явное понижение. Сейчас намечалось нечто вроде проверки теории на практике. Схожесть реальной боевой задачи с учебной была отдаленная, но все-таки была.

«Только Штрауха поблизости нет, да инструкторы с Рура ничего не посоветуют, - Пфайлер невольно прислушался, ему показалось, что откуда-то издалека донесся новый, необычный звук. - К слову, следует отдать должное: Штраух перегибал палку, но применительно к реальной боевой обстановке его мысль была верной. «Безопасный враг - мертвый». Не стоило переносить ее на Мартовские полигоны, а так почти всё верно. Почти. На оккупированных территориях любой, кто способен держать оружие, по определению враг. Так что же, уничтожать всех подряд?»
        Пропаганда на этот счет ничего не говорила, да и в секретных инструкциях указаний не было, но во время политзанятий комиссары и агитаторы частенько намекали на что-то вроде геноцида. В качестве прислуги и подсобных рабочих представители низших рас были практически незаменимы, но не в таких количествах, как сейчас, и необязательно это должны быть боеспособные мужчины.
        Едва слышный, но неприятно навязчивый звук все-таки заставил Пфайлера остановить группу и устроить небольшое совещание с младшими командирами.
        - Слышите? - Лейтенант попытался пересилить себя и поднять взгляд к небу, но получилось нечто вроде взгляда исподлобья, не выше деревьев. С помощью тренингов, гипноза и таблеток уроженцы космического города справились с агорафобией, но смотреть в небо так и не научились. На горизонт еще куда ни шло, смотрели, а в зенит - нет. Здоровые, тренированные мужики падали в обморок. Было бы даже смешно, если б не мешало делу.
        - Так точно, герр лейтенант, - командир первого отделения сплюнул и кивком указал на юго-запад. - Оттуда идет. Со стороны региона «0754».
        - Летит, - исправил его другой унтер. - Флаеры летят.
        - Здесь их называют гравилетами, - уточнил Пфайлер. - Думаете, гражданские?
        - Низковато, раз звук слышим, - усомнился третий «комок». - Надо бы маскировку включить. На всякий случай.
        - Лучше поскорее в лес.
        - А мины?
        - На опушке их нет. Да и маскировка лучше работает, когда вокруг много объектов: деревьев, кустов, пусть и голых. На открытом грунте ерунда получается - бугры на ровном месте.
        - Идем в лес, - решил Пфайлер. - Заляжем на краю. Операторы, роботов вперед! Очистить зону в сто метров по фронту и десять метров в глубину. Марш!
        Звук усилился. Лейтенант собрал в кулак всю силу воли и заставил себя взглянуть вверх. Голова закружилась, Пфайлер резко опустил взгляд долу, споткнулся, несколько шагов пробежал короткими шажками, пытаясь удержаться на ногах, снова споткнулся и был вынужден опереться о плечо ближайшего бойца. Им оказался командир третьего отделения.
        - Бегом, Карл, - голос у лейтенанта внезапно сел. - Бегом! В лес!
        - Что там? - унтер испуганно оглянулся, но в небо так и не посмотрел.
        - Бегом!
        Первый взрыв ухнул в десяти метрах позади замыкающего. Десантника подкинуло вверх вдвое выше края оврага, но не разорвало на части, и о сухое русло он не шмякнулся, хотя земная гравитация приложила к этому все усилия. Сработала защита, и десантник исчез примерно на полпути к грунту. Со стороны это выглядело, как… никак это не выглядело. Десантник исчез без спецэффектов, если не считать волны огня и взметнувшихся в небо комьев глины. Но они были сначала, а боец исчез секундой позже. Следом за невезучим замыкающим исчезли еще трое бойцов арьергарда, отставших от группы на десяток шагов. Взрывы, будто огненная змея, грохочущая стальными чешуйками и плюющая вверх комьями земли, двигались буквально по пятам группы. Десантники бежали со всех ног, однако спрятаться в лесу им не светило. Пфайлер это отлично понимал, но отдать соответствующий случаю приказ у него не поворачивался язык. На Марте получалось, здесь - нет. Не хуже лейтенанта осознавали серьезность положения и командиры отделений. Но командовать без разрешения начальства им не позволяла субординация.
        - Герр лейтенант! - споткнувшись после очередного удара взрывной волны, но устояв на ногах, крикнул Карл. - Нас перебьют!
        - Нет, мы успеем! - Пфайлер растянулся в полный рост, и его накрыла волна дыма и пыли.
        - Воздух! - наконец решился кто-то скомандовать вместо исчезнувшего из вида командира.
        - Нет! Бегите! - прохрипел лейтенант из партера. - Нельзя смотреть вверх! Нельзя… нет…
        Он уронил голову и попытался отдышаться, но очередной взрыв подбросил его, будто блинчик на сковороде, ощутимо встряхнув все внутренности. После приземления плашмя о землю дыхание сбилось и стало вовсе не до командования. К тому же лейтенант окончательно потерял ориентиры. Чтобы восстановить контроль над ситуацией, надо было выбраться из опасной зоны, отдышаться и догнать группу. Пфайлер поднялся на четвереньки, кое-как выпрямился, но получил новый удар в спину и опять упал лицом в сухую глину.

«Всё, конец… мы не справились». Пфайлер сжал кулаки. За пару секунд пребывания в почти вертикальном положении он успел рассмотреть главное. Несколько десантников карабкались по склону оврага, пытаясь выбраться и укрыться в лесу, но столбы пламени вздымались уже буквально в трех шагах от них. Еще одна группка уцелевших под командой Карла палила в небо, глядя при этом строго вниз. Сначала лейтенант подумал, что они стреляют наугад, но потом понял, в чем заключается военная хитрость Карла и его людей. Кто-то из бойцов вытащил из рюкзака большой плоский термос, содрал с него брезентовый чехол и бросил никелированную емкость на землю. Расположившиеся вокруг десантники смотрели в зеркальный бок термоса, и почти прицельно палили по отражающимся в нем гравилетам. Голь на выдумки хитра. Эффективность сопротивления была невелика, но летающие машины землян все-таки немного ослабили натиск. На какие-то секунды взрывы вообще прекратились. Пфайлер воспользовался затишьем и поднялся на ноги.
        - Воздух! - снова заорал Карл. - Герр лейтенант, ложитесь!
        Пфайлер не успел последовать доброму совету. Новая серия взрывов накрыла его, сначала отвесив тяжелый, звучный подзатыльник, а затем подбросив вверх, к самому небу. Лейтенанта скрутил новый приступ головокружения, следом сразу же накрыла холодная волна паники, и, наконец, поглотила темнота. Пфайлер сначала решил, что его отбросило на Эйзен, но оказалось, что все не так просто. Дымно-земляная тьма осела, и на смену ей пришел огненный вихрь. Он снова подкинул Пфайлера вверх, выворачивая суставы, закрутил в спираль, а затем попытался разорвать на части. Лейтенант крепко зажмурился, судорожно вдохнул обжигающую смесь дыма и горящего воздуха, и, что было сил, закричал. Почти в ту же секунду «аура» вокруг Пфайлера вспыхнула ярким зеленым светом, и лейтенант исчез.
        Спустя мгновение тело лейтенанта было уже на Эйзене. Вот только сам Пфайлер об этом не знал. На неопределенный срок он провалился в глубокое, трудноизлечимое состояние на грани комы. Как и пятьдесят процентов десантников, экстренно вернувшихся из зон высадки.

***
        - Докладываю, ваша светлость! - бодро выкрикнул воодушевленный результатами
«эксперимента» Барышев. - Частично проблема решается с воздуха! Факт! Они не могут смотреть в небо. В обморок падают, представляете?!
        - Значит, правильно я размышлял на досуге, - убавив громкость компа, сказал князь. - Прожить всю жизнь под крышкой и вдруг попасть на такое огромное открытое пространство… какая психика выдержит? Хотя я думал, в программе их подготовки это учтено.
        - Значит, слишком хорошо вы о них думали, ваша светлость. Хотя авиация - это не панацея. Так можно обезвреживать лишь «полевые» группы. В городах и на закрытых объектах из зенита не шарахнешь.
        - К тому же спустя некоторое время они все равно возвращаются, зачастую на те же исходные позиции, и продолжают выполнение прерванной миссии, - скептически добавил Дель Марко.
        - Но у нас-то потерь меньше! - горячо возразил Барышев.
        - Меньше, - согласился полковник. - И все равно надо искать другой метод, радикальный.
        - Ищем, - Преображенский вздохнул. - А пока, как говорят доктора, будем лечить консервативно. Добавим к авиаотряду «Беркутов» всю наличную штурмовую авиацию и врежем врагам по загривкам. Не могут смотреть на Солнце, пусть смотрят на свой Плутон через эйзенские иллюминаторы.

***
        - Альфред!
        Первой мыслью было - продолжить путь, сделав вид, что не расслышал оклика, но, во-первых, это было несерьезно, а, во-вторых, в неудачах инспектора Краузе был виновен только он сам. То, что Найдер занял его место, вносило в отношения офицеров определенный холодок, но не разрывало их полностью. К тому же у Фрица действительно могло быть дело к отставному начальнику. Ведь группа Бауэра была переподчинена военной контрразведке по большей части условно - подумаешь, сменили черную униформу на серую! Офицеры продолжили выполнять прежние обязанности, только немного в ином ключе: с большей подозрительностью ко всем подряд, а не только к тем, на кого есть оперативная информация.
        Краузе остановился и повертел головой, пытаясь рассмотреть окликнувшего его старшего инспектора в толпе. Удалось это с трудом. Практически весь личный состав, по какой-либо причине вернувшийся с планет, проходил через этот, фильтрационный, и далее через карантинный сектор. Найдер обнаружился на другой стороне улочки. Увидев, что Альфред «прозрел», старший инспектор помахал рукой и мимикой попросил оставаться на месте. По-доброму попросил, как в былые времена. Краузе украдкой вздохнул. Это хорошо. Значит, у Фрица хорошие новости. Во всяком случае, не плохие.
        Перейти на противоположную сторону десятиметровой в ширину улицы Фриц сумел только минуты через три, после того, как закончилась колонна эвакуируемых. В унылом вялом строю брели исключительно старики, поэтому пришлось набраться терпения.
        - Странно, - пожимая Фрицу руку и одновременно кивком указывая на хвост колонны, сказал Альфред. - Они плетутся прочь от порта. Отменили транспорт?
        - Не знаю, - Найдер отвел взгляд, будто на самом деле что-то знал, но предпочел скрыть. - Рад вас видеть, Альфред. Как дела?
        - Как у всех, - равнодушно ответил Краузе. - Полно работы, круговерть не хуже, чем в отделе. А вы как, справляетесь?
        - Стараюсь, - Найдер скромно потупился. - У вас найдется минута?
        - Смотря для чего, - Альфред бросил взгляд на комп. - Если поговорить, то лучше бы по пути.
        - А если съездить в наш сектор? - Найдер подмигнул. - В лазарет.
        - Зачем? - Краузе поморщился. - Это теперь ваш хлеб, Фриц.
        - Я считал, что история со шпионами имеет отношение и к вашей новой службе, - Найдер понял, что прежнего дружеского диалога уже не составить, поэтому тоже перешел на чуть более официальный тон. - Дело «Призрака-9» пока не закрыто. Я, конечно, над ним работаю, но вы обладаете большей информацией…
        - Теперь уже вряд ли, герр старший инспектор, - Краузе покачал головой. - Я погряз в рутине. Вы сами видите, сколько через сектор проходит «отката». Моя задача не только установить, что они те люди, которые забрасывались на планеты, но и проверить их на благонадежность. Тесты, целевые допросы, анализ реакции… масса отупляющей, однообразной работы. Размышлять над сложными схемами я уже не в силах.
        - Я понимаю, - Найдер замялся. - Но прошу вас, Альфред, как профессионала. Забудьте на минуту, что с вами поступили несправедливо.
        - Разве? - Краузе удивленно поднял брови. - Я так не считаю.
        - Так считаю я, - Фриц почему-то вытянулся по стойке смирно и оправил китель. - Герр инспектор, прошу помочь мне закончить дело «Призрака-9».
        - Просите? - Альфред взглянул на бывшего подчиненного исподлобья. - Это всё меняет, Фриц. Только для вас. Но не рассчитывайте на многое.
        - Да, конечно, Альфред! - Найдер воодушевился. - Я прошу всего об одном одолжении! Только провести допрос и оценить новые факты с позиции самого сведущего в этом деле специалиста. Оценить и озвучить, а уж дальше я постараюсь сам… дожать.
        - Допросить? - Краузе усмехнулся. - Мне помнится, у вас это получалось весьма неплохо. Почему я?
        - Потому, что это особый случай, - Найдер понизил голос. - Женщина пришла в себя!
        - Катрина Вильгельм? - Альфред почему-то почувствовал волнение.
        - Да, шеф, - Фриц осекся. - Да, Альфред, сегодня утром. Врач лазарета говорит, что все функции восстановились почти на сто процентов. Мышечная слабость, головокружение и что-то там не совсем в порядке со зрачковыми рефлексами, но после недельной отключки это нормально.
        - Вы показывали ее Хиршу?
        - Его выслали с Эйзена. По распоряжению Штрауха.
        - Вот как?! - Краузе хмыкнул. - Ну-ну. Хотя, доктор действительно оказался бесполезен. Неймана тоже выслали?
        - Нет, он остался. Кажется, его привлекли к работе в научном городке.
        - Очень мило, - Альфред взял Найдера под локоть. - Поехали, Фриц, время дорого. Неймана ученым тоже порекомендовал Штраух?
        - Да. А что?
        - Пока ничего, - Краузе проводил задумчивым взглядом спецкоманду ГСП, человек в двадцать, быстрым шагом проследовавшую по улочке в ту же сторону, куда ушла колонна опоздавших на эвакотранспорт стариков. - «Nahtrunde» [25]?
        - Что? - не понял Фриц.
        - Обычно эта спецгруппа занимается арестами, появляется на улице только после
«склянок».
        - Военное положение, - Найдер тоже взглянул вслед офицерам. - Почему это вас заинтересовало?
        - Они спешат, но явно не на войну. И еще у них армейские импульсные винтовки. Зачем?
        - Не знаю, - Фриц поморщился и ткнул в кнопку вызова транспортной капсулы. - Альфред, у нас своих дел по горло.
        - Да, вы правы, Фриц, - Краузе вошел в прибывший «лифт». - Nahtrunde, Nachrichter
[26], не находите эти слова странно созвучными?
        - Вы переутомились, Альфред. - Найдер пристально посмотрел в глаза бывшему шефу. - Вам следует выспаться. Иначе это может печально кончиться.
        Впервые Краузе рассмотрел во взгляде сослуживца нечто большее, чем служебное рвение или отражение параграфов инструкций. Нечто в глубине взгляда. То, чего, кстати сказать, всю жизнь не хватало самому Альфреду. Холодную и твердую, как метеоритное железо, веру в Великий Порядок. Любыми средствами, любыми грехами, любыми жертвами. Великий Порядок превыше всего.
        - Вы правы, Фриц, - Альфред отвернулся и приложил ладонь к панели управления. - Лифт, десятый уровень, карантинный сектор, лазарет. Инспектор Краузе Альфред, армейская контрразведка.
        - Идентификация положительная, - бесполо скрипнул комп транспорта.
        - Не обижайтесь, герр Краузе, - негромко проговорил Найдер. - Я желаю вам добра, поэтому советую впредь не играть словами. В военное время политкомиссиям даны особые полномочия.
        - Мне, действительно, надо выспаться, - Альфред не обернулся. - Спасибо за совет, герр старший инспектор.
        В общем-то, Фриц и на самом деле вел себя, как друг, и обижаться Краузе стоило только на себя. Да он и не обижался. Просто догадка насчет связи колонны
«невоеннообязанных» с торопливой группой гестаповцев, вооруженных боевыми винтовками, была настолько страшной, что смотреть на бывшего товарища у Альфреда не было сил. Еще три дня назад они носили одинаковую форму - ту же, что и у
«ночной стражи», черную с серебряными погонами - и оба частенько перегибали палку, но не настолько же! Краузе ощутил, что его начинает слегка потряхивать. Если он прав в своем туманном предположении, это чудовищно. Хотя, возможно, Фриц прав, и всё это результат переутомления: бредовые фантазии и притягивание за уши абсолютно разрозненных фактов. Хорошего консультанта нашел себе Найдер, нечего сказать! Краузе постарался взять себя в руки и успокоиться.
        Кофе… эх, сейчас бы чашечку кофе!
        Фриц деликатно коснулся его плеча. Альфред покосился на гестаповца, немного поколебался, потом благодарно кивнул и взял плоскую стальную фляжку. Вопреки ожиданиям, во фляжке оказался не шнапс, а очень непатриотичный, но в то же время отменный коньяк. Буквально третий мизерный глоток подействовал, как энергетическая граната. Краузе ощутил прилив сил, бодрости и хорошего настроения. Хандру и дурные мысли вышибло из головы «взрывной волной», а мысли о делах начали приходить в порядок. Альфред, не без сожаления, вернул фляжку владельцу и, наконец, обернулся.
        - Отличный напиток, - он слабо улыбнулся.
        - Специальный рецепт, - Фриц кивнул. - Сутки бодрости гарантированы.
        - А-а, так это не коньяк? - разочарованно протянул Альфред.
        - Он самый, но с лишенной вкуса добавкой от военных фармакологов, - Найдер коротко рассмеялся. - «Новопервитин-лонг». Согласитесь, букет сохранен.
        - Да уж, - настроение немного упало, но ровно настолько, чтобы избавиться от ненужной эйфории. - В следующий раз оставьте комментарии при себе, Фриц, подарите мне хоть кусочек иллюзии.
        - Иллюзии на войне вредны, - Найдер смерил Альфреда снисходительным взглядом, как закоренелый циник безнадежного романтика. - Сейчас время суровых людей, Альфред. Суровых и практичных.
        - Учту и это, - теперь Краузе воспринимал окружающий мир несколько легче. - Но в ваших словах кроется противоречие, Фриц. Вернее, они сами и противоречат действительности.
        - В чем это выражается?
        - Вы просите меня побеседовать с Катриной именно потому, что я не столь суров и практичен, как вы. Значит, на войне нужны и такие, как я?
        Лифт остановился и открыл двери.
        - Да, нужны, - не колеблясь, согласился Найдер, и жестом предложил Альфреду идти первым. - Но в небольших количествах и ненадолго.
        Прямо на пороге лазарета офицеры столкнулись с утомленным врачом. Крайняя степень усталости доктора определялась не по его виду, а по отсутствию обычной реакции на появление черных мундиров. Вряд ли врача сбила с толку новая форма Краузе, просто он был вымотан настолько, что перестал бояться ГСП.
        - В ординаторской, - врач махнул обеими руками «больше никаких комментариев, много работы!».
        Офицеры протиснулись по коридору, забитому солдатами в полевой форме, к двери во врачебный кабинет, но были вынуждены притормозить в ожидании, когда освободится проход. Перед дверью стояла каталка, к которой был крепко привязан парень с забинтованной головой. Над ним склонилась медсестра. Насколько Краузе разбирался в медицине, она ставила юноше катетер в подключичную вену. Раненый был равнодушен к неприятной процедуре, он лежал бревном, уставившись стеклянным взглядом в потолок. Зачем его привязали в таком состоянии - непонятно. Наверное, так полагалось. Порядок во всем - это Эйзен.
        - Что с ним, фройляйн? - спросил Краузе, скользнув взглядом по голографической марке на плече у парня. - Лейтенант Пфайлер, десантная группа «ХТ-13 бис», личный номер…
        - Группы с кодом «ХТ» работают на главном направлении, - подсказал Фриц.
        - Так что с ним? - снова поинтересовался Альфред у медсестры.
        - Что и со всеми, - не оборачиваясь, проронила та. - Только сильнее, ведь он вернулся с Земли. Говорят, там настоящий ад.
        - Рипост, - сказал Найдер.
        - Что? - не понял Краузе.
        - Nahstoss, удар вслед, - пояснил Фриц. - Спортивный термин. У нас уже вошло в лексикон.
        - До нас еще не дошло, - Краузе чуть наклонился и заглянул контуженому десантнику в глаза. Там было пусто и мутно, будто у человека в нокдауне; ни одного проблеска мысли. - Побочный эффект перехода?
        - Только резкого перемещения обратно. Наверное, этот парень вляпался в серьезное дерьмо, и программа решила «выдернуть» его максимально быстро.
        - Странно, - Краузе пожал плечами. - В чем тут фокус? Ведь гиперпрыжок сам по себе не очень-то медленная процедура, но «туда» все проходят нормально, да и возвращаются в большинстве без проблем. Какая разница, вляпался ты или нет?
        - Спросите у нашего друга Неймана, - Фриц развел руками, - он великий теоретик, ему виднее. Но факты не оспоришь и без теоретических выкладок. Половина из тех, кого подстрелили или взорвали на планетах, возвращаются внешне невредимыми, но контуженными. А некоторые с обширными кровоизлияниями в мозг. И это в лучшем случае.
        - А в худшем?
        - Только вам, Альфред, - Найдер снова понизил голос. - В «холодных» отсеках на грузовом причале Третьего Литейного полно трупов. Разве контрразведке не сообщили?
        - Нас интересуют живые, - Краузе помог медсестре вывести каталку на середину коридора и вернулся к двери. - Полный причал трупов за три дня боевых действий? И это все? А где же результаты?
        - Это вы спросите у ваших, - Фриц мстительно улыбнулся. - На планетах воюет армия, а не ГСП. Возможно, надо было лучше тренироваться?
        Альфред не ответил. Он толкнул дверь и вошел в ординаторскую.
        - Здравствуйте, фройляйн Вильгельм!
        Катрина сидела на кушетке, одетая в скромную пижаму, с собранными в хвост волосами, и равнодушно листала какой-то журнал. Увидев гостей, она невольно поправила непослушную прядь и распахнула глубокий, синий, словно планетарное небо, взгляд. Краузе почувствовал, как сбилось с ритма, а затем отчаянно заколотилось сердце. Даже будучи спящей красавицей, Катрина вызывала в душе у инспектора целую гамму чувств, а теперь… Альфред буквально оторопел, постепенно растворяясь в глубине ее глаз.

«Она наверняка славянка! - попытался одернуть себя Краузе. - Ну и что? Я ведь не такой оголтелый нацист, как фрау Нессель или Штраух. И не арийский робот-андроид, как Найдер. Да, я верю в необходимость, разумность и скорую победу Великого Порядка, но именно по этой причине не стану рассматривать эту женщину через идиотскую призму расовой теории. Красота не может быть неугодна Великому Порядку, даже если она тянет всего на сорок процентов от золотого стандарта. В конце концов, стопроцентная расовая чистота губительна для генофонда!»
        Катрина поймала взгляд Альфреда и едва заметно улыбнулась.
        - А я вас помню, - заявила она, внимательно изучая Краузе. - Смутно, в основном, по голосу и очертаниям фигуры. Но вы, кажется, были в черном?
        Голос у нее оказался низковатым, но как раз поэтому восхитительным, под стать внешности. Краузе примерно так и представлял себе ее голос. Красивые женщины не имеют права пищать, словно искусственные рекламные блондинки или скрипеть на манер мымр из участковых политкомиссий.
        - Да, был, - Альфред стушевался окончательно. - Но теперь я… вот.
        Он продемонстрировал шеврон: скрещенные мечи под геральдическим щитом со свастикой.
        - Понятно, - Катрина снова улыбнулась. - «Вот», это ваше имя или звание?
        - Извините, - Альфред коротко откашлялся. - Краузе, Альфред, инспектор… то есть, офицер контрразведки.
        Катрина чуть наклонила голову и перевела взгляд на Фрица. Найдер на ее чары не отреагировал. Ну точно - робот!
        - Старший инспектор ГСП Найдер, - сухо проронил он, усаживаясь во врачебное кресло напротив Катрины. - Закончим прелюдии и перейдем к делу.
        - Как скажете, - фройляйн Вильгельм отложила журнал и села прямо.
        Альфред невольно залюбовался ее волнистыми волосами с медным оттенком, аккуратным носиком, большими синими глазами, плавной линией шеи, легко угадывающимися под пижамой округлыми формами и стройными ножками. Она была чертовски хороша!

«Вот именно, Краузе, чертовски! - предупредил внутренний голос. - Эта красота может оказаться губительной. Будь осторожен! Хотя бы при Найдере».
        - Инспектор? - Найдер взглянул на Краузе.
        - Да, конечно, - встрепенулся Альфред. - Катрина… я могу вас так называть?
        - Пожалуйста, - она взглянула на Краузе абсолютно невинно, будто только что родилась и скрывать ей нечего.
        - Мы примерно представляем, что случилось на «Призраке-9», но хотели бы уточнить детали. Из всех выживших вы кажетесь нам наиболее достоверным источником информации.
        - Разве Ева ничего не рассказала? - во взгляде Катрины появилась легкая печаль. - Мне ее не хватает.
        - Сочувствую, но уверен, что ей сейчас лучше оставаться там, где она есть, - Краузе постарался не выдать своих настоящих чувств, всколыхнувшихся при упоминании Евы, этой маленькой… шпионки, оставившей в дураках целый отдел ГСП вместе с заместителем начальника.
        - Думаю, Ева постаралась бы вам помочь. Она хорошая рассказчица, чего нельзя сказать обо мне.
        - А вы сосредоточьтесь, - с угрозой в голосе предложил Найдер. - Это в ваших интересах, фройляйн. С вашим-то уровнем расовой чистоты.
        - Ах, вот в чем дело, - Катрина усмехнулась и взглянула на старшего инспектора с вызовом. - Понимаю, классика жанра: плохой и хороший полицейские. Только это все напрасно, господа. Да, я не чистая немка, я этого не скрываю. Но что это меняет? Я не прошу у вас вид на жительство и не предъявляю права на «Призрак-9». Откачали, и на том спасибо. Кажется, по вашим законам меня полагается депортировать на борту нейтрального судна? Эйзен для немцев! Так? Я готова. Что еще вам от меня нужно?
        - Прошу вас, Катрина, не надо усложнять ситуацию, - мягко произнес Краузе. - Мы не собираемся вас депортировать и не станем больше попрекать низким расовым показателем. Просто, поймите правильно, существует закон, и мы обязаны его выполнять.
        - Хорошо, герр добрый полицейский, - девушка снова обозначила намек на улыбку. - Вы втерлись в доверие. Но стройного рассказа от меня все равно не дождетесь. Спрашивайте, отвечу.
        - Ваше настоящее имя! - снова встрял Найдер. - Где родились, как попали на Юнкер?!
        - Катрина Вильгельм, - девушка удивленно подняла брови. - Родилась на Земле, в Праге. На Юнкер… я нанялась в транспортную компанию «КТА» за год до начала войны. Потом перешла в «Юнкер-Д». Ходила на судах этой фирмы два года.
        - А до Юнкера? - пытаясь перехватить инициативу у Найдера, спросил Альфред.
        - Я работала на Марте, Данае, Мирре, Терции. Зачем это вам?
        - Какие отношения у вас были с Юргеном Крафтом и Евой Меркер?
        - Нормальные, почти родственные, - Катрина изобразила искреннее недоумение. - Мы столько лет провели рядом. Ева буквально выросла у меня на руках. А Юрген был единственным вменяемым парнем на миллионы светолет вокруг. Мы потому и уцелели, что держались вместе. К чему все эти вопросы?
        - Ряд событий совпал по времени с прибытием вашего судна, - Альфред продолжал пристально смотреть на Катрину, но чувствовал, что не столько изучает мельчайшие мимические реакции, сколько любуется ее лицом. - И это совпадение позволило нам сделать вывод, что у вас на борту…
        Мысли путались, будто в преддверии сна или гипнотического транса. Краузе с ужасом понял, что «плывет». Нет, Катрина его вовсе не гипнотизировала, противодействуя допросу, дело было в самом Альфреде. Подсознательно он отчаянно не хотел ее допрашивать. Наверное, потому, что опасался подтверждения первоначальной версии следствия: «Катрина Вильгельм - бывший земной агент, действующий теперь по автономной программе и через помощников». Пока версию подтверждал только один факт - участие в шпионской операции Евы Меркер, воспитанницы фройляйн Вильгельм. Улика, конечно, косвенная, но весомая.
        - Вы знакомы с Мартином Фогелем? - «помог» Найдер. - Это он вас завербовал?! Он был вашим связным?!
        - Меня вербовала сотрудница кадровой службы в офисе компании на Юнкере, - Катрина перевела немного испуганный взгляд на «злого» Найдера. - Не помню ее имени, но не Мартин Фогель, это точно. Я не понимаю, господа, вы считаете меня вражеским агентом?
        - А вы можете доказать обратное?! - прорычал Фриц. - Почему вы нанимались на немецкие суда? Какое у вас было задание?
        - Я ходила не только на немецких судах. До Юнкера я год служила на флоте Терции. При чем тут задание, я не понимаю?! Просто на Юнкере были самые высокие оклады. Мне было безразлично, на какую из Колоний работать, платили бы деньги.
        - Вы лжете! - рявкнул Найдер, угрожающе подавшись вперед. - Десять лет назад я тоже ходил на торговых судах, ставки на Терции и Деа были вдвое выше, чем на Юнкере!
        - Кем вы ходили? - Катрина покачала головой. - Матросом? Возможно, рядовому персоналу платили больше на Терции, но специалисты там не задерживались. В частности, программистов в «Райском уголке» был переизбыток. А вот в торгфлоте Юнкера - серьезный дефицит.
        - Думаю, нам не стоит углубляться в такие детали, - миролюбиво произнес Альфред. - Наша проблема находится гораздо ближе по времени. Фройляйн Вильгельм, как вы объясните участие Евы Меркер в операции земной разведки на борту Эйзена?
        Катрина натурально, очень натурально опешила.
        - Евы? - она несколько секунд изучала Краузе, будто надеясь, что инспектор вот-вот рассмеется и скажет, что это была типичная гестаповская шутка. - Это невозможно, герр Краузе! Ева совсем еще ребенок. Она понятия не имеет ни о каких разведках. Она вообще плохо приспособлена к жизни вне корабля. Шесть из десяти прожитых лет она провела в стальном ящике! Уверяю вас, ни я, ни Юрген никогда не рассказывали ей о таких вещах, как политика, война или разведка. Да и что мы могли рассказать? Ведь мы космонавты, а не дипломаты!
        - А мы следователи и поэтому пытаемся понять, как десятилетний ребенок мог стать пособником профессиональных шпионов.
        Найдер едва заметно поерзал, затем открыл комп в режиме плоского изображения и бегло отстучал в записной книжке пару строк.
        - Это… ошибка, герр Краузе! Приведите ее сюда, я уверена, что помогу во всем разобраться! Моя девочка стала жертвой чудовищного недоразумения!
        На глаза Катрины навернулись слезы, и она прикрыла лицо руками. Фриц воспользовался паузой и показал текст в своем компе Альфреду.

«Какая, к дьяволу, девочка?! Что за бред?! Это ваша новая версия? Хотите, чтобы Штраух сожрал нас вместе с сапогами?»
        Альфред открыл свой комп и набрал ответ.

«Нет, это единственная реальная версия. Ева и Фогель. Также возможен кто-то третий, но не из фигурантов и на вспомогательных ролях».

«Насчет третьего я тоже думал, но с Евой вы, по-моему, перегнули».

«Увидите».
        - Вы правы, - холодно сказал Катрине Найдер, закрывая комп. - Ева стала жертвой. Она стала жертвой вашего циничного расчета. Это был беспроигрышный вариант: накачать ребенка инструкциями, а самой принять пару таблеток длительного действия и улечься спать! Идеальное алиби! Сами додумались или Фогель подсказал?
        - Да какой еще Фогель?! - девушка утерла слезы. - Что вы насели?! Не знаю я никакого Фогеля!
        - Значит, это был третий? Законсервированный агент, вроде вас, но только на борту Эйзена, так?!
        - Идите к черту, - устало ответила Катрина. - У меня кружится голова и темнеет в глазах. Я пока не совсем в норме после вашей «пары таблеток». Если не дадите мне поспать, я снова впаду в кому.
        - Если вы будете упорствовать и отказываться от сотрудничества, я обещаю вам неприятности гораздо серьезней комы! - Найдер зло оскалился.
        - Расстреляете? - Катрина вяло махнула рукой. - Мне все равно.
        Она прилегла на кушетку и закрыла глаза.
        - Не спать! - заорал Фриц, хватая ее за плечо.
        Краузе рефлекторно перехватил его руку и сильно сжал. Найдер замер и медленно обернулся к инспектору. Альфред спокойно выдержал его разъяренный взгляд и отрицательно качнул головой.
        - Мы продолжим через два часа, фройляйн Вильгельм, - негромко сказал Краузе и кивком указал Фрицу на дверь.
        В коридоре по-прежнему было полно солдат, но присутствие низших чинов не остановило Найдера.
        - Что вы себе позволяете, инспектор?! - прошипел он, прижимая Альфреда к стенке.
        - А вы? - Краузе был на удивление спокоен. - Вы пригласили меня провести допрос, а вместо этого устроили шоу. Я не люблю подстав, Фридрих. И не люблю мятую униформу.
        - Извините, - Найдер отпустил лацкан новенькой формы Альфреда. - Эта рыжая сучка меня раздражает. Она ведет себя, как невинная овца, но я чую ее волчью сущность! Она отлично подготовлена. И девчонку натаскала, если вы не ошибаетесь в своих умозаключениях.
        - Подумайте сами, - равнодушно предложил Краузе. - Агента в Литейном прикрывал хакер, он же впоследствии попытался взломать сервер научного городка. Причем входил в сеть он именно из тех секторов, где находились Фогель и Ева.
        - Ну и что?
        - А то, что мы видим вполне понятную картину: Ева и Мартин встретились, чтобы обсудить детали, затем Фогель отправился на задание, а Ева виртуально прикрыла его, оставшись «на берегу». Когда же мы взяли Фогеля, Ева тоже выбрала себе прикрытие - отправилась в гости к Грете Нессель и, спрятавшись в «Золотой свастике», самостоятельно выполнила следующее задание: вскрыла сервер. Благодаря многолетним занятиям с тетей Кати Вильгельм, квалификации для этого ей вполне хватило.
        - Вы и Грету решили привязать? - Найдер хмыкнул. - Кругом одни враги, кто же тогда свой? Вы, я и Штраух?
        - Грета не враг, просто она недосмотрела. Ева использовала фрау Нессель, как
«слепую».
        - Допустим, все так и есть, - Найдер на несколько секунд задумался. - Но скажите, Альфред, где и как познакомился резидент Фогель с потенциальным агентом Меркер? И, главное, как он сумел ее завербовать? Ведь в одном фройляйн Вильгельм не солгала - девочка плохо ориентирована в современном мире, конечно, исключая его виртуальную составляющую.
        - Вы знаете ответ, - Краузе отвернулся.
        - Знаю, - Найдер криво улыбнулся. - И вы его знаете, Альфред, хотя отчаянно пытаетесь убедить себя в обратном. Их свела Катрина Вильгельм. У Фогеля были инструкции центра, а у Катрины и Евы возможности. Так все и срослось. Фройляйн Вильгельм должна была отвлекать внимание, а Фогель и Ева выполнять задание…
        - И чтобы отвлечь наше внимание, Катрина решила впасть в коматозную отключку, - резко оборвал его Краузе. - Вы считаете это разумным?
        - Вспышка и дымовая завеса тоже разные вещи, но решают одну задачу - не дать противнику увидеть цель, - уверенно парировал Фриц. - Отвлечь внимание или заслонить - это частности, которые не меняют сути. Явный кандидат в шпионы, лежащий у всех на виду в беспомощном состоянии, притупляет бдительность врагов, а криминальное происшествие еще и загружает их работой.
        - Крафт был другом Катрины, она не стала бы им жертвовать, - засомневался Альфред.
        - Именно это я и пытаюсь втолковать вам, Краузе! Эта женщина умна, жестока, бессердечна и хорошо подготовлена к агентурной работе. Она крайне опасна, Альфред. Понимаете меня?
        - Снова совет?
        - Пока только намек. Я видел, как загорелись у вас глаза. Даже не думайте! Катрина Вильгельм - враг.
        - Это не доказано.
        - Я докажу, - уверенно заявил Найдер. - И когда ее упекут в «Шварцлюфт», вам сразу станет легче. Вот увидите.
        - Да с чего вы взяли, что мне тяжело?!
        - Вы забыли, что я тоже инспектор ГСП? Я вижу, Альфред.
        - С такой проницательностью… неудивительно, что вы заняли мое место, герр Найдер. Удивительно, что не раскрутили это дело сами.
        - Зачем? - Фриц усмехнулся. - У вас это тоже неплохо получилось. Не смею вас задерживать, инспектор. Следующий допрос подозреваемой я проведу сам. Спасибо за содействие и ценную информацию.
        Попользовались и выкинули. Краузе сжал кулаки. Вернее - подтерлись и спустили вместе с дерьмом. Инспектор четко развернулся и пошел к выходу из лазарета. И все же, как бы ни был отвратителен циничный Найдер, его холодные выводы были гораздо разумнее радужных фантазий Краузе. Катрина - враг. С этим очень трудно, почти невозможно спорить. И то, что вина ее пока не доказана, ничего не меняет. Ей не выйти из этого лазарета. Только если ее переведут в политическую тюрьму или сразу вышвырнут в открытый космос.
        Возможно, это правильно, возможно, нет. Не поставив точку в деле «Призрака-9», этого не понять. А поставить точку можно, только поймав и допросив Еву Меркер. Но где ее ловить? На Марте? И как туда попасть? Нереально. С другой стороны, это означает, что и Найдер не добьется успеха. Получается, Катрина будет сидеть в лазарете, пока не закончится война и кому-нибудь из инспекторов ГСП не поручат закрыть зависшее дело?
        Ну что ж, это не худший вариант. Во всяком случае, Катрину можно будет навестить. И пусть она крайне опасна, что за жизнь без риска?
10. Март 2299 г., Земля - Эйзен
        При проектировании нового здания Генштаба использовался опыт не столько офисного строительства, сколько фортификации. Крыло, где размещалось Главное разведуправление, и вовсе напоминало восточный дворец: не по внешнему виду или убранству, а по количеству скрытых подсобных помещений, замаскированных лесенок, тайных ходов и ниш в стенах, весьма удобных, например, для обустройства пулеметных гнезд. Возможно, дело в моде тех времен, но, скорее всего, в недоброй памяти о событиях Четвертой войны, когда нешуточные сражения шли за каждый дом, за каждую подворотню. Прямые коридоры и малое количество запасных выходов делали здания довольно легкой добычей для штурмующих и, наоборот, - любой закуток становился позицией, зачастую полностью срывающей их атаку.
        Бойцы московских бригад обороны, бывало, специально прорубали ниши и новые проходы в толстых стенах старых домов и рыли многометровые тоннели под ними, соединяя лабиринты подземки, коллекторы и подвалы домов в сложную сеть катакомб. Собственно, «подземная фаза» и решила исход генерального сражения за столицу. Когда штурмовые отряды модификантов пошли на приступ последних очагов обороны, диггеры-добровольцы вывели из опасных зон наиболее подготовленных и сильных бойцов МБО, помогли им подняться на поверхность и ударить врагу в тыл. Конечно, без поддержки подоспевшей Экспедиционной армии Черно-белого Знамени москвичи вряд ли добились бы успеха, ведь силы МБО были на исходе, и контратака была скорее жестом отчаяния. Но армейский десант высадился вовремя, и после короткой схватки с модификантами на Земляном валу все закончилось в пользу людей. Хотя это вопрос скользкий - людей ли? Корректнее было бы говорить - в пользу не таких явно выраженных модификантов, какими были бойцы армии Золотого Дракона. Впрочем, это уже не относится к теме.
        Опыт «Генетической» войны использовался даже при строительстве гражданских зданий, что уж говорить о военных, хотя в последнее время от этой полезной традиции строители все чаще отступали. В новейших зданиях архитекторы предусматривали только запасные лестницы к черному ходу и неглубокие ниши в вестибюлях. Например, в новой высотке на Чистопрудном, где квартировал Преображенский, кроме этого минимального набора имелось лишь просторное и хитро спроектированное крыльцо. Несмотря на ширину и кажущуюся доступность, на него нельзя было въехать на БТРе или высадиться с борта гравилета, зато на нем легко оборудовались два десятка огневых точек. Других укреплений или хитростей на случай войны в проекте не было, а ведь дом строился военным министерством специально для сотрудников Генштаба.
        Павел Петрович спустился в лифте на восьмой этаж и направился по переходу в основное здание штаба.
        Зато в самом Генштабе были учтены, казалось, любые варианты. Вот, к примеру, разделение здания на блоки, соединенные неширокими переходами, обеспечивало высокую «живучесть» штабу в целом, даже при потере каких-либо строений. Преображенский скользнул взглядом по стенам. Обнаружить скрытые ниши вот так, на глаз, было нереально.

«Ой, пригодятся эти военные хитрости, чует мое сердце, - Павел невольно поправил кобуру со штатным «Хеклером». - Как в воду глядели градостроители, когда восстанавливали Москву после Четвертой войны».
        Преображенский бросил взгляд на часы. Просто так, а не затем, чтобы что-то сверить, и тут же поймал себя на интересной мысли. Десант с Эйзена штурмовал атомные электростанции, захватывал крупные предприятия и наземные объекты системы глобальной связи, но полностью игнорировал центры крупных городов. А ведь это было бы логично: ударить по штабам округов и лишить войска противника командования. Почему же немцы медлят? Особая тактика? Или они чего-то ждут, например, подхода подкреплений?

«У них и без подкреплений сил предостаточно. Скорее, они готовят удар с двух направлений, ведь космический десант они пока не задействовали. Вот оттянут побольше наших сил на объекты, тогда и ударят прямо из космоса. Хотя тут снова нестыковка: в крупные города удобнее проникать напрямую, через гипертоннель. Ведь если штурмовать их с воздуха, напорешься на ПВО. Нелогично получится, не в духе
«железных» генералов. Они с логикой дружат. Что же они задумали на самом деле, фрицы хитромудрые?»
        Павел снова взглянул на часы. На войне частенько всё решают минуты, а немцы почему-то не спешат, набирают очки, в смысле - планомерно захватывают все новые стратегические объекты, закрепляются и держат оборону. Почему? Не хотят «чинить» то, что и так неплохо работает? Возможно. Новая тактика «воздушного сдерживания» приносит свои плоды, но все-таки эйзенские диверсанты пока ведут в счете. Зачем искать добра от добра? Хотя нельзя исключать простого стечения обстоятельств: ведь, по милости самих же землян, война началась раньше срока. Вот теперь немцы и
«вынашивают» свой недозревший плод. Что же будет, когда он «созреет»?
        - Ждете кого-то? - поинтересовался Ривкин, в последнее время почти превратившийся в верную тень начальника ГРУ.
        - Сам не знаю, - признался князь. - Чутье обострилось. А может, мысль какая-то зудит на уровне подсознания. Что-то идет не так. Не стыкуется. А что - не пойму.
        - Зуд дело неприятное, но полезное, - многозначительно изрек подполковник. - Вроде звукового сигнала о незакрытой двери в машине. Раздражает, но нужен, бесспорно. А что с чем не стыкуется?
        - Чего они ждут? Почему не атакуют всеми силами?
        - Маловато этих самых сил, - Ривкин пожал плечами. - Или изматывают нас, выжидают удобный момент.
        - А если мы перегруппируемся и ударим по их логову?
        - А мы ударим?
        - Пока нет, но…
        - Вот именно, ваша светлость. Немцы точно знают, что мы можем сделать, а чего нет. Пока нашим флотам Эйзен не по зубам, да и диверсанты нас серьезно сдерживают. Даже если кораблям удастся прорвать оборону Железяки, кто будет ее захватывать? Весь десант на усилении, мечется по планетам, помогает полицейским армиям вылавливать диверсантов. Все это фрицам известно, поэтому они и не торопятся. Когда мы окончательно увязнем, да еще и весь флот уведем подальше от метрополий, тогда они ударят, не сомневайтесь. И ударят точно в цель, строго в назначенное время.
        - В каком смысле - назначенное?
        - В том смысле, что его назначит «крот». Тот самый, который сейчас сливает им сведения о том, что мы «зашиваемся» и на решительный отпор неспособны.
        - Я об этом и толкую, - при упоминании «крота» Преображенский поморщился. - Мы
«зашились» уже выше крыши, самое время ударить главным калибром. Почему же они тянут?
        - Я думаю, что…
        Что думает Ривкин, осталось загадкой. Да, в общем-то, уже в следующую минуту это стало не важно. Ситуация резко изменилась, изменились и мысли. По коридору разнесся сигнал тревоги, и подполковник испуганно оборвал фразу.
        - Или уже не тянут, - Павел расстегнул кобуру. - Ривкин, шире шаг!
        В стенах коридора буквально «протаяли» ниши-позиции, которые быстро, но без суеты заняло отделение серьезно вооруженных охранников, поднявшихся в переход по узким лесенкам прямиком из подвального караульного помещения. Потолочные панели тоже трансформировались, провиснув в нескольких местах объемистыми пузырями. Выехавшие из «пузырей» пулеметные стволы сначала дернулись в сторону торопливо шагающих по коридору офицеров, но система идентифицировала «своих» и скорректировала прицел. В трех местах коридор сузили толстые бронеплиты, выехавшие из тайников и отрезавшие каждая по трети расстояния от стены до стены.
        Ривкин испуганно шарахнулся от одной из этих створок и едва не сбил с ног Преображенского.
        - Спокойно, подполковник, успеем, - помогая подчиненному вернуться на прежний курс, сказал Павел Петрович.
        - Это… нападение?!
        - Пока неясно, - Преображенский подтолкнул аналитика и в два прыжка преодолел оставшееся расстояние до конца коридора.
        Едва офицеры вошли в крыло, двери в коридор закрылись наглухо.
        - А если они в нашем крыле появятся? - Ривкин беспокойно оглянулся. - Куда бежать?
        - Никуда.
        - Драться до последнего?
        - Зато в другие блоки враг не прорвется.
        - Вы серьезно? - Ривкин нервно сглотнул.
        - Абсолютно, - Павел Петрович ободряюще похлопал аналитика по плечу. - До последнего мы выкосим диверсантов, а не они нас, обещаю. Буквально через минуту все здание превратится в лабиринт, какой не снился даже Минотавру. И путеводные ниточки будут только у нас. У немцев нет шансов.
        - Надеюсь, вы знаете, о чем говорите, - Ривкин неуверенно царапнул клапан кобуры и вновь шарахнулся от трансформирующейся стены. Просторный вестибюль здания действительно превращался в замысловатый лабиринт из стальных перегородок. - А где выдают эти ниточки?
        - Они у вас в компе, - Павел придержал аналитика, а затем вдруг резко оттолкнул к стене. - За угол, быстро!
        Несколько неприцельных выстрелов из лучевого оружия оставили на панелях лабиринта справа от Преображенского черные отметины. Павел отпрянул, выдержал секундную паузу, сверяясь с рекомендациями боевой программы, и выглянул в просвет ломаного коридора. Диверсанты были облачены в черную униформу и почти не тащили на себе лишнего снаряжения. Последнее обстоятельство существенно повышало их подвижность. Ведь в условиях земной гравитации, когда на тебе бронекостюм, а за плечами болтается РД [27], полный боеприпасов, особо не поманеврируешь. А налегке - запросто!
        Обещанного Барышевым и другими наблюдателями зеленоватого свечения вокруг вражеских бойцов Павел не заметил, но, возможно, оно терялось в ярком освещении. Специальные точечные лампы постоянно держали чужаков в круге света, и как ни старались диверсанты избавиться от демаскирующей подсветки, у них ничего не получалось.
        Прямо на Павла двигались четверо. Преображенский снова выглянул в просвет коридора, пригнувшись, как того требовала программа безопасности ниже полутора метров, и короткой очередью вышиб из строя первого. На этот раз зеленое свечение было хорошо различимо. Диверсант вспыхнул, будто спичка, и бесследно «сгорел» зеленым пламенем. Было отрадно, что убойной силы генеральского «Хеклера» вполне хватило для решения проблемы. Жаль, что такое мощное личное оружие было редкостью и полагалось только старшим офицерам.
        Трое диверсантов попятились, но программа трансформации внутреннего пространства
«услужливо» изменила конфигурацию лабиринта, натурально поставив чужаков «к стенке». Преображенского программа наоборот «прикрыла» лишним углом, позволив князю стрелять, тщательно целясь. Павлу потребовалось три секунды, чтобы разобраться с незадачливой дивгруппой, но расслабляться и почивать на лаврах он не спешил. На «разбирательство» ушла треть боезапаса, а сколько могло встретиться таких групп до момента, когда удастся раздобыть полный магазин, знал только его величество Случай.
        Павел взглянул на Ривкина, опустил взгляд на подрагивающий в руке у аналитика лучевой пистолет и отрицательно качнул головой.
        - Спрячьте, не то поранитесь. Этот «фонарик» вам не поможет. Лучше займитесь компом, будете моим координатором.
        Подполковник судорожно кивнул и спрятал оружие в кобуру.
        - Программа предлагает маршрут через коридоры первого отдела, - сообщил Ривкин, бегло ознакомившись с данными в компе. - Сейчас справа откроется проход, нам туда, а потом налево, еще раз налево и по лестнице на два марша вверх.
        - Так и сделаем. Где противник?
        - Около десятка черных меток приближается через вестибюль, то есть через этот вот лабиринт. Чуть больше пытаются прорваться по коридору и еще… - голос у аналитика вдруг сорвался, и он был вынужден покашлять. - Ваша светлость! Их больше сотни! Там, на втором и третьем этажах! Охрана их пока удерживает, но вряд ли это надолго.
        - Еще у нас в активе программа трансформации.
        - Она виснет! Немцы каким-то образом влезли в нашу систему.
        - Черт возьми, неужели снова «крот»?!
        - Другого объяснения нет, - уверенно заявил аналитик. - Я знаю это точно, был в составе инспекции во время последней проверки систем безопасности. С лету эту программу не взломать, нужно подобрать очень сложный код, а еще…
        - Много текста, Ривкин, - Павел затолкал аналитика в открывшийся проход. - У нас нет выбора. Если трансформация остановится, будем думать, а пока - действовать!
        - Только не на второй этаж! - запротестовал подполковник. - Там черно, как в автомобильной шине!
        - Да понимаю я! - повысил голос Преображенский. - Успокойтесь! Мы пройдем через первый отдел прямиком в конференц-зал. Оттуда есть переход на уровень автостоянки, а со стоянки вход в катакомбы.
        - Куда? Почему я не знаю о катакомбах? - Ривкин уткнулся носом в комп. - И тут ничего такого нет.
        - Вот и хорошо, что нет, - Павел прислушался к близкому топоту, будто бы на слух пытаясь определить, чьи это шаги - своих или чужих, и закончил почти шепотом. - Есть шанс, что «крот» тоже не знает ни о каких катакомбах.
        - А вы откуда о них узнали?
        - Изучил схемы, не поленился сопоставить их со старыми городскими планами и архивами. Привычка у меня такая - изучать новое место службы во всех деталях.
        - Если «крот» тут не старожил, возможно, нам и повезет, - аналитик вздохнул. - Но что-то мне подсказывает… предатель тут служит не первый день.
        - Разберемся, - Преображенский оттеснил аналитика в новый коридор, а сам развернулся и поднял оружие, в ожидании противника.
        Программа трансформации действительно «зависла», и родные стены перестали помогать землянам в настолько буквальном смысле. Диверсанты появились в просвете коридора и с ходу открыли огонь. Князь едва успел уйти влево, под прикрытие стальной стены. Принимать бой в этом месте было неразумно, и Преображенский решил отойти на более выгодные позиции - в катакомбы под зданием. Знает ли «крот» и, соответственно, диверсанты об этом убежище, было пока неясно, комп на эту тему молчал, но в подвалах шансы уцелеть увеличивались вдвое.
        Пройти через помещения первого отдела управления удалось без потерь, даже наоборот: в эскорте князя появились еще трое офицеров, один из которых был тоже вооружен мощным «Хеклером», в обиходе - «зверем». Ему Преображенский поставил задачу следить за обстановкой в тылу, а сам повел группу к потайной двери на стояночном уровне.
        Когда до спасительной двери оставалось каких-то полсотни метров, офицер в арьергарде открыл беглый огонь.
        - Вон к той желтой метке, бегом! - приказал Павел, указывая на значок биологической опасности, нанесенный, казалось, случайно на абсолютно гладкую, без зазоров стену.
        Сам Преображенский нырнул за ближайшую машину и поддержал офицера огнем из своего
«зверя». Счетчик боезапаса начал стремительный обратный отсчет и очень скоро спусковой крючок «провалился», сигнализируя, что магазин оружия опустел. Офицер из первого отдела оказался более запасливым, он сменил магазин и продолжил стрельбу, но вскоре и его оружие умолкло. Однако время было выиграно: группа добралась до заветной метки, и сообразительный Ривкин уже догадался, как привести в действие механизм, отпирающий секретный люк.
        Оставалась одна проблема: Преображенский и его помощник были отрезаны от спасительного входа в подвалы. Группа диверсантов заняла позиции за машинами и открыла шквальный огонь, не давая князю высунуться из своего временного укрытия.
        Ривкин и двое офицеров отлично видели из глубины своего убежища, что Преображенский с помощником практически обречены, но ничего не могли поделать. Павел, в свою очередь, видел, как Ривкин то и дело выглядывает из люка, оценивая обстановку на автостоянке, беспомощно разводит руками и жестами пытается сообщить, насколько близко подобрались диверсанты к позициям фактически безоружного князя и его помощника. Одновременно аналитик что-то торопливо говорил в комп, затем вдруг исчез из поля зрения, и вместо него появилась совсем другая фигура.
        Воин в боевой экипировке космодесантника коротко взмахнул рукой, и Павел мгновенно отреагировал на этот жест. Бросок был предельно точным, и князю не пришлось высовываться из укрытия. Полный магазин для «Хеклера» словно бы сам упал в ладонь. Перезарядив оружие, Павел откатился под прикрытие другой машины, привстал и полоснул длинной очередью по крадущемуся авангарду диверсантов. Эффект оказался больше психологическим. Немцы частично залегли, частично попятились. «Вспыхнул» только один. В связи с подходом подкрепления экономить патроны смысла больше не было, но Преображенский в дальнейшем действовал более хладнокровно: короткими очередями, по три патрона, он заставил «испариться» троих вражеских бойцов, вновь сменил позицию и убрал с поля боя еще двоих.
        Тем временем, под прикрытием снайперской стрельбы генерала, из подвала выбралось до взвода космических десантников с шевронами Армии обороны Каллисто на рукавах. Бойцы рассредоточились по стоянке и открыли ураганный огонь из «Хеклеров», который за десять секунд превратил дальний край автостоянки в свалку мелко перемолотых и присыпанных бетонным крошевом автомобильных останков. Ответного огня не последовало. Командир десантников приказал зачистить территорию и заблокировать выходы. На это у бойцов ушло не больше трех минут.
        - Чисто! - поднимая лицевой щиток боевого шлема, крикнул один из десантников с самого дальнего конца стоянки.
        - Здравия желаю, ваша светлость, - к Павлу подошел командир десанта и протянул еще пару магазинов для личного оружия. - Прибыли по вашему приказанию.
        - Что так долго, Слава? - князь вновь перезарядил «Хеклер» и сунул оружие в кобуру. - Меня тут чуть не прищучили.
        - Видел, - командир личной охраны князя подполковник космодесанта Ярослав Воротов снял шлем и потер лоб. - Отвык уже от этой амуниции. Но в целом навыки, как видишь, не утеряны. Мы, пока пробирались по этим подвалам…
        - Ладно, успели и хорошо, - Павел пожал руку старому другу. - Как чуял, тебя вызвал. Что там дома?
        - Порядок, - заверил Воротов. - Диверсантов пока не было, но я все равно охрану дворца усилил. Начальник полиции во всех населенных пунктах на каждом углу расставил постовых, а штаб удвоил орбитальную группировку: Вяземский эскадрильей истребителей поделился, а Бородач четыре фрегата прислал. Они сейчас активные минные заграждения выставляют. В общем, дома пока спокойно. Яна руководит, мой Игореха с твоим Сергуньком в десантников играют, «диверсантов» хвостатых по дворцу гоняют: уже всех кошек в округе распугали.
        - Молодцы, - Павел улыбнулся. - Это хорошо, что на Каллисто спокойно. Нам и тут дел хватит. Видишь, какие пироги?
        - Да уж, - Воротов помахал рукой, отгоняя пыль, лениво приползшую из обрушенного угла стоянки. - С пылу, с жару, пятак за пару. Ну ничего, справимся. И с этими, и с теми, не впервой.
        - Постой, с какими - теми? - насторожился Павел.
        - С коллегами, - Воротов взглядом указал на комп. - Ты не видел, что ли?
        - Как-то не до того было.
        - Космический десант фрицы высаживают во всех стратегических точках, где гарнизоны послабее. ПВО старается, но диверсанты, похоже, ее серьезно ослабили своими набегами. Нас, правда, «пэвэошники» рассмотрели, мать их, чуть не сбили за компанию с фрицами. Короче, дело пошло, лед тронулся. И попер прямо на нас.
        - Ваша светлость, как вы?! - к офицерам подбежал Ривкин. - Здравствуйте, Ярослав.
        - Привет, человек-компьютер.
        - Все нормально, подполковник, - Преображенский включил комп и пробежал глазами свежие сводки. - Чего не скажешь о текущей обстановке. А вы как? Нервишки гудят? Может, вам сто грамм плеснуть?
        - Не надо, - аналитик махнул рукой. - Мне сейчас ясная голова нужна, а нервы сами успокоятся. И вообще, у меня на спиртное аллергия. Как выпью, зуд в языке начинается, страшно хочется почесать.
        - Языки чесать некогда, - Павел рассмеялся. - Да и не полагается разведчикам много болтать. Особенно здесь, в «кротовом логове». Разыщите-ка мне Барышева, подполковник, скажу ему пару ласковых, как разведчик контрразведчику.

***
        Выкроить буквально полчаса удалось только поздним вечером. Хорошо, что дела привели в закрытую зону карантинного сектора, и на путь до лазарета не пришлось тратить слишком много драгоценного времени. А вот плохо было то, что в зоне Альфред работал на пару с Гретой. Она легко могла проследить, куда это сломя голову помчался инспектор, вместо того, чтобы, расположившись в «дежурке» у охраны, поддержать организм сухим пайком.
        Впрочем, навязанная Альфреду напарница почему-то не проявила своего легендарного любопытства и не бросила вслед Краузе никакой колкости. Было даже странно. Конечно, инспектор не верил в чудеса и по пути к лазарету все-таки исполнил парочку стандартных «виражей», чтобы убедиться в отсутствии «хвоста», но слежки, действительно, не было. Хотя к чему она, если любому офицеру группы известно, куда может направиться Краузе в свободную минуту. Шепотки насчет романа Альфреда с
«полукровкой из прошлого» уже разнеслись по всему отделу. И это при том, что никакого романа пока не было в помине.
        Да и пусть говорят, только бы не мешали. Карьеры все равно никакой, а политкомиссии устраивать разбирательства некогда. Это неделю назад Альфреду грозил вызов на заседание и головомойка перед всем коллективом за аморальное поведение. Сейчас даже политкомиссарам было не до воспитательных глупостей, хватало дел и поважнее.
        Альфред миновал последний рубеж охраны (после инцидента с Крафтом непосредственно у входа в медотсек появился дополнительный пост с двумя часовыми) и припустил через крохотный «плац» к двери с красным крестом и цифрой «1». Это был вход в основной блок лазарета. После допросов в ординаторской Катрину должны были перевести туда, в изолятор.
        До заветной двери оставалось с десяток шагов, когда палуба вдруг качнулась и ушла из-под ног. Альфред взбрыкнул ногами и шлепнулся на спину. Хорошо, что успел сгруппироваться и «отбиться» руками, это позволило избежать потемнения в глазах и потери дыхания. Еще не закончив хвалить себя за автоматизм и быстроту реакции, Альфред снова рефлекторно отреагировал на опасность и перекатился в сторону. На то место, где он только что лежал, с грохотом и скрежетом обрушился здоровенный кусок потолочного перекрытия. Краузе перевернулся, вскочил на четвереньки и, копируя взбесившегося краба, засеменил к левой переборке отсека. Успел он вовремя. Когда плечо уперлось в гофрированную стенку, дверь с крестом и цифрой «1» вздулась пузырем и с громким басовитым хлопком сорвалась с петель. Вырвавшийся из лазарета столб огня вынес ее почти на середину «плаца». Краузе вжался в палубу и прикрыл голову руками. Горячая волна пламени прошла буквально в метре, подпалив кожу рук и волосы, но через несколько секунд факел ослабел, а затем и вовсе исчез. Альфред почувствовал, как его со страшной силой потянуло к развороченному
дверному проему. Он попытался отползти назад, но ему помешал какой-то обломок. Тогда он вцепился в гофры на стене, но не смог удержаться, потерял точку опоры и заскользил вперед, безуспешно пытаясь за что-нибудь зацепиться. Позади заскрежетало, Альфред обернулся и боковым зрением увидел, что покореженная дверь тоже движется обратно, к проему. Альтернатива была невеселой: либо не сопротивляться воздушной тяге и оказаться в пекле, либо быть раздавленным дверью. Краузе предпринял отчаянную попытку отползти в сторону, и неожиданно у него это получилось. Только откатившись снова к левой стене, он понял, что «сквозняк» унялся. Не успел инспектор этому обрадоваться, как очутился в растекающемся по отсеку облаке густого едкого дыма.
        Сквозь грохот и скрежет рушащихся конструкций пробился вой пожарной сирены и шипение огнетушителей. Автоматическая противопожарная система жилых отсеков была заряжена порошком, что давало инспектору слабый шанс выжить. Окажись он в момент пожара на складской или промышленной палубе, все могло обернуться гораздо хуже, там с огнем боролись проще: герметизируя отсеки и откачивая воздух.
        Краузе нащупал противогазную маску в подсумке и кое-как ее напялил. Порошковые вихри сбили вернувшийся было в отсек огонь, но ничего не смогли поделать с дымом. Альфред на ощупь, по стеночке пробрался к выходу из медотсека и буквально вывалился под ноги суетящимся пожарным.
        - Что там? - поднимая Альфреда с пола, спросил какой-то человек в серебристом костюме.
        - Первый блок горит, - Краузе рывком снял маску и закашлялся. - На «плацу» потолок рухнул. Больше ничего не видел. А что это было?
        - В обход! - крикнул пожарный своим товарищам. - Через склад и третий блок! Говорят, был прорыв группы ракетных катеров-невидимок. Выскочили, дали залп в два десятка ракет и деру. ПРО большую часть ракет сбила, но три штуки все-таки долетели. Одна нам досталась.
        - Понятно, спасибо.
        Краузе прислонился спиной к стене и протер слезящиеся глаза. Команда пожарных устремилась вправо по запасному коридору. Альфред сделал несколько глубоких вдохов и, почувствовав, что почти пришел в себя, побрел следом за серебристыми костюмами.
        Резервный выход был открыт, и через него торопливо эвакуировались пациенты. Альфреду пришлось выждать несколько минут, пока поток контуженных иссяк, а пожарные проложили более-менее безопасный путь через тлеющие помещения. Лазарет был разрушен частично, полностью выгорел только первый блок и две палаты второго.
        Краузе снова надел маску и пробрался к самой дальней переборке пострадавшего отсека. Картина перед ним предстала невеселая. Вместо стены зиял гигантский обугленный пролом, заглянув в который, можно было увидеть палубу уровнем ниже, а если взглянуть вверх, то и неровные края палуб девяти вышележащих уровней. В диаметре этот пролом, напоминающий гигантский «раневой канал», достигал примерно десяти, а ближе к поверхности и всех пятидесяти метров. Примерно на середине пролома-воронки, на шестой или пятой палубе суетились люди в скафандрах. Альфред сначала не придал этому значения, но потом вдруг понял, что с огнем справился не столько углекислотный порошок, сколько разгерметизация - воздух из зоны пожара ушел в дыру. Однако сейчас никакой тяги инспектор не ощущал. Он присмотрелся повнимательнее и понял, в чем дело. Люди в скафандрах были ремонтниками, за считанные минуты наложившими на пролом в шестой или пятой палубе «заплатку» из прозрачного бронепластика. Когда-то Краузе читал об оснащении и фантастической мобильности рембригад, способных в одно мгновение оказаться в нужном месте и остановить любую
утечку воздуха даже из повреждений в десятки метров диаметром. Вот и удалось убедиться, что не все в городской сети голая пропаганда. Кое о чем инфоканалы не лгут.
        - Впечатляет, - послышался из-за спины знакомый голос.
        Краузе перекосило, и он беззвучно выругался. Благо маска скрыла мимику и артикуляцию.
        - Я читал о таких установках, - обернувшись, сдержанно произнес он. - Принцип действия, как у пищематов, только в качестве «рецепта» они используют данные лазерного сканера о форме и диаметре пробоины, а вместо пищевого порошка и воды в них заряжены порошковый бронепластик и отвердитель. Вылепить прочнейшую заплатку для таких установок дело секунд.
        - Да, я в курсе, - Грета снисходительно улыбнулась. - Эту статью написала я. У меня была серия репортажей о пожарной охране для портала «Гражданский долг».
        - Об этом тоже напишете? - сухо произнес Альфред.
        - Возможно, - фрау Нессель смерила Краузе оценивающим взглядам. - А вам досталось, милый Альфред. Зачем вы полезли в пекло?
        - Я не знал, что там будет пекло. Просто шел по делам, а тут…
        - По делам? - Грета склонила голову набок и хитро прищурилась. - Вы знаете, Альфред, среди эвакуированных пациентов нет нашей знакомой, Катрины Вильгельм. Интересно, почему?
        Краузе почувствовал, как холодеют конечности.
        - Нет?!
        - Вы не успели с ней встретиться?
        - Нет, я… шел по «плацу», когда всё это… А вы точно знаете?!
        - Да, но… - Грета взяла паузу, с явным удовольствием наблюдая за болезненной реакцией инспектора. - Похожую на нее девицу видели пожарные. «Рыжая девка в больничной пижаме», так они ее описали. Говорят, она воспользовалась лестницей
«43А» и поднялась на уровень выше. Зачем, как считаете?
        - Я выясню, - Краузе обогнул Грету и припустил по коридору.
        - Краузе! - крикнула вслед ему журналистка. - Вас хотел видеть Найдер! Он где-то в третьем блоке.

«Спасибо, фрау Нессель», - мысленно поблагодарил Альфред, на бегу меняя маршрут. Чтобы миновать третий блок, он рисково перебрался через завалы, вышел на задымленный «плац» и во второй раз покинул медотсек через главный вход. Правда, теперь он повернул налево, в коридор, обрывающийся на краю пролома. Найдер сейчас был весьма некстати. Если он узнает, что Катрина сбежала, в истории наступит преждевременная развязка. При такой массе косвенных улик побег может стать последней каплей, бесспорным основанием для ареста и перевода Катрины на двести пятьдесят седьмой уровень. Краузе не мог этого допустить.

«Только бы Грета не сдала!» Опасение было более чем серьезным, хотя что-то подсказывало Альфреду, что в данной ситуации Грета может повести себя не так, как обычно. Ведь пожелай она сделать гадость, давно бы привела Найдера к Альфреду или рассказала о «рыжей девке в пижаме» не Краузе, а старшему инспектору. Однако этого она почему-то не сделала и даже предупредила Альфреда. Почему? Из романтической солидарности с влюбленными? Грета Нессель? Железная бабища без чувств и совести?

«Всё возможно. Даже то, что Грета вовсе не такая дрянь, какой желает выглядеть. Не поймешь этих женщин!»
        Если бы Альфред знал, что в ту же минуту Грета Нессель беседует с Найдером, впаривая старшему инспектору, будто бы лично видела Катрину, смирно бредущую в нестройной колонне эвакуированных, он бы, несомненно, удивился еще больше. Возможно, даже поклялся бы впредь никогда не обзывать фрау Нессель стервой и дрянью.
        Но даже узнай Краузе об «отсрочке», он не изменил бы планов - времени было в обрез при любом раскладе. Суета скоро уляжется, эвакуированных пациентов «рассортируют», и скрыть отсутствие Катрины станет нереально.
        Альфред остановился перед пожарной лестницей «43А». Все верно, сбежав из медотсека по второму из двух свободных от дыма и обломков коридоров, можно было попасть либо в пролом, либо сюда. Дверь не заперта, пломба сорвана, значит, кто-то лестницей воспользовался.
        Краузе поднялся по крутым маршам на уровень выше и остановился, осматриваясь. Здесь тоже суетились пожарные и сновало множество людей в самой разной униформе - вплоть до десантников Сил Орбитальной Обороны, но Катрины среди них Альфред не увидел. В принципе, она могла подняться еще выше, но зачем? Затеряться на девятом было гораздо проще, ведь это казарменный уровень. Людей здесь толпилось на порядок больше, чем на восьмом, чисто техническом.
        Краузе внезапно осенило. Затеряться проще здесь, а вот на самом деле сбежать, не забиться в крысиную нору на борту Эйзена, а умотать на одну из планет, проще именно с восьмого. Ведь в многочисленных ангарах и ремдоках уровня стоят тысячи кораблей всевозможного тоннажа, от лайнеров до… «призраков»! Туда был отправлен и
«Призрак-9», когда из собственности «Юнкер-Д» временно превратился в улику по делу об убийстве. Все снова сошлось! Катрины нет на девятом уровне, она забралась выше и наверняка сейчас пытается проникнуть в ангар, где стоит ее родной кораблик.
        Альфред собрался с силами и пулей взлетел по лестнице-продолжению «сорок третьей А» между девятым и восьмым уровнями. Оказавшись на палубе технического сектора, Краузе понял, что не продумал только одну деталь - где искать нужный ангар?

«А Катрина где его искала? Как сориентировалась она?»
        Альфред оглянулся по сторонам. Да очень просто! Информационные табло висели поблизости от всех входов-выходов, даже запасных. Ох, уж эта немецкая любовь к порядку! Всё всегда разложено по полочкам, и эти полочки тщательно промаркированы. Краузе подошел к инфоэкрану и ткнул в строчку «Класс «Т», исправные». Недавно прибывший на хранение «Призрак-9» нашелся, как и полагается, на девятой строчке. Правее были проставлены дата приема и номер хранилища. Краузе открыл схему сектора. Зона 51, ангар 18, площадка «К-1». От того места, где сейчас находился Альфред, это было буквально в трех шагах. Краузе снова взял высокий старт и бросился к нужному ангару.
        В связи с экстренной ситуацией освещение работало только в коридорах, а внутри ангаров и отсеков царила непроглядная тьма. Альфред осторожно заглянул в восемнадцатый и негромко позвал:
        - Катрина!
        Из мрака послышался шорох, затем Краузе ощутил движение воздуха и невольно отпрянул.
        - Ищете кого-то, старший инспектор? - из темноты обесточенного ангара в неверный свет дежурных ламп шагнул высокий десантник в абордажных доспехах.
        Бронещиток его шлема был поднят, а оружие висело на плече. Левой рукой он придерживал за шею растерянную беглянку. Краузе присмотрелся. Он узнал этого парня, хотя встретиться с ним довелось лишь однажды, совсем недавно, во время первого осмотра «Призрака-9».
        - Капитан Кригер?
        - Он самый, - десантник коротко кивнул. - Ваша птаха? Чуть не упорхнула прямиком в пробоину. У нее что, после комы появилась склонность к самоубийству?
        - Катрина, - Альфред утер испарину, - как это понимать?
        - Так и понимайте, - девушка попыталась высвободиться из захвата Кригера, но капитан держал крепко. - Мне больно!
        - Пот е рпите, - десантник окинул Краузе взглядом. - Вы, я гляжу, получили новую должность в смежном ведомстве? Тогда сдаю вам эту фройляйн с рук на руки. Не упустите снова.
        - Постараюсь, - Краузе взял Катрину за локоть. - Спасибо, капитан. Сильно там всё разнесло?
        - Порядком. Десять уровней пробило. Если бы поблизости на внешней стороне борта не работала рембригада, вы могли остаться без воздуха. А вы поэтому и рванули в брешь, фройляйн? Устремились на звук работающих механизмов? Думали, по ту сторону пробоины пристыковался абордажный катер землян?
        - Ничего я не думала! Просто хотела спрятаться. Что мне оставалось, когда в дыру едва не вынесло весь лазарет?! Только искать герметичное убежище.
        - Двумя уровнями выше? - Кригер рассмеялся. - Для паникующей дамочки вы вели себя слишком хладнокровно. Вскарабкались по стенам пролома, как заправская альпинистка.
        - Я искала укрытие, а не карабкалась, когда вы меня схватили! На десятом и девятом уровнях переборки вокруг аварийной зоны задраены наглухо. Поэтому я поднялась на восьмой по обычной пожарной лестнице. Так что оставьте свои намеки при себе, капитан!
        - Ой, ой, какие мы сердитые! - Кригер козырнул. - Всего хорошего, герр Краузе.
        Альфред проводил десантника взглядом. Возможно, капитан этого не понимал, но на самом деле он спас Катрине жизнь, и за это Альфред был ему особо благодарен. Он развернул девушку к себе лицом, взял за плечи и легонько встряхнул.
        - Что вы себе позволяете?
        - А вы?! - Катрина возмущенно уставилась на офицера. - Отпустите меня!
        - Вы не понимаете, да? Если об этой глупой попытке побега узнает Найдер, вам крышка! Вас упекут в «Шварцлюфт» без дальнейших разбирательств!
        - А, по-вашему, лучше сдохнуть здесь? Да отпустите вы! Я не пыталась сбежать. Когда все начало взрываться и гореть, я испугалась и побежала, куда глаза глядят. Тут пробило переборку лазарета, и я заметила схему эвакуации через «резервный шлюз-лифт». Но не добежала, увидела лестницу и решила не искушать судьбу.
        - Катрина! - Краузе отпустил ее плечи, но снова крепко взял за локоть. - Не считайте меня тупым гестаповцем. Все шлюз-лифты находятся в другой стороне, а поблизости от пожарной лестницы на восьмом уровне расположен ангар для конфискованных маломерных судов, где теперь стоит ваш «Призрак». Капитан Кригер схватил вас на пороге этого отсека.
        - Да? - удивление Катрины было почти натуральным. - Я не знала. Я ведь ни разу не выходила из лазарета. Ну, честное слово, герр Краузе, это чистая правда! Я не пыталась бежать, я хотела спрятаться, выжить, вот и всё! А тут этот капитан. И откуда он только взялся?
        - Альфред, - после недолгой паузы сказал Краузе. - Можете называть меня Альфред. Наедине, конечно. Вы ведь пока не оправданы.
        - Наедине? - Катрина улыбнулась чуть кокетливо. - Интересно, когда это вы рассчитываете побыть со мной наедине?
        - Когда выдастся случай, - Краузе смутился.
        - А как же мой неопределенный статус? Вдруг я и вправду шпионка?
        - Ничего страшного, - Краузе направил беглянку к лестнице. - Идемте. Вы же не диверсант-ликвидатор. Кстати, случай побыть наедине скорее выпадет, если Найдер докажет, что вы вражеский агент.
        - Как романтично! - с сарказмом произнесла Катрина. - Встреча при свечах в тюремной камере. Какое вино подают в «Шварцлюфте»?
        Они спустились на девятый, протолкнулись сквозь строй пожарных и продолжили спуск по лестнице «43А».
        - Вы не поняли, у разведчика и контрразведчика всегда есть точка соприкосновения, она же поворотная. При определенных условиях мы сможем договориться.
        - А-а, понимаю, это такие шпионские игры, перевербовка, - Катрина усмехнулась. - Всё это очень мило, Альфред, но боюсь, что разочарую вас. Найдер ничего не докажет, поскольку доказывать нечего. Так что мой «неопределенный статус» может остаться со мной на неопределенное время. А я, соответственно, останусь вечным пациентом лазарета вот этого карантинного сектора.
        Они вышли на палубу десятого уровня, и Катрина удрученно оглянулась по сторонам. Карантинный мало чем отличался от других секторов, но здесь Альфреду было почему-то уютнее. А вот Катрине, видимо, нет.
        - Как знаете, Катрина, - Альфред вздохнул. - Жаль, что вы не доверяете мне. Мы могли бы… найти приемлемый выход из ситуации.
        - Из какой ситуации, Альфред?! - Катрина застонала. - Говорю же вам, я не шпионка! И я не собираюсь себя оговаривать, что за вздор вы предлагаете?!
        Краузе не ответил. В полном молчании они дошли до полуразрушенного лазарета и разыскали главную медсестру.
        - А мы ее едва не записали в потери! - возмутилась сестра. - Предупреждайте, господин офицер, когда уводите девушек на свидание!
        - Я… - Краузе проглотил фразу. - Хорошо, фрау, в следующий раз предупрежу. А вы, в свою очередь, проследите, чтобы фройляйн Вильгельм никто не беспокоил. Поместите ее в отдельную палату с хорошим наружным замком. Исключительно ради ее же блага.
        - Понимаю, - медсестра с подозрением взглянула на Катрину. - То-то я смотрю… а ты вот, значит, какая. Идем, голубушка, выделю тебе «номер люкс». В резервном блоке есть один такой, со всеми удобствами.
        Краузе покинул сектор с тяжелой душой. Было противно, но что поделать? Подозрения насчет Катрины только укрепились, и даже всепобеждающее нежное чувство не могло справиться с нудным бормотанием профессиональной логики. Все складывалось так, что любого другого иностранца Краузе давно бы арестовал и отправил в самые мрачные подвалы ГСП. Но с Катриной Вильгельм так поступить он был не в силах. И никакому Найдеру не мог позволить произвести арест на основании косвенных улик. Да, двойные стандарты, да, личная заинтересованность, фактически пуля в висок карьере, плевать! Надоело жить в постоянном страхе, пресмыкаться и делать вид, что безоговорочно веришь в идеалы. Пусть жизнь на этом и закончится, но зато в ней будет хоть что-то светлое.
        Альфред отлично понимал, что мыслит иррационально, что его отчаянная решимость следовать велениям сердца, а не разума на семьдесят процентов обусловлена крайней, нечеловеческой усталостью, и только на тридцать безумной страстью к Катрине. Все это он понимал, потому и не сделал пока ничего подсудного. Но от плохих мыслей до поступков частенько бывает не так уж далеко. И чем сильнее выматывается человек, тем ближе.

«Подзарядка» от волшебного коньяка Найдера явно заканчивалась, и в тело возвращалась усталость, а в душу пустота. Краузе прикинул, сколько спал за последнюю неделю. Получилось в сумме часов десять. Меньше, чем по два в сутки. Неудивительно, что в голову лезут предательские мысли, интуиция и профессиональное чутье притупились, а лирические чувства наоборот настолько обострены. Прав был Найдер: надо выспаться - и все встанет на свои места.

«Иначе мозги закипят и сварятся вкрутую». Альфред открыл комп и проверил сводки. Естественно, после диверсии у контрразведки работы только прибавилось, и Краузе с нетерпением ожидали в штабе отряда, чтобы завалить этой самой работой по макушку. В этом плане сводки не содержали никаких откровений. Краузе захлопнул машинку. «Да пошли они все!»
        Мысль была не то, чтобы свежей, но для адепта Великого Порядка довольно смелой, и это почему-то вселило в душу Краузе надежду на лучшее. Какая тут была связь, Альфред толком не понимал, но первое за всю жизнь сознательное отступление от правил его воодушевило. Нет, он и раньше частенько трактовал законы и правила так, как было удобнее в данный момент, но еще никогда не нарушал эти правила. Хотя бы формально он действовал в «рамках». А тут вдруг такое неординарное решение проблемы! Сначала Краузе не поверил в свою решимость, но когда ноги сами вынесли его к лифтам, а рука сама набрала сорок четыре вместо десятки, инспектор понял, что сделал то, чего подспудно опасался всю жизнь. Он поступил не так, как требовал Великий Порядок, а так, как хотелось самому Альфреду Краузе, мельчайшей частице этого Порядка, но одновременно еще и человеку. Теперь, пожалуй, человеку.
        По пути в свою квартиру Альфред все-таки попытался найти себе оправдание, вспомнил о параграфах закона, предписывающих содержать «государственное имущество, а также собственное здоровье в надлежащем виде и хорошем состоянии» и о «праве (оно же обязанность) на сон и отдых». Вспомнил даже идиотский пункт о «недопустимости подавления сексуального влечения к гражданам противоположного пола приемлемой расовой чистоты, в связи с негативным влиянием воздержания на демографическую ситуацию в городе и на производительность труда». Оправдания проступку были, их не могло не быть. Не нашлось оправдания внутреннему бунту. Что вдруг на него нашло? Затмение от усталости или начало некоего процесса, возможно, даже прозрения?
        Краузе ничком рухнул на кровать и тяжело, в голос вздохнул. Утром будет ясно, прозрение это или блажь. Только бы «ночная стража» не приперлась арестовать за нарушение приказа. Впрочем, плевать.
        Альфред мысленно зашвырнул все страхи и сомнения подальше и провалился в глубокий колодец странных сновидений без персонажей. В неверных колеблющихся декорациях, не соблюдая никаких законов, существовал только один человек - сам Альфред. И никто им не командовал, никто не давал советов, никто не был нужен. Никто, кроме Катрины.
11. Март 2299 г., Земля - Эйзен
        Полковник Дель Марко приказал остановить машину у станции метро «Сокол», одной из немногих, сохранивших почти первоначальный облик павильона. За прошедшие века вокруг сносились, взрывались и строились заново дома, менялся радиационный фон и топография улиц - после последней реконструкции вход в метро оказался на краю просторной Балтийской площади, украшенной экзотическим трехуровневым парком, - но сам павильон почти не менялся. Однажды его восстановили, трижды отреставрировали, с тыла пристроили высоченную «свечку» и, наконец, оставили в покое; таким, каким его «реанимировали» в середине двадцать первого века, после Третьей войны. Хотя историки утверждали, что восстановленный облик павильона полностью соответствует самому-самому первоначальному проекту, аж первой половины двадцатого века, заветной таблички «памятник архитектуры» павильон так и не дождался. Зато и ни в какие планы сноса-реконструкции тоже не попал, будто его не существовало в природе или же, наоборот, он стал чем-то, вроде естественной особенности ландшафта, которую перестали замечать, как не замечают знакомый с рождения холмик или
неглубокую ложбинку.
        Полковник прошелся мимо древних колон и остановился в десяти шагах от входа. За колоннами кто-то стоял, были видны тени.
        - Старший поста, ко мне, - негромко приказал Дель Марко.
        Из-за колонны нехотя вышел сухощавый мужчина средних лет с непомерным дробовиком наперевес. Одет он был почти по-военному, но форменному головному убору почему-то предпочел цивильную спортивную шапочку. Полковник не обратил на это нарушение особого внимания. Ополчение. Им разрешается.
        - Господин полковник, - ополченец кивнул. - Сержант Ярцев. Сто сорок третий пост Первого батальона ополчения Северного округа.
        - Как обстановка? - Дель Марко взглядом указал на вход в метро.
        - Ага, оттуда лезут, гады, - ответил Ярцев на незаданный вопрос. - А еще в парке посреди площади появляются и вон там, на Ленинградском шоссе. А вокруг
«Войковской», говорят, сразу три точки проникновения открылось: прямо у метро, на стадионе и в сквере посреди Эксмо-Сити. И со стороны «Аэропорта» стрельба слышна. Короче, фрицев кругом, будто изюма в булке.
        - Знаю, - полковник перевел взгляд на экзотическое оружие сержанта. - На слонов?
        - Да… в смысле - так точно! Четвертый калибр. Всего одной пулей можно вышибить диверсанта восвояси. Мощь! Но я картечью заряжаю, эффект тот же, а попасть легче. Жалко, не у всех ребят такие пушки, в основном, «двенадцатым» воюют. Вы не могли бы нашему начальству подсказать? Нам бы еще таких «носорогов», хотя б по одному на пост! Лучше, конечно, всех «Хеклерами» вооружить…
        - Ну, это вы хватили, сержант, - Дель Марко усмехнулся. - «Звери» не у каждого офицера имеются. А что касается дробовиков, думаю, абордажные «Ижи» не хуже ваших
«носорогов», можно попросить у десанта. Передам вашу просьбу начальству, обещаю. Служите дальше, удачи!
        - Спасибо, вам того же, - сержант небрежно отдал честь и вернулся в свою нишу за колонной.
        Полковник направился, было, к машине, но успел сделать лишь пару шагов, когда уши вдруг заложило от оглушительной, отраженной старинными стенами канонады. Автоматический «носорог» громыхнул трижды, да еще под аккомпанемент нескольких дуплетов из ружей послабее. Дель Марко торопливо отбежал в сторону и достал из кобуры «Хеклер». Рассмотреть, что происходит в вестибюле павильона было трудно, мешали колонны, но, судя по отсветам и продолжению канонады, полковник с инспекцией угадал. У него появилась возможность увидеть ополчение в деле.

«Беркут» быстро вернулся к павильону, встал за колонной и на миг заглянул в давно лишившийся дверей проем. За колонной правее встал прибежавший на выручку водитель.
        - Господин полковник! Не наше это дело!
        - Спокойно, Алексей, мы и не ввязываемся, - полковник снова выглянул, оценил обстановку и отпрянул. - У ополчения позиция выгоднее: они сверху, эскалатор отлично простреливается, но у них всего один «носорог». И за тылами не следят.
        - Ваше сиятельство, давайте вызовем десант! Так мы лучше поможем!
        - Пока вызовем, пока прилетят… - глаза у Дель Марко загорелись боевым азартом. - Не трусь, Алекс! Оружие к бою! За мной!
        - Мля-я, угораздило! - водитель активировал «зверя» и бросился следом за начальством.
        То, что вестибюлю станции потребуется новая реставрация было несомненно. Картечь основательно подпортила интерьер, а ответный огонь диверсантов разлиновал стены и потолок черными подпалинами. Ополченцы прятались за тумбами-поручнями эскалаторов и, не особенно целясь, методично вдалбливали свинцовые заряды в просвет наклонного тоннеля. Дель Марко присел рядом с Ярцевым.
        - Много их?
        - Не знаю, - сержант сполз пониже и принялся заряжать «носорога». - Раньше по десять душ появлялось, а сегодня их два раза по семь было. Сейчас, кажется, вообще шестеро. Двоих я уже отфутболил. Что за броня у них такая, господин полковник? Как это она действует, мы тут с мужиками всё спорим, обратно на Эйзен их уносит, да?
        - Так точно, на Эйзен.
        - Выходит, мы впустую патроны тратим? Их вышибли, а они назад?
        - Сам же сказал - было десять, теперь шесть, - заметил водитель Дель Марко. - Выходит, не впустую.
        - Разве они не меняются? - удивился Ярцев. - Я морды их не рассматриваю, но… кажется, разные прилетают. Прошлый заход как-то поупитаннее был. А эти какие-то худосочные, как пацаны.
        - Значит, просто народ у них кончается, - удовлетворенно заявил шофер. -
«Гитлерюгенд» свой подключили.
        - Или вы бояться их перестали, - добавил Дель Марко. - Знаете, ведь у страха глаза велики.
        - Не боимся, факт, - Ярцев встал на одно колено и дважды выстрелил. - Попал! Кажется, всё, снова отбились.
        - Молодцы, - Дель Марко спрятал «зверя» в кобуру и похлопал сержанта по плечу. - Так держать! Только в следующий раз оставьте одного бойца наблюдать за тылами. Скорректируют боши прицел своего телепорта, выйдут не внизу, а прямо в павильоне, будет вам сюрприз.
        - Учтем, - Ярцев кивнул. - А скажите еще, господин полковник, долго эта фигня будет продолжаться? Мы с мужиками тут забились. Что там флот наш доблестный с космодесантом, драться разучились? Так мы можем проконсультировать.
        - Надо же… - фыркнул водитель. - Ты, что ли, консультантом будешь, лично?
        - Хотя бы я, - ополченец поднялся и закинул ружье на плечо. - В прошлую войну, на Руре, мы с фрицами не церемонились.
        - Ты ветеран, что ли? - шофер недоверчиво взглянул на Ярцева.
        - Вроде того.
        - Все будет, сержант, - тоже поднимаясь, пообещал Дель Марко. - Рано или поздно. Вы же понимаете, каждая операция имеет свои сроки подготовки. Флот и десант свою задачу выполнят, будьте уверены.
        - Я и не сомневаюсь. Только когда?
        - Когда созреет ситуация. А мы пока должны выполнить свою задачу: удержать города и стратегические объекты.
        - Держим же, - Ярцев приосанился.
        - Пока держим, - полковник кивком приказал шоферу возвращаться в машину, а сам задержался, чтобы пожать сержанту руку. - Только это всё цветочки, сержант Ярцев. Пусть вас не обманывает ни легкость, с которой удается отражать атаки «ниоткуда», ни то, что новые группы прямого вторжения малочисленнее предыдущих. На подходе вторая, орбитальная волна. Когда к диверсантам подключатся штурмовики, станет гораздо жарче. И неизвестно, сколько еще «волн» запланировал Железный Генштаб. Так что не расслабляйтесь, сержант. И не забудьте про тылы. Удачи!

***
        Усиление полицейской армии «Беркут» подразделениями десанта и отрядами ополчения принесло сомнительные результаты. Диверсанты продолжали появляться в центральных районах столицы, устраивая землянам неприятности разного калибра и основательно изматывая личный состав. Временного успеха удалось добиться, когда объединенное командование приказало посадить мобильные группы десанта на гражданские гравилеты. Мотаться от точки к точке проникновения стало проще, да и нейтрализовать диверсионные отряды с воздуха теперь было по силам даже ополченцам. Но очень скоро немцы снова вырвались вперед. Подразделения второй, орбитальной волны вторжения, в числе которых были космические истребители-штурмовики, отвлекли авиацию землян на себя, и «отряды зачистки» были вынуждены снова перейти к действиям в составе пеших подразделений, да еще и под обстрелом с воздуха. Ситуация, таким образом, почти выровнялась. Обе стороны имели ударные группы на земле и в воздухе, земляне хорошо знали местность и были в большинстве, а немцы прорывались внезапно и в самых неожиданных местах. Кто имел больше шансов - вопрос.
        - Поправить дела могут только решительные и нестандартные действия в духе операций на Терции и Церере во время Пятой космической, - подытоживая рапорты командующих округами и доклады генералов армии Марса, заявил Гордеев.
        Марсианские генералы восприняли упоминание о финале прошлой войны спокойно. Зато встрепенулся замначальника Главного разведуправления генерал Луговой.
        - У нас слишком мало данных для детальной проработки таких операций!
        - Ну, так добудьте мне эти данные, - Гордеев нахмурился. - Вы разведка или кто?! Немцы навязывают нам свою игру, и пока мы проигрываем. Господа адмиралы, ваше мнение. Можем мы перенести боевые действия на поле Эйзена?
        - Вокруг Эйзена создано десять сфер обороны, наши флоты увязли в боях на подступах к городу, - доложил начальник штаба Первого ударного флота Земли.
        - К тому же на помощь Эйзену подошел достаточно мощный флот Юнкера, - добавил марсианский адмирал Джонсон. - Мы были вынуждены перебросить часть корабельных групп к порталу «Плутон-3».
        - А из пояса Койпера в обычном режиме приближается еще какой-то флот, - подлил масла в огонь Преображенский. - Служба дальнего обнаружения наблюдает за его перемещениями, но идентифицировать пока не может. Пришельцы хранят радиомолчание, соблюдают маскировку и умело маневрируют. Мы даже не можем толком понять, сколько кораблей прячется среди ледяных обломков пояса. Более полные данные можно получить, только проведя разведку традиционными методами.
        - И что вам мешает? - Гордеев чуть сбавил обороты.
        - Мы отправили две группы «Невидимок» еще сутки назад, но ни от одной до сих пор не получили известий. Шесть кораблей как в воду канули.
        - Разве так бывает? - удивился Великий Князь. - На что вам гиперсвязь?
        - Последний сеанс состоялся шестнадцать часов назад. Корабли разведчиков находились на условной границе ледяного пояса. Потом связь пропала. У меня есть все основания подозревать, что «Невидимки» обнаружены и захвачены чужаками. Либо уничтожены.
        - «Невидимки» обнаружены? - Гордеев потер подбородок. - Странно. Раньше за ними такого не водилось.
        - Раньше никто не сообщал наши координаты противнику, - негромко заметил Стивенсон. - Это опять явная утечка информации.
        - Справедливо, - Гордеев снова взглянул на Преображенского. - Что сделано по этой теме?
        - Контрразведка работает в поте лица.
        - Значит, пусть работает в семи потах! - главнокомандующий сжал кулак. - Вычислить и уничтожить «крота» в ближайшие сутки! Понятно задание, генерал Преображенский?! Раз уж получилось, что вы отвечаете за оба ведомства, то и спрос с вас будет по всем статьям. Подключайте любые резервы, но заткните эту протечку наглухо! Адмиралы, что планируете предпринять в связи с приближением неизвестного флота?
        - Нет данных, что флот вражеский, - встрял Луговой.
        - Я не вас спрашивал, - оборвал его Гордеев. - Мистер Джонсон, ваше слово.
        - По согласованию с Объединенным Генштабом мы уже направили Резервный флот в зону возможного прорыва. Пока он блокирует лишь вероятный маршрут, но когда подойдут корабли обеспечения, резервисты будут готовы атаковать. На подготовку операции уйдут примерно сутки.
        - Ага, значит, кое-что все же можно спланировать, - Гордеев удовлетворенно кивнул.
        - Мы и не отрицали, - Джонсон бросил мимолетный взгляд на Лугового. - Стандартные схемы отработаны до мелочей. Отражение нападения из ледяного пояса всегда было стандартной задачей командно-штабных учений. Да и маневры в составе групп флотов чаще всего проходили в поясе. Разведка, конечно, нужна, но для сосредоточения сил на рубеже атаки достаточно данных Службы дальнего обнаружения.
        - Сутки, значит? - Гордеев побарабанил пальцами по столу. - Годится. Общая часть совещания окончена, господа генералы и адмиралы, детали обсудим в рабочем порядке. Преображенский, ко мне в кабинет, остальные по местам.
        Оказавшись в тишине и прохладе великокняжеского кабинета, Преображенский почему-то расслабился. Он понимал, что разговор предстоит не из легких, но надеялся, что тет-а-тет сумеет ответить на любые, даже самые острые вопросы Гордеева. Великий Князь начал разнос не сразу, да и тон взял достаточно миролюбивый, почти дружеский.
        - Что происходит, Павел Петрович? - Гордеев уселся за стол и поиграл любимой антикварной авторучкой. - Где результаты? Где твоя былая хватка? Немцы нам скоро все кости переломают, а мы, как мальчики для битья, - толком ответить не можем. Неужели они настолько хитры, неужели так уж всё они предусмотрели, ни одной лазейки не оставили? Как так случилось, что мы оказались хуже них к войне готовы? Ведь, сам посуди, куда ни кинь, всюду клин. Бьют нас по всем фронтам, видимым и невидимым. Шпион этот, треклятый, к примеру - призрак он, что ли, виртуальный? Уверен, что человек! И почему же он тогда не в подвале у тебя сидит, а по Генштабу разгуливает?
        - Делаю, что могу, - Преображенский отвел взгляд. - Это не так-то просто - найти
«крота» среди сотни генералов. Да и офицеров пониже рангом исключать нельзя.
        - Может, тебе пособить? Людей побольше, спецсредства выделить, компы помощнее… Ты говори, что надо, не стесняйся.
        - Людей? И где гарантия, что среди них не окажется шпион? Нет, ваша светлость, не надо помощи, справимся своими силами. Я задачу понял; сутки, значит, сутки. Будем искать до посинения.
        - Ну, синеть необязательно, - Гордеев снисходительно хмыкнул. - Ты просто пойми, князь, на дырявой лодке далеко нам не уплыть. Вчера мы твоих разведчиков потеряли, сегодня - флотских, а завтра что? Целый флот профукаем? Не дело это. А что у агента на Эйзене? Ты задачу ему довел?
        - Так точно, ваша светлость, довел. Приказал ему уничтожить управляющую систему Установки любыми средствами. Прорыв торпедных катеров обеспечил нашему «запасному» возможность попасть в район карантинного сектора и передать мой приказ непосредственно агенту. Только он тоже не святой дух, чтобы сквозь стены проходить, и не сверхмощный вирус, чтоб в чужие системы влезать. Если удастся, взломает комп Установки, а нет… Шансы, прямо скажу, мизерные.
        - Утешил, - Гордеев вздохнул. - Кто у тебя личными делами подозреваемых занимается?
        - Подполковник Барышев. Толковый парень, цепкий. Если что-то сомнительное попадется, не пропустит, раскрутит.
        - А если нет? - Великий Князь встал, жестом разрешил Павлу сидеть, а сам подошел к забранному в стальные жалюзи окну. - Я, собственно, тебя, Павел Петрович, не для взбучки позвал. Мыслями хотел поделиться; на досуге пришли, недавно. Вот ты шерстишь файлы, зацепки разыскиваешь, в прошлое заглядываешь… это правильно, только результат-то нулевой! А ты с другой стороны на проблему не пробовал взглянуть? Взять не прошлое генералов, а их настоящее, текущие, так сказать, мотивы. Кому из них вдруг стало выгодно на фрицев поработать?
        - Кому заплатили выше крыши, тому и стало выгодно, - уверенно ответил Павел.
        - Тебе бы заплатили, ты б скурвился?
        - Нет.
        - И почему думаешь, что другие на деньги польстятся?
        - На деньги, на перспективы, какая разница? Вспомните Дюссона. Что ему было обещано за предательство? Роль марионеточного президента Федерации? Те же деньги, только в безналичной форме. Неважно, чем фрицы заинтересовали «крота», важно, что он согласился!
        - А вот и не скажи, - Гордеев обернулся и покачал головой. - Не скажи, Павел Петрович, форма тут как раз важна. Она, прости за банальность, и определяет содержание. Одно дело, если шпион за деньги работает, и совсем другое, если за идею или политические посулы. Чистый наемник - самая сложная для вычисления фигура, им кто угодно может оказаться, даже тот, кто никогда раньше на барыши не зарился. А вот идейный боец уже полегче вычисляется. На голом месте, враз, сочувствие неонацистам не возникает, не прыщ это, чтоб так вот взять и вскочить. У такого агента должны быть в прошлом тесные связи с эйзенскими немцами или с кем-то из их союзников.
        - Как у бывшего атташе посольства Земли на Руре? - ухватил мысль Павел.
        - Например, как у него, - согласился Гордеев. - Но это навскидку. С Аверьяновым ты поаккуратнее, он мужчина гордый. И не забывай про третий вариант - про политику. Если у кого-то имеются амбиции такого плана, он может попытаться удовлетворить их за счет нацистов. Заблуждение, конечно, на горбу у фрицев в рай не въехать, больно они прагматичные ребята, но не каждый это понимает. Вполне возможно, что «кроту» это как раз и невдомек.
        - Согласен, вариант реальный, - Павел кивнул. - А еще не исключен вариант простейшей глупости. Например, кто-то решил подстегнуть карьеру и выслужиться.
        - Не понял. Перед фрицами выслужиться?
        - Нет, перед нами. Решил какой-нибудь умник устроить пару-тройку мелких штабных провалов, чтобы на их фоне впоследствии блеснуть незаурядным тактическим талантом. Дескать, вот, никто, кроме меня, не мог решить проблему, а я в два счета все уладил. Понимаете? Слил данные раз, два, добился снятия с должностей конкурентов и назначения себя, любимого, на заветный пост, затем порвал связи с вражеской разведкой и въехал на борт Эйзена на белом коне.
        - Так его фрицы и отпустили!
        - Это мы с вами понимаем, что увяз коготок, всей птичке кранты, а «крот» может этого и не понимать.
        - Если тупее ефрейтора, - Гордеев в сомнении покачал головой. - Самая слабая версия, но и она годится для разработки. В жизни на самом деле таких, как ты описал, маргиналов - пруд пруди, устанешь считать и удивляться. Хорошо, что ты меня понял, Паша. Надеюсь, тебе это поможет. Давай, десантник, взбодрись и дожми это дело. А то марсиане уже косятся, того и гляди - плюнут, да и выйдут из коалиции.
        - Это будет ошибкой.
        - Будет, - Гордеев кивнул. - Еще какой ошибкой будет! Да только у них с амбициями, сам понимаешь, полный порядок. В том смысле, что гордость свою вшивую, национальную, они превыше здравого смысла ценят. Тоже еще те фрукты, не слаще немцев. Попадет вожжа под хвост, взбрыкнут - не догонишь. Давай, князь, работай, ищи в первую очередь мотивы, а не счета в нейтральных банках. Могу трон против табуретки поставить: за интерес «крот» пашет, а не за деньги. Осталось понять, за какой?
        - Выясним, - воодушевленный поддержкой Великого Князя Павел бодро поднялся и уже собрался откланяться, но ему помешал истошный визг компа.
        Так машинка сообщала о необходимости экстренного подключения к служебной сети. Сердце у Преображенского на мгновенье замерло. Неужели Барышев преуспел? Князь открыл комп и пробежал глазами текстовое сообщение. Оно пришло не от контрразведчиков, а от Службы дальнего обнаружения. К записке прилагался видеоролик - съемка гиперсканов. От увиденного Павлу стало не по себе. Он молча опустился обратно в гостевое кресло и включил изображение компа в режим объемной проекции.
        В ледяном поясе шла отчаянная драка. Корабли, явно не марсианской конструкции, атаковали с ближней дистанции резервистов и успешно уничтожали их, загоняя в борта
«шайбы» - гиперторпеды с предохранительными минипорталами в ядерных боеголовках. Как противник сумел незамеченным подобраться к Резервному флоту на считанные мегаметры, было неясно, да теперь уже и не важно. Марсианские корабли один за другим вспыхивали зеленоватым светом и исчезали с экрана. Взрывались они уже в гиперпространстве, куда за мгновение до взрыва их выталкивали предохранительные минипорты. За какие-то тридцать секунд в небытие отправились восемь или девять кораблей. Еще с десяток пытались маневрировать и отстреливаться, но участь их была предрешена; корабли противника взяли резервистов в клещи. Относительно повезло левому флангу. Враг оставил кораблям лазейку, и командующий Резервным флотом не замедлил ею воспользоваться. Жалкие остатки флота пятились под прикрытием плотного заградительного огня базовой платформы. Преображенский насчитал в отступающей группе около дюжины фрегатов, два десятка малых рейдеров и полсотни «москитов». Пятая часть от начального боевого состава флота! Да еще минус платформа. Какое-то время она продержится, но без поддержки кораблей охранения все равно проиграет
дуэль с многочисленными и маневренными кораблями противника. Павел навел курсор на один из чужих кораблей и приказал компу дать максимальное увеличение с обработкой картинки. Тип корабля стал ясен еще до того, как программа закончила оцифровку. Это был среднетоннажный рейдер класса «Бисмарк». Производства Рура! Этот факт вовсе не доказывал, что в кампанию включилась самая мощная планета немецкого альянса, но вызывал обоснованные подозрения. Павел снова взял общий план.
«Бисмарки» буквально рвали на части тяжелую базовую платформу Резервного флота. Чем-то это походило на штурм крепости, только не средневековой, а современной, из брони, стали и силовых щитов. И штурмовали ее тоже не средневековые рыцари, а настоящие космические танки, вооруженные мощными импульсными пушками и ядерными торпедами. Но сходство все равно имелось.
        - Это где так хлещутся? - Гордеев прищурился. - В ледяном поясе, что ли?
        - Так точно, - Павел помрачнел. - Резервный флот марсиан против неизвестного флота чужаков. Видимо, противник не стал дожидаться, когда к марсианам подойдут тылы, и ударил первым.
        - Плохо дело, - Гордеев хлопнул по столу. - Чертовы фрицы! Целый флот коту под хвост! Но как же они узнали? Неужели «крот» успел просигналить?
        - Даже если успел, - Павел взглянул на часы. - За полчаса такую операцию не провернуть. Тут что-то другое. Шпион явно имеет доступ к марсианским тактическим планам. Флот чужаков знал координаты точки сосредоточения резервистов заранее.
        - Выходит, шпион не из наших? Марсианский адмирал?
        - Не думаю, - Преображенский покачал головой. - Все планы утверждаются в Объединенном Генеральном штабе, так что ему не обязательно быть марсианином. Зато он точно не из числа старших офицеров, он генерал или адмирал высшего уровня. Если проще - один из тех, кто присутствовал на сегодняшнем совещании.
        - Уже легче. То есть, совсем не легче, но хотя бы круг подозреваемых поуже. Сколько получается, человек двадцать?
        - Около того, - Преображенский поколдовал над компом. - Запись совещания имеется в главном компе системы безопасности. Значит, автоматически и «черный список» вырисовывается. Разрешите приступать к разработке?
        - Приказываю, - Гордеев расстегнул ворот мундира. - А мы его в маргиналы записали… а он, видишь ты, не дурак оказался, просчитал, что марсиане удумали и упредил. Да еще, наверное, втихомолку посмеялся над нами. Ох, и опасная же тварь этот «крот»! Страшнее зверя нет.
        - И наглее, - добавил Преображенский. - На том и погорит. Честь имею, ваша светлость!

***
        Охватившая население верхних палуб Эйзена эйфория имела двойственную природу. Успехи армии, умело поданные министерством пропаганды, возбуждали национальную гордость, а сниженные цены на шнапс и пиво придавали смелости. Безотказное сочетание расправляло крылья даже трусливым тыловым «воробьям», а уж солдатам, особенно выписавшимся из госпиталей ветеранам, и вовсе придавало вид парящих орлов.
        Лазарет карантинного уровня тоже праздновал, хотя гораздо тише и скромнее, чем жилые сектора. Не наблюдалось оживления лишь в его изоляторе. Дежурная медсестра клевала носом, а единственный пациент дремал в своей «медицинской камере». В общую праздничную картину этот фрагмент никак не вписывался, но все круто изменилось, когда Альфред показал сестре «карточку сопровождаемого лица», выписанную на имя Катрины Вильгельм, и сообщил, что забирает пациентку до «склянок». Медсестра расцвела и засуетилась. Ее не сбила с толку даже необычная просьба инспектора найти для пациентки приличную одежду. «Не поведу же я ее через город в пижаме!» У сестры в кладовой нашлась и чистая медицинская униформа подходящего размера, и обувь.
        Катрине Альфред ничего объяснять не стал. Он выразительно взглянул на потолок, намекая на следящие устройства, и жестом дал понять, что ждет ее за дверью. Фройляйн Вильгельм понимающе кивнула и принялась переодеваться, даже не дожидаясь, когда Альфред выйдет. Собралась она довольно быстро.
        - Мы идем на экскурсию? - неуверенно спросила она, когда Краузе вывел ее за пределы режимной зоны.
        - Там увидите, - Альфред протянул ей временный аусвайс. - Вот ваша карточка, не потеряйте. Без нее даже в моей компании вы будете считаться нарушителем закона. С нею можете перемещаться в моем сопровождении по жилым уровням, а в пределах карантинного сектора даже в одиночку.
        - Неужели? - Катрина усмехнулась. - За что такое доверие, герр инспектор? Сначала вы заперли меня, словно в карцере, а теперь почти выпустили на свободу. Это что, особый метод вербовки?
        - Нам сюда, - вместо ответа сказал Краузе и коротко махнул рукой в сторону ближайшего кафе. - Приглашаю отпраздновать успехи нашей армии.
        - Даже так? - Катрина взяла его под руку. - Хорошо, идем.
        Столик был заказан Альфредом заранее, правда, в связи с наплывом желающих поднять бокал за победу, все двухместные столики были расширены до четырехместных и у парочки быстро появились веселые соседи. Двое пилотов «Береговой охраны» битый час уговаривали Альфреда выпить на брудершафт, а Катрину потанцевать, рассказывали всякие небылицы про космические баталии и жаловались, что им не дают поучаствовать в настоящем деле. Краузе вяло отбрыкивался, рассеянно кивал и уныло косился на спутницу. Начало вечера получилось, мягко говоря, смазанным. Катрина дарила пьяным пилотам дежурные улыбки, поддакивала, охотно с ними чокалась, но не пила. Когда соседи, наконец, спохватились, что их где-то давно ждут товарищи, Альфред почувствовал себя совершенно измотанным. Ему казалось, что снова собраться с мыслями и настроиться на нужный лад он сумеет не раньше, чем еще через час. А там и «склянки» недалеко. Вот и весь романтический вечер. А какие были планы! Краузе возлагал на эту встречу массу надежд. Он приложил к ее подготовке всё свое старание, правдами и неправдами выписал Катрине аусвайс, наврал коллегам с три
короба о неотложных делах, вырвался, наконец, и вот тебе… такая досадная мелочь пустила все насмарку. Впрочем, время еще оставалось. Альфред откашлялся.
        - Я хотел поговорить с вами, Катрина, неофициально.
        Он положил руку на столик и коснулся пальцев Катрины. Она не убрала руки, даже сделала движение навстречу.
        - Я слушаю вас, Альфред.
        Краузе открыл рот, но продолжить беседу ему не дал сигнал личного компа. На связи был дежурный по отделу.
        - Инспектор Краузе, экстренный вызов от инспектора Нессель. Она ожидает вас на уровне сорок семь, в отделе ГСП восьмого «торгового» сектора.
        - Я же сказал, у меня срочные дела! - зло процедил Альфред.
        - Высший приоритет, - равнодушно откликнулся дежурный. - Что прислали, то и передаю. Напрямую она дозвониться не может. Вы ее номер в «черный список» внесли?
        - Дьявол! Не вычеркну никак, - Краузе несильно хлопнул по столу. - Вечно она всплывает в самый неподходящий момент! Хорошо, иду.
        - Вечер закончился, едва начавшись? - Катрина грустно взглянула на инспектора.
        - Простите, Катрина, служба, - Альфред вздохнул. - Но мы обязательно продолжим. Завтра. Обещаю вам.
        - Если вас снова не закрутят неотложные дела, - девушка покачала головой. - Может быть, не стоит тратить время и нервы?
        - Вы не хотите?
        - Я хочу, но… видите, как всё получается.
        - Я провожу вас до лифта, Кати. Завтра я придумаю какое-нибудь запредельно важное дело. Такое, что нам не помешает даже взрыв сверхновой.
        - Вы идете на это ради простой встречи со мной? - удивилась Катрина. - Почему?
        - Я расскажу вам завтра, - Альфред взглянул на часы. - Проклятый приоритет вызова не оставляет ни секунды времени.
        Дожидаться, когда Катрина войдет в лифт, Краузе не стал, нужная ему кабина подошла быстрее. Инспектор помахал девушке и спокойно вошел в свою транспортную капсулу. Альфред не волновался, что фройляйн Вильгельм снова пустится в бега. Даже если Катрина спит и видит, как бы улизнуть с Эйзена, она должна понимать, что без посторонней помощи этого не сделать. А помощь ей может оказать только один человек - Краузе. Вот почему Альфреда сейчас больше занимал вызов от Греты. Что могло случиться настолько экстренного в торговом секторе вполне безопасного сорок седьмого уровня?

«Не дай бог, это очередная блажь фрау Нессель! Ей не поздоровится, это точно!»
        Оказавшись на нужном уровне, Альфред почти сразу понял, что вызов - пустышка. Торговый сектор жил своей обычной суетливой жизнью и не помышлял ни о каких экстренных ситуациях. Краузе невольно сжал кулаки и в тысячный раз проклял взбалмошную Грету, которая, как глубокая заноза, постоянно досаждала инспектору, норовя «воспалиться» в самый неподходящий момент. Возможно, почувствовав на расстоянии градус накала Краузе, фрау Нессель встретила его на полпути от лифта к местному отделу ГСП и сразу пошла в атаку.
        - А-а, милый Альфред! - она неожиданно ухватила инспектора за ремень и приперла мощным торсом к ближайшей стене. - Вы что вытворяете, безмозглый кретин?! Зачем вы оформили пропуск на эту рыжую полукровку?! Вы соображаете, что будет, если о вашем свидании пронюхает Найдер?!
        - Не лезьте не в свое дело, фрау Нессель! - Альфред попытался выбраться из тяжелого плена пышных форм Греты, но не преуспел. - Вам-то что?!
        - Вы хороший полицейский, Альфред, и приличный человек, - вдруг заявила Грета. - Мне неприятно видеть, как вы роете себе могилу. Я хочу вас спасти. От вас самого! Неужели вы не понимаете, что происходит? Эта девица использует вас. А вы, как последний идиот, стараетесь ей угодить. Но угодив ей, вы угодите в «Шварцлюфт»! Думаете, Найдер вас пощадит? Не надейтесь. Ни он, ни Штраух и не вспомнят о вас, когда трибунал вычеркнет ваше имя из списков ГСП и вообще честных людей.
        - А вы вспомните? - Альфред снова дернулся, но Грета усилила нажим, и он покорно уткнулся ей в грудь между пышными полушариями.
        - И я не вспомню, - фрау Нессель на мгновение замялась. - Разве что наши давние встречи.
        - Вы что, ревнуете? - Краузе поднял удивленный взгляд.
        - Вот еще! - Грета фыркнула. - Мы неплохо повеселились, но это в прошлом, милый Альфред. Можете думать что угодно, но я не позволю вам погибнуть из-за «прелестей» этой славянки и оставить меня в компании тугодумов, вроде Клауса, и карьеристов, как этот ваш Найдер. В нашем секторе должны быть хотя бы двое вменяемых и ответственных офицеров. Иначе работы не будет.
        - Так вы за благо Эйзена радеете, - Краузе сдавленно рассмеялся. - Похвально. Выпустите меня, фрау Нессель, я вас понял.
        - Вы пообещаете пересмотреть свое отношение к службе и… привязанностям?
        - Прекратите шантаж, - Краузе поморщился. - Что за глупые детские игры, фрау Нессель?
        - Не глупее ваших похождений, герр инспектор.
        - Хорошо, я подумаю, - Альфред понял, что лучше сделать вид, будто бы сдался, чем продолжать эту «борьбу у стенки».
        - Я понимаю, что вы сейчас хитрите, - Грета вдруг опустила руку и крепко взяла инспектора за гульфик. - Этим не думают, Краузе, этим развлекаются. Поймите, наконец, и запомните.
        - Уберите руки, психованная баба! - Краузе собрался с силами и оттолкнул Грету.
        Фрау Нессель сделала пару шагов назад, демонстративно оправила китель и послала Альфреду воздушный поцелуй.
        Краузе привел униформу в порядок только в лифте, когда набирал на дисплее две заветные четверки…

…Вернулся домой Альфред в скверном настроении. Особенно нервировало то, что Грета права. Идея наплевать на правила и, что еще хуже, выставить свои новые убеждения напоказ, действительно была смертельно опасной. Некоторое время Краузе сможет лавировать, упрямо двигаясь под крошечным парусом влюбленности против ветра Великого Порядка. Сейчас ветру не до того, он раздувает огонь войны, но как только пожар разгорится, и ветру появится дело до таких, как Альфред, суденышко его любовного максимализма потопит первой же волной репрессий. Об этом стоило задуматься, пока не поздно. Всё это Альфред прекрасно понимал и был с Гретой согласен, но остановить процесс не мог. Это, как брикет кофе: бросил в кипяток - вынимать бессмысленно, уже не высушишь и форму ему не вернешь. Ложным вызовом фрау Нессель зачем-то снова помогла Альфреду избежать сиюминутных неприятностей, но ее уловка не решила главной проблемы: не сбила Краузе с ложного пути. Да и не могла сбить. Альфред всегда был упрям, раз уж решил погибнуть за любовь, так оно и случится.
        Краузе вздохнул. Жить ради любви, наверное, логичнее, но какая может быть логика на Эйзене? Этот город - сам по себе воплощение алогичности и упрямого отрицания любых разумных норм. Один факт, что Железный город построен в пяти с половиной световых часах от Солнца, тому прямое доказательство. Неужели не нашлось свободного местечка поближе?
        На маленькой панели замка высвечивалось предупреждение - «гости». Альфред удивленно похлопал глазами, потыкал в панель, пытаясь «сбросить» ошибку, но ничего не получилось. Инспектор выпрямился, будто на плацу, и рефлекторно одернул китель. Нехорошие предчувствия заставили мобилизоваться. Расстегивать кобуру он не стал. Если в квартире гостят люди из «ночной стражи», сопротивление не имеет смысла, если же заглянул кто-то из своих, оружие тем более не пригодится. Вот только кому Краузе давал хотя бы устное разрешение посещать свое скромное жилище в отсутствие хозяина? Вроде бы никому. Значит, «стража»?
        Альфред решительно хлопнул по замку и сделал твердый шаг через порог. В прихожей его никто не ждал. Видимо, расположились в гостиной, разумно предположив, что инспектор не станет поднимать шум, а спокойно пройдет в квартиру, сдаст оружие, подпишет протокол и позволит сковать себе руки за спиной. Размечтались! Краузе сжал кулаки, но тут же их разжал. А какие варианты? Так и будет.
        Он прошел в гостиную и… никого там не застал.

«Да что это за «гости», черт возьми?! Невидимки? Или любители поиграть в прятки?»
        - Я дома! - Объявлять об этом было как-то глупо, но Альфред не нашел лучшего способа покончить со странностями.
        - Ой, а я не слышала!
        Из кухни выглянула… Катрина! Она была все в том же хлопчатобумажном комбинезоне медсестры, но застегнутом далеко не по уставу (почти не застегнутом вовсе) и волосы у Катрины были влажными, а лицо свежим. Краузе просто остолбенел. Его охватил целый комплекс положительных чувств: от огромного облегчения, до искреннего восхищения новой гранью красоты фройляйн Вильгельм.
        - А я гадал, кто у меня в гостях!
        - Я похозяйничала, - Катрина взглянула виновато. - Использовала, наверное, половину вашего недельного лимита воды и пищевого порошка.
        - Пустяки! - Альфред взмахнул рукой. - Как вы сюда попали? Зачем?
        - Я не успела к началу комендантского часа, - Катрина опустила взгляд. - Простите, Альфред, я вас подвела. Просто я впервые оказалась в городе после стольких лет заточения на борту «Призрака»… это был настоящий шок. Я едва снова не грохнулась в обморок! Пока мы сидели в кафе, я еще как-то держалась, но потом… пошла не напрямую к лифтам, а в другую сторону, к шахтам соседнего сектора. Простите, я виновата.
        - Хотели увидеть что-то конкретное? - Краузе немного нахмурился.
        - Ну вот, вы снова за свое! - в голосе Катрины прозвучали нотки обиды. - Я не шпионила, я просто наслаждалась тем, чего была так долго лишена. Вам этого не понять, Альфред! Город, люди, огни, витрины, звуки, запахи, голоса… много всего и все такое разное. Я просто растворилась во всем этом и совершенно забыла о времени. Я сбивчиво говорю, но меня до сих пор переполняют эмоции. Это такое… такое ощущение, это почти на уровне инстинктов, простите, но почти сексуальное наслаждение! Не верите?
        - Будь я поклонником теории доктора Фрейда, я попытался бы понять, стоит мне поверить или нет, но я так и не осилил всех премудростей психоанализа. Я вам верю, Катрина. Вы могли бы ничего не объяснять.
        - А сюда я попала с помощью вашей карточки, - Катрина протянула Альфреду «карту сопровождаемого лица». - Оказалось, что она годится только для передвижения в рабочее время. После «склянок» не действует. Зато впускает в ваш дом. Забавно, вам не кажется?
        - Если бы она впускала в резиденцию канцлера… - Краузе пожал плечами. - Вы - сопровождаемое мною лицо, такая ситуация предусмотрена программой. Но вы напрасно оправдываетесь, Кати, я все давно понял. Повторяю, вам не нужно ничего объяснять. Я осел, вот и все объяснения. Мне не следовало бросать вас одну. Но вообще-то такое развитие событий меня радует.
        - Правда? - взгляд Катрины просветлел. - Вы не сердитесь?
        - На вас - никогда.
        - А у вас не будет неприятностей? Получается, вам придется сопровождать меня во время комендантского часа, а это, как я поняла, запрещено даже вам. Я, пока готовила кое-что на кухне, слушала политинформацию. После «склянок» сопровождать лиц, не имеющих права на свободное перемещение, могут только сотрудники «ночной стражи».
        - Вы готовили на кухне? - удивился Краузе.
        - Вам придется сдать меня гестаповцам, да?
        - И что вы приготовили?
        - Альфред, вы меня не слушаете?
        - Кати, - Краузе подошел и мягко взял девушку за руки. - Забудьте обо всем. До утра никто никуда не пойдет. Вы останетесь у меня. Диван в гостиной вас устроит?
        - Устроит, - Катрина заметно расслабилась. - Спасибо, Альфред. Если честно, я боялась, что вы не поверите. Я и так в глупейшем положении - ни одного алиби, сплошные подозрения и улики, которые я не в силах опровергнуть, и тут еще эта история с опозданием.
        - Я сам виноват. Ведь это я вытащил вас из карантинного сектора. Забыли, хорошо? Так что вы умудрились приготовить из пищевого порошка, в обход программы пищемата?
        - Я ничего не взламывала, клянусь! - Катрина немного испуганно взглянула на Краузе. - Не хватало мне еще обвинения во «взломе кухонной утвари».
        Они рассмеялись.
        - Пахнет, как в хорошем кафе, - Альфред потянул носом. - Неужели вы сварили кофе? Угостите?
        - Конечно, - Катрина потянула его на кухню. - На самом деле в этих пищематах всё есть, только заблокировано. У меня было целых шесть лет, чтобы основательно поковыряться в программе аналогичного прибора на «Призраке». Вы не поверите, но он может делать даже французские вина! Простенькие, вроде «Шан де флер», но всё-таки.
        - И мой?
        - И ваш. Модель та же, программа тоже старше вселенной. Хотите?
        - Конечно, - Краузе не задумался ни на секунду. - А пока кофе?
        Катрина налила в чашки ароматный напиток, Альфред взял свою и осторожно пригубил. Это было настоящее чудо. Неэкономное, ведь варить кофе из привозного ячменного порошка было дешевле, чем синтезировать, но зато такое приятное! И не важно, что из того же объема могло выйти пять порций утренней каши (чашки две - значит, и все десять). Бывают случаи, когда это не имеет ровным счетом никакого значения. Альфред представил, сколько энергии, воды и порошка уйдет на синтез двух бокалов вина, и ему стало даже весело. До конца недели придется завтракать в буфете отдела жидким бульоном и галетами. Ну и что? Все равно чаще так и происходит, домашний пищемат простаивает, ведь хозяин редко вырывается с работы.

«Всё это пустое. Сейчас есть только Катрина и ее желания, любые, вплоть до самых дерзких. Жаль, что проклятая скованность не позволяет сказать ей об этом прямо. Получается либо официально, либо глупо. А так хочется показать, что на самом деле я не тупой полицейский, не бездумный солдафон Великого Порядка, а человек с чувствами и богатым внутренним миром».
        Краузе попытался настроиться на расслабляющую лирическую волну, но только еще больше напрягся и замкнулся.
        - Кофе… - он замялся, подыскивая слова. - Отличный… волшебный какой-то.
        - Вы еще не пробовали вино, - Катрина рассмеялась. - Это настоящий напиток любви, Альфред, уверяю вас. Или, если угодно, напиток богов. Лично для меня разницы нет.
        - Напиток богов - амброзия, а любви… - Краузе запнулся. - Зачем нам вино? В том смысле, что…
        Альфред уныло замолчал. В голове разлился туман, на фоне которого вяло, как сонная золотая рыбка в мутном аквариуме, кружила лишь одна мысль: «Что-то слишком часто в последнее время вы стали чувствовать себя полным идиотом, инспектор».
        - А зачем вы привели меня в кафе, Альфред? - Катрина недоверчиво взглянула на инспектора. - Неужели и вправду, чтоб отпраздновать успехи вашей армии и между делом задать пару вопросов, которые меня разоблачат?
        - Нет, я вовсе не хотел… - Краузе вздохнул. - Я не собирался вас разоблачать, Кати, я просто хотел побыть с вами.
        - Просто?
        - Да, просто… вы мне симпатичны, и я решил, что… - Альфред понимал, что по-прежнему говорит не то, но перебороть себя не мог.
        - Тем более есть повод выпить вина, - неожиданно заявила Катрина. - Если не за любовь, то за симпатию.
        Краузе в очередной раз украдкой вздохнул. В последний раз он вел себя, как тяжело больной (читай - влюбленный), лет пятнадцать назад, когда робел и покрывался испариной на свидании с одноклассницей Мартой Доммель.
        Романтическое свидание оказалось таковым лишь для Альфреда. Умудренная к своим пятнадцати годам жизненным опытом Марта не тушевалась, а очень даже ловко и нахально вытягивала у кавалера марки, не помышляя о высоких чувствах. Закончилось все для влюбленного юноши полным шоком. После употребления нелегально купленного пива Марте приспичило. Она, не раздумывая, стянула форменные «юнгштурмовские» брючки и присела в двух шагах от Альфреда за ближайшим утилизатором. Сейчас инспектор вспоминал тот эпизод со смехом и признавал, что попка у подружки была что надо, но тогда это казалось настоящей катастрофой. Юный Краузе стоял, как столб, тупо глядя на темное пятно посреди тротуара и брызги у себя на ботинках, и буквально ощущал, как больно бьют по шее рухнувшие идеалы.
        За прошедшие годы окончательным циником он так и не стал, но к любви стал относиться скептически. Признавая, что где-то в природе она, возможно, существует, Альфред зарекся примерять это чувство на себя. Симпатия, вожделение, страсть - не больше. Испытывать потрясения вроде того, когда возлюбленная мочится тебе на ботинки, он больше не желал. Катрина даже и не намекала на подобную похабщину, но все равно ее фраза показалась Альфреду слишком близкой к невидимой черте, отделяющей любовь от влечения.
        Сердце отчаянно забилось, и Краузе понял, что на самом деле думает вовсе не так. На самом деле он не проводит никаких черт, и как раз это доказывает истинность его чувства. Катрина могла сделать сейчас что угодно, это не повлияло бы на отношение к ней Альфреда.
        Что угодно! Краузе невольно подался вперед, Кати подалась навстречу…
        В пищемате что-то громко хлопнуло, из окошка выдачи посыпались искры, а следом потянулся серый дымок. Домашний комп автоматически отключил замкнувший прибор и пробубнил что-то о перегрузке какой-то там цепи.
        - Попили винца, - Катрина отстранилась и прыснула от смеха.
        Краузе сначала не понял, в чем причина ее веселья, но потом тоже засмеялся. Что угодно? Получите, герр Краузе.
        И все же вечер закончился хорошо. Причем, так, как полагалось по всем законам романтического жанра. Альфред и Катрина проболтали почти до трех ночи, и к концу беседа стала настолько непринужденной, что Краузе и думать забыл о скованности. Они говорили, как старые друзья: легко, обо всем, без утайки. Обо всем, кроме текущих дел, конечно. И без них хватило историй. Альфред был практически счастлив, Катрина… наверное, тоже, во всяком случае - довольна.
        Заснули они в разных кроватях, даже в разных комнатах, но именно это почему-то стало для Альфреда «знаковым» моментом всего сегодняшнего «двухэтапного» свидания. Вроде бы, это было глупо: избегать близости, если влечение и любовь слились, наконец, воедино, да и возраст зрелый - к чему условности? Но для Альфреда было важно убедиться, что это не самообман, что Катрина действительно именно та женщина, которая достойна стать единственной навсегда. Собственно, Краузе шел на все связанные с выгораживанием Катрины риски как раз потому, что подсознательно надеялся найти подтверждение божественного происхождения искры, распалившей в нем этот огонь. И, похоже, подтверждение нашлось. Катрина поняла Краузе без лишних слов.
        Зато сколько чувства было в невинном поцелуе на ночь!
        Юношеская психическая травма «имени» Марты Доммель наконец-то окончательно исчезла. Не затерялась в подсознательной «архивной коробке», а исчезла вовсе. Краузе снова поверил в идеал. Поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
        Уснул инспектор мгновенно и практически счастливым.
12. Март 2299 г., Земля - Эйзен
        По настоянию Воротова князь Преображенский почти везде ходил в сопровождении троих десантников, а зачастую еще и самого начальника охраны. Если учесть, что к свите обычно присоединялся Ривкин, а иногда на ходу «решали вопросы» и другие подчиненные, процессия получалась внушительная. Павел Петрович был этим недоволен, но Ярослав стоял на своем, как скала.
        - Шпионы кругом, диверсанты шныряют, нашими молитвами в такой обстановке цел не будешь!
        - Хотя бы под ноги не лезьте, - ворчал Преображенский.
        - Куда положено по инструкции, туда и полезем, - отвечал Воротов.
        - Ты не наглей, да?
        - Я, Павел Петрович, не наглею, а радею за безопасность. А что тон резковат, виноват, это чтоб вы ситуацию лучше прочувствовали.
        Князь прекрасно понимал, что Воротов прав на сто процентов и, конечно, не сердился на подполковника за резкий тон - что за глупости?! Но плотная опека его все-таки слегка нервировала, не давала сосредоточиться на делах.
        - И в этом можно найти свои плюсы, - нашелся Ярослав. - Вы в кабинете думайте, а пока идете куда-то - мозги проветривайте, им ведь надо иногда остывать.
        - На все-то у тебя есть рецепт, - Павел усмехнулся. - Как шпиона поймать, не знаешь, случайно?
        - Знаю, - Воротов не повел бровью. - Как обычно ловят? На червячка пожирнее, а лучше на живца.
        - На живца? - Павел остановился перед дверью в свой кабинет и задумчиво уставился на одного из охранников. - На живца…
        Десантник вытянулся в струнку, всем видом показывая, что готов выполнить любой приказ генерала. Живцом, значит, живцом, не мертвецом же. Преображенский обернулся к Ривкину.
        - Пока свободны, подполковник. Я буду у себя. Появятся новые данные, докладывать немедленно.
        - Само собой, - аналитик кивнул. - А насчет живца мысль интересная. У меня уже кое-какой план в голове нарисовался.
        - У меня тоже, но сейчас мне надо поговорить с Барышевым.
        Павел приложил руку к сканеру замка. Замок приветственно пискнул, но дверь почему-то не открылась, и зеленый огонек на дисплее не зажегся. Князь снова приложил ладонь. Теперь на дисплее появилась надпись «ошибка», и замок начал подавать частые прерывистые сигналы. Преображенский удивленно поднял бровь. Пока он соображал, как справиться с неполадкой, Воротов сделал собственные выводы. Как и положено начальнику охраны - предположил самое худшее.
        - Ваша светлость, в сторону! - подполковник решительно оттолкнул князя подальше влево и кивком приказал охранникам закрыть его собой.
        Ривкин прижался к правой стене и с интересом уставился на замок. Тот продолжал попискивать с нарастающей громкостью и частотой.
        - Мина? - неуверенно предположил аналитик.
        - Слишком медленный взрыватель, - Воротов отрицательно качнул головой. - Но лучше подстраховаться.
        Взрыв походил на тугой хлопок. Мина действительно была заложена, но не в замок. Значительная часть потолка над участком перед дверью обрушилась, основательно засыпав коридор обломками перекрытий и бетонным крошевом. Удар взрывной волны разбросал княжеский эскорт в разные стороны. Воротова откинуло метров на десять назад, он упал навзничь и проехал на спине еще с десяток метров. Ривкина швырнуло в просвет перпендикулярного вспомогательного коридорчика и присыпало толстым слоем пыли и каменной крошки. Десантники, стоявшие на пути у взрывной волны, попадали на Преображенского, припечатав князя к полу.
        Примерно минуту в коридоре было темно и пыльно, как в переполненном мешке пылесоса. Затем сквозь пыль пробился свет аварийных ламп, а на смену грохоту падающих на пол кусков бетона и шуршанию щебенки пришел истошный вой сирены.
        Из пострадавших первым очнулся Воротов. Он перебрался через завал, бросил короткий взгляд вверх, в образовавшуюся дыру между этажами и съехал по горке крошева к десантникам, ворочающимся в безуспешных попытках подняться.
        - Живы тут?! Ваша светлость, живы?!
        - Сними этих кабанов, - кашляя и отплевываясь, прохрипел Павел. - Откормил ты их на дворцовом пайке. Чуть не раздавили.
        - Ну, слава богу! - Воротов помог князю встать.
        Десантники, фыркая и мотая головами, как боевые кони, тоже встали, но все трое придерживались за стенку. Контузило их основательно.
        - А мне кто-нибудь поможет? - простонал справа Ривкин. - Я, кажется, ранен!
        Ярослав снова перебрался через кучу строительного мусора и заглянул в боковой коридор. Аналитик ухватился за протянутую руку и уселся. Он болезненно морщился и держался за плечо. Левая рука у него висела плетью.
        - Крови нет, - бегло осмотрев аналитика, сказал Воротов. - Вывих или закрытый перелом, наверное.
        - Болит! - пожаловался Ривкин, серый то ли от пыли, то ли от боли.
        С запозданием сработала система пожаротушения. Плотное облако мельчайших капелек воды быстро осадило пыль, а заодно придало лицам пострадавших подобие маскировочной раскраски: сплошные грязные разводы.
        - Терпите, - десантник оглянулся. - Вот и кавалерия.
        В конце коридора затопали многочисленные шаги. К месту происшествия бежали штабные, в том числе медики.
        - Ваша светлость! - крикнул возглавляющий спасательную команду Барышев. - Все в порядке?!
        - Какой, к черту, порядок, подполковник?! - Преображенский попытался отряхнуть мундир, но влажная пыль только размазывалась. - Это в горах обвалы в порядке вещей! А тут у нас город, здание Генштаба! Куда охрана смотрит?! Где эта, черт ее подери, военная полиция?! Как могли они прошляпить закладку фугаса?!
        - Разберемся, ваша светлость, лично разберусь! Я кинологов вызвал, саперов и всю свободную смену охраны. Все выходы перекрыты, если минер еще в здании, мы его найдем.
        - В здании? - Преображенский скрипнул песком на зубах и сплюнул. - Уже на Эйзене ваш минер, сто к одному. Камеры проверьте, может, мелькнул где-нибудь, засветился. Ну, «крот», ну скотина! Почуял, что пахнет жареным, и лично на меня начал диверсантов наводить. Воздастся ему!
        - Я к вам как раз по этому делу направлялся, - сказал Барышев.
        - О-ох! - вдруг послышалось из коридорчика, где медики оказывали первую помощь Ривкину.
        - Всё, всё, всё, господин подполковник, полный порядок, - успокоил аналитика врач. - Плечо уже на месте. Сейчас уколем, иммобилизируем и отвезем в медчасть. Там сделаем нанопластику связок, и завтра будете, как новенький.
        - Связок? - прошипел аналитик. - Перелома нет?
        - Вывих, - успокоил врач.
        - А на… спине… ну, там пониже, что?
        - Обычная гематома, синяк, сделаем компресс, и пройдет.
        - Ваша светлость, - Ривкин выглянул из коридорчика, - придется вам без меня как-то справляться.
        - «Как-то» справлюсь, - князь усмехнулся. - Выздоравливайте, Аарон Моисеевич. Барышев, зайдем ко мне… А-а, черт, дверь-то засыпана! Ладно, идем к Ривкину в кабинет.
        Попасть в кабинет аналитика удалось не сразу. По пути пришлось задержаться для короткой беседы сначала с офицерами военной полиции, потом со следователями прокуратуры и, уже перед дверью, движение застопорил неутомимый Воротов.
        - Минутку, ваша светлость! - подполковник и четверо «свежих» десантников нагнали князя и Барышева, обогнули и загородили вход в кабинет. - Сейчас быстренько проверим!
        - Пуганая ворона куста боится, - проворчал Павел. - Думаешь, они весь штаб заминировали?
        - В том-то и фокус, ваша светлость, - Воротов открыл дверь (на этот раз без проблем) и жестом приказал десантникам проверить помещение. - Диверсанта, как такового, не было. Это меня только что главный сапер просветил. Штатный заряд жахнул. У них тут, оказывается, на крайний случай повсюду «закладки», как раз такие - чтоб не убить, а двери завалить. Активируются внутренней системой безопасности, только специальный код надо знать. Кто-то вошел в систему, выбрал нужную точку закладки и дал команду автономно жахнуть.
        - Кто, откуда, когда? Что программисты говорят?
        - Пока не знаю, их как раз сейчас следователи крутят.
        - Может, отойдем от двери? - Барышев невольно взглянул на потолок.
        - Коды уже сменили, их теперь только комендант здания, командир Великокняжеского полка и начальник Службы безопасности знают.
        - А раньше сколько народу знало? - поинтересовался князь.
        - Все начальники отделов контрразведки, ну и выше по команде.
        Преображенский обернулся к Барышеву.
        - Так точно, - подполковник кивнул. - Но только для помещений и коридоров своих этажей. Лифты, лестницы и крыша были исключительно в комендантском ведении, а подвалы и переходы начальник СБ контролировал.
        - Короче, каждая собака к системе доступ имела, - вывел Воротов. - Не в обиду будет сказано.
        - Согласен, - Барышев снова кивнул. - Я своему начальству то же самое говорил. Только помягче.
        - Надо было пожестче сказать, - Преображенский вошел в кабинет. - Заходите оба.
        - Здесь тоже взрыв был или хозяин такой? - скептически оглянувшись по сторонам, усмехнулся Воротов. - Беда с этими «пиджаками», никакого понятия о порядке.
        - У нас с этим тоже провал, - строго заметил князь. - Только мы о Великом Порядке понятия не имеем, потому и проигрываем. Располагайтесь, расскажу вам о своей задумке. Кажется, я знаю, как «живца» твоего, Слава, изобразить. Если сработает ловушка, закроем вопрос раз и навсегда!

***
        Адмирал Джонсон влетел в тактический зал Генштаба, как юнга-посыльный, со скоростью пули. Лицо адмирала было искажено гримасой гнева, а в руке он сжимал листок тонкого пластика с каким-то текстом. Присутствующие в помещении штаб-офицеры обернулись к адмиралу и уставились на него с нескрываемым интересом. Джонсон пошарил сверкающим взглядом по залу и, отыскав Стивенсона, решительно двинулся к нему. Ничуть не смущаясь, что командующий марсианскими вооруженными силами беседует с Верховным главнокомандующим Великим Князем Гордеевым и начальником Объединенного Генштаба генералом Накано, адмирал швырнул листок на стол и, слегка заикаясь от возмущения, заявил:
        - Это н-не лезет ни в какие ворота! Это реальная, непоправимая катастрофа, господа генералы! Новый Перл-Харбор! Вашу контрразведку следует отдать под суд! Расстрелять к дьяволу! Всех, до одного!
        - Спокойно, адмирал, что случилось? - Гордеев удивленно взглянул на Джонсона. - За что вы предлагаете ликвидировать под корень контрразведку?
        - Катастрофа! - Голос у боевого адмирала вдруг сорвался. - Флот прорыва атакован прямо на базе. Он… уничтожен! Эйзенские корабли вышли из прыжка точно в районе формирования флота и расстреляли корабли в упор! Они не могли обнаружить базу самостоятельно! Координаты им передали из нашего Генерального штаба!
        - Стоп, машина! - Гордеев помрачнел и уставился на Стивенсона. - Какой еще флот прорыва, объяснитесь, генерал.
        - Объясниться? - Стивенсон выдержал буравящий взгляд Великого Князя. - Я-то объяснюсь, а вот вы… Хорошо, извольте. После поражения в ледяном поясе остатки Резервного флота были окружены неизвестным флотом и теперь маневрируют, теряя силы и не имея возможности прыгнуть в безопасную зону. Поскольку Генштаб не в состоянии собрать кулак для прорыва к окруженному флоту, мы решили сделать это сами. Все было проделано тайно и быстро. Если бы не предатель в Генеральном штабе, у нас все могло получиться. Но, как видите, не получилось. Мобильный флот немцев уничтожил спасательную корабельную группу прямо на базе еще до начала прорыва. Это реальная военная катастрофа, адмирал Джонсон прав. А теперь скажите вы, мистер Гордеев, почему предатель до сих пор не пойман вашей контрразведкой?
        - Я сто раз говорил, не следует согласовывать планы с Объединенным штабом, - немного успокоившись, прохрипел Джонсон. - Это было нашей единственной ошибкой.
        - Возможно, не единственной, - резко возразил Стивенсон. - Возможно, мы ошиблись чуть раньше. Когда заключили коалицию.
        - Не надо было этого говорить, - Гордеев встал. - Впрочем, как угодно. Желаете сделать официальное заявление?
        - Господа! - решительно вмешался начальник Объединенного Генштаба. - Возьмем паузу и остынем! Прошу вас, не делайте поспешных заявлений! Ситуация сложная, но нельзя терять голову, нельзя идти на поводу у эмоций! Тайм-аут, господа генералы и адмиралы! Ваша светлость, прошу вас! Мистер президент, вас тоже!
        Стивенсон ничего не ответил. Он кивнул Джонсону, и они молча покинули тактический зал. Следом за ними удалились и все остальные марсиане. Понимать это как разрыв отношений, было преждевременно, но то, что коалиция под угрозой, сомнению не подлежало.

***
        Это было странно, даже подозрительно. Краузе вовсе не рассчитывал на такую щедрость Судьбы. Он надеялся, мечтал, но никак не ожидал, что ему действительно удастся на следующий день в то же самое время увидеть и даже увести из лазарета Катрину. Но все сложилось весьма удачно, нашлось подходящее алиби и для начальства, и для любопытных товарищей из команды Найдера, и даже фрау Нессель лишь бросила вслед улепетывающему коллеге полный осуждения взгляд. Временный
«аусвайс» был выписан на целую неделю, и проблем с формальностями также не возникло.
        Постовая медсестра была другой, но и она не увидела в поступке офицера ничего предосудительного. Забирает, значит, надо. На всю ночь? Понятно, вопросов нет. Она даже не ухмыльнулась. Альфреда это почему-то огорчило. По пути к палате Катрины он взглянул в зеркало. Вроде бы не урод. Почему же в глазах у постовой не промелькнуло и намека на любопытство? Неужели медсестра настолько дисциплинирована? Или она не представляет мрачноватого, измученного инспектора в роли героя-любовника? Почему же тогда «клюнула» Катрина? Получается, Грета права - Катрина использует Краузе в своих целях?

«Использует. Ну и что? Я бы на ее месте тоже искал любые способы вырваться из этой стерильной тюрьмы. Никто и не рассчитывает на глубокое взаимное чувство, но симпатия тоже неплохое начало. Не все же умеют вспыхивать. Большинству требуется раскачка, пристрелка и всё такое».
        Сегодня Альфред не рискнул пригласить Катрину в ресторан. Да она и не хотела. Очутившись в лифте, она сама, чтобы не мучить кавалера, набрала на панели «сорок четыре».
        - Смотреть на пьяные физиономии офицеров и слушать небылицы - увольте! - Кати рассмеялась. - Последние шесть лет я только этим и занималась. Гораздо больше мне понравилось у вас дома. Только давайте проедем чуть дальше вашего квартала и прогуляемся по уровню. У вас там интересно?
        - Сейчас нет. Военный режим, экономия во всем. На всех уровнях сумрачно и холодно. Но если хотите немного взбодриться…
        - Хочу. А согреемся мы поблизости от вашего блока. Я вчера заметила там небольшой павильончик. Там подают плохой кофе, но наливают вполне приличный шнапс.
        - Это лишнее. Согреться и выпить кофе мы сможем дома. Мне заменили пищемат. Но только, чур, вино мы прихватим по дороге!
        Они рассмеялись. Этот вечер начался не так сумбурно, как вчерашний, и Альфред был почему-то уверен, что закончится он еще лучше.
        Готовясь к ухаживаниям, Краузе еще вчера снял со счета больше половины сбережений, поэтому завернул в винный магазинчик с видом человека, способного купить всю лавчонку. Впрочем, подвига он бы не совершил. Цены на спиртное неуклонно падали, и сегодня приличный шнапс стоил процентов на двадцать дешевле, чем до начала войны.
        - А брикеты с сублиматами и пищевой порошок дорожают, - поделился Альфред наблюдением одновременно с Катриной и продавщицей.
        - Война, герр офицер, - продавщица, на вид лет ста, а по голосу едва ли тридцати, удрученно вздохнула и выставила на прилавок покрытую пылью бутылку «Бордо». - Простите!
        Она спохватилась и вытерла бутылку передником.
        - Натуральное?
        - Конечно! Импортная квота, видите штамп? Политкомиссия торгового министерства требует, чтобы на витрине был ассортимент, и люди могли сравнить лучшие сорта отечественной продукции с товарами знаменитых производителей. Но у нас это никто не берет. Что тут сравнивать? Бутылка шнапса «Четвертый рейх» стоит сорок марок, а эта импортная бурда целых триста. За что? Одиннадцать градусов! Виноградный сок! Если захочется, я куплю брикет виноградного сублимата и разведу в шнапсе. Вот это будет вино! А это… бурда и есть.
        - «Бордо», - скрывая усмешку, поправил Краузе. - А как же требование политкомиссии?
        - Люди должны сравнивать, - продавщица махнула рукой. - А я давно все сравнила.
        Альфред рассчитался, и они с Кати вышли на улицу.
        - По ней заметно, - Катрина зябко поежилась. - Да, кажется, я погорячилась. В этом комбинезоне по такому холоду я далеко не уйду.
        - Зайдем, - Краузе взял ее за руку и потянул в ближайший магазин одежды. - Здесь ассортимент не такой, как в винном, импортные вещи разбирают мгновенно, но что-нибудь мы подберем. Пусть недорогое, но теплое.
        - Да, это важнее.
        Домой (Альфред уже не думал «ко мне домой», просто домой) они добрались часа через два, уставшие, но с полными руками серых однотипных пакетов из разных магазинчиков. Для Катрины покупки оказались мощным стимулом, она «отдохнула» очень быстро и взялась за примерку обновок, а вот Альфред залег на диван основательно. В отличие от реальных городов, на Эйзене не было супермаркетов, чтобы купить всё сразу, не сбивая ноги в поисках нужных магазинов, а о сетевой торговле никто и вовсе не слышал.
        - Как женщины это выдерживают? - простонал Краузе, когда принарядившаяся Кати продефилировала перед ним в новом вечернем платье с бокалами вина в руках.
        - Вот, - Катрина присела рядом и подала бокал. - Пьем на брудершафт, а после я всё тебе подробно расскажу.
        - Зачем нам брудершафт? - Краузе приподнялся на локте и взял вино. - За тебя.
        - За нас, - ответила Кати. - За нас, Альфред.
        Дальше все пошло, как в хорошем кино: неторопливо, красиво и очень чувственно. У Краузе еще никогда не было таких волшебных женщин. Он вообще имел довольно скромный сексуальный опыт, но сравнивать все же было с кем (Грета не в счет), и все сравнения были в пользу Кати. Но больше всего Альфреда поразили собственные возможности. Эта женщина возбуждала его настолько, что успокоился Краузе лишь к половине третьего ночи, многократно, страстно и с фантазией доказав свою любовь. А ведь после эксцесса с Гретой, когда у инспектора толком не получилось вообще ничего, он всерьез задумался о посещении доктора и начал прислушиваться к посулам рекламы средств для увеличения мужской силы. Оказывается, нужно было найти подходящую женщину, вот и весь секрет. Кати подходила Альфреду на сто процентов. Подходил ли ей он? Вроде бы она осталась довольна, но как тут понять, умысел это или чувство?
        Краузе вновь решительно отогнал предательские мыслишки. Сколько можно рефлексировать?! Все хорошо, и да будет так всегда.
        Альфред уткнулся в волосы любимой и очень быстро уснул…

…Краузе не запомнил снов, только то, что они были хорошими. По этой причине настойчивый звонок компа не вызвал у него раздражения. Инспектор только забеспокоился, что сигнал может разбудить Катрину. Он быстро нащупал комп и нажал
«ответ».
        - Что такое? - шепотом спросил он, спросонья плохо понимая, кто маячит в плоском экранчике.
        - Срочное дело, герр инспектор, - судя по голосу, это был Клаус. - Требуется ваше присутствие.
        Альфред сфокусировал взгляд на часах. Пять тридцать утра. Безобразие какое-то! Совести нет у этого Клауса Клауса.
        - Надеюсь, светопреставление? - недовольно пробурчал Краузе, осторожно сползая с постели.
        - Очень срочное дело, шеф, - Клаус явно пытался рассмотреть картинку за плечом у инспектора. - Извините, что поднимаю в такую рань.
        - Скоро буду, - Альфред вырубил связь.
        Не хватало еще, чтобы Клаус рассмотрел что-нибудь лишнее. Он свой парень, не какой-нибудь Найдер, но доверять ему стоит с оговорками. Так сказать, с поправкой на ветер. Ведь Клаус примерный сотрудник ГСП, и донести на оступившегося товарища для него в порядке вещей.
        - Снова неотложные дела? - сонно спросила Катрина.
        - Да, но тебе необязательно уходить, - Краузе начал торопливо одеваться. - Да и комендантский час пока не закончился.
        - А когда закончится, мне тебя дождаться?
        - Отличная мысль, - Альфред на секунду задумался. - Сделаем так: я позвоню в лазарет и предупрежу, что ты вернешься завтра утром. Здесь, конечно, тоже не слишком уютно, но все-таки квартира, а не больничная палата. Сейчас введу тебя в список пользователей домашним компом. Хозяйничай. А я постараюсь вернуться, как можно раньше.
        - А если меня пожелает допросить Найдер?
        - Я не буду уточнять, где тебя оставил. В лазарете ему скажут, что ты в моей компании, этого будет достаточно. С Фрицем я всё улажу.
        - Выходить нельзя?
        - Лучше не рисковать.
        - Хорошо, - Катрина потянулась. - Я согласна. Мне нравится быть дома.
        Она зарылась в подушки и накрылась с головой одеялом, но вскоре снова высунулась из укрытия.
        - Спи, - упредил ее вопрос Альфред. - Не надо провожать.
        Катрина благодарно улыбнулась и сложила губки для поцелуя. Альфред торопливо ее чмокнул и покинул жилище. Уже за дверью он спохватился, что не включил систему наблюдения, но возвращаться не стал. Вчера ночью это было актуально - полного доверия Катрине еще не было, но сегодня… об этом было даже как-то странно думать. Следить за членом семьи? Абсурд!

«Рановато записывать ее в жены, - подумалось Альфреду уже в лифте, - но и назвать Кати случайной подружкой не повернется язык. Пусть будет невеста. Сентиментально, старомодно, зато корректно».
        То, что ожидало инспектора в отделе, мигом его отрезвило. Срочное дело оказалось сверхсрочным, экстренным и неотложным. Причем, касалось оно и текущей работы Краузе, и прежней. Поэтому Штраух приказал вызвать Альфреда, хотя руководителем операции назначил все-таки старшего инспектора Найдера.
        - Экстренный сигнал поступил в три тридцать, - не глядя на Краузе, сказал Найдер, открывая оперативное совещание, в котором участвовали только посвященные: Краузе, Грета, Клаус и Груббер. - Электронная контрразведка зафиксировала взлом сервера научного городка, теперь хорошо подготовленный, а потому успешный, но с тем же почерком, что и раньше. Отследить точку доступа коллегам не удалось.
        - Ну, это понятно, - пробасил Штраух, пожелавший присутствовать на совещании в качестве «независимого наблюдателя», как он сам выразился. - Иначе всю дежурную смену этих недоделанных электронщиков не посадили бы в карцер, а их начальник не пустил бы себе пулю в лоб.
        - Неужели все так плохо? - наивно удивился Клаус.
        - Хуже некуда, - раздраженно проронил комиссар. - Диверсия серьезно подвесила и главный комп, и резервную систему научного городка, то есть, полностью вырубила Установку на неопределенное время. Разжевать, к чему это привело?
        Клаус промолчал.
        - Наши группы отрезаны на неопределенное время от снабжения, лишены защитного поля и не смогут воспользоваться каналом экстренной эвакуации, - вместо него сказал Краузе. - Если противник готов к такому повороту, тайный этап войны можно считать оконченным. Космодесантники и рейнджеры перебьют всех лазутчиков, которых успели обнаружить, в два счета.
        - Очень тонкое наблюдение! - Штраух не мигая, уставился на Альфреда. - А поделитесь с нами еще одним наблюдением, инспектор. По чьей милости мы имеем то, что имеем? Кто нанес нам этот подлый удар ниже пояса?
        - Всё тот же агент земной разведки, - спокойно ответил Краузе. - А «милость» ваша, герр комиссар.
        - Что?! - Штраух вскочил, едва не опрокинув кресло. - Что вы несете?!
        Краузе, как и все остальные, встал навытяжку, но взгляд не отвел и вообще ничуть не испугался.
        - Вы отстранили меня от дела именно в тот момент, когда я готов был схватить агента. Но вы решили поступить по-своему, и шпион улетел на Марту. Теперь он вернулся. Результат мы видим.
        - Бред! - заявила молчавшая до сих пор Грета. - Вы снова пытаетесь свалить всё на Еву Меркер? Забудьте о своей глупой версии, Краузе! Агент не она. К тому же она до сих пор на Марте. Хотите поговорить с ней по гиперсвязи?
        - Будьте так любезны, позвоните своей воспитаннице, фрау Нессель, - процедил Альфред сквозь зубы. - Уверен, она не ответит.
        - У вас была такая версия? - Штраух вновь перевел сверкающий взгляд на Краузе. - Вы это серьезно?
        - Все сходилось. Как сойдется и сейчас, я уверен. Евы не окажется на Марте, и, напротив, выяснится, что в последние сутки на Эйзен прибыл один или несколько кораблей с этой колонии. На какой срок был выписан «аусвайс», фрау Нессель?
        - Кому? - Грета пока не спешила хвататься за комп, но уверенности в ее голосе поубавилось.
        - Еве, конечно.
        - На… неделю, кажется. Да, на неделю. Стандартная процедура.
        - Я не помню, чтобы подписывал разрешение, - теперь Штраух сверлил взглядом Грету. - Что это за самоуправство, объяснитесь, инспектор Нессель.
        - Разрешение подписал мой муж, - Грета сникла, но тут же взяла себя в руки. - Потому что он тоже здравомыслящий человек и никогда бы не подумал обвинять маленькую девочку в чудовищных преступлениях! Подобная мысль могла прийти в голову только такому извращенцу, как Краузе!
        Альфред ожидал, что Грета в запале выплеснет всё, что знает о патологических наклонностях «извращенца Краузе», например, о его страсти к «недочеловеку» женского пола, но фрау Нессель почему-то ограничилась этим неопределенным оскорблением. Забыла? Вряд ли. Скорее, придержала туза в рукаве.
        - Называйте меня кем угодно, извращенцем, маньяком, педофилом, но прежде проверьте связь, - спокойно предложил Краузе.
        - Звоните, - Штраух был заинтригован настолько, что даже забыл о собственных обидах. - Клаус, прямо сейчас проверьте списки прибывших за сутки судов и кораблей.
        - Я уже проверил, герр комиссар, - с нотками подобострастия вмешался Найдер. - У военных причалов каждый час швартуются корабли, идет подготовка к операции
«Тоденхунд», но конкретно с Марты за сутки прибыло десять. Восемь из них - большие транспортники с несколькими десятками тысяч человек на каждом борту.
        - Проверьте возраст всех пассажиров, - Штраух покосился на Краузе.
        Найдер с готовностью кивнул и углубился в работу. Так это выглядело со стороны. На самом деле работала программа, причем гораздо быстрее, чем Фриц успевал корчить многозначительные рожи. На прибывших кораблях не оказалось ни одного ребенка. Грета победно взглянула на Краузе, но Штраух не дал ей насладиться триумфом.
        - А что у вас, фрау Нессель?
        - У меня? Э-э…
        - Девочка ответила на звонок?
        - Нет, но, возможно, она спит или… куда-то вышла. Эти дети, герр комиссар, такие безответственные! В ее возрасте комп еще не является жизненно необходимым атрибутом, она могла бросить его где угодно.
        - Прекратите! - рыкнул Штраух. - Ева не ответила, так?
        - Да.
        - Тогда начнем все сначала, - комиссар обвел тяжелым взглядом притихших подчиненных. - Мы упустили шпиона, с нас и спрос, хотя напрямую сегодняшний инцидент с нашим отделом пока никто не связывает. Подчеркиваю - пока! Но свяжут, не сомневайтесь, и тогда станет поздно гоняться по Эйзену за призраками из недавнего прошлого. Под трибунал пойдут все, вплоть до вас, фрау Нессель. И муж вас не спасет. Только поймав, наконец, шпиона, мы сумеем избежать трибунала и расстрела. Всем ясно?!
        - Расстрела? - испуганно переспросила Грета.
        - А вы рассчитывали получить дополнительный паек?! Версия с девочкой пока остается в разработке. Не было детей на последних рейсах, могли быть на предыдущих. Этим будет заниматься Краузе. Остальные проверят списки и биографии экипажей и пассажиров всех прибывших за последние сутки судов. Не только с Марты, а всех! Старший инспектор Найдер поработает в компании дознавателей и экспертов, изучающих сегодняшний взлом и его последствия. Ищем любые зацепки, любые намеки на личность шпиона.
        - А если это не шпион? - вдруг спросил молчаливый Груббер.
        - Не понял, - Штраух взглянул на инспектора, будто впервые увидел.
        - Если это не шпион, а предатель?
        - А-а, вы об этом, - Штраух кивнул. - Такая вероятность имеется. Но этой версией будут заниматься другие отделы. Еще вопросы?
        - А если это и не шпион, и не доморощенный предатель? - рискнул спросить Краузе.
        - Хватит загадок! - Штраух хлопнул ладонью по столу. - Что вы имеете в виду?
        - Из числа прежних подозреваемых, кроме Евы, остался еще один человек, подходящий на роль взломщика. Он имеет доступ к сети и компам научного городка, а также достаточную квалификацию. Я говорю о Неймане, герр комиссар.
        - А почему не Вильгельм? - оживился Найдер.
        - Потому, что она имеет железное алиби.
        - И на время нового взлома? - Фриц прищурился и испытующе взглянул на Краузе.
        - Да, - спокойно ответил инспектор. - Если прикажете, я подам вам рапорт на эту тему. Катрина Вильгельм полукровка и придерживается антифашистских взглядов, это автоматически делает ее потенциальным врагом, но она единственная из всех членов экипажа «Призрака-6» не могла совершить ни одного из расследуемых нами преступлений. В том числе и последнего, я ручаюсь. Она могла быть подстрекательницей, пособницей, идейным вдохновителем Евы, причем вела свою пропаганду Вильгельм задолго до выхода судна из прыжка, но не исполнителем, поскольку не имела для этого физических возможностей. Так что остаются Ева и Нейман.
        - Оставьте в покое Неймана, - сказал Штраух раздраженно. - Он тоже вне подозрений.
        - Два виртуозных взлома, с одним почерком, но совершенных разными способами, - Краузе развел руками, - это слабое место обвинений против Евы, но зато сильный аргумент против Неймана. Взломщик должен иметь очень высокий уровень подготовки, профессорский.
        - Вы настырный упрямец, Краузе, - недовольно пробурчал Штраух. - Я лично проверю Неймана. Еще вопросы?!
        - Никак нет! - на удивление стройным хором выпалили подчиненные.
        - Работать без сна и отдыха! Я не верю в предательство, хотя ренегатов на Эйзене полно. Тем более я не верю в причастность Неймана. С девочкой мне пока не все понятно, но процентов на пятьдесят я допускаю, что она виновна. Однако вот что я вижу на сто процентов: этот взлом, как и предыдущие акции, совершен по канонам земных разведшкол. Квалификации выпускников школ «Обнинск-44» или «Форт Брегг» вполне достаточно, чтобы взломать даже сервер Рейхсканцелярии. Так что я убежден, проблему нам подкинули извне. До начала войны серьезные шпионские дела вели только четыре отдела, наш в том числе, причем мы расследовали дело шпиона с почерком агента ГРУ. Сегодняшнее происшествие наверняка не новая заброска, а рецидив, то есть, наша недоработка. Вот почему исправить ошибку способны только мы и никто другой. Мы до сих пор не знаем, кто этот агент, но когда мы его поймаем, то не удивимся. Окажется, что всё было очевидно, только мы искали не в том месте. Понятно? Что глазами хлопаете, не поняли? Ничего, дозреете в процессе. Вон отсюда! Кто не справится с заданием за двое суток, расстреляю лично! Краузе, вас в
первую очередь!..

…Нетрудно догадаться, что домой Альфред вернулся только к полуночи, причем с твердым намерением продолжить работу.
        - Сидел в конторе до последнего, - устало жаловался он Катрине, положив голову ей на колени и уныло глядя в потолок. - Знал бы, что так получится, давно пришел бы домой. Все равно работаю с обычным компом. Лучше уж здесь сидеть, с тобой. Но я всё думал, вот еще немного и найду, отправлю по пеленгу «стражников», а сам к тебе. И ничего, представляешь, ни единой зацепки!
        - А что ты искал?
        - Это не важно, Кати. Искал… одного человека. Я точно знаю, что он где-то рядом, знаю его виртуальные приметы, но искать приходится в огромном информационном массиве, а поисковой программы на такой случай нет. Вернее, она есть, но загружена в комп, который сейчас «висит».
        - Вот тебе «повезло»! - искренне посочувствовала Катрина. - И что же дальше, продолжишь поиск? Хочешь, помогу?
        - Это такая скукотища! - Краузе поморщился. - Нет, не стоит забивать голову.
        - Я ведь программист, ты забыл? Вдруг что-то подскажу?
        - Это мой крест, Кати, - Альфред вздохнул. - Лучше свари кофе, хорошо?
        - Как скажешь, - легко согласилась Катрина. - Станет совсем туго - зови.
        Туго стало часам к трем. Несмотря на выпитый кофе, Альфред перестал соображать и провалился в глубокий сон, прямо за рабочим столом. Сказались и бессонные ночи, и перенапряжение. Когда инспектор проснулся, до стандартного подъема оставалось еще пять минут. Это с ним случалось часто - пробуждения за пять минут до звонка будильника. Обычно Краузе оставался этим доволен. Просыпаться со звонком ему не нравилось - слишком резкий старт. Но сегодня Альфред немного расстроился. Лучше было проснуться хотя бы за полчаса. Тогда осталось бы время перебраться из-за стола на кровать, под бочок к сладко сопящей Катрине. Чем бы это закончилось, неизвестно, но хотя бы заряд положительных эмоций Краузе получил - точно. А так… за пять минут и заряда-то не получить, не то что… Альфред размял затекшую шею и кряхтя поднялся из-за стола.
        И все-таки хорошо, что утро началось с приятной картинки. Не с надоевшей пасторали над беговой дорожкой или голых стен и заляпанных зеркал, а с настоящей красоты. Спящая Кати придавала квартире совершенно иной, уютный вид, и Альфред ощущал себя как бы в другом мире. Он убегал сюда, в «положительный» параллельный мир, где нет войны, безумной работы, страха и злобы… ничего из неотъемлемых принадлежностей мира реального. Убегал, насыщался положительной энергией и возвращался в
«отрицательный» мир, где эту энергию из него высасывали все, кому не лень. Такие вот мысли спросонья крутились в голове у Альфреда Краузе, верного присяге инспектора ГСП. На отступничество не тянули, но и лояльностью не блистали.
«Отрицательный» мир! Хорошо, что политкомиссии не читают мыслей.
        Инспектор снова взглянул на Катрину, и его осенила новая крамольная мысль. Найдер будет страшно занят еще целые сутки! То есть в лазарет ему никак не добраться и отсутствия Катрины не обнаружить! Краузе обрадовался. Служебные неприятности дарили ему с Катриной еще сутки семейной иллюзии. Пусть только иллюзии, но какой замечательной!

«Буду поздно, если получится, забегу на обед. В лазарете всё спокойно, у нас еще сутки». Такое послание оставил Краузе в домашнем компе с пометкой «Доставить хозяйке, когда проснется».
        Катрина прослушала записку через час после ухода Альфреда и про себя отметила, что инспектор сам не знает, насколько он прав. «У них» вряд ли оставалось больше суток.
13. Март 2299 г., Земля - Эйзен
        Полковник из «Беркута» не ошибся. С каждым днем становилось жарче, но вовсе не потому, что весеннее солнце поднималось выше над горизонтом. На подмогу диверсантам пришел немецкий десант при поддержке космических штурмовиков и орбитальной группировки тяжелых крейсеров, довольно точно обстреливающей военные объекты с недосягаемой высоты. Чем занимается земной флот, почему не отгонит Эйзенскую армию подальше от метрополии? - эти вопросы пока оставались без ответов. Хорошо еще космодесантники не халтурили, работали на грунте рядом с ополчением и полицейскими. Без них было бы совсем туго.
        Сержант Ярцев, за какие-то три дня серьезно продвинувшийся по «карьерной лестнице»: из старшего поста сразу в командиры взвода, остановил взводную колонну и приказал развернуться в цепь. «Гражданская разведка», то есть бдительные старушки, доложили о подозрительном движении в парке Березовая Роща. Вроде бы трое или пятеро не по сезону одетых мужчин тащили какие-то «чемоданы» в сторону Ходынского спортивно-концертного комплекса. Взводу Ярцева была поставлена задача: прочесать предполагаемое место «высадки» и постараться найти подозрительные следы. Самими диверсантами должны были заняться полицейские и охрана СКК.
        Задача несложная, даже с учетом того, что в составе взвода насчитывалось от силы пятеро человек, имевших представление о службе и только двое - о войне. Сам Ярцев успел повоевать всего месяц, под занавес Пятой Космической, а его заместитель и сосед по дому Егорыч служил на космофлоте в те стародавние времена, когда боевые действия заключались в усмирении конфликтующих колонистов на Данае, Старте или Форпосте, реже - на Титане.
        - Холодно, блин, как на Медее, - авторитетно заявил Егорыч, когда взвод развернулся в цепь и побрел, проваливаясь по колено в серый, основательно подтаявший снег, в направлении старого, закрытого под снос стадиона ЦСКА. - Помню, дали мне первую увольнительную на сутки. Ну, я приоделся, рубашку нагладил, клеши отутюжил, ботинки надраил - сияю, как золотой червонец. Челнок сел, выхожу на трап, а там… минус двадцать! Лето, блин! Еле до терминала добежал, чуть не околел. Добежал, спрашиваю: «Это что за елы-палы?» А они смотрят так удивленно и спрашивают: «Вы что, русский?» Ну, как мы бы спросили: «Ты неандерталец, что ли?» Это, говорят, у вас там лето, а у нас третий месяц осени заканчивается. Вернулся на корабль, старшину спрашиваю: «Чего не предупредил-то, что бушлат нужно накинуть?» А он ржет, как мерин. «Чужими советами опыту не наберешься. А так ты, салага, точно соображать научишься». Я после того случая «Звездный путеводитель» назубок выучил; где какой климат, какие времена года, когда в Москве лето и на каком языке лучше разговаривать.
        - Ты к чему это все рассказываешь? - Ярцев остановился и повертел головой. - Какой ровный снег! Будто катком примяли. Смотри, ни следов, ни веточек.
        Сержант осторожно ступил на плотный наст, постоял и шагнул назад. Следа не осталось.
        - Я ни к чему, просто так, чтоб не скучно было тут дефилировать, - Егорыч, кряхтя, наклонился и постучал по насту костяшками пальцев. - Прям пластик, а не снег. Тут высадились, басурмане, могу на стольник забиться. А ушли вон туда, по дорожке мимо ресторанчика. Можно, кстати, зайти, согреться парой стопочек.
        - Что? - Ярцев поднял на заместителя задумчивый взгляд.
        - Зайти, говорю, можно, пропустить по маленькой. Холодно!
        - Отставить по маленькой, мы на службе.
        - Так ведь не на главном направлении, чего нам сто грамм… не помешает.
        - Егорыч! Будешь разлагать дисциплину, Нинке доложу!
        - Ой, ой, напугал, - Егорыч сник. - Ладно, будем мерзнуть.
        Следы так и не обнаружились. Поле плотного наста простиралось вплоть до подогреваемой асфальтовой дорожки. На ней, если диверсанты и принесли пару комочков снега или даже наследили, все давно просохло. Ярцев снова построил продрогший взвод в колонну по двое и приказал Егорычу вести подразделение к ближайшему игровому павильону, на «привал и обогрев». Вечерело, и дальнейшие поиски следов лучше было отложить до того момента, когда в парке зажгутся фонари, а еще лучше - до утра. Второй вариант начальство вряд ли одобрит, но против
«привала» возражать не станет, это точно. Сам сержант побрел позади колонны, то и дело оглядываясь на место высадки диверсантов. Что-то его беспокоило, но что конкретно, Ярцев никак не улавливал. То ли этот странный наст «не так лежал», то ли еще что-то…

«Прям пластик, а не снег…» - вспомнился комментарий Егорыча. Сержант притормозил. А что, если…
        Колонна шла неторопливо, и Ярцев вполне успевал ее нагнать еще до того, как замыкающие скроются за поворотом аллеи и Егорыч хватится командира. Сержант быстрым шагом вернулся к утрамбованному участку, присел у кромки и потрогал наст. Холодный, как и полагается. Ярцев встал, затем снова сел и опять приложил ладонь. На этот раз подержал подольше. Рука замерзла очень быстро, слишком быстро. Температура наста была явно ниже, чем полагалось обычному снегу. Искусственный? Сержант медленно снял с плеча тяжеленный дробовик и внимательно огляделся. В надвигающихся сумерках любые тени становились подозрительными и даже угрожающими, но Ярцев легко отфильтровал «великоглазые страхи» от реальности и уцепился за одну-единственную неровную тень под сенью трех, не вполне уместных в березовой роще, старых елей. Даже и не тень, а так, оттенок вблизи даже и не бугорка, а легкой неровности рельефа. Участок подозрительного наста заканчивался примерно в полутора метрах от замеченной неровности, и между этими двумя странными явлениями виднелось углубление в снегу. Даже с позиции Ярцева - метров с пятидесяти - углубление
выглядело в точности, как человеческий след. Один. Направленный ОТ твердого участка! Куда? К бугорку? А дальше след куда подевался?
        Сержант на всякий случай снял «носорога» с предохранителя и направил на бугорок. Тень от неровности едва заметно сместилась!
        За грохотом выстрела Ярцев не расслышал других звуков и только потом, извлекая из щеки занозу, понял, что «бугорок» успел пальнуть в ответ, но попал в ствол ближайшего дерева.
        - Командир! - сзади послышался топот ополченцев.
        - В цепь! - не сводя глаз с развороченного картечью «бугорка», Ярцев попятился. - В цепь и ложись!
        Рядом с ухом тоненько прожужжало. Для комаров был не сезон. Ярцев упал в снег, едва не расквасив нос о край утрамбованного участка.
        - Что за лядство?! - рядом плюхнулся Егорыч. - Чего палишь?!
        Ответом ему послужил короткий вскрик кого-то из бойцов взвода.
        - Ложись, я сказал! - кое-как оглядываясь, заорал Ярцев. - Огонь!
        - Да куда палить-то?! - Егорыч завозился в снегу, стягивая с плеча абордажный дробовик.
        - Прямо! По снегу с той стороны наста! - пытаясь перекрыть грохот «носорога», крикнул сержант. - И по самому насту! Там они, суки, под ним прячутся!
        Ярцев для наглядности понизил прицел и влепил пару зарядов в середину твердого участка. Наст буквально взорвался, брызнув двумя фонтанами осколков, больше напоминающих обломки пластика, чем ледышки.
        - Мы ж, получается, прямо по ним прошли! - изумился Егорыч. - Вот, артисты! Толково зашхерились!
        Слева запричитал еще один боец, а через пару секунд охнул третий. До Ярцева, наконец, дошло, откуда бьет противник, и он перевел прицел далеко влево, на заросли обледеневшего кустарника, едва ли не на фланг собственного взвода. Снайпер прятался умело. Залег на неудобной, казалось бы, позиции - никогда не подумаешь, что оттуда вообще можно в кого-нибудь попасть - и спокойно отстреливал ополченцев, поднявших голову выше уровня снега.
        - Слышь, сосед, ты мне нос не подпали, - Егорыч попытался отползти назад и потому почти встал на четвереньки.
        Сержант был вынужден повременить со снайперской дуэлью и, приподнявшись на локте, крепко врезать заместителю по шее.
        - Лежи!
        Старый матрос уткнулся в талый снег, но лишь на секунду.
        - Ты чего! - сплевывая набившийся в рот снег, возмутился Егорыч.
        Ярцев вдруг дернулся и рухнул рядом, так же, как только что заместитель, уткнувшись в снег лицом.
        - Ты чего?! - повторил Егорыч, пытаясь заглянуть в лицо командиру.
        - Ничего, - сквозь зубы процедил сержант. - Башку твою дурную спасал!
        - Не, а по шее зачем костылять?!
        - Разминал, - Ярцев тяжело перевалился на правый бок. - Сейчас ее вместо упора буду использовать. Лег быстро! Мордой в снег!
        - Да зачем! - Егорыч перевел удивленный взгляд на плечо командира. Куртка была порвана и ткань быстро пропитывалась кровью. - Ты ранен, что ли? Это из-за меня?!
        - Ложись, старый хрен, иначе этот сучий снайпер всех перестреляет!
        Егорыч поднял воротник и покорно растянулся на снегу. Ярцев положил «носорога» ему на спину, кое-как устроился, стараясь не задеть раненое плечо, и тщательно прицелился. Дистанция была приличной, но для такой «пушки» посильной, а картечь прощала погрешности прицеливания. Сержант выстрелил дважды, оценил на глаз результат (мерзлый кустарник как сбрило!), пальнул для верности еще разок и устало откинулся на спину.
        - Всё? - Егорыч приподнялся и потряс головой. - Оглох! Ей богу, оглох!
        - Поделом, - тихо выдохнул Ярцев. - Отправь народ, пусть проверят, вышибли мы этих гадов или нет. Только осторожно, ползком!
        - Командир! - вдруг крикнул кто-то с правого фланга. - Командир, тут немец раненый! Во, еще один! Дохлый!
        - Что? - Ярцев поднял голову. - Кто?! Какой?
        - И тут! - двое ополченцев выбрались на центр твердого участка и заглянули под
«пластиковый наст». - Фу-у, месиво!
        - Раненого фрица сюда! - приказал сержант. - И доктора позовите.
        Убедившись, что бой окончен, ополченцы начали подниматься и собираться в кучки поблизости от вражеских трупов.
        - Да пусть он, сука, кровью истечет! - заметил кто-то из толпы.
        - Мне доктора позовите, - утонил Ярцев.
        - И мне, - встрял Егорыч. - Мне от контузии сто грамм спирту полагается. Эй, а ну, всем отойти от фрица! Шукенов, я тебе пну! Слышали, что командир сказал, тащите его сюда! Да не за ноги!
        - Сейчас перевяжу, - рядом с Ярцевым присела симпатичная докторша. - Какой кошмар!
        - Что, серьезная рана? - Ярцев покосился на плечо. - А не сказать, что сильно болит.
        - Рана сквозная, заживет, - успокоила женщина. - Двое наших убиты: Горобец и этот, новенький, на Песчаной жил. Так жалко!
        - А фрицы?
        - После вашего «носорога»… - она покачала головой. - Их по кусочкам собирать придется. Только один и выжил, в которого не вы стреляли.
        - Погодите, - Ярцева вдруг осенило. - Что же получается, их не отбросило на Эйзен?
        Защита больше не работает?! Надо комбату… срочно…
        Сержант отстранил докторшу и торопливо включил комп.
        - Алло! Господин майор! Ярцев, четвертый взвод третьей роты. Тут у нас такое дело, господин майор…
        - Что за канонада, Ярцев?!
        - Группу накрыли! Семь… - сержант встретился взглядом с Егорычем. Тот кивнул. - Семь человек.
        - Потери есть?
        - Двое убитых и двое раненых, я…
        - Плохо, Ярцев, - недовольно сказал комбат. - Пополнения не жди.
        - Я не о том, господин майор! У нас еще шесть трупов имеются.
        - Еще?! Гражданские?!
        - Нет, фрицы! Шестеро в виде фарша и один целый, даже живой пока. Защита у них не сработала! Уж не знаю, временно или как, только все тут, в наличии.
        - Та-ак, - майор оживился. - Ждите на месте, сейчас прилечу! Если всё, как ты говоришь, мы им устроим! Оцепи там всё и жди меня, понял? Ярцев, алло! Куда пропал?
        - Это Егорыч, замком, - ответил вместо сержанта заместитель. - Мы поняли, оцепим, и будем ждать.
        - А что с Ярцевым?
        - Да все нормально, господин майор, его же зацепило слегка, вот сознание и потерял. Докторица сказала - выживет. Раз дело на лад пошло, теперь грех не выжить.

***
        Военная удача переменчива, как и сама война. Одно отличие от удачи обыденной, бытовой - улыбается она только тем, кто умеет стоять до конца. Тем, кто не теряет присутствия духа и хладнокровно, методично бьет в цель. Бывает, конечно, что развязка наступает раньше, чем приходит удача, по независящим от человека обстоятельствам, и все же грамотное, продуманное движение к победе - это больше половины успеха. А еще у военной удачи есть привычка приходить внезапно, без видимых предвестников и спецэффектов. Просто пять минут назад ты еще проигрывал, отгоняя черные мыслишки о трибунале и последнем патроне «для себя» и вдруг - раз! - все изменилось с точностью до наоборот. Трибунал идет обедать, а последний патрон используется в качестве салюта.
        На первый взгляд, по этой схеме развивались события и сейчас. Но в действительности всё складывалось далеко не так замечательно. Хотелось бы, но не так. Именно об этом по пути на очередную «экзекуцию» и говорил князь Преображенский командующему полицейской армией «Беркут». Звонок генерала Бертье застал Преображенского, когда он шел по длинному коридору главного корпуса Генштаба, направляясь к Верховному для дачи объяснений по теме очередного провала контрразведки.
        - Поздравляю, ваша светлость, - по привычке потирая лысину, сказал Бертье. - Диверсии временно прекратились, хотя диверсанты никуда не исчезли, только расползлись по щелям. Думаю, у них на этот случай есть свои инструкции. Мы захватили нескольких пленных, но пока пользы от них мало. В большинстве - молчат, а кто говорит - ничего толком не знает. Но дело сдвинулось с мертвой точки, факт. Теперь мы можем сосредоточиться на орбитальной группировке противника. Флот нашей армии уже начал операцию. Противник отходит на дальнюю орбиту и выводит тылы за орбиту Луны.
        - Перехватили инициативу? - заключил Преображенский и слабо улыбнулся. - Это хорошие новости, генерал.
        - Но вы, я смотрю, не особенно рады? Разве это не ваш агент испортил немецкую
«гиперпушку»?
        - Скорее всего, он. Однако операция «Буревестник» - это лишь половина моей боевой задачи. Да и непонятно, насколько серьезно мой агент преуспел в выполнении задания. То, что Установка «зависла», хорошо, но неясно - надолго ли?
        - Даже если не надолго, мы успеем разгромить орбитальную группировку, а значит, оставим тактическую инициативу за собой.
        - Не хотелось бы вас разочаровывать, мсье генерал, но данные Службы дальнего обнаружения и анализ событий в ледяном поясе ставят под сомнение нашу способность удержать инициативу. Теперь ясно, как день, что немцы собираются ударить по обеим метрополиям всей своей мощью. Из ледяного пояса, используя маскировку, как у наших
«Невидимок», и новейшее оружие, подошел флот Рура. Подошел, заметьте, попутно уничтожив флот марсианских резервистов, что, безусловно, говорит о его мощи. Теперь на орбите Плутона формируется тяжелый кулак из трех флотов: Эйзена, Юнкера и Рура, а ближе к Нептуну разворачивается объединенный флот Марты-Гефеста. И это лишь одна сторона медали, которой нас хотят «наградить» эйзенские генералы. Другая сторона - силы прямого вторжения. Установку немцы обязательно починят и диверсии на Земле возобновятся. Плюс мы имеем проблемы с диверсантами на Марсе и части Колоний. Вот и посчитайте, на сколько фронтов нам предстоит сражаться. Даже если считать атакующую Землю с орбиты армию и объединенную немецкую армаду первым фронтом, диверсионные силы, проникающие прямиком на планету, - вторым, а марсианские и колониальные участки объединить в условный третий фронт, положение скверное. До сих пор мы с огромным трудом вели боевые действия на двух направлениях, не считая очень условной блокады Железяки, а уж война на три фронта, да еще с колониальной Экспедицией, разорвет нашу армию, как взрыв гранаты.
        - Да уж, картина безрадостная, - приуныл Бертье. - И что мы можем сделать? Нанести встречный удар?
        - Опередить и блокировать Рур, как во время Пятой космической, не удастся. Нет сил и времени. Мы можем только отойти для перегруппировки и пополнения сил к Земле, а дальше… как получится. Либо уйти в глухую защиту, либо контратаковать.
        - Марсиане наверняка начнут юлить и отойдут к Марсу, - предположил генерал. - А колонисты… эти тоже найдут причину вернуться по домам и затаиться.
        - Я и говорю - рано праздновать победу. Даже временным успехом это не назовешь. Вот если бы мы внезапно ударили по плацдарму и уничтожили немецкий кулак, пока он еще не слишком крепко «сжат», как фрицы это сделали с базой марсианского спасательного флота… но для этого потребуются значительные силы. Которых, повторяю, у нас нет и взять их неоткуда. Да еще «крот» этот… наверняка «сольет» данные, не успеем глазом моргнуть. Вот так-то, генерал. Впрочем, это не первые и не последние трудности в жизни. Справлялись раньше, справимся и сейчас.
        - Вот это верно, - согласился Бертье. - Такой настрой мне нравится больше.
        - Хорошо, генерал, спасибо за информацию, держите меня в курсе.
        - Да, конечно. Честь имею, ваша светлость.
        Преображенский выключил комп. Бертье был прав, унывать не следовало. У дверей в приемную Гордеева Павел Петрович остановился, автоматически одернул китель и сделал глубокий вдох-выдох. Разговор предстоял тяжелый, он понимал это вполне четко. Развал коалиции - не шуточки, и ответственность за него почти полностью лежит на совести князя Преображенского, в прошлом толкового военачальника, но в настоящем - что уж скрывать? - весьма посредственного начальника разведуправления.
        Князь уже почти шагнул через порог, когда комп сообщил о получении сообщения наивысшего приоритета. Преображенский торопливо прочитал послание и снова выдохнул; шумно и с немалым облегчением. Информация по-прежнему не решала основных проблем, но все-таки это была ложка меда для поднятия настроения. Агент с Эйзена передавал довольно ценные сведения, но в первую очередь Павла обрадовал сам факт его выхода на связь. Своевременная нейтрализация Установки, плюс ценные разведданные - это было уже что-то, хотя бы не так стыдно появляться на глаза Великому Князю.
        - Всё читаешь? - дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился сам Гордеев. - Читатель… Самому-то написать в рапорте что-нибудь интересное слабо? Или нечего?
        - Вот, как раз материал для опуса, - Преображенский указал на экранчик компа. - И от Бертье новости имеются.
        - Это я уже знаю, - Гордеев мотнул головой. - Заходи. Что там у тебя за
«материал»? Надеюсь, не доски для известных ящиков?
        - Агент вышел на связь. Данные, конечно, надо бы через аналитиков прогнать, но главное и без них понятно. Сутки назад на Эйзен под видом конвоя с продуктами и сырьем прибыл караван судов с Марты и Гефеста. Швартовались поочередно, с разными интервалами, но агент уверен, что это единый конвой, а «рваная» схема подхода к причалам использована для конспирации.
        - Из чего сие следует?
        - Все суда грузопассажирские, крупного тоннажа и все привезли примерно равное количество людей и груза. По три тысячи пассажиров на каждом борту и примерно по полтораста тонн багажа.
        - Погоди-ка… Считай по мобильной дивизии в немецком формате, со снаряжением и легким оружием в трюме?
        - Так точно, ваша светлость!
        - Ну-ну, - Гордеев потер подбородок. - И сколько судов прибыло, если на круг?
        - Больше пяти десятков.
        - Целая армия. Занятно. Что еще?
        - А сегодня портовая служба начала подготовку к приему нового конвоя. Судя по масштабам работ, он будет раз в десять больше первого.
        - Ого! Куда им столько? Пушка-то зависла, как собираются они всю эту орду доставлять по назначению? На бортах?
        - Вряд ли. Думаю, немцы рассчитывают починить Установку до подхода нового конвоя.
        - А дальше? Ты говори, говори, реабилитируйся. Иначе я говорить начну, и ласковых слов не жди.
        - Если все так, можно сделать вывод, что немцы готовятся нанести главный удар.
«Вторая волна» прямого вторжения будет поддержана крупным наступлением на космическом фронте и… - Преображенский замялся.
        - И нам крышка, - закончил Великий Князь. - Караван доставит десант на Эйзен, и пока объединенная немецкая армада будет мочить коалицию в космосе, новая, усиленная волна прямого десанта выполнит главную задачу. Не пойму, что ж они сразу так не сделали?
        - Думаю, всё просто: союзники до конца не верили в замысел Эйзена. Когда же убедились, что войну можно выиграть, причем с минимальными потерями, решили поддержать арийских братьев не только словом, но и делом.
        - Логично, - согласился Гордеев. - Что предлагаешь?
        - Перехватить конвой, что же еще? Армаду с наскока нам не взять, разве что уполовинить, а караван вполне возможно. Для срыва большого наступления немцев второе даже предпочтительнее. Разгромить наши флоты в космосе они могут и половиной армады, а вот захватить планеты «не числом, но уменьем» им будет трудно.
        - Лихой ты, Павел Петрович, как гусар, - Верховный поморщился и раздраженно махнул рукой. - Перехватить! Это кошке мышку «вполне возможно» слопать, а нам конвой из пяти сотен вооруженных кораблей и еще сотни, как минимум, рейдеров охранения не по зубам.
        - Если собрать достаточно мощную корабельную группу и ударить внезапно, наша
«кошка» запросто сможет эту «мышку» съесть.
        - «Съесть-то она съесть, да кто ж ей дасть?» - Гордеев махнул уже двумя руками. - Прожектерство! Мы не можем бросить на перехват значительные силы, их просто нет. Марсиане-то надулись, как эта самая мышь на крупу. Куда мы без их флота, пусть и пощипанного? И вообще…
        Великий Князь почему-то замолчал. Впрочем, Павел понял его без слов. «И вообще тебе, Павел Петрович, полагается вставить по самое «не хочу»! Больше проблем от тебя, чем пользы. Мало того, что союзники по твоей милости разбежались, так еще и время отнимаешь прожектами своими!» Возможно, Гордеев сказал бы всё другими словами, но смысл был бы тот же, Преображенский не сомневался.
        - Заодно мы могли бы решить другие проблемы, - осторожно произнес Преображенский. - Внутренние.
        - Сам нарвался, - хмурясь, сказал Верховный. - Хорошо, перейдем к внутренним проблемам. Ну, давай, выкладывай. Что сделано, что планируешь и до каких пор это безобразие будет продолжаться?!
        - До перехвата каравана, не дольше.
        - И рыбку хочешь съесть, и… - Гордеев покашлял. - Так не бывает, Павел Петрович. Сорвет тебе все планы «крот» зловредный, как пить дать сорвет. Раньше его надо сцапать, раньше!
        - Значит, в принципе перехват возможен?
        - Ты меня на словах-то не лови! - Гордеев прошелся по кабинету, заложив руки за спину. - Ловец нашелся… Шпиона поймать слабо, так он за начальство взялся. Ладно, излагай, чего удумал?
        - Игру, ваша светлость. Игру в Контрудар с целью одновременно задержать караван, разгромить армаду и организовать прорыв к Эйзену.
        - О, как! А пупки не развяжутся? - Гордеев хмыкнул. - А если серьезно… Этакая триединая задача потребует утроенной сплоченности, тройной отдачи сил и троекратного повышения бдительности, ведь «крот» по-прежнему неизвестен. Пока у нас по всем пунктам полный завал.
        - Вот я и предлагаю решить все проблемы одним махом. Выслушайте, ваша светлость, это реально, уверен на все сто! Надо сыграть в открытую: показать немцам часть правды. Поскольку сообщение о караване агент передал по открытым каналам, нет сомнений, они знают, что их план раскрыт, и значит, следует поступить так, как фрицы ожидают: «сделать вид», что двинулись драться с армадой, а самим якобы пойти на перехват каравана, причем реальными крупными силами.
        - Стоп, я не понял. А на самом-то деле, что?
        - А в действительности надо тайно, без ведома Генштаба, собрать флот из
«пустышек», гражданских судов, присвоить им цифровые коды реальных фрегатов, загрузить «шайбами» и отправить «на перехват» каравана. То есть, по тому же маршруту, по которому официально «уйдет» Ударный флот.
        - И в чем будет фокус?
        - Фокус в том, что координаты и время выхода из прыжка настоящих боевых кораблей будут изменены в последний момент по гиперсвязи. Лично вами, без посредников и согласований. «Крот», а значит, и немцы будут думать, что коалиция пытается обмануть армаду и перехватить караван. Эту иллюзию подкрепит «атака» на караван
«пустышек», с одной эскадрильей истребителей и одной абордажной бригадой на бортах. «Макетный флот» устроит заварушку, заставит стянуть в точку все силы, а реальный флот ударит армаде в тыл. Ну, а уничтожив караван и армаду, можно будет сосредоточиться на самом Эйзене. Правда, тут встанет вопрос - как пробить защиту Эйзена, но это дело техники. Без поддержки кораблей защита долго не выдержит.
        - Рисковая игра, - Гордеев пока сомневался, но, что важно, уже не в целом, а в частностях. - Особенно для тех, кто будет отвлекать. «Шайбы» на судах к чему? Ты предлагаешь запустить часть «потешного флота» в качестве брандеров?
        - Так точно, ваша светлость. Заварушка должна создать реальную угрозу каравану. Иначе немцы нам не поверят. И абордаж флагмана должен быть реальным, по всем правилам. Ради такого дела я готов тряхнуть стариной, тайно набрать абордажную бригаду и попросить у марсиан истребительную поддержку. Лично попрошу, прямо у Стивенсона. Знаю, он разочарован, и в первую очередь во мне, как в руководителе разведки и контрразведки, но я обращусь к нему, как генерал космодесанта, и вряд ли он заупрямится. Это все вполне решаемые детали. Главное, ваша светлость, собрать «макетный флот», причем без шума, рекламы и ссылок на военную необходимость.
        - Купить, что ли? - Гордеев вздохнул. - Надо бы гнать тебя с твоими наполеоновскими планами в три шеи, да только чую, может выгореть твоя авантюра. Ладно, князь, переговоры с верфями, судовладельцами и страховыми компаниями беру на себя. Истребители у марсиан выпросишь ты. «Потешный» флот поведет Вяземский, а Ударный - Накано. Что еще? А-а… «Засадный полк» нужен на случай успеха операции. Чтоб у Эйзена дежурил. Вдруг немцы на выручку гибнущей армаде ринутся? Проходы в обороне откроют, глядишь, мы и прорвемся. Кому еще доверяешь?
        - Своим, конечно. Пятая бригада как раз у Плутона на базовой платформе «Беркута» гостит.
        - Хорошо, - Гордеев сел за стол и деловито набросал авторучкой на листке какую-то схему. - В целом ясно, только ты так и не сказал, как собираешься ловить шпиона.
        - Не я, ваша светлость, Барышев.
        - А сам чего?
        - Не могу я больше в штабе отсиживаться, видите же, какой результат! Да и для операции полезнее, чтобы я лично в поход отправился. Во-первых, «крот» расслабится и наглее действовать станет, а во-вторых, ему лишний стимул не медлить с отправкой информации хозяевам, не перепроверяя на сто ладов. Ведь если армада встретит нас в точке выхода, шансов на возвращение у меня мизер.
        - И после этого ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?
        - Это «крот» так будет думать! На самом деле мы все рассчитаем, и потери будут минимальными. Пустим вперед «макеты», пока немцы их расстреливают, рассредоточимся и начнем маневрировать. Ну, а там Накано зайдет им в тыл - и «ауфвидерзейн».
        - Гладко было на бумаге, - Великий Князь покачал головой, - да забыли про овраги. Почему ты думаешь, что немцы не успеют развернуться и врезать Накано по сопатке?
        - Потому, ваша светлость, что при всей своей педантичности и стратегическом чутье немцы все-таки допустили одну ошибку. Они поспешили отправить на Эйзен сразу всю колониальную армию. При атаке наш Ударный флот будет использовать естественное прикрытие: этот непомерно большой вражеский караван. Даже если флагман армады успеет дать команду развернуться, стрелять корабли не смогут, им помешает конвой. Уж мы постараемся помочь фрицам занять именно такую позицию. Получится, что у каждого корабля Накано будет свой живой щит, а немцам придется решать непростую дилемму: проиграть или уничтожить противника вместе со своим же конвоем.
        - Толково. И все-таки риска выше крыши.
        - В первый раз, что ли? Справимся! А Барышеву я оставлю подробные ЦУ насчет штабной фазы операции. Он справится. У него к этому делу настоящий талант.
        - Все вы таланты, - проворчал Гордеев скорее одобрительно, чем недовольно, - нервы мне мотать. Не отпущу, за дело душа будет болеть, отпущу - за тебя. Задал ты мне задачку, князь!
        - Ваша светлость, вы же знаете, там мое место, а не здесь. В абордажном катере я, как рыба в воде, а в кабинете… задыхаюсь! Я ведь боевой генерал, а не штабная крыса!
        - Без намеков, - Гордеев усмехнулся. - Лети, что с тобой поделаешь? Тянул я тебя за уши из окопов, тянул, хотел настоящего князя из тебя сделать, вельможу, чтоб умел интриги дворцовые плести да шпионов под коврами вылавливать… Но, видно, таких, как ты, не переделать.
        - А может, и не нужно?
        - Может, и так, - Гордеев махнул рукой. - Ступай, князь, служи Отечеству, где лучше всего умеешь. С Богом!

***
        Краузе попал на «ковер» к шефу гораздо раньше срока. До истечения вторых суток оставалось больше двенадцати часов, а Штраух уже затребовал Альфреда к себе. Инспектор торопливо «подбил» скудные данные и отправился на экзекуцию. Докладывать было практически нечего, но он надеялся убедить комиссара, что держит верный курс. По рыбьему взгляду секретаря в приемной определить, зачем вызвал шеф, было невозможно, и Альфреду пришлось просто задержать дыхание и нырнуть в «омут», абсолютно не ведая, что его там ждет. Впрочем, что могло ждать в омуте? Черти, конечно.
        Штраух, как ни странно, встретил подчиненного без карающей кочерги в руке, более того, он не стал швырять Альфреда в котел с кипятком или вытворять другие адские штучки. В сравнении с предыдущим приемом шеф даже был вполне миролюбив, вернее - задумчив. Когда Штраух размышлял, унижение подчиненных становилось для него второстепенной потребностью.
        - Садитесь, Краузе, есть разговор, - комиссар кивком указал на знаменитый гостевой стул с наклоненным вперед сиденьем.
        Альфред сел и поерзал, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Штраух снова задумался, и Альфред опрометчиво решил, что шеф дает ему слово.
        - Я проанализировал данные…
        - Заткнитесь, Краузе, - Штраух поднял на инспектора усталый взгляд. - Заткнитесь и слушайте. Пока вы там кувыркались со своей недоделанной подружкой, кое-кто на борту Эйзена работал.
        Альфред едва не съехал со стула на пол. Шеф всё знал! Но почему не прекратил это
«безобразие»?
        - Я…
        - Это ваше личное дело, Краузе! - Штраух поднял руку, прерывая испуганное блеяние инспектора. - Все мы люди, всем надо как-то снимать напряжение, и в военное время за такую связь вас не осудит даже Главная политкомиссия ГСП. Трахать девку, пусть и полукровку, все-таки лучше, чем надираться каждый вечер в стельку, как Фриц, или курить «шванку», как Клаус. Вы хотя бы остаетесь в трезвом уме. Да и подозрительная фройляйн под присмотром, тоже плюс. Сейчас речь не об этом. Ночью произошел новый инцидент. Шпион «слил» через гиперсеть данные о новом караване колониальных судов. Улавливаете, о чем речь?
        - Нет, - честно признался Альфред. - Пока нет.
        - Соберитесь, Краузе! - Штраух нахмурился. - Я позвал только вас, поскольку понял, что рано поменял ставки. Вы еще не исчерпали свои возможности. Соображайте!
        - Я пытаюсь, герр комиссар, - Краузе украдкой вытер взмокшие ладони. - Караван с колониальными продуктами? Прикрытие операции «Todenhund?» [28]
        - Он самый. Только это не прикрытие. Он и есть операция «Тоденхунд». Этот
«караван» на самом деле должен доставить не продовольствие, а десант! Несколько десятков пехотных дивизий для сил прямого вторжения. Теперь же коалиция знает, где встретить этот караван, чтобы вытряхнуть все наши войска вторжения в открытый космос, как песок из трусов. Понимаете, Краузе, чем это может обернуться?
        - Нет, герр комиссар, - Альфред честно посмотрел на шефа. - Я не в курсе.
        - Открою вам тайну, Краузе. Вам не по чину, но… сейчас мне крайне нужны ваши мозги. Сами понимаете, разглашение карается расстрелом.
        Краузе приуныл. Многие знания, многие печали. Но как тут откажешься?
        - Да, герр комиссар, понимаю.
        - Установка научного городка вот-вот снова заработает, причем, вдвое эффективнее, чем прежде, то есть, сразу по двум направлениям. Одновременно выйдут в поход объединенная армада Рура-Эйзена-Юнкера и флот Марты-Гефеста. Выйдут, соответственно, к Земле и Марсу. Чувствуете, какой масштаб? Так вот, если мы не примем на борт Эйзена пассажиров каравана, может сорваться самая главная операция - «Doppelstuck»!. [29] Что толку от армады, если некем станет оккупировать планеты? Вся эта грандиознейшая операция провалится, едва начавшись!
        - Дуплет? - Альфред вопросительно поднял брови.
        - Захват обеих метрополий! - расшифровал Штраух. - Корабельная атака одновременно с массированным прямым десантом сил немецкой коалиции на Землю и Марс!
        - На плацдармы, подготовленные диверсантами первой волны?
        - В том-то и дело, что нет! - комиссар возбужденно сверкнул глазами. - Диверсионные отряды прямого вторжения первой волны измотали основные наземные силы землян и марсиан, а мобильная космическая группировка неплохо поработала над их флотами, но главный удар будет нанесен «с нуля», армадой и войсками вторжения второй волны, войсками, на порядок лучше подготовленными, чем прежнее пушечное мясо. Эти парни не боятся высокого неба и не впадают в кому от перегрузок в гипердрайве. Основная масса - ветераны, профессиональные диверсанты и штурмовики с Рура, а остальные - десантники армии Юнкера и самые закаленные из бойцов первой волны. Так сразу и задумывалось: сначала разведка боем, подготовка почвы, а уж после… Впрочем, это уже лишнее. Я и так наговорил вам на расстрел.
        - Тогда какая разница, лишнее или нет? - вырвалось у Краузе.
        - А вот наглеть не надо, - холодно произнес комиссар. - Если вы поможете исправить ситуацию, то выживете. Даже заработаете серебряный крест и приз… эту вашу девицу, например. У меня есть связи в отделе натурализации. Приписать к генетической карте фройляйн Вильгельм десять-пятнадцать процентов расовой чистоты, думаю, не проблема. А пятьдесят пять - не сорок, этого уже вполне достаточно для получения аусвайса.
        Перспектива была заманчивой, только Краузе все равно не понимал, к чему все эти посулы. Штраух чего-то ждал от инспектора, чего-то особенного, вроде озарения, и поэтому применял метод кнута и пряника. Но какое, к черту, озарение могло посетить Альфреда в этом кабинете, если не посетило в более спокойной обстановке, даже в постели с Катриной не «пробило».
        - Думайте, Краузе, рассуждайте вслух! Мне нужен мозговой штурм проклятой проблемы, хватит рассусоливать!
        - Попытаюсь, - Альфред откашлялся. - Итак, что мы имеем? Шпион взламывает сверхзащищенный сервер научного городка и обрушивает систему Установки. Затем он каким-то образом узнает об операции «Тоденхунд», добывает точные данные о маршруте и времени прибытия каравана и передает их землянам через гиперсеть. Если предположить, что агент - это Ева, возникает вопрос - чего она ждала почти двое суток? «Слить» данные девочка могла и раньше, ведь она прилетела с Марты на одном из судов первого каравана, но почему она сделала это лишь сейчас? Не догадывалась, для чего нужен караван и что за ним последуют другие? Откуда же Ева это узнала? Новых взломов за ночь не произошло, а из открытых источников взять такие данные она не могла.
        - Значит, не она, - вывел Штраух.
        - Версия номер два, - Краузе кивнул. - Шпион узнал о караване из служебных разговоров. Точную информацию добыл официально. Версия неудобная, зато объясняет не только утечку, но и многие странности предыдущих акций, а в первую очередь - неуловимость агента.
        - Снова намекаете на Неймана? Я проверил все его перемещения и дела на Эйзене. Ничего подозрительного, кроме посещения стрип-клуба на двухсотом уровне.
        - А что в этом такого? - удивился Краузе. - Вы сами только что сказали - расслабляться надо, и желательно без потери ясности мышления.
        - Этот клуб под особым контролем ГСП, - Штраух секунду помолчал. - Там идут шоу-программы для дам - это официально, а на самом деле для… ну, вы понимаете. Мужской стриптиз и так далее.
        - Нейман педик? - удивился Краузе.
        - Нельзя сказать с полной уверенностью, но…
        - Но это не делает его предателем. - Альфред кивнул. - Понимаю. В конце концов, он с Рура, там за это не сажают. Хорошо, пусть это будет не профессор, а кто-то еще. Кто-то из сотрудников ГСП или береговой охраны, имеющих доступ к таким данным.
        - Я проверил запросы на ознакомление с прогнозами загрузки причалов в ближайшие трое суток. В реестре их пять. Три запроса от офицеров штаба, один от начальника причала и один от Найдера.
        - От Фрица? - Краузе задумчиво потер щеку. - Странно. Зачем ему понадобился прогноз? Очень странно.
        - Вот почему я вызвал только вас.
        - Перестали доверять Фрицу?
        - Нет, но… лучше подстраховаться.
        - Будем справедливы, герр комиссар, кроме Найдера, в деле участвуют еще несколько человек: я, Грета, Клаус и Груббер.
        - Не забывайте, Краузе, мы не говорили с другими о караванах. Ни о первом, ни, тем более, о втором. Фриц рассказал о судах с Марты, которые пристыкованы к портовым шлюзам среди множества других, прибывших в последние сутки.
        - Опытному агенту этого достаточно, чтобы сделать вывод о негласном прибытии конвоя.
        - Одно дело догадаться о конвое, даже о его назначении, и другое - сделать вывод, что он не последний! Никто, кроме Найдера, не посылал запрос на центральный сервер порта. Маршрут и время прибытия можно узнать только из записей, хранящихся исключительно там.
        - Получается… Найдер «вскрыл» главный комп порта и выкрал секретные сведения?! - Краузе недоверчиво усмехнулся. - Я не в восторге от Фрица, но представить его в роли вражеского агента не могу, хоть убейте.
        - Разве он не подходит? Вспомните все акции. Где был Найдер?
        - Так сразу и не вспомнишь, - Краузе задумался. - После встречи «Призрака» он следил за Фогелем. Потом контролировал процесс обследования экипажа, затем разбирался с гибелью Крафта. Дальше… снова действовал самостоятельно, вне моего поля зрения. И все-таки я не верю, что Фриц предатель. Он тугодум, циник и безынициативный служака, но именно этот набор сомнительных характеристик полностью исключает его предательство.
        - Тогда кто?
        - Нужны еще данные. Фриц выяснил что-нибудь конкретное насчет взлома?
        - Точка доступа где-то на одном из уровней с двадцатого по… пятидесятый.
        - Поразительная точность, - Краузе фыркнул. - Самые населенные уровни, причем у каждого жителя есть комп. Какая из шести миллионов точек?
        - Найдер клянется, что откопал еще что-то очень важное, но я, в отличие от вас, Краузе, никому не верю на слово. Даже фрау Нессель.
        - Грете? По-моему, простите, герр комиссар, предательство Греты и вовсе невероятно. Скорее я бы заподозрил Клауса или Груббера.
        - Они не участвовали во всех эпизодах. Вот смотрите, Краузе, что получается: неприятности начались сразу после прибытия «Призрака-9», так? Точнее, после того, как мы обследовали судно и вызвали экспертов.
        - После того, как эти двое прибыли, - уточнил Альфред.
        - Верно, - на удивление легко согласился Штраух. - Сначала некто влез на сервер Рейхсканцелярии. Причем, заметьте, не взломал его, а просто влез, используя почти легальные методы. Что он там нашел - неизвестно, однако факт говорит о том, что у агента имеется особый допуск - неофициальный, но не вызывающий особых подозрений. Вроде журналистского.
        - Как у Греты, - невольно закончил мысль шефа Альфред.
        - Почти в то же время цензоры Министерства пропаганды зафиксировали репортаж с сорокового уровня, отправленный в гиперсеть. Ничего примечательного, на первый взгляд, обычный файл с «видами», но почему-то без двусмысленных комментариев, которыми обычно сопровождают подобные репортажи подпольные правозащитники. А еще - пропагандистам так и не удалось полностью блокировать утечку.
        - Агент?
        - Видимо, так. И кто это, по-вашему?
        - Ну, судя по всему… Грета и один из экспертов.
        - Фогеля в тот момент не было на Эйзене, а Нейман, Хирш, Ева и Катрина оставались в лазарете.
        - Крафт?!
        - Вот именно, Краузе. Теперь дальше. К моменту инцидента в Третьем Литейном матрос Крафт был уже мертв, а Хирш находился в гостинице. Где были Нейман, Фогель и все та же Грета?
        - У Неймана алиби.
        - Значит Фогель и Грета. Вы знаете точно, где они находились?
        - Нет. Но тогда получается, что агентов не двое и даже не трое?
        - Это еще не все, - Штраух мрачно усмехнулся. - Дальше был взлом сервера научного городка. Фогель в нем уже не участвовал. Зато из поля зрения выпали Ева, Грета и Нейман.
        - Четверо? - тихо охнул Краузе.
        - А когда дело дошло до гвоздя программы - взлома управляющего компьютера Установки, к троице подозреваемых присоединилась еще и фройляйн Вильгельм.
        - Она была со мной!
        - Неужели? - Штраух подался вперед и ткнул в Краузе толстым пальцем. - Тогда и вы, Краузе! Шестой! И, наконец, произошла утечка данных по каравану «Тоденхунд», которую мог организовать только один человек - Найдер. Номер семь. Что скажете теперь, инспектор?
        - Только одно, - Краузе хмуро уставился в стол. - Вы забыли упомянуть восьмого - себя, герр комиссар.
        - Верно, Краузе, - Штраух кивнул и откинулся на спинку кресла. - Все, кого мы только что упомянули, имеют отношение к делу «Призрака-9», и ни у кого нет алиби на все эпизоды этой затянувшейся истории. Не странно ли?
        - По-моему, нет. И уж тем более это не доказывает, что все семеро вражеские агенты. Себя же вы таковым не считаете.
        - Не считаю. И все-таки это более чем странно, Краузе. Я не сторонник досужего фантазирования, но… вам не приходила в голову мысль о некой «заразе», которую могли подцепить те, кто побывал на борту «Призрака»?
        - Это что-то из репертуара Найдера, - Краузе едва заметно усмехнулся. - Он опасался, что на борту судна-призрака могут оказаться «чужие».
        - Разве не разумное опасение? Я имею в виду чужих из ближнего космоса, например, с Земли.
        - Это нереально, герр комиссар. Нет, я не верю ни в чужих, ни в особые вирусы
«шпионского гриппа», которыми мы все могли заразиться на борту «Призрака-9». Ведь вас «болезнь» не скосила, а Грета на борт спасенного судна не поднималась. Эти факты полностью опровергают вашу версию.
        - Но не опровергают других фактов, моих аргументов.
        - Вы предлагаете всех арестовать и допросить с применением спецсредств?
        - Это будет слишком, Краузе. Я предлагаю пойти от обратного.
        - Как это?
        - Очень просто. Встаньте на мое место, и вы поймете, что существуют только два разумных объяснения: либо кто-то вертит ситуацией так, чтобы запутать следы, подставив под удар максимальное количество ложных фигур, либо эти фигуры реально враги, и тогда верить никому нельзя.
        - Но мне, выходит, верить можно?
        - Вам? - Штраух вдруг многообещающе ухмыльнулся. - Да, у вас, в отличие от других, почти безупречное алиби на все эпизоды. Во всяком случае, гораздо надежнее, чем у других. И вы очень убедительны, Краузе. Все это так, но в ваших действиях не хватает главного: результата. И, заметьте, это уже закономерность. Вы талантливый инспектор, работаете в поте лица, но в этом запутанном деле так и не добились результата. Почему? Неужели я вас переоценил? С моим-то кадровым опытом! Исключено. Значит, проблема в другом. Проблема заключается в том, что спрятано у вас в голове.
        - Зачем же вы пригласили меня на этот мозговой штурм? - Краузе приготовился уйти в защиту.
        - Чтобы убедиться, Краузе, - Штраух приложил палец к экранчику компа. - Чтобы убедиться, что вы и есть тот, кого мы так давно и безуспешно ищем. Алло, дежурный, конвой ко мне в кабинет!
14. Март 2299 г., орбита Нептуна - Эйзен
        До выхода из прыжка оставалась ровно минута. Рука так и тянулась к компу, чтобы вызвать Барышева и узнать, как идут дела на «невидимом фронте», но на долгие разговоры времени не оставалось, а узнать главное можно было и так. Надо только набраться терпения и подождать, когда бортовой комп-навигатор флагмана объявит о выходе из гипердрайва.
        Адмирал Вяземский, большой любитель женщин, приказал настроить голосовую функцию навигатора соответствующим образом, и когда корабль вышел из гипердрайва, комп промурлыкал сообщение об этом событии весьма приятным голосом. В обычной обстановке Преображенский обязательно отпустил бы в адрес старого друга какую-нибудь колкость, но сейчас генералу было не до того. Он прилип к плоскому боевому экрану, едва не воткнувшись в него лбом.
        - Дырку не проломи, - проворчал Вяземский. - В доспехах своих ты на мостике, как слон в посудной лавке. Вон там они, на два часа. Теплая встреча во всей красе.
        - Ничего не вижу, одни звезды, - признался Павел. - А-а… тени!
        - Так точно. Тени в количестве… до хрена, - Вяземский обернулся к своим офицерам. - Боевая тревога! В отсеках по местам стоять! Компьютер, план атаки номер один!
        Первый план разрабатывался с расчетом на то, что конвой будет сопровождать не только сотня рейдеров, но и более существенные силы. Преображенский бросил попытки рассмотреть врага вживую и переключил внимание на тактический экран. На нем вражеский флот можно было увидеть в режиме компьютерного моделирования: на фоне все тех же звезд, но уже не черные пятна, а вполне понятные контуры кораблей и судов в двадцатикратном приближении - до головного дозора армады было около десятка мегаметров, а вся процессия растянулась еще на «полмега». Гражданских лайнеров и больших десантных кораблей в караване было действительно не меньше пяти сотен. Примерно столько же кораблей крупного тоннажа шли впереди конвоя и в охранении с флангов. Без сомнения, это были корабли армады, примчавшиеся по сигналу «крота». Штатная охрана из малых и средних рейдеров плелась где-то в кильватере каравана.
        Смотреть на все это было жутковато, зато радовал факт того, что «игра с кротом», пожалуй, вошла в финальную стадию. Скоро Барышев возьмет его тепленьким. Вот только светит ли самому Преображенскому узнать имя предателя? В прицеле армады шансы на это становились более чем призрачными. Осознав, наконец, какая в действительности боевая мощь приближается встречным курсом, князь невольно присвистнул.
        - Сколько же их!
        - Я же сказал, до…
        - Слышал тебя, Петя, но хотелось бы поточнее!
        - А не все ли равно? - Вяземский усмехнулся. - Наша задача атаковать? Вот и атакуем, а там сориентируемся. Внимание, приказ операторам компьютерной группы: выбрать цели, автоматические брандеры… запустить! Эскадрилья «Стилвингс», доложить готовность!
        - Флагман, командор Трентон на связи, к бою готовы!
        - Ждите приказа! Ваш выход после удаления первой волны брандеров на три мегаметра. Держи дистанцию, Майкл, не суйся в пекло.
        - Да, сэр!
        - Ну что ж, - адмирал взглянул на Преображенского, - и ваш выход не за горами, генерал. Готовы?
        - Разве что кофейку да дорожку выпить, - князь усмехнулся и надел шлем. - Одна просьба, Петя, выбери для моих абордажников кусок пожирнее, чтоб не зазря саблями махать.
        - Вражеский флагман подойдет?
        - Конечно, только как ты его вычислишь в такой массе?
        - У нас, девочек, свои секреты, - адмирал пробежал пальцами по экрану тактического компа. - Прямо сейчас могу тебе его показать. Вот это корыто, в самой безопасной зоне: между армадой и конвоем.
        - И как мы к нему подберемся?
        - Мы вас проведем, сэр, - вмешался Трентон. - Всех не получится, но три абордажных бота - легко!
        - А удрать вовремя сумеем? Мне как-то не улыбается сгореть вместе с фрицами, когда Накано им пятки поджарит.
        - Так точно, сэр, сумеем. Наши «Стилвинги» втрое быстрее немецких истребителей и в пять раз маневреннее тяжелых кораблей. Чистая арифметика. Плюс в нашем активе антирадарная обшивка и новейшая система постановки помех. Ваши боты не столь маневренны, а остальные ТТХ почти такие же. Все, что немцы сумели бы услышать при нашем пролете - шум двигателей, но тут не Голливудский павильон, в космосе звуков нет.
        - Знаю, Майк, потому и попросил вашу эскадрилью у Стивенсона. Для очистки совести поинтересовался. Ладно, господа и джентльмены, займемся войной.
        Преображенский отсалютовал изображению Трентона в экране, пожал Вяземскому руку и отправился с мостика к шлюзам, где его ожидали экипажи абордажных катеров и десант; все уроженцы Каллисто, и все как один ветераны Пятой космической. Без ведома Генштаба князь Преображенский мог свободно распоряжаться только армией своей планеты. Естественно, вторым после генерала командиром в этом отдельном десантно-штурмовом батальоне был подполковник Воротов. Он и доложил князю о готовности.
        - По машинам! - приняв рапорт, крикнул Преображенский. - С Богом!
        - Наша третья, - Ярослав указал на шлюзовой люк с красной трафаретной тройкой.
        - Вот и славно, путаться не будем. У первого звена катеров будет отдельная задача. Остальных Вяземский наведет на корабли с наименее мощным вооружением.
        - Понимаю, - Воротов кивнул. - Это чтобы неопасно было оставлять эти корабли на плаву. Даже если десант не преуспеет, ничего страшного не случится.
        - Верно. Не забывай, мы только отвлекаем. Сверхзадача перед нами не стоит, - Павел хитро подмигнул. - Ну, разве что взять на абордаж флагман армады.
        - Другое дело! - просиял Воротов. - А то как-то все… не по-нашему, не по десантному.
        - Но не увлекаться! - строго добавил Преображенский. - Скомандую отход - полный назад на всех парах, ясно? Даже если в двух шагах от адмиральской каюты окажетесь. Война не здесь выигрывается, это лишь звено в цепи.
        - Нешто мы приказы обсуждаем? - Ярослав вытянулся в струнку. - Не имеем такой привычки, ваша светлость!
        - И не заводите, - Павел пропустил Воротова вперед и поднялся на борт катера последним. - Эй, кабина, задраивай! Готовность ноль!..

…Брандеры проредили порядки армады, как крупный град пшеничное поле. Рейдеры и фрегаты немцев пытались маневрировать, и зачастую им удавалось уклоняться от столкновения, но примерно половина судов-камикадзе все-таки нашла свои цели. Те, что не смогли врезаться во вражеский борт и не имели конструктивных возможностей заложить крутой разворот (гражданские все-таки), подрывались операторами компьютерной группы, когда подходили ближе к конвою. Протаранившие врага брандеры гибли вместе с жертвами, прыгая в последний момент в гипердрайв, поэтому их подвиги были почти не видны невооруженным глазом, а вот вспышки судов-автоматов, добравшихся до конвоя, увидеть было нетрудно. Почти так же ярко горели «синим пламенем» и суда, вовсе не добравшиеся до рубежа атаки, сбитые врагом на подходе. Все это только усиливало иллюзию серьезного боя, а заодно (особенно вспышки в тылу, на уровне конвоя) создавало отличную маскировку приближающемуся флоту Накано.
        Абордажный катер Преображенского шел точно за звеном «Стилвингов», виртуозно маневрируя между полыхающими - недолго, но очень ярко - кораблями. Павлу вспомнились мучения Ривкина. Будь аналитик сейчас на борту катера, его вывернуло бы наизнанку после первого же виража, когда, огибая композицию из двух сцепившихся, словно бульдоги, кораблей (таран прошел успешно, а вот заряд брандера почему-то не взорвался), катер исполнил подряд несколько фигур высшего космического пилотажа и в финале буквально «ввинтился» в нужную траекторию. Ведущий и ведомый звена марсианских истребителей одновременно подали условный сигнал «Приближаемся к цели» и лихо разошлись двумя зеркальными «полупетлями», оставив абордажник на прежней траектории в полном одиночестве. Маневр был хорошо просчитан и вовсе не означал, что марсиане бросили землян на произвол судьбы.
«Стилвинги» отвлекли на себя внимание корабельных орудий флагмана и «москитного» охранения, позволив абордажному катеру выиграть драгоценные секунды для входа в очень компактную «мертвую зону» у борта вражеского крейсера. Здесь землянам уже не грозил расстрел крупным калибром, а против огня малых орудий у катера имелась какая-никакая защита. Впрочем, стараниями пилота, катеру удалось пройти без потерь и этот рубеж.
        - Жестко! - предупредил по внутренней связи второй пилот, и почти сразу последовал мощный толчок от очень жесткой, но штатной стыковки с бронированным бортом вражеского флагмана.
        Стыковка едва не вытряхнула из десантников внутренности, но абсолютно не сбила их с боевого настроя. Шлюзовая команда мгновенно покинула кресла и заняла положенные места на переходной площадке. Когда по борту снова прошла волна вибрации - по ту сторону шлюза взорвался направленный заряд - авангард выдвинул гофры и врубил закачку воздуха в образовавшийся полужесткий переход от абордажного шлюза катера к дырке в борту крейсера. Мощные турбокомпрессоры в считанные секунды создали в переходе огромное, порядка полусотни «атмосфер», избыточное давление, которое буквально «смело» пожар, а заодно обломки и возможный вооруженный заслон, если немцы успели перебросить его к месту прорыва. Закончив продувку, шлюзовая команда открыла внутренние створки и первой проникла на борт флагмана армады.
        Как и ожидалось, поблизости от пролома палуба была девственно чиста, даже ни пылинки. Авангард десанта рассредоточился, обозначая границы плацдарма для высадки основной команды, и взял на прицел все подозрительные люки и трапы.
        - Чисто! - доложил возглавлявший шлюзовую группу Воротов.
        - Штабные каюты на этом уровне, точно перед нами, - Преображенский перешел на крейсер и оглянулся. - Давненько не бывал на таких посудинах. Воротов, не спать!
        - Не сплю, ваш свет… только тут какая-то хитрость! Они перестроили эту палубу! Прямо вовсе не штабные каюты, а… казармы!
        Будто в подтверждение догадки Воротова, многочисленные люки в стене широкого коридора начали медленно открываться. Видимо, взрыв или мощный перепад давления повредили электронную систему управления автоматикой, и матросы сдвигали створки вручную. Это позволило десантникам занять позиции для ведения перекрестного огня.
        - К бою! Воротов, со шлюзовыми, на уровень вверх! - приказал князь. - Адмиралы там! Остальные - беглый огонь и ближний бой!
        Первых матросов, появившихся одновременно в просвете двух десятков люков, буквально смело ураганным огнем, но последовавшие за ними бойцы прикрылись закованными в броню трупами товарищей и довольно успешно покинули опасную зону. Почти все они тоже полегли, но зато третья линия оказалась с десантом лицом к лицу и вести эффективный огонь, без риска попасть в своих, стало опасно. У Преображенского мелькнула мысль, что основные правила боя одинаковы для любой стычки; хоть на ринге, хоть на палубе корабля, хоть в космосе. Уклонись, а если нельзя, уйди в защиту. Если у противника длиннее руки - отойди, выполни финт и нырни на ближнюю дистанцию. И укрыться от врага в его же строю тоже не новость.

«Но фрицы все равно удивятся, когда Накано провернет тот же трюк, что сейчас применила эта палубная охрана».
        Оружие в руке Павла разрядилось, и он без всякого сожаления бросил пистолет на палубу. Вместо «Хеклера» в руках у князя появились сразу два клинка: абордажный нож десантника и офицерский кортик. В рукопашном бою - достаточно грозный комплект.
        Преображенского атаковали сразу трое. Павел легко уклонился от прямого удара ногой, подсек противника элементарным «хвостом дракона», и переключился на второго - тот небрежно отнесся к защите и открыл низ живота. Удар из «полупартера» кортиком в пах, и на палубу мощными толчками полилась алая кровь. Третий попытался ударить винтовкой, как топором, сверху вниз, но только рубанул воздух. Князь успел выпрямиться и повернуться боком, пропуская удар перед собой. Когда руки противника опустились ниже уровня плеч, Павел провел короткий косой удар «от пояса наружу» ребром ладони в горло и буквально вывернул врагу в обратную сторону щитовидный хрящ. Боец захрипел, попятился и рухнул навзничь.
        Едва Преображенский справился с этой троицей, на смену ей пришли еще трое. Их князь встретил фирменной десантной ножевой атакой в лицо. Довольно тонкая техника, требующая высокой точности, зато и эффективная на все сто. Попробуйте отразить молниеносный удар точно в глаз! Кулаком-то засветят, не успеешь разглядеть, а ножом…
        Еще четверо напали с разных сторон, но и они не застали генерала врасплох. Двоих он положил клинками (потеряв застрявший между пластинами вражеских доспехов кортик), а одного просто нокаутировал, удачно засветив ему локтем в висок.
        Проблема возникла только с четвертым. Во-первых, он дрался гораздо лучше товарищей, а, во-вторых, сжимал в руке пистолет. До сих пор он не стрелял, чтобы не попасть в своих, а быть может, надеялся взять целого генерала в плен, но теперь, похоже, был готов отказаться от амбициозных планов. Разделаться с ним следовало до того, как он примет единственно верное решение - стрелять.
        Павел резко сократил дистанцию и ударил ножом. Противник успел среагировать и почти ушел от удара; нож скользнул по грудной пластине доспеха и полоснул врага по внутренней стороне плеча. Бок противника тотчас залила темная кровь. Немец зарычал, копируя раненого волка, и вскинул пистолет. Преображенский уже слегка подустал, но ноги были по-прежнему легки; в противостоянии со стрелком это главное условие.
        Фриц попался действительно опытный, знающий, что нейтрализовать хорошего бойца-одиночку, да еще почти в упор, гораздо труднее, чем с километра одной пулей снять часового на вышке. Вроде бы все должно быть наоборот, но это «вроде бы». На самом деле тактика снайпера и бойца разнятся даже больше, чем подготовка спринтера и стайера. В ближнем бою стрелять лучше длинными очередями и не выцеливая в лоб, глаз или сердце, а по корпусу и не слишком кучно.
        Теорию немец, похоже, знал. Единственное, в чем он ошибся - в «геометрии огня». Он положил пули наискосок, слева направо, сверху вниз, начиная с уровня плеча - самый типичный вариант. Уклоняться от таких «очередей» космодесантников учили на первом году службы. Преображенский служил не первый год, даже не двадцать первый, а потому ушел с линии огня легко, как мотылек, действуя буквально на подкорке. Ушел, перекатился и, не поднимаясь, чтобы хоть на долю секунды дезориентировать противника, бросил нож. Обычно так не делается, для работы на дистанции есть специальные ножи, а не абордажные, но сейчас выбора у Павла не оставалось. Магазин в «Базеле» немца был емкий, и кувыркаться в прицеле пришлось бы долго. Когда тебе двадцать пять, это даже забавно, щекочет нервы, разгоняет кровь, а к сорока двум интерес как-то пропадает. Тряхнул стариной, убедился, что есть еще запал, ну и достаточно.
        Немец взмахнул руками, невольно подбросив пистолет в воздух, схватился за лезвие пробившего горло ножа, но вытащить его уже не смог. Преображенский ловко поймал
«Базель», мельком взглянул на счетчик боезапаса и резко развернулся к двум новым оппонентам. Те даже не успели притормозить, с интервалом в полсекунды подлетели с простреленными лбами едва ли не к потолку, упали навзничь и проехали еще пару метров по палубе ногами вперед. Мощь пистолета устрашала. Павел с уважением покосился на оружие и, не оборачиваясь, уловив контуры врага боковым зрением, выстрелил влево. Пуля ударила чуть ниже пояса, но матрос не упал ничком, а исполнил почти натуральное сальто вперед и приложился о палубу спиной.
        - Ай, красавец! - рядом тяжело дыша возник Воротов. - Где такую базуку добыл?
        Преображенский сделал еще пару выстрелов и быстро осмотрелся. Картина боя была пока неясна. Десантники превосходили противника в боевой выучке, но бортовой охраны было слишком много.
        - Как наши успехи? К адмиралу пробился? - Павел взглянул на друга. Тот был разгоряченным, но без победного блеска в глазах.
        - Там переборки в семь слоев брони и силовые отсечки, как в госбанке. Крейсер в крейсере. Ходовую рубку можно взять легко, но толку? Разве что увести флагман к себе на базу и уже там расколоть.
        - Не наша задача.
        - Ну и я говорю: успехи не очень, но уж, что имеем, то имеем. А что в эфире?
        - Слава, сзади!
        Воротов развернулся всего на треть оборота и почти неуловимым движением запустил в подкравшегося сзади матроса сюрикен. Из какого кармашка вынул - непонятно.
        - Аригато, Павел-сан! Кравцов, ко мне! - подполковник махнул рукой взмыленному сержанту. - Почему его светлость в одиночку тут боксирует?!
        - Первое отделение, ко мне! - прохрипел сержант. - Генерала в кольцо!
        Преображенский воспользовался мимолетной паузой и проверил эфир.
        - Нет, ваша светлость, - сообщил пилот, - на наших частотах полная радиотишина. И Трентон никого не видит.
        - Он и не должен, равно, как и немцы! Ладно, потанцуем еще.
        - Я сразу вызову.
        - Ваш свет, фрицы маски надевают! - крикнул кто-то из бойцов. - Газы!
        - Газы! - подхватил Воротов, опуская лицевой щиток боевого шлема.
        - Оттягиваемся к шлюзу, - приказал князь. - Сначала газ, потом вязкая пена пойдет, а под занавес и до плазмитов дело докатится. Надо уметь вовремя уходить.
        - Накано пришел! - с немалым облегчением сообщил пилот. - Трентон на подхвате. Рекомендует резкий старт. Иначе можем под свою же «шайбу» угодить. Самураю некогда сортировать, на каких бортах армады есть наш десант, на каких нет.
        - Все ясно, отходим, - Преображенский подтвердил приказ жестом: покрутил рукой над головой. - Все назад!
        Отпускать непрошеных гостей немцам явно не хотелось. Они настойчиво предлагали
«посошок», «стременную», «подорожную», «забугорную» и прочие тосты, но десант отходил так же грамотно, как пришел. Прикрывая друг друга по замысловатой, но эффективной схеме, космодесантники не только быстро отошли, они еще и унесли всех раненых и убитых. Только когда в шлюз, поставив плотную дымовую завесу и сквозь нее щедро осыпав противника картечью из абордажных дробовиков, отошла группа прикрытия, немцы сообразили, что банкет окончен, вопреки их уговорам. Наверняка их первым желанием было - броситься в погоню, но здравый смысл возобладал, и хозяева быстро оттянулись в глубь «дома». Это было правильно. Мало того, что после отстыковки абордажника открылась пробоина в борту, уходя, десант оставил в бывшем импровизированном шлюзе еще и приличный фугас; не ядерный, но достаточный, чтобы расколоть крейсер пополам.
        - Вовремя Накано фрицам в задн… э-э… в тыл въехал, - торопливо переводя системы кораблика в стартовый режим, сказал пилот. - Кстати, ваша светлость, полюбуйтесь на позывные: Объединенный ударный флот землян и марсиан. От Стивенсона три тяжелых эскадры и десять «маток» со «Стилвингами».
        - Помирились? - устало сев в кресло, выдохнул Павел. - Вот и хорошо. А еще лучше, что все у нас сошлось: и по замыслам, и по времени, и по раскладу сил.
        - Да уж, блин, «живец» получился, как задумывали, - Воротов снял шлем и утер испарину, попутно размазав по лицу брызги чужой крови, - жирный такой, под пиво в самый раз. А здорово поработали, с душой.
        - Да, потрудились на славу, - Преображенский кивком разрешил пилоту старт.
        - Ну, не только на меня, - Ярослав усмехнулся. - А что там, у Барышева, интересно узнать, взял он «крота»?
        - Сейчас спросим, - князь открыл комп и вызвал контрразведчика. - Алло, подполковник, как дела?
        - Докладываю, ваша светлость! - Барышев выглядел бодрым и довольным. - От землероющих вредителей участок очищен! Вот, полюбуйтесь, портрет предателя в полный рост!

***
        Альфред никогда не чувствовал себя настолько плохо. К физическим страданиям - во время допроса бывшие коллеги не церемонились и серьезно намяли инспектору бока - присоединялись моральные. Быть избранным и вдруг рухнуть на социальное дно, в политические заключенные, это ужасно. Краузе никогда не предполагал, что попадет в такую ситуацию. Он допускал, что может по недоразумению вляпаться в какую-нибудь историю, что его могут подставить товарищи или «разменяет» начальство, но попасть под следствие по делу о шпионаже - это было слишком, так далеко фантазии не заводили Альфреда ни разу. Однако же это произошло, и теперь следовало искать выход.

«Легко сказать! - Альфред окинул тоскливым взглядом новое пристанище. - Из камеры два на два выход найти не так-то просто, особенно, когда ты деморализован, истощен и крепко избит. Однако никто не поможет инспектору Краузе, кроме него самого. Так что думайте, герр Альфред, шевелите извилинами. Логично было бы оттолкнуться в размышлениях от того момента, когда вся эта история началась».
        Да, это было бы логично, только не так-то просто. В голове у Краузе царила полнейшая анархия и стоял навязчивый шум под аккомпанемент непреходящего звона в ушах. В таком состоянии мыслитель из инспектора был никакой. Все, что мог сейчас сделать Альфред, это проанализировать предъявленное обвинение, оно торчало в памяти стальной занозой. Обвинялся Альфред в предательстве, причем на основе массы косвенных улик и парадоксального вывода Штрауха: «Чем безупречнее алиби, тем хуже». Как доказать, что ты не верблюд, если никто из судей не знает толком, как выглядит это животное? Все судьи слепо доверяют слову «эксперта», против которого слово обвиняемого, понятное дело, ничтожно. «Вы не верблюд? Отлично! Кто же он?»
        Только ответив на этот вопрос, можно было хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию. Не твердить «я не виновен!», а искать. И снова круг замыкался: как искать, сидя в тюремной камере?
        Размышления удрученного инспектора прервал старший конвоя. Он жестами и междометиями дал понять заключенному, что его вызывают на допрос, сковал Альфреду руки за спиной и вывел в коридор. Краузе ожидал, что его поведут на очередную экзекуцию, и когда конвой остановился перед лифтом, инспектор незаметно вздохнул с облегчением. Куда угодно, только не в комнату для допросов!
        Лифт поднялся всего на один уровень и почти не сместился в горизонтальной плоскости. Значит, из тюремного блока отдела ГСП сектора «В» одиннадцатого уровня Краузе перевезли не дальше, чем в карантинный отдел «десятки». В родные пенаты. Альфреду почему-то стало неуютно. Бить здесь не станут, это точно, но появляться в своем отделе закованным в кандалы было стыдно. Пусть под конвоем, но хотя бы без наручников!
        Конвоиры мятущихся чувств Альфреда не разделили и наручники сняли только в кабинете у Штрауха. Благо, по пути от лифта до приемной никто из сотрудников отдела не встретился.
        Усадив арестованного в специальное кресло (в случае чего способное автоматически пристегнуть и удержать буйного зека не хуже смирительной рубашки), конвой вышел за дверь. Краузе было расслабился, но Штраух вдруг встал из-за стола, подошел и угрожающе навис над бывшим подчиненным, как опасно накренившаяся бочка с топливом в кузове грузовика. Казалось, малейшее движение, и вся эта масса рухнет, впечатав Альфреда в пол вместе с креслом. Краузе невольно втянул голову в плечи.
        - Ваше положение практически безнадежно, Краузе, - комиссар выпрямился и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. - Все улики против вас. И хотя новейшие детекторы не уличили вас во лжи, я склонен доверять фактам. Вы постоянно были в гуще событий и мелькали во всех эпизодах погони за неуловимым шпионом землян. Этого достаточно, чтобы сделать вас главным подозреваемым.
        - Козлом отпущения, - Краузе усмехнулся, но тут же поморщился от боли в разбитых губах. - Мое участие во всех эпизодах можно трактовать, как угодно. Я бы сказал, что это и есть главное доказательство моей невиновности: зачем мне лишний раз светиться, будь я шпионом или пособником?
        - Все так, Краузе, - Штраух остановился и не без удовлетворения окинул взглядом инспектора, - но я трактую факты, как угодно мне, а не вам. Что у вас с лицом?
        - Детекторы, - Альфред поднял насмешливый взгляд, вернее, попытался это сделать, но синюшные отеки вокруг глаз помешали, и насмешка получилась скрытой, лишь проскользнула в интонациях голоса.
        - Перестарались, - Штраух прошел к столу и уселся напротив Альфреда. - Но впредь вам будет наука.
        - Впредь? - уцепился Краузе за соломинку. - Я имею шанс доказать свою невиновность?
        - Вольно или нет, вы все равно виновны, Краузе, - комиссар сощурил злые глазенки. - Что же касается прямых улик… благодарите своего верного друга Найдера. Если бы не его старания, вас давно бы поставили к стенке.
        - Найдер? - Краузе осторожно облизнул губы. - Вот уж не думал, что он мне друг. Фриц нашел шпиона?
        - Найди он вражеского агента, то уже сидел бы в моем кресле, - Штарух взял мучительную паузу. - Старший инспектор Найдер сделал всё, на что способен. Закрыть дело у него не вышло, зато он раскрыл заговор молчания в Третьем Литейном. И знаете, что выяснилось, Краузе? Выяснилось, что далеко не все инженеры и рабочие в день проникновения агента на объект временно ослепли или потеряли память. Выяснилось, что, как минимум, трое видели шпиона и разговаривали с ним, а один из троицы даже способен описать его внешность.
        - Слава богу! - вырвалось у Краузе.
        - А вы напрасно расслабились, - холодно заметил комиссар. - Вам от показаний свидетеля вряд ли станет легче.
        - Но почему?! Я уверен, что ваш свидетель видел кого угодно, только не меня! Неужели и его показания не перевешивают ваших беспочвенных умозаключений?
        - Вы поаккуратнее с выражениями, Краузе, - все так же спокойно произнес Штраух. - Обвинения в шпионаже с вас, возможно, будут сняты, но останутся другие.
        - Да какие другие?! - вскипел Альфред. - Снова?! Снова хотите выбить из меня самооговор?! Не выйдет!
        - Успокойтесь! - прикрикнул комиссар. - Довольно истерик! Вы были в дерьме по макушку, теперь по уши, разница невелика. Инженер Шмидт действительно видел в цехе не вас. Мы заставили его напрячь все извилины и подробно вспомнить внешность шпиона, а также содержание разговора. Текст классический, стандартный материал для обвинения в экономическом преступлении. Зато портрет получился очень интересный. Вы упадете со стула, когда его увидите, Краузе. А еще вы поймете, что ваши злоключения действительно далеки от финала.
        - Что вы тянете, герр комиссар? - Альфред тяжело вздохнул. - Какой смысл на меня давить? Я и без того раздавлен, как жук под катком. Со слов инженера Шмидта был составлен фоторобот?
        - Да, со слов под гипнозом, - Штраух остался глухим к мольбе бывшего подчиненного и не спешил раскрывать карты. - Скажите еще раз, Краузе, вы уверены, что не участвовали в подсудных делах? Вольно или нет, я допускаю и такое. Вы абсолютно в этом уверены?
        - В сотый, тысячный раз говорю вам, герр комиссар, нет! Я ни в чем не участвовал!
        - А скажите, Краузе, как часто вы бывали в лазарете карантинного сектора?
        - Ну… бывал, - Альфред насторожился. - Часто. Особенно в последнее время.
        - А в тот день, когда шпион проник в Третий Литейный, вы были в лазарете?
        - В тот день? Я не помню точно… кажется… нет. А что? К чему вы клоните, герр комиссар?
        - Скажите, Краузе, в лазарете есть приличный комп? - Штраух игнорировал его вопросы.
        - У врача, в ординаторской.
        - И последний вопрос, Краузе, - комиссар неприятно осклабился. - У вас дома хороший компьютер?
        - Средний, - Краузе помотал головой, отчего тут же вернулась утихшая было головная боль. - И что из этого?!
        - А то, дружище, что всё это звенья одной цепи, - Штраух почти улегся животом на стол и, дотянувшись, отечески похлопал Альфреда по плечу. - Вспомните, герр Жуан, чем занималась ваша Лаура, когда вы погрузились в сладкую дрему после любовных утех?
        - Когда? Зачем мне это вспоминать?
        - Всё за тем же! Вспомните, когда в гиперсеть были переданы данные по каравану? - Штраух шумно посопел и продолжил. - Или когда был вскрыт и серьезно испорчен управляющий комп Установки. А дальше попытайтесь вспомнить, встречались ли вы с фройляйн Вильгельм в день взлома сервера научного городка. Соображаете?
        - В то время она была еще без сознания! И в день инцидента в Третьем Литейном она была без сознания!
        - Без совести она всегда была, а не без сознания. Без совести, как и полагается гениальному актеру или разведчику. А вы без мозгов, с одними только яйцами! Ими вы и думали всё последнее время. Вот, взгляните, герой-любовник, это фоторобот шпиона, составленный со слов Шмидта.
        Комиссар швырнул на стол листок с рисунком. Краузе подтянул листок по столу к себе и тупо уставился на портрет вражеского агента. Поверить в такое было невозможно, однако это был не кошмарный сон, а самая натуральная явь. Реальность отрицательного мира во всей «красе». Впрочем, к чему кавычки? Рисунок был неплох, и Катрина на нем была, как живая.
        - Но… как? - выдавил Альфред.
        - Очень просто, - лениво процедил Штраух. - С врачом лазарета мы уже побеседовали и выяснили, что за палатой фройляйн Вильгельм до определенного момента никто толком не следил. Да, работали медицинские мониторы, но что стоит их обмануть такому талантливому программисту, как эта сударыня? Она гуляла по сороковому уровню, а они показывали, что пациентка лежит бревном.
        - Гуляла?! Но документы!
        - И что ей стоило состряпать себе аусвайс, выкрав из компьютера Рейхсканцелярии нужные документы? Помните самый первый взлом и сомнительный репортаж в гиперсеть? Она сделала это прямо из ординаторской лазарета, когда беспечный врач отлучился куда-то, по привычке не заперев кабинет.
        - Но… точки доступа в сеть… они каждый раз менялись!
        - Верно. Причем, заметьте, Краузе, менялись в пределах уровней и секторов, где присутствовали другие фигуранты дела: пятьдесят пятый, «золотая свастика», с двадцатого по сорок пятый… Ваша пассия очень профессионально страховалась, обманывая следящие программы. Она работала на удивление грамотно, снимаю шляпу перед ее талантом, хотя она и не арийка.
        - А как же… - Краузе почувствовал, что садится голос, и попытался откашляться. - А как же взлом пожарно-охранной системы цеха? Катрина не могла быть сразу в двух местах!
        - А этот момент нам прояснит сама госпожа Вильгельм. Так же, как и то, что она делала в Литейном. Хотите присутствовать на очной ставке?
        - Я… мне… - Альфред говорил с большим трудом, горло сдавил спазм. - Это… обязательно?
        - Нет, но вы пройдете этот путь до конца, Краузе, - комиссар зло взглянул на униженного и растоптанного Альфреда. - Этим вы не искупите грехи и не заработаете себе реабилитацию, но, глядя на вас, будут учиться другие. Они поймут, что Великий Порядок - это абсолютный закон, что любое отклонение от него приводит к катастрофе! Малейшее отклонение! На вашем примере сотни честных офицеров научатся, наконец, главному на войне - бдительности! Так что на очной ставке вы будете в ложе, герр пособник. С одной стороны инженер Шмидт, с другой ваша несравненная славянка, а посередине вы. И уверяю, Краузе, на этом ваши муки не закончатся.
        - Убьете ее на моих глазах? - Краузе взглянул на комиссара исподлобья.
        - Зачем же? - Штраух ткнул пальцем в экранчик компа, и через секунду в кабинете появились двое конвоиров. - Вы оступились, вам и исправлять ошибку. Вы сделаете это сами.
        Автоматика «смирительного» кресла почему-то не сработала. И все же, хотя Краузе был достаточно быстр, осуществить задуманное ему не удалось. Дубинка охранника оказалась быстрее. Альфред провалился в забытье, не дотянувшись до горла Штрауха на десяток сантиметров.
15. Март 2299 г., орбита Нептуна - Эйзен
        - Все сделали точно по инструкции, - гордо доложил Барышев. - Я установил наблюдение за всеми генералами из вашего списка и отправил им на служебные электронные адреса «уточненные» время и место вашей тайной операции. Отправил, понятно, в «пакетах», которые вскроются сами в час «Ч». На контроль сел Ривкин. Ему я дал вводную: если будет взлом, не блокировать передачу, а просто зафиксировать номер вскрытого досрочно пакета.
        - Да, так мы и договаривались, - Преображенский снова взглянул на портрет «крота» и покачал головой. - Кто бы мог подумать?
        - Я мог, - сказал Воротов. - Мотивов у этого гражданина было выше крыши. Обиделся старичок, что задвинули его за ширму, да и сглупил по тихой грусти.
        - Неужели трудно понять, что бывают ситуации, когда интересы государства требуют нестандартных решений?
        - Старость не радость, маразм не оргазм, - Ярослав пожал плечами. - А если серьезно: чтобы понять, нужно этого захотеть. Не обижаться и не парить себе мозги вплоть до закипания, а подумать; трезво и холодно. Но этот старикан, похоже, зациклился. Решил любым способом доказать, что вы хуже него. А вы разве не подозревали его в первую очередь?
        - Подозревал, но в последнюю. Все равно странно. Никто ведь и не говорил, что я лучше. Его сразу известили, «на берегу»: Преображенский тут временно! И, главное, как он собирался исправлять всё, что натворил, пока «выживал» меня из Управления?
        - Может, и не собирался. Поначалу на эмоциях действовал, а когда понял, что вляпался - поплыл себе по течению. Так частенько бывает. Например, это типичный сценарий брака.
        - То брак, - князь усмехнулся. - А тут государственная измена. Разные меры пресечения, знаешь ли.
        - Не такие уж разные. Наручники или цепи Гименея - всё кандалы. Но обошлось - и это главное. Хотя, конечно, завернуть нашу «живцовую» бригаду на полпути или как-то уберечь от удара в лоб шансов было маловато. Даже в случае, если бы Ривкин и Барышев сработали предельно оперативно и вычислили «крота» задолго до появления бригады в точке неминуемой засады-гибели. Ведь для достоверности нам все равно пришлось бы выйти из прыжка и помелькать перед носом у армады, так?
        - Верно, Слава. Мы в любом случае попадали под раздачу. Но ставки того стоили, - князь махнул рукой. - Проехали. Сам же сказал - обошлось, и слава Богу.
«Неминуемая» гибель в засаде не состоялась, «крот» пойман, теперь можем действовать в полный рост. Барышев, как дальше было дело?
        - Все просто, ваша светлость. Когда Ривкин зафиксировал, что один из пакетов взломан, то просигналил мне, я вызвал группу захвата и арестовал… генерала Лугового.
        - Сопротивлялся?
        - Сначала пытался «возмущаться», скандалил, потом сменил тактику, начал оправдываться. В общем, сдался в конце концов, поплыл. Я заставил его передать немцам подтверждение информации, и убедиться, что те перебросили силы на ложное направление. Ну, а дальше… вы мне скажите, ваша светлость, стоила игра свеч?
        - Все получилось, - Павел устало улыбнулся. - Трюк сработал, немцы стянули все силы, чтобы встретить нашу армаду, а встретили только безумный флот автоматических брандеров, несколько истребителей и отряд абордажных катеров. Но пока они разбирались, что к чему и с чего вдруг земляне ринулись на массовый таран, наш реальный флот зашел немцам в тыл и, прикрываясь судами конвоя, обработал армаду
«шайбами». Четверти кораблей как не бывало. Уцелевшие развернулись довольно быстро, но слишком долго решали, стоит ли стрелять в свои же пассажирские суда. Ведь иначе достать корабли Накано было нереально. Пока медлили, потеряли еще четверть боевого состава. А если учесть, что часть наших брандеров тоже попала в цель…
        - Полный разгром?!
        - Вроде того. Небольшая группа кораблей прорвалась и прыгнула к Руру, несколько рейдеров поодиночке выскользнули из окружения и ушли в направлении Марты-Гефеста. Зато весь конвой и флагман армады сдались.
        - Флагман мы взяли еще до подхода Накано, - гордо заметил Воротов.
        - И взяли условно, и не удержали, - поправил князь. - Так… проникли, подрались да ушли.
        - Зато как красиво!
        - Ваша светлость, разрешите вмешаться? - рядом с Барышевым появилась довольная физиономия Ривкина. - Поздравляю!
        - Спасибо, подполковник. Судя по вашему лицу, есть новости?
        - Теперь их гораздо больше и все в нашу пользу! Сообщение от запасного агента. Он обнаружил проход в сфере обороны Эйзена! Вызывает на себя группу прорыва. Что делать?
        - Действовать, Ривкин! Доложите Гордееву, напомните ему о Пятой Космодесантной бригаде. Она квартирует на базовой платформе «Беркута», точно на траверзе участка, где действует запасной агент. Время подлета будет минимальным. А следом пускайте всех остальных. Часа через два подтянемся и мы. Выполняйте, подполковник!

***
        Эйзен открыл ворота вовсе не там, где ожидалось. Он и не открывал их, по большому счету. Так уж получилось, что капитан Кригер случайно наткнулся на секретную дверцу и в силу «служебного любопытства» проверил, что за ней спрятано. Теперь ему это не возбранялось. Десантники Береговой охраны «спустились с небес» и получили допуск в любые отсеки наравне с офицерами ГСП и армии. В связи с крупной неудачей армады Эйзен перешел на новый режим обороны, и теперь все экипажи кораблей Береговой охраны были разделены на две группы: пилотов и абордажников. Пилоты остались на бортах кораблей, а десант усилил армию обороны Эйзена.
        С точки зрения гауптманна Кригера, это было неразумно. Гораздо выгоднее было бы встречать корабли землян на орбите, брать на абордаж и драться до победы. Десантные боты перехватить таким способом нереально, у землян и марсиан они гораздо шустрее немецких истребителей, зато крупные корабли уйти от боестолкновения не смогли бы, это точно. Оставив же на орбите истребители и абордажники в качестве «чистой авиации», командование Береговой охраны только ослабляло оборону. Ну что они сумеют в прямом бою? Пару раз выстрелить? Никаких шансов.
        Не поможет и «усиление» десантом этой разношерстной толпы на палубе города:
«Фольксштурм», армия обороны, ГСП, полиция, неотправленные диверсионные группы… только толкучку создают, не развернуться. А в результате все окажутся бесполезными, ведь эффективно управлять такой ордой, даже имея хорошие средства связи, можно только на приличном оперативном просторе, а не в коридорах и шахтах железного муравейника.
        Так ситуация выглядела с точки зрения гауптманна Сил Орбитальной Обороны Вальтера Кригера. А вот с точки зрения Пауля Вальтера, капитана разведки Двенадцатой космодесантной бригады «Берлин» Первой Ударной армии ОВК, все складывалось просто замечательно. Эйзенские военные потихоньку впадали в панику, пока незаметно даже для самих себя, и начинали допускать серьезные ошибки. Это было хорошо для миссии Вальтера-Кригера, хотя и не гарантировало особых успехов.
        Так Кригер думал поначалу, а вот когда наткнулся на эту дверцу… предположить наличие в этом месте такого серьезного узла оборонительной системы было просто невозможно! Ну не устраивают секретные комнатки в проходных местах и не оставляют без охраны, будто это пустая ниша для уборочных роботов. Справедливости ради, надо сказать, что, не будь на двери дурацкого значка «радиационная опасность», Кригер действительно не обратил бы на дверцу никакого внимания, посчитав ее ходом в подсобку. Но желтый значок был тут абсолютно неуместен, до ближайшего энергоузла было сто уровней, поэтому капитан и остановился, поколдовал над замком и проник в комнатку за почти неприметной дверцей. Разбирайся уроженец Потсдама в русской киноклассике, он обязательно воскликнул бы: «Это я удачно зашел!» Вальтер же только довольно хмыкнул. Резервная система блокировки всех десяти виртуальных уровней обороны на отдельно взятом участке сферы была ценной находкой. Возможно, стоило задуматься над вопросом, а нет ли тут ловушки? Все-таки серьезная система, влияющая на безопасность всего Железного города! Но Кригеру было не до
размышлений, поджимало время. В конце концов, на каждый щит найдется свой таран. Даже если у обнаруженной системы имелась подстраховка, решающим фактором в споре брони и пули могла стать внезапность нападения. На том капитан и сошелся с самим собой. Отбросив львиную долю конспирации, он включил комп и вышел в гиперсеть. Вялые попытки киберотдела ГСП блокировать связь компьютер Кригера просто игнорировал. Уровень немецких программ контршпионажа был все-таки средненьким. Считалось, что он высокий, но на поверку… у страха глаза велики. Или дело в существенном научном прогрессе, которого буквально в последние два года добились ребята из Шанхайского киберцентра. Не зря же их команда получила Нобелевскую! Как бы то ни было, рапорт ушел в гиперсеть легко и непринужденно, словно вальс Штрауса. И ответ Кригер получил достаточно быстро. Короткий и емкий, как и полагается боевым переговорам космодесанта: «Позиционируйте себя». Капитан включил комп в режим маяка и на всякий случай приготовил оружие. Сигнал могли засечь и контрразведчики Эйзена. Отстали их программы или нет, в данном случае роли не играло, дело
свое они знали: с помощью новейших компьютеров или без них.

«Одна КДБ, подлет 30 минут, жестко, отсчет ваш». Эта, казалось бы, обрывочная, но на самом деле очень содержательная вводная пришла еще через четверть часа. Кригер покачал головой: «более-менее годится». Одна космодесантная бригада, конечно, не сила, но… если это будут парни Блинова с Каллисто или Бородача с Европы, всё закончится, едва начавшись. С такими «берсерками» не сладит никакая армия, пусть и целиком укомплектованная бритоголовыми фанатиками. Фашисты ведь, как волки: кто слабее - загрызут, а сильному проиграют обязательно. Покусают, конечно, кровь пустят, но все равно сдадутся. А все потому, что не так уж они и сильны своим арийским духом, их идеология не стержень, скорлупа. Твердая, почти чугунная, но если хорошенько врезать… Всегда так было, всегда и будет.
        Через тридцать минут… продержаться вполне реально. «Жестко»… А вот это хуже. Жесткая посадка означает, во-первых, шум, во-вторых, грохот, в-третьих, натуральное землетрясение. В смысле - «палуботрясение». Получится, конечно, быстро и устрашающе, но маскировка пойдет к черту, а значит, лично Кригеру добавится хлопот. ГСП мгновенно догадается, по какой причине стал возможен этот прорыв и обязательно явится проверить секретный узел оборонительной системы. Хорошо, если к тому моменту здесь уже будет земной десант, а если нет?
        Вальтер оглянулся, оценивая убежище. Вообще-то продержаться можно. Вот здесь, за пультом, ниша в самый раз. Кригер занял место в нише. Получилось удобно и, пожалуй, безопасно: дверь как на ладони, а из нее прямо не попадешь, мешает непрактичная распашная створка. «Отсчет ваш». Ну, хорошо, начнем!
        Вальтер бегло изучил систему блокировки сферы, не обнаружил ничего сложного, включил личный комп на передачу и сбросил космодесанту начальные «склянки». Тридцать!
        Он представил, как пришли в движение корабли землян около ближайшей базовой платформы. Космодесант грузится на БДК, истребители сопровождения пчелиным роем вылетают из «сот» корабля-матки, а фрегаты прикрытия выдвигаются вперед и занимают позиции на приличном расстоянии от предполагаемой точки прорыва, но в зоне ведения прямого огня.
        А следующей перед внутренним взором вспыхнула картинка: гестаповцы на ближайшем посту получают сигнал от системы безопасности и срываются с места, опрометью бросаясь к секретной комнатке.
        Рука сама собой подняла офицерский «Штайр». Если решат вломиться, первым делом пустят газ, затем бросят свето-шумовую гранату, зальют комнатку «липучкой» - пеной, которая, оседая, превращается в невозможно липкий и вязкий гель, выждут пять минут, пока по «липучке» можно будет ходить, и преспокойно войдут, ничего не опасаясь. Сам такие сценарии отрабатывал. Меры противодействия? Ну, газ - ерунда, надел маску и привет. Граната тоже не новость. А вот гель… «Липучку» мгновенно растворяет специальный реагент, но с собой его нет и взять негде.
        Двадцать! За дверью послышался шум, голоса или гул механизмов. Местечко проходное и не обязательно это группа захвата, но все-таки лучше быть начеку.
        Десять! В общем-то, можно начинать отсчет в гиперэфире, но лучше не спешить. Новый выход в сеть вполне может стать для ГСП сигналом к началу штурма. Надо подождать, хотя это и стоит немалого количества нервных клеток. Когда начнется заварушка, нервам не станет легче, но там некогда будет переживать и накручивать, знай себе, дерись.
        Пора! Кригер включил комп и отправил сообщение «Минутная готовность». Одновременно он вскрыл защитный экран резервной системы и последовательно вырубил все десять уровней обороны. Вживую этого было не увидеть, но на виртуальной схеме обозначился довольно широкий проход в орбитальных заграждениях, а программы бортовых орудий и ракетно-плазменных комплексов перевели всё подопечное «оборудование» в режим ожидания. Вальтер невольно щелкнул пальцами: «Получилось!»
        Почти сразу по всем близлежащим секторам разнесся квакающий сигнал тревоги, а в дверь ударило что-то тяжелое. Наверное, полиция пыталась вышибить люк штатным тараном. Не тут-то было! Вальтер надел противогазную маску, затемнил до предела светофильтр шлема и скорректировал прицел. Вломятся они чуть пригибаясь, но это им не поможет. Только бы не пустили пену!
        Дверь заметно прогнулась внутрь комнатки, а затем вдруг приняла первоначальный вид. Через секунду фокус повторился. Кригер отпрянул и вжался в глубину ниши. Что означает такой ритм деформации стальной переборки, он знал хорошо. Полицейские догадались применить молекулярную взрывчатку. Дверь сейчас совершит еще парочку ритмичных колебаний и со скоростью пушечного ядра влетит в каморку.
        Оглушительный грохот и содрогание палубы были гораздо сильнее, чем ожидал капитан. Не прошло и секунды, как громыхнуло снова, и теперь перед самым носом. Только сейчас Вальтер понял, что первый удар означал «жесткую» стыковку с Эйзеном абордажных катеров земного космодесанта, и только вторым аккордом прозвучал взрыв под дверью в каморку. Осознание того, что помощь идет, придало Кригеру сил. Он выглянул из ниши и прямо сквозь дымовую завесу, почти наугад открыл беглый огонь. Крики и проклятия подтвердили верность выбранной капитаном тактики; полицейские не ожидали встретить в каморке сопротивление и быстренько оттянулись обратно в коридор. По полу покатились газовые гранаты. Капитан небрежно выпнул ближайшую из комнатки и несколькими выстрелами уничтожил еще три. «Липучку!» - донеслось из коридора.
        Кригер беззвучно выругался. Теперь у него оставался лишь один вариант: пробиваться с боем. Вальтер расстегнул ножны абордажного кинжала, проверил заряд оружия и шагнул из ниши навстречу врагу…

***
        Резидент видел всё, что происходило на десятом уровне. Это было несложно, ему даже не понадобилось взламывать защиту сервера. Объявленный по городу план обороны предусматривал прямой доступ к видеоинформации с камер слежения для всех сотрудников ГСП, военных и служащих отрядов боевого обеспечения. Пароли для этого больше не требовались, работал только языковой идентификатор. Проще говоря, заглянуть через сеть в любой отсек Эйзена (даже режимный) теперь мог всякий, кому не лень, при условии, что он говорит на чистом немецком с эйзенским акцентом. Резидент говорил на родном языке гораздо чище, но и акцент для него не был проблемой.
        В поле зрения видеокамер над площадкой перед отделом ГСП карантинного сектора попала довольно живописная группа. Шестеро бойцов и лейтенант в униформе военной контрразведки, рыжеволосая женщина со связанными за спиной руками, инспектор ГСП и человек в армейской форме без знаков различия, как и женщина закованный в наручники. Трое из этой компании были резиденту хорошо знакомы: старший инспектор Найдер, бывший инспектор Краузе и Катрина Вильгельм, она же агент разведки землян. Резидент в очередной раз попытался восстановить утраченную «мыслесвязь», но она молчала, как и все последние сутки. Вряд ли у микроскопического коммуникатора села батарейка. Скорее всего сработала некая защитная программа. Как только Катрину взяли в оборот гестаповцы, коммуникатор - прямая улика - перешел в режим ожидания или даже самоуничтожился. Разумно, хотя в данной ситуации не слишком удобно.
        Конвой строился явно для сопровождения арестованных. Интересно узнать, куда они собрались? По выражению лица Катрины этого было не определить, а все прочие стояли к камере спиной. Альфред пытался что-то втолковать Найдеру, но, похоже, особого успеха пока не достиг. Резидент скорректировал акустическую зону и прибавил звук. Микрофоны ловили так себе, на троечку, но слова были хорошо различимы…

…- Это ошибка, Фриц! Неужели ты не понимаешь?!
        - Не дергайтесь, Краузе, - Найдер взглянул на бывшего шефа с оттенком сочувствия. - Всё решено. Трибунал приговорил шпионку к высшей мере, и не нам пересматривать решение судей.
        - Но ведь она может быть полезна! Штраух в самом начале всей этой истории сам говорил, что мы можем использовать шпиона в контригре! И резидента мы пока не нашли. А вдруг она что-то вспомнит?!
        - Хватит, Альфред, - Найдер поморщился. - Обстоятельства изменились, никаких игр не будет, сейчас не до этого. Я понимаю ваши чувства, но… закон есть закон. Смиритесь. Докажите свою лояльность, и для вас всё закончится не так уж плохо. Год-полтора послужите патрульным, потом вернетесь в отдел.
        - Штатным палачом? - Краузе сверкнул глазами. - Вы не заставите меня убить безоружную женщину.
        - Спуститесь с небес, Краузе, она не женщина, она враг. Наш общий враг. Ее молитвами мы терпим поражение в войне, а вы «женщина», «безоружная»! Если вам так будет легче, считайте, что она вооружена умом и знаниями, а потому очень опасна.
        - Я…
        - Молчать! - сорвался Найдер. - Молчать, или я сам вышвырну эту сучку за борт, а вы последуете за ней. У меня есть на это полномочия!
        - Вот как? - Краузе зло усмехнулся. - Легкая смерть. Я готов.
        - Идиот, - Фриц фыркнул и помотал головой. - Неглупый вроде бы человек, но иногда вы ведете себя, как последний идиот! Лейтенант, осужденную в каре! Двое с Краузе. В двадцатый шлюз. Конвой, вперед марш!..»

…Резидент взглянул на схему сектора. «Двадцатый шлюз? Зачем идти так далеко? А-а, чтобы никто не увидел. Понятно. Проверим, что у нас в отсеке перед этим шлюзом. Загружайся, тормозная ты программа! Наконец-то… Что тут? Ага, пока тихо. Прекрасно».
        Резидент сменил «окно» и оценил общую обстановку в секторе и на всем уровне. Как и везде, обстановка была нервозной. Технические службы готовили отсеки и коридоры к отражению атаки земного десанта, а военные без устали тренировались и маневрировали, пытаясь угадать точку прорыва. Получалось и у тех, и у других плохо. Технари никак не могли выработать приемлемый алгоритм закрытия-открытия переборок, такой, чтобы отсекать прорвавшихся на борт Эйзена десантников и подставлять их под удары превосходящих сил Береговой охраны, а охранники и бойцы
«Фольксштурма» явно не были уверены в своих силах. С таким настроем никого одолеть, даже имея численное превосходство, они не могли, понимали это и нервничали. Правильно, кому охота погибать зазря? Никому. Однако сдаться нельзя. Ситуация мучительная, а потому крайне раздражающая.
        В принципе, можно было воспользоваться этим нюансом и нарушить главное правило шпионского выживания «Каждый за себя». Конспирация при этом рушилась, но теперь это было не важно. До финала оставались считанные минуты. Почему бы не рискнуть? Катрина была ценным кадром, к тому же стала за время совместной работы симпатична резиденту, да и риск, в связи с близостью развязки, был минимальным. Оставалось решить, как помочь агенту. В одиночку отбить ее у конвоя было нереально.
        Резидент в очередной раз обратился к системе видеонаблюдения и удовлетворенно щелкнул пальцами. Вопрос решился сам собой и очень вовремя. То, чего так ждали бойцы сил обороны Эйзена, похоже, свершилось, причем, в непосредственной близости от медицинского блока карантинного сектора. Впервые за много лет на борт Эйзена ступил ботинок вооруженного чужака. Крупные силы землян буквально вломились в Железный город, используя такие слабые места, как торговые шлюзы и наспех залатанные рембригадами дыры от взрывов гиперторпед.
        Резидент переключился на картинку из медблока. Космодесант, как обычно, пошел на продуманный риск. Средних размеров и довольно потрепанный с виду абордажный катер вошел в залатанную воронку, как пуля в «яблочко». Габариты позволили катеру добраться лишь до шестого уровня, но, как оказалось, этого земляне и добивались. Абордажник забил пробоину собой, словно гигантским чопом, остановив разгерметизацию и обеспечив космодесанту вполне приличные условия высадки. Поскольку два из шести абордажных люков находились у катера в носовой части, передовая группа землян лихо десантировалась на палубы с восьмого по одиннадцатый уровни. Особого сопротивления им никто не оказал, и буквально через пять минут ботинки десантников затопали по коридорам карантинного сектора.
        Резидент снова переключился на шлюзовой отсек номер двадцать. Конвой был уже там. В принципе, дело было за малым: открыть внутреннюю створку, запихнуть Катрину в шлюз и нажать кнопку «переход». Но командующий конвоем и всей экзекуцией старший инспектор Найдер не спешил приводить в исполнение приговор трибунала. В связи с объявленной по Эйзену боевой тревогой он приостановил «текущие дела» и теперь о чем-то совещался по прямой линии со Штраухом. То ли о том, где доблестно встретить врага, то ли как лучше сбежать с тонущего корабля.

«Второй вариант более вероятен. Крысы еще те, что один, что другой. Значит, время пока есть. Только бы Краузе не напортачил, не начал геройствовать».
        Резидент переключил комп на связь по особому каналу с орбитой Эйзена, отправил закодированное сообщение, затем вернулся к обстановке в двадцатом шлюзе, убедился, что там продолжается «рекламная пауза», и вновь переключил режим, настроив связь на боевую частоту землян.
        - Вызываю космодесант! - русский язык был непривычен, но вспомнился легко и быстро. - Прием… или как там у вас говорят.
        - Какой хер засоряет эфир?! Чего надо?
        - Почему вы решили, что герр, а не фрау?
        - А не один хер? У вас тут такие помехи, что хер поймешь, кто говорит.
        - Вы меня совсем запутали. У меня есть важная информация, дайте начальство.
        - А Луну жареную не надо? Хотите сдаться, сдавайтесь нам. Кто вы и где вас найти?
        - Я резидент военной разведки ОВК. Мне срочно нужен ваш командир.
        - А я канцлер Эйзена! Сейчас приду и отшлепаю резидента по мягкому месту, чтобы не мешал работать!
        - Затейник, - резидент хмыкнул. - А потом Преображенский отшлепает тебя. Вы какая бригада? Не Пятая, случайно?
        - Не понял, ты серьезно из наших, что ли?
        - Если Пятая, срочно дай мне Блинова! - резидент повысил голос. - Время дорого! Нашего разведчика убивают, а ты в остроумии тут упражняешься. Быстро, Donnerwetter
[30]
16. Март 2299 г., Эйзен
        Крик по-русски: «Вальтер, на пол!» был лишним. Капитан и без того падал, получив подсечку от противника, явно мастера СГРБ. Рухнув на палубу, Кригер собрал последние силы и откатился к стене коридора, избежав одновременно и шальной пули от своих, и мощного пинка, которым напоследок попытался угостить его немецкий
«рукопашник». Боец промазал, подшагнул, чтобы повторить попытку, но тут его будто бы кто-то схватил за шиворот и швырнул вдоль по коридору; наступающие земляне не скупились на калибр, били картечью из абордажных дробовиков. Заряды не пробивали стены навылет, а людей не обязательно убивали на месте, зато отлично нейтрализовывали. Болевой шок обездвиживал раненых врагов на первое время, а затем в дело вступали заряженные в патроны вместе с картечью гранулы парализующего вещества. В общем, даже те, кого лишь «зацепило», выходили из строя, как минимум, на шесть часов. А, судя по скорости развития событий, все должно было решиться в пользу той или иной стороны гораздо раньше, чем через шесть часов.
        Когда вокруг затопали ботинки земного образца, Кригер неспешно поднялся с палубы и отряхнул униформу.
        - Здорово! - по плечу хлопнул рослый розовощекий, как младенец, лейтенант космодесанта. - Смотрю, думаю, ты - не ты. Все за линией фронта шустришь, разведка?
        - Привет, Коля, - Вальтер забросил на плечо винтовку. - Шустрю помаленьку. Значит, как всегда, ваша бригада сливки снимает?
        - А ты думал, твой «Берлин» в прорыв бросят? - лейтенант рассмеялся. - Не-ет, Пауль, сливки наши! Пятая бригада - вперед! Но ты не переживай, твои тоже скоро подтянутся, всем работы хватит. Подсобной.
        - Ты, Пшеницын, нос не задирай, потолки низкие, оцарапаешь, - Кригер усмехнулся. - Какая у тебя задача?
        - Да, кстати! - спохватился десантник. - Тут где-то тюрьма имеется, там двое
«беркутов» сидят. Князь лично насчет них приказ отдал. Блинов потому мой взвод сюда и отправил, как самых опытных. Но тут такие лабиринты…
        - Идем, опытный, покажу, - Кригер снова снял с плеча винтовку. - А еще Пятая бригада! Городской план прочитать не можешь, эх, ты, хвастун!
        - Спасли на свою голову, - притворно вздохнул лейтенант, жестом приказывая взводу следовать за капитаном.
        Прорваться в тюремный блок карантинного сектора не составило почти никакого труда. На пути попадались разрозненные дезорганизованные группки эйзенских солдат, которые тут же прятались в боковых коридорчиках и отсеках, предпочитая не вступать в бой с космодесантом без крайней необходимости. Тюремная охрана состояла из офицеров ГСП, а потому кое-какое сопротивление все-таки оказала, но надолго задержать десант она не смогла. Скоротечный бой закончился минут за пять полной победой землян.
        - Заждались, - встретил спасателей капитан Казаков. - Чуть услышали грохот, сразу поняли: наши ломятся! О, и герр гауптманн тут как тут! Я так и знал, что ты из наших. «Берлинский», да?
        - Соображаешь, хоть и не ариец, - рассмеялся Кригер.
        - Ты свои нацистские замашки брось, - Казаков пожал капитану руку. - Спасибо, друг, выручил.
        - Господа земляне! - из полумрака каземата вынырнул взъерошенный тип в мятой цивильной одежде. - Дайте мне ружье!
        - Застрелиться? - Кригер окинул скептическим взглядом цивильного. - Неважно выглядите, герр Фогель.
        - Вы бы посидели в этом помещении! - у Фогеля нервно дернулась щека. - Я тут такого натерпелся! Я хочу поквитаться, дайте оружие!
        - Ну и зачем вам усугублять стресс? - Кригер отрицательно покачал головой. - Ступайте к себе в гостиницу, герр Фогель, там вы будете в относительной безопасности, активные боевые действия вряд ли спустятся ниже «Золотой свастики». Ступайте, приведите себя в порядок и напишите подробный отчет: как с вами здесь обращались, кто особо зверствовал и так далее. Пользы будет больше, уверяю вас.
        - Нет! - Фогель пошарил гневным взглядом по сторонам. - Не дадите, я сам добуду!
        - Да бог с ним, Пауль, - вмешался лейтенант Пшеницын. - Некогда. Хотите пострелять, герр, подберите вон там, что потяжелее.
        Он кивком указал на изрешеченную картечью караулку.
        - Как бы не поранился, - хмыкнул вслед возбужденному Фогелю лейтенант Хренов.
        - Его проблемы, взрослый мальчик, - командир десантников подозвал одного из бойцов. - Рашид, а ну, повтори, что там тебе этот резидент сказал?
        - Какой резидент? - заинтересовался Казаков.
        - Сказал, что резидент нашей разведки, - боец для убедительности показал на свой комп. - Я частоты прощупывал, фрицы помехи ставят - жуть, а не эфир! А резидент этот Блинова затребовал… но тут связь совсем потерялась. Какой-то хер или фрау, сквозь помехи не разобрал. Говорит, нашего агента повели казнить в шлюз.
        - Что делать?!
        - Казнить, вроде бы.
        - Черт возьми, что ж ты… Какой шлюз?!
        - Двадцатый, вроде бы.
        - Кригер!
        - Я отведу, это рядом, - капитан кивнул. - За мной.
        - Взвод, бегом! - гаркнул Пшеницын. - Атака с ходу!..

…Сигнал тревоги не исправил положения, даже наоборот, заставил Найдера нервничать и торопиться. Едва конвой прошел в шлюзовой отсек, Фриц вынул из кобуры пистолет и приставил Альфреду к затылку.
        - Панель справа. Открывайте внутреннюю створку.
        Краузе стиснул зубы и не шелохнулся.
        - Быстро! - Найдер усилил нажим. - Повторять не стану! Это ваш последний шанс!
        - Сделай это, - негромко и как-то устало произнесла Катрина. - Легкая смерть.
        - Прости меня… - горло сдавил спазм.
        - Уцелей, я тебя очень прошу, - Кати попыталась скрыть навернувшиеся слезы. - Скоро здесь будут земляне, расскажи им всё и… позаботься о Еве. Обещаешь?
        - Да, - шепнул Краузе, поднимая руку к шлюзовому замку. - Обещаю.
        - Осужденную в шлюз! - скомандовал Найдер. - Закрыть внутреннюю створку!
        Стальная дверь скользнула по направляющим и, будто гильотина, разрезала душу Альфреда надвое. Он опустил голову и застыл перед дверью языческим изваянием. Ему очень хотелось зажмуриться, а потом открыть глаза и вдруг обнаружить, что все происходящее было дурным сном, но зажмуриться не получалось. Он стоял, смотрел вниз, видел, как на сером полу появляются маленькие темные пятнышки, и шептал, будто заведенный: «Нет, нет, нет…» Ни слезы, ни простейшее заклинание ничего не решали, Альфред это прекрасно понимал, но так же хорошо он понимал, что иного варианта просто нет. Когда тебе в затылок упирается ствол пистолета, выбирать не из чего.
        - Герр старший инспектор! - офицер конвоя беспокойно оглянулся. - Там, в коридоре… кажется, там земляне!
        - Отставить панику, лейтенант! - Найдер снова подтолкнул Альфреда. - Открывайте наружную створку, Краузе! Ну!
        - Нет, - все так же едва слышно шепнул Альфред.
        - Герр старший инспектор! - лейтенант активировал винтовку и приказал конвою развернуться лицом к входу в отсек. - К бою!
        - Проклятье! - Найдер оттолкнул Альфреда и сам ударил ладонью по дисплею.
        - Нет! - в последний раз шепнул Краузе и поднял на Фрица взгляд, полный холодной ненависти.
        - Вы предатель, Краузе! - невольно попятившись, прошипел Найдер. - Вы предатель и я имею полное право вас… расстрелять!
        Альфред сжал кулаки и двинулся на старшего инспектора. Найдер поднял оружие. Краузе, не обращая никакого внимания на пистолет в руке противника, прыжком сократил дистанцию и провел отличный прямой в челюсть. Фриц упал навзничь, но не потерял сознание и не выпустил пистолет. Продолжая шипеть, как рассерженная кобра, он приподнялся на локте и снова навел оружие на Краузе.
        - Огонь! - истошно завопил командир конвоя.
        - Я имею право… - Фриц вздрогнул от неожиданного вопля и нажал на спусковой крючок.
        Бесшумный выстрел специального, предназначенного для применения в космических кораблях, десятимиллиметрового «Штайра» заставил Альфреда снова замереть истуканом, но теперь не от горя, а от жуткой боли в плече. Пуля ослабленного патрона не обязательно убивала наповал, зато останавливала стопроцентно. Вторая пуля попала в живот. Краузе не удержался на ногах и рухнул спиной на злосчастную створку шлюза.
        Сознание померкло не сразу, Альфред успел увидеть, как в шлюзовой отсек врываются десантники, а с ними освобожденные офицеры земной разведки и почему-то гауптманн Кригер. Видимо, именно появление офицера эйзенского десанта в первых рядах атакующих вызвало у бойцов ГСП легкое замешательство, чем мгновенно воспользовались земляне. Они перестреляли всех конвоиров, а один из бывших пленников - как ни странно, это был вооруженный винтовкой и весьма воинственно настроенный Фогель - нагнал и с удовольствием врезал прикладом по затылку уползающему в дальний угол Найдеру. Старший инспектор конвульсивно дернулся и уткнулся лицом в палубу. Вряд ли он умер, скорее, провалился в забытье, но то, что Фриц отделался всего лишь нокаутом, Альфреда почему-то не огорчило. Перед лицом приближающейся смерти он не желал сходной участи никому, даже такому выродку, как Найдер. Единственное, что огорчало Краузе - невозможность реабилитироваться, сказать, что не нажимал кнопку.

«Впрочем, кого из живых это интересует? Никого. А Катрине я это очень скоро скажу… там, где мы обязательно встретимся. Да, наверное, она уже это знает. Там, за последней чертой, известно все: и прошлое, и будущее, и что-нибудь еще, о чем живые даже не догадываются. Там известны ответы на все вопросы… на все… вопросы…»
        Свет померк, тело расслабилось, и Альфред уронил голову на грудь.
        А в следующую секунду внутренняя створка шлюза отъехала в сторону, и над телом Краузе склонилась… Катрина Вильгельм, живая и невредимая.
        - Врача! - Кати подняла на десантников взгляд полный мольбы. - Есть у вас врач?!
        - Плюнь на этого гестаповца, сестренка, - опуская оружие, сказал разгоряченный боем Кригер. - Он тебя в шлюз выкинул, а ты врача! Не пристыкуйся вовремя с той стороны наш катер, роняла бы сейчас ледяные слезки с орбиты на Плутон. Мы на мониторах всё видели. Гнилой кавалер тебе попался.
        - Что ты видел?! - взвилась Катрина. - Пистолет у его затылка тоже видел?! Где медики, вашу мать?! Он жив еще!
        - Успокойся, Танюша, сейчас будут, - следом за «Катриной» в отсек из шлюза перешел Преображенский. Он окинул коротким взглядом поле боя и, обернувшись, позвал: - Воротов!
        - Я, ваш свет!
        - Нашего доктора зови, есть «трехсотый» на грани.
        - Становись! - скомандовал Пшеницын десантникам. - Нестроевые, на левый фланг!
        - Есть! - с запозданием крикнул Воротов из глубины пристыкованного к шлюзу абордажника.
        - Таня?! - между десантниками, мгновенно выстроившимися в шеренгу, протолкнулся капитан Казаков. - Ты?!

«Катрина» подняла взгляд на Казакова и слабо улыбнулась.
        - Здравствуй, Дима.
        - Значит, это была ты?! Мы тебя страховали? Но как… где ты столько времени… а-а, ну да, в прыжке… пропадала.
        Казаков был совершенно растерян. Преображенский покосился на капитана и спрятал усмешку.
        - Вольно, орлы! Продолжайте зачистку! «Беркуты» и штатские ко мне на борт! Лейтенант Пшеницын, командуйте!
        - Ваша светлость, разрешите с ними, - Кригер сделал шаг вперед. - Я в «камуфляже» и местность знаю - здорово помогает.
        - Работай, капитан, - разрешил князь. - На этого… Штрауха, сможешь ребят вывести?
        - Легко!
        - Тогда, вперед! Возьмите его тепленьким. Больно интересно мне побеседовать с
«прямым оппонентом».
        - Есть!
        - Позвольте, - офицеров потеснил врач. Он присел рядом с Краузе, быстро его осмотрел и удовлетворенно кивнул. - Если попадет в ближайший час на стол, выживет.
        - Сказал повар, заливая поросенка соусом, - пробормотал Хренов.
        - Все на борт, - Павел жестом приказал врачу уделить внимание «Катрине». - Проводите девушку в каюту, доктор. Осмотрите, окажите помощь, если нужно. Она у нас прямиком из гестаповских застенков.
        - Я в порядке, - слабо возразила «Кати».
        - Ступай, Танюша, не спорь, - Павел перехватил ее беспокойный взгляд. - Не бойся, немца твоего не бросим. Казаков, Хренов, берите раненого. А вы, герр Фогель, сдайте оружие, будьте любезны.
        - Вы меня знаете? - удивился немец.
        - Я всех тут знаю, - князь забрал у Мартина винтовку. - Вы здорово нам помогли, пусть сами о том и не подозревали.
        - Так это была подстава? - Фогель насупился, но лишь на пару секунд. - Впрочем, я не в претензии. Эти нацисты заслужили наказание. Я рад, что послужил правому делу. Надеюсь, теперь на Эйзене начнут действовать цивилизованные законы, в частности - закон о свободной торговле и предпринимательстве? Моей фирме это будет выгодно.
        - Все верно, так и будет, - князь жестом пригласил Мартина пройти в шлюз.
        - Надо же… девять лет прошло! - пронося мимо князя бесчувственного Краузе, пробормотал Казаков. - Как один день!
        - Вот заладил, - проворчал Хренов. - Кто она тебе?
        - Была близкой подругой, - капитан помотал головой. - С ума сойти! Я всё это время ее искал, все девять лет. И вдруг… такой поворот.
        - От ворот, - буркнул Хренов. - Она, видишь, за фрица теперь переживает, а тебе только «здравствуй, Дима». Заново придется мосты наводить. Смыло их паводком. Напрочь смыло.
        - Умеешь ты поддержать товарища, - Преображенский замкнул процессию.
        - А что, ваша светлость, я неправду говорю? Слепому видно: поезд ушел, и рельсы остыли. «Здравствуй, Дима». Я спросонья бодрее разговариваю. Так с друзьями по детскому саду здороваются: вроде и знакомы, но поговорить не о чем.
        - Устала она, Хренов, очень устала, - князь вздохнул. - Такое напряжение… Шесть лет в прыжке с ума сходила, а потом с корабля да сразу в разведку. И еще какую, с полным погружением! По напряжению нервов - встречный бой, а не разведоперация. В общем, рано выводы делать. Вот отдохнет, будет видно. Так что, Казаков, бодрись. Не все потеряно.
        - Верю, - кряхтя, ответил капитан. - Выжили, и это главное. Значит, и дальше все сложится нормально. Даже если и не совсем так, как нам бы хотелось. Судьба ведь не железяка, ее в нужную сторону не выгнешь.
        - Не «Железяка», - Преображенский усмехнулся. - Не Эйзен. Это точно. Наша судьба помасштабнее будет. Как минимум, с ОВК размером, а то и гораздо больше. Ну, да поживем - увидим.
        Эпилог
        После подписания капитуляции Эйзена в главном зале бывшего Рейхстага остались, в основном, дипломаты и юристы. Штаб коалиции в полном составе перешел на уровень выше и расположился в очень приличном, даже по меркам обеих столиц, ресторанчике. Торжественный обед должен был начаться через час, поэтому приглашенным было предложено пока неформально пообщаться в баре, прилегающем к обеденному залу.
        Великий Князь Гордеев и президент Стивенсон распорядились паузой не так, как подданные и граждане. Они удалились в расположенные на этом же уровне апартаменты эйзенского правительства и занялись незаконченными делами. Марсианский лидер устроился в кабинете главного казначея и посвятил выпавший час свободного времени накопившимся экономическим вопросам, а Гордеев облюбовал роскошную гостиную в бывшем жилище самого канцлера и устроил небольшой прием особо отличившихся военнослужащих и полицейских. Сначала Великий Князь принял десантников ВКС и офицеров «Беркута», а затем велел позвать Преображенского и его команду.
        Полковник Барышев, майор Казаков и старлей Хренов были награждены орденами, а
«гауптманн Кригер» назначен комендантом самой важной в переходный период зоны торговых причалов на спутнике-кольце Эйзена. Аналитик Ривкин также получил по заслугам, однако воспринял производство в полковники и получение права на дворянский титул спокойно, как приятную, но незначительную формальность. Карьеризм и тщеславие были ему чужды. Оживился он только, когда выяснил, что оклад
«титулованного» полковника почти вдвое выше его прежней ставки.
        - А за ордена доплата полагается? - вполголоса спросил он у Павла Петровича.
        - Там копейки, - полушепотом ответил князь. - По пять процентов от ставки.
        - Копейка к копейке - рубль! - Ривкин прикинул в уме. - Два ордена у меня есть… еще один, и я смогу-таки досрочно покрыть все кредиты. Еще и на процентах выиграю. Представите, ваша светлость?
        - Ну, ты наглец, - усмехнулся Павел.
        - Я не заслужил?
        - Заслужил, представлю. Только к следующему дню ОВК.
        - И на том спасибо, - вздохнул Ривкин.
        Пока Павел Петрович перешептывался с меркантильным аналитиком, Гордеев сдержанно, по-отечески, но не без блеска в глазах хвалил «Катрину Вильгельм», то есть старшего лейтенанта разведотдела штаба Армии Обороны Земли Татьяну Буркову.
        - Поскольку такой армии больше не существует, да и Земная Федерация уж скоро десять лет, как в прошлом, вы вправе с чистой совестью выйти в отставку, Татьяна Сергеевна. Конечно, с выплатой жалования за все годы, и с «боевыми» за обе кампании.
        - Соглашайтесь! - громко прошептал Ривкин. - Это же больше миллиона!
        - Разве я не получу этого, если останусь на службе? - Татьяна с улыбкой взглянула на разволновавшегося полковника. - Ваша светлость, я хотела бы продолжить службу, только… если можно, не в космосе. Меня уже тошнит от этих кораблей, от их
«пластмассового» воздуха и лампочек вместо солнца.
        - Понимаю, - Гордеев благосклонно кивнул. - Похвальное желание, сударыня. Я его удовлетворяю. Найдем для вас место в Генштабе, майор Буркова. Можете высказать еще какое-нибудь пожелание, вы заслужили. Титул пока дать не могу, правила
«Возрождения» едины для всех, даже для таких героев, как вы, но имение из специального резерва выделю. Пока в бессрочное пользование, а дослужитесь до полковника - станет фамильным. Годится?
        - Да, ваша светлость, спасибо. А можно еще просьбу?
        - Еще? - Гордеев хмыкнул. - Ладно, просите.
        - Я порядок люблю, - Татьяна улыбнулась, - Не «Великий», но все-таки. Можно мне немецкого управляющего в имение? Они ведь большие аккуратисты.
        - Это ты на своего гестаповского дружка намекаешь? - вмешался Преображенский. - Забудь о нем, Танюша, он военный преступник, «червонец» на рудниках Гефеста, вот что ему полагается, а не синекура в имении.
        - Вы, князь, осадите, - Гордеев поднял руку. - Это трибунал будет решать, чего и сколько ему светит. А вы, майор, ответьте честно, без эмоций: он действительно способен исправиться?
        - Если не сгниет в рудниках, - Татьяна украдкой взглянула на Павла. - Я не настаиваю, ваша светлость, но… он неплохой парень. С головой и, главное, с совестью.
        - Это редкость, - Гордеев внимательно взглянул на Татьяну. - Поручишься за него - похлопочу, но с условием, что управлять твоим имением он будет где-нибудь на Грации. Думаю, туда очень скоро переберутся все не слишком опасные военные, политические и полицейские чины Эйзена.
        - Пусть будет Грация, - Татьяна торопливо кивнула.
        - А могла бы на Земле поместье обустроить.
        - На Грации загар ровнее - столько светил на небе!
        - Ну да, - Гордеев рассмеялся, - Ладно, майор, сама решила.
        Великий Князь поднялся из кресла канцлера (до трибунала съехавшего на двести сорок уровней ниже), и визитеры поняли, что аудиенция для бойцов невидимого фронта подошла к концу. Офицеры откланялись и удалились, князь Преображенский остался.
        - Хороша, - проводив взглядом Татьяну, сказал Гордеев. - И дело знает. Будет толк, коли с декретами частить не станет.
        - Тут ведь не прикажешь, - Преображенский хмыкнул. - Не зря же она так за Краузе хлопотала. Да и капитан Казаков глаз положил, говорит, еще девять лет назад.
        - Майор Казаков, - поправил Гордеев. - Я слышал. История прямо для романа. Ну, как сложится, так и ладно. Ты мне о другой истории поведай, конспиратор. О секретном резиденте расскажи. Почему я о нем ничего не знал? Что это за недоверие высшему руководству?!
        - Так ведь… - Павел Петрович замялся. - Вы же в нюансы не вникали, в целом операцию контролировали, по результатам этапов. Зачем вас лишней информацией грузить?
        - Ты, генерал, давай, не юли! - Великий Князь рассмеялся. - Придумал отговорку! Выкладывай подробно: кто, что, почем.
        - Вы только не падайте, ваша светлость. Нашим резидентом была… Грета Нессель.
        - Вот так так! - Гордеев удивленно вытаращился на князя. - Эта припадочная журналистка? Как там ее окрестили столичные издания… «Железная крапива», да? Ты серьезно? Она же нацистка до мозга костей!
        - Была когда-то, спору нет, - согласился Павел. - Но после командировки на Форест она в корне пересмотрела взгляды.
        - Ну, признаюсь, ты меня озадачил, - Гордеев сложил руки за спиной и прошелся по кабинету. - Грета! Это почти как если бы немецким шпионом в нашем штабе оказался, например, этот твой Ривкин. Очевидное - невероятное! И как ты только додумался ее завербовать? Или она сама пришла?
        - Тут было что-то среднее, - Павел улыбнулся, довольный произведенным эффектом. - Привлечь ее к делу надоумил… Ван Ли.
        - Час от часу не легче! - Великий Князь уселся на диван. - Он-то откуда взялся?! И почему я об этом не знал?! Что за обструкция, вашу разведмать?! Это что, заговор молчания?
        - Ваша светлость, никакого заговора! Так получилось… так Ван Ли приказал. Клянусь, все это делалось ради успеха операции!
        - Стрелки переводишь? - Гордеев сердился как-то неубедительно. - Думаешь, я не спрошу у самого Ван Ли?
        - Спрашивайте, я не против, - Преображенский на всякий случай встал смирно.
        - Вольно, - Великий Князь махнул рукой. - Верю тебе. До такого фокуса мог додуматься только Ван Ли. Как он с тобой связался?
        - Прислал сообщение по гиперсвязи. Судя по кодировке, тоже с Фореста. Видимо, они с Гретой там и пересеклись. Изложил суть замысла и предупредил - о резиденте должны знать исключительно двое: я и сам резидент. В конце упомянул вас, Иван Иванович.
        - Добрым словом, надеюсь?
        - Написал, что даже вам нельзя ничего рассказывать до поры, до времени. «Великий Князь поймет», - написал. Я сначала сомневался, хотя и помню, как Ван Ли в прошлую войну нас выручал. Но когда, к моему великому удивлению, Грета согласилась сотрудничать, я поверил ему на все сто.
        - Что, прямо вот так, согласилась без всяких условий? - Гордеев недоверчиво посмотрел на князя.
        - С одним условием: что никто об этом не узнает. Ни во время операции, ни после нее.
        - Выходит, ты ее слегка обманул?
        - Нет, ваша светлость, я ей так и сказал: во время войны гарантирую, а после… как получится. На том и сошлись.
        - Занятно, - Великий Князь похлопал по мягкой кожаной спинке дивана. - Хорошая мебель у канцлера. Gut… Как там по-немецки будет диван?
        - Diwan.
        - Что, серьезно? - Гордеев усмехнулся. - Gut Diwan. Да, Ван Ли у нас большой затейник, но как, черт возьми, он убедил Грету Нессель стать антифашисткой-подпольщицей? Сделать это было наверняка непросто.
        - Нам - наверняка, а вот ему… кто знает? Помните, у него были секретные компьютеры, которые просчитывали вероятные варианты будущего? Я почти уверен, что Ван Ли показал Грете два варианта ее будущего, и фрау Нессель сделала правильный выбор. Деловая хватка у нее отменная, да и политическое чутье приличное.
        - Возможно, возможно, - Гордеев покивал. - Но ты перескочил один пункт. Прежде всего Ваня как-то заставил Грету поверить в правдивость волшебных предвидений, а уж после уговорил помочь вражеской, нашей, то есть, разведке. Как он это сделал? Загипнотизировал ее?
        - Это можно узнать только у Ван Ли, - Преображенский беспомощно развел руками. - У меня нет его адреса.
        - У меня тоже. Он сам приходит, когда требуется. Получается, Ваня наблюдал за ходом кампании? Почему же не вмешивался?
        - Ну, выходит, все-таки вмешивался. Только в рамках разумного. Вот, взгляните, ваша светлость, второе и последнее секретное сообщение от Ван Ли. Сегодня утром пришло.
        Преображенский открыл свой комп и включил режим крупной проекции. Над центром бывшего кабинета канцлера повисли объемные синие буквы.

«Все правильно. Ван Ли».
        - А что правильно? - Гордеев поднялся с дивана. - Попробуй, пойми!
        - Всё, - Павел Петрович свернул проекцию. - Вот почему он ни разу не вмешался напрямую. Мы и сами всё делали правильно, почти без его помощи.
        - Ну да, «почти без помощи», - Великий Князь усмехнулся и похлопал Преображенского по плечу. - Идем, Павел Петрович, к союзничкам, выпьем с ними виски в честь победы. Думаю, это тоже будет правильно. Как считаешь?
        - Согласен, ваша светлость, - Павел окинул взглядом кабинет. - За победу. Надеюсь, не последнюю.
        - Это вопрос к Ван Ли, - Гордеев подтолкнул князя к выходу. - Идемте к гостям, ваша светлость, идемте. Раз не появился наш китайский прорицатель с новыми
«вводными», значит, действительно, все сделали правильно. На этом пока и остановимся…

***
        Выдержки из служебного справочника «Новейшая история человечества: книга почета» (З., М., ИП RYBUF, 2327 год):
… Князь Преображенский Павел Петрович, 2258 - 2318 гг.
        Выдающийся военачальник времен Пятой Космической войны (2289-90), начальник ГРУ во время Эйзенской кампании, вышел в отставку в 2310 в звании генерал-полковника. Правил княжеством Каллисто в составе ОВК с 2290 по 2318 г. Кавалер высших наград ОВК и Марсианского Триумвирата (за Эйзенскую кампанию 2299 года). Отец Великого Князя С. П. Преображенского.
        Нессель Грета, 2265 г. р.
        Журналистка, шеф-редактор государственной информационной компании «Новый Эйзен» (2300-03). Депутат городского совета (2303-07), вице-бургомистр (2307-12), полномочный представитель Эйзена в Совете ОВК, куратор колониальных проектов, ответственный наблюдатель в Колонии Грация (2312-20). Председатель правления государственной компании «Литейные заводы Эйзена» (с 2320 г.). Автор более трех тысяч репортажей и десяти текстовых книг. Награждена боевым орденом ОВК за участие в освобождении Эйзена от нацистского режима (2303), имеет награды правительства Эйзена за заслуги перед городом (2313) и Совета ОВК за выдающуюся роль в колониальном строительстве (2321 г.). Вдова, имеет приемную дочь Еву.
        Краузе Альфред Максимилиан, 2270 г. р.
        Сотрудник тайной полиции, после смены режима на Эйзене (2299) осужден на десять лет исправительных работ в рудниках Гефеста, приговор был заменен ссылкой на Колонию Грация, освобожден досрочно (2304). Окончил исторический факультет Первого Университета Грации, доктор археологии (2315), профессор кафедры (2319), имеет более двухсот научных статей и тридцать монографий по истории Освоения, автор двух учебных программ. Непосредственный участник событий на Грации накануне битвы за долину Бергман (2324) и руководитель военно-научной комиссии, сыгравшей важную роль в отражении нашествия существ из Темных Миров (2326). Заведующий кафедрой истории и археологии ПУГ (с 2327 г.). Награжден почетным орденом ОВК (2327 г.).
        Информация о дальнейшем развитии событий содержится в хрониках «Путь с небес» и
«Чужое наследие».
        Также на нашем портале: документальный роман «Пятая Космическая» (ограничение по возрасту: 15+).
        Скоро! Еще глубже в историю! Художественно-исторические хроники Четвертой мировой войны и периода Освоения: документальный роман-трилогия «Черно-белое знамя Земли».
        Примечания
1
        Тайная полиция (нем.).
2
        Маленький рядовой (нем.)
3
        Удостоверение личности (нем.)
4
        Капитан сухопутных войск (нем.)
5
        Корыто (нем.)
6
        Призрак (нем.).
7
        Крытый рынок (нем.)
8
        Vogel - птица (нем.)

9
        Армейская газета (нем.)
10
        Сесть в крапиву, перен. «нажить себе неприятность» (нем.)
11
        Собака, сука (нем.)
12
        Блатной жаргон (нем.)
13
        Eisen - железо; меч (нем.)
14

«Буря в стакане воды» (нем.)
15

»Дареному коню в зубы не смотрят» (нем.)
16
        Свастика (нем.)
17
        Береговая охрана (нем.)
18
        Значок тайного агента полиции (нем.)
19
        Лобовая атака (нем.)
20
        Черепная коробка (нем.)
21
        Штурмовой отряд (нем.)
22
        Беркут (нем.)
23
        Наставление по Борьбе за Живучесть корабля».
24
        Таран (нем.)
25
        Ночная стража (нем.)
26
        Палач (нем.)
27
        Рюкзак десантника
28
        Дохлая собака.
29
        Дуплет (нем.)
30
        Перен. «Гром и молния!» (нем.)!
        This file was created
        with BookDesigner program
        [email protected]

2/24/2008